"Фантастика 2024-85". Компиляция. Книги 1-24 [Андрей Круз] (fb2) читать онлайн

Андрей Круз Земля лишних. Побег

© Круз А., 2017

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

22 сентября 2015 года, утро

Лязгнула, открывшись, кормушка в железной двери, за ней возникло лицо контролера.

– Доброе утро!

– Доброе, – помахал я ему рукой.

– Доброе утро, – ответил на приветствие мой сосед.

Вставать не обязательно, мы просто показали, что в камере все живы. Но вставать все равно пора, потому что выспался дальше некуда. Тут слишком много времени на сон, с девяти вечера до девяти утра, а потом еще два часа сиесты после обеда. Сдуреть можно. Я в жизни так не высыпался.

Я сел на койке, потер лицо руками. Потом опустил ноги на железный столик у окна, с него слез на пол, сразу попав в тапочки.

– Куда торопишься? – спросил сосед по камере.

– Куда-нибудь, Хорхе, больше спать не могу.

«Куда-нибудь» в камере не получится, так что дошел только до ближнего к двери угла, где отлил во вмурованный в стену монументальный унитаз, смывавший все так мощно, что я каждый раз боялся наводнения. Рядом умывальник с таким же диким напором воды в кране, металлическое зеркало в стене. Душа здесь нет, тюрьма «Сентро Пенитенсиарио Малага» строилась давно, тогда персональный душ в каждой камере необходимостью не считался.

Включил свет, чтобы лучше видеть свою физиономию в этом темном углу, почистил зубы, побрился одноразовой бритвой, обтерся влажным полотенцем до пояса, вернулся к койке, пропустив Хорхе в «туалетный уголок». Взял с бетонной полки аккуратно сложенные тренировочные брюки, влез в них, натянул носки и кроссовки. Сейчас будет завтрак, потом нас должны отправить дальше: и меня, и Хорхе. Мы здесь не сидим, мы тут транзитники, как и весь этот блок, называемый «ингресос». Нам обоим ехать в Гранаду. Хорхе окончательно, у него срок большой, который он будет отбывать именно там, а мне оттуда в Мадрид, до суда еще далеко и вообще у меня только предварительные слушания. Но пока попутчики.

Так, вещи я еще с вечера сложил в спортивную сумку, так что только туалетные принадлежности собрать осталось. И полотенца прихвачу. И подушку. Черт, испанские подушки меня убивают своей формой, и не только в тюрьме. Испанцы почему-то предпочитают спать на очень плоских и к тому же узких, даже дома не меньше трех требовалось, чтобы голову нормально положить, а тут одна. Тут одна, в следующей тюрьме одна… курочка по зернышку. Запихал подушку в сумку под вещи, сверху кинул туалетные принадлежности, затянул молнию. Все, готов. Пусть только покормят.

Хорхе, вытирая полотенцем волосатую грудь, вернулся к койке, чуть подвинул меня, извинившись. Он невысок, носит очки, похож на симпатичного испанского дядюшку или даже дедушку из тех, что любят сидеть в кругу семьи по местным ресторанчикам, играя с внуками. Вежливый, интересный собеседник. Он тут за двойное похищение, пытки и двойное же убийство с особой жестокостью. Подробностей не знаю, но даже не верится. И еще он не испанец, Хорхе из Венесуэлы, но переехал сюда давно, хоть и выглядит как стопроцентный испанец, никакой примеси индейской крови, которая у латиноамериканцев очень заметна.

В коридоре слышен шум, готовятся к раздаче завтрака. В «ингресос» общей столовой нет, каждый раз устраивают «буфет» в коридоре и там раздают. Вскоре защелкали засовы, проходящий контролер отпирал двери одну за одной и распахивал их. Следом тут же заглядывал зэк из обслуги, раздавая новые мусорные пакеты. Я вытащил полный из корзины, завязал, взял с полки пластиковую чашку, формованный поднос из нержавейки и пошел на раздачу, по пути выбросив мусор в большой черный пластиковый бак.

Три стола, за ними еще три зэка из обслуги. Уже очередь выстроилась с подносами. Кто еще зевает, кто вполне бодр, тут же поднялся гомон, как бывает в любом месте, где разом собирается больше трех испанцев. Впрочем, в «ингресос» хватает и марокканцев, и латиноамериканцев, ну и цыган, само собой.

Поставил поднос перед первым из раздающих, и тут же в середине разместилась свежая булка, пахнущая пекарней. Второй положил упаковку масла, упаковку джема и большой апельсин. Третий налил полную кружку «кафе кон лече», без которого ни у одного испанца день не начинается. Все, можно возвращаться. Хорхе в очереди через одного после меня.

Камера узкая и длинная, в торце окно. Настоящее окно, без всяких решеток, просто рама стальная и вместо стекла пластик. Но его можно даже открыть, все равно между стойками рамы не протиснешься, а внизу тюремный двор. А впереди… впереди божественный, невероятный горный рассвет. Вид из тюремных окон такой, что его за миллион евро продавать надо. Отчасти поэтому я и занимаю верхнюю койку. А у Хорхе на нижней койке вид хуже.

Сажусь за стол. Хорхе садится рядом, выставляя поднос с точно таким же набором. Двери в камеру закрываются за спиной, лязгает замок. Кормят хорошо и разнообразно, но завтрак освящен традицией и всегда одинаков. Так что я пластиковым ножом прорезаю кое-как хрустящую теплую булку, разделяю пополам вдоль, вскрываю масло и мажу им теплый хлеб, а потом сверху вываливаю малиновый джем. Пекарня тут своя, хлеб очень вкусный, кстати. Тут вообще все вкусное, что для тюрьмы противоестественно, наверное. И много, и вкусно, и вообще.

Орел опять на крыше главной вышки. Раньше на ней караул стоял, а теперь одни камеры висят, так что птицу спугнуть некому. Напротив, не заслоняя вида, высокая стена из желтоватого кирпича с колючкой поверху, она только чуть вид портит.

– Как думаешь, отправят сегодня? – спросил я.

– Вчера звонки запретили, значит, отправят. – Хорхе приложился к кофе. – Я уже все, а ты до Мадрида, так?

– Ага.

– Еще три тюрьмы минимум. Неделю будешь ехать.

– Потерплю. Главное, в суд быстрей.

– На залог надеешься?

– Точно. – Я в очередной раз вгрызся в хрустящую булку и запил сладким и крепким кофе с молоком.

– Пусть адвокат сразу на объявленную сумму не соглашается, торгуйтесь сколько можно.

– Так и собираемся.

Особо говорить не о чем. Я про себя рассказывать не люблю, Хорхе тоже. Сокамерник он хороший, спокойный, чистоплотный, без дурацких привычек, как у одного китайца, который все время ногтями щелкал, и не храпит, но все допустимые темы мы уже прошли раньше, за ту неделю, что делим это пространство. В душу никто ни к кому не лезет, мы сокамерники временные, скоро разбежимся.

Доели, допили кофе, Хорхе распахнул окно и закурил, я отодвинулся на стуле и взялся за книгу.

Где-то через полчаса снова суета в коридоре, звук отпираемых дверей. Все, прогулка в патио до обеда. Если кому нужно, можно душ принять или там постираться в душевой, можно в футбол поиграть, если кто любит, только ворота скоро обвесятся постиранными вещами. Даром что осень, но это Андалусия, так что тут жара и загорать можно. Чем я эту неделю и занимался, совмещая попутно с бегом по кругу. Двор большой, целый стадион, а людей в «ингресос» немного, простор и благодать.

Вот и наша дверь распахнулась, улыбающийся контролер махнул рукой:

– Можно гулять, сеньоры!

– Спасибо! – ответили мы хором.

Вообще думал, что нас сразу после завтрака на погрузку поведут, но что-то задерживаются. Ладно, погуляю, что еще делать остается?

По лестнице вниз, дальше на солнце, сощурившись. Одетые все больше в тренировочные костюмы зэки один за другим, потягиваясь, выбирались во двор. У окошка «экономата», как тут ларек называется, сразу собралась кучка любителей кофе с сигареткой. «Экономат» не только торгует, там еще и кофе варят, так что вроде кафешки во дворе.

– Слава! – Я пожал руку второму русскому обитателю блока, с которым мы обычно вместе время и проводим. Нам и дальше по пути, ему, как и мне, в Мадрид, в тюрьму Аранхуэс, в которую мы попадем не сразу. Сначала транзитная Навалькарнеро и уже потом окончательно. Там еще помаринуемся в «ингресос» немного, а потом уже в блок окончательно. Ну и потом у меня предварительные.

Слава уже с приговором, но подал на обжалование в Конституциональный суд. Дали ему пятнадцать лет за грабеж. Вообще уникальный персонаж, наполовину русский и наполовину армянин из Краснодара, закончивший мореходку и даже походивший в рейсы, начал свою криминальную карьеру с кидания банков в России. Когда докидался до того, что чеченцы отловили и грохнули двух его подельников, сбежал в Испанию. Открыл клуб, который потом за что-то закрыли. Уехал в Африку, занимался черной скупкой алмазов, вернулся сюда и еще с одним русским взялся за грабежи. Грабил исключительно наркоторговцев-оптовиков, брал с них помногу. В полицию жаловаться никто не бежал. Но так случилось, что один раз они вычислили группу колумбийцев, которые уже работали на полицию. И вилла, на которой и кокаин хранился, и деньги, была не просто под наблюдением, но еще и оборудована камерами и микрофонами. Обычно, со слов Славы, торговцы просто убегали, когда они вламывались под видом полиции, а эти остались на месте. Были все же биты и ограблены, но через пару месяцев полиция Славу с подельником нашла.

– Ну чего, едем сегодня?

– Да пора бы уже. – Слава посмотрел на небо, словно сверяя часы. – Тянут что-то. Пошли на мешок?

Слава еще и боксер. Как и я, к слову, так что тренируемся тут вместе.

– Не, – отказался я, – взмокнем, а тут дернут резко, в автозаке потом вонять…

– Тоже верно. Пошли в тень тогда.

В углу патио нечто вроде стеклянной будки, в которой сидит контролер, вроде бы наблюдающий за порядком. Но тут и так всегда порядок, так что он больше как справочное бюро работает. Возле будки телефоны на стене и скамейки, тут вся тусовка и происходит.

– Дес, как дела?

Дес, или Десмонд, ирландец из Таллы, пригорода Дублина. Правда, проживший несколько лет в Ливерпуле, там полно ирландцев. Рослый, с широкими как лопата ладонями и толстыми запястьями, при этом с удивительно приятным и добрым лицом. С виду ему около сорока. Дес тоже любил постучать по мешкам и лапам с нами, то есть еще один боксер. Здесь за убийство и пять покушений на убийство. Когда я об этом узнал, спросил его:

– А что такой рейтинг слабый? Один к пяти?

– У меня только револьвер был, а они кучей стояли, – с готовностью рассказал он. – Первому башку снес, а остальным куда попало влепил, одного в реанимации откачали.

– Пистолет надо носить и магазины менять быстро, – сказал я ему тогда наставительно.

Сейчас же Дес выглядел не слишком довольным жизнью.

– Меня в Гранаде в пятый модуль посадят, – буркнул он. – Там же только террористы и убийцы. Почему меня к ним?

– Ну… может, потому, что у тебя пять покушений, но одно все же убийство? – высказал я предположение.

– В других модулях убийц как дерьма. Почему я?

Прокурор затребовал для Деса тридцать лет, но приговора еще нет. Испанский суд вообще странный, приговор объявляют не сразу, а через недели, а иногда и месяцы.

– Это Испания, Дес. – Это универсальный ответ, и всем сразу все понятно.

– Кстати, Дес, тут сказали, что видели Марко, – к нам подошел Рауль, колумбиец, попавший сюда за наркотики и что-то там еще. С Десом они давно знакомы, как я понимаю, и вместе едут в тюрьму Гранады.

– И что? – Дес обернулся.

– Это Марко тебя вложил.

Рауль довольно молодой, тридцати еще нет, большой фанат всяких боевых искусств, по полдня отжимается во дворе на кулаках и растяжкой занимается. На латиноамериканца, к слову, тоже не похож, как и Хорхе. Вылитый испанец. Только одевается малость слишком уж ярко.

– Марко? – Дес аж присел. – Значит, Марко snick?

– Кто? – не понял Рауль, говорили они по-испански.

– Snicky prick! Кто-то, кто заходит сзади, чтобы неожиданно тебя поиметь! – Дес изобразил, как крадется Раулю за спину. – Он здесь остается?

– Да, его в облегченный модуль перевели.

– Манда вонючая. – Дес начал злиться. – Мне тридцать лет и пятый модуль, а его в «модуло респекто»?

– Успокойся, все равно он далеко, – сказал я.

Кто-то похлопал меня по плечу, я обернулся. Ну да, Николай, скорее даже Николаэ. Николай – румынский цыган, хоть принадлежность к этому племени отрицает изо всех сил и к испанским цыганам относится крайне плохо, при виде их фыркает и даже плюется. Выглядит он стопроцентным цыганом – смуглый до черноты, толстый, с черной щетиной на голове и щеках, маслиновидными глазами и голосом, легко меняющим интонацию по всему доступному спектру, то есть от жалобного до вкрадчивого. На шее у него золотая цепь с большим крестом, он носит ее поверх одежды.

Николай вообще-то жулик, специализировавшийся на получении кредитов на подставные лица в банках, но здесь оказался за какое-то соучастие в большой румынской схеме по угону машин. Приговора у него пока нет, прокурор затребовал пять, но сам Николай рассчитывает выйти через два, а то и раньше. Ко мне его тянет из-за родственной статьи, «отмывание денег в особо крупных», то есть я для него символизирую вершину карьеры жулика, поэтому он мне чуть ли не поклоняется, норовит угостить кофе и даже подарить что-то полезное.

– Едем или нет?

– Не знаю. – Николай развел толстыми руками. – Должны были после завтрака везти. Уф, может, передумали?

Контролер в будке прокашлялся в мегафон, затем начал вызывать по именам. Все, кто сегодня на этап должны ехать, засуетились, но дальше возникла пауза, потому что позвали только Хорхе, Деса, Славу, Николая, Рауля и меня. Остальных оставили стоять в недоумении.

Раскрылась дверь в блок, контролер объявил:

– Берете сумки и спускаетесь к офису.

Вместо большого магистрального автобуса, поделенного на двухместные отсеки, во дворике нас ждал фургон «Ивеко», в цветах «Гуардии сивиль». Трое гвардейцев в зеленом, а с ними еще трое контролеров в синем, ждали нас рядом. Мы построились в короткую очередь у офиса, поочередно подходя к сканеру для отпечатков пальцев и предъявляя свои «удостоверения зэков». Да, тут и такие есть, с фотографиями и личным номером. Они еще и как кредитка работают в «экономате».

У меня отпечаток не прошел сразу, контролер за стойкой протер экранчик спиртом и подсунул сканер снова.

– Давайте еще раз.

Есть, сработало, можно на выход. Во дворе у нас собрали багаж, закинули сзади в соответствующий отсек фургона, затем мы поочередно подходили, вставали лицом к стене, раскинув руки, а один из гвардейцев тщательно нас обыскивал с металлодетектором, заставляя доставать из карманов то, что зазвенело. В завершение надо было упереть каждую ногу в стенку и так согнуть подошву, чтобы доказать, что в кроссовках ножи не спрятаны. Затем на каждого надели наручники, сковав руки спереди, и гуськом повели к фургону.

– Начальник, а почему не автобус? – спросил Рауль.

– Сломался автобус, – ответил один из гвардейцев. – В две партии вас повезем, до Гранады недалеко. Садитесь.

Да, в автобусе было бы комфортней, там сиденья удобные и есть что-то вроде окна, а в таких фургончиках возят больше из суда в тюрьму, не дальше. Глухой отсек без окон, где под потолком гудит вентилятор, жесткие лавки вдоль бортов, шесть мест, по три с каждой стороны, разделены низкими подлокотниками. Заглянувший в отсек гвардеец раздал шесть пакетов с сухими пайками. Я заглянул в свой – пакет яблочного сока, полторашка минеральной, большой «бокадильо» с хамоном, салатом и сыром, два крупных мандарина. Боятся, что в дороге с голоду умрем.

Дверь в отсек со стуком захлопнулась, включился тусклый свет. Через решетку передней перегородки было видно, как гвардейцы заняли свои места. Поехали с гулом в сторону тяжелые тюремные ворота, затарахтел двигатель фургона, машина тронулась.

– Следующая остановка тюрьма «Аль Болоте»! – со смехом объявил один из гвардейцев.

На трассу мы выехать не успели. Фургон двигался медленно, регулярно кренясь на правый борт на кругах, так что я заключил, что Алаурин-де-ла-Торре мы еще не покинули. Я это место хорошо знаю, езжу сюда по тарелочкам стрелять. Ездил то есть. После одного круга фургон притормозил, послышались голоса из-за перегородки. Спокойные голоса.

– Что там?

– Не видишь? Пиво высыпалось, – ответил кто-то со смехом. – Возьми себе бочонок.

– Думаешь, откажусь? Но ты его сам возьми и загрузи. Только не назад.

– Не-не-не, – тот же голос. – Погоны снимут.

Я приподнялся. Сквозь частые, как дно дуршлага, дырочки в перегородке я разглядел еще одного гвардейца в форме, стоящего у водительского окна. А перед машиной стоял развернувшийся по диагонали грузовик с рекламой пива «Крузкампо», сквозь брезентовый борт которого вывалились пивные кеги.

– Сейчас он оттолкает все, – пояснил гвардеец у окна, – и езжайте.

Разглядеть дальнейшее не получилось. Вдруг началась какая-то суета, крики, угрозы, чей-то голос орал:

– Не двигаться! Убью всех, шлюхины дети! Не двигаться! Не трогай рацию, у нас глушилка!

Сидевший напротив Хорхе удовлетворенно хмыкнул, у остальных вид был скорей недоумевающий. Затем рывком открылась дверь в салон, в проеме показался еще один гвардеец, которого я не видел раньше, с пистолетом в руке.

– Кике-е… – протянул Хорхе. – Рад видеть, омбре!

– Дядя! Давай по одному на выход! – махнул рукой незнакомец. – Руки протягивайте, – он показал ключ от наручников.

Хорхе вышел первым, «племянник» мгновенно снял с него наручники, бросив под ноги. Следующим полез я.

Гвардейцы лежали уже лицом вниз на обочине, над ними стоял человек в джинсах и свитере, направив вниз ствол пистолета-пулемета. Еще один «гвардеец» перенаправлял движение вокруг места «аварии». Там же я заметил сине-зеленый «Ситроен» с мигалками и эмблемами «Гуардии сивиль трафико», то есть местного ГИБДД.

Наручники слетели с моих рук, и я немедленно присел возле ближнего гвардейца, вытащив у того из кобуры «беретту» и три запасных магазина. Никто не сказал мне ни слова. Загнал патрон в патронник, снял пистолет с боевого взвода. Дальше все развивалось быстро, очень быстро, некогда было даже думать. Еще один пистолет забрал Хорхе, оставшийся подобрал Дес. Гвардейцев сковали их же наручниками и быстро запихали в отсек для заключенных, заодно еще и приковав к поручням. А я еще и рации с них собрал, две штуки на троих было. Выключил сразу, на всякий случай.

– Будете орать – убью, шлюхины дети, – направил на них автомат человек в гражданском. Вот он, к слову, на латиноамериканца похож.

Когда дверь с грохотом захлопнулась, Хорхе сказал:

– Можете быть свободны. Или езжайте за мной.

– А что там? – спросил Рауль.

– Там вас не найдут. Никогда.

Прозвучало двусмысленно. Он это сам понял, потому что тут же добавил:

– Я вас переправлю в Колумбию, самолет ждет. Ну?

Пауза.

В Колумбию? Вот прямо сейчас? И что потом? Деньги у меня есть, немало, я и из Колумбии до них дотянусь. Но я и здесь могу добиться оправдания, у меня адвокаты отличные… хотя нет, в тот момент, как я вытащил пистолет у гвардейца, так просто все не выйдет.

– Еду, – сказал я, затыкая «беретту» за пояс и распихивая магазины по карманам.

– Еду.

– Еду.

– Еду.

Задумался только Николай с его пятью годами в лучшем случае. А потом, неожиданно для меня, и он махнул рукой:

– Еду.

Дальше время ускорилось. Как-то неожиданно для самого себя я оказался за рулем грузового «Мана», рядом сидел Слава, а остальные спрятались в кузове, снова затянув мягкую боковину. Никакого пива в машине не было, несколько пустых кегов просто разбросали по дороге. Перед нами катили «Ситроен» и автозак, из которого мы перебросили наши сумки в грузовик, в машинах люди в зеленой форме, так что останавливать не должны. Пара попавшихся навстречу полицейских машин проехали мимо, не удостоив вниманием. Сигнал охрана подать не успела, это точно, наверное, забили все глушилкой, а теперь уже поздно.

– И чего дальше? – спросил Слава.

– Едем куда везут. Колумбия, не Колумбия – по фигу. Разберусь.

– А если просто вальнут?

– У нас два ствола. И я очень хорошо стреляю, Слав. Нам по-любасу не дали бы с ментов пушки взять, если бы вальнуть хотели.

– А там что?

– А здесь что? У тебя пятнашка?

– Ничего. Даже бабки при обыске все нашли, – махнул он рукой.

– Ну вот, видишь? Что тут терять? Да и поздно уже, в побег пошли. Дыши, пока дышится.

– Жить на что будем?

– Жить есть на что, Слава, – хмыкнул я. – Мне нужен компьютер и Интернет, а дальше разберемся. Так что Колумбия подходит.

– Я в Панаму было дернуть хотел.

– На хрена?

– Кореш один бизнес предлагал, кокс оттуда возить. Даже в Питере договорился.

– Слав, ты охренел? – поразился я. – Тебе там за такой бизнес башку отрежут. Не суетись, оглядимся, и дальше видно будет. Отсюда сдернуть надо, покуда не хватились.

Колонна машин выехала на трассу, то есть «карретеру», но катили по ней недолго, только до Малаги и добрались, а там головной «Ситроен» свернул в промзону и почти сразу остановился. Тюремный «Ивеко» отделился от нас, свернув в проулок, мы сидели и ждали, затем водитель прибежал обратно, втиснувшись в легковушку, и мы поехали дальше. Чуть повиляв по складским проездам, заставленным грузовиками, мы выехали к каким-то воротам, автоматически открывшимся перед нами. Снова встали в каком-то дворе, один из фальшивых гвардейцев выбежал из машины, вернулся с мужиком в комбинезоне, затем они все там помахали руками, потом рядом открылись ворота ангара, и «гвардеец», подбежав к нам, махнул рукой, показывая на них:

– Заезжай туда, загоняй грузовик на платформу, глуши движок, понял? Будет сигнал, затем погаснет свет, потом снова сигнал и можешь заводить. Понял? – повторил он.

– Чё за херня? – спросил меня Слава.

– Без понятия. Повнимательней просто. – Я врубил первую, и грузовик медленно пополз к воротам, порыкивая дизелем. Я вытащил пистолет из-за пояса и положил под бедро, на всякий случай. Пусть будет.

В ворота заехал медленно, поглядывая в зеркала, давно грузовик не водил, еще с армии. Но вроде не влетел ни во что. А за воротами оказался здоровенный зал с металлической платформой вроде эстакады, перед которой стояла крашенная в желтый и черный цвет металлическая арка. Сбоку какая-то застекленная будка, в ней женщина за пультом. Диспетчер какой-то, что ли? И на хрена нам эта эстакада, если летим в Колумбию?

Зашедший следом мужик в спецовке крикнул:

– Заезжай, не тяни время!

– Заезжаю, не ори! – ответил я в окно.

Лязгнуло гулко под передними колесами железо, машина фырча заехала на направляющую. Мойка какая-то, только без щеток.

– Сигнал, свет погаснет, потом опять сигнал, понял?

– Да!

– Начали!

Почти сразу же на арке замигал красный фонарь, противно задребезжал звонок вроде школьного.

– Глуши мотор, ключ из зажигания!

Я сделал, как он сказал. Мужик побежал к будке, зашел внутрь, встал рядом с женщиной. Свет погас, темнота наступила полная, ворота к этому времени уже закрылись. Я ощутил какое-то движение.

– Едем куда-то, что ли? – спросил Слава.

– Похоже, – пробормотал я. – Итить!

Лязгнуло, зашипело какой-то пневматикой, затем нас вжало в спинки сидений, машину куда-то бросило, все тело обдало холодом до онемения, затем такое же резкое торможение, из-за которого мы качнулись на ремнях, потом снова звонок – и свет. Яркий свет, солнечный, буквально вламывающийся через открытые ворота, оказавшиеся уже перед нами. И никакой арки. И человек в песочной униформе, который машет желтым флажком, крича по-английски:

– Съезжай с платформы, быстро! На стоянку давай!

Не понимая совершенно ничего, я сделал как сказали. Завел «Ман», аккуратно спустил машину с эстакады, выехал в ворота, оказавшись в большом дворе, у дальней стены которого в рядок выстроилось с дюжину самых разных машин, и подъехал к ним, припарковавшись последним в ряду.

– Ну и где мы? – спросил Слава, удивленно оглядываясь.

– В Колумбии, мля. Не заметно, что ли?

– Не, не заметно.

Я заглушил машину и выпрыгнул из кабины, не забыв прихватить свою сумку и оружие. Постучал в борт кузова. А затем уставился на большую вывеску над длинным одноэтажным зданием:

БАЗА ПО ПРИЕМУ ПЕРЕСЕЛЕНЦЕВ И ГРУЗОВ «ЕВРОПА»

Обернувшись назад, я увидел длинный ряд ворот, над каждым из которых черным по желтому был написан номер. Начиная с «1» и заканчивая «24».

Глава 1

29 год, 37-е число 02 месяца, понедельник

База по приему переселенцев и грузов «Европа»

– Пистолет разрядить, убрать в сумку! – К нам подошли двое в «мультикаме», вооруженные до зубов и так же экипированные. Шлемы, броники, автоматы, рации на груди, в общем, как на войну собравшиеся. Терминаторы, блин. Крикнул он по-английски, но с каким-то акцентом, один по морде на скандинава похож, а второй скорей на… не знаю, итальянца, что ли. – Кто в кузове, выбирайтесь! Оружие разрядить и спрятать, потом с вещами вон в ту дверь!

– Где мы? – спросил Слава.

– Где надо. Там объяснят.

В ангаре, из которого мы выехали, сверкнуло, тут же зазвенело, затем все стихло. Все замерли. Из ворот выехал уже знакомый «Ситроен» с мигалками, тут же подкативший к нам и вставший рядом. Дверцы распахнулись, вся компания выбралась наружу.

– Хорхе! Мы где?

– Там, где никто нас не достанет, – сказал «племянник», на котором из формы остались только брюки, рубашку заменила белая майка. – Дядя, пошли, нас вроде бы должны ждать. Куда идти? – тут же спросил он у «терминаторов».

Тот посмотрел на «племянника» как-то не очень доброжелательно, но все же показал пальцем на дверь, не забыв добавить, чтобы оружие разрядили и убрали.

– Эй, тут проблема, – вдруг сказал стоявший у машины Дес.

Все повернулись к нему.

– Что? – спросил незаметно как подошедший высокий мужик в форме, как у того, что был в ангаре, но с нашивками американского сержанта на рукаве.

– Рауль все, кажется.

Хорхе пожал плечами и пошел к двери, на которую ему указали, трое остальных двинули с ним. А мы со Славой подошли и заглянули в кузов.

– М-да, – сказал Слава. – Точно все.

– Ага, помер Трофим, – кивнул я. – Жалость какая.

Рауля как с десятого этажа сбросили. Странно вывернутая шея, струйка крови изо рта, остекленевшие глаза, уставившиеся куда-то в потолок кузова. Такая же непонятная поза вроде сломанной куклы, живой так не ляжет. Впрочем, я его знать не знаю, неделю знакомы и помню, что он наркоту оптом сбывал.

– Это что с ним такое? – спросил я.

– Не знаем, – привычно жалобно затянул Николай. – Темно, холодно стало, куда-то поехали, а потом как хрустнет…

– Бывает изредка, – кивнул сержант. – Не зря же перед проходом вам говорят, чтобы не дергались, сидели неподвижно.

– Нам ни хрена никто не сказал, – возмутился Дес.

– Не наши проблемы, претензии к тем, кто вас сюда отправлял, – отрезал тот.

– А кто нас отправлял? Хорхе, сука, я с тобой разберусь, – мгновенно вызверился ирландец.

– Эй, эй! – одернул его сержант. – Устроишь здесь что-нибудь, сразу сядешь. Снова, – добавил он, ухмыльнувшись. – Чтобы как в воскресной школе себя вел, понял? В лучшем случае сядешь. – Он похлопал себя по кобуре с «глоком». – В самом лучшем.

– Оʾкей, босс, – буркнул Дес. – Что с ним делать?

– Без вас разберутся. Идите за теми. Чья машина?

– Моя, – сразу же объявил я.

Возразить никто не сообразил, похоже, а Слава явно включил себя в совладельцы. В общем, мы подхватили сумки и пошли куда сказано. Спорить как-то не хотелось, потому что… ну вот ощущение такое, что спорить не следует. К тому же мне на Рауля плевать, равно как и на всех остальных. Кроме Славы, может быть.

Просторное кондиционированное помещение. Белые стены, белый потолок, пол из песочного цвета плитки. Вдоль стен виниловые диваны. Табличка «Не курить!», но я и не курю. Слава поморщился, ему как раз курнуть хотелось, похоже. Две стойки, за одной молодой парень все в той же форме, за второй упитанная девица с обгоревшим до красноты лицом. Над ними вывеска «Иммиграционный контроль». Обе стойки заняты, возле них уже зависли Хорхе с компанией. Про нас они давно забыли, похоже, но и не очень нужно.

Поставив сумку возле дивана, пошел разглядывать плакаты на стенах. Сплошные пейзажи: какие-то горы, побережье с пляжами и скалами, саванна с антилопами… мы в Африке, что ли? А это вообще хрен поймешь что за зверь, блин… вот что это? Типа носорога, только выше, тощей и спереди целый пучок бивней как у слона, что ли… Ага, а вон карта! Слава уже возле нее топчется.

– Сань, я чё-та не понял ни хрена, – сказал он, когда я подошел ближе. – Ты вообще что-нибудь узнаешь?

Я уставился в карту, как сразу связав себя мысленно с тем бараном, что пялится на новые ворота.

– Нет, Слав, я ни хрена не узнаю. Но мы здесь, – я ткнул пальцем в красную отметку, над которой было написано «Вы здесь».

– И я догадался, прикинь.

– Ты же мореходку заканчивал?

– Ага, механиком.

– Смотри, сколько моря, можешь ходить.

– Куда?

– А куда хочешь. Вон туда можешь. – Я показал пальцем наугад. – И вот сюда, – следующий пункт назначения был отмечен с такой же точностью.

– На грузовике.

– На грузовике не получится. Что это вообще такое? Где мы?

Надо бы пугаться, но пугаться не получается, потому что все отдает какой-то абсолютной нормальностью. Никто не бегает, не кричит, не заламывает руки, за стойками негромкий бубнеж, такое все спокойное и обыденное, что паниковать совсем не тянет. Вот дойдет очередь, и за стойкой я все узнаю. В любом случае нас тут никто не ловит, это точно. Потому что иначе отобранную у гвардейца «беретту» у меня бы забрали, а не сказали ее в сумку убрать.

– Сань, я без понятия, крест на пузе.

Фермы какие-то в саванне, скот в коралях… рыбаки, полный баркас рыбы… дети на пляже у реки… Ага, охотники у какой-то большой твари вроде кабана… здорового такого кабана, и клыки впечатляют. Или не кабана, вообще не поймешь. Самолет над горами. Какой-то карьер, а в нем экскаватор трудится, по серпантинной дороге едут грузовики с породой, на переднем плане довольный жизнью мужик в белой строительной каске… Городские фото… это обычный американский городок, натуральный Мидвест. А тут как-то посолидней, разноцветный кирпич, прохожие, машины, на террасе кафе люди сидят. Небольшой порт, какие-то суда под погрузкой, но опять же небольшие… Ну ладно, нормально так выглядит. Посмотрим, что дальше будет.

Очередь дошла до меня минут через пятнадцать, к той упитанной девушке. Я подошел к стойке, оперся на нее локтями.

– Где мы? – спросил я первым делом.

– Новая Земля, тут все написано. – Она выложила передо мной какие-то брошюры. – Вы сюда тоже без предварительного контракта?

Акцент британский, однозначно. Скорей даже кокни, то есть она из Лондона. Что-то тут вообще все подряд, мешанина круче, чем в Марбелье, где я живу. Жил.

– Без.

– Тогда я буду очень долго объяснять, вам проще прочитать. Но обратно вам уже не попасть. Какие есть документы? Тоже тюремный айди?

– Он самый, – я вытащил карточку из кармана.

– Имя оставить это же?

– Что?

– Имя, – терпеливо повторила она. – Нам все равно, кем и где вы были раньше, начинаете с чистого листа. Я вам сейчас выпишу новые документы. Можете назваться как угодно.

– Нет, пусть все так и останется, если с чистого.

– Встаньте вон туда, к стене, и смотрите в камеру, пожалуйста. – Она защелкала мышкой.

Я встал куда она попросила, уставился в камеру. Что-то пиликнуло, затем девушка сказала:

– Смотрите сюда. – Она чуть повернула ко мне монитор. – Подойдет для документов, или еще раз снять?

Ну да, не красавец, но я вообще такой. Но нормально, обычно я еще хуже получаюсь, так что от добра добра не ищут.

– Годится.

– Хорошо, минутку… год рождения и прочее соответствует? – Она показала мне мою тюремную карточку.

– Да.

– Подождите. Вот здесь распишитесь, – показала она на электронное стило с экранчиком.

Я расписался. Затем начал листать брошюрки, останавливаясь пока только на картинках. Просто больше фото… опять карта… ага, листочек со скидочными купонами, пригодится, наверное.

За стойкой что-то зажужжало, затем девушка выложила передо мной еще карточку, уже мой новый документ. В размер кредитки, мой портрет выгравирован лазером прямо на переливающемся пластике, еще голограммка, если на отсвет смотреть, то проявляется знак… глаз в пирамиде, как на долларе, еще чип, как на кредитке, и заодно QR-код, квадратненький такой. Ну и подпись моя имеется.

– Это ваш айди, – сказала девушка. – Заодно дебетовая карта. При утрате можно восстановить в любом отделении банка Ордена, как это сделать, прочтете в мануале. Денежная единица называется «экю», привязана к золоту. Вам, как беженцу, начислена тысяча, это стартовое пособие. Дальше сами.

– Беженцу?

– Вы же сюда без денег и всего прочего? Значит, беженец. Так люди едут со своими деньгами и имуществом.

– Погодите, погодите, – прервал я ее. – У меня есть там… ну, откуда я, деньги. Я просто не знал, я тут случайно.

– Где у вас там деньги? – Она равнодушно посмотрела на меня.

– В банке. На счету. То есть в банках на счетах.

– Если у вас нет удаленного доступа, то сделать ничего нельзя.

– Элис? – Я посмотрел на бейджик с именем. – Элис, у меня есть удаленный доступ. Где я его могу реализовать?

– Вы не можете. – Она пожала толстыми плечами. – Вам надо говорить с моим руководством, они занимаются внештатными ситуациями.

– А где руководство?

– Я вас позову. Тогда уже с ними закончите. Следующий, пожалуйста!

Ждать пришлось долго, все уже разошлись, лишь Слава сказал, что будет ждать у машины. Затем я остался один и взялся было за брошюры, но тут в зале появилась еще группа людей, зашедшая через ту же дверь, что и мы, а из двери за стойками контроля появился некто молодой, полный, розовощекий, начинающий рано лысеть. Подошел ко мне, спросил, глянув в бумажку:

– Александр Ба-ри-нов?

– Да. – Я поднялся.

– Я Дэйвид Миллбэнд, супервайзер смены. Пойдемте ко мне в офис. – Он повернулся и пошел к двери, из которой и возник.

Офис оказался довольно просторным, на три стола, но занят быть только один. Я уселся напротив Миллбэнда.

– У вас в том мире остались деньги, как мне сказали?

– В том мире?

– Да, в том мире. Там тот мир, а тут этот. То есть если деньги у вас там, то задача их вернуть очень сложная.

– Но возможно?

– Все возможно, – кивнул он. – Где они у вас?

– В офшоре, Би-Ви-Ай.

– Доступ к счету у кого?

– Только у меня.

– Вам придется предоставить его нам. Но если требуется дополнительная идентификация, то…

– Может быть, проще посадить меня за компьютер, и я сам все сделаю?

Он покачал головой.

– Так это не работает. Вы еще не поняли? Все, вам туда уже не вернуться, а с моего компьютера ни к какому банку не подключишься. Единственный способ решить проблему – дать доступ нам. Если помните номера счетов и название компании. Если не помните, мы можем найти их сами, но стоимость услуг вырастет. Мы контракт подпишем, никто ваши деньги не украдет, лишь вычтем стоимость наших услуг. Впрочем, если денег немного, то…

– Денег достаточно. Все банковские детали у меня есть. Договор можно посмотреть?

– Да, конечно, я сейчас распечатаю.

Он пощелкал мышкой, потом из лазерного принтера вылезли три листа бумаги, Миллбэнд протянул их мне.

Так… вроде бы обычный договор поручения… прочерк для суммы… а я точно и не помню сколько там, но примерно назову… сроки… месяц, может быть, дольше. Вознаграждение… ага, нормально, двадцать пять процентов.

– Комиссионные не слишком большие? – спросил я.

– Стандартные. Или вытаскивайте деньги самостоятельно. – Он ухмыльнулся.

Вот не нравится он мне, ага.

– Ладно, в остальном нормально вроде бы, – заключил я, дочитав. – Что делаем дальше?

– Реквизиты помните? Пароли? Карточка идентификации нужна?

Вот карточка нужна, но и это решаемо.

– У вас какой-нибудь ножичек есть? – Я стащил с себя поясную сумку.

Миллбэнд выдвинул ящик стола, покопался в нем, выудил нож для вскрывания коробок и протянул мне.

– Спасибо.

Вывернув сумку наизнанку, я подрезал подкладку, оттянул ее и оторвал окончательно. Весь оборот был расписан ручкой мелким почерком, сплошняком. Когда меня арестовали, адвокат принес на встречу несколько книг, охрана их пропустила. В одной из книг было все то, что мне требовалось, – номера счетов, переписанная карточка с кодами, необходимые телефоны, номера документов. Все не запомнишь, а жизнь в тюрьме мало ли как повернется… вот как сейчас, например. Затем я купил сумочку в «экономате», они у зэков популярны, чтобы сигареты и прочее таскать, и переписал все в нее. А страницы из книги изорвал и спустил в унитаз. Еще подобная запись у меня есть на стельке в кедах, лежащих в сумке, тоже снизу, разумеется.

– Давайте я нужное перепишу.

Тот подвинул мне лист бумаги и ручку. Я быстро выписал все необходимое, затем расчертил схему.

– Смотрите, – я показал ручкой на прямоугольник, – отсюда перевести можно только вот сюда, с этого счета, – я подчеркнул, – на вот этот. С этого куда угодно, оптимально сделать как кредит или платеж за кредит вот за эту компанию.

– Банк тоже с островов?

– Да, но вот этот дубайский, с него вывести проблемой не будет.

– Понятно. Какая сумма?

– Четыре миллиона двести десять тысяч долларов. На этом счету и этом.

– Кхм, – Миллбэнд откашлялся. – Серьезные деньги.

– Надеюсь.

– Мы можем вывести только через золото.

– В смысле?

– В самом прямом. Доллары конвертируются в золото по текущей цене, в обязательства, оттуда мы вычитаем двадцать пять процентов по весу, затем сертификаты переводятся в наш банк, там удерживаем десять процентов налога, потом вам на счет зачисляются экю по курсу. Один экю за десятую грамма. Так можно хранить в золоте, но не в вашем случае, потому что физической транзакции не происходит. Впрочем, у нас колебаний курса нет, экю привязан к золоту, как я сказал.

– Посчитаем?

– Запросто, – кивнул он. – На сегодня у нас грамм… – он посмотрел в монитор, – сорок два и шесть. Так, четыре миллиона двести десять…, – защелкали клавиши, – на сорок два и шесть, получаем… почти девяносто девять килограмм, или вам в унциях лучше?

– В граммах.

– Хорошо. Так, отнимаем наши комиссионные. Имеем… семьдесят четыре сто двадцать, это в граммах. Умножаем на десять, получаем семьсот сорок одну тысячу двести экю, минус налог… шестьсот шестьдесят семь тысяч семьдесят семь экю на вашем счету. Это очень неплохо, поверьте. Можно начать большой бизнес. – Он уже улыбался, глядя мне в глаза.

– Это примерно четыре к одному к евро? – уточнил я.

– Именно так. К доллару просто цена золота, деленная на десять, без учета обязательного налога.

– Обнадеживает.

– Есть еще способ ускорить и обезопасить операцию. – Глаза у него вдруг соскользнули с меня и уставились в окно.

– Какой? – уточнил, подозревая ответ.

– Десять процентов комиссионных лично мне, – тихо сказал он. – Тогда я займусь этим сам. Это не только мне. – Он снова посмотрел на меня с радостной улыбкой. – Я разделю это с двумя людьми из банка, которые будут заниматься этим персонально.

– Десять?

– Десять.

– Шестьдесят шесть тысяч?

– Именно.

– Когда?

– Только по зачислении средств на ваш счет, разумеется. Переведете в другой банк, за оказание услуг, все будет нормально. Зато гарантия сто процентов.

– А так не сто?

– Ну… иногда так бывает, что долго тянут, там кому-то некогда…

Втирает, я же вижу. Но сейчас в бутылку лезть смысла нет, пусть сперва деньги сюда вытащат. И кстати, я не очень уверен в том, что «по зачислении на счет». Как-то они подстрахуются, учитывая, что никакого официального соглашения у нас на сей счет нет.

– Около месяца?

– Примерно. Иногда бывает дольше, но не в нашем случае. – Он снова заулыбался. – Тут все случится максимально быстро.

– Хорошо, договорились.

– Тогда к соглашению вернемся. Эту сумму вбиваем?

– Эту. Там будет чуть больше, но я не помню точно, так что эту.

Потом меня еще и на прививки погнали, даже не спросив ничего про аллергию. Но успокоили, сообщив, что пить потом можно. Когда вышел, то нашел Славу курящим в кабине грузовика.

– Чего завис?

– Да так, пообщался с начальством местным. Так, мне сказали грузовик зарегистрировать. Где-то здесь, прямо на выезде.

– Вон туда две тачки погнали. – Слава показал на ворота в дальней от нас стороне огромного двора.

– Ну и мы туда поехали. – Я втянул себя в кабину. – Чего ждать?

Так, хоть осмотрюсь более или менее. Машина вроде нормальная, хоть и неновая, пробег под триста тысяч. Кабина трехместная, но спинка среднего сиденья опущена и пока образовывает столик с подстаканниками. Бак полон на три четверти, неплохо, а то я понятия не имею, почем тут солярка. Я даже понятия не имею, что на эти деньги можно купить.

– Слышь, я пока почитал вот это. – Слава потряс брошюрками. – Пишут, что стволы тут свободно можно иметь.

– Ну, судимости у меня пока еще нет. – Я задумался, потом сообразил, что несу бред. Какая тут судимость?

– На этой базе носить нельзя только. Сумка, чехол, без патронов. А то штраф или конфискуют. Вот тут написано. – Он показал мне книжечку, на обложке которой на четырех разных языках было написано «Правила внутреннего распорядка на Базе по приему переселенцев и грузов «Европа». Для переселенцев». – И свалить надо самое позднее через три дня. Но мне тот хрен, что тогда подходил, сказал, чтобы нас тут уже завтра не было никого.

– М-да? Ну ладно. Понять бы, куда дальше.

Я подал «Ман» задом, вывернул руль и поехал к тем воротам, на какие Слава показал. Ну да, вон же стрелки «выезд» с силуэтом машины по всему забору намалеваны.

Перед воротами нашлось большое застекленное окно в стене, за которым скучал еще один человек во все той же песочной форме. Прямо как в тюрьме на приеме контингента. Едва я к нему сунулся, он объявил:

– Давай айди.

Я сначала хотел достать «удостоверение зэка» и дать себе пальцы прокатать, но потом спохватился и протянул новое удостоверение. Мужик сунул его в считывающую машинку, покивал, спросил, что за грузовик, я назвал марку, после чего тот заключил:

– На вас теперь машина значится, но это не регистрация. Дальше сами думайте, где номера получать будете. Если будете.

– А обязательно?

– Нет. Но если машину сопрут, то как доказывать, что ваша?

Ну да, логично.

– А где регистрировать?

– Можно здесь, на базе. Тамстоянка будет, сами все увидите.

Ворота, чуть дернувшись и лязгнув, поползли в сторону, выпуская нас из транзитной зоны в новый мир. Пропади он пропадом.

– Колумбия, млять, – пробормотал я себе под нос. – Смылись.

Слава продолжал листать бумаги, делая все новые и новые открытия.

– Сань, прикинь – тут день тридцать часов, а последний час семьдесят две минуты.

– Чего? – не понял я.

– Что слышал. Тридцать часов в сутках. Сорок дней в месяце. Одиннадцать месяцев в году.

– Мы на Марсе, что ли?

– А там одиннадцать месяцев?

– Не думаю. Но все равно не въезжаю пока ни во что. По идее, мне должны были в тюрьме макароны давать, а я…

– Плохо, что ли?

– Не, лучше, чем тюрьма, но не понимаю, что вокруг делается.

– Поймем, – философски сказал он.

– Да поймем, конечно. Кстати, спать хочется, по распорядку сиеста должна быть. Ладно, ладно, шучу. Кстати, а если тридцать часов, то сиеста у них сколько длится?

– Чего не скажу, того не скажу.

За периметром транзитной зоны обнаружилась зона промышленная. Какие-то цеха, склады, огороженные сеткой стоянки машин. Причем машины, похоже, были не таких вот «переселенцев», как мы, а завезенные оптом, то есть по нескольку машин одного типа в рядок. Одна же стоянка была заполнена машинами разношерстными, случайным образом расставленными, и там же я увидел стеклянную будку с ящиком кондиционера и надписью «Регистрация машин», тоже на четырех языках, возле которой собралась небольшая очередь.

Машины на площадке все больше были… ну, скажем так, более внедорожные, чем наш грузовик с рекламой пива на тенте. Мы свернули туда, и после примерно двадцати минут ожидания какой-то португалец в рабочем комбинезоне нашел на нашем грузовике все нужные номера, внес в таблицу в планшете, а вскоре в той самой будке мы получили два номера, после чего нам предложили выметаться из промзоны и искать место на стоянке.

– Все, что ли? – спросил Слава.

– Наверное. Дальше куда?

– Тут схема есть. – Он развернул очередную бумагу. – Говорят, что для нас есть общага… но можем в мотель… тут их… раз, два и три. Три, короче. Опа, даже цены показаны. – Слава ткнул пальцем в кружочки с цифрами и символом местных денег. – Общага по пятерке с носа, мотели… от десятки до полтинника, ты гля. Куда?

– Слушай, не хочу в общагу, ну ее на хрен. Опять как в модуле будем.

– Точно. Погнали в мотель. По десятке.

– А что еще есть? – Я наклонился к карте, которую он разложил на столике. – Магазинов до хрена… та-ак, одежда… ты смотри, машинами торгуют… продукты… – Я продолжал возить пальцем по значкам, – оружейный. Оружейный!

– На фига? Есть же ствол, давай бабки придержим.

– Слав, ты фото видел? Карту видел? Если оружейный прямо на входе, это, наверное, зачем-то, не?

– Блин, у нас по косарю всего, – засомневался он.

– Грузовик есть. – Я постучал по рулю. – Груз можно взять или еще чего.

– Где груз? – Он посмотрел на меня. – Кто тебе про груз сказал?

– Диспетчерская, формирование колонн, логистика. – Я нашел квадратный зеленый значок. – Может, кому барахло везти надо или еще чего. Покрутимся, выясним.

– Нам сказали с утра сдриснуть, – напомнил он.

– Мало ли что сказали? Кто сказал? Сержант с хоздвора? Да на хрен он пошел, мы с чистого листа? Вот пусть помойку и завалит, – возмутился я.

А еще можно Миллбэнду наябедничать, я думаю. Денег хочет? Пусть тогда отрабатывает. Халявщик, мля.

Слава явно хотел сказать что-то вроде «я бы не нарывался», но тут авантюрная часть его натуры взяла верх и он со мной согласился:

– Правильно. Так и сделаем.

В общем, покатил я к оружейному. Даже не потому, что надо, а потому, что я мимо них не прохожу никогда. Даже если туда иду и захожу, то все равно заглядываю, когда иду обратно. Хобби такое. Или взгляд на жизнь. Черт, знал бы, весь бы свой сейф сюда привез, чего там только нет у меня. И пока суда не было, я по-прежнему законный владелец.

База за пределами промзоны больше напоминала чистый такой и ухоженный городок, только без явных национальных признаков, с какой-то европейской страной соотнести не получалось. Дома как раз из такого цветного кирпича, какой я на плакатах видел, гладкий чистый асфальт, разве что с газонами напряженка, вместо них засыпанный галькой песок, а из него то кактусы растут, то какие-то кусты. Перекрестки с круговым движением, нашлась даже площадь с фонтаном, а торговая улица одна, довольно широкая, только оружейный не на ней, а дальше, почти к концу территории, если схеме верить. Зато у него оказалась просторная стоянка, и стояло там всякое, так что грузовик наш разве что рекламой пива вызвал легкий интерес у группки мужиков, куривших возле двух подготовленных внедорожников.

– Пошли? – Я открыл свою дверь.

– Пошли.

В оружейном было прохладно, а еще он был мало похож на те магазины, в которых я был раньше. Точнее, он больше напоминал распродажу военного «сюрпласа» где-нибудь в Америке, только ассортимент выглядел посерьезней, потому что шел сюда явно с каких-то военных складов. Или заводов, но тоже военных. Ящики у стен, деревянные пирамиды, в которых рядами автоматы и винтовки, пистолеты просто разложены в прилавке и не так чтобы прямо обширный выбор… зато вон пулеметы стоят, я самый натуральный «ПКМ» вижу, и еще всякого до черта… хм… Тут, похоже, с этим и вправду свободно. Полностью.

Пожилой дядек с пузом и седой бородой лопатой, одетый в камуфляжные штаны и опасно натянувшуюся на пивном пузе майку, подошел к нам, спросил на английском, но, похоже, с немецким или каким-то таким акцентом:

– Что ищете, ребята? На пособие что-то взять хотите, или деньги есть? Если что, то у нас дешевле, чем дальше по дороге, сразу говорю.

– Цены написаны? Ага, вижу, – кивнул я. – Пока сами глянем.

– Без проблем. Вот там все дешевле и оттуда сюда все дорожает. – Он провел рукой вдоль стены. – Мой совет – ищите что-то подлинней для начала, тут расстояния серьезные и хищники крупные.

– Ага… «калаши» чьи?

– Там румынские, самые дешевые, «юго» разные, тут Польша, там вон Болгария, самые дорогие. Тот угол, – он ткнул пальцем, – военный секонд-хенд, но все после ремонта, зря люди боятся. Пулеметы тут.

– А пулеметы тоже нужны? – заинтересовался Слава.

– Кому как, – пожал плечами бородатый. – Тут ведь кто что от жизни ищет.

Ты смотри, прямо Конфуций. Некоторые, думаю, и доискиваются.

– Слав, нам туда, – сказал я и направился в «дешевый угол».

Сначала направился к пирамиде с «калашами» разной длины, заранее скроив скептическую мину. Слава шел следом молча, потому что как-то на прогулке меня прорвало порассуждать на оружейные темы после того, как он описал мне свой конфискованный домашний арсенал, и с тех пор он находится под впечатлением от открывшейся ему бездны знаний. Его тогда очень разочаровала новость о том, что если бы он отстреливался из дробовика пулями, он все равно не пробил бы бронежилетов вломившейся в его дом полиции.

Я вытащил из пирамиды почти классический с виду «АКМ», только со складным прикладом из гнутого прутка, наклонил, дав поймать свет из окна, матюкнулся.

– Чего?

– Румынцы, млин. Как Николай лично делал, чтобы в банк заложить. Смотри, тут заклепки передавлены, а на этом, – я взял второй, – эта передавлена, а эта наоборот. Видишь? – Я скинул крышку, вытащил пружину с затворной рамой, заглянул в патронник. – Качество видал? Напильником, что ли, фрезеруют… И все в фанере до сих пор. – Я постучал по газоотводу. – Этот под пять – сорок пять, а все равно наклон под сорок пять, хотя все давно девяносто делают.

– И чё?

– Чистить хуже, например. Ладно, дальше глянем.

– А вон, короткий, не? Спрятать можно.

– От кого?

– Да все равно от кого. Нам бабки нужны или нет?

– Слав, остынь, слышал же, что мужик сказал.

– Ладно, не лезу, просто цена нормальная вроде.

Да, румынские автоматы от трехсот пятидесяти до четырехсот.

– Эс-вэ-дэ, что ли? – вдруг оживился он.

– Не, даже не подходи близко, такой эс-вэ-дэ даром не надо, – тут же прервал его полет мысли я. – Тоже эрзац румынский. Да и на фига нам она? Нам поуниверсальней надо. Ты снайпер, что ли?

– Не.

– Ну и вот.

Румынский «калаш» тоже работает на самом деле, но в мире закупают его отчасти по бедности, предпочитая болгарские. Я такой подкованный потому, что пообщался с одним ливанцем из Марбельи, который как раз оружием торговал, он меня просветил насчет спроса. Его потом Америке выдали по запросу, но я с ним дел не вел, так что ко мне никаким боком. Польские глянуть? Так, успею, а вот это что за куча? Даже не в пирамидах, просто ящики штабелями, а на крышках оружие разложено.

– Это что? – спросил Слава. – Видел уже где-то.

– Это «СЕТМЕ», – сказал я, взяв с ящика увесистую винтовку со светлым деревянным цевьем, – испанская. Ты смотри, – я засмеялся и ткнул пальцем в клеймо на ресивере, – «Гуардия Сивиль де Эспанья»!

– А, точно, у них и видел, – оживился Слава.

– Их перевооружали, старье в продажу выкинули. – Я похлопал винтовку по ресиверу. – В магазинах лежат переделки под самозарядные и под триста седьмой, по восемьсот евро.

– Ствол новый, винтовка после ремонта, – сказал, подойдя сзади, бородатый. – У нас их сотни две еще, если не нравится эта, покопаемся. Только я в образец самые красивые выложил. – Он усмехнулся. – Четыреста двадцать всего. И вон немецкие «джи-три», – он показал на другой ящичный штабель, – распродажа норвежской армии. Но по пятьсот.

– «Калашников» новый не лучше? – спросил у него Слава.

– Дальность. – Продавец хмыкнул в бороду. – Патрон мощный, ствол длинный. «Юго» гляньте, там есть под этот калибр. Недорого, к слову.

Я потянул неудобную рукоятку взведения на испанской винтовке, приложился, целясь в стену, щелкнул спуском. Вообще я к этой модели не очень, отдача сильная и какая-то дурная, двойная, взводить непривычно, левая рука на цевье далеко, я под магазин держать не люблю, тяжелая… но мощная, да. Прицел не поставишь, правда, у меня его и нет. А если поставишь, то нужно покупать очень высокую и неудобную приблуду и шею потом тянуть. Можно приварить или привинтить планку, конструкция жесткая, но кто это делать будет и где та планка? И патроны дороже наверняка, только не уверен, что мне вообще придется из нее стрелять. Кстати, про стрелять…

– А пристрелять где-то можно будет?

– За магазином стрельбище, сто метров.

И куда магазины пихать? Есть хоть под них подсумки? Под калашевские точно есть, вон висят какие-то подвесные… с виду чистый Китай, зато дешево.

– Давайте «юго» посмотрим.

Стандартный набор очередных клонов. Насколько я помню, югославские ржавеют с удовольствием. Так, а вот это…

– «Эм семьдесят семь», – пояснил бородач. – Под натовский семь шестьдесят два. Ствол двадцать дюймов.

Ага, «калаш» под большой патрон, магазин на двадцать. Планка боковая, что хуже, на крышку ничего не поставишь даже в перспективе… так и ставить нечего.

– Кучность как?

– Как у «СЕТМЕ».

Но легче заметно. Отдача тоже должна быть жесткая, однозначно.

– Сколько?

– Ровно пятьсот.

На восемьдесят дороже… минус возможность поставить планку… но все же на основе «калаша» и легче, да.

– Магазины какие?

– Свои. Можно от «М14» переделывать, там несложно. Мастерская только нужна.

– А сколько стоят от «М14»?

– Дорого вообще-то, только коммерческие есть, не военные.

А для «СЕТМЕ» магазины копеечные и их там целая куча в ящиках навалена. Ладно, испанская винтовка рулит в таком случае, дешево и сердито.

– Кобура под девяносто вторую «беретту» найдется? Только недорого.

– Без проблем.

В общем, я уложился в пятьсот сорок пять. Взял все же «СЕТМЕ», перебрав с десяток винтовок. Разбирал, осматривал… ну да, какой-то ремонт делался, стволы точно заменили. Четыре магазина под двадцать, сотню патронов, то есть восемьдесят с собой и двадцать для стрельбища. Универсальную кобуру с поучами, самую дешевую, хоть бы не оторвалась. Подвесная оказалась китайской, причем «местной китайской», что я не до конца понял. Китайцы цеха здесь держат? Вот и все. Набор для чистки не купил, ничего толкового не было, а бородач сказал, что можно будет дальше по дороге найти подходящее. А Слава, не удержавшись, взял не румынский, а югославский «огрызок» под семь шестьдесят два, с пламегасителем, как у нашего «укорота», и прикладом от «АКМС». Что-то очень сомневаюсь в полезности такого приобретения, но Слава вдруг уперся и купил. И еще он нож неплохой взял, хоть и китайский, что правильно, а я и забыл про такую полезную в хозяйстве вещь.

Потом пошли на стрельбище, где я обнаружил. что его еще и учить стрелять из автомата надо. Слава стрелял плохо, со всеми ошибками новичка в комплексе. Я как-то показал ему по минимуму что-то, он из положения лежа хотя бы в мишень попадать стал. Ну да ладно, тогда ему и короткий автомат сойдет, все равно никакой разницы. Сам же двадцатью патронами пристрелял «СЕТМЕ» и пристрелялся к ней сам, определив ее кучность эдак минуты в три, наверное. Ну, может, чуть меньше. Не поражает, откровенно говоря. Ну да ладно, вон в ту хрень с рогами из морды попаду. Правда, патроны военные, тоже румынские, как охотничьи не очень. Может, с другими патронами и кучность была бы повыше. Да, и гильзы потом не переснарядишь, дульца заминаются к чертовой матери совершенно бесповоротно, и летят они чуть не за двадцать метров.

– Ну и чего ты его купил, если стрелять не умеешь? – Я ткнул пальцем в Славину покупку.

– Я же говорю, спрятать легко.

– Ну вот спрячь и не доставай вообще.

– Да ладно, попал же! Потом ваще снайпером буду. Рэмбой.

Да, нам на халяву еще и чехлы дали, сшитые из какой-то синтетики так плохо, что обещали развалиться в ближайшем будущем, но тут обязательны, оружие из них доставать в пределах базы нельзя. Ну мы и не будем. Закинули в кабину за сиденья и там оставили.

Когда ехали к мотелю по главной улице, Слава показал пальцем на террасу ресторанчика при том самом мотеле, который аж по пятьдесят за ночь.

– Гля, Хорхе со своими.

– Ага, точно. – Я принял к тротуару и остановил грузовик. – Пошли побазарим.

Гвардейской формы на компаньонах моего соседа по камере уже не было. Одеты они были ярко, с претензией, все еще и в темных очках. Только сам Хорхе выглядел по-прежнему добрым испанским дядюшкой, одет неброско, хоть и явно недешево. Кстати, нам бы тоже переодеться не мешало, шляемся тут как дебилы в своих трениках. В сумке есть приличные вещи, те, в которых меня арестовали.

– Привет. – Я подошел к террасе и локтями оперся на ограждение. – Как дела?

Компаньоны, включая племянника, посмотрели на меня эдак свысока, но мне до них дела нет, а вот Хорхе отсалютовал бокалом вина.

– Лучше, чем там, сам видишь, – ухмыльнулся он.

– А дальше чего и куда?

– Куда хочешь, мир большой. Мы завтра вылетим в Нью-Рино.

– А что это?

– Сам пока толком не знаю, мы здесь ровно столько же, сколько и ты. Просто ждут там нас. Можете с нами, если хотите, а дальше сами.

– А там что есть?

– Не знаю, меня там ждут просто. Самолет с утра получим и улетим.

– Самолет?

– Я пилотом двадцать лет отработал. Там места будут; если хочешь, то подходи с утра сюда, до… – он задумался, – до… мать его шлюха, когда тут утро? Кике?

– Откуда я знаю? – развел руками племянник. – В тех бумажках надо смотреть, а они в номере. С утра тут утро, на солнце смотри.

– В десять, наверное, – Хорхе подумал и повторил: – Да, в десять.

– Спасибо. Только мы, наверное, сами. У нас машина, – показал я на грузовик.

Как-то не готов я лететь сразу к черту на рога. И кто мог тут Хорхе ждать, учитывая, что он похититель и убийца? Не думаю, что кто-то замечательный. И Нью-Рино Слава уже на карте нашел – далеко вообще-то. Лучше поближе начнем, оглядимся. Да и улетать далеко отсюда мне нельзя, деньги-то куда придут? Может, и на мой счет, да вот как-то… поближе к Миллбэнду быть надо.

– Тогда удачи. – Хорхе протянул мне руку.

– Взаимно.

Надо же, пилот он еще. Не подумал бы. Впрочем, глядя на него, я бы не подумал, что он еще и убийца.

Нужный нам мотель оказался в другом конце этой же самой улицы. Выглядел попроще, конечно, назывался «Саванна», и машин на стоянке за ним хватало. Длинное такое здание в форме буквы «П», два этажа. Судя по ширине балкончиков, номера простором поразить не должны. Ну да ладно, все не камера.

В холле было не слишком людно, так что к клерку – высокой и тощей девице с каким-то унылым лицом и растрепанными волосами, попали без очереди. И сразу выяснили, что на будущее лучше иметь наличные, потому как айди как дебетовая карта работает не везде, а только на базе и лишь некоторых других территориях. К счастью, в холле еще и банкомат стоял, так что я без затей снял все, что было у меня на счету, странными маленькими пластиковыми купюрами, оставив там пятерку, типа на развод. Слава, подумав, тоже последовал моему примеру.

Номера нам дали на первом этаже, соседние. На втором, куда мы попросились, одноместных не было. Номер уже непривычно открывался обычным ключом, а не карточкой, да еще и с деревянной биркой. Оказался он совсем тесным, только кровать, столик, шкаф и кресло уместились, но все же с душем. Но чисто, пахнет полиролем для мебели, кажется, а на стене еще и плоский телевизор висит. На столике стаканы на бумажных кружочках, список каналов… целых четыре, телефонный справочник. И телефон. Ну да, не камера, нормально. На стене вон еще здоровенное фото висит, опять саванна, по ней антилопы бегут куда-то всем стадом. Красиво, мне нравится.

Я вывалил все свое барахло из сумки на кровать, быстро отсортировал все спортивное, отложил джинсы, легкую куртку и три майки – это подойдет. Туфли тоже приличные есть, прогулочные, даже темные очки имеются, их при заезде в тюрьму не отбирают. Даже ремни не всегда отбирают, только проверяют пряжки, если слишком тяжелая или острая, то да, тогда в камеру хранения. Мой ремень на месте. Ага, и еще шорты есть и шлепки, тут в номере ходить, в тюрьме для камеры в самый раз, адвокат передал, а ему… ха, а мой дом теперь Рите отходит, получается. Пусть и неофициально, но выселять ее оттуда некому. До встречи со мной снимала масенькую квартирку в Касаресе, а тут вилла в Лос-Монтерос на второй линии перепала. И «Рейнджровер». Ладно, пусть наслаждается, теперь-то чего… На счету там деньги тоже какие-то есть, карточки у нее свои, так что продержится пока, а дальше пусть работу ищет или нового любовника.

Затем воткнул «беретту» с магазинами в кобуру, посмотрел на две трофейные радиостанции. Зарядник бы к ним, что ли… Ладно, потом разберусь. В оружейном было всякое радио и аксессуары к нему, но лишних денег категорически нет.

Собрал ненужное обратно в сумку, включая оружие и рации, убрал ее в шкаф, уселся на кровать, задумавшись.

Что-то как-то очень резкий поворот получился. С утра в испанской тюрьме, а сейчас уже… не пойми где. Почитать все же брошюрки эти, наконец? Хожу дурак дураком.

В дверь постучали.

– Открыто! – крикнул я по-английски.

Зашел Слава.

– Пожрать пойдем?

– Не только пожрать, но дай чуть в себя прийти. И в душ хочу залезть по-человечески.

– Тогда через сколько?

– Полчаса?

– Ладно, стукнись сам тогда. – Он вышел, захлопнув дверь.

Взяв со столика всю пачку буклетов, я направился в уборную. Хочу, понимаешь, на нормальном унитазе посидеть, а не на том грохочущем ужасе, что в тюрьме, который при смыве бьет в задницу фонтаном. И почитаю заодно, самое место. И один посижу, один, не вынуждая соседа закурить, чтобы, значит, разделить пополам атмосферу в длинном пенале камеры.

Другой мир. Открыт в результате… в общем, открыт учеными. Молодцы какие. Заселяется бог знает сколько лет, живет около десяти миллионов человек, все больше национальными территориями. Законы везде разные. Масть держит некий Орден, который по описанию собрание благотворителей и вообще заек. Ага. В мире тамошнем работает множество переходов и все такое, людей заманивают, уговаривают и вербуют. Ну если так все серьезно, то, может, и деньги мои сюда перекинут.

Ладно, дальше-то нам куда? У Славы планы понятные, найти где что плохо лежит, но это от врожденного авантюризма, я бы даже на его месте торопиться не стал, а уж на своем точно. Нет желания переселяться из той тюрьмы в местную практически сразу. Или куда хуже тюрьмы. К тому же, если местные коррумпированные чиновники не обманут, проблема денег остро стоять не должна. Потом. Но сейчас стоит.

Карта, карта… русская территория, даже две, но далеко. Что ближе всего, чтобы мне благодетелей моих банковских под контролем держать? Порто-Франко, территория Ордена. «По-настоящему международное сообщество, люди со всего мира, центр деловой активности»… вот да, про деловую активность мне понравилось. Может, там, где активность, хотя бы с грузовика подзаработать получится. Рекламу пива еще убрать бы с него как-то, а то все оглядываются. И новую намалевать, вроде как «Саня и Слава, доставка и все такое». Хоть пиво развозить.

Пляжи тут хорошие обещают. Порто-Франко на берегу, там они и есть. Кстати, тоже неплохо. А там, глядишь, наступит финансовый успех и первая линия у моря. Вот в брошюрке раздел с недвижимостью… то есть это не брошюрка, а даже журнал. Ежемесячный, да, вот же номер. Ну, ничего так есть домики, самый дорогой сколько? Чуть больше ста пятидесяти тысяч, но это уже не дом, а домина. С видом на океан и пляж, бассейн и все прочее. Нет, это дорого, даже если бабки придут, что на бизнес останется? Торопиться не надо.

Бизнес, бизнес… Чем заниматься-то? Ладно, увижу, оглядеться нужно. Тут вон пишут, что куча всякого нужного идет со Старой Земли, то есть подозреваю, дорого. Надо бы прикинуть, что именно дорого, и потом подумать о «локализации». Ну, это так, в теории. Плохо, что валюта одна и курс жесткий, никакой биржи. Кстати, тут какие-нибудь финансовые издания есть? Интернета не наблюдается вроде как, только «городская сеть» упомянута. Ладно, доедем до города и посмотрим.

Глава 2

29 год, 37-е число 02 месяца, понедельник

База по приему переселенцев и грузов «Европа»

А здесь уже вечер, почти ночь. Мы со Славой даже как-то не въехали в это сразу, подсознательно ожидая, что местное время соответствует тамошнему. Я как из душа вылез, так обнаружил, что уже почти темно. Но аппетит от этого не пропал ни у него, ни у меня, поэтому вышли из мотеля и пошли искать место поужинать. В мотеле есть что-то вроде кафетерия с самообслуживанием, но не вдохновило, хотелось ощутить свободу и присущие ей атрибуты.

Идти далеко не пришлось, уже через пару домов обнаружилась испанская таписерия «Бодекита Эль Кайехон» с террасой, заполненной людьми. Если в Испании хочешь поесть хоть и просто, но вкусно, а главное, дешево – иди в таписерию, где тебе навалят по заказу на выбор всяких «тапас», то есть маленьких тарелочек, или даже «порсьонес», то есть тарелок больших, уже готовых закусок. Ну и нальют чего пожелаешь, понятное дело.

– Пошли? – спросил я.

– Вперед, – кивнул Слава.

Столики пустые на веранде есть, в зал идти не хочется, больно вечер теплый и приятный. Публика на террасе разная, местами по-испански говорят, вон португальский и французский слышу, компания рядом шумит на итальянском. Подошли к стойке, за которой суетился дядька в черной рубашке, назаказывали всякого, тыкая пальцем в витрину, попросили пива, потом быстро за стол переместились, чтобы не занял никто, а то вон еще целая компания приближается. Почти сразу подошел пожилой официант с кружками, выставил корзинку с порезанным в тонкие палочки серым хлебом, разложил салфетки и приборы. А вот теперь ощущение, что никуда и не уезжал. То есть не сбегал. Или не так: никто не арестовывал, а я и не сбегал.

– А нормально тут. – Слава огляделся. – Завтра же не встаем рано, верно?

– Не-а. – Я понял, к чему он клонит. – Никакой суеты. Давай. – Я поднял «хару» с пивом, и мы чокнулись.

Вкус пива – вкус свободы. По крайней мере на настоящий момент. В тюремном «экономате» только безалкогольное, понятное дело.

– Ну ты думал, что дальше делаем?

– Думал, – кивнул я. – Сколько сидел на толчке, столько и думал. В Порто-Франко ехать в любом случае. И по пути, и близко, и там местные деньги крутятся. Приедем, оглядимся, прикинем, как дальше. Отсюда думать бесполезно, все равно ни хрена не видели и не знаем. Груз дотуда завтра найти попробуем.

– Дальнобоить собрался?

– Городской грузовик, низкий, колеса маленькие, – отмахнулся я. – А тут специально везде пишут, что между городами пока одни грунтовки. Сдохнет быстро. Видел машины на стоянках? Вот-вот.

– Ага, я присматривался. Оттуда ничего не дернешь, все под охраной.

– И куда ты дергать собрался? Перекрашивать и все такое где будешь?

– Да я в теории. – Слава приложился к кружке. – Так, исключительно в виде умственного упражнения.

– Это да, это полезно, – заржал я.

– Гля, кто идет.

Компания, приближавшаяся к террасе, имела в своем составе Николая. На этот раз тренировочный костюм на нем сменился узкими джинсами, несколько противоестественным образом обтягивающими неузкую фигуру, на ногах красовались остроносые туфли, а крест на цепи выглядывал из-под яркой рубахи, натянувшейся на вываливающемся через ремень пузе. Не думаю, что он эту красоту успел где-то здесь купить, в этом его арестовали, наверное. Компаньоны тоже соответствовали ему, всего человек шесть, где только он и найти их успел, потому что этнический состав вполне соответствовал самому Николаю.

Я почему-то ожидал, что теперь Николай возгордится, но он явно мне обрадовался, подбежал, в очередной раз за невероятно затянувшийся сегодняшний день пожал руку.

– Земляков встретил, – объявил он гордо. – Их сюда переселили.

– Переселили?

– Уф, ты знаешь, что там полиция делает? Вот так арестуют, а потом говорят, выбирай, или едешь, куда отправим, или в тюрьму! – В голосе сквозило праведное возмущение. – Потом прямо с грузовиком приезжают, дают вещи взять и семью, и как нас, – сюда.

– В Румынии? – уточнил я.

– Конечно! Уф, там совсем плохо стало. Власти от цыган хотят избавиться. Все едут куда-нибудь, в Испанию, например, а там вот так. Слушай, – сказал он вкрадчиво, – у тебя же грузовик есть?

– Грузовик есть, – ответили мы со Славой хором.

– Вещи надо отвезти, – вкрадчивость никуда не делась. – Много вещей, а машин не хватает. Говорят, что поездом, но там опять возить нужно или за склад платить.

– За грузовик тоже нужно платить, – решил я чуть подразвеять иллюзии. – Грузовику солярка нужна, а за нее денег хотят.

– Так ты же все равно туда едешь. – Николай улыбался счастливо, как ребенок.

– А может, и не еду? Может, я грузовик продать хочу? Пусть твои земляки купят.

– Уф, дорого!

– Тогда пусть скидываются, – отрезал я. – Мне деньги нужны.

– Сколько?

– Ну вот так считай. – Я вспомнил примерно цены за арендованный грузовичок в Марбелье. – В половину от нашего размером и до пятисот километров стоит сто семьдесят евро. В два раза больше… ну, пусть двести. Сколько там километров до Порто-Франко? – Я повернулся к Славе, который тут же с готовностью достал карту. – Сейчас гляну… под триста, – объявил я. – То есть до пятисот, укладываемся. Тебе по дружбе скидка – сто семьдесят, – подвел я итог.

– Сто шестьдесят давай, – предложил Николай.

– Ну, хорошо.

– Дину! Дину! – замахал он руками, и к нашему столику подошел еще один толстяк, только пониже ростом, после чего наш друг перешел на быстрый, как из пулемета, румынский. При этом он постоянно показывал этому самому Дину два пальца, из чего я заключил, что заряжает он ему две сотни. Тот кряхтел, Николай хлопал его по плечу и тыкал в грудь, после чего Дину согласился и отправился обратно за столик, который они заняли в другом конце террасы.

– Уф, он согласился, – объявил Николай. – Утром поедем?

– Это во сколько? – уточнил я, ожидая таких же мучений, как вышло с Хорхе.

– Девять, – уверенно ответил Николай. – Надо вещи со склада взять, это там, где ты выезжал, только ворота справа.

– Задаток с него возьми, – сказал мне Слава и, решив не дожидаться, обратился к Николаю: – Пятьдесят вперед давай, а то передумаете еще.

Николай скроил жалобное лицо, но потом как-то вспомнил, видимо, что сорок наживает сам на транспортных услугах, полез в карман и отсчитал две двадцатки и две пятерки, выложив на стол. Которые Слава тут же раскидал на двоих и свою долю убрал в карман.

– С них все бабки вперед надо брать будет, – добавил он. – До копейки.

– Да это понятно.

Вот только этого мне объяснять не надо. Румынские цыгане – это когда в одной фразе и румыны и цыгане вместе. Объединенными силами, так сказать.

Глава 3

29 год, 38-е число 02 месяца, вторник

База по приему переселенцев и грузов «Европа»

Немножко не рассчитали мы со Славой вчера свои силы, поэтому проснулся я с серьезным похмельем. Сначала вроде пиво пили, потом разговорились с какими-то француженками и перешли на вино, и вот оно уже лишним оказалось, тем более в таких количествах. Хорошо, что в сутках дополнительные часы, по ощущениям хотя бы не пришлось вскакивать ни свет ни заря. Но еще минут сто восемьдесят давил бы мордой подушку с удовольствием. Мелькнула даже мысль послать весь этот табор куда подальше, но быстро пропала. И обещал, и деньги опять же.

В мотельном кафетерии подавали алкоголь, так что я, ожидая, когда Слава вернется от одной из тех самых француженок, живших в соседнем мотеле, заказал какой-то бренди, который качеством не поразил, но вместе с кофе достаточно хорошо усвоился. Да еще и таблеткой от головной боли закинулся, которую добыл у клерка на ресепшене, он ими тут приторговывал, учитывая тот факт, что новоприбывшие набираются регулярно и сильно. Он же мне это и объяснил.

Слава, против моих ожиданий, вернулся вовремя, примерно в половину девятого, так что и позавтракать вместе со мной успел, тоже поправив здоровье попутно, и вещи собрать. Рассчитались, то есть забрали депозит, а так у нас вперед все было оплачено, загрузились в грузовик и покатили к складу, где нас должны были встретить.

И у ворот нас встретили. Цыган было много, человек тридцать. Мужчины, женщины, подростки и дети, вся эта толпа непрерывно перемешивалась между собой и гомонила непонятно о чем, а когда подкатили мы, крик резко усилился. Я отыскал взглядом спешащего ко мне Николая и первым делом спросил:

– Остальные деньги где?

– Как приедем, сразу отдадут.

– Ни в коем случае. Давай все вперед или мы поехали. Аванс у нас останется.

– Ну вот кто тебя обманет, уф? – возмутился Николай. – Здесь честные люди!

– Вот и давай деньги вперед, если честные, – отрезал я, выпрыгивая из кабины.

Охранник в будке на въезде на складскую территорию наблюдал за сценой с явным и неподдельным интересом.

– Уф, ты как будто меня не знаешь! – возмутился румын, но полез в карман за деньгами. – Держи.

Я ухмыльнулся, увидев, как он из двухсот экю удержал себе девяносто, то есть наш задаток и комиссионные, как я и думал. Другие цыгане тоже на это покосились, к слову. Затем я задом подал грузовик через распахнувшиеся ворота к какому-то боксу, открыл кузов, после чего все мужчины разом кинулись перетаскивать вещи – какие-то коробки, ящики, узлы, сундуки, чемоданы и даже что-то из мебели, все больше резное и позолоченное. Помогать я не стал, естественно, лишь время от времени командовал, что куда класть. Ну и попутно разделили сто десять экю на двоих. Тонкая пачка денег чуть-чуть приросла, уже лучше. Но придется на выезде подзаправиться, я не знаю, на сколько этому «Ману» того, что осталось в баке, хватит.

Грузились не только цыгане, вскоре на складском дворе уже царило необыкновенное оживление. Подкатывали машины, суетились люди, кричали на всех возможных языках. А за воротами выстраивалась постепенно колонна из всяких пикапов, внедорожников и других грузовиков, груженных все больше под завязку. Черт, вот знай, что так выйдет, – сбежал бы еще до ареста, будь возможность. У меня в доме и квадроцикл есть, и пикап, чтобы его в кузове возить, и два мотоцикла кроссовых, и прицеп под них. Чего там только нет, если подумать, а так у меня тут только сумка с тюремными трениками. Ну хоть так, да, зато свобода. Свобода катить куда угодно и делать неизвестно что. Слава вон, несмотря на похмелье, выглядит вполне оптимистично.

Когда кузов заполнился, а подвеска достаточно, на мой взгляд, просела, я погрузку остановил, вызвав дружный вопль возмущения у владельцев груза.

– Хрен вам всем! – объявил я торжественно на испанском. – Шлюха ваша мама. С перегрузом не поеду или еще сотню давайте. Или можем еще на рейс договориться, за три сотни скатаемся.

Крик усилился, отдельные голоса из него не вычленялись, какая-то толстая взлохмаченная тетка в покосившемся платке перекрывала всю толпу как сирена, поэтому я призвал к себе Николая и сказал ему:

– Объясни им, что или пусть платят, или ищут другой грузовик. Деньги отдам, ну, кроме аванса, а то впустую время потратил.

После десяти минут криков и размахивания руками сторговались на дополнительные восемьдесят. Выдержит «Ман», я думаю, к тому же до полного веса далеко, но сделать все, как договорились с самого начала, я счел унижением для коллектива. Потому что если бы цыгане грузились моими вещами, то… ну, понятно, в общем. Думаю, что они это поняли, потому что эмоции как-то быстро угасли и погрузка шла дальше легко и весело.

– Николай, ты сам куда едешь? – спросил я у нашего «агента», стоявшего рядом.

– В Порто-Франко. Там много наших, говорят. Зарабатывать надо. Мне еще семью сюда перевозить придется. Трудно, уф!

– Но можно?

– Можно. В Орден надо идти, там договариваться. Говорят, что даже платить не надо, им здесь люди нужны.

– А как так выходит, что ты говоришь, что не цыган? А земляки цыгане.

– По крови цыган, а так румын. У нас там так. Одна деревня румынами считается, другая цыганами. Цыгане все раньше в рабстве были, вот и говорят, что если кто хотел просто в крестьяне, то объявлялся в румыны. Говорят, – повторил он.

Вскоре погрузку закончили. Я закрыл кузов, влез за руль и выехал с территории, где в кабину подсел Слава.

– Вон та стоянка – все на продажу, – показал он. – Я глянул сходил. Но цены чё-та… того, не понравились.

– Что почем?

– Да как бы не двойная цена выходит, прикинь. Если экю эти на евро пересчитывать.

– Там старое все в основном, – присмотрелся я к скоплению машин за сетчатым забором.

– Я с продавцом побазарил, говорит, что новое тут плохо ездит, сервиса нет. Тут что-то собирают, индийское и китайское, цены получше, как я понял, но тут не торгуют.

– Ладно, увидим.

Колонна постепенно подтягивалась к воротам базы, машины по одной выкатывались через отстойник, сквозь неплохо укрепленный опорный пункт, и дальше выстраивались вдоль дороги, поджидая тех, кто подтягивался дальше. Двое военных с оранжевыми флажками заставляли машины продвигаться, освобождая место для следующих. Накатывала вполне себе испанская жара, какая наступает в разгаре весны. Еще не летний зной, но «свежо» это уже не назовешь.

Ага, вон заправка, прямо за воротами. Надо будет залиться. К ней, кстати, очередь из четырех машин. Двигаемся помаленьку, двигаемся. Еще боец прошел вдоль колонны, раздавая какие-то листовки. Слава протянул руку в окно, взял у него одну, передал мне. Ага, «правила движения в колонне» на четырех языках.

– Чего пишут?

– Пишут, что держать дистанцию, – взялся я перечислять правила, – что если сломался, съезжать к обочине, в хвосте будет идти техничка, что можно расчехлять оружие. И еще пишут, что дорога сейчас безопасна, но у нас все равно будет сопровождение.

Сопровождение было, да. Во главе колонны уже стоял песочного цвета МРАП с крупнокалиберным пулеметом в закрытой турели, возле него стояла компания из шести всерьез вооруженных солдат в шлемах и броне. Еще один такой же МРАП, но уже с автоматическим гранатометом, поджимал колонну сзади, а затем мимо проехал бронированный «Хамви» с антеннами, проскочивший вперед.

Я вывернул в сторону стоянки, встал за каким-то грузовиком, дождался, когда подойдет очередь, там попросил долить бак до полного. Влезло около восьмидесяти литров, я думал, что больше вольется, за что заправщик с «напузной кассой» взял с меня чуть больше сорока экю. Это вышло, что литр солярки тут около двух евро двадцати центов стоит. А вот это неслабо, надо впредь учитывать. В Испании он примерно один евро двадцать центов, каждый день цена чуть колеблется. Но ничего, с цыган отбилось, не продешевили, я думаю.

Наше место в колонне заняли, так что я встал сбоку, ожидая, пока машины тронутся с места. Кондиционер в кабине работал ударно, в Южной Испании без него не поездишь, так что хотя бы прохладой наслаждаемся, пока кутерьма с построением не закончится.

Все, тронулись. Колонна растянулась как резиновая, машины впереди трогались с места одна за другой, вскоре поехал грузовик перед нами, ну а там и мы «на ход встали». Глухо зарычал дизель, и «Ман», плавно глотая мелкие неровности укатанной грунтовки, попылил вперед.

«Попылил» не фигура речи в данном случае. Хоть дорогу и поливали чем-то регулярно, похоже, но пыли все равно хватало. Широкий прозрачный ее шлейф тянулся от колонны влево, в сторону от моря, до которого от нас было совсем недалеко. Местами оно проглядывало между плоскими холмиками, потом снова исчезало и снова появлялось. И чуть левей нас тянулась железная дорога, одноколейка, по которой разок прошел состав, довольно быстро обогнавший нас. Грузовые вагоны, платформы с какими-то ящиками, пара пассажирских вагонов и даже два импровизированных броневагона, все вместе.

Колонна у нас тоже куда как разношерстная – и грузовики, и джипы с пикапами, и даже пара легковушек и пара американских школьных автобусов, набитых безлошадными переселенцами. Все груженое, а то и перегруженное, люди сюда со всем своим скарбом.

Чем дальше от базы, тем больше всякой живности мелькало вокруг. Поначалу мы со Славой подскакивали при виде каждой антилопы, но потом поняли, что они тут почти неотъемлемая часть пейзажа. Антилопы, какие-то крупные буйволы, как нам показалось, потом даже стадо рогачей увидели – тех самых, что тогда так озадачили меня на фото, здоровенных тварей с целым набором рогов на башке впереди.

Пару раз пролетал над дорогой военный вертолет с «миниганами» в открытых проемах дверей. Явно патрулируют, присматривают. Видать, кто-то все же дает повод охранять и дорогу, и колонну.

Время тянулось, погромыхивал груз в кузове, Слава покуривал в окошко, и я каждый раз напоминал ему о том, чтобы не вздумал окурки в окна выбрасывать, саванна вокруг выглядела совсем сухой. Только пожар устроить в честь прибытия нам и не хватает.

– А ничё так, Африка вспоминается, – прокомментировал пейзажи Слава, раздавив очередной окурок в пепельнице. – Много там покатался.

– И как тебе Африка?

– Да забавно. Раз к местному вождю в плен попали, по ходу добазарившись с ним, что он через нас камушки продаст, а потом выяснилось, что у него бабок даже на бензин нет, чтобы своих людей с нами послать. Раз хотели сами покупателей привалить, ливанцев там одних, чтобы и камни оставить, и бабки, так те, оказалось, проституток выписали. И только мы вроде с подельником перемигнулись, как стук в дверь и к нам целое стадо местных красавиц вломилось.

– Красавицами хоть воспользовался?

– Ну так, – он махнул рукой, – по-быстрому. Мне они не очень, черные эти, да и СПИД там всякий. Ну их в пень. Посмотрим, чё тут в городе. Я, блин, уже два года как бы того…

– Ты сегодня ночью уже не того, насколько я понял, – напомнил я.

– Хорошо, но мало. И не так чтобы очень хорошо. И сдернул оттуда с трудом, у этой Мари уже идеи какие-то были.

– А так бы вез жениха и невесту, если идеи.

– Вот да, только невесты мне и не хватает сейчас.

Колонна вдруг начала останавливаться, затем мимо нас прокатила техничка, а если точнее, то дежурный тягач в военной расцветке, а когда тронулись с места, то он снова пропустил строй вперед, при этом у него на жесткой сцепке сзади красовался старенький «Мицубиси Монтеро». Слишком старенький, видать, не сдюжил.

– Кстати, карту этого Порто-Франко смотрел? – Слава развернул очередной буклет.

– Так, мельком, не успел вчера.

– Ничего сложного. – Он выложил ее на столик между нами. – Улицы так и улицы эдак, – показал он рукой. – Отели есть, мотели есть, цена написана.

– А грузовик куда приткнуть?

– Хрен его знает. Там спросим, я думаю. Все равно у цыган разгрузиться сперва надо.

– Ну да, верно.

Цыгане ехали за нами следом, на нескольких разномастных машинах, среди которых затесался фургон «Мерседес Варио», явно еще и полноприводный. Вот такая машина тут была бы очень кстати, наверное. Знаю я подобные, приятель один купил, бывший военный, на распродаже. Крепкий как кувалда, жрет мало, полный привод опять же, и без проблем везет больше трех тонн. Эх, если бы знать, что сюда попаду… Ну вот до ареста знать. Хотя, если бы я про арест знал, то просто уехал бы в Америку заранее, и пусть меня оттуда вытаскивают. Не поехал бы сюда, это точно, на кой оно мне нужно было бы? Оно и сейчас не нужно на самом деле, но раз уж обратной дороги нет, то теперь остается только сожалеть об упущенных возможностях.

Меня приятели звали на охоту в ЮАР, на капского буйвола, я даже винтовку купил специально, «CZ» под.416 «Ригби», а вот поехать не получилось. А тут вон буйволы, и винтовка бы пригодилась, а она дома. Интересно, они только деньги вытаскивают? Ладно, это я что-то многого жду… хотя Николай сказал, что этот самый Орден берется и семью сюда привезти. Мне никого сюда не надо? Риту? Ага, пусть она тут сразу рехнется без магазинной набережной Пуэрто-Бануса и клубов каждый вечер.

Нет, не надо Риту. Я тут себе найду кого-нибудь. А как деньги получу, тогда точно найду, тут зависимость прямая, как я заметил.

Ладно, давайте быть оптимистами и рассматривать перспективы с этой позиции. Я не в тюрьме, дела до меня никому нет, часть денег спасу… наверное, да, есть машина и что-то в кармане, ну и голова на месте осталась. А если ей пользоваться, предварительно хорошо осмотревшись по сторонам, то и будущее никуда не денется. Берега только не нужно терять, но это не ко мне вопрос, а скорее к Славе.

Глава 4

29 год, 38-е число 02 месяца, вторник

Порто-Франко

Порто-Франко по населению хоть к большим городам было и не отнести, но тысяч сто в нем было, и строился он широко, земли никто не жалел. Еще на подъезде потянулись какие-то склады и цеха, прижавшиеся к железной дороге и морю, затем показался портовый терминал, с очередными складами, кранами и судами у причалов, обнесенных сетчатым забором с «егозой» поверху, потом дорога пошла левей, и вскоре колонна остановилась на огромной, засыпанной утрамбованным гравием площадке возле КПП. Там охрана радостно объявила, что дальше все мы сами по себе, после чего броня, наливняк и технички развернулись и рванули в обратную сторону.

Стоянка была огорожена сетчатым забором невпечатляющей высоты, у которого тут и там красовались плакаты с перечеркнутыми винтовками и пистолетами, а сопутствующая надпись сообщала, что нерезидентам города ношение оружия в его пределах запрещено. Только разряженное и упакованное в чехлы или другие сумки.

– Разряжаемся, – сказал я Славе, вытаскивая магазин из «СЕТМЕ». И тут же придержал ствол его «калаша», который в процессе отмыкания магазина он направил мне в бок. – Осторожней, блин.

Так, еще «беретта»… Я просто отстегнул кобуру с пояса, вытащил магазин из рукоятки, выбросил патрон и затолкал оружие в сумку. Ну и винтовку сунул в чехол, который уже начал расползаться по шву в одном месте. Вот так, не гонись за дешевизной. Подумав, и разгрузку скинул, зачем без оружия с магазинами ходить?

– Прописка нужна, что ли, чтобы в резиденты? – спросил Слава.

– Да, наверное, – пожал я плечами. – Увидим. Эй, Николай! – заорал я в открытое окно по-испански. – Дальше что?

– Приедут за нами, подождем! – крикнул он в ответ. – Вот прямо через минуту будут!

– Хорошо, – кивнул я и опустил стекло во второй двери, после чего заглушил двигатель.

Да, жарко. Солнце высоко, а на стоянке как на сковородке. Большая часть машин потянулась через КПП, но проходили быстро. Никто ничего не досматривал, лишь несколько бойцов в форме быстро сканировали протягиваемые им айдишки какими-то машинками и сравнивали фото с личностью владельцев документов.

Затем к КПП подъехал черно-белый полицейский «Лендровер» с мигалками и большими буквами во весь борт «PFPD», из него вышли двое патрульных в светло-серых брюках, рубашках поло цвета хаки и кепи с гнутыми козырьками, переговорили о чем-то с кем-то из солдат, точнее с сержантом, судя по нашивкам, потом отошли в сторону и взялись наблюдать за проездом новоприбывших в город. Не нас ли ищут? Нет, не должны. Почти сразу подъехал еще один «Лендровер», короткий и без маркировки, из него вышли еще двое, одетые обычно, но оба с пистолетами в кобурах, встали рядом с патрульными. Может, и не просто так, а может, и правило такое при появлении новых переселенцев.

Минут через пять на стоянку залетел, подняв облако пыли, белый «Тахо» на больших блестящих дисках, двери распахнулись, и из него вышли трое – средних лет осанистый цыган в малиновой блестящей рубашке и белых брюках, сочетание «вырви глаз», и с ним двое помоложе, любители анаболиков и спортзала, да еще и все в черном по такой жаре. Наши попутчики насторожились, а когда троица подошла ближе, то еще и загомонили наперегонки так, что патрульные оглядываться начали. Затем радостный Николай подбежал к нам, крича на ходу:

– Поехали! Это за нами!

Поехали так поехали, не вопрос. Я завел «Ман», сдал задом, разворачиваясь, и выехал на дорогу, пристроившись в хвост почти рассосавшейся к этому времени очереди. Цыганский табор начал выстраиваться следом. «Тахо» цыгана в бело-малиновом поехал в другой проезд, с надписью «PF Residents Only», где все пассажиры поочередно приложили свои айди к какому-то экранчику, и шлагбаум перед ними поднялся. Да, в чем-то удобно быть резидентом, наверное.

А в чем-то и нет, потому что когда машина встала за КПП, поджидая нас, к ней подошли оба «опера», как я уже мысленно окрестил полицейских в штатском, причем у того, что шел справа, на лице виднелась на редкость ехидная ухмылка. Он постучал согнутым пальцем в окно, а когда то опустилось, то оперся на дверь локтем и что-то спросил у водителя. Вид у того стал как-то сразу оскорбленным, он что-то быстро заговорил и замахал руками, потом опустилось окно сзади, оттуда высунулся старший, и у него беседа вроде как тоже не заладилась, судя по выражению лица, а дальше и вовсе состоялся акт публичного унижения, потому что всех троих из машины высадили, заставили положить руки на капот и крышу, раздвинув ноги, после чего обыскали.

– Гля, чавэл трясут, – заржал Слава.

– Ну да, небось не без повода. Я бы сам их тряс на каждом шагу.

Повод наверняка был, потому что больше ни на кого в колонне полиция внимания не обращала. А у этих и багажник открыли, и машину переворошили, и милостивое разрешение следовать дальше им дали лишь тогда, когда все остальные машины уже проехали контроль. Красный как вареный рак, старший цыган закрылся от всех свидетелей позора тонированным стеклом, после чего обысканный «Тахо» возглавил колонну.

– Уф, ты вот видел, да? И так с нами везде! – возмущался Николай, пока цыганское общество разгружало «Ман» возле какого-то большого сарая на задворках дешевой гостиницы «Морской бриз», расположившейся в самом дальнем от моря углу города.

– Так ты же румын, – напомнил я ему. – Не цыган.

– Уф, да они в этом не разбираются! Никто разбираться не хочет. Вам гостинца нужна? – вдруг сменил он тему разговора. – Тут можно остановиться, скидку сделают, хорошее место. Девочек приведу, если надо, ты у меня как в гостях теперь. Тут наши румынки работают, класс девочки, говорят.

– Не, спасибо, друг. – Я хлопнул его по толстому плечу. – Но мы ближе к порту хотим, там грузы брать проще, так я прикидываю.

– Я здесь пока буду, в любой день заезжай, меня спроси, – он показал на гостиницу. – Дальше не знаю, должны к делу приставить, говорят, наши тут дружно живут.

– Кто бы сомневался, – ответил я с дружеской улыбкой. – Ваши всегда вместе.

– Я насчет грузов тоже спрошу, ты заезжай. Или вон звони, там телефон написан у входа, Николая Гуцэ спроси, может, и знать что-то буду. А пока мало знаю, сам понимаешь. Там еще ресторан есть, музыка и все остальное, заезжай.

– Спасибо, – вполне искренне поблагодарил я его. – Увидимся скоро, обещаю.

Ну вот да, и цыган, и румын, и жулик сразу, а помог он уже немало. Не знаю, что именно он от меня хочет, но пока все больше по-человечески с ним шло. Так что удачи ему и великого цыганского счастья. И цыганско-румынский квартал тут уже тоже имеется, со всем прилагающимся, судя по реакции полиции.

– Куда дальше? – спросил Слава, когда грузовик выехал со двора на улицу.

– Жить надо где-то, – сказал я задумчиво. – От машины недалеко. В центр с ней не пускают, сам видишь, так что на окраине ищем. Что там в карте?

– «Арарат», понял? – Он засмеялся. – Мотель. Но там по пятнашке за ночь, разоримся. Хоть по десятке бы найти… у цыган вон по десятке, но сам понимаешь…

– Вот и я о том же. По окраинам смотри, ближе к порту или чему еще.

– Во, – он ткнул пальцем в значок. – Мотель «Колеса»… что тут рядом…

– Да въезд в город там рядом, вон же КПП, – ткнул я пальцем. – Для водил мотель, сто пудов.

– Ага, «плечевые» и все такое, триппер вразнос. – Слава засмеялся. – Ладно, давай глянем, там точно стоянка есть. Погнали?

– Давай, – кивнул я, втыкая первую. – Там и насчет грузов и прочего оглядимся. Худо-бедно, а с поездки мы по… если горючку вычесть… сто шестьдесят плюс сотня и минус сорок четыре… двести шестнадцать взяли, по сто восемь на рыло. Десять дней проживем, считай. Если не жрать.

– Те еще остались.

– Ну да, но приберечь бы неплохо.

Город пришлось объезжать по кругу, и выходило не так чтобы близко, широко тут строились. Но место оказалось примерно таким, каким я его и ожидал видеть, то есть много грузовиков, какие-то склады рядом, и тут же у стоянки мотель «Колеса» – сразу несколько рядов прижавшихся друг к другу номеров. Зато стоянка бесплатная, как гласило объявление. Для постояльцев бесплатная, но мы именно в постояльцы и нацелились.

Площадка вроде той, что мы уже были у другого КПП, то есть гравий, сетчатый забор. И машин много, действительно много. Может, и не так, как у подмосковной таможни, но для не слишком большого города впечатляет. Сразу бросилось в глаза множество автопоездов в «австралийском стиле», то есть мощный грузовик с кузовом и за ним хвостом по три прицепа. Разные, с тентом, платформы, цистерны, что-то еще. Других поменьше, зато среди них преобладают всякие полноприводники. Вон даже «КамАЗы» с «Уралами» стоят, но вообще не так много. И даже автопоезда, как мне кажется, полноприводниками тянутся. Вывод? Дороги здесь хреновые, а машинами возят много. Не такими, как наша, так что черт его знает, как нам дальше крутиться.

Кстати, машины что-то незнакомые больше. Так вроде снизу все привычно, а вот кабины простые, угловатые, как просто в гараже сваренные или склепанные. А некоторые еще и защищенные, похоже. Такое впечатление, что на стандартные шасси тут уже что-то свое клепают и ставят. Может, и правильно, при доставке на эту сторону кабина с кузовом основной объем и займет, а если без них, то на платформу тех же рам и двигателей можно много навалить.

Рядом еще стоянка, там не грузовики, а… ну, все больше военное или типа того. Целый комплект разношерстных броневиков. Есть и знакомые по картинкам из Ирака и Афганистана американские МРАПы, и что-то совсем незнакомое, и вон пара российских «Выстрелов» стоит, и «бардаки» с непонятной маркировкой, явно переделанные, колеса больше и стоят шире, вместо КПВТ торчит из башенки «корд», в бортах двери. Много и всяких джипов, и пикапов с пулеметами. Обратил внимание на три российских «Садко», переделанных в нечто вроде «рейдового» транспорта. Вместо нормальной кабины и кузова конструкции из бронепанелей, пулеметы во все стороны, да еще и «АГС». То есть тут еще и с сопровождением все ходят. Делай выводы, короче. И да, явно здесь много доделано.

Парень в непонятной униформе и с коротким болгарским «калашом» на плече, пропуская нас в ворота, спросил на английском:

– В мотель или как?

– В мотель, – кивнул я.

– Тогда щас, – оповестил он, отойдя к своей будке и вернувшись оттуда с планшетом в противоударном чехле. – Двое?

– Двое.

– Десять за ночь с каждого, депозит по двадцать.

– Годится, – ответил я за нас обоих.

– На сколько ночей?

– Продлить-то можно?

– Без проблем, но лучше заранее.

– Тогда на четыре, что ли.

– Айди давайте. – Он затыкал пальцем по экрану. – Сейчас вас и оформлю.

Пока он разбирался с нашими документами, считывая QR-коды планшетом и что-то набирая, мы со Славой скинулись и я отдал деньги охраннику, который, в свою очередь, передал их в будку сидевшей там женщине.

– Все, – сказал он. – Вы в базе, на ресепшене просто ключи от комнат возьмите. Машину во-он туда загоняйте. С грузом?

– Пустой.

– Хорошо.

Я перегнал «Ман» куда сказано, прижав задом к забору, глянул на уровень топлива. Ну, есть еще, но и сожрали за дорогу сколько-то, а цены на солярку кусаются. Выбрались из кабины, прихватив с собой сумки и оружейные чехлы, огляделись.

– Ну и где тут грузы брать? – спросил Слава.

– Да хрен его знает, – ответил я честно. – Там вроде как офисы какие-то, нет? – показал я на ряд трейлеров.

– Похоже.

– Давай барахло закинем и заглянем.

– Ты вообще как после вчерашнего?

– Нормально… более или менее, – прислушался я к себе. – А что?

– Да плющит меня, еще с этой добавили неслабо и не выспался ни хрена. – Слава зевнул в кулак. – Подлечиться бы надо.

– Не рано? Весь день впереди, он тут долгий.

– Да успеем. Завтра успеем.

– Ладно, пошли покуда.

Мотель был простенький, с немного обшарпанной стойкой, за которой сидел молодой лохматый парень, смотревший телевизор.

– Сейчас резервировали? – спросил он нас на английском с каким-то сильным акцентом.

– Точно, – кивнул я.

– Держите. – Он вытащил два ключа из ящика на стене. – Второй ряд, седьмой и восьмой номер.

Ряды тянулись рядом друг с другом, чуть ли не окна в окна. Стены покрасить не мешало бы заново, но так вроде нормально. Слава направился в восьмой номер, а я открыл дверь седьмого, крашенную в белый и со следами подошв внизу. Открылась она чуть с усилием, вроде как рассохлась.

Тесноватый номер, слегка затхлый воздух, так что первым делом я поднял окно и опустил противомоскитную сетку. Условно двухместная кровать, заскрипевшая, когда я на нее сел, потертое кресло у поцарапанного столика, в углу гудящий маленький холодильник. Стены бы тоже не мешало заново покрасить, но постель чистая и свежая. Заглянул в ванную – там вообще проще некуда и ремонт не помешает, но в целом чисто. Сойдет.

Интересно, тут по номерам не шарят? Деньги, что остались, я с собой возьму, но винтовку с собой не потащишь же? Чуть подумав, убрал ее в шкаф вместе со всем остальным. Жалко, если сопрут, но… ладно, авось и не случится ничего.

Ага, телефон есть, звонить через коммутатор, вон табличка под пластиком на стене, там все написано. Набрал девятку, потом «ноль-два», номер линии, затем «ноль-восемь». Слава откликнулся почти сразу.

– Слышь, можешь отдыхать, я в офис сам схожу.

А то и вправду похмельного напарника с собой таскать – совесть замучит. Или он вместо совести. Я и сам-то, если честно, так себя чувствую. С утра подлечил здоровье, а вот сейчас уже немного того. И есть хочется, к слову. Кстати, а во сколько они здесь едят? Четырехразовое питание или реже и больше? Тоже интересный вопрос.

На стоянке народу хватало. И у машин водилы крутились, и новая колонна из пяти автопоездов медленно втягивалась в ворота. А вон по-русски базарят, слышу. Один в движке «КамАЗа» копается, откинув кабину, а двое стоят рядом, курят. Вот с кого начну, выспрошу, что и как тут делается.

– Уважаемые, не подскажете новичку? – подошел я к шоферам.

– Если сможем, – ответил старший из них, невысокий пузатый мужик с совершенно круглым лицом.

– Я здесь с грузовиком очутился, но он такой… вон «Ман» стоит, – показал я рукой. – Пиво возил раньше. Прикидываю, как бы с ним к работе пристроиться.

– Совсем новичок, в смысле? – спросил второй, худой, одетый в джинсы и серую майку.

– Совсем. Первый день здесь. Ну, как с базы.

– Тебе если только по городу искать, – с сомнением глядя на машину, сказал круглый. – На дальняк по этим дорогам…

– По городу тут хрен найдешь, – поднял от движка голову третий, молодой, но бородатый. – Что тут возить? А так все местными занято давно, все больше на постоянных подрядах работают. Васька же здесь пытался устроиться, он рассказывал, – напомнил он остальным кого-то, отчего те сразу закивали.

– Да, есть у нас один, тут хотел пристроиться. Короче, ушел потом в механики, а дальше к нам перебрался.

– А вы откуда?

– С русской территории. Кстати, если ты новый, то тоже к нам можешь, людей не хватает, всегда рады, даже дополнительные подъемные дают.

– Не, спасибо, у меня тут дела пока, дальше подумаю.

– Как хочешь, – тот плечами пожал. – Но водилой тут сложно устроиться на такой, как у тебя. Было бы что с полным приводом, тогда да, работа есть. Я тут сам буровые бригады пару месяцев снабжал, нормально платили. Но у меня «Урал», там местами даже на нем еле проезжал. Чего ты с такой сюда приперся?

– Да вообще случайно вышло, – отмахнулся я. – А теперь как-то крутиться надо.

– Если только с кем-то конкретным повезет договориться, – сказал бородатый. – На постоянный подряд. Но я бы и не пытался, ехал бы к нам. Ты сам-то русский?

– Ну а кто еще? Русский, конечно. А в тех офисах что?

– Там только на дальняк грузы, а на местном развозе опять все занято.

– Ладно, спасибо, обнадежили, – засмеялся я. – Удачи всем.

– И тебе того же.

Так, похоже, что удача с цыганским грузом оказалась единственной. Чистое везение получилось, а теперь шиш. И что делать? Денег ждать месяц, и хорошо, если это вообще правда. А месяц нужно прожить. По триста с носа только за мотель, да и жрать нужно. Накладно выходит. Николаю звонить завтра? Можно, только вот что за грузы у цыган? Да и сомневаюсь, что опять хорошо заплатят. Те новички были, а местные уже фишку просекут… Ладно, за спрос денег не берут, загляну к нему или позвоню. Хорошо, что хоть стоянка бесплатная, в стоимость номера входит, а то бы вообще…

Кстати, а квартиры тут почем сдают? И где это узнать? А, все равно депозит потребуется, еще и за два месяца небось… не потянем. Надо где-то зарабатывать.

Как бы то ни было, а я прихватил на ресепшене местную бесплатную газету и уже ей, свернув в трубочку, постучал в дверь к Славе.

– Собирайся, – объявил я. – Пошли перекусим и город хоть посмотрим.

– Подлечимся, пошли, – буркнул он. – А так я готов. – Слава вышел на крыльцо и закрыл за собой дверь. – Хаты не помоют?

Черт, надо было у тех водил уточнить, но забыл. Поэтому честно сказал, что надеюсь на лучшее.

Идти до центра города от стоянки оказалось не так чтобы очень далеко, но и не так чтобы близко. А под жарой прогулка вообще увлекательной получилась. И уже когда почти дошли, то обратили внимание на столб автобусной остановки. Как раз до стоянки ходит автобус раз в час, могли бы и подгадать время. С такси тут не уверен что очень хорошо, пару раз видел машины, высокие и довольно уродливые индийские «Тата Сумо», да и все. А вот так машин на улицах хватало. Все больше полноприводные, или старые известные, или те же индийские, или вроде знакомые старые «японцы», но с какими-то китайскими надписями. Попадались и недешевые внедорожники поновей, но это, подозреваю, транспортные средства местной элиты, так сказать. Полиция сплошь была на британских «Дефендерах» прошлого поколения. И заодно, к моему удивлению, попадалось немало «УАЗов», все больше пикапы и «Патриоты». Ну а что? По надежности-то он точно не хуже индийских, только выглядит лучше и не дороже китайских, полагаю.

Еще много легких мотоциклов, прямо как в Индии какой-нибудь, все на них раскатывают, и велосипедов хватает. А велик тут нормально, наверное, город такого размера, что куда хочешь доедешь, и ни единого холмика, то есть в горку нигде не нужно.

Сам город выглядел… симпатично, по-другому и не скажешь. Архитектуру к конкретному стилю и не отнесешь, все больше кирпич разных оттенков, никакой вычурности, а вот формой играют, архитекторы к этому делу башку прикладывали. В Голландии так любят строить, кстати, вроде и ничего лишнего, и как-то каждое здание по-своему выглядит.

Еще публика интересная, сколько идешь, столько и разные языки слышишь. Транзитный город, как я понимаю, через него и едут все, и оседают тоже от всех помаленьку. В центре магазины с ресторанчиками и кафе чуть не в каждом доме, на магазинах одежды марки все больше незнакомые. Зашли в один из любопытства, поболтали – тут все шьют, говорят, на разных территориях. А так нормально, как раз по погоде. И цена не пугает, так что я себе решил потом напомнить, что надо бы гардероб чуть расширить, а то совсем скудный, вся сумка трениками забита.

– Давай сядем где-нибудь уже, а? – напомнил Слава. – Потом догуляем.

Я огляделся, взгляд остановился на входе в некое заведение «Биерхалле», с вывеской в форме пивной бочки и кружки с шапкой пены перед ней.

– По пивку?

– Можно по пивку, самая лечёба, – поддержал он идею. – Пошли?

– Пошли.

Идти там было только дорогу пересечь и налево чуть-чуть, в приятную прохладу большого зала, заставленного длинными столами и такими же длинными лавками, заполненного примерно наполовину. Выбрали место поближе к стойке, за которой из стены торчали декоративные бочки, к нам тут же подскочила официантка в эдаком национальном германском костюме, то есть в чепце, платьице с декольте и в белом переднике, спросила, по-английски, естественно, что заказывать будем.

– Тут светлое и темное. – Слава прищурился на стойку. – Какое берешь?

– Ой, а вы по-русски говорите? – тут же перешла на родной язык официантка. – И я тоже, у нас тут все девчонки оттуда. Тут хозяин русский, хоть и из Германии сюда, вот только своих и берет. А пиво хорошее, у него и своя пивоварня есть.

– Какое лучше? – спросил я.

– Мне темное нравится, но тут кому чего.

Акцент украинский, сама девица справная такая, и в вырез заглянуть интересно, и лицо улыбчивое, с ямочками на щеках, да и симпатичная, пожалуй.

– Мне светлое давайте, – сказал я все же после размышлений. – По жаре лучше.

– И мне светлое, – кивнул Слава. – А пожевать что есть?

– Если много, то берите «микс», там на от такой, – она показала руками какой, – дощечке колбаски всякие, рулетики и такое разное, точно накушаетесь. И даже недорого. В меню вроде дорого, но больше точно ничего не попросите, и это на двоих.

– Ну вот и давайте, милая, нам этот самый «микс», – ответил я за нас двоих, улыбнувшись уже ей.

– Так сейчас, – она унеслась вихрем, взметнув подолом.

«Сейчас» получилось именно сейчас. Оглянуться не успели, как она притащила две здоровенные кружки пива, а еще буквально через пять минут, мы и выпить-то толком ничего не успели, вернулась с большой деревяшкой, буквально заваленной всяким даже с виду вкусным.

– Вот это да, – не удержался я от комментария. – Вот правда не обманула… как вас зовут?

– Оксаной зовут, – ответила она, не жеманясь. – Так с Сум я, а вы откуда?

– Да кто откуда. – Я даже на секунду задумался, как правильнее сказать. – Так Слава из Краснодара, я из Москвы, а сюда из Испании приехали.

– Ой, из Испании я бы сюда и не поехала, у меня сестра там замуж вышла, ездила к ней. А вам там, что не понравилось?

– Да почти случайно вышло.

– Вот его Слава зовут, – Оксана показала пальцем на моего приятеля, – а вас тогда как?

И ведь просто так спрашивает, без всякой задней мысли, по глазам видно, дружелюбие у девки через край прет.

– Сашей меня зовут, – в очередной раз, не удержавшись, улыбнулся я.

– Вот, Сашей, тогда очень приятно. Вы заходите сюда, тут русских много бывает, да и вообще хорошо.

– Да уж зайдем теперь, куда денемся. Вы лучше нам сразу еще по пиву принесите, а то это скоро кончится.

– И да, – спохватился Слава, – у вас вроде «егермейстера» есть что-нибудь?

– Есть, – с готовностью ответила та. – Местный, не из-за ленточки, но похож, а может, и лучше. Тоже на травках.

– Вот и принесите мне шотик на травках, хорошо? Так пиво не вылечит, – добавил Слава уже для меня. – А эта-то, гля, вообще огонь!

– Я обычно покомпактней люблю, а ты дерзай, если надо.

– Сейчас не надо, я вообще. Ладно, давай пока по глоточку.

В пивной как-то расслабился, от забот и жары отвлекся. Слава получил свой клон «егермейстера», хлопнул стопку, запил пивом и вроде повеселел. Затем спросил:

– Ну чего, какие перспективы?

– Да невнятные, если честно. С грузовиком нашим пристроиться к чему-то сложно будет. А заодно и продать, как мне кажется.

– А продать чё?

– Не слишком тут нужен, похоже. А если возьмут, то за столько, что взамен ничего не купишь.

– Надо за цыганами посмотреть.

– А с ними чего?

– Ты в склад им заглядывал? Там товара всякого…

– Ну и кому ты его толкать собираешься? На базар повезешь? Спалишься в момент.

– Это да, согласен. Если брать, то только бабки. Но их в складе не держат. Может, тут кто дурью торгует? – посетила его мысль.

– Не, Слав, я на такие дела не готов однозначно. Тут ты без меня. И предчувствия на этот счет у меня тоже так себе. Ты даже кодекса местного не знаешь, может, тут вообще сразу вешают. И сидеть тебе охота?

– Сидеть мне неохота, но охота денег взять нормально.

Можно бы сказать, что денег я жду, но вот как-то неохота пока. Не то чтобы я ему совсем не доверяю, но и знакомству нашему чуть больше недели, а познакомились не на благотворительном обеде в пользу сирот. В тех местах люди вообще-то не за благородные поступки, так что погожу пока делиться сокровенным.

– Осмотреться надо пока, не знаем ведь ни хрена.

– Может, все же к цыганам этим сходим? Так, чисто побазарить, узнать что тут и как?

– Да можно, думал уже. Суетиться надо, это точно. Кстати, надо выяснить, как тут резидентом стать.

– Остаться думаешь?

– Да, – кивнул я. – Точно тут останусь, дальше видно будет. Смотри, транзит весь здесь, люди здесь, бабки, как мне кажется, тоже здесь в основном. Так что если крутиться, то тоже тут и уже отсюда расходиться дальше. Тут и начинать нужно.

– На лодку грузовик не поменять? – задумчиво спросил Слава.

– А что с ней делать?

– Не знаю, – он хмыкнул, – но и что делать с грузовиком, я тоже без понятия.

– А ты хоть помнишь, как лодки водить? Ты когда мореходку закончил?

– Ну ты спросил. – Слава засмеялся. – Я и поработал потом на судне, и в Испании у меня лодка была, «Родман». Конфисковали со всем остальным, типа я на ней возил наркоту, хотя в жизни этого не делал. Мы брали бабки и товар, да, а потом я его оптом одному англичанину сдавал со скидкой. А раз даже на «Феррари» поменял. Но возить никогда ничего не возил, не по этим делам.

– Ты еще и на «Феррари» ездил? Блин, понты дороже денег.

– Не, ну а чё, нельзя, что ли? Так, может, насчет лодок тут подшакалить? С них какой-то бизнес будет?

– Подумай, я только за. Я в этом не очень понимаю. Ты пиратствовать хочешь, что ли? – подколол я его.

– Ну ты меня вообще прямо никуда ставишь. Не, не знаю, но в порту же стоят? Значит, и деньги с них есть, иначе не стояли бы. Тут каботажка наверняка должна быть, дорог мало и хреновые.

Это да, дорог немного даже на карте. Зато много всего на побережье, и дороги оттуда идут вглубь. На доставку грузов из Порто-Франко точно спрос быть должен, тут никаких сомнений. Но при этом морские перевозки для меня темный лес, никогда с этим не сталкивался.

Вспомнив про газету с объявлениями, я развернул ее и выложил на стол между нами.

– Гля, Слав, вот почти как у нас грузовик продают, – ткнул я пальцем в одно из фото, – только «Ивеко». Две тысячи просят всего. И пес его знает, сколько это объявление тут висит. А купить за две… – я пробежался по остальным картинкам, – ну вон пикап с пробегом в двести тысяч, например. И что делать с пикапом? Только себя возить.

– Да не может такого быть, чтобы городской грузовик нужен не был. По городу грузы возить все равно нужно, полноприводник горючки втрое сожрет.

– Да занято все, говорят, – задумался я. – Хотя, с другой стороны… там же склады есть, возле стоянки, так? С них ведь дальше развозят, как раз по городу, наверное. Наш «Ман» раньше пиво возил. Кто возит хозяину пивнухи? – Я постучал по столу. – Сам?

– Может, и сам.

– Не, делать ему больше нечего… на аутсорсе такие дела, однозначно. Оксана! – Я помахал рукой официантке. – Можно на минутку?

– Да хоть на две. – Сияющая Оксана подошла к столу, встала, сложив руки на переднике и эдак волнительно поведя бюстом. – Что вам принести?

Интересно, у нее вообще плохое настроение бывает? Ходит и сияет, воплощенный оптимизм прямо. И заигрывает со всеми прямо каждым вздохом. Тут точно среди посетителей должна быть звездой.

– У меня вопрос есть, – сказал я. – А хозяин вообще здесь?

– Нет, уехал сейчас, а что? Что-то не так? – Она вроде как даже насторожилась.

– Нет, нет, все прекрасно, милая, просто поинтересоваться хотели кое-чем. А тут он бывает?

– С утра каждый день и еще вечером заглядывает, когда народу много.

– А сейчас мало? – Я оглядел наполовину заполненный зал.

– Это мало, – махнула она рукой, – вечером вообще мест нету. Тут вечером весело, заходите. И хозяин будет.

– Зайдем, спасибо.

Я посмотрел ей вслед и обнаружил, что волнительно водить она умеет не только бюстом. Многогранный талант произрос у мiстi Суми, не откажешь. Кстати, городок-то я хорошо знаю, у меня бабушка оттуда родом, и в детстве там почти все лето проводил. Но давно было, так что и разговор на эту тему не поддержу. Помню только, что у бабушки квартира была напротив городского рынка, а у ее сестры прямо рядом с кладбищем. А с другой ее сестрой, самой младшей, я на футбол ходил, когда играла местная команда «Псёл», и кричала она так, что я пугался. И по телевизору она ни одного матча не пропускала. Но давно это было, очень давно.

Дальше пошел смотреть объявления о сдаче квартир, и вот тут первые хорошие новости появились. Есть и совсем недорогие, выходит. Вот за месяц двести экю всего, депозит один месяц, при этом две спальни. Вон двести сорок и тоже месяц депозита. Правда, ни слова о том, куда можно приткнуть грузовик, но это смотреть нужно, пожалуй.

– Слав, что думаешь? – спросил я, показывая одно из объявлений. – Так мы за месяц по три сотни отдадим в мотеле, а так получится, что скинемся по двести сорок и дальше только по сто двадцать платить.

– Мобилу бы купить заодно, – сказал он. – Звонить надо.

– А где?

– Да проходили что-то такое, я в витрине видел. Ты вообще как без телефона в бизнес идти собираешься? Да вон реклама на первой странице, пропустил же… гля сюда, – он перевернул страницы. – «Лаки Фон», безлимитные звонки и эсэмэс, двенадцать экю в месяц, контракт и предоплата. Роуминг в городах… целый список. – Его вилка перескочила на другое объявление. – И вот «Теленет» какие-то, у этих еще и промоушен месяца. И Ситинет какой-то подключают. Кстати, в телефонах часы должны быть, я уже задолбался местное время вычислять.

Все же Интернет великая вещь. Хоть его здесь и нет. Зато есть Ситинет, то есть сети отдельных городов. За сорок два экю в общей сложности я купил китайский смартфон неизвестной мне марки, получив в комплекте, кроме безлимитных звонков и эсэмэс, три гигабайта этого самого Ситинета в месяц. Контракт со мной как с нерезидентом никто подписывать не стал, так что по предоплате. И дальше, усевшись на террасе в кофейне «Мокка» с на удивление вкусным кофе, я еще и бесплатный вайфай обнаружил, после чего углубился в поиск знаний. А вот Слава меня покинул, уехал спать в мотель, совсем его растащило, даже второй «егермейстер» не помог, равно как и третий с четвертым.

С помощью информационных технологий я нашел прокат велосипедов и скутеров, из чего выяснил, что простенький городской велосипед обойдется мне в пятнадцать экю в неделю, но опять же нужен депозит в целую сотню, так что идею пока отмел. Пешком похожу. Еще что-нибудь заработаем, и тогда уже возьму.

Нашел городской сайт, из которого узнал, что для получения статуса резидента нужен постоянный адрес и регистрация в налоговой. А для регистрации в налоговой нужна или работа, или оплаченная лицензия частного предпринимателя, которая стоит шестьдесят семь экю в год. И это при наличии того самого адреса.

После этого я начал названивать по объявлениям о сдаче жилья, договорившись по двум адресам. Не агенты, хозяева. Правда, когда потом посмотрел на карту города, то снова задумался насчет транспорта. Зато в этих местах мне сказали, что есть куда приткнуть грузовик. Махнув рукой, я все же совершил десятиминутную прогулку до проката велосипедов, расположившегося за магазином, торгующим как раз велосипедами и легкими мотоциклами, сказав себе, что депозит потом и забрать можно, где и взял себе велик с корзинкой. Китайский, разумеется. И уже оттуда, навалившись на педали, поехал смотреть жилье.

Оба места были похожи друг на друга, и оба располагались рядом с железной дорогой, поэтому и цена, как я понимаю, была ниже других. В первом случае это была квартира в двухэтажном щитовом доме на три входа, а во втором можно было назвать жилье «таунхаусом» – небольшая квартирка на две спальни и с маленькой гостиной, расположенная на манер мотельного номера в длинном, таком же щитовом строении, с видом из окон на железную дорогу и пыльную саванну за ней в одну сторону, и на заборы промзоны в другую. Зато грузовик можно было ставить прямо перед окнами на небольшом пустыре, где уже стояли две машины – старенький «Самурай» и пикап «Махиндра». Стоила эта благодать двести десять в месяц, да еще и депозит хозяйка просила только за половину месяца, что вообще побило все остальные предложения сразу.

Сама квартирка роскошью не поражала, разумеется, и мебель в ней явно стояла секонд-хендная, но все цело, все работало, холодильник большой и даже телевидение кабельное с маленьким телевизором на кухне, совмещенной с гостиной. Жить можно, и чистая экономия.

Хозяйка, сухощавая загорелая шведка лет пятидесяти с обветренным лицом и собранными в растрепанный пук светлыми волосами, жившая в небольшом обитом сайдингом домике рядом, взяла с меня небольшой задаток, переписала данные айди и пообещала подготовить контракт к моему возвращению. А я, понятное дело, понесся в мотель, чтобы не терять времени и денег. Денег все же очень мало, а перспективы пока туманные.

Славу, к своему удивлению, я в номере не нашел, дверь была заперта, затем вспомнил, что так и не записал номер его мобильного, поэтому оставил ему записочку в дверях, уже со своим номером, позаимствовав листок бумаги и ручку на ресепшене. Забрал депозит и деньги за две ночи, пересчитал оставшуюся наличность, загрузил велосипед в кузов на стоянке, после чего покатил к новому месту жительства.

Хозяйка меня уже ждала с контрактом, по которому я ей отсчитал триста тридцать экю. Подведя баланс, выяснил, что у меня осталось в кармане всего двадцать шесть, ну и пятерка на счету. Вот так. Хотя со Славы потом стрясу половину оплаты, так что сто шестьдесят пять должно вернуться. Но опять же, надо лицензию купить, а на нее у меня денег уже нет. Слава, где ты? Куда запропастился?

Странный длинный день. Вроде уже и много всего успел, а он все не заканчивается. То есть можно сделать что-нибудь еще себе во благо, если плюнуть на усталость. Поэтому я в очередной раз оседлал велик и покатил в центр города. Физкультура теперь на каждом шагу. А вот жара к этому времени немного спала, с моря тянул ветерок, и дышать стало легче, так что еще и ехал с удовольствием.

Проехав мимо магазинчика связи, в котором покупали телефоны, я спохватился, зашел внутрь и спросил у работавшей там женщины номер Славы. Та сначала посомневалась, давать ли мне его, но затем вспомнила, что мы брали телефоны вместе, поискала в компьютере и продиктовала мне набор цифр. Выйдя на улицу, я набрал номер, но абонент оказался «выключен или вне зоны действия сети». Ну да, мог просто разрядиться, у меня тоже батарейка почти на нуле. Как продали, с тем и ношу. И уже оттуда попедалил в «Биерхалле», где пристроил велосипед в специальную стойку, заперев замком, который мне в прокате выдали и еще и сказали, что город транзитный, народу разного много, так что велосипеды крадут часто.

Да, вечером тут явно битком, еще и места так просто не найдешь. Гул голосов, бряканье сдвигаемых кружек, запах жареного мяса из кухни. Носившаяся с подносом Оксана оптимизма не теряла, судя по не сходящей с лица улыбке, в то время как две другие официантки в зале уже выглядели уставшими.

– Опять к нам? – спросила «почти землячка». – А вон там, за стойку садитесь, если один, так все занято.

– Спасибо. А хозяин-то здесь уже?

– Ой, нет пока, но точно будет, он всегда вечером приходит. Я скажу тогда.

Стойка, облицованная диким камнем и покрытая толстенной лакированной доской, была длинной и загибалась в конце буквой «Г», и за этим изгибом три высоких табурета еще не были заняты. На один из них я и взгромоздился, попросив у толстого румяного парня, хозяйничавшего в баре, на этот раз кружку темного. Тот кивнул, быстро наполнил ее до края, выставил передо мной на кружочек, вырубленный из какого-то листа, а рядом поставил блюдце с крупными орешками.

– Пятьдесят центов, – сказал он и, приняв от меня странную пластиковую монету с голограммой, скинул ее в кассу.

Что-то вроде двух евро? А вот это дешево за пол-литра. Да и счет сегодняшний в этом месте на двоих страшным не показался. Тут в принципе даже питаться можно при не самых высоких доходах, не только развлекаться. Учту.

Да, и темное очень даже ничего, как и то светлое, что днем пили. Я, правда, больше эль люблю, из-за изобилия англичан в Марбелье, там пабов множество, во многих хороший наливают, но и это неплохо.

– Саша, – окликнула меня подошедшая Оксана. – А вот хозяин наш, Александр Александрович, вы же поговорить хотели?

Рядом со мной остановился высокий мужик лет пятидесяти, светловолосый и голубоглазый, с чуть скуластым костистым лицом.

– Тезка, – протянул он руку. – Чем могу?

– Да я на самом деле спросить насчет работы хотел, – не стал я задерживать явно спешащего человека. – У меня грузовик, «Ман», там за ленточкой пиво возил, вот и здесь ищу куда пристроиться. Первый день в городе.

– Нет, пиво возить не надо, – покачал он головой, но не ушел, а попросил у бармена стакан минеральной и присел на соседний табурет. – Не было бы кому возить, тут бы и пива не было, – добавил он, усмехнувшись. – Тут в городе вообще с работой туговато, если честно. Все сперва сюда едут. Так она есть, но расхватывают все. Что за грузовик, большой?

– «Ман» на девять тонн. Шоссейник, вот что плохо.

– Да, с таким тут трудно. Или слишком большой, или проходимость никакая. Лучше бы продать и развозной взять, чтобы по городу ездить можно было, с таким работу проще найти. Лицензия есть уже?

– Завтра подаю.

– Ну, это быстро, сразу выдадут, – сказал он, явно раздумывая. – Так у меня бывают изредка грузы от пивоварни до железки, берут для ассортимента на других территориях, но это нечасто, не проживешь. Я бы на твоем месте эту бандуру продал и взял бы в лизинг «Махиндру» или китайца какого, на тонну-две, не больше.

– А эти «Махиндры» вообще как, ездят хотя бы?

– Ездят, куда денутся. Тут что хорошо, что они для Индии делались, а там и горючка дерьмо, и дороги не лучше. То есть тут и по грунтовкам на них без проблем катаются. У меня самого «Джайо», возит, ничего. Ломается иногда, но обычно заранее видишь, что там не так. Зато клиренс высокий, не цепляю нигде. Еще автобус маленький купить неплохо и лицензировать маршрут, их тут пока не хватает. Но там сам понимаешь, надо весь день на маршруте ишачить, ни на что другое времени не останется.

– Да кому этот «Ман» тут продашь, – вздохнул я.

– Ну, за штуку или чуть больше у тебя с руками заберут на самом деле, просто хозяин стоянки, если состояние нормальное. Сразу получишь деньги, оплатишь первый взнос, а дальше хоть в лизинг, хоть в кредит бери. Они тут по три с половиной тысячи экю, на три года… реально, если работать. «Ман» твой горючки и частей сожрет больше, тем более что топливо здесь ничего… но не более чем ничего. С приездом, в общем. – Он чокнулся своей минералкой с моим пивом. – Кстати, я на «Джайо» и просто так езжу, ограничений на въезд нет.

– Дешево вроде, нет?

– Они там по десятке долларов стоят, это еще и накидывают. Индусы их тут собирать взялись, на месте, Орден на такие проекты льготно все с той стороны тащит.

– На какие? – уточнил я.

– Когда производства на месте. А если ставишь сборку на их территории, то еще и кредиты дают на развитие. Поэтому «Махиндру» здесь собирают, вот этот «Джайо», например, «Болеро» и «Тхар», цены отличные по-тутошнему и лизинг. Китайцы начали тут же, к югу от города, клепать клоны «Хайэйса» и «Фораннера», скоро будут еще и грузовички собирать, ну и наши, прикинь…

– Что наши?

– «УАЗы» из комплектов. Хотели вроде и «Соболя» полноприводного, но там непонятки какие-то. А «УАЗы» нормально идут, у соседа «патрик» гоняет везде. Ну, с проблемами, но он с самого начала тачку до ума довел.

– То есть тут индусы во главе всего?

– В машинах? – Он промокнул губы салфеткой. – Ага, так и выходит. У всех остальных уже электроника и всякие «евро 10», они тут сдохнут враз, неизвестно как и обслуживать, а у этих движки и конструкция с шестидесятых вся. И все запчасти в наличии, сервис, так что разлетаются как пирожки. Ты прикинь, – оживился он, – сюда из Ирана тащат старые пикапы «Ниссан» и «Патрули», их уже и забыли в других местах, а там до сих пор собирают. И даже разговоры ходят, что на том берегу сборку начинают уже. Индусы тоже там начали. А китайцы сборочный для больших грузовиков заканчивают.

– Ты смотри… а вообще разумно. Сам всегда говорил, что с этой электроникой и движками, где с литра объема двести сил снимают, еще доиграются.

– Тут самая модная машина сейчас «Шевроле Каптива», все самые крутые берут.

– Так она вроде современная, – вспомнил я недорогой опелевский кроссовер.

Александр Александрович, похоже, был любителем про машины поболтать, как и любой нормальный мужик, так что зацепился.

– А она для разных рынков, оказывается. – Он снова отпил минералки. – И сюда комплекты идут из Вьетнама, а там двигун вообще другой, простой. И электронику урезали. И вроде даже подвеска крепче. И нормально ездит. Сам Орден собирает, к слову, типа госсобственность. И пикапы «Рейнджер» из аргентинских комплектов появились, они еще прошлого поколения. Тоже нормальные.

– Тоже здесь собирают?

– Не, это у американцев, туда тоже льготы и все такое. Помогают своим.

– А Орден американцы? – заинтересовался я.

– Да, в основном. Смотришь по тому, кого они тут любят больше всех. Американцев и британцев все больше, остальные уже чуть боком у них идут. Да нормально, тут десять процентов налога на доход и с прибыли пятнадцать. Все. Социалка и пенсионные за свой счет, каждый за себя думает. Только страховку платишь на работников.

– Это везде?

– Не, только на орденской территории. Так у всех по-разному. У русских вообще чуть не социализм, хотя вроде «нэпмана» не зажимают. – Он усмехнулся. – Но всерьез там не поднимешься, как раз мой уровень – это верх, считай. Вон вояки оттуда сидят, кстати, – он показал на компанию человек из десяти в незнакомого расцвета «пиксельке», сидящих за столом в середине зала. – С колоннами приходят. У них расспроси что там и как, если интересно.

– Если социализм, то уже не очень интересно. Мы с социализмом друг друга не любим.

– Ну вот и я так же. Хотя я сюда из Германии попал.

– А чего так?

– Да скучно там, блин, – отмахнулся он. – Вся жизнь отсюда и досюда. Им нормально, а я немец только по паспорту, так из Сибири. И тесно, вот, ей-богу, тесно, все причесано, все застроено, все размечено, кругом правила написаны.

– Официанток тоже только из своих?

– А, это уже традиция типа. Знаешь, откуда они все? В основном в Москве на Ленинградке работали. Ну и не только там. Ага,именно ими, – закивал он, засмеявшись, перехватив мой вопросительный взгляд. – Их там ловят и иногда сюда насильно, тут дисбаланс половой наблюдается. По прежней работе тут спрос относительно невелик, хоть и есть, по сутенерам и принуждению к занятию законы зверские, так что многие по-другому устраиваются. И вот уже лет десять как повелось, что сюда они сами себе смену ищут, так что других тут и нет. Кстати, тут и из других стран таких же много, особенно из Азии или Южной Америки. Их там особо не считает никто на улицах, пропала и пропала. Так что тут у половины приличных женщин на самом деле веселое прошлое.

– Прямо у половины?

– Ну нет, конечно, – отмахнулся он, – но у очень многих. Реально у многих.

– А старые куда деваются, когда новых нанимаешь?

– Да замуж больше выскакивают. – Он снова засмеялся. – Тут особо не принято прошлым интересоваться, сам понимаешь. Все всё в глубине мозгов знают, просто виду не подают. Еще одну? – показал он на опустевшую кружку. – За счет заведения, типа комплимент.

– Да не откажусь. – Я засмеялся. – А то жилье снял, туда-сюда, винтовку купил, и как-то расходятся деньги, не успеваю тормозить.

– Жилье тут дороговато, – кивнул он, – в других местах раза в два, а то и в три дешевле, даже в больших городах, но тут транзит, желающих много. А где снял?

– На Тридцать шестой юго-западной, прямо у железки. Типа таунхаус. Нас двое, как раз с приятелем плату поделим.

– Это за промкой, что ли? – чуть насторожился он. – Не у Эстер, шведки?

– У нее. Знакомы?

– С ней тоже поговори. У нее брат на той самой промке склад держит, у него часто грузы на доставку бывают. Он минеральной торгует, купил землю с источником дальше на запад, там разливает и продает. Скажи ей, что я тебя направил, они тут с братом часто бывают, уже лет восемь ходят, наверное. И если маленький грузовичок возьмешь, то тоже появляйся, у меня разовые работы бывают, доставка и все такое. А на большой нет ничего, извини. Да, Плац моя фамилия, если что. – Он снова протянул руку.

– Баринов. За совет спасибо.

Мы еще и телефонами обменялись.

Глава 5

29 год, 39-е число 02 месяца, среда

Порто-Франко

Слава вчера проявился примерно тогда, когда я спать собирался.

– Да разрядился почти сразу, в мотель вернулся, а ты сдернул уже. Куда ехать-то?

– Живи сегодня там уже, завтра с утра тебя заберу. Ты дальше лечился, что ли?

– Ну так, умеренно. Деса встретил, с ним посидели в пабе. Там, на набережной, нормальное место. Он с нами, кстати, в одной колонне ехал, в автобусе. Рассказал кой-чего интересного.

– Давай тогда завтра уже, а то спать хочу – помираю.

– Давай. Во сколько заедешь?

– В девять.

– Ну давай.

Я пошел на кухню, достал бутылку молока, которую купил по дороге, отпил из горлышка и отправился почивать.

С утра проснулся выспавшимся, все же не только день длинный, но и ночь. Но организм все же пока в недоумении некотором пребывает, такой странный распорядок дня еще не совсем по нему. Но притерпится, не денется никуда.

На завтрак вскрыл коробку галет и сварил себе подряд две чашки кофе с молоком. Ничего другого не покупал из экономии, но мне на завтрак больше и не нужно ничего. Посмотрел на часы на телефоне, собрался и поехал за Славой, попутно себе напомнив, что надо бы нормальную бритву купить, эти одноразовые какие-то хреновые все же: и дерут, и бреют плохо. Интересно, почем тут всякие «жиллеты» и прочее?

Выезд на окружную оказался совсем недалеко от снятого дома, а оттуда и до мотеля рукой подать, его так строили. Слава, к моему удивлению, уже у входа ждал, с сумкой у ног, так что тут времени не потеряли.

– С тебя сто шестьдесят пять тугриков за жилье и тридцать три пятьдесят за лицензию, – объявил я. – Считай что двести.

– Что за лицензия?

– Предпринимателя. Иначе никакой резиденции.

– Так она на тебя одного небось, – задумался он. – Мне тогда отдельная нужна.

– Да, – тут уже я задумался. – Скорей всего. Тогда сто шестьдесят пять гони, а с лицензиями на месте разберемся.

– Без базара. – Он полез в карман за деньгами и, быстро отсчитав нужную сумму, протянул мне. – Дальше-то чё?

– Грузовик продавать едем.

– Покупателя нашел?

– Нет, скупщику, почем возьмет. Поговорил я вчера с хозяином пивнухи, так он сказал, что с этим «Маном» мы тут разоримся, не будет грузов. Здоровый и без дорог не может. Поменьше будем в лизинг брать, с тем проще.

– Это ты решай, я в таких делах не волоку особо. Да, Деса встретил, говорил?

– Ага. И чего он?

– Он своих айришей каких-то встретил уже, его в бармены берут в кабак.

– А он умеет?

– Говорит, что шесть лет так в пабе проработал. Но суть не в этом. Там они еще дела какие-то крутят, он знакомца еще по английской тюряге встретил, тот его к людям и пристроил. Вот им, говорит, иногда возить что-то надо. Вся его братва тут уже на примете, их и досмотреть могут, и все такое.

– На чем возить и чего?

– Я так понял, что они тут дурью банчат. Травой, похоже, так что особого криминала вроде и нет…

– … Но срока, как за героин, – развил я его мысль. – Потому что статья за наркоту вообще.

– Ну типа. В общем, им бывает надо, чтобы кто-то сторонний куда-то сгонял на машине и привез груз. Так, говорит, риска мало, если насчет ментов, а на самой дороге как получится.

Если честно, к траве я отношусь спокойно. Люди с водки, даже вполне приличные, на моих глазах куда хуже съезжали, чем с нее. Но закону и вправду все равно что за дурь, дают за все одинаково.

– Только груз? Или сперва туда деньги отвезти надо?

– Вот я за это тоже задумался сперва, – заухмылялся Слава. – Но выходит так, что бабки они как-то по-другому отдают, там на доверии типа. Но травы много, вот в чем дело.

– И?

– Да не скурить этому Порто-Франко столько сразу. Они ее еще дальше тащить должны отсюда, я так прикинул.

– Морем, что ли? – предположил я.

– Да вот такая мысль, ага, – кивнул он. – Отсюда во все стороны суда ходят, вот и таскают на каком-то, так прикидываю.

– Ну и чего с этой травой делать? За нее уже на местах платят, там деньги появляются, не траву же на абордаж брать? Не, так я без проблем с барыг могу денег взять, это без вопросов, только не рисковать сильно, но не вижу, что тут выкрутить можно.

– Да хрен его знает. Дес сам темнил, я половину уже так понял, из намеков и прочего. Но по моим прикидкам, вот так выходит.

– А на хрена морем? – удивился я. – Я карту смотрел, тут земля пустая, можно и дорогами. Тут самому выращивать можно для себя, я думаю.

– Это я спрашивал. На дорогах и блоки бывают, досмотреть могут, а морем тут контроля почти никакого даже на разгрузке. Ну и в море не остановят. А выращивать… хрен его знает, вот лично я бы проще купил, чем сам где-то втихаря грядки окучивал.

– Знаешь, Слав, вот так на правду похоже, но кроме одного.

– Чего?

– Того, что это трава. А вот если другая дурь, пореже, то тогда похоже на правду. И с разгрузкой проще, потому что объем меньше.

Чуть подумав, он сказал:

– Может, и так. Я тогда попробую выспросить еще.

На стоянке подержанных машин рыжий конопатый хозяин с британским акцентом первым делом спросил:

– Продать приехал?

– Точно, – кивнул я, выбираясь из кабины. – Почем возьмешь, если сразу?

– Вон туда подгоняй, посмотрим, – показал он пальцем на большой гараж. – Больше чем на тысячу даже не рассчитывай, их чуть ли не на запчасти.

– Да ладно, по городу им работа есть. Сколько времени надо?

– Дай двадцать минут. Походи вокруг, посмотри, может, самому что понравится.

– Это если у тебя кредиты есть.

– Есть, не вопрос, для резидентов. Или ты нет?

– Пока нет.

– Тогда и кредитов пока нет. Но как станешь, то приходи, всегда что-то толковое есть. Иди глянь, короче.

Делать все равно было нечего, так что пошли смотреть стоянку. Машин там с два десятка имелось, из которых заинтересовал разве что грузовичок «Мерседес Варио» с четырехместной кабиной и кузовом-ящиком, с пробегом в двести пятьдесят тысяч. Но они и по шестьсот бегают, я точно знаю, этой машине сносу нет, так больше не делают. Но привод просто задний.

– А вот это чего? – Слава показал на угловатый фургон на больших колесах. – «Ивеко»… чё-та я и не видел такого никогда.

– Ага, я тоже… хоть так вроде и знакомо. – Я сам озадачился.

Нет, морду полноприводного грузовичка «Ивеко Дэйли» прошлого поколения я узнал, просто не видел никогда их в форме фургона. Или грузовик и полный привод, или фургон, и тогда привод задний. Не удержавшись, залез в трехместную кабину, обнаружив, что она отделена от кузова перегородкой с окошками, примерился к рулю, глянул на приподнятый потолок. Затем выбрался, оглядел по кругу, поразившись массивным штампованным колесным дискам, открыл дверь в кузов.

Там все просто, лишь пол, покрытый ребристым алюминием, изрядно исцарапанный. И дверь не сдвижная почему-то, а распашная. И сзади еще две двери с окнами, тоже несколько нетипичные. Кузов квадратный, как от другой машины. Но при этом вэн как вэн.

Пока мы там крутились, подошел хозяин, чуть понаблюдал за нами, затем сказал:

– «Ивеко сорок-десять», бывшая «Скорая» для труднодоступных районов. Пробег сто двадцать две тысячи, еще тысяч триста проедет. Все запчасти от серийных машин, проблем нет. Тонну грузи смело, даже больше.

Я еще раз глянул на цену, написанную просто на лобовом стекле: «4.200».

– Не дороговато?

– Она раньше дороговатой была, я теперь на новую цену просто накинул сверху. Тебе или это брать, или что-то китайское или индийское. Но те все равно чаще ломаются. А подвеска у этой под броневик, так что сам понимаешь.

– Канадцы подобные ругали, – вспомнил я прочитанное, но хозяина этим не смутил.

– Кануки дебилы, как им и положено, – вдруг разозлился хозяин, причем явно не на нас. – Они у себя их собирали и экономили даже на грунтовке. Те и перержавели все в задницу, а качество сборки таким было, что ручки отваливались. И еще они мотор усовершенствовали, чтобы жрал поменьше, отчего с ним одни проблемы были. Было у меня пять канадских, еле продал, дерьмо такое. А эта настоящая, итальянская. Они в десяти армиях НАТО катаются. Если у тебя работа и в городе, и за городом, то лучше все равно не найдешь. Был «Варио» полноприводный, да, но ушел, тот вообще чудо. Нет больше нормальных машин.

– Ладно, я понял. Что с грузовиком?

– Девятьсот. Прямо сейчас.

– Тысяча.

– Не стоит он тысячу, не продам. Девятьсот.

– Тысяча и забирай.

Тот сделал вид, что подумал, затем кивнул:

– Хорошо, тысяча. Давай документы. Что про «Ивеко» думаешь?

– Все равно пока не резидент, рано думать.

– Можешь пока задаток оставить, я придержу. А как бумаги оформишь, так и приходи. За день успеешь, если прямо сейчас займешься. Адрес есть у тебя?

– Есть.

– Контракт с собой нужен.

– Догадываюсь. Нет, давай всю тысячу, а как закончу, заеду обратно. Если уйдет, то судьба такая.

От стоянки пришлось брать такси, чтобы не волочь на себе Славино барахло, которое вытащили из грузовика. Приехала желтая «Тата Сумо», которая здесь за штатный таксомотор, похоже, и оказавшаяся на диво просторной внутри, насколько я успел заглянуть, а заодно по-тракторному шумной, которая Славу увезла домой, потому что он получился приложением к сумкам. Ладно, невелик расход. А я заскочил на велосипед и поехал оформлять бумаги.

Таун-холл расположился в правом крыле так называемого «федерального здания», трехэтажного, с фасадом из голубоватого поляризованного стекла, в котором расположились еще и какие-то службы Ордена. Сам город тоже входил в орденскую территорию, даже был ее столицей, если точней, поэтому отсюда и управлялся. Там я сначала посидел в короткой очереди на то, чтобы зарегистрироваться по адресу, что оказалось процедурой недолгой после предъявления контракта, правда меня предупредили, что регистрация может быть отозвана, если выяснится, что я предоставил липовый контракт. И при этом добавили, что адрес знаком и квартиры там сдаются, они в курсе и база данных тоже в курсе. Там я потратил не больше получаса, после чего у меня взяли айди, всунули в какую-то машинку и вернули обратно, сообщив, что все готово, я уже в базе данных.

Затем я пошел с первого этажа на второй, где заполнил два бланка и уплатил положенное наличными, получив взамен запакованную в пластик лицензию, которую теперь должен предъявлять по необходимости. И заодно оказался на налоговом учете, после чего мне пришлось прямо там открывать себе электронную почту, на которую они пообещали выслать какие-то правила и наставления. Чтобы я потом не говорил, что не знал.

А уже дальше, вспомнив о своих новообретенных правах резидента, я направился в полицию, здание которой располагалось на этой же улице, где подождал минут сорок, потом меня проверили по базам, затем я сдал отпечатки пальцев на машинке, похожей на ту, что стояла в тюрьме, сфотографировался и заплатил еще двадцать два экю, после чего мне выдали карточку разрешения на скрытное ношение оружия, заодно сунув брошюрку с правилами этого ношения и предупредив о том, что при первом нарушении лицензия будет отозвана на год, а при повторном уже на три.

Вот так, за четыре часа со всем справился, выйдя на улицу и задумавшись, куда двигать дальше. После недолгих размышлений все же направился к дилеру «Махиндры». Как-то идея о доступных запчастях мне нравится больше, а то так сломаешься на этом «Ивеко» где-то далеко, и жди потом доставки. А так интересная машина, интересная.

До дилера пришлось прокатиться изрядно, располагался он почти на окраине, напротив мотеля «Арарат», название которого так повеселило тогда Славу. Сам салон «Дуттагупта Моторс» представлял собой большую площадку с навесами, под которыми стояли машины, и пару мобильных модулей, изображавших офис. Правда и сервис дальше в большом ангаре с открытыми воротами имелся.

Приятный молодой человек со смуглым лицом и лихим вьющимся иссиня-черным чубом встретил меня на входе, поприветствовав с сильным индийским акцентом:

– Добрый день, сэр! Чем могу вам помочь?

Почему-то вспомнился Апу из «Симпсонов».

– Ищу грузовичок в лизинг или в кредит. Посоветовали «Джайо», но я бы еще посмотрел.

– Вы хотите пользоваться в городе?

– Как придется.

– «Джайо» проедет везде, если не в сезон дождей, конечно. У нее дорожный просвет двадцать сантиметров. Рессоры, толстая рама, очень крепкая машина. Две с половиной тонны груза, даже больше.

Он так с пониманием к вопросу подошел, я смотрю. Сразу о том, что тут нужней всего.

– А вот это что? – Я показал то ли на крупный пикап, то ли на маленький грузовик с мордой, как у внедорожника, стоящий поодаль.

– Это «Биг Болеро», сэр, – оживился юноша. – Очень крепкий пикап. Есть с полным приводом и только с задним. С полным везет тонну двести, с задним полторы тонны. Очень хороший мотор, семьдесят лошадиных сил, крутящий момент с девяносто пяти всего на полутора тысячах оборотов. Рессоры спереди и сзади. – Он присел, показывая пальцем в колесную арку: – Очень крепкая. И никаких проблем с топливом.

Полуторка, выходит, самая развозная грузоподъемность. И все же полный привод. А вообще у них выбор есть. Вон и покрупней грузовик, и внедорожник, и копия старого джипа еще шестидесятых, пожалуй, называется «Тхар», и такой же пикап с двойной кабиной… Ну да, стиль индийский, осталось только покрывало с кисточками накинуть, но мне же не стилем на жизнь зарабатывать, верно? И на таком пикапе как на легковушке можно ездить, если надо.

Или все же две с половиной тонны лучше?

Поприседал сам, заглядывая снизу, позабирался в кабины. У «Биг Болеро» два места, в «Джайо» три… но нас двое. Правда, кузова обычные бортовые, на таких товар развозить не очень удобно, если, конечно, не арбузы с бахчи, вот в чем проблема.

– А боксы на них есть?

– Можно заказать отдельно, в городе одна мастерская делает, очень хорошие. А так у нас можно купить брезент с застежками или даже дуги в кузов, их быстро поставят.

– Даже дуги?

– Даже дуги, сэр. В этом мире мы продаем лучшие машины. – Он заулыбался до ушей. – Зато они едут, а если ломаются, их могут починить в любом гараже. И даже запчасти есть у многих, здесь, если видите, всего три модели. И скоро будут грузовики «Тата» побольше.

– И лизинг у вас есть?

– Если вы резидент Порто-Франко, то есть и лизинг. Хотите прокатиться?

– Хочу. Поехали.

В ней даже руль слева, вот такой вот сервис.

В общем, к середине местного бесконечного дня я оказался обладателем индийской полуторки, тарахтевшей дизелем как трактор и гремевшей дешевым пластиком салона. Лизинговая компания при орденском банке взяла с меня триста экю взноса, еще сотня ушла на страховку, но в кармане осталось около семи сотен, из которых триста надо будет отдать Славе. А на остальные жить и ни в чем себе не отказывать. Да, в последний момент я долю Славы ужал, равно как и свою, и купил еще и набор инструментов. Если эта машина чинится с помощью лома и какой-то матери, то и лом, и эту самую мать лучше иметь в комплекте. Да и не верится в то, что где-то посреди саванны получится вызвать эвакуатор.

Кстати, машина даже чем-то понравилась. Очень высокая посадка с сильно наклоненным рулем давала отличный обзор через большие окна и зеркала, а откровенно жесткая подвеска обещала нормальную езду по грунтовкам. И мотор тянул вполне нормально.

Поначалу казалось, что все будут оборачиваться на это чудо индийского автопрома, но ничего такого не случалось, «Махиндр» и без меня на улицах хватало. Поэтому я гордо подъехал на ней к магазину одежды, где потратился на пару брюк и три рубашки, купил кеды и кепку с гнутым козырьком, а потом, подумав, двинул в оружейный магазин в мотеле «Арарат», который заприметил, пока гулял по стоянке «Дуттагупта Моторс», но про который сразу не вспомнил.

Мотель, похоже, был из процветающих и подороже того, в котором я ночевал недавно. Все так чистенько, в главном здании еще и ресторан, а оружейный в отдельном крыле. Такой светлый, с большим окном и даже с кондиционером. А вот в «Махиндре» кондиционер не предусмотрен. Там есть зарядник для мобильного и, когда включаешь заднюю скорость, включается «двухтональный сигнал», как сказано в руководстве, вот и все. Даже стерео никакого нет, только места под громкоговорители.

В зале магазина я нашел только тучноватого американца с «ганслингерскими» усами, который сам представился мне Биллом.

– Что-нибудь ищете или вообще осмотреться? – спросил он с тягучим акцентом.

– В принципе, ищу. Набор «Отис» под тридцатый калибр, компактный, шомпол для пистолета и латунную щетку на девять миллиметров, си-эл-пи и кобуру под девяносто вторую «беретту», «блинчик», с наклоном вперед, два поуча под магазины.

Билл, довольный такой конкретностью, кивнул, снял со стойки баллончик «баллистола», затем вытащил из ящика круглую сумочку «отисовского» набора для чистки всего подряд, раскрыл, дав мне убедиться, что под нужные калибры все есть, нашел латунный шомпол и прочее, после чего выложил кобуру, штампованную из толстой кожи.

– «Де Сантис»? – взял я ее в руки.

– Тут делают. Нормальное качество, и деньги разумные. Кстати, здоровый у вас ствол для такого ношения.

– Какой есть, он мне почти случайно попал.

– У меня есть стволы компактней, вон, смотрите, – провел он рукой над застекленным прилавком с пистолетами.

– Я только что взял грузовик в лизинг, так что новый пистолет мне еще нескоро понадобится. Похожу пока с «береттой».

– Можно поменять, у меня есть приличный секонд-хенд, – пожал он толстыми плечами. – Вон парень из полиции сдал девятнадцатый «глок», – Билл вытащил пистолет из-под стекла. – Он сбоку поцарапан весь, это из-за того, что он его часто из кобуры доставал и убирал, а настрел совсем маленький. Служебное оружие. Три магазина, как в комплекте и шло. И кобуры под него разные есть. Что еще? – Он обежал взглядом ряд стволов. – Есть турецкие «каники», они вообще дешевые и, к слову, с ними никаких проблем, в отличие от «таурусов», например… вот, просто новый.

Билл выложил на прилавок пистолет, похожий на «вальтер» из последних, но не «вальтер». Я взял его в руки, покрутил – да, вполне ухватистый, и про «каники» я слышал, но вот все же с репутацией незнаком. «Глок» интересней, хоть я эти пистолеты и недолюбливаю из-за наклона рукоятки и формы спускового крючка. Но зато именно эта модель – самая компактная в своем классе при емком магазине.

А остальное да, подороже, даже такая же «беретта», как у меня.

– Мне нравится «беретта», – решил я. – Может, и большая, но точность отличная и отдачи почти нет. Лучше коробку хороших самооборонных патронов мне еще дайте, с чем-нибудь вроде «экстремальной поражающей способности».

– Это без проблем. – Хозяин снял с полки коробку «хорнади». – Держите. У нас тут и оружейные работы, если надо.

– Да? А планку на верх ресивера у «СЕТМЕ» посадить можете?

– Двадцать минут работы, никаких проблем. А так у нас тут все есть, – показал он на пирамиды с винтовками. – Недешево, но зато все качественное. Война, охота, самооборона. Прицелы всегда есть хорошие, – вспомнил он про планку. – И недорогие есть.

– Пока стрелять не в кого, – засмеялся я. – А за планкой заеду, спасибо.

Выйдя из мотеля, я набрал Славу, который на этот раз откликнулся почти сразу.

– Ты где?

– В центре. Хочу тоже велик в прокат пока взять, охренел по жаре топать пешком.

– Не надо, не морозь сотню. Я грузовичок купил, так что мой возьмешь, привезу сейчас. Жрал?

– Нет. Голодный ващета.

– Давай тогда в «Биерхалле», там вроде по бабкам терпимо получается. И там же велик заберешь, если хочешь.

– Ты когда там будешь?

– Минут через десять.

– Ну хорошо, я потопал тогда.

Да, на колесах жизнь как-то сразу проще, пусть даже и на «Махиндре». Хотя, что жаловаться? Быстро ездить тут негде, без кондиционера обойдусь, ну еще и трясет немного, так рессоры жесткие, под груз. Нормально.

В городе по-прежнему оживленно, на улице полно новичков и транзитников, я их уже понемногу от местных и бывалых отличать научился. Прикидываю, как сам выгляжу, и сравниваю как с эталонным образцом. И тут же правда вскрывается. А вообще уже немного привык, смотрю по сторонам как на свое место, а не на странные края, куда меня непонятно каким ветром занесло. И уже ориентироваться начал. Тут вот деловой район, офисы и все такое, там дальше кабацкий, тут промзона и порт, туда жилые кварталы тянутся. Раньше, похоже, граница города железкой обозначалась, но постройки уже за нее прыгнули, сдвинулось все дальше в саванну. К северу от города по берегу самые дорогие дома, к югу и юго-западу, вдоль железки и окружной – самые дешевые. Румынские цыгане, например, пристроились на окраине района веселого, но в самой дешевой части, причем чуток особняком, привычка организовывать свои собственные поселки прорезается.

Дороги в городе запомнить несложно, да и таблички видны хорошо, так что я промахнулся несильно, свернув на одну улицу раньше, но оттуда вильнул на параллельную и выкатил прямо к пивной. И там на стоянке встретился с Плацем, который уже собирался уезжать, открывая дверь какого-то китайского пикапа, возле которого я и припарковался.

– О, на ловца и зверь бежит, – поприветствовал он меня. – Работа есть на завтра. Возьмешь?

– А что за работа?

– Пиво возить. База «Россия», часа четыре в каждую сторону. Два заказа сразу, свободная машина одна. Четырнадцать кег, плачу обычно по пять экю с кеги, то есть семьдесят твои. Солярки у тебя экю на тридцать уйдет, наверное.

– Да не вопрос, но железкой туда не дешевле?

– Ненамного, если все перегрузки считать, партия маленькая, везде накидки и задержки, а ты до места доставишь. Как?

– Да нормально, возьмусь, – пожал я плечами.

– Ты обратно не торопись, к слову, оттуда груз попутный можно взять, у Арама, хозяина «Рогача», спроси. Там тебя пустыми бочками нагрузят, но место останется.

– Туда дорога как? Самому можно? А то мы с конвоем только ехали.

– Можно, там тихо давно. Это насчет больших колонн новичков у начальства пока нервы играют. Я сам катаюсь. А если встанешь вдруг, то все равно кто-то поедет, там патрулируется, так что не нервничай. На зверье только не напорись тогда, осторожней. Оружие-то есть?

– Есть.

– Тогда к восьми утра подъезжай сюда. – Он вытащил из кармана визитку и протянул мне. – Соберешь со всех чеки, я тебе разблюдовку дам, а по приезде свой получишь.

– Хорошо, спасибо! – Мы пожали руки.

– Так что поаккуратней там сегодня, – напутствовал он меня, показав на вход в «Биерхалле».

Слава уже был на месте, сидел за стойкой и уплетал что-то под пиво. Стул рядом был свободен.

– Держи. – Я отдал ему двести пятьдесят, приготовленные заранее.

– О, спасибо! – обрадовался он. – Это что?

– Да хвост с машины. Завтра ходка с пивом до базы есть, где-то по двадцатке на соляру скинемся.

Нельзя сказать, что новостью он вдохновился, скорей наоборот.

– Я к румынам зашел. Николай у них там в авторитете, оказывается, прикинь? Уже хозяином ходит. У них тема есть, короче.

– Что у них за темы могут быть?

– Они склад хотят открыть левый. В субаренду берут. Там один открыл, типа особо охраняемый, но цены вломил, к нему не идут. Хотят цены в треть выставить, товара набрать и разом слить.

– А ты каким боком? – насторожился я.

– Мы. Там надо за персонал поработать, за ними местные менты уже приглядывают. Товар завозится, закладывается в банк, они знают как, затем кредит наличится, сам товар сбрасывается барыге, уходит в другой город. Нам треть.

– И долго сидеть, – продолжил я мысль. – За них. А они не при делах.

– Сами сдернем. Бабки будут, чего тут сидеть? Тысяч по десять можем взять каждому, с этим в Нью-Рино развернуться можно.

– Не, Слав, я не по этим делам, говорил же, – пошел я в отказ.

– Ну а чё, грузы возить за копейки? – удивился он. – Цыгане эти хоть и на отшибе, а бабла у них реально много, я видел.

– Слав, ну ты сам подумай, мы тут не знаем ни хрена, а ты уже румынам поверил. Ну а если они тебя просто в саванну потом? Зверье растащит и костей не останется. Ну с какого перепугу им с тобой бабло делить, а? Только чтобы вместо себя выставить.

– Чё поверил-то? – удивился он. – Дураку понятно, что вместо себя. За это и отслюнят. Долю просто вовремя брать надо, а не когда все по карманам распихают. Продумать можно. Я вон когда-то сахар так по предоплате продавал. Пустой склад, пара мешков в угол, по полу рассыпать, доверенность от завода и все такое. Приличная прическа, скромный костюм. Народ башлял вперед.

– И где ты потом закончил?

– Так я с бабками закончил. И жил потом спокойно, пока все не спустил. Мог бы и не спускать, но я так не умею, легко пришло – легко ушло. Зато кокс дорогами в палец и самые дорогие проститутки. Давай реальную тему мутить, я в шофера не нанимался тут, вот те крест. И кстати, я вообще-то прикидываю, как с них весь куш взять. На кой черт нам доля? Взяли все и сдернули. Цыган прокинуть даже почетно как-то, нет?

– Слав, реальные темы – они чуток другие, – вздохнул я. – Они не с цыганами делаются и не через кидок с товаром, после которого все бросать и валить из города, а потом еще и прятаться.

– Ну и какие они, реальные?

– Пока не знаю. Осмотреться надо, понять, чем тут дышат. Тут половина денег через этот город идет, надо просто к ним прижаться и чуток завернуть в свою сторону. И желательно без конфликта с законом. Ты хоть УК местный читал?

– Нет. А ты?

– И я не читал. Только он мне без надобности, а ты бы изучил. Со сроками и условиями содержания ознакомился.

– Знаешь, ты давай тогда думай по закону, а я как умею, – вздохнул он. – Если я реальную тему подниму, то посмотрим, что потом скажешь. А если ты чего реальное намутишь, то меня к делу приставишь. Тебе второй шофер все равно не нужен, машина одного кормит, не двоих. Без гонева, вот чисто по-братски говорю. Остаемся семейниками, но каждый свою лямку, дальше посмотрим. Лады?

– Лады. – Я пожал ему руку.

Нет, таких, как Слава, не переделаешь, у них вообще мозги в одну сторону работают. Ему надо все и сразу, ждать он не хочет, поэтому готов рисковать всерьез. А я не тороплюсь… да и жду понятно чего. И ожиданиями пока делиться не намерен, семейники или нет, хотя бы потому, что Слава на эти деньги начнет уже что-то свое планировать, совсем лишнее.

– У румын тут стриптиз в городе есть, – сказал он. – Зовут вечером, за их счет типа.

– Румынский стриптиз?

– А чё? В Испании половина такого. – Он засмеялся. – Не понравится – спиной к сцене сядем. У тебя завтра рейс? А сегодня до ночи еще далеко. Тридцать часов, забыл, что ли? Да пошли, хрен ли думать. Можем пока к Десу в паб заглянуть, там перетрем, а потом к румынам.

Вообще мысль сегодня с вечера по кабакам загнаться дурацкая, но на самом деле особо заняться и нечем. Так что к Десу заеду, посмотрю вообще, как там жизнь на набережной, без всяких проявлений дружбы, а потом Славу скину где надо и сам к румынам не пойду. Примерно вот так.

Паб на набережной назывался «Харп», что для ирландского места более чем объяснимо. Арфа у них один из национальных символов наряду с трилистником, с ней когда-то ходили певцы, заодно передавая новости и призывы к борьбе, так что она даже на национальную валюту у них попала, а потом и на евровые монеты, которые чеканились в Ирландии. А в остальном паб как паб, дерево, ирландские флаги на стенках, стенд с боксерскими перчатками и фотографии спортсменов везде, скрещенные клюшки для хёрлинга – забавного национального спорта, популярного в Ирландии и неизвестного больше нигде, доска для дартс.

Дес и вправду стоял за стойкой, в компании упитанной девушки, которая, когда мы вошли, составляла бокалы в мойку.

– Что нальешь? – спросил Слава с ходу.

Кстати, в свое время удивился, что он кроме испанского, на котором говорил свободно, владеет и английским. С сильным русским акцентом, почти голливудским, но болтал он легко и непринужденно. Сказал, что ему вообще языки учить нравится, вот так вот, даром что бандит.

– Тебе чтобы сразу упасть или посидеть хочешь? – осведомился Дес.

– Планы большие, так что лучше бы посидеть.

– Тогда сам думай, – усмехнулся тот и повернулся ко мне: – Привет. Что будешь?

– Какой эль хороший?

– Эль только один, но нормальный. – Он снял бокал с полки. – Как живешь?

– Да нормально, спокойно. Работаю.

– Работаешь или «работаешь»? – Он изобразил кавычки пальцами.

– Без кавычек, просто работаю. Пиво завтра доставлять буду. Вам не надо, к слову?

– Не, нам возят, – покачал он головой. – Нужен лед с доставкой. Говорят, что возил один парень каждый вечер, так в аварию попал, два дня доставки нет. Тут ребятам другая доставка нужна бывает, Слава говорил?

– Говорил, но я пока в такие дела не готов.

– Нормально платят.

– Не мой профиль.

Я смотрю, у местного криминала использовать сторонних новичков вообще традиция. Расходный материал, похоже. Я очень далек от того, чтобы эту публику идеализировать, так что прекрасно понимаю, что Дес и те, с кем он теперь, к нам искреннюю расположенность выказывать причин не имеют. А вот прикрыться нами, чтобы самим в проблемы не попасть, – это всегда пожалуйста.

– Тут проблема в том, что все под присмотром, – сказал Дес, выставляя бокал с элем на кружочек. – Полиция, плюс в городе еще какой-то отдел сидит, он тут вроде ФБР американского. И с правами у них попроще, чем там.

– В смысле?

– В смысле прослушку поставить могут, говорят, просто тачку обыскать и все такое. Судья им для этого не нужен. Поэтому какие-то дела иногда сложно самому делать, кого-то нанимают. То есть это не подстава, а бизнес тут такой. В городе с товаром проще, людей много, а за городом и дорог мало, и машин. Двоих ребят упекли недавно, рассказывают. С дрона следили, а потом с вертолета остановили с товаром. Те дернулись валить, так им мотор прострелили.

Вот, Слава, а ты все хулиганить рвешься. А тут нравы у правохранителей не испанские, тут у них нервы короче.

– Везде так? – спросил как раз Слава.

– Сам понимаешь, я с чужих слов, – сказал Дес. – Не везде, но тут, в Порто-Франко, бизнес лучше. Так что риск принимается. Поэтому кого тут только нет. Кого сажают, кого не успели, тот или в Нью-Рино сдергивает, или в Латинский Союз, ну а кто-то крутится. Кстати, румыны эти тут раньше всю проституцию держали, потом их так хлопнули, что они до сих пор дышать боятся в ту сторону.

– А что за Нью-Рино?

– Вроде Лас-Вегаса местного, к тому же еще и независимый. Вот там все просто, вообще полиции нет.

– И чего не туда?

– Там все поделено давно, другим очень умным места нет. В общем, если есть желание рискнуть за нормальные деньги – заходите, работа бывает. Поехать вроде как с грузом, по пути взять другой груз, где скажем, и вернуться обратно. Вот и все, в сущности. По одному «джи» в руки сразу. Машину дадут, незачем даже на своей светиться.

– Обдумаем, – сказал я сразу за двоих, исключительно из вежливости.

– Вас не знают, вы к нам никак, так что проблем не будет, – добавил Дес.

Вообще, если бы я вдруг взялся думать об этом всерьез, то решил бы, что предложение Деса все же приличней румынского. Подряд на конкретную работу, скорей всего даже честно заплатят и скажут еще приходить, а вот в той афере со складом точно попытаются крайними назначить. И, скорей всего, в расходный материал. Правда, зная Славу и его простоту решений, я бы на их месте так уж губу не раскатывал, как бы им самим не оказаться в саванне и без денег.

Эль в «Харпе» стоил дороже, чем пиво у Плаца, по семьдесят центов за пинту, но и понравился больше. Мне нравится, когда газа почти нет, а заодно потом бродильных процессов в брюхе. Слава, к слову, тут тоже так бодро начал, два шотика виски, пивом полирнул – точно к большому празднику готовится. Есть такое предчувствие, что ему его денег хватит ненадолго, просто в каждом его движении сквозит желание уйти в жизнь веселую и беззаботную, с теми самыми «дорогами» кокаина и дорогими проститутками.

Надо будет все же сильно думать о нашем совместном будущем. Так ничего не могу сказать, он ко мне явно чисто по-человечески привязался, да и я к нему отношусь хорошо, но… ну, понятно, в общем. Сложно нам по одним рельсам ехать.

– Кстати, Дес, Хорхе со своими в Нью-Рино полетел.

– Откуда знаешь?

– На базе встретились, он сам сказал. Он еще и пилот, оказывается.

– Ну, значит, его там ждут. Самому туда соваться дохлый номер, говорят. На чужую землю зайдешь и все, просто завалят. Хотя ирландцы там есть, серьезная команда, много под собой держат.

Паб никаким бандитским местом не был, народ больше с набережной заходил, и вскоре он почти заполнился, и зал, и столики на улице. Пухлая девушка носилась с бокалами без остановки, а вскоре ей в помощь еще какой-то подросток подошел. А затем Слава воспылал страстью к перемене мест, и мы ушли.

– Не, не пацанская машина, – сказал он, усевшись в кабину. – Тебе чё-та другое надо.

– Так я и сам не пацанский. Нормально, по Сеньке и шапка, всему свое время.

– Не, понятно, но к стриптизу на таком тракторе подъезжать…

– А ты думаешь, у румын будет что-то типа московского «Доллз»? – засмеялся я. – Думаю, что ты их переоцениваешь.

– Все равно тачила не в кассу.

– Можешь пешком идти. Или на велике, доставай из кузова. Чем плохо?

Слава ничего не ответил, зато взялся показывать дорогу, как ему объяснили. И не заблудился, мы подкатили к какому-то дому, на котором сверкала вывеска «Капитан Мажор» и силуэт обнаженной девицы висел на чем-то вроде мачты маленького кораблика. Интересно, долго думали над названием?

Я попытался высадить Славу у входа, но он уперся, не желая идти один, а заодно точно так же не желая слушать мои резоны, а потом на крыльце еще и Николай появился, который тут же заныл и заблажил, уверяя, что я его отказом оскорблю до самой глубины души. И не то чтобы я проникся, просто ситуация сложилась такой, что проще зайти и потом смыться, чем отбиваться. Посижу чуть-чуть и откланяюсь. В конце концов дома меня никто не ждет и отчитываться мне некому.

Приткнув грузовик чуть дальше по улице, я в сопровождении обоих спутников, жаждущих праздника, миновав двух крепких коротко стриженных хлопцев в черном, зашел в освещенный красным светом подъезд и оказался сперва в темном коридоре с фотографиями местных див, как я понимаю, на стенах, подсвеченных красным же, а потом и в неожиданно большом зале с грохочущей музыкой и мигающим светом. К тому же законов насчет курения тут не было, так что еще и дым клубился.

Зал представлял собой длинную овальную стойку, внутри которой возвышалась сцена с двумя шестами, и у тех изображали нечто вроде флегматичного танца две девицы в белых тонгах, светившихся в этом свете фиолетовым. А за стойкой хозяйничали еще две девицы в облегающих белых мини-платьях, светившихся так же.

Народу в зале было не то чтобы много, но все же и столиков много занято, и за стойкой сидят. Но вообще, глядя на публику, я заключил, что подъезжать к клубу на «Мерседесе» совершенно не обязательно. И «Махиндра» с тентом вполне сойдет. К тому же половина публики уже пьяна в дым, поэтому полагаю, что сюда идут тоже за продолжением банкета.

– Уф, видишь? – Николай гордо обвел рукой зал. – Всегда приходи. Пошли, пусть в зале другие сидят. – Он потащил нас за собой дальше, в нечто вроде ложи, сейчас открытой, но которую можно было задернуть занавесками для приватности.

В ложе пахло застарелым табачным дымом и чем-то еще вроде ароматизатора воздуха. Широкий диван был слегка продавлен, на подлокотнике красовалась дыра, прожженная сигаретой. На восьмиугольном черном столике дымилась в пепельнице аристократического размера сигара, соседствуя с каким-то коньяком, насколько я понял по бутылке.

– Садитесь, сейчас всех позову! – объявил Николай и, с трудом переставляя слишком толстые ноги в слишком тесных джинсах, удалился в зал.

– Это кого «всех» он звать собрался? – озадачился я.

– Да похрен кого. – Слава потянулся к бутылке, у которой кучкой заботливо выставлены были чистые бокалы. – Увидим. Будешь? – Он понюхал горлышко бутылки. – Коньячина, вроде даже нормальный.

– Я только пива и двину потом.

– Да чего «двину»-то? – возмутился он. – На часы смотрел? – Он вытащил из кармана свой телефон и повернул ко мне экраном. – Детское время тут еще. А так да, возьми пива, если хочешь.

Николай вернулся почти сразу, ведя с собой трех девиц в мини, только не белых, а уже совсем разноцветных. Девицы щебетали что-то на румынском и выглядели так, что я пришел к выводу о том, что проблемы с принуждением к занятию проституцией в этом клубе уже не стоят.

– Мирела! – представил он черноглазую блондинку с отросшими корнями волос, одетую в красное платье. – Флорика! – Нам заулыбалась носатая брюнетка в голубом. – Иоланда! – Та оказалась круглолицей скуластой шатенкой в черном, с толстыми, как у негритянки и, кажется, своими, а не надутыми губами, и носом, который так исправили при пластике, что ноздри превратились в щелочки, а кончик смотрел чуть ли не вертикально. – Тут все красивые!

– Точно, – поддержал его я. – Во всем чувствуется класс.

– Я же говорил! – обрадовался комплименту Николай. – Садитесь! – махнул он дамам, широким жестом указывая на диван. – Эй! – пробегавшая мимо официантка аж подпрыгнула и тут же бросилась к нам.

Через минуту стол был уже заставлен бокалами, среди них возвышалась огромная ваза фруктов, а обладательница усовершенствованного носа Иоланда уже сидела рядом, прижавшись бедром и наваливаясь боком. Она еще и как-то говорила по-английски, так что попутно пыталась поддерживать светскую беседу. Николай со Славой тут же выступили по коньяку, заставив меня попробовать глоток, после чего я был вынужден признать, что он неплохой, хоть и местный. А я так к коньякам привередлив. Дамы пили что-то ярко-вишневого цвета, тоже местное, как объяснила Иоланда, и тоже заставили попробовать, и на вкус это оказалось совсем вишневым и легким, после чего я отставил пиво и налил и себе из забавной округлой бутылки, похожей на колбу.

– Николай, а ты как тут вдруг в таком авторитете оказался? – не удержавшись, спросил я.

– Из моего города тут главные, а самый главный моей жены троюродный брат. Повезло! Серьезные люди, много денег, большие дела тут делают! Я Славе рассказывал, много зарабатывать можно. Больши-ие дела, уф! Ты отдыхай, давай лучше за то, что мы на свободе и тут как братья встретились! – Он вознес свой коньяк, предлагая чокнуться.

Никто чокаться не отказался, даже я, хоть и понимал, что кругом неправ. Но время и правда детское, а подсчитывать оставшиеся часы сна было лень. И неохота.

Ну а дальше понеслось, как оно и бывает. Я хотя бы на крепкое не сбивался, придерживаясь правила «с чего начал, то и пей», но и эта вишневая штуковина оказалась коварной. Вроде бы как сок, а потом ловишь себя на том, что ты уже просто пьяный. Дамы тоже себе ни в чем не отказывали, в «кабинет» заглядывали все время какие-то люди, которым Николай представлял нас по-румынски, за что нам трясли руки и всячески выказывали расположение, а потом я сдуру спросил, почему так странно называется клуб, и это сработало, как тот самый камень, что вызывает горный обвал.

Музыка «тынц-тынц-тынц» вдруг сменилась какой-то румынской или цыганской, я ее не отличаю, если честно, кто-то в зале заголосил, девицы вскочили и принялись танцевать странными мелкими шажочками, потом появился один из охранников и еще какой-то парень, и тоже танцевали, быстро перебирая ногами и хлопая себя по высоко вскидываемым коленям, и да, в словах песни постоянно повторялся этот самый «Капитан Мажор», а потом музыка сменилась опять, и там нестройный хор женских голосов противно тянул что-то вроде «У-Ю-Ю-Ю-Ю-ЮУ!», сопровождаемый голосом все того же певца, и девицы пришли в полный восторг и танцевали уже эротически, виляя задами.

Дальше стало только хуже, потому что компания разрослась до каких-то неимоверных размеров, потом я сам плясал с Иоландой, повторяя всякие па за охранником в черном, а Николай кричал в ухо, что это называется «Йок циганеш», но в общем даже получалось, а может, и нет, но я был уже в таком состоянии, когда все получается. Слава спрятался с блондинкой в «кабинете», задернув занавески, а песня сменялась песней, и все со скрипками и в мажорных тонах, а потом вдруг Иоланда сообщила, чтостанцует для меня лично, и потащила в опустевший кабинет, и танцевать она вовсе и не стала, что я на самом деле подозревал, зато ее негритянские губы оказались на удивление к месту, а потом и вообще опущу подробности, но я уже и не сопротивлялся волне, тащившей меня в бездну завтрашнего похмелья и утренних сожалений. Гулять так гулять.

Глава 6

29 год, 40-е число 02 месяца, четверг

Порто-Франко

Будильник поднял меня в семь утра. Поднял с трудом, я буквально вытащил себя из постели и погнал сразу в душ. Минут десять переключал воду с холодной на горячую и обратно, пытаясь хоть как-то привести себя в чувство. Все признаки плотного такого, густого похмелья были налицо – сухость и мерзость во рту, красные глаза, ну и головная боль, куда же без нее. Не помню даже во сколько вернулся. Зато хорошо помню, как ехал, медленно, больше держась за руль, чтобы не упасть, высматривая препятствия и возможных полицейских. Хорошо, что хоть доехал и ни во что не влип.

Клуб я покинул один, Слава с Николаем, прихватив девиц, уехали в цыганский мотель продолжать праздник жизни. Тащили и меня, но я к тому времени устал и обалдел, так что даже не потребовалось собирать волю в кулак, чтобы отказаться. Да и дамская компания все же очень относительно вдохновляла. Вырвавшись на улицу, я долго стоял, жадно дыша чистым воздухом, тихо надеясь на то, что он как-то разгонит алкогольный туман в моей голове, но для этого тумана нужен был ураган, пожалуй, так что ни черта воздух не разогнал.

Часы показывали что-то около двух утра, я попытался посчитать время, проведенное в «Капитане Мажоре», выходило ну что-то очень много. В нормальном мире я уже должен был встретить рассвет и смотреть на людей, спешащих на работу. Нет, с такими сутками так гудеть – никакого здоровья не хватит, однозначно.

Долго-долго чистил зубы, пытаясь перебить мерзкий привкус и выхлоп. Хотел сначала не бриться, тем более что нормальную бритву так и забыл купить, но потом заставил себя это сделать, потому что быть небритым с похмелья хуже, чем бритым. Не знаю почему, но вот так. Поставив вариться «Мокку», я подобрал валявшуюся на полу одежду, понюхал. Прокурена, пропахла сладкими духами, моим потом и женским заодно, вот такой вот волшебный букет, тьфу. Ширинка джинсов измазана помадой, в молнии застрял длинный волос. Тряхнул рубашку, собираясь бросить ее в стирку, из нагрудного кармана выпал бумажный прямоугольник – визитка клуба. Под названием ручкой пририсована стрелка. Перевернул картонку и обнаружил на обороте номер мобильного и подпись «Иоланда». Хмыкнул, покачал головой, смял визитку и бросил в мусорку. А вещи покидал в корзину для стирки.

Две чашки крепчайшего кофе подряд вроде и взбодрили, но не восстановили. Надо бы поесть, но кусок в горло не лезет, так что ограничился несколькими схрупанными печеньками. Оделся, нацепил на пояс кобуру, прикрыв рубашкой навыпуск, надел темные очки, чтобы не было видно мутных красных глаз, прихватил винтовку и подвесную с магазинами и вышел к машине. Надо бы воды купить в дорогу не забыть. И неплохо бы переносным холодильником обзавестись, тут их многие в машинах держат, я уже заметил.

В машине как-то чуть легче стало. То ли просто из-за того, что в кресло сел, то ли сосредоточился. Но в голове все равно пульсировала боль, так что я еще и мимо аптеки проехал, где купил таблетки и воду, тут же все немедленно и употребив, пожелав себе скорейшего облегчения. У пивоварни оказался вовремя, как раз с началом рабочего дня, застав Плаца во дворе.

– Готов? – спросил он. – Пусть грузят тогда, а ты вон там тележку возьми, кеги таскать, потом вернешь. И сейчас накладные выдам, ты их так и складывай, свою копию с росписью и чек к ней, понял?

– Да разберусь.

– Ничего сложного. Подгоняй задом к цеху.

Загрузили меня быстро, а я попутно еще и двухколесную Г-образную тележку в кузов закинул, потому как вручную, да еще и с похмелья, кеги ворочать занятие неблагодарное. Плац ушел в офис, вышел с пластиковым файликом, который протянул мне.

– Три места, четыре, четыре и шесть кег, половина темное, половина светлое. К Араму в «Рогач» в последнюю очередь заезжай, может, у него груз взять получится, понял?

– Понял, спасибо, – ответил я, стараясь слишком активно не дышать в его сторону.

– Тогда все, сейчас еще твой номер и лицензию запишу, и езжай с богом. Аккуратней там смотри.

Хорошо, что тут загрузили, я даже не помогал, просто потом стянул стропой кеги через ручки, прикрепив ее к бортам, чтобы не раскатились, случись что нештатное. А потом уселся за руль, кинул накладные в бардачок, развернул рядом карту, сложив на нужном месте, да и поехал. Потом вспомнил, что так и не купил зарядник для раций, а на карте аварийная частота написана. Нет, ума взаймы не возьмешь, равно как и в лизинг. А сейчас магазины еще закрыты. Или подождать? Не хочется время терять, поеду.

Завернул сначала на заправку, залив бак под пробку, а заодно купив канистру и ее тоже заполнив. Потом уже знакомый КПП, где я проехал через «резидентский» шлагбаум, приложив свой айди к считывателю. То есть теперь, если меня искать, то будут знать, в какую сторону направился. Желто-красная полосатая штанга поднялась, выпустив «Махиндру» на дорогу. Городской асфальт превратился в укатанный грейдер, а потом и в менее укатанный. Грузовичок этот куда как неторопливый, но все равно даже из него максималку тут не выжмешь. Однако пылит уверенно, подвеска очень крепкая, ничем не пробьешь, а с грузом еще и идет плавно. Сразу видно, что машина не под хорошие дороги сделана.

А так нормально, даже кондиционер не очень нужен. Открыл оба окна, а пыль в кабину и не летит даже, ее назад сдувает. Слегка побрякивают в кузове пивные кеги, урчит мотор, а я еще и напеваю про «крепче за баранку держись, шофер». Разве что винтовку толком никак пристроить не получается, надо озаботиться креплением. На потолок ее, что ли? Как в Америке у охотников популярно. В зажимы какие-нибудь, а то стоит стволом в пол, прикладом на соседнее сиденье, а там ее болтает.

Сначала на дороге было просто пусто, только время от времени видел антилоп и буйволов, потом обогнал вставшую у обочины колонну из четырех грузовиков без всякого сопровождения. Не сломались, а похоже, что до ветру сбегать остановились. Я им помахал рукой, они мне. Но народ вооруженный, причем оружие при себе, хотя вышли из кабин ноги размять. Хищников опасаются или еще чего-то?

Прошел над головой небольшой вертолет в военной раскраске, держась западней дороги. Похоже, что подступы разведывают, ищут всякое нехорошее, как я думаю. Еще минут через двадцать мне навстречу попалось чудное транспортное средство – явно в прошлой жизни какой-то внедорожный грузовик вроде «Унимога», но теперь его и не опознать. У кабины крыши нет, зато есть защита, вместо кузова смесь каких-то швеллеров и бронепанелей, по кругу машина свернутой маскировочной сетью обвешана. В поворотном кругу крупнокалиберный «М2», а заодно на хитрых складных турелях во все стороны еще четыре пулемета торчат. И за бортами видны головы в касках. И эмблема Патрульных Сил Ордена, я ее уже запомнил. Тоже патруль, похоже.

Что-то подобное видел на стоянке, где охрана конвоев базировалась. Только там российские «Садко» таким же образом переделаны были. Ну а что, экономично получается, а один крупняк и два единых пулемета с одного борта кого хочешь огнем прижмут.

Потом прошла еще и встречная колонна из разношерстного транспорта в сопровождении МРАПа, это наверняка с какой-то базы очередная группа переселенцев, мы это уже сами недавно проходили. Проскакивали и одиночные машины время от времени, так что все же дорога и вправду не слишком опасна. Ну и встать в саванне теперь не так страшно, точно пропасть не дадут, хотя зарядник к рации все же нужно купить. И даже в машину поставить, только не знаю, сколько это стоить будет. Подкоплю чуток и воткну.

Похмелье отступило малость. И таблетка сработала, и просто как-то расслабился. Даже вспоминать вчерашнее смешно. И ведь в жизни в подобные заведения не ходил, а поди же ты… Нет, я не про стриптиз вообще, а про именно такой стриптиз. И что думаю? Думаю, что Николай нас туда с умыслом позвал, под их дела уговорить хотел, да его вместо этого самого понесло. Потому что вот прямо совсем недавно была тюрьма, и этот нелепый неожиданный побег, и вдруг перенос сюда, и потом все непонятно и неизвестно, и вообще кругом тотальный стресс и ужас, и тут как-то вот так начали, а дальше просто прорвало, натуральная психотерапия. И я еще с этой Иоландой… хорошо, что презервативами пользовались, это я точно помню, а то бы уже к врачам бежал. Вот это вообще кошмар, тут я как-то слишком расслабился, пожалуй.

Ладно, сожалений нет? Нет. Ну а на нет и суда нет, все нормально, даже полиция пьяного не тормознула. И на будущее есть «экскьюз» туда не ходить. Уже был, спасибо, а сейчас вот некогда, работать надо. Пусть Слава там с ними дружбу водит за нас обоих. Вот он как рыба в воде вчера себя чувствовал.

А на такой скорости и солярка скромно расходуется, как я посмотрю. Иду на высшей, даже подъемы тут такие, что подвтыкать передачу не надо, обороты низкие, стрелка уровня топлива чуть ли не на месте стоит. Нормально, не пропаду, это уж точно. Ну а дальше Миллбэнд сюда мои деньги перетащит… и что с ними делать, кстати?

Нет, я в курсе, что шкуру неубитого медведя делить заранее не надо, но и не планировать ничего тоже нельзя, хорошие идеи в момент не развиваются, все нужно готовить. Вон говорят, что Орден для производств на своей территории льготные кредиты дает, что уже само по себе неплохо. Еще бы уточнить, в какой пропорции они финансируют, и сколько ты вкладываешь сам. То есть товарное производство поощряется. И соответственно, надо искать такой товар, который идет из-за ленточки и местных аналогов нет. И чтобы его на местной основе можно было создать. Это наверняка будет беспроигрышная позиция.

Что еще? Финансового рынка тут нет, это я успел в Ситинете посмотреть, равно как и нет фондового. Все доли всех компаний перепродаются только напрямую и так же напрямую закладываются, то есть работать с перегоном денег туда и сюда, чем занимался последние годы, не получится. И про инвестиционные фонды местные ни единого словечка не нашел. Банки есть, несколько, а фондов нет.

Банк? А что банк? Что он делать будет? Если кредитовать, то в местной экономике больше понимать нужно, а если хранить, то надо такие условия предлагать, что банк в убыток станет работать. Нет, раз банков мало, то тому причина есть, однозначно. Невыгоден банковский бизнес в отрыве от реального, я думаю.

Производство. Орден явно давит на локализацию всяких «заленточных» производств. Надо будет подробней разобраться, но уверен, что так и есть. Под производство каких-нибудь комплектующих для этой же «Махиндры», но уже здесь, на Новой Земле, наверняка финансирование дадут. Я уточню, разумеется, я все всегда уточняю, но могу поставить вот этот грузовик против своего похмелья, что я угадал.

Тут меня обогнал светло-серый внедорожник «Тойота 76» с небольшими орденскими эмблемами на дверях, обдав на прощание пылью. Я такие уже в городе видел, похоже, что штатная служебная машина. Вот такую бы мне, а… Только «Тойота» еще не забыла о том, что машины нужны не только в Европе с ее сервисом и нормами, а еще и в Африке, и в Азии, и в Латинской Америке. Хотел даже в Испанию себе такую купить, но полез экологический налог и все прочее, так что отказался от идеи. А «Тойота» между тем даже новый завод в Португалии для их производства открывает. Да, и в Порто-Франко уже полицейские машины подобные видел, похоже, что старые «Дефендеры» заменять начали.

Кстати, «Ниссан» тоже свой «Патрол» выпускает для всяких таких стран, конкурируя с «Тойотой», я один или два подобных встречал, но добыть их в Европе еще сложней.

Затем пришлось встать. Небольшое стадо буйволов переходило дорогу впереди, решив, что на другой ее стороне трава сочней, и здоровенный бык встал в прикрытие, нагнув голову с устрашающими рогами в мою сторону. Я даже задний ход включить приготовился, не хватало еще, чтобы он мне тут радиатор пробил, но стадо прошло и буйвол затрусил за ним следом.

Затем я увидел потрепанный белый фордовский пикап, вставший на обочине на противоположной стороне, и кто-то сидел у спущенного заднего колеса, пытаясь поднять машину домкратом. Я неторопливо и аккуратно, чтобы не напугать, остановился перед машиной, выбрался из-за руля.

– Нужна помощь? – спросил я по-английски.

Сидевший на корточках человек по всем анатомическим статьям был женщиной, что и подтвердилось, когда она обернулась.

– Зад тяжелый, боюсь даже поднимать, домкрат трещит.

Она поднялась на ноги, вытерла пот со лба тыльной стороной ладони в рабочей перчатке.

– Проткнули? – спросил я.

– Нет, уже спускало понемногу, поленилась на базе заменить, думала, что так доеду, а с грузом совсем сдулось.

Английский с каким-то акцентом, но не сильным. Среднего роста, лет чуть за тридцать, наверное. Джинсы, рабочие ботинки, свободная и уже не очень чистая желтая майка. Лицо приятное, чуть скуластое, с правильными чертами и странно узкими, почти азиатскими глазами, к тому же еще и голубыми. Наверняка какая-то смесь кровей, у европейцев таких не бывает. Да и волосы черные. И очки в какой-то слишком элегантной для рабочего наряда оправе, но ее не портят, скорее наоборот.

В кобуре на поясе пистолет, а прямо на капоте машины лежит «AR15» с запасным магазином в держателе на прикладе. То есть ко всему приготовилась. А кузов забит коробками и чем-то еще, все сверху затянуто брезентом.

Я присел, посмотрел – домкрат как-то близко к центру. Пришлось лечь на землю, заглядывая снизу. Ну да, сам домкрат коротковат, он уже почти на максимуме, а колесо еще на земле, потому что подвеска у пикапа слегка задрана. А вот мы его не так…

Схватив гнутую ручку, я начал быстро опускать кузов. Может, и разгружать тогда не придется, к слову, не выглядит груз очень уж тяжелым.

– Что там? – спросила женщина.

– Да ничего особого, домкрат коротковат. Уже меняли колеса на этой машине?

– Нет, я ее два месяца как купила.

– Ладно, справимся. Приглядывайте, чтобы нас тут не съели.

А жарко, да. И опять похмельно. Сразу в пот кинуло. И мухи какие-то мелкие все у лица виться пытаются, раздражают. Буйволы вон гадят в саванне, точно мухи должны быть, пропади они пропадом.

Так, а домкрат мы банально под задний мост, балку. Площадка у него широкая, не сорвется…

– Машина на ручнике? – спросил я на всякий случай.

– Да. И на паркинге.

– Хорошо.

Еще бы и камешек подложить под переднее, но ладно, тут ручка все же длинная, можно и не лезть самому прямо под кузов. Разве что изогнуться «буквой зю» все же пришлось, что мне сейчас не очень рекомендуется делать, в голове что-то перекатывается при этом, но раз уж взялся…

Да, вот теперь нормально поднимается. Еще и половину не выбрал, а колесо вот-вот оторвется. Схватил баллонный ключ, отвернул длинные конические гайки, подкрутил домкрат еще, потом вспомнил, что запаска рядом не лежит.

– А где запаска? Ага, вижу…

Снизу. И сзади снизу отверстие, чтобы дотянуться до ее подъемника ручкой от домкрата. Опа…

– А ключ от секретки есть?

– Ключ? – Женщина заметно озадачилась.

– У вас секретка стоит, чтобы запаску никто не украл.

– А как он выглядит?

Так, Хьюстон… ну вы там поняли. И вариант «ехать и подкачивать» тоже не пройдет, дама прокатилась на спущенном колесе, так что резину только в помойку.

– Примерно как головка ключа или что-то вроде. – Я показал на баллонный ключ. – Когда машину покупали, вам не дали?

– Все в кабине должно быть, я посмотрю.

В кабине ничего подходящего не нашлось, и я сильно задумался. Женщина тоже задумалась вместе со мной. Так, ладно, секретка не выглядит слишком уж закаленной, металл вообще желтоватый, так что можно попробовать насадку от ключа забить… правда, это придется лезть прямо под низ, иначе никак, а там где размахнешься? А размах нужен серьезный, иначе толку никакого не будет.

– Проблемы? – Она присела рядом.

– Выходит, что так. Сейчас что-то придумаем.

– Что придумаем? – заинтересовалась она.

– Вот как придумаем, так сразу и скажу.

Тросик. И обычная скоба из не слишком толстого и вполне себе мягкого металла, на ней запаска висит.

– Можно попробовать кое-что сделать, но вам потом придется чинить крепление запаски.

– Плевать, – махнула она рукой. – Давайте с колесом разберемся.

Тогда зубило и так далее, оно у меня есть в комплекте с молотком. Придется, правда, под машиной лежать и бить черт знает как, но других вариантов не вижу. Стояла бы секретка на колесе, то было бы проще, а когда вот так, в таком месте – выбор очень так себе.

В общем, через пару минут я уже лежал на земле на листе полиэтилена, предоставленного хозяйкой пикапа, и медленно, но упорно рубил зубилом точку крепления тросика к скобе. К счастью, он тут насквозь проходит. Заняло это минут двадцать, после чего колесо просто свалилось мне на голову, я едва успел хоть как-то прикрыться, громко выматерившись.

– Проблемы? – Женщина заглянула под машину.

– Уже нет.

Отпихнул колесо в сторону, выбрался из-под машины.

– У вас рука ободрана, – сказала женщина. – Давайте промою.

– Давайте я сначала колесо поставлю.

Поставил, понятное дело. Закинул рваное колесо в кузов, потом вытащил снизу отвалившуюся скобу и отдал ей.

– Спрячьте, починят.

– Хорошо. Теперь давайте руку промою, у вас кровь течет.

– Да? – Я вывернул руку. – Ага, есть немного. Да ничего страшного.

– И ничего трудного. У меня аптечка хорошая.

Пока она доставала аптечку, я собрал инструмент и убрал в машину. Затем женщина довольно сноровисто промыла рану и побрызгала каким-то антисептиком.

– Перевяжу сейчас.

– Не надо, – отмахнулся я. – Так быстрей подсохнет.

– Инфекция может попасть.

– А я аккуратно. Действительно не надо. – Я увидел, что она полезла за бинтом. – Это царапина.

– Слушайте, это саванна, тут всякой заразы целый список. Сядет маленькая муха, отложит яйца прямо в рану и потом уже к хирургу идти придется. И хорошо, если этим отделаетесь. Все, хватит пререкаться.

Я смирился. Может, и вправду ничего не знаю.

– Вы недавно здесь? – спросила она, наматывая бинт.

– Так заметно?

– Да, слегка. Вы откуда?

– Из России. Точнее, из Испании, давно уже там живу. Жил. А вы?

– А я воплощенный Евросоюз. – Она усмехнулась. – Австрийское гражданство, но моя бабушка была китаянкой, а мой дед, ее муж, англичанином. Но жили они в Швейцарии, где родилась дочь, которая вышла замуж за наполовину словенца и наполовину немецкоязычного швейцарца. А затем они переехали в Австрию. И в результате получилась я, жившая в Линце.

Ага, а вот и секрет такого интересного разреза глаз вскрылся. И вот эта едва заметная скуластость тоже оттуда наверняка.

– А кем себя сами считаете?

– Не знаю. Местной. Я здесь уже три года. Местных года, длинных. Та жизнь уже немного как сон воспринимается.

– В Порто-Франко живете?

– Да, а вы?

– Тоже. Но всего несколько дней.

– Нравится?

Я чуть задумался над ответом, затем кивнул:

– Скорее да, чем нет. Пока мне здесь интересно.

– Здесь всегда интересно, что мне и нравится. Вы на базу едете? – спросила она, закрепляя бинт полосками пластыря.

– Да, с грузом пива. Там люди от жажды умирают. А вы оттуда?

Странный вопрос. А откуда ей еще ехать в эту сторону?

– Да, с базы «Западная Европа», забирала груз. – Она показала на коробки в кузове. – У меня магазин оптики на Восточном бульваре, заходите, если что. – Она вытащила из кармана бумажник и из него достала визитку. – Вот адрес.

Анита Новак.

– Анита?

– Да, Анита, – улыбнулась она. – А вы?

– Александр. Саша, если проще.

– Как из Александра получается Саша, а не Алекс?

– Пока Александры были маленькими, их звали Алексашами. А дальше лишнее отвалилось.

– Но вы-то большой. – Она засмеялась.

– А поздно уже. Это как молочные зубы, выпали и все. Что это? – Я прислушался.

Где-то совсем рядом слышалось громкое пыхтение. Прямо вот за машиной, рукой подать.

– Ой, – тихо сказала Анита и потянула с капота свой карабин. – Это к нам.

– Я догадываюсь…

Моя винтовка так и лежит в кабине, как-то не приобрел еще привычки доставать по любому поводу, да и напугать боялся. А теперь почему-то хочется оказаться рядом с ней. Вот просто очень хочется, дальше некуда.

– Пошли, пошли туда… – Я потянул Аниту в сторону своей машины, попутно достав из кобуры «беретту».

Присутствие пистолета в руке уверенности не прибавило, пистолет маленький, а пыхтит что-то большое, очень уж внушительно получается. Когда мы прошли уже почти все расстояние до капота «Махиндры», из-за «Форда» высунулась чья-то морда. Или рыло. Или не знаю что. И главное, что это было очень большим, голова животного показалась мне размером с половину машины, наверное.

Животное увидело нас, насторожило уши и коротко взвизгнуло таким вполне себе свинячьим голосом. Мы оказались за машиной одним прыжком, я сунул руку в окно, не дотянулся до завалившейся на трансмиссионный тоннель винтовки, распахнул дверь. С той стороны затопали шаги, смещаясь куда-то в нашу сторону. Тут мне все же удалось схватить «СЕТМЕ», и я выдернул ее из кабины, сразу прижав к плечу.

– Это что?

– Кабан. Свинья. Они тут такие, – голос Аниты немного дрожал. – Очень опасные.

– А-а, – протянул я чрезвычайно спокойным голосом, пытаясь внушить уверенность в своих силах себе и ей в моих. – Стрелять их можно?

– Можно. – Она в мою уверенность поверила и спряталась за моей спиной. – Если нападают.

– Тогда будем стрелять.

Свинья или кабан с дробным топотом трусцой пробежал между машинами, остановился, принюхиваясь. Ага, а глаза-то у тебя вперед смотрят и шея не гнется. Унюхать нас надо. Или услышать, судя по тому, как уши заворочались.

Я знаю, где у обычного кабана сердце. В принципе. Надеюсь, что и у этого там же, хотя зверюга все же другая, ноги куда длинней, более поджарая, башка не с боков, а сверху сплющена, но передняя часть туловища все равно массивная. Так что вот попробую первым за ухо, а потом просто в переднюю треть и пониже.

Мысль дольше проговаривать, а так она проскочила в голове скорым поездом за секунду, кабан и пары шагов сделать не успел. Винтовка грохнула, резко ударив в плечо, тварь даже не шелохнулась, хотя попал я куда и целился, а затем я, схватив оружие за цевье подальше и вдавив в плечо, как на стрельбище, за пару секунд выпустил половину магазина куда-то туда, где, по моим прикидкам, должны были находиться и сердце, и легкие, и лопатка.

С такого расстояния промахнуться невозможно, а удерживать оружие на линии стрельбы я умею. Кабан как-то хрипло взвизгнул, присел на задние ноги, неожиданно мощно прыгнул вперед – и тут же лег, просто как стоял, вертикально. Захрипел, брызнул с выдохом кровью на пыльную землю, поводил вяло рылом из стороны в сторону, а потом и голову уронил. Все. Надеюсь, что все.

Обежав машину сзади, я заглянул за нее, но больше никаких кабанов не увидел.

– Они стаями ходят всегда! – крикнула Анита.

– Не вижу ничего. – Я вышел с другой стороны «Махиндры». – Один он, похоже.

– Сейчас или еще прибегут, этого сожрать, или вообще гиена придет. – Анита свой карабин не опускала и оглядывалась очень нервно. – Тут кровью пахнет, на труп прибегут.

– Тогда так. – Я вытащил свой телефон, быстро включил таймер на камере, пристроил его на зеркало так, чтобы самого себя в экране видеть, а затем схватил ее за руку и потащил к туше.

– Куда мы? – ничего не поняла она.

– Смотрите туда и улыбайтесь!

Телефон запикал, отсчитывая три последних секунды, Анита замерла, улыбаясь в объектив, а затем щелкнуло.

– Я вам фото мейлом вышлю.

– Хорошо. – Засмеявшись, она протянула мне руку. – Заезжайте в магазин, если будет время.

– Обязательно.

– А теперь бежим отсюда, я вполне серьезно. Вы хоть бы памятку для новичков прочитали.

Я отъехал первым, в сторону базы и увидел в зеркало, как покатил в другую сторону белый пикап. И да, когда я был уже далеко, то успел разглядеть, как из травы показалось сразу несколько темных туш, но рассмотреть уже не получилось. Да и пиво надо доставить.

Патроны правильные нужны, патроны. Такая вот мысль у меня возникла по дороге. Бить зверя военными, да еще такого зверя – играть с судьбой, как спицей тыкать. Один магазин, который в оружии, обязательно должен быть снаряжен хотя бы «софтпойнтами». А остальные и так можно держать. Но винтовка серьезная, все же натовский 7.62 – это не автоматный. Пожалуй, что если по саванне кататься, то такой калибр куда сподручней.

Ну, вот и пострелять пришлось в новом мире. Я про таких свиней читал, теперь вспомнил, это тогда из головы все вылетело. А они тут нишу волков занимают, травоядности в них совсем мало. Ходят стаями, охотятся на скот, правда на долгий бег их не хватает, поэтому окружают стадо и атакуют с разных сторон, стараясь сбить с ног ударом своей туши в триста, а то и в четыреста килограмм, а заодно нанести страшные раны торчащими клыками. Да и пасть у них распахивается хоть куда.

Почему не напал на нас? Не увидел за машинами. Услышал, унюхал, но не увидел. А потом и разгон взять негде было, и опять из виду потерял. Я вот так думаю. Потому что видел тот прыжок, там старт олимпийский, как таран запустился. Будь мы на траектории, как электричка по нам бы пронеслась. Ну и шея не гнется, да, а мы были близко и двигались, потерял из поля зрения.

Вывод?

Без винтовки в саванне из машины не выходить. Пестик против такой туши… да плеваться и то эффективней будет. И да, эти свиньи несъедобные, мясо вонючее, так что как объект охоты значения не имеют. И много их, даже мастерства охотничьего не нужно, выезжай в саванну да стреляй, если тебе зачем-то надо.

База «Россия» располагалась последней по дороге. Проехал повороты на базы американскую, с которой вытягивалась на дорогу довольно длинная колонна, и европейскую, у которой сейчас было тихо, а дальше и указатель на российскую увидел. Под него и свернул.

От дороги до «земляческой» базы, как и до других, рукой подать было, несколько минут езды. Затем уже привычный КПП, проверка документов машинкой, а затем еще и на груз глянули, попутно проверив накладные.

– А что за бдительность такая? – спросил я по-английски у бойца в мультикаме, но тот ответил на русском с заметным украинским акцентом:

– Правила тут такие. Если все кататься будут, тут для новых места не хватит. Проезжайте, пожалуйста.

– Спасибо. Оружие паковать не надо?

– Нет, вы же резидент. Магазин у винтовки отомкните только и патрон из ствола.

Проехал и тут же остановился у стенда с картой базы. Мне еще три адреса отыскать надо, а своей карты у меня нет. А тут еще и все кабаки обозначены, а заодно мотели, хостелы, общаги, магазины, стоянки и прочее. Ну да, ничего сложного. Сначала до Т-образного перекрестка и налево, потом второй поворот направо, до конца до самой станции. А потом обратно и по главной улице. Все же удобно, когда вот так все строится параллельно-перпендикулярно, при всем желании не заблудишься. Посчитал повороты и все.

Первым оказался бар около станции, куда сначала пришлось долго стучать в дверь, пока ее не открыл худой высокий хозяин в рабочем комбинезоне.

– Холодильник чиню, вылезти никак не мог, – объяснил он. – Что хотел?

– Пиво от Плаца привез.

– Давай тогда, затаскивай. – Присев, он отпер вторую створку двери. – Два темных и два светлых?

– Точно.

Я расшнуровал сзади тент, отвязал стропу, поволок первый бочонок к краю кузова. Ничего так, увесистый. Половина центнера и сама железяка. Нет, напоминает еще о себе похмелье, напоминает. Впредь надо быть разумней и аккуратней. Свалил бочку на тележку, навалился на ручки, поднимая, покатил в бар, там сгрузил у стойки. Пока все четыре перевез, да еще четыре пустых забрал и загрузил, даже упыхался малость, хотя в другое время и не заметил бы такой нагрузки, зато тут же получил стакан холодной минералки со льдом и лаймом.

– На, остынь, – сказал хозяин. – Сейчас чек выпишу.

Он достал чековую книжку из кассы, быстро заполнил верхний листок, затем в забавной машинке прокатал оттиск своего айди, после чего протянул чек мне. Я глянул на сумму – все в порядке, как раз с учетом доставки. Допил минеральную и поехал дальше. Во втором баре, а если точнее, то ресторанчике, мне налили апельсинового соку и предложили завтрак, но я отказался.

Народу на базе хватало, новичков, в смысле. Ходили, крутя головами, как я недавно, заглядывали в магазины, которые вытянулись в рядок вдоль главной улочки. В одиночку и компаниями, одеты все по-разному, явно даже из разных регионов сюда попали. Молодые, пожилые, даже дети есть, и немало. Вот детям, наверное, сюда и полезно, от телевизора и прочего к человеческой жизни. Людьми вырастут.

Вспомнил, что не хватает зарядника для раций, хотел тормознуть у магазина, но потом сообразил, что рацию не взял, а так черт знает, что у нее за штекер. В городе куплю.

Последним в списке был бар «Рогач» Арама. Там шесть кег берут, то есть он еще и продает лучше всех, получается. Откуда название бара взялось, стало понятно сразу, как только подъехал – огромная голова этого самого рогача висела над входом. И в баре уже совсем не пусто. За столиками сидят, у стойки… Но он тут козырно расположен, посреди всего, всякий зайдет.

Остановился у тротуара, протопал в бар через широкую тенистую террасу.

– Добрый, я Арама ищу, – обратился я к толстому армянину за стойкой, подозревая, что это он и есть.

– Меня ищете, значит, – улыбнулся он. – С пивом? От Саши Плаца?

– Точно.

– Тогда лучше в проулочек задом сдайте, там еще дверь, – показал он рукой. – А я подойду сейчас.

– Не вопрос.

Как сказали, так и сделал, заехал задом в проулок, пиликая единственной из двух «опций» машины. Подогнал задом как можно ближе к двери, которая как раз и открылась.

– Не видел вас раньше, – сказал Арам, когда я загрузил на каталку первый бочонок.

– Я тут без году неделя на самом деле… извините. – Я прокатил тележку мимо него. – На Плаца в первый раз работаю. Машину только вчера взял.

– Постоянно?

– Нет, халтура, постоянной работы нет пока. Но машина есть.

– Уже хорошо. – Он улыбнулся. – Сами откуда?

– Из Москвы. Но сюда из Испании попал, жил там долго.

– Тут лучше?

– Не знаю, если честно. Я случайно сюда угодил. Но и грех жаловаться, потому что люди случайно в куда худшие места попадают обычно.

– Вот с этим соглашусь, – кивнул он. – Вон там составляйте в подсобке, заберите пустые, а потом в бар подходите.

– Хорошо.

Приноровился уже бочки кантовать, так что быстро справился. Закрепил, затянул брезент и пошел в бар, где присел рядом с двумя патрульными в повседневной песочной форме. Выложил накладную, которую Арам быстро подписал, а затем так же быстро выписал чек.

– Попьете что-нибудь? Или перекусите? Вам же еще обратно ехать.

– Да не откажусь, знаете… хотя я бы обратный груз нашел лучше.

– Одно другому не мешает. У меня обратного нет, но если до завтра останетесь, то будет. Мотель «Арарат» знаете?

– Знаю, в оружейном там был.

– А, у Билла… да, они партнеры вроде как. Брат у меня мотель держит, Саркис, ему отвезти надо кое-что, получили тут для него. Но только завтра.

– Я и приехать могу, если горючка отобьется. А сегодня надо сдать все Плацу, так что ночевать не с руки. И весь день впереди.

– Сколько горючка туда-сюда?

– Двадцать выйдет, примерно.

– Смогу пятьдесят заплатить. Возьметесь? Только примерно к десяти приехать надо.

– Это без проблем. Ночь тут длинная.

– Это точно, я долго привыкал поначалу. А сейчас втянулся, нормально, даже странно, что раньше такой короткий день был. Кушать что хотите?

– По-быстрому что-нибудь.

– Тогда клаб-сандвич сделаю. А попить?

– Минеральную?

– Да, кстати. – Арам хлопнул себя по лбу. – Мне можно еще минеральной привезти. Я позвоню, скажу, чтобы сами машину не присылали. Это возле железной дороги склад, сейчас напишу адрес… Эрик его зовут.

– Швед? – уточнил я.

– Откуда знаете?

– Я у его сестры квартиру снял. Сказали, что он минеральной торгует.

– Да, он самый. Позвоню тогда, скажу.

– А в Порто-Франко телефон дотягивается?

– С базы – да. Протянули линию наконец, а то раньше проблемы сплошные со связью были.

Да, видел я столбы с проводами, оно и есть, наверное.

Глава 7

29 год, 01-е число 03 месяца, пятница

Порто-Франко

Как-то так через быстрое знакомство с Арамом я обеспечил себя работой на еще один день. Еще вчера вечером, после того, как я вернулся в Порто-Франко, сдал тару в пивоварню и получил там причитающийся мне чек, поехал по адресу, что дал Арам, познакомился с Эриком, братом Эстер, оказавшимся бородатым и красномордым, к тому же сложением не похожим на свою сухощавую сестру совершенно. Там же меня сразу и загрузили ящиками минеральной, причем не только для Арама, но и для орденской столовой базы, одарив уже знакомой накладной и даже выплатив стоимость доставки чеком вперед. Много не заработал, прямо скажем, минералка – товар не слишком дорогой, хоть и тяжелый, но цену солярки на рейс вернул, даже слегка с запасом, так что обратный груз пойдет в доход целиком. И опять же я местные деньги начал по курсу переводить в доллары, после чего суммы заработка стали выглядеть по-другому. Не так уж я и плохо зарабатываю на самом деле. Если все хорошо, то за сегодня я уже и на выплату по лизингу на следующий месяц наберу. А дальше… а дальше видно будет. Впрочем, мне в первую очередь надо бы домой Ситинет подключить, что-то с радио в машину решить, а потом еще лэптопом обзавестись, что ли. Или нет, на платеж отложу сперва, а потом еще и на квартплату за следующий месяц. И медицинскую страховку бы надо, тут бесплатно разве что аспирин выпишут, насколько я уже понял. Орден штука американская, так что по своим правилам и живет.

В семь утра я был уже в дороге. На этот раз бодрый и без всяких следов похмелья. А вот Слава, кстати, вчера так и не появился. А я и звонить не стал. Не маленький, присмотр ему не нужен, а свой ключ у него есть.

Жара еще не навалилась на эту пустынную землю, так что ехалось весело и комфортно. «Махиндра» пока не ломалась, а если в ней что-то и стучало, то только дешевый пластик панелей на кочках, но я к этому уже привык. Так что про саму поездку и рассказывать нечего. Ехал и спокойно размышлял. Поначалу о том, как дальше развиваться на пути к процветанию, а потом на другую мысль сбился: Хорхе вдруг вспомнился.

Нет, я уже понял, как тут в основном все устроено. И деньги мои кто-то на той стороне вытащить может, и вон Николаю семью привезти сюда обещают, но вот история с Хорхе… ему же устроили побег из тюрьмы. И не просто побег, а с серьезной подготовкой. Даже то, что за нами приехал фургончик «Гуардии сивиль» вместо большого автобуса, тоже ведь неспроста. Машина в цветах этой самой гвардии, глушилка, и тут же рывок в сторону ворот, ведущих сюда. То есть и средства потрачены немалые, и координация действий, и все такое. Но что при этом выходит? Кто вообще был так заинтересован в том, чтобы перетащить убийцу-венесуэльца на эту сторону? Могу забиться на что угодно, что канал связи фильтруется; как по нему можно было договариваться с кем-то на той стороне о чистом криминале?

Вот это не совсем в голове у меня укладывается. Не может же быть так, чтобы Орден, вроде бы государственная структура, занимался еще и подобным. И что такого ценного может быть в пилоте и убийце, что вот это все произошло? Непонятно. Вот совсем непонятно, тут логика мне совершенно отказывает. Все «проявления Ордена» в моей короткой жизни на стороне были… да обычными. Военные, полиция, чиновники, банк, кредиты и лизинг, вот все это вместе – оно совершенно нормально и понятно. А Хорхе уже совсем другое, некая сюрреалистичность в этом просматривается.

А вообще надо как можно быстрей к Интер… Ситинету подключаться и больше интересоваться окружающей действительностью. Пока сам не пойму, как это общество работает, можно и не рассчитывать на удачный бизнес в будущем. А то пока сам по себе, занят только делами, а знакомств нормальных в городе не завел до сих пор.

Кстати, Аниту Новак можно уже считать «нормальным знакомством»? Раз пригласила, надо бы зайти. Другое дело, что я понятия не имею, зачем именно она меня пригласила, может быть, просто очки купить, но все равно загляну. Как вернусь из рейса, так и загляну туда, тем более что не похмельный, глаза за темными очками прятать не надо.

От вчерашней «свинки» остались совсем уж скорбные останки, на которых расселась целая стая стервятников, да и останки валялись совсем за обочиной. Еще денек, и совсем сольются с природой. Птички сегодня доклюют, завтра всякие насекомые за дело возьмутся, и все. Местный криминал, наверное, даже трупы не закапывает. Вывезут вот так в саванну, да и бросят на корм местной фауне. Фауны тут много, и это еще возле проезжей дороги, а что дальше делается?

И надо как-то вообще в жизнь здесь втягиваться. Где-то бывать, что-то видеть, с кем-то общаться. По городу гулять, в конце концов. Завтра суббота, у всех выходной, и если не выйдет у меня получить какой-нибудь особо удачный заказ, то надо и провести ее как субботу. Чтобы «все как у людей», вот очень люблю эту формулировку, емкая донельзя. Пляж, пообедать где-нибудь, вечером тоже куда-то пройтись, только чтобы без румынского стриптиза и сопутствующих излишеств. А вообще, как я заметил, в городе существует натуральный «квартал красных фонарей», неотъемлемой частью которого и является «Капитан Мажор», так что просто ходить в ту сторону не обязательно. Остальная же часть города, особенно центр и набережная, вполне себе приличная.

Вот так за думами и приехал на базу. Сгрузил двадцать пять ящиков в столовой, а еще двадцать привез в «Рогач», к радости Арама. Он даже разгрузить машину помог, хоть и не очень активно. А потом я в «Рогаче» еще и позавтракал большим омлетом с ветчиной и чашкой кофе, так что вообще хорошо.

– Нормально все было по дороге? – спросил Арам, подойдя ко мне с той стороны стойки.

– Да. Тихо, спокойно.

– Теперь там вообще спокойно, а вот поначалу много проблем было. – Арам и себе сварил кофе, после чего присел на стоящий с той стороны высокий табурет. – Бандитов в этих краях было множество. Заходили сюда, здесь же вроде как полуостров, по западному берегу и ехали к дороге прямо через саванну. И новичков грабили, у тех с собой и добра много, а у некоторых еще и денег. Чуть не война шла, стрельба каждый день. Потом патрулирование наладили, стали с воздуха наблюдать. А затем полковник Киган, он тут всеми силами в районе командует, издал приказ, что если кого-то увидят в зоне дороги на удалении до трех километров, и тот выглядит подозрительно, то прямо с вертолетов таких атаковать будут.

– Помогло?

– Да, очень сильно. – Арам усмехнулся. – Ну и другое делалось, колонны с сопровождением, патрулирование самой дороги, и дальше опорный пункт поставили, трудно стало уходить. Там вроде места и много, но много и оврагов, проедешь не везде.

– И что, вообще тихо?

– «Вообще» сильно сказано, иногда что-то случается, но теперь очень редко. Последний раз был… да как раз перед сезоном дождей. Кто-то две машины с людьми расстрелял и разграбил. И то не верится, что пришлые бандиты.

– Попутчики?

– Скорей те, кто раньше выехал. Сюда разные люди попадают, очень разные, некоторые так прямиком из тюрьмы.

– Ну ты скажи, – покачал я головой.

– А у некоторых денег с собой много. И некоторые их зачем-то с собой и везут, вместо того чтобы в банк положить и перевести куда надо. Тоже странные люди. А тут на базе почти каждого видно, все рядом. У некоторых и машины дорогущие, и все остальное.

Но вообще мысль правильная, светить богатством в незнакомом месте среди незнакомых и даже случайных людей последнее дело. Особенно если учитывать факт, что случайные люди могут прямо здесь купить себе автомат без всяких проблем, как килограмм колбасы. И на тебе потом его испробовать в деле. Половину подъемных на оружие, а дальше ты поделишься.

– Тут ведь еще какое дело. – Арам снова покосился в сторону компании. – Таким на той стороне жить лучше. И если они сюда вот так бегут, то это значит обычно, что другого выхода у них вообще нет. То есть обычно за ними хвост тянется очень плохой. И вот на этих смотрю и просто в глазах вижу.

Вот тут соглашусь, пожалуй. И логично, и у этих вид именно такой.

– Здесь даже правило есть, – продолжал Арам, – что если бандита при нападении убил, то тысяча экю премии и все трофеи с него твои. Вроде как поощряют защищаться.

– И как доказать, что бандит?

– Это орденские уже умеют, не первый год работают. Кто-то у них уже в розыске, где-то по обстоятельствам понятно. Редко ошибаются.

– А с хищниками часто проблемы?

– Случаются иногда. Вы поосторожней, особенно если остановились. Они тут какие-то такие… не очень пугаются, хоть их и стараются от дороги гонять.

– Пообщался с кабаном уже, – вспомнил я и достал из кармана мобильный. – Вот, вчера снял.

Арам глянул на наше с Анитой селфи, кивнул, затем спросил:

– А как нарвались?

– У нее, – я показал Аниту на фото, – колесо спустило. А я был джентльменом. А кабанчик посмотреть пришел.

– Могло и стадо прийти.

– Стадо позже подтянулось, когда мы уехали.

– Это повезло, что не гиена. Ту и из пулемета убить проблема, если не крупнокалиберный. Очень большая тварь и очень опасная. Если на дороге встал, то надо осторожно себя вести. Очень осторожно. И не только гиены опасны. Если рогачи или буйволы рядом, то они могут решить, что вы для них угроза. А рогач любую машину разнесет, если взбесится.

– «РПГ» возить?

– «РПГ» без лицензии не продают, – засмеялся Арам. – А так да, в самый раз. Вон, кстати, те трое, только аккуратно смотрите, – показал он мне за спину едва заметным кивком. – Второй день здесь сидят, хотя машина есть, вчера на ней приезжали, могли бы уже уехать. Не нравятся, я уже много людей здесь перевидал, глаз наметан.

Выдержав небольшую паузу, я как бы случайно повернулся. Да, трое за столиком у перил террасы, завтракают, причем уже с пивком, как я вижу. Молодые, тридцати нет никому, одеты… ну вот как-то не к месту. Больно«модные», что ли, не знаю, как определить. Не на месте они тут просто. И в лицах что-то есть, я в свое время подобную публику встречал в больших количествах. И как раз этот уровень особо мозгов не имеет, может учинить что угодно, там все мышление на инстинктах, хотя в рамках инстинктов такие бывают хитрыми, иногда даже очень. И вот то, что думают они с трудом, а инстинкты всегда включены, и делает подобных хлопцев опасными.

– Ну, здесь им не разгуляться, как я понимаю.

– Даже здесь пытались, – махнул рукой Арам. – Я их сам предупредил, что здесь не Старая Земля и запрут в момент, даже пискнуть не успеют. Вроде дошло, но… вот приглядывал бы я за такими. Или вообще насильно отсюда выдворял, только в колонне.

– А колонна необязательна?

– Нет. И многие так едут.

– Я понял. Так что там с грузом до мотеля?

– Это мы сейчас проедем до терминала, надо со склада забрать. И потом меня сюда подвезете, хорошо?

– Да без проблем.

Минут через пять Арам передал бар какой-то средних лет женщине со светлыми волосами, а сам подсел ко мне в машину. Ехать, понятное дело, было недалеко, так что мне разве что минут десять пришлось его ждать, пока он говорил о чем-то с кладовщиком в оранжевом комбинезоне, или кто он такой, а потом электрокар подвез к воротам целый штабель коробок.

– Нормально все, – оповестил меня Арам. – Тогда грузить можем, только аккуратно. Тут для мотеля и ресторана всякое, что здесь не делают или дорого у других покупать.

Мы быстро распихали коробки по кузову, распределяя по весу и размеру, чтобы ничего ни на чем не прыгало и ничего не давило, потом я еще и стропой все прихватил, подумав заодно о том, что надо бы какую-то систему крепления груза придумать, после чего Арам снова уселся в кабину и я вернул его на рабочее место.

– Вот и спасибо, – сказал он. – Тут без контракта, дело семейное, так что так возьмите, – он отсчитал мне две «карты» по двадцать экю и две по пять.

– Спасибо, – поблагодарил я, убирая деньги в бумажник. – Если что еще нужно – звоните, телефон у вас есть.

– И вам спасибо. Саркиса я предупредил, он ждать будет. Вот еще и его номер мобильного возьмите. – Арам на обороте счета быстро написал ряд цифр. – Если вдруг заблудитесь. Шучу.

Арам стоял туда спиной, а я, хоть и скрытый его фигуристым силуэтом, все же лицом. И опять увидел тех троих, только на этот раз они стояли на улице рядом с машиной, причем точно обратили внимание на то, как Арам мне платил. И виду вроде не показали.

Еще немного машина удивляла. «Патриот», а он все же далеко не «пацанский». И с виду новый совсем, такого цвета… что-то вроде светло-коричневого «металлика». Нет, понятно, что нормальным людям заранее говорят, что здесь лучше иметь машину попроще, но… вот насколько я такую публику знаю, они скорей подержанную иномарку возьмут, чем новый «УАЗ». Не их это машина, медленная, никаких понтов. Что-то и с этим не так. Жаль, номера у них уже новые висят, пластиковые, не увидеть код региона.

Да, вот еще что странно! Только сейчас дошло. Арам сказал «машина у них есть». Ну да, есть, вон она, но странно то, что у них всего одна машина. Я ведь о чем: такой пацан без своей тачки как бы существовать не может. И если они вот так собрались и приготовились ехать сюда, то не будет у них одной машины на троих. Три на троих и никак иначе. Вот что мне взгляд режет. И как-то он прямо из магазина выглядит, вот еще что, ничего личного к нему не добавлено.

Компания, похоже, остановилась в отеле над «Рогачом», и сейчас они таскали сумки в машину. И оружейные чехлы.

Я попрощался с Арамом и уехал. Но недалеко, встал в проулочке у поворота на КПП, начал тент затягивать, хоть он и так был затянут как положено. Минут пятнадцать у машины прокрутился, пока «патрик» не проехал мимо. Ну и я следом за ним выехал. КПП, как резидент, проскочил быстрей и тут же свернул на стоянку, снова тент подтянуть.

«Патрик» подъехал через пару минут, вся компания выбралась из него и начала расчехлять и заряжать оружие. У всех троих «АКСы» с фанерным цевьем, причем наши, тут никакого сомнения, не та Румыния, что на той базе продавалась. С хранения, похоже.

– Ребят! – окликнул их я. – Вы до города?

– Чё? – спросил один из них, крепкий такой, чуть кривоногий, сразу направившись ко мне. – Чего хотел?

Он и бухой еще. И хорошо если только бухой, глаза как фары. И берегов не видит, повода ищет. Но даже он сообразил, что в виду КПП совсем борзеть не надо.

– До города едете? А то давайте в две машины. Тут дорога с проблемами бывает, а у меня груз.

Есть, какая-то информация зашла в голову. И еще один к нему подтянулся, худой такой, темноволосый, прислушался.

– Ну, – сказал первый. – А чё, проблемы бывают?

– Иногда. Или сломается кто-то. Группой лучше.

– А чё за груз?

Ну что, включать уже совсем дурака? А попробую, второй тоже датый, как и третий, что у машины мочится сейчас на пыльную землю. Им сейчас море по колено.

– Мобильники. Загрузили, блин. С ними с колонной надо ездить, а меня так погнали.

– Армян толстый, что ли?

– Ага, он самый. У него в заднице горит, подождать до завтра не может.

– А-а, – протянул кривоногий. – Да поехали, без базара. Следом езжай. Тут вообще как дорога? Долго ехать?

– Часа четыре. Но как повороты на другие базы проедем, так и пусто до самого города. Встанешь и жди, когда кто вдруг проедет. А эта телега ломается чуть не каждый день. – Я постучал по капоту незаслуженно оскорбленной «Махиндры».

– Ну не сцы, доедем, – уверенно кивнул он. – Давай за нами.

«Патриот» ехал в рваном каком-то темпе, то слишком быстро, то просто плелся, иногда выкатываясь на встречную, а раз чуть не съехав на обочину. Люди внутри размахивали руками, бурно общаясь, а потом еще и пустая бутылка в окно вылетела. То есть вся компания была в дрова, причем настолько, что в глаза бросалось.

– Умнички, – прокомментировал я. – Я на вас надеюсь, придурки. Искренне надеюсь.

Дорога пустая, колонны с утра прошли, в пятницу просто так уже никто никуда не катается, так что и встречных почти не было, а попуток ни одной. Разве что вертолет пролетал и снова пронесся тот самый интересный рейдовый «Унимог» или что там в основе этой чудо-тачки.

Ну что, сработает? Грузовик мобилок, лох-водила, много водки с утра, да еще и на вчерашнее. Ну не можете вы не клюнуть, это против вашей природы. Все возможности открыты, ни души кругом, у вас автоматы, чего бояться? Давайте уже, не тяните, не мотайте мне нервы.

До Порто-Франко оставалось около трети пути, как «патрик» скинул скорость, а появившаяся в окне рука показала сначала, мол, «давай к обочине», а потом большой палец, успокоительно так, все в порядке, короче.

Сейчас скажут, что отлить пора.

Начали.

Я запахнул надетую навыпуск рубашку, чтобы прикрыть кобуру получше. Подвесную я специально надевать не стал и вообще постарался так сделать, чтобы они винтовку даже не заметили. Не надо нам винтовок, винтовки вызывают настороженность и вообще людей пугают. Лох так лох, никто и не против.

Машины встали, «УАЗ» чуть наискосок, я поближе подтянулся сзади, но все же пространство для маневра оставил. И первым полез из кабины, мне маленькая фора нужна.

– Поссать встали, братан, – заявил тот, что вылез с переднего сиденья, и тут же потащил за собой автомат со сложенным прикладом.

Второй, как я и ожидал, выбирался из задней левой двери, типа в клещи берут, тоже с оружием в руках. Водила на месте. Нет, это не «поссать». А если даже и так, то… а плевать.

Я дернул левой рукой рубашку за полу вперед, открывая доступ к кобуре для правой, ладонь шлепком легла на рукоятку «беретты», и тут же обе руки пошли вверх, к груди, чтобы сомкнуться вместе, чтобы левая могла поддержать правую, большой палец левой уже на цель.

Я даже взвести курок успел, чтобы не тянуть длинный первый самовзвод. А патрон всегда в стволе.

Бах-бах!

Одна пуля попала тому, что лез из машины слева, в лоб, вторая пошла ниже, в шею. Перекомпенсировал.

Вторая цель начала двигаться.

Бах-бах-бах!

Три подряд ударили его в середину груди.

Бах!

И тут же в голову.

И немедленно рывок вперед, мимо падающего уже трупа, к пассажирской двери. Водиле с его места сюда с автоматом резко не повернуться, если он не левша, а он не левша, я смотрел. Поэтому именно справа, именно отсюда.

– Замер! Не дыши!

Автомат на коленях, ствол уперся куда-то под панель. Все же хватался за оружие, цапал его не по делу.

– Ты чё, мужик? – У водителя глаза из орбит лезут. – Ты чё сделал, а? Вот на хрена?

– Мобилок захотелось? У тебя подслушка в машине, кретин. Все слышал, – блефанул я внаглую, – что вы там гнали, уроды.

– Да шутили мы, ты чё! Не, реально шутили, попугать хотели…

– Купился, – констатировал я факт и выстрелил, стараясь попасть так, чтобы пуля, пробив голову, ушла в открытое окно и ничего не попортила. Затем обежал машину вокруг и дернув водительскую дверь, уронил труп на дорогу. – И не пачкай здесь.

Затем подошел к убитому, что лежал у задней двери, прямо его руками поднял автомат и выстрелил короткой очередью поверх «Махиндры». А потом то же самое повторил со вторым, прицелившись на этот раз в пыльную землю. Машину все же портить не хочется, и там груз Арама за тентом.

Затем перезарядил пистолет и, набросив подвесную, вытащил из кабины «СЕТМЕ». А то как на кровь сюда кто-нибудь заглянет? Я понятия не имею, сколько мне ждать тут.

Первым появился вертолет, старый добрый «Хьюи», минут через тридцать. Я трижды выстрелил в воздух, демонстративно не в его сторону, и замахал руками. Машина сделала два круга над окрестностями, держа их под прицелом «миниганов», а затем зависла рядом и начала опускаться, поднимая клубы пыли. Толстая вязанка пулеметных стволов смотрела на меня.

Я отложил винтовку на капот и не то чтобы поднял руки, но продемонстрировал, что в них ничего нет. Затем из вертолета выбрались четверо, держа меня на прицеле, и, развернувшись в полукруг, подошли ближе.

– Лицом вниз! – закричал один, явно старший. – Лицом вниз, руки за голову!

Возражать я не стал, поскольку именно этого и ожидал, поэтому улегся в пыль, сплетя пальцы на затылке. Вокруг затоптались песочного цвета ботинки, чье-то колено опустилось мне на спину возле шеи, руки завели назад и тут же с треском стянули пластиковыми наручниками. Затем быстрый, но тщательный обыск, кто-то извлек из кобуры пистолет, положив его на капот моей машины рядом с винтовкой. Подхватив под мышки, меня посадили на землю.

– Что произошло? – спросил тот, который кричал.

– Выехали на двух машинах с базы «Россия». По дороге они, похоже, решили меня ограбить.

– Вы были один?

– Да.

– А их трое?

– Да.

– Знакомы?

– Нет, случайные попутчики, встретились на чек-пойнте. Предложили ехать вместе.

Старший разглядывал мои документы. Подошел второй со считывателем, они прогнали мой айди и разрешение на скрытное ношение через него.

– Соответствует, – сказал тот, что держал планшет в руках.

– Тех проверьте, – показал старший на трупы. – Из свежих наверняка. Что делали на базе? – обратился он снова ко мне.

– Доставил минеральную воду в столовую и в бар «Рогач». Взял обратный груз оттуда в мотель «Арарат» в Порто-Франко.

– Как произошло все?

– Они остановились впереди, я за ними. Двое выскочили из машины с автоматами, дали пару очередей, чтобы напугать, я думаю. Пистолета они не видели, и я их завалил.

– Обоих?

– Да.

– Умеете это делать?

Глаза его мне не видны за темными защитными очками, а голос совершенно без интонаций.

– Да. Они этого не знали.

– Дальше.

– Дальше я добежал до правой двери их машины, водитель к тому времени успел схватить винтовку и направлял на меня. Пришлось тоже нейтрализовать.

– Почему он на дороге?

– Хотел убедиться в том, что нейтрализовал.

– Что-нибудь трогали?

– Нет, – покачал я головой. – Затем просто ждал, когда кто-нибудь проедет. Но вы первые появились.

– Свежие! – крикнул боец с планшетом. – Айди у всех вчерашние, номера подряд идут. Сейчас базу запрошу. Похожи на трех засранцев, просто мертвых, – добавил он, проходя мимо.

Разговоры с базой затянулись минут на сорок, к этому времени у меня плечи уже занемели. Подъехал тот самый патрульный «Унимог» с семерыми бойцами, затем еще один подкатил. То есть таких на дороге больше одного, выходит. Мимо прошла небольшая колонна, любопытные лица смотрели на трупы из окон. Вот так, запоминайте, как тут в одиночку шляться.

Потом с меня срезали наручники и разрешили подняться.

– Похоже на правду, – сказал старший. – Их уже на базе приметить успели, проблемные ребята. И ехали пьяными, с чек-пойнта сказали. Вы в Порто-Франко?

– Да, мне груз сдать надо.

– С сопровождением поедете. Но сначала в полицию, а потом куда хотите.

Именно на это я и надеюсь.

Плохо то, что трупы загрузили ко мне в кузов, это как бы неприятно. Оружие вернули, за руль «патрика» сел один из бойцов. А дальше «Унимог» запылил во главе колонны, я поехал вторым, а «УАЗ» последним. И в таком порядке мы проехали до полицейского управления, того самого, где я получал лицензию на ношение.

Там пришлось провести еще около часа, из которых минут десять меня опрашивали и минут пятьдесят я чего-то ждал. Увидев забинтованную руку, предложили медицинскую помощь, но я отказался. Сказал, что там царапина и ей уже два дня. Потом ко мне подошел полицейский в форме и с двумя звездочками на погонах, вроде как у прапорщика, представился лейтенантом Бэнионом, затем сказал:

– Вот решение об отказе в уголовном преследовании, так что все нормально. Вы использовали законное право на самозащиту. По закону территории вам выплачивается премия, вот чек. – Он вытащил из папки чек и положил передо мной. – Вот решение судьи о передаче вам в собственность всего имущества нападавших, то есть то, что на них, в машине и сама машина. Если у них были деньги на банковских счетах, то они уходят в доход Ордена. Трупы у коронера распаковали, так что отобрали для вас, что может представлять интерес. Все лежит в пакете на заднем сиденье их машины. Их груз был проверен на наличие наркотиков, взрывчатки и других запрещенных веществ и предметов, так что там все в некотором беспорядке. Вот ключи от их машины, два комплекта. Похоже, что совсем новая. – Он выложил на стол брякнувшую связку ключей. – Больше не задерживаю. Что вам не нужно, выбрасывайте в мусорный контейнер.

– Спасибо. – Я поднялся с жестковатого пластикового стула. – До сих пор в себя не приду, знаете ли, нервы. Могу идти?

– Да. Но лучше через ту дверь, машина на служебной стоянке. Хайнц! – позвал он молодого патрульного, проходившего мимо. – Проведи человека на задний двор.

– Да, сэр, – кивнул тот.

Я дозвонился до Саркиса еще как в город въезжал, в двух словах описал происшествие, успокоил, сказав, что груз не пострадал вообще, так что время у меня было. И я пошел за Хайнцем во двор.

«Патрик» стоял у бетонного забора и был даже заперт. И мусорный контейнер рядом, думаю, что специально машину так поставили. Заглянул в салон, увидел бутылку минеральной на полу, нашел в двери тряпку и быстро протер водительскую дверь, на ней все же следы крови остались. А теперь уже нет. Так, сколько пробег-то у него? Меньше трех тысяч. Новый. И тут я угадал.

Пакет… пакет даже опечатан и подписан должностным лицом, как раз коронером. Вскрыл, заглянул внутрь. Деньги просто высыпали внутрь. Пересчитал быстро, набралось под десять тысяч экю. То есть они к переезду как-то готовились, получается, иначе три тысячи было бы. А так почти тринадцать, если с премией. Я в порядке, лизинг выплачен и все такое. Отлично. Примерно так я и рассчитывал, глядя на пацанов. Хороший тут закон на этот счет, хороший.

Ножи, три штуки. Ничего особого, но вот этот «спайдерко» с клипсой точно пригодится, прямо сейчас его на карман, а то никак не куплю. А без ножа человек никуда, даже пакет вот пришлось пальцами рвать, а он прочный. Ты гля, точилка неплохая даже есть. Пустые лопатники… это в помойку. Ремни зачем-то сняли и сюда сунули, их тоже туда, равно как и темные очки и все остальные предметы личного обихода, включая часы. С трупа врага берем оружие, патроны и все прочее, что можно причислить к трофеям.

А, тут даже опись всего есть, за меня посчитали. Девять тысяч восемьсот сорок два экю шестьдесят три цента. Спасибо.

Кстати, оружие. Три свежих с виду «АКС», придурки даже не удосужились их от пушечного сала очистить. Двенадцать рыжих магазинов, полных, и вскрытый цинк патронов. С автоматами потом разберусь, мне столько не надо, но один точно возьму. Два пистолета, оба «ПМ» шестьдесят восьмого года выпуска, по два магазина. Подумаю, что с ними делать. Немного патронов к ним.

Что интересно, даже пистолеты без кобуры, и к автоматам никаких разгрузок или чего другого. Забыли купить или что? Другая мысль в голову не приходит.

В багажнике, к своему удивлению, нашел ящик водки, «Русского стандарта», минус одна бутылка. Это та, что в окно вылетела, исчезла. Ну дебилы… грабить они собрались. Вот водку не выброшу, не смогу, честно говорю. Как там в кино? «Водку? Разбить? Да я тебя…» Пусть со мной останется, так нам вместе легче будет все это перенести.

А так тут сумок пять было и теперь все их содержимое просто свалено кучей до потолка. Одежда, белье, обувь… все на хрен. Только упакованный бритвенный станок «Жиллет» взял, а то ведь так себе и не куплю, осточертело тюремными одноразовыми бриться. Что еще? Мультитул хороший, «лезерман», это точно пригодится, презервативов целая куча… куда они ехали? Тоже в помойку, сам куплю, если надо будет. Все вроде бы. Пару сумок оставлю, они тут добротные, оружие и прочее сложу. А остальное в мусор.

Выехав на «патрике» за ворота, я припарковал его чуть рядом с «Махиндрой», запер, предварительно перебросив трофеи в грузовичок, и поехал сдавать товар Саркису. И там надо будет еще к Биллу зайти, подвести итог операции, так сказать.

Саркис оказался таким же упитанным, как брат, разве что выглядел чуть-чуть моложе. Познакомились, дальше я подогнал грузовик к служебному входу, где мы быстро перетаскали коробки в кладовку, только я предварительно попросил у него ведро воды и смыл кровь с алюминиевого кузова.

– Что тут случилось? – спросил он.

– Бандиты напали. А потом трупы в кузове везли, когда патрульные подъехали.

– Ну ты скажи, – засокрушался он. – А так вроде уже тихо на той дороге.

– Иногда все же громко получается. Попутчики, так сказать. Дождались глухого места и напали.

– Как отбились?

– А они пьяные были, и морды такие, что я от них любой беды ждал. Кстати, оружейный открыт?

– Открыт, конечно. Потом на обед заходите, если что.

– Если только позже, еще дел полно. Но за приглашение спасибо.

– Всегда заходите, буду рад. У нас ресторан очень хороший, многие сюда едут вместо центра. Мясо лучше всех жарим, за это отвечаю. – Он прищелкнул пальцами. – И за доставку спасибо, очень помогли.

– Вам спасибо, мне тоже деньги нужны. – Я засмеялся, протянув руку.

Билл сидел в своем магазине не один. Молодая женщина перекладывала на полках коробки с патронами. Я затащил сумку, выставил на прилавок, раскрыл:

– Вот тут два автомата и к ним всего четыре магазина. Новые автоматы, с хранения, – я выложил «акаэсы». – И два «макарова», к каждому по два магазина и штатные патроны, – все это легло рядом. – И моя «СЕТМЕ», на которую надо поставить планку.

– Продаете? – Билл поднялся со стула.

– В какой-то степени. Мне нужен небольшой и нетяжелый пистолет, лучше под сорок пятый. Планка на «СЕТМЕ». И какая-нибудь крепкая, но недорогая оптика на нее. И еще ред-дот на этот автомат. – Я достал третий «калашников». – А вот эти два и оба «макарова» мне не нужны.

– Кстати, мне нравится «макаров», особенно старых выпусков. – Билл взял пистолет, оттянул затвор, поставив на задержку, затем подсветил тот изнутри крошечной лампочкой на гибком стебле. – Я когда-то пробовал такой заклинить и что только с ним не делал. Грязь, песок, вода, все вместе – все равно стреляет.

– Я знаю, но минусов тоже хватает.

– Согласен. – Билл отложил этот пистолет и взял второй. – Не стреляли вообще из них. Ни разу. Автоматы тоже новые… хоть и стреляли немного.

– Это в меня. Не попали. А так еще в смазке, с хранения, видите?

– Да, вижу. Трофеи?

– Да, полиция отдала, – на всякий случай расшифровал я обстоятельства, а то мало ли что подумает.

– За два «макарова» предложу двести. Если хотите менять именно пистолеты на пистолеты, то смотрите, что в этой цене.

– Вот это покажите. – Я ткнул пальцем в стекло над несколько угловатым серым пластиковым пистолетом.

– Этот триста, – сразу напомнил Билл.

– Я вижу.

«XD Mod.2», добротный и качественный хорватский пистолет, продающийся под таким названием в Америке компанией «Спрингфилд Армори». На удивление хорошо ложится в руку, надежный. И достаточно компактный, именно этот, модель с четырехдюймовым стволом. И сорок пятый калибр.

– Два магазина?

– Два, – кивнул Билл. – На тринадцать патронов.

В отличие от «глок 21» тут еще и рукоятка не толстая. Приложился, поцелился в стенку, затем спросил:

– Кобуры для скрытного ношения есть?

– Разумеется.

– Тогда точно возьму. – Я отдал пистолет Биллу. – То, что мне и нужно.

На самом деле я этот ствол знаю хорошо и стрелял из него очень много, почему сразу и ухватился. Нет желания с незнакомым экспериментировать.

– С «калашниковыми» что?

– Вы же семь – шестьдесят два любите? – спросил он.

– Да. Имел удовольствие стрелять по кабану, понравилось.

– Хм, – Билл усмехнулся. – Не длинновата эта винтовка в машине возить? – Он постучал по ресиверу «СЕТМЕ».

– Есть немного. А что, есть какие-нибудь предложения?

– Есть. Значит, так, – начал считать он, – два русских новых «калашникова» возьму по двести пятьдесят. За «СЕТМЕ» дам двести. Девятьсот пятьдесят. Запоминаете?

– Вполне.

– Хорошо. Тогда я вам покажу вот что. – Он отошел в зал и вытащил из пирамиды нечто, что сначала показалось мне «AR15», но потом я разглядел «AR10», только со стволом чуть странно там. – Это «Рок Ривер Армс», модель «LAR-8», так называемая «Экс-серия». Под семь – шестьдесят два. Стоит девятьсот девяносто два пятьдесят у меня. Всего девяносто разница.

– Нет, – сразу отказался я. – Никакую «ар-систему» в этой пыли я не возьму, однозначно.

– Это не совсем «ар-система», – возразил Билл, быстро выдавливая штифты и начиная ее разбирать. – Части не взаимозаменяемы с другими винтовками. Ресивер чуть длинней. И покажу почему. – Он вытащил затворную раму и затем из нее сам затвор. – Видите? Главная проблема системы в том, что при загрязнении затвор перестает доходить до переднего положения, он спереди практически плоский. А здесь видите что сделали с боевыми выступами? Затвор стал длинней, но проблемы с загрязнением наступают в несколько раз позже, когда и у «калашникова» они могут появиться.

Действительно, часть затвора с боевыми выступами можно было вписать в усеченный конус, никогда такого не видел.

– Винтовка выдает стабильную минуту на приличных патронах. Качество ствола исключительное. И главное, что ствол сделан по особой технологии, очень сложная криообработка, которая восстанавливает кристаллическую структуру металла. Как насчет гарантийного настрела ствола в сто тысяч, а?

– Да идите вы, – не поверил я.

– А здесь именно такой. И даже больше может. Ни у кого нет, а у «Рок Ривер» есть. Кстати, длину ствола заметили?

– Ну… да, – кивнул я. – То ли слишком длинный, то ли наоборот.

– Верно. Восемнадцать дюймов, идеальный компромисс, – он воздел палец в потолок. – И в машине удобно, и в то же время не карабинная длина. Итак, начинаем заново, – он принялся разгибать пальцы по одному, начиная с большого. – Нет проблем с загрязнением. Ствол живет в десять раз дольше. Идеальная длина и опять же сдвижной приклад. И минута! Если не уложитесь в минуту со станка, я тут же возвращаю деньги.

– С магазинами что?

– Стандартные не подходят, но есть свои, по двенадцать пятьдесят. Да, самое главное забыл, будь я проклят! – Билл аж в ладоши хлопнул. – Ствол практически невозможно перегреть!

– Это как?

– После обработки теплопроводность меняется драматически. Он почти мгновенно греется и так же мгновенно остывает. Каждый выстрел как из холодного ствола. Кстати, ФБР там за ленточкой перешло только на «Рок Ривер», больше никто не прошел отбор. Что скажете? Хотите попробовать, чтобы не думали, что Билл просто трепло? Патроны за мой счет.

– А давайте.

За мотелем оказалось узкое, но длинное стрельбище, врытое в пологий песчаный откос и огороженное забором из бетонных панелей. Билл лично зажал винтовку в станок, снарядил магазин и протянул мне. Я сел за стол, приложился, сдвинул песочного цвета приклад под себя, после чего отстрелял четыре группы по пять выстрелов, целясь в разные мишени. И когда пошли смотреть, я честно сказал:

– Обалдеть.

Только одна группа, первая, вышла из дюйма, тут Билл не соврал. Но и на этом сюрпризы не закончились. Когда я уже выложил и третий «АКС» на стол, решив включить его в цену и вымутить себе оптику все же, Билл спросил:

– Вам «девятнадцать одиннадцать» нравятся?

– Конечно. Но тяжелые. И дороговаты, если качественные.

– Да, тяжелые. – Он усмехнулся и выложил на прилавок пистолет с песчаного цвета рамкой. – Что скажете?

Я взял оружие в руки. Вроде пистолет как пистолет, только… легкий, пожалуй. На затворе штамповка «Рок Ривер Армс» опять. А это что?

– Не понял… полимерная рамка?

– Именно! Первый и единственный «девятнадцать одиннадцать» с полностью полимерной рамкой. Это не как «Эс-Ти-Ай» делает, когда к стальной рамке просто пластиковую ручку приклепывают, это как у «глока», что ли. Тяжелый?

– Нет.

Уж куда легче моей «беретты».

– Четыреста семьдесят. Но если возьмете винтовку, то четыреста пятьдесят.

Дорого. Черт, дорого, и мне еще прицел нужен, и кобура, и все такое. Но «девятнадцать одиннадцать»…

– А с экстрактором какие проблемы бывают?

– А никаких, – ухмыльнулся он. – Он тоже специально обрабатывается. Никаких поломок. Магазина два, на семь, но есть и на восемь отдельно, в него идут стандартные.

– Черт, – выдохнул я.

Вот женщинам нельзя зависать в своих магазинах, а мужчинам в своих. И никуда не денешься.

В общем, я купил винтовку, продав все три автомата со всем прилагающимся и свою «СЕТМЕ». Купил к новой винтовке прицел «Вортекс Страйк Игл» с переменной кратностью от одного до шести и кронштейном, отдав за него еще сто семьдесят. Приобрел 1911 «Поли», как назывался правильно пистолет, ну и кучу всего еще, вроде кобуры, ремня на винтовку, обычного, двухточечного, запасных магазинов, ну и патронов, разумеется. Правда, когда подсчитал затраты, то решил, что не так уж и сильно выбился из планировавшегося бюджета. А если потом еще и «беретту» продать… или ладно, пусть пока будет. Не нищенствую уже. Хотя Билл при скупке цену дал к доллару один к четырем, по курсу, если пересчитать, а при продаже в два конца зарядил, цены-то я примерно знаю.

Слава дома явно побывал, но опять куда-то смылся. Постель в его комнате смята и кто-то ел, хотя и все убрано. И за мной чашку из-под кофе помыл, ту, что с утра не успел, так что чистота. Я затащил новоприобретенное имущество в свою комнату, свалил в шкаф, переоделся, сменив извалянную в пыли одежду на чистую, потом, не удержавшись, как ребенок, которому не терпится схватить новую игрушку, я снял с ремня кобуру с «береттой» и надел другую, под «поли». Да, легче, все верно. И сорок пятый. И «девятнадцать одиннадцать». Предел мечтаний, в общем.

Велосипед Слава оставил, но я прикинул, что тот все равно будет трудно в «патрика» затолкать, так что пошел пешком. По пути еще и подписанные накладные Эрику занес. И так дотелепался до полиции, где обнаружил трофей стоящим на своем месте. Решил, что он слишком пыльный, и погнал его в мойку, откуда выехал уже на сверкающем.

Вот так. Там за ленточкой «патрик» вроде как недорогой внедорожник с небольшими претензиями, а тут прямо ого! И после «Махиндры» в нем и тихо кажется, и кондиционер работает, и вообще благодать. Надо бы только уазовский сервис тут найти, и пусть посмотрят, что там к чему, а то все же качество разным бывает. Но хоть ржаветь не будет в такой суши, это уж точно.

И куда теперь? А в банк, пока открыт. Внесу деньги на счет и чеки депонирую, пусть все будет официально. И риска утратить приз намного меньше. И пусть платежи по лизингу оттуда списывают. Оставлю сотни три наличными в кармане и достаточно. И опять же вопрос: что делать дальше? Пусть и не богач, но и не прозябаю теперь. Квартиру сменить? А зачем? А затем, что вдруг у меня личная жизнь наладится, а там еще и Слава. А она наладится? Да обычно налаживалась, почему бы и сейчас этому не случиться.

В принципе, на эти деньги можно начать уже какой-то небольшой бизнес. Остается придумать какой. Вон грузовичок у меня по-прежнему есть, например, а если надо, то я теперь еще пару могу докупить. И людей на них нанять. Только непонятно, что и куда возить. И кто за это все будет платить. Думать надо, думать. Сильно думать.

В банке оказалась небольшая очередь, так что я достал из кармана мобильный и полез в Ситинет, на этот раз отыскивая стоимость безлимитки дома. Нашел два варианта, причем оптоволокно, прямо порадовался. Затем пошарил по сайту новостей и обнаружил короткую заметку о перестрелке на дороге к базам. Без особых деталей, трое преступников убиты при попытке ограбления. Расследование прекращено немедленно, стрельба признана justified. Ну и замечательно, а подробностей и не надо. Я даже подумал о том, что нельзя ли еще найти таких же трех бандитов, но потом пришел к выводу, что это сложно. И они могут быть и трезвыми, и стрелять лучше этих.

Нет, совесть меня не мучила, совсем. Вот просто ни капельки. И вообще ничего не мучило, и стресса я не испытывал. Отстрелялся как по мишеням, так их при этом и воспринимая. Раз человек решил кого-то грабить, а они точно решили это сделать, то, значит, не его убили, а он сам себя. Потому что они и меня не только грабить собирались, но и убить. Да и грабеж сам по себе достаточный повод, чтобы пустить в расход. Так что да, как только некто повел себя таким образом, он уже не человек, а цель.

Спровоцировал? Нет, никто их не провоцировал. Я лишь показал, что меня можно ограбить, а остальное сделали они сами. Вот человек передо мной стоит, в руках деньги пересчитывает. Могу я их вырвать у него и убежать? Конечно. А почему так не делаю, он же меня тоже провоцирует? Да потому что я не вырываю у людей их деньги из рук. И хоть он ими весь тут обклейся, я все равно ничего не сделаю. И еще и другим сделать не дам, вон у меня какой пистолет новый.

Я сюда из тюрьмы? Ну да, не отрицаю. А за что я там был? Долго объяснять, но могу честно сказать даже самому себе, смотрясь при этом в зеркало, что никаких денег я ни у кого не крал. Там другие дела и другие игры. Оптимизация, движение средств, ну и уход от налогов, да, не без того. А я в этом акульем пруду был кем-то вроде рыбы-лоцмана, которая плывет рядом с акульей пастью, хватает крошки с акульего обеда и быстро относит в офшорные норки. Ну и так рыбка туда натаскала все же крошек, да.

Очередь подошла, я сдал чеки и наличные, дождался, пока клерк дал мне расписаться в ордере, после чего уже в совсем прекрасном настроении вышел на улицу. А вот на Восточный бульвар проедусь. И посмотрю, что там за магазин оптики. Где у меня карточка? Да вот она, в бумажнике.

Восточный бульвар тянулся через город параллельно набережной, Променаду. И был именно бульваром, то есть в середине еще и деревья росли, давая добротную тень. Магазин оказался на противоположной стороне, так что пришлось доехать до конца и там развернуться. Зато припарковался почти перед входом. Впрочем, особых проблем с парковкой в городе точно нет и еще долго не будет. И не потому что тут такие бедные, а потому что многим людям особо и ездить некуда, город и составляет всю их вселенную, а в его пределах хоть пешком, хоть на велике, а хоть и на автобусе. Не нужны многим машины, короче.

Магазин назывался «Соларис Оптикс», вывеска напоминала некий гибрид солнца и человеческого глаза. Я вошел внутрь, огляделся. Оптика как оптика, слева солнечные очки, справа оправы. Выбор не такой уж и большой, но тут не мировая столица, это вообще параллельный мир какой-то, где на людей кидаются хищники и бандиты.

За прилавком вход в кабинет, там какие-то машины и таблица для проверки зрения на стене. То есть еще и провериться можно.

Анита вышла из подсобки, услышав звук колокольчика над открытой дверью.

– Добрый день. – Я поздоровался первым.

Только сейчас разглядел ее в нормальной обстановке, с прической, легким мейкапом и в обычной одежде. Под той растянутой майкой и фигуру особенно видно не было, и лицо у нее все же очень интересное, необычное.

– Добрый день. – Женщина улыбнулась. – Как у вас дела? Больше свиней не встречали?

– Нет, они с того раза меня боятся. Оборудование доехало?

– Уже стоит. – Она показала на кабинет за стеклянной стеной. – Все в порядке. Если понадобятся очки, то обращайтесь, проверю все лично.

– Очки пока не нужны. Я немного по другому делу.

– И по какому же? – Она посмотрела на меня с интересом.

– Хочу вас куда-нибудь пригласить вечером.

– То есть вы только за этим приехали? – В голосе проскочила ирония.

– Могу купить очки, но придется просто носить их в кармане. Ну, или солнечные. Или пообещать купить потом.

– Я закрываюсь… – она посмотрела на часы, – через час сорок. Не опоздаете?

– Ни в коем случае.

– Хорошо. Только вы не сказали, куда хотите меня пригласить.

– Я здесь меньше недели, поэтому вам придется показывать мне хорошие места и предупреждать о плохих. Думаю, что ресторанчик на набережной подойдет? Или там нет приличных?

– Есть парочка, я покажу.

Дверь за спиной снова звякнула, в магазин зашли две женщины, обе в очках. Ну, эти здесь точно по делу. Так что я Аните улыбнулся, махнул рукой и вышел на улицу, обратно на жару.

И да, надо бы время с пользой провести, пока еще магазины открыты, потому что не хватает мне еще кучи всего. Мне еды в холодильник купить надо, потому что почти пустой. И даже в тот же Ситинет надо с чего-то заходить, хотя бы с планшета, потому что маленький экран смартфона только раздражает. И зарядник для рации, черт бы ее побрал. Или все же новую рацию надо? В машину? А в какую? Я в этом почти ничего не понимаю, но точно знаю, что нужно. Все с рациями ездят в сторону тех же баз, один я как дурак.

Глянул на телефонные часы и решил, что начинать лучше все же с еды. И как раз успею довезти до холодильника. Поэтому заскочил в машину и поехал в сторону «Ко-Опа», местного вроде как супермаркета, принадлежащего ассоциации фермеров, благо он расположен на юге города и оттуда до дому рукой подать.

Порто-Франко – город небольшой. Пусть и самый главный на Новой Земле, но по-настоящему больших тут и нет вовсе. Поэтому ничего удивительного в том, что прямо на входе я встретил Славу, выходящего оттуда с пакетом в руках, из которого торчали горлышки бутылок.

– Что празднуешь? – остановил я его.

– Во, ну ты вообще пропал, – засмеялся он. – Вино местное пробую. Кстати, не хуже «рьохи», я тебе серьезно говорю. Дома поставлю, попробуй потом.

Как и любой человек, долго проживший в Испании, Слава подсел на хорошее вино, которое там выше всяких похвал. Я и сам от этого никуда не делся.

– Так ты домой сейчас?

– Не, дела еще. Завезу просто. Румыны с ребятами русскими свели, там тема поднялась одна. Участвуешь?

– Если просто в «теме», то нет, как бы подробности нужны, – усмехнулся я. – А если ты не домой, то можешь мне мешок дать, я завезу. Все равно туда поеду.

– Держи, – тут же передал он мне пакет, и мы неторопливо пошли в сторону стоянки. – В общем, есть тут одна команда русская в городе, серьезные ребята. Так у них пара магазинов, сервис и еще что-то, при бабках, при всех делах, короче, мне тоже не все рассказывают. И у них лодка, траулер. С виду рыбацкий, а так реально просто судно, внешний вид чистая отмазка. Но мореходный всерьез, я на нем был уже.

– И что они с ним делают? – Мы подошли к «патрику», и я открыл заднюю дверь.

– Фига себе! – поразился Слава. – Это ты извозом заработал, что ли?

– Почти. Купи-продай удачно провернул.

Я больше не сказал, а он и не спросил, но это как раз нормально.

– Да, годится для этих краев, – одобрительно кивнул он, похлопав по запаске в чехле. – Мне вон тоже покататься дали, – он показал на стоявшую поодаль белую «Витару» без верха, украшенную виниловыми наклейками по капоту и бортам. – Типа по дружбе. Да, так к чему все… короче, у них траулер, они на нем через Залив ходят, на ту сторону. Кто-то у них там есть, кто наводки дает на толковые грузы, что с тамошних баз идут. Но на серьезное дело им людей не хватает. Ждут трех пацанов из-за ленточки, но те то ли ворота пока не прошли, то ли сюда не доедут никак, сейчас прояснить пытаются.

Да ну? Вот интересно…

– То есть ты там по профилю?

– Ага, так и получается. Причем по всем профилям.

– А что за люди вообще? Кто по жизни?

– По этой жизни я тебе сказал, а по старой особо не поинтересуешься. Военные среди них точно есть, двое, но так прикидываю, что давно не служат. В общем, ты понял, да? Ходят далеко, берут хороший куш, каналы сдать у них есть, нужны люди. Берут четко много, я по ним вижу, там бабла как у дурака фантиков. Подумай, ты вроде по этим делам сам спец.

– По пиратству?

– Не, я про стрельбу и все такое. – Он снова засмеялся. – Да, я съеду завтра, наверное, там хату поближе предложили, студию типа, и чуть лавриков на подняться подкинули. Я говорю, есть у них бабки, тачку вон отдали, хату. Ты сам тогда плату потянешь?

– Потяну, нормально. А это ты мне в подарок, что ли? – тряхнул я пакетом с вином.

– Ну вроде как. Не, реально понравилось, поэтому и купил, оно тут дешевое. А новой хаты пока нет, так что туда повез. Завтра тогда половину заберу, а вторую ты пей за наше здоровье. Номер мобилы не меняй только. И это… набери меня завтра, лады? Перетрем в деталях.

– Наберу, хорошо.

Мы пожали друг другу руки и разошлись. Он на «Витаре» уехал, врубив музыку, а я обратно в «Ко-Оп» пошел, оставив пакет с вином в багажнике.

Ну Слава, вот нашел все же себе применение по профилю… Да еще и мореходка пригодится, похоже. Отчасти даже рад за него, честное слово. И мне чуть проще.

Или все же не проще? В совпадения я не очень верю, особенно в такие. Ждут троих, и я с таким же количеством пообщался… и ждут вот как раз сейчас. Хм… и что может в результате получиться? Да понятно что может, если те, что ждут, детально выяснят судьбу тех, кого не дождались. Настолько детально, что узнают, чья это работа.

Перед законом я чист, да и по их понятиям не то чтобы неправ, самозащита и есть самозащита, если все остальные детали опустить, но все же могут быть неприятные последствия. Интересно, принимающая сторона в курсе, на какой машине те проехали сюда?

Может быть, и в курсе. Слава вполне ясно сказал, что у них кто-то есть на базе с той стороны, кто дает наводку на ценные грузы. А не может ли этот «кто-то» позвонить на базу «Россия», например, и так невинно поинтересоваться, когда выехали оттуда интересующие лица и на чем? В теории может, почему бы и нет.

И что делать?

Да ничего. Думаю, что до понедельника никто ни черта не выяснит. В понедельник я перерегистрирую машину на себя… а, гадство, номера-то тут не меняются, номер один на все время, только владелец в базу другой прописывается. Впрочем, как и почти везде. Тогда что? И все равно ничего. Что сделано, то сделано, ни о чем не сожалею. Подойдут для разговора – поговорим. Не для разговора – опять случится самооборона и посмотрим, что выйдет в результате. Только вот разведать ситуацию все же немного нужно, чтобы понять, от кого вообще угроза исходит. Так что со Славой придется пообщаться. А в остальном я все же фаталист: что должно случиться, то и случается.

Остановившись на этой мысли, я оставил тяжкие думы и пошел в магазин. За едой. А вино уже есть, спасибо Славе.

Мужской холостяцкий продуктовый шопинг – штука сложная. В голове бьются друг с другом насмерть две идеи: «чем бы себя побаловать» и «как бы сделать так, чтобы ничего не готовить». И ни одна из них не может взять верх окончательно. В результате ты берешь некий набор продуктов «на приготовить» и второй, «на перекусить по-быстрому». Чаще всего получается так, что первый набор в холодильнике просто пропадает или из него съедаются отдельные компоненты, те самые, которые можно запихать в рот, пока ты в этот холодильник смотришь. В результате я перестал покупать всякие быстроиспользуемые продукты, насильно вынуждая себя готовить. Поэтому пришлось по «Ко-Опу» побродить, прикидывая, что можно сделать из не совсем традиционного набора. Все же меню этого мира несколько отличалось от мира старого. Вот как готовить антилопу? Что с ней вообще делать? Нет, можно и говяжий стейк взять и пожарить, но интересно же. Или как соорудить салат с креветками размером в ладонь? Или что это за рыба и что принято с ней делать вообще?

Пришлось расспрашивать, выслушать массу полезных советов, а потом уйти с пакетами и тяжкой мыслью о том, что ты что-то недопонял и обязательно испортишь все, что купил. Зато холодильник заполнился чуть ли не под край, так что голод мне теперь не грозит. И жажда.

Кстати, я заметил, что первый продовольственный шопинг на новом месте жительства – это тоже всегда некая веха. Ты переходишь из фазы существования «ой, ничего тут не знаю» к фазе «как-то начал осваиваться». Может, у других это по-другому, но у меня вот так.

Затем, используя оставшиеся четверть часа, я проехал по Променаду, выискивая места для ужина, чтобы самому как-то ориентироваться, и там взгляд остановился на паре мест: итальянском ресторане «Да Марио» и «Тайской Орхидее», понятно с какой кухней. Вроде бы и выглядят хорошо, и люди сидят. А затем, спохватившись, вернулся к тайскому и на всякий случай зарезервировал столик на двоих. Надеюсь, что угадал. Пришлось еще уточнить, что именно сидячий столик, со стульями, а не полулежачие места во втором зале за низкими столами. Оно, может, и экзотика, но европейцу высидеть так вечер – настоящая пытка.

Ну а дальше я оказался у дверей «Соларис Оптикс» почти минута в минуту и встретил Аниту уже собранной и готовойзапирать двери.

– Я взял на себя смелость зарезервировать столик в «Тайской Орхидее», – заявил я с ходу. – Не знаю, насколько там хорошо и как вы к тайской кухне относитесь, но у меня есть их номер и, если я ошибся, то резервацию можно отменить.

– Я как-то с ней мало знакома, если честно. – Анита задумалась. – Она острая?

– В основном. Это плохо?

– Нет, я индийскую люблю, так что все нормально. В «Джайпур Паласе» уже были?

– Я почти нигде не был, если не считать «Биерхалле». Так что вы решили? Идем или отменяем?

– Идем, – кивнула она, убирая ключи в сумочку. – Все, я готова.

– Тогда поехали?

– Здесь пешком не проще ходить? – Она засмеялась.

– Я снял квартиру на южной окраине, по жаре оттуда далековато пешком.

– А почему там? – удивилась она.

– Просто так получилось. Критерием отбора была необходимость ставить очень большую машину возле дома, а теперь и машины этой нет, так что перееду, наверное.

Я распахнул перед ней дверь машины, тут же сам себя выругал, ожидая, что эмансипированная европейка возмутится таким проявлением сексизма, но она лишь поблагодарила и села справа.

– Как вам здесь вообще живется? – спросил я, пропустив развозной фургончик и отъезжая от тротуара.

– Хорошо. Иногда чувствуешь себя немного потерянной, вроде как вокруг бесконечные пространства, а ты живешь в маленьком городе, но в основном нравится. Пляж, хорошая здоровая еда, велосипед, спокойная жизнь и в то же время не слишком много правил. Интересней у вас об этом спросить.

– Я пока и не видел ничего толком. Только работал и пытался устроиться.

– Получилось?

– Вроде бы. По крайней мере я не в режиме выживания и пора расширять кругозор. Кстати, где вы катаетесь? Я про велосипед.

– Вокруг города есть маршрут и дальше на север по берегу. Здесь многие ездят. Здесь вообще спорт любят, других развлечений не так чтобы очень много, поэтому кто чем увлекается.

– Стрельбище хорошее есть? – по ходу дела спросил я об интересовавшем.

– К северо-западу есть больше, там все время стреляют. Принадлежит Патрулю, насколько я знаю, но они туда всех пускают. Четыре экю там день стоит, что ли… у меня приятель был, большой любитель этого дела, возил меня несколько раз. Стреляете?

– Да. Даже в соревнованиях участвовал.

– Скатайтесь, его несложно найти, просто по дороге вдоль моря и дальше указатель будет. Не ошибетесь.

– А чем по вечерам занимаетесь обычно?

– Люблю на веранде сидеть и смотреть на море. – Она улыбнулась. – С бокалом белого вина со льдом и газировкой. Подруги иногда заходят. Иногда я к ним захожу. Иногда ходим куда-нибудь вместе. Иногда даже в клубы, здесь есть пара приличных, где спокойно, а не транзитники напиваются.

– Транзитники считаются проблемой?

– Мы все были транзитниками когда-то. – Она засмеялась. – Но люди среди них очень разные, у многих стресс, так что бывают проблемы, хоть и не слишком большие. Раньше, я слышала, случались и большие.

– Например?

– Вы же из России? Сюда как-то был массовый заезд мусульман от вас, они попали в сезон дождей и осели на все это время в городе. И вот от них проблем было много, дошло чуть не до стрельбы, местные ополчились. Кстати, после этого здесь, говорят, поменяли городское управление, завели собственную полицию и разрешили местным носить оружие. Вы вооружены, кстати, как я вижу? – Она протянула руку и нащупала рукоятку пистолета у меня под рубашкой. – Есть причины?

– Причина одна: закон это разрешает, – усмехнулся я. – А раз разрешает, то почему бы и нет? Этот пистолет никому же не мешает, верно?

– Да, просто в городе немногие носят. Вот за город… ну вы уже в курсе. – Она засмеялась. – Кстати, где фото?

– Сейчас сядем в ресторане и переброшу. Я, как всегда, ужасно получился.

– А я?

– Вы просто великолепны. – Я вывернул на набережную, к самому пляжу, на котором к вечеру людей даже прибавилось. – Вода теплая?

– Не очень, это же океанская сторона. Но купаться можно, где огорожено.

– А где нет?

– Там лучше бы поосторожней. Тут многие считают, что мы живем в позднем эоцене. Помните из школьного курса, что это такое?

– Расцвет млекопитающих?

– Примерно. Та же гиена, как тут ее называют, вылитый эндрюсарх, как его представляли у нас. Кабан, которого вы убили, – это энтелодонт. А в море водятся базилозавры, пятнадцатиметровые хищные киты. Здесь почти нет цветов, а те, что есть, в основном мелкие. Зато трава растет так, что может прокормить любое количество травоядных.

– Интересно… даже как-то не задумывался над этим, хотя на картинках много знакомого увидел. Почти знакомого, все же внешне это отличается…

– В учебниках реконструкция по костям, а тут мы видим все в натуральном виде. Да, акул очень много тоже. И других опасных рыб. Кстати, если гиена и не гиена на самом деле, то тут есть и настоящие гиены, только похожи они на немного корявых кошачьих, если не смотреть на пальцы. Тут их зовут саванными львами с чьей-то легкой руки, но на самом деле это гиенодон.

– А рогач?

– Уинтатерий. Но эти научные названия не прижились, никто не будет так ломать язык. А зачастую животных называли люди до того, как в окрестностях появлялся первый умник со справочником.

– Кстати, а кто вы по образованию?

– Я офтальмолог, – улыбнулась она. – Но держала просто магазин оптики. А сейчас получила лицензию и открыла там еще и кабинет. Как раз везла оборудование, когда мы встретились.

– Немного безрассудно было ехать одной, нет? Да еще и на спускающем колесе.

– Наверное, но очень торопилась, мне должны были помочь с установкой, а груз и так задержался. Поэтому сама и поехала. Так что вы удачно мне встретились, – улыбнулась она. – А местная зоология у меня хобби. Потому что это ужасно интересно, просто невероятно. Так что могу об этом говорить очень долго.

– Вот с этим соглашусь, что интересно, – сказал я совершенно искренне. – И я буду расспрашивать. Приехали, – показал я на ресторан. – Кстати, а просто местная кухня здесь еще не появилась?

– Если только морская. Но это надо было ехать в конец набережной, в «Деметриос», там отличная рыба и прочее.

– Завтра? – предложил я.

– Прямо вот так, заранее? – Она сделала вид, что возмутилась. – Посмотрим. Мне надо еще свериться с расписанием нужных и важных дел. Идем?

– Идем. – Я распахнул дверцу.

Ресторан роскошным не выглядел, зато был вполне тайским по интерьеру и тихой музыке. Немолодая женщина в красном провела нас к столику на террасе, выложила два меню, приняла заказ на напитки, причем мы оба попросили белое вино со льдом и минеральной. Это и в Испании на жаре популярно, и алкоголя мало, и освежает, и все же вино.

– А как вообще зоологи-любители изучают фауну?

– Больше в теории. Но я все же иногда выезжаю в саванну. Правда, из машины выходить страшновато. Снимаю видео, делаю фото. Некоторые здесь даже в журналах публиковали.

– Не охотитесь? – чуть подколол я ее.

– Нет. И не надо иронизировать, здесь охота совершенная норма для всех. Люди поначалу за ее счет выживали, когда только начали заселять этот мир. Просто я не охочусь, нет смысла, и возни с этим всем слишком много. Проще купить ту же антилопу в лавке или «Ко-Опе», там всегда все свежее. А вы что дальше планируете здесь делать?

– Жить, – пожал я плечами. – Что-то начну. Какие-то деньги у меня есть, просто пока не могу понять, за что лучше браться, присматриваюсь.

– А там чем занимались?

– Ничем из того, что может пригодиться здесь. – Я засмеялся. – В последние годы, по крайней мере. Фондовый брокер, – крайне отдаленно описал я свой род занятий.

– Да, здесь это не слишком нужно. – Анита покачала головой. – Но у меня был знакомый, который раньше работал в банке, а теперь здесь охотничий гид и много еще кто. И совершенно счастлив. Но руками тоже умеете работать, как я заметила?

– Так мне много чем пришлось заниматься. Довольно извилистая судьба. Так что только последняя профессия совершенно бесполезна.

– А чем еще?

– Это пальцев на руке не хватит перечислять, если честно. Служил, работал во множестве мест, жил в разных странах, был свой бизнес, причем в разное время разный. Здесь тоже что-то начну. Здесь даже хочется что-то начать, потому что здесь… здесь интересно, – подобрал я самое простое и самое правдивое определение. – И здесь действительно новая жизнь, как с нуля.

Мы просидели на террасе «Тайской Орхидеи» часа два, и я все не мог до конца осознать тот факт, что вечер все и не думает заканчиваться. С этими длинными днями тут все по-другому. Но это и хорошо, пожалуй, мне нравится. Хватило времени и на ужин, и на поход в «Тринидад» – барчик прямо на пляже, где вместо пола дощатые дорожки на песке и где оркестрик играет калипсо. Такое приятное место не для самых молодых, где много хороших коктейлей, прекрасный вид на море, удобные кресла и где даже танцуют. Там даже немного опьянели, хоть это и быстро прошло, потом я провел Аниту до дома пешком. Она жила на том же Восточном бульваре, так что идти было быстрей, чем ехать. Договорились о том, что созвонимся завтра, как выспимся, после чего я отправился обратно на набережную за машиной, окончательно изгнав хмель из головы прогулкой, да и поехал домой.

Глава 8

29 год, 02-е число 03 месяца, суббота

Порто-Франко

Шестое утро новой жизни встретило меня громогласным ревом какой-то твари в саванне за железной дорогой. Не удержавшись, я вскочил и бросился к окну, но ничего не увидел. Интересно, кто это такую сирену включил? Почти сразу же прогромыхал мимо поезд, напомнив мне о том, что район к числу престижных никак не относится, но я решил это близко к сердцу не принимать. В любом случае месяц оплачен и депозит внесен, так что поживу, поезда мне не мешают.

Душ, бритье и запах утреннего кофе придали бодрости, потом глянул на часы и понял, что встал на самом деле рано. Или не рано? Когда тут считается рано и когда поздно? После завтрака хотел почистить винтовку, она так после стрельбы в тире у Билла никакого обслуживания не получила, но решил, что попробую сегодня выбраться на стрельбище, если у Аниты планы только на вечер, например. А если не на вечер, то потом почищу.

Ну и когда звонить? Десять утра… Там, за ленточкой, это уже прилично… наверное. А здесь полдень в пятнадцать ноль-ноль, или как тут военные наверняка говорят в «one five hundred». Ладно, еще подожду час и позвоню.

Звонок раздался через пятнадцать минут.

– Ты вроде бы позвонить собирался?

– Я в полной растерянности. Сейчас еще рано или уже поздно для нормальных людей?

– Я уже на работе. – Анита засмеялась. – Магазины в субботу открыты, ты в курсе?

– Да? – несколько глуповато переспросил я. – Ну да. И во сколько ты закроешься?

– В четыре. Так что если у тебя есть какие-то идеи, то планируй на после четырех. А вообще я так и подумала, что ты сидишь и думаешь, во сколько прилично звонить. У меня поначалу то же самое было.

– То есть я не совсем дурак получаюсь?

– Ты просто как все. Ладно, жду позже.

Ну вот, хотя бы с этим определился. Так что, у меня личная жизнь появилась? Ой, не кажи «гоп»…

С улицы донесся звук мотора, и прямо перед окном остановилась расписная белая «Витара». Провернулся ключ в двери, и на пороге появился Слава, одетый уже во что-то явно новое.

– Здорова! – объявил он с порога. – Я за шмотками своими. Все вино не выпил?

– В шкафчике стоит, забирай.

– Я только половину, чисто по-братски. – Он ухмыльнулся и тут же полез в шкаф, выудив три бутылки. – Что, так и не пробовал?

– Не успел. Белое вчера пил, понравилось.

– Ага, классное тут винишко. А то я после Испании боялся, что хорошего не будет. Про разговор вчерашний думал?

– Ты подробности давай, тогда думать можно, а то типа объявил, что ты капитан Флинт, и на этом сдернул.

– Тогда кофе вари, я пока вещи в сумку покидаю.

– Да не вопрос.

Я сварил порцию на двоих и успел разлить по чашкам, когда Слава появился из спальни с сумкой в руке. Бросив ее на пол, он уселся за стол напротив.

– Есть к кофе что-нибудь?

Я убрал тарелку с миски, в которую высыпал упаковку печенья.

– Отлично, – кивнул он. – Малость гульнули вчера, так что кофейку в самый раз.

– А вроде нормально выглядишь.

– В меру все. Кстати, тут по вызову такие работают… это тебе не румынки. Дать номерок? За качество отвечаю.

– Не, не надо. Кстати, а с румынами ты уже не дружишь?

– Да как тебе сказать… стремные они все же. Так вроде друзья со всех сторон, но реально страшно карманом поворачиваться. На ходу подметки режут. Цыгане, блин. Сидят тут на краденом, проститутках, мутки свои цыганские мутят… не, если наших нашел, то с ними проще.

– Так что у тебя с пиратством твоим? – вернул я разговор к интересующей теме.

– Значит, так, – он откусил и быстро схрупал кусок печенья, затем глотнул кофе, – есть бригада. Сидят тут тихо, в местный криминал вообще не лезут. Законный бизнес и все такое. То есть их менты местные в упор не видят. И у них траулер.

– Это я помню.

– Так у них несколько легальных точек, плюс они торговлю изображают, там еще и грузовики катаются. С этим все четко, прикрылись со всех сторон.

– Старший там кто?

– Старшим там один из Ростова, Сергеем зовут, даже погоняла нет, Сергей или Сергей Михалыч. Еще Михалычем гонят. Там тоже при всяких делах был, потом его прижало, и он с мешком лавэ сюда свалил. Ну, это я так понял, автобиографию он мне не диктовал. Уже здесь собрал бригаду, там кто откуда. Россия и Украина, короче, все из разных мест. И у Михалыча есть кто-то в Ордене. Не великий чин, сидит там на отгрузке, но это конкретно и требуется. И он знает про ценные грузы, которые пойдут не сразу, а там через какое-то время. Разные. Стволы бывают, электроника из-за ленточки, все такое. И там как выходит… вот дай карту из буклета, а?

– Сейчас. – Я встал, взял валявшуюся на холодильнике карту и развернул перед ним.

– Смотри. – Он разгладил складки на бумаге. – Вот тут их базы, так? А самый народ с баблом живет вот тут, – его палец сдвинулся резко к западу. – А с этой стороны чистая махновщина, там одни негры, прикинь? То есть сушей возить один гемор. Поэтому, когда груз нужный приходит, то сначала дают знать покупателю, тот гонит на базу судно, там его грузят, и так же кандыхает медленно обратно.

– А контакт сразу дает знать Михалычу?

– Точно. От Порто-Франко досюда быстрей, чем им до базы, понял? И маршруты все больше одинаковые, так что перехватить с радаром проблемы реально нет. Дальше они как-то берут судно и груз, не в курсе как, и тащат покупателю. Кто покупатель, я тоже не в курсе.

– А экипаж? – уточнил я.

– Они это обсуждать не любят. – Слава усмехнулся. – Но экипаж там одни чурки, так что сам понимаешь. Они там по своим понятиям живут, их тут никто не уважает.

– И что теперь Михалыч такое планирует, что ему людей не хватает?

– Что-то новое или большое, пока не делился. А те пацаны, прикинь, что он ждал, по дороге нарвались, он вчера сказал.

– В смысле?

– По дороге кого-то сами хлопнуть решили и нарвались. Положили их, короче. Михалыч вчера на дерьмо изошел. Он кому-то забашлял плотно, чтобы тех из Ростова выдернуть, а их тут сразу грохнули. Уже в сводках значатся.

– А кто?

– А хрен его знает. Менты это в секрете тут держат обычно. И контактов среди них нет.

– Вообще? – удивился я.

– Ага, я тоже офигел сначала, – кивнул он. – Говорит, что тут еще спецслужба сидит какая-то, за ними приглядывает, боятся налево работать. Ну и все такое, типа зарплаты большие, льготы и друг на друга стучат. Если кто-то косячит, а кто-то знает и не вкладывает его, то один в тюрьму, второй на вылет с волчьим билетом. Короче, там не прозвонить. Да и реально сами нарвались, похоже, раз менты сказали, что расследования не будет.

– Ума нет, что ли?

– Так быки, откуда там ум? Приехали, отвязались, быковать начали, а тут все со стволами, сам же видишь уже. И все. То есть Михалычу сейчас люди конкретно нужны.

– Ну вот как будешь знать зачем, так и скажешь. Я втемную ни на какие дела не подписываюсь. Себя береги, Флинт, блин.

– Не, за Флинта там сам Михалыч, я этот, как его… Бен Ганн пока, наверное. Ладно, погнал я тогда, раз ты титьки мнешь. Звони, если надумаешь.

– Живешь-то где?

– На севере, возле стадиона бейсбольного. Нормально. И спортзал там есть, забегай, постукаемся.

– Кстати, вот я чего не пойму, как вообще оттуда сюда людей вызывают? Ну вот ладно там семьи, даже бычье твоего Михалыча, если они на свободе были. Как нас, в смысле Хорхе, оттуда вытащили? Это с кем вообще договариваться надо?

– Без понятия, Саш, вот те крест. Думаешь, что я над этим репу не ломал? Никак не срастается вообще. Кстати, надо будет у Михалыча осторожно поинтересоваться, мож, он чё подскажет. Ладно, почесал я.

На этом Слава и унесся.

Пираты двадцать первого века, блин. Или какой тут век? Первый? Тогда первого, еще интересней. Нет, я в эти дела лезть и не собирался, Слава тут конкретно путает верх с низом, но пока послушать интересно.

Тогда сейчас что? Раз магазины открыты, то, пожалуй, что туда, на стрельбище успею. Что-то у меня ни для пляжа вообще ничего нет, ни для приличного места, ни… да вообще много что нужно. Личная жизнь у меня же, как без этого всего? А пострелять можно у Билла из пистолета, кстати, я его даже не опробовал вообще, а ношу с собой при этом. Стыд и позор.

Поездка по магазинам даже увлекла. Тоже некий знак того, что в новом месте обживаюсь. Шкаф еще немного заполнится одеждой, в Ситинет смогу выходить уже с большого китайского планшета, да еще и с клавиатурой, плавки и шлепки для пляжа c парой больших полотенец, ну и так по мелочи всякое. Затем нашел сервис «УАЗ» неподалеку от «Дуттагупта Моторс», пообщался с мастером, договорился о том, что машину в понедельник к двенадцати загоню на профилактику.

– Я те стопудово говорю, что делать с ней есть что, – сказал мастер, невысокий мужик в красном кепи с логотипом этого самого «УАЗа». – Качество сборки сам знаешь.

– Я «патриков» много тут вижу, слышал, что здесь собирают.

– Не, треплют, – покачал он головой. – «Патрики» почти в сборе сюда идут, тут типа за класс «люкс» считаются. Так, частично разобраны, чтобы на платформу больше лезло. Сборка тут идет «Хантеров», часть кузова штампуют тут, собирают и красят. И пикап на базе «Хантера» залупить хотят. Просто кабина на двоих и сзади кузов обычный, с откидными бортами. Вроде через пару месяцев выпуск начнут.

– Не ржавеют при местной сборке?

– Не, дольше проживет, чем твой. – Он засмеялся. – Покрытия свои, на основе спекулярита, на русской территории делают, лучше любого другого. И если помял, то просто подкрасить можно, и дальше катайся. Хреново только то, что цвета яркие не получаются. Если видишь цвет вроде как матовый и чуть «металлик» – значит, местная сборка.

– Слушай, еще вопрос: я на стоянке внимание обратил, что тут у грузовиков кабины вроде самодельных.

– Так почти самодельные и есть. Варят каркас и обшивку и на шасси сажают. Скоростей тут больших нет, так что все нормы по безопасности тамошние водилам тутошним до одного места. Объем тут самое главное при отправке сюда. Так рамы, трансмиссии с движками сложили и скинули. Ну и там остальное что, если надо. На платформу по десятку машин выходит, если на разные распределять. А уже диски, кузова, кабины и прочее – все местное. Где автоподкачка, там чуть сложней.

– Так и подумал.

– Договорились, в общем, подгоняй к двенадцати, все сделаем. Уже знаем, куда в первую очередь лезть надо, потом без проблем кататься будет. И светодиодки отключи на хрен, зачем светить на всю саванну? Мишень типа?

– Вот и отключите.

Из сервиса маршрут логично прокладывался к Биллу, благо рукой подать, поэтому туда и завернул, предварительно взяв с самого себя обещание ничего не покупать и деньги зря не тратить. Даже надеялся на то, что хозяина на субботу в магазине кто-то подменит, но тут ошибся, Билл сидел за верстаком в зале и снаряжал патроны на красненьком «лаймане».

– Как винтовка? – спросил он первым делом.

– Даже прицел еще не обнулил, – сознался я. – Некогда было.

– Вон зайди в тир и обнуляй сколько хочешь, – показал он на заднюю дверь.

– Дома осталась. Я с пистолетом сегодня. Что есть пострелять подешевле?

– «Магтех» софтпойнты, но они дерьмо оказались, если честно. – Билл поднялся с высокого стула и вздохнул. – Такой свинец мягкий, что стирается о рампу, просто размазывается. После пары магазинов клинит через выстрел, не подает. Только «беретта сторм» их и жрет, там рампы нет. Вот, оболочечные возьми. – Он выложил передо мной синюю коробку. – Сколько тебе?

– Пару.

– Они по девять девяносто девять.

Я протянул две десятки. Цена на той стороне им в рознице двадцатка максимум, то есть выходит, что две розницы здесь заряжено, если по курсу считать. Интересно, почем они Биллу достаются и сколько накрутка?

– Кстати, а что здесь с охотой делается? Лицензия или что?

– Вот, возьми. – Он протянул мне карточку, которую взял со стойки. – Два парня из Южной Африки, давно уже здесь. Организуют охоты и заодно все расскажут. Но если не на антилопу, то калибры нужны серьезные. Вон оттуда и дальше, – он показал на стойку с винтовками, – как раз такие. Охота с автоматическим запрещена, штрафуют на две тысячи экю, если поймают.

– А тут есть кому ловить?

– Есть, даже помощники шерифа занимаются. Если пойман, – у тебя проблема. Идиот с пулеметом на машине способен всю фауну извести на триста миль в каждую сторону.

– Спасибо. А на антилопу с чем ходят?

– Как на оленя. Три ноль восемь вполне годится. Я даже два сорок три предпочитаю.

– Мне сказали, что есть большое стрельбище к северу?

– Есть. – Билл солидно кивнул. – Полтора километра с гонгами на всех дистанциях. И под тактическую стрельбу несколько площадок. Даже лабиринт с появляющимися мишенями есть, только его за отдельную плату включают. Там можно в ассоциацию еще записаться стрелковую, они соревнования устраивают, если тебе это интересно. Но, парень, если стрелять тысячу метров и дальше, твоя винтовка уже не совсем то, что надо.

– Я догадываюсь.

– Есть отличная «Рок Ривер» под шесть и пять «кридмор», невероятный патрон. Правда, лучше снаряжать самому, но прессы есть, порох тоже и все остальное…

«И на фига тебе дома сидеть, раз у жены месячные? Езжай на рыбалку!» – пришла мне в голову фраза из анекдота.

– Спасибо, но мне это сейчас не по бюджету. Ладно. – Я сгреб с прилавка коробки с патронами. – Да, а мешки с песком у вас есть? То есть под песок?

– Да. – Билл вытащил из шкафа полиэтиленовые пакеты с синими толстыми мешками внутри. – Только заполняй тщательно, там долго все уминается.

– Наушники? Мне бы «Ховард Лейт». И очки.

Все же потратился, но не слишком. И патронов еще подкупил, я их всегда подкупаю, нужны или нет. Ну и пошел стрелять.

Если честно, то я немного опасался того, что у «поли» подброс ствола будет сильней, чем у обычного 1911, который и хорош своей мягкой отдачей на серьезном калибре. Но если он сильней и был, то я этого не ощутил. Стрелял пистолет комфортно и мягко, магазины менялись легко и быстро, кучность была вполне в пределах самой лучшей для этой модели. Если бы они еще этот «поли» делали в размере «коммандер», то есть покороче, то цены ему бы не было как пистолету для скрытного ношения. А так все же длинноват получается. Это больше под открытую кобуру. Ну да ладно, пока и так сгодится.

Планшет пригодился, когда я уселся в уже знакомой кофейне «Мокка» и, пользуясь бесплатным вайфаем, полез в Ситинет. На этот раз на сайты банков, которых в городе было ровно четыре: орденский, который тут сразу и госбанк, и центробанк, и федеральный резерв, «Банк Содружества», «Северный Торговый» и «Ганза Банк». Искал, понятное дело, программы финансирования бизнеса. Может, деньги свои я и получу, но ждать как минимум месяц – только время терять. Если есть кредиты на развитие, то проще начать с них, а потом, если все будет нормально, их погасить. А может, и не гасить, а пусть выплачиваются по графику.

У орденского банка программы были, в основном крупные и без подробностей на сайте. Вроде как «если у вас что-то серьезное, то приходите и обсудим». По малому бизнесу тоже что-то имелось, но сначала желающих отсылали в городскую Коммерческую палату договариваться там. Банк, как я понимаю, выступал лишь в роли непосредственно финансового инструмента.

«Ганза Банк», штаб-квартира которого находилась в Нойехафене на германской территории, преимущественно финансировал проекты в области торговли между Порто-Франко и европейскими территориями. А заодно предлагал хорошие условия для тех, кто решил открыть бизнес в германской зоне, выдавая кредиты на условиях «двадцать на восемьдесят». Может, в этих торговых проектах что-то и есть, но надо выяснять больше. «Северный Торговый» почти копировал его программы, разве что приглашал не в германскую зону, а в американские.

«Банк Содружества» был британским, похоже. На сайте целая программа всяких кредитов развернута, на разные цели и на разных условиях, так что ее пришлось читать долго. Были какие-то совместные программы с «Банком Ордена», для резидентов Содружества в Порто-Франко, что-то отдельное шло на лизинг судов, отдельная программа для «приоритетных направлений», а вот больше всего заинтересовало кредитование на «импортозамещение». С условием организации производства, или на территории Ордена, или в Содружестве.

Об этом я и сам уже думал. Остается понять, что идет только из-за ленточки, нужно всем и чтобы это можно было производить здесь. Желательно без или с минимумом привозных компонентов. Вон кто-то же начал на русской территории антикоррозионные покрытия делать, и теперь те же кабины здесь штампуют. И на суда она идет наверняка. Можно жить с такой работы. И еще желательно что-то такое, чтобы я в этом сам разбирался хоть как-то, а не только нанятые специалисты.

Двадцать на восемьдесят. Если у меня есть свободные десять тысяч, то есть около сорока тысяч долларов, то я могу рассчитывать еще на сорок, то есть на сто шестьдесят. А вместе двести получится, но это на все, и оборудование, и текущие, и кассовые разрывы и все прочее. А вот торговлю и сферу услуг если и кредитуют, то уже пополам, то есть производство тут первично. Что и хорошо на самом деле.

Люди едят и люди лечатся. Еда тут давно вся местная, так что нечего и пытаться туда влезть, рынок уже тесный. Лекарства – лекарства это слишком сложно и наверняка предмет отчаянного контроля и лицензирования, никаких сомнений.

Я посмотрел на перевязанную руку. А вот все эти перевязочные и прочее, средства гигиены… они как, местные или откуда-то? В принципе, ничего сложного в их производстве быть не должно. Но это вовсе не значит, что здесь все подряд выпускается. Может, да, а может, и нет. Как проверить? Да съездить в аптеку и посмотреть для начала.

– Слушай, а у меня к тебе неожиданный вопрос, раз ты такая умная.

Анита, усевшаяся на пассажирское сиденье, повернулась ко мне:

– Задавай.

– Хлопок здесь выращивают?

– Китайцы и турки, чуть не основная их культура. Все ткани идут от них.

– Китай у нас теперь на севере?

– Именно так. А что?

– Да так, одна идея появилась, и я ее обдумываю. И порт там есть?

– Шанхай. Китайцы вообще на свою территорию едут с базы больше морем.

– Спасибо. И туда вроде бы не так далеко?

– Мм-м… где-то шестьсот километров. Хочешь поехать?

– Может быть, и придется. А торгового представительства тут у них нет?

– У всех территорий есть. Мы же вроде как в столице.

– Отлично. А кто тебе для кабинета оборудование поставлял?

– Это в Коммерческую палату надо, все через Орден идет. Знаешь, где это?

– Нет, – покачал я головой.

– Главная улица, дом не помню, но прямо на площади Пионеров. Желтоватое такое кирпичное здание. Только они закупают по заказам.

– Быстро?

– Когда как. Я три месяца ждала.

– И цена от той, что на той стороне, насколько отличалась?

– На медицинское оборудование не сильно, а так у них на все свой тариф. Скатайся туда и уточни.

– Обязательно.

Но это до понедельника точно, офисные дни тут вполне традиционные, в субботу разве что только магазины открыты. Но по крайней мере понятно куда думать, а это уже хорошо. И идея выглядит правильной: и «импортозамещение», и производство, и еще может попасть в программу «essential», то есть жизненно важных для развития Новой Земли производств. Хоть это, боюсь, придется доказывать. Но ничего, постараюсь доказать. Так что на понедельник план ясен, мне в эту самую Коммерческую палату и оттуда в банк, как станут понятны расходы.

– Кстати, ты куда вообще меня везешь?

– В «Деметриос». Или ты не голодная?

– Ладно, поехали. Но завтра у меня велосипед, если хочешь, то присоединяйся.

– У меня спортивного нет и для него ничего.

– Сам виноват, – пожала она плечами. – Тогда позвоню, когда вернусь.

Вот так… а это уже обнадеживает, меня планируют уже без всяких предварительных договоренностей, как нечто само собой разумеющееся. И вот это радует, честное слово, потому что Анита мне очень нравится, если уж быть до конца откровенным.

Глава 9

29 год, 03-е число 03 месяца, воскресенье

Порто-Франко

Все утро просидел на всяких «купи-продай» сайтах в поисках нужного оборудования. Что-то даже нашел, секонд-хенд, разумеется, но надо смотреть, причем со специалистом, чтобы тот мог прикинуть оставшийся ресурс. И опять же, насколько изношенность может отразиться на качестве, неплохо бы уточнить. Ну и в понедельник постараюсь узнать цены с доставкой на новое.

Что еще нужно? Помещение, достаточное напряжение в сети, вода и прочее, персонал. По прикидкам выходит человек шесть, не меньше. Зарплата для них на год получается около тридцати двух тысяч. Стоимость коммуналки не знаю, страховку тоже не знаю, но не думаю, что вылезет за сто экю, то есть накидываем еще шестьсот… и на двенадцать… еще семь двести. Затем посмотрел аренду помещения, вылезает где-то полтора экю за квадратный метр, мне нужно метров сто на производство и еще столько же на склад. И офис еще. Из этого получаем четыре двести в год, но сразу увеличиваем минимум до пяти, депозит и все такое.

Транспортные. Пошарил по сайтам, получается два пути с китайской территории, морем и сушей. Причем сушей просто машинами сюда и до Нойехафена, а там перегрузка на железку. Надо считать. Морем выйдет дешевле, но товар такой, что может влажность набрать и вся партия в брак. Надо искать оптимальный маршрут, причем срочность доставки для меня на последнем месте. Вообще один автопоезд может меня, как мне кажется, снабдить сырьем на пару недель как минимум, так что… нет, считать надо. Если автопоездом, то лучше первый цикл на месте ставить, а я этого не хочу. Ладно, до завтра прикину, а заодно скатаюсь на стоянку и там уточню цены по доставке.

Помимо цены оборудования будет еще и монтаж, а это тоже вылезет… не знаю во сколько. Налог здесь пятнадцать на доход компании, но это потом, с возвратом кредита, пока не считаю, а налог на личный доход тоже на потом, этот доход еще получить нужно.

Что еще не знаю? Ничего не знаю больше. Так что хватит пока голову ломать. И если Анита на велосипед, то я на стрельбище. Но велик вообще идея неплохая, надо будет в него инвестировать на неделе. Здоровье и все такое.

Найти стрельбище и вправду оказалось нетрудно. Я просто выехал за город, проехал по шоссе… если это можно называть «шоссе», километров пять и увидел поворот налево с указателем «Тренировочный центр». Куда и свернул. Еще через пару километров услышал выстрелы, а затем увидел въезд и стоянку рядом с ним. И машин на стоянке хватало, надеюсь, что удастся пристроиться на самом стрельбище.

Утро, но жара уже наваливается. Как там, интересно, Анита по такому зною педали вертит? Или привыкла уже? Я сколько лет в южной Испании, а все равно не научился жару легко переносить, плавлюсь. Мне даже ко входу на стрельбище с чехлом и сумкой топать уже жарко.

На этом самом входе я купил билетик, дававший мне право пользоваться всеми зонами клуба в течение дня, купил там же несколько мишеней, патчи, затем глянул на указатели и направился сразу к полуторакилометровому, откуда бухало самыми большими калибрами. Там прочитал плакат о том, что запрещены бронебойные пули, и о том, что стрельбище считается всегда «горячим», после чего увидел пару свободных столов в дальнем конце рубежа и пошел к ним.

К рубежам в сто, двести и триста метров вела бетонная траншея, по которой можно было подойти к мишеням снизу, опустить рамку с противовесом и нацепить новую, что я и сделал на сотне метров, убедившись в том, что номер рамки совпадает с номером моей позиции.

Прицел «один-шесть» на особо дальнюю стрельбу не рассчитан, да и винтовка не снайперская, зато им можно пользоваться и как загонником, и даже как ред-дотом без увеличения, а как сумею победить жабу, так я на него сверху поставлю еще и компактный ред-дот. Сначала вывел ноль на сотню, снова получил группы меньше минуты, затем попробовал «ларку», как уже назвал винтовку для себя, с разными боеприпасами. Сначала с русскими со стальной гильзой, из тех, что где-то здесь, в Демидовске, делают, потом с теми румынскими, что взял на базе. Тут уже минуты не получилось, но и за нее недалеко вышло. К тому же русские патроны были с сердечником, то есть запрещенные здесь бронебойные, но я по бумаге, так что не страшно, никто и не заметил. Исключительно чтобы группы померить.

Прицел тоже вел себя прилично, среднюю точку попадания держал, цена клика соответствовала, но это и не так важно, потому что он у меня всегда будет на ста метрах, а дальше поправки только по сетке. Он для быстрой стрельбы, не снайперский.

Надо бы по-хорошему пристрелять на четыреста, по-военному. Сотня для спорта нужна, чтобы в маленькие мишени попадать, а для войны, то есть на мишень в размер человека, важен лишь прямой выстрел, а насколько на этой траектории пуля отклонится, уже и не важно. Но тут в прицеле разметка хорошая, так что можно и на сотне держать, не страшно.

Потом, собрав вещи, перебрался в «тактический» загон, образованный песчаными валами, и уже там пострелял всерьез, много, приспосабливаясь к оружию. Нет, «ларка» не «СЕТМЕ», конечно. И легче, при более мягкой отдаче, и разворотистей, а за счет того, что магазин ближе к рукоятке, еще и намного ухватистей. Оперируя увеличением, я легко попадал с рук в мишени на всех дистанциях и только когда почувствовал, что окончательно «встрелялся», закончил процесс и поехал домой, чистить. Хорошая покупка, удачная, только с ней и ездить теперь. А заодно купил прямо на стрельбище несколько коробок софтпойнтов, для хищников, хорошо, что вспомнил.

Анита позвонила мне уже тогда, когда я закончил с чисткой и пил кофе, продолжая шарить в Ситинете на предмет полезных сведений. Нашел адрес китайского представительства, уточнил, где Коммерческая палата, поискал информацию о зарплатах и так далее.

– Я приехала. И хочу на пляж, – объявила она.

– Сразу согласен. В какое место? Он длинный.

– Спуск где бар «Тринидад», и иди направо, там меня найдешь. Я шезлонг не беру никогда, так что иди ближе к воде.

– Понял, сейчас буду.

Я подскочил со стула и кинулся в спальню переодеваться, а заодно собрать сумку. Лишнее полотенце и бутыль минеральной на пляже точно не помешают. Да и пистолет девать некуда с легкими шортами, так что его под полотенце. И через пятнадцать минут я уже парковался возле выложенного из плит песчаника бордюра, огораживающего пляж. Сменил кеды на шлепки, сгреб свое барахло и потопал.

Песок уже раскалился, так что я, скинув тапки, сместился в полосу легкого прибоя, попутно обнаружив, что вода не такая уж и прохладная. Зато песок под ногами был плотный, чуть перемешанный с мелкой галькой, даже идти приятно, массаж ступней настоящий.

Людей тоже вокруг хватало. Дальше от воды на шезлонгах, ближе просто на полотенцах, кто в открытую, а кто и под принесенными с собой зонтиками. Дети, взрослые, но притом не тесно. Это не пляж испанского Торремолиноса в разгар туристического сезона, забитый отдыхающим британским пролетариатом, это местный. И да, пляж огорожен, от берега в море, перпендикулярно линии прибоя, уходят ряды поплавков, поддерживающих сети. Помню, в свое время удивился, когда узнал, что сети от акул ставят не вдоль пляжа, а поперек. Оказалось, что акулы прямо к берегу никогда не идут, сначала приближаются и потом начинают двигаться вдоль него, и вот тогда и застревают в сетях. Интересно, хищных китов и панцирной рыбы, о которых я читал, это тоже касается? Наверное, иначе ставили бы сети по-другому, полагаю.

Анита ушла от входа на пляж недалеко, действительно устроившись у самой воды. И загорала топлес. Глаза закрыты, очки сняла, чтобы загар ровным был. Но шаги услышала, повернулась.

– Как прокаталась?

– Отлично, как всегда. Купи велосипед или напрокат возьми.

– Прокатный у меня есть, только городской, с корзиночкой. – Я расстелил полотенце и быстро стащил майку через голову. – Завтра поменяю или куплю. Шлем еще надо, наверное?

– Не помешает. – Она показала на велосипедный шлем, пристегнутый к лежащему рядом рюкзаку.

– Ты сюда прямо из рейса, что ли?

– Ага, тут и помылась в море. Все для пляжа вожу с собой. Окунемся сразу?

– Давай. – Я просто уронил шорты на песок и натянул поверх спортивных плавок идиотские пляжные шорты. С каких это пор те самые плавки, в которых всю жизнь ходили все на пляж, оказались «неприличными»? А на голое тело я эти шорты носить не могу, натирают, простите за подробности, и как из воды выйдешь, так в них даже ходить неприятно.

Анита резко встала и пошла к воде. Я посмотрел на нее сзади, потому что спереди уже видел. Сзади тоже все понравилось – очень спортивная, аккуратная фигура. Может, ноги чуть длинней могли бы быть, тут наследие китайской бабушки снова прорезалось, но зато форма отличная, каждая мышца видна. И да, никаких намеков на целлюлит.

Я поплелся следом, но ближе к воде ускорился, чтобы не устраивать пытку в стиле «рубим хвост по частям», а вот Анита, наоборот, тормознула, зайдя в воду по колени. Пришлось ждать ее по шею в воде, для чего, впрочем, пришлось присесть, потому что берег здесь очень пологий.

– Зачем так себя мучить? – не выдержал я, когда она замерла в очередной раз, уровень воды чуть ниже попы. Встала, втянув живот чуть не до позвоночника и подняв руки в стороны.

– Если я просто нырну, то умру, наверное. Не мешай!

Хорошо, не буду.

Но все же зашла. До живота, а потом, взвизгнув, резко присела. Дальше все проще пошло, толкнулась ногами и оказалась рядом в три сильных гребка руками.

– Ты где был сегодня?

– Стрелял. И поработал немного.

– Над чем?

– Попытка создать бизнес-план, завтра в банк пойти хочу. И много куда еще. – Я протянул ей руку, она за нее схватилась и оказалась рядом. – Ты только по выходным катаешься?

– Каждый день, просто так долго по выходным. А по городу каждый вечер. – Она поднялась, встав на ноги, и я увидел, как окрепли ее соски в прохладной воде и как с них капала вода. – Говорю же, присоединяйся.

Ее рука так и оставалась в моей, поэтому я притянул ее чуть ближе. И Анита не отстранилась. И когда я обхватил ее за талию и уже прижал к себе, почувствовав, насколько крепкая у нее грудь, тоже вырываться не стала. И лишь спросила, хихикнув:

– Ты и здесь с пистолетом или просто рад меня видеть?

– Рад видеть, пистолет в сумке. – Я поцеловал ее в губы, и она на поцелуй ответила. – Очень рад видеть.

– Все, все, все, а то мы тут устроим, и весь пляж глазеть будет. – Она лишь обозначила легкую попытку вырваться из объятий. – Тут общественное место. И вообще остынь, тебе скоро из воды выходить.

Я все же поцеловал ее еще раз, а затем отпустил.

На пляже мы провели часа четыре, загорая, болтая и время от времени убегая в воду, после чего съели «осьминога по-галисийски» в пляжном «чирингито» под легкое белое вино, а потом, даже не обсуждая ничего, поехали к ней домой. И ушел от нее я уже под утро, довольный и даже счастливый, пожалуй. Да, все же это именно личная жизнь.

Глава 10

29 год, 04-е число 03 месяца, понедельник

Порто-Франко

Только сегодня исполнилась неделя с тех пор, как я тут очутился, а впечатление такое, что прожил уже несколько месяцев. Привык, втянулся и даже начал ощущать город своим. Уже не приходится вспоминать дорогу и смотреть в карту, уже новое длинное время понемногу начало укладываться в голове, и вообще я нашел такой растянутый день удобным, а длинную ночь замечательной, особенно последнюю, потому что хватило времени на все, в том числе и на выспаться. Привык к долгим перерывам между завтраками, обедами и ужинами, поначалу организм напоминал о себе излишне назойливо, а вот теперь начал приспосабливаться к новому распорядку. И да, есть чуть больше стал, но Анита сказала, что это у всех так, сказывается длина суток. Многие еще и полдник добавили ко всему прочему.

Понедельник начался с регистрации «патрика», что заняло совсем немного времени. Приехал в таун-холл в «отдел транспортации», сунул клерку свой айди и судебный ордер, тот все это проверил и тут же переоформил машину на меня, списав со счета двадцать один экю за процедуру. После чего я рванул в Коммерческую палату. Найти оказалось несложно, на площади Пионеров стояло всего одно здание из желтого кирпича, зажатое красноватым и голубым с боков, но на парковке перед ним мест уже не было, пришлось встать дальше и вернуться пешком.

Поставками из-за ленточки, как просветил меня охранник на входе, занимался «отдел импорта», располагавшийся в правом крыле первого этажа. Зато приняли практически сразу, из четырех клерков заняты были двое, и я очутился напротив молодой курносой женщины в очках и с щедро рассыпанными по коже конопушками, которая посмотрела на то, что я для себя выписал в блокнот, и полезла копаться в какой-то бесконечно огромной базе данных, напоминающей таможенную номенклатуру. Сперва группа, потом подгруппа, потом подподгруппа и так до бесконечности.

– Да, все возможно, – кивнула она. – Часть оборудования под льготные категории не попадает, то есть дополнительные затраты будут около ста процентов, а вот это и это, – она показала пальцем с обгрызенным ногтем на экран, – можетвходить в льготную, если вы сначала согласуете его использование.

– И сколько получится сверху?

– Сорок процентов, примерно.

– Но у меня это все единый комплекс, без нельготного не будет работать льготное, – чуть надавил я.

– Это уже не я решаю. – Она улыбнулась. – Я только приму заявку, распечатаю вам каталог с возможными вариантами, а согласовывать надо уже с начальством.

– А где начальство?

– Вон за той стенкой. – Она показала пальцем. – Давайте все оформим, и я вас туда направлю.

Оформление оказалось несложным, но с трюками тоже. Индивидуальный предприниматель на льготы рассчитывать не мог, требовалось юридическое лицо, а его у меня нет. Поэтому мне пришлось ехать в таун-холл, там убить примерно минут сорок на оформление «лимитед» на свое имя, с одним учредителем и директором в одном лице, заплатить еще сто пять экю, получить на руки сертификат, свидетельствующий о том, что я теперь не я, а компания «Эй-Би Лимитед». После чего вспомнил про «аппойнтмент» на сервисе, рванул туда, сдал машину, попросил довезти меня до дома, где схватил «Махиндру» и поехал уже на ней. Обратно к той конопатой женщине.

У конопатой оказался посетитель, пришлось ждать двадцать минут, а другой клерк меня принять не мог, потому что у нас за этим столом документы почти оформлены были. Но потом она меня приняла, внесла данные компании, зарегистрированной пока по домашнему адресу, распечатала кучу бумаги, позвонила начальству, и там я просидел еще четверть часа, играя на планшете в маджонг и ожидая, пока из кабинета не выйдет другой человек.

Начальником оказалась тоже женщина, сухая, узколицая и с сильным немецким акцентом, которая сразу отвергла мое заявление о том, что товар целиком должен попасть под льготную категорию.

– Это попадает. – Она отчеркнула желтым маркером часть списка. – А это не попадает. Вы покупаете разное оборудование у разных продавцов, поэтому нельзя все считать одной линией.

– Послушайте, мэм, у этой части производства не будет самостоятельной продукции. Товар на продажу будет получаться только здесь, из последней машины, если проще.

– Здесь написано, что эта линия производит конечный продукт, так? – Она мрачно посмотрела мне в глаза.

– Это если его продавать. А для меня это только сырье. Станки даже стоять будут в одну цепочку.

– Это так не делается. Только как я вам отметила. А если вы потом докажете, что у вас одна линия, то вам вернут эти деньги с возвратом налога. Других способов нет, извините. У нас есть правила, по которым мы работаем, менять их не может никто. Кстати, у вас конечная продукция требует дополнительной сертификации и лицензии по форме ME-4s, которую тоже надо будет получить.

– Но на стадии монтажа, насколько я помню? – уточнил я.

– Да, получить оборудование вы можете и без нее, но продавать продукцию только после получения лицензии, когда будут готовы образцы. Но лучше проконсультируйтесь в департаменте общественного здоровья, это не совсем моя область экспертизы, я просто напомнила. Да, и если вы туда съездите заранее и убедите их в том, что ваша продукция попадет в список «эссеншиалз», то они могут направить нам требование пересчитать стоимость поставки.

– И что вы на это ответите? – поинтересовался я.

– Мы сделаем, как они скажут. Правила определяем не мы, мы лишь следим за их соблюдением.

Попрощавшись с Гретой Нойманн, как звали даму, если верить табличке на двери, я кинулся искать тот самый Департамент общественного здоровья, который и обнаружил в противоположном крыле здания. Там снова пришлось ждать, затем меня принял невысокий лысый человек в толстых очках, который меня выслушал, а потом сказал, что мой проект следует обсуждать только после того, как будет утверждено финансирование. Пришлось объяснять, что финансирования быть не может до тех пор, пока я не разберусь со стоимостью поставки. Это подействовало, и он быстро написал мне письмо о том, что департамент будет ходатайствовать о снижении стоимости поставки, если банк согласится на финансирование. Вот так, и нашим, и вашим, ни два, ни полтора. Но убедить его принять окончательное решение у меня не получилось.

Затем я поехал в китайское представительство, расположившееся неподалеку от порта и представлявшее собой зеленоватое здание с китайским флагом над подъездом. Там меня почти сразу принял солидный человек в больших квадратных очках, представившийся как Лин, а когда я себя еще и потенциальным покупателем объявил, он даже заулыбался. Но все равно сразу ничего не ответил, а лишь помог составить письмо и сказал, что ответ придет мне на электронную почту в течение трех рабочих дней.

Черт, и тут задержка. Мне от них сырье нужно, а без его стоимости посчитать все не получается. Ладно, в любом случае мне еще много что нужно уточнить, поэтому я поехал пить кофе в «Мокку» и оттуда гуглить местную сеть. Правда, вместо Гугла здесь совсем другой поисковик, под названием «Нетхаунд», но слово уже так прилипло, что не отдерешь.

В ходе поисков выяснил, что второй нужный мне товар производится у турок на другой стороне Залива, но еще он есть у китайцев и в Конфедерации. Но и первый есть у турок, но там опять же морская перевозка, что немного пугает. А третий товар проще заказать на русской территории, но он совсем компактный, один небольшой грузовик, и мне лет на двадцать хватит. Другое дело, что цен нет ни на что, а вписать что-то еще в китайскую заявку я не сообразил. В обратном порядке все надо было делать. Впрочем, ладно, у меня есть мейл этого самого Лина, так что я ему прямо сейчас дополнительное письмо напишу.

Еще мне нужны несколько специфические химикаты, их тоже неплохо бы найти, но поисковик выдает что-то совершенно не в кассу. А я даже не очень понимаю, кто их может производить. С кем бы посоветоваться? И кстати, мне вообще-то технолог нужен, и вот его как-то надо нанять. То есть сперва найти, поговорить, а если будет финансирование, то и нанять.

Нашел два сайта о поиске персонала и два рекрутерских агентства. Агентства подождут, к ним в крайнем случае, а объявление я разместил на обоих, дав почту и номер мобильного.

Нет, все же Ситинет – это не Интернет. Там бы я точно нашел сам то, что мне нужно, вся мудрость мира, так сказать, к моим услугам, а тут только то, что успело попасть на серверы городских провайдеров.

Тут вспомнил, что у меня в кузове так и не сданный велосипед лежит, поэтому, допив кофе, покатил в прокат, где его заменил на другой, уже спортивный и правильный, заплатив за неделю в два раза больше, но забрав депозит и вместо него оставив свои банковские реквизиты. Деньги на счету есть, так что жизнь проще. И там же купил шорты с защитой задницы и рюкзак с дополнительным отделением со встроенной кобурой на липучке. Можно сказать что местная специфика, но у меня и раньше такие были.

Когда вышел от прокатчиков, меня осенило одной идеей, и я отыскал сайт Коммерческой палаты и оставил на нем заявку на поиск нужной химии. Оказывается, они этим тоже занимаются, поиском поставщиков. Пришел автоматический ответ о том, что моя заявка принята. Хорошо, посмотрим.

Что дальше? Дальше стоимость доставки нужно выяснить. И еще порт, там контора по морской логистике. Дел невпроворот, а время деньги, как известно.

Почти весь день я так пчелкой и прожужжал, но все же чего-то достиг. С ценой доставки все было просто, мне везде посчитали ее чуть ли не до последнего цента. Хоть в чем-то определенность появилась. Потом я все это заново перещелкал на калькуляторе, и вышло, что транспортные расходы прибыль убить не должны, даже если возить товар автопоездами. А перегрузка на железку в немецком анклаве их еще немного снизит. Морем так просто дешево выходило, но… море. Хотя, если заключить правильный контракт с оплатой по приемке товара, то поставщик точно задумается о должной упаковке. И тогда все еще упростится, появится «финансовый воздух».

Еще успел посмотреть два помещения под производство и склад, из которых подошли оба. Но одно в южной промзоне, а второе ближе к западной, к стоянке грузовиков. И черт его знает, что лучше, потому что с направлением движения груза не определился. Короче, к вечеру откровенно умаялся. Отогнал «Махиндру» домой и поехал на велике на сервис за «патриком», пока там не закрылись. С утра мотаться туда и обратно может быть некогда, надо сейчас все сделать.

Поездка, к моему удивлению, не утомила, а как-то даже взбодрила. Все же устал я не столько физически, сколько мозги плавиться начали. А тут и жара немного на убыль пошла, и ни единого подъема, напрягаться не надо, и дышишь всей грудью… В общем, не зря совет принял, буду с Анитой каждый вечер кататься.

Машина уже стояла на площадке перед цехом, вымытая и сверкающая новыми бортами. Я оставил велик возле нее, зашел к приемщику, рассчитался за работу картой… то есть айди, забрал ключи и вышел обратно. И обнаружил двух молодых мужиков, стоящих возле «УАЗа».

– Слышь, братан, вопрос у нас есть, – сказал один из них, спортивный и коротко стриженный, сделав шаг вперед.

По-русски сказал, что интересно, то есть что-то обо мне знает.

Второй, крупный и чуть полноватый, но явно сильный, похожий на борца, шагнул левей.

– Задавай вопрос… братан, – улыбнулся я спортивному, опустив левую руку на полу рубашки.

– Тачка эта у тебя откуда?

– Купил. И должным образом зарегистрировал. А что, у тебя такую угнали?

– Не, не угнали. – Он чуть закусил губу, словно размышляя над продолжением. – Тут люди пропали, а они на такой ехали. Даже с таким же номером.

– Так они не пропали, – сказал я, глядя ему в глаза. – Их завалили при попытке ограбления. Даже в новостях было. А тачка ушла в продажу.

– А кто продал?

– Коммерческая тайна, сам понимаешь. – Я чуть улыбнулся. – У ментов уточни, они этими делами занимаются.

Чтобы достать «поли» и выстрелить в собеседника, мне нужно совсем мало времени. Судя по тому, как он одет, то даже если он вооружен, ему потребуется больше. Второму тоже. Второй, кстати, голос и подал:

– С тобой пока по-человечески говорят.

– Можешь попробовать по-другому, я не возражаю, – посмотрел я на него, не забывая боковым зрением фиксировать спортивного.

Но тот просто поднял руку и сказал:

– Не лезь. Мы все поняли, короче. Счастливо.

Последние слова были уже адресованы мне. Парочка развернулась и пошла к своей машине. Тоже «патрику», к слову, только серебристому. Я подождал, пока они уедут, и только потом сел за руль.

Гадство, зря я картой своей платил, а не наличными. Они же точно в сервисе узнали все, что им нужно. Скорей всего сервис им и стукнул, что машина здесь. Это уже осложнения начинаются. Я завел «УАЗ» и тоже выехал со стоянки.

Что они могут сделать? Если будут уверены в том, что это я их братву положил, то много что. И даже не сами, возможно, раз они тут светиться слишком не хотят. Можно, наверное, тех же румын попросить, у них исполнитель найдется. А можно кого-то из другого города позвать. А можно нанять транзитника, например. Теперь нужна вторая пара глаз на затылке, пожалуй. И без пистолета даже в уборную не ходить. И да, тренироваться, тренироваться с новой кобурой. Это уже раз сработало и еще может сработать. Но сегодня они на обострение идти не хотели, просто выяснили, кто я такой.

И все же я выехал покататься на велосипеде. Без шлема. Но если честно, я эти велосипедные шлемы вообще не переношу, проблема у меня с ними какая-то, сколько он сидит на голове, столько и бесит. В Испании велосипед вообще национальный вид спорта и развлечение, так что и я этого там не избежал, но шлем… купил и через день на полку забросил.

Анита встретила меня в начале Променада, который сейчас был чуть ли не заселен велосипедистами и бегунами. Когда я подъехал, она разговаривала с высоким крепким мужиком в очках, одетым в майку с надписью «Who makes the rules here?».

– Привет. Знакомься, это Джейми, мой приятель, – представила она его. – А это Саша, мой бойфренд, – огласила она мой статус уже ему.

Мы пожали друг другу руки.

– Недавно здесь? – спросил Джейми. – Анита рассказала.

– Чуть больше недели. А ты?

– Несколько лет уже. В двадцать втором местном году сюда перебрался, то есть в две тысячи седьмом. А ты русский из Испании? – И не дожидаясь ответа, добавил: – А я из Канады, из Ванкувера.

– У Джейми мастерская вывесок, и он всякие дурацкие картинки и надписи на майки лепит. – Анита ткнула его пальцем в бок. – Как будет нужна реклама, обращайся прямо к нему.

– У нас еще и типография, всякая реклама и упаковка. А вот и Сандра, – кивнул он куда-то мне за спину.

Я обернулся и увидел невысокую крепкую даже не мулатку, а скорей квартеронку, подъезжавшую к нам. Она встала рядом, расцеловалась с Анитой, потом с Джейми, а потом и со мной на всякий случай. Когда она слезла с велосипеда, то оказалась совсем невысокой, а первым, что бросилось в глаза, была абсолютно круглая и беспощадно обтянутая велосипедными шортами задница, из тех, что принято называть bubble butt, то есть «попа пузырем». А личико вполне обычное, круглое, с пухлыми губами, черные вьющиеся волосы затянуты в хвост.

– Ну что, поехали? – спросила Анита и, не дожидаясь ответа, вскочила на велосипед.

Ну и остальным ничего не осталось, кроме как ехать следом.

Не заезжал я на Променад в это время, а тут вон оно как, праздник спорта, так сказать. Кстати, на что я уже успел обратить внимание, так это на то, что толстых тут очень мало. Есть, конечно, достаточно Арама с Саркисом вспомнить, но они при кухне, так что специфика работы, наверное, но вообще очень мало. Надо бы еще спортзал найти хороший, к слову, очень полезно было бы. Осталось только время выбрать… а со временем здесь проще, кстати, время найдется.

Еще бы и вовсе на велосипед пересесть как на основной городской транспорт, но с этим возникнут проблемы рабочие, все же машина под задницей иногда очень нужна. А жаль.

Всю компанию вел Джейми. Сначала прокатили по всему Променаду туда и обратно, а потом он повел нас по городу дальше, забирая ближе к окраинам, но все же придерживаясь асфальта, и в финале мы объехали весь город, вернувшись на Променад примерно через час после старта. И там подкатили к фургончику со свежими соками и всякими смузи, который обнаружился на южном конце набережной. Кто-то сообразительный прикинул, к какому обеду какая ложка хороша, и сейчас быстро собирал прибыль с бегунов и велосипедистов, у которых на этом месте получилось что-то вроде места сбора. Я взял себе какую-то яблочно-клубнично-лимонную смесь с пеной и мякотью в пластиковом стакане с трубочкой, отпил и заблаженствовал. Даже встреча у сервиса ушла куда-то в глубь сознания и там почти забылась.

– Как у тебя день? – спросила Анита.

– В делах. Посетил половину местной бюрократии. С переменным успехом.

– В банке уже был?

– Нет, до банка пока дело не дошло, бизнес-план не готов, не знаю некоторых затрат пока. И нужно найти специалиста по производству, а то начнем работать, а нам все по санитарным или каким-то еще нормам забракуют.

– У меня есть какие-то знакомые в Департаменте общественного здоровья. Мне же лицензию на кабинет там же пришлось получать, и они его сертифицировали. Поговорить? Кстати, я толком до сих пор не поняла, что ты вообще пытаешься сделать.

– Это секрет, так что могу только на ушко прошептать.

– Шепчи. – Она повернулась ко мне ухом. – Только чтобы не щекотно было.

Я придвинулся и прошептал. В сущности, речь совсем недолгая. Анита сначала хихикнула, потом задумалась, а затем сказала:

– Тогда тебе сначала не туда. И не к ним.

– А к кому?

– Вон к ней. – Она глазами показала на Сандру. – Тебе нужна именно она.

– А кто она?

– Она в Ордене работает. Есть у них такой отдел репродукции населения Новой Земли. И у отдела много влияния, потому что повышение численности населения считается приоритетом. Сандра не начальник, но и не последний человек. Сандра! – махнула она рукой. – Бегом сюда, надо поговорить.

– Что? – чуть испуганная Сандра подошла к нам.

– Ты нам нужна.

– Только сейчас? – уточнила она с подозрением.

– Ты мне всегда нужна, но сейчас особенно. Как эксперт. И еще нужны твои способности вырвать из глотки у кого угодно то, что тебе нужно. Садись. – Анита похлопала по теплому парапету, на котором сидели мы, вытянув ноги. – Рассказывай, – повернулась она ко мне. – Но тоже шепотом.

– Так все секретно? – Сандра уселась рядом с Анитой. – Тогда рассказывайте, я ужас как люблю секреты и все такое.

Когда я закончил, она уже задумалась всерьез. Молча допила свой фреш, бросила стакан в урну и затем сказала:

– Тебе надо написать это все в письме. Слишком много деталей не нужно, дави на… – Она сделала паузу, а затем мотнула головой так, что хвост хлестнул ее по щеке. – Нет, не так, я тебе набросок письма сегодня сделаю и сброшу на почту. Перепиши своими словами, добавь сам проект в виде обзора. Так, чтобы с утра это было уже у меня. И я с ним пойду куда надо. Не затягивай, потому что послезавтра начальник улетит на Нью-Хейвен и вернется только на следующей неделе. А если он даст согласие, то дальше я сама все сделаю. И отправлю в Департамент общественного здоровья. Чтобы внесли в «эссеншиалз». И еще… – она чуть задумалась, – тебе с этим лучше идти в «Банк Ордена». С нашим письмом и ответом департамента. Если они согласятся, то смогут финансировать на хороших условиях, лучше, чем у других, потому что проект попадет в приоритетные. Но сегодня сделай, утром это должно быть в почте.

– Сделаю.

– Тогда я к Джейми. – Сандра поднялась. – Через пару часов получишь почту.

Она отошла к канадцу, а Анита тоже выбросила пустой стакан и спросила:

– Тогда сегодня к тебе? Заодно помогу написать письмо.

– Если не боишься поездов прямо за окном и хищников в саванне, то ко мне.

– Только разбуди меня так, чтобы я успела заехать домой переодеться и вовремя магазин открыть.

– Ты одна работаешь там?

– Да, но теперь буду кого-то искать в помощь. Кабинет начинает много времени отнимать, людям в магазине приходится ждать. Поехали? Душ у тебя хотя бы нормальный? Вдвоем уместимся? Полотенец для меня хватит?

Душ в квартире был, к счастью, хоть и не роскошным, но просторным, на двоих его хватало и даже пространство для маневра оставалось. Потом Анита, завернувшись в полотенце, полезла в холодильник, а я открыл вино и налил в два бокала.

– Ты голодная?

– Нет, но что-то бы съела… – Она выудила оттуда корзинку с садовой земляникой. – Вот это, например. И… вот это, – следом появился пакет с мандаринами. – И если хочешь видеть меня здесь по ночам, то покупай больше фруктов. И белое вино, – она положила свои трофеи на стол, а затем уселась ко мне на колени. – Не тяжело? – Она еще чуть поерзала, давая возможность точно узнать, тяжело или нет.

– Нет, не тяжело. Но когда придет письмо, я тебя пересажу на стул.

Она сняла очки и протерла стекла краешком полотенца, а я успел поцеловать ее в переносицу, чуть притянув к себе. Тогда Анита отложила очки на стол, и дальше мы просто целовались, пока она вдруг не отстранилась и не взяла со стола бокал.

– Вино достаточно подышало, я думаю. Сейчас Сандра пришлет письмо, ты превратишь его в шедевр, я почитаю и, если одобрю, то тогда получишь приз.

– Оральный секс?

– Я подумаю, пока точно не решила. И оральный секс бывает разным, напомню.

– Черт, а я и не знал. Научишь?

– Ты вроде справлялся. Уже забыл?

– А-а, это оно и было? Так все просто, а я-то думал…

– Заткнись. – Она поцеловала меня, затем надела очки. – Вино пей.

Через пару минут зазвонил телефон. Глянул на экранчик – Слава. И что ему в такое время понадобилось? Пиратствовать зовет?

– На проводе, – ответил я.

– Ты дома?

– Дома. А что?

– Разговор есть, срочный. Заскочу на пару минут?

– Если у тебя опять предложение деловое, то очень не вовремя. – Я поморщился. – Я не один и как-то не готов это сейчас обсуждать.

– Это по твоим делам. Про твой «уазик».

– М-да? – Я насторожился. – Подъезжай, но внутрь не приглашу по понятным причинам. Выйду.

– Без проблем.

Я отключил телефон и задумчиво посмотрел на него.

– Какие-то проблемы? – насторожилась Анита.

– Нет, никаких, просто приятелю приперло вот так вот срочно поговорить. Извини, надо накинуть на себя что-нибудь, я просто выйду, когда подъедет, в одном полотенце как-то слишком эпатажно получится. Он вот-вот будет.

Анита поднялась с моих колен и пересела на стул, закинув ногу на ногу. Я быстро прошел в спальню, натянул шорты, вдел в них ремень и нацепил кобуру с «поли», потом поверх всего майку и рубашку нараспашку. Одевался так, чтобы Анита из гостиной не видела, но когда я вышел к ней, она все же спросила:

– Такой приятель, что пистолет нужен?

– Нет, это уже инстинкт, совершенно автоматически все делаю.

Не думаю, что от Славы мне может что-нибудь грозить, но как знать, кто следом за ним приехать может. Да и Славу, если честно, я знаю недостаточно долго для полной уверенности.

– Надеюсь, – сказала она и протянула мне мой бокал.

Я взял пару ягод земляники из корзинки, затем отошел к окну, глядя на пустырь перед домом. Машины на месте, никто возле них не крутится, так тоже ничего подозрительного не заметно. Но если бы я решил устроить засаду на себя, то тоже сделал бы все незаметно.

Белая «Витара» зарулила на пустырь минут через пять, в кабине один Слава. Я тут же вышел из дома, прикрыв за собой дверь. Не хочу, чтобы он даже случайно Аниту разглядел, поэтому я и жалюзи на окнах чуть опустил.

– Привет. – Я протянул руку. – Что за паника?

– Ты мне проще скажи: ты тех трех идиотов завалил?

– Ну, Слав, это неделикатный вопрос. – Я развел руками.

– Ты мне скажи, потому что Михалыч уже точно решил, что это ты. – Слава вздохнул. – Поэтому скажешь ты мне или нет, ничего не изменится. У тебя их машина, она у тебя с того дня, как они не доехали, в понедельник ты ее на себя переоформил. Ну сам прикинь, какие еще обосновы им нужны? Я сам приехал, как ты понимаешь, не для Михалыча.

– Если они уже все решили, то какая разница, что я скажу?

– Ты мне скажи, не им. На хрена ты их израсходовал?

– Чтобы они меня не. Они на груз мобильников навелись, увидели на базе, как я их грузил. И по дороге остановили, – огласил я самую удобную из версий.

– И как ты их?

– А так. – Я пожал плечами. – К тому же они кривые были, два дня бухали перед этим, а я трезвый. Они даже в машину не попали, не то что в меня.

– Ну и правильно сделал, – махнул он рукой. – Только с Михалычем у тебя проблемы теперь, однозначно.

– И что он делать будет?

– Без понятия. – Слава поморщился. – Он еще сам не решил, похоже. У него там большой рейд планируется, он не хочет шум устраивать до того времени, да и не любит в городе воздух портить. Но если на тормозах спустить, то братва не поймет.

– Кстати, а он в курсе, что мы сюда вместе прибыли?

– Не-а. – Слава покачал головой. – То есть знает, что я с кем-то был, знает румын, румыны знают тебя, но ведь это все вместе еще и связать надо, так ведь? А я не вижу, как это можно сделать. Вдвоем бегать нам не надо пока, это точно, а так… – Он хмыкнул. – Так что я тебя предупредил, ходи осторожно. Если что еще узнаю, я тебя наберу. Давай, удачи. – Он протянул руку.

– Береги себя, – усмехнулся я. – А то пираты в своих постелях редко помирали.

– Нашел чем удивить. Не, мне только раз нормально бабла поднять, а дальше на легалку какую-нибудь перейду, думаю. Михалыч, как я понял, этим всю жизнь кормиться тоже не хочет. Кстати, уазовский сервис, на который ты поехал, это его, с кем-то он там в доле. Все, будь здоров.

И на этом он уехал.

Нельзя сказать, что удивил. Примерно этого я и ожидал. Больше сюрпризом оказалось то, что Слава решил меня предупредить. Хоть я о нем плохо и не думал, но убедиться в хорошем тоже всегда приятно. Ладно, а пока мне не до этого, так что завтра буду насчет Михалыча думать и над тем, что со всем этим делать. Завтра. Тем более телефон звякнул, оповещая о том, что пришла почта. Наверняка от Сандры.

Глава 11

29 год, 05-е число 03 месяца, вторник

Порто-Франко

Анита вчера пыталась расспросить больше о визите Славы, что-то заподозрив, но я как-то отбился, а дальше пришлось работать над письмом в отдел Сандры, и от неудобной темы мы отвлеклись. Наутро она уехала, ругаясь из-за того, что пришлось надевать вчерашнюю одежду, и сказала, что впредь вся любовь только у нее, больше она в жизни ни у кого не останется. А я еще раз перечитал письмо на свежую голову и запулил его Сандре. Хотел сесть за детальное прописывание бизнес-плана, чтобы потом только пустые клеточки заполнять, но потом решил сделать это в «Мокке», которую я уже начал чем-то вроде своего офиса считать. Там и кофе что надо, и яблочный штрудель с ванильным мороженым возьму, и вид оттуда приятный, как раз на Овальную площадь, самый центр Порто-Франко.

Сначала малодушно хотел поехать на «Махиндре», но потом мысленно послал всех врагов куда подальше и выехал на «патрике». Не нравится – подходите ближе. Мне, может быть, даже еще один «Патриот» не помешает. Нет, я понимаю, что самонадеянность не всегда уместна, но она все же лучше, чем мотание нервов самому себе. Делай, что должен, и будь, что будет, это всегда работает.

Одно беспокоит: для Аниты опасности нет? Думаю, что никакой. Она не всегда рядом, вместе мы не живем и жить вроде бы не планируем, а сделать что-то против нее… даже бандиты сообразят, что в маленьком городе с жесткими законами так поступать не следует, если не хочешь немедленно все бросить и бежать далеко-далеко.

Ждать вот лично мне прямого покушения? Не думаю. Нет, ждать все же стоит, однозначно, но только если что не так, то внимание все равно будет обращено на Михалыча. И если даже доказательств нет, то он вскроется. Вскроется встреча в сервисе, мастера сразу сдадут участников, дальше пристальное внимание. И хоть законы тут есть, но они несколько больше изогнуты в пользу полиции и чуть меньше в пользу криминала. Насколько это для него приемлемо, если он планирует что-то большое? А как за ним слежку установят и прослушки напихают везде? И что тогда с планами?

И не очень мне верится в то, что бригада Михалыча в поле зрения до сих пор не попала. Если те же румыны знают, что на самом деле это бандиты, то и полиция знает, будьте уверены. Просто на горячем пока не погорели. Так что и полицию со счетов сбрасывать не стоит, равно как и переоценивать мою лояльность криминальному миру. Я в тюрьме всего неделю из своей жизни провел и уз братства там в себе не взрастил. Разве что Славе за дружбу благодарен и только его судьба меня и волнует. А если что не так, я тут же показываю пальцем в Михалыча, сообщаю об угрозах и все такое. Не думаю, что они этого не понимают. Хотя… отморозки всякие бывают. И от поведения старшего часто зависит лояльность братвы. Он может сам и понимать, что оно ему ни разу не надо, но чтобы авторитета не терять, пойдет на глупости. И такое тоже бывает.

Кстати, насчет Славы… то, что Слава мечтает просто слупить сразу много, я и так знаю. И ради такого он готов идти на любую авантюру. Нет, если я поверю в то, что он потом на вырученные средства начнет почтенный бизнес, то сам потеряю к себе уважение, но изначальная мотивация такова. Слава хочет слупить быстро и много, чем больше, тем лучше. А потом думать дальше, а если точнее, то прожить это все и искать новую возможность. И когда я сказал «на любую авантюру», то именно любую в виду и имел. Михалыч и бригада для Славы союзники ситуативные, просто им люди нужны, особенно с мореходным образованием, а Славе возможность попасть в какую-нибудь схему с перспективой сорвать куш. Так?

Так. Именно так, отсюда и все его первоначальные метания. То есть в душе своей Слава не верный член бригады Михалыча, а просто попутчик. Может быть, постоянный, а может, и временный. Что может заставить Славу сменить вектор? Больший куш. А если он будет значительно больший, чем тот, что может быть обретен в сотрудничестве с пиратами, то Слава еще и сам Михалыча в расход пустит без всяких сомнений, равно как и остальных.

То есть что?

А то, что поговорить надо со Славой. Пока не предметно, но вот одну идею ему в голову заронить, пусть обдумывает. И я даже могу прикинуть, к какому выводу он придет.

В «Мокке» ко мне уже привыкли и здоровались, стол я выбирал не самый удачный, не на террасе и в дальнем углу помещения, поближе к вайфаю и чтобы свет на экран не падал, так что меня там и не беспокоили. А с тех пор как мессенджеры и почта подменили собой связь голосовую, люди еще и перестали орать в телефоны в общественных местах, за редким исключением, так что в кафе стало можно еще и полноценно работать.

Сегодня я влез в Ситинет и начал в разных комбинациях задавать поиск одного и того же, надеясь найти если и не прямой ответ на мой вопрос, то хотя бы косвенный. И что-то все же нашел, в материале, совершенно не относящемся к теме, но вот поди же ты. Так что еще одна строчка заполнилась. И еще одна задача возникла. Нет, я ничего не изобретаю вообще, но мне нужно существующий товар передрать как можно точней, благо законы об авторском праве с той стороны на эту никак не дотягиваются. Тут свое есть, это да, я уже ознакомился, и суды по нему случаются, но все же не такое всепроникающее, как там, разумное.

Как передрать? Нужен технолог. Нужен кто-то, кто разберет оригинал и точно скажет, из чего и как все сделано. Я проверил почту, но никаких писем от нужных специалистов не нашел. Впрочем, еще рано, день только начинается.

К концу второй чашки кофе неожиданно откликнулась Коммерческая палата, от которой я никак подобной быстроты не ждал, и сообщила, что нужная мне химия производится в Конфедерации, откуда и продается по всем заселенным территориям. И приложен список производителей с контактами из двух пунктов. В принципе да, это много где нужно, может, даже и на складах быть прямо здесь, в Порто-Франко. Или кто-то возит это сюда уже и так, для других дел. Не хватит на меня – увеличит закупки. Самому за все хвататься тоже не слишком хорошо, не уследишь. Мне надо на ключевом сырье концентрироваться и все.

Полез искать оптовиков по всякой химии, особенно промышленной. Нашел ровно одного, записал адрес и телефон, потом послал ему письмо. Посмотрим, что ответит. Может, их и больше, но что Ситинет выдал, то и выдал. Склад в порту, разумеется.

Технолог, технолог… уже нужен как воздух, хоть и в качестве консультанта покуда. В почте пока ничего нет и может еще долго не быть. Как ускорить? Кто вообще может иметь базу данных по специалистам? Коммерческая палата? На ее сайте я ничего такого не нашел. И Орден подчеркнуто не интересуется родом занятий переселенцев на въезде, то есть такой базы у них точно быть не может.

Вот у китайцев точно есть, я уверен, это по профилю, но… как только я там найду технолога, то сразу могу прощаться с проектом, это с гарантией. И тогда я даже свои права здесь защитить не успею, потому что они выйдут на рынок первыми.

Хм… пригласить специалиста с той стороны? Делают же люди подобное… но сколько это займет времени и во сколько обойдется? Нет, пока не потяну. Придут мои деньги, тогда и подумаю.

Кстати, про деньги…

Нашел номер Славы, быстро напечатал сообщение: «Есть тема перетереть. Не занят?»

Ответ пришел минут через пять: «Где?»

«Биерхалле»?»

«10 мин».

«ОК, буду там», – отправил я ответ и засобирался. Не надо ничего откладывать в долгий ящик, особенно такое.

В пивную я заходить сразу не стал, подождал на улице, и когда убедился в том, что Слава подъехал один, пошел следом, нагнав его в дверях.

– Здоров. – Я слегка хлопнул его по спине.

– А, привет! – Мы чуть не с размаху пожали друг другу руки. – Голодный?

– Да сожрал бы что-нибудь, – кивнул я. – Давай где потише сядем.

Это подразумевало дальнюю стену, потому что пока немногочисленные посетители жались к окнам. Отошли подальше, выбрав стол, к нам тут же подплыла Оксана, старательно колыхая великолепием.

– Ой, здрасти, а давно вас не видно, – как всегда, аж засветилась она улыбкой. – Что заказывать будете?

Заказали пиво и сосиски с капустой, то есть все по-немецки, дальше некуда. Затем Слава долго и задумчиво смотрел вслед уходящей Оксане. Я даже не выдержал и сказал:

– Решайся уже, сколько добра пропадает.

– Да, – кивнул он. – Моя армянская половина просто в голос кричит о том, что проходить мимо нельзя. Ладно, что за тема?

– Это под пиво уже. – Я усмехнулся. – Вообще как?

– Да чисто матрос, на траулере больше пропадаю. Так, погонял его немного туда-обратно, нормальная посудина, для своего класса даже быстрый. И топлива много не берет, можно весь Залив до конца и обратно, и еще покрутиться.

– Ты с этих своих походов боевых сколько вообще рассчитываешь поднять? Не говори, что не интересовался.

– Интересовался, естественно. Я что, совсем дурак, что ли? Братва говорит, что им под двадцатку может достаться, каждому. Прикинь? Это в евро восемьдесят косых. По старым делам немного, но тут, когда вообще голяк… да нормально.

– Кстати, а с Десом и его ирландцами твой Михалыч как?

– А никак. Шифруется, говорил же. С ирландцами свяжись, и уже светишься. С румынами есть дела, они у него скупают что-то, как я понял. И все. О, пиво едет. – Слава кивнул в сторону идущей к нам Оксаны. – Не, ну что сзади, что спереди… не удержусь.

– Я тебя понимаю.

– Оксана, красавица! – Слава обратился к выставлявшей на стол кружки официантке. – Ну так же нельзя, вот так вот. – Он кивнул на декольте. – Мне на руках сидеть приходится, а то все не туда тянутся.

– Ой, удивили! – Оксана засмеялась. – У всех тянутся. Но не все на ладошках сидят, – и с этим удалилась, оставив нас обоих теряться в догадках о том, что именно она имела в виду.

Слава озадаченно хмыкнул, покачал головой и взялся за пиво.

– Так что за тема?

– Михалыч богатый? – спросил я в лоб.

– Ну… да. Бабла там много. Сколько он с каждого рейда поднимает, не знает никто. Все переговоры на нем, все контакты его и так далее. Остальные чисто рабочие руки.

– Ну вот тебе и тема.

– В смысле? – Слава озадачился. – Расшифруй.

– Да все просто: чем за двадцать косых башкой рисковать, проще самого Михалыча на все выставить. Сколько тогда поднимешь?

– Это как ты его выставлять собрался? – поразился он. – На приступ идти?

– Нет. Проще. Но это не главное. Тут вопрос в принципе: что тебе лучше? Давай, подумай и конкретно ответь.

– Больше – лучше. – Слава тянуть не стал и ответил с усмешкой. – Только что и как брать?

– Как, я потом скажу. Тут главное «что». А это уже к тебе вопрос. У него бабки где? На счетах?

– Что-то точно на счетах, – Слава кивнул, – но не все. И башляет он всегда наличными, ни разу не видел, чтобы айдишкой рассчитывался. Недвига, бизнес, тачек куча, больше дорогие, стволов целый подвал, там реально до хрена… Ну и траулер. Но у него и народу восемь человек.

– Это не принципиально, сказал же. Надо только понять, как до чего-то реального дотянуться. Где он налик может держать?

– Ну, со мной он пока информацией не делился. – Слава засмеялся. – И на откровенность я не рассчитываю.

– Но не думаю, что далеко.

– Ну… наверное, да. Не ездит же он в саванну ящик откапывать каждый раз, когда ему проституткам платить надо… Другое дело, что в разных местах все может быть.

– Ну, короче ты меня слышал, Слав. Ты мою ситуацию знаешь, так что я по-любому бы Михалыча того… ну ты понял. Так спокойней. Но тогда и ты без бабла, и вообще пользы мало. Прикинь, что с него можно взять. Так, чтобы побольше. Тогда я тебе скажу, как мы это сделаем. И тогда у тебя премия больше, а риска меньше.

– Точно меньше? Братва при нем конкретная.

– Точно, Слав. Обещаю, – сказал я максимально уверенным тоном. – И тебе все равно ущерба никакого. Знать, где у старшего общак лежит, всегда полезно, ну а если у меня не вырисуется… ну дальше по плану будешь действовать. Ничего не теряешь, но можешь много получить.

– Если так… пошустрю там, поищу.

– Можешь сам чего придумать. Как заставить Михалыча общак в кучу собрать, например. Развести его на это. И так далее.

– Ну, меня-то ты не учи, – засмеялся он.

– Ты дай вообще расклады, кто там чего и где. Я думаю, что там еще и понаблюдать придется. Тачки, адреса, имена… все сыпь. – Я подсоединил клавиатуру к планшету. – А лучше просто диктуй, я потом распечатаю.

– Ты только голос мой сотри.

– Сразу же, не сомневайся.

Слава чуть подумал и начал перечислять, что знает, а электроника послушно записывала. Дома потом перепечатаю и классифицирую.

С первой частью идеи я угадал. Если есть возможность взять больше, то Слава в первую очередь будет рассматривать именно ее. Друзей у него здесь пока нет, исключительно объекты внимания в той или иной форме. Другое дело, что я понятия не имею, как все это провернуть. Для Славы это я так, умный вид сделал, а в реальности… Так что думать буду. А Слава пусть разузнает что получится.

Нехорошее дело задумал? Для кого нехорошее? Тут бы уточнить. Для меня хорошее, спокойней спать буду. Для тех, кто ходит с грузами от базы на той стороне Залива, тоже хорошее. Для мира вообще неплохое. Тогда что? А ничего. Сдать властям? А с чем их сдавать? Если их до сих пор сами власти не взяли, то много я насдаю? Нет, немного. Мы просто опять возвращаемся к той же дилемме: хорошо ли убивать бандита до того, как он начал убивать тебя? Я считаю, что хорошо. Все равно ведь начнет, а так пока шансы в твою пользу.

Зачем грабить? Нет, это не от практичности. Это чтобы Слава на моей стороне оказался. Его тоже мотивировать надо. И вот пример: пять минут разговора, и он мотивирован. А за идею и бесплатно так бы не получилось. Вообще бы не получилось. За эту самую идею мало что получается вообще.

Разбежались мы примерно через час. Я не давил, но понемногу возвращал разговор к теме, и Слава все больше вдохновлялся. К тому времени, как мы вышли из пивной, он уже точно знал, что грабить Михалыча выгодней, чем грабить кого-то вместе с Михалычем, а ликвидировать – лишь разумная предосторожность.

Ладно, первый шаг сделан, причем в правильном направлении. А пока вернемся к нашим баранам. Пока сидели за едой, мне на почту пришло письмо от Сандры, но я его до сих пор не прочитал. Так что открыл свой ящик, когда залез в машину, завел ее и включил кондиционер. Сандра писала, что с начальством говорила, все вроде бы нормально, но больше скажет вечером, на покатушках. То есть меня уже в постоянные члены команды записали. Впрочем, я на такую позицию сам был намерен претендовать, вчерашняя поездка мне очень понравилась, если честно.

Ответил поставщик химии. И вот он как раз очень обнадежил. Выходило так, что оба компонента используются здесь, в Порто-Франко, и он их сюда возит морем постоянно. Что-то даже может продать из запасов при необходимости, но и увеличить поставки тоже не проблема. И цены дал, которые меня вполне удовлетворили. Хоть тут проблем нет. Пока.

Итак, знаю уже больше. Но без ответа китайцев и без технолога… И не спешит никто искать работу по профилю, я почту каждые полчаса проверяю.

И тут образовывалась пауза. Что я мог сделать, то уже сделал, а дальше придется ждать. Так что я поехал домой, там сел за стол, вставил в уши наушники, подключил клавиатуру к планшету и начал печатать то, что рассказал Слава, занося в таблицу в разные графы, раскидывая отдельно имена, машины, адреса домашние, бизнес и где часто бывают. Ну и название траулера и причал, где тот стоит. Что-то мне кажется, что траулер особенно понадобится. Почему? Потому что соблазн велик взять всех разом, да и утопить. А морская фауна тут ужасная.

Так досидел до «велосипедного часа», переоделся и поехал на Променад. Вроде второй день всего, а уже как некую традицию начинаю ощущать. Собрались в прежнем составе, быстро перездоровались и тут же поехали за Джейми-проводником вчерашним маршрутом. Вот канадец себя на велосипеде вообще чувствует идеально, как я вижу. Сильный мужик, высокий, чуть сутуловатый, мышцы мощные, такой как впилит, так и черт знает куда уедет. Лось прямо.

Дальше снова фургончик с соками, толпа сидящих на парапетах бегунов и велосипедистов, практически ритуал. На этот раз Сандра подошла к нам сама.

– Значит, так, – сказала она, поочередно поднимая ноги и потряхивая ступнями, – начальник запрос подписал. И очень удивился тому, что до сих пор этого тут никто не делал.

– Вес и объем маленький, проще было тащить с той стороны, – выдвинул я свою гипотезу. – Иногда есть вещи, о которых просто не задумываются, раз проблема не стоит.

– И ты рассчитываешь на прибыль?

– Ага, – кивнул я. – Тут должны сработать две вещи: льготный налог, а точнее его отсутствие на местную продукцию из «эссеншиалз», и повышение ввозной пошлины на импорт.

Я все же неплохо покопался в тутошнем законодательстве и многое успел выучить.

– Почему? – Сандра чуть озадачилась.

– Потому что в правилах так и написано: при наличии местного аналога поставляемый товар не попадает под льготные условия, – объяснил я. – То есть цена на ввоз вырастет, а на мою продукцию будет низкой. Если сочтут соответствующей по качеству, правда.

– Понятно, – теперь Сандра начала наклоны с прогибом, из-за чего сразу несколько мужчин прервали свои разговоры и уставились в эту сторону. – И теперь самое важное: я дам тебе людей, к которым идти. Исключительно женщины. И еще я направила копию письма в Женскую Лигу.

– Это что такое?

– Что-то вроде совета по женским правам. В основном дуры, но шумные и скандальные. Используй их как таран, с ними избегают связываться.

Глава 12

29 год, 09-е число 03 месяца, пятница

Порто-Франко

Несколько дней прошло в суете, довольно разнообразной. Я и работой занимался, и вынюхивал места обитания Михалыча и его братвы, и постучался в Женскую Лигу, которая направила уже заранее гневное письмо в Департамент общественного здоровья, а в четверг с утра произошло две вещи: китайское представительство дало мне список поставщиков сырья с примерными ценами и точными адресами, и еще мне позвонил некий Темир Фархадович, судя по голосу, человек немолодой, который на русском без всякого акцента представился технологом нужного профиля.

– Мы встретиться можем? – спросил я первым делом.

– Конечно, можем, а зачем я тогда звоню? – отозвался он. – Куда мне подъехать?

– Знаете Овальную площадь? Вот на ней кафе «Мокка», ябуду внутри сидеть, серая рубашка в клетку, мне лет сорок на вид.

– Хорошо, я могу минут через пятнадцать быть.

– А я уже здесь, так что жду.

Темир Фархадович… русский идеальный, откуда может быть? Если я в своих подозрениях прав, то мне повезло.

Я успел выпить еще чашку кофе к тому времени, как в кафе зашел невысокий худощавый седой смуглый человек с лицом среднеазиатского типа. Я помахал ему рукой и поднялся навстречу, сразу протягивая руку.

– Присаживайтесь, меня Александр Баринов зовут. – Я вытащил из кармана визитку и отдал гостю. – А вы технолог?

– Я химик, в общем-то, профильный, кандидат наук, – чуть улыбнулся тот, – но работал и технологом, а могу на этой теме кем угодно. Всю жизнь занимался, пока все это ненужным не стало.

– Кофе? Что-то еще?

– Мне бы чаю хорошего. – Он засмеялся. – Но здесь его не найти.

– Вот как раз тут и найти, он привозной, из-за ленточки.

– Тогда точно не откажусь, – покачал он головой. – Уговорили.

Я сам сходил к стойке, попросив чаю для гостя, затем, вернувшись, спросил:

– Вы здесь давно? На Новой Земле, в смысле?

– Года четыре. В разных местах жил, больше на той стороне Залива. Работал на хлопке, но хочу теперь сюда перебраться.

– Почему?

– Даже странный вопрос немного. – Он усмехнулся. – Там не очень хорошо жить, все стало слишком… исламским, назойливо исламским. А я все же из Ташкента, вполне обычный был город. Еще выбор был между Китаем и Конфедерацией, но в Китае жить может быть еще сложней, а насчет Конфедерации… в общем, ваше объявление оказалось кстати. Что вы хотите сделать?

Я полез в сумку, достал бело-голубую коробку и выложил на стол.

– Мне нужно повторить вот это. Один в один. Можно чуть изменить, чтобы совсем не наглеть. И главное – воспроизвести верхний слой. И еще я попросил бы вас, Темир Фархадович, держать это в секрете.

– Я понял, – кивнул он. – И лучше просто Темир, если и я к вам просто по имени. – Он полез в карман и вытащил маленький перочинный ножичек. – Но мне все же проще по имени-отчеству. Как вас по отчеству?

– Васильевич.

– Вот тогда я и буду вас Александром Васильевичем звать.

Через пару минут рассматривания на свет, пощелкивания пальцем и даже подсвечивания таким же маленьким фонариком, технолог сказал:

– Ничего сложного. В верхнем слое чуть больше вискозной ваты и все. И способ намотки своеобразный, обычно вообще ничего не мотают, но здесь именно намотали, а прессовали уже потом. Могу это сделать, не вижу никаких проблем.

Я прочувствованно посмотрел ему в глаза. Затем сказал:

– Чтобы вам это сделать, мне сначала надо пробить финансирование. А для этого закончить бизнес-план. Давайте я его вам дам, а вы туда добавите то, что знаете. И я заплачу вам как за разовую консультацию. И если нам одобрят кредит, то вы сразу можете считать себя нанятым на работу. Как у вас сейчас ситуация?

– Ну… не очень, если честно. – Темир Фархадович скромно улыбнулся. – Я работал на турецкой территории, но мне не заплатили за последние месяцы, обманули. Хватило денег только сюда добраться. Но несколько дней я продержусь.

– А живете где?

– В бюджетном дорме. На Семнадцатой юго-западной.

«Бюджетный дорм» – это бесплатно, но самый низ из низов. И адрес промзоны. Жуткая общага, насколько я знаю.

– Знаете что… – Меня осенила одна идея. – Допивайте чай и поехали.

– Куда?

– Дело есть.

Через двадцать минут мы были уже у меня в квартире.

– Мы с товарищем на двоих сняли, но он съехал, так что та спальня свободна, – показывал я. – А меня даже ночью здесь не бывает, личная жизнь, так сказать. И вот ключи от «Махиндры», она нам как раз для работы нужна будет. Заберите свои вещи, везите сюда. И вот это, – я отсчитал двести экю, – просто на первое время, осваивайтесь.

Не то чтобы я посторонних дома люблю… нет, совсем не люблю. Я люблю жить один и чтобы рядом ни души. Мне даже с женщиной жить вместе сложно. И со Славой делить жилье мне было не очень приятно, не говоря уже о незнакомом немолодом узбеке. Но он мне нужен. Очень нужен. И чтобы его не отпустить до того, как начнется работа, я потеснюсь, ничего страшного. Буду считать, что у меня тут офис, а в нем иногда спят. Тем более что компания зарегистрирована на этот адрес. А сам попробую ночевать у Аниты.

– Я даже не знаю, что сказать. – Темир Фархадович развел руками.

– Не надо ничего, – отмахнулся я. – Потом скажете, когда дело запустим. – Можно сказать «да, я понимаю, что мне теперь будет трудно сбежать и уйти к конкурентам», но можно этого и не говорить. Просто я твердо решил, что этого химика я из своих щупалец не выпущу. – Занимайте комнату, Ситинет подключен… ага, у вас лэптоп есть?

– Да, одно из немногого, что сохранилось. – Он опять скромно улыбнулся. – Пришлось многое продать, чтобы оттуда уехать, но компьютер остался.

– Тогда подключайтесь, пароль дам… так, что еще? Ладно, оставляю вас здесь. Просьба как можно быстрей закончить с бизнес-планом. А мне придется ехать к китайцам смотреть товар.

– Надо вдвоем ехать, без меня не стоит, – покачал он головой. – Там много тонкостей, от этого многое же зависит. И да, по химикатам, то, что я успел глянуть…

– Что?

– К пероксиду и силикату натрия при отбеливании нужно еще стабилизаторы добавлять. Тогда расход химии упадет чуть не в два раза, а волокна будут меньше повреждаться.

– И что за стабилизаторы?

– Я укажу. Их можно достать здесь и объемы нужны небольшие, но денег это сохранит много. У турок мы ткань делали, я все это использовал.

– Знаете, где искать?

– Да, я же говорю, что мы их туда, в Турцию, покупали.

– Тогда займитесь… так, вот еще деньги, – я опять полез за бумажником, – купите себе мобильный как можно быстрей. И вот ключи от «Махиндры».

Китайцы дали мне список из шести производителей, вроде бы с приложением своего сертификата качества, но товар по сертификатам не закупается, его надо смотреть. А я и смотреть его не умею, так что новообретенный технолог прав, ехать надо с ним и никак иначе. И разговаривать с поставщиками на месте. И до китайской территории отсюда не ближний свет, по прямой примерно шестьсот километров выходит, то есть больше дня езды с принятой тут скоростью. По местным грунтовкам быстрей шестидесяти почти никогда не ездят, а обычно километров пятьдесят в час держишь, ну и всевозможные задержки и остановки… ну, полный день, дальше просто устанешь и все равно толку от тебя не будет.

Когда выезжать? Сразу после разговора в банке, потому что к нему я теперь готов, все цены есть, расходы есть, все есть, короче. Считаю по доставке автопоездами, а если получится морем, то выйдет экономия.

Позвонил в Департамент общественного здоровья, там обрадовали, сказали, что проект классифицирован как «эссеншиал» и что я могу получить копию решения. То есть с этим я уже смогу идти в Коммерческую палату. А в банк так уже и сейчас. Думаю, что тут скандалистки из Женской Лиги сработали, никто не хочет с ними связываться, Сандра правильно все подсказала.

Поехал в Департамент, забрал копию, оттуда рванул в банк, там узнал, что нужного человека на месте нет, договорился вернуться через три часа, позвонил Грете Нойманн, уточнил, точно ли будет снижена стоимость поставки, получил подтверждение, поехал в южную промзону, где оставил депозит за аренду. Все официально, я еще и с технологом два коротеньких контракта написал, на консультационные и его проживание, потому что все надо относить на расходы. И лизинг «Махиндры» туда же спихну. Если с банком будет «20/80», то свои двадцать нужно дуть как можно сильней. И тогда это будут не потраченные деньги, а моя доля в финансировании.

Забежал домой, узнал, как дела у Темира Фархадовича, взял его материалы, внес последнюю правку в бизнес-план, после чего рванул в город. Поел в «Биерхалле», при этом начисто отказав себе в пиве, чтобы не пахло, и уже оттуда рванул в банк.

Головной офис «Банка Ордена» располагался возле Овальной площади, чуть в переулке. Немалое такое трехэтажное здание, сильно вытянутое, построенное в стиле чуть извращенного кубизма, пожалуй, но интересное. Перед входом стоянка для посетителей, сзади, похоже, для сотрудников. Припарковался и направился в отделанный зеленоватым камнем подъезд.

Внутри было свежо, кондиционированно, в операционном зале очередь за красной лентой на столбиках. Офисы правей, за стеклянными стенками. Мне нужна была некая Лаура Карраско, которая и обнаружилась на месте. Интересней было то, что у нее в офисе еще и Дэйвид Миллбэнд оказался. Тот самый, что взялся от имени Ордена мои деньги сюда затащить. На ловца и зверь, так сказать…

– Дэйвид! – Я раскинул руки словно для объятий, когда тот показался в дверях. – Приятная неожиданность.

– А, Александер! – Он изобразил искреннюю радость. – Приятный сюрприз. Как вы на новом месте?

– Спасибо, неплохо. Но думаю, что у меня к вам вопросов больше, чем у вас ко мне. Какие-нибудь новости?

– Мне проще показать. – Он полез в сумку «мессенджер», которую нес на плече. – Минутку… – На свет показалась пластиковая папка, а в ней распечатки pdf-файлов. – Узнаете? – Он гордо ткнул пальцем в первый лист. – Как вы и сказали, все ушло в дубайский банк на «Ар-Би-Эм Лимитед», а оттуда уже к нам, вот проводка, видите?

Я кивнул. Точно, с тамошних моих счетов деньги ушли именно тем путем, который я обозначил, но это половина дела, причем меньшая половина. Им бы неплохо еще и поступить на мой счет сюда, но как раз этого я в бумагах не наблюдаю.

– И когда начнутся приятные сюрпризы? – спросил я.

– Скоро! – Миллбэнд широко улыбнулся. – Мы выполняем свои обязательства.

Так и ждал, что он добавит что-то вроде, «и при этом ожидаем такого же от вас», но фраза просто сгустилась в воздухе, не будучи произнесенной вслух. Но дальше Миллбэнд сказал:

– Я в любом случае хотел вас найти. Приехал по делу, с документами, но как раз намерен был искать. Вы же помните нашу договоренность о срочности?

– Это вы про десять процентов отката? – уточнил я.

Тот чуть испуганно оглянулся, затем кивнул.

– Нам надо подписать еще одно соглашение, – сказал он негромко. – Для этого вы и нужны.

– Это какое? – насторожился я.

– Деньги должны сначала поступить на счет промежуточной компании в другой банк. – Он по-прежнему говорил тихо и явно старался увести меня в сторону, в дальний угол. – А та компания уже отправит их вам, удержав комиссию.

– Ну вы дайте мне соглашение почитать, я так сразу и не скажу, – развел я руками. – Мне больше нравится, когда все на мой счет, а дальше я плачу комиссионные по договору.

– Здесь очень трудно показать комиссионные, понимаете? У вас договор с банком, все комиссионные учтены, добавить туда что-то еще… можно получить проблемы с финансовым контролем.

Ну да, откат – штука такая.

– Можно придумать другой договор. Есть много способов. Как бы то ни было, просто дайте мне почитать соглашение для начала. Вот мой мейл и телефон. – Я протянул ему визитку. – Высылайте в любое время.

– Это просто формальность…

– Дэйвид, – я положил ему руку на плечо, – все, что меняет путь движения средств, особенно моих личных средств, не может считаться простой формальностью. Если деньги идут сначала к вам, а должны были сначала поступить ко мне, то это уже никак не формальность. Высылайте договор, я почитаю и немедленно отвечу. И извините, мисс Карраско меня ждет.

Я обошел его и направился в офис.

Лаура Карраско оказалась худой и чуть носатой высокой девицей, одетой в легкий серый полотняный пиджак, сидевшей за столом почти что в тон пиджаку. Закрыв за собой дверь, я уселся напротив, раскрыв папку с бумагами.

– У меня есть проект, который отнесен к «эссеншиал» Департаментом общественного здоровья, поддержан отделом репродукции населения и Женской Лигой, – сразу начал я с главного. – Поэтому я ищу возможности его финансировать.

– Бизнес-план вы делали?

– Разумеется. Вот он в распечатанном виде, и могу выслать вам файл в «экселе» прямо сейчас. – Я выложил на стол документ, который заполнил по шаблону самого же «Банка Ордена», скачав его с сайта.

– Лучше файл, – сказала она, при этом все же проглядывая листы бумаги. – Я вам сейчас дам анкеты для заполнения и форму заявки, их надо сделать именно в бумажном виде и подписать. И вам нужно завести электронную подпись, это делается здесь же, у нас. Сейчас…

Она поднялась из-за стола, направившись к принтеру, и я с удивлением обнаружил, что худой и даже тощий верх соединен в талии с прямо-таки мощными ногами и серьезного размера задом. Нет, не толстым, а скорее мускулистым, но верх и низ тела мисс Карраско ну никак друг другу не соответствовали, как от разных женщин запчасти соединили. Низ от… не знаю, конькобежки, а верх скорей от балерины, что ли. И комплексов у нее точно на сей счет не развилось, потому что прикрыт зад был очень короткой юбкой. Подозреваю, что и любителей такой комплекции среди мужского населения тут немало.

– Когда можно ожидать ответ?

– Я изучу план, как получу файл, а на следующей неделе, – она посмотрела в календарь на экране, – если мне проект покажется обоснованным, я отдам его на кредитный совет. Думаю, что через неделю будет решение. Оформите электронную подпись, чтобы потом было проще с документами, – напомнила она. – И чем быстрей заполните формы, тем лучше.

– Я их прямо сейчас заполню и вам отдам.

– Так еще лучше.

Все. Что я мог сделать, то сделал. Теперь только ожидать. И ехать в китайские края, пожалуй, вот сейчас точно самое подходящее время. Когда? В воскресенье выехать, чтобы в понедельник утром быть готовыми к работе. Об этом я нового сотрудника и оповестил, когда заехал домой, чтобы пересесть на велосипед. Он не возражал, так что решение сочли окончательным. А потом надо будет что-то с жильем решать для него, потому что его присутствие меня уже бесит. Приходишь домой, а там малознакомый мужик сидит и что-то в ноуте своем печатает. Надо было бы в отель его устроить и тоже на расходы списать, но дело в том, что списывать это одно, а реально тратить оборотку – уже другое. Может на что-то не хватить. Так что сначала кредит, потом переселение.

Джейми с Сандрой сегодня не было, так что катались мы с Анитой вдвоем, причем больше по самому Променаду, туда и обратно, дыша морским воздухом. На пляже еще люди, местами музыка играет, на воде отблески еще высокого, но уже опускающегося солнца. Но в основном ритуал соблюли, час покатушек и дальше к фургончику, на теплый парапет набережной.

– В выходные со мной поедешь? – спросила Анита.

– В субботу. В воскресенье с утра пораньше поеду в Китай.

– Надолго?

– Не знаю. – Я пожал плечами. – Не думаю, что надолго. Объедем поставщиков, посмотрим товар, и все. И сразу обратно. Через неделю должны по финансированию решение принять.

– А сегодня что?

– Я взял запасную одежду, – засмеялся я, похлопав по рюкзаку. – Так что сможем куда-нибудь выйти. И с утра мне не придется надевать вчерашнее.

– У меня прямо над магазином сдается студия. Ты бы лучше туда переехал. И нам было бы проще друг к другу бегать.

Еще мне в Аните нравится то, что она не заводит разговор о совместном проживании. Ей даже, как мне кажется, не совсем нравится то, что я остаюсь до утра, да и сам я не любитель чужих постелей. Мне в них спится плохо. И с утра я люблю быть предоставленным самому себе, а не сталкиваться на кухне с невыспавшейся женщиной. Хочется молчать, пить кофе и смотреть в Интернет, а не вести вежливые разговоры. Все же прожить холостяком до сорока – привычки уже устаканятся.

– И сколько они хотят?

– Она. Ее Дженни зовут, у нее этот дом и соседний, все под сдачу. Магазин тоже у нее арендую. Я спрошу. Думаю, что сотни две, не больше, это просто студия, и небольшая. А машину во двор можно ставить, моя как раз так и стоит.

– Уточни, если не трудно. Там, где я сейчас, все же не слишком удобно. Особенно теперь. – Я обнял ее за плечи и поцеловал в висок. – А почему ты там не живешь?

– Занято было, когда снимала магазин. А потом решила не переезжать, слишком легко будет вытаскивать меня на работу.

От дома Аниты до «Соларис Оптикс» примерно квартал, три минуты пешком. Кстати, Восточный бульвар еще и место красивое, в отличие от нашей пыльной промзоны. Да, съеду, к черту, а ту квартиру… да пусть пока аренда не кончилась, там Темир Фархадович живет, а дальше видно будет. Если разорву контракт досрочно, потеряю депозит, но там немного, так что можно смириться. И лучше две сотни за маленькую студию, но в центре, чем столько же за большую квартиру, но черт знает где.

– Знаешь, я прямо сейчас ей позвоню и спрошу, что гадать? – спохватилась Анита и вытащила из чехла на плече телефон.

Она нашла нужный номер, позвонила, довольно долго ждала и когда уже собиралась отключиться, ей на том конце ответили.

– Дженни? Привет, это Анита… да… да… Как ты? Как Ирвин?… Да ты что? Давно? Отлично. У меня прекрасно, да. Слушай, ты студию над моим магазином пока не сдала? Нет? И сколько ты за нее? Та-ак… за один? Хорошо. Да, есть, мой друг. Да, да. Да, хорошо, очень. Что? – Разговор в таком стиле шел еще минут пять, после чего Анита повесила трубку и повернулась ко мне: – Студия сдается. Двести, депозит за месяц. Минимальный контракт год. Если съезжаешь раньше, то депозит не возвращается. Сможем посмотреть место завтра в двенадцать, она подъедет.

– Согласен, – сразу кивнул я. – Буду звонить в магазин регулярно.

– Зачем?

– Чтобы ты поднималась на несколько минут время от времени. По делу.

– В рабочее время услуга платная.

– Я тебе скидку сделаю.

Она ударила меня кулаком в бок.

Мы с Анитой провели пятничный вечер как нормальные люди их тут обычно проводят, то есть и в ресторан сходили, и в баре посидели, все в том же «Тринидаде», а потом ушли к ней домой, как вдруг зазвонил телефон. Незнакомый номер.

– Слушаю? – ответил я.

– Гм… Александр Васильевич? – послышался какой-то осторожный голос технолога. – Я сожалею, что беспокою, но… здесь какие-то люди стоят у вашей машины. И я не знаю, что делать. Звонить в полицию? Но они пока ничего не делают.

Это могут быть неприятности. Даже, скорей всего, они и есть. Как-то не сообразил, что если он будет жить в моей квартире, то может заодно собрать на себя и мои проблемы.

– Гм… вот что… они вас видят?

– Не думаю. Свет выключен и жалюзи прикрыты. Я смотрю через щелку.

– Тогда так сделайте… вы вообще стрелять умеете? Оружие у вас есть?

– Нет, но стрелять немного умею. А зачем?

– На всякий случай. Зайдите в мою комнату, возьмите в шкафу с верхней полки пистолет. И пусть будет у вас, насовсем. И просто понаблюдайте за людьми. Если они попробуют что-то сделать с машиной, то позвоните мне. Если захотят войти в дом, то вызывайте полицию и не стесняйтесь стрелять. А я скоро буду.

– Хорошо. – Его голос звучал все так же вежливо и деликатно.

Я встал и начал быстро собираться.

– Ты куда? – спросила Анита, лежавшая на животе на кровати и болтавшая ногами.

– У технолога там техническая проблема небольшая, но он без меня не разберется. Я туда и обратно, скоро вернусь.

– Возьми мою машину. Вон ключи у зеркала. – Анита показала рукой.

– Проще на велосипеде, разомнусь еще заодно. Я быстро, никуда не уходи, лучше даже не одевайся. – Нагнувшись, я поцеловал ее в губы и вышел из квартиры.

Большой разницы в скорости между велосипедом и машиной в городе нет, но на велике в паре мест можно проехать там, где на машине не получится, так что я на нем еще и быстрее доберусь. И подъеду тихо, что тоже немаловажно. Неплохо бы этих странных людей прямо на месте и прихватить, на горячем, так сказать. Они там меня ждут или решили бомбу заложить? Хоть бы дождались, так будет проще для всех, в том числе и для них.

На прямых разгонялся, асфальт шуршал под колесами, тихо пощелкивала цепь. У поворота к дому у забора промзоны я остановился, свалил велосипед в высокую траву и дальше пошел пешком, стараясь не идти по прямой, а обойти забор против часовой стрелки. Если меня там кто-то еще ждет, то с этого направления меня будут ожидать в самую последнюю очередь.

На углу остановился, осторожно выглянул. Машины вижу, и наши, и две остальные, стоящие обычно на пустыре, но возле них никого… вроде… Подождал еще, приглядываясь… нет, точно никого. Достал телефон, набрал технолога.

– Я уже здесь.

– Они ушли. И я слышал, как машина уехала. Постояли минут десять и ушли.

– Понял. Тогда я сейчас зайду.

Ну и кто это мог быть? Случайные люди или все же неслучайные? Я склонен верить во второй вариант. Только чего они ждали? Вот этого я до конца не понял. Ладно, заберу отсюда «патрик», нечего ему тут стоять и к новому сотруднику лишних людей приманивать.

Пистолет лежал на обеденном столе, но сам Темир Фархадович выглядел спокойным.

– Они просто стояли и заглядывали в машину через окна. Потом отошли в сторону, а затем ушли.

– Сколько их было?

– Я двоих видел.

– А как вы их заметили?

– Покурить хотел выйти. – Он показал на пачку сигарет, лежавшую на тумбочке у входа. – И в последний момент в окно глянул.

– Черт его знает, кто это, – пожал я плечами. – Ладно, я тогда машину заберу, заеду завтра днем или позвоню. А послезавтра рано утром мы тогда выедем на «Махиндре», вдруг там что-то загрузить придется.

– Хорошо, я буду готов.

– Удачи, – попрощался я.

Прихватил еще вещи на завтра и уехал. Ничего не случилось пока.

Глава 13

29 год, 11-е число 03 месяца, воскресенье

Порто-Франко – Нойехафен

Выдвинулись мы практически с рассветом. Я вернулся от Аниты с утра пораньше на велосипеде, забросил его в кузов грузовичка, быстро собрался, вооружился, сел за руль, сразу предупредив, что будем меняться, а потом мы поехали. В первое мое путешествие в этом мире.

Мы выехали из города мимо стоянки и мотеля «Колеса», а дальше убитая гравием окружная повела нас вокруг, к морю, и оттуда на развилке мы свернули на север. Проехали поворот на стрельбище, затем потянулись фермы, прижавшиеся к дороге, пасущийся скот, разок попался встречный патруль на очередном рейдовом грузовике, ощетинившийся во все стороны пулеметами, раз невысоко пролетел легкий самолет. Тоже наблюдатель или что?

Дорога эта по всем отзывам считалась совсем спокойной, а заодно в «Махиндре» появилась рация – специально вчера с утра, пока Анита в магазине, заехал к установщикам, и там мне воткнули что-то китайское стоимостью меньше двухсот экю, сказав, что это охватывает три основных диапазона, а заодно дает возможность слушать авиацию. Расходы, расходы… но на расходы и отнесу.

Да, я прочитал текст договора, который мне выслал Миллбэнд. Точнее, там был не один договор, а несколько, которые следовало подписывать одновременно. Сначала я сразу передавал свои деньги в траст какой-то финансовой компании, со счетом в «Банке Содружества», но потом тут же передумывал и требовал мне эти деньги вернуть. По договору траста я в таком случае вынужден был заплатить штраф в размере десяти процентов взноса, на что и соглашался. Дальше деньги переводились мне на счет, комиссионные оставались на месте.

Так, в принципе, вполне нормальная схема, если ты должностное лицо и хочешь получить откат, не привлекая внимания. Потому что по изначальному договору с «Банком Ордена» деньги платились или на мой расчетный счет, или на любой другой по моему требованию. Все нормально, все в рамках правил. Иногда мне случалось переводить деньги на какие-то счета «по ошибке», просто чтобы показать там баланс, а на следующий день они возвращались, тем самым «ошибку» исправляя.

Был во всем этом только один момент, который мне не очень нравился. Первый, основной договор траста не содержал в себе никаких ссылок на другие бумаги. Он и не должен был, потому что он вроде как первичен, а остальные бумаги ссылаются уже на него, но… но вот не нравится мне это и все тут. Вроде бы и все нормально, у меня останутся на руках подписанные экземпляры всех документов, всегда могу ими помахать… но считайте это интуицией. Не надо так делать. Миллбэнд должен был эту схему сразу рассказать, а не ехать меня искать в Порто-Франко. Не уговаривать так втихаря. Не могу точно даже определить, что не так, но я в своей жизни видел столько финансовых махинаторов, что чую их просто безошибочно. И все они представляли фонды, трасты и так далее.

Поэтому я еще в пятницу написал ему письмо с отказом и предложил встретиться в городе после моего возвращения из командировки и обсудить все заново. Пусть убедит меня в том, что это все же простая формальность, пока у него не получилось это сделать. Не убедился я совсем.

Машин на дороге было совсем немного, все же воскресенье, люди отдыхают. Раз только два большущих многоосных грузовика непонятной, из-за кабин местной выделки, марки протащили нам навстречу по три больших прицепа каждый, а один раз нас обогнала лихая компания на квадроциклах, несущихся с бешеной скоростью. А может, и не очень бешеной, просто мы катили под шестьдесят километров в час.

Пару раз я замечал в зеркалах еще один автомобиль, идущий далеко сзади, который нас не нагонял, но и не отставал. Самая оптимальная скорость, нет смысла гнать. У нас и дизель не слишком тарахтит, и к стуку гравия по покрышкам уже привыкли, едем и просто болтаем.

Темир Фархадович всю жизнь на хлопке проработал, как раз на его переработке. Когда в Узбекистане с этим делом совсем плохо стало, уехал по приглашению в Пакистан. Проработал там пару лет, а затем его почти что втемную сманили на Новую Землю. И там он, естественно, занимался тоже хлопком. Сначала на пакистанской территории, которая там весьма обширна, а потом перешел к туркам. Но новый хозяин фирмы наделал глупостей, разорился, заодно обманул всех своих сотрудников с зарплатой, и наш узбек решил попытать счастья в других краях. Переехал в Порто-Франко, посмотрел объявления о работе и тут же нашел мое. Вот и вся история, если вкратце. А если не вкратце, то он много что рассказал еще. Рассказал, что там законы совсем нехорошие, что там и рабство процветает. Если у турок его еще и нет, то у пакистанцев и у арабов оно давно норма. Рассказал о полном беспределе тамошних властей, восточные деспотии воскресли во всей своей красе, как в Средние века. Рассказал об антисанитарии, трущобах, отсутствии нормальной медицины.

– Вам там хоть что-то понравилось? – не удержавшись, спросил я.

– Персики там вкусные, – сказал он, подумав. – Ну и природа местами. Я же из Ташкента, в советские времена там вырос, я совсем к другому привык, понимаете? Ташкент был интернациональным городом, никаких вот этих заскоков на религиозной почве. И меня оттуда сначала в Пакистан, который еще Средними веками живет, а оттуда в его ухудшенную версию. Представляете? Нет, я на что угодно готов, чтобы здесь устроиться. Надеюсь, что вы меня понимаете.

– Думаю, что да.

Населенные земли остались позади, дальше пошла саванна и время от времени вдалеке справа море мелькало. Появились скопления кустов и невысоких деревьев, такими мини-рощицами, совсем плоский пейзаж превратился в слегка холмистый. Нет, время от времени и тут виднелись фермы, дважды проскочили заправки, на одной даже залились, несколько раз видели в степи скопления ветряков, да и зверья тут было куда меньше, чем по дороге с баз. Похоже, что оно уже разбежалось отсюда, все же человеческое присутствие чувствуется куда сильней, хотя бы тянущаяся слева железная дорога тому примером.

Снова мелькнула в зеркале та же машина, что и раньше, и вот тут я в первый раз задумался.

А почему они не догнали нас на заправке? Мы же остановились, но их не видели. А когда долили бак, да еще и купили воды в магазине и выехали на дорогу, те оказались за нами на том же расстоянии. Разве так может быть?

Может. Но при одном условии: они остановились и нас подождали. А зачем им нас ждать, людей, совершенно посторонних? Им нас ждать незачем, если они за нами не следят. И кто может за нами следить? Да известно кто, братва Михалыча. И с какой целью?

А вот тут ответ получается совсем очевидным.

– Темир Фархадович, хочу сказать, что у нас могут быть проблемы, – сказал я, прервав его рассказ о том, как он придумал стабилизаторы для отбеливания хлопка и защитил диссертацию.

– Э-э… какого рода? – осторожно спросил он. – Это те люди, что были тогда у машины?

Ну, в догадливости не откажешь. Но ответил я другое:

– Мне их отсюда не видно. Но нам нужно кое-что сделать.

– Что?

– Я сейчас выберу место и съеду с дороги подальше. Если те, кто сзади, проедут дальше, то значит, все хорошо. А если они свернут за нами, то уже не очень хорошо.

– И что тогда? – Его голос звучал все так же вежливо и деликатно.

– А тогда я постараюсь принять необходимые меры. А вы, пожалуйста, держите пистолет наготове и делайте то, что я вам скажу. Хорошо?

– Да, да, разумеется.

– Вот и замечательно.

Уже сработались, можно сказать. И затягивать не надо… где бы съезд получше найти?

Я чуть прибавил скорости, уже почти не отводя глаз от бокового зеркала. Машина следовала на пределе видимости. Вообще-то для слежки это не очень хорошо, можно нас так с кем-то перепутать. Я даже не могу понять, что там за машина, просто точка и все. Так что проверимся; если все в порядке, то потеряем минут десять, не больше, заодно и облегчимся, мне как раз хочется.

Где-то возле сердца начал образовываться холодный комок, накатила смесь страха, азарта и возбуждения.

Вон место, даже колея отходит прямо в поле, куда-то к морю, по ней и дернем. Я сбросил скорость, аккуратно свернул на нее и погнал «Махиндру» в сторону от шоссе. Проскочив метров двести, наверное, я дал по тормозам, развернул грузовичок боком, схватил «ларку» и скомандовав: «Из машины!» – выскочил из кабины сам, забежав за двигатель с другой стороны.

Темиру Фархадовичу дважды говорить не пришлось, он уже с «береттой» в руке выскочил из машины, не забыв даже дверь за собой захлопнуть, и спрятался за тентом.

– Дальше, вон в канавку, ложитесь так, чтобы вас видно не было, – показал я рукой.

– А моя помощь вам не потребуется, Александр Васильевич?

– Нет. Лучшая помощь – это если вы не будете на линии огня. Ни моего, ни их.

– Да, я понял. – Он трусцой добежал до неглубокой канавки, заросшей травой, и повалился в нее.

Нет, это за нами. Вон сбросили скорость, вроде как чуть растерялись, а затем решительно свернули следом. Серый внедорожник, не знаю, что за машина.

Я выкрутил увеличение прицела на четыре, поставил локти на капот, занимая устойчивую позицию.

В машине двое, по крайней мере двоих вижу, оба в темных очках и кепи, но это тут стандартно. Водитель и один справа от него, оружия не вижу. Смотрят на нас, каких-нибудь агрессивных действий… нет пока действий. Я скинул увеличение до полутора, самое комфортное для боя на средних и коротких, и продолжал сопровождать стволом машину.

Ну и что дальше? Выглядит подозрительно, но ведь то еще и какая-нибудь полиция может быть, только с ней не хватает в заваруху влезть. Никого не узнаю.

Есть, встали, метрах в двадцати от нас. Я поднялся, перехватил винтовку за цевье дальше, буквально вдавливая приклад в плечо, чтобы превратиться в жесткую конструкцию и одновременно иметь возможность вести огонь быстро по разным целям.

Из окна высунулся пассажир, крикнул:

– Эй, не стреляй! Мы с полицией! ^[1] – Английский вроде бы чистый, но все же с примесью.

– Выходи! И чтобы я руки видел! – крикнул я в ответ.

– Спокойней! Мы с полицией, не ищи проблем! – вроде как надавил тот.

Опа, это уже не так красиво у него получается. Полицейский бы бляху показал первым делом, а этот начал на бас брать. Неправильно.

– Вышли оба, я сказал! Руки на виду! Считаю до трех! Один!

– Эй, эй, спокойней! – Дверь открылась, но что там за ней, я не вижу. Может быть что угодно, от букета цветов до гранатомета.

– Руки! Руки чтобы я видел! И второй из машины! Быстро! Два!

Я держал прицел на пассажире, но в любую секунду готов был перекинуть его на водителя.

Не идет, так и топчется за дверью. И второй сомневается.

– Бляхи покажите, оба! И руки!

Надо уже «три» говорить, но я так ни в чем и не уверен до конца. И они не уверены, видят, что уже на прицеле, я все равно первым открыть огонь успею.

– Хорошо, мы уезжаем, успокойся! – крикнул пассажир, делая движение в сторону кабины.

– Хрен ты куда уезжаешь! – Я прицелился ему в середину груди и заметил бронежилет. – Руки и бляхи, быстро! Оба! Три!

Я крикнул то самое «три» с максимальным надрывом, так, чтобы заставить их что-то сделать. Поднять руки или проявить себя. И это сработало. Пассажир рванул в сторону от дверцы с каким-то серьезным оружием в руках, вскидывая его к плечу, водитель тоже толкнул дверь.

«Ларка» гулко хлопнула трижды. Приклад несильно затолкался в плечо, ствол даже не подбросило. Пассажир дернулся, крутанулся, а водитель почти успел выскочить наружу, и я пальнул в него прямо через дверь. Он крикнул, на землю упал автомат, а у меня на мушке оказался второй, неуклюже пятящийся назад, и теперь я снова выстрелил дважды, в пах, ниже жилета. И снова прицел на второго, которого уже не было видно за дверью, зато его рука тянулась к автомату. Где там плечо? Трижды, бах-бах-бах! Он просто кулем вывалился на пыльную землю, автомат остался на месте.

Второй?

Второй навзничь упал на землю, на светлых брюках большое пятно крови. Ранения в таз – это очень плохо и очень тяжело. Я снова прицелился туда же и выстрелил дважды. Под таким углом пули уйдут глубоко в туловище и это уже все, скорей всего. Так и вышло, он чуть пошевелился и затих.

Второй тоже был еще жив, но очень условно. И в машине кто-то может быть, так что не до бесед и попыток допросить. Я аккуратно прицелился и выстрелил ему в голову. В пыль брызнуло облаком красного. И так, не опуская оружия, прицел движется вместе с глазом, пошел к их машине, частым плавным шагом, высоко поднимая носки, чтобы ни за что не зацепиться. Ноги идут, верхняя половина тела как башня танка, поворачивается со стволом. Увижу что-то подозрительное – изрешечу тут же.

Пусто. В салоне пусто, только сумки сзади какие-то. И в багажнике пусто. Все. Эти отвоевались. Теперь надо постараться при помощи новой рации кого-нибудь вызвать, авось получится. И топтаться возле убитых пока не буду, пусть картина будет ясна, все следы видны.

Достучаться до кого-то по рации нам удалось минут через двадцать только. Потом мы еще час ждали появления сил правопорядка, которые оказались уже не орденским патрулем, а бойцами в мешковатом камуфляже, приехавшими сразу на двух опять же рейдовых машинах, только на этот раз не привычных «Унимогах», а так же кучеряво оснащенных «Гелендвагенах», которые я с трудом и опознал. Одна машина встала поодаль и из нее нас взяли на прицел сразу двух пулеметов, а вторая подкатила ближе. И обратились к нам сначала по-немецки, а потом уже по-английски.

В пыль мордой тоже никто не укладывал. Заставили положить оружие на землю и руки на капот, обыскали, отвели в сторону, сажать тоже не стали и лишь выставили двух бойцов в охрану, только тогда я разглядел на рукавах шевроны с угловатым орлом и надписью «Ландвер».

Дальше все было стандартно. Нас расспрашивали порознь, кто-то аккуратно ходил вокруг машины убитых, затем с них собрали оружие, трупы оттащили в сторону. И все это снимали на видео. Впрочем, фото убитых с разных ракурсов, равно как и фото машины я тоже сделать успел, времени у меня хватало. Есть кому показать, я думаю.

Немцы оказались людьми методичными и вдумчивыми, процедура сильно затянулась. Вскоре приехал еще и немаркированный автомобиль, какой-то незнакомый «Форд», явно сделанный на базе пикапа, тоже что-то для развивающихся стран, с которым прибыли полицейские, и дальше все началось заново. Даже наши айди прокатали по новой. И снова нас опросили, по-прежнему порознь. О выводах и результатах сообщать не стали.

Потом трупы, к моей радости, забросили в кузов одной из рейдовых машин, расстелив большой лист полиэтилена, а не в наш грузовик, нас посадили в кузов второй, за руль «Махиндры» и серого внедорожника под названием «Лэндвинд», я прочитал это на задней двери, сели солдаты, и колонна поехала хотя бы в том самом направлении, какое нам и было нужно.

Ехали долго, больше двух часов, затем у дороги резко прибавилось и ферм, и скота, а потом и промзона показалась, и какая-то фабрика прямо у железной дороги, а потом и указатель «Нойехафен», и уже после него машины свернули налево и вскоре заехали на просторный двор зеленоватого здания с надписью «Полиция».

Германская педантичность и тут проявилась во всей своей красе, потому что все началось сначала. Нас опрашивал по очереди уже следователь, скучный человек с ранней лысиной, снова проверялись айди, и в конце концов у меня возникло чувство, что именно в таком режиме я и проведу остаток своих дней. Потом он ушел, но опять вернулся с теми же вопросами, все повторилось снова, он кивал, делал какие-то пометки, опять ушел, после чего вернулся уже в компании немолодой женщины в форме, которая на не слишком хорошем английском наконец сказала, что моя стрельба признана законной самообороной. Я лишь с облегчением выдохнул.

– Вы знаете, что это такое? – Женщина выложила на стол какую-то маленькую черную коробочку, упакованную в полиэтиленовый пакет.

– Какая-то электроника, – выдал я свое заключение. – Только я в ней не разбираюсь.

– Это пассивный маяк, – она посмотрела мне в глаза. – Постоянного сигнала от него нет, но он откликается на запрос.

– И? – чуть насторожился я, уже понимая, что она скажет дальше.

– Он стоял на вашей машине. Сзади, под кузовом. А в машине убитых нашли приемник сигнала.

– То есть они следили по маяку?

– Они установили вам маяк заранее. И дальше следовали за сигналом. У вас есть враги?

– Возможно. Я недавно убил бандитов при самообороне. Больше на ум ничего не приходит, я здесь всего две недели.

– Чем вы занимаетесь?

– Просто бизнесмен, налаживаю небольшое производство гигиенических средств. То есть вообще никакой романтики, риска и прочего.

– Понятно, – кивнула она. – Мы дадим знать в Порто-Франко.

– Кто это вообще был?

– Похоже, что это наемники. Братья, боснийцы. В базах по преступникам они не значатся, из-за чего мы так долго и разбирались, но при этом вообще нигде не значатся. В Порто-Франко приехали в четверг, откуда-то с запада. Но здесь есть почти правило: если люди не значатся вообще нигде, то чаще всего они приезжают из Нью-Рино. Там нечто вроде черной дыры. И Нью-Рино на западе. Мы послали запрос на другие территории, чтобы проверили по своим базам, через какие чек-пойнты они проезжали, тогда сможем определить их маршрут детальней.

– Наемники? – Я немного озадачился.

Содержание моего конфликта с Михалычем не требует привлечения наемников с другого конца обитаемого мира. Это немного слишком, разве что у братвы слишком много свободных денег. Это странно. И еще деталь: люди Михалыча вычислили меня по «УАЗу». Почему маяк стоял на «Махиндре»? Или они на обе машины подвесили по маяку? Надо будет проверить. И почему все так сложно? Меня можно в городе было убить. Просто выстрелить откуда-то из-за угла, да и все.

Это совсем странно, совсем.

Процедура последующая оказалась стандартной. Чек на две тысячи, список имущества, взятого с убитых, и их машина со всем содержимым или тем, что осталось после досмотра. Мне на руки выдали постановление об отказе от всяких претензий, после чего нас отправили во двор, как и меня в прошлый раз в Порто-Франко.

– Что это за машина вообще? – спросил я у немолодого полицейского в форме цвета хаки, сопровождавшего нас.

– Китайский клон «Фронтеры». Или «Исудзу». Нормальная машина для наших дорог. Рессоры, простой мотор. Если захотите продать, то проблем не будет, могу даже подсказать кому.

Я с сомнением посмотрел на дверь с пятью дырами от пуль и почти полностью разнесенной и вывернутой обшивкой. Полицейский перехватил мой взгляд, махнул рукой:

– Это починят. Дверь заварят, а обшивку привезут из Порто-Франко. Я бы на такой ездил. Сколько там пробег? – Он заглянул в кабину. – Сорок две тысячи, новая машина, можно сказать.

– Новая машина у меня есть, деньги были бы лучше.

– Тогда вам в «Бауэр Аутохаус», это как выедете из ворот, так до самого конца улицы, налево. Увидите.

А так да, вроде приличная машина, и я в ней узнал теперь «Опель Фронтеру». Был у меня когда-то такой, только двудверный, «Фронтера Спорт», с пластиковой крышей. Дал раз приятелю на дачу съездить, а у него ее угнали. Помню, что у двудверки двигатель был слабей, чем у пятидверной, двухлитровый всего.

А у этой морду изменили немного, панель приборов другая, обшивка, но корни видны, видны.

Денег у злодеев было с собой не слишком много, из мешка для улик высыпалось чуть больше тысячи. Не брали аванс? Должны были получить по результату? Или уже на счета разложили? Ладно, счета нам недоступны, это все «в доход государства» пошло. Что еще?

Электронику, что у них была, всю изъяли, а в машине рации не было никогда, похоже. На заднем сиденье лежали две аргентинские FAL, причем доделанные «под себя», обе с «акогами», по восемь магазинов на каждую и с целым ящиком патронов в багажнике. С этим все понятно, в саванне такой калибр предпочтительней, а в разгрузках нашлось еще и по паре магазинов с софтпойнтами, перехваченными синей изолентой. Хищники и прочие опасности на дороге. Я бы на их месте сам бы так вооружился. На разгрузках гранатные подсумки, но без гранат. Если и были, то полиция конфисковала, взрывчатка изымается.

Но все это лежало сзади в то время, когда мы встретились. Куда интересней было то оружие, с которым они собирались атаковать нас.

У пассажира оказался болгарский «РПК», но переделанный радикальным образом. Ствол укорочен даже не до автоматной длины, а чуть больше, на нем серьезный пламегаситель, на цевье вертикальная рукоятка, приклад заменен на сдвижной, причем сдвинут на минимальную длину, и к этому обрезу ручника прилагалось два китайских стопатронных «бубна». И никакой оптики. А у водителя оказался югославский же клон советского «АКСУ», но под семь шестьдесят два, с «банкой» на семьдесят пять, и в запасе еще один такой магазин. И все. Приклад вообще сложен.

Какие выводы? Оружие под стрельбу из окна машины, исключительно чтобы создать высокую плотность огня и изрешетить все,что окажется рядом. Воевать с таким не будешь, не годится. Там и перегрев пойдет, и кучность плачевная. Да и небольшой запас патронов об этом же свидетельствует. То есть я не ошибся, они ждали подходящего момента для того, чтобы нас догнать, и тогда пассажир разнес бы нас в клочья, выпустив всю сотню пуль. Ни для чего другого подобное оружие не подходит.

Второй вывод: это очень серьезные ребята. Не в плане тактической подготовки, потому что они должны были бы начать войну с дистанции, а не подъезжать ближе, дав мне возможность первому взять их на прицел, после чего шансов не осталось. Но вот то, что они инвестировали немало денег именно в орудие для убийства, а не войны, указывает на то, что это может быть их профессией. Их именно наняли, причем задорого, потому что и ехать далеко, и риск, и вот это все.

Как-то не вяжется с Михалычем.

– Умеете? – спросил я, протягивая технологу один из «фалов».

– Научусь, если надо.

– Лучше научиться. Думаю, что поездить нам еще придется.

Что еще интересного можно тут найти? Что даст хотя бы какую-нибудь зацепку? Натолкнет на мысль? Белье, одежда и прочее пошло в помойку, разумеется, равно как и пропитанные кровью броники, только плиты из них вытащил. Личные вещи я просмотрел, но ничего полезного для себя не открыл. Документы и прочее тоже у полиции. В остальном… ну бинокль, военный «штайнер», довольно старый, но добротный и со шкалой. Охотничий дальномер «бушнелл» до шестисот метров. Пистолеты, один плоский «вальтер» модели PPS, у меня такой в Испании остался, кто-то из бандитов его скрытно носил, похоже, судя по кобуре, «внутри пояса», и два «глока-17» с удлиненными стволами под глушители, но самих глушителей нет. Полиция забрала или не было? Патроны, кстати, самокрутные и, кажется, с тяжелой пулей. То есть дозвук, как раз под глушитель. Забрали, наверное. Но тоже деталька. Кстати, почему было не подойти ко мне с таким пистолетом в Порто-Франко?

Хм… если они из другого города, то потом может быть трудно уйти, дорог мало, а эта парочка могла вызвать подозрение. А если напасть вот так посреди дороги, то и свернуть можно, и расстрелянную машину загнать в заросли, где ее только через год найдут. Так да, так проще, чем в городе, где люди и полиция кругом. Но они тогда что, собирались ждать? Типа как вдруг мы куда-нибудь поедем далеко? Нет, ерунда. Тогда что, точно знали что я поеду?

Так еще интересней получается.

Ну-ка, теперь все вместе: двое наемных убийц из другого города приезжают в Порто-Франко. Сколько ехать до Порто-Франко? Не один день точно. То есть их надо было заранее оттуда выписать. Они появились в четверг, так что выехали… в понедельник? В понедельник ко мне только люди Михалыча в первый раз подошли. Никак не укладываемся.

Кому я еще могу быть интересен? Да понятно кому, Миллбэнду, у которого доступ к моим четырем миллионам долларов. Это в теории. А на практике не совсем срастается. Я не подписал никакого соглашения, так что убивать меня нельзя, меня пока беречь надо. И Миллбэнд откуда мог знать, что я куда-то поеду? Да, тоже не все бьется.

– Ладно, давайте переложим, что оставляем себе, в «Махиндру» и поедем этот «Аутохаус» искать, – сказал я, поняв, что больше ничего полезного нам не найти. – Оружие забираем, машину продаем. И мы тут, похоже, застреваем до завтра, на дорогу уже поздновато.

– Думаете? – Темир Фархадович посмотрел на часы. – У нас еще часов восемь или больше светлого времени. Мы же рано выехали.

А, ну да. Сутки, продолжительность суток. Пора и привыкнуть.

– Тогда посмотрим, что получится у торговца, и решим.

Машину продать не удалось. Воскресенье, все закрыто. Приехали, уткнулись в запертые ворота «дилершипа», развели руками и уехали. Пришлось пристроить китайскую «Фронтеру» на платную стоянку в промзоне, где собираются конвойные грузовики, и там ее оставить. На обратном пути разберемся. Я было даже сдуру собрался искать местное отделение «Банка Ордена», чтобы депонировать полученный чек, но вовремя спохватился, выходные всех касаются.

И вскоре мы снова оказались на дороге, все более пустынной по мере того, как мы удалялись от Нойехафена.

Глава 14

29 год, 13-е число 03 месяца, вторник

Шанхай

Приехали мы вчера поздно, уже темнело. Устали, в ушах гудело от шума мотора и колес, но в остальном были в порядке. Никто не нападал, машина не ломалась, за рулем сидели поочередно. Нашли на северном въезде в город мотель под названием «Пудонг Нанпу», что бы это ни значило, сняли два номера, я заказал еду с доставкой, после чего завалились спать. Не знаю, как спалось Темиру Фархадовичу после всех приключений, но я дрых как убитый, без нервов и сновидений. Полезное умение не думать о проблемах тогда, когда ты не можешь на них повлиять.

Шанхай встретил нас сытным завтраком, запахом специй с кухни, множеством велосипедов на улицах, а заодно и крошечными грузовичками в больших количествах. Архитектура города вроде бы и обычная, но вывески на китайском и какие-то детали делали ее все же очень отличной от того, что ты видишь в Порто-Франко.

У телефонов обнаружился роуминг, так что удалось дозвониться по двум адресам, правда, куда больше времени пришлось потратить на то, чтобы найти кого-то, говорящего на английском. В конце концов мне удалось найти переводчицу – очень маленькую и очень писклявую девушку с сильным акцентом, которую пришлось втискивать в двухместную кабину, буквально усадив себе на колени. Но с ней дело дальше пошло проще.

Выбирали мы очесы хлопка. Можно было и готовую вату закупать, но я от такой идеи воздержался, а Темир Фархадович подтвердил, что я был прав.

– Они вату могут чем угодно отбеливать, а мы это потом не проверим, – объяснил он. – Лучше делать все самим, тогда будет гарантия того, что качество соответствует.

В одном месте товар был лучше качеством, но крепче ценой, в другом наоборот. И ни там, ни там никто не хотел слышать ни о чем, кроме предоплаты. А качество предлагали определять для каждой партии на месте, хоть сам каждый раз катайся, хоть держи постоянного представителя. И никак иначе. В чем-то я их понимаю, но еще больше понимаю себя. Поэтому зашел с другой стороны, предлагая частичную оплату, чтобы хватало на погрузку и отправку, а на остальное депозит против документов о приемке. Или гарантию «Банка Ордена». С гарантией отказались работать и те и другие, а вот насчет депозита согласились думать те, у кого товар дороже. Задрали сумму аванса настолько, чтобы в нее можно было уместить и доставку, и в случае отказа еще и обратный вывоз. Я подумал и согласился. Они все же хотят торговать, а не один раз втюхать залежалый товар, так что нет интереса обманывать.

Потом выяснилось, что местный «Народный Банк» не ведет прямых операций с головным офисом «Банка Ордена», а работает с местным отделением, а депозит может быть открыт только в «Народном», а открывать его дистанционно быстро вообще не получается. Собирай все документы и езжай сюда сам. А уж если захочешь отозвать, то вообще проблема. Все же банковская система Новой Земли еще малость того… рудиментарна. И не следует недооценивать китайское влияние на Новой Земле. Может, сам по себе китайский анклав и не настолько экономически доминирует, как в мире старом, но есть у меня подозрение, что тот Китай умеет крутить руки Ордену за ленточкой, так что и тут китайцы вполне себе независимы и существуют в режиме наибольшего благоприятствования. Так что многие правила из тех, что устанавливает Орден, просто вежливо игнорируют.

Убив день в банке, хорошо, что там почти все говорили по-английски, и отпустив Темира Фархадовича с переводчицей заниматься их делами, я все же создал некую финансовую формулу, состоящую из частичного аванса, депозита в «Народном», сделанного заранее, и системы его возобновления через филиал орденского при отгрузке следующей партии. Денег морозится больше, но все же есть какая-то гарантия и минимальный контроль. Ну и счета пришлось открыть и в «Народном», и в филиале орденского.

К вечеру технолог с переводчицей вернулись в мотель на грузовичке, загруженном тюками с образцами, причем Темир Фархадович объявил, что нашел еще и вискозную вату хорошего качества, так что завтра с утра мы едем договариваться с тем поставщиком. Вечером посидели в каком-то ресторане по совету переводчицы, там даже выпили немного, что повлекло за собой несколько неожиданные последствия – маленькая китаянка опьянела настолько с ничтожной дозы, что мы не знали, куда ее девать. Дорогу домой она показать не могла, оставить в таком состоянии в ресторане было нельзя, а то потеряется завтра, а другого переводчика у нас нет, так что пришлось ей взять номер в мотеле, куда я ее затащил и положил в чем есть на кровать поверх покрывала, чтобы еще она лишнего не подумала, когда придет в себя. Бросил ключи от двери на подушку и смылся к себе.

Возможность разбираться с ней с утра я предоставил технологу, а сам на велосипеде покатался по городу. Когда вернулся, узнал, что у нас новая проблема. Наша временная сотрудница, проснувшись, позвонила домой, откуда за ней приехала разгневанная мамаша и какая-то девица постарше, и те увезли ее домой на микроавтобусе, чуть ли не надавав подзатыльников. Было много крика, постояльцы мотеля вышли поглазеть, шоу состоялось.

Пришлось объясняться с поставщиком чуть ли не на пальцах, но в ходе беседы выяснилось, что условия у тех какие-то совсем не очень, так что я махнул рукой и решил попробовать договориться в Конфедерации, там хотя бы общаться проще. Когда вернулись к себе, встретили переводчицу с мамой, которые потребовали оплату труда и за сегодняшний день тоже, как я подумал поначалу, но по уточнении выяснилось, что они посчитали те часы, которые писклявая пигалица проспала в мотеле. Вступать в дискуссию сил уже не было, поэтому я просто выдал им половину от затребованного бонуса и послал подальше. Правда, они и не стали после этого качать права, а я немного порадовался тому, что у переводчицы левая щека выглядела слегка припухшей и покрасневшей. Не знаю, за что ей досталось конкретно, но мне без разницы, зато у мамаши рука тяжелая, даром что та такая же мелкая, как и дочка.

В общем, набравшись шанхайских впечатлений по полной, мы выехали обратно и к вечеру оказались в Нойехафене, все равно опоздав к автоторговцу, тот уже закрылся. Возникло желание плюнуть на трофей и ехать дальше, но одумался, и мы заселились на ночь в мотель у стоянки. Темир Фархадович устал, расклеился и остался в номере, а я оседлал велик и поехал смотреть город.

Те же самые дома из разноцветного кирпича, что и в Порто-Франко, но как-то все добротней и солидней. Даже к окраинам они не сменялись домами каркасными, а все так же остались кирпичными, разве что заметно поменьше. Все причесано, все подстрижено, все покрашено. Центр города застраивался с эдаким намеком на стиль ганзейский, то есть дома у гавани, которая и дала городу название, смыкались боками и красовались исключительно трехоконными фасадами и острыми коньками крыш. А на въезде в порт даже статуя стояла, рыбака в улове по колено. Еще немного поразила гостиница «Мюле» с ветряной мельницей на крыше. Как-то на набережной океана это смотрелось немного странно.

В барах было пустовато, а бармен, рослый пузатый блондин с двумя подбородками, объяснил мне, что здесь только вечером в пятницу и в субботу битком, а так публика после работы идет домой, чтобы завтра снова на работу. Так что в этом смысле Порто-Франко с его беспутной жизнью мне сразу понравился больше. Впрочем, завтра я уже должен быть там. А машина… а хрен с ней, с собой возьму, на продажу выставлю по нормальной цене в Порто-Франко, а не по скупочной, пожарной. А дырки в двери заклею серой лентой, кто без нее в дорогу вообще выезжает? А рваную обшивку молотком чуть подобью, чтобы одежду не рвать.

Глава 15

29 год, 14-е число 03 месяца, среда

Порто-Франко

Ковать железо, пока горячо, или все же подождать, что решит банк? Умные люди ждут, а решительные действуют. Так мне сейчас к каким? Ладно, есть еще чем заняться. Нужна упаковка, нужны еще какие-то компоненты, нужна та же вискозная вата, которую предстоит еще найти. Но это Конфедерация, с ними чуть проще. В ту сторону летает самолет, так что можно метнуться туда и обратно достаточно быстро. А для начала лучше написать письмо в их торговую палату и отослать с почты. Этих ваших интернетов тут нет, но переслать файл на их городской сервер, чтобы он попал в нужную почту, можно, техника достаточно далеко шагнула для такого невероятного прогресса. И стоит недорого. Да, услуга платная, сразу оговорюсь. И на почту физически идти не нужно, у них свой сайт есть, вот туда и отсылаешь. Красота.

Упаковка. Джейми тогда сказал, что они делают упаковку, у него типография. А у меня и из башки все вон. Ничего, я его сегодня вечером увидеть могу, а если нет, то Анита телефон даст. Кстати, я сейчас как раз прямо над ней. Она в магазине, а я в новом жилье. И мне тут нравится. Студия небольшая, но все есть, что нужно, да и оформлена побогаче, чем та квартира у железной дороги, получше отделана. Большая кровать, удобный кухонный уголок, обеденный стол на четверых всего, зато есть и диван с низким столиком, а главное – маленький рабочий стол и удобное кресло. И Ситинет уже подключен, так что можно сидеть и спокойно работать, особенно если всякие заботы не будут отвлекать.

С заботами все понятно. Сразу же, как вернулся, залез с фонариком под «патрика» и проверил каждый сантиметр. Смотрел везде, в каждую щель заглянул, но никаких маячков не нашел. Не думаю, что я мог хоть что-то пропустить. А потом и внутри все проверил – тоже ничего.

И что выходит? Машины стояли рядом друг с другом, но убийцы разместили маячок только в «Махиндре». Это такая прозорливость, или они просто не знали, что «УАЗ» тоже мой? Я бы поставил на второе.

Тогда пират Михалыч отпадает. То есть это точно не он. Он скорее про «Махиндру» может не знать, но никак не про «патрик». Надо встретиться со Славой и все же проверить пару вещей, но думаю, что я угадал. В любом случае я ему позвонил и договорился увидеться на обычном месте, то есть в «Биерхалле».

Еще надо бы свой адрес сменить в документах и в айди, но с этим подожду на всякий случай, не надо мне пока новое место светить. А технолога нашего, выплатив ему авансом зарплату, совершенно официально, я послал сегодня искать себе новую квартиру, на одного, а заодно с контрактом на работу статус резидента получать. Новая квартира для него и подешевле получится, и с линии огня он уйдет. А я могу себе позволить месяц-другой подержать то место для отвода глаз. Пусть там меня ищут. И на «патрике» особо маячить не буду пока, с Восточного бульвара до всех нужных мест два шага пешком, а стоит он во дворике так, что его ниоткуда не разглядишь. И китайскую «Фронтеру» я в продажу не выставлял и на себя пока не регистрировал, у меня для этого два месяца есть, так что могу ею воспользоваться, если очень нужно. Она тоже во дворик влезла, пусть и так, что можно только на ней и выехать, «патрику» выезд перекрыт начисто.

Да, еще в студии есть крошечная кладовка за ванной, и туда я свалил все трофейное оружие. Что с ним делать, не знаю. «Фал» можно продать, только свинтив с него «аког», а с «акога» ред-дот RMR. Ред-дот посажу на свой прицел, только кронштейн другой нужен. Еще один из «глоков» можно продать. Ну и короткий «калаш», сколько-то за него Билл даст. Мутант «РПК» скорей всего просто никому не нужен, разве таким же исполнителям, денег за него не дадут, так что пусть валяется. Совсем плоский «вальтер» спрятать на себе проще простого, тоже пусть будет, тем более что он с IWB-кобурой, я просто помыл ее хорошо после непонятно кого. Ладно, это все потом, успею.

Так, а что мне предпринять для собственной безопасности еще? Если заказчик узнает, что его наемники скончались при исполнении, то у него наверняка уйдет сколько-то времени на то, чтобы нанять новых. И если он их ищет в Нью-Рино, то им надо досюда доехать в очередной раз. Так что с этой стороны день-другой спокойной жизни у меня есть. Предположительно, разумеется, в теории. А то махнет тот рукой от отчаяния и наймет какого-то наркомана за дозу.

Вот странно это все, странно, какая-то стрельба из пушки по воробьям, выписывать профессиональных убийц черт знает откуда. Для этого могут быть две причины, как мне кажется. Первая – это то, что заказчик сам дилетант в этом деле и просто к кому-то обратился в Нью-Рино, например, как в криминальном анклаве. Второй вариант – он сам там живет. Но тогда вообще полный тупик и глухой мрак, потому что с людьми оттуда я никогда не пересекался.

Или все же пересекался? Хорхе туда уехал с племяшками. Ну и что? С Хорхе у меня ни единого конфликта не было и абсолютно никаких общих интересов. Увиделись тогда, поговорили, он еще и подвезти предложил, вот и все. Нет, тут ничего не срастается.

Ладно, скоро со Славой встречаться, а пока загляну понятно куда, благо совсем рядом.

Анита была в магазине, вынимала поочередно очки из держателей и протирала стекла мягкой салфеткой.

– Привет, – сказал я прямо с порога.

– Привет. Как Китай?

– Искал Великую стену, но не нашел. Думаю, что обманули, не было ее там никогда.

– Может, не там искал?

– Или она маленькая, просто не заметил. Как ты тут без меня?

– Честно или вежливо? – Она посмотрела на меня поверх очков.

– Лучше вежливо.

– Без тебя очень плохо и скучно, никто не толкается во сне и не пытается рядом храпеть, поэтому не могу заснуть, ворочаюсь и все время думаю о сексе.

– Да? У тебя есть пять минут? – Я посмотрел на потолок.

– Нет, я очки протираю, видишь? – Она помахала салфеткой. – Совсем нет времени. Кстати, ты надолго вернулся или опять куда-то унесешься?

– Пока не планирую никуда. Есть предложения?

– Нет. Но я правда соскучилась и рада тебя видеть. Храпишь ты или нет, но мне уже чего-то не хватает. Тем более что я могу теперь тебя выставить до того, как ты заснешь. Или убежать домой сама. Так что ты что-нибудь придумай для нас. Интересное.

– Пикник на природе у моря? Не съедят?

– Ты знаешь, если недалеко от города и именно у моря, то не съедят. – Она даже задумалась. – На пляжи иногда гиены выходят, они еще и падальщики, и ищут то, что море могло выбросить, но у города их уже нет. У города вообще спокойно, зверье разбежалось дальше в саванну. Так что идея не лишена смысла на самом деле. Я бы еще и на велосипедах поехала.

– На них не везде через траву прорвешься. Давай на машине, все равно придется место искать. Или можно взять напрокат квады, я видел рент.

– А точно! – Анита вдохновилась. – А вот это уже точно настоящая идея. К югу есть даже совсем пустые пляжики. На север многие ездят, а на юг поначалу пейзаж хуже, но если проехать дальше…

– Вот там самое интересное и начнется. – Я поцеловал ее. – Все, пошел, у меня встреча скоро. И надо купить красивую корзиночку для пикника и симпатичные салфетки.

– Розовенькие возьми. Все бери розовое, как у Барби. I’m a Barbie girl, in a Barbie world, Life in plastic, it’s fantastic! – запела она тонким голосом, пританцовывая. – You can brush my hair, undress me everywhere… Imagination, life is your creation…

– Come on, Barbie, let’s go party! – поддержал я ее хриплым голосом. – Да, часть про раздевать мне больше всего понравилась. Все, ушел!

И до «Биерхалле» отсюда рукой подать, до конца бульвара и там квартал направо. Хорошо, что переехал, умница. И черт с ним, что жарко, зато геморрой в машине не зарабатываю.

Дошел до угла и там нос к носу столкнулся с Николаем, который тащил в руках два бумажных пакета с какими-то вещами. Приодеться решил, похоже, хотя он и так сейчас жених хоть куда, одна цепь с крестом на толстой короткой шее чего стоит.

– Саша! – Он аж руки раскинул. – Уф, ты совсем пропал. Тебе что, тогда не понравилось?

– Николай, все отлично было, просто дел много и уезжал, только вернулся.

– Где был?

– В Нойехафене, это у немцев. У тебя как дела?

– Уф, какие могут быть дела? – Николай привычно завздыхал. – Тут все не так, вот и думаю, думаю, как зарабатывать. Пока в мотеле работаю, слежу там за всем. А мне семью сюда надо привозить, своего дома нет пока.

– Кстати, – вспомнил я. – А как сюда вообще людей привозят? Кто этим занимается?

– В Орден надо идти, они помогают. Я спрашивал, говорят, что проблем нет.

– А как Хорхе побег организовали?

– Хорхе? – Николай задумался. – Уф, а я не знаю. Но знаю, кто может знать. Да, а как у него так сделали? – Его, похоже, эта мысль тоже впервые посетила, как меня недавно.

– Вот и мне интересно. Можешь уточнить?

– Попытаюсь. Ты заезжай как-нибудь в «Морской Бриз», там у нас кафе хорошее, кормят вкусно. Или в клуб пойдем, Иоланда про тебя спрашивала.

– Это потом решим. – Я хлопнул его по плечу. – Телефон у тебя есть?

– Уф, конечно! – Николай вытащил из кармана телефон в каком-то невероятном позолоченном футляре. – Мне тоже твой номер дай.

Поболтали еще недолго, дальше я сослался, что на встречу спешу, и на этом разошлись. Он по магазинам пошел, а я куда и направлялся.

Славы в «Биерхалле» пока не было, зато встретил в зале Плаца.

– Привет, – протянул он руку. – Ты с доставкой завязал уже? А то рейс наклевывается, машину ищу.

– Да, уже все. Чуть денег поднял, теперь дело начинаю. Кстати, не знаешь, кто нормальную упаковку может делать? Картонные коробочки и чтобы печать на них хорошая.

– В Южной промзоне делают. Я у них этикетки заказываю, но коробки они тоже делают, точно знаю. У них «Ко-Оп» под печенье заказывает. Ярко так печатают. Дать адрес?

– Конечно.

– Точней, адреса я не помню, но там просто найти. Смотри, так мотель «Арарат», – Плац показал рукой, – а после съезда к нему едешь еще метров триста и поворот направо, как раз у указателя «Порто-Франко», не пропустишь. И дальше белый такой ангар, «Про-Пак» вывеска. И офис у них там же. И телефон с «мылом» их запиши. – Он достал свой смартфон и полез в адресную книгу. – Вот, записывай.

– Понял, спасибо.

Обслуживала меня сегодня не Оксана, которой в зале видно не было, так что половина радости от посещения в минус, можно сказать. Другая девушка была черненькой, худенькой, вежливой, но вовсе не такой вдохновенной. Но пива все же принесла, равно как и печеночные рулетики с салатом.

Слава возник в дверях минут через десять только, огляделся, заметил меня и двинул к столу, по пути перехватив другую официантку и стребовав с нее продублировать мой заказ для него.

– Ну что, как жизнь? – Он уселся напротив.

– Да нормально. По делам тут сгонял, кручусь как-то. Слушай, у меня вопросик к тебе один. – Я достал свой телефон и быстро нашел в нем фото убитых наемников и их машины со всех сторон. – Полистай… справа налево. Ты никого из них раньше не видел? И тачку?

Слава перелистнул несколько снимков, хмыкнул, покачал головой и спросил:

– Это кто их так? Опять ты?

– Ну… так вышло.

– Ты вообще душегуб какой-то, в натуре. – Он усмехнулся. – А их-то за что?

– За то же самое. Кто-то их нанял по мою душу. Исполнители. Не встречал возле Михалыча?

– Не-ет, – протянул он. – Да и не будет он никого нанимать. И вообще он братве объявил, чтобы за тебя до дела думать забыли. Те побазлали малость, но заткнулись. Не, не видел этих, точно. И тачка… ну, были такие, но чтобы вот прям рядом запомнить, то нет. Не, не Михалыча дела, однозначно. Если только он сам втихаря или кто из его пацанов… да не, не может быть. Эти местные?

– Нет. Намекнули, что вообще из Нью-Рино приехали, прикинь?

– Не ближний свет. Тогда точно нет. Тут проще местных нанять, всяких отморозков хватает. Ну ты чё-та ваще публику валишь пачками? И чего я раньше не знал?

– А тебе зачем? – засмеялся я.

– Нашли бы кого израсходовать. Да, кстати, я тут про Михалыча прояснил кое-что. – Его мысль плавно перескочила к важному. – Траулер официально не его. Он по ходу не хочет себя с ним связывать. Оформлен он типа на артель, там два его пацана, а теперь требует, чтобы я туда вступил, для резиденции и так далее, чтобы доход официальный.

– И чего?

– Траулер у него не только пиратит, что-то он еще делает. Меня третьим в экипаж специально втыкают, потому что ходит иногда не вся братва, а так, человека три.

– И куда ходят?

– Не очень далеко. Дня четыре всего, иногда пять. Сейчас сказали готовиться, типа на несколько дней сдернем.

– А по основному что?

– Есть у него бабки, точно. В наличке. И он их еще где-то крутит, в левых делах. В «красных фонарях» у него что-то есть, поэтому и с румынами общается. Если бы не было, он бы и с ними дел не вел, шифруется же, говорю.

– То есть там не на него оформлено?

– Нет, точно не на него. Кореша бы нашего нацелить пошустрить.

– Итить, а я его только что на улице встретил, – покачал я головой. – Но он мне телефон свой дал, можно перетереть. Непонятно только, что с этого вымутить можно.

– Сначала надо знать, на ком там что, потом и думать, – резонно заметил Слава.

– А насчет мести и всего такого… то есть мне пока его не опасаться?

– Ну, так бы я не сказал, если сам подставишься, то он воспользуется, но специально тебя искать они точно не будут. Не хочет он шума до дела. Ждет, когда его контакт в Ордене за какой-то груз цинканет. Там куш большой ожидается, вот и сидит тихо.

– Что за груз хоть?

– Медицина вроде. Кто-то на той стороне Залива торгует ей плотно, по всем территориям. На одно судно влезет до хрена и больше. На халяву забрать, за треть цены сдать кому-то – навар будет бешеный. Вот это бы и прихватить на самом деле.

– Нереально. Ты же сам не знаешь, кому и где они это сдают, так?

– Все так, – махнул он рукой. – Но соблазн большой.

– Давай реалистами быть, – решил я его одновременно и на землю вернуть, и перенаправить в нужную мне сторону. – Если мы что и сможем взять, так это то, что у него здесь есть. В случае, если они выйдут в рейд и там… потеряются, например.

– А я не потеряюсь?

– Вот об этом и надо думать. Кстати, где бы взрывчатки добыть? Нет идей?

– Я так понял, что в Нью-Рино что хочешь купить можно, полная свобода. Но один хрен, не знаю, к кому там идти и куда. И да, траулер жалко терять, если компаньоны мои преставятся, то я одним владельцем остаюсь.

– И все менты твои, – развил я мысль. – Единственное заинтересованное лицо. Должно быть так, чтобы ты вроде как не при делах. Оружия у него много, ты говорил?

– Ага.

– Ну вот это бабки, – кивнул я. – С румынами надо пошакалить немного, узнать. Наличку найти. Может, еще что-то. До фига наберется, я думаю. Какой бы твой Михалыч осторожный ни был, но на пиратстве рано или поздно погорит. Просто вычислят, подставу устроят и траулер его в щепки разнесут, а личный состав акулам скормят каким-нибудь извращенным способом. И тебя за компанию. Ты уже сам въехать должен был, что тут понятия другие, к адвокатам потом не побежишь, а пиратство – чистый беспредел, нет?

– Ну, есть немного, да, – кивнул он. – И мне реально на абордаж ходить не хочется, я бы как взрослый человек дела делал и жил в свое удовольствие. Кстати, а Оксана где? – закрутил он головой.

– Выходная, наверное.

– Вот жаль, жаль.

Вернувшись за велосипедом, я поехал к Биллу, исключительно с целью разузнать кое-что. На входе в магазин столкнулся с Саркисом, который вроде вполне искренне мне обрадовался.

– Как успехи? Как жизнь в новом мире?

– Да неплохо все. У вас что, процветаете?

– Есть немножко, – засмеялся он. – Больше людей сюда – больше постояльцев в мотель. Почему в ресторане до сих пор не были? Я же не зря зову. У нас хоть и не центр, а люди все время едут, лучшее мясо, говорил же.

– А заеду. Вот в субботу вечером, например. Столик резервировать надо?

– Если в субботу, то надо, – кивнул он. – Полный зал бывает. В субботу утром можно позвонить и все сделать. А можно прямо сейчас, я в журнал запишу.

– Позвоню, мало ли что еще до субботы случится. Билл на месте?

– А он всегда на месте. – Саркис снова засмеялся. – Его жена хотя бы ходить заставляет, чтобы худел, а он все за верстаками своими. Заходите, там он.

Там он и был, на этот раз зажимал винтовочное ложе в тисках. Точно беддинг делать собрался. Поздоровались за руку, после чего Билл посмотрел на меня выжидательно.

– У меня вопрос возник. Что тут с глушителями? В законах смотрел, но ничего толком не нашел.

– Все просто, – Билл полез под прилавок и достал оттуда длинный черный цилиндр. – Никаких законов о глушителях нет, все равно контролировать не получится. Но носить их на оружии в городе нельзя. Если заметят, то лицензия на ношение сгорит сразу.

– А если не носить?

– Тогда всем наплевать. Станки у многих есть, сделать не проблема, конструкция простая. Вот этот, – он покрутил цилиндр в руках, – я сам сделал. Но вообще ими не занимаюсь особо, просто времени не хватает. А что, нужен?

– Да так. – Я неопределенно махнул рукой. – Просто пистолет с резьбой под него есть, вот и решил уточнить.

– Я адрес дать могу, – сказал он. – Там под заказ на что хочешь делают. Хорошо делают, хороший металл, все просчитано. Пистолетные с бустерами… это чтобы недосылов не было, – пояснил он на всякий случай. – Когда вес ствола меняется, плюс сама банка за дульный тормоз, затвор уже чуть по-другому отскакивает, поэтому сюда, – он показал пальцем, – лучше пружину вставлять.

– Я понял. И куда ехать?

– Раньше они возле порта были. – Билл взял со стойки очередную визитку. – А как промзону оттуда перенесли, то перебрались на северо-запад, от стоянки недалеко. Вот, «Ар-Эй Армс», там француз один рулит, Ксавье, очень толковый парень. Кстати, там русского оружия много из недорогого, если что. Здесь ничего не нужно?

– Прямо сейчас нет, я на велосипеде. Есть кое-что на продажу, но потом заеду.

– Насчет «лар» под шесть и пять «кридмор» не надумали?

– Тоже тогда. Это же и оптику другую надо искать, а деньги все на счету. Позже, наверное.

– У меня глушители вот под это есть. – Он отошел к стойке и вернулся с короткой винтовкой чуть необычной формы, да еще и со складным прикладом, хотя выглядела она как «AR15», конструкция которой такие приклады исключает. – Ваша любимая «Рок Ривер», модель «Пи-Ди-Эс», с газовым поршнем, так что все ушло наверх. – Он провел пальцем по чуть приподнятой верхней части ресивера. – Рукоятка взведения, как у «скара» теперь, приклад складывается, то есть еще и компактно. Ствол девять дюймов. Вообще это пистолет был по американским законам, – он усмехнулся, – приклад уже здесь ставим, конструкция позволяет. И да, это фулл-авто.

Да, приклад просто на вертикальной «пикатинни» стоит, которая на ресивере сзади. Тоже интересное решение.

– Триста «блэкаут»? – уточнил я.

– Да. Сталкивались?

– Есть… был у меня в Испании карабин под него. Там военные калибры запрещены, так что все подобное в этом калибре идет.

– Тогда и объяснять не надо, – кивнул Билл. – Если дозвуковые патроны с тяжелой пулей и хороший глушитель, то получается что-то вроде русского «вала», только еще и модульный. Очень тихий и бьет всерьез. Но ствол здесь обычный, хром-молибденовый, нет смысла укреплять при таком давлении. Сейчас глушитель покажу. – Он снова полез под прилавок.

Глушитель был длинный, массивный, с зажимом, который крепил «банку» прямо на пламегаситель. Быстро снял, быстро поставил. Удобно.

– А на мою винтовку «банка» есть?

– Нет, я не делал, – покачал он головой. – Спроса на такие почти нет. Но Ксавье может сделать, с ним поговорите, если надо. А что насчет этого? – Он похлопал по лежащему на прилавке автомату.

– Сколько?

– Восемьсот двадцать экю с двумя магазинами на тридцать. И если с глушителем брать, то добавляйте двести двадцать. Тысяча сорок все вместе. Пусть тысяча будет, уже для вас.

– Давайте до завтра. У меня там на продажу есть кое-что, тогда все вместе посчитаем.

Нельзя заходить в оружейные просто так, нельзя. И в то же время подобное оружие может пригодиться. Понятно для чего и зачем. Так что можно считать не тратами, а инвестицией. И тысячей не отделаюсь, нужны будут и магазины, и патроны… Ладно, подумаю до завтра. А к этому Ксавье съездить тоже бы надо, но с винтовкой, чтобы предметно разговаривать.

От Билла поехал искать типографию и нашел ее, как и обещал Плац, без всяких проблем. Длинное быстросборное здание в конце тупиковой улочки, возле него несколько машин, в основном как раз такие «Махиндры», как и у меня. Офис прямо на входе, а в офисе нашелся хозяин бизнеса, высокий загорелый американец лет сорока, представившийся Элом. Образцами продукции у них целый шкаф был завален, и среди них я быстро отыскал то, что мне примерно и нужно, по размеру, материалу и качеству печати.

– Вот эти серебристые, только размер чуть другой… во сколько обойдутся? – выбрал я понравившееся.

– С дополнительным логотипом? – уточнил он.

– Да, двухцветным.

– Примерно тридцать экю за тысячу, если больше, то там скидки получатся.

Ну, если все же считать по максимуму, то выходит три цента на упаковку, или ноль восемнадцать цента на штуку, если примерно считать. Не смертельно.

– И еще вопрос: нужна упаковка вроде сигарной, в полиэтилен или что-то еще, чтобы разорвать было легко. Не подскажете, кто может делать?

– Я знаю, что у «Ко-Опа» есть в порту упаковочный цех, они что-то подобное делают, – Эл задумался. – Но тут проще свою машину иметь, как мне кажется, они недорогие. «Чайна Экуипмент», есть такая компания здесь, тут рукой подать, они всяким подобным торгуют.

– И где найти?

– Обратно на дорогу, направо и следующий поворот опять направо. Там увидите.

Поехал, как сказали, нашел нужное место, в котором, к счастью, на английском говорили свободно. Нашлось даже нужное оборудование, пусть и не совсем достаточной производительности, но в наличии, не на заказ. Все в совокупности тянуло почти на шесть тысяч экю, но я ожидал худшего, так что даже обрадовался. И пленка у них подходящая в рулонах нашлась, как раз такая, какую я и хотел, полупрозрачная, матовая и чуть шуршащая, логотип на нее может наноситься прямо перед упаковкой. Подключил ноут и нарисовал что нужно, а машина все сделает. Кстати, у них же есть станки для формирования картонной упаковки на месте, с печатью. Надо бы посчитать, что выгодней на будущее. У меня планы наполеоновские, я рассчитываю выйти за пару лет на прибыль больше миллиона экю в год. И это еще скромный расчет.

Слава дал мне все адреса, что он знает, так что я все же решил по ним проехаться, оглядеться. Для начала хотя бы знать, где живет сам Михалыч. А жил он в северном конце Променада, самый престижный адрес в Порто-Франко, можно сказать. Дальше уже виллы идут, а как раз в этом месте еще квартиры, но уже из верхнего, так сказать, ценового разряда.

Дом найти проблемы не составило, тем более что я каждый вечер почти что катаюсь на велосипеде мимо. Магазин одежды на первом этаже, Михалычу же и принадлежит, а над ним двухэтажный пентхаус с террасой, накрытой полосатым тентом. Вид на океан, въезд в задний двор с ажурными металлическими воротами, за воротами видна одна машина, дальше не заглянешь. Что интересно, машина тоже «Патриот». Да, вот так нежданно и негаданно «УАЗ» проскочил тут в класс люкс, кто бы мог подумать? А перед ней пустое место, то есть там еще что-то должно стоять, но сейчас не стоит.

Район вокруг весь иначе как фешенебельным не назовешь. Первая линия у океана явно самая дорогая, а вглубь, на ближайших двух улицах, тоже дома хоть куда, с зарезервированными парковочными местами и солидными дверями подъездов. Дуплексы и просто блоки апартаментов, везде все тот же разноцветный кирпич и хорошее дерево оконных рам. До пластиковых стеклопакетов этот мир еще не дошел, нет в них никакой потребности. Машины у домов тоже приличные по местным стандартам, новые и ни одной индийской.

Остальные адреса, что Слава мне дал, все примерно в этих кварталах и располагались, то есть Михалыч свою братву при необходимости может быстро собрать, все под рукой. Второй магазин оказался на расстоянии квартала от первого, торговал «всем для дома», от мебели до посуды. Интересно, они у него прибыльные или это чистый отмыв средств? Тогда сколько он на пиратстве может зарабатывать, если живет так кучеряво? Или там все же не только пиратство?

Как раз от этой части Променада к югу начиналась клубно-ресторанная его зона, начинавшаяся уже знакомым «Деметриос», там же самые дорогие магазины города, торгующие в основном «импортом», на который тут цены лезли вверх совершенно неприлично. Но у богатых свои причуды. Хотя, без чего-то здесь пока обойтись не получается, та же спортивная одежда и обувь, которая совсем хай-тек, вся из-за ленточки, никуда не денешься.

Проехал по Променаду, вернулся, затем выбрал место в кофейне на пляже, из которой хорошо видно дом Михалыча. Вайфай есть, так что я тут и делом займусь, и все же понаблюдаю немного. Так мне Слава всех описал, но лучше бы еще и своими глазами увидеть.

Пока сидел, залез на сайт банка через личный вход, посмотрел на статус кредитной заявки. Ага, хорошая новость, ушла на кредитный совет, то есть мисс, или там сеньорита Карраско ее одобрила. Мисс, скорей всего, акцент у нее совершенно американский, да и представилась как Лора, а не Лаура. Так что остался последний шаг. Если финансирование одобрят, то тогда сразу начинаю, у меня почти все готово, только от конфедератов дождаться ответа.

Подумав, написал вежливое письмо Миллбэнду, поинтересовался состоянием наших с ним дел. И, к своему удивлению, почти сразу получил ответ. Миллбэнд писал, что в выходные будет в городе и хотел бы встретиться для разговора, на что я тут же ответил, что буду ждать звонка.

Агитировать будет? Скорей всего. Но на эту схему я не пойду однозначно, даже обсуждать не намерен. Только через мой счет. А комиссионные я найду способ списать, сто процентов. Если они их заработали, а то что-то деловые больно оказались. Но только не на лоха нарвались, ошиблись малость.

Или все же на лоха, а ошибаюсь в чем-то я сам? Пара убийц где-то не оприходованным кусочком мозаики рядом лежит и ни во что не втыкается пока. И так этот кусочек крутишь, и эдак, а никуда он не лезет, хоть ты тресни.

После второй чашки очень медленно выпитого кофе я все же увидел движение у дома. Прямо у входа остановилась серебристая «Каптива», из-за руля вышел высокий, плотный, коротко стриженный человек с седыми волосами, а с пассажирского места выбралась очень модная девица в леопардовых штанах, обтягивающих вполне приличные ноги, и с крашеными светлыми волосами. По описанию как раз Михалыч с подружкой, она у него из Полтавы, что ли, Слава говорил. Но подружки у него меняются, опять же со слов приятеля.

Серьезный дядя даже с виду. Мускулистый, сильный, чуть сутуловатый. Вооружен, к слову, ветер прижал надетую навыпуск рубашку, отпечаталась рукоятка пистолета. О, а они не домой… они прямо сюда направились. Кофейку тоже захотелось, похоже. Ну да и ладно, в лицо он меня не знает.

Пара зашла на веранду, Михалыч поздоровался с барристой, по-приятельски, явно тут постоянный посетитель. Девица встала, быстро оценила количество направленных на нее взглядов и пошла за столик, покачивая бедрами. Она еще и на шпильках… нет, все нормально, хорошие ноги на них еще лучше, просто днем их тут не носят, разве что в румынском квартале. Интересно, как она сюда попала и чем раньше занималась? Я угадал или ошибся?

Михалыч особо джентльмена не изображал, к слову, просто вместе пришли и все. Он вытащил из висящей на ремне через плечо маленькой сумки планшет и в какие-то свои дела углубился, девица просто глазела по сторонам, но затем полезла в телефон, тут же начав с кем-то переписываться и получать ответные сообщения, сопровождающиеся тихим блымканьем. Барриста принес им кофе, Михалычу просто эспрессо, а девице большой латте в прозрачном стакане.

Минут через пять к тротуару подъехала еще одна машина, белый уазовский пикап, из которого вышли два человека. И вот одного я уже раньше встречал – тот самый «спортсмен», с которым я говорил тогда возле сервиса. И с ним еще один, незнакомый, среднего роста, стриженный на манер «jarhead», «кувшинологовый», как принято называть такой морпеховский стиль в Америке, тоже не пренебрегающий спортивной формой. К счастью моему, я сидел в дальнем от них конце веранды, да еще и лицом в другую сторону, в кепи и темных очках, так что «спортсмен» меня просто не разглядел. А я видел их отражение в витрине с пирожными.

И еще их было слышно, пусть и не очень хорошо, но даже слова различались. Михалыч говорил с заметным южнорусским акцентом, у «спортсмена» выговор чуть ли не московский, а у «кувшиноголового» украинский, причем ярко выраженный западенский.

Все не разобрать, но то, что эти двое куда-то должны уехать во вторник, я все же понял. Вот и все, что разобрал.

Слава упоминал, что у Михалыча в бригаде двое бывших военных, дал даже имена, они у меня записаны. Эти похожи, оба. «Спортсмен» точно не на подхвате, он из тех двоих старшим был. Так что можно допустить, что это вроде как «личная гвардия» Михалыча и есть. И интересно, они уезжают или уплывают со Славой? Надо будет у него уточнить.

Что это мне дает? Это дает знание о том, что у Михалыча тут лучших бойцов не будет. Это раз. И то, что если они морем, то траулер уйдет. И Слава будет с ними. И еще двое. Или это те двое и есть? Опять же нужно уточнять. Но мне и нетрудно, я позвоню. Или даже прямо сейчас сообщение напишу. И написал.

Компания разошлась минут через тридцать. «Спортсмен» с «кувшином» уехали, а Михалыч с девицей ушли к нему домой. Кофе у меня давно закончился, так что я просто рассчитался за стойкой и направился к велосипеду. Тут телефон провибрировал входящим. Открыл, прочитал:

«Во вторник уйдем. Я и еще трое. Четыре дня».

Еще трое. В артели, что владеет траулером, двое, этих тут двое… кто-то из них в экипаже, получается. А интересно, на этом траулере спрятаться никак нельзя? Такой вот чисто теоретический вопрос. Пока еще не конкретный, я думаю, но вся бригада восемь человек, не считая Славы, а так могло бы стать сразу пять, например. Неожиданно возникший Александр Васильевич с бесшумным оружием мог бы стать большой и даже фатальной проблемой для участников морского похода. Плюс сам Слава.

«Тогда опять встретиться надо и все обмусолить. Как насчет завтра утром?»

«Лучше к цыганам заезжай вечером, часов в тринадцать. В мотель, в кафе».

К цыганам в «Морской бриз» я не поехал, а все же пошел. У Аниты сегодня подруга в гостях какая-то, так что мы покатались на великах и все, ну и еще с Джеймипоговорил на предмет сотворения рекламных постеров и листовок. Их бы потом неплохо вместе с товаром сразу отправлять. Потом укатил домой, собрал в сумку все то, что завтра к Биллу потащу, затем, подумав, вытащил обратно «глок» и отложил в сторону вместе с магазинами. Для другого дела пригодится.

В кафе в мотеле играла уже знакомая музыка, но хотя бы негромко. Зал частично заполнен, все так простенько, но пахнет вкусно. Слава сидел в дальнем углу за четырехместным столиком в компании Николая. Перед ними вино в большой оплетенной бутыли, блюдо с салатом, перец с баклажанами и гора каких-то колбасок. У обоих вид довольный и сытый, приятно глянуть.

– Уф, пришел наконец! – Николай вскочил навстречу. – Садись! Вон, ешь давай, все наше. Это кырныцеи с мититеями, – он показал на жаренные на гриле колбаски, – шопский салат, это уже болгарское, правда. Вот баклажаны фаршированные и перец. – Он тут же налил вина в поджидавший меня бокал. – Вкусно все, пока не съедим, не отпущу никого! Иоланду позвать? Она прибежит. Красивая баба, уф! Зря не звонишь.

– Нет, Иоланду не надо, мы вроде по делу, – пошел я в отказ. – Но в любом случае рад тебя видеть.

И даже не соврал на самом деле.

К делу перешли не сразу, сначала ели, пока горячее. И в этом Николай не наврал, вкусно все. Румынская кухня и к греческой близка, и к балканской, и к молдавской, есть на что навалиться. Так что ели много, до тех пор, пока я, отдуваясь, не отвалился на спинку стула. У Славы тоже вид был слегка осоловелый от обилия пищи. А Николаю хоть бы что, и уплетал за двоих, и еще столько же умять сможет, наверное.

– Николай, ты теперь Саше расскажи, что мне сказал, – сказал Слава.

– Про этого Сергея вашего? Сергей у нас деньги крутит. И там вообще плохо вышло. Тут клуб один был, да? «Живая Роза». Ну как клуб, бордель был, вот. Хозяин из наших был первый, но там проблемы были. Клуб разнесли, его ограбили, потом полиция… всего не знаю, давно было, мне рассказали. Флориан, хозяин, он сбежал потом куда-то, за него хозяином остался другой, Думитру, родственник. Он из него совсем клуб сделал, стриптиз там, еще что-то, как «Капитан Мажор». Но денег не было, он взаймы брал, отдавал, снова брал, клуб плохо работал, два раза закрывали.

– И что?

– Потом к нему этот Сергей пришел. Дал денег, стало лучше, новые девушки приехали, болгарки, румынки, украинки, снова хорошо стало, уф! – Николай выпучил глаза и развел толстые руки в стороны, чтобы показать, как хорошо стало. – Сергей захотел клуб вообще забрать, так? Или сразу все деньги верни. Думитру отдавать место не хотел, записал на человека Сергея половину, но опять долги сделал у всех, собрал. И за день как отдать должен был и ту половину обратно получить – пропал. Вышел из ресторана, там с нашими сидел, ушел домой и не вернулся. И дома не был. И деньги пропали. Его искали, деньги искали, ничего не нашли.

– И кто его?

– А не знает никто. Сергей говорит, не знаю, теперь клуб мой, короче. Но у Думитру и двоюродный брат, они там тоже в доле оказались. Думитру или умный был, или боялся. А потом и кузен пропал, через год. Сергей опять ничего не знает, но говорит, или пусть долг отдают, или клуб. Лусиан, он здесь у нас вроде главный, жену его сразу увез, она в другом городе живет, но все бумаги на нее, все равно без нее никак, она половиной владеет. Сергей деньги так давал, наличными, он тоже доказать не может ничего. Клуб сейчас как ничей, опять работает плохо.

– Ну а ваши по этому поводу что? – спросил Слава.

– А-а, мы мирные люди, – Николай махнул рукой. – Нет, дела всякие делаем, но в такое лезть… уф, не наше. И даже если наше, то у Сергея людей много, война будет, полиция нас и так не любит. Уф, сам видел как они тогда на чек-пойнте, да? Тогда все дела в помойку пойдут. И кто скажет, что это Сергей делал? Пропали люди и все, никто их больше не видел. Не станет Лусиан воевать.

– Николай, ты вот что скажи, – заговорил Слава. – Кто у вас может от этого самого клуба говорить?

Вот, узнаю брата Колю… то есть Славу. Слава мясо почуял, у него уже в глазах интерес горит.

– Лусиан может, он старший. Как он скажет, так вдова Думитру и сделает. А что предложить хочешь? Сначала лучше я схожу, передам. Он так говорить не станет, вы русские тоже, подумает, что от Сергея пришли.

– Скажи Лусиану, что пусть половину клуба на нас двоих запишут. Меня и его, – Слава кивнул в мою сторону. – И если проблема решится, то тогда отдаст.

– Только ему, – теперь уже я показал пальцем на Славу. – Он в этих делах главный. А я вроде свидетелем буду.

Слава глянул на меня удивленно, но ничего не сказал. Раз я такое заявил, то, значит, это нужно зачем-то, так что просто закивал.

– Ну ты понял? – спросил Слава. – Михалыч-то с чавел отжимает точку. И ты гля как хитро, а? Пропали и пропали. И бабки сто пудов он вернул, взял с того Димитра или как его там. Давай сделаем как решили, точняк надо браться. Ты чего от доли в отказ пошел? – вдруг спохватился он. – Вместе сделаем, по-братски раскидаем. Ты чего вообще?

– Слав, у меня чуть другие планы, клуб только мешать будет. А ты там и сам все потянешь, сам же говорил, что был у тебя клуб в Испании.

– Ага, был. Как раз такой же. Стриптиз и проститутки. Закрыли только.

– А чего закрыли?

– Да хрень вышла, там проституткам только в промзонах разрешили работать, а клуб в центре был. Я чё-та забил на это дело, – он отмахнулся, – типа не поймают. А они возьми да и поймай. Меня притянуть не за что, но все на замок и так далее. Ладно, чего делаем-то? Ты по-любому не беспокойся, я с тобой четко рассчитаюсь, хозяин ты там или нет.

– Слав, понятно, что делать. Надо с траулером определиться.

– А чего с ним?

– Меня на нем спрятать можно?

– Тебя? – Слава чуть опешил, но тут же задумался. – Типа с вечера?

– Хоть и с вечера. А я тебе ствол с глушителем дам. Ты там вальнешь кого-нибудь, а дальше я подключусь. Трое их?

– Трое.

– Если приятным сюрпризом, то и вякнуть не успеют.

– А что… хорошая идея. Только они еще и за товаром идут, после бы разобраться.

– Вредно глаза больше желудка иметь. Ты же еще и на траулер наследником получаешься.

– Слушай, если эти пропадут, то Михалыч от рейда откажется. – Слава почесал в затылке. – Тупо людей у него не хватит. И тогда чего, войну в городе устраивать? Сами попалимся. И траулер жалко в то же время…

– Да, верно, – согласился я с доводами. – Их тогда не вытянешь никуда. Взрывчатка нужна.

– А вон пусть чавелы найдут. – Слава махнул рукой в сторону мотеля. – Зуб даю, что найти они что хочешь могут. Надо только прикинуть, как мне самому оттуда вовремя сдернуть.

– А остальным можно дать наводку на жену этого Думитру, нет? Михалыч тогда наследник, должен повестись.

– Пошлет кого-то вальнуть, да и все.

– А вот нет, – возразил я. – Он расследования не захочет. Исчезнуть она не может, тогда доказывать трудно, а несчастный случай в одиночку не устроишь. Там люди нужны. Даже если она с горя повесится, то все равно.

– Ну, как один из вариантов…

Глава 16

29 год, 17-е число 03 месяца, суббота

Порто-Франко

К Биллу я съездил еще в четверг, продал «фал», причем вместе с «акогом», скрепя сердце, короткий «калаш» и, к своему удивлению, «мутанта». Билл еще и похвалил агрегат, сказал, что такие ценят всякие телохранители, так что в совокупности я выручил под тысячу экю и уже свободно взял тот самый автоматический PDS от «Рок Ривер» с глушителем, шестью магазинами и запасом патронов, пусть и не очень большим, обычных и дозвуковых.

От Билла я сгонял в тот самый магазин, что он мне посоветовал, «Ар-Эй-Армс», где просто купил по полторы сотни два глушителя на «глоки», они там на девять миллиметров готовые нашлись, показал «ларку», узнал, что проблем соорудить глушитель нет, но заказывать не стал по экономическим причинам. Зато заехал на сервис, где заказал обшивку для двери на китайскую «Фронтеру», благо оплата потом, а заодно новый механизм стеклоподъемника, потому что старый тоже пулю получил. Буду продавать машину – включу в цену, а не буду, так хоть дверь нормальная станет. И дырки тогда заделают.

В пятницу переселившийся в маленькую квартирку неподалеку от той, из которой съехал, Темир Фархадович порадовал меня тем, что забрал из офиса торгового дома конфедератов образцы вискозной ваты и нашел их полностью соответствующими требованиям и по качеству лучше китайских. Потом позвонил Николай и сказал, что Лусиан согласен встретиться. Сам я на эту встречу не поехал, чтобы не светиться с кем не надо, и отправил туда Славу. И через пару часов Слава отписался сообщением о том, что Лусиан согласился и заодно пообещал найти то, что нам нужно. Причем быстро. То есть бомбу, случись надобность, соорудить получится.

Затем, планируя субботу, я посмотрел на расписание поездов с баз в Порто-Франко, чтобы примерно прикинуть, когда можно ждать звонка Миллбэнда, и вышло, что в субботу ровно один поезд, приходит в одиннадцать к платформе и там и остается. Рейс к Базам он делает еще раньше.

Пораскинув мозгами, я решил чуть подстраховаться и в субботу этот поезд встретить. Негласно. А может быть, еще и последить немного за своим неожиданным партнером. Поэтому подъехал к стоянке у платформы, называвшейся здесь вокзалом, но встал не на ней, а через дорогу, прижавшись к забору в пустовавшем в выходной день проезде. И бинокль взял, тот самый зеленый военный «штайнер», что достался трофеем.

На стоянку зарулили три такси и несколько частных машин, кого-то встречают. Одна из машин привлекла внимание – красная, яркая, сзади и сбоку как джип «Рэнглер», просто копия, а вот морда не джиповская. Опять китайский клон, похоже, но вполне при этом симпатичный. И еще больше внимания машина привлекла, когда из-за ее руля выбралась женщина. Видел я ее только сзади, но не узнать было невозможно, потому что могу поставить свою машину против запаски того клона, что второй такой фигуры нет ни у кого, кроме Лоры Карраско. Той самой, что принимала у меня документы на кредит. Мощные ноги, крепкая задница и сверху на удивление худой и даже изящный торс.

– Ой, Лорочка, а шо вы тут делаете? – тихо спросил я неизвестно у кого. – А вот давайте посмотрим…

До того, как поезд подошел, в голове у меня крутились разные версии, но после того как со станции вышел Миллбэнд в обычной гражданской одежде, поцеловал Лору Карраско и даже схватил за ту самую задницу, большая часть теорий обратилась в дым и развеялась ветром. Нет, это не коллега встречает коллегу, это уже личное.

Кусочки пазла встряхнулись в голове и вдруг начали как-то неожиданно быстро падать на свои места. Миллбэнд и не скрывал, что он не один. Он не банкир, он чиновник Ордена, работает на приеме переселенцев. К нему идут те, у кого «нештатные ситуации» вроде моей. Лора сидит в банке в Порто-Франко… и что? Ну же… мысль уже мелькнула, просто провалилась куда-то в извилины и пока не могу ее найти… что? Ну?

А! Ах ты, Лора… Ах ты… ну я потом все эпитеты выскажу. Электронная подпись! Твою мать, она же получила с меня электронную подпись, документы с банком подписывать. А кому я должен был поручить перевести мои деньги в траст? Да банку же! Банку, мать его поперек, в гробину-бога-душу. Они уже перегнали мои деньги куда хотели.

И куда? «Банк Содружества», отделение в Нью-Рино, которое живет по личным законам. И оттуда приехали исполнители. Не нужна им моя подпись ни хрена, Лора уже где надо что надо подправила, и я все давно подписал!

Я буквально задохнулся от накатившей злости. Сейчас еще чуть-чуть и я просто не выдержу, меня раздует и разорвет в клочья крови и дерьма, я тут весь салон забрызгаю в этой чертовой китайской «Фронтере».

Спокойно. Считай до десяти, дыши глубоко, еще не все потеряно. Еще не все потеряно, что бы Дэйвид с Лорочкой ни думали. Они не на того нарвались. Не на тех.

Помотав головой, чтобы отогнать кровавый туман от глаз, я достал телефон и набрал Славу.

– Чего? – откликнулся он после уже второго звонка.

– Слав, денег хочешь быстро заработать?

– А то! Сколько?

– Шестьдесят шесть косых. В экю, понятное дело.

– Что делать?

– Садись в тачку и жди. Не важно сколько, просто жди, я скажу куда подъехать. И ствол прихвати, только не свети.

– Да я резидент уже! – даже чуть возмутился он.

– Тогда просто прихвати.

– Без базара, все сделаю.

«Чайнарэнглер» выехал со стоянки и покатил в город, а я, чуть отстав, поехал следом. В глаза это не бросится, со стоянки машины одна за другой выезжают сейчас, там не только Миллбэнда встретили.

Красный автомобиль доехал до Восточного бульвара и через два квартала от моего дома встал у подъезда трехэтажного апартаментного блока. И Лора, и Дэйвид из машины вышли и направились внутрь, причем спутник еще раз успел прихватить даму за задницу. А я, чтобы не терять времени, рванул домой, попутно позвонив Славе и сказав, чтобы тот подъехал к «Соларис Оптикс» на бульваре. Тут и встретимся.

Стараясь не попасться на глаза Аните, которая могла смотреть на улицу через витрину, я забежал во двор, по крытой лестнице взлетел на второй этаж, вломился в квартиру, схватил «глок» с кобурой, прицепил на пояс вместо «поли», сунул в карман глушитель, а потом забросил в сумку PDS и шесть снаряженных магазинов. Хорошо, что сразу у Билла в тире его пристрелял с новым «вортексовским» ред-дотом. А потом туда же кинул и второй «глок» со всем остальным. Теперь бы самому случайно не нарваться.

Телефон застал меня в дверях. Миллбэнд. Я выждал четыре звонка, затем ответил.

– Александер? Рад слышать. – Голос у Миллбэнда деловой и приветственный. – Я здесь по делу, у меня еще одна встреча, потом мне надо на вторую. Мы могли бы встретиться где-то между ними?

– Без проблем. Куда подъехать?

– Перезвоню примерно через час и точно назову место, хорошо? Вам не трудно будет приехать в промзону? Я здесь с чем-то вроде инспекции по поставкам, поэтому езжу из одной фирмы в другую.

– Нет, совсем не сложно. Какая именно промзона?

– Прекрасно! Тогда позвоню. Южная, все наши склады именно там.

Ну вот, очень мило. Суббота, выходные, пустой склад. Что может быть лучше для того, чтобы разом покончить с хлопотным и неприятным делом? Никто не помешает, никто ничего не увидит. И дальше в саванну, на корм гиенам или свинкам.

Сколько их там будет? Не думаю, что много. Много просто не нужно, если ждать внутри ничего не подозревающую жертву. Многолюдность привлечет внимание. Если много, то нужно больше платить.

Я простоял на выходе из двора не больше пяти минут до того момента, как подлетел Слава на своей расписной «Витаре». Я жестом показал ему на «Фронтеру» и быстро заскочил за руль, а через секунду он оказался на пассажирском сиденье.

– Что за дела?

– Сейчас все расскажу, момент. – Я рванул машину с места, доехал до разворота и вернулся по бульвару назад, встав за блок до красного «Чайнарэнглера». Надеюсь, что за это время Миллбэнд еще никуда не смылся, но полагаю, что он чуть задержится с мисс Карраско.

Удушливая злость уже схлынула, сменившись спокойной и тяжелой, как свинцовая гиря. Я перегнулся через спинку сиденья, достал из сумки «глок» с тремя магазинами и протянул Славе:

– Владей. Типа аванс.

– Кого-то валим?

– Скорей всего. Валю я, ты страхуешь. А кого… думаю, что скоро увидим. Ждем пока.

– А что за бабки? Чьи?

– Мои.

– В смысле?

– В прямом. Бабки мои, у меня их помыли. Те, за кем сейчас следим. Забираем обратно, и я тебе башляю шестьдесят шесть кусков.

– Сколько бабок-то? – удивился он.

– Много. Даже до хрена.

– А чё молчал?

– Потому что уверен не был, что они их через ленточку протащат. А они протащили, только не туда, куда следовало. И теперь их надо вернуть. Ты в деле?

– Спрашиваешь. – Он усмехнулся. – Шестьдесят шесть косых, – это же… это реально, мля. Это уже всерьез, не баран начихал.

– Вот и я о том же.

Миллбэнд вышел из подъезда минут через тридцать, вид довольный, на ходу волосы поправляет. Сам сел за руль «Чайнарэнглера» и неторопливо поехал. Ну и мы следом.

– Это он? – спросил Слава.

– Ага. Его не валим, он нужен.

– А кого тогда?

– Сейчас увидим, я думаю.

В конце бульвара красная машина свернула налево, пересекла несколько улиц и снова ушла левей, остановившись у гостиницы «Франкония», проехав чуть дальше. Я видел, как Миллбэнд звонил, и вскоре на улицу вышли двое. Не из отеля, из соседнего здания. Среднего возраста, похожи на итальянцев, наверное, или черт их знает. У обоих по сумке на плече. Они переглянулись с объектом наблюдения, затем загрузились в большой серый «Рэм» с полуторной кабиной и завышенной подвеской, который я, кажется, даже видел пару раз в городе, или похожий, а потом поехали следом за Миллбэндом. А мы за ними, отстав подальше, потому что эти могут быть более внимательными, чем чиновник.

Как Миллбэнд и сказал, вскоре мы оказались в Южной промзоне, совсем рядом со станцией. Машины подъехали к воротам в сетчатом заборе, за которым тянулся длинный белый ангар с вывеской «Стройматериалы Джей-энд-Ди». Мы наблюдали издалека, я даже за бинокль взялся. Машины заехали во двор и встали рядом. Потом Миллбэнд отпер дверь, ведущую в пристроечку с окнами, а двое из пикапа вошли следом. Ворота остались открытыми.

– Этих? – уточнил Слава.

– Этих, – кивнул я.

Зазвонил телефон, но я на звонок не ответил, а потом сбросил звук на вибрацию. И сказал Славе:

– Тоже звонок отключи. План такой: как этот хрен выйдет на улицу, ты его берешь и чтобы не рыпался. А я валю тех.

– А дальше?

– А дальше с этим беседовать будем. По душам.

– Это запросто. – Слава совершенно не нервничал, похоже. Ему это даже нравилось. Все же уникальный персонаж, надо отметить.

Я достал из кобуры «глок», навернул на него глушитель, после чего сунул пистолет под бедро. Раскрыл сумку с автоматом и положил под руку, прямо на подлокотник. Камер на складе нет? Таких, чтобы на улицу смотрели? Ну, в эту сторону не смотрит ничего, а дальше и не важно уже будет.

Телефон зазвонил снова. Теперь я ответил.

– Я вам звонил пару минут назад, – сказал Миллбэнд.

– Извините, был в уборной. Что у нас насчет встречи?

– Я уже на другом складе, но можем поговорить здесь, нам не помешают, места тут много. Приедете?

– Давайте адрес.

– Это Южное шоссе, поворот к станции, но перед въездом на стоянку сверните направо. И метров через триста-четыреста будет склад строительных материалов. Вот его я сейчас и проверяю. Там большая надпись на стене и машины во дворе стоят, сразу увидите.

– Понял, буду… минут через десять, наверное. Может, выйдете встретить, чтобы я не ошибся?

– Да, никаких проблем.

– Я просто позвоню, как буду рядом.

Ну, раз никаких проблем, то никаких.

– Давай на заднее сиденье и ложись, когда поедем, – сказал я Славе. – И лежи. Я его приму, а ты у меня возьмешь.

– Сделаем. – Слава протиснулся назад между спинками, затем опустил там окна.

Только мое не опускается, к сожалению, а так было бы удобней. Ждем еще пять минут… я засек по часам. И как минутная цифра на экранчике сменилась нужной, я позвонил.

– Дэйвид? Я уже здесь, как мне кажется.

– Хорошо, я выхожу.

Машина поехала, неторопливо. Пусть он сначала выйдет, так будет лучше. Есть, дверь отворилась, Миллбэнд показался. Прошел почти до ворот. С виду спокойный. Или правда такая скотина, или притворяться умеет. Я помахал ему рукой через стекло, заворачивая в ворота, он в ответ радужно улыбнулся. Подъехав чуть ли не вплотную к нему, я резко, толчком, открыл дверь и направил трубу глушителя ему в лицо.

– Ни звука, сука, – прошипел я тихо. – Ни единого звука, или ты сдохнешь прямо здесь.

Вот этого он точно не ожидал. Улыбка так и пристыла к лицу, превратившись в клоунскую гримасу, но сам он мгновенно побледнел, а глаза буквально полезли на лоб. А когда из задней двери вылез еще и Слава с мрачной мордой, Миллбэнд даже покачнулся.

– Где они, а? Только шепотом!

Слава уже обхватил клиента сзади за шею и прижал пистолет к виску, в то время как я бросил свой «глок» на сиденье и вытащил из машины автомат.

– За дверью из офиса в склад. – Он показал глазами. – За штабелем утеплителя.

Я обратил внимание на быстро расплывшиеся круги пота на его рубашке.

– Веди. И говори с нами громко. О чем хочешь, хоть анекдот рассказывай. Но громко и весело, понял?

Я посмотрел ему в глаза, а Слава надавил пистолетом. Миллбэнд осторожно, едва заметно кивнул.

Говорить громко получалось у него не очень, голос давал петуха, но самое смешное, что Миллбэнд действительно начал рассказывать анекдот, правда путаясь и повторяя каждую фразу дважды, а то и трижды. Да, камеры здесь есть, две, только смотреть в них можно наверняка в офисе, а убийцы прячутся в самом цеху. Надо будет потом найти, куда все записывается, и с этим разобраться.

Миллбэнд сам открыл для меня дверь, дав возможность быстро проверить пространство слева, где никого не оказалось, лишь пустой угол и опущенная створка ворот, под которую пробивается полоса света, а когда я быстро навел точку прицела на срез упакованного в желтый полиэтилен штабеля, стоящего уже справа, первый в ряду, из-за него быстро и совершенно бесшумно вышел человек с пистолетом, который он держал двумя руками. И получил короткую очередь в голову, дернувшись и тут же повалившись мешком на пол. Выстрелы прозвучали совсем тихо, как будто воздушка очередями стрелять научилась. Зазвенели упавшие на бетонный пол гильзы, как-то необычно резко запахло порохом, глушитель перенаправил газы назад, в лицо. Я даже успел увидеть второго, но тот отскочил, укрывшись в проходе между штабелями, но при этом оказавшись в тупике.

Не теряя ни мгновения, я просто открыл частую пальбу двойками, прошибая край штабеля и выбивая облака крошки и пыли из него и следующего, не давая противнику опомниться и хоть что-то сделать, и одновременно быстро пошел вперед. На углу резко просел на одно колено многократно оттренированным движением, высунулся, почти даже вывалился за желтый куб уже у самого пола и двумя очередями дострелял противнику в грудь остаток магазина, держа автомат параллельно земле. Бронежилета на нем не было, светлая рубашка залилась кровью из легких.

Я тут же укрылся, перезарядился, а затем в проход тяжело вывалилось тело. Уже остывающие глаза противника уставились на меня и быстро потускнели.

Поднявшись на ноги, я огляделся, не опуская оружие, потом пошел дальше и осмотрел склад до самого конца, но больше никого не нашел. Двоих видел и двое же оказались тут. Все.

– Клади этого харей в пол! – крикнул я Славе. – Сейчас пикап загоню!

Слава тут же уронил Миллбэнда на бетонный пол, поставив свою ногу ему на спину. А я побежал к воротам, поднял их с пульта, выскочил на жаркую улицу и через минуту загнал «Рэм» задом в склад.

– Все, прибираемся и сваливаем. Миллбэнд, когда тут будут люди? А?

Я пнул чиновника в бок.

– В понедельник!

– Хорошо.

Так, пикап, пикап… Кузов у него оказался с жесткой крышкой, а когда я ее поднял, то обнаружил, что он изнутри целиком выстелен толстым полиэтиленом в два слоя, и там же скромненько так лежит лопата. То есть они еще и приготовились всерьез. И угадайте, для кого это все тут было приготовлено? И второй вопрос: а кому это все сейчас пригодится и кто теперь благодарен за труды?

Сбегав к своей машине, я принес моток дакт-ленты, которой мы не связали, а буквально спеленали Миллбэнда, смотав не только запястья и щиколотки, но и колени, и притянув руки к поясу и заклеив рот. Тщательно его обыскали, вывернув все карманы, потом обшарили и «Чайнарэнглер», прихватив его сумку.

Затем обыскали двух убитых, закинули трупы в кузов их же пикапа и накрыли приготовленным для меня пластиком. Следом туда же забросили связанного чиновника. Барахло убитых, свалив в лист пластика, срезанный с утеплителя, забросили за передние сиденья. И затем крышка кузова закрылась над дергающимся, мычащим и обмочившимся Миллбэндом.

Потом я собрал с пола все гильзы, еще и пересчитав их и убедившись, что тут ровно двадцать девять; я всегда один патрон не добиваю. Остаются пули в утеплителе, но ладно, тут уже ничего не поделаешь. И кровь на полу. Впрочем, с кровью справились быстро, нашелся шланг, подключенный к водопроводной трубе, ее просто смыли в канализацию, а пол потом высохнет. Может, никто даже полицию звать не станет, не захочет лишних хлопот. А может, и станет. Черт знает, что это за склад и как Миллбэнд сюда попал.

Теперь камеры… а они не работают. Ну да, самому Миллбэнду зачем? Он все и отключил, молодец. Небось и лишнее стер.

– Не скучай там, засранец! – стукнул я кулаком по крышке кузова. – Немного прокатимся.

В ответ донеслось едва различимое мычание и такая же тихая возня.

– Куда? – спросил Слава.

– А к нашей старой хате. Там мою тачку пока кинем. Не торопимся, не суетимся, не нервничаем. Едем порознь, собираемся там.

– Понял.

Я вывел «Рэм» из склада и опустил ворота. Все, тут что смогли, то и сделали. А теперь самое важное и самое главное – надо спасать деньги.

Крышка над кузовом поднялась, в лицо ударили запахи крови и мочи, тут уже что с кого натекло. Я схватил Миллбэнда за грудки, посадил прямо в кузове и рывками размотал ленту, заклеивавшую ему рот. Последний рывок вышел болезненным, он аж взвизгнул, на бледных щеках осталась красная полоса. И только затем он огляделся.

Пикап стоял в саванне, в высокой траве, прикрытый холмиком и скоплением кустов на нем. Никаких признаков города или иного человеческого присутствия вокруг не наблюдалось. Как мы тут очутились? Да все очень просто: доехали до «старого адреса», там бросили мою машину на стоянке, убедились в том, что за нами никто не наблюдает, и просто пересекли железную дорогу прямо по рельсам, благо высокая подвеска позволяла, а дальше поехали по солнцу и компасу, остановившись лишь минут через двадцать. Но уверен, что лежавшему в кузове рядом с трупами Миллбэнду эти двадцать минут показались часами.

– Нравится? – спросил я, широким жестом показывая на окружающий пейзаж. – Природа вокруг, хорошо. Да, Миллбэнд, где мои деньги? Только не говори, что они еще не на этой стороне, не оскорбляй мой интеллект. – Слава достал телефон и приготовился снимать нашу беседу. – Цыц! – Я поднял руку в предостерегающем жесте. – Я уже вижу, что именно это ты и хочешь сказать, поэтому остановись до того, как я отрежу тебе первый палец. Остановись, подумай, начни снова. С правды начни, правда очищает душу. Итак, снова: где мои деньги?

– Они правда еще не здесь!

– То есть тебе нужно время подумать? Хорошо. – Я взял моток ленты и сделал вид, что собираюсь снова заклеить ему рот. – У тебя есть время до вечера. Полежишь здесь, мы заедем часов… в четырнадцать вечера, тогда и продолжим.

Отрезок ленты с треском отклеился от мотка, Миллбэнд заорал, замотал головой.

– Тише, тише, – сказал я успокаивающим тоном. – Я дырочек в крышке настреляю, воздух будет проходить, не задохнешься. Не перди только сильно и постарайся не сблевать, а то придется глотать. Не крути башкой!

Миллбэнд все же продолжал башкой крутить, и еще и верещать попутно. Что-то о том, что он умрет, что его съедят и так далее, а я продолжал его увещевать, успокаивая:

– Никто тебя не съест, ты же в кузове, он заперт, не ори так. Тебя оттуда не выковырять никому, а гиен тут почти не бывает теперь. Все, заткнись и не верти башкой, или точно палец отрежу! – заорал я, сделав вид, что пришел в ярость.

А ярости не было, была лишь злость и расчет, холодный и скалькулированный. Лежать в кузове машины посреди саванны связанным в компании двух окровавленных трупов… тут и пытать никого не надо, я бы сам все выложил на его месте, хотя я куда крепче Миллбэнда в моральном плане. Зной, жара, скоро трупы начнут уже вонять, на вонь придут те же свинки или кто еще, а кровью и сейчас уже пахнет… тут весело будет. Поэтому я точно знаю, чем наш диалог закончится.

И да, я не верил ни секунды в то, что деньги еще не в этом мире. Тогда бы меня не пытались ликвидировать, я был бы нужен как дополнительная страховка. Они уже здесь, просто не знаю где, уже в трасте или на каком-то другом, транзитном счету.

– Здесь деньги, здесь! – продолжая крутить головой, заорал Миллбэнд. – Они уже неделю как здесь!

– Да? – Я замер с мотком ленты в руках. – И где именно? А?

– В «Банке Содружества» в Нью-Рино. – Он выдохнул воздух. – Они уже в трасте.

– За моей электронной подписью? – уточнил я. – Лора помогла, да? А? Не слышу! – Я с удовольствием отвесил ему тяжелого «леща». – Не слышу, Миллбэнд!

– Да!!!

– Вот! – Я кивнул удовлетворенно. – Чувствуешь, как правда начинает облегчать твою душу? То ли будет дальше! Я же не первый в схеме, так ведь? – Я заглянул ему в глаза.

– Первый, самый первый! – Дэйвид явно испугался вопроса. – Мы никогда такого не делали!

– Бай-бай, до вечера. – Я снова попытался закрыть ему лентой рот. – Слава, держи его!

Крикнул я это по-английски, не для Славы, а для Миллбэнда. Слава даже не дернулся, продолжая снимать, зато через жертву как ток пропустили, а потом из него потоком полилось что-то вроде смеси признаний, криков о пощаде и чего-то невнятного. Я ударил его по щеке, заставив заткнуться, схватил за ухо и посмотрел в глаза, пытаясь изобразить взгляд маньяка:

– Дэйвид, ты же не проверил, кто мы такие, верно? Ты просто увидел деньги и решил провернуть то, что делал раньше со своей Лорой, так? Угнать деньги в Нью-Рино, а владельца их завалить. И все шито и крыто, верно? – Я резко дернул его за ухо, одновременно выкручивая. – Просто ты упустил один момент: мы не те люди, с кем следует так поступать. Мне что твоих исполнителей в расход пустить, что тебя кабанам скормить – как ноги о половичок вытереть, понимаешь? А потом я поеду к Лоре и буду пытать ее, заталкивая в задницу ручку от метлы до самого горла. И так до тех пор, пока она не вернет мои деньги. А затем я вывезу ее сюда, покажу, что от тебя осталось, и скормлю свиньям и ее тоже. Я ясно все описал или что-то упустил? Да, а потом я поеду в Нью-Рино, найду там твоего партнера и повторю все трюки уже с ним. А если у него есть семья, то и с ними. Дэйвид, ты всегда должен сначала проверять, кого ты хочешь поиметь, – я зашептал ему на ухо, – если не хочешь умереть очень, очень плохой и медленной смертью.

Он заплакал, громко всхлипывая. Будем считать это раскаянием.

– Дэйвид, просто рассказывай все, в камеру. – Я заговорил спокойней и даже похлопал его по плечу. – С именами и прочим. И тогда я что-нибудь придумаю для тебя. Какой-нибудь способ выжить в этой непростой ситуации. Ты выживешь, Лора выживет, и ты и дальше сможешь шпарить ее в задницу. Хорошо? Не ври, Миллбэнд, главное – не ври. Даже если я просто подумаю, что ты врешь, я начну резать пальцы. Ты должен меня убедить, доказать, обосновать. Только так, понял? Вперед! Ты сейчас бьешься за свою жизнь и жизнь мисс Карраско.

Миллбэнд заговорил. Нет, абсолютной правдой это не было, разумеется, но думаю, что отличалось от нее только в плане «кто первый все придумал». А придумали «схему» с пару лет назад два человека, сам Миллбэнд и некто Тэд Мёрфи из «Банка Содружества». Схему простую, как угол дома, и понятную, как нецензурная надпись на стене. То есть, если появлялся человек с просьбой перекинуть деньги оттуда, его подводили к подписанию договора траста, а потом он погибал. Или исчезал. А когда «Банк Ордена» ввел цифровые подписи, в схеме возникла Лора Карраско, подружка Миллбэнда, которая еще упростила схему. Люди приходили к ней под разными предлогами, создавали в банке цифровую подпись, а дальше Лора Карраско путем не очень сложных манипуляций получала к ней доступ и подписывала документы за жертв. Подписать вручную было лучше, им все равно предлагали, но если отказывались – Лора была тут как тут.

– Кто исполнителей предоставляет, а? – спросил я, прервав поток красноречия на минуту. – Кто конкретно убивает клиентов?

– Там есть люди в доле, в Нью-Рино, – всхлипнул Миллбэнд. – Плохие люди, очень опасные.

– Дэйвид, – проникновенным голосом сказал я. – Ты все перепутал. Мы – хуже этих людей. И намного опасней. Так что продолжай, давай имена убитых. И точно давай, не сочиняй, я ведь еще и проверять буду. Не ухудшай свое положение, оно у тебя и так… не очень, сам видишь. Но шанс у тебя есть, жирный, используй его на все сто.

Миллбэнд назвал несколько имен, примерные даты, суммы. Большие суммы, если честно, на мелочи подельники не разменивались. Выходило, что Миллбэнд и Мёрфи сколотили уже миллиона по два каждый, и Лора Карраско добиралась до отметки в половину миллиона. Они даже начали подумывать о том, что пора и честь знать, уже можно думать об отставке и переходе в частный бизнес. Но все же просто думали, но не останавливались. Жадность губит.

– Хорошо. – Я похлопал Миллбэнда по плечу. – Уже лучше. Теперь нам нужно сделать самое главное. Догадываешься что?

– Что? – Он не догадывался.

– Сделать так, чтобы все мои деньги оказались на моем счету. Сегодня. Лучше прямо сейчас.

– Это невозможно-о-о. – Миллбэнд аж застонал. – Сегодня выходной, банки закрыты. Это только в понедельник можно сделать, а деньги зачислят во вторник.

– Хорошо, – кивнул я, – тогда увидимся в понедельник.

И я снова схватился за моток ленты. Миллбэнд заорал и снова замотал головой.

– Что? – крикнул я. – Что ты орешь? В понедельник, так в понедельник. Куда мне тебя сейчас, домой, что ли? Я тебе Лору сюда привезу через пару часов, будет с кем поболтать. Заткнись, не зли меня!

– Я могу дать часть денег сейчас! Тысяч двести, не меньше, наличными!

– Они у тебя здесь? – Я демонстративно похлопал его по карманам.

– Я могу их достать! Быстро достать!

– Хорошо. – Я достал свой мобильный. – Наговори сюда Лоре, как взять эти деньги. Пусть она сделает.

– Она не сможет!

– Тогда жди здесь. Я привезу ее сюда, а ты поедешь с нами за деньгами. Она подождет в кузове.

Миллбэнд посмотрел на меня затравленным взглядом, но как-то собрался, похоже, начал думать трезвей:

– У вас мое полное признание.

– Данное под давлением. Суд это не примет. И никто не может запретить тебе вызвать полицию и начать жаловаться на грубое обращение. Так что не надо, думай дальше.

– Если запись окажется в полиции, то они все равно начнут расследование. – Он пытался заглянуть мне в глаза. – Факты подтвердятся, люди пропали, деньги оказались в трасте. Меня вышвырнут со службы и упекут в тюрьму. Лора окажется там же. Мёрфи конец. Деньги в депозитарии, он открыт всегда, но к сейфу могу попасть только я и никто больше. Лору не пустят. Но она может дать еще, я думаю.

– Хорошо, – кивнул я. – Сейчас мы подъедем ближе к городу, и у мобильного появится сигнал. Ты позвонишь Лоре и скажешь, чтобы она ждала нас на улице, мы подъедем на ее машине. Нам нужна страховка, ты понял? Не слышу?

– Я понял.

– Умничка. Давай пока обратно. – Я повалил его в кузов и захлопнул крышку. – Можешь орать, мы в саванне.

Вид у мисс Карраско был несколько испуганный, когда мы подъехали к ее дому на ее же собственном «Чайнарэнглере». Но она все же стояла на улице, поджидая нас.

– Присаживайтесь. – Слава распахнул перед ней дверь и откинул спинку сиденья, давая доступ назад, откуда не сбежишь, если такая идея появится.

– Где Дэйвид?

– Дэйвид у нас, с ним все хорошо, – сказал я. – Садитесь. Сколько вы принесли?

– Тридцать шесть тысяч. – Она протянула мне пакет. – Больше наличных у меня нет.

– Подержите пока сами, потом посчитаем, – кивнул я. – Поехали.

– Куда мы едем? – Она напряглась.

– В сущности, ко мне в гости. Ведите там себя хорошо, пожалуйста, ничего не ломайте.

– Дэйвид там?

– Нет. Но он туда приедет. Если у вас с собой оружие, то отдайте его моему партнеру, так будет лучше для вас. Хуже, если мы найдем его сами.

– Я ничего не брала. Как Дэйвид и просил.

– Одежду ему взяли? Отдайте весь пакет. Слав, проверь, пожалуйста. Ему надо переодеться. Кстати, это доказательство того, что с ним все в порядке.

Миллбэнда да, надо переодеть, а то он плохо пахнет, так что Лора собрала ему какие-то вещи. Такой вот я предусмотрительный.

– Лора, теперь самое главное, – сказал я, глядя на нее в зеркало. – Дэйвид сдал всех, включая вас. Под запись. Рассказал, сколько людей вы убили, сколько присвоили денег…

– Я не убивала никого! – Она аж подскочила.

– Это вам так кажется. Меня пытались убить дважды, причем в последний раз сегодня, совсем недавно. За мои же деньги, что приводит меня в полное бешенство. Так что, Лора, заткни пасть и слушай, – резко изменил я тон, – а то я из вежливого могу превратиться в очень грубого. Услышала меня, тварь? А? У нас тут не дружеская беседа. – Я сделал вид, что собираюсь ее ударить.

Она испуганно дернулась, выпучила глаза и закивала.

– Итак, Дэйвид все нам вывалил, под запись. Если ты начнешь делать глупости, то я просто сдам эти записи сама знаешь кому. Всем. От полиции до безопасности Ордена и правления твоего банка. И в прессу солью, понятно? В твоих интересах сделать все так, чтобы я не разозлился еще больше. И да, если я вас сдам, то это будет самый лучший выход из возможных для вас. А есть и другие опции, совершенно отвратительные. Так что сиди тихо, веди себя хорошо, делай, что говорят.

Машину подогнали вплотную к двери в квартиру, Лору вытащили и затолкали в комнату. Одета она была так, что оружие точно не спрячешь, но я все же наплевал на девичью скромность и охлопал ее со всех сторон, проверив заодно ремень и обувь. В тюрьме научился, уже знаю, где и как искать.

– Сиди здесь. – Я завел ее в спальню.

На заднем окне тут решетка, не выскочишь, только мимо Славы. А тот сел за стол в гостиной, положив под руку «глок» с глушителем. Затем я взял кусок нейлоновой веревки и намотал его Лоре на щиколотку и другой конец на спинку кровати. Потом запутал и туго затянул узлы, затем заплавил их зажигалкой. Без ножа теперь не вырвешься, а в спальне ничего нет кроме оконного стекла, но его придется бить с шумом. Потом, сделав ручкой и вежливо улыбнувшись, я вышел на улицу и на ее машине погнал через железку в саванну. Благо пикап не так уж и далеко, скорей рядом, нам же от него пришлось обратно идти пешком.

– Ну-у, как мы сегодня? – спросил я голосом доброго доктора, поднимая крышку кузова. – Как настроение? Соскучились? А я вам чистые штанишки принес! – Я потряс пакетом.

Взгляд у Миллбэнда был почти безумным. И да, в кузове уже попахивало, жара быстро делала свое дело, свернувшаяся кровь начала смердеть первой. Трупы уже меняли цвет, кровь стекала вниз, запекаясь бурыми пятнами. Пробитая пулями голова одного из бандитов тоже добавляла колорита картине. Ну и от самого клиента тоже не розами пахнет, прямо скажем.

– Переоденься. – Я начал разрезать ленту на пленном. – Разомнись немножко, переоденься, подотри задницу и поехали. – Я бросил на откинутый борт кузова упаковку влажных салфеток. – Не вздумай вонять.

Стоять он уже не мог, руки и ноги занемели, так что Миллбэнд сначала просто упал в траву, а я между тем наконец начал просматривать то, что мы собрали с него и убитых.

– Да, Миллбэнд, Лора у нас, так что не делай глупостей. Веди себя хорошо.

Айди убитых… ни о чем не говорят. Но не латиноамериканцы вовсе, имена похожи на албанские, насколько я понимаю. Оружие, пистолеты, два автомата прямо здесь же, в машине и лежали, патроны и все такое. Вещи в отеле, наверное. Какие-то наличные, довольно неплохие, мобильники. Вот их надо будет полистать, если получится войти, там может быть много интересного. А так все, в общем. В самой машине тоже ничего лишнего, только то, что для поездки нужно.

– Миллбэнд, откуда они? Из Нью-Рино или местные дарования?

– Местные. Их из Нью-Рино мне дали.

– Кто они?

– Не знаю толком. Какие-то албанцы, я их в первый раз увидел.

– Машина их?

– Не знаю, – замотал он головой. – Наверное, их.

Так, а это что мы с Дэйвида взяли… вот папка с нашими договорами… и да, моя подпись распечатана с подтверждением. Лора, Лора… вот опять разозлился, да. Был бы рядом, как залепил бы тебе по тощей морде… И пистолет в портфельчике, он его в кобуре не носил, обычный «глок-19».

Так… айди, отдельное удостоверение сотрудника Ордена со значками допусков… так, а вот карточка владельца счета в «Банке Содружества», там уже не айди работает… так, интересно уже. И карточка «Северного Торгового», это такой общеамериканский банк, всех их территорий, насколько я помню. То есть у него вклады в разных местах. Использовать это нельзя никак, но знать полезно.

Опа… шесть тысяч, в толстом конверте. Уверен, что это для оплаты услуг по моему исчезновению. Планшет… нужно начертить пальцем загогулину, чтобы войти.

– Показывай. – Я протянул планшет Миллбэнду.

Тот уже понемногу начал шевелиться. Кобениться не стал, дал войти в систему. Тут много что есть, надо будет изучить на досуге… когда решим, где эту парочку дальше держать. Это как раз и есть главная проблема. Потому что в понедельник как минимум Лора должна быть на работе, а Миллбэнд под рукой. И продержать их обоих просто в квартире до понедельника… не уверен, что получится, там как бы условий для этого нет.

Но пока пусть деньги собирает. Не знаю, что там дальше получится, но треть суммы мы сегодня отобьем уже точно… если Миллбэнд не врет о том, сколько у него там налички. И если не вздумает оттуда вызывать полицию. Вот тогда достанется и нам… но и им тоже. Признания в убийствах, пусть даже и под давлением сделанные… это серьезно, не должен он шалить, ему действительно откупиться проще.

– Как ты исполнителей нашел?

– Через банковскую связь, она закрытая. Сказал Мёрфи, а тот сообщил мне номер телефона. Все.

– Шесть тысяч для них?

– Да.

– Ладно, раз мы местами поменялись, то деньги мне пойдут, не возражаешь?

– Нет. – Он как-то тупо кивнул.

– Ну и отлично. Нам бы с тобой и дальше так же договариваться обо всем. Теперь поехали. – Я показал ему на машину его подружки. – Эта здесь постоит, нас подождет.

Не думаю, что здесь кто-то шляться будет, никогда не видел людей с этой стороны железки. А если, скажем, патрульный вертолет пролетит, то, увидев машину на таком расстоянии от города, решит, что кто-то с любовницей на четверть часика отъехал, или что-то в таком духе. Хотя да, все же риск… Надо бы жмуриков все же дальше в саванну сгрузить, пусть начинают сливаться природой. Но это позже, вернемся и займусь. Сейчас других дел полно.

Все же совсем спокойным и хладнокровнымполучается быть не всегда. Пока ждал Миллбэнда возле депозитария, расположившегося неподалеку от Овальной площади, понервничал. Все представлял, что подлетят полицейские «Лендроверы» и давай меня вязать. Но ничего не случилось, Миллбэнд вышел оттуда с сумкой в руках, чуть настороженно оглядываясь, сел в машину и протянул сумку мне.

– Двести тридцать одна тысяча, я все посчитал.

Я заглянул внутрь, увидел пачки купюр, кивнул и забросил сумку назад.

– Уже лучше, Дэйвид. Если ты так же все хорошо сделаешь в понедельник, то все живут и дальше, а ты спокойно пользуешься задницей мисс Карраско в свое удовольствие. Кстати, ты не ответил на один вопрос: кто именно снабжает вас исполнителями? Боснийцы, теперь албанцы… Конкретно кто?

– В Нью-Рино есть албанская банда. Они не самые главные, работают на других как подрядчики. Мёрфи знает Леку, он у них главный. – Миллбэнд сказал это спокойным и даже немного сонным голосом.

Но это не от хладнокровия, а от «отката». Он был испуган до смерти, он лежал в саванне связанным в железном ящике с трупами, ему за сегодня душу много раз выжало и выкрутило насухо, так что теперь он просто отдыхает от любых эмоций. Приходилось видеть такое раньше.

– Они всегда исполняли?

– Да, с первого раза. И всегда те двое, которых ты тогда на дороге убил. Этих нашел Лека, потому что те облажались, вроде как по гарантии заменил. Правда, заплатить им все равно надо было.

– В Порто-Франко есть албанцы?

– Да, есть. Не очень много, но одни бандиты. Я не очень много знаю, только то, что слышал. Они какие-то дела крутят с румынами и болгарами.

Отлично, час от часу не легче. Теперь, если все сделать не так как надо, у нас в городе еще и новые проблемы получатся, как будто старых не хватает. Румыны. Машину и трупы надо прятать так, чтобы и следов от них не осталось. Если только сам Миллбэнд от злости нас не вложит им. И даже если он не вложит, то тот самый Лека в Нью-Рино точно знает, кто его людей израсходовал. Нет, не видать мне спокойной жизни, похоже, не видать.

– Смотри, Дэйвид, – я опять начал давить ему на сознание, но уже в другую сторону, – если в понедельник мы расходимся, то мне плевать на твои дела. Мы не ангелы, ты это заметил. Ты просто повторишь мне все то, что сказал раньше, на камеру снова. И Лора это повторит. Спокойно, слово в слово, при этом порознь друг от друга. Если рассказы не будут совпадать… ну, ты все понял, да? После этого мы разойдемся. Но мой тебе совет: завязывай со своим бизнесом, у тебя уже много денег. Если я узнаю, что ты продолжаешь… не продолжай, короче. Не надо. Я не Робин Гуд, но есть вещи… – я уставился ему в глаза, – ты это уже сделал для меня личным, понял? Совсем личным. И не надо просить Леку разобраться со мной, выйдет еще хуже. Скорей всего я просто разберусь с Лекой, а информация уйдет куда надо.

– А если с тобой что-то случится без моего участия?

– Надейся, что ничего такого не случится. Ты это начал сам, теперь начались последствия. Все всегда хорошо не бывает. Ты потянул дерьмо – ты платишь цену. Просто сделай то, что обещал и… ну ты слышал. И еще раз, я тебе до мозгов достучаться хочу: я не отбираю твои деньги, понял? Это мои деньги, ты рано начал считать их своими. Просто представь, что тебе не удалось их украсть, усек? Не делай глупостей, не влезай в такие дела, в которых тебя самого первого в фарш переработают.

– А что сказать Леке?

– Скажи, что ты его людей ждал весь день и не дождался. Например. Или выдумай что-нибудь, включи мозги.

Привез я его тоже в квартиру, все равно пока больше некуда, а этот адрес известен и ему, и ей, нет смысла скрывать. У меня пока на него компания зарегистрирована, адрес которой в заявке на кредит. Усадил его в кресло, накинул шнур на щиколотку и на ножку, снова запутал узлы и заплавил. Если бежать кинется, то только вместе с мебелью. Может, конечно, полезть в кухонный шкаф за ножом, но это ему через всю комнату с креслом проскакать надо, не успеет.

– Как она? – Я показал в сторону спальни.

– Раз ведро для мытья полов для нее принес, – усмехнулся Слава. – Что дальше?

Говорили мы по-русски, так что не опасались, что нас подслушают. Надо только знакомых для остальных слов избегать.

– Дальше посчитать надо. Потом жмуриков надо аннулировать, я сгоняю. Затем бы и от грузовика избавиться, но пока не очень знаю как.

– А чавелам по дешевке продать, – предложил Слава. – Почем возьмут. Они тогда с ним дальше сами разберутся. Переварят, перекрасят, сами ездить будут.

– Там все сложней. Этот пикап албанцев, они с румынами дела крутят, понял? Тачка исчезнуть должна, вместе с клиентами. А этих двоих отпускать придется.

– Сдурел? – поразился Слава. – Их держать тут надо, пока бабки не вернут.

– Держать тут… ты сам знаешь, что тут за стенки, за ними люди живут. И если этих начнут искать и догадаются заехать сюда – Слав, мы с тобой за похищение сядем надолго. Эта задастая должна в понедельник с утра на работе быть, иначе вообще ни черта не выйдет. Если этот на службу не уедет, то начнут искать его. Я симки из их мобилок вытащил, но… черт знает, может, их местоположение уже записано. Зиндана нет и не предполагается. Сейчас в разных комнатах отдельно расскажут, как народ за деньги мочили, и будет у нас страховка.

Слава задумался, затем сказал:

– Может, ты и прав, куда они денутся, если записи сделаем? Признанка вся будет, начнут дергаться – им же и хана. Типа в одной лодке пока. Только мне вот что-то про этих, что с чавелами работают, как-то не очень понравилось. Местные?

– Выходит, что местные, – вздохнул я.

– Но может, и так, что этих выпустим, а они… – Слава замолчал, подбирая слова: – Когда человек в панике, он до хрена тупого натворить может. Возьмут и решат сдернуть в рассвет, например. Или еще что. Или очередных исполнителей выпишут, жаба задавит бабки возвращать. Пока они у нас, мы еще как-то это все контролируем.

– Как-то. Но все равно же отпустить придется до того, как все закончится. И не думаю, что они дернут, не так это и просто. Им реально проще рассчитаться, понимаешь?

– Ладно, давай бабки посчитаем, что ли? – предложил Слава. – И подумаем потом.

– Давай. – Я вывалил на стол все деньги из обеих сумок, добавил шесть тысяч «премии». Выходило двести семьдесят три тысячи наличными, из которых я отложил себе двести, остальное отдал Славе.

– Тут больше, – сказал он.

– Проставишься, – усмехнулся я. – Нам еще остальное с них получить надо.

Полную сумму Слава уже знал. Поэтому просто спросил:

– И все? Без штрафов? Две попытки завалить и все такое? Типа не считается или где?

– Мне бы свое вернуть. Можно нагрузить, но… короче, не знаю, как они потом себя поведут. Грохнуть сразу их нельзя, а потом… короче, пусть вернут для начала. В понедельник давить реально уже не получится, там палка о двух концах. Но попробую.

– Да и так все равно неплохо. – Слава улыбнулся, глядя на кучку денег перед ним. – Я уже у этой жопастой спросил, сколько ее тачка стоит. За восемь с половиной взять можно, сказала. Но я чё-та думаю, что пусть она на меня ее так перепишет. А себе за восемь с половиной другую купит.

– Не надо, я думаю, хрен знает, какие последствия с такого могут быть, – усомнился я, при этом ни секунды машину Лоры не жалея. – Ладно, мне еще девушке позвонить надо. – Я глянул на часы. – И этих надо закопать или чего там. Давай, пусть садятся рассказы рассказывать, а потом гоним их в шею отсюда. И сами сдергиваем. Давай этого пока во вторую спальню, типа для интервью. А потом ее, заодно ответы сверим. Только чтобы про сегодня не болтали, это уже лишнее.

Мы их отпустили. Вернули ключи от «Чайнарэнглера» и отпустили. Ну нет других разумных вариантов, не вижу я их. И сейчас меня больше беспокоило, встретим ли мы свинок у машины, которые вполне могли прийти на запах падали. Пусть у меня с собой и автомат, и Слава свой «укорот» прихватил в сумке, но стрелять рядом с городом желания нет. Неразумно это сейчас.

Свинок у пикапа не было, но на крышке кузова сидела целая стая стервятников, начисто проигнорировавших мое появление. Причем настолько проигнорировавших, что я хлопнул двух из них из «глока» в качестве практики до того, как вся эта стая взлетела с хриплыми воплями, оставив две туши валяться на машине. Скинув их в траву, я влез в кабину, и мы поехали дальше в саванну по своим же старым следам, мы сегодня уже в этом направлении катались. Я на пикапе, а Слава на «Чайнафронтере» следом.

Ехали долго, решив удалиться от города по максимуму. Место для погребения нашел в какой-то старой и заросшей промоине, оставшейся, похоже, еще с сезона дождей. Свалили туда трупы, решили, что падальщики на них тут соберутся очень быстро. Срезали с них всю одежду, чтобы и примет никаких не осталось, а потом в другом месте вырыли небольшую яму, скинули туда все, от одежды до оружия, кроме айди и телефонов без симок, залили соляркой из канистры, чтобы не раскопал никто, и забросали землей. Машину загнали прямо в скопление кустов, протерли все тщательно от отпечатков, а потом еще и весь салон залили соляркой так, что там все сочилось.

– А ведь ты мог просто ментам стукнуть, – сказал Слава на обратном пути. – Не, понимаю, что не по понятиям, но мог.

– Да мне на понятия класть вприсядку, я не по этим делам. – Я вывернул руль, объезжая промоину. – Как и тебе, кстати. Тут не в этом проблема. Ну вызвал я их, а дальше? Албанцев этих взяли? Так они еще и не грохнули никого, может, отмажутся вообще. Деньги? А там подпись моя, Слав. Я же сам подписал, когда все оформлял. Ну кто докажет, что я этого не делал, если банк подтверждает? В суд пошлют, да и все. И судись до морковкина заговенья.

– Думаешь?

– Полагаю, так скажем. Заодно местные албанцы узнают, кто их сдал, проблем только больше станет.

– Так и менты будут знать кто.

– Когда меня грохнут. Тут же границ нет, земель до хрена. Кто-то меня исполнит и переедет в Нью-Рино или еще куда. И что ему? А потом еще и вернется через год, у него алиби будет.

– Они и сейчас в курсе будут.

– Это если узнают, что этих двоих мы вальнули, – возразил я. – А пока могут только предполагать. И Миллбэнд им еще отмазок налепит, за ним тоже косяк получается, те по его делам уже четверых израсходовали.

– Ладно, дальше думать будет. По крайней мере, я уже при бабках. – Слава усмехнулся. – Можно даже от Михалыча отваливать.

– Михалыч тоже проблема, так запросто не отвалишь.

– Слушай, Сань, ты бы список составил всех, кто тебе жить мешает, созвал бы на конференцию и разом, нет? Симпозиум типа.

– Было бы проще, – согласился я. – Но не все придут, боюсь. И тебе что, «Живая Роза» уже не нужна?

– Пригодилась бы. Как раз есть что вложить теперь.

– Ну вот. А мне надо, чтобы у меня ничего не крали и заодно от меня отвалили. В принципе, простые и разумные желания, не находишь? Я тут никого не трогал и никому под кожу не лез.

Про то, что тех троих братков я спровоцировал, умолчу. Но им провоцироваться не стоило, и все было бы хорошо. Лично я считаю это самоубийством.

Глава 17

29 год, 18-е число 03 месяца, воскресенье

Порто-Франко

Вчера весь вечер размышлял над тем, стоит ли позвонить Николаю и аккуратно выспросить насчет местных албанцев, или все же этого не делать. Может, и узнаю что-то полезное, а может быть, от него информация о том, что я ими интересовался, уйдет куда не нужно. Поэтому после долгих сомнений решил все же не звонить. Исчезли и исчезли, пусть теперь сами думают. Но общая оценка ситуации вела к не совсем оптимистичным выводам: я тут всего ничего, а врагов завелось столько, что иной и за всю жизнь не наберет. С Михалычем еще как-то понятно, все же сам отчасти нарвался, но с албанцами и этим самым Лекой из Нью-Рино все вообще вышло как-то ни к селу, ни к городу. Мало того что у меня же деньги и украли, да еще и убить пытались, так теперь все это к тому приведет, что я для бандитов из «ничего личного, просто бизнес» перескочу в другой список, уже на глубоко личное.

Опять же не знаю, что делать дальше с Миллбэндом и Лорой. Ну получу я свои деньги… если все же получу, а не случится что-то еще, но они и дальше будут вот так публику в расход пускать? Нет, я не благородный герой, но и не настолько циничен, чтобы об этом вообще не думать. Но если я их сдам, то сам подставлюсь. Когда я застрелил албанцев в складе, я действовал в пределах местных законов, право на самозащиту свято и никем не оспаривается. А вот то, что вместо вызова полиции я начал делать то, что сделал, как бы из области легального переводит все в область криминальную. И если все всплывет, то мне однозначно не поздоровится. Тонуть будем вместе. То есть у меня на них что-то есть, но и у них на меня. И не думаю, что Миллбэнд мое предупреждение воспримет всерьез. У меня просто нет возможности узнать о том, что кто-то еще перевел деньги в траст и случайно после этого исчез. Тут ведь даже сам факт исчезновения обнаружить не очень просто, уехал человек далеко, и все. А у новичков пока ни связей, ни друзей, ни еще кого-нибудь, кто мог бы хватиться.

Не знаю я пока, короче, как поступить. Буду думать.

С утра выгнал из дворика «Чайнафронтеру» и предложил Аните воспользоваться ею вместо квадроциклов, мотивируя тем, что больше всего с собой увезем и заодно времени не потеряем. Ожидал, что она начнет возражать, но Анита на удивление легко согласилась. День сегодня ну что-то очень знойный, кондиционер привлек, наверное.

– Ты корзиночку купил? – спросила она, забравшись в машину.

– Нет, ничего я не купил. Не знал, что тебе нравится, а потом забыл. Сейчас в «Ко-Оп» заедем и наберем сразу всего, что нужно.

– Да, а обещаний было… салфетки, корзинка, квадроциклы, – вздохнула она. – Ты бы просто дома предложил пообедать.

– Дома холодильник пустой, но могу пригласить в «Деметриос».

– Вези меня на природу! И «Ко-Оп» тогда, что ли…

– Насчет «раздевать меня везде» в силе? – уточнил я.

– Нет! Я буду загорать без купальника, так что не получится. Это шутка была, а ты и поверил. Не будь таким наивным. Кстати, что у тебя с дверью? – Анита показала на обшивку, заклеенную кусками дакт-ленты во всех направлениях.

– Менять надо. Я заказал, но еще когда придет…

– И что это вообще за машина, к слову? Все забываю спросить.

– Случайно досталась, но мне нравится.

– Как она тебе «случайно досталась»? – Анита повернулась ко мне. – Можешь рассказать честно? Если ты дырки от пуль заклеил, то это вовсе не означает, что я не могу понять, что в нее стреляли. Кто в тебя стрелял?

– В меня? Никто. Это я стрелял. Ну, тогда, когда она еще не была моей.

– И что было дальше?

– А дальше полиция Нойехафена передала ее мне согласно действующему законодательству.

– Тогда кто на тебя напал? Или ты все выкладываешь мне сейчас, или вези меня домой.

Тон при этом не вызывал никаких сомнений в том, что именно так она и сделает. А вот к такому повороту событий лично я не готов.

– Давай расскажу как доедем, там долгая история.

– Но ты расскажешь, так? И не будешь сочинять ничего по дороге?

– Не буду. Расскажу. Честно. Вон «Ко-Оп» уже, думай, что нам потребуется.

– Алкоголь не берем, жарко, – сразу объявила она. – И крем от солнца у меня закончился, напомни. Будешь меня там всю растирать, заодно и массаж сделаешь. Умеешь?

Мы отъехали от города километров на двадцать. Анита ни о чем не расспрашивала, а больше комментировала то, что мы видим из окна, просвещая меня в местной зоологии. Затем мы сверились с картой, я съехал с дороги в саванну и выбрался к морю, вдоль которого мы и поехали медленно дальше, подыскивая удобный пляжик. И нашли такой минут через двадцать – что-то вроде мини-бухточки, справа небольшая скала, точнее скопление валунов, о которое бьется волна, а слева просто плоский мысок. Съехать на него не получилось, так что машину оставил на краю невысокого, метра в три всего, склона, а дальше пешком спустились. Там расстелили покрывала, а я еще и небольшой тент натянул, который только что в соседнем с «Ко-Опом» магазине и купил, сложив под него все сумки и оружие. Тут да, пикник только с оружием получается, специфика места, так сказать. И в «ларке» магазин с софтпойнтами.

– Мне тент не нужен, я загорать собираюсь, – объявила Анита, быстро стаскивая с себя одежду. – Все, мажь меня, с любовью и заботой, – она легла на живот, сняв очки и отложив их на край покрывала. – Особое внимание уделяй абсолютно всему, ничего не пропускай, – с этими словами она откинула волосы с шеи. – И да, можешь начинать рассказывать, я вообще-то ничего не забыла.

Выдавив на ладонь крем из пластикового флакона, я начал втирать его ей в спину, заходя на плечи и шею.

– Я тебе говорил, что оказался здесь случайно, верно?

– Угу.

– Только без подробностей. А я сюда сбежал из испанской тюрьмы. То есть не сам, побег был организован для другого человека, но я оказался на свободе вместе с ним.

– Давай сначала: за что ты сидел и сколько?

– Я просидел всего неделю до того, как суд должен был установить залог, и собирался идти домой. А арестовали меня по подозрению в отмывании чужих средств, с которых не уплачены налоги и все такое. Ничего интересного на самом деле.

– Мне все интересно, что касается тебя. Потом плечи еще помассируй, хорошо?

– Хорошо. В общем, я здесь оказался случайно, а мои деньги остались на той стороне.

– Орден перекидывает деньги сюда.

– Я знаю. Они мне сразу и предложили, еще на иммиграционном контроле. Все официально, по соглашению с орденским банком.

И я начал рассказывать. Не все, разумеется. Рассказал о людях Михалыча и то, что теперь возникла проблема. Рассказал о нападении по дороге в Шанхай, описав убитых не как боснийцев, а как албанцев из Нью-Рино. Очень сокращенно рассказал о том, что меня попытались обокрасть. События вчерашнего дня свелись к тому, что я Миллбэнда и Лору просто попугал и заставил сознаться во всем на камеру.

– Замечательно, – вздохнула Анита. – С албанцами у тебя теперь тоже проблемы?

– Я не знаю. Хотел бы это проверить.

– Как?

– У тебя в списке приятелей нет никого, кто хотя бы знает, как местный криминальный мир организован? Кто тут чем занимается, кто с кем и все такое прочее?

– Дай подумать… есть. Да, есть. Майк, он журналист, много об этом пишет, он должен знать. Слушай, ты долго будешь мне попу натирать?

– Хочу, чтобы блестела, шлифую.

– Она и так блестит уже, достаточно. У меня ноги обгорят, двигайся ниже. А что с твоими деньгами?

– Часть мне уже вернули. В принципе, там уже на все хватит. Часть обещают вернуть, как банки откроются.

– Тебе в полицию надо.

– Мне надо, чтобы сначала вернули. А то просто снимут наличными, скроются, и судись потом лет сто.

– А зачем тебе знать про местных преступников?

– Чтобы понять, чего можно ожидать. И откуда. Ноги чуть раздвинь. – Я выдавил на ладонь еще порцию крема.

– Эй, ты там не увлекайся слишком, – предупредила Анита, но ноги все же раздвинула слегка. – Тебе еще спереди меня смазывать.

– Спереди ты и сама справишься.

– Ты тоже справишься, ничего сложного. Да, я Майку позвоню, он сможет помочь. И он в полиции всех знает, если что, он тут газету издает лет пятнадцать уже, наверное. Ступни помассируй, а то стою всю неделю, жуть как устают. – Она согнула ноги в коленях и вытянула ступни.

– Без проблем. Нет, пока полицию рано вмешивать. А вот дальше, может, и придется.

И вот местный криминал учесть стоит, так что и полиция бы в схеме не помешала.

– Майк всех знает, – повторила Анита. – С шефом просто дружит, насколько я знаю. И я бы на твоем месте сразу обратилась, полиция здесь не такая, как там, они тут куда более жестко действуют. Ой, приятно как, не останавливайся…

– Да я и не собираюсь. А насчет полиции мне надо подумать. А чтобы подумать, лучше поговорить с этим твоим Майком.

– Я бы на твоем месте с ним вообще посоветовалась, он умный парень. И он не станет болтать, так что ему можно все выкладывать как есть.

– Давно его знаешь?

– Да. Как магазин открыла, с тех пор. У него сильная близорукость, а потом еще и общие друзья завелись. Так, стоп… давай теперь спереди. А потом перевернусь, и ты мне плечи и ноги помассируешь. – Она перевернулась на спину и протянула руку. – Выдави немного крема, лицо я сама, а ты от шеи и ниже. И ноги не раздвину, сразу предупреждаю.

– Немножко можно.

– Ладно, немножко можно, согласна. На вот столько. – Она показала ладонями.

– Вот так лучше. – Я раздвинул ее ладони в стороны.

– Это уже шпагат.

– Сгореть можно в любом месте, – сказал я наставительно. – Солнце здесь очень агрессивное, а у тебя там никакой защиты.

– Это у моей подруги кабинет по лазерной эпиляции. Очень хорошо делает. Нравится? Два года к ней ходила каждые полтора месяца. Кстати, хороший бизнес в этом городе, тут все вокруг пляжа крутится. Думаю потом открыть еще магазинчик у самого пляжа, только солнечных очков и пляжной одежды. Ну и всего такого.

– Когда?

– Когда этот даст достаточно, чтобы открыть новый.

– Давай вместе откроем, зачем тянуть?

– Если ты так раскручиваешь меня на секс прямо сейчас, ты ошибся, я не такая. – Анита засмеялась и закинула руки за голову. – Я могу этим заниматься только бескорыстно. Подмышки не вздумай сам натирать, я заору, боюсь щекотки. Дай еще крема, – она снова протянула руку, – лучше сама сразу сделаю.

Провели на пляжике весь день, почти без приключений. Купались, загорали, ели, даже постреляли немного, выбрав мишенью камень метрах в двухстах. Зверье из саванны к нам не подходило, может, даже из-за выстрелов, хотя небольшое стадо антилоп я видел дальше по берегу, когда купался. Разве что один раз мы почти что вышли из воды, когда показалось, что разглядели большую рыбину на мелководье, но я даже не уверен, что мы ее на самом деле видели. Плеснуло что-то, а тень, если она и была, скрылась бликами на воде. Да и вообще тут мелко, как и на пляже Порто-Франко, глубже чем по пояс забираться устанешь. Дальше дно круто уходит в глубину, но это совсем дальше, нам туда не надо.

Раз недалеко от берега прошел рыболовный траулер, и недовольная Анита прикрылась полотенцем. А я больше под тентом лежал, меня все же пляжное солнце, если под ним долго находиться, прибивает, как дубиной, потом вообще никакой становлюсь. Ближе к вечеру к берегу, видно, рыба подошла, потому что над нами заметались местные аналоги чаек, большие, как альбатросы, поочередно ныряя к воде, а потом еще и оставили на капоте здоровенное пятно сильно пахнущего гнилой рыбой дерьма, которое я смыл морской водой до того, как оно засохнет. Ну а потом мы собрались, уложили вещи в багажник и поехали обратно.

Почти у самого города навстречу прошел поезд, в сторону баз, так что Миллбэнд отправился на службу. А мне завтра придется с Лорой общаться. Надеюсь, что она не сбежит. И что они вообще не сбежали. Но ее красный «Чайнарэнглер» так и стоял возле дома, я специально с той стороны на Восточный бульвар заехал.

Высадив Аниту у ее дома, я позвонил Славе поинтересоваться новостями, но новостей не было. Подтвердил лишь, что завтра он свободен, так что действуем по плану. А план был хоть как-то не выпустить события из-под контроля. И почти сразу позвонила Анита:

– Ты сегодня хочешь с Майком поговорить? Нас зовут посидеть в «Арт-Кафе», он там тоже будет.

– Тебя или нас?

– Нас. Мы уже для всех в множественном числе, не беспокойся.

– Я не против.

– Тогда заходи… через час двадцать, хорошо? Мне надо еще в душ залезть и голову помыть, волосы после моря как пакля.

– Могу заехать раньше, потереть спинку.

– Знаю я, как ты потрешь, – вздохнула она. – Тогда точно опоздаем. Заходи когда сможешь, но веди себя прилично.

В любом случае душ требовался и мне самому, смыть не только соль, но и песок, а заодно надо было и машину разгрузить, и переодеться, так что у Аниты я появился минут через сорок, когда она, одетая в красный махровый халат, уже сушила волосы феном.

– Кофе нам свари пока, хорошо? Только не крепкий. Я быстро.

Я быстро намолол кофе, набил им фильтр кофеварки и подставил под него две чашечки. Потом крикнул, чтобы она меня в ванной сквозь шум фена услышала:

– Тебе какой? Могу капучино сделать.

– Сделай! Там на полочке корица есть, посыпь!

Корица есть, молоко есть, что может быть проще? Будет капучино, никаких проблем. Когда набросал ложкой шапку молочной пены и посыпал ее, на кухню зашла Анита, обняла меня за пояс, засунув руки под расстегнутую и накинутую поверх майки легкую рубашку.

– А ты вооружен до зубов, – засмеялась она. – Почему у тебя такой большой пистолет всегда? Тут многие носят, но у тебя точно самый большой. Не знакомые с тобой близко женщины могут даже начать делать какие-то нелестные для тебя выводы.

– Что их выводы? Суета сует. А пистолет под размер проблем. Как разберусь, стану носить поменьше. А когда жизнь станет спокойной, то куплю совсем маленький, может, даже игрушечный.

Станет она спокойной, интересно? Что-то пока перспективы неясные. И за Аниту немного беспокоюсь, как бы ее в свои проблемы не затащить. Если кто-то нехороший узнает о наших отношениях, то… Но вообще я о ней даже Славе не рассказывал. Он знает, что у меня есть женщина, но понятия не имеет, кто она. Не хочу я эти две части своей жизни смешивать между собой. И ту, нехорошую часть неплохо бы как можно быстрей свести к минимуму и вообще о ней забыть раз и навсегда.

В «Арт-Кафе», располагавшееся здесь же на бульваре, пошли пешком, разумеется. Мы там уже один раз были, место я знал – небольшое кафе со стильным интерьером, интересной графикой на стенах и небольшим, но при этом очень качественным меню. Хозяином там был итальянец, Сильвио, кажется, который заодно и шефом там работал.

Кроме нас пришло еще две пары, Сандра с Джейми, и этот самый Майк с женой, худенькой, чуть носатой брюнеткой с хорошей улыбкой, которую представил как Жаклин. А та сразу известила меня, что она из Бельгии, из Брюсселя. Сам же Майк, высокий и крепкий человек в очках с толстыми линзами, с короткой стрижкой и седой бородой, выглядел лет на пятьдесят, а говор выдавал в нем уроженца американского Среднего Запада. Ну или так мне показалось. Кстати, он был вооружен тоже, и немаленьким пистолетом, как я сумел разглядеть, как раз 1911, так что Анита на меня напраслину возводит.

– Вы сегодня на природу съездили? – спросила Сандра. – Завидую. Но мы сегодня шестьдесят километров намотали.

– А где были? – спросил Майк.

– К югу от города, нашли маленький пляж и там весь день провалялись, – ответила Анита. – Кстати, Майк – охотник, – это уже для меня, – так что если тебе надо, то говори с ним.

– А на что здесь вообще охотятся?

– Если для мяса, то на антилопу в основном, – ответил он, – но это не слишком спортивная охота, антилоп много. На хищников больше, гиена самый трофей. В прошлом году я такую свалил весом в тонну примерно.

– А как взвешивали?

– Никак, но примерно можно посчитать по размерам. Хотите попробовать?

– Вообще не против. Только винтовку надо купить соответствующего калибра.

– На первый раз могу одолжить, у меня три. – Он показал три пальца. – И гиен уже нужно искать, ближе к городу их выбили, так что ездим к западу в саванну. Обычно мы вдвоем с приятелем, у него грузовичок очень подходящий. Джейми иногда с нами ездит, кстати.

– Здесь все охотники? – усмехнулся я.

– Здесь или охотники, или те, кому это неинтересно, – ответил Джейми. – Противников охоты нет. То есть поначалу они тут бывают, я сам таким был, а моя экс так и осталась, но потом перевоспитываются. Здесь природа пока слишком давит на людей, чтобы отрицать охоту. А хищники такие, что постоянно люди гибнут. Все большое, у всего зубы вот такого размера, людей до сих пор не боятся.

– А экс все же осталась противницей?

– Как сейчас, не знаю, она в Зион переехала несколько лет назад, и с тех пор я от нее ничего не слышал. Но если осталась, то это уже патология. Местная жизнь обычно прочищает мозги достаточно быстро. Нас с ней в первый день здесь чуть свиньи не съели, на дороге от базы, спасибо доброму самаритянину, что нам помог.

Кормили здесь вкусно, как я уже и сказал. Отличный салат, затем отбивные под соусом из горгонзолы, прекрасное вино. Жара спала, на террасе было даже немного свежо, но это из-за проведенного на пляже целого дня, просто перегрелся немного. После ужина мы все пешком пошли в бар «Гато Бланко» в соседнем доме, и уже там я оказался за стойкой рядом с Майком. А Анита дала ему краткую вводную.

– В городе нет больших банд, их отсюда вытеснили, – сказал тот. – Раньше было больше проблем, город существовал без полиции, правопорядком занимались Патрульные силы, а у них в этом деле опыта нет и постоянная ротация. Город был тогда довольно криминальным, транзит, соблазны, много наличных денег на руках у людей. Потом провели реорганизацию, ввели самоуправление и завели свою постоянную полицию, сразу стало тихо.

– Но я точно знаю, что несколько настоящих банд в городе есть.

– Скорее преступных сообществ разного типа. Румыны, рома, болгары и другие люди с Балкан здесь ведут свой бизнес, часто криминальный, но обычно избегают насилия и стараются не лезть на глаза. Другие банды больше как филиалы группировок из других мест. Нью-Рино, Латинского Союза и даже из-за Залива. Но они немногочисленны и тоже стараются не нарываться, делают что-то для «материнских компаний», не больше.

– А что за албанцы здесь?

– Банда, что же еще. – Майк усмехнулся. – Но их немного, раньше было больше. Они вели дела с румынами и много, кем еще, потом разбежались. Главный у них здесь некто Аджим, с ним человек десять или немного больше. У них пара небольших фабрик, похоже, что больше для легализации присутствия. Есть недорогой ресторан, где они часто собираются, есть что-то еще, так не вспомню. Год назад один из его людей попался на двойном убийстве, застрелил двух приезжих из Латинского, его судили и приговорили к расстрелу. Но с Аджимом это связать не смогли. Но вообще бы я был осторожней, если бы имел с ними проблемы.

– А про русскую банду слышали? Михалыч? Сергей?

– Про них только слухи пока, они вообще ни на чем никогда не попадались, легальный бизнес приносит неплохие доходы. Только слухи, я даже не знаю, откуда идут. Хотите совет?

– Хочу, разумеется.

– Не надо недооценивать полицию, они умеют работать. И случаи, когда кто-то отбился от бандитов с жертвами с их стороны, случались и раньше. Поэтому они умеют тех предупреждать так, что мстить потом избегают.

– У меня сложней ситуация. Первые трое еще ни в какой банде не состояли, я ничего доказать не могу и полиция не знает. Они просто решили ограбить меня по дороге с базы. А вторые двое из Нью-Рино, отношения к городу не имеют.

Про третьих двоих я сообщать не стал, разумеется. Равно как и про то, что они точно местные албанцы.

– Если это албанцы из Нью-Рино, а следовали они за вами из города, то они точно встречались с Аджимом. И полиция это может вычислить, информация с чек-пойнтов идет в один центр в реальном времени.

– В город можно и без всяких чек-пойнтов заехать, я стены вокруг него не видел.

– Можно. Но все же проверить стоит. И в любом случае разговор с копами не повредит, как мне кажется. Если решите, то дайте мне знать, вот мой телефон. – Он вытащил из бумажника визитку. – Я многих там знаю. И да, в городе штаб-квартира Службы Специальных Расследований, они тоже занимаются бандами, но серьезными, теми, что представляют угрозу безопасности.

– Что-то слышал краем уха.

– Они на глаза не лезут. Сидят в федеральном здании, занимают все левое крыло, и еще у них база за городом, за стрельбищем. Командует там один британец, по слухам, его сюда специально переманили. Кстати, – он усмехнулся, – если интересно, то организовала службу и была ее первым начальником одна русская, причем совершила головокружительную карьеру тем самым, чуть ли не с должности клерка в Ордене. Совсем молодая и весьма красивая.

– Уволили? – предположил я, прикинув, как могут заканчиваться такие карьеры.

– Перевели на другую должность, в «Банк Ордена». Она там поработала пару лет и потом перешла директором филиала в «Северный Торговый». – Майк показал пальцем на рекламу банка, висящую через дорогу. – Живет здесь, кстати, в Порто-Франко. А службу саму долго делили, реорганизовывали, переподчиняли, переименовывали, пока не остановились на нынешнем варианте. Они подчиняются полномочному представителю Ордена напрямую теперь и только ему отчитываются, есть там такой Брэндан Кинси, бывший федеральный поверенный, вот ему. Они же занимаются внутренними расследованиями, у них специальный отдел для этого. Да, вспомнил! – Майк улыбнулся. – У албанцев еще секс-шоп здесь, и они самый большой импортер всяких дилдо и прочего с той стороны в этот мир. Кстати, немалые деньги на этом зарабатывают. Раньше у них были проблемы из-за принуждения к проституции, троих надолго посадили, больше они на этом не попадались. Были разные подозрения на них, вплоть до изготовления «мокрого порно»… знаете, что это?

– Из книг. Реальные убийства и прочее?

– Да. Но опять сами не попались, хотя студию на ферме за городом накрыли. Но «кинематографистов» кто-то успел перестрелять до того, как на ферму вошли. У них была еще ложная студия, которая работала как сигнализация. Когда пришли в нее, они узнали и все подчистили.

– Какие-то совсем плохие ребята, нет? Их что, до сих пор не могут прижать никак?

– Их сейчас не за что прижимать, они тут вроде спящих агентов, как я понимаю. В том с ними и проблема, они вообще ни во что не ввязываются. Но про них помнят, причем помнят постоянно. Если бы ССР за них взялась, может быть, и большего достигли бы.

– А почему не берется?

– Они мне не отчитываются. – Майк усмехнулся. – Но их возможности не стоит переоценивать. Это небольшая служба, Орден вообще не любит плодить бюрократию. И есть куда более проблемные регионы. Кстати, по слухам, поэтому руководить и позвали именно британца, их разведка всегда работала с небольшими ресурсами, агентурно. А американцы всегда больше полагались на технические средства и прочее, так что в наших условиях справляются хуже.

– Тогда кого-то из «Моссада» надо было звать, нет?

– Нет. Насколько я знаю, «Моссад» работает практически всегда через еврейскую диаспору и помощников, а тут диаспоры нет. Слушайте… чуть бредовая идея, но… а хотите, я вам устрою встречу с этой русской, которая организовала ССР? Она редкая стерва, и у нее ядовитый юмор, но масса знакомств и связей. Она может что-то подсказать. И она довольно красивая, кстати.

– Что? – возмутилась Анита. – Я вам тут устрою встречи. Умники.

– Дорогая, она еще и лесбиянка, так что опасней скорей для тебя, – повернулся к ней Майк. – Я ее неплохо знаю. Она сука, у нее настроения, но если подойти правильно, то может совершенно неожиданно помочь и вполне бескорыстно. Сука, но не злобная, скорее просто вредная. Светлана ее зовут, Светлана Беляева.

Глава 18

29 год, 19-е число 03 месяца, понедельник

Порто-Франко

Утром мы со Славой уже сидели в машине и наблюдали за домом Лоры. Ее красный «Чайнарэнглер» стоял на месте, вроде бы все в порядке. Удивился я тогда, когда из дома вышла не только Лора, но еще и Миллбэнд. Он вроде бы должен уехать на работу, а работа у него на базе.

– Ты гля, – сказал Слава, – и этот здесь.

– Я заметил, ага.

Красная машина тронулась с места, мы покатили следом, чуть отпустив ее вперед. Пока все штатно, они не из города дернули, а поехали в сторону банка. Там припарковались на служебной стоянке, вышли оба и зашли в здание. Достав из кармана телефон, я набрал номер Миллбэнда.

– Вы остались в городе?

– Да, объявил себя больным. Закончим с нашим делом, и уеду.

– Когда планируете закончить?

– Завтра деньги должны поступить на ваш счет. А все распоряжения уйдут сегодня. Мне нужна банковская связь, чтобы сделать все как надо. Я позвоню вам ближе к ланчу, должно быть уже все готово.

– Хорошо, удачи.

Ну-ну, посмотрим. Но думаю, это правильно, что он остался. Лора тут совсем не главная в схеме, так что пусть он рулит. И я не ожидаю проблем, если честно. Пока Миллбэнд и компания в положении вора, который схватил чужую вещь, но еще не убежал. Ему проще ее бросить и не быть битым, он и так далеко не бедствует, глупая жадность сейчас была бы ему совсем некстати.

– Ну чего? – спросил Слава.

– Вроде бы все в силе, сам хочет все сделать. Если не гонит, конечно.

– А как проверить?

– Никак. Просто ждем.

– Здесь ждем, что ли?

– Я бы здесь подождал, хотя бы знать будем, что они внутри.

– Да они через другой выход дернуть могут, если им надо. – Слава скроил скептическую гримасу. – Нет понту тут сидеть, все равно ничего сделать не можем.

– А что предлагаешь?

– Тачку купить хочу, бабки карман жгут, – засмеялся он. – Поехали на Южную промзону, отвезешь меня.

– Вот прямо сейчас? – Я малость поразился, так это назовем.

– Ну а что? Смысла тут пастись все равно нет, давай время с пользой проведем. И у тебя самого других дел нет, что ли?

– У меня другие дела появятся, как кредит одобрят. Как раз в банке. И бабки на счет положить хочу, а то так и держу в наличке.

– Да успеешь. Можешь вообще меня там высадить и возвращайся, а сам потом приеду.

– Поехали, – вздохнул я. – Детский сад, блин, штаны на лямках.

– Чё детский сад? Ты шифруешься, так ты бизнесмен. А я грабитель, мне понты положены по должности.

Ладно, прямо сейчас Лора не смоется, Миллбэнд тоже, наверное, а Слава уже удила закусил, достанет ведь. Поэтому быстро довез его до Южной промзоны, там сбросил у ворот автосалона и тут же, развернувшись, погнал обратно. Машина Лоры со стоянки никуда не делась за это время, к счастью.

Ладно, есть еще дела, я не соврал. Махнул рукой на всякие нервные реакции, взял «курьерскую» сумку с деньгами и пошел в банк сам, сдав на входе охраннику в будке пистолет в обмен на номерок.

В зале были две короткие очереди к кассирам, но стоящая на стойке табличка отсылала тех, у кого крупные, свыше пяти тысяч экю, суммы в отдельный кабинетик в левом углу зала, куда я и направился. Там я нашел средних лет даму в белой блузке и с бейджиком «Саманта Бош» на груди, которая и предложила мне сесть, попутно закрыв дверь у меня за спиной на электрозамок.

– Хочу внести наличные на свой счет. – Я протянул свой айди.

– Какая сумма?

– Двести тысяч экю.

Она кивнула, вроде бы чуть удивившись, но ничего не сказала. Ограничений наличного оборота тут нет, равно как и понятия «отмывания средств», хотя и совсем расслабляться не стоит. Вот могу поспорить на любую сумму, что все же мониторинг за движением денег тут есть. Иначе не было бы отделения «Банка Содружества» в Нью-Рино, где принято прятать деньги. Так что у меня и мой экземпляр договора с банком с собой, и даже написанный от руки договорчик о возврате части денег в счет договора с этим самым банком, подписанный Лорой и Дэйвидом. Налог уже взят при переводе средств из-за ленточки, так что на момент подачи декларации все это понадобится.

Кассовая машина с треском пожирала пачку за пачкой, сбрасывая деньги куда-то дальше в хранилище, до тех пор, пока на мониторе не нарисовались цифры «200.000,00». Я расписался на электронном экранчике, мне распечатали выписку со счета, который стал выглядеть куда лучше, чем раньше.

Дальше последовала еще одна приятная новость. Я заглянул с телефона на счет компании и обнаружил, что на него поступила сумма запрашиваемого мной кредита. Четверть часа назад упала, не знаю, так ли звезды сошлись, или Лора поактивничала, стараясь не злить меня дальше. Может, и она, но это не важно. Так что из банка я направился в «Мокку», где уселся за привычный столик и взялся за телефон. Пора начинать.

У Темира Фархадовича все было готово для заявки, так что я отправил его в Коммерческую палату заказывать оборудование. Все нужные документы у него на руках, включая решение о том, что наш проект считается «эссеншиал», так что затруднений там быть не должно. Понятно, что проблем будет еще выше башки, но вот пока пошло гладко. И с кредитом теперь не так страшно, я могу уже из своих перекрывать платежи по нему, так что кассовых разрывов не ожидается.

Теперь надо занимать помещение и выкупать то, что я нашел здесь, на месте. И пора рисовать картинки, нужен товарный знак и оформление упаковки. И да, как можно ближе к оригиналу, вроде как «абибас» вместо «адидаса», чтобы узнавалось. Тут можно, на авторские права из-за ленточки всем плевать. Сам сделаю, Джейми для этого нанимать не требуется, лишних денег все равно нет и вообще никогда не бывает.

И надо будет понемногу искать и нанимать людей. Именно что понемногу, оборудование сначала получить нужно, но и за один день всех не найдешь. Обсудить с технологом, кто нам нужен, и начинать давать объявления для начала.

Кстати, магазин у пляжа. Мы с Анитой ночью все же поболтали на эту тему, там не такие уж и большие деньги нужны. До сегодняшнего дня я не готов был что-то решать, но раз банк открыл финансирование, то часть от двухсот тысяч вполне можно на это дело потратить. И пусть пополам прибыль приносит. Здесь половина города время на пляже проводит, так что продажи будут, никуда не денутся.

Позвонил Миллбэнд.

– Есть небольшие затруднения, – сказал он сразу. – Не фатальные, но есть.

Это было слишком хорошо, чтобы длиться долго.

– Не разочаровывайте меня. – Я сказал это несколько угрожающим тоном.

– Это не наша вина. Давайте за ленчем встретимся где-нибудь. Как уже сказал, я из Порто-Франко не уеду, пока мы это дело не закончим.

– Хорошо, – вздохнул я. – Где?

– Не знаю… не там, где люди из банка обычно едят. – Он явно задумался. – Где-нибудь на набережной? Знаете «Випс»? Там недорого, хорошо кормят и отличный кофе.

– Знаю.

– Мы там можем быть в четырнадцать часов. Лора потом вернется в банк, а я просто останусь с вами, пока не закончим дело.

– Договорились, буду ждать.

Нет, ну не понос, так золотуха. Что на этот раз? Вот почему бы этим засранцам просто не воровать мои деньги, а? Как бы все было хорошо и замечательно. Там действительно какие-то объективные проблемы, или они маневрировать начали? Не проверить, никак не проверить. Попытаюсь вытянуть из них во время разговора максимум. Пугать лишний раз уже нет смысла, не сработает.

Позвонил Слава, спросил, куда ехать. Тут я сам задумался, потому что больше кофе ужене могу, есть еще рано, а в «Мокке» сидеть осточертело. Поеду пока договор аренды заключу, что ли.

– Я сейчас в Южную промзону подъеду. Складская территория между станцией и портом, там всего одни ворота. Давай туда.

– Да не вопрос.

– Прямо у ворот тогда жди, я скоро подъеду.

Набрал номер менеджера, который там всей арендой заведует, напомнил о себе. Тот меня не забыл, оказывается. Договорились, что забегу к нему скоро договор подписать. Занимаемся делом, о проблемах не думаем, решаем их по мере поступления, а поступят они за обедом. Всему свое время. Рассчитался за кофе, вышел к машине и поехал.

Слава был уже на месте, курил, присев на бампер серебристой «Чайнафронтеры», только не такой, как у меня, а трехдверной, со съемным пластиковым верхом.

– А чего не как у Лоры? – удивился я, выбираясь из-за руля. – Ты же такую хотел.

– Нет у них таких, только под заказ. – Слава бросил окурок под ноги и затоптал подошвой. – А так одни пикапы, но мне как бы грузовик без надобности. Спросил чего другого, но говорят, что они сюда в сток тащат только рамные и с простыми движками. Так что это самая нормальная из того, что у них было. Ты-то сюда чего приперся? Опять с албанцами встреча?

– Не, просто по делу. С этими за обедом встретимся.

– Бабки-то они перевели?

– Ни хрена они еще не перевели, отмазки слушать будем.

– Не, ну так дела не делаются. – Слава возмутился. – Прессануть их надо, а то страх ваще потеряли.

– Послушаем для начала. Ладно, если хочешь, то к двум часам подъезжай в «Випс» на Променаде, там встреча. Или со мной давай, если не лень.

– Я домой тогда сгоняю лучше, подъеду к двум.

– Давай.

На складах я как раз до без четверти два и прошлялся. Одно, другое, плюс там отдельные договоры на коммуналку оказались, но закончилось все выписыванием чека и официальным объявлением нас арендаторами. Теперь есть и офис, только мебель и технику купить, и цех, и даже раздевалка для рабочих. До нас тут вроде как кондитерская фабричка была, но разорилась быстро, ну а теперь мы будем, надеюсь, что продержимся.

К «Випс» я подкатил без пяти минут два, припарковался, вышел из машины и как раз увидел красный «Чайнарэнглер», сворачивающий на Променад в конце, на круговом движении у фонтана. Машина почти описала круг, как вдруг исчезла в черно-сером облаке с красноватой вспышкой внутри, а затем до меня долетел тяжкий «бабах». Где-то посыпались стекла, закричал женский голос, потом пара секунд тишины – и крики вокруг. Красный внедорожник превратился в развороченную изнутри груду металла, из которого сразу начали пробиваться языки пламени.

– Твою мать, – только и смог выдохнуть я. – Твою же мать.

Полицейское управление Порто-Франко похоже на свои прообразы из американского кино. Большой зал с невысокими стеклянными перегородками, заполненный столами и компьютерами, за которыми работают или бездельничают детективы в штатском, стеклянные загончики для начальства, а вот допрашивают в отдельных «интервью румз», каждая из которых представляет собой не слишком просторную комнату с голыми стенами и с привинченным к полу столом, возле которого с двух сторон стоят легкие пластиковые стулья. И большая надпись на стене, сделанная просто краской, которая извещает о том, что все происходящее внутри постоянно фиксируется камерами. И точно, я камер насчитал аж три, две на потолке в углах, озирающие все пространство, и одна на стене пониже, но почти прямо передо мной. Эта уже лично за мной наблюдает.

Напротив меня двое. Один американец, судя по акценту, он представился как детектив Митчелл, а второй вроде как немец. Свободный английский, но есть акцент, да и фамилия Мюллер. Эм-энд-Эм получается. Митчелл невысокий, плотный, сильно загорелый, одет в легкую клетчатую рубашку и джинсы, Мюллер скорее длинный, лицо покраснело под солнцем, у него поверх майки легкий разгрузочный жилет из тех, что любят еще и фотографы, много добра можно распихать по карманам и ничего не потерять. У обоих бляхи на шее и кобуры на поясе, но пустые. В эти комнаты с оружием не ходят, как я понимаю.

Да, меня никто не искал и не задерживал, я сам подошел к месту взрыва и сказал подъехавшей одновременно с пожарными полиции, что убитые… – да, и Лора, и Миллбэнд были мертвее некуда, – что убитые ехали на встречу со мной. Скрывать глупо, полиция их телефонные звонки первым делом проверит, так что лучше я сам. И вообще лучше сам, потому что потребность в хранении тайны как-то вдруг сразу отпала. Лучше не усложнять себе жизнь самому. Меня даже не привозили сюда в патрульном «Дефендере», а я приехал следом на своей машине.

Поскольку задержан я не был, адвоката никто не предлагал, лишь поинтересовались согласием дать показания. Я не возражал. Может, и ошибаюсь, но вот кажется, что нет. Пока ко мне ничего не привяжешь, вот и не надо провоцировать подозрения.

Запись признания Миллбэнда и Лоры детективы посмотрели, причем трижды, скопировав файл из моего телефона в лэптоп, а вот теперь живо интересовались способом ее получения.

– Я их припугнул, – выдвинул я упрощенную версию происходящего.

– Как?

– Больше намеками на проблемы. И немного поблефовал. Предположил, как они могли украсть деньги, и сказал, что уже все знаю. И угадал.

– И этого хватило? – с подозрением спросил Мюллер.

– Да, у них нервы ни к черту оказались, сразу сломались, – закивал я. – Очень нежное душевное устройство. А когда у меня появилась эта запись, они начали сотрудничать.

Не думаю, что они мне поверили, но пусть попробуют доказать обратное. В любом случае погибшие были на свободе, когда все случилось, Лора работала с утра половину дня, а Миллбэнд тоже там по банку шлялся. Это они уже проверили, к слову, все подтвердилось. Так что есть только данные биллинга наших звонков друг другу, но так я сам об этом и сказал.

– Вы звонили Вьячеславу… Дадиану… – Митчелл с трудом прочел имя Славы. – Кто это?

– Мой друг. Он мне немного помогал сегодня. Мы вместе перешли на Новую Землю.

– То есть вы друзья давно?

– Еще с того мира, – не стал я сильно расшифровывать, насколько давно.

И да, здесь закон прямо запрещает расспрашивать о «заленточном» прошлом, если тебя ни в чем не обвиняют. Но меня не обвиняют.

– Вместе работаете?

– Нет, порознь. Он шкипер, а я вроде как бизнесмен. Но общаемся постоянно, особенно в выходные.

Ну, крыть им пока особенно нечем. И даже заказчик убийства из меня не очень, потому что деньги я не получил, они это тоже проверить успели. Не все деньги, если точней. А те, что получил, успел показать официально, что тоже работало в мою пользу. Не проверили они пока самого главного – где вообще деньги? И вот это меня волнует больше всего, в отличие от судьбы покойных. На них самих крови хватает, по уши, пусть они сами никого и не исполняли. Ну и тот факт, что Миллбэнд дважды заказал меня самого, тоже не способствует проявлению сочувствия.

– Почему сразу не обратились в полицию?

– Потому что хотел сначала получить свои деньги. Мне их обещали вернуть сегодня.

– В машине никаких денег не нашли.

– Их должны были перевести из этого траста, – я показал копию договора за моей липовой подписью, – на мой расчетный счет. Миллбэнд сказал, что не поехал на службу именно потому, что хочет рассчитаться, боялся проблем.

– Мы уже проверяем информацию, – кивнул Митчелл, – но это займет время. Все расследования внутри аппарата Ордена, а банк относится именно к аппарату, ведет ССР. Но они обязаны предоставить нам информацию.

– Я бы все же хотел получить обратно то, что у меня украли, – скромно сказал я.

– Вам надо заявить о преступлении, – снова заговорил Мюллер. – Тогда нам будет проще.

– Давайте заявлю, я не возражаю.

– Хорошо, сделаем это чуть позже, – сказал Митчелл, открывая какую-то папку. – За время вашего пребывания здесь вы дважды вступали в перестрелки. Первый случай расследовал наш департамент, убитых сочли обычными бандитами, ничего интересного. Второй случай произошел на европейской территории, информация пришла из Нойехафена. Убитые оказались интересными персонажами, контрактными исполнителями, которые раньше попадали в поле зрения ССР. И приехали они из Нью-Рино.

– Мне в Нойехафене примерно так и сказали, – кивнул я. – А на записи есть подтверждение того, что нанял их Миллбэнд и тот самый Мёрфи, который работает в дочке «Банка Содружества». Собственно говоря, мы и записали эту беседу на видео для того, чтобы Миллбэнду не хотелось нанять кого-то еще.

Все же хорошо, что я решил тогда историю с субботней стрельбой и последующим вывозом трупов в саванну не включать в нашу беседу. Предусмотрительно поступил.

– Других покушений на вас не было?

– Нет. – Я покачал головой. – И не думаю, что были бы, потому что запись сразу же оказалась бы у всех, включая вас.

– И кто бы об этом позаботился?

– Вячеслав Дадьян, разумеется.

Они тех в саванне нашли или это просто так, выстрел наугад? Из телефона я стер все, что хоть как-то могло намекнуть на те события.

– Что вы знаете об албанской преступной группировке в Порто-Франко?

– Мало. Я вчера немного расспросил знающего человека, узнал, что они лидеры по поставке силиконовых дилдо в этот мир. И то, что вы их так ни на чем ни разу и не поймали всерьез.

– А почему вы ими интересовались?

– Потому что Миллбэнд сказал, что нанимал убийц через главного албанца в Нью-Рино, – изображая бесконечное терпение, сказал я. – Поэтому мог предположить, что албанцы там и албанцы здесь могут быть связаны.

– Да, они связаны, но местные стараются не нарываться. – Митчелл чуть поморщился, словно сожалея об этом. – Убитые вами двое бывали в городе раньше. Причем не только за день до того, как поехали за вами.

– Но и в другие дни, когда пропали другие люди? – уточнил я.

– Да, даты примерно совпадают. Так что могу лишь посоветовать быть осторожней. Звоните нам при любых подозрениях на возможные проблемы. Давайте заполнять заявление. – Он повозил пальцем по тачпаду лэптопа, стоявшего на столе. – Давайте с самого начала… Имя, фамилия, дата рождения в том мире и дата появления в этом.

Итак, денег нет. И где они, пока неизвестно, ССР полиции пока ничего не сказала за то время, что я сидел в отделе. Ну, может, и сказала, но мне никто не сообщал. Я отдал полиции фото банковских карточек Миллбэнда, может, это как-то поможет. Пока вся надежда только на них, самостоятельно деньги искать… просто не знаю, как их искать самостоятельно, вот в чем дело.

Кто этих двоих взорвал? И из-за чего? Только из-за меня? Или там у них свои дела какие-то? Миллбэнд сказал, что есть затруднения с возвратом денег, после чего взорвался на Променаде. Кстати, два человека ранено еще, хоть и не тяжело; в здании рядом вылетели стекла, взрывчатки не пожалели. А ведь ее еще заложить нужно было. Машина стояла перед банком, там камеры. И если заложили не там, то сделали это заранее, у дома, то есть до того, как он начал суетиться с возвратом долга. То есть даже не долга, а краденого. Или он с кем-то успел поговорить в воскресенье? А вот этого мне не узнать точно.

Ладно, а что мне дальше делать? Насчет денег не знаю, а по поводу всего остального… по плану, пожалуй. Только план надо составить заново, мне кажется.

Попробовать поговорить с этой самой Беляевой? Что это мне даст? Нет, не так: а что мне сейчас нужно? Вот с чего надо начинать.

Мне нужно уменьшить количество врагов. Маленький город, и у двух банд на меня зуб. Причем и те, и другие крайне склонны решать проблемы насилием. Раз отбился, второй раз отбился, на третий может и не получиться. Даже скорей всего не получится, все хорошо в меру. Вычислят машину, подложат такую же бомбу, и хорошо, если только меня одного…

Нет, надо встречаться. Если кто-то хоть в чем-нибудь поможет, то даже самая малость может перетянуть весы в мою сторону. Пусть детективы Эм-энд-Эм и дали мне свои телефоны, но надежда на них все же так себе. Меня грохнут, а они будут искать убийц.

Все эти мысли посетили меня уже дома, когда я сидел с бутылкой пива за столом, пытаясь сделать что-то полезное для работы. Искал мебель и оргтехнику, если точнее. А если еще точнее, то не столько искал, сколько думал. Поэтому я плюнул на мебель, нашел визитку Майка и набрал его номер.

– Слышали про взрыв на Променаде? – спросил я после обмена приветствиями.

– А кто-то про него еще не слышал? Сотрудник Ордена и банковский менеджер, такое сразу попадает в новости.

– Они ехали на встречу со мной.

– Можешь рассказать больше? – заинтересовался Майк.

– Могу. А встречу с той самой Светланой Беляевой можете организовать?

– Гм… и как мотивировать ее? О чем вы хотите поговорить?

– О своей безопасности, равно как и о безопасности Аниты Новак. Это мой интерес. И я не имею ни малейшего представления о том, что могу предложить взамен. У меня есть какая-то информация, но ее большая часть находится в распоряжении полиции. И я даже не знаю, нужна ли ей подобная информация вообще.

– Она может быть нужна кому-то еще, – осторожно ответил Майк. – Как я сказал, Беляева сильна своими связями и знакомствами. Она, несмотря на внешность, тяжеловес в местной лиге. Я попробую поговорить. Что насчет информации для меня?

– Я могу рассказать то же самое, что рассказал в полиции. И даже показать. Но не знаю, насколько это будет правомочно и насколько повредит расследованию. Конфликт с полицией для меня точно будет лишним.

– С полицией я могу согласовать, мы дружим.

– Тогда как поступим? Мне приехать к вам?

– Знаете, где редакция «Ежедневных новостей»?

– Нет, – честно сказал я.

– Это Главная улица, двадцать шесть. Увидите вывеску, это одно из самых старых зданий в городе.

– Могу прийти прямо сейчас.

– Вот сейчас и приходите, так будет лучше всего. А я попробую пока поговорить с Беляевой. Но никаких гарантий, как я сказал; она «сука с настроениями», никогда заранее не знаешь, что от нее ждать. Но если она в это влезет, то накал ваших проблем точно снизится, я уверен.

Ну, хоть как-то, но обнадежил. Так что я отставил недопитое пиво, быстро переоделся, убедился в том, что в стволе «поли» есть патрон и два запасных магазина заполнены, да и пошел из дома. Пройдусь. И еще бы зеркало завести на ручке, чтобы своей машине под днище заглядывать можно было. И да, насчет слежки теперь тоже полезно проверяться. Хрен знает что за жизнь такая пошла. Может, и не следовало тех троих на грабеж выманивать, так албанцы бы все равно сами пришли, никуда бы не делись.

Выйдя из дома, зашел в магазин, но Анита была занята в кабинете, у нее там какой-то мужик таблицу вслух читал, надев что-то вроде стимпанковских очков, а в зале работал какой-то малость жеманный молодой человек лет двадцати, тоже в очках, но больших хипстерских, и с такой аккуратной прической, какую создавать не меньше часа, наверное.

– Добрый день, чем могу помочь? – Он с улыбкой подошел ко мне.

– Я просто друг Аниты, зайду позже. Вы теперь тут работаете?

– Первый день. – Он снова улыбнулся. – Меня зовут Эл, я теперь здесь каждый день, если Анита не уволит.

– Александр, приятно познакомиться. – Я протянул ему руку, после чего, убедившись, что Анита меня так и не видит, вышел на улицу.

Эл, значит. Нет, я абсолютно ничего против него не имею, каждый человек имеет право на такую интимную жизнь, какая ему нравится. Лишь бы не требовал себе особых прав за такие заслуги. И я тут недавно в Ситинете статью читал о том, что таким вот нетрадиционалам жить в этом мире трудней, чем в старом. Законы тут везде свои, на многих территориях религия сильней, чем в старом мире, и это только северней Залива, а что к югу делается – об этом только слухи доходят. Поэтому те, кто сюда все же попал, а тем более те, кто тут уже и родился, едут как раз или в Порто-Франко, или на американскую территорию, в Зион. Может, и этот откуда-то приехал.

Интересно, на русской территории с этим как? На Западе нас считали закоренелыми гомофобами, а мне всегда казалось, что по крайней мере в Москве всем на это плевать. Ладно, торгуй очками, Эл, лишь бы на здоровье.

Как же хорошо, что я так и не поменял адрес официально, теперь вот гулять спокойней. За почтой только не забывать туда заглядывать время от времени, а то если кто-то решит место проверить, то усомнится в том, что я там вообще живу, если увидит забитый почтовый ящик.

Кстати, как-то я втянулся в длинный день, уже научился планировать время так, чтобы заполнять его целиком. А то поначалу зачастую выходило, что вечер только начинается, а я не знаю, что дальше делать. Теперь вот растягиваю. Тут и на работу выходят позже, и обед длится дольше, и закрываются все поздней, зато и выходные длинней. Кстати, а что теперь у Аниты с выходными будет? Кабинет у нее по субботам закрыт, только магазин функционировал, так, может, теперь ее Эл заменит? Было бы неплохо, тогда два полных и очень длинных дня вместе можно проводить.

Анита вообще заняла много места в моей жизни, хоть мы вместе и не живем и жить не собираемся. Обоим проще вот так, как мы сейчас, – вместе, пока хорошо, и не вместе, когда надо друг от друга отдохнуть. Взрослые люди, у каждого есть и своя жизнь, и некая частная территория, на которую никто из нас не лезет. Хотя при этом встречаемся, если слово «встречаемся» достаточно хорошо описывает наши взаимоотношения, считай, что каждый вечер. И даже часть ночи. Хотя нет, все же вечер в основном, потому что он длинный и времени выспаться все равно хватает, никакой спешки. Может быть, только из-за этих длинных суток следовало сюда перебраться, а то вечно ничего не успевал за день.

Жарко пока еще, но через часок где-то зной начнет уходить, как раз и рабочий день в основном закончится. Тогда людей на улицах сразу прибавится, опять велосипедисты соберутся на Променаде… мне бы туда успеть, кстати, пропускать не хочу. Хотя бы для того, чтобы самому себе доказать, что нормальная жизнь для меня не закончилась.

Да, а полиции на улице прибавилось, кажется. И даже пару военных патрулей видел. Все же взрыв на Променаде – это ЧП. Гордятся тем, что сделали город тихим, и вдруг такое. Хотя никакого смысла во всем этом усилении не вижу. Это все из-за денег, никакие сумасшедшие бомбисты по улицам бегать не начнут. И тот, кто это сделал, живет себе в городе спокойной жизнью. Может быть, вон в том баре сидит и пиво сейчас пьет.

Здание редакции нашел сразу, оно фасадом на Главную выходит. А так кирпичное, как и все, только не цветное, а обычное, красное. Редакция оказалась на втором этаже, на первом вход в типографию. Лестница металлическая, гулкая, окрашена в серый цвет. Да, теперь так не строят, все же поприличней все стало.

В офисе столы в большой комнате, работает человека три. Ну и кто-то в разбеге, наверное. Офис редактора опять же классика американского офисостроения, отгороженный стеклянной перегородкой угол, за стеклом жалюзи. Сейчас открыты, так что Майка увидел издалека, тот что-то сосредоточенно читал с листа бумаги, держа в руке красный маркер.

– Добрый вечер, – заглянул я к нему. – Вовремя или помешал?

– Заходите, садитесь, – пригласил он. – Могу предложить минералки со льдом.

– Нет, спасибо. – Я опустился в простое, обитое какой-то дерюгой, но очень удобное кресло. Надо бы заодно уточнить, где такие для офиса закупить можно.

– Значит, так, – сказал Майк, откладывая бумагу и глядя на меня сквозь толстые очки, – я без согласования с полицией ничего публиковать не буду. У меня с ними вообще такое соглашение. Так что можете все вываливать смело. Когда закончим, я снова позвоню Беляевой. Снова – это значит, что я уже с ней поговорил кратко. И тогда смогу точней объяснить ситуацию. Договорились?

– Договорились, – кивнул я, открывая «курьерку». – Тогда с самого начала, с момента перехода сюда. С этого все и началось, собственно говоря, я тогда встретил Дэйвида Миллбэнда в первый раз.

С велосипедом я сегодня обломался, пришлось звонить Аните и извиняться, потому что разговор затянулся на два часа, полиция и то меньше подробностей выспрашивала. Рассказал опять же не все, разве что сцену «уговоров» Миллбэнда расширил, сказал, что пугал оружием и все такое, даже в саванну вывез, потому что Майк сказал, что наша беседа защищается законом об источниках информации и он никому не обязан передавать ее содержание без моего согласия, а его не могут заставить.

Майк заинтересовался сильно, даже очень сильно.

– Тема коррупции и внутренней преступности в орденских структурах иногда всплывает, но они стараются заметать все под ковер, – объяснил он. – Но при этом что-то случается достаточно часто. А уж если сотрудники влезают в ограбления с убийствами, то это уже серьезно. И может стать для кого-то «тачдауном», а для кого-то проигранным матчем.

– Для кого?

– Орден – структура не то чтобы вертикальная, это не тамплиеры, – усмехнулся он. – Я до сих пор не могу понять почему они назвали его именно так, а не, например, Фонд. Даже Группа Фондов. По факту это большой и несколько аморфный холдинг с интересами в том мире и в этом. Который рассматривает этот мир как актив, который следует развивать, раз уж ты им владеешь. Но разные группы инвесторов видят пути развития по-разному. И каждая группа пытается строить структуры управления в этом мире под себя. Еще Сталин в свое время понял, что управляет не тот, кто главный, а кто главный «аппаратчик». – Он так и произнес это слово на русском. – Поэтому интриги и борьба за рычаги управления активом ведутся постоянно.

– То есть гнездо зла одновременно в иммиграционной службе и банке может оказаться…

– Может оказаться достаточным поводом для того, чтобы убрать один менеджмент и поставить вместо него другой, – закончил Майк мою мысль. – Только надо понять, кто и как этим захочет воспользоваться. Это, кстати, я про Беляеву уже думаю.

– А она на какой стороне?

– Она на своей, – засмеялся он. – Исключительно. Но ее кто-то опекает с самого верха, а вот на какой стороне он… тут не скажу. Так что сначала нужно говорить с ней и ждать результата. Может быть, она попросит нас заткнуться и вообще пойти трахнуть самих себя, а может, и ухватится. Не позвонишь – не узнаешь, правильно? – И с этими словами он снял трубку с телефона.

Глава 19

29 год, 20-е число 03 месяца, вторник

Порто-Франко

Во вторник Слава отбыл куда-то с траулером, прислав рано утром сообщение, но страховка мне пока не требовалась. Интересней узнать, куда они ходили, если честно. Таинственная Беляева информацией заинтересовалась. И назначила встречу на сегодняшний ленч, предложив мне зайти в мексиканский ресторанчик «Лос Ранчерос», расположенный неподалеку от федерального здания и офиса «Северного Торгового», сказав, как ее там найти.

С утра мне позвонил Митчелл и без особого воодушевления сообщил, что на личных счетах Миллбэнда и Карраско не осталось ни цента. Ни в одном из банков. При этом остановить операцию невозможно, потому что делалось все на уровне общения банковского менеджмента, поэтому списание и зачисление произошло мгновенно. А вот офис «Банка Содружества» в Нью-Рино категорически отказывается давать любую информацию, поэтому надежда только на то, что Орден сумеет настолько сильно надавить на штаб-квартиру, что те, в свою очередь, вынудят свою «дочку» открыть данные хотя бы по пресловутому трасту и тому, куда ушли личные средства убитых, которых оказалось неожиданно много.

Ну, «неожиданно» – это для кого как, не для меня уж точно, но вот сам факт…

Миллбэнд хотел меня кинуть и все же сбежать? Возможно. Но мне почему-то так не кажется. Я думаю, что они просто спасали свои деньги, опасаясь расследования. К моим проблемам их личные счета вроде как отношения не имели, вернуть долг должен был траст. Так что процессы могут быть связаны только косвенно.

Но тогда можно прикинуть другой мотив: эти двое перегоняют огромную кучу денег в банк, до которого ни один закон не дотягивается, на территорию города, где закон заменен понятиями. И если они вдруг погибают, то… то кто-то, может быть, тот самый Мёрфи, вдруг становится ну очень богатым в один день. Причем настолько, что можно плюнуть на все мошенничества с деньгами приезжих и заняться чем-то другим. И если банк информацию не раскроет, то даже отследить путь денег не получится. При этом сам Мёрфи ни в одном документе не присутствует, я его в глаза не видел, так что он возьмет, да и приедет жить в Порто-Франко со всеми капиталами, и никто его ни за что не подтянет. Или там куда еще, где тут самые приятные места для жизни богатого человека? Все же в Порто-Франко на его месте я бы приезжать не стал, я его тогда просто завалю без всяких душевных метаний.

То есть, скорей всего, Миллбэнд с ним связался в воскресенье, – это я спекулирую, понятное дело, – а раз те запаниковали, он сказал, чтобы срочно гнали все деньги со всех счетов, он их надежно спрячет… ну и дальше дело техники. Он договаривается с Лекой, тот связывается с Аджимом, а Аджим выделяет специалиста, который минирует машину в воскресенье. Затем ждет до обеда, пока те деньги перегонят, и взрывает парочку к чертовой матери.

Годится как версия? Да вполне, на мой взгляд. «Банк Содружества» в Нью-Рино тут как швейцарские банки в прошлом. Я помню одну историю о том, как три французских грабителя банка прорвались через границу в Швейцарию и успели открыть номерные счета, на которые и положили добычу. Полиция арестовала их прямо в холле банка, но тот ни деньги, ни информацию о счетах так никому и не выдал. И не заставишь.

Остается все же понять, что албанцы думают на мой счет. «По финансовой линии», может, и ничего, а вот по поводу двух пропавших… подозреваю, что они рано или поздно свяжут их со мной. Если первых двух убил, то почему бы и со вторыми двумя не обойтись аналогичным образом? Логика. И опять же не думаю, что они продолжают искать своих пропавших, уже должны были сообразить, что к чему.

Умный человек на моем месте собрал бы вещи и дернул жить в другой город, но это если просто умный, а еще и не упертый до кучи, и не с только что выделенным кредитом под утвержденный проект. Так что пусть они сами сваливают, я тут поживу, сколько получится.

Время до обеда было чем занять, у меня теперь на каждую минуту времени дело найдется. Темиру Фархадовичу заявку на оборудование просчитали льготно, с этим все нормально, назвали ориентировочный срок в два местных месяца, но дальше дадут уточнения, если какое-то оборудование могут поставить только под заказ. Но не думаю, мы специально искали такое, что должно быть в наличии, а окончательную настройку под наш продукт можно и здесь сделать, как объяснил технолог.

С утра я сгонял в таун-холл и перерегистрировал компанию на новый адрес в промзоне, затем купил еще и телефон в офис, оказавшийся настольной версией обычного мобильного, шедшего вместе с подключением к Ситинету, затем купил себе лэптоп. У технолога свой есть, а у меня нет до сих пор, все с планшетом корячусь, а мне бы надо, например, самому дизайном заняться коробочек и прочего. И не надо иронии, я художественную школу закончил в свое время и даже чуть не пошел дальше в художники, успел и в выставках поучаствовать. Такие вот дела.

Да, мебель еще купил, причем доставили ее сразу, три стола, два шкафа и несколько кресел, так что можно было уже куда-то присесть и откуда-то выходить на связь. И немедля на эту связь вышел, попросив выслать счета за поставку того оборудования, что есть на складе, а получив их, тут же залез в банк и их оплатил, тщательно вбив в требуемые графы номера и даты инвойсов. С бухгалтерией не косячим, все делаем аккуратно.

У «Лос Ранчерос» стоял «Лендровер Дискавери». Нет, не один из тех старых, на каких тут катаются, подняв подвеску и установив мощную резину со всем прочим, а новый, серебристый, словно только что из салона. Нельзя сказать, что я тут ничего подобного не видел, ездят по городу и новые дорогие машины, но все же это признак статуса, потому что человек не только может себе позволить выложить кучу денег, но еще и заказывать для этого добра запчасти, учитывая тот факт, как часто ломаются новые машины. Это как демонстративно купюры жечь, чтобы публику впечатлить.

Я посмотрел на часы, убедился в том, что не опоздал, так что решительно зашел в ресторан, чуть растерявшись поначалу в полумраке, куда попал с яркого света. Нарочито деревенский интерьер с неровно оштукатуренными стенами, разрисованными примитивными пейзажами с кактусами, какие-то предметы сельского же обихода на них, вроде медных тазов и тележных колес, легкий запах специй. Зал заполнен на две трети, еле слышно играет музыка, «марьячи».

– Сеньор? – ко мне подошел хозяин, плотный мексиканец с густыми усами, одетый в белое и клетчатый передник.

– Добрый день. Я ищу донну Беляеву, – ответил я по-испански.

– Вон туда, кабальеро. – Он показал рукой за поворот барной стойки. – Там еще маленький зал.

– Спасибо.

Точно, нашелся и зал поменьше, с четырьмя столиками, из которых три зарезервированы, а за четвертым, в дальнем углу, сидела светловолосая и неожиданно красивая женщина.

– Александр? – Улыбнувшись, она поднялась навстречу и протянула руку. – Светлана. Присоединяйтесь.

Говорила она по-русски, хоть, как мне показалось, уже с легким акцентом. Такое бывает с людьми, давно оторванными от родного языка. Ей за тридцать, тридцать пять примерно, лицо ухоженное, прекрасная кожа, красивый загар. Густые светлые волосы, туго затянутые в хвост, очень светлые голубые глаза с красивым разрезом. Губы полные, чувственные, прямой аккуратный нос. Породистая, иначе и не назовешь, а если добавить и холеные руки, и спортивную фигуру, и одежду, состоящую из рубашки, похожей на мужскую, в светло-голубую полоску, но при этом обтягивающую талию, и светлых брюк почти в обтяжку, демонстрирующих ноги, то можно сказать, что на такую восемнадцатилетние модельки со слезами зависти смотреть будут.

– Светлана? Рад знакомству.

И еще и лесбиянка? Даже не верится. Лесбиянок я встречал, красивых среди них вообще не видел.

Тут же подошел сам хозяин, принял заказ, налил мне минеральной и быстро удалился.

– Здесь вкусно готовят, – сказала Светлана. – Я сюда уже несколько лет хожу с тех пор, как переехала в Порто-Франко. До сих пор не надоело. Как вам мексиканская кухня? Не остро?

– Я даже индийскую люблю, так что нормально.

– Прекрасно. Тогда давайте я начну, хорошо? Мне позвонил Майк, мы давно знакомы, я ему доверяю. Рассказал нечто для меня интересное. И я бы хотела услышать это еще и от вас. А заодно то, что вы Майку не рассказали, такое ведь тоже имеется?

– Имеется.

– Через… пятнадцать минут, – она посмотрела на часы, – сюда приедет один мой старый приятель, именно тот, кто может помочь решить ваши проблемы. Мы с ним поговорим отдельно, а пока расскажите мне все, что знаете вы. Совершенно откровенно, за пределы этой комнаты ничего не выйдет. Только пара вопросов сначала, хорошо?

– Давайте, – кивнул я.

– Вы сюда попали, сбежав из тюрьмы, так?

– Хм, – я покачал головой, – а ведь мне сказали, что тут жизнь с чистого листа.

– Она и есть с чистого листа, эта информация закрыта даже от девяноста девяти процентов сотрудников Ордена. – Она уставилась мне в глаза своими странно прозрачными голубыми глазами. – Но быть совсем идиотами не следует, так что одна служба все же собирает информацию. А когда я думала, соглашаться на встречу или нет, то уточнила. Итак?

– Да, из тюрьмы. Отсидел неделю, планировал выйти под залог и выиграть суд. Но угодил в центр чужого побега и оказался здесь. Я здесь, а все мои деньги и имущество там.

– В чем вас обвиняли?

– Отмывание, помогал другим уходить от налогов. Они в Испании высокие, и люди стараются выкручиваться.

– Да, так мне и сказали. – Она чуть усмехнулась. – Здесь это преступлением не считается. Но с вами сюда прошел осужденный грабитель, наш с вами земляк, еще ирландский гангстер, а также более чем одиозная личность, Хорхе Луис Сьерра, верно?

– Хорхе и был целью побега, все верно. Еще с нами бежал один колумбиец, наркоторговец, но погиб при переходе. А что в Хорхе такого одиозного? – спросил я. – Я знаю, что он за похищение и двойное убийство, но в тюрьме аналогов хватает.

– Он работал пилотом на Тихуанский картель в Мексике, возил наркотики. Потом его завербовало ЦРУ, и Хорхе летал с грузом оружия для никарагуанских «контрас». Затем он переехал в Испанию и написал два бестселлера, много заработал. Но неудачно вложил и все потерял. Затем вместе с племянником заманил пожилую британскую пару, которая хотела купить дом, в пустующую виллу, там их пытали две недели, заставляя снимать деньги с карточки. Хорхе думал, что у тех есть деньги на дом, а они собирались просто взять мортгидж. В общем, он получил примерно пятнадцать тысяч евро, после чего обоих задушили. А потом он кому-то понадобился здесь.

– Много информации.

– Это все из открытых источников, – отмахнулась она. – После вашего побега все испанские газеты об этом писали.

– Он и здесь будет пилотом, кажется. Еще на базе предлагал лететь с ним в Нью-Рино.

– Ну вот, уже что-то интересное. Расскажете парню, который приедет. Но мне, пожалуйста, все подробности о том, как сотрудники Ордена убивали людей за их деньги. Записи и документы при вас? Тогда показывайте.

Тот самый парень, которого мы ждали, оказался крупным, одетым в пеструю рубаху и льняные брюки. Голова почти без шеи, крупный нос очень близко к губам, а глаза близко к носу. Еще у него были черные кудрявые волосы и отчаянный ирландский акцент. Представился он как Демпси, сунув для пожатия широкую ладонь.

– Демпси работает в ССР, он там главный по… по разным операциям. – Светлана перешла на английский. – И он занимается бандами в этом мире. Поэтому сейчас, в залог нашей будущей дружбы, давайте заново обо всем, а заодно о том, что вы мне не успели рассказать. Перечисляйте ваших врагов. – Она чуть иронично усмехнулась.

А что? А нормально. И я начал перечислять, со всеми подробностями, что знал. И начал с Михалыча. Демпси слушал внимательно, не перебивая, лишь изредка что-то уточнял и помечал в блокноте. Затем, когда я закончил, он спросил в лоб:

– Исчезло два албанца, такая информация поступила. Ваша работа?

– Моя, – скромно ответил я. – Миллбэнд заказал меня дважды, второй раз прямо в городе. Мы должны были встретиться на складе, пустом, где они меня ждали.

– И что пошло не так? – вскинул он густые брови.

– Я ждал чего-то подобного, следил за Миллбэндом и увидел, куда они приехали. И вошел туда сюрпризом.

– И где они?

– Сейчас уже не найду, в саванне, далеко.

Не знаю, насколько это разумно, но мне кажется, что с этим Демпси лучше быть откровенным. У спецслужб свои интересы и вопросы соблюдения законности при гибели двух наемных убийц их не должны так уж беспокоить. Только хотелось бы не ошибиться.

– Ну и хрен с ними, – сказал Демпси. – Но албанцы засуетились что-то. И эта суета может замкнуться на тебе. Кстати, насчет этого самого Сергея, который Михалыч. – Он отлистнул страницу блокнота назад. – Откуда информация о том, что они пираты?

– Мой приятель к ним в группу попал. Не очень счастлив, так что рассказал мне.

– С пиратами сложно, у нас серьезных средств слежения здесь не хватает. – Он сморщился так, что нос почти слился с губами. – Ушло судно от берега, и мы его теряем, следить за всеми с самолетов не будешь, Залив большой. И вот это очень интересно. Мы за ними приглядывали, но вполглаза, они никогда особо ни в чем не замечены.

– Они у меня вторая проблема.

– Эту проблему можно решить. – Демпси потянулся, закинув руки за голову. – Я просто с ними поговорю, этого хватит. Они осторожные, нарываться не будут, если узнают, что попали под надзор. А вот с албанцами сложней, они не всегда слышат, что им говорят. И нам не хочется чтобы они затихли, бомба в городе уже переход за пределы допустимого.

– Бабахнуло здорово.

– Кто-то заложил два заряда под оба передних сиденья, а инициировал от мобильного телефона, который спрятали в заднем кармане кресла. Заряды большие, обоих чуть не в клочья разнесло.

– И когда заложили?

– В воскресенье вечером, почти ночью. Возле дома Карраско. Камера из магазина напротив засекла человека, но опознать его невозможно, кепка и капюшон ветровки накинут. И работал в перчатках. Ладно, вот что, мне пора идти, так что давай к главному. Пиратов я с твоего хвоста сниму, с ними позже разберемся. А вот с албанцами нам нужно помочь.

– Как?

– Их надо выманить на какое-нибудь дело. – Демпси усмехнулся, глядя мне в глаза. – И лучше всего так, чтобы они там и остались, а не смылись в Нью-Рино.

– И я приманка?

– Разумеется. Просто надо сделать все правильно, раз и навсегда. Они тут лишними стали, а полиция их подтянуть не сможет, слишком связаны законами.

– А вы?

– А мы тоже. Но иногда мы находим альтернативные пути. Если бандиты гибнут при нападении, это всегда законно, верно? Вот мой номер. – Он протянул мне визитку. – Можно даже не сейчас ответить.

– Я сейчас отвечу. Согласен.

Мне это или самому делать, или с помощью спецслужбы. Ну и что выбрать? Ответ вроде бы очевиден. И слово «приманка» меня не пугает, я тут с самого начала приманка для всех по сути, а так хоть прикрытие появится.

– Только они могут не все выманиться.

– Их не так много осталось, а Аджим, по нашим данным, там главный боевик, он всегда везде сам участвовал. Если двое-трое уцелеют, то им можно просто предложить отсюда свалить. И по пути они сами нарвутся. Совершенно случайно.

– Может быть, проще им самим бандитскую засаду устроить? И списать на разборки?

– Они не ездят никуда из города, вот в чем проблема. Некуда и незачем. Если выберутся, то дальше что угодно можно сделать.

– И да, одна просьба.

– Какая?

– Мой друг, Вячеслав Дадьян, который сейчас у Михалыча. Его в перспективе надо бы снять с крючка, тем более, что он в пираты не рвется.

– Если от него будет польза, то договориться можно.

Демпси уехал, а я остался один на один с Беляевой. Она проводила взглядом через окно служебную «Тойоту», после чего сказала:

– Теперь о самом важном для вас, так?

– Точно, о деньгах, – с готовностью кивнул я.

– Вам часть суммы вернули?

– На тот момент я счел это откупным за две попытки меня убить.

– Сколько они вернули?

– Двести семьдесят три тысячи.

– А должны всего? – Она снова уставилась мне в глаза.

У нее какой-то интересный взгляд, может быть, просто из-за цвета, но когда она смотрит в глаза, то начинаешь себя ощущать предметом какого-то исследования.

– Шестьсот шестьдесят семь тысяч семьдесят семь экю.

– Хорошо, – она взяла свой телефон и открыла калькулятор. – Шестьсот шестьдесят семь тысяч семьдесят семь минус двести семьдесят три тысячи. Триста девяносто четыре ноль семьдесят семь экю. Так?

– Калькуляторы обычно не врут.

– Я посмотрю, что можно сделать, – сказала она задумчиво. – Пока ничего проверить не успела, знаю только, что убитые очистили свои счета и деньги ушли в Нью-Рино. Но если у меня что-то получится, то вы получаете ровно столько, сколько не хватает до полной суммы.

– Остальные уходят вам?

– Остальные уходят мне. – Она улыбнулась. – Столько же, сколько вы уже успели получить.

– И какова вероятность успеха?

– Не знаю пока. Но даже какая-то вероятность лучше, чем никакой, правда? – Она улыбнулась и развела руками. – Полиция Порто-Франко не сможет их вернуть, не хватит полномочий. А я могу попытаться зайти с другой стороны. Я хорошо знаю Джеймса Роуланда, одного из владельцев «Банка Содружества», и знаю кое-кого из тех, кто инвестировал в этот банк. Они могут надавить на отделение в Нью-Рино, в этом я уверена. И если деньги выгнать оттуда, то поймать их дальше не так сложно, остальные банки предпочитают играть по общим правилам. И?

– Я согласен.

– Кстати, ваш проект получил финансирование?

– Уже и об этом знаете?

– Конечно, это не слишком секретно, я думаю. Можно будет попробовать вытащить деньги через другие проекты, в самом плохом случае. Если не получится вернуть, то можно что-то профинансировать так, чтобы доход компенсировал потери, верно? А «Банк Содружества» финансирует много. Я подумаю, как лучше все сделать. И можем обойтись без бумаг, мы же, русские, не обманываем друг друга? – Она при этом заменила «Р» на «Г».

– Это уж точно, – засмеялся я. – Никогда и ни за что.

– Ладно, шутки в сторону. – Она жестом словно и вправду отмела все шутки со стола. – Мы позже решим, как все оформить, я пока просто выясню, что получится. Не надо, – она остановила меня, когда я полез за бумажником, – это на представительские расходы падает, у нас здесь счет. Но за попытку спасибо. У меня ваш телефон есть, давайте почту и адрес, наверное, только фактический. А это мой прямой мобильный, но лучше не звоните, а пишите сообщения. Я ненавижу телефонные звонки, если честно.

Ну и что из этого получится? Посмотрим. Если Демпси усмирит хотя бы Михалыча, то жить станет намного проще. И он может это сделать, я думаю, там одной неформальной беседы хватит. Остаются албанцы. Что делать с ними? Ну и деньги, но там будем просто надеяться и ждать, так как они уже ушли, можно помахать рукой вслед. Если что-то у Беляевой получится, то это станет приятной неожиданностью, лучше так к этому всему относиться. А пока делом надо заниматься, делом, оно само себя не сделает.

Во второй половине дня занялся сырьем, пора начинать завозить, потому что весь этот процесс тоже время займет, и всякие новые проблемы обязательно вылезут, а дальше придут станки и мы сразу же выйдем в простой. А людям уже надо будет платить, и платить из своего кармана.

Разослал через почту мейлы, получив в ответ сообщения робота о том, что мое сообщение будет отправлено дальше в течение двух часов, потом установил бухгалтерскую программу, которую скачал с сайта банка. Тут, к счастью, бухгалтерия очень простая, семи пядей во лбу быть не нужно, чтобы эти формы заполнять. А вот складской софт еще поискать надо, без него тоже никуда. Черт знает, чем они тут пользуются, спираченным за ленточкой или чем-то еще.

Затем сел творить. То есть положил упаковку образца перед собой и постарался повторить ее как можно ближе к оригиналу, но при этом все же изменив цвета и буквы. Сделал четыре варианта, надо будет их потом в типографском исполнении посмотреть, потому что экран одно, а реальный картон может выглядеть совсем по-другому.Ну и отослал их в типографию с сопроводительным письмишком, с просьбой оценить все затраты детально на такие-то и такие количества.

Откуда-то приехал Темир Фархадович, вручил мне счета за аутсорсных специалистов, которые будут монтировать оборудование, сказал, что нашел уже кого-то на работу, одного человека. И еще добавил, что нужно будет ставить стену, чтобы отделить склад от цеха. Сырье сильно прессуется, так что в изначальном своем виде займет много места, да и с пожарным надзором придется все согласовывать. Но это я уже и так знал.

Но все же работы было еще не слишком много, оборудование когда еще придет, так что я, проверив почту на предмет ответов от поставщиков, попрощался и уехал домой. И сегодня хотя бы по-человечески выехал на велике с Анитой на Променад.

– Что у тебя сейчас творится? Виделся с этой… Светланой или как ее там? – Анита ее заранее и заочно невзлюбила, несмотря на ориентацию той.

– Да, виделся. И еще один парень из ССР был, она его позвала.

– И что?

– Обещали всех злодеев попугать. Должны помочь. А может, и деньги выручат.

– Она выручит?

– Она. – Я засмеялся. – Она банкир все же и знает владельцев «Банка Содружества».

– И с чего ей тебе помогать? – Анита спросила это с явным подозрением.

– За деньги. Она получает всю сумму долга, а забираю только остаток.

– И ты согласился?

– Если вернут все, что мне должны, то почему бы и нет? Это уже будет большой удачей. Ладно, поехали, что ли?

От взрыва на месте разворота осталось лишь небольшое пятно от вытекшего масла. Даже стишок из Швейка на ум пришел про «но было суждено, чтоб благодать небес тебе на плешь свалилась, оставив от тебя лишь мокрое пятно». Вот так они денег и подняли с лохов вроде меня, да.

Некий сюрприз ожидал меня возле дома Михалыча. У подъезда стояла орденская служебная серая «Тойота», возле которой болтали двое бородатых, в кепи, «тактической» одежде и открыто вооруженных. Кто-то все же навестил моего недруга? Очень было бы хорошо, очень. «Каптива», на которой Михалыч ездил, тоже стояла рядом, так что он дома, судя по всему.

Телефон зазвонил, когда мы уже заняли позиции у фургончика с фрешами. Номер был незнакомым, я ответил осторожно, но это оказался Демпси.

– Мы тут побеседовали с главным пиратом, – сказал он сразу. – Он все понял, думаю, так что с той стороны проблем пока можно не ожидать.

– А что по поводу остальных?

– Мы пока решаем. Не хотим ничего в городе устраивать. Свяжемся завтра, скорей всего. Удачи. И поосторожней пока.

– Спасибо.

– Пива поставишь при случае.

– Договорились.

После покатушек мы поехали на Восточный бульвар. По дороге Анита спросила:

– Что ты на сегодня планировал?

– Тебя у себя планировал. Или ты можешь запланировать меня у тебя. Только помыться нужно и хочу на старый адрес заехать, почту забрать. А у тебя что?

– Тоже ничего, приходи тогда, сходим куда-нибудь, не против?

– С тобой куда угодно.

– Поехали на стрельбище в субботу? Я теперь каждую вторую субботу выходная, Эл будет работать.

– На стрельбище? – удивился я.

– Ну, тебе же там нравится? И мне пусть нравится. Поучишь и все такое. А потом еще куда-то. А в воскресенье можно опять на тот пляж, как ты на этот счет?

– Если крем наношу я, то двумя руками за.

– Это мы обсудим позже.

– Тогда пока подумаю.

– Я тебе подумаю. – Анита сделала вид, что собирается толкнуть меня ногой. – Ладно, мажешь ты. Но на попу не больше пяти минут.

– Десять.

– Семь с половиной, и хватит торговаться.

У магазина разъехались, и через пятнадцать минут я выехал из дворика, причем на этот раз на «патрике», повозившись с перестановкой машин. Раз Михалыча предупредили, то я вот так.

Добравшись до промзоны, я проехал к нашему пустырю, внимательно оглядев стоянку. Так, на первый взгляд, ничего подозрительного. Вышел из машины, подошел к блоку почтовых ящиков, висящих на двух столбиках, отпер свой. Да, что-то уже сюда набросали, но больше реклама, похоже. Все равно заберу.

Посмотрел на дверь, задумался, потом вытащил из кармана ключ и направился к ней. Проверю. Если есть возможность проверить, то это надо сделать.

В квартире побывали. Дверь вскрыть несложно, это кто угодно сделает, так что следов взлома не осталось, но шкафы раскрыты, простыни с кроватей сброшены, сами кровати сдвинуты. Искали недолго, я думаю, потому что по жилищу видно, что тут никто не живет.

Кто-то проявил активность, но узнал только старый адрес. Или давно знал, если это албанцы. Давно тут были? В любом случае после субботы. Заявить? Нет смысла, даже замок не сломан, а они сюда уже не придут, те, кто тут был. Завтра с утра заеду и порядок наведу, да и все, сегодня меня Анита ждет.

Но интересно, интересно… ищут. А если вдруг окажется, что у меня адрес за городом, они туда приедут? И как этот адрес до нужных людей донести? Вот вопрос… Хотя, надо бы с нашим толстым смуглым другом поговорить. А может быть, и с Десом заодно. Да, просто выспросить аккуратно, что здесь как, кто с албанцами контачит, а кто совсем законтачился.

Глава 20

29 год, 21-е число 03 месяца, среда

Порто-Франко

Два дела чередуются друг с другом. То бизнес, то самооборона, так сказать. Самооборониться, чтобы вести бизнес, чтобы… и так далее, до самого дедушки Фрейда. Опять же возникает один попутный вопрос: насколько долго будет действовать предупреждение Демпси? Тут ведь какое дело… «пацаны не поймут». До рейда Михалыч притихнет с гарантией, тут нет сомнений. Потом еще немного посидит тихо. А вот потом? А вот потом он все равно про меня вспомнит. И просто постарается сделать все тихо и аккуратно. Например… например, меня выследят катающимся в субботу на велосипеде вокруг города, дальше снайпер займет позицию… именно так на его месте я бы и сделал. А потом снайпер вернется в город окружным путем, даже не в этот же день, избавившись на всякий случай от винтовки. Недаром Слава говорил, что у Михалыча оружия черт знает сколько.

Или они как-то выследят нас с Анитой на том пустынном пляжике, и тогда вообще никаких проблем, приезжай и убивай, я там один не отстреляюсь. А трупы тут сама местность утилизирует.

То есть что? А то, что Михалычу бы хорошо из рейда все же не возвращаться. Уплыл и не вернулся. Мало ли что в море случилось? То есть про взрывчатку, что обещали доставить румыны, забывать не следует.

Демпси не одобрит? А пусть докажет. У них своя игра, а у меня своя.

Но пока албанцы, это точно. Как их выманить на нужное место? И где может быть это самое место? Какое место было бы для меня идеальным?

Идеальной для меня была бы возвышенная позиция с хорошим обзором местности. И я бы лежал на этой позиции… да вон с «ларкой» под шесть и пять «кридмор», например. И хорошей оптикой. И дальномером. И вот на это деньги у меня сейчас есть, к слову.

Эта мысль подкинула меня с места, и я, сказав Темиру Фархадовичу, что отъеду по делам, направился к машине. Опять к «патрику», потому что забавно с этими самыми машинами получается: албанцы знают про «Чайнафронтеру», но не знают про «патрик», а у Михалыча строго наоборот, но Михалыч пока не опасен. Так что да, пока на «уазике», который удивительным образом попал в класс люксовых автомобилей в этом мире. Как шутка звучит, но мне немного радостно, в силу патриотических настроений.

Я докатил до «Арарата», стоянка перед которым была сейчас почти заполнена, приткнулся у самого входа в оружейный и заскочил туда, в кондиционированную прохладу. Билла в зале не было, вместо него я увидел давешнюю молодую женщину с аккуратно зачесанными в пучок темными волосами, которая выкладывала коробки с патронами двум молодым мужикам в рабочей одежде и красных кепках с логотипом какой-то компании.

– Добрый день, Билл на месте?

– Он минут через двадцать будет, – ответила она по-английски с каким-то восточноевропейским акцентом. – Я могу вам помочь, я здесь тоже работаю.

– Нет, спасибо, я лучше чуть позже зайду, – покачал я головой.

Патроны она, может, мне и продаст и цены на что нужно назовет, но мне нужно куда больше деталей. А вот Билл в своем деле разбирается, так что подожду. Зайду, наконец, в ресторан мотеля и что-нибудь быстро съем, я как раз позавтракал очень условно. Так что на этом я ей вежливо улыбнулся и вышел.

Зал мотельного ресторана оформлен был простенько, без всяких изысков. Я выбрал двухместный столик поближе к окну, из которого был виден вход в оружейный, ко мне почти сразу подошла невысокая, чуть смуглая женщина с короткими волосами, выложила меню, приняла заказ на минеральную с лимоном. А из меню, прикинув, что готовится быстрей, я выбрал просто большой салат со всяким всем, вроде помидорчиков «черри», двумя видами непосредственно салата, куриной грудкой и мелко порезанным обжаренным беконом, все под дрессингом из китайского кисло-сладкого соуса и сока лайма. Официантка уверила, что салат большой и просто перекусить его одного хватит.

В зале пока было занято всего несколько столиков, до времени ленча еще далеко. Через два столика от меня сидела компания из четырех человек: два мужика, одному лет пятьдесят, наверное, и две женщины, коротко стриженная спортивная блондинка лет тридцати и очень красивая темноволосая латиноамериканка, возрастом за тридцать, я думаю. Говорили по-английски. Когда я уже расправился с салатом и готовился попросить кофе, в зал вошел Саркис, после чего компания зашумела и все полезли обниматься с хозяином мотеля. А попутно я еще и увидел Билла, вышедшего из-за угла и направившегося в магазин. Похоже, что куда-то вдвоем ездили.

Так что от кофе я отказался, быстро оплатил счет, пожал руку Саркису и поше, куда и собирался.

– Что-то конкретное нужно? – спросил Билл, увидев меня в дверях.

– Да, хочу глянуть ту винтовку под шесть и пять.

– То есть «Предейтор Эйч-Пи», – кивнул он и отправился к стенду, вернувшись с двумя винтовками. – Вот. С дульным тормозом и без. На этой телескопический приклад, – он показал на винтовку с ДТК, – а на этой фиксированный. Без дульника ствол двадцать дюймов, а с дульником двадцать четыре.

– Сколько куча на хорошем «хорнади», например?

– Ноль семьдесят пять у этой, – он показал на первую, – и где-то ноль пять тире ноль шесть получил на этой. Здесь небольшая проблема в том, что у телескопа из-за всяких правил не получилось полностью убрать люфт из-за старого типа буфера. Я могу предложить пластмасску на трубу, у меня они есть, тогда получится примерно одинаково.

Да, одна с ДТК, у другой просто коронка на дульном срезе. То есть отдача будет гуще, но пыли и звука в стороны она даст меньше. Но если стрелять быстро, то отдача начинает мешать, винтовка подскакивает и сложней удерживать цель в прицеле. То есть на стрельбище лучше с коронкой, а вот на войне с ДТК.

– Если этой винтовкой заняться и вложиться, – Билл по-хозяйски похлопал ее по ресиверу, – то можно в четверть минуты втиснуть, я своими глазами видел, продал двадцать штук таких орденским спецсилам. И при этом самозарядная.

– Как она с банкой себя ведет?

– Как и любая. Средняя точка попадания уходит вниз, все же дополнительный вес, на кучность почти не влияет. Почти. Ну а как глушит… как и все «горячие», как-то глушит… чуть-чуть. – Он усмехнулся. – В любом случае у меня на нее банок нет, это если у Ксавье заказать. Ну а так сошки хорошие, оптика и прочее у меня есть, не проблема. С патронами что? Будете сами крутить?

– Если только потом, когда гильзы соберу, сейчас не до этого. Возьму просто качественные, если есть.

– Есть, – Билл отошел к полкам с патронами и вернулся с парой коробок. – «Хорнади», «И-Эл-Ди Матч», лучшее из заводского. Идеальная куча собирается.

Я открыл одну коробку, извлек патрон. Узкая длинная пуля с баллистическим наконечником.

– Здесь в чем фокус, – Билл достал второй патрон, – если патрон «горячий», то примерно на пяти сотнях наконечник начинает плавиться, то есть траектория меняется и скорость падает. А здесь огнеупорный пластик какой-то, поэтому пуля сохраняет форму. Ну и качество у них сами знаете.

– Да, знаю.

– Ну, вот эти и есть самые лучшие из того, что в наличии, рекомендую. По девятнадцать пятьдесят за двадцать.

– А сколько наберете?

– Сотни четыре, наверное. – Билл почесал в затылке.

– Вот я все и возьму. И что с прицелами и кольцами?

– «Льюп» берите, например. Какой нужен?

– Мне бы посмотреть, что в наличии есть, так проще.

– Вон стенд, выбирайте.

Да, из прицелов высокого качества «льюпольд» вполне на уровне. Может, стекло и не самое лучшее, зато механика идеальна. К тому же прочный он, хоть гвозди забивай. И цена на него не зашкаливает в том мире, а тут… ну вот этот примерно две тысячи двести долларов стоит, а здесь тысячу сто тридцать экю… да, в два раза цена накинута. Сетка толковая, TMR, я с такой знаком, тот же «мил дот», но удобней, подсветка есть… да его и возьму, от добра добра не ищут. «Марк-6», увеличение от трех до восемнадцати, мне достаточно, объектив сорок четыре миллиметра, то есть свет ловит хорошо. И опять же хорошо то, что прицел этот с сеткой в первой фокальной плоскости, то есть «цена деления» сохраняется на всех дистанциях, не надо пересчитывать на каждую дистанцию, а по ходу и лишний раз вводить поправки.

К прицелу подобрал «интегральную» базу и вставку с кольцами для нее, сетку на объектив, чехол, сошки, взял шесть магазинов. Потом, подумав, купил отдельно еще и кольца под прицел, пусть будут. Затем отдал сто двадцать экю за индикатор косинуса угла места цели с креплением, очень полезная штука, чтобы поправки высчитывать, если цель выше тебя или ниже. Просто смотришь на шкалу и дальше только умножить дальность на коэффициент. Ну и дальномер «Цейсс Виктори» с дальностью до тысячи трехсот, я его знаю, у меня дома такой остался.

Цена всего вместе впечатлила, но могло быть и хуже. Ладно, один раз живем, но тот, у кого хорошая винтовка, живет этот один раз дольше, как известно. Ну и если он из нее стрелять умеет. Еще бы ночник какой-нибудь взять, но тут уже все, жаба баланс не подписала.

В середине дня пришел текст от Светланы: «Я сделала несколько звонков, жду результатов». Ответил, что понял, спасибо, мол. И почти сразу после этого позвонил Демпси, предложил встретиться и поговорить, причем место назначил в Южной промзоне, на складской территории. И когда я туда подъехал, то увидел, что он не на служебной «Тойоте», а на каком-то небольшом и потрепанном пикапе. То есть уже конспирация началась или что? Потом я заметил одного бородача из тех, что видел на улице, но на этот раз он был в обычной одежде, а оружие скрывала рубашка.

– Что-то начинаем делать?

– Пока обсуждаем. – Демпси усмехнулся. – Но в офисе я бы на твоем месте пока не появлялся. Информация открытая, найти его адрес проблемы не составит.

– Работать надо.

– Если получишь пулю из проезжающей машины, когда выйдешь в дверь, работать станет трудней. Есть информация, что на тебя контракт объявлен, пять тысяч. Неплохие деньги, кто-то может соблазниться.

– Дайте адрес Аджима, и я попробую что-то сделать.

– В городе ничего не делаем. И после Аджима останется другой. Ликвидировать надо всех. И потом намекнуть в Нью-Рино, что здесь не их город и возвращаться сюда не надо. И чтобы не ты ликвидировал, а… понятно кто. Именно это они должны понять, что шутки закончились. Поэтому сейчас на улицах лучше не маячить. Посиди дома несколько дней хотя бы.

– И что будет дальше?

– А дальше мы все подготовим. Не спеши на тот свет.

– Тут один момент во всем этом есть. Я не очень люблю роль наживки, которую играют втемную. Предпочел бы готовиться. Где вы это хотя бы планируете?

– Я сообщу позднее. Не в городе, как я уже говорил. Я бы пока просто предложил поехать на базу «Северная Америка» и там пожить. Идеально безопасное место.

– Не могу, к сожалению, – покачал я головой. – Там телефон работает только в пределах базы и нет выхода в Ситинет. А у меня дел полно. Но я подумаю, что можно сделать. Зачем я здесь понадобился? Все это можно было сказать по телефону.

– Предпочитаю видеть человека, когда с ним говорю. Езжай куда-нибудь за город тогда. Есть пара мест. «Кейп Ранч» знаешь?

– Нет, а что это?

– Мыс к северу, там ранчо. Старый хозяин умер, его вдова переделала все в нечто вроде отеля на берегу. И там есть связь, поставили вышку. И телефон работает. Он что-то вроде по тридцать экю за сутки берет, там отдельные домики. Джакузи на веранде и все такое, вид на океан, пляж неплохой, только не огорожен. Точного адреса и прочего не скажу, но в сети сразу найдешь, без проблем. И фото есть. Я там с женой был раньше, нам понравилось. Не маячь в городе.

– Я подумаю.

Чем-то предложение Демпси меня заинтересовало. И не только для того, чтобы просто скрыться. На самом деле пока с непосредственной работой и Темир Фархадович справится без всяких проблем, если при этом у меня будет связь и выход в сеть. Предложение заинтересовало меня с куда менее практической точки зрения, просто… позже к этому вернусь.

Не теряя времени, поехал на стрельбище, пристреливать.

Новая винтовка порадовала, Билл не соврал. Больше половины минуты, но совсем чуть-чуть, на восьми сотнях гонги звенели при каждом выстреле, да и километр совсем не разочаровал. Вывел ноль на триста метров, как привык, приспособился к сетке. Считаю в уме я плохо, зато хорошо запоминаю картинку, поэтому мне проще ловить цель на разных дистанциях в сетку и фиксировать в памяти, потом не нужно отсчитывать деления, равно как и каждый раз щелкать барабанчиками.

Затем пристрелял все заново, поставив на ствол глушитель с «ларки», благо дульные тормоза на них одинаковые. Пусть там отверстие под тридцатый калибр, но разницы никакой на самом деле, дыра никогда калибру не соответствует, а делается с запасом, чтобы не сорвало и не разрушило. Вблизи, лежа на стрельбище, разницу в звуке не слишком и ощутишь, но вот издалека или в помещении это чувствуется сразу.

Патрон тоже отличный, пуля летит настильно и быстро, а по таблице и скорость сохраняет высокую даже на больших дистанциях. Деривация небольшая, хоть нарезы и довольно пологие в стволе, больше на ветре потеряешь, так что учитывать… ну, можно, вроде как половину угловой минуты на километре. Но тут проще пристреляться, если попадания видны, недаром винтовка самозарядная и магазины на двадцать патронов.

Со стволом Билл не обманул, грелся он мгновенно и так же мгновенно остывал, то есть получается, что сам канал ствола остается чуть ли не холодным, что дает стабильность попаданий при частой стрельбе.

Дальномер тоже проверил, проблем быть не должно, ошибки минимальны, такие и учитывать не нужно. Затем перешел в «корыто» для стрельбы тактической, попрактиковался «пэдээской» без глушителя, которая лежала в машине, и решил, что как второе оружие снайпера она вполне сгодится. А потом, оплатив тир с появляющимися мишенями, прошелся по нему. Вот это хорошая штука, и появляются они тут случайным образом, заранее приготовиться трудно.

Обнаружил еще одну штуку, которую в прошлый раз не заметил, – стометровый рубеж с небольшим валом в конце. За валом катается радиоуправляемая машинка с не полностью надутым воздушным шариком на пластмассовой палке, один человек ее гоняет пультом туда и сюда, как ему нравится, а второй пытается прострелить шарик. Это не так просто, к слову, даже у хороших стрелков мало практики по движущимся целям, если те перемещаются нестандартно, обычные тировые скользящие и крутящиеся мишени все же далеко не то, в них именно встреливаешься, а потом легко берешь нужные упреждения. Надо бы мне Аниту сюда зазвать, и пусть гоняет такую машинку для меня. Вот это бы очень пригодилось.

Завершил поход пистолетом, естественно, первейшая самооборона, оружие, которое всегда с собой, даже когда нет ничего другого. И «поли» продолжал откровенно радовать. Мягко, точно, быстро. Однопозиционный спуск я вообще люблю, а тут он еще как раз идеален по усилию, не совсем «соревновательный», но и не тугой. В меру, вот как надо.

Оттуда покатил в «Эй-Ар-Армс», который, как оказалось, надо называть «РА Армс», потому что владелец у магазина русский, и вот это самое «RA» означает «Russian Army», то есть военную силу русской территории, что лежит намного западней. Магазин у них неплохой, много патронов с демидовского завода, которые дешевле завозных из-за ленточки, разве что не все калибры охватывают, есть, опять же недорого, гранаты, местные клоны «эргэдэшек» и «эфок». Это меня до сих пор несколько удивляет, чтобы вот так гранаты в общем доступе были, но дороги местами опасны и людям нужно давать все доступные средства обороны. Запрещены только мины и то, что работает по броне. Так что да, немного гранат я купил. Пригодятся.

По ходу дела на этот день у меня возникли еще планы. Я созвонился с Николаем, который сказал, что будет весь день в мотеле и там я его в любой момент найду. Но сначала заехал в «Харп», рассчитывая найти там Деса. И нашел на подобающем бармену месте за стойкой.

– Как жизнь? – присел я напротив.

– Как-то шевелится. – Он усмехнулся, тут же взявшись наливать эль. – Слишком много ирландцев и слишком мало бизнеса. Тихий город, на всех не хватает.

– Думаешь переехать?

Он поставил бокал передо мной и принял монеты.

– Есть такая идея. В Нью-Рино. Не стоять же за баром вечно. Тут, видишь, в чем проблема, непонятно, за что браться. Или все занято, или меньше денег, чем там, или что-то еще.

– Слушай, у меня такой вопрос… – Я отпил эля. – Ваши с албанцами дела ведут?

– Краем уха слышал что-то, но не думаю, что постоянно.

– На меня контракт разместили, албанцы.

– Так это на тебя? – вроде как удивился он. – Трепались ребята. А что у тебя с ними за проблемы?

– Они сами на меня контракт брали. Я сначала двоих грохнул, потом еще двоих, следующих.

– Отлично. – Дес засмеялся. – Точно огорчились. И что теперь?

– Если найдешь способ дать им знать, где меня найти, плачу три тысячи.

– Да? – Он вскинул брови. – И где им тебя найти?

– Дай мне свой номер, я позвоню через день-другой. Держи, тут пятьсот, задаток. – Я вытащил из кармана и протянул ему деньги. – Если они туда приедут, и лучше толпой – завезу все остальное.

– По рукам. – Он протянул мне свою широченную граблю. – Это уже бизнес. Кстати, если ты вообще в делах и денежных, то знаешь, где меня искать.

– Я понял. Но дела у меня мирные на самом деле, чту закон и все такое.

– Ты и там его чтил, пока в карселе не оказался. – Он назвал тюрьму по-испански. – Опять финансы крутишь, что ли?

– Нет, совсем другое, тут так не получится. Договорились, в общем?

– Конечно.

– Кстати, ты не знаешь, где они вообще собираются? Есть же какое-то место постоянное у них.

– Не знаю, никогда не спрашивал, мне до них дела нет. Но могу расспросить, если хочешь.

– Хочу. Расспроси.

Он только показал большой палец.

От Деса я отправился в румынский мотель, припарковав «патрика» подальше, чтобы не видели машину. Прошел пешком, аккуратно проверяясь, но слежки никакой не выявил. Не думаю, что она и могла быть сейчас, просто осторожность иногда лишней не бывает. Зашел в кафе и тут же обнаружил Николая в зале, сидящим за тем самым столиком, за которым он принимал нас со Славой в прошлый раз.

– Привет, – сказал я, подсаживаясь, и тут же обнаружил, что сидит тут Николай не один, судя по количеству приборов и бокалов. – Не помешал?

– Уф, как ты можешь помешать? Сейчас поесть принесут, отдыхай.

Разгадка пришла почти сразу, со стороны туалетов через зал шли Иоланда и еще та блондинка, забыл, как ее зовут. Покачивая бедрами и явно готовые к работе по профессии.

– Вот и компания тебе! – Николай порадовался приятному, на его взгляд, сюрпризу.

– Да я по делу, в общем, – хмыкнул я.

– И по делу успеем. Они сейчас в «Капитана» уедут. Живут тут, в мотеле.

«Сексуальные работники», как принято называть таких в Америке, если буквально перевести термин «sex worker», вдруг пришли в восторг от моего появления и плюхнулись на стулья с обеих сторон. Запахло сладкими духами, как раз то, что я на дух не переношу, а Иоланда еще и руку положила мне на колено.

– Ты не позвонил! А я тебе свой номер дала!

– Извини, был очень занят, – ушел я в глухую защиту. – И сейчас тоже занят.

– На, не потеряй. – Она достала из сумочки визитку «Капитана Мажора» и быстро написала свой номер телефона на обороте, положив ее передо мной на стол.

– Как только появится свободное время – подумаю насчет звонка, – кивнул я.

Николай, к счастью, спровадил девиц очень быстро, не задержались. Официант по мановению его толстой руки убрал стол и тут же притащил вино и большой салат, а заодно нарезанный сыр.

– Рад тебя видеть, – сказал он, наполняя два бокала. – Твое здоровье!

Пить не хотелось, но я чокнулся и все же пригубил.

– У тебя тут дела хорошо, как вижу?

– Могли быть и лучше. Мир тут, хоть и большой, мало денег крутится, – Николай развел руками. – Весь старый бизнес тут не работает, хорошо, что так устроился. Обратно никак, уф, вот что плохо.

– Да, обратно отсюда никак. Ты мне вот что скажи, твои земляки тут с албанцами дела ведут?

– Немного ведут, слышал. Раньше были дела, после того, как «Живую Розу» тогда погромили, разошлись. В «Капитане Мажоре» они бывают, сам видел. Часто бывают.

– А так они вообще где крутятся?

– Не знаю я, – развел он руками. – Я тут не дольше, чем ты, забыл? У меня с ними дел нет и в «Капитане» про них просто сказали. Вон албанцы, говорят. Вот и все. Слушай, ты со Славой говорил? Не отвечает телефон.

– Уехал он на несколько дней, там все нормально. Слава сказал, что вы достали что просил?

– Да, как надо будет забрать – скажи, я Лусиану позвоню, это его ребята делают.

– Николай, ты мне вот что скажи: а информацию албанцам ты как-нибудь слить можешь? Аккуратно. Я заплачу.

– Сколько заплатишь? И что сказать надо?

– Три тысячи заплачу, если сработает. Из них пятьсот сейчас, авансом. А что именно сказать надо будет, я тебе потом сообщением скину. И да, если хоть что-то про них сам узнаешь, напиши мне текстом. Или позвони.

– Хорошо, позвоню. Не люблю албанцев. Их никто не любит, уф! Карточку не забудь, – он протянул мне визитку с номером Иоланды. – Очень красивая, и ты ей нравишься.

Карточку я выбросил в урну на выходе и направился к машине. Теперь думать надо, очень сильно думать.

Вне города, все должно случиться вне города. Устрою тут что-то – у самого проблем будет столько, что не разгребу, это я хорошо понял. Куда и на что албанцев можно выманить? Лучший способ – дать им знать, что я решил съехать, опасаясь проблем с ними. Съехать туда, где не дотянешься. То есть у них должен быть ровно один шанс посчитаться со мной, который нельзя упустить. Так? Так. И Демпси подкинул неплохую идею насчет базы, там точно до меня не добраться будет. И через Деса с Николаем такую информацию подкинуть вполне нормально, обоснование есть: мы друзья с тюрьмы, сюда прошли вместе, так что вполне логично, что я с ними о чем-то говорил. А они повелись на деньги, которые предложены албанцами.

Назвать мой маршрут? Не очень хорошо, тогда засаду могут устроить многими способами, а лучше будет, если засаду устрою я. Какими силами? Да какими есть, принцип понятен – дальняя дистанция, выгодная позиция. То есть что? То есть Дес, например, должен им сказать, что мы должны встретиться. А Николай пусть сольет информацию о том, что я смываюсь в конкретном направлении. И эти две инфы должны совпасть как раз в маршруте.

Как поступить с Демпси? В идеале – поставить перед фактом. Я понимаю, что специалисты должны бы спланировать все это лучше, чем сделаю я, но при этом не до конца уверен в том, что я окажусь в позиции, пригодной для самообороны. Так что лучше бы мне начать самому, а потом дать знать, что ситуация развивается вот так, подтягивайтесь.

Тогда что? Тогда надо найти позицию для начала. И одна идея на этот счет у меня есть. И самое лучшее, что я могу сделать, так это проехать туда и проверить все лично. Только это уже завтра, с самого утра, для этого время нужно. А сегодня? Сегодня велосипед и личная жизнь, плевать на все. Вот и моя машина, поехал я домой, готовиться к покатушкам.

Глава 21

29 год, 22-е число 03 месяца, четверг

Порто-Франко

Я с утра впервые посмотрел запись с камеры, нацеленной во двор и на лестницу, вчера на присоске установил на оконное стекло. Нет, никто не подходил и у машин не крутился, только я сам проходил несколько раз, сначала с велосипедом туда и обратно, потом к Аните и затем от нее вернулся. Когда завел «Патриота», зазвонил телефон. Демпси.

– Доброе утро. Тебе сегодня будет звонить человек, на русском, представится Андреем. Это от нас, можешь с ним говорить свободно.

– Во сколько будет звонить? Я собирался из города отъехать ненадолго.

– Скоро, в течение часа. Лучше дождись, не пропадай со связи.

– Хорошо, подожду.

Что-то началось? Хотелось бы. И даже пора бы, чем дольше я тут сижу, тем больше превращаюсь в «сидящую утку», как говорят американцы. Ладно, тогда не в поле, а в офис, там подожду звонка, есть чем заняться.

Утро мне здесь нравится, не слишком пока еще жарко, а это выдалось еще и ветреным. И ветер с океана принес даже некоторый намек на свежесть. Город вообще в немалой степени спасается от зноя близостью воды, если дальше на материк ехать, говорят, что там вообще как на сковородке. И что интересно – влажность при этом невысокая, воздух сухой. Да и кислородом здешняя атмосфера чуть богаче, чем заленточная. Кстати, сказывается на выносливости, что для длинных суток тоже хорошо.

А пока можно не включать кондиционер, а просто открыть окна, пусть так салон продувает. Город уже проснулся и начал рабочий день. Открылись магазины и конторы, покатили развозные грузовички во все стороны, заспешили на работу пешеходы. Как-то нравится мне здесь, если честно, прижился уже, привык, втянулся в местную жизнь, вроде бы и обычную, но наложенную на необычный мир, такой, какой я себе раньше и вообразить не мог. Я даже жалею, что не могу выбраться куда-то подальше от города, просто осмотреться, оценить просторы этой земли. Вот сейчас с проблемами разберусь, сделаю на работе что смогу, а потом все равно будет пауза до того, как поступит оборудование, надо себе отпуск или как это правильно назвать устроить, проехаться дальше. И на охоту с Майком выбраться не мешает. Кстати, могу и сам себе позволить хорошую винтовку «гиенного» калибра. А у Билла они есть.

Или просто с Анитой поехать «смотреть природу»? Вообще было бы замечательно, если бы точно знать как, где ночевать и все такое прочее. Кстати, карточка тех самых африканеров, что тут охоты ведут, так у меня и лежит с тех пор, как Билл мне ее сунул. Надо бы к ним наведаться и поговорить на общие темы, пусть вообще расскажут, как тут все это делается.

Телефон зазвонил, едва я выехал в промзону, номер незнакомый. Ответил.

– Александр? – спросил незнакомый мужской голос. – Меня Андрей зовут, Демпси должен был позвонить, предупредить.

– Да, он звонил, – подтвердил я.

– Можем встретиться? – Тот перешел сразу к делу.

– Где?

– Мотель «Арарат» знаете?

– Разумеется.

– Тогда приезжайте с нами позавтракать. Или кофе выпить.

– И как вас узнать?

– Нас будет трое мужчин, столик где-то у окна… наберите по телефону, как войдете, так и опознаемся.

– Вы уже там? Мне до мотеля три минуты езды.

– Да, уже на месте, подкатывайте.

– Сейчас буду.

До «Арарата» действительно совсем близко, я за пару минут доехал. У входа стоял пикап, а если точнее, то просто грузовичок на базе «Хантера», то есть имелась уазовская кабина, обрубленная сзади, за передним рядом сидений, а сзади просто кузов из алюминиевого штампованного листа, как на нашей «Махиндре», тоже с тентом. И на дверях логотип «R.A. Arms». Ксавье здесь, что ли? И рядом с ним китайский клон «Фораннера». Что бы самой «Тойоте» эту замечательную машину не продолжать выпускать?

Встал рядом с «УАЗом», прошел в ресторан, в котором сейчас было пустовато. Завтрак для тех, кому по делам надо, уже закончился, так что занято столика четыре. И мне явно за тот, что во-он там, как раз трое мужчин сидит, из которых я узнал сразу двоих. Я их в этом ресторане и видел, они с Саркисом обнимались. А через столик от них еще и две женщины, красивая латиноамериканка и блондинка с короткой стрижкой. Они тогда вместе сидели.

Мужик лет пятидесяти помахал мне рукой, развеяв последние сомнения, и я решительно направился к ним.

– Андрей, – представился тот самый, протягивая руку. – Ярцев. Это Джеймс и Маноло, – он показал на своих спутников, перейдя на английский.

– Баринов, – протянул я руку. – Александр, – добавил я уже для остальных.

Обоим к сорока примерно. Тот, который Джеймс, звучал по-американски. Маноло явно латиноамериканец. Вид… нормальный такой вид, бывалых людей, даже по глазам заметно.

– Позавтракаете?

– Я уже. Ехал на работу. Кофе с удовольствием выпью. Тут пока буфет, как я вижу?

– Да, надо самому все брать, самообслуживание.

– Сейчас вернусь.

Я налил себе чашку кофе с молоком и заодно, не удержавшись, прихватил булочку с шоколадом. Не помешает.

– Давайте с целью знакомства определимся сразу, – сказал я, усевшись за стол. – Демпси меня в курс дела не вводил, просто попросил встретиться. Что будем обсуждать?

– Албанцев, – сказал Ярцев. – Вообще мы тут почти случайно, приехали по совсем другим делам, но иногда сотрудничаем с ССР. Они попросили решить проблему, и вашу, и города. Мы взялись за работу.

– А вообще вы откуда?

– Мы в Аламо живем, Территория Техас, – ответил он. – И у нас есть лицензия частной военной компании, так что располагаем необходимыми средствами и дополнительными возможностями.

– А сами они не хотят?

– Сами они могут, подготовленных людей там хватает, но мы лучше. Тем, что если албанцы напорются на нас, то выглядеть все это будет естественней, чем если их положат агенты. И руки у нас куда менее связаны.

– Понял, – кивнул я. – И заранее согласен. Один вопрос: как вы все это собираетесь провернуть?

– Это мы и обсудим. Демпси сказал, что за себя постоять у вас получается, сколько тут у вас уже голов на колах за это время?

– Семь.

– Нормально, – кивнул он. – И все исключительно при самообороне?

– Только при самообороне. Именно что исключительно, – кивнул я и откусил кусок от булочки.

– Вот и нам надо при самообороне. Исключительно. Так, чтобы у полиции и окружного поверенного не возникло сомнений. – Собеседник налил себе минеральной. – С одной стороны гражданские лица, а с другой – известные злодеи. Если у злодеев численное превосходство, то тогда совсем хорошо. Их выманить надо. – Он вдруг уставился мне в глаза. – Но тут уже вам думать, как это сделать.

– Я уже подумал, – ответил я. – Нужна хорошая позиция. И это не должно выглядеть засадой. Но я пока плохо знаю окрестности, поэтому подобрать место трудно. Причем сделать это так, чтобы не поставить под угрозу посторонних. Я мог бы уехать в мотель за город и слить информацию об этом, но в мотеле будут люди.

– Снять дом? – спросил Маноло. – Из пустующих? Здесь есть такие, можно найти.

– Это было бы логично, – кивнул я. – Я скрылся за городом, они этого как раз могут ожидать. Но это внутренняя мотивация, так сказать. А ведь еще нужна и для полиции, верно?

– Это несложно, – сказал он. – Вы с Саркисом знакомы? С Биллом? Покупали что-нибудь в «Эй-Ар-Армс»?

– Немного знаком со всеми.

– Ну вот и логика. Познакомились через них, потом мы случайно оказались у вас. Все. И тут приехали плохие.

– И как найти дом? – спросил я. – Ничем подобным пока еще не занимался здесь. Надо ведь еще и быстро найти, нет времени ездить смотреть все и выбирать.

– Это как раз не проблема, Саркис поможет, он знает всех и вся. Кстати, мы сейчас с ним и поговорим. Отойду на минутку. – Он встал из-за стола и пошел в сторону мотельного офиса.

– Недавно здесь? – спросил до сих пор молчавший Джеймс.

– Да, совсем недавно. Но уже с приключениями.

– Проблемы – это такая штука, которая приходит сама по себе и в любое время. Можно и в первый день нарваться. Сейчас здесь спокойней стало, а раньше проблемы были частью жизни, настоящий Дикий Запад. Мы когда-то исключительно охраной колонн занимались, по дорогам было трудно проехать. Нынче с этого уже не проживешь.

– А вы здесь давно?

– Давно. Больше десяти местных лет. Мы все давно.

– Тоже в Аламо живете?

– Теперь да. Сначала жил в Конфедерации. Маноло и в Порто-Франко прожил долго, – кивнул он в сторону латиноамериканца.

– Албанцы тут всегда проблемой были, – сказал тот. – Сейчас притихли, а раньше с румынами проституцию контролировали. Румыны за сутенеров, а албанцы вроде как за силовиков. И вообще за ними много плохого.

– Я про «мокрое порно» слышал.

– Были такие разговоры. Не смогли их на этом взять, хотя сама история – правда. Делалось это возле Порто-Франко.

– И куда они это дальше девали?

– В Нью-Рино, там все можно. Затрат мало, похитить кого-то и убить, только на камеру. А если хотя бы два человека купят тысяч за пять каждый, то уже большие деньги получаются.

– Настолько «все можно»?

– Нет, там некое подобие законов тоже есть, иначе туда бы никто не ехал. – Маноло покачал головой. – И у бандитов тоже свои правила есть, там однажды педофилы попались на горячем, так ирландцы с ними очень плохим образом разобрались, их территория была. Но владеть подобной дрянью и покупать не запрещено. И продавать можно почти в открытую. Поэтому делали здесь, где много транзитников и люди просто могут потеряться бесследно, их еще никто нигде не ждет. Так что мы доброе дело планируем.

Ярцев вернулся за стол минут через десять, с кофейником.

– Будет дом. Есть дом к западу от города, километров тридцать, строился под ферму, но потом его охотничий гид выкупил. И бизнес поменял, теперь сдает в аренду. Сейчас там никого быть не должно, но Саркис проверит. Скоро скажет. И если тот доступен, то надо ехать и смотреть место.

Дом оказался доступен, хозяин хотел за него двадцать в сутки. Саркис сообщил об этом минут через двадцать, когда женщины из-за соседнего столика уже ушли, помахав нам ручкой. Еще через пятнадцать минут в зал вошел невысокий загорелый мужик с седыми волосами, подсел к нам, представился Томом и взял с меня оплату за две недели, оставив ключи и распечатанную на принтере карту, показывающую, как туда доехать. А еще через пять минут мы на двух машинах выехали из мотеля, причем Ярцев подсел ко мне за пассажира.

– Лучше бы сначала посмотреть, конечно, – сказал он, – но время поджимает. Будем приспосабливаться под местность сами.

– Сколько вас?

– Трое. Это все. Знали бы, что придется подобным заниматься, привезли бы больше людей. Мы по своим делам прилетели, не планировали ничего такого. Да справимся, это просто бандиты. У самого военный опыт есть?

– Какой-то есть. Но больше просто стреляю хорошо.

– Ну, это я понял. – Он усмехнулся. – Есть из чего стрелять, я так понимаю?

– Есть. И все хорошее. Качественное.

КПП мы проскочили порознь, отпустив «Чайнафораннер» вперед и догнав его уже за границей города, пристроившись в хвост.

– А что за бизнес у вас? – вдруг спросил Ярцев. – Мне сказали, что не криминальный совсем, так?

– Самый мирный из возможных. – Я усмехнулся. – Производство санитарных материалов.

– Просто как-то странно увязывается с этими проблемами.

– А он и не увязывается напрямую. У меня просто деньги увели после прохода, и ушли они в Нью-Рино. А там при схеме кормятся албанцы, вот и все. Как деньги ушли, так я стал лишним.

– Понятно. В это меня не посвящали. Вы же с Беляевой встречались?

– Да. Знаете ее?

– Довольно неплохо. Она что, взялась помочь с возвратом?

– Вроде бы. Насколько это реально?

– Если она взялась, то реально, скорей всего. Иначе бы не бралась. Я ее давно знаю, это что-то вроде танка в дизайне от «Пининфарины». Или от Диора. Но менее танком от этого она не становится. – Он усмехнулся.

– Мне тут еще шепнули, что она лесбиянка. Я видел много лесбиянок, и она не похожа.

– Она себя сама так подает, а вообще она… в обе стороны, так скажем. Это у нее система защиты, я думаю. Карьера для нее важней личной жизни. Кстати, вы это учитывайте на будущее, потому что при резкой смене направления танк может переехать.

– Массы хватит?

– Хватит. – Он усмехнулся. – Она давно высоко взлетела, с тех пор сильно обросла связями на всех уровнях Ордена. Ее группировка сейчас оттеснена от руля, но не совсем, сами понимаете. И если там, – он показал пальцем в крышу машины, – это что-то означает, то на уровнях ниже большой разницы нет, весит ли танк пятьдесят тонн, или только сорок три. Но для вас это плюс, если она на вашей стороне. Просто советую быть с ней осторожным на будущее, а так слово она держит. И она реалист до мозга костей.

– Это обнадеживает.

– Много денег ушло?

– Много. Часть вернул, примерно треть, две трети сбежали. Кстати, а как в Аламо живется?

– Неплохо, если нравится жить в глубинке. Американской глубинке, если точнее. Нам там удобно, Аламо в середине всех путей, а мы работаем в разных местах. Плюс базу тренировочную построили, даже техасское войско тренируем там в каких-то аспектах… нормально. Но в Порто-Франко веселей, это я точно скажу.

– Сюда прилетели? Рейсовым или как?

– У нас свой самолет, разорились на него. Очень экономит время. Даже два, взяли еще недавно «Твин Оттер» подержанный, это если целой группой летать.

– А упасть не страшно? Пустота ведь вокруг.

– Страшно, конечно. Но пока не падали. Но так стараемся летать вдоль дорог, на всякий случай. Если сядем, то быстрей найдут. Если сядем.

– Я хочу здесь как-то мир посмотреть, что ли, – поделился я мыслью. – Но не знаю даже, куда ехать.

– По Южной дороге до русской территории и обратно, как раз все и можно увидеть. Много раз катался и до сих пор интересно. По Северной дороге лучше пока все же с конвоями, а вот на территориях, где Южная идет, уже спокойно, там можно и самому. Есть книга, вроде как путеводитель, написали трое ученых, так и называется «Маршруты Новой Земли», там очень все подробно, рекомендую. Ну ту сторону Залива разве что не надо, там совсем… того. Ну и в Латинском союзе часто что-то случается, хотя вообще стало спокойней.

– Это что заавтомат? – спросил я, показав на его оружие.

– Местная конструкция, – он похлопал по стволу стоящего на полу оружия. – Под шесть и пять на сорок два, внутри «калаш» с доработками, что-то взяли от «зига». Для военных тут изобрели, сразу для нескольких территорий, ну и частники могут закупать, которые с лицензией.

– А зачем?

– Тут когда-то тема гуляла, что могут этот мир от того отделить, – он при этом сделал жест, словно ладонью правой руки отделил согнутую левую у локтя, – ну и сделали. На патронном линию под боеприпас поставили и все такое. Потом тема отпала, а автомат остался, всем понравился. Но гражданским не продают. Хороший ствол, мне нравится. Еще легкий пулемет на его основе есть, с банкой на сто.

– А что за ограничения для гражданских?

– Из-за патрона. Да бред теперь, скоро начнут продавать, это тогда было важно, а дальше уже по инерции. Это ваша? – Он посмотрел на заднее сиденье, где лежала моя «ларка». – Знакомая вещь… у меня еще и в Аламо оружейный.

– «Эр-Ай-Армс» тоже ваш?

– Да. Билл там немного в доле, а так мой.

Направление на запад заселено было чуть реже, чем на север, все же люди больше тянулись к побережью. Километров через пять мы и вовсе просто в саванне оказались, хотя время от времени тут и там мелькали проволочные ограды пастбищ. Раз обогнали попутную колонну, а встречных пока еще не было, рано, если те и выехали откуда-то в эту сторону, то еще в пути. Дорога довольно ровная, укатанная, чем-то еще и политая, похоже, сухая земля здесь как камень. Но вскоре передняя машина свернула направо на грунтовку, точнее даже на колею в траве, сразу подняв облако пыли, так что мне пришлось отпустить ее дальше, давая ветру возможность расчистить обзор.

Слева в саванне паслось стадо антилоп, а чуть дальше еще и рогачи кучковались.

– Не охотитесь? – спросил я.

– Немного. Жена больше увлекается, а я ей компанию составляю. Но тут охота на хищников, этих стрелять, – он показал на животных, – никакого интереса, слишком много их тут. Обычно кто-то рогача завалит раз, отдаст башку таксидермисту, чтобы потом на стенку повесить, да и все. А так гиена, иногда свинки, местный лев, хоть он на самом деле предок гиены, каменный варан, но это в предгорьях уже и больше в мокрый сезон. Вот они, кроме свинок, вроде как за трофеи считаются.

– А свиньи?

– Их тоже много. Они же всеядные, не хищники, жратвы много, вот и плодятся. От них больше всего проблем. Я с ними в первый свой день здесь столкнулся. – Он усмехнулся. – Признаться, охренел малость, как увидел.

– Я тоже впечатлился, пообщался раз с одной. То есть одним, кабан был. Вот, – я вытащил из кармана телефон, нашел фото и протянул ему. – Первое общение с живой природой. И заодно с девушкой познакомился.

– Это Анита? – вдруг спросил Ярцев. – У которой магазин очков на Восточном?

– Да. Знакомы?

– Жена знакома больше, часто у нее что-то покупает. – Он вернул мне телефон. – Немножко общаются даже. Мария Пилар жену зовут, если что. А я просто в лицо знаю, ну и имя. То есть вы теперь вместе?

– Вышло, что так. Я даже живу в том доме, прямо над магазином.

– Мы раньше в Аламо тоже над оружейным жили. А потом уже, как дети родились, переехали в дом.

– Сколько детей?

– Двое. Мальчик и девочка. Нам повезло, девочка на мать оказалась похожа, а пацан на меня. Чаще наоборот бывает, к слову. Не замечали?

– Замечал. Даже читал где-то обоснование, только ни черта не помню. Мария Пилар? Это не с женой вы здесь были?

– С женой. И пилотом. – Он улыбнулся. – Светленькая такая девушка, с короткими волосами. Жена Джеймса, к слову. – Он показал на переднюю машину. – Вот она у нас за пилота, совсем с ума сошла на почве летания по воздуху.

– А здесь по делам?

– В основном, но еще и за покупками, это если про Марию. В Аламо шопинг все же похуже будет, а тут почти Париж по местным масштабам. К Аните в магазин точно зайдет.

– С женой сюда летать не опасаетесь?

– С этой нет. – Он засмеялся. – Она еще и военный человек в прошлом, кубинка. Я больше с ней спорить опасаюсь, если честно. Исключительно из чувства самосохранения. Маноло тоже кубинец, кстати. С ними вообще интересно, они тут раньше организованную преступную группировку изображали, чуть не треть Нью-Рино контролировали, а Маноло с братьями здесь вроде того же филиала банды сидел, клуб у них был. Поэтому местные криминальные реалии хорошо знает.

– А потом что случилось?

– А потом они Дикие острова под себя взяли, русская территория была, но ее осваивать было некому. И попутно банды из Латинского союза сильно потрепали, когда выходили через Проход… это ущелье такое мерзкое, – пояснил он, перехватив мой взгляд. – Через него банды ходили к дороге, и при этом перекрыть местность не получалось. А теперь они сами в него войти не могут, поэтому и спокойно. Кто контролирует Проход, тот контролирует все подступы к дороге, примерно так выходит. Даже не примерно, а именно так.

– Он сказал, что албанцы тогда были заметны.

– Да, на них вообще много чего висит, я даже сам как-то немного пересекся с их… бизнесом, так скажем. Хоть и не напрямую. Так что они действительно созрели достаточно для того, чтобы плод срезать. Отчасти поэтому мы и взялись. А тут место ничего, пустынное, – Ярцев посмотрел в окно. – Можно поверить, что кто-то здесь скрывается. И что хорошо, так это то, что этот самый Том о сдаче объявления дает, проще убедить.

Да, местность пустынная, слегка холмистая. Трава высокая, правда, в такой не получится залечь и вести прицельный огонь, но есть высотки, и если там заранее оборудовать позиции, то проблема снимется.

Ранчо расположилось на невысоком и широком холме. Сначала ворота с буйволиным черепом и изгородью из жердей, затем дальше еще по грунтовке, чуть пробитой гравием, а потом и главный дом – небольшой, полукирпичный и полудеревянный, с террасой по всему периметру и мансардным этажом. Такие проходные террасы тут вообще все строят, как я заметил, а потом еще и у Аниты спросил, на сезон дождей, когда все льет и льет, а под дождь людям лезть неохота.

За домом ветряк на высокой вышке, справа площадка с солнечными панелями, альтернативная энергетика здесь вообще процветает. Но при таком солнце и такой продолжительности дня грех не пользоваться, я думаю.

Заехали во двор, остановились, выбрались из машин.

– Свинки забегали. – Ярцев показал на следы. – Расслабились, людей тут давно не было, похоже. А так обзор из дома есть. – Он огляделся.

Есть. И дорога просматривается далеко, причем идет она по прямой практически. Что это значит? А то, что если в доме будет снайпер, то ему выбить водителя машины, например, труда не составит.

– Тот холм ничего. – Джеймс показал рукой на высотку примерно в километре. – Туда снайпера и можно брать в два огня.

Ну да, один в доме, второй там. Если принимать противника вон в той низинке, то как раз линии огня градусов под сто – сто десять сойдутся.

– Повод к открытию огня какой будет? – спросил я. – Вот едут люди к дому, а по ним два снайпера работают. Кто виноват?

– А люди вон там встали и начали разворачиваться для атаки. – Ярцев показал как раз на низинку. – А поскольку вы ждете проблем, то логично заподозрите нападение. А снайпер с охоты шел, например, увидел машины и насторожился. Двое шли. И двое в доме сидели. Мы с Маноло гуляли, а вы с Джеймсом барбекю готовили.

– Так да, так ничего, – согласился я. – Я бы в траве там еще пару-тройку растяжек поставил.

– Не надо, прокуроры это не любят, – сказал Джеймс. – Если кто-то ставит мину, то он ставит ее на любого, кто пройдет, злой умысел налицо. А если даже на конкретного врага, то тогда не получится сказать, что мы тут сидели, а они вдруг приехали. Готовились к засаде, получается.

– Логично, – с сожалением кивнул я. – Но все равно много неизвестных. Водителя головной машины я там сниму, с гарантией, если они не на броне. А что они дальше сделают? Могут просто рвануть сюда, могут развернуться, могут начать воевать оттуда… что было бы лучше всего.

– А не важно. – Ярцев пожал плечами. – Там патруль будет неподалеку, отрежет выход к дороге. Нам главное начать. Думаю, что сначала встанут, чтобы принять тех, кто в остановившейся машине, дальше начнем работать в две винтовки… кстати, я так понял, что вы тоже за снайпера умеете?

– Умею.

– Два снайпера, ручник… было бы лучше нормальный пулемет, но будет подозрительно, мы без него прилетели. Ты головную, – увлекшись мыслью, он перешел на «ты», – а как встанут, я тут же во второй водителя выбью… ну и концентрируемся на них. Движки можно покрошить, у меня три тридцать восемь «лапуа магнум». А дальше сколько нащелкаем. Позицию в доме только оборудовать бы надо, – оглянулся он. – Хоть пару мешков с песком… или ящики какие-нибудь в сарае поискать, что ли… У тебя что за калибр?

– Шесть и пять «кридмор». Самозарядка, с отличной кучей. И «банка» будет.

– Отлично, отлично, можно прижать. – Он даже в затылке почесал. – Можно. Тут их вообще покрошить можно, даже если в траву дернут, она все равно шевелиться будет. Нормально. Давай мешки искать или что еще. А дальше координируем действия. В город только за инструментами смотаться придется.

– Мне тоже. В любом случае мне еще надо дать знать… кому надо… – я чуть затруднился с подбором слов, – чтобы дали знать дальше. Ладно, лопата есть?

– В сарае глянем, – сказал Маноло.

Мешки нашли и даже две лопаты с киркой. Нарубили сухой земли со склона холмика, наполнили, перетаскали. Потом Ярцев спросил меня:

– Длинная рация есть?

– Нет ни черта. Стоит в рабочем грузовичке, но не уверен, что хватит до города.

– Это плохо, у нас тоже под рукой ничего нет. Ладно, найдем у кого выпросить, радио нужно.

– Я тогда грузовичок рабочий возьму.

Вот говорил же себе, поставь радио в свою машину, поставь, жить станет проще. Но то забывал, то лень, то вроде бы никуда не собирался. А тут все с рациями катаются.

В город я вернулся примерно к ленчу, пыльный и не очень чистый после таскания и наполнения мешков землей, так что сначала кинулся домой переодеваться. Потом просмотрел запись с камеры, но опять ничего подозрительного не обнаружил. Затем уже схватил телефон и натыкал два сообщения, Десу и Николаю. Николаю написал, мол, пусть даст знать о том, что я сдернул из города и скрываюсь где-то неподалеку, этого достаточно. Дес же должен вроде как привезти мне вещи по моей просьбе, и вот ему я уже отослал конкретные координаты ранчо. Оба ответили почти сразу, подтвердив, что так все и сделают. Надеюсь, что сделают. Хотелось бы. Главное, чтобы вовремя.

Потом дозвонился Ярцеву, сказал, что завтра уже может ожидать на ранчо гостей, примерно в полдень, как я Десу и отписал. Тот ответил, что Демпси вроде бы тоже по какому-то каналу может эту информацию слить. Так еще лучше получится.

Дозвонился Темиру Фархадовичу, попросил подогнать грузовичок в конец бульвара и заправить перед этим под пробку. Сказал, что заберу на пару дней и оставлю ему другую машину. От машины он отказался, сказал, что ездить некуда, поэтому передоговорились на стоянку у западного выезда. Пусть там меня ждет примерно через час.

Теперь Анита. С одной стороны, я ее вмешивать в свои дела не хочу, но с другой… а если мы не накроем албанцев? А если кто-то успеет сбежать и решит отомстить? А если они ее вычислили? Надо же учитывать, с кем дело имеем. Если кто-то зарабатывал на порно с убийствами женщин, то чего от него можно ждать? Чего угодно. Абсолютно чего угодно, без всяких границ.

Уговорить ее пока куда-нибудь уехать? Было бы неплохо. И мне намного спокойней. Пойду в магазин, попробую поговорить.

Пошел. Эл ушел на ленч, Анита занималась с каким-то покупателем, который примерял оправы.

– Есть у тебя минут десять поговорить? – спросил я тихо.

– Что-то важное?

– Да.

– Эл вернется и могу к тебе зайти, хорошо? Закажи поесть тогда.

– Откуда?

– Пиццу возьми, с грибами и ветчиной. И «цезарь».

– Сделаю. – Я быстро поцеловал ее в щеку и направился к себе.

Пицца, пицца… Я нашел телефон пиццерии «Мамма Мия», они с доставкой торгуют, заказал два салата и одну большую пиццу, как раз на двоих хватит. Потом начал вытаскивать из шкафа оружие и экипировку, складывая все на кровати. Возьму… возьму все, пожалуй, на машине не тяжело, пусть под рукой будет.

Кстати, туда бы еще и пожрать купить надо, сколько сидеть придется? Об этом не договаривались, так что будем считать, что питание на мне, не обеднею. Тогда потом прямо в «Ко-Оп» и уже оттуда понятно куда.

В дверь постучали, я глянул в планшет, на который была заведена камера, – Анита. Начал обретать, может, и полезную, но не слишком приятную привычку проверяться на каждом шагу.

– Заходи, – пропустил я ее. – Пицца сейчас приедет.

– Ты на стрельбище собрался, что ли?

– Нет. Надо свалить из города на пару-тройку дней. И не только мне.

– В смысле? – Анита насторожилась. – А кому еще?

– Еще бы и тебе.

– А мне зачем?

– Завтра все должно закончиться. Для албанцев. Совсем закончиться. Но если кто-то сбежит и он знает о тебе… надо продолжать?

Я ожидал, что она вспылит, но Анита просто задумалась.

– Я могу дома посидеть эти пару дней. Просто дома.

– Лучше бы ты у подруги заночевала. Просто на всякий случай. Уверен, что тебе ничего не грозит, но всегда есть вероятность того, что дела пойдут не так, как планировалось.

– А с тобой нельзя?

– Со мной? – Я озадачился. – Куда со мной?

– Туда, куда ты едешь, – отодвинув меня, она уселась на диван, положив ноги на поручень стоящего рядом кресла. – Или мне туда нельзя? Что ты там собираешься делать?

Вопрос меня озадачил, признаться.

– Ну… я там не один, со мной еще три… специалиста по таким проблемам, так скажем. И мы просто будем ждать, когда албанцы приедут за мной. И все.

– И все?

– Женщин не будет, – на всякий случай сказал я. – Мужская компания.

– Тогда женщина нужна. Я с вами.

– Анита, мы там стрельбу планируем! – Я буквально подскочил на месте. – Большую.

– А я спрячусь. Ну сам подумай, где мне будет безопасней, с тобой и «специалистами» или у подруги? Или одной в отеле? Ну? Давай, шевели мозгами.

Я сел на другой подлокотник, задумался.

Ну… вот да, а где ей будет на самом деле безопасней? У меня за спиной или у подруги? Или дома? А если ее выследят? Со мной еще три профессионала, а где-то рядом будет ошиваться орденский патруль. И ССР всю операцию контролирует. А тут у Аниты охраны не будет.

– А ты права, знаешь ли, – кивнул я. – С нами безопасней. Только в этом всем есть одна тонкость – смываться надо сегодня. Прямо сейчас.

– Прямо сейчас пиццу привезут.

– После пиццы. Заезжаем к тебе, берешь вещи и уезжаем. По пути еще еды купить надо.

С улицы послышался звук скутера, который переместился во двор. Пицца? Пицца, вон парнишка слезает с мотороллера и открывает большой пластиковый ящик на багажнике. Пошел открывать.

Анита порадовала. Порадовала тем, что восприняла все всерьез и не стала спорить. Просто перепоручила магазин Элу, дозвонилась трем пациентам, которым был назначен прием, и перенесла их на следующую неделю. К этому времени я уже все упаковал и успел спустить вниз, завалив в багажник «Патриота». Сначала думал на «Чайнафронтере» ехать, раз ее албанцы знают, но все равно на стоянке оставлять, так что лучше «УАЗ», как раз в этом случае лучше ей не мелькать лишний раз.

Затем мы поехали к Аните домой, причем пока она собиралась, я больше приглядывал в окно за машиной, чтобы к ней никто лишний не подошел. Собралась она правильно, то есть еще и вооружилась, после чего мы выскочили из дома и я тут же сорвал внедорожник с места, попутно поглядывая в зеркало, не следит ли кто за нами.

– В «Ко-Оп», – объявил я.

– На кой черт тебе «Ко-Оп» понадобился? Поехали на выезд, – сказала Анита. – Там в промзоне «Кэш-энд-Керри» есть, там все возьмем, не надо мельтешить, если так все плохо. И там же эта стоянка, что тебе нужна.

– Как раз неплохо. Но в остальном ты права. Я просто тут всегда еду покупаю и ничего больше не знаю.

– Тогда знай. Всему тебя учить надо.

– Спасибо, мамочка.

Темир Фархадович уже ждал нас на стоянке, покуривая у машины. Преодолев деликатность, спросил, когда я остановился рядом и выбрался из-за руля:

– Надолго уезжаете?

– Два-три дня, буду с утра в понедельник в офисе. Срочное дело. Что-нибудь важное есть?

– Нет, пока ничего такого, с чем бы сам не справился. Пока проект готовлю, в понедельник начнут машины ставить.

– Ну вот я с утра и буду на месте.

Надеюсь. Но должен быть. Я посмотрел в сторону магазина, куда уже направилась, не дожидаясь меня, Анита, и затем увидел вывеску над соседней дверью. Точнее даже воротами – «Rugged Radios», то есть «Крепкие радио».

– Темир Фархадович, а подождите меня здесь минутку, если не трудно.

– Конечно.

И я пошел в ту самую дверь, возле которой еще и ворота имелись, то есть магазинчик еще и с мастерской.

– Привет, – сказал я с порога упитанному и румяному парню с длинной светлой бородой, стоящему за стойкой. – У меня в машине стоит TYT девять восемьсот. Что можно взять к нему так, чтобы работало нормально? Две ходи-болтайки нужны.

Раций у них на полках много. А что меня осенило? Да то, что рация из «Махиндры» все равно до города не дотянется, тем более там холмы вокруг, а с такой носимой пятиватткой я могу и на холм, и на крышу залезть. Тогда и нет смысла пересаживаться.

– TYT и берите, тысячную модель. Разумные деньги, могу длинные антенны поставить.

– И насколько эти антенны помогут?

– Ну… фут высоты отодвигает горизонт примерно на полмили, – пожал тот плечами.

– Я сейчас в «Кэш-энд-Керри» забегу, а вы мне подготовьте два трансивера, хорошо? Могу прямо сейчас заплатить.

– Потом заплатите, – парень полез в шкаф за коробкой. – Проверю пока еще раз и сразу друг на друга их настрою. Или у вас еще рация есть?

– Нет.

– Тогда все быстро.

В общем, Темира Фархадовича отпустил, извинившись за беспокойство. Надо было тогда на другой машине ехать, ну да поздно уже. Побежал следом за Анитой, которая успела навалить полную тележку еды.

– Куда столько? Тут на роту.

– Тогда сам бы набирал. Куда провалился?

– В соседний магазин забежал. Давай, – я перехватил тележку у нее. – Вино точно лишнее, пить никто не будет. А остальное нормально.

Сколько придется сидеть там? Не думаю, что больше трех дней, тянуть албанцы не будут, не станут ждать, пока я совсем смоюсь. Так что и разнообразием особо заморачиваться незачем, берем количеством. Консервы, хлеб и все такое, чтобы готовить проще и быстрей. И минеральной побольше, вот вода здесь постоянно нужна, очень климат способствует обезвоживанию организма.

Когда с едой закончили, я дозвонился Ярцеву, сказал:

– Я выдвигаюсь в ту сторону, буду самое позднее через час. Есть переносные радио, частоты пришлю сообщением.

– Хорошо. Но мы часа через четыре только подтянемся. Клиентам дал знать о своем местоположении?

– Да. Должны искать меня там завтра, я думаю. Откладывать не станут.

– Откладывать они точно не станут, согласен. Давай, поосторожней там.

– Постараюсь.

Упоминать Аниту я не стал. Нет желания о чем-то спорить по телефону. Приедут и увидят, ничего страшного.

Ехал на этот раз я уже осторожно, оглядываясь в зеркала и выискивая новые следы колес на грунтовке. Но следов и вовсе не было, земля засохла в камень, а если что и отпечаталось, то это все давно ветерком сдуло. С одной стороны хорошо, албанцам трудно будет что-то заподозрить, а с другой – и не очень – мне проверяться трудней.

К дому подъехал медленно, стараясь выявить признаки чужого присутствия, но не выявил. После того, как объехал дом по кругу, остановился у входа, вышел, сразу прихватив из машины «ларку» – с этого момента с оружием уже не расстаемся. Мало ли что? Нельзя, чтобы враг застал тебя врасплох тогда, когда ты тут, а винтовка вон там. Зашел в дом, осмотрелся, проверил все комнаты – нет никого, мы одни. Потом мы быстро перетащили все из «патрика» внутрь, после чего я отогнал машину за дом, но поставил так, чтобы ее было видно. Надо все же свое присутствие обозначить, в этом как раз и весь смысл.

– А тут симпатично, – сказала Анита, оглядевшись.

Вообще-то да. Просторная гостиная, деревянная лестница на второй этаж, большой камин, выложенный из дикого камня, рядом даже дрова в корзинке. Электричество есть, но подозреваю, что только от ветряка и батарей. Да нам оно особо и не требуется. Газ в баллоне, проверил – плита горит, готовить можно. Холодильник выключен, но я включил, он загудел тихонько.

Одна небольшая спальня на первом этаже и две наверху, побольше, обе со своими ванными. Вполне жить можно, даже не три дня. Даже тихая мыслишка мелькнула о том, что не переселиться ли мне в перспективе в подобное место? Нет, здесь все же удобней в городе жить. Как совсем разбогатею, куплю дом дальше по Променаду, где уже виллы стоят. С видом на океан. В Испании привык с террасы море видеть и слышать, хоть в шторм и шумновато бывает. Хотя… и к этому привык давно, спать не мешает.

– Винтовку далеко не оставляй, – сказал я. – И кобуру надень. Мы же не на пикнике, тут завтра вообще такое ожидается…

– Завтра же?

– А кто знает точно? Я не знаю.

– А остальные где?

– Приедут часа через три примерно.

– И что вы собираетесь делать?

– Могла бы раньше спросить, – усмехнулся я. – Собираемся поубивать всех к черту, от первого до последнего ублюдка.

– Что?!

– А ты что думала?

Анита опешила. Потом все же сказала:

– Арестовать, например.

– Не за что их арестовывать, они не попадаются ни на чем. – Я начал перекладывать продукты из пакетов в холодильник. – Поэтому должностные лица приняли другое решение. Те погибнут при нападении на мирных граждан. Ты не задумывайся сильно, на этих засранцах столько всего висит, что для мира это будет благодеянием.

– Что висит?

– Наркотики. Убийства. Принуждение к занятию проституцией. Похищения. Съемка порно для извращенцев с настоящими убийствами, включая несовершеннолетних. Что-то еще нужно?

Она помолчала, затем мотнула головой:

– Нет. Достаточно.

– Вот и я так думаю. И все участвующие лица. И даже Орден. Этим ребятам пора туда, вниз, черти давно заждались. Так что ты вооружись и без оружия вообще не ходи.

Затем я установил прихваченную из дому камеру на окно спальни, смотрящее на обратную сторону. Камера неплохая, на планшет идет качественная картинка, так что можно из гостиной еще и за тылами наблюдать, из дома, к счастью, обзор во все стороны хороший. Проверил – да, все работает. Уже лучше.

Поднялся на второй этаж, поставил винтовку на сошки возле укрытия. Выход на балкончик, закрыт противомоскитной сеткой, разглядеть, что внутри, через нее сложно. И как раз вид на дорогу. Рядом положил бандольеро с четырьмя снаряженными магазинами и дальномер. Отодвинув экран, взялся промерять дальности до ориентиров, делая пометки в тут же лежащем блокноте, типа карточку огня заполняю.

Та низинка – примерно пятьсот, нормально, для меня дистанция более чем уверенного поражения. До холма, на котором заляжет Ярцев, около девятисот. То есть от него до ложбинки около шестисот, примерно. С его калибром вообще без проблем. Нормально. Я справа налево начну, он слева направо… по приоритетным целям, разумеется… всем будет весело, гарантирую.

Холм правее дороги, до него… до него чуть больше семисот. Вот за него надо не дать никому забежать или заехать, иначе уйдут. Если правильно направление поймают, то прикроются и от меня, и от Ярцева. А это уже лишнее.

Так, с ветром у нас что? Ветер сегодня есть, а вот измерителя нет. Но я на него деньги и не трачу обычно, бестолковая вещь. И даже температура воздуха с давлением здесь почти постоянные, нечего измерять. И не нужно мне знать, какой ветер в точке вылета пули из ствола. Ветер смотреть надо, глазами. Тут холмы, пусть и невысокие, он закручивается и меняется. Ветер здесь может дуть туда, а через триста метров уже оттуда… как и есть, судя по траве.

Навелся на ложбинку, выкрутив увеличение прицела на максимум, на восемнадцать, а потом перевел фокус на половину дистанции. Теперь я не на цель смотрю, а на воздух между нами. И вижу «мираж», то есть восходящие потоки, этот самый воздух колеблющие. Они есть всегда, даже зимой над снегом, но на жаре они вообще прекрасно видны. Ну вот, так и есть, перед верандой ветер справа налево, а там, в низинке, уже слева направо, пуля буквой «S» полетит. Причем неровной, изгибаясь все больше с потерей скорости. И сколько там?

«Мираж» отклоняется примерно на… тридцать градусов. Это где-то… лучше считаем в милях, чтобы потом в МОА по формуле перевести… это дает примерно три мили в час. Так ветер сильней, но дует он не поперек выстрела, а скорее попутно, и вот такой метод дает именно поперечную скорость, как раз необходимую для расчета поправки. Попутный разве что микроскопически поднимет точку попадания.

Итак, четыреста метров, пусть в формуле и ярды, сбрасываем два нуля, четыре, умножаем на три, получаем двенадцать, и делим на константу, двенадцать же. Одна угловая минута поправки, дальше пересчитаю на калибр, тут пуля быстрая и баллистический коэффициент хоть куда. У цели… обратно на пятьсот… там та же картина. Нет, не та, там ветер сильней, миль пять, считаем, «мираж» на сорок пять ушел… То есть имеем шесть умножить на пять и делить на двенадцать. Тридцать на двенадцать… чуть загибается.

На двух сотнях поперечного ветра почти нет. А совсем рядом есть, уже в другую сторону…

Так я постепенно пересчитал все возможные направления по сектору. Ветер завтра снизится, измерю заново, но на сейчас тоже пусть будет готово. Дует он ровно более или менее, так что если суета начнется, то можно стрелять по этим наметкам. Блокнотик вот сюда, к мешку.

Теперь поправки на углы места цели, я чуть выше всех нахожусь, так что они будут. Тоже все промерил и выписал, теперь проще.

Так, тут все ясно, пошли со связью разбираться. Толстяк, которого звали Марвом, дал мне еще и антенну-«невидимку» с кабелем. Сказал, что ее можно просто на крыше наклеить на что угодно и кабель внутрь пропустить, подключив к трансиверу, тогда точно самая высокая точка достигается. Так что учу Аниту пользоваться рацией и затем лезу на чердак.

Кстати, все же многовато как-то оружия получается. «Пэдээска» пусть тогда на первом этаже лежит на всякий случай, а перемещаюсь я с «ларкой», чтобы иметь на себе постоянно что-то такое, что хотя бы на пятьсот метров легко дотянется.

Анита уже сидела на веранде, в подвесной скамейке-качалке. И винтовку на коленях держала, чем порадовала.

– Как тебе здесь?

– Тихо, хорошо. И травой пахнет, чувствуешь?

– Ага. Может, когда все закончится, этот домик на недельку еще снимем? Хотя я и так за две недели вперед заплатил.

– Давай лучше другой, не этот. Мне тут всякая дрянь будет потом сниться.

– Да? Ну может быть. Мне тут бунгало на «Кейп Ранч» посоветовали, прямо у пляжа.

– Это лучше.

– Держи рацию. – Я подсел к ней. – Тут ничего сложного, я их уже на один канал настроил. Пользовалась раньше?

– Ты меня за кого принимаешь? – Она посмотрела на меня. – У меня в машине рация стоит. Давай. – Она протянула руку.

Ну вот. А у меня в машине до сих пор ничего такого.

– Держи.

– С кем я связалась, – вздохнула она. – Одна встреча на дороге, и все пошло кувырком.

– Никогда не поздно все изменить.

– Это в теории. А на практике я уже с тобой влипла. Причем сразу во все, от тебя самого до твоих проблем, так что менять что-то поздно.

– Хочешь кофе? Могу сварить, я там видел на полке кофеварку.

– Я не покупала кофе.

– Я бросил пачку в последний момент, так что у нас все есть.

– Тогда вари, здесь и выпьем. Хорошо тут… еще бы и пляж сюда…

– «Кейп Ранч», все удовольствия вместе. Говорят, что там еще и большие джакузи с видом на океан. – Я поднялся со скамейки. – Поглядывай в ту сторону, на случай, если кто появится.

Да, на кухне на полке стояла кофеварка для «мокки», я ее сразу заметил. Развинтил, налил воды по мерке, набил фильтр молотым кофе, свинтил обратно и поставил на плиту. Кофеварка тут «двухместная», к счастью, как раз на две чашки.

Тихо вокруг как. Даже в Порто-Франко шум города постоянен, даже ночью, а тут разве что птицы чирикают и какие-то сверчки верещат без остановки. Кстати, если тут охотничью базу устраивали, то, наверное, зверья тоже хватает. Антилоп с рогачами видели, значит, и гиены должны быть. И следы свинок прямо во дворе тоже на это намекают. Надо все же с Майком выбраться на охоту, как только, так и сразу.

Посмотрел в планшет – нет, сзади тоже пока пустота, трава и холмики. Кофеварка забурлила, я выключил газ и, взяв из шкафа две чашки, наполнил их ароматным кофе. Вот что здесь не так, что кофе такой замечательный растет? Плохого вообще нет. А вот чай местный действительно дерьмо дерьмом, импортеры из-за ленточки неплохие деньги на нем делают. И стоит дорого, в то время как кофе совсем дешевый.

С чашками в руках вышел на веранду, протянул одну Аните и уселся с ней рядом.

– Осторожней, не раскачивай, джинсы оболью, – испугалась она.

– Извини. Снимешь, и я тебе их постираю. Лично. Так что обливай все, что хочешь.

– У меня две смены одежды с собой, так что давай без неприличных фантазий. На пляж меня вывези.

– Давай планировать. У меня чуть не два месяца относительно свободного времени есть, дальше завязну в работе. Кстати, что насчет пляжного магазина?

– Посмотрела два места, оба нравятся. Вместе сходим, мне твое мнение тоже важно. И работы немного, за пару недель все отремонтируют и обставят. Нашла, где можно интересные парео брать, с индийской территории возят, и что-то вроде пляжных сари, не знаю даже, как назвать правильно. И каталоги купальников нашла, через ворота везти.

– И сколько покупателей ждешь?

– Много. Знаешь, вот много. Порто-Франко начал в курорт превращаться, люди едут в отпуск. Многим скучно сидеть постоянно в своих местах, хотят большого города, хорошего пляжа, магазинов, ресторанов. Совсем одичать не получается, откуда бы ни ехали. Арабы начали приезжать, веришь? С той стороны Залива. В прошлом году оттуда какой-то шейх на своей яхте приплыл, а в этом, говорят, он уже землю купил дальше по берегу, собирается дом строить.

– А им тут что надо? Они же у себя должны хорошо жить.

– Развлекаться хотят. А в том мире почему они вечно в Европе сидят? Вот поэтому. Он даже мечеть строить хотел, но город разрешения не дал.

– Дома пусть молится. Или на яхте.

– Ну, вот так город и решил. А так магазинчик кормить себя будет точно, даже сейчас.

– Сколько там аренда?

– Триста двадцать в месяц. Только ремонт в ее счет не идет, к сожалению.

– Справимся. Только контракт правильно подписать, чтобы потом не задрали. На оборот сколько нужно?

– Еще не досчитала, но не очень много. Я тоже что-то добавлю. Слушай, давай хоть сейчас не будем о делах? А то мы так скоро в постели их обсуждать начнем. Лучше про отпуск подумать. Я могу пару недель выкроить, как мне кажется. С Элом теперь проще стало, он хорошо справляется, и вкус у него есть. Думай, как проведем.

– Ну, выбор не такой богатый, на самом деле. Можно поехать путешествовать, а можно проваляться на пляже. Но если в «Кейп Ранч» станет скучно, то придется по вечерам приезжать в город.

– Если маленький пляж, где не нужен купальник и ты все время обо мне заботишься, – то уже неплохо. – Она засмеялась. – Не могу существовать без пляжа, наверное.

– Ну ты и в городе купальником себя не сильно обременяешь. Не полностью, по крайней мере.

– Все равно чувствую себя как в пальто. Но там дети, рано им пока. – Она засмеялась. – Нет, на пляж надо ехать, тихий. Кстати, в Кадисе местном пляжи очень хорошие, я там раз была. И можно снять домик на самом берегу, рядом с городом. Зато есть куда вечером сходить и при этом не здороваться на каждом шагу.

– Давай туда, так даже лучше. Как тут это все делается?

– Через Ситинет можно, через городской почтовый сервер. У меня ссылка где-то есть на это место, я тебе потом скину. Там много фото, посмотри.

– И когда ты сможешь?

– Через неделю, наверное. – Она чуть толкнулась ногами, скамейка качнулась. – Мне надо просто принять тех, кому назначено на ближайшие дни, и переносить все следующие аппойнтменты на потом.

– Кстати, ты такую Марию Пилар знаешь? Красивая латиноамериканка. Они с мужем приезжают время от времени, она покупает у тебя что-то.

– Знаю. – Она кивнула. – Они приезжают в город часто, а так в Аламо живут. Я бы там со скуки умерла, насколько я это место знаю.

– А что там?

– Просто захолустье по всем меркам. Местный «Библейский пояс» оттуда начинается. Сейчас уже не так, как раньше, а прежде там даже мэр был пастором. Совсем не по мне.

– Топлес загорать можно?

– Не уверена. И моря там нет, так что не по мне точно. Я в Порто-Франко на своем месте, как будто меня специально для него сделали.

– А как ты вообще сюда попала?

– Через вербовщика. Не так, как ты, ниоткуда не сбегала. Продала бизнес, перевела деньги на счет, который указали, поехала в Вену, там рядом ворота, в промзоне, и перешла. И прямо на контроле получила все деньги уже на счету, в отличие от некоторых.

– А гарантии?

– Как банковский депозит все оформлено было, срочный. В хорошем большом банке. И уже на этой стороне подписала им все бумаги на дальнейший перевод денег.

– То есть что, они эти бумаги могут на ту сторону переправить? – удивился я.

– Не думаю. Они взяли все мои пароли для удаленного доступа к счету. Через него делалось.

– И как тебе здесь поначалу показалось?

– Как в отпуске, словно в Африку поехала. – Она засмеялась. – А потом быстро втянулась. Ты же сам уже втянулся, как всегда тут жил, я же вижу.

– Ну да, есть такое чувство. Просто… ну, как-то так выходит, что тот мир очень уж далеко и не дотянешься отсюда. И перестает быть реальностью, превращается во что-то виртуальное. А реальность только одна, вот эта самая, – я постучал по скамейке, – в которой и живем.

– Наверное, – кивнула она. – Я тоже ту свою жизнь вспоминаю как не свою, а словно в кино посмотрела. Вроде и все помню, и в то же время словно и не я. Обратно я точно не хочу. И с тобой еще лучше стало. – Она засмеялась. – Только не возносись слишком, переезжать к тебе я все равно не собираюсь.

– Если я куплю дом с приватным пляжем, где не будешь смущать школьников?

– Буду у тебя торчать с утра до вечера, а потом к себе. Или тебя выселю. А ты хочешь дом, что ли?

– Нет. Разве что квартиру побольше нашел бы потом, на набережной, например. А может, и на бульваре, мне там тоже нравится.

– А зачем тебе больше?

– Тебе не понравится объяснение.

– Ну и что? Все равно объясни.

– Я бы себе отдельную мастерскую там завел, поставил бы пресс для патронов, оружейный шкаф и все такое прочее.

– Скучно, действительно. А ты маньяк.

– Я увлеченный человек, у меня есть хобби. И у тебя будет, раз уж ты со мной связалась.

– Нет, я на пляж. Если только изредка.

– Ты что, сюда только ради пляжа перебралась?

– Не только, но… я в Линце жила, помнишь? Там нет пляжей. Отчасти вербовщик этим меня и заманил, показывал много фото. Показывала, если точнее.

– Не могу представить, чтобы я поверил человеку, который вдруг начал агитировать меня перебраться в другой мир. Или послал бы его подальше или даже не знаю. Они что, ко всем подходят?

– Нет, как-то выбирают, – покачала она головой. – Меня сдал психоаналитик, я думаю. Я жаловалась на скуку и пустоту жизни.

– А что теперь психоаналитики говорят?

– Я про них забыла после переезда. Здесь это невостребованная профессия.

Мы просидели на скамейке еще час, наверное, слегка покачиваясь, причем совершенно машинально. Как та замирала, кто-то из нас тут же толкался ногой, и качели работали снова. Вообще какой-то заразный процесс, просто не получается сидеть спокойно. Несколько раз я оглядывал окрестности в бинокль, заодно проверяя ветер, часто смотрел в планшет, что там камера показывает. Но все было тихо. Совсем вдалеке пробежало стадо антилоп, явно сорвавшихся с места от какой-то опасности, подняв за собой прозрачное облако пыли.

– Может, нам из антилопы барбекю устроить?

– Купить проще, все равно все не съедим, – зевнув, ответила Анита.

Шнурок развязался. Странно. Я их в три витка затягиваю, никогда не развязываются, а тут на тебе. Нагнулся, чтобы завязать, и тут же услышал удар в стену за спиной, сильный, словно молотком. И будто волна горячего ветра шевельнула мне волосы на затылке.

– Ложись! – Я буквально сдернул Аниту со скамейки одновременно со звуком донесшегося выстрела. – В дом, быстро!

Не знаю, собиралась ли она сопротивляться или нет, но я тащил ее с такой силой, что даже не заметил бы этого. Второй удар раздался через несколько секунд, пуля пробила стену возле самой двери, а когда звук до нас долетел, мы уже скрылись в доме.

– Ниже! За диван давай! Быстро, быстро! – и просто свалил ее туда, как защитник из регби прорвавшегося форварда.

Третья пуля пробила стекло и ударила в камин, выбив искры из камня и брызнув каменной крошкой. Какой-то серьезный калибр, как бы даже не пятидесятый.

– Это что? – испуганно спросила Анита.

– Это снайпер. И это за нами.

– И что делать?

– Что я говорю.

И что говорить? Откуда он бьет? Высунувшись из-за дивана, посмотрел на дырку в стекле и отметину на камне, мысленно провел прямую… это примерно на дальний холм направление получается. Так, что на планшете? Пусто, сзади пусто… но это может быть ненадолго.

– Давай за мной, не отставай!

И я на четвереньках, чтобы через окна не разглядеть, бросился к лестнице. Остановился внизу, замер, сказал:

– Сейчас рывком наверх, изо всех сил, ты первая, понятно? И жди в коридоре.

Анита закивала. Вид испуганный, но держится и явно намерена держаться. Уже хорошо, нам только паники здесь не хватает.

– Давай, бегом!

Анита рванула вверх по лестнице, и тут же за ней я, решив ничего не ждать. Если снайпер заметит нас через окно, то у него будет выше шанс попасть в меня, если я побегу позже. Но в нас никто не стрелял. Зато с улицы я услышал металлический удар и следом за этим выстрел, один, потом второй, после удара.

– Твою мать, – выматерился я по-русски.

Машина. Это он в движок, никаких сомнений. Остались без транспорта… хоть нас к нему бы никто и не подпустил. Да и времени не было бы и внутрь забраться, и завести, и уехать. Ладно, транспорт не главное, разберемся потом, пока бы самим уцелеть. Там что, только снайпер? Как-то очень сомневаюсь. Очень. Я бы на их месте под прикрытием этого снайпера попробовал подойти к дому.

– Лежи здесь, – показал я на конец коридора, – держи выход с лестницы под прицелом. Стреляй во все, что оттуда покажется, наши о себе предупредят. Услышишь кого-нибудь или увидишь на экране, – я положил на пол планшет, – сразу зови. Не сомневайся, своих пока здесь нет, каждый, кто покажется, – пришел нас убить, понятно?

Ползком в комнату. Москитная сетка на месте, может быть, позиция так пока и не вскрыта. Но к винтовке сразу не пополз, лег поодаль, поднес к глазам бинокль. Где-то он там на холме, больше негде быть, если только не на нашей второй позиции… нет, исключено, он с нее бы не увидел машину. Да и траектория на тот холм показывает. Да и не получится стрелять не с холма, трава не даст, она тут почти по пояс, ни хрена не увидишь. Он выбрался на высокое место, примял немного травку, чтобы иметь сектор, и там лежит сейчас.

Для меня это не предельная дистанция, пуля на три и два метра упадет, а снос будет… снос получится в две и три десятых минуты, примерно. Зато у меня двадцать в магазине и отдача почти никакая, так что можно его достать. Только сначала бы стрелка заметить неплохо.

А он замолк, как назло. Целей не видит и ждет. И я жду, стараясь его высмотреть. Я почти над камином, труба проходит прямо за спиной. А влетела пуля через среднюю створку окна, как раз там, где на этом этаже дверь. То есть я правильно смотрю, он напротив меня примерно. По сетке поправку брать не очень, придется барабанами щелкать, что тоже время… а ну-ка, поближе, и шевелиться как можно меньше, лучше винтовку подтянуть… вот так. Сколько там вверх в МОА? Я молодец, я таблицу распечатал и наклеил на приклад, прикрыв листочком пластика… вот у нас семьсот пятьдесят, ноль у меня всегда на трех сотнях…

Не сбиться теперь в кликах. Щелкаю и считаю, щелкаю и считаю. На ветер по сетке поправлю, только вертикаль.

Вроде бы все. Он молчит, и я пока не готов. Чуть ближе к окну, еще немного, но не прямо к мешкам… рубашка у меня серая, разгрузка «мультикам», не должна светиться слишком, но вот лицо… лицо всегда светлое, подумал бы раньше, что так может выйти, или маску бы надел, или покрасил. Ладно, давай понемножку ближе к двери…

Сетка не мешает, она не в фокусе. Был бы это объектив с автозумом, навел бы резкость на нее, но в прицеле все вручную. Увеличение на максимум, на восемнадцать… хотя сейчас не помешал бы какой-нибудь варминтный прицел крат на двадцать пять, мне детали разглядеть надо… Где этот стрелок, на вершине или ниже спустился?

Пуля пробила стену выше и левей меня, под самым подоконником, пронеслась дальше, сквозь следующую и следующую. Заметил, гад, движение. Не знаю, что у него за прицел такой… Но и я увидел облачко пыли, взметнувшееся на холме. Дульный тормоз у него, там или землю водой поливай, или вот так вот пыли, как он.

Приложился, поймав позицию в горизонталь, и левей на два с половиной деления, чуть меньше. Винтовка не слишком солидно грохнула в замкнутом пространстве, глушитель все же придавил звук, а меньше чем через две секунды едва заметное облачко пыли поднялось чуть левей позиции снайпера, если я ее правильно засек. Ветер изменился, похоже, поэтому и тот промазал… так он и дистанцию кривовато поймал, или засуетился.

Правей… еще выстрел… еще… вроде куда надо пошло. И туда же еще, шесть или семь выстрелов подряд, я не считал, просто держал дыхание и контролировал спуск.

Все туда, ствол все время как холодный, можно даже не заморачиваться поправками.

Ответного огня нет… Попал или спугнул? Если бы спугнул, то трава шевелилась бы, а там все тихо. Окопчика он точно выкопать не мог, мы бы заметили возню, все время в ту сторону смотрели, так что залегать ему негде.

Так попал?

Похоже… очень похоже. А ну еще парочку…

Бах! Бах!

Нет, там тихо. Он безнаводчика? Да скорей всего, это же не война, раз замерил дистанцию до дома дальномером и держи его в прицеле, не нужен наводчик.

– Анита, как ты?

– Лежу.

– Лежи. Похоже, что стрелка я заминусовал, дострелялся он.

– Ты у меня молодец! – совершенно неожиданно из коридора донесся нервный смешок. – Что теперь делать?

– Ничего, наблюдай, тут другие могут быть. Но этот все.

Точно все, он бы уже хоть раз, но выстрелил бы в ответ, а пока тишина. Так что рискну, придвинусь ближе, к мешкам. От него они не помогли бы, похоже, его пуля бы насквозь прошла. Но у него точно пятидесятый, поэтому и пыли столько поднял, там без больших ДТК не постреляешь.

– В планшет смотреть не забывай!

Щелкаем на триста, обратно, не сбиваемся, сколько туда отмерил, столько и обратно надо. На шесть или семь сотен можно и по сеточке, не страшно, пусть ноль идет туда, где и раньше жил, то есть на триста.

Все же за мешок сдвинулся, чуть сбоку, страшно высовываться. А как вдруг он не умер, а просто хитрый? Или запаниковал, а теперь успокоился? Пули там не настильно уже летели, а чуть не как мины из миномета, попасть сложней, хотя пыль от попаданий я видел. Но не уверен, что от всех попаданий, если попал в стрелка, то пыли не должно быть.

В поле пусто. В той части, которая мне видна. Что теперь? Попрут в атаку, смоются или заменят снайпера? Или просто только снайпера прислали и все? Нет, нельзя тут прятаться, мне его позицию надо видеть, так что сдвигаемся понемногу, сдвигаемся. А экран москитный почти цел, так, слегка порвался, так что еще прикрывает.

Еще немного… еще… так, вон где его позиция была… тихо пока.

– Что там в планшете?

Пауза. Затем ответ:

– Никого!

Хорошо. Когда она в последний раз смотрела? Когда угодно могла.

Если они пойдут, то точно не в лоб, поймут, что как на ладони будут. Надо оглядеться, обязательно. Отполз в сторону.

– Анита, я сейчас выйду, не выстрели!

– Хорошо.

На четвереньках выбрался в коридор, она опять хихикнула. Это нервное, нервы у всех по-разному проявляются, я, например, начинаю про себя сам с собой разговаривать, вроде как постоянно пытаюсь разложить ситуацию по полочкам. Сам себя спрошу, сам себе отвечу.

Два окна в торцах коридора, в оба и выгляну. Сначала направо, за выход с лестницы. Подобрался, аккуратно привстал… вроде бы пусто, никого не видно. Вроде бы. Но близко точно нет никого. Уже пригнувшись, пробежал коридор до другого конца и почти сразу же увидел машину, пылящую вдалеке через саванну. То есть нас все же обходят, по часовой стрелке, дистанция эдак в километр или больше.

– Смотри в планшет, сейчас слева вдалеке могут появиться и заедут за эту высотку. – Присев рядом, я потыкал пальцем в экран. – Они тут еще есть. Ярцев, Ярцев, ты меня слышишь? – попробовал я вызвать подкрепление, но все без толку, рано им пока. Переключился на канал патруля, попробовал до кого-нибудь докричаться, но тоже с нулевым результатом, тут до дороги километров пять… в принципе, по дальности нормально в этом диапазоне, но надо, чтобы патруль как раз катался в зоне покрытия, а там сейчас нет никого, получается. Тут проще в рулетку выиграть, поставив на номер, чем их так поймать. Наш выбор места для засады начинает играть против меня.

Так, вниз, там моя «пэдээска» лежит, а лежать ей там не надо, она в комплекте со снайперской винтовкой идти должна. Кстати, как они так быстро сюда приехали? Дес уже успел дать координаты, а они решили проверить, тут я уже или нет? Похоже на то, ничего другое на ум не приходит. Ладно, мы повоюем еще, придумать бы как только.

Внизу меня никто не обстрелял, я схватил автомат с прилагающимся бандольеро и бросился наверх. Теперь в спальню… и комод к окну, не вплотную, но так, чтобы я на него мог сошки поставить и сам на стул сесть. И окно настежь, прежде чем меня возле него кто-то увидит.

Да, вон они, вижу машину, белый внедорожник, довольно быстро едет и сейчас окажется за холмом. До холма… условно, семьсот восемьдесят, до вершины. Совсем условно, там ориентиров нет. До середины вершины примерно. Теперь в сторону того снайпера, жив он или нет, смотреть некому. Четыре стороны у дома и нас двое, и Аните в окна я выглядывать не дам.

Что они дальше сделают? Начнут долбить по дому или что? Второй этаж тут так и вовсе насквозь простреливается из чего угодно, но дистанция пока большая до противника, а главное – куда им стрелять? У них же не грузовик патронов с собой, чтобы тут все пробить… Другое дело, что тут есть где спрятаться, но почти не за чем укрыться, разве только за камином и его трубой. И даже подвала нет.

Ладно, бегом обратно, еще раз туда гляну.

Добежал, глянул. И увидел машину, едущую к замолчавшей снайперской позиции. Совсем плохо, с двух сторон обошли, вот никак мне это не нравится. И если начнут действовать одновременно… надеюсь, что снайперов у них больше нет. А тут именно снайпер пока нужен, почти на километр стрелять, просто человек с винтовкой не подойдет…

Упал на свою лежку, приложился, примерился. Кто-то полезет на вершину? Может быть… покликаем пока прицелом обратно.

– Холм видишь?

– Да. И машину видела.

– Зови при любом признаке движения.

Ветер, ветер… такой же вроде. Но это прикидочно, разницу в один километр в час я не разгляжу, а точка попадания сдвинется. Тут бы и вправду какая-нибудь три тридцать восемь «лапуа магнум» пригодилась бы, на такой-то дистанции.

Пойдут снайпера смотреть?

Пошли… шевеление вижу, трава гуляет. Они с ним связь потеряли, похоже, теперь им посмотреть надо. Да, там точно кто-то ползет, в траве этого не скрыть. И уже рядом с позицией. Две и три влево, теперь чуть-чуть обратно, как тогда… дыхание… спуск…

Бах!

Толчок в плечо.

Сто двадцать один, сто двад…

Облачко в точке попадания, как раз в нужном месте.

Бах! Бах! Бах!

Все, ничего не шевелится, но мог просто замереть.

Бах! – Уже на всякий случай, заставить дернуться или все же попасть.

Зашевелилась трава, вроде даже человека разглядел, но… достал я его, точно достал, он там, похоже, на месте ворочается или что-то такое.

Бах!

И никакого облачка пыли. Проверил? Молодец. Давай еще кого-нибудь, тебя проверять теперь.

Сменил магазин на полный, этот про запас. И патроны у меня есть, выберу удобный момент и добью.

– Анита! Давай в ту спальню, из которой я вышел, сядь за комод и наблюдай, но только вообще не высовывайся и не стреляй, поняла?

– Да.

– Возьми бинокль. – Я толчком по полу выкинул «штайнер» в коридор. – Не стреляй, если что-то начнется, то просто прячься, у тебя карабин для такой войны не подходит, понятно?

– Да!

– Давай!

Не хочу этого делать, но деваться некуда вообще. Нужны там глаза, а камера нужной четкости не даст.

Этот замер? Да, я его даже вижу вроде, он как-то повернулся, примяв траву. Точно «двухсотый», однозначно. Минус два уже, получается. Мы в меньшинстве, но по очкам выигрываем. Рельеф на нас работает, недаром же мы сразу решили тут снайперскую засаду устраивать. И албанцы тоже, кстати.

Попробовал до кого-то докричаться снова – без толку. А телефон тут не работает. Плохо, очень плохо. Но вообще пока патовая ситуация, то есть развивается в нашу пользу. Албанцам здесь зависать надолго не следует, хоть они этого и не знают. Они как раз думают, что прихватили нас в идеальном месте, воюй – не хочу. Выстрелы никто не услышит, связи нет, все на их стороне… кроме рельефа.

Сколько у них может быть снайперов? Не думаю, что больше одного, если честно. Дать винтовку можно кому угодно, но когда начинаешь стрелять на такие дистанции, то выясняется, что знать нужно очень много. То есть даже неопытный человек может начать стрелять и постепенно пристреляться, но вот пристреляться я как раз ему не дам. А других толковых позиций поблизости нет, следующая высотка километра за два, или ложись на дорогу. Хотя… с пятидесятым я бы вполне мог залечь километрах в полутора и хрен бы кто до меня с моей винтовкой дотянулся.

– Вижу кого-то на холме! – крикнула Анита.

– Ложись! Я иду. И давай на мое место, только не высовывайся.

Бегом в другую спальню, винтовку на комод, подпереть приклад… да, вроде ползет кто-то в траве, и не один. Семьсот восемьдесят, семьсот восемьдесят… на таблицу… четыре падение, примерно, против трех и двух, минус… плюс три с половиной МОА… Барабан не нужен, короче. Но вообще за что этот прицел люблю – у него под сто десять МОА настройка в оба конца, так что все нормально.

Вот… так нормально вроде. Ветер… сдвинул барабанчик фокуса ближе… а ветер там в другую сторону, скорость вроде бы такая же. Фокус обратно. Не ветер в другую сторону, я в другую, ветер на месте остался.

Щелк, щелк, щелк… Сразу три пули возле окна, ни одна в само окно не попала, но стенки пробили. Еще и за это все платить придется. Но вспышку разглядел. Две и три обратно… в другую сторону…

Бах!

Облачко.

Еще чуть-чуть… Бах! Бах!

А, скотина! Второй запаниковал, просто вскочил и побежал обратно, виляя. Выстрелил в него дважды, не попал, и тот исчез за срезом. Но стрелок тоже замолчал. Раз второй так шуганулся, то снайпера я точно завалил, если это, конечно, был снайпер, потому что его начало меня совсем не впечатлило.

Тут будет пауза, так что проверю другие направления. Схватил винтовку, бросился из комнаты в коридор. Выглянул туда и сюда – пусто. У них сил не так много, а я уже троих заминусовал. И с этих направлений подходить сложно, там вообще все открыто… трава нигде аномально не шевелится, так что еще и не ползет никто.

– Анита, что у тебя?

– Тихо!

– Хорошо. Следи!

Шнурок до сих пор не завязал, так и бегаю. Присел, затянул, вернулся в спальню, выбросил коробку патронов из поуча, взялся добивать магазины, сменив последний. Все, вот так полный боекомплект.

Ну, и что теперь будете делать? На все дистанции вашего действительного огня я дотягиваюсь и стреляю лучше. И брони у вас нет, укрываться не за чем. Два джипа, никакой защиты. Почему только два, вот что странно. По прикидкам, албанцев до десяти человек может быть, в двух машинах им со снаряжением тесновато будет, три оптимально. Или я ошибся в их численности, или еще одна машина где-то катается.

Ну и хрен с ней, пусть катается, все равно не рискнут переть сюда, не подавив мой огонь, к тому же они могут и не знать, сколько здесь людей. Увидели двоих на скамейке, но может, еще и в доме кто-то был. Решили сначала, что если снайпер меня снимет, то и возни никакой. И он почти снял, если бы не шнурки. Вот и не верь после этого в судьбу, потому что никогда шнурки не развязываются, а тут на тебе. И нагнулся, когда уже пуля летела. А так бы Анита оказалась одна против всех. То есть это, может, и не меня кто-то там защищает, меня особо и не за что, а ее.

Снова за рацию, хоть патруль пусть откликнется. Нет, молчание на всех частотах. Так что тут только они и только мы вдвоем.

– На холме трава шевелится! – крикнула Анита.

Теперь туда, бегом. Оказалось, что на том холме, где наша вторая позиция предполагалась. Третья машина проявилась? Похоже, потому что перебежек не было, они могли сюда под прикрытием высоты подъехать. Прямо так по прямой и заехать, не попадая в поле зрения. Но мне в ту сторону позиция даже лучше, туда девятьсот, а их снайпер вон где лежит уже. Так что посмотрим.

– Давай обратно в спальню.

– Ты там хоть убил кого-нибудь? – требовательно так.

– Убил, обязательно убил, все хорошо. Просто наблюдай.

И не дать им забрать ту большую винтовку. Умеют, не умеют, а проблемы все равно могут быть.

На холме никакого шевеления. Затихариться решили? Вообще бы я на их месте темноты ждал, что ли, а потом попробовал подобраться скрытно. Ночника у меня нет, кстати, пожлобился я тогда, а вот у них могут быть. Но задолго до ночи наши подтянутся, а вот албанцы этого не знают. Они сейчас обсуждают, что им дальше делать. То, что здесь снайпер, для них точно сюрприз. Неприятный. И еще они злые, потому что пришли рассчитаться за двоих своих, а теперь нужно уже за пятерых. И если просто свалить, то тогда они сами себя вообще никуда ставят. Целая банда так до сих пор не сподобилась завалить одного гражданского.

Ладно, тут пусть думают, я на «фасадную» позицию. Что там? Тоже тихо. И Анита пока молчит. Все же высокая трава сильно сужает простор для маневра, из нее разве что только с колена стрелять, что на таких дистанциях ничего не даст.

Пули прошибли стенку у меня над головой, с той стороны, которую я сейчас наблюдал, донесся грохот пулемета. Он долбил уверенными очередями выстрелов по десять, просто засыпая второй этаж пулями.

– Анита, ползком сюда! Ползком!

Так, это уже проблема, в ту сторону высунуться, если пулеметчик уже пристрелялся, и тем более если у него есть оптика, будет очень сложно. И позиция для ведения огня в том направлении совсем никакая, придется бить просто с подоконника, а устойчиво не получится. И засекут меня мгновенно.

Бьет он наугад, но все же время от времени пули начинают дырявить стену комнаты, выбивая из нее пыль и какие-то ошметки. И если он чуть ниже возьмет, то уже может попасть.

– Давай сюда, за каминную трубу! – показал я. – Прямо вожмись в стену!

Тот ленту меняет, похоже, стрельба смолкла. Расстрелял «соточку». Но не успею ничего сделать, не успею… да, опять начал, стены в труху перемалывает. Темп у стрельбы высокий, это не «ПКМ», точно, не знаю, что там у него…

А с этой стороны внедорожник рванул по степи прямо в ту сторону… а ведь это они к атаке готовятся, однозначно. Оттуда прижали и уже могут близко подобраться. И это плохо, очень плохо. В доме воевать точно не получится, тут планировка такая, что только на второй этаж по одной лестнице, да и потолок прострелится из чего угодно, тут перекрытия деревянные. Даже если займу позицию наверху, ее сразу вычислят и просто из пулемета там все прошьют.

Надо что-то быстро придумывать, очень быстро, иначе будет поздно… и машина в минусе, мать его так. Стоп, а это направление пока свободно, верно? Они же оттуда уехали… хоть какой-то шанс.

– Анита, брось свой карабин и хватай мой! Бросай, мой лучше и мощней. И давай за мной… ждем…

Снова смена ленты, вторую он не так активно отстреливал, уверен, что уже достаточно нас прижал.

Я схватил винтовку, сунул блокнот в разгрузку и махнул рукой:

– Вниз, бегом!

Мы успели ссыпаться по лестнице до того, как пулеметчик снова завел свою шарманку, продолжая долбить по второму этажу, на первый он так огонь и не переносил. Поэтому мы успели забежать в соседнюю комнату, я поднял окно, быстро выглянул, и перемахнул через подоконник, и тут же следом выпрыгнула Анита.

Прикрылись «Патриотом», который точно никуда уже не поедет, судя по луже масла и тосола под ним. Движок разбит к черту, только под замену.

– Пригнись и за мной. – Я закинул снайперку за спину и вооружился «пэдээской» с глушителем. – Вон туда, там вроде низинка немножко.

Площадку под дом ровняли, сгребая грунт к краям, поэтому там что-то вроде невысоких валов образовалось. Но хоть и невысокие, но за ними трава, а вот она укрыть уже может. И в нее мы и рванули просто на четвереньках. Да, она за нами шевелится и след остается какой-то, но разглядеть нас не так уж просто издалека, да и не сюда их внимание обращено. Так что шанс, у нас есть шанс.

Дальше спуск с холма, на котором стоит дом, склон, пусть и совсем пологий, нас прикрыл наверняка, поэтому нам удалось в таком вот нелепом положении уйти метров на сто, где я скомандовал:

– Ложись!

Тяжело дышащая Анита упала на бок. Я достал из разгрузки перчатки, подал ей:

– Надень, руки все исколешь. Велики тебе будут, но лучше, чем никаких.

– Потеряю.

– Не теряй.

Так, ноль надо вернуть на место… перетянул винтовку вперед, отсчитал требуемое количество кликов. Так лучше. Хочется глянуть на дом, но не хочется высовываться.

– Змеи тут есть? – спросил я.

– Конечно.

– Тогда стараемся не напороться. Ползем дальше.

– Куда ты собрался?

– Туда, откуда снайпер стрелял. Пошли, пока не поздно.

Выглянуть из травы я рискнул еще метров через триста, на очередном привале. Перемещение на четвереньках, да еще со всей экипировкой, не слишком экономит силы, и все время хочется побыстрей. Пулеметный обстрел к этому времени прекратился, а выглянув, я увидел возле дома машину, добротную такую белую «Тойоту» семидесятой серии, а возле нее людей. В дом они уже вошли. И вторая машина пылила через поле – еще одна «семидесятка», только на этот раз пикап. И в кузове пулемет на турели, вот кто нас из дому выжил.

– Давай дальше.

Это место из дома просматривается хорошо, так что отсюда надо как можно быстрей уйти, до того, как нас засекут и засеют это место пулеметными пулями. Тут не так уж и далеко осталось, пусть пока по ранчо шарят.

Где-то грохнула граната, затем вторая – вошли в дом. Потом еще и еще одна. Вроде как не рискуют, зачищают. Мне теперь за этот дом не рассчитаться, попал на полный ремонт, похоже, если живым останусь. Сдал хозяин ранчо, называется, на свою голову.

На змей мы не напоролись, разве что один раз у меня прямо из-под руки в траву дернула какая-то мерзкая многоногая мохнатая тварь, здорово меня напугав. Вот прямо совсем мерзкая, аж передернуло. Приключения начались уже тогда, когда мы почти приблизились к высоте. Сначала услышали топот и пыхтение, а когда рискнули выглянуть, то увидели здоровенную гиену, трусцой бегущую к тому самому месту, куда мы и направлялись. И тут же, не сговариваясь, повалились в траву оба.

– Дерьмо, – прошептал я. – Куда это она?

– Кровь унюхала, они как акулы, – так же шепотом ответила испуганная Анита. – А мозгов мало. И центр контроля агрессии и страха у них плохо развит, просто на запах идет. У них тут до человека естественных врагов не было, бояться некого.

При этом она вцепилась в карабин, как в спасательный круг.

Не, не к нам идет, не к нам, я уже ее здоровенный пегий зад отсюда вижу. Тварь добежала до холмика, покрутила массивной башкой, а потом неторопливо пошла на вершину. Ну да, там ей завтрак приготовлен… или обед, судя по времени, не знаю как там у гиен этих самых в расписании, которые даже вовсе не гиены.

И куда нам дальше? До твари метров… метров сто с чем-то еще, но это все же как-то близко. Некомфортно близко, так что душа в пятки. Хотя, запах крови ей куда ближе, прямо под носом, авось наш запах страха не уловит.

Тварь поднялась на холм, остановилась, мне отсюда видно ее было плохо, уже прикрывала трава и излом, но вот у дома ее явно увидели хорошо, потому что возле нее взбили пыль пули, а через секунду донесся частый треск пулемета. Патронов пулеметчик не жалел, поливая хищника все теми же уверенными очередями, прямо как робот. И тут я, не удержавшись, решил противнику помочь, потому что гиена категорически путала все карты со всеми моими планами. Пока она здесь, делать что-то слишком рискованно. Я вскинул к плечу «пэдээску» и, стараясь не подниматься над травой, разрядил ей в зад половину магазина. Патроны у меня нормальные, сверхзвуковые, так что получилось примерно как из «АКМ», причем стрелял, подгадывая под пулеметные очереди, чтобы никто не услышал, включая саму тварь.

Все же гиены совсем тупые. Она даже не сразу сообразила, что тут что-то не так. Несколько секунд простояв под обстрелом неподвижно, все же дернулась и рванула по противоположному от нас склону вниз, исчезнув из виду. Я сменил магазин, воткнул на место полупустого полный, снова пригнулся.

На какой-то момент наступила тишина, но потом ее снова разорвал звук пулеметных очередей. Солидная какая-то трещотка, даже интересно, что у них за машинка на этом пикапе стоит, я так и не разглядел. И опять так уверенно, четко, отсекая очереди с уверенностью кухонного таймера. И попутно одиночные выстрелы, явно винтовочного калибра, не автоматного, что тут совсем не удивляет.

– Пошли.

– Куда? Там гиена!

– Они ее добьют, сто процентов. Пошли.

Стрельба вскоре стихла, то ли добили, то ли прогнали. Нам бы лучше первое, но пока проверить не получится. Мы пробирались через траву, запыханные, пыльные, взмокшие. Солнце палило немилосердно, запах травы и пыли буквально забивал ноздри, и при этом не умолкая стрекотали какие-то сверчки или черт его знает кто тут вместо них создает звуковой фон в саванне.

За высоткой мы, наконец, остановились, и я сказал Аните, переводя дыхание и потирая исцарапанные вдрызг ладони:

– Постоянно вызывай или наших, или патруль, первая и вторая кнопки. Но наверх не высовывайся, понятно? Просто держись выше по склону и наблюдай за тылом. И поближе держись, до тех пор хотя бы, пока не поймем, где гиена.

– Хорошо. – Она вообще вымотана, выбившиеся из хвоста волосы прилипли к вспотевшему лицу. Но держится бодро, с самого начала бодро, на удивление просто. Есть два типа людей, из которых первые при опасности впадают в панику или оцепенение, и вторые, которых опасность заставляет концентрироваться. И вот Анита, к счастью, принадлежит ко второму типу, как оказалось, хотя ничего воинственного в этой женщине нет и никакого такого специфического опыта ей приобрести раньше не удалось. И вот поди же…

– Все будет нормально, мы на позиции, взять нас тут трудно, – выдохнул я, стараясь перевести дыхание.

– Что ты собираешься делать? – Анита откинула волосы.

– Там видно будет. Пока наблюдать. И гиену разглядеть надо.

И с этими словами пополз наверх уже на брюхе, подтягивая винтовку на ремне, перехваченном у самого цевья. Надеюсь, что не заметят, это я специально за вершинкой наблюдал, а у них других забот хватать должно.

Через вершину двигался медленно, по памяти взяв направление на позицию убитого снайпера, если я его все же убил. Гиена, как оказалось, успела навалить здесь кучу совершенно жутко воняющего дерьма, а заодно и оросить большой участок травы мочой, так что попутно я чуть не задохнулся. Не знаю, добычу они так метят или территорию возле нее. К счастью моему, полила она не позицию, так что туда хотя бы можно было пробраться.

Оказалось, что снайпера я все же убил, что выяснилось, когда я до места добрался. Два трупа рядом, и тот самый снайпер, и второй, который его проверять полез. Причем второго гиена успела хватануть зубами, почти начисто оторвав руку вместе с плечом, и сквозь вонь еще и пробивался сильнейший запах крови, и на все это уже слетелись какие-то здоровые жужжащие мухи.

Кстати, где сама гиена? А вон она, дальше в низинке, лежит на боку, хотя еще и ворочается, не добили. И это очень хорошо, потому что пулеметчик наверняка таращится на нее, а не на мою позицию смотрит, так что она еще и за отвлекающий фактор работает. Интересно, сколько пуль понадобилось, чтобы ее завалить с такой дистанции? И вот что-то мне подсказывает, что пулемет у них наверняка с оптикой, что уже для меня не слишком хорошо. Пулеметы далеко стреляют вообще-то, а если с хорошим прицелом…

Винтовка на месте лежит, с виду серьезная, но незнакомая. Болт, пятидесятый калибр, с массивным дульным тормозом, он-то стрелка и выдал, поднял тут пылищу. И одна из моих пуль разнесла на ней прицел. То есть можно было не беспокоиться, что воспользуются. А снайпер две пули получил, причем одну в голову, прямо в лоб. С этим повезло мне, точно повезло. Вот как раз в чем плюс снайперских полуавтоматов с большими магазинами, так в том, что можно буквально забросать место пулями, и при этом весьма точно, даже на таком расстоянии.

Стрелял он не с сошек, а с мешка с песком, всерьез подготовился. Даже с двух мешков, большого и маленького, который под приклад. И как мы его пропустили? Заболтались. Сидели и болтали, проблем не ожидали. И далеко тут все же, без бинокля и не разглядеть шевеление. Могли и так не заметить.

Теперь на мешке расположился я, столкнув винтовку убитого в сторону. Дистанцию помню, ветер помню, осталось только место цели проверить… три градуса вверх, так что берем поправочку. А между тем у дома все три машины собрались, две «Тойоты» и, кажется, «Патруль». Денежки-то у албанцев водятся, ни в чем себе не отказывали. Я бы сам от этих машин не отказался бы.

В пикапе пулеметчик в кузове, двое на крыльце, а еще две пары ищут наш след, похоже. Даже нашли уже, судя по месту. Как раз там мы и нырнули в траву, которая нас скрыла.

Пулеметчик… ты-то мне все тогда и испортил. Сейчас я тебя за это накажу… попытаюсь наказать, по крайней мере. И от меня пыли не будет, «банка» все спрячет, и пыль, и вспышку, и даже звук. Сколько там до тебя? Шестьсот девяносто два. Ветер… ветер чуть сильней у дома, как я вижу, так что поправочку больше. Пулеметчик опасней всех. Не могу разглядеть, есть в пикапе кто-то за рулем или нет. Лучше бы не было, пусть стоит где стоит, я могу с первого выстрела и не попасть.

Все, дыхание, дыхание, нормализуем, дышим ровно, неглубоко… На большом увеличении картинка в прицеле при любом, самом малом движении, чуть не вскачь идет, так что аккуратно, тихо, плавно.

Треснул выстрел. Не попал. Не попал вообще и даже не знаю, куда пуля пошла, потому что пулеметчик стоит в кузове, пуля просто пролетела мимо, точки падения не видно. Он чуть задвигался, значит, услышал щелчок, но мой выстрел до него мог и не дойти, это тут он громкий, а звуковая волна гаснет по кубу, да и направление размыто наверняка. И не такая большая «банка», а работает. И к тому же она дополнительно отдачу гасит, стрельба с ней совсем мягкая, цель в прицеле не теряешь.

Я выстрелил еще пять раз, почти наугад вводя маленькие поправки и все же попал, пулеметчик как-то осел, потом вдруг то ли выпрыгнул, то ли вывалился из кузова и тут же свалился на землю, не пытаясь подняться, несмотря на очевидную опасность. Хорошо ему досталось, похоже. Не буду пытаться добить, тяжелый раненый в рядах врага полезней убитого.

У дома началась суета, те, что на крыльце, бросились внутрь, я даже успел выстрелить, но явно не попал, а те, что стояли у следа, завалились разом в траву. Затем двое из них, вскочив, перебежали к дому. Потом один бросился к раненому и быстро затащил его за машину, насколько я смог разглядеть. Я опять дважды выстрелил, но не попал. Сменил магазин.

Что дальше? Движения за окнами не вижу, равно как и трава не шевелится, те просто залегли, а разглядеть их там, равно как и достать, не получится. Впрочем, меня тоже теперь не особо достанешь, дистанция и минус пулеметчик, а остальных стрелков я и прижать смогу до того, как они по мне пристреляются. И не только прижать, у нас уже четыре ноль в мою пользу.

Раз вроде бы заметил движение за сеткой, а может, ее ветром поддуло, но на всякий случай пару раз стрельнул. Результата не знаю, но больше движения не видел, может быть, кого-то спугнул. А так пока тихо, у них положение тоже так себе, все машины передо мной и в зоне обстрела, да и толку сейчас с этих машин. И к пулеметному пикапу я все же пристрелялся, не стоит лезть за турель, учитывая, что там никакой защиты.

Один раз вдруг началась стрельба из окон, по высотке, но совсем неточно, пули даже близко ко мне не падали, а вот я на этот раз отвечать не стал. Может быть, они просто мою позицию выяснить хотят. Начнут пристреливаться – открою огонь сам. Но не пристрелялись, выпустили по магазину-двадцатке в эту сторону в быстром темпе и снова укрылись.

Что бы я на их месте делал? А не знаю. Для начала я бы вообще не оказался на их месте, я не по этим делам. Уйти им сейчас проще простого, но именно что уйти, пешком, просто прикрываясь домом. Прорваться к машинам? Реально, не вопрос, но все же могут быть потери, место пристреляно. Мстить дальше? Как-то не очень пока получается, верно? Очень большая разница в действительной дальности стрельбы. Разве что разом рвануть к машинам и на них на полной скорости ко мне, но это немного суицидально выглядит, это все же банда, а не камикадзе какие-нибудь. Банды создаются на коммерческой, так сказать, основе и чаще с денежной мотивацией, так что… Ну не предусмотрен излишний героизм в самой идеологии, глупо он выглядит.

А вот дымов у них нет, похоже, и это зря. Как раз дымом могли бы прикрыться и сесть в транспорт. Но я бы и сам дымовые шашки взять не догадался. Кстати, вообще-то надо учесть на будущее и ввести в боекомплект стандартный. Воевать я больше не собираюсь, но так я и раньше не собирался, оно само воюется.

– Есть связь с патрулем! – крикнула сзади Анита. – Они спрашивают координаты!

Да, точно, она же говорила с кем-то, я слышал, но просто был сосредоточен на другом. Минус мне, внимание должно быть на все, а то в следующий раз, которого не будет, так сзади гиена подойдет и прямо за задницу.

– Западное шоссе, тридцать первый километр, поворот направо, к ранчо! – крикнул я в ответ. – Шесть километров дальше по дороге!

Я мог бы сам выйти на частоту, но не хочу лишний раз шевелиться, чтобы не выдать позицию. Вот сейчас меня никто не пытается обстреливать, так пусть и дальше не пытаются. «Банка» рулит, меня так и не вычислили ни по звуку, ни по пыли, ни по вспышке, я еще вполне себе боеспособная единица.

Анита протараторила все в рацию, потом крикнула мне:

– Они будут через несколько минут! И вызывают вертолет!

– Отлично! Держи с ними связь! Когда окажутся близко, дай им знать, где мы находимся!

Ну вот, в рулетку выиграли, все же ехал патруль мимо, и Анита его застала. Тогда что? А тогда мне нельзя дать албанцам уехать. На машинах они могут уйти, если все же рискнут пойти на прорыв, а вот пешком в саванне от моторизованного патруля и вертолетов – черта с два. Хана им тогда, патрульные чикаться не будут.

Все машины по-прежнему на месте, водилы из них все вышли. Пулеметчик, который тяжелый, двое у дома и четверо в доме… семеро. И плюс три моих «двухсотых» – да, как раз десяток и выходит, не должно их тут больше быть, может быть, еще один, максимум. Тогда бы еще машина была.

Через окна по-прежнему никого не вижу. Залегшие… не высовываются, по крайней мере. Ладно, пока просто наблюдаю. И не пускаю к машинам, не пускаю.

Может, попробовать колеса прострелить? А попаду? Семьсот метров, даже при моей половине минуты получится девять сантиметров разброса. А вообще-то для большой покрышки не так плохо, можно попробовать, лишь бы не в мотор… да, я уже имею виды на эти машины, назовите меня меркантильным. Я их заслужил, я за них воевал и не я это начал. Ну, отчасти я, но вы поняли. Хотя нет, я даже не разгляжу, попал или нет, такие мелочи на такой дистанции даже восемнадцатикратник не покажет. И ветер опять же чуть изменится и все эти девять сантиметров…

Странное спокойствие, нервы как вовсе отключились. Наши близко, позиция хорошая, винтовка точная, пулеметчик скончался. Ощущение, что держишь все под контролем.

А где тот, что пулеметчика утащил? И сам пулеметчик? Да в дом через заднюю дверь заволок, понятное дело, там проще всего помощь оказывать. Куда я ему попал, интересно? И ведь удачно, он точно в бронике должен быть, потому что вот этот второй, что рядом лежит, которого гиена жрать начала, как раз в хорошем плейт-карриере. Просто когда я стрелял, он в мою сторону головой был повернут, вот пуля практически сверху в него и вошла. А пулеметчик стоял в кузове, то есть как раз главной панелью ко мне был повернут.

Ладно, попробую сам до патруля докричаться.

Осторожно и медленно вытащил рацию, переключился на частоту:

– Патруль, как слышите? Это мы вас вызывали. Патруль, как принимаете?

– Слышно хорошо, – откликнулся мужской голос. – Обозначьте себя, мы на подходе.

– Банда находится в доме и еще двое за домом, в траве, по другую сторону от вас. У дома три машины. У них раненый, тяжелый. Нас двое, женщина и мужчина, находимся на высотке слева от дороги, семьсот метров от дома.

– Принял, мы на подходе.

– Лучше всего держите прямо на высотку, на вершину, с нее сектор обстрела хороший, когда будете близко, мы обозначимся.

Еще бы и поверил, а не решил, что мы тут сами бандитская засада.

– Как обозначитесь?

– Я встану и буду махать руками, как еще?

– Принял, – ответили со смешком.

Точку в облачке пыли я увидел через пару минут, а затем точка превратилась в машинку, а машинка выросла в уже знакомый рейдовый «Унимог» с броней и масксетью по кругу, ощетинившийся пулеметами.

– Мы на одиннадцать часов от вас, поднимаюсь!

– Обозначайтесь.

Наплевав на все возможные опасности, я вскочил и отчаянно засемафорил руками. Машина тут же изменила курс и пошла прямо на меня, приминая высокую траву. И вскоре, фырча дизелем и хрустнув примятой травой, остановилась рядом, обдав запахом горячей резины и солярного выхлопа.

– Сам дом, в нем четверо, и двое в траве левей, метрах в пятидесяти! – крикнул я сидевшему на командирском месте сержанту. – Машины, не разнесите их, если возможно!

С «Унимога» почти сразу заработало три пулемета, все по траве. Гулко, как в барабан, грохотал крупнокалиберный, а ему вторили два единых. Не по цели, а так, для поднятия настроения у противника. Трассы шли вразброс, но лежать там я бы сейчас не хотел, плотность огня огромная, а на всех пулеметах оптика. Я тут же завалился за свою винтовку, взяв на прицел окна.

– Сейчас вторая машина здесь будет! – крикнул сержант, высунувшись из-за массивного бронестекла. – Они недалеко! Чьи трупы?

– Не наши! Мы пока без потерь!

Теперь он что-то заговорил в рацию, поднеся микрофон ко рту, грохот и толстое стекло скрывали слова, наверняка действия координирует. А между тем я увидел движение у машин, два человека, выбравшись через заднюю дверь из дома, подбежали к «Патрулю», потом я различил движение внутри. И тут же открыл огонь сам, целясь в водительскую дверь, выстрел за выстрелом. Нет, вот уезжать отсюда вам никуда не надо, самое веселье только начинается, так рано гости не уходят, это неприлично.

Крупняк из «Унимога» повернул свой хобот в ту сторону, снова задудухал отбойным молотком, и возле «Патруля» поднялось облако пыли. Хана машине. Точно хана. Сейчас все разнесут. Хорошо, что у них хотя бы не гранатомет. Но и «Патруль» никуда не поехал, так и остался на месте. И из него никто не выскакивал.

– В доме еще двое, скорей всего! – крикнул я. – С ними раненый и двое прячутся в поле!

Грузовик рыкнул дизелем и неторопливо пошел вперед, стрельба прекратилась, пулеметчики поочередно меняли ленты. Вообще серьезная машина для местных условий, настоящая пилорама. Недаром такие же и на базе «Садко» клепают, сам на стоянке видел не одну.

Машина шла не к дому, а обходила его по часовой стрелке, все пулеметы на цель. Они хотят выйти к тем, кто в траве прячется. И попутно единые постреливают по окнам дома, не давая там никому хулиганить. Точно бьют, стрелки умелые, не поспоришь. Вот если бы албанцы на чем-то подобном приехали, то мне хана была бы, сразу. А я пока тоже понаблюдаю… до них восемьсот с небольшим, так что по сеточке добавлю примерно пять угловых, как раз примерно туда полетит, если что…

«Унимог» снова встал, и тут же на дороге появилась вторая машина, точно такая же, которая начала объезжать дом уже против часовой. Ну, все, теперь им точно кранты, теперь у патрульных в любом направлении не меньше шести пулеметов, на всех хватит. Можно сливать воду и опускать занавес, представление идет к финалу. Я поднялся от винтовки, опираясь на локти, и облегченно засмеялся.

– Анита! У нас все хорошо! Ты поняла? Уже все закончилось!

Глава 22

29 год, 23-е число 03 месяца, пятница

Порто-Франко

Ярцев все же не просто так наемник, как я понял. Хотя бы потому, что разбирательства в полиции с его подачи были сведены к минимуму, нас отпустили оттуда буквально через час после того, как привезли, выдав на руки решение об отказе от уголовного преследования. Правда, помогло еще и то, что бандитов опознали, так что их уничтожение вызвало почти что явное ликование у правоохранителей.

Да, их именно уничтожили, в плен попал только тот раненый, которому моя пуля пробила бедро, раздробив кость. И не помер, и бежать не мог, и не добили, все же оставили для допроса. Остальные пытались уйти, потом, как я видел в прицел, пытались еще и сдаться, но их просто положили из пулеметов без всяких сомнений. Бандитов, застигнутых на месте преступления, стреляют обычно сразу, как я не раз уже слышал.

Вышел даже с прибылью, закон о том, что имущество нападавшего отходит защищавшемуся, сработал и здесь. Выдали чек на четыре тысячи, а заодно и все остальное. Так что остаток дня потратили на торговлю. «Тойоты», как ни хотелось, решил себе не оставлять, больно приметные машины, и знать их может тот, кому бы не надо меня опознавать. Основная албанская банда из Нью-Рино пока никуда не делась. На «Чайнафронтере» пока поезжу, а там и «УАЗ» починят, движок к нему на сервисе нашелся, равно как и радиатор. Лишнее это все. Так что обе машины пошли в продажу, на ту самую стоянку, на которой я тогда грузовик-пивовоз реализовал.

Оружие продал в магазин Ярцева, сняв разве что пару «акогов». Банда почти сплошняком была вооружена теми самыми норвежскими «G3», которые я тогда в магазине на базе видел, так что даром не надо. Нашлась одна «СВД», причем с приличным прицелом «бушнелл», который я тоже снял. Это из нее с холма с тыла в меня стрелять пытались. Да, пулемет оказался новеньким германским «MG3» с шестикратным прицелом, да еще чуть не половина кузова сотыми лентами была забита, стрелок долго мог бы меня поливать в том доме.

Кстати, с ремонтом дома я неслабо попаду, в понедельник туда подрядчик поедет, оценивать масштабы ущерба. Там же в каждой комнате еще и по гранате рвануло, помимо дырок от пуль. Так что придется раскошеливаться, никакая страховка тут ничего не покрывает. Надеюсь, что доходы с трофеев ее хотя бы частью компенсируют. Ну, если машины продадутся, то тогда точно.

Карабин Аниты нашелся нетронутым и не стрелявшим, так что ей имущество вернулось. Еда в холодильнике погибла, равно как и сам холодильник, граната рванула почти под ним, когда албанцы в дом заходили.

Да, почему бандиты приехали рано? Из-за Деса. Тот побоялся, что новость до албанцев не успеет дойти, и «выдал» меня сразу. А дошла новость быстро, кто-то им стукнул немедленно, и они, как мне кажется, решили действовать наверняка, то есть или застать меня на ранчо, или подождать там, когда появлюсь. Это я в телефонном разговоре выяснил.

Вечером приехали на обед к Саркису, на те самые обещанные стейки, причем приглашал Ярцев. Для компании был накрыт стол в дальнем конце зала и на этот раз собрались все, в том числе и женщины из их компании.

– Лажанулись мы, – подвел итог «операции» Ярцев. – Хреново спланировали, на бегу, хреново просчитали. Все хреново сделали. И тебе не надо было сразу туда переть, вместе было бы лучше.

– Вместе бы сами в засаду попали, албанцы уже там ждали бы и приняли в той самой ложбинке, – возразил я. – Косяк мой, я не ожидал, что они так быстро чухнутся.

– Ладно, хорошо то, что хорошо заканчивается.

– Повезло с патрулем, близко оказался. Иначе пришлось бы… черт знает, что бы пришлось делать.

– Разобрались бы как-нибудь. Ладно, давай за то, что все так кончилось. – Он поднял бокал с вином. – Если бы ты другими делами занялся, был бы рад сотрудничать.

– Не, я не по этим делам, – ответил я, чокнувшись с ним и остальными. – Тихий бизнес, мирная продукция, спокойная жизнь.

– До конца спокойной у тебя не получится, – усмехнулся он, пригубив вина. – Я с Демпси сегодня виделся. Пираты в Порто-Франко тоже считаются проблемой, тем более, что в ССР есть отдел конкретно по борьбе с пиратством. Он с тебя не слезет, будь уверен.

– Иногда с меня слезаешь там же, где и садишься, – высказал я основу своей житейской философии. – Причем часто. Но с ними Демпси мне помог, не спорю.

Говорили мы с ним по-русски, так что разговор получался почти приватным. Анита, не понимая ни слова, болтала с Марией, остальные тоже говорили о своем, не мешая нам. Так что можно было сказать чуть больше.

– Я бы на твоем месте с ним дружил, он мужик нормальный, я его уже много лет знаю. Слово держит и работает на результат, а не на отчет. А у тебя там свой человек есть, среди пиратов этих, так?

– Так. Но человек себе на уме, так что рассчитывать на то, что он будет грудью бросаться на амбразуры для общественного блага, лучше не стоит. – Я засмеялся. – Персонаж там редкостный.

– В службе тоже реалисты, поверь. Они там понимают, что людям лучше что-то давать взамен за сотрудничество. Кому что. Куда, кстати, их траулер ушел?

– Он сам не знает, он там человек новый все же. Вернутся и расскажет, ему самому интересно.

– В общем, будешь общаться – скажи, что с этими… в смысле Демпси и компанией, дело иметь можно. Законами они связаны чуть меньше, а здравым смыслом больше. И здравый смысл подсказывает, что с некоторыми людьми можно сотрудничать. И тогда они умеют… что-то дать взамен.

– А что по албанцам из Нью-Рино?

– Их предупредят. На твоем месте я бы туда не ездил, но сюда они уже не сунутся, я думаю. В газеты этот случай не попадет, но им знать дадут. Причем историю подкорректируют как надо.

– Мне надо, чтобы из нее меня убрали.

– Уберут. И еще дадут понять, что при необходимости за ними и туда приедут.

– А что, ездят? – немного удивился я.

– Ездят. Я сам ездил, когда чуть более активно работал. И не только я.

Я приложился к бокалу, покрутил его задумчиво на столе, потом спросил:

– А не проще как-то начать публику на воротах фильтровать?

– Не всегда, – покачал он головой. – Я тоже сначала так думал, но у Ордена цель заселить место как можно гуще. Кто бы сюда ни приехал, у него потом будут хотя бы дети, которые могут стать нормальными людьми. Про проституток знаешь?

– В смысле, что их тут много?

– Да. И есть статистика, что при смене условий порядка семидесяти процентов из них переходит на нормальную жизнь. В Порто-Франко редко оседают, тут все же еще хвост из репутации тянется иногда, а просто едут дальше. И туда приезжают почти порядочными женщинами, вроде как перерождаются по дороге. – Он засмеялся.

Саркис не соврал, стейки действительно были исключительными, и по качеству мяса, и по приготовлению. Вообще обед получился хорошим, но все же засиделись недолго, устали, так что через пару часов мы с Анитой откланялись и уехали. Тут своя компания со своей жизнью, а у нас своя. Пока из двух человек. Правда, до дому так и не доехали, позвонил Майк и зазвал нас на пару «дринков» в «Тринидад», куда мы и отправились. И вот там уже засиделись допоздна, пришли Сандра с Джейми, потом еще несколько знакомых заявилось. А завтра суббота, вставать рано не надо, и вообще Анита до понедельника на работе не ожидается. И у нас впереди некий период покоя, одна угроза исчезла, вторая пока затихарилась, а потом, глядишь, еще и от Беляевойхорошие новости будут. Так что пока просто поживем, сколько получится.

Андрей Круз Земля лишних. Коммерсант

© Круз А., 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2018

Пролог

Странный новый мир… Сюда я вот так взял да и попал, совершенно случайно, сбежав вместе с прочими сидельцами из испанской тюрьмы, где мне по большому счету ничего страшного и не грозило. Вышел бы под залог через неделю, потом с высокой долей вероятности отбился бы в суде. Но как вышло, так вышло. И вот я здесь. Сижу за письменным столом в квартире-студии на Восточном бульваре, что идет вдоль набережной города Порто-Франко, смотрю в окно на проходящих людей и проезжающие машины. И знаете что? Я счастлив. Счастлив, несмотря на то, что за последние месяцы меня и убить пытались, и обокрасть, и даже обокрали.

Что я здесь приобрел такого, чего у меня раньше не было? Свободу. Простор бесконечной неисследованной земли. Чудесную женщину. Друга. Новую работу, которая мне интересна. Океан, что раскинулся за горизонт почти что за окном. Странных животных в саванне, которых никогда раньше не видел. И самое главное – новую жизнь, с новыми целями и новыми мотивациями, в которой дышишь полной грудью.

Жизнь на фронтире, а это и есть фронтир, пусть сам город таким и не выглядит.

Иногда даже удивляюсь сам себе. Как так вышло, что все опасности оказались лучше комфортной жизни в испанской Марбелье, в роскошном доме на второй линии от моря, в дорогой урбанизации? А вот так. Потому что где-то глубоко внутри в человеке живет та самая неизрасходованная в нашем обжитом и комфортном мире страсть к приключениям. Настоящим, как в тех книгах, что читали в детстве. И когда они к тебе приходят, ты словно переходишь в другой режим существования, открываешь в себе самом себя настоящего, «базового», такого, каким, наверное, ты и был создан. А создан, оказывается, таким, что сам поражаешься, что откуда взялось.

Поднялся из-за стола, подошел к плите, потащил с полки кофеварку. Кофе тут чудесный, какого в Старом мире, как его тут принято называть, не было. Что-то с почвой, от чего он таким растет. А вот чай тут не очень, но я его особо и не пью.

Так, хватит рассиживаться, дел выше башки, причем далеко не все из них в радость, потому что проблемы, проблемы, везде проблемы. Вот кофе выпью и рвану их решать. И ведь решу рано или поздно, есть такая уверенность. Потому что тут во мне как новые силы прорезались. Человек здесь вообще становится другим, таким, каким он и должен быть. И пусть это здесь так и останется, дух этого мира.

Глава 1

29 год, 30 число 03 месяца, пятница. Порто-Франко

Неделя выдалась хлопотной и утомительной. Победа над албанскими злодеями получилась немного пирровой, потому что разнесенный дом на ранчо требовал немалых затрат на ремонт, а его шокированный владелец грозил подать в суд, потому что я не только дом ему сломал, но еще и лишил источника дохода с аренды оного строения на долгий период. В общем, пришлось мне еще и адвоката нанимать, чтобы он сумел во внесудебном порядке подписать соглашение с этим самым убитым горем владельцем.

В среду на сервисе мне озвучили солидный счет за новый двигатель и радиатор для «Патриота», чем огорчили окончательно настолько, что я даже подумал тут же выставить эту машину в продажу. К счастью, в четверг продалась одна из трофейных «Тойот», пикап, что чуть сняло нагрузку на счет банковский. Еще бы и второй автомобиль продался, и тогда вообще легче станет.

Тут Анита, как всегда своевременно, подсказала, что мне проще этот дом выкупить, чем чинить, потому что объявление о его продаже уже два года висит на сайте и цена стоит ниже той, что подрядчик запросил за ремонт, если приплюсовать к ней стоимость погибшей бытовой техники и обстановки. А досталось дому неслабо, его прошило несколько сотен пуль и по гранате, а то и по две, рвануло в каждой комнате.

– И что с ним делать? – спросил я.

– Да хоть сожги, – заявила Анита. – Продать все равно не сможешь, а так у тебя своя земля будет. Хозяин хоть от большей части и отказался, чтобы налоги не платить, но десять гектаров вокруг будут твои.

– И платить налоги самому?

– На десять гектаров в этой глуши выйдут копейки. В общем, сам решай, что лучше: заплатить за ремонт больше или за дом меньше.

Идею я счел разумной и в четверг вечером встретился с владельцем в офисе у адвоката. Тот, почуяв добычу, сразу же попытался задрать цену, но адвокат Коннолли, с виду похожий больше на скотовода, чем на «деск-жокея», пригрозил ему долгим и затяжным судом, да еще и с перспективой переноса иска на покойных албанцев или их правопреемников, так что владелец сломался и согласился на сумму из объявления. И уже в пятницу мы подписали договор, а я немедленно перевел деньги ему на счет, чтобы этот ушлый тип опять что-нибудь не придумал.

В результате всей этой кутерьмы я оказался владельцем десяти гектаров саванны посреди ничего и руин на холмике посреди этих гектаров. А на ремонт плюнул. Козел-пулеметчик даже солнечные батареи там зачем-то расстрелял, патронов лишних много было, а к аккумуляторам и всей системе, что питала дом от ветряка и панелей, закинули две гранаты.

– Зато можешь считать себя ранчером, – хихикнула Анита, когда я изложил ей последние новости на велосипедных покатушках, а если точнее, то после них, когда фреши пили. – Шляпу носи, «стетсон». Белую, как у хороших парней.

– Только и остается.

– А ты на убитых подать в суд не можешь? У них же наверняка что-то на счетах было, и это Орден конфисковал.

– Спрашивал у адвоката. Коннели сказал, что можно попробовать, но предсказать что-то сложно, есть два разных прецедента по похожим случаям и с разным результатом. Можно еще кучу денег потратить и ничего не получить в результате.

– Но можно и получить?

– Но можно и получить, – кивнул я. – У них еще собственность в городе была, или на членов банды оформленная, или на членов семей. Семьи по закону идут под выселение, то есть будет или конфискация, или принудительный выкуп. Вот на что-то из конфискуемого можно претендовать, то есть на то, что дадут за это на аукционе.

– И что ты решил?

– Буду подавать. В самом худшем случае я потрачу около десяти тысяч, а получить смогу в несколько раз больше. И вообще мы с тобой городу услугу оказали.

С Коннели меня познакомила, естественно, Анита. Такое ощущение, что она весь город знает и со всеми в приятельских отношениях. Даже Ярцев черт знает откуда приехал, и то она с его женой знакома оказалась.

– А отпуск когда планируем?

– На следующей неделе скажу. С технологом надо посоветоваться, а заодно и с адвокатом, что там у них в планах. Ты когда сможешь?

– Через пару недель примерно. Кстати, в понедельник я Шону арендный контракт на магазин отдам, пусть посмотрит.

Мы мимо этого магазина проехали десять минут назад в очередной раз, благо по набережной каждый вечер катаемся, а во вторник я его и сам посмотрел изнутри. Нормально, не слишком большой, но компоновка удобная, туда много всего уместится. А вчера Анита уже с кем-то поговорила насчет ремонта и интерьера. Вроде бы должны сделать недорого, но стильно. И быстро, что самое главное.

– Ну все, по домам? – спросила она, поднявшись и выбросив пластиковый стакан в урну. – Через сколько будешь?

– Зависит от того, что планируем на ужин.

– Сходим в «Морского дракона»?

– Давай. Тогда мне с полчаса надо, только помоюсь и оденусь.

– Заходи за мной.

– А как еще? – Я засмеялся.

Вскочили на велики и покатили по домам. И вскоре уже топали в сторону китайского ресторанчика, довольные жизнью, голодные и в душе мытые. Ресторанчик расположился почти у самого порта, так что еще и прогуляться пришлось. Но когда дошли до места и я увидел людей на террасе, то тут же остановился как вкопанный.

– Стой.

– Что? – спросила Анита. – Опять проблемы?

– Нет, приятель. И не один. Просто нет желания с ним весь вечер проводить. Я с тобой посидеть хочу.

За столиком в «Морском драконе» сидел Слава, вместе с целой компанией мужчин и девиц. И мужчины, понятное дело, из бригады Михалыча, правда, сам босс отсутствовал. То есть Славин морской поход закончен, надо его будет завтра выловить.

– Тогда куда?

– Предлагай.

– «Арт Кафе» получается.

– Это точно, не ошибешься. Пошли. – Я притянул ее за талию и поцеловал.

Глава 2

29 год, 31 число 03 месяца, суббота. Порто-Франко

Утренний кофе – это ритуал, который ничем нарушать нельзя. Особенно когда ты только налил его в чашку и уселся возле компьютера, собираясь почитать новости и проверить почту. Поэтому звонок Славы я пропустил, после чего пришло сообщение: «Вернулись. Набери как получится».

Получилось, когда я допил вторую чашку.

– Вернулись, короче. Есть чота интересное, перетереть надо.

– Давай перетрем, – согласился я. – Когда и где сможешь?

– Да мне бы лучше прямо сейчас. В «Мокку» твою любимую могу подъехать.

Я с глубоким сомнением посмотрел на чашку из-под кофе, но решил, что еще немного не повредит.

– Давай. Могу… минут через пятнадцать могу быть, если что.

– Ну и я где-то так же.

Договорились, в общем. Одеваюсь и выхожу.

«Патрик» уже на ходу, как новый, так что поехал на нем, чтобы можно было с утра стекло в водительской двери опустить, а то у «Чайнафронтеры» с этим до сих пор проблемы. Обшивка и механизм будут еще месяца полтора идти, а именно с утра, когда свежий ветерок с океана еще продувает город насквозь, ехать с включенным кондиционером как-то не хочется. Не то это, не то.

Субботнее утро в Порто-Франко так и вовсе замечательное, людей на улицах мало, открыты разве что магазины и отдельные кафешки, хорошо и тихо. А как вспомнишь о том, что город стоит среди бесконечных диких земель, заселенных зверьем невиданным, так и вовсе в восхищение приходишь. Нравится мне здесь, ну вот очень нравится, не соглашусь переезжать никуда и ни под каким видом, как бы ни заставляли. И да, обратно совсем не хочу, пусть тут даже жизнь из сплошных злоключений и приключений состоит. Тут прямо каждый вздох напоминает о том, что живешь новой жизнью, как заново родился.

Вот и «Мокка», стоянка перед кафе почти пустая, только Славина новая машина и индийский внедорожник стоят. И сам Слава сидит на террасе, а перед ним две чашки кофе, причем для меня капучино – изучил привычки.

– Здорова, мореход, – протянул я руку над столом.

– И тебе не хворать. Угадал? – показал он на чашку.

– Абсолютно. – Я отодвинул стул и уселся. – Как сам?

– Да отлично. Вообще реально хорошо сходил, если про дела не думать, даже соскучился по морю. Погода идеальная была, вообще не качало, шли и шли, рыбу ловили.

– Вы за рыбой ходили, что ли?

– Шутишь? – Он засмеялся. – Но и порыбачили маленько, не без того. Я на спиннинг что-то такое зацепил, что самого чуть за борт не утянуло. Так и не вытащил, сорвалась. Но там без вариантов было, весу с тонну небось.

– А что было?

– Хрен его знает, не акула, говорят. Все время вниз уйти пыталась, даже не разглядели толком.

– Но вообще с уловом?

– Ага, нормально. Сами себя кормили.

– Куда ходили хоть?

– На юго-запад, и вот тут самое интересное. Встречались с яхтой, отдали кейсы с каким-то товаром, все вместе под пять центнеров. Конкретно кейсы, пластиковые, толстые, с ручками и замками. За то, что внутри, даже не спрашивай, не знаю. Там все запломбировано и заперто. Не это интересно.

– А что?

– Где встречались. Смотри. – Слава вытащил из кармана сложенную и уже немного потрепанную карту из тех, что нам выдали тогда на иммиграционном контроле, и разложил ее на столе. – Вот так прошли, через британские проливы и сюда. И примерно на половине пути встретили яхту, солидную такую, метров на двадцать пять, наверное. Команда… вроде американцы, мне так показалось, все белые. Но флаг не американский, а чудной, вроде орденский, эмблема их, но цвет синий, а орденский белый с черной пирамидой.

– И что за флаг?

– Флаг конкретно вот отсюда, – палец Славы перескочил на остров Нью-Хейвен. – Он не орденский, а типа порт приписки на их территории. Ну, как мне разжевали.

– А называлась яхта как?

– А вот тут интересно, название почему-то заклеено. Чота не думаю, что там так много яхт, что прямо не опознать будет.

– А флаг могли вообще не свой повесить, – предположил я.

– Ну да, могли.

– И что дальше?

– А то, что взамен дали нам другой кейс и упаковку поменьше. В той, что поменьше, были бабки. Нормально так было. Мы не считали, но думаю, что штук под пятьдесят. И есть у меня уверенность, что в кейсе были тоже лавэ, но не наши, это Михалыч должен дальше отдать кому-то. И вот сколько там…

– Слав, – я посмотрел ему в глаза, – в мире есть такие бабки, которые точно лучше руками не трогать, как бы ни хотелось. За них найдут где угодно, из-под земли достанут.

– Это я и без тебя понимаю. – Он отмахнулся. – Я на такое дело сам не подпишусь. Интересней потом разговор был, то есть два разговора. Один на траулере услышал, а второй уже здесь, вчера вечером.

– Излагай.

– Короче, в Порто-Франко есть какой-то хрен, которому те бабки все шли. – Слава даже голос понизил, почти на шепот перешел. – Зовут Слик, но это сто пудов погоняло, сам понимаешь. Не знаю про него вообще ничего, но разговор слышал, что Летеха, это у Михалыча типа второй, те лаврики, что мы привезли, к нему отвезет. В общем, я не поленился и за Летехой проехал аккуратно.

– И что?

– Да особо ничего, Летеха просто на Овальной встретился с каким-то парнем, отдал ему кейс и распрощался. Но тот не на машине был, пошел пешком и свернул за… там магазин есть ювелирный, знаешь?

– Ну.

– Вот за угол свернул. Не думаю, что в сам магазин, я потом туда глянул аккуратно, там проход на Третью улицу, а заодно два офисных здания. И вот кажется мне, что он в какой-то офис пошел.

– Почему кажется?

– Потому что смысла нет так уж шифроваться, если постоянно работают. Просто Летехе не хотели показывать вход. Ну или еще чего. Думаю, что это и не сам Слик был, а подослал он кого-то, типа охранника.

– Логично, – согласился я. – Похоже на правду. Теперь у меня для тебя новости есть. Ты в курсе, что албанцы все померли?

– Ага, был базар вчера. Все малость в шоке. Кто их так?

– ССР. Спецслужба местная. Потому что борзеть совсем начали. Это первое. И второе – Михалыч у ССР уже тоже на карандаше. Включая тебя.

– Кхм. – Слава чуть не подавился кофе. – Сюрприз, млин. И чё теперь?

– Теперь тебе под молотки не попасть. Что вполне реально.

– Растолкуй. – Он откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди.

– Очень просто: если они оприходуют Михалыча, то тебя могут не тронуть. Если поможешь. А дальше наследуй землю, они в другую сторону посмотрят.

– Ты с ними говорил, что ли?

– Говорил. Слав, ты же в курсе, что мне понятия эти блатные все до одного места, у меня свой интерес и свои пути. Нашлись там люди знакомые и все такое, знакомые знакомых. Свели. Я про тебя сказал. Они согласились. Если помогаешь, то ты вообще не при делах.

– И как помогать?

– Это еще говорить надо. Вопрос пока принципиальный, ты да или нет?

– Да. – Слава сказал это без всякого раздумья. – Если я «Живую Розу» отожму под это дело, то да. Ну и налика бы хотелось.

– Слика ищи, – засмеялся я. – Или где клад капитана Флинта. А клуб тогда по-любому отжать получится. Кстати, насчет меня базаров не было?

– Пытался там Лысый чего-то сказать, но Михалыч его обломал. На него не новая крыша твоя наехала, кстати? А то как-то он нервно себя почувствовал.

– В какой-то степени. Кстати, можешь ему намекнуть аккуратно, что албанцы заборзелись и вон как с ними вышло. Надоели совсем, берега потеряли. Типа румыны тебе стукнули.

– Можно. Как дальше действуем?

– Рейд у вас когда?

– Скоро, но пока точно не знаем ничего.

– Да, а кейсы эти, что вы отдали, они откуда взялись?

– Не в курсе. Летеха привез на своем пикапе, и сразу загрузили. Михалыч и он с Лысым только и знают.

– Что за Летеха с Лысым?

– А вояки наши. Летеха училище закончил и даже служить начал, но что-то там с кем-то не поделил и завалил того. В ВДВ служил. Ну и сюда дернул, был какой-то канал у него. Лысый с Украины, повоевал в АТО, потом там где-то прокололся, чуть не сел, и сюда. Вот они у Михалыча типа за основных бойцов.

– Летеха высокий такой, на спортсмена похож, а у Лысого стрижка под американского морпеха?

– Точно, – кивнул Слава. – Видел, что ли?

– Обоих. Со старшим.

– Ну, вот они.

– Понял. Бабки-то еще не потратил?

– Даже не начинал. Может, сходим куда? Я приглашаю.

– На выходные не получится, я уже весь договоренный. А на неделе можно, если осторожно. Не хочется, чтобы ваши нас вдвоем увидели. И лучше до того, пока проблемы не решим, нам вдвоем особо не маячить. А то увидит кто, стукнет Михалычу, и дальше сам понимаешь.

– Тоже верно.

Посидели еще недолго, допили кофе и разошлись. Судя по настроению Славы, он как раз сегодня намерен возвращение отметить, прямо по глазам вижу. Интересно, куда его в финале занесет?

Набрал сообщение для Беляевой:

«Нет новостей по моей проблеме?»

Текст ушел, но его пока никто не прочитал. Ладно, подождем. Было бы неплохо, чтобы получилось мои деньги вернуть, но я пока к этому так отношусь, как к погоде. Получится – хорошо, не получится – ну так никто и не обнадеживался сильно. Хотя очень бы помогли, если честно, можно было бы дело агрессивней начинать, это тоже дополнительных вложений требует. А пока осторожничаю, что не очень хорошо. Кто-то еще подсуетится и часть рынка займет.

Демпси еще нужен. Или все же лучше с Беляевой насчет подпольного банкира поговорить? Нет, все же Демпси, сначала к нему, не зря же Ярцев насчет нее предупреждал, чтобы рядом за мылом не нагибался, пусть она и дама, а вот насчет спецслужбовца отзывался совсем по-другому.

Выходной, отдыхают люди… ладно, звонить не буду, до понедельника тогда.

Слик какой-то… Интересно. Нет, грабить я его не собираюсь, но это информация. Особенно в сочетании с яхтой с Нью-Хейвена. Михалыч в данной схеме чисто транспортные услуги предоставляет, как я понимаю, а платят хорошо. Что за товар такой тогда? Вот тут бы разузнать чуток… А как? Все же с Беляевой посоветоваться?

Легка на помине, телефон звякнул входящим сообщением:

«Я сейчас на Променаде, в «Випс», можем поговорить за кофе».

Многовато кофе получится, ну да и ладно, минеральной попью. Пообщаемся.

«Могу быть через 5 минут» – отпечатал я в ответ.

«Приезжайте».

А вот возьму да и приеду. Сел в «патрик» и поехал. И вскоре остановился у следующего кафе. Тут народу было побольше, пляжники подтянулись, и зал был если и не заполнен, то свободных столиков оставалось немного. Многие завтракали, как я заметил. А я вот завтракать не могу, с утра ничего в брюхо не лезет, кроме все того же кофе с печеньками. Кстати, тут неплохие миндальные «амаретто» продаются… может, еще кофе?

Светлана сидела за столиком у самых перил террасы, причем не одна, а с какой-то молодой темноволосой женщиной, похожей… на итальянку, что ли. Холеное загорелое лицо, пухлые губы, большие глаза. Ничего так, производит впечатление.

– Доброе утро, – поприветствовал я сразу обеих. – Присяду?

– Конечно, – сказала Светлана. – Сегодня, кстати, уже по счету можете заплатить за дам, это на расходы не списывается.

– Да? У вас, наверное, для меня хорошие новости? – расцвел я в улыбке.

– Пока просто новости. – Она уставилась на меня холодным взглядом. – Я поговорила со всеми, кого знаю. Пришлось договариваться с полицией, чтобы быстрей прислали в банк материалы и дела. С отделением «Банка Содружества» в Нью-Рино есть одна проблема… юридически они почти не связаны с главным офисом, они почти самостоятельные, и «дочка» как бы делит с главной конторой операционную систему. И при этом ни за что не отвечает.

– Это юридически. Но по факту это же не так?

– По факту не так, потому что она еще и делит менеджмент. То есть официальным путем вытащить оттуда почти ничего невозможно. – Она развела руками.

– А каким возможно?

– Это Джеймс Роуланд и должен мне сказать. Он взял неделю на обдумывание. Но я бы в любом случае, будь на вашем месте, начала бы готовить проект, пригодный для финансирования. Хороший проект, такой, какой банку понравится и гарантирует возврат. Если он будет настолько хороший, то они найдут способ финансировать его по самой низкой ставке и на самых хороших условиях. Он мне пока этого не сказал, но я сама управляю банком и вижу, что можно сделать.

– Как мы с вами будем в таком случае расходиться?

– Продумаем позже, есть разные варианты. Одно условие: проект должен базироваться здесь, в Порто-Франко. – Она при этом почему-то показала пальцем в свою тарелку. – Это уже мое условие.

– Я пока отсюда никуда и не собираюсь, – пожал я плечами. – А так мой бизнес пригоден для немедленного расширения.

– И когда он покажет кэш-флоу?

– Скоро. Месяца через четыре уже. А окупится максимум через полтора года.

– Ну… – она чуть задумалась, – инвесторам подобное нравится. Но всю нужную сумму вы проглотить сможете? Дело в том, что деньги надо будет вытаскивать быстро, пока дают и пока того же Джеймса не переизбрали. В этом, опять же, заинтересована лично я.

– Не могу сказать, что я с этим не согласен полностью, но… полная сумма предполагает полные проценты.

– Верно. Поэтому нужен проект, в который она вкладывается сразу. Я поясню. – Она чуть вздохнула. – Процессы внутри Ордена сейчас немного… непредсказуемы. Мое влияние на Роуланда базируется не только на наших с ним отношениях, он еще и оглядывается на тех, с кем я могу поговорить. Пока все на своих местах – нужно забирать деньги. Просто сделайте хороший проект, это ведь даже больше в ваших интересах, чем в моих.

– Я постараюсь. Надо подумать.

Подошла официантка, я попросил кофе и миндальное печенье. Пятая чашка за утро, совсем рехнулся. И, спохватившись, попросил еще и минеральную с лимоном. Не представленная и молчавшая до сих пор соседка Светланы встала со стула, показав плоский загорелый живот под коротким топиком и над ярким парео, сказала:

– Я на пляже подожду, подходи.

– Хорошо, дорогая.

Та вежливо улыбнулась мне и вышла из кафе.

– Пляжный день? – спросил я.

– Да. А что еще с утра делать? – Светлана неожиданно улыбнулась. – Вот вы чем сегодня будете заниматься?

– У нас велопробег. А потом не знаю. Может, тоже на пляж, окунуться было бы здорово.

– Кстати, как вы умудрились отбиться от албанцев?

– Везение и невезение одновременно. Не повезло, что мы там вообще на них напоролись, а повезло с позицией. И еще больше повезло с патрулем, который оказался на связи. Вот и все, в сущности.

– В любом случае городу вы оказали услугу.

– Мне бы город еще убытки покрыл. – Я усмехнулся. – Дом, который я снял под засаду, разнесен в щепки, мне пришлось его выкупить. Не нужно десять гектаров с руиной посреди саванны?

– Боюсь, что не смогу придумать, как всем этим воспользоваться. Если бы у вас было десять гектаров побережья, тогда другое дело. Думаю, что это только через суд.

– Мой адвокат тоже так думает. И такой вопрос: что такое остров Нью-Хейвен?

– Нечто вроде столицы Ордена в этом мире. Гольф-клубы, виллы, хорошие отели, всякие удовольствия. Закрытая территория. Я там даже жила какое-то время, но здесь мне кажется веселей. Больше жизни и меньше старых пердунов.

– Любители яхт там тоже есть?

– Да. А что за интерес?

– Моего приятеля увиденный флаг озадачил. Орденский, но на синем фоне. Видел как раз на яхте.

– Это оттуда. Кого-то из… из акционеров этого мира, так их назовем. Раньше яхты заводить опасались из-за пиратов, но сейчас те воды неплохо патрулируются, так что от Нью-Хейвена в нашу сторону вполне безопасно плавать.

Официантка вернулась с заказом, выставив все на стол передо мной, и я сразу налил набитый льдом и ломтиками лимона стакан газированной минералкой и быстро отпил. Потом взялся за кофе.

– А что яхта акционеров может принимать на борт с пиратского судна? Точнее, с криминального?

Беляева насторожилась.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что если в море встречаются два судна, одно из которых принадлежит серьезной банде, а второе акционеру этого мира, и с бандитского на борт акционерного грузят ящики, а оттуда отдают кучу денег – это что может означать?

Выстрел наугад. И даже не уверен, что разумный. Но все же хочется послушать и посмотреть на реакцию. Какая-то уже есть.

– Это много что может означать, – осторожно ответила Светлана. – Но для того, чтобы сказать что-то конкретное, неплохо бы знать название яхты. Пока я не готова делать выводы.

– Я могу уточнить название.

– Это было бы неплохо. И я так понимаю, что судно, с которого перегружали все это, принадлежит тем людям, с которыми у вас проблемы?

– Предположим.

– Понятно. – Она задумчиво посмотрела в сторону океана. – Понятно. Возможно, здесь есть что обсудить. Может, и нет на самом деле, но… ладно, это вас уже не так касается. Просто дайте мне знать, хорошо?

И чего я добился? Чего-то. Мне бы как можно больше суеты вокруг Михалыча и его интересов образовать, а потом загрузить им на борт бомбу и пусть там думают, кто кого и за что. Это предварительно. Просто выманить их куда-то в поле уже не получится, да и денег выкупать дома дальше у меня не хватит.

– Давайте в понедельник встретимся втроем, вы, Демпси и я, – сказала она. – Можно даже за ланчем, в том же месте. Сможете?

– Смогу. В три?

– В три.

– Не помешаю? – Неожиданно к столику подошла Анита. – Проходила мимо и вдруг тебя увидела… в компании. – Она изобразила вежливую улыбку. – Меня зовут Анита. – Она протянула руку Светлане. – Я вроде как его девушка.

– Светлана Беляева. – В ответ последовала такая же ослепительная улыбка. – Присоединяйтесь, с секретной частью мы уже закончили.

– Это прекрасно, а то бы я точно мешала. – Анита уселась на подставленный мной стул.

– Не знаю, здесь уже решать Александру, что он от вас предпочитает держать в секрете, а что нет. – Улыбка просто не сходила у Беляевой с лица. – Кстати, вы же были с ним во время перестрелки?

– Вы о ней знаете? – немного опешила Анита.

– Я не знаю, что ваш бойфренд рассказывал вам о характере наших отношений, но да, я знаю. И давайте так, чтобы не изображать натужную светскость, потому что я ее ненавижу. – Светлана вздохнула. – Видите эту чашку? Это чашка Паолы, моей девушки. Она только что нас покинула и пошла на пляж. И через пару минут я пойду следом за ней. У меня девочки, не мальчики. Мир? – Она вскинула брови и протянула руку.

– Не нравится она мне, – решительно объявила Анита, когда Светлана ушла.

– А вроде ничего. – Я пожал плечами. – Чем она тебе не нравится?

– Не нравится, и все тут.

– Ладно, поехали за великами. Кстати, а как ты здесь оказалась?

– В магазин ходила с декоратором. Зачем вы встречались?

– По поводу денег, зачем же еще.

– И что?

– Вроде что-то происходит, но пока денег нет, сама видишь.

Я оставил оплату на блюдечке со счетом, подсунув купюры под зажим, и мы с Анитой вышли на улицу.

– Поехали, я на машине, – кивнул я в сторону «патрика».

Анита сюда пешком пришла, естественно, она почти всегда пешком.

– Мог бы и прогуляться.

– Еще одна встреча была, и я не знал, где назначат. Так бы пришел.

Я довез ее до дома и покатил к себе, переодеваться. И через пятнадцать минут уже ждал ее на велосипеде у подъезда, а через двадцать мы поехали в сторону Променада. По нему на север до конца и уже оттуда на окружную выберемся.

Глава 3

29 год, 33 число 03 месяца, понедельник. Порто-Франко

В воскресенье Слава забрал у румын ящик пластичной взрывчатки и целую упаковку электродетонаторов, после чего позвонил мне и сказал, что я могу товар забирать. Тут я озадачился, потому что хранить двадцать килограмм вот этого самого мне дома никак не хотелось. Не то чтобы взрыва опасался, а просто мало ли кто залезет. Взрывчатка в чистом виде тут не то чтобы совсем под запретом, везде по-разному, но вот ее складирование в жилом фонде запросто может повлечь за собой статью.

Потом я вспомнил про ранчо и решил, что если сложить все там, то хуже уже точно не будет. А может, даже и лучше, случись чего, меньше затраты на снос дома. Встретился со Славой в промзоне, чтобы меньше внимания привлекать, перегрузил все в багажник «патрика».

– Хватит этого на траулер-то? – поинтересовался он.

– С запасом. Заложить только правильно.

– А со мной как? – спросил он ехидно.

– Вот как придумаем «как», так и заложим. Про рейд что слышно?

– Ничего. Братва уже интересовалась, но Михалыч сказал, что заказчик пока ждет, чтобы через ворота все протащили, товар пока на той стороне. Сидим на жопе ровно, даже не дышим лишний раз. На твой счет опять идеи выдвигались, но он всех обломал. А вот после рейда оглядывайся.

– Это я и так понимаю.

Едва расстались со Славой, позвонила Анита. Я захлопнул дверь багажника и ткнул пальцем в зелененькую телефонную трубку на экране смартфона.

– Ты проснулся?

– Давно уже. Даже по делам сгонял.

– На пляж везешь?

– Если «везу», то подразумевается…

– Да, на дикий. Так везешь?

Я задумчиво посмотрел на багажник с ящиком взрывчатки. До ранчо и обратно, плюс там… это часа полтора минимум. И куда сгрузить? От нашего склада у меня ключей с собой нет, да и Темир Фархадович может в любой момент зайти. Вот удивится такому новому оборудованию…

– Ну а куда я денусь? Везу, конечно. Когда ты готова будешь?

– Минут через тридцать. Не хочу время терять.

– День длинный.

– Недостаточно, – отрезала она. – Надо еще поесть купить.

Придется все же в офис, благо недалеко, а Темиру Фархадовичу записку напишу, чтобы руками не трогал. Ящик без маркировки, в конце концов, а пакет с детонаторами непрозрачный… его могу просто в стол убрать и запереть.

– Мне надо быстро в одно место, буквально на пять минут, а потом еще домой за вещами.

– И когда будешь?

– Скоро. Просто дождись.

Ладно, все хорошо, других планов у меня сегодня все равно нет, так что день с Анитой на природе… да замечательно просто. Рванул домой за ключами, заодно переоделся и схватил карабин, потому как умный человек за город без винтовки не поедет, скатился по лестнице к машине, рванул к складу, где и застал технолога в офисе.

– Александр Васильевич, доброе утро, не ожидал вас сегодня, – встретил он меня в дверях.

– Сам не ожидал. Я на минутку. А вы что здесь?

– Все равно заняться больше нечем, хочу тут расстояния некоторые промерить в цеху. – Он показал лазерную рулетку.

– Понятно. А мне просто коробочку надо оставить до понедельника.

Распахнув дверь, я потащил на себя деревянный ящик с ручками.

– Большая коробочка, – с оттенком сомнения сказал технолог. – На патронный ящик похожа.

– Патроны и есть. – Я поднял ящик. – В понедельник увезу, когда магазины откроются. На природу едем, не хочу, чтобы целый день в раскаленном багажнике лежали.

– Понятно. – Он придержал передо мной дверь. – В понедельник должны насчет стены прийти, в четыре часа, подрядчик.

– Я буду на месте. – Открыв ногой дверцу шкафа, я втолкнул ящик внутрь стоймя. – Вот тут постоит.

– Не упадет?

– Нет. Да если и упадет, то не страшно.

– Я вот все спросить хочу, но стесняюсь немного, – как всегда осторожно начал Темир Фархадович. – Эти ваши неприятности… они уже закончились?

– В основном, – кивнул я.

– Я так стараюсь лишних вопросов не задавать…

– Самая лучшая позиция! – ответил я уверенно.

– …Но просто опасаюсь за ваш же бизнес.

– Все будет хорошо. – И с этими словами пошел за детонаторами.

– Вы завтра во сколько будете? – Он наблюдал за тем, как я прячу коробку, с некоторым опасением.

– С самого утра, к началу дня.

И на этом я удалился.

В остальном воскресенье прошло без приключений, мы с Анитой вернулись в город чуть не затемно. А в понедельник утром я приехал на работу за два часа до начала рабочего дня, забросил криминальный груз в багажник и повез его на ранчо. Захочет технолог это снова пообсуждать, а его уже и нет.

Не знаю почему, но поехал я не сразу на окружную, что с южной промзоны сделать проще, а через центр. Просто так, захотелось на утренний город посмотреть, нравится он мне. И так бы и ехал дальше по своим делам, ни о чем не думая, как вдруг у Овальной площади увидел, как из проезда за ювелирным магазином «Смитс» на дорогу выехала машина, новенький белый «Патруль». Как раз такой, какой я вместе с патрульными разнес в клочья совсем недавно, во время боя у ранчо. Только поэтому внимание и обратил, посожалел вроде как.

Потом как-то в голове сложилось все сразу: рассказ Славы, упоминание места, рассказ про кейс с наличными, неурочный час, когда все закрыто, поэтому я, хоть и называя самого себя дураком, «Патруль» чуть приотпустил и поехал следом. Вот просто взял и поехал. Тем более что тот ехал как раз в нужном мне направлении, то есть в сторону западного КПП. Там он проехал первым, через шлагбаум для резидентов, а я намеренно подзадержался, отпустив его еще дальше.

На развилке у окружной мне надо было прямо, но белая машина свернула направо, поэтому я решил еще немного прокатиться следом, вот просто посмотрю, и все. Девяносто процентов за то, что это пустышка, но… ну а вдруг? Что «вдруг»? А вдруг я узнаю что-нибудь интересное, например.

По окружной тот доехал до поворота на аэродром и решительно свернул туда. Я опять притормозил, отпустив машину совсем на грань видимости, все равно с той дороги деваться больше некуда, а потом опять покатил следом. Аэродром здесь оживленный достаточно, даже рейсы летают, так что ничего страшного, если я там покручусь и поглазею. Может, я тоже полететь куда хочу? Да и номерок машины записать не мешает на всякий случай, я его не разглядел еще, далеко ехал.

Белый «Патруль» уже стоял в ряду машин на стоянке, а двое каких-то мужиков шли от него к щитовому длинному одноэтажному зданию аэропорта. Я встал поодаль, в другом ряду, а потом пошел следом.

Тут я еще не был, но вообще обычный захолустный аэропорт, вроде как в американской глубинке бывают. Огорожен сетчатым забором, несколько больших ангаров, терминал, еще какие-то офисы. На поле в рядок выстроились самолеты, десятка полтора, в основном небольшие и сплошь винтовые. Широкая асфальтовая полоса, местами с заплатками, яркая разметка.

В терминале я сразу попал во что-то вроде небольшого зала ожидания, а справа на стене нашел расписание запланированных рейсов, к которому и направился, создать иллюзию занятости. И попутно мужиков разглядывал, разумеется.

Один невысокий, плотный, с просвечивающей сквозь волосы лысиной, лет за сорок с виду, одет… прилично, «как джентльмен», ну или как в гольф играть собрался. Второй рядом с ним ростом повыше, на нем джинсы и рубашка навыпуск, с коротким рукавом, под ней заметна кобура с полноразмерным пистолетом. Точно телохранитель, потому что главный в паре явно не он, но при этом сумка с чем-то там в руках у лысоватого. То есть руки держит свободными, да и оглядывается немного характерно.

Но так особых угроз для них не вижу, внимания никто не обращает. В зале человек восемь сидит, с сумками, за стойкой зевает какая-то барышня в красной майке и татуировках от кисти до локтя.

Ага, свернули в кафетерий, вход в противоположном конце зала, но наблюдать можно и отсюда, потому что пункт общественного питания отделен стеклянной стеной, да и той не до потолка.

А это кто там сидит? Уж не Хорхе ли, сокамерник мой и организатор побега?

Точно… он и сидит. Он, и с ним какой-то мужик лет… пятидесяти, наверное, крепкий, с чуть обгоревшим под солнцем лицом, причем выражение лица несколько сонное. Поздоровались, подсели к ним за столик… ага, и там еще и Кике, племянник Хорхе, он от стойки несет сразу несколько чашек кофе на подносике.

Ну вот так, поедешь – и вдруг неожиданная встреча… Вопрос только в том, стоит ли светиться? Так бы интересно было парой слов переброситься, хоть и сомневаюсь, что Хорхе о чем-то полезном проболтается. Нет, тут пока постою.

Разговаривали они там недолго, минут десять. Потом разом поднялись, при этом кейс оказался уже в руках Сонного, после чего вместе двинули на выход. Приехавший лысоватый с телохранителем вышли на стоянку, а Хорхе с компаньонами направились к летному полю, попутно перекинувшись парой слов с девушкой за стойкой. Куда свернули? Налево. Ага, дальше можно будет и со стоянки посмотреть.

На этом я и сам направился на выход, предварительно убедившись в том, что те, за которыми я следил, сели в машину и уехали. А дальше и я сел в свою, проехал чуть подальше и увидел нужную мне троицу, идущую к самолету. Такой не слишком большой транспортник с фюзеляжем ящиком и торчащей чуть вверх балкой хвоста. Хвостовая рампа опущена, а от самолета грузовик отъезжает, то есть еще и загрузились тут чем-то.

Знакомый самолет какой-то, я вроде подобные где-то видел. Как бы даже не испанский. Записал номер в телефонный блокнот. От Ярцева слышал краем уха, что раньше бортовые номера нужны не были, но затем некоторые аэропорты отказались принимать анонимные самолеты, вот большинство ими и оснастилось, регистрироваться начали.

Да, все внутрь полезли, а еще один мужик, стоявший у рампы и наблюдавший за погрузкой, начал ее закрывать. Больше смотреть не на что, повез я взрывчатку на ранчо, от греха подальше.

Когда я подъехал к городу и оказался в зоне покрытия сети, телефон звякнул сразу несколькими входящими сообщениями. Одно от технолога, ждет меня и интересуется, я ли забрал ящик из шкафа, на которое я сразу ответил положительно. Второе было от Беляевой, которая напомнила мне о встрече за ланчем, а третье от Славы, который сказал, что нужно бы свидеться. Ну и не очень приличное селфи от Аниты пришло, на что я ответил: «А еще?» – но ничего больше не получил. Покупатели в магазине небось, больше не может щелкнуться.

Позвонил Славе, но тот не ответил. Может, не самый подходящий момент, наберу сообщение, как остановлюсь. Беляевой просто написал две буквы, «ОК». Я не забыл.

Тут вдруг позвонили из сервиса «Шанхай Моторз» и предложили дверь в сборе. Голос с китайским акцентом сказал, что она секонд-хенд, но цвет обивки совпадает, а саму дверь перекрасят, так она белая. На что я немедленно ответил согласием и тут же свернул в сторону дома. Вот как раз на «Чайнафронтеру» и пересяду, а от сервиса такси вызову. Мне бы пока лучше на ней все же ездить.

Позвонил Фархадовичу, сказал, что еще немного задержусь по неотложным делам, но скоро буду, после чего погнал на сервис, пока не передумали. И как въехал во двор, сразу увидел, откуда взялась дверь, – рядом с эвакуатором стояла аналогичная, но да, белая машина такого вида, что я даже задумался, что могло с ней такого случиться. Ее словно сначала пытались провернуть через мясорубку, а когда это не удалось, то ударили сзади бетонной стеной. И возле нее сидел на корточках мастер в оранжевом комбинезоне, который как раз и снимал дверь. И такое впечатление, что кроме этой двери в машине не осталось ни одной целой детали кузова.

– А что случилось? – не удержавшись, спросил я.

– Рогач напал. – Китаец обернулся с вежливой улыбкой. – Сначала сам в рогача врезался, спереди все сломал, потом второй рогач пришел, и они вместе. И потом в овраг столкнули. Вот так. – Он показал руками.

Ага, вот чего ее сзади сплющило. Так задом и спихнули. А спереди радиатор рогами пропорот.

– На запчасти теперь?

– Только на запчасти, – закивал он. – Можно чинить, только долго и дорого, но хозяину не надо уже.

– Погиб, что ли?

– Нет, совсем целый. Боится теперь этой машины, другую хочет, большую.

– А-а, – с некоторым облегчением протянул я. – Тогда пусть так. Когда дверь готова будет?

– Завтра вечером, наверное. Менеджер точней скажет.

Обычно мастер должен точней говорить, чем менеджер, ну да ладно, спросим у того.

Менеджер все же подтвердил, что готово будет завтра к вечеру, так что я этим удовлетворился и попросил вызвать такси. Не получится без машины сегодня, я чувствую, опять за «патриком» возвращаться.

Следующее сообщение от Славы пришло тогда, когда я уже сидел в салоне желтой «Таты Сумо», какие тут за городское такси.

«Не мог ответить, с братвой был. Новости есть, короче, давай вечером куда обычно, по пиву».

«Давай. В 8?»

«Лады».

По пиву так по пиву, я не откажусь. У Плаца пиво хорошее, вполне себе даже. У Деса в «Харпе» все же лучше, но я с тех пор, как ему остаток денег отдал, туда не заходил. Незачем, лишнее это все.

До ланча все же просидел на работе, в цеху ставили то оборудование, что уже было, а я пересчитывал свой бизнес-план в сторону увеличения. А как и вправду Беляева финансирование выбьет, надо же осваивать. Пока других проектов вот прямо так сразу не вижу, если честно. Думать надо, и думать сильно. И с Анитой вообще-то неплохо посоветоваться, может, у нее какие-нибудь светлые мысли есть.

Когда я приехал в «Лос Ранчерос», заинтересованные лица уже сидели там, оба. Похоже, что раньше встретились, чтобы обсудить что-то до моего появления. Вступлений никаких не было, Демпси сразу взял быка за рога:

– Название той яхты, с которой была встреча у твоего приятеля, он запомнил?

– Название заклеено было, говорит. Так что и флаг могли чужой повесить. Но саму яхту он хорошо помнит, опознает. Большая яхта, метров двадцать пять, вся команда белая, он думает, что американцы.

– И что они передавали, он не знает, так?

– Не знает. Ящики были не только заперты, но еще и опечатаны. Да и не в его пока компетенции этим интересоваться, он в банде человек все же новый. Но я могу больше дать, – сказал я и полез за телефоном, в котором делал сегодня заметки. – Чемодан с деньгами, или что там в нем было, полученный с яхты, человек Михалыча должен был отдать некоему Слику. Встречались они на Овальной площади, тот ушел со встречи пешком, куда именно – непонятно.

– Слик?

– Так назвал. А сегодня рано утром я случайно увидел машину, выехавшую оттуда, куда ушел человек, что взял кейс. И машина поехала на аэродром.

– То есть ты следом поехал? – догадался Демпси.

– Да, интересно стало. Вот номер машины, я сейчас вместе состальным скину. – Я начал выискивать номер Демпси в телефонной книге. – А вот в аэропорту они встретились с кем бы вы думали? Светлана? – Я посмотрел на Беляеву.

– Говорите уже, – отмахнулась она. – Не до игры в загадки.

– С Хорхе. Тем самым Хорхе Луисом Сьеррой, о котором вы мне столько подробностей рассказали.

– С которым ты из тюрьмы сбежал? – уточнил Демпси.

– Именно. С теми двумя, что устроили его побег. И еще каким-то европейцем лет пятидесяти, которому отдали кейс. После чего вся та компания улетела на самолете с бортовым номером, который я скинул вместе с номером машины. А Хорхе улетел в Нью-Рино с самого начала.

– А вот это уже что-то. – Демпси поскреб массивный подбородок. – Регистрация самолетов в аэропорту ведется. Неплохо бы глянуть, прилетал ли он как раз перед тем, как твой корешок отправился передавать ящики.

– Мог кто-нибудь другой прилететь, – сказала Светлана.

– Мог другой. Но мог и не другой, – хмыкнул Демпси. – Пошлю человека проверить, не помешает. Лучше даже из полиции пока кого-нибудь, чтобы не маячить лишний раз, пусть все рейсы за пару дней глянет, ну или больше. И машину проверим, глянем, кто это такой. Вообще интересно, интересно. Какая-то операция через город идет, скорей всего из Нью-Рино, но куда… пока непонятно. Флаг действительно можно любой повесить. Какой смысл название заклеивать, если флаг есть?

В принципе, понять можно, если флаг чужой, то такая комбинация еще и больше с толку собьет. Заставит думать в одном направлении, исключительно на уровне подсознания. Ладно, об этом пусть они сами размышляют, у меня других дел хватает. Главное, что за ланчем Беляева меня ничем новым не порадовала по основной проблеме, а вот Демпси добился от меня обещания приехать к ним завтра и дать подробные приметы всех, кого я видел.

Вернувшись в офис, я увидел сообщение в почте, что шанхайский поставщик готов начать отгрузку сырья. Ну что, брать заранее и пусть лежит? С одной стороны, не очень разумно, с другой… надо бы и показать, что ты покупаешь, провести как пробную партию, и когда все оборудование будет стоять на местах, то можно начать немедленно… Только стена склада пока не готова, так что я все же отписался, сказав, что будем готовы взять первую партию в течение двух недель. А вот с русской территории товар можно уже выписать, он очень мало места занимает, так что пусть будет. Химикаты возьмем без проблем позже через местного дистрибьютора.

Вот не люблю я такие этапы в бизнесе, когда вроде бы и проблем нет, а чего-то ждешь и начать никак не можешь.

К Славиной радости, в «Биерхалле» сегодня работала Оксана, как всегда цветущая и сияющая улыбкой в тридцать два зуба. Слава с ужином что-то размахнулся, заранее заказал на нас двоих чуть не гору, а стоило мне в зал войти, как тут же свет его очей прискакал с двумя кружками темного.

– Празднуешь что-то? – поинтересовался я. – Или лопнуть решил?

– Нормально все, – отмахнулся он. – Давай, твое здоровье. – Слава решительно приложился к холодному пиву.

– Взаимно. Так что за новости?

– Михалычу цинканули за большой куш. Реально большой, очень. Он бы, может, и дальше молчал, да надо людей готовить, так что пришлось вскрываться. Как крышей поехал, я его таким и не видел.

– Это что ему набросили такого? – поразился я.

– Короче, инфа такая, что с той стороны едет сюда какой-то чуть ли не сын или кто-то главного из Халифата, понял? Саудовец какой-то типа. Причем ему там уже яхту собирают в Виго, понял? Даже уже собрали. Он как лох на чужой не хочет, или самолетом, например, а вот так, со всеми понтами. Команда вроде уже в Виго, принимает товар, скоро туда отвалят. А как они подтянутся, так этот хрен изволит в ворота пройти, понял?

– И у вас чего за планы?

– Михалыч, короче, вот чего решил. – Слава перешел на шепот. – Он его взять хочет и потом на бабки поменять.

– Ну… – я даже в некотором восхищении покачал головой, – серьезная заявка на успех. Финансовый. И как он это вообще делать собирается? Араб этот что, без охраны пойдет?

– А сколько там охраны-то будет? – Слава засмеялся. – Ты что, веришь в то, что хрен саудовский будет там по углам щемиться, раз там одна охрана? Яхта метров тридцать, не больше. Ну, наши так прикинули, там человек восемь может быть максимум. Тот еще с какими-то бабами переходит, там шесть человек список на воротах. То есть его спальня, две еще заняты, экипаж… охране что, на палубе спать? Не, не сделает он так. Дурак, в натуре.

– Могут второе судно послать. А то и два, – возразил я.

– Могут, – кивнул он, но тут же добавил: – Но могут и не послать. А так, сам понимаешь, пока ты не напал, ты и не пират. Будет два – можно отвалить. Но Михалыч срочно в Виго людей отправляет, чтобы там насчет яхты пошакалили, может, узнают что.

– А дальше?

– А дальше яхту на дно, клиентов в тихое место. И пять миллионов выкуп.

Ну, на Новой Земле накрыть злодеев с выкупом сложней, чем на Старой, тут я согласен. Вполне можно взять его так, что не спалишься, да и деньги потом в оборот, если с ума не сходить, запустить тоже не так сложно, даже если номера все будут переписаны. И спрятать людей похищенных нетрудно на этой пустой земле, век будут искать и не найдут, это понятно. Но что потом?

– И что потом?

– А потом никаких морских походов уже, старший сказал. Все, переходим на другой бизнес, даже и легальный.

– Ну… может, и выйдет. А может, и нет, – задумчиво сказал я. – А может, вам приманку слили, про Михалыча-то уже знают. Прикинули, на что он точно поведется, и развели его на наследнике.

Мне вот сейчас совсем не надо, чтобы Слава решил, что в компании с Михалычем наживет больше, чем действуя против него.

– И опять же, Слав… ты про албанцев помнишь? Чем закончили, когда берега потеряли? И если Михалыч на карандаше уже, то кого первого прессовать начнут? Ну реально, сам подумай. Не, нам его сдавать нельзя, не с руки, нам бы лучше, чтобы вся бригада в поход пошла, но…

– Не, я не тупой, тут идиоту понятно, что на него первого смотреть начнут. Уйдет, те пропадут, потом бабки уплатят и Михалыч обратно. Никто и разбираться особо не будет. – Слава все же пришел к нужному выводу. – А то и просто тамошней братве цинканут, и приедут за ним бородатые какие-нибудь. Но он же не так в лоб все сделать может. Наймет кого-нибудь в охрану, чтобы саудовца этого держали, а сам сюда, как приличный человек. Может так быть?

– Конечно. Но тебе эта лотерея нужна? – Я посмотрел ему в глаза. – Знают уже про него, что он пират. А заодно могли посмотреть, какие суда когда пропадали, прикинуть через кого товар поступал, вычислить наводчика… ну этих-то тоже дураками считать не надо. Слав, – я отсалютовал ему пивом, – забери половину клуба, вложись, будешь тут первым парнем на деревне. А то Михалыч потом решит, что раз куш всей жизни сорвал, так он еще и от лишних избавится. Загрузите очередные ящики, а там тротил. И все. Я бы на его месте так и сделал. На кой это все на всех делить? Он же после этого в легальный бизнес уйдет без проблем. Сам понимаешь, что в любой бригаде есть основные, а есть расходные. Ты вот как, основной?

– Неа, – покачал он головой. – Я четко расходный, тут без базара.

– Ну и вот. О себе лучше думай.

– Я и думаю. Кстати, у Михалыча тайник есть, как я слышал. Ферма какая-то, недалеко от города, или ранчо. Весь криминал он там хранит, типа оружие нелегальное и все такое, и чисто приплачивает хозяевам. Или он там хозяин и есть. Вот подозреваю, что и наличку он там держит.

– А вот это ты уточни, это уже полезно, – усмехнулся я.

– Да примерно так и прикидываю. Ферму я вычислю, это точно, есть одна идея как сделать.

Глава 4

29 год, 35 число 03 месяца, среда. Порто-Франко

Во вторник с утра, как и пообещал, поехал в федеральное здание, где за мной к проходной спустился какой-то молодой парень с физиономией кулачного бойца, который провел меня в кабинет на втором этаже. Там Демпси и еще один интеллигентного вида мужик долго опрашивали меня по приметам всех, кого я видел, а потом еще и заставили смотреть кучу фото, на которых я узнал только Хорхе с племянником и тем вторым, не знаю, кем он ему приходится. Зато показали фото самолета, который я уверенно опознал.

– А Слик и второй? – спросил я.

– Проверяем, – уклончиво ответил Демпси.

Дальше мне неожиданно начали показывать фото Михалыча и его бригады, сделанные и тайно, и взятые из файлов айди, где я опознал Летеху, Лысого, самого Михалыча, того полноватого высокого парня, что был тогда у сервиса с Летехой, ну и Славу, разумеется, не забыв напомнить, что это наш человек в стане врага, на что Демпси и второй как-то очень сдержанно покивали. На этом и расстались.

А вообще из событий вторника, если не считать посещения ССР, основным следовало считать возврат «Чайнафронтеры» с уже нормальной дверью. Даже покрасили хорошо, совсем цвет не отличается. Посодействовали мне неизвестные рогачи, пощадив именно эту деталь. Так что с «патрика» я пересел и даже подумал, не выставить ли еще и его в продажу, до кучи к стоящей у дилера «Тойоте», но потом решил не торопиться. Наличие двух машин мне все же помогало в сомнительных обстоятельствах, да и «патрик» только из ремонта сам, деньги уже уплачены.

А вот мыслей, в отличие от событий, было много. Что делать с полученной информацией? Вот как распорядиться ей разумно и рачительно, а не втупую сдать Михалыча Демпси? Нет, основной план понятен… хотя тоже не очень, надо же еще сделать так, чтобы при всем этом Слава уцелел. Да и технически не очень, если честно. Как затащить пластит, или что там нам цыгане подарили, на судно вовремя и так, чтобы никто не заметил? И своевременно инициировать, то есть не слишком рано, а уже когда уйдут далеко.

И опять же спасательные плоты и все такое, эдак кто-то и выплыть может. Или черт с ним? Нет, не черт, Слава же соскочит, сразу все подозрения на него. А минер из меня так себе, что-то помню, но… ну, сумею детонатор к будильнику подключить, но не более. Как-то по-другому надо. Как-то по-другому, да.

Люди от Михалыча едут в Виго, яхту смотреть… зачем? Запомнить внешний вид? Сомневаюсь. Маячок поставить хотят небось. Вроде того, что мне на машину прицепили, пассивный, просто откликающийся на запрос. Вот что-то в таком духе, чтобы точно нужное судно не пропустить. Что можно сделать по этому поводу? А не знаю. Сдать их так, чтобы маячок на сторожевик переставили и сюрприз? Не, ничего не будет, увидят, что лажанулись, и мимо пройдут. И даже криминал всякий за борт скинут, прежде чем досмотр состоится, на море все видно далеко, скорости небольшие, успеют.

Думать, думать надо. И при этом так, чтобы никого не спугнуть.

В среду начали монтировать стену, что-то доделывали в цеху, но реальной работы для меня не было, если честно. Все уже тысячу раз пересчитано, подготовлено, проверено, остается только ждать. С тем немногим, что есть сейчас, Фархадович справляется. Он начал людей искать, но опять же ему проще проверять квалификацию, так что мне осталось только одобрять кандидатуры формально да обсуждать оклады.

В общем, часов в двенадцать утра, тут это утро, я покатил на север города, в район вилл и частных владений, просто осмотреться. Есть какая-то идея, до конца не оформленная, которую я по факту с собой из Марбельи привез, но вот осмотреться надо. Не знаю, насколько там у Беляевой все получится, но она права, хотя бы приблизительный проект нужен. Если свой собственный создать ума не хватает, то лучше позаимствовать чужой, из тех, что в этом месте еще не реализовывались.

Променад превратился сначала в дорогие апартаменты, затем пошли виллы за заборами и живыми изгородями, потом виллы поменьше сменились виллами побольше, на солидных участках, затем город закончился. Окружная сюда не дотягивается, она куда раньше смыкается с шоссе, идущим на север, и тут вроде как просторный «экологически чистый» угол, где вся застройка, естественно, жмется к берегу. Вида всем хочется и прямого выезда на этот самый Променад, и дальше пустой земли еще много, так что идти дальше от океана смысла нет. И насколько я понимаю, земля там дорого пока стоить не должна. Цена подскакивает там, где стесненные условия, когда уже клочками выкупать надо, а тут…

И что тогда? А тогда надо создавать искусственную ценность. И вот на этот счет одна идейка трепыхается в мозгу.

Я доехал до конца застроенного прибрежного участка и дальше свернул на пожарный проселок, ведущий в объезд. Да, я все правильно помню, хоть и проезжал тут всего один раз. Ближе к океану земля поднимается немного, эдаким длинным и широким, очень пологим валом, тянущимся вдоль берега, а вот дальше, параллельно, идет нечто вроде низинки, достаточно ровной, местами заросшей кустарником. И эту низину с запада ограничивает гряда невысоких и опять же пологих холмов. Но все же повыше «вала», или как его правильно назвать. Строить в низинке никто пока не будет, вида нет ни в одну сторону, а строить дальше на холмах нет смысла, получится какая-то изолированная слободка, не имеющая никакого смысла. Но это только на первый взгляд.

Я свернул с дороги и, продираясь сквозь высокую траву, доехал до холмов, вкатился на вершину одного из них. Заглушив двигатель, вышел, огляделся. А вот отсюда вид на океан есть… плюс на совсем не живописную и скучную низину.

Ага…

С другой стороны холмы понижались, превращаясь в привычную местную саванну, разве что без зверья, город больно близко, оно отсюда давно разбежалось.

Хм…

Город близко, рукой подать, разве что дороги нет, но как раз это исправимо. А что… а есть у меня идея. Так, что мне теперь нужно? Мне нужен архитектор, который знает точную стоимость строительства в этих местах, а такой знакомый у меня есть. Это Джанлука Локателли, тот самый, контора которого делает проект пляжного магазина. Очередной приятель Аниты, разумеется. И телефон его у меня есть, надо бы договориться о встрече. Есть тут сигнал? Есть, конечно, до городской черты доплюнуть можно. Вот попробую я его набрать…

Через двадцать минут я уже зашел в его офис, вдохнув прохладный кондиционированный воздух, поздоровавшись с секретаршей, и оказался в захламленном папками и эскизами кабинете. Плюхнулся в потертое, но удобное кресло для посетителей, вытянув ноги и уставившись на хозяина.

– Привет, – сказал он, усаживаясь за свой стол. – Какие идеи возникли? Что за срочность?

Ему лет сорок, худой, в модных очках, чуть рыжеватые волосы и борода, одет в гавайскую рубашку с пальмами и силуэтами купальщиц у закатного моря.

– Сколько стоит построить квадратный метр добротного жилья, скажем… скажем что-то вроде высшего уровня среднего класса? Вот так это назову.

– Давай по порядку. – Он придвинул к себе клавиатуру. – Давай начнем с общей площади и этажности, дальше к материалам.

– Два полноценных этажа и аттик, то есть апартаменты внизу, с террасой, выход в две стороны, второй этаж и аттик идут как пентхаус. Этаж метров в сто двадцать, с возможностью раздела на две квартиры, верхний этаж цельный. Это первый тип.

– Давай пока по первому, все равно считать параллельно не получится. Из чего строим?

– Что у нас качественно, но недорого?

– Кирпич, весь город из кирпича, если качество нужно. Ну и каркас.

– Вот кирпич и берем.

– Фундамент?

– Там склон, так что можно сделать что-то вроде подвальчика без лестницы, с дверью.

– Гараж?

– Просто стоянка под навесом сзади.

– Хорошо, – кивнул он. – Теперь по площадям давай.

Примерно за час всех прикидок вышло, что на один блок стоимость вылезала примерно в сто четырнадцать тысяч экю, из них порядка шестидесяти процентов материалы, остальное затраты на само строительство. Земляные работы с обустройством газонов и прочего сжирали тоже немало, но я ожидал худшего. Плюс территория и все такое, коммуникации до места… и с этого надо отбить прибыль в размере украденной суммы, а остальное вернуть. Ну и проценты на сумму учесть, естественно, равно как и интерес по финансированию. Теперь надо уже мне садиться и считать с калькулятором.

Но это идея, это точно идея, это может взлететь.

До вечера просидел в офисе, высчитывая проценты из процентов и проценты на них, пытаясь подогнать суммы одну к другой, при этом так, чтобы прибыль после уплаты налогов как минимум соответствовала сумме долга плюс проценты за незаконное, так сказать, использование. Себя обделять нельзя, да и Беляева уже на конкретную сумму нацелилась. И хорошо бы с ней договориться так, чтобы она не откатом хапнула, а просто поучаствовала в прибыли. Если откатом, то там себестоимость сразу по куче статей вверх лезет, а это проекту точно не нужно. Он еще и двухступенчатый, в перспективе на нем еще в двух местах заработать можно будет.

Уже к вечеру забил все в эксельную таблицу, на всякий случай пересчитал затраты в сторону увеличения, хмыкнул, глядя на финальную сумму. Ну ладно, это как раз довольно гибкая позиция в проекте, с определенной стадии он может сам себя кормить начать. И если получится получить все, то его даже расширить можно, потому что на полный его запуск потребуется не больше половины выделенных денег. Нормально.

Отстучал сообщение Беляевой, в экспрессивных выражениях сообщив, что есть отличный проект, надо обсуждать. Ответила она примерно через час, пригласив в офис в банк, как раз к концу рабочего дня. То есть… через тридцать четыре минуты.

– Все, до завтра, – попрощался я с Фархадовичем. – Еще одна встреча.

– Я задержусь, они дольше проработают. – Он показал на дверь в цех, из-за которой слышался звук циркулярной пилы. – Завтра человек с утра придет, на работу наниматься. Будете?

– Пока не знаю, как разговор сейчас пройдет, – пожал я плечами, отключая компьютер и убирая его в сумку. – Но я только секретарш сам выбирать люблю, так что технический персонал пусть на вас будет.

– Насчет секретарши не скажу, но кто-то все равно должен офисом управлять, верно?

– Верно, но это позже, когда уже все на своих местах будет стоять. Зарплаты. Как нанял кого-то, так и начинаешь платить. А работы для всех пока еще нет, – вздохнул я. – Так что пока только технический персонал ищем, дальше видно будет.

Офис «Северного Торгового» расположился неподалеку от федерального здания и почти напротив «Лос Ранчерос», где мы встречались со Светланой позавчера. Парковка перед ним была забита, так что встал дальше по улице и прошел обратно пешком, с удовольствием отметив, что дневная жара уже пошла на спад. Задержался у афиши с извещением о том, что в клубе «Грин Айленд» состоятся бои ММА. Про клуб уже слышал, он принадлежит ирландцам, может, даже тем, на кого работает Дес, а вот про бои в городе пока еще нет.

Банк занимал трехэтажный особняк, а главная начальница, то есть Беляева, гнездилась на верхнем этаже. Кабинет у нее оказался скромней, чем я ожидал. Почему-то представлялось, что она себе там неизвестно что оборудует, если судить хотя бы по ее манере держаться. Но все равно прилично так, с дизайнерскими изысками и всем прочим, под стать хозяйке.

– Есть проект, – сказал я еще по пути от двери к совещательному столу, стоящему у стены. – Хороший. И даже проверенный, только не здесь.

– Да? – Она поднялась из кресла и подошла ко мне, протягивая руку. – Надеюсь. Потому что Роуланд свяжется со мной на днях, хотелось бы уже иметь что-то для обсуждения.

– Ну вот сейчас и обсудим. – Я вытащил из сумки ноутбук, тут же его включив. – Присядем?

Она села рядом, я повернул экран к ней, а заодно разложил на столе карту Порто-Франко с ближними окрестностями.

– Здесь, – показал я колпачком ручки на осмотренную сегодня зону. – Пока еще городская собственность, никто не выкупил, я уже проверил.

Джанлука проверил, разумеется, не я, но это сейчас деталь несущественная.

– И что здесь? – Светлана чуть наклонилась вперед, опираясь локтями на стол.

– Вот это низинка, – я обвел место ручкой, – а вот это холмы. Сверху вид на океан приличный. Это все должно стать гольф-клубом.

– В городе есть гольф-корс, – пожала она плечами. – Сколько он может приносить?

– Немного. Сам клуб обычно кормит себя и персонал, ну и еще чуть сверху. Клубы в нормальных местах зарабатывают не на этом.

– Я от гольфа далека, мне нужно объяснять.

Я повторил ей свои мысли о том, почему здесь никто не будет ничего строить в ближайшие годы, после чего перешел к самой идее:

– Клуб обычно включает в себя не только гольф, но и недвижимость. И зарабатывает с ее продажи. Пока отсюда пейзаж скучный, а вот если низину превратить в корс, то тогда все меняется. Зеленые лужайки, стриженая трава, где-то здесь клаб-хаус с баром и все такое. Дальше виллы и океан. Совсем другая картинка, верно?

– Ну… да, пожалуй.

– В Марбелье, только вокруг нее, откуда я сюда попал, тридцать два гольф-клуба. – Я вывел «32» на полях карты. – И во всех есть апартаменты и виллы, и обычно все давно распродано. Гарантированно отличный вид, естественно ограниченный доступ, резидентам предлагается членство и много что еще. И опять же, смотрим на карту. – Я перенес ручку. – Здесь получается вот такой угол, как бы щупальце вилл, а вот здесь уже городская черта, самый дорогой район, который идет вглубь на три квартала.

– Ну и?

– Вот эта земля пока стоит мало. – Я очертил участок между предполагаемым клубом и городом. – Но если здесь будет клуб и застройка, то строиться начнут в эту сторону.

– То есть земля подскочит в цене, так? – уточнила она.

– Именно так. И если ее купить сейчас, то дальше второй заработок на продаже. Если простым путем идти.

– Хорошо. – Она медленно кивнула. – И сколько надо денег?

– Вот столько. – Я кликнул на нужную вкладку в таблице. – И сразу такой момент: обычно все деньги сразу не нужны, а примерно с середины проект начинает финансировать сам себя, на продажах «офф-план».

– Верно. Но нам надо забрать сразу, я же говорила.

– Тогда есть два пути. – Я повернулся к ней. – Делать, как я здесь запланировал, просто зная, что деньги есть на все заранее и смирившись с тем, что из них придется платить проценты банку, когда они лежат. Или расширить проект, скупить эту землю в сторону города, – я снова ткнул в очерченный участок, – и дальше на середине начать его финансировать с продаж. – Пока ценами можно будет играть, за счет земли есть некоторый запас, а уже к окончанию они подскочат, и там почти все целиком пойдет исключительно в доход. Плюс доход с продаж земли, а если проект пойдет хорошо, то можно самим туда строить начать, дальше все будет проще.

– Обычно в таких случаях сначала предоставляют именно проект, всего. – Она постучала пальцем по карте. – А здесь только эмпирический бизнес-план.

– Проект требует затрат, а лишних денег у меня нет. И нет времени, проектировщики работают долго, а вы говорите, что все надо сделать быстро. Потом банк проект читает и говорит «нет». Ну, или «да». Это в обычной ситуации. И банк не финансирует сто процентов, даже в моем бизнесе часть денег все же моя. Но у нас и обстоятельства другие, верно?

– Верно. Боюсь, что этого мы себе позволить не можем, делать все по полной программе. Но тогда сам проект уйдет в качестве обеспечения по кредиту, от этого никуда не денешься.

– Я понимаю, – ответил я честно. – Но не думаю, что он провалится. У меня желания просто поработать бесплатно тоже нет.

– Выглядит… нормально, – кивнула она. – Но сразу ничего не скажу, мне с этим надо переспать. И еще тут могут возникнуть интересы… да хотя бы самого Роуланда. Одно дело, когда он оказывает услугу, и другое, если он заинтересован в проекте.

– Лишь бы интересы не выражались в откате с основных средств. Или пусть будет разумная сумма.

– Я до завтра подумаю, а потом, если приму решение, буду с ним обсуждать. Вообще-то я бы предпочла просто получить деньги, но подозреваю, что так это сделать не получится. К тому же, если Роуланд будет тянуть кота за хвост, придется еще кого-то подключать, чтобы тянули хвост уже ему. Хорошо, я завтра свяжусь с вами. Сбросьте мне все на почту.

Глава 5

29 год, 36 число 03 месяца, четверг. Порто-Франко

Как-то мне не очень верится в то, что у Беляевой получится. Просто потому, что у меня большой опыт работы с инвестициями в строительство, особенно со стороны банков. По факту мы хотим пока получить кредит просто под идею. Тем более сразу, а это как-то совсем невероятно. Ну да ладно, черт знает, как это все внутри офиса работает. А вот что мне интересно, так это тот самый Мёрфи, который увел все деньги в итоге, включая неправедно нажитые миллионы Миллбэнда и Карраско. Я понимаю, что он где-то там в Нью-Рино, чувствует себя в безопасности, но что вообще там происходит? Вот об этом надо было поговорить с Демпси, хоть и не уверен, что он мне что-то скажет.

И все же?

Я выудил из кармана телефон и отстучал ему сообщение: «Что-нибудь слышно про Мёрфи из Нью-Рино?»

Ждал, что он вообще не ответит, но довольно скоро пришел ответ:

«При встрече расскажу».

Даже так? Интересно. Не ожидал, выстрел был наугад.

В середине дня пришло письмо от Беляевой:

«Обдумала. Это может сработать, но без начальных вложений не взлетит. Я готова самостоятельно оплатить проектные работы и покупку земли, с вас реализация проекта. Но 60 процентов компании-девелопера отходит ко мне».

Ага, это уже интересно. Светлана почувствовала мясо в проекте, и ей хочется не только свои вернуть, но и сшибить больше.

Я лаконично ответил:

«50 %».

Совершенно неожиданно она мне позвонила, хотя сама утверждала, что говорить по телефону не любит. Даже не поздоровалась, а сразу к делу перешла:

– Если я инвестирую живые деньги, то хочу иметь контроль над проектом.

– В равной доле контроля не меньше, при этом прибыль почти такая же, – возразил я. – Зато невозможно выбросить из проекта меня. В любом случае сначала идет возврат инвестиций и прибыль делится позже. Можем даже предусмотреть возврат ваших денег в первую очередь и лишь потом выплату банку. Но мне так будет спокойней.

– Возврат моих денег и должен идти в первую очередь, – сказала она без всякой скромности. – Я готова сразу заложить в договор право на опцион до равной доли в течение… скажем… пары лет и предоставить «право отказа» по выкупу моей доли в проекте. Так лучше?

Ну, из нас двоих реально платит она, получается. Нет, там и моя куча денег болтается, но юридически их к этому проекту не приплетешь никак. А Беляева намерена выложить наличные за проект и приобретение земли. Плюс все разрешения, как я понимаю, хотя они тут не слишком дорогие и сложные, Джанлука мне объяснил. И с этим набором да, можно с любым банком начинать разговаривать.

– Я добавлю, – сказала Светлана. – С землей и проектом я могу эту работу сделать и без вас, имея сто процентов. Спасибо за подсказку. – Я просто почувствовал, как она заулыбалась в трубку. – Но я чувствую некоторую моральную ответственность, так что хочу реализовать его вместе. Согласны?

Может. Без проблем. На самом деле я тут не нужен в схеме. Можно нанять компанию-заказчика, и та все сделает. Ну и что решать? Потяну я один все, и свой проект, и еще этот? В принципе, должен потянуть.

– Хорошо, я согласен. Что делаем дальше?

– Я регистрирую компанию на двоих, вас и Паолу, а дальше надо покупать землю и заказывать проект.

– А если Роуланд все же откажет?

– Тогда «Северный Торговый» может не отказать, – усмехнулась она. – Я вроде бы тоже в банке работаю, если вы вчера заметили. Можно попробовать что-нибудь придумать.

Вот так. То есть это уже не возврат денег, а просто проект. С долей, оформленной на любовницу. Интересно, а любовница саму Беляеву не кинет потом? Хотя нет, не рискнет, при связях последней потом жить станет трудно. И еще интересно, что скажет Анита, когда узнает, кто теперь мои партнеры по бизнесу? Несмотря на ту речь Беляевой, она к ней расположения так и не испытывает. Да и я тоже, если честно, Светлана… сложная натура, так скажем. И есть у меня подозрения, что с ней и дальше будет сложно, не зря Ярцев предупреждал. Посмотрим, что там будет в договоре мелким шрифтом. Всегда читайте мелкий шрифт.

На ланч я поехал домой, договорившись, что Анита поднимется ко мне, и заказав еду из китайского ресторана. Попутно отослал Славе сообщение:

«Есть новости?»

Ответ пришел, когда я уже заехал во дворик и пристраивал машину рядом с «патриком».

«Старший сказал сидеть тихо и ждать. Яхта еще не готова».

Понятно, Михалыч все операции приостановил, чтобы не попалиться перед большим делом. Не знаю, хорошо это или плохо. С одной стороны, я пока не придумал, как замысел осуществить, а с другой, его братва может заскучать и устроить неприятности мне по собственной инициативе. Бандитскую дисциплину, я думаю, тоже переоценивать не следует.

Как-то я сейчас вообще в непонятной ситуации. Может быть, все же плюнуть на все дела с Беляевой, сконцентрироваться на основном бизнесе и попутно решать проблему с бандитами? Ну не бедствую же, все у меня хорошо, и без исчезнувших денег не пропаду, скоро в разы больше заработаю. И опять влезу в старую историю, когда нахапываешь себе работы столько, что потом времени больше ни на что не остается. Я вот в отпуск хочу с Анитой, а если запускать этот проект со стройкой, то про него можно забыть с гарантией. И зачем оно мне надо? На той стороне ворот не наработался?

Это даже не потребность лезть во все дела, это уже какая-то патология, что ли. Я живу идеально, у меня есть красивая и умная женщина, есть работа, есть свободные… ну, относительно свободные деньги, есть… да все есть, считай. И на кой мне вся эта головная боль? Вот в первый раз на эту тему задумался. На этой стороне в первый раз, я ведь в Испании тоже вроде как ото всех лишних дел уже отходил, но вот случились неприятности, кто-то попался на отмыве десятков миллионов и меня это боком зацепило. И опять понеслось.

Мотороллер из «Морского дракона» въехал во двор ровно в тот момент, когда я уже подошел к лестнице. Девчонка лет пятнадцати, явно подрабатывающая школьница, взяла у меня деньги, передав в обмен большой, пахнущий специями пакет, и уехала, развернувшись на месте. А я с едой поднялся в студию.

Анита уже была там, сидела в кресле, скрестив ноги и уставившись в мой планшет.

– Кушать подано, леди, – объявил я, выставляя расписные картонные коробки на кухонную стойку.

– Это хорошо. – Она отложила планшет на столик и потянулась. – Что-то я совсем голодная. Обними, – протянула она руки.

Я обнял ее и поцеловал. Ну вот да, чего мне еще не хватает в этой жизни?

– Мне с тобой посоветоваться нужно, – сказал я, вытаскивая из бумажного пакетика деревянные палочки и разделяя их со щелчком. – Насчет очень важного дела.

– Насколько важного?

– Важного, я серьезно. – Она явно ожидала услышать от меня не совсем приличную шутку, какими мы привыкли постоянно перебрасываться, но теперь изобразила серьезность.

– Что? – спросила она, открывая коробку риса с креветками.

– Беляева нашла способ вернуть мои деньги.

Она поморщилась, но комментировать не стала, лишь спросила:

– И в чем проблема?

– Проблема в том, что так деньги вернуть не получится, но «Банк Содружества» может дать финансирование под большой проект. И проект нашелся.

– И?

– Проектом придется заниматься. Это помимо того, чем я занимаюсь уже. Он заберет все свободное время, на несколько лет. – Я сел напротив нее, открывая другую коробку, с курицей по-сычуаньски. – Принесет много денег, скорей всего куда больше, чем я потерял.

– Ты хочешь им заниматься? – спросила она, посмотрев мне в глаза.

– Я пока не думал об этом. Есть проект, я им занимаюсь, я всегда так жил. Но только сейчас, вот когда подъехал к дому, в первый раз подумал о том, что мы останемся без нашего отпуска, что я не смогу каждый вечер кататься с тобой на велике, что у меня почти не останется выходных.

– И ты не умираешь с голоду, – добавила она. – Верно?

– Верно.

– Ты потом не будешь меня обвинять в том, что я вот тебе чего-то насоветовала, а ты теперь несчастен и все такое?

– Нет, – покачал я головой.

– Уверен?

– Если бы я не был уверен, то даже не начал бы этот разговор. Я хочу именно тебя выслушать.

– Откажись, – ответила она коротко. – У тебя все есть, не гоняйся за журавлем в небе. Мне нравится наша жизнь, а если вместо нее останутся сообщения о том, что ты опять будешь поздно и уставший, потому что застрял в офисе, – эта жизнь испортится. Расставь приоритеты, что тебе важней всего. Вот что?

– Ты. Быть счастливым. Увидеть этот мир.

– И сколько ты его увидишь, если у тебя не останется времени? Ну как ты сам думаешь? И сколько у тебя останется меня? И как ты будешь со всем этим счастлив? Вот насколько? У тебя вот эти ланчи дома с едой из китайского останутся? Или будут ланчи деловые, как уже началось? Ты в свой тир любимый часто будешь попадать? Откажись, довольствуйся тем, что есть уже. У тебя многое есть, не у всех столько. Я все сказала. – Она потянулась за коробкой с каракатицами в черном соусе.

В общем, мы доели, и даже не только доели, а когда Анита спустилась в свой магазин, я открыл ноутбук и написал письмо Беляевой:

«Вынужден сообщить, что у меня изменились обстоятельства. Участвовать в проекте я не могу, так что с удовольствием передаю его вам. Уверен в его успехе. Если получится просто вернуть деньги, дайте мне знать, все наши договоренности остаются в силе. Могу порекомендовать хорошего архитектора. С уважением, А. Баринов».

И все. И отправил.

На хрен всю эту суету. И почему я только сейчас до этого додумался? Лучше планировать отпуск в Кадисе.

Глава 6

29 год, 37 число 03 месяца, пятница. Порто-Франко

Ночью загорелись обе машины. Точнее, загорелся «Патриот», но огонь с него перекинулся на «Чайнафронтеру», стоявшую почти вплотную. Проснулся я поздно, вызвал пожарных, после чего взялся заливать огонь с балкончика водой из шланга для поливки газона. Пожарные приехали быстро, но спасать уже было нечего, от машин остались лишь обгорелые остовы. Ну и следом полиция подкатила, разумеется. Противный густой запах горелой резины и пластмассы висел в воздухе.

Пока полицейский брал у меня показания, пожарные даже успели вывезти остатки двух автомобилей, после которых обо всем напоминал еще не развеявшийся запах гари и черные пятна на серой плитке дворика. А когда все уехали, я посмотрел видео с камеры, которую никогда не выключал. И обнаружил крупного человека в маске и перчатках, который аккуратно вскрыл водительскую дверь «УАЗа», полил салон из пластиковой бутылки и забросил туда что-то горящее, после чего все и началось. «Фронтеру» он не трогал, что интересно, это она уже сама.

Затем началась суета. Приехала хозяйка студии с каким-то мужиком, смотрели, что могло еще случиться, но, к счастью, все повреждения двора ограничились пятном и краской на деревянной оградке газона, так что я пообещал в ближайшее время исправить это за свой счет. Ну и сказал, что машина, похоже, загорелась из-за технической неисправности.

Затем приехала на работу Анита, и это уже было посложней:

– Что у нас еще за проблемы? – спросила она, поднявшись ко мне.

– Думаю, что все те же. Отомстили за убитых грабителей, тех, что на дороге с Базы.

– Почему так думаешь?

– Подожгли только ту машину, вторая близко стояла. Скорей всего, даже не знали, что это тоже моя.

– И что дальше?

– Если «Тойота» не продана еще, то заберу ее и буду пока парковать дальше по улице.

– Я не об этом, ты меня понял, – вздохнула она.

– Сегодня поеду в полицию, потом поговорю с Демпси, – пожал я плечами. – Это не самая большая проблема на самом деле, хотели бы большего – бросили бы гранату в окно или бутылку с зажигательной. Там только по лестнице подняться, и все. Хотели именно напакостить. Ну, напакостили. И что?

– То есть ты думаешь, что вот так все просто?

– Именно так и думаю. Честно. Подвезешь до стоянки, «Тойоту» забрать?

– Эл подвезет, спускайся. Мне работать надо. – Она вздохнула и быстро вышла из студии.

Минут через десять Эл, одетый сегодня в некое невероятное сочетание цветов в виде узких желтых брюк и белоснежной рубашки, отвез меня, куда я просил, на стареньком «Самурае», высадив у ворот дилершипа и поинтересовавшись, не подождать ли меня.

– Нет, спасибо, сам уже доеду, – ответил я, увидев «Тойоту» на прежнем месте.

Минусуем ее из бюджета, короче. Убытков поджигатель в маске нанес все же немало.

Англичанин Фил, хозяин стоянки, не слишком обрадовался тому, что я забираю машину, но особо не гундел, хозяин – барин. Так что я просто поблагодарил, пожал сердечно руку, сел в машину и уехал.

Первое впечатление – «патрик» был даже «люксовей», что ли. Тут все просто, без затей, зато вместо штатного стерео стоит уже приличная рация. Звукоизоляция если и есть, то не то чтобы сильно развита, шума в салоне хватает. Коробка-пятиступка, ручная, понятное дело, дизель в четыре и два литра мощностью в сто тридцать одну силу, но тянет весело. Тряпочные сиденья удобные, посадка хорошая, обзор тоже хоть куда. И едет плавно, хотя и подвеска жесткая, и покрышки довольно зубастые. Еще про эту модель помню то, что у нее бак аж на сто тридцать литров, то есть хватит надолго. И еще две канистры в багажнике. Пятнадцатый год, пробег небольшой, далеко на ней албанцы не гоняли, похоже. Ладно, всегда о такой мечтал, да все не мог сподобиться купить, так что… поезжу, раз уж все равно выбора нет.

Вопрос в другом: что делать мне дальше? Начну вот с чего… Натыкал сообщение Славе:

«Ты этого хлопчика не узнаешь?» – и приложил копию ролика с камеры.

Это кто-то от Михалыча, однозначно, причем по собственной инициативе, тут никаких сомнений. Реагировать или нет? Как-то надо. Но как? Спалить какую-то их машину и дальше устроить соревнование кто сожжет больше? Детский сад. Все же сдать полиции? Не наврежу ли сам себе? Нет. Доказать они ничего не смогут, а вот появиться – появятся. И тогда Михалыч взбесится и своих все же построит. Кстати, мне как раз в полицию и надо. И там я заявление напишу о поджоге. Кстати, дают за это тут много.

В полиции, к моему удивлению, меня сразу перенаправили к Эм-энд-Эмам, то есть детективам Митчеллу и Мюллеру. Почему к удивлению? Ну, я по былым временам привык к тому, что полиция начинает шевелиться только после долгих попыток ее разбудить, а тут выяснилось, что они уже и причину возгорания как поджог определили, и подняли всю информацию, связанную со мной, и даже этот поджог присовокупили к ней. Дело несложное, но всегда думаешь, что это никому не надо. А тут на тебе.

Митчелл – американец, невысокий, плотный, с сильным загаром, а Мюллер высокий и худой, жилистый, с красным от солнца лицом. Он немец, судя по акценту, хотя так английский отличный, без всяких затруднений. Завели меня в уже знакомую комнату для «интервью», притащили ноутбук и папки, разложили все на столе.

– Есть идеи насчет того, кто поджег машины? – спросил Митчелл.

– Есть. Те люди, к которым ехали те трое, с кем у меня была перестрелка на дороге.

– Почему так думаете?

– Потому что подожгли одну из машин, ту самую, которая мне досталась от убитых. Вторая загорелась сама.

– Хорошо, – кивнул он. – А к кому они ехали?

– В городе есть русская банда. Чем занимаются – не знаю, но один раз двое оттуда подкараулили меня у сервиса «УАЗ». И был неприятный разговор. Я потом навел справки насчет них.

Пока достаточно подробностей. Если я много расскажу, то это само подозрительным станет, а так они уже знают, о ком речь, по лицам вижу.

– Через кого навели справки?

– Через одного журналиста, который занимается темой местного криминала.

– Это через Майка? – Митчелл усмехнулся. – Да, он вообще-то много знает. Его даже когда-то убить пытались, даже ранили, но он отстрелялся. Давно было, тогда только местную полицию здесь завели. Заявлять о преступлении будете?

– Обязательно. Мне так машин не напастись.

– Еще кого-нибудь на дороге встретите. Или на съемном ранчо, – уже засмеялся он. – Эту историю мы тоже знаем. Кстати, как-то много у вас таких столкновений выходит, не находите?

– Вы знаете, с чего все началось, – пожал я плечами. – Меня обокрали и потом решили убить. Все остальное уже последствия. Если бы мистер Миллбэнд не решил увести мои деньги, то мне не пришлось бы зарабатывать доставкой грузов на Базу, не пришлось бы отбиваться от албанских бандитов. Жил бы себе спокойно, и все.

– Но вообще вы везучий, – сказал Мюллер. – Выжить в трех покушениях и еще и отбиться…

Я мог бы поправить, сказать, что в четырех, но тогда придется рассказывать лишнее. Поэтому просто ответил:

– Когда-нибудь везение закончится. А мне бы очень не хотелось, чтобы этот момент наступил.

– Мы вообще не любим в нашем городе подобное. Попробуем что-то предпринять, но сразу скажу, что пока ничего конкретного по поджогу не нашли. Поджигатель приехал на велосипеде, судя по записям с разных камер, лица не видно. И на велосипеде же уехал туда, где камер нет. Следов и чего-то подобного он не оставил. Максимум, что мы можем сейчас сделать, так это предупредить.

– Даже это поможет, я думаю.

В том, что мне требуется, точно поможет. На это и рассчитывал.

В общем, беседа не затянулась. Мы заполнили бланк «репорта», я его подписал, после чего попрощался и вышел из участка. Ну хоть «Тойота» пока не горит, стоит где стояла. Что теперь? А теперь на работу пора. И после работы на велик и вперед за здоровьем, гори все огнем.

Едва сел за руль, зазвонил телефон. На экране высветилось «Beliaeva». Ответил, понятное дело.

– Добрый день. – Ее голос как-то даже осторожно звучит сейчас, хотя обычно она напориста и общается с ноткой превосходства.

– Добрый.

– Я письмо получила и не уверена, что правильно его поняла. Вы отказываетесь от проекта?

– Отказываюсь.

– Что-то случилось?

– Да. Я понял, что не хочу этим заниматься. А вы и без меня прекрасно справитесь, не вижу никаких проблем. Нанимаете любую строительную компанию, и она все делает за вас. Только технадзор свой наймите, чтобы не обманывали.

– Хм. – Она явно совсем озадачилась. – Я просто не уверена, что получится вернуть ваши деньги другим способом.

– Ну и не надо, ушли и ушли, что тут поделаешь. – Я завел двигатель. – Просто подумал и решил, что не хочу посвящать всю жизнь работе. Мне и так пока на жизнь хватает. Я вот в отпуск хочу, например, очень давно в отпусках не был, тоже все работал.

Включил кондиционер, и в салон пошел прохладный воздух.

– Дело в том, что это вы меня вдохновили на этот проект. А теперь сами отходите. Что с ним не так?

– Светлана, с ним все так, проверьте сами, обсудите со специалистами. Я просто не хочу брать на себя работу сверх той, что у меня уже есть, вот и все.

Попутно блымкнуло пришедшее сообщение.

– Не знаю, я немного удивлена и даже разочарована, пожалуй.

– Если честно, я не понимаю, в чем проблема. Я же просто отдал весь проект вам, даже после того, как мы договорились о долях. Это очень простой для исполнения проект, его нужно просто начать правильно, а дальше он покатится сам, под гору. Скупите землю, сделайте проект, затейте стройку. И начинайте продажи, как вылезете из земли.

– Скажите, – она вдруг оживилась, – это вас ваша девушка отговорила? Которой я так не понравилась?

– Нет. Но отчасти это и из-за нее. Если я влезу в эту стройку, то просто буду мало ее видеть. А мне хочется видеть больше. Мне много что хочется делать в этом мире, а вместо этого я буду строить гольф-клуб. И зачем?

– Он вас богатым человеком сделает. Я еще раз пересчитала и понимаю, сколько можно на этом заработать.

– Мне столько не нужно. А вы заработайте, я буду рад за вас. Обеих. Совершенно искренне говорю. Каждому свое, просто надо сообразить вовремя, что твое, а что нет. Я вот вчера вдруг сообразил.

– Ну… ладно, – сказала она. – Могу только пожелать удачи в личной жизни. – Тут она явно усмехнулась. – А проект, да, я попытаюсь реализовать, спасибо за идею.

– Пива мне когда-нибудь за это купите.

– Шестьдесят процентов от стоимости оплачу. Всего хорошего.

Ну, вот и поговорили. И как гора с плеч. И даже сгоревшие машины как-то на второй план отошли. Представим, что мне их тоже рогач забодал, вот и все. Так, что там за сообщение? Слава? Точно, Слава.

«Это Биток, он у Михалыча за водилу типа, вместе они сюда пришли. По поводу тех больше всех базлал, он их знал. Но вообще тупой, за быка держат. Твои тачки?»

«Мои. Я заяву накатал и указал на вашу бригаду. Так что менты могут засветиться, будь готов, если что».

«Лады, понял».

А вот подробностей полиции давать не буду, это уже ситуацию усложнит, причем сильно. Пусть вот так, просто побеседуют.

Ладно, что я могу сейчас сделать полезного и конструктивного? Проверить, как там стройка в цеху? Фархадович бдит, он на месте, я уже созванивался, сказал, что машина сгорела и я задержусь. Интересно, он от меня не сбежит при таком развитии событий? Так, кстати, заеду в русское торговое представительство, сделаю через них заказ. Пока довезут, склад уже готов будет.

Русское представительство находилось в самом конце Главной улицы, почти на окраине, зато занимало чуть не гектар огороженной территории. Двухэтажное здание в форме буквы «П», ножками к воротам, сложенное из красноватого кирпича. Места для стоянки у забора хватает, так что встал почти у ворот, после чего зашел под навес над стеклянной будкой, в которой сидел охранник в светлой униформе. Особой бдительности тот не проявил, а просто направил меня в правое крыло через центральный вход, где я уже повторно был остановлен молоденькой девочкой в очках, которая попросила меня подождать минутку, с кем-то созвонилась, после чего направила в то же самое правое крыло, на первый этаж.

В просторном офисе работало всего два человека, мужчина и женщина, которая сразу пригласила меня к ее столу, едва я вошел в дверь. Сел напротив, тут же выложил ей на стол свою визитку из недавно отпечатанных, причем стараниями все того же незаменимого Фархадовича.

– Я когда-то связывался с вами почтой насчет поставки товара, – сказал я. – Мне посоветовали прийти лично.

– В принципе, мы начали принимать договоры с электронной подписью, но лично, наверное, все же лучше. – Она улыбнулась мне.

Приятная такая женщина, молодая, светлые волосы убраны в хвост.

– Я сейчас найду ваше письмо, – я полез в ноутбук, – там есть номер предварительного заказа…

– Это было бы полезно, – кивнула она.

После того как я дал ей номер, она вбила его в свой компьютер и через минуту кивнула.

– Нить лавсановая, стерильная, плетеная, в мотках по триста метров. Так?

– Совершенно верно.

– Объем…

– Под одну машину подгоняли.

– Да, поняла. То есть вы непосредственно заказ сделать хотите?

– Именно так, – подтвердил я, закрывая компьютер. – Что со сроками доставки?

– Порядка двух недель или немного больше. Не думаю, что у вас есть желание гнать ради такого самолет.

– Нет такого желания, срок подходит.

– Тогда сейчас договор подготовлю. Это реквизиты компании и ваша должность? – Она показала мне мою визитку.

– Да, там все есть.

Немногие компании с разных территорий держат свои офисы в Порто-Франко. Не такой уж большой в этом мире товарооборот, и он по сути несложный, поэтому большинство работает через такие вот общие представительства, обслуживающие сразу всех. У них обычно полная база данных по продукции и своя система заказов. В ответ на то мое письмо они подтвердили возможность, а теперь сотрудница уже на основе того ответа делает сам заказ.

Договор тоже типовой, поставщик как раз само представительство, оплата тоже ему. Готовы и чек взять, но мне проще сделать платеж онлайн, только номер их счета забить, ну и данные контракта в основание платежа. Вот и все, ничего сложного. Сказали, что будут извещать о ходе выполнения по электронной почте и тестовыми сообщениями. Просто и мило, осталось только попрощаться и Фархадовича в известность поставить. Звякнул телефон – а вот и первое сообщение пришло, что заказ принят к исполнению.

Потом поехал в офис, залез в сеть, оплатил счета, какие накопились, сами бумажки собрал и спрятал в стол. Надо бы потом что-то вроде сейфа завести простенького, для таких бумаг, которые нежелательно терять вообще. Ну и да, какой-то делопроизводитель в перспективе требуется, по мере поступательного роста нашего бизнеса.

Так, Джейми нужен, пусть начинает всякие рекламные материалы делать. Пока разработает, пока я соглашусь, пока отпечатает… к моменту начала производства это все должно быть готово. И есть еще идейка сделать что-то вроде картонных раскладных мини-стендов для нашего товара, чтобы можно было выкладывать его везде отдельно, так больше внимания привлекать будет, особенно если возле кассы поставить. Это тоже к нему, пусть рисует и изобретает. Или отговорит меня от такого.

Джейми можно просто написать, но проще поговорить вечером, все равно увидимся, а уже завтра отослать картинки и прочее, после того как он вдохновится.

Ланч, как выяснилось, придется вкушать одному, Анита уехала по делам в департамент общественного здоровья. Можно сюда заказать что-то, в офис, но решил доехать до дома, пасту себе сварганить, карбонара, вот захотелось что-то, и все тут, и все ингредиенты в холодильнике есть. Так что объявил обеденный перерыв, помахал рукой погруженному в какую-то работу Фархадовичу да и пошел к машине. И вскоре уже остановился неподалеку от дома, но во двор заезжать не стал, как и решил с утра. Не надо пока ее связывать с моей квартирой, стоит на улице и стоит, мало ли чья.

Пошел обратно, по дороге махнув рукой заметившему меня через витрину Элу, свернул во дворик. В последний момент спохватился, достал из кармана телефон и в настройках вай-фая начал искать свою камеру.

Странно, нет ее там. Обновил пару раз список доступных сетей – ничего нет. А она и от сети, и аккумулятор в ней есть, так просто не отключится, если совсем не сломается. Это мне не нравится.

Аккуратно дошел до угла, выглянул – на лестнице никого. И во дворике никого. Свою дверь отсюда не вижу, но если высунусь дальше, то уже меня из окна можно будет рассмотреть, если кто-то ждет и наблюдает.

Да и хрен с ним, пусть наблюдает, я просто полицию вызову, если кого-то замечу, а стрелять меня вот так через стекло и под таким углом ну очень сложно, акробатом надо быть. Так что сдвинулся чуть дальше, вытащив из кобуры «поли» и стараясь вообще не шуметь. В окне нет никого, дверь закрыта вроде. И камеры нет на окне. Отвалилась, упала и разбилась? Может, и так…

Потом звук услышал. Стекло чуть поднято, для вентиляции, и вот оттуда он идет, возня какая-то. То есть у меня гости. И это точно не Анита, потому что я с ней четверть часа назад говорил. Еще у хозяйки ключ, лендлорда, но она без согласования со мной и в мое отсутствие войти не может. Не чаще раза в месяц, по договоренности, так у нас в контракте. Да и не тот она человек, чтобы вот так делать.

Вывод? Кто-то из тех, кто там быть не должен. Может быть, вор, а может, и тот, кто машины поджег.

Эти мысли я додумал, уже стоя под лестницей, у двери черного хода «Соларис Оптикс». Подожду пока. Ступеньки здесь не сплошные, если кто сверху пойдет, меня не увидит, а вот я его между этих самых ступенек увижу замечательно.

Минут двадцать простоял, размышляя на тему, звать полицию или дождаться самому, когда выйдут. Но если на меня засада, то будут сидеть там и сидеть. И самому лучше не лезть, потому что пулю схватишь с гарантией, это только в кино вот так бывает, что ворвался и всех положил, а реальности черта с два. Но для засады шумновато как-то, такое ощущение, что кто-то в квартире шарит, то ли воры, то ли еще кто ненужный. И вот с ними, или с ним, хотелось бы немного побеседовать самостоятельно. Просто здоровое любопытство проявить. И если грабят, то еще и взять с выносом вещей, чтобы не отмазались.

Когда уже почти решил звать полицию, замок у меня над головой щелкнул, а затем послышались шаги на деревянном балкончике, с которого лестница вниз ведет. Кто-то что-то кому-то шепнул, то есть не один… вроде бы двое, по шагам если судить.

Первая пара ног в кроссовках спускается по лестнице, следом вторая, третьей не вижу. Просто протянул руку между ступеньками и сгреб ногу за щиколотку. Раздался мат, а затем идущим вторым человек оступился и свалился вперед, на первого, сбив того с ног. А тот в свою очередь тоже подтвердил свою национальность речевыми оборотами.

Закончить речь я им не дал, просто выйдя из-под лестницы и дав им возможность увидеть наставленный пистолет.

– Чо, мужик, упал? – спросил я даже с сочувствием. – О, а тебя я помню! – обратился я к шедшему первым и теперь сидящему на земле. – Встречались уже. А сумки у вас с чем?

Свои оружейные чехлы я уже узнал, но всегда лучше уточнить, верно?

– Слышь, ты…

– Тс-с, – покачал я головой. – Не говори ничего такого, о чем потом можешь пожалеть. И давай, оба рылами в землю, руки на голову.

Второй молодой совсем, лет двадцать, по виду гопота гопотой. Михалыч таких у себя держит, что ли, или просто вид обманчивый?

– Рылами в землю! – повысил я голос. – Кто не понял? Мне вас в расход вывести как два пальца об асфальт, и слова никто не скажет. Ну! – Я прицелился в лицо первому.

Тот матюкнулся и все же лег как сказали. Сообразительный, ну и в местных законах пожил уже. У меня все доказательства очередной самообороны налицо. И стволы у них вижу, и украденные вещи прямо здесь, и перчаток на обоих не заметил, так что пальчики наверняка везде остались.

Гопник тоже сделал как сказано, хоть и с ленцой, поглядев на старшего. Тот точно за старшего в данной ситуации, а вот тогда с Летехой был за младшего.

– Даже не думайте дернуться, я вас в одну секунду обоих израсходую. Ты, толстый, знаешь.

Вообще он не шибко толстый, но все же лишний вес есть, а так здоровый парень.

Подойдя ближе, я отодвинул от них сумки с оружием, потом присел на первого, вытащил из его кобуры, прикрытой майкой, «экс-ди», быстро охлопал с боков и проверил щиколотки, потом изъял у Гопника как бы даже не свой «глок» со стволом под глушитель… да, точно мой, номер помню. И кобура на нем моя, что тоже забавно.

– Слышь, толстый, тебя как зовут? – ствол передвинулся на первого.

– Пошел ты, – вздохнул тот.

– Да никуда я не пойду, я тут как твоя печальная судьба уже, пришел и останусь. Ладно, живи пока инкогнито. Ты машинки пожег ночью? В убытки меня ввел?

По комплекции похож. Как там Слава его назвал? Биток? Точно он. Но извещать лежащего я об этом не буду.

– Толстый, мне кому звонить, ментам или Михалычу? – спросил я. – Выбирай.

– Чё ментам сразу-то? – вдруг подал голос Гопник. – Мужик, давай нормально разойдемся, а?

– Это как? – заинтересовался я предложением.

– Ну ты при своих, мы же не унесли ничё, а? Чё ты?

– Ничё. Не пойдет. Как зовут?

– Саней, – ответил тот.

– А этого?

– Битком гонят.

Ага, угадал, он самый, который поджигатель.

– Чего у меня дома делали, а? – спросил я уже его. – Давай, вещай, а то сейчас убивать начну.

– Да пошарили чисто. Не хотели ничего такого.

– А если не хотели, то чего полезли? Заставил кто? Биток, тебя старший тачки жечь послал, или ты сам решил? Ну, давай, колись.

– Да не жег я твои тачки! В пень они мне не вперлись. Не знаю ничего.

– Тогда менты, – пришел я к выводу и вытащил телефон левой рукой. – А Михалычу они сами сообщат про твои заходы, гарантирую.

– Слышь, я забашляю…

– Тс-с. Достаточно.

И с этими словами набрал телефон полиции. Дальше действуем строго по закону. На статью они себе точно накопали, а залога под такие дела на этой территории нет, слишком легко смыться. И кстати, я даже придумал, как Славу в нужный момент с траулера снять.

Полицейский «сто десятый» подкатил к месту через пару минут после моего звонка, а еще через минуту рядом оказалось еще два. Полицейские в форме сноровисто оприходовали задержанных, один тут же начал опрашивать меня, затем подъехал еще один «Ленд Ровер», короткий «девяностый» без маркировки, из которого появились Эм-энд-Эмы, а потом еще и фургончик криминалистов, который они вызвали. В маленьком дворике стало людно, хотя Битка и Гопника уже распихали по клеткам в задней части двух патрульных машин.

Ситуация особых вопросов не вызвала, квартира ограблена, хорошо хоть не нагадили нигде, камера разбита и растоптана, карта памяти из нее вытащена, так что я предложил поискать ее по карманам у задержанных, а если не найдут, то сказал, что скину дубликат файла с поджигателем.

– А почему в участке не предоставили? – спросил Мюллер.

– Банально забыл. Хотел отдать и отвлекся, – отмазался я.

– Полагаете, что это поджигатель?

– Думаю, что поджигал тот, что побольше и постарше, силуэт похож.

– В любом случае квартирная кража налицо, – сказал Митчелл. – Плюс ношение оружия нерезидентом.

– Моего оружия, – добавил я. – Хотелось бы его потом обратно получить.

– Обычно все орудия преступления и транспорт, на котором приехали преступники, конфискуются.

– Вот поэтому и говорю, что пистолет на младшем мой, он его вместе с кобурой прихватил из квартиры.

– Хорошо, мы это упомянем.

Криминалисты поработали в квартире еще час, наверное, снимая отпечатки пальцев, потом все уехали. А ко мне зашла Анита.

– И что теперь? – На этот раз она уже смеялась.

– Машин показалось мало, теперь решили ограбить квартиру. А тут я не вовремя домой вернулся и прихватил их на выходе.

Я разбирал собранные сумки, вытаскивая из них в основном оружие и патроны. Хорошо, что хотя бы винтовки заново пристреливать не придется, ноли на месте стоят.

– Их посадят?

– Почти наверняка. Кстати, где и как тут сидят?

– Дороги строят, насколько я знаю. Как в старых фильмах про тюрьму в южных штатах. «Хладнокровный Люк» с Полом Ньюманом смотрел?

– Давно.

– Примерно вот так. И чего теперь ожидать?

– Ничего особого, я думаю. Подозреваю, что это личная инициатива этих охламонов. Камеру только новую купить надо. Кстати, я их и изловил благодаря ей.

– Она же сломана. – Анита посмотрела на обломки, лежащие сейчас в мусорном ведре.

– Вот поэтому и понял, что в доме кто-то есть, не смог с ней соединиться снаружи.

– Ты ел?

– Не успел.

– Я тоже. Звони куда-нибудь, хоть в «Мамма Мия», пусть везут еду. И да, я сейчас бутылку вина принесу, у меня в кабинете в шкафу случайно оказалась.

– Вино есть, не уходи никуда. – Я посадил ее к себе на колени.

– Звони. – Анита взяла мой телефон со стола и протянула мне. – И сегодня уже на работу не пойду тогда. И завтра. Придумай, чем нам потом заняться.

– Ну… я всегда знаю, чем потом заняться. – Я обнял и притянул ее к себе.

– Нет, уже совсем потом.

Глава 7

29 год, 38 число 03 месяца, суббота. Порто-Франко

– Короче, к Михалычу еще четверо приехали, новых, прямо с транзита, – рассказывал Слава, потягивая кофе. – Вчера с утра. И вот Санек этот типа младший брат одного из них. И теперь прикинь, Биток его развел на то, чтобы тот ему помог, забашлять обещал, а в результате тот сразу на кичу отъедет.

– Нормально, повезло, – усмехнулся я. – То есть Биток сам по себе был?

– Михалыч на говно изошел, орал, что Битка сам порешит, если увидит. Менты вчера дважды приезжали, Битка хату обыскали, что-то там еще нашли лишнего, самого Михалыча допрашивали. Не, не он, его кондрат чуть от злости не обнял, даже не видел его таким никогда. А этим влепят от трех до пяти точно, с его же слов. Мелкому треху, скорей всего, а Битку пятерку. Адвокат еще вечером в участке был, сказал, что не отмажешь, с поличным спалились.

Мы сидели в «Мокке», естественно. Если днем, то в «Биерхалле», а если для пива рано, а сейчас было именно рано, то сюда. И Слава сам о встрече попросил, я собирался подольше поспать.

– Михалыч на тебя выйти может, – сказал он. – Этих двоих отмазать сейчас только один вариант есть, если ты показания дашь, что сам их приглашал и все такое, а потом просто посрались. Это адвокат ему вчера тер.

– А мне на хрена?

– Уговорить попробует. Как – не знаю, сам понимаешь, но не думаю, что прямо наезд будет, не рискнет. Просто ты ожидай. Может, он сам нарисуется, а может, и законник. Подкатят как-то. Он бы на Битка положил, я так думаю, но братва опять же не поймет.

– А что за люди к нему подтянулись? – Я ложкой перемешал какао с пеной в капучино.

– Украина, добробаты всякие. Но с боевым опытом, он как раз таких и ищет. Их там втупую разводят, типа в Европу переправят. Липовые рабочие визы ставят в паспорта и все такое. Привозят куда-то и пинком под жопу сюда со всем барахлом. Уехали в свою Европу и все, типа, – он засмеялся. – Сейчас, говорят, с Украины много народу сюда сыплется, и много под таким предлогом. А этих, блин, в наемники позвали, в Африку. Дали задаток по четыре двести в долларах, типа на карточки, а тут просто конвертировали в штуку экю подъемных. – Слава развел руками. – Бизнес кто-то там открыл, вроде как МВД тамошнее, уже слухи пошли. Орден вербовщикам за каждую голову башляет. А как здесь оказались, то делать нечего, живи как хочешь. Только вот чувствую, что это расходный материал будет, Михалыч с чужими людьми вот так, с кондачка, дела не ведет. Просто люди сейчас нужны.

– А потом в расход?

– Скорей всего. Забиваться не стану, но вот такое ощущение. Одноразовые. На двух джипарях приехали, один с чешскими номерами был, говорят, другой с польскими.

А еще таких не жалко и на мокрое дело отправить, наверное. В мой адрес. Может, даже и до выхода в поход. Хотя нет, все равно концы к нему приведут, если что не так пойдет, и опять же люди ему нужны сейчас. Нет, не отправит, точно.

– А как он их ищет? – поинтересовался я.

– Хрен его знает. Похоже, что с кем-то на Базе договорился. Он на всяких полезных людей бабки не жалеет, как я понял. Как эти появились, ему оттуда цинканули, и два пацана за ними сгоняли.

Ну, зная ситуацию на Украине сейчас, поверить в это несложно. Даже странно было бы, если бы кто-то такую схему там крутить не начал. А мне новость все же учитывать надо, пока у Михалыча все по-осторожному было, а тут отморозков взял. Надо бы заодно и автомат, «пэдээску» свою любимую с собой возить, лишь бы с машиной не сгорел очередной.

– По срокам выхода ничего не слышно?

– Не, там яхту еще доделывают. Внутренняя отделка и все такое. Пока не закончат и не перегонят, этот хрен сюда ни ногой. Репетировать все это дело собираются, новых учить. Но когда и кто именно – пока не в курсе. Ладно, давай, – Слава одним глотком допил кофе, – у меня еще встреча сейчас.

– Деловая?

– Ага, дальше некуда. – Он поставил чашку на блюдце. – Выходные в компании.

– Компания хоть женская?

– А то!

На этом он вышел, ну и я, оставив деньги на столе, потопал на выход. У меня тоже выходные впереди и личная жизнь. Ничто не должно ей мешать, я вон даже от проекта отказался.

Когда проехал до поворота на Восточный бульвар, увидел машину Славы, тормознувшую у тротуара. И не просто так тормознувшую, а еще и подсадившую не кого-нибудь, а Оксану из «Биерхалле». Вот ты глянь, не выдержал все же Слава. Как он там говорил? Его армянская половина крови каждый раз кипит, когда он ее видит? Вот и докипелась.

Когда заходил домой, пришло сообщение на телефон о том, что судебное заседание по делу номер такому-то, об ограблении квартиры, назначено на пятницу. И что я вызываюсь туда стороной обвинения. Вот так, тут долго не тянут, смотрю. Хотя что тянуть, там все ясно как божий день. Колеса правосудия крутятся быстро.

Анита, на этот раз оставшаяся у меня до утра, еще спала. Я рано встал вообще-то. Тихо прошел в квартиру, но она все же заворочалась, потянулась, затем спросила:

– Ходил куда-то?

– Да, со Славой на минутку встретился, он попросил. Кофе в постель подавать?

– Ага, все подавай. – Теперь она по-кошачьи прогнула спину, продолжая тянуться. – В одиннадцать нам надо магазин посмотреть, Джанлука заедет, а потом что угодно можем делать. Только мне еще домой переодеться зайти надо. А у тебя какие планы?

– Никаких, кроме тебя. Твердо намерен держать выходные выходными, как у нормальных людей. Только что-нибудь новое придумал бы.

– Например?

– Ну, не знаю, – я задумался, – рыбалку например. Тут рыболовные чартеры есть? Дорогая, я уже сколько в новом мире и ни черта толком не видел, это начинает расстраивать.

– Не знаю. – Она села в кровати. – Можно в порт заехать, посмотреть. Только не уверена, что получится прямо сейчас вот так с кем-то договориться, не заранее.

Я набил фильтр кофе, включил кофеварку и полез в холодильник за молоком.

– На завтра можно. И я на охоту хочу. И еще что-нибудь. И вообще. И куда-то поехать. Что там с твоим хобби насчет изучения местной фауны? Поехали изучать.

– У нас велосипед сегодня по плану, – напомнила она. – И всегда есть пляж. А завтра сам придумай, я на все согласна.

Глава 8

29 год, 40 число 03 месяца, понедельник. Порто-Франко

В воскресенье мы выбрались на ловлю марлина, как здесь называют рыбу, на марлина похожую, но таковым не являющуюся. Наняли лодку со шкипером, просто увидев объявление, висящее на ее надстройке, и средних лет смуглый бразилец почти на весь день вывез нас из города, заодно и приготовив добычу в чесноке и оливковом масле, и вручив еще целый пакет уже разделанного плотного беловатого филе с собой, которое мы решили приготовить в понедельник. То есть марлина мы все же поймали. Выезд понравился, Анита даже немного порассуждала о том, что все же неплохо иметь лодку, если живешь на берегу океана. Может, и правда неплохо, но пока лодку мне не потянуть, наверное… хоть и стоит проверить, сколько они стоят. Их прямо в Порто-Франко делают, верфь рядом с портом, выклеивая фиберглассовые корпуса по матрицам, в их цех даже с улицы заглянуть можно, что я и сделал.

– Ты решила увлечься рыбалкой? – спросил я тогда.

– Нет, мне загорать на палубе нравится. А ловить будешь ты.

– Ладно, давай позже подумаем, а то пока одни затраты что-то.

На том и порешили, потом подумать.

В понедельник рано утром, я едва успел проснуться, позвонил Демпси и предложил встретиться. То есть предложил мне приехать в их контору, как раз к началу рабочего дня. Пришлось предупредить Фархадовича о том, что задержусь, и ехать к федеральному зданию, трехэтажной букве «П» с голубым поляризованным стеклом, в центре города. Прошел уже знакомую процедуру входа внутрь, там меня провели на второй этаж, уже непосредственно в офис самого Демпси.

– Какие-то новости? – спросил я с порога.

– Посмотрим, – неопределенно ответил он. – Пока за твоими русскими друзьями приглядывать начали немного. Но я больше по другому вопросу. – Он достал из папки лист бумаги с шестью фотографиями разных мужчин, выложил передо мной. – Кого из них знаешь?

Слика, или кто это на самом деле, на фото я опознал почти сразу, ткнул пальцем:

– Этот деньги привозил в аэропорт тогда.

– А здесь? – Демпси выложил второй лист.

Там я точно так же узнал телохранителя.

– Этот. Охранял.

– Хорошо, уже что-то, – кивнул он. – Теперь смотри. – Он протянул мне сразу целый пластиковый файл с фотографиями яхт. На каждой замазаны название и флаг. – Покажи это своему приятелю-пирату. Пусть попробует опознать ту, с которой они встречались.

Я быстро пролистал снимки. Сплошь большие яхты, не скоростные, а типа того же траулера, которые могут ходить далеко и надолго, я так понимаю, что здесь это основной тип. Снято в трех маринах, явно разных.

– Хорошо, я ему покажу, – убрав все обратно в папку, сказал я. – Что-нибудь про того самого Мёрфи?

– Есть и про Мёрфи. – Демпси откинулся на спинку кресла. – Вообще, изначально… ну, если считать после того, как он попал сюда, он из Нью-Портсмута, из Содружества. Работал в банке, но не в Нью-Рино, а здесь и в отделении в Билокси. Явно на чем-то сделал деньги, после чего сам переехал в Нью-Рино. Занимался он много чем, включая отмыв средств.

– А здесь это сложно?

– Не очень, но обычно тем, у кого проблема с номерами купюр, например, хочется почистить свои деньги быстро. Или у кого подозрительные транзакции. А тот, кто стирает эти деньги, делает все не спеша, разбивая большие суммы на мелкие. То есть берет процент больше за задержку своих денег. Профессия, востребованная даже здесь… тебя же за отмыв денег арестовали, верно?

– Официально да, но там немного другое, – не стал я пускаться в подробности своего посещения испанской тюрьмы.

– Понятно, что другое, – кивнул он. – Нет, таких схем, как в Старом мире, здесь нет, но потребность есть все равно, пусть и не такая большая. Албанская банда Мёрфи вроде как прикрывала. Главные воротилы такими делами не занимаются, это как раз вот таких масштаб. Там есть несколько мелких банд, которые существуют где-то сбоку от основного бизнеса города. Была раньше даже чеченская, но там у них вышел конфликт с русскими, их сильно подсократили, а потом местные вытеснили их из города. Все эти исламские дела просочились из Старого мира и стали поводом к тому, чтобы выгнать их оттуда. Но это уже так, к слову.

– А по самому делу?

– По самому делу: Джон Мёрфи из города уехал. Совсем недавно, сразу после того, как его партнеров разнесло на куски. Нанял частный самолет, долетел на нем, как мы выяснили, до Билокси, а там практически растворился. При этом объявлять его в розыск законных причин нет, дело в том, что трастом, на который уходили деньги, он не владел, компания оформлена на совсем другого человека, которого никто не знает толком, равно как и не знает, где его искать.

– А деньги сняты наличными?

– Да, деньги сняты наличными, причем не самим Мёрфи, он и тут не замазан. И если он не дурак, а он не дурак, то просто неторопливо отмоет их заново в другом месте и будет жить богатым человеком. И я даже уверен, что там не так все просто, и он при необходимости сумеет показать, откуда у него те миллионы, которые он начинает вносить на счет, например. Это не будут твои деньги. Твои украл Миллбэнд и вложил в траст.

– Есть слова Миллбэнда на видео.

– Это слова. Мёрфи скажет, что его оговорили. Так что по закону его прижать очень сложно. – Он подчеркнул голосом слова «по закону» и при этом Демпси посмотрел на меня так, словно не закончил фразу, предлагая додумать ее за него. – Да, он наверняка осядет на каких-то англоязычных территориях, других языков он не знает. И осядет там, где жить хорошо.

– А где хорошо?

– Крупные города на берегу. Смотри по карте, – он показал на большую карту на стене. – Везде примерно одинаково. Веселей всего здесь, в Порто-Франко, но сюда он не рискнет, я думаю. Я тебе перешлю копию его фото из файла айди. Он изменился, конечно, но не думаю, что так уж сильно. Других его фото у нас нет. Хочешь, ищи сам, хочешь, найми кого-нибудь. Но если ты пойдешь в криминал, то мы тебя не знаем. Мы тебя и так не знаем, и только я знаю, что… ну, ты понял.

– Так им что, и заниматься никто не будет?

– Это дело полиции, не наше. Но если он откроет где-то счет, то мы узнаем об этом. И полиция узнает. Как я сказал, прижать его трудно, но в системе он как «представляющий интерес» уже светится. К счастью, подделать айди практически невозможно. Если он, конечно, не решит жить исключительно на наличные и арендовать собственность.

– Это не так сложно.

– Да, если просто жить. – Демпси хмыкнул. – А вот если у тебя большие расходы, то уже не получится. Если купит дом, то опять засветится. Можно уехать на территории, где есть своя банковская система, на ту же русскую, или в Латинский Союз, или на южный берег Залива, но не думаю, что он это сделает.

– А их банки не в общей системе?

– До тех пор, пока платежи внутри территорий идут, – нет. Но люди редко воруют деньги для того, чтобы потом прятаться в тех местах, где им не нравится. Это почти аксиома. Я даже думаю, что он вернется в Содружество и поселится в Брайтоне.

– Брайтоне?

– Относительно новый городок, рядом с Нью-Портсмутом, нечто вроде богатого пригорода. Такие здесь уже появились.

– Понял. Банда Михалыча усилилась, вы в курсе? Он взял себе четверых новых.

– Да, мы уже узнали. Младший из задержанных по ограблению твоей квартиры дал показания. По всему, что связано с этим Михалычем, копии всего приходят к нам. Он к чему-то готовится. Мы даже за траулером наблюдаем.

Ага, вот это знать важно. То есть если я полезу на судно сам с ящиком взрывчатки, то может неудобно получиться.

– Кто-то от него, или он сам, захочет со мной встретиться до суда над этими, – решил я подкинуть информации. – Попытаются заставить меня изменить показания.

– Это интересно, – кивнул он. – Но не думаю, что они сделают какие-то резкие шаги, это только ухудшит их ситуацию. Скорее попытаются подкупить или как-то договориться. Просто будь осторожней, этого достаточно.

– Тоже так думаю, – согласился я с ним. – Кстати, а того человека, что забрал у Слика кейс, не установили?

– Нет, пока никаких зацепок. И в любом случае я тебе об этом не скажу, – он усмехнулся.

– Кстати, а на Нью-Хейвен Мёрфи переехать не может?

– Нет, это исключено, туда трудно попасть. И сам остров под особым режимом, ему там не слишком понравится. Если честно, то я думаю, что он скоро проявит себя. Он увел эти деньги, чтобы хорошо жить, так что как минимум счет он откроет. Даже если туда сотню положит пока, мы все равно об этом узнаем, перед его данными в системе стоит флажок.

Ну и что мне теперь с этим Мёрфи делать? Искать? А как? И некогда искать на самом деле, хоть и велик соблазн повидаться. Продуманный какой, все через кого-то, ничего сам. Ладно, отложу пока эту мысль подальше, может быть, Демпси и прав, тот сам себя скоро проявит. И тогда подумаю. Соваться в такие дела, куда уже полиция вовлечена, тоже не совсем разумно.

Кстати, а проедусь-ка я в порт, посмотрю толком на траулер Михалыча, я его пока только лишь мельком видел. Просто чтобы запомнить и прикинуть, что там к чему. Там как раз бар есть, китайский, прямо в порту, можно что-нибудь съесть и поглазеть оттуда. Вот так и сделаю.

«Тойота» провезла меня через центр к стоянке у порта, там я выбрался под уже наваливающуюся дневную жару и пошел к воротам.

Порт как порт, просто небольшой. Длинный мол с маяком на конце, несколько причалов, сам на три части поделен. Слева марина, забитая в основном небольшими лодками, разве что пара яхт среди них затесалась, в середине порт рыболовный, там же рыбная биржа с крышей, сплошь заставленной солнечными панелями, от которых, наверное, холодильники и питаются, возле нее пришвартовано несколько траулеров и сейнеров. Там же, при бирже, консервный завод. А дальше, совсем справа, порт грузовой, в котором сейчас то ли под погрузкой, то ли под разгрузкой стоят три не слишком больших судна, класса «дженерал карго», похоже.

Слава говорил, что их траулер стоит как раз между грузовой и рыболовной частями, там скопление малых коммерческих судов. Называется «Тюна», то есть «тунец», если по-русски. Шестидесятипятифутовый лонглайнер, как его Слава классифицировал. Да, вижу, вон он стоит. Явно не самый новый, но выглядит вполне. Высокие борта, задранный нос, с виду так вся требуемая рыболовному судну оснастка. Кстати, там на борту кто-то возится… включая Славу. Точно, вон он в одних шортах с ведром в руках топает по палубе. И еще двое, то есть весь экипаж собрался.

Да, с виду судно выглядит совсем невинно, ни за что не подумаешь, что пират или кто-то. А поднырнуть под него никак нельзя, чтобы бомбу к днищу прикрепить? Не заметят ведь? В принципе… в принципе, я не знаю, как крепить и как тащить под водой двадцать килограммов взрывчатки. И в порту точно нырять не будешь, это придется откуда-то снаружи внутрь заплывать со всем грузом, да еще и ночью небось, а насчет ночного купания тут всех особо предупреждают, чтобы не делали такого, нехорошо закончиться может с очень высокой вероятностью. Нет, сомнительная идея, прямо скажем.

Днем? И подсвечивать себе не надо. Но нет, даже если куплю все для дайвинга, то дотащить мину на себе аж оттуда проблематично. Как-то в груз ее надо, что ли… с запасом жратвы загрузить, типа ящик консервов… Кстати, а никак нельзя пластит в банки закатать и написать «тушенка»? Или там «Шпроты рижские», вон как раз на том заводике? Сомнительно. Кстати, Слава проговаривался, что он еще и кок по совместительству, чем удивил меня тогда. Сказал даже, что на каком-то судне коком поработал раньше. То есть за закупку жратвы отвечает он. Где у них там трюм под это дело? Если в нем ящик рванет, что с траулером будет?

Вот все же сухопутный я человек, плохо это все себе представляю. Он вообще затонет или останется на плаву из-за каких-нибудь незатопляемых отсеков? Пусть как раз Слава и скажет.

Кстати, а как они криминальное оружие на борт принимают? Сюда везут или где-то в другом месте подгружают? И опять же кстати, Слава пока ничего насчет той фермы не сказал, где они его хранят. Не нашел или что? Ладно, потом поговорим, все равно встречаться надо. А теперь на работу, дела все равно есть.

Глава 9

29 год, 2 число 04 месяца, среда. Порто-Франко

Сообщение от Демпси пришло примерно в час утра среды. Утра, не дня, вот так тут все.

«POI открыл счет в «БС» в Портсмуте, внес 15К. Адрес в данных указан 8, Бэй-Лейн, Брайтон».

POI – это «Person of Interest», то есть некто, кто в деле статуса пока не имеет, но интерес вызывает. Вот так… спасибо. И это уже что-то. Это уже что-то и туда надо ехать, хотя бы осмотреться. Мёрфи пока положил на счет совсем чуть-чуть, собирается летать ниже радаров, но Демпси был прав на сто процентов: человек, укравший очень много денег, не поедет с ними жить в глуши и анархии, он хочет получить на них что-то взамен, роскошную жизнь, например, и при этом чтобы самим деньгам ничего не угрожало, то есть попрется туда, где все хорошо. Но как раз в таких местах всем рулит закон и все просматривается. Он прикрылся от закона, но не от меня.

Почему? Да очень просто: он понятия не имеет о том, что Миллбэнд его сдал. Со своей позиции он видит, что все ниточки оборваны, все сделано чисто, его со схемой убийств и краж переводимых через ворота денег ничего не связывает, так почему бы не начать наслаждаться жизнью?

– Дорогая! – набрал я Аниту. – Мне надо сгонять по делам в Портсмут на пару-тройку дней. Не хочешь прокатиться со мной?

В приключения я там лезть не собираюсь, просто рекогносцировка на местности, так что почему бы не поехать вместе и не провести пару дней в хорошем отеле на берегу?

– Когда?

– В идеале – в субботу. В пятницу суд, я должен быть, а потом сразу туда.

– Ты хочешь на машине поехать? Не слишком близко. Туда самолет есть.

– Зато интересно. Маленький отпуск? Там три, скажем, ночи, и обратно.

Она задумалась, потом сказала:

– Дай мне полчаса, надо прикинуть. Хорошо?

– Никаких проблем.

– Я бы с удовольствием, но сразу не соображу. У тебя вечно все вот так, без подготовки.

– Так дела сложились.

– Ладно, я перезвоню.

Но мне в любом случае надо, поедет со мной Анита или нет. И лучше именно на машине, хотя самолет туда действительно летает и чуть ли не каждый день. Или через день, сейчас не помню, просто заметил, когда топтался у расписания в аэропорту.

Вернулся к своим делам, рассматривая первые эскизы, которые прислал Джейми. Так вроде бы нормально, но кажется, что сама коробка на слишком ярком фоне теряется. Увеличить, может быть? Потому что фон как раз хороший, морской пейзаж с пляжем, намек на то, как и когда использовать.

Из-за окна послышался звук подъехавшей машины. Выглянул – серебристый «Патриот», а в нем… а в нем Михалыч. Один. То есть пообщаться все же решил.

В офисе сейчас никого, Фархадович уехал к поставщику химии. В цеху, правда, бригада работает. Дверь открылась, Михалыч заглянул внутрь.

– Не помешал? – спросил он. – Добрый день.

– Нет, не помешали.

– Поговорить бы надо. Здесь и сейчас удобно?

– Присаживайтесь, – показал я на стул рядом со своим рабочим столом.

Он даже без оружия, разве что с каким-то совсем компактным. Но думаю, что без, ему сейчас как раз миролюбие лучше демонстрировать.

– Я по поводу тех двух дебилов, у которых суд в пятницу, – сказал он, усевшись и положив ногу на ногу.

Я обратил внимание на то, что он в красных мокасинах. Их еще кто-то носит?

– Понятно, – кивнул я и выжидающе уставился на него.

– Первое, чтобы сразу все понятно было, – начал он, сложив ладони, – я к этому делу никакого отношения не имею. А я у них старший. Один дурак начал сам и второго вовлек в это дело. И теперь оба сядут.

– Очень вероятно, – кивнул я.

Он, видимо, ожидал, что я скажу что-то еще, потому что выждал немного, но я молчал. Тогда Михалыч заговорил снова.

– Я им сам говорил к вам близко не подходить, но до них не дошло. Если они выйдут с кичи, то теперь точно дойдет, я отвечаю. Дойдет так, что они через тот район даже ездить не будут, а если увидят вас на улице, то на другую сторону перейдут.

– Мне это зачем?

– Митька, который это все начал, со мной давно, еще с той стороны. Пацан он верный, но не самый умный, тут я признаю. И я ему воли много дал, но это исправлю. Он мне не чужой человек. А второй, что с ним, почти малолетка, дурак, сам не понял куда влез, он тут всего два дня прожил, пока его не повязали. И с ходу года три-четыре получить… там сложно все, он здесь со старшим братом, тот прямо с войны сюда и на нервяках теперь, я их пока знаю так… – Он изобразил некий жест неопределенности, – короче, давайте найдем способ миром разойтись. Это не угроза, – добавил он.

Это угроза, но опосредствованная, тут я как раз все понял.

– Из хаты они унести ничего не успели, так? – спросил он. – Вы их там и прихватили, так?

– Так, – кивнул я.

– Две тачки сгорели. Насчет второй не знаю, но за первую вы даже не платили, верно?

Я пока ни за одну не платил, но как раз это мы здесь обсуждать не будем.

– Меня тогда грохнуть хотели. За мою машину и груз.

– Я в курсе, за это и разговора нет. Но они кончили хуже, чем вы. Тут вы реально… разошлись. – Он усмехнулся. – Просто Митька еще и с теми тремя дружил раньше, поэтому и старших решил не слушаться. Сложно там все. В общем, я что предлагаю: я вам сам компенсирую потери. Можно наличными, можно машинами, как договоримся. Если что в хате сломали – тоже. То, что залезли, это неприятно, но они тоже на чалке сидят, мозги уже прояснились. Вроде как ровно вы с ними в этом расходитесь. И они мне лично ответят.

Есть соблазн сказать «нет». И одновременно логика подсказывает, что именно сейчас лучше согласиться. Пусть он действует по своему плану, а эти двое пусть едут с ними всеми. Оптом. Разом.

– И что требуется от меня?

– Подписать через адвоката бумагу о том, что не имеете претензий. Почему не имеете, объяснять не надо. А он вам передаст при этом двенадцать тысяч экю, цену двух новых «Патриотов» с небольшим запасом.

– Насколько я помню, кража со взломом здесь не требует заявления от пострадавшего, судят за само преступление. Я никаких заявлений не писал.

– Не совсем так, – он покачал головой. – Закон предусматривает выплаты компенсаций по ненасильственным преступлениям. Если пострадавший расходится с обвиняемым боками, то обвинения могут снять. Если бы они вас грабили, то тогда так не получилось бы, но такого в обвинении нет. Залезли, взяли барахло, вышли, и их приняли. Сопротивления не оказывали, так ведь?

– Не оказывали. Если бы оказывали, то… – Я развел руками.

– Это я уже понял. – Михалыч усмехнулся. – Давайте решим так и с этого момента просто забудем о существовании друг друга.

Ага, забудут они. Но пока режим лоха можно включить. Я тоже ничего не забуду на самом деле.

– Хорошо. Как мы все это сделаем?

– Можем прямо сейчас поехать к адвокату в офис. Можете пригласить своего юриста, если надо. Или кого-то еще, если не верите.

Верю. Ему сейчас никакой шум не нужен, он так и будет милым и вежливым, прямо как сейчас.

Я посмотрел на часы, затем сказал:

– Хорошо, мы договорились. Но если я опять кого-то увижу у своих дверей, то уже звать полицию не буду.

– Тогда поехали? – Михалыч поднялся со стула.

– Хорошо. – Я закрыл ноутбук. – Можем ехать. Где это?

– Почти рядом с судом, Саймон работает по уголовным делам в основном.

Мы направились каждый к своей машине. Едва выехал с территории, позвонила Анита.

– Так надолго не могу. Но если полетим самолетом, то сэкономим минимум два дня. Тогда я согласна. Если нужна машина, то ее там в прокат можно взять.

– Хорошо. Тогда я сегодня билеты возьму.

Можно и в прокат, не вопрос. Зато хоть куда-то вырвусь, что-то посмотрю, и время хорошо проведем… ну, если отвлечься от основной причины поездки.

– В субботу утром есть рейс, я уже проверила. И обратный в среду, например. Как тебе такой вариант?

– Блестяще.

– На ланч приедешь?

– Обязательно. Комне или куда-нибудь сходим?

– Давай в «Випс» сегодня.

– С удовольствием.

Ну и замечательно, очень даже. Ладно, а пока к делу.

Действительно, офис адвоката Михалыча находился в здании напротив суда, прямо через дорогу. Не слишком большой офис, только секретарша в приемной и сам Саймон в тесноватом кабинете. Там мне дали прочитать черновик бумаги, что я должен был подписать. Если пропустить ссылки на законы и прецеденты, то вся суть сводилась к тому, что я заявлял об отказе от всех претензий к поименованным гражданам, числящимся обвиняемыми по такому-то делу.

– Нам придется еще зайти в канцелярию суда, – добавил адвокат, невысокий загорелый человек с неприметным лицом. – Там эту бумагу заверят, но много времени это не займет, я договорюсь по телефону, что нас примут сразу.

– Хорошо, распечатывайте в готовом виде. – Я вернул черновик.

Михалыч кивнул, и Саймон вытащил из стола несколько пачек банкнот, положив их передо мной.

– Двенадцать тысяч. Посчитайте, пожалуйста.

Я посчитал. Да, все на месте, две пачки по пять тысяч и две по тысяче. К этому времени был уже готов документ и расписка. Я их еще раз прочитал, убедившись в том, что текст не изменился, затем подписал, у адвокат заявление заверил, после чего взялся за телефон. И еще минут через двадцать я пошел к своей машине из подъезда суда, потяжелев на переданную мне сумму. Ладно, все я правильно сделал, и деньги тоже пригодятся. Забравшись за руль, я покатил в сторону банка. Десять на счет внесу, а две тогда оставлю на всякие расходы.

Глава 10

29 год, 5 число 04 месяца, суббота. Нью-Портсмут

Со Славой мне удалось встретиться в четверг вечером, буквально на бегу. Он быстро просмотрел фото яхт и решительно опознал одну из них, ту, что шла под вторым номером.

– Эта, однозначно, – ткнул он пальцем в снимок. – Окна ходовой рубки у нее прикольные, видишь? И столик на верхней палубе оранжевый, а обычно там все белое, чтобы под солнцем не раскалялось. И тент такой же. Она, точно. А что за корыто?

– Да хрен его знает, сам видишь, что даже названия с флагами замазали. Не нашего ума дело. У вас там что?

– Готовимся помаленьку. Эти в Виго сидят, должны отмашку дать, когда яхта готова будет. Новых вон взяли, я говорил, отморозки натуральные. Обратно не вернутся, однозначно.

– По ферме что, где левое оружие хранится?

– Ферму почти нашел. Знаю поворот, но там их две, вот одна из них. Выясню.

– А по планам на рейд есть уже что-нибудь?

– Так, все туманно пока. Но левых дел пока вообще никто никаких не ведет, вчера вечером собирались, так Михалыч сказал, что сам того завалит, кто еще на чем погорит.

– Кстати, я тебя с Оксаной видел. Ты счастлив?

– Спрашиваешь? – Слава заржал. – Там мало того, что вот это все, так еще и не ущипнешь. Самородок природный.

– Ну, лишь бы на здоровье. Уеду в субботу на несколько дней.

– Далеко?

– Вроде Мёрфи тот самый, что бабки увел, проявился в Портсмуте. Посмотрю пока просто.

– Не спугни. С этим делом разберемся и можем к нему в гости вместе сгонять.

– Примерно так и планирую, – кивнул я, хотя на самом деле пока еще никак не планировал. Посмотрю и решу.

– Наш толстый друг Николай звонил.

– Чего хотел?

– Вежливо интересовался, как дела по клубу. Сказал ему не ссать и что все под контролем.

– Ну и правильно. Ладно, будь здоров, мне еще билеты на самолет взять надо, пока касса не закрылась.

– Давай, удачи.

Мы пожали руки и разъехались каждый по своим делам. А я еще оттекстил Демпси о том, какую яхту Слава опознал.

В субботу рано утром, когда еще только начало рассветать и дневной зной не жег саванну во всю свою силу, мы заехали на охраняемую стоянку аэропорта и с сумками и оружейными чехлами направились в терминал. Людно там не было, понятное дело, но пара десятков человек в зале уже собрались. Почти все рейсы на вылет тут с самого утра, расстояния большие, самолеты небыстрые, многие маршруты еще и с дозаправками. Зевающая женщина за стойкой взяла наши билеты, считала сканером QR-код, после чего сказала, что «сразу налево, вторая машина».

Да, тут к самолетам никто не подвозит и никаких посадочных рукавов не наблюдается.

– Лететь часа три, подозреваю, что туалета там нет, – сказал я Аните. – Если надо, то давай, пока не поздно.

– Вообще нет? – поразилась она.

– Скорей всего.

– Ой. – Она бросила сумку на пол и быстро унеслась.

Затем мы просто вышли, куда нам показали, и быстро дошли до оранжево-белого «Твин Оттера» с логотипом компании «Эн-Даблъю Эрлайнз», стоящего как раз вторым, у откинутого трапа которого скучал один из пилотов. Он проверил наши билеты, сверившись со списком и вычеркнув наши имена карандашом, после чего помог загрузить сумки в багажный отсек и предложил садиться.

Тесноватый салон мест на двадцать, но часть кресел убрана, и сзади, кажется, лежат мешки с почтой, закрепленные сетками. Считая нас, всего одиннадцать пассажиров. Молодая пара, несколько мужчин «коммерческого вида», двое военных в красных беретах и непривычном камуфляже. Не орденцы, из Британского Содружества, наверное. Еще две средних лет женщины на самом переднем ряду, тихо о чем-то болтающие, причем по-итальянски.

Странное ощущение, когда убираешь на полку с ручной кладью еще и оружие. А оно тут у всех есть, как я посмотрю, даже у сидящей перед нами парочки два чехла с чем-то. Ну а что удивительного? Самолеты тут летают вроде и надежные, приспособленные к самым тяжелым условиям, какие даже и не падают запросто, а могут сесть чуть ли не в любом месте, но вот если сесть и вправду придется, то дальше возникнет главная забота – не оказаться съеденным.

Второй пилот раздал в салоне по бутылке минеральной каждому, после чего дверь закрылась, а первый начал запускать двигатели от внешнего пускача, или как там его правильно называть.

– Ну что, первое путешествие вместе? – спросил я тихо.

– Я купальники забыла.

– Там купим.

– Найди лучше место, где они не нужны. И держи меня за руку, я взлетов и посадок боюсь.

Вскоре самолет разогнался по полосе и оторвался от земли. Пошли вниз строения аэропорта, слегка холмистая саванна вокруг, затем машина чуть накренилась и легла на другой курс, продолжая набор высоты. Вдоль дороги пойдем, это я точно знаю, мне тогда Ярцев рассказывал, что по-другому здесь стараются не летать, если уж совсем не приперло. И сесть можно, если что не так, и спасти севших проще: кто-нибудь да проедет мимо.

Первое время мы смотрели в иллюминатор, разглядывая пейзажи и местную фауну, в пейзажах пасущуюся, но затем однообразие немного утомило, и Анита первая потащила из сумки планшет, включив игру в лопающиеся шарики. Ну и я решил не отставать, открыв в своем книгу.

Самолет летел более или менее ровно, лишь в одном месте попал в целую череду воздушных ям, отчего кто-то впереди вынужден был воспользоваться гигиеническим пакетом. По целой упаковке таких торчало из кармана на спинке каждого из кресел.

К счастью, кресла оказались достаточно удобными, хоть и узковаты, так что во время полета ничего себе не отсидел, а во второй половине его и задремал с какими-то приятными снами и проснулся только при снижении, от выросшего давления. В иллюминаторах уже виднелось море и белая каемка пены на желтой полоске пляжа, а на берегу раскинулся город, показавшийся даже довольно большим. Порт в бухте, образуемой впадающей в Залив рекой, какие-то просторно застроенные пригороды, за ними, чуть дальше, аэродром, на который самолет зашел плавным виражом. Скорость уменьшилась, затем немного задрался нос, и мы почувствовали, как шасси коснулись широкой полосы бетона. Затем скорость резко упала, звук двигателей сменился, машина, чуть подрагивая на неровностях, свернула на рулежку и вскоре остановилась рядом с небольшим зданием. А это уже местный терминал, похоже.

Так и оказалось. Аэропорт даже чуть меньше, чем в Порто-Франко, и прямо на входе висел плакат, извещающий о том, что ношение оружия иначе чем в чехле или сумке в разряженном виде запрещено без специального разрешения. Приехавшие толпились у ящика с песком, местами пробитого пулями, разряжая свои стволы и упаковывая. Только военные прошли дальше, не задерживаясь.

Стоянка прокатных машин оказалась прямо у выхода из терминала, даже идти толком никуда не нужно. Белый трейлер офиса, в котором сидел пожилой дядька в красной тенниске, работающий кондиционер.

– Добрый день, нам бы машину на четыре дня, – сказал я.

– «Махиндры», – тут же ответил он, блеснув шотландским акцентом. – «Болеро» и «Тхары». Десятка в день за «Болеро», «Тхар» даю за восемь, страховка включена. Или вам пикап?

Он так и сказал «Тхар», не превратив сочетание букв «th» в соответствующий звук английского языка.

– Нам бы с кондиционером, – сказала Анита.

– С кондиционером нет, но можно открывать окна, а «Тхар» и вовсе открытый, вообще никакого кондиционера не нужно.

– Тогда то, что с крышей. – Я полез за бумажником.

С ценой напрокат машин тут не мелочатся, если сравнивать ее со старосветской, но рынок маленький и зарабатывать им нужно. Да и страховка, я думаю, не дешевая. Из тех людей, что с нами прилетели, кого-то встретили, молодая пара уехала на своей машине, а остальные направились к небольшому автобусу, тоже «Махиндре», кстати, своим грузовиковым шасси смахивающим на наш «пазик».

Через пять минут мы уже забросили сумки в багажник машины, после чего я спросил у открывавшего сетчатые ворота шотландца:

– А отель приличный можете порекомендовать?

– В центре или на пляже? – деловито уточнил тот.

– На пляже, – ответила за меня Анита.

– Если в самом Портсмуте, то «Магнолиа Ланж», это западная окраина, прямо по набережной доедете, а если в Брайтоне, то «Си Бриз», там бунгало, прямо на берегу, но и подороже будет.

– А сколько от Портсмута до Брайтона?

– Мили четыре, не больше.

– Давай оба посмотрим. – Анита толкнула меня под локоть.

– Вы если к «Си Бриз» поедете, то «Магнолиа» все равно по пути окажется, – сказал шотландец. – Не пропустите.

По крайней мере «Махиндра» белая, а с открытыми окнами получилось даже терпимо. Правда, тракторный звук дизеля даже разговор заглушал, но меня этим не удивишь, я на подобной уже покатался. От аэродрома до города четыре мили… да, здесь все же указатели в милях, хоть и движение правостороннее, даже дорога вполне себе ровная и укатанная. С моря ветерок и запах йода, справа опять саванна, но чуть другая, больше деревьев и кустов. Машины тоже ездят, вот те с разными рулями, через одну.

Сам город вроде бы и похож на Порто-Франко, тот же самый разноцветный кирпич в основном, но все же стиль другой. Дома сплошь двухэтажные, там где одноэтажная застройка закончилась, много таунхаусов, вывески по стилю отличаются, на набережной через один уже не бары, а пабы. В самой ее середине, возле порта, сразу три отеля, небольших, понятное дело, а так вроде нашего Променада, место для прогулок и велосипедистов, тянущееся вдоль длинного пляжа. Только называется Марин Парад.

В городе машин еще прибавилось, заодно со скутерами, мотоциклами и велосипедами, так что выглядит он вполне оживленно. И симпатично. Сколько тут жителей? Тысяч тридцать, насколько я помню, посмотрел вчера в справочник, а в Порто-Франко под пятьдесят. Так что разница не то чтобы очень уж большая со столицей этого мира, не получается себя в провинции почувствовать.

Центр снова превратился в одноэтажные дома, затем мы увидели отель. Ничего такого особенного, длинное двухэтажное здание с лоджиями, пляж через дорогу, как в обычном туристическом месте.

– Давай дальше, – тут же решила Анита, едва я притормозил.

Дальше так дальше, мне тоже чего-нибудь поинтересней хочется, если честно. Да и Мёрфи как раз в Брайтоне обосновался, так что лучше к нему поближе.

Город закончился, равно как и асфальт, снова пошла укатанная и убитая гравием грунтовка, затем показалась первая вилла. Нет, не то чтобы прямо как в нужных местах Марбельи, но все равно так неплохо. И земли особо не жалели. Дома лезли вверх по пологому склону, амфитеатром спускаясь в сторону неглубокого, но длинного залива, ограниченного с двух сторон живописными мысами. Сами холмы почти сплошь поросли деревьями, так что даже понятно становится, почему местные богатые и знаменитые выбрали для жительства именно это место, вид вполне на миллион долларов, а то и экю.

Отель, если верить указателям, расположился на противоположной окраине, туда мы сразу и направились. И вот он понравился нам куда больше: увитая бугенвиллиями арка, то есть еще из-за ворот и семена притащили, тут такое не растет, за ней светло-розовый домик офиса, перед ним стоянка, куда мы и свернули. Бунгало отсюда и не видно, кругом живая изгородь таким лабиринтом высажена. Зато справа ресторан с просторной террасой, за парой столиков люди сидят. Судя по просторной стоянке, да и по размеру, он не только для постояльцев, сюда и местные ездят.

– А вот тут лучше, – заключила Анита. – Намного.

Мы встали рядом с каким-то старым «Рейндж Ровером» на высоких колесах, вышли. Тишина, только птицы какие-то чирикают. За дверью мореного дерева оказался небольшой холл со стойкой, а там на высоком кресле сидела немолодая тетенька, читавшая книгу, которую она отложила, едва мы вошли.

– Добрый день, мы бы хотели номер на три ночи, – сказала Анита.

– Нет ничего проще. – Тетенька улыбнулась, собрав сетку морщин у глаз. – Половина бунгало свободна. Ближе к ресторану или ближе к пляжу?

– А насколько ближе?

– Пляж у нас свой, есть совсем рядом с ним.

Я прочитал имя на бейджике, прикрепленном к ее блузке: «Линн».

– Давайте ближе к пляжу, – заявила Анита.

– Нет проблем. Двадцать шесть за ночь и депозит сорок, – объявила Линн.

Не из дешевых отель, точно, ну, если по местным меркам. Надеюсь, что цена себя оправдывает.

Я расплатился, получив взамен ключ и карту территории.

– Третий номер, там на всех поворотах указатели, – пояснила хозяйка или менеджер, даже не знаю, кем здесь Линн.

– Спасибо.

– Купальники! – вдруг вспомнила, глянув на небольшую витрину, Анита.

Ну, вот и главная проблема решена. Она выбрала какое-то минимальное по площади белое бикини, которое Линн упаковала в бумажный пакет с логотипом отеля, после чего мы уже отправились к месту жительства.

Дорожка вела между зеленых стен, образованных чем-то вроде сплетенной ветками акации с мелкими желтыми цветами. Лабиринт был придуман так лихо, что у домиков разве что только крыша видна, полная приватность. Свой третий номер нашли быстро, свернули в проезд, где живая изгородь разошлась, и оказались возле стильного бунгало, пусть и совсем небольшого, сложенного из мореного бруса и крытого тростниковой крышей.

– А класс какой! – восхитилась Анита, толкая дверь и выбираясь из машины. – Ну правда, здорово же!

Веранда с плетеной мебелью, полосатый гамак между двух столбов, большие окна с видом на море, там изгородь прерывалась, а если точнее, то превращалась в низкую, до колена.

– Мне тоже нравится, – кивнул я.

Внутри тоже было не хуже. Вроде и все просто, но работал над интерьером толковый декоратор, это сразу видно. Гостиная вроде и небольшая, но выглядит просторной, широкий низкий диван, два кресла, столик, вместо обеденного стола стойка с тремя высокими стульями. В спальне широкая и тоже низкая кровать с плетеным изголовьем, над ней огромное фото морского пейзажа, справа окно до самого пола. Вместо ванны душ, но огромный, выложенный темной плиткой.

– Все, пошли на пляж, – объявила Анита, скидывая одежду. – Для ланча еще рано, для второго завтрака поздно.

– Мне же по делу еще скататься надо, – напомнил я. – Но думаю, что ненадолго.

– Тогда ты знаешь, где меня искать.

Бюстгальтер из пакета полетел на диван, а вот от нижней части купальника пришлось отрезать ценник.

– Это уж точно, – сказал я, убирая «спайдерко» в карман. – В любом случае к ланчу вернусь.

Не думаю, что потребуется больше времени на то, чтобы найти нужные места. Я пока хочу увидеть банк и дом Мёрфи, а дальше посмотрим.

– Все. – Она поцеловала меня в губы, заставив чуть наклониться. – Я пошла, не задерживайся.

Схватив сумку с полотенцами и всем прочим, необходимым для правильного проведения времени на пляже, она ушла, покачивая бедрами.

Так, хорошо, а как действую я? Насчет того, что ствол носить на себе будет нельзя, я уже думал, так что прихватил небольшую сумку, которая на ремень через плечо. Разрядил «глок», который взял с собой на этот раз, оставив глушитель в кармане винтовочного чехла, сунул в сумку, а два снаряженных магазина воткнул стоймя в ее внутренний карман. Вот так, и закон соблюдается, и в случае чего до оружия можно добраться за какое-то относительно разумное время. Хоть и не думаю, что это понадобится, откровенно говоря.

Карту Брайтона и Портсмута я прихватил со стойки Линн на выезде. Довольно быстро нашел нужную улицу, ту самую Бэй-Лейн, на которой Мёрфи снял дом, не у самого моря, но и недалеко. Снял, что получилось, подозреваю, но искал получше.

Центр Брайтона был каким-то невыраженным, я его разве что по паре рядом стоящих баров определил, сделанных не в виде простецких пабов, а в эдаком карибском стиле. А так местные обитатели наверняка в Портсмут развлекаться ездят.

Брайтон же состоял больше из заборов. Заборы кирпичные, заборы оштукатуренные, заборы кованые с живой изгородью. И дома за ними опять же не без архитектурных изысков, стиль все больше современный, много сочетания кирпича и дерева. Мне такое нравится, кстати. Последние виллы в Порто-Франко тоже примерно в таком же стиле пошли.

Ну, вот и дом номер восемь по нужной улице. Кирпичные столбы, решетка, за ней все те же сплетенные акации. Участок с трех сторон примыкает к другим, четвертой как раз на меня выходит, дом в глубине. Тут и не последишь, вокруг ни души, все машины во дворах, буду как прыщ на заднице торчать. Не очень хорошо получится.

Но зато выезд оттуда только в одну сторону. Там тупик с разворотом, а здесь улица как раз к тем двум барам выходит, так что если определить машину Мёрфи, то уже как-то можно ориентироваться. Ладно, по крайней мере я знаю, где он живет, это уже что-то. Можно даже, в принципе, залезть туда ночью через забор и попытаться с ним побеседовать. Другое дело, что я понятия не имею, какая там может быть сигнализация или что еще, и не придется ли мне потом общаться с местной полицией, чего бы совсем не хотелось.

Ладно, теперь к банку. Понятно, что караулить я его там не буду, но это хотя бы какой-то маршрут. Остановился на обочине, выехав из Брайтона, развернул карту снова. Ага, тут даже значки есть… три банка, и все по Сэйнт-Джордж-стрит, очень по-британски звучит. И нужный мне в самой середине как раз. Вот и проедусь.

Это вроде как и деловой, и торговый район, магазины и офисы, пару ресторанчиков увидел, где офисные труженики пищу принимают, наверное. На небольшой площади со сквером стела с какими-то именами, первопроходцы местные, наверное, или еще кто. А вот и банк, вход оформлен точно так же, как и в отделении в Порто-Франко, фирменный стиль уже выработали свой. Затем к депозитарию подъехал, какой тут банк без него? А в Нью-Портсмуте он даже сам по себе, не банковский. Час работы глянул – не круглосуточный.

Ну вот и все. Дальше просто покатался по городу, запоминая улицы и повороты, что оказалось несложно, потому что планировка как и везде, параллельно-перпендикулярная. Выехал даже на северную окраину, где обычные частные дома уперлись в поля, а дальше пошли уже фермы, доехал до КПП, который пересекать не стал, а просто развернулся и покатил обратно. Примерно понятно. Теперь сообразить, как самого Мёрфи локализовать. Фотографии его я уже изучил, теперь и просто так могу узнать в лицо.

Ладно, теперь к Аните. Все же у меня еще и отпуск, что совсем замечательно. Даже если Мёрфи не найдется, то замечательно все равно.

Переодевшись в домике в плавки, я потопал по дорожке к выходу на пляж. Тот оказался почти пустым. Вот Анита на своем полотенце, игнорирующая сложенные у выхода из нашего дворика шезлонги, метров через пятьдесят еще две женщины, это если справа, а слева, еще дальше, какой-то мужик вытирается полотенцем и, судя по всему, сейчас уйдет, у него там ни шезлонга, ни подстилки, просто окунуться прибежал, что и мне сделать совсем не мешает.

– Закончил на сегодня, – объявил я, расстилая рядом с ней второе полотенце. – Голодная?

– Скоро буду. Но я бы лучше вечером в местный ресторан на хороший обед сходила, мне он понравился.

– А на ланч?

– Можно в номер что-нибудь легкое заказать. Так, чтобы слишком не наесться.

– Можно и так. Когда?

– Полчаса?

– Нормально. – Я пошел к воде, затем остановился, обернувшись: – Вода как?

– Теплей, чем у нас, залив все же.

– Ты пойдешь?

– Нет, я только что, греюсь пока. И кремом намазалась.

Дно оказалось плотным, вода чистой, даже чище, чем на океанском пляже, где постоянный прибой все же немного перемешивает ее с песком. И да, тут теплей, все же не океан. Зашел глубже, затем нырнул, проплыв вперед под водой насколько хватило дыхания, вынырнул, обернулся. Место и с воды отлично смотрится, все тонет в зарослях, и только несколько бунгало еле проглядывают сквозь них. Никак не ожидал, что тут так красиво будет, правильно нас тот шотландец направил.

Анита на живот перевернулась, спиной загорает, не знаю, куда дальше, она вообще как мулатка уже, а волосы совсем выгорели. Женщины дальше по пляжу в шезлонгах сидят, одна с книгой, а вторая музыку через наушники слушает, кажется. А вон там, дальше, лодка идет малым ходом, и в ней компания, два парня и две девушки, насколько разглядеть получается. Тоже надо будет насчет лодки подумать, правильно Анита сказала тогда. Если вытрясу из Мёрфи что-нибудь, то возьмем.

Когда обсох, поднял Аниту и потащил в дом, от воды что-то аппетит проснулся. Но едва вошли, не удержался, обнял ее сзади, поцеловав в шею.

– Я соленая и вся в креме, – хихикнула она, изобразив, будто собирается вырваться.

– Так даже вкусней. – Я потянул вниз, зацепив пальцами за резинку, ее трусики.

– Ты прямо здесь собираешься это делать или все же до спальни дойдем? – спросила она ехидно.

– Как получится. Ни в чем уже не уверен.

Единственный предмет ее одежды упал на пол, она отшвырнула его ногой, но затем неожиданно толкнула меня попой, вырвалась и побежала.

– В спальню! – крикнула она. – Цивилизованные люди делают это в спальне.

В принципе, с последним утверждением я согласен. Поэтому спорить не стал.

В общем, ланч нам доставили только через час, просто две большие порции «цезаря» и минеральную, и до вечера мы провалялись на пляже, я даже про Мёрфи забыл, если честно. И уже потом отмылись от соли и песка под душем, переоделись, причем Анита долго выбирала, что ей надеть, платьев на четыре дня она взяла с большим запасом.

Хорошо, что я догадался заказать столик заранее, потому как ресторан был заполнен почти полностью. Ну да, суббота, все out. Устроились у перил веранды, куда нас провели, тут же подошел официант, которому мы заказали белое вино сразу и взамен получили от него меню. Оба решили выступить по морской кухне, отсюда и выбор вина. Остановились на большом, одном на двоих, салате из каких-то местных креветкообразных и много чего еще, а на горячее я заказал что-то вроде камбалы под зеленым соусом с моллюсками, а Анита выбрала большого лобстера.

Ресторан был правильным, то есть без всякой музыки, ничего не мешало говорить и наслаждаться едой. И да, тут меня окончательно посетило ощущение отпуска, даже заранее стало жаль, что он такой короткий.

– Завтра выберемся вечером в город? – спросил я.

– Давай. Устроим поход по местным пабам и вернемся на четвереньках. – Анита улыбнулась.

– Нет, тогда послезавтра будет убито похмельем. Но глянуть, как там жизнь, все же хочется. Ты пойми, у меня пока еще любопытство новичка никуда не делось, а я ничего, кроме Порто-Франко, толком и не видел. Тот же Шанхай был больше похож на сумасшедший дом для нас.

– Выберись наконец с Майком на охоту. Только болтаешь на эту тему, а так до сих пор никуда не поехал. Ты даже в тир свой любимый почти не ездишь.

– Зато с тобой на велосипеде и на пляж исправно.

– Ты же не любишь пляж. – Она улыбнулась. – Я вижу.

– Не совсем так. Если честно, то уже начало нравиться. Я вообще как-то меняюсь здесь, может, только из-за тебя, а может, и из-за тебя и всего остального сразу. Отказаться от большого проекта… да это немыслимо было бы совсем недавно. А теперь мне стало жаль на это времени. Время перестало быть деньгами, они как-то разошлись в пространстве.

– Твой бизнес стартует, станет расти и все равно сожрет все время. Никуда ты от этого не денешься.

– А я его продам, как вырастет.

– И что сделаешь потом?

– Не знаю, – пожал я плечами. – Что-нибудь такое, что совместит то, что мне нравится, и то, что приносит какой-то доход.

– А что тебе нравится?

– Вот с этим мне пока и надо определиться.

– В гольф начни играть. Зря отказался от стройки. – Тут она меня явно подколола.

– Неа, пытался когда-то начать, но не мое. Учишься медленно, после игры все равно пьянка, так что не хочу.

Нам подали салат, подлили вина в бокалы. Салат понравился, идеально свежие листья, соус вот прямо такой, какой и нужен, вот просто замечательно.

– Кстати, нам надо еще придумать, куда пойти после ужина. Я видел два неплохих бара на набережной прямо в Брайтоне.

– Нет, я на сегодня все, – пошла в отказ Анита. – Рано встала, потом летела, потом загорала, потом… нет, только спать. Ты можешь воспользоваться моей беспомощностью до того, как я засну. Сколько успеешь. И если успеешь.

– Попробовать всегда можно.

На стоянку заехала еще одна машина, серебристый «Фораннер», новый, что сразу показало статус владельца. Ну да, Брайтон, правильное место, тут половина машин таких на самом деле. Эта даже еще и не самая пышная. Двери распахнулись, из машины вышли четверо, двое мужчин и две женщины в мини. Мужчины средних лет, девицы молодые, по виду типичный «эскорт», в коротких обтягивающих платьях и даже на каблуках, много мейкапа. Заинтересовали не они, а их спутники, потому что одного я узнал сразу, а второго чуть позже, всмотревшись.

Слик. Тот самый Слик из Порто-Франко, за которым я следил до аэропорта. И Мёрфи. Вот его узнать было сложней, он отпустил хипстерскую бороду и по-другому постригся, и к тому же надел очки, так что старой фотографии соответствовал очень слабо.

– Что там? – перехватила мой взгляд Анита.

– Вижу кое-кого, – ответил я. – Чуть позже расскажу.

Нет, никакого особого совпадения нет в том, что я вижу тут Мёрфи. Это, как я понимаю, единственный ресторан высокого уровня в окрестностях, Брайтон место маленькое, так что куда ему еще идти в субботний вечер, чтобы насладиться удачно обретенным богатством? Именно сюда. Или в те два бара, но в бары обычно идут после ресторана. И даже то, что я вижу их обоих, тоже не слишком удивительно. Если тот в гости прилетел или приехал, то всегда лучше делать это к выходным.

Но вот Слик почему здесь? Как-то в тех схемах, что я строил у себя в голове, эти двое существовали отдельно друг от друга. Хотя… Мёрфи занимался отмывом денег в Нью-Рино, а Слик тоже ведет какой-то денежный бизнес с тем местом. Ничего такого странного в этом и нет на самом деле. И общаются они вполне по-дружески, как я вижу, как старинные приятели. То есть они вообще могли быть… частью одной схемы? А почему бы и нет? Убийство переселенцев много времени не занимало, он чем-то еще должен был заниматься.

Та-ак… это усложняет или облегчает задачу? Скорее облегчает, потому что Слик интересен ССР, а значит… а значит, я могу во все это втиснуться с благословения Демпси. Полагаю.

Сели они через столик от нас. Прятаться не надо, никто из них меня не знает. А вот сделать фото Аниты так, чтобы еще и они попали в кадр, – это запросто, даже вставать не надо.

– Улыбайся, – сказал я, доставая смартфон. – Первый вечер в отпуске вместе, это надо запомнить.

Два кадра я сделал только с ней, а два сместил, чтобы эта парочка в кадр попала, в профиль. И еще бы неплохо понять, откуда девицы, через них тоже можно что-то узнать. Скорей всего местные, хоть и на англичанок не похожи, но как раз это нормально. Что-то сразу румынки вспоминаются, та же Иоланда, не к ночи будь помянута.

Как Слик сюда попал? На машине? Не думаю, скорее даже не верю, потому что деньги у него точно есть, с нами он не летел, так что, скорей всего, нанял чартер. Тут много пилотов с небольшими самолетами ищет подобную работу, я даже в новостях об этом читал, что предложение даже начало превышать спрос и цены на такие услуги упали. Скорей всего.

– О чем задумался? – спросила Анита.

– Там два мужика сидят сзади тебя, которые только подъехали.

– Которые со шлюхами? – уточнила она сразу.

– Именно. Вот тот, который с бородой, и украл мои деньги. Они у него.

– Что? – У нее глаза чуть не больше очков стали.

– Ты меня слышала.

– Ты из-за него здесь, что ли? – Вопрос с явным оттенком подозрительности.

– В какой-то степени. Хотел на него посмотреть пока.

– А дальше?

– Дальше думать буду. Пока не знаю, что делать, если честно.

– Попробуй сделать что-то такое, после чего нам опять не придется прятаться на очередном ранчо, а потом отстреливаться. – Анита посмотрела мне в глаза. – Или вообще не делай ничего.

– Я же сказал, что пока мне нужно просто по-думать. Кидаться на него и приставлять пистолет к голове я не собираюсь. Зато теперь я знаю, где он живет и как выглядит. И компаньон у него интересный, кстати.

– Чем?

– Я его в Порто-Франко видел. И им интересуется ССР. Так что именно с Демпси я и поговорю. Расслабься, я вообще ничего сейчас предпринимать не собираюсь. Ну, то есть на его счет, а так планы есть.

– На чей счет есть?

– На твой, разумеется.

По крайней мере я уже знаю машину и номер, это «Тойота» Мёрфи, он из-за руля вылез. То есть знаю уже немного больше. И да, можно было бы попробовать перехватить его прямо у дома, когда он с девицей туда попрется, но делать я этого не буду. Без подготовки такие дела не делаются, тех же Миллбэнда и Карраско сколько пришлось удерживать и взад-вперед возить, пока хотя бы чего-то от них добились. Тут как минимум Слава нужен. Или тот же Ярцев со своими, если им это зачем-то интересно. Узнаю.

Анита уснула крепко, и это у нее до утра, а мне не спалось. Так что я все же встал, оделся, закинул в бардачок прокатной машины «глок» с навинченным глушителем и выехал из отеля. Что планирую? Не знаю.

В ресторане уже никого не было, официанты собирали, переворачивая, стулья на столы. Набережная Брайтона была пуста, а из двух баров работал уже один, да и в том было пустовато. Но «Фораннер» стоял рядом, а компания сидела внутри, причем за стойкой, не на террасе. То есть продолжают банкет.

Интересно, куда Слик поедет? К Мёрфи? Или в отель? А даже если узнаю, что это мне даст? Да ничего.

Где Мёрфи может хранить такую кучу наличных? Дома? Однозначно нет, он не дурак. В банковской ячейке или депозитарии вроде портофранковского, скорей всего. Он тут всерьез устраивается, как я вижу, то есть бежать никуда не собирается, так что необходимости в немедленном доступе к деньгам у него нет. Он же их не крал и вообще ни при чем. В чем его можно обвинить? Ну, если только как-то по налоговой линии притянуть, черт его знает, да и то сомневаюсь.

Как его прижать? Ну, предположим, влез я к нему в дом и приставил пистолет к голове. А дальше он скажет, что деньги в ячейке. И что тогда? Туда с ним не войдешь, в отличие от Миллбэнда компромата у меня на него нет, а заодно и заложника, в роли которого тогда Лора Карраско выступала. Вызовет полицию, да и все.

У меня ровно один выстрел, если я собираюсь действовать решительно. Один раз облажался, и второго уже не будет. То есть сейчас действительно начинать ничего не надо, хоть руки и чешутся. Его надо прижимать тогда, когда наличные будут в прямом доступе. Или когда он сможет сделать мне перевод со счета, да еще при этом и документы подписать нужные. Нет, оставь меня с ним наедине, и я что угодно из него вытрясу, злости во мне сейчас на десятерых, но вот результат…

И с банковским переводом есть опять же тонкость. У меня два пароля к своему счету, и личному, и корпоративному. По одному паролю деньги переводятся без проблем, а вот второй подает тревогу, как раз на тот случай, если я делаю это под давлением. Банк их даже переведет куда надо, но поднимется тревога, а следующий банк наличными их не выдаст. Или там уже полиция будет ждать того, кто за ними придет. Жизнь тут все же немного дикая, так что финансовые учреждения, так сказать, предлагают такую вот опцию. И ей многие пользуются.

Нет, тут только наличные. И как раз в этом случае Слик становится интересным. Что они планируют? Или просто так встретились? Возможно, но не очень верится. Слик оперирует большими суммами наличных. Может быть, какая-то передача купюр от Мёрфи ему? Может, наверное. Он даже может пожелать отмыть их дополнительно или как-то по-другому вложить, на очередные компании, с которых дальше и будет тратить.

Вот в этом направлении надо думать, в этом. И тогда совесть меня точно не удержит от того, чтобы не грабануть такую передачу. Потому что деньги краденые, и в немалой степени у меня. Но и над этим тоже надо сильно думать, потому что последствия бывают у всего, а мной сейчас больше движет злость, чем даже желание вернуть свое. А злость советчик не всегда самый лучший.

Глава 11

29 год, 8 число 04 месяца, вторник. Порто-Франко

Во вторник с утра мы улетели из Портсмута на том же самом самолете, на котором и прилетели сюда. Больше я следить ни за кем не пытался, хоть и обнаружил случайно, что Слик остановился в нашем отеле, видел его с той девицей, шедшими по дорожке и болтавшими. Не знаю, следует ли это относить к полезной информации.

А в остальном… ну что тут скажешь, замечательно провели время, хоть и несколько лениво. В сам Портсмут тоже выбрались воскресным вечером, погуляли по набережной, где-то посидели, где-то выпили, а понедельник опять был пляжным, причем развлекались тем, что плавали на сап-бордах, взяв их напрокат в отеле.

У Аниты сразу начало получаться лучше, чем у меня, она держалась устойчивей и гребла быстрей. И еще и дразнилась.

– У тебя просто центр тяжести ниже, – прокомментировал я ее успехи. – Проще держаться.

– С чего это?

– Попа толще и плечи уже.

Она попыталась ударить меня веслом и упала в воду, а я за счет этого победил в гонке. И вроде несложное занятие, но на следующий день обнаружил, что болят почти все мышцы, и у Аниты было то же самое. Так что немедленно внес себе в список необходимого еще и такую доску. Правда, волна на океанском берегу сильней, так что там учиться придется заново, это здесь почти штиль, побережье выходит в пролив между материком и большим островом Нью-Скотланд, который прикрывает его от всех ветров с Залива.

За время нашего отсутствия «Тойоту» на стоянке никто не сжег, так что доехали до дома без приключений, при этом мобильный Аниты бренчал накопившимися за время ее отсутствия сообщениями почти беспрерывно, а мой разве что пару раз звякнул. Ну, или трижды. Потом гляну, когда доедем.

Я завез Аниту домой, после чего поехал к себе, разгрузить сумки и все прочее. Сварил кофе, прочитал сообщения. Первое было от Славы, вроде так не срочное, но пишет, что надо будет встретиться. Хорошо, не проблема. Еще сообщение от Демпси, аналогичного содержания, но я ему оттекстил следующее:

«Слик встречался с Мёрфи в Брайтоне. Фото прилагаю». – И приложил, разумеется.

Когда кофе налился, сел за ноутбук проверить почту. Нападало туда много, но ничего особо важного. Разве что из русского торгпредства пришло автоматическое извещение о том, что товар отгружен. Ответил по-быстрому на несколько писем, проверил оба счета, убедившись в том, что никто с них ничего не украл, позвонил Фархадовичу, сообщив о том, что я на месте, но в офисе буду только завтра, но если что-то срочное, то могу приехать в любой момент. Но он меня заверил в том, что срочного нет ничего.

Ну да, по-прежнему ждем оборудование.

Ладно, попробую с Демпси связаться, может, он что полезное скажет. Набрал его номер, он ответил почти сразу.

– Я прилетел. Сообщение получили?

– Да, интересная информация. Нельзя сказать, что совсем неожиданная, но все равно интересно. Надо будет увидеться.

– Когда?

– Лучше после работы. Знаешь такое место, как «Биерхалле»?

– Знаю! – уверенно ответил я.

– Вот давай там, позволим себе немного хорошего пива. И поговорим.

Ну ты гля, у меня эта пивная просто в место тайных встреч начинает превращаться. Пока без паролей, но явка уже есть.

– Хорошо, не проблема.

Что Демпси от меня может быть нужно? Сомневаюсь, что хочет со мной просто новостями приятными какими-нибудь поделиться, для этого и сообщения бы хватило. Будет склонять к какой-то работе на них, а вот тут я уже озадачиваться начинаю, потому что не очень понимаю, чем могу быть полезен. А использовать меня в делах шпионских толку мало, я в них не понимаю ни черта. Да и лезть в них категорически не хочется.

В офисе Фархадович сказал:

– Я наши объявления о найме на сайте Базы «Россия» дал. Теперь нанимать на работу можно прямо там, высокое начальство решило, что так лучше, меньше без дела люди будут шляться.

– Хорошо, – кивнул я.

– Есть три кандидатуры, вроде бы специалисты по профилю.

– Темир Фархадович, а не рано? Я пока не могу себе позволить платить за работу людям, у которых работы на самом деле нет.

– На этих работы хватит, просто по цеху пока и прочему. Я бы их взял. После собеседования, конечно. Так люди с семьями, им их кормить надо.

– А откуда?

– Один из Иваново, немолодой уже человек, один из Полтавы и женщина, забыл откуда, тоже Украина.

– И что надо сделать? Забрать их оттуда или что?

– Нет, сами доедут, но до КПП. Оттуда можно привезти. Там на всех одна машина, «Нива».

– Когда?

– Завтра с утра, как колонна придет.

– Можете автобусик нанять, отнесите на расходы. А дальше их куда?

– Пока в общежития, и пусть ищут жилье.

– Хорошо.

Договориться на охоту на выходные, что ли? Вообще идея неплохая, надо рано или поздно осуществить. Но это с гидом надо, наверное, а под Майка приспосабливаться придется. Ладно, сейчас не до этого, работать надо, просто мозги пока еще на пляже в Брайтоне, не переключусь никак, короткий отпуск получился. Достроится магазин, там не так много работы на самом деле, и можно будет сорваться на дольше.

Кстати, дай я сайт Базы гляну, где там Фархадович что размещал. Что это вообще такое? Может, и этих своих новых, одноразовых, Михалыч через такой сайт просто нашел?

Наткнулся почти сразу, отдел по предложениям на работу выделен, не промахнешься. Только о найме, от работодателей. Пробежался по всем объявлениям. Тут интересно, старые вакансии не сразу убирают, лишь появляется красная надпись о том, что вакансия заполнена. Это понятно зачем делается, чтобы людям в рынке труда вообще проще было ориентироваться, какие работы бывают, где и почем. И большинство объявлений не из Порто-Франко, а от русского торгпредства, туда больше набирают. А я вошел – такого еще не было. Или я все пропустил.

Так, вот это интересно… закрытая вакансия в «охрану объектов», требуются люди с боевым опытом и так далее. Компания «PFT», а это Михалыч, я помню, Слава ее называл. То есть он просто по объявлению этих атошников нашел, получается. Ну да, чего проще. Что это мне дает? Да ничего особого.

Мёрфи вот никак не идет из головы. Как подумаю о нем, так сразу все, уже ни о чем больше. Как из него деньги вытрясти? Тут ведь уже не в самих деньгах дело, а в принципе. Если не смогу вытащить, то просто завалю. А если смогу? А если смогу, то подумаю. Деньги-то у него не только с меня, они еще несколько человек убили, а этот еще и от всякой ответственности ушел. Вот просто с души воротит от одной мысли о том, что он так дальше и будет жить спокойно. Это надо исправить, обязательно, не должно так быть.

А что, если ему просто в лоб сказать, что или ты деньги возвращаешь, или долго не живешь? Я тебя знаю и буду искать, а тебе придется бегать вместо того, чтобы жить спокойно. Как? Он в полицию обратится, и меня примут на вымогательстве. Он же перед законом чист. А это британская территория, там к закону относятся серьезно, он знал куда ехать. Нет, так просто эта проблема не решится.

Как-то все вверх тормашками получается. Ограбили меня и меня же пытались дважды убить, но закон защищает Мёрфи от меня. Ловко он все концы в воду спрятал. Думать буду, думать. Все равно его достану.

Ну, вот и «Биерхалле». Зашел в зал, не увидел Оксану, занял столик у дальней от входа стены, уже привычно, там, где со Славой встречаемся. Ждать Демпси не стал, сразу заказал себе пива и ужин, голодный уже. И правильно сделал, потому что он опоздал на пятнадцать минут и даже комментировать это никак не стал. Сел напротив, положив на лавку небольшую сумку и одернув рубашку, собравшуюся над кобурой. Подошла официантка, взяла заказ у него. Пиво он выбрал темное, как и я, впрочем.

– Как отпуск? – спросил он.

– Слишком короткий. У вас ничего обнадеживающего?

– А что бы тебя обнадежило?

– Ну… например, мне бы дали карт-бланш на то, чтобы трясти этого Мёрфи так, чтобы из него мои деньги сыпались. И чтобы полиция не мешала.

Он покачал головой, усмехнувшись.

– Таких прав мы дать не можем. Наверное, к сожалению, а может, и к счастью. Но всегда есть какие-то другие варианты.

– Например?

– Не на голодный желудок. Дай чуть в себя прийти, я с совещания, на котором мне отгрызли и прожевали половину задницы.

– У вас такие бывают?

– Иногда кажется, что у нас других не бывает, а только такие. Как вообще в Брайтоне? Я там в последний раз был семь лет назад, когда его только строить начали.

– Симпатично. Хороший отель с хорошим рестораном. Вода теплей, чем здесь.

– Да, знаю. Пролив там мелкий, холодных течений нет, прогревается хорошо. Сам бы съездил с женой хоть на неделю, но вырваться не получается.

Мы даже поболтали обо всем понемножку, от цен на лодки и до охоты, пока моему собеседнику принесли еду и он все же поужинал. И лишь на второй кружке темного мы перешли к делу.

– Так что нужно от меня?

– Хорхе Луис Сьерра.

– И что о нем?

– Надо завести сним отношения. А потом эти отношения завести туда, куда нужно нам.

– Насколько это реально? – Я чуть удивился. – Мы с ним знакомы ровно неделю. Делили камеру и немного общались в патио, не более. С чего вдруг он меня подпустит близко?

– Потому что он точно знает, что ты не подсадка. Если бы это было так, ты не пошел бы за ним следом сюда.

– Почему? Я мог просто не знать.

– Мог. Но все же вероятность этого невысока. Через Сьерру идет очень криминальный трафик. Более того, его кто-то специально сюда вытащил как человека надежного, все же хлопот для его освобождения было немало, верно? – Он посмотрел мне в глаза.

– Согласен, подготовка была серьезная. И форма, и машины, и глушилка для радио.

– Вот именно, – удовлетворенно подчеркнул Демпси. – Вот именно. Это и есть показатель того, что схема очень… приватная, так скажем. И наполненная большими деньгами. И ее хотелось бы вскрыть.

Мне захотелось приблизить разговор к бренной земле.

– И в чем выиграю я?

– Там двигаются большие деньги. А учитывая связь Слика и Мёрфи, то очень вероятно, что еще и твои деньги, в той или иной форме.

– И что дальше?

– Рано или поздно эту схему придется разваливать, в самый ответственный момент. А самый ответственный бывает как раз при перевозке денег, передаче и так далее.

– Это намек?

– Нет, это прямое заявление. Если все пройдет как надо, то мы не будем возражать, если ты премируешь себя за их счет. А мы поможем провести эти деньги так, что они ни у кого потом не вызовут подозрения. Сьерра прошел контроль раньше тебя, так? – вдруг спросил Демпси. – На Базе, я имею в виду.

– Да.

– То есть он не знает, какое имя ты себе выбрал для айди?

– Н-нет, я думаю. Откуда?

– Он выбрал себе другое. Теперь он Хорхе Берналь Гутьерес. Почему бы и тебе не выбрать другое?

– И… что дальше?

– Дальше мы найдем возможность свести вас близко. А у тебя появятся дела в Нью-Рино. Можешь даже прихватить с собой своего приятеля, который сейчас в пиратах.

Нет, вот этого мы делать не будем, Слава пока пусть там, единственный источник информации о выходе. Да и не так просто ему будет соскочить.

– Я бы сначала узнал больше.

– Он ведь знает, за что тебя арестовали в Испании?

– Да, конечно.

Демпси приложился к кружке, отставил ее, вытер губы салфеткой, вытащив ее из держателя.

– У тебя будет не слишком легальный финансовый бизнес.

– Какой именно?

– Деньги с той стороны Залива. Какие-то люди с какой-то из арабских территорий выводят деньги… скажем, из бюджета. Или из семьи. И для начала пытаются превратить их в анонимные счета в известном тебе банке, а затем попытаются инвестировать их на улицу.

– И почему они для этого выбрали новичка и человека из совсем другой страны?

– Вы работали раньше, в том мире. Ты же не обсуждал с ним, чьи деньги ты отмывал?

– Я вообще-то ничьи не отмывал, – заметил я.

– Мне это не важно. Но ты же не обсуждал с ним своих партнеров по бизнесу, верно?

– Не обсуждал.

– И вот ты с кем-то встретился в Порто-Франко. Сюда ездят арабы, это нормально. А раскрывать имя клиента тебе не нужно, да и интересоваться им неприлично. Его представляешь ты, этого достаточно.

– То есть я появляюсь там и начинаю искать пути спрятать деньги? С чемоданом в руках?

– В теории. – Демпси засмеялся. – Нам бы не очень хотелось сразу начинать оперировать казенными наличными в больших количествах. Ты прилетаешь и начинаешь все выяснять. Деньги тебе привезут тогда, когда ты будешь готов.

– Кто?

– Твой друг Ярцев, например. Или кто-то от него. Не мы.

– И что, операция идет на мои личные?

– Нет, бюджет мы тебе выделим. – Он даже кружкой мне отсалютовал. – У тебя будет уже солидный счет в банке, с которого ты, правда, сможешь снять без разрешения не больше какого-то лимита, ты прилетишь на нанятом самолете и там поселишься в лучшем отеле. Все должно соответствовать. Потому тебе бы и телохранитель не помешал, для образа. Ну и на всякий случай. Или помощник. Почему я про твоего Билли Бонса и вспомнил.

Тут уже пора Славу отмазывать. Без него я точно не узнаю, когда Михалыч соберется в свой рейд.

Правда, тут вот какая тонкость: если я окажусь в Нью-Рино надолго, то рейд состоится без меня. И тогда от Славы очевидной пользы не будет. А если он на этом еще и много денег поднимет, то… Хм.

– Там не так все просто, – осторожно сказал я. – Если он от них просто уйдет, то они его потом достанут. Это не очень одобряется и обычно не прощается.

– Не настаиваю, сам думай. Но бежали вы вместе, тогда бы доверия прибавилось.

– Подумаю.

Я действительно подумаю. Есть пока некая неясная даже не идея, а просто мысль. Но ее надо оформить еще и в четкую форму, чего сделать пока не получается. Но что-то в идее Демпси есть на самом деле, точно есть. Вот некая связь между легендой о том, что я вожу какие-то арабские наличные, жадностью самого Михалыча, фактом, что он не знает о нашем знакомстве со Славой и так далее. Если все это правильно использовать, то, может, даже получится не двух зайцев одним выстрелом, а целое их стадо загнать на минное поле. Обдумаю.

Насколько это мне самому нужно? Это уже второй вопрос. Если мне удастся наказать Мёрфи, то нужно. И если верну деньги, то тоже нужно. Если на этом как-то удастся попалить банду Михалыча – опять же нужно. Но с точки зрения основного бизнеса и спокойной жизни…

– Так что скажешь по моему предложению? – поторопил меня, задумавшегося, Депси.

– Сейчас не отвечу. Завтра. Мне надо подумать. Деньги деньгами, но риску тоже много.

– Какого? – Демпси даже удивился. – Я же тебя не воевать толкаю. Другие документы, другая личность, просто войди в доверие. Тебе не надо ни во что лезть, по меркам Нью-Рино у тебя простой и благопристойный бизнес. И там вполне себе порядок, люди не едут играть в казино и ходить по борделям и клубам в места, где высокая преступность. Все давно устоялось, там баланс сил и интересов.

– В финале все равно придется эту компанию сдать вам. Или каким-то вашим наемникам. И тогда умные люди могут сообразить, из-за кого это все случилось.

– А ты делай все так, чтобы не сообразили. И напомню, что ты не только свои можешь вернуть. Мы уверены, что там в каждой доставке куда больше. Один чемодан, и ты в прибыли.

Я задумался. И хочется, и колется, и мамка не велит. И в то же время ситуация с тем, что меня обобрали, покоя не дает. И дальше давать не будет. И максимум до чего я додумаюсь, так это до поездки в Брайтон с целью просто грохнуть Мёрфи. А тут… тут могут появиться другие варианты.

– Хорошо, я согласен. Но заниматься этим постоянно я не смогу. У меня есть примерно полтора-два месяца. Дальше все. Если не подходит, то не договорились.

– Мы рассчитываем сделать все быстрей. Эту их схему надо прикрывать срочно. Это мнение с самого верха, – добавил он после короткой паузы. – С самого.

– А что так?

– Около десяти лет назад здесь что-то подобное случалось. Вскрылось, был страшный скандал, полетели головы. Одна группировка оттеснила от власти другую, потом ту оттеснила третья. Повторения подобного никто не хочет, это большой риск для всех. И по ряду причин, – Демпси тяжко вздохнул, – невозможно ударить по тем, кто… чья это была яхта, в общем. Ну, достаточно сильно ударить. Но зато можно дать понять, что каждый, кто влезет в подобную работу с этой стороны, потенциальный покойник. А без помощи местных крутить подобный бизнес не получится.

– Михалыч помогает этот бизнес крутить, – сказал я скромно.

– Я помню, – Демпси кивнул. – Если сумеешь затащить его в молотилку – считай, что выиграл еще и здесь. Щадить не будем никого. Но! – Он поднял палец. – Никого – это тех, насчет кого у нас есть уверенность и доказательства.

Глава 12

29 год, 9 число 04 месяца, среда. Порто-Франко

С Анитой больших проблем не возникло, чего я, впрочем, и ожидал. У меня бизнес, значит, так надо, уехать на сколько-то из города. Мне от нее не слишком хочется уезжать, но всегда нужно что-то выбирать. Сделаю все дела и вернусь.

Так что с утра я оказался в федеральном здании, в какой-то новой комнате, где мне первым делом соорудили новый айди, заново сфотографировав. Александр Берг, бесхитростно так.

– Универсальные имя и фамилия, – пояснил мне сотрудник, русский, кстати, представившийся Вадимом, который готовил документы. – Могут принадлежать кому угодно, совершенно интернациональны.

Ну да, пожалуй. То ли немец, то ли еврей, то ли вообще незнамо кто, и к России вполне притягивается.

– Вот счет, реквизиты и пароли онлайн-доступа. – Он передал мне карточку. – Там сто сорок семь тысяч, на случай, если кто сумеет проверить, реальный лимит двадцать. Здесь пять тысяч наличными. – Он положил рядом конверт. – Займитесь сегодня одеждой, немного смените стиль на чуть более клубный, что ли. Там это принято в определенных кругах.

– Вот здесь способы связи с нашим человеком. – Это уже Демпси, выкладывая передо мной смартфон и зарядник. – Все в памяти, это пока единственный номер в телефоне. В самом крайнем случае можно обратиться за помощью, тебя эвакуируют.

– Там вам дадут машину, – сказал Вадим. – У наших людей прокатная контора в аэропорту, так что сразу идите туда. Имя и прочее они будут знать, подготовят что-то правильное.

– Они же и эвакуируют?

– В принципе, да. Не совсем они, но через них.

– Когда вообще начинаем?

– Мы тебе скажем. В любой момент, – на этот раз ответил Демпси. – Тебе надо вылететь так, чтобы пересечься с Хорхе в аэропорту, вроде как случайно. Тогда начало общения будет натуральным, подозрений не вызовет. Поэтому завтра утром надо вылететь в Аламо и ждать уже там.

– Это к Ярцеву, что ли?

– Да, к нему. Он будет осуществлять поддержку при необходимости. И оттуда до Нью-Рино недалеко, когда поступит сигнал, что Хорхе куда-то улетел и теперь собирается обратно, вы успеете быстрей.

– Своими силами вы вообще никогда не работаете? – уточнил я.

– Он просто хорошо знает место и ситуацию, так что лучше использовать его группу. И они достаточно близко.

– Тогда что по задачам? Пока ничего конкретного.

– Задача одна, войти в доверие к Хорхе. – Демпси сложил ладони. – Ввязаться в финансовые операции с его помощью. Это должно показать того, с кем он работает. И дальше установить время очередной поставки товара в Порто-Франко. Похоже, что сам груз они везут сюда не напрямую, передают где-то еще. Напрямую только деньги. И дальше будем действовать по обстоятельствам. Импровизируй, у нас слишком мало информации для того, чтобы планировать комбинацию.

Ну да, примерно понял. Найди то, не знаю что. Но и его понимаю, что тут вообще можно спланировать?

– И все опять в рамках закона?

– За пределами Нью-Рино да. – Демпси улыбнулся. – А там просто не попадись, если тебе так уж надо. Но мой совет – все же избегай обострений, обычно с них все кувырком и идет. Что насчет твоего друга-пирата?

– Сегодня встречусь. Есть одна идея, попробую реализовать.

Идея у меня действительно была, всю ночь обдумывал. Ну, не всю, я и с Анитой время провел, и поспал неплохо, но все же успел и подумать. И днем, после похода по магазинам за соответствующей одеждой, встретился со Славой. Угадайте где? Угадали, верно. И даже Оксана сегодня обслуживала, глядя на Славу влюбленными глазами.

– Какие дела? – спросил Слава, усевшись за столик.

– Разные. Но интересные.

– Почем интересные? – ухмыльнулся он.

– Довольно сильно, я думаю. Не хочешь со мной сгонять в Нью-Рино?

– Сгонять я куда угодно, не вопрос. А смысл? И я как бы при делах, сам понимаешь.

– А ты старшего заинтересуй, – предложил я.

– Чем же это?

– Скажи, что меня встретил. Еще скажи, что я для каких-то людей с той стороны Залива деньги мою. Они их там тырят, а я мою. И иногда вожу, в больших количествах. А еще люди с деньгами сюда иногда прилетают. Он же не в курсе, что я – это я? Так?

– Не в курсе. – Слава покачал головой. – Был бы в курсе, он бы этим воспользовался.

– Вот и я так думаю. Смотри, – я вытащил из кармана свою айдишку. – Это теперь я. Пока. Этот человек сел там за отмывание денег и здесь этим же занялся. А там нам нужно будет найти Хорхе. И закорешиться с ним.

– На кой?

– Потому что те чемоданы с бабками, что ты видел, переправляет туда он. И бабок там много.

– И мы с этого… что?

– Их хлопнуть хотят. Там что-то совсем криминальное идет, уже Орден взъелся. Поэтому для тебя лучший выход не пойти под молотки. И если хлопнем как надо, то насчет содержимого чемоданов нам слова не скажут.

– А потом?

– А потом работодателя твоего надо в это дело втянуть. И тогда все вопросы решатся разом. Оптом.

– То есть мы случайно встретились, и ты мне с тобой работать предложил? И сам не в курсе, что я уже с этими?

– Именно так.

– И когда?

– Я завтра должен вылететь. Не прямо туда, там через несколько дней буду. Но ты можешь подтянуться позже, скажешь ему, что я дал тебе свой номер в Нью-Рино. Я дам тебе знать.

– А если Михалыч упрется?

– Ну упрется. – Я пожал плечами. – Могу сам справиться, можешь ты на него положить. Тут тебе решать. Но лучше бы его уговорить. Легкие бабки, проходят недалеко, взять нетрудно и при этом получится много. Должен повестись, даже если большого дела ждет. Наличные, особенно неучтенные, как сам понимаешь, товар простой, сбывать никому не надо.

– А если он за это время в рейд пойдет и того шейха, или кто он там, хлопнет?

– А мы его тогда просто сдадим арабам, – заулыбался я. – Пусть он тогда бегает и прячется. Ему тогда точно станет весело, с гарантией. В этом городе он уже не появится.

– И еще и с этого наживем, – заключил Слава. – Нормально, договорились.

– Держи, на билеты и все такое. – Я протянул ему две тысячи экю. – Контора платит, не свои тратим. Только учитывай, что нам не миллион дали. И да, тебе помощь точно зачтется, это без вопросов.

– Тебя в аэропорт отвезти завтра? – спросила Анита вечером.

– Было бы замечательно. Неохота там машину бросать.

Машина пусть у дома постоит, на случай, если кто заглянет. В городе я, в городе. Фархадовича я уже предупредил, чтобы отвечал, что меня нет на месте, а если очень важно, то уехал в Конфедерацию и на русскую территорию. Он и сам так думать будет, для него я пытаюсь новый бизнес начать. А с остальным он сам справится.

– Так ты куда летишь завтра?

– В Аламо. А дальше видно будет.

– А туда есть рейс?

– Я попутным, с другими людьми.

Заодно я паковал сумки. Одежду, что купил сегодня, убрал раньше, чем Анита зашла, на всякий случай, а то удивится сильно, когда увидит, сколько ее. Но Вадим прав, надо соответствовать определенным стандартам, а как здесь одеваются богатые и успешные, я уже видел. Костюмы лучше шить, если вдруг понадобятся, здесь это искусство воскресло в лучшем виде, а вот что попроще можно и купить. Причем не местных марок, а завезенное из-за ленточки. Легкие брюки, рубашки поло, просто сорочки навыпуск с коротким рукавом, тут настоящий ренессанс гаваек, соломенные панамы, все больше в форме «трилби», с короткими полями. Ну и обувь заленточная, легкая, мокасины и всякое тряпочное на мягкой подошве.

– Вещей не многовато?

– Жарко, и потом черт его знает… пусть будут. Ты вон себе чуть не контейнер платьев привезла на три дня.

– Ну так я девочка, – она засмеялась, – мне положено. Кстати, я сегодня у тебя до утра, так что надо машину свою пригнать.

– На моей отвезешь. И здесь же и брось потом, все равно тебе в магазин.

Так, оружие. «Поли», еще «глок» с глушителем возьму, в сумку… и даже плоский «вальтер», его прятать легко. Или ладно, «поли» оставлю, и так достаточно. А вот с длинными стволами проблема. Если там что пойдет не так, то в городе мне бы «пэдээска» с глушителем лучше всего подошла бы. Но если придется куда-то ехать из города, то уже «ларка». Наличие «ларки» Анита поймет, а вот если я возьму и короткий автомат, то сильно удивится, она уже в моих предпочтениях разобралась. Ладно, возьму что-нибудь у Ярцева, раз у него оружейный в Аламо, не буду заставлять любимую женщину нервничать. И что-то подозревать. За казенный счет возьму, а потом еще и присвою. С паршивой овцы хоть шерсти клок.

– Ладно, давай начинать прощаться, – сказал я, покончив с вещами и притянув Аниту к себе. – Это надолго, а надо еще и выспаться потом.

Глава 13

29 год, 10 число 04 месяца, четверг. Аламо, Техас

Утро следующего дня встретило легкой прохладой и ветерком с океана, и несмотря на то, что на процесс прощания мы потратили много времени, я все же выспался, спасибо длинным суткам. Попили кофе, я даже втиснул в себя с утра омлет, чего обычно не бывает, а потом Анита довезла меня до места, и мы расцеловались в машине.

– Не провожай, меня уже ждут, я прямо на самолет.

Она уехала, а я направился в терминал.

На аэродроме меня ждала «Сессна Скайлэйн» с двумя пилотами, небольшой такой четырехместный самолет с верхним крылом. Мне помогли забросить багаж, потом я протиснулся на заднее сиденье, оказавшееся вполне удобным. Пилоты закончили предполетный осмотр, сначала снаружи, а потом внутри, запустили двигатель и вскоре, прогревшись, самолет вышел на полосу и пошел на взлет, и чем выше он поднимался, чем ярче разгорался рассвет. Горизонт опускался ниже.

Я больше читал в полете, пилоты, одному из которых было лет под пятьдесят, а другому ненамного больше двадцати, перебалтывались всю дорогу. Потом как-то читать надоело, я заинтересовался приборами. Так на доске все больше аналоговые, тут никакого GPS нет, но все же есть экран и по нему ползет отметка, находящаяся в пересечении каких-то векторов.

– Вы по чему ориентируетесь? – не выдержав, спросил я.

– По радиомаякам летаем, – с готовностью ответил старший. – Они тут везде, в городках, на аэродромах, даже на некоторых заправках стоят. Местная уже система. Суда тоже по таким ходят.

– И насколько точная?

– Для нас достаточно. Здесь в любом случае даже посадочные приводы не на всех полосах есть, на каких садиться приходится, так что это даже хайтеком можно считать. Пока не отказывала.

– А ночью летаете?

– Стараемся не летать, обычно в день укладываемся. Так, пару раз по работе приходилось, не больше.

– В Аламо раньше были?

– Много раз.

– Что там есть?

– Что и везде. Так себе городишко, небольшой. В Порто-Франко повеселей жизнь. Но местами кормят вкусно, стейки отличные.

Мне они вопросов никаких не задавали. И не шибко я им интересен, и служба в ССР накладывает отпечаток, не думаю, что там любопытство пилотов приветствуется. Так что я снова вернулся к книге.

Затем была промежуточная посадка на каком-то большом аэродроме посреди ничего. Вот так внизу саванна, уже заметно заросшая, и вдруг дорога, и в ее конце аэродром, причем с кучей самолетов.

– Это мы где?

– Дозаправочное место, – сказал пилот. – Когда-то несколько французов посчитали, докуда будет хватать горючки всем самолетам, которые из разных мест летят, и в этой точке построились. И угадали, через них теперь чуть не половина трафика. Пристегнитесь, снижаемся.

На этом аэродроме было все, что мне нужно, то есть уборная и кафе с хорошим кофе, которого я выпил две чашки подряд, захрупав большим печеньем с орехами. Потом ко мне туда еще и пилоты на кофе же подошли, сообщив, что бак снова полон. Людей тоже хватало, здесь и пассажиры с каких-то рейсов тусовались, и другие летчики, и кто-то еще, так что похоже, что зарабатывают тут на транзите неплохо. Ну а затем мы вылетели дальше, уже в Аламо.

На аэродроме меня встретили. Какой-то высокий молодой парень в джинсах и широкой белой майке ждал меня прямо у места стоянки самолета на камуфлированном «сто десятом».

– Вы Берг? – спросил он, когда я со своими сумками выбрался из «Сессны». – Алекс?

– Точно. – Я протянул ему руку.

– Уилл. Меня Ярцев прислал. Отвезу в отель и потом к боссу.

– Спасибо. – Я начал забрасывать сумки в машину.

Аэродромы далеко от городов здесь не бывают, так что через несколько минут мы уже въехали в типичный американский городок. Сначала промзона, возле нее стоянка с кучей грузовиков, из которых большая часть длинные автопоезда, после чего я вспомнил, что город процветает с дороги, тут перевалочная база для кучи всякого товара, потом и сам город показался.

Строили тут тоже традиционно, разве что кирпича было больше, чем в типичных американских городках. Ну да, я тут густых лесов не вижу, а этот кирпич наладились делать уже где угодно, на сей счет я давно в курсе. Ну а так прямо подчеркнутый стиль «вестерн», от вывесок и до массы других деталей. Много американских старых машин, но все же и сюда уже просочилось много китайских и индийских, и даже «Хантер» раз увидел, с кузовом, то есть местной сборки. Точно, придется американцам на всякое такое переходить, на родине у них уже ничего пригодного для местной жизни не делают, электроника сплошная.

А вот и отель, «Фронтир Инн», кто бы сомневался, и стиль опять же соблюден безукоризненно, как в фильм Сэма Пекинпы попал. Подъезд, вывеска, двери – все как подобает. За стойкой упитанная дама лет за сорок, наверное, причем «упитанная» вроде очень сильного комплимента, чтобы по-другому не определить. На ней широченные джинсы и свободная майка с изображением желтого флага с гремучей змеей и лозунгом «Не грози мне!». И при этом на лице с двойным подбородком вполне себе лучезарная улыбка.

– Мэм, могу найти приют на… три ночи? – спросил я.

Мне еще тогда Ярцев рассказал, что говорят здесь, тоже как в американской глубинке, так что обращение «мэм» к даме как раз уместней некуда. Тут и дети папаш зовут «сэр».

– У нас тут странноприимное место, сэр. – Она заулыбалась шире. – Комнату или сюит? Вы один?

Вот тоже вопрос, плачу-то не я… а с другой стороны, на кой черт мне сюит?

– Комнату лучше. Да, один.

– Двенадцать за ночь, если платите наличными, то депозит двадцать экю. Итого… пятьдесят шесть плюс налог.

– А с налогом сколько?

– Пятьдесят девять тридцать шесть, сэр, – подсчитала она. – Как записать?

Я просто протянул ей айдишку, и она вбила мое имя в компьютер, попутно произнеся его вслух:

– Александер Берг… отлично, – вернула она мне документ. – Второй этаж, двадцать шестой номер, вид на площадь. Меня Ширли зовут, если что. Завтрак с восьми утра до десяти, в баре, – она показала на распашную дверь напротив. – А так он допоздна открыт, есть вай-фай.

– А в номере есть?

– Разумеется. Но если нужен быстрый Ситинет, то добавлю к счету экю в сутки. Можете кино смотреть сколько угодно, там рядом с розеткой есть адрес.

– Спасибо. – Я отсчитал деньги, получил ключ и пошел к лестнице.

Номер оказался на удивление просторным, но в Америке это традиция, им в Европе во всех гостиницах тесно. Ну и в интерьере стиль соблюден, даже телевизор спрятан внутри антикварного вида шкафа. Приличная ванная и вообще все хорошо, живи – не хочу. Но я просто сбросил сумки и оружейный чехол, после чего сразу спустился вниз, чтобы не заставлять Уилла ждать. И нашел его в холле, беседующим с Ширли.

– Готовы? – спросил он, едва я появился.

– Вполне.

– Тогда поехали. Ширли, пока! – попрощался он с хозяйкой.

– Уилл, скажи матери, чтобы зашла завтра, мне для нее передать кое-что должны, – сказала она вместо прощания.

– Скажу обязательно.

Мы вновь загрузились в машину, и Уилл тронул ее с места.

– Мы на базу сейчас, – сказал он. – Босс там.

За пределами города автомобиль даже всерьез разогнался, покачиваясь на пологих волнах укатанной с гравием грунтовки. У меня к этой машине, кстати, вообще какое-то трепетное отношение, даже не могу понять почему. В Испании брал у приятеля покататься, вроде ничего особого, а водительское место так и вовсе неудобное, но вот каждый раз как вижу, так сразу себе подобный хочется. Как так получается?

Обогнали трактор с прицепом, потом пару грузовиков, потом Уилл поприветствовал сигналом водителя встречного пикапа, получив такой же ответ. А так все как везде, слева вдали ферма, справа еще одна, снова слева и снова справа. Скот в коралях, силосные башни, амбары… ну полное ощущение американской глубинки. Небо синее, без облачка, высоко-высоко, а снизу выгоревшая чуть холмистая саванна со скоплениями кустов в низинках.

Базу сначала услышал, до того как увидел, по звукам стрельбы. Потом показалась огороженная сеткой территория с какими-то строениями, все больше жилыми трейлерами и ангарами, длинный навес над рядом камуфлированных машин. Все тот же типаж – пара рейдовых грузовиков, на этот раз, кажется, на базе «Садко», переделанные в нечто подобное «Тойоты» семидесятой серии, тоже с какой-то защитой и утыканные пулеметами, несколько невооруженных закрытых «Ленд Роверов», длинных и коротких. И даже маленький двухместный вертолет с кабиной в виде прозрачного пузыря пристроился в сторонке. А нормально так наемники экипировались, для этих мест, насколько я уже понял, это серьезно. У всего на бортах силуэт изогнувшейся ящерицы и буквы «SL».

Наша машина свернула в ворота, открытые и никем не охраняемые, встала на стоянку перед модулем, который тут явно за офис, с кучей антенн на крыше и еще одной длинной мачтой рядом. В просвет между двумя ангарами разглядел длинное выровненное стрельбище с навесами, по которому двигались от меня и стреляли люди в камуфляже. Бойцы Ярцева? Может и нет, потому что дальше в рядок выстроились три грузовичка «Хамви» явно другой расцветки, не такой как у ярцевских, к тому же без ящерицы, а просто с белой звездой в синем квадрате.

– Босс там должен быть, – кивнул на модуль Уилл. – А если его нет, то позовут.

Я потянул дверь и оказался в маленьком тамбуре с двумя дверьми. То есть даже с тремя, но третья, посередине, явно в туалет, а мне туда сейчас не надо. Левая дверь закрыта, а за правой что-то вроде офиса с несколькими тесно стоящими столами, компьютерами и картами на стене. Не знаю, кто должен звать Ярцева, потому что, кроме него, в комнате никого.

– Привет, – поздоровался я. – Тут прямо база у вас, вызывает уважение.

– Так на это и расчет. Враг видит и сразу трепещет. Проходи, садись. Как долетел?

– Без приключений, спокойно. Хоть и долго. – Я отодвинул стул от стола и уселся.

– Ну да, быстро здесь не летают. Ты куда опять влезть решил?

– Попросили люди, – пожал я плечами.

– А ты и отказать не способен? – усмехнулся он.

– Заинтересовали. Есть у меня там еще и личная мотивация. А что такого в этом ужасного?

– Да ничего, просто место там своеобразное очень. Пока ты там турист или работяга, все нормально, но если в местные дела лезть, то уже по краешку ходишь. Там не поймешь, где чьи дела начинаются и заканчиваются. Ты вроде и не планировал ничего, а кому-то на хвост наступил.

– Я аккуратно. Только вид буду делать, что дела, а так в казино, в бордель и все такое. Сладкая жизнь, короче.

– Лучше делать вид, что у тебя только бордели в планах, а дела по-тихому, – усмехнулся он. – Ко мне обратились с просьбой о силовой поддержке при необходимости – это раз. А два – организовать операцию по перехвату неизвестного груза, перевозимого неизвестными в неизвестном направлении. Причем лучше, чем мы в прошлый раз, организовали.

– Да нам-то что? Мы что хочешь организуем, никаких проблем. Будет даже еще веселей, чем тогда. Кстати, вопрос силовой поддержки интересует: вы ее отсюда будете оказывать?

– Хотелось бы. Но не получится. Два человека моих туда выдвинутся, будут в городе. Прикроют в случае чего и помогут с эвакуацией. Ну а как будет ясность по второму пункту, то опять же связь через них, подтянемся отсюда. Кофе хочешь? Или перекусишь? Тут есть чем.

– Ну, если не жалко, то буду. Но вообще собирался в городе стейк сожрать, очень тут местные хвалили.

– Тогда кофе давай, а потом за стейком поедешь. – Он встал и направился к кофеварке, притаившейся в углу на тумбочке. – Да, машину мы тебе дадим пока, никто не знает, сколько тебе тут кантоваться, по свистку вылетишь. Что-то еще для операции нужно?

– Да. Что-то автоматическое малошумное. И достаточно компактное.

– «Скорпион Эво Три», – ответил он сразу. – Ничего другого приличного нет. Но он хороший, мне нравится. Патроны к нему сами здесь крутим, сто шестьдесят пять гран пуля. Сам понимаешь, что тут востребованность машин-пистолей слабая. Тебе зачем?

– Чтобы в сложенном виде в сумку могло влезть, – пояснил я. – И чтобы лучше пистолета все же. И чтобы тихо.

– У нас склад здесь, могу прямо сейчас выдать, если хочешь.

– После кофе? – уточнил я на всякий случай.

«Скорпион» мне понравился. Это не то оружие советских агентов из кино, которым они угрожали положительным героям, это новое. Пластик, раздвижной приклад, планки подо все, ухватистое и удобное. И с этими патронами с глушителем очень тихий. Я отстрелял несколько магазинов на стрельбище, почти глазами видя, как медленные сабсоники бьются в металлические мишени, и решил, что вполне подойдет. Со снятой «банкой» и сложенным прикладом вполне втискивается в небольшую сумку, к тому же магазины есть не только по тридцать, но и по двадцать, короткие, а с таким он еще компактней.

Выдали мне и машину, только не «Дефендер», как я тихо надеялся, а слегка потрепанную «Такому» предшествующего поколения, пикапчик с полуторной кабиной. И рацию, по которой меня можно было вызвать в любой момент, если мобильный почему-то откажется работать.

Затем произошло знакомство с «гарантами безопасности». Два латиноамериканца, Карлос и Маноло, обоим около сорока, смуглые, коротко стриженные, спортивные, оставили впечатление опытных и толковых бойцов.

– Они выедут завтра с утра, машиной, – объяснял Ярцев. – Будут на связи, координаты дам. Снимут жилье, в случае чего там даже укрыться можно будет, если что не так, то вывезут из города, а мы попытаемся где-то встретить. Если есть какая-то полевая экипировка, лучше отдай все им. В городе она тебе не понадобится, а вот на отходе вполне.

– Толком нет ничего, я как-то мирными делами занят, не покупал. Разгрузка и оружие.

– Этим снабдим, так нельзя, – сразу заявил он. – Сейчас и подберем. Ты снайперку свою привез?

– Нет. Не хочу с ней мелькать в городе, могут ненужные ассоциации возникнуть. Даже если случайно кто-то увидит, – привел я свои резоны.

– Они могли бы взять, – вздохнул Ярцев. – Снайпер в комплекте никогда не помешает. Ладно, нет так нет. Машину запомни, вон она стоит, – показал он за окно.

Ну да, стоит. Здоровый серый «Сабёрбен» не последней модели, зато подготовленный, то есть и подвеска слегка приподнята, и силовой бампер с кенгурятником, и резина серьезная, но при этом все не слишком, так прямо уж в глаза не бросается. Но верится в то, что на такой при необходимости можно рвануть в саванну на хорошей скорости.

– В случае чего у них можно каким-то оружием разжиться, – продолжал он вводить в курс дела. – Возьмут пару-тройку дополнительных стволов. Взрывчатка, средства взрывания, все будет. Ночники, тепловизор, но это не утратить ни при каких обстоятельствах, только в прокат дадут.

– Прицелы или бинокли?

– Бинокли.

– Я бы вообще прицел ночной купил. Есть возможность?

Ну, раз ССР платит, то почему бы и нет?

– Термальный или просто ночной? – уточнил он.

В ночной проще опознать цель, в термальный – обнаружить.

– Гм… не знаю, я бы скорее по цене сориентировался.

Лимит тоже не отменяли, так что потратить все выделенные деньги на экипировку желания нет.

– Самое разумное – возьми термальный, «Эй-Ти-Эн Тор», так он у нас по четырнадцать сотен, но тебе по тринадцать отдам.

– А там он почем? – спросил я, подразумевая заворотную действительность.

– Две тысячи примерно, в рознице. – Ярцев даже поморщился. – Долларов. Но Орден не считает подобное предметами первой необходимости для всех, кроме военных, так что ввоз облагается неслабо. Но вообще приличный прицел, – добавил он, – со встроенным дальномером, настраивается под разную баллистику, запись в высоком разрешении и можно даже вывести на смартфон или планшет картинку, как прибор наблюдения использовать. И крепкий, мы пользуемся. Пристреляй только заранее под свой ствол, если возьмешь.

– Батареек на сколько хватает?

– Часов на восемь, по мануалу, но реально где-то на семь.

– Гулять так гулять, возьму.

Давно собирался, да все денег было жалко. Этих уже жалко не так, не свои.

Как-то так прошел день до вечера, все же пришлось поесть у них на базе, сэндвичи. Личного состава человек десять на месте, но на самом деле больше, есть еще около тридцати, сейчас работают. Фирма берет подряды на ближнюю защиту, охрану и доставку ценных грузов, охоту за бандами, в основном конкретными, ну и я так понимаю, что им еще и разные власти работу подкидывают, от местных и до орденских. И на ССР они далеко не в первый раз пашут.

Русских всего четверо, как сам Ярцев сказал, а так с бору по сосенке. Кубинцы, пять человек, американцев с разных территорий хватает, есть несколько британцев, немцы, даже южноафриканцы и австралийцы, если по Старому миру считать, тут они в Содружестве живут. Пилот вертолета женщина, вообще из Швейцарии, там тоже летала, с горными спасателями. Интернационал, короче.

– Из трех пилотов у нас две женщины, – прокомментировал Ярцев. – Еще дочка нашего главного инструктора по огневой. А, ты же ее встречал, – вспомнил он.

– Джей-Джей? Да, конечно, – вспомнил я коротко стриженную блондинку, жену Джеймса.

– Кстати, я бы на твоем месте тренировался пока. У нас тут спортзал хороший, стрельбище сам видишь, интерактивные мишени, если в чем-то провисаешь, Джо может с тобой позаниматься. Патронов дадим, – усмехнулся он.

– Это хорошо, я воспользуюсь, – немедленно согласился я.

А что, так просто сидеть на заднице и ждать сигнала? Лучше поучиться полезному. Хотя бы тот же «скорпион» освоить до полного слияния с организмом.

– Ну так и подъезжай завтра с утра. И заодно примерный план эвакуации составим, на случай неприятностей.

Глава 14

29 год, 15 число 04 месяца, вторник. Нью-Рино

Со стейками меня не обманули, жарили их в Аламо великолепно. Но вообще я старался по городу особо не шляться. И делать тут по большому счету нечего, скучновато по моим меркам, и мелькать лишний раз не надо, а то примелькаешься, а потом кто-то в Нью-Рино полезет не вовремя здороваться. Так что я больше перемещался между гостиницей и базой наемников, где целый день и пропадал, получая при этом огромное удовольствие. Я стрелять люблю, а тут и учат новому, и за патроны платить не надо.

Кстати, да, новому учили, в основном в «килл-хаусе», то есть в лабиринте комнат и коридоров с программируемыми мишенями. Враждебные цели, нейтральные цели, цели в индивидуальной защите, цели с неопределенным статусом. Это как раз для меня было новым, то есть какие-то знания были, но недостаточные, а вот тут хорошо по предмету подтянулся.

Пристрелял термоприцел, поэкспериментировал с ним сам. Да, можно ночью вот так установить скрытно, а самому из-за угла через планшет наблюдать. Как с моей камерой, что Биток сломал, только эта еще и с термовидением, и шестикратным увеличением. Заодно поучили подрывному делу, чем особенно порадовали, я ведь про Михалыча не забыл. У Ярцева специалист нашелся, Дмитрий, раньше в дальневосточном Холулае служил, как раз ушел со службы командиром группы подводного минирования. Много нужного и полезного поведал, начертил и объяснил предметно. Можно сказать, что изменил мое мировоззрение вместе со всеми планами и прочим.

В понедельник пришло сообщение, что самолет Хорхе вылетел из Нью-Рино, а через несколько часов пришла информация о том, что он сел в Порто-Франко и высадил пассажиров, после чего Хорхе с племянниками уехал в город. Так что у нас была объявлена готовность, и я со всеми вещами приехал ночевать на базу. И во вторник с утра меня отвезли на аэродром, где пилот Рой, высокий худой рыжий парень, готовил к вылету «Бонанзу Джи-36», шестиместный самолет. Теперь еще и время правильно подгадать, чтобы и не упустить Хорхе, и не оказаться слишком рано на аэродроме, не крутиться там без всякого дела. Вещи мои уже были загружены, только сам я сидел под навесом у офиса аэродрома и попивал кофе в ожидании.

– Ну ты как, готов? – спросил сидящий рядом Ярцев.

– Нет. Знать бы к чему готовиться, то был бы готов, а пока так… ладно, на месте осмотрюсь. Пока больших проблем не вижу, мне просто притусоваться там надо.

– Там, как я говорил, на любом месте могут проблемы возникнуть, если ты не турист, – напомнил он. – Так что поаккуратней. Но выглядишь ты вполне уместно. – Он усмехнулся.

Вид у меня и для себя самого непривычный: гавайка, светлые брюки, панама и темные очки. Типаж гангстера из Майами, какими их в кино показывали. Прямо «скарфейс». И еще я бородку «готи» отпустил, она меня сильно меняет, так что пусть будет. Я с ней и нынешним загаром похож то ли на испанца, то ли на латиноамериканца.

– Вы вообще там действовали?

– Да, давно уже, но без всякого шпионства и нелегальства, просто тихо вошли и взорвали там одну хрень вместе с тем, кто на ней стоял. И все. Твой новый друг Дмитрий минировал, к слову. Кубинцы наши там раньше работали, поэтому их в прикрытие и послали.

– А что, частное военное дело неплохой доход приносит?

– Нормальный. Не миллионер, сам видишь, но живем. И полезное дело делаем в общем-то. Мы за нехорошую работу не беремся, у нас репутация. А что, думаешь примкнуть или конкуренцию составить?

– Нет, – я отмахнулся, – слишком романтично для меня, я все на дебет с кредитом перекладываю.

– Платят за эту операцию? – Он чуть удивился.

– Личное. Но могут и заплатить. Из добычи.

– Меня предупредили, – кивнул он. – Пополам с тобой делим, если что получится. Но вот за саму работу все равно платят.

– Так у вас и затрат немало. Люди, техника, горючка и все такое.

– Ну да, вроде того.

Отмашку дали примерно через час. Пилот давно закончил предполетный осмотр, и когда по сигналу я бежал к самолету, придерживая рукой трепыхающуюся под рубашкой кобуру, он уже запускал двигатель. И я едва успел пристегнуться до того, как «Бонанза» порулила к полосе. Затем быстрый взлет, картинка уходящей вниз саванны, пересыпанной фермами и рощицами, и потом был полет, на этот раз не такой уж и дальний.

Аэродром Нью-Рино по местным понятиям был большим, да и самолетов на нем хватало, и даже несколько вертолетов стояло тут и там. И город тоже не показался маленьким, когда мы прошли мимо него. Заметно больше, чем Порто-Франко, если так на первый взгляд, то в несколько раз. Неплохо бандитская вольница разрослась в этом мире. Видать, область без писаных законов многим по разным причинам выгодна.

Сам город стоял на реке, не слишком широкой, и вдоль которой вытянулся целый ряд явно частных поместий, каждое на огромной территории, за высокой стеной, и дома в них тоже впечатляли размерами. Интересно, тут главы местных мафиозных семей обитают или кто-то другой? Многовато только для глав будет.

На посадку Рой зашел очень решительно, чуть ли не как с американских горок съехал, но ближе к земле ловко погасил скорость и посадил машину мягко и плавно, как кошку по шерсти погладил. Высадил меня поближе к терминалу, вызвал гольф-карт, чтобы забрать меня и багаж, и когда тот подъехал и вещи были перегружены, мы быстро попрощались, как малознакомые люди, после чего он пошел куда-то в сторону ангаров, а меня молодой латиноамериканец повез к терминалу. Нормально, статусный заход, один на чартере и вип-обслуживание, так сказать.

Отвез он меня к прокатной конторе, высадив у офиса и оставшись сторожить багаж, а я прошел в кондиционированное нутро конторы. Простенько, но со вкусом обставлено, все серо-белое, на стенках фото подъездов местных казино и клубов. Там же увидел клерка – парня лет двадцати пяти с виду, спортивного и крепкого, с руками, покрытыми затейливой татуировкой. На груди бейджик с именем: «Хорст».

– Меня зовут Алекс Берг, я резервировал машину, – сказал я ему.

– Можно посмотреть айди? – спросил он.

Акцент американский, с именем не очень вяжется. Я протянул ему свою карточку. Он посмотрел, кивнул, сказал:

– Машина готова, клиент пока не прилетал. Мы наблюдаем.

Почему ССР устроило свою базу в виде прокатной конторы, понятно сразу, тут прямо из офиса все поле просматривается, все взлеты и посадки. И еще подозреваю, что не только глазами.

– В любом случае я бы ее взял и вещи переложил. А извозчика отпустил.

– Так и сделаем.

Машина оказалась китайской, разумеется, некий «БАУ Лэнд Кинг», по виду здорово напоминающий «Тойоту Прадо» и копией данной машины и оказавшийся.

– Он вообще как, не проблемный? – спросил я на всякий случай.

– Без всяких проблем, – уверил меня парень. – У нас пять таких, их любят, на двух заменили катушки зажигания, и все. В городе уже половина машин китайские, они тут плотно торгуют, и сервис хороший.

Гольф-карт заехал на стоянку, Хорст и его водитель помогли мне перегрузить вещи в багажник «Лэнд Кинга», после чего я рассчитался с извозчиком с хорошими чаевыми, оставив того крайне довольным. И затем он укатил обратно.

– В терминале какой-нибудь бар есть? И вай-фай?

– Есть, как раз с обзором на поле, – ответил Хорст. – Мы самолет увидим, когда он на посадку зайдет, я сообщение пришлю.

– Хорошо, спасибо.

Ну, в салоне машины Китай все же чувствуется, так вроде все даже с каким-то дизайном, но материалы так себе. Но я уже привык к тому, что роскошь в этом мире примерно так и выглядит. Может, и не роскошь, это я хватанул, но признаки преуспевания в жизни. Но так нормально, кондиционер работает как зверь, коробка ручная… но поехала машина прилично. Я перегнал ее на стоянку у входа в терминал, заплатил чуть-чуть охраннику, приглядывавшему за машинами из-под навеса, и пошел в здание.

Да, бар тут был, скорее просторное кафе, сейчас больше пустое, так, пара столиков занята. Попросил минеральную, кофе, какую-то булочку с шоколадом, спросил пароль от вай-фая. Теперь сидим и ждем сообщения и всего такого. А заодно Славе сообщение пошлю, что может вылетать, если договорился с «руководством», я уже на месте. Сразу он его не получит, сначала оно поступит на сервер почтовой службы, потом тот перешлет его своими путями в Порто-Франко, а уже там местный почтовый сервер скинет его Славе. Такой вот тут Интернет. Потом и Аните послалсообщение, что у меня все о’кей, работаю и скучаю. Она тоже пару раз в день мне что-то присылает. Жаль только селфи так не доходят, исключительно текстовые файлы, а то, может, и прислала бы что-то интересное, иногда она это дело любит.

Сообщение от Хорста пришло, когда я вторую чашку кофе пил: «Заказ принят. С уважением, «Брэнсон Карз». Все верно, как и оговорили, значит, самолет Хорхе сел. И я это увидел, вид на полосу через большое окно отличный, а машина у него заметная. А вот куда он урулил, уже отсюда не вижу. Пилоты тоже здесь выходят с поля, я уточнил, так что пропустить не должен. Главное, чтобы он у самолета не завис надолго.

Ждать долго не пришлось, он появился в терминале минут через пятнадцать уже. Один. Полагаю, что разбираться с машиной оставил помощников, а сам ушел. Заметил я его еще на поле, метров за сто, так что успел подняться и неторопливо выйти в холл, остановившись у расписания.

Он меня узнал не сразу, хоть я и снял темные очки. Бородка и шляпа настолько меня изменили.

– Хорхе? – Я изобразил приятное удивление. – Как жизнь?

– Сача? – вполне всерьез удивился он, произнеся имя на испанский манер, звука «Ш» в этом языке нет. – Ты откуда? Хорошо выглядишь, слушай! – Он пожал мне руку и второй хлопнул по плечу: – Какими судьбами?

– Прилетел сейчас, чартером.

Он оглядел меня с головы до ног, усмехнулся:

– Где-то неплохо устроился?

– Ну… можно и так сказать. Ты сейчас куда?

– В город. Могу подвезти, – предложил он.

– Я уже машину в прокат взял. Но если покажешь хороший отель, то буду очень благодарен.

– «Космо» здесь самый хороший, «Космополитэн», могу мимо проехать. Но там не дешево, самое дорогое место в городе.

– Справлюсь как-нибудь, – засмеялся я. – Рад тебя видеть в добром здравии.

– Я тебя тоже. Слава? Десмонд?

Вроде и искренне рад, но смотрит изучающе.

– Десмонд нашел ирландцев в Порто-Франко, сейчас с ними, крутят какие-то дела. Слава со мной, может, даже прилетит на днях. Может, в городе чего-нибудь выпьем?

– Обязательно. Но сразу не могу, дела еще, но потом могу заехать. Телефон у тебя есть?

Мы обменялись номерами.

– Ты уже здесь был? – спросил он, когда мы шли на стоянку.

– В первый раз. Так что учи, где здесь развлекаться можно.

– Тут только развлекаться и можно, – усмехнулся он. – В «Космо» большой пул-клаб, там тебе все и будет, включая горячих девок, все там пасутся. Не пожалеешь. Где твоя машина? – спросил он, остановившись у большого белого «Шевроле Сильверадо».

– Вон стоит, – показал я пальцем. – За тобой тогда поеду.

– Давай.

Я залез в прокатный «Лэнд Кинг», дождался, когда Хорхе неторопливо выедет из ряда, и пристроился ему в хвост. Ну вот, первый контакт состоялся, и даже удачно, как мне кажется. Все выглядело вполне естественно и совсем не нарочно.

Хорхе ехал спокойно, даже как-то вальяжно. Почти сразу за аэродромом потянулись частные дома, привычно кирпичные, хотя подсознательно ждешь здесь щитовых американских, вместо газонов плитка, гравий и кустики, потом пригород начал превращаться в город. Появился второй этаж, третий, выше в небеса строения уже не лезли. Места много, людей не очень. Улицы широкие, они тут везде широкие, с запасом строят, сначала шли кварталы каких-то простых магазинов, потом те стали меняться на что-то подороже, затем Хорхе свернул на Стрип, как я по указателю понял. Широченный бульвар, с обеих сторон пошли отели, казино или отели с казино. Бары, клубы, рестораны, гуляющая даже по жаре публика. Нет, на масштабы Лас-Вегаса это не тянуло, но все же как-то впечатляло, особенно после захолустного Аламо.

Хорст не соврал, на дорогах доминировали китайские машины, все те же пикапы и внедорожники. Индийские попадались лишь в качестве рабочих лошадок, развозные и прочие. А еще встречались и просто дорогие современные, то есть те, какие здесь себе только совсем богатые позволяют.

Вместо полиции пару раз видел красно-белые машины с надписью «City Security» и пришел к выводу, что тут для поддержания общественного порядка какая-то частная компания нанята или создана. Зоны влияния зонами влияния, но кто-то должен и за улицами приглядывать постоянно.

Вывеску отеля «Космополитэн» я увидел издалека, тут все просматривалось, и рядом с ним Хорхе сдал к тротуару и остановился, я встал за ним. Оба вышли из машин.

– Сам видишь где, – махнул он рукой в сторону подъезда. – Лучше в городе нет, тебе понравится, особенно после карцеля, – засмеялся он.

– Как увидимся? Хотя бы отметим встречу.

– Могу… – он посмотрел на аляповато выглядящие электронные часы в золотом корпусе, – могу через пару часов заехать прямо в отель. Там у бассейна бар «Голд Спайк», можем там встретиться. Хорошее место, с видом на чик в бассейне.

– Звучит приятно. Позвони, когда приедешь. Или я уже там буду, не знаю.

– Договорились.

Он поехал дальше, а я свернул к отелю, на просторную стоянку.

От таких мест ожидаешь сервиса, и он тут неожиданно случился. Носильщик принял вещи на тележку, а валет забрал ключи и перегнал машину, чтобы я не отвлекался.

Сам отель представлял собой немного хаотичное на первый взгляд нагромождение двух- и трехэтажных зданий, кирпичных, разумеется, но все же интересной архитектуры, из подъезда центрального почти на самую дорогу выдавалась длинная красная маркиза с золотой надписью «Космополитэн». Вместо швейцара у входа двое вооруженных охранников в униформе, специфика местная, так сказать.

Холл оказался неожиданно просторным, с баром в углу и низкими столиками, окруженными диванами. Стиль – эдакий элегантный минимализм, смесь серого и белого, причем работа даже уважение вызывает, потому что вижу, что не так уж дорого все строено, но выглядит почти что с намеком на роскошь, исключительно за счет стиля. Чуть портили впечатления два ряда игорных автоматов в дальнем конце зала.

За длинной стойкой с компьютерами две симпатичные девушки в форме.

– Я не бронировал, но хотел бы снять у вас комнату, – сказал я одной из них, миленькой брюнетке, белозубо улыбавшейся мне навстречу.

– На сколько ночей?

– Пока на десять, дальше будет видно.

– Комнаты есть, сэр, могу предложить пентхаус, «экзекьютив сюит» и обычные апартаменты.

– Гм… я один… сколько что стоит?

– Пентхаус триста семьдесят экю за ночь, сэр, сюит сто двадцать, апартаменты восемьдесят. Гостиная и одна спальня, ванна с гидромассажем, плоский телевизор сорок два дюйма.

– Если все так неплохо, то лучше апартаменты, – улыбнулся я ей.

– У нас очень хороший отель, вам понравится. Предпочтете вид на Стрип или на бассейн?

Если там так много девиц, то на бассейн интересней, наверное, но на Стрип полезней может быть.

– Лучше на Стрип.

– Прекрасно, минутку, – она забарабанила пальцами по клавишам. – Как предпочтете платить?

– Предпочел бы со счета.

– Могу попросить ваш айди, сэр?

Я протянул карточку. Все же интересная здесь система, при всей анархии контроль есть, счет привязан только к айди, и даже карточки других банков работают только в связке с ним. Правда, с платежами в разных городах, как я слышал, изредка бывают сбои, система обновляется медленно, Интернета здесь нет, но у меня счет открыт достаточно давно, так что моя платежеспособность должна подтверждаться всеми.

Она считала карточку, вернула мне, постояла с минуту, внимательно глядя в экран, затем заработал принтер, распечатывая регистрацию, а девушка заулыбалась снова.

– Все в порядке, сэр. Если решите продлить ваше пребывание, лучше предупредите за четыре дня до окончания этого срока, тогда получите дисконт в десять процентов. Проведите время приятно. – Она протянула мне ключ-карту от номера.

– Благодарю, хорошего дня.

Все было как и подобает приличному отелю. Другая девушка провела меня до номера, открыв передо мной дверь, прошла вперед, показывая, где что включается и что где есть. Неожиданно просторная гостиная, ну, для отеля, спальня почти такого же размера, овальная гидромассажная ванна помимо душа в ванной. К белому цвету тут примешался густой бархатно-синий, но минималистский стиль так и господствовал в интерьере. Девушка взяла ведерко для льда и вышла, носильщик вкатил мой багаж, сгрузил на подставку, получив чаевые, потом чаевые получила вернувшаяся со льдом девушка, и уже затем меня оставили одного.

Хм… не ожидал. Как-то от бандитского анклава чего-то другого ждешь, а тут прямо мини-Лас-Вегас. И отель «Космо» там, в оригинальном Вегасе, как раз на Стрипе один из самых модных, я там бывал, хоть и останавливался в другом месте. Правда, в Вегасе отели по несколько тысяч номеров, тут масштаб не тот, но все же…

Взялся за распаковку вещей, попутно обнаружив в шкафу еще и отделение под оружие. Вот да, это об особенностях мира многое говорит. Потом в душ сходил, освежился, посмотрел на часы, не золотые, которые купил перед отъездом из Порто-Франко, – еще час до появления Хорхе. Надо бы немного разговор с ним продумать, так, чтобы вроде и не давить, и все же тему в нужное направление вывести. Он вроде и дружелюбный, и даже явно рад меня видеть, но при этом я еще в тюрьме заметил, что он осторожный, лишнего не скажет, так что переиграть тоже нельзя.

Да, кстати… Сбросил сообщение Карлосу и Маноло, сообщил, что на месте и что остановился в «Космо». Потом Хорсту, о том, что первый контакт состоялся. Сообщения сразу удалил, на всякий случай. Потом от кубинцев пришел ответ с адресом. Нормально. Скопировал в запароленный блокнот, само сообщение стер. И адрес заучил. Достал ноутбук, причем новый, не мой рабочий, опять же в целях конспирации, подключился к сети, убедился, что все работает, затем через почту послал письмо на условный адрес, тем людям, которые должны изображать моих клиентов. Просто сообщил, что прилетел и работаю. Все уверены, что почтовый сервис в Нью-Рино контролируется местными «властями», так что даже полезно.

Дальше поискал местных развлечений, обнаружил, что их очень много для такого маленького города. Узнал, что вход в большинство ночных клубов и баров с оружием запрещен, оставляйте в машине или сдавайте на входе, где есть хранение. Больше никаких ограничений. Подумав, снял кобуру с «глоком» и сменил на компактный «PPS», его вообще на мне не видно, а вот стрельбы точно не ожидается, так что вполне достаточно.

Ну, как выгляжу? Посмотрелся в зеркало. Да, вполне соответствую историческому моменту, в самый раз. Так что можно топать в бар, ждать Хорхе.

Выйдя из корпуса, обнаружил, что отель построен неким периметром, в середине которого раскинулся огромный бассейн причудливой формы, с несколькими джакузи рядом, каждая на большую компанию. У самого бассейна огромные кровати-шезлонги с белыми матрасами и балдахинами, дальше столики, танцпол, будка диджея, открытые круглые бары под навесами, и народу хватает. И да, много складных девиц, не думаю, что просто так зашедших, а так все больше средних лет мужички за посетителей. Но еще рано, как я понимаю, самое веселье не началось. И надеюсь, что это не на всю ночь, потому что спать под дискотеку будет проблематично.

«Голд Спайк» вытянулся под навесом у стены, длинная стойка со столиками вдоль нее, дальше ресторан. Выбрал столик так, чтобы видеть арку входа в клуб, сел, попросил себе спритцер у подошедшей официантки латиноамериканской внешности, одетой в белую майку и длинные белые же шорты. Огляделся.

Заметно много арабов. Откуда у них тут денег столько? Насколько я уже знаю, экономика всех этих местных халифатов толком не развивается, а про арабские деньги уже даже здесь легенды ходят. Хотя понятно, они, вот рупь за сто, просто покупают местные деньги там, за воротами. Инвестируют в Орден, который, как сказал тогда Майк, на самом деле должен называться не Орденом, а Фондом, а взамен получают местную валюту. И тратят. Кстати, опять же слышал, что ввозные пошлины на товары, что через ворота идут, за последние годы снизились, так что, может, как раз за счет арабских денег это и финансируется. И местная валюта не обесценивается за этот счет, потому что толку с того, что она к золоту привязана? А куда это золото девать, даже если его так много?

Так что да, Демпси не зря предложил именно такую легенду. Младшие родственники и всякая пристяжь тырят гроши у старших. И выводят. Через меня, значит.

Ага, а вон и Хорхе. Переоделся, тоже панама, белая гуаябера, легкие брюки и мокасины, на руке золотые часы сверкают. Помахал ему рукой, чтобы заметил. Он и заметил, направился к столику.

– Как тебе место? – спросил он, отодвигая стул и присаживаясь напротив.

– Даже не ожидал, честно. – Тут я ни словом не соврал. – Теперь понял, почему ты сразу сюда дернул.

– Не только поэтому, но тут неплохо. Я уже немолодой, так что лучше пожить весело, сколько получится. Мне белое вино со льдом, – повернулся он к подошедшей официантке. – И моему другу то же самое еще раз. – Он показал на мой бокал. – И Слава прилетит, говоришь?

– Да, через пару дней, я думаю.

– Рад буду видеть, вроде как свои люди. – Он ухмыльнулся. – Ты сюда насовсем или по делам? Или в отпуск?

– Пока по делам, так я в Порто-Франко кручусь.

– Чем занимаешься?

– Да тем же самым, чем и раньше, за что и арестовали, – засмеялся я. – Лучше всего умею. Деньги отмываю.

– Лучше всего стирать деньги здесь. – Хорхе постучал пальцем по столу. – В этом городе.

– Поэтому и прилетел. Буду контакты искать. Или сам что-то организовывать.

– Самому не надо, сложно, – тут же ответил он. – Все поделено, все кому-то платят, новых в таких делах не любят.

– Мне все равно, я могу и через местных работать. Просто местных сперва надо найти.

– Чьи деньги?

– Ребят из-за Залива, больше не скажу, сам понимаешь.

– А как ты с ними связался?

Ага, ожидаемый вопрос, куда же без него.

– Почти случайно. Встретил одного в Порто-Франко из тех, с кем в Марбелье дела крутил, ливанца. Я так понимаю, что кто-то не самый главный в тех краях выводит со счетов втихаря, ну я и предложил пару схем. Попробовали – сработало. Ну а потом они и с наличными предложили поработать.

– Только отмыть?

– Для начала. – Я не стал развивать мысль дальше. – Здесь много казино, большой оборот наличных, так что, думаю, кто-то не откажется просто купить деньги. А дальше уже можно обсуждать.

– Это реально, я знаю нужных людей. Кто сколько может заработать?

– Насколько хорошо знаешь? – Я посмотрел ему в глаза. – Что за люди?

– Они примерно этим и занимаются. Могу свести, но нужно понять, что я с этого заработаю сам.

– Ну, – я сделал вид, что задумался, – на процент от всего ты рассчитывать не можешь, сам понимаешь, если не ты лично операцию проворачиваешь, а вот одноразовые комиссионные можно обсудить. Комиссионные же того, кто это сделает, можно обсудить при встрече.

Официантка, улыбаясь, поставила два бокала перед нами и быстро ушла, совершенно неслышно ступая мягкими подошвами своих белых кедов.

– О каких суммах идет речь?

– О больших. Серьезные люди нужны. Если мы говорим про стирку денег, то схему мало иметь. В этой схеме должны быть гарантии, то есть тот, кто стирает чужие деньги, должен иметь свои средства, чтобы гарантировать, понимаешь? То есть если сидит какой-то жучок и просто знает, к кому с чем идти, это не сработает, никто с ним дела иметь не будет.

– Я серьезных людей знаю, – сказал Хорхе. – Таких, какие и нужны. У них есть деньги, много.

– Насколько хорошо ты их знаешь?

– Я с ними работаю. – Он усмехнулся. – И эти самые деньги вожу чемоданами. Ты что думаешь, меня просто так из испанской банки вытащили? Эти люди и занимались всем. Близко знаю, как надо.

– Тогда это интересно.

– Я тебя сведу, ты поговоришь. Согласия не гарантирую, я сам в этом мало что понимаю. Но суммы все равно называть придется.

– Ну… – я опять изобразил задумчивый вид, – я бы начал с сотни или двухсот тысяч. Чтобы проверить, как это вообще работает. А потом можно было бы поднять разовую операцию до миллиона.

– Если договоритесь, то я хочу пять. Наличными. Сразу же. Если будете возить деньги сами. Могу я, но тогда буду брать по три за каждую перевозку кроме стоимости самого чартера.

– Это нормально, – кивнул я. – Разумно.

– Попробую завтра договориться о встрече, а когда получится… завтра и скажу. Но ты, как я вижу, с них что-то получить успел?

– Как видишь. Не жалуюсь. Есть у них деньги, работать можно. Как вообще здесь жизнь? В городе живешь?

– В городе, дом купил. Сейчас бассейн строить думаю. А жизнь веселая, если холостой. И при этом на чужие территории не лезешь.

– Так и планируешь всегда летать?

– Пока получается, буду летать, а дальше посмотрю. Лет десять у меня еще есть, если не разобьюсь. Я с серьезными людьми работаю, жизнь спокойная, проблем нет.

– А те два парня? Один тебя дядей назвал, я помню. А второй кто? Тоже родственник?

– Да, только дальний. Но зовет тоже дядей. Ты сюда из Порто-Франко прилетел?

– Нет, из Портсмута. Там тоже какие-то дела пошли, приходится туда-сюда носиться. Когда-нибудь тоже свой самолет заведу, чтобы не чартерами. Научи летать!

– Ну ты даешь! – Он засмеялся. – Зачем тебе?

– С детства хотел, интересно. Я даже институт авиационный зокончил, так что знаю, почему эта штука летает. А вот научиться не получалось все.

– Другая птичка нужна, на моей не научишь. Купи сначала, затем научу.

– А что тут лучше всего? Ну, если одному или там вдвоем летать.

– Ничего. Лучше всего «Сессна», но она уже на четверых. Полосы короткие многие, грунтовых хватает, так что лучше то, чему большой разбег не нужен. Здесь один парень торгует самолетами, тащит их с той стороны. Если надумаешь покупать, то я познакомлю, заодно машину сам проверю.

– Подумаю, – кивнул я. – Сильно подумаю. Пару операций провернем, и можно будет присматриваться.

– Если недорого хочешь, то можно найти двухместный STOL, с коротким взлетом и посадкой. На нем летать легко и купить можно… ну… – Хорхе задумался, – тысяч за семьдесят-восемьдесят. И разбег с посадкой у него шестьдесят метров, на больших дутиках куда угодно сядет.

– А летает далеко?

На этом я Хорхе разговорю, похоже, за любимый предмет зацепил.

– Восемьсот миль запросто, – махнул он рукой. – Тут аэродромы в среднем через восемьсот километров или меньше, дозаправиться не проблема. Если для себя, нет смысла брать дороже, а так и дешевле варианты есть. Тысяч за пятьдесят можно найти нормальный двухместный, тот же «Америкен Ледженд», считай что «Пайпер Каб». Да, знаю, парень продает почти новый австралийский «Хорнет», всего тридцать две тысячи хочет. Тот и двухместник, причем сидишь рядом, и сзади багажный отсек считай на сто килограммов, если по-простому. Сам всего триста с чем-то весит, пустой, при этом металл, никаких проблем с солнцем. Кстати, – он о чем-то вспомнил, – этот парень и научить может, у него еще и «Каб» есть. Точно хочешь? Я договорюсь.

– Точно.

Я и вправду хочу. И даже надеюсь заработать на самолет. Чтобы потом на нем с Анитой летать. И вот такой легкий вроде «Каба» мне и нужен, на самом деле я этот класс знаю и видел не раз, и даже интересовался. Новая Земля и подобный самолет как-то очень органично дополнят друг друга. И в тот же Брайтон сами летать сможем, когда захотим.

– Это вообще без проблем, я его завтра точно увижу. – Хорхе прямо оживился. Все же у любого злодея есть слабое место, главное его нащупать. – А если купишь «Хорнет», то я прямо на нем научу, тогда вообще никаких проблем, у меня просто машина большая. Кстати, я еще помню «Зенит Крюзер» на продажу, там цена вообще под двадцать была. Тоже могу уточнить.

– Уточни.

– Но это не здесь, он в Форт-Джексоне стоит, но это рукой подать, он прилетит, если что. Ладно, договорились, я понял, что тебе нужно.

Еще бы деньги на это были – вообще замечательно. Но посмотрим.

В «Голд Спайке» мы засиделись, и по ходу дела я обнаружил, что клуб уже заполнился людьми. Диджей в своей будке закрутил музыку, в ресторане было полно народу, и даже в нашем баре все столики заняты, а Хорхе уже чуть поддал и больше на девиц таращился, явно выискивая подходящую. А я еще подумал, что Слава тут точно в своей тарелке будет, потенциальной добычи много.

– Хорхе, а всех этих девок сюда клуб специально приглашает? Они же тут на работе, какая с них прибыль?

– Больше мужчин приходит, те платят, больше счет. И они сами платят клубу, не помню сколько, за то, что здесь торчат. Кстати, у этих сутенеров нет, Капра их защищает, на улицах они не работают.

– Капра?

– Это место семье Капра принадлежит, – взялся объяснять Хорхе. – Итальянцы, и из Америки, и из Италии. Они в городе почти основная сила. Так вот девки покрасивей идут прямо к ним, и если с ними все нормально, то им вроде как пропуск в такие места. И живут в домах, которые семье принадлежат, тоже платят. Но с клиентами договариваются уже сами. Если никого за вечер не сняла, то в убытке, старайся лучше.

– А кто еще есть в городе?

– Из серьезных игроков ирландцы. Там разные были, все как-то помирали скоропостижно, последний у них в боссах Кеннеди, зовут «Президентом», само собой. Но на самом деле это все условно, в итальянской семье итальянцев не так много, все давно уже наемников оплачивают. У ирландцев то же самое. Они раньше успели здесь деньги сделать, потом начали нанимать. Вокруг города вообще сборная банда все контролирует, бывшие военные, черт пойми кто еще, вообще отовсюду. Есть банды поменьше, те же албанцы, мексиканцы, даже бразильцы, но у всех своя полянка и с нее они ни ногой. Силы не те, не нанимают, да и наниматься к ним не пойдут. Мексиканцы растут, правда. Может, и вырастут, я с ними раньше работал, в том мире. – Хорхе усмехнулся. – Башки вообще нет, или прорвутся выше, или их тут всех закопают, шлюхиных детей.

– Сейчас с ними уже не работаешь?

– Нет, я не совсем дурак. Достаточно. О, знакомая задница, – увидел он кого-то у бассейна. – Сейчас вернусь.

Хорхе ушел к бассейну и вскоре вернулся с двумя девицами, одетыми в купальники, но обмотавшими бедра парео.

– Росита и Наташа, – представил он обеих. – Присаживайтесь. – Он как истинный кабальеро отодвинул для них стулья и тут же жестом подозвал официантку.

Меня ни капли не удивило, что девицы заказали шампанское, я взял очередной спритцер, а Хорхе все то же белое вино со льдом. Солнце палило немилосердно, так что ничего крепкого никто вокруг и не пил, как я заметил, максимум коктейли.

С Роситой он точно не первый день знаком, действительно «знакомая задница». А Наташа оказалась ее подругой, да еще и говорящей по-русски. Или не подруга, а Хорхе подсказал, кого позвать, может и так быть. Голубоглазая блондинка с исключительной фигурой и немного странно маленьким лицом с носиком-уточкой. Но тут успехом точно должна пользоваться.

Не то чтобы девицы кстати, но и Хорхе пока огорчать не надо, он, похоже, настроен на получение удовольствий от жизни. Так что я вступил в нейтрально-вежливый разговор с Наташей, которая сначала картинно поудивлялась тому, что я из Москвы, а потом сказала, что пожила там два года, работала, сказала, не уточняя рода занятий. В принципе, я догадался. Сама она оказалась откуда-то из-под Иваново, из Шуи, что ли, я за громкой музыкой толком не расслышал. Правда, вскоре она начала со мной скучать, ощутив, что я клиент неперспективный, а затем и ушла обратно к бассейну, где уже вовсю плясали. Но Хорхе было все равно, он там со своей Роситой обжимался, заставляя вспомнить поговорку про седину, беса и ребро. В общем, посиделки закончились достаточно просто, потому что Хорхе решил увезти свою спутницу, а я сослался на усталость и головную боль. На этом и разошлись.

Глава 15

29 год, 16 число 04 месяца, среда. Нью-Рино

Я рано лег спать вчера, так что и проснулся тоже рано, выспавшись до не хочу. После долгого душа и бритья спустился на завтрак, попутно проверив почту в телефоне. Пришел ответ от Славы: «Буду в четверг». Ну и хорошо, а то там без моей агитации попадет под вредное влияние пропаганды нездорового образа преступной жизни со стороны Михалыча, чем сильно помешает моим планам. Завтрак порадовал качеством, после чего я решил прокатиться по городу. Не из любопытства, а чтобы начать в нем ориентироваться. И заодно посмотреть, где забазировались Карлос и Маноло, причем отработать разные пути подъезда туда. Если жизнь припрет, то не до ориентирования по карте будет.

Планировка города привычная, как и у всех остальных, разве что набережная вдоль реки Рио-Гранде повторяла ее очертания. Саму реку город еще не перепрыгнул, к ней прижимались только первые построенные кварталы, а между ними и Стрипом был зажат «деловой центр». К удивлению моему, в этом беззаконном месте было немало офисов. Впрочем, самый большой город Новой Земли, много денег, так что тут все стараются что-то продавать. Интересно, что раньше во многих из этих зданий размещались казино, клубы и бордели, но сейчас все это сдвинулось восточней, а здесь пошла совсем другая активность. Здание «Банка Содружества» тоже здесь размещалось, причем занимало сразу несколько зданий. На одном из них, похожем на бункер, хоть и стильно построенный, виднелась надпись «Депозитарий». Популярная услуга в этих краях, аренда сейфов, в Порто-Франко он вообще круглосуточно работает. Подозреваю, что содержимое сейфов именно в этом городе куда интересней порто-франковских.

У входа в здание я остановился, попутно обнаружив себя предметом внимания прохаживавшегося по тротуару парного патруля с автоматами. Нет, никто ничего из них мне не сказал и даже в мою сторону не двинулся, но просканировали взглядами чуть не насквозь.

Я толкнул вполне обычную с виду дверь и тут же оказался в небольшом холле, отделенном перегородками из бронестекла от поста охраны и обслуживающего персонала, и при этом, входя, обратил внимание еще и на толщину кирпичных стен – такие и из пушки сразу не пробьешь, наверное. Просматриваешься со всех сторон, и при этом даже под наркотиками не додумаешься попытаться взять заложника – некого.

Клерк за стеклом вежливо улыбался, дал заполнить электронную анкету, при этом никакого указания на мое имя или другие данные айди не было. Только пароль, который я и придумал и который пришлось подтверждать четыре раза. Затем второй пароль-сигналка, то есть тот, по которому здесь узнают, что тот, кто пришел сюда, на самом деле не хозяин сейфа, а, возможно, выпытал его пароль у настоящего, которого уже в саванне звери растащили. После чего мне был показан номер ячейки и выдана ключ-карта без всякого номера. Запиши себе где-нибудь, короче, или запомни.

Дальше меня запустили в некий шлюз, где мне пришлось сдать все оружие на хранение, пройти рамку, и уже потом охранник сопроводил меня вниз, в хранилище, просматриваемое камерами со всех сторон.

– Ваш сейф, – показал он мне дверку.

Интересно, я ему номер не называл. То есть я там набрал пароль, а тут где-то номер сейфа высветился.

– Кабинки для работы с содержимым. – Он показал на три двери в дальнем конце зала. – Там камер нет, абсолютная приватность. Во всех остальных местах камеры есть, так что лучшие держите свой ящик закрытым, пока несете, если у вас там что-то секретное.

– Спасибо.

Я провел карточкой по считывателю электронного замка, дверца со щелчком приоткрылась на пружинке. Дальше жестяной ящик с откидной ручкой. Потянул его, вытащил, открыл – да, примерно с бриф-кейс объемом, достаточно.

– Спасибо, – еще раз поблагодарил терпеливо ждавшего охранника. – Пока мне класть сюда нечего, так что можем выходить.

– Сюда, пожалуйста, – показал он рукой путь.

Следующий этап – открыть счет в самом банке. Там айди понадобился, счета здесь не номерные, как в былые времена в Швейцарии, но это отделение имен владельцев никому не раскрывает. Даже головному офису, потому что юридически это два разных банка, просто название одно. Я, конечно, не верю в то, что штаб-квартира такой информацией не располагает, но опять же по закону это дает ей право не раскрывать имен владельцев никому, включая даже орденские власти. Правда, если ты переводишь сюда деньги из другого банка, даже «Банка Содружества», имя внести все равно придется, но если ты внес наличные, то тут уже все шито-крыто.

Процедура открытия заняла всего пять минут, после чего я положил на счет тысячу, вроде как для затравки. После чего поехал смотреть город дальше.

Мое прикрытие арендовало частный дом, причем неплохой, в хорошем районе, на тихой улице. Во дворе перед воротами гаража стоит уже знакомый «Сабёрбен», но можно и в гараж машину загнать, тогда ее и видно не будет. Задерживаться не стал, про-ехал мимо, а потом еще раз и еще, заезжая каждый раз с разных направлений. Вроде запомнил более или менее, доберусь, если нужда возникнет.

Затем мне позвонил Хорхе.

– Привет, ты насчет самолета не передумал? Я про учебу.

– Нет, не передумал.

– Тогда можешь подъехать на аэродром, я через двадцать минут буду в кафе с этим парнем, поговоришь.

– Подъеду.

Итак, совместим нужное с полезным. Тем более за государственный счет. Я развернулся вокруг квартала и покатил на выезд из города.

Хорхе сидел в кафе с каким-то невысоким худощавым парнем лет тридцати, стриженным почти наголо, зато обладающим солидной «тактической бородой».

– Знакомься, – мой бывший сокамерник поднялся навстречу. – Пит, он продает «Хорнет». Сача, мой приятель.

– Проще Алекс, – протянул я руку. – Приятно познакомиться.

– Хорхе сказал, что ты хочешь взять самолет, так?

– Сначала хочу научиться. Если научусь, то возьму.

– Он еще сказал, что ты авиаконструктор по образованию, верно?

– Точно.

Они уселись за стол, а я подошел к стойке и заказал для всех кофе и бутылку минеральной воды.

– Научить не проблема, если ты теорию знаешь и руки не из задницы растут, – сказал Пит. – Часов двадцать надо на все. Теорию урежем, ты мне и сам ее прочитаешь, сразу практика на «Хорнете», процедуры и радиообмен, вот и все. И полетишь не хуже Линдберга.

– На это и рассчитываю. Сколько будет стоить?

– Двадцать пять за час плюс топливо. Не знаю, во сколько обойдется, просто будешь заливать под фильтр.

– И когда можем начать?

– Да прямо сейчас, кофе вот допьем. Летный мануал на «Хорнет» я тебе скину в пэдээфе, почитаешь потом, там главное запомнить основное. А так устройство конкретной машины и предполетный осмотр сегодня будут. Годится? Два часа, готовь пятьдесят, можно прямо сейчас.

Вот это мне нравится, деловой подход. Я полез за бумажником и отсчитал полсотни.

– Держи, – протянул я ему деньги. – А за топливо?

– Это уже заправщику, не мне. Говори, куда скидывать. – Он снял со спинки стула висевшую там сумку и выудил из нее планшет.

Я продиктовал ему адрес почты, и через минуту мой телефон звякнул вошедшим сообщением.

– Хорхе, у тебя для меня ничего нет?

– К вечеру что-то скажу. Я говорил по телефону, там вроде бы заинтересовались. Должны позвонить.

Ярко-синий с белой полосой «Хорнет» оказался типичным самолетом для «буша» или «backcountry», то есть простым по устройству, для полетов в самой глухомани. Большие, как у автомобиля, дутики на мощных амортизирующих стойках, высокое прямое крыло, двухместная кабина, где пилот с пассажиром сидят рядом, просторный багажный отсек за ней. Аналоговые приборы, совсем немного, глаза не разбегаются, плюс маленький дисплей радионавигатора. Чистый утилитарник, который может сесть и взлететь где угодно. Уж это понять мне мое образование позволяет. Вскарабкался в кабину, огляделся. Самолет «хвостотаскающий», если со сленга американского перевести, то есть третье колесо в хвосте, из-за чего он стоит задрав нос.

– Видимость вперед так себе, – прокомментировал я.

– Смеешься? У него разгон четыре секунды, хвост он поднимает через полторы. Чихнуть не успеешь, как обзор улучшится. На тридцати пяти узлах у тебя уже отрыв. – Пит усмехнулся. – Я его на сорока футах пробега поднять могу, ну а тебе для начала восемьдесят понадобится, не больше. Ну, сто. Сел где хочешь, руками хвост занес, если так не умеешь еще, и обратно взлетел. Триста шестьдесят килограммов сухой вес. Я серьезно, ребенок уже сегодня на нем бы летать смог, просто мне с тебя надо больше бабок за учебу содрать. Летит далеко, жрет мало, сваливаться всего с двадцати пяти узлов начинает, и даже сесть так можешь, если научишься. – Он похлопал самолет по плоскости.

– А скорость какая?

– Круизная семьдесят-восемьдесят узлов, самая экономичная.

Я прикинул – примерно сто сорок, сто пятьдесят километров в час. В тот же Шанхай сгонять четыре часа, без дозаправок. В один день туда и обратно обернуться можно. И в тот же Портсмут рукой подать получается. Да мне, наверное, самолет вообще для работы нужен будет. Можно и рейсовым, но они не каждый день, все равно там обратного рейса ждать придется.

– Груз сколько?

– Если двоих считать по девяносто килограммов, то еще тридцать. Реально можно пятьдесят грузить, ничего не случится. И объем почти кубометр.

– Какая дальность?

– Ну сам прикидывай. – Пит подошел к носу машины и постучал по капоту. – Движок тут «Ротакс», сто пятнадцать сил. Дальность по топливу на сорока четырех сотнях оборотов шесть с половиной часов. Два бака по шестьдесят литров. Если считать без ветра, то с полной загрузкой шесть с половиной часов. Умножай на семьдесят узлов.

Я перемножил в телефоне сразу в километры, получил почти восемьсот пятьдесят. Нормально. Кивнул.

– Тогда начинай.

– Если лететь восемьдесят пять, то есть на пятидесяти двух сотнях, то у тебя четыре с половиной часа, – добавил он. – А так я с комплекта выживания начну, тут это самое актуальное, – усмехнулся он. – Я его просто держу в машине всегда, сейчас он в «кабе». Даже если я со своим барахлом, то все равно он там лежит. Что в него брать, сам думай, у меня «калашников», четыре магазина в бандольеро, ракетницы, вода, чуть-чуть еды и рация. Летаю вдоль дорог, так что рация поможет.

– Разумно.

– Именно. А теперь пошли по устройству. Если ты инженер, то сам называешь, где что, а я говорю, правильно или нет, заодно и экзамен приму.

– Я не все названия знаю на английском, – развел я руками.

– Ладно, говори, что не знаешь, на своем и объясняй на английском, для чего это. А я скажу, как правильно. Погнали.

Получилось не два часа, а даже три. Мне интересно, ну и сам Пит увлекся. Мы даже полетали, причем я и сам порулил на удивление послушной машиной, а инструктор несколько раз сел в чистом поле, буквально на площадках с портянку, и так же с них взлетел, просто с места, я даже не поверил, что так можно. Самолет чуть ли не на месте зависал, садился на две точки и сразу на три, и чем дальше, тем больше мне хотелось его купить. А чтобы купить… ну, все понятно, в общем, что надо делать.

Когда я расстался с Питом, Хорхе в прямой видимости не было, так что я уехал в город. Но он позвонил до того, как мне удалось добраться до отеля.

– Ты сейчас где?

– Недалеко от Стрипа.

– Подъезжай на Рио-Гранде-Драйв, шестнадцать. Бар «Лука». С тобой хотят поговорить, те самые люди.

– Ты там будешь?

– Я уже здесь.

– Хорошо, скоро буду.

То есть на набережную, в старый район. Ладно, надеюсь, что именно поговорить хотят, а не вскрыли меня. И, например, подключили албанцев, чтобы доставить тем удовольствие. Свернул со Стрипа направо, на Фалкон-Лэйн, улицу почти напротив моего отеля, и по ней проскочил по набережной. На перекрестке пришлось глянуть в карту, чтобы понять, с какой стороны дом шестнадцать, оказалось, что направо. И вскоре увидел нужный бар. Просто бар в тихом, но приличном районе, простая вывеска, столики под навесом.

Остановился рядом. Ну, ждут меня точно не на улице, Хорхе я не вижу, так что вошел внутрь, где оказалось, в отличие от улицы, почти пусто. Только дальняя кабинка занята небольшой компанией из трех человек, одним из которых Хорхе и был. Он представил меня, но никого не стал представлять мне.

Одному под сорок, очки, аккуратная стрижка, чем-то даже аристократическое лицо, светлая легкая рубашка с закатанными рукавами, что несколько подчеркивает внимание к одежде, так даже в сильную жару настоящие джентльмены одеваются. Второй постарше, за пятьдесят, лысоват, темные волосы зачесаны назад. Лицо какое-то обвисшее, с мешками под глазами, вид не слишком здоровый, одет в синюю поло.

– Наш общий друг сказал, что вы планируете некие финансовые операции в нашем городе, – сказал обвисший.

– Пока прощупываю возможности для планирования, если точнее.

– Какого рода операции? – уточнил он.

– Для начала просто замена наличных на другие наличные. В перспективе будет нужен более широкий набор услуг.

– Каких?

– Счета, компании, инвестиции, и все с сохранением полной анонимности фондодержателя.

– Откуда поступают фонды?

– Из-за Залива, – выдал я самую общую версию. – По ряду причин владелец фондов не желает проводить эти операции официально.

– Очередной младший родственник ворует у старших? – с усмешкой спросил тот.

Я лишь пожал плечами. Пока мы не так далеко зашли в нашем знакомстве, чтобы раскрывать легенду полностью. Это может подождать.

– И какие суммы?

– Я бы для начала обменял двести тысяч. В качестве пробного шара.

– И технически вы как себе это представляете?

– Через депозитарий «Банка Содружества», – ответил я. – Деньги будут там в сейфе. Не знаю, как внесете свои вы, но там мы их проверяем, считаем и просто обмениваемся. Все операции с наличными я бы предпочел проводить именно в такой форме.

– Не проще в нашем офисе? Вы можете приехать с охраной, а в городе давно уже безопасно, – заговорил «джентльмен».

Да, я об этом знаю. И идея про офис мне нравится куда больше, я на это и рассчитываю, но не так сразу. Все нужно подавать постепенно.

– На первый раз я бы предпочел депозитарий. Невозможно быть слишком осторожным. Тем более что мои там только комиссионные, я рискую чужими. Кстати, сколько это будет стоить?

– Просто обмен? Десять процентов. Если суммы вырастут, то наши комиссионные можно пересмотреть, – снова заговорил обвисший.

– В данном случае у нас есть еще один человек, который получает комиссионные, – я кивнул в сторону Хорхе. – В свои я уместить его не смогу.

– Десять процентов – это то, что мы берем всегда.

– Хорхе подвел вам клиента. – Я уставился обвисшему в глаза. – В данном случае я покупатель ваших услуг, не вы моих. Мне проще работать с вами, потому что я знаю Хорхе и он вас рекомендовал, но уверен, что я смогу найти и других людей, кто осуществит эту несложную операцию. А остальным я смогу заняться и сам, верно?

– Давайте поделим, – предложил «джентльмен». – Он получает пять тысяч, так? Только при первой операции?

Ага, это они обсудили, что радует.

– Так.

– Половина идет из нашей доли и половина из вашей.

Я сделал вид, что глубоко задумался, затем медленно кивнул:

– Хорошо. Я на этом почти не зарабатываю, но для одного раза согласен.

– Об этом договорились. – «Джентльмен» явно начал брать инициативу в разговоре в свои руки. Похоже, что он из этих двоих главный. – Когда вы хотите это провернуть?

– Через несколько дней, точнее не скажу. Скоро. Деньги должны появиться в городе, после чего я готов работать. Как с вами связаться?

Оба синхронно выложили на стол визитки. Я быстро просмотрел обе. «Джентльмена» зовут Роджер Брайли, Обвисший должен откликаться на Ноа Аккерман. Компания «Брайли и Аккерман, финансовые консультанты», то есть они партнеры. Телефоны, почта, месседжер, адрес офиса совсем неподалеку отсюда.

Легко пошли на контакт? А чего им опасаться? Тут это совершенно нормальный бизнес, да еще и в безопасной форме, ничего нелегального и незаконного. Я к ним с улицы мог прийти, и они бы согласились, если бы сумму сочли интересной. Мне просто надо было прийти к тем, с кем работает Хорхе.

– Остальные услуги мы тоже предоставляем, – сказал Аккерман. – В комплексе. Вплоть до вывода уже чистых денег на счета в другие банки и на другие территории. Комиссионные и стоимость услуг обсуждаются.

– Тут возникает вопрос гарантий. Пока деньги клиента проходят по разным счетам, он теряет над ними контроль.

– Не теряет. И мы способны гарантировать сохранность, – ответил он. – Посмотрите нашу схему и убедитесь.

– В Порто-Франко ходит слух, пока очень тихий, что финансовый консультант из Нью-Рино, получая на свои счета деньги клиентов, просто их заказывал.

Вот так, первый заброс удочки. Мы с Демпси и Вадимом это проговаривали. Слух действительно идет, информация не то чтобы секретная, а уж сообщество людей, связанных с финансами, про эту историю знает точно. Полиция не давала подписки не разглашать, это разве что в газеты не попало.

– Джон Мёрфи был скорее исключением, – сказал Аккерман. – Город имеет статус единственного офшора этого мира, на этом делаются деньги, а он просто жадный идиот. Который портит бизнес другим.

– Но с ним же ничего не случилось, верно? – Я развел руками. – Он и сейчас где-то здесь работает. Кстати, не знал, как его зовут.

– Он уехал из города. Никто не знает куда.

– А что, если бы знали, то искали? – Я засмеялся.

– Не думаю. – Аккерман вздохнул. – Здесь он никого не обокрал, всегда работал честно. Случившееся стало для всех сюрпризом. Подробностей так никто и не знает. Так что искать если его кто-то и будет, то не местные. В любом случае вам опасаться нечего. Первую операцию проведем через депозитарий, дальше определимся, как делать все так, чтобы никто не рисковал. Как будете готовы – звоните.

Звучит замечательно, внушает уважение. Но если это часть схемы со Сликом, то мне наврали. И деньги мои как раз где-то у них в обороте вращаются в той или иной форме. И про это я не забываю, как и про самого Мёрфи.

Глава 16

29 год, 17 число 04 месяца, четверг. Нью-Рино

В планшете у меня хранился закодированный файл, который мне скинул Демпси, с обзором обстановки в Нью-Рино, так что остаток вчерашнего дня я посвятил его изучению. Особое внимание уделил албанской банде, для меня это по-прежнему личное. И даже проехался утром следующего дня по тем местам, которые числились под ними. Казино им не положено, ими только главные «семьи» владеют, равно как и оптовая торговля наркотиками, а так за ними числилось три бара, стрип-клуб и три борделя, они от основного бизнеса своего недалеко уходят, в Европе тоже проституция во многих странах подними. Те девицы, каким было отказано главными «семьями» в работе на них, оседали как раз у таких банд поменьше и на условиях куда худших. Уличных дешевых албанцы тоже курировали. Была непроверенная информация о том, что албанцы еще и изготовлением синтетических наркотиков занимаются, но подтвердить ее не получалось. Но торговали они ими точно.

Еще о них известно то, что жили они компактно, в частных домах, но построив целый квартал на самой окраине города, практически на отшибе, образовав эдакую криминальную слободку. Я даже туда проехался, но ничего полезного не обнаружил, разве что вычислил дом главного, Леки, потому что этот дом там был самым большим и на самом большом участке земли. Там вообще так статусно все построено, прямо сразу видно, кто есть кто.

Ладно, посмотрел и хватит. Сегодня надо Славу встретить, прилетит рейсовым. Так что мне на аэродром, а до того времени еще два часа уроков с Питом.

Пит ждал меня в кафе, выражая полную готовность получить следующие пятьдесят экю. Времени терять не стали, тут же пошли к самолету.

– Сегодня запуск и руление, посмотрим, как получается, – сказал он по пути. – Все просто, как на телеге, если все нормально, то уже завтра начну учить взлетать. Он вообще-то сам летит, проблем никаких. Если и с этим все хорошо, то пилотирование базовое, а дальше начну уже давать все всерьез, как у взрослых.

– В смысле? – уточнил я.

– На «Хорнете» слепой младенец с обычного аэродрома взлетит и на обычный сядет. – Он засмеялся. – Тут надо учиться короткой посадке и короткому взлету, в этом смысл самой птички. С тобой просто, ты понимаешь, как и почему она летит, так что объяснить будет легче. А если ты летаешь по глухомани, то иногда взлет сложней посадки. Ты садишься парашютированием и втиснешься куда угодно, между холмов например. А потом увидишь, что взлетать тебе и некуда, эти же холмы и мешают. И там надо уметь взлетать быстро и круто. Или маневрировать чуть ли не на скорости сваливания. Там больше трюков есть, например даже на воду можно сесть с выкатыванием на пляж, например. Или на песок. Кстати, садиться на три точки я тебя научу, но как научишься, так сразу и забудь, только на две.

– Почему?

– Видишь куда рулишь – в таких местах по-другому нельзя. А для этого надо уметь работать тормозом, чтобы не проскочить лишнего и одновременно не скапотировать. Если садишься на песок, то заднее колесо вязнет, можно потерять управление. Так что всегда на два.

Как планировали, так и сделали. Конструкция действительно простенькая, изучать там особо и нечего, а за вечер я еще и мануал поучить успел. Так что второй час занятий я катался по рулежным дорожкам, привыкая к замедленной реакции на педали, да и вообще к самому процессу руления ногами. И даже начал прибавлять скорости, отрывая хвост от земли. Справлялся, в общем. После чего отправился в кафе терминала ожидать Славу, он должен был скоро прилететь.

Примерно минут через сорок полосы аэродрома коснулся небольшой двухмоторный самолет с двумя килями и подрулил практически к самому пассажирскому выходу. После недолгих размышлений я опознал в нем старый «Ан-28», однако на носу было написано PZL M28. Польский, судя по всему, они до сих пор эту старую удачную модель «Антонова» выпускают, тут им как раз самое место. Распахнулась дверца в левом борту, по трапу начали спускаться пассажиры, забирая багаж. Человек десять или чуть больше. Ну и Слава среди них. Я одним глотком допил кофе и пошел на выход.

– Здорова! – Слава опустил на пол сумки и протянул руку. – Как оно тут? Не проигрался еще?

– Пока нет. Долетели как?

– Без проблем. Ну чё, какие дела?

– По дороге обсудим.

Дошли до стоянки, забросили сумки в багажник «Чайнапрады», поехали в сторону города.

– Как с Михалычем разрулил? – спросил я.

– Да без проблем, повелся он. Сказал, что сидел с тобой и до этого пересекался немного, мол, ты всегда бабки отмывал. А как услышал, что ты и сейчас из Порто-Франко нал мешками возишь и при этом сам меня позвал – он стойку сделал. Давай, говорит, ехай к нему, разберись, когда, сколько, откуда и куда. И на чем. Так что все, буду гоп-стоп на тебя планировать. – Слава ухмыльнулся.

– Ага, дело полезное. Тут меня Хорхе зацепил с людьми какими-то, но не знаю пока, те это или нет.

– И если те?

– Если те, то надо понять, как они сами бабки возят. Такой вопрос возник: а если опять груз в ящиках для передачи на ту яхту возникнет, Михалыч откажется или что?

– А вот хрен его знает. – Слава озадачился. – Я так понимаю, что там особо не откажешься, никто с ним потом дела иметь не будет. Это с одной стороны. А с другой, если с этим шейхом все получится, то ему потом на такие доходы положить с прибором. Откажется, я думаю.

– Хм, – я задумался, – но меня грабить пойдет, так?

– Так это дома, считай, почему бы и нет? Много времени не займет. Хлопнут по пути где-то. Я, как и договорились, сказал, что бабки землей возят, с грузовиками, я типа выяснить должен.

– Поверил?

– А почему бы и нет? С левыми грузами тут часто так, насколько я понял.

– Ну и хорошо.

– Как тут с девками?

– А как там с Оксанами? – задал я встречный вопрос.

– Там с ними нормально, – ничуть не смутился Слава. – Но тут их нет.

– Сам не проверял, но в клубах их много. Платных.

– И почем дают?

– Это уже ты сам договаривайся, не уточнял. Хорхе надо вдвоем показаться, кстати. Договорюсь с ним на вечер сходить куда-нибудь.

– Сходить – это я всегда запросто, – не стал возражать Слава. – А так вообще как дальше действуем?

– Больше от балды. Крутимся здесь, заводим знакомства, пытаемся вычислить, кто следующий груз в ящиках отправит и куда. И от кого груз этот вообще идет.

– Может, не мудрить, а тупо взять кого-то, кто с этим рядом, вывезти в саванну и там расспросить? – предложил он свой план.

– Надо знать кого. И как сделать так, чтобы не спугнуть. Пока общаемся, вовлекаемся в деловую и светскую активность. Отпуск у тебя, короче.

– Это да, отпуск важно, я там абзац перетруждаюсь, – согласился он. – С твоими бабками что, которые ушли?

– Посмотрим. Я-то здесь больше из-за них вообще-то, не за идею.

Отель Слава одобрил сразу и безоговорочно. И тут же рванул в «Голд Пайк», едва заселившись, потащил меня с собой. Правда, не в бар, а ресторан, сославшись на то, что голоден и вообще.

– Слушай, тут жить надо, Порто-Франко сосет, – объявил он, оглядевшись.

– Готов за крышу платить? Или чем заниматься планируешь?

– Крышу? – Он задумался. – Нет, за крышу малость в падлу. Да я шучу на самом деле, мне бы «Живую Розу» и нормально. Я бы еще и долю выкупил румынскую, если бабки возьмем. Погоди, я не понял, нам сам груз хлопнуть надо? Бабло бы лучше, которое обратно едет.

– С этим я полностью согласен. Им груз, а мне деньги важней. Лучше бы как-то совместить, чтобы, так сказать, не разрушить узы дружбы с правильными людьми.

– Так груз передают в море, как там хлопнешь все вместе?

– Думать надо. Можно и не прямо те самые деньги. – Я усмехнулся. – Подозреваю, что все оно здесь в одной куче.

– Вот так да, так ты правильно думаешь, – поддержал он меня.

Глава 17

29 год, 21 число 04 месяца, понедельник. Нью-Рино

Пару дней мы со Славой в основном знакомились с городом. Причем больше в Славином стиле, то есть ходили по кабакам, ели в разных местах, пару раз пообщались с Хорхе, в результате превратившись чуть не в друзей. Пил я очень умеренно из-за ежедневных двух часов на аэродроме, а вот Слава был как рыба в воде. И от такого своего внутреннего ощущения желал нам успеха еще больше, видел, где можно деньги тратить во всю широту души.

В понедельник утром прилетал «Бичкрафт» из Аламо, тот самый, который меня привез, и пилот передал мне сумку с деньгами для обмена. Комиссионные «отмывщиков» пойдут за государственный счет, так что если бы они знали, то могли бы гордиться. С аэродрома мы рванули к депозитарию со всей доступной осторожностью, где я убрал деньги в сейф и сразу же, едва выйдя на улицу, набрал номер Брайли.

– У меня все готово, вся сумма в депозитарии.

– Хорошо. Нам нужно… – я услышал, как зашуршала бумага, – нам нужно порядка двух часов, чтобы все подготовить. Приедет Ноа, он все сделает. Сумма какая?

– Двести, как и уговаривались.

– Хорошо. Быстрей не получится, к сожалению, Ноа отъехал, а у меня встреча с клиентами через десять минут, прошу прощения.

– Все нормально, мы же не договаривались заранее на конкретное время.

Славу внутрь все равно не пустят, так что оставлю его в машине, пусть смотрит, на чем и с кем подъедут, может, даже снимет. Ну а пока где-нибудь подождем, заодно еще и проедемся мимо их офиса, оглядимся.

Офис размещался в старом по местным меркам кирпичном здании на Рио-Гранде-Драйв, трехэтажном, похожем на те, которыми начинал застраиваться и Порто-Франко. Редакция Майка в подобном разместилась. Вывеска «Брайля и Аккермана» там имеется, надраенная бронзовая табличка, и занимают они, как я понял, половину второго этажа. Ну, судя по расположению табличек у подъезда.

Ближе к делу мы подъехали к депозитарию, Слава высадил меня за углом, откуда я просто пешком, с сумкой на плече, пошел к подъезду, а сам встал не на банковской стоянке, а чуть поодаль. Приехали немного заранее, я успел спуститься в само хранилище и снова подняться на улицу, где и подождал Аккермана.

Тот подъехал минут через десять, на серебристом «Гелендвагене», даже вполне новом с виду. Вот готов что угодно поставить на то, что наблюдающий Слава наверняка уже его себе захотел и планирует возможность отжима. Если спросить, то может даже и сознаться, а если не сознается, то все равно не поверю. Я его достаточно хорошо изучил.

– Добрый день, – протянул я руку. – У меня все готово.

– Насколько проще было бы сделать это в офисе, – вздохнул тот.

Деньги он привез в какой-то матерчатой магазинной сумке и укрыл их сверху газетой.

– В следующий раз так и сделаем, я думаю, а для первой попытки у меня всегда особые правила. Период установления доверительных отношений, так это назовем. Прошу, – я пропустил его в подъезд первым.

Внизу, в кабинках, все нужное было – и машинки для счета и одновременной проверки, и приватность. Аккерман пересчитал мои, получив в итоге ровно двести тысяч, затем передал мне обратно сто восемьдесят, которые уже пересчитал я, все точно.

– Хорхе платите вы, так что вот моя доля в его комиссионных. – Я отсчитал две с половиной тысячи. – Я ему позвоню, как выйдем, сообщу что с ним в расчете.

– Когда следующая сумма ожидается?

– Скоро. На этот раз предупрежу заранее и договоримся. Приятно было иметь дело. – Я протянул ему руку, после чего направился к сейфу и упаковал туда деньги.

Получил, поднявшись наверх, свое оружие и вышел на улицу. Все, начало знакомству положено. Теперь порадовать Хорхе и встретиться с ним для доверительного разговора. Он понемногу разбалтываться начинает, что латиноамериканцы, что испанцы язык за зубами держать не умеют. А слабое место Хорхе я почувствовал, он очень возбуждается, когда начинаешь сомневаться в его словах, и тут же рвется доказывать, выдавая в процессе лишнее. Так, кстати, в свое время немцы узнали, где прячут арестованного Муссолини. Общались с теми офицерами, которые потенциально могли знать, где его прячут, и говорили что-то вроде: «Да ладно, что ты можешь знать? Кто тебе такое доверит?» – ну и те тут же пытались развеять туман заблуждений собеседника.

Хорхе вообще не то чтобы гений. У него есть опыт долгой преступной жизни, есть даже умение подать себя в виде приличного человека, но в финале все равно прорезается жадный и не слишком умный преступник. За что он сел в Испании? Началось с того, что он бестолково вложил заработанные ранее немалые деньги и лишился всего. Потом он с родственником снял дом и начал давать объявления о продаже напрямую. И когда к ним приехала пожилая британская пара с целью покупки, они заперли их в подвале и требовали от мужа, угрожая убить жену, отдать им приготовленные на покупку деньги.

Пожилые британские пары не покупают дома за «живые» деньги, они берут мортгидж, ипотеку. Сначала находят дом, потом подписывают предварительный контракт и все вместе предоставляют в банк. Все, что удалось добиться Хорхе, – это заставить мужа снять около пятнадцати тысяч евро с карточек, после чего лимит был исчерпан, и больше грабители не получили ничего. И после этого пенсионеров задушили. А потом Хорхе почти сразу поймали, проследив звонки с мобильных и записи с камер банкоматов.

Гений? Не похож. И сейчас не похож тоже.

– А как ты вообще на эту работу попал? – спросил я у него вечером, когда мы сидели на веранде неизменного «Голд Пайка», пока Слава крутился у бассейна, выбирая себе девицу посочней. – Да еще и с таким звонким уходом из банки.

– Тут вопрос в доверии. – Он чуть приосанился. – Люди, с которыми я работал раньше, на ЦРУ, кстати, хотели именно меня.

– Здесь хотели, в смысле?

– Да. Лучше работать с проверенными людьми, которым доверяешь.

– Это само собой. Но прямо вот настолько без тебя нельзя тут обойтись было?

– Я же сказал, что надо доверять по-настоящему. Здесь есть один парень из той конторы, с которым я работал тогда. Это… это был девяносто первый, девяносто второй год, я тогда оружие никарагуанским «контрас» возил. А теперь этот парень здесь при серьезном бизнесе.

– Так ты опять на него работаешь?

– Я даже не знаю, на кого я работаю. – Хорхе засмеялся. – Но через него, да, он мне вроде как босс. С ним еще один работал, не поверишь, как их звали. Смит и Браун. Я серьезно.

– Да ладно, врешь небось, – отмахнулся я. – Или они так представлялись, если цэрэушники.

– Я вру? Мне что, перекреститься? Пол Смит и Том Браун, им никто никогда не верил.

– И что, оба здесь?

– Брауна не видел с тех пор и не слышал ничего.

– Ты только по его делам летаешь или свои чартеры берешь?

– А что? – вроде как слегка насторожился Хорхе.

– Долетел бы с тобой до Порто-Франко. Мне туда надо будет.

– Не-ет, со мной не получится, я или с людьми, которые светиться не любят, или с грузом. – Он отмахнулся. – Но вообще верно, часто туда летаю. Самолет покупай и летай сам, проще всего. Не сложней, чем машину водить, когда привыкнешь. Я своих племянников обучил уже, вполне нормально летают.

– Фирму открывать семейную думаешь, что ли?

– Не знаю пока. – Он посмотрел в сторону бассейна, где уже веселилась толпа. – Все время работать на кого-то не будешь, надо заранее думать. Только машины нужны правильные, здесь спрос на авиаперевозки растет.

– Твои деньги тебе отдать не забыли, кстати? – вдруг озаботился я.

– Все в порядке, я к ним заезжал.

– Они вообще насколько серьезные люди? Офис как-то так. – Я поморщился. – Ты точно с ними работаешь?

– Слушай, я с ними постоянно работаю, и Смит работает, – опять завозмущался Хорхе. – Через них кроме тебя знаешь, какие деньги проходят? Я сам из Порто-Франко ящиками возил! Несерьезные они ему. – Он аж фыркнул. – Круче них тут мало кто есть.

Спасибо, Хорхе. Я бы тебя даже расцеловал за разговорчивость твою, но тогда поцелуй Иуды получится, и вообще я надеюсь тебя со временем убить. Все же латиноамериканский темперамент иногда очень хорошо работает. Я даже успел, пока Хорхе ходил в уборную, кратко изложить новую информацию в письме для Демпси. И отправить. Может быть, и сам узнаю что-то новое в обмен.

Глава 18

29 год, 25 число 04 месяца, пятница. Порто-Франко

В пятницу я вылетел в Порто-Франко. Надо и с Демпси поговорить, и создать иллюзию деловитости. Поездки, контакты и все такое, как будто и вправду делом занят. Слава с утра пораньше привез меня на аэродром, где я загрузился в нутро того самого польского «Ан-28», который и увез меня из начавшего уже наскучивать Нью-Рино в Порто-Франко. Полет до аэродрома дозаправки я проспал, да и половину следующего, так что весь путь пролетел для меня достаточно незаметно.

Город встретил обычной жарой, впрочем, в Нью-Рино даже жарче, как я заметил, и легким ветерком. Едва выбравшись из кабины, я оттекстил Демпси: «Я на месте». И почти сразу же получил ответ: «Через полтора часа в офисе».

Надо бы Аните позвонить, но не с этого телефона, а правильный дома лежит, так что сначала туда. Такси на стоянке были, они к рейсам специально подъезжают, так что я влез в неожиданно высокий и просторный салон «Таты Сумо» и потребовал у водителя, оказавшегося еще и русским, везти меня на Восточный бульвар.

Хоть Порто-Франко и намного меньше, чем «город порока посреди саванны», но чувствую я себя здесь как-то лучше. Уже свое место, привычное, я здесь именно что живу. И жизнь здесь нормальная, человеческая, а не странно извращенная, как там. А вот Слава просто счастлив в тех краях, прямо по глазам вижу.

«Тата» высадила меня у входа во двор, я рассчитался с очень хорошими чаевыми, по-землячески так, и даже получил визитку водителя, который предложил звонить ему в любое время, если надо куда ехать.

«Тойота» на месте, ничего не сгорело. Хотел было сразу в «Соларис Оптикс» пойти, к Аните, но спохватился. Можно все же сначала сумку и оружейный чехол домой закинуть, тут всего один длинный лестничный пролет, успею. В квартире тоже все о’кей, к тому же Анита, похоже, еще и порядок навела, когда собирал вещи, без наведения бардака не обошелся.

Так, телефон…

– Дорогая? Ты где? Я прилетел на несколько дней.

– Я в пляжном сейчас, подъезжай.

– Подъеду голодным, так что в «Випс» пойдем.

– Заберешь меня отсюда.

Как раз успеем перекусить до того, как мне к Демпси ехать. Тем более что «через полтора часа» никак не может считаться точно назначенным временем.

Через несколько минут я остановился у магазинчика, на котором уже висела вывеска «Бич Лайф», а внутри работали люди. Анита стояла в дверях, пристально наблюдая за каким-то процессом.

– Соскучилась? – Я обнял ее сзади.

– Ой, не напрашивайся на комплименты, – засмеялась она. – Ненадолго?

– Да, с обратным рейсом улечу.

– На сколько еще?

– Сам не пойму. Как получится.

– Ты загляни внутрь хотя бы. – Анита чуть толкнула меня. – Ты там тоже владелец.

Заглянул. Светлые стены, местами темное дерево, простые линии, как я больше всего и люблю. Сейчас окончательно монтировали потолочные светильники, какой-то молодой парень, стоя на складных козлах, уже крепил плафоны. Еще двое в дальнем конце зала выравнивали по линии прилавок.

– Уже готово, что ли? – удивился я.

– Да, в субботу открытие планировала, но не весь товар пришел, а начинать с пустыми полками не хочется, покупатели заглянут, пожмут плечами и больше не вернутся.

– Ладно, поехали на ланч. У меня с раннего утра только один кофе в брюхе.

Анита чихнула и полезла в карман джинсов за носовым платком.

– Ты что это? – насторожился я.

– Вирус какой-то подхватила, похоже. Я вообще собиралась дома лежать, но пришлось сюда приехать. На жаре вообще ужасно себя чувствую.

– Тогда какой, к черту, «Випс»? Поехали домой, там тебя накормлю. И потом сам сюда заеду. Ну-ка… – Я поцеловал ее в лоб. – У тебя вообще жар, с ума сошла здесь шляться? Давай в машину. Я закажу на дом…

– Суши закажи и всякое такое. Из «Фудзи», – назвала она открывшийся буквально пару недель назад японский ресторанчик.

– Я веду машину, ты звонишь и заказываешь что хочешь. Договорились? Пошли!

Сопротивляться она не стала, хоть я и предполагал возможность подобного, а вместо этого безропотно вскарабкалась на пассажирское кресло «Тойоты» и сразу взялась за телефон.

К тому времени как подъехал подросток на скутере, доставивший еду, я уже загнал Аниту в постель и вызвал врача. К счастью, тут медицина организована старомодно, по вызовам, пусть и платным, ездят, не надо сидеть в «эмердженси», дожидаясь приема.

От еды она немного оживилась, усевшись в кровати по-турецки и расположив свою порцию всего подряд на раскладном столике, а я сидел напротив в кресле и тоже наворачивал сашими из осьминога, макая кусочки морского гада в густо замешанный с васаби соевый соус, запивая минералкой.

– Ты сколько туда васаби навалил? – удивилась Анита, понаблюдав за процессом.

– Сколько смог. Я острое люблю.

– Это же есть нельзя.

– Можно. Видишь? – Я немедленно доказал обратное, отправив в рот еще один кусок. – Кстати, профилактика вот таких вот всяких вирусов, насколько я знаю.

– Я про индийскую кухню это слышала. Их даже птичий грипп не брал. Медицинский факт.

– Это тоже должно помочь. Мне надо будет съездить по делу, а к тебе как раз приедет доктор. Потом я вернусь, сгоняю в аптеку и вернусь опять. И буду здесь.

– Не-ет, и речи быть не может. – Она замотала головой. – Я болеть одна люблю, ненавижу, когда кто-то рядом. Мне просто покой нужен. Съездишь в аптеку и вали отсюда. В магазин потом еще загляни, кстати. В семь туда Джейми должен подъехать, привезти плакаты. Забери тогда у него и положи там же в кладовке.

– Уверена?

– Да. Гуляй сегодня, завтра мне будет лучше.

Я бы, может, и поспорил, но дело в том, что я сам такой. Если болею, то мне точно никаких сочувствующих рядом не нужно, только покой. Почитать в постели и плюс «сон – лучшее лекарство», все только мешают. Так что желание Аниты понимаю на все сто.

Демпси почему-то принял меня в чужом кабинете, притащив с собой ноутбук и два кофе в пенопластовых стаканчиках с крышками.

– Держи. – Он протянул мне один. – Как жизнь в Нью-Рино? Казино, шлюхи… все проверил?

– Пока еще нет, для казино мало денег дали, я по-мелкому не играю, – ответил я, усаживаясь в кресло. – Есть что-нибудь для меня?

– Что-то есть. Кстати, подотчетные деньги где?

– В ячейке пока. Отправить обратно?

– Пусть пока лежат, только просадить их не вздумай. – Демпси открыл компьютер.

– Я только если чуть-чуть, шлюхи там все же дорогие.

– Я тебя тогда твоей Аните сдам. – Демпси заодно и намекнул на знание деталей моей личной жизни. – И подарю ей специальный нож, которым баранов скопят. Ладно… Смит, говоришь? – Он повернул компьютер экраном ко мне. – Видел его?

Я всмотрелся в фотографию человека. Здесь он моложе, фото из файла. Но узнал сразу – тяжеловатое и какое-то сонное лицо, крепкая шея, чуть оттопыренные уши.

– Видел. Со Сликом и Хорхе в аэропорту. Тогда, когда следил за Сликом. Кто-то интересный?

– Бывший сотрудник Ордена, почти мой коллега, но работал до того, как Беляева организовала ССР. Уволился практически одновременно с образованием службы, исчез с радаров. Раз проскакивала информация о том, что его видели в Латинском Союзе, в Сан-Хосе, но ничего конкретного. Не был замечен ни в какой незаконной активности.

– Хорхе сказал, что тот раньше работал на поставках оружия «контрас» в Гондурасе.

– Да. И похоже, что он твоего друга и вытащил из тюряги, вместе с тобой.

– Хорхе так и сказал.

– Хорхе сам не все знает, он просто пилот, хоть и доверенный. – Демпси усмехнулся и отпил кофе. – Смит работал еще и в Гватемале, боролся с комми, так сказать. Был связан с Мексикой, мелькал в Колумбии. Участвовал в охоте на Эскобара, именно он привлек крайне правых «парамилитарес» на отстрел членов картеля. То есть у него большие связи в тех местах. А заодно и здесь, на латиноамериканских территориях. Хорхе ничего не говорил о полетах в те края?

– Нет. Но могу попробовать разговорить его.

– Из Нью-Рино туда летать можно совершенно незаметно, никто ничего регистрировать не будет.

– Он что-то возит оттуда в Нью-Рино и затем сюда?

– Примерно так мы и думаем. А потом твой друг Слава возит это траулером дальше.

– Почему отсюда? Из того же Техаса или Конфедерации было бы куда ближе.

– Но сложней. Не забывай, сколько здесь вообще людей. Территории разбивались, если можно так сказать, по интересам, так что внутри них все просматривается, в каждом городе все друг друга знают. Траулер, который ходит куда-то и возвращается пустым, вызвал бы подозрения быстро.

– Самолет?

– Пространство вокруг Нью-Хейвена хорошо контролируется, и сесть вне аэродрома там невозможно: или заселено, или рельеф не позволит. А частную яхту никто не контролирует.

– Наркотики?

– Не только. Ты, когда прошел ворота, анализ крови сдавал?

– Конечно, как и все. Немало крови сцедили, надо сказать.

– Вот именно. – Демпси потер подбородок, как он обычно делает, если задумывается. – И он не анонимный, то есть у Ордена есть файл с результатами полного анализа, полного биохимического и еще каких-то там, забыл как правильно, которые показывают все, от состояния твоих органов до много чего еще.

– И что?

– А то, что это дает достаточно информации для трансплантологов.

– Достаточно для чего? – насторожился я.

– Для того, чтобы кто-то принял решение о том, что ты пригоден стать донором органов. Для кого-то конкретного. Чтобы он не ждал какого-нибудь разбившегося мотоциклиста, а выбрал тебя, как в супермаркете. Самого здорового, с самыми здоровыми органами. Так вот… в ходе расследования деятельности твоего друга, которого разорвало в клочья на Променаде, выяснилось, что он получил несанкционированный допуск к базе данных по этим самым анализам. И предположительно ее скопировал. Для кого – можем только догадываться. Но пара неплохих частных клиник в Нью-Рино есть. И есть подходящая как раз в Сан-Хосе. И еще, как и везде, есть случаи, когда люди пропадают без вести. Даже здесь. Сам понимаешь, что причина может быть любой, но не исключено, что их вот так выбрали, по списку.

– И что, для этого достаточно анализа крови? – Я не поверил. – Не нужно какого-то серьезного обследования?

Демпси усмехнулся:

– Мы консультировались со специалистами. Вот сам посмотри: если «Скорая» привезла умирающего мотоциклиста, есть время его обследовать подробно?

– Ну… нет, наверное.

– И как ты видишь себе подробное обследование?

– Никак. Я в этом ни черта не понимаю, – ответил я совершенно честно.

– Я тоже. Но, как выяснилось, это обследование как раз и делается по анализам крови. Именно они показывают, насколько здоровые нужны органы и какова вероятность того, что они приживутся.

– Тогда на кой черт делать этот анализ всем?

– Злого умысла в этом не было, иначе делали бы не всем. Новая Земля еще и научный эксперимент, а заодно здесь есть новые болезни и всякое прочее. Ученые собирают свою базу знаний. Проблема в том, что никто не рассматривал это как угрозу. Да, база данных засекречена, но ровно настолько, насколько секретят информацию в госпиталях, не больше.

– А в Латинском Союзе это не проще делать? – немного удивился я.

– Не всегда. Там много разных заболеваний, которые исключают… – он чуть запнулся, подбирая слова, – качество товара, так скажем. Не местных даже, люди привозят их с собой через ворота. Особенности климата в тех регионах, откуда они приехали. Паразиты. Много дерьма там даже комары разносят.

– Арабы?

– Там почти повальный диабет, тоже не все хорошо. – Он покачал головой. – Самые здоровые по этим параметрам организмы у европейцев и американцев. Мы запросили файл у полиции, есть несколько исчезновений, которые трудно объяснить чем-то, кроме похищения. Четыре случая, если точнее. И при этом совершенно немотивированные, обычные люди, не имеющие врагов, благополучные и законопослушные. Не путешествующие по дорогам, на которых всякое случается. И даже не очень попадающие под типажи жертв маньяков, то есть не блещущие красотой, трое из них мужчины, но все в неплохой физической форме. Несколько подобных случаев насчитали по другим территориям из тех, которые с нами сотрудничают. Понятно, что причины могут быть и другими, но все в совокупности внушает подозрения. И как-то все срастается в один клубок, если ты заметил.

– Заметил, – подтвердил я. – Груз из Нью-Рино приходит Михалычу через Хорхе, тот встречается с яхтой, забирает деньги и отдает их Слику, Слик передает их Смиту, который прилетает с Хорхе, а сам встречается с Мёрфи, Мёрфи работал с албанскими бандами и Миллбэндом, Миллбэнд украл базу данных, а заодно сливал информацию о богатых новичках, при этом Мёрфи крутил там отмывочные операции, а Хорхе свел меня с людьми, которые отмывают деньги, и работает он отчасти и на них, насколько я понял… в суд бы я с этим не пошел, но подозрений уже достаточно.

– Правильно соображаешь. Слишком много совпадений для того, чтобы считать случайными. И албанцы здесь засветились как ребята без всяких тормозов, ты сам должен помнить, за что они брались. Если они немножко зарабатывали на «мокром порно», то уж не отказались бы и от похищений.

– Банда Михалыча тут людей тоже похищала. По коммерческим делам, но это они умеют.

– Откуда информация? – Демпси вскинул брови. – От Славы?

– Нет, он там не настолько авторитетен, чтобы с ним подобным делились. От румын. Они тоже доказать не могут, но пара человек, у которых с Михалычем были финансовые споры, просто исчезла. И у него есть грузовики, вывезти кого-то из города не проблема, грузы же никто не досматривает.

– Как вариант подходит, – медленно кивнул он. – В эту сторону тоже можно смотреть.

– Даже нужно, – всунул я свои пять копеек.

Демпси кивнул.

– Еще запомни два лица. – Он повозил пальцем по тачпаду. – Артуро Мануэль Кальво, в прошлом командир «Батальона 3-16». Это специальное подразделение гондурасской армии, занимавшееся убийствами оппозиции, похищениями и пытками, по факту их разведывательная служба. Их потом переименовали несколько раз, но это название прилипло. Смит сотрудничал с ним напрямую, и мы точно знаем, что Кальво здесь, в Латинском Союзе.

Типичный латиноамериканец «из хорошей семьи», то есть практически без примеси индейской крови. Худое лицо, острый нос, короткие волосы.

– А это Йигаль Фридман. – Демпси показал фото. – Бывший офшорный финансист, основатель многих банков, причем под крышей ЦРУ, финансировал поставки оружия колумбийским «парамилитарес». Но потом слишком заигрался с отмывкой наркоденег, американцы разозлились, обобрали его почти до нитки, но не поймали. Он тоже где-то здесь.

– Он в Нью-Рино, – сказал я. – Теперь он Ноа Аккерман.

К тому времени как я вернулся к Аните, доктор уже уехал, так что мне был выдан рецепт, с которым я сгонял в аптеку. Вроде ничего серьезного, так что отлежится несколько дней и выздоровеет.

– Все, вали отсюда, – заявила Анита. – Не хочу, чтобы ты меня такой видел, я сейчас не секси. Дай поболеть спокойно. С утра заезжай, кофе мне сделаешь.

Съездил в офис, занялся текучкой. Фархадович уже явно маялся, ждал дела, а пока сам себе искал работу. Познакомил с новыми людьми, которых уже нанял. Сергей Иванович, который из Иваново, оказался дяденькой под шестьдесят, бывшим мастером с ткацкой фабрики, очень грамотным и толковым, так что Фархадович уже планировал ему карьерный рост. Иваныч сюда с семьей прибыл, то есть с женой, двумя сыновьями и дочерью. Один сын уже устроился водителем на автопоезд, второй пока искал работу, а дочь вроде бы брали медсестрой в госпиталь, по специальности. И жилье они сняли там же, где мы со Славой снимали, в соседнем блоке, квартиру с тремя спальнями, пока одну на всех.

Полтавчанин Григорий Лещенко, тоже женатый и детный, оказался парнем слегка за тридцать, электриком и механиком, так что уже на нынешней стадии был задействован на все сто. Попал сюда обманом, повелся на обещание устроить его на работу в Германии, даже отдал паспорт в некое агентство, которое влепило туда рабочую визу, очень похожую на настоящую, после чего их с вещами привезли к воротам да и отправили. И точно так же с этой же партией «заробитчан» попала сюда и Катя из Днепропетровска, круглолицая и горластая деваха лет двадцати пяти, до этого работавшая на какой-то фабричке по расфасовке продуктов. Фабрика накрылась, после чего Катя должна была искать новую работу. Как раз на расфасовку и упаковку Фархадович ее и хотел поставить, а пока она была на все руки от скуки.

Я даже выступил перед новым персоналом, призывая не впадать в депрессию и обещая радужное будущее, но они вроде и так более или менее уже освоились. Иваныч с семьей знал куда едет, а граждане Незалежной, оказавшись пусть и обманом, но все же в приличном городе, уже тоже обретали почву под ногами, хотя мысли об оставленной родне и прочем все же присутствовали. Странно было бы, если бы таких мыслей не было.

К семи поехал в магазин встречаться с Джейми. Прилавок уже стоял, и плафоны висели, рабочие дверь захлопнули, оставив ключи в прилавке, так что отпирал вторым комплектом. Зашел, осмотрелся – нормально сделали, нормально. И дешево, и вроде бы ничего особого, а место выглядит дорогим просто за счет дизайна. Рельефная штукатурка, чуть-чуть плитки под кирпич, темное дерево, простые линии, свет интересно обыгран. Стойки под очки уже на месте, хоть бери да и открывай, кассовый аппарат только нужен.

Джейми приехал почти сразу следом за мной, его серебристый пикап «Донгфенг», напоминающий «Ниссан Наварра» первого поколения, остановился прямо у дверей, а выбравшийся из-за руля Джейми откинул задний борт и вытащил из кузова тяжелую картонную коробку.

– Постеры! – объявил он, заходя в магазин. – Куда?

– В кладовку. Привет, кстати.

– Привет. Дело у меня есть к тебе, раз Анита заболела. – Он прошел с коробкой мимо и исчез в подсобке.

– Что за дело? – спросил я, когда он вышел оттуда.

– Какие планы на вечер?

– Мм-м… не знаю. Не думал пока. А что?

– В «Грин Айленд» сегодня бои, вроде как ММА, они это дело любят устраивать. – Он отряхнул руки. – А у меня приглашение на двоих, столик прямо у ринга. Я им всю рекламу создаю и печатаю. Сам не пойду, а с кем-то сходил бы.

– Бои? – переспросил я без особого воодушевления.

Я вообще-то спорт люблю, если сам участвую. А смотреть… не очень, это если мягко сказать. Времени жалко. С другой стороны, делать нечего, Анита меня изгнала, а я планировал с ней куда-то выйти и обломался. И Джейми парень хороший, веселый, компания приятная. И все же бои не футбол, так что хотя бы не сблюю.

– Да. Ты к этому как?

– По молодости сам стукался, любил, и даже сейчас не против, если нежно… ты вообще сам туда хочешь идти?

– Не знаю толком, но Сандра в командировке в Билокси, можно типа такой мальчишник устроить.

Я опять задумался, но затем махнул рукой и сказал:

– Ладно, пошли. Во сколько туда?

– К десяти подъезжай, у входа встретимся.

– Договорились.

Ладно, схожу. В конце концов, смотреть не обязательно, можно просто эля попить, а у ирландцев он в городе самый лучший. Переодеться надо будет, а то как встал сегодня в Нью-Рино, так с тех пор в одном и в самолете, и по делам. Измялся и вообще.

Я еще и кофе спокойно напиться успел дома, и в душ залезть, и переоделся. И даже «глок» отложил, сменив на горячо любимый «поли». Кстати, прихвачу его в Нью-Рино, у меня там теперь «скорпион» есть с глушителем, так что обойдусь без «глока». Сложное у меня отношение к этому пистолету, вроде и апофеоз рациональности, но… вот не люблю, и все тут. И при стрельбе часто чуть влево заваливаю из-за формы спуска дурацкой. И стреляю медленней из-за дурного наклона рукоятки, к ней привыкать надо, а как привыкнешь, так с другими моделями проблемы начнутся. Ну его в задницу.

Когда подъехал к клубу, то обнаружил, что стоянка у подъезда забита машинами, пришлось объезжать здание и парковаться сзади, на гравийной площадке. И там же, выйдя из машины, столкнулся с Джейми, непривычно одетым не в спортивное и шорты, а вполне прилично, вроде меня, то есть в рубашку навыпуск с короткими рукавами, легкие брюки и мокасины.

– Ну ты глянь, прямо жених, – развел я руками.

– А ты ждал, что я на велосипеде прикачу? Иногда приходится мимикрировать под джентльмена.

– Кстати, хороший спортзал порекомендуешь?

– Смотря для чего. Я на кросс-фит хожу, у нас зал только под него заточен.

– Ну так, чтобы мешки были и железо.

– В «Сансет Джим» иди, все есть. Он возле южной промзоны, между ней и портом, почти на берегу.

– Так даже удобней. Спасибо, поищу.

На входе в клуб даже очередь образовалась. Двое массивных секьюрити в майках с эмблемой клуба, трилистником в цветах ирландского флага, проверяли приглашения. Пришлось потоптаться с пару минут до того, как нас запустили в зал, большой и полутемный, где ярко освещен был только ринг. Играла какая-то музыка, люди расходились по своим местам, бегали официантки в коротких зеленых юбках и высоких белых гольфах.

Столик оказался двухместным и совсем небольшим, зато почти у ринга и не слишком низко. Так тут танцпол, я думаю, но танцев сегодня не ожидается. Сели, я огляделся. Зал чуть поднимается от центра амфитеатром, на стенах огромные плакаты со сплошь ирландской символикой, флаги, какие-то майки с автографами под стеклом, что-то еще. И еще ближе к рингу просто стулья рядами поставили, почти вплотную.

Мы заказали эль, Джейми светлый, а я темный, который нам принесли в кувшинах, чтобы не бегать часто, а заодно выложили большое деревянное блюдо со всякими закусками, эдакую кулинарную эклектику, в которой было все, от суши до тайских и малазийских блюд на крошечных тортильях. Ну, хотя бы так, может, и не зря пришел. Джейми тоже особо вдохновленным не выглядел.

– Был раньше на боях? – спросил я его.

– Неа. Просто совпало так, халявный билет и Сандры нет. Так бы пошли куда-то еще.

Ну да, совпадение. Сандры нет, Анита болеет, что еще делать? А так типа на чисто мужское мероприятие пошли, отметимся. И вот пиво отличное, это утешает.

Зал заполнился, на ринге появились девицы в купальниках, не знаю зачем, затем ушли, потом вокруг ринга пошла суета, после чего на середину вышел некий мужик в смокинге и начал бесконечно что-то объявлять, я не вслушивался, и так вся эта суета длилась с полчаса, наверное, и я уже окончательно заскучал. Потом мужик начал объявлять легковесов, бесконечно растягивая гласные и именуя их некими невероятными именами вроде «Потрошителя», что отдавало уже идиотизмом, на мой взгляд. Нет, понятно, что шоу, но как-то немного того…

В общем, я налил себе второй бокал, убедившись в том, что в кувшине еще достаточно, схрупал хрустящую лепешку с чем-то очень острым сверху, в чем явно прослеживался привкус местных орехов, этим немного развлекся. Затем в ринге наконец собрались оба бойца сразу, молодые, лет по двадцать, один смуглый, второй, наоборот, очень белокожий и светловолосый, объявлятель сменился рефери в черном, который свел бойцов, и у тех пошел первый раунд. Оба были ударниками, партера избегали, у белокожего явно прослеживались боксерские повадки и в стойке, и в технике ударов. И он же довольно быстро получил рассечение, пошла кровь, залу это почему-то понравилось, медика я не увидел. Потом они все же как-то свалились в партер, повозились, потом смуглый пошел на добивание, и рефери буквально сшиб его с противника.

Процедура объявления оказалась тоже затяжной, все ходили кругами, потом играла музыка, опять по рингу пританцовывали девицы, я перешел к следующему бокалу, Джейми не отставал. Между боями была долгая пауза, при этом музыка гремела так, что и поговорить оказалось проблемой, пришлось кричать, и я поймал себя на том, что сижу лишь потому, чтобы Джейми не оставлять одного. Раз пришел, то сиди.

Следующий бой обошелся без досрочных побед, противники честно буцкали друг друга все раунды, публика была в восторге, но так они сюда специально рвались, в отличие от нас двоих. А после следующего, с нокаутом, телефон Джейми зазвонил, он выслушал, сказал в трубку: «Буду через десять минут», после чего повернулся ко мне:

– Я очень сожалею, но мне придется свалить. Заказчику нужны плакаты, которые в подсобке и от которой ключ только у меня и еще одного парня, но того не могут найти. Так что надо бежать.

– Да без проблем, я тоже скоро свалю. Скучно.

Он полез за кошельком, но я его остановил:

– Сам счет оплачу, ты тогда на очереди.

– Понял, спасибо.

Мы пожали друг другу руки, и он убежал. А я начал подзывать официантку, чтобы истребовать счет и валить домой. Я еще и устал сегодня, а с пива вообще в сон потянуло. Но официантка все не шла, у них тут полный аншлаг, а попутно следующий бой начали объявлять, и тут я прислушался. Объявили некоего Андрея Драго, русского, причем имя прозвучало как «О-о-ондрей», а попутно еще и «Катюшу» включили, только матрешек не хватает, и тут я все же решил задержаться, хотя бы до тех пор, пока счет до меня не доберется.

На этот раз биться должны были тяжеловесы. Поименованный Драго оказался мужиком за тридцать, рослым, с короткими волосами и чуть скуластым лицом. Он вышел первым, потому что главным участником боя был не он, как я думаю, публика ему как-то похлопала, а кто-то и посвистел, но его это явно не заботило. За секунданта у него был какого-то уголовного вида мужик с фингалом. А он-то где бился, интересно?

Затем бесконечно долго объявляли второго, некоего Мак-Генри, ирландца в зеленых трусах, объявили ему пятнадцать побед и чего-то там еще, я не вслушивался, а сам он вышел под что-то очень ирландское, и половина зала пришла в восторг. И еще он Бешеный Бык, оказывается, как Ла-Мота. Он заметно больше русского, весь в татуировках, ну еще слово «стероиды» сразу на ум приходит. Он приветствовал публику, изобразил быструю разминку и свирепое лицо, все для шоу.

С гонгом противники сошлись, Бык тут же попер вперед размашистыми колхозками, публика взревела, пропустил короткий прямой в голову, попытался перейти в клинч, русский ушел и тут же пробил ирландцу ногой в печень, а потом добавил руками. Ирландец завалился, рефери согнал Драго с добивания. Все. Русский показал средний палец команде ирландца, в зале обиженно загудели, а я встал и зааплодировал, свистнул и даже что-то крикнул обидное для противника. Просто из принципа.

Потом объявляли победителя, объявляла воодушевленным не выглядел, да и звучал уныло, потом про Драго как-то вообще забыли. Он вылез через канаты, затем я заметил, что у него не получается содрать скотч. Я прошел между столиков к нему.

– Давай помогу, – сказал я по-русски.

Тот кивнул и протянул руку, сначала одну, затем другую. Перчатки он просто бросил на пол, что немного удивило.

– Спасибо, дружище, – кивнул он. – Ты русский? – И тут же вдогонку: – Давно тут?

– Недавно. Относительно, – ответил я. – С Драго все понятно, что с дураков возьмешь, а зовут Андреем?

– Ага, – кивнул тот. – Тебя?

– Александр. Сашей проще. – Мыпожали руки. – Сам-то давно? Где живешь? Этим на жизнь зарабатываешь, что ли?

– Два дня, блин. Да какой там, – махнул он рукой. – Цирк сплошной, с конями. Не, этим зарабатывать дураков нет, случайно вышло. А так боец невидимого фронта.

– Насколько невидимого?

– Да настолько, что сюда попал, даже не заметив. – Он усмехнулся.

– То есть вообще тут пока никак?

– Смеешься? Полицейский я. Ну, там был, тут пока не пойми кто. За жуликом погнался. Он сюда, и я следом. Вот прикинь? Вон жулик топает. – Он кивнул в сторону мужика с фингалом, спешившего к нам. – Из-за него все и вышло. Знакомься, – он повернулся к тому. – Александр, русский, в отличие от тебя хоть перчатки снять помог. – А это Алексей, – представил он жулика мне.

– Приятно познакомиться. – Теперь мы пожали руки уже с тем.

У жуликов вроде не принято за руку здороваться, но и хрен с ними. У меня принято. А может, и ошибаюсь, путаю что-то.

И еще скука развеялась, парочка персонажей меня заинтересовала. Ну и по пиву сходить всегда неплохо. Да и они, похоже, тут пока еще ничего не понимают, можно что-то объяснить в меру своих знаний и способностей.

– Дальше вы что? – спросил я сразу обоих. – Если интересно про это место поговорить, то могу пригласить по пиву, на набережную, там есть где посидеть.

Никто не отказался. Ну и правильно, чего отказываться-то?

– Знач так, я за клубом припарковался, серая «Тойота» семьдесят шестая, почти у самой двери стоит, одна такая, так что не ошибетесь. Через сколько там будете?

– Полчаса, наверное, – пожал плечами Андрей. – Как-то так.

– Ну вот туда и подойду через тридцать минут. Я тут все рассчитаться никак не могу.

– Давай, – кивнул он. – Хоть просветишь, что тут к чему, а то, блин, как эти самые тыкаемся.

На этом и разошлись. Официантка поймалась сразу на этот раз, но счет несла все равно долго, я и кувшин свой допить успел, пока она у меня наконец деньги взяла. Даже на чаевые не поскупился, потому что вид у девчонки был замотанный. Потом неторопливо вышел из клуба, постоял немного, наслаждаясь вечерней прохладой, которую принес ветерок с океана, и затем все так же неспешно пошел к стоянке.

Своих предполагаемых собутыльников я увидел сразу, они под фонарем стояли, но стояли не одни. Перед ними встал черный «Гелендваген», а еще у машины стояло двое, и эти двое целились из пистолетов в мента и жулика. И разговор там горячий. И водитель «мерина» вроде бы с автоматом.

Потом пошла какая-то возня, я ожидал стрельбы, но ее не случилось, жулик бросил куртку, развел руками, а потом я решил, что как-то мне все это не нравится, особенно тот факт, что моего присутствия никто не замечает. Жулик вдруг упал, совершенно очистив линию огня, словно приглашая вмешаться. Левая рука поддернула рубашку, правая плотно легла на идеально удобную рукоятку «поли», пистолет выскочил из кобуры, руки встретились, большой палец правой сбросил податливый предохранитель, и быстрая двойка выстрелов свалила того, который целился в вора. Я в голову стрелял, обеими, так что ему как свет выключило. И тут же в водителя, бах-бах-бах. Попал, брызнуло на стекло.

И мент тут же, с ударом в пах, вырвал пистолет у своего противника, толкнул его на машину, прикрывшись им, дважды выстрелил. Затем добавил в пах опять, выстрелил снова.

– Свои! – на всякий случай опознался я.

Оба, и Андрей и жулик, посмотрели в мою сторону. И тут сбитый с ног вдруг оказался каким-то противоестественно живучим, потому что вместо того, чтобы валяться с поджатыми ногами, вдруг резко бросился наутек.

– Да хрен вам, – пробормотал я и влепил ему в спину еще две двойки.

Тот по инерции пробежал пару шагов, запнулся и свалился на гравий стоянки.

– Зачем, а? – крикнул мне мент, продолжая контролировать машину.

– Что «зачем»? – удивился я вопросу, перезаряжая вставший на задержку 1911 и отпуская затвор. – Если враг не сдается, его уничтожают. Он не сдался, пощады не просил. О, а там еще был? – Я заглянул в салон и увидел второй труп. Теперь понятно, кому вторая двойка из того «ПМ», что Андрей держал в руках, пошла. А я этого и не заметил, подголовник прикрывал, похоже. Минус мне.

Мое поведение их, похоже, здорово озадачило. Это понятно, особенно что мента касается, у того правила таких вот столкновений в голове другие и точно с местными не совпадают.

– Вагон, ты цел? – Андрей повернулся к поднимавшемуся с земли жулику.

Тот отряхнулся, затем спросил:

– Че, все закончилось? И я цел, и деньги при мне. Гуляй, рванина, от рубля и выше. – Слишком потрясенным он не выглядел. Затем ко мне повернулся: – Благодарствуем, выручил. Только сваливать бы теперь нужно, менты местные уже в пути, наверное, а мы тут пошумели малость.

– Не надо сваливать. – Я убрал пистолет в кобуру. – Чистая самозащита, там вон еще и камера, – показал я на заднюю дверь клуба, из которой как раз выскакивала целая толпа секьюрити во главе с каким-то невероятным хлыщом в гавайке, из которой торчали сплошь забитые татуировками тощие руки, и с длинными редкими волосами, зачесанными назад с гелем. – И свидетели. Нормально все.

– Да ладно. – Андрей удивился. – Вот прямо так и нормально? Четыре «двухсотых».

– Ага, – кивнул я. – Еще и премию дадут, и подарков разных. Тут такое любят. Ствол убери только, полиция сейчас будет.

Подумав, он отложил ствол на капот урчащего мотором «гелика». Жулик тоже впал в некую задумчивость. Подошедший хлыщ в гавайке посмотрел на убитых, потом задержался у водителя.

– Гребаный придурок, – объявил он с жутким ирландским акцентом. – Дерьмо тупое, мать его! Надо было его сразу, мать его, грохнуть, как он в ворота зашел, одни гребаные проблемы от него! Алекс, ну ты видишь, а? – повернулся он к высокому парню в майке клуба. – Это опять он! Таких, мать его, в колыбели душить надо, из них сраные идиоты потом вырастают.

– Точно, Полли, – ответил тот, правда уже не с ирландским акцентом, а как бы даже и не с русским.

На стоянку заехал первый патрульный «Лендровер». Сейчас их целая куча подъедет. Вышедший полицейский тут же начал наводить порядок. Что-то часто я в такое попадаю, уже даже неинтересно наблюдать становится. И да, это надолго, облом с пивом.

Сначала опрашивали жулика Алексея, а мы с ментом вдвоем сидели в коридоре на пластиковых стульях. Адреналин схлынул, тянуло на зевоту, которой я заразил своего собеседника.

– Стреляешь хорошо, – сказал он, подавив очередной зевок. – Служил где-нибудь?

– Всерьез не служил, стрелять просто люблю, тренируюсь много. Слушай, а что за жулик-то? – наконец спросил я.

– Вагон. Вор в законе. Да серьезно я, – усмехнулся он, перехватив мой удивленный взгляд. – Много они с него показаний снимут, ага. Ты мне вот что скажи: что ты там про премии говорил с подарками?

– Законная самооборона. Если подтверждается, а она у нас подтверждается, то никаких проблем, еще и спасибо скажут. Премия в тысячу экю за голову. Кстати, ты «Гелендвагены» любишь?

– В теории. – Он опять усмехнулся. – Как бы не по доходам, мой уровень на «Весте» кататься. А что?

– Имущество тоже переходит в наше безраздельное пользование, так что забирай, колеса будут.

– А ты? – удивился он.

– А я и так при колесах, у меня все нормально. Гранатометы изымут, гранаты тоже, остальное забирай.

Когда «Гелендваген» открыли у клуба, в багажнике нашли целый арсенал. Все больше «АКС-74» с пластиковым и деревянным цевьем, два «РПГ» и ящик тротила. Так что жертвы оказались совсем хулиганами по местным законам, гранатометы и взрывчатка уже криминал.

– Поделим, – предложил он, явно воодушевившись.

– Там разберемся, – отмахнулся я. – Как медведь будет у нас, так за шкуру и возьмемся. Нам тут пока еще куковать.

Вскоре появился детектив, который вез нас сюда, русский, к слову. Нагнулся к Андрею, что-то спросил шепотом. Тот ответил:

– Так он вор в законе, ему по статусу не положено. Мы обычно или писали «от подписи отказался», и двух понятых, либо просто беседовали и на видео снимали. И то, если он узнает, что снимают, слова не скажет. А так, в приватной беседе, – пожалуйста.

– Так ты что, в полиции служил? – спросил тот уже громче и протянул руку. – Илья.

– Андрей. – Мой собеседник ответил на рукопожатие и привстал со стула. – Да, майор, шестое ОРЧ, по организованной преступности. Вот, погнался за этим, – он показал на закрытую дверь допросной комнаты, – и у вас оказался сдуру. Теперь не знаю, то ли жалею, то ли рад, – добавил он не очень уверенно.

– Ну, тогда все понятно, – усмехнулся детектив. – Да нам его показания особо и не нужны, пусть проваливает. Видеокамера и так в кабинете есть. Давай, теперь ты заходи. Кстати, опрос веду не я, так что насчет переводчика… нужен тебе?

– Не знаю. – Андрей пожал плечами. – Так вроде английский понимаю, но с акцентами проблема, особенно с ирландским. Поможешь? – спросил он меня.

– Без проблем. – Я поднялся со стула.

Вагона из кабинета выгнали, а нас запустили. Допрашивал кто-то незнакомый, лет сорока, плотный, с круглой головой, со звездочками лейтенанта на рукаве рубашки поло. Скорей всего начальник отдела расследований, главный детектив. Илья сидел здесь же. Так ничего интересного не было, свидетели есть, запись с камеры есть, так что больше не опрашивали даже, а формы заполняли. Я иногда переводил, иногда не требовалось. Мент английский знал, пусть и не идеально, так что отвечал сам за себя, разве что с вопросами иногда помощь требовалась. Затем лейтенант ушел, ну и я вышел, отправившись к автомату с кофе, Илья остался с Андреем наедине. На подписание всех бумаг ушло еще с полчаса, после чего нам выдали чеки, Андрею на тысячу, а мне на три, и постановление об отказе от уголовного преследования. И заодно протокол осмотра имущества убитых. А потом мы пошли во двор, где я уже бывал раньше и где теперь у мусорки стоял пыльный «гелик».

– Владей, катайся, – объявил я, указав на машину, и заглянул в открытый багажник. Взял один «АКС», осмотрел – не новый. Но рабочий. И в нагаре. Куда пострелять успели уже, интересно?

– Саш, может, поделим?

– Куда мне столько? – Я пробежал взглядом по списку. – Деньги у них есть, четыре семьсот тридцать экю. Вот их поделим, пригодятся. С автоматов все отобьешь.

– Возьми половину.

– Я пару возьму. – Быстро осмотрев кучу стволов, я выбрал два «АКС», потом набрал магазинов и прихватил цинк патронов. – Пусть будут. Продай.

– Кому?

– Покажу завтра. Знакомого магазин, хорошего, нормально оценят, по-честному. Еще несколько тысяч поднимешь. Кстати, к доллару экю примерно один к четырем и двум, так что даже с налички ты заработал. И вон какой шарабан. – Я похлопал по задней двери «гелика».

– Тебе точно не нужен?

– Точно. Да ладно, у меня все нормально, а тебе устраиваться тут как-то, а так уже и колеса, и деньги в кармане, поди фигово?

– Ладно, дальше отказываться не буду, – заключил он, покрутив брелок. – Сань, ее ведь на учет как-то ставить надо?

– Вот с этой бумажкой, что нам выдали, в будний день. – Я показал свою копию постановления. – Это больше формальность, все быстро, пять минут. Тут вся жизнь состоит из формальностей, что радует. Давай, поехали за ворота тогда.

Андрей сел за руль, нам открыли автоматические ворота, и машина выехала на улицу, встав рядом с моей «Тойотой», которую заботливо перегнали. Ну или на всякий случай, потому что если мы злодеи и самообороны не было, то ушла бы «в доход государства».

– Кстати, – вспомнил я, – а куда твой товарищ вдруг убежал?

– Да не знаю, он полицию не очень любит, – пожал он плечами. – Куда-то, наверное, пиво пить отправился. А кстати, вот и он!

– Где?

– На балконе. – Андрей показал рукой на здание напротив, в котором располагалась кафешка и над ней, кажется, маленький отель. – Тогда там встанем. – Он снова тронул машину с места, проскочил через круговое движение и свернул туда на стояночку. – Не попятят имущество?

– Тут? Нет. Пусть лежит.

– Эй, господа, я тут! Тут классное пиво! – Вагон крикнул нам с балкона, едва мы выбрались из машины.

Пиво. Опять пиво. Но мысль удачная. Если вечером начал пить, то надо или продолжать, пока спать не ляжешь, или не начинать. А вот начать и потом сидеть в полиции со стаканчиком не слишком хорошего кофе из автомата не годится.

– Ну что, по кружечке? – спросил я задумчиво.

– А машина как? Ты же за рулем.

– Так тут особо ГАИ-то и нет. Ехай прямо, по тротуарам не катайся, из-за руля не вываливайся, и никто не остановит, – отмахнулся я и направился ко входу.

Спутник мой что-то завис у машины, копаясь в салоне. Кровь оттирает, у участка пропустил что-то, похоже. И стекла ему еще менять… интересно, стекла для «гелика» тут просто достать? Хотя они вообще плоские, могут сделать, наверное, я не в курсе.

– Андрюх, чего завис? – крикнул я. – Не налюбуешься никак? Пошли, а то пиво нагреется.

– А не поздно, кстати? – спросил он, захлопнув дверцу и подойдя ко мне. – Сколько вообще сейчас, в смысле… ну это поздно или нет?

– Четыре сейчас, – глянул я на часы. – Считай, что час ночи в том мире, так что тут пока гуляют. Просто ночная жизнь все больше к Променаду, набережной, а тут тихо. Полиция рядом, мэрия и федеральная власть. Офисный район. Днем больше ходят здесь.

Раньше я тут не был ни разу, даже внимания не обращал, проезжая мимо. Заведение, похоже, чехи держат, к тому же у них прямо здесь маленькая пивоварня стоит, так что надо на будущее учитывать. Когда сели за стол, присоединившись к Вагону, и подошел хозяин, насколько я понял, мои подозрения подтвердились, а мент еще и обнаружил некоторое знание чешского.

– В Прагу любил ездить, – пояснил он. – Так что мне тут как в подарок. Есть будешь?

– Не, уже наелся в клубе, – отказался я. – Пива попью.

– А мы навернем. – Он углубился в меню.

По ходу дела выяснилось, что кухню уже закрыли, но Вагон договорился с хозяином, видимо, премировав того денежно, и повар должен был вот-вот подойти. Я исподтишка присмотрелся к нему. Лет пятьдесят, с сединой, подстрижен аккуратно, на правой брови шрам от рассечения разве что. Вот вроде так и приличный человек с виду, если фингал не учитывать, но все равно присмотришься и тут же поймешь, что блатной. Во взгляде что-то или другое… не знаю. Впрочем, золотой крест, массивные часы, браслет, да еще и с брюликами… ну да, атрибутика на месте. И он тут же взял застольную инициативу на себя.

– За то, что самый худший день в нашей жизни остался позади. – Он поднял свою кружку.

– Вроде ничего плохого не случилось, – изобразил я удивление. – Все живы, да еще и в прибыли, власть счастлива.

– Так вот пусть все плохое на этой Новой Земле и закончится с сегодняшним днем, – возвестил он. – Вздрогнули!

Выпили. Пиво и правда отличное, вот просто под гору покатилось. И доза своевременной оказалась, прямо взбодрился.

– Сань, а что мне сказали, что ты у местной полиции чуть не штатный душегуб? – спросил Андрей. – Сколько у тебя уже таких случаев?

– Это четвертый, – посчитал я. – Везучий – сил нет. Причем в обоих смыслах.

– Это в каких? – спросил Вагон.

– Три раза нападали, это плохо. И три раза отстрелялся, а это уже хорошо.

– А чего хотели?

– Один раз просто на дороге грабили, но там дебилы пьяные были. А потом заказывали. – Пиво все же подействовало, так бы я особо делиться не стал. А с другой стороны, и ничего страшного.

– Это по каким делам, если не секрет?

– Деньги оттуда, из-за ворот, сюда перевели, ну и кинули меня. Ну а дальше одно за другое зацепилось.

– Погоди, а тут что, с этим кидают? – Вагон насторожился.

– Обычно нет. Инициатива на местах. Чиновник и его баба, та в банке работала.

– И чем закончилось?

– Часть вернул, а фигуранта с бабой в машине взорвали уже подельники. Много шума было. Концы подчищали.

– Нормально, весело живете. Кстати, ты бы в честь новой дружбы рассказал бы нам чего. Куда мы хоть попали вообще и что тут делать? А то как котята слепые тычемся.

– А что уже успели увидеть?

– ИВС и суд с залогом, – усмехнувшись, ответил за Вагона Андрей. – Я же говорил, что у нас тут не жизнь, а цирк с конями пока.

История, рассказанная кратко, впечатлила. Вагон бежал от мента. В ворота зайти ему знакомый помог, знал кого-то. Мент не знал ничего, но заскочил куда не надо, и его оттуда отправили следом, в целях соблюдения секретности, похоже. Дальше охрана Базы преследование прекратила насильственно, и вышло так, что эти двое оказались вместе. Потому что никого здесь больше не знали. А дальше драка в кабаке с этими самыми персонажами, с которыми стрельба была, в драке еще и зарезали кого-то, что, впрочем, на эту пару вешать не стали. Но объявили залог. Мало того, в той самой драке Андрей сломал челюсть тому самому персонажу, что сидел с «ксюхой» за рулем «гелика», а тот, оказывается, должен был сегодня драться в клубе. В результате тот самый Полли в гавайке внес залог за этих двоих, а боем Андрей залог вроде как отрабатывал. Что объясняет эмоциональное поведение ирландца при виде трупа за рулем, кстати.

– То есть мы тут вообще ничего не видели и ничего не поняли, – пояснил вор. – Так что будь добр, просвети как можешь.

Под вторую кружку я взялся просвещать. Просвещал и под третью, когда моим собеседникам принесли еду. Когда закончил, вид у них был задумчивый.

– То есть обратно точно никак, верно? – спросил Андрей.

– Не. Система «ниппель», только в эту сторону. Так что думайте, как жить дальше.

– Русские в городе есть? – поинтересовался Вагон.

– Мало, – прикинув, ответил я. – Русские больше на свою территорию отсюда едут. Почти никого не знаю. Банда есть русская, крученые донельзя. Там какой-то бывший авторитет ростовский за главного. Но в городе тихо себя ведут. А так по русским бедно. Приезжает их много, с колоннами и всяким таким, но чисто командированные.

На лице Вагона отразилась некая задумчивость, но вслух он ничего не сказал. Можно попробовать угадать, что он дальше сделает. Только, если честно, я бы ему этого не рекомендовал. Вор, не вор, а мир здесь другой и понятия другие. Ну да ладно, не мои проблемы, а его.

Что-то опьянел я. Даже не заметил как, пиво все же крепкое оказалось, я к элям привык, с которых и не хмелеешь почти.

– Ладно, уважаемые, что-то я втыкать начинаю, – сказал я. – Андрюх, вот мои координаты. – Я положил перед ним визитку. – Звони завтра, сведу с магазинщиком, расторгуешься. А послезавтра улечу в командировку, не знаю на сколько, так что завтра все же лучше это сделать. Спасибо за компанию, приятно было познакомиться. – Поднявшись из-за стола и даже пошатнувшись, я протянул им руку поочередно. – Спатки я поеду, завтра день рабочий.

– Тебе за помощь спасибо, – сказал Вагон. – Давай, удачи.

– Приятных снов, – добавил Андрей.

Я и потопал к выходу, с некоторым удивлением отметив, что меня даже покачивает, что совсем исключительный случай. Да, интересный вечер выдался, содержательный.

Глава 19

29 год, 28 число 04 месяца, понедельник. Нью-Рино

Вчерашний день прошел в разной суете. С утра позвонил мой новый приятель из правоохранителей и сказал, что автоматы трофейные продавать погодит. Деньги есть, машина есть, вдруг пригодятся? Может, и правильно. Попрощались, записал его номер. Он пока в Порто-Франко планирует остаться, так что продолжим знакомство, я думаю.

Анита совсем разболелась, как обычно бывает на второй день, так что заехал к ней с утра, сварил кофе, посидел немного, после чего она меня выставила. Затем у меня была постановочная встреча с каким-то человеком арабской наружности, говорившим на идеальном «королевском» английском и представлявшимся Юсефом, которую организовал Демпси. И я передал ему некий сверток, который должен был символизировать наличные. Не знаю, кто за этой встречей в кафе должен был наблюдать, мне об этом не сказали, но Юсеф изображал моего таинственного партнера. Причем Юсеф прилетел на личном самолете и ехал на встречу с аэродрома, то есть все должно было выглядеть убедительно для неизвестных наблюдателей. А расспросить Демпси не получилось. Потом удалось позаниматься прямыми рабочими обязанностями, что на пользу, затем еще и магазином, попутно познакомившись с новой продавщицей, молоденькой девушкой из Роттердама, свободно болтавшей на четырех языках, которая начала уже принимать товар и понемногу раскладывать по местам.

Вечером почистил оба «АКС», которые взял вчера, один убрал в шкаф, а второй, подумав, решил прихватить с собой. Оружие хорошее, а в случае чего и сбросить не жалко, легко досталось и легко потерялось. Набил к нему четыре магазина и сложил все в чехол. Достаточно, воевать не придется, это только для особых случаев. Пристреляю уже там, в саванну выеду, дело несложное, мушковод только купить надо.

На следующее утро на такси уехал на аэродром. Самолет еще готов не был, так что засел в кафе в уголке, и в это время раздался телефонный звонок. Андрей.

– Привет, не разбудил?

– Нет, все нормально.

– Вопрос возник, не просветишь? Ты вроде тут в ценах на самолеты ориентируешься, так?

– Уже покупаешь? Жизнь удалась? – уточнил я.

– Не настолько. Просто у Вагона там деньги есть, он сюда товаром закинуть хочет. И кто-то самолеты ему посоветовал. Как они тут идут?

– Неплохо, насколько я вижу. Продаются.

– А накрутка от той цены?

– Ну… – я задумался, – пожалуй, что два конца. Может быть, чуть меньше, но примерно так. По крайней мере, была на те, какими интересовался.

– А какие нужны?

– Типа воздушные такси лучше всего идут, чтобы с грунтовых взлетали. Человека четыре или больше, чтобы жрали поменьше, скорость неважна, ну и дальность полета роляет, тут расстояния серьезные. Если меньше восьмисот километров, то смысла нет. И тут радионавигатор придется ставить, чтобы можно было летать. Те, которые на автобензине летать могут, особо ценятся, «авгас» тут дорогой.

– Что дорогое?

– Авиационный бензин.

– А с вертолетами тут как?

– Хуже берут. Жрут больше, летают ближе, сложней. Легкие самолеты самое то, что тут надо. Лишь бы взлет с посадкой были короткие.

– Хорошо, понял, спасибо.

Минут через двадцать все же позвали к самолету, оказавшемуся все тем же польским «Ан-28». На этот раз лететь было уже привычно, так что спал и читал до самого Нью-Рино, где меня встретил Слава.

– Ну что, какие дела? Когда будем бабки брать в диких количествах? – спросил он вместо «здрасти».

– Мне бы кто сказал. Пока крутимся здесь. Что было без меня?

– С Хорхе и племянниками бухали позавчера. Кике проболтался, что летят на север, а вчера они точно вылетели.

Север отсюда – это как раз Латинский Союз. Полезное знание.

– Ничего больше не сказал?

– Неа, Хорхе его заткнул. Так мы что-то конкретное делаем или пока так, тусуемся и развлекаемся?

– Тебе плохо так? – засмеялся я.

– Нормально. Тут самые красивые проститутки в этом мире, однозначно. – Слава заржал. – Оттягиваюсь. Но бабок хочется. Конкретно. И по этому хрену, Мёрфи, мы так и не решили ничего.

На Мёрфи «флажки стоят». Если он вылетит в Порто-Франко или Слик, которого давно установили, к нему, где-то в нужных кабинетах замигает лампочка. Оба аэродрома имеют свои системы контроля, так просто не вылетишь и не прилетишь. Слик под наблюдением ССР, и его подслушивают и даже подсматривают. Разве что никаких гарантий того, что со мной будут делиться информацией. То есть есть гарантии, что не будут. Но это уже и не так важно, для себя я решил, что все эти деньги из местного криминального оборота – одна куча. Совершенно не важно, с какого краю мы себе откусим.

– Там видно будет. Отсюда возят нехороший груз, но оттуда вполне хорошие деньги. Будем умными… ну, ты понял. Кстати, с Михалычем твоим связь была?

– Была. Отписался ему за то, что бабки точно ходят, сам видел. Но пока не знаю, как они приехали. Меня даже от похода за шейхом, или кто он там, отписали, типа чтобы не отвлекался.

– А про поход что?

– Ничего конкретного. – Слава поморщился. – Недостаточно центровой, чтобы со мной всеми планами делиться. Предупредят перед выходом, я думаю, чтобы типа ждал.

– Хорошо бы заранее предупредили, – сказал я задумчиво. – Чтобы успеть туда долететь и подарочек заложить. И его еще сделать надо, спасибо хоть научили как. Ладно, поехали в отель, что ли. Да, и в номерах больше ни о чем секретном не говорим.

– Думаешь?

– Именно что думаю. Хоть и не уверен. Но на их месте я бы не удержался. Тем более может так оказаться, что вся их операция под крышей у тех, кто отель держит, например. Ладно, иди за машиной, я тебя дождусь, – показал я в сторону прокатной конторы Хорста.

На одной нам уже несподручно, да и выглядит странно, раз уж мы такие богатые.

Надо договариваться на отмывку уже крупной суммы, причем в комплексе, с новыми счетами и всем прочим. Чтобы Михалыч клюнул, он у меня за главную боль в заднице сейчас, даже не Мёрфи. А с остальным… ума не приложу, что делать. Демпси меня тут агентом видит, а я себя нет, времени не так много, только пока станки не придут. Если за это время не вычислю схему, то толку с моей миссии уже никакого не будет. Что за груз? Кто получатель? Кто крыша? Откуда приходит?

Как все это выяснять? Метод «ну покрутись там, поспрашивай» точно не сработает. Я уже реального потолка своих возможностей достиг – вышел на финансистов. А дальше меня никто приглашать не собирается. Возникает даже соблазн прибегнуть к грубой силе, то есть кого-нибудь похитить и допросить, но тут другая проблема возникает: если это сделать, то остальные могут и притормозить пока свои операции до тех пор, пока не разберутся в ситуации. Демпси будет счастлив знать, когда пойдет криминальный груз, но вот я бы предпочел выяснить, когда за него деньги поедут. Интересы у нас все же чуть разные, с Демпси в смысле. Каждому свое, я ведь в это дело влез по очень прозаической причине.

Почти сразу договорился о встрече с Брайли, из этой парочки он вроде бы взялся за «наше общее дело», и, не заезжая в отель, поехал к нему в офис, расставшись со Славой по дороге. Несмотря на скромное здание, сам офис выглядел скорее роскошно по всем основным критериям и даже был оснащен сексапильной секретаршей на входе, которая попросила меня подождать пару минут и угостила крошечной чашечкой крепчайшего эспрессо со стаканом минеральной.

– Роджер! – поприветствовал я хозяина кабинета.

– Алекс, – поднялся он навстречу. – Как долетел?

– Спокойно.

– Присаживайся, – показал он на одно из трех кресел, стоявших вокруг низкого кофейного столика. – Какие новости для нас?

– Я встречался с клиентом. Они готовы послать следующую сумму, порядка одного миллиона. Но ее надо будет не только обменять, требуется полный набор услуг.

– Каких? – Он уселся напротив меня и закинул ногу за ногу.

– Деньги в результате должны оказаться на трех разных счетах в банках Порто-Франко и Нью-Портсмута. Лучше, если они придут туда как инвестиционные, от компаний-прокладок. И главное – ни у кого не должно быть настоящего права на отзыв инвестиций. Это должны быть легальные и чистые, как горный воздух, деньги, с которых даже не придется платить сразу налоги.

– Счета уже есть, или их надо будет открывать? – уточнил он.

– Счета уже есть, – ответил я и добавил: – Счета компаний, разумеется.

Счета есть. Компании люди Демпси открыли. Какие-то потери на этой операции будут, на комиссионных, но все же большая часть денег вернется обратно, это ему согласовать удалось. А без больших оборотов большого доверия здесь не возникнет.

– Это возможно. Займет порядка недели или чуть больше.

– Гарантии? – Я открыл блокнот, где у меня записаны вопросы.

– Депозит в наличных, в ячейке. Ровно на сумму перевода.

– Где?

– Здесь. Или где вы хотите?

– В Порто-Франко?

– Можно и в Порто-Франко, чтобы никто не боялся. Составим правильный договор, по получению выписки со счетов наш человек депозит отзовет. Но оплата схемы на вас, это небольшие деньги.

Ага, уже что-то. То есть большие суммы в наличных у них там есть, оборачиваются. И даже подозреваю, что через Слика. А тамошний депозитарий такие операции проводит, когда депозит открывается против какого-то документа или, наоборот, отзывается.

– Хорошо, это нормально. Следующий вопрос. – Я сдвинул карандаш на другую строчку. – Это не мой вопрос, но я должен его транслировать.

– Понимаю.

– В зоне интересов какой из группировок вы работаете здесь? Я так понимаю, что моему клиенту по какой-то причине подходят не все, поэтому я переадресовываю вопрос вам.

– Это не секрет. У нас прекрасные отношения с семьей Капра, а они самые влиятельные в городе. Я понимаю причину вопроса, так что отвечу чуть более развернуто: нет, наши операции в городе никакой опасности подвергнуться не могут.

– Насколько я слышал, тот самый финансист, который убивал людей, работал просто с какой-то бандой, так?

– Да, это была его личная схема, так сказать. Большие ребята за такое бы не взялись, рано или поздно это всплывет и ударит по всему бизнесу. К ним же ездят люди… вы где остановились? В «Космо»?

Я кивнул.

– Это тоже бизнес Капра, – пояснил он. – И как отель будет заполняться туристами, если в мире узнают, что его владельцы убивают людей, чтобы увести деньги с их счетов? Мёрфи уже нанес нам ущерб, информация продолжает распространяться.

– А что за банда?

– Точно не знаю, какая-то из мелких.

Тут я ему не поверил, но это и не важно.

– Сколько вам надо времени на организацию операции?

Брайли задумался, глядя в окно, затем сказал:

– Чтобы быть уверенным во всем и никого не подвести – пять банковских дней. Пара дней уйдет просто на согласования с Порто-Франко, к сожалению, Интернета здесь нет, а почтовые серверы работают по-разному. Когда вы готовы начать?

– Думаю, что где-то в течение недели, я тоже должен связаться и все согласовать. Просто будем держать связь и начнем тогда, когда и вы будете готовы, и мой клиент. Остается вопрос по комиссионным.

– Семь с половиной процентов, здесь больше возни, и мы вынуждены замораживать наши деньги. Если мы урезаем ваши комиссионные, то договаривайтесь заново, мы не сдвинемся. – Он усмехнулся.

– Нормально, свои три с половиной я все равно получу. От миллиона не так плохо.

– От миллиона все неплохо, учитывая курс экю к валютам из-за ворот.

Глава 20

29 год, 30 число 04 месяца, среда. Нью-Рино

До среды ничего путного вообще сделать не удалось, никаких зацепок, никакого понимания, куда дальше идти. Ну повстречался с Брайли в неформальной обстановке, но он не выболтал абсолютно ничего полезного, ну встретился еще раз с Хорхе, и тоже без всякой пользы. Проехался несколько раз мимо госпиталей, считавшихся подозрительными, даже записался на прием, жалуясь на боли в спине, мне старательно поставили диагноз и выписали медицину, хоть спина и не болела у меня отродясь. И еще предложили долгий и чертовски дорогой курс массажа и всякой терапии, о чем я пообещал подумать. Вот и все достижения. Естественно, никаких нелегальных трансплантологов я не заметил, никто с подобными повязками на рукаве по коридору не ходил.

Я даже начал сожалеть о том, что вообще в это все ввязался. Пусть профессионалов внедряют, а не используют первых попавшихся вроде меня. Но в этот день с утра пришло сообщение от Хорста о том, что у него есть интересный материал. Причина поехать на аэродром у меня каждый день есть, я продолжаю по два часа в день заниматься с инструктором, ну и зайти в прокат машин тоже не проблема, мне там, например, надо срок аренды продлить. Поэтому я туда и отправился.

Город к этому времени я изучил уже хорошо, много времени посвятил такому занятию, вот и на тот раз поехал новой дорогой, через промзону на юго-востоке. Кстати, меня даже удивило то, что тут какая-то промышленность имеется, пока воспринимал Нью-Рино как место, где все держится на развлечениях и пороках. Но нет, нашлось до черта всяких фабрик, выпускающих все подряд. «Семьи», похоже, приумножали богатство всеми доступными способами. Емкость рынка порока в этом мире с двадцатимиллионным населением, разбросанным по гигантской территории, не так уж и высока, да и платежеспособность у всех больше умеренная, несмотря на весь экономический прогресс. А если попутно производить еще и востребованный товар, то можно зарабатывать на всем. И место достаточно удобное, почти в середине всего, натуральный логистический хаб. Правда, основной грузопоток идет южней, через Аламо, но туда не так уж и далеко, транспортное плечо не длинное.

По пыльной дороге объехал город с востока, свернул к аэродрому, а потом встал у проката. Хорст был на месте, занимался с клиентами, так что пришлось подождать. Потом я сел напротив него, когда два загорелых мужика, одетых как ковбои или работники с ранчо, уехали на китайском пикапе, и он показал мне картинки с экрана компьютера.

Самолет Хорхе, открытая дверь, приставленный трап, по нему сходят люди. Где-то здесь у Хорста очень хорошая камера стоит, как я вижу, и провожала она этих людей до самого терминала.

– Есть и видео, но я тут лучшие кадры нарезал, где лица видны, – пояснил он.

Это Смит, я его узнал сразу. И думаю, что узнал латиноамериканца рядом с ним как Артуро Мануэля Кальво, фото из файла которого мне показал Демпси. С ними еще три человека, один похож на латиноамериканца, двое других вполне европейского типа, по типажу определяются как охрана, пожалуй. А в Порто-Франко Смит тогда летал без всякой охраны, я видел, значит, причина есть.

– Дальше самолет разгрузили, – пояснил Хорст, меняя картинки. – Грузовичок местной компании по развозке всего подряд. – Он ткнул пальцем на машину с логотипом на борту кузова-ящика. – Компания принадлежит семье Капра. И вот тут самое интересное. – Он открыл другую папку и выбрал файлы оттуда. – Это просто с нашей камеры с фасада, все машины проезжают мимо. Грузовик поехал с охраной. Здесь вполне безопасная дорога, но все равно с охраной.

Верно, так и было. Перед грузовиком проехал открытый «Хамви» с пулеметом и четырьмя бойцами внутри. То есть груз получается каким-то очень ценным, если получатель даже на подконтрольной территории его охраняет. А Смит с остальными проехал позже, на белом вэне «Форд».

– Это сегодня?

– Да.

Перелет из Сан-Хосе сюда не такой уж дальний, там главное через горы перелететь, и ты уже на месте, на одной заправке запросто, и даже загрузиться с утра время было.

В общую схему, которая говорит, что они возят что-то из Латинского Союза сюда, а затем отсюда дальше, это вполне укладывается. То есть, предположительно, вскоре возникнут те самые запечатанные кейсы, которые видел и возил на траулере Слава. И кому они пойдут на этот раз? Все же Михалычу, как и тогда, или он откажется? Траулер у него один и команда одна. И есть ли у него возможность отвечать отказом?

– Понял, спасибо.

Спрашивать что-то еще бесполезно, отсюда наблюдают только за аэродромом. А вот что мне делать дальше? Где искать этого самого Смита с его приятелем, и если даже найду, то что? Есть одна идея, не знаю, насколько реальная. Брайли приглашал меня в ресторан и бар «Саванна», где явно был завсегдатаем, и там его бармен спросил про Аккермана, то есть и тот там бывает. Соответственно, есть некая вероятность застать их там вечером, это именно вечернее заведение, работающее до последнего клиента, мы допоздна засиделись. Может, и стоит аккуратно проверить в традиционное время ужина. Ладно, а пока у меня Пол со своими уроками, летать надо.

Сегодня летали уже вполне всерьез. На аэродром я машину сажал без всяких проблем, так что вылетели в саванну, где Пол демонстрировал технику посадки на грунтовку и взлет с нее, причем короткий взлет и короткую посадку.

– Слишком осторожничаешь с тормозом, – говорил он. – До переворота тебе еще далеко, действуй резче, просто не зажимай, а так, рывками, хвост у птички держится почти что сам, оперение широкое. Сейчас поставим конусы, зону касания и зону торможения. Даю тебе пока двести метров на все, дальше будем сдвигать.

Мы выбрались из кабины и, пользуясь моим дальномером, выставили расстояния на пыльной и пустой дороге.

– И еще раз, – повторял он, когда мы взлетали, – ориентируйся по краю плоскости, как она стоит к горизонту, датчика угла атаки в машине нет. – Примерно пять градусов с завалом назад дает правильную траекторию захода. Взгляд вперед, взгляд направо, постоянно. Понял?

– Да.

– Тогда взлетаем и все заново.

Мне нравилось. Даже очень нравилось. «Хорнет» был простым в управлении и послушным. Пока не получались достаточно мягкие касания, но и шасси я тоже не ломал, Пол лишь предупреждал, что долго так дутики не прослужат.

– Но ты хотя бы стойки гнуть не пытаешься, так что все нормально, научишься, – комментировал он процесс.

Машина в очередной раз оторвалась от земли и пошла вверх.

– Привыкай взлетать круто, возьми вообще в привычку. Ты слишком осторожничаешь, обычно у людей обратная проблема, но ты прямо как девку в первый раз к бару ведешь. Смелей, просто все делай плавно.

– Я понял, попытаюсь.

– И не верь никаким ощущениям, пользуйся или приборами, или ориентируйся визуально. Все проблемы начинаются тогда, когда пилот решает, что он теперь машину чувствует. А по факту на это тысяча факторов влияет. Чувствовать можно разве что торможение и отрыв, не больше.

«Хорнет» под моим управлением описал вираж, и я начал вылавливать направление правильного захода на узенькую ленточку дороги.

– Так нормально, поймал, – кивнул Пит. – Просто заранее учитывай, что и дорога не всегда будет, может, и в поле сесть придется. Пока тебе рано, но привыкай выискивать площадки.

– И как определить что под травой?

– Это обычно видно. Ты много камней в саванне видел? А если там чья-то нора, то ты ее просто проскочишь, не проблема. Как закончим, покажу тебе посадку просто на вершину холма, только не вздумай пока повторять.

Дорога надвигалась достаточно плавно, я удерживал самолет на траектории. Все ближе, ближе, вот он чуть-чуть осел на хвост, я посмотрел на срез крыла. Да, примерно градусов пять получается к горизонту и иду правильно. Пол молчит, просто держит ручку, но я чувствую, что он даже не пытается ничего отрабатывать за меня. И теперь сесть прямо за конусами… хотя нет, проскакиваю дальше, не получится.

– Проскакиваешь, – сказал Пол. – Поднимайся, так сажать не интересно. Сядешь, когда зайдешь точно.

Вторая попытка получилась тоже кривоватой, а вот к третьей уже приноровился, коснулся дороги прямо за конусами и даже не выкатился за вторую пару.

– Разворот на месте, – объявил он. – Без этого летать нельзя. Тут главный принцип – не бояться, как раз мягко и плавно, как ты пытаешься все делать, не годится. Нужен рывок. Смотри.

Мотор взвыл, самолет развернулся на пятачке.

– И не жди, давай на взлет и опять посадка. Постарайся сократить пробег, я подстрахую. И взлетай короче, жми, он сам оторвется. Представь, что перед тобой холм, то есть поднял и тут же сворачивай, я помогу, просто запомни это мышцами.

Вот хоть какая-то польза от моего пребывания здесь получается. Хотя бы лично для меня.

Вечером со Славой заехали в «Саванну», вроде как просто посидеть. При этом Слава притащил с собой еще и «эскорт», светлую мулатку, откликавшуюся на имя Синди.

– Чисто научный интерес, – объявил он мне. – Никогда с такими не пробовал, веришь?

– Верю, – кивнул я. – Чего не верить-то? Заодно и с Оксаной сравнишь.

– Никакой опыт лишним не бывает, – объявил он торжественно.

Ну а я подумал, что ее присутствие придаст нашему походу некоторой дополнительной естественности, ну развлекаются люди в развлекательном городе. Поэтому возражать не стал. Но весь вечер просидели впустую, хоть никуда и не торопились, никто в ресторан не зашел из тех, кого хотелось бы видеть. Дальше мы разъехались, Слава с Синди в отель, а я собрался еще раз прокатиться по городу, исключительно в целях запоминания улиц. Днем они выглядят чуть по-другому, надо и в темноте привыкать. И, проезжая мимо офиса «Брайли и Аккерман», я увидел белый фордовский вэн, стоящий рядом с новенькой «Секвойей», на которой ездил Брайли. На ней он на встречу и приезжал. И там же стоял «Гелендваген» Аккермана. И окна в офисе светятся.

Я проехал чуть дальше, развернулся, заглушил машину и принялся ждать, при этом прекрасно отдавая себе отчет в том, что пытаться следить нельзя. Если там люди опытные, то они слежку на этих полупустых улицах заметят быстро. И что делать? Хотя бы убедиться в том, что у них именно Смит в гостях, или кто там у кого в гостях на самом деле.

Я прождал минут двадцать до того, как к зданию подъехали две машины, два больших белых «Хаммера-2». Из задней вышло сразу четверо охранников, окруживших переднюю машину, из нее вышел еще один, распахнувший заднюю дверь, и уже из нее показался какой-то невысокий и чуть полноватый человек, быстро вошедший в подъезд в сопровождении открывшего дверь телохранителя. Остальные остались на улице.

Стоял я достаточно далеко, но наблюдать было несложно – над подъездом фонарь, а у меня монокуляр с десятикратным увеличением. Охранники разбились на пары и чуть разошлись по улице, но до меня все равно далеко, да и стою я в тени, при этом стараюсь не шевелиться и даже сполз на сиденье чуть ниже. Это офисный участок улицы, так что пешеходов в воскресенье вечером почти нет, а те, что есть, все больше по противоположному тротуару проходят, ближе к реке.

Интересно, что это за большой босс сюда заглянул? И почему сюда, а не они к нему? Так было бы приличней, как мне кажется, соблюдение статуса и все такое. Или Смит представляет кого-то такого, кому местные статусы до одного места?

Прошло еще минут пятнадцать, и невысокий с охранником вышел на улицу, загрузился в машину и уехал, и почти сразу за ним вышел Смит, вроде бы с одним из тех, кого я принял за его охрану на фото. Тот сел за руль, Смит уселся с ним рядом, а не полез в пассажирский салон, и микроавтобус уехал в том же направлении, в каком и «Хаммеры» укатили. И еще минут через десять вышли Брайли с Аккерманом, расселись по машинам и поехали в разные стороны. И вот за Аккерманом я решил все же увязаться. Почему именно за ним? Брайли развернулся, а мне это делать на виду несподручно.

Ехал он спокойно, мне даже удалось отпустить его подальше. И он, как мне кажется, не проверялся, потому что ни единого непредсказуемого маневра не совершил. Простоехал по набережной до самого конца, где центр города сменился виллами, после чего въехал в ворота одной из них, далеко не самой большой, но при этом и не самой скромной в этом ряду. И я проскочил дальше и выехал из района по параллельной улице. Если я все правильно прикинул, то первый ряд от Рио-Гранде как раз и есть самая дорогая улица в этом районе, так что эта парочка не бедствует. А если Аккерман сюда сбежал чуть ли не нищим, то тут он неплохо поднялся.

Ну хорошо, хоть что-то я увидел и узнал.

Глава 21

29 год, 31 число 04 месяца, четверг. Нью-Рино

А вот в четверг начали приходить новости. Сначала упала в почту шифровка от Демпси, отправленная с адреса Юсефа, так что если кто тут и читает чужую почту, то не удивится, а расшифровать не сможет. В ней сообщалось, что Аккерман оказался на Новой Земле с серьезным почечным заболеванием, он обращался в госпиталь и в Порто-Франко, где ненадолго осел сначала, где ему подтвердили весьма нехороший диагноз, и затем со «Скорой» попал в больницу в Форт-Ли, куда ездил по делам, похоже. А вот для меня каким-то очень уж больным он не выглядел. Да и во время первой нашей встречи ел что-то совсем не диетическое, а скорей острое, я помню запах специй, который шел от его тарелки. Почечникам так можно или нельзя?

Еще нашелся шифрованный запрос от Смита, поданный через иммиграционную службу Ордена, который был отправлен на электронную почту в Старом мире. Так вроде все нормально, но адрес начинался с «n.akkerman08». Демпси тут же пояснил, что к тому времени Смит службу оставил, так что вынужден был пользоваться общими каналами, а там все сохраняется, и данные отправителя, и данные получателя, так что найти письмо труда не составило. А вот расшифровать не смогли.

Вторую новость принес похмельный и невыспавшийся Слава, с которым пришлось идти завтракать, чтобы поговорить.

– Михалыч отписался, – сказал он, поглощая яичницу с беконом. – Хочет, чтобы я с пацанами какими-то тут встретился. Телефончик их скинул.

– А что за пацаны? – насторожился я. – И на хрена?

– Пока сам без понятия. Намекает, что типа в помощь. Еще пишет, чтобы цинканул ему, когда ты снова в Порто-Франко полетишь, последить хотят, как я понимаю. Источник бабок вычислить.

– Ну, это уже лишнее. Михалыч меня в лицо знает, просто пока не связал меня настоящего и вот этого самого. – Я постучал себе пальцем в грудь. – И так вся легенда на соплях держится.

– Вот честно, – Слава вздохнул и помассировал затылок, – надо это дело как-то заканчивать. У меня предчувствия хреновые, изображаем тут не пойми что. Хлопнуть этих и сваливать.

– Кого именно? И с чем? Нечего пока хлопать. Мы вообще в непонятном сейчас по уши. Михалыч этот твой вообще непонятно что делать собирается, тут все непонятно, Хорхе по факту ничего толком не знает и не может.

– Давай возьмем кого-нибудь и в саванну вывезем. И там все из него вытрясем. А то Бонда здесь изображаешь.

Вот в этом Слава прав, не мое это, вообще не знаю, с какого конца за что браться. А у Демпси своя игра и свои цели, совпадающие с моими ну очень условно. Может быть, Аккермана просто потрясти? Не так уж сложно его захватить, я видел, как он заехал к себе во двор, без всяких пауз. С кем он там живет? Даже понаблюдать неоткуда, все вокруг как на ладони. Так влезешь, а там три жены и восемь детей. И две французские горничные. В принципе, его можно прямо у ворот взять, он тормозит и ждет, пока они откроются…

– Подождем чуток, – подумав, сказал я.

– Чего?

– С Хорхе побазарить надо. И пусть груз уйдет. Груз туда, бабки оттуда. Вот когда бабки на горизонте появятся, тогда в дело и влезем. По-грубому, без тонкостей и политесов.

– А Михалыч?

– Я вообще без понятия, что с Михалычем делать, он у меня никак не пристегивается. Если просто его на денежный груз навести, то никакой гарантии, что он сам в это полезет. Пошлет кого-нибудь, раз большого дела ждет. Шейх этот ваш еще тут… портит все, блин. Договаривайся с пацанами этими, только так, чтобы тебя подстраховать можно было.

– Думаешь, стоит?

– А может, нас просто вскрыли, таких конспираторов, и теперь кого-то послали просто завалить. И на местных спишут.

Слава задумался. Глубоко, судя по виду. Или это похмелье накатило, а я и не понял.

– Ты бы это… в чувство приходил, – посоветовал я ему. – И кстати, как результат эксперимента?

– Даже не помню толком, если честно, – пожаловался он. – Но хотя бы не сперла ничего, тихо свалила.

– Воскресай, если с кем-то встречаться собираешься. А то тоже потом ничего не вспомнишь.

– Завтра встречаться буду, не могу сегодня. Подлечусь чутка и в бассейн полезу, отмокать. Мартини попрошу смешать, но не взбалтывать. Или наоборот.

Пользы со Славы сегодня немного будет, так что я махнул рукой и поехал на аэродром.

– Сначала ищешь площадку сверху, определяешь и заход на посадку, и взлет потом, – наставлял меня Пол, когда мы крутились над саванной. – Снизу она может выглядеть совсем по-другому, так что, если хоть что-то не нравится или ты не уверен, не садишься. Сразу газ на полный и убираешь закрылки. Именно в таком порядке, сперва газ, потом закрылки. Давай, выбирай место, но не садись. Опускаешься до метра и дальше вверх. И покажи место, которое тебе нравится.

Я чуть покрутился над саванной и показал рукой:

– Вон та ложбина между холмами.

– Можно. Но лучше на саму гряду. Смотри, у нее верх почти плоский, никаких помех, земля видна. И если не оттормозился, то просто взлетаешь.

– Там поворачивать надо.

– Это уже в конце пробега, можно свернуть.

– Не, мне туда страшно как-то.

– Привыкнешь. Смотри, я покажу. – Пол взял управление на себя и повел «Хорнет» на посадку.

Самолет сбросил скорость почти до нуля, как мне показалось, коснулся дутиками не слишком ровной поверхности, закачался было на ней, но тут же потерял скорость и остановился, опустившись на заднее колесо.

– И глянь, у тебя еще и для разбега места с запасом. И никаких препятствий. Давай, сам поднимай!

А я и не вижу вперед ничего, чуть не в небо смотрим. Но рискнул. Самолет почти мгновенно встал на два колеса, изображение земли вернулось в кадр, дальше мотор взревел, и я быстро оторвал машину от земли.

– Гляди, ты уже со взлетом в дистанцию укладываешься, – с довольным видом объявил инструктор. – Осталось с посадками разобраться. Как я сказал, правило номер один: «не уверен – не сажусь». Даже если на пару метров проскакиваешь от точки касания, что для себя наметил, – никогда не дожимай, уходи вверх. Не сел с первого раза, сядешь со второго. Хуже не уместиться в площадку и потом переворачивать птичку руками. Или ждать когда новую стойку привезут. Или что еще хуже. Давай я тебе площадку выберу… к реке полетели, там отмели галечные, для начала проще будет. Кстати, что с машиной решил? – вдруг вспомнил он. – Ты уже летаешь, можешь покупать. Короткие посадки доработаем, но от аэродрома до аэродрома ты по линейным ориентирам и радионавигатору спокойно доберешься.

– Возьму. На днях возьму.

Я для ССР десять процентов комиссионных заложил в обмен вообще-то. Так что на самолет с той операции у меня наберется. Очень хочется, очень нужен. А мне премией будет, а то что-то ощущение такое, что выйду я из всего этого с нулевым доходом. Ну а если нет, то возмещу, хрен с ним, тогда уже не проблема.

На аэродроме увидел Хорхе у его самолета, грузноватого с виду испанского «Авиакара», стоявшего у большого ангара.

– Привет, – подошел я к нему. – Лететь готовишься, что ли?

– Точно, – кивнул он, протягивая руку. – С урока, что ли?

– Ага, с Полом летал. Хорхе, я просто новый смысл жизни нашел, – закинул я пробный мяч в уже установленное слабое место летуна-убийцы. – И как раньше без этого обходился?

– Вот! – Он аж расплылся в улыбке. – Всю жизнь летаю и до сих пор не надоело. Там, – он показал пальцем в небо, – единственное место, где свобода ощущается на все сто. А если еще и адреналин нужен, то полетай ночью над самой землей с грузом через границу, острые ощущения гарантирую.

– Ты в Америку летал, что ли?

– Нет, из Колумбии в Мексику больше. Но тоже весело, особенно над морем. Двадцать футов высота, волны прямо под брюхом и лунная дорожка. И джи-пи-эс никаких не было.

– Слушай, а здесь у тебя несекретные полеты бывают?

– А что? – Он не насторожился, а просто чуть удивился вопросу.

– Слетал бы с тобой, если не помешаю. Хочу посмотреть, как на чем-то побольше это все выглядит. – Я показал на самолет.

– Послезавтра не могу, – он покачал головой, – а вот на той неделе у меня просто рейс будет, в Билокси. Хочешь?

– С удовольствием.

Послезавтра он не может, значит. Послезавтра. Куда только? Снова в Порто-Франко? И к кому? Неужели все же к Михалычу?

– Сегодня вечером что делать думаешь? – перевел я разговор.

– Есть предложения?

– Ничего оригинального, но можем сходить куда-нибудь.

– Нет, сегодня не могу… – Хорхе отказался с некоторым сожалением. – Ну и завтра тоже, я перед полетом не пью. Как вернусь.

– Когда будешь?

– Через два дня.

– Тогда через два. Так насчет Билокси договорились тогда?

– Никаких проблем.

На выезде с аэродрома завернул к Хорсту, оставил сообщение для Демпси о том, что Хорхе планирует вылет послезавтра. Может, это и то, что нам нужно, может, и нет, но вообще-то похоже на правду. Если вылетит, то с утра, так что можно посмотреть, что за машины поедут к аэродрому, точек для наблюдения у дороги не так уж и мало.

Глава 22

29 год, 32 число 04 месяца, пятница. Нью-Рино

Вчера Слава поехал встречаться с «пацанами», которые назначили встречу в городе, во вполне безопасном месте, баре мотеля «Кактус», расположившегося на самой окраине Нью-Рино, по дороге на Аламо. Мотель был из простеньких, хоть и не самый дешевый, даже с бассейном. Понаблюдать не получилось, место неподходящее, и при этом есть риск, что когда-нибудь эти люди увидят нас со Славой вместе, так что я просто сидел в машине неподалеку, в промзоне, а мой компаньон поехал на встречу с ними один. Правда, сделал запись разговора, которую дал мне потом прослушать.

– Одноразовые, – прокомментировал Слава, забравшись на пассажирское сиденье «Чайнапрады». – И не трое, а четверо. Точнее, трое одноразовых и Штакет, уже Михалыча человек.

– И чего им тут надо?

– Тебя посмотреть хотят. Похоже, что рассчитывают здесь хлопнуть, в Порто-Франко старший шуму и пыли не хочет. И я же сказал ему, что бабло землей возят, то есть в колонне идет, не сделаешь ни хрена. Только здесь и можно.

– А что за люди-то?

– Да опять атошники, как я понимаю, судя по говору. Их сейчас сюда до фига попало.

Я задумался.

– И какие гарантии того, что они бабки Михалычу привезут? Один Штакет этот ваш? Кстати, что за погоняло такое?

– Тощий он, как штакетник. Какие-то есть, наверняка. Михалыч без гарантий поссать не ходит. В расход как-то пустят, однозначно. И если тут, а потом опознает кто, то все логично, новички и беспредельщики, даже не удивятся. Чего делать будем?

– Подумать надо. Проще всего «партнерам по бизнесу» сдать, у тех финансовый интерес в наших делах. Но, может, и выкрутить что-то с этого получится.

– В смысле? – не понял Слава.

– Да на кого-то еще наводку дать. – Я почесал в затылке. – Чтобы на Михалыча стрелки перевести.

– Так он в отказ уйдет, люди вообще левые.

– Чтобы со Штакетом их приняли, – высказал я идею. – Ну и еще завалить можно, в принципе. Вообще думать надо. Ты им обещал уже чего?

– Пришлось. Просто время не назвал, позвоню типа.

– Они в этом мотеле остановились? Или просто встречу назначили?

– А хрен его знает. Я подумал, что живут. Ты запись послушай, короче, может, сам поймешь.

Я включил запись на его телефоне. Качество так себе получилось, много посторонних шумов. Говорил все больше один, произношение российское, как раз Штакет, как Слава пояснил, остальные только изредка что-то вставляли. Но там да, акцент украинский, заметный такой, не спутаешь. Слава их чуть разговорил в конце, батальон «Шахтарьск» или что-то в этом роде, очередные добровольцы. На власть пожаловались, мол, кровь мешками лили, а их потом сажать чего-то взялись. Ну и сюда кто-то увел, человек Авакова, тамошнего министра внутренних дел, они вроде как по его ведомству числились. Да, Михалычу одноразового человеческого материала подвалило, похоже, на все дела хватит. Как потом всех отстреливать будет?

– Приехали они на чем? Видел хоть?

– Ага, белый «Экспедишн». Он левый какой-то, под такие дела, его даже в городе не держали, я один раз только видел. Вот на нем и приехали.

Надо принимать какое-то решение. И не уверен, что самое очевидное окажется самым удачным. Если «партнеры» гоняют свои грузы через Михалыча, то могут просто разобраться на словах. А мне это не совсем подходит.

Можно Ярцеву дать знать, что ко мне хит-команду подослали. Его люди как-то отреагируют. Тогда Слава подставляется, понятно, кто сдал. Тоже не очень хорошо. В идеале да, спалить именно на попытке ограбления, вроде как неудачка получилась, бывает. Надо Маноло и Карлосу в любом случае информацию слить, раз они мое прикрытие.

Как они после операции отходить собираются, Славе не сказали. А без этого никакого планирования не бывает, есть какой-то путь.

– Чего дальше делаем? – спросил он.

– Посидим чуть-чуть. Сто пудов они куда-то в город поедут. И соблазны, и наверняка что-то сделать еще надо. И дорога тут одна, не попрут же в объезд. Держи, – я протянул ему спешно купленную с самого утра видеокамеру, – понаблюдать попробуем. Кепку надень, – я откинул подлокотник. – И очки темные.

– Не спалимся?

– Мы аккуратно. Мне бы их машину и морды на картинке иметь.

С тем, что они поедут в город, я угадал. Примерно через полчаса большой белый «Экспедишн» пропылил в сторону города, ну и мы аккуратно за ним увязались, не приближаясь и стараясь не маячить в зеркале. Как оказалось, замысел был несложным, компания культурно отдыхать поехала, то есть поставили машину на Стрипе и гулять пошли. Мы проехали дальше, я свернул в проулок, встав сразу за поворотом, и без особых усилий поймал их всех в камеру, с хорошим увеличением. Ну и достаточно пока. В отеле перекачал все в ноутбук, нарезал картинок да и переслал Маноло с Карлосом, приложив пояснительную записку.

Ранним утром следующего дня я выдвинулся к дороге. Точнее, Слава меня высадил и сам уехал, а я расположился под кустами на холмике с биноклем и камерой. Ну и с «ларкой», разумеется, на всякий случай, насадив на ствол «банку». Специально приехавший с самого ранья в офис Хорст подтвердил, что самолет Хорхе пока стоит на месте и людей возле него не видно.

В принципе, я тут вроде и не нужен, все снимается из прокатного офиса, но иногда полезно своими глазами посмотреть. Да и устал я без реального дела болтаться в городе. Одни полеты только и радуют, я даже почти аккуратно посадил самолет просто в саванне, а потом еще и взлетел, как Пол требовал, с одновременным поворотом. Действительно, «баккантри флайтс» совсем другая наука, не то что я в свое время в теории изучал.

Что делать с «пацанами»? Если Слава меня им покажет, то они еще и снять меня могут. Отошлют файлик с картинкой почтой, а там Михалыч глянет – и враз узнает. Как-то не очень хорошо тогда получится. На камеру попадаться нельзя. Да и Штакет в принципе может меня срисовать, я не знаю, кто меня видел из этой банды в Порто-Франко. Многие уже видели на самом деле. Вот с этим вообще все через задницу получается, вообще никакого разумного выхода не вижу, кроме уже совсем экстремального. Но и он… какими силами? Слава – бандит хоть куда, но стрелок очень так себе, а там трое атошников. Не знаю, как там их учили, но какой-то боевой опыт есть наверняка, это учитывать надо. На войне люди быстро учатся.

Взорвать вместе с машиной? Так мысль хорошая, даже взрывчатку тут купить несложно, я между делом выяснял, но следовало купить раньше, не тогда, когда эти приехали. Есть вариант, что будут все же искать, а продается она всего в одном месте, так что кто последний купил, тот первый под подозрение и попал. И украсть не получится, место хорошо охраняется.

Слетать за своей? А что, я уже умею. За день обернуться можно, если особо себя не щадить. Только самолета пока нет. Задействовать прикрытие? Так-то мысль хорошая, но не уверен, что они так запросто на подобный шаг пойдут. Поговорить надо. И лучше даже с Ярцевым, может, он что посоветует.

Так, вон Хорхе, узнаю машину. Не один едет, с Кике. Прокатили дальше, я поснимал немного на всякий случай. Еще минут через двадцать проехала считай что колонна, то есть знакомый грузовик, «Хамви» охраны и белый вэн, причем в вэне я разглядел Смита на переднем сиденье. То есть это полет по делу. И еще это означает, что примерно через неделю Хорхе повезет деньги обратно. Что уже намного интересней.

Грузовик с охраной проехал обратно примерно через час, разгрузили, вэн не вернулся. То есть Смит летит с грузом.

– Второй, – вызвал я Славу по рации, – как принимаешь?

– Да нормально, – послышалось в ответ почти сразу.

– Забирай меня отсюда, увидел что хотел.

И подумал. И даже до чего-то додумался.

– Скажешь этим охламонам, – заявил я Славе, усевшись в машину, – что я свалил на пару-тройку дней. Но вернусь. Типа как раз насчет бабок договариваться полетел или что-то такое. Вдохнови их.

– Хорошо. Могу сказать, что вообще свалил. Типа разосрались, и ты дернул.

– Могут не поверить сейчас, – усомнился я. – А так идея хорошая. В принципе.

Да, теперь уже хорошая. Раз вообще все пошло не так, как я рассчитывал, Михалыча бы лучше вообще от этой схемы отключить теперь, пусть на своем шейхе концентрируется. Если он сам на деньги не подманился, то и на кой черт вообще затеваться? Но вот именно сейчас не поверят, начнут давить на Славу, активно искать меня и все такое. Пусть лучше ждут терпеливо.

Дальше все надо было делать быстро. Едва Слава высадил меня у машины, я немедленно рванул в банк. Плевать на финансовую дисциплину, найду способ покрыть. Отсчитал из казенных сумм тридцать тысяч, сунул в сумку и рванул из депозитария. И тут же на аэродром, предварительно созвонившись с Полом и убедившись в том, что он на месте.

– Покупаю «Хорнет», – объявил я, ворвавшись в кафе.

– Прямо сейчас? – поразился он моей решительности.

– Именно. За тридцать. Но сейчас.

– Согласен, – ответил он не задумываясь, после чего я решил, что надо было еще торговаться. Но поздно, сам сумму назвал.

– Тогда давай договор писать.

– Пошли тогда к Карло, он тут типа продавца, за пятьдесят он еще и сделку заверит, и сам все оформит. Это рядом, в этом же здании, но вход с торца. – Пол тоже решил ковать железо, пока горячо, поэтому даже кофе не допил, а сразу рванул к выходу.

И точно, в торце здания обнаружилась дверь, ведущая в маленький офис, стены которого сплошь были заклеены объявлениями о продаже всего летучего. А за столом сидел упитанный мужчина лет сорока с короткими кудрявыми волосами, бакенбардами обрамлявшими круглое румяное лицо.

– Карло, я «Хорнет» продаю, вот покупатель, – объявил Пол и посмотрел на меня так, словно опасался того, что я сейчас передумаю и убегу в дверь. Но я не убежал. Точно ведь цену он заломил, боится, что в последний момент истину узнаю.

– Покупаете? – спросил Карло.

– Покупаю, прямо сейчас, – подтвердил я.

Пол просиял. Карло сделал умное лицо. Я попытался сохранить вид непроницаемый.

Дальнейшее много времени не отняло. Агент только заполнил и распечатал болванки договора, истребовал с Пола документы на машину, за которыми тот сбегал со скоростью взлетающего самолета, передал мне с ключами, а с меня взял тридцать тысяч, которые тщательно пересчитал вместе с продавцом, после чего удержал из них пятьдесят за свои труды. А я получил свой экземпляр договора, заверенный агентом компании «Карло Авиатрейд», мануал, сервисную книжку с отметками, мануал по ремонту и отдельные инструкции на радионавигатор, бортовую рацию и что-то там еще.

– С уроками мы не закончили, – сказал я Полу, когда мы вышли из офиса. – Но сейчас полечу сам, с аэродрома и на аэродром.

– Вот тебя приперло, – даже удивился он. – В любом случае на дорогу уже сядешь, лети над дорогами.

Вот так тут все просто, никаких пилотских лицензий не надо, равно как и автомобильные права не в ходу. Так что мне осталось только вызвать заправщик и перетащить свои вещи из машины в «Хорнет», благо все необходимое есть. Разве что купил в кафе минералки и сэндвич, лететь все же не так чтобы очень близко. А дальше предполетный осмотр и все, можно выруливать.

Дорога и радионавигатор, ориентироваться легко. Высота под километр, и видно все хорошо, и с жарой попроще. Как отлетел от города подальше, так сразу в саванне зверья прибавилось, замелькали тут и там фермы с амбарами и силосными башнями, ранчо, стада коров в загонах и на пастбищах. По дороге пылили машины, колоннами и в одиночку, трактора тащили прицепы. Ровными рядами тянулись круги возделанной земли с оросительными колодцами в центре, перемежающиеся ровно нарезанными участками, на которых местные фермеры что-то выращивали.

Да, в одном Хорхе прав, мало от чего можно получить такое ощущение свободы, как от самостоятельного полета. Легкая машина чувствует каждую неровность воздушной дороги, и ты словно сливаешься с ней самой. Руки лежат на коленях, левая удерживает податливую ручку управления, я даже научился сидеть расслабленно, не напрягаться так, как в первых вылетах, когда и шея болела, и спина потом. Ушло напряжение, привык, очень уж простая в управлении машина.

Скорость сто пятьдесят, верхняя граница экономичного круиза, лететь часа четыре, получается. Подключил музыку к наушникам, негромко, в эфире на общей волне все равно пустовато. Навигатор ловит четыре маяка, отметка моего местоположения ползет примерно вдоль заданного направления, немного отклоняясь вместе с тянущейся снизу дорогой. Не хочу ее вообще из виду терять, я на нее теперь садиться умею почти даже очень запросто.

Нет, уметь летать и иметь возможность – это очень здорово. Даже если не получится покрыть траты из казенных сумм, свои отдам. В конце концов, у меня в обороте деньги кредитные, а свои на счету все больше лежат. Если у человека есть мечта, то она должна исполняться рано или поздно.

Чем дальше от Нью-Рино и ближе к Аламо, тем заметней изменения в природе. Холмы стали ниже и разбросаны реже, зато прибавилось зелени, рощицы тут и там, время от времени и ручейки с речушками замечаешь. Большая ферма, вокруг нее поля, а над ними на малой высоте идет самолет, что-то распыляя. Обжились люди, работают, этот мир уже по-настоящему им принадлежит, да и я сам здесь чувствую себя совершенно на своем месте. А прошлого как и не было, как сон, словно кино посмотрел.

Умял сэндвич с сыром и ветчиной, почти допил воду. Кстати, надо бы аварийную емкость с собой возить, на всякий случай, чтобы не совершать вынужденную посадку для справления нужды. Учту на будущее, прямо вот на следующий полет.

Не удержался, заложил самолет в пологую змейку, исключительно для развлечения, машина послушно следовала туда, куда я ее направлял. Молодец, Пол, хорошо учит, пока буду в Нью-Рино, занятия не брошу.

А вот и Северная дорога впереди, по ней как раз длинная колонна автопоездов тянется. И совсем на горизонте Аламо. И воздух чистый, все равно почти все до последней детали вижу. Аэродром тоже как на ладони. Запросил диспетчера, тот дал разрешение на посадку, а заодно направление и силу ветра. Боковой получается, но это не страшно, не сильный. И пробега мне совсем немного нужно, и захожу хорошо, медленно и по крутой траектории, почти парашютируя, уже ближе к земле вытяну глиссаду вперед, притрусь к поверхности.

Побежала передо мной полоса, а по сторонам сухая стриженая трава, затем упругое касание дутиками… хвост пока опускать не буду, так видно лучше, пойду сразу к стоянке… и только на рулежке уже опустил, подкатив туда, куда было сказано. Движок остановился, и навалилась тишина, разбавленная лишь отчаянным верещанием каких-то кузнечиков или не знаю кого.

Я молодец. Я сам откуда-то вылетел и куда-то прилетел, ни разу при этом не упав с небес на землю. И тут же, вытащив из кармана разгрузки телефон, взялся набирать Ярцева. Не буду времени терять, сразу к делу.

Разбаловался в Нью-Рино, привык к ресторанным обедам, а тут на базе сэндвичами потчуют под газировку и кофе. Ну да ладно, сойдет для разнообразия. Все нужные люди собрались в штабе, а заодно, к моему удивлению, тут оказалась жена Ярцева, Мария, которая явно чувствовала себя на своем месте.

– То есть эти атошники, как ты их называешь, ломают всю схему? – уточнил главный.

– Именно, – кивнул я. – Или мой компаньон ставится под удар. А если не ставится, то ему надо соскакивать, то есть связь с бандой потеряется и тогда от него пользы будет уже минимум, только компанию поддержать.

– И при этом надо их нейтрализовать так, чтобы Михалыч не связал все это с тобой. – Он не спросил, а скорее просто сказал, утвердительно.

– Все верно. Хрен с ним, с выманиванием его на деньги, все равно замысел не сработает, мне теперь надо просто сделать так, чтобы его люди рядом не крутились. Любыми средствами.

– И какие средства ты уже обдумал?

– Я бы пластита взял, с радиодетонатором, – сказал я скромно. – Как вариант. Или у вас есть идеи лучше?

– Над идеями надо думать. – Ярцев почесал в затылке. – Но нейтрализовать эту компанию надо. Груз в Порто-Франко ушел, говоришь?

– Ушел. Теперь ждем денег обратно. Но опять много непонятного. Если Михалыч свернул все операции, то кто груз потащит покупателю?

– Тоже вопрос. Но думаю, что нас проинформируют. Там ведь просто, ушел траулер или нет. Я думаю, что отказаться он не сможет, не тот у него уровень, чтобы решать, когда ему удобно работать, а когда нет. Кстати, а что он вдруг все свернул?

Упс… проболтался. Воспринимаю этот факт как данность, вот и рассуждаю вслух, отталкиваясь от факта. А ведь этого никто пока не знает.

– Готовит что-то большое, сказал своим сидеть тихо и ни во что не влезать.

– Ну так эти же в Нью-Рино приехали, – напомнил Ярцев. – Уже влез. Или пытается влезть.

– Тоже верно, – кивнул я. – Кстати, деньги готовы? Пора следующую сумму менять.

– Завтра с утра будут. Ты сам везти собираешься, что ли? – спросил он меня с подозрением. – Миллион?

– Вот нет, сам бы не рискнул, – сказал я честно. – Это мой первый самостоятельный полет.

– Замечательно, – прокомментировала Мария.

– Зависть не украшает, – буркнул я в ответ.

– Ладно, сиди пока у нас, что я могу еще сказать, – выдал Ярцев. – Все равно не знаем, куда Хорхе полетел, не знаем, ушел ли траулер, не знаем, что с этими атошниками делать… ждем пока просто.

– А в конфликт их там нельзя втянуть? – спросил Дмитрий, который подводный диверсант.

– С кем? Никаких контактов там не осталось с известных пор. Напрашивается самое простое решение, но оно как раз наименее желательное, вот в чем дело.

– А на самом Нью-Рино свет клином сошелся? – на совершенно чистом русском спросила Мария. – Передача денег где угодно может быть. Даже безопасней.

– Думал, – повернулся я к ней. – Даже информацию слили, что деньги мне с грузовиками идут. Но на конвой они в атаку не пойдут, а дальше уже город.

– Стоянка на въезде, – сказал Дмитрий. – Там же КПП нет, просто стоянка, дальше уже разъезжаются. Ждут там друг друга, в колонны собираются и все такое. Если знать нужную машину, то можно в масках налететь и тут же сдернуть. Без особых трудов.

– Хм… – Ярцев задумался. – А логично. Что думаешь? – спросил он у меня.

– Исполнимо. Грузовик, я подъеду со Славой, тот типа с ними в сговоре… не подставиться самим, а дальше нормально, в другой машине засаду устроить.

– Может, и убивать не надо, просто взять, – добавил Ярцев. – Сюда привезти и побеседовать, заодно на Михалыча показания дадут.

– А что, – кивнул я, – хорошая идея. Сочная и простая. Но мухи отдельно, а котлеты отдельно, деньги для отмывки тоже нужны.

– Завтра, сказал же. Так, давайте тогда планировать. – Ярцев подтянул к себе блокнот. Всерьез. И главный вопрос: как их сюда вывозить будем?

– На «Твин Оттере»? – предположила Мария. – На дорогу посадить.

– Это получается, что придется машины бросать, а у нас лишних как бы нет.

– Машины с водителями обратно своим ходом. А этих и следов не останется, даже если погонятся.

– Да, нормально. Дима, по силам и средствам думай.

Совещание быстро вошло уже во вполне деловое русло. Хорошо, когда решение принимаешь, дальше мысль как по рельсам катится. Часа три просидели, Ярцев время от времени разных людей вызывал, советовался, отдавал приказы. И лишь потом, напоив меня кофе, спросил:

– Тебя куда сейчас? В отель?

– Да неплохо бы. Там как раз магазинчик рядом, хоть смену одежды куплю, в чем вышел из дому сегодня, в том и вылетел.

А инструкции Славе заранее вышлю, почтой. Причем так, чтобы он этим придуркам их показать мог, то есть правильно составить. И стоянку эту я знаю, не зря же по городу и окрестностям круги наматывал.

Глава 23

29 год, 34 число 04 месяца, воскресенье. Нью-Рино

Операцию назначили на воскресенье. Почему? Да потому что в рабочей зоне города будет меньше людей. А я прилетел в город ближе к вечеру субботы, чтобы у Славы был повод меня прибывшей из Порто-Франко компании не показывать. Не задержался, короче.

– Общался? – спросил я, когда мы встретились вечером в гостиничном баре.

– Ага, еще как. – Слава приложился к коктейлю. – Письмо читали, на место ездили, запасную тачку приготовили. Точнее, они на двух приехали, оказывается. На одной катаются, другую заныкали, она типа для отхода. Делать с ними что планируете? Валить?

– Нет, брать. Больше пользы будет.

– Это какой?

– Если Михалыч сам задачу ставил, то сдать его могут. Нам проще, его там возьмут, да и посадят. Разве плохо?

– Да нормально, – пожал он плечами. – Мне чего делать?

– Со мной быть. С автоматом, для солидности. Они тебя-то там не привалят?

– Не, не думаю. Я с ними до второй машины и там к Штакету пересаживаюсь типа. Кстати, классный «мохито» тут! – Он постучал ногтем по стакану.

– Да, я пробовал. Но ты бы не разгонялся, завтра рано начинаем. У них план какой?

– Да простой: ты встречаешься с водилой грузовика, забираешь сумку. Они подлетают на машине, а я вас вроде как на ствол беру, вы сдаетесь. Как сумку проверили, они тебя и водилу валят, я заскакиваю к ним, и все, тапка в пол. В городе пересаживаемся в «Патруль» и на нем валим уже окончательно.

– А атошников когда загасят, как думаешь?

– Не знаю. Быстро, полагаю, пока они Штакета не завалили. Там реально отморозки, – Слава сморщился, как будто лимон раскусил, – бандиты донбасские, потом еще в какой-то нациковский батальон вступили. Даже тамошняя власть не выдержала, почти всех их пересажали.

– Так для такого дела самые полезные. И пострелять не против, и в расход не жалко. Как раз в этом я твоего работодателя поддерживаю. От него новостей нет, к слову?

– Не. Вся связь теперь через Штакета идет. Кстати, если Михалыча не возьмут, то мне возвращаться не в масть, проблемы будут. – Слава посмотрел мне в глаза.

– Да я понимаю, посмотрим. Или здесь тогда поживешь немножко, или в Аламо, к нему точно нельзя будет.

– А в Аламо что есть?

– Стрелять там тебя научат наконец. А тут сопьешься и к Оксане своей с триппером вернешься.

– Да ладно, я предохраняюсь. Стрелять ты учи, чего не учишь? Есть же где.

И то верно. Со стрельбой у Славы слабо, а я как-то его натаскать все собирался, да недосуг было.

– Вот завтра и съездим, если все нормально будет. Ладно, сейчас схему тебе разрисую, как стоим и кто что делает.

Грабители сложными схемами не заморачивались. Когда мы со Славой проехали к стоянке, они сидели в «Экспедишне», припаркованном неподалеку. Все в кепи и темных очках, да еще и шемахи натянули на физиономии. Дорога вела между двух складских заборов к большой стоянке, покрытой утрамбованным гравием с глиной. Вторая машина, в которой Штакет, должна стоять за поворотом, который мы проскочили кварталом раньше, за ней наблюдают.

Так, тут все нормально, большой, груженный ящиками грузовик, стоящий в дальнем углу, возле него водитель скучает, одетый в клетчатую рубашку и карго-шорты, прямо вылитый тракер. Водитель из конфедератов Джеймса, Пэт Райли, рыжий здоровила ростом за метр девяносто. Ему уже лет под пятьдесят, кажется, но числится в основных бойцах. Чуть левей еще грузовик, водитель из него пошел в уборную, как раз когда мы заезжали на стоянку. Так задумано, для убедительности. Кузов у него ящиком, задние двери закрыты, но не заперты, там люди сидят. Еще несколько машин чуть дальше стоит, это не наши, какая-то колонна пришла и ждут тех, кто встретить должен.

По дороге в две стороны группы прикрытия, но я их не вижу, а сворачивать тут особо и некуда, здесь заборы, а в ту сторону дорога холм прорезает, сжата склонами. Ярцев много людей задействовал, ничего на волю случая не оставил. Время поджимало, перестраховался.

– На месте… – протянул я, когда свернули на стоянку. – Действуем по плану, без нервов, нас еще и снайперы прикрывают.

За снайпера сам Ярцев, он дальше на холме расположился с кем-то еще, прикроют на самый крайний случай. Но нервишки все равно… того… работают нервишки. Хочется надеяться, что те с ходу огонь не откроют, еще на подъезде, из двух автоматов можно дел натворить, пусть на мне и жилет. Шляпа, очки, тоже особо лицо запомнить никто не должен.

Внедорожник медленно подъехал к грузовику, остановился. Я кивнул Славе:

– Давай, пошел, дальше по команде.

Он выбрался из машины с «АКС» в руках, откинул приклад картинно, встал так, чтобы перекрывать сектор обстрела со стороны въезда, дополнительная страховка. Я же, тоже вполне себе драматично оглядевшись, выбрался из-за руля. «Скорпион» в петле под мышкой, в руках небольшая сумка, она тоже для драматического эффекта. Пэт помахал рукой, встал с подножки, потянулся, изображая, что заждался. Потом вытащил из кабины большую сумку и передал мне, забрав у меня маленькую.

Краем глаза увидел, что белый «Экспедишн» медленно едет по улице в эту сторону. Началось.

– Слава, давай, – сказал я негромко.

Тот вдруг вскинул автомат, без патрона в патроннике, к счастью, я лично проверил, направив его на нас, заорал:

– А ну замерли оба! Замерли! Руки в гору!

Пэт изобразил на редкость правдоподобный испуг. Челюсть отвалилась, и у него даже, вот поклясться готов, руки задрожали. Я тоже вскинул руки, встав вполоборота, так, чтобы тело прикрывало «Скорпион». Двигатель большого джипа рыкнул, тот резко ускорился, чуть подпрыгнул на въезде на стоянку, перескочив через бетонную трубу, подлетел к нам, резко остановившись, двери распахнулись рывком, выпуская двоих.

– Ложись!

Слава пригнулся и отскочил в сторону, за машину, я сдвинулся правей, выронив сумку и вскидывая «Скорпион», прямо у «Экспедишна» рванула светошумовая граната, а из кузова грузовика повалили люди в шлемах и броне. Откинулся тент кузова машины Пэта, и оттуда на грабителей уставились еще два ствола с глушителями.

Крик, шум, но противник сообразил сразу, что сопротивляться не стоит. Автоматы полетели на землю, водителя выволокли из-за руля, а вскоре всех троих уже забросили в грузовик, и тот рванул со стоянки. И тут же следом начал разворачиваться задом Пэт. Кто-то заскочил за руль «Экспедишна», а у меня в кармане голосом Ярцева заговорила рация:

– Штакета приняли, все расходимся, дальше по плану!

– Слава, погнали! – махнул я рукой, забираясь за руль нашей машины. – Дальше без нас.

Задом, разворот, у других машин обалдевшие люди, глядящие на все большими глазами, вся колонна рванула из города, и только мы свернули направо. А нам навстречу проехал «Патруль» с тремя людьми внутри. А Штакет небось на полу между рядами сидений лежит. Вот так, вот и все. Готовились долго, а заняло секунды. И где-то дальше садится, а может, уже и сел на дорогу «Твин Оттер», который увезет фигурантов далеко отсюда, где с ними начнут беседовать с большим интересом.

– Нормалек, – заключил Слава, оглянувшись. – Кореша у тебя резкие. И ты гля, какой толпой приехали.

Я несколько раз вильнул по пустынной промзоне, выскочил на окружную и заехал в город по дороге из аэропорта, неторопливо и спокойно. Сейчас эту машину поставим и пару дней покатаемся на второй, той, что Слава взял.

– Так чего Михалычу отвечать? – спросил мой напарник.

– Отвечай, что никто не приехал. Я бабки получил без проблем и отвез в банк. А этих ты так и не увидел.

Первые новости пришли вечером шифрованным файлом. Уже от Демпси, не от Ярцева. Я позвал Славу в бар к бассейну, где мы уже привыкли говорить о том, о чем не хотелось в номере, там уселись за столик.

– Короче, «Форд» заминирован был, там снизу чуть не десять кило взрывчатки прилеплено оказалось. У Штакета подрывная машинка, по радиосигналу. Дальше понял? Ты с кем должен был ехать?

– С ним.

– Значит, тебя в расход не списывали, радуйся. А этих бы на атомы распылило. Короче, те уже поют, им бомбу показали. Теперь личная обида и все такое.

– А Штакет?

– Тоже колется, на него покушение на убийство вешается, по орденскому закону это до пятнадцати лет, пытается на сделку выйти. Короче, атошникам задачу ставили Лысый с Летехой, а вот Штакет четко на Михалыча показывает.

– И что будет?

– Не знаю. Оснований для общения уже хватает, как пишут. Займутся им.

– А мы чего делаем?

– Сидим еще недолго, меняем бабки, потом отваливаем домой.

– Вдвоем? – уточнил он.

– Посмотрим. Если Михалыча возьмут, то можно и вдвоем, там безопасно будет. И кстати, тебе клуб забирать надо будет. – Я усмехнулся.

Демпси написал больше, я Славе не все рассказал. Михалыч не смог не принять груз, который доставил Хорхе. Причем посадку его самолет совершил не в аэропорту, а на грунтовой полосе в сорока километрах от Порто-Франко, как удалось отследить с поднятого самолета-разведчика, следившего за полетом почти от самого Нью-Рино. И судя по всему, груз был перекинут на машину, она доставила его на борт судна, а то отошло от причала и обратно пока не вернулось.

Новые люди в его бригаде, те самые четверо атошников, жили в съемном доме недалеко от западной промзоны, иногда пили в городе, но вели себя тихо и ни на какие конфликты не нарывались.

Слик получил несколько шифрованных сообщений через почтовый сервер, раз заехал в депозитарий, причем как вошел туда с пустыми руками, так и вышел. Если это о «гарантийном вкладе», то он просто переложил деньги из одной ячейки в другую. И, кстати, завтра мы должны запустить очередной цикл «отмыва денег», вследствие чего должна прийти в движение вся схема.

И самое интересное уже для меня: Мёрфи взял билет на самолет до Порто-Франко на четверг, на раннее утро. Все же хорошо, что он выбрал для проживания цивилизованную территорию, там это все регистрируется. Почему-то кажется, что это может меня касаться.

И еще бы мне улететь так, чтобы сюда уже не возвращаться. Хватит из себя Бонда изображать, поигрался и достаточно.

– Слав, знаешь, пожалуй, нам лучше вместе свалить, – сказал я, подумав. – Во вторник примерно.

– Куда?

– Сначала в Аламо.

Глава 24

29 год, 35 число 04 месяца, понедельник. Нью-Рино

На этот раз цивилизованно встретились в офисе «Брайли и Аккерман», сразу с обоими компаньонами. Сначала созвонились, потом я ждал сообщения о том, что Юсеф встретился со Сликом в депозитарии. Сначала депозит, потерять его невозможно, так что «партнеры» не рискуют. Когда пришло подтверждение, я привез сумку с пачками денег в офис, где Аккерман их быстро пересчитал и проверил. Пока машинка трещала купюрами, я пил кофе и развлекался беседой.

– Все точно. – Аккерман развернулся на кресле. – Ровно миллион. Это уже серьезно.

– Тридцать пять тысяч мне передайте, пожалуйста. – Ухмыльнувшись, я протянул руку.

– С удовольствием, – ответил он с такой же, «в тон», улыбкой и отдал мне четыре пачки, тридцать пять тысяч экю.

Вообще-то я заложил на себя два с половиной процента, но эти думают, что на десять тысяч больше. Так что они пойдут Демпси, а остальными покрою большую часть трат на самолет. Ну и из выданного на расходы добавлю, там еще осталось.

– Когда ожидаете следующие? – спросил Брайли.

– Пока трудно сказать. – Я повернулся к нему. – Но они будут, и еще не раз.

– Это радует. Хорошая, чистая, простая операция. Вы уже будете в Порто-Франко к ее окончанию?

– Да, разумеется. Там надо еще немного бумаг оформить с клиентом.

– Дайте нам тоже знать, когда деньги поступят на счета. Так сказать, удовлетворенность клиента нас тоже волнует.

– Несомненно.

На этом содержательная часть встречи и завершилась. Подумал я еще немного, глядя на Аккермана, что неплохо бы с ним приватно на известные темы побеседовать, да вот сейчас это все некстати будет, пусть орденские средства куда надо придут, а то на меня потом долг повесят, так что отложу. В общем, почти на этом и расстались, сердечно пожав друг другу руки. Потом заехал в депозитарий и забрал все наличные из ячейки. Хватит с меня Нью-Рино, так что никаких хвостов не оставляю.

Слава ждал меня в отеле. То есть в баре. И даже не пил спиртного, а сидел с высоким прозрачным стаканом латте, одетый по-пляжному, то есть в майку, шорты и шлепки.

– Собрался? – спросил его я.

– Ага. Все упаковано. И уже в багажнике.

– Тогда шмотки собираю и вылетаем. Хватит тут тусоваться, делом займемся.

– Это каким? А то темнишь как-то.

– Сглазить боюсь, – ответил я совершенно честно. – По дороге в курс дела введу.

Я его пока в свои планы не посвящал. Очень уж они гипотетические, что ли, на песке все строено. Но может выгореть. И Слава будет очень нужен, без него никак. И именно Слава, другой для такого дела не подойдет.

– Ну хоть наживем чего? – перешел он к конкретике.

– Должны. Надеюсь. Ладно, я за барахлом своим погнал. И переоденься сам, ё-моё, нам же над саванной лететь. Давай допивай и мухой!

К черту гавайку и прочее, переодеваемся для поля. Бородку бы надоевшую сбрить, но пока рано. Аните она почему-то нравится, к слову, а меня раздражает. Разгрузка с магазинами, карабин… все приготовить, облачусь уже передвыходом, а вот правильные штаны с рубашкой и крепкие ботинки для похода уже сейчас. И ничего не забыть, особенно казенные деньги. И свои добавить, до ровной суммы… вот так нормально. Может, и всплывет когда-то, что я для себя что-то отсюда вымутил, но плевать. Мне самолет хочется. Нужен он мне. Даже вот для дела нужен.

Все, готов, собрано… погнал вниз.

Стойка, счет за номер, возврат депозита, Слава уже свой сдал, можем валить. С сумками к машине и дальше в колонну, к прокату. Хорошо тут, наверное, но как-то достаточно. Мне наш некриминальный и рабочий Порто-Франко куда больше нравится. И по женщине своей соскучился. И всяким тамошним развлечениям в ее компании.

Машины проскочили через город, вылетели на грунтовку, и вскоре мы их сдали Хорсту, которому я заодно по-тихому сообщил свой маршрут полета. На всякий случай, для страховки. Еще его можно оставить диспетчеру, многие так делают на случай вынужденной, чтобы искать было проще, но мне это сейчас не подходит. Я даже Брайли проговорился, что лечу через транзитный в Порто-Франко, а в самом деле курс на Аламо и оттуда дальше, подскоками.

– Чота маленький. – Слава с сомнением посмотрел на «Хорнет», к которому уже подъехал заправщик и мужик в оранжевом комбинезоне тянул шланг. – Долетим вообще?

Я как раз закончил предполетный осмотр и выбрался из кабины.

– А то! А не долетим, так упадем.

– Шуточки у тебя, – вздохнул он. – Сумки куда? – Он показал на наш багаж, лежащий рядом с машиной.

– Я уложу как надо.

Как раз под предел и нагрузимся, но запас по ходу у нас есть, так что все о’кей должно быть. Груз по максимуму к центру тяжести, даже навалить все одно на другое и притянуть банги-кордами, то есть резинками с крючками, чтобы не двигалось. Оружие в кабину, стоймя за спинки сидений, тоже притянуть, чтобы, случись чего, не лезть за ним в багаж. Все.

– Мне садиться-то куда? – озадачился Слава, увидев две ручки управления и два комплекта педалей.

– Справа. И не мацай ничего, пока лететь будем.

– Ну, ты, блин, прямо Чкалов уже, раскомандовался…

– Лезь давай, птица-говорун.

Связь, разрешение на взлет, рулежка, или, как это Пол называл, – «таксинг», престарт, разбег, быстрый отрыв, хоть вес и чувствуется немного, набор высоты, отворот, то есть попутно и тренировка.

– Эй, ты поосторожней! – заблажил Слава.

Курс задан, прямая тянется через экран навигатора, вон дорога внизу – полетели.

– Не сцы, прорвемся.

Вдвоем все же веселей летать, как ни крути. И по делу поговорили подробно. Слава хоть и признал мою идею полнейшей авантюрой, но участвовать согласился с великой радостью.

– Но вообще вероятность-то какая? – спросил он разве что.

– Думаю, что высокая. Ну а на кой ему туда просто так лететь? Со Сликом за жизнь потрындеть?

– Мало ли? – Слава пожал плечами. – Но проверить стоит. Зуб даю, стоит.

Поначалу он заметно нервничал, но к середине полета успокоился. Крутил головой, что-то замечал на земле, показывал мне, развлекался, короче. Я, поглядывая на приборы, отметил, что расход топлива с полной загрузкой все же подскочил, но нормально, с большим резервом идем. Время от времени исключительно из перестраховки прикидывал, как на дорогу можно сесть или куда-то еще, упражнялся в выискивании площадок, то есть тоже с пользой время проводил.

В середине пути попали в довольно сильный боковой ветер, но достаточно было высоты прибавить, он низом шел. Радует то, что сезонная погода тут стабильная. Пусть я сезонов и не видел пока, но повыяснять успел. Сухой сезон длинный, погода почти всегда ясная, у нас возле океана разве что ветер бывает иногда. Даже не штормит почти. Дальше короткое, недели в две-три, межсезонье, когда погода начинает портиться, а затем сезон дождей, когда льет постоянно, за весь год и еще впрок, и ветер уже постоянный. Тогда на Новой Земле жизнь почти замирает. Но это на заселенных территориях, а как южней или северней, я даже и не знаю. Но в сухой сезон зато летать не страшно даже без нормального прогноза погоды.

Когда сели в Аламо, Слава все же вздохнул с облегчением, при заходе на посадку он напрягся. Все же вид из иллюминатора и с пилотского кресла вперед – они разные. Я заметил, как он обеими руками в кресло вцепился.

– Все, на месте, – объявил я. – Выгружаемся. А дальше землей погонишь, туда дорога безопасная. – И полез за телефоном.

Глава 25

29 год, 36 число 04 месяца, вторник. Нью-Портсмут

Слава вчера немного отдохнул и выехал в сторону Содружества землей, на сером пикапе «Тойота Тундра» с полуторной кабиной, который мы получили в обмен на белый «Экспедишн», который, в свою очередь, перешел к нам от атошников после разминирования. Пикап не новый, но хозяин гаража Джо, приятель и компаньон Ярцева, за машину ручался.

– Она еще много пробегает, даю гарантию, – он похлопал машину по капоту. – Трофей тоже, с каких-то бандитов взяли и через полицейскую распродажу. Сам брал. Две запаски, инструмент, домкрат – все на месте.

– Жрет много? – осведомился Слава.

– Много. – Джо усмехнулся. – Но в том направлении заправок много. И канистры залей.

Канистры залили. Много. Для чего нам и нужен был пикап. Три канистры Славе в резерв и целых семь с авиационным бензином. Понятно для кого. Накрыли брезентом, закупились продуктами в дорогу, и Слава выехал. А я остался в городе до следующего утра, ночевать в отеле «Фронтир Инн». И во вторник вылетел, нацелившись на транзитный аэродром. И уже по пути туда как-то ощутил, что летать стало не только интересно и приятно, но еще и привычно.

На поле братьев Леру отдохнул часа три, поел плотно, заправился, осмотрел машину и полетел дальше. Очередные четыре часа в воздухе, и дальше начнется самая сложная часть.

Какие-то наметки, которые я получил по изучению подробной карты, у меня были. Три места, все на расстоянии от пятнадцати до двадцати километров от Нью-Портсмута. К счастью, карты военные тут составлены, а у Ярцева к ним доступ есть. Сгоревшая ферма, охотничий домик и вроде как просто ровное поле между двух рощиц. И вот там-то мне и нужно будет сесть. И при этом еще и место опознать, потому что радионавигатор выводит все же к точке с некоторой погрешностью, пусть и не слишком большой.

Вышел сначала к домику, но тут же отказался от мысли о посадке, хоть площадка и выглядела удобной. Две машины, кто-то на охоту приперся, а мне лишние глаза не нужны. А вот сгоревшая ферма вроде бы была вполне, метров двести поля тут разровняли, пусть оно и подзаросло травой. Опустился пониже, описал круг, разглядывая место, прошел пару раз пробным заходом, перестраховываясь, потому что без инструктора в первый раз подобное делаю, а затем уже на самой малой скорости зашел на посадку. Коснулся жестковато, пожалуй, но не аварийно, машина выровнялась, покатилась, шурша травой, к сгоревшему дому, и там я ее загнал между этим самым домом и прилегающей рощицей, сразу развернув носом в другую сторону, на месте, с газом, как Пол научил.

Все. Глушим. И сразу осмотр, особенно снизу, который привел лишь к тому, что я выдернул траву из-за амортизаторов. Дутики в порядке, стойки в порядке, так что нормально сел, без проблем. И затем потащил из багажного отсека свернутую маскировочную сеть, большую, но легкую, которой со мной Ярцев поделился, как раз в цвет саванны.

Тут уже повозиться пришлось, накидывая ее на самолет, но все же справился и натянул. Она именно что легкая, ветром сдуть может, так что на растяжки ее, как палатку. И теперь жду. Забрался под сеть, как под тент, постелил себе коврик да и принялся вскрывать паек. Все же нервничаю пока немного, летая, а потом на жратву тянуть начинает. И больше все равно делать нечего, Слава разве что завтра к середине дня появится или позже.

День тянулся медленно. Жара давила саванну, стрекотали кузнечики, где-то в вышине висели стервятники. Я и читал, и дремал, и погулял вокруг, увидев стадо крупных антилоп, а заодно обнаружил здоровенную кучу дерьма, причем достаточно свежего и остро пахнущего, то есть от хищника. Это кто такую кучу навалить мог?

В качестве единственно верного ответа на ум пришла гиена, и мысль о том, что она тут шляется, несколько омрачила впечатление от единения с природой. Так что я еще и «ларку» перехватил удобней, попутно убедившись в том, что вставлен в нее магазин с софтпойнтами. Такую тварь лучше такими и бить, они глубже входят, чем «пустоголовые», но при этом разворачиваются в гриб не в пример боевым, с сердечником. Правда, помнится мне, как тогда албанцы гиену из пулемета обстреливали, и процесс у них что-то затянулся…

В силу возникшей задумчивости решил быстрей сменить позицию. И так планировал это сделать, но… Ферма-то сама сгорела, а вот амбар у нее почти целый, с одной стороны только крыша просела. Так что не буду я солнцем и теплом наслаждаться, а со всеми манатками переберусь туда. Что и сделал.

В амбаре пахло пылью и совсем чуть-чуть высохшим сеном, небольшая куча которого лежала у дальней стены. Больше внутри не было ничего, похоже, что отсюда целенаправленно вывезли все полезное. Даже сесть не на что, так что опять устроился на коврике, который почти сразу пришлось переместить, потому что положил я его на маршруте движения здоровенных черных муравьев. А потом понаблюдал, как на этих муравьев охотилась крупная бурая ящерица. Почему-то вспомнилось, что отсюда недалеко до замечательного брайтонского пляжа, куда сразу остро захотелось. Но потом сказал сам себе, что на днях с Анитой прилетим, как раз со всем возможным шиком, на личном, понимаешь, самолете.

Дело шло к ночи, гиена как-то все не выходила из головы. А мне тут еще ночевать. Кстати, а как я вообще ночевать собирался? Нет, коврик у меня есть, и найду чем укрыться, но как-то не очень продуманно все получается. Под самолетом? В кабине? Сидеть в этом кресле еще ничего, но спать точно будет сложно, с гарантией.

Хм… вопрос. Нет, крыша над головой есть, только у ворот амбара всего одна створка. То есть закрыться не получится. Особенно от гиены. Она хищник дневной вообще-то… как и свинки, к слову. А вот «саванный лев», который на самом деле предок современной гиены, которая к тутошней гиене никакого отношения не имеет, вот он ночной. И хищный. И звезданутый, потому что у местных тварей недоразвит центр контроля агрессии в мозгу.

Паракорд. У меня есть моток паракорда, двадцать метров. И большой нож. Можно как-то использовать, сигналку сделать, у меня вон две пустые консервные банки уже есть. И что-то в воротах придумать. Кивнув своим мыслям, я вытащил из «мародерки» нож и паракорд. Займусь.

Возился недолго, с чем тут долго возиться? Настрогал колышков, натянул шнур параллельно земле в том месте, мимо которого, как мне кажется, ни один хищник точно не пройдет, на него банки. Остаток шнура растянул в воротном проеме на высоте полуметра и метра примерно. Как-то закрепил, благо между досками щели. Так себе защита, но если что-то сюда сдуру рванет, то влетит, может, даже застрянет на какое-то время, дав возможность схватиться за оружие. Затем термальный прицел приготовил. Стемнеет и нацеплю, от него ночью куда больше пользы будет, чем от обычного.

Ну вот, как-то и подготовился.

Прошло часа два, к этому времени я завалился на коврик, подложив под голову мародерку, но и с этого места меня согнали муравьи. Постряхивал их с себя, переместился в другой угол амбара. Там вроде бы не беспокоили, но зато перед носом прямо по стене что-то поползло. Дернулся, схватил фонарик, потом вскочил и ногой раздавил метнувшуюся в сторону большую сколопендру. Как-то не очень со сном получается. Задумался, как сделать гамак, земля что-то живностью изобильна. Но ничего толком не придумал. Да и куда его вешать? Тут даже зацепиться не за что.

Ладно, хотя бы змей нет, хоть за это спасибо, только не знаю кому. Посидел в задумчивости, потом опять лег. И даже задремал, проснувшись от звяканья банок. И тут же следом звук, словно камеру грузовика ножом проткнули, воздух откуда-то вышел. Снова бряканье, опять сопение и тяжелый топот. По-настоящему тяжелый, такой бух-бух-бух в твердую сухую землю.

Как оказался на ногах, сам не понял. Кругом темно, только через открытые ворота звездное небо видно. Включил прицел, отбежал в дальний угол амбара, приложился, глядя в ворота. Нет прямо за ними ничего, но дыхание слышу. Рогач какой-нибудь? Рогачи ночью спят вроде. Или другое тяжелое копытное. Только вот гиены здесь тоже копытные. И тяжелые, до тонны.

Я сглотнул нервно, чувствуя, как побежали мурашки вдоль позвоночника. Инстинктивно провел рукой по магазинам в разгрузке. Слева охотничьи патроны, справа боевые. Большой палец сдвинул флажок предохранителя.

Само уйдет? Неплохо было бы. Даже если гиена, то ночью они не охотятся, я читал в Ситинете, вроде как выезд на охоту планировал. А чего вообще тогда шляется?

Опять громкое сопение. Меня вынюхивает или что? Шнурочек-то мой в дверях на месте, только до тонны весу… можно шнурочка и не заметить, да. А сигналка, похоже, за ногу зацепилась, банки продолжают звякать тихо.

Сидеть тихо, сидеть. Пока оно на меня не кидается, ну и я паниковать не буду, хотя паниковать уже очень хочется, острое такое желание возникает. Картинки в голове рисуются, как гиена вроде той, что тогда во время стрельбы у ранчо нарисовалась, вломится в амбар и давай тут меня по нему гонять. Двадцать патронов в винтовке тут же показались чем-то совсем незначительным.

Опять негромкий топот, нечто сделало пару шагов, а потом раздался странный хруст со скрипом. Затем бряк и опять хруст.

Самолет! Мой самолет!

Как молотком по голове ударило. Эта тварь ломает мой самолет!

Паника сменилась дикой, удушливой злостью. Ты бы, зараза такая, лучше за мной бы погналась!

Я сорвался с места и бросился к выходу, с оружием у плеча. И тут же огромная, светящаяся в прицеле белесым туша возникла в окуляре. Красное перекрестье услужливо сдвинулось, сместившись на дистанцию выстрела. Гиена грызла плоскость моего самолета, и один из закрылков уже нелепой дощечкой свисал вниз.

Злость не всегда ослепляет, иногда она заставляет просто забыть страх и мыслить трезво, как компьютер. Поэтому я не стал стрелять хищнику в широченную задницу, которой он был повернут ко мне, а выстрелил в сустав задней ноги, раз и второй. Даже с «банкой» прозвучало громко, выбитая кровь превратилась в ярко-белые, даже светящиеся пятна. Нога подогнулась, гиена осела назад, издала громкий рев, качнулась, повернулась ко мне боком, и я, прикинув, где у нее лопатка, начал всаживать в тушу пулю за пулей.

Она не умирала и не падала, но все же опять дернулась и качнулась, вроде бы даже потеряв равновесие. А потом, снова заревев, просто бросилась от меня, припадая на правую сторону. И направление ее рывка пришлось прямо на хвостовое оперение «Хорнета», легкого и хрупкого против этой туши. Что-то затрещало, самолет рывком развернулся, а хищник, оставляя за собой светящийся след крови, вломился в кусты бульдозером и попер куда-то в заросли, продолжая завывать.

Руки сами сменили магазин. А в голове была пустота и пульс в ушах.

– Твою мать, – сказал я вслух. – Твою же мать.

Глава 26

29 год, 38 число 04 месяца, четверг. Нью-Портсмут

К тому времени как Слава вышел на связь, я уже успел и по кровавому следу гиены сколько-то пройти, но так ее и не нашел, хотя честно держал в голове мысль добить подранка, и даже успел наткнуться на стадо свинок, идущих по тому же следу, и решить, что без меня разберутся. И заодно успел же осмотреть самолет, после чего разразился бесконечно долгой матерной тирадой. Левое крыло повреждено так, что самостоятельно не починишь, тварь просто прокусила обшивку и вырвала закрылок, болтавшийся на тяге, а заодно и левый руль высоты был фактически отломан, просто согнут вниз. В общем, идея о полевом ремонте отвалилась почти мгновенно.

Почему я не взлетел, увидев ту кучу дерьма? Почему не стал осматривать третье место? И тварь не охотилась. Она, скорей всего, меня даже не почуяла из-за запахов от самолета, а когда я открыл пальбу, то даже не поняла, что происходит, просто ломанулась куда глаза глядят. А глядели они на самолет.

Когда пикап Славы подъехал, я сидел на траве с мрачным видом, положив «ларку» на колени, и мысленно считал до десяти, чтобы еще и на товарища своего лишнего не вывалить.

– Это что? – спросил Слава, показав на крыло прямо из окна «тундры».

– Гиена, мать ее. Пришла и стала жрать самолет. Больше жрать ей нечего.

– И чё теперь? – озадачился он.

– Чё, чё… думать буду, – буркнул я, поднимаясь с коврика. – А так по плану действуем. Вода есть?

– Ага, канистра. – Слава вылез из-за руля и потянулся. – Устал, блин.

– Полей, я грязный, как… – попросил я его, скидывая разгрузку и стаскивая синюю поло.

Он вытащил из кузова большую пластиковую канистру, отвинтил крышку и наклонил, поставив на откинутый задний борт.

– Машиной надо было ехать.

– Нам в Порто-Франко быстро успеть надо. – Я подставил руки под струю. – Теперь хрен знает как дальше…

– А что с самолетом делать планируешь?

– Пока ничего. – Я плеснул воду на себя. – Обдумать надо. Все равно тут кантоваться до утра почти, есть время репу почесать.

– На аэродроме механики есть.

– Только я их сюда тащить не хочу. Нам это место сейчас точно никак светить нельзя. Не знаю, проще оттуда привезти, что ли, или сюда позже вернуться с местными. Но точно не сегодня. И отдохнуть надо.

– В машине-то? – Он спросил с иронией.

– В кузове, канистры сгрузим. На земле тут хрен поспишь, лазает всякая тварь, мать ее в душу.

– Может, в отель? – внес он предложение.

– Не, не надо. Нам бы вообще не светиться. Я же как рассчитывал, что если возьмем чего, то машину бросим тут просто, а сами улетим. Как и не было нас.

– Но теперь-то все равно КПП проезжать.

– А вот ни хрена, мы как раз к КПП не попадем. Не надо в отель, ну его, и так все началось через жопу.

– Ну и зря. Девок бы вызвали и все такое. – Это он уже ерничает.

– Оксане сдам.

– Да и ладно, – махнул он рукой и присел на откинутый борт, закручивая канистру. – У нас с ней что, любовь, что ли? Так, пользуюсь понемножку. Я же говорил, армянские гены ведут к ней неудержимо.

– Ну вот лишится твой Гена доступа к телу, и будешь потом на жизнь жаловаться.

– А я тогда двух тощих сразу найду, заменю качество количеством.

– Больше понадобится, если по сиськам мерить, – усомнился я. – Ладно, давай пока канистры разгрузим, что ли. В амбаре тень, нормально.

Понятное дело, что так я ничего за день и не придумал, что же с самолетом делать. В идеале надо нанимать механиков в Порто-Франко и везти сюда втихаря. Или местных, да, но не сейчас. И придумать, на кой черт я тут сел. А внимательный человек заметит, что сел я давно. Ладно, потом буду изобретательность проявлять, сейчас другая забота.

Поспали в кузове, и на этот раз без приключений. И всякие вредные насекомые к нам не забирались. Проснулись по будильнику затемно, перекусили быстро, подготовились к выезду. Карабин я убрал к заднему сиденью, а вооружился «скорпионом», насадив глушитель. Он сегодня нужней будет, если все случится так, как я прикидываю.

– Слав, ты за руль, занимаемся по плану. Помнишь как ехать, так?

– Ага, – кивнул он, сверяясь с картой при свете потолочной лампы.

– Ты карты-то читать умеешь? – спросил я с подозрением.

– Вот нет в тебе ни грамма совести, – вздохнул он. – Я же мореходку закончил.

– Ну и чего? – Я удивился. – У вас в море пальцем куда показал, туда и греби. На фига вам карты?

– Остроумный, блин… Ладно, садись, не мельтеши. – Он выключил свет и завел двигатель.

Ехали едва заметной колеей сперва, затем проселком. Пару раз остановились, чтобы свериться с картой, нам нужно выехать сбоку на дорогу от Портсмута до аэродрома. И встать там правильно, но так, чтобы с КПП от города было не разглядеть. Не знаю, как бдительно там служба несется, насколько я заметил, не особо напрягаются в этом безопасном краю, но лучше это учитывать.

– Машина как?

– Нормально, без проблем, – ответил Слава. – Местами почти гнал – в подвеске ни единого звука.

– Ночевал где?

– В Кадисе. И с утра пораньше дальше погнал.

Да, вроде правильный проселок. Дорога вдоль моря, с двух сторон кустарник. Если просто тут встать, то проезжающий по дороге нас и не заметит, скорей всего.

– Тут тормози, – сказал я.

– А если кто-то ехать будет?

– На месте сориентируемся. Все равно хрен спланируешь, – вздохнул я. – Могут поехать, но лишь бы не сзади и не близко.

Пусть хоть в чем-то повезет, а то начало действительно ни в дугу, а у меня в таких случаях суеверия прорезаются. Как началось, так и продолжится, если не везет, то уже подряд во всем.

– Сколько до вылета?

– Полтора часа еще, – глянул я на часы. – Но вдруг он там кофе попить захочет перед полетом или еще чего. Я сам в аэропорт всегда заранее приезжать любил.

– А я в последний момент вечно. Ненавижу там в залах тусоваться.

Солнце еще не поднялось, тоже проблема. Так, заря пока занимается. Нам еще нужную машину опознать надо, что в темноте и с горящими фарами…

Тихо, с Залива морем пахнет, ветерок легкий. Чайки орут, в кустах что-то стрекочет. Вода уже розовым отсвечивает, восход. Благодать кругом, даже хулиганить тут как-то не очень хочется. Но деваться некуда, надо. Есть такое слово «надо», а когда вопрос о деньгах, то оно даже как бы надо еще сильней.

Десять минут, двадцать, темнота уже легкими сумерками сменилась. Несколько раз проезжали одиночные машины, но пока, к счастью, мало. Хуже будет, если к рейсу все одновременно потянутся, кучей.

Еще фары, проскочил какой-то белый вэн, и тут же следом в просвете кустов мелькнул серебристый борт новенького «Фораннера».

– Пошел! Это он! – крикнул я.

Движок у нас работал, так что Слава только рычаг перекинул и дал по газам. Мощная «восьмерка» большого пикапа рявкнула под капотом, из-под задних колес полетел гравий, и машина сорвалась с места прыжком, вылетев на дорогу.

– Догоняй!

«Тундра» легко набрала скорость, настигая идущий впереди серебристый внедорожник. Номер… номер…

– Это он! – Я скинул предохранитель. – Давай, жми!

Пикап разогнался, как локомотив, настиг «Фораннер», поравнялся с ним в обгоне. Окно у того открыто, воздухом дышит, хоть за это спасибо, правда, я на подобное и рассчитывал, кто же будет в такое прекрасное утро с кондиционером кататься, да еще вдоль моря?

Привстав на сиденье, я высунулся в окно и направил «скорпион» в голову водителю, а Слава тут же начал поджимать машину к обочине.

– Стоять! Полиция! – заорал я. – Стоять!

Сидевший за рулем Мёрфи не просто испугался, а запаниковал, вытаращив глаза и уставившись на меня с открытым ртом. И заодно я обнаружил, что в машине он не один, справа сидела молодая девица, которая еще и завизжала.

– Стоять, стрелять буду! – Лазерный луч уперся водителю в лицо, в самый глаз.

Он вдруг резко, в пол, ударил по тормозам, я услышал, как затрещала ABS, машина остановилась, а Слава резко сдал вправо, блокируя ей дорогу вперед. И тут же я выскочил из двери, молясь про себя о том, чтобы Мёрфи с перепугу или умышленно не отпустил тормоз, и он все же его отпустил, хоть и не давил на газ. «Фораннер» покатился на меня, я отскочил в сторону и буквально всунул глушитель в открытое окно, заорав:

– Тормози!

Сработало. Машина опять рывком встала, качнувшись вперед, а я уже рванул дверцу и тащил Мёрфи наружу. Рычаг в «паркинг» он так и не поставил, так что я просто толкнул его, сунул ногу в дверь и ударил по рычагу ручника.

– Оба, из машины оба!

Вэн уехал далеко, даже габаритов уже не видно, сзади машины нет пока, поэтому быстрее, быстрее. Распахнул заднюю дверь, воткнул туда испуганного Мёрфи, втолкнул лицом вниз между сиденьями, попутно вытащив пистолет из кобуры и зашвырнув за кусты, на спуск к морю.

– Иди сюда! – Это я уже на девицу. – На него, лицом вниз. Быстро, убью! Давай, – махнул я рукой Славе, – проверь его!

Слава кинулся к лежащему Мёрфи, а вот девка вообще ничего не понимает. Пришлось обежать машину, вытащить ее за руку, при этом она все не могла отстегнуть ремень, дотащить до задней двери и втолкнуть туда же, уронив лицом вниз, пусть своего кореша придавит своим весом, хоть она и тощая, модельный тип. Но испугана дико, на светлых джинсах пятно расплывается. Это хорошо, этого и надо.

За руль, мотор работает… ручник к черту, рывком вперед и в разворот с креном, «Тундра» повернула одновременно. Фары спереди, но еще далеко, уже проще, и даже сзади в зеркале показались.

Теперь до проселка успеть и оттуда дальше. Лишь бы на Мёрфи какого-то ствола не было, из которого он меня просто через спинку сиденья пристрелит… хоть, может, и броник защитит, он у меня не слишком высокого класса, легкий, со вставками из многослойного кевлара.

Разогнались, навстречу проехала полицейская машина – и на нас никто не обратил внимания. Успели, мать его, а то был бы фокус, если бы подъехали тогда, когда я вокруг с оружием скакал и этих двоих запихивал в салон.

– Кто шевельнется – дам очередь на весь магазин, понятно? – Я просунул трубу глушителя между сиденьями. – Тихо лежать! Тихо! И тогда все будут живы и счастливы.

Резкий поворот на проселок, фары мы уже погасили, там опять ходу, машина распрыгалась. Ну ничего, если и сломаю что, то Мёрфи починит, если жив останется. Пронеслись с пару километров примерно, потом просто свернули в поле, покатили по нему, приминая траву. Вон холмик впереди и кусты, нам примерно туда, как мы со Славой прикинули. Вроде успели, вроде за нами никого…

Все, «Тундра» свернула, я следом за ней. Кусты, за ними прогалинка, опять кусты – тут уже полная приватность получится. Встали. Слава выскочил из машины первым, страхуя меня с направленным на заднюю дверь автоматом. Я оглянулся – лежат. Можно выходить. Так, где тут у меня стяжки пластиковые? Специально прихватил, с запасом, вот как раз для этого чудесного момента.

У Мёрфи нашелся еще один пистолет, маленький «Ruger LCP» в кобуре сзади, но лежащая на нем подруга не дала дотянуться до оружия. Хоть, может, он и не пытался, потому что вид был испуганный. Мы стянули ему и руки, и щиколотки, просто бросив на землю, на бок, так же поступили с девицей, разве что усадив ее на заднее сиденье и притянув ремнем. А затем, не тратя времени на вопросы, принялись обыскивать сумки в багажнике. Повезло мне.

– Очко! – крикнул я, разглядывая целую груду купюр, собранных в пачки и стянутых резинками. – Мёрфи, сколько здесь? А? – Я прицелился.

– Восемьсот тысяч… – пролепетал он.

– Опаньки! – воскликнул Слава и хлопнул в ладоши.

– А мне ты сколько должен?

– Я не понимаю, – пробормотал он и отвел глаза.

– Так сейчас поймешь, – пообещал я.

Подойдя к нему, я наступил на щиколотку всем весом и направил глушитель «скорпиона» ему в пах.

– Мёрфи, я тот, кого ты заказал своим албанцам, Леке. Не узнаешь? Как тебя убить? Сам выбирай. Деньги ты мне уже вернул, так что вы больше не нужны.

Девица в машине охнула.

– Молчи там, – повернулся я к ней. – Ты, может, и выживешь, у меня к тебе никаких претензий, кроме той, что ты с этим ублюдком связалась. Он тебя что, в столицу вывезти решил? На шопинг?

Я не ожидал, что она ответит, но девица вдруг закивала.

– Шопинг – это хорошо, – согласился я. – Сиди тихо пока. – Я подпрыгнул у Мёрфи на щиколотке, и тот взвыл. – Мёрфи, выбирай, будешь каяться в грехах или умирать? Давай съемку, – кивнул я Славе, и тот с готовностью вытащил мобильник, направив объектив камеры в лицо пленному. – Ну?

– Я не понимаю, – простонал тот.

– Чего не понимаешь? – Я еще раз попрыгал. – Что у тебя за проблема? Я всю схему знаю, я все давно и из Миллбэнда вытряс, и из Карраско, я тебе сейчас все наши беседы прокручу, посмотришь, как они тебя сдали… кстати, зачем ты их убил? От жадности? Жадным быть нехорошо.

– Я никого не убивал!

– Ой, ладно! На вруне штаны горят. Кстати, какое колено тебе прострелить? – Я прицелился ему в ногу, снова включив целеуказатель. Это должно выглядеть выразительней.

Вообще девица тут все портит, мне бы наедине беседовать хотелось, но уже никуда не денешься.

– Не надо!

– Почему? – удивился я. – Ты меня два раза заказывал, еще людей убил, а тебе не надо? Надо, Федя, – добавил я по-русски и выстрелил.

Не в колено, а в землю рядом, но Мёрфи все равно заорал так, словно его резали.

– Не ори, придурок. Тебя как зовут? – заглянув в дверь, спросил я девицу.

Вообще ничего так, миленькая, но типаж все же британский и мейкап очень вульгарный.

– Сюзи…

– Отлично, Сюзи, твой друг будет говорить, а ты слушай. О’кей?

Она опять закивала.

– Мёрфи, начинай, – сказал я. – Расскажи, кто первый придумал схему, как красть деньги у переселенцев? Ты или Миллбэнд? Только не ври, я вообще-то все знаю. Одна ошибка в ответе – у тебя минус один сустав. – Я опять прицелился в колено.

– Лека придумал, – выдохнул он. – Албанец, он в Нью-Рино живет. Я с ними работал.

– Да ладно, он бы тогда больше денег брал, – покачал я головой. – Я знаю, сколько ты снял со счетов. Честность. Тебя спасет честность, она всегда спасает, и Иисус любит честных. Ты отправишься к нему, и он это оценит.

– Не надо!

– Заладил, – выдохнул я. – Мёрфи, мне очень хочется тебя убить. Очень. И деньги свои я уже вернул. У тебя есть ма-аленький шанс выкупить свою задницу в обмен на честность. Мизерный. Но есть. Тебе для этого надо выложить все как на духу. И не только про убитых и краденые деньги. Надо рассказать про все дела со Сликом, рассказать про операции в Нью-Рино, которые ведут Брайли с Аккерманом, и тебе надо рассказать про «черную трансплантологию». И тогда ты можешь выжить. Ты расскажешь мне все, я вызову полицию, а она тебя передаст в ССР, знаешь такую службу? И там ты будешь жить, если станешь помогать. А не станешь, то и не будешь. Ну, давай, чего ждешь? Слав, давай мобилу мне, – повернулся я к своему спутнику, – а ты из сумки отсчитай шестьсот шестьдесят. Это то, что он должен. – Я не стал учитывать взятое с Миллбэнда. – Остальное твое.

– А вот это дело. – Слава просиял. – А вот это я люблю. Держи. – Он протянул мне телефон, включенный на запись.

Мёрфи раскололся. До самой задницы. Но про трансплантологов он не знал ничего. Можно предположить, что боялся сказать, но я все же поверил, потому что информация из него лилась потоком. Он не бандит, он просто офисный жулик и не рассчитывал на то, что когда-то ему придется лежать в саванне на земле под прицелом. Он уже все сделал, он разбогател и скрылся, расслабился и готовился прекрасно жить. И эти восемьсот тысяч он вез Слику для того, чтобы правильно провести по счетам снова, легализовать и жить припеваючи. Потом он собирался везти еще и еще. С его слов выходило, что в трех депозитариях у него собралось уже под семь миллионов, огромные деньги.

В конце разговора я изменил план. Я собирался его убить, но передумал, он, со всей этой записью на видео, действительно понадобится Демпси. Пусть он знает и не все, но достаточно много. Полиция только будет лишней в этой схеме.

– Слав, карауль их тогда, – сказал я. – Я через часок вернусь. Может, чуть больше. В любом случае на связи. – Я показал свой телефон. – Сюзи, скоро домой поедешь, не безобразничай тут.

Взял машину Мёрфи, высадив из нее девицу, которой развязали руки и дали попить. Мёрфи так и оставался упакованным. Проскочил по проселку до дороги и свернул в город.

Я уже здесь ездил, так что офис «Банка Ордена» нашел сразу. И рядом с ним, как и принято тут, представительство самого Ордена в Нью-Портсмуте. Остановился у подъезда, вошел, огляделся. Скромный холл, хоть и не без изысков, молодая женщина в песчаного цвета форме за стойкой, говорящая с кем-то по телефону. Две двери, одна к начальнику, с табличкой «Sr.Lt. Bauer», вторая в общую комнату, как я понимаю.

Закончив разговор, женщина повернулась ко мне и выжидательно улыбнулась.

– Могу вам чем-нибудь помочь?

– Мне нужно попасть к вашему боссу.

– А как вас отрекомендовать?

– Скажите, что я здесь по заданию ССР. И мне нужна экстренная связь с Демпси Салливаном в Порто-Франко, в их штаб-квартире. Вот мой айди. – Я протянул ей документы на Алекса Берга. – Оттуда подтвердят мои полномочия.

Она восприняла это всерьез и через пару минут провела в кабинет, где за простым серым столом сидел круглолицый крепыш с коротко стриженными волосами, одетый во все ту же повседневную песочную униформу орденцев.

– Садитесь, – показал он на стул напротив. – Сейчас организуем связь. Но для вас лучше, если вы сказали правду. – Он все же улыбнулся, как бы подчеркивая, что это наполовину шутка.

– Это правда. И дело очень срочное.

Связь установили через десять минут, Бауэр провел меня в небольшую комнатку, где узел этой самой связи располагался и где сидел молодой парень с очень светлыми волосами, почти альбинос.

– Салливан на связи, сэр, – сказал он Бауэру.

– Отлично.

Босс сам начал разговор, представив меня, затем передал трубку мне.

– Ты как там оказался? – спросил первым делом Демпси.

– Долго рассказывать. Но я прихватил и выпотрошил Мёрфи, на камеру. Он рассказывает много интересного, очень много.

– Хочешь передать его мне? – Он сразу сообразил куда я клоню.

– Да. Не в саванне же закапывать. Хотя на нем шесть убийств, можно и закопать, мне нетрудно.

Брови Бауэра поползли вверх, но он ничего не сказал.

– Хорошо, сюда его отправим. Дай Бауэра, он все организует.

– Вас. – Я передал трубку.

Говорили они минут пять, точнее, говорил Демпси, а Бауэр время от времени что-то коротко подтверждал.

– Понял, все опечатываем, ничего не досматриваем. Да, так и сделаем. – Когда они закончили, босс спросил: – Задержанный далеко?

– Мили три, в саванне, – ответил я. – И там одна гражданская, сами решите, что с ней делать, просто оказалась не в том месте и не в то время.

– Разберемся. Хайди, – выглянул он в коридор, – давай сюда Холека и Мартинеса с машиной и при оружии. Быстро. Я тоже поеду, – добавил он для меня, поправив кобуру с «глоком».

– Я на машине задержанного, может, ее проще здесь оставить?

– Можно и так.

– Тогда я на улице подожду.

– Хорошо, мы прямо к подъезду подскочим.

И действительно, минут через пять у подъезда оттормозилась серая орденская «Тойота», такая же как у меня, только «Труп Карриер», длинная и с тремя дверьми. Бауэр влез на переднее сиденье рядом с водителем, а я вскарабкался в салон с продольными сиденьями, оказавшись напротив молодого латиноамериканца в повседневной форме, поверх которой он надел броник, а в руках держал автомат. Едва я успел сесть, машина рванула с места.

– Показывай дальше дорогу, – повернулся ко мне Бауэр. – Сюрпризов не ждем?

– Нет, все под контролем.

Мёрфи, конечно, расскажет про изъятые деньги, но мне плевать, все равно не отдам. И Демпси в курсе моих интересов. И Слава свою долю заслужил. Вез бы Мёрфи больше – все равно забрали бы все до цента. Зато сумка наличных греет душу и внушает оптимизм, причем у нас обоих.

– Саш, ну ты прикинь, а? – ликовал Слава, сидя за рулем «Тундры». – Я из «Живой Розы» такую конфетку сделаю – там весь город будет.

Машина заехала на стоянку перед аэродромом. Буду решать что-то с ремонтом самолета, раз уж так все закончилось. Пусть эвакуируют, чинят, я заплачу, а потом за ним прилечу рейсовым или чартером.

– Оттуда еще Михалыча отвадить надо, – напомнил я ему, открывая пассажирскую дверь пикапа.

– А знаешь что? – Слава заглушил двигатель. – А пошел он на хрен, я соскакиваю. Вон, пусть Демпси твой под крышу берет, я даже отстегивать готов.

– Ты только ему об этом не говори, а то сядешь за попытку дачи взятки должностному лицу, – усмехнулся я. – Но что-то в твоей идее есть… – Я задумался о своих новых приятелях, менте и жулике. – Ты знаешь, я тебя с людьми познакомлю, когда в Порто-Франко приедем, обмуслякай с ними это дело. Нормальные люди.

– Это эти… – Слава затруднился с подбором определений, – опер и жулик?

– Ага, – кивнул я. – Андрюха нормальный мужик, реальный, при этом к жулику даже с уважением, то есть тот в понятиях живет, а им как-то пристраиваться нужно и все такое. Поговори, может, какая удачная идея возникнет. Не, Слав, может, ты и прав, вечно ныкаться тоже нельзя, а у Михалыча проблемы будут точно, ему не до войны в городе.

Мы оба вышли из машины, захлопнув двери.

– Так же и думаю. Бабки есть, актив будет, можно даже толковых людей нанять чисто на охрану. И менты в городе шум не любят. Не рискнет он сейчас устраивать что-то. Не, в жопу, хватит на него пахать.

На аэродроме нашли ангар с вывеской «Бартс Авиасервис», а в ангаре ремонтируемый самолет и возле него рослого и крепкого мужика с наголо бритой головой и сплошь покрытого разноцветной татуировкой мускулистыми руками.

– Добрый день, к кому насчет ремонта птички обратиться можно? – спросил я.

– Прямо ко мне, – ответил тот. – Что за проблема? И что за птичка?

– «Эй-Эй-Кей Хорнет». Гиена погрызла.

– Что? – У мужика брови на лоб полезли.

– Гиена покусала, говорю. Сел в поле, а она его на зуб попробовала. Закрылок висит и с хвостовым оперением проблема. Взлететь не смогу.

Он выдохнул и покачал головой:

– Сильно. Далеко машина?

– Километров двадцать отсюда. Надо или починить и сюда перегнать, или перетащить и затем починить, не знаю. Просто ждать не могу, я уеду сегодня. Сколько времени и денег займет?

– Не знаю. Давайте тысячу авансом, а остальное по окончании ремонта. Хотя бы покажете, где стоит?

– Покажем. И сразу уедем.

– Тогда прямо сейчас покатили. – Он взял с верстака тряпку и вытер руки. – Напарника позову. Вы на чем?

– Пикап у ворот, «Тундра».

– Подъедем.

Мы со Славой отправились на выход. По дороге он спросил:

– А с пикапом чего делаем?

– Не знаю, – пожал я плечами. – Не думал. Он же крепкий… себе забери, что ли.

– Не пацанский.

– Да ладно, вполне нормальный. Оставь себе, если будешь людей нанимать или что, то отдашь кому-нибудь. Или еще куда.

Вскоре из ворот выехал российский «Егерь», то есть «Садко» с двойной кабиной и будкой мастерской сзади, тащивший за собой длинный низкий прицеп с лебедкой. За рулем сидел лысый, а рядом с ним второй парень, уже волосатый и бородатый. Лысый махнул рукой из окна:

– Ведите, мы за вами.

На этот раз за руль пикапа уселся я, и мы покатили впереди, стараясь не отрываться от неторопливого грузовика.

Глава 27

29 год, 40 число 04 месяца, суббота. Порто-Франко

Мы въехали в город почти в середине дня. Гнали машину, насколько позволяла дорога, меняясь за рулем. Но добрались без приключений, хоть обошлись без колонн и прочей охраны. Но это направление уже давно за безопасное считается, хотя и там изредка что-то происходит. Барт, лысый авиамеханик, сказал нам, что в последнее время опять случаи ограблений были, при этом банду или банды найти не получается. И местные вояки с полицией искали, и патрульные, но те уходят бесследно и свидетелей за собой не оставляют. Но на нас нападать никто не пытался, хоть, может, и зря, учитывая ту сумму наличных, которые у нас были с собой.

Кстати, о наличных. Таскать их в таком виде резона нет, так что, едва Слава высадил меня у дома, я лишь отнес вещи в квартиру, помылся после дороги и тут же, усевшись уже в свою «Тойоту», покатил в банк, где немедля внес половину суммы на счет. А затем доехал до «Северного Торгового», где открыл второй счет и положил остатки туда, оставив себе лишь три тысячи наличными на расходы. И только после этого позвонил Аните.

– Я в городе, как ты?

– В магазине на пляже. Заезжай.

– Надо кое-что сделать, чтобы завтра ничего не отвлекало, к вечеру освобожусь. О’кей?

– О-о-ке-ей, – протянула она. – Мог бы вечером и позвонить.

– А вдруг у тебя другие планы будут?

– У тебя на пару недель были другие планы, и ничего, я выжила.

Хорошо, поехидничала, но знает, что я вернулся. И едва я отключился, тут же позвонил Слава:

– Я с нашим толстым другом Николаем договорился на побазарить. Подъезжай в их кафешку. И барон этот их цыганский будет.

– Лусиан, что ли? – уточнил я.

– Ну.

– Когда?

– Да я там через пять минут уже буду, подкатывай.

– Хорошо.

В общем, я развернулся и поехал куда зовут. И вскоре припарковался рядом с «Чайнафронтерой» Славы у входа в румынский мотель «Морской Бриз», который располагался в самой дальней от моря точке города. Ага, и вон тот белый «Тахо» на блестящих дисках, который я видел у КПП в первый свой день в городе. То есть Лусиана я узнаю, получается, я его хорошо рассмотрел, когда того полиция обыскивала.

Увидел выходившую из подъезда Иоланду, к счастью, меня не заметившую, дождался, пока уйдет, и только после этого выбрался из-за руля.

В кафе ничего не изменилось с тех пор, как я тут в последний раз был, включая столик, за которым сидел Николай с гостями. Или хозяевами, смотря кем Лусиана считать. Да, он самый и есть, и вид круче некуда – блестящая рубашка, расстегнутая чуть не до пупа, чтобы открыть вид на толстенную золотую цепь и массивный крест с рубинами, на толстых пальцах перстни. Но улыбается гостеприимно, а Николай так и вовсе навстречу поднялся, раскинув руки:

– Уф, давно не видел! Садись, сейчас обед принесут. Знакомьтесь: это Саша, мой друг с того мира, – несколько приукрасил он действительность, – а это старший у нас, Лусиан, ты про него слышал.

Я сел, тут же подлетели официантки, взявшиеся расставлять салаты, вино и минеральную, подошел повар, пообещав нечто невероятное на горячее, чем обнадежил, потому что даром что место скромное, а кормят здесь прекрасно. Николай вон еще толще стал.

Дальше возникли сложности: мы втроем с Николаем говорили по-испански, но Лусиан этого языка не знал. Зато он неплохо говорил по-русски, но Николай на русском пару слов всего, так что пришлось исхитряться, то на один язык переходя, то на другой, и переводя по ходу дела что-то тому, кто разговора не понимал.

– Мы так решили, – начал разговор Слава, – что половину клуба возьмем сразу. Сергей, который Михалыч, сейчас тихо сидит, его полиция проверяет, и не до клуба ему сейчас. А у нас есть деньги в дело вложиться.

– Если он узнает, что клуб отдали, он с вами драку начнет, – осторожно сказал Лусиан.

– На это и рассчитываем, – ответил Слава. – Иначе его на конфликт вообще не вытащить. Справимся, безопасность вся на мне будет.Вас это по-любому никак не заденет.

– Половина клуба у вдовы Думитру, а по бумагам вообще все.

– А я эту половину выкупить предлагаю. – Слава отпил минеральной. – Сколько на нее цена?

Лусиан задумался, затем сказал:

– Думаю, что вдова на сто тысяч согласилась бы.

– Пятьдесят сразу и пятьдесят к концу сезона, – вступил в разговор я. – Переписываете на него, – я кивнул на Славу, – всю долю, но половина остается в залоге. И передается против денег. Сразу столько нет, да и в сам клуб надо много вложить, как я понимаю.

Лусиан покряхтел, затем сказал:

– Лучше просто пятьдесят сразу. И оставьте за вдовой двадцать пять процентов клуба, пусть доход будет. А мы помогать сможем.

– Нет, потом все равно проблемы возникнут, там же наличный оборот, проверить, насколько Слава честно платит, не получится. Лучше клуб целиком.

– Тогда шестьдесят вперед и еще шестьдесят через четыре месяца, – ответил Лусиан. – Тогда сто процентов у вас.

Мы со Славой переглянулись. Я вообще-то в клуб вкладывать ничего не собирался, разговор в его пользу веду, а у него хоть деньги и есть, но много и затрат впереди.

– Договорились. – Слава протянул руку. – Шестьдесят и шестьдесят. Когда бумаги можем оформить?

– Хоть сейчас, у меня от вдовы доверенность.

– Мне с регистрацией в таунхолле надо. И через адвоката.

– Договор кто будет составлять? Чей адвокат? – уточнил Лусиан.

– Все равно, просто наш тоже читать будет.

– Тогда пусть ваш и составляет, а как будет готово, сбросит мне. В понедельник тогда?

– Я в понедельник позвоню, где-то к обеду, – сказал Слава. – Может, уже готово будет.

– Все регистрационные данные на городском сервере есть, пусть ваш адвокат оттуда возьмет, ничего не изменилось.

– А как бы само место посмотреть?

Лусиан глянул на часы.

– Там пока закрыто. Но могу позвать человека, который откроет для вас.

– Было бы неплохо.

Обед никто не прерывал, но к десерту подъехал какой-то чернявый парень в белой майке и красной бейсболке, который взялся отвезти нас на место. В общем, мы со Славой поднялись и в две машины поехали следом за «Махиндрой» обладателя ключей. И вскоре остановились у клуба с выключенной вывеской и несколько обшарпанной красной входной дверью. Парень ее отпер, нашарил на стене выключатель и пригласил нас внутрь. Он более или менее говорил по-английски, так что объясняться могли.

– Мда, бабок вложить придется, – сразу сказал Слава, едва мы вошли в зал.

Обшарпана не только дверь, внутри помещение новизной и роскошью тоже не поражает. А так все стандартно – длинная стойка вокруг сцены, столики и диваны кабинками, все поднимается как бы пологим амфитеатром к стенам, кухня, какие-то кладовки, даже небольшой вип-зальчик.

– Наверху что? – спросил Слава у провожатого.

– Там комнаты разные. Офис. Тут бордель был когда-то, там еще шесть комнат.

– Ну, покажи давай. – Слава первым направился к лестнице.

Второй этаж и вовсе запущенным выглядел, в коридоре какие-то коробки, в бывших номерах мебель старая, и та не вся. Душевые тоже не поражают качеством.

– Что скажешь? – спросил Слава, когда мы спустились вниз, а парень в бейсболке предложил нам налить и отправился за стойку.

– Ну, вложиться придется тебе однозначно. Но я в таком бизнесе как свинья в апельсинах, так что дальше сам думай, как раскручивать. Ты же вроде рулил чем-то таким, пока в очередной раз не погорел, – не удержался я от подколки.

– Ага, было такое. – Мы уселись за стойку, парень выставил нам по бутылке пива, вытащив их из холодильника, и по чистому бокалу. – Да нормально, сам зал правильный, второй этаж… хрен пока с ним, дальше видно будет. Баб точно новых набирать надо будет.

– Откуда знаешь?

– А что, в такой дыре будут нормальные работать, что ли? – Он обвел рукой зал. – Не, тут все с нуля делать придется. Стриптизерши, официантки, девки, тут именно девки нужны, охрана… кстати, охрана охраной, но надо теперь Михалыча учитывать. Есть идеи?

– Ну, ему пока точно не до тебя, но дальше он нарисуется на горизонте, это с гарантией. – Я начал переливать пиво в бокал по стеночке. – Вот что, я же говорил… можно попробовать ему позвонить.

– Оперу этому, что ли?

– Ага. Может, что путное предложит. Слав, я в этом постольку-поскольку участвую, но все же все это в плоскость пацанских разборок переводить бы не хотел. Лучше как-то… ну вот как мы сейчас.

– ССР в крышу не пойдет, ты же сам сказал. – Он засмеялся.

– Не пойдет. Но тут и полиция работает, и… ладно, давай завтра с ним поговорим. – Я вытащил из кармана телефон.

Откликнулся.

– Андрюх, как жизнь?

– Приехал, что ли?

– Ага, сегодня. У тебя что?

– В полицию устраиваюсь, по специальности, так сказать.

– Берут?

– Да вроде бы. Кем-то вроде стажера пока, на испытательный.

– А нам бы с тобой посоветоваться надо. Есть время?

– Сейчас есть. Подъехать надо, что ли, или чего?

– Ну, если не в лом. Пивную «Биерхалле» знаешь?

– Ну.

– Подъезжай через часок, если есть желание по пиву. Я там с товарищем буду. Может, и по делу поговорим заодно, денежному, а может, и не будем, просто пивка бахнем.

– А-а, – протянул он. – Пивка в субботу – нормально. Ладно, подскочу. Денежное не надо, коррупция.

– Ага, понял, не будем разводить ее тут. – Я засмеялся. – Подъедет туда, – повернулся я к Славе, отключившись от разговора. – Кстати, – я огляделся, затем постучал ногой по стойке, – тут не так много и работы, больше косметика. И мебель поменять. За месяц управятся, если нормально возьмутся.

– На кухне оборудование тоже нормальное в основном, я разбираюсь немного, – ответил он. – Повара только найти правильного. В таких местах жрать не любят, а вот всякие закуски прикольные часто берут. Суши там, восточное что-то. Да не, можно это дело поднять, сто пудов, я все время об этом думаю. Тут на весь квартал красных фонарей это самое проходное место, все сюда идут сначала от центра.

– Вечером еще глянь.

– Не на что тут смотреть, я тебе серьезно говорю, – отмахнулся он. – Бабок тут нет в обороте, это четко видно. Нет бабок – нет клиента денежного. Вон, на цены глянь, – он придвинул пластиковую штуковину с листом коктейлей. – Тут цена на все чуть не в два раза ниже, чем в «Капитане Мажоре» сраном. То есть вообще гадюжник. Пиво, – он показал свой бокал, – дерьмо. Самое дешевое. Ну и что, на такого клиента тут будет кто-то красивый танцевать? Сам прикинь.

– Ну да, согласен.

– Новых надо набирать. На Базах, говоришь, теперь бюро по найму есть?

– Ага. Фархадыч через него персонал ищет, уже нашел даже.

– Ну вот и я там дам объяву, может, и подберется кто-то. Как только продажу оформим.

– А на втором что думаешь делать?

– Там-то? – он посмотрел на потолок. – А типа гостиничка. Стриптизершам не хрен с клиентами трахаться, пусть танцуют и на бухло разводят. Сюда еще проституток приманивать надо.

– Опять спалишься.

– Так тут легально. – Слава отпил пива. – И вообще я не сутенер. Пусть приходит, башляет за вход. И тут пасется. Сняла клиента – плати за номер. А чем вы там заниматься будете, развратничать или стихи про Дядю Степу хором читать – не мое дело. Один черт, там наверху больше не сделаешь ничего, а место пропадает. Кстати, я в своем клубе танцовщицам не платил.

– А как тогда?

– Они платили. Двести евро за ночь. И дальше она сама свои бабки отбивает. Приватные танцы, консумация, чаевые и все такое. Некоторые еще и снимались, уезжали. Но уехать до конца смены – опять плати. Только тут не буду отпускать, пусть проститутки ходят.

– Ты гля, система, – поразился я. – Ладно, тут ты эксперт. Поехали в пивную.

Минут через пять после того, как мы уселись за стол в «Биерхалле», в ресторан зашел Андрей. Зашел, оглядываясь, увидел, как я ему семафорю из-за стола.

– Здоров, – махнул я рукой. – Садись. Пива хочешь?

– А кто же его не хочет? – Он присел за стол. – Андрей, – протянул он руку Славе.

– Вячеслав.

– Слава во владение клубом вступает, – пояснил я ситуацию.

– Поздравляю.

– Да ладно, все сделает как надо, деньги есть. Тут другая фишка: в этом месте у Михалыча интерес.

– Да? Это какой?

– Короче, там когда-то был бордель с проблемами, – взялся рассказывать Слава. – Потом хозяин сбежал, вместо него румын другой встал. Но бабок раскрутить не хватало. Взял у Михалыча.

– Отдал?

– Похоже, что отдал, хоть и не хотел. Чтобы с Михалычем рассчитаться, назанимал у своих и в тот день, как должен был встретиться и отдать, исчез с концами.

– Сбежать мог.

– Нет, там по всему не похоже, все в курсе были, что они даже встретиться договорились. Румын этот клуб себе конкретно хотел. Там больше похоже, что Михалыч бабки все же вернул, а долг оставил. И тут еще хозяин был, двоюродный исчезнувшего. Затем и он пропал.

– А по документам как?

– На вдову того румына все.

– А на Михалыча?

– Ничего. Голяк. – Слава хлопнул ладонью по столу. – И бабки он свои вернул, тут дураку понятно. Теперь еще и клуб хочет. Тут место реально прикормленное, если вложиться, то кучу денег давать будет.

– И ты что, выкупаешь?

– Ага. Но дальше Михалыч на мне. И проблемы будут.

– Полиция тут нормальная, – вступил в разговор я, – но сам понимаешь, что от всего не защитят. И ствол с собой тоже не всегда панацея. Нужно что-то… ну, ты понял.

– Да понял я, понял. Спасибо, – кивнул он. – Но я на службу пошел, так просто заниматься этим не смогу… Тут знаешь что делать надо?

– Что?

– Да охранную компанию открывать. Чтобы все по закону. А учитывая сами законы, они нормально могли бы работать.

– На воротах стоять, что ли? – спросил Слава.

– На ворота просто быков найми, чтобы потяжелее были. Нет, кто активной безопасностью занимается. Двум-трем толковым ребятам платить бы смог? – спросил он у Славы. – Всерьез толковым, с мозгами.

– Если всерьез толковым, то им бы и другие платить смогли, я думаю, – вступил в разговор я. – Тот же «Капитан Мажор».

– Это чё? – Андрей обернулся ко мне.

– Да клуб вроде этого, румыны держат, только успешный. У них, как я понимаю, тоже всяких муток хватает.

– Да мог бы, – сказал Слава. – Ты вызвать оттуда хочешь?

– Ну вот есть такая мысль. Это же можно сделать?

– Делают, – ответил я за Славу. – Только сам прикидывай, что им от тебя письмо придет, ну или файл. Убедишь?

– Попробовать надо. Ролик вон на фоне пляжа, океана, и волейболисток снять – и нормально.

Глава 28

29 год, 30 число 05 месяца, среда. Порто-Франко

Остаток субботы, когда я вернулся в город, и воскресенье я провел с Анитой, а в понедельник с утра встретился с Демпси, разумеется. В офисе у него.

– То есть ты свои деньги вернул, так? И с запасом? – Это был первый вопрос, который последовал сразу, как я вошел в дверь.

– Ну да. – Я ничуть не смутился. – Они ведь действительно мои, почему бы и нет? Были бы чужие, я бы стеснялся, а так даже горжусь своей сообразительностью.

– Вообще-то это не так делается.

– Если бы все делали «так», то не было бы ни денег у меня, ни информации у вас. А что с грузом и деньгами за него?

– Наблюдаем. Груз ушел, деньги еще не пришли. На этот раз даже трогать не будем, понаблюдаем. Те, что ты запустил через «прачечную», уже на счетах, там все гладко прошло. Ты еще и самолет купить успел?

– Да. Исполнилась детская мечта.

Я не стал вдаваться в подробности насчет денег, но я даже из отнятых у Мёрфи пополнил расходные суммы, так что комар носа не подточит. Ну, разве что процент за «прачечную» покрывать не стал, Орден не сильно обеднеет.

– Ну вот и будешь на нем в Нью-Рино летать, когда понадобится. Плохо, что по трансплантологам Мёрфи ни черта не слышал.

– Через Аккермана надо заходить, ему точно почки заменили.

– Тоже так думаем. Но пока с ним резкие движения делать не хочется, спугнем всех остальных. Думать надо. Ему подслушку в дом вчера воткнули наши люди. В офис пока не получается, забраться трудно.

– То есть я пока своими делами занимаюсь?

– Выходит, что так. Просто рассчитывай, что мы тебя в любой момент выдернуть сможем.

– А по Михалычу что?

– Наблюдение. Показания на него есть. Но хотим взять уже по-серьезному и лучше всех сразу.

– А что-нибудь про Штакета и тех украинцев говорят?

– Подозревают, что те деньги взяли и смылись. Михалыч там через какие-то свои связи в Нью-Рино их искать хочет.

Да, великий план Михалыча насчет похищения шейха я тоже сдал сразу, как забрал деньги у Мёрфи, поэтому спросил:

– А про великое похищение что слышно?

– Похищать пока некого. Саудовец тот все через ворота не пройдет никак. Яхта готова, перегнали на Базу «Средний Восток», но тот будет то ли через два месяца, то ли через три… Ждем, но пока тихо.

– Могли бы их на акте пиратства взять.

– Сложно, нужных ресурсов нет. К тому времени, как их отыщут, они всю команду за борт спустят. Это дело быстрое, а следить придется издалека. Охрану тому приставят, да и все. Здесь его брать надо, но пока мы с окружным прокурором работаем, он дело строит. Так, чтобы сразу всех накрыть. Кстати, ты еще и новых друзей завел?

– Уже и это известно? – поразился я.

– Конечно. Познакомились вы шумно, в твоем фирменном стиле. Один в полицию заявление подал. А вот второй замечен в компании Михалыча твоего. И записи имеются их бесед.

– Интересные?

– Очень. – Демпси засмеялся. – Мистер Ваганов, оказывается, в прошлой жизни «vor v zakone». – Он произнес это по-русски. – И теперь своим авторитетом давит на Михалыча. А тот его вовлекает в проект, при этом делая вид, что своего контрагента уважает.

– А в реальности?

– А в реальности не так. – Демпси ухмыльнулся. – Но дальше начинается информация для служебного пользования, и тебе она ни к чему. Даже то, что я уже сказал, ни к чему, но что сказано…

Интересно, а зачем он проговорился? Не случайно же. Но вот то, что Михалыч с бригадой под наблюдением, радует. Меньше риска для Славы, если что задумает, то эти заранее могут узнать.

В общем, после этого разговора я оказался предоставлен самому себе. И дальше повез Славу к адвокату Коннолли, который занялся с его стороны покупкой клуба. А еще через день Слава вступил в право владения и тут же развил бурную деятельность. Как он отвалил от Михалыча – не знаю, какой-то разговор у них состоялся, это точно. Но он переехал в квартиру на Главной улице, почти у самого полицейского управления, а деньги, я точно знаю, положил на счет.

Ожидал, зная Славу, что он эти деньги начнет разбазаривать на машины и прочее, но он продолжал ездить на своем «китайце» и вообще считал каждую копейку. Ну, это точно означает, что он вдохновился проектом. Он даже развел меня на совместную покупку большого полноприводного фордовского вэна F-350 Heavy Duty, то есть он внес в качестве своей доли тот самый тойотовский пикап, а я доплатил остальное. Мотивировал тем, что придется людей возить, а в этот здоровый фургон с более чем семилитровым дизелем их можно натолкать много. К тому же продавец уверял, что хоть машина и переделанная, «Форд» полный привод у этих фургонов не делает, с ремонтом проблем не будет, все части стандартные, просто что-то стоит от пикапов. В общем, я согласился, потому что и нам скоро придется возить людей с Базы, где Фархадович ищет работников, и вообще полезно иметь в хозяйстве.

Дальше как-то вдруг пошла совершенно нормальная, спокойная жизнь. Я занимался работой, сидя больше в офисе, вечером катался на велосипеде, выбирался на стрельбище и даже Славу подучил стрелять. Снайпером не сделал, но в цель он стал попадать, по крайней мере. Всерьез учил, как умел, и с пистолетом, и с автоматом. Выходные у меня были выходными, то есть мы с Анитой проводили их вместе, то на пляже, то на диком пляже, а когда пришло сообщение из Портсмута о том, что «Хорнет» починили, мы вылетели туда рейсовым, а вернулись уже самостоятельно, к полному восторгу Аниты.

– Будешь меня теперь на каждые выходные в Брайтон возить, в тот отель, – заключила она после того, как мы приземлились в Порто-Франко. – Это было… это было классно! Просто вообще!

– В следующую пятницу можем слетать, если желаешь, – пообещал я. – Только с багажом не размахивайся, много он не везет.

Часто виделись с Новиковым. Тот уже был весь в делах полицейских, много рассказывал. Заодно они со Славой стали видеться, нашли друг друга. Пару раз выбирался с ними куда-то, так у них весь разговор больше из одних подколок состоит, прямо дуэль вечная. Да, с Вагоном Новиков разбежался еще до того, как я в город вернулся. Вор связался с Михалычем, о чем-то там договорился. Я по секрету шепнул Андрею, что мне Демпси сказал, тот заржал:

– Да и хрен с ним, его проблемы. Мое дело сторона в данном конкретном тяжелом случае. У человека бабок куча, а он их через бандитов местных провернуть решил, вроде как авторитет его прикроет. Киданут – пусть сам разбирается.

– Если его не разберут и не закопают. Саванна большая, тут любой труп за сутки исчезнет, растащат и сожрут.

– Опять же его заботы. Откуда про сутки знаешь?

– Демпси рассказал, – улыбнулся я.

На том обсуждение темы и закончилось.

И вот в очередной понедельник я получил письмо из Коммерческой палаты о том, что заказанный нами груз поступил на Базу «Западная Европа», но в связи с тем, что он получен нами по льготному тарифу, а это как-то не отразилось в документах на поставку, мне предлагалось в трехнедельный срок посетить отдел логистики Базы и предоставить копии недостающих документов. Визит требовался личный, да еще и с подтверждением от Коммерческой палаты о том, что оборудование закуплено в рамках «жизненно важной для общественного здоровья» программы. А тут на следующий день и Слава позвонил, сказал, что прихватит вэн.

– Там, короче, кандидатуры танцевать есть, на нашей Базе собрались, – объяснил он. – Надо бы их посмотреть, и если годятся, то привезти.

– Ты когда собираешься?

– Завтра. С Новиковым поедем, – назвал он по фамилии Андрея, – компанию составит. Говорит, что на дороге уже три нападения было и вообще там что-то не так, они расследуют.

– Я с вами тогда. Только надо еще на «Западную Европу» заехать, мне там с документами появиться надо. Влезем все? Или на своей ехать?

– Там всего пять девок, должны.

– Тогда давай вместе.

– Заезжай в клуб сегодня, посмотришь, чего тут у меня.

Вэн действительно оказался полезным приобретением, хоть и жрал много солярки. Я сам уже дважды гонял на нем на Базу «Россия» за людьми, Темир Фархадович набрал работников, которым приходилось платить зарплату, но вот и оборудование подоспело. Теперь быстрый монтаж, и мы наконец начинаем. Устал я от ожидания, теперь хоть настоящим делом займусь. А то у нас уже и упаковка готова, и стопки рекламных постеров в пачках хранятся, и даже рекламу оплатили везде – и до сих пор ничего.

В общем, с окончанием рабочего дня я поехал в «Живую Розу» и первым делом обнаружил там новую вывеску и новую дверь, тоже красную. Дверь была открыта, а из холла тянуло краской. Когда зашел, увидел двух рабочих, докатывавших валиками стенку. А когда в зале оказался, ничуть не удивился Оксане за стойкой, перекладывавшей бокалы из картонных коробок в шкафы.

– Оксана? Ты тут главная теперь? – спросил я.

– Ой, это вы. – По обыкновению она аж засияла улыбкой. – Да, я теперь по бару главная. Только угостить не могу, не завезли еще ничего. И кухню только послезавтра откроют.

– Это не страшно, не голодный и жаждой не томим. Где сам?

– Здесь где-то.

– Ну как? – вдруг спросил Слава, возникнув у меня за спиной.

– Вполне, – кивнул я.

Зал преобразился. У стойки заменили столешницу, а саму заново оштукатурили и покрасили. При этом столешница переливалась разноцветными огоньками.

– Стекло черное, а под ним гирлянды обычные, – пояснил Слава. – В копейки обошлось, а нормально для нашей деревни. Стулья к бару сегодня привезти должны, а так все поменял.

Точно, столики другие, диваны тоже, свет изменился. На сцене новые, сверкающие никелем шесты, стены темно-синие, со светящимися силуэтами роз, ну и каких-то элементов декора добавилось, зал совершенно по-другому выглядит.

– Открываешься когда?

– На днях, как будет кому танцевать. Еще пару официанток надо, девок в бар Оксана нашла. Повар есть, Лусиан подогнал.

– Румын?

– Не, словак. Но готовит классно, как раз что надо. Будем на таких бамбуковых подносах подавать, наборами. Вышибал нашел, качки будут подрабатывать. Двое, каждый кил по сто тридцать, наверное.

– Качки вообще бойцы?

– А им и не надо. Вышибала должен быть тяжелым, а если большие проблемы, то ментов вызываешь. Народ выкидывать нужно вежливо. Вот он сегодня нажрался и пошумел, а завтра и сам не вспомнит. Еще придет и будет себя вести хорошо. А если его вынесут на пинках, то хрен он вернется. Или чего хуже сделает. Так вот вышибалы должны наваливаться и аккуратно тащить к выходу, а не морды бить.

– От Михалыча ничего?

– Ну как… Лысый подъезжал еще с двумя, поговорили. С неделю назад. Объявили, что клуб им бабок должен.

– А ты?

– Сказал, что не слышал ничего, не знаю и бумаг не видел. И уж точно их не подписывал. Клуб мой, и все тут. Пока базарили, Новиков подъехал, но они так, не базлали, просто говорили. А как он появился, ушли. Больше не видел и не слышал.

– Но ты все равно поосторожней пока.

– Да это понятно. – Он приподнял полу рубашки, показав пистолет в кобуре. – Не расстаюсь.

– Ну ты не забывай, чему учил.

– Да, сэнсэй. – Слава поклонился.

Но вообще научил я его чему-то, научил. Мужик он спортивный, резкий, наука быстрой стрельбы усваивалась им легко.

Уезжали на следующее утро от моего дома. Я уже традиционно собрался «для похода», то есть прихватил «ларку», восемь магазинов к ней, два «на хищника» и шесть «для боя», сунул в кобуру «поли». Задумался, надевать ли плейт-карриер, но не стал. Он у меня легкий, против автомата все равно никак, а от хищников не нужен. Надо будет к Биллу в «Арарат» заехать и купить хороший военный на всякий случай. Или у Ярцева посмотреть, у них точно хорошие есть. Режим экономии отменяется, я теперь вполне себе богат, так что если с ума не сходить, то на все хватит. Кстати, надо бы Аните ее пикап заменить на что-то получше, только не уверен, что она не взбесится, вроде как я ее самостоятельность финансовую оспариваю. Можно хитрей попробовать быть, выпросить пикап для работы, а ей вроде как взамен что-то.

Анита, кстати, сегодня у меня осталась и даже не проснулась от моих сборов. Проснется, кстати, не в настроении, у нее всегда так, когда она с утра не в своей кровати оказывается. Ну а я к тому времени смоюсь уже.

Все же проснулась, когда я кофе варить начал. От запаха.

– Уже уезжаешь? – спросила она, потянувшись.

Нет, вроде нормально все, даже улыбается. Как-то притираемся.

– Да.

– Когда будешь?

– К вечеру. Сначала заедем на «Западную Европу», я бумаги подпишу, потом на «Россию», Слава там стриптизерш загрузит. И вместе поедем обратно, весело и с музыкой.

– Без приватных танцев в машине там, смотри, – предупредила она.

– А как же проверять квалификацию? – Я удивился. – Без этого никак.

– Слава пусть проверяет. Без твоей помощи обойдется.

– Он моему мнению доверяет.

Она сделала вид, что задумалась, потом спросила:

– Сколько у нас времени осталось?

– Минут пятнадцать. – Я посмотрел на часы. – А что?

– Я меры предприму, чтобы ты там слишком не возбуждался. Иди сюда, быстро.

– А кофе?

– Обойдешься. Или пей одновременно. Или в термос налей. Давай, не теряй времени!

В общем, кофе пришлось пить просто на бегу, слегка остывший. А для термоса сварить не успел, с улицы бибикнул вэн и пришлось бежать, схватив оружие и подвесную, которую даже надеть не успел.

За рулем сидел Новиков, и вот он экипировался по полной – серьезный плитник, шлем спецназовский с планками и открытыми ушами, вооружен «АКМ». Сидящий рядом с ним Слава выглядит куда легкомысленней, на коленях «АКС» со сложенным прикладом, тот самый, что я ему тогда привез, через плечо сумка с поучами под магазины, поверх клетчатой рубашки. Но вообще интересно, люди вот просто по делам съездить собрались, а вооружились, как… Ну да, такое здесь место.

Я забрался на второй ряд сидений, откинул подлокотник.

– Чё долго так? – спросил Андрей.

– Забыл кое-что в последний момент, искать пришлось. Давайте тогда до «Европы» сперва, раз оттуда порожняком, а потом уже на «Россию». Слав, ты чего, расслабиться решил? – Я уставился на бутылку пива у него в руке, да и запах в салоне был соответствующий.

– Лечусь.

– Ты когда успел? – поразился я. – Я же тебя видел вчера.

– Румыны попросили на минутку в кафе к ним заехать. Вот и заехал, под утро вернулся.

– Ну ты, блин, даешь.

– Хочешь? – Слава выудил откуда-то еще бутылку и протянул мне.

– Офигел? Я не проснулся еще, а ты с пивом.

Вообще-то проснулся, но пиво… не, что-то он нездорово придумал.

– Это он стриптизерш отбирать готовится, прицел поправляет, – прокомментировал Андрей.

– Угу. А при достижении критической дозы даже уборщицы в стриптизерши сгодятся.

– Для меня такой дозы не существует, – гордо заявил Слава.

– Ну-ну. Потом по-трезвому на них еще глянь.

Южный КПП остался позади, потянулась уже знакомая дорога к Базам. Слава откупорил вторую бутылку, а пустую вышвырнул в окно.

– У тебя их много с собой? – насторожился я.

– Хочешь?

– Нет, просто интересуюсь.

– Три. Так что без паники, пока доедем, буду как новый.

Попутно он еще и закурил.

– В окно дыми, блин. – Андрей быстро опустил пассажирское стекло.

Пейзаж вокруг развлекать уже перестал, теперь привычен, как узор обоев в спальне. Постукивают по гравию покрышки, машина плавно покачивается, за нами почти незаметный шлейф пыли тянется. Я открыл сумку, полез за папкой с бумагами. Просмотрю еще раз, чтобы убедиться в том, что ничего не забыл и взял с собой все, что нужно.

– А ты чего так снарядился? – спросил Слава. – На войну собрался?

– В дорогу собрался, – ответил Новиков. – Тут проблем хватает в последнее время.

– Вроде спокойная дорога считается.

– Была, – коротко ответил тот. – Несколько случаев за последнее время, машины с переселенцами. Так что ты бы не бухал, а по сторонам смотрел.

– Это ты про тех, что в газетах писали?

– Про них. – Андрей кивнул. – Двое бывших патрульных, с ними еще четверо гопоты. Останавливали машины с ценным и всех валили, чтобы свидетелей не оставлять. С КПП Базы наводку давали.

– Так их же взяли вроде.

– Этих взяли, другие разведутся. Думаешь, идиотов мало? Теперь еще и от патрульных шарахаться. Хотя ты под наркозом, у тебя все нормально.

– Да докопался ты до этого пива. – Слава отмахнулся. – Ты у нас вон за терминатора. Ты сколько за это все отдал?

– За что?

– За доспехи свои.

– Полторашку за все вместе.

– Фига себе, олигарх. – Слава заржал. – На чем разбогател?

– Инвестиции это. Отчасти в тебя, охламона. Ща враг нападет, а ты бухой и беззащитный. Кто тебя спасать будет?

– Это я беззащитный? Я за тебя спрячусь, как за робокопа. Ты вон теперь крепкий какой, пулестойкий. В клуб в охрану пойдешь? Но только чтобы вот так всегда был, в броне и всем таком. Все заходят и офигевают.

– Офигевать с тебя можно, я там не нужен. Я вот сейчас офигеваю, глядючи.

– Останови, поссать надо.

– Нельзя. – Новиков покачал головой. – Дорога опасная. В бутылку давай вон, пись-пись-пись.

– Не, машина прыгает, расплескаю все. Останови, ладно, приперло.

– Через час плановый привал. – Андрей выразительно посмотрел на часы. – Там сходишь. Держись. Пивка еще хлопни, расслабишься.

– Если я расслаблюсь, мало тут никому не покажется. Хотя бы из чувства самосохранения останови, я пол в салоне мыть не буду.

– Вообще никакой душевной твердости в тебе, Слав, – сокрушенно сказал Новиков. – Ща, гиену или свинок увижу и остановлюсь. Быстрей облегчишься. Заодно и по-большому сходишь.

– Новиков! Давай, тормози. Ведь сам рискуешь потом все нюхать.

– Ладно. У тебя пятнадцать секунд, потом уезжаю. – Новиков прижал вэн к обочине. – Кстати, слышал, что гиены на запах мочи как на запах крови идут. Даже больше любят. Думают, что ты их территорию метить пытаешься, покушаешься типа.

– Ну да, – Слава обернулся, выбравшись из кабины, – унюхает и сбежит. И еще тебя во всей сбруе увидит и вообще обосрется. Ладно, не отвлекай. – Он повернулся к высокой траве.

– Пятнадцать секунд, время пошло.

Самое интересное, что они за всю дорогу так и не устали общаться в таком духе. Слава допил третью бутылку, захмелел на вчерашние дрожжи, затем с тоской заглянул в сумку, убедившись в том, что взял с собой всего три, потом предложил, пока я буду по делам бегать, сходить в бар на Базе.

– Не, Слав, будем действия по тревоге отрабатывать, – ответил Андрей. – И противозасадный зигзаг в пешем порядке. Со вспышками с тыла. У тебя брони нет, так что только резвость и быстрый маневр тебя спасут.

– Ты опять все попутал. Ты тут зачем? Защищать самого ценного члена экспедиции. Вот и защищай.

– Это ты самый ценный, что ли?

– А к кому бабы едут? – Слава даже удивился вопросу. – Вот поедем обратно, будешь слюни пускать, а я им типа с этим не вздумайте, он вообще грубый и все такое. Или оштрафую. И чего тогда скажешь?

– Подло, – уверенно кивнул Новиков. – Вот ничего другого от тебя и не ждал.

– Да ладно. Вот вел бы ты себя как человек, я бы с девками еще и на скидку на приватный танец для тебя договорился. А так вот не хочется договариваться, нет желания, понимаешь.

Так проскочили поворот на Базу «Россия», причем чуть не свернули туда за болтовней, в последний момент спохватились, разминулись с патрульным «Унимогом», потом обогнали два пустых грузовика, кативших дальше за каким-то грузом. На дороге прибавилось встречных машин, причем в одиночку никто не ехал. Пусть и не организованными конвоями, но все же по несколько сразу, явно стараясь держаться кучей. Затем следующий перекресток, это уже куда надо. Новиков свернул с дороги к КПП, через который проходила очередная маленькая колонна. Пока в сторону Порто-Франко, из города сюда если кто и ехал, то пока в пути, мы все же рано выбрались.

На КПП разрядили и упаковали оружие, проехали дальше.

– Я недолго, – сказал я, скинув разгрузку и прихватывая сумку. – Где будете?

– Вон, в таписерию пойдем, – тут же сказал Слава. – Там посидим.

– Ты не бухай только, а то подсунут тебе красавиц, – сказал я, выбираясь из машины.

Процедура затянулась примерно на час, нужный чиновный человек ушел на склад, пришлось его ждать. Потом он появился, молодой шустрый парень в джинсах и форменной орденской рубашке, быстро просмотрел бумаги, покликал мышкой, забил какие-то номера в компьютер, распечатал несколько форм, которые пришлось подписать, потом я еще немного ждал, после чего, наконец, парень сказал, что груз пойдет на отгрузку, о времени доставки в Порто-Франко сообщат почтой. Отлично. Наконец-то.

Новикова со Славой нашел в таписерии «Бодекита Эль Кайехон», той самой, в которой мы со Славой пиво пили в первый наш день в этом мире, вроде как вкус свободы ощутили. Я и сейчас ожидал увидеть Славу с пивом, но перед ним стояла чашечка традиционного испанского «кафе кон лече», крепкого кофе с горячим молоком.

– Чего, трезвость – норма жизни? – спросил я.

– Да свяжешься с вами, – вздохнул он. – Потом опять всю дорогу чмырить будете.

– Я молчал.

– Вон, Новиков за двоих. – Слава обвинительно указал на соседа. – Ты все, что ли?

– Да, закончил, можем за твоими девками гнать.

– Ну и погнали. – Слава поднялся из-за стола.

На въезде на Базу «Россия» скопилась очередь, подтянулись из города уже. Грузовики, и большие, и маленькие. У самого КПП какой-то затор. Новиков подумал и начал объезжать очередь.

– Бляху покажу, – сказал он. – Мы типа на задании. А то час ждать будем.

– Ага, и баб всех расхватают, – поддержал его Слава.

Доехали почти до КПП, но там опять встали. Андрей показал бляху ругающемуся водителю полноприводного «КамАЗа», тот вроде успокоился. Я вышел из вэна, потянулся. Насиделся уже за сегодня, а потом еще долго ехать, хоть ноги чуть разомну. Слава тоже выбрался, оставив автомат на сиденье, закурил.

– Эй, оба два! – окликнул нас вдруг Новиков из салона. – Быстро в машину!

– На фига? – удивился Слава.

– В машину говорю, после расскажу!

И тон, и выражение лица… я всерьез воспринял. Вскарабкался на заднее сиденье, огляделся. Что тут? Да хрен поймешь, на стоянке у въезда машин хватает, но такое ощущение, что Андрей кого-то увидел. Едва дверь за Славой захлопнулась, вэн начал сдавать задом вдоль очереди, причем решительно, даже чье-то зеркало задев. Кто-то ругался, полезший было из очереди грузовик вынужден был сдать назад.

– Что за проблема? – спросил я, не удержавшись.

– Совесть без очереди лезть не дает, – буркнул Новиков. – Прямо навалилась вдруг.

– А… – протянул я.

Он что-то еще сказал Славе, отчего тот фыркнул, затем опустил свое стекло и прикурил сигарету. Новиков сдвинул вэн в сторону, пропустив желтый автобус с зашторенными окнами, грохочущий прогоревшим глушителем, следом за которым проехал китайский пикап.

– Вон твоих баб повезли, – вдруг сказал Новиков, показав на автобус. – Видишь?

– С чего это? – Слава не понял.

– С того… щас… – Андрей развернул вэн следом за ними, но в колонну успело втиснуться несколько машин, отсекая нас от автобуса с пикапом. Но затем «Форд» выехал на дорогу, причем Новиков явно старался держаться за пару-тройку машин от автобуса.

Так… это уже что-то серьезное, похоже. Я выдернул из чехла упакованную «ларку», защелкнул на стволе глушитель. Затем быстро перекинул в ней магазин с «охотничьего» на «боевой», подтянул на себе разгрузку. Слава пока явно не понимал, в чем дело, но и не говорил ничего. Колонна пылила впереди, мы тянулись в ее составе в полном молчании.

– Значит так, ситуация следующая, – заговорил Новиков. – Когда я сюда переправлялся, в тот же день автобус с девками пропал. Выехал с Базы и исчез. В Порто-Франко не приехал. И никаких следов. А еще убили того, кто этот автобус пригнал из-за ленточки. Так вот, тот, кто убил, едет в пикапе позади автобуса.

– Хрена себе, – протянул Слава, откинув приклад своего «АКС». – И куда он исчезнет? В колонне же идем.

– Куда-нибудь исчезнет, – ответил Новиков. – Он не просто так едет, я серьезно говорю.

– И чего, мы так до города за ними? – спросил я. – Может, по короткой патруль просто вызвать? Наверняка дотянемся.

– Не поедет он до города, ему чем дольше, тем опасней, – протянул Андрей. – Сейчас соскочит где-то, следите…

Проехали еще минут десять, в салоне вэна почти ощутимо повисло напряжение. Ну и я сам ощутил буквально спинным мозгом, как нечто… вот нечто должно случиться. Дальше дорога загнулась в поворот с малой видимостью, трава с обеих сторон и кусты. И автобус пропал, как вышли напрямик, так его уже и не увидели.

– Черт, – выругался Новиков. – Мы же за ними шли, куда делись?

– Да вон, следы в траве! – Слава показал рукой. – Направо свернули.

А что у нас справа?

– К морю пошли, – сказал я. – Мы так на пляж с Анитой ездим, тут рукой подать, метров двести, наверное.

Вэн свернул следом, перевалившись через обочину. Слава покряхтел, затем спросил:

– Патруль вызвать, может?

– Не дотянемся отсюда, – ответил Андрей. – И поздно уже. Чем бухать, лучше бы длинную рацию в этот шарабан поставил.

Нет, тут не двести метров до воды, тут больше. И что-то вроде тропы уже накатано, где-то примято, где-то кусты сломаны. Я выкрутил прицел на полуторное увеличение, самое для меня подходящее на небольших дистанциях, погладил винтовку по ресиверу. Вдохнул, выдохнул, попытался успокоиться. Нервы, нервы…

Через траву толком ничего не видно, земля вроде чуть поднимается, но у воды вниз пойдет. Я сдвинулся на середину, чтобы смотреть через лобовое.

А дальше все как-то случилось сразу. Вэн, проломившись через кусты, вдруг выкатился на спуск к пляжу, и прямо перед ним возник человек с автоматом, который он тут же вскинул, целясь в лобовое. Грохнул выстрел в салоне, я успел разглядеть, что Новиков пальнул в того прямо через лобовое из пистолета, после чего тут же заорал:

– Духи! Выход!

И тут же частая стрельба из пистолета. Я распахнул дверь фургона, сиганул прямо в жесткие упругие кусты, ободравшись и изматерившись, навалился на них, прорвался дальше. Чуть просвет, я пригнулся, метнулся в сторону пляжа, свалился на самой границе травы и песка.

Автобус на песке, слева от него пикап. Дальше причал-понтон и возле него небольшое судно, траулер. Человек с оружием на причале, второй на борту траулера, не знаю кто, но мы их точно не любим и они нам не нравятся.

Слева заколотил «АКМ», тот, на причале, присел, вскинув оружие, я дважды пальнул в него. «Ларка» мягко толкнула в плечо, человек свалился, тут же перенес огонь на второго, который открыл огонь по мне, но неточно, пули стриганули траву и ветки кустов правей. Хлоп, хлоп, хлоп – тот перевалился через фальшборт, упал в воду. Кто-то высунулся из-за автобуса справа, я выстрелил, но попасть не успел, он убрался, снова высунулся и тут же упал, а к «АКМ» присоединился второй автомат. Слава совсем протрезвел?

Кто-то выскочил из-за ходовой рубки, метнулся на бак… а там «ДШК» на вертлюге. Но это он зря, это очень, даже слишком близко… я просто поймал в прицел голову, выстрелил, увидел розовое облачко, тело осело на палубу, пулемет провернулся на турели. Мелькнула чья-то голова за стеклом ходовой, я выстрелил, но точно не попал, он раньше убрался. Наугад несколько раз прострелил стенку ниже, ближе к полу, перезарядился.

– Саня, минус три у меня на пляже, минус два на пирсе и минус один на борту! – услышал я голос Новикова.

– На борту еще один, держу! – крикнул я в ответ. – Прячется!

Может, и больше, но видел я одного. В любом случае отвалить не сумеют, рубку я простреливаю, и к причалу траулер подтянут, сходни сброшены. Если кто хотя бы палец там высунет, отстрелю сразу, для меня это вообще не дистанция. Хрен они куда отсюда уйдут.

Скосил глаза к автобусу. На песке вроде женщина лежит, но жива точно, хотя голова в крови. Тот, которого Слава снес, не шевелится, мешком упал. Остальных не вижу, автобус закрывает и кусты.

– Держи судно, Слава, дорогу, я автобус досмотрю!

– Принял!

В автобусе часть штор открыта, часть закрыта по-прежнему. И в нем люди, это точно, прячутся, залегли, но есть, то тут шевеление, то там. Вон Новиков с автоматом у плеча сместился в ту сторону, замер, выглядывая из-за угла автобуса, пошел дальше, исчезнув из поля зрения. На траулере ни единого движения пока…

– Полиция! – заорал Андрей. – Никому не двигаться! Полицейское управление Порто-Франко! – И тут же повторил по-английски: – Porto-Franco Police Department! Nobody moves!

Не вижу его… на судне тихо… ага, опять его голос, разобрать ничего не могу.

– Слава, прими клиента! – крикнул он громче.

Слава сорвался с места, бросился туда, тоже скрылся за автобусом. Дальше пауза, тихо. Дальше силуэт Новикова в дверях, через окна вижу, как он в дверь вошел, поднявшись по ступенькам.

А потом крик внутри, слов не разобрать, но в другом окне силуэт неправильный. Новиков замер, продолжая целиться, что-то сказал. Я перекинул прицел на силуэт, крутанув увеличение до троечки.

Человек, бородатый, держит перед собой женщину захватом за шею, левой держит, в правой пистолет, прижал ей к виску. И за ней прячется, причем толково, Новиков его видеть не должен практически. Тот говорит, и этот говорит.

А ко мне они боком, в профиль. Черт, пристрелка на триста, а тут метров двадцать, не больше… половина дюйма примерно… в верх уха… лишь бы стекло не испортило все, стекло и пули часто странно сочетаются… свободный ход… человек чуть попятился назад… встал… спуск!

Хлоп!

Тот просто осел, потянув женщину за собой. Не упал, просто умер раньше, чем сам это понял. И тут же прицел на траулер. Там тихо. Прячется, или я его все же достал сквозь обшивку? Да прячется наверняка.

– Андрюх, на судне один прячется! Но не высунется, не дам! Ищи связь какую-нибудь!

Вот почему в вэн рацию не поставили, действительно? Ну как всегда у меня все, ничего нормально сделать не могу. Не военный я человек все же, не те мозги.

– На пикапе антенна! – крикнул Слава. – Длинная!

Ну да, а бандиты умней нас, у них рация, все как положено. И на судне есть, но туда лезть нужно, а в тамошнем лабиринте на пулю нарваться проще простого.

Пауза, Новиков прошелся по автобусу, потом крикнул:

– Слава, давай сюда! Никого не выпускай!

Так, силуэты за окном сменились, вместо Андрея Слава, а тот выпрыгнул. Потом опять приглушенный голос услышал, значит, до рации добрался, пытается патруль вызвать. Кабина пикапа мне отсюда не видна.

– Эй, на борту! – заорал я по-английски. – Выходи сам, живым оставим! Или все равно убьем!

Подождал. Нет, не выходит. Не хочет почему-то. Новикова по-прежнему слышу.

Так минут пять прошло. Солнце в макушку светит, кепка в машине осталась, даже карабин нагреваться начал. Песок подо мной горячий, хоть и через траву.

– Саня, есть контакт с патрулем!

– Принял! – проорал я в ответ.

Вот рацию надо будет с пикапа свинтить и в вэн засунуть. Как только, так сразу, не теряя времени. Или все же купить, самую лучшую, самую длинную, самую большую, первым же делом. Даже у Аниты в пикапе рация, а у нас нет ни хрена.

– Слышишь, придурок? – снова крикнул я. – Выходи, пока возможность есть! Все выходите!

– Да не выйдет он! – прокомментировал Новиков мои потуги по-русски. – Щемится!

Не пользуется возможностью, молчит. Ну и мы помолчим, у нас теперь вариантов куда больше, чем у него. Интересно, а судно в трофей пойдет? Кстати, на кого премии, если все нормально будет? Новикову не положено ни черта, он по долгу службы действовал. А мне уже хватит славы такой, лучше бы забыли обо мне. Вон, пусть как будто Слава всех положил, клубу реклама и все такое. Пива попил, прицел поправил и пострелял всех на хрен, ага.

Это куда женский личный состав везти собирались, интересно? Судя по внешнему виду покойных, траулер Залив собирался пересекать. Флаг на нем Содружества, кстати, но полагаю, что у них всяких флагов целая коллекция. И название… название заклеено, и то, чтоя вижу, «Альбатрос», ну вот ни разу не настоящее, для отвода глаз налеплено. Чтобы в эти воды спокойно зайти, подозрений не вызвать.

Первым, понятное дело, появился вертолет. Заложил круг над всей картиной, в проеме двери стрелок за «миниганом», там же патрульных вижу, потом завис, сдвинулся к судну, держа его под прицелом. Это Новикову плюс, обозначил наши позиции, те в курсе. Дальше уже громкоговоритель с его борта загремел, призывая прячущихся на судне сложить оружие и выходить на палубу, угрожая применением «смертельной силы» против них.

Ты глянь, дошло наконец. Откуда-то из-за рубки вышел человек, держа руки над головой, затем, подчинившись команде, лег лицом на палубу на корме. А мне не верил, не слушался. И все же я его задел, штанина в крови и прямо сверху бинтом обмотана. Но немного, он даже не хромал.

Вертолет высадил на палубу группу досмотра, которая попутно упаковала пленного. Затем, чуть позже, подъехали патрульные с дороги, на месте боя стало шумно и суетно. Из автобуса вывели под тридцать, наверное, женщин, которых пока просто рассаживали на песке, не зная, куда девать. Прилетел еще вертолет, с маркировкой «PFPD», высадивший уже целую команду детективов и еще кого-то, кто начал здороваться с Новиковым.

– Слышь, а девок-то мы так и не забрали, – сказал Слава, подойдя ко мне. – Нет их тут в автобусе, мне ведь резюме с фото прислали и имена. Они на Базе так и ждут.

– Блин, мобила тут не берет… Нас сейчас сто пудов в город повезут, надо как-то сообщить, чтобы просто ждали. Оплатишь им ночь в мотеле.

– Может, Новиков через своих сможет? – предположил Слава.

– Спроси. Блин, в принципе недалеко, можно было бы даже сгонять, если бы отпустили… нет, не отпустят. – Я сам же и ответил на свой вопрос.

Слава пошел к Новикову.

Людей на месте стрельбы все прибывало. Командирский «Хамви» патрульных появился, еще рейдовый «Унимог», прилетел еще один вертолет, долго пылил и гонял ветер, выбирая место для посадки. Ага, а этот я узнаю, на нем меня тогда возили над саванной трупы албанцев и спрятанную машину искать. То есть тут еще и ССР каким-то боком? Это во что мы влезли?

Так, у Славы там с Новиковым не слишком получается, как я вижу по жестикуляции. Нет, не отпустят нас за Славиными девками сегодня, тут полный аврал. Хорошо, если вообще домой попадем.

Когда подошел, услышал, как Новиков сказал Славе:

– Автомат мой возьми… а мне свой дай.

Негромко сказал, глядя в сторону.

– Зачем? – не понял тот. – Так что с Базой? Можем сообщить?

– Слава, ты премию получить хочешь? – снова тихо спросил Андрей.

– Слав, там целый траулер, – влез я в разговор, поняв, куда Новиков клонит. – Если его продать, то бабок тебе еще на один клуб хватит.

До Славы дошло, они быстро поменялись автоматами.

– Скажем, что перепутали, когда из машины выскакивали, – пояснил Андрей. – То есть ты был за рулем, выскочил и из моего «ПМ» завалил двоих. Потом третьего из автомата, понял? Я в автобус, там тот бородатый, – он показал на выложенные в рядок трупы, – взял девку в заложницы. Его Саня снял. И все. Бабки мне, шхуна и автобус вам. Пикап опять мне.

– Тут все не так просто будет, – счел я своим долгом прокомментировать. – ССР уже здесь, – я показал на вертолет, возле которого стоял человек в галстуке, но без пиджака, и как бы не те двое бородатых, которых я видел с Демпси.

Дальше все пошло без нашего участия. Мужик из ССР подошел к Новикову, потом я увидел того пишущим рапорт на капоте машины. Место снимали на видео, фотографировали, кто-то досматривал траулер, а потом подлетела орденская «Тойота», с которой высадили трех мужиков, которые, как я понял, должны были составить временный экипаж. Траулер вообще-то дорого стоит, будет неплохо его отжать.

Я ушел к вэну, посмотрел… кроме как в стекле дырок нет. Надеюсь, что такое в сервисе найти получится. Пар из меня вышел, накатила апатия. Присел на подножку открытой двери, выудил из бардачка маленькую бутылку минеральной. Вскоре ко мне Слава подсел.

– Прикинь, влетели, – сказал он, кивнув в сторону толпы на пляже. – Скатались за девками.

– Вон у тебя девок сколько, – усмехнулся я, показав на целую толпу спасенных. – Выбирай. Можешь прямо сейчас пойти и спросить, кто танцевать умеет. А затем отводи в кустики на кастинг, пока Оксана не видит.

– Ты знаешь, смех смехом, но предложить можно. Не думаю, что те, что на Базе, реально там танцевать умеют или что. Надо все равно кого-то нанимать их учить. Слышь, а траулер нам отойдет, что ли?

– По закону так получается, если новиковскую версию примут, где ты всех положил. Ты чего, траулер хочешь?

– Не, куда он мне теперь. На продажу выставить, он денег плотно стоит. Сколько он, метров двадцать пять или больше? Здоровый, с руками оторвут, такие нужны. Я в курсе.

– Реклама еще тебе пойдет, клубу. Все клиенты будут ходить на спасенных голых девок смотреть.

– Это да, это сработает. – Он засмеялся. – Как раз на раскрутку места.

– Открываться когда думаешь?

– Да хрен его знает. На днях. Так все готово, танцевать некому было.

– А второй этаж чего?

– По ходу сделаю, открыться надо сейчас, чтобы бабки какие-то назад пошли. Там отдельная лестница на второй есть, вот пусть по ней на ремонт все и таскают. Могу сегодня обмыть победу к нам пригласить, бухло уже завезти должны, повар есть, Оксана за баром постоит.

– А танцы? – подколол я.

– А вот этих всем скопом завезти туда, на банкет типа, и пусть танцуют те, кто работу хочет. – Слава, судя по тону, это на полном серьезе сказал.

Ну да, ему виднее, у него в таких делах опыт есть, а я, если исключить тот дурацкий визит в «Капитан Мажор», и не помню, когда в последний раз в стриптизе был. Лет десять назад, наверное, в Москве. Нет, вру, еще раз в Пуэрто-Банусе, но туда почти случайно с компанией зашли, выпили в баре и дальше потопали из бара в бар, так что даже не помню ничего толком.

– А так вообще посетителей хватит? Город-то пятьдесят тысяч всего.

– И транзитников еще столько же почти постоянно. У них стресс, шок, бухают, а как бухают, так и в стриптиз идут. У Деса в «Харпе» и в «Грин Айленде» наши купоны положу. Типа один халявный стакан по предъявлении. Пойдет дело, нормально будет. Заходи по вечерам.

– Да я не особо любитель.

– А чего там любить? Нальем на халяву да и ладно.

– Кстати, ты одного завалил, я видел.

– Сам на мушку прыгнул, я больше на инстинкте курок дернул.

– Спуск.

– Да похрен. Но ты знаешь, я с тобой на стрельбище еще поезжу. Ты гля, как можно нарваться. Надо поучиться.

– Ничего сложного. Научишься. Практика нужна. Кстати, что это за корыто? Траулер?

Я только сейчас разглядел именно само судно, а не то, что на нем происходит. Немаленькая такая лодка, задранный нос, чуть прогнутый к середине борт, жилая надстройка, а над ней еще и ходовая рубка. Корма свободная, только кран, то есть что-то на палубу загрузить можно.

– Не, на тендер похож, чуть переделали.

– Что за тендер?

– Судно обеспечения, типа на другие суда подвозит всякое, от жратвы до воды и топлива. Платформы нефтяные, маяки, острова и все такое. Трюмы у них здоровые и краны есть, видишь? – Он показал на стрелу на корме. – Баков топливных добавили, запаса воды, вот и ходят куда хотят. Этот старый, годов семидесятых постройки, я думаю.

– Не потопнет?

– Не, он стальной, крепкий, еще лет пятьдесят проходит, если следить и ремонтировать. Полезный в хозяйстве.

Слава закурил, посидел немного рядом, потом к женщинам отправился, то ли сразу работниц искать, то ли блистать обаянием. Затем и я решил прогуляться, посмотреть, что к чему.

Женщину с разбитой головой перевязали, рядом с ней топтался «корпмэн» патруля, что-то перекладывая в своей сумке. Кто-то сидел на песке, кто-то в автобусе. Две уже до купальников разделись. Трупы упаковали в пластиковые зеркальные мешки, к ним задом сдавал военный грузовик.

Слава, смотрю, уже собеседования проводит. Девки так все больше симпатичные, молодые, явно отбирали за ленточкой. Некоторые проститутки проститутками, другие вроде как и нет, просто молодые. Старше тридцати нет никого, пожалуй. Кто-то пришел в себя уже, кто-то еще в шоке, вид очумелый.

Интересно, это кто такой лихой бизнес организовал? Как их там вообще набирают? Все вместе вошли или на Базе уже кто-то вот так в кучу собрал? Ладно, с этим пусть полиция разбирается. Или ССР, зря они сюда прилетели, что ли?

Прошел к траулеру, присмотрелся к причалу. Он тут явно давно, не сейчас сделали. Настил на бочках-понтонах, те уже заросли, и доски от морской соли и солнца побелели. А судно солидное, такое точно денег стоить должно. Какой-то мужик в белой майке уже в рубке управляется, из тех троих, что на «Тойоте» привезли, двух других не вижу. Остальное проверяют. Ага, а вон еще и сапер в защите, то есть судно досмотрели.

Когда пошел назад, услышал, как Новиков меня окликнул:

– Сань, ты едешь или тут остаешься? Пляж и все такое?

Ага, а они там уже целую компанию девиц в вэн грузят, Слава прямо сияет весь. Я поторопился, поднявшись по песку наверх, к траве.

– Везти их не в чем толком, – пояснил Андрей. – Автобусу хана, двигло прострелили. Да он и так подыхал. Поэтому по разным машинам распихивают.

– Да без проблем. Потеснимся. – Я полез в кабину, найдя место только на третьем ряду, рядом с двумя потеснившимися девчонками. Ну хоть толстых нет, нормально, втиснулись.

Вэн сдал задом и покатил по колее к дороге следом за рейдовым грузовиком, ощетинившимся пулеметными стволами.

По дороге, когда уже въехали в зону покрытия сотовой, натыкал сообщение Беляевой:

«Есть интересная для вас информация. Большой факап руководства Ордена в миграционной политике». Может, она и так узнает, а может, и нет, она все же в банке работает сейчас, частном.

Ответ пришел быстро:

«Когда можем увидеться?»

«Когда отпустят из полиции, это может быть надолго».

«Звоните, встретимся».

Вот и хорошо. Зачем я это делаю? Да сам точно не знаю, но дружить с ней полезно, а если ее фракция еще и отодвинет от власти другую, то станет полезней вдвойне.

У полицейского управления было суетно и шумно, уже репортеры ждали. Пара камер и газетчики, как я понимаю. Кто-то успел слить им информацию за мзду малую. Беляева и так бы все узнала. А может, и не все, надо бы ей еще Новикова послушать, вот он точно знает много.

Мне удалось проскользнуть в здание незаметно, на общем фоне внимания никто не обратил. Хватит мне такой известности, а то еще кто-то гоняться потом за мной будет, мало мне прошлых приключений? Вполне достаточно.

Опять долгое ожидание в коридоре, затем с ехидной улыбкой меня позвал в уже знакомую допросную Митчелл, на этот раз без Мюллера, комплект Эм-энд-Эм не получался на этот раз.

– Итак, рассказывайте, – перешел он сразу к делу, едва я уселся на стул.

– Да вы больше меня на этот раз знаете, я пассажиром ехал.

– Знаем больше, вопрос, кто в кого и когда стрелял. И зачем.

Я вывалил версию Новикова, как договорились. Слава геройствовал, свалил троих. Еще четверых достал я, на траулере и того, с заложницей. Новиков одного, который из-за автобуса выглядывал. Ну и все, в сущности. Существенных вопросов не возникло, больше по деталям, но подставить Славу на место Андрея было несложно, да и видел я не все, так что описать так, чтобы сомнений не вызвать, было нетрудно.

– Кто они хоть были? – спросил я сам.

– В основном с той стороны Залива, из халифатов.

Расшифровывать, кто же был «не в основном», Митчелл не стал. Точно косяк какой-то под этим есть.

– На продажу?

– Конечно. Неверные, молодые – самый товар, шариат разрешает и покупку, и продажу. Такие там дорого стоят. Ладно, ждите, не думаю, что надолго все затянется. Свидетелей почти три десятка, все прозрачно, так что признают легитимным. Ну и наш детектив присутствовал.

Ушел ждать в коридор, дозвонившись Аните и сказав, что я уже в городе, что планировал, то сделал, но пока занят. Дозвонился Фархадовичу, сказал, что с оборудованием разобрался и все как надо оформил, а затем принялся на телефоне пузыри хлопать разноцветные, очень затягивает, знаете.

Потом Слава ко мне подсел. А после нас обоих вызвали к шефу полиции, где окружной поверенный, высокий, худой и чуть лысоватый мужик в легком светлом костюме, вручил нам постановления об отказе в уголовном преследовании и чеки. Сумма оказалась немного пугающей.

– Это за что столько? – поразился я.

– Заложники, – ответил он. – У вас исторический рекорд по количеству освобожденных заложников, причем именно с подтвержденным статусом. Они уже были захвачены, вывезены за границу контролируемой зоны и предназначены для вывоза за пределы юрисдикции.

Ничего себе Новиков поднялся. Ну да и ладно, заслужил.

– А с судном что? – спросил Слава.

– Судно будет выставлено с судебного аукциона, – ответил поверенный. – Морской транспорт свыше определенного водоизмещения попадает под другой режим. С продажной цены выплатят компенсацию пострадавшим, а остаток перечислят вам пропорционально.

Я виду не подал, а вот Слава поскучнел. Ну ладно, не жили богато и нефиг начинать, баловство это все. А деньги тогда Новикову.

– Какая компенсация хоть? – спросил Слава.

– По тысяче экю, как входное пособие, – тот усмехнулся. – Вам тоже что-то останется.

Вышли из кабинета, Слава сказал:

– Короче, я типа встречу прессы с освобожденными в клубе сегодня устрою, все за счет заведения.

– С рекламными целями?

– Ну а какими еще? Эти в камеры поплачут, по ящику и всему прочему про место расскажут, а потом еще и смотреть на этих побегут, если наймутся. Нормально, суперреклама.

– Давай. – Я хлопнул его по плечу. – Я через двор попрошусь на выход, неохота в камеры.

– Как хочешь.

– Ты там себя покучерявше не забудь описать, публика любит.

Все. Слава богу, вэн наш припаркован не у входа в управление, а чуть в стороне, так что я спокойно вышел, сел за руль и уехал. Стеклом завтра займусь, а вообще машина путевая, универсальная, не зря взяли. И обратно вон какой толпой катили.

Доехал до дома, пока рядом приткну, да и переодеться нужно, мне дальше по городу. Через витрину увидел в «Соларис Оптик» Аниту. Заглянул, убедился в том, что она в магазине одна.

– Привет. – Я подошел поцеловать ее. – Я к себе, переоденусь. Поднимешься?

– Эла нет сегодня, я одна, не могу.

– До закрытия здесь?

– Получается, что так.

– Понятно… – протянул я. – Я сегодня приглашен в стриптиз вечером. Не хочешь присоединиться?

– Мм-м… уверен, что это удачная идея? – Она с любопытством посмотрела мне в глаза.

– Стриптиза не ожидается, правда. Но будет нечто любопытное для Майка. – Я вспомнил ее приятеля, который редактор главной местной газеты.

– Это Слава твой открывается?

Про Славу и его проект она знает, разумеется, как уже и с Новиковым знакома.

– Еще нет. Но там одна история сегодня приключилась, будет много журналистов вообще. Можем заехать на часок, а потом куда-то еще перебраться. С Майком же, например.

– Что хоть за история?

– Там узнаешь и по пути расскажу, просто дел еще много.

– Ну… давай. – Она пожала плечами. – Район красных фонарей, бордель со стриптизом, прекрасный способ провести время с дамой. Заинтриговал. Туда хоть как одеваться, как на прием в посольстве? Ну, чтобы соответствовать месту.

– Вот это, я думаю, не обязательно. Как в «Тринидад», можем туда потом завалиться. А так накормить обещали. Кстати, пока это просто стриптиз, бордель еще не достроили.

– Ну и зачем нам тогда идти? – протянула она с притворным разочарованием. – Минус половина удовольствия.

– В другой раз, даже скидку выпросим.

– Уверен?

– Гарантирую!

– Тогда заезжай прямо к закрытию, кофе мне только дома сваришь.

Забежав домой и быстро переодевшись, дозвонился Беляевой.

– В принципе, можем встретиться в ближайшее время.

– Я так понимаю, это по поводу похищенных женщин? – сразу спросила она.

– Да. Уже все знаете?

– Не все, пока только то, что попало в телевизор. У вас больше информации?

– Да. И есть дополнительный ее источник.

– Через сколько сможете быть в «Лос Ранчерос»? Просто посидим в баре, я уже ела.

– А я еще нет. Совсем, – вспомнил я. – Так что буду скоро.

Хоть у Славы и обещают накормить, но до этого далеко. А ведь я и вправду не ел сегодня вообще ничего, даже кофе проглотил на бегу. Так нельзя. Наверну тако каких-нибудь или там энчиладас.

Так, все, одет прилично, вечером так и пойду, дальше только за Анитой заскочить. Стоп, еще Майку дозвониться надо, вдруг он не слышал про гениальную инициативу Славы.

В «Лос Ранчерос» было пустовато, время такое, ни два ни полтора, ланч закончился у всех, а до обеда еще далеко, тоже всем. Беляева еще не пришла, но любезный хозяин провел меня за ее обычный стол и принял заказ. Пиво и кукурузные чипсы с халапеньос и мясом, залитые двумя сортами плавленого сыра. Вроде и не еда, и все равно наемся. Правда, есть их аккуратно не получается, вечно как свинья, но и черт с ним.

Ага, а вот и Беляева из банка вышла. Короткая узкая юбка, белая, как обычно мужского типа, рубашка, волосы уложены, темные очки. И ноги красивые, и походка выразительная, вон как мужики оборачиваются. И хороша, и эффектна, не откажешь ей в этом. Она перешла через улицу, и у входа ее встретил хозяин ресторанчика, приняв заказ на ходу, на белое вино с газированной водой и льдом и, как я услышал, землянику. Кстати, земляника тут крупная растет на диво, говорят, что заленточный сорт так вдруг разросся, Анита ее постоянно покупает, прямо корзиночками.

– Не хватает в жизни приключений? – спросила Светлана, подойдя и протягивая руку. – Вы уже как магнит для них, мне кажется.

– Хуже, что мне так самому начинает казаться. – Мы уселись напротив друг друга. – А я ведь просто бизнесмен, да еще и самой мирной направленности из возможных.

– Кстати, как дела с проектом?

– Пришло оборудование, на днях начнем монтировать, и все, стартуем. Как у вас с гольф-клубом и прочим?

– Проект согласовываем. Кстати, мне Демпси сказал, что вы свои деньги вернули?

– Да, получилось забрать все.

– А «Банк Содружества» между тем выделил финансирование. – Она улыбнулась, показав ровные белые зубы. – Зря отказались от участия. Кстати, можете вложиться как раз в землю между клубом и городом. Никаких лишних хлопот, но через год-два точно продадите со стопроцентной прибылью.

– Подумаю. Честно. Мне просто лишней работы не хочется.

– Это я поняла. Ладно, так что там случилось на дороге? Я уже в курсе, что кто-то похитил женщин, похитителей случайно обнаружили, и группа людей, включая детектива городского управления, в это вмешалась. Это уже во всех новостях. Что-то еще?

– Ну, я точно знаю, что этим как-то занималась ССР, – сказал я.

– Даже так? – Она удивилась. – Попробую уточнить.

– Случай не первый, тему не раздували. Как минимум одна большая группа женщин перепродана на юг Залива, в халифаты. При этом их собирали прямо на Базе, организовывали и увозили. И никто не среагировал, никто не проверял. И это после того, как служащий Ордена грабил переселенцев и заказывал их убийства. И про трансплантологов слышали?

– Нет. – Она даже вперед подалась. – Если честно, я в эти дела не лезу давно, занимаюсь своими, а если сама не поинтересуешься, то никто не расскажет. Давайте, расскажите.

И я взялся рассказывать. Беляева так увлеклась и задумалась, что даже начала воровать чипсы с моей тарелки, совершенно машинально, хрупая их один за другим. Вот вся такая из спортзала, а нахрупается, и все труды насмарку.

– Это интересно, – сказала она, когда я закончил. – А вообще это в стиле Штумпфа – заметать все под ковер.

– Штумпфа?

– Начальник полиции города, швейцарец, – пояснила она. – Его отчасти и назначили на должность потому, что он швейцарец, хотели продемонстрировать, что он нейтрал, а то слишком много американцев и бриттов в местной власти. И ошиблись, он не полицейский, он просто чиновник. И он не самостоятелен, это фигура с ниточками, за которые дергают.

– Кто-то сверху?

– Кто-то почти сверху, кто отчитывается тому, кто совсем наверху. Вообще уже большая куча дерьма собралась, этим можно заниматься. Минутку, пожалуйста, – и не дожидаясь моего ответа, Светлана взяла со стола свой телефон.

Разговор неизвестно с кем состоял из того, что она договорилась о личной встрече на сегодня. Едва слышный голос был мужским.

– Вы правильно сделали, что пришли ко мне, – сказала она, когда закончила разговор. – Дорого яичко ко Христову дню, еще сутки-двое, и из этого уже ничего не получится выжать. Прикроются, договорятся… а сейчас могут не успеть.

– И что можете получить взамен? – полюбопытствовал я.

– Сменить тех, кто отвечает за координацию служб безопасности. Как минимум.

– У вас вообще хороший момент, чтобы выступить на публику.

– В смысле?

– Молодые женщины, невинные жертвы, не будем углубляться в род занятий каждой… Оказать какую-то помощь, организовать реабилитацию после пережитого ужаса, раздать конфеты и подарки, упомянуть, кто именно все проворонил…

Она чуть подумала, затем кивнула.

– Тоже может сработать. И наш общий знакомый Майк может понадобиться, лучше него никто не умеет поднять волну. Кстати, у меня есть один вопрос…

– Вперед, – кивнул я одобрительно.

– Почему вы решили вообще с этим прийти ко мне? Какая мотивация?

– Честно?

– Желательно. – Она усмехнулась.

– Вы мне нравитесь, это во-первых.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Вы довольно близки к моему образу идеальной женщины, то есть красивой, умной и стервы. – Я засмеялся. – Поэтому мне хочется вам помочь… достичь своих целей, так скажем.

– Это каких? – уточнила Светлана.

– Понятия не имею. Но такие, как вы, достигнутым не удовлетворяются. Ну и из наших прошлых бесед я что-то выудил.

– Хорошо, приму как комплимент. А во-вторых?

– Во-вторых, я одновременно строю нашу дружбу и мне будет тоже выгодно, – я уставился ей в глаза, – если вы и дальше подниметесь на следующую полочку местной пирамиды.

– Откровенно.

– Откровенность – залог крепких и длительных отношений, так женские журналы учат. Не читаете?

– Нас и так две женщины под одной крышей, и если мы начнем читать женские журналы, ничего хорошего из этого не выйдет, просто поверьте мне на слово.

– Кстати, а разрешите один вопрос немного… гм… личного порядка? Просто он давно у меня в голове крутится, и я все стесняюсь задать.

– Вперед, – вроде как передразнила она меня.

– Я встречал довольно много лесбиянок. Так вот вы на них не похожи, ни на одну. Я что-то пропустил или…

Нет, я не клеюсь к ней, но мне действительно ужасно интересно, потому что тут что-то не так.

– Да, более чем личный вопрос. – Она засмеялась, но ни капли не смутилась. – Просто так сложилось. И так тут проще. Мне проще, если конкретно говорить, по ряду причин. И это не так уж плохо. Вот и вся мотивация. То есть да, на обычную «дайк» я не похожа и не собираюсь походить. Надеюсь, это был невинный вопрос?

– Абсолютно. Кстати, я сегодня увижу жертв похищения. И там же их увидит пресса. Может быть, мне там закинуть какую-то приманку?

Беляева задумалась. Даже к окну отвернулась, словно пытаясь разглядеть что-то на противоположной стороне улицы, а это у нее как раз признак полной погруженности в мысли, я давно за ней подобное заметил. Я не мешал, даже трескать чипсы перестал, чтобы не отвлекать. Через пять минут она спросила:

– Майк на этой встрече будет?

– Планирует.

– Тогда пусть он скажет, не вы, так будет лучше. «Северный Торговый» оплатит проживание жертв на время реабилитации и трудоустройства, помощь психолога, выделит финансовую помощь. Но это надо раздуть максимально. И давить не на благородство банка, а на попустительство власти к таким злодействам. Я ему сама сейчас позвоню, может, он даже что-то лучше придумает.

У «Живой Розы» хватало машин, и даже два телевизионных фургончика пристроились, то есть Слава народ привлек. И там же, у входа, мы столкнулись с Майком, выбиравшимся из своего короткого «Дефендера».

– Потом ты мне еще интервью должен, – сказал он, протягивая руку.

– Только как анонимный источник. Могу другого человека дать, он больше знает. – Я Новикова подразумевал, разумеется. – А так там история есть, гарантирую.

– Беляева за это уцепилась, так что точно что-то есть. Кстати, ты в курсе, что у этого места была очень плохая репутация? Похищение женщин, принуждение к занятиям проституцией.

У слушавшей разговор Аниты даже глаза расширились.

– Так это когда было. Место выкуплено, теперь тут другой человек рулит. Освободитель похищенных и благородный рыцарь в сияющей броне.

Упоминать, что он еще и грабитель и много кто еще, я не стал. Это же не здесь все было, верно? Да и вообще Слава по натуре не злодей, он скорей воплощение хаоса в сознании, и тормозов особо никаких.

– Ладно, пошли, чего стоим? – Я потянул дверь.

Вышибал у Славы пока не было, а вот зал был заполнен. Оксана за стойкой, рядом с ней тот самый парень, что нам тогда помещение открывал, колдуют с бутылками. Две официантки из кафе в «Морском Бризе». И куча народу за столиками и на диванах, те самые девки стайками, журналисты, камеры стоят, Слава, приодевшись, руководит действом. За почетным столиком, в «вип-зоне» Николая с Лусианом увидел, за соседним сидит Новиков, причем сразу с четырьмя девицами. Типа пожинает плоды победы.

– Обалденное место, – просто выдохнула Анита. – Надеюсь, мы будем соответствовать высоким стандартам.

– Дорогая, это сегодня просто ресторан. А дальше нам сюда ходить не обязательно. Угомонись. Посидим недолго и уйдем. Мне просто интересно, чем это все сегодня закончится, ситуация не самая стандартная, согласись.

Саму историю я ей рассказал, пока переодевалась и пока сюда ехали. В большой восторг Анита не пришла, больше из-за того, что я куда-то еще влез, но в общем и целом спасенным сочувствовала.

Спасенные пришли не все, но большинство было здесь. Кто-то уже сидел перед камерами, пуская слезу, а кто-то с явным интересом беседовал со Славой. Похоже, что проблемы с персоналом он решит сегодня, вот мне так кажется.

Я подошел к Николаю, обнялся, похлопав его по толстой спине, поздоровался с Лусианом. Я так понимаю, они сюда и свой «рабочий контингент» направлять будут, даже уточнять не надо. Затем Анита и Майк сели за отдельный столик, а я подсел к Новикову. Подошедшая официантка немедленно выставила тростниковый поднос с целой горой «снэкс», выглядящих, кстати, очень неплохо, метнулась за напитками.

– Что там у тебя в лавочке делается? – спросил я у него.

– Пожар в борделе думают, как гасить. Начальник в версию со Славой не верит, но доказать ничего не может. Кстати, Славу на завтра опять вызвали. Меня пока отстранили. А на выходе еще и тот Джонсон из ССР поймал, сказал к ним завтра приехать. Ты там знаешь кого-то?

– Главного по специальным операциям, так назовем. Нормальный мужик, конструктивный, на результат нацелен, – отрекомендовал я заочно Демпси Салливана. – А что, думаешь, что проблемы будут?

– Так нет. Не знаю, что будет на работе, если я там в открытую общаться буду. И при этом они дело о похищениях себе забрали сегодня, Штумпф уже не дотянется. Но может на мне отыграться, вроде как за нелояльность.

– Я тут с человеком одним встречался, так вот он… она сказала, что за такие косяки Штумпф может с работы слететь. Так что ты его пересидишь.

– По бабкам что, кстати? – напомнил он.

– А ты со Славой не говорил еще?

– Не успел, он все время между гостями носится.

– Разбогател ты, чё, – засмеялся я. – Короче, тут за освобожденных заложников тоже премия. Насчитали за всех, двухсотых, пленного и спасенных. Завтра чеки обналичим и тебе отдадим.

– Это сколько вышло? – немного опешил он.

– Под сорок тысяч. Если в долларах хочешь, чтобы сравнить, умножай на четыре и два. Можешь вообще увольняться и свою лавочку открывать.

– Есть идеи?

– Мелькнула одна вчера. Дорого не встанет, а копейка капать будет.

– Излагай, – заинтересовался он.

– Найми людей на Базе, пусть даже тех же самых с Украины, просто не добробаты, вояк бывших, например, – взялся я за изложение. – Их сейчас много сюда попадает. Или еще кого, лишь бы с опытом. Посади на машину правильную. Возьми два индийских автобуса и грузовик под багаж. И запусти рейсовый конвой по всем Базам. А то люди или сами катаются, или больших колонн ждут, а это не всем подходит. А так будут каждый день проезжать, собирать со всех по чуть-чуть, ну и пойдет доход. По штуке в день точно собирать будете. И на затраты хватит, и тебе на карман.

– Ну и во сколько мне все это обойдется? – Он засомневался. – Два автобуса, джип, грузовик. Ну сам посчитай, не маленький.

– В лизинг.

– А дадут под это? – усомнился он.

– Если правильно к делу подойти, то дадут.

– А правильно – это как?

– Я тебя с одной дамой встречу, ей вся эта история интересна. – Я чуть понизил голос. – И другие. Например, с теми грабителями из бывших. У нее связей и контактов на самом верху Ордена, как у дурака фантиков. И главное – она тут командует местным отделением «Северного Торгового Банка». И она решает кому лизинг, а кому не лизинг.

– Даже так?

– Даже так, – кивнул я. – Не запади только, баба красивая конкретно. – Я опасливо оглянулся на Аниту, которая болтала с Ольгой. Нет, не прислушивается. – И деловая страсть. Но если контакт наладите, она тебя прикроет. И кстати, это она когда-то здесь ССР организовала, так что друзей у нее в этой лавочке много. Пообщайся, короче.

– Звякни тогда, когда конкретно будет.

На этом я перебрался к Аните. Вечер ни во что неприличное не превратился, пока мы там сидели, а Майк с диктофоном обходил спасенных. Но думаю, что, как официальная часть закончится и уйдут лишние, Слава тут точно кастинг устроит. Вон, уже отдельная компания девиц образовалась за двумя столиками, Слава возле них вьется. Что-то объясняет, записывает, всем улыбается, а они ему. У всех все хорошо, все идет как надо, как кому и нужно.

Когда Майк свои дела закончил, мы распрощались. Я подошел к Славе, сказал:

– Про чек завтра не забудь, Новиков ждет, у него планы на эти деньги.

– Не забуду. Меня на утро в полицию вызвали, на обратном пути обналичу. Вы чего, уходите? Самое интересное впереди.

– Да устал что-то дальше некуда. Кстати, шефа ты отличного нашел, закуски офигенные.

– Во, говорил же.

– А Оксана тебя за этих девок подушкой не задушит?

– У нас высокие отношения. Оксана практичная, – ухмыльнулся он. – И за работу здесь первый агитатор.

– Ладно, давай до завтра, – попрощался я и пошел к выходу, догонять Аниту и Майка.

Глава 29

29 год, 31 число 05 месяца, четверг. Порто-Франко

Досидели вечер в «Тринидаде», под музыку каллипсо, куда подъехала жена Майка, Жаклин, худенькая и изящная бельгийка, и куда подтянулись Сандра с Джейми. Практически стандартный состав собутыльников, привычная и комфортная компания.

– Майк, что скажешь? – спросила Анита. – Впечатлился?

– Это большой скандал, его можно раздувать, – ответил тот с ухмылкой, посмотрев на Аниту поверх толстых очков. – Власть слишком расслабилась, люди занялись политикой вместо дела. Иммиграционная политика у Ордена в приоритете, а тут провал за провалом. Ну и тиражи вырастут. Кстати, – он повернулся ко мне, – я на охоту в следующую субботу собираюсь. Поедешь?

– Гиена?

– Точно, – кивнул он. – Можете вдвоем, – добавил он для Аниты.

– Какой ты добрый, – вздохнула она. – Только зря рассчитываете, что я откажусь.

– Ты слишком мнительна, как раз на это никто и не рассчитывал. Джейми?

– Нет, работы до черта, в субботу пахать придется. И Сандра в офисе на телефонах дежурит.

– В следующую, не в эту, – напомнил Билл.

– Да? Я прослушал. Тогда в понедельник скажу, если не возражаешь. Так не против, но Сандра охоту не очень любит, сам знаешь. Говорит, что так весь день по жаре протаскаться, чтобы тебя всякие мухи кусали, только для того, чтобы раз выстрелить и отбить к чертовой матери плечо – не ее стиль развлекаться.

– Как решите – звони, – пожал плечами Билл.

А вот мне надо у Билла винтовку купить гиенного калибра. И не только. У Новикова в плитнике керамика после перестрелки расколота оказалась, не купи он его – то и все. Пусть будет, у Билла есть в продаже путевые. И у Ярцева есть, к слову, в «Эр-Эй Армз», только с охотничьим оружием там глухо. Так что к Биллу поеду. Черт знает, куда еще кататься придется.

Опа, а вон Вагон с какой-то девицей зашел в бар, сели в дальнем от нас углу. Приоделся, смотрю, уже местный стиль поймал, только золотом слишком блестит. Интересно, ему так нравится или так положено? Меня не увидел, ну так и не надо. И еще вопрос: что делать будет, если Михалыч его кинет? А тот точно кинет. Только, скорей всего, делать ничего не будет, просто исчезнет. В саванне ни одно тело долго не лежит до полной утилизации. Когда трупы тех албанцев нашли, осталось от них уже очень мало, да и не одним куском.

На следующий день пришло письмо о том, что оборудование отгружено. То есть к вечеру будет уже на станции. Позвонил туда, узнал, что разгрузят завтра. Могут на склад, а могут и сразу на машины. При станции есть контора по доставке, связался с ними, договорился, что подъеду, так оно надежней. Поздравил Фархадыча с началом настоящей работы и рванул туда.

На станции было людно и суетно, как раз пришел утренний поезд. Люди выходили, маневровый тянул платформы с контейнерами в тупик, через ворота подкатывали грузовики. Нашел нужный офис, а в нем нужного мужика, сверили бумаги, он быстро рассчитал доставку и по объему, и по затратам. Я даже аванс внес на всякий случай, остальное просто переведу по приему груза, когда убедимся, что пришло все, причем в целости и сохранности.

От вокзала недалеко до мотеля «Арарат», так что туда и направился, заодно не отказав себе в удовольствии выпить кофе в баре, правда, Арама на месте не было. Не было в оружейном и Билла, но хозяйствовавшая там жена позвала его по моей просьбе, так что он скоро материализовался в зале.

– Чего на этот раз не хватает? – спросил он, протягивая руку.

– На охоту пора. Ищу на гиену ствол.

– Вот это хорошо, – он ухмыльнулся в усы. – Это все есть. Калибр?

– Четыре шестнадцать «Ригби», я думаю. Или что-то посоветуешь?

– Нет, отлично. Три семьдесят пять «Холланд энд Холланд» протыкает хорошо, но гиена живучая, лучше бы побольше болевого шока. Хотя сам охочусь с три семьдесят пять. На гиену вообще четыре пять восемь «Лотт» идеален, но там уже отдача такая, что на повторный выстрел будешь заново цель ловить. Давай посмотрим. – Он пошел к стойке и быстро выбрал две винтовки. – «Си-Зи», – он так по-американски назвал чешскую «Че-Зет», – и «Ругер М77 Марк 2». «Ругер» дороже.

– Что почем?

– «Си-Зи» отдам за семьсот сорок экю, «Ругер» обойдется в двенадцать сотен. К «Си-Зи» кольца покупать отдельно, к «Ругеру» идут в комплекте. Обе три плюс один.

Винтовки друг на друга похожи, обе на ореховом ложе, вороненые стволы, но у «чеха» он на два дюйма длинней. Обе с открытыми прицельными, что хорошо. Затворы у той и другой отличные, это я и сам знаю, но у чешских иногда бывают проблемы с кучностью, как попадешь. Про «Ругер» такое не слышал. И опять же кольца включены. И стволы люблю покороче, в этой саванне кустов полно.

Приложился к обеим поочередно. «Ругер» чуть удобней лег, шейка приклада комфортней, но именно что чуть, не принципиально.

– «Ругер» под этот калибр больше не выпускает, перешли на четыре шестнадцать «Ругер», – пояснил Билл. – Так что одна из немногих возможностей купить новую. И еще сам видишь, здесь резьба на стволе. – Он показал пальцем. – Можно накрутить груз, если пользуешься дульным тормозом и пристрелял с ним, можно сам тормоз, он в комплекте, – Билл выложил на прилавок два стальных цилиндрика, с отверстиями и без, – и можешь просто защиту резьбы навертеть.

– А тормоз как работает?

– Отлично, можешь в тире проверить.

– Кстати, патроны почем? И что на гиену лучше?

– Лучше как на буйвола, цельная пуля, круглый нос. Если брать «Хорнади», четыреста гран, то пятьдесят пять за двадцать. – Он снял с полки брякнувшие коробки. – И есть «Федерал» по восемьдесят восемь, с контролируемым расширением. Но сам их не пробовал, хоть люди хвалят.

Стрелять большую добычу с толстой шкурой и костями лучше чем-то таким, что проникает глубже, поэтому раскрытием пули пренебрегают, хотя болевой шок от такой выше, да и раневой канал травмируется куда больше. Но есть риск, что подобная пуля раскроется прямо на лопатке какого-нибудь буйвола и глубоко не проникнет, оставив вполне себе бодрого и очень агрессивного подранка. Поэтому многие производители пуль экспериментируют, стараясь создать что-то такое, что и войдет глубоко, и все же раскроется.

– Смотри. – Билл выложил буклет. – Она вроде как оболочечная, но оболочка очень толстая, пуля почти как монолитная. И есть сердечник, который начинает раскрывать ее не сразу. Но, как сказал, сам не пользовался, все с чужих слов. И завтра-послезавтра получу нослеровские патроны, с плоской цельной пулей, вообще отличные, но сейчас их нет. По девяносто за двадцать выставлю. Лучше снаряжать, как мне кажется. Тебе уже точно пора. – Он опять ухмыльнулся.

– Пожалуй что, – кивнул я.

Переехать только надо. Подумываю я об этом. Студия отличная, но я со всеми своими хобби в нее влезаю посредственно. Поэтому для релоадинга ничего не покупаю, даже поставить некуда. Мне бы еще комнатку, больше и не надо, Анита все равно не переедет.

– Прицел?

– Нет, не спортивно, буду с железных стрелять, – отказался я. – Мне бы еще по экипировке пройтись. И еще кое-что по мелочи.

– Все к твоим услугам. – Он обвел зал магазина рукой. – Подсказать что-нибудь?

– Нет, тут уже сам разберусь.

Минут через пятнадцать вернулся к прилавку с карриером, пластинами к нему и шлемом «Чейз Тактикал» – почти копией «Опс-Кора», только дешевле чуть не в два раза при тех же характеристиках. Заодно правильные ботинки прихватил.

– На войну собрался? – спросил Билл.

– Нет, просто пусть будет, а то жизнь иногда зигзаги выписывает. Кстати, на «АК» боковой кронштейн с рельсой есть?

– Конечно. Есть и получше что-то, много.

– Боковой и есть получше, так вообще ничего менять не хочу. Может быть, рукоятку еще, поудобней.

«АК» сам по себе совершенная конструкция, большая часть доступного «тюнинга» хорошо только в тире работает. А в поле это можно взять да и сломать. Тот, что я отобрал тогда из багажника «гелика», к счастью, с боковой планкой, так что можно прицел поставить какой-то.

– Под «банку» приспособить не хочешь? У Ксавье есть компактные, и он сам делает пламегасители под них. Содрал конструкцию у «Шурфайр», качество отличное. Сильно не приглушит, сам понимаешь, но вспышку скроет и звук расплывется.

– Заеду, гляну. Да, мне бы и прицел тогда, простой и крепкий. И легкий.

Я этот «калаш» думаю в самолете как постоянное оружие выживания держать, всегда. Кстати, надо что-то под магазины, чтобы тоже всегда при нем были.

Пристреливать винтовку не стал, некогда, потом на стрельбище сгоняю, пожертвую каким-то количеством дорогих патронов. И из магазина поехал в банк, где обналичил чек, получив все причитающиеся деньги в конверте. Сбросил сообщение Новикову, что, мол, готов отдать, пусть скажет, когда готов будет пересечься. Оказалось, что готов вот прямо сразу. Не на службе сегодня? А, его же отстранили, все верно.

Доехал до Променада, увидел знакомый «гелик», стоящий возле «Випс», зашел туда и обнаружил Новикова, сидящего за столиком с пивом.

– Не рано? – спросил я.

– Сегодня можно. И я одну. У Славы вчера чуть перебрал.

– Держи, – протянул ему конверт. – Слава отдал?

– Ага, уже. Он сегодня на допрос вообще бухой припер. Начальник его сам расспрашивать начал, а тот такую историю выдал – Рэмбо отдыхает. Короче, тот рукой махнул, но на меня взъелся.

– В ССР был уже?

– Нет пока, через час договорились. – Он глянул на экран телефона. – А что насчет той тетки из банка?

– Сейчас договориться попробую. – Я начал текстить Светлане. – Она звонки не любит, – пояснил я, – но отвечает быстро обычно. Кстати, ты в девках вчера разобрался? А то аж с четырьмя был. Я раз спал сразу с четверыми, но как-то суетно все получилось, хорошо, что хотя бы кровать была большая.

– Да их особо девать вчера некуда было, я к себе отвез. Вагон-то съехал, комната свободна.

– Кстати, о комнатах, – вспомнил я. – Я переезжать думаю, студию освобождаю. Не хочешь на Восточном бульваре жить?

– А чё там есть у тебя?

– Ну… студия. Метров тридцать комната, там все вместе, кухня и спальня. Мебель хорошая, дизайн и все такое, вид из окна, кровать очень большая, может понадобиться, если ты сразу по четыре предпочитаешь. Выход во двор по лестнице, там пару машин приткнуть можно. Двести в месяц, контракт на год. На одного идеально, просто я со своим всем барахлом не очень умещаюсь, так бы не съехал.

– Подумаю, – пожал он плечами. – Мне пока там нормально. Куда съезжаешь?

– Где-то рядом искать буду, мне там нравится.

Телефон звякнул входящим сообщением. Про-читал.

– Сегодня в пять дня сможешь встретиться?

– Да смогу, наверное.

– Тогда в банк подъезжай, знаешь где «Северный Торговый»?

– Найду.

– Назовешься, скажешь, что к Беляевой.

– Ты будешь?

– Нет, я там не нужен, разберетесь. Ладно, погнал я дальше, работы полно.

– Давай.

Мы пожали руки, и я вышел из кафе.

Из офиса залез на сайт риелторской компании, посмотрел, что есть под сдачу. А потом, подумав, начал копаться в продаже. На большой дом я не претендую, не нужен, мне бы просто приличную квартиру в приличном месте, не слишком большую. И лучше Восточный бульвар, на Променаде шумновато, как мне кажется.

За счет того, что город транзитный, стоимость аренды тут высокая. Двести за мою студию – это восемьсот сорок долларов тамошних денег. В Марбелье можно снять на четверть дешевле. А вот «мортгидж», то есть ипотека, недорогая, и платежи по ней куда ниже. В общем, покупать выгодней, чем снимать. У Аниты квартира недалеко и больше моей, а платит она меньше.

Нашел три варианта. Одна, с одной спальней, на Восточном бульваре, еще одна в переулкемежду Восточным и Главной улицей, третья как раз на пути от дома Аниты к пляжу. В этих по две спальни. Та, что ближе к пляжу, еще и с парковкой под навесом во дворе, у двух других место для машины у тротуара. Она подороже, но цена не такая, чтобы совсем пугать, деньги у меня теперь есть. Накатал заявку риелтору, потом взялся за счета. Работы еще нет, а счета идут и идут. И по ходу дела уже зарплаты, пока сам чеки выписываю. Разложил в конверты, подписал, передал Фархадовичу, пусть раздаст.

– Темир Фархадович, по монтажу у нас что?

– Почти все своими силами сделаем. В понедельник погрузчик будет, фундаменты уже готовы.

– Отлично. И через сколько начнем выпускать?

– Неделя. Там ничего сложного. Ну и отладка немного времени займет. Надо следующую партию сырья китайцам оплачивать, то, что есть, мы быстро переработаем. Но я бы поторговался, есть еще хорошее предложение от пакистанцев, они прислали образцы – качество не хуже.

– Подумаю.

Торговаться – это полезно. Но не всегда. Если поставщик дороже, но надежный, лучше работать с ним. Правда, мы еще и надежность китайцев не оценили, и договор у нас пока короткий. Лучше пусть он закончится, а дальше начнем обсуждать условия следующего. А то самого себя обторговать можно.

– Страховая прислала предложение по медстраховке. – Темир Фархадович протянул мне конверт.

– Гляну.

В городе две компании работают, обе от банков. С предложением от одной пойду торговаться с другой. И наоборот. Тут все по-американски, на орденской территории, медицина весит немало, хоть и не так, как в самой Америке, здесь в страховку не закладываются дикие компенсации за врачебные ошибки, по ценам уже ближе к Европе.

– Рекламу когда запускать планируете?

– С понедельника.

– Может, дождемся пока сам товар будет?

– Нет, реклама к тому времени уже в голове должна сидеть.

Любопытства ради заглянул на сайт газеты Майка и первым делом увидел анонс статьи. Онлайн она завтра появится, сегодня в бумаге, но уже понятно, о чем будет. Руководство Ордена покрывает и скрывает халатность сотрудников и прямые преступления. Да и по местному телевидению, опять же если на сайт глянуть, почти все об этом. «Буря дерьма», как это зовут американцы, явно начинается. И это хорошо, это полезно, потому что каждое слово в анонсе статьи правда. И я об этом лучше всего знаю, учитывая то, что меня и обокрали, и убить пытались. Так что чем больше дерьма, тем лучше.

Так, образец рекламного ролика прислали. Даже образцы и аудио, и видео. Посмотрел, послушал – вроде бы нормально, хоть и не совсем то, что я ожидал. Но ожидания – такая штука, обычно расходятся с реальностью. А так вполне атрибутика этого мира соблюдена, то есть и пляж, и саванна, и модель симпатичная, как раз такая умытенькая, свежая, с хорошей фигурой, просто прямой намек на чистоту и абсолютный комфорт. Пойдет, так рекламщикам и отпишемся, пусть запускают. Авансы выплачены, так что надо перечислить им оставшуюся сумму, как акт приемки работы пришлют.

Вдруг пришло сообщение от Демпси:

«Завтра надо встретиться с Юсефом. А до Юсефа со мной. Не в офисе, подъезжай на склад «Сифуд Вхолсэйл» в порту, в 0800».

Ага, очередная игра на публику ожидается, похоже. Ладно, изображу из себя очень делового жулика и махинатора, дело уже привычное.

Глава 30

29 год, 32 число 05 месяца, пятница. Порто-Франко

Склад я нашел быстро, как раз возле порта. Закрытая территория, два ангара, офисы в трейлерах. Знакомая казенная «Тойота», закрытый фургончик «Шеви», еще один, с виду потреханный серый «Транспортер», у открытых задних дверей о чем-то задумался уже знакомый «тактический» бородач. И в самом углу территории новенький серебристый «Экспедишн», словно прямо вот сейчас с той стороны провалился. Это чей, интересно?

Демпси я нашел в офисе, тот сидел за столом, на котором стояли два открытых ноутбука и заодно рация. Точно, целую операцию устраивают.

– Зачем звал, начальник? – спросил я с порога.

– С Юсефом встретишься, – пробормотал он в ответ, не отрывая глаз от экрана. – На Променаде. Позавтракаете вместе. Возьмешь от него сумку и отвезешь в депозитарий. А на той неделе надо будет с ней в Нью-Рино оказаться.

Я обошел стол и нагло заглянул в экран. Ага, это они камер где-то наставили и сюда картинку транслируют.

– С миллионом, что ли?

– С «куклами». – Он оторвался наконец от экрана и посмотрел на меня. – Миллион уже там, у твоего прикрытия. Хоть сам лети, хоть как угодно.

– И дальше? Опять просто поменять?

– Почти. Но не совсем так просто на этот раз. Заведешь разговор о возможности менять прямо в Нью-Рино или ближе. Не каждую партию, но время от времени. Если они тогда гарантию выставили, то у них оборот тут есть. И он есть. – Демпси как бы подтвердил свои собственные слова. – Так что возражать они не должны. Получишь согласие, дальше перезамкнешь их на Юсефа, они его уже знают по прошлой операции. И все, на этом твои поездки туда закончены.

Ну вот, что-то там происходит, но меня посвящают в части касающейся. Но это и нормально, я в их дела глубже лезть не хочу. Свое я вернул, а с остальным сами разберутся. Мне моя нынешняя спокойная жизнь куда больше нравится. И вот на охоту наконец поеду. И лодку куплю или закажу в постройке. И самолет у меня есть. И перееду. И работа сейчас пойдет, а если я не совсем дурак и умею считать, то она пойдет наверняка. Что еще нужно? А ничего.

– А кто за нами с Юсефом наблюдать может?

– Вот это и выясняем. Если точнее, то слили немного информации Слику, теперь пытаемся выявить реакцию. Надеемся, что кто-то все же будет следить. Бородку потом сбрить не забудь, к слову, когда вернешься.

– А то она меня спасет, если потом Слика в городе случайно встречу. – Я только руками развел.

– Не встретишь. Скоро все закончится, Слик уедет дороги строить лет на двадцать. Вместе с остальными.

Вот так, живешь и не знаешь, что эти уже там что-то накопали. Ну и не надо знать.

– А по Михалычу что?

– Всему свое время. Ему тоже не так долго осталось. За себя не беспокойся, я думаю. Еще чуть-чуть, и живи спокойно.

– Кстати, вопрос из чистого любопытства: а остальные деньги у Мёрфи… они где?

– Уже забрали все. Между прочим, семь с лишним миллионов он набрал. Неплохо, а? Те, что на обмен, уже из них, из конфиската.

– Вот, а ты говорил, что так не делается. Делается. Нормально все.

Демпси ничего не ответил, лишь кивнул на кресло, садись, мол. Я сел, чего не сесть.

– Ключ от машины, на своей не светись. – Он протянул ключ с фордовским логотипом. – Тоже от Мёрфи, он себе заказал, с Базы уже изъяли.

– А «Тойота» его на аукцион пошла? – спросил я невинно.

– Да. Но это в Портсмуте будет, а что?

– Да так, – пожал я плечами неопределенно.

– Когда Михалыча твоего с остальными возьмем, много машин на местный аукцион пойдет. – Он посмотрел на меня с усмешкой. – Дату и место могу подсказать. Там, правда, только для дилеров.

– А в виде исключения? – уточнил я еще более невинным тоном.

– Договоримся. Светлана договорится, если точнее. Ладно, пошли к машине, тебе минут через пять уже ехать можно.

– Кстати, а с «куклой» прилетать вот так в Нью-Рино не опасно? – озаботился я. – Что-то слишком много информации расходится, не хлопнут меня там прямо на выходе с аэродрома?

– На этот раз ты с охраной, встретят. Там людей Ярцева хватает сейчас. Все процедуры будут соблюдены. И они же будут знать, что обратно ты пустой полетишь, нет смысла никого наводить.

– Ну… хорошо, – кивнул я.

«Экспедишн» показался неожиданно роскошным, все же я тут на куда более спартанской машине езжу, даром что они ничуть не дешевле этого большого «американца». Но тут уж что под что заточено, что под долгие рейды по бездорожью, а что вот так, по городу и иногда немного за его пределы. Но внутри тихо, едет плавно, климат-контроль работает безупречно, под задницей коричневая кожа, это комплектация «Кинг Ранч», такая вот у нее особенность.

Проехал до Променада кружным путем, там подкатил к «Ше Мишель» – самому модному и дорогому ресторану в Порто-Франко, в который как раз любили зайти заезжие богатые арабы. Декларировалась высокая французская кухня, но вот я, к стыду своему, должен сознаться, тут еще ни разу не был.

С утра предлагались свежие круассаны, так что я попросил корзиночку таковых к кофе, присев за столик у окна. Попутно отметил, что серенький «Транспортер» остановился поодаль. Наблюдают. Выпечку принесли быстро, равно как и кофе. Кстати, круассаны заявленному высокому качеству соответствуют, такие большие и пышные, а как укусишь, там и нет ничего, настолько все воздушное.

А вон и «Рейндж Ровер» едет, Юсеф на нем и в прошлый раз приезжал. За рулем водитель в черных очках, хозяин на заднем сиденье. Все понты и атрибуты на месте, вороватый младший родственник тамошних шейхов старается выглядеть старшим родственником там, где его никто не знает. Интересно, «Рейндж» тоже из какого-то конфиската?

Главный вышел, не став дожидаться, когда ему водитель откроет дверь, прихватив сумку, но тот сопроводил босса до входа. То есть еще и телохранителя изображает. Трудно, наверное, вот так жить в реальности, когда везде с охраной вынужден шляться. Я бы не смог, это точно.

Юсеф вошел в зал, заулыбался белозубо, протянул руку, затем еще и приобнял. Хорошо встречу изобразили, убедительно. Он сел напротив, поставив сумку рядом, дальше мы погнали текст по сценарию, который в последний момент сунул мне Демпси. Впрочем, ничего сложного, можно было просто сказать, о чем говорить. Тот спросил, как у нас дела, я сказал, что канал по-прежнему работает. Затем Юсеф посетовал на опасности дополнительной перевозки, попросил обсудить возможность обмена здесь. Я чуть поупирался, как бы подразумевая, что теряю комиссионные в таком случае, он понастаивал, я пообещал уточнить. После чего он передал мне сумку и спросил, когда я готов вылететь. Ответил, что в понедельник. На этом содержательная часть беседы и закончилась.

Интересно, нас тут и слушать могут? Это место такое или что-то еще? В зале никого подозрительного не вижу. Или сам ресторан кому-то принадлежит? Он вообще-то очень дорогой, так что может быть и «стиральной машинкой» на самом деле. Он по вечерам почти никогда не заполнен, сколько мимо ни проходил и ни проезжал. Как-то так, наверное.

Юсеф оплатил счет сам, затем мы вдвоем вышли на улицу и направились к своим машинам. И оттуда я поехал прямо в депозитарий, где, предъявив айди Алекса Берга, положил сумку в сейф. Все, моя работа выполнена, теперь только уехать отсюда по согласованному маршруту, на конспиративную квартиру ССР, в которой мистер Берг числится живущим. И уже оттуда скрытно меня вывезут обратно на склады у порта.

– Ну что, следили за мной? – спросил я у Демпси, когда снова оказался в офисе.

– Конечно, – уверенно кивнул он. – Не хвостом, но у депозитария точно наблюдали. И у квартиры.

– А кто? Я так понимаю, что Слик тут сам по себе.

– Не совсем. Это целая сеть, и Слик в ней только звено, причем не ключевое, он просто финансовый департамент их филиала.

– Сеть должна окупаться. Держать людей вот так, на всякий случай…

– Они окупаются, это точно. И людей не слишком много, к тому же они рулят легальным бизнесом здесь.

– «Ше Мишель»?

– В том числе. Не очень много, но хватает, чтобы содержать. Транспортное агентство, при них небольшая охранная фирма. Их проверили аккуратно, доход и на самом деле есть.

Если есть на что начать бизнес и в случае чего кредитовать самого себя на разрыв поступления средств, то почти любой бизнес можно сделать прибыльным. А такие агентства, что транспортные, что охранные, еще и с финансовой стороны контролировать сложно. Можно показывать куда больше денег, чем реально проходит через них.

– И к чему им вся эта сеть? Что можно проворачивать через такую структуру?

– Мы думаем, что они проворачивают много. Это все, что я могу сказать. И они предпочитают находить нужных людей не здесь, а там, за воротами. Профессионалов. Кстати, поэтому они не так уж много и тратят на них, потому что профессионал всегда окупается.

– Трансплантологи тоже их?

– Мы так думаем. Есть основания полагать. Но если это они, то секретность они соблюдают на сто процентов, никак зацепить не удается.

– Аккерман?

– Дома он об этом не болтает, по крайней мере.

– Кстати, он один живет или с кем-то?

– Условно один. Меняет девок время от времени. Иногда они у него, иногда только приезжают. С тех пор, как ему здоровье поправили, он наслаждается жизнью.

Я подумал, затем сказал:

– Знаешь, что мне кажется? Вы будете так тратить деньги через Брайли и остальных бесконечно, но ни до чего существенного, кроме самого факта отмыва денег, что даже не преступление, так и не докопаетесь.

– Почему? – уточнил Демпси.

– Потому что у них левая рука не должна знать, что делает правая. Если систему организовывал профессионал, то он бы все сделал именно так. Каждый знает только свою работу.

– Если ты считаешь, что мы об этом не думали, то ошибаешься. – Демпси поднялся с кресла и подошел к небольшому холодильнику в углу. – Пить хочешь? – Он показал мне запотевшую бутылочку минеральной.

– Давай.

– Лови. – Он перебросил ее мне и достал себе еще одну. – Но на них и так хватает уже всего. Если мы возьмем сразу многих и просто начнем трясти, то наверняка что-то выпадет на пол.

– Готов поставить вот этот ваш «Форд», – я показал за окно, – против вчерашних носков, что ничего не выпадет. В схеме с трансплантологией никто не нужен. Они привозят клиента, оперируют, тот платит вообще в другом месте, так что вовлечена в это пара человек, не более.

– Ты забываешь тех, кто должен подобрать донора и увезти его. – Демпси открыл бутылку, но пить пока не стал. – Это все равно команда. А как я сказал, людей в их схеме не слишком много. А может, даже не одна команда. Есть люди из «Батальона 3-16», они точно в том мире занимались похищениями, и есть… хотя бы та группа здесь, которая за тобой следила. И донор должен доехать живым и здоровым до клиники.

– Которая?..

– Которая может быть где угодно.

– И где оперировали Аккермана, так?

– Мы думаем об этом. – Демпси плюхнулся обратно в кресло, скрипнувшее под его немалым весом. – Но Аккерман пока звено всей цепочки, выдерни его, и они залягут на дно. Приходится ждать.

– Вы хотя бы знаете, что они возят в ящиках и передают в море?

– Нет. Да это и не так важно, легальный товар не передают на заброшенной взлетной полосе в саванне и не перегружают на яхту с заклеенным названием. Мы просто знаем, как они это возят, и уже можем заранее узнать, когда повезут снова. Всему свое время.

Глава 31

29 год, 33 число 05 месяца, суббота. Порто-Франко

Вообще мы хотели на эти выходные полететь в Брайтон, но из-за того, что в понедельник мне «в командировку в Шанхай», отложили на потом. Несколько часов туда, на следующий день столько же обратно – не отдохнем даже. Поэтому просто отправились на пляж с простыми планами: позагорать, поплавать, отланчевать в «чирингито» жаренными на щепках сардинами, выпить холодного белого вина и потом уйти домой, где предаться праздности и изнеженности нравов. Ну и вечером выйти в свет. И даже никакого спорта, исключительно лень и нега.

Но стоило нам на пляже расположиться, как мне позвонил Новиков.

– Привет, чем занят? – спросил он сразу.

– На песке валяюсь. И планирую валяться дальше.

– Оператором не хочешь поработать?

– Оператором? – не понял я, сразу вообразив себе образ бородатого «оператора» в «тактическом», с автоматом наперевес.

– Видео снять надо. На пляже как раз.

– Ты типа позируешь для мужского журнала или что?

– Клип нужен. Ребятам на ту сторону переслать, с приглашением. Чтобы не подумали, что разводка какая-то.

– А-а, – протянул я. – Ну… не знаю, можно, только оператор из меня так себе, честно скажу.

– Да не важно, не для рекламы снимаем, просто море и кабак в кадр должны попасть, чтобы людям на юг захотелось.

– Без проблем. Когда будешь?

– Скоро.

На этом он отключился.

– Собрался куда-то? – лениво спросила разомлевшая под солнцем Анита.

– Нет, Новиков заедет ненадолго.

– Тогда ладно, а то все равно не отпущу.

– В воду пойдешь?

– Неа, – отказалась она. – Пока загораю. Иди сам.

Сам так сам. Я ее уже изучил, пока у нее стадия прогревания, и ей просто лень вставать. Когда совсем нажарится, тогда начнет плавать уже часто, но до этого еще далеко, так что нырять придется покуда в одиночку. Чем я и занялся.

Новиков приехал минут через сорок. Подошел как раз к «Чирингито», покрутил головой в поисках меня, затем позвонил.

– Все, пошел к нему, он уже подъехал.

– Давай, не очень долго там, хорошо?

– Хорошо.

Я впрыгнул в шорты, натянул майку и, схватив свои шлепки, почесал по горячему песку к воде. Еще утро, а уже раскалился. И по самой кромке легкого прибоя дошел до деревянной дорожки, ведущей к кафе. Ополоснул ноги под душем, сунул в тапки и пошел, на ходу пытаясь пригладить растрепанные и засохшие от соли волосы пятерней.

Ага, а Новиков-то не один. Еще и Слава, и четыре девицы из «Живой Розы», в купальниках уже. И приехали на вэне, то есть прямо целый выезд на съемку.

– Рекламу клуба снимать собрались?

– Не, рекламу Новикова, – ответил Слава. – Как ему жить хорошо и вообще все такое. А эти типа доказательство. – Он хлопнул одну загорелую блондинку по попке, за что тут же получил по руке.

– То есть на женский пол у вас средства нашлись, а на оператора нет?

– Сейчас, дождешься от них средств! – засмеялась блондинка. – Только на халяву могут.

– И сценарий есть?

– А зачем им сценарий? Они и так гении, – тут же прокомментировала она. – Искусство импровизации в кристально чистой форме. А мы фон создавать будем.

Акцент украинский, девка очень симпатичная, лицо умное, и язык подвешен. Как-то не слишком с «Живой Розой» ассоциируется, но всякое бывает.

– Держи. – Андрей протянул мне камеру. – Короче, сними меня так, я речь скажу, потом мы со Славой пить будем, а девчонки там на заднем фоне активность проявят.

– Речь-то составил? – на всякий случай уточнил я.

– Придумал чота. Да нормально, надо просто показать, что я в хорошем месте и им тут понравится, вот и все. Возьми там панораму сперва, не знаю, а потом на меня. – Он уселся за крайний столик на террасе.

– Понял, – кивнул я. – Девочки, топлесс надо, так заманчивости больше.

– Та без проблем, – засмеялась коротко стриженная шатенка и тут же взялась стаскивать топ.

– Эй! – Новиков поднял руку в протестующем жесте. – Хорош, снимаем все прилично.

– Ой, нежные какие, – протянула та, но топ вернулся на место. – Тут половина пляжа без лифчиков.

– А в клипе будут в лифчиках, – заявил Новиков.

– Тогда надо было моделей из церкви звать, а не из стриптиза, – прокомментировал Слава, наблюдавший за сценой с явным удовольствием и уже разжившийся «мохито» в высоком стакане.

– Слушай, вот ты хоть не лезь. Никакого топлесса, – объявил Новиков.

– Тогда девушек на задний фон, – сказал я. – Вон там, у перил террасы. Давайте, расставлю вас, вроде как вы тут случайно собрались и болтаете.

Вся стайка девиц переместилась туда, куда я их повел. В кафе народу было пока немного, но те, кто сидел за столиками, наблюдали за нами с явным интересом. Слава присел за бар, потягивая коктейль, Новикову принесли пиво.

– Значит так, умницы-красавицы, – тихо начал я инструктировать девиц. – Как только я подниму руку – снимайте лифчики. И только тихо, хорошо?

– Сделаем, – заулыбались те хором.

– Отлично.

И с этим я вернулся обратно, встав так, чтобы Новиков со своим пивом оказался между мной и стриптизершами.

– Слав, ты чего там расселся? – Андрей повернулся к стойке. – Давай сюда, вместе в кадр.

– А тебе одному страшно, что ли?

– Страшно, будешь меня за руку держать.

– Не так поймут.

– Иди, хорош кобениться.

Слава картинно вздохнул и перебрался за столик, усевшись рядом с Новиковым и закинув ногу на ногу.

– Внимание! Мотор! – объявил я и включил камеру. – Чего молчишь? Гони речугу.

– Значит так… – Тут Новиков выдержал паузу для монтажа, после чего продолжил: – Привет вам, Леха и Саня с Женьком. Да, вы не обознались, это я, ваш друг Андрюха. Я не пропал, я тут. Это мой друг Слава, – он кивнул в сторону Славы, а тот отсалютовал в объектив коктейлем, – а там вон за нами его девушки, – он показал большим пальцем себе за спину.

Я поднял левую руку, потом вроде как пригладил волосы машинально. Девицы заулыбались и быстро потащили с себя топы купальников.

– Я тут живу куда лучше, чем у нас. Тут круглый год лето, пляж и солнце. Нашел новых друзей, один вон с камерой, – он показал на меня, – а с этим уже даже на охоту ходили, – кивок в сторону Славы. – Ты же, Лёх, охотник, верно?

– Ага, еле от рогача сбежали, – гоготнул Слава. – Подвеску-то перебрал, гид охотничий?

Шатенка повернулась спиной и начала медленно, покачивая бедрами, спускать трусики с загорелых ягодиц. Бармен замер за стойкой, публика, уже понявшая, что происходит, скалилась улыбками до ушей.

– Ну, я устроился в полицию, – проигнорировал его ремарку Андрей, – но теперь думаю увольняться и открыть свое агентство. Нужны нормальные парни. Если у тебя жизнь не сложилась в данный момент, то есть второй шанс. Дай знать тому, кто передаст тебе это послание, что ты согласен, и я тебя встречу. Вместе мы тут развернемся, отвечаю.

К этому времени трусы спустила еще и фигуристая брюнетка, после чего они с шатенкой начали вилять попами синхронно, в такт негромкой музыки. Умная блондинка притянула к себе четвертую девушку, тоже светловолосую, но с короткой, под мальчика, стрижкой, и они слились в картинном поцелуе, причем еще и закинула той ногу на талию.

Интересно, когда зал уже не выдержит? Бармен сделал музыку чуть-чуть громче.

– В общем, я бы на вашем месте особо не задумывался. Полицейская работа, но на курорте, у океана, да и денег больше.

Шатенка с брюнеткой повернулись лицом, на этот раз демонстрируя голые лобки. Первым не выдержал бармен, крикнувший по-испански «Venga!» и зааплодировавший. Зал захохотал, начали вставать. Новиков обернулся, вздохнул, потом спросил меня:

– Твоя работа?

– Нет, конечно, – ушел я в отказ, опустив камеру, но при этом продолжая снимать.

Девицы быстро натянули трусики, потом все четверо завертели лифчиками над головой, а бармен прибавил звука. Играла еще и «Макарена» к тому же.

– Не, не, так не пойдет! – Новиков поднялся из-за стола. – Давай все заново. Слав, свой клуб потом будешь рекламировать.

– Я тут при чем? – картинно возмутился тот. – Ваще не по делу наезд. Все для тебя, чтобы пацаны сюда заманились.

– Давай нормально сделаем!

– Тогда зачем девок звал? – Слава удивился. – Так стоять?

Девицы подошли к столу, прислушиваясь к разговору.

– Не, Сань, отдай камеру, – оглянувшись на них, Новиков преисполнился подозрений насчет моих дальнейших намерений. – Я чё, диктор, что ли, по сто дублей повторять? Слав, ты снимай.

– О, давай! – обрадовался тот.

– Стоять! – Андрей тут же одумался. – Ты сейчас еще хуже сделаешь, я тебя знаю. Так. – Он задумался, держа камеру в руке.

– Давай мне, – вдруг протянула за ней руку блондинка. – А то до утра тут пятнадцать секунд свои снимать будете.

– Тебе?

– Давай! – Она чуть не ногой топнула. – Я журфак закончила и на телевидении работала. Лучше вас всех сделаю.

– Да отдай ты Светке, – махнул рукой Слава. – Она тут из нас всех самая толковая, точно.

– Ладно, ты и ответишь, – вздохнул Андрей и отдал камеру блондинке.

Блондинка и вправду взяла процесс в свои руки, причем довольно толково. Я перебрался в бар, где получил стакан свежего сока, и оттуда комментировал происходящее, пока не попросили заткнуться. Затем ко мне пришла Анита с сумкой, в которую упаковала наши полотенца, и мы перебрались за столик, а когда процесс съемки завлекающего клипа подошел к концу, я еще и один стол на всех заказал, а повар пошел сразу жарить ударную порцию сардин. Ну и в завершение, посидев с компанией, мы с Анитой откланялись и побрели домой. Все же пляж с последующей едой прибивает, да и хотеться начинает всякого.

Глава 32

29 год, 35 число 05 месяца, понедельник. Порто-Франко

С утра серый «Транспортер» подхватил меня возле дома, после чего я переоделся на конспиративной квартире и выехал оттуда уже на том самом «Экспедишне», на котором ездил на встречу с Юсефом. Заехал в депозитарий, забрал сумку с липовыми деньгами и оттуда рванул прямо на аэродром. Хвоста за собой не заметил. Машин мало в это время, на окружной и вовсе нет, и к аэродрому тоже за мной никто следом не ехал. Так что если и следили, то стационарно, на каких-то ключевых точках.

Машину загнал на охраняемую стоянку, оттуда прошел к диспетчеру, предоставив тому полетный план. Он не то чтобы здесь обязателен, но это страховка. Задаешь координаты и ориентиры, а отсюда на аэродром, куда ты летишь, дают по радио уведомление о расчетном времени прибытия. И если ты не прилетел, тебя летят искать по твоему маршруту. Услуга платная, обходится в сотню, но пользуются многие. И кого-то так спасали, говорят. Слышит человек самолет, пускает ракету, ну его и обнаруживают.

Так, теперь груз распределить. Лучше к пассажиру и притянуть, для развесовки. Без «ларки», то есть карабина от «Rock River Arms» с восемнадцатидюймовым стволом под триста восьмой калибр, я никуда, самое универсальное оружие при правильном прицеле, да еще и с глушителем, туда же сумку со «скорпионом». Как знать, может быть, пригодится. Термоприцел на месте? На месте, я его в первую очередь упаковывал. Плитник со шлемом туда же, тоже прихватил. Так, и в самом самолете набор выживания постоянно лежит, «АКС» с четырьмя запасными магазинами в простеньком «чикоме», ракеты, небольшой запас еды и воды, рация, аптечка и еще немного по мелочи.

Заправлен я и так под крышку, так что теперь предполетная проверка. Наизусть уже все помню, но все равно со списком, отмечая каждый пункт фломастером на пластиковой крышке. Вот этим точно пренебрегать нельзя. Сначала снаружи, затем внутри. Ну и все, можно запускаться. А пока греюсь, забью маршрут в навигатор. Вдоль дорог все больше, тут все вдоль дорог летают.

Когда двигатель прогрелся, я запросил разрешение на вылет, какое немедленно и получил. Никто на полосу пока, кроме меня, не претендовал. Разогнался, почти мгновенный отрыв, и пошел неторопливо вверх, поглядывая на датчик температуры. «Ротакс» как раз на взлете к перегреву склонен, насколько я знаю, так что избыток внимания к двигателю сейчас не помешает.

Уходящая вниз земля, город слева, дальше океан, над головой бесконечное голубое небо без единого облачка. Красота. Чуть довернуть, чтобы вектор курса реального совпал с проложенным, убедиться, что маяки видны… да, сейчас четыре в поле зрения прибора, все нормально. Летим. Рация на общей частоте, пару раз услышал обмен между аэродромом и подходящим к нему «Бичкрафтом», уже прилететь успел откуда-то. А, даже вижу его, вон он, правей и ниже, почти навстречу идет, белый с синей полосой.

Речка Хорн-Крик вьется по саванне с северо-запада к океану, от нее Порто-Франко водой питается, а вон уже и дорога, по ней как раз патрульная машина катит, дальше перед ней какой-то пикап, а совсем далеко целая колонна уходит, пыль от нее относит легким ветерком в саванну. Животных тут нет, так близко к городу они теперь не крутятся, а вот дальше немало увижу, это точно знаю.

Чуть музыку в наушники, на этот раз классику, Моцарта, очень способствует полету духа. Негромко, исключительно для фона, а если рация заговорит, то ее приглушит автоматически. Поерзал в кресле, устраиваясь поудобней, так, чтобы ручка была в расслабленной руке, лежащей на бедре. Устроился. Лететь долго, так что надо научиться находить такие вот наиболее комфортные позиции, а то, помню, после первого моего полета в Аламо спина болела и шея, сам не заметил, как почти весь путь в напряжении продержался. Ну тогда да, тогда в первый раз было.

На этот раз вроде бы ничего сложного, да и Демпси сказал, что уже все. Подвожу Юсефа напрямую и свободен, тот профессионал, ему видней, как дальше действовать. Интересно только, как они всю эту цепочку брать собираются? Похищать прямо в Нью-Рино или куда-то выманят? Или еще как-то? Черт его знает. Но это именно что интересно, я свою часть сделки тоже выполнил, подвел ССР через Хорхе к нужным людям, а дальше те уже сами выявили, кто там еще в схеме.

То есть последний раз туда. Что очень радует. И все, нормальная человеческая жизнь. Ну и работа, понятное дело. Уже и предложения дистрибьюторам готовы, будет товар – начну рассылать пробные партии на реализацию, а дальше посмотрим, с кем как. Товар точно пойдет, не может не пойти. Раскручу, и будет мне капать… да на полмиллиона уже чистой личной прибыли в год можно выйти, а тут, в Новой Земле, это просто огромные деньги, при всего лишь двадцати миллионах населения, да и платежеспособных из них не двадцать. Правда, и бизнес почти сразу достигнет потолка, так что придется думать о расширении ассортимента или о том, что и так хорошо. Второй вариант мне, к слову, нравится больше.

Пролетел около полутора часов, наверное, до того, как что-то появилось в поле зрения справа. Еще самолет, идет чуть выше и быстрей. В принципе, небо вроде и большое, но оптимальный маршрут к транзитному аэродрому один. Нет смысла отклоняться, расходовать лишнее топливо и терять время. Коридор, дорога, как хотите это называйте, но уже и встречные самолеты видел, и попутные, меня обгонявшие. «Хорнет» не из быстрых, крейсерская скорость самолетов побольше выше, чем у него, так вот и проходят. Это… это «Сессна», что ли, летит, похоже на «Караван», ненамного быстрей меня.

Да, а эти братья-французы удачно свой аэродром расположили, никто, похоже, мимо не пролетает, кроме совсем уже больших машин с большими же баками. Да и подобных на нем я немало видел. И ведь посреди ничего, в саванне, в этом месте даже ферм никаких не было, не говоря уже о городках. На дороге заправка будет километров через… через семьдесят, пожалуй, да и все. И сама дорога пуста, пока досюда никто еще не доехал, я рано вылетел и скорость куда выше, чем у наземных колонн.

«Сессна», или что это, продолжала неторопливо отрываться от меня, я посмотрел вслед, а потом вздрогнул от резкого хлопка где-то впереди. И тут же мотор зачихал, пыхнул дымом и почти сразу замолчал. Пропеллер встал неподвижной палкой, навалилась тишина, пробиваемая только легким свистом воздуха.

Сердце у меня сразу ухнуло куда-то в область желудка, руки слегка затряслись. Мать твою, я же без году неделя пилот, а мне такая пакость… Но руки заработали вперед головы, именно они помнили, что мы с Полом отрабатывали посадку с выключенным двигателем. Спокойно, без паники… снизу дорога, самолет планирует, я помню, что делать, главное именно не паниковать, все будет хорошо… просто делай как учили и ничего от себя не добавляй, потому что сам пока ни хрена не знаешь.

Нос, нос ниже, сразу. Сохранять скорость, все остальное уже потом. «Хорнет» планирует хорошо, но ни в коем случае не возвращаться к горизонтальному полету, скорость потеряется и дальше сваливание.

У меня высота… полторы тысячи футов, нечего трястись, простор для маневра есть. «Dead stick landing», как называл это инструктор, когда вот так пропеллер просто палкой торчит. Что случилось? Потом подумаю, не до этого сейчас.

Дорога, дорога внизу… в нее еще попасть надо, но это я научился. Пока есть скорость, я лечу, а не падаю, самолет управляется обычно, так что пока все внимание на скорость, она в данном случае жизнь.

Вдох-выдох, успокоились, работаем.

Тихо как, странно. Так, вон у дороги неплохой прямик, туда «Хорнет» должен втиснуться без всяких проблем, теперь мне не пролететь, так что крутимся здесь… и сразу пытаемся крутиться так, чтобы выйти на нужную траекторию, чтобы как можно меньше дотягивать машину в последний момент, на второй круг мне точно уже не уйти. А вот пейзажик вокруг так себе, с местами для посадки не очень… хотя вон та прогалина между холмами тоже выглядит ничего.

Думаем, как будто все о’кей, как будто все штатно, я просто сажаю машину, разве что немного аккуратней, чем обычно. Ручки «Хорнет» слушается, идет куда веду, разве что резких маневров избегаю, по пологой спирали буду опускаться, широкой такой, размашистой.

Вон рогачи, штук пять сразу, вон антилопы, а вот гиен не вижу, это хорошо, не надо снова мою машину жрать и топтать. Ниже, ниже, опять хорошо вижу дорогу, обзор из кабины отличный, к счастью, чуть не назад можно выглядывать. Все работает, все шевелится, только движок молчит, ну так и ничего, ничего…

Нет, нервничаю, боюсь далеко от дороги уйти, резковато в крен заложил, но выправил. Не суетимся, не суетимся, не спешим, как сказал классик, спешка хороша при поносе и ловле блох, но у меня пока нет ни первого, ни второго, так что… все ясно, короче.

Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор, нам кто-то дал стальные руки-крылья, а сзади вставил пламенный мотор… как у Карлсона. Хотя Карлсон вертолет, он бы тут на авторотации сел уже и варенье бы жрал, с плюшками. Балуясь.

Так, скорости мне хватит, чтобы еще на круг выйти в случае чего? Вроде бы да, нормально, машина как по рельсам идет, слегка покачиваясь, ручкой не болтаем, действуем плавно… хотя Пол учил, что иногда ее и дергать бояться не нужно. Если ты близко к земле и идешь не так, то рывок может выправить положение, самолет не автомобиль, он реагирует плавно и неторопливо.

Холмы ближе, рогачам на меня плевать, жрут да гадят, земля вот-вот, так что глазам не верим, смотрим на альтиметр… есть запас по высоте, есть, вытягиваю еще круг, главное, точнее и лучше вон к тому повороту выйти, чтобы для пробега прямик был максимальный… Скорость? Скорость хорошая, до сваливания далеко, продолжаем управляться. И вот фобия лезет, мотор выключен, и все время ожидаю, что в крене на крыло начну скользить, хоть это и бред полный. Но вот нет взбадривающего тарахтения, не расплывается в прозрачный круг с оранжевой каймой винт, не тянет за собой. Это не я сам себе накаркал, когда слишком много размышлял о перегреве? Так это не перегрев, по приборам все было в норме, и температура, и давление.

Так, запаса на заход многовато, дальше я скорость сбрасывать начну, а набирать мне ее будет нечем. Так что выпрямляем… черт, дорога градусов под двадцать влево идет, криво вышел, выравнивать, выравнивать. Сблизи она даже широкая, а вот отсюда просто полоска, в которую попасть проблема. Право, право… и теперь влево, ловлю! Вроде нормально, по оси встал… она, конечно, так себе прямая, но все же…

Высота? Сколько там еще вперед? Блин, задирать нос при «мертвой палке» надо? Забыл… нет, не надо, нет же тяги. Руку вверх и закрылки на полную. Есть, торможу… тридцать футов, уже близко… и ветерок тащит, ловим его ногами…

Главное, все себе говорить вслух. И не пропустишь важного, и бояться некогда. Сам командуешь, сам подчиняешься…

Черт, влево ухожу, доворачиваем, уже резко, и тут же обратно… проседаю, свалюсь скоро! А хрен с ним, поздно думать, вот уже земля.

Дутики коснулись дороги, меня слегка подбросило, что-то скрипнуло в конструкции, тормоз… рывочками, помнить, что тяги нет! А-ай, вперед тащит, к черту тормоз… Хвост все же осел, мой косяк, заднее колесо заскакало по дороге, снова на две точки, чтобы видеть… и тут же забираем вправо, вправо… встал!

Фух-х…

Сел. Сел все же. Как учили.

Общий выключатель, к черту всю электрику, не загореться бы, но вроде… нет, ничего из-под капота не видно, не горю.

Стоп, какого черта электрику выключил? Рация, «мэйдэй» подать, может, кто и услышит, хоть и сомнительно, потому что я на земле, кругом холмы…

«Сессна» откликнулась сразу.

– «Кодьяк» Папа Два Ноль Четырнадцать, принял «мэйдэй», на приеме.

То есть и не «Сессна» вовсе, то-то мне показалось, что киль другой и что-то еще. Но я не настолько эксперт, чтобы во всех марках разбираться.

– Это «Хорнет» Ноябрь Девять Два Восемь Пять, вынужденная посадка на дороге, поломка двигателя.

– «Хорнет», сообщи свой статус.

– «Кодьяк», сел гладко, – это я даже с некоей гордостью, – сам цел, одним куском. Нуждаюсь в технической помощи.

– «Хорнет», пройду над тобой, вызываю кого-нибудь.

Ну вот, уже не один, все же проще. Да и дорога эта проезжая, часа через два тут машины пойдут, так что ничего страшного, разберусь.

Почти сразу жужжание самолета в небе. Что, уже?

– «Кодьяк», слышу над собой самолет, это вы?

– Имею визуальный с тобой, синяя птичка на дороге, все верно?

– Да, именно так.

Метрах на трехстах идет, пожалуй. Как-то быстро он появился, должен был куда дальше улететь, пока я тут круги нарезал, нет?

«Кодьяк» неторопливо прошел надо мной, удаляясь к горизонту.

Странно как-то. Он что, крутился где-то здесь? А зачем? И, кстати, что у меня с двигателем? Ладно, пока на связи побуду, потом гляну.

Вскоре последовал вызов:

– «Хорнет», есть контакт с машиной, идут по дороге в твою сторону, расчетное время прибытия пятнадцать минут. Белый внедорожник, они остановятся. Переходи на наземную общую частоту.

– Я понял, спасибо.

– «Хорнет», иду на транзитный Леру, сообщу о тебе там.

– Спасибо, «Кодьяк», буду ждать.

– «Хорнет», удачи.

– Взаимно.

Так… наземный канал здесь седьмой, частоты настроены. С авиацией разный, на земле часто болтают много, будут эфир забивать, так что у них семь, а у нас девять. И да, уже вызов слышу, пока и с помехами.

– …аварийный самолет на дороге, как слышишь? Вызываем аварийный самолет на дороге. – Монотонный мужской голос на английском с американским акцентом.

– Слышу тебя, кто на связи?

– Идем в твою сторону, получили вызов с «Кодьяка», сообщение об аварии.

– Принял, жду.

Жду. Скоро будут.

Вылез из кабины, подошел к капоту, открыл. А масло-то все же ушло, и брюхо самолета испачкано. Странно, в момент остановки двигателя давление было в норме, а должно быть наоборот, пожалуй. То есть сначала сломался и потом убежало масло? Как-то странно. И что тогда могло так сломаться, что масло потекло? Это же физически ломать надо.

Я задумался.

«Кодьяк» этот вдруг сразу вернулся. И сломался я, когда он меня обгонял. Я параноик? А почему бы и нет? Я же миллион экю везу. Ну, ненастоящий, но кто об этом знает?

Машина на дороге, скоро будет. Они тут где-то были или еще ночью выехали? Не было никаких машин, я вниз все время посматривал. Сначала были, неподалеку от Порто-Франко, а потом как отрезало, не добрались они еще досюда.

Как-то не нравится мне это все, знаете ли… вот не нравится – и все тут. Если бы не миллион, то я бы спокойней был, но я же с ним мелькал и за мной следили. Еще в пятницу следили… Может, не надо вот так торчать посреди дороги? Отойти пока? Беды не будет, если нормальные люди, то и удивятся не сильно, по дорогам всякие ездят.

Нахлобучил на голову шлем, даже не застегивая, схватил из кабины плитник, рюкзак аварийный, винтовку, чуть не сгреб даже сумку с туфтовым миллионом, но спохватился – на кой черт она нужна? Там же нет ничего, пусть валяется. И так рванул от дороги в сторону. Вон холмик, вокруг него и на нем кусты, можно укрыться, тут метров двести.

Бежал как спринтер, стараясь не уронить ничего. Вломился в кусты, когда убедился, что прикрыт холмиком, присел, застегнул шлем и начал натягивать защиту. Черт, рюкзак отдельный, не «молли», так не нацепишь… ну ладно, что есть, то есть. И сразу же глушитель на «ларку» и рацию на общий канал… а она уже на нем, ладно.

Аккуратно двинул вверх по пологому склону. Не на вершину, а сбоку высунусь, с правого от меня ската, там и кустарник погуще, и заметно меня будет меньше.

Двигатель? Вроде бы… и самолет где-то вдалеке, все же слышно… Не улетел «Кодьяк»? Если так, то опять непонятно, все страньше и страньше, так сказать, если это именно он.

Да, вон внедорожник белый, «Тойота» семидесятой серии, «Труп Карриер», вроде той, на которой меня тогда в Портсмуте орденцы возили. И, кстати, сразу те албанцы вспомнились. Но умные люди, если деньги есть, именно такие машины для дальних поездок тут и покупают, и хрен сломаешь, и бак большой, и все такое, так что нормально, это нормально.

Прет быстро, торопится, подвески не жалея. Так помочь спешат? Я же сообщил, что просто поломка, сам цел и невредим. Может быть, с «Кодьяка» это не передали?

Посмотрел в монокуляр-десятикратку, он у меня вместо бинокля за удобство и компактность. Так… Встали у самолета, сразу все двери распахнулись, на дорогу четверо вышло. А серьезно упакованы. Камуфляж какой-то незнакомый, плитники, все в шлемах. Это кто такие, интересно? Оружие… оружие, кстати, под стать моей «ларке», карабины под 7.62, то есть AR10, по магазинам вижу. Очень всерьез упакованные граждане, без шуток… прицелы и все прочее. Но меня не видят, головами крутят.

Кстати, лиц-то не разглядишь, темные очки и вот эти самые «нашейники», которые снизу на лицо натягиваются. Может, от пыли и хорошо, но они же в закрытой машине ехали.

Номер машины… Порто-Франко.

Опять странно. Они должны были среди ночи выехать, а этого обычно не делают. Иначе что машина из Порто-Франко делает в это время в этом месте?

Нет, точно слышу самолет, кружит где-то…

Как-то все очень не так, как надо. Вот совсем.

Так… а вот уже интересней. Трое присели периметром вокруг машины и самолета, направив стволы в саванну, а один в «Хорнет» полез. Конечно, могут и засады сами опасаться, это как бы тоже совершенно нормально, но тот сумку вытащил, как раз с «миллионом». Открыл.

А вот это нехорошо – по чужим сумкам шарить. Я бы этого делать не стал. И гля, открыл и на дорогу бросил, что-то говорит остальным. В багажный отсек полез, вытащил мой «калаш»…

Нет, уважаемые, вы как хотите, но я в такие случайности не верю. И что делать? Да смываться, что же еще. В драку с этими лезть точно не надо, слишком… сноровистые, что ли, аж в глаза бросается. Надо уходить и потом вызывать помощь с другого места, другую помощь. Я пока о’кей, у меня все с собой, так что и валить надо, пока цел.

– Пилот «Хорнета», мы тебя не видим, как принимаешь? – пошел запрос по общему каналу.

Да хорошо принимаю…

– Я на запад от дороги, около трехсот метров, – ответил я в рацию негромко. – Проверялокрестности. Сейчас выйду к вам, спасибо за помощь.

Есть, обернулись туда, всматриваются… но не все, один продолжает пасти этот сектор, водит стволом. Меня пока в моем «мультикаме» не заметил, но это вопрос времени. Есть, отвел прицел в сторону, и я тут же сдал назад, потеряв наблюдателя из виду. Сполз по склону на четвереньках и затем, пригнувшись, углубился прямо в кусты. Тут даже не кусты, а скорее невысокие деревья, так что под ними пройти можно. Вперед… и теперь направление прикинуть так, чтобы все время оставаться за холмиком.

Вперед, вперед, и следов еще бы поменьше оставлять. Самолет чертов… звук заметно ближе. А у меня впереди открытое пространство метров на сто с лишним, пожалуй, там меня деревья не прикроют.

– Пилот, не видим тебя! – снова из рации.

– Холм на два часа от вас, по ходу машины, вершина. Ждите, сейчас выйду.

Вот пусть бы все пока туда таращились…

Где самолет? Не вижу, но слышу, пока он еще не над нами, но кто-то идущий через траву с воздуха заметен издалека, это я точно знаю с тех пор, как летать научился. И даже лежащий, потому что трава приминается. И утро давно наступило, рассвело, и видимость бесконечная, до горизонта, воздух тут идеальной чистоты, словно и нет его вовсе.

Ладно, пока есть надежда – надо отсюда рвать. Вон на ту кучку деревьев, что есть дури.

Хотел рвануть с места в карьер, но все же придержал себя, побежал трусцой. Спринтеры стометровки налегке бегают, а я в сбруе и не по дорожке, и дыхание надо беречь. И звук самолета еще приблизился.

Это плохо, очень плохо, потому что это совсем плохие ребята, которые хотели мой миллион, а теперь у них есть свидетель и вообще. И теперь самолет будет кружить и наблюдать сверху, а эти четверо наверняка попрутся меня искать. И очень может быть, что найдут.

Не столько вперед смотрю, сколько назад и вверх, выискивая в небе самолет. И все же увидел его, когда почти подбежал к следующим зарослям – «Кодьяк» шел вдалеке параллельно дороге. Надеюсь, смотрят на тот самый холм, на котором я предложил им меня поискать.

Есть, блеклая, но все же густая зелень над головой. Не думаю, что у них на «Кодьяке» какие-то приборы наблюдения есть кроме биноклей, так что должен укрыться. Забрался глубже, пристроившись под вполне большим деревом, у которого еще невысокие заросли из земли пробились, присел, снова потащил монокуляр. Идет кто-то следом? Нет, не вижу, то есть, может, даже и не идет. И до меня от них… метров триста пятьдесят. Чертовски мало на самом деле. Если у них, как и у меня, есть тепловизор, то сместись они в сторону, за холм, – и я обнаружен. Кусты полностью не прикроют, что-то да будет просвечивать. Дальше надо, короче.

Рощица совсем небольшая, метров тридцать в поперечнике. Еще две вижу, до одной рукой подать, но надо уходить левей, могут увидеть с дороги, до второй опять стометровка, но с дороги не видно, и эта роща прикрывать будет. И самолет никуда не делся. Прошел дальше, но явно опять на круг ложится.

Пока жду. Пусть пройдет мимо. Когда будет ко мне хвостом, тогда можно попробовать перебежать.

– Пилот, ты где? Нет визуального, дай свое положение.

Голос по-прежнему монотонный и именно что профессиональный.

Да пошел ты.

Все, связь закончил, отвалите. И рацию пока выключу, у меня гарнитуры нет, может выдать, заговорив не вовремя. Хоть так и возможную помощь пропустить можно… на минимум пока звук, на самый.

Самолет проходит, назад они смотреть не будут… а, зараза, он в эту сторону вираж закладывает, то есть и смотреть будут как раз сюда. Все, не покупаются уже на ту сторону дороги, везде искать начали.

Увеличение в прицеле у меня на сколько? На шесть пока, на максимум. По самолету стрелять не собираюсь, но это пока, ничего еще не началось. Лучше бы и не начиналось. Впрочем, в таком ракурсе я в него все равно если и попаду, то очень случайно, скорость высокая, цель смещается по фронту, попаданий не увижу.

Я хорошо сверху укрыт? Вроде бы нормально. Он идет кругом, широким, с центром примерно в том месте, где мой самолет и не моя машина стоят. След через траву мой не разглядит? Нет, и трава быстро поднимается, и зверье всякое бегает, топчет. И все же далековато он, чтобы именно след разглядеть. А вот меня, стоит высунуться, точно увидит. Сколько их там, кстати, в «Кодьяке»? Места много, на глаз так человек на десять машина, но людей может быть меньше, и тогда, скорей всего, в эту сторону наблюдает пилот. Может, он даже вообще один, хоть и сомневаюсь. А если двое, то он бы правые виражи закладывал, чтобы второй смотрел. А если трое, то уже плевать. До чего я додумался? Ни-до-че-го.

А вообще так… нервы и страшновато. Мне так даже тогда на ранчо страшно не было, там я хоть на позиции был и какое-то преимущество имел, а тут в чистом поле, и вообще все не так. И противник… вот вижу просто, что это не албанцы, это кто-то очень серьезный. Из тех, наверное, о которых Демпси сказал, что их специально с той стороны сюда выписывают. Просто… ну вот очень они как-то на автомате действовали, синхронно, как единый организм, прошедший боевое слаживание давным-давно.

Так, так, «Кодьяк» на ту сторону дороги идет и уже хвостом поворачивается. Шанс, это уже шанс прибавить к своему отрыву еще сотню-другую метров. Все, не ждать, пошел!

А тут уже приналег, времени мало, очень мало. Не знаю, за сколько там олимпийцы стометровку бегают, но мне кажется, что я не сильно отстану. Бежал так, что ноги из суставов выламывались. Карабин перед собой, плохо подогнанный рюкзак колотит по спине плитника. Жужжание самолетного двигателя удалилось, но начало смещаться, скоро он ко мне боком повернется уже… если не повернулся.

Ну же… тут рукой подать, а я все добежать до зарослей не могу! И прибавить ходу сил нет, я уже чуть не сдох, выложившись за секунды. Еще чуть-чуть, совсем уже немного…

Спугнул какого-то зверя, что-то вроде мелкого оленя, как показалось, нырнул под листву, пробежал дальше еще немного, шаря глазами по сторонам в поисках укрытия, забежал за разлапистое дерево, растущее сразу в несколько стволов, за которым куст, снова упал на колено, закашлялся остро, сплюнул в пыль.

Блин, аж круги в глазах и в башке звон… Вот это дал рывок, ничего не скажешь. Снова откашлялся, почувствовав даже резь в горле. Как-то велокатания не очень помогают спринты бегать.

Самолет опять на круге… видел или нет? А если не видел, то куда дальше? Понятия не имею, куда дальше. Проблема в том, что я пешком, а противник на колесах, а заодно и воздухом. Если даже на километр оторвусь, но с воздуха заметят – догонят все равно, никаких сомнений. Ни малейших. Так что мне бы еще чуть отрыв нарастить и дальше просто замереть, сидеть тихо как мыша, пока они меня искать не устанут. В этих зарослях прятаться можно… если у тех нет тепловизора. И даже земля не слишком пока еще прогрелась, так хоть какой-то фон бы создавался.

Итак, что у меня есть? Карабин, восемь магазинов, из которых два на зверя, в броник стрелять бесполезно… а вот если в ногу, то тогда беда. Пистолет и три магазина. Три ракеты. Три дыма. Две гранаты «РГД-5». «Скорпион» в самолете остался, уже не мой. Да и толку здесь с этого «скорпиона» было бы как с козла молока.

Если меня пойдут искать, то моральными проблемами уже задаваться не стоит, это точно по мою душу приехали. Случайные люди пожмут плечами и уедут или вовсе засаду заподозрят, но если следом пойдут, то они неслучайные.

Позиция тут так себе, прямо скажем, обзор слабый, защиты никакой. Если обнаружат, то это место просто выстригут. И захватывать им меня по всей логике не надо, достаточно убить. Я теперь лишнее увидел, свидетелем стал. И то, что в сумке не настоящие деньги, их тоже на размышления должно навести. Я теперь на этом свете совсем лишний.

Куда дальше? Черт, найти бы хоть позицию какую-нибудь более или менее нормальную, с сектором. Кого-то подстрелить, желательно тяжело ранить, заставить их заниматься им, а не мной.

Тепловик поставить? Не хочется терять идеальную пристрелку, я им лучше так воспользуюсь, посмотрю на окрестности, когда место сменю, отсюда все равно не разглядишь ничего.

Вроде бы пока не заметили, самолет опять на ту сторону дороги идет, по спирали ищут, так что можно попробовать еще немного проскочить. Тут заросли вроде как узенький перешеек образуют, и он вливается в следующую вот такую же рощицу. Пусть у «Кодьяка» сектор наблюдения опять сместится…

Можно.

Трусцой, тут недалеко, должен успеть, да и какое-то прикрытие есть, так что добегу, тут точно добегу.

Бросился вперед, сильно пригнувшись и все время оглядываясь, забежал в следующие заросли, остановился, огляделся. А они тут на следующий холмик понемногу поднимаются, вот с него какой-то сектор обзора может открыться, так что давай туда, вот так, за обратным скатом. Выбрал очередную кучу кустов, влез под нее, замер, попутно вытащив из подсумка тепловик на кронштейне. Так попользуюсь, как прибором наблюдения.

Замереть. Взгляд привлекает движение и прямые линии. Свой самолет не вижу, равно как и машину, холмик закрывает. Ни одного толком ровного места тут… и холмы невысокие, максимум метров десять, и никуда ничего толком не просматривается. Но отсюда все же вижу в ту сторону более или менее. Это тогда на ранчо мне проще было: и дом на возвышенности, и сам на втором этаже, а тут так не получится.

Идут. Двое. Пока только от дороги отошли, кажется. Друг за другом, дистанцию метров в пятнадцать держат, нацелились на холмик, наверняка оттуда хотят осмотреть окрестности. Сколько до той вершины?

Триста двадцать, ну, с чем-то. Точка пристрелки, прямой выстрел в чистом виде. Сейчас или дождаться, когда поднимутся? Одного могу свалить… если не промахнусь и если броник его не защитит, не знаю, что там у него за степень, второй заляжет в траве, остальные пойдут в обход… ну у меня «банка», звук она размывает очень сильно, вместо направления максимум сторону света указать сможешь, я сам это проверял.

Подожду. Пусть хотя бы остановится. Если даже чья-то голова покажется, то мне проще будет в нее попасть, чем в двигающуюся мишень, пусть они и не бегут.

Двух других не видно. Идут другим маршрутом или на ту сторону дороги двинули? И где машина?

Самолет опять своим кругом захватывает ту сторону, так что будем считать, что меня пока не обнаружили, так бы уже здесь кружил. Но после моего выстрела он точно здесь окажется.

Вон те двое зашли за холм, потерял их из виду. Самолет опять на эту сторону возвращается, спираль поиска не сильно раздвигает, все же понимают, что я могу быть только внутри совсем небольшого круга на самом деле, пешком за это время далеко не убежать.

Так, в тепловизор на холм.

Твою мать, в «дождевом паттерне» узор травы все забивает, она уже нагрелась. Нащупал пальцем обрезиненную кнопку, поймал «белый теплый», чуть сгладилась чересполосица. Лицо, лицо у человека всегда самое теплое, даже там, когда уже все остальное начинает сливаться. Даже сейчас должно выделяться. Нет, наоборот, слишком засвечивается, на «черный теплый» переходим. Резко высветлился пейзаж, стволы деревьев, повернутые к солнцу, выделились вертикальными теплыми полосами, но до законных человеческих тридцати шести и шести им пока далеко.

И есть, сквозь шевеление травы совершенно черное пятно возникло. Кто-то на колене, кажется, сидит на возвышенности, и да… в бинокль смотрит. Светлое пятно перекрывает часть лица, но видна кисть руки, выделяется. Сейчас бы и огонь открывать, если бы пристрелял заранее, но не стал.

Аккуратно и медленно убрал тепловизор, приложился к винтовке. Где он был? Так хрен и разглядишь… Надеюсь, что и меня не лучше видно. Да, вон он, кажется, почти слился с пейзажем в своем камуфляже.

Прижал цевье к стволу. В голову бы попасть… или попробовать все же ниже жилета? Низ туловища не виден, только угадывать, можно и промахнуться, так бы в таз целился, там легких ранений вообще не бывает, сразу гарантированный вывод из строя и проблемы для всех остальных. И не умрет, и в то же время все с ним плохо.

В мою сторону постепенно поворачивается, смотрит по секторам. Второго, если мимо прицела другим глазом глянуть, пока не наблюдаю, он на другом склоне, я думаю, смотрит туда, куда этому не видно.

Ладно, попробую в голову. Никаких поправок, просто по точке…

Бах!

Толчок в плечо, человек в чуть подскочившем прицеле упал сразу.

Замереть.

Направления звука у них нет, помнить про это. Меня пока не видели. У меня еще есть выстрелы с этой позиции, просто не шевелиться. Тихо, спокойствие, только спокойствие. Было четверо, а теперь уже трое. Разве это не замечательно? В самолете вот сколько? Жужжит, зараза, так и летает. И топлива у него еще до черта, ему же потом просто в Порто-Франко вернуться надо, он тут еще часами может круги нарезать.

Увеличение чуть прикрутить, чтобы холмик целиком в прицел лез. Если второй появится, то на одном из склонов. Надеюсь, что пойдет этого проверить, который отзываться перестал… да нет, сам выстрел они слышали, этот калибр «банка» так не глушит, чтобы за три сотни метров. Слышал он все и уже понял. И остальные поняли.

А нервы вроде того, вибрировать перестали, осталась одна сосредоточенность. Они там профессионалы? Ну и что? Да и хрен с ними, зато я с гарантией стреляю лучше. И я хитрый. Я умный, хитрый, и снайпер, и вообще, главное, не перехвалить, потому что из этой заварухи мне нужно выбраться живым, как выбирался из всех, что случались раньше.

Так, самолет сместился, круг пошел хоть и не со мной в центре, но уже над этой стороной дороги, туда не залетают. И сейчас еще двое подтянутся, только с какой стороны? Где, по их мнению, я могу быть? Таких крошечных рощиц тут много, а то, что я в одной из них, догадаться несложно, раз с самолета до сих пор не заметили.

Почему-то ждал, что они меня по радио вызывать начнут, но нет, на частоте молчание. И чужих переговоров нет, к сожалению, волна-то общая.

В тепловизор на холме тоже никого не вижу, разве что там, где тот упал, что-то черное совсем чуть-чуть через траву просвечивает. Как раз лицо, наверное, самая теплая часть человеческого тела, как я уже сказал.

Вот правей мне видно хуже отсюда, да и сам я с той стороны открыт больше. Но тут уже ничего не поделаешь, на этом холмике это единственная более или менее приличная позиция. И вот внимание теперь делить приходится. Хоть бы они облажались с определением направления на звук выстрела, на кой черт я тогда вообще глушитель покупал?

Да, есть, облажались! «Тойота» прямо по полю несется, увидел вдалеке слева, до того как она за скопление зарослей заскочила. Они думают, что я сильно левей, то есть для них правей. Тогда сидим пока, теперь мне только под самолет не вылезти.

А «Тойота» дальше несется, только пыль шлейфом… они что, в мой предполагаемый тыл выйти решили? Вот похоже, и это уже проблема, даже если они неправильно мою позицию определили. Я их отсюда не буду видеть с гарантией, высотка закроет, а на вершину лезть, пусть она и заросшая… вон тот, который до сих пор сквозь траву светится, вылез как раз. Почему, кстати?

Они наверняка подумали, найдя «АКС», что я без длинного ствола, вот и не опасались слишком. Но теперь они в курсе и дальше будут осторожней.

Так, и что делать? По логике, уходить левей, выводить их всех в один сектор, но вот «Кодьяк», мать его, никуда не делся, все кружит. Если пойду на обратный скат, то потеряю сектор на второго, который с убитым шел.

Самолет где-то на сотне уже ходит, ниже опустились, чтобы под деревья заглянуть хотя бы немного. Логично, в общем-то, я в любом случае на краю зарослей находиться должен, если огонь веду. И есть, смещаются ближе к дороге, потому что раз я стрельнул туда, то можно хотя бы понять линию, на которой меня искать. Выбор сужается.

Я сдал назад и пошел вниз, где заросли погуще. Все равно тут у меня никаких толковых возможностей нет, надо дальше соображать, что делать, как спасать себя, драгоценного.

Пробрался через кустарник, присел под очередным деревом, аккуратно разглядывая самолет, идущий над дорогой. Да, две морды в окнах, у них наблюдатель еще и сзади сидит. Это плохо. Пока вообще все плохо. То, что я того завалил, – хорошо, но остальное ни в дугу.

Так, а самолет другим бортом наблюдать собрался, ложится уже в правый вираж… и что дальше?

«Кодьяк» прошел над землей все в той же сотне метров, снова развернулся и теперь понесся почти прямо на меня.

Шанс? Почему бы и нет, попробовать стоит.

Бросив карабин в развилку древесных стволов, я вновь крутанул прицел на максимум и быстро поймал приближающийся самолет в поле. Чуть смещается, но несильно, можно попробовать, лишь бы с дистанцией угадать. Повел стволом следом, беря совсем небольшое упреждение. Чуть-чуть выше…

Я опорожнил магазин целиком без всякого вроде бы видимого результата и, когда выпустил последние три и собирался выматериться, вдруг увидел, как «Кодьяк» рывком завалился на левое крыло, так же резко выпрямился и метнулся в сторону, опустившись, кажется, еще ниже, и к тому времени, как я перезарядил оружие, воткнув следующие двадцать патронов, самолет ушел из поля зрения. Я все равно выматерился от всей души, но уже радостно.

Как-то я его все же достал. Не знаю, что из этого получится, но пауза у меня точно есть, и я должен ею воспользоваться. Подумав с пару секунд, я бросился обратно по своим же следам, в заросли, оттуда по тому же перешейку дальше, на позицию, с которой пришел, в следующие заросли, а там, оглядевшись, рванул на уже знакомую стометровку, после которой рухнул на землю и попытался прислушаться сквозь собственное сиплое дыхание и звон в ушах.

«Кодьяк» летает, но где-то далеко, на самой грани слышимости, пока они меня точно видеть не могут, так что дальше, дальше отсюда.

Что я задумал? Вернуться к дороге и вот там уже залечь тихо. И ждать подхода конвоев, помощи, чего угодно. Пусть шарят по саванне в поисках меня, а я буду там, откуда и ушел. Еще рывок за следующий низенький холмик, и вон уже дорога передо мной. Огляделся с помощью тепловизора, ничего не увидел, прислушался к самолету, который даже не смог разглядеть, и снова рванул вперед, успев даже разглядеть свой автомат на земле возле самолета и разворошенную сумку, из которой вываливались «куклы».

В траву, бегом, вон еще метров сто и опять заросли, вот там и спрячусь пока. Звук «Кодьяка» вроде бы приблизился, надо приналечь, а то весь смысл моего такого хитрого маневрирования потеряется. Еще немного, быстрей, быстрей… сердце уже выскакивает, ноги словно с трудом прорываются через высокую жесткую траву. Еще немного, еще… и вот первые деревца, невысокие, но с широкими кронами, усеянными мелкими белыми цветочками. Забежал под них, упал в траву на колено, обернулся, чувствуя, как кружится голова, и видя круги перед глазами. Надо больше бегать. Причем с грузом.

Так… пока никого не вижу, но слышу «Кодьяк», он намного ближе. И звук мотора изменился, вроде как обороты пониже. Покрутил головой – да вот же он, прямо на дорогу заходит, на посадку, закрылки уже выпущены. В направлении противоположном тому, с какого я садился. Чуть покачивается, даже вижу, как ветер рулем отрабатывает немного. Есть касание, пыль из-под колес, даже подпрыгнул… как-то не очень здорово у него получается, я думал, что тут только я новичок и бестолковый.

Да, это не «Хорнет», пробег у этого самолета есть. Он почти подкатил к моему, сиротливо стоящему на дороге, остановился, качнувшись на тормозах. Открылись двери, причем кроме передней, в левом борту оказалась еще одна сзади, распашная из двух створок… да, такой, наверное, человек на шесть и груз, что-то в этом духе.

Кстати, самолет не из Порто-Франко, номер хвостовой не оттуда. Совершенно не тот, который он назвал мне по радио. Надо будет проверить, какие номера начинаются с «S».

Из самолета выскочили двое сзади, вооруженные, один с AR10, а второй так и вовсе с ручником, похоже, тут же засев в оборону, затем с переднего ряда выскочил пилот, обежав вокруг машины, и он же потащил с правого переднего сиденья раненого. Так вот я куда попал, получается, в наблюдателя или второго пилота. Сначала полетали, а потом тому, судя по всему, совсем хреново стало.

Ага, у того левая рука вся в крови, пилот уже индпакет рвет, перевязывать собирается.

Пока размышлял над тем, что делать дальше, из-за пригорка вылетела «Тойота», подпрыгнув, выскочила на дорогу, затормозила резко. И там двери настежь, трое оттуда, то есть подобрали того бойца, которого я выцелить так и не смог. Один подбежал к раненому, пилоту на помощь, двое открыли заднюю дверь и вытащили оттуда тело. Да, подобрали своего.

Пилот передал раненого второму, сам распахнул створки задней двери в самолете. А вот это интересно, там… там как носилки, санитарный самолет, что ли? Похоже, очень похоже. Тело положили внутрь, завернув в пластик, что ли… И двое тащивших присоединились к охране места, направили стволы в разные стороны.

И что задумали? Если меня искать, то надо начинать заново. И вот до пилота мне очень близко, метров двести, так что я могу их еще и летуна лишить… да и самого летала. Тут они меня явно не ждали. Или посидеть просто тихо? Точно ведь плюнули на поиски меня, если они люди умные, то поймут, что сейчас это не слишком перспективная идея, а вскоре и движение по дороге начнется, тогда по-всякому повернуться может. С большими колоннами еще и неслабая охрана обычно катается, причем все больше профессиональная.

Вот прямо соблазн дать по пилоту и дальше по кому попало. Но соблазн глупый и нелепый, там люди боевые, одного или двоих свалю, а остальные за меня примутся. И тут я даже, пожалуй, и убежать не успею.

Так, а вон один на карабине прицел меняет… да на тепловизор!

Я плавно, пока не заметили, опустился ничком на землю и пополз назад, стараясь оставить между собой и преследователями как можно больше травы и других препятствий. Вот теперь мне точно не светит, теперь только прятаться. Но трава густая, я того, что убил, за ней вообще не видел, только лицо и руку, которые торчали выше. Так что тихо, спокойно, назад и назад, уже развернувшись. По-пластунски, как когда-то учили. И буду ползти, не останавливаясь, пока совсем не уползу.

Прошло не больше десяти минут до того, как я услышал с дороги какой-то треск. А потом двойной гранатный разрыв. Затем затрещал самолетный двигатель, «Кодьяк», судя по звуку, ушел левее, а затем обороты подскочили, и звук начал смещаться вправо. Взлетает, использует весь прямик, тут большого ума не надо, чтобы это понять. А потом и звук автомобильного мотора с шорохом покрышек по вбитому в глину гравию начал удаляться, пока не растворился совсем.

Я выждал еще минут десять и лишь потом аккуратно поднялся на крошечный холмик, с которого можно было осмотреть дорогу.

Пусто. Только мой «Хорнет» кем-то беспощадно сброшен с дороги, одно крыло наискосок в небо смотрит. Обшивка оторвана, из кабины дымок поднимается.

– Ах вы ж суки, – выдохнул я. – Ну вот что за скоты, а?

Понаблюдав еще сколько-то времени, я поднялся на ноги и пошел к дороге в совершенно похоронном настроении.

Самолет столкнули с дороги машиной, а потом кто-то забросил в кабину две гранаты. И думаю, что эта легкая конструкция ремонту уже не подлежит, судя по тому, как там все разнесло. В том числе и рюкзак с моими вещами, граната прямо под ним, кажется, разорвалась. К удивлению, уцелели туалетные принадлежности, которые я и переложил в рюкзак. С удивлением отметил, что навигатор уцелел, так что его тоже прихватил. Проверил – работает. Сумка с «куклами» лежала в кювете, куда ее кто-то сбросил явно ударом ноги, так все разлетелось, автомат с магазинами исчез, понятное дело. Приватизировали, равно как и «скорпион».

Я стащил с головы шлем, давая просохнуть волосам, потом нахлобучил кепи. Еще раз с надеждой осмотрел машину, но… махнул рукой, короче. Достал рацию, хотел попробовать вызвать кого-нибудь, но потом решил, что могу так вызвать ту самую «Тойоту», вдруг они недалеко уехали? Кстати, судя по звуку, они покатили не в Порто-Франко. А вот первые машины появятся как раз с той стороны, оттуда ближе. Так что в ту самую сторону я и направлюсь. Вот так.

Еще раз с тоской глянул на самолет и побрел по дороге в сторону Порто-Франко.

Идти мне пришлось около часа, изнывая от жары под плитником. Шел не то чтобы совсем без приключений, раз шуганулся в сторону от переходящего через дорогу небольшого, голов в восемь, стада рогачей, но они на меня никакого внимания не обратили. Навалили здоровенную кучу навоза прямо посреди дороги да и дальше ушли. Потом обошел смердящую тушу буйвола, опять же лежащую в середине, и чуть не оглох от воплей каких-то кривобоких птиц-стервятников, готовых защищать свой трофей. Когда отошел подальше, не удержался и подстрелил одну, выбив из той облако перьев.

И уже затем навстречу попалась первая машина, переделанная в рейдовую. «Тойота» все той же семидесятой серии. Три пулемета, пять бойцов внутри. Неторопливо подкатила, остановилась, при этом пулеметы смотрели во все стороны. Но все же поговорили. Оказалось, что «головняк» идущей следом колонны.

– Подбросьте куда-нибудь, – попросил я.

– Куда именно? – спросил старший.

– Да все равно, – махнул я рукой. – Я вообще-то на самолете до транзитного летел, в аварию попал. Из Порто-Франко. Так что мне хоть до транзитного, хоть туда, где можно попутку обратно поймать, все сгодится.

– Мы в Портсмут идем, – сказал старший, говоривший с британским акцентом. – Можем довезти дотуда, можем высадить на заправке. Ну, или встречная колонна попадется.

– По дороге подумаю. До заправки далеко?

– Миль шестьдесят.

– Значит, время есть, – заключил я. – Мне к вам?

– Здесь подожди, к ним, – он показал на подходящую колонну автопоездов и взялся за рацию.

Через минуту меня подсадили в кабину большого грузовика, тянущего два прицепа под синим тентом. Водитель оказался венгром, представившимся как Ласло, лысым и круглолицым, говорившим по-английски с сильным акцентом, но при этом свободно. Когда проехали мой самолет, заваленный набок, он спросил:

– Твой?

– Мой, – мрачно кивнул я.

– Хорошо, что сам цел.

– Это точно.

А плохо то, что тридцать тысяч псу под хвост пошли. Может, на фоне общей прибыльности моей работы на ССР потеря и не такая большая, но деньги вообще-то счет любят и лишними никогда не бывают. Да и сама ситуация мне не нравится, потому что сейчас я вообще не могу понять, кто именно на меня напал. И это хуже всего. И не Михалыча это люди, слишком по-американски звучали в эфире, а для тех, про кого Демпси рассказывал, их как-то многовато получилось.

Так, кстати, куда же мне теперь все же ехать? До любого места далеко, в один день не доберешься, разве что до Порто-Франко. Все же выйти на заправке и ждать машин в обратном направлении? Насколько я знаю, тут в таких делах не отказывают, особенно колонны, разве что средства связи забирают, пока ты с ними едешь, вот как у меня забрали. Сойду – отдадут.

Да, до заправки, пожалуй. Так и из Портсмута можно чартер нанять, но в Портсмуте хорошо если завтра к вечеру будем. Нет других вариантов.

– Ласло, окажи услугу, скажи охране, чтобы меня на заправке высадили, – попросил я.

– Без проблем, – он снял с крючка манипулятор рации.

Вскоре конвой свернул на большую стоянку. Тут и заправка, и магазин не слишком маленький, и гараж, и даже мотель из легких сборных домиков. Вышка охраны, причем серьезная, из металлических профилей и с мешками с песком, на которой крупнокалиберный пулемет виден и приборы наблюдения, за всей этой территорией поселок из десятка домов, явно живут с колонн. Я поблагодарил венгра, выпрыгнул из кабины и направился к охране, где поблагодарил уже их, а мне вернули мою рацию.

– С той стороны транспорт часа через два начнет подтягиваться, – сказал мне на прощание тот британец, с которым я разговаривал на дороге. – У местных поинтересуйся, как тебе лучше подсесть.

– Спасибо.

Интересное место, пока в таких не бывал. Территория по периметру ограждена большими мешками с песком и камнями, даже скорее габионами, причем видно, что не сразу ставилось все, а между делом дополнялось. Какие-то почти новыми выглядят, из-под каких-то давно трава с кустами лезет. Вокруг то ли мелкий ров, то ли глубокий кювет, но машина враз не перескочит. Оттуда, похоже, грунт для габионов и брали. Но опять же, по всему судя, место тут спокойное. Места много, так что площадь перед «коммерческой зоной» просторная, хоть и пыльная. По периметру акации высадили, явно вручную. Ага, вода тут есть, вон водонапорка и колодец с ветряком. Так вроде территория тут… а чья тут, кстати? Это зона Порто-Франко или уже британская? Британская, пожалуй. А выглядит все, как с картинок про Нью-Мексико пятидесятых, пожалуй.

За гаражом вон стоянка, там битые машины, вроде и целые есть, но отсюда плохо видно. Прошел в магазин, решив, что там проще всего узнать, что тут и как и когда машины пойдут.

Типичный магазинчик в глухомани. Несколько полок с едой, водой и всякой нужной мелочовкой, прилавок, за ним полки, а там тоже все подряд, от патронов до алкоголя и сигарет с сигарами. Карты, дешевые рации, зарядники от солнечной батареи и так далее. За прилавком считай что дед, седой, морщинистый, но явно крепкий дядька лет семидесяти, наверное. Он, похоже, вообще дремал, но на звук колокольчика над дверью проснулся и поднялся со стула, зевнув и прикрыв рот ладонью.

Я взял с полки бутылку минеральной, упакованный сэндвич и положил все у кассы.

– Чем могу помочь, сэр? – спросил дед.

– Мне надо найти попутку до Порто-Франко. К кому можно обратиться?

– К Айлин, на заправке, она поможет. Отстали?

– Нет, я пилот, сел на вынужденную, вот и болтаюсь туда и сюда. Меня эта колонна подобрала, – я показал за окно, – но они в другую сторону едут.

– Не повезло, – резюмировал он и посмотрел на электронные часы на стене. – Первые машины еще нескоро, придется подождать. Сходите к Айлин пока, поговорите. Может быть, кто-то раньше проскочит.

– Понял, спасибо, – кивнул я.

– Что-то еще? – Дед взял в руки минеральную.

– Да, коробку триста восьмого… вон, «Федерал», – показал я пальцем. – Мм-м… тут охотничье больше? Тогда «Вайтал Шок», сто шестьдесят пять гран.

Это по баллистике должно быть ближе к тому, что у меня сейчас, меньше в затылке чесать и пересчитывать.

Дед взял с полки красноватую коробку и выставил передо мной.

– Постреляли?

– По свинкам, – соврал я. – Крутились рядом, пришлось пугануть.

– Они не особо пугаются.

– Поэтому целый магазин и расстрелял. Сколько с меня?

– Пятнадцать восемьдесят.

А дед так неплохо за патроны заряжает, покруче, чем Билл. Но это верно, тут патроны тот покупает, кому совсем надо, и наверняка немного.

Я отсчитал деньги, смахнул двадцать центов сдачи в карман, взял пакет с покупками. Затем тут же открыл коробку и набил патронами пустой магазин. А затем, подумав, отстегнул глушитель с «ларки», потому что мне он сейчас точно не нужен, зато мешает.

– Рюкзак и броню пока можете здесь оставить, – предложил дед. – Я тут целый день, всегда открыт, так что в любой момент заберете. И винтовку, если не боитесь. – Он усмехнулся. – Я трогать не буду.

– Спасибо.

И верно, что со всем барахлом тут гулять? А придется пока именно гулять.

Так, большая карта на стене, хоть гляну, где я.

Треть пути от Порто-Франко до Нью-Портсмута. А вот поворот на транзитный аэродром… ага, карта в километрах… через тридцать примерно. Дальше дорога обозначена как вообще проселок, но она есть. Через Эйлсбери, какой-то совсем маленький городок, потом холмы, оттуда можно на французскую территорию попасть, в некий Каркассон, потом развилка, там направо к Северной дороге, а налево как раз к транзитному аэродрому братьев Леру.

– Могу кофе сварить, – сказал хозяин и показал на два высоких столика у окна, за которыми этот кофе можно было бы выпить.

– Опять спасибо. Пройдусь, а потом кофе попрошу.

– В любой момент.

Дверь снова звякнула, выпуская меня на жаркую, залитую солнцем площадь. Ну, куда податься? К Айлин точно еще успею, а вон там в гараже возню слышу. Не то чтобы мне там что-то нужно, но я всегда смотрю машины и оружие, если это есть рядом.

Заглянул в гараж, поздоровался с каким-то обернувшимся парнем, стоящим у верстака, посмотрел на висящий на подпорках старый грузовик со снятыми колесами, пошел дальше, к сетчатому забору вокруг стоянки.

Машины битые, машины разобранные… а вот это уже интересно, сразу три почти одинаковых белых пикапа «Шеви» на простых штампованных колесах, два с «крю-кабинами», то есть пятиместными, и один с двухместной и длинным кузовом.

Стоянка открыта, так что я зашел внутрь. Цена на лобовом написана у каждого восковым мелком. За короткую кабину две восемьсот, за длинную три.

Хм. У меня с собой наличными пять. На всякий случай. Потому что случаи разные бывают, в том числе такие, как сейчас.

– Что-то понравилось?

Я обернулся. Тот самый парень, что у верстака стоял. Высокий, худощавый, конопатый, с обгоревшим на солнце лицом. В рабочем комбинезоне, но при этом кобура на поясе, то есть совсем тут не расслабляются, похоже.

– Цена. Что с ними не так?

– Все так, нормальные машины, просто с военного аукциона, с Гуама. Больше стояли, чем ездили, самый большой пробег пятьдесят шесть тысяч миль. – Он показал на пикап с короткой кабиной. – Ну и я подделал что надо, так что машины в норме. Шесть литров, бензин, движки для военных, то есть поменьше электроники, побольше жрут, ну и с экологией так себе. – Он усмехнулся. – Да, кондиционера нет, военное имущество. Только печка.

Жрать такие нормально должны, это точно. Но зато я знаю, что вот этим CUCV, то есть гражданские машины, адаптированные для армии, и усиленную подвеску имеют для грузоподъемности, и бортовую сеть под напряжение в два раза выше, и по мелочам там много изменений.

И да, цена нормальная, я знаю, почем такие с аукционов уходят, они еще и в два раза ее накрутили после всех расходов. И машину без кондиционера тут особо дорого не продашь. Да и не только поэтому – та же индийская «Махиндра» везет столько же, но жрет в три раза меньше и чинить ее просто. И она новая. То есть вероятность продать этот пикап дороже, чем «Болеро», стремится к нулю. Будь я фермером или кем-то, кому надо именно груз возить, выбрал бы ту. Но он быстрый, а это то, что мне сейчас надо.

– Дружище, скажи честно, – я повернулся к парню, – если я куплю эту машину и поеду на ней сразу далеко, мне потом не придется возвращаться с претензиями насчет того, что машина сломалась по дороге сама по себе? Я просто не могу себе этого позволить, понимаешь? Как бы чрезвычайная ситуация.

– Если ты сам ее не разобьешь, то машина еще вокруг света объедет, – ответил парень. – Я серьезно.

– Две восемьсот за эту. – Я показал на пикап с «крю», у которого под ценой был написан пробег «42.451 миля». – Зато прямо сейчас, бьем по рукам и плачу. Даже без драйв-теста, просто на слово поверю. Сам расскажи, что с ней где не так.

Тот чуть подумал и кивнул:

– Хорошо. Но заправляешься сам, так с меня был полный бак и по канистре каждого масла.

– На сколько хватает бака?

Он задумался, затем, почесав в затылке, сказал:

– На этих скоростях миль триста проедешь точно. Значит, смотри, – он присел у заднего колеса и заглянул под арку, – с подвеской, рамой и прочим проблем нет. Глушитель ржавый только поверхностно, рессоры тоже, с ними никаких проблем. Подтекал тосол, но это я все поправил, если боишься, возьми канистру воды, никаких проблем. Тут, – он поднялся и показал пальцем на пластиковый молдинг на крыше. – Тут ржавчины пятно было, похоже, что вода капала постоянно. Я почистил, покрасил, но сам видишь, цвет чуть отличается. А тут ничего не ржавеет до сезона дождей, так что ни черта не случится.

– Ага, – кивнул я, приглядевшись.

Пятно белой краски без всякой полировки, просто из баллончика. Но вроде не пузырится, и других нехороших признаков не видно.

– Теперь сюда. – Он открыл водительскую дверь. – Сиденья винил, с ними все в порядке, дверь вся ободрана. – Он показал на низ водительской двери. – Водила ногой ее открывал.

Точно, как раз передний нижний угол обивки сплошняком исцарапан. Особенность «не своих» машин. Заодно отметил, что стеклоподъемники ручные, что для американской машины даже непривычно.

– Верх панели видишь, – он показал пальцем, – чуть пошел, под солнцем подолгу стояла, но на скорость не влияет. Руль… я оплетку поставил, короче, не знаю, что этот придурок с баранкой делал, сверху все расковырял. Стерео тут только радио, AM и FM, больше ничего… пыли еще тут было, три раза салон пылесосил, но до сих пор осталась. Ну и все, в общем. Да, а здесь второй дебил ноги на панель ставил, – показал он на ободранную панель справа. – А так все работает, свет горит, аккумулятор новый, инструмент есть.

Заглянул в кузов. Это длинная модель, так что и кузов, несмотря на кабину, тоже длинный. Был ободран явно, но сейчас залит чем-то вроде пластика. Колеса бы побольше, тут самые базовые, но не покупать же.

– Ладно, нормально. Канистры ты продаешь?

– У Айлин есть. А для воды у Старика. Масло я продам, могу и канистру тосола.

Через полчаса я вылетел с заправки на дорогу на белом «Шеви», с четырьмя канистрами бензина и всем прочим в кузове. Мотор тянул мощно, работал чисто и ровно, подвеска молчала, зато салон дребезжал балалайкой. Справа от меня лежала развернутая карта, а в подстаканнике все же торчал большой картонный стакан с кофе, накрытый крышкой.

Еще я нашел почту, то есть Айлин, менеджер заправки, тощая дама лет пятидесяти, с птичьим профилем, оказалась еще и почтарем, а на территории промзоны торчала вышка со всякими антеннами. И оттуда я отослал сообщение Демпси, вкратце описав случившееся. Ответа ждать не стал, а сразу же прыгнул в машину и погнал в сторону поворота на Эйлсбери.

До самого поворота ни одной встречной мне так и не попалось, так что я бы пока топтался на заправке. После поворота дорога стала уже, но не хуже, так что скорость держать получалось, а вот на рулении уже пришлось всерьез сосредоточиться. И черт с ним, с тратами, эта машина все равно пригодится. Если совсем не разобью сейчас, потому что скорость у меня малость запредельная для этой дороги, местами я вообще под сотню разгоняюсь, аж подпрыгивая. Хорошо, что база у этого «Шеви» длинная, головой в потолок не врезаюсь. Правда, придется ее оставить у аэродрома, но разберусь, так просто не брошу.

Хорошо, что дорога более или менее просматривается вперед и крутых поворотов нет, так что удерживаюсь. Сначала просто гнал через саванну, однажды чуть не врезавшись в выскочившего из высокой травы свина, потом даже начали появляться признаки человеческой жизни, то ранчо, то какой-то амбар прямо в поле, то указатель к ферме, то что-то еще. Потом обогнал трактор, который волок прицеп, груженный пакованным сеном чуть не до неба, даже приближаться страшно было. Посигналил издалека, тот прижался правей, потому что до этого катил прямо посередине дороги. Потом попался грузовик уже навстречу, индийский, к слову, потом обогнал неторопливый попутный пикап. Увидел указатель, показывавший налево и сообщавший, что до некоего Хагли всего восемь километров. То есть это фермы вокруг очередного городишки.

И точно, дальше снова пошла саванна, но куда более холмистая и заросшая кустарником, чем раньше. И дорога стала повихлястей, процесс управления еще усложнился. Надо было что-то тяжелое в кузов кинуть, зад как-то излишне скачет, похоже, что из-за усиленной подвески. Но справляюсь. Окно открыто, ветер задувает, так вроде даже и не слишком жарко. По рации на общем канале не слышно ничего давным-давно, чешу опять через пустынную местность.

Земли много, людей мало, так что заселено все пятнами. Сначала в каком-то правильном месте, у источника ресурсов, перекрестка или там гавани возникает городок, потом вокруг городка фермы и ранчо, к рынку поближе, потом новые фермы, подальше, но потом все заканчивается, и до другого городка оказывается верст сто, а то и двести, а то и больше. Вот я этот Хагли проскочил, и до Эйлсбери ничего уже не будет, кроме сплошной дикой природы и этой сухой грунтовки под колесами, кати себе и кати по ней.

Так и катил еще с полчаса, пока не начал ловить чей-то шлейф пыли из-под колес. Впереди кто-то едет, тоже надо ему в эту сторону. Проехав еще пару поворотов в несколько опасном темпе, увидел попутную машину, идущую впереди.

– Охренеть, – пробормотал я, разглядев и машину, и ее номер.

Та самая белая «Тойота». Вот именно та самая, идет ходко, но все же совсем не так, как я, и поэтому я ее быстро догоняю.

Почувствовал, как в животе что-то оборвалось, и одновременно это оборвавшееся подняло волну возбуждения, быстро достигшего головы. Аж жар в лицо.

Ну да, а что удивительного? Их «Кодьяк» на транзитный и пошел, наверное, а эти гонят машину следом. Как раз именно здесь их и следовало искать, просто если бы я не несся как бешеный, не догнал бы ни за что. А так – пожалуйста.

Бибикнул вежливо, как здесь принято на пустых дорогах, где люди давно забывают в зеркала смотреть, водитель «Тойоты» так же вежливо принял правей, пропуская идиота на белом пикапе. Я дал по газам, мощный двигатель «Вортек» всеми шестью своими литрами объема кинул «Шевроле» вперед, который обошел чуть скинувшую скорость «Тойоту» как стоячую. Трое в кабине, это я разглядел. На меня они ноль внимания. Ну да, они же меня и не видели на самом деле, а сейчас на мне и темные очки «wrap around» тактические, и кепи с козырьком, и даже плитник я снял, он рядом лежит, и камуфляжную куртку, в белой майке сижу. Человек как человек, местный придурок по саванне гоняет, пока не догоняется.

Пока не догоняется, да… Именно так!

«Тойота» осталась в зеркале, уменьшилась в размерах, потом ее скрыл поворот. Я даже еще чуть прибавил, так, что в этом повороте слегка повело. Дурак так дурак, надо соответствовать, а к машине я уже привык, занос научился держать.

Дальше, еще дальше, оторваться надо. И дорога совсем пустая, подозреваю, что по ней почти никто и не ездит. Из Хагли катаются в сторону трассы Порто-Франко – Портсмут, из Эйлсбери на Каркассон, скорей всего, а этот отрезок толком и не нужен никому.

Еще немного, минут пять, а можно и десять, нарастить отрыв. И найти правильный поворот, желательно левый, такой, чтобы еще и достаточно закрыт был.

Вот этот хороший, сначала спуск небольшой, теперь подъем и сразу за ним поворот. Если бы я уже скорость не скинул, то вылетел бы с дороги как с трамплина прямо вот в эти кусты.

Эти. Стоп. Тут и кусты, и даже как бы канавка, и подъемчик… Дал газку, наехалправым колесом на подъем, дал еще мощи, втолкнул машину почти в кусты, совершенно наперекосяк. И заглушил. Распахнул дверь, выбрался на дорогу, глянул – нормально, даже красиво. Видели идиота на дороге? Вот он и докатался. Ну, на первый взгляд.

Так, а мне вон туда хорошо, как раз в кустики.

Куртку, плитник на себя, быстро защелкнуть, шлем… нормально, готов. И бегом в куст, который для себя наметил. Там и трава высокая, и зелень густая, и черта с два ты меня там заметишь сразу, это я точно говорю, даже проверять не надо.

Ощущения такие, словно я сейчас вот-вот в рулетку выиграю, поставив на одно число. Рулетка еще крутится, но я почему-то знаю про выигрыш и просто его жду. Давай, шарик, скатывайся туда, куда ты и должен скатиться.

Так, «банку» на ствол, сейчас она понадобится. Зажал защелку, покрутил рукой, убедившись, что надел правильно, затем поискал позицию поудобней. Вот так, прямо на меня должен с подъема выйти. А как увидят пикап, стоящий в кусте с открытой дверью, то еще и притормозят, с гарантией.

Ждать пришлось еще минут пять. Сначала увидел пыль, потом услышал дизель, а там и сама машина показалась, идущая в пологом повороте. Вот пошла вниз, неторопливо так, исчезла из поля зрения, затем показалась крыша, лобовое, капот… я поймал водителя в прицел. Притормозили, уставившись на пикап…

Хлоп-хлоп.

Водитель упал головой на руль, машина дернулась, но медленно покатила дальше, чуть забирая влево.

Хлоп-хлоп.

Еще два белых пятна на лобовом, пассажир завалился.

Задняя дверь настежь, рывком, я ее через лобовое вижу, прямо в ней темный силуэт, которого я жду…

Хлоп. Хлоп.

Попал? Если и попал, то в плиту, похоже, тот метнулся в сторону, в кусты, прикрываясь медленно катящимся автомобилем. Не достал… плохо. И я тут же сорвался с места, сменил позицию, замер. Если противник не дурак, то легко рассчитает, откуда я вел огонь, потому что бить мне надо было в лоб, что я и сделал. А полагать этих дураками не следует.

Сбросил прицел с карабина, быстро поставил вместо него тепловик. Пусть я его сейчас и не пристреливал, но тут и дистанция маленькая, сойдет и так. «Черный горячий», как стоял, так и оставим. Правда, у него тоже тепловизор может быть, я же видел, только не знаю, у кого из них.

Что он будет делать? Искать меня или уходить?

А что бы я на его месте сделал? Не знаю. Уходить пешком отсюда долго, машины почти не ездят, это пару суток идти по саванне, и хорошо, если на нем какие-то запасы есть, вода, например, а не в «Тойоте» все осталось, выскакивал он быстро, при первых же выстрелах рванул, так что времени что-то подхватить у него точно не было.

Нет, воевать он пойдет, ему машина нужна, а тут целых две. На его месте я бы рискнул. И он рискнет, это точно.

Так, как ко мне подойти можно? С этой стороны соваться точно не следует, я бы на его месте в обход пошел. То есть тут бы мне не сидеть, а выдвигаться туда, откуда он может подойти. Но если он сообразит, что я пошел туда, то может просто вернуться, влезть в машину и уехать. А это уже не очень мне подходит, потому что он на одной машине уедет, а второй движок прострелит, я на его месте так бы и сделал.

Нет, уходить отсюда нельзя, потому что вернется он обязательно. Где-то здесь и надо ждать. Если он меня не ждет.

Так, надо бы к своей машине выдвинуться, там и чуть пригорок, и кусты густые, и заглохшая «Тойота» оттуда видна хорошо. И вот там он меня будет высматривать в самую последнюю очередь, потому что, по логике, я бы должен занять позицию в стороне. Так что туда, и пока ползком. Дорогу здесь бульдозер пробивал, похоже, по существующей колее, вот и образовались по бокам небольшие валы заросшие, они хоть как-то прикроют.

Ветер шумит листвой, что и хорошо, и плохо. И меня не расслышать, но и я противника не слышу тоже. Трава в зарослях невысокая, в отличие от открытых мест, так что хотя бы видно, куда ползешь. И не наползти бы ни на что кусачее и ядовитое, тоже очень неудачно получится.

Хорошо, что хотя бы рукава длинные, все же рассчитываешь на аварийную посадку, после которой придется шляться там, где много колючего и насекомого. А вот налокотников и наколенников нет, не брал, а трава тут жесткая и земля под ней сухая. И все время по ней какая-то мелочь многоногая шмыгает. Остановился на секунду отдохнуть и тут же увидел: вот ползет по земле что-то вроде крупной цикады, мимо почти незаметного земляного бугорка, а тот вдруг на манер танкового люка поднялся, и оттуда что-то рыжее и мохнатое мгновенно высунулось, цикаду эту сгребло и к себе затащило. И опять словно и не было ничего, просто бугорок.

Когда от места метров на сорок, наверное, отполз, рискнул остановиться и чуть приподняться. Прямо так, через заросли, осмотрелся через тепловизор, но ничего не заметил. Надеюсь, что меня тоже не заметил никто. Не выстрелил, по крайней мере.

Дальше гребем, по-прежнему не высовываемся. До пикапа уже рукой подать, я даже запах машины ощущаю, тут воздух настолько чистый, что сквозь него пробивается. Немного бензин, немного вроде как резина.

Еще немного, и вот уже бампер перед глазами. Прямо к нему, так, чтобы пикап меня прикрыл и со стороны дороги, и даже чуть со стороны той низинки, на выезде из которой я подловил противника. Машина наискосок стоит, вот и я так же, наискосок устроился. И отсюда вижу «Тойоту», ее распахнутые задние двери. И там, кстати, много сумок лежит, может, и с чем полезным. Противнику вообще-то надо мой самолет компенсировать. Жаль только, что, если получится разобраться с уцелевшим, их машину прихватить не получится. И не только потому, что я один, а машин две, а из-за того, что на ней точно нигде светиться не нужно. И особенно в районе аэродрома.

Ладно, теперь просто жду. Тихо, терпеливо, почти не шевелясь. Теперь кто больше терпения проявит, тот и выиграет. Главное, что меня в тот же тепловизор сейчас только с одной стороны обнаружить можно, как раз с той, в которую я и смотрю, так что тут вопрос, кто кого обнаружит первый.

Прошло около часа, я время от времени поглядывал на часы, предполагая, что мой противник делает то же самое. По-прежнему шелестели листья, да еще и птицы какие-то мелкие отчаянно расчирикались, надеюсь, что не на меня. Я медленно водил из стороны в сторону стволом «ларки», оглядывая пейзаж через выкрученный на минимальное увеличение тепловой прицел. Один раз заметил пробирающееся через кусты пятно и чуть не выстрелил, но в последний момент распознал силуэт какого-то животного, похожего на мелкого чуть горбатого оленя. Тот выскочил на дорогу, покрутил головой, а затем, думаю, уловил запах крови, потому что резко сорвался с места и парой длинных прыжков скрылся в кустах.

А может, и не кровь, а меня почувствовал, ветер как раз в его сторону, хотя трупы ближе. Все же кровь, наверное.

Черт, до ветру захотелось. Вот как нельзя кстати, да. Сидим, терпим. Мимо ноги мохнатая сколопендра в траве проползла, я еле сдержался, чтобы не наступить на нее ботинком. Даже на вид тварь омерзительная, к тому же еще и ядовитая. Схватишь рукой – сильно пожалеешь, как раз ее вот эти самые… шерстинки, что ли, и ядовиты. Не помрешь, но помучаешься. Я книгу про местный животный мир люблю на ночь почитать, просвещаюсь понемногу.

С той стороны никого…

А потом сзади ветка хрустнула. Совсем близко. Сердце ухнуло скоростным лифтом в желудок, и я просто упал на спину, одновременно перекатываясь на бок. Громкий хлопок рядом, и тут же я открыл огонь по виднеющемуся в кустах силуэту. На все двадцать, на весь магазин.

Он не ожидал меня здесь увидеть. И обошел он мою позицию не с той стороны, где я его ожидал, а с противоположной, как раз шел к пикапу. И пикап, стоящий наискосок, меня и прикрыл. Выстрелил противник, только увидев движение, но я уже падал, пуля прошла выше. А я в него попал почти всеми. Вывод: тренируйся стрелять из всех положений, что я регулярно и делаю. Помню, как на меня в испанском тире как на идиота смотрели иногда. А не смотрели бы как на идиота, был бы я сейчас мертвым умником.

Подождал немного, перезарядившись и переводя дыхание, такое нервное, что в голове зазвенело. Встал, двинул осторожно к убитому, оттолкнул от него карабин песочного цвета с глушителем на стволе. Нет, у него не термоприцел, у него оптика с компактным ред-дотом наверху. Уже перестраховываясь, пошел аккуратным шагом к машине, не отводя прицела то от окон, то от края задней открытой двери. Ну да, тут давно тихо, никто не шевелится. Подошел ближе, глянул мельком на убитых – эти с гарантией, оба в лицо.

Заглянул сзади внутрь машины – а там и не сумки горой, там труп лежит. Завернутый. Тот, видать, которого я там.

– Ну вот так, – сказал я, опуская ствол. – Гора с горой не сходится, но вот человек с человеком… и подчас совсем неожиданно. Погоняли меня по саванне? Ну и вот посмотрите теперь на себя.

Вернувшись к лежащему в кустарнике, я подхватил его за лямку на разгрузке и поволок к машине. Поднатужившись, закинул его внутрь, ко второму убитому. Потом выволок мертвого водителя из-за руля и тоже перетащил обратно, просто откинув спинку его сиденья. Третьего толкнул, чтобы тот на дверь навалился.

Перебежал к пикапу, съехал им с куста, нашел подходящее место и неторопливо загнал его в заросли. Пусть пока тут постоит. А затем метнулся к «Тойоте».

Так, руль в крови и водительское сиденье немного. А, вон в двери тряпка. Ей руль и протер, потом постелил. Открыл бардачок, нашел целую упаковку таких же, забросал ими сиденье. И уже затем влез за руль. Нейтралка, завести заново… все нормально. Дырки в лобовом, но это плевать, мне ехать недалеко. И повел машину туда же, куда и пикап загнал, разве что останавливаться не стал. Буквально проломился сквозь упругие заросли, проскочил полянку, заехал за холмик… так откатил от дороги метров на пятьсот и уже там остановился.

– Ну, посмотрим, кто вы такие, – объявил я убитым.

Серьезные, серьезные граждане… я как только на оружие глянул, так и обалдел. Винтовки дорогущие, четыре «Sig 716G2 Patrol», они на той стороне за две тысячи долларов стоят. Пусть это в основе и стоунеровская платформа, но под газовый поршень с коротким ходом, то есть куда лучше обычной системы. Вон он виден, тут цевье ажурное, через него все насквозь.

Прицелы… тоже «сиг», четырехкратные… да у них все «сиг», как оптом закупали. Впрочем, оптом наверняка и закупали. Глушители на все, сталь и титан, самые лучшие, и тоже «сиг», разумеется, два подлинней и два компактных. Пистолеты от того же производителя, «двести двадцатые», под сорок пятый, серый затвор, песочного цвета рамка, ствол под глушитель и опять же к каждому по глушителю, титановому, с бустером и прочим. Магазины сплошь удлиненные, на десять патронов сорок пятого.

Отложил все в сторону, твердо решив, что ничего не брошу, потому что это просто невероятный набор для этих мест. Кто-то очень сильно упаковал этих ребят. И чем больше я рылся в машинах, разгрузках и карманах, тем больше в этом убеждался. Впервые в жизни увидел ред-доты с тепловидением. Даже не слышал про такое, а у этих две штуки нашлось. И да, опять «сиг», модель «ECHO1». Даже увеличение есть двукратное. Мое счастье, что они так ни разу и не поняли, куда глядеть.

Бинокли, дальномер, четыре компактных ред-дота, то есть «рефлекса», уже стоящие на оптических прицелах… склад ходячий. Патронов тоже куча, к слову, под все. Гранаты, но опять какие-то такие… их можно вместе на манер «лего» скреплять, одна в одну, а потом они от одного запала рвутся, получается. Никогда раньше не видел и даже не слышал про подобные. То есть такие цилиндры, вкручиваются один в один, превращаясь в цилиндр длинный, и в верхний запал вставляется. Чудеса. Производитель… некая фирма «Наммо». Не слышал.

– Блин, кто же вы такие? – не выдержав, спросил я у трупов.

Айди на всех нашлись, собрал их в кучу. В бумажниках банковские карточки, что-то еще, все в пакет, пусть Демпси изучает. Наличных денег немало, в среднем так по тысяче на рыло, не бедствуют. То есть я пикап окупил хотя бы.

У всех какие-то ключи, у всех мобильники и военные рации с гарнитурами. Рация в машине. Зарядники. Мобильники, наверное, лучше не выключать, заряд у всех есть, привезу в город и пусть изучают. Все, правда, с блокировкой экрана, но думаю, что специалисты разберутся.

Затем начал снимать с них экипировку. Все пригодится, потому что дорогое, качественное, от плитников до наколенников, шлемы «опскоры», а вот камуфляж уже местный, как по этикеткам понял, сделан в тутошнем Китае. Чем-то похож на «мультикам», но все же гамма другая, под саванну, похоже. Срезал этикетки с куском ткани, может быть, тоже подсказкой будет. Вдруг это не везде продается, а поставлено конкретному заказчику?

Рюкзаки, в них тоже полно всего… сам разбирать не буду, так доставлю.

В кармане под плитником у одного нашел еще пистолет, компактный «Беретта Нано» под девять миллиметров, с запасным магазином. Ну хоть это не «зиг». Покойный его как оружие последнего шанса таскал, похоже. Очень плоский, очень компактный, в руке удобный. Тоже пригодится.

Потом посрезал одежду, сфотографировал на телефон татуировки, каких нашлось много. Резал ткань ножом, кстати, у них еще и ножики серьезные нашлись, хоть и у всех разные. Один явно под заказ сделан, так что тоже в улики, вдруг это что-то известное? Типа мастер какой-то конкретный.

Обшарил всю машину от и до, заглядывая в каждую щель, нашел документы на регистрацию, даже страховку какую-то, из Зиона, кстати. Это интересно. Марка машины эта, а вот номера другие. Сравнил номера кузовов в документах – да, а регистрационные номера-то фальшивые, похоже. Заодно и другие номера нашел, как раз с американской территории, после чего свинтил те, что стояли на «Тойоте», и все сложил вместе. Думаю, что и это будет интересно.

При обшаривании машины нашел еще и пистолет-пулемет в сумке-чехле. Да, все из того же источника, «Sig MPX SBR», короткий девятидюймовый ствол, глушитель, ред-дот, четыре магазина в комплекте, большая упаковка патронов. А заодно и мои «АКС» и «скорпион» обнаружились. Ну, вообще, нет слов. Трофеи, понятное дело, в улики не пойдут, не отдам.

Трупы оттащил дальше, за кусты, там бросил. Не думаю, что свинок долго дожидаться придется. Одежду пропитал соляркой из канистры и после некоторых усилий поджег турбозажигалкой убитых. Затем на «Тойоте» поехал обратно. Не хочу ее рядом с трупами бросать, вдруг с воздуха заметят или что, пусть машина отдельно, а убитые отдельно. Загнал ее в кустарник, в самую гущу, и побрел за пикапом. Теперь это все еще перегрузить надо и можно дальше ехать.

Куда ехать? Тут я не сомневался – на транзитный, куда и гнал. Там есть серьезная связь, и там или стоит сейчас, или оттуда улетал тот самый «Кодьяк». И они что-то должны были делать с раненым, его не могли не заметить. Поэтому, перевалив все, что взял из «Тойоты», в кабину и кузов пикапа, я снова дал по газам и понесся по пустынной дороге дальше, по пути закусывая сэндвичем из упаковки.

Насчет машины продавший ее парень не соврал, дорогу держала она достойно. У нее, кажется, даже мощность двигателя чуть снижена в пользу надежности и долговечности, так что прет себе и прет, но вот жрет много. Пришлось доливать бак из канистр.

Ближе к Эйлсбери местные просторы опять начали населяться. Все как я и говорил, даже сельская жизнь все равно к городу тянется. Проехал по составленному из П-образных бетонных конструкций мосту через широкую, но неглубокую реку, въехал на окраину расположившегося на берегу городка, сразу увидев стоянку, мотель, заправку и какие-то склады с мастерскими. Тоже все как и везде, разве что с этой стороны даже никакого КПП не было, только пустой укрепленный пост.

Подрулил к колонке, остановился, заглушил двигатель, вышел из кабины, потянувшись изо всех сил. Ехал в напряжении, устали и спина, и шея. Из магазина вышла молодая, несколько широкозадая, но симпатичная женщина в шортах и рабочей рубашке, спросила:

– Залить бак?

– И бак до верха, и канистры. И да, у меня три канистры с дизельным топливом, оно мне не нужно. Я бы на канистры с бензином поменял.

– Могу только вылить все из них, помыть и заполнить заново, – покачала она головой. – Топливо не мое, так что побоюсь продавать.

– Можно и так, – согласился я. – Лишь бы бензин был в запасе.

– Много жрет? – спросила она, откидывая лючок бензобака.

– Порядочно.

Она посмотрела на меня с некоторым сомнением, которое я разгадал: дорогое оружие и экипировка не очень соответствуют машине. Здесь эти вещи обычно коррелируют. Ну и пусть задумывается.

– До Каркассона как отсюда дорога?

– Такая же, как и эта, – она кивнула в направлении, с которого я приехал. – Нормально. А как виноградники на склонах увидите, так значит у Каркассона уже.

Ну да, теперь вспомнил название города, оно на этикетках красного вина здесь попадается.

– А Эйлсбери с чего живет?

– С серебряной шахты в основном. Ну и обогатительной фабрики. У нас маленький город, три тысячи населения всего.

– Не скучно?

– Кому как, – она усмехнулась. – Я в Мельбурне раньше жила и знаете кем работала?

– Откуда мне знать?

– Репортером в желтой прессе. А потом раз – и уехала сюда со своим парнем. И теперь у нас магазинчик с заправкой посреди ничего. И при этом я даже счастлива, наверное. И мастерская, парень у меня ювелир, делает всякие классные штуки из серебра. У вас есть девушка?

– Конечно.

– Зайдите в магазин, посмотрите, может быть, для нее что-то выберете. А я пока канистрами займусь.

– Спасибо.

– Кстати, меня Билли зовут, – вдруг представилась она и тут же добавила: – Именно Билли, а не Милли или как-то еще.

– Очень приятно. Саша.

Она протянула мне свободную руку, которую я и пожал.

Пошел в магазин – длинный одноэтажный щитовой домик под плоской крышей, уставленной солнечными панелями. Сразу почувствовал какой-то интересный запах, вроде как восточных благовоний, но свежей, что ли, легче. А так обычный магазин всего подряд, только да, на правой стене, если от входа смотреть, стенд с этим самым серебром. Кулоны, браслеты, кольца, цепочки разной формы и толщины. Немножко, как мне кажется, в мексиканском стиле все, но все же осовремененном. Очень неплохо, к слову, у ее парня точно есть талант, не откажешь.

Потоптавшись, решился, выбрал сразу комплект из кулона, браслета и широкой цепочки на щиколотку. Аните точно пойдет, она такое любит, а браслеты на щиколотку особенно, она их даже на диком пляже, где голой загорает, никогда не снимает. Все лежало открыто, так что я просто выбрал что хотел и отнес к кассе. Увидел кофеварку и решил заодно попросить кофе, взбодриться. И отдохнуть все же немного надо, а то скоро внимание на дороге начнет расплываться.

Когда Билли вернулась, я спросил:

– Кофе дадите?

– Крепкий?

– Крепкий, – кивнул я.

– Сейчас сделаю. Это вы выбрали? – показала она на украшения.

– Да. Слушайте, у вашего парня здорово получается. Где-нибудь еще продаете?

– Нет пока, – она начала набивать фильтр кофеварки. – Пока только здесь.

– У нас с девушкой есть магазинчик на пляже в Порто-Франко, там это могло бы неплохо продаваться. Есть что-нибудь вроде каталога?

– Нет, но могу сделать. Хорошая камера есть, а я все же была репортером.

– Я вам запишу свою почту, – я придвинул лежавший на прилавке блокнот с карандашом, – и вы его мне пошлете. Анита, моя девушка, выберет что понравится, я перечислю вам деньги, а вы отошлете заказ почтой. Годится?

– Давайте попробуем. – Она вытащила чашку из кофеварки и спросила: – Сахар или заменитель?

– Ничего не надо, просто кофе. Спасибо. – Я забрал у нее чашку.

В комплекте со всем остальным это замечательное серебро точно будет продаваться, никаких сомнений. И нам хорошо, и Билли с ее парнем.

Я вышел с кофе на крыльцо, на скамеечку, уселся, вытянув ноги, отогнал от чашки назойливую муху. Задумался. Вот интересно, это там самая таинственная организация Смита так велика на самом деле или вмешался кто-то еще, кого Демпси не учел? Кто-то с серьезными ресурсами? Все самое лучшее, самолет, машина, оружие, экипировка, и к тому же впервые всплыл Зион, то есть одна из трех американских территорий в этом мире, причем наиболее зависимая от Ордена.

Расследование Демпси кого-то зацепило? Но при чем тут я? В той схеме, что существует теперь, я всего лишь винтик, пусть и не самый последний. Убери меня – и что изменится? Да уже ничего на самом деле. Мой условный «поставщик денег» Юсеф сам может напрямую работать с «прачечной» из Нью-Рино, а Алекс Берг, мое второе нелегальное Я, знает не так уж и много. Или все же что-то знает?

И само покушение достаточно сложное… или это не покушение, а именно ограбление? Хотя… почему бы не быть и тому и другому одновременно? На самом деле грабить меня только во время полета и можно было, тут все понятно. В Порто-Франко опасно, на аэродроме невозможно, на транзитном, насколько я его успел изучить, тоже, в Нью-Рино меня могут и встретить, что и предполагается, а вот так, как вышло, – нормально. Сел на вынужденную, и кто-то меня съел, например.

Вопрос следующий: как сломали двигатель? Судя по звуку и характеру поломки, в него заложили небольшой заряд с радиовзрывателем. «Кодьяк» меня догнал, с его борта инициировали подрыв, дальше я сел. И расчет был именно на то, что я выживу, посажу машину на планировании. «Тойота» с той четверкой выдвинулась в предполагаемое место заранее, с вечера. Двое убитых были бородаты, а двое имели привычку бриться, так вот брились они минимум за сутки до гибели, щетина бросилась в глаза. То есть брились вчера утром, а ночью уже были в пути. Или вчерашним вечером.

Слишком сложно? Только на первый взгляд, а уже на второй как раз все просто, чистая математика. Марка моего самолета известна, круизная скорость известна, своя известна, рассчитать точку встречи с точностью плюс-минус лапоть уже второклассник сможет. И маршрут, как я сам сказал, всегда у всех один, самый экономичный, то есть по факту все самолеты летят по очень узкому коридору. А они и вовсе могли меня сразу после взлета догнать и просто висеть на хвосте до тех пор, пока не свяжутся с экипажем на земле, летают же все вдоль дороги. И на сто восемьдесят назад я смотреть не могу. Да вообще проще простого получается, на поверхности все лежит.

Но есть нюанс: кто-то должен был заложить заряд в мой самолет. А аэродром довольно неплохо охраняется и наблюдается, постороннему у чужой машины крутиться сложно, тем более с ней что-то делать. И стоит мой «Хорнет» открыто, не в ангаре. То есть закладывал мину тот, кто имеет свободный доступ к самолетам. Или механик, его Яцек зовут, поляк, молодой и толковый парень, а он обслуживает самолет по моему контракту с фирмой «Стар Авиасервис», в которой работает, или кто-то еще из этой фирмы. Ну, или совсем какой-то ниндзя ночью прокрался, но в это верится с трудом. И надо ведь знать, куда закладывать и как, и сколько, чтобы я при этом не заметил бомбу во время предполетного осмотра, и антенну протянуть следовало, как мне кажется.

Вот с этим точно надо разбираться. Потому что тот, кто это делал, был на сто процентов уверен, что я обратно не вернусь. То есть пытался меня убить. А вот это прощать не хочется, хочется убить его взамен.

Ладно, попил кофе и надо дальше гнать.

Глава 33

29 год, 36 число 05 месяца, вторник. Транзитный аэродром Леру

Добрался я вчера до аэродрома поздно, хоть до темноты было еще и далеко. Выжатый как лимон, уставший настолько, что ноги на ходу подгибались, а в башке звенело. На подъезде к месту меня остановили на КПП, уточнили, кто я и зачем, сказал им, что меня здесь самолет должен ждать, и назвал номер и марку «Кодьяка». Охранники пожали плечами и отправили дальше, к диспетчерам и прочим должностным лицам.

Машин у аэродрома было не слишком много, сюда землей редко приезжают, так что на охраняемой стоянке свободных мест было с запасом. Поставил свою поближе к укрепленной мешками будке охраны и пошел, волоча ноги, на аэродромный терминал.

Вообще «перекресток Леру» впечатлял. Большое поле с двумя асфальтовыми полосами, ряд ангаров, мастерские, два отеля, для толстого кошелька и не очень, кафе, бар, даже вагончик с тако. Несколько офисов, чартеры, продажа самолетов, много что еще.

Сюда стали заворачивать даже те рейсы, которым не было необходимости дозаправляться, потому что в этой точке сходилось множество маршрутов и можно было подсадить дополнительных пассажиров. А авиация в этой малонаселенной земле быстро становилась чуть ли не самым важным видом транспорта.

Более того, хитрые братья Леру начали даже проводить здесь всяческие летные тусняки вроде соревнований по аэробатике и, например, по самым коротким взлетам и посадкам, превратив место в аналог Мекки для пилотов Новой Земли. Я даже слышал, что многие сюда прилетают просто потусоваться в своей компании, пошуметь в баре и позаигрывать, мягко говоря, с девицами, потому что культура пилотов маленьких самолетов начала тут напоминать культуру байкеров.

В общем, жизнь тут кипела.

Я дотопал до офиса диспетчерской, подошел к стойке, за которой сидел немолодой смуглый человек в белой майке с логотипом «LB», спросил, облокотившись и заодно схватив леденец из вазы:

– Добрый вечер. Меня должен ждать «Кодьяк» номер Сьерра одиннадцать семь пять. Они еще здесь? Я сильно задержался в дороге.

– Сейчас гляну, – он защелкал клавишами компьютера. – Сьерра…

– Одиннадцать семь пять.

– Вылетел. Сел в один триста семнадцать, выгрузил раненого и взлетел в один пятьсот два.

– Раненого? – Я сделал вид, что удивился. – Там не предполагалось никаких раненых, и они должны были ждать меня.

– Что-то случилось. – Смуглый пожал плечами. – Заплатили за срочный санитарный рейс до Каркассона, раненого забрал вертолет. Так что не знаю, чем могу помочь.

– Куда они хоть улетели?

– Это закрытая информация вообще-то. – Служащий посмотрел на меня укоризненно. – Но все же скажу: не знаю, они не оформляли страховку.

– Понятно, – вздохнул я, изображая тяжелое разочарование. – А как можно добраться до связи?

– Вон туда. – Он пальцем показал на дверь у меня за спиной, над которой виднелась большая надпись: «Почта. Сеть. Услуги связи». – Или просто в кафе, там есть вай-фай. И в отеле есть.

– Спасибо, просто я уже засыпаю на ходу, – улыбнулся я.

– Это заметно. Остановитесь в отеле, вам точно уже нельзя ни лететь, ни ехать.

Пошел все же в кафе, планшет у меня с собой. Заказал большой латте, решив поесть всерьез уже в отеле, служащий прав в том, что ехать мне уже сегодня никуда нельзя. Подключился к местной сети и тут же принял почту от Демпси:

«Выйди на связь. В пункте назначения тебя ждут, там все в силе».

Я перекачал по «синему зубу» фотографии из телефона в планшет, а затем, подключив клавиатуру, начал составлять письмо своему спецслужбовскому куратору, описывая события последнего дня подробно. И туда же прикладывать фото. Правда, не знаю, как фото дойдут, проходимость радиоканала почтового сервера никакая, но иногда графические файлы доходят. Дал сведения о раненом, которого увезли вертолетом в Каркассон, номера машины, самолета, включая фальшивые, данные айди убитых, кроме отправленных их снимков. Фоточки не дойдут, но хотя бы так прочитает. В завершение дописал, что на сегодня у меня силы закончились, я иду в отель и уже там просмотрю почту снова.

Потом еще письмо, Аните, с сообщением о том, что у меня все хорошо, долетел удачно, только не смог вовремя выйти на связь. Все, допил кофе и пошел дальше. Проходя мимо магазина, вспомнил, что остался без вещей, так что завернул туда, купил спортивную сумку, что-то вроде пляжных шлепок, серую майку с силуэтом самолета и надписью «Пилоты. Смотрим на людей свысока с 1903» и еще одну, белую, с силуэтом уже биплана, на которой было написано: «Держи скорость высокой, а то земля подкрадется снизу и даст под задницу». Ну и карго-шорты цвета хаки взял, чтобы было во что в отеле переодеться. Бритый налысо хлопец с бородой и сильным французским акцентом взял деньги, упаковал все покупки в бумажный пакет, кинул туда же купон на бесплатный напиток в баре отеля, после чего я пошел наконец дальше.

Выбрал, естественно, тот отель, что подороже, а заодно обнаружив, что стоянка перед ним тоже охраняется, так что перегнал сперва пикап туда, оставил в нем свою «ларку», зато положил в сумку свой «скорпион», а на него набросал вещей. Хоть все знают, что место здесь совершенно безопасное, мне на сегодня приключений хватило выше головы. Не получится у меня быть слишком осторожным.

Двухэтажное довольно длинное здание, выстроенное из зеленоватого кирпича буквой «Г», подъезд в самом углу, в левом крыле бар. Над подъездом даже синий маркиз с надписью «Отель «Вингз»», все как у взрослых. Небольшой холл с диванчиками, столиками и стойкой, за стойкой девушка азиатской внешности, при этом обладательница французского акцента.

– Номер на ночь? – спросил я.

– С душем, ванной и сюит, – сразу перечислила она. – Двадцать, двадцать пять и сорок экю.

– Давайте сюит, – махнул я рукой. – Что еще есть в отеле?

– Бассейн, сауна, массаж, бар.

Я прислушался к ноющей спине, затем спросил:

– Массаж еще работает?

– Да. Зарезервировать?

– Желательно.

Азиатка посмотрела в монитор, пощелкала клавишами.

– Держите ключ, номер два двенадцать. – Она выложила магнитную карточку на стойку. – С вас восемьдесят за номер, включая сорок залога, массаж еще пятнадцать, то есть девяносто пять. Я вам зарезервировала… через… двадцать три минуты. Это вон в ту дверь, – она показала дверь в конце зала, – там сразу увидите.

– Спасибо. – Я забрал карточку.

Ну ты глянь, хоть какой-то приз после всех моих злоключений. Заслужил.

Номер и вправду оказался сюитом, то есть гостиная и спальня, с душем и большой ванной, пусть и без гидромассажа, но такой, что можно плавать, а не мыться. Бросил вещи, заглянул в шкаф, обнаружив там махровый халат, пахнущий прачечной, пошел в душ, смыть пыль сегодняшнего дня. Шампунь мой уцелел, к счастью, так что я его из рюкзака вытащил вместе с остальными туалетными. Когда вышел, обнаружил, что можно уже и на массаж. Вот и славно, трам-пам-пам.

За той дверью, что указала мне девушка из ресепшена, обнаружились еще две, на одной написано «Парикмахерская», а на второй как раз «Массаж», над ней зеленый огонек, то есть свободно. Заглянул.

– Я резервировал время, добрый вечер.

Рослая и очень атлетическая блондинка в майке «алкоголичке» и тренировочных цветастых штанах обернулась.

– Добрый вечер, проходите. Хотите в душ?

– Прямо из душа. – Я провел рукой по мокрым волосам.

Нет, не француженка, тип совсем скандинавский, а может быть, голландка. По происхождению, по крайней мере, да и акцент тоже такой. Лицо узкое, с коротким носом и тяжеловатым подбородком, глаза голубые. Да, в Голландии часто такой типаж встречается.

– Держите. – Она взяла с полки и протянула мне свежее полотенце, развернув. – Ну и ложитесь.

Массажный стол застелен явно только что, все вокруг выглядит стерильно чистым, даже сама массажистка. И руки, я всегда смотрю на руки, и у нее они какие-то подходящие для такой работы, кисть, может, и небольшая, но такая, с коротковатыми и явно сильными пальцами.

Я замотал бедра полотенцем, повесил халат и завалился на стол.

– У меня просьба, – тут же объявил я. – Область шеи и плечи, особое внимание уделите, пожалуйста.

– Тут у всех такая просьба, – засмеялась массажистка, открывая флакончик с массажным маслом. – Ничего оригинального. Вы пилот?

– Любитель.

– Здесь теперь большинство любители. Почему, думаете, здесь столько работы?

Опа… вот как-то правильно она взялась за плечи, прямо как надо.

– Кстати, у меня вопрос возник… а вы здесь живете или как-то ездите на работу? Тут же нет ничего вокруг.

– Я прилетаю на неделю через неделю, – ответила она. – Не сама, у приятеля самолет, он на постоянный маршрут через это место нанялся сейчас, так что бесплатно летаю. Живу неделю в отеле, работаю весь день, потом неделю отдыхаю в Порто-Франко.

– Вы оттуда?

– Теперь да. А вообще из Амстердама. А вы откуда?

– Тоже из Порто-Франко.

– О, здорово. Куда-то летите через это поле?

– Долетался. Отказ двигателя, самолет разбит, сюда на машине доехал.

– А так ничего не видно. – Она сказала это с некоторым сомнением, проведя рукой по спине.

– Сел сам, у стада рогачей, а дальше им самолет не понравился, – соврал я. – Я успел смыться.

– Ужас какой! – Она засмеялась. – Слышала похожую историю с год назад, только там женщина была. Посадила самолет так, что врезалась в буйвола, а они всем стадом отомстили. Сама тоже без царапины, а машина погибла. В Порто-Франко чем занимаетесь?

Вот верю, что голландка и из Амстердама. Голландцы народ общительный и любопытный, любят расспросить новых людей обо всем подряд.

– Открыл фабрику по производству гигиенических средств. Но только открыл, еще выпускать не начали.

– А я там еще в «Мэд Сквиррел» тренирую, кросс-фит. Всего два часа в день, больше для удовольствия.

– Тогда можете знать Джейми, канадца. Джейми Маклинн, высокий такой, в очках, у него типография. Он в ваш зал ходит, я точно знаю.

– Конечно знаю! – Она прямо обрадовалась. – И Сандру знаю хорошо, его девушку. Вы знакомы?

– Даже дружим.

– Тогда будем знакомы. – Она засмеялась и пожала мне вытянутую вдоль тела руку. – Меня Хайди зовут.

– Саша. Или Алекс, меня по-разному все называют.

– Очень приятно. Вы с Джейми на велосипедах не катаетесь?

– Катаюсь. А что, вы тоже?

– Мне кажется, что видела вас там, – сказала она задумчиво. – А так я всегда в шлеме и очках, сейчас не узнать, наверное. Кстати, куда дальше собираетесь отсюда?

– Пока сам не знаю, послал почту, жду, что ответят.

– Эрик, пилот, с которым я летаю, завтра в Порто-Франко вылетает. Можете с ним, если хотите, – предложила Хайди.

– Спасибо, но мне, наверное, в другую сторону. Я по делам летел, и эти дела никто не отменил.

– Сегодня, похоже, вообще день проблем, – сказала она, разминая мне мышцы спины. – Еще один знакомый парень прилетел, так их с земли обстреляли. Один пассажир ранен, его вертолетом в госпиталь увезли.

– Что-то слышал, краем уха. А что за парень? – заинтересовался я, изображая полное равнодушие и ленивую светскую беседу.

– Дон, он здесь часто бывает, летает на «Кодьяке». Он из Форт-Линкольна, а так летает по всем территориям, как мне кажется. На чартерах работает, больше санитарных.

Санитарных? Вот как? То есть я именно носилки видел в дверном проеме. А раненый, видать, настолько тяжелый, что они его дальше даже в оборудованной машине везти не могли.

– Он не здесь? Боюсь, что мне завтра придется искать чартер.

– Нет, они улетели сразу, я видела. Не думаю, что с чартером будет проблема. А вообще на будущее можете иметь его в виду, Дон классный пилот.

– Я же все равно не знаю, где его искать, – засмеялся я.

– У Люсиль, в офисе «Леру Чартерз» можно узнать, она всех пилотов знает. Это в главном здании терминала, отдельный вход в самом конце. Кстати, вам все равно туда, если будете чартер завтра искать.

Поднявшись в номер с массажа, я проверил почту и увидел во входящих письмо от Демпси:

«Возвращайся. Много изменений».

Вот так… ладно, не очень-то и рвался я в Нью-Рино. Отослал ответ из одного слова:

«Принял».

И если мне не лететь и не гнать машину, как психу, то могу позволить себе в бар сходить, снять, так сказать, накопившееся напряжение. Хотя, если честно, его Хайди здорово сняла, массаж был отличным. И спину отпустило, и шею.

Проснулся следующим утром я без всяких следов похмелья, хотя посидел в баре неплохо, зацепившись языками с какой-то компанией испанцев, и даже получил вполне себе явное предложение от одной симпатичной дамы разделить ложе. Пришлось сослаться на усталость, бессонную ночь и разбитый самолет, что в совокупности начисто исключало волшебность ночи любви, и дама, кажется, даже не обиделась. Но вот как раз та самая усталость даже с утра никуда не делась. Скорей всего, это и не усталость, а отходняк после вчерашнего невероятного дня, но какая разница?

Лениво позавтракав омлетом с шампиньонами и залив в себя две большие чашки кофе, я собрал вещи, забрал залог и потащился на аэродром, снова переставив пикап на охраняемую стоянку. Трофеи из него никто за ночь не попер, я проверил.

В принципе, уже и уезжать можно, но хочу еще одно дело сделать.

Офис «Леру Чартерз» нашелся как раз там, куда меня голландка и направила, а в офисе я нашел упитанную черную женщину в очках в красной оправе, сидевшую за столом и щелкавшую мышкой, глядя в монитор. На стене у нее за спиной висела огромная карта аэродромов и маршрутов, а всю остальную поверхность стен занимали большие фотографии самолетов.

– Доброе утро, мне посоветовали к вам обратиться, – объявил я, подойдя к столу.

– Да? – Она посмотрела на меня поверх очков. – Тогда обращайтесь. И присаживайтесь, – показала она на мягкий стул напротив. – Чем могу помочь?

– Ищу санитарный чартер, перевезти больного из Аламо в Порто-Франко. Посоветовали Дона, он на «Кодьяке» летает, номер…

– Я знаю Дона, – прервала меня Люсиль. – Но не уверена, что он доступен, он нечасто через агентов берет работу, свой круг клиентов. Могу попробовать запросить. Когда вам нужно? И есть другие пилоты, которые берутся за санитарные рейсы. – Она защелкала мышкой, глядя в монитор, явно фильтр включила.

– Мне бы на этой неделе.

– Давайте так, я отошлю заявку всем, но приоритет отдам Дону. Если он не берется, то согласую с вами. Сколько сопровождающих?

– Двое, может, трое.

– Хорошо.

– Можете распечатать мне список доступных машин? Нужно что-то вроде его «Кодьяка».

– Не проблема.

Ну вот чем черт не шутит? Не клюнет, но… ну мало ли. Просто мысль возникла, когда я узнал, что тот санитарные рейсы делает, а с утра сегодня покопался в сети, нашел справочник по самолетам и узнал, что «Кодьяк» летает достаточно далеко. Потому что… вот если черные трансплантологи работают в Нью-Рино, то пациента надо доставить. И с высокой вероятностью он будет не слишком себя хорошо чувствовать, так что подобная «летающая палата» была бы кстати.

А еще заинтересовала вообще вся эта бригада хорошо вооруженных ребят. Ведь какую схему провернули, чтобы меня посадить в саванне невредимым. Чем не похищение? Вот об этом и речь.

Ладно, теперь уже точно все, поехал обратно. Только заправиться, залить канистры, и по газам. Последний рывок. Или не последний, потому что черт знает, что там у Демпси изменилось.

Зашел в кафе, там взял несколько сэндвичей на вынос и пару больших бутылок минеральной воды, потом, подумав, прихватил еще и ментоловых леденцов, очень помогают жажду отбивать. Потом, не удержавшись, зашел в магазин в сувенирный отдел и прихватил для Аниты набор тонгов с лозунгами «Снять перед полетом!», «Не трогай самолет, прокатись на пилоте», «Пилоты делают это дольше» и «Нужен пилот. Требования: внушительный кокпит, должен знать много маневров и уметь всегда находить место для посадки». В переводе это звучит менее двусмысленно, чем на английском, так что Аните или понравится, или она это сразу в мусор выбросит.

Вот теперь уже точно можно ехать. И ехать долго придется.

На этот раз я погнал в сторону Северной дороги, так до Порто-Франко короче получится. К машине за вчера более чем привык, так что хоть и не несся как бешеный, но все же шел очень быстро для такой дороги.

Глава 34

29 год, 37 число 05 месяца, среда. Порто-Франко

В город я въехал почти ночью, смертельно уставший, потому что гнал все это время без остановки. Пикап, к моему удивлению, это ралли выдержал, только утомил дребезжанием салона. И правда крепкая машина, не хухры-мухры. Но домой между тем не попал, а немедленно был истребован в федеральное здание, к Демпси. Просто вот сразу и тут же. И никуда не денешься.

– Как прокатился? – спросил он меня почти всерьез.

– Ну вот как вы думаете, а? – Я положил перед ним на стол сумку с тем, что счел уликами, предусмотрительно отделив их от того, что счел трофеями. – Лучше некуда. И мне надо где-то упасть и уснуть.

– Успеешь, – ответил он бесцеремонно. – И бороду можешь сбривать, твое участие в этом деле закончено.

– Хоть за это спасибо. А что случилось, что такое счастье?

– Вот это. – Он отодвинул ящик стола и бросил на стол пакетик с красноватыми таблетками. – Угощайся. Но лучше не сейчас, а когда будешь с дамой. Взяли груз из Нью-Рино, прямо у получателя.

– Что это? – Я взял пакетик в руки. – Не наркота?

– Нет. Это экстракт коры одного местного дерева, не помню даже, как называется. Эффект как у виагры, только не моментальный, а улучшает качество эрекции сразу на сутки или больше. Можешь на половой марафон идти, на чемпионат.

– Извините, я сплю на ходу, так что не понял. Это возил Михалыч? Зачем тогда такая секретность?

– Затем, что препарат не испытан официально ни здесь, ни там, на той стороне. И не наш уже профиль. Они все это время прятали товар от штрафа.

– Погоди, погоди, – что-то все же проникло в мой мозг сквозь туман. – Товар идет туда? За ворота, вы имеете в виду? Отсюда туда не только информация?

– Туда, туда, – вздохнул он. – Только ты на это особо не рассчитывай. Например, совсем не рассчитывай. Ты к этой дырке на ту сторону в жизни не подступишься. И я не подступлюсь. И она не такая широкая, как оттуда сюда, так что… просто забудь. И не заставляй брать с тебя обязательство о неразглашении.

– Хорошо. – Я с силой потер лицо руками. – И что с таблетками на той стороне?

– Продавали через Интернет, нелегально, декларировали, что это нечто из Юго-Восточной Азии, тамошняя чудо-медицина и так далее. Забудь, короче, дело уже не наше. Возьми себе. Хочешь больше – возьми еще.

– Нет, спасибо, я пока так справляюсь. Если они не испытаны толком, не выйдет ли так, что потом без пилюлек вообще не сможешь. И не мелковато для человека с самого верха этим заниматься?

– Там не мелковато, там огромные деньги. Но это не он сам, люди под ним свой бизнес устроили. С ними разберемся.

– И вообще, я не понял, – вскинулся я. – А остальное? Попытка посадить самолет? Меня ограбить и все такое? Это как?

– Дело полиции и патруля, туда уже сообщили, за раненым в Каркассон выехали. И ты вроде как отомстил, нет?

– Демпси, вы что-то пропускаете, – сказал я осторожно. – Вы не все поняли про этих ребят. У них санитарный самолет, это раз. Дон,пилот, летает на санитарные чартеры, как мне сказали на аэродроме Леру, это два. И три – эти ребята точно умеют похищать людей. Демпси, эти чертовы трансплантологи где-то по-прежнему внутри этой схемы.

– Вообще-то я это все в первый раз слышу, – напомнил мне он. – Из твоих писем это никак не следовало. А так… – он задумался, – а так пусть продолжают думать, что от нас избавились. Тогда это только на пользу. Но что-то в этом есть, в том, что ты сказал. Мы послали людей к твоему самолету, они подтвердили, что двигатель поврежден направленным взрывом. И мы передадим это полиции.

– Почему?

– Потому что в данном случае так лучше. Реагировать сами не хотим, а если и полиция не придет, то это подозрительно. Короче, оставляй это барахло здесь и езжай спать. И сбривай бороду к чертовой матери… хотя нет, подожди пока. С бородой походи.

– Кто это хоть был? – Я показал на пакет со всем, что я собрал с убитых, на столе.

– Выясним. За нас не беспокойся, – ответил Демпси с намеком на то, что до меня информацию все же доводят в части касающейся. А касается она меня только местами.

– Любимая, я в городе, но я иду спать прямо сейчас, – сказал я в телефон Аните.

– Покормить? Я в «Соларис Оптик».

– Тогда закажи нам что-нибудь обоим. Что сама хочешь.

– Китайскую?

– Можно. Даже с удовольствием.

– Сейчас закажу. Ты через сколько будешь?

– Пять минут.

Вскоре я уже развернулся на Восточном бульваре, вернулся по противоположной стороне и с некоторым затруднением разместил длинный пикап в тесном дворике, в котором и так стояла моя «Тойота». А потом принялся таскать имущество домой, которого получилось неожиданно много, если считать охапками.

Когда я свалил на пол последнюю кучу, в студию вошла Анита.

– Ты оружейный решил открыть? – спросила она с порога.

– Нет, просто подарки.

– А что за машина?

– Купил по дешевке, чтобы довезти. Считай, что подарили, – в этом я почти не соврал, – настолько по дешевке.

– С аэродрома?

– Да. Только не с нашего. Самолет сломан, когда починят, неизвестно, детали заказывать надо.

– А как ты его сломал? – уточнила она с подозрением.

– Не я. Машина врезалась, тягач. Зато на полном ходу. Повезло. Ты китайцам позвонила?

– Да, сейчас привезут. – Анита подошла ко мне и обняла за пояс, прижавшись грудью. – Ой, а вид у тебя и правда сонный.

– Вчера с утра выехал и гнал почти без остановки.

– Совсем?

– На какой-то заправке подремал три часа в машине, и все. Ладно, я в душ, ты тогда заказ возьми, хорошо?

– Давай. – Она поцеловала меня и отпустила. А затем вдруг сказала: – И бородку сбривать не вздумай, она мне нравится.

Вот так, и эта туда же. Спишем на женскую интуицию.

Под душем хорошо, под душем благодать. Подставил лицо под тугие струи горячей воды, чувствуя, как отпускает напряжение. Ладно, все нормально, отбился в очередной раз и даже, можно сказать, наказал. Жив, здоров, только устал. Самолет… ну и что? Пока деньги есть, могу новый купить. В Порто-Франко их тоже продают. А можно слетать до аэродрома Леру, и там вообще выбор большой, я это успел заметить.

Таблеточками они торгуют, для потенции. И вправду… ирония. И выход обратно отсюда есть. Ну и что? Я что, обратно собираюсь? Да черта с два. Плевать, где там этот выход и как работает, мне уже на той стороне ничего вообще не нужно. То есть вовсе. Что есть туда проход, что нет… пусть сами вон таблеточки возят, для потенции.

Пока плескался, услышал, как доставили еду. Все, сворачиваемся, я голодный. Посмотрел в зеркало с сомнением на бородку. Может, плюнуть и сбрить все же? Нет, мнение Демпси меня не очень интересует в данном случае, но Анита разозлится, решит, что я назло сделал. Ладно, успею еще. Растерся жестким махровым полотенцем, накинул халат и вышел.

– Садись. – Анита уже открыла картонные коробки, размалеванные синими драконами. – Или тебе прямо в постель подавать?

– В постель себя подашь, а есть надо сидя, – объявил я, усаживаясь за стол. – Что где?

– Смотри сам. Ты с поездками закончил или опять куда-то понесет?

– Все, хватит пока, тут буду. Работы сейчас подвалит, на фабрике уже монтаж идет вовсю.

– Светлана твоя заходила в магазин вчера. – Анита села напротив, взяв палочки и одну из коробочек.

– Сюда, – я постучал ногой в пол, – или на пляж?

– На пляж.

– И чего хотела?

– Чего и все, купила солнечные очки и два парео. Парео хорошо продаются, кстати. Поболтали немного.

– Не соблазняла? – не удержался я от подколки.

– С ней? Ни за что! – Анита засмеялась. – Даже по приговору. Нет, я не спорю, красивая женщина, да и я при определенных обстоятельствах… ну, случалось, так скажем, но с ней… У нее взгляд даже такой, словно она все время прикидывает, как тебя можно разместить в своей коллекции полезных вещей. Ну и Майк о ней рассказал кое-что.

– Ты и с ним обсуждала?

– Ну да. Увидела его как раз минут через десять после того, как она ушла, вот и поговорили.

– Сплетники.

– Здесь маленький город, сплетни одно из допустимых светских развлечений, знаешь ли. Слушай, мне товар пришел с той стороны, очки и еще всякое. Надо будет забрать со станции. Можешь завтра?

– Могу, – кивнул я, прожевав кусок каракатицы. – Я же командировку на дольше планировал, Фархадович меня и не ждет пока. Много груза?

– В мой пикап влезет. Только у меня кондиционер сломался.

– А в этом, – я показал палочками в сторону двери, – его вообще нет. Зато кузов длинный. На нем и поедем.

– То есть тебе продали машину без кондиционера?

– Я же сказал, что практически даром досталась. Но так крепкая, она для армии сделана. Кстати, может тебе машину поменять?

– Не хочу, мне эта нравится, – замотала она головой. – Лучше починить просто. Я привыкаю к машинам, всегда езжу, пока получается чинить.

– Да, чуть не забыл! – спохватился я и, отставив коробку с каракатицами, кинулся к своему рюкзаку. – Смотри. – Я вытащил из кармана пакет. – Проезжал городок, там серебряная шахта, и, оказывается, один парень делает такие вещицы.

Я развернул пакет на столе.

– Ой, здорово! – восхитилась Анита. – Так… это понятно… а это на щиколотку?

– Именно. – Я сел на стул, придвинувшись. – Давай ногу.

Она сбросила сандалию и положила ступню мне на колени. Я расстегнул «анклет», как называется по-правильному ножной браслет, отложил его на стол и надел новый. Анита вытянула ногу, потом встала и подошла к зеркалу в шкафу, оно как раз от потолка и до пола.

– Мне нравится. А этот парень много такого делает? – Она вернулась к столу и взяла кулон.

– Достаточно, чтобы в пляжном магазине продавать. Его девушка должна сделать каталог и прислать.

– Ты и об этом подумал, – вздохнула она. – Дай браслет. И ешь, остынет все. И можешь вина белого налить, я у тебя останусь, без меня справятся. Что-то я соскучилась.

Глава 35

29 год, 38 число 05 месяца, четверг. Порто-Франко

Фархадычу я доложился о прибытии утром четверга, заехали в офис по пути на станцию. Сказал, что я на месте и на связи, поинтересовался горящим, но ничего такого не было, все по плану, монтаж оборудования уже шел полным ходом, с шумом, стуком и всеми прочими признаками.

– Тогда я сегодня по всякой текучке, звоните в любое время, если надо, – сообщил я, вернулся к пикапу, где дожидалась поленившаяся выходить Анита, выгрузил из кузова в кладовку канистры, после чего мы погнали на станцию.

Пять минут езды, это рядом совсем, с территории фабрики даже слышно, как прибывает поезд, разве что ехать приходится туда в объезд, прямого пути через промзону нет.

После прихода утреннего состава там, как всегда, суета, выходят люди из пассажирских вагонов, к товарным подтягиваются машины и погрузчики, то есть работа кипит. Молодой парень в офисе быстро локализовал наш груз по компьютеру, сказал, куда подъезжать, и тут же отдал команду по рации загрузить нас, после чего мы получили шесть больших, но не слишком тяжелых коробок, которые как раз и разместили в кузове «Шеви».

Оттуда по магазинам, четыре коробки в «Соларис» и две в пляжный. В пляжном Анита и осталась, распаковывать и раскладывать товар.

– Ланч сегодня у нас нормальный?

– Да, подъезжай сюда, сходим в «Випс», что ли, – кивнула она, смахнув рукой с лица упавшую прядь волос. – Или в «Чирингито» за сардинами.

– Нет, там вина захочется, а потом по жаре в сон потянет, – отказался я. – Давай в «Випс».

Так, теперь в «Джоз Уиллз», автосервис, специализирующийся по ремонту всего сразу, а заодно и тюнингу машин. Есть у меня одно желание насчет этого пикапа, раз уж он мне достался. Всем хорош, но колеса маловаты для такой длины, а судя по размеру арок, туда можно впихнуть катки побольше. И клиренс подрастет, и проходимость. На этом «Шеви», несмотря на все плюсы, как-то не очень хочется слезать с дороги, он все же длинный, и страшно вывеситься на какой-то кочке.

Проскочил почти до западного КПП и у мотеля «Колеса» свернул в проулок налево, а там через двести метров вкатился в распахнутые ворота под вывеской сервиса.

Гараж как гараж, ангары с открытыми воротами, за которыми подъемники и прочее, вплоть до покрасочной камеры, двор с битыми машинами, стоянка для небитых, мойка под навесом, в которой сейчас парень в желтом комбинезоне обдает водой под давлением белый «Бронко».

Выбравшись из кабины, пошел искать самого Джо, который тут и менеджер, и владелец, и даже конструктор. Нашел его в крошечном стеклянном офисе за столом, с которым этот большой, толстый, бородатый и татуированный сплошняком персонаж как-то совсем не сочетался. Откуда я его знаю? Он в очках, так что, понятное дело, через Аниту. Он ей ее пикап чинит по какой-то невероятно льготной цене.

– Привет. У меня там пикап «Шеви», CUCV из военных запасов, две тыщи четвертый год. Хочу его чуть подделать.

– Колеса? – сразу спросил Джо. – Их там сразу надо менять. Пошли, посмотрим.

Ну вот, он и так все понял. Он выбрался из-за стола, и мы пошли на стоянку. Машину показывать не пришлось, он сам догадался, о какой речь.

– Тачка отличная, – объявил он, – и пробег, наверное, небольшой?

– Точно.

– Белая, это для ВВС, они помногу не ездили. Ты просто колеса хочешь или вообще поднять?

– Джо, тут подвеска неубиваемая, если я начну в ней менять все на стандартное, то…

– О’кей, как скажешь. Панель тебе поменять в салоне? – заглянул он в кабину. – Есть битая машина, там хоть не такой ужас, как здесь. В те времена подошвы у военных ботинок были как кувалды, – добавил он, проведя рукой по обшивке двери. – Вообще могу тебе много что оттуда перекинуть, если хочешь.

– Смотря во сколько встанет.

– Не разоришься, лишнего не запрошу.

– Тогда давай.

Ободранный салон все же несколько напрягает. Ноги бы оторвать тому, кто тут все ботинками исшаркал и руль изуродовал. Правда, я так и не решил, что с этой машиной дальше делать, оставить просто как разъездную для фирмы… ну, может быть. И еще есть одна смутная идея, но это уточнять надо.

– Пошли, диски выберешь, – позвал он меня обратно в офис.

Выбор сложным не был, я почти сразу ткнул пальцем в штампованные, черные, с порошковым напылением.

– По сорок восемь за штуку, – тут же подсчитал Джо.

Все как везде, два конца. Ну да ладно. Выбрали резину чуть позубастей и помассивней, но тоже без всяких излишеств. Потом я развелся на мощную «защиту от кустов», уже производства самого Джо, такой вроде как кенгурятник, но чуть другой формы, заходящий аж на бока. Для езды через кусты штука полезная. Джо родом из Монтаны, так он уверил, что там все рабочие машины с ранчо так защищались.

На этом и расстались, я только попросил вызвать такси, но Джо отправил меня до центра с попутным грузовичком, его парень как раз погнал на станцию за чем-то. Он меня и высадил у самого Восточного бульвара, а дальше я пешком дошел до дома, где и загрузился в «Тойоту». Тут пришло сообщение от Демпси:

«Это не люди Слика. Но не исключено, что они связаны. Вообще интересная компания, много вопросов. Все же будь осторожным».

Я поднял глаза на потолок, где в оставшемся от албанцев оружейном креплении висел «АКС», который я оснастил еще и несложной оптикой. Теперь всегда здесь живет. Почему-то подумал, что у меня все машины трофейные, все от каких-то злодеев достались. Может быть, к ним неправильная карма привязана и распространяется на меня, потому что как-то слишком уж я притягиваю к себе неприятности.

Так, ну и теперь на фабрику до ланча, посмотрю, как там дела идут. Быстрее бы уже начать, быстрее, сил нет ждать. И еще на стрельбище сгонять надо, проверить, как трофейные стволы пристреляны. Забавно, даже чистить не пришлось, противник, гоняясь за мной, ни единого выстрела так и не сделал. Да, загляну на фабрику и оттуда через квартиру на стрельбище, надо все это добро загрузить.

Трофейные карабины понравились. Достаточно компактные, кучность хоть и чуть ниже, чем у моей «ларки», но вполне на уровне, отдача мягкая. Неожиданно хороший легкий спуск, приклад какой и нужен, много креплений под ременные антабки, как хочешь, так и устанавливай. Глушитель… ну, с позиции стрелка судить сложновато, сам патрон громкий, но не думаю, что он хуже того, что я на «ларку» или снайперку ставлю. И при этом полегче, все же титан сплошной в конструкции.

Купил дешевых патронов демидовского производства со стальной гильзой, пропустил через один из карабинов чуть не пять сотен, но никаких проблем не случилось, карабин жрал все, а загадился куда меньше той же «ларки» из-за газового поршня. Единственное, напомнил я себе, надо не забывать перекидывать регулятор при стрельбе с глушителем, тот создает избыточное давление газа, так что лучше увеличивать его выброс в сторону, чтобы не увеличивать скорость отката частей, а заодно не усиливать отдачу.

Пристрелял все карабины и с «банкой», и без, со всеми прицелами, испытал термальный ред-дот – очень полезная штука, особенно ночью. Надо просто знать, что тепловизор может делать, а что нет. Например, человека в машине с поднятыми стеклами он просто не увидит. Даже если там толпа будет сидеть, все равно покажет темные окна. Пропустит даже тряпочный экран, если его руками не держать, тот, который так запросто разглядишь. Ну и так далее.

Попробовал MPX SBR, компактный пистолет-пулемет. Обнаружил приятное – вращающийся затвор с запиранием, что должно улучшать кучность. Навинченный глушитель практически уходил в алюминиевое цевье, так что даже с ним оружие все равно оставалось компактным. Приклад складной и раздвижной одновременно, но по качеству и отсутствию люфтов, пожалуй что, лучше, чем «скорпионий». И с правильными патронами работает оружие очень тихо, даже тише, чем «чех», как мне показалось.

Под занавес занялся пистолетами. У меня к этой модели, «Зиг-220» отношение двойственное. С одной стороны, в руке очень удобно лежит, самовозвод имеется, что для военного оружия очень хорошо, но, на мой взгляд, ось ствола высоковато расположена, не по делу увеличивает подброс при отдаче. Но… сорок пятый калибр, глушитель и качество изготовления хоть куда, да и вес не слишком пугает, рамка из легкого сплава. Так что решил, что «для поля» буду брать такой основным. И надо бы Новикову подарить один, наверное. Только ему не интересно дарить, он вроде оружие и любит, но только то, с чем и так знаком, а новое ему не интересно. Ну и ничего, все равно не откажется.

Глава 36

29 год, 6 число 06 месяца, суббота. Порто-Франко

И вот наконец это случилось. В четверг фабрика выпустила первую товарную партию продукции, которую запаковали в пакетики, пакетики упаковались в коробочки, а коробочки в коробки. А затем первые пробные партии были развезены или отправлены дистрибьюторам вместе с плакатами, буклетами, листовками, наклейками и всем остальным, чем нас заранее снабдил Джереми.

– Что по качеству скажете, Темир Фархадович? – спросил я технолога, когда тот с сияющим видом зашел в офис с коробкой. – Вытягиваем?

– Вытягиваем, – уверенно кивнул он. – Может, даже немного выиграем, за счет того, что у меня технология обработки чуть другая, целостность волокна не нарушается. В общем… в общем, мы заработали! – И тут он даже обниматься полез и прямо прослезился.

Как-то не ожидал такой реакции от всегда тихого, мягкого и интеллигентного Фархадовича. Похлопав его по спине, я сказал:

– Тогда банкет. В эту субботу. Для всех работников и тех, кого приведут. В… – Тут я задумался, но решение пришло быстро: – В «Биерхалле». В девять, я все организую.

Если честно, то я не знаю, как работающий у нас народ пьет и что потом творит, так что в этой пивной спокойней будет. Дозвонюсь Плацу и пусть там выделит нам место, у него есть что-то вроде небольшого зальчика, где все это можно устроить.

В общем, в пятницу все организовал, в субботу же с утра позвонил Новикову.

– Приходи на банкет в «Биерхалле» вечером.

– В честь чего? – осведомился он. – И с кем?

– С кем хочешь, в любом количестве. Производство начали, личный состав бухает на халяву, ну и мы посидим.

– Да? – Он вроде даже задумался. – Во сколько?

– В девять начнем.

– Зайду. Или зайдем. Народ там у тебя не нажрется?

– Откуда я знаю? Да мы отдельно сядем, я там только речь скажу и все такое, и пусть дальше халяву осваивают. Пить с работниками не очень хорошая идея, даже по поводам.

– Ну да, верно.

Анита идти на посиделки отказалась, а я и не настаивал. Ей там точно интересно не будет, пиво она не любит, да и я сам особо засиживаться не собираюсь. Лучше с Новиковым потом… да вон к Славе заеду. Например.

Выбрал один из «Зиг-220», положил в бумажный пакет, добавил три магазина, коробку патронов «хорнади» сорок пятого, ну и глушитель. Все, подарок вроде как будет. Можно бы и один из трех карабинов подогнать, я намекал, но Новиков отказывается, говорит, что к «калашу» привык. Ну и ладно.

Неожиданно позвонил Демпси. Он всегда неожиданно, но в субботу сам предпочитает отдыхать, поэтому звонок немного напряг. Предложил заехать к нему в офис. Дежурным оставили, что ли? Ладно, заеду, у меня к нему тоже вопросов много накопилось и среди них самый главный: я еще мишень или уже нет? Как бы прояснить этот вопрос неплохо было бы, а то так автомат постоянно в машине и вожу до сих пор. Заодно он потребовал переписать номера трофейного оружия. Ну ладно, отдать не отдам, но номера перепишу, не вопрос. Даже сфотографирую каждый.

Перед выездом позволил себе кофе, а то в ССР он из автомата и вообще дерьмо, даже непонятно, как они из хорошего кофе умудряются делать классическую офисную бурду, ну а потом уже собрался и поехал.

По пути прокатился мимо магазина на набережной, попутно обнаружив, что на пляже чуть не половина города уже. Он здесь длинный и широченный, и все равно толпа получается. Анита тоже где-то здесь, пошла с какой-то Мариной, которую я видел всего раз, потому что живет она не здесь, а в Форт-Линкольне, где тоже держит магазин оптики, а сюда приехала за товаром. И несмотря на имя, Марина чистокровная американка, насколько я знаю, из Бостона. Ладно, мне даже лучше, что у Аниты на сегодня компания есть.

Служебная стоянка перед федеральным зданием сегодня и на треть не заполнена, так я воткнулся внаглую прямо на нее, поближе ко входу. В самом здании тоже было тихо, даже охранник за стойкой зевал, когда я вошел в холл. Проверил мои документы, дозвонился куда надо, затем пропустил.

Демпси сидел в своем офисе, глядя в монитор и щелкая мышкой, причем я заподозрил по частоте щелчков, что он просто во что-то играет.

– И вот я здесь! – объявил я с порога. – И еще у меня запустилась фабрика, так что я никуда не полечу.

– Никуда лететь и не надо, – ответил он, отрываясь от своего занятия. – Садись. Номера есть?

– Есть. А что?

– Нужны. Давай сюда.

Я просто переслал ему фото с телефона на почту. Ну и повторил свой вопрос.

– Партия оружия интересная, – сказал Демпси. – Больше тебе знать не надо.

– Мне бы знать, оглядываться мне еще или нет? – задал я самый важный из вопросов. – И кто на меня вообще напал?

– Компания из Форт-Линкольна. Компания в смысле как юридическое лицо. Позиционируют себя как высокопрофессиональных телохранителей, берутся за перевозку особо ценных грузов и так далее. Деньги у ребят есть.

– А с той фирмочкой, что со Сликом работает, они не связаны? – уточнил я. – И кто все же сломал мне самолет?

– Самолет сломал механик, – ответил Демпси. – И он из города исчез. Причем я не уверен, уехал или… просто исчез. Он в тот же день, как ты вылетел, уехал домой, но с утра из дома не вышел, к тому времени, как мы установили наблюдение. И дома его тоже не оказалось. Предполагаю, что он где-то в саванне, потому что никаких следов сборов в квартире.

– А что вообще произошло? Зачем?

– Думаю, что тебя просто пытались ограбить. – Он усмехнулся. – Эти люди как-то связаны со Сликом и сумели получить информацию. Но интересы Слика и отмывщиков денег из Нью-Рино их волнуют мало, так что они сочли миллион экю хорошим призом. Вот и все. Слик улетел в Нью-Рино, до сих пор не возвращается. Люди из охранной конторы в городе сидят тихо.

– Кстати, а они чем вооружены?

Он покачал головой:

– Мимо. Покупают все в городе. Кстати, в понедельник судно выставляется на аукцион.

– Судно? – не понял я.

– Которое вы отбили во время той заварушки с женщинами. Я случайно узнал, это дело полиции. Решил, что тебе будет интересно.

– Если нам с этого что-нибудь достанется, то интересно, – согласился я. – Так зачем меня так срочно звали? Номера винтовок я мог бы и так выслать.

– Вот это, – он достал из ящика стола визитку и толкнул ее в мою сторону по столешнице, – адрес, почта и телефон крупнейшего поставщика медицинских товаров на всех американских территориях. В основном он все закупает из-за ворот, так что заинтересован в хороших отношениях с Орденом.

– В Форт-Линкольне? – уточнил я, посмотрев на адрес.

– Да. Это не то чтобы прямо вот срочно, но запланируй поездку на ближайшее время.

– Благотворительность?

– Нет, мы не в этом бизнесе. Тебя Беляева рекомендовала, она с этим Тревором Моррисом хорошо знакома, они его кредитуют под поставки. А вот тебе надо будет встретиться с нашим человеком там. Его зовут Брэндон Вагнер, он работает в офисе Ордена в Форт-Линкольне.

– И зачем?

– Там видно будет, – напустил туману Демпси. – Для начала обоснование регулярных поездок создадим.

Он меня хорошо изучил. Не будь мне прямой выгоды, я пальцем не пошевелю. А так Светлана пообщалась с очередным своим знакомым из истеблишмента этого мира, и вуаля, я теперь точно не откажусь.

– Я благодарен, – кивнул я. – Серьезно, без шуток. Но я не вижу, какая может быть от меня польза в ваших делах.

– Грузы, которые попадают через остров Нью-Хейвен в этот мир, все регистрируются. И вот там практически не бывает ни медицины, ни медицинского оборудования. А большая его часть идет через Морриса, он и под заказ работает. И заказы из Нью-Рино и Сан-Хосе у него тоже бывают. Мы уже просмотрели его декларации. А вот кому он что отправлял, этого мы не знаем, это уже его коммерческая тайна, и делиться ей он не собирается, тем более что товар совершенно легальный и даже льготный.

– И что, я получу доступ к его документам? – удивился я.

– Пока мы сами не определились. Но тебе лучше свести с ним знакомство. И с Вагнером.

До вечера прозанимался разными общественно полезными вещами, включая звонок Славе, чтобы сообщить о том, что судно идет на аукцион, а затем направился в «Биерхалле». Пешком. А обратно на такси приеду. Что-то настроение такое, к тому же Новиков придет… есть подозрение, что самому сегодня машину лучше не водить.

К этому времени жара спала немного, пройтись пешком уже приятно, даже не взмок. В это время вообще пешеходов прибавляется, все, кто днем прятался возле кондиционеров и под вентиляторами, стремятся на улицу. На набережной детей сейчас полно, всегда собираются к вечеру. Люблю я здешний вечер, неожиданно долгий, самое замечательное время суток.

Народ в «Биерхалле» уже собрался. Я перездоровался со всеми, потом подошел к Плацу, хозяину, который как раз был здесь, сказал ему:

– Значит, смотри, народ тут новый, поэтому все закуски и пиво от пуза, я все оплачиваю, вино тоже, если кто пьет, а вот крепкое только за отдельную плату, пусть сами покупают. Хорошо?

– Не вопрос. Боишься, что кто-нибудь нажрется?

– Нет, этого не боюсь. Боюсь, что кто-то нажрется и что-нибудь устроит. Новый народ, сказал же.

– Понял тебя, так и сделаем.

– Давай я тогда вперед оплачу сколько скажешь, а потом, с остальным, завтра заеду. Я раньше смоюсь, скорей всего, а они тут еще гулеванить будут.

– Да завтра все и оплатишь, – отмахнулся он. – Лень считать.

Ну да, нравы маленького города, что и хорошо в данном случае, мне тоже так проще.

Ага, а вон и Новиков на входе топчется, оглядывается. Я махнул ему рукой, он просигнализировал в ответ, что заметил.

– Здорово, – подошел я к нему. – Держи, – протянул пакет с пистолетом и всем прочим.

– Это чего? – уточнил он.

– «Зиг», я же тебе говорил. Из трофеев, но они вообще новье, почти не пользованные.

– Кстати, а трофеи у тебя откуда? – спросил он с подозрением. – Куда опять влез?

Тут я спохватился, я ему толком так ничего и не рассказал.

– Ща, за кружкой поведаю. Бери, короче.

– Да мне зачем? – затянул он уже привычную волынку. – Мне «глока» служебного хватает.

– Блин, это сорок пятый, то есть колотушка из него прилетает куда серьезней. Сорок пятый дозвуковой, так что со стандартными патронами глушак работает тихо. Глушак в комплекте, высшее качество.

– Тяжелый, – сказал он с сомнением. – И громоздкий какой-то.

– Да не такой уж тяжелый, тут рамка из легкого сплава. Бери, короче, не крути мозги. В шкаф положишь, про запас, он жрать не просит. Прямо еще и уговаривать тебя на халяву взять надо.

– Ну, мне тут говорили, что от халявы карма портится, – ответил Новиков, но пакет взял наконец.

– Пошли, я там речугу скажу, по кружечке с народом выпьем, а потом в зал дернем.

– Пошли.

Народу много собралось, большая часть работников семейные, так что человек тридцать в зале сидело. На приставленных к стене столах закуски a la buffet, а пиво, к удивлению моему, выставили прямо в небольших кегах с кранами, типа пусть каждый сам себе наливает. Может, и правильно, а то официантки сюда не набегаются, а желающим залить холодного в себя придется ждать. А тут все сразу, ешь и пей.

Фархадыч призвал всех к вниманию, я с кружкой вылез на середину зала, огляделся. Лица так помню, но не все, тут и новых хватает, кого с собой привели. Все или Россия, или Украина, только контролер на качестве из Казахстана. То есть язык общения на производстве русский. Когда Темир Фархадович нанял первых, я сообразил, что так дальше своих и надо приглашать, а то процесс притирания друг к другу в коллективе сильно затянется. Похоже, что не ошибся, люди уже сработались.

– В общем так, коллеги, – начал я. – Мы заработали. То есть работали мы и до этого дня, но теперь даем продукцию. И я уверен, что ее будут покупать. Я умею просчитывать такие вещи, и уже пошли заказы, пусть пока и на пробные партии. Пойдут продажи – появится прибыль, то есть мы будем уверены в том, что мы и дальше останемся с зарплатами, бонусами и добавками. То есть нам будет чем кормить себя и семьи, не надо будет беспокоиться о завтрашнем дне. И все это зависит от нас, от того, как мы работаем.

Вроде слушают, молчат, никто даже не пьет во время речи, что можно расценить как признак ее успеха.

– Самое интересное в этом то, что мы заработали в новом для всех нас мире. Ну, может только Темир Фархадович тут давно, а я и сам без году неделя. И знаете, тут хочется работать, потому что и мир новый, и жизнь в нем новая, и все вокруг такое, какого никогда не видел. Здесь хочется жить, а жить… жить должно быть на что. Да и чувство удовлетворения от хорошо сделанной работы пока никто не отменял.

Кто-то хмыкнул. Ну и ладно. Сейчас довитийствую, и дальше пусть пьют на здоровье.

– Еще в понедельник всем добавим к зарплате небольшой бонус, который обещал за своевременный пуск и за то, что сразу пойдет нужное качество. Все так и получилось, и вовремя, и как надо. В общем, я всех вас… нет, всех нас поздравляю. Давайте, за успех! – И пошел с кружкой темного чокаться со всеми подряд.

Люди загомонили, кружки зазвенели, я всем подряд жал руки и благодарил за хорошую работу. Бонус, понятное дело, больше всего всех порадовал.

Новиков в углу уже болтал с молоденькой девчонкой, чьей-то дочкой, я забыл, с чьей именно. Та держала в руках бокал белого вина со льдом, а он, понятное дело, кружку пива. И так уже вполне оживленная беседа у них идет.

Я потоптался с одними, потом с другими, дальше народ начал рассаживаться за столы, а я подхватил Новикова под локоть, извинился перед девушкой за него и потащил в общий зал. Теперь я тут только мешать буду, да и не следует переходить в разряд собутыльников для персонала. Всему свое время и место должно быть.

Плац придержал для нас четырехместный столик в дальнем углу, и едва мы за него уселись, как подбежала официантка. Тут я сообразил, что есть хочется, я как-то и закусками проманкировал, чтобы в одной руке кружку держать, а вторая для рукопожатий свободна была, а так пива глотнул и голод аж подпрыгнул. Так что заказал какие-то жареные полукопченые колбаски, мясные рулетики, порцию тертой редьки с солеными ржаными гренками, пусть мне будет хуже, ну и пива большой кувшин, хорошо, что тут такой формой подачи не пренебрегают. А в каждом кувшине четыре средних бокала, так что с ним можно долго просидеть.

– Как у тебя дела? С Беляевой договорился до чего-нибудь?

– Да вроде бы. – Он чокнулся со мной. – Такое ощущение, что она пока союзников вообще ищет, на случай, если потом пригодятся.

– А взамен?

– Наш ролик по своим каналам ребятам отправила. Так бы он месяца два валялся в очереди, а тут сообщила, что все уже ушло.

– Не, если она обещает, то делает, это у нее четко, как я понимаю. Но все равно учитывай тот факт, что она людей предпочитает использовать.

– Да это и так сразу понятно. Я было сначала губу раскатал, баба красивая, а как пару минут поговорили, понял, что мы как марсиане друг другу. Она вся там в своих высоких сферах, понтов на десятерых, все сильные мира сего у нее на вась-вась, так что мысли оставил и сосредоточился на деле.

– Она еще и стерва та еще, – усмехнулся я. – Но если границы провел, то все о’кей будет, главное самому за заборчик не забегать. Кстати, ты там с четырьмя девками сожительствовать не утомился?

– Сожительствую я с одной, с остальными живу. Или наоборот, как хочешь, так и назови.

– Ну и что, доволен?

– Да как сказать, – он отмахнулся, – живем-то несколько дней, а уже началось: «куда ходил», «с кем был» и так далее. А я вроде никаких планов не строил.

– Она строит. Занесло сюда случайно, что делать – непонятно, а тут ты попался, весь такой при делах и в себе уверенный, – предположил я. – Вот и вцепилась.

– Может, и так. Просто я пока сам не пойму, чего хочу. Я там женат был, но брак неудачный, из-за сына только вместе и жили и все равно уже до развода дошли. И сейчас снова в это лезть… я вот тебе удивляюсь, вроде мужик при всех делах, с бабами проблем быть не должно, а с одной все.

– А я по жизни такой. Мне реально чувства нужны, без них скучно и неинтересно. И потом, по опыту молодости хорошо помню, что если сразу много девок, то и проблем тоже куча. А на фига мне лишние проблемы? Я и так их находить на каждом шагу умудряюсь.

Подошла официантка с подносом, быстро расставила тарелки и тут же удалилась. Я тут же переключился с пива на еду.

– А трофеев где набрал?

– Там, где самолет разбил.

– Расскажи.

Я рассказал. Подписок на сей счет я никаких не давал, вот и изложил все подробно. Когда закончил, Новиков только головой покачал.

– Мда. Сбежать от бандитов, потом погнаться и засаду устроить… на той стороне сел бы.

– Я и насчет этой не уверен. – Я засмеялся. – По-тихому все сделал, ментов не вызвал, машину и «двухсотых» спрятал. Думаю, что там хрен кто когда их найдет, даже машину. Дорога глухая, ездят редко, а вероятность того, что кто-то там еще и саванну обыскивать начнет…

– Ну и ладно, туда им и дорога. Дальше-то что будешь с этим делать?

– Пока ничего. Если подопрет, то твоих ребят в охрану найму.

– Ну да, будут сзади на черном джипе кататься, а ты такой гордый. Ладно, давай за то, что опять уцелел. – Он поднял кружку. – Вагон, кстати, в следующую пятницу самолеты получает первые, четыре штуки. Можешь у него купить.

– Да пока так, по земле похожу, стремно деньги тратить, пока бизнес только запускается. Дальше подумаю.

– Дальше уйдут.

– Эти уйдут, другие останутся. Самолетов много сейчас тащат с той стороны.

– А продаются как?

– Да и продаются хорошо. Только что-то думается мне, что Вагон со своим товаром долго не проживет. Я же говорил, что мне в ССР намекали на то, что его там просто разводят.

– Его проблемы, не маленький. – Новиков поморщился. – Он когда с Михалычем этим встретился, у того рожа скучная была, пока Вагон за бабки базар не начал. И тут же прямо все изменилось, только розовые пони по радуге не заскакали. Он пока реально не въезжает в то, что тамошних понятий тут нет. Ну вор он, и что? За ним же тут ни силы, ни зоны, ни авторитета, кто он им? Возьмут с него что смогут и труп в кусты, как ты этих своих. И тоже никто не найдет никогда.

– А как он так купился?

– Да не знаю. Они там режим уважения включили, всегда Вагона кто-то возит, живет кучеряво, к нему прямо с почтением. А за спиной совсем другое.

– И ты знаешь, что за спиной?

– Идет информация всякая, братва Михалыча тоже языками треплет, а люди слушают. Некоторые потом рассказывают. Я все же попытаюсь намекнуть как-то, что там на самом деле, но если не воспримет – его проблемы, как уже сказал. Дальше-то чего делать будем? – вдруг сменил он тему. – Тут сидим?

– Да к Славе можно съездить, меня сегодня не ждут.

– И ты как, однолюб такой, на стриптиз-то? – съязвил он.

– Не в бордель же. Так, вприглядку, со Славой потрындим. Посмотрим, как он там процветает.

– Да битком у него по субботам уже, выскочил после той стрельбы с рекламой удачно. Сразу повалили.

– Ну и хорошо.

Глава 37

29 год, 14 число 06 месяца, суббота. Порто-Франко

С того памятного похода к Славе прошла ровно неделя, последняя часть посещения «Живой Розы» даже запомнилась посредственно, если быть до конца честным. Но ничего лишнего не натворил, так что Аните в глаза смотрел честно, хоть она в воскресенье и издевалась над моим похмельем, после чего потащила на пляж. Ну и верно, океанская вода и пиво в «Чирингито» лечат это лучше всего общими усилиями, уже через пару часов был как новый.

В эту же субботу разбудил меня телефонный звонок. Причем звонил долго, явно имея целью дозвониться. Оставшаяся на ночь Анита толкнула меня в бок, сказала:

– Ответь, все равно трезвонить будут.

Зевнув, я протянул руку к тумбочке за мобильником, посмотрел на экран. Новиков. Интересно. Вообще-то он сам в курсе, что будить людей с утра в выходной неприлично.

– На проводе, – ответил я, одновременно зевнув снова.

– Дело есть, – объявил он сразу.

– Такое срочное?

– А что, разбудил? – уточнил он с неискренней заботой.

– Типа того.

– Срочное. Просыпайся, реально срочное. Подъезжай ко мне. Разговор есть интересный.

– Но я не через пять минут буду, ты это учитывай. Без кофе в субботу никуда не поеду.

– Да по фигу, просто быстрей давай. Слава уже едет, кстати.

– Даже так? – удивился я. – Это ты не опохмелку там организовать решил дружескую?

– Не с чего похмеляться, сама трезвость. Ладно, давай, мойся там или что еще надо и дуй сюда.

И еще секретный весь такой, даже не объяснил ничего. Ладно.

– Ты куда? – спросила Анита.

– У Новикова что-то срочное, просил заехать.

– Вы там надолго не застревайте, у нас же планы, – напомнила она.

– Постараюсь.

Выбрался я минут через двадцать, потому что Анита сама сварила кофе, пока я в ванной возился. Быстро выпив чашку с круассаном, я собрался и выбежал на улицу, к машине.

В городе пока было пустовато, рано для выходного, отсыпается публика, а вот мне отоспаться не дали, хотя мы вчера допоздна засиделись в «Тринидаде» да и потом уснули далеко не сразу. Но хоть пил мало, и то хорошо, никаких излишних последствий не наблюдается.

Машину бросил у ворот новиковского двора, зашел внутрь пешком. Тут тоже пусто, только какой-то мужик копается в багажнике старого «Террано 2», выкладывая оттуда затянутые скотчем белые пластиковые пакеты. Явно свежий, загара нет, натащил с собой чего-то нужного полную машину. Я кивнул ему, проходя мимо, он не ответил, а посмотрел вслед с недоумением. Ну да, не привык пока.

В квартире у Новикова собралась целая компания. За столом в гостиной обнаружился Слава, причем перед ним стояла целая тарелка нарезанной копченой рыбы. С утра? И при этом без пива, минералка на столе. В кресле, вытянув ноги, сидел еще один мужик, возрастом примерно как Новиков, опять же не загорелый. Понятно, один из тех, кого Андрей из-за ворот звал, для кого ролик тогда снимали.

– Привет, – поздоровался я сразу со всеми. – Что за срочность?

– Знакомьтесь. – Новиков показал на мужика в кресле. – Это Дима, мой старый друг.

– Саша, – протянул я руку поднявшемуся навстречу парню. – С приездом. Как впечатления?

– Да что-то пока сам ничего не пойму. Больше охреневаю, – засмеялся тот.

– Понравится, – кивнул я уверенно. – Всем нравится, вот и вам понравится. А ты тут неплохо устроился, – повернулся я к Новикову. – Тихо, приватно.

– Сам не переехал еще?

– Нет пока. Вроде выбрал место, но другие тоже смотрю.

Дверь с балкона, выходящего на улицу, распахнулась, и в комнату зашли еще двое, приснопамятный вор Вагон и с ним, похоже, еще один друг Новикова, такой же бледный, как и Дима.

– Это Женя, это Саша, – быстро представил нас хозяин, – остальные все друг друга знают. Все, садимся, открываем совет.

Я плюхнулся на диван рядом со Славой, вытянул ноги. Как-то не проснусь до конца, все в зевоту тянет. И вот попробую угадать – Вагона Михалыч кинул. И тот теперь к Новикову прибежал, проблемы решать. Странно, что живой. Может, все же ошибаюсь?

А Новиков сразу перешел к делу:

– В двух словах: мы вчера парней с Базы забирали, а Вагон с Михалычем свой груз. Самолеты. Первые из партии в двенадцать штук. И три «КамАЗа» с ними. Груз они забрали, Вагон все на себя оформил. – Он кивнул на сидевшего вора, который согласно кивнул в ответ. – Приехали в Порто-Франко, а Михалыч заявляет типа – лицензия нужна.

Ага, уже интересно.

– Это какая лицензия? – проявил я здоровое любопытство.

– Чтобы самолеты продавать, – сказал Вагон.

– А тут никаких лицензий отродясь не было, кроме медицинских, адвокатских и оружейных, – повернулся я к нему. – Берешь и продаешь.

Ага, вот в чем фишка, сразу понятно.

– Ну а он-то не знал. – Новиков вступился за Вагона. – Нашли хмыря какого-то, с аэродрома, поляка вроде. Вот у него есть лицензия, давай ему доверенность. Ну, Семеныч и подмахнул по глупости. Поехали после с аэродрома домой. А ему удавку на шею. Еле вырвался и ко мне ночью пришел.

– Понятно, – кивнул я. – Дальше Семеныч лишний. На получение грузов тоже доверенность есть?

– На весь комплекс услуг, – ответил тот мрачно. – Лоханулся по незнанке.

– Ну и чего не в полицию? – удивился я. – Вроде как факт мошенничества налицо, там достаточно договор показать. И нападение.

Мое предложение Вагону явно не понравилось, но ответил за него Новиков:

– А что в полицию? Михалыч скажет: я ваших делов не знаю, ищите этих подонков атошников.

– Самолеты заберет, – сказал Слава.

Ну, тут Слава уже упрощает, проблема между авторитетом местным и авторитетом пришлым, пока в реалии не въехавшим, уже возникла, так просто не разбегутся. Непонятен только наш интерес в явно бандитских разборках.

– Самолеты и так никуда не денутся, – ответил Новиков. – При живом Вагоне Михалыч не станет сейчас рисковать. Выжидать будет. И искать Вагона.

Ну да, Михалыч терпеливый. Я пока живой, по крайней мере. И при этом прямо ему предъявить нечего, несмотря на попытку нападения в Нью-Рино. Ну, он так думает, у ССР, которая всех взятых там у себя в темницах держит, мнение немного иное. Только вот работает ССР по своим планам, которые с моими, например, не всегда совпадают.

– Ну хорошо, а мы к этому каким боком?

– Сейчас расскажу, – кивнул Новиков. – Примерно план такой: Вагон звонит Михалычу, забивает стрелу. Где-нибудь в пустынном месте. Михалыч знает, что за Вагоном никого нет. Поэтому приедет. Или не приедет, а пошлет кого посмотреть. Там он и замочит Вагона, и концы в воду.

– Все равно не понял, нам-то что за понт вписываться? – поразился Слава такому лихому плану.

Мне есть «понт» на самом деле. Но при одном условии: Михалыч вычищается из истории этого мира раз и навсегда. А вместе с ним исчезает моя главная проблема. И, кстати, Новиков об этом прекрасно знает, поэтому и позвал. И у Славы еще все проблемы с Михалычем впереди, он на этот счет тоже не заблуждается.

– Интерес у вас простой, материальный, – сказал Вагон. – Я два самолета и все шесть «КамАЗов» отдаю вам, – ответил вор. – Людей да, за мной пока нет. Но будут потом. Ну и добро я не забываю.

– Ладно, тогда рака за камень заводить не буду, – сказал я. – Что мне, что Славе Михалыч конкретно кость в горле, ходим и оглядываемся. Проблему решать надо, причем сразу и до конца.

– Ну да, согласен, – это уже Слава. – Андрюх, излагай дальше.

– Если Михалыч на стрелку не приезжает, то что он делает?

– Не знаю, что он, но я на его месте связался бы, обхамил, разозлил, обозвал бы идиотом, то есть спровоцировал эмоции, – сказал я. – И на обратном пути устроил бы засаду.

– Вот именно. – Новиков показал на меня пальцем. – И я сделал бы так же, исходя из наличных сил Михалыча. Только он сам в засаду опять не полезет, пришлет людей, и все. А сам где-то ждать будет. Где?

– На ранчо, – сказал Слава. – Где все криминальные стволы хранятся.

– Знаешь, где это? – Новиков повернулся к нему.

– Знаю. Мы с Сашкой давно палец к носу прикидывали, так что разузнал. И Баринов ящик пластида прячет, тоже всепланы планировал.

– Пластита, – поправил его я. – Да, есть ящик и радиодетонаторы с машинками. Уже на моем ранчо.

– У тебя еще и ранчо есть? – поразился Новиков. – И чего мы там на шашлыках не были?

– Одно название, – отмахнулся я. – Руины. Случайно досталось.

– Что-то весело тут вы живете, – восхитился обменом мнениями Женя. – Уточнить можно, кто тут бандит, а кто законопослушный гражданин?

– Знание придет само по себе, позже, – засмеялся Новиков. – Слушай давай. Или советуй.

– А что советовать? Убедятся, что приехал сам Вагон, да и завалят всех.

– Ну да, общая идея такая. Погнали дальше. Исходим из того, что Михалыч должен оказаться у себя. То есть связь должна быть с засадной группой. Соответственно, место под стрелку должно быть удобным. Чтобы автомобильная рация добивала.

– Его ранчо двадцать километров от города, – сказал Слава. – На сколько рация дотягивается?

– Исходим из двадцати, – сказал я, при этом вспомнив, как отчаянно пытался вызвать патрульных на том самом ранчо, что теперь мое.

– Тогда по карте смотрим. – Новиков развернул невесть откуда взявшуюся карту, служебную, кажется. – Слав, где его ранчо?

– Примерно здесь, – тот тут же ткнул пальцем. – И вот так двадцать километров. – Он примерно обвел окружность. – Но я там места вокруг плохо знаю.

– Саванна как саванна, – кивнул я. – Искать надо точку, чтобы под засаду была удобная. Но вообще выбор невелик, тут всего дорог-то… кстати, моя развалина в радиус попадает, – тут уже я показал место. – Вот тут. И туда от дороги километров пять. И есть несколько низинок, для засады нормально. Но это я по памяти, сразу говорю, смотреть надо.

– Смотреть все надо, – усмехнулся Дима. – И того вашего Михалыча ранчо разведать бы неплохо.

– Давайте к базовому плану, – снова взял на себя руководство Новиков. – С местами разберемся. По шагам, что именно делаем. Засаду надо взять. Хотя бы кого-нибудь из них, живым.

– Бормана он пошлет, – сказал Вагон. – У них со мной косяк вышел, пусть компенсируют, и в случае чего опять отмазка, вроде как у меня с ними проблемы, а Пичуга опять не при делах.

– Кто? – не понял Слава.

– Михалыч. У него на той стороне погремуха такая была, – пояснил Вагон.

Ну да, это в modus operandi Михалыча укладывается. Набрал себе беглых добробатовцев и сует везде, где самому мараться нельзя.

– То есть место выбирать так, чтобы самой засаде засадить, – пояснил Новиков. – И дальше пусть кто-то из них выходит на связь со старшим. Тот наверняка захочет убедиться, что Вагона израсходовали.

– Если Михалыч будет на ранчо, то нам и так нормально, – сказал я. – Пусть соберутся, и там всех на ноль множить. Если местность и условия позволят.

– По моим прикидкам, там человек семь может быть. И в здании. Сколько воевать будем? И гражданские могут быть.

– Андрюх, если гражданские нычку Михалыча за бабки держат, то они уже так себе гражданские, – сказал я.

– Не годится, – повернулся ко мне Новиков. – Все должно выглядеть так, чтобы или самооборона, или они друг друга положили. А если кто-то их так всех завалит, то шуму будет… и будут копать всерьез.

Ну да, все верно. Это острое желание закончить все свои проблемы одним махом начало неверные идеи подсказывать. Берем себя в руки. И да, как-то численное превосходство не на нашей стороне получается, а то размахнулся. Тут все равно надо очень сильно думать.

– От места надо плясать, – сказал Женя. – Пока так, соплями на стекле рисуем. Давай, Андрюх, ставь задачи на разведку местности и прочее, а потом уже заседать будем.

– У вас по взрывчатке специалист есть? – спросил я. – А то я так, факультативно.

– Я работаю, – ответил Женя. – А что надо?

– Что бы ни понадобилось, – пожал я плечами. – Я бы тогда запас пластита передал и средства взрывания. Кстати, могу пока свое ранчо под базу предоставить, все равно дорога туда идет. Заодно местность разведаем. Только сразу предупреждаю, что там с жилыми условиями не очень, только крыша и есть.

Сложнее всего было придумать причину для Аниты. То есть объяснить, почему у нас все планы пошли побоку, и при этом так, чтобы еще и беспокойства не вызвать. В конце концов сказал, что Новиков попросил сопровождать его на Базу, к нему люди приезжают. Не так уж важно, что они уже здесь, это же могло и сегодня произойти вполне. Так вот непредвиденно сложились обстоятельства.

Версия прокатила, Анита сказала, что передоговорится с Сандрой и Джейком, вот вместе на пляж и пойдут. К этому времени она уже ушла домой, без меня в моей квартире она задерживаться не любит, так что я беспрепятственно вернулся, собрался «по-полевому», вооружился и выдвинулся на выезд из города. Чтобы даже случайно не привлечь внимания, мы договорились встретиться на дороге вне видимости с КПП.

К своему удивлению, я оказался на месте первым, но почти сразу же подъехал Новиков с друзьями на серебристом «Грейт Уолл», а еще минут через пять подкатил Слава на «Чайнафронтере». До сих пор не поменял ни на что модное, так на китайской и катается, чем удивляет немало. Втянулся человек в бизнес, все туда вкладывает, а я ожидал, что будет уже на каком-нибудь «Рейндж Ровере» тут рассекать, с музыкой.

– Знач так, мужики, – объявил я, когда все собрались у машин. – Пока давайте за мной, показываю дорогу к своему ранчо. Жень, там же тебе пластит и остальное отдаю. Потом со Славой едем к месту Михалыча, а вы там уже свою часть планируйте. Годится?

Для всех сгодилось. Ну и хорошо. Установили короткую связь, выстроились в колонну и рванули по дороге на запад от города. Машин немного, дорога пустая в честь выходного, даже на отдых в эту сторону не слишком едут, потому что океан с другой стороны. Так, пару раз фермерские грузовички попадались навстречу, люди с ранчо едут развлекаться в город, да и все.

Километров через пятнадцать Слава вышел на связь:

– Вон там дорога влево отходит, видите? Это к клиенту.

Понял, усвоил, скоро туда и покачу.

От поворота до поворота вроде бы и далеко, но если верить карте, то дорога на ранчо Михалыча отклоняется к юго-западу, а к моей земле – к северу. И по факту не так уж они друг от друга и далеко, километров семнадцать по прямой всего лишь получается. Так что рация точно возьмет, Михалыч будет ждать там. Почему Новиков так думает, а я с ним согласен? Захочет увидеть тело Вагона, а манипулировать с таким грузом в городе все же не очень. Особенно если ты на подозрении. Хотя, конечно, можем и ошибаться, но выбор все равно невелик. Будем рассчитывать на то, что Вагон сам и Новиков вместе с ним просчитали главного местного бандита отечественного разлива верно.

Попался навстречу патрульный «Унимог», может, даже и тот самый, что пришел тогда на помощь, когда мы на ранчо от албанцев отбивались. Но вот завтра он точно будет лишним. И вертолет бы еще не прошел над головой совсем не вовремя, хоть и маловероятно это до предела.

– Поворот направо, – предупредил я всех в рацию. – И там до места километра три, до низинки.

– Принял, – ответил Новиков.

Съехал с дороги на подзаросшую травой грунтовку, даже скорее колею. Земля сухая, следов не оставим, так что нестрашно проехать сразу колонной. Перед той самой низинкой спугнули стадо антилоп, ускакавших от нас в саванну. Ну вот и место впереди, там как раз два заросших кустами и чем-то вроде акации бугра, а между ними спуск. В сезон дождей тут наверняка целый поток течет, а вот в середине сухого сезона здесь просто потрескавшаяся земля вперемешку с галькой.

– Здесь.

Машины встали, не съезжая с колеи.

Это не моя часть работы, так что когда я довел всех до ранчо, дав возможность поразиться его состоянию, мы со Славой на моей машине поехали искать ранчо Михалыча. Договорились только о том, что его «Фронтеру» перегонят без него, а ключи отдадут охране «Живой Розы».

– Получится, как думаешь? – спросил Слава меня по дороге.

– Хрен его знает, – ответил я совершенно честно. – Но может получиться. Вагон в своих делах специалист, так сказать, может предсказать… хотя что он тут предсказать может, самого чуть не грохнули. Новиков с мужиками люди знающие, с опытом… посмотрим. В любом случае если что-то наперекосяк пойдет, ты как бы и не при делах особо.

– Машиной рискуем.

Ну да, верно. Машина, на которой поедет «на стрелку» Вагон, обречена, даже по плану. И кроме нас со Славой, других автовладельцев, способных пожертвовать единицей автотранспорта, у нас не нашлось. Даже у Вагона до сих пор своей машины нет, его вечно возил кто-то из людей Михалыча. Хотел я дать под это дело новый пикап, так заартачились, мол, не поверят, так что отдаем свой горячо любимый вэн «Форд». Если в результате дело сделаем, то и черт бы с ним, но если обломаемся, то будет очень и очень обидно. У меня уже в традицию вошло любой транспорт терять. Две машины, самолет, теперь это еще…

Слава ранчо Михалыча глазами не видел, так что придется искать, пусть даже на карте Новикова оно и показано. И искать так, чтобы лишнего внимания не привлечь. Единственное, что он знает, так то, что там действительно ранчо, со скотом, и люди там живут постоянно. Михалыч то ли их деньгами на хозяйство ссудил, то ли ранчо на самом деле ему принадлежит, но главное в том, что место без присмотра не остается. Само ранчо в конце дороги, мимо случайно никто не проезжает, так что если туда просто на машине ехать, то можно вызвать подозрения. То есть переться туда напрямую нельзя, а выходить пешком… направление толком неизвестно. Самолета, черт, нет, можно было бы с воздуха разведать и даже снять все. С кем-нибудь договориться? А с кем? Вот то-то и оно, ага.

Если Вагон отдаст два самолета, будет неплохо, может, даже один себе заберу, рассчитавшись с остальными пайщиками, так сказать. Я успел расспросить, что за машины. Все четыре, что успели затащить через ворота, из Самары, только от разных производителей, «АэроСамара» и «Серебряные крылья». Все с короткой посадкой и взлетом, все с «ротаксами» на автобензине, то есть для этих мест подобрано толково. А вот названия мне ничего не сказали, смотреть машины надо. Что узнал – все машины двухмоторные, что для таких мест как раз очень хорошо, один двигатель откажет, так на втором куда-нибудь долетишь, ситуация dead stick landing, в которую я попал, на таких куда менее вероятна.

Первое ранчо мы разглядели через пару минут после того, как свернули с главной дороги. Очень похоже на то, с которого мы сейчас выехали, разве что дом целый, но в отличие от того места тут всяких других построек хватает, амбары, навесы для сена, корали, трактор с прицепом во дворе, грузовик, – так что сразу видно, что место обитаемо и активно используется. Дальше опять потянулась дорога пустынная, через саванну, по которой мы ехали медленно, притормаживая у каждого закрытого участка. Затем, когда карта показала, что мы не так уж и далеко от места, я свернул с дороги и поехал через высокую траву, виляя между холмиков и зарослей. «Тойота» тут оказалась совершенно в своей стихии, но на дело на ней я не поеду, пикап возьму, как раз из-за укоренившейся традиции терять машины по любому поводу.

Курс по компасу старался держать так, чтобы двигаться вдоль дороги, но на удалении, старательно прикрываясь от обзора с той стороны. Мало ли кто может сейчас в эту сторону смотреть. И ехал медленно, чтобы не поднимать пыль, ее тут тоже издалека видно.

– Примерно здесь, – заключил я, в очередной раз сверившись с картой и одометром. – И вон кусты подходящие, машину не будет видно.

– А кому тут смотреть? – удивился Слава.

– Не знаю. Но спрячу. На охоту кто-то с ранчо попрется. Или не с ранчо, но стукнет на ранчо, мол, тут вокруг вас люди шляются странные. Готов? – спросил я, заглушив двигатель. – Пошли.

Глушитель на «ларку» сразу, на случай если наткнемся на какого хищника, пребывающего в недобром расположении духа. Чтобы не нашуметь лишний раз, опять же. Глянул на компас, взяв направление, махнул рукой:

– Давай за мной.

Вот кстати, подумалось мне, не мешало бы купить вот такие хреновины, которые на ноги надеваются и защищают от змей. Змей тут много, это как бы даже общеизвестная истина, и предупреждают о них желающих выбраться на пленэр постоянно. Они и в дома в городе заползают, какие на окраинах. Интересно, успею сегодня? Надо успеть, а то как-то сама мысль о том, что буду через эту траву в темноте брести… как-то не очень радует.

И, кстати, как маскироваться буду? У меня в наличии никаких «костюмов Гилли» не имеется, не испытывал в них надобности. Ладно, по месту сориентируюсь, если подходящее это самое место найду.

Стоп, а как машину саму потом искать? Хорошо, что спохватился. Оглянулся на скопление кустарников, задумался. Вообще-то никаких ориентиров не вижу. Таких же зарослей кучками вокруг набросано без меры, это я пока недалеко ушел, а вот как дальше? Приеду в темноте…

Блин, а вот как в темноте приеду, а? У меня ночных очков нет и не было никогда. Хорошо, с рассветом выеду и со светом приеду. Так что затемно шагать по саванне не придется, когда змеи особенно активны. Ладно, тогда без паники.

Вышка ветряка, показавшаяся за рощицей, подтвердила то, что направление я выбрал правильно, выходим как раз к ранчо. Взяли левей, в обход зарослей, в направлении на две вполне перспективные на взгляд с этой стороны высотки. Это если смотреть по обзору, а вот по маскировке… в этих местах все заросли в низинках, а на высотках только трава, причем высокая, которую приминать придется, то есть оборудовать скрытную позицию ну очень сложно. Я это экспериментально проходил, как раз тогда, когда отбивался на своем ранчо. Противник лез на высотки, а я его засекал. Хотя тот, что выстрелил первым, сумел все же подобраться незаметно и не попал в меня только по причине совершенно невероятной случайности. Так что все же можно что-то придумать… на дистанции.

Ладно, вот за этими зарослями и вон к тому холмику.

– Слав, жди здесь, в тыл поглядывай и по сторонам. Я на высотку и обратно.

Нечего туда вдвоем лезть, там и одному дай бог скрытно пройти.

Трава выше колена, шуршит при ходьбе, сухая, тоже учитывать следует. Не в смысле для меня опасность, а обнаружить постороннее движение так можно, совсем тихо и бесшумно здесь не пройдешь. Высотка, как обычно, одно название, просто пологий подъем метров на десять, не больше. Смотрим и вверх, и под ноги одновременно. Тут кусты закончились, дальше вверх только трава. Вот почему бы не наоборот всему тут расти? Куда удобней было бы. Хотя нет, тогда я бы с ранчо в тот раз уже не выбрался.

Медленно, осторожно, теперь на четвереньки, на руках в таких местах всегда перчатки, добротные такие рабочие «меканикс», которые я предпочитаю любым «тактическим». И чтобы шевелений как можно меньше…

Чуть выше по склону, еще выше… трава мешает, черт бы ее побрал, она все время мешает, заставляет вставать, чтобы смотреть поверх нее, а вставать нельзя. Так что медленно-медленно вперед, по чуть-чуть, раздвигая стебли руками.

В таком темпе прополз метров тридцать, наверное, потом сквозь траву стало можно что-то рассмотреть. И вот так и рассмотрим.

Да, ранчо, большое. Что характерно – два дома, причем хозяйским выглядит один, а вот машины стоят у другого. Три машины, и все три «уазики». Причем «Хантеры», обычный джип и два грузовичка местной сборки. Все вида рабочего, так что, думаю, это часть оплаты или там доли Михалыча в ранчо, у него же «уазовское» дилерство.

Амбары, все остальные постройки, большой блок солнечных панелей – все дальше, а с этой стороны просто дорога. И от ворот, над которыми водружен череп рогача, как раз две засыпанные гравием грунтовки к одному дому и другому, и они еще и забором отделены… то есть ближний и больший дом и есть Михалыча, это однозначно. Перед ним места для нескольких машин, но все пустые, и ставни-жалюзи на окнах закрыты, то есть сейчас никого.

Кстати, радиоантенны на вышке, причем высокой, собранной из трех деревянных столбов, установленных треногой. То есть отсюда сигнал добивать должен достаточно далеко, тут никаких сомнений.

Так, сколько туда? До дверей дома пятьсот семнадцать метров, то есть дистанция уверенного поражения для меня. И все как на ладони. Нормально, вот с этим нормально.

А вообще не вижу даже особой проблемы подобраться к дому сейчас и заминировать его тем же ящиком пластита, за домом никто не наблюдает… может быть. Вообще-то камеры сейчас копейки стоят и ставят их все кому не лень, так что на месте Михалыча я бы поставил. Вон как я тогда дома, пишет на карту памяти, а то и на меленький сервер, запрашиваешь ее по вай-фаю, смотришь, кто тут без тебя шлялся. Нет, к дому не надо, да и Вагон по поводу мысли всех завалить заартачился. А мне так нормально, не вижу, кто там полезный член общества в этой банде. У меня свои проблемы и свой интерес в этом деле. Мне и Михалыч угроза, и его люди даже в большей степени. Пока он их сдерживает, а без его присмотра они могут неуместно активизироваться.

Или Вагон просто собирается занять его место? Сомневаюсь я как-то в реальности такого. Но, может, и не понимаю чего-то, я с блатным миром пересекался мало, и черт знает, как у них там все работает.

Зато я знаю теперь, где их ранчо, и знаю дорогу сюда. И в самом крайнем случае смогу найти еще ящик взрывчатки и заложить тут фугас, если у вора не выгорит его план.

Нет смысла искать другую позицию, отсюда все видно. Сейчас только с дальномером все просмотрю и запишу. А дома, на досуге, чтобы потом голову не ломать, все пересчитаю в клики прицела и карточку огня разрисую. И тогда буду готов. Наверное.

Глава 38

29 год, 15 число 06 месяца, воскресенье. Порто-Франко

Собирался, по обыкновению, тщательно. И с запасом. Броню надевать не стал, только камуфляж и подвесную, зато кроме винтовки под шесть и пять «кридмор» с хорошим боекомплектом и «банкой» взял еще и «пэдээску», тоже с глушителем, понятное дело, установив на нее новый ред-дот с тепловизором, а заодно прихватив и сменный «вортекс». И тут места под патроны не пожалел, взяв шесть снаряженных магазинов, три с дозвуковыми патронами и три с обычными. Дальномер, рация, еда и вода, сетка для маскировки и коврик, нет желания на всякой ползающей твари лежать.

Сложил все в кучу на столе, взялся за готовку ужина и тут услышал, как возле дома остановилась машина. Выглянул – прямо под окном остановился зеленоватый «Рэнглер», из которого, к моему удивлению, выбрался Демпси. До этого я его только на служебной машине видел, а сейчас он, похоже, на своей приехал. И он тут же решительно направился во двор, ну а я пошел открывать дверь, встретив его на лестнице.

– Неожиданный визит.

– Сказали, что ты дома, – кивнул он, явно подразумевая, что за мной кто-то наблюдал.

– Проходите, – пропустил я его внутрь.

Он покосился на кучу снаряжения, потом выставил на стол картонку с четырьмя бутылками пива.

– Еще холодное, в магазине взял в холодильнике, – прокомментировал он.

– Не с кем было пивка попить? – спросил я с оттенком ехидства.

– Давай стаканы. – Он плюхнулся в кресло. – Кстати, что вы на завтра задумали всей вашей веселой компанией, включая господина Ваганова?

– Если вам известно это, то должно быть известно и остальное.

– Мне известно, что Ваганов назначил встречу Михалычу, а еще известно то, что люди Михалыча должны были позаботиться о Ваганове, но что-то пошло не так. Дальше закончи историю за меня.

Вот так. Ну да, Михалыч наверняка на прослушке, то есть в уши ССР что-то все же просочилось. Этот момент мы не учли.

– Ваганов получил товар через ворота, на большую сумму. Легально, разумеется. А этот товар понравился Михалычу.

– И теперь вы решили всех убить? – Демпси посмотрел мне в глаза.

– Нет. – Я выставил стаканы на кофейный столик. – Вагон… Ваганов собирается сменить власть в банде. На свою собственную. Как у него это получится – я не знаю, но намерения у него именно такие.

– А Михалыч?

– Только он и должен пойти в расход.

Юлить смысла нет, или Демпси просто посадит нам на плечи своих людей, и весь план псу под хвост, а меня это не устраивает. Надо договариваться.

– И что потом?

– Не знаю, – пожал я плечами, – но Ваганов выглядит более приличным персонажем, чем Михалыч. Может, это и для города будет лучше.

– Для города будет лучше, если они вообще отсюда уберутся к чертовой матери, – ответил Демпси, попутно аккуратно переливая пиво из бутылка в стакан. – Принято решение избавиться от всех банд в этих краях. Тем или иным путем. Но пока нет разрешения на силовые методы.

– Тогда вам надо убедить Ваганова в том, что ему лучше переехать куда-нибудь.

– Переехать бандой можно или в Нью-Рино, где придется бороться за свой кусок пирога, – Демпси усмехнулся, – или куда-нибудь в Латинский Союз, что больше похоже на самоубийство. Это если банда не хочет жить в саванне на тихом ранчо и грабить на дороге, пока не поймают.

– А еще какие опции?

– Никаких. Принято решение пока не давать банде спокойно жить здесь, показаний на них хватает.

– На Михалыча вон показаний уже сколько, а его даже не задерживали, – пожал я плечами. – Как-то ваша активность в борьбе с ними в глаза не бросается.

– Банды в городе – дело полиции, – пожал он плечами. – И они под наблюдением. Не думаю, что прогуляли бы больше недели, если бы вот эта история с Вагановым не вылезла. Рассчитывали на большее, хотели взять на большой партии наркотиков, но результат ты сам знаешь.

– Хорошо. – Я уселся на диван напротив. – Что теперь? О чем этот визит?

– Визит о том, что нам нежелательно устраивать бойню. Потому я заехал предупредить по-дружески, что будут приняты меры, если вы потеряете берега. И я не думаю, что вам это понравится. Вам всем есть что терять.

– Я понял. Только теперь встречный вопрос: тот раненый, которого вы взяли в госпитале, что-то показал?

– Ничего. Он до сих пор без сознания.

Жаль. А ведь я потом официальное заявление писал в полицию, от имени Алекса Берга разумеется, о нападении.

– А по самолету что?

– Пока наблюдаем за перемещениями.

– Иногда ваша осторожность начинает удивлять. Дураку понятно, что взрывчатку под двигатель заложил механик Яцек, который вскоре пропал без вести. Кто мог с ним договориться? Или пилот, или кто-то живущий в Порто-Франко…

– Вот именно, что «кто-то». Этот самый Дон скажет, что это не он, и все.

– А нападение на меня?

– Они же не вели огонь по тебе, так? А те, кто стрелял, тоже… пропали без вести. – Он уставился мне в глаза. – То есть они нас могут просто послать куда подальше. Но в теории ты прав.

В общем, примерно на этом содержательная часть беседы и закончилась, мы еще немного поболтали, после чего Демпси уехал, выпив одну бутылку пива из двух, приходившихся на его долю. Ну и я вторую открывать не стал.

Намек более чем прозрачный и одновременно… Демпси не сказал, чтобы мы сдали задним ходом. Завтрашнюю операцию никто не отменяет, то есть идея захвата власти в банде Вагоном по какой-то причине его устраивает. Он лишь обозначил рамки допустимого, хоть и несколько расплывчато, поэтому трактовать его заявление можно в свою пользу.

Набрал Новикова, плюнув на то, что телефон может прослушиваться. Все равно никаких сюрпризов уже не ожидаю.

– Привет, – поздоровался я, когда он ответил. – У меня новости.

– Вываливай.

– ССР знает о том, что Вагона хотели завалить, вся бригада у них на прослушке. И знают, что мы завтра что-то готовим.

– И что теперь? – озадачился он. – Отменять? Так уже поздно, ребята на месте.

– Демпси не сказал отменять. Он сказал за рамки не выходить. И да, потом они на Вагона выйдут с душеспасительной беседой. Не знаю, можешь его предупредить, а можешь и не говорить, тут тебе видней.

– Подумаю, – сказал он после паузы. – В остальном по плану?

– Выходит, что занимаемся по плану.

Выехал из города с самым рассветом. Еще раз все перепроверил, убедился в том, что ничего не забыл, загрузился и покатил на выезд. На КПП уже увидел колонну грузовиков, конвои тоже выезжают рано, чтобы захватить световой день по максимуму. Быстро проскочил через «резидентский» шлагбаум, приложив айди к считывателю, и рванул по дороге дальше. Пока еще в зоне покрытия, отзвонился Новикову, сказал, что выдвигаюсь.

До нужного поворота езды минут двадцать, там чуть проехал по проселку и свернул в саванну, ориентируясь по компасу и авианавигатору, который здесь, оказывается, неплохо принимал сразу несколько маяков. Скорость сразу упала, тащился без фар со скоростью километров десять в час. Хорошо, что уже почти рассвело и видно было… более или менее.

Теперь правильные заросли найти, чтобы укрыть в них «Тойоту» как можно лучше, чтобы ее с воздуха не разглядеть было, ну и с земли, понятное дело. Минут через двадцать нашел скопление чего-то вроде акаций, загнал внедорожник под них, заглушил двигатель, потом прислушался, открыв дверь. Вроде спокойно. Выбрался, вооружился «пэдээской», закинув винтовку за спину, осмотрелся в тепловизор. Вроде бы никакая гиена рядом не ночует, так что не должна начать жрать меня или мою машину, как тогда с самолетом получилось.

Так, теперь направление на холмик. Пока, в утренних сумерках, местность выглядит совсем незнакомой, даром что вчера тут в окрестностях пешком шлялся. Все по-другому. Но координаты есть, я на карте бугор отметил, а теперь с навигатором сверился. Так что с направлением должен разобраться.

Про змей не забываю, хотя сейчас вроде у них самая низкая активность. Ночные спать уползли, дневные еще не прочухались. Но это при условии, что я ни на какую не наступлю. Змеи тут хоть куда, укусит – мало точно не покажется. Просто ядовитые на уровне самых ядовитых в Старом мире, а самые ядовитые здесь так и вовсе аналогов там не имеют. А защиту от змей так и не купил, хоть и продается на каждом шагу, такие вот застегивающиеся под коленом высокие голенища, которые не прокусишь.

Время от времени останавливался, прислушивался и оглядывался в тепловик. Опять же моя любознательность дала мне возможность узнать, что свинки устраивают себе постоянные лежки, все больше в таких вот крошечных рощицах, и поэтому я и рощицы обходил, и осматривал их издалека в поисках светящихся на черном фоне туш. И как бы даже такую лежку обнаружил, пусть и не прямо на маршруте выдвижения. Сквозь густой кустарник явно что-то просвечивало, причем не в одном экземпляре. И вообще моя «пэдээска», что я держал в руках, как-то сразу показалась оружием маленьким и несерьезным. Если вот разбужу такую кучу кабанчиков, а они на меня кинутся, много я настреляю? Единственное, что успокаивает, – те, по наблюдениям, сразу не атакуют, начинают всегда осторожно. Да и вообще не всегда нападают, предпочитая падаль свежатинке, у них зубы так устроены, что гнилье легче жрать, а еще и желудок вроде бы.

А вот антилопы есть вдалеке, то есть, как вариант, рядом могут быть и хищники. И совсем вдалеке еще что-то, то ли рогачи, то ли буйволы. Похоже, что хозяева местных ферм если и охотятся, то в меру, не распугали и не разогнали все вокруг.

Две машины показались из-за дальней рощи. К счастью, с включенными фарами, причем не только штатными, но и мощными «люстрами» над крышей. Поэтому я свалился в траву раньше, чем они успели меня заметить. Чуть привстав, поднес к глазу монокуляр, приблизив картинку.

Два пикапа. «Уазики», местной выделки «Хантер», как бы даже не тот, что я вчера заметил у дома, и новый пикап. И у каждого по пулемету на вертлюге в кузове. И едут почти что прямо на меня, выстроившись уступом.

Они тут что, подступы к ферме патрулируют? Как-то слишком, мне кажется, не та публика. Или каким-то образом меня засекли? А как меня можно было засечь? Если только беспилотник поднять, коптер например, хотя… беспилотники не так уж и дорого стоят, и купить их теперь совсем не проблема. Но только не верю я ни в какой беспилотник категорически.

Да и не совсем на меня машины едут, все же забирают чуть-чуть правее, как мне кажется. Так что я счел лучшим решением опуститься на землю, полностью укрывшись в траве, хоть и приготовившись к обороне. И угадал, они проехали совсем рядом, я даже запах почувствовал, но все же мимо. И недалеко, остановились метрах в пятидесяти, наверное, как раз неподалеку от рощицы, в которой я заподозрил лежбище свинок. Дальше послышались голоса, а потом характерный звук выстрелов из двух подствольников и сразу же парный разрыв. В направлении от меня, что я с облегчением отметил. И тут же один из пикапов, «Хантер», попылил в сторону, объезжая рощицу против часовой стрелки.

А дальше стало шумновато, потому что одновременно завизжали и свиньи, которые на самом деле по-научному зовутся энтелодонтами и свиньями не являются, а затем наперегонки затарахтели пулеметы, два «ПКМ», я даже это успел разглядеть. Шуму прибавилось, второй пикап начал сдвигаться левей, к пулеметам присоединилось с пару автоматов.

Местность зачищают, фермеры… только вот «УАЗ-пикап»… его там не было вчера. То есть похоже, что люди Михалыча заехали на ранчо или с вечера, или совсем рано утром, еще до меня, и теперь взялись помочь хозяевам, которые приметили лежку свиней.

А вот потом все пошло как-то не совсем так, как надо, потому что кучка из нескольких свиней, возглавляемых здоровенным самцом, рванула прямо в мою сторону. А по ней продолжал бить один из пулеметов, да еще и с трассерами, которые пошли прямо в мою сторону, защелкав над головой. Три свиньи свалились раньше, а вот еще две почти добрались до меня. Нет, они жрать меня не собирались и в панике даже не учуяли, я думаю, но когда здоровенная туша рухнула метрах в пяти от меня, а вокруг пули выбивали из земли пыльные фонтанчики, вот тут я уже испугался по-настоящему. Кабан завалился на бок, но все еще продолжал дергать конечностями, а увлекшийся пулеметчик твердо решил добить его до конца и огня не прекращал, всаживая одну короткую очередь за другой то в тушу, то почти что в меня. И даже отползти в сторону нельзя, потому что прицел прямо сюда и любое движение в траве стрелок заметит сразу. Попробуем угадать, какая будет реакция?

Есть, туша перестала дергаться, а пулеметчик ленту меняет, похоже. Поэтому я сдал задом на несколько метров, надеясь хоть как-то укрыться в траве на случай, если машина подъедет сюда, чтобы добить свиней или убедиться в том, что добивать их уже не надо, но, к моему облегчению, грузовичок поехал в другую сторону, к рощице, откуда по-прежнему слышались очереди. То есть пока добили не всех, а вот потом их можно и здесь ожидать, так что я поднялся на четвереньки и двинул отсюда, старясь как можно меньше приминать траву, а то еще за подранка примут и по следу пойдут.

Некое ощущение дежавю возникло: я на карачках пробираюсь по траве, а где-то рядом стреляют из пулеметов, пусть пока и не по мне… хотя сейчас вот было почти что по мне, без всяких поправок на ветер, пара пуль так вообще в метре от меня в землю тюкнулись.

Так что дальше, дальше… вот ведь влип, ну нарочно такие обстоятельства не придумаешь! Ну вот как ни старайся все предусмотреть, но предположить что-то такое… Нет, у меня фантазии точно не хватит, несмотря на всю ее развитость.

Отполз за бугорок, затих, снова попытался оглядеться и увидел еще машину, «Патриот» Михалыча, который я сразу узнал. Машина ехала с другой стороны, неторопливо, в ней разглядел троих, причем главный сам сидел за рулем. А ему что здесь надо? Решил присоединиться к веселью? И что они с тушами собираются делать, на них ведь еще что-то подманится…

«Патриот» проехал в паре сотен метров от меня в сторону двух остальных машин. Те собрались в кучу, после чего я понял, что с тушами ничего делать не собираются, оставят их в подарок природе, пусть та сама справляется. «Уазики» быстро выстроились в короткую колонну и попылили в сторону ранчо, откуда и приехали. Все?

Вроде бы все.

Хоть и не уверен, что это именно все. Очень может быть, если ранчеры решили очистить территорию от хищников, они еще и к тушам потом наведаются, добить тех, кто на аромат дохлятины подтянется. Так что следует это учитывать. А свинки, видать, или на скот нападали, или планируется выпас и с этой стороны дороги, вот и чистят превентивно, а бандиты дружескую услугу решили оказать.

Все, машины скрылись. Еще чуть подождать, и можно дальше идти, только очень-очень осторожно.

Минут через пятнадцать все же вышел к нужному бугру. К счастью, в соседнем скоплении акаций никаких лежек энтелодонтов не было, поэтому я понаблюдал немного за окрестностями, а потом медленно и аккуратно пополз на вершину бугорка, стараясь как можно меньше шевелить траву.

Да, есть вид на ранчо. Затих, аккуратно, убедившись в том, что за местом никто не наблюдает, накрылся сеткой, просунул под ней обмотанную лохматой самодельной лентой винтовку. Ноль у меня на пяти сотнях, как раз до дома Михалыча, а это именно он и оказался, потому что вся компания болталась во дворе, где в рядок выстроились и «патрик» Михалыча, и еще один, и пикап с пулеметом. Они сюда в полных силах подтянулись, похоже, всей бандой, если не считать тех, что должны быть в засаде, атошников.

Вон Михалыч стоит, что-то своим втирает. Снял бы его запросто, если бы нужда была, но… операция не моя и план не мой, так что наблюдаю просто. Включил рацию, настроенную на частоту, так что теперь просто ждать, когда свои на связь выйдут.

Утренняя прохлада понемногу сменялась жарой. Банда вела себя расслабленно, один из них даже таскал дрова к мангалу, стоящему во дворе, но огня пока не разжигал. Подозреваю, что ждут результатов с Вагоном, а потом будут праздновать победу. Потом двое стреляли из пистолетов по консервным банкам, расставленным на ограде, и, если честно, меткостью не поразили, равно как и скоростью стрельбы. В основном же бездельничали, сидя на веранде в шезлонгах, Михалыч почти не показывался из дома. Ну и кто-то дежурил, судя по перемещению личного состава.

Наши пока на связь не выходили, так что не знаю, что там у них с реализацией планов. Мне Новиков сказал: в случае заварухи не стрелять в парня в камуфляже и черной бандане. То есть у него в банде какой-то агент есть. Может быть, поэтому Вагону сбежать и удалось? Очень сомнительно, что он бы выжил просто так, в силу природной везучести, тем более что его и душить пытались, и вслед, бегущему, стреляли. Более чем сомнительно.

Потом мысли сбились на ту странную компанию, с которой мне довелось повоевать и с которой я разжился дорогими трофеями. Вот они меня куда больше беспокоят, хотя бы потому, что я ничего о них не знаю, а они знают, кто я такой. Не думаю, что на меня спишут исчезнувших троих, это было слишком невероятное совпадение, что мы встретились на одной дороге, да и пойди их найди, но я все же много видел. Видел машину, видел самолет, видел его номер… задумаются, точно задумаются.

Получается, что я как та собака в колесе, пищи, но беги, соскочить никак не удается, из одного дерьма выберешься и тут же во второе вляпываешься. И пусть у Новикова тут сил прибавилось, но… можно же и просто пострелять из проезжающей машины. Я имею в виду в меня пострелять, выходящего, скажем, из «Мокки» после утреннего кофе. На всякий случай. С другой стороны… если у них мозги есть, то могут предположить, что я их данными уже с кем надо поделился, и теперь меня валить – только лишний шухер поднимать.

Но они меня кем считают? Криминальным дельцом? Так мне тогда особо и делиться не с кем. И от кого они узнали про миллион в сумке? От Слика? Или они сами за мной и следили? Тогда кто их ко всему этому привлек, на чьей они вообще стороне? Что-то там ситуация запутывается все больше и больше. Есть подозрение, что та компания… назовем ее так, в общем, сама как пауки в банке. Кстати, что очень может быть, потому что они пусть и не погорели на наркотиках, но нелегальный препарат у них точно конфисковали, а может, еще и деньги, то есть наверняка кто-то кому-то остался там должен.

Хм, а вот это ближе к реальности. По опыту знаю, что убытки делят обычно агрессивней, чем прибыли.

Чем это мне грозит? Да все тем же, ничего не изменилось. Рассчитывал, что заживу спокойно, но все равно придется оглядываться. Надо будет заодно подумать над тем, как бы самому свою безопасность обеспечить, не только на Демпси и полицию рассчитывать.

Вагон. Демпси хочет вытолкнуть Вагона из города. Куда тот отправится, если согласится? А он ведь согласится, никуда не денется… Да в Нью-Рино, скорей всего. Вагон человек с амбициями, тут ему развернуться не дадут, а там… там, глядишь, и прорвется. Не стоит российских воров недооценивать, тем более что там давно все поделено, все расслабились…

Да, вот это мне обдумать и надо. Что-то уже и я могу ему подсказать насчет нового места, а где-то и он, глядишь, идейку подаст. Поговорить с ним потом надо. Вот как самолеты начнем обсуждать, заработанные нами, так и пообщаемся. А может, он заодно сможет что-то выяснить насчет «черных трансплантологов», если в Нью-Рино двинет, и тогда, я думаю, та же ССР поможет ему развернуть ситуацию в свою пользу. В его пользу то есть.

Так, а у дома самого ранчера суета какая-то… грузовичок «Хантер» с пулеметом опять выехал со двора и погнал в саванну мимо меня. Двое в кабине, один, упитанный и бородатый, в кузове за пулеметом. Что на этот раз задумали? Бандиты сейчас за ними не последовали, разве что некоторые вслед посмотрели. Один вон… как бы даже не Биток, что-то сказал другому, показав рукой вслед уехавшей машине.

Так, еще машина едет, на этот раз по дороге в сторону ранчо, такой же «Чайна-рэнглер», как тот, на каком Карраско ездила, только белый. В машине двое. Быстро едут… как бы не с новостями о засаде… но мне пока об этом не узнать, поэтому просто жду.

На бугре гнездо каких-то мелких и кусачих мошек, похоже, очень утомительное и неприятное соседство. Да, змею тоже видел, проползла совсем недалеко, правда, не обратив на меня никакого внимания.

Где-то за спиной раздались пулеметные очереди, методичные такие, явно в цель, а не для шуму. Похоже, на падаль пришел кто-то еще, может, даже гиена, и теперь с ней разобрались. А вскоре и грузовичок проехал обратно, вернувшись во двор к хозяину ранчо.

Поразминал аккуратно шею, поворочался с боку на бок. Уже устал лежать в таком положении, но и шевелиться слишком не стоит. Это сейчас ветерок пробежал, зашевелил траву, можно немного подвигаться.

Прошло еще минут двадцать до того, как Новиков вышел на связь:

– Барин, ответь Большому, как принимаешь?

– Большой, Барин на связи, на четверку принимаю, что у вас?

– У нас штатно, по плану, едем в сторону ранчо, будь готов.

– Всегда готов, как пионер. На чем вы?

– «УАЗ-пикап», Вагон в нем, дальше мы на своей.

– Принял. «Патриот» с Вагоном, дальше вы на «китайце».

Штатно. У них прошло штатно, то есть свои целы и пленного взяли. Это хорошо, это даже очень хорошо.

Я снова приложился к винтовке, ловя оптимальную позу, давая мускулам приспособиться, вложиться, вчувствоваться, погладил спуск. Я готов. А во дворе суета, но не… не воевать готовятся, нет, просто ждут, хоть и вооружены все. И вон пикап на дороге показался, едет неторопливо, пыльный, и шлейф пыли за ним. «Китайца» не вижу, они, скорей всего, вон за теми зарослями встанут, иначе шуганутся бандиты, всего одна машина должна вернуться.

Пикап еще сбросил скорость, остановился у въезда на ранчо. Дверь распахнулась, из машины выбрался Вагон в разгрузке, что-то сказал, поднял руку, показывая бандитам то, что в ней, а затем быстро, пока те не опомнились, пошел прямо в толпу.

Михалыч, или Пичуга, не знаю, как уж правильно, решительным шагом пошел навстречу, вытащив из кобуры пистолет, наставил оружие на вора, замерев у меня в прицеле. Что-то говорит, вид нервный. А Вагон вроде как и внимания особого на него не обращает, а уже перед всей толпой речь держит. И да, есть парень в камуфляже и черной бандане, его сказали «не работать». Не буду.

Вор явно в ударе, его слушают. Михалыч вроде как в растерянности топчется, пистолет уже в опущенной руке. Что-то тоже сказать пытается, но Вагон величественным жестом его затыкает. И его слушают, слушают. Вот он у кого-то из бандитов что-то спросил, тот вроде даже растерялся, но потом кивнул, ответил.

У Михалыча по всей позе видно, что пальнул бы сейчас с радостью, но страшно, вор весь взрывчаткой увешан, чистый шахид, если рванет, то всем хана. И говорить при этом ему нельзя давать, он уже все внимание на себя забрал, Михалыч там как чужой сейчас.

Теперь Вагон снова к нему обращается, даже пальцем в лицо ткнул. Тот вроде вызверился в ответ, но как-то так, без явного успеха, потому что вся банда стоит и просто слушает, боссу помогать никто не бросается. А тот в черной бандане даже сместился Михалычу за спину и автомат перехватил ловчей, уже Вагона страхует. И никто на это внимания не обращает. Видать, в своих понятиях вор и вправду хоть куда оратор, забрал аудиторию.

Так, Михалыч повернулся к «черной бандане», спросил что-то требовательно, тот ответил, не меняя позы, а Вагон за это время успел достать из-под жилета пистолет… я бы на его месте Михалычу в затылок выстрелил, но вор его окликнул. И только когда Михалыч обернулся – пальнул.

Попал точно, тот мешком свалился в пыль. И никто даже не дернулся. А Вагон, тут же забирая управление на себя, взялся командовать. И все это приняли, смотрю, так, как будто все в порядке. Двое подхватили тушу старшего за руки и за ноги и потащили в кузов пикапа. И остальным дело нашел, как вижу, явно больше для того, чтобы проверить, как слушаются.

– Большой, здесь Барин, Вагон объект исполнил, остальные даже не дернулись.

– Все видим, наблюдаем. Сейчас отвалим, и ты помаленьку дергай оттуда.

– Понял.

Все верно, компания ментов Вагону сейчас точно не нужна. И моя тоже. Потом увидимся, в городе. Так что я сдаю задом и сваливаю к своей машине, мое дело тут закончено.

Глава 39

29 год, 16 число 06 месяца, понедельник. Порто-Франко

С Вагоном встретились у Славы в клубе, вечером, я уже работу закончил. Новиков, Слава, ну и я сели вчетвером у столика в дальнем углу, как в кабинке. Официантка принесла напитки, причем сам Вагон настоял на коньяке. Я бы что полегче предпочел, но Новиков подмигнул, мол, не отказывайся. Да и коньяк вор выбрал самый лучший.

– Ну что, друзья, – поднял он большой бокал, на дне которого плескалась лужица янтарной жидкости, – давайте за то, что все так закончилось. Ну и вам спасибо, что помогли.

– Я наблюдал за всем, впечатлен, – сказал я. – Как получилось так вот вожжи забрать?

– Как? – переспросил он. – Да говорил по-людски, впонятиях. Объяснил, что с таким старшим им что до тюрьмы, что до могилы пять минут пешим ходом. Что с беспредела жить можно, но недолго. Что кидает он их. И что со мной им по пути, а не с Пичугой. Вот и все. За лохов всех вокруг держать не надо.

Я посмотрел вопросительно на Новикова, тот меня понял, сказал:

– Он уже в курсе, говори.

– Выйдет на тебя местная спецслужба скоро. Может, завтра, может, на днях. Но точно выйдет, – сказал я Вагону.

– В курсе за это, – кивнул тот. – Поговорим. Если они берега видят, то договоримся как-то. Что реально за место это, Нью-Рино?

– Тебе понравится, – усмехнулся я. – С гарантией. И никаких спецслужб.

– Что по оплате? – спросил Новиков.

– Все как договорились, два самолета и машины хоть завтра забирайте. Так что давайте сразу и за это по одной, обмоем сделку, так сказать. – Он сам быстро наполнил бокалы, долив и мне, хотя я свой коньяк пил глоточками и почти весь он еще плескался в бокале. – Допивай давай, – добавил вор, – с тостами пьем, потом будешь в аристократа играть.

– Да как скажешь, – засмеялся я, замахнул, чокнувшись с остальными, всю дозу коньяка и даже, против всех правил своих, закусил горстью виноградин, оборвав их с блюда с фруктами. – За сделку, да и вообще будем здоровы.

– Вот именно, – усмехнулся Вагон. – Правильно понимаешь. Подружимся.

Авось и подружимся. Мне Вагон нужен, у меня еще проблем впереди – воз. И дела, чувствую, только начинаются.

Андрей Круз, Андрей Царев Земля лишних. Два билета туда

© Круз А., Царев А., 2018

© Оформление ООО «Издательство «Э», 2018

* * *

Пролог

Я поднял кружку. В янтарном напитке купалось заходящее солнце. Пузырьки бежали вверх и лопались, превращаясь в густую пену. Лучи света, отражающиеся от пива, озаряли этот новый мир вокруг. Сон? Похоже…

– Ну, вздрогнули, – услышал я веселый голос Вагона и механически ударил своей кружкой в его. Потом сделал большой глоток.

Холодное пиво. Почти как в Чехии или Германии, такое же вкусное. Вагон? Это который вор в законе? Ваганов Алексей Семенович? И я, майор полиции, замначальника шестой ОРЧ, или оперативно-розыскной части, Новиков Андрей, сижу и пью пиво с вором в законе?

Я потряс головой в надежде на то, что вот сейчас я проснусь и все, что произошло сегодня, покажется мне сном. Так это и был сон! Погоня, потом металлический ангар, перемещение на Новую Землю… Такого быть не может.

– Что ты задумался-то? Жить надо, новую жизнь начинать. Но со старыми привычками, – подмигнул мне вор.

Вполне реальный и даже немного пьяный. Глаза блестят, и улыбка до ушей. А от золотой печатки на руке тоже лучи солнца идут, такие же, как и от кружки пива. Снова глоток. Пиво настоящее. Такого я даже во сне не пил.

– Назад нам надо, – задумчиво произнес я. – Ты тут разговаривал уже, с разными людьми общался, есть возможность попасть обратно?

– Говорят, что нет. Врать не буду, сам не знаю. Но лично я назад не спешу. Твои коллеги меня там ждут. – Вагон снова отпил из своей кружки и сделал знак официантке, чтобы принесла еще.

– Ждут, – кивнул я. – А нечего было по ночам за пивом шляться.

– А кто мне за пивом сбегает? – удивленно спросил Вагон, отставив пустую кружку в сторону.

Тут же улыбающаяся официантка в красном платье поставила перед нами две полные. Пена с одной даже капнула на стол около меня.

– Подручных бы послал, да мало ли кого, доставку там оформил. – Я допил свое пиво и потянулся за новой кружкой.

– Да зачем? Меня все знают, я всех знаю. Ну да, нечасто по магазинам хожу, домработница все покупает, но по улицам-то я без опаски передвигаюсь. Захотят убить – никакая охрана не спасет. – Вагон тоже взял стоящую перед ним кружку с пивом и пригубил напиток. – Лучшая защита – это твоя репутация и нормальные отношения с людьми, – продолжил он свою мысль.

– Вот у тебя и не сложились отношения, – зло скривился я.

Да. Я был злой. На Вагона, а больше на самого себя. Сделали меня как последнего лоха. Меня! Битого опера, прошедшего горнило службы, взяли на ерунде. На автоматы красивые повелся да на форму.

– Ну кто же знал, что «петухи» около моего дома в магазине отовариваются? – удивленно развел Вагон руками. – А тут еще баба моя… – Он сделал паузу и о чем-то задумался. – А, не будем о грустном. Давай за то, чтобы все удачно у нас сложилось тут.

Мы выпили снова. Кабак заполнялся людьми. Солнце ушло за горизонт, по океану рассыпались яркие зайчики-блики. Тихая спокойная музыка, не мешающая говорить.

Я попробовал жаркое в поставленной передо мной тарелке. Вкусно. Мясо, овощи, салат. Может, я просто голодный, и теперь любая еда покажется восхитительной? Не знаю. Но эта точно восхитительна. Еще глоток пива. Вот теперь можно и дух перевести. Вроде не много поел, а наелся. Или много? Да много, нормально так навернул, сам не заметил.

– Скорее всего это местная антилопа, – уточнил Вагон и показал на экран, где под музыку бежало стадо рогатых животных. – И на экране, и у тебя в тарелке.

– Что ты знаешь про эту землю? – спросил я у вора. – Ты ведь сюда не как я, случайно. Планировал же переход?

– Ничего я особо не планировал, – покачал он головой. – Просто хотел свалить на время. Так что я сам в таком же положении, как и ты. С тысячей экю в кармане и без друзей и охраны. Наедет бычье, и заступиться некому.

Я посмотрел по сторонам. Ну да, сидящая рядом компания как раз и походила на это самое «бычье». Громко разговаривали, смеялись, вели себя крайне вызывающе.

– А стоило ли тогда сюда бежать? – снова задал я вопрос в лоб.

– А куда деваться? Андрюх, мне полтинник. Я наелся этой воровской романтики. Не хочу я на зоне рулить, вот не хочу – и все. Пусть лучше с чистого листа тут, чем со связями и деньгами там. К тому же деньги – дело наживное. – И Вагон щелкнул пальцами. – Тебя учили всю жизнь, что вот это белое. А то черное. А для меня, наоборот, в моем мире то, что у тебя белое, – черное. Так понятно? – посмотрел на меня Вагон.

– Если честно, не совсем, – улыбнулся я.

– Ну вот в том мире я вор в законе. А кто я в этом? Такой же переселенец, как и ты. Ты в том мире был полицейский. Мусор по нашим понятиям, так? – продолжил философствовать вор. Ну да, говорить он умел всегда. Любого заболтает.

– Так, – согласился я.

– А тут нет понятий. Никаких еще. То есть ты не мусор, а честный фраер, и сидеть мне с тобой не западло, – засмеялся Вагон. – Да не огорчайся ты, я тебя уважаю, – вполне серьезно заметил он, сменив тон. – Ты же не такой, как эти барыги, они только прикрываются погонами, а сами норовят отщипнуть мою долю везде, где только могут. И ртом, и задницей хватают. Ты же пороха понюхал, и не за долю свою старался. Как бешеный за мной гнался. Вот от своего служебного рвения и пострадал.

Я вздохнул. Это точно. Пострадал именно от своего служебного рвения. А пострадал ли? Вагон пострадавшим не выглядит. Сидит, довольный жизнью, пьет пиво вместе со мной. Скоро ему и деньги с того мира переведут. Он и тут не пропадет. А я? И я не пропаду. Устроюсь как-нибудь. А может, найду способ назад вернуться. А мне хочется назад? Не уверен что-то.

На первый взгляд, тут не так плохо. Теплый климат, морской воздух. Да! Тут же море есть, а я ни разу не купался. Даже океан. А когда мне купаться? Я же только сейчас осознал в полной мере, где нахожусь. Вторая кружка пива подошла к концу. Я вздохнул и вспомнил события последних дней, которые и привели меня в этот мир и на эту Новую Землю.

Новиков

– «Заказчик», ответь «Седьмому», – зашипела внезапно старенькая рация на панели машины.

Леха, старший опер моего отдела, сидевший рядом и дремавший, пока я рулил, аж вздрогнул.

– На связи «Заказчик». – Я с надеждой протянул руку и нажал на кнопку в видавшей виды «Мотороле». – Объект приняли, ведем по Московскому шоссе в сторону выезда из города, быстро он идет… – снова отозвалась рация.

А вот это отлично. Но нужны подробности. Кого, куда, где.

– Сообщите, что за автомашина и приметы объекта. – Я развернулся резко через двойную сплошную и рванул по шоссе. Прямо под камерами. Хорошо, что номера оперативные.

– «БМВ икс пятая», номер Валентин, ноль, ноль один, Ольга, Роман, пятьдесят второй регион, черного цвета. Тонированная. Кто за рулем, пока непонятно, высокий мужчина средних лет.

Точно он. Это Вагона тачка. Выставили наружку в местах вероятного появления объекта, и вот результат. Точнее, вероятность была просто девяностопроцентная. Еще несколько часов назад засекли звонок от «объекта». Неосторожно он поступил, совсем, видать, крышу сорвало. И не мудрено, сорвет от такого.

Все началось довольно банально. Вор в законе, или ВВЗ в криминальной терминологии шестой ОРЧ, по кличке Вагон, а именно: Ваганов Алексей Семенович, пятидесяти лет от роду, ростом сто восемьдесят пять сантиметров, несколько дней назад вышел вечером из своей шикарной квартиры в центре города. Вышел не просто так, а с целью. Цель была проста – купить пивка в ближайшем магазине. В магазине у авторитета произошел конфликт с ранее судимым, неработающим гражданином Сгибневым. Попросту говоря, Сгибнев был «петух» по зоне. Опущенный. И что-то сказал Вагону. Или толкнул. Тут показания расходятся. На камерах видеонаблюдения в магазине все четко зафиксировано. А вот вне магазина…

Только Вагон обиду не стерпел. Взял в магазине большой хозяйственный нож и нанес Сгибневу пять проникающих ранений брюшной полости, от которых тот скончался. Статья сто одиннадцатая, часть четвертая. Вот так глупо «смотрящий» по городу, «владелец заводов, газет, пароходов», лидер уголовно-преступной среды оказался в федеральном розыске. И сегодня его вроде бы нашли. Но обнаружить мало. Нужно задержать!

Я подрезал фуру и погнал по крайней левой полосе. «Лада Веста» белого цвета с оперативными номерами неслась под сто двадцать. И это в городской черте! Хорошо, что уже вечер субботы. Те, кто хотел на дачу, уже давно там. Несколько грузовиков да пара рейсовых автобусов. Трасса пустая.

– Леха, свяжись с дежуркой. Пусть на пост звонят срочно. И на задержание машину Вагона дают. На посту пускай осторожно, лучше «ежа» поставить. Он дерзкий, Вагон этот. – Я на секунду повернулся к подчиненному.

Алексей, парень лет тридцати, высокий, сонный и с грустным худым лицом, вынул сотовый и начал набирать знакомый номер. Неудивительно, что недовольный и сонный. В выходной работаем. Я всех семерых оперов припахал. Тех, кого в пятницу вечером застал.

Внезапно снова зазвонил телефон. Я чуть снизил скорость и посмотрел на экран. Только его не хватало. Шамиль Басаевич! На самом деле начальника звали Сергей Борисович, но такое прозвище закрепилось за ним среди всех сотрудников. Я чуть сбавил скорость и снял трубку.

– Слушаю, Сергей Борисович.

– Ты что за погоню там устроил? – строго прозвучал голос Шамиля Басаевича.

– Вагон объявился, уходит в сторону выезда из города. Два экипажа наружки его ведут, надо бы перехват ввести да чтобы гайцы «ежа» положили, – выпалил я, хотя подумал сам, что к посту Вагон не пойдет.

Свернет, скорее всего, на проселочную. И от этой мысли мне почему-то стало не по себе.

– А почему СОБР не выписал? Опять самодеятельность? – строго спросил Шамиль Басаевич.

Вот что он звонит? Знает же, что я сам за рулем, отвлекает спецом, наверное.

– Сергей Борисыч, ну вы же знаете, СОБР теперь относится к Росгвардии. Да я пару дней только на согласования убью, – со злостью выпалил я и обогнал очередную фуру.

– Смотри у меня, случится что или упустишь Вагона – рапорт на увольнение уже вечером у меня на стол положишь, понял?! – так же со злостью высказал «рукамиводитель» и бросил трубку.

– «Заказчик», ответь «Седьмому», – снова ожила рация.

– На приеме «Заказчик», – ответил за меня Леха.

– Одна машина попала в аварию, ничего серьезного, все живы. Фура притерла. Вторая уже на посту. Объект потерян, как понял? – Тревожные нотки в голосе у старшего наружки улавливались даже сквозь помехи.

Еще бы, нагоняй прилетит всем нам.

– Принял, «Седьмой». Пост он не проезжал? – сплюнул я в окно.

– Нет, говорят, что не проезжал. Камеры сейчас все просмотрят.

Так, пост этот прямо через три километра от нас. А вот поворот, прямо вне зоны видимости камер. Резко ушел в правый ряд и нажал на тормоз. «Веста» взвизгнула тормозами и послушно развернулась направо. Ага, свежие следы торможения на асфальте. Я не следопыт, по рисунку протектора марку машины не определю. Но тут кто-то явно применил экстренное торможение.

Сразу после поворота лес. И развилка. Направо или налево? Налево асфальт, направо грунтовка. Грунтовка чистая, он на асфальт свернул. Повернул налево, снова вдавил газ. О-па, вот он, разворачивается. Там тупик! Прямо передо мной метрах в пятистах разворачивалась черная «икс-пятая». Номер я не видал, но это он. Это точно он!

Я поддал газу. Дорога узкая, не разъедемся.

– Леха, ствол возьми, стреляй по колесам, если что, – сказал я сидевшему рядом оперу.

– Андрей Евгенич, так ствола нет, суббота сегодня, – буркнул тот.

Блин, не получили стволы в оружейке. Суббота, руководства нет на месте. А без его подписи не выдают. Кроме меня, у меня на постоянном ношении. Вытащил свой из поясной кобуры. Нарушение, несомненно. Передача своего оружия. Но дело серьезное. В случае чего возьму всю ответственность на себя. Скажу, сам стрелял.

– Держи. – И я, передав Лехе «ПМ», снова утопил педаль газа в пол.

Но «БМВ» осталась стоять на месте. Странно. Резко вдавил тормоз. Засвистели покрышки. Слева и справа сосны, впереди овраг, на его краю стоит машина Вагона. Номер – ноль ноль один. Дверца водителя открыта. Он только что сквозанул?

Выскочил сам.

Куда? Вон следы, в грязь вляпался. Туда, в лес! Бросился за цепочкой следов. На мне строгий костюм и туфли, для леса самое оно, то, что доктор прописал. Ветки елок бьют по лицу. Туда, туда, быстрее!

Примерно через двести метров выбежал на поляну. И уперся в песчаный вал, причем высокий такой. Кто это тут его накопал? И следы на валу. Он на кой-то ляд на него карабкался. А вал эдак метров пять будет, как будто специально сюда песок возили и насыпали стену.

Обойти? Да ладно, полез следом, по следам. Уф, в ботинки песок набился. Галстук развевается по ветру. Забрался. Ух ты, ангар какой-то. Большой, новенький. Завод, что ли, строят? А следы туда ведут, к ангару Вагон и побежал.

Все, теперь не уйдет. Неспешно спустился на твердую почву. Под ногами щебень. Они грязь щебенкой засыпали тут, выходит. Сунул руку на пояс, где кобура. Опа, ствол-то Лехе отдал. Это не есть гуд. Чуть сбавил темп бега.

Не спеша подошел к строению, восстанавливая дыхание. Большие ворота. Но есть и дверь сбоку. Скорее всего, Вагон сюда зашел. Просто некуда больше, песчаный ров кругом. Выход в стороне, метров триста отсюда. Если бы к воротам он побежал, я бы увидел. А вход в ангар – вот он.

В висках стучит. Хоть и не бросаю тренировки, но выдохся. По песчаным кручам карабкаться – это тебе не на ринге прыгать. На ринге привычно, а тут впервые. Вот интересно, как Вагон тут залез на гору? Хотя обычное дело, страх всегда подгоняет. Часто преследуемые и не такие чудеса выносливости на андреналине показывали.

Что теперь? Звонить Басаевичу? Он затянет все, а Вагон смоется под шумок. Надо брать самому. Вот так один, без ствола? Оглянулся – никого. Леха следом не побежал. Вот урод.

Медленно, не спеша приоткрыл дверь, шагнул в полумрак. Оргстекло впереди. И будка. Охранник. Нет, не охранник. Это «фейсы», тут же мелькнула в мозгу мысль. Шлемы-«опскоры», черная униформа, «МП-5» на плече. Точно, фейсы. У наших эмпешек нет. С такими лучше не шутить.

– Шестое ОРЧ, майор полиции Новиков. – Я громко крикнул и вытащил удостоверение из кармана брюк.

Молчание. Оба смотрят на меня и молчат. Не, не молчат. Один моргнул. Тот, что ближе стоит с «эмпе» на ремне.

– Мужики, преступника преследую, в розыске федеральном. Сюда забежал, – снова обратился я к бойцам.

– У нас режимный объект, никто просто так не заскочит, – ответил тот, что стоял дальше.

Черная форма и кобура с каким-то пистолетом на набедренной платформе. Причем, как я заметил, в возрасте уже мужики. Отставники? Все же ЧОП это какой? Стволы, похоже, боевые. Достал сотовый. Связи нет. Глушилка тут, что ли?

Я подошел ближе. Стоят спокойно, никакой агрессии. Такое ощущение, что ждали меня. Огляделся. Впереди проход, за ним дверь. Справа и слева стена. Будка из оргстекла посередине. Стекло необычное, пуленепробиваемое. Один за стеклом стоит, второй прямо передо мной.

– Старшего позовите, – обратился я к невысокому, крепкому охраннику, стоявшему прямо метрах в двух передо мной.

– Сейчас он подойдет, подождите минутку, – подал голос стоящий за стеклом.

Пауза затянулась. Я вышел наружу. И там связи нет. Вернулся назад. Бойцы так и стояли, как статуи, на своих местах.

В этот момент дверь за ними открылась, и вошел невысокий румяный лысоватый мужичок, лет около тридцати пяти. И сразу направился ко мне.

– Добрый день, моя фамилия – Заболотный. Проходите, сейчас обсудим вашу проблему. – Незнакомец протянул руку, я пожал ее, и он потащил за собой мимо охранников в глубь помещения.

Сразу за дверью был длинный коридор, пока мы шли по нему, Заболотный тараторил:

– Видите ли, наша деятельность вполне законна, и власти нам всячески содействуют. Мы осуществляем переправку людей из одного места в другое. Этакое ноу-хау. И поверьте, работает оно четко. Ну откуда мы могли знать, что этот товарищ в розыске? Он обратился, заплатил, мы его переправили, – размахивая руками при ходьбе, быстро пояснял Заболотный.

– Куда переправили? – Я остановился. Это не аэропорт, хотя… я что-то слышал про какие-то туннельные скоростные поезда. Или не поезда, а какие-то трубы. По которым мгновенно перемещаешься в пространстве. Точно, передача была по ТВ. – Мне надо срочно за ним. Сколько это будет стоить? И можно ли как-то сообщить в место его прибытия, чтобы его задержали? – Я ускорил шаг и обогнал оторопевшего Заболотного.

– Мм-м, – замялся он, подбирая слова. Потом вдруг решительно хлопнул в ладоши. – Отлично. Только надо поторопиться. Вас мы отправим совершенно бесплатно. Оказывать содействие полиции – это наш долг! Я немедленно сообщу, чтобы придержали на выходе того, кого вы ловите. – Он ускорил шаг по коридору и резко свернул в дверь направо.

Комната небольшая. Точнее, цех. Посередине платформа, кресло с ремнями безопасности, впереди экран. Еще мужичок в синей спецовке возле кресла.

– Как прошла отправка? – обратился к нему Заболотный.

– Все отлично, четкий проход, клиент на той стороне, – ответил бодро мужик в спецовке.

– А куда отправка? Где он сейчас? – спросил я, остановившись перед креслом на платформе.

– Давайте в кресло, вы как раз его там перехватите, на месте все и узнаете – похлопал меня по спине Заболотный.

А, была не была.

Я сел в кресло. Ремни пристегнули. Что-то загудело. Толчок, рывок навстречу странному зеркалу…

Вагон

– Сука! Тварь! Гадина! – Ваганов махнул рукой, и открытая стеклянная бутылка «Английского эля», стоящая на маленьком журнальном столике, с грохотом упала на отделанный немецкой плиткой пол и разбилась.

Маринка, с которой прожил несколько лет, оказалась курвой. Вот так, такая вот проза жизни.

Вагон сел на кожаный белый диван и поискал пачку сигарет в кармане. Сигарет в кармане спортивных штанов не было. Он вскочил, оглядел свою, теперь уже холостяцкую, квартиру. Телевизор в полстены, люстры в виде больших свечей, диван, журнальный столик, камин. В гостиной сигарет не было. Подошел к окну. Точно, вот пачка, на подоконнике, пуста уже наполовину.

Выглянул в окно. Теплый майский вечер ветерком пронесся по трехкомнатной сталинке. Закурил. Посмотрел на разбитое пиво. Завтра домоработница уберет. Но запах, запах. Это ведь настоящий эль! Случайно зашел в «Евроспар», и там на полках взял пару этих бутылок. Одну попробовал – отличный эль! Даром что отечественный! В его баре на кухне полно разных красивых бутылок. Текила, виски, водка, коньяк. Все есть. Только нет этого чудесного пива, вкус которого так запал в душу. И этим вкусом очень хотелось забить вкус измены Маринки.

Замочить падлу! Нет. Пусть живет и мучается. Могли бы обвенчаться с ней в церкви, и жила бы как жена вора в законе Вагона, смотрящего по Н-ской области. А теперь будет… А кем она будет? Будет какое-то время жить с этим продавцом подержанных иномарок, а потом? А что потом? С ней ничего. Девяностые прошли.

Вагон теперь не просто вор. У него несколько квартир, недвижимость, в том числе в Таиланде и в Крыму, несколько вполне легальных предприятий. Он обеспечен и на воле, и в зоне. Но ему пятьдесят лет. Скоро будет пятьдесят один. И ни детей, ни плетей. Тоскливо одному. А тоску надо залить. Водка? Нет. Нельзя. Завтра куча дел, куча встреч. Только перегара не хватает. Надо идти в «Евроспар».

Алексей нацепил куртку от «Гуччи» (не реклама), и как был, в спортивных штанах и тапках, вышел в майский вечер. Закурил. «Сигарета, сигарета, ты одна не изменяешь…» – сразу пришел на ум мотив старой песенки. Ну чего он так прикипел к этой ляльке? Пять лет вместе прожили. Греции-специи, Милан, а он болван… Вагон сплюнул и выкинул сигарету. До вожделенного магазина оставалось метров сто.

Стоп… Вагон остановился. Деньги забыл! Разворот на сто восемьдесят градусов. Пока бегал назад, поднимался на четвертый этаж, пока взял несколько купюр из кармана пиджака, валявшегося на диване, пока вернулся, на часах уже было двадцать один пятьдесят четыре. Вагон так же в тапках, не спеша зашел в «Евроспар». Он помнил эти стеллажи. К пиву сразу не идем, обойти основные витрины, и справа оно. Внизу, то есть на самой нижней полке. Три? Нет, четыре бутылки! Теперь на кассу. Трое человек впереди. В былые времена он бы прошел сразу домой, не заплатив. Потом послал бы Черепа, чтобы тот отдал деньги. Но сейчас жизнь изменилась. Бизнес, коммерция. Повсюду камеры. Он добропорядочный гражданин Ваганов Алексей и старался им быть все пять лет, что жил с Мариной.

Сука… Снова волна ненависти нахлынула. Пять лет потеряны… Впереди два «быдлана» покупали дешевую водку. Денег не хватало, и они отсчитывали мелочь.

– С алкоголем не стойте, время уже без одной минуты десять, – властно сказала толстая кассирша. Она просто наслаждалась этим моментом. Наверное, муж – алкаш. И ей приятно смотреть, как рушатся надежды всех алкашей мира.

– Слышь, мужики, свалили бы в сторонку, – громко сказал Вагон стоящим замухрышкам.

Один из них поднял глаза. Что-то знакомое сверкнуло во взгляде. Рябое лицо, потертая кожаная куртка, кепарик. Под блатного косит? Не, какой он блатной, вон шрам над губой. Татуировку сводил. Опущенный! Дожили. Вот она, демократия. Вор стоит в очереди в магазине после опущенного.

– Вагон, а ты че раскомандовался-то? Не на зоне, чай, – ответил этот, со шрамом на губе.

Алексей аж чуть не подавился от наглости. «Петух» ему что-то высказал? Никто не видел? Зашквар полный.

– Так, все, время вышло. Никому ничего не продам. – Кассирша закрыла кассу.

– Нож мне продай, – подал голос Алексей.

Двое алкашей все же успели наскрести мелочь и теперь быстро шли к выходу. С бутылкой в руке.

– Какой нож? – Кассирша снова с интересом посмотрела на покупателя.

– Вот этот, кухонный. – Вагон взял висящий у кассы китайский ножик.

Касса выбила чек. Алексей отдал деньги. Тут же ножом открыл одну бутылку и залпом выпил.

– Тихо, не кипешуй, вот тебе косарь, завтра пробьешь, – бросил он деньги на кассу и пошел к выходу. Охранник в черной робе проводил его взглядом.

– Далеко вы собрались? – окликнул охранник Вагона.

– Дальше, чем ты думаешь, – буркнул вор с ножом в руках, на ходу выбрасывая упаковку на пол.

На улице перед входом камера. Эти двое остановились и о чем-то спорят в тени деревьев.

– Эй, сохатое чмо, а ну тормозни, – крикнул Алексей. Оба алкаша обернулись. – Да-да, вы оба. Ты кто по зоне-то был, откуда меня знаешь, а? – распалялся Вагон все больше.

А этот придурок со шрамом на губе возьми и ляпни: «Да пошел ты на…»

Вагон подошел со стороны губастого. Нож держал скрытно в правой руке. Вся суть драки с ножом, как он себе представлял в молодости, была в скрытном подходе к противнику и внезапном ударе. Несколько раз это спасало ему жизнь в уличных разборках. Махнув левой ладонью, сделав «подсветку» перед лицом, резко и коротко всадил правой нож в ливер. Нож скользнул и чуть царапнул руку Вагону. Раненый заорал и пытался ударить вора бутылкой, но промазал. Отбив удар левой рукой, Вагон еще несколько раз ударил правой рукой с ножом, держа левой за куртку. Потом резко отскочил в сторону.

Противник упал на асфальт, держась рукой за живот. Второй стоял как столб и смотрел не моргая. Теперь ходу. Не бежать, чтобы не вызвать подозрения. Мимо едет машина, где-то приглушенные голоса. Подумаешь, пьяные подрались. Быстро-быстро в тень дома, за кусты. Теперь бегом. Протереть рукоять ножа и в подвал его. Тут не найдут. Дальше домой отсидеться. Домой? Нет, не пойдет.

Ой, Леха Леха, натворил ты делов. Сейчас не девяностые. Просто так не отмажут. Бежать, и как можно дальше. Охранник его опознает, на камерах в магазине его рожа. Теперь только если братва на этого пидора надавит. Пусть скажет, что ударил неизвестный. А еще лучше, пусть надавят на второго. Надо, чтобы на себя взял нож. Но сейчас нужно пережить первую волну розыска. Исчезнуть на время. Пусть адвокаты поработают.

Запыхался, когда подошел к своему дому, давно не бегал. Вот он, дом родной. А у подъезда стоит верная «бэха». Сейчас в квартиру забежать, взять бабки, и валить. Шмотки не берем, только бабки. Последний рывок, звон ключей. Быстро теперь к сейфу. Сколько там было? Алексей точно сам не помнил. Около полумиллиона наличкой. Сгреб все в пакет и на выход. Сейф за шкафом не запирал. Сломают ведь, козлы, при шмоне.

Теперь в машину. Пиликнул ключик сигналки, «бэшка» отозвалась миганием огоньков. «Привет, хозяин, куда на этот раз?» На этот раз на хату. Он давно снял ту квартирку. Как раз на такой случай. Рядом промка, камер нет. Его след потеряется, как только он съедет с трассы под мостом. Обычный район на выезде из города. Рядом гаражный массив, там и для его подруги место арендовано. В гараже еще один тайник. В нем деньги, ружье, обычный «ижак». В тайнике «ТТ». Палатка, одежда, все для похода, короче. Не исключена ночевка под открытым небом. Леха знает, Леха пожил… В квартире железные двери и решетки на окнах. Второй этаж. Никакого интернета. Радио, телевизор. И книги. Много книг. Алексей их сразу заприметил, когда искал подобное жилье. Хозяйка сдает квартиру, сама живет в Москве. Вагон ей сразу за год вперед заплатил. И вот сейчас пригодилось.

Машина не спеша тронулась с места. Ни к чему привлекать внимание. Не дай бог гайцы. А он еще и датый. Скосил глаза на пакет на заднем сиденье. Ничего, денег должно хватить. Сразу откупится. Одной рукой держа руль, начал набирать другой номер на стареньком «Самсунге». У него несколько телефонов и несколько симок. Звонит сам только в экстренных случаях. И никаких номеров в памяти телефона. Все нужные номера в голове. Череп отозвался только с седьмого звонка.

– Это я. – На том конце пауза. – У меня проблемы. Возможно, серьезные. Скоро сам все поймешь, не перебивай. Мне надо исчезнуть. Лучше надолго. Все дела у тебя, сам свяжусь. Перезвоню, как устроюсь. Бывай.

– Понял, сделаю, – отозвался заспанный Череп.

Вагон чуть притормозил на мосту, опустил стекло, и сотовый полетел в Волгу.

Повезло. Все-таки попался патруль навстречу, но, мигнув сиреной, унесся в сторону. Так что до гаража доехал спокойно где-то за тридцать минут. Потом долго не мог открыть ржавый замок. Но все же тот поддался. Машина заняла свое место. Теперь переодеться. Комплект одежды был тут же. Старая рабочая куртка, джинсы и ботинки-говнодавы. Работяга как есть. Одежда с мокрухи: тренировочные штаны и куртка от «Гуччи» – переехали в полиэтиленовый пакет «Евроспара». После оказались в мусорном бачке. Полдела сделано. Теперь в магазин. Жаль, пива не продадут. Хотя… Впереди замаячил разноцветными огнями круглосуточный магазин «Евроспар».

– Красавица, после смены с завода, отдохнуть хочу. Давай я переплачу чуток, а ты утром пробьешь? – Таинственный работяга подъехал к молодой кассирше. Та оглядела его с ног до головы.

– А оно мне надо, твоя переплата? – презрительно фыркнула накрашенная кукла.

Лет двадцать. Гуляла с мальчиками, никуда не поступила. Сейчас за кассой. И все ждет своего принца на белом коне. А Вагон в таком прикиде на принца явно не походил. И «коня» своего в стойло загнал.

– Вот те авансик, хорошо, милая? – игриво подмигнул вор, вынимая красную бумажку с изображением Хабаровска. Сунув пятитысячную ей в карман, прошел с тележкой к стеллажам. Так. Консервы, макароны, пельмени, хлебцы, сухари, тушенка. Ему не впервой. Теперь вино. Красное сухое, водочка, пиво. Вот он, этот эль! Из-за него все началось. Вагон хмыкнул и положил пять бутылок в тележку. Кассирша делала вид, что не смотрит в его сторону, но сама так и косилась.

Теперь осталось дотащить все это до квартиры, всего одну остановку. На улице тишина. Завтра рабочий день, пролетариат спит. Вот и знакомый подъезд, второй этаж. Дверь открылась сразу. Вагон отдышался и тихо, стараясь не звякнуть бутылками, занес пакеты в квартиру.

Всю жизнь Леха Ваганов мечтал выспаться. Вот сейчас такая возможность появилась. Но не спалось. Пиво подошло к концу, водки неохота. Тушенка не лезет в горло. Спасали книги. Как в детстве. Мальцом он убегал от отчима на чердак и там читал. Джека Лондона. И представлял, что он не худой пацан в рваных штанах, а отважный покоритель Севера и экзотически островов. Героем из книг Ваганов так и не стал, но судьба улыбнулась ему куда шире, чем другим малолетним обитателям бараков на «щитках». В этом «элитном» рабочем районе мало кто выбился в люди. Вагон выбился. Пусть и таким способом. Теперь его судьба – мечта для всей босоты этого района. Миллионер из трущоб.

Конечно, вору положено быть скромным. Да кем положено? Понятия, они для босоты. Для вора – все, что захочешь. Вагон отложил очередной роман. Два часа ночи. Все хреново. Несколько раз показывали его фотографию. Не удалось Черепу замять дело. Умер этот гребень, как там его? Показали записи с видеокамер, показали эту кассиршу, охранника. Второго алкаша, который испуганно прятал лицо от камеры. Он теперь ценный свидетель. Нужно еще ждать. Как любил Вагон сам повторять: «Деньги уплачены, люди работают».

Тогда, в девяностых, когда он вернулся с зоны, все вокруг поменялось. Причем круто. Киоски, какие-то дикие коммерсы, все завертелось и закружилось. Вагон был уже коронован. Назначил смотрящих, собрал бригаду. Начали с киосков. Скоро им платил уже и рынок. Потом автостоянки. Так бы все и продолжалось, как у других. Но дом, где жила мать Вагона, сгорел. Кто-то кинул «коктейль Молотова» на тот самый чердак, где молодой Алексей Ваганов читал Джека Лондона. Мать Вагона задохнулась дымом и умерла.

Милиция спустила дело на тормозах. «Глухарем» больше, «глухарем» меньше. Тем более что застройщик новый объявился на этой территории. Строительная контора «СУ-156». Строительное управление во главе с директором Мамедовым Аликом. Претензий к строительной конторе-застройщику у милиции не было. А у Вагона были.

Мамедова застрелили около его дома, когда он садился в свой новый «Мерседес». А контора сменила название и перешла под руководство Черепанова, или Черепа, подручного Вагона. Тогда же и приехал на сходняк Эльдар Бакинский. От Москвы присутствовал смотрящий по городу вор в законе Христос. На сходняке Вагон чуть не пристрелил Эльдара, а вскоре того раскороновали как «апельсина»^[2].

С тех пор и начался «золотой век» Вагона. Благодаря коммерческому таланту Черепа состояние Вагона росло с каждым днем. Кроме строительной фирмы, у него были заправки, магазины, два рынка и даже большой торговый центр. Он продолжал держать общак и собирал деньги со всех незаконных стоянок в городе и области.

Вскоре Вагон снова сел. Точнее, уехал домой. Тюрьма – это дом для вора. На этот раз постарался РУБОП. Незаконный оборот оружия. Два года пролетели незаметно, и вот все вернулось на круги своя. Только мир снова изменился, как тогда, в девяностые. Бизнес, коммерция. Остальные воры кто спился, кто чуть ли не опустился до наркоты. Частенько тот же Христос названивал Вагону и просил о братской поддержке. Вагон никому не отказывал. Чуть-чуть, но денег давал. А еще он построил церковь за свой счет. Об этом никто не знал, кроме отца Михаила. Потом вместо постоянно сменяющих друг друга женщин легкого поведения возле Вагона появилась Маринка. И пошло-поехало. И шло все отлично до последних событий.

Вагон проснулся. Посмотрел на свои часы «Вашерон Константин». Половина одиннадцатого. Прошло три дня. Пора звонить Черепу. Собрался, вышел на улицу. Прошел пешком через всю промку. Километров пять. Тут ни патрулей, ни любопытных глаз. Звонок наверняка засекут. Но это не проблема. Рядом новый микрорайон. Несколько высоток. Там и будут его искать.

– Привет, это я. Как там дела? – приглушенно сказал Вагон в трубку.

Даже ночью, с бодуна, спросонья, Череп его голос узнает.

– Привет, братуха. Хреново дела. Уходить тебе надо, – отозвался тот.

– Есть варианты? – в уме уже Вагон просчитал ситуацию.

Только на тачке огородами и дворами. За границу вырваться, а там в Эмираты. Причем надолго… Не хотелось в Эмираты. Там жара и ислам. В Панаму? Она тоже не выдает беглецов. Потом сделать местный паспорт и навестить Родину.

– Есть один. Уйдешь далеко. Там все чисто, проверенный варик. С возвратом проблемы, но там точно не достанут, – вздохнул Череп.

– Если других нет, то давай подробности.

– Через два дня звони, я точно скажу, куда и где. Бери все, там пригодится, валишь сразу, усек? – туманно сказал Череп.

Такое ощущение, что он и сам точно не знал, что именно брать.

– О’кей, до связи. – Вагон отключил телефон, вынул сим-карту и выбросил в мусорный бак. У него осталось еще пять сотовых и десять различных сим-карт. Валим, валим. Валим?

На последнем издыхании Вагон протиснулся в дверь. Подъем на эту песчаную гору забрал все, что есть. И только могучая воля гнала вора вперед. Цепкий этот оперок, Новиков Андрей. Высокий, здоровый. Уже потрепал нервишки всем авторитетам в городе. И даже играющий в бильярд с Вагоном Сергей Борисович, заместитель начальника шестой ОРЧ, именуемый за глаза Шамилем Басаевичем, не мог его приструнить. Новиков вечно совал нос туда, куда не следовало. Вот и сейчас устроил погоню. Прямо в модельном костюме чесал за ним. Вагон поднял глаза. В полумраке мерцала лампочка на входе. Двое бойцов в черной униформе с оружием смотрели на него.

– Вы от Черепанова? – спросил один, с автоматом наперевес.

– Ага, – еле выдохнул Вагон. – За мной мусора, – и махнул рукой назад.

– Все понятно, проходите быстрее. – Сзади вышел какой-то человек в черной куртке, невысокий, полноватый, розовощекий. – Вот сюда, пожалуйста. – Он указал на дверь за оргстеклом, а дверь в ангар уже начала медленно открываться.

Новиков… Вагон сплюнул и пошел за провожатым. Из-за двери, откуда Вагон пришел, уже послышались громкие голоса. Началось. Так и не успеешь свалить.

– Можно быстрее? – спросил Вагон провожатого.

Он уже начал нервничать. Дело попахивало кидаловом.

– Ну, побежали, тут близко, – съехидничал встретивший Вагона мужчина. – Да вы не переживайте, там один человек за вами гнался, мы все видели. Пока вас не переправим, его не пропустим. Хотя, – задумался «переправщик», как про себя назвал его Вагон, – проблемы он нам создать может. Надо с ним что-то делать…

Они шли по длинному коридору. Только металлические стены. Видно было, что ангар довольно большой, но построен на скорую руку. И разобрать, и переместить его можно быстро. Впереди был просторный зал, в котором виднелось несколько автомобилей. «Переправщик» свернул в маленькую боковую дверь. Ваганов проследовал за ним.

Небольшая комната с искусственным освещением, без дверей. Точнее, не комната, а какая-то лаборатория, что ли. Посередине стояло кресло на странной подставке, да еще и на рельсах, а рядом был экран. Кресло скорее походило на капсулу. Рядом была площадка. Рядом с капсулой крутился какой-то плюгавенький очкастый мужик.

– Все готово, есть проход, – радостно крикнул он.

А Вагону почему-то радостно не было. «Точно кидалово», – подумал он, но ничего не сказал.

Дальнейшее происходило как в тумане. Простые вопросы, простые ответы. У Алексея наступил отходняк от погони. Полная апатия. Перемещение и перемещение. Сесть в кресло, не шевелиться, дышать спокойно, не делать резких движений. Да ради бога, терять нечего. Хотя, может, бросить все и назад? На зону? Ну а что, лет десять будет. Хотя, Череп с адвокатами подсуетится и скинут до пятилетки. Пять лет – это реально. Выйдет – ему уже пятьдесят пять будет. Не такой уж и старый. Да, так и есть, нужно назад.

Только он хотел что-то сказать, как пространство внутри стальной арки, стоявшей перед ним, подернулось сперва мутью, а потом превратилось в колышущееся зеркало.

«Выйду – надаю этому Черепу», – мелькнула мысль.

И тут же все и случилось. Что-то зашипело, кресло вдруг метнулось вперед с огромной скоростью, резкий холод, онемение всего тела – и тут же тормоз, да такой, что Вагон повис на ремнях, клюнув носом.

Все?

Вроде все.

Такой же ангар, только светлый. Военный в «мультикаме». Знаки различия только странные. Ну точно, сдали его кореша… Или менты перехитрили.

– Давай, выходи, не задерживай, – крикнул ему один из военных, среднего роста, с лычками, похожими на сержанта.

Помог отстегнуть его от капсулы, подал руку.

«Сейчас, наверное, браслеты наденут», – мелькнула мысль.

Но нет, второй военный указал на дверь и потерял интерес к Вагону. Ни имени, ни фамилии – ничего. Совсем странно. И вообще непонятно ничего. Что это Череп вообще организовал?

А вот дальше снова коридор, только очень короткий. И большой светлый зал с кондиционером. Стойка, за ней симпатичная девчонка в песочной униформе. Улыбается.

– Добрый день, мы рады вас приветствовать в Новом мире. Присаживайтесь. – Она указала рукой на стул перед стойкой. Алексей тупо плюхнулся на него.

Зал был довольно просторный, почти как зал прибытия в аэропорту. Стойки, столы и много стульев. На стенах плакаты. Какие-то животные, моря, саванны. Но народу никого, да и стойки все больше пустые.

– Вы пока один, но скоро ожидается прибытие. Так что давайте чуть подождем, – снова улыбнулась девушка.

Алексей посмотрел на нее и раскрыл рот, чтобы что-то сказать, как вдруг из дверей, откуда он только что вошел, послышались голоса. И на пороге показался… ну конечно! Его преследователь майор Новиков. В пиджаке, при «гавриле». Только красный как рак. За ним два бойца в мультикаме, в снаряге полной, в разгрузках, автоматы в обвесе. Странные только.

Ну что же, тюрьма так тюрьма. Могли бы и пристрелить при побеге. Так еще ничего.

Вагон успокоился. Он в привычной своей стихии. Ну, не вышло, не убежал. Новиков с бойцами шел к стойке.

– Вот сюда рядом присядь, и спокойнее! – громко приказал один из вооруженных бойцов Новикову.

Вот это дела! Так это они опера конвоировали?

Вор присвистнул. Новиков посмотрел на Вагона, сел рядом и сплюнул на пол.

– Я тебе поплююсь тут, сейчас пол мыть будешь, – пригрозил один из солдат в мультикаме.

Новиков отвернулся и ничего не сказал. Чудеса в решете, да и только.

Новиков

– Значит, так, молодые люди, – девушка в форме покосилась на Вагона, но ничего не сказала и продолжила. – Вы сюда не по контракту, поэтому и налегке. Ничего страшного. Орден каждому переселенцу выделяет одну тысячу экю. Поверьте, это неплохие деньги для того, чтобы начать новую жизнь на Новой Земле. – Она улыбнулась во все тридцать два белых зуба.

– Меня зовут Марианна.

Вагон поднял голову и посмотрел на нее при упоминании этого имени. А красивая. Рыжие волосы, голубые глаза, пухлые губы. Хотя волосы наверняка крашеные, губы накачаны силиконом, как и титьки, а имя придумано уже тут.

– А теперь, – продолжила Марианна, – необходимы ваши имена для айди. Это ваш самый главный документ на Новой Земле. К нему будут привязаны и ваши деньги, и ваш банковский счет.

При слове «банковский счет» Вагон хмыкнул. В грязной куртке-ветровке от «пять одиннадцать», в такого же цвета брюках и кроссовках… Кстати, брючина одна у него уже порвана. Красавец. И кроссовки все заляпаны грязью. Хотя и я не лучше. Пиджак нараспашку, галстук голубого цвета. Грязные черные ботинки.

– Вас как называть будем? – обратилась Марианна к Вагону.

– Ваганов Алексей Семенович, тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года рождения, – сказал он и подмигнул девушке. – Марианна, а может, посидим с вами где-нибудь сегодня вечерком? Сколько сейчас времени у вас? – снова подмигнул Вагон.

Та посмотрела на висящие на стене необычные часы.

– Шесть часов, – механически ответила Марианна.

– Шесть вечера или шесть утра? – снова улыбнулся Вагон.

– Шесть дня, – отозвался я шуткой из знаменитого старого фильма.

– А вы почти угадали, тут время немного другое, не так, как на Старой Земле, – ответила Марианна. При этом она старательно выделила слово «Старой».

– Имя, отчество и фамилию оставляем? – не отрывая глаз от дисплея и клавиатуры, спросила она.

– Оставляем, куда же я без них, – поерзал Вагон на стуле.

– Улыбнитесь для фото… Отлично. – Марианна повернула маленькую фотокамеру ко мне.

Пока Вагон любезничал с девушкой, я притянул к себе небольшую брошюрки, лежащие на столе: «Памятка переселенцу». «Животный мир Новой Земли». Яркие, с картинками. Взял третью. Юридические аспекты и права человека в Новом мире на русском языке. Не вредно будет почитать на досуге.

– Пару слов о климате. Климат субтропический, жаркий, но есть сезон дождей. Длится он примерно три месяца. Дороги размывает, и транспортное сообщение почти отсутствует, – донесся до меня голос Марианны. – Животный мир довольно богат и до конца до сих пор не изучен. Основные виды указаны в брошюре, что взял ваш товарищ. – Она кивнула на меня.

– Как попасть обратно? – невежливо перебил я экскурсовода.

– К сожалению, это невозможно. Я сама задавалась этим же вопросом год назад.Тоже приехала по ошибке. У нас забрали паспорта и повезли на работу в Германию. И вот оказалась тут. Но я не расстраиваюсь. Поверьте, тут гораздо проще устроиться, чем на Старой Земле. Вот вы кем там были? – спросила она Вагона.

Я усмехнулся.

– Хм… Бизнесом занимался. – Вагон посмотрел на меня.

Тут послышался шум в коридоре, и в зал стали просачиваться разные люди. В основном молодые девушки. Смеялись, громко говорили. Одеты все по-походному. Характерное геканье сразу указало на то, откуда они прибыли. Видимо, как и Марианна, в Европу ехали на работу устраиваться. Вот и устроились.

– Так, господа, в двух словах у меня все. На Базе вы можете находиться три дня, далее – вперед, как говорится, на поиски приключений. То есть работы и новой жизни. Вопросы, пожелания? – Марианна протянула нам новые айди с фотографиями.

– У меня деньги остались на той стороне, их можно как-то перетащить сюда? – спросил Вагон.

– Да, конечно, сейчас я позову дежурного, и вы все с ним обсудите. – Она уже смотрела на вновь прибывающих и рассаживающихся в зале людей.

Нет, я не испытывал злобы к Вагону. Сам виноват. Зачем полез в это кресло? Я уже понял, что меня спецом так отправили. Не хотели, чтобы я шум поднимал. Влез я куда-то, куда влезать нельзя, лишнее углядел. А так машины стояли в стороне, никто не заметил, что мы в ангар заходили. Будут искать, те скажут – не видели и все. Дальше себе переправляют людей. Наверняка крыша у них серьезная. Просто так не стали бы строить подобное. И форма эта, и стволы – чтобы пустить мне пыль в глаза. Я сплюнул снова со злости на самого себя.

Но если есть на нашей стороне их люди, и на этой, следовательно, они как-то общаются. Следовательно, связь есть. И я смогу сообщить на… А куда мне сообщать и о чем?

Я вышел на улицу, и сразу же пахнуло жарой. Полдень? Наверное. Около здания несколько автомашин. Уазы, «Нивы», есть еще какие-то грузовики непонятной фирмы. «Мицубиси L200», пикап, причем в причудливой камуфляжной расцветке. «Паджеро Спорт» в старом кузове. Все больше внедорожники.

Уф. Вытер пот со лба и снял пиджак. У нас лето не особо жаркое, а тут просто парилка. Надо бы одежду другую. И оружие нужно. Жалко, «Веста» служебная со мной сюда не переместилась, все не пешком ходить.

Впереди дорога, несколько двухэтажных зданий из интересного разноцветного кирпича, симпатичные такие даже. Людей почти нет на улице. Прямо посередине кольцевое движение и указатели. Не спеша подошел и прочитал надписи на русском языке. Они тут дублировались. Нет, английский я тоже понимал, но читал плохо. Короче, направо была гостиница, налево – магазины, а прямо – выезд с Базы.

На выезд мне рано. В гостиницу успею. Поплюхал в магазины. Высыпал песок из ботинок и тут же почувствовал дикую жажду. Просто в горле пересохло. Пошел чуть быстрее. Первый магазин, который я посетил на широкой улочке, был продуктовый. Стеклянная витрина, на которой полно различных фруктов. Половину я даже не знал, а вторая половина самая привычная. На таиландскую витрину магазина похоже. Надо зайти. Колокольчик на двери зазвенел.

– Добрый день, с прибытием. Покушать желаете? Есть порезанный «кошачий глаз», очищенный «коготь дракона», яблоки обычные. – Пожилой узбек, невысокого роста, смуглый, лысоватый, в яркой футболке и в спортивных штанах радостно встретил меня. Почему узбек? У меня глаз наметан.

– Воды бы попить, – сглотнул я пересохшим ртом.

Узбек подал мне обычную пластиковую бутылку с водой.

– Десять центов, – снова улыбнулся он.

– Друг, у меня налички нет. Вот только… – Я достал айди.

– Да бери, вон там банк. – Он махнул рукой в сторону высокого здания за витриной.

Я отвинтил крышку и влил в себя все содержимое бутылки. Уф. Сразу в пот прошибло.

– Спасибо большое. Сейчас обналичу схожу и отдам. – Я выбросил пустую бутылку в рядом стоящую урну и под звон колокольчика вышел из магазина.

Банк находился через дорогу. Обычное здание офиса. Людей немного. Улыбчивый оператор. Взял талончик. Громко прозвучало в динамиках: «Клиент номер семь, окно номер один».

Вся процедура заняла от силы минут пять. Я плохо разбирался в цифрах и местных курсах. Снял триста экю, попросил мелкими купюрами. Сунул в карман наличку и айди. Вот и все. Я богат. На бутылку с водой хватит. И даже на «коготь дракона» очищенный. Кстати, о еде. Не помешало бы.

«Коготь дракона» оказался обычным орехом. Что-то типа миндаля, но крупней. Быстро, прямо на ходу, стрескал весь пакетик. А как его в урну выкинул, так и увидел оружейный магазин.

Ну что ж, зайдем и сюда. Колокольчик на двери зазвенел и на этот раз. Массивная дверь с пуленепробиваемым стеклом. Лампочка сигнализации. Далее привычный образ оружейного магазина как-то немедленно терялся, и появлялся образ оружейного склада. Точнее, оружейной барахолки. Где-то валялись ящики в углу. На стеллажах в ряд стояли автоматы Калашникова. Рядом с ними «СКС» и даже «ППШ». Даже «СВТ» несколько было. Невскрытые цинки с патронами. Гранатные ящики. И один продавец. Средних лет, коротко стриженный, плотный, в камуфляжных штанах вроде тех, что были на военных, которые провели меня на контроль, и серой майке с эмблемой, изображавшей глаз в пирамиде, как на долларе.

– Привет, как торговля? – начал я с порога.

– Помаленьку, как обычно, – пожал тот плечами. – Тут у нас не торговля, а снабжение, считай. А так что-то все со своим едут. Вон вчера приперлись тут несколько человек, сами продать мне пытались. Бери, говорят, дешево. А как я возьму? У нас учет строгий.

– Да ну? И чего?

– Так они сами, дебилы, пытались продать. Прямо перед входом встали и предлагали. Вчера как раз много переселенцев приехало. Ну и что? Пришли патрульные орденские и изъяли у них все. Так те на меня подумали. Угрожали еще. – Продавец снова усмехнулся.

– Э, нет, друг, так ты слона не продашь, – сказал я. – А что, реально у них цены ниже были? – заинтересованно я прошелся вдоль стеллажей.

«АКМ», «АК-74», причем новье.

– Да хохлы, их сейчас много понаехало. Последний год чуть ли не половина всех переселенцев. Разные они очень. Есть работящие, и девки красивые. Но попадаются и отморозки. И жадные, и бестолковые, как вот эти.

Цены я посмотрел и решил пока подождать с покупками. Хоть я и не совсем понимаю местные расклады и местный курс обмена, но вот отдать сразу почти пятьсот местных тугриков, или как там их, экю, за автомат жаба душит.

– Тут на Базе хоть не стреляют, ствол не нужен? – Я глянул на лежащий пистолет «ПМ».

И цена доступная, всего семьдесят экю. Это в переводе на баксы сколько? Около трехсот баксов? Туда-сюда еще.

– Нет, тут носить запрещено. А вот когда уедешь, тогда на дороге может понадобиться. Нет, тут спокойные дороги стали, – вдруг сказал он так, словно я уже испугался и меня надо успокоить. – А вот лет пять назад нападали часто.

Продавец потерял ко мне интерес, видимо, понял, что брать я сейчас ничего не буду.

– Спасибо. Зайду еще перед тем, как куда-нибудь решусь ехать. – Я кивнул и вышел на улицу.

Снова жара. Но уже, кажется, вечереет. Чуть ветерок подул с моря. Ух ты, тут же море! И внезапно накрыло. Какое море, придурок? Ты где вообще? Тебя там ждут. Жена все мозги вынесет, Шамиль Басаевич в розыск объявит.

Интересно, кому же жена мозги вынесет? И так разводиться собирались. Только сына жалко, ему десять лет всего. Не сложилась семейная жизнь, тут уж ничего не поделаешь. Только в работе смысл был, с радостью каждый день туда ехал. А теперь что?

А теперь нужно найти способ вернуться назад.

Я сплюнул и топнул ногой, громко выругавшись. Проезжавшая рядом машина даже притормозила. Кстати, что это за агрегат? «Фиат» грязно-белый. Сверху кабины на крыше еще одна будка. Типа спального места. Так и есть, для водителя спальное место. Это самодел получается. Интересно, если машина попадает в аварию, куда этот спящий полетит? Есть у него шансы выжить? Так тут ездят? Из машины три пары глаз посмотрели на меня, потом там засмеялись, и фургон поехал дальше. Номеров на машине не было, поэтому я посмотрел ей вслед и пошел вдоль по улице.

Куда? Я и сам не знал. Мне нужно вернуться. И это точно не сон. Я себя уже раз пять ущипнул. Местные, как их там, орденские, меня не слушают. Им совсем на меня пофиг. И на меня, и на Вагона. И на то, что я сотрудник полиции, а Вагон в федеральном розыске. То есть тут Вагон чист.

Кстати, как он узнал про эту землю? Жалко, что не расспросил его. Вор в законе Вагон, по сути, единственный знакомый мне на этой Новой Земле. Плохой или хороший, но знакомый. Мы пересекались несколько раз. На сходках его принимали, раз из Москвы конвоировали к нам. Не сказать, что враги. Но и не друзья. Он жил этой жизнью, а я по работе его жизнью интересовался. В конце концов, не я же ножом этого опущенного ткнул? Знал, на что шел. По их понятиям все правильно сделал. Но я не по понятиям живу, я закон соблюдаю.

Итак, надо его найти и расспросить. Это первое. Второе: мне где-то остановиться надо. Я уже пару часов по улице блуждаю. Опа, вот и пришел. Прямо передо мной стоит отель-мотель. Назывался он просто: «Hostel». Ну, мне громкое название и не надо. Невысокое трехэтажное кирпичное здание. Рядом парковка, где парковались несколько небольших фургонов типа того же «Фиата», пара подержанных «Сузуки» и одна «Нива». То чудо, со спальным местом на крыше, что обогнало меня, тоже оказалось тут.

По ступенькам поднялся на крыльцо и дальше окунулся в прохладу помещения, темноватого, но с виду приличного. Темный холл, стойка регистрации, все как везде. А я точно на Новой Земле? Улыбчивая мадам за стойкой.

– Здравствуйте. Комнату на сутки почем будет? – Я огляделся по сторонам.

Тишина. Только на последнем этаже раздаются голоса.

– Вам только комнату или отдельный номер? Место в комнате один пятьдесят, комната на троих. Ванная и туалет общие. Отдельный номер без ванной – пять экю, с ванной – семь, – все так же улыбалась дородная тетка за ресепшеном. – Залог в стоимость номера, если платите наличными.

Лет под сорок, светловолосая. Тоже загорелая, видно, давно уже тут.

– Давайте отдельный номер за семь, гулять так гулять! – Я усмехнулся.

Д’Артаньяном себя почувствовал. У него вроде экю были. Но Д’Аартаньян во Франции, а я не понять где. Хотя у Д’Аартаньяна было пять экю, а у меня почти тысяча. Только вот цены тут тоже конские… А коней нет. Кстати, о конях. Мне бы тачку, что ли. Ноги гудят уже.

Дав свой айди и пару купюр, я вскоре стал обладателем ключа в виде карточки. Поднявшись на третий этаж, нашел нужную мне дверь. Номер триста семь. Приложил ключ. Дверь запиликала и открылась.

Ну… ничего так. Обычный номер. Одна комнатка, ванная с душем, туалет и кровать. Правда, есть балкон. С балкона открылся отличный вид на крыши домов и парковку. Моря видно не было. Где-то рядом заиграла музыка.

Я сбросил пиджак, снял рубашку с галстуком и отправился под душ. Вода освежала. Новый мир новым миром, но и мыться надо не забывать. Я понимаю, что тут ненадолго. Найду способ назад вернуться. Но в чушка превращаться не собираюсь и за внешним видом слежу.

Помылся, освежился и снова надел свою рубашку. Слава богу, что она не белая, а серая. Не так пыль на ней заметна. Надо бы одежду себе новую прикупить, согласно местному климату. А то хожу в костюме как франт. А сейчас бы перекусить что-нибудь.

Вышел из номера. Кражи вещей не боюсь, вещей-то нет. Все свое ношу с собой. На себе то есть.

Серые шершавые стены, прохлада от кондиционера. Красное выгоревшее ковровое покрытие на лестнице. В коридоре фотографии животных. Какие-то единороги и саблезубые тигры. Местная фауна. Спустился по лестнице на первый этаж. Навстречу прошли три парня в штанах на лямках и футболках камуфляжной расцветки. Флектарн, если не ошибаюсь. Парни еле дотянули мне до плеч, рост-то у меня метр девяносто. И весу под сто десять килограмм. Прошли мимо, не говоря ни слова. А я снова к этой тетке на рецепции. Она играла в компьютер. Собирала шарики.

– Не подскажете, – и я улыбнулся ей своей самой обворожительной улыбкой в тридцать зубов и две железные коронки, – где тут перекусить можно? Вкусно и недорого?

– Ну тут два заведения. Самое дорогое – «Рогач», это у Арама кафе, и новое открылось, недалеко. «Фортуна» называется, – поставив шарики на паузу, улыбнулась мне тетка. – Вам как, только поесть или погулять? – подмигнула мне женщина.

– Или, – не стал вдаваться в подробности я. – А постояльцев-то много? – показал я на прошедших мимо меня мужчин.

Женщина обернулась, никого рядом не увидела и быстро-быстро затараторила приглушенным голосом:

– Это сегодня новенькие прибыли. Народу много, но сняли всего два номера. А сами в машинах сидят, сюда по очереди ходят.

– Ясно. Ну давайте, как вашу «Фортуну» найти? А то она дама изменчивая. – Я расправил плечи и потянулся.

– Это вам прямо выйти, через дорогу и направо. Там идете до зеленоватого такого дома, сворачиваете налево и сразу увидите. Тут недалеко, минут пять идти всего, – снова включила шарики служащая гостиницы.

Поблагодарив, я вышел на улицу. Опять накатил депресняк. Вроде как ноет что-то в груди. Тоска по родине. Сейчас бы спокойно получал нагоняй от Шамиля Басаевича за то, что упустил Вагона. Он бы рвал, метал, топал ногами. Но в итоге бы успокоился, и я бы спокойно пил пиво в баре. Кстати, о пиве. Снова в горле пересохло. И в желудке урчит. Что это? Музыка. Поет кто-то. Красиво поет, заслушаешься. Ага, вот она, «Фортуна»! Небольшое кафе с летней верандой и столиками. Большой экран посередине. Караоке. На экране здоровые буйволы и носороги. Но явно не земные, не наши. Гонят каких-то оленей. Трава высокая, пустоши, дороги, машины едут. Саванна. И слова…

Ба, да это ж Алексей Семенович Ваганов собственной персоной поет. Да вы, батенька, нарезались! Очень кстати. Сейчас и потолкуем. На ловца и зверь бежит.

Вагон

Новиков сразу слинял. То ли общество его воровское тяготило, то ли дела важные появились. Вагон еще попытался склеить эту Марианну, но та ясно дала понять, что он не в ее вкусе. И вообще, она на Старой Земле чуть ли не замминистра МВД была. Привирает или нет, Вагон не понял. Но что-то слышал про такую. Громкий скандал с замминистра Украины и интимные фотографии в сети интернет. Точно, она.

Потом пришел мужчина в форме упомянутого его Ордена. Форма была песочного цвета, легкая рубашка с коротким рукавом и нашивками на отвороте воротника, легкие же брюки. Типа американской, как Вагон понял. Прошли в отдельный кабинет, где Вагону даже предложили кофе. А что отказываться-то? Кофе был отличный.

– Это местный у вас такой? – Вагон отхлебнул из чашки и чуть не причмокнул от удовольствия. Он пил разный кофе. Турецкий, американо, капучино. Причем не самый дешевый. Этот был лучше всех.

– Да, растет тут, – махнул рукой мужчина в форме с непонятными знаками и подвинул к себе монитор компьютера. – Никто не знает почему, но вот таким получается, все в восторге.

Вагон огляделся. Кабинет небольшой, но аккуратный. Кофеварка, кулер с водой, стол и стулья. Белые стены и опять плакаты. Что-то про правила.

– Итак, вы хотите перевести деньги из Старого света и имущество, я вас правильно понял? О какой сумме идет речь? – Офицер Ордена поднял глаза.

Не старый, чуть больше сорока. Русский. Уже седой висок. Наверное, бывший военный. Выглядит как-то так.

– Мой переезд сюда планировался в спешке, я многого не знал. У меня осталась машина там, около вашей Базы на той земле. «БМВ икс пятая», в ней, в сумке, примерно пятьсот тысяч рублей и другое имущество. Если получится, то, конечно, я был бы рад…

– Не получится, – резко перебил офицер. – Мы не знаем обстоятельства вашего перехода и не знаем, что там у вас случилось. Вот если бы все по плану, то тогда машину бы переправили. А так… Это все, что вы хотели сказать?

– Да нет. Не будете, так и не надо. Жалко машинку, конечно. – Вагон чуть закашлялся. – А курить тут можно? – Он вынул из кармана мятую пачку «Парламента».

– Нет, у нас не курят в кабинетах. Но вы можете выйти на улицу, я так понимаю, ваша регистрация окончена. Там курить можно. – Служащий уже потерял интерес к Вагону и сожалел о налитом тому кофе. Во взгляде читалось явное разочарование.

– У меня на Старой Земле почти три миллиона. Долларов, естественно. Все сумму я не прошу, но хотя бы половину перевести это реально? – Вагон допил кофе и поставил чашку на стол.

Офицер уже хотел было встать со стула, но тут завис в воздухе.

– Как вы сказали? Сколько? – переспросил он, оставаясь в таком же положении, полусидя и полустоя.

– Три миллиона гринов. Американских денег, зеленых. Долларов, – произнес Вагон по буквам.

Офицер присел на стул и застучал по клавиатуре.

– Ваш айди можно?

Вагон протянул документ, только что выданный ему, и тот переписал данные из него.

– А теперь можно подробнее, как, где, что. Не волнуйтесь, сейчас мы с вами заключим договор, проценты все за перевод тоже обговорим. Так что спокойно, не спеша, давайте все решим…

Вагон вышел почти через два часа. Рабочий день у офицера, которого звали Влад, был уже закончен. И тот любезно согласился подвести Вагона до гостиницы.

– Тут недорогая, спокойная, и мне по пути. Рядом кафе новое открылось. Отличный шашлык там. Рыбу неплохо готовят, плов. Узбек – повар или таджик, тоже недавно переправился. Тут нам один клоун, агент, из-за «ленточки» целый автобус этих гастарбайтеров подсунул. Ну, в итоге больше не работает, наверное. А эти разбрелись кто куда. Работящих оставили. Рабочие руки и нам нужны. – Влад открыл двери своего пикапа «Мицубиси L200».

– Нравится? – Он хлопнул по приборной панели рукой.

Вагон сел на пассажирское сиденье и крякнул. Подумаешь, «L-200». Так себе машинка по меркам Старого, хм, света. Но сейчас уверенно кивнул головой.

– Оттуда привез, – пояснял Влад. – Как три года назад приехал, так на ней и катаюсь. Ни разу не подводила. А я служил там, и тут приняли на службу. Вот, дослужился до дежурного по разбору. – Видимо, это была очень высокая должность в понимании Влада.

Вагон ничего не сказал, только снова кивнул головой. И облизнул пересохшие губы. Внезапно начался отходняк. Пересохло во рту, желудок свело от колик. Он знал, это стресс. Нужно выпить. Причем срочно. А что, он тут в безопасности. Деньги скоро будут. Халявная штука в кармане. Правда, это какой-то айди. Но, говорят, им можно выписать чек и расплатиться в магазинах и гостинице. К тому же Влад дал ему на карманные расходы пятьдесят экю. Типа аванс за перевод.

– Дружище, Влад, давай в кабак сразу, а? После я в вашу ночлежку, – оборвал Вагон служивого на полуслове.

Тот ничего не сказал. Молча довез до бара. Из стерео в кабине звучала тихая музыка. Вечерело. Дневная жара спала.

Вагон вышел на тротуар, потянулся, огляделся. Длинный ряд домов, явно высаженные пальмы вдоль улицы.

Кафе называлось «Фортуна». Над входом на плакате подмигивала блондинка, очень похожая на Мерилин Монро. Видимо, именно так, по версии владельцев заведения, должна улыбаться эта самая фортуна.

«Ну что же, пусть будет Мерилин Монро», – подумал Вагон и зашел внутрь.

Около десятка деревянных столиков с такими же стульями. Виноградные лозы на изгороди. Большой экран и сцена с микрофоном. А даже красиво. На экране мелькали картинки. Саванна, какие-то животные. Странные животные, явно не земные. Машины, дороги, море, акулы. Вагон засмотрелся на экран и сам не заметил, как оказался за столиком рядом со сценой. Тут же рядом появилась молодая девушка в сарафане, с виду так лет двадцати пяти. Высокая и худая, как оглобля. Не в его, Вагона, вкусе, однозначно.

– Чего желаете? – Девушка положила меню на стол.

Вагон умел делать заказ, посещал разные рестораны. Но сейчас решил поиграть в простачка.

– А ты мне, красавица, выпить и закусить принеси. Что-нибудь хорошее и съедобное. Чем вкуснее будет, тем больше чаевых. Идет? – подмигнул Вагон официантке.

– Ну не знаю, жаркое из антилопы есть свежее, с зеленой фасолью, – задумалась девушка.

– Это на твой вкус. А выпить коньячку. Коньяк у вас тут есть? – отодвинул меню в сторону Вагон.

– А вы знаете, есть! Даже хвалят. – Девушка засияла улыбкой. – Вот, видите, виноград у нас повсюду растет. – И она показала руками на обвитый виноградом штакетник.

– Ну вот бутылочку самого лучшего. И давай уже, шевели ножками-то, – постучал Вагон пальцами по столу.

Девушка убежала, а он задумчиво огляделся по сторонам. Алексей понятия не имел, какие тут цены. И не знал, хватит ли ему денег. Но он точно знал, что выкрутится, и ему тут нравилось. Новая Земля, новая жизнь. Если Влад не обманет, то он еще и богат тут будет. Лично пообещал этому служащему кучу денег. Из рук в руки. Тот как ошпаренный забегал. Вон, даже подвез его и денег дал. Должно хватить.

А ресторанчик-то заполняется потихоньку. Компания мужчин и женщин поднялась по лестнице и зашла в другое помещение. На улице сидела парочка женщин бальзаковского возраста. Да, вон мужиков человек пять. Мужики, понятное дело, квасили, стресс заливали, видать. А вот дамы романтически беседовали за кувшином какого-то напитка.

Время от времени дамы бросали по сторонам томные взгляды. Наконец, одна из них поднялась на сцену, набрала что-то на пульте, и из колонок заиграла музыка. А дама запела. Вагон аж чуть уши не закрыл руками, как будто кота кто-то мучил. Дама пела о том, как она гостила в волшебной стране. Поддатые мужики не обращали внимания, а вот компания молодых людей, только что хотевших ступить на порог этого заведения, резко развернулась и пошла в другую сторону. Тоже, видимо, вновь прибывшие. Ошалелые глаза и туристическая одежда. Как Вагон уже заметил, местные тут обычно одеваются по-летнему. Иногда и по-пляжному.

Дама песню закончила, улыбаясь пьяновато. Слава богу, Вагон мысленно перекрестился. Сам он пел хорошо. Даже отлично. И, что немаловажно, очень любил это дело. От караоке его иногда часами не могли оторвать. Но, как говорится, без бокала нет вокала. Эту фразу Вагон уже произнес вслух, когда перед ним появилась бутылка с коричневой жидкостью внутри и тарелка с овощным салатом. Так же рядом с бутылкой появилось блюдце с ломтиками лимона.

Девушке очень хотелось чаевые, а Вагон не выглядел бедняком. И манеры, и печатка, и золотой браслет, и часы – все об этом говорило. Нет, конечно, пить в одиночку – это алкоголизм. Но другого варианта нет. Ну чуть-чуть, за приезд.

Отлично коньячок прошел. Теперь лимончик. О, снова дамочка на сцену пошла. Уже и кто-то из сотрудников заведения, упитанный седой мужичок, примерно Вагона лет, за ней пошел. Уговаривает не петь, похоже. И правильно делает. Вагон поднялся из-за стола и пошел на выручку заведению.

– Дамочка, ну вы спели песню, дайте теперь мне исполнить, – протянул он руку и забрал у нее микрофон. – Не переживай, маэстро, все будет тип-топ, – повернулся он к хозяину. – Можно репертуар у вас посмотреть? Давай, не стесняйся, надави на клавиши, продай талант, – прикрикнул Вагон на аппаратуру.

Заиграла музыка, и Вагон красивым баритоном запел:

Администратор даже оглянулся, вдруг за сценой спрятался Михаил Шуфутинский и решил сюрприз устроить. Вышли официантки, сидевшие до этого в тени беседки. Компания молодежи, пять минут назад покинувшая порог кафе, вернулась и села за столик. Еще несколько прохожих развернулись и уже просматривали меню, слушая песню. Когда Вагон закончил, раздались нестройные аплодисменты. А он, как заправский артист, поклонился залу и сел за свой столик. Только налил себе третий стопарик, точнее, фужерчик, как внезапно перед ним возник тот самый седой мужичок.

– Здравствуйте, уважаемый. Извините, не знаю вашего имени. Как к вам можно обратиться? – чуть поклонившись, вытянулся в струнку мужчина.

– Друзья Вагоном величают. Мать Алешкою. Ну а для вас пускай Алексей Семенович буду. Присаживайтесь. – И Вагон указал стоящему мужчине на соседний стул.

– Меня Афанасий зовут. Можно просто Афоня. Я директор этого заведения. Видите, открылись мы недавно и посетителей пока не так много. А тут вы. Не будете ли вы так любезны, Алексей Семенович, еще немного спеть для нас. А мы вас обслужим за счет заведения. – И Афанасий с готовностью сделал жест рукой, как будто показывая, сколько именно сможет съесть Вагон за счет заведения.

– Не обижай, Афоня. Я же пою не за барыши, а для людей, от души. Выпей лучше со мной. Посидим, закусим, о делах наших покалякаем, а? – Вагон поднял бутылку и подмигнул Афанасию.

Тот молча кивнул. Вагон щелкнул пальцем, и тут же перед Афанасием появилась пустая тарелка, ложка, вилка, нож и коньячный фужер.

– Да я тут сам недавно. Точнее, сегодня приземлился. Ты бы меня в курс местных делов-то ввел, и я бы в долгу не остался. Талант он ведь как, вдохновения требует. Ну, вздрогнули. – Вагон поднял свой фужер.

Афанасий, явно через силу, тоже поднял свой. Чокнулись. Выпили. Вагон закусил ломтиком лимона.

– Хороший коньяк у вас. Ты пей, Афанасий, не стесняйся. Я сам тебя угощу. – Алексей снова наполнил фужеры. На душе становилось все теплее.

Когда бутылка почти опустела, Вагон дозрел:

– Ладно, Афанасий. Не будем гнать пока. Давай, что ли, спою для народа? – Он улыбнулся хозяину кафе и пошел к сцене.

На это раз заиграла композиция «Чистые пруды». Несколько пар из зала даже встали и закружились в танце.

Вагон чувствовал себя как рыба в воде. Он снова был в центре внимания. Перед ним стол ломился от местных блюд. Несколько бутылок какого-то напитка он послал дамам за соседний столик. Те уже не казались такими страшными, и Вагон с интересом разглядывал какую-то толстуху лет сорока пяти. Несколько пугало незнание стоимости блюд и местные курсы. Но он твердо знал, что выпутается из подобной ситуации, как уже не раз бывало в Старом свете. Афанасий сделал знак принести еще коньяка, когда рядом раздался знакомый голос:

– Добрый вечер, господа. Разрешите присоединиться к вам?

Вагон поднял глаза. Опа, Новиков.

– Присаживайтесь, Андрей Евгеньевич. – Вор указал на свободное место напротив. – Афоня, тарелочку бы моему другу. И если можно, нам бы на пару минут посекретничать, хорошо? Только не в обиду? – Вагон дружески похлопал кабатчика по плечу.

Новиков

Пиво мне понравилось. Светлое, вкусное. Не порошковое, как у нас часто попадается, а настоящее. Сварено на совесть. Вагон сказал, что русский немец варит в Порто-Франко. Алексею тут явно нравилось. Ну еще бы, это не в СИЗО, в кабаке у моря сидеть и коньяк пить, да еще и песни распевать. Но мысли он здравые мне высказал. Вместе надо держаться, пока не выплывем куда-нибудь. Он тут точно не пропадет. Единственное – не влететь бы с ним в историю. У господина Ваганова талант находить различные неприятности на свою пятую точку. Но, надо отдать ему должное, справляться с неприятностями он тоже научился.

Вечер был в самом разгаре. Я уже начал пить третью кружку, а Вагон с Афоней открывали вторую бутылку коньяка. Внезапно какой-то бухой мужик окрикнул Вагона:

– Слыш, лабух, ты че бухаешь-то, давай, спой че-нить для нас, для бойцов батальона «Азов»! «Ще не вмэрла» пой!

Вагон чуть не подавился коньяком.

– Спокойно, Семеныч, не надо истерики. Никто нас не слышит. Ножи тут тупые, люди тоже. – Я насторожился.

Кружка с пивом так и застыла в руке.

Выступивший мужик был одет в какую-то клетчатую рубашку и простенькие джинсы. Стоял около столика метрах в трех от нас, покачиваясь. И вместе с ним, там за столиком, сидело четыре человека. Двое были из таких же реднеков, бухие. А вот один вроде трезв. Здоровый, даже, скорее, толстый. Ростом почти как я. И кулачищи огромные. На костяшках явные следы ударов. На бритой голове шрам. Похоже, что трепанацию черепа делали, мозги искали.

Одет здоровяк был в черную майку-борцовку, все тело густо покрыто татуировками. Причем совсем не блатного характера. Прямо на груди виднелась красно-синяя надпись «ММА» со стекающими с букв следами крови. На левом плече вытатуированы боксерские перчатки. На правом дракон. При этом мужик, насупившись, прямо буравил меня глазами.

– Ты думай, с кем базаришь. – Вор и не подумал успокаиваться и посмотрел на пьяного ненавидящим взглядом. – Я Вагон!

Обычно эта фраза всегда имела какой-то итог. Его воровское имя было на слуху. О нем знали. Но это в том мире. В Новом мире же вряд ли чтили какие-то воровские традиции. Скорее наоборот.

Пьяный покачался, уставился на Вагона мутным взглядом.

– Какой такой хандон? – непонимающе выдохнул он.

– Ах ты, сявка, жить надоело! – Вагон вскочил, зажав в руке вилку. А вилка тут была длинная, остроконечная, из крепкой нержавейки.

Ну вот, посидели, попили пивка. Я тоже вскочил и встал между Вагоном и этим пьяным мужиком.

– Ребят, хорош, ну выпили, бывает. Давайте спокойно разойдемся, – подбежал Афанасий, владелец заведения, обращаясь к той пьяной компании.

Дальнейшие события развивались стремительно. Пьяный вдруг резко побежал к Вагону, но мимо меня не проскочил, я предусмотрительно подставил ему ногу. Хватаясь руками за воздух, мужик свалился на наш стол и сбил мою кружку пива. Прямо себе на голову.

Тут уже вся компания подключилась. По залу разнесся женский визг. Афанасий смело бросился вперед с поднятыми в успокаивающем жесте руками, но получил сильный удар в голову и рухнул на паркет. Рядом кто-то запустил стул. Стул отрикошетил от здоровяка в майке и снес все с соседнего стола, за которым сидели трое солидных мужиков в белых рубашках. Те вскочили.

– Андрюха, на помощь! – пронзительно закричал Вагон.

Я обернулся и увидел вора в необычном положении. Он лежал на полу, и парень в красной футболке молотил его руками по голове. В два прыжка, оказавшись рядом с дерущимися, я футбольным ударом ноги сбил драчуна со своего знакомого. И одновременно сбил тому дыхание. Точно в печень попал. Глотая как рыба ртом воздух, парень упал на бок рядом с Вагоном.

– Берегись! – внезапно крикнул мне Вагон.

Я краем глаза увидел резкое движение слева от себя и отклонился назад. Тут же кулак здоровяка в черной майке пролетел в сантиметре от моего подбородка. Бьющий сильно завалился вперед, и я немедленно правым коленом влепил ему в голову. Что-то хрустнуло, и на пол брызнула кровь. Здоровяк заревел, и я добавил ему апперкот правой, благо он стоял очень удобно. Второй добавлять не пришлось, он завалился головой вперед и рухнул на пол. Верный признак хорошего нокаута.

Внезапно раздался свисток. В зал ввалилось несколько человек в униформе. Дальше мне все было знакомо. Громкие крики, команды, удары дубинкой кое-где. Всех поставили вдоль стены. Посетители, те, кто не успел покинуть столь гостеприимное заведение, сидели на стульях в дальнем углу. Несколько человек, в том числе и здоровяк, остались лежать.

Дальше первым делом привели в чувство Афоню. Тот сидел на полу, тряс головой и хлопал глазами. Здоровяка перевернули на спину. Он открыл глаза, но подняться не мог. Под глазами уже появились темные круги, челюсть слева разбухла, из носа текла кровь. Переборщил я с апперкотом.

В стороне около упавшего стола лежал мужчина в белой рубашке. Двоих его товарищей в зале уже не было. Мужчина лежал лицом вниз. Когда его перевернули, то увидели небольшое пятнышко крови в области сердца и торчащую оттуда вилку. Глаза были как стекло. Труп.

Я второй час уже давал показания. Не сказать, что впервые в жизни был в роли подозреваемого. Но в такой ситуации впервые. Да, Ваганов вскочил со стула с вилкой в руках. Но потом он немедленно оказался на полу, и его молотил руками тот мужик в красной футболке. Он не мог физически подойти к столику, возле которого был обнаружен убитый.

Следственные кабинеты на Новой Земле не сильно отличались от наших. В первую очередь запахом. Тут, на Базе, преступления, скорее всего, были нечасты. Поэтому, эти кабинеты не знали запаха страха и холодного пота. Резкого запаха человеческой трагедии. А так все то же самое. Камера под потолком, стол, стулья, монитор компьютера и принтер.

– Вот тут распишитесь, – сказал мне молодой следователь в песочной униформе.

Вот явно он и у нас был следаком. В смысле, на Старой Земле.

Я прочитал, расписался. Следователь нажал кнопку под столом, и в дверях показался такой же конвоир. Только на погонах вместо каких-то причудливых восьмиугольных звездочек у него были лычки. Наверное, сержант. Или еще кто. Мы прошли с ним по пустынному коридору, в котором мерцали лампы дневного света, и спустились в подвал. А запах в подвале был уже что надо. Открылась дверь камеры, и я прошел вовнутрь.

– Вечер в хату, Андрей Евгенич, давайте сюда, – раздался голос Вагона откуда-то из глубины. – Ну-ка, ты, патлатый, давай свалил отсюда, это моего кореша место, – прикрикнул Вагон на длинноволосого прыщавого паренька, который лежал на шконке рядом с ним.

Патлатый быстро вскочил, освободил место. Я присел. Глаза привыкли к полумраку, царившему в камере. Ну, эта камера получше наших. Все как-то поцивилизованнее. Но все равно транзитка. Что там дальше будет?

Кроме нас с Вагоном было еще человек шесть. Вагон привычно сидел на центровой шконке. Верхний ярус над ним был свободен. Я присел рядом.

– Как там у тебя? Живой тот лысый? – спросил Вагон с сочувствием.

У него распух глаз, и чуть кровоточила ссадина над ухом.

– Лысый живой. В больничке. Черепно-мозговая и перелом челюсти. С меня компенсация больничных издержек. – Я вздохнул и покосился на Вагона.

– Меня этой вилкой замордовали. Ну какой мне резон мочить того в белой рубашке? Да я его знать не знаю! – Вагон помял в пальцах сигарету.

– Во, последняя осталась, – с сожалением пожаловался он.

– Отпустили тех зачинщиков? – Я снял пиджак и повесил на спинку кровати. В камере было жарко. Не то что в следственном кабинете.

– Как же, отпустили. В соседней камере сидят. – Вагон выпустил дым вниз и посмотрел на меня.

– Евгенич, а ты где так клешнями махать научился? Тот, кого ты рубанул, серьезный боец, как я слышал. Там уже приехали за ним из Порто-Франко. Бой у него завтра быть должен, тут, оказывается, соревнования проходят, – вор хмыкнул, – а ты его сегодня уработал, красава!

– Не знаю я такого бойца. С головой он явно не дружит, – хмыкнул я в ответ. – А научился? Да я всю жизнь тренировался. На России бронзу брал по-нашему, ну по динамовской рукопашке. И сейчас тренируюсь по мере возможности. В тяжах ведь знаешь как? Там удары серьезные. Бойцы изнашиваются быстро. Вот я и пошел в СОБР вместо спорта.

– Ладно, давай спать, – подвел итог Вагон. – Утро вечера мудренее. Завтра к нам судья с Порто-Франко прилетит и будет нас тут судить.

Несмотря на возбуждение уснул я мгновенно. И ничего не снилось. Совсем. То есть обычно или кошмары, или яркие сны после таких событий снятся. А тут ничего. Только утренний подъем помню. Просто хлопнула дверь камеры, и голос баландера, который разносит еду, громко прокричал: «Завтрак!»

Нам выдали завтрак как в самолете, на пенопластовых подносиках, и в них лотки, все пластиком затянуто. И кофе. Кофе, кстати, отличный, остальное тоже вполне съедобное.

Поели молча. Глаз у Вагона разнесло. К тому же он, видимо, жутко с похмелья маялся. Не в радость ему вчерашний коньяк оказался.

– Бурду какую-то намешали под видом коньяка, – буркнул он, допивая кофе.

– Не надо было пивом запивать, – усмехнулся я.

Сигареты у Вагона кончились. После завтрака еще несколько часов болтали о том да о сем. Так и валялись, глядя в никуда, на кроватях. Ожидание было томительным. На этой земле часов в сутках больше чем на нашей. Когда там судья явиться соизволит? Вдруг дверь камеры снова открылась.

– Новиков? – Конвоир прищурился, глядя в полумрак.

– Тут он. – Я поднялся с кровати, натягивая пиджак.

– На выход…

– Удачи, – буркнул Вагон.

Мы снова прошли по длинному коридору и поднялись по лестнице. Но на этот раз не в следственный кабинет, а в комнату для допросов, как я прочитал на табличке. Ни решеток, ни чего другого там не было. Был стол, два стула, окно обычное, и два мужика. Один невысокий, примерно метр семьдесят, может, чуть выше. Темные длинные редкие волосы, с гелем зачесанные назад, яркая цветастая рубаха с коротким рукавом. На руках партаки сплошняком и златая цепь на шее. Просто мафиозо из дурацкого фильма. Он как раз говорил длинную фразу второму, высокому и худому носатому парню в черной футболке и черной же бейсболке. Саму фразу я не расслышал, разобрал только громкое «фук» после каждого слова. Англичане. Что им от меня понадобилось? Конвоир покинул нас, и англичане уставились на меня.

– Хеллоу, мистер, – сказал я на ломаном английском. – Я рад вас видеть.

– Привет, как вы? – спросил волосатый с золотой цепью. Естественно, тоже на английском.

– Спасибо, хреново, – ответил я на чисто русском.

Английский я знал, но практики было мало. И положение не способствовало проявлению лингвистических способностей.

– Я Александр, бармен из клуба «Грин Айленд», – на чистом русском сказал мне парень в черной футболке с логотипом. Как я понял, это и был символ клуба. Большая зеленая клякса на черной футболке.

И тут опять этот с золотой цепью разразился длинной триадой в своем стиле. Я пытался разобрать, но не разобрал ничего, кроме очередных «фук» и «фукин». То ли мои познания в английском слабые, то ли этот мафик там слова глотает. Ужасный акцент. Александр что-то ответил ему и закивал.

– В двух словах. Это, – он указал на парня в цветастой рубашке рукой, – менеджер нашего клуба, Полли. Сегодня вечером, точнее, даже ночью, у нас ведь ночной клуб, должны состояться бои. Все афиши расклеены, билеты проданы, короче… – Тут он запнулся, и менеджер выдал свою очередную коронную фразу, при этом указал бесцеремонно пальцем на меня.

Мне уже надоел этот спектакль, хотелось махнуть рукой и выйти. Но вспомнил, что идти, собственно, некуда. Никто, кроме Вагона, меня там не ждет. Может быть, ждет еще судья, но на суд я почему-то не спешу.

– Я рад, что у вас все отлично и вы проводите отличные бои. К сожалению, посетить ваше заведение не смогу. У меня суд сегодня из-за глупой вчерашней драки. Но в следующий раз я обязательно… – развернулся я к выходу.

– Как раз мы и предлагаем вам посетить наше заведение. В качестве участника главного боя, – перебил меня Александр. – Видите ли, тот мешок с дерьмом, что сейчас лежит в больнице, и должен был быть участником нашего главного боя. Но, к сожалению, у него сломана челюсть. И крыша потекла. – Александр поморщился. – Это я дословно перевожу, – сказал он Полли по-английски. – У вас проблемы, – опять обратился он ко мне. – Судья будет просить залог. Денег у вас нет. Мы вносим залог, и вы замените сегодня этого Сережу. Ну того самого, жирную скотину. Так что, либо мы с вами подписываем контракт и вы вечером выходите на наш ринг, либо вы остаетесь тут. Скорее всего, через пару месяцев вас отпустят. Может, чуть позже, а может, года через два. Ну так как? Полли ждет. – И Александр кивнул своему другу.

– Ирландец, он ирландец, – тоже ткнул я пальцем в Полли.

– В смысле? – не понял меня Александр.

– Да он слова глотает и вообще. – Я развел руками. – Да, а что за бой и по каким правилам? Кто противник? – Я внезапно загорелся.

Не сказать, что амбиции взыграли. Проводить в этих стенах пару месяцев совсем не улыбалось.

– Правила просты. Да их, собственно, и нет. Бои без правил. Ну там все как в ю-эф-си, у нас солидный клуб. Перчатки там, в пах не бить. Противник наш, местный. Ирландец. Ну вам-то и не надо побеждать. Так, простоять хотя бы раунд с достоинством. Ну а там… – Александр махнул рукой.

– Со мной там друг сидит. Ну почти друг, в общем, за него тоже залог – и по рукам. – Я протянул ладонь Саше.

Он что-то снова начал говорить Полли. Тут я уже немного понял из их разговора. Ничего особенного, передал мое условие, что залог за двоих. Полли в ответ снова ткнул в меня пальцем и начал «фукать».

– Короче, он согласен, но в этом случае он вносит залог за обоих – и все, за бой ты ничего не получаешь. – Александр протянул руку. – По рукам?

– По рукам. – Я пожал руку Александру и этому мафиозо Полли.

После мы подписали бумаги, которые, что характерно, были на английском. Я пробежался глазами. Ничего особенного. Не душу дъяволу продаю. Вошел тот самый офицер Ордена и ознакомился с документом, потом заверил его.

Сразу после этого меня и Вагона вместе завели в зал. Там было несколько окон, скамейки и три стола. За одним столом сидел человек. Также присутствовал мой вчерашний следователь. За центральным столом, я так понял, судья, в какой-то черной накидке типа мантии. Со скучным видом листал бумаги.

– На вертолете судью из Порто-Франко привезли, – шепнул мне Вагон на ухо.

Сразу слово предоставили следователю. Тот сообщил, что в ходе расследования дела по убийству гражданина Сихно Сергея Николаевича опрошены все свидетели. Свидетель А. видел, как гражданин Ваганов сжимал в руке вилку. Однако не помнит, приближался ли Ваганов к убитому Сихно. Свидетель Новиков утверждает, что Ваганова почти не выпускал из поля зрения, так как находился рядом. В момент драки неизвестный повалил Ваганова на пол и наносил удары, на что Новиков среагировал. После гражданин Красков Сергей пытался нанести самому Новикову удар рукой в голову, но Новиков от удара увернулся и нанес Краскову ответный удар в голову. В настоящий момент у Краскова сотрясение мозга и перелом челюсти. Показания он давать в суде не может. Новиков и Ваганов компенсировали расходы по содержанию в больнице и лечению Краскова в размере полторы тысячи экю.

– У вас же камеры тут повсюду. Что на камерах? – перебил, зевая, судья следователя.

– Хм, – тот откашлялся. – Запись была прервана перед самой дракой. Кто-то провод от видеокамеры перерезал, – запинаясь, произнес следак.

Судья присвистнул.

– Залог в пять тысяч экю за Новикова и Ваганова. Дальнейшее рассмотрение дела и расследование переносится в Порто-Франко. – И стукнул молотком по столу. – Давайте следующих, этих, – он заглянул в бумагу, – Белоконь, Сидорцев и Махно.

Полли и Александр, находящиеся в зале суда, встали и пошли на выход. Мы тоже следом за ними. Охранник сразу потерял к нам интерес. Навстречу ввели вчерашних знакомых. Лицаразукрашены неплохо. Этот, в красной майке, еще и руку на перевязи нес.

– Погоди, за все заплатишь, кацап недорезанный, – буркнул один из них мне, – еще встретимся!

– Да хоть по два раза в день, братуха, – весело отозвался Вагон.

Конвоируемые зашли вместе с охраной в зал судебного заседания, а Вагон спросил меня:

– Кто же за нас такие бабки отдаст?

– Да вон, мафиозо этот в цветастой рубахе. – Я кивнул на спину Полли.

Там Александр о чем-то говорил с представителем Ордена. Потом они вместе зашли в кабинет с надписью «Касса».

– И за что такие щедроты? – вновь поинтересовался Вагон.

– Да бой у них в клубе сегодня, и тот, кого я на больничку отправил, там выступать должен. Вот мне и предложили сделку. Они вносят залог за тебя и за меня, а я выхожу на ринг сегодня вместо этого Краскова. – Я присел на лавку в коридоре.

Можно, конечно, уйти и убежать, но куда? Смысл?

– Из тебя коммерсант, как из этого с партаками мафиозо, – подвел итог Вагон. – Он же кинул тебя. Что залог? Залог ему и так отдадут. Мы же не жмурили этого Сихно, и бежать никуда не собираемся. Нас бы все равно выпустили в итоге. На лечение денег мы дали. Все, свободны как сопля в полете.

– Хоть бы спасибо сказал, что я и тебя вытащил. А денег на залог мы бы не нашли и тут бы ошивались, – отвернулся я.

Скорее всего, Вагон прав, и этот ирландец меня просто развел. Но деваться некуда. Договор подписан. Надо было просто деньги брать, а не контракт подписывать. А сейчас выходит, деньги Полли внес, и отдадут ему тоже.

– Ну что же, получай по роже тогда сегодня, раз такие дела, – засмеялся Вагон.

– Это мы еще посмотрим, кто по роже получит, – буркнул я.

В этот момент вышли Александр с Полли. Александр кивнул нам и махнул рукой:

– Пошли, господа. Машина ждет.

Мы вышли на улицу. Солнце уже поднялось высоко и жарило этот мир вообще без пощады. Здание полиции, тюрьмы и суда располагалось в одном из административных центров Базы. Рядом виднелись такие же трехэтажные кирпичные здания, все разного цвета. Стояли машины, сплошь «Хамви», ходили люди в военной форме. Говорили и по-русски, и по-английски.

Мы протопали около трехсот метров по дороге и вышли к стоянке. Там подошли к припаркованному рядом с сетчатым забором «Дискавери» прошлого поколения. Полли нажал на брелок сигнализации, и машина мигнула габаритными огнями. Ирландец полез за руль и опять выдал какую-то свою триаду с обязательными «фук». Вагон тем временем залез на пассажирское сиденье.

– Он говорит, поехали быстрее, у нас еще куча дел, – перевел Александр.

Сам переводчик-бармен залез на заднее сиденье. Ну и я туда же. Полли резко стартанул, так, что из-под колес полетела щебенка.

– Эх, какой резвый! – щелкнул пальцами Вагон. – Слушай, Сань, нам бы пожрать чего, а то вон Андрюхе драться выходить на голодный желудок? – обернулся он к сидящему за Полли бармену.

Полли снова что-то проговорил, из чего я понял только слово «копы» и «фук». Машина резво катила по узким улочкам Базы, и, наконец, мы подъехали к КПП. Тут пришлось постоять в небольшой очереди. Впереди собралось несколько грузовиков и большой автобус. На КПП дежурный не спеша проверил наши айди, занес их в базу и махнул рукой, после чего мы выбрались за ворота, и взгляду представилась саванна, или, как тут это называется. Степь с частыми зарослями, и посреди всего грунтовка с гравием. Трава высокая, однако вдоль дороги скошена.

Полли свернул с дороги на обочину, и они с Александром вышли, открыли багажник и начали вооружаться. Александр надел разгрузку типа «АК-12», обычный лифчик цвета хаки, и взял «АКМС», а Полли вытащил что-то вроде «М4» и бандольеро, закинув его между сиденьями, а «эмка» заняла место возле водительской двери.

– Я не понял, что за дела? Сказали же, спокойная дорога? – привстал Вагон на переднем сиденье.

– Дорога спокойная, но все же изредка что-то да случается. Опять же, животные опасные, – пояснил Александр. – Зверье тут крутое.

Дальше ехали молча. Дорога действительно была спокойной. Иногда нам навстречу попадались патрули на рейдовых «Унимогах», как разглядеть получилось за всей защитой и свернутыми масксетями, да вертолет полетел с Базы в Порто-Франко. Видимо, повез обратно судью.

Несколько грузовиков мы обогнали. Пейзаж за окном был ну очень похож на тот, что был в видео на караоке, которое пел Вагон. Доехали за несколько часов почти без происшествий, разве что раз остановились по нужде, и какой-то зверь мелькнул за кустами. Стоящий рядом Полли несколькими очередями из своего автомата отпугнул его, и тут же Александр добавил из «калаша». Зверь, которого мы так и не разглядели толком, метнулся прочь, и мы поехали дальше.

Вскоре уже показался городской КПП и первые машины, стоящие на нем в очереди. Колонна из грузовиков, несколько легковушек и автобусов. Правей КПП гравийная стоянка, там грузовики скопились. Видимо, дальнобойщики.

Мы тоже пристроились в конец очереди и примерно полчаса продвигались с черепашьей скоростью. Александр с Полли при этом убрали оружие снова в кейсы в багажник. Только у Полли я заметил небольшой револьвер на боку в поясной кобуре. Что за модель, я сказать не могу, так как никогда таких раньше не видел.

Настала наша очередь. Процедура оказалось стандартной. Полли перекинулся несколькими фразами с охраной, те забрали наши айди и через некоторое время вернули. Так мы выехали в город.

Он был явно больше Базы. Жилые кварталы тянулись длинными проспектами. Архитектура даже поражала неким разнообразием, хоть все из привычного уже разноцветного кирпича, и это уже был полноценный город. Попетляв по широким улицам, мы через несколько минут остановились перед невысоким зданием, стоявшим отдельно. Перед входом была небольшая парковка. На фасаде зеленый логотип клуба. И на дверях красовались афиши.

Крупные буквы «Суперфайтинг». И фотографии каких-то бойцов. На главной изображены здоровяк с рельефными мышцами, весь в наколках, и мой вчерашний знакомый. Наколка «ММА» на его груди просто светилась от обилия крови. В глазах была такая фанатичная ярость, как будто он обожрался озверина. Интересно, как эта фотография попала сюда, если само лицо с фотографии лежит в больнице на Базе? Хотя, наверное, уже выписано и сейчас трясется в одном из автобусов. То есть связь с внешним миром все-таки существует? Это хорошо.

Полли поставил свою машину на парковку. Но, как я заметил, не на самое лучшее место. Несколько мест были обведены специально. Видимо, либо вип-клиенты, либо хозяева клуба. Мы вышли из машины, я потянулся и совершил несколько вращательных движений руками. Спина затекла от долгого сидения. Полли махнул рукой и, продолжая что-то болтать в своем стиле, уже по телефону, отправился внутрь. Стеклянные двери на входе открылись, за ними стояли два крепких парня в черных футболках с таким же логотипом. Полли что-то сказал им, и те кивнули. Мы прошли мимо охраны и оказались в большом, просторном зале.

Прямо посередине на сцене монтировали ринг. Несколько рабочих собирали металлические конструкции. Нас провели в дальний угол к кухне, там Полли тоже что-то сказал. Здоровенный толстый детина в такой же черной футболке и в белом переднике с белым колпаком с усмешкой посмотрел на меня, кивнул головой и махнул рукой. Нас провели за кухню, в небольшую комнату для персонала, и усадили за стол.

Вагон радостно потер руки. В итоге мы съели неплохой салат и рагу с мясом и овощами. Алексею даже плеснули несколько стопочек добротного ирландского виски, чему тот был несказанно рад. Даже что-то обсуждал с поваром. Я так и не понял, как они нашли общий язык. Вагон говорил по-русски, тот отвечал по-английски. Вот такая беседа.

После того как я съел две тарелки, охрана отвела нас в небольшую комнату со шкафами и кроватью. Типа раздевалка. Хотя в комнате мы с Вагоном были одни, но кто-то из охранников периодически маячил в коридоре. Видимо, опасались, что я дам деру. А я просто помылся в душе и прилег на кровать.

– Волнуешься? – спросил сидевший рядом Вагон.

Его синяк уже обработали мазью, и кто-то подогнал ему черные очки. Так что вор имел более-менее респектабельный вид.

– Нет. А что волноваться? Результат меня не интересует. Когда на России выступал, волновался. Там за результат переживаешь, перегораешь. А тут – нет. Совершенно безразлично. Уж отбегаю как-нибудь. – Я растянулся на кровати. – Ты-то, кстати, что со мной остался? Ехал бы себе по делам, – повернулся я к сидящему на диване Вагону.

– Не по понятиям. Я тебя сюда втянул, под тюрьму подвел. Ты мне помог, а я слинял? – Вагон покачал головой.

– Так не положено. А ты тренировался-то хоть? Того лысого ты быстро уделал. – Вагон задумчиво посмотрел в окно.

За окном была самая обыкновенная мостовая. Только почти безлюдная. Фонари, тротуары.

– Серьезно уже давно нет. Так, раза три в неделю. Но и спарринговал, и боролся я немного. Раньше, когда в сборной был, два раза в день тренировался. Четыре года назад последний раз выступал. – Я тоже посмотрел в окно. Так себе пейзаж. – Да не дрейфь ты. Я в Ирландии только одного серьезного бойца ММА знаю. Но тот Коннор Макгрегор и явно не в этом мире. К тому же он меня легче килограммов на тридцать. Вот этого, лысого, который со сломанной челюстью манную кашку ест, и на порог бы нашей сборной не пустили. Даже в такой форме я уж себя в обиду не дам. В случае чего – или залежу, заодеялю, или отбегаю. Лучше отбегать, я все-таки базовый ударник, боксом и киком занимался. – Я снова опустился на кровать и вытянул ноги.

– Ладно, чемпион, ты тут отдыхай, а я пойду поищу нам ночлежку на сегодня. После твоего избиения нас вышвырнут отсюда, а нам еще где-то ночь коротать. Да насчет эскулапа для тебя порешаю. – Вагон встал и направился к выходу.

А я закрыл глаза и заснул. Приснился мне чемпионат России. Тот самый, пять лет назад. Только я в этот раз не проиграл по очкам, а выиграл, и вместо утешительных боев уже в финале выходит против меня здоровый культурист, накачанный, здоровее меня. И почему-то мы вместо курток в одних шортах, как в «Кровавом спорте». А тренер мне кричит: «По печени его бей, он стероиды жрет, печень ни к черту, удар не держит». Я ударил свой коронный левой ногой навстречу в печень и проснулся. Смех. В раздевалке еще народ. Какие-то люди.

– Хеллоу, хау а ю? – спросил меня какой-то улыбающийся лысый толстяк.

– Фенк ю, ай эм о’кей. – Я встал с кровати.

Толстяк положил передо мной набор. Шорты, бинты, перчатки, защита паха, капа в коробке. Шорты мне дали красные.

– Фенк ю вери мач, – поблагодарил я его и взял экипировку.

– Мы начинаем через полчаса, твой бой последний. Примерно через три часа, хорошо? – повторил мне толстяк по-английски.

– О’кей, – ответил я, показал большой палец и протер глаза.

Снаряжение выдали, теперь ничего бы не потерять. Все свое ношу с собой. Посмотрел на бойцов вокруг. Четыре человека. Два маленьких шустрых паренька лет по двадцать усиленно колотят по лапам, которые держат два тренера. Тоже все в наколках. Уровень средний. Как у нас говорили, слабоумие и отвага. Горящие глаза и отсутствие тактического мышления. Еще два средневеса. Один явно борец. Постоянно проходы в ноги отрабатывает. А четвертый совсем колхозник. Размашистые удары, никакая стойка, только глаза горят. Все ясно.

Первого паренька позвали на бой. Прошел следом. Длинный коридор, охранник на выходе. Зал. Большой темный с прожекторами. Много народу. Посередине, внизу, стоит ринг, рядом столики. За ними местная элита. Публика попроще чуть дальше. Еще дальше, на галерке, молодежь. В зале музыка, смех. Официантки бегают между столиками. Мой переводчик бармен Александр уже за стойкой.

Через некоторое время начался бой. Ничего заслуживающего внимания. Рефери в ринге. Ринг большой, нормального размера, даже чуть больше. Это хорошо, есть место для маневра. Долго лежать в партере судья не дает, в стойку поднимает. Что немного насторожило – медика нет. У одного бойца сразу рассечение под глазом, и никакой реакции. Это не есть гуд. Надо избегать сечек. Бой не останавливают. Когда все же кровь залила оба глаза, второй паренек перевел в партер противника с сечкой и начал там добивать. Тут уже судья вмешался и остановил бой. А вот это хорошо, значит, судейство какое-никакое присутствует, убивать никого не дадут.

Довольный увиденным, я отправился переодеваться. Больше бои я не смотрел. Спокойно бинтовался, настраивался. Потом начал разминку. Прошло примерно два часа. Третий боец ушел на свой бой. В душевой в раздевалке уже были видны кровавые размывы. Дрались парни по-серьезному, без поддавков. Тут появился Вагон.

– Ну что, Андрюх, не сдрейфил? Я тебе босяцкий подгон принес. На, пей, – и протянул мне полторашку минералки.

Я прополоскал горло, сделал пару глотков и отдал ему бутылку.

– Не переживай, вместе пойдем, – продолжал он. – Хату я нам присмотрел, доктора тоже нашел, тетка приветливая. Со мной не пропадешь. – От него уже распространялся аромат виски.

– Нам вместе надо еще немного продержаться. Там у меня другая жизнь пойдет, сечешь? – И Вагон подмигнул глазом с фингалом.

Тут из зала раздались крики, потом аплодисменты. Снова заиграла музыка. Очередной бой закончен досрочно. Опережаем график. Тут в раздевалку ввалился Полли, что-то пробормотал на своем тарабарском. Я ничего не понял, но смысл был мне ясен – пора.

Сделав серьезное лицо, я направился к выходу. Мы прошли по длинному коридору и остановились перед входом в зал. Впереди стоял Полли, сзади я и замыкал шествие Вагон с бутылкой. Заиграла «Катюша», не песня, а мелодия, повалил дым спецэффектов, а мы начали спускаться по лестнице к рингу. Ни страха, ни волнения не было. Тоннельным зрением я четко видел ринг перед собой, ринг-анонсера в бабочке и судью.

У меня проверили перчатки, намазали лицо вазелином, и я, подняв правую руку, поприветствовал зал. И только сейчас разобрал голос ринг-анонсера. Эндрю Драго… Фром Совьет Раша. Зал засвистел.

Антигерой. То, что и надо. После этого наступила пауза минут на двадцать. Зал свистел, молчал, кто-то смеялся. Кто-то бухал передо мной, тыкая в меня пальцем. Я спокойно стоял в углу у канатов. Чтобы не остыть, немного прошелся и поимитировал удары. Старый трюк. Опытный боец заставляет молодого понервничать, ожидая себя. Со мной такое не проходит. Вагон что-то острил в углу, но я не слушал. Мысленно представлял себе возможные варианты начала боя и свои действия.

Скорее всего, ирландец изберет быстрый старт. Тут надо собраться, не пропустить в первые тридцать секунд и по возможности встретить. А возможности наверняка будут. Наконец, ринг-анонсер снова влез в ринг и мы услышали очередную сказку. Я слушал английскую речь и смотрел перед собой.

Непобедимый и бесстрашный ирландский воин. Двадцать побед, пятнадцать нокаутов, пять самбишенов. Ударник, сделал я себе пометку. Не знающий поражений, «Бешеный Ирландский Бык» Пол Макгенри. Зазвучала какая-то ирландская песня, и зал запел. Интересно, откуда тут двадцать побед, если только первые подобные бои?

С противоположного угла на ринга шел здоровый культурист. Именно культурист, не боец, это я сразу подметил. Ростом примерно, как я, под метр девяносто, весом побольше. Рельефные мышцы, татуировки во всю грудь. Точно не ударник. Не бывает таких боксеров.

Макгенри залез в ринг и поскакал вдоль канатов. Представления закончились, и нас позвали на середину. Рефери боя, высокий плечистый лысый мужик, по очереди глядя на нас, начал читать в микрофон обычную чепуху. Пожали руки! Я протянул обе. Ирландец резко ударил по ним. О’кей. Посмотрим, какой ты непобедимый. Появился азарт. Один из секундантов Пола Бешеного Быка показал мне характерный жест рукой около горла. Головорез он типа, ага.

Гонг. Ирландец сразу бросается и наносит размашистый правый свинг. От блин, чуть не пропустил. У него странные колхозные удары. Левой, правой, снова правой. Я быстро пошел вдоль канатов. Клинч.

Нет, этого нам не надо. Оттолкнул от себя противника, показал, что иду вправо и с джебом резко ушел влево. Ага, почувствовал он джеб! Снова размахнулся на свой боковой. А вот лови. Шаг правой в сторону и резкий удар навстречу левой ногой в печень. Хрясь, затрещали ребра. Тут же подскочил и два левых апперкота туда же. В печень, в нее, родимую.

Бедная печень культуриста. «Бешеный бык» медленно осел на канвас. Это же ММА, братишка, тут добивают! Правой рукой вколотил его голову в канвас. Все. Второй раз не бил, просто замахнулся над лежащим бывшим «непобедимым» бойцом. В зале повисла тишина. Только Вагон в моем углу что-то радостно орал и показывал секундантам Пола характерный международный жест. Средний палец правой руки.

– Ну, че стоишь, за кем победа? – хрипло крикнул я рефери.

Тот нехотя поднял мне руку. В зале начался свист. Макгенри так и лежал на полу ринга. Только еще этого не хватало…

Судья склонился над лежащим бойцом. Толстый доктор в белом халате через канаты полез на ринг. Я с волнением расхаживал туда-сюда. Наконец, Макгенри пошевелил ногой и начал что-то отвечать врачу и судье. Какой-то парень за столиком около ринга вскочил и что-то крикнул на русском языке. Я посмотрел в эту сторону. Столик, кружка пива и мужчина лет около сорока. Темноволосый, явно русский. Интересно. Сказал что-то типа: «Вот это номер!»

Макгенри, наконец, смог подняться. Пошатываясь, пошел в свой угол, где секунданты уже выскочили на ринг и приложили ему лед к затылку. Все нормально. Нас позвали к центру ринга, где ринг-анонсер скучно объявил, что в этом бою выиграл Андрей Драго. То бишь я.

Ну вот и все, теперь возвращаемся в свою раздевалку, одеваемся и сваливаем. Странно, Вагон куда-то смылся. В углу же только что был? В зале был какой-то гул, но не громкий. Люди громко что-то обсуждали, кто-то ругался. Я перелез через канаты и стал стаскивать перчатки. Никто мне не помогал, а руки дрожали, и я никак не мог содрать скотч.

– Давай помогу? – вдруг рядом оказался этот темноволосый мужик. Ростом чуть пониже меня, худощавый, в зеленой рубашке поло.

Я протянул руку. Он быстро содрал скотч и помог стянуть перчатку. Ее я бросил сразу около ринга. Затем вторую.

– Спасибо, дружище. Ты русский? Давно тут? – обратился я к нему.

– Русский. Недавно. С месяц. Александром звать. Здорово ты этого ирландца уделал. Профессиональный боец? – спросил с неподдельным интересом новый знакомый.

– Угу, боец невидимого фронта. Вчера прилетел сюда. Полицейский я. Точнее, был там. Погнался за жуликом, и оба сюда переправились. Вот и он, кстати. – Я показал на спешащего к нам Вагона.

– Андрей меня звать, а его Алексей. – Я указал на Вагона.

– Как это вы так? Случайно попали, и уже в ночном клубе дерешься. Гнался за преступником, и с ним вместе теперь? – Александру мы явно стали интересны.

– Да давай сейчас пересечемся, все и расскажем. Может, посоветуешь нам чего. – Я с надеждой посмотрел на нового знакомого.

Он что-то решал для себя и вдруг кивнул головой.

– Годится. Давайте у служебного входа, там «Тойота» моя стоит, семидесятой серии, серая, около столба с афишей. Я сейчас рассчитаюсь и туда.

Я направился в раздевалку. Вагон следом. Он аж светился от счастья, как будто в лотерею выиграл.

– Ну че, Андрюх, сегодня гуляем. Я на тебя поставил, а там коэффициенты крутые. Один к восьми. Так что мне на неделю хватит. Нам хватит, – поправился он.

– А потом что?

Я стащил шорты и взял полотенце.

– А потом суп с котом, – засмеялся Вагон.

Быстро сполоснулся, так же быстро оделся. Рубашка совсем грязная, надо бы поменять. Да и как франту в пиджаке с галстуком надоело ходить. Надо свободный полуспортивный стиль, вон как у этого Александра.

– Ну что, давай, собирайся и поехали. – Вагон тоже заспешил.

– Кстати, я тут поднялся на тебе немного, вот тут три тысячи экю. – Он достал из кармана куртки, которую держал в руках, пачку этих самых странных, похожих на игральные карты, пластиковых денег. – Делим по справедливости, пятьсот экю тебе, остальное мне. – Он отсчитал пять купюр и протянул мне.

– Слушай, но по справедливости будет по полторы тысячи? – Я удивился, но деньги взял.

– Не, полторы тысячи будет поровну, а по справедливости деньги мои, сколько хочу, столько тебе даю, – засмеялся Вагон.

– Пошли тогда, посидим с Александром? Может, введет нас в курс местных дел? – хлопнул я идущего впереди Вагона по плечу.

– Ну, если фраерок правильный и при бабках, да еще шарящий, то пошли. Главное, чтобы порожняка не прогнал… опа, смотри, наш кореш. – Вагон остановился перед выходом.

Там маячили Полли и Александр, его переводчик и бармен. Видимо, Александр прямо из бара убежал.

Полли выдал свою длинную коронную фразу с неизменным «фуком», и Александр уже начал было переводить, уже открыл рот, но Вагон его перебил:

– Саня, дружок, мы устали. Давай завтра словимся и все перетрем. Ну поздно уже, Андрюха устал, нас вон люди ждут, давай завтра, все завтра, звони мне. – И Вагон прошел мимо них, увлекая меня за собой.

Я уже выходил из двери, когда Полли схватил меня за рукав и что-то затараторил.

– Кореш, херню порешь. – Вагон положил свою руку на его. – Ну тебе же русским языком сказали, завтра. Все, до увида. – И мы оба быстро вышли на крыльцо.

– Где тебя твой новый кент ждать будет? – обернулся Вагон.

– У служебного входа, «Тойота» крузак семьдесят шестая у него. – Я обогнал Вагона и ускорил шаг.

– Стой, так это нам туда. – Он показал рукой на другой конец здания.

– Вон там стоянка, вон, вишь, похоже, эта «Тойота» стоит. Неплохо этот Алексашка поднялся, – договорить Вагон не успел.

Прямо с противоположной стороны улицы, от какого-то серого дома, к нам наперерез выехал большой черный «Гелендваген». Шедший впереди Вагон аж подскочил на месте от неожиданности. Тут же пассажирская передняя и задняя дверцы машины открылись, и я увидел ствол пистолета «ПМ», направленный мне в лицо. Такой же ствол направился и на Вагона. Его куртка внезапно выпала из рук на тротуар. Вагон посмотрел на меня.

– Слышь, придурок, бабки гони. – Это уже мне.

Стоит тот самый человек, с кем тогда пересекались в суде. И с кем драка была на Базе. Только он чуть приоделся. Брюки песочные и песочного цвета футболка. На наемника стал похож. А то все ходил как чучело на Базе.

– Какие бабки? Ты что, белены объелся? Тебе суда мало? Снова на нары загреметь решил? Тут суд скорый, – не моргнув глазом, выдал я ему.

И по ходу дела заметил, что пистолет-то у него на предохранителе. Точно! Держит ствол одной правой рукой, левой жестикулирует. Снять быстро и передернуть затвор он не успеет. Еще и постоянно башкой крутит по сторонам, патрулей боится.

– Те самые, что за бой получил. Нашему корефану челюсть сломал, бабки ему на лечение, давай, гони, и расходимся. Там десятка должна быть. Десять тысяч в местной валюте. Столько за победу обещали, – это уже второй в беседу влез, тот, что Вагона под стволом держал.

Я бы быстро выбил ствол у того, кто стоял ближе ко мне. Но Вагону, похоже, угрожали таким же «ПМ» со снятым предохранителем. К тому же взвели курок. А из салона автомашины на меня смотрела «АКС-74У». Или «ксюха».

– Браток, нету у нас денег. Кинули нас. Не заплатили ничего. Хочешь, вот, посмотри сам! – И Вагон поднял руки.

– И давай, волыну убери, все-таки культурное место тут. – Он развел руки в стороны.

Внезапно раздались два быстрых, почти как один, выстрела. Угрожавший Вагону бандит дернул головой и осел на асфальт. Вагон прыгнул на свою куртку и упал.

Я тут же резко выбил руку со стволом в сторону и сместился за бандита так, чтобы очередь из салона автомобиля пришлась в нападавшего. После этого резкий удар ногой в пах, и ствол оказался в моей руке. Снял предохранитель и дослал патрон в патронник. Выстрелы продолжались. Бах, бах. Уличный бой – он сумасшедший, все происходит очень быстро. Зазевался на долю секунды – и ты труп. Пока тот, кому я пробил в пах, начал падать, я качнулся влево и дважды выстрелил из-за его спины в салон. Потом сместился вправо – и еще два выстрела. Тишина. Справа от меня силуэт.

– Свои! – громко обозначил себя нежданный помощник, и я узнал своего нового знакомца Александра.

Внезапно лежащий на земле около меня бандит вскочил и бросился бежать. Прямо в сторону, откуда шел Александр. Увидел направленное на него оружие, резко развернулся и побежал на другую сторону улицы. Александр опять двойным выстрелил ему в спину. Ноги у того заплелись, и он свалился.

– Зачем? – Я крикнул и продолжал контролировать салон автомобиля.

Ну нормальный? И что теперь делать, с «двухсотым», убитым в спину?

– Что зачем? – переспросил тот, перезаряжая пистолет. – Если враг не сдается, его уничтожают. Он не сдался, пощады не просил. О, а там еще был? – Он тоже заглянул в машину.

Там все чисто. Труп водителя обмяк на переднем сиденье. В салоне лежит лицом вниз второй бандит. Кровь стекает на сиденье. «Ксюха» валяется на полу автомашины. Он так и не выстрелил ни разу. Я перевернул лежащего лицом вверх. Готов. И водитель готов. В голову наш новый друг попал.

– Вагон, ты цел? – крикнул я в сторону лежащего на земле Ваганова.

Тот вскочил и отряхнулся.

– Че, все закончилось? – огляделся он.

– И я цел, и деньги при мне. Гуляй, рванина, от рубля и выше, – и посмотрел в сторону подошедшего Александра, убиравшего пистолет в кобуру.

– Это твой новый товарищ? Благодарствуем, выручил. Только сваливать бы теперь нужно, менты местные уже в пути, наверное, – и посмотрел на меня вопросительным взглядом.

Я посмотрел на Александра. Из-за угла уже выскочили первые зеваки и охрана клуба. Мне показалось, или я уже слышал знакомую абракадабру вперемешку с «фуками» Полли. Бежать уже не получится.

– Не надо сваливать, – ответил тот. – Чистая самозащита, там вон еще и камера, – он махнул рукой на заднюю дверь клуба, – и свидетели. Нормально все.

– Да ладно, – тут я несколько не поверил. – Вот прямо так и нормально? Четыре «двухсотых», один в спину, когда убегал без оружия.

– Ага. Еще и премию дадут, и подарков разных. Тут такое любят. Ствол убери только, полиция сейчас будет.

Дальше все пронеслось как в тумане. Полиция, какие-то люди. Я много раз видел подобную процедуру у себя в стране, и тут она несильно отличалась. Только бюрократизма было меньше. Александр все рассказал полицейским. Даже Полли со своими «фуками» что-то пояснял, указывая пальцем на труп водителя. А именно он и был тот самый, кому я сломал челюсть. Надо же, со спицами во рту водил машину.

Полицейский кратко опросил меня. Я понимал большую часть из его вопросов по-английски. Все же не зря учил. Отвечал по большей части односложно, из-за чего в качестве переводчика был приглашен Александр. Но, услышав подробные объяснения Александра и Полли, полицейские потеряли к нам с Вагоном почти всякий интерес. Больше сосредоточились на осмотре машины нападавших.

Трупы вынесли и положили на специально раскрытые черные мешки. После начался тщательный обыск автомашины. Документы, айди и деньги тут же были опечатаны в отдельный пакет. Оружие нападавших сложено на кусок брезента. А вот осмотр багажника удивил даже полицейских. Там нашлось неожиданно много оружия. Как я понял, «АК-74» с рамкой, пара были с деревянным цевьем. Ящики с патронами и несколько «РПГ-26». А также ящик тротила. Вот это полицейские сразу начали фотографировать и о чем-то спорили между собой.

Приехали еще машины, на улице собралась толпа. Кто-то в штатском руководил действиями полицейских. Мы стояли рядом, внимания на нас никто не обращал. Вдруг один из тех, кто приехал в штатском, а именно в черных брюках типа «хеликон» и тактической футболке черного же цвета, на которой был прикреплен кусок пластика с символом полицейского управления, позвал нас к себе в машину. Причем сделал это на чисто русском языке.

– Семеныч, че застыл, поехали, – толкнул я Вагона.

Тот вздохнул и снова залез на переднее сиденье какой-то китайской машины. Я так и не понял, что за модель. Какой-то белый типа джип, «Чангфенг» марка, черт знает что это, на старый «Паджеро» похож. Да, встречались у нас такие. Полицейский сел за руль, и мы отправились петлять по улицам.

Собственно, петляли мы недолго. Примерно через пару километров машина встала около какого-то белого невысокого здания. По дороге я пытался что-то спросить у водителя, но он отвечал односложно. Да, нет, не знаю. Здание располагалось на небольшой площади с круговым движением. Напротив светила рекламой забегаловка. По крайней мере, горели огни, и на вывеске была большая кружка пива. Я так понял, эта вывеска была сменная. Мы вышли из машины и пошли следом за полицейским. На входе у нас снова проверили айди. После этого парень, который нас привез, кивнул на лавку в коридоре и занес материалы в кабинет напротив. Коридор был неширокий, и двери по обе стороны. Вот за одну из них и зашел наш сопровождающий. Через некоторое время он вышел и позвал внутрь Вагона.

– Еще в мусарне я показания не давал, – буркнул Вагон, но зашел за дверь.

Я тем временем сел на лавку и закрыл глаза. Спать не хотелось, но внезапно накатила волна усталости. Столько событий, и все как в кино. Но я пока как Д’Артаньян с экю. Одного раз, второго раз, уноси готовенького! Деньги чуть-чуть звенят в кармане. Точнее, шуршат. На игральные карты похожи. Сейчас тут отмазаться – и все.

Дверь кабинета открылась, и вышел тот самый русскоговорящий полицейский.

– Слушай, твой друг, он странный какой-то. Рассказать рассказал, а подписывать ничего не хочет, – сказал он полушепотом.

– Так он вор в законе, ему по статусу не положено. Мы обычно или писали «от подписи отказался» и двух понятых, либо просто беседовали и на видео снимали. И то, если он узнает, что снимают, – слова не скажет. А так в приватной беседе – пожалуйста, – усмехнулся я.

– Так ты что, в полиции служил? – заинтересовался мой собеседник и протянул руку, – Илья.

– Андрей, – пожал я руку и привстал со скамьи.

– Да, майор, шестое ОРЧ, по организованной преступности. Вот, погнался за этим, – я показал на закрытую дверь кабинета, – и у вас оказался сдуру. Теперь не знаю, то ли жалею, то ли рад.

Илья усмехнулся и кивнул головой.

– Ну тогда все понятно. Да нам его показания особо и не нужны, пусть проваливает. Тут и так видеокамера в кабинете есть. Давай, теперь ты заходи. – И он открыл дверь в кабинет.

Вагон вальяжно расселся на прибитом к полу стуле. Он явно чувствовал себя в своей тарелке. Допросы ему не впервой, а заговорить собеседника он умел.

– Так, Ваганов, вы свободны, можете уходить. К вам претензий нет. – Илья вежливо указал ему на дверь.

– Ну я тя там погодю, ок? – бросил мне Вагон, уходя и показывая рукой вдаль.

Я кивнул. Вагон удалился, а со мной начали беседовать. Именно не допрашивать, а просто беседовать. Сидящий за столом задавал вопросы по-английски. Он был в форме с какими-то знаками различия. Даже награда висела на кителе. Невысокий, но здоровый и коротко стриженный, около сорока лет. Илья начал было мне переводить, но на некоторые вопросы я отвечал сам. Немного все же понимал. Потом вкратце рассказал свою историю. На русском языке. Илья переводил. Время от времени лысый задавал уточняющие вопросы. Наконец, распечатал мои показания на принтере и дал расписаться. Я не глядя поставил автограф. Ну естественно, Вагон не станет ничего подписывать. Он английский не знает и «мусорам» не доверяет. Я даже улыбнулся.

– Кстати, куда трудоустраиваться думаешь? – спросил внезапно Илья.

– Да я пока не решил, второй день тут. Хотя деньги мне не помешают, мне еще как-то назад вернуться нужно. – Я отвел глаза.

– Назад ты уже не вернешься. – Илья вот так, в лоб, разбил все мои надежды. Причем безапелляционно. – А вот к нам бы я на твоем месте попробовал устроиться. Нам люди с опытом нужны. Надумаешь, заходи, вот моя визитка.

Илья протянул мне свою визитную карточку, которую достал из висящей на поясе сумки. Я взял визитку и сунул в карман. А что? Может, и зайду. Я тут человек новый, а полиция – дело привычное. Если я тут надолго, то почему бы нет?

– По нашим законам все имущество бандитов, машина, вещи, деньги, оружие – теперь ваше. Твое и Баринова. Если по деньгам, то тут все понятно, ему три с половиной тысячи, тебе полторы, а вот по машине вопросы. Но их вы будете уже с ним сами решать. Машина на улице стоит, имущество описали. Взрывчатку и «РПГ» изъяли, автоматы ваши. Так что иди к Баринову и с ним делите все. – Илья хлопнул себя по карману и встал со стула.

– А Баринов – это кто? – Я тоже поднялся со стула, но уходить не спешил.

– Александр Баринов, который троих бандитов застрелил. Он тут у нас уже легендарная личность. Три раза на него нападали, и он три раза отбился в одиночку с кучей трупов. Душегуб просто, хоть и законопослушный гражданин. Захочет, сам тебе расскажет. Он уже у машины, наверное. – Илья направился на выход, я за ним.

Баринов стоял у машины. Вид у него был не сказать чтобы довольный, но не усталый, это точно. Скорее слегка похмельный, как мне показалось. Но на саму машину он как-то равнодушно глядел. А вот на автоматы, лежащие около машины, смотрел с интересом. Взял один в руки, посмотрел. Другой.

– Старые они. Этот вон с нагаром свежим. Куда-то палили. – Он указал на «АКС» с деревянным цевьем.

Я тоже подошел и посмотрел поближе. Стволы и стволы. Но, зная цену, которую мне за них запрашивал продавец в оружейном магазине на Базе, тут целое состояние.

– Саш, может, продадим все и поделим? – обратился я к стоящему в раздумьях Баринову.

– Да мне связываться неохота. Не такие уж и большие деньги. Время дороже. Вот этот и этот возьму себе, – он указал на два автомата. – А остальное забирай. Захочешь продать – адресок подкину. У меня тут у хорошего знакомого оружейный магазин. Оценит честно, даст максимальную цену.

– А машина? – снова я посмотрел на него.

Так не бывает. Вот не бывает и все. Сначала человек помог нам в переделке, а сейчас добровольно отказывается от денег.

– Забирай себе. На что мне эта машина? Жрет много, сломается – запчастей не достанешь. Продавать нужно, – снова удивил меня Александр.

Ну раз он отдает, то надо забирать. Сложили автоматы назад в «Гелендваген». Ключи оказались в замке зажигания.

– Сань, на учет тут ее ведь ставить надо? – Я поиграл брелком, закрыл и открыл.

Все работает. Машина выглядит новой. Только комья грязи на кузове и небольшая вмятина на правом крыле. Уже погоняли где-то.

– Надо, но это больше формальность. Тут вся жизнь из формальностей состоит. Где твой товарищ-то? Куда уже сбежал? – внезапно сменил тему разговора Александр.

– Да не знаю, он полицию не очень любит. Куда-то, наверное, пиво пить отправился. А кстати, вот и он! – Я показал на соседнее здание.

Через круговое движение на площади располагалось кафе. Так со второго этажа, с балкона этого заведения, Вагон активно махал нам рукой.

– Эй, господа, я тут! Тут классное пиво! – разобрал я сквозь шум ветра.

– А что, может, зайдем по кружечке? – предложил Александр. – Все равно ведь собирались?

– А машина как? И ты же за рулем? – удивился я.

– Так тут особо ГАИ-то и нет. Ехай прямо, по тротуарам не катайся, из-за руля не вываливайся, и никто не остановит. А ты, если что, машину прямо тут пока оставь, возле полиции никто не тронет. Отгони вон к тем домам, на стоянку типа. – Саша показал рукой на двухэтажный дом рядом с полицией, около которого виднелось несколько свободных парковочных мест.

– А в этом доме, откуда твой кореш нам махал, отельчик еще есть, если что. Вон, смотри, надпись, – и он снова указал рукой.

Я проследил за жестом и действительно увидел надпись «Bed and Breakfast». То, что нам нужно! И цена особо не волнует, когда в карманах звенит. Вот так всегда в этой жизни. Сначала вроде бы потерял все. А потом раз и приобрел еще больше. Как на качелях.

– Пошли, – махнул я рукой.

Завел «гелик» чтобы перегнать. Отличная машина. Что так Баринову не понравилась? Я в таких и не ездил. Солидный салон, отличная панель! Правда, прокурена вся насквозь и в кожаной обивке кресла дырки от окурков. Они что, бычки, что ли, тушили об пассажирское кресло? Еще бы раз за такое застрелить!

Я тронулся с места, проехал метров пятьдесят, запарковался между красной китайской полулегковушкой-полувелосипедом и серебристым индийским чудом автопрома типа пикап. «Гелендваген» тут казался королем дорог! Еще раз посмотрел на машину. Красавец. Только вот черный. Наверное, греться сильно будет. Интересно, почем тут бензин? Литров двадцать пять ведь будет с кондиционером? А то и больше…

– Андрюх, ну что ты там застрял? Машиной никак не налюбуешься? Пошли, а то пиво нагреется! – услышал я крик Баринова с другой стороны улицы.

Машин на улице почти не было, и я спокойно перешел дорогу. Лишь где-то вдали засверкали фары. Ночная жизнь, видимо, закончилась.

– А сколько времени? – спросил я у Баринова.

Тот показал на электронный циферблат над кафе.

– Половина четвертого ночи. Тут время не как на нашей земле. Ночь длится дольше, и день тоже. А ночная жизнь тут бурлит. Но не рядом с полицией. – Александр усмехнулся и открыл двери в пивную. – Тут район больше офисный, по кабакам днем ходят.

Народу действительно было немного. Несколько посетителей тусовались у барной стойки, да двое полицейских сидели за столиками и уминали бургеры с кофе. Мы сразу поднялись по лестнице на второй этаж. Собственно, ничего так заведение. Деревянные столы и лавки, ничего лишнего. Скорее даже в чешском стиле. На втором этаже пустовало несколько столиков. В дальнем углу сидели две дамы и пили пиво, еще несколько человек, двое мужчин и женщин сидели за сдвинутыми деревянными столами на лавках. Тоже только пили пиво. Скатертей на столах не было. Точно, чешская пивница. Прошли на балкон. Там был один стол, который и занял Вагон. Перед ним красовалась пустая кружка пива.

– Слушайте, что вы так долго? Я уже заждался. Правда, тут еще одна оказия. Повар ушел домой. А я голодный как волк. Сказали, что за ним выехали. Присаживайтесь. – Он жестом показал нам на свободные места за столом.

Мы с Бариновым уселись, и я взял в руки единственное меню. Точнее, Александр деликатно уступил его мне. Так. По-английски и по-чешски? Похоже на чешский. Угадал я с заведением. Это что такое? «Вепрево колено»? Отлично.

Тут же откуда-то возник высокий бородатый мужчина в черной майке и в фартуке.

– Добре вечур, – сказал я, подражая чешкому.

– Добре, – ответил мне мужчина. – Еще пиво? – спросил он у Вагона, делая акцент на последнем слоге.

Вагон кивнул и показал на нас.

– Чесночна полевка, вепрево колено, светлы пиво, – сделал я заказ.

Официант, или кем являлся мужчина, выдал мне длинную фразу по-чешски. А чешский акцент такой, что написанное более-менее понимаешь, а вот слова плохо разбираешь. Увидев, что его не понимают и мои упражнения в чешском носят единичный характер, мужчина заговорил на английском. Тут уже я и Александр его поняли.

– За поваром послали, он скоро будет. А пока всем принести светлого пива? – перевел Александр для Вагона.

Мы кивнули. Пусть несет, зачем даже спрашивать?

Официант записал наш заказ и через минуту принес нам три пива. Не сговариваясь, мы подняли кружки и ударили ими друг об друга.

– За то, что самый худший день в нашей жизни остался позади, – изрек Вагон.

– Вроде ничего плохого не случилось? Все живы, да еще и в прибыли, власть счастлива, – удивился Александр.

– Так вот пусть все плохое на этой Новой Земле и закончится с сегодняшним днем, вздрогнули! – И Вагон первый поднес свою кружку ко рту.

Да, умеет он красиво сказать. Пиво отлично пролетело. Я сам не заметил, как осушил всю кружку. Ни в одном глазу. В смысле, почти не охмелел. Но есть захотелось с новой силой.

– Что там на счет повара-то? – громко спросил я.

Вопрос адресовался к официанту, но он не мог меня слышать, так как был на первом этаже.

– Кстати, для полицейских они еду как-то же приготовили? – Александр тоже почти допил свою кружку.

– Так им обычные бутеры дали, достал из холодильника, кинул в микроволновку – и всего делов. А мы настоящую кухню заказали. Я лично не спешу. – Я стал искать глазами, как бы позвать официанта.

Захотелось повторить.

И тут же он появился. Принес салаты и булки. По-английски пояснил, что через пять минут будут готовы супы, а колено готовится примерно минут тридцать. Я обвел стол рукой и сказал: «Повторить».

Официант понял и умчался вниз.

– Нормальное пиво, господа. Еда, думаю, тоже будет лучше нашей. Этот мир не так плох, как нам показался. Теперь еще бы денег побольше и какую-то стабильную прибыль, и жить можно. – Вагон полез в карман и достал новую блестящую пачку сигарет.

Название что-то типа «Road». Дорожные, наверное. Какой-то местный табак?

– Да, в баре тут взял, – увидев, что я смотрю на пачку, пояснил Вагон. – Ничего так, кстати. Александр, – повернулся он к Баринову, – расскажите уже нам, куда же мы попали.

– Да, кстати, – я вспомнил, что сказал Илья, – Сань, правда, что ты у местной полиции чуть не штатный душегуб? Сколько у тебя уже таких случаев?

– Это четвертый. – Он явно посчитал в уме. – Везучий – сил нет. Причем в обоих смыслах.

– Это в каких? – заинтересовался Вагон.

– Три раза нападали, это плохо, – ответил тот. – И три раза отстрелялся, а это уже хорошо.

– А чего хотели?

– Один раз просто на дороге грабили, но там дебилы пьяные были. А потом заказывали. – Он с пива чуть поплыл уже, поэтому и разговорился, похоже.

– Это по каким делам, если не секрет? – продолжал выспрашивать Вагон.

– Деньги оттуда, из-за ворот, сюда перевели, ну и кинули меня. Ну а дальше одно за другое зацепилось.

– Погоди, а тут что, с этим кидают? – В этом месте Вагон насторожился.

– Обычно нет. – Баринов замотал головой. – Инициатива на местах. Чиновник и его баба, та в банке работала.

– И чем закончилось?

– Часть вернул, а фигуранта с бабой в машине взорвали уже подельники. Много шума было. Концы подчищали.

– Нормально, весело живете. – Вагон усмехнулся. – Кстати, ты бы в честь новой дружбы прояснил бы нам ситуацию. Куда мы хоть попали вообще и что тут делать? А то как котята слепые тычемся.

– А что уже успели увидеть?

– ИВС и суд с залогом, – ответил я за Вагона. – Я же говорил, что у нас тут не жизнь, а цирк с конями пока.

Александр Баринов глотнул только что принесенного пива и пустился в длинный рассказ. В общих чертах ему тут нравилось. Ну, еще бы. Он ведьпрямо из испанской тюрьмы сюда попал, куда его загребли за финансовые махинации. Занимается бизнесом, пытается наладить производство, решает текущие проблемы. Пришлось пострелять несколько раз. Оружие постоянно носит при себе. Хоть в городе и спокойно, но контингент новый приезжает. Транзитный городок. Тысяч пятьдесят живет народу. Русская диаспора есть, но он знает только одного яркого представителя. Да и тот бандит, Михалычем зовут.

Вот при слове «бандит» Вагон оживился, но перебивать не стал. Далее Александр пояснил, что нужно делать. Снять квартиру, получить статус резидента, оформить оружие. Ну и, конечно, устраиваться работать. При этих словах Вагон поморщился. Есть тут и сотовая связь. Вот это уже стало интересно. Показал свой телефон. Даже интернет тут есть. Совсем отлично.

Настал наш черед поведать о своих приключениях. Начал я. Вкратце рассказал о себе, как догонял Вагона, как вместе переместились в этот мир. Дальше про драку в кафе на Базе и окончил перестрелкой у клуба. Собственно, все банально. Александр даже рассмеялся, а мы и сами поддержали. Ну реально, вот так все самому себе расскажи – живот надорвешь.

Как раз нам принесли супы и еще пива. Отличный суп, кстати. Если окажетесь на Новой Земле, то зайдите в эту кафешку около полицейского участка в Порто-Франко. Называется она пока просто «Кафе», и это не реклама.

– Кстати, дружище, – обратился я к официанту по-английски, – комнату тут у вас снять можно?

– Да, можно. Пятнадцать экю с человека, – улыбнулся официант.

– Годится, – согласился я.

Искать что-то подешевле уже сил не было. Александр дал нам свои контакты и, пошатываясь, встал из-за стола. Вот тебе и легкое пиво, а цепляет как тяжелое. Выдохнув и стараясь идти ровно, он направился к выходу, попрощавшись.

– Интересно, как он в таком виде поедет? – хмыкнул я.

– Ну а как он в таком виде пойдет? – усмехнулся Вагон, запивая свою шутку очередным бокалом пива. – Ну что. Еще по одной и спать? – подмигнул он мне.

Мы выпили и тоже поднялись, тяжелой походкой отправившись на выход. Сказалась усталость тяжелого дня. Я рассчитался с официантом, и он же указал нам на лестницу. Тут же, на втором этаже, обнаружился длинный коридор, в котором располагались несколько комнат. Все они были пусты. Я занял под номером один, а Вагон под номером три. Отдав деньги и за себя, и за Вагона, я завалился спать.

Проснулся я от брелка. Вибрировал и пищал брелок сигнализации в брюках. Брюки висели рядом со стулом на полу. Кто-то угоняет «Ладу Весту» служебную? Блин, может мою «Хендай Солярис» личную? Эх, такой сон снился. Будто я гнался за Вагоном, провалился с ним в Новый мир. Участвовал там в боях без правил, выиграл… Опа… А что это за сигналка такая? Значок «Мерседес». А где это я? Так это не сон? Тачка стоит… Ну да, около полиции… Быстро натянул брюки и набросил рубашку. От нее уже шел небольшой аромат и явно не французского одеколона. Надо бы новую одежду прикупить. Ладно, сначала к машине.

Почти бегом спустился по лестнице, дверь даже не запирал. Брать-то там нечего. Деньги в кармане да брелок сигналки. А пиджак мой пусть воруют. Хотя там осталась визитка Александра…

Спустился на второй этаж и увидел бутылку с водой на стойке бара. Уже какая-то женщина вместо вчерашнего бородача. Взял воду, посмотрел на нее вопросительно, она кивнула. Сервис. Ну и залпом выпил. Отпустило. Сушняк.

Сколько мы вчера выпили? Кружек шесть? Больше? Не помню. Но голова вроде не болит, просто пить охота. Значит, хорошее пиво. Вышел на улицу и сразу окунулся в летний зной. Жара, пот сразу прошиб. Так, кто-то у моей новой машины стоит. А, хулиганы из полиции.

На дороге машин, по сравнению с ночью, явно прибавилось. Проехал большой белый внедорожник непонятной марки, потом УАЗ «Патриот», потом еще грузовик. Но все они притормаживали на круговом движении, поэтому дорогу я пересек спокойно. Мой новый «Гелендваген» стоял в гордом одиночестве на стоянке. Все остальные машины уже уехали. У людей дела, работа, это я пока не пойми кто.

– Привет, как спалось? – протянул мне руку мой новый знакомый Илья.

Одет он был в темно-зеленые брюки и зеленую же рубашку-поло. Вид у Ильи был не то чтобы уставший, но и не такой свежий, как у меня. Шутка.

– Отлично спалось, только что-то сушняк. Наверное, супом объелся вчера. Не на пиво же думать? – пошутил я.

Второй полицейский, ростом чуть пониже, молодой, стоял и внимательно слушал. Одет он был в такие же брюки и точно такую же футболку.

– Это Крис, – представил Илья коллегу. – Он по-русски плохо понимает.

– Хеллоу, Крис! Хау а ю? – протянул я руку.

Крис улыбнулся и выдал дежурное «ай эм о’кей, фенк ю».

– Открой, машину надо еще раз досмотреть. – Илья показал на брелок, который я держал в руке.

– А что такое? – насторожился я.

– Да возникли новые обстоятельства. Но тебя это не касается. Вещи твоих бандитов надо еще раз досмотреть.

Я щелкнул брелком, и Илья открыл дверцу.

Примерно минут двадцать двое бравых копов копались в машине. Причем искали бумажки и записные книжки. Забрали несколько путеводителей и памяток, на которых были нарисованы мелким почерком схемы и цифры. Наконец, я снова закрыл машину, и Илья пригласил меня зайти на десять минут. В этот раз я не показывал айди на входе.

Дежурный молча стоял на крыльце и наблюдал за нами, куря при этом сигару. Видимо, сигара и табак местного производства. Как на Кубе. На этот раз я поднялся на второй этаж. Народу в здании не прибавилось, такие же полупустые коридоры. Только на первом этаже около кабинета, где вчера допрашивали нас с Вагоном, сидели мужчина и женщина.

Кабинет у Ильи особым шиком не отличался. Метров семь квадратных, стол, стулья и диван. Диван, кстати, был слегка примят. Видимо, все же отдохнул чуть-чуть Илья.

– Кофе? – задал он мне вопрос.

Я согласно кивнул, и Илья включил кофемашину, которая стояла около стола.

– А ты что, не сменился? Вроде дежурным опером вчера был? – спросил я, присаживаясь на стул. Крис уселся на диван и смотрел то на меня, то на своего коллегу.

– Не опером, а детективом. Дежурным детективом, – поправил меня Илья, наливая в чашку кофе. – Тебе сколько ложек сахара?

– Давай две, детектив, – усмехнулся я.

– Вот, а сменился я уже пять часов назад. Вместо меня Крис дежурит. Но он по-русски не понимает, а тут надо доработать немного. – Илья подал мне чашку дымящегося напитка.

Я еще по аромату понял, что больше всего на свете хочу сейчас выпить кофе.

– Есть две новости. Хорошая и плохая, с какой начать? – Илья отхлебнул кофе и поставил чашку на стол.

– Давай с хорошей. – Я тоже отхлебнул из чашки и даже сумел капнуть на брюки.

– Свой залог, оставленный на Базе, можешь забрать. Все обвинения с тебя и с Ваганова сняты, никаких ограничений на вас нет. Можете свободно передвигаться. – Илья допил кофе и поставил чашку на полку.

– Да залог не я вносил, а этот Полли из клуба ирландского. – Я поморщился. – А плохая? – Я тоже допил свой кофе.

– А плохая – это то, что убийца на свободе. И мы его, похоже, упустили. Но это полбеды. Сихно в тот день приехал не один. С ним был целый автобус, сорок пять человек, женщин. Всем от восемнадцати до тридцати пяти лет. Автобус сегодня утром нашли, женщин нет. То есть с Базы он рано утром выехал, а вот в Порто-Франко не доехал. Патруль сегодня около большого заброшенного ранчо с воздуха его заметил. Пусто. Ни души. А вместе с Сихно приехали только эти четверо. И они мертвы. Вот мы и выясняем связи, кто, где, с кем они еще могли контактировать. – Илья посмотрел на меня в упор.

– Ну я бы для начала проверил, с кем они пересекали контроль в Порто-Франко, потом – с кем на Базе в день отъезда торчали. Кто вел автобус с выезда на Базе. Кстати, вспомнил! – Я хлопнул себя рукой по лбу.

Илья снова уставился на меня цепким взглядом. Крис не понимал, но тоже внимательно слушал.

– Когда драка началась, я мельком глянул на этот столик, ну, где убитый сидел. Они не вместе были с теми украинцами. Точно не вместе. За разными столами сидели. Или… – Я снова замолчал, пытаясь вспомнить.

Крис и Илья тоже молча ждали.

– Я не уверен, но могу предположить, что эти четверо просто сидели и бухали, а трое за соседним столом о чем-то вели переговоры. Там этот Сихно сидел, с ним еще один, на вид русский вроде. Ну или украинец, я их не отличаю так вот сразу. И третий был. Араб, да, точно, араб. С бородой и одет чуть-чуть не так. Ну, типа моднецки слишком, вызывающе. Дорого, короче. Повздорили вроде даже. Но я не уверен. – Я замолчал, а Илья начал переводить все Крису.

– Да вы камеры посмотрите, там точно камера была. Правда, в суде сказали, не работала она… На входе в кафе еще одна, на улице, – продолжил я, – на контроле посмотрите, там же делают фото? Или просто данные переписывают?

– Или, – задумчиво ответил Илья. – Узнать тех двоих сможешь? – Он снова встал и подошел к кофейному аппарату.

– Не знаю. Возможно, и смогу. Я же их мельком видел. Араба этого вряд ли узнаю. А славянина, пожалуй. Да, смогу. Рост не знаю, он сидел. Крепкий, лет около сорока. Может, чуть меньше. Темные волосы, широкое лицо, брови густые. Загорелый. В летнюю темную рубашку одет, – закончил вспоминать я.

Илья записал себе в журнал, что я сказал, перекинулся с Крисом парой слов и вновь обратился ко мне:

– Ты сам-то куда сейчас? Где тебя найти, если что?

– Да не знаю. Второй день только. Позавтракать, растолкать своего нового друга, прибарахлиться. – Я потянул рубашку рукой за воротник, который уже начал покрываться грязью.

– Слушай, я тут хату раньше снимал, недалеко отсюда. – Илья хлопнул себя рукой по лбу. – Там хозяйка, венгерка одна, но по-русски хорошо понимает. У нее там целый сервис. Жилье, квартиры, комнаты, прописка, регистрация даже есть. Если хочешь, я сейчас сменюсь и отвезу?

– Ну, не откажусь. Только через часик, о’кей? И где бы тут шмоток прикупить? А то эти… – Я не закончил фразу.

Эти пахли чем только можно. Погоней, переходом, дракой, тюрьмой, точнее, изолятором на Базе… Да и пивом.

– Так вон два шага от этого ресторанчика магазин. Не «Версаче», конечно, но шмотки кое-какие местные продают. Попроще, чем в магазинах в центре, но на первое время сойдет. – Илья встал из-за стола и показал рукой в окно. – И давай, через часик подходите со своим другом, покажу, где хату снять. Заодно расскажу, как тут получить резидентство и разрешение на ношение оружия. А то, я чую, ваши приключения не закончились. – Тут полицейский усмехнулся.

Сразу из полиции я направился в указанный Ильей магазин, что располагался в двухэтажном доме на первом этаже. Китайские колокольчики известили хозяина, то ли китайца, то ли вьетнамца, то ли корейца, что кто-то пришел. Он вылез откуда-то из глубины магазина и радостно мне улыбнулся. Обычный азиат средних лет. Я улыбнулся в ответ.

– Дресс фор ми? – спросил я. – Клозес?

Роста и сложения я не маленького. У китайцев таких размеров может и не оказаться.

Китаец почесал голову, снова пропал где-то внутри своих запасов и что-то все же принес. Льняная белая рубашка и льняные же серые брюки. Нормально так. Стильно. Я примерил. Посмотрел на себя в зеркало. Вынул ремень из брюк и вставил в эти. Не то. Брюки серые, почти белые, а ремень черный. Китаец подобрал мне и белый ремень. Теперь обувь. Подошли мне по сорок пятому размеру только кроссовки. Но зато белые. Легкие, типа «Рибок» на беговой подошве. Годится. Нет, понятно, что кроссовки тут как бы не совсем то, но другого ничего не нашлось.

В довершение и на радость продавца, я взял еще кучу разных бритвенных и мыльно-рыльных принадлежностей, а заодно черные очки от солнца. Расплатившись и сложив старые свои вещи в пакет, я вышел на улицу и направился в свой отель. Поднявшись на второй этаж, увидел сидевшего за столиком и уплетавшего яичницу с беконом Вагона. Перед ним стояла кружка с пивом.

– Семеныч, вот ты прям с утра уже? – укоризненно покачал я головой.

– Подобное лечится подобным, – доедая бекон, сообщил мне Алексей. – Перебрал вчера чуток, малость мутит, ну я и решил рвануть немного пивка. Присаживайся. Тебе не предлагаю, тебе еще рулить. Вижу-вижу, затоварился. – Он кивнул, одобряя мой внешний вид.

– Там полицейский вчерашний предлагает хату нам снять и помочь с регистрацией. Так что сейчас перекушу и поедем. Ты как, со мной или тут жить остаешься? – Я присел тоже за стол и жестом позвал официанта.

Пакет со старыми вещами поставил чуть в сторону.

– Ну правильно, не хотят нас пока из виду отпускать. С другой стороны, пусть помогает. Нам-то что? Мы тут люди пока подневольные. Под залогом гуляем, – согласился Вагон.

– Залог с нас снят. Только Полли его теперь заберет. Зря я вчера головой рисковал, – уведомил я Вагона.

– От это хорошая новость. То есть мы вольную получили. Ну что, неплохо. Андрюх, я пока с тобой буду. Я в этих местах человек новый, осмотреться надо. А ты парень крепкий, в обиду не дашь. Скажу тебе по секрету, я тут без денег не останусь. С того мира переводить хочу. Так что через пару неделек деньжата у меня будут. А вот куда и на что тратить, пока не знаю. – Пиво пошло на старые дрожжи, и Вагон стал откровенничать со мной:

– Деньги сами по себе тут не так актуально. Ты бы, товар какой привез. Вон, смотри, те же стволы тут в какой цене? Или машины, например. – Мне уже принесли заказ, и я тоже нажал на бекон с яйцом.

– А ты дело говоришь, Андрюх. – Вагон заулыбался. – У меня мелькала такая мысль. Только понять надо, какой. Там мне процент грабительский завернули, на Базе-то. А тут еще в наваре останусь!

– Тогда давай я поем, потом в номер, вещички там, побриться, и едем, – прожевав и выпив кофе, сказал я.

– Только я тогда сейчас сбегаю тоже шмоток, как у тебя, прикуплю, – согласно закивал Вагон.

Он уже допил пиво и боролся с соблазном взять еще. Но сила воли победила.

– Там за углом в подвале магазинчик, – показал я рукой.

Вагон поднялся и пошел к выходу. А я, доев и допив кофе, отправился в номер приводить себя в порядок.

Ровно через час мы стояли около заведенной машины. Сейчас уже того вчерашнего восторга не было. Лобовое стекло пробито пулями. Водительское сиденье, коврик, и заднее сиденье в крови. Химчистка нужна. Но все-таки «гелик»! Это Вагону обыденность, а у меня первая машина такого класса. Через пару минут мигнул фарами выехавший из ворот китайский «Донгфенг». Из открытого окна Илья махнул рукой и крикнул:

– Давай за мной.

Мы тронулись. Вагон довольно устроился на переднем сиденье «Мерседеса», оно было самое чистое. А вот я, похоже, уже запачкал чем-то новую рубашку. Да ерунда, купим еще. Чеки грели карман брюк, наличка в другом кармане, полученная от Вагона в ирландском клубе, тоже добавляла уверенности. Мимо проезжали разноцветные фургоны с рекламой, пролетали легковушки. Но больше, как я понял, китайские или индийские машины. Низкобюджетные. Изредка попадались «УАЗы» и «Нивы». А в целом машин было немного.

Дома тянулись вдоль широких прямых улиц. То и дело то тут, то там мелькала реклама баров и клубов. Ехали мы недолго, минут через десять Илья свернул во двор и остановился. Трехэтажный дом с длинными балконами по всем этажам, с кое-где видневшимся на них вывешенным бельем, построен был в форме буквы «П», посередине ворота. Через минуту ворота нам открыла высокая худощавая женщина, лет около шестидесяти.

Илья уверенно зарулил в ворота и встал на свободное место во внутреннем дворике, я проехал следом. Во дворе стояла черная старая иномарка. По-моему, «Фиат», но я точно не уверен. Больше машин не было. Хотя парковочных мест имелось штук пятнадцать. Илья о чем-то быстро поговорил с женщиной, показал рукой на нашу машину и собрался уезжать.

– Давайте, мужики, бывайте. Визитка есть моя, если что, звони, тетя Роза вам все расскажет тут и покажет, а я домой, спатеньки, – и, махнув рукой, вырулил обратно.

– Мужики зону топчат, – с усмешкой произнес Вагон, вылезая из машины.

Роза закрыла за машиной Ильи ворота и подошла к нам.

– Вы хотите надолго поселиться? – растягивая слова и с явным акцентом спросила она по-русски.

– Да кто ж знает, сколько он живет? – улыбнулся Вагон.

– Давай, хозяйка, веди, показывай хату, – перебил я его.

Роза улыбнулась своей желтозубой улыбкой и повела показывать нам свободные квартиры. При этом что-то расспрашивала, рассказывала, несла какую-то ерунду. У меня сложилось ощущение, что ей просто не с кем поболтать.

Как я понял, жильцов было всего пять человек. Мы с Вагоном, соответственно, шестой и седьмой. Пустых квартир много. Мы выбрали две раздельные квартиры с общей ванной и балконом на третьем этаже. Двести экю за обе в месяц. Пока нам денег хватает, а там кто знает? Окна выходили и во внутренний двор, и на улицу. По балкону второго этажа в случае чего можно было спрыгнуть вниз. Так же был выход на чердак. Это мы оба подметили.

У каждого из нас была своя, запирающаяся своим ключом дверь и общая тамбурная дверь, за которой располагались ванная и туалет. На первое время неплохо. Роза подписала с нами договор, заполнила необходимые бумаги и заодно подсказала, где и как тут что нужно оформлять. Когда она наконец ушла, мы с Вагоном вышли на балкон. Он закурил. Я молча любовался окрестностями. Дома тянулись в обе стороны, вдалеке виднелось море. А чуть дальше вправо уже саванна. Почти весь город был как на ладони, дом располагался на небольшой возвышенности. Отличный вид.

– Ну, Андрюх, что скажешь? – Вагон выпустил дым вверх.

– Да ничего, нормально так. Дорого только. Работу надо искать, обустраиваться. – Я задумчиво посмотрел на море.

Интересно, там даже купаются, как я вижу. Пляж есть. Километров около пяти от нас.

– Стволы надо продать, – вспомнил я и полез искать в кармане телефон, что дал нам Александр. Но остановился. У меня-то самого нет телефона. Купить надо.

– А ты не спеши с продажей, не бедствуем пока. Продадим за копейку, а как самим понадобится, втридорога переплатим. Не знаем, как тут все сложится. Давай их сюда перетащим и оставим пока. – Вагон смачно швырнул окурок с балкона.

– Пепельницу заведи, а то кому-то на голову в другой раз швырнешь, – с укоризной сказал я.

– Пойдем стволы перетащим тогда, и надо бы сотовые брать да оформлять стволы на себя. Тут все из формальностей состоит, – кивнул головой Вагон.

Мы перетаскали оружие, патроны и гранаты в мою комнату, в шкаф. После этого поехали выполнять все эти необходимые формальности. Роза выдала нам документы, подсказала с адресами нужных контор. В итоге к вечеру мы уже закончили все процедуры. Машина была оформлена как моя, кроме того, я еще нашел небольшой сервис, где мне за сорок экю заменили лобовое стекло и провели полную химчистку автомобиля. То есть следы выстрелов уже не были так заметны. Хотя на подголовнике и задней правой дверце, если присмотреться, следы пуль остались. Также остались следы крови на водительском сиденье. Но я купил чехлы на передние сиденья и решил проблему.

Также мы прикупили себе по местной сим-карте и по сотовому, китайские, понятное дело. А кроме сотового, я приобрел еще и планшет для выхода в местный интернет. Короче, к вечеру, с покупками и уставшие, завалились домой.

– Дружище, может, нам поесть не помешало бы? А то забыли в суете-то? – заглянул в мою комнату Вагон.

Дверь мы не закрывали. По крайней мере, бояться друг друга пока не было необходимости.

– Пошли у Розы спросим, где тут поесть можно вкусно, – охотно согласился я, убирая планшет в тумбочку.

Успею еще почитать.

– Поехали на набережную – там же красиво и наверняка рестораны имеются приличные. Александр вчера рассказывал, помнишь? Заодно Михалыча этого поищем, про которого Сашок поминал, мне охота взглянуть на него, – подмигнул мне Вагон.

– Тебе хорошо, ты за руль не сядешь. А мне теперь пива не выпить? – Я посмотрелся в зеркало.

Новая рубашка в гавайском стиле неплохо смотрелась.

– Санек тот вчера совсем никакущий уехал. Ты посмотри, нет тут этого, как у нас, – поголовного теста на трезвость. Езди аккуратно и без проблем. Ну, если что, я сам за руль сяду, идет? – продолжал уговаривать Вагон.

В итоге, я согласился. И есть хотелось, и набережную посмотреть. А то только с балкона ее и видели.

Сказано – сделано. Прикид, одеколон, темные очки. В кармане шуршат банкноты. На поясе в пластиковой кобуре «Альфа», которая обнаружилась в багажнике «Гелика» вместе с прочим, пистолет Макарова. Два запасных магазина я бросил в боковой карман дверцы автомобиля. Гавайская рубашка навыпуск. Вагон вообще в белых брюках, белых туфлях, в похожей рубашке и в темных очках. Как есть, два гангстера из старых фильмов.

Вышли, спустились вниз во дворик и столкнулись с соседями. Парень лет двадцати пяти, в черной рубахе с коротким рукавом, с длинными волосами, тощий и весь в партаках. Такая же деваха рядом. Тоже тощая и тоже татуированная. Хипстеры просто, неформалы. И еще до кучи вейперы. У девахи вейп в руках.

– Привет, соседи. Как жизнь? – кивнул я им.

Девка чуть не подавилась вейпом.

– Нормально, – сдавленно ответил парень.

– О, так вы русские? – удивленно развел руками Вагон.

– Ага. – Парень снова закивал и быстро прошмыгнул в свою квартиру на первом этаже.

– А что удивляться-то? – сказал я Вагону. – Хозяйка по-русски говорит, хоть и венгерка. Илья опять же русский. Так что все наши тут. Только, судя по всему, наших тут пока не очень много. Видимо, точно все на русскую территорию едут. Может, и нам туда? – Я нажал на брелок сигнализации, машина пискнула и открылась.

– Надо тут осмотреться, понять, что к чему. К тому же мне ждать надо. Бабки переведут, – задумчиво сказал, прыгнув на переднее сиденье, Вагон.

Я открыл ворота и сел за руль.

– А бабки-то зачем? Ты же решил товар взять? Машины какие, еще что? – Я плавно тронулся и выехал за ворота.

– Машины – это хорошо, – кивнул Вагон. – Слушай, я же самолет купил! – хлопнул он себя по лбу.

– Какой самолет? – Я свернул направо и удивленно посмотрел на своего пассажира.

– Этот, как там его, «Касатик» легкомоторный. На бензине обычном работает. Что-то около девятисот с копейками дальность. Садиться может в полях, в пустыне. Внедорожный, короче, – пошутил Вагон и снова задумался.

– А на кой тебе самолет-то понадобился? – спросил снова я.

Про эту покупку Вагона мы не знали. Хотя я две недели изучал информацию про него, проводил обыски и знал практически все о его легальном бизнесе.

– Да я как-то ездил тут в Москву на машине. В такую задницу встрял на трассе. Ремонты дорог там, все такое. Проклял все на свете и позвонил Черепу, покупай самолет. Ну, я это в сердцах сказал, а тот серьезно понял. Звонит мне тут через пару часов – четыре с половиной ляма, берем? Говорит, спецы подобрали нам то, что надо. Ну я и согласился. Самолет купили, а пилота не догадались. Так и стоит разобранный в ангаре. – Вагон засмеялся.

– Ну так давай Сане Баринову позвоним и спросим, почем тут самолеты и какой спрос на них. – Я остановился у какого-то деревянного дома и начал искать визитку Баринова.

Ага, вот она. Набрал номер на своем мобильнике.

– Да? – Баринов ответил только после четвертого гудка.

– Приветствую, это Андрей. Ну, пиво пили вчера. Запиши мой номер, – предложил я.

– Да, о’кей. По поводу продажи стволов звонишь? – отозвался Баринов. Шум там у него какой-то в трубке.

– Да нет, продавать мы пока подождем. Тут в другом вопрос. Самолет у нас есть. Ну как есть, на той стороне ленточки. У Вагона. «Касатик» легкомоторный. На бензине обычном, дальность – около девятисот километров, даже больше. Трехместный. Реально такой тут продать? – спросил я.

Вагон с надеждой на меня посмотрел с пассажирского сиденья.

– Смотреть надо. Я эту модель не знаю. А вообще, очень интересные характеристики. Минимум сорок тысяч местных экю будет стоить. А может, и больше. Продать можно. Не сказать, что вот прямо влет уйдет, но спрос есть. И спрос большой. Так что если есть возможность, вези сразу несколько штук. Да я бы сам взял себе. Если, конечно, скидку дадите, – тут Баринов даже, как мне показалось, заулыбался.

– Дадим, а что хорошему человеку-то не дать, ну спасибо, пока. – Я выключил телефон и посмотрел на Вагона. Он что-то считал в уме.

– Прикинь, у меня тут процентов двадцать пять берут за перевод бабок. Вот если я, к примеру, лям баксов перевожу, то получаю семьсот пятьдесят тысяч тут. А если беру десяток самолетов и тут продаю, то имею около двух лямов баксов тут. – И Вагон щелкнул пальцами.

– А машины что ты не хочешь привезти? Они тут тоже в цене, – удивился я.

Нет, самолет мне нравится тоже, но с машинами проще должно быть.

– А кто мне целую колонну погонит? Они ведь стоят поменьше самолетов. Да и продавать их дольше. А тут раз – и наварился на четыре ляма деревянных. – Вагон по привычке считал еще в нашей, той самой валюте из Старого мира.

Внезапно он достал визитку и начал набирать номер.

– Влад, приветствую, это Ваганов. Ну, я переправился позавчера. Вот, мой новый сотовый. Звоню, как обещал… Нет, я понимаю, что рано. У меня такой вопрос. Самолет у меня есть. «Касатик». В Самаре брал. Я бы взял на всю сумму самолеты и переправил вместо денег. Модель какая? Так… Не помню, двухмоторный, бензиновый двигатель. Ну, я уточню. Да, все на себя беру. Их к воротам привезут и все. Я тут получаю. Хорошо. Давай я завтра подъеду, и мы новый договорчик составим? Нет, твои комиссионные в силе. И я еще накину… О’кей, завтра утром у тебя. Договорились. Пока. – Вагон с довольным видом убрал сотовый в карман брюк.

За разговорами мы подъехали к набережной. Машин сейчас было много и самых разных, но место для парковки нам нашлось. На удивление, кто-то тут даже типа занимался спортом. Бегал, катался на велосипедах, набережная была изрисована дорожками.

Мы вышли из машины и пошли прогуляться, поглядывая на шумные кафешки, тянущиеся вдоль берега. Где-то играла музыка. А Вагон все высматривал особняк своего ростовского знакомого. Вчера Баринов за пивом много про этого Михалыча рассказал, а Вагон все слушал. Ну, и как он решил, что знакомого? Интуиция воровская? Мое мнение – нечего соваться даже. Тут другие расклады. Но Вагона не переубедить. Ну и пусть делает что хочет. Он сам себе хозяин, а я сам себе. Чую, разойдутся на этом Михалыче наши дороги. Они бы уже давно разошлись, но интересы пока совпадали. Мы хоть и разные, но попали вместе при схожих обстоятельствах. Вагон от безысходности, я по излишнему служебному рвению. А вот дальше будем думать.

Я бы, например, в полицию устроился. Мутить тут, на бандитские терки с Вагоном в качестве телохранителя ходить, очень уж так себе перспектива. Свой бизнес не осилю. Опыта нет. Пролечу. Вот с самолетами Вагон интересную тему придумал. Надо только свой интерес поиметь. Он нежадный, поделится. Но чуть-чуть. Думаю, со всей сделки тысяч десять даст, за помощь. И еще, больно ему «Гелендваген» понравился. Мне-то он ни к чему, попроще машину возьму, а этот ему продам. Надо бы узнать, почем тут подобные машины.

– Пойдем, что ли, присядем перекусить? – Вагон указал на стоящее кафе.

Мы уже километра полтора с ним прошли. И даже не заметили как. По сторонам таращились да думали о своем каждый.

– Пошли, – легко согласился я.

Кафешка называлась что-то типа «Чирингито» и располагалась почти на песчаном пляже. Навес, простенькие белые столы, стулья. Но готов поспорить, что Вагона привлекло не это, а играющие рядом в волейбол девицы в откровенных купальниках. Рядом на мангале жарили что-то вкусное. Люди смеялись, пили пиво и вино. Короче, вечер в самом разгаре. И что мне понравилось, кафешка была попроще. А значит, подешевле. Мы, как я понял, забрались в самую дорогую часть набережной.

Найти свободный столик было непросто, но как раз пожилая пара встала и направилась к выходу. Ну и мы приземлились на их место. Я взял меню со стойки бара. Хоть оно и было на испанском и английском, но картинки красноречиво говорили сами за себя. Вагон изучил меню, в перерывах между наблюдениями за играющими девушками. Заказали мы рыбу и салат. Я еще испанскую тортилью взял. Вроде и цены приемлемые. Ну и пару пива. Пиво я снова сам взял со стойки бара.

Каждый день пить, конечно, не стоит. Но уж так получалось. Сначала стресс, потом снова стресс, а вот сейчас расслабон. После первой кружки как раз и нахлынула волна этого самого расслабона. Пляж, девушки в бикини, я с пивом. Захотелось искупаться. Но вовремя вспомнил про ствол в кобуре, а то уже почти снял рубашку.

– По дому, что ли, скучаешь? – прервал мои мысли Вагон.

– Не то чтобы особо. Разводиться хотел, практически уже и не жили. Так, сына жалко. – Я вздохнул.

– Я вот что подумал. Давай завтра съездим на Базу, я там перепишу договорчик и вместо денег попросим самолеты переправить. Думаю, власти местные поддержат мою идею. Самолеты тут, чую, нужны. Пространства-то много, только летать. И Череп сразу поймет, что это не разводка, а я реально ему маляву напишу. Про купленный самолет-то только мы и знали с ним. И ты там весточку какую о себе передашь? – Вагон отхлебнул пива из кружки.

– Нет, – ушел я в отказ. – Весточку передавать мне нельзя. Сейчас я без вести пропавший. То есть семье зарплату мою передают. Пусть без надбавок, но звания меня никто не лишал. А платят у нас не за работу, платят за звание. Через полгода погибшим признают и пенсию назначат. Погиб при исполнении служебных обязанностей. – Я допил пиво и начал глазами искать официанта.

– А тут заново воскрес, – хмыкнул Вагон и уставился на девушку, подбежавшую к упавшему около нашего столика волейбольному мячу.

Когда она нагибалась за мячом. У Вагона аж расширились прищуренные глаза.

– А тут воскрес, – согласился я.

Нам принесли тарелку дымящейся рыбешки в кляре. Вкусная. Взяли еще по кружечке пива. После Вагон вдруг внезапно забегал глазами по сторонам.

– Че ищешь? – спросил я с набитым ртом.

– Да это, надо отойти, не знаешь, где тут туалет? – Вагон встал со стула и застыл, глядя по сторонам.

– Вроде там, за кафешкой, что-то было, – ответил я и отправил в рот очередную рыбину.

Вагон смылся, а я растянулся на стуле, продолжая наблюдать за волейбольным матчем. Интересно, почему только женщины играют?

– От яка, а? – раздалось внезапно откуда-то из глубины кафе.

Я присмотрелся. Рядом сидела компания из четырех человек. Одеты по-пляжному, шорты, сланцы, футболки. Рожи явно наши, рязанские. Причем из самой глубинки. А говор не наш. Дончане? Украинцы? Наверное.

– Петро, звякни, Михалыч там не приехал? – сказал один из них, высокий, полный, с лысой головой.

– Та тильки же звоныв, – отозвался Петро, тоже высокий, но худощавый, в красной футболке с какой-то надписью.

– Голову открутит тебе Михалыч, Петро, если опять загуляем. Сказали же, в десять быть. А сейчас сколько? – снова спросил лысый.

В этот момент Вагон вернулся с довольной рожей. Сел за стул и только хотел заказать еще пива, как я перебил его:

– Слушай, вон компашка сидит, украинцы, наверное. Так один все Михалыча упоминал. Якобы он им за что-то голову открутит. Не твой Михалыч?

Вагон глянул в их сторону. Один пил пиво, другой куда-то звонил, третий уплетал что-то за обе щеки. Четвертый отошел.

– Кто же его знает. Пойду, спрошу. Ты посмотри по сторонам, лады? – Вагон поднялся со стула и уверенной походкой направился к соседнему столику.

Синяк под глазом уже почти зажил, а темные очки все равно скрывали его. Я спокойно сидел и смотрел в сторону новых, пока еще не знакомых нам людей.

– Доброго вечера, парни. Извините, что перебиваю. Ищу одного человека тут, Михалыч, с Ростова, Пичугой кличут. Живет где-то около набережной. Не слышали?

Худой в красной футболке перестал говорить и положил телефон.

– Не знаем Пичугу никакого. Михалыч тут есть такой, только, – худой в упор посмотрел на Вагона, – серьезный он человек. Вряд ли захочет разговаривать с кем попало.

– А ты передай, что Вагон его ищет. Завтра ждать его буду в этой кафешке. В это же время. – Вагон кивнул и направился к своему столу.

Нам принесли еще пива. А компания эта из четырех человек расплатилась и исчезла. Так ничего и не сказали.

– Ну и что? Мы же завтра на Базу собрались по твоим делам? Да и не придет сюда никто. – Я подозвал официанта, чтобы расплатиться.

Сидеть и ждать тут было нечего. Погуляли, поели, теперь назад тащиться.

– Так на Базу мы туда-сюда и все. Что нам там? На пару часов делов. А день тут длинный. Как раз к вечеру сюда и подтянемся. – Вагон осмотрелся по сторонам и тоже встал со стула.

– А смысл? – Я пожал плечами. – Не придет же никто.

– Придет. Готов поспорить на тысячу экю, что если это тот самый Михалыч, который Пичуга, то он придет, – уверенно заявил Вагон.

– Ты свои штучки брось, со мной они не пройдут. Если никто не придет завтра, ты скажешь, что это был не тот Михалыч, и ничего не отдашь, – усмехнулся я.

Мы шли по набережной обратно к машине. Легкий ветерок гнал волны к берегу. Кричали чайки, разорались к вечеру. Люди купались. Проходящие девушки улыбались нам. Точнее, улыбались мне. Но Вагон почему-то думал, что это ему оказывают знаки внимания.

– Андрюх, завтра делюгу сделаем – пошли баб снимать. Я спонсирую, – хлопнул меня Вагон по плечу.

– Одного спонсорства мало. Я свое время трачу, машину свою гоняю, бензин жгу. Все ради пары стаканов винца и кружки пива? Не, давай посерьезнее что-то предлагай. – Я отшатнулся в сторону.

Мы продолжали идти не спеша. Иногда мне казалось, что мы просто на дорогом курорте. Скоро отпуск закончится, и мы снова разбежимся по своим местам. Я к себе в кабинет, а Вагон на зону.

– Когда продадим хоть один самолет, пятерина экю твоя, годится? – Вагон улыбнулся очередной дамочке.

– Десять тысяч с продажи всех самолетов. И можешь рассчитывать на полную мою поддержку. – Я протянул ему руку.

– Договорились. – Вагон пожал руку.

Вот теперь не обманет. Не принято так просто словами бросаться в его кругах с его авторитетом.

Мы шли до машины чуть быстрее, как мне показалось, чем шли в сторону кафе. Хотя по сторонам глазели не меньше. Уже вечерело. Но ветерок дул по-прежнему теплый. Кричали чайки. Красота. Народу на набережной прибавилось. Видимо, люди с работы подходили. Но мы уже все. Домой. Завтра рано вставать. На обратной дороге малость заблудились. Свернул не на том перекрестке. Но быстро исправился и развернулся. Так что доехали без происшествий.

А вот стрелка уровня топлива неуклонно поползла вниз. Надо бы заправиться. Стали колесить по улицам и нашли заправку, которая напомнила мне старую советскую бензоколонку. Вставил пистолет, пошел платить. Я в ценах не очень разбираюсь, но вышло дорого. Что-то около ста десяти рублей за литр по-нашему. Бензин тут как в Европе. Путешествие на машине влетает в копеечку. Заправка еще раз меня убедила, что машину надо продавать. Больше двадцати литров девяносто пятого бензина расход по городу. С этими мыслями я в ту ночь и заснул.

Утром проснулись рано, собрались быстро. Два автомата. Заодно, приведем их к нормальному бою где-то по дороге. По восемь магазинов. Разгрузок у нас не было. Сунул в боковые карманы новых тактических брюк пару запасных магазинов, остальные положил в сумку. Кстати, это нам минус. Надо было экипироваться вчера.

Выехали, когда солнце уже немного поднялось. Шесть утра по-нашему. Вагон сидел зевал на переднем сиденье. Он оделся, как обычно, в свою старую форму «пять-одиннадцать», только кто-то постирал ему ее.

Контроль у ворот прошли обычно и поехали по дороге. Я пытался держать девяносто, но скоро снизил до семидесяти скорость. Дорога была не очень, откровенно говоря, ну прямо как дома. В городе цивилизация, а на дороге беспредел. Попалась пара встречных машин, но и все. Рано еще.

Примерно километров через пятьдесят нашли неплохую полянку в саванне, и я вышел пострелять из автоматов. Взял я себе «АКМ» с деревянным цевьем, а Вагон – «АКМС». Пять сорок пять – неплохой калибр, но тут зверюшки водятся разные. Так что семь шестьдесят два понадежнее в саванне. Примерно на пятьдесят выстрелов и мой, и Вагона автомат довольно точно положили несколько одиночных в пустую бутылку из-под воды. Дальше я пристреливать не стал. Пока хватит нам. Да и спешим к тому же.

Поехали дальше. Машин по-прежнему встречных не было. Когда проехали еще около сотни километров, попался спешащий куда-то патрульный «Хамви». Почему-то он резко притормозил, несколько патрульных в касках уставились на нас, но тут же набрал скорость и скрылся. Видимо, кого-то искали или преследовали.

Через пару километров я остановился. Впереди на обочине стоял расстрелянный «крузак». Багажник раскрыт. Весь капот и стекла в дырках от пуль. Водитель в белой футболке, почти полностью пропитавшейся кровью, лежал, уткнувшись лицом в руль. Дверцы машины открыты. На заднем сиденье я разглядел женщину и подростка. Мертвы.

И почти тут же патрульный «Унимог» подскочил к стоящему внедорожнику и направил пулемет на нас. Я медленно отложил в сторону свой «АКМ» и поднял руки. Вагон так и не вышел из машины, сидел, как вкопаный, на переднем сиденье.

– Мы едем на Базу, только сами подъехали, – сказал я громко по-английски.

Нас обыскали и досмотрели машину, но делали это без особого энтузиазма, скорее по инерции. Тут же в небе появился вертолет, который пошел облетать окрестности. Я услышал краем уха, как патрульные говорили, что скорее всего бандиты ушли в саванну. Вскоре прибыли еще два «Унимога» и «Хамви». Возможно, тот самый, что попался нам на встречу. Но только он тогда дал кругаля через саванну, так как появился со стороны Базы.

Особое внимание привлек мой автомат со следами нагара, но пустых магазинов у меня не оказалось. Вряд ли бы я, расстреляв людей в машине, начал бы заново набивать магазины, спокойно стоя на месте происшествия. Вещей из расстрелянной машины у нас также не оказалось. По разговорам я понял, что расстрелянные люди – новые переселенцы. Причем взяли с них крупную сумму денег и еще что-то, я не понял по-английски. А «мобайлз». Сотовый взяли? Да, похоже, мужик вез много денег и партию сотовых телефонов. Продать, наверно, хотел в Порто-Франко. Теперь уже неважно. Вот вам и безопасная дорога. Внезапно появились бандиты и так же внезапно ушли. Еще я слышал, что примерно с месяц назад уже было подобное. Тоже патрульные между собой переговаривались.

Меня они кратко опросили, я оставил наши контакты, после чего мы могли ехать дальше. Вагон молчал. Я тоже. Вагон только положил «АКМС» себе на колени и пристально вглядывался в саванну. Но, кроме пары рогачей, никого не увидел. Как случилось нападение?

Насколько я понял картину места происшествия, их остановили либо прижали к обочине. И сразу же открыли огонь. Причем стреляли сбоку, в багажник внедорожника пули не попали. В груз не стреляли. То есть знали, что груз в багажнике. То есть пасли от Базы. Я встречал подобные разбойные нападения. Тут, на месте бандитов, либо на ходу в жертву стрелять, либо когда остановится. Этих, похоже, остановили. Колеса автомобиля целы. И багажник цел. Кто-то навел. На Базе. Либо кто-то просто смотрел на выезжающих либо в гостинице, в кафе, на пропускном пункте. Тогда выходит, что сдали сами полицейские.

Пункт пропуска на Базе как раз застал меня за раздумьями. Очереди особой не было. Если бы не это нападение, то доехали бы еще быстрее. Пропустили нас без особой волокиты, разве тщательней, чем раньше проверили айди и осмотрели машину.

Оружие мы убрали в кейсы и положили в багажник. Пистолет тоже сказали убрать, тут носить нельзя, несмотря на разрешение свободного ношения в Порто-Франко. Дальше еще немного попетляли по знакомым улицам. Надо же, несколько дней как отсюда, а кажется, целая вечность позади. Наконец, я остановился перед воротами.

– Все, дальше нас не пустят. Вылазь. – Я заглушил двигатель и посмотрел на датчик бензина.

Опять тебя надо кормить, мой прожорливый немецкий друг…

Вагон начал звонить своему знакомому Владу.

– Все, сейчас он меня встретит. Ну что тогда, я часа два. Может, чуть меньше. Там по сути только написать грамотно и все. Тебе точно ничего не нужно передавать? – оглянулся Вагон перед воротами.

Я молча покачал головой. Потратить эти два часа я решил с пользой. Поэтому сразу зарулил в оружейный магазин. Поставил машину на свободное место перед знакомой дверью. Собственно, еще даже не полдень. Народу-то нет на улицах. Открыл знакомую дверь. Тот же скучающий мужик за прилавком.

– Привет. Как торговля? – с ходу протянул я ему руку.

– О, здорова. Снова к нам? У вас же цены вроде такие же в Порто-Франко? – Продавец в камуфляжной майке пожал мне руку.

– Цены я особо еще и не смотрел. Не до этого. Плохо подготовился. Стреляют у вас на дороге. – Я неопределенно махнул рукой в сторону, как мне показалось, где был КПП.

– Это да, были случаи. Тут вроде бы одно время тихо стало, а вот за последний месяц уже несколько раз. Причем грабят только тех, у кого есть что взять. И свидетелей не оставляют, убивают всех без разбора. И патрули кругом, а не могут поймать. Неуловимые какие-то, – продавец вздохнул.

– Вот поэтому-то я тут. Мне бы разгруз, броню и шлем. Есть из чего выбрать? – перевел я разговор в нужное русло.

– Конечно, – кивнул тот. – Пойдем, покажу.

Мы прошли в дальний угол магазина, где не было стендов и стоек с оружием, но на стене висели плитники, разгрузки и прочие элементы снаряжения, шлемы, подсумки.

– Есть простой 6Б23, третьего класса. – Он показал рукой в висящий на стене броник.

– Нет, этот сразу нет. – Я покачал головой.

Хотя, Вагону можно купить. Цена вполне приемлемая, всего пятнадцать экю.

– Есть 6Б45, – продавец поднял лежащий на деревянном ящике бронежилет. – Немного осталось. Эти разбирают.

Правильно. Он удобный и классом повыше. Но я все равно покачал головой.

– А «варриоры» есть? – Я посмотрел по сторонам.

Ничего подобного не увидел.

– Нет, – продавец покачал головой, но, увидев мою грустную физиономию, добавил: – У мотеля «Арарат» еще оружейный, в Порто-Франко, там Билл хозяин. У него может быть то, что ты ищешь. У нас только со складов.

Ну это понятно. Разгрузка мне в машину нужна. Чтобы при экстренном выходе все с собой было. И с бронепластинами. И шлем легкий и удобный. Но такого тут я не вижу. Так что пока возьму эту шесть ша сто двенадцать. «Смерш» сразу отмел. Вот «Нерпу» еще можно взять. Но она стоит дороже. А «шесть-ша» бэушная около двадцати экю. Дорого, но ладно, деваться некуда.

Я взял все же два шесть бэ сорок пять идва шлема шесть бэ сорок семь. И одну разгрузку. Найду себе что – эту Вагону отдам. А второй комплект пусть в машине для таких выездов лежит. Пригодится.

Почему именно «варриоры» ищу? Не знаю. Идея появилась. Да и чувствую, пригодится тут хорошая снаряга. А сейчас пока и это сойдет.

А теперь в полицию. Точнее, в то самое здание, где я уже побывал во время своего первого случайного визита на Базу. Доехал по памяти быстро. Запарковался у входа и прошел внутрь, на входе показав айди.

И тут же возникла проблема. Сидящий на входе не понимал по-русски. По-английски объяснил, что хочу видеть детектива. Он мне:

– Зачем?

– Поговорить хочу, – сказал я с умным видом.

– О чем? – И смотрит такой на меня.

– Вот ему скажу о чем, – снова заупрямился я.

Молодой парень, лет двадцати пяти. Ну кто его сюда посадил? На русскую Базу англоязычного? Хотя какая разница? Работы тут особо и нет. Тут хоть пенек с сучками поставь, тот же эффект будет. Наконец, охранник все же догадался позвонить кому-то по телефону, и через некоторое время ко мне вышел тот самый сотрудник, который меня допрашивал. Поморщившись от резкого света и поправив очки, он улыбнулся и протянул мне руку.

– Привет. Ну что, устроился? А твое дело я в Порто-Франко направил. Да, там и прекратили в отношении вас, и залог вернули. Какими судьбами к нам?

– Да поговорить хотел. На трассе там, пока сюда ехали, нападение было. – Я замолчал и ждал приглашения зайти внутрь. Ну, не в коридоре же подробности узнавать?

– Ну, пошли. – Полицейский жестом пригласил меня зайти.

Пройдя по коридору, мы оказались в большом зале с перегородками из оргстекла. Народу почти не было. Тишина. Я проследовал за ним между столов, после чего мы оказались за перегородкой. Мой сопровождающий сел за стол и кивнул мне на стоящий рядом стул.

– Марк, – прочел я на бейджике имя полицейского, – тут машину расстреляли сегодня утром, «Ленд Крузер» черный. Прямо перед нами, мы ему навстречу ехали. Так вот что сказать хотел: не было машин нам навстречу. Ну, патрульная одна, только и все. То есть бандиты ушли либо в сторону Порто-Франко, либо в саванну.

– Слышал, там прочесывают все. Третий уже случай. Если так пойдет, снова конвои введут. – Марк вздохнул.

– А по тому убийству глухарь? – Я посмотрел в глаза Марку.

Он отвел взгляд, потом постучал пальцами по столу. Да мог бы и не отвечать, и так все понятно.

– Слушай, я же тоже полицейский. Причем звания и должности на той земле меня еще никто не лишал. – Я вытащил из кармана брюк и показал ему свое старое служебное удостоверение.

Новиков Андрей Евгеньевич. Майор полиции. Марк мельком проглядел его и махнул рукой.

– Я бы и тут устроился, а? Как это сделать? Не подскажешь? – снова поднял глаза я.

– Да пиши заявление, если понравишься начальству, отправят на медкомиссию, после тесты пройдешь и все. Стажером зачислят. Только муторное это дело, на Базе служить. Место как бы блатное считается, но русских немного. Англичане, американцы в руководстве. А они нас, сам понимаешь, недолюбливают. Придирками разными замучают. – Марк вздохнул.

Что-то он разоткровенничался со мной.

– А в Порто-Франко? – спросил я снова.

– В Порто-Франко повеселее служба, – Марк чуть повеселел сам, – но и текучка выше. Приезжали сюда они. Почти каждый месяц новые лица, мало кто там надолго задерживается.

– Это почему так? – удивился я.

– Ну, транзитный же город. Постоянно потоки переселенцев, кто куда. Кто-то устраивается, потом все же решает дальше ехать. Ну или переводят, или увольняется. Кто-то просто не подходит. Кого-то увольняют. У нас тут все же построже с дисциплиной, чем там. – И Марк неопределенно махнул куда-то позади себя рукой.

Ну, неплохо. Именно это мне и надо. Тоже посмотреть, что и как. Еще немного поболтав с Марком, я откланялся. На выходе на всякий случай обменялись телефонами. Мало ли.

Подошел к машине. Жара на улице усилилась, и людей не прибавилось. А вот какая-то «Тойота» старая-старая едет. Ну, как едет, передвигается. В ней семья сидит. Переселенцы. И номера украинские. И еще одна с такими же, но побогаче машинка, «Опель Фронтера». Семьями сюда переселяются.

Проводив машины взглядом, щелкнул брелком и запрыгнул в свою. Так, на заправку, что ли, сгонять? Она у выезда из Базы. И тут раздался звонок.

– Ну что, я все, все вопросы порешал. Давай, подъезжай! – радостно захрипел Вагон в трубке.

Минут через пять я был уже у ворот, и Вагон запрыгнул в машину. Казалось, он просто светился от счастья.

– Слушай, удачная тема. Короче, мне провозят десять самолетов, которые я там покупаю. И один мой. Итого одиннадцать. На еще два самолета деньги дает Орден, а я организую их доставку к воротам. Провожу свои безо всяких пошлин и наценок. За то, что Ордену помогаю как бы. Все обеспечиваю там. Как тебе тема, а? – Вагон начал что-то считать в калькуляторе на своем телефоне.

– Да отлично, рад за тебя. Только число какое-то получается. Всего тринадцать, – покачал головой я.

– А я не суеверный. – Вагон закончил считать и убрал телефон в карман брюк.

– Ну что, сразу назад поедем или заскочим перекусить? – Мы как раз проезжали мимо кафе «Фортуна», и я указал на него.

– О, давай остановимся, конечно. – Вагон обрадовался.

Было еще утро, народу в кафе немного. Естественно, все уже прибрали с последнего нашего посещения. Сели мы за тот же столик, и улыбчивая девушка тут же подошла к нам.

– Добрый день. Рады вас приветствовать, – сказала она с акцентом и протянула меню.

– И мы тебе рады, красавица. А позови-ка нам Афанасия, – и, поглядев на меня, Вагон щелкнул себя пальцами по шее.

– Не, я пас. Рулить еще, – отрицательно покачал я головой.

– Ну тогда супчик мне, вот этот, – Вагон ткнул пальцем в меню, – и жаркое. А пить минералочку.

Я заказал салат, рыбный суп и жаркое. Девушка в цветастом сарафане удалилась, и через некоторое время нам принесли минералку, салат и хлеб. А еще через пять минут вошел Афоня. Синяк у него уже почти прошел, как и у Вагона.

– Приветствую вас, молодой человек. – Вагон пошутил, чем вызвал усмешку у седого кабатчика.

– Какие люди, Алексей Семеныч! – Афоня даже обнялся с Вагоном. – Вы к нам надолго? Споете сегодня?

– К сожалению, нет. Дела. Но я еще заеду. Посидим, погуляем, как в прошлый раз. – Вагон хитро подмигнул.

– Не, как в прошлый, не хотелось бы. – Афоня поморщился.

Поболтали еще минут десять о том о сем, договорились встретиться через некоторое время, когда Вагон заедет за грузом. Пока они болтали, я доел уху и с удовольствием расправился с жарким.

Расплатившись, поехали обратно. На выезде уже образовалась небольшая пробочка. Видимо, как раз проспались некоторые переселенцы и решили рвануть с Базы в поисках новой жизни. Пройдя контроль и миновав ворота, я остановился и заставил Вагона надеть броню. Каску он наотрез отказался надевать. Ну и хрен с ним.

Обратный путь проехали без особых приключений. Вагон дремал, я рулил. Машин встречных было немного. Если кто и едет на Базу, то утром. Так же спокойно пристроились в очередь на въезд в Порто-Франко.

– Ну что, домой заскочим или сразу на набережную? – спросил я.

– Давай заскочим. Переодеться надо. – Вагон посмотрел на новые электронные часы с местным временем. – Еще есть часа два в запасе.

Подъехав к своему новому дому, мы увидели, что машин тут прибавилось. Видимо, появились новые переселенцы. Что не удивительно, поток машин с Базы был большой. Во дворе стоял старый «Паджеро Спорт», два «Патриота» и старая «Тойота Авенсис». Да, с легковушкой сюда самое оно тащиться.

Наскоро приняв душ и переодевшись, мы вышли во двор.

– Ну что, после баб снимем? – подмигнул мне Вагон.

– Знаешь, мне не нравится эта встреча. Не нравятся те, кто придет. Так что, если она не состоится, можно и по бабам, – согласился я.

На этот раз машину я поставил чуть ближе к кафе. В волейбол на пляже никто не играл. Неудивительно, вчера был выходной, а сегодня обычный рабочий день. Понедельник – день тяжелый.

Мы прошли по дорожке до столика. И столов свободных в кафе было больше. Заказали что-то, рыбу опять, пива я не взял. Вагон пока тоже воздержался. Я обратил внимание, за дальним столиком парень говорил по телефону. На нас не глядит, отводит глаза. Вчерашний тип в красной футболке? Точно, он.

– Ну что, оставили наблюдателя, он нас засек и звонит старшему, – прокомментировал я ситуацию Вагону.

– А я что говорил? Придет он. – Вагон щелкнул пальцами и достал сигарету из пачки, лежащей на столе. – Смотри, когда будем говорить, ты не молчи. Но и не трещи невпопад. Вставь что-то типа да, нет, конечно, ништяк, но не части с этим. Типа близкий мой, лады? – начал инструктировать меня Вагон.

– Лады, – подтвердил я.

Примерно минут через десять, когда нам уже принесли дымящуюся рыбину, на стоянку подъехал «Патриот» и встал рядом с нашим «геликом». Вышли сначала два мутных типа, один почти лысый, второй какой-то дерганый, в легкой ветровке бежевого цвета. Зачем ветровка на пляже? Ствол прячет. Следом вылез тип лет под пятьдесят, слегка сутулый, высокий, здоровый. Чувствовалось, что большой любитель качалку посетить. Направились к нам.

Вагон искоса покосился на них, продолжая есть рыбину. Рыба была почти без костей, вкусная. Я сидел лицом к идущим и локтем как бы невзначай пощупал пистолет под боком в кобуре. Вагон сидел чуть спиной к ним, но даже не обернулся. Идущие остановились перед нашим столиком.

– Вы меня искали? – спросил тот самый сутулый упырь.

Эту кличку я ему дал неосознанно. Наверное, наружное наблюдение, если бы таковое велось за ним, выбрало бы похожий псевдоним.

– Здорово, Пичуга. Вот ты где зашкерился, – не оборачиваясь, процедил сквозь зубы Вагон, но потом обернулся и встал, протянув руку. – Ну, здоров, брат, держи «краба», – и заулыбался.

Они пожали руки и трижды обнялись. Но так, прохладно. Скорее ритуал. Упырь сделал знак пришедшим с ним, те расслабились и присели за соседний столик. Я сложил руки на груди и молча наблюдал.

– Выпьем, что ли? – предложил Вагон.

Это тоже как бы ритуал. Пичуга кивнул. Он явно был не в своей тарелке. Как будто испугался чего-то.

Вагон снова щелкнул пальцами официанту и ткнул в меню. Какое-то пойло дорогущее. Официант кивнул, не моргнув глазом. Шикует Вагон. Хотя ему надо статус держать. Сейчас, наверное, разводить этого Пичугу будет. Обычный разговор ни о чем. Вагон преобразился. Старательно тянул слова, иногда как бы сквозь зубы цедил. Медленно. Как дела, как устроился, как близкие. Как здоровье.

– Это Андрей, – кивнул он в мою сторону.

Мы с Пичугой пожали руки. Но тоже холодно. Формальность. Видно было, что интереса у Пичуги к нам нет. Далее разговор зашел за братву там, на Старой Земле. За тюрьмы здесь. Вагон покачал головой, когда услышал, что никакого грева тут не поступает, и вообще братва зоны не контролирует.

– Красные, значит, – снова процедил Вагон.

Нам принесли бутылку какого-то рома. Вагон сам открыл ее, налил нам в три принесенные стопки по капельке. Я было хотел отказаться, но Вагон глазами мне показал, что нужно выпить. Тоже типа ритуал. Выпили. Потом повисла пауза. Я почувствовал, что Пичуга ищет повод свалить.

– Слушай, тут бабки можно пристроить? – неожиданно спросил Пичугу Вагон.

– Бабки? – удивился Пичуга.

– Ну да. Делюгу тут одну проворачиваю, вот надо бы тут что-то прикупить. Инвестировать, как у нас говорили, – засмеялся Вагон.

– Ну, такие дела на пляжах не обсуждаются, – развел руками Пичуга. – А вы вот что, пошли ко мне? Дом покажу, в баньку сходим. – У Пичуги глаза загорелись, чуть на стуле не подпрыгнул.

– Ты как? – кивнул мне Вагон.

Но так, без энтузиазма. Чую, я тут лишний в их делах буду.

– Да притомился с дороги. Я на мобиле повишу, если что, подскочу. Лады? – в такой же манере, растягивая слова, проговорил я.

Вагон кивнул. Пичуга позвал официанта и расплатился за нас с Вагоном. Вагон ничего не сказал, но в его глазах появилось одобрение. Мы кивнули друг другу, не прощаясь, и Вагон направился с Пичугой. Двое из ларца, сидевших рядом, отправились следом.

Мне эта гоп-компания сразу не понравилась, но Вагону виднее. Он в этом деле прожженный товарищ, и я ему не нянька. Пусть сам разбирается. Они уехали. Я тоже сел в свой «Гелендваген» и отправился домой. И вправду устал что-то. Даже если Вагон позвонит и скажет, что его убивают, мне фиолетово. Никуда больше не поеду. Надоело в бандитов играть. А кто я? А я мент. Завтра же Илье позвоню с утра и поеду к ним устраиваться. Деньги пока есть, но скоро их не будет с таким ритмом жизни.

Вагон

– Ну че, братуха, куда едем? – поинтересовался Вагон, развалившись на переднем сиденье «Патриота», которое ему уступил Пичуга-Михалыч.

– Да куда скажешь! Можем ко мне, можем в бар, – отозвался тот с заднего сиденья. Рядом с ним, с интересом наблюдая за Вагоном, сидел один из Михалычевых людей.

Двинулись. Звонок телефона разрядил повисшую в салоне автомобиля тишину. Классическая музыка. Моцарт. Вагон усмехнулся, Пичуга явно старался произвести впечатление солидного человека и даже мелодию в телефоне поставил со смыслом.

Алексей снова чуть усмехнулся, вспомнил, как они первый раз пересеклись с Пичугой. У приехавшего в Москву одного ростовского барыги угнали машину, тот через старших обратился к Вагону. Ваганов обещал помочь, собрал всех угонщиков, но поначалу ничего не вышло. Пустота. Видимо, или неизвестная бригада сработала, или гастролеры. Тачку нашли, но через месяц, когда Вагон уж начал «опасаться» за свою репутацию. А обращался с просьбой к Вагону от имени ростовчан тот самый Пичуга. Не сказать, что такая уж блатная дружба была между Михалычем и Вагоном. Скорее отношение как у младшего со старшим. Вагон был вор, авторитет. Пичуга же – стремяга, что на воровском языке означает человека, живущего по блатным понятиям, стремящегося попасть в элиту, но кто пока по тем или иным причинам туда не попал. А причина проста – Михалыч был бандитом новой волны. Он не тянул длинных сроков, не держал общак. Да и сидел он по малолетке за вымогательство. Но сумел сколотить свою бригаду, чем-то промышлял и кое-какой вес в блатной ростовской жизни имел.

– Да. – Пичуга ответил на вызов, не спеша нашарив трубку в кармане брюк.

По искривленному лицу в зеркале заднего вида Вагон понял, что услышанное Михалычу не по вкусу.

– Понял, сейчас будем. – Он зло захлопнул крышку мобильника и сунул его обратно в карман. – Сворачивай, к салону поехали, – приказал сидящему за рулем лысому бугаю.

– Че за кипеш? – Вагон с переднего сиденья повернулся вполоборота и сверкнул фиксой.

– Да наехали, уроды, – буркнул Пичуга, – с салона позвонили, ну, где мы машины толкаем и долю имеем, – пояснил он. – Пришел какой-то синий марамой, объявил себя «вором в законе» и требует крышу.

Вагон аж присвистнул.

– Это я в тему тебя встретил. Поехали, посмотрим, что там за «вор» нарисовался.

Машина петляла по узким улочкам. Мимо мелькали магазинчики, деловые кварталы и разноцветные жилые дома. Вагон с интересом смотрел по сторонам, для него еще местный пейзаж был в диковинку. Наконец, «УАЗ» остановился около небольшого здания с большим стеклянным фасадом. Напротив главного входа стояло несколько «Патриотов» в разной комплектации. Были такие же люксовые, как у Михалыча, было два пикапа и даже один большой грузовик на базе «Патриота». Вагон с интересом оглядел его. Там, на Старой Земле, он не присматривался к подобным машинам. Ездят и ездят. На них катались «работяги», а этот класс был Вагону неинтересен. Трогать «работяг» он считал последним делом. Пока Вагон любовался новоземельским транспортом, двое «быков» Михалыча выскочили из машины, придерживая руки на поясе, где красовались кобуры с пистолетами. Причем Алексей отметил, что руки они держали не очень умело. Тот же Новиков действовал намного быстрее и профессиональнее. Махалыч не спеша вылез с заднего сиденья, и Вагон последовал его примеру.

Тут же навстречу им из стеклянной двери выбежал сутулый мужичок лет пятидесяти в белой рубашке с коротким рукавом и синим галстуком.

– Здравствуйте, очень рад вас видеть, вот, сюда, пожалуйста, проходите, – засуетился он, открывая перед Михалычем и его бойцами створки.

Вагон зашел следом, чуть задержавшись в дверях и посмотрев внутрь. В лицо приятно дохнуло прохладой – в зале работали кондиционеры. Напротив стеклянных стен стояли машины, надраенные до блеска. На лобовых стеклах висели ценники. На ценники он не обратил никакого внимания. А вот на компанию, сидящую на кожаном диване в глубине салона, внимание обратил. Четыре человека, у всех оружие под футболками. На вид босота, причем не очень высокого полета. Так, мелкая шушера. Все пиковые. Скорее всего, айзеры. Этих Вагон сразу узнавал. В черных рубашках с длинным рукавом двое. Причем худощавые. Наркоманы? Возможно. Михалыч чуть замедлил ход и огляделся по сторонам. Двое его парней шли рядом.

– Здорова, братва. Что за проблемы? – грозно обратился он к сидящим на диване.

Худой высокий парень с большими, как маслины, черными глазами, не мигая смотрел на Михалыча. Никто из сидящих не поднялся и не подал руки. Вагону стало не по себе. Сейчас явно что-то будет.

– Я Анзор, вор в законе. Слыхал про такого? – все так же сидя неподвижно, произнес этот азербайджанец.

Михалыч молчал. Вопрос повис в воздухе. «Быки» стояли и смотрели то на сидящих, то на Михалыча.

– Слыхал, – внезапно отозвался Вагон и шагнул вперед, – на похоронах твоих был с полгода назад. Из Пятигорска сам будешь?

Сидящий «Анзор» вздрогнул. Около него поежился второй парень, тоже худощавый. Вагон вспомнил сидящего. Несколько месяцев назад скончался старый вор в законе Анзор Пятигорский. Близко Анзора Вагон не знал, но на похороны собиралась большая сходка, и он тоже приехал в Пятигорск. Там он и видел этого худого в черной рубашке. Суетился на похоронах. Алим его, кажется, звали.

– Че расселся-то, Алим? – неожиданно в лоб продолжил долбить Вагон оппонента. – Встань, когда со старшими разговариваешь! Или забыл меня?

Алим изменился в лице и медленно привстал с дивана. Сидевшие рядом последовали его примеру.

– Ты за волыну-то не хватайся, не нужно шума тут. А вы, уважаемые, быстро встали и вышли отсюда, – обратился он уже к «пристяжи» самозванца Алима. – А ну на хрен отсюда, я сказал! – рявкнул Вагон неожиданно громко. Именно этот рык очень часто приводил в ужас и зэков на зоне, и отморозков во время разборок на воле. Вздрогнули все, в том числе и Михалыч.

Трое пареньков встали и на негнущихся ногах направились к выходу из автосалона. Алим, бледный, остался стоять перед Вагоном.

– У меня есть желание максимально сильно избить тебя, Алим, – ткнул Вагон в стоящего пальцем, – причем даже не руками, нет! Руками мне к тебе просто противно прикасаться. Только ногами! И пока я свое желание не исполнил, сделай так, чтобы я долго искал тебя с твоими дружками на Новой Земле, но так и не нашел.

Алим молчал, и Вагон снова рявкнул на него:

– Не понял?

И Алим быстро метнулся к двери. И как будто испарился в вечерней прохладе Порто-Франко. Только чуть помятый диван остался как напоминание о визите «авторитетного вора».

Первым из оцепенения вышел управляющий салоном сутулый мужичок в рубашке. Он подбежал к Михалычу, что-то затараторил, потом к Вагону.

– Может, проголодались? Покушаете, выпьете? Сейчас все организуем, у меня тут ресторанчик есть. А повар, повар какой! Пальчики оближешь! – без умолку повторял управляющий салоном.

Вагон посмотрел на не сильно довольного Михалыча, тот пожал плечами. Бойцы Пичуги одобрительно скалились.

– А что, давай. Только по чуть-чуть? – и Вагон показал на пальцах, сколько он собирается выпить.

Управляющий кивнул и быстро начал раздавать указания подошедшим молодым людям в таких же белых рубашках. Радом распахнулась еще одна дверь, и за ней показались столы, которые быстро начали наполняться тарелками с различной закуской. Вагон вздохнул и пошел туда следом за Михалычем. Новая воровская жизнь налаживалась…

Новиков

Дорога к дому не заняла много времени. Люди гуляли, машины ездили. Но дневная жара уже уходила, город погружался в долгий теплый вечер. И вечера тут реально долгие. Достал телефон и набрал знакомый номер. После длинных гудков на том конце сняли трубку.

– Илья, привет. Это Андрей, помнишь? Ага, тот самый. Я решил к вам попробовать. Ну да, работать. Есть шанс?.. Хорошо. Завтра утром буду.

Ну вот, тонкая ниточка надежды стала чуть толще. Почему я иду в полицию? А я больше ничего другого делать не умею. Точнее, может, и умею, но не пробовал еще. Техникум, потом армия, спортрота. Потом соревнования и третье место на России. Потом служба в СОБРе и выступления по рукопашке. А потом оперская работа. И все. Куда мне идти? В бизнес? Прав Вагон, не выйдет из меня бизнесмен. Пока не выйдет. Опыта маловато. В бандиты, куда он собрался меня тащить, тоже не пойду. С одной стороны, справлюсь, конечно, но душа категорически не лежит. Стопор какой-то стоит, и все. Не мое. Хотя тут все с чистого листа можно начинать, никто о прошлом не вспомнит. Но мне вот двенадцать лет службы очень даже напоминают о себе.

Поставил машину на стоянку, как обычно. Теперь пять машин стоит. Но все равно можно в три раза больше поставить, двор-то широкий. Поднялся к себе на третий этаж. Умылся, прошел на балкон.

Красота! Ветерок, солнце садится, море рядом! Курорт. Достал планшет. Так, тут и интернет есть местный. Давай посмотрим. Вот, Порто-Франко. Транзитный город. Первый город после прибытия переселенцев с Баз. Именно тут они знакомятся с Новой Землей. Несколько лет назад нападения по дороге с Баз на Порто-Франко были обычным делом, сейчас ситуация стабилизировалась. Кстати, в новостях про сегодняшнее нападение ни слова. Замалчивают? Похоже на то.

Население пятьдесят тысяч человек. Так, плюс транзитников примерно столько же. То есть все сто. На такое количество народу необходимо примерно пятьсот полицейских. Тут даже можно и больше брать. В транзитных городах преступность всегда выше. Языковый состав населения… англоязычные семьдесят процентов, далее испаноязычные, франко- и немецкоязычные. На четвертом месте русскоязычные. Довольно много, кстати. Почти пять тысяч русскоязычного населения, постоянно проживающего в Порто-Франко. То есть русские полицейские быть тут должны.

Вот еще написано, что количество русскоязычного населения растет за счет переселенцев из неблагонадежных государств постсоветского пространства. Украина, конечно же. Бегут люди. А вот про них тоже статейки имелись. Про нашу стрельбу небольшая заметка. Изъят целый арсенал. Видимо, приезжие планировали совершение разбойных нападений. Так, вот интервью шефа полиции. Начальник полиции Порто-Франко Маттиас Штумпф. Ну и имечко, язык сломать можно.

Ага, вот он говорит, что эти парни были в разработке управления полиции, как только пересекли ленточку. Мы следили за ними и в нужный момент пытались провести арест. Но нас опередили. Отличились тоже выходцы из России, с кем был конфликт у убитых. Таким образом Штумпф отчитывается о ликвидации очередной банды. Отлично! Это называется на чужом горбу в рай въехать.

Но тут и мне плюс. Я тот самый сознательный гражданин, который принял участие в ликвидации опасной банды. Ну что же, завтра попробую напомнить про это. Еще немножко полистал, почитал новости. Ух ты, тут и местная соцсеть есть. И фотки, и знакомства. Словом, жизнь в городе бурлит. Усталость все же взяла свое, и я отправился спать. Утро вечера мудренее. Засыпая, почему-то представил себя на работе. На той самой, в Старом свете. Как стою перед начальством и оправдываюсь за что-то. За что оправдываюсь? За прогулы. За то, что упустил Вагона. Но я же из-за него тут? Я его не упустил, просто так сложилось… И тут я провалился в глубокий сон.

Утром проснулся свежий и отдохнувший. Побоксировал с тенью, отжался от пола. Форму надо поддерживать, спортзал бы тут найти. Но пока сойдет и побегать по набережной.

После душа появилась первая проблема – завтрак. В холодильнике не было еды, а я уже опаздывал, если верить часам на телефоне. Быстро собрался и поехал, а по пути заскочил на заправку. А там как раз взял кофе, хот-доги и перекусил. На будущее нужно учесть. Яйца там с сосисками и кофе купить.

Вагона, кстати, так и не было в квартире утром. Завис у своего нового друга-бандита. И не позвонил. Обратил внезапно внимание, что свободно говорил на заправке и делал заказ на английском. Не напрягаясь, не подбирая слова. Просто раз – и включился как второй язык. Я раньше часто катался по заграницам, любил путешествовать. Ну и язык учил соответственно, но практики было маловато. А сейчас сплошная практика несколько дней подряд. Все слова сами собой вспоминаются и собираются в предложения. Говорю и читаю довольно сносно. Писать вот грамотно, наверное, не смогу. Ошибок в словах кучу наделаю.

Утром город наполнился машинами. В основном экзотические и странные. Китай, Индия и что-то еще. Простые, грузовые. Рабочие лошадки. Мой «Гелендваген» смотрелся снобом на фоне этих работяг, Водители косились на меня. Еще бы. Те, кто ездит на подобных люксованых машинах тут, рано не просыпаются, ведут ночной образ жизни. Это я исключение. Так же попадались и седаны, и «уазики», и «Нивы». Короче, утро в провинциальном курортном городке.

Домчался я быстро. Парканулся не у входа, а напротив, у чешского кафе. Даже подумал, что схожу туда на обед, благо деньги пока шуршали в кармане. Но их количество стремительно таяло, к сожалению. И вот как раз для поправки бюджета я тут.

Когда открывал дверь КПП, даже волнение накатило. Как в первый раз устраиваюсь. Там попросил Илью, детектива. Позвонили с внутреннего телефона, и он вышел ко мне, снова в своей зеленой униформе. Но я понял, что это не полицейская форма, он просто сам в таком стиле одевается. Полицейская форма тут другая, серые тактические брюки, поло цвета хаки и кепи с гнутым козырьком, с полицейской эмблемой и буквами PFPD.

– Привет, – пожал Илья мне руку, – ты удачно зашел. Как раз у нас уволились два сотрудника, и шеф срочно ищет замену. А тут еще три задержанных в камерах сидят, и все русскоязычные. Допрашивать только я могу.

– А как я буду допрашивать? Я же только пришел, – удивился я сразу.

Но Илья махнул рукой и быстро пошел вперед. Мы миновали постового на входе и сразу поднялись на второй этаж. Но не в тот кабинет, где уже беседовали, а по коридору пошли в противоположную сторону. У самого крайнего кабинета Илья остановился и постучал.

– Разрешите, капитан? – спросил он на английском.

– Входите, – отозвался грубый голос с каким-то акцентом.

– Господин капитан, вот тот парень, о котором я говорил. Новиков Андрей. Он уже был у нас вчера. Тогда его действия признали правомерными и выплатили вознаграждение. Он бывший полицейский и желает снова поступить на службу в полицию, – отрапортовал Илья.

– Да, я помню эту историю. Отличная работа, господин Новиков. Но знаете ли вы английский достаточно для того, чтобы работать в полиции? С русским языком, я думаю, у вас проблем не возникнет? – Капитан даже привстал со стула и улыбнулся.

Невысокий худощавый человек, лет пятидесяти пяти. С явно наметившейся лысиной и черными усами. Одет в белую накрахмаленную рубашку с погонами и синие форменные брюки. В знаках различия я не разбираюсь, но уверен, что если его зовут капитаном, то они этому званию и соответствуют.

Я только кивнул. Полагаю, мол, не возникнет. Капитан посмотрел на Илью, потом перевел взгляд на меня и спросил:

– Господин Новиков, как долго вы служили в полиции и на какой должности? – При этом акцент у него чувствовался явно.

Он не англичанин. Возможно, немец или француз.

– Двенадцать лет. Сначала служил в специальном отряде, пять лет. Потом семь лет в должности детектива, – отчеканил я по-английски.

– Это отлично. Хотя… Да… акцент у вас ужасный. – Капитан поморщился.

«Чья бы корова мычала…» – подумал я.

– Но в целом, говорите вы уверенно, люди вас поймут. Однако самое главное в работе детектива – это умение грамотно писать рапорты. По рапорту судят о работе полиции. Рапорт дает информацию руководству о том, как обстоят дела по расследованию преступлений. Поэтому первое, что вам придется делать, – научиться писать рапорты. Илья, отведи его к Крису. Тот как раз должен допрашивать этих русских, – начальник поморщился. – Пусть он ему поможет. А сам езжай в больницу и допроси раненого. – Капитан снова сел за стол и начал изучать бумаги.

– А рапорт о приеме, все формальности, медкомиссия? – спросил Илья.

– После. Посмотрим, как он себя проявит. А потом можно будет и написать рапорт. – И капитан снова углубился в бумаги на столе.

Мы вышли из кабинета и направились к выходу на лестницу.

– Ну что, поздравляю. – Илья пожал мне руку. – Ты ему понравился. Он всегда говорит резко. И кратко. Больше любит читать. Но если бы отказал, то сказал бы сразу. А так пошли, будешь сегодня работать с Крисом.

– Что, вот так сразу? – Я остановился и развел руками.

– А чего тянуть? – развел руками Илья. – С твоим-то опытом ты, думаю, быстро освоишься. Давай, пошли, а то он там уже, наверное, с ума сходит. Он по-русски не понимает. – Илья ускорил шаг.

Мы спустились на первый этаж, прошли мимо стеклянных клеток в комнату для допросов, как я прочел на ней. Там за столом сидел и скучал тот самый Крис, которого я видел несколько дней назад с Ильей. Напротив него сидел мужик в камуфляжной майке серо-зеленого оттенка. Причем непонятной расцветки. Сидел он на прикрученном к полу стуле и икал. Прямо напротив него висела видеокамера на стене.

– Крис, это Эндрю. Он будет тебе переводить. Задавай вопросы, я в больницу, – сказал Илья на английском и тут же смылся.

Я сел на свободный стул между Крисом и этим задержанным.

– Вчера в баре ранили ножом человека. Этих было четверо, они поссорились, и один в больнице со вспоротыми кишками. Кто ударил – не сознаются, – коротко ввел меня в курс дела Крис.

– А что остальные говорят? – переспросил я.

– Ничего. Вышли, курили. Кто-то подбежал и ударил ножом. Кто – не заметили. Бар «Калинка», там ягода висит на входе, – пояснил мне Крис.

Я просто взял телефон и набрал номер. Илья снял трубку сразу.

– Слушай, а мне этого тоже увозить? Им же там… – начал говорить я по-русски и запнулся.

Мужик на стуле внимательно смотрел на меня. Я зажал трубку рукой и как бы вышел в коридор. Говорил вполголоса, но так, чтобы меня было слышно.

– Эти же мексы уже на куски порезали нашего одного задержанного, ты хочешь, чтобы этого тоже по частям привезли на суд? Я все понимаю, но пусть уж лучше осудят одного из них, ну дадут пару лет исправительных работ, ну мы же не звери! Эти латиносы убивают всех чужаков. Я не хочу брать грех на душу. – Крис вслушивался в мои слова, а мужик даже чуть привстал со стула.

Слышно было плохо. Но в кабинете повисла тишина.

– Андрей, ну ты что, твою мать, совсем, что ли? – раздался громко голос Ильи в трубке.

Я незаметно отключился.

– Все, понял. Делаем как решили. Есть. Одним больше, одним меньше. Я все понял, – и с грустным видом убрал телефон в карман брюк. – Тя как зовут? – обратился я к сидящему.

– Мыкола… Коля, – сказал мужик. – А о чем вы сейчас говорили? – Он снова икнул.

– Неважно. Значит, так, сейчас ты пишешь, что отказываешься давать показания, и идешь со мной.

– Куда идешь? – Мыкола заерзал на стуле.

– Ну, неважно. Тут места мало в камере, вас переведут в лагерь. Он за городом расположен. Там до суда побудете, а завтра на суд.

Коля так и вцепился в меня взглядом, а я прятал глаза. Крис с интересом смотрел то на меня, то на задержанного.

– А на суде что будет? – не унимался Николай.

– Да ничего. Обычная драка. Дадут кому-то исправительные работы. Одному. Или всем. Так что ничего страшного. – Я снова стал смотреть в пол.

Достал бланки допросов. Они тут же лежали, на столе.

– А если я скажу все как есть, то что? Я не бил его… Это Михаил… Он бухой же был… Тот его хохлом назвал, ну он и складнем дал тому в кишки. Потом выбросил в кусты рядом.

– Кусты сможешь показать, куда Михаил нож кинул? – Я поднял глаза.

Страх. Он просто выливается наружу из этого паренька. И не мужик-то он, по сути. Лет двадцать – двадцать пять.

– Да. Конечно. Поехали, покажу.

– Крис, бери камеру, поедем на место. Николай покажет, куда нож скинули. И адвокат тут у вас положен? – Я перевел взгляд на Криса.

– Да, положен. Но в экстренных случаях и если подозреваемый сам заявит. А этот свидетель. – Он показал рукой на Николая.

Далее Николай собственноручно написал показания на бланке. Я зачитал их Крису, и он приложил перевод. Все зафиксировали на видео. Поехали на место происшествия.

Какая-то дешевая убогая забегаловка на окраинах Порто-Франко. Николай показал, куда его товарищ выкинул нож. Складень там так и валялся. Крис аккуратно упаковал вещдок в пакетик и подмигнул мне. Поехали назад в управление полиции.

Там допросили второго свидетеля. Тот тоже отпирался, но в итоге, после демонстрации ножа и показаний Николая, дал аналогичные показания. И опознал нож, как принадлежащий четвертому участнику ссоры, Михаилу. Все переселенцы. Приехали вчера.

После я лично отпустил каждого задержанного, дав им свой телефон, записанный на клочке бумаги. Надо бы визитки свои заказать и второй сотовый для такого дела завести. Сказал позвонить завтра вечером, расскажу, как передать передачку Михаилу и сколько ему дадут.

А вот Илья вернулся ни с чем. Потерпевший Виталий Москаль отказался говорить правду. Лежа в реанимации, понес бред про неизвестного из темноты. Видимо, договорились заранее.

– Они вроде как друзья. У нас не принято закладывать друзей, – пояснил я Крису.

– Даже за подобное? – удивленно спросил он.

– Даже если бы тот Виталик умирал, он бы ничего не сказал. Есть такой тип людей. У них не принято жаловаться в полицию.

После был допрос Михаила. Уже с адвокатом, предоставленным ему бесплатно. Тот коротко спросил, есть ли у Михаила деньги. Михаил, маленький худой и сутулый мужичок лет сорока, съежился и покачал головой.

Адвокат, полноватый, коротко стриженный мужчина в дорогом костюме, совершенно не говорящий по-русски, зевнул и передал через меня, чтобы Михаил говорил все, как было на самом деле, тогда может рассчитывать на сделку со следствием. В итоге Михаил поплыл. Показания друзей, нож, все не в его пользу. Крис записал показания с моих слов, адвокат засвидетельствовал. Михаил подписал. Задержанного увели, его двоих друзей отпустили.

– Что делать теперь? Потерпевший несет ересь, вдруг судья заартачится? – спросил Илья.

– Скатайся еще раз в больницу, опроси врачей и соседей по палате. Что он сказал им. Всяко что-то да рассказал, – подал я идею.

Илья умчался снова в больницу, а Крис сел писать рапорт. Я почувствовал зверский голод, но виду не подавал. Смотрел, как он печатал на компьютере доклад для шефа. Печатал он, к слову, долго. Обдумывал каждое слово. Иногда спрашивал что-то у меня. Например, как объяснить, что потерпевший выгораживает ударившего его ножом. Примерно через час вернулся Илья. Виталий умер в больнице. Хотел сбежать, забрал свои вещи, но упал на улице, и спасти его не успели. Долго лежал в зеленых кустах около больницы, пока проходящая рядом медсестра не обратила на него внимание.

– Что будем делать? – Крис оторвался от рапорта и посмотрел на нас.

– Пиши как есть. Завтра суд, пусть судья решает. Мы свою работу сделали, – подвел итог Илья.

Крис пошел относить рапорт шефу, а мы с Ильей отправились перекусить в чешское кафе напротив полиции. Я с радостью набросился на чешский суп и жаркое. А вот пива заказать не рискнул. Илья тоже пил минералку. Примерно через полчаса заглянул Крис. Кивнул еще кому-то на входе и с ходу заказал себе пива.

– Все о’кей, – радостно сообщил он. – Штумпф доволен, рапорт написан грамотно. Пусть решает судья. А Штумпф пошел давать сводку для Ордена и для новостной ленты. – Крис сделал большой глоток из кружки.

– Что, рабочий день закончен? – кивнул я на пиво.

– Йес, – отозвался Крис и заказал себе еще. Илья последовал его примеру. – Все, Штумпф передал сводку, значит, работа закончена на сегодня. Дежурная смена осталась. Совещание сегодня не проводилось. Завтра утром к восьми ноль-ноль на оперативку к Штумпфу.

– А сейчас сколько? – Я посмотрел на часы.

Было только семнадцать часов. Десятичасовой рабочий день.

– У нас по штату двадцать пять детективов. Обычно работает девятнадцать. Четверо постоянно на дежурстве. День, ночь. После ночи смена отдыхает. В смене два сотрудника. То есть фактически работают тринадцать. Вчера дежурные это дело «глухарем» приняли, сегодня Штумпф мне передал. Мы раскрыли и передали в следственный департамент. Они с утра передают в суд. После обеда суд, и все. – Илья взял принесенную ему толстой официанткой кружку и тоже сделал большой глоток.

Я взял свою кружку и пригубил. Отличный вкус.

– Тут же сопьешься с такой работой, – резонно заметил я.

– Не, так не каждый же день. Сегодня просто удачно все сложилось. А так мы стараемся без пива, – пояснил Илья.

– Но с пивом приятнее! – И я поднял свою кружку.

Долго мы не засиживались. У всех свои дела после работы. Я тоже расплатился и поехал домой. Точнее, надо заехать в «Арарат». Адрес на карте города я посмотрел заранее, поэтому долго не плутал по улицам. Движение было такое же плотное, как утром. Видимо, все с работы возвращались. Вот и я, наконец, попал в это число «всех».

У магазина приткнулся за странным красным пикапом. Видимо, фермер приехал в магазин. И точно, когда вошел, тот о чем-то говорил с продавцом. Я не спеша прошелся вдоль оружейных рядов. Цены кусались.

Посмотрел на «глок». Давно о таком мечтал, только вот пострелять ни разу не довелось. Ничего, это штатное оружие в полиции, выдадут бесплатно. Прошелся к стойке со снарягой. Шлемы. Снял один «опскор». А нормально, легкий, невесомый почти. Подвесная удобная. Посмотрел на цену. Дорого. Но все равно возьму. Пусть будет, в машине ездить пригодится. А затем добавил плейт-карриер с подсумками и плитами. В итоге, расставшись с полутора тысячами экю, вышел с покупками, сел в машину и поехал домой.

Вот и дом. Опять новые машины во дворе. Похоже, тут снимают квартиры те, кто постоянно переезжает с места на место. Поднялся на свой третий этаж. Открыл дверь.

– Здорова, Андрюха, как дела? – Вагон поспешил из своей комнаты в общий коридор.

– Привет, лучше всех, – пожал руку.

Не сказать, что я очень уж рад его видеть. Но все же хорошо, что не пропал, не потерялся, и даже трезвый.

– Пойдем на балкон, разговор есть, – махнул рукой в сторону балкона Вагон.

– Сейчас, умоюсь только.

Ополоснувшись, все же вышел на балкон. Вагон курит в кресле и любуется видом. Присел рядом. Явно встреча у Вагона удалась, вон какой важный.

– Андрюх, такое дело. Пичуга этот, ну, Михалыч, так его тут кличут, бродяга с понятиями, серьезный. – Вагон как бы оттягивал, подбирал слова.

Снова затянулся и выпустил дым в сторону моря.

– И что? – Я расслабился в кресле.

В принципе, уже понял, куда вор клонит.

– Я с ним буду пока дела крутить. Так что если ты хочешь, то ты с нами в теме. Я ничего за тебя не пояснял, ну тут решаемо все. – Вагон посмотрел на меня.

– Семеныч, я пас. У меня своя жизнь, и с Михалычем мне не по пути. Я в полицию пошел, – сразу взял быка за рога я.

– От как. Быстро ты. Ну, в принципе, это я и предполагал. Не бывать тебе преступником. – Вагон снова затянулся и выпустил дым вниз. Явный признак неуверенности в чем-то. – А тебя из-за того, что со мной вместе живешь, вон, и перешли вместе, дела делали, не турнут из ментовки твоей? – Вагон затушил сигарету о стоящее на столике блюдце.

Утром его не было. Сейчас в нем уже три окурка. Принес, видимо, из своей комнаты.

– Думаю, нет. Тут тебя не знают совсем. Про воров в законе тоже не слышали. На Новой Земле ты пока обычный переселенец. Так что живи без проблем.

– Ну и славно. И я тогда отмазку для Михалыча сочиню. А жить я тут не буду. Так, раз уж оплачено, пусть будет как вторая хаза. Про нее никто не знает, – усмехнулся Вагон.

– Ну так-то да, жить с полицейским для вора лучше всего, – усмехнулся я в ответ.

– Насчет уговора нашего не переживай. Как товар получу, десятку тебе отдам, – заверил меня Вагон.

– Не, Семеныч. Не нужна мне десятка. Да ты тут сам без меня справишься. И не настаивай, обижусь, – сразу опередил его я.

– Как скажешь Тогда бывай, до увиду. Надеюсь, увидимся в кабаке за кружечкой коньячка, а не как несколько дней назад в том мире. – И Вагон с довольной улыбкой начал набирать номер в телефоне. – Летех, ну че, я собрался, подкатывай… Не, один поеду… да потом расскажу. О’кей, минут через двадцать выхожу.

– Как же это, никто про хату не знает, а вот забирают тебя, на машине подвозят и увозят. – Я встал и потянулся. Спина затекла. Целый день сижу.

– Не кипешуй, я за несколько кварталов отсюда в другом доме в тачку сяду. Пусть думают, что там обитаю. А тут никто не найдет, – хмыкнул Вагон.

Мы пожали руки в дверях. Свои ключи Вагон оставил себе.

– Ну что, бывай, Евгенич. Надеюсь, подружимся мы тут. Я твоих дел не касаюсь, ты моих. Если что, звони, – сказал на прощание Вагон.

На этом и расстались. Он убежал вниз по лестнице, а я пошел в душ. Есть не хотелось, пить не хотелось, а вот продуктами на утро запастись не помешало бы. Переоделся в купленные шорты и майку-борцовку. Надел сандалии. Ствол с собой в сумочку поясную. Опасаюсь как-то без ствола еще тут ходить, слишком свежи воспоминания первых дней пребывания в Новом мире. Пробежал по лестнице.

Во дворе никого, но шум из окон слышен. Соседи что-то кашеварят. Где-то смеются, и даже ребенка слышу.

Миновал ворота и на улицу. Дорога, тротуар. Дома в ряд. Магазин, как я помню, был налево. Ну что же, пойдем налево. Примерно через сто метров увидел этот магазинчик. Снова китайцы. Первый этаж дома, опять же. Дракончики летают, колокольчики над дверью. Народ есть, очередь небольшая на кассе. Взял яйца, хлеб, масло, кофе. Подумал, взял еще кусочек сыра и белое печенье на развес. А я, кстати, похудел тут немного, в зеркале сразу стало заметно. Большое такое, на стене висит. Надо бы в спортзал начать ходить.

Интересно, есть тут спортзалы? По-любому есть. Вон на набережной бегунов и велосипедистовсколько. Только, наверное, и в полиции спортзал есть халявный. С этими мыслями пробил продукты, заплатил что-то около двух экю и на выход. А жара-то уже спадает, ветерок легкий подул. И все время не оставляет ощущение, что где-то на курорте отдыхаю. Вот скоро отпуск закончится, и поеду я домой. К своему шефу, к своей работе, то есть к службе. И снова ждут меня эти совещания…

– Билл, почему вы не допросили как следует этого прохвоста? Как его? Стаффорда? – Штумпф строго посмотрел на сидящего англичанина.

Тот, здоровенный рыжий детина тридцати пяти лет, ерзал на стуле, как провинившийся школьник.

– Сэр, я… мы, мы хотели… – залепетал он в оправдание.

– Вон, берите пример с Окелли и Крамера. Они вчера лихо раскололи этого упрямого русского, как грецкий орех. Новикову будет чему поучиться у них… – и Штумпф перевел взгляд на меня. – Кстати, господин Новиков, где ваш рапорт о приеме на службу?

– Сейчас же напишу, капитан. – Я встал со стула с щенячьей преданностью в глазах.

Штумпф довольно кивнул и жестом велел мне сесть.

– Жду от вас рапорт, а от вас, Билл, жду раскрытия преступления. Все до вечера свободны. – И снова взгляд в бумаги на столе.

Полтора десятка мужчин выдохнули и потянулись на выход из кабинета. С утра Штумпф заслушивал командиров взводов «бобби». Так тут называли Патруль Общественной Безопасности. А машины, на которых они ездили, соответственно, прозвали «бобиками». А вот после них уже детективов. Начальник детективного отдела и первый заместитель Штумпфа, француз Леон Карл, как я узнал, на больничном. Что-то занемог старик. Второй месяц болеет. Вместо него пока никого нет. Вот Штумпф и подбирает кандидатуру. Но, как я понял, не очень активно подбирает. Пока на первом месте у него в этой гонке идет Крис. Из-за того, что Крис Окелли лучше всех пишет рапорты. Еще бы, он бывший журналист криминальной хроники. Уже год на Новой Земле и год как служит в полиции. Всю работу до этого делал Илья Крамер, а итоги работы в виде рапортов представлял Крис.

Илья – бывший опер. Пять лет работал в уголовке в каком-то городке. Потом вот переехал сюда. И поскольку Крамер все-таки Крамер, а не Иванов, то устроился и дослужился до детектива достаточно быстро. И уже три года тянет лямку в полиции Порто-Франко. Илья один из старожилов. Редко кто служит в детективах в Порто-Франко больше трех лет. Двое русских, Иван и Петр, как раз за неделю перед моим появлением уехали в Демидовск. Достал их Штумпф. И теперь я и Крамер, единственные представители, говорящие на великом и могучем. А так как Порто-Франко – город многонациональный, да еще транзитный, то и полиция тут работает по национальностям. В смысле, по знанию языка. То есть, русскоязычными занимаются русскоязычные. Французами – французы. Испанцами – говорящие на испанском. Вот такое вот тут отличие. Так сказать, местная специфика службы. Но громкие дела, естественно, работают вместе.

– Андрюх, сейчас Крис за тебя рапорт быстро набросает, завизируешь у Штумпфа и в десятый кабинет. Там отдел кадров, – взялся наставлять меня Илья. – Там тебе дадут направление на медкомиссию и график сдачи зачетов. На медкомиссию сейчас можешь ехать, а зачеты после, в течение месяца будешь сдавать.

– Понял. Что дальше?

– Обычно он четыре месяца стажировки назначает. Но, бывает, и три кому-то дает. Только тем, кто ему понравится. Так что все это время будешь получать примерно пятьсот экю. Не много, но жить можно, – поморщился он. – После того как отработаешь четыре месяца стажером и сдаешь зачеты по знанию законодательства, физической подготовке, по стрельбе, тебя назначают на должность. Тут уже от тысячи экю до полутора.

Крамер прошел за свою стеклянную перегородку, за которой они с Крисом делили стол на двоих. Теперь будем, видимо, делить на троих. И это при том, что есть и пустые столы. Вон, рядом, за перегородкой. Даже пыль никто со стола не протер.

Медкомиссию я прошел в больнице, которая располагалась недалеко от моего дома. Собственно, меня спросили, есть ли жалобы на здоровье, померили давление, проверили зрение. Спросили, не псих ли я. Ага, конечно же, я псих. Но я умный псих. Поэтому сказал, что я нормальный. Надо же, поверили и поставили печать, что я годен к службе в полиции.

Отвез эту бумажку в тот же десятый кабинет, где мне установили испытательный срок в один месяц. Илья с Крисом удивлялись и качали головами. Такого еще не было у них. Но, в общем-то, ничего странного. Никогда еще стажер в первый день службы не раскрывал преступления. А Крис все подробно рассказал Штумпфу. Это мне сам Окелли поведал. Окелли у Штумпфа на отличном счету, он ему доверяет. Ну и сократил срок стажировки. Но радовался Илья недолго. Кто-то позвонил ему на сотовый. Илья только ответил: «Есть» – и сразу лицо стало серьезным.

– У тебя оружие есть? – бросил он мне.

– Да, «макаров» в сумке и «АКМ» в машине лежит, ну там, на стоянке у кафешки.

– Давай бери автомат, я сейчас с Крисом на «Дефендере» белом подъеду к воротам. Прыгай к нам.

Не задавая лишних вопросов, я выбежал на улицу, быстрым шагом подошел к машине, достал автомат, «варриор» и шлем. «Плитник» с подсумками надел на футболку, автомат на ремень. Ну а шлем понес в руках. Никто из прохожих даже не обратил на меня внимания. Видимо, привыкли, что тут постоянно бегают полицейские. Вскоре подъехал белый «Дефендер». Крис выскочил и помчался в чешское кафе. Минуты через три он выбежал оттуда с целым пакетом каких-то сэндвичей. Мы прыгнули в машину, и Илья погнал к выезду из города.

– Штумпф звонил. С воздуха заметили подозрительное строение. Как раз недалеко от того места, где расстреляли «Тойоту», километров тридцать в сторону Порто-Франко. Едем его проверять. На всякий случай Штумпф спецназ нам выписал. У ворот ждать будут. «Хамви», в нем пять бойцов.

Домчались до КПП быстро. Крис ел свои бутерброды, я молча проверял расположение подсумков. Прицепил два гранатных подсумка и кобуру для «ПМ». Машину нашу на КПП знали, хотя никаких опознавательных знаков у нее не было. Так что мы без очереди проскочили на выезд.

Дорога вела по заросшей травой и кустарником саванне. Я сидел на заднем сиденье, глядя на дорогу между сидящих впереди. Перед нами пылил песочного цвета «Хамви». Навигаторов тут нет, поэтому «Хамви» идет по дороге и запрашивает координаты у вертолета, который кружит над местом.

– По идее, надо бы, чтобы патрульные место досмотрели. Но натопчат же. А мы аккуратно все осмотрим. Вряд ли это то самое бандитское ранчо. Больно уж все просто, – Илья рулил и одновременно пояснял для меня ситуацию.

– А может быть, и то самое. Что уж они, конспираторы и разведчики? – подал голос Крис.

– Ну, конспираторы они неплохие. Третье нападение, а следов нет. И это при том, что постоянно патрули на дороге и разведка с воздуха, – Илья посмотрел на меня и добавил: – Как раз ты, наверное, и видел это последнее нападение.

– Там, где «Тойоту» расстреляли и сотовые забрали? – уточнил я.

– Ну да, оно, – кивнул Илья.

– Там, похоже, как-то остановили машину. Или поломку на дороге изобразили, или еще как. Но «крузак» сам остановился. И его сразу расстреляли. Причем знали, что и где лежит. В багажник не стреляли. Наводка была с Базы, – пояснил я.

– Почему именно с Базы? – удивился Илья.

– Ну, а откуда еще? – пожал я плечами. – Или с Базы, или с КПП, где машины досматривают. Надо бы выяснить, где останавливались убитые. Какая смена была в этот день на КПП. И почему патруль никого подозрительного не заметил. Как-то же они ушли? Мы на месте были минут через пять и никого не обнаружили, кроме патруля. Там даже нас за бандитов поначалу принимали. – Я немного опустил стекло.

Жарко, пусть встречный поток воздуха разбавит кондиционер. К тому же он уже, похоже, не пашет. Надо менять что-то. А замена кондиционера, как я понял, это проблема на Новой Земле.

Ехали мы около сорока минут, когда идущий впереди «Хамви» остановился. Видимо, связывались по рации. У нас тоже радиостанция была в машине, но настроенная на другую волну. Вскоре нам передали, чтобы следовали за ними.

В небе над нами появился вертолет и быстро пошел западнее от дороги. «Хамви» не спеша съехал в траву и по грунтовке пошел вперед. Илья повел «Дефендер» следом. Колеса тяжелого военного внедорожника оставляли следы в высокой траве. Вдруг «Хамви» остановился, и из него вышли несколько бойцов. Илья выскочил тоже. Я и Крис следом. Автомат я повесил на ремень.

– Тут метров пятьсот осталось, – сказал невысокий крепкий боец в мультикаме и в «Тасмания тайгере». Это такая разгрузка с бронеплитами. На трехточечном ремне у него висела «М4». И другие бойцы, как я успел заметить, вооружены так же «эмками». – Дальше мы пешими, а вы, если что, прикрываете с тыла. – И тройка бойцов не спеша пошла через траву.

«Хамви» метрах в пятидесяти от них поехал следом, направив пулемет в сторону предполагаемого ранчо. Мы же просто расположились у машины и вертели стволами автоматов по сторонам. У Криса и Илья были такие же «М4» и по четыре магазина, ну и по «глоку» в кобурах.

Слева зашуршали кусты. Возможно, гиены. Шутка, гиена с тонну весит и топала бы небось. Справа от нас здоровенное и разлапистое дерево. Баобаб тысячелетний. Так я его прозвал почему-то. А на нем еще и птица горланила, ухала на манер филина, но резче и не так часто.

Солнце всерьез начало припекать, пот уже тек у меня по лицу чуть ли не ручьем. Внезапно ожила рация. Бойцы сообщили, что все чисто, они у дома, входят внутрь. Мы загрузились в машину и двинулись по следам «Хамви».

Через несколько сот метров из кустов внезапно возникла деревянная постройка. Это, скорее даже не ранчо, а просто какой-то дом. Забора нет. Видимо, не слишком капитально строили. Доски местами уже подсгнили, но кровля выглядит свежей. То есть крышу подправили совсем недавно. Входная дверь заперта на засов снаружи. Окна забиты чем то типа фанеры. Точно, какой-то временный дом. Жить тут не получится, а вот что-то хранить – вполне. А скорее всего, это охотничья делянка. Охотники же есть в Порто-Франко? Есть. Вот тут они, возможно, и ночевали.

Мы вышли из машины и осмотрелись. Бойцы уже заглядывали в окна и кто-то начал отпирать засов входной двери. Следов никаких, кроме звериных, рядом с домиком не было. А вот последних много. Внезапно почти рядом со мной раздалось приглушенное хрюкание.

Резко вскинув автомат, повернулся рывком вправо, откуда послышался шелест травы, я увидел несущегося на меня зверя.

Палец утопил спуск, автомат треснул очередью. Тут очередями длинными поливать нельзя, тут наверняка надо. После первых выстрелов животное замедлило бег, и ноги у него подкосились, потом оно и вовсе легло в траву. Добив его тремя короткими очередями в голову, я отскочил в сторону. Вот тебе и местная флора и фауна! Опасность за каждым кустиком.

Бойцы в шлемах и броне направили свои «эмки» на хищника. Тот еще трепыхался, стонал и булькал, но вскоре затих. Лужа свежей крови появилась на высохшей пустынной земле. Снова заухала какая-то птица на дереве.

– Ну все. Сейчас сородичи набегут. Они кровь чуют, – резюмировал Илья.

Старший полицейского спецназа отдал команду вскрывать дверь. Двое сотрудников встали напротив, еще двое держали окна. Я страховал их с тыла, Крис с Ильей держали окрестности.

Бойцы выбили засов, и внезапно дверь распахнулась, и что-то серое и большое сбило стоявшего прямо напротив двери бойца и потащило по земле. Я тут же перевел ствол на это серое животное, но стрелять никак было нельзя. Они катались клубком по земле, не прицелишься. Боец, к счастью, был в шлеме и в броне, его не так просто было прокусить. Причем бронежилет тяжелым высоким воротом прикрывал шею, в которую вцепился хищник.

Второй боец тоже из своего автомата выцеливал спину хищника, но стрелять не решался. Я оказался ближе всех к заварухе. Резко, в один прыжок, подскочил к живому клубку на траве и, достав из кобуры пистолет, приставил его вплотную к уху зверя. После пятого выстрела рык стих, и я еще три раза надавил на спуск и завершил начатое.

Выдохнул, оттащил тушу с упавшего бойца.

По-моему, это было что-то похожее на… Да ни на кого не похоже из того, что я видел.

Боец застонал. Рука, похоже, сильно пострадала. Вон, кровь как хлещет. Но сам вроде бы цел. Животное вцепилось зубами в бронежилет и пыталось рвать его.

Двое других бойцов в это время зачистили дом. Один вышел из двери и махнул рукой. Старший уже вызывал вертолет по рации с «Хамви». Я подошел к двери, по ходу дела заменив магазин в автомате.

– Что там? – спросил я у выглянувшего в дверной проем бойца в мультикаме.

– Смотри, – кивнул тот.

Большой дом состоял из одной комнаты с заколоченными окнами. Как только я шагнул за порог, сразу почувствовал густой трупный смрад. Кровь была на полу, на стенах, бурые засохшие пятна виднелись даже на сером потолке. И несколько человеческих костей валялись, разбросанные по всей комнате. В одном месте виднелось что-то типа кроватей, прямо в углу, у стены. С противоположной стороны свет пробивался сквозь отверстие в стене.

Видимо, так зверь и попал сюда, а вылезти назад не смог. С той стороны дыра в стене примыкала к дереву, а изнутри располагалась почти под самым потолком. Трудно было допрыгнуть.

Судя по костям, людей было двое. Женщины или подростки. Кости несильно толстые, и головы некрупные. Длинные волосы видны из-под обглоданного черепа. Наверное, спали, когда зверь залез. Что они тут делали и почему их кто-то закрыл снаружи? Загадка.

Почему они не смогли вылезти через дыру в стене? Ответ на этот вопрос мы получили сразу. Оба, или обе, были пристегнуты цепью к стене. Точнее, пристегнуты кости, что остались от ног.

Илья взял видеокамеру и снял увиденное, сопровождая это своими комментариями. Вскоре приземлился патрульный вертолет, и раненого увезли. Крис достал из багажника «Дефендера» пластиковые пакеты, и мы упаковали в них останки людей и куски их одежды. Никаких других вещей или документов тут не нашлось. Следов автотранспорта тоже. Хотя один из спецназовцев увидел что-то похожее на след с другой стороны дома. Возможно, тут проехал большой грузовик или тот же «Хамви». Но очень давно.

Решили проехать по этому следу. Закрыли дом снова на засов и поехали. Примерно через тридцать минут выехали на дорогу. Приехали. Остановились у обочины. Командир спецназа вышел к нам посовещаться. А какие тут мнения? Одного бойца потеряли, скоро вечер. Сели снова по машинам и поехали в сторону города. Мы и так уже везем целый мешок загадок.

– Ну, господа детективы, какие будут версии? – спросил сидящий на переднем сиденье Крис, повернувшись при этом ко мне.

Я взял протянутый мне сэндвич и заработал челюстями. Голод уже всерьез давал о себе знать.

– Версия одна: доехать до участка, написать Штумпфу рапорт, и по домам. Пусть завтра повторно выезжают на место, делают экспертизы, проверяют списки без вести пропавших, – безучастно отозвался Илья, крутя руль.

– А ты не думаешь, что это может быть связано с тем нападением на дороге? – снова спросил Крис.

– Здание построено так, что с воздуха его не видно. И обнаружили его, скорее всего, случайно. И, в принципе, оно было защищено от хищников. То есть ночь там провести можно было спокойно. Но вот то, что оно закрывается снаружи, а не изнутри, наводит на определенные мысли, – подал голос я с заднего сиденья.

– То есть ты считаешь, что это, возможно, тюрьма? – спросил Крис.

– Да, что-то типа этого. Не знаю, связано ли это с нападениями, но история странная. – Я задумался.

Действительно, кому понадобилось притаскивать двоих людей и пристегивать их к стене? К тому же женщин? Либо маньяк, либо похитители.

– А у вас пропажи женщин из города были? – Я снова посмотрел на Илью.

Тот невозмутимо крутил баранку.

– Ну, потеряшки постоянно. Кто-то уезжает куда-то и не оставляет контактов, кто-то пропадает. Проституток много. Бывает, что и женщины пропадают. Но вот прям такого массового чтобы – нет, не было. И зачем кому-то воровать двух женщин и везти в саванну в этот странный дом? Тут скорее охотники останавливались. – Илья обернулся на меня и пожал плечами.

– А если это кого-то с дороги выкрали? Пропадал же автобус с женщинами? – подал голос Крис.

– Так в автобусе сколько народу было? Человек сорок с чем-то? – обернулся к нему Крамер.

– Сорок четыре, – уточнил Крис.

– А с чего вы взяли, что автобус пропал? Укатил себе куда-то дальше. В тот же Нью-Рино, например? – Я доел сэндвич, приоткрыл окно и, как некультурный россиянин, выбросил пакетик с салфеткой в окно.

Ничего, саванна грязнее не станет. Вопросы экологии в Новом мире пока не стоят.

– Штумпф точно так же говорит, вы с ним поладите, – усмехнулся Илья.

– При чем тут Штумпф? Надо же все версии отработать. Преступление века нашли. Автобус с бабами куда-то уехал. Насобирали на Полтавщине прошмандовок и переправили сюда. Ну их же стопудово кто-то встречал? Что, в тюрьму их везти и зверью скармливать? Отличная идея! Как это я сам не додумался? Только смысл в этом какой? А смысла нет, я просто придурок по жизни. С женой проблемы были, вот и люблю на женские страдания смотреть, – съехидничал я.

Крис засмеялся.

– На самом деле женщины тут – товар. И товар довольно дорогой. Так что тот автобус нужно где-то в Халифате или на самом деле в Нью-Рино искать. Он же мог, не заходя в Порто-Франко, на полном ходу в Нью-Рино пойти. А что их тут типа по разнарядке на работы вызывали в Порто-Франко, запросто могло туфтой оказаться, – сказал Крис, когда усмешка слетела с его губ.

– Но в одном ты прав. Штумпф будет стараться замять это дело с растерзанными телами в доме. Вот увидишь, он его Нику Брэдли отдаст, его группе. – Илья Крамер резко затормозил. Приехали к КПП.

– А чем так знаменит у вас Ник Брэдли? – Я, наконец, расстегнул подвесную систему и снял с головы шлем. Честно, в нем было жарко в машине. Но раз купил за такие деньги, то надо носить. Хотя бы себе самому оправдание таких затрат.

– Да тем, что марафетит все, что к нему попадает. Не выдал за год ни одного раскрытия. Но зато у него сами падают вниз головой на мостовую, стреляют в себя по неосторожности. А уж этих двоих сожрет эта животина за ролевыми играми в саванне, можно не сомневаться, – пояснил мне эмоциональный Крис.

Мы проехали КПП и двинулись в сторону нашего управления. Город Порто-Франко был относительно небольшой, и только мы проехали западную часть, как Крис показал мне на стоянку машин.

– Вот тут рыночек. Если захочешь продать свой «Мерседес», спросишь Бена. Он всем заведует и оценит справедливо.

– Спасибо, но меня пока машина устраивает. Продавать не спешу, – хотя сам-то подумал, что жалко просто. Никогда у меня «Гелендвагена» не было. Дайте хоть немного тут пошиковать. С комфортом и понтом поездить на дорогой машине.

В управлении полиции все вышло так, как мы и предполагали. Штумпф прочитал рапорт Криса и сказал, что дело передает Брэдли. А нам поручил завтра вплотную заняться ограблением на трассе. Кроме того, напомнил мне, чтобы не тянул со сдачами зачетов по физической подготовке, стрельбе и знанию местного законодательства.

После совещания у Штумпфа мы попрощались и двинули каждый по своим делам. Как только я сел в машину, раздался телефонный звонок. Звонок для меня тут целое событие. Во-первых, никто не знает номер. Во-вторых, у меня тут и знакомых-то особо нет.

Звонил тот самый Мыкола. Спрашивал, как дела у Михаила и можно ли ему что-то передать. Договорились завтра встретиться в чешском баре напротив отдела полиции примерно в обед. Как дела у Михаила, я сам не знал. Целый день в бегах. А узнать бы не мешало. Если позвонил, значит, уже установили доверительные отношения. А это – первый шаг к вербовке.

Только поговорили с Николаем, телефон зазвенел снова. Сговорились они, что ли? Вагон звонил.

– Привет, Андрюх, как жизнь?

– Все хорошо, Семеныч, порадовать тебя нечем, – съязвил я.

– Тема есть, пересечься бы? – начал Вагон свою песню о главном.

Теперь уже, похоже, пытаются вербовать меня.

– Что за тема?

– Ну, не телефонный разговор. Давай, подкатывай в паб «Харп». Это на набережной, там, где мы первый раз с тобой машину ставили. Серьезная тема.

– Хорошо, минут через пять буду. – Я развернулся на перекрестке в обратную сторону и положил трубку.

Просто интересно, что он там мне скажет? Что за важная тема?

Место для парковки искать долго не пришлось. Встал на том же самом месте, где и несколько дней назад. Сунул пистолет в поясную кобуру и тут понял, что не заменил магазин. Да и сам пистолет надо бы сегодня почистить. Все же стрелял в хищную животину сегодня. Да, и поесть бы не мешало.

Кафе «Харп» было оформлено в ирландском стиле. Повсюду висели трехцветные оранжево-бело-зеленые флаги и эмблемы с трилистником. Тихо играла какая-то вполне приятная музыка. Но пить я сегодня не буду. Так сопьешься с концами.

Вагон сидел один за столиком в дальнем конце, откуда и замахал мне рукой. Рядом с ним стоял большой полулитровый бокал пива. Кстати, уже наполовину пустой.

– Здорова. – Вагон вскочил и протянул мне руку. – Как оно ничего, по пиву? Тут, кстати, отличный эль делают, – и он кивнул на свою кружку, – вот просто отличный.

– Нет, благодарю, пива не хочу. Съел бы чего.

– Да не вопрос. – И Вагон щелкнул пальцами, подзывая официанта.

Подошел мужчина лет под шестьдесят, степенной внешности, в белой рубашке с коротким рукавом. Я заказал суп дня, ростбиф и сок. Вагон странно посмотрел на меня, но ничего не сказал и осушил свою кружку пива.

– Андрюх, а давно ли ты пить бросил? – спросил он.

– Ну, не каждый же день, – пожал плечами я.

– И то верно. Я вот вчера коньячку попил, а сегодня пиво. Опять же, не каждый день, – подмигнул мне Вагон.

Мне принесли суп. Какой-то белый горшочек, а в нем почти пюре с плавающими в нем картошкой, мясом и специями. Вкусно. Вагон спокойно ждал, пока я наемся, и пил пиво.

– Ну, зачем звал-то? – спросил я, когда горшочек с вкусным супом опустел.

– Евгенич, автоматы еще не продал? – спросил Вагон, повертев в руках пустую кружку с пивом.

– Нет. Ты же сам сказал подождать. Вдруг пригодятся. А что спрашиваешь, купить хочешь?

– Да, хочу. Точнее, не я. Есть покупатель. – Вагон наконец решил все-таки взять еще пиво.

– Михалыч, что ли, твой? – не удивился я.

– А может, и Михалыч. Какая разница? – Официант посмотрел на Вагона и бокал в его руке. Вагон щелкнул по бокалу пальцем. Официант кивнул.

– Да по сути никакой. Кроме того, что бандит твой Михалыч.

– Ну и мы с тобой не ангелы. А где живем, мы не мусорим. И вообще, я, как самолеты придут, легальный бизнес планирую. Ну а автоматы так, мне для авторитета нужно. Тебе все равно, а мне приятно, – пояснил Вагон.

– Это не на большую ли дорогу вы с Михалычем собрались? Помнишь, «крузак» расстрелянный нам попался? – посмотрел я в упор на Вагона.

Тот выдержал взгляд.

– Ну ты даешь, Евгенич. Ты же знаешь, я до такого не опускался. Это же отморозки, человека за мелочь гробить. Узнал бы, что у меня такие в окружении, вот этими вот руками бы придушил. – Вагон поднял руки и сжал в кулаки, показывая, как он бы душил отморозков.

– А сам как думаешь, кто это мог сделать?

– Не в курсах. Я тут недавно, многого не понимаю еще. – Вагон задумался. Как бы внутренняя борьба шла внутри него. Наконец, он что-то решил. – Понимаешь, тут все по-другому, не так, как у нас было. Про Белого Саню слышал? Тут он. В розыск его там объявили. – Вагон махнул рукой куда-то назад, символизируя, видимо, наш Старый мир.

Белого я знавал. Объявили в розыск за какую-то мелочь. Типа с кокаином попался. Белый был «апельсин», однако Вагон его и короновал. Собрал сходку и продвинул Белого. Саша Белый был больше коммерсант, чем жулик. Злые языки поговаривали, что титул вора в законе он купил. Не сидел Белый никогда. Вот и сбежал. Поговаривали, что в Дубай. А вот, оказывается, тут он.

– Ты его видал, что ли? – спросил я, цепляя кусок ростбифа вилкой.

– Нет. Михалыч фото показывал. У него он жил какое-то время. После в Демидовск уехал. Там где-то обитает. Тоже бизнес мутит, да он всегда больше комерс был, чем вор. Михалыч ему тут помог немного. Так вот, – Вагон запнулся, вспоминая, о чем хотел сказать, – мутно тут все. Ни понятий, ничего. Только бабки рулят. Михалыч этот тоже мутит что-то. Вроде бы так с понятиями мужик, а опять же, себе на уме. – Вагон не стал дальше продолжать.

Наверное, посчитал, что и так слишком много информации мне выдал.

– И к чему ты это все мне рассказываешь? Я же вроде как полицейский теперь? – посмотрел я на Вагона.

– А сам не знаю, как тут все обернется. Но со старыми понятиями в Новом свете не выжить. Возможно, мы еще здорово пригодимся друг другу. Чувствую это просто. – Вагон сказал это и отвернулся. Было видно, что давалось ему такое тяжело.

– Ну хорошо, сколько предлагаешь за автоматы? – решил сменить тему разговора я.

Ну на самом деле, какая мне разница? Оружие тут свободно продается. Пойдут в тот же магазин и купят. Ну да, переплатят немного. По дешевке сейчас ведь отдам. Ну да и деньги мне нужны. А автоматы – нет. Выдадут сколько нужно будет.

– А за сколько отдашь? – прищурился Вагон.

– Хорошо, по четыреста экю за штуку и по рукам, – выдал я свой ответ наконец.

– Андрюха, побойся бога! Им красная цена двести экю. Но из уважения к тебе дам двести пятьдесят. – Вагон сделал обиженное лицо.

– Ну, двести пятьдесят так двести пятьдесят. И за патроны сотню, – согласился я.

Мы ударили по рукам, и я спокойно доел сосиски, а Вагон допил пиво.

– Давай, привози сюда. Сколько у тебя их? – Вагон искал глазами кого-то в кафе.

Ага, вон лысый мужик сидит за дальним столиком. Интересно, они меня не кинуть ли захотели? Как-то мелковато для законника.

– Восемь штук. И патронов два цинка.

– Итого две тысячи, – выдал Вагон.

– Нет, итого две тысячи сто экю, – уточнил я.

В таких делах Вагон цепляется к каждой сказанной тобой букве, это я знал. Не зря слушал его сотовый почти полгода. Точнее, постоянно меняемые им сотовые.

Вагон кивнул, и я, расплатившись, вышел из паба. А дороговато тут, почти двадцать экю взяли. Надо бы поменьше жрать в ресторанах и побольше самому учиться готовить. Или кухарку себе завести. С такими мыслями я сел в машину и поехал до дома.

В последний момент переписал номера у автоматов. На всякий случай. Ведь явно не для охоты Вагон их берет. Когда приехал назад, уже начало темнеть. Из кафешек возле набережной звучала музыка. Люди гуляли. Позвонил Вагону. Он вышел из «Харпа» вдвоем с очень коротко стриженным мужиком. Похоже, тот самый, который тогда с Пичугой был.

Показал им стволы в багажнике. Пересчитали. Лысый отдал мне две тысячи сто экю, сделав акцент на последней сотне и улыбнувшись.

– Стреляйте на здоровье, – улыбнулся я в ответ.

Переложили стволы в стоящую у бара незнакомую китайскую машину. Пикап серебристый. Затем пожали руки, и я поехал домой. Вот и все. Снова шуршат купюры в кармане. В полиции-то мне поменьше платить будут. Но и стволы я не каждый день буду в багажниках находить. С такими мыслями я поднялся к себе в квартиру и лег спать.

Утро началась весело. Меня вызвали в кабинет, в котором сидели кадровики, и вручили мой значок. Черный бумажник, значок на обложке и карточка внутри. «Помощник детектива Новиков А.». И моя фотография, сделанная еще вчера. Теперь я полноправный сотрудник полиции. А то без значка какой ты полицейский? Только пошел к своему месту в этой клетке из оргстекла, как мне навстречу попался Илья.

– Ты что гуляешь? Сегодня все на спорт! – сразу быстро проговорил он.

– Какой еще спорт? – удивился я.

– Положена физподготовка для сотрудника полиции два раза в неделю по два часа. А Штумпф педант до мозга костей. Попробуй не явись. Сам сейчас придет и пересчитает всех, кто был. – Илья схватил меня за руку и потащил за собой.

– Погоди, а форма спортивная? – остановился я.

– Там все дадут. Пошли. – И Илья снова подтолкнул меня к выходу.

Мы обошли наше здание справа, после чего со стороны двора обнаружился большой сборный ангар. Сразу на входе в него стояли шкафчики для переодевания, рядом на столе лежала форма. Спортивные штаны с лампасами и футболки со значком полиции. Кто-то просто подходил и брал себе свой размер, кто-то доставал свою форму из сумки. Тут же рядом стояли и тапочки.

Далее, за шкафами, располагались душевые кабинки. Для женщин вход был с другой стороны ангара. Я взял спортивные штаны, футболку, примерил себе тапочки сорок пятого размера и пошел к свободному шкафчику. На всех висели таблички с фамилиями, но на одном шкафу никаких табличек не было. Я его и занял. Попутно захватил еще чистое полотенце со стола.

После занятий форму можно было сдавать назад или забирать с собой. Я быстро переоделся и шагнул в спортзал. На входе толстый мужчина с двойным подбородком, в такой же футболке и спортивных штанах спросил у меня фамилию и должность. Что-то отметил в своем списке. На удивление, я уже был в списках личного состава.

Спортзал был очень большой и представлял собой несколько секций. В одной имелся большой борцовский ковер, по краям которого развешены мешки для ударов руками и ногами. Далее шли тренажеры для аэробных нагрузок. Всякие беговые дорожки, велотренажеры, гребля. Потом стояли штанги, гантели и прочие атрибуты зала для атлетической подготовки.

Несколько человек таскали железо. Кто-то бегал или шагал на беговой дорожке. А большинство просто болтало, сбившись в кучки. Я спокойно зашел на борцовский ковер и начал разминку. Давно сам не тренировался. Пробежался, побоксировал с тенью. Внезапно около меня началась какая-то суета. Все забегали, закружились. Кто-то начал кувыркаться на ковре, кто-то лениво стал колотить мешок. А еще через пару минут в зал зашел Штумпф в сопровождении двух мужчин невысокого роста, неопределенного возраста. Все они были одеты в точно такие же костюмы. Я не обратил на Штумпфа внимания. Надел снарядные перчатки и начал работать на мешке. Двойка руками. После левый хайкик. Правый хайкик. По двадцать раз каждой ногой. В зале раздавались звонкие шлепки. Из груши посыпались какие-то крошки наполнителя, но я не обращал на них внимания. После остановился отдохнуть, встряхнув руки и ноги. Внезапно увидел, что Штумпф стоит прямо около меня и что-то обсуждает со своими спутниками.

– Новиков, а освобождаться от захватов вы умеете? – громко спросил он.

– Так точно. Нас этому тоже учили в российской полиции, – бодро ответил я.

– Билл, – громко крикнул Штумпф тому самому рыжему англичанину-детективу. – А ну-ка, схвати его руками. – Это был уже приказ.

Билл нехотя подошел и легко взял меня под обе руки в захват за туловище. Я спокойно стоял и не сопротивлялся.

– Ну, Новиков, освобождайся! – скомандовал Штумпф.

Я чуть дернул в сторону. Билл усилил захват. Я оттянул правую ногу назад и ударил коленом. Причем попал в самый низ живота, почти в пах. Билл выдохнул и охнул. После этого подхватив Билла своей левой рукой под правую руку, провел загиб руки за спину и резко потянул на себя, сделав шаг назад. Когда Билл грохнулся на ковер, я громко закричал:

– Полиция! Вы арестованы!

Штумпф зааплодировал. Кто-то в зале тоже подхватил, жидкие хлопки раздались отовсюду.

Я отпустил захват и помог Биллу подняться.

– Зачем мне это, когда у меня есть тазер, – пробормотал Билл.

– А как же ты сможешь воспользоваться шокером, если пропустил удар в пах? Тазер еще надо успеть достать и уверенно применить. А противник ждать не будет, он будет нападать внезапно и из-за угла, – пояснил я громко.

– Так, внимание, – подал голос Штумпф. – Сегодня занятие по физической подготовке проводит помощник детектива Новиков. Приступайте, господин Новиков, – и сам первый занял место в условном строю.

Постепенно передо мной возник строй человек из семидесяти. Ну что же…

Я сначала прогнал неплохую разминку, разделив группу поровну. Когда все уже тяжело дышали, снова построил и в двух словах описал цели и задачи нашей тренировки.

– Господа и дамы! – А дамы тоже стояли в строю. Немного, правда, но были. – За одно занятие невозможно сделать из вас профессионалов рукопашного боя. И за два занятия. Нужны годы тренировок. Но вам это и не нужно. У вас есть огнестрельное оружие и спецсредства. Но знать основные удары и способы освобождения от захвата должен каждый сотрудник полиции. Сейчас я покажу вам наиболее типичные способы нападения и защиты и наиболее уязвимые места для ударов…

Примерно через час я закончил тренировку. Сильно никого не гонял, делал акцент на защиту шагом назад и разрыв дистанции для последующего извлечения оружия. Вспотевший Штумпф подошел ко мне. Надо отдать ему должное, несмотря на возраст он все проделывал наравне с личным составом.

– Господин Новиков, будете проводить занятия каждый четверг. А завтра еще у вас стрельба. Сдавайте уже свои зачеты, чего вы тянете?

– Так точно, сэр, – отозвался я.

Сзади подошел вспотевший Илья и хлопнул меня по плечу.

– Господин помощник детектива, вы делаете головокружительную карьеру!

– Сплюнь, – коротко отрезал я.

Ну а что, мне уже нравилась служба на новом месте. Несмотря на то что почти все, с кем я был знаком, ругали Штумпфа, мне он показался довольно грамотным. Ну да, въедлив в бумагах. Но с бумагами я пока не сталкивался. Их Крис пишет.

После душа, в который образовалась небольшая очередь, мы отправились на обед. Снова нас встретил гостеприимный хозяин чешского ресторанчика. Почти все столы были заняты, но в дальнем углу под кондиционером нашелся свободный. Я даже поежился, а вдруг продует?

– Штумпфу трудно понравиться, но очень легко попасть в опалу. Уже куча народу погорели на этом, – уплетая «вепрево колено», сообщил мне Крамер.

– Знаешь, я об этом не думаю. Мне бы в работу втянуться, и там уже все равно, Штумпф или кто другой. – Я доел суп и приступил к жаркому.

И в этот момент раздался звонок.

– Привет, это Мыкола. Я минут через десять буду.

– Хорошо, я на месте, жду.

Крис с Ильей расплатились и ушли, оставив меня одного. Примерно через десять минут в зал вошел Мыкола. Одет он был в клетчатую грязную рубашку и джинсы. Приехал на какой-то колымаге, то ли «Опель», то ли еще что-то типа того. По возрасту – на ней, наверное, еще Штирлиц ездил. Поздоровались и сели за тот самый столик в углу.

– Пиво будешь? Угощаю, – предложил я.

По одному его виду было понятно, что Мыкола пьет пиво подешевле. А то и водку. Даже скорее сивуху.

– Конечно, – обрадовался он.

– Шесть лет дали вашему Михуилу, – исковеркал я имя. – Это по минимуму. Мы похлопотали. Передать ему можно передачку. Но уже не у нас, его в лагерь увезли, там на западе, километров сто от города. Если ты соберешь что-то, то лучше вам самим отвезти. Там вроде и свиданки возможны.

– Да грошей-то немае. – Николай развел руками.

Как раз принесли пиво. Я тоже не отказал себе в удовольствии и заказал маленький стаканчик ноль тридцать три. Николай одним залпом осушил свою кружку, и я жестом заказал еще.

– Я тут, это, по такому делу. Может, у вас есть чего для меня, а? Не выручите деньжатами? Уехать хочу, а не на что пока. И работы нет. Живем тут на окраине, на юге. Там хозяин один не выгоняет пока. Ну мы там, это, машины чиним в гараже, я автомеханик сам-то. – Николай принялся за вторую кружку.

– Ну? Автомеханикам вообще-то неплохо платят. Поднимешься еще. Зачем уезжать, раз работу нашел? – резонно заметил я.

– Стрем это, а не работа. Аргон не платит почти ничего, а вчера вечером «Ниссан» пригнали. Так у него весь салон кровищей забрызган. Свежая такая. Ну вот мы и мыли. Замочили в нем кого-то, а Аргон нам сказал помалкивать. А я как считаю, не ровен час, пришьют нас там самих. И сбежать некуда, – выпалил Мыкола.

– «Ниссан» где этот? – как бы между делом спросил я.

– Да там в отстойнике стоит. Не выгоняли пока. Аргон сказал, пусть отстоится недельку.

– А кто такой Аргон? – снова начал я задавать уточняющие вопросы.

– Албанец, лет под сорок. Но седой весь. Невысокий такой, толстый. Он там все держит. Гостиница у него и кафешка там еще, типа шашлычки. Вот автосервис тоже есть.

– Давай так… Сейчас мы с тобой прокатимся, покажешь издалека мне все. Где это, где Аргон живет, где «Ниссан» стоит. Модель хоть какая? – Я снова посмотрел на Николая.

Не врет. Вон как дрожит. Волнуется. Колбасит его сильно.

– Да это, квадратная такая, о, «Террано», – вспомнил Мыкола и хлопнул себя по лбу.

– Пошли в мою тачку, проедемся. Куда нам ехать, кстати?

Николай вроде бы сомневался, но тут уж раз сказал «А», то говори и «Б». Прыгнул на заднее сиденье и начал указывать дорогу.

Шли мы на юг города. Проехали мимо моего дома, потом пошли стоящие каменные гаражи и небольшие домики. Еще через километр начались небогатые кварталы. Ну и промка, такие районы как раз к промзонам и жмутся. Мы свернули налево в сторону от дороги, и Николай показал пальцем.

– Вон там, видишь, забор зеленый? Вот за ним гаражи. Там два бокса, в крайнем справа этот «Ниссан» стоит.

Блин, ни улицы, ни номера дома. Снял кто-то таблички или что? По всему городу есть, а тут ни шиша. Ни одной таблички с названием.

– А это что за здание? – кивнул я головой. – Вон то, с красной крышей, двухэтажное?

– Это гостиница, «Албания» называется. Ну как гостиница, так, сдают места типа дешево. Там Аргон рулит. И мы там живем. В подвале, – добавил, подумав, Николай.

Я развернулся и поехал назад. Около ресторана высадил Николая и дал ему пятьдесят экю.

– Отгони свою тачку во дворы, чтобы тут не маячила. А сам жди меня в ресторанчике. Хотя я долго буду, наверное. Так что можешь погулять немного, но будь на связи. В свою богадельню больше не ногой. И телефон не снимай, если звонить будут. Нет тебя, и все. А часов через шесть вот тут будь. – Я показал на чешский ресторан. – Усек? – строго спросил я Николая.

– Усек, – обреченно добавил он.

– Да ты не дрейфь, тут премия положена, если преступника задерживаешь. Ну, гражданскому, в смысле. Так что, заработаешь тысячу экю, наверное… – добавил я и пошел к себе, оставив машину на парковке.

Далее Крис написал красивый рапорт. Мол, по информации, полученной от источника, машина со следами крови внутри находится в одном из боксов около гостиницы «Албания» на юго-западе Порто-Франко по Двадцать Третьей улице. Не исключается причастность данных лиц, хранящих там этот автомобиль, к нападениям на дороге. По учетам нет нападений и пропажи автомобиля «Ниссан Террано», но это может означать, что преступление еще не выявлено в связи с исчезновением потерпевшего и его автотранспорта.

Штумпф рапорт завизировал и приказал задействовать спецназ при обыске. Дежурный судья без колебания санкционировал обыск в гаражных боксах у гостиницы «Албания» в связи с делом о нападении на дороге с Базы «Россия» в Порто-Франко. Снова пятеро бойцов и тот же командир, только вместо «Хамви» – штатная «Тойота Ленд Крузер 75», ими недавно начали заменять «Дефендеры». Тот же невысокий крепкий командир. Сэм его зовут. Сэм Браун.

– Андрей, тебе Пол из госпиталя привет передал, сказал, что он твой должник, – пожав мне руку, сказал он.

– Как у него с конечностью? – спросил я, пожимая руку Сэма.

Рука у него была крепкая. Я сам неслабый, но тут рукопожатие было просто железным.

– Переломы в двух местах. Сложные переломы. Сухожилия порваны. Но, надеюсь, все нормализуется и он будет снова в строю. Примерно через пару месяцев, – последние слова Сэм добавил после. – Снова с тобой куда-то. – Он кивнул на стоящие машины.

– Ага. Но тут хищников не ожидается и не будет. Если только двуногие, – хлопнул я его по плечу.

Машины тронулись одна за другой. Илья сидел за рулем, я рядом, на переднем сиденье. За нами ехала «Тойота» спецназа. На том самом холме, с которого Николай показал мне место, я остановился.

– Вот это место. Там дальше гостиница, справа, а вон с той стороны, за зеленым забором, тот бокс, что нам нужен. Думаю, смысла нет ставить тут кого-то на подстраховку. Заходим спокойно, предъявляем постановление, и к боксу. Если закрыто – выламываем дверь, – начал я составлять план захвата.

Никто не возражал. Связались по рации со второй машиной. Те подтвердили. Заезжаем в ворота, там всех вежливо просим оставаться на местах и проверяем гараж. Машины тронулись. Ворота во двор гостиницы «Албания» были закрыты изнутри на щеколду, только небольшая калитка распахнута. Сразу за ней пустой двор, в котором стояли два китайских пикапа и одна легковая машина. Типа «мерса» старого что-то, вся перекрашенная и переделанная. Дальше располагалось серое унылое двухэтажное кирпичное здание с надписью «Албания». Боксы чуть в стороне, но нужный нам не заперт, я это сразу увидел.

– Я открываю ворота, а вы сразу к боксу, – крикнул я, на ходу распахивая пассажирскую дверцу и выскакивая из машины.

Быстро в калитку, открыл ворота. «Дефендер» и «Тойота» один за другой влетели во двор. «Тойота» встала у входа в гостиницу, а «Дефендер» пролетел сразу к нужному боксу. Я побежал следом. Гостиница нам по сути и не нужна, хотя шмон бы там провести не мешало. Крис с Ильей выводили двух забулдыг из бокса. Краем глаза глянул туда. Точно, «Террано» стоит. Светло-серый. Намыли до блеска. Внезапно какое-то движение за гостиницей привлекло внимание. Побежал за угол и тут же увидел, как в сторону забора бросился человек.

– А ну стой! – крикнул я и побежал следом.

Тот явно не успевал, ему еще нужно было вскарабкаться по забору из рабицы, а я уже оказался за спиной. Внезапно человек в синей куртке сунул руку за пояс и вытащил нож. Вот это дела? Тут же с лета ударом ноги впечатал его в забор. Он охнул и нож выронил. Добавил разок в живот, после рывком повернул на брюхо.

– Руки назад! Быстро! – снова заорал я.

Ко мне уже подбегал кто-то из бойцов в мультикаме. Вдвоем мы надели задержанному пластиковые наручники. Складной нож валялся на земле. Надо же, какой отчаянный малый! На полицейского с ножом!

– Почему ты его не пристрелил? – спросил подбежавший ко мне боец.

– А показания кто будет давать? Сейчас всех перестреляем, сажать некого будет. А тут еще дорог много не построено.

Боец шутку оценил и усмехнулся. Задержанный лежал лицом в землю и сопел. Быстро обыскали, ничего не нашли. У двоих ханыг, задержанных Крисом и Ильей, тоже в карманах ничего не было. Оба как оборванцы, в замызганных грязных робах. В одном я узнал недавнегознакомого.

– О, привет. Ты тут уже трудишься? Чья тачка-то? – Я подошел и посмотрел в упор на мужика.

– Какая тачка? – не понял вопроса он.

– А вот эта, около которой ты сейчас стоял. – Я показал на «Ниссан».

– А, эта, Аргон сказал намыть, мы и намыли, – выдохнул Сашко.

Так вроде звали его.

– А где этот Аргон? – снова задал я вопрос.

– А вона он. – И Сашко указал куда-то за спину.

Там на капоте «Тойоты» стоял враскорячку толстый седой мужчина в красной рубашке навыпуск.

– Илья, вызывай помощь. Чую, мы тут надолго, – резюмировал я.

И не ошибся. Застряли мы до самого вечера. При обыске в номере гостиницы, в котором жил пытавшийся сбежать от меня мужчина, которого звали Далмат, обнаружили несколько айди. На разные имена. Для чего он их держал тут? Непонятно. Также несколько различных вещей и автомат Калашникова. Это нам повезло, что он просто решил убежать, а не начал отстреливаться.

Аргон поломался для виду, но сдал Далмата с его товарищем. Пригнали вчера машину. Откуда и что за машина – утверждает, что не знает. Далмат молчал, ссылаясь на незнание английского. Машину и изъятое имущество повезли к нам. Далмата с Аргоном тоже. Ханыг опросили и сказали по возможности не покидать город. Пока ехали в управу, машину уже пробили. Какому-то румыну принадлежала. Новичок, только недавно переселился.

– Вышка, – резюмировал Крис.

– Судья с такими обычно не церемонится, – добавил Илья, глядя на сидящего сзади Далмата.

– Представляешь, сколько они народу из-за машин перемочили? – добавил Крис.

– Дальше-то что будем делать? – вставил я свои пять копеек.

– А ничего, передадим другой группе. Вон Билл понимает по-албански. Вот пусть и занимается. Но ты можешь не расслабляться, – повернулся Илья к задержанному, – Билл свое дело знает, запоешь ты как соловей.

Несмотря ни на что, Далмат не запел. Все четыре айди-карты, изъятые у него, принадлежали разным людям, причем их местонахождение было неизвестно. Машина же, «Ниссан Террано», принадлежала некоему Дрэгомиру, тоже пропавшему. Его айди нашелся у Далмата. Кроме того, оказалось, что все эти лица проживали в гостинице у Аргона и нажирались каждый день в его забегаловке просто вусмерть, судя по чекам оплаты. Аж по десять бутылок дорогого коньяка брали.

Штумпф прочитал рапорт Криса, довольно крякнул и написал свою резолюцию: выходить в суд с обвинением в умышленном убийстве и нападении на полицейского. И ушел собирать экстренную пресс-конференцию. Пропажа нескольких переселенцев, раскрытая полицией, – громкое дело для такого скучного города, как Порто-Франко. А репортеры в Порто-Франко всегда вечером тусуются около здания полиции. Как хищники кровь, чуют новости. Хорошо, что я успел перед этим подписать рапорт на выплату единовременного вознаграждения оказавшему содействие полиции лицу по раскрытию особо тяжкого преступления в размере тысяча экю. Илья и Крис что-то бегали, Билл допрашивал кого-то, кто-то проверял телефон этого Далмата, а я набрал Николая.

– Ну ты где?

– Я это, тут я, подойду сейчас, ик… – ответил мне пьяный голос.

Нажрался все-таки.

Я выбежал на улицу и направился в чешское кафе. Николая нашел за дальним столом. Тот как раз что-то заказал официанту.

– Ну что, держи. – Я протянул ему чек на тысячу.

– За что… ик? – икнул он.

– За помощь. Взяли мы твоих албанцев. И машину изъяли. Замочили они, похоже, кучу народа. Айди забирали и обналичивали у твоего Аргона. – Я покачал головой подошедшему официанту, мол, после закажу. – Своим-то не звонил? – поинтересовался я.

– Не, не звонил. И мне тоже никто не звонил…

– Ну позвони, скажи, что забухал, – посоветовал я.

Николай начал набирать номер.

– Сашко, я это, тут я… Ага, че, ваще? О’кей… – Николай отключился. – В бегах они. Аргона, говорят, взяли в полицию. А они смылись. Скрываются. Албанцев боятся.

– Ясно. Ты тоже не отсвечивай тут. Отсидись где-то, не шикуй. Свою-то халявную штуку куда потратил когда переселился? – усмехнулся я.

– Ну так тут это, вон… – запнулся Николай.

– Ладно, проехали. Эту туда же не спусти. Давай, звони, если что. – Я пожал ему руку и вышел на улицу.

Ну что, одного агента мы заимели. Спустит эту тысячу и новую захочет заработать.

В управлении беготня все продолжалась, но Илья и Крис уже засобирались домой. Рабочий день закончен, Штумпф дал журналистам сенсацию, албанцы сидят в изоляторе. Основная работа пройдет завтра. А завтра у меня стрельба, то есть зачет по стрельбе и физической подготовке. Так что албанцы без меня спокойно поедут на суд и получат свой арест. После, наверное, новые обыски. Но это уже потом. Толчок дан, преступления раскрыты, полиция на высоте. По крайней мере, Штумпф так думает сейчас. Ну а мне пора домой. Служба службой, но не мешало бы и личную жизнь налаживать.

Где тут женщину искать? На набережной, конечно. Только встречаться с Вагоном и компанией не очень охота.

Подъехал с другого конца набережной. Припарковал машину чуть в стороне, у очередного летнего кафе. Прогулялся. А сегодня пустовато, немного народу. Но главное! Я уже почти неделю в Новом свете, а ни разу не купался!

Купил плавки в лотке у пляжа, бросил пистолет и документы в машину, спрятал деньги и значок в тайник на панели. Тут, оказывается, и такой был. Нажимаешь кнопку под рулем – и открывается потайная дверка. Как раз что-то малогабаритное влезает. Наверное, тут наркоту хранили. Переоделся, сняв с себя свои тактические брюки и футболку. Прошел на пляж. Чайки кричат, людей мало, вон, в волейбол кто-то играет, но не девушки точно. Сразу нырнул в воду и быстро поплыл. И все, прохлада обняла тело, запах йода, привкус соли. Как во сне, как будто вот сейчас вынырну из воды и сразу проснусь. Вынырнул и погнал кролем. Сто метров вперед, разворот, сто метров назад. Уф… Берег. Тяжело вылез, вытряхнул воду из ушей. Как вдруг кто-то окатил меня тучей брызг.

Собака. Большая! Немецкая овчарка! Смотрит на меня.

– Привет, приятель. Ты тут купаешься? А где хозяин?

– Герта, ком хеа, – кто-то громко закричал.

Девушка, молодая. Блондинка. Не сказать, что вот прям красавица, но симпатичная.

– Добрый вечер, ваша собака не кусается? – спросил я на английском.

– Нет, но если только вы будете на меня кричать, может на вас броситься, – улыбнулась девушка и ответила тоже на английском. Однако с явным немецким акцентом.

– Кричать я не буду, но мы можем выпить по коктейлю. Вон в том кафе на берегу, – показал я на стоящие метрах в ста столики.

Ну вот разве что и попили по коктейлю и потратили несколько часов. Анни, как представилась девушка, ушла, попрощавшись. Телефон-то свой оставила, но я вряд ли позвоню. Какие-то странные они, немки. Вот с этими мыслями я сел в машину и поехал к дому.

Грустно как-то все. Вроде и работа есть, и уважение, а жизни пока нет. Друзей толком нет. На работе все друзья и знакомые. Вон, Вагон был. Теперь тоже нет. Поговорить толком не с кем. А выходной будет, куда идти? Надо бы соотечественников искать. Вон, с немкой содержательно говорили о погоде.

– Тьфу. – Я сплюнул в открытое окно.

Кондиционер старался не включать, экономил топливо. Тут оно дорогое. Пойду спать. Хоть какие-то плюсы. Высыпаешься тут отлично, ночи длиннее.

Утро началось как обычно. Я выпил кофе, съел яичницу из четырех яиц и поехал на службу. С утра, как часто бывает, оперативка у Штумпфа. И вот тут я получил первый нагоняй.

– Почему у нас помощник детектива Новиков успевает задерживать преступников, стрелять в диких животных, но не успевает сдать зачеты по физической и огневой подготовке? – сурово высказал мне Штумпф.

Я так-то ждал похвалы за вчерашнее задержание. Штумпф аж светился, когда давал интервью. А тут вот так.

– Виноват, капитан. Сегодня же сдам. – Я вскочил и придал лицу выражение щенячьей преданности.

Штумпф молча кивнул, и на этом тема была исчерпана.

– Это он тебе понять дает, что ты должен остановиться. У нас тут спокойная работа. Рутина. А с тобой то стрельба, то скелеты в сарае. Маньяка вон выдумал. А вчера – четыре убийства. – Крис аж расширил глаза, называя эту цифру четыре.

– А что, количество совершенных убийств зависит от меня каким-то образом? – парировал я.

– От кого бы ни зависело, а иди-ка ты сдавай зачеты. И законы учи. – Илья положил передо мной две тонкие брошюры, гражданский и уголовный кодекс. – Одно дело – задержание. Раскрытие. Но если это войдет в привычку, то газетчики разнесут, что полиция плохо работает и в городе разгул преступности. А Штумпф этого не любит. Он любит спокойно ковыряться в бумажках и иногда делать красивое лицо перед камерами в связи с поимкой очередного злодея.

– О’кей, уже сдаю зачеты, – сказал я и, насвистывая какую-то мелодию, направился в тир.

Тир располагался в подвале управления, но там усатый темноволосый офицер из патрульных развернул меня, сказав, чтобы сначала я сдал зачеты по физической подготовке. Пошел в спортзал. Там командовал тот самый толстый мужик, стоявший тогда на тренировке вместе со Штумпфом и поддававшийся ему во время выполнения упражнений. Увидев меня, он чуть скривился в лице.

Я подтянулся двадцать раз, попрыгал там, что-то хлопая руками, как у него в методичке сказано, отжался шестьдесят раз, пробежал стометровку за пятнадцать секунд. Долго, но уложился в норматив. Толстяк поставил мне в моем бегунке штамп и подпись. Сдано.

Отлично. Теперь в тир. Переодевшись и быстро ополоснувшись под душем, я спустился в подвал. Как раз стреляли «бобби». Я плохо их знал в лицо и по именам, патруль общественной безопасности – служба отдельная. С ней больше дежурные детективы сталкиваются, то есть те, кто происшествия разбирает. Подождав минут десять, я приступил к сдаче. Из «глока» я еще ни разу не стрелял. К своему стыду. «Глок 17», оружие почти всех полицейских в мире, оказалось незнакомо помощнику детектива Новикову. Сей прискорбный для меня факт вызвал легкую усмешку усатого служаки.

Похолостив и обработав этот необычный спуск, я спокойно выпустил все пять пробных пуль в грудную мишень с десяти метров. Причем три из них умышленно положил в голову. Проверяющий одобрительно закивал головой, а я гордо поведал ему, что тот, кто умеет стрелять из пистолета Макарова, научится стрелять из любого другого пистолета.

Он повертел мой «макаров», причем делал это с таким недовольным видом, что казалось, будто я дал ему в руки какую-то мерзость. Ну что, зачетное упражнение. Четыре секунды, три выстрела из положения «оружие в кобуре». Грудная мишень. Нужно попасть минимум двумя пулями. Приготовились, время. Таймер пискнул, и я спокойно извлек оружие из полицейской открытой кобуры, первый и второй выстрел в силуэт, перевел огонь и третий положил точно по центру головы. Таймер показал три двадцать пять.

– Отличный результат, – похвалил усатый.

Тоже в бегунке, проставил мне печать и расписался. Готово. Теперь на очереди зачет по знанию нормативных актов. Пошел в кабинет номер десять, где сидят кадровики, но там брюнетка с глубоким вырезом на груди, видимо, секретарь, пояснила, что ответственного за прием зачета сейчас нет. Ну, это и к лучшему. Методички-то я еще не читал. Отдал ей два листка со сданными зачетами по огневой и физической подготовке, та закивала, причем вырез опустился у нее еще ниже. Так и захотелось спросить, что вы делаете сегодня вечером, Джессика Палмер. Именно это имя было у нее на бейджике. Но вовремя остановился. Из служебных романов ничего хорошего не получается, только скандалы и увольнения. Это я уже точно знал. Глубоко вздохнув, отправился к Крису с Ильей.

Застал их за каким-то талмудом из цифр. Оказалось, сопоставляли распечатку с телефонов Аргона и Далмата со временем разбойных нападений на трассе. Всего было три нападения. Расстрелян «Дастер» с мужчиной из России, Иваном Демьяновым. Вез обычные шмотки, ноутбуки, компьютеры, видимо, на продажу. Ехал с Базы «Россия», переселенец. После, спустя десять дней, почти в том же самом месте расстрелян «Ниссан Экстрейл», мужчина и женщина, тоже выходцы из России. И тоже компьютерщики. И третий – «Ленд Крузер». Ну, про него я знаю.

Получалось, что албанцы непричастны к этим нападениям. Во время всех трех случаев они находились в Порто-Франко. По крайней мере, их телефоны находились и работали на территории Порто-Франко. Да они почти и не выезжали две недели никуда из города. Пообсуждав это все и построив несколько разных версий, мы отправились на обед. Сегодня пятница. Итоговое совещание у Штумпфа. Надо писать рапорт о проделанной работе. А мне еще и о сдаче зачетов.

В кафе, как всегда в это время, было многолюдно. Заметив за одним столом Джессику Палмер, я все же решился.

– Друзья, извините меня, – бросил я Илье с Крисом.

Крис что-то хотел сказать, но Илья одернул его.

– Пусть идет, – услышал я его слова.

– Извините мисс Палмер, у вас свободно? – спросил я, подойдя к угловому столику с одинокой красоткой.

Я стоял прямо около стола, и груди под блузкой у Джессики вздымались в такт дыханию. Завораживающее зрелище.

– Да, Новиков, вы можете присесть рядом, – сказала она и улыбнулась мне белоснежной улыбкой.

– Благодарю, – только и сказал я.

Потом был обед, коктейль, кофе и что-то еще. А потом мы все же договорились вместе пойти на пляж. Сегодня же пятница! Вместе под завистливые взгляды коллег прошли в управление полиции.

Потом я пошел помогать Крису писать рапорт. Это была целая эпопея. Как будто Крис писал не отчет за неделю о проделанной работе, а «Войну и мир». Постоянно подбирал правильные слова и выражения. Илья ему советовал и подсказывал. Я просто сидел и слушал. Иногда что-то вставлял.

– Писать рапорт – это целая наука, – процитировал Крис Штумпфа.

Наконец, все было готово. Как раз перед совещанием успели.

Оперативка прошла как обычно. Штумпф был доволен. Пресса положительно оценила работу полиции. Раскрыты резонансные убийства переселенцев. Полиция Порто-Франко продолжает обеспечивать общественный порядок и борется с преступностью в городе. И первоочередная задача – обеспечивать безопасность переселенцев. А также борьба с этническими преступными группами. Но есть и отрицательные моменты. Разбойные нападения и убийства на трассе от Базы до Порто-Франко до сих пор не раскрыты. И никаких зацепок. А руководство Ордена очень заинтересовано в поимке преступников. Всем независимо от занятости обращать внимание в первую очередь на эти преступления. Все не задействованные в дежурствах сотрудники, могут быть свободны до понедельника. Хотелось закричать «ура», но все же кричать не стал. Нечем мне особо в выходные заниматься. Хотя…

Забежал в кабинет Джессики.

– Ну как, ты освободилась? На пляж?

– Знаешь, тут еще работы немного, – сокрушенно покачала она головой, – давай лучше вечером встретимся? Запиши мой телефон, хорошо?

Я записал номер и спустился к своему рабочему месту. Собственно, места у меня пока не было. Занимали один стол на троих.

– Слушай, ты бы подальше от этой особы держался, – тихо сказал мне Илья, собирающий документы на столе.

– Что так? – спросил я, убегая.

– Да она с Биллом рыжим недавно поругалась, просто ему мстит. Так что смотри, не нарывайся, – снова предупредил меня Илья.

– Хорошо, бывай, до понедельника, – бросил я на прощанье.

Подумаешь, Билл-дрилл^[4]. У него своя жизнь, у меня своя. С этими мыслями я приехал в свою квартирку, побрился, ополоснулся под душем, быстро перекусил и позвонил Джессике. Наконец, после десятиминутного разговора, договорились, что я заеду через час. Адрес, куда надо было заехать, был недалеко. Я прогулялся по магазинам, навел в квартире порядок, купил бутылку вина и в назначенное время сидел в машине у указанного адреса.

Жила она в трехэтажном голубом кирпичном доме, почти у самой набережной. После звонка и еще десяти минут ожидания Джессика, наконец, вышла. Оделась в красное с белым пляжное платье и шлепанцы. На голове шляпка и сумка в руках.

В общем, поехали на пляж, причем дорогу указывала она. Куда-то дальше на север проехали. Расположились на песке рядом с пляжным кафе. Солнце еще светило. Я окунулся пару раз. Джессика в воду так и не пошла. Лежала и загорала на полосатом полотенце в цветах американского флага.

– Ты что купаться не идешь? – Я вылез и все не решался сесть на песок.

– Не хочу, холодно стало. – Джессика надула губы и явно загрустила.

– У нас, в России, когда холодно, греются бокалом вина, – подмигнул ей я.

– Ну, давай попробуем.

Я сбегал в стоящее рядом пляжное кафе, взял бутылку сухого красного вина. Название какое-то странное, даже не разобрал на этикетке. Открыл его там же и попросил два бокала и фрукты, которые уже нарезанными дали в пластиковом лотке. Все это встало мне в пять экю. Дороговато для пляжа.

Бутылку мы допили. Ну, а потом все пошло по накатанной колее. Поехали ко мне. И вот там меня поджидало первое разочарование. Грудь у Джесс была силиконовая. То есть большая, красивая, но ненастоящая. Правда, это несильно испортило вечер. А вот телефон, звонивший у нее постоянно, немного напрягал. В конце концов она сняла трубку и вышла на балкон. Поговорив минут десять, она вышла.

– Андрей, мне надо срочно ехать, извини.

– Не вопрос, давай, я отвезу, – удивился я, наливая вино в бокалы.

Бокалы были уже мои, купленные вместе со второй бутылкой по дороге.

– Нет, я вызову такси. Извини еще раз. Какой тут адрес?

Я назвал свой адрес. Джесс быстро оделась, вызвала такси и вышла.

Тут меня не обманешь. К Биллу поехала. Вон она, изменчивая женская душа. Да не очень-то и надо, если честно. Силиконовыми сиськами нас не купишь, мы натуральное предпочитаем.

Я допил вино в одиночестве. Куда пойти? Гулять в кафе? Музыка, кстати, доносилась с балкона. Пятница. Джентльмены пьют и закусывают. И наслаждаются обществом прекрасных дам. Ну а я? А я пойду почитаю инструкцию по местному законодательству. Нет ничего увлекательнее перед сном, чем почитать служебные документы. Сам не заметил, как уснул.

Вот и утро субботы. Сколько я уже в этом Новом мире? Как будто вечность. Пустая бутылка вина на столе. Смятая кровать и следы губной помады на подушке. Ну что же, больше ни американок, ни немок. Соотечественниц бывших надо искать. А вот где? Хм… Надо бы у Баринова поинтересоваться. Надо бы встретиться с ним еще разок.

За этими мыслями я проснулся окончательно и после обильного завтрака из яиц и бекона решил заняться машиной. Я толком-то ее и не смотрел, даже масло не проверял. Поехал в тот самый сервис, где мне тогда меняли лобовое стекло. Народу в субботу с утра там почти не было. Длинная автомойка на три места, сервис по замене масла и еще несколько боксов за забором из сетки рабица. В этом сервисе у Джона я провел несколько часов. Помыл машину, заменил масло, свечи и заодно провел диагностику двигателя. Пробег-то у «Гелендвагена» детский для этого класса автомобилей, семьдесят семь тысяч километров. Причем, как мне сказал Джонни, пробег реальный, не смотан.

Расставшись с некоторой суммой в экю, но довольный, я направился обедать. Причем есть особо не хотелось. Заехал в китайский магазинчик и купил одноразовой лапши. Сварю сам дома, хватит по ресторанам расхаживать. Лапша была не как у нас в магазинах. Какая-то настоящая китайская, что ли. Местная. Со специями. В пакетике полиэтиленовом с иероглифами. Взял на выбор несколько вкусов. Со свининой, с курицей и с грибами. Вот она, кулинарная мечта холостяка.

Начнем с грибов. Вскипятил чайник, высыпал лапшу в тарелку, развел водой. Все гениальное просто. А вкусно, кстати! Потом подошла очередь лапши со свининой. Тоже мне очень понравилась. Надо бы зайти и купить про запас. Внезапно зазвонил брошенный мною в комнате телефон. Я его искал, а он предательски звенел. Наконец, звонок прекратился, а телефон нашелся в ванной на полу. Кто это мог быть? Опа, Баринов. На ловца и зверь бежит. Тут же набрал вызов.

– Саш, привет, извини, не успел к телефону… Да в полиции работаю. Типа стажера, помощником детектива… Да, свободен… А почему бы и нет? Как говоришь, кафе? Ну да. «Биерхалле». Помню. Хорошо, через часик буду.

Ну вот и отлично! Хотя бы друзья тут появились, есть с кем поболтать. Так. Надо бы теперь прибраться по дому. О черт, эта книженция лежит. Ну хорошо, вечером почитаю и поучу местное законодательство. А поеду-ка я на такси. Хотя, зачем такси? Пешком пройдусь. Выйду сейчас и прогуляюсь. Заодно и в форме себя поддержу!

Я, кстати, немного заблудился. И вышел минут через двадцать. Вот так всегда и бывает, ждешь-ждешь чего-то, а как время выходить, то сразу дела появляются. То футболка грязная и надо стирать, то брюки вдруг куда-то засунул. Пошел вроде бы в правильном направлении, но чуть дал крюка, протопал два квартала лишних. Потом возвращался назад. Поэтому опоздал минут на десять.

Открыв деревянную дверь, сразу попал в темный полумрак большого прохладного зала. Народу было пока немного, и я сразу увидел махнувшего мне рукой Баринова. Вместе с ним сидел крепкий, спортивного вида черноволосый парень. Я еще подумал, «полуармянин». Я подошел, поздоровался с Бариновым и его спутником, который представился: «Вячеслав». Присел за свободный стул и вытер салфеткой лоб.

– Ты что такой загнанный? – поинтересовался Александр.

– Да решил пешочком пройтись. Вот и устал по жаре, – выдохнул я.

– Тогда по пиву! – сказал Вячеслав и поднял кружку.

Я взял стоящую передо мной кружку пива, провозгласил стандартный тост: «За знакомство», – и залпом выпил почти половину. Упарился по жаре ходить.

– Ну давай, рассказывай. Как жизнь, как в полицию попал, куда своего кореша Вагона дел, – спросил Баринов, поставив кружку.

– Вагон с Пичугой теперь скорешился, это который Михалыч. Видал тут его. Им стволы те и продал, кстати. В полицию попал сразу после нашей встречи. Вроде сработался уже. Зачеты сдаю. А жизнь пока хреново. – И я снова приложился к кружке с пивом.

И мне показалось, что при упоминании «Михалыча» Слава с Александром переглянулись.

– А что, так просто попасть в полицию? – подал голос Вячеслав.

– Это смотря кому. На самом деле, в «бобби» даже сложнее попасть. Там работа проще и понятнее, поэтому конкурс высокий. А в детективы кого попало не возьмешь. Тут с опытом люди нужны. Еще у нас говорили, что опер в среднем достигает уровня за пять лет. А я двенадцать лет уже работаю. Английский учил, по загранкам ездил. Так что устроился. – Я поднял глаза на Славу.

Простой парень, веселый. Почему-то подумал, что бывший жулик. И что? Коммерсанты из бывших жуликов самые что ни на есть отличные.

– Тут такое дело, – начал Баринов, – Слава клуб открывает. Танцы там, стриптиз, дефки, выпивка. Все дела. И как бы за безопасность переживает. Клуб-то он с проблемами берет. – И Саня кивнул на своего товарища.

– Проблемы тут постоянно, – подтвердил я, – Штумпф, начальник полиции, вроде и правильный мужик, но, как я понял, скрывает истинное положение дел. Вот недавно двоих албанцев взяли. Прикинь, людей мочили, машины забирали и айди их пользовались. Проводили покупки в гостинице и в баре.

– Ну так сможешь помочь? – спросил Слава.

– Помочь, конечно, помогу чем смогу. Но я сам тут недавно, и полностью на меня рассчитывать не стоит. Тут бы кого из знакомых привлечь да типа агентства охранного создать. С лицензией и все дела. – Я допил пиво из кружки и стал высматривать официантку. Как назло, никто на глаза не попадался.

– Откуда тут людей взять, да еще проверенных? – задумчиво повторил Вячеслав.

– Как откуда? Со Старой Земли вызвать, если такое возможно. Вон, Вагон самолеты себе переправляет. Навариться хочет и в легальный бизнес уйти. – Я наконец увидел официантку и сделал ей жест рукой.

Та заметила и пошла к нам. Блондинка, с ямочками на щечках, улыбается. В красном платье и белом фартуке. Ну точно в немецком стиле. Красивая.

– Нам еще пива, – показал я рукой.

Та кивнула и убежала.

– Ну а что, тоже вариант, – сказал Баринов Вячеславу.

– Ну а как их убедить-то? Есть у тебя надежные люди? – спросил Слава у меня.

– Люди есть. А вот заманить… – я задумался, – нужно видеопослание снять. Пляж, море, женщины в волейбол играют, и мы тут, такие красавцы, отдыхаем, – пришла мне неожиданно в голову идея.

Улыбчивая блондинка подошла и поставила перед нами еще три кружки с пивом. Когда шла назад, я проводил ее взглядом.

– Нормальная такая. Я тут американку снял одну с работы. Ну переспали. Так у нее бюст силиконовый и вечные заморочки какие-то. Ну вроде все нормально, но постоянно гоняет чего-то. Не в себе, короче… Надо вот таких, русских, искать.

– Ну вот клуб откроем и ищи, кто же запрещает, – усмехнулся Слава.

– Так в клубе одни проститутки будут, – скептически скривился я.

– А ты тут что, семью создавать собрался? – Вячеслав отпил из своей кружки и начал искать глазами официантку.

Почему-то рядом появилась вторая, черненькая и чуть страшненькая. Похожая на армянку. Я отвел глаза в сторону.

– Хочешь, научу, как надо знакомиться? – подмигнул мне Слава.

– Меня? Научить? Да я тебе сам фору дам, – откинулся я на стуле и скрестил руки. Обнаглел этот парень. Ловеласа из себя строит.

– Тогда давай спорим на пятьдесят экю, кто из нас сегодня эту блондинку на секс разведет? – И Слава показал на появившуюся улыбающуюся девушку в белом переднике. Ту самую, с ямочками.

– А если никто не разведет? – скептически сказал я.

– Тогда я тебе должен пятьдесят экю, спорим? – Слава протянул руку.

– Давай, – пожал руку я.

– Разруби, – обратился Слава к Баринову, который с кем-то как раз разговаривал по телефону.

Тот спор разрубил, но скептически покачал головой.

– Андрюх, ты ему можешь сразу пятьдесят экю отдавать. Это Оксана, девушка Славы.

– Молодец, красиво развел! – Я засмеялся и полез в карман за деньгами.

– Да ладно, я пошутил. К тому же мы тебя приглашаем, так что я угощаю. – Слава замахал руками.

– Нет, проспорил – значит проспорил, – заупрямился я.

– Ну, если хочешь проставиться, поехали к румынам? – вдруг предложил Слава.

– Я пас, – сразу отозвался Баринов.

– А что за румыны? – насторожился я. Албанцев уже видел, имел честь задерживать. Про румынов пока не слышал.

– Да клуб «Капитан Мажор». Музыка, легкие напитки, приятная компания из девушек легкого поведения, – пояснил мне Слава.

– Да, девушек хороших много. Но тянет на плохих. А поехали, посмотрим, что там за «Капитан Мажор», – согласился я. Гулять так гулять. Выходной, опять же.

Слава с Бариновым рассчитались за пиво, а потом Сашка еще и подвез нас до клуба. По дороге Слава позвонил какому-то Николаю, так что на входе нас встречали. Непрезентабельный райончик. Обычное обшарпанное здание с мачтой корабля и девушкой на мачте прямо над входом. Большой толстый мужик в черной рубахе со смуглым лицом и щетиной на щеках, похожий на цыгана, изобразил радость и затараторил что-то Александру. В вырезе рубахи блестел здоровенный золотой крест на цепи. Слава уже выскочил и обнимался с этим Николаем, а я нагнулся к Баринову и тихо спросил: «Тут вообще нормальное заведение? Не пришибут случайно? А то я ствол дома оставил».

– Да вполне приличное. И Николай – мужик хороший. Так что смело можешь расслабиться. И ствол тут не понадобится. Только деньги, – вполне серьезно сказал Баринов.

Но мне показалось, что что-то он недоговаривает. Баринов тут же уехал, а мы вошли мимо двух качков на входе, которые с уважением посмотрели на меня. Я был почти на голову выше каждого из них. Наверное, подумали, как им тяжело придется выставлять меня на улицу, если вдруг начну буянить. По всему коридору висели плакаты с изображением женщин легкого поведения. Тут были на любой вкус. Шатенки, брюнетки, рыжие.

Николай провел нас в полутемный зал, где громко играла музыка и стояли два шеста. Шесты пока пустовали, народу в зале тоже было немного. Еще не вечер. Мы прошли чуть в сторонку, к большой красиво сделанной вип-ложе. Тут же подбежала официантка, и Николай по-румынски ей сделал заказ. Мы сели за столик, и он немедленно стал наполняться фруктами, бутылками и нехитрыми закусками. Есть я не хотел, а вот местного напитка попробовать было можно. Николай, кстати, немного говорил по-русски и неплохо по-английски, так что общий язык мы нашли сразу.

Попробовал в графине стоящего на столе вишневого напитка. А ничего так, вкусно. И слабоалкогольный, пить можно. Николай повторял тосты, около нас появились девицы. А нормальные так вроде. Три кружки пива и неизвестно сколько еще этого вишневого напитка свое дело сделали. Потом я уже оказался на танцполе с красивой, как мне показалось, смуглой цыганкой. Не цыганка, румынка, вспомнил я слова Николая. Еще он что-то говорил, что полиция постоянно притесняет румын. Это несправедливо, и я соглашался, что да, несправедливо. Слава что-то громко кричал мне в ухо, показывая на танцующих девушек. Я кивал, не слыша ни слова. Опять за стол, снова по бокалу вишневого вина. Слава уже перешел на коньяк. Я отозвал его в сторонку. В коридоре музыка не так громко, и народу вокруг нет.

– Слав, давай, берем парочку девчонок и ко мне домой?

– Зачем? – удивился тот. – Тут же комнаты есть неплохие, оборудованные.

– Ну его, эти комнаты. Снимут видео, и не пойми как это потом обернется. Давай бухла, закуси и ко мне, а? Продолжим вечер там? – настаивал я.

– Ну, не знаю, заплатить придется… – засомневался Слава.

– Я плачу, – решительно полез я в карман.

Показанные мною купюры убедили Николая. Договорившись встретиться снова в спокойной обстановке, набрав этого вишневого напитка в бутылках, мы на такси шумной компанией и с песнями поехали в сторону моей съемной квартирки. Капитан Мажор, капитан Мажор. Дурацкая песня так и привязалась…

Телефон. Он звонит и разрывается в голове. Что это за мелодия? Из мультика какого-то. Точно. Розовая пантера! Встаю и рукой нащупываю на полу телефон.

– Але…

– Скотина, хоть бы трубку мог снять. Опять нажрался и по бабам своим пошел? Обещал же, что в последний раз. Сволочь… – женский голос в трубке.

Кто это так меня? Жена, что ли? Не может быть. Она далеко. Кто тогда? Слава храпит на полу. Так это же его телефон! Наверное, это та самая Оксана!

– Хм… Оксан, это не Слава. Это Андрей. Мы вчера с ним у вас в кафе сидели. Слава спит… Да нет, не было никаких баб. Нажрались, как свиньи, и уснул он… У меня дома. – Я продиктовал адрес.

Так. Все окурки со следами помады в мусор. Пепельница с балкона оправилась тоже в мусорный пакет. Теперь кровать. Белье в стирку. Пустые бутылки в мусор. Лишние бокалы спрятать. Два стакана оставить. И пепельницу со Славиными окурками на балкон. Вот так. Румынки эти сразу свалили. Сколько денег взяли? И не помню. Пьяные были, еще чаевых надавали.

– Вставай, Слава, за тобой едут, – начал я толкать его.

– А, кто? Вода есть? – Слава подал признаки жизни.

– Есть, держи, – протянул ему бутылку минералки, заботливо припасенную с вечера.

Минут через десять в квартире появилась та самая Оксана. На этот раз в джинсах и рубашке. Посмотрев обстановку, забрала продравшего глаза Славу и уехала. А я остался один. Борясь с искушением накатить пивка, пожарил яйца. Убрался, выкинул мусор. И начал читать эти брошюры. Законы Новой Земли. Кодекс полицейского. Уголовный кодекс. Так я терпеливо отмучился несколько часов. Пока не раздался звонок от Славы.

– Андрюх, я в «Биерхалле». Приходи, подлечимся…

Ну вот. Все, как раньше. Работа, субботний загул и друзья-алкаши. Как будто никуда и не уезжал.

Все же пивом я сильно не злоупотреблял. Поэтому на оперативке у Штумпфа выглядел бодрым и отдохнувшим. Тот, кстати, был учтив и на редкость многословен.

– Албанцы, убивающие переселенцев, – это серьезно. Но дело уже раскрыто, а убийства и раньше случались. Но нападений на трассе очень давно не было. Завелась какая-то новая банда, и там, – Штумпф показал куда-то в потолок, – требуют скорейшего результата. Мы должны прекратить этот бардак на дорогах.

Кто с него требовал прекратить бардак? Там выше, я так понял, был чердак. Наверное, представители Ордена заседают у нас на чердаке. Мне самому стало смешно от этой мысли.

– Детектив Новиков, я что-то смешное рассказываю? – строго спросил меня Штумпф.

– Никак нет, сэр. – Я встал со своего стула и вытянулся по струнке.

– Я не ошибся, называя вас детектив, а не помощник детектива, – Штумпф сделал мне жест рукой, чтобы я сел на место. – Я поручаю вам лично свежим взглядом изучить это дело. Вы отлично себя проявили в первые дни работы. Сказывается ваш предыдущий опыт. – Я просто вытянулся, сидя на стуле, и с вниманием смотрел ему в глаза. Точнее, не прямо в глаза, а как бы сквозь него. При таком взгляде не остается ощущение давления. Как бы просто смотришь, внимаешь каждому слову. – В случае раскрытия нападений на трассе и установлении личности бандитов я сразу подпишу рапорт о вашем назначении на должность детектива. Без каких-либо испытательных сроков. И всем выпишу премию в размере месячного оклада, – обвел всех присутствующих взглядом Штумпф.

Все вроде как вдохновились.

– До сегодняшнего дня патруль пытался работать самостоятельно. Увеличили число групп, изменили маршруты, наблюдали с воздуха. Но они зашли в тупик. Теперь нам, полиции Порто-Франко, выдан карт-бланш на расследование этих преступлений. И я прошу в ближайшее время вас, Новиков, провести подробный анализ и написать мне рапорт.

Я молча кивнул. Сидящий рядом Крис посмотрел на меня. Писать-то рапорт ему. Эх, было бы что писать.

Когда все разошлись по своим рабочим местам, Илья Крамер посадил меня за стоящий на столе компьютер и открыл папку с грифом «Топ сикрет».

– Вот смотри, тут нам сбросили всю информацию по трем нападениям. Почитай, может, что-то интересное заметишь. Для удобства я тебе сразу на русский текст перевел. Итак, поехали. – Первый разбой с убийством был примерно месяц назад. Иван Демьянов, сорок лет. Бизнесмен из России. Москвич. По информации, набрал там кредитов, в Старом свете. Вез компьютеры и оргтехнику. Автомашина «Рено Дастер». Не очень богатая машина, но добротная. Дизельная. Переселился один. Сутки жил на Базе. С собой была сумма в десять тысяч экю. Видимо, наличными, так как на счетах ее не было. Ничего больше. Никаких зацепок. Проехал тридцать семь километров от Базы. Расстрелян через лобовое стекло. Деньги и груз исчезли.

Я кивнул.

– Второй случай. Ирина и Александр Мишины. Из Ярославля. Машина «Ниссан Икстрейл» белого цвета. Оба айтишники. Тоже везли разную технику. А вот это уже интересно. Берут именно то, что компактно и легко можно реализовать.

– Илья, а тот же ноутбук тут легко продать? – оторвался я от монитора и спросил писавшего что-то рядом со мной детектива.

– Ноутбук? – переспросил он. – Да проще простого. Можно сдать куда, можно просто объявление дать.

– А если большую партию?

– Мы пытались так искать. Без толку все. Товар ходовой, реализовать довольно просто. Отличительными признаками не обладает. Можно еще поднажать на местные торговые точки, но не факт, что в Порто-Франко сбывают. В любом городе возьмут без всякого риска, – сказал Илья и снова углубился в бумаги. – Так, поехали дальше. Мишины тоже сутки жили на Базе «Россия». После отправились в Порто-Франко. Проехали пятьдесят пять километров. Машина расстреляна. Тоже в лоб. То есть кто-то остановил ее.

– Как можно остановить машину переселенца?

– Ну, наверное, сломался. Колесо спустило, кто-то просит помочь. О’кей. Нужно это отметить. Пусть патруль обратит внимание на стоящие у обочины машины с техническими неисправностями.

Пометил на бумажке себе.

Третий случай. Это я видел сам. Семья. «Тойота Ленд Крузер» черного цвета, дизель. Соколовы Николай, Ольга и Артем. Артему четырнадцать лет. Сутки провели на Базе «Россия». Везли сотовые телефоны и примерно двадцать тысяч наличкой.

Так. Стоп. Все везли какую-то технику, ноутбуки, сотовые, компьютеры. То есть то, что компактное, и то, что легко тут продать. И у всех были с собой наличные деньги. Люди по каким-то причинам не доверяли банкам. Так, что-то тут не то. Получается, что случаи очень похожи. У бандитов есть канал сбыта определенной продукции. Магазин. Или в Порто-Франко, или еще где. И их точно наводят. А это значит, что надо искать на Базе «Россия».

КПП? На приеме переселенцев? Отметаем. Слишком мелко. Человек, работающий на том же КПП, или девушка на приеме переселенцев обладает гораздо более обширной информацией. Там и гораздо крупнее суммы попадаются, и грузы ценнее. Это какой-то низовой уровень.

Попутчики? Возможно. Все убитые проводили ночь на Базе. А в какой гостинице? Тоже нет информации. Не отрабатывали. И попутчики… тоже себе версия. Нужно взять выписку с КПП, кто пересекал ворота сразу после или перед жертвами.

– Илья, – снова окликнул я Крамера, – мне нужны вот эти сведения. Желательно побыстрее.

Я показал ему листок бумаги со своими набросками. Крамер взял лист в руки, хмыкнул и начал печатать запрос, отстранив меня от компьютера.

– Покури минут десять. Сейчас ответ придет, – сказал он мне.

Я не курил, но вышел на улицу сменить обстановку. От монитора уже рябило в глазах. Минералки выпить? Пожалуй, дойду до кафе. Мимо меня, сухо поздоровавшись, прошла Джесс. Так же сухо кивнул в ответ. Ну и хрен с ней, все равно титьки силиконовые. У румынок не такие большие, зато натуральные. Как там Слава, интересно? Набрал номер на телефоне.

– Привет. Ну что, в запой не ушел? – спросил я отозвавшегося сразу Вячеслава.

– Какой запой? С Оксаной был. С ней не забухаешь. Клуб тут ремонтируем вовсю. Забот – куча. Кстати, от Михалыча люди приезжали, интересовались. Проблемы будут, чую.

– Не будут, решим твои проблемы. Ну, давай, удачи. Я тоже тружусь. – И я нажал на сброс.

Проблемы, говоришь?

– Привет, – бросил я в трубку отозвавшемуся с пятого гудка Вагону.

– Здорово, Андрюха. Не ожидал, – прохрипел Вагон.

Видимо, не только для нас выходные выдались богатыми на развлечения. Голос Вагона явно свидетельствовал об удачно проведенном вечере. А может, и ночи.

– Семеныч, тут от твоего Пичуги люди наезжают на моего приятеля Вячеслава. Он клуб открывает, какая-то там «Роза». Так ты им поясни, что этот Вячеслав – мой друг. Только смотри, давай сразу определимся. Если ты тут не в теме, то поясню я сам. Договорились?

– Андрюх, я не в теме, но давай минут через пять я перезвоню тебе, лады? – засуетился Вагон.

Вагон позвонил гораздо раньше, примерно через пару минут.

– Евгенич, недоразумение вышло. Все решили. Пусть твой друг спокойно открывается и работает. Мы с Михалычем все порешали.

– Отлично. Ну и ты Михалычу привет передай. Скажи, претензий у меня к нему нет. Пока нет, – добавил через паузу я.

После перезвонил Слава:

– Андрюх, Михалыч мне лично позвонил. Извинился за своих людей и просил передать тебе, что он все понял.

– Ну и отлично, Слав. Работай.

Вячеслав начал что-то еще мне говорить, но я уже увидел махавшего мне рукой Илью.

– Все, Слав, я пока занят. Давай, вечером созвонимся.

Подошел к Илье. Тот сел за компьютер и показал мне ответ. Снова чтение. Итак, попутчики. Туда, обратно, так, числа. Фамилии. Нет совпадений. А эти, Соколовы, вообще в одиночку поехали. Ни до них, ни после, вообще никого в ближайший час. Попутчики отпадают.

Так, где они жили? Гостиница. Некто Арам. Бар «Рогач». И гостиница. Все жили там. Самая дорогая, кстати, на Базе. Я там и не бывал. А вот это уже интересно. Как будто лампочка замигала у меня перед глазами. Интуиция. Так бывает. Вроде ищешь, ищешь, и вот оно, все просто. Лежит на самом видном месте. Базу-то никто не проверял как следует.

Так, еще раз. Соберем мозаику всю вместе. Человек проходит ворота, получает деньги. Везет груз. Остановился у Арама. Что он делает? Правильно. Спрашивает, сколько эти вещи, что он привез, стоят и кому их продать! У кого спрашивает? Да хоть у того же Арама и спросит. Или… Или просто в гостинице или баре. Далее, тот звонит своим знакомым, и те встречают по дороге машину жертвы. Потом спокойно едут себе… Куда они едут? Патрули прочесывают местность. Вон, сколько рапортов в деле.

А едут себе дальше по дороге. Ну, как вариант. Ограбил, груз спрятал, и езжай себе по делам. Ну это уже второй вопрос. Так. Дальше поехали. Нападения идут через десять дней. Когда у нас очередные десять дней? А завтра! Так-так. А если мы, я, к примеру, как переселенец, окажусь на Базе Россия? Там на крутой тачке, с баблом и с сотовыми в багажнике? А откуда у меня сотовые? А я их не покажу. Просто пусть будут какие-то коробки. Буду спрашивать, кому и почем в Порто-Франко продать сотовые? Не, сотовые не пойдут. Уже было. Давай что-то типа айфонов от «эппл». Они дорогущие. И бабок чтобы наличкой было. Один айфон в руках вертеть, а другие типа в багажнике. Нет, айфоны не годятся. У них прошивка. Не получится их перепрошить. Пусть планшеты будут. Обычные планшеты. Отличная идея! Меня расстреляют, как этих… Вот тут недоработка… Надо посоветоваться.

– Илья, смотри… – поделился я своими умозаключениями с Крамером.

Тот позвал Криса. Крис набросал рапорт и убежал к Штумпфу. Не было его около часа. А может, и больше. Я не засекал время. Потом он вбежал, как ошпаренный.

– Андрей, Илья, пошли к капитану!

Поднявшись в кабинет, мы сели на привычные места. Штумпф разговаривал с кем-то по телефону, а рядом с ним за столом сидели двое в гражданке. Я их раньше не видел. Один высокий, крепкий, с волевым лицом. Почти без шеи. И почему-то бледный. Второй ростом пониже и на вид лет около тридцати. Темноволосый, с острыми чертами лица. Наконец, что-то решив, Штумпф положил трубку.

– Господин Новиков, – обратился он ко мне.

– Слушаю, сэр. – Я встал.

– Вспомните до мельчайших подробностей, где вы были и с кем знакомились на Базе «Россия»?

– Девушка на приеме, Марианна, потом оружейник и гостиница где-то на окраине, около бара «Фортуна». В самом баре был, ну, и в полиции.

– Это все? – строго спросил Штумпф.

– Так точно, все. В бар «Рогач» и в гостиницу к Араму я не заходил. Никто из персонала меня там видеть не должен, – добавил я, понимая, что он спрашивает.

– Это хорошо, – произнес Штумпф.

В этот момент тот в гражданке, который почти без шеи, кашлянул и что-то тихо сказал капитану.

– Так, все свободны, кроме господина Новикова, – произнес Штумпф и посмотрел на сидящих рядом.

Те кивнули одновременно. Когда Крис и Илья вышли, Штумпф продолжил:

– Посмотрите на меня, на Крамера, на Окелли. Мы все пропитались этим светом и морским воздухом. Вон Крамер. Он загорелый, уверенный местный житель Новой Земли. А вы, Новиков, видимо, редко бывали на пляже за ту неделю, что тут провели. Вы еще очень бледный, и в вас угадывается недавний переселенец. К тому же вы русский. И все убитые были русские. Лучшую кандидатуру нам не найти. – Штумпф взял паузу и снова посмотрел на сидящего рядом человека.

– Сейчас на Базу «Россия» пришла бронированная «Тойота Ленд Крузер». Кто-то из руководства Ордена перегнал ее для себя. Забронировали и переделали ее в России, так вышло дешевле. Орден дал добро, чтобы мы перегнали ее в Порто-Франко. Вы немедленно вылетаете вертолетом на Базу «Россия».

Я выдохнул и снова вдохнул. Появилось знакомое чувство опасности. Холодок внутри…

– Вооружаетесь и экипируетесь здесь. Броню скрытого ношения обязательно. Деньги получите в кассе. На оперативные расходы, и не забудьте при отчете об использовании подтвердить все чеками, – скривился Штумпф.

Представляю себе богача, который требует чек за чашку кофе. Но я ничего не сказал. Не в чеках дело.

– Остальные инструкции получите вот от этих людей и на Базе «Россия». И запомните, только гостиница и «Рогач»! Не гуляйте по Базе без дела. Если возникнут проблемы, пусть думают, что вы похожи на самого себя. Мало ли в России похожих людей?

Я пожал плечами. Действительно, почему бы не быть кому-то в России как две капли воды похожим на меня?

– Операция на контроле у руководства Ордена! Поэтому подходим со всей серьезностью. Гуляете, пьете, общаетесь в «Рогаче». Утром выезжаете и едете сюда, – Штумпф ткнул пальцем в свой стол.

Как будто именно сюда, к нему на стол, я должен приехать на «Тойоте».

– Мы вас страхуем на дороге. О любых изменениях в плане докладывать немедленно! – Он даже привстал при этих словах. – Да, и размер одежды у вас какой?

– Шестидесятый, рост – сто девяносто, – проговорил я свои размеры.

Штумпф записал все на листок бумаги и вышел из кабинета. Я остался с этими двумя.

– Добрый день, еще раз, мистер Новиков. Мы из Службы Специальных Расследований. Агент Уайлдер и спецагент Демпси, – представился тот здоровый. – Мы ведем это дело, так как есть подозрение в предательстве федерального служащего. Сейчас вы подпишете бумагу о неразглашении всех сведений, ставших вам известными в ходе операции, получаете все необходимое у себя, и мы едем на Базу «Россия».

Я кивнул. Еще лучше. Пусть эти меня страхуют, а не Штумпф.

– Оружие какое берете? – спросил второй, который агент Уайлдер.

– У меня «АКМ» в машине, и я бы «макаров» взял. Стрелять, надеюсь, не придется. А выглядеть будет естественно. Все-таки из России.

– Разумно, – кивнул Уайлдер.

– Тогда получайте деньги, забирайте оружие – и вперед, – встал из-за стола Демпси.

Сборы были недолги. Получил в кассе десять тысяч экю и строгое наставление привезти документы, обосновывающие денежные расходы. То есть чеки и расписки. Потом сходил к своей машине, забрал автомат, плитник с магазинами и шлем. Заодно вытащил из тайника «ПМ». Ну вот, теперь все. Во дворе меня ждал синий «Мицубиси Паджеро» и двое агентов ССР.

– Зачем это, – указал Демпси на «варриор», – мы выдадим.

– Пусть будет. Брошу в машину, там и не видно, – пояснил я.

Возражений не было, и мы поехали.

Вагон

Море. Оно плескалось и манило. Вагон много раз бывал на море. В Сочи, в Крыму, когда отдыхал с вором в законе Камо. Потом бывал за границей. В Таиланде, в Испании, в Эмиратах… И сейчас было такое же чувство, будто он отдыхает. Вот скоро отдых закончится, и нужно будет ехать назад, в холодную Россию. Хотя почему холодную? Сейчас там лето, жара, наверное. Вагон закрыл глаза и упал на теплый песок.

– Ну ты че, Леш! – поморщилась лежащая рядом Кристина, отряхивая песок с покрывала.

Она совсем недавно с Вагоном, несколько дней. Красивая, высокая, с бюстом четвертого размера, темноволосая. Вагон так и не понял, то ли он с ней познакомился, то ли Кристина с ним. Сидели в ресторане с Михалычем, и тут внезапно появилась она. А Михалыч под благовидным предлогом удалился. Потом вино, танцы, и домой к Вагону. Ну домом ту квартирку, что предоставили Вагону, назвать можно было с большой натяжкой. Хотя по местным меркам совсем неплохо. Большой зал, телевизор на стене, вид из окна. Но по сравнению с квартирами, в которых жил Вагон на Старой Земле, эта, конечно же, проигрывала. Правда для Кристины она показалась дворцом.

Роман развивался бурно, и вот уже Вагон лежит рядом с девушкой на пляже. В отличие от тех девок в его старой жизни эта точно не за бабки с ним. Собственно, бабок-то у Вагона пока и немного. Так, есть копье в кармане и хватает на погулять. Но вот серьезно развернуться – увы. С этим придется подождать. Не то чтобы ожидание тяготило Вагона. В такой компании да на пляже можно и подождать. Другое дело, когда самолеты переправят на Новую Землю. Что тогда дальше? С Михалычем кентоваться? Смысл? Свое двигать нужно. Вон те же «Патриоты» толкать. А для этого связи нужны тут. И тут и там. И если со связями в Старом свете все было хорошо, то с новыми пока не очень. Нет, несколько нужных знакомств Вагон уже завел. И люди к нему тянутся. Но… Но, как в песне, только этого мало! У Михалыча есть бригада. У Вагона бригады нет. И люди вокруг Вагона сейчас – это люди Михалыча! Да, они его слушаются. Да, выполняют указания. Да, уважают. Но платит им Михалыч.

Вагон потряс головой, чтобы отогнать мрачные мысли. Справа закричали чайки, Кристина повернулась посмотреть, руку козырьком ко лбу приложила, чтобы солнце не мешало.

Будут и у Вагона свои люди. Придут. Язык у него подвешен, да и знает Алексей, что и когда говорить надо. Всегда так было. Только денег нет. Пока нет. Деньги будут. Скоро будут. Причем много денег. Наверное, даже больше, чем сейчас у Михалыча. Вагон поморщился. Михалыч откровенно занимался мелочевкой. Очень осторожный, скользкий тип. Но сейчас он нужен. Он пока в понятиях, признает авторитет Вагона. Ну и боится, конечно же. За Вагоном-то на Старой Земле много чего числится.

Тут Кристина встала, и Вагон уставился на ее грудь. Такая вроде бы небольшая, девичья, с коричневыми сосками, чуть овальная и вздернутая вверх. А по факту-то совсем немаленькая! И внезапно ему в голову пришло, что не может такая красивая грудь у женщины быть естественной. Это же силикон! Ну и что, силикон? Зато красиво. Вагон встал и прошелся по песку. Какая-то мысль не давала ему покоя. И он понял наконец, какая. Так лохотронщики разводят лоха. Показывают ему красивый приз, пачку денег, телевизор. Он играет, и все вокруг ему поддакивают, смеются, кивают головой, сочувствуют. Но цель-то одна. Отнять у лоха деньги! Но Вагон не лох, а Михалыч не лохотронщик! Разводить вора в законе? Нет, кишка тонка у мелкого жулика Михалыча. Вагон снова потряс головой и, быстро пробежавшись по песку, бросился в воду. Прохладная вода сразу освежила, и он поплыл. Спортом Вагон регулярно не занимался. Точнее, почти совсем не занимался. По малолетке на зоне тренировался. Потом с братвой боролся, боксировал. Да и сейчас, до перехода на Новую Землю, время от времени ходил в элитный спортзал. Поплавает в бассейне, потренируется со штангой, посидит в парилке с нужными людьми… Так что форма спортивная худо-бедно у него имелась. В свои пятьдесят он не заплыл жиром, как многие ровесники. Не обрюзг и не спился. Высокий, худощавый, подтянутый. Ну да, заметно, что уже пятьдесят. Но не семьдесят же! Вон и девушки к нему тянутся, и Вагон улыбнулся играющим рядом в волейбол красавицам, когда выходил из воды. Те улыбнулись в ответ. Красота!

– Деньги – брызги! – тихо произнес Вагон и перевернулся, подставив лицо солнцу.

Неподалеку залаяла собака. Хозяева играли с ней, бросая пластиковую тарелку, и пес, похожий на лабрадора, с громким лаем радостно носился за ней. Это первая собака, которую Вагон увидел на Новой Земле. Мало что-то их тут. Странно. Вот кошки есть, а собак почти и не держат.

Внезапно Алексей вспомнил Геру Старогородского. Вор в законе, который однажды бросил все и ушел в монастырь. Вот так сразу. Отказался от общака, от всех понятий и стал монахом. Преступный мир не понимал такого поступка, и звания вора Геру, конечно же, лишили. Но тем не менее Вагон продолжал с ним периодически общаться, даже денег дал на новый храм. Было удивительно, что Гера Старогородский, в прошлом распоряжавшийся миллионами, был рад тем копейкам по воровским меркам, что дал Вагон. Что-то около пяти тысяч баксов. Тогда он не считал денег. И еще он вспомнил, как внезапно Гера пришел к нему домой. Просто позвонил, Вагон открыл, и старик с бородой и в рясе прошел в роскошную вагановскую квартиру. На руках Гера держал маленького щенка.

– Привет, Алексей! Вот я и пришел к тебе, – знакомым хриплым голосом проговорил Гера.

Голос был старый, интонация новая. Как будто кто-то другой поселился в теле Геры. А Вагон стоял, хлопал глазами и переводил взгляд с маленькой рыжей собаки в руках у Геры на его рясу и на него самого. Больше всего тогда Вагона поразили глаза. Глаза у Геры были голубые. И они светились счастьем! Да! Именно счастьем!

– У нас в монастыре, своя псарня. Да. Да, – закивал головой Гера, – щенки наши очень ценятся. Русская борзая! Настоящая порода. За большие деньги покупают! Вот я тебе принес одного, держи! – и опустил подарок на пол.

Щенок завилял хвостом и стал нюхать ноги Вагона. А Вагон просто покачал головой и ничего не сказал. Щенка потом забрал кто-то из окружения. Охотники имелись у Вагона в бригаде, и хорошей собаке они были рады. А сейчас Вагон почему-то поймал себя на мысли, что жалеет о том щенке.

После Гера умер. К нему не приезжали на сходку все авторитеты страны. Просто отпели монахи и похоронили на старом церковном кладбище. А Вагона самого где похоронят? На каком кладбище? Кто приедет к нему на похороны? Авторитеты не поедут на Новую Землю. Да и все те деньги, что Вагон получит за продажу товара со Старой Земли, на тот свет с собой не возьмешь. Это со Старой Земли на Новую можно перевести, пусть и за конский процент. А вот «туда» уже никаких переводов не сделаешь. Вагон сглотнул и лег рядом с Кристиной. Ерунда какая-то. Рано о смерти думать, еще накличешь. Надо дальше карабкаться по песчаному дну этой Новой Земли. А там посмотрим.

Новиков

И никакого вертолета до Базы не было. Так и проехали на машине. Уайлдер рулил, а Демпси расспрашивал разную ерунду о работе в России, не забывая при этом поглядывать по сторонам. Рядом с ним между сиденьями стоял «М-4» с тактическим цевьем и коллиматором «аймпойнт». Я хотел было в дорогу надеть свой плитник, но агенты ССР были без брони, так и не решился. Просто чуть подремал на заднем сиденье.

Уайлдер гнал по кочкам, не останавливаясь и не жалея подвески, так что долетели мы за пару часов, а то и еще быстрее. Без досмотра проскочили КПП на Базе. Там уже нас ждали. После прямиком направились в одно из офисных зданий. После того как глухие ворота забора закрылись за машиной, агенты вылезли. Я следом. Прошли в небольшой кабинет, где уже находились еще двое. Тоже, видимо, агенты.

– Мистер Новиков, – обратился ко мне тот, что сидел за столом, седовласый, в легком костюме. – Вот вам бумага, ознакомьтесь и распишитесь, – и протянул листок и ручку.

Я склонился над столом и взялся читать. Так, еще подписка. Я, такой-то сякой-то, обязуюсь хранить в тайне сведения, ставшие мне известными… Понятно. Все стандартно. Я подписал и протянул бумагу седому.

– Спецагент ССР Джонсон, – представился он. Я пожал протянутую руку, и Джонсон продолжил: – Мы занимаемся расследованием этих убийств и разбоев, так как есть версия, что информацию о переселенцах сливает федеральный чиновник. Поэтому предложенная вам спецоперация будет проводиться под нашим контролем. Вот вам одежда. – Он протянул мне пакет, который достал из-под стола.

Я развернул, заглянул внутрь.

– Деньги вам уже выдал Штумпф. Мы добавим вам около ста тысяч долларов США. Это что-то чуть больше двадцати тысяч экю. Доллары вы обменяете. Но если полученное от Штумпфа вы можете тратить, то эти вернете после окончания операции. Сейчас вы переодеваетесь, проходите контроль как переселенец, и забираете свою машину, – Джонсон покрутил в руках и передал мне ключи с логотипом «Тойоты». – Серый «Ленд Крузер 200». Номер ноль ноль один, – усмехнулся он. – Внутри, в багажнике, будут вот такие вот коробочки, – и он показал на лежащую на столе картонку с логотипом «Самсунг». – Вот вам один планшет. – И он протянул мне нераспечатанную коробку.

Ну ладно, побуду хипстером, «Самсунг» так «Самсунг».

– Коробки в багажнике будут пустыми. Так что вы просто укажите на контроле при получении айди и при прохождении КПП, что везете планшеты. О’кей? – подмигнул Джонсон.

– О’кей, – отозвался я.

– На контроле при получении айди назовитесь любым именем.

– Ну имя то я оставлю свое, так удобнее. А фамилия – пусть будет Иванов, – усмехнулся я.

Джонсон юмора не понял и не улыбнулся.

– На ключах, которые я вам передал, кнопка. Да, вот эта. – Джонсон увидел, что я рассматриваю брелок, и нашел дополнительно кнопку сбоку. – Как только вы заметите грабителей либо вам будет угрожать опасность, сразу нажимайте. – Джонсон сдавил свои пальцы, как будто хотел что-то расплющить между ними.

Я молча кивнул и убрал брелок в карман. В комнате напротив я примерил одежду из пакета. Светлые брюки, темная рубашка навыпуск. Темные очки. Все подошло, только брюки чуть великоваты. Свою одежду я сложил в пакет. Пусть будет, переоденусь завтра в дорогу.

– Мистер Новиков, вы готовы? – окликнул меня Джонсон.

– Всегда готов, – отозвался я.

– Тогда пора. Мы идем сейчас на выход к воротам. Вы проходите по коридору и сразу с пакетом в руках попадаете в пункт регистрации. Там сидит та же самая девушка, что и была при тех случаях. Да-да, и тут совпадение. – Джонсон кивнул головой, увидев мое замешательство. – И это не Марианна, которая регистрировала вас, – добавил он.

– Понял.

– Документов у вас с собой никаких, вы планово перешли сюда, с собой у вас груз от фирмы «Самсунг», который вы хотите реализовать, и сто тысяч долларов США, которые вы меняете. После вы забираете свою машину, регистрируете ее на выбранное вами имя, идете в гостиницу к Араму и пьете в «Рогаче». Завтра в десять вы едете в Порто-Франко. И постарайтесь, чтобы как можно больше людей узнало про ваш груз, – подмигнул мне Джонсон.

Я молча кивнул.

– Да, прививки вам делать не будут. Просто скажите доктору, что вы от Демпси. – Я кивнул в ответ.

– Помните, мы будем рядом. Ведите себя естественно, – пожал он мне руку на прощание.

Я пошел в сопровождении двоих агентов по коридорам, и вышел к какому-то ангару. В нем стояла серебристая «Тойота». Мечта юности. Нажал на кнопку брелка, «Тойота» преданно мигнула.

– Отгони ее туда, в угол, а сам в ту дверь, – сказал мне один из агентов, похлопал по плечу и вышел.

Я бросил автомат и все остальное имущество на заднее сиденье, завел машину, отъехал до дверей, там снова нажал замок сигнализации и пошел. На входе табличка «База «Россия». Сюда. Я уже был тут, только заходил с другого входа. Вот он, тот самый зал. А вот и девушка, только другая на этот раз. Худощавая, с острым носом. Брюнетка, а та была блондинка.

– Добрый день, приветствую вас на Новой Земле. Если ли у вас какие-либо документы с собой? – улыбнулась мне брюнетка.

– Нет. Мне сказали, что тут можно все начать заново, все документы оставил в Старом свете, – улыбнулся я в ответ и добавил: – С собой только деньги и товар.

– Я так понимаю, вы переход планировали? – спросила она вновь, и я прочел имя на бейджике. «Зинаида».

– Да, планировал.

Далее была серия банальных вопросов, выбор имени. Я назвался «Андреем Ивановым», прослушал небольшую лекцию об этом мире, полистал методичку и памятку переселенца. Надо же, нашел напавшую на бойца в той брошенной охотничьей делянке тварь. Мезоникс она называлась.

После был обмен долларов. Ну и я получил новый айди. Регистрация машины заняла тоже не много времени. Оружие я упаковал в багажник и, наконец, с новым именем и с новой легендой выехал в Новый свет. Проехал по знакомой улице и свернул к деревянному зданию с фонтанчиком. «Hotel» – гласила надпись. То, что надо. Рядом бар «Рогач» и башка этого самого рогача на входе.

Сначала в отель. Поставил машину прямо около входа. Пусть полюбуются все. К тому же других машин не наблюдалось. Поднялся на крыльцо. Открыл дверь и сразу с жары окунулся в прохладу. Просторный холл, стойка регистрации и девушка за стойкой.

– Здравствуй, красавица. Номерок можно снять? – развязано обратился я.

– Да, конечно, вам какой? – улыбнулась девушка.

Лет двадцать пять, светловолосая, с правильными чертами лица. Одета в поло с логотипом отеля и легкие брюки.

– А мне любой. – Я достал деньги из кармана и сунул назад, оставив одну купюру в руке. – На ваш вкус.

Девушка усмехнулась, взяла у меня купюру.

– Пятнадцать экю в сутки. Вы как долго планируете у нас быть?

– Честно, не решил еще. Наверное, завтра в город какой поеду. Скучно тут у вас. – Я огляделся, опираясь на стойку.

– Это сейчас. Вечером в «Рогаче» соберется народ, там музыка, пиво свежее, только сегодня привезли, от Плаца, из Порто-Франко.

– А расскажете мне о Порто-Франко? Стоит туда ехать? Или дальше куда перебираться? – снова спросил я.

Ну, тут пустой номер. Девчонка явно не то, что мне надо. Не в смысле, что уродина, очень даже так ничего и в моем вкусе. Даже. Но явно не связана с бандитами. Интересно, куда этот армянин уехал?

– Да я, собственно, сама там не была. Постоянно тут. Как три месяца назад сама сюда перебралась, так и работаю у Арама, – снова улыбнулась мне девушка и протянула мне брелок с ключами.

– Может, покажете мне номер? – попытался я завязать разговор вновь.

– Извините, я сейчас одна на стойке. Поднимаетесь на второй этаж, и сразу направо. Номер двадцать один. Люкс.

Ну и фиг с тобой, сам найду. Я развернулся и пошел по лестнице. А в гостинице пусто. Нет переселенцев? Не думаю. Скорее все подешевле ищут. Тут вон пятнадцать экю. А я за пять вдвоем с Вагоном жил. Открыл дверь номера. А ничего так, комфортно. Площадь не очень большая, но красиво. Роскошь, одним словом. Не зря пятнадцать экю берут. Разбросал вещи, пошел в душ.

Так. Обедать теперь. Рановато я приехал. Да, собственно, спешить некуда. Надел новую цветастую рубашку из пакета и темные очки. Меня тут узнать может кто? Да только тот парень из полиции, Марк. Но он, я думаю, в «Рогач» не ходит. Даже если и узнает, скажу, что обознался. Ничего страшного. Главное, чтобы тот, для кого весь этот спектакль, клюнул. Вышел в холл. Там уже какая-то парочка приехала. Им тоже выписали номер, записали айди и выдали ключ. Подождал терпеливо и спросил:

– Девушка, мне машинку куда можно на ночь поставить? А то я бросил прямо тут, у входа.

– Ну отгоните туда, дальше, где разметка, – махнула она рукой, – а то тут Арам, хозяин гостиницы, ставит свою. Но он только завтра вернется.

– А скажите, ценные вещи в машине не опасно оставлять? Не воруют тут? – задал я животрепещущий вопрос.

– Здесь камеры повсюду. Пока случаев воровства не было. Но вы, если переживаете за груз, можете в номер унести или вот, в кладовку. – Она показала на дверь за своей спиной. – Тут точно будет в безопасности.

– Ну, если камеры, то ладно. Таскать неохота. А не подскажете, сколько тут вот такой планшет стоить может? – Я достал образец и показал девушке.

– Я в этом не разбираюсь, – равнодушно сказала она. – Вам бы у Арама проконсультироваться. А вообще, дорого стоит. В Порто-Франко можно продать. Тут, на Базе, вряд ли кому-то нужен планшет, – снова улыбнулась мне она.

Я поблагодарил девушку и вышел на улицу. Так, вот она, камера. А я поставлю вон туда, к углу дома, в тенек. Отлично. Коробка передач механическая, моя мечта, но вот движок бензиновый. Жрет, наверное, много. Завтра проверю. Пока полный бак залит, волноваться не о чем. Интересно, кто на этой машине дальше ездить будет? Да мне бы самому до Порто-Франко доехать.

Так, теперь багажник открыть. Отлично. Куча коробочек в пакетиках. То, что надо. Снова закрыл, включил сигнализацию. Все. Теперь в «Рогач». Подмигнул голове на входе в бар.

Внутри полумрак. Кондиционеры работают. И несколько людей в песочной форме. Орденские. Кто-то обедает, кто-то пиво пьет. Посетителей гражданских немного. И молодой армянин за стойкой.

– Приветствую, дружище. Мне бы перекусить чего и горло промочить, – обратился я к нему.

– Здравствуйте. Присядьте за столик, сейчас официантка подойдет и примет заказ. А пива могу налить. Вам какого? Светлого? Темного? – учтиво спросил он.

– Давай светлого, – махнул я рукой и уверенно вытащил кучу банкнот из кармана брюк.

– Да вы присаживайтесь, потом рассчитаетесь, – с улыбкой сказал мне бармен.

– Да вот, наменял тут, – доверительно сообщил я, – никак не привыкну и к курсу вашему тоже. – В банк сказали положить, да я что-то не доверяю банкам. Налик – оно надежнее. – Я отхлебнул из кружки.

То же самое платцевское, что я со Славой вчера пил. Там, в Порто-Франко, мне даже свежее показалось.

– Отличный вкус! – поднял я бокал.

Бармен продолжал протирать стойку, не проявляя ко мне интереса. Ни ко мне, ни к количеству денег у меня в карманах. А мы терпеливые, мы подождем. Я присел за ближайший к стойке столик. Подошла официантка и приняла заказ. При этом я в манере Вагона попросил ее принести лучшее и пообещал чаевые. Вроде сработало. Допил пиво и сделал знак бармену, чтобы повторить. Уф. Служба службой, а я так сопьюсь тут.

Итак, что мы имеем. Я прошел как переселенец. У меня новый айди и машина крутая. Куча планшетов «Самсунг» в багажнике. Грабь – не хочу. Завтра я уезжаю в Порто-Франко. Это надо довести до всех. А База – все-таки реальная дыра. Интересно, как это мы с Вагоном тут умудрились в драку влезть? Тут драки, наверное, такая же редкость, как смена президентов в России.

Мне принесли салат из вонючих водорослей и суп. С аппетитом умял все. Потом дымящееся мясо. Запил еще кружкой пива. Все. Пора остановиться. Так и обожраться недолго. Рано еще в баре зависать. Рассчитался с официанткой и отправился в гостиницу. Дальше что? А ничего. Пойду отдохну. Прошел, на входе кивнул новой знакомой на рецепции. Все. В номер и спать.

Сон все никак не шел. Итак, имеем четыре контакта. На регистрации Зинаида. Потом в отеле на стойке девушка. Имени ее не знаю. Бармен. Официантка. Все. Наверное, еще день. Слишком рано для знакомств. Подождем вечера. С этими мыслями я уснул.

Проснулся я внезапно. За окном уже стемнело. Тишина. Ну вот. Неужели проспал все? Полез за телефоном и вспомнил, что оставил его отключенным в «Гелендвагене» в Порто-Франко. Вскочил, умылся и пошел на выход. Так и все на свете можно проспать. Девушки за стойкой не было. Я позвонил в колокольчик. Из-за двери вдруг вышла уже другая.

– Добрый вечер, извините, имени вашего не знаю, – начал я.

– Ксения, – сказала она, подавив зевок.

– Ксюша, может, вы в курсе, планшеты почем сдают у вас? – Я показал образец. Так, кому я еще его не показывал? В очередь, всем покажу!

– Точно не скажу. В Прото-Франко езжайте, там принимают, – отозвалась она. Но глаза заблестели заинтересованно. Возможно, самой такой нужен.

– Не подскажете, который час? А то я не разбираюсь в местном времени еще.

– Половина десятого. – Она посмотрела на часы и все же зевнула.

– Спасибо. А не подскажете, бар еще работает?

– Конечно, он до утра. – И Ксения снова удалилась куда-то в потайную комнату.

Спит там, наверное. Направился в бар. Народу не прибавилось. Просто вместо орденских в форменной одежде сидело несколько довольно разных посетителей. Компания из четырех человек за дальним столиком что-то обсуждала. Семейная пара с двумя детьми ужинала. И несколько одиноких посетителей сидели по разным столам. Все. Негусто. Снова пошел к стойке.

– Привет, – опять поприветствовал я бармена в черной рубашке.

– Здравствуйте, – так же равнодушно отозвался он.

– Плесни еще светлого.

Тот взял кружку, протер ее и не спеша накачал пива.

– Благодарю. – Я отхлебнул чуток. – Слушай, не подскажешь, что тут так уныло, а? – надо расшевелить его. Бармен – самое осведомленное лицо.

– Так понедельник сегодня, немного народу. Вчера много уехало. А сегодня вот, – и он показал рукой на пустой зал.

– Как зовут-то? – спросил я у бармена. – А то неудобно. Разговариваем вроде, а как звать, не знаю.

– Тигран, – отозвался тот.

– Тигран, а ты сам давно тут? Как тут ваще, а?

– Я недавно. Полгода всего. Да так, нормально, – пожал Тигран плечами.

Говорить он явно не хотел. Хорошо, зайдем с другой стороны. Я достал планшет.

– Не знаешь, почем тут продать можно это?

– Да тут все просто. – Тигран взял в руки и повертел планшет. – Берите цену на той земле и умножайте на два. Минус комиссионные, получается, в полтора раза дороже можно сдать. Но вещь дорогая. Не каждый возьмет. – Он задумался. – Вам в Порто-Франко надо, тут никто цену не даст.

– Да это я уж понял, что тут делать нечего. Завтра поеду в этот Порто-Франко. А плесни-ка мне еще. – И я поставил на стойку пустую кружку.

Со второй кружкой отсел в сторону и поискал глазами официантку. Не нашел. На сегодня все. Если я снова буду навязываться, то будет перебор. Наверное, не тот день понедельник. Ладно, пойду в номер.

Ксении за стойкой не было. Поднялся на второй этаж, открыл дверь. Ну, и кто тут кого грабит? Да тут всем на все наплевать! Умылся и лег в кровать. Но сон не шел. Бывает вот так. Или перебил дневным сном, или просто от волнения. Ну не выгорит у меня завтра? Ничего страшного. Я ничего не теряю. А все идет к тому, что так оно и будет. Понедельник – день тяжелый.

Кстати, а в какие дни были предыдущие нападения? Одно в воскресенье, другое в четверг, и первое в понедельник. То есть одно только в выходной день? Выходит, так. Логики никакой. И никто у меня ничего не спрашивает. Ни кто я, ни что везу, ни куда везу. Странно. Хотя чего тут странного? Наверное, правы ССРовцы, информация от какого-то чиновника уходит. Вон я и деньги менял, и груз описал.

А на КПП его не досмотрят? Вряд ли. Как назло, Арама этого нет. Может, дождаться его завтра? Нет. По плану поездка завтра утром. В десять. Так что план менять на ходу нельзя. Для связи у меня радиостанция в машине. Но это именно что для экстренной связи. Просто без надобности в эфир выходить нельзя. С такими мыслями я долго не мог заснуть. Возникало желание вскочить, пойти куда-то, показать планшет, раскидать деньги. Но нет. Спокойно. Все, что мог, ты сделал. Теперь только спать. С такими мыслями я провалился в тяжелый сон. Снился мне автобус. И в нем куда-то везли красивых девушек. А Слава почему-то бежал за этим автобусом.

– Стой, куда же ты, – крикнул я ему и проснулся.

Свет в окне. Утро. Отлично. Посмотрел на часы на стене. Восемь утра. Два часа до выезда. Повалялся немного, потом водные процедуры. Спустился на рецепшен. Ксения сидела с недовольным лицом. Наверное, плохо выспалась.

– Доброе утро, – поприветствовал ее я.

– Доброе утро, – увидел я вымученную улыбку.

Что-то не видно, что оно доброе. Вон какая сидит.

– Не подскажете, «Рогач» работает?

– Да, открылся давно, – ответила Ксения и отвернулась.

Вышел на улицу. Тигран и официантка курили около дверей.

– Привет, едой накормите? – поздоровался я.

Официантка, не докурив, выбросила окурок и последовала за мной. Нарушив традицию, вместо яиц взял овсяную кашу и чашку кофе.

– Все. Поехал я в Порто-Франко, – сообщил «по секрету» я Тиграну.

– Удачи, – равнодушно отозвался он.

Машина стояла на прежнем месте. Рядом с ней появились еще УАЗ «Патриот», «Мицубиси L200» белого цвета и какой-то китайский пикап. Видно, что народу в гостинице немного. Да и на Базе в целом. Сегодня вторник. Видимо, переселение в основном в выходные проходит. Поднялся к себе в номер, собрал вещи. Особо не спешил, времени еще с запасом. Спустился вниз. Ксения по-прежнему сидела на месте.

– До свидания, красавица. В Порто-Франко еду. Дыра дырой тут у вас, – сообщил я.

Ксения скривилась, но все равно улыбнулась мне дежурной улыбкой.

– До свидания, – ответила она все так же равнодушно.

Поставил пакет с вещами на пол. Собственно, вещей-то немного. Похлопал по карманам, переложил деньги в карман брюк из пакета, вышел на улицу. Открыл багажник у машины, осмотрел груз. Подкачал колесо. Положил пакет на заднее сиденье. Все. В путь. Не спеша вырулил со стоянки, спросил дорогу у проходящего мужчины в форме. Поблагодарил и поехал.

Уныло все. Серо. Буднично. Ни тебе азарта, ни погони, ни опасной игры на нервах. Вот уже контрольно-пропускной пункт. Очереди нет на выезде. Время девять пятьдесят две. Остановился, предъявил айди. Попросили открыть багажник. Вышел, открыл. Что везу. Сказал. Все, счастливого пути. Выехал за ворота. А вот на въезд очередь побольше будет. Фуры едут, грузовички. Видимо, за грузом из Старого света.

Не спеша встал у обочины. Не выходя из машины, достал плитник с заднего сиденья и надел. Шлем не стал, рядом положил, а сверху плитника рубашку накинул. Автомат на сиденье. Патрон в патронник. Проверил запасные магазины. Пистолет прицепил в кобуру на плитник. Опустил козырек у стекла, чтобы меня не особо было разглядеть через лобовое стекло. Ну все, в путь.

Не спеша разгоняюсь до шестидесяти километров. А машина-то идет не особо резво, пятый класс брони все-таки. Впереди дорога чистая. Сзади вроде увязался кто-то. «Опель Фронтера» зеленый. Стоял за мной в очереди на КПП? Да, стояла какая-то зеленая машина. Точнее, не стояла, а когда я проезжал ворота, подъехала. Может, и он. Держится метрах в трехстах, ближе не подходит. Возможно, прикрытие мое. Едем дальше. А вот как меня тут можно остановить? Ну, можно обогнать и подрезать. Можно. В этом случае мне или бить, или по тормозам и назад. Хотя бить – тоже вариант. Моя машина тяжелая, протараню легковушку, мало не покажется.

Километров двадцать уже проехал, «Опель» все сзади идет. Машин нет других. Встречные иногда попадаются. Но редко. Саванна справа и слева. Трава высокая. Опа, «Опель» на обгон пошел. Внимание, приготовились. Ничего. Обогнал меня и поехал дальше. Видимо, устал за мной плестись. Там два мужика за рулем были, посмотрели на меня косо. Ну чего, еду как могу. Снизил скорость до пятидесяти. Сзади никого, впереди «Опель». Резво так пошел, скоро из виду потеряю. Вот, потерял. За поворотом скрылся.

А это что? Патруль впереди. «Опель» остановили. «Хамви» стоит. Два бойца в форме патруля. Так, «Опель» документы показал и дальше поехал. Меня хотят остановить, патрульный вышел к дороге и смотрит, как я подъезжаю. Снизил скорость до тридцати километров. Патрульный поднял руку. Второй автомат направил на меня.

Подождите… это на кой меня останавливать? Меня же и так тут ведут. Зачем тут патрульные на дороге? Они же все испортят! Посмотрел в глаза патрульного. Это они!!! Газу!!! Брелок! Нажать брелок! На третьей скорости взревел мотор, и я пронесся мимо. Только очередь по машине немного потревожила автомобиль. Клацк, клацк, клацк. Крупного калибра я не видел. Из автомата вдвоем лупят. И «Фронтера» впереди остановилась. Сбавил скорость и быстрее экстренную связь. Вот тумблер.

– Внимание, всем кто слышит. «Хамви» зеленый, в нем несколько патрульных. Открыли по мне огонь. «Опель Фронтера» зеленый, впереди меня, – орал я в микрофон на панели «Тойоты».

Внезапно «Опель Фронтера» резко развернулся и погнал в сторону Порто-Франко.

– Внимание, «Опель» уходит в сторону Порто-Франко, – снова заговорил я в рацию.

Посмотрел в зеркало заднего вида. «Хамви» скрылся за кустами, уходит в саванну. Ну вот нет. Разворот, и за ним. Не уйдешь от меня. Сзади, в той стороне, куда умчался «Опель», послышались автоматные очереди. Отлично. Первого приняли. Теперь эти. Вот следы, сюда, в траву «Хамви» уехал. Помощи не видать. Уйдут, козлы. Нельзя их упускать. Столько народу перемочили из-за побрякушек. Отморозки. Резко крутанул рулем и погнал по следу. Вот они, впереди. Через траву чешут.

– Ага, не ожидали, скоты, что я за вами погонюсь? Что, мочить меня собрались? А вот он я, мочите. Удираете? – Я внезапно заметил, что говорю это вслух.

И прямо в рацию. А тумблер стоит на передачу. Так, тумблер на прием. Щелк.

– «Первый». «Первый», я «Крылья-один», время подхода одна минута.

– «Первый», я «Тяжелый-один», подхожу к месту. Сообщи, где находишься? – зашипела рация.

Вот черт, как назло, «крузак» забуксовал, тяжелая машина-то. Только этого не хватало. А «Хамви»? И он увяз! Буксует! В болото заехали! Удача!

А это не болото. Это ручеек тут течет. За высокой травой и не заметно. И я сижу, и они сели. Метров сто до «Хамви». Ну сидим, ждем. Время на меня играет.

– Внимание всем! «Хамви» застрял впереди меня! Как приняли? – переключил тумблер на прием.

– Отлично, тебя бы еще увидеть, – прошипела рация.

Внезапно послышался гул подлетающего вертолета.

– «Крылья-один». Есть визуальный контакт. Вижу две машины в траве. – Вот это хорошая новость.

А у бандитов паника. Один прыгнул в кусты, потом второй. Уходят! Ну вот вам хрен! Тоже открыл дверцу и прыгнул вниз. И сразу магазин в сторону противника. Ага, захлопнулись двери. Кто-то не успел выскочить и остался в бронированном салоне. Теперь не уйдешь, хана тебе. «Хамви» как раз стоит задом ко мне. Оба борта мне хорошо видны. А моя «Тойота» чуть боком, развернуло, пока буксовал.

Навел «калашников» на машину бандитов. Вот она впереди как на ладони. Сменил магазин в автомате. Только бы те двое, что уже выскочили, не обошли с флангов. А так у меня отличная позиция. Дверца «Хамви» приоткрылась, и я снова дал две короткие очереди. Не попал. Да мне оно и не надо. Мне подержать их. Вертолет уже круг где-то над саванной выписывает. Засек, видимо, тех, бегущих. Снизился, что-то орут в мегафон. А вот и кавалерия! «Паджеро» синий несется по саванне. За ним рейдовый «Унимог». «Паджеро» подскочил ко мне и тоже застрял. О, спецагент Демпси собственной персоной. В «плейте» и с автоматом. За ним еще бойцы.

– В «Хамви» как минимум один сидит, двое в саванну ушли. – Я рукой показал в сторону кустов.

Бойцы быстро спешились с «Унимога». Сам он сдал вперед и взял на прицел стоящий «Хамви». Послышались короткие команды. Все. Моя война закончилась. Я убрал автомат и сел на землю.

Спецоперация длилась еще примерно полчаса. Выстрелы периодически раздавались где-то в стороне. Видимо, бандиты пытались уйти дальше в глубь саванны. В итоге двое преступников были взяты живыми. Еще два двухсотых лежали рядом. Еще двоих трехсотых приняли в «Опеле». Потерь у патруля не было. Итого обезврежено шесть участников банды. Демпси уже кого-то экстренно потрошил за «Унимогом».

Я сидел на траве и смотрел в небо. Вертушка еще раз облетела окрестности и скрылась за горизонтом. На Базу пошла. Осмотрел свою «Тойоту». Внешний вид подпорчен. Несколько трещин на заднем стекле и сколы на правом заднем крыле. Сюда пули попали. Сервис в копеечку влетит, а стекла так и оставят. Таких на Новой Земле не делают. После подцепили машины «Унимогом» и вытащили на твердую почву. Фотографирование, видеозапись и осмотр трупов были завершены. Демпси со своей командой ССР укатил в сторону Базы «Россия». Видимо, кого-то принимать поехали. Наверное, вычислили своего предателя. А я стоял около машины и ждал.

– Детектив Новиков, – окликнул меня спецагент Джонсон.

Странно, откуда он тут взялся? Не было же его? А, вон, серая их штатная «Тойота» стоит, из нее он и вышел. И с ним еще два каких-то незнакомых агента. В разгрузках, с автоматами наперевес и в шлемах. На войну люди приехали. Жалко, что опоздали немножко. Все уже закончилось. А вот Джонсон был одет в обычную белую рубашку с коротким рукавом и легкие брюки. На поясе висела кобура с «береттой».

– Отличная работа, детектив! Мы уж было подумали, что все напрасно. А тут такое! – Джонсон подошел, пожал мне руку и расплылся в улыбке.

– Мне дальше куда? Штумпфу рапорт писать? И на чем мне ехать? «Тойоту» забираете? – задал я вопрос и понял, что спросил какую-то глупость.

Так всегда бывает. Вот только что был на грани, должен о чудесном спасении думать, а в голову какие-то бытовые мелочи лезут. Как машину ремонтировать, что в рапорте писать. Я механически посмотрел на часы. Опять для рапорта.

– Да на этой машине и поезжайте. – Джонсон хлопнул по капоту «Крузера». Потом еще помялся немножко и все-таки решил рассказать мне: – Тут патрульного бывшего взяли. Одного застрелили, второй живой. Уволились полтора месяца назад. Где-то «Хамви» достали, вот и убивали народ. Сейчас их допросят и вам в Порто-Франко передадут. Похоже, не в нашей компетенции дело. Кстати, бывшие коллеги и узнали его. Смена, в которой он работал, операцию проводила. Он специально так подбирал время. Так что внутреннее расследование будет. – Джонсон вздохнул и посмотрел на задержанных.

Их уже грузили в подъехавший «Унимог». Бандитский «Хамви» тоже вытащили на дорогу и собирались гнать в сторону Базы.

– Вы езжайте к себе в управу. Там пусть машину осмотрят, протокол составят. Деньги по описи передадите, отчитаетесь за расходы. И пока свободны. Скорее всего, завтра утром все материалы вашему Штумпфу направим, – хлопнул меня по плечу Джонсон.

Я сел за руль машины, которую уже вытащили из грязи. Только хотел развернуться и ехать, как подбежал патрульный.

– Стойте, – закричал он по-русски, – я с вами в сопровождение. И один «Унимог» с нами. Мы же из Порто-Франко.

– А у вас тут что, разные патрули? – заинтересовался я.

– Именно что, – патрульный прыгнул на переднее сиденье и поставил «эмку» между ног. – Те кто выезжает с Баз, патрулирует по своему графику и по своему маршруту. А кто из Порто-Франко, те по своему. На этом, похоже, и сыграли бандиты. Да я знаю этих двоих. – Он кивнул в сторону задержанных. – Я же работал с ними. Это наши. Бывшие наши… – тут он запнулся.

– А ты что, русский? – повернулся я к патрульному.

Вроде лычки на плечах, сержант, стало быть. Лет тридцать с чем-то, как и мне. Крепкий, спортивный. С расплющенным носом.

– Да. Почти год тут. Я сам десантник, капитан. В легион хотел устраиваться, а тут подвернулась работа. Ну, по контракту. – И парень почесал свой перебитый нос. – Вот я и согласился. Так тут и оказался. Английский знаю. Вон, в сержанты произвели. – И он показал на лычки.

Я кивнул и вырулил на трассу. Следом за мной ехал «Унимог». Поднажал до шестидесяти.

– А те двое-то после меня сюда перешли. Тоже, видать, по контракту. В другом взводе они были. Ну так, общались немного. Все же соотечественники. Но странные они какие-то. Ушли потом вот. Говорят, грязная история какая-то там была. У одного девушка на Базе работает. Ну у Арама, в гостинице. Знаете, наверное?

Сержант так и болтал без умолку. Видимо, хотел выговориться. А может, просто разведопрос проводил. А девушку у Арама в гостинице я знал. Ксения. Так вот ты какая, Ксюша, юбочка из плюша. Я кивнул. Мол, да, знаю. Еще как знаю.

– А вы сами спецагент, да? – снова полез сержант с вопросами.

– Слушай, тебя как зовут? – отозвался наконец я.

– Евгений, Женя, будем знакомы? – Патрульный протянул мне руку.

– Андрей, – пожал я руку и продолжил: – Так вот, Женя, ты когда-нибудь о режиме секретности слыхал? Ты близкая связь подозреваемых, пытаешься что-то выспрашивать у незнакомого тебе сотрудника. А если я по приезде на тебя рапорт накатаю? – Я сделал строгое лицо и глянул на Женю. Тот вжался в сиденье. – Не боись, не накатаю, – успокоил я сержанта. – Хотя бы потому, что будь ты на самом деле в чем-то замешан, то сейчас бы пытался шлепнуть этих бандитов под любым предлогом, а не трепался бы о знакомстве, – резюмировал я.

А кстати, гениально придумано. На стыке патрулей появляется машина, в которой есть радиостанция, все позывные и радиочастоты. Тем, кто базируется в Порто-Франко, представляются позывными патрульных с Базы, и наоборот. В любом случае, бандиты невидимы для патруля. Ни для одного, ни для второго.

– А «Хамви» у них откуда? – неожиданно спросил я Женю.

– Там Колесников, ну тот, убит который, водитель был в третьем взводе. И запорол движок у новой машины. Капитан орал на него, сказал, чтобы выкупал машину себе. Ну тот и выкупил. Где взял деньги, я не знаю. Но движок, видно, восстановил, – грустно поведал Евгений.

Вот теперь все сходилось. Все гениальное просто. Только вот так запросто убивать людей из-за каких-то телефонов? Хотя чему удивляться. В Старом свете и за меньшее убивали. А Евгения этого жалко. Трясти его точно будут. Может, и уволят для профилактики. Все-таки знал бандитов и общался.

Мы подъехали к Порто-Франко. У КПП «Унимог» обогнал меня, подъехал к патрульным на въезде, и старший что-то сказал, показав на мою машину. Мне замахали, чтобы я объезжал очередь и ехал сразу на въезд.

– Ну давай, бывай, – кинул я выходящему из машины сержанту.

– До свидания. Если что, Садовский Евгений, второй взвод, – сказал он на прощание и побежал к «Унимогу».

Проехав контроль без очереди, я покатил к своему, уже почти родному, месту работы. Ворота распахнулись передо мной сразу, и я загнал машину на свободное место на стоянку.

– Андрюх, – Илья выбежал на крыльцо главного входа и махал мне рукой, – давай быстрее, тебя ждут!

Я спокойно собрал свои вещи и оружие, и не спеша пошел к зданию. Подумаешь, ждут. Подождут.

– Пошли бегом к Штумпфу, он ждет не дождется, – потащил меня Илья.

– Может, я сначала стволы хоть положу да в туалет забегу, умоюсь? – убрал я руку Крамера и пошел на наше рабочее место.

Бросил там автомат, шлем и другое имущество. Деньги так и лежали в кармане промокших брюк. Когда из машины выскакивал, в воду плюхнулся. Тем не менее, переодеваться я не стал и уже через пять минут стоял перед улыбающимся Штумпфом. Правда, улыбка была какая-то вынужденная.

– Детектив Новиков, вот приказ о вашем назначении на должность. Распишитесь, – протянул мне Штумпф бумагу. – Все, как и обещал, я слово держу. ССР вас хвалили. Дело завтра нам отдадут. Тут еще есть несколько моментов. Например, места сбыта похищенного. Но это уже детали. А вы сдавайте деньги в кассу, отчитывайтесь и можете быть свободны. Завтра с вас подробный рапорт. Ну и как рапорт напишете, сутки отдыха и премия от Ордена, – снова улыбнулся Штумпф.

– Слушаюсь, сэр. – Я встал и вытянулся по стойке «смирно».

– Можете быть свободны,Новиков… Да, подождите. Вот это занесите в десятый кабинет, в кадры. – И он протянул мне приказ о моем назначении, подписанный только что.

Я развернулся по-военному и вышел из кабинета. Ну что же, Штумпф – человек обязательный, слово держит. Даже, я бы сказал, слишком обязательный. Но это пока идет мне на пользу. Что-то дальше будет?

В кабинете номер десять я застал Джессику и рыжего Билла. Причем Билл посмотрел на меня как на личного врага. Передал приказ и вышел. Еще мне этих скандалов не хватало. Ну вот ведь были же у меня принципы… Ладно, теперь отчеты. В бухгалтерии потребовали с меня всю сумму. Пришлось выдать из своих. Получил десять тысяч, отдал десять тысяч. Чеков-то за гостиницу, за пиво в «Рогаче» я не брал. Да не берет никогда чеков человек, который свободно тратит свои деньги. Стал бы везде чеки требовать, моментом бы спалился. Для отчета, стало быть, берет. Но это уже мелочи. Деньги-то мне больше для бутафории были нужны. Получается, скатался за свой счет. Ну да невелика потеря. Премию обещали.

Прошел на свое рабочее место. Кстати, теперь, наверное, уже не мое. Другой стол и компьютер мне выделят? Я же больше не помощник детектива. И что теперь? Самому писать рапорта? Только этого не хватало. С письмом у меня не важно. Попросил Криса сочинить для Штумпфа бумагу. Сочинили вдвоем минут за сорок. Это чтобы завтра снова сюда не приезжать. Я так понимаю, завтра тут будут этих тварей допрашивать, бывших патрульных. Так что Штумпф меня специально убирает. Не нужно, чтобы меня тут видели. Да и не могу я больше этим делом заниматься. Я теперь свидетель по статусу. Пусть формальность, но капитан дотошен в этих формальностях.

Забрал свое оружие и имущество и направился на выход. Уже вечер, кстати. Конец рабочего дня, а тут суета. «Тойоту» осматривают во дворе. Какой-то орденский чиновник приехал и сокрушенно на следы от пуль смотрит. Руками трогает. Ну вот так, бывает, мужик. Видимо, ему машина предназначалась. Заодно и проверили на прочность. Все соответствует, бери. Отличный товар.

Моя машина так и стояла там, где я ее оставил. Зайти перекусить в чешское кафе? Нет. Надоело по кафе ходить. Снова одно и то же. Домой хочу. Что-то приготовить себе. По дороге заехал в магазин, накупил продуктов. Кстати, деньги-то не резиновые. Вторая неделя пошла моего пребывания тут. Скоро за квартиру платить. А в выходные опять со Славой сходим погулять. С такими мыслями приехал к дому. Машин во дворе не было. Или все уехали, или просто по делам катаются. Поставил на свое обычное место и поднялся к себе. Пакеты с продуктами нес в обеих руках. Снова своя квартира. Точнее, своя съемная квартира. А вот интересно, дорого тут будет стоить купить? Ипотека какая-нибудь есть? Надо будет поинтересоваться. Ну что, начинаем кулинарный поединок. На очереди китайский грибной суп. Весь вечер я колдовал у плиты. А потом сам восхищался своим шедевром. А потом лег спать и быстро уснул.

С утра решил пробежаться. На службу не надо, так чем еще заняться? Натянул кроссовки, шорты и футболку да и выбежал на улицу. До набережной было далеко, поэтому взял курс на окраины. Солнце еще не палило так жарко, встречный ветерок обдувал лицо. Красота! Туда, теперь назад. Километров пять пробежал не спеша примерно за сорок минут. А может, и за тридцать. Не засекал. Ну а после контрастный душ и завтрак.

Позвонил Илья, поинтересовался, как дела. Напомнил, чтобы я сегодня не появлялся в управлении, тут допрашивают разбойников. Тех самых, с дорожных разбоев. Дело нам передали. Они с Крисом как раз будут заниматься. Сообщил, что мне выделили новое рабочее место, но не определили напарника. И еще сказал, что меня поставили в график дежурств и в эту субботу я заступаю впервые на дежурство.

После завтрака решил пойти на пляж. А то вон какой бледный, не загораю совсем. Поехал туда же, на набережную. Народу было немного. Повалялся, искупался несколько раз и понял, что сгораю. Быстро собрался и уехал. Дальше куда? Позвонил Славе. Договорились пообедать в «Биерхалле».

Приехал я раньше обычного, даже свободные места на парковке были. Воткнул свой «Гелендваген» между «Нивой» и каким-то китайцем. Кстати, а не продать ли мне машину и не купить квартиру? Узнаю у Славы, как тут с ценами на жилье.

В зале как раз обед, почти все столы заняты. Поздоровался с Оксаной, которая и проводила меня за свободный столик у окна.

– Привет, как дела? – бросил я дежурную фразу.

– Привет, да все хорошо. Вот, Слава к себе в клуб зовет. Вроде бы и хочется, и колется. Тут как-то привычнее, а там не пойми что еще. С другой стороны, если не пойду, так он там постоянно с бабами будет. А так вроде как под присмотром, – поделилась Оксана со мной своими переживаниями. Я участливо закивал. – Он как раз сейчас приедет, пообедать вместе договорились. – Оксана дала мне меню и убежала обслуживать очередного клиента.

Минут через десять, когда я уже заскучал, вошел Слава. Вид у него был какой-то замученный. Я помахал рукой.

– Здоров, – потянул я руку, привстав со стула.

– Привет, – пожал руку Слава.

– Ты что какой?

– Да, блин, весь в делах, заботах, с клубом этим. Бригаду нанял, работают. То краску привези, то мебель закажи. Даже выпить некогда, – пожаловался Слава.

Ну да, выпить некогда – это серьезно. Вместе сделали заказ. Причем Слава даже пиво не взял. Как и я, бутылку минералки. Вот что работа с людьми делает.

– Когда открываться планируешь? – спросил я Славу.

– Да как все готово будет. Делов еще недели на полторы. Заявку подал на персонал. Вот как привезу, так сразу и откроюсь.

– Слав, тут такое дело. Если машину продать и квартиру купить? Реально? – Я взял кусок хлеба со стола и отправил в рот.

– Ну смотри, – начал Слава, – квартира тут в престижном районе от тридцати тысяч. Попроще район за двадцать можно подобрать. Твоя машина примерно пятнадцать тысяч может стоить. И то вряд ли. Довольно специфическая машина, покупатель будет, но…

– Понимаю. Еще и другую себе подбирать. Но я прикину. Не напомнишь, где тут авторынок?

– На западной окраине, перед КПП на въезд в город. Ну ты же проезжал там наверняка. Стоянка большая, там продают и покупают машины. Скатайся, приценись. Смотри, каких я баб заказал. – Слава заметил, что Оксаны нет в зале, и начал листать фотографии в телефоне у меня под носом.

– Красивые. А как ты это сделал? – Я взял у Славы телефон и полистал сам. Блондинки, брюнетки. Профессиональные фотографии танцовщиц. В костюмах, в декорациях.

– Подаешь заявку, платишь там немного, тебе высылают резюме. Ты выбираешь и ждешь. Как раз примерно две недели, – охотно стал пояснять мне Слава.

– А откуда их везут? Из России? – заинтересовался я.

– Нет. Эти с Украины. Из России что-то в последнее время переселенцев меньше. Мне пояснили, что из восточной Европы и из бывшего СССР проще намного привезти. Вот я хохлушек и выбрал. А что? Красивые, без комплексов. То, что нужно, – тут к нам направилась Оксана, и Слава запнулся, забрав у меня сотовый.

После обеда попрощались и договорились снова собраться в выходные, пивка попить.

– Только без румын! – предупредил я сразу.

– Это как пойдет, – подмигнул Слава и умотал на свою стройку.

А я решил скататься на авторынок. Прикинуть стоимость своей машины. А то действительно, слишком большой контраст между машиной и владельцем. Не дай бог, еще сломается. И расход топлива просто космический. Разорит меня эта тачка. Попетляв немного по западной окраине Порто-Франко, нашел эту стоянку. Забор, и много машин стоят вдоль него. А чуть в отдалении боксы. Сразу подбежал средних лет мужчина, полноватый, в комбинезоне.

– Продавать машину хотите?

– Ну да, прицениться бы, – опустил я боковое стекло.

– Тогда давай вон в те боксы. Там посмотрим, оценим. – И мужчина указал рукой в сторону открытого гаража.

Я заехал в ворота, заглушил машину и отошел в сторону. А рабочие полезли под капот, потом стали смотреть кузов. Не спеша прошелся по стоянке. А вот то, что мне нужно. «Паджеро Спорт» в старом кузове, синего цвета. Дизельный, на механике! Простая и надежная, рамная! Не удержался, сел за руль. В салоне все просто. Повернул ключи в замке. Сто пятьдесят пять тысяч пробег. Ни о чем. Посмотрел кузов. Ну да, вон крыло крашено и дверца меняна. Но для «Паджеро» – это мелочи. Это не «Гелендваген» для понтов. Это рабочая лошадка!

– Понравилась машина? – спросил непонятно откуда взявшийся мужчина лет пятидесяти в светлой рубашке и синих джинсах.

– Не то чтобы очень, но, в принципе, узнать, сколько она стоит, я не прочь, – усмехнулся я, вылезая из машины.

Этим менеджерам по продажам только дай понять, что автомобиль нравится. Сразу привяжутся.

– Ваш «Гелендваген» мы осмотрели. Все нормально. Но уж больно специфическая машина. Продать трудно будет. Десять тысяч мы вам сразу за нее даем. Это большие деньги. А если решите заменить на «Паджеро», – агент хлопнул рукой по синему капоту, – семь тысяч с нас и по рукам.

– Спасибо, я подумаю. Но десять тысяч маловато будет, – отказался я.

«Паджеро», стало быть, за треху отдают. Можно бы взять.

– Думайте, предложение хорошее. Вряд ли вы найдете в Порто-Франко придурка, который вам даст за «Гелендваген» больше одиннадцати тысяч, – усмехнулся мужчина.

– Будем искать, – буркнул я по-русски, забирая ключи от машины и выгоняя ее из бокса. Никто за мной не побежал и не стал предлагать более выгодную цену. – Если продам, заеду за «Паджеро». Три тысячи, говорите, цена? – крикнул я в окно.

– Да, три тысячи. Но я вам советую поторопиться с покупкой. Такие машины долго не стоят. Сегодня же к вечеру, ну край завтра, ее тут не будет, – равнодушно бросил мне один из рабочих в комбинезоне.

А он, пожалуй, и прав. «Паджеро» старой версии более ликвидная машина в этих краях, чем мой «мерин». Минимум наворотов, отличная проходимость, дизельный двигатель. То, что надо. Может, развернуться и согласиться? Нет. Гордость не позволит. Буду искать придурка, кто возьмет за пятнадцать. Вот только где бы этого придурка найти? Объявление дать? Пока даю, уйдет «Паджеро». Ну и ладно, этот «Мицубиси» уйдет – китайца какого возьму.

Да, а кстати, куда бы в выходные со Славой сходить? Он же снова к румынам потащит. А заеду-ка я в этот ирландский клуб. Вдруг там опять в выходные бои будут? Культурно проведем вечер, попивая эль! Вот так, с мыслями о «Паджеро Спорт», я приехал к клубу, с которого начиналась моя жизнь в Порто-Франко. Афиши висели, только на них были намалеваны танцовщицы. Видимо, боев в эти выходные не будет. Ну что же, можно предложить Славе сходить посмотреть, как организованы шоу у конкурентов. Танцы-шманцы. Припарковался у входа и решил зайти. Вдруг кто-то хлопнул меня по плечу.

– Привет, чувак! Как жизнь, чувак, буб-буб-уб… – Я обернулся и увидел Полли.

– О, здорово, Полли. Что, бои больше не проводишь? – пожал я протянутую татуированную руку.

– Бои, бои через неделю, хочешь подраться, чувак? Продай ар… чувак… – снова затараторил Полли.

– Чего продать? – не понял я.

– Я старушку убил, чувак, прикинь, продай тачку. – Полли тыкнул пальцем в «Гелендваген».

– Кого, Полли, ты килл? – переспросил я.

– Ну свою старушку, братан. Вдребезги, мать его, убил. Бухой был, приятель. – И дальше снова что-то непонятное.

Мои познания в английском здорово выросли, но, видимо, еще не настолько, чтобы я смог понимать Полли. А он обошел мою машину, залез в салон, потом открыл багажник. Бесцеремонно уселся за руль.

– Давай, чувак, десятку сразу даю, – полез Полли за деньгами в карман.

Ну все логично. Убил старушку – получил деньги. Полли убил старушку. А, наверное, он свою машину разбил старую, дошло до меня наконец.

– Нет, Полли, пятнадцать тысяч, – покачал я головой.

– Что? – переспросил Полли. – За этот унитаз на колесах пятнадцать, мать его, тысяч?

– Полли, я, мать его, только что оценивал машину на стоянке. И там мне сразу же давали за нее тринадцать тысяч. Тринадцать, мать его, вонючих тысяч, – подражая Полли, начал блефовать я.

– Чувак, ты гонишь, ей цена – максимум двенадцать, мать его, тысяч, – с сомнением произнес Полли.

– О’кей. Поехали со мной. Я ее отдаю за тринадцать, и ты мне даешь три билета на бои бесплатно. А вот тебе ее там на стоянке отдадут уже за шестнадцать, – начал давить я как хороший продаван.

Машина Полли понравилась, и деньги у него явно были. Клуб процветал.

– Хорошо. Парень, я дам мать его тринадцать, – выдал наконец Полли.

– Нет. Тринадцать мне давали полчаса назад. И я отказался. Четырнадцать, мать его, и по рукам. – Чую, придурок, который купит «Гелендваген», уже нашелся. Я впал в азарт.

– О’кей, парень. Тринадцать с половиной, и по рукам. И то только из уважения, чувак. Ты меня выручил тогда. Спас вечер, мать его, – выдал после некоторого раздумья Полли.

– Давай. Только деньги сразу, – согласился я.

Полли сбегал в клуб и тут же вернулся. Я пересчитал. Ровно тринадцать с половиной тысяч. Забрал из тайника «макаров» и сунул за пояс. Плитник с автоматом еще вчера отнес в дом. А больше ничего моего в машине не было. Поехали, оформили сделку за двадцать мнут. После Полли укатил, довольный покупкой и врубив на полную какую-то зверскую музыку. А я поймал такси и помчался на стоянку. Только бы не купили «Паджеро». Домчались за пять минут. Вот он, родной, стоит. Расплатившись с таксистом, я быстрым шагом потопал к желанной машине. Тут же возник передо мной тот самый продавец. Видимо, хозяин стоянки.

– Беру, – ткнул я в «Паджеро».

– Сэр, вы нашли свободные деньги? – вежливо поинтересовался мужчина.

– Нет. Я нашел придурка, который взял «Гелендваген» за тринадцать с половиной тысяч, – подмигнул ему я.

Прокатившись на машине, отсчитав три тысячи, и, оформив покупку, я довольный поехал в банк. Хватит транжирить средства, буду на квартиру копить. Первый взнос в размере десять с половиной тысяч уже есть. Вот так продуктивно провел я сегодня день. А теперь покататься на «Паджеро». Куда бы поехать? А поеду-ка к Славе в клуб. Посмотрю, как ремонт продвигается. Достал телефон и набрал номер.

– Слав, это снова я. Слушай, я машину продал. Ну да, свою. Давай подъеду к тебе новую покажу? Заодно твой клуб оценю. Куда ехать? О’кей, скоро буду.

Минут через десять я уже парковался около будущего процветающего клуба «Живая Роза». Места парковочные пока пустовали, и я встал в гордом одиночестве рядом с китайской «Фронтерой». Обшарпанная дверь оказалась не запертой. Запах краски резко ударил в нос, как только я перешел порог клуба. Слава был в зале. Как раз электрик вешал лампочки.

– Ух ты, тут прямо дворец! – восхитился я.

– Ну пока еще не совсем, но скоро будет похоже. – И Слава показал на расписанные винным цветом столики вокруг сцены.

– Ну что, стильно, модно. Я думаю, клиенты оценят. Пошли, тачку покажу, – позвал я Славу.

Мы вышли на улицу, и я встал около «Паджеро».

– Ну как? – открыл я замок на машине.

– Да нормально. «Гелик»-то почем взяли? – Слава вытер руки друг о друга и глотнул свежего воздуха. И правда в клубе сильно пахло краской.

– Тринадцать пятьсот, – с гордостью сообщил я.

– Продешевил, – покачал головой Слава.

Я махнул рукой:

– Да все, продал и забыл. Зато на этой хоть куда. Вон хоть на охоту? Ты бывал тут на охоте?

– Нет. – Слава задумался.

– Ну вот. Поехали в субботу? Я в пятницу дежурю, а в субботу свободный. Как раз и машину обкатаем. Да и тебе развеяться полезно. Вон какой зеленый от своей краски стал. – Я показал Славе его лицо в боковом зеркале машины.

– А знаешь, поехали! У меня идея была голову рогача в клубе поставить. Типа, наставил рогов рогачу. Ну или рогатого супруга чтобы символизировал. Как идея? – осенило вдруг Славу.

– Да нормально. Только главное – целую голову привезти. В сердце попасть. Ты как стреляешь? – посмотрел я на Славу.

– Ну в рогача-то точно не промажу! – гордо заявил он.

Договорились в пятницу созвониться, а в субботу утром на охоту. Проехался еще по городу чуть-чуть, заехал на заправку. А расход-то литров двенадцать, не больше. И цены на солярку ниже, чем на девяносто пятый. Доволен я машиной, нечего сказать! Удачно сегодня день прошел.

А вот следующий день начался с совещания. Штумпф сиял от радости. Еще бы. Раскрыли наконец такое резонансное преступление, которое еще и стояло на контроле в Ордене и имело статус приоритетного! В общем, он раздавал указания направо и налево. Но указания были больше формальностью, потому что все ясно и понятно.

Ксюша тоже раскололась, и теперь всю эту веселую компанию ждала или расстрельная команда, или долгие срока строительства дорог. А у меня впереди виднелась куча различных формальностей, от психологических тестов до фотографирования и примерки форменной одежды. Я хоть и детектив, но форму иметь обязан. Так что целый день я занимался обычной рутиной, которая, увы, свойственна любому полицейскому. Наконец-то получил давно мне обещанный «Глок-17» и даже успел пострелять из него в тире.

Закончив к вечеру и изучив необходимые инструкции по поводу завтрашнего дежурства, я направился к «Мицубиси», ждавшей меня на стоянке у чешского ресторана. В очередной раз порадовавшись приобретению, поехал домой. А поскольку я дежурю завтра допоздна, а в субботу нам на охоту, необходимо подготовиться сегодня. По приезде сразу вытащил из машины и залил маслом свой «АКМ». Оружие любит чистку и смазку, даже такое надежное. Почти час я перебирал и протирал детали.

Так, все готово. Теперь снарядить магазины. Четыре магазина хватит? Нет, пожалуй, больше возьму. Там все-таки саванна, кто угодно напасть может. В том числе и бандиты. Снарядил восемь магазинов. Теперь «эрдешку». Возьму воды, еды там чуток, спички, нож охотничий, ну и хватит. Я вообще не охотник. Один раз ходили в Дагестане на диких кабанов. Вот только и дело в том, что ходили. Ни одного кабана не увидели. Застрелили горного козла. Причем злые языки потом говорили, что он совсем не горный, а вполне себе домашний. Но раньше у меня такой машины не было. А тут мы поедем такие по саванне, опустим стекло и раз – рогача из автоматов. Довольный, я завалился спать.

Первое мое дежурство началось с развода. Штумпф поставил задачу всему дежурному личному составу. Это был я и еще один детектив по имени Митчелл. Невысокий такой, плотный, загорелый уже, совсем абориген. Меня как новичка специально ставили в пару с опытным детективом. Кроме нас, на дежурство заступили два бойца спецназа и эксперт-криминалист. В его задачу входил сбор и исследование следов преступления на месте. Еще дежурили судья и следователь из офиса окружного поверенного. Но они Штумпфу не подчинялись и на нашем разводе не присутствовали. Штумпф произнес банальности о неотступном следовании служебным инструкциям и вежливом обращении с гражданами. Потребовал докладывать ему о всех чрезвычайных происшествиях и выполнять все указания дежурного. Дежурный по управлению тоже присутствовал на разводе. Высокий, плотный, по имени Льюис. Афроамериканец.

После развода все разошлись по рабочим местам, а мы с Митчеллом направились в кабинет для дежурств. Это такой кабинетик на втором этаже, в котором я уже ранее бывал, когда беседовал во второй раз с Ильей. Там стояли стол, стул, диван и кофейный аппарат.

– Кофе будешь? – сразу предложил мне Митчелл.

– Давай, – согласился я, присаживаясь на диван.

Мы пили кофе, Митчелл рассказывал байки из своей служебной деятельности. Как некая женщина постоянно приходила с заявлением о пропаже мужа. И каждый раз в его, Митчелла, дежурство. А мужа-то у нее и не было. Так вот она все ходила и требовала: «Найдите моего мужа». Уже месяц как не ходит.

– Наверное, нашла, – резюмировал я, и Митчелл заржал.

Мы так до обеда и просидели в комнате, пили кофе и шутили. Иногда я выходил посмотреть, как там дела у Ильи с Крисом, но их обоих не было на месте. В итоге мы с Митчеллом пошли обедать в чешский ресторанчик. Только сделали заказ, как у Митчелла зазвонил телефон. Льюис требовал одного детектива на угон машины.

– Сиди, я поеду. Все равно первое дежурство, надо начинать с чего-то, – остановил я Митчелла.

Он пожал плечами.

– Можешь не спешить, ее, скорее всего, ночью угнали. Просто обнаружили сейчас, – крикнул мне вслед Митчелл, видя, как я помчался.

Так оно и оказалось. Мы проехали на западную окраину, где во дворах у небольшого барака стоял патрульный «бобик». Двое патрульных о чем-то говорили с невысоким лысым мужичком. Мистер Гарри Поттер. Отличное имя он себе выбрал в Новом свете. И вот ничего не поделаешь, так и придется к нему обращаться: «Мистер Поттер».

Криминалист сфотографировал улицу, где стояла машина, старенький «Форд Эксплорер» белого цвета. С коробкой автомат и автозапуском. Видимо, просто сканировали сигнализацию и увели машину. Я записал показания мистера Поттера, прошелся по соседям, чьи окна выходили на стоявшую машину, однако, как обычно, свидетелей угона не нашлось. Записал фамилии и имена соседей и передал номер автомашины дежурному по рации. Вот и все. Найти мгновенно вашу машину мы бессильны. Тут вам бы помог настоящий Гарри Поттер. Но вслух я, естественно, этого не сказал.

Когда через три часа вернулись в управление, Митчелл занимался какой-то кражонкой. У дамочки похитили кошелек. Постояв в кабинете и послушав выкрики потерпевшей, я отправился доедать свой обед в ресторанчик. Ничего не меняется в мире. Что в том, что в этом. Всегда будут жулики и потерпевшие. Остаток дежурства прошел относительно спокойно.

– Нам повезло, что в пятницу в день заступили. Вот вечерней смене не позавидуешь. Сейчас народ начнет пить и бузить, – подмигнул мне Митчелл, когда мы шли к своим машинам на стоянку.

Уже как раз начинало темнеть, и даже из нашего любимого ресторана доносилась громкая музыка. Гуляние в самом разгаре. Сев в машину, сразу решил напомнить Славе про завтрашнюю охоту.

– Слав, привет. Как дела? Дома уже? – спросил я в телефонную трубку, набрав знакомый номер.

– Нет, в клубе еще. Но вот скоро заканчиваю. А ты пивка хотел попить?

– Какое пиво, Слав, мы же на охоту собрались? С утра часов в семь заеду за тобой? Адрес диктуй… – возмущенно напомнил я.

– А что так рано-то? Давай попозже? – нехотя проговорил Слава.

– Куда уж позже? По жаре хочешь по саванне кататься? С утречка самое время. Жары нет особой, все зверье гуляет и завтракает. Мы с тобой быстро рогача валим, отрезаем голову, фоткаемся, и домой. До обеда еще вернемся. А потом и пивка можно, – убедил я Славу.

– Ну хорошо, в семь, так в семь, – вздохнул Слава.

Ну, теперь осталось поужинать и спать. Что я успешно и сделал.

Завел будильник на шесть утра. Бодрый и отдохнувший встал, умылся, съел, как обычно, четыре яйца и позвонил Славе. Тот долго не снимал трубку. Наверное, раза с третьего я его разбудил. Причем не я, а Оксана, которой надоел телефон, и она ответила. Как бы то ни было, когда я подъехал к трехэтажному особняку в центре, Слава уже стоял на улице. На нем были песочного цвета шорты, кроссовки, жилетка с магазинами и шляпа. Ну вылитый охотник на рогачей! «АКС» стоял в чехле возле ног.

– Слав, а ты че шорты-то напялил? – спросил я кидающего в открытый багажник свой рюкзак Вячеслава.

– Оксана купила вчера. Сказала, это подарок. На фото красиво буду выглядеть.

– А ничего, что там, в саванне, и трава высокая, и змеи ползают? – Я тронулся и поехал в сторону южной окраины.

– Так мы же из машины вроде охотиться собрались? – скривился Слава.

Видимо, мысль о змеях ему не понравилась.

– А если вдруг застрянем? – повернулся я к нему.

– Какое застрянем? Ты же хвастал – машина зверь, блокировка, все дела? – передразнил меня Слава. – Я поверил тебе. Уши развесил, а тут оказывается, что на твоей машине только по асфальту в городе кататься?

– Все, успокойся. Не застрянем. Как и обещал, везде проедем! – успокоил я Славу.

Мы миновали бедноватые южные районы, и дальше дорога шла на окружную.

– Пристегните ремни, начинается тестирование внедорожных качеств моего чудесного вездехода, – с этими словами я включил полный привод и попер прямо в саванну.

Поначалу было ехать легко, трава впереди нас проминалась под колесами джипа. Земля под ней совсем сухая. Большие канавы и рытвины я объезжал. Несколько раз включал пониженную передачу. Ехали не больше пятнадцать километров в час, все дальше и дальше уезжая от города.

Спугнули стадо антилоп. Где-то вдалеке, как мне показалось, хрюкали свинки. Слава даже задремал. Рогачей на горизонте не наблюдалось. Не углубляясь в саванну, я свернул направо. Будем вдоль границы города кататься, чтобы не заблудиться.

Впереди обнаружился подъем. Включил раздатку и, ревя дизелем, легко поднялся. Ух ты, какая красота! Солнце уже взошло чуть выше, редкие деревца впереди, трава чуть пореже. И прямо у растущего кустарника рогач. Большой, здоровый. Стоит и смотрит на машину. Не один, со стадом, но оно вдалеке.

– Слав, проснись, всю добычу проспишь, – толкнул я товарища. Тот дернулся и протер глаза.

– Глянь, какой красавец! – и я указал на пасущегося метрах в ста пятидесяти здорового самца.

– Ближе подъезжай, чтобы наверняка. – Слава разложил приклад у автомата, дослал патрон в патронник и приложился к плечу.

Рогач не обращал на нас никакого внимания, спокойно жрал кустарник. Медленно, чтобы не спугнуть, я проехал по саванне метров пятьдесят и развернулся правым бортом автомобиля к рогачу. Как раз Славе под выстрел.

– Попадешь хоть? – покосился я на Славу.

– Обижаешь, – бросил Слава, прицеливаясь. При этом автомат он держал на весу. Перебрал пальцами левой руки по цевью, прищурился. Открыл и закрыл глаза.

– Ты в сердце бей, я читал, что так в Африке делают. Подходят близко и магазин в сердце слона, и голова целая, и слона добыли, – посоветовал я.

– Не говори под руку, – коротко бросил Слава и нажал на спуск. Даже не нажал, а резко дернул.

Почему-то он сразу выпустил весь магазин. Длинная очередь разбудила саванну и гильзы застучали по машине. Автомат загулял в Славиных неумелых руках, в ответ раздался громкий рев раненого зверя, и рогач, развернувшись, помчался к нам. Вот ведь…

Я врубил вторую и, резко развернувшись, понесся к городу. Пыль летела из-под колес, местами машина буксовала, но, разогнавшись, мы скакали по саванне, подпрыгивая и падая на землю согласно законам гравитации. Зубы лязгали. Машина ходила ходуном.

– Слава, блин, стрелок ворошиловский, стреляй, догонит ведь, – крикнул я на ходу.

Слава взялся менять магазин. Хлопнул себя по своей дурацкой охотничьей разгрузке, достал из кармана полный магазин. Машина подпрыгнула на кочке, и магазин выпал на пол из трясущихся рук. Согнувшись, Слава принялся шарить под ногами.

– Да брось ты этот, другой бери, – снова заорал я.

Рогач несся сзади, истошно ревя и ломая кусты, явно собираясь нас догнать. А если догонит, то даже представлять не хочется, что будет дальше, он тонн пять, наверное, весит, а то и больше.

– У меня в рюкзаке магазины, – внезапно ошарашил меня Слава и полез на заднее сиденье.

Впереди замаячил спуск. А значит, мне придется сбрасывать скорость, иначе перевернемся. Кусты хлестали по машине. Я быстро оглянулся. Рогач летел, чуть припадая на одну ногу. Видимо, Слава все же попал в него, и из-за этого он нас и не догнал еще. Скорости-то по саванне небольшие! Наш не слишком удачливый охотник наконец достал свой рюкзак и полез в него. При этом задницей свалился мне на плечо.

– Слава, блин, перевернемся сейчас, – гаркнул я.

Прямо по правой руке ударил, и машину чуть заложило вправо.

Наконец, переворошив бутерброды и какие-то конфеты, он все же выудил из рюкзака еще один магазин. Развернувшись, я полетел вдоль оврага.

– Стреляй давай, – заорал я.

– Мне неудобно, я правша, а тут с левой руки надо, – завизжал Слава в ответ.

Видимо, нервы сдали. Рогач несся за нами, продолжая реветь. Похоже, что звал все стадо сородичей на помощь.

– Слава, – взмолился я, – я тебе под выстрел его вывожу, целься в башку и стреляй. Догонит ведь. Ну ладно ты, ладно я, машину помнет. Машина три тысячи стоит. Кто мне деньги вернет?

Тут, главное, сейчас его успокоить. Без нервов. Расстояние-то до рогача сокращается. Наконец, Слава приложился к левому плечу, раздался выстрел и затем его крик.

– Чуть зубы затвором не вышибло! Не могу я слева стрелять!

Так, Слава мне больше не помощник. У него истерика. Еще бы. Посреди саванны несемся в машине по кустам, а за нами здоровый, как слон, зверь, которого мы, как бы назвать теперь нас так, чтобы не обидеть сильно, только что подранили. Идиоты, одно слово. Охотники-неудачники.

Так, держи руль, вон, снова кусты впереди, резко заложил вправо и снова газ. Машина подпрыгнула на кочке. Так все внутренности себе отобьешь. А если рогач догонит, еще и растопчет нас. Оглянулся.

А, он отстает! Отлично. Снова на газ. Стоп. Впереди овраг. Не проехать. Все. Кранты! Слава притих. Интересно, рогач сразу машину раздавит, или мы помучаемся? Последний шанс, развернуться под свой выстрел. Закладываю вираж и бросаю машину в управляемый занос. Есть, теперь свой автомат в руку. Предохранитель. Патрон в патронник. Рогач несется прямо на машину. Спокойно, Андрюха. Тут нельзя мазать.

– Что встал, гони, – орет Слава с пассажирского сиденья.

Пусть орет. Плавно давлю спуск.

Три коротких очереди и одна длинная. Гильзы стучат по кузову, по лобовому стеклу, отскакивают куда попало. Славин крик. Рогач падает метрах в пяти от машины. Меняю магазин и снова несколько коротких. В голову. Все. Готов. Количество всегда переходит в качество, в зверюге уже два магазина, если Славин считать.

– Выходи, снайпер, режь свою голову, – похлопал я Славу по плечу.

– Уф-ф-ф, – только и выдохнул он.

Но вылез из машины, задев дверцей какую-то корягу. Обошел машину и посмотрел на трофей.

– Андрюх, ты ему всю башку разнес! Ну и зачем ехали? – Слава достал откуда-то из своей разгрузки песочного цвета большой нож, как у Рэмбо, и искал, с какого конца приложиться к рогачу. – Сам же говорил, в сердце стреляй, – сокрушенно покачал головой Слава.

– Тут выбирать надо было, либо его голова, либо наша, – пошутил я, выбравшись из машины. Меня аж потом прошибло всего. Дыхание прерывистое, во рту пересохло. Достал бутылку с водой, сам глотнул, протянул Славе. Тот тоже жадно приложился к горлышку.

– Но нет проблем. Там целое стадо. Давай вернемся, и ты себе другого выберешь, – съехидничал я. Слава только скривился, но ничего не сказал.

– Слав, а ты как ему голову-то отрезать хотел? Вот этим своим тесаком?

– Ну да, а че? – посмотрел на меня охотник.

– Да ниче. Болгарку бы взял или бензопилу какую, – усмехнулся я. – Давай хоть сфоткаю тебя в таком наряде, вставай как-нить картинно. – Я достал из кармана сотовый и навел на труп рогача.

Слава встал одной ногой на убитого зверя, в руку автомат взял, в другую нож. Я сделал несколько снимков. Потом снял окрестности, саванну, себя около машины, и сделал селфи с головой рогача. Ну, головой это можно было назвать условно. Только рога и остались. Слава с чем-то копался за тушей.

– Ты что там делаешь? Давай, валим отсюда. Сейчас свинки или гиена прибегут. – Я полез в машину.

– Что, прям вот так и бросим его? Может, подцепим тросом и в город оттащим? – поднял голову Слава.

Что он там пилит своим ножом? И что он курил с утра?

– Угу, подцепим тросом. Нам бы самим назад выбраться. – Я завел двигатель и выключил раздатку. Я, оказывается, еще и на ней гонял. С одной стороны, поэтому и не застряли. С другой, так и машину угробить недолго.

Наконец, появился Слава.

– Во, смотри, трофей! – и поднял вверх хвост рогача.

– Ну вот, хвост от мертвого рогача и повесишь в клубе, – усмехнулся я, – напишешь «Сава здесь»! Как в «Винни-пухе».

Слава прикусил губу и надулся. А когда, наконец, выехали из саванны, стал ржать. Отходняк пошел.

– Подвеску проверь, позвякивает что-то, – бросил он мне, рассматривая хвост.

– Да? – удивился я, выезжая на грунтовку, ведущую в город.

– А что это она позвякивает?

– А то, что кто-то стрелять не умеет.

– Нет. Потому что кто-то на рогача с таким калибром ходит, – хлопнул Слава по автомату, стоящему между его колен.

– А где ты раньше был, гений? – рассмеялся я. – Ладно, не дрейфь, хвост добыли, сами целы ушли. Впечатлений на год вперед хапнули. Отличная охота! А машину починим. Ну давай, в другой раз без машины пойдем? – подначил я Славу.

Мы подъехали к его дому.

– Слушай, может, дернем по маленькой? А то трясет что-то, – предложил Слава.

– Да не хотелось бы, дел куча еще, – соврал я.

Пить действительно не хотелось. Пусть Слава в одиночку снимает стресс. А ходить на охоту у меня желание пропало надолго. Попрощались, и я поехал домой. По дороге заглянул в сервис. Опять в тот же, к знакомым уже ребятам. Посмотрели, загнали машину на эстакаду. Подвеска в норме, еще покатаюсь. Отдал десять экю за осмотр и довольный покатил дальше. Славная была охота!

Остаток вечера провел на пляже. Попил пива в «Чирингито», погулял по набережной. Красота! Вот только одному скучно. Но и Славу звать что-то не хотелось. Слишком много Славы стало в моей жизни. А как я заметил, вместе со Славой приходит нездоровая суета. И она не заставила себя долго ждать.

– Привет. Ну что, пивка попьем? – звонок от Славы почему-то не стал неожиданностью.

Как быть? Отказаться? Обидится. А после охоты впечатлениями нужно поделиться. Желательно с кем-то еще. Так почему бы нет?

– А ты где сейчас?

– В «Биерхалле». Давай подъезжай, тут Николай с другом, посидим, потом к ним. – Ну вот нет, «к ним» я сегодня точно не хочу, категорически.

– Слав, если только по кружечке, и все, – с сомнением в голосе проговорил я.

– Ну естественно. В другой раз Николай с нами на охоту просится, – бодро так декларировал Вячеслав.

Ну только Николая этого с его женским контингентом нам на охоте не хватает. Хотя почему бы и нет? Гиены пир устроят со свинками.

– Подъеду через десять минут, – дал я окончательный ответ.

И хотя посиделки плавно переместились в шумное румынское заведение, я был «непокобелим» и покинул его раньше обычного и в одиночку. Кстати, с трезвых глаз мне эти румынские красавицы не показались такими уж привлекательными. Николай, узнавший о моем месте работы, постоянно лез с какими-то вопросами. Я отвечал просто «да, нет», не рассказывая никаких подробностей. И даже если бы я хотел их рассказать, то я все равно не знал по причине слишком малого стажа службы.

Утром я проснулся со свежей головой, но от пробежки лениво отказался. Все же пиво дало о себе знать. Провалявшись в постели, решил посетить пляж. Это теперь стало неизменным атрибутом моего выходного дня. Заодно перекушу там что-нибудь. Однако, только я расположился на песочке, как раздался телефонный звонок.

– Детектив Новиков, дежурный беспокоит. Вам необходимо срочно проехать в управление полиции, – раздался незнакомый голос в трубке.

– Да, конечно, собираюсь… – пролепетал я, но после паузы все-таки спросил: – А что случилось?

– Да задержаны несколько переселенцев, допросить не можем, так как понимают только по-русски. У нас русский язык знают два детектива, вы и Крамер. Крамеру не смогли дозвониться, – пояснил все тот же голос, скорее всего, принадлежащий дежурному.

– О’кей, буду минут через пятнадцать.

Быстро собрался и поехал. Хорошо, что был не в шортах, а в брюках. Детектив в шортах смотрелся бы слишком вульгарно. Машин на дороге почти не было, и я даже добрался быстрее обещанных пятнадцати минут. Раньше я не ставил свою машину на территорию, но в выходной день подъехал прямо к воротам и посигналил. Патрульный в форменной одежде вышел посмотреть на меня. Узнав и улыбнувшись, открыл ворота и махнул рукой, чтобы я заезжал. Видимо, его уже предупредили.

На крыльце меня ждал дежурный. Смутно знакомое лицо. Среднего роста, спортивного сложения. Цепкий взгляд опытного службиста. Бирка с именем на шее.

– Добрый вечер, Мартин, – поздоровался я.

– Добрый, – отозвался дежурный и пожал протянутую руку. – Там в дежурной части двое задержанных. Понимают только по-русски. Стреляли в воздух и плясали на улице, – сразу перешел Мартин к делу. – «Бобби» приехали, оружие изъяли, те сдались без проблем. Вроде спокойные. Разобраться надо, как с ними дальше быть.

– Давай разберемся, – хмыкнул я и прошел в здание.

Я уже понял, с кем имею дело.

Задержанные сидели, как обычно, в дежурной части за стеклянной перегородкой. Причем совершенно спокойно. Одеты в модные брюки стиля милитари и рубашки. Оба молодые, лет двадцать, не больше. Худощавые, но спортивные. Один черноволосый с короткой стрижкой и редкой бородой, а второй рыжий, скуластый.

– Здорово, земляки! – сказал я, войдя к задержанным за перегородку.

– Брат, здравствуй, брат, – вскочил один из них, тот, что черненький.

– Брат, машину отняли, все отняли, судить, говорят, будут. А мы же ничего не сделали, мы к дяде Саламу приехали, он нас встретить должен был, не встретил. Дядя Салам тут большой человек, ну ты сам знаешь, наверное?

– Салама я не знаю, а судить вас да, будут. Расскажите мне, зачем вы начали палить в воздух из автоматов в городе? – Причину-то я знал, конечно, но пусть сами объяснят. И вон детектив Мюллер запишет все то, что я переведу.

– Как не знаешь? Да Салама Хизриева тут все знают! – вскочил тот, с рыжими волосами.

– Все, может, и знают. А вот в полиции Порто-Франко о таком не слыхали. Да ты присядь, не суетись. Сейчас вот этот детектив, – я показал на сидящего рядом Мюллера, – запишет ваши показания. Да не переживайте, – успокоил я горячих дагестанских даргинцев. Ничего ужасного вы не совершили, но тут такой закон. Оружие у вас отберут и штраф выпишут. Либо отправят в Халифат к вашему дяде. Сдается мне, вы чуть-чуть ошиблись городом. Только там уже девушек в бикини не будет. И вина не попьете. – Я учуял аромат винных паров от этих молодых людей.

– Брат, а ты тут работаешь, да? – с чуть заметным акцентом спросил меня рыжий.

– Как видишь, – усмехнулся я.

– Брат, давай решим вопрос, а? – снова затянул свою шарманку рыжий.

– Вопрос ваш завтра судья будет решать. От меня тут ничего не зависит. А даже если бы и зависело, я бы ничего не сделал. Тут и решать нечего. Вас или в Халифат отправлять, или штрафовать на первый раз. А во второй – закроют, – припугнул я задержанных. – А сейчас мы запишем, как вы раскаялись в содеянном и готовы платить штраф. Ну или депортация. Это уже вам выбирать. Итак, вы рассказываете, я перевожу, детектив Мюллер записывает.

Рассказ Али и Маги меня не удивил. Студенты. Жили в Москве. Приехали поступать и поступили. Причем поступили в академию МВД. Худо-бедно учились. Драка в клубе, и вот они тут. Живут в Москве уже пять лет. В Халифат не горят желанием. У дяди Салама Хизриева свой магазин. И кафе. Кафе называется «Халяль». То есть дядя, скорее всего, из Халифата. Про то, как живут в Халифате, я им точно пояснить и сам не мог.

В итоге у задержанных изъяли оружие и автомобиль «Порше Кайенн» цвета серебристый металлик и обязали явкой к дежурному судье на завтра. Как раз будет время решить свою судьбу в дальнейшем. А у меня зазвонил телефон. Кто бы это мог быть? О, Алексей Семенович собственной персоной!

– Приветствую, Семеныч. Что-то срочное? – Я как раз переводил Магомеду и Али условия их освобождения.

– Да, рад слышать, Андрей. Тут у меня знакомые волнуются, дети пропали, «Порше Кайенн» серебристый, говорят, к вам забрали, – сокрушенно вздохнул Вагон.

– Так, подождите пока с подписями, – бросил я даргинцам и, к удивлению Мюллера, вышел из дежурки на улицу.

Не просто так Вагон звонит, какой-то интерес у него к этим парням есть.

– Вот около меня они только что были. Это которые в воздух палить начали? – сказал я, когда вокруг никого не было.

Русского тут никто не знает. Но мало ли? Зачем мне чужие уши? Тут явный контакт с преступной средой в лице «вора в законе». Пусть тут он пока не преступник, но вот именно что «пока».

– Как-то можно вопрос решить? Волнуются тут за них. Встретить должны были, задержались в пути, – наигранно громко спросил Вагон.

Видимо, на публику работает. Но я все понял. Подыграю.

– Семеныч, только из уважения к тебе. Вот если бы не позвонил, закрыли бы их к шайтану. А так сейчас отпустим. Нет, спасибо, ничего не надо, встретимся потом. Давай, до связи.

– Ай, благодарю, стол с меня, – снова картинно заговорил Вагон.

– Машину только изъяли у них, а самих курсантов твоих отпустим и завтра на суд отправим, – пояснил я.

– Машину изъяли? А отдадут? – заволновался Вагон.

– Как залог изымаем. Если завтра штраф оплатят, то отдадут, – успокоил я вора.

А сам задумался. Ну, все понятно. Курсанты академии МВД наворотили дел в Москве. Это бывает. Родня их переправила сюда. Тоже вариант. Там бы могли и в СИЗО отправить. Но почему так Вагон беспокоится? Надо бы машину досмотреть.

Снова вернулся в дежурку.

– Все в порядке, – кивнул я Мюллеру. – Отпускаем парней.

Закончили с формальностями, проводил их до ворот, где их уже ждал «УАЗ Патриот». Сам Вагон вышел, поздоровался со мной. В белой рубашке и белых брюках. И кто-то еще за рулем в машине сидел. По-моему, тот Лысый. Парней Вагон проводил в машину, а сам остался со мной.

– Спасибо, Андрюх, уважил. Завтра залог внесем, вести себя этих малолеток научим. Машина не уйдет никуда за ночь? Есть вариант ее забрать сейчас?

– Нет, сейчас никак. Все описано, опечатано, поставлено на стоянку. Завтра после суда пусть приходят, – покачал я головой.

– Ну завтра так завтра. – Вагон усадил даргинцев в «Патриот», залез на переднее сиденье и помахал мне рукой.

А я вернулся назад в управление полиции и быстро нашел Мюллера.

– Надо срочно машину досмотреть.

– Какую? – Мюллер оторвался от монитора. Наверное, писал Штумпфу рапорт.

– «Кайенн» этот. Там что-то ценное в машине или криминальное. Очень уж за нее Вагон переживал. – Я присел рядом с Мюллером на стул и глянул на монитор.

Точно, рапорт валяет.

– Ну возьми ключи, иди, досматривай, – бросил мне брелок Мюллер.

Я взял ключи и вышел во двор. Тут законы проще. Никаких тебе понятых, никаких формальностей типа составления протоколов. Полицейский сам досматривает машину, сам пишет рапорт о том, что он нашел. И не подбрасывает и не ворует ничего. Тут так не поступают. А если вдруг он так поступит, то его же коллеги напишут на него рапорт. Это я уже давно усвоил.Собственно, и у нас тоже ничего не подбрасывали и не воровали из машин. Не тот уровень.

Серебристый «Кайенн» загнали в самый дальний уголок стоянки, куда обычно и ставили изъятые машины. Я подошел, пиликнул брелком сигнализации. Красивая, но бесполезная в этом мире машина. Возможно, и продадут кому-то. Но очень проблематично. Второго Полли трудно будет найти, да и «Гелендваген» практичнее «Кайенна». Он хотя бы рамный и реально очень крепкий внедорожник.

Так, полезли посмотрим, что у нас там. Кожаный салончик, гламурный, серебристый. Амулет мусульманский на лобовом стекле. В бардачке ничего особенного. В багажнике? Так, коробки какие-то. Пленка. Что это? Какая-то техника. Коробочки. Много коробочек. На них что-то написано. Микрофон скрытый. Видеокамера. Так, это что? Маячок. Парни запаслись разными шпионскими штучками? Похоже на то. Надо бы посоветоваться. Закрыл машину и направился к Мюллеру. Он как раз заканчивал рапорт и распечатывал его.

– Слушай, такое дело. Там различные шпионские штучки в машине. Спецтехника. Маячки, видеокамеры, да полно всего. Я толком не разбирал. Посмотришь?

Мюллер оторвал глаза от рапорта:

– Пошли.

Вышли во двор.

– Ну что, – сказал он, осмотрев содержимое багажника машины, – я считаю, нужно сообщить Штумпфу. Все содержимое изъять и выкупить у собственника. А то в Халифат уедет. Вроде бы ничего криминального нет. Но, поскольку машина изъята и в отношении владельца ведется судебное разбирательство, мы имеем право заявить такое ходатайство перед судом, – поднял Мюллер большой палец вверх. – Пойду рапорт переделывать. И все надо переписать по описи! – снова загрузил себя работой педантичный немец.

А я поехал домой. Свою работу я закончил, а завтра мне еще предстоит тяжелый день.

Вагон

– Здравствуй, дарагой! – Гость трижды обнялся с Пичугой.

С Вагоном обменялись кивками. Невысокий толстый седой мужчина, дагестанец скорее всего. Одет в белую рубашку навыпуск широкого покроя и черные брюки. С ним два здоровых парня, на вид борцы, уши поломаны. Оружие на поясе. Но как-то глупо надевать спортивные штаны и футболки и вешать оружие на поясную кобуру. Вон как резинки у брюк оттянулись. Вагон поморщился, но ничего не сказал, продолжая сидеть за столом и с вежливым интересом разглядывать компанию. После стандартного обмена любезностями перешли к разговорам о погоде. О жизни в Порто-Франко. На стол быстро поставили чайник ароматного зеленого чая. Вагон и не знал, что в «Харпе» можно заказывать зеленый чай. Он все больше по элю этот бар любил. Но спиртного никто не пил. В очередной раз гость спросил, как здоровье у Михалыча. Тот в очередной раз ответил, что хорошо. Наконец, выпив чаю, гость перешел к главному. Тому, ради чего и приехал в Порто-Франко в сопровождении двоих телохранителей. Они, кстати, вопреки бандитскому этикету тоже сидели с ними за одним столом. Вагон снова поморщился, но ничего не сказал. Его Михалыч позвал из уважения. Вагон всего-то ничего на Новой Земле, и в Порто-Франко в частности. Ну какие вопросы он может тут решать? Вот и Салам, как представился гость, на него почти не смотрит. Все к Михалычу адресуется.

– Брат, неприятность у меня. Двое племянников приехали, а мы их встретить не успели. В полицию обоих забрали, – начал рассказ Салам.

– А за что забрали? – сухо спросил Михалыч и поставил свою чашку на стол.

– А я почем знаю? Сказали, что забрали. Ты же тут всех знаешь, позвони, порешай вопрос. В долгу не останусь. Почет и уважуха тебе в моем доме всегда будет. – Салам развел руками, видимо, показывая размеры почета и «уважухи» для Михалыча.

– Да куда я позвоню? – раздраженно отозвался Михалыч. – Меня самого полиция достает. И там такие псы работают, что спуску пацанам не дают. Откуда у меня там знакомые?!

– Э, друг, что, совсем помочь не можешь? – разочарованно протянул Салам.

– Не могу, извини, – ответил Михалыч.

– Давно забрали? – подал голос Вагон. Он бы так и сидел молча. К тому же Салам его явно игнорировал. Но вот появился шанс поднять свой авторитет, и Вагон его использовал. К тому же ему есть кому позвонить в полицию Порто-Франко.

– Да только что, – удивленно отозвался Салам, наконец обратив внимание на Вагона.

– Откуда забрали, сколько человек, ну давайте подробнее, сейчас постараюсь помочь вам, Салам. – Вагон встал и достал сотовый телефон. – Есть кое-какие связи, – подмигнул он Михалычу.

– Да здесь, в городе, забрали. «Порш-Кайен» серебристый, двое, мальчишки еще совсем, из Москвы сюда приехали. К делу хотел их пристроить, – недоверчиво начал Салам и посмотрел на Михалыча. Как это так, Михалыч помогать отказался, а его спутник сразу взялся решать проблему. Что-то тут не так.

– Ждите, я сейчас, – бросил Вагон и вышел на улицу.

Солнышко светило, чайки кричали, красота. Вагон набрал номер Новикова. Тот сразу отозвался. Поговорив и выяснив подробности, Вагон довольный вернулся в «Харп».

Пока он неторопливо шел к столику, несколько пар черных глаз смотрели на него не моргая.

– Ну что там? – не выдержал Салам. Видимо, реально дороги ему эти два паренька, что сидят у Новикова.

– Все норм, вопросы я порешал. Ваши парни шумели, стреляли в воздух, вот их и задержали. Но связи у меня везде, и на Новой земле, и на Старой, – тут Вагон сделал паузу, и представился: – Я Вагон, вор в законе.

Гости молчали и ждали, чем решится вопрос.

– Поедем в полицию, сейчас нам отдадут ваших родственников. – И тут же покачал головой, видя, как вскочил Салам и двое его телохранителей. – Нет-нет, вам лучше не светиться лишний раз. Ждите здесь, я машину возьму и с пацанами метнусь туда-сюда. «Порш», кстати, сегодня не отдадут.

– А когда? – заволновался Салам.

– Машину завтра, там в деньгах вопрос небольшой, но мы все уладим, – и Вагон подмигнул Михалычу. Тот сидел насупившись. Не понравилась, судя по всему, инициатива Вагона.

– Так, поехали со мной, – скомандовал Вагон подручным Михалыча.

Парни посмотрели на шефа, но тот отвернулся в сторону и молчал. Вздохнув, пошли за Вагоном на выход.

Ездили недолго. Вагон перетер с Новиковым, и на обратной дороге в «Патриоте» было уже на двоих человек больше. Черные худощавые парни молча сидели, понурив головы. А Вагон их ни о чем и не спрашивал. Есть кому спросить.

Когда в дверях ресторана показались Вагон с освобожденными дагестанцами, Салам сначала обрадовался, вскочил было навстречу, но потом нацепил строгую маску на лицо, что-то сказал родственникам на своем горском гортанном наречии, отчего те сникли еще больше. После этого все же обнял их, вышли на улицу и еще долго говорили о чем-то. Вагон даже заскучал и хотел заказать себе пиво, но посмотрев на мрачного Михалыча, передумал. Вроде все хорошо, все нормально. Дела крутятся, бабки мутятся, связи связываются… Но вот напряжение, которое появилось между ним и Михалычем, нехорошо это.

А Салам тем временем вернулся и сел за стол. Но уже один, без своих мрачных друзей и спасенных родственников.

– Ну что, братья, теперь можно и выпить-закусить? – потер он руки.

Вагон кивнул. Через некоторое время стол наполнился непонятными блюдами. Салам плохо понимал по-английски, и специально для него принесли меню с картинками. Он недолго выбирал, тыкал в первые понравившиеся блюда, на цену не смотрел. Тут же появилась бутыль с коньяком местного разлива. Выпили. Потом второй, третий раз. Салам сыпал тостами. А когда они вдвоем с Вагоном вышли курить на улицу, Салам понизил голос и произнес:

– Брат, я вижу, ты тут вес имеешь, дела решаешь. У меня тема одна есть, нужно людей повстречать, тут разместить, мне позвонить. Как тебе?

– Да почему нет, – пожал плечами Вагон.

– Брат, будешь у меня там, – и Салам показал рукой на море, – заходи в гости. Всегда первый гость в моем доме!

Вагон улыбнулся. Полезное знакомство. Салам-то не простой человек оказался. Крученый, с понятиями и при бабках.

Новиков

Не могу сказать за сам день, но утро понедельника выдалось тяжелым. Я получил очередной нагоняй от Штумпфа за свое неумение грамотно писать рапорт. Потом за то, что не проводил занятия по физической подготовке. И понеслось. До обеда Крис учил меня писать рапорта. И если с разговорным английским у меня уже все было в порядке, но вот с письменным… В итоге пришли к выводу, что по поводу рапортов я буду обращаться к нему. Худо-бедно, но он мне по старой дружбе поможет.

После этого началась обычная рутина. Я проводил допросы русскоязычных правонарушителей, которых становилось все больше. В основном это были драки и мелкие кражи. После задержания бывших патрульных, на дорогах стало спокойнее. К делу патрульных меня больше не привлекали. Я и так свидетель по делу, к тому же участвовал в задержании. Занимались им Илья с Крисом, так что последнюю информацию по делу я знал. Девушка Ксения задержана и помещена в женскую камеру. И скорее всего, всю банду ждала высшая мера наказания… Вот так вот. Ну и поделом. Столько народу невинного угробили.

Никакой жалости к этой Ксюше у меня не было. Она и меня отправила на верную смерть, но просчиталась. Раз в десять дней Арам уезжал в Порто-Франко к своему диетологу. Все похудеть хотел. И оставлял за себя эту красавицу. Выбирал специально такие дни, чтобы посетителей поменьше было и в гостинице, и в «Рогаче». Вот Ксения этим и пользовалась.

Первый человек, с кем переселенцы советуются – это как раз бармен и администратор гостиницы. Бармен оказался ни при чем. Итак, Арам сказал Ксении, что специально выбирает для посещения диетолога такие дни, в которые ожидается мало постояльцев. Кто-то ему сообщал о планируемом количестве переселенцев. Собственно, ничего секретного в этом и не было. А для банды это был знак, что машин на дороге будет не много. И переселенцев, и встречающих груз. А значит, самое время для нападения.

Как они уходили от преследования, я уже говорил. Уволенный патрульный знал все позывные и умело маневрировал между зонами ответственности. Выводы сделали все. Патруль теперь регулярно менял позывные и ввел для опознания «свой – чужой» систему паролей. ССР что-то поменяло в доступе к информации о переселенцах и провели тотальную зачистку персонала в обслуживании гостиниц и баров на Базах. Однако разбои на дороге пока не повторялись. Ловкачей и жуликов всегда хватает, а ради наживы многие готовы идти на все. Но это не значит, что не найдется кто-то другой. Правда подобные успехи полиции не так часты. Основная работа моя на последующие дни – написание рапортов и протоколов допросов.

Так пролетело три дня службы. От монитора компьютера, специально выделенного для меня, уже слезились глаза. Внезапно в четверг позвонил тот самый Николай. Мой кандидат в агенты.

– Добрый день, встретиться бы надо, – сразу перешел к делу Мыкола.

– Привет. Давай в том же кафе. Через сколько сможешь?

– Да я уже тута, – отозвался он.

Я бросил недописанным свой рапорт о проведении занятий с личным составом и поспешил на встречу. Народу в это время в кафе почти не было, обед уже закончился, а ужин еще не начинался. Самая жара. Мертвое время и на улице, и в питейных заведениях.

Николай был не один. Вместе с ним был тот самый паренек, Сашка, с которым они работали у албанцев. Сидели за тем самым столиком и пили пиво.

– Здорово, – поздоровался я с работягами.

Совсем не изменились. Только откуда-то появились деньги на пиво. Хотя чему удивляться-то, я сам и дал им денег.

– Андрей Евгеньич, дело есть, – начал Николай, причем он совсем не стеснялся своего товарища. – Мы с Сашко вчера в «Калинке» сидели, ну в кабаке том. Туда трое хлопцев захаживают. Они недавно из-за ленточки. На Михалыча пашут, ну авторитет местный, – продолжал Николай. – Так вот, они сейчас с кем-то все трутся, команды все его выполняют, как Михалыч приказал. А старший у них, Юрой зовут, Борман кликуха, сказал, что ждет не дождется, когда того замочить можно будет, достал уже, говорит, своими воровскими замашками.

– Это все? – переспросил я.

– Пока все на сегодня. И это, Евгенич, деньжатами небогат? – стал клянчить Николай.

– Держи. – Я протянул ему пятьдесят экю.

– Маловато, Андрей Евгеньевич! – заныл Коля.

– Ну ты же понимаешь, – я покосился на второго, Сашку, – будет преступление – будет тысяча. Так что давай, работай, и вознаграждение не заставит себя ждать. А пока разузнайте как можно больше про этого Бормана и его хлопцев. Чем дышит, на чем ездит, чем живет. Понятно? Опиши, кстати, мне его.

– Они пешком ходят. Им Михалыч тачку только для дела дает. А так он высокий, худой. В рубашке синей, партак у него в виде свастики вот тут, – и Николай показал на свое предплечье левой руки. Сашка кивнул.

– Ну хорошо, держите ситуацию на контроле. Будет что интересное – будут и деньги, – подмигнул я парням и поднялся со стула, протянув им руку.

Расстались на позитиве и с надеждой на взаимовыгодное сотрудничество. У парней появился шанс срубить немного бабла. Я понимаю, что жизнь полицейского осведомителя коротка, но Порто-Франко транзитный город, тут довольно долго можно пускать пыль в глаза. Плохо, что агентура у меня только русскоязычная. С другой стороны, вон сколько проблем от этих русскоязычных!

А теперь надо решать, предупреждать Вагона или нет. Все же благородство взяло верх. Мы с ним как-то вместе держались первое время тут. Достал телефон и начал звонить.

– Алексей Семенович, встретиться бы надо…

– Прям так вот срочно тебе и надо? – холодно ответил голос в трубке.

– Ну я бы сказал, что это больше тебе надо, – заинтриговал я Вагона.

– Хорошо. В «Харп» сейчас можешь подъехать? – согласился Вагон.

«Харп» – ирландский паб на набережной. Минут десять мне ехать. Даже меньше.

– Минут через десять буду. Только Бормана своего отправь куда подальше, один жди, – поставил я условие.

Вагон взял паузу. Видимо, обдумывал что-то.

– Приезжай, – наконец выдал он мне ответ.

Я убрал сотовый в карман и завел машину. «Макаров» я возил теперь в бардачке машины, в кобуре под рубашкой навыпуск висел новенький «Глок-17». Патрон в патроннике.

Жара усиливалась. Как раз вот сейчас наступало самое пекло, но еще немного – и вечер начнет брать свое, жара пойдет на убыль. Люди засобираются домой со своих рабочих мест. Остался последний рывок рабочего четверга.

Я быстро вырулил по пустынным улицам к «Харпу». Машин возле него не было. От слова совсем. Рано приехал или Вагон пехом пришел? Открыл дверь кафе, зазвенели колокольчики, и я окунулся в прохладу ирландского паба. Он был почти пуст. В дальнем углу за бокалом с коктейлем скучал Вагон. Кивнув бармену, я присел за столик.

– Здорова, – протянул я руку.

Вагон вяло пожал ее и продолжал пить свой коктейль. Он явно был не в настроении.

– Как у тебя воровская жизнь на Новой Земле? Что такой невеселый? – подначил я Вора.

– Неважно жизнь. Попросил одного знакомого из полиции помочь, а он ошмонал машину и весь товар изъял. А после соплякам на суде объявили, что либо конфискуют, либо за копье груз у них выкупают. Ну те и согласились. А крайний я получился, – не глядя на меня, буркнул Вагон.

– Вот те раз, – присвистнул я. – Машину шмонал детектив Мюллер, он занимался делом, дотошный такой немец. Потом, просил ты меня за людей. За машину уговора и просьб не было. Да и ничего криминального в ней не перевозилось. Попросил бы меня – я настоял бы на возврате груза. Но ты же не просил, – пояснил я и посмотрел в глаза Вагона.

– Складно говоришь, – после паузы процедил тот. – Допустим, так и было. Сейчас зачем звал? – Он отставил коктейль в сторону и скрестил руки на груди.

– Предупредить тебя хочу. Твой Михалыч кинет тебя. И этих атошников к тебе приставил, чтобы мочкануть тебя, как удобный момент подвернется, – выдал я все сразу. Ну а что тянуть кота за хвост?

– А смысл ему какой? – Вагон снова взял коктейль и глотнул.

– Смысл один. На бабки тебя швырнуть.

– Ну и как же он швырнет? Товар ко мне придет через неделю, максимум две. Оформят его на меня. Продам я его – бабки-то все в банке будут. Вот, правда, делюгу он тут мне все одну настойчиво предлагает, мол вложись, вложись. – Вагон задумался и снова поставил стакан с каким-то пойлом.

– А что за делюга? – поинтересовался я.

– Да ничего криминального, – поморщился Вагон. – В землю тут в одну вложиться. Якобы скоро она в цене подскочит. Но я вкладываться-то не собираюсь, у меня свои планы.

– Короче, как знаешь, я тебя предупредил, а там сам решай. – Я встал и протянул ему руку. – Пока.

– Может, пивка? – из вежливости предложил вор.

– Нет, спасибо, я веду здоровый образ жизни, – усмехнулся я и вспомнил наши попойки со Славой.

Набережная пустовала, только редкие отдыхающие прогуливались туда-сюда. Какие-то вечные бездельники валялись на пляже. Решил пройтись, раз уж приехал, спешить на службу не хотелось. Если спросят, где я, скажу, что на встрече с агентом. Информация-то все равно имелась. Заодно понаблюдаю за выходом из «Харпа». Отошел чуть в сторонку и присел на бетонный бордюр. Нет, так не пойдет. Как тополь на Плющихе торчу. Придется на пляж выйти. Разделся и сел на песочек. Пусть думают, что я отдыхающий. Метров сто до бара. Не узнают, да к тому же в таком наряде. Заодно позагораю. А машину мою новую Вагон не знает, пусть она там и стоит. Как я приехал, никто не видел.

Примерно минут через десять подъехал «Патриот». Тот самый, на котором Вагон приезжал в управление полиции. Оттуда вышли трое. Из них один Лысый был мне уже ранее знаком. Второй был высокий, худой, в темно-синей рубашке. Ну вот он, Борман. Издалека черты лица не рассмотреть, но силуэт я примерно запомнил. Походка тоже такая запоминающаяся, вразвалочку. Третьего я плохо разглядел. Невысокий, плотный какой-то. Вагон вышел вместе с ними. Сели в «Патриот» и уехали. Значит, меня он не послушал. Ну теперь это проблемы Вагона. А мне просто нужно подстраховать его, как придет груз. А как я узнаю, что груз пришел? А вот тут пусть помогают Николай и Сашко. Пусть разговорят этого Бормана и компанию.

– Извините, у вас зажигалки не найдется? – раздался голос у меня за спиной.

Грубый, прокуренный женский голос. Интересная дамочка. Худощавая, я бы даже сказал, страшненькая. В купальнике полосатом, с сигаретой в руках. Уже приложила ее к губам и вызывающе смотрит на меня. Англичанка, на английском говорит.

– Извините, не курю, – развел я руками.

– Знаете, я тут недавно, мне даже жить негде. Вы не могли бы приютить даму? – Девушка убрала руку с сигаретой и вроде как попыталась состроить мне глаза.

Взгляд получился какой-то не очень. Наркоманка? Возможно. Были ли у нас подобные случаи, чтобы женщину приводили в дом и она совершала кражу? А вот не знаю. Но поверить бы не мешало.

– Мэм, полиция Порто-Франко. Детектив Новиков. Можно ваш айди? – Я вытащил удостоверение из лежащих на песке брюк и представился.

Дамочка шарахнулась в сторону, но я схватил ее за руку. Точно, дорожки. Прямо на вене следы от уколов.

– Отпустите меня, я ничего не сделала, – заверещала мадам.

– Я тоже ничего не делаю. Или вы предъявите свой айди, или проедете со мной. Где ваши вещи?

– Они там, – махнула рукой куда-то наркоманка.

Вдаль на километр шла пустынная полоса пляжа. Никаких бесхозных вещей там не наблюдалось. Похоже, она так и ходит тут в купальнике.

– Все понятно, пройдемте со мной, – вежливо предложил я, поддерживая ее за локоть.

Не отпуская ее руки, нагнулся, поднял свои брюки, кобуру с пистолетом и ботинки. После в таком виде пошли к машине. Усажу ее в салон, потом спокойно оденусь. А то рванет куда по песку и придется с кучей шмоток за ней бежать. Дамочка поначалу шла спокойно, но у машины устроила истерику. Пару раз пыталась царапнуть меня по лицу. Бить я ее не стал, тупо уложил лицом вниз, извлек из кармана брюк пластиковые наручники и стянул сзади на тощих запястьях. Вокруг никого не было, так что женщина, поорав немного, вполне спокойно села в машину на заднее сиденье с моей помощью. Я надел брюки, рубашку, сунул кобуру с «Глоком» за пояс и поехал в управление.

– Как зовут-то? – спросил я задержанную.

– Кэтрин, – отозвалась она.

Сидела вполне нормально. Выскочить не пыталась, активность не проявляла до самых ворот полиции Порто-Франко. Я заехал на территорию и вытащил из автомобиля задержанную Кэтрин. Стоящие у входа патрульные покосились на меня и на девицу в наручниках в одном полосатом черно-белом купальнике. Один даже присвистнул и проводил ее долгим взглядом. А я, не обращая внимания на косые взгляды, провел ее так босиком в дежурную часть и усадил за перегородку на стул. После сбегал за Крисом. Тот, как обычно, что-то печатал за компьютером.

– Крис, нужна твоя помощь. Посмотри сводку, есть кражи после того, как мужчины приводили к себе девушку домой? Подозреваемой лет двадцать пять, рост – около ста семидесяти, худощавая, темноволосая, возможно, наркоманка. В полосатом купальнике ходила по пляжу у набережной.

– Неделю назад было. В мое дежурство. – Крис оторвался от монитора и посмотрел на меня. – Там она только деньги брала. Двое англичан ее домой на Девятую авеню привели. Выпили вина и уснули сразу. Подмешала, видно, чего-то им. Забрала полторы тысячи экю и все. У меня дело сейчас. – И Крис хлопнул рукой по лежащей на столе папке.

– Ну так бери свое дело и пошли. Вон твоя красавица сидит. – И я показал рукой на сидящую у меня на стуле Кэтрин.

Дальше все завертелось быстро. Крис вызвонил двух потерпевших, провел досмотр личных вещей задержанной и в пачке сигарет обнаружил ампулу с неизвестной жидкостью. Жидкость изъяли и направили на экспертизу, но я готов был поставить сто против одного, что это клофелин. Приехавшие потерпевшие Кэтрин опознали. Только им она назвалась Люси. Но это неважно. Айди у грабительницы так и не нашли. Крис повел задержанную в комнату для допросов, на ходу вызванивая дежурного адвоката. А я направился на свое рабочее место писать рапорт.

Достал меня этот Штумпф. По каждой ерунде – рапорт. Настроение, несмотря на мой очередной успех, было поганым. Ну еще бы. Я вот так-то каждые выходные гуляю по набережной, сижу на пляже, знакомлюсь с кем-то. И вот нарвешься на такую Люси-Кэтрин. Нет, надо что-то делать. К румынам я тоже больше ни ногой. Где же мне себе подружку найти? От мрачных мыслей меня отвлек звонок. Славы.

– Приветствую олигархов. Как клуб? – сразу подначил я Славу.

– Приветствую бедных, но честных служителей закона, – в тон мне ответил Слава. – Тут такое дело, ко мне груз прибывает в понедельник, надо бы на Базу поехать. Я тачку купил новую, фургон «Форд». Не хочешь со мной скататься? – сразу к делу перешел Вячеслав.

Что это с ним? Обошелся без приглашения в «Биерхалле» и к румынам.

– А мне-то что за понт с тобой ехать? Туда часа три, обратно, все по жаре, ты потом даже пивом не угостишь? – скривился я.

– Ну не хочешь – твое дело. Баринову позвоню. Но там я девчонок повезу, в клуб себе. Подобрать их надо, посмотреть свежим взглядом. Думаю, он согласится. С Украины все, то есть наши, русские, – уточнил Слава.

– Подожди, дорога на Базу опасная, там нападения могут быть. А красивых девчонок точно отбить захотят, – заторопился я, а то Слава передумает. – Сколько их едет? Когда, говоришь? Сейчас отпрошусь у руководства, и я с тобой, – посмотрел я на часы.

Надо бы к Илье пойти, поговорить насчет выходного.

– Да в понедельник, ну человек шесть, семь. Только прямо с утра выезжаем! – предупредил меня Слава.

– Да хоть с ночи. Я готов. Это же мой долг – обеспечивать безопасность простых граждан Порто-Франко! – Слава отключился, а я потер руки.

Ну вот и развлечения. И новые знакомства, и интриги. Все, как я и хотел.

Бросив рапорт, пошел искать Илью. Нашел его в комнате для допросов вместе с Крисом. Этой даме в купальнике уже дали какое-то покрывало. Лицо у нее было отекшее, глаза у допрашиваемой бегали. Видимо, началась очередная ломка. Отозвал Илью в сторонку.

– Илюх, мне бы в понедельник выходной взять? Хочу на Базу скататься с другом. Он женщин привезет себе на работу в клуб, сопроводить просил.

– Женщин? – переспросил Илья.

– Ну да. Стриптизерш там, танцовщиц и официанток, – уточнил я.

– Тут смотри, помнишь про пропавший автобус? Тоже ведь к кому-то с Базы везли. А в итоге имеем убийство и пропажу женщин. Хотя, – Илья огляделся по сторонам, – Штумпф сказал не разглашать этот случай. Мало ли куда тот автобус поехал? Может, сразу на русскую территорию, может, в Нью-Рино. К нам в Порто-Франко не заезжал, и точка. Заявления о пропаже нет. Так что, как он сказал, «не поднимаем волну». Но если между нами, то я считаю, что похитили их и продали. Специально на продажу и везли, – добавил Илья. – Так что по работе у тебя не выйдет отпроситься. Пиши на выходной в счет ранее отработанного времени. Штумпф без проблем подпишет. К тому же ты и сегодня отличился.

– Что там с этой Кэтрин? Раскололась? – поинтересовался я.

– Нет пока. Да и не надо, опознали ее уже. И вот что, – Илья почесал переносицу, – думаю, она кучу дел наворотила. Просто заявлений у нас нет. Будем работать. А ты пиши рапорт о сопротивлении при задержании и сразу на отгул. Я к Штумпфу с двумя рапортами пойду. Он первый прочитает и выходной тебе подпишет. А то ты, ему на голову, еще кого-нибудь задержишь или застрелишь, – пошутил Илья.

Так и вышло. Не в смысле, что я кого застрелил, просто Штумпф подписал мне рапорт на отгул в понедельник, и в пятницу вечером мы уже сидели в пивной «Биерхалле» со Славой и обговаривали план поездки. В последний момент Баринов тоже решил ехать с нами. Производственное оборудование к нему приехало. Ну и хорошо, втроем веселее будет. Попили пива, Слава мне показывал фотографии своих будущих работниц. А ниче так. Третий раз смотрю. В выходные Слава пропадал в своем клубе, принимал работу и расплачивался со строителями, а я провалялся на пляже. Да, в воскресенье еще заехал на работу, потренировался в спортзале. Забрасывать это дело не стоит, нагонять потом очень тяжело. Вечером позвонил Слава.

– Андрюх, тут такое дело… Не подъедешь, не заберешь «Форд» у меня от дома? А меня бы закинул в одно место.

– Да без проблем. Я как раз в управлении, свой «Паджеро» тут на стоянке брошу и за тобой забегу.

А жил, кстати, Слава не очень далеко от центра. Минут десять мне пешком. Прогуляюсь заодно. Бросил спортивную сумку в машину и загнал саму машину на служебную стоянку, пусть постоит до завтра. А завтра заберу, как раз вечером. В общем, отправился гулять к Славе. После тренировки ноги слегка заплетались. Но ничего. Свежий ветер, спавшая полуденная жара, чистый воздух. То, что нужно для здоровья. «Форд» стоял у Славы под окнами. Позвонил ему, тот выбежал и бросил мне ключи с брелком.

– Давай, подкинь меня к Николаю.

– Ты что, с ума сошел? Завтра с утра в дорогу, – остановился я, не до конца открыв водительскую дверь.

– Да я по делу. Он тоже же владелец клуба, вот и обсудить кое-что нужно. – Слава с уверенным видом полез на пассажирское сиденье.

– Ну смотри, если только по делу, – покачал я головой и поехал в сторону румын.

Дорогу я знал. Вот это цветное здание сейчас проедем, потом небольшой спуск и сразу направо. И потом прямо. И в квартал «красных фонарей» и попадаем.

– Выходи, приехали, – остановился я перед клубом Николая.

– Зайдешь со мной? – спросил Слава, выходя из машины.

– Нет, не зайду и тебе не советую, – ответил я.

Слава вздохнул и пошел ко входу.

– Смотри, завтра я тебя в шесть утра подниму, – крикнул я ему вслед.

Слава ничего не ответил и скрылся за дверью. А я поехал к себе.

Машину поставил во двор под удивленные взгляды соседей. А соседи у меня все чаще новые переселенцы, это я уже давно тут. Кажется, целую вечность. Старожил. Но все равно уехал на одной, приехал уже на другой. Машины меняю как перчатки. Поднялся к себе в квартиру. Надо завтра в дорогу собраться. Опс, «глок» служебный в машине оставил. Ну и ничего страшного. Зачем мне в дороге «глок»? На Базе с ним ходить? А смысл? Вон «макаров» возьму и все.

Проверил запасные магазины, почистил автомат, закрепил кобуру прямо на плитнике, над паучерами. Так удобнее в машине извлекать. На всякий случай загнал патрон в патронник и снял с боевого взвода. На предохранитель я пистолет никогда не ставил, старая привычка. Без патрона в патроннике носил, а вот предохранитель – никогда! Ну вот, теперь в душ и спать. Завтра будет интересный день.

Уснул я не сразу. Все вставали как живые образы танцующих передо мной наложниц. А потом тощий араб в красной арафатке захотел их увести у меня. Эй, стоять, мы так не договаривались! И я ударил араба по лицу. Потом подбежал второй араб. Здоровый, бородатый, тоже в арафатке, но зеленой. И еще, гад, целился в меня из «калашникова». Второго я застрелил из пистолета. И тут проснулся.

Будильник трещит. Вот ведь, все проспал! Быстро вскочил, позавтракал, умылся и побежал к «Форду». Так, плитник надеваю, шлем тоже. Все-таки совсем недавно там путешествовал, как бы свежи воспоминания. Понимаю, что паранойя, но вот никак не могу взять и перестроиться. Автомат свой, «АКМ», прямо около дверцы ставлю. Чтобы в случае чего под рукой был. Но это потом. После КПП. А сейчас в чехол и в багажник.

Вдох, выдох, и мы опять играем в… Во что мы играем, мне на ум не пришло. Во что-то. В новую жизнь. С этими мыслями я поехал за Славой.

Утро понедельника. Даже раннее утро. Где-то просыпаются люди, кто-то уже едет на работу или на службу. Кто-то возвращается домой после ночной смены. А кто-то еще гульбанит. А вот Слава спит. Посигналил два раза. Позвонил на сотовый. Вот он, красавец. Выполз из подъезда. Еле ноги волочит. Автомат в чехле.

– Я же тебя предупреждал? Ну вот скажи, зачем надо было нажираться? – с укоризной наехал я.

– Какой нажираться, ну так, посидели немножко. Что уже, отдохнуть нельзя? – Слава полез на переднее сиденье вэна.

Сумку свою бросил под ноги. Автомат в чехле куда подальше.

– Поехали за Бариновым заскочим, он с нами едет, – сказал Слава и закемарил.

– Эй, орел, просыпайся! – толкнул я его в плечо. – Ты думаешь, я знаю, где твой Баринов живет? Вставай и дорогу показывай! – снова толкнул я Славу.

– Туда! – ткнул он пальцем вперед.

Отлично. Туда – это до перекрестка.

С горем пополам мы все же добрались до нужного адреса. А Слава достал из своей дорожной сумки бутылку пивасика и вот посасывал. Орел, что тут скажешь! Посигналил. Потом еще и еще. Наконец, вышел Александр и сел на заднее сиденье в салон. Разгрузку свою бросил рядом. И сразу наехал на Славу. Дескать, что он опять бухал. Ну Слава, как обычно, завел свою шарманку. Я тоже включился в разговор.

Когда проехали КПП, Баринов углубился в свои документы, а Слава закурил. Сделав ему замечание и открыв окно, я начал его воспитывать. Бесполезно. Слава непробиваемый. Три бутылки он уговорил еще на полдороги. А было бы куда еще за пивом заехать, так изнылся бы весь. Даже останавливать по нужде ему не хотелось. Но куда деваться, жалко фургон. Новенький, легко управляемый, резвый. Дорога, на удивление, прошла быстро. Машин было немного. Все же рано мы выехали. Сначала заскочили по делам Баринова на Базу «Европа». Там он с бумагами убежал, а мы со Славой отправились в кафешку. Нормальная такая, в испанском стиле.

– «Бодекита Эль Кайехон», – прочитал я вывеску.

– Ну и акцент у тебя, тоже мне, испанец, – усмехнулся Слава и явно направился в бар.

– Слав, тут такое дело. Не хотел тебе говорить, но ладно, – начал я свою воспитательную беседу. – У меня там, «за ленточкой», приятель был, вот как ты совсем. Комерс, тоже клуб со стриптизом открыл. Но пролетел в итоге.

– А что пролетел-то? – Слава остановился и посмотрел на меня.

– Ну сам он считает, что девушек не тех набрал… Два кофе нам, пожалуйста, – сказал я по-английски бармену через Славино плечо.

Тот кивнул в ответ, а Слава присел ко мне за стойку бара.

– Правильно считает. От подбора персонала больше половины успеха зависит. А может, и процентов девяносто. Тут ведь если глупых да жадных наберешь… – Слава махнул рукой по стойке бара.

– Так вот он тоже так, выпьет вечером, утром пивком подлечится, и так целый день. Вот и знали девки эту слабость его, давили на жалость, мол, дети там, мать больная. А он и уволить не мог. Обували его в итоге. И все, – развел я руками. – Кранты клубу. А вот рулил бы по трезвянке – процветал бы клуб. Тут персонал трезвым выбирать надо. Иначе все коту под хвост. Вся работа. И ремонт, и реклама, все! – подытожил я.

– Это верно, – вздохнул Слава и взял протянутую барменом чашку кофе.

Я тоже взял свою. Капучино, что ли? Вкус какой-то необычный. Выпил первую чашку сразу и попросил вторую.

– Тут ведь какое дело, – продолжил я психологическую обработку.

– Кофе с молоком, кафе кон лече, но немножко своеобразный. Он крепкий и доливают горячее молоко чуть с пеной, – пояснил мне внезапно Слава.

Он тоже допил свой кофе и попросил у бармена добавки.

Веселый толстячок в белой рубашке с бабочкой принялся варить нам еще кофе, а я поймал мысль.

– Вот представь, приехали они на Новую Землю. Ну сюда, значит. Волнуются, ждут. Представляют себе такого строгого босса, который устроит им кастинг. Ну не такой, как Вудман, конечно, – усмехнулся я от собственной шутки, но при слове «кастинг» почему-то именно эта фамилия пришла на ум. – А вместо него появляется такой с перегаром, с бутылкой пива… ну вот ты сам пойми, ну не пойдут нормальные к такому на работу. А если и пойдут, то все. Реноме восстановить потом сложно будет, – продолжал я.

Слава, кстати, пил кофе и слушал на полном серьезе.

– Нельзя, Слав, так расслабленно подходить. Все эти хиханьки-хаханьки обернутся пшиком. Ничем. Деньги любят порядок и строгость. Вот представь, уйду я из полиции, открою свое агентство. Ну там детективное, охранное ли, – бармен поставил две чашки кофе, и я начал по новой. – Ну если я посетителей пивом в руках буду встречать с утра, что обо мне подумают? Да в трубу вылетишь, это точно!

– Ну вон Николай же встречает? – утвердительно сказал Слава. – И бухает не меньше моего, и с утреца поправляется. И с контингентом тоже того…

Чего того устраивает с подопечным контингентом Николай, Слава не стал продолжать. Но я его перебил.

– Ну и где Николай? Кто он? Что за клуб у него? Да ничего. Средней руки клубец. И никогда солидный клиент к Николаю не пойдет. Ни-ког-да! – повторил я по слогам. – Ты хочешь как Николай с его клубом стать? Так не вопрос. Бармен, плесни товарищу моему пивка! – крикнул я по-русски.

Толстяк улыбнулся и развел руками, дескать, не понимаю.

– Да не хочу я пива, – замахал рукой Слава. – Ну выпил вчера лишнего, подлечился, ну и хватит.

– А по большому счету, все мы тут стали алкашами. Пивными алкашами, – уточнил я. – И бабы эти твои приедут сюда – первые дни бухать будут. И трахаться направо и налево. Стресс.

Слава улыбнулся и кивнул мне. Последние слова про «трахаться» ему точно понравились.

– Слав, а я вот что думаю, – перескочил я на другую тему, – мне бы вот подругу тут себе постоянную подобрать. А то все один да один. С иностранками тут связался, не мое. И к Николаю тоже ходить не хочу.

– Ко мне ходи, – улыбнулся Слава, – подберем тебе подругу.

– Да не в этом дело. Я сам должен, понимаешь, сам! И проститутки меня не интересуют!

– Что, совсем? – удивился Слава.

– Ну, не в этом смысле, – хлопнул я ладонью по стойке и отпил кофе из чашки.

– Хочется чего-то большого, светлого, – загадочно продолжил за меня Слава.

– Угу, нефильтрованного, – закончил я фразу, и мы оба хмыкнули.

– А что, сегодня вечерком и посидим у тебя, а? – подмигнул я. – Устроим кастинг, заодно познакомимся с новыми сотрудниками ближе?

– Не вопрос, – согласился Слава.

Я было уже обрадовался, но вспомнил, что завтра с утра на службу. Выходной-то у меня только сегодня. Отчего-то стало грустно. Но Слава снова развеял мрачные мысли о работе.

– Надо будет их напоить. Пьяный человек сразу себя проявит. Если баба пьяная себя не умеет контролировать, то такая не нужна! – выдал он философскую мысль.

А я засмеялся, представляя картину.

Так незаметно прошло время. Кажется, только расположились кофе попить, а вот уже Баринов идет.

Сели в машину, поехали. И чуть задержались на выезде с Базы. Как оказалось, сегодня и вчера было много переселенцев, машины шли плотным потоком. Наконец, выехали за ворота и направились в сторону Базы «Россия». И тут пробка на въезде! Какие-то грузовики, машины. Встречать, что ли, приехали? Я проехал чуть по обочине, обогнал грузовик, какой-то фургон. Мне стали сигналить, неслись ругательства. Пришлось показать бляху полицейского.

– Че орешь! Не видишь? Служебная необходимость! – заорал я выскочившему борзому водителю какого-то китайского внедорожника.

Нашелся тут учитель на обочине!

Остановился, не доезжая КПП метров тридцать.

– Че сидим-то? Броню снимаем, оружие в багажник. – Я первым вышел из машины.

Слава и Александр недовольно вылезли следом.

Внезапно какой-то взгляд с противоположной стороны дороги скользнул по мне. Как будто током обожгло.

Я поднял глаза. Обычный, грязный китайский пикап типа «Адмирал» мигал аварийкой. Причем он, видимо, только что проехал КПП в обратном направлении. Смотревший на меня мужик в светлой спецовке тут же отвел глаза и развернулся ко мне спиной. На секунду я встретился с ним взглядом, и снова что-то вспыхнуло в мозгу.

Трое у пикапа не обращали на нас внимания. Смотрели на КПП и скучали. Кроме того в спецовке, двое других были похожи на арабов. С бородками, уже в каких-то странных разгрузках. Что-то типа «чикомов». Если бы не приличная песчаная форма, то я бы их басмачами назвал. Арафатки, темные очки. У всех «калашниковы» под семь шестьдесят два. Излюбленное оружие «духов», «АКМС». И как раз сегодня привезли много девушек. И Славе, и другим работодателям. Все сошлось в складный пазл.

– Стоп, назад, в машину, – тихо скомандовал я.

– Че? Зачем? – недовольно заворчал Слава.

Он уже успел протрезветь после пива. Еще бы, столько кофе я в него влил! Баринов просто стоял и потягивался на свежем воздухе.

– В машину, говорю, после расскажу. Быстро! – чуть громче настойчиво сказал я.

Слава, ворча, бросил разгрузку на заднее сиденье и полез на переднее. Баринов сел сзади с безучастным видом. Видимо, его укачало в дороге. Я тихо начал сдавать назад.

– Да, все, успокойся, встаю в очередь, – крикнул я в открытое окно водителю какого-то грузовика.

Тот орал мне проклятия и грозил кулаком. Дальнобойщики во всем мире ведут себя одинаково.

– Чего случилось-то? – спокойно спросил Баринов.

– Совесть не позволяет без очереди лезть. Прямо навалилась вдруг, – съязвил я и чуть не снес зеркало стоящему следом за грузовиком «Патриоту». В ответ понеслась очередная порция ругани. – И не молчи мне тут под руку, – вызверился я на сопящего рядом на переднем сиденье Славу.

– Совсем умом тронулся, – тихо ругнулся он и достал сигарету.

Я запрещал ему курить в машине всю дорогу, но тут не сказал ни слова. Слава щелкнул зажигалкой. Выпустил дым в потолок вэна. В это время на КПП показался желтый автобус. Странный такой автобус. Звук разбитого глушителя трещал на всю округу. «Богдан», вспомнил я его модель, увидев украинские номера. Автобус медленно проехал мимо нас. Привлекший мое внимание пикап покатил следом, подняв облако пыли.

– Вон твоих баб повезли, – повернулся я к Славе.

Никуда они от нас не денутся. Окна автобуса были зашторены, но мне показалось, что я на самом деле увидел женское лицо в одном из окошек за шторкой. Такая жара на улице, а у них окна закрыты. За рулем был худощавый парень в клетчатой рубашке. Черненький, молодой. Лет двадцать. Улыбался довольной улыбкой.

– Может, и не моих. – Слава тоже посмотрел с интересом вслед автобусу.

За ним поехала красная «Субару», белая грузовая «Газель» и еще один «Патриот». Резко развернувшись, я двинулся следом. «Богдан» было слышно издалека. Я отпустил его чуть подальше, но тут подкралась другая беда. Идущие следом машины начали его обгонять. Но поток через ворота сегодня, видимо, был плотный. Я сбавил скорость, и какой-то очередной шедевр китайского автопрома резко обогнал меня. Продолжалось это примерно минут сорок. Так я и старался держаться за две-три машины до автобуса. Несмотря на ворчание Славы и неодобрительное молчание Баринова. Он в отличие от Славы все понял и сейчас спокойно что-то колдовал со своими магазинами в плитнике.

– Ситуация следующая, – наконец решился я. – Когда я сюда переправлялся, в тот же день автобус с девками пропал. Выехал с Базы и исчез. В Порто-Франко не приехал. И никаких следов. А еще убили того, кто этот автобус пригнал из-за «ленточки». Так вот тот, кто убил, едет в пикапе позади автобуса. – Я снова прижался к обочине и пропустил вперед себя сигналивший и мигавший фарами мне грузовичок.

Водитель в благодарность мигнул аварийкой.

– Хрена себе, – протянул Слава, но тут взял свой «АКС» и откинул приклад. – И куда он исчезнет? В колонне же идем.

– Куда-нибудь исчезнет, – ответил я. – Он не просто так едет, я серьезно говорю.

– И чего, мы так до города за ними? – спросил недовольно Баринов. – Может, по короткой патруль просто вызвать? Наверняка дотянемся.

– Не поедет он до города, ему чем дольше, тем опасней, – ответил я. – Сейчас соскочит где-то, следите…

Дорога сделала резкий поворот, и впереди показался пылящий грузовичок, который только что нас обогнал. Автобуса не было.

– Черт, – сплюнул я, – мы же за ним шли. Метров пятьсот, не больше.

– Да свернули они, вон, смотри следы! – Слава указал на примятую траву справа от нас.

Точно, как раз сюда. А там дальше грунтовка, тропа и кусты. Но что там делать? Охотиться или гиен кормить?

– К морю они едут, – подал голос Баринов. – Мы так с Анитой, девушкой моей, на дикий пляж добирались, тут немного в сторону – и уже берег.

– Может, тебе все же патруль вызвать? – поежился Слава.

– Не дотянемся отсюда. И поздно уже. Чем бухать, лучше бы длинную рацию в этот шарабан поставил, – съехидничал я.

Еще проехали метров пятьсот. Звуков глушителя «Богдана» нигде не было слышно. Ошиблись мы? Упустили? А может, они спокойно поддали газу за поворотом и подъезжают себе к Порто-Франко? Позвонить бы Илье.

Ну позвоню – и что скажу? Приезжай, Илья, тут высокая густая трава, и я не вижу, куда поехал желтый автобус с пассажирами. С какими пассажирами, я тоже не знаю. К томуже связи тут не было. А трава действительно густая. И мы, петляя, ехали небольшой узкой тропкой. Справа и слева кусты скрежетали по кузову. Я еще подумал, наверное, царапины будут.

Больше я ничего подумать не успел. Прямо передо мной кусты вдруг закончились и открылся морской берег. На пляже стоял автобус, а прямо передо мной с открытым ртом встал какой-то придурок в арафатке с черной бородой. «АКМ» был красиво переброшен им под локтевой сгиб. При нашем появлении автомат медленно начал поворачиваться в мою сторону, а рука парня рванула затвор. Но что-то пошло не так. Видимо, «воин ислама» забыл снять предохранитель.

Моя правая нога нажала на тормоз. Правая рука быстро метнулась к кобуре на плитнике слева. Щелк – расстегнул застежку. Стоящий впереди снял автомат с блокировки. У меня «ПМ» с патроном в патроннике, предохранитель снят. Первый выстрел самовзводом прямо через лобовое стекло.

– Духи! Выход! – дико заорал я, одновременно нажимая на спуск.

В салоне автомобиля выстрелы прозвучали оглушительными раскатами. На лобовом стекле «Форда», так заботливо протертом вчера Славой, появились дырки от пуль, от них поползли тонкие паутины трещин. Слава вжался в сиденье и сполз вниз. Сзади хлопнула дверь. Матерясь, Баринов выскочил из машины и, обдираясь, ломанулся в кусты.

Пистолет Макарова давно и морально, и технически устарел. Любые современные пистолеты дадут ему фору и по точности, и по скорострельности. Но этому арабу, упавшему на колени передо мной в десяти метрах, устаревший «ПМ» снес половину головы.

– Слава, прыгай! – заорал я и открыл дверцу водителя, одновременно хватая левой рукой автомат.

При этом я отпустил тормоз, и машина медленно покатилась вперед.

Перед автобусом на песке лежала женщина, голова в крови. Рядом стоял второй абрек с «АКМ». Остатки магазина я выпустил в него, потом бросил «ПМ» и дал две коротких в силуэт. Слава, наконец, выпрыгнул и упал в песок. Откуда-то из кустов приглушенно кашлянула винтовка Баринова. Я, поднявшись на ноги и спрятавшись за капотом едущего «Форда», медленно водил стволом.

Впереди автобус. Кто в нем – непонятно. Двери открыты. Слева от автобуса пикап. Из-за руля выскочил еще один. Тот самый, мой знакомый. Его, конечно же, живым бы надо, да тут в суматохе уже не до понтов. Остатки магазина вылетели в него. Тот кубарем скатился на песчаный пляж. Теперь контрольный. Готов.

– Пустой, – крикнул сам себе и полез в разгрузку за новым магазином.

«Форд» медленно ткнулся капотом в автобус. Из кустов вовсю шла стрельба. Сашка работает. Даже Слава дал несколько очередей куда-то за автобус. Мне не видно, а им с Бариновым как раз. В ответ никто не стрелял. Ну вот почему у нас нет радиосвязи? Вытер рукой пот из-под шлема. Не спеша выглянул из-за автобуса.

Небольшой деревянный пирсик. У него судно стоит, траулер, что ли, особо не разбираюсь, это Слава специалист. Два тела лежат. Одно на пирсе, второе в воде. Кто-то на палубе еще. Тоже, готов, видимо, крови много.

– Саня, минус три на пляже, минус два на пирсе и минус один на борту! – крикнул я.

– Принял, шхуну держу. Еще один, по-моему, – раздалось из кустов.

– Держи шхуну. Слава – дорогу, я автобус досмотрю, – снова крикнул я.

Не самое лучшее решение в бою, но делать нечего. Вернулся назад и медленно заглянул в открытую дверь «Богдана». Осторожно, еще шаг. Еще полкорпуса. Сразу это надо было сделать. Я к ним, можно сказать, боком стоял. Тишина. Плач только. Это не оттуда, это справа. Оглянулся. Женщина на песке. Сидит, ревет. Слезы с кровью вперемешку стекают. Рядом труп лежит. В автобус еще шаг. Лежат на полу. Тихо лежат. Вещи раскиданы.

– Полиция! – снова заорал я. – Никому не двигаться! Полицейское управление Порто-Франко! – и тут же повторил по-английски: – Porto-Franco Police Department! Nobody moves!

Надо дублировать, приезжие могут не знать русский язык. Вернее, сначала надо было по-английски, а потом можно продублировать по-русски. Но лежащим на полу автобуса женщинам это, похоже, было по барабану. Примерно тридцать пар глаз одновременно пялились на меня. И вот одни мне точно не понравились. Водитель лежал на полу у передней двери.

– Руки, чтобы я видел. Медленно! Встал, сука, и руки поднял, полиция! – снова рыкнул я.

Внезапно тот схватил рядом лежащую девушку, рывком поднял ее на ноги и приставил к голове пистолет.

– Эй, ты чего, дружище? Опусти оружие! – Я выцеливал автоматом голову бандита, но он постоянно укрывался за женщиной и что-то орал.

Требует, чтобы я положил оружие? Ну не дурак ли? Если он повернет ствол от головы женщины в мою сторону, нужно стрелять. Выбора нет. Я посмотрел на заложницу. Блондинка, лет двадцать с чем-то. Симпатичное бледное лицо, волосы падают на грудь. Белая футболка, шорты джинсовые.

– В сторону, в сторону сместись! – сквозь зубы процедил я ей.

Похоже поняла, стала чуть отклонять голову в сторону. Внезапно раздался хлопок и треск стекла. Я приготовился стрелять, но голова террориста неестественно мотнулась и брызнула красными брызгами. Баринов сработал.

– Красавчик, Саня! – крикнул я и подбежал к блондинке. – Жива?

– Да, – только и смогла она проговорить, оседая на пол.

– Всем лежать! Головы не поднимать! – скомандовал я.

Прямо около меня пыхтела какая-то блондинка в спортивном костюме. Еще чья-то нога торчала из-под сиденья и шевелилась. Автобус под прицелом со шхуны. Шхуну держит Саша.

Нужна связь. Где ее взять? А в пикапе! Вон антенна торчит!

– Слава, Саня, прикрывайте, я к пикапу!

Быстрый бросок. Песок во рту. Еще рывок. Я у пикапа. Так, теперь волна. А вот же она, настроена у них! Патруль, гады, слушали. Начал вызывать. Раза с седьмого мне кто-то ответил. Попросили назвать себя.

– Детектив Новиков, полиция Порто-Франко, – передал я открытым текстом в эфир.

Теперь сориентировать по месту. Худо-бедно сделано.

– Есть связь! – радостно крикнул я.

Ожидание длилось несколько минут. Я пока спрятался за автобус и наблюдал. Баринов время от времени что-то орал тому, на шхуне, больше развлекаясь, кажется. Но бандит не выходил.

Развязка наступила через несколько минут. Послышался шум винтов и над нами завис вертолет. Я замахал руками ему и поднял свой значок.

– Вот и кавалерия, девушки. Сейчас вас отправят туда, куда вы и ехали. Считайте, второй раз родились. Внимание, по одной из автобуса и вот сюда, на песочек. Вещи и прочие ценности оставить, детей выносить на руках, – громко скомандовал я. Быстро, блин! – гаркнул снова, видя, что мои команды не выполняются, и сам первый выскочил из автобуса и взял на прицел дорогу и кусты.

Далее паника, шум, визги и плач. Три девицы сразу вывалились из автобуса. Одна запнулась, потеряла туфлю и шлепнулась на песок. Я чуть не заржал.

– Осторожнее, дамочки, – прыснув, подал голос Слава.

Он аж приосанился, глазки засветились. Еще бы, герой-любовник. Тьфу ты, спаситель. Спохватившись, кинул Славе наручники из подсумка.

Пока дамы рассаживались, увидел краем глаза, что одна из девушек стирает кровь с лица той, которая плакала и сидела на песке. Подошел, бросив сектор. Ну как бросил, одним глазом поглядывал и ждал патруль. Баринов тоже потихоньку вылез из кустов и, стоя на колене, смотрел в оптику на шхуну и на берег вокруг.

– Сколько их было? – Я подал ИПП из подсумка той, которая носовым платком протирала глаз раненой.

– Не знаю, пять или шесть. Один с нами ехал, трое рядом в машине. А на корабле еще кто-то, – всхлипнула та.

Молодая, лет двадцать пять. Довольно симпатичная. Блондинка, длинные волосы. Белая футболка и джинсы. А вот вторая выглядела неважно. Опухоль под глазом такая, что глаза почти не видно. Кровь из носа течет. Волосы растрепаны. Губа кровит.

– Что с ней? – спросил я у блондинки.

– Да этот обзывался на нас, она ему ответила. Он ее за волосы из машины. Ольга ему в лицо вцепилась, а он ей прикладом стукнул, – охотно рассказала блондинка.

– Жива, Ольга? – засмеялся я, все равно посматривая на дорогу.

– Жива. Что же полиция-то опоздала? – сразу с претензиями.

Очнулась, видать, Ольга-то.

– Опоздала? Да ты бы головой думала, когда в этот автобус садилась. А сейчас на корабле вас бы пустили по кругу и продали бы хрен знает кому. И сгинули бы вы в темницах и гаремах Халифата, если бы не мы с друзьями! Едете проститутками работать, так хоть голову включайте, – сплюнул я на песок.

– Какими проститутками, я кандидат наук! Лингвист вообще-то, – подала голос раненая Ольга.

– Вот те раз, да тут все кандидаты наук и лингвисты? – Я обвел взглядом сидящих на песке девушек.

От восемнадцати до тридцати. Хорошенькие. Одеты по-походному. Ну, несколько точно проститутки. Но есть и вроде домашние с виду.

Наконец, подкатил патруль. «Унимог» за «Унимогом». Десант с вертолета уже взял пленного на судне.

Мой «Опскор» полетел на траву рядом со мной. Пот стекал со лба. В груди сильно закололо, стало трудно дышать. Вздохнул глубоко и выдохнул. Колет. Пощупал плитник. Вот черт, небось керамика расколота. Не обращая внимание на суету вокруг, бросил автомат на землю, отстегнул липучки. Проверил плиты. Точно. Керамика расколота. Расстегнул и выкинул ее. А вот и пуля. Тут же. Спас меня бронежилет. В суматохе я даже попадания не заметил. Прямо к сердцу летело.

Уф… Я сел на песок.

– Андрюх, спроси там, у своих, пусть мне баб придержат на Базе. Мы ведь недолго тут, успеем заскочить? – Слава подошел – и сразу с проблемами.

Я поначалу не понял, что он хочет. Какая База, какие бабы?

– Слав, ты дурак? Какие бабы? Ты посмотри вокруг. – Я развел руками.

Несколько рейдовых «Унимогов» еле помещались на пляже. Вертушки в небе. Еще машины. Какое-то начальство, видно, приехало орденское. Словом, обычная суета на месте преступления. Задержанного уже посадили в микроавтобус и увезли. Кто-то, по-моему, Марк, уже опрашивал девушек. Те сбились в кучку и сидели на песке за автобусом. Той, Ольге, с разбитой головой, кто-то из патрульных накладывал повязку. Автобус и трупы снимали на видео. Кто-то из приехавших прямо в пиджаке полез на судно. Оружие лежало кучей на брезенте. Трупы оттащили туда же. К нам подошел Баринов.

– Слав, там целый траулер, – тихо сказал он Славе. – Если его продать, то бабок тебе еще на второй клуб хватит. Нужен еще один клуб тебе?

– Нужен, – быстро ответил Слава.

Еще бы, этому все надо. Так, и мне бы тоже деньги не помешали. Зарплата еще ого-го когда будет, а плиту новую надо брать. И стекла в «Форд» вставлять опять же.

– Слав, автомат свой мне дай, а сам мой возьми, – быстро и тихо проговорил я сквозь зубы.

– Это еще зачем? Ну так на Базу-то сообщим, а? – не понял меня Слава.

– А затем, чтобы премию получить, – снова сквозь зубы в манере Вагона процедил я.

До Славы, наконец, дошло. Он кивнул и тихо подобрал с земли мой «АКМ». Свой передал мне в руки.

– Если вдруг кто спросит, скажем, при выходе из машины перепутали, – продолжал его инструктировать я. – То есть ты был за рулем, выскочил и из своего «макарова» свалил двоих. Мой-то «глок» в машине в Порто-Франко остался. Потом третьего из автомата, понял? Я в автобус, там тот бородатый. – Я кивнул в сторону брезента, на который складывали трупы. – Взял одну девку в заложницы. Его Саня снял. И все. Бабки у нас. Бабки мне, шхуна и автобус вам, идет? И пикап тоже мне.

– Ну так-то грамотно, только тебе-то самому ничего за это не будет? – с сомнением спросил Баринов.

– А мне-то что? Из-за нескольких тысяч будут шум поднимать? Да рядовое нападение. Ну заплатят вам, вы мне отдадите, и все довольны. А то ведь уйдет и судно, и пикап, и бабки. – Я с уверенностью убеждал Баринова.

– Да как бы не совсем рядовое. ССР уже здесь, – сказал он, вглядываясь в толпу.

Интересно, как они так быстро? А вот как. Вертушки же кружат.

– Кто из вас детектив? – спросил нас подошедший мужчина в белой рубашке с галстуком и в брюках. Как-то не по мероприятию одежда. Его что, прямо с совещания сорвали?

– Я детектив Новиков. Добрый день, спецагент Джонсон, – четко по-английски ответил.

Теперь бы писать научиться.

– С вас рапорт о преступлении. И потом в Порто-Франко. Ваша помощь снова понадобится. Тут переводчик нужен, – мужчина оценивающе посмотрел на меня. – Джонсон, специальный агент ССР, – представился он на всякий случай Баринову со Славой.

– О’кей. Рапорт уже пишу. – Я направился к стоящему Марку. – Привет, дай ручку с бумагой, – хлопнул я его по плечу.

Тот молча открыл свою папку и протянул мне листок и ручку.

Посмотрел по сторонам. Ага, вот наш «Форд». Прямо на капоте пристроился и кратко изложил нашу версию. Взял выходной на службе. Поехали с друзьями на Базу. Ехали, ехали, развернулись, приехали. Я кричал, Саша молчал, Слава всех перестрелял. По-моему, неплохо. Тарантино бы оценил. Краткость – сестра таланта.

Посмотрел, где этот спецагент Джонсон? Ага, вот. С Бариновым и еще с каким-то парнем трет. Передал бумагу.

– Детектив Новиков, у вас машина на ходу? – спросил Джонсон.

– Была на ходу. Ну так, лобовуха чуть задета, бампер поцарапан. – Я показал на стоящую в стороне машину.

– Не захватите потерпевших в Порто-Франко? Автобус не заводится, а у нас тут все машины полные. Рассаживаем кого куда. Вот эту, – он показал на перевязанную Ольгу, – в больницу бы сразу надо. Но там не бросать, все контакты записать и обязать явкой в Управление.

– Принято. Захвачу сколько смогу, – улыбнулся я.

Подошел, толкнул Славу в бок.

– Расслабился? А зря. Не пил еще? Пошли, выбирай попутчиков, – и подмигнул ему.

– Каких попутчиков? Мне на Базу надо. Там девчонки ждут.

– А это кто? Как бы даже вроде ничего. Глянь как, Слав, они всех хороших забрали. Ну, там у тебя точно крокодилы остались! На край завтра скатаешься. Сейчас точно не до этого будет. Тут работы до конца дня. Мне их опрашивать и переводить для спецагентов из ССР. – Я посмотрел на сидящих девушек.

– Ну пошли. – Слава согласно кивнул.

– Только эту, с перевязанной головой, возьми обязательно. – Я уже направился к машине.

– Ее-то на кой? – Слава остановился и посмотрел на меня.

– Она лингвист, кандидат наук. Тебе же переводчик в клубе нужен? – рассмеялся я.

– А что там переводить? – буркнул Слава, но пошел к ней.

«Форд» завелся сразу. Отличная машина. Не такая, конечно, как мой «Паджеро Спорт», но тоже ничего. Теперь с дополнительным кондиционером поедем, несколько дырок в лобовом стекле красноречиво говорили о том, что в дороге мне не будет жарко.

Я вырулил на трассу. Подобрал свой «ПМ», «варриор» и шлем. Еще бы, целое состояние за них отдал. И вот пригодились. «Макаров» не забыть Славе передать. Впереди грузили в «Унимог» трех женщин. Чемоданы и рюкзаки у них, конечно, впечатляли. Как бы нам половину «Форда» ими не завалили.

Внезапно подошел Слава со своим гаремом. С перевязанной головой девушку усадил вперед. Надо же, джентльмен какой. На самом деле жалко, конечно, Ольгу. Одна за всех вступилась. Ну и досталось ей. Шрам теперь, наверное, останется.

– Слав, а ты куда их всех посадишь? – Я присвистнул.

Десять человек! Еще он сам и Баринов.

– Да мы вещи в «Унимог» все закинули, а сами девчонок возьмем. Да ниче, потеснимся, верно, девчонки? – Слава уже где-то потерял мой автомат. Аж светился от счастья.

– «АКМ» мой где? – сурово спросил я.

Слава хлопнул себя по лбу, сбегал куда-то и все же принес. Весь в песке. Отличное отношение к оружию. Ничего, дома почищу сам. А этому больше ничего в руки не дам. Кроме ПМ. Вот его-то и протянул опешившему Славе. Но, как будто что-то вспомнил, по-ковбойски сунул пистолет за пояс.

– Давайте, девчонки, прыгайте в мой кадиллак. – И Слава начал подталкивать под попу одну за одной в салон.

На самом деле, разместились они нормально. Как бы толстозадых тут не наблюдалось. Все были довольно стройные и не очень высокие. Так что восемь женщин вполне комфортно уселись.

– Сань, ты едешь или тут остаешься? – крикнул Слава.

– Иду, – отозвался Баринов и подбежал к «Форду». – Нифига себе, – только и присвистнул он.

Прямо перед ним свисали чьи-то груди в облегающем белом топике.

– Это че такое? – не понял Сашка.

– Да отдай ствол Новикову, а сам сюда прыгай, потеснимся, – крикнул Слава из глубины «Форда».

Он уже, похоже, всех перещупал. Ну а как же, типа кастинг.

– Да, в принципе, он прав, – согласился я. – За «Унимогом» в колонне поедем, бояться особо нечего.

Баринов протянул мне через закрывшую глаза кандидата наук Ольгу свою «ларку» и полез в салон. Его перемещение сопровождалось визгами и писками. Из «Унимога» мне махнули рукой, и я двинул вперед, не обращая внимания на шум и возню в салоне.

Ехали мы не спеша. Свежий воздух через дырки в лобовом стекле заставлял чуток жмуриться. Возня сзади постоянно отвлекала. Там всю дорогу шли глупые разговоры и слышался смех. Я даже предложил Славе остановиться и сгонять за пивком. Отличная идея, учитывая пустынную саванну вокруг. Но Слава в этот раз был не расположен к шуткам со мной. Девушек выбирал. Примерно через полтора часа мы уже были на КПП и проскочили быстро, без осмотра и вопросов. Все равно никаких айди у спасенных с собой не было. Кто-то старший на «Унимоге» махнул мне рукой, чтобы я остановился.

– Давай эту в больницу, только скажи, чтобы не отпускали без нас. А потом этих в управление. Там уже ждут.

Я кивнул и поехал. Больница у нас была как раз рядом с домом, где я снимал квартиру. Добрались быстро, я затормозил у желтого здания.

– Жива? – толкнул я дремлющую девушку.

Та вздрогнула и удивленно захлопала глазами. Точнее, одним глазом. Второй был замотан бинтами.

– Давай, выходи, приехали.

– А вещи мои? – спросила та, явно ничего не понимая.

– Вещи в управлении. Там все отдадут, не боись. Пошли, покажем тебя местным эскулапам. – Я сам выскочил и открыл перед ней дверцу.

Девушка вылезла и пошатываясь, пошла за мной. Точно, сотрясение. А то и черепно-мозговая.

Предъявив значок детектива и сдав женщину дежурному врачу, сказал ему шепотом, чтобы не отпускал ее никуда до нашего визита. Откуда-то появились носилки, Ольгу положили и повезли в приемное отделение. Я вздохнул и с чувством выполненного долга отправился к машине. Часть девчонок уже разминала ноги и ходила около машины. Трое курили со Славой.

– Товарищ Сухов, собирай свой гарем, поехали, – крикнул я ему.

Слава что-то буркнул в ответ. А я покатил мимо своего дома. То есть дом-то пока не мой, но вот квартиру я там снимаю. А неплохо бы купить свою. Сколько там мы положили? Шесть бандитов. Шесть тысяч. Плюс пикап и шхуна. Нормально.

Стоп, а заложники? Тут же захват заложников в чистом виде. Сколько у нас освобождение лица, удерживаемого насильно? Тоже штука. Опс, мы же богаты… На троих около десяти тысяч получится. А может, и больше. На квартиру хватит, интересно? Нет, надо еще что-то…

С этими мыслями я подкатил к управлению полиции. Посигналил, ворота тут же распахнулись. Внутри уже стояли три «Унимога», там же толпа патрульных. Агентов ССР я пока не видел. Конечно, не дело, что они мной командовали. Но, с другой стороны, мое начальство там и не появлялось. Оно все больше в кабинетах штаны просиживает.

– Ну че, пошли. Сейчас нас опросят и по домам, – крикнул я Славиной шумной компании.

– Как это по домам? А посидеть? – удивился Слава.

Я только усмехнулся и направился ко входу. Меня уже ждали. Илья с красным лицом выбежал и с ходу выпалил:

– Давай бегом, тебя шеф вызывает. Все уши уже прожужжал. У нас тут караул… звонят все, ССР тут рыскает…

Я кивнул и направился к знакомому кабинету. Если по-честному, то этого швейцарца я уже недолюбливал. Тоже мне, Эркюль Пуаро. Раскрывает преступления не выходя из кабинета.

– Разрешите войти? – громко спросил я по-английски.

– Наконец! – Штумпф вскочил из-за стола и прошелся по кабинету. – Вот это что? – Он потряс рукой с каким-то листком.

– Не могу знать, – ответил я.

Ожидал все что угодно. А шеф опять за свои бумажки. Я посмотрел в пол.

Маттиас начал закипать. Когда закипал, он краснел и покрывался пятнами. Даже усы начинали шевелиться.

– Это твой рапорт. Переданный мне сотрудниками ССР. И в нем нет ничего! Никакой информации. У меня нет никакой информации, и у ССР нет никакой информации, потому что ты не умеешь грамотно написать рапорт о задержании и применении оружия. – Маттиас все расходился.

– Может, у вас и у ССР нет информации, потому что вы слишком много времени проводите в кабинете и пишете слишком много рапортов? – Это уже была дерзость.

Да, я дерзил. Такое со мной случалось. Я и сам еле сдерживался, чтобы не сорваться. Ненавижу писать бумаги. Я за это постоянно получал нагоняи. И тут, и там, на Старой Земле.

– Идите работать. Илья даст вам список вопросов, наши все сейчас в работе. Вы переводите, они фиксируют. Ясно? – Штумпф был в ярости.

Мне показалось, что его усы сейчас расплавятся. Или воспламенятся.

– Есть, сэр. – Я развернулся и чуть ли не строевым шагом пошел на выход. – Придурок, – бросил я тихо по-русски.

– Что? Что вы сказали? – Маттиас снова закипел. Он все же немного понимал по-русски. – Это вы про меня сказали?

– Нет, капитан. Я имел в виду этого пленного террориста, сэр. – Я снова развернулся и застыл по стойке «смирно».

Маттиас ловил воздух ртом. Потом отвернулся к окну. А я вышел из кабинета.

Внизу уже шел аврал, почти в каждой стеклянной комнатке нашего управления кипела работа. Впрочем, на самом деле кипела она только в одной. Почти все девушки не говорили по-английски, это я уже понял сразу. Поэтому сразу включился. Вопросы были такие:

– Как вас пригласили поехать на Новую Землю? Кто вас конкретно вербовал и что при этом говорил?

– Вы понимали, что пересекаете границу своего привычного мира и отправляетесь в новый, из которого нет обратного хода?

– Кто вас встречал тут? Что при этом говорили?

– Расскажите, что произошло после того, как вы пересекли КПП на Базе.

Ответы тоже были стандартные. Одна ехала работать танцовщицей в Париж. Другая ехала просто работать, неважно кем. Третья вовсе была преподавателем Харьковского национального университета экономики, финансового факультета. Но с финансами и с экономикой в Харькове не заладилось. Поэтому тоже поехала работать во Францию. Немного танцевала в детстве, поэтому тоже хотела подработать в варьете. Были и профессиональные танцовщицы. Были и проститутки. Но никто не знал, что отправляется на Новую Землю. И всех вербовал один и тот же агент. Некий Николя. Лет около тридцати пяти, брюнет, тонкие усики. Дорогие духи. Худощавый. Смахивает на гея. Я подробно называл приметы и другие ответы на английском, а мои коллеги тщательно записывали. Все, как любит Маттиас Штумпф.

Про перестрелку я чуть-чуть добавлял вольности в переводе. Преуменьшая свою роль и вознося меткость Вячеслава. Но переводил я не один. Можно было, конечно, договориться с некоторыми женщинами, но это было бы еще хуже. Если кто-то проболтается и скажет, что я ее уговаривал дать такие показания, будет край. А так – ничего страшного. Неточность перевода, не так поняла. К тому же основная масса перестрелку и не видела вовсе. Все собранные документы Ирвин, помощник Маттиаса, понес ему. А я сел за свой стул и откинулся назад, заложив руки за голову.

– Ну ты даешь. – Илья вошел в мой кабинет. Ну как кабинет, отдельная перегородка. Но зато моя. – Ты хоть представляешь, что тут началось? – эмоционально замахал руками он.

– Илюх, мне так надоели эти подковерные игры… – обреченно повторил я.

– А Штумпф в них как рыба в воде. Он хотел представить, что это наша разработка, что ты был на задании, следил.

– И выходной за свой счет взял, – перебил я его, – за свой счет лучше работается.

– Ну тут он сам виноват. Просто, когда ССР приехали, он начал что-то лепетать про твои наработки. И они ему этим самым рапортом в лицо. А ты прямо указал, взял выходной и поехал по своим делам. Штумпф и сел в лужу. А ССР тоже в панике. Не все у них гладко. Видимо, причастны они как-то к этому всему. – И Илья обвел рукой вокруг.

К чему они причастны? Вот Митчелл допрашивает Баринова. Вот какие-то спасенные пьют кофе из автомата, причем угощает их Мюллер, похотливо улыбаясь при этом.

Внезапно идиллию нарушила Джесс, пройдя с папкой мимо стоящих с Мюллером девушек и бросив на них грозный взгляд. В своей форменной юбке и блузке с вырезом она действительно смотрелась очень грозно. Я бы испугался. И направлялась она явно ко мне.

– Детектив Новиков, – официально, сверкая глазами, начала моя бывшая.

Ну как бывшая, ну да, было. Не поймешь этих американок. То сами бросаются в объятия, а то ненавидят и холодны.

– Я! – картинно вскочил я со стула и вытянулся по стойке «смирно».

– Распоряжением капитана Штумпфа вы отстранены от исполнения служебных обязанностей до окончания внутреннего расследования. Вот приказ, распишитесь и можете быть свободны, – с наслаждением, сверкая глазами, отчеканила мисс Паркер.

Да ну и хрен с вами, золотые рыбки, плавайте. Расписался, забрал сотовый со стола и отправился на выход следом за Джесс.

– Андрюх, не переживай, – бросился следом Илья. – Это тут нормально. Штумпф отойдет, расследование – это дней десять, все нормально будет, – успокаивал он меня.

– Да не в этом дело, Илюх. Работаешь тут, пашешь, в свое личное время преступников задерживаешь, убиваешь, спасаешь заложников, а тебя как мордой по столу. Из-за чего? А просто так. Денег выплатят теперь кому-то. Ну так премия и так положена. Из своего кармана, что ли, Штумпф ее заплатит? – вспылил я.

Илья что-то еще говорил мне вслед, типа ну не расстраивайся, все наладится, но я уже пошел на выход. Отстранили, так отстранили. Подумаешь, на Славу убитых записал. Из-за каких-то четырех тысяч премиальных живьем съесть готовы. А вот то, что если бы не мы и, в частности, Слава со своим борделем, то эти девки сейчас бы в трюме гнили, вот это никому в голову не приходит. И Слава, кстати, может, завалил и всего одного, но в драку из-за них полез, а гражданское лицо и вообще охламон.

На выходе из управления стояли четыре женщины. Блондинка, та самая заложница, и с ней еще трое. Я хотел пройти мимо, но они сразу подбежали ко мне.

– Товарищ Новиков, товарищ Новиков, – затараторила одна, блондинка, спасенная Бариновым заложница.

Я остановился и посмотрел на них. Поблагодарить хотят? А я вот не против. Хоть кто-то мне благодарен. А то одни проблемы от этого геройства.

– Понимаете, тут такое дело… По-русски никто не говорит, денег и документов нам не дали, сказали, туморроу, завтра то есть. Ваш товарищ забрал нескольких из наших, а мы вот тут. – Она показала на своих подружек.

– Там девчонкам сказали ждать, сейчас, наверное, в общагу отвезут. А мы подумали, вы нам тут подскажите, куда, что, а мы бы потом деньги отдали, нам завтра выплатят, – вставила пять копеек стоящая рядом брюнетка, худенькая, с острым носом, в спортивном костюме «Абибас» белого цвета.

– А мы тут кроме вас никого не знаем, помогите нам, а? – жалобно проблеяла третья.

Тоже блондинка, но не такая яркая. В рубашке с коротким рукавом и в шортах. Но шорты до колен, неэротические. Правильно, Слава самых раскованных отобрал, а эти хотя и тоже очень ничего, но явно проигрывают во внешнем лоске. И ведут себя скромнее. Точно работать официантками или домработницами ехали. Хотя худенькие и все формы при них. Но только формы под походной одеждой спрятаны. А мне бы в квартире убраться. И у Вагона там пылищи немерено. И Слава там еще намусорил.

– У меня тут квартира свободная. Ну, как свободная, одна комната, – начал я.

Четыре пары горящих глаз уставились на меня, и я продолжил:

– Но комната отдельная. И там хозяйка хорошая, по-русски понимает. Если вам деньги выплатят, можете там и снимать тоже, места есть, – решился я. А что, пусть живут. Пусть приготовят мне что-то. На край договорюсь с Розой, еще на этаже комнату сниму. Деньги есть, а скоро благодаря им еще будут. – А без знания языка вам тяжело придется, лучше на русскую территорию перебираться, – задумчиво заключил я. – Ну да ладно, обсудим еще. Вон моя машина стоит. – И я указал на «Паджеро», чем снова произвел впечатление на будущих сожительниц.

О как, сразу в сожительницы всех четверых записал. Ну а что? Будем вместе жить какое-то время.

– У нас вещи там. – И блондинка показала в сторону входа.

– Твою же мать, – вырвалось у меня.

Из управления полиции выходили журналисты. Кто-то снимал забор и вход, кто-то что-то говорил на диктофон. Видимо, закончилась пресс-конференция Штумпфа.

– Так, девушки. Я отъеду на стояночку, там кафе через дорогу, называется «Кафе». И кружка нарисована пивная. Вот около него буду. Вы вещи забирайте, и потихоньку, минуя этих, – я кивнул головой в сторону шумной компании на входе, – подходите. Идет?

– Идет, – закивали головами спасенные девчонки.

Так, теперь осторожно уехать отсюда. Мою машину никто не знает, в лицо меня тоже не знают. Ворота мне открыли, все. Свобода. Теперь к кафе подъехать. Поставил машину прямо около входа, еле место нашел, все заставлено. Вечер. Люди с работы в кабаки. И не только выпить. Кто-то даже и перекусить. Ну уж а бокальчик хорошего пива я сегодня заслужил.

Выбрался из машины, прошелся. Журналисты стоят у входа. Точнее, кто-то уже к воротам вышел. Ждут чего-то. Или кого-то. Уж не меня ли ищут? Вон, один, в пестрой кепке, выспрашивает что-то у постового. А тот посмотрел на мою машину, покачал головой. И опять ушел на свой пост. Ну точно, меня. Откуда только узнали что это я там был? Штумпф сдал со злости. Больше некому.

Я сплюнул на горячий асфальт. Ага, а вот и мои подруги вышли. По сумке у каждой. У той, блондинки, рюкзачок походный, у второй какая-то клетчатая «мечта челнока», ну и чемоданы на колесиках у двух других. К ним тоже было полезли журналюги местные, но быстро отошли. Видимо, по-русски никто не понимает. Девчонки встали у ворот, смотрят по сторонам.

Махнул рукой, вот он я, сюда. Заметили, пошли через дорогу. Это еще что за… Вот ведь… заметили не только они. Несколько камер повернулись в мою сторону. Углядели, глазастые. Ну, ничего, представлюсь волонтером. Скажу, что помогаю жертвам попустительства властей обустроиться на Новой Земле. Не должны меня репортеры в лицо знать. Спокойно стою. Жду. Вот подошли девушки.

– Давайте, вещи в багажник и едем отсюда, – взял я рюкзак у блондинки.

У второй забрал клетчатую сумку, и тут мне ткнули микрофоном в лицо.

– Детектив Новиков, скажите, это правда, что вы записали убитых вами бандитов на своего друга, чтобы получить премию? – какая-то бойкая бабенка.

Лет сорока, худая, в синей блузке и явным стервозным характером. И в лицо меня уже знают. Интересно, какая скотина показала? Отпираться? А смысл?

– Это какой придурок вам такую чушь рассказал? – презрительно скривился я.

– Начальник полиции Маттиас Штумпф, только что, на пресс-конференции, – продолжала напор блондинка.

– Видимо, господину Штумпфу виднее из кабинета, что именно происходило на берегу у бандитского судна, чем мне. Как было на самом деле, я изложил в рапорте. Достаточно подробно.

– И все-таки вас отстранили от исполнения обязанностей, что вы скажете по этому поводу? – тут уже другой какой-то парень в клетчатой кепке с микрофоном.

– Отстранили – значит, так надо, – не стал я вдаваться в подробности. А потом добавил: – Во время перестрелки не всегда четко понятно, попал ты или нет. Все стреляли. Бандиты стреляли, мы стреляли. У меня был «АКС» семьдесят четвертый, у Вячеслава «АКМ» и пистолет Макарова. Экспертизы покажут, кто в кого попал. Но заниматься сейчас полиции следует не выяснением, кто в кого попал, а почему подобное преступление стало возможным на Новой Земле.

– Последний вопрос, господин Новиков. Что вы собираетесь делать дальше? – не унималась эта стервозная журналистка.

– Дальше я собираюсь пойти употребить немного спиртных напитков в клуб к своему другу Вячеславу. – Я сел в машину, проверил, что все мои новые знакомые загрузились, и не спеша, чтобы не задеть кого-то из журналистов, покатил к дому.

– Так, все нормально? – обернулся я и посмотрел на девушек. Впереди эта бойкая блондинка. Сзади еще трое. Напряженные все, не улыбаются.

– Давайте знакомиться, меня Андрей зовут, – начал я. Троих я допрашивал. Все сзади сидят. Татьяна Виноградова, Лена Бойко и Софья Снежко. Все трое из Харькова. Одна вроде с высшим образованием. Софья, аспирант какого-то вуза. Вот блондинку, впереди сидящую, не знаю. Ее Илья допрашивал. Дамы назвали имена, последняя оказалась блондинка.

– Светлана, – протянула она мне руку. Отлично. Что мне теперь, руки ей целовать? Убрав руку с коробки передач машины, пожал ее. Но не крепко, а так, чуть-чуть.

– А ты, Свет, тоже в Европу по безвизу поехала? – повернулся я к рядом сидящей. Пожалуй, самая яркая из подруг. Вот они ее и вперед посадили.

– Да, тоже. Мы все вместе поехали, все с Харькова, – вздохнула она.

– Что ж там у вас, совсем, что ли, работы нет? – снова повернулся я к Свете. Лет двадцать с чем-то. Молодая, симпатичная. В моем вкусе, кстати. Есть в ней что-то такое. Но вот взгляд, взгляд тревожный какой-то. И глаза голубые.

– Есть работа. Но платят копейки. А тут три месяца пашешь и почти полторы тысячи евро имеешь. Мы в Польшу ехали. Яблоки собирать, – задумчиво сказала она.

– Андрей, а скажите, а как тут вообще? Нам рассказали, но немного, – попросила сзади Лена. Она как раз в середине сидела. Брюнетка в спортивном костюме.

– Как и везде. То же солнце, только чуть ярче, море соленое, только теплее. Песочек красивый, – кивнул я в окно. Мы как раз мимо моря проезжали, я специально вдоль набережной решил круг сделать. Девчонки, вроде расслабились. Даже у Светланы взгляд заинтересованно повернулся в мою сторону. Но не на меня, с моей стороны набережная была. Люди там уже собирались по домам. Вечерело.

Быстро миновав набережную, я остановился около магазина.

– Так, учтите, там у меня особо поесть нечего. А я голодный. Да и вы тоже. Вот пятьдесят экю, – я достал из кармана купюру, – сгоняйте в магазин. Что понравится, берите. Холодильник есть. Ужин на вас.

– А вы же к Вячеславу собрались. Там не накормят? – подала голос Софья. Софья тоже блондинка. Только выглядит чуть постарше. Под тридцать, наверное.

– Накормят. Но мы же туда не есть идем, а веселиться, верно? – подмигнул я.

– Вот придем мы, там презентация, все дела, журналисты, а я сижу и уплетаю бифштекс на камеру. Срамота же! Давайте-давайте, цигель ай люлю, – поторопил я женщин.

Пропадали они в магазине минут двадцать. Я уже заскучал и проголодался еще сильнее. С полными пакетами и довольными лицами вышли наконец. Открыл багажник. Все-таки «Паджеро», большая машина. Много вещей влезает. Вот и пакеты с едой влезли. А Света мне еще сдачу отдала. Бросил в карман, и поехали дальше.

– Кстати, а что вы со всеми не остались? Там же поселят бесплатно? – пришла мне мысль в голову. Ну надо как-то разговорить их.

– Не доверяем. Вдруг туда снова эти арабы приедут? – Светлана опустила козырек с зеркалом и причесывалась.

– Сюда не приедут. Но, наверное, логично. Я бы тоже так сделал. Временное халявное жилье проблемы не решает. Все равно искать потом. Кстати, вот мое, – я показал рукой на мой дом с воротами. Ворота были открыты, только что заехал китайский внедорожник. Я проехал следом и занял свое место на парковке.

– Выходим, прибыли, – бросил я своим новым знакомым.

Поднялись на третий этаж. Я открыл дверь и включил свет. Дверь в комнату Вагона тоже открыл. Метров двадцать каждая комната, у Вагона еще большая двухспальная кровать и диван раскладной. Все поместятся.

– Смотрите, вот тут можете располагаться, комната свободна. Если тесновато будет, можем еще снять. Я денег дам, вернете, как разбогатеете.

Девушки переглянулись, и тут же одна побежала относить сумки на кухню, которая была в общем коридоре. Там же был и холодильник.

– Нам нормально, это даже шикарно. В Киеве похуже квартирка была, – хмыкнула Татьяна.

Ванная у нас была одна, что не очень хорошо. Но я пошел в общий душ во дворе. Заодно и с Розой поговорить. Та уже стояла у моего подъезда.

– Андрей, это чито, те самийе дьевушки? – спросила она, уперев руки в боки.

– Если вы про тех, что показывали по телевизору, то да.

– А я и вась вьидела, – радостно сообщила Роза.

Тут же квартирные проблемы моих спутниц сразу разрешились. Роза предложила им такую же квартиру, как и у меня с Вагоном, за полцены на первый месяц. Но с завтрашнего дня. Я же сказал, что сегодня денег у них нет, поэтому и взял к себе. А Роза хоть и добрая, но женщина сугубо практичная. Помочь согласна, но за полцены. И это немало. На четверых им копейки выйдет. Общий душ во дворе понравился. Освежился, отлично. Как будто смыл с себя всю пыль дороги и пороховой нагар. Оружие чистить не надо. Его изъяли. Ну и не буду. Еще два автомата в шкафу стоят, и «глок» в машине лежит. Теперь перекусить что-нибудь.

Поднялся домой. Опа! Запах чего-то вкусного! У меня уже бригада домработниц шуршит по квартире. Мусор выметен, сложен в пакеты, тарелки с чем-то стоят на столе, салатик какой-то и лапша с сосисками дымится. Молодцы. И в ванной снова кто-то плещется. Вот про ванну я как-то не подумал. Чую, если эта компания задержится у меня, придется мне постоянно общим душем пользоваться.

– Андрей, садитесь к столу, мы сейчас, – раздался голос Татьяны. Она сегодня за шеф-повара. Уже какой-то домашний халат надела. Плюхнулся за стол. Ух ты, салат какой свежий! Отлично.

– Мы не знали ваше предпочтения, вот, выбирайте, что пить, – и передо мной поставили три бутылки. Виски, коняк и вино.

Ну пить-то я у Славы собрался, а сейчас, давайте разомнемся вином.

– Давайте вино, но тогда уж все вместе. Я в одиночку не пью, – пробормотал я с набитым ртом.

Минут через пятнадцать, когда я уже немного опустошил запасы продуктов на столе, мы впятером подняли бокалы.

– За новые приключения и новую жизнь на Новой Земле! – провозгласил я тост. Посидели, поболтали о второстепенном. Потихоньку девчонки отошли от переживаний сегодняшнего дня, даже заулыбались. Ну вот и отлично.

– Ну что, собираемся к Славе? – поднялся я из-за стола. Не то чтобы сытый, но и не голодный. Еще и на приготовленные Славиным шеф-поваром закуски места хватит.

– Не знаю, стоит ли нам туда идти, – засомневалась Софья. Она и вино почти не пила, так, пригубила. Полный бокал так и стоит перед ней со следами помады.

– Если мы не пойдем, то Андрея у нас там уведут, – резонно заметила Светлана.

– Точно, вон какие оторвы с нами были, не зря их ваш друг Слава сразу в охапку сгреб, – улыбнулась Татьяна.

– Дамы разные нужны, дамы разные важны. А тут, на Новой Земле, где женщин меньше, они смогут наконец-то реализовать свой потенциал полностью, – встал я на защиту женщин легкого поведения.

– Тогда решено, – подвела итог Света. – Через сколько нам нужно собраться?

– Тут тридцать часов в сутках, – взглянул я на часы. – Думаю, через часок будет в самый раз. А я пока позвоню Славе и определюсь там, – с этими словами я вышел из комнаты. Одеваться? А что мне одеваться? Рубашка цветастая, джинсы синие. Белые туфли. Я не мажор. Пойду пока, не буду смущать дам. Посижу во дворе.

А во дворе как раз стояла «Нива». Серебристая «Шевроле-Нива». Кто-то только что приехал. Парень в черной рубашке с длинным рукавом и какими-то браслетами на запястье таскал из нее коробки. Бородатый, с амулетом на шее. Ну чистый хипстер.

– Здорова, дружище! С прибытием, – подошел я и протянул руку.

Тот вздрогнул, но увидев мое дружеское расположение, улыбнулся и руку пожал.

– Привет, – ответил хипстер на чисто русском. Без какого-либо говора. Точно наш.

– Давно сюда? – Ну а что? Мне еще час ждать. А то и больше. Хоть поболтаю с бывшим соотечественником.

– Вчера приехал. То есть вчера переместили, а сегодня вот приехал, по объявлениям нашел, – он показал рукой на наш дом. Значит, Роза дает объявления на Базе? Ну вполне логично. Русскоязычные должны сюда и ехать.

Хипстер поставил коробку на пол и потянулся, прихватив руками спину.

– Тяжело, может, помочь? – предложил я. Тот согласился, и мы быстро перетаскали несколько коробок в снятую им комнату на первом этаже. Комната, как я заметил, была бюджетная. Без душа. Еще один мой конкурент на общий душ. Хорошо, что туалет с краном у него был свой на этаже. После этого мы сели на лавочку, и хипстер, представившийся Константином, достал свой вейп и затянулся.

– Будешь? – предложил он мне.

– Нет, спасибо, не курю.

– А я вот продавать тут буду, – утвердительно сказал Константин.

– И что, думаешь, будут брать? – с сомнением спросил я.

– Возьмут, – уверенно ответил он, – я еще и спиннеров навез.

«Ну все, пропала Новая Земля», – подумал я. Но вслух не сказал, чтобы не обидеть нового знакомого. С другой стороны, ну торгует он своими вейпами и спиннерами, ну не грабит же никого? Пусть торгует, дело не противозаконное. К тому же закончатся они быстро. Следовательно, вейперов у нас прибавится.

Внезапно зазвонил телефон. Слава, что ли? Нет, Илья звонит. Он еще на работе, значит.

– Андрюх, Штумпф на завтра на утро Славу твоего вызывает. Лично его будет колоть, – сообщил мне коллега.

– Да и пусть вызывает, мне-то что?

– Ну мало ли, поговори там с ним, чтобы он ничего лишнего не наболтал.

Я не был уверен, что Слава вообще завтра утром будет способен рассказать что-то внятное, но Илье все равно спасибо, предупрежу.

– И тебе там лучше пока не появляться, – продолжил Илья.

– Где не появляться? – уточнил я.

– Да нигде. Тут такое творится. Штумпф мечет и рвет, интервью твое сразу в новостях вышло. Чую, что-то будет… – загадочно проговорил Илья.

– Не переживай, ничего не будет. Пошумят и успокоятся. Я в таких ситуациях тысячу раз бывал, – спокойно отозвался я.

– И в управление тоже завтра не приходи, пусть Штумпф остынет, – сказал напоследок Илья и положил трубку.

Немного подумал и решил все же ехать к Славе. Все-таки он мой друг. Какой ни есть, а друг. Насчет интервью я, конечно, переборщил. Но, с другой стороны, Штумпф сам виноват. Так что теперь буду молчать. Снова звонок. На этот раз Слава.

– Андрюх, ты скоро будешь?

– А вы что, уже начали? – Я встал с лавочки и попрощался с Константином.

– Нет, но вот через полчасика начинаем. Народу – тьма! Тебе одно место?

– Нет, мне пять мест. Со мной четыре девушки из автобуса будут, – внес я уточнения в расстановкусил и средств для Славиной презентации.

– А ты времени даром не теряешь, – усмехнулся он, – давай. Ждем. Без тебя не начинаем.

И голос такой счастливый. Чувствуется, человек нашел себя в этой жизни. Совмещает работу и отдых. А ведь это, наверное, мечта каждого! Чтобы работа приносила деньги, была твоим хобби и всегда в радость. Поднялся и поторопил своих красавиц. Поймал себя на мысли, что уже своими их называю. С горем пополам, кое-как, мы были готовы через десять минут. Нет ничего хуже, чем сборы женщин. Особенно четырех. Такое ощущение, что в моей квартире состоялся закрытый показ мод. Куча платьев валялась в разных местах. В итоге Светлана надела короткую юбку и блузку голубого цвета, Татьяна пошла в джинсах и топике, а Софья и Лена были в платьях. Что-то типа сарафанов, но разного покроя и разной длины. У Лены был короче. А уж дешевыми духами и я весь пропах. Но все, тронулись.

– А вы что, за рулем поедете? – удивилась Татьяна.

– Ну да, а что? – посмотрел я на нее.

– В чем проблема?

– Ну вы же пили и там будете пить! – нравоучительно проговорила она.

– Тань, он же полицейский, у нас они тоже пьяные катаются, – объяснила ей сидящая рядом Лена.

Я не стал переубеждать никого. К тому же тут ко мне подбежал Константин.

– О, привет, девчонки! Андрюх, слушай, это тебе за помощь, держи, – и протянул мне бутылку водки. «Зеленая марка». Не самая дорогая, но и не самая плохая. Славе подарю.

– Спасибо, Константин, – сказал я новому соседу и выехал со двора.

– И это чудо тут, – прокомментировала одна из сидящих сзади девушек.

– Что, знаете его? – спросил я, обернувшись и посмотрев назад. Бутылку поставил между сидений в подстаканник.

– А то, он с нами переправлялся. Точнее, после нас уже. Так он свой вейп прямо в зале раскурил, сигнализация пожарная сработала. Пожарные вбежали, и вода пошла. Хотели его назад отправить уже, – со смехом проговорила сидящая впереди Светлана.

Потихоньку начинало темнеть. Кое-где около разноцветных домиков зажглись фонари. А нам не сюда. Нам дальше, туда, где яркие витрины и красный фонарь мигает на улице. Вон, клуб «Живая Роза». И мест почти нет на парковке. Ну вот. Покрутился и наконец приткнулся у соседнего дома. Как раз между фургоном «Ивеко» и «Ленд Крузером». А солидные машины к Славе приехали. Охраны на входе не было. Да она и не нужна сегодня. Тут все больше интеллигентные люди. Вон, красивая девица в фирменной кепке что-то говорит на камеру. Два солидных мужчины в строгих рубашках молча курят у входа. Это, наверное, кто-то из мэрии. Я в сопровождении девушек прошел внутрь. Бутылку водки торжественно нес в руках. Запах краски почти уже не ощущался. Нас встретил тот самый Славин помощник и проводил за столик. Вроде бы и не далеко, и все на виду. Как раз на пять персон и диванчик. И вот он, Вячеслав. В окружении своей свиты. Наследный принц, блин. Подошел к нему на секунду.

– Слав, держи, подгон тебе от нас. – И я протянул бутылку.

– Ух ты, наша, – улыбнулся Слава. – Сто лет не пил. В Испании в тюрьме не было, и в магазинах не особо продавали. Так, подделки какие. – И тут же окликнул Оксану.

– Держи, поставь в морозилку, ее холодненькой надо. – Оксана улыбнулась мне, вышла из-за стойки бара, приняла подарок и убежала внутрь в подсобные помещения.

Я заметил, что ей помогали еще две новенькие девушки. Уже нанял сотрудниц? Не те, освобожденные? А какая разница! А Оксана ревнует, наверное. Вон, сколько красоток возле Славы вьется. Особенно преуспела брюнетка с короткой стрижкой. Того гляди, прямо тут начнет Славу ублажать. До кабинета не дойдут. Я прошел на свое место, у меня уже были наполнены стаканы. Сказали тост, что-то за «прекрасных дам», говорил мужчина с соседнего столика по-английски. Ба, Николай собственной персоной! Я перевел, девчонки засмеялись, выпили. Я тоже опрокинул стопочку. На этот раз коньячка. Потом Николай начал что-то говорить на ломаном русском, девушки слушали и смеялись. Пусть говорит. Эти к нему работать не пойдут. И тут появились Баринов с Анитой. Махнул ему рукой. Потом подсели с ним за свободный столик, поболтали. О сегодняшнем случае, о будущем. Баринов предложил гонять конвои от Баз до Порто-Франко. А самое главное, сообщил мне новость, от которой мне захотелось напиться прямо сразу. Сорок тысяч экю. Мне положены сорок тысяч экю. Не верилось. Он что-то еще говорил, а я не вслушивался. Что-то про ССР. Таких денег у меня никогда не было. Пересчитал на рубли. Что-то около десяти миллионов. Квартира у нас стоит около двух. Потом вдруг подумалось, что и цены, и ценность денег тут совсем другие. Не зря я ввязался в это все, не зря. Баринов пошел к своей подружке, а я все не находил себе места. Вот так захотелось вскочить, прыгнуть вверх. А потом приземлиться. А с другой стороны, что тут такое сорок тысяч экю? Как раз квартира. Планы мои снова нарушил Николай. Он что-то говорил, уже пересел к нам за столик, Лена смеялась, уже пошла красным румянцем. Светлана улыбалась. Софья с Таней куда-то убежали. Передо мной стоял новый стаканчик с коньяком и закуски. Так, что у нас тут, а у нас тут Слава!

– А вот тот самый Андрей! Это он узнал про похищения женщин…

Я тихонько ткнул Славу ногой в бок. Потом еще раз. Слава закашлялся.

– Ну, то есть сказал нам во время перестрелки, что это, наверное, похищение, – исправился Слава.

В этот момент появились Софья с Татьяной, а Николай при появлении камер и вспышек быстро испарился.

– А вот эти то, что нам надо. Давай попробуем с ними? – услышал я голос одного из операторов.

– Девушки, вы понимаете по-английски? – спросил тот, который, как я слышал, представлялся Френком.

– Не очень хорошо понимают, – вмешался я в разговор.

– Что он хотел? – спросила Татьяна.

– Ты что, не сообразила? Интервью взять, – пояснила ей Света. Сидели девушки скромно. Не так, как вон тот столик, со Славой.

– Вы не могли бы перевести им мой вопрос? – обратился ко мне Френк. Я кивнул.

– Расскажите нам, как вы решили поехать на Новую Землю? Что вас толкнуло на такое решение? – Я перевел. Ответила за всех Татьяна.

– Я была аспирантом в Харьковском техническом университете и там же преподавала. Но, к сожалению, зарплата была очень низкая. И я, мы все, поехали сюда в поисках работы. Мы хотели бы устроиться куда-нибудь по специальности. Например, я специалист по органической химии, биологии и микробиологии. – Фрэнк слушал с открытым ртом мой перевод. После показал за кадром большой палец.

Дальше он спрашивал различные подробности, по поводу захвата автобуса, про то, как Слава героически спасал их. Я переводил без энтузиазма. К тому же, как оказалось, Татьяна и Света тоже немного понимали по-английски. Просто у них познания очень специфические. Понимают только текст и специальные термины. Светлана оказалась программистом.

– Вот таких вот фантастических девушек мы сегодня чуть не потеряли. Так скажем спасибо провидению в лице хозяина этого клуба. Ну и, конечно, детективу Новикову, который так любезно выступил у нас переводчиком, – закончил свое интервью Френк.

Сильно сказал. Я аж сам прослезился. Тут и Слава подскочил с водкой.

– Френк, холодненькой русской водочки?

– Водку? Не откажусь! – рассмеялся Френк.

Застолье развивалось стремительно. Баринов с Анитой как будто испарились. Их столик пустовал. Ушли по-английски. В зале зазвучала тихая музыка, но внезапно слово взял один из гостей. Тех, что стояли на входе в официальных костюмах. Мужчина лет около пятидесяти. С ним за столом уже сидела та самая брюнетка с короткой стрижкой и в мини-юбке.

– Минуточку внимания, господа! – начал он чуть заплетающимся голосом. Видимо, уже набрался прилично. Чую, этот будет постоянным Славиным клиентом.

– Я, как представитель мэрии Порто-Франко, хочу поднять этот бокал за то, что в нашем городе живут такие чудесные люди, как Вячеслав Дадьян! То, что он совершил сегодня, это настоящий подвиг! Да-да, именно подвиг! – Брюнетка захлопала ему радостно, зал подхватил. Но мужчина махнул рукой и продолжил: – Поверьте, я не последний человек в Порто-Франко, и я буду ходатайствовать перед мэром о награждении Вячеслава Дадьяна. Он заслуживает высокую награду! Опять же, этот подвиг стал следствием чьего-то разгильдяйства и упущения в работе. – Оратор перевел дух. В зале стояла тишина.

– И мы в мэрии обязательно разберемся, куда смотрела полиция, когда у нее из-под носа похитили это прекрасное создание. – Тут он нагнулся к брюнетке и пьяно чмокнул ее в щеку. Снова грянули аплодисменты. Гости подняли бокалы. Кое-где, как я заметил, даже чокались, по старой русской традиции. Ну и мы выпили.

– М-да. А Слава-то попал в струю, – закусил я водку очередным чудом китайской кулинарии. А вкусно!

– Этак половина мэрии Порто-Франко будет к нему в клуб захаживать, – сказал рядом сидящий Фрэнк. Он уже отложил свою работу и тоже наслаждался обществом приятных дам.

– Ну а что тут такого? Я считаю, это прямая обязанность чиновника из мэрии – проверять, как идут дела у одного из известных бизнесменов города. К тому же, и награжденного медалью, – прокомментировал я для Френка на английском.

– Да-да, – ухватил он мысль, – а еще каждую пятницу будет захаживать и интересоваться самочувствием спасенных.

– Что поделать, – вздохнул я, – тяжела служба в мэрии Порто-Франко. – Тут мы оба рассмеялись.

– О чем вы говорили, – толкнула меня в бок сидящая рядом Света.

– О том, как тяжела служба чиновников в мэрии Порто-Франко.

Далее начались танцы. Я с кем-то танцевал по очереди, то с Татьяной, то со Светой, потом пошли быстрые танцы, народ смеялся, шутил, вино и виски лились рекой. Журналисты уже покинули заведение, и публика оттягивалась на полную катушку. Николай тоже пропал. Засобирался и чиновник из мэрии, уводя за собой коротко стриженную длинноногую жертву похищения.

– Видимо, пошел оказывать одной из моих новых сотрудниц помощь, – прокомментировал Слава, подмигнув мне.

– Надеюсь, материальную? – парировал я.

– Угу. А она ему психологическую. Жаль, что комнаты наверху еще не готовы. Но ничего, к пятнице все исправим и уже откроемся по-настоящему, – потирал руки Слава. Внимание чиновников ему явно льстило.

– А что, Слав, тут же не просто погулять человек зашел. По службе зашел. И еще зайдет. И ничего ведь не скажешь. Горит на работе, сверхурочно.

– Обязательно зайдет. И друзей приведет, – утвердительно закивал Слава, – тут же не какой-то публичный дом. Тут работают спасенные женщины. Мною, кстати, спасенные. Так что и я тоже не какой-нибудь теперь владелец клуба.

– Да, Слав, я думаю, не только чиновники, но и состоятельные бизнесмены Порто-Франко должны зайти, проверить, как идет реабилитация у спасенных. А заодно поздравить героя, – хлопнул я Славу по плечу.

– Еще по одной? – подмигнул мне Слава.

– А давай, – махнул рукой я.

Ой, что-то лишняя была, наверное. С трудом дошел до своего стола.

– Андрей, может, к тебе поедем? Многие вон ушли. – Светлана взяла меня под руку.

– Поехали ко мне, – кивнул я и добавил. – Как приятно, когда девушка такое говорит.

Света засмеялась и стала искать глазами подруг. Потом мы долго прощались, потом еще с кем-то выпили под неодобрительные взгляды моих подружек. Наконец, оказались на улице. Теплый воздух, ночь, красные фонари. Романтика! Машина моя стояла уже в гордом одиночестве. Пикнул брелок сигнализации.

– Андрей, может, не стоит тебе за руль? Ты много выпил, – снова эта Светлана. Она там что, учительница школьная, что ли? Что за нравоучения!

– А сама машину рулишь? Ну, умеешь, в смысле? – кивнул я на «Паджеро».

– Ну есть права, – отозвалась Света, – но я тоже чуть-чуть выпила.

– Чуть-чуть не считается, – вмешалась Татьяна. – Садись, Свет, и правда ты, раз права есть.

– Только дорогу показывайте, – наконец согласилась та.

Я плюхнулся на пассажирское сиденье. Проверил, на месте ли ствол, привычным жестом. Девушка долго подстраивала под себя сиденье, зеркала, наконец, включила первую передачу. Мы рывком дернулись вперед и заглохли.

– Давно права-то? – поинтересовался я. Света подула на свою челку, снова завела машину. На этот раз уже тронулась нормально, так, теперь вторая передача.

– Ура! Мы едем! – крикнули с заднего сиденья.

А водитель у нас осмелел. Уже на четвертую передачу перешел.

– Вот сейчас резкий поворот направо, – предупредил я. Поздно. Машину занесло, Света перепутала газ с тормозом, или каблуки застряли в педалях. Мы чуть задели правым крылом фонарный столб. Раздался скрежет и звук удара. Приехали. И заглохли к тому же. Видно, все-таки нащупала тормоз Света. Я вышел из машины. Света сидела, закрыв лицо руками. Посмотрел. Да ничего страшного. «Паджеро»-то рамный. Ну поцарапано крыло. Да, вмятина.

– Ерунда, – махнул я рукой и подошел к водительскому сиденью.

– Так, дорогая Светлана, позвольте вас переместить на место пассажира. Дальше я сам!

Опс, «бобби» едут. Патруль общественной безопасности. Дефендер тормознул прямо около нас. Двое полицейских вышли из машины. Один узнал меня.

– Доброй ночи, детектив. Это вы были за рулем? Мы стояли на соседней улице и услышали удар.

– Да, я, – сказал я, не обращая внимания на сидящую на месте водителя девушку. – Не заметил поворот и не успел затормозить. Но все в порядке. Столб, я думаю, тоже не имеет претензий, – добавил я чуть позже, когда патрульные оценили обстановку и учуяли от меня запал алкоголя.

– Да, вы правы. – Один патрульный, тот, что повыше, Майкл, по-моему, толкнул другого в бок.

– Видели мы сегодня ваше интервью. На счет Штумпфа. – Тут он хохотнул.

– Давайте я довезу вас до дома. А ты в машину и за мной, – бросил он напарнику.

Света уже перебралась на место пассажира. Так что я полез на заднее сиденье. Три девушки были не очень объемны, а «Паджеро» довольно вместителен. Тут же ко мне прижалось теплое женское тело, еще и смеющееся. Софья. Мы тронулись. Света сидела молча. Трое подруг по очереди сдерживали смех. Я старался делать серьезное лицо и показывал дорогу. Наконец, мы заехали во двор моего дома. Патрульный отсалютовал женщинам, сказал, что очень рад знакомству, и пошел в свою машину. Мы тоже поднялись к себе. Душа требовала продолжения банкета. Но вот что-то как-то… А, ладно. Пусть девки там разбираются. Что-то они быстро обсуждали между собой. Я прошел в свою комнату. Свет выключил. Все, праздник закончился. Упал в постель. Нет, я бы с удовольствием, но вот как? К кому из них? Сразу к четырем? Не, это слишком. Голова закружилась. Сколько я выпил? Много. Послышался звук воды. Душ там включили? Похоже. Опять какие-то голоса. Спорят. А у меня «вертолетик» начался. Точно перебрал. Закрываю глаза, и все плывет. Уф… потряс головой. Снова. Ворочался, ворочался, наконец, провалился куда-то. В красивый сон. Кто-то скользнул ко мне с балкона на кровать, прижался крепко. Волосы щекотали лицо, женские соски терлись о мою грудь. А потом… А потом утро наступило. И сушняк. Похмелье… Пошарил рукой по полу и нашел заботливо поставленную бутылку минералки. Отлично. Так, что там мне приснилось-то? А это что? Волосы женские на подушке. Не приснилось, выходит? А какая разница. Жадно выпил воды. Сколько время сейчас? Не важно. Мне же никуда не надо спешить.

И в этот момент телефон заиграл знакомую мелодию. Со службы звонят. Точно, Илья.

– Але… – хриплым голосом отозвался я.

– Андрюх, там бабы у тебя, ну с тобой уехали, давай, вези их назад. Допрашивать еще раз буду. Заодно им тут айди дают и компенсацию, – бодро проговорил в трубке Илья.

– Хорошо, еду…

Так, надо собираться. Подъем в женской общаге. Через полчаса примерно выехали. Я ничего не ел, только кофе попил. Голова трещала, но рулил я уверенно.

– Вылезайте, – сказал я около управы. Самому идти туда не было желания. Одетые по-походному, Света даже в темных очках, девушки вышли. Я дал им свой сотовый на бумажке.

– Как все закончится, деньги получите, оформите сотовые себе и звоните. Подскачу. Если что, вон у того кафе встретимся в обед. – Я указал рукой на чешское заведение.

Тут из ворот вышел Слава. Он был тоже слегка помят. Видимо, его пытали. Причем лично Штумпф. Мятая рубашка и темные круги под глазами.

– О, здорово. Как самочувствие? – Слава подошел к машине.

– Ух ты, это ты где так? – показал он на вмятину на правом заднем крыле.

– Да, – отмахнулся я.

– Я в банк сейчас, обналичу чеки, и ты станешь богат, – подмигнул мне приятель.

– Подкинуть, Слав? – Я что, это же в моих интересах тоже. Даже больше в моих, чем в Славиных.

– Не, не надо, меня машина ждет. – И Слава поспешил в сторону стоянки, где уже мигал фарами мини-вэн.

– Ну а мне еще в ССР заехать надо. Вызывали сегодня. Пока. – Мы пожали руки, и я тронулся с места. До назначенного времени еще было два часа. А заеду я куда перекусить? Просто поехал в сторону набережной. Так, вот кафе. «Вепс». Зайду. И недалеко, и вроде прилично. Плюхнулся за столик и сразу заказал пива. Прав был Вагон. Подобное лечится подобным. Позвонил Илья и сообщил, что Слава наговорил на новую часть фильма Рембо. Количество убитых им бандитов росло в геометрической прогрессии, и он к тому же был пьян на допросе. Штумпф топал ногами, но сделать ничего не мог. Так что скоро проверка в отношении меня будет закончена. В принципе я другого и не ожидал. Потом приехал Баринов и передал мне конверт с деньгами. Сунул в карман, не считая. Поболтали еще, и он договорился о встрече с какой-то Светланой Беляевой в том самом «Торговом банке», что оплачивал проживание всем жертвам похищения, особой, по его словам, очень влиятельной, знакомство с которой было бы весьма полезным. Только расстался с Бариновым, позвонил Слава. Подъехал, тоже передал денег. Теперь я богат. И голова прошла, и пиво закончилось. Заскочил в банк и положил на свое имя тридцать четыре тысячи экю. Итого у меня уже сорок пять тысяч на счету. Примерно около одиннадцати миллионов староземельных рублей. Можно квартиру купить. Но лучше пока этого не делать. Пусть себе лежат. Я и так рисковал, когда клал деньги на счет. Вдруг проверят? Ну и что? Скажу, занял у друзей на квартиру. Пусть проверяют. Все равно лишнее внимание привлекать не стоит. Машину я продал, вот пусть думают, что деньги у меня с продажи. Вот на них и буду пока жить. А теперь в ССР. Располагалась эта секретная служба тоже в офисном здании, там же, где и суд, и прочие символы власти. Через два квартала от полицейского управления. Там меня тоже не долго мурыжили. Никого из знакомых агентов не было на месте. Опросили кратко, сказали, что вызовут, если понадоблюсь, и все. Снова я свободен. До пяти часов. Там встреча со Светланой. А вот и наша Светлана позвонила. Не та Светлана, с которой встреча, а та, что ко мне ночью в постель залезла. Телефон уже купила. Попросила забрать их от чешского кафе, где они уже стоят и ждут. Делать нечего, заехал за своим гаремом. Деньги им выдали, айди тоже. Решают, что делать дальше. С жильем хотели помочь, но раз уж оплачивают, то составят договор с Розой и снимут квартиру рядом со мной, избавив меня от своего присутствия. Ну я сказал, что не возражаю в общем-то. Подвез их до дома и снова поехал в центр. Теперь к Беляевой.

Но там тоже пробыл недолго. Красивая и стервозная особа. Из высших кругов, со своими интересами. Хотела, чтобы я сообщал ей информацию обо всех косяках руководства полиции. Ну я, конечно, не доволен руководством, и у меня много вопросов к Штумпфу, но обсуждать эти проблемы я явно буду не с Беляевой. Да и настроения нет. Пообещал подумать над предложением и распрощались. Вечер был свободный. Самочувствие наладилось, и жара спала. Остаток вечера болтали на лавочке с новым знакомым Константином. Он курил свой вейп и крутил спинер. Странный чудак. Зачем сюда поехал? Обсудили много вопросов, от глобального мироустройства до проблемы с поставкой на Новую Землю жидкости для вейпа. При этом уговорили по паре бутылок пива. После Константин ушел, а я задумался о будущем. В полиции я, конечно же, остаюсь. В эту мышиную возню лезть я не хочу. В смысле, в игры Беляевой и руководства Ордена. Но Штумпфа они явно поменяют на кого-то другого. Начальник полиции – это политическая фигура, как ни крути. Так что есть смысл потерпеть и работать дальше. Но вот для чего? Просто для того же, что и на той земле? Работать до пенсии, жениться, растить детей? Я вот, кстати, за несколько дней заработал тут целое состояние. Ну, конечно, по меркам той земли. А как? Да очень просто – выполнял свою работу и убивал бандитов. Орден платит за каждого убитого бандита. Борьба с преступностью входит в приоритетные задачи, как и миграционная политика. Ну запущу я этот автобус, буду водить конвои. Но дорога-то рано или поздно станет безопасной. И следовательно, надобность в конвое отпадет. Останется просто рейсовый автобус. А рейсовыми автобусами заниматься – не моя специализация. Я всю жизнь с жуликами боролся. А за борьбу с жуликами тут неплохо платят. Плюс все имущество преступников, застигнутых на месте совершения преступления, в доход того, кто проявил гражданскую сознательность и застрелил их, переходит. Но это при условии, что застрелил их не полицейский. То есть мне нужно получить какой-то статус, типа частного детектива. Охотник за головами? Возможно. Со своими навыками и опытом я могу неплохо заработать. Помощников бы только. Где бы их взять? Тут искать? Агентов, безусловно, буду вербовать из местных. Без агентуры работы никакой не будет. Хорошей, платной агентуры. Вон, Николай с Сашей, аж вдвоем прибежали. Это на нашей земле стукачам копейки платили. А тут, с такими гонорарами, можно развернуться. И так удивительно, как еще на Новой Земле всех жуликов не переловили за такую награду. С другой стороны, помощь полиции в таком деле необходима. А мне, как полицейскому, ничего не заплатят. То есть нужно взять друзей, сливать им инфу о преступниках. Парни будут работать, ликвидировать жуликов и раскрывать преступления, а я буду выезжать как представитель власти и проводить проверки. Идеальный вариант! Осталось только людей заманить. Своих, надежных. И опытных. И ведь есть у меня такие! Только… Только им как бы послать весточку. Беляева? Возможно, кстати… Тут надо с Бариновым посоветоваться. С такими мыслями я отправился спать. Девушки мои съехали в соседнюю квартиру. Заключили договорчик с Розой, оплатили сто экю за месяц. Так что сегодня ночь пройдет спокойно. А, не совсем спокойно. Светлана прибежит.

Утро началась не как обычно. Обычно я утром или вскакивал и бежал на работу, или были планы на отдых. А сегодня среда. На работу мне не нужно. Пока не нужно. И отдыхать некогда. С утра позвонил Беляевой. Та долго не снимала трубку. Наконец, я услышал ее голос. Изложил суть. Что сотрудничать с ней согласен и что хотелось бы перетащить на Новую Землю троих знакомых.

– Ну это не проблема, – холодно отозвалась Беляева.

– Могут не поверить, нужно что-то типа видеообращения снять и передать, – сразу ухватился я за согласие. – Мне ведь, скорее всего, рано или поздно придется уходить из полиции. А я, кроме того как задерживать жуликов и раскрывать преступления, ничего в этой жизни делать не умею, – пояснил я свое желание создать детективное агентство.

– Тема интересная. Давайте, я все обдумаю, посоветуюсь и наберу вам, хорошо? – предложила Беляева. На этом и распрощались. Теперь только ждать звонка.

Далее несколько дней буквально пролетело. Ходил, узнавал по поводу открытия агентства. В принципе, проблем никаких нет. Получаешь лицензию и работаешь. Сделал, наконец, машину. В автосервисе только присвистнули, взяли двести экю, и через день, в пятницу, я забрал свою машину как новенькую. Как только выехал с утра из автосервиса, позвонила Беляева.

– Андрей, по вашему вопросу все решилось. В понедельник выходите на работу. Пришлось немножко надавить на Штумпфа. Заодно и ролик свой снимайте, попробуем решить вашу проблему с персоналом для вашего детективного агентства.

Поблагодарив, я отправился домой. Но по дороге притормозил. Позвонил Илья.

– Андрюх, привет. Как жизнь?

– Спасибо, все хорошо, порадовать Штумпфа нечем, – съязвил я.

– А его и не надо радовать. Прессанул его кто-то. Наверное, ССР. Так что проверка по тебе закончена. Выходи на работу в понедельник.

Вот это хорошие новости. Поблагодарив коллегу, в отличном расположении духа отправился домой. Девушки-соседки уже где-то трудоустроились. Одна, правда, все рвалась на русскую территорию, но подруги уговорили остаться. Почти каждый вечер виделись, даже договорились вместе сегодня вечером идти на пляж. Теперь нужно Славе позвонить. Поможет ролик снимать.

– Привет, Слава. Как жизнь удачливого бизнесмена?

– Да нормально. В мэрию вот еду, – отозвался тот сразу.

– Баллотироваться на выборах собрался? – удивился я.

– Не, собрание какое-то. Медальку мне дают, – с гордостью сообщил Слава.

– Поздравляю, от души. Научишь меня стрелять? – засмеялся я.

– Легко. Приходи в клуб, научим. А то ты только глазами стреляешь.

– Ладно, тут такое дело. Помнишь, ролик хотели снимать? Вот мне добро дали. Надо корешей вытащить. Одному скучно тут. Огневая поддержка нужна. Давай я, ты и пару моделей твоих возьмем, снимем на пляже? – высказал я сразу свою идею.

– Да я только за. Просто сегодня некогда. Сейчас прием у мэра города, потом пятница. Клуб. Сам понимаешь, работа. А вот завтра после обеда – легко. Только у тебя же там свой гарем. Зачем тебе мои модели?

– Да понимаешь, они же обычные девчонки, на камеру напряженно будут держаться. С гонором еще. А твои – раскованные. Постоят там для фона, опять же, формы, стиль, все нужно учитывать, – со знанием операторского дела начал я пояснять Славе.

– Ну хорошо. Завтра подгребай в клуб часика в три, снимем тебе ролик.

Потом позвонила Светлана и попросила забрать из больницы Ольгу. Выписали ее. Не вопрос, заехал, забрал. Выглядела эта Ольга уже нормально. Шрам, правда, небольшой пока оставался. Но его почти не заметно за волосами. Специально себе прическу такую сделала. Отвез ее со всеми скромными пожитками в квартиру к девушкам. А после обеда поехал в управление, в спортзал. Давненько я там не появлялся. Позанимался в легкую, чуть-чуть поработал на мешке и с тяжестями. На обратном пути, почти уже у ворот, меня догнал Мэтт, помощник дежурного.

– Новиков, подожди. У нас снова русский задержанный, переводчик нужен.

– Я же отстранен? – остановился и посмотрел на Мэтта с удивлением.

– Все, сегодня подписали твою проверку. Хватит отдыхать, выходи, работай, – подмигнул он.

Ну что ж, работать так работать. Рано нам увольняться. Развернулся на сто восемьдесят градусов и направился в дежурку следом за Мэттом.

На пляж с девчонками я не пошел. Допоздна задержался на службе. Даже Штумпф прошел мимо и поздоровался со мной кивком головы. Верный признак, что все обиды закончились.

А на следующий день, повалявшись в постели и позавтракав, я отправился за видеокамерой. И вот первая неудача! Объехал три магазина, ничего путного не нашел. Или какие-то безумно дорогие за тысячу экю, или что-то типа «гоу-прошек». Мне ни то, ни другое не подходило. Ладно, заеду к Славе. Может, у него что есть. Ну не тратить же тысячу экю для того, чтобы один раз снять.

В клубе на стоянке было пусто. И охраны никакой. Заскочил, никого. В смысле, Славы нет, только уборщица и Оксана. Взял телефон в руки и хотел звонить Славе, как услышал шум на улице. Вот и он. Ввалился, весь такой красавец. И четыре модели с ним. Все в шортиках, в топиках, модные и красивые. То, что надо.

– О, здорово, а я уж думал, ты забыл про меня. Звонить хотел! – пожал я Славе руку.

– Привет, ну я же обещал. – И он показал на сопровождающих девушек.

– Смотри, такие пойдут?

– Да пойдут. Слав, у тебя видеокамеры нет? – задал я идиотский вопрос.

– Нет, вон магазин рядом, в прокат возьми. Что-то около пятнадцати экю в день. Мы когда снимали рекламу клуба, там брали, – посоветовал Слава.

– Блин, та у них еще и снимать не на что, – сказала одна блондинка, уперев руки в боки.

– Сейчас все будет, усбакойся, – передразнил я блондинку.

– Хоть сюжет какой? Сценарий съемки есть? – не унималась она.

– Да какой там сценарий, так снимем, – махнул я рукой и набрал Баринова.

– Ну ясно, ни сценария, ни камеры. Зря тащились в выходной. – Блондинка отвернулась и пошла на улицу.

– Эй, Свет, ты куда? – окликнул ее Слава.

– На улице подожду этого гения рекламы. – И, покачивая бедрами, Светлана отправилась на выход.

Я вышел на улицу и окликнул стоящую Свету у входа.

– Свет, ты в видеокамерах разбираешься?

– А что? – недовольно отозвалась та, снова уперев руки в бока.

– Ну поехали со мной, подскажешь?

В итоге Светлана посоветовала мне взять какой-то «Панасоник». Отдав сразу двадцать экю и залог в пятьсот экю довольной толстой англичанке, мы быстро вернулись назад. Светлана вертела камеру в руках и поясняла что-то.

– Вот тут зуммер, двадцатикратное увеличение, ну если объект приблизить надо.

– Ладно, на месте разберемся, пошли, вон «Форд» ждет.

Расселись в вэне. Стекло Слава уже поменял, как новое теперь. И в салоне еще раз убрался.

– Так, а кто снимать-то будет? – спросил я, оглядев сидящих. Четыре девушки модельной внешности, Слава за рулем и я.

– Ну я сниму, – пожал плечами Слава.

– Нет, так не пойдет. У тебя слишком довольный вид. Ты будешь сидеть вместе со мной в кадре и изображать довольного жизнью бизнесмена, – прокомментировал я.

Набрал номер Баринова. Здорово, он как раз на пляже! И согласен помочь!

– Поехали, Баринов снимет, он нас у «Чирингито» будет ждать, – обрадованно сообщил я Славе.

Вэн тронулся и выехал на главную дорогу, ведущую к пляжу. Миновали деловой квартал и свернули налево. Остановился Слава как раз около «Чирингито». И в волейбол сегодня играли. Только не девушки, а мужчины. Это минус, но ничего страшного. Девушки у нас с собой.

– Вы подождите, я пойду Баринова поищу, – бросил я актерам и отправился искать его. Как же, найдешь тут на пляже. Вон какая-то парочка, а вот несколько парней лежит. Но это не он, молодые слишком, лет восемнадцать. Хотел уже ему звонить, как он сам нашел меня. Появился внезапно и окликнул. Поздоровались и подошли к минивэну. Девушки уже вылезли и разминались, как перед танцами в клубе.

– А сценарий-то у вас есть? – спросил Баринов, беря протянутую мною камеру.

– А зачем им сценарий? Они и так все гении, – съязвила Света.

Мы расположились за дальними столиками в кафе. Причем Баринов собирался снимать девушек топлес. Еще чего не хватало! Мы же не рекламу клуба снимаем. Просто для фона, парням интересно станет. Баринов понял, согласно кивнул и начал расставлять девушек, а я пока собирался с мыслями. Надо быть максимально естественным и искренним. Тогда мне поверят.

– Готов? – спросил Баринов, наведя на нас со Славой камеру. Я уже взял кружку пива, Слава какой-то коктейль заказал. Баринов дал отмашку, и я начал говорить. Неплохо так стало получаться, но в последний момент какой-то шум из кафе стал доноситься. Потом еще бармен заорал и начал хлопать и топать ногами в такт музыки. Я обернулся и увидел стриптиз на заднем плане. Девушки разделись и махали бюстгальтерами. Отлично! Только этого не хватало! И это мне Беляевой передавать? Чудесно, вот она порадуется! Надеюсь, девушки в ее вкусе. Как мне Баринов про нее рассказывал.

– Нет, так не пойдет. Пусть Слава снимает, – забрал я камеру у Баринова.

– А ты со мной садись.

– Да легко, – пожал плечами Слава.

Нет, он сейчас тоже накосячит. Надо кого-то независимого.

Внезапно Светлана попросила камеру.

– Точно? Ты снимать-то умеешь? – удивился я.

– Я вообще-то журфак закончила и репортером поработала немного. Давайте, все как надо сделаю, – топнула ногой девушка.

– Да дай ты ей, пусть попробует. Она тут самая умная, – рассмеялся Слава.

Я пожал плечами и передал ей камеру. Светлана снимать нас не спешила. Зачем-то прошлась по пляжу, потом взяла в кадр море. Бар. Бармена. Просмотрела ранее снятое. После попросила девушек сесть к нам со Славой за столик. Слава тем временем заказал еще один коктейль, а Баринов и вовсе ушел. В итоге съемка заняла около часа. Я как попугай повторял несколько раз одно и то же. Но все-таки наш режиссер Света наконец сделала последний дубль и убрала камеру.

– Ну что, в принципе, материала хватит. Теперь обработать и смонтировать, – положила она камеру на стол и присела рядом с нами.

– А долго это? – отпил я пива из кружки. Тоже устал. Не думал, что снять маленький ролик – такая морока.

– Несколько часов. Ну я сегодня начну, у меня компьютер есть. Думаю, завтра сделаю, и пива мне тоже можно в качестве задатка? – Она показала на мою кружку. Я пожал плечами и заказал еще.

– Разнесет тебя с пива, уволю, – цинично прокомментировал Слава.

– Ой, сама уйду. На телевидение местное устроюсь, – парировала девушка.

Мы еще немного посидели в кафе и поехали назад. Скоро клуб открывался, сегодня суббота. Девушкам на работу. А мне – дальше отдыхать.

Отдохнуть, к сожалению, сегодня не вышло. А может, и к счастью, соскучился по работе. Уже целую неделю отдыхаю. Вечером позвонил дежурный и срочно вызвал на службу.

Оделся и сунул привычным движением кобуру с «глоком» под рубашку. На «Паджеро» домчался за десять минут до управления полиции и в этот раз заехал во двор через ворота, которые тут же мне распахнули. Машин во дворе почти не было, стоянка была пустая. И поэтому стоящий «УАЗ Патриот» сразу привлек мое внимание. Номера знакомые. А это не Вагона ли часом тачка? Доигрался, дружок! Быстро забежал в дежурную часть. Темнокожий дежурный, поздоровавшись со мной, кивнул в сторону комнаты для допросов.

– Иди, помогай, никто по-русски не понимает.

– А в чем там ситуация, в двух словах? – спросил я у дежурного.

– Драка в баре. «Харп», ирландский бар на набережной, слышал?

– Ну да, бывал там, – кивнул я, а дежурный продолжил. – Так вот, избили двоих посетителей. Нападавших было трое, двое убежали, одного патруль задержал. Рядовая ситуация, но в машине у задержанного стволы нашли. «Калашниковы». Бандиты, наверное. И в баре один еще размахивал пистолетом, – изложил мне суть дежурный. Ну все понятно. Атошники перепились и устроили потасовку. Обычная хулиганка.

– Кто там с ним работает, – спросил я уже на ходу.

– Да Мюллер, конечно.

Ну работает – это было громко сказано. Детектив Мюллер и задержанный в цветастой рубашке просто сидели друг напротив друга. У Мюллера в руках была чашка кофе. Бланк протокола так и остался не заполненный. Задержанный откровенно скучал. Молодой парень, лет двадцати пяти, среднего роста и сложения, светловолосый. Я такого раньше ни с Вагоном, ни с Михалычем не встречал.

– Ну здорово, хулиган, – бросил я задержанному. Тот аж вздрогнул, услышав родную речь.

– Ой, а вы по-русски говорите? А то тут никто не понимает, и эти пидоры… Ну, в общем, голубые, тоже не понимали, – чуть привстал задержанный.

– Как звать? – не обращая внимания на сказанные подробности, перешел я сразу к официальной части. Мюллер ждет.

– Николай. Николай Скрипко, девяносто второго года рождения, – четко проговорил парень. Видимо, опыт задержания в полиции у него был. Я перевел, Мюллер начал заполнять шапку протокола.

– Что в «Харпе» произошло? – снова спросил я.

– Да ниче, – отозвался Скрпко.

– А там каждый день ниче не происходит. Только вот сегодня почему-то избили двоих людей. Ты и твои друзья. В чем причина-то хоть? Вагон опять начал? – при упоминании Вагона Николай вздрогнул и поднял на меня глаза. А я кивнул. Все, мол, про тебя знаю, нечего отнекиваться.

– Ну да, он, – сдал сразу Николай вора. – Да те педики целоваться стали, а Вагон плюнул в них и пивом плеснул. Ну они и заорали. А тут Борман подскочил и в рыло, – и Николай жестом показал, как именно Борман ударил в «рыло».

– Потом шум, гам, они свалили, а меня повязали. А я-то просто сидел и все, – закончил свою речь Николай. Молодец, с таким только в разведку ходить. Всех сдал сразу.

– Сильно те пострадали, нетрадиционной ориентации? – обратился я к сидящему Мюллеру.

– Да нет, не очень. Штраф заплатит, – он кивнул на сидящего Скрипко, – около двух тысяч экю, и все. Тут оружие интересно. Откуда, кто такие, зачем?

– Можно мне материал себе забрать по оружию? Этого сейчас допросим, в суд за драку, а «УАЗом» с «калашами» я сам займусь. Знакомые мои, похоже.

– Да мне все равно. – Мюллер кивнул головой. – Твои соотечественники, ты и занимайся. Но бандиты, похоже.

– Я знаю, что бандиты. Но они с понятиями, тут не хулиганят. Это исключение скорее. Я заагентурить попробую этого, идет? – спросил я еще раз. Мюллер снова понимающе кивнул. А Николай сидел и хлопал глазами. Он по-английски не понимал.

– Николя, смотри, какая ситуэйшен. Вагон, которого ты только что сдал полиции, – вор в законе. Он такого не прощает. Сейчас туда мы с обысками поедем, к Михалычу и Вагону. Найдем много чего интересного. – А вот в этом я сам сомневаюсь, не такие дураки Михалыч с Вагоном, чтобы что-то паленое дома хранить. Стволы да, стволы найдем. Но стволы в магазинах продаются.

– И как ты будешь после этого выглядеть? Ты же СДАЛ всех, – сделал я акцент на слове «сдал». Николай сидел, опустив голову.

– Вагон с Михалычем откупятся, адвокатов наймут. А тебя после в саванну вывезут. Точнее, то, что от тебя останется, – продолжал я. – Либо есть второй вариант. – Николай с надеждой поднял голову и посмотрел на меня. – Сейчас я пишу, что ты не знаком с теми, кто убежал из бара в момент драки, машину эту раньше не видел, ударил неизвестных сам, и драку начал ты. Тебе выписывают штраф, и завтра идешь домой. Если, конечно, за тебя внесут деньги. Но это не все, Коля. Ты пишешь подписку о согласии работать на нас. Добровольно. Вот тебе ручка, бумага. Пиши. Или пишешь подписку, я, такой-то такой-то, обязуюсь сообщать детективу Новикову обо всех противоправных и преступных действиях гражданина Пичугина Сергея по кличке Михалыч и вора в законе Вагона, или Ваганова Алексея Семеновича, а также, – кто там у вас еще в бригаде, всех пиши, понял? – строго спросил я.

– Они меня убьют, – уверенно сообщил Скрипко.

– Если все напишешь и будем сотрудничать – не убьют. Я лично об этом позабочусь. А вот если откажешься, тогда точно пришьют. Причем просто так. И я ничего тогда поделать не смогу. Драку начал Вагон, машина тоже его, скорее всего. Просто оформлена на кого-то из ваших. Проведем обыск, накопаем всякого говнеца, а виноват-то будешь ты. – И я указал на Николая пальцем. Тот аж съежился весь.

– Да не трясись ты так, – успокоил я Николая, – ты для Михалыча одноразовый материал, и дорога тебе рано или поздно в саванну, в багажнике его автомобиля. А теперь у тебя шанс появился. Начать новую жизнь на Новой Земле. Заработать денег, человеком стать. – Я хлопнул Колю по плечу. Мюллер вышел, чтобы не мешать вербовке.

Примерно через сорок минут Николай Скрипко написал полностью изменивший его жизнь документ и получил шанс на новую жизнь. Неделю назад он оказался на Новой Земле. По объявлению на Базе нашел Михалыча. Тут же появился некто Борман, который и ставил ему задачи. На данный момент он просто сопровождал Вагона. Ничего интересного пока не знает. Только начал свою бандитскую карьеру. Ну что ж, теперь еще карьеру полицейского агента начнет. Одно другому не мешает. Даже, наоборот, помогает. Я подготовил документы и секретный рапорт для Штумпфа. А Николай отправился в камеру. Завтра дежурный судья выпишет ему штраф и отпустит на все четыре стороны. Машину досмотрят и вернут хозяину. То есть Михалычу. И Николай вернется уже хероем. Ну и потихоньку будет сообщать мне обо всех перемещениях и движениях в банде.

Домой я вернулся уже поздно. А утром разбудил звонок от Светланы.

– Андрей, приветствую, готов твой ролик, можешь приезжать и забирать.

– Отлично. Сколько я должен за хлопоты? – спросонья проговорил я. Интересно, кто ей мой сотовый дал? Слава, наверное. Она же тоже ночью работала, а вот смотри, сделала, как обещала.

– Ну, сколько не жалко, – усмехнулась девушка.

– Хорошо. Давай тогда часиков в пять сегодня в Биерхалле пересечемся, там и рассчитаемся, заодно и поужинаем, годится?

– Годится, – отозвалась Светлана.

Девушка мне понравилась. Нет, соседки мои тоже хорошие. И красивые, и умные. Но вот как-то не могу выбрать. Может, дело в том, что их четверо? Да и слишком правильные они какие-то. Ничего, приедут мои друзья-товарищи сюда, пусть выбирают. А я со Светкой на ужин иду. Посмотрел на часы. Николая, наверное, уже отпустили. Двенадцать часов. Поздно вчера пришел. Сейчас завтракать, а потом ужинать. Вот так и остаюсь я сегодня без обеда. Смешно. Сам пошутил. Сам посмеялся.

Когда вышел во двор ехать в «Биерхалле», обратил внимание на пополнение в автопарке. Новый «УАЗ» «Патриот» с грузовым кунгом. Видимо, кто-то снова приехал сюда с Базы «Россия». А ничего так машинка, вместительная, и проходимость на уровне. Если бы я занимался бизнесом, магазинчик там держал, я бы взял такую. И самому кататься, и груз перевозить. Ну а сейчас и «Паджеро» мне за глаза.

В «Биерхалле» я пришел первым. Воскресный вечер, народу пока немного. Занял наш обычный столик около окна и заказал пива. Только принесли кружку, как со мной поздоровался высокий владелец заведения. Александр, если не ошибаюсь.

– Привет, ты сегодня один, без приятелей?

– Да так, деловая встреча, – уклончиво ответил я, так как мне уже махала вошедшая Светлана.

Александр хмыкнул и ушел к стойке бара. А я встал и подвинул к девушке стул. В этот раз она пришла в строгом платье синего цвета, чуть выше колен. Просто деловой костюм.

– Что так смотришь странно? – спросила Света, усевшись за столик и достав флешку из сумочки.

– Да так, впервые тебя в таком виде вижу, – пожал я плечами.

– Да ты и в другом виде не особо заглядываешься. Какой-то весь в себе ходишь, странный, – усмехнулась девушка.

Я не обратил на это внимания, достал планшет и воткнул флешку. Ну да, неплохо. Небольшой ролик. Море, чайки, бар, пляж. И мы сидим компанией. Девушки улыбаются. Я говорю. Потом бармен показывает большой палец. Музыка. Снова общие планы и море с пляжем. Годится.

– Отлично! – сказал я и тут же переслал файл Беляевой.

– А те, что с тобой жили, то же самое говорят. Они с нами мало общаются, но одна пробовала тебя закадрить, говорит, ты помешанный на работе. Мало внимания девушкам уделяешь, – продолжала Светлана.

Пришло сообщение от Беляевой. Адреса иконтакты просит. Я набил адреса электронной почты по памяти и имена в скайпе. Назвал еще их позывные. Такие вещи точно мало кто посторонний знает. «Старый», «Грек» и «Бульдозер». Пришло подтверждение о получении. Ну все. Ждем людей.

– Сам-то ты как, нравлюсь я тебе? – услышал я сквозь туман голос Светы.

– А? Ну да, отлично все, – растерянно отозвался я.

– Понятно, – протянула сквозь зубы Света, – ну я пойду?

– Погоди, а вина выпить, посидеть? Заплатить тебе за работу?

– Да ты че, обойдусь, – отмахнулась девушка.

Я махнул рукой, подозвал официантку.

– Свет, ты чего будешь? Вина, пиво?

– Давай пиво, – вздохнула та.

– Подожди, а тебе сегодня не на работу? – вдруг вспомнил я.

– Нет, сегодня же воскресенье, народу мало. Выходной у меня.

Посидели, поехали на набережную гулять. Заплатил я пятьдесят экю за монтаж. Да. Много. Но пусть будет. Проводил потом. Домой поехал.

А дома меня уже ждали. Руки в боки. Светлана первая.

– Ну и где это ты катаешься? – с укором так.

– Дела были, – буркнул я в сторону.

– Со стриптизершами по набережной гуляешь? – не унималась Света.

– Она мне ролик монтировала. Посидели в кафе, прошлись по набережной, в чем проблема? – начал закипать я. Еще не отчитывался я перед кем попало. Светлана мне никто, и я ей тоже.

Вот как. Уже скандалить начали. А так все хорошо затевалось. Спасение, жилье, и на тебе. Вот так красивые сказки и заканчиваются.

– Не переживайте. Ко мне скоро трое друзей приедут. Кто-то из них точно вас возьмет в жены. Они все трое одинокие, – пошутил я, проходя мимо. Света что-то буркнула в ответ.

Утром не было привычной оперативки у Штумпфа. Крис пояснил, что Штумпф на больничном.

– Довели все-таки, демоны, – прокомментировал Илья. Видимо, имея в виду ССР.

Второй помощник Штумпфа Перес назначил Криса временно исполняющим обязанности начальника отдела. Сам Перес все равно в работе детективов ничего не понимал и, надо отдать ему должное, лезть в нее и не стал. Крис понимал чуть больше, но тоже не стал умничать, кратко доложил обстановку, и все пошли по рабочим местам. Штумпфа нету, я особо не усердствовал. Поручили – делаю. Не поручили – не делаю. Поставили в график – дежурю. Так и прошли несколько дней. И ночей. Света ко мне больше не заходила вечерами. Ну и шут с ней, тоже мне, обидчивая. На третий день работы я решился позвонить новому агенту. Специально для этого случая взял новый телефон. Старый номер мог знать и Вагон, и кто угодно. А новый не знал никто. Трубку долго никто не брал. Наконец, гудок на шестой я услышал: «Але».

– Николай, привет. Можешь сейчас говорить?

– Да, а кто это? – отозвался собеседник.

– Это твой новый знакомый, по поводу штрафа за драку. Надо встретиться. – По молчанию я понял, что меня узнали.

– Хорошо, когда и где? – А вот это деловой подход, ценю.

– Смотри, где тебе удобно? Но я бы подальше куда уехал, ты на колесах? – Вряд ли Коля на колесах. Не велика птица.

– Нет, но свободен, могу подскочить к набережной, к «Харпу».

К «Харпу» не годится. Меня там знают. Могут заметить. Да и Коля засветился.

– Давай от «Харпа» на юг метров триста пройди, там дом такой стоит цветной, синий с желтеньким, как флаг украинский, вот во дворе дома на синем «Мицубиси Паджеро» буду стоять, аварийкой помигаю. Ты сразу на заднее сиденье прыгай, – проинструктировал я агента.

– Хорошо, минут через двадцать буду, – отозвался он.

Желание встретиться у него есть, это хорошо. Оно и понятно, голова-то своя. А потеряю я эти бумажки, что он подписал? Ему же голову оторвут и гиенам скормят, предварительно в футбол поиграв ей. Но и палиться не стоит. Это я с первым Мыколой в чешском кафе встречался. Он совсем другого плана агент. В преступных группах не состоит, забулдыга и шабашник. Этот может и по кафе тереться. А Скрипко уже к Михалычу вхож, а значит, участник ОПГ, или организованной преступной группы, в которую, кстати, входит и мой бывший попутчик на Новую Землю Вагон.

Приехал я быстро. Покружил, посмотрел. Улица узкая, тротуар и дорога в две полосы, асфальт. Несколько домиков цветных. А вот и тот самый, сине-желтый. Или, как говорится, «жовто-блакитный». Заехал во двор. Небольшая песочница, детский городок, дамочка с коляской. Детей в этом мире немного, но они есть. Поднимают все-таки рождаемость. Ага, вот он. Николай-второй, быстро прошел вдоль дома и прыгнул на заднее сиденье. Одет он был в черную рубашку навыпуск и серые джинсы. Под рубашкой явно угадывалась кобура с пистолетом.

– Привет, Мыкола. Ты че, валить меня собрался, что ли? Со стволом гуляешь? – протянул я руку на заднее сиденье. Если что, выбить ствол успею. А так типа поздороваться. Да нет смысла ему меня убивать. Бумаги-то все в полиции, звонок опять же прошел. Не отморозок он, далеко не отморозок.

– Да вы что, Андрей Евгеньевич? Охраняю вон этого Вагона, глаза б его не видели, – пожал руку Николай. А я успокоился.

– Поехали, отъедем, покатаемся чуток. Время есть? – Я врубил заднюю скорость и развернулся.

– Минут тридцать еще, Вагон пока на пляже, а я как бы в бар заскочил, – засуетился Николай. Ну тридцать минут – это много. Проехался вдоль домов, посмотрев в зеркало заднего вида. Грузовик с белым тентом стоит у бара. Разгружается. Пиво, наверное. Несколько легковушек вдоль домов. В них никого нет. Улица пустая. Врубил третью и поехал в сторону от набережной. Примерно через три квартала снова свернул во дворы.

– Смотри, это мой сотовый. Если что-то срочное, я тебе звоню. Если снять трубку не можешь, сбрасывай. Потом перезвони. Если у тебя что-то срочное, звони сразу. Я буду снимать и молчать, пока твой голос не услышу. Этот номер никто не знает, усек? – снова повернулся я назад к Николаю.

– Усек, – кивнул он головой.

– Меня интересует простой вопрос. Когда Вагон получает самолеты и что планирует Михалыч? – спросил я прямо. Николай опустил глаза, потом посмотрел в сторону. Там пусто. Глухой тупик и забор бетонный.

– Через неделю вроде за грузом собирались. Точную дату не знаю, но Вагон скажет, – выдавил, наконец, из себя Скрипко.

– Хорошо. Кто его валить будет? – снова задал я прямой вопрос.

– Кого? – переспросил Николай.

– Ну не Михалыча же, Вагона, конечно, – надавил я.

– Это… Я не знаю… Борман не говорит. Он, наверное, грохнет, – снова опустил глаза Николай.

– Отлично. Теперь слушай меня внимательно. Если дашь уйти Вагону, мы с тобой в расчете. Понял?

– Да понять-то понял, да как же я… – Николай запнулся.

– А вот это твоя проблема. Подумай сам. Сигнал ему подай или еще как. Не важно. Ты просто учти: если Вагону хана, то и тебе хана. Вам всем хана, а тебе в первую очередь. Выживет Вагон – поменяется все. И у вас, и у тебя лично. Понял? – Я посмотрел по сторонам. Тишина. Никого постороннего вокруг. Только ветер шумит. Николай кивнул головой.

– Ты учти, Вагон ответку нехилую запустит, а тебя, если Вагона кончите, Михалыч первого в саванну вывезет. Вагон придет на место Михалыча – тебе жить и быть добру. Он вор с понятиями, своих без причины в землю не закапывает. – Я снова тронулся с места. Николай молча сидел и обдумывал сказанное мною. Я развернулся, снова проехался вдоль домов и остановился в другом дворе.

– Давай, беги и помни, что я сказал.

Николай хлопнул дверцей и пошел не оглядываясь. Рубашка на спине у него слиплась от пота. Нервы.

Ну что, можно ему верить? А какие есть варианты? Еще раз Вагону сказать, что тебя грохнет Михалыч? Скажу. Не поверит. Подумает, «прокладки мусорские». Он своему упырю Пичуге больше, чем мне, доверяет теперь. Ну и хрен с ним. Что мог, я сделал. Если выгорит и Вагон спасется, ко мне придет сам. И вот тогда мы поговорим уже по душам.

Материалы по вербовке Скрипко я не стал показывать. Штумпфа нет, а Мюллеру все до лампочки. Крис не спрашивает. Пусть в столе моем пока полежат. А дальше видно будет. Вечером тоже не было никакой собирушки. Каждый выполнял свою работу, а потом шел домой. Только Крис оставался в управлении. Видимо, печатал отчеты. На пресс-конференции никто не выходил. Перес боялся журналистов, а Крису было не положено по должности. Он просто детектив. Наконец, наступила пятница. Вот так, вроде отдыхаешь целую неделю, после с радостью выходишь на работу. А поработав немного, снова тянет отдохнуть. Как раз я закончил писать документы по поводу установления местонахождения убитых албанцами. Местонахождение не установлено. Албанцы в полной несознанке. Но улики тяжелые. Дело передают в суд, так что мы свою работу выполнили. А там пусть судья решает. Ну не землю же мне в саванне перекапывать? Ну ясно, что не найдем мы трупы. Тут выход один. После суда и обвинительного сурового приговора предлагать смягчение и полное раскаяние. Хотя, я не знаю, на что они и так надеются. Можно было, конечно, подвесить их за одно место, но тут в полиции Порто-Франко гуманизм. Да и мне оно не нужно. Так что, написав бумажку, я закрыл папку и собрался идти домой. А жил я снова один. Так и не помирились со Светой-первой, а со Светой-второй даже встречаться не начинали. Завтра Баринов приглашал на свою пирушку по случаю пуска производства, вот после нее и сходим вместе. Самое оно.

Так и вышло. Посидели в главном зале, поболтали, в основном за баб и полигамность отношений. Баринов подарил мне ствол. Пистолет «Зиг-Зауэр» с глушителем. Ну я вида не подал, но ствол мне понравился. Убрал за пояс, на всякий, как говорится, случай. После пары кружек пива потянуло в «Живую Розу». Нет, не то чтобы мы такие бабники конченые. Ну как-то Славу поддержать же надо? Хотя его там чиновники из мерии поддерживают своим посещением, то есть мы как бы и не такая уж поддержка. Но все равно Славе приятно будет. А мы посидим от души и бухнем! Сказано – сделано. И вот уже, приехав на такси, мы открываем двери клуба. А вот это новость! Металлоискателем обшаривают на входе. Оно и понятно, на стриптиз с оружием никак. Ой, подарок Баринова забыл. То есть не забыл, а за поясом ствол.

– С оружием нельзя, – напряженно сказал мне здоровенький охранник невысокого роста, коротко стрижен, в черной футболке. У него оружия нет, вот и волнуется. Не знает, как я себя поведу.

– Да мы к Вячеславу, позовите его! – встрял Баринов. Но я успокоил его жестом.

– Спокойно, Саня. У них правила. Нельзя так нельзя. Куда-то сдать его можно?

– Да. Конечно, вот в камеру хранения, – сразу успокоился Славин охранник.

Прямо перед ним стояло несколько металлических ящиков с ключами. Видимо, специально для владельцев оружия. Я пожал плечами, пропустил вперед Баринова и пошел к ящику. Положив подарок на полку, закрыл дверцу и ключ забрал с собой.

– Новиков, а ты почему без таблички? – вдруг услышал я женский голос. Поднял глаза, та брюнетка, которая с нами в клипе снималась. Женя, по-моему.

– Какой таблички? – спросил я, проходя мимо.

– Ну ты же на работу устраиваешься, к Славе, вот, в охрану. – И она с улыбкой кивнула стоящим улыбающимся охранникам. Наряд у девушки был вполне себе мирный и не «боевой», не стриптизный, из чего я сделал вывод, что она только идет на работу.

– Не, я в мужской стриптиз устраиваюсь, вон вдвоем с Саней решили. Будем деньгу зашибать, – подмигнул я смущенному Баринову.

В итоге мы заняли скромный столик в общем зале. Заказали бутылочку винца и фруктов. Но вино нам принести не успели. Тут же рядом с нами плюхнулся Слава.

– Здорова, кореша! Что, не могли заранее предупредить?

– О чем, Слав? – недоуменно пожал плечами Баринов.

– О визите высоких гостей, – передразнил его Слава.

– Так. – Он щелкнул пальцами, и тут же перед нами стол начал наполняться различными бутылками и закусками.

– Сейчас девушек позовем, – тихим голосом сказал Слава, высматривая за барной стойкой Оксану.

– Слав, мы как бы не за этим, мы так, тебя поддержать в трудный момент становления бизнеса, – начал было я, но Слава перебил:

– Андрюх, вы гости. Все нормально.

Через какое-то время к нам подсела та самая брюнетка и еще одна девчонка, молодая крашеная блондинка.

– А Светка где? Она все про него выспрашивала. – И Слава кивком головы показал на меня.

– Ушла Светка. Увидела кого-то в зале, в лице переменилась и ушла. Заболела, говорит, – сказала блондинка.

– Вот какая. Не, девушка она отличная, и умная, и работу знает, но с гонором, – обращаясь к нам, пояснил Слава. – Ты бы поговорил с ней, она ведь вроде на тебя глаз положила, – хлопнул он меня по плечу, наливая коньяк в фужеры.

– Да я и собирался, а она взяла и ушла, – развел я руками.

– Ну, вздрогнули, – провозгласил Слава, и понеслось.

Собственно, ничего нового не понеслось. Посмотрели шоу, похлопали, поболтали ни о чем, расслабились. Баринова вытащили на сцену и реально чуть не раздели. Даже несколько раз титьками по лицу шлепнули под громкие возгласы в зале. А так посидели от души, спасибо Славе. Плохо, что он от денег наотрез отказался. Пришлось девчонкам раздать. Они не в обиде. Так что уехал домой вполне довольный и пьяный.

В воскресенье поспать не дали. Разбудил утром звонок от Криса. На работу. Делать нечего. Потянулся, съел дежурный завтрак и убежал. В субботу, пока мы гуляли в клубе у Славы, некто Попеску, румын и новый переселенец, устроил пальбу на набережной и ранил полицейского. Внимание патрульных привлек некий гражданин лет около тридцати, среднего роста, в серой рубашке, продававший что-то молодым людям. Заподозрив в нем торговца наркотой, полицейский патруль уверенным шагом направился к Попеску. Это была их ошибка. Попеску достал револьвер и произвел шесть выстрелов, двумя из которых тяжело ранил одного из патрульных. Преступник скрылся с места происшествия, и задержать по горячим следам его не удалось. Вот в воскресенье экстренно и подняли весь личный состав. Раненый «бобби» в больнице, необходимые розыскные мероприятия объявлены, по городу повсюду патрули. Попеску снимал квартиру на южной окраине Порто-Франко. Понятно, что вероятность его там появления близка к нулю. Но когда утром квартиру вскрыли, то обнаружили там его вещи и деньги. Около семи тысяч экю. Наличными. За деньгами он может вернуться. Теперь в квартире постоянно будем дежурить мы. То есть вот прямо сейчас идем я и Мюллер. Вечером нас меняют Билл и Джейк. И так постоянно. По двенадцать часов, до задержания гражданина Попеску. Крис правильно поступил, что не стал проводить обыск в квартире. Так, накоротке осмотрели, отпустили хозяина, снабдив нашей визиткой, и спокойно сели. Соседи тоже особо ничего не поняли. Вообще-то нелогично было бы приходить ему сюда. Ну быстро вычислили товарища по информации с видеокамер на набережной, установили личность и место проживания. А проживал он в сером с красным трехэтажном домике на первом этаже. Рядом располагалось еще несколько таких же зданий. Только уже другого цвета. Квартирки небольшие и довольно дешевые. Попеску снял квартиру за пятьдесят экю в месяц. Вдвое дешевле, чем снимаю я. Два окна выходили во двор. Одно окно, точнее, форточка в нем, была приоткрыта. Как Попеску решился оставить такие деньги в квартире, для нас с Мюллером было загадкой. Мы спокойно расположились в зале. Была еще маленькая кухня и прихожая. Что бы сделал я на месте преступника, если бы захотел прийти сюда? Ну, сначала я бы обошел все окрестности. Если бы не заметил ничего подозрительного, подошел бы к окну и посмотрел в него. А тут мы. Ждать на улице? Еще хуже. Сразу нас обнаружит. Не годится. Все патрули с этого района убрали, вся надежда на нашу засаду. Посовещавшись с Мюллером, стащили с кровати матрас и отнесли в прихожую. Тут нас не видно. Поставили стульчик. Один отдыхает на матрасе, другой на стуле. И так пятнадцать часов. Вечером нас сменят, утром их сменят другие, и следующим вечером нам снова идти в ночь. Или надеяться, что этого придурка где-нибудь грохнут патрульные. Часы ожидания тянулись медленно. Хорошо, что я взял свой планшет. Получил сообщение от Беляевой, что двое моих друзей подтвердили свою переправку сюда. Неудивительно. Женя Кротов с позывным Старый и Диман Макаров по кличке Бульдозер уже несколько лет как не на службе. Уволены по служебному несоответствию. История простая как мир. Применение оружия и уголовное дело. Задерживали какого-то мажора на «Туареге». Что-то связанное с кражей денег с кредитных карт. Мажор снимал коттедж на окраине города. Как положено, зашли в адрес, в адресе только его друг. Начали обыск и одновременно ждали. СОБР расположился в прихожей. А когда мажор подъехал на машине и начал открывать ворота, кто-то из соседнего дома крикнул: «Беги, тебя там мусора ждут!»

Поступила команда на захват, мажор прыгнул в машину. Но зима на улице, дорога узкая, и он с полного заднего хода въехал в сугроб. Может, сдали нервы, а может, ездить толком не умел. Женька с Диманом первыми выбежали из ворот и помчались к машине. А мажор переключил автоматическую коробку передач и рванул вперед. Прямо на бегущих бойцов СОБРа. Евгений и Дмитрий открыли огонь. Колеса пробили сразу, но машина продолжала нестись. Счет шел на секунды. Вдоль дороги высокие сугробы. Расстояние стремительно сокращалось. Кто-то из них всадил несколько пуль в водителя. «Туарег» ткнулся в сугроб и заглох. Мажор был убит. Чем закончилось дело с кражей и мошенничеством с карточками, я уже не помнил. Помнил только возбужденное уголовное дело в отношении своих друзей. Примерно год их таскали по инстанциям. Но так и не разобрались, кто же из них стрелял на поражение. Оба стояли на своем: «Стрелял по колесам». В итоге эксперты так и не смогли выдать заключение, чья пуля стала смертельной. А скорее всего, просто не захотели. Отец у мажора оказался каким-то высокопоставленным чиновником, дело в отношении убитого прекратили. Ребят привлечь к ответственности не смогли, но уволили как не прошедших аттестацию в полицию. А дальше судьба занесла их на Донбасс, где бывшие собровцы и пребывали до сегодняшнего дня.

Зазвонил телефон. Смена на подходе. Мюллер дремал. Тихо открыл дверь. По лестнице поднимались двое из какого-то отдела по наркоте. Вот это правильно, их же клиент. Может, еще и наркоту найдем в квартире. Но это уже после. Мы с Мюллером тихо вышли и сразу обошли дом сзади. Там, через квартал, во дворе ждала нас машина. На улице стемнело, и только фонари пускали на тротуары наши длинные тени. После краткий рапорт и домой. Завтра выходной в день, а в ночь снова в засаду. Приехал, припарковал машину и увидел какой-то силуэт в подъезде. Светлана-первая.

– Ну и где ты лазил? Опять к своей стриптизерше ездил? – Руки в боки, халатик домашний в цветочек. Просто семейная сцена.

– Свет, я был на работе. Ни к какой стриптизерше я не ездил. Но тебя прошу впредь избавить меня от своих сцен. Я этого наелся. Ревнивая жена мне не нужна. Расстаемся по-хорошему, и все. – Я отстранил ее и прошел в подъезд. И девушка вроде нормальная. Симпатичная, хозяйственная. Но вот не нужна мне такая, и все тут. А какая мне нужна? А я и сам не знаю.

Это хорошо, что утром не нужно спешить на работу. Но только с одной стороны. С другой – гораздо хуже, что на работу нужно идти вечером. Интересно, а Светлана-вторая как, привыкла к такому графику?

– Слав, привет, – набрал я его номер. – Не поздно звоню?

– Да ты что, в самый раз! – бодренький такой голос в трубке.

– Я спросить хотел, Света у тебя работает сегодня? – Я прилег на диван прямо в брюках с кобурой. Ничего, если что, вот прям так и поеду.

– Андрюх, вы что, сговорились, что ли? Уволилась она! – выпалил Слава.

– Как уволилась? – привстал я с дивана.

– Вот так. После того раза, когда вы с Бариновым явились, и уволилась. Вот теперь вакансия. Ищу кого взять вместо нее.

– И где она сейчас? – спросил я. Хотя глупый вопрос. Откуда Славе знать?

– Вот ты орел, позвони и спроси! Тоже мне, дон Жуан нашелся, – хмыкнул Слава и положил трубку.

Позвонить ей? Поздно. Ладно, утро вечера мудренее. Что там у нас в холодильнике? А ничего. Колбаса, сыр, яйца. Все, что нужно для плотного ужина. Жалко, что чая тут нормального нет. Почему, кстати, на Новой Земле полно разного кофе, но нет чая? Вот с такими мыслями я и заснул.

Хоть с утра на службу не нужно, но я поехал. В спортзал, конечно. Штумпфа нету, никто в обязаловку спортом не занимается. Только я. Потренировался, круговую поделал и кроссфит. Прогнал кровь, так сказать. Пообедал в чешском кафе. И вот после набрал номер. Не сказать, что такой знакомый. Трубку сняли сразу.

– Але, – отозвался такой знакомый и далекий голос.

– Привет, Свет. Как дела? – Ну глупо же. Как могут быть дела? Человек из клуба уволился.

– Пока не родила. Ты это хотел спросить?

– Нет, давай встретимся сегодня, а? – с надеждой спросил я.

– А надо? – отозвалась она.

– Ну хватит уже, давай через полчаса подъеду. Ты все там живешь, около клуба в общаге?

В итоге через полчаса гуляли по набережной. А еще через два часа целовались в ее маленькой комнате. Потом ужинали в каком-то баре на пляже. Ну а после мне на работу. А ей домой. Пока не устроилась никуда. Будет пробовать на телевидение. Надо бы у Баринова поинтересоваться, может, поможет чем. Ладно, служба не ждет. Снова ночь в этой квартирке проводить. Скорее бы уж этот Попеску заявился. Патрульные в городе рыскают, камеры работают. Все без результата. Поцеловал Светланку и помчался. Как раз успел. Мюллер стоял на крыльце и собрался ехать. Броню, что ли, надеть хочет? Ну, конечно, положено. Но в такую жару без кондиционера в этой душегубке с одной открытой форточкой, да еще в бронежилете? Нет уж, увольте. Сели в обычную китайскую «Фронтеру» и поехали.

– Я сухарики взял, будешь? – протянул мне с переднего сиденья детектив Мюллер.

– Нет, спасибо. На ночь оставь. Я вот новую игру скачал на планшете, – хлопнул я по сумке в руках. В сумке у меня оружие и планшет.

Как обычно, остановились в условленном месте. По одному вошли в подъезд. Тихо. Фонари уже зажглись, а перед этим подъездом, где жил Попеску, фонарь не работал. Специально выключили. Вдоль окон прошли к открытой двери. Сначала я, потом Мюллер. Предварительно позвонили смене. Ага, дверь открылась. Ждут. Ну вот и все, засада дальше функционирует. Я гоняю шарики на планшете, Мюллер ест сухарики.

Подремали по два часа. Вот и скоро рассвет. Собачья вахта. Мюллер спит на матрасе. Это хорошо, что он не храпит. Если бы храпел, я бы ему спать не дал. А сам отложил шарики и привстал со стула. Спина затекла. Я высокий, спина от долгого сидения быстро устает. Что это? Шорох за окном? Показалось? Нет, точно шорох. Кто-то ходит под окнами. В окна пытается заглянуть? Точно! Пришел, сукин сын! Так, что теперь? Выскочить через дверь? Упустим. Мюллера разбудить? Два шага до него. Задену стул, и все. Ствол у меня теперь на поясе, хорошо, хоть сумку трогать не нужно. Аккуратно в носках переступил с ноги на ногу. Ботинки я сразу снял. Мало того что в них шумно, в них еще и ноги потеют. Снова стук. Кто-то в окно лезет на кухню. А это как раз около меня. Так, форточку открыли. Мюллер проснулся, но я ему показал рукой, чтобы лежал. Любой шорох может спугнуть беглеца. А он вооружен. Стою, рука медленно к поясной кобуре тянется. Стараюсь дышать реже и тише. Сердце в груди колотится. Во рту пересохло. Пить хочется! Вот она, бутылка с водой, на полу стоит. Протяни руку и пей. Жадно, большими глотками! Но нельзя. Стою, жду. Есть, удалось ему открыть окно. Просунул руку в форточку и распахнул раму. Спрыгнул на пол. Ждем… Он на маленькой кухоньке, я в прихожей. Между нами метра два. Деньги лежали в тумбочке в другой комнате. Значит, он пойдет на меня. Вытянув руку вперед, шагает. Что в руке? Не видно. Шаг. Еще шаг. Все, пора! Левой рукой отвожу торчащую передо мной руку в сторону, правой резко в голову. Треск. Тело падает, но я схватил руку, и падение получается плавным. Кровь на руке. Зуб ему, видимо, выбил.

Тихо, не шуметь. Вдруг он не один. Мюллер вскочил сзади и дышит в спину мне.

– Наручники давай, – вполголоса затараторил я ему. Тут тесно, не развернешься. Пластиковыми браслетами стянул запястья.

– Звони дежурному, – снова сказал я вполголоса. Но Мюллер уже понял и набирал телефон. До дежурной части нашего управления отсюда около семи километров. Рация не берет. Но приедут очень быстро. Ближайший патруль. Пока обыскал лежащее без сознания тело. Вот он! Револьвер за спиной торчит. В руке ничего не было, значит. Просто на ощупь шел.

– Попеску? – похлопал я по щекам приходящего в себя бандита.

– Дембулат би аштептам, – прошептал он.

– Ясно, – проговорил я. Очередной спектакль «Я понимаю только на родном языке». Ну это все равно мало кому помогало. Минут через десять тут будет очень многолюдно и шумно. Будут обыски, будут допросы в камере для допросов. Возможно, под шумок, кто-то добавит этому Попеске телесных повреждений. А мы с Мюллером поедем домой, спать. И завтра у нас будет выходной. Мы свою работу на сегодня сделали на отлично.

– Ну что, как думаешь, понимает он по-английски? – спросил меня Мюллер. Попеску безучастно лежал лицом вниз.

– Возможно, и понимает. Но будет до суда отнекиваться, – усмехнулся я.

– Кстати, у меня дело то, ну помнишь, по женщинам. Там несколько интересных фактов есть. ССР занимается, а вот тут тебе один момент будет интересен. Зайди ко мне завтра? Точнее, послезавтра, идет? – Мюллер присел на стул и потянулся. Я кивнул.

Вскоре комнату наполнила обычная полицейская суета. Фотографировали что-то, топтались туда-сюда, фары под окном. Задержанного увезли. И все же с помощью собачки, небольшого спаниеля с лохматыми висящими ушами, нашли в квартире и наркоту. Пакетик с белым порошком лежал под ванной. А мы туда и не лазили, мы то, что на виду, осмотрели. Когда я выходил на улицу, один из «бобби», по-моему, тот самый, что довез меня до дома в тот вечер, когда машина в столб въехала, поздоровался и спросил, почему я «не прикончил ублюдка на месте».

– Зачем прикончить? Это слишком легкая смерть для него, пусть еще помучается, – ответил я знакомому патрульному. Тот довольно кивнул мне.

Все, теперь писать рапорт и спать. Завтра отдыхаю. Но отдохнуть не получилось. Снова вызвали. Попеску сдал своих поставщиков кокаина. Опять началась суета и планирование. Я не вмешивался в этот процесс, пусть там у Криса голова болит. В итоге вместо отдыха мы со спичками в глазах проводили обыски и задержания. Вечером я все же нашел время поболтать с Мюллером. Он как раз пил кофе у себя на рабочем месте за стеклянной перегородкой.

– Старина Мюллер, что там ты хотел мне поведать? – присел я к нему за стол.

Мюллер не спеша глотнул из чашки, закрыл глаза, как бы наслаждаясь вкусом и настраиваясь на разговор.

– Помнишь, там одного араба взяли живым, ну, из Халифата? – прищурившись, посмотрел он на меня.

– Да, – ответил я. Что это за привычка дурацкая? Тянуть кота за хвост.

– Так вот он говорит, что не знает, кто заказчик похищения. Точнее, даже не заказчик. Какой-то шейх оплатил товар. То есть женщин себе. В гарем ли, еще куда – не знаю. У них это нормально, это типа сделки. – Мюллер снова отпил кофе и взял паузу.

– Этот парень, Хабиб, входил в группу, задача которой была просто транспортировка. Они уже третий раз так делали, и никаких проблем. Им платили по тысяче экю за рейс. Не очень большие деньги. – Мюллер что-то явно готовил для меня. Растягивал слова.

– Ну это я понял, а что тут интересного для меня? – решил я ускорить процесс.

– А то, что деньги уплачены. Поставщики на той стороне, – Мюллер показал на потолок, – тоже в порядке.

– Мы взяли связующее звено, в том числе одного украинца. Он как-то поддерживал связь со своими. А главные участники группы на свободе. Притом там, где мы их не достанем. В Халифате и на Старой Земле.

– Тоже мне новость, – хмыкнул я.

– Да, это не новость. Но вот информация, что шейх все-таки захочет забрать свой товар, думаю, тебя заинтересует. – Мюллер выпил кофе и поставил пустую чашку на стол.

– То есть как забрать? Снова бегать и собирать их по Порто-Франко? – не понял я.

– Не думаю. Но по всем новостям прошло, что спаситель – твой дружок Слава, – уточнил Мюллер, – спас женщин и взял их к себе на работу в клуб. Я думаю, в Халифате умеют смотреть новости.

Ну да, все логично. Проще всего попробовать наехать на Славу. Или денег предложить. С той земли пока больше подобный товар не привезешь. Или привезешь? Если, к примеру, какой-то работодатель запросит? Ладно, потом обдумаю этот вопрос. Не горит. Но Славу все же стоит предупредить.

– Спасибо, дружище, – пожал я руку Мюллеру и вышел.

Внезапно зазвонил телефон.

– Привет. Ну что ты, заедешь сегодня? – Светлана.

– Да, сейчас освобожусь и через тридцать минут буду. Сходим куда-нибудь, – успокоил я девушку. Ну а что, и правда, что-то заработался я. И отдыхать нужно.

Но работа достала меня и на следующий день. Снова обыски. Теперь уже на каких-то складах. Снова собаки и изъятие порошка. Похоже, у румын в Порто-Франко начались серьезные проблемы. Ну и поделом. Нечего наркотой торговать. Тут я вспомнил Николая с его клубом. Нет, Николай тут, скорее всего, не при делах. Не слышал даже про его клуб от задержанных. Ночевать в этот раз собирался у себя. Хоть выспаться по-нормальному за эти дни. Внезапно мне позвонили. И номер не знакомый, стационарный телефон. С Базы звонят.

– Добрый вечер. Новиков Андрей Евгеньевич? – Женский голос по-русски назвал мою фамилию, имя и отчество.

– Он самый, – отозвался я.

– База переселенцев «Россия». К вам прибыли двое. Дмитрий Макаров и Евгений Кротов. Передаю им трубку, – снова приятный женский голос. Марианна? По-моему, она.

– Андрюх, привет, – услышал я радостный Женькин голос.

– Надо же, а мы до последнего думали, разводка какая. Ну мы тут, куда нам дальше?

– Привет, мужики! Рад слышать. Слушай, сейчас уже поздно, в ночь никто с Базы не едет. Вы там располагайтесь, отдыхайте, а завтра я заеду. Как лучше? Или вы сами? – я задумался. На том конце тоже пауза повисла. Лучше уж встретить там, решил я наконец. – Я завтра беру выходной, и давай часиков в десять за воротами Базы. Выезжаете, я вас встречаю. Синий «Паджеро Спорт» в старом кузове. У вас какая машина? – Вроде бы и радостно быть должно, все-таки земляки, а что-то вот тяжело стало от слов Мюллера.

– У нас серебристый «Грет Уолл», ну китайская такая, – пояснил Евгений.

– Ну о’кей, завтра тебя ждем на выезде, пока, – сказал Женька, и связь оборвалась.

Так, теперь надо брать выходной на завтра. Пошел к Крису. Тот располагался в кабинете Переса и опять что-то печатал.

– Разрешите, капитан? – приоткрыл я дверь.

– Очень смешно, – скривился Крис, оторвав лицо от монитора.

– Классная должность. Сижу тут безвылазно, печатаю разную ерунду и докладываю кому попало. В мэрию, в Орден, в ССР даже бумаги отсылаю. А теперь к журналистам идти. Впору увольняться. А что, буду сам журналистом – буду бегать и вынюхивать новости, – начал брюзжать Крис.

– Слушай, мне бы выходной завтра взять, и так уже с ног валюсь, – картинно закатил я глаза.

– Да, все мы уже с ног валимся, ох уж эти наркоторговцы. Ну хорошо, пиши рапорт и приноси мне. Завтра отдыхаешь, но будь на связи. Все выходные на связи, понял? – строго посмотрел Крис.

– Йес, сэр! – довольный, вытянулся я по стойке «смирно».

Крис Окелли ничего не сказал, снова уткнулся в свой монитор, и пальцы его быстро-быстро забегали по клавиатуре. Написав рапорт и отнеся его в новый кабинет Криса, я поехал домой. Завтра рано вставать, надо выспаться. Светке позвонил и сказал, что сегодня не заеду. Не каждый день. Все-таки мы не семейная пара. Так ничего не сказала. Ни где ты, ни почему – ничего. И не обиделась. Нормальные деловые отношения. Уже радует. Хотя вряд ли в семейной жизни можно встретить понятие «деловые отношения». Но вот меня все устраивает.

Утром встал по сигналу будильника. Пока «АКМ» мне так и не вернули. Взял один из автоматов, доставшихся тогда от тех придурков на «Гелендвагене». И «глок» служебный. Плитник закинул в машину. Подумал, надевать или нет, и решил надеть после того, как проеду КПП. Бодренько так стартанул, проехал КПП и попылил по знакомой дороге. Приехал я даже раньше намеченного времени. До десяти оставалось еще полчаса. Развернулся на трассе и встал на знакомой стояночке. Когда-то тут я и заметил тот самый внедорожник и автобус с женщинами. Вот это и изменило мои взгляды на жизнь тут, на службу и подняло мое материальное положение. Хоть само положение положено в банк, но это временно. Закончится эта история с автобусом, окончится расследование, и деньги спокойно из банка перейдут в проект. В прибыльный бизнес. Ворота открылись, и я увидел знакомый «УАЗ Патриот». Опа, Вагон едет на переднем сиденье. Приветствовать его не стал, мало ли что. К тому же на заднем сиденье мне показалось знакомое лицо Николая. Моего агента и спутника Вагона. Следом проехали два тентованных «КамАЗа» с какими-то коробками в кузове. Это я увидел, когда «КамАЗы» проехали мимо меня. Самолеты прилетели. Ну теперь жизнь Вагона висит на волоске. Хорошо, что ребята приехали. Постояв еще немного, я увидел серебристый китайский внедорожник, медленно направляющийся ко мне.

– Здорово, Андрюха! – закричали мне из окна. Машина остановилась сразу напротив меня, и Димон с Женей выскочили обниматься. Дима ростом пониже меня, но здоровый, шестьдесят четвертого размера. Правда, чуть похудел, лицо осунулось и обветрилось. Женек почти не изменился, хотя два года не виделись.

– Ну что, стволы доставайте, и за мной, – подмигнул я друзьям.

– А остановиться по дороге, посидеть, поболтать? – спросил Дима Бульдозер.

– Сейчас приедем, там все будет, – успокоил я ребят. – Последний рывок, три часа грунтовки, и мы в Порто-Франко. Там и кафе, и пляж, и набережная. Сегодня я угощаю.

Вагон

Алексей проснулся по сигналу будильника. Рано, только семь утра на часах. Обычно он вставал гораздо позже. Но и выпивал раньше чаще. Сейчас первый стресс пребывания на Новой Земле прошел. Начинается тяжелая работа. С другой стороны, какая она тяжелая? Пичуга полностью под него лег. Ну как сказать, не говорит против, уважает. Хотя и предупредил Новиков, что грохнет его Пичуга, но это вряд ли. Связь с Черепом есть. Передал маляву – получил ответ. Пусть не так, как по воле, а почти как на крытке. Хотя, теперь на крытке и сотовые, и интернет. Тут скорее как в восьмидесятые на красной зоне. А даже и того хуже. Почти нет связи. Но, как говорится, были бы деньги, а связь купим. А Пичуга, или Михалыч, как его тут кличут, совсем не понятно с чего живет. Лаве есть, но не очень много. Дом, и то только два этажа из трех, дачка имеется, для меня вон хату снял. Машина есть, но все равно шика нет. Вагон набрал по памяти номер Мыколы. Он помнил все сотовые номера. И Пичуги, и Мыколы, и Бормана, и Кристины, его новой подружки, и Новикова. Это была одна из тех многолетних зоновских привычек. Там нужно было постоянно держать в голове много информации и ничего не записывать. Опера могли обшмонать хату и забрать все записи. Так что он тренировал память и помнил чуть ли не всех зэков по хатам, всех блатных, куда и кому какая малява, кто с какого этапа пришел, кто какой косяк упорол. А когда появились сотовые, тем более нельзя было записную книжку в них иметь. Так что все номера врезались ему в память. У Мыколы номер простой. Он хоть и помладше Бормана, но с ним более Вагон дружелюбен. Борман какой-то странный, не воровской закваски. Вояка. А Мыкола сам черной масти, по малолетке отмотал пару годков за кражонку.

– Привет, Мыкола, ну что, готово все? – спросил Вагон после того, как на том конце ответили. – Слушай, ты давай, просыпайся, день за окном. Нечего бухать вчера было, – ответил Вагон на невнятные бормотания Николая.

– Да я не сплю, водил бужу, сейчас минут десять – и готовы будем, – отозвался тот.

– Ну и ништяк, подгребайте под мои окна, и я выйду. – Вагон потянулся и сел на кровати. Сегодня он ночевал один. Кристине его квартирка нравилась. Но оставалась она с ним редко. Ссылалась на дела и занятость. Ну а Вагон не в обиде. Это пока он скромно живет. Сегодня многое изменится. Сегодня он забирает первые четыре самолета из обещанных двенадцати. И получает деньги за один самолет для Ордена. То есть он и Пичуге благодарность отдаст, и сам в прибыли будет. Плохо, что не весь груз сразу получает. Придется еще пару раз мотаться на Базу «Россия». Но там с Самарским заводом проблемы. Не могут такую партию большую сразу выпустить. Эти-то пять штук с грехом пополам собрали. Пичуга позвонил.

– Да, Михалыч, все, собираемся, выезжаем, – ответил Вагон с некоторой ленцой. Ну ему-то что? Что за интерес? В землю Вагон вкладывать пока не хочет. Странное это вложение. Вроде бы красиво все Пичуга расписал. Но опаска имеется. Предложил тот ему выкупить землю, на которой гольф-клуб собираются строить. А Вагон ни в гольф, ни в пинг-понг никак. В клуб еще туда-сюда, у него три клуба было в той жизни. А в этой пока четыре самолета. Хотя, с другой стороны, ресторанчик свой Вагон бы не отказался иметь. Поставить управляющего, штаб-квартиру себе там организовать, людей подбирать, присматриваться. Вот того же Бормана в сторону, а Мыколу приблизить. После того случая с пидором в баре – особенно. Мыкола молодец, не сдал никого. Хоть и попался мусорам. А Борман первый драпанул – только пятки засверкали. И машину бросил! Ну дело прошлое. Не нравится Вагону Борман, и все тут. А еще Новиков предупредил. Видимо, болтает Борман в кабаках лишнего по пьяни. Может, и реально хочет его, Вагона, мочкануть. Но, скорее всего, по личной инициативе, а не по указанию Пичуги. Пичуге Вагон отдаст, как и обещал, долю за продажу самолетов.

Алексей быстро попил кофе, есть не хотелось, и вышел на улицу, сунув в рот любимую сигаретину из местных «Дорожных». «Патриот» подкатил к дому, чуть опоздав. За рулем сидел Борман, сзади, на пассажирском сиденье, расположились двое водил с аэродрома и Мыкола. Мыкола был с автоматом «АК-семьдесят четвертым» – одним из проданных Новиковым. Прыгнув на переднее сиденье, Вагон махнул рукой, и Борман поехал к КПП. Доехали на Базу без приключений. Если не считать того, что Вагон пару раз порывался сесть за руль вместо Бормана. Слишком тихо тот ехал. Только пыль поднимал, а больше шестидесяти не разгонялся. Все обгоняли «Патриот». Ничего, продаст эти четыре самолета и новую машину себе возьмет Вагон. Вон хотя бы как у Новикова был, «Гелендваген». Хотя нет, слишком уж понтовая машина. «Тоже что-то, наверное, типа «Патриота» возьму», – решил он.

На Базе подкатили к административному зданию Ордена. Вагон позвонил Владу, тот встретил. Дальше формальности – оформление документов.

– Кстати. А что вы лично приезжаете? – дружелюбно спросил Влад, пряча в карман свои комиссионные.

– Так, вот за эти машины Орден с вами рассчитался. Из учета их стоимости на Старой Земле. Вот чек. – И Влад протянул бумагу Вагону.

– А что, можно самому не ехать? – удивился тот, пряча чек в карман. Надо бы его прямо сейчас и обналичить в банке. Долг Пичуге отдать. Это же он денег дал на расходы.

– Конечно, оформляете доверенность и все. За вас кто-то получает у нас, – с улыбкой сообщил чиновник.

– Тогда за другой партией кого-то пошлю, – подмигнул ему Вагон.

Пока шла погрузка на складе, постояли на улице и вместе покурили. Потом Влад распрощался и ушел, сославшись на дела. А Вагон позвонил своим водителям, чтобы забирали машины. Времени-то уже много. А еще в банк заехать нужно. Может, в Порто-Франко? Нет, нужно бы сразу Пичуге отдать. Так солиднее будет.

– Мыкола, вы меня у кафешки погодите, «Фортуна» называется, там Афанасий рулит, невысокий такой, седой. Скажите ему, что от Вагона. Он вас обслужит по высшему классу, а у меня дела тут еще. – И Вагон неопределенно махнул рукой в сторону административных зданий.

– Как освобожусь, я позвоню и заедете, лады?

– Лады, – отозвался Борман. Он тоже выглядел счастливым. Надо же, неужто поверил в воровской авторитет?

Два «КамАЗа» и «Патриот» уехали по улице, а Вагон направился к банку. Незачем братве знать, что у него наличные с собой будут. Мало ли?

Здание банка было полупустым. Подойдя к свободному окошку, Вагон протянул чек.

– Красавица, мне бы денежку снять, – обратился он к женщине в форменной одежде.

Та посмотрела на чек, уточнила, все ли сразу нужно, и куда-то ушла. Примерно минут через десять она пришла.

– Извините, такие суммы мы только с согласия руководства имеем право выдавать, а оно на обеде. Не могли бы вы через час зайти?

Ну вот тебе раз. Ну час так час. Погуляю немного.

– Хорошо, зайду через часок, хорошая моя, – подмигнул женщине Вагон, на что та только недовольно фыркнула.

Вышел на улицу. Прошелся туда-сюда. Закурил. Жара в самом своем апофеозе. Солнце поднялось высоко. Он ворот пункта приема переселенцев поехала машина. Какой-то китайский внедорожник. Сидевший на пассажирском сиденье мужчина проводил Вагона взглядом. Что-то знакомое мелькнуло. Вагон присмотрелся. Нет, он не знает эту машину и не видел этих парней. К своим поехать? А смысл? Ни выпить ничего. Да и пить особо не хотелось. Пивка кружечку. Подумав и докурив сигарету, Вагон решил прогуляться по магазинам. Час прошел незаметно. Но потом пришлось еще немного подождать. Руководство банка Ордена не спешило с обеда. Два раза ему звонил Мыкола. Интересовался, не надо ли забирать. Пока рано. Наконец, Вагон получил деньги. Двадцать тысяч экю наличными. Рассовал по карманам модных брюк, чуть даже подтянул ремень, чтобы штаны не спадали. И позвонил Мыколе.

– Кореш, давай, подгоняй бричку. Ну да, сюда к воротам, где оставляли. – Вагон достал очередную сигарету. До ворот дойти – пара минут, метров двести. Все лучше, чем от банка заберут.

А вот и знакомый «Патрик» едет. Правда, за рулем Мыкола. Видимо, Борман нарезался снова. Ну что, нужно ехать, ставить его на место.

В «Фортуне» веселье только начиналось. Переход сегодня работал активно, народу собралось много. Но к караоке никто не подходил. Борман и два водителя сидели за дальним столиком в тенистой беседке. Перед ними стояло по нескольку кружек пива. Все ясно. Сегодня в Порто-Франко не едем. Да, в принципе, и не нужно. Завтра приедем.

– Алексей Семенович, добрый день! – радостно вышел Афоня из глубины зала.

– Здорова, кореш. – Вагон обнял хозяина заведения как старого приятеля. После, отозвав Мыколу, посидели с Афоней, Вагон спел несколько песен и уговорили вместе бутылку коньяка. Остановились в той же гостинице, что и во время первого посещения Базы.

Утром выехали в Порто-Франко. На выезде с Базы Вагон увидел Новикова. Интересно, что он тут забыл? А впрочем, какая разница? Деньги в кармане, первая партия самолетов едет нааэродром. Теперь продать и… Что делать дальше, Вагон пока не решил. Он уже пожалел, что забрал все деньги наличкой. Сумма вроде бы небольшая. Да и почти все он отдает Пичуге, но… Какой-то тревожный звоночек прозвенел в мозгу. Опустил стекло у машины, закурил. Опять этот пейзаж саванны. Если сюда вывезти труп, то его быстро съедят до костей. Алексей выпустил дым и разогнал его рукой, как и грустные мысли. Впереди показался Порто-Франко.

– На аэродром сразу поедем, – пояснил Борман. Вагон кивнул.

Снова потянулась саванна, машины огибали Порто-Франко с восточной окраины. Наконец, показались силуэты большого взлетного поля, огороженного бетонным забором. Машину эту тут сразу узнали, и ворота распахнулись. Вагон на «Патриоте» и колонна из двух «КамАЗов» заехали внутрь и остановились возле небольшого административного здания. На пороге стоял Михалыч с мужчиной лет тридцати пяти, худощавым, с русыми прилизанными волосами, в рабочей спецовке. Вагон его вроде бы видел пару раз.

– Алексей Семенович, успешно скатались? – улыбнулся Пичуга.

– Да, все отлично. – Вагон вылез из машины и вставил сигарету в рот. – Только утомительно. Там мне сказали, можно доверенность оформить и самому больше не ездить. – Вор выпустил дым и улыбнулся.

– Ну, пройдем, посмотрим документы, а рабочие пока собирать груз начнут, – по-хозяйски распорядился Михалыч. – Да и по продажам надо некоторые моменты обсудить.

Вагон поднялся вслед за Пичугой на второй этаж обшарпанного помещения. Аэродром не отличался лоском и презентабельностью. Да и самолетов стояло немного. Авиация на Новой Земле только развивается. Поэтому новые самолеты нужны.

– Это Янек, менеджер, – представил Михалыч светловолосого в рабочей спецовке, – он будет заниматься сборкой и продажей самолетов.

– Да, вот должок. – Вагон достал из кармана купюры и отсчитал Михалычу. Тот, не считая, уложил все полученное в карман.

– А что там с продажей сложного? – присел на стоящий в комнате стул Вагон.

– Да ничего сложного, просто лицензия нужна. Это же не автотранспорт, самолет все-таки, летательный аппарат. А кто попало тут не летает, – пояснил Михалыч.

– Что за лицензия? – напрягся Вагон.

– На право продажи. – Михалыч указал на сидящего рядом Янека. – Да ты не переживай, у него все есть. Выпишем доверенность, и всего делов.

– Слушай, Пичуга, а он не того? – Вагон показал рукой в окно. – Не улетит на моих самолетах?

– Да брось, – отмахнулся Михалыч, – это же не велосипед и даже не машина. Сам же видел, все сделки строго регистрируются в Ордене. К тому же самолет не иголка. Вот сейчас их осмотрят, соберут, проверят. Ты, что ли, или я будем это делать? Тут аэродром, а не шарашкина контора.

– А потом, Янек же не хочет, чтобы мы его закатали в асфальт новой дороги? – подмигнул Вагону Михалыч.

– Сейчас документы подготовим, а продать получится в лучшем случае через пару недель. Небыстрое дело, – вздохнул Михалыч. Янек, сидевший рядом, просто кивнул.

Минут через сорок все документы были готовы. Михалыч достал бутылочку коньяка, и выпили по чуть-чуть. Типа сделку обмыть. Вагон пить не хотел, но из уважения отказываться не стал. Начал было читать документы, да они на английском! Ну да и что? Действительно, самолет не машина, просто так не продашь. И Ваганов Алексей Семенович, прожженный вор, подписал все не глядя. Янек взял документы в руки, проверил еще раз, кивнул и вышел из кабинета, а Михалыч разлил еще по стаканам.

– Алексей, давай, может, посидим сегодня где? Давно ведь не отмечали ничего. А тут у тебя такое событие? – Коньячные фужеры наполнились по новой, но Вагон отказался.

– Мутит что-то. Устал с дороги. Я лучше отдохну поеду. А насчет вечера – давай, посидим. Куда пойдем?

– Да куда скажешь. Тут новый стриптиз-клуб открылся. Говорят, все авторитеты туда ходят. Ну а мы чем хуже? – Михалыч выпил свой стакан и снова налил себе.

– Давай сходим, – равнодушно отозвался Вагон. Что-то странное чуялось ему в поведении Пичуги.

Договорились вечером созвониться, и Вагон вышел на улицу. Солнце было в зените, жара. Пошел к «Патриоту». Мыкола и Борман стояли около машины и о чем-то спорили.

– Ну что, поехали, а то так и свариться недолго. – Вагон вытер пот со лба. Зря он коньяк пил. Не пошел под жару.

Борман сел за руль, Мыкола, как обычно, сзади. Машина выехала из ворот и покатила по грунтовке. Минут через десять появится Порто-Франко. Слева показались деревья. Тут дорога делает поворот, и протекает небольшой ручеек. Около него и растут деревья. На повороте машина чуть притормозила, и на шею Вагона с заднего сиденья медленно наползла веревка. Не то что наползла, а тот, кто ее набрасывал, как будто давал время жертве. Спасайся, суй руку. Вагон и сунул.

– Ах ты падла, – только и выдохнул он.

– Давай же, – заорал Борман на Мыколу, но тот не усилил натяжение, а как бы не ослабил даже. Вагон крутанулся вокруг своей оси против часовой стрелки, открыл дверцу и выскочил наружу. До КПП тут недалеко, километров пять.

– Стреляй же, ну! – снова истошно заорал Борман. Мыкола передернул затвор пистолета. Вагону оставалось несколько шагов до спасительных кустов. Не успеет. «Все, конец», – мелькнула мысль в мозгу. Захотелось остановиться и посмотреть в глаза этим предателям, но тут раздались выстрелы. Один, второй, третий, четвертый. Все мимо. Пули свистели рядом, а Вагон бежал. Вот уже кусты саванны хлещут его по лицу. Вперед, вперед. Сзади выстрелы стихли. Никто не бежит следом. Но Вагон не останавливался. Звериное чутье и чувство опасности гнали его вперед. Он бежал к Порто-Франко. И он знал, куда он пойдет, когда доберется до города.

Новиков

В «Биерхалле» было сегодня многолюдно. Пиво текло рекой, и официантки сбились с ног. Я, Женя и Диман сидели за дальним столиком у окна. Только что перекусили, допили первую кружку пива и говорили. Долго и ни о чем. Женя рассказывал о политике, как он служил в армии ДНР с Димкой, как отсидел месяц на подвале у Захара, как потом меняли место службы. То есть, как я понял, два года пропали зря. В смысле, два года их службы во имя защиты русских людей на Донбассе. В подробности я не вдавался, только понял, что теперь у них на руках несколько стволов, по тысячи экю капитала и, собственно, все. Вот с этим богатством они сюда и приехали. Модный мультикам уже сменили на гражданку. Причем не самого дорогого формата, но тут, в «Биерхалле», этим никого не смутишь. Судят не по одежке.

– Ты лучше расскажи, как сам? Как устроился, как работа? – Женька махнул рукой, и нам принесли еще по одной кружке. Пить не хотелось, но жара за окном делала свое черное дело. Да и воздух свободы и новой жизни манил моих знакомых.

– Да все нормально. В полицию взяли. Но это ничего. Тут такой закон у них: если убил преступника, то дают премию тысяча экю и все его имущество тебе переходит, – сделал я глоток из кружки.

– То есть в полиции миллионеры работают? – спросил Дмитрий.

– Нет, как раз полиции-то и не платят, платят гражданским. Вот отсюда и идейка. Я работаю, даю информацию, а вы реализуете и деньги делим, – закончил я давно созревшую мысль.

– И что, прокатывает? – скептически поморщился Женя.

– Ну, пока прокатило. У меня уже на счету порядка двухсот тысяч долларов, но по старым меркам. – Парни присвистнули.

– Неплохо, – кивнул Евгений. – А что тут купишь на эти деньги?

– Честно говоря, еще не знаю. Цены тут повыше на все, что из-за «ленточки» тащат. А на местную продукцию – вполне приемлемые. Мой товарищ, Баринов Саня, ну я расскажу еще о нем, фабрику тут открывает. – В этот момент раздался телефонный звонок.

Причем не просто звонок, а звонок моего сотового, номер которого знал только один человек. Я вытер руку салфеткой, взятой со стола и посмотрел на дисплей. Точно, Николай. Нажал на прием и слушал.

– Это я. Слышишь меня? – отозвался Коля в трубке.

– Да, – коротко ответил я.

– Он ушел. Убежал. Я спецом мимо стрелял. Теперь Михалыч рвет и мечет. Чуть нас не прикончил. Думает, что делать дальше.

– Все понял. Будут новости, звони сразу, от этого твоя жизнь зависит, понял?

– Да понял-понял, позвоню. – Абонент отключился.

– Ну что, парни, есть работа. Поехали, – после паузы таинственно произнес я.

– Что, вот прям сейчас? – развел руками Дима, жуя недоеденную антилопу.

– Да, прямо сейчас. Вагон сбежал. – Я жестом подозвал официантку и, не считая, положил несколько купюр на стол. Пусть порадуется чаевым.

– Какой еще Вагон? Наш, староземельный? – удивился Женя.

– Я те говорил, что это он, а ты: «Да не, просто похож», – передразнил друга Димон.

– Поехали, по дороге расскажу, – встал я из-за стола и пошел на выход.

В машине вкратце поведал историю взлета Вагона. И падения. Дима посмеялся, Женя покачал головой.

– Жду, что сейчас он придет ко мне, – подвел я итог.

– Зачем? – не понял Диман. – Он же вор, ему не по понятиям.

– Это там он был вор. А тут он никто, лох с бабками, для Михалыча по крайней мере. И обули его как лоха. В полицию он не пойдет, тут ты прав. А ко мне по частной лавочке обратится. Ну и заплатит за помощь, естественно, – сказал я, выходя из машины.

Ворота надо открыть, приехали.

Все вещи свалили в комнату Вагона. Там же пока и расположились Женя с Димой. Девчонки-соседки на нас посматривали с интересом, но пока не заглядывали в гости. Видимо, из-за обиженной Светланы. Наскоро что-то соорудили на стол, причем Дима вытащил много соленой рыбы.

– Сам на Азове наловил, – похвастался бывший офицер.

Хотя офицер бывшим не бывает.

Вагон постучал где-то часов в одиннадцать, когда мы уже собирались спать. Ободранный, грязный. Выслушали его, налили стаканчик коньяка, поесть соорудили и спать уложили. А сами решили по четыре часа подежурить на улице. Мало ли? Вдруг Михалыч сунется. Хоть Вагон и уверял, что эту хату Михалыч не знал, но береженого бог бережет. А утром я начал обзванивать друзей.

– Сань, привет, разбудил? – спросил я, услышав сонный голос Баринова в трубке.

– Не то чтобы да, а так, – зевнув, ответил мне Саня.

– Сможешь сейчас ко мне приехать? – начал я без предисловия.

– Прямо сейчас? – удивился он. – Давай попозже, сходим куда, в «Чирингито» тоже, на пляже полежим, я Аниту возьму, ты кого-то из своего гарема.

– Не до посиделок. Дело срочное, Слава тоже сейчас приедет, – оборвал я Баринова.

– Ну тогда еду, – отозвался тот.

Славе я позвонил перед Сашей.

На удивление, Слава пришел первый и был абсолютно трезв.

– Ты что, вчера не в клубе был? – удивился я, пожимая руку.

– Почему, в клубе. Дел полно. Присесть некогда, не то что выпить. Постоянные проблемы. То одно, то другое, – стал жаловаться Вячеслав.

– А клиентов полно, эта еще твоя подруга ушла, теперь другие за нее пашут, – продолжал Слава.

– Познакомься, это Дима и Евгений. Ну а это Алексей, – проводил я Славу в комнату.

Вагон сидел и пил минералку. Рядом расположился здоровый Дима по кличке Бульдозер, Женька Старый стоял у окна и мял в руках сигарету.

– Ну пойдем, подымим? – позвал он Вагона.

Тот кивнул и вышел следом за Женей на балкон.

Слава сел за стол и увидел привезенную рыбу.

– Ух ты, а это что? – взял кусок и отправил в рот. – Вкусно!

– Да друзья привезли староземельной рыбки соленой, – пояснил я.

Минут через несколько в дверь позвонил Баринов. Слава пока болтал с Бульдозером.

– Привет, – поздоровался я с Саней, – заходи, сейчас познакомлю с парнями.

Я представил всех друг другу. Баринов еще поинтересовался у новеньких, как им тут. А после я изложил историю Вагона.

– Лицензия? – удивился Баринов. – Какая еще лицензия? Продавай свободно что хочешь, если твое.

– Ну я не знал, лоханулся, – пожал плечами Вагон.

– Пусть в полицию идет, – сказал Слава с набитым ртом.

– А толку? Ну скажут, Михалыч не при делах, ищите этих подонков-атошников, – оправдал я Вагона. Ну не пойдет он в полицию, не по понятиям. Да оно и не надо, сами разберемся.

– Хоть самолеты вернет, – снова вставил слово Слава.

– А куда они денутся? Михалыч не рискнет при живом Вагоне что-то продавать. Выжидать будет. И, конечно, искать Вагона, – перебил я Славу.

– Ну и что ты предлагаешь? – начал Баринов.

Просто военный совет.

– Да мы с Семенычем уже все обсудили в общих чертах. Забиваем стрелку Михалычу. В каком-то тихом месте, но в доступности транспортной, – начал я.

– На стрелу Михалыч, скорее всего, не явится. Обматерит типа и пошлет своих атошников. Скорее всего, тех же самых. Они убедятся, что приехал именно Вагон, и грохнут всех, – подытожил я.

– Ну а нам что за понт вписываться? – Слава снова закинул кусок рыбы в рот.

– Парни, смысл прямой. Два самолета и два «КамАЗа» ваши. Либо деньги за них. И я никогда не забываю добрых дел. Завалим этого упыря Пичугу, все поменяется. Я буду рулить. Ребят я знаю, жил с ними. Им самим Пичуга поперек горла, – взял слово Вагон.

– Ну приедут эти «одноразовые», а дальше? Ну, возьмем кого живым, и что? – вставил свои пять копеек Бульдозер.

– А дальше берем их машину и едем на ранчо Михалыча, – начал было Вагон, но я его прервал.

– Семеныч, а сколько у него бойцов? Человек десять?

– Ну да, около того, – немного скис Вагон.

– Ладно, у меня там ранчо есть, не слишком далеко от того, что вам нужно, – встал Баринов и налил себе минералки.

– Ух ты, а что же мы на шашлыки еще не ездили к тебе? – удивился я.

– Да там одно название, а не ранчо, разбито все, – скривился Баринов. – Разнесли местечко нехорошие люди из албанцев, пришлось выкупать потом у хозяина.

Я достал свои служебные карты. Специально для такого случая прихватил.

– Ну-ка, покажи, где оно?

Баринов и Слава склонились над картами. Выходило, что ранчо Михалыча и ранчо Баринова и правда не далеко друг от друга.

В любом случае, решения лучше принимать на месте.

– Тут такое дело, – начал Вагон. – Стрелять будут по мне, а могут зацепить вас. Давайте, я доверенность вам выпишу на груз. Все же моя вина. А если со мной что-то случится, то все Михалычу, этому гаду, достанется.

Собственно, возражений не было.

Баринов полетел домой, а мы с Вагоном оформлять доверенность. В итоге решили выписать три. На меня, и на Диму с Женей. Нотариальная контора находилась буквально в двух кварталах от дома. И, как оказалось, работала в выходные. Там мы дали свои айди и, заплатив несколько экю, получили три бумаги. О том, что Ваганов Алексей Семенович доверяет нам, то есть мне, Новикову, Кротову, и Макарову, получать перевозимый им груз на Базе «Россия», а также продавать и сдавать в аренду и использовать его в личных целях. Каждый из нас свернул полученную бумажку и положил в карман. Ну хоть какая-то страховка. Так, теперь сборы. Разведка разведкой, а брать нужно все. Поехали на «Грейт Волле» Женька.

Дорога оказалось простой. Баринов на своей «Тойоте» быстро вывел нас к заброшенному ранчо. Ранчо оказалось так себе. Издалека вроде нормальный дом, а вблизи – все разбито в хлам. Из пулемета его в решето превратили, даже не представляю, сколько лент высадили. Обычный двухэтажный дом с балконом, заборчик, рядом холмы. Дорога петляет и сразу за поворотом небольшой лесок.

– Так, если мы вот тут встанем, то нас могут и снайпера взять. Вон с того холма? – показал я рукой.

Вагон скривился, а Баринов кивнул.

– Да нет у него снайперов, – сплюнул Слава.

– А вдруг есть? – перебил его Дима.

– Ну откуда они возьмутся-то? – снова покачал головой Вячеслав.

По его виду было понятно, что энтузиазма он испытывает мало.

– Надо на ранчо Михалыча ехать, – подал голос Баринов.

– Ну вы со Славой езжайте, а мы тут оглядимся, – покачал я головой. – Обойти тут все нужно, посмотреть, спланировать, – добавил я.

Возражений не было. Баринов и Слава укатили, а мы еще полтора часа бродили по окрестностям.

– Варианта два, – подал голос Женек. Он скучающе достал «Парламент» из разгрузки и затянулся. Раньше, когда служили вместе, Женя не курил. Видимо, недавно пристрастился. – Либо снайпера на высотку они посадят, и он снимет Вагона, – выпустил дым боец, – либо в кустах тех засада.

– В кустах проще, – согласился я и пнул носком ботинка сухую землю. Сухой слой сразу слетел, и под ним оказался песок.

– Пошлите, кусты еще раз осмотрим, – затушил сигарету Женя после паузы.

Мы прошли метров шестьсот от ранчо к повороту дороги. Да, идеальное место. Как раз тут склон, машина идет вниз, и поворот. Снижаем скорость, метрах в десяти несколько деревьев и кустарники. Причем тянутся вдоль дороги метров сто. А дальше – снова грунтовка. Но уже пустая, на ней далеко видно.

– Если тут двоих оставить, сможете замаскироваться? – обратился я к Диме с Женей.

– Да без проблем, – сплюнул Дима.

Женек осмотрелся и тоже кивнул.

– Тогда решено. План такой: сейчас мы едем в город, и Вагон, – я хлопнул стоящего рядом вора по плечу, – забивает Михалычу стрелу. Как думаешь, придет он либо пошлет кого?

– Сам не пойдет, он же крыса. Бормана пошлет. – И Вагон стрельнул у Жени сигаретку.

Ну вот, то все местные, а на халявный «Парламент» то и дело рот разевает.

– Все верно. Борман, и с ним еще двое. Бой они тут устраивать не собираются. Думаю, сегодня же осмотрят место, завтра рано утром выдвинутся, бросят машину вон там за дорогой, – я указал в сторону холмов, – сядут в кусты и будут ждать. А дальше ваш выход, – кивнул я двум приезжим бойцам.

– Сразу валить? – пожал плечами Дима Бульдозер.

– Вот этого не надо. Живыми брать надо. А для этого мы, например, выйдем из машины и спустим ее с дороги под уклон. Как раз к кустам. – И я показал, куда должна будет скатиться машина.

– Дальше они либо огнем накрывают машину, либо из граника. Возможно, «Шмелем». Это уже верняк будет. И идут смотреть трупы. Тут вы, – я кивнул на Диму с Женей, – валите тех, кто в прикрытии, а мы этих заставляем сдаться. Сами сядем вон за тем холмом, тут дорога как на ладони.

– Ну, план простой и может сработать. Но хорошо, взяли мы одного, двоих, дальше что? – посмотрел на меня Женька.

– Дальше связываемся с Михалычем, он наверняка запросит труп Вагона показать. – Я скосил на вора глаза. Тот полез за новой сигаретой.

– А договоримся-то с пленными? – пробасил Бульдозер.

– Я сам поговорю, – затянулся Вагон по новой. – И к Михалычу я один поеду. Только взрывчатку на меня закрепишь. – Он бросил взгляд на Женю.

– Это еще зачем? – удивился тот.

– А затем. Я сам поеду, сам Михалыча и кончу. А потом поговорю с бродягами. По душам поговорю, по-воровски, – подмигнул Вагон. – Да не боись, если что, доверенности все у вас, все вам достанется. Я мусорам на этой земле верю.

– Ну, тогда погнали звонить? – И я первый пошел в обратный путь к машинам.

Еще раз объехали все на обратном пути. Да, кусты – это лучшее место. Теперь тут лучше не отсвечивать. Натопчем только. Сейчас в город, разговариваем с Михалычем, потом сборы, и Женя с Димой едут сюда. Прячут машину и ждут. А мы на «Форде» утром мчим со Славой и Вагоном. На «Форде» оно лучше всех. «Форд» Славин, а про «Шмель» мы Славе не расскажем. Может, и обойдется все.

Обратная дорога заняла не много времени. Около получаса – и мы в Порто-Франко. Остановились в теньке на пустыре у автозаправки. Вагон вышел и достал свой телефон. Вот интересно, почему Михалыч ему сам не позвонит? Почти сутки прошли, и ни звонка? Так, все, пошел гудок. Теперь мы поймали тишину. Парни в машине сидят, им не слышно. А я около Вагона стою, мне все слышно.

– Ну что, Пичуга, не ожидал меня услышать? – начал наконец разговор Вагон. На удивление, говорил он спокойно. Рваную рубаху, в которой вчера явился, уже сменил на новую, причесался, побрился. На человека похож. Только печатка и браслет на руке сверкают. – Да не надо мне твоих оправданий, с тебя как с гада спрос будет, – сказал Вагон после небольшой паузы.

– Вот завтра в одиннадцать встретимся и перетрем. Вопросов много накопилось. Мокроделов своих захвати, Бормана с компанией.

Вагон явно поймал кураж. Пальцы веером распустил, щеки надул. Далее он начал объяснять Михалычу, где именно будет стрелка. Тот, видимо, записывал, так как Вагон повторял несколько раз одно и то же. Обменялись радиочастотами, и Вагон положил телефон в карман.

– Ну все, бродяги, обратного хода нет. Пичуга придет, – задумчиво произнес он и достал сигаретку из пачки.

– Давай в машину, потом покуришь, – поторопил я вора. – Дел много. Снарягу подгонять, патроны, оружие, рации.

Мы рванули с места и теперь к моему дому. Закатились на двух машинах во двор. А там Таня с какой-то новой подружкой.

– Андрюх, привет. Что в гости не заходишь? Из-за Светки? Так она уехала. В Демидовск поехала. Работу тут не нашла. А мы вот остались, – и махнула рукой.

А сама явно на пляж собралась. Сумка, платье легкое. Как и у второй. Женек аж рот разинул. Он вчера еще не видел моих соседок, и сейчас провожал их взглядом.

– Да некогда все, вот ребята приехали, встречи, разлуки, проводы, – усмехнулся я.

Девчонки, виляя задами, прошли между машин и скрылись в воротах.

– Эй, парни, первым делом, первым делом – самолеты, – пропел я фальшиво.

– Ну а девушки? – подыграл мне Женя.

– А девушки потом, – серьезно ответил я.

Вагон хмыкнул, вылез из машины и закурил. А я, Женя и Дима поспешили в квартиру. Если все выгорит, надо бы и им хату снять. Интересно только, куда Вагон переселится? Но он явно что-то задумал. Я открыл своим ключом входную дверь, пропустил бойцов вперед, и тут зазвонил телефон. Мой секретный телефон. Это отлично.

– Это я. Вагон забил Михалычу стрелку. Михалыч рвет и мечет. Сейчас мы едем на место. План такой: сперва убедиться, что приехал лично Вагон, и «Шмелем» по машине, чтобы наверняка. Стрелять буду я, – скороговоркой произнес знакомый голос.

– Я тебя понял. Занимай позицию там в кустах, у дороги. Ну выберите самую подходящую. Стреляй сам, когда убедишься, что машина едет пустая. Если что-то поменяется, стреляй мимо. И как-то обозначь себя. А то мои ребята могут погорячиться, – сразу въехал я в тему.

– Бандану черную повяжу, – после некоторой паузы ответил Николай.

– И обязательно после выстрела сам иди к машине, а как начнется стрельба – падай, – дал я последние наставления и отключился.

– С кем это ты там говоришь? – спросил подошедший по лестнице Вагон.

– Да по работе, – отмахнулся я.

– А-а-а, – протяжно зевнул Вагон и на ватных ногах зашел в квартиру.

Сразу прошел в свою комнату и упал на диван. Было видно, что ему тяжело даются эти дни. Рухнула вся вера в воровское братство.

В моей комнате шли активные сборы. На полу лежал автомат специальный «ВАЛ» с пятью магазинами на двадцать патронов и с двумя на тридцать, прицел ПСО, два автомата Калашникова, один пять сорок пять, другой семь шестьдесят два – «АКМС» с прибором бесшумной стрельбы. Так же были разложены два рюкзака на шестьдесят литров и два костюма «Кикимора». Почти все добро, что привезли с собой Женя и Дима. Сами они были в легких маскхалатах «Крот» в расцветке мультикам. Эта расцветка как нельзя лучше подходила к местности. А вот «Кикимора» будет кстати в лесу. Две пенки стояли скрученными в углу.

– Жень, не спешите. Сейчас туда бойцы Михалыча поедут, – бросил я Евгению.

– Тем более, нужно поторопиться. Сколько им ехать? – спросил у меня Бульдозер.

– Это смотря откуда поедут. С дачи Михалыча ближе. Из города – так же, как и нам, – присел я на стул.

– Мы, в принципе, готовы. – Женя поднялся и затянул узел на рюкзаке.

– Связь есть у всех. Позывные оставляем старые. У Баринова, если что, какой позывной? – вступил в разговор Дима.

– «Барин» у него позывной. На всякий. – Я встал и тоже помог Бульдозеру упаковать рюкзак.

Женек достал «кенвуды» с гарнитурой, и мы согласовали частоты. Проверили зарядку. На сутки должно хватить. На всякий случай взяли запасные аккумуляторы к рациям. В качестве сухого пайка сойдут запасы китайской лапши у меня. Все равно в доме ночь проведут, не в чистом поле.

– Если вдруг встретимся с михалычевскими, что делать? – серьезно спросил Женек.

– А ничего не делать. Вы их не знаете, они вас не знают. Мало ли кто тут ездит? – пояснил я.

Еще примерно через минут тридцать Женя с Бульдозером уехали.

Мы с Вагоном перекусили чем бог послал. Рыбой с овощами. Была идея сходить в кабак, но я ее отверг. Все же Вагона могли искать михалычевские. А еще примерно через час позвонил Баринов.

– Привет, как у вас? – пробасил он в трубку.

– У нас все штатно. Сидим с Вагоном на хате, парни уехали на место. Ждем тебя, – ответил я.

Вагон вышел на балкон курить.

– Минут через десять подъедем со Славой, – сказал Баринов и отключился.

И не обманул. Примерно через десять минут в дверь позвонили. Вагон сидел в кресле. Я взял «глок» в руку, подошел к двери и глянул в глазок. Надо бы видеокамеры поставить, но вот как-то все руки не доходили, да и некого опасаться было до вчерашнего дня. На площадке стояли Баринов и Слава. Я открыл дверь.

– Воды дай попить, сушняк что-то, – с порога заявил Вячеслав.

– Держи, – бросил я ему со стола бутылку минералки.

– Как место? – спросил я у Баринова.

– Да позиция ничего, двоих-троих точно сниму сразу, Михалыча смогу. – Саня уселся на диван и схватил со стола печенье.

– Снимать пока никого не нужно. Нужно четко засечь выезд и количество бойцов в машинах. И потом, когда мы приедем, обозначиться и наблюдать. Если кипеш начнется, основная цель – Михалыч, – поставил я задачу.

– Все ясно. Завтра с рассветом выдвигаюсь. Разрешите идти? – запаясничал Баринов.

– Разрешаю. Пойдемте, провожу вас. А вас, Вячеслав, я попрошу остаться, – сказал я уже было собравшемуся уходить Славе. Тот разочарованно снова плюхнулся на диван.

Мы с Бариновым вышли на улицу, и я тихонько прошептал ему, посмотрев по сторонам:

– У Михалыча есть боец, ростом около ста восьмидесяти, коротко стриженный, темноволосый. Будет, скорее всего, в мультикаме и черной бандане на голове. Его не работай, хорошо?

– Ну, как скажешь. – Баринов хмыкнул.

– Позывные «Буль» и «Старый» у моих парней, у меня «Большой». Тебя я «Барином» назвал, – продолжил я чуть громче.

Мужик какой-то возился около старого «Ниссана Террано». Тот самый, который позавчера приехал. Мы попрощались с Бариновым, и он уехал. Теперь со Славой нужно решить. Поднялся назад в квартиру. Слава жрал колбасу.

– Слав, завтра часов в восемь на «Форде» подкатывай сюда, мы с тобой поедем.

– А почему на «Форде»? – прожевав, спросил Слава.

– Он большой. Много места. А сто машин гнать нам не надо. У нас трофейные могут быть, – пояснил я.

Слукавил, конечно.

– Ну хорошо. Тогда я в клуб, там указания раздам, и спать. В восемь буду. – Слава встал и вытер руки салфеткой.

Обжора.

– Не опаздывай, – бросил я вслед и закрыл за ним дверь.

– Может, прогуляемся? – жалобно спросил Вагон.

Сидит на диване, мнет в руках сигарету и чем-то недоволен. А мог бы в саванне лежать. И дикие гиены его бы растаскивали на части.

– Семеныч, не стоит. Мало ли? Михалыч по-любому тебя ищет. Ты для него сейчас главная проблема. Нет тебя – нет проблемы. А мы не знаем, что он задумал, – резко пресек я подобные попытки. – Город небольшой, можно просто случайно налететь на кого не надо.

Внезапно зазвонил телефон. Кто это там? Опс, как не вовремя. С работы звонят. С дежурки. Брать или не брать? Сегодня суббота, скажу, что уехал отдыхать. И я решительно отключил звук у телефона. Пусть названивают. В пятницу я выходной взял, сегодня и завтра – выходные. В понедельник появлюсь, если жив останусь. Вагон с интересом посмотрел на мои манипуляции с телефоном.

– Да с работы звонят. Опять ерунда какая-то с русскоязычными. Переводчик им нужен. Обойдутся, пусть другого ищут, – пояснил я, а Вагон только хмыкнул.

– Думаешь, выгорит у тебя отжать у Михалыча все? – спросил я то, о чем давно думал.

– Не знаю. Я ничего отжимать не собираюсь, я свое заберу и правду пацанам скажу за этого гада, – сунул Вагон в рот сигарету и отправился на балкон.

Женек ему пачку «Парламента» подогнал. Вот и шикует вор.

Внезапно зазвонил телефон. Я бы его отключил, но вдруг кто свой позвонит. Как вот Баринов на этот раз.

– Андрюх, ССР в курсе наших дел, – сразу сообщил он мне.

– И что теперь? Отменяем? Ребята уже на месте, все… – Я вздохнул.

Только этого еще не хватало.

– Да не, они не против. Просто просят за рамки не выходить.

– А мы не отморозки. Только самооборона, только хардкор, – усмехнулся я.

Мне и самому хотелось выйти и подышать воздухом на улице, прогуляться до пивной, посидеть, подумать о чем-то великом. Но увы. Пусть лучше тут с Вагоном, в четырех стенах. Завтра нагуляемся на свежем воздухе вволю. Так мы и просидели весь вечер. А потом ночь. Вагон ворочался за стенкой и часто выходил на балкон курить. Только под утро он заснул.

А утром я вскочил сразу. Будильник! Я его не завел. Сколько сейчас? Семь часов! Через час Слава заедет. Быстро постучал в стену. Храп за ней прекратился. Проснулся Вагон. Умыться, наскоро перекусить и собирать оружие. Так, «глок» оставлю. Все-таки служебный, ну его на. Возьму подарок Баринова «Зиг-Зауэр». Большой… И не стрелял я из него пока. Ну вот как раз и постреляю. Глушитель надевать не буду, возьму с собой.

Подобрал универсальную кобуру. Годится. Плитник свой в машину брошу и шлем. Автомат возьму за основное оружие. Пусть будет пять сорок пять. Он пристрелян более-менее. Восемь магазинов уже снаряжены. Рассовал по подсумкам, один подсумок под сброс. Готово. Надел свои тактические брюки и берцы. В кроссовках не очень удобно по саванне гонять, все же на разборку едем. Вагону ствол бы надо. Вот этот «Зиг-Зауэр» ему там и передам в случае чего. И еще один автомат имеется. То есть уже два. Только магазинов всего четыре остается. Хватит Вагону. По уму, там Бульдозер со Старым всю работу сделают. А мой Колян сам сдастся.

А вот и Вагон, легок на помине. И даже посвежевший какой-то. Вот что значит без алкоголя сутки!

– Давай, ешь и поехали, вот этот ствол себе возьмешь, – указал я Вагону на лежащий «АКС». Тот кивнул.

Раздался телефонный звонок. Слава. Молодец, время-то еще без пятнадцати!

– Да Слав, ты приехал? – снял я трубку.

– Внизу стою, выходите! – отозвался Вячеслав.

– Сейчас, пять минут, – бросил я дежурную фразу.

– Давай, собирайся, а то опоздаем, – крикнул я Вагону.

– В гости к богу не бывает опозданий, – проворчал он, но собираться начал быстрее.

В итоге минут через десять мы вышли. Я в полном боевом, и Вагон в неполном. Разгрузку «шесть ша сто двенадцать» тащил в руках. Вместе с четырьмя оставшимися магазинами. На выходе попался вейпер Костя.

– О, здорово, Андрюх. А куда это ты? – весело протянул он мне руку.

– На охоту, не видишь? – сухо бросил я, но руку пожал.

– Ну, удачной охоты вам, – пожелал Костя, с сомнением посмотрев на Вагона.

В мятой рубашке и брюках Вагон действительно мало походил на охотника. Да еще и кислая рожа в придачу.

Слава стоял чуть в стороне. Во двор не стал заезжать. Ну и ладно, дойдем. Как уселись в «Форд», я протянул Славе броник.

– Надень.

– Да на кой? – отмахнулся Слава.

– Слушай, давай не выделывайся, всякое может случиться. Помнишь, как на рогача ходили? – при последних моих словах Слава усмехнулся и взял протянутый жилет.

Вагону предлагать не стал. Вон валяется на полу, сам бросил. Захочет – наденет.

Утро выходного дня только начиналось. Солнце уже немного поднялось над городом, но жары особой пока не было. Где-то мели мусор на улице, где-то проезжали машины. Редкие птицы летали над крышами веселых разноцветных домов. А мы мчались к контрольно-пропускному пункту. На выезд из города.

Когда осталось несколько километров, я сказал Славе остановиться и достал рацию.

– Старый, ответь Большому, прием! – тишина.

Повторил два раза вызов. Вагон заерзал на сиденье и достал сигарету. Слава тоже крутил головой. Только с четвертого раза мне ответили.

– Буль на приеме. Старый слишком близко к объекту.

– Рад слышать, Буль. Доложи обстановку, – выдохнул я.

– Четыре тела лежат у дороги. Приехали на светлом «Патриоте». Старый метрах в двадцати от них. По вооружению – автоматы и один «Шмель».

– Принято. Старый, если слышишь, дай тональный, – повторно вызвал я Женю.

Тут же прозвучал зуммер в рации. Все отлично, он меня слышит.

– Старый, Буль, сейчас мы едем на ранчо. Если поднимут «Шмель», валите их сразу. Если все нормально, то огня не открывать. Как приняли?

– Буль принял.

Тональный сигнал прозвучал в ответ от Старого.

– Ну что, Слава, поехали? – подмигнул я Вячеславу.

Тот тронулся с места, постепенно разгоняясь.

– Слав, ты бы газу прибавил. Их нам проскочить нужно. – Я взял лежащий на полу машины броник и приставил его сбоку к дверце машины. Хоть какая-то защита.

– Если они уже там, то, может, пусть твои друзья их и возьмут? – прибавил газу Слава, судорожно сжимая руль.

Оно и понятно, неохота в качестве мишеней ехать в засаду.

– И что делать? Валить всех наглухо? А потом окажется, что они на охоту поехали. Нет, нам нужен «момент истины», с поличным брать надо и теплыми. Так что рискуем, Слав, – хлопнул я его по плечу.

Дорога длиною в пятьсот метров показалось бесконечной. «Форд» резво рассекал грунтовку и закладывал виражи на повороте. Самый опасный участок, где кусты примыкали к дороге, проскочили, чуть не вылетев с трассы. Ну как на ралли «Париж-Дакар».

– Слав, ты бы осторожней, что ли, рулил, – не выдержал Вагон и бросил неприкуренную сигарету в окно.

Зажигалкой он обжег руку и чуть не поджег обшивку «Форда».

Слава даже не посмотрел в его сторону. Движок машины взревел, и мы взобрались на холм, проскочив засаду. Впереди открылся вид на ранчо. А неплохое местечко себе Баринов прикупил! Красиво. По бокам холмы, солнце встает, легкий ветерок, птички – и никого. Романтика! Надо бы и вправду на шашлычки сюда сгонять как-нибудь.

– Все, тормози, к дому не поедем, – сказал я Славе.

«Форд» резко дернулся, причем Вагон, снова пытающийся прикурить сигарету, чуть не въехал в лобовое стекло головой. Громко выругавшись ненормативной лексикой, он выскочил из машины, даже оставив оружие в салоне и наконец чиркнул зажигалкой.

– Уф, пля, доехали. Ау, Михалыч, где ты, сцука! – громко крикнул Вагон, успокаивая нервы.

– Да не ори, не приедет он, – выбрался я наружу.

От засады до нас примерно метров семьсот. Снайпер бы попал. Но нет у них снайпера. Да и не дадут мои парни ему выстрелить. Тут, около ранчо, открытая площадка, а дальше дорога заходит за холмы, и участок метров в пятьдесят из засады не виден. Это как раз то, что нам и нужно. Кусты густые, но идут вдоль дороги и дальше уходят в саванну. То есть мы все правильно рассчитали. Ребята Михалыча утром разведали местность и выбрали ту же позицию, что мы вчера и предполагали. Отлично. Все идет по плану, как пел в известной песне Егор Летов. До встречи еще много времени. Связался с засадой.

– Буль, как обстановка?

– Все штатно, противник спокоен, наблюдает за вами.

Вагон бросил сигарету и затоптал ее ботинком. Слава так и не вышел из-за руля, как будто собирался свалить. По-моему, он был готов прямо сейчас дать по газам и сдернуть подальше от этого места. Но гордость не позволяла.

Прошло полчаса. Нам они показались вечностью. Вагон, по-моему, самый спокойный был. Даже курил меньше обычного. О чем-то думал, погруженный в себя. Сидел на камне, который причудливо торчал из земли на холме, и молчал.

– Не сиди на камнях, они холодные, утро же, – бросил я ему. Но Вагон только отмахнулся. По-видимому, что-то решал. Ну, его дело.

А вот Слава закурил уже пятую по счету сигарету. Наконец-то он вылез из кабины, но сразу спрятался за кузов автомобиля. Хоть какая-то защита.

Ящерица быстро пробежала рядом с камнем, на котором восседал вор в законе. Потом у его ног, шурша чешуей, вслед за ящерицей проползла змея. Небольшая, но, скорее всего, ядовитая. И ведь прямо в сантиметрах от ноги Вагона! Тот посмотрел молча, никакой реакции. Только этого нам еще не хватало. Представляю, каково ребятам там, в саванне!

– Семеныч, поберег бы ты себя, тут гады разные ползают, – обратился я к Вагону, нарушив тишину.

– Те гады, что ползают, неопасные. Опасные гады на двух ногах ходят, – глубокомысленно изрек он, вздохнул и встал с камня.

Отряхнул свои штаны, потянулся как ни в чем не бывало и глянул на меня.

– Ну что, пора?

– Валяй. – Я тоже посмотрел на часы.

Десять минут двенадцатого.

Вагон неспешно дошел до машины, открыл дверцу, достал лежащую рацию, проверил частоту и начал вызывать.

– Пичуга, ответь Вагону, прием. – Тишина и шуршание в эфире. – Пичуга, Пичуга, ответь Вагону, прием, – раз десять повторял Вагон.

– Да, Вагон, слушаю, – наконец-то отозвалась рация.

– Пичуга, я на месте. Время вышло, ты где? Заплутал небось? – прищурившись, произнес Вагон с блатной интонацией.

Снова повисла пауза. Вагон повторил еще раз.

– Ты мусоров привел, ссучился. Не будет у нас встречи, вот так, Вагон. Был ты вор, а стал сука, – борзо отозвалась рация.

Я посмотрел на лицо Вагона. Никакой реакции. Выражение игрока в покер. Только губы стали чуть тоньше и лицо бледнее.

– Так приезжай и перетрем тут с тобой, кто ссучился, кто крысятничает, кто мокрушником голимым стал. Белого тоже ты мочканул? За все спрос будет, Пичуга, – с угрозой проговорил в рацию Вагон. Про Белого он просто сказал наугад, чуйка сработала. Но, похоже, не промахнулся.

Из рации раздалось несколько матюгов и все. Тишина и шипение эфира. Прием устойчивый, но слабый. Далеко явно Пичуга находится. И не думал он приезжать. Плюнув, Вагон выключил рацию.

– По коням, бродяги. Делаем дело, – бросил он и решительно полез в машину.

Солнце уже поднялось и припекало прилично. Слава сел за руль, я, как обычно, перед дверцей пассажира.

– Так, двери не закрываем, всем понятно? Перед холмом, вон там, – я указал Славе, где именно, – тормозим, выходим из машины и падаем на землю. Слава, машину на нейтралку и скатываешь вниз по дороге. Понятно?

– Понятно, – буркнул Слава. – Не пострадает она?

– Да нет, не должна. Вот там поворот, она и уткнется в холм. Ну так, бампер поцарапаешь, – отвел я глаза.

Слава нажал на газ.

– Внимание, начинаем движение. Как приняли, Буль? – запросил я бойцов.

– Приняли, начинаем работать, – отозвалась рация.

«Форд» легко поднялся на холм, остановился прямо перед спуском. Узкая грунтовка. Справа и слева высокая трава. Дальше впереди спуск. Такая же грунтовка резко поворачивает вправо. И вдоль дороги густые кусты. Типичный пейзаж саванны. Я выскочил в траву и залег. «АКС» тут же принял боевое положение. Патрон в патроннике давно, предохранитель снят. Следом неудачно плюхнулся Вагон. Видимо, ударился обо что-то, скривился, но вида не подал. Последним выскочил Слава, неуклюже держа в руках автомат. Машина медленно перекатилась за холм и, набирая скорость, пошла вниз. Впереди поворот. Я чуть высунулся из-за травы. Машина скатывается. Все ближе поворот. Как медленно едет машина… Осталось метров пять. Нет, еще меньше. Какое-то движение в кустах у дороги.

Внезапно раздался хлопок. Потом вспышка. А потом грохот. Термобарический заряд. Машина полыхнула у нас на глазах. Бедный Слава! Завалившись на бок, то, что осталось от «Форда», лежало на обочине дороги. Сухая трава вокруг разгоралась. Как бы пожара не было.

– Приготовились, оружие к бою, – тихо скомандовал я. – Без моей команды огонь не открывать! – это уже на всякий случай. И так инструктировал уже, и не раз.

Минута прошла. Еще минута. Ага, вот оно. Фигура вышла из-за кустов, и с автоматом на изготовку направилась к машине. За ней вторая. Ожила рация.

– Большой, у нас минус два. Все штатно.

– Принято. Берем этих. – Я отложил рацию и прицелился. Оптику не взял! Да ладно, метров семьдесят, не промажу.

Впереди парень в черной бандане. Николай! Сзади, чуть сбоку, второй. Ростом пониже, тоже в мультикаме. Но мультикам какой-то плюшевый. То ли беушка, то ли китайский. У Николая-то покруче будет, как бы не «крайевский» натуральный! С наколенниками брюки, рубашка боевая с налокотниками. Прибарахлился, однако. Так, встали. Николай руку поднял. Говорят о чем-то. Мой выход.

– Жить хотите, стволы на землю, руки подняли! – заорал я, чуть приподнявшись.

На всякий случай второго держу на прицеле. От Николая я подлянок не ожидаю, а вот кореш его может номер выдать. А он бы нам ох как тоже нужен. Так и есть! Дернулся в сторону, гаденыш! Тут же пыль у него под ногами пошла фонтанчиками, кто-то очередь дал из кустов. Наверняка Старый из «ВАЛа». Так, Николай руки поднял, автомат положил. Второй тоже встал. Бросил. Разговаривают о чем-то между собой, но сдаются, и это главное. Медленно встал и, держа их на прицеле, начал спускаться с холма.

– Оставайтесь на местах. Ваша главная задача – не выстрелить мне в спину, понятно? – бросил я Вагону со Славой.

Вагон промолчал, Слава что-то буркнул недовольно. Он еще в шоке был от того, что случилось с его машиной. В таком состоянии может и пальнуть. Я покосился краем глаза. Слава опустил автомат и смотрел, как догорает его автомобиль.

– Только масло заменил… – донеслось до меня.

Медленно спускаюсь с холма. Автомат убрал чуть вбок, там уже две фигуры в «Кротах» уложили пленных лицом вниз. Здоровый Бульдозер охлопывал карманы. Снял разгрузку с Николая. Отбросил нож в сторону. Старый стоял под углом в сорок пять градусов и контролировал обстановку. Вид у него был замученный.

– Чисто, – коротко бросил Бульдозер и застегнул наручники на Николае.

Перешел ко второму. Второй был ростом пониже, но испуган не особо. Тоже, видно, бывалый уже. Что же так сдался легко? Николай поспособствовал? Наверное. Лежит в пыли и смотрит на меня. Извини, друган. Полежи немного. Не могу же я при всех сказать: «Спасибо, друг Мыкола, спасибо, мой агент, теперь вставай и иди служить Вагону!»

Второго тоже обыскали, забрали оружие и быстро ушли к ранчо. Светить тут не стоит, посты не выставлены, банально людей нет. Вдруг вторая группа подтянется? Хотя, в этом случае, Баринов бы сообщил. Трофеи, четыре «АКС» и два пистолета, тут же, на траве, лежат. Еще один «Шмель» и патроны с магазинами. Негусто. Хотя, чтобы убить Вагона, вполне достаточно. Связь у группы была прямая с Пичугой. То есть нужно торопиться. Я посмотрел на Вагона. Женя с Димой занялипозиции на холме, прикрывают.

– Расстегни парней, чай не в мусарне, – властно обратился Вагон ко мне.

А я подыграю, нам это и надо. Кивнул и расстегнул наручники за спиной, ключ мне Женя сразу отдал.

Николай встал, размял стянутые наручниками руки. Бандана у него слетела с головы. Поднял и положил в карман.

– Вагон, ну ты же понимаешь, это не я. Михалыч заставил. Я не хотел. Я мимо стрелял… – посмотрев на меня, обратился он к вору.

– Я понял, – махнул рукой Вагон. – Мы же с тобой столько вместе были, а, Колек? – подмигнул ему Вагон. – Верю тебе, а вот тебе, Саша, можно верить?

И Вагон ткнул пальцем во второго бандита, сидящего на траве, уперев руки сзади.

Саша облизнул засохшие губы. Поглядел вокруг. Слава курит на холме. Я стою с автоматом на груди. Вагон стоит рядом. Николай убрал руки за спину и смотрит в землю.

– А что я? Я сам тут без году месяц. Приехал, работу нашел по объявлению, вон, вместе с ним, – и Александр кивнул на Николая, – а куда мне? Михалыч платит хоть…

Николай снова посмотрел на меня. Палится он, ой палится… Хорошо, Вагону не до этого.

– Итак, парни. Выбирайте. Вы или со мной, или не со мной. Но если вы не со мной, то я вас не трону. А с Михалыча-Пичуги вашего бывшего, я спрошу за беспредел. – И Вагон топнул ногой. – Прямо сейчас спрошу. Жень, давай. Доставай взрывчатку, – обратился он к Старому.

Тот посмотрел еще раз на свой сектор наблюдения, позвал Славу и показал ему, куда смотреть. Слава неохотно встал на его место. А Женя сбегал в дом, принес оттуда ящик и начал доставать взрывчатку. Вагон спокойно встал, поднял руки. Женя закрепил несколько шашек на поясе, потом с боков еще повесил. Поставил радиовзрыватели.

– Готово, – подмигнул мне он. – Только вот эту кнопку не нажимай, не надо, – показал он Вагону на пульт.

– Не боись, где не нужно, не нажму, – буркнул в ответ вор. – Итак, самое главное. Надо вам с Михалычем связаться и сказать, что все сделано. Я мертв. – Вагон посмотрел в упор сначала на Александра, потом на Николая.

– Говорить надо так, – вмешался я, – мол, Вагон спрыгнул с машины и побежал. Это будет правдоподобно. Скажи, почуял он. Как и в тот раз.

При упоминании «того раза» Коля отвел глаза.

– Тех двоих, – я показал рукой в сторону бывшей засады, – Бормана и второго, как там его?

– Кастета, – добавил Николай.

– Во-во, Кастета, Вагон и положил. А ты, – я ткнул пальцем в Николая, – его достал. Понятно?

Николай кивнул. Александр сидел молча. Но сомнений не высказывал. Как бы не накосячил. Сидит, губы дует.

– А точно отпустите? – переспросил Александр. Он вдруг встал и отряхнул штаны.

– Я не кидала и своих не валю, – процедил сквозь зубы Вагон. – Те моего слова мало? Воровского слова? – в упор он начал буравить глазами Александра.

Тот был на полголовы ниже Вагона, взгляда не выдержал и кивнул.

– Рацию дайте! – решительно обратился ко мне Вагон.

Я достал «Кенвуд», который висел на разгрузке Бормана. Разгрузка осталась вместе с Борманом в кустарнике. Протянул рацию Вагону. Тот передал ее Николаю.

– Вызывай, – коротко бросил вор.

Николай взял рацию, посмотрел на товарища. Тот молчал.

– Ранчо, Ранчо, ответь Мулату, прием.

– На приеме Ранчо. Где Борман? – сразу же отозвалась рация.

Прием был хороший, но голос явно не Михалыча.

– Зажмурили Бормана, – ответил Николай. – Хозяина позови.

– Как зажмурили? Кто?

– Вагон, кто же еще…

– Хозяин на связи, где Вагон – голосом Михалыча захрипела рация.

– Вагон готов. Я ему башню снес. – Николай посмотрел на вора.

Тот кивнул головой.

– Что у вас случилось? Что с Борманом? – встревоженно сорвался голос у Михалыча. На нервах он, видимо.

– Да выскочил из машины, а когда Борман пошел посмотреть, выстрелил в него. Его наглухо, Кастету в грудину прилетело. Вроде дышит, но без сознания. Я в башку Вагону две пули всадил. Готов он, – вдохновенно врал Николай.

– Позови Шторма к рации, – недоверчиво отозвался Михалыч.

Коля протянул рацию Александру. Я напрягся. Вагон, видно, тоже. Достал из-за пояса мой «Зиг-Зауэр», взвел предохранитель и кивнул Саше.

– Давай, покашляй ему что-нибудь, – хрипло и с блатной интонацией проговорил Вагон Александру.

– Да, Хозяин, это Шторм. – Лицо бледное. Губы дрожат, но пока не психует.

– Что там случилось у вас?

– Да все, как Мулат сказал.

– Вагона вальнули?

– Да, Вагон – труп.

– Отлично, передай Мулату рацию.

– Держи, – протянул «Кенвуд» Николаю Саня. И отвернулся в сторону.

– На связи Мулат. – Николай уверенно взял рацию и внутренне расслабился.

– Берете Вагона, Бормана и Кастета и дуете сюда. Как понял?

– Понял, выезжаем, – отозвался Николай-Мулат.

– Конец связи, – сказал Пичуга и отключился.

Хороший он себе позывной придумал. Скромно и со вкусом – Хозяин.

Полдела сделано. Теперь слово за Вагоном.

Пригнали «Патриот», на котором приехали «одноразовые». Здоровенная такая машина, бензин, светло-серого цвета. Только в салоне все изгажено. Видно, возили какую-то ерунду. Ну да и ладно. Теперь главное – отдавать оружие или нет Николаю с Александром? Бульдозер и Старый смотрят на меня, ждут решения. Вагону все равно, он уже вошел в роль, Мой «Зиг-Зауэр» в правой руке вертит, на переднее сиденье в «УАЗ» хотел прыгнуть. И тут началось…

– Не поеду я с вами. Обещали отпустить – отпускайте! – внезапно заявил Александр.

Бульдозер обернулся и повернул автомат в его сторону. Я покачал головой. Вагон остановился и тоже посмотрел на говорившего. В любом случае, отпускать его сейчас нельзя. Можно, конечно, грохнуть прямо сейчас. А как себя Колек поведет? А вот непонятно. В любом случае, решать Вагону. Он тут типа «главный» у нас.

– Не хочешь – не надо. Я тебя понимаю и не осуждаю. Но отпустить тебя тоже не могу. Слава, – позвал Вагон сидевшего в стороне и тоже наблюдавшего за этой сценой Вячеслава, – останешься тут с ним. Как я скажу, что можно, пусть идет на все четыре стороны.

– Угу, а я куда пойду? Машины-то нет, – буркнул Слава.

– Не переживай, и машина будет, и до дома доставим, и компенсируем убытки, – успокоил я Славу. Тот только фыркнул в ответ.

Решили оставить их в доме на связи.

– Ты смотри, осторожнее с ним, может фокус выкинуть, – шепнул я Вячеславу.

Тот отвернулся в сторону.

Вагон залез на заднее сиденье «Патриота», Николай сел за руль. Мы разместились в женьковском «Грейт Волле». Честно говоря, тревожно было. Нет, в Вагоне я был уверен. Непонятно было, как михалычевские себя поведут. С другой стороны, Вагон рванет себя сам, и Баринов достанет Михалыча. В любом случае наше дело – сторона. Хоть мы и влезли в бандитские разборки, но влезли только с краю. Чуть помогли, а дальше пусть Вагон сам…

Вагон

Вагон поежился на заднем сиденье «Патриота». Коля-Мулат уверенно вел машину по узкой грунтовке. Кусты сменились холмами. Машина шла бодро, слегка укачивало. Перевалили через очередной холм. Справа вдоль дороги показалось стадо свинок. Побежали жрать кого-то. Вот сейчас убьют кого на ранчо у Михалыча, вывези сюда, и свинки не оставят ни кусочка от трупа. Вместе с одеждой сожрут. Вагон поежился. Тонированные стекла подняты, кондиционер включен. Пыль с дороги не летит в салон. Хоть и тянет холодным воздухом, а Алексею Ваганову все равно душно. Горло сжимает тисками. В груди давит, и хочется курить. Но курить он не будет.

– Если все получится, совсем брошу курить, – вслух вполголоса проговорил вор.

Коля обернулся, но ничего не сказал. Впереди показалась прямая дорога на ранчо. Запросил по рации, ему ответили. Вагон не вникал в разговор. Пистолет, который дал ему Новиков, был весь сырой и скользкий от пота. Руки вспотели. Пульт лежал рядом на сиденье. Что брать сначала? Пульт или пистолет? Наверное, пульт.

Вот и забор. Ворота. Люди в мультикаме стоят. Михалыча люди. Вагон узнал их. Тот, что пониже и плотный, Егор. А второй, высокий и здоровый, как же его? Просто вылетело из головы. Да и шут с ним, потом вспомнит. Если, конечно, будет это «потом».

Ворота открылись, машина въехала на пустырь. Пауза. Ага, вот он, Пичуга идет. С ним еще несколько человек. Ближе-ближе. Они уже около машины. Николай напрягся за рулем, не выходит. Ну все, господин вор, ваш выход! Дав мысленно себе сильного пинка под зад, Вагон открыл дверцу салона «Патриота». «Уверенным шагом иду я навстречу мечтам». А какие мечты у вора? Никаких. Еще шаг. Пичуга ствол поднял. Ну стреляй, отважный ты наш, и Вагон поправил взрывчатку на поясе и на груди. Что, остановился?

– Вечер в хату, часик в радость, бродяги! Спокойно, Пичуга, ствол опусти, на кнопку нажму, все перед богом базарить будем. Опустил, мля, сказал! – рявкнул Вагон.

Бандит опустил пистолет и покосился на стоящую рядом братву. Пичуга бледен, но спокоен.

– Отниму у вас пяток минут, а потом откланяюсь. Такие дела, бродяги. Тут все преступники, только одна сучка, так ведь? Че какой-то бледный, Пичуга? Взбляднул? Да-да, ты же знаешь, у меня с волей контакт налажен. Самолеты ко мне как прилетели? Не знаешь? Так я скажу – как. И еще прилетят, и не один. Вчера все как есть обсказал братве Старого света. В гости едут. Через пару дней встречайте. А еще бригада Белого не в понятках, куда их братуха пропал. Говорят, встретил его Пичуга, накормил, напоил и в землю закопал. Хотя, что это, закопал. Наверняка свинки растащили. – Вагон говорил все увереннее.

Пичуга уже был готов выстрелить, но боялся взрывчатки на боках у вора.

– И дело не только в Белом. Общак с ним ушел. Большие бабки, да, Пичуга? Не на них ли это ранчо построил? – И Вагон обвел руками с пультом по сторонам, причем чуть тот самый пульт не выронил. Но никому до этого не было дела. Неуютно стало как-то вокруг. – Все я передал на Старый свет. Бригаду уже собирают. И за Белого ответ держать придется.

Вагон обрел спокойствие и наглость. Голос звучал громко, как будто Алексей пел в караоке. Когда он пел, его все слушали. Когда говорил – тоже. Это был природный талант. Слова сами складывались в предложения и несли свой скрытый смысл до каждого, кто их слышал.

– Братва, внимание! С этим гадом будет покончено. – Вагон указал на еще больше побледневшего Михалыча. – Не сейчас, так через час. Не через час, так через день. Ничто его не спасет. За воров ответка придет однозначно. Поэтому, главная задача у вас, пацаны, – под раздачу из-за упыря этого не попасть. И вот тут я за каждого из вас похлопочу.

Он набрал полную грудь воздуха, выдохнул, продолжил речь:

– Вас ни в чем не виню, претензий ни к кому нет. Вон Мыкола подтвердит. Он меня хотел завалить, да рука дрогнула. Видно, бог вора бережет. А кто вас убережет, когда пацаны с волынами приедут с Базы? – Николай вышел из-за руля «Патриота» и кивнул в знак согласия с Вагоном.

Автомат на ремне, патрон в патроннике. Парень сделал выбор и тут же поднялся в преступной иерархии. Был простым «одноразовым» у Михалыча, стал правой рукой у Вагона.

Тишина повисла в воздухе. Михалыч хотел было что-то сказать, да слова в горле встали комом. Пытался поднять руку с оружием, Вагон стрельнул глазами, рука опустилась безвольно. Так быков ведут на бойню. Посмотрел на Николая.

– Так ты, мразь, предал меня? – Цвет лица Пичуги сменился на бордовый. Пошли красные пятна, и голос задрожал.

– А ты мне кто, отец родной? Сам подставляешь всех, только бы кусок урвать, а потом всех нас, как Вагона, в расход? – дерзко ответил Николай бывшему пахану.

– Пичуга, со мной базаришь, парней не трожь, – громко крикнул Вагон.

Новиков ему объяснял, что не нужно сразу выцеливать голову Михалыча. Лучше сначала выстрелить в грудь, в область сердца, а потом уже спокойно прицелиться и в башку. Вагон так и сделал. «Зиг-Зауэр», непонятно как для всех оказавшийся в его руке, громко кашлянул, потом еще раз. Михалыч дернул головой и рухнул вперед. Вагон не промазал.

– Спокойно, бродяги! – обратился он к напрягшимся бандитам. Кое-кто уже схватился за оружие. – Я же сказал, претензий ни к кому нет! Вольному воля. Кто хочет, может идти на все четыре стороны. А кто остался со мной, получит по десять тысяч экю. Прямо сегодня! – И Вагон улыбнулся своей блатной воровской улыбкой в пол-лица.

Обернулся.

– Колек, обшмонай его, ключик от сейфа найди мне, – шепнул он подошедшему Мулату. – Летех, что стоишь? Ты ж вояка, помоги мне эту дребедень снять, курить охота, – уже обратился он к бандиту.

Хмурый Летеха постоял, посмотрел на труп Михалыча, вздохнул и направился к Вагону. Осмотрел и начал процедуру «разминирования». Жить всем охота, а жить с бабками охота вдвойне.

– Так, а вы че встали? Биток, ну-ка давай с братвой эту падаль отсюда, – прикрикнул Вагон на молодого парнишку в толпе. Тот помялся, но подхватил труп и потащил в сторону. – Куда тащишь? Еще тут заразу прикормишь. В пикап его и подальше отвезли. Хотя стой, Мулат, ты обшмонал его?

Николай покачал головой.

– А че стоишь? Давай по шурику. Летех, сигарету мне дай. – Вагон расправил плечи и вздохнул.

Летеха закончил снимать взрывчатку, достал пачку из кармана, вынул оттуда сигарету «The Road» и протянул Вагону. Потом чиркнул зажигалкой.

– Алексей Семенович, вы же обещали бросить курить? – внезапно спросил Мулат.

– Все верно, обещал так обещал. Эта предпоследняя, – подмигнул ему вор и затянулся.

– Ключи нашел? Ну пойдем, осмотрим, что этот гад там заныкал. А вы, парни, тут ждите. Как и обещал, сегодня всем премиальные выдам. Как говорится, жить хорошо, а хорошо жить еще лучше! Гуляем сегодня. – Вагон с Николаем направились к дому. Двое бандитов бросили труп Михалыча в кузов пикапа и рванули с места. Начиналась новая бандитская жизнь.

Новиков

– Женек, стартуй, рвем когти, – хлопнул я по плечу лежащего рядом Старого. Тот молча откатился в сторону, поднялся на ноги и быстрым шагом пошел в машину. Бульдозер контролировал тылы.

– Сворачиваемся, – махнул я ему.

– А друг твой? – спросил на ходу Женя.

– Баринов сам доедет. За Славой сейчас заскочим и все. Погнали. – И я прыгнул на переднее сиденье «Грейт Волла».

Женя тихо поехал от ранчо, свернул на грунтовку и прибавил газа. Вскоре машина скрылась за холмом. Тут дорога петляет, по краям кусты. Нас уже не догонят. А Вагон пусть дальше сам разбирается. Мы все сделали, как он и просил.

– Не кинет нас с бабками твой Вагон? – подал голос Дима.

– Не должен. Мы же парни крутые. Нас кидать опасно, – подмигнул я ему.

– Андрюх, а зачем мы вообще за вора вписались? Ты вон как бы полицейский, – задумчиво протянул Женя.

– Да жалко мне его. Все-таки вместе сюда попали. У меня же никого не было тогда кроме него. Держались вместе. А потом он решил с Пичугой своим в уважуху поиграть, – пояснил я. – И самое главное, мы же, если все правильно сложится, бабки заработали теперь, – щелкнул я пальцами.

– И много бабок? – наивно спросил Дмитрий.

– Ну, скромно если считать, тысяч по пятьдесят долларов. Тут в местной валюте другая сумма будет, я вам для удобства перевел.

Женя присвистнул.

– Неплохо так, – мечтательно закрыл глаза Дима, – но спать охота.

– Только вы губу не раскатывайте, тут и цены другие. Не на все, конечно, но на то, что тащат из-за «ленточки», минимум вдвое дороже, – немного поубавил я восторга у парней.

Так мы подъехали к ранчо Баринова. Тишина. Никого. Остановились около входа.

– Буржуй, как обстановка? – запросил я в рацию.

Буржуй – это Славин позывной. Я сам придумал. Тишина. Надо бы осмотреться. Как бы не сбежал наш пленный. Психанет, наломает дров…

– Вы тут контроль, я в дом, – крикнул я, выскакивая из машины и вскидывая автомат.

Дверь в дом не заперта, так и должно быть. Следы от пуль. Непонятно, свежие или нет. Осторожно ступаю по полу. Половицы скрипят. Так, тут нет никого. Вторая комната. Опа, картина маслом! Слава и наш пленный сидят за столом и режутся в карты.

– Очко! – громко хлопнул карты на стол Слава и сгреб наличность со стола.

– Мы там закончили. А вы как? – внезапно нарушил я идиллию.

Слава даже ухом не повел, а Александр только обернулся. Автомат Славин валялся на диване рядом. Красавец, ничего не скажешь. Идеальный охранник. Просто центурион. Такой позывной ему и надо дать, картежник, мать твою растак.

– Ну что, как там у вас? Взорвался Вагон? – зевнул Слава.

– На удивление, нет. А вот Михалыча свинкам скормили, – отозвался Женя.

– Как скормили? – привстал со стула пленный.

– Да вот так. Застрелил его Вагон. Из наградного пистолета, – хмыкнул я. – Поехали, что расселись?

Когда шли к машине, я вдруг подумал, что зря сказал про наградной пистолет. Сейчас этот атошник одноразовый подумает, что Вагон – ставленник полиции. Или ССР. А с другой стороны, пусть что хочет думает. Думать не запрещается. Захочет права покачать – Вагон сам его быстро на место поставит.

– Что, этого тоже подвозим? – указал Евгений на стоящего перед машиной Александра.

Тот мялся с ноги на ногу. Оставаться ему тут не хотелось. Пешком идти – как бы тоже.

– Два варианта. Или отдать ему автомат и пусть пешим шлепает, километров двадцать тут. Или автомат изъять, а его до города подбросить, – сказал я с переднего сиденья.

Женя ничего не сказал, только махнул ему рукой, чтобы прыгал на заднее сиденье, где потеснился Слава. Еще бы, один Бульдозер занимал половину сиденья.

Пока ехали до КПП, жара спала. Е-мое, целый день уже прошел! Завтра на работу! А мы весь этот целый день не жрамши. Надо бы переодеться и заехать в кабак какой. Отметить заодно. У КПП остановились, убрали автоматы в чехлы, высадили бывшего бандита. Хотя почему бывшего? Может, еще возьмут назад. Тот махнул нам рукой на прощание.

– Вот всегда бы так, – философски заметил Старый.

– Ну что, куда сейчас? – завозился на заднем сиденье Бульдозер. Один пассажир вышел, ему места прибавилось.

– Меня в клуб, как раз сейчас открываемся, – буркнул Слава.

– Показывай дорогу тогда. – Старый включил передачу и рванул в сторону города.

Машин навстречу было немного, все шли в попутном направлении. Высадили Славу у клуба и, развернувшись, погнали домой. Созвонился с Бариновым, у него все нормально, уже дома. Ну и славно.

– Куда теперь? – спросил я парней. – В «Биерхалле»?

– Не, Андрюх, устали мы. Я задрался по этим кустам лазить. Змеи, твари разные. До сих пор трясет. Не спал по-нормальному. Давай пожрать что-нибудь берем, по сто грамм и на боковую, – притормозил у магазина Старый.

– Как скажешь.

Я выскочил за продуктами. Наличка в кармане была, а то айди тут не принимают.

Закупившись всем необходимым, не забыв бутылку коньяка, сел в машину. Направились домой. Так, а это что? Что за девишник? Трое моих знакомых, Лена, Таня и еще кто-то. Пять девушек сидят. На лавочке, в руках стаканчики с вином, смеются. А красиво со стороны смотрится!

– Приветик, Андрюх, познакомишь с твоими друзьями? Батюшки, откуда это вы такие нарядные? – взмахнула руками Таня, остальные засмеялись.

– Да на охоту ездили, вон, ухайдакались по саванне кататься, – ответил я за всех.

Дима стоял, открыв рот. Женя начал сдавать назад и чуть не протаранил стоявший рядом «УАЗ Пикап». Хорошо, что я заорал ему.

– А вы что гуляете? Завтра же понедельник? – удивился я.

– Да зарплату первую получили, вот девчонки в гости зашли. А завтра у нас выходной, мы сегодня отработали. Ну так как, вы с нами? – снова сказала Таня и подмигнула Бульдозеру.

– Не, девчонки, без нас, мне на работу завтра, а парни устали, – развел я руки в стороны.

– А я не устал. Я с удовольствием присоединюсь, – подал голос Бульдозер, облизнувшись.

– Да и я завтра выходной, то есть безработный пока. Мы только приехали. Девушки, мы сейчас, быстренько добычу отнесем и выйдем! – вмешался в разговор Старый.

Я завалился на диван, а эти двое архаровцев забежали в душ, переоделись и выскочили на улицу. Ну и хрен с ними. То, блин, устали, с ног валятся, а то как коты мартовские помчались! Приготовил себе ужин и только принялся есть, как в дверь постучали. Снова Женька.

– Андрюх, тут в магазине по айди не продают, дай денег взаймы.

– Хм, – хмыкнул я. – На триста экю, пусть аванс будет за сегодняшнее, – с барского плеча отдал я то, что нашлось в кармане.

Не убудет с меня. Пусть погуляют. Их проблемы. Люди взрослые, сами за собой последят. С такими мыслями и уснул. А утром, как обычно, завтрак. Зарядка. Архаровцы не появились. Вышел на улицу. «Грейт Волл» уже припаркован в другом месте. Значит, куда-то ездили. В мусорке куча пакетов и бутылок. Всю ночь бухали? Похоже на то. Им не на службу. А мне пора. Завел свой «Паджеро» и двинул.

Все-таки утром в понедельник движение намного плотнее, чем в выходные. Перед центральной площадью я даже в небольшой пробке постоял. Но на совещание утреннее успел. Как раз ровно в семь утра сидел перед ясным взором Криса.

– Детектив Новиков, дежурный жалуется на вас. Пытался дозвониться в субботу, не смог.

– Так я на охоте был. Телефон дома оставил, – глядя прямо в глаза, соврал я.

– Всем охота на охоту, – скаламбурил Крис и продолжил: – У нас грядут большие перемены. Штумпф уволен с должности начальника полиции. Ждем нового главу.

Тишина повисла в кабинете. Кто-то кашлянул, кто-то о чем-то шептался. Крис постучал карандашом по столу и продолжил:

– На сегодня все свободны, вечером соберемся, и каждый отчитается о проделанной работе. А вас, Новиков, я попрошу остаться.

Сотрудники потихоньку выходили из кабинета, а я сидел. Прямо как Штирлиц. Крис покопался на столе в ворохе бумаг и протянул мне несколько листков, скрепленных скрепкой.

– Держи, разбирайся, раскрывай. Твои соотечественники пошумели.

Я взял протянутую стопку листов и вышел из кабинета. Пролистал на ходу. Сегодня ночью избиты пятеро англичан-переселенцев. Устроили шумную пирушку, как обычно, пошли в магазин за добавкой, кстати, недалеко от моего дома магазинчик-то, тот самый китайский, и там были избиты двумя неизвестными. Один здоровый, рост – около ста восьмидесяти, второй худощавый, повыше ростом, около ста восьмидесяти пяти, на вид второму около сорока лет, первому чуть больше тридцати. Говорили по-русски.

Конфликт начался из-за того, что с двумя русскими было несколько девушек, и один из потерпевших решил, что тем нужно девушками поделиться с англичанами. Отличное решение. Так, итог. Две черепно-мозговых, перелом челюсти, сломанные ребра. Англичане в больнице, неизвестные с места происшествия скрылись. Отлично Дима с Женей погуляли. Бросив бумаги в стол, я отправился в спортзал. Все же понедельник – день тяжелый. Пойду мешок побью. А потом на обед. А там и поеду это ужасное преступление раскрывать. Хотя что-то мне подсказывает, что раскрыть его мне не удастся.

В обед позвонил Вагон.

– Привет, Семеныч. Тебя еще не завалили? Странно… – пошутил я с ходу.

– Как слышишь. Ну что, пересечемся сегодня часиков в восемь вечера? – рассмеялся Вагон в трубку.

Судя по довольному голосу, у него все хорошо. Как раз пересчитывает богатства Михалыча. Интересно, как они будут все дербанить? Да никак. Перепишет Вагон на себя. Никто не знает, что Михалыч того. Бандиты в полицию не сообщают. Сейчас доверенностей настряпают и готово.

– Да можно. Где только? Поехали к Славе в клуб? «Живая Роза», ну знаешь, наверное? Без палева там посидим? – предложил я.

– Договорились. В восемь я там, – сказал Вагон и отключился.

Я обзвонил Баринова и Славу, пообедал и засобирался домой.

– Поеду опрашивать свидетелей на месте происшествия, – предупредил я Криса.

– Вернешься к совещанию? – строго поинтересовался он.

– А это так важно? Там, наверное, только с работы люди домой начнут приходить, – картинно изобразил я служебное рвение.

– Ну хорошо, – согласился новый начальник. – Только утром рапорт у меня на столе! – добавил он.

Я кивнул и отправился к своей машине на стоянке. Сначала проехал все-таки к магазину. Опросил для приличия продавцов. Естественно, ничего не видели. Другая смена же была. Потом опросил жителей дома напротив. Да, крики слышали, драка была, ничего не видели. Но вот, для рапорта достаточно. Теперь к главным виновникам.

А Женя с Диманом были дома. Пили пиво на лавочке во дворе.

– Здорово, залетчики, – крикнул я им, выходя из припаркованного «Паджеро».

– Это почему залетчики? – переспросил Женек, закуривая сигарету.

Под глазом у него красовался большой фингал. Погуляли.

– А потому, – понизив голос, я подошел к ним поближе, – что заяву на вас накатали те бритиши. У двоих черепно-мозговая, у одного челюсть сломана, тяжкие телесные.

– О как! – только и выдал Бульдозер, глотнув из бутылки пива.

– Вот так вот, – продолжил я. – Так что вы теперь вечерами никуда не ходите, а завтра оформите прописку, разрешение на оружие. Сегодня, точнее, сейчас же, за сотовыми идите.

– Ты че раскомандовался-то? – выбросил окурок Старый.

– Похмелился? А теперь иди проспись, – резко осадил его я.

– Мальчики, ну не ссорьтесь, – раздался вдруг рядом женский голос.

Татьяна подошла.

– О’кей, оставлю вас, дела еще есть. Вечером поздно буду, пойду с Вагоном побазарю.

– Побазарь там уж, а то мы почти назад собрались, – усмехнулся Старый.

– Да, если бы не девчонки, то точно бы уехали, – поддержал его Дима.

Я плюнул и пошел к себе. Повалявшись немного, поехал в клуб к Славе.

Машин было немного около клуба, и я легко нашел место на парковке. По понедельникам Славин клуб работал, но посетителей было мало.

Поздоровался с охраной и зашел в полутемный коридор. Далее в зал. Играла легкая музыка. Народа почти не было, и только в дальнем конце в вип-ложе Вагон махнул мне рукой. Я поспешил к нему.

– Как сам? Я, честно говоря, сомневался в твоем плане, – присел я рядом.

– Ну и напрасно. Все отлично. Братва там с понятиями, ситуацию я разрулил. Теперь потихоньку отжимаю капиталы, налаживаю контакты, – изучая меню, ответил мне Вагон.

– Кстати, тебя тут будут пытаться выжить из города в Нью-Рино, – предупредил я изучающего меню вора.

– Да пусть выживают. Я же не вот рогом упрусь. Сегодня я здесь, а завтра там, – даже не оторвавшись от меню, проговорил Вагон. – А кто, кстати?

– ССР, кто же еще. Могущественная спецслужба Новой Земли, – со значением произнес я.

– Ну придут – поговорим. Я ни с кем в конфликты не лезу. И бандитствовать тут не собираюсь. И беспредела не допущу. Я же в бизнесе давно там был, – и Вагон махнул рукой назад, – и тут бизнесменствовать планирую. Я не борец за воровские идеи. Я борец за денежные знаки Новой Земли. Так и передай ССР.

– Зачем же тебе все эти условности, понятия, воровские законы? – развел я руками.

Музыка в зале стихла, и мои слова прозвучали громче, чем нужно. Оглянулся кто-то с соседнего столика. Интересно, кто бы это там мог быть? С другой стороны, какая разница? ССР, что ли, прослушивает нас? Вполне себе может быть. И для нее Вагон и старается так.

– А затем, чтобы тех в руках держать. Для запудривания мозгов все эти понятия. Это я еще на малолетке понял, – подмигнул мне Вагон. – О, а вон и Слава идет, – радостно потер он руки. – Девушка, давай-ка нам коньячка вот этого, – он ткнул в меню подошедшей официантке, – и вот этого на закусочку. Ну и что-то горячее. Вот это, например.

Официантка убежала, а Слава присел к нам за столик. Через некоторое время пришел Баринов. Выпили, посидели.

– Кстати, как там с самолетами? – спросил Баринов Вагона.

– Да хоть завтра забирайте, – развалившись на диване, сообщил вор, – я свое слово всегда держу.

Слава хотел угостить, но Вагон настоял и заплатил за все сам. Я сильно не увлекался, все-таки на службу завтра.

Внезапно зазвонил телефон. Кто бы это мог быть? Ну конечно! Светлана.

– Привет, отдыхаешь в клубе?

– Не отдыхаю, деловая встреча.

– И давно у тебя деловые встречи в стриптиз-клубах? – явно раздраженный голос.

– Эта первая. Слушай, давай я приеду, соскучился, – забросил я пробный шар.

– Точно? – сомнения в голосе.

– Точно.

– Ну хорошо, приезжай.

Эпилог

Вагон не обманул и отдал нам два самолета и «КамАЗ». Один самолет взял себе Баринов, внеся деньгами остаток. «КамАЗ» мы продали и выплатили компенсацию Славе за «Форд». Все же пострадал не зря.

Женя с Дмитрием освоились потихоньку, сняли квартиру рядом со мной и организовали свое охранно-детективное агентство. Тут таких не было, и в инспекции им с сомнением подписывали документы. Но все же подписали.

Одна из спасенных нами девушек, та самая, Ольга, которая лингвист, устроилась к ним секретаршей. Работы у них особой пока не было, но это не значит, что ее и не будет. Сопровождали несколько раз грузы в Аламо и в Нью-Рино, тоже заработок. Что за грузы, я не уточнял. Я продолжал свою службу, без Штумпфа пока проблем в полиции не возникало. Страсти утихли, и работа вошла в свой спокойный ритм. Светлана переехала ко мне, устроилась репортером на местное телевидение, Баринов помог. Вагон… а что Вагон, он нигде не пропадет. Чем-то занимался, ездил на «Патриоте», пару раз пересекались, но и то мельком.

Однажды субботним тихим вечером мы с Димой и Женей пили пиво в «Биерхалле». Пили пиво не просто так. Обсуждали перспективы нашего совместного бизнеса. Деньги у меня сейчас есть. Около пятидесяти тысяч экю лежит в банке. У парней тоже кое-что скопилось. Если собрать вместе, то можно и начать что-то толковое. Например, магазин снаряжения открыть. Можно и что-то шить начать, можно с той земли попробовать притащить. Такую идею Женек подал. Я ее сразу отверг. Не взлетит. И так куча магазинов тут. А снаряжение – так это сразу оружейный магазин открывать. А их и так полно. Однако Женя возразил, что охранный бизнес тоже пока не процветает. Вот именно, пока. Мы же только начинаем, все может измениться в любой момент. И как раз в этот момент у меня зазвонил телефон. Точно, Слава. Как только сели попить пива, звонит Слава. У него, видимо, чутье на пиво.

– Да, Слав, мы в «Биерхалле», пьем пиво. Ждем тебя, – ответил я.

– Хорошо, сейчас приеду, разговор важный есть, – вздохнул Слава и отключился.

– Сейчас подтянется, – поднял я первую кружку пива, уже наполовину пустую.

– Вот у Славы стабильный бизнес, – отпил Дима из своей кружки, – и вечный. Стриптиз всегда будет в цене, и люди всегда на него пойдут. А вот охрана – когда нужна, когда нет.

– То есть ты предлагаешь стриптиз-клуб открыть? – с сомнением посмотрел на него Женя.

– Ну клуб не клуб, а вот кабак можно, – поддержал я Бульдозера.

И сам задумался. А почему бы нет? Денег на аренду и на ремонт хватит. Правда, нет опыта в подобном бизнесе. Но все когда-то начинали. Нет ничего невозможного. За этими мыслями меня и застал Слава. Он внезапно появился перед столиком и протянул нам руку.

– О, здорово еще раз. Пиво будешь? – привстал я чуть со стула, пожимая протянутую руку.

– Нет, не до пива. Парни, выручайте. Разговор у меня сейчас был неприятный. – И верно, на Славе аж лица не было.

– Что стряслось, давай, не томи, – видя, что Слава мнется, решил я его поторопить.

Сбиваясь и заикаясь, Слава поведал нам причину своего беспокойства. Приехал он сейчас к клубу, только поставил свою китайскую чудную машину, как подходят к нему двое. По виду арабы, но одеты хорошо. Вежливые и говорят без акцента. Сказали, что Слава перехватил чужой груз, и теперь он должен им денег. Много денег. Двести пятьдесят тысяч. Слава уже хотел было послать их ко всем чертям, но ему конкретно сказали, что клуб и все, что есть у него, просто сгорит синим пламенем, если он не выполнит их условия или побежит в полицию. А условия простые. Пусть заказывает со Старой Земли снова девушек и передает им. Самим заказать – сейчас нельзя, ограничения жесткие ввели. А вот Славе дадут разрешение. Его знают. А что будет с женщинами после, Славу уже волновать не должно.

– Сказали, придут через неделю за ответом, – вздохнул Вячеслав и отпил пиво из моей кружки.

– Ну вот он и наш шанс, парни, – обвел я взглядом всех присутствующих. – Слава соглашается, заказывает баб, мы их пасем и спасаем, убив кучу врагов. И получив за это кучу денег, – подвел я итог.

– А со мной что будет? – вздохнул Слава.

– Не дрейфь, ты ж у нас герой! Зря медаль тебе вручали? После второго случая к тебе такую охрану ССР приставит! Прикинь, сколько шума будет, – успокоил я Славу.

– А не мало ли нас будет? – усомнился Женя. – Ты, я, Дима, Слава?

– Меня не считайте, я только мысленно с вами, – сразу обозначил свою позицию Слава. – Баб закажу, и все. Дальше вы сами.

– Да не все ли равно, сколько нас? Меньше народа – больше денег каждому достанется. На худой конец, у Вагона пару бойцов хероев-атошников попросим, – подвел я итог. – Они вообще-то дело знают.

– А ты же полицейский вроде как? Тебе деньги не положены? – пытался возразить Слава.

– А я и тогда был полицейский. Придумаем что-нибудь. В первый раз, что ли? – допил я свою кружку пива и жестом позвал официантку.

Слава немного пришел в себя и тоже заказал пива.

– А много денег будет? – поинтересовался Женя.

– За каждого двухсотого бандита тысячу, за освобожденного заложника тоже тысячу. Плюс все их имущество. А это судно, машины, оружие. Около… А, что загадывать, много будет. Как раз на кабак такой хватит, – обвел я рукой «Биерхалле».

– Ты, Слав, правильно сделал, что в наше детективно-охранное агентство обратился. С нами не пропадешь, правда, ребята?

Ребята закивали, и Слава заулыбался. Выпил пиво, успокоился. Жизнь налаживалась, а приключения продолжались.

Андрей Круз, Андрей Царев Земля Лишних. Последний борт на Одессу

Посвящается моему другу Андрею Юрьевичу Хамидулину (Крузу), с которым вместе работали над книгой

© Круз А., Царев А., 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

* * *

Пролог

О чем мы думаем, когда смотрим на звездное небо? Такое огромное-преогромное? Вот он, Млечный Путь, вот Большая Медведица, а вот это – Полярная звезда. Конечно же, мы думаем о том, что мы песчинка во Вселенной. Что наверняка есть такая же планета, как наша. Что мы не одиноки на этом свете и где-то там, за миллионы световых лет, есть еще одна Земля, населенная людьми. Представляете, вы даже не знаете, как сейчас близки к истине! Есть такая планета! И населена она схожими с нами существами, людьми. Потому что переселяются на нее самые обычные люди с планеты Земля. И очень просто переселяются. Заходишь в металлический ангар, садишься в кресло – раз, и ты уже на новом месте. А где это место, на другой планете или в другом измерении, этого уже никто не знает. Я думаю, что это другая планета. В сутках тут тридцать часов. И на небе другие созвездия. Климат совершенно другой. Жаркий, субтропический. Флора и фауна хоть немного похожа на земную, но совсем не земная. Своеобразная, хотя и вполне себе съедобная. А вот люди – точно такие же. Со своими слабостями и недостатками. Так же селятся по национальному признаку. Есть русская территория, есть американская, есть Китай. Даже Халифат есть. Есть вполне себе нейтральные города. Например, Порто-Франко. Там в полной мере всем заправляет Орден. Могущественная контора, основатели Новой земли. Вы скажете, ну я и фантазер! А вот и не угадали! Я сам там живу. Да, я живу в Новом мире. Зачем я тут? За новой жизнью, конечно же. Шучу. Случайно переправили. Но я не огорчен. Везде есть свои плюсы и минусы. Пока я в плюсе. Работаю в полиции Порто-Франко. Детектив. Заодно перетащил сюда своих друзей. Налаживаю новую жизнь. А как будет дальше, да кто его знает…

Глава 1 Наезд

– Ну и что ты так трясешься? Успокойся, – хлопнул я Славу по плечу. – Хотели бы тебя грохнуть, давно бы грохнули. Тебя на бабки вчистую разводят, непонятно, что ли?

Слава кивнул несколько задумчиво, затем глотнул еще пива. Здоровая реакция, не особо он и трясся. Так, нервничал заметно, но это и понятно. Когда тебе так нагло угрожают, занервничаешь. Слава сам жулик бывалый, пробы ставить негде, такого враз не запугаешь. А тут вроде бы все просто. Можно задержать этих негодяев. Да только это все мелкие сошки. А тот, кто стоит за ними, в другой раз будет осторожнее. И, скорее всего, свою угрозу исполнит. Хотя бы из принципа, возьмет и бросит «коктейль Молотова» в Славин клуб. И как раз этого мы не должны допустить.

– Давай, Вячеслав, иди в клуб, домой или куда там у тебя дальше, и не переживай. Действуй по плану, – сказал я и достал сотовый.

Вот теперь Вячеслав тут лишний. А нам бы дальше посовещаться нужно.

– А охранять меня кто будет? – резонно заметил, вставая, Слава.

– Мы будем, – объявил я. – Но сейчас нельзя, спалимся сразу. За тобой по-любому будут наблюдать. Не конкретно за тобой, а за домом и за клубом. По крайней мере, я бы так поступил. – Протянув руку, я встал вместе с ним.

– Отлично, ничего не скажешь. – Слава попрощался со всеми и направился к выходу, качая головой, как бы желая продемонстрировать, что ожидал от нас большего. Но он вообще склонен к драматическим жестам, так что я это все проигнорировал.

Мы проводили его взглядом и вернулись к обсуждению. А собственно, что тут обсуждать? Все и так понятно.

Итак, звонок:

– Привет, как сам? – с ходу поздоровался я с Вагоном в трубку.

– Порадовать нечем, бандитствуем потихоньку, – отозвался тот.

– Пересечься бы надо, дело есть.

– На миллион? – пошутил Вагон.

– Примерно. А может, чуть больше, – тоже сострил я в ответ.

– Через часик в «Харп» приезжай, – после паузы наконец ответил Вагон. – Там буду, и говорить там приятно.

– Оки. – Я отключился и обвел друзей взглядом.

– А Вагон нам зачем? – непонимающе спросил Дима.

Дима – один из двух моих друзей, что прошли через Ворота в этот мир совсем недавно, чтобы поддержать меня в моих бизнес-планах, а заодно найти себе новую жизнь. Тут все за новой жизнью, просто кого-то пригласили, как Диму, а кто-то случайно, вроде меня. Ну и Вагона. Вагон – это вор в законе Ваганов Алексей Семенович. Тоже мой приятель. Только не новый, а вполне себе старый. И не по возрасту. Давно я его знаю, гонялся за ним еще в том мире.

– А ты глобально мысли, – я поднял указательный палец вверх. – Слава закажет девушек на работу, верно? – Дима кивнул, верно. – А где им работать? У Славы в клубе все вакансии заполнены? А в нашем деле главное – реализм! То есть делать все надо так, чтобы все было правдоподобно. А вот если знакомый обратится к Славе, типа, помоги с персоналом, то уже худо-бедно, но будет именно правдоподобно, – продолжил я. – По крайней мере, серьезных претензий к Славе и к нам не будет. Да и к Вагону их не будет. Попросил и попросил, что тут такого?

– То есть Вагону нужно открывать свой клуб? – Женя сразу понял, куда я клонил.

Женя пришел сюда с Димой. Оба пришли. И работают вдвоем. То есть втроем, если считать меня с моим не совсем понятным статусом, и полицейского, и фактического владельца охранного агентства.

– Именно. Но он и так собирался. У него теперь денег много. – Я допил свою кружку, но заказывать больше не стал. Еще беседа с Вагоном впереди.

– Он как, согласится? – с сомнением спросил Дима Бульдозер.

Бульдозер, потому что здоровый парень. Лет тридцать ему. Женю же Старым зовут, хоть и молодой, ровесник Сани Баринова, еще одного моего знакомого. Только приехали сюда со Старой земли и тут же успели побывать в крутых разборках со стрельбой и прочими сопутствующими факторами.

– Ну, скоро узнаем. Но я думаю, что да. – Я позвал официантку, расплатился и пошел на выход. – Ну, что сидим? Докинуть до хаты, или тут остаетесь? – обернулся я к парням.

Те нехотя тоже встали и направились к выходу. Обленились, что ли, за время проживания тут? Уже по подруге себе нашли. Вместе еще не живут, но все к этому идет. Освоились, понимаешь.

«Паджеро Спорт» легко и быстро домчал нас до дома. Все тот же дом у венгерки Розы. Менять? А зачем? Все устраивает пока. В том числе и цена.

Для тех, кто еще не в курсе, поясняю. Пару месяцев назад я, Новиков Андрей, детектив полицейского управления Порто-Франко, и Вячеслав, который только что прибегал к нам, и наш знакомый Баринов Александр, мануфактурщик, коммерсант и душегуб по совместительству, сорвали схему поставок нелегального товара в Халифат. Если быть конкретным, то нехорошие жадные и беспринципные люди продавали женщин. Мы освободили двадцать шесть заложниц и грохнули восемь бандитов. В результате я получил нагоняй от руководства полиции и много денег. Баринов ничего не получил, у него все и так было. А вот Слава получил персонал в свой клуб и в комплекте отличную рекламу.

Видимо, реклама и сыграла с ним злую шутку. И нужно снова собираться и решать проблемы. Ну, проблемы пока несерьезные. По всему выходит, что совсем умом тронулись эти из Халифата. На нашей территории так нагло угрожать Славе? Глупо.

Но глупо не глупо, а угрозы вполне реальны. А если угрожает дурак и это выглядит глупо, то ситуация вдвойне опасней, потому что дурак способен на всякое. Исходя из вышесказанного, мой разговор с Вагоном, моим теперь уже старым приятелем, вором в законе и по совместительству главарем русской мафии в Порто-Франко, просто необходим. Да и не такая уж и мафия этот Вагон. С нашей помощью сместил Михалыча, бывшего «положенца»«самоназначенца», забрал его деньги и его бизнес. И от совсем криминального бизнеса Вагон отошел. Торгует себе самолетами, «УАЗами» и еще что-то делает. Хотели было его в Нью-Рино отправить местные власти, чтобы тут не отсвечивал, да все как-то спустилось на тормозах само собой.

А теперь Вагон уже и Ордену нужен. Дешевые самолеты из России поставляет, контракт по «УАЗам» для Ордена взял, снабжает полицию и всякие секретные и не очень службы. У нас в управлении уже несколько машин для «бобби» катаются в «боевой раскраске», как раз от Вагона и пришли. Так что Вагон теперь не криминальный авторитет, а уважаемый бизнесмен и гражданин Порто-Франко, почти что столп общества. А что Михалыч сгинул на охоте, переписав предварительно все имущество на Вагона, так это всем по барабану. Нет тела, нет дела.

В «Харпе» Вагон сидит частенько. Просто штаб-квартиру себе там обустроил, хоть место насквозь ирландское и вообще под тамошними бандитами. Даже самим пабом рулит Дес. То есть Десмонд, который сбежал сюда из тюрьмы как раз вместе со Славой и Бариновым, а сидел за убийство и пять покушений на оное, за что ломилось ему по суду двадцать пять лет. Так что Вагону куда бы лучше всвоем ресторанчике разместиться. Сейчас подкину идейку.

Жара уже спала, вечер наступал. Длинный субботний портофранковский вечер. Машин на дорогах вроде бы меньше не стало. Ну и гуляют люди. По улицам прохаживаются парочки. Вон девушка с плеером бежит. Спортсменка, комсомолка и просто красавица. Тут набережная, Променад. Ирландский бар «Харп» расположен прямо на ней. Бар не дешевый, место такое, но эль тут отменный. Видимо, из-за этого эля и Вагон облюбовал сие заведение. Любовь к хорошему элю Вагона в этот мир и завела на самом деле.

Зазвенел колокольчик на входе, и я, войдя в зал, окунулся в кондиционированную прохладу и полумрак. Как обычно, народу в «Харпе» было немного, но Вагон с компанией восседал за своим столиком в глубине помещения.

Сам вор в серой рубашке с длинными рукавами, рядом красивая блондинка лет тридцати. Далее по старшинству сидел Мыкола. Он был в черной рубашке, но уже с короткими рукавами. Изменился Мыкола. Из зашуганного переселенца и одноразового «атошника», расходного материала, фактически превратился в главного порученца вора в законе. Около Мыколы восседали еще двое подручных, которых я раньше не видел. А вот Летехи не было. Видимо, что-то не сложилось у него в отношениях с вором. Или просто Вагон не доверяет бывшим фаворитам Михалыча. А может, и то и то.

Перед Вагоном стоял полупустой бокал темного эля. Увидев меня, вор поднял глаза и кивнул. Когда я подошел, Вагон обратился к своим подопечным:

– Парни, мне тут перетереть кое-какие вопросы нужно. Пересядьте на пару минут, хорошо?

Те кивнули и быстро пересели за два столика от Вагона. При этом меня старательно игнорили. Как будто и нет меня около стола. Я так, пустое место.

– Здорова, дружище, как сам? – протянул я руку Вагону.

Тот пожал, глотнул эля из бокала, откашлялся и снова отпил. Видимо, не в то горло попало.

– Нормально я сам. Какими судьбами? – пожал он мою руку.

– Ну, не проведать же тебя. Дело есть, – начал я сразу. – Проблемы у нас. Помощь твоя нужна. На Славу наехали «бармалеи». Ты слышал, что мы тут девиц освободили пару месяцев назад? Вот оттуда, видимо, проблема пришла.

– И что, Слава хочет, чтобы я его клубу крышу поставил? – удивился Вагон.

– Нет, крыша у Славы в клубе не протекает. А к тебе просьба такая. Открой наконец свой клуб. Что ты все в этом ирландском пабе тусишь? Открой клуб. Ну или хотя бы сделай вид, что открываешь. А за персоналом к Славе обратись. – После моих слов вор недоверчиво огляделся по сторонам.

– А чем «Харп» так плох? Да и куда мне стриптиз? У Славы постоянно громкая музыка, толпа, орут все, поговорить спокойно не дадут. А тут тихо. Я спокойствие ценю, – наконец выдал Вагон.

– Семеныч, не тупи. – Я заглянул ему в глаза. – Я говорю, обратись к Славе с просьбой. Если не хочешь, не надо. Если будут проблемы у нас, имей в виду, Слава сошлется, что это ты его попросил девушек со Старой земли выписать, – хлопнул я ладонью по столу так, что пустой бокал с элем подскочил.

– Девушек выписать из Старого света? Хм, – хмыкнул Вагон. – Слушай, а может, мне действительно ресторанчик свой открыть? Караоке там, сауна…

– На кой тут сауна? – удивился я.

– Как это на кой? – поразился он в свою очередь. – Париться! Это сейчас жара. А через месяцок как грянет сезон дождей, все ко мне в сауну в очередь стоять будете. Точно! Мыкола! – окликнул Вагон своего подопечного и моего «бывшего» агента. В кавычках потому, что агент бывшим быть не может. Это я его пока в покое оставил. Пусть освоится с новым боссом.

Мыкола встал и быстро подошел к нашему столику.

– Давай, ты у нас продвинутый пользователь. Доставай свой планшет, входи в Интернет и ищи подходящее помещение на продажу. Ну, с подвалом там чтобы было. Клуб открываю, – радостно сообщил своему подручному Вагон. Мыкола кивнул, не глядя на меня. – И девчонки мне в тему будут. Не только официантки, массажистки там разные в сауну.

На последние его громкие слова обернулась и его новая пассия. Недовольно закусила губу, а Вагон продолжал между тем:

– Нет, с проституток вору западло жить. А вот парням массажисток не хватает. Да, Мыкола? – подмигнул он Николаю.

Тот согласно кивнул.

– Только зачем нам помещение? Проще землю купить, а клуб построить. Тут быстро строят, сборные конструкции. Все дела, – ответил Мыкола со знанием дела, как будто всю жизнь только тем и занимался, что клубы строил.

– Во! – обрадовался Вагон. – Так что передай Вячеславу, пусть на меня тоже заказывает красоток, – громко сообщил «вор».

Я кивнул, попрощался с ним и пошел на выход. Полдела сделано. Теперь пусть Вячеслав идет в мэрию, на Базу, куда там еще, и заказывает очередную порцию гастарбайтерок.

А ведь баня – это здорово. Это необычно и креативно в местных условиях. Такого я в Порто-Франко еще не видел. Здорово Вагон придумал! И в жару полезно. С утра сходил в баню – все, целый день можешь свободно гулять, зной не страшен! Пойдет у него дело, точно пойдет!

Я вышел на улицу и окунулся в вечернюю прохладу. Как после сауны утром, ну ей-богу. Внезапно зазвонил телефон. Кому это я понадобился в субботний вечер? Баринову.

– Да, Сань, – снял я трубку.

Сейчас, наверное, куда-то в клуб будет нас звать.

– Андрюх, что там Слава на измене весь? Звонил мне только что. Голос испуганный. Куда вы его снова втянули? – взволнованно затараторил Баринов.

– Я втянул? Да мы все втянулись, братуха. Давай пересечемся и вкратце поясню тебе. Не по телефону, – успокоил я Александра, – ты сам где сейчас?

– Да вот с Анитой с пляжа едем.

– А далеко уехал? Я около «Харпа» сейчас, – огляделся я по сторонам.

С пляжа Баринов едет? Долго же он там сидел. Хотя, это Анита у него фанат пляжа, а он уже так, при ней там.

– Ну, тогда пару кварталов проедь на север по Променаду, там у фонтанчика налево и сразу увидишь стояночку. Я сейчас остановлюсь, – сориентировал меня на месте Баринов.

Ну что ж, еще один наш компаньон. Всех обзвонили, со всеми договорились. Только Баринову лезть в авантюры наши не нужно. У него и так бизнес прибыльный пошел. Раскрутился, прокладки свои и тампоны штампует. Король гигиенический, что уж там. Монополист новоземельный. А вот странно, кстати. На Славу наехали, а Баринова в покое оставили? Почему?

Я завел машину и тронулся. Проехал по Променаду до перекрестка с каскадным фонтанчиком в виде чего-то вроде пальмы, свернул на боковую. Ага, вот эта стоянка, вон Баринова машина стоит. Как раз за ней для моей место осталось. Притерся сзади, выскочил. Вот и он тоже вышел. В клетчатой рубашке и шортах. Модный весь, как с рекламного плаката «Жизнь удалась». Загорелый, уверенный в себе, улыбается. Стиль жизни и у него такой, вроде как. Анита в машине сидит. Через стекло мне помахала, сама волосы полотенцем сушит.

Только мы протянули руки друг другу, страшный рев раскатился по улице. Что за придурок тут гоняет? Глушитель бы заварил, гонщик недобитый. Ведь собьет кого-нибудь! Тут скорость не превышают, в городе спокойно ездят.

Оглянулись мы одновременно, естественно. Темно-зеленая «Субару», годов так девяностых прошлого века, неслась мимо нас. Все бы ничего, но из заднего окна торчал ствол автомата со скошенным пламегасителем.

– Ложись! – заорал я и бросился назад на мостовую.

Когда в тебя стреляют из пролетающей мимо машины, падать лучше против движения. Так выше вероятность, что пули пройдут мимо.

Левой рукой подстраховался при падении на асфальт, правой уже извлек «глок» из пластиковой кобуры на поясе. А выстрелы грохочут по улице, эхо от стен, звон разбитого стекла, кто-то закричал. Есть, по бариновской машине попали! Краем глаза увидел дырки от пуль на пассажирской двери.

Баринов тоже упал, но прямо под машину свою. Я выстрелил в сторону «Субару». Саня тоже уже ствол откуда-то выхватил и палит. Человек в красной арафатке, стрелявший из «Субару», вроде бы вскрикнул и исчез в салоне машины. Издавая оглушительный рев, тачка чуть вильнула и полетела дальше по улице.

Я несколько раз успел выстрелить. Попал или нет? Точно сказать не могу. А эти из автомата почти магазин высыпали!

Встал, осмотрелся. Мой «Паджеро» стоит целый, а вот «Тойота» Баринова сильно пострадала. Оба колеса спущены, это чудо, что в него самого не попали. Внезапно он открыл дверцу и нырнул в салон. Точно, там же Анита!

Я вернул «глок» в кобуру и хотел было броситься в машину. Погоня, погоня в горячей крови… Но внезапно остановился. Что-то тихо в салоне машины, куда Баринов залез.

– Сань, что там у тебя? Все живы? – тревожным голосом спросил я.

Подбежал, заглянул в салон. Баринов вытаскивает Аниту. Она между сиденьями и не подает признаков жизни… Елки-палки, как же так? Вся задняя дверца в дырках от пуль… Из «калашникова» очередь прямо сюда пришлась. Мы-то сразу упали вниз, а брал стрелявший средний уровень.

Достал телефон и быстро набрал дежурную часть. Сообщил о случившемся, дал приметы «Субару» и направление, куда она помчалась. И «Скорую помощь» срочно на место происшествия. После этого опять подошел к «Тойоте» Баринова.

Женский голос. Ну, слава богу, жива. Ранена, наверное. Баринов ее достал из машины наконец. Стоит сама, прислонилась к кузову машины. Голову руками обхватила, вид совершенно ошалевший.

– Что с ней? Куда ранили? – спросил я Баринова.

– Да не ранили, цела. Между сиденьями удачно провалилась. Повезло, – выдохнул мой приятель.

Я сам выдохнул. Повезло. Не хватало еще, чтобы из-за меня проблемы у Аниты были. Хотя… Почему из-за меня? В кого стреляли-то? Рассуждаем логически. Скорее всего, следили. Либо за мной, либо за Саней. Так за кем?

Люди уже собрались в небольшую толпу около нас. Гул голосов заглушал полицейские сирены. Вдали, на повороте на набережную, показались два «Патриота» с мигалками на крыше. Как раз, наверное, из вагоновских. Большие белые машины с синими полосами по бортам надрывно ревели и неслись по мостовой.

Так о чем я? А в меня ли стреляли? Если предположить, что в меня. Зачем? Кому я помешал? Ну, многим я помешал, это правда. А вот как меня могли выследить? Если предположить, что следили за Славой. Это наиболее вероятно. Встретились, наехали на него и проследили, куда он побежит. Побежал в «Биерхалле». Потом оттуда вышли мы трое. Но тогда намного логичнее было бы проследить за нами. Все верно. И мы бы привели наблюдателей прямо в свой дом. Отлично!

Далее я поехал к Вагону в «Харп». Ну а после на встречу с Бариновым. По идее, все мои контакты уже засвечены. Но куда лучше было бы стрелять около дома. Удобней, проще, надежней.

Ну вот я бы сам не стал гоняться за мной по городу на машине с пробитым глушителем. Слишком приметно и громко. А я слышал рев глушителя сзади? Не помню. Вроде бы нет. А он громкий, должен был слышать. Хотя я бы вообще не стал брать такую приметную машину, особенно для слежки. Вывод какой? Либо это дебилы, либо хотели вальнуть именно Баринова. Или меня и Баринова!

– Детектив Новиков, что тут произошло? – Лейтенант Борг уже растолкал зевак и подошел ко мне.

Я коротко изложил суть. Дал приметы машины. Борг тут же по рации передал информацию. Сейчас улицы наполнятся патрулями, все будут искать эту «Субару». Никуда она не денется, сто процентов, скоро найдут брошенную среди пустырей или промки, то есть промышленной зоны города.

Краем глаза увидел, как Баринов отвел Аниту в сторону. Там уже, похоже, истерика. Она что-то кричит громко, он успокаивает, пытается обнять, прижать к себе. Ничего не скажешь, весело провели время. Суббота. Как там у нее впечатления после пляжа? Прекрасное завершение выходного.

А дальше вышло еще веселее. Выходной день, все управление полиции стоит на ушах. Суббота. Осмотр места происшествия, потом допросы. А что мне говорить? Да, сидели в «Биерхалле». Пришел Слава, сообщил об угрозах. А заодно сказал, что расширяться хочет. Я поехал к своему старому приятелю Ваганову Алексею, с которым вместе переправился на Новую землю. Теперь у Ваганова бизнес. Какой бизнес? Да «Патриоты» в полицию поставляет, самолеты в Орден. Сотрудник отдела собственной безопасности согласно закивал головой. Да, на бандита вор в законе Вагон тут не тянет. На кого я думаю? Да на Халифат я думаю, за тот автобус с освобожденными девушками. Больше у меня врагов нет на этой земле.

Пошел на выход. Мой допрос окончен. Опа, детектив Мюллер пытает Александра. Анита стоит в гордом одиночестве.

– Как самочувствие, лучше? – подошел к ней.

– Да, спасибо. Кто это был? – Лицо бледное, только что шок пережила.

– Не знаем еще. Скорее всего, те самые арабы из Халифата. Хотя, – тут я запнулся. Баринов вышел из кабинета Мюллера. – Извини, Анит, украду я еще твоего Александра на пару минут, – снова обратился я к женщине. Та молча кивнула.

Мы прошли назад в те самые злосчастные прозрачные клетки. Причем со стороны выглядело так, будто я веду подозреваемого на допрос. И усадил его на стул для допроса.

– Сань, послушай, какая ситуация. К Славе подкатили неизвестные. Ну, пускай следили за ним. Так Слава в полицию не побежал. Ну да, в «Биерхалле» поехал, и все. Зачем им шум поднимать и стрельбу устраивать на улице? Бред, – я развел руками, – поехали дальше. Стреляли бы в меня. Так я у дома был, там пустырь. Вычислили адрес, ну зачем цирк устраивать? Спокойно утром завалили бы, пока я в машине дверь открывал. Опять, второй факт. Стреляли-то в твою машину. В моей ни одной дырки…

Саня закусил губу и думал. Потом посмотрел на меня и на пол. И снова на меня.

– Тебя это хотели валить, к гадалке не ходи, – продолжил я. – Ну кому я нужен? Я что-то решаю тут? Ничего. И денег у меня немного. А на тебя уже сколько раз покушались? Подумай, кому ты там снова на хвост наступил.

Саня выдохнул и отвернулся. Наступил ведь, наверняка.

– Что будем делать? – наконец выдавил он.

– А пока не знаю. Пока скрыться нужно, пересидеть, осмотреться. Похоже, стрелявшие не знали, что я полицейский. Сейчас копать будут во все стороны.

В это время в управлении наступило оживление. Группа собралась на выход, забегали Мюллер с Крамером, дежурные детективы.

– Вон, смотри, – я показал рукой в сторону Мюллера, – скорее всего, машину обнаружили.

И оказался прав. Группа выезжала на место обнаружения сгоревшей автомашины. Недалеко она уехала от места покушения. Видимо, бандитов кто-то ждал. Примерно через три километра, на пустыре на окраине города машину бросили, облили бензином и подожгли. Орудие покушения, «АКМС», сгорело вместе с машиной. Ничего интересного.

Затем подкинул Баринова с Анитой домой. «Тойоту» его расстрелянную увезли на эвакуаторе. Спущены два колеса, и разбиты стекла. Ну, и похоже, что двигатель поврежден, потекло все. В любом случае, в копейку влетит. Удивительно, что Анита не пострадала. Как она умудрилась упасть между задним и передним сиденьями? А так, если отбросить мелочи, все живы-здоровы, а машину Баринов новую купит. Или эту починит, невелика потеря. Главное, чтобы продолжения со стороны этих неизвестных стрелков не последовало. Так кого же, все-таки, хотели убить? Меня или его? Вот задачка. Сиди и решай.

Но решать будем потом, а сейчас рулю к дому. Машин на улице меньше не стало, а вот патрули на каждом шагу. И это правильно. Нечасто в городе стреляют, тут тихо вообще-то, даже несмотря на поток транзитников. Последний раз стреляли, когда два даргинца пляски со стрельбой устроили. А сейчас просто стрельба, без плясок. С этими мыслями подрулил к дому. По дороге еще проверился два раза. Чисто. Хотя грамотную наружку сразу не вычислишь. А откуда тут взяться грамотной наружке?

Ворота закрыты, уже хорошо. Наверное, бдят ребята. Ну точно, бдят. Выставили стол и стулья во двор, музыка из «Грейт Волла» играет, местное радио. Сидит компания. Дима и Женя, с ними четыре девушки. Бутылка вина на столе, и еще две под столом. Фрукты нарезаны. Смех. И моя Светка тут. В халате домашнем. Вечер субботы в полном разгаре, стиль чисто русский. Но тут вообще двор такой.

Поставил машину, подошел к столу.

– Жень, Дим, на пару слов, – бросил парням, кивнул девчонкам.

Женя вытер руки о черную футболку. Явно не празднично одет. Видимо, застолье спонтанно образовалась. Встал из-за стола и направился ко мне с кислой физиономией. Бульдозер последовал за ним.

– В меня стреляли только что, – вполголоса сообщил ребятам.

Бульдозер присвистнул, Женя равнодушно скривился.

– И че, попали? – пошутил Старый Женя.

– Ага, прямо в голову, – поддержал я шутку.

– А почему тогда ты живой? – дыхнул винными парами Дмитрий Бульдозер.

– Замены мне нету, вот и живой. Баринову машину изрешетили, и Аниту до полусмерти напугали. Вот они, Славины дела, – поправив пистолет в кобуре, сообщил я. – Что делать будем, господа? Гулять дальше или меры безопасности усиливать?

– Ты не гони, сейчас придем. Иди к себе, зачем тут панику поднимать? – Женя вынул сигарету из пачки и сунул в рот. Курить он так и не бросил, хоть и грозился.

Я поднялся в квартиру. Тут же раздался телефонный звонок. Слава.

– Андрюх, что у вас там? Мне Саня звонил, кранты, говорит, – взволнованно затараторил Вячеслав.

– Ну, немного преувеличено, как обычно. Ты приезжай, если работать закончил, и обкашляем тему, – ответил я спокойным голосом.

Только мне сейчас запаниковать не хватает. Держим марку. Вдох, выдох.

Итак, что мы имеем? Стреляли, скорее всего, в Баринова. Я случайно подвернулся. Или в нас обоих. Баринову нужна охрана. Но он откажется. Скорее всего, затаится где-то с Анитой. Номер снимет в гостинице, улетит на курорт, куда угодно. Это в его характере. Тихушник он, в принципе.

Теперь Слава. Славу нужно охранять. Он человек публичный, и работа у него на виду. Клуб то есть. Но охранять его просто. Выход из дома, дорога на работу. Выход из клуба, дорога домой. Обедает пусть в клубе. И никаких румын. Это обязательно, сейчас ему расскажу.

И еще важный момент, договор со Славой нужно заключить. Пусть формальность, пусть простая бумажка. Но чем больше бумажек, тем чище будет попа, когда потечет дерьмо. Получится, что охранное агентство «Патруль», организованное формально Женей и Димой, а фактически на мои средства, выполняет свою работу, а не просто болтается и отстреливает жуликов на улицах. И со Славы нужно немного денег взять. Тоже чисто для отчета. Вот на этом пока и остановимся. И наплевать теперь уже на этот автобус и освобождение заложников. Такими темпами и самого Славу в заложники возьмут.

Дверь тихонько открыли своим ключом. Я не параноик, но, входя, запер замок. В коридоре показалась Света. Улыбнулась, подошла и обняла меня.

– Ты что такой серьезный? Что там у вас?

– Да работа, Свет, – отозвался я.

Не посвящать же девушку в наши заморочки? Не надо, лишнее это все.

И тут же в дверь снова постучали. Наверное, Женя с Димой.

– Что за совещание у вас? – удивилась девушка.

Можно, конечно, и дальше утаивать факт стрельбы, ну а смысл?

– В Баринова стреляли. Думаем, что делать дальше, – после паузы сказал я и пошел к двери.

Только открыл, сразу же в комнату ввалился Слава. И густо распространил по комнате аромат коньяка. Следом шли Дима с Женей. Почти все в сборе.

– Как там Баринов? Что тебе поведал? – спросил я у Славы.

– Да ничего не поведал. Анита там психует, он ее успокоить пытается, этим и занят, – выпалил Вячеслав. – А мне теперь куда? – Он плюхнулся на стул.

– Свет, может, посидишь там пока на улице? У нас тут закрытый мужской клуб, – спросил я свою подругу. – Только без обид, я тебе потом все расскажу, – добавил, немного подумав.

Света фыркнула и вышла на улицу, громко хлопнув дверью. Можно начинать.

Изложил свой план в двух словах. Женя и Дима берут Славу под охрану. Негласно. Слава выходит из дома – звонок за тридцать минут. Кто-то один на машине подъезжает и наблюдает, после провожает Славу до клуба. В клубе то же самое. Любой выход – звонок другу. Никаких гулянок, румын и прочих левых хождений. Слава пытался возмущаться, но в итоге дал согласие. Набросали быстро контрактик, подписали. Теперь все официально, по закону.

– Когда приступаем? – потер руки Бульдозер.

– Прямо сейчас, контракт подписан, – показал я большой палец. – Слав, ты, кстати, можешь сегодня тут оставаться. Вон, посиди с девчонками, вина попей, нервы успокой. А завтра уедешь. Позвони только Оксане, – предупредил я.

– Оксана в клубе, за меня сейчас. У нас самая работа. Да, позвоню, – Слава достал телефон и вышел на балкон.

– Завтра, Жень, – кивнул я Старому, – ты первый. Проводишь его на своей машине. Мы с Димоном на рынок. Надо бы еще одну тачилу взять, примелькались наши. Что-нибудь простое и неприметное. Я финансирую, – хлопнул я по карману.

Мои приятели кивнули.

Слава вышел с балкона с кислой миной.

– Ну все, я остаюсь. Пошли к девчонкам? – внезапно его лицо засияло улыбкой.

Все же Слава бабник.

– Тебе в твоем публичном доме баб мало? – пошутил я.

Слава только скривился.

– Там все свои. К тому же там работа. А тут отдых.

И то верно. Работу и отдых смешивать нельзя. Поэтому Бульдозер и Старый сегодня не бухают. Они все и так поняли. Пошли в свои квартиры. Наверное, стволы взять. А Слава беззаботной походкой отправился на выход.

– Светку там позови. Скажи, мы закончили, – крикнул я ему вслед.

Ночь прошла спокойно, если не считать, что пару раз Светка огрела меня подушкой за храп. Странно. Никогда раньше не храпел. Нервы, наверное.

Утром проснулся раньше всех. Поел и поехал на совещание в управление полиции.

Проводил его уже новый начальник. Бывший чиновник мэрии, сколько-то лет отработавший в полиции в Лондоне. Кстати, его я уже видел на вечеринке в клубе у Славы. Именно он предложил наградить медалью «спасателя женщин». Среднего роста брюнет, лет около пятидесяти, худощавый, до синевы выбрит и всегда в строгом костюме. Сыпал обычные фразы, стандартные в таких случаях. Переводя на русский, расширить, углубить, повысить, выявлять, наказывать.

Мы сидели и согласно кивали. Чуть задержав на мне взгляд, Фрэнки, как называли его за глаза сотрудники, дал всем отбой. То есть кому куда. Кто по домам, а дежурные по рабочим местам. Потому что никто пока не знал, как нужно улучшать, углублять и наказывать. Конкретных указаний не было. Есть преступление – покушение на убийство в центре города, совершенное общественно опасным способом. И есть основные версии.

Вышел и немного пошатался по управлению, изображая работу. Потом, схватив бумажку со своего рабочего стола и тем самым изобразив активность, вышел на улицу. Позвонил Евгению. Слава спал, все нормально. Сказал Диме собираться и выходить, поедем за машиной.

Подскочил к дому я быстро. Воскресенье, утро. Выходной в Порто-Франко. Спешить некуда. Только те, кто пораньше хочет попасть на пляж, да вот такие, как мы, – за покупками. Все рынки и магазины работают. В воскресенье самая торговля. В центре фермерский рынок прямо на улице открывается.

Бульдозер, в своей обычной серой футболке и тактических штанах песочного цвета, прыгнул ко мне в «Паджеро», и я уверенно подкатил по полупустым улицам к знакомому мне месту. Именно тут я купил свою машину.

На автостоянке меня и машину узнали.

– О, привет. Снова продавать пригнал? Надоела? – подошел ко мне пузатый механик в спецодежде, как только я проехал в открытые ворота.

– Привет. Нет, машина зверь. Другу машину подобрать теперь, – пожал я протянутую в окно руку.

– А, это вам вон туда, – и механик указал рукой вдоль забора, где на щебенке в два ряда стояли автомашины.

Мы проехали чуть дальше в сторону забора, и я остановился. Не спеша прошлись вдоль стоящих машин. Глаза разбегаются. Цены тоже кусаются. Ну и несколько покупателей снуют между рядами. Вот семейная пара стоит около китайского пикапа. Невысокий молодой мужичок садится на водительское сиденье. А такая же полненькая дама – на пассажирское. А нам пикап не нужен. Нам что-то попроще и подешевле. Городская нам машина нужна. Неприметная, но чтобы движок был нормальный.

Что у нас тут? «Нива» стоит, красная, обычная, двухдверная. Видно, что не новая. Не годится. Машина проходимая, но ухода требует. А нам некогда следить за ней, нам ездить и заправлять бензином. Идем дальше. Отличные «Субару» и «Тойоты». Подойдут, но дорого. Почти две тысячи экю. Не вписываются в бюджет оперативной машины. Идем дальше. «Патриоты». Тоже неплохо, но дорого. Проходим мимо. А вот, похоже, то, что нужно. Старенькая «Тойота Королла». Шестьсот пятьдесят экю. Так, посмотреть поближе. Ну да, битая была. Но пробег не очень большой. Не больше двухсот тысяч километров. Цвета серого. Неприметная. Таких немного, но сливаются в общей серой массе. После недолгих торгов машина была куплена за шестьсот тридцать экю, и радостный ее обладатель, Диман Бульдозер, поехал оформлять на себя покупку.

А я вернулся в управление. Нет, сегодня выходной, но мало ли… Утреннее оживление стихло. Ну и правильно. Показали активность – и по домам. А завтра начнем… Хотя что тут начинать, ума не приложу. Все уже отработано. Владелец машины, вещественные доказательства, оружие. Никаких зацепок. Машина угнана вчера утром. Вещдоки сгорели. Оружие оставлено на месте происшествия. Походил по пустым кабинетам и отправился домой, по дороге звоня Жене.

Слава выехал, все спокойно. Уже дома. Потоптавшись немного перед Славиным домом, Евгений отправляется на базу. То есть домой. И Бульдозер уже подъехал. Оформление машины в Порто-Франко дело пятнадцати минут. Теперь остается только ждать. Примерно часов в шесть Слава поедет в клуб. Сопроводит его Бульдозер на новой «Тойоте». Потом его сменит Евгений на своем китайском джипе. И все. На сегодня работа будет окончена.

Дима выехал около половины шестого. На теперь уже своей «Королле». Надеемся, машина не подведет.

Вооружен он «АПС», который просто засунул за пояс. Оружие громоздкое, в кобуре здорово выпирает. А вот так спокойно заходит за пояс за счет длины ствола. И уверенно держится. Только патрон в патронник при таком способе ношения лучше не досылать. Запасной магазин Дмитрий сунул в карман тактических шорт. Да, он единственный из нас имел в своем гардеробе тактические шорты от «Хеликона». Вещь сомнительная, но, как оказалось, в Порто-Франко довольно удобная. Они идеально сочетались со стилем одежды Бульдозера – рубашка навыпуск, серые шорты с карманами и сандалии.

– Повнимательнее там. Смотри, что около дома, что около клуба. Не спеши сразу уезжать. Не разговаривай с ним, только по телефону, – проинструктировал я наблюдателя.

Пока мы именно наблюдаем, никуда не лезем, никого не задерживаем, открыто Славу не охраняем. Все то, что случилось со мной и Бариновым, началось сразу после проблем у Славы. Следовательно, ключ к разгадке можно попробовать поискать где-то около Славы. Или в его окружении. Шансов немного, но они есть. Завтра на работе постараюсь узнать, что накопали и нарасследовали доблестные полицейские детективы из дежурной смены. И обязательно нужно поговорить с Бариновым. Пусть подробнее расскажет про свою версию с «черными трансплантологами».

Пока ждали звонка Бульдозера, вышли посидеть во двор. От вчерашних посиделок остался мусор в пакете. Воскресенье, мусор никто еще не вывозил. А так машина почти каждый день приезжает и увозит.

Посмотрел на часы. Пора бы уже ему отзвониться. Половина седьмого. Клуб как раз должен открываться. Сегодня воскресенье, открываются у Славы пораньше и заканчивают тоже раньше, около полуночи. Мимо прошла парочка новеньких. Два парня лет по двадцать, тоже русские. Оба сутулые и худые, вылитые ботаники. Ну вот что их сюда занесло? В город пошли гулять. Эх, наберут на Новую землю по объявлению… Так это, наверное, знакомые вейпера Константина? Что-то давненько его не видно. А, вон дым из форточки валит. Дома смолит свою трубу. Женя как раз выкинул окурок в урну, когда раздался телефонный звонок. Рации у нас были, но до клуба они не брали. А стационарными рациями машины пока не оборудованы. Не тот у нас масштаб.

– Андрюх, похоже, есть. «Тойота Хайэйс» белая тонированная стоит. В ней два тела. Пялятся на вход в клуб, – взволнованно проговорил Дима в трубку.

– Понял, пока не светись особо. Мы сейчас будем, – ответил я и хлопнул Женю по плечу. – Собирайся, клюнуло.

– Не факт, что клюнуло, – пробурчал Женек, вставая со скамейки. – Может, просто кто за бабами смотрит.

– Угу. Как раз самое время смотреть за бабами, когда в городе полиция на ушах стоит, – отозвался я.

Хотя кто стоит на ушах? Ну да, постов стало чуть побольше. Почаще патрульные мозолят глаза. Но все-таки воскресенье. В понедельник, скорее всего, начнется…

Мы поднялись ко мне в комнату. Светка с подругами ушла на пляж, дома никого не было. А во второй комнате, которая формально была Вагона, я хранил наш арсенал.

– Автоматы берем? – спросил Женек, набивая патроны в запасной магазин «стечкина».

– Возьми «Вал», а я «калашников». Не факт, что пригодится, но пусть будет, – сказал я, убирая «глок» в поясную кобуру.

Еще пару магазинов, и готово. Хорошо бы и бронежилеты взять, но они в жарком климате очень сильно демаскируют. Под летнюю рубашку броню спрятать трудно. В итоге поехали на «Грейт Волле» Евгения. Моя «паджерка» уже примелькалась у Славы.

– Как будем работать? – спросил Женя, неспешно выруливая со двора.

Это правильно. Спешка нужна только при ловле блох. А наши клиенты никуда не денутся, пока Слава не выйдет из клуба.

– Сейчас на месте определимся, – задумчиво произнес я.

А действительно, как будем действовать? Можно сразу их принимать и колоть. Так себе вариант. Могут быть левые пассажиры, могут быть наблюдатели. Оружие? Могут быть безоружными. Пока этот вариант отметаем. Второй вариант. Просто ждать и пасти их. Как-то они себя проявят же? Ну, поедут они за Славой. Мы следом. Если начнут стрелять, можем не успеть. А точно они будут стрелять? Не факт. Тогда думай дальше.

Я поднял голову и посмотрел по сторонам. Скоро подъедем. Связались по рации с Бульдозером. Все как было. Движения нет.

– Давай сверни во дворы. Не будем пока глаза у клуба мозолить. – Я показал Жене, куда именно нужно свернуть.

Мы притормозили у прилегающего к клубу длинного дома, голубого с красным. Женя развернул машину и заехал на парковку у подъезда. Старый пошел прогуляться, а я остался в машине.

А если такой вариант… Мы подготовимся, встанем поудачнее, Слава выйдет из клуба как бы покурить, и посмотрим на их реакцию? Начнут стрелять, мы должны успеть первые! Годится. Так и делаем. Хотя, все-таки рискованно!

Женя вернулся и прыгнул за руль своего джипа.

– Ну как? – спросил я сразу.

– Стоит «Тойота», вся тонированная, кроме лобовухи. Прямо на вход в клуб мордой. Ну там стояночка, несколько машин еще рядом. В «Тойоте» два тела, смотрят в четыре глаза на вход. Мексы какие-то или латиносы, – доложил Старый обстановку.

– Как-то нагловато слишком – прямо у входа и таращится на вход, не находишь? – повернулся я к Жене.

– Сам не понимаю. Может, бабу какую ждут? – мелькнула у Жени догадка.

– Буль там как расположился?

– Нормально. В конце стоянки, микроавтобус этот видно отлично. Чуть далековато, но для наблюдения в самый раз, – пояснил Женя.

– Делаем так, – начал я излагать свой план. – Я звоню Славе, чтобы тот вышел покурить из клуба и встал у входа. Мы паркуемся рядом, я на заднем сиденье с автоматом, – я хлопнул по чехлу с «АКС». – Если они достают стволы, валим их. Одного стараемся брать живым, Буль из машины выходит и принимает водилу. Стрелять, скорее всего, будет пассажир. Как план?

– Да рискованно, но можно попробовать, – пожал Женя плечами.

– Тогда я звоню Славе, а ты Бульдозеру ставишь задачу, – сказал я и полез на заднее сиденье джипа за спиной водителя.

После этого набрал номер на сотовом:

– Слав, как дела? Работа идет?

– Бежит, – нервно отозвался Слава.

– Минут через пять выходи покурить на крыльцо. Если увидишь движение какое, смойся назад в клуб. Если не успеваешь, падай на мостовую. Понял меня? – проинструктировал я Вячеслава.

– Это что еще за номер? – удивился Слава.

Но испуга не проявил, что хорошо.

– Слав, так надо. Принял меня? – твердо повторил я.

– Да, есть. Через пять минут выхожу курить, – бодро отозвался владелец клуба.

Ну и ладно.

– Бульдозер там как? – снимая автомат с предохранителя и досылая патрон в патронник, спросил я.

– Уже вышел. Двинули? – Женя завел двигатель и положил «АКС» на колени.

Мы выехали со двора и подкатили к клубу. Я чуть приоткрыл тонированное стекло, отодвинувшись к задней дверце. Автомат смотрит на «Тойоту». А неплохая такая, новенькая машинка. Видно, что ухоженная. Точно, два латиноса сидят. Один курит, второй что-то рассказывает и сам же хохочет.

Внимание, выход Славы. Женя напрягся с «АКСом» в руке. Мотор не глушим. Слава осмотрелся, нас увидел, но к нам не пошел. Молодец. Сказал что-то вышедшему следом охраннику в черной футболке. Достал сигарету, закурил. Типы в «Тойоте» на секунду глянули и дальше болтают. Сидят, расслабились. Слава им неинтересен.

По щеке скатилась капелька пота. Женя не включил кондиционер. Слава докурил сигарету, посмотрел на нас еще раз и пошел обратно в клуб. Отбой.

– Давай кружок дадим и назад поедем, где стояли, – выдохнул я. Старый кивнул.

– Буль, отбой. Возвращайся на позицию, – проговорил я в рацию и положил автомат на сиденье.

Темнота навалилась быстро. То есть вот только еще был день, и сразу раз – и ночь. Зажглись яркие огни фонарей, реклама клуба «Живая роза» заиграла всеми красками. Мы спокойно подъехали и встали метрах в тридцати от этой злосчастной «Тойоты». Выходит, Слава им неинтересен? Может, охрана какого-то клиента в клубе? Вряд ли. Зачем им до открытия тут торчать?

– Пустышку тянем, – выдавил Евгений, достав из пачки сигарету.

– Возможно. Но типы странные. Что они тут торчат? – Я открыл окно, но Женя вышел из машины на улицу.

– Пойду пройдусь, – пояснил он.

Я кивнул.

Что же делать? Не всю ночь же тут торчать? Мне еще на работу завтра. А если нам Славу пораньше домой отослать? И посмотреть еще раз на реакцию незнакомцев в «Тойоте»?

– Слава, работы много? Домой не собираешься? – снова набрал я знакомый номер на сотовом.

– А что? – отозвался Слава. Ни тебе удивления, ни волнения. Вот так вот.

– Проследить хотим, поедут за тобой или нет. – уточнил я.

– Да, в принципе, клиентов сегодня немного. Воскресенье же, – вздохнул Слава. – Я и девушек половину отпускать хотел. Тут как, бывает, есть народ в воскресенье. Бывает, что никого. Так что давай, минут через десять я выхожу, и по домам.

– Мы опять встанем на том же месте. Проходи мимо нас, иди к машине, – дал я инструкции.

– Слышал план? – обратился я к Жене, как раз севшему за руль.

– Угу, – кивнул он в ответ и зевнул, прикрыв рот ладонью.

– Буль, сейчас, минут через десять, Слава выходит и едет домой. Ты за ним. Мы наблюдаем клиентов, как понял, – взял я рацию и вызвал нашего третьего бойца.

– Принял, – вяло отозвался он.

Понятно, что вяло. И еще понятно, что работаем вхолостую. Не поедут они за Славой. По другому поводу тут стоит эта странная машина. А вот по какому?

Медленно развернулись и опять встали перед клубом. А вот и Слава, не прошло и пятнадцати минут. Огляделся по сторонам и пошел к своей машине. Она у него стоит слева от входа в клуб. Сел за руль, включил фары, поехал. «Тойота» стоит на месте. Так, Бульдозер поехал за Славой.

– Повнимательней, Буль. Как принял? – запросил я его по рации.

– Принял, – отозвался он.

А что наша «Тойота Хайэйс»? Стоит на месте. Только из салона вышел еще один тип. Получается, трое в машине? Точно, трое. Закурили все. Не скрываются, открыто стоят. Будем ждать? А что остается?

Так, а это что? Все трое в машину прыгнули. Двигатель завели. Тронулись с места. Куда это они? Развернулись в ту же сторону, что и Слава уехал. Медленно проехали мимо нас. Так, прижимаются к тротуару.

Опа, а там девушка идет. Та самая, Славина работница. Женя ее зовут, с короткой стрижкой, брюнеточка. Прогуливается. Что, тайные поклонники ее? Хороши поклонники, притормозили, быстро посадили, буквально вдернули в машину, и рванули с места. Мы даже ничего сделать не успели. Сноровистые какие латиносы, прямо на удивление. Словно только этим всю жизнь и занимаются.

– За ними давай! – крикнул я Женьке, но он и сам уже выкинул неприкуренную сигарету и развернулся с ходу.

Две машины бешено неслись по ночному воскресному Порто-Франко. «Тойота» уходила в сторону западной окраины. Миновали Тринадцатую авеню и сразу налево. Мы шли следом. Хоть движок у «Тойоты» мощнее, но на петляющих улицах это не имеет значения. Один раз «Хайэйса» чуть не перевернулась при резком повороте, аж набок накренилась. Надо срочно звонить в полицию! Эх, жаль, что рацию с полицейской волной не взял. Не подготовился. В следующий раз учту. Я вытащил из кармана телефон и уже начал набирать номер дежурной части по памяти, как позвонил Бульдозер.

– Андрюх, у нас все штатно, как у вас? – спокойно спросил он.

Как у нас? У нас тут… В этот момент Женя снова резко заложил в поворот, и телефон вылетел у меня из рук. Началось. Если не везет в чем-то, то это надолго. Но нам помогло, что похитители плохо знали город. Женя его тоже почти не знал, но висеть на хвосте машины проще, чем пытаться оторваться от преследования по незнакомым улицам. «Тойота» в очередной раз свернула в проулок и попала в тупик. Впереди фары «Грейт Уолла» осветили кирпичную стену и пытающуюся развернуться ту самую, пытающуюся уехать от нас машину. Резко затормозив, джип Жени прижал «Тойоту». Включив дальний свет, ослепляя похитителей, мы с Женей, не сговариваясь, выскочили из машины.

– Полиция, выходите с поднятыми руками! – заорал я на английском, подтверждая свои слова выстрелами из «глока» по колесам.

Бах, бах, бабах, два колеса с моей правой стороны автомобиля пробиты, а сам я стою в темноте. «Тойота» оказалась прижата к кирпичному забору с маленькой калиткой. Справа кусты, слева деревья. Сзади стоит наша машина. Я снова сместился в тень, держа на прицеле водителя.

– Бамос! – заорал кто-то в машине.

Непонятно, на каком это языке. Вроде похоже на испанский. Дверца водителя передо мной распахнулась, и я увидел невысокого пухлого типа лет тридцати. Оружия в руках у него не было. Выстрелил ему под ноги.

– Лежать, на землю! Полиция! – заорал я снова.

И тут же с другой стороны машины, которую контролировал Евгений, раздались выстрелы. Сначала два сдвоенных, а потом часто заколотил «АПС». Этот пистолет своего друга я сразу узнал по звуку. Тот самый мужичок, который выскочил из-за руля передо мной, упал на землю и положил руки за голову. Под углом в сорок пять градусов к машине, чтобы не попасть под дружественный огонь, я осторожно подошел и открыл пассажирскую дверцу.

– Чисто, – заорал я.

– Минус два, – ответил мне Женя.

Осторожно, держа задержанного на прицеле, подошел к нему, придавил коленом и надел наручники на запястья. Пластиковые служебные, на всякий случай всегда ношу с собой.

– Лежать, бошку не поднимать! Шевельнешься, пристрелю! – проорал я и снова отошел в сторону от машины.

– Левая сторона чисто, – снова проговорил Женя, уже уверенно, без тревожных ноток в голосе.

– Справа чисто, – ответил я.

Из машины послышался женский плач. Жива!

Заревели сирены полицейских машин. Пока еще далеко, но все ближе и ближе.

– Жень, ствол убери, стой спокойно. Сейчас прилетит кавалерия на подмогу, – бросил я напарнику и вышел на свет фар.

«Глок» убрал в кобуру и высоко поднял свой значок детектива. «Бобби», так у нас в Порто-Франко называют патрульных, люди нервные, а еще вчерашняя стрельба на улицах…

Глава 2 Похищение похитителей

Осмотр машины продолжался около часа. Похищенная девушка, Женя, лежала на полу и всхлипывала. Из носа у нее текла кровь. Руки были сцеплены за спиной точно такими же пластиковыми наручниками, что и у задержанного.

Усадив потерпевшую в машину «Скорой помощи», прибывший детектив Крамер продолжил осмотр. Я помогал по мере сил.

Убитых положили на брезент, забрав все вещи и документы, а также оружие. Два «зиг-зауэра». Точно таких же, как тот, что Баринов подарил мне. Отметку в голове я себе сделал, но вслух ничего не сказал. Третий «зиг» был у лежащего в грязи толстяка. Точнее, не у него, а в машине лежал. Но явно принадлежал водителю. Автоматического оружия у похитителей не было. Ну, все логично. Девку похитить и вывезти много ума не надо.

После осмотра Крамер перешел к допросу задержанного. Хулио Сезар Гонзалес. Говорил по-испански, но вполне сносно понимал и общался по-английски. Как я понял, говорил он без умолку, а Крамер все записывал.

Нас с Женей тем временем допросили. А что тут допрашивать? Они охраняли клиента – Славу Дадьяна, владельца клуба «Живая роза». Женя и Дима Бульдозер. Дима поехал со Славой, а я остался поболтать с Евгением. Как раз забежал в клуб, проверить старого приятеля. И тут бац – и похищение человека раскрыли! После той истории с девушками-заложницами мне, конечно же, не поверили. Но записали все, как я говорил, и выписали Евгению чек на две тысячи экю. Также после осмотра и фотографирования он забрал и вещи убитых. Точнее, вещи он забирать не стал, взял деньги (около тысячи экю) и два ствола. Еще игральную колоду карт прихватил. Карты, деньги, два ствола. Машину, «Тойоту Хайэйс», забирать не стал. Колеса на ней поменяли за мой счет в шиномонтаже, куда доставили эвакуатором, также оплаченным мною. Хорошая машина, нам такая пригодится. Завтра заберу.

Женя поехал на своем китайском автопроме отдыхать, а я сел за стол и посмотрел на часы. Ровно полночь. Через шесть часов наступит утро. А еще через час, в семь утра, начнется оперативка у Фрэнки. Домой мне ехать? Подожду результата у Крамера. А вот и он, легок на помине.

– Илюх, кофе будешь? – поприветствовал я стаканом вошедшего и о чем-то размышляющего Илью. В руке у него была пачка бумаг.

Крамер взял у меня кофе и протянул протокол допроса.

– Слушай, а в двух словах? Что там по стрельбе вчерашней? Не они? – Читать не хотелось, глаза слипались.

– По стрельбе по вам с Бариновым ничего. Клянется, что он вас знать не знает. А вот девчонка им нужна для пересадки органов. – Илья вздохнул и отпил кофе из стаканчика.

– А подробнее? – заинтересовался я.

А ведь Баринов что-то подобное упоминал!

– Подробнее читать нужно. В двух словах, некто Артуро Кальвоиз Нью-Рино дал им фотографию и адрес. Сказал тихо выкрасть и вывезти. Его заместитель Родриго, – Крамер снова заглянул в листок бумаги и прочитал по слогам фамилию: – Са-ла-зар прилетает на самолете и забирает человека. Встреча после звонка, где-то в саванне, – снова отпил кофе Илья и продолжил: – Думаю, они не в первый раз работают так. Девушка нужна для трансплантации. Вот и все. И еще… – Илья задумался, – он говорит, что грохнут его в тюрьме. В одиночную камеру хочет.

– Не проблема, – сказал я и почесал затылок. Идея пришла внезапно: – Илюх, давай вместе к нему сходим, сотовый его изъятый у тебя? Пусть позвонит своему Артуро.

– Зачем? – не понял Илья и поставил пустой стаканчик из-под кофе.

– Смотри, у них схема налажена. Эти захватывают, вывозят, звонят. Те вылетают, забирают, и все шито-крыто. Так? – Я взял со стола пустой стаканчик и выкинул в мусор.

– Так, – согласился Илья.

– То есть у нас проблем не будет. В камере появятся еще несколько задержанных. Сколько их там прилетит? Трое? Четверо? – намекнул я Илье.

– А где мы сейчас народ соберем? Планировать все надо, докладывать руководству… – засомневался Илья.

– Не надо никому ничего докладывать. Звонил он из машины, пока ехали с похищенной. А самолет брать будем мы. Детектив Новиков из полиции Порто-Франко и двое частных детективов, – подвел я итог своего плана.

– А тебе какой резон в это лезть? – Снова нотки сомнения прозвучали в словах Крамера.

– Мне? Служебный долг зовет, – усмехнулся я. – А если серьезно, самолет же изымут и отдадут частникам моим, так?

– Наверное, – согласился Крамер.

– Ну и все. Преступники в камере, самолет у нас. Продаем, деньги делим на четверых, – понизив голос, сообщил я.

– А кто четвертый? Вас же трое всего? – непонимающе спросил Крамер.

– Четвертый ты. Примерно семь тысяч экю. И заметь, все законно! – Я увидел, что Крамер сомневается, и усилил натиск. – Да завтра дело передадут в ССР, там оно и затухнет. Артуры и Родриго будут гулять в Нью-Рино и выбирать новую жертву. А нас так никто и не похвалит. Да мы же не нарушаем закон. Наоборот, стараемся его соблюсти по максимуму. Не закон, так хоть справедливость. – Я распалялся все больше. – Пусть гады свое получат… Трансплантологи херовы.

Илья кивнул. План ему понравился.

– Но если что, я ничего не знаю, – сразу предупредил он меня, вставая со стула.

– Это само собой, – кивнул я в ответ.

Хулио Сезар позвонить согласился. Говорили они между собой по-испански, но Илья знал этот язык. Звонок прошел нормально, правдоподобно. Кроме того, Хулио показал мне на карте, где садится самолет. Прилетит «Кодьяк» красно-белый. Обычно кроме пилота в нем еще двое. Тоже из команды Артуро. Всегда прилетают по-разному. Бывает, что машина ждет самолет, бывает, наоборот. Охрану не выставляют. Выходят из самолета и просто ждут. Оружие наготове, естественно, но особых проблем раньше не было. Далее смотрят айди жертвы, сверяют с записями и забирают товар.

Хулио отправился в камеру, получив в знак благодарности свою пачку сигарет. А мы с Ильей вышли на улицу.

– Пойду отдохну, что ли, – вздохнул Илья.

– Да и я отдохну. Часа четыре есть еще. Сколько им лететь? Вместе со сборами часов шесть?

– Около того, – согласился Илья.

Я попрощался и пошел к уже нашей «Тойоте Хайэйс». Праворулька. А ничего, привыкну. Мотор легко завелся с пол-оборота, и я покатил по спящему городу. Позвонил Старому. Тот спал уже, но на звонок ответил. Сказал, чтобы вышли на улицу на пять минут. Ничего, после поспим, сначала дело. Самолеты не каждый день за бандитов дают. Точнее, у нас такое всего второй раз за пару месяцев.

Женя и Дима уже ждали меня во дворе. Когда я открывал ворота, Женя как раз закурил свою сигарету.

– Что ты опять задумал? – подошел к машине Старый.

– Парни, четыре часа отдыха, потом сбор. Поедем еще одну банду брать, – выпалил я, как только вылез из «Тойоты».

– Может, без нас возьмут? Да мало ли этих банд на Новой земле? – с сомнением проговорил Женя.

– Банд, может, и немало. Но вот самолеты не за каждую дают. И еще… Они с баблом будут. Десять тысяч экю налом. Тоже в нашу копилку. Поэтому сейчас спим четыре часа, потом встаем и ударно работаем. Возражений нет? – зевнув, проговорил я.

Теперь возражений не было. По рабочим местам. То есть спать.

Поднялся в себе в квартиру. Тихонько, чтобы не разбудить Светлану, начал раздеваться. Опа, не спит моя красавица. Лежит с открытыми глазами.

– Андрей, что случилось? Ты второй день уже на взводе. Сегодня опять что? – Она привстала на локотке и строго смотрит.

Раньше никогда Света сцен ревности не закатывала. Да и живем-то мы вместе чуть больше месяца.

– Свет, работа. Давай спать, мне вставать через четыре часа.

– Куда тебе вставать? – снова не унималась она.

– Свет, я же сказал, по работе. Давай оставим этот разговор на завтра? – Я закрыл глаза и лег на подушку.

– Завтра? Опять завтра? Я хочу сегодня поговорить. – Голос уже дрожит. Еще чуток, и взорвется..

– Свет, я тебя прошу. Мне нужно отдохнуть. Мы через четыре часа едем задерживать преступников. Мне нужно хоть немного поспать, – взмолился я.

– Ты каждый день едешь задерживать преступников. А нормальной жизни у нас нет, – вздохнула девушка.

Вот так всегда. Находишь красавицу. Встречаешься, конфеты, цветы, коньяки, романтика. А потом начинает выносить мозг в самый неподходящий момент. И ничего с этим не поделать. Такова женская сущность. Тут или жить одному, или терпеть как-то…

– Свет, будет нормальная жизнь. Заработаем с ребятами немного, устроимся. Кафе свое откроем. Ну или еще чего, я пока не решил. Но сейчас мне нужно выспаться. – Я поцеловал Светлану и, отвернувшись, сделал вид, что сплю.

Но сон долго не шел. И даже засыпая, мне слышались вздохи и всхлипывания девушки.

Будильник зазвонил своим противным звонком. Света пробормотала что-то и натянула подушку на голову, отвернувшись к стенке. Я продрал глаза и вскочил. Пора. На ходу перекусив и налив кофе, с чашкой в руке вышел на улицу. Ребята уже ждали. Два чехла с оружием, экипировка, бронежилеты. Оба в мультикаме, оба в плитниках. Только плитники подешевле моего. Что-то из отечественного. По-моему, «Стич-профи». На улице уже занимался рассвет. Интересно, бандиты ночью вылетели? А почему бы и нет?

– Что у нас по железкам? – зевнув, спросил я.

– «Вал», два «акаэса» и короткие. «ПБ» на всякий случай взял, – доложил Женек.

– Это хорошо. – Я допил кофе из чашки, поставил ее на лавку под фонарем и начал излагать порядок действий

– План простой. Самолет прилетит и сядет вот в этом районе. – Карту я прихватил из управления полиции и сейчас развернул на лавке. – У них раньше всегда было по-разному. Когда машина приезжала раньше. Когда самолет прилетал. Если самолет первым прилетит, красно-белый «Кодьяк», – уточнил я, – то, скорее всего, пилоты и сопровождение выйдут погулять. Лететь-то долго, ноги будут разминать. И сортира на борту нет.

Женя с Димой согласно кивнули, и я продолжил.

– Мы ждем вот тут, – я указал обозначенные деревья на карте, – и наблюдаем. Как они вышли наружу, спокойно едем к ним. Ну а дальше по обстановке. Близко они нас спокойно подпустят, это тонированная праворулька. Я за рулем, еду к ним левым бортом.

– А если не все выйдут из самолета? – Женя расправил плечи и поправил «ПБ» в поясной кобуре.

– Действуем по обстановке. Главная задача – не дать им взлететь. Как вариант – дырявим кабину, – со вздохом произнес я.

– Но лучше не дырявить, самолет должен достаться нам как трофей! – подвел итог Бульдозер.

Я согласно кивнул.

– Если вопросов нет, грузимся в «Тойоту». Пойдем не через КПП, а по объездной. Не будем светиться лишний раз. – Я направился за руль.

Машина плавно вырулила со двора и покатила по ночному городу. Когда выехали на объездную, уже почти рассвело. Город спал. Лишь в саванне по левой стороне дороги кипела жизнь, которая нам не видна. Охотились хищники, хрюкали свинки, рвали добычу острые клыки. Все где-то там, далеко за дорогой, в сумерках. До нас доносилось только пение ранних птиц и прохлада утренней саванны, ветром врывавшаяся в пока открытые окна машины.

Найти нужное место оказалось не так просто. Несколько раз мы останавливались и снова изучали карту. Точнее, направление движения было понятно, но вот найти дорогу никак не удавалось. Тянулись разные тропинки, но они либо густо заросли травой и кустами, либо оказывались слишком узкими для автомашины.

Внезапно тишину раннего утра заполнил гул самолета. Не то чтобы он ревел над саванной, он гудел и кружил над нами. Посмотрев вверх, я увидел небольшой красно-белый самолет с прямым крылом. В моделях я был не силен, но, скорее всего, это был он. Кому тут сейчас еще летать? И цвет соответствует описанию.

Самолет не садился, а наворачивал круги. Увидев нас, снизился и махнул крыльями. Я высунул руку из окна и махнул ему. Самолет сделал еще один круг и уверенно пошел на посадку.

– Они по сотовому не могли дозвониться, вот и кружили. Связь-то тут есть, – догадался Евгений.

– Скорее всего, – согласился я.

Внезапно перед нами появилась грунтовка. Уходящая как раз в ту сторону, куда сел «Кодьяк». Отлично.

– Парни, к бою, – скомандовал я и погнал вперед.

Саванна неожиданно расступилась, и впереди показалась довольно ровная большая площадка. Просто идеальный природный аэродром. Самолет как раз рулил в дальнем углу поля. Я уверенно поехал в его сторону.

Поле, хоть и не очень ровное местами, но трава невысокая. Я спокойно объезжал кочки. Расстояние между нами и самолетом неуклонно сокращалось. Тишина повисла в салоне. Вдруг никто из самолета не выйдет? Что тогда делать?

А нет, уже вышли. Метров за сто я увидел, как три силуэта с оружием наперевес выбрались из кабины. Стараясь заходить с солнечной стороны, чтобы нас было труднее разглядеть, я прибавил газу.

Ближе, еще ближе. Пятьдесят метров. Надавил на газ. Из-под колес полетели комья земли, «Тойота» подпрыгнула на кочке.

Впереди стоял боец со смуглым лицом, среднего роста, худощавый, в «шоколад чипе» – пустынном армейском камуфляже, без разгрузки. В руках «М4», направлена в сторону. Бандит пристально вглядывался в нашу машину, но из-за солнца постоянно щурил глаза. Винтовка его смотрела в сторону небольших кустарников. Не на нас. Отлично!

Еще двое стояли возле широкой открытой двери и курили. Они изредка поглядывали в нашу сторону, но особого беспокойства не выказывали. Одеты точно в такой же камуфляж. На локтевом сгибе у каждого винтовки, как у первого. Просто «саванные коммандос»!

Все ближе и ближе. Метров двадцать осталось. Еще чуть-чуть. Я резко развернул машину вправо и скомандовал: «Захват!»

Движок «Тойоты» заглох. Я выскочил в правую водительскую дверцу, одновременно извлекая из поясной кобуры оружие, сразу упал на колено, взяв стоящего передо мной на прицел.

– Полиция! Бросай оружие! Вы арестованы! – заорал я по-английски.

Лицо этого бандита изменилось до неузнаваемости, его винтовка стала поворачиваться в мою сторону. А вот это напрасно. Ты уже труп, приятель! Я тут же выстрелил сдвоенным флешем в грудь.

Бах-бах, заговорил «глок» в моей руке.

Согнувшись пополам, противник начал медленно опускаться на землю. Прицелился тщательнее. Да тут всего пять метров. Контрольный в голову: бах!

Рядом гремели выстрелы «АКС», сквозь них пробивались еле слышные щелчки затвора «Вала».

– Внутрь! – закричал Старый и рванул к самолету.

Бульдозер в это время взял на прицел кабину. Через стекло я разглядел испуганную рожу за штурвалом. Сместившись вправо, я контролировал выход из салона, куда только что, распахнув дверь, нырнул Женя. Отчаянно он, конечно, поступил. Внезапно загудел винт самолета.

– Убью… – заорал Бульдозер, скривив страшную физиономию, и дал очередь в воздух.

Пилот испуганно отшатнулся от ручки. Винт начал замедляться и остановился.

В это время из самолета рывком выдернули кого-то из членов экипажа.

– Лег, сука, на землю, – заорал на него Бульдозер по-русски.

Вряд ли тот понимал по-русски, но послушно упал, взяв руки в замок за головой. Вид лежащих двоих «коммандос» без мозгов в прямом смысле слова, так как мозги лежали рядом с головами, говорил сам за себя. Три тела валялись рядом. Причем одно из них еще дышало. Вскоре послышался мат, и из салона в траву вылетело четвертое тело.

– Чисто, – улыбаясь, крикнул нам Женька, захлопывая дверцу.

Итого имеем двоих пленных и три трупа.

– Старый, салон осмотри, – бросил я ему и повернулся к Дмитрию: – По сторонам поглядывай!

Сам быстро нацепил пластиковые наручники на пленных. Подошел к убитому мною «коммандос». Взял у него винтовку. Обычная полицейская «М4». Укороченный вариант. А неплохой баланс, в руке лежит хорошо. Надо бы себе такую взять в машину. А то с «калашниковым» не всегда удобно быстро выскакивать. Того гляди зацепишься за что-то. Сделал несколько выстрелов в сторону леса. Отдачи почти нет. И звук приглушен. Прибор бесшумной стрельбы стоит вместо пламегасителя, но короткий. Бросил винтовку на землю и повернулся к самолету.

– Кто-нибудь говорит по-английски? – обратился я к лежащим на земле.

Естественно, к тем, кто как минимум мог еще говорить. Оба худощавые, среднего роста. И, кстати, один-то белокожий. Не латинос! Именно он и повернулся на мои слова. Да, пилоты должны говорить по-английски! Иначе их не выпустят в полет!

Я схватил обернувшегося за шиворот. В таком же пустынном камуфляже, только оружия нет.

– Пойдем отойдем в сторонку, дружок, – прошипел я по-русски. И он, похоже, понял.

Оттащив пилота за нашу «Тойоту», я усадил его на землю.

– Как зовут? – коротко бросил я.

– Пол, – ответил тот, – Пол Брэдли.

– Англичанин?

– Нет, американец, – ответил тот. – Можно ослабить наручники? Руки затекают.

– Сначала разговор, потом ослабить, хорошо, Пол? – строго сказал я задержанному. – Мы либо говорим по душам, либо ложишься рядом с трупами. Я хоть и полицейский, но тут, в саванне, мы одни. И никто не узнает, что же случилось на самом деле. Сейчас я задаю вопросы, – я вытащил «глок» из кобуры и проверил боезапас. На всякий случай заменил магазин. – А ты отвечаешь. Если меня ответы не устроят, я стреляю.

Естественно, блеф. Зачем мне стрелять пленного? Хоть какую-то информацию от него можно получить. Не сейчас, так в ССР агенты постараются. Вколют ему наркотик, и сам все расскажет.

– Понял меня? – рявкнул я снова.

Тот кивнул.

– Родриго Салазар кто из вас? – Я направил «глок» в сторону сидящего пилота. Пусть понервничает…

– Вон тот, – кивнул он головой в сторону застреленного мной бандита.

Тот так и лежал лицом вниз, согнув ноги. Его оружие лежало рядом, и я ногой отодвинул винтовку чуть в сторону.

– Артуро Кальдо? – Я убрал пистолет в кобуру.

– Его тут нет, он же в Нью-Рино, – снова прозвучал правильный ответ.

Уже хорошо.

– Вы летели за девушкой, которую должен был похитить Хулио с парнями, так? – спросил я пилота.

Пол закивал головой.

– Я говорил Салазару, тут что-то нечисто. Хулио не выходит на связь. А он говорил – вон они и рукой махнули нам, – неожиданно сам разговорился пленный.

– Кто будет встречать самолет в Нью-Рино? – Я осмотрелся.

Похоже, мы победили.

– Должен был сам Артуро с ребятами, – облизнув пересохшие губы, ответил Пол Брэдли.

Интересно, настоящее у него имя или нет?

– Те двое и еще один пленный, они кто? – очередной мой вопрос.

Если честно, я уже все узнал, что хотел. Теперь осталось обыскать самолет, обшмонать трупы и задержанных, вызывать нашу доблестную полицию Порто-Франко. Точнее, звонить Илье.

– Два трупа – люди Артуро. Я их не знаю. Второй пилот, его зовут Рауль, но он ночью не может летать, – снова охотно заговорил Пол.

Это хорошо. Значит, в ССР будут с ним помягче. Такой свидетель.

– Сколько раз ты летал в Порто-Франко за донорами? – Я не надеялся на честный ответ.

Наверняка соврет. Но все же мне самому было интересно.

– Это третий раз, – опустив голову, ответил задержанный.

До него наконец стало доходить, что светит за похищения в Порто-Франко. Внезапно Пол стал зеленеть на глазах. Я подошел и рывком поставил его на ноги. Затем отвел к остальным и положил на землю.

Бульдозер, продолжая контролировать задержанных, иногда и по сторонам посматривал. Я подошел к Салазару, перевернул его. Похлопал по карманам и сразу нашел бумажник. Потом еще деньги, в другом кармане. И еще деньги в третьем кармане. Сотовый и планшет в боковом кармане брюк. Отлично, будет чем заняться агентам ССР. И денег у него при себе много. Пора звонить Илье.

– Илюх, приезжайте. У нас аншлаг. Двое задержанных и трое «двухсотых». Самолет стоит там же, где нам на карте показали… Ага, понял, ждем группу, – убрал телефон в карман и бросил Димке: – Скоро приедут.

На самом деле, мои коллеги приехали примерно через полтора часа. Мы успели спокойно обшарить весь самолет, но, кроме приготовленного кресла со встроенными наручниками на руках и ногах, ничего не нашли. Денег было двадцать семь тысяч экю. Огромная сумма. Если Хулио предназначалось только семь тысяч, то зачем еще двадцать? Возможно, просто держали при себе, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств откупиться. Либо гонорар в полном объеме за похищенного донора. А теперь уже не важно. Стреляли Женя и Дима, значит, им что-то полагается. И самолет не дешевый. Тоже на сорок тысяч тянет. Наверное.

Два раза Илья звонил мне и переспрашивал дорогу. Видимо, тоже блуждают, как и мы. Наконец, впереди показались два «Патриота» и одна серая «Тойота». А вот это уже ССР. Быстро они тут оказались. И что интересно, ССР и подъехали первыми. Специальный старший агент Демпси Салливан собственной персоной. И спецагент Джонсон. Веселые ребята. Ну все верно, дело они к себе заберут. А нам главное, – чтобы премию выплатили и самолет отдали. Да, деньги еще. Двадцать семь тысяч у меня в кармане. Немного посомневавшись, достал и передал подошедшему Крамеру.

– Что это? – уставился он на пачку денег в моей руке.

Нет, я, конечно же, обещал ему часть с продажи самолета, но чтобы вот так вот открыто перед всеми сотрудниками, включая ССР?

– Обнаружил при обыске вон у того в кармане, – я показал пальцем на труп Салазара. – Зовут Салазар Родриго. Правая рука Артуро.

– Новиков, в сторонку отойдем, – громко позвал меня Демпси.

Ишь, раскомандовался тут. Илья не брал деньги, и я положил их около трупа. Не бросил, а именно положил. Уже оператор снимал все видеокамерой, детективы приступили к осмотру места происшествия, а мы отошли посекретничать с Демпси.

– Давай рассказывай, что тут произошло. – хлопнул меня по плечу Демпси, как только мы отошли метров на десять в сторону.

Вкратце я поведал о нашем подвиге. Женя вспомнил о том, что задержанный Хулио Сезар сообщил, что успел позвонить Артуро и самолет вылетел. На допросе вместе с Крамером я уточнил место посадки самолета и место встречи для передачи похищенной. Ну а дальше дело техники. Я застрелил Салазара, парни тех двоих, и захватили самолет. Двоих пленных тоже взяли они. Так что четыре тысячи и самолет их по праву.

– Вот что, самолет мы тебе не отдадим, – вздохнул Демпси.

А это логично. Что же я сразу не подумал об этом? Неужто сейчас сами в Нью-Рино на нем полетят? Задержат этого Артуро. Хотя все может быть. В любом случае, этот самолет им нужен для оперативных комбинаций. Ну, нет так нет.

– Кстати, Новиков, вы же чисто за премией с друзьями рванули, только не рассказывай мне про служебное рвение, – скривился Демпси, – так зачем ты деньги сдал? Никто бы ничего тебе не предъявил и не узнал даже. Забрал себе двадцать семь тысяч, и все?

– А мне чужого не надо. Я не мародер, – сплюнул я на землю, – то, что заработали, то наше. А что чужое, то не наше.

– Что же ты, такой честный, когда заложников освобождали, лишнего на своего приятеля записал? – прищурился Демпси.

– Во-первых, я ничего не записывал. Записывали детективы мои показания. Во-вторых, премию заплатил Орден по праву. Заложники спасены, бандиты наказаны, – проговорил я металлическим голосом. Демпси внимательно слушал. – А с места происшествия я никогда ни одного вещдока не взял. Эти деньги – Салазара. Зачем он их вез, вы и будете выяснять, вам же дело переходит.

– Как ты считаешь, куда он их вез? – сменив тон, спросил Салливан.

– Ну, семь тысяч за работу Хулио с бригадой. Остальные двадцать, думаю, на всякий случай, – я посмотрел на труп Салазара.

Его уже перевернули и обыскали, вынимая все из карманов в полиэтиленовый пакет.

– Например, сядут где на вынужденную или полиция каким-то образом задержит, так это чтобы откупиться. У них же похищенная в салоне, – продолжил я.

Демпси кивнул и отошел к самолету, о чем-то разговаривая с Джонсоном.

Минут через десять подъехали еще две машины эсэсэровцев и «Хамви» патруля. Трупы загрузили в пикап, а в самолет вскарабкались два агента. Видимо, один из них был пилот, так как винт раскрутился, двигатель стал прогреваться. Мы уже стояли около своей новой «Тойоты», готовые ехать в управление для дальнейшего разбирательства и получения премии. Правда, я уже успел огорчить ребят сообщением о том, что самолета нам не видать.

Внезапно меня окликнул Демпси и махнул рукой. Я подошел.

– Тут такое дело. Все это, – он махнул рукой вокруг, – мы забираем к себе. Вам спасибо большое, и да, деньги все-таки в самолете лежали. Так у нас в протоколе записано. Так что твои друзья их заберут. А самолет нам нужен для оперативного использования, идет? – подмигнул он мне и протянул руку.

– Идет, – радостно отозвался я, пожал руку и побежал к машине.

– Ну что там? – спросил Дима, провожая взглядом широкую спину агента Салливана.

– Живем, бабки нам оставляют, – сказал я, садясь за руль «Тойоты».

– Ну, не зря жизнью рисковали, пули свистели над головой! За это нам и накинули? – расслабленно развалился Женек на переднем пассажирском сиденье.

– А сапоги у тебя над головой не свистели? – пошутил я. – Выстрелили-то один раз, и только в меня. Из салазаровской «эмки». – Я немного подумал и добавил: – Причем я сам и стрелял. Для верности и для протокола.

Доехали мы на удивление быстро. Было уже около двенадцати часов, и все утренние пробки рассосались сами собой. По дороге прошла поливальная машина, и на жарком солнце от асфальта шел пар. Я припарковал «Тойоту», как обычно, у чешского ресторанчика, и мы дружно направились в управление.

– Как на работу уже ходят, – буркнул постовой на КПП в сторону Жени с Димой.

После недолгих процедур частные детективы получили по чеку на сумму пятнадцать тысяч пятьсот экю каждый. Забрали несколько винтовок и что-то по мелочи. Я отдал им ключи от трофейной машины, и они откланялись. Сам только закончил писать рапорт, как прибежал Крис.

– Андрей, Фрэнки тебя вызывает, срочно! – выпалил он с порога.

– О'кей! – Я встал, забрал готовый, на двух листах, рапорт из принтера и быстрой походкой пошел на второй этаж в знакомый кабинет.

Глаза уже слипались, в голове гудело, но я сделал над собой последнее усилие.

– Разрешите, капитан? – приоткрыл я дверь кабинета начальника, предварительно постучав.

Фрэнки сидел за столом и разговаривал по телефону. Он только кивнул и указал мне на стул перед собой. Я прошел и сел, рапорт положил на стол. Когда телефонный разговор был закончен, капитан положил трубку и посмотрел на меня.

– Новиков, ну что за самодеятельность? Почему не доложил мне? – с улыбкой проговорил Фрэнки.

– Извините, капитан, было поздно и выходной день. Не посчитал нужным вас беспокоить, – не моргнув глазом, выпалил я.

– А нужно было беспокоить! Нужно! В следующий раз звоните сразу мне напрямую. Понятно? – чуть строже проговорил Фрэнки, глядя мне в глаза.

– Так точно, капитан. Буду звонить лично вам, если вы сообщите мне свой сотовый телефон, – чуть поерзав на стуле, ответил я.

– Да поймите правильно, детектив. Я не ругаю вас. И эту спасенную вами девушку, Евгению, я лично знаю. Вы поступили правильно. Но почему вы одни поехали утром на задержание опасных преступников, взяв с собой только двух частных детективов? Никого не поставив в известность? – В голосе Фрэнки снова появились металлические нотки.

– Капитан, было поздно. Времени поднимать личный состав и требовать дополнительные силы не было. К тому же было очевидно, что дело заберет ССР. Зачем рисковать нашими людьми ради интересов этой спецслужбы? – пожал я плечами и отвернулся в окно.

– Ну что же. Логика в ваших словах есть. В целом вы правы. Дело у нас забрали, и я прошу вас никому, – Фрэнки поднял указательный палец правой руки, – слышите, никому не сообщать об этом! Режим строгой секретности! Так мне сказали там, – и Фрэнки указал рукой на потолок.

Почему-то всем начальникам полиции указания дают с потолка. Но это мелочи, главное, чтобы человек хороший был. А Фрэнки, хоть и бабник, и погулять любит, в целом начальник толковый. Правда, в делах еще плохо разбирается. Но у него есть огромный плюс. Он туда и не лезет, а больше советуется.

– Босс, насчет похищений и ССР – могила! – Я картинно приложил руку к груди.

– Идите отдыхайте, Новиков. Завтра утром жду вас на совещании, – и Фрэнки открыл папку с очередными документами, давая понять, что разговор окончен.

Выйдя из кабинета, я нос к носу столкнулся с Ильей Крамером.

– Илюх, благодарю от души. Самолет нам не отдали, но не все так плохо. Пятерина твоя, как и обещал. Завтра отдам, – шепнул я ему. Илья ничего не сказал, глаза его расширились, и он кивнул. Рад, точно рад. Деньги лишними не бывают. К тому же честно заработанные.

Выйдя на улицу и отойдя чуток от управления, я набрал Баринова. Тот долго не снимал трубку. Наконец ответил.

– Сань, такое дело. Помнишь, ты мне «зиг» подарил? Ну тот, что я потом Вагону отдал? Так вот, накрыли группу боевиков, у всех такие же. Пытались Славкину девчонку похитить. Как раз для трансплантологии. Ну, то есть на органы. ССР сейчас этим занимается. Если интересно, позвони туда, – выпалил я с ходу. – У тебя же там знакомые есть? – намекнул еще.

Ну да, босс, могила. Баринов поблагодарил, и на этом беседа закончилась. Какой-то он загруженный весь.

Ну вот и все, завожу любимый «Паджеро» и еду домой. Люблю я это состояние души, когда идешь домой со службы с чувством выполненного долга. А тут еще и хорошо оплачивается подобная работа. Сколько у меня уже денег будет на счете в банке Ордена? Точно не уверен, около семидесяти тысяч? Больше, наверное. По нашим меркам, это огромные деньги. Одно экю – это больше четырех долларов, в переводе на староземельные деньги. Долларов США, естественно. А тут, в Порто-Франко, семьдесят тысяч экю не такие огромные деньги. Квартиру купить? А зачем? Поначалу были такие мысли, но я отказался от них. Во-первых, живем все вместе. Дружно. Переедешь куда – и поговорить вечером не с кем будет. А тут компания. Почти все русские компактно проживают у Розы. А во‐вторых, все-таки есть надежда, что я тут временно. Вот не верится мне, что я навсегда поселился на этой земле. Не осознал я это еще до конца. А поэтому и не покупаю ничего. Лежат себе деньги на счете и лежат. Вроде бы и миллионер, а так и не скажешь. Вложиться куда? В то же агентство охранное? А смысл? Это тоже временная работа. Зависит от роста преступности и от совершаемых преступлений. Изведут преступность в Порто-Франко, останемся без работы. Нет, вкладываться нужно в стабильный доход. А сейчас мы, просто используя свои навыки и особенности местного законодательства, зарабатываем первоначальный капитал. А как заработаю, открою что-нибудь. Вон, как Слава, клуб. Или ресторан. Или спортклуб. Еще не решил, но помечтать-то можно?

Дома все было спокойно. И китаец, и новая «Тойота», и старая «Королла» стояли на своих местах. Я поставил рядом и «Паджеро». Скоро с нас Роза будет дополнительную плату брать за парковку. Развели целый таксопарк. Я понимаю, что в хозяйстве пригодится. Но тут уже просто места нет под машины. Надо хотя бы парочку машин под окнами ставить, а не во дворе.

День я провел превосходно. Проспал. А когда проснулся, был уже вечер. Светка пришла с работы и холодно чмокнула меня в щеку.

– Все дуешься? – поинтересовался я, уплетая суп из шампиньонов.

– Очень надо, – фыркнула Светлана и убежала в ванную.

Когда она уходит в ванную, это как минимум на час. А потом еще голову сушить минут двадцать и собираться пятнадцать минут. Итого полтора часа. Я вздохнул и направился к соседям. То есть, к Жене с Димой. Оба были дома и как раз только что из банка. Отсчитали мне мою долю. Вышло восемь с половиной и пять крамеровских. Также одну из трофейных «эмок» забрал я себе. Постреляю в тире, посмотрю, как ствол. Патронов халявных в тире наберу. Деньги пока сунул в карман. Завтра прогуляюсь до банка, сегодня уже поздно. Вышли во двор, посидели, поболтали и разошлись по делам. Я – гулять со Светкой, это у нас уже такой ритуал. Если у нее настроение хорошее, мы выходим на прогулку. Особо гулять тут некуда. Идем до магазина, там покупаем продуктов и так же медленно обратно. Вот ради этой вечерней прогулки она и прихорашивается полтора часа. Зато идем мы важно, киваем и здороваемся с прохожими. Болтаем о том о сем. Вот такие тут развлечения вечером. В выходные ходим на пляж и гуляем по набережной.

Глава 3 Вагон

Утром, перед оперативкой, я поймал Илью Крамера за руку и передал деньги.

– Держи, тут пять тысяч. Как видишь, все ок.

– Ух ты, спасибо! Теперь долг за ипотеку сразу погашу. У меня же ребенок недавно родился, прикинь! – радостно сообщил мне коллега.

Вот так, работаем бок о бок, и ничего друг о друге не знаем.

– Так проставился бы, раз такое дело, – укоризненно покачал я головой, – все-таки русские люди.

Илья закивал в ответ, и мы быстрым шагом направились в кабинет Фрэнки на совещание. Все, как обычно, расселись на стульях вдоль стены. Фрэнки выглядел немного растерянным. Я сразу понял, что-то случилось. Не вот прям ужасное, но нечто необычное. Он поднял голову от стола, посмотрел на всех нас, как бы подбирая слова.

– Даже и не знаю. с чего начать, господа детективы, – наконец сказал он. – Многие слышали о событиях позавчерашних, вчерашних и вот уже даже сегодняшних. Подробно на них останавливаться не буду. И вас попрошу нигде больше эту информацию не упоминать. Пресса пока не в курсе, да и не нужно бы. – Фрэнки потер переносицу и продолжил: – Сегодня с утра мне пришло срочное сообщение. Секретное! – И Фрэнки поднял вверх указательный палец правой руки. Он любил всякую секретность и важность, даром, что ли, отслужил в мэрии Порто-Франко? – Служба Специальных Расследований, ССР, просит у нас помощи. Вчера у них пропали без вести пять агентов. Вылетели на задание в Нью-Рино и не вернулись. Да-да, Новиков, – посмотрел на меня Фрэнки, – на том самом самолете. Поэтому первостепенная цель для всех нас – дать сегодня же задание всей имеющейся на связи агентуре на сбор сведений об исчезнувших агентах ССР в Нью-Рино!

А вот это уже серьезно! Если ССР к нам за помощью обращается, значит, у них просто абзац. Не знают, что делать! А провал серьезный. Демпси Салливан вчера явно завидовал нашему успеху, вот и решил повторить. А в целом ожидаемо. Там, в Нью-Рино, тоже не дураки сидят. Если у нас прокатило, то соваться на самолете к ним в логово авантюра чистой воды. На что они рассчитывали? Там же наверняка куча условных сигналов и способов связи. Эх и полетят сейчас головы. Ну а мы им чем поможем? Мы обычные полицейские. Не суперагенты. Фрэнки закончил свою речь и раздал ориентировки. Я молча взял листок и направился к себе в кабинет. Крамер шел следом.

– Вот это номер! – выдохнул он, когда мы шли по коридору, – такого провала у ССР я еще не припомню! Дать задание агентуре? Да все мои три алкаша-агента не то что в Нью-Рино, дальше Тридцатой авеню не выходили.

Я кивнул.

– Давай начнем с кофе? – предложил я самый разумный вариант. Возражений не последовало.

Мы пили уже по третьей чашке, когда у меня зазвонил телефон. Ну точно, Баринов. А вот сейчас я угадаю, звонит по этому самому делу…

– Да, Сань, внимательно слушаю.

– Андрюх, встретиться бы срочно нужно. Ты у себя в управлении? – Голос взволнованный. Уж не в Нью-Рино ли он собрался? Искать пропавших агентов?

– Ну да, – отозвался я.

– Подскочу к тебе? Дело срочное, – снова затараторил Баринов.

– Подскакивай, – равнодушно отозвался я. Баринов не мой агент, следовательно, ему задание на сбор сведений можно не давать. С другой стороны, скажу, что он кандидат в агенты. Не, так не пойдет. Этаким макаром я всех друзей и знакомых завербую. Самому общаться будет не с кем. Вдруг двойной агент попадется? Я сам усмехнулся, оценив собственную шутку.

– Тогда через пять минут выходи в кафе. У вас там, напротив, чешское, – уточнил Баринов.

Пять минут? Так он где-то около меня находится. В ССР? Вполне возможно.

– На ловца и зверь бежит, – подмигнул я Илье, допил кофе и поднялся, – пойду пройдусь.

Баринов появился не через пять минут. Примерно полчаса я сидел в кафе и ждал. Выпил еще две чашки кофе, отчего в горле запершило. Позвонил Баринову и, получив ответ, что тот вот-вот будет, допил третью чашку и принялся изучать меню. Наконец Александр вошел в заведение, осмотрелся, близоруко прищурив глаза, и направился к моему столику у окна. Одет он был не как обычно, а в спортивные штаны, кроссовки и футболку. Как будто кросс бегал. Небольшая сумка, видимо с оружием, болталась на поясе.

– Чай, кофе? – поинтересовался я.

– Не. Минералки просто. – Баринов рухнул на стул. Ну точно, он сейчас бегал! Очень по нему похоже.

– Слышал новость? – выпалил он.

– Слышал, если ты о пропаже пяти агентов ССР, – равнодушно отозвался я, – стоило за этим ко мне бежать.

– Я не за этим бежал, – Баринов начал жадно пить принесенную худощавой черненькой официанткой бутылку воды на подносе. Странно, новенькая, что ли? Раньше я ее тут не видел. Наконец он утолил жажду, выпив почти половину, и продолжил:

– Помнишь, я тебе говорил, как самолет мой сбили? «Зиг зауэр» тебе подарил?

– Ну, – отозвался я.

– Не ну, а вспомни. Ты сам говорил. Стволы из одной партии. Похожи сильно. Так? – начал издалека Баринов.

– Ну чего ты кота за хвост тянешь, говори все сразу, – перебил его я.

– Короче, я думаю, что вся эта история с покушением на меня – отголосок тех событий. Я же сам был в Нью-Рино, дела там проворачивал, вот сейчас проблемы и заимел. – Баринов вздохнул и продолжил: – Я с Демпси только что разговаривал. Он красный как рак. Весь пятнами пошел.

Я вспомнил бледное лицо агента ССР Салливана и почему-то улыбнулся.

– Он просит, чтобы ты с Вагоном поговорил. Пусть в Нью-Рино слетает, поговорит с местными авторитетами. Может, вернут агентов живыми. Или хотя бы тела выдадут, – выдохнул Баринов.

– Тю, – присвистнул я, – а Вагону какое дело до провалов Демпси? Сами заварили, а решать проблемы Вагон должен?

– Все понимаю, но ты тоже пойми. Они от безысходности обращаются. И если Вагон реально поможет, у него большие перспективы в Порто-Франко открываются. И в Нью-Рино тоже, – начал быстро говорить Баринов, – его же выселять планировали, но пока не стали. А тут прикинь, поддержка полная, он из-за ленточки самолеты для Ордена таскает? А тут развернется по-настоящему!

– Вагон языкам не обучен, по-английски даже не говорит, – засомневался я. – Как и с кем он там базарить будет? Нет, что у него язык подвешен, и с преступниками он общий язык находит, это факт. Но Нью-Рино?

При слове «Нью-Рино» за соседним столиком обернулся седой старичок и с интересом посмотрел на нас. Я понизил голос и продолжил:

– Ты предлагаешь, чтобы я его на самоубийство толкнул?

– Ничего я не предлагаю. Я прошу. Хочешь, давай вместе с ним поговорим. Откажется, значит, откажется, – Баринов допил минералку и посмотрел на меня.

– Ну давай. – Я достал сотовый и начал звонить.

Вагон снял трубку не сразу. Но все-таки снял и согласился встретиться. Причем решил сам к нам приехать. Суть проблемы я не изложил, но сказал, что дело срочное. Кстати, впервые Вагон сам приезжает на встречу, если не считать того раза, когда его кинул покойный Пичуга.

– Ну что там? – поднял глаза Баринов, оторвавшись от меню.

– Сейчас приедет, – кивнул я, убирая телефон в карман.

– Отлично. Я пока перекушу чего-нибудь, – и Баринов стал глазами искать официантку. Я поднял руку, и она к нам подошла. Пожалуй, тоже закажу себе. Супчику чесночного. Пиво, пожалуй, рановато. Да и в спортзал я собирался сегодня. А вот чайку зеленого в самый раз.

Пока я ел суп, приехал Вагон. Дверь открылась, и вошел высокий худощавый мужчина в легкой серой рубашке и темных брюках. Золотой крест виднелся через расстегнутый ворот рубахи, а браслеты и дорогие часы сразу выдавали в нем обеспеченного и явно пытающегося выставить напоказ свое богатство человека. Я поднял руку, и Вагон заметил нас.

– Добрый день, господа, рад видеть, – поприветствовал он нас с Саней, – дел у меня полно, но для вас двоих всегда время найду. Как раз ехал мимо.

Я еще подумал, интересно, куда это он ехал мимо? Тут административные здания. Мэрия, полиция и высокое здание, в котором ССР и много интересных контор. Но вслух ничего этого не сказал. Будем считать, что Вагон ехал в банк.

– Семеныч, дело серьезное. Присаживайся, – указал я рукой на свободный стул. Вагон плюхнулся и развалился на стуле.

– Эх, Андрей, а помнишь, как мы тут, бывало, сиживали? Ну кто бы мог подумать, что так вот все сложится? – пустился Вагон в ностальгические воспоминания.

– Ты помнишь, что в нас с Бариновым стреляли недавно? – прервал я монолог Вагона.

– Это не я, господа, – картинно приложил Вагон руку к груди, – но каюсь, моя вина, недосмотрел. Да ищем мы, ищем, – добавил он уже другим тоном. – За этим видеть меня хотели?

– Нет, не за этим. Разговор долгим будет. – И я начал рассказ. Если собираешься использовать человека, дай ему всю информацию. Ну, или хотя бы максимально возможную. Вот я и рассказал практически все. Про Славу, про то, как мы его охраняли, как пытались похитить девушку из его клуба и как мы захватили машину с преступниками, а потом и самолет.

– Ну, я не сомневался, что вы парни лихие, – закивал Вагон.

– А вот дальше лихость закончилась. За дело взялось Специальная Служба Расследований, и у них пропали пять сотрудников. Пропали в самом Нью-Рино, – уточнил я главную цель своего рассказа.

– О как, – поднял Вагон палец вверх.

Затем пододвинул к себе меню. Он уже догадался, зачем я его позвал.

– Ну а мне что за понт? Я в этом Нью-Рино ни разу и не был. Это ваши калеки, ой, прости, коллеги, – усмехнулся Вагон. Нарочно ведь оговорился, – меня туда сослать собирались, в этот чудный город.

– Ну вот и побываешь, – перебил его я, – а тебе взамен за это приоткроют ленточку на волю. Да-да, не смотри на меня так.

– Да у меня вроде пока и так получается, перевозим потихоньку. – Вагон скрестил руки на груди. Разговор ему явно не нравился.

– Вот именно, потихоньку. А будешь таскать вагонами. Сразу и тут, и там, – я поднял два пальца вверх, символ победы и буква «V», – станешь очень крутым человеком. Нет, я не настаиваю, это не моя просьба, – поднял я ладонь перед собой, – но подумай, не каждый день Орден такие предложения делает.

– А я за столом Ордена не вижу, – мрачно сказал Вагон.

– Так не вопрос, – вступил в разговор молчащий до этого Баринов, – я сейчас позвоню, и детали уже обсудишь с представителем Ордена.

– Ну и звони, давай обсудим, – согласился Вагон и позвал официантку: – Вот это мне, – ткнул он в блюдо в меню. – Хоть перекушу по-человечески с вами, а то все в делах, – добавил он, развалившись на стуле.

Агента Салливана мы ждали недолго. Я успел чуть-чуть заскучать и уже почти собирался уйти. А что тут делать? Вагона с ССР свел, мне с этого интересу никакого нет. Получится у Вагона – хорошо, он молодец. Будет дальше себе таскать из-за ленточки товары, в тройном объеме. Не получится – его проблемы. Точнее, не его, а ССР. Для него ничего не поменяется. Хотя может и поменяться. Его положение в этом мире. Точнее, статус. Иными словами, его могут просто грохнуть в Нью-Рино, и концы в воду. Не такая он заметная фигура в местном преступном мире. Но это «пока». Я считаю, что Вагон свое возьмет.

Наконец приехал Салливан. Да, сильно он сдал с последней нашей встречи. Темные круги под глазами, цвет лица изменился. Какой-то мятый, что ли, весь стал. Все еще в костюме и при галстуке, это в такую жару! Но костюм нараспашку, галстук набок… Небрежность во всем. Только глаза так же цепляют, когда задерживаются на тебе.

Говорили мы минут десять. Посетители, которых становилось все больше, постоянно бросали на нашу компанию любопытные взгляды. Один в спортивном костюме, другой в тактической одежде (это я), третий в золоте, четвертый в строгом костюме. А если точнее, полицейский, вор в законе, коммерсант и сотрудник секретной службы. Хорошая компания. Наконец, консенсус был достигнут. Вагон и Демпси ударили по рукам, и наша компания начала расходиться. Причем Вагон заплатил за всех. Вот они, дешевые понты. На улице его поджидал черный «УАЗ-Патриот». Двое вагоновских бойцов слонялись по улице, один сидел в машине. Салливан глянул на них и сделал презрительную гримасу. Оно и понятно. Вроде охрана, но стоят как мишени. Ни слаженности в действиях, ни грамотного прикрытия. Я для себя сделал пометку в голове, что надо бы об этом рассказать Вагону. Ребята-то у него вроде опытные, те же атошники бывшие, но необученные. А тут своя специфика. Причем, как я успел заметить, все новые у него. Ни Николая, ни Летехи, никого из старых сегодня я не видел. Но кадровый вопрос – это чисто его, Вагона, прерогатива. А я пойду напишу рапорт на всякий случай. Для подстраховки. Неизвестно, что и как получится у Вагона в Нью-Рино. Но задание мне дали, а я его передал. По приходу в свой кабинет написал кратенько, что так мол и так: во исполнение поручения мною, детективом Новиковым, проведена беседа с гражданином Вагановым Алексеем, который согласился собрать информацию в Нью-Рино о пропавших сотрудниках ССР и выдвигается в указанный город. О результатах будет сообщено дополнительно. Вроде бы формальность, но надо же как-то свою работу показать?

Но рапорт я закончить не успел. В мою клетушку вбежалИлья.

– Собирайся на выезд, у нас опять труп женский, – выпалил он.

– Почему опять? – оторвался я от монитора компьютера.

– Потому что похоже на тот в охотничьем домике. Помнишь, где бойцу руку прокусили? – Илья схватил со стола бутылку минералки, принесенную мной из кафе, и сделал большой глоток.

– Чем похоже? И там, и там скелеты и животные? – хмыкнул я, вставая из-за стола. Сохранил файл с рапортом, потом допишу. Поправил кобуру с пистолетом.

– Куда ехать? В саванну опять? Если туда, то, наверное, автомат нужно брать? – задумался я.

– Не в саванну, – успокоил Илья. – Поближе.

Глава 4 «Потрошитель»

Мы вышли во двор управления и сели в новый белый «Патриот». Машина тоже большая и проходимая, просто дешевле «Дефендера». У нас в Старом Свете она стоит что-то около семисот тысяч рублей или почти двенадцать тысяч долларов. Тут она стоит около пяти тысяч экю новая. С «Дефендером» можно не сравнивать. А поскольку импорт запчастей для «УАЗов» налажен достаточно неплохо, то выгода очевидна. В душе я, конечно, порадовался. Хоть где-то отечественный автопром вытесняет импортный. А вот хороший вопрос, где сейчас оно, мое отечество? Получается, что в Порто-Франко.

«Патриот» резво бежал по улицам утреннего города, чуть покачиваясь на поворотах. Ехали мы в сторону объездной. На запад. Миновали жилые кварталы, и опять пошла промка. Минут через пять машина повернула перед большим брошенным ангаром и остановилась. Впереди сверкали мигалками две патрульные машины. Стояло несколько патрульных. Выходя из «Патриота», я заметил Фрэнки. Он ехал сразу за нами в своем новом прикиде – белой рубашке с короткими рукавами и в галстуке в белый горошек. Ехал на своей личной «Мазде СХ7». Зачем ему тут такая машина, оставалось только гадать.

Большие железные ворота ангара были открыты настежь, внутри большое пустое пространство. Что тут было? Склад, видимо. Или завод планировали открывать. Сейчас территория явно заброшена. Вон, кустами все поросло. Сразу после складского помещения маленькая дверь. Видимо, подсобка. На полу лужа крови, у стены на бетонном полу лежит тело. Женщина. Ноги связаны, руки пристегнуты наручниками к стене. Горло перерезано, внутренности разбросаны по полу. Лицо сразу не разобрать. Брюнетка, лет тридцать на вид. И тело ухоженное. Танцовщица или проститутка. Губы и грудь силиконом накачаны. Кстати, лицо знакомое. Где я ее мог видеть? Сфотографировал тело на телефон, и лицо взял крупным планом. Пригодится.

Внезапно из ангара стали раздаваться характерные звуки. Кто-то блевал? Точно! Наш бравый начальник капитан Фрэнки! Выглянул из-за наших спин, посмотрел на кровь и пошло-поехало. Черт, он так и меня заляпает. Потихоньку, бочком-бочком вышел на улицу. Крис стоит, указания раздает.

– Ну, что думаешь? – спросил он меня. Не сказать, что я тут истина в последней инстанции, но к моему совету Крис часто прислушивается. Это он сейчас в фаворитах ходит. А раньше мы вместе работали.

– Да пусть эксперты поработают, пока рано выводы делать. Но похоже на серийника. – Я вдохнул и выдохнул.

Сколько бы ни смотрел на трупы, к такому все равно трудно привыкнуть. Молодая женщина. Так, стоп… Шальная мысль стрельнула в мозгу. Я вспомнил, где видел эти накачанные силиконом губы. И кто это может быть.

– А кто ее обнаружил? – спросил я Криса.

– Мужичок один, с собачкой гулял. Недалеко тут живет, – махнул рукой Крис в сторону бетонного забора. Сразу за ним виднелись одноэтажные домики частного сектора. – Песик у него убежал сюда. Пошел за собакой, а тут вот.

– Свежак, кстати, – со знанием дела пояснил подошедший к нам Илья, – не больше суток лежит.

– А вещи и одежда ее где? – спохватился я.

– Одежда вот там валяется, – показал рукой Крис на ангар. Вещей не видать. Сам он смотрел на меня с надеждой и ждал подсказки.

– Крис, пошли детективов опросить жителей там, – я показал рукой в сторону частного сектора, – наверняка кто-то что-то видел. Обратите внимание на машину. Не пешком же она сюда пришла. А мы с Ильей прокатимся в одно место пока. Тут уже вряд ли что-то полезное найдем. Все затопчут, – и я показал рукой на медленно подъезжающий фургон новостной службы.

– Тьфу, блин, – выругался Крис, – и эти стервятники тут уже.

Мы с Ильей прыгнули в «Патриот». Причем я сел за руль.

– Куда мы сейчас? – спросил Илья, открыв окно в машине. Жара, как раз самый полдень. Пекло начинается.

– В один клуб заедем, «Капитан Мажор». Сдается мне, их это девушка, – пояснил я и резко стартанул с места, объехав китайский фургон с надписью «Вечерний Порто-Франко» – название одноименной передачи по местному телевидению.

До «Капитана Мажора» я доехал довольно быстро. Как оказалось, район красных фонарей был совсем недалеко от места происшествия. Хотя в Порто-Франко все недалеко, город небольшой. Припарковавшись у клуба и борделя, я вышел из машины, попутно достав значок и прикрепив его на футболку. Илья посмотрел на светящуюся мачту с полуголой девицей и сделал то же, что и я. Достал значок. Я постучал в массивную дверь несколько раз. На третий мне открыл невысокий крепыш в черной рубашке.

– Вам кого, сэр? – спросил он на ломаном английском. – Клуб еще не работает.

– Полиция Порто-Франко. Управляющий у себя? – строго спросил я.

– Нет, его нет, но кого-нибудь позову, – охранник отошел в сторону, пропуская нас с Ильей внутрь.

А навстречу мне уже бежал Николай в своей неизменной черной рубахе.

– Добрый день, Андрей, какими судьбами? – затараторил румын.

– Поговорить надо, управляющего жду. Пройдем куда-нибудь или в дверях стоять будем? – пожал я протянутую Николаем руку.

– Конечно, пройдем, дорогой, за стол пройдем, посидим, выпьем, – потащил меня Николай за руку в глубь заведения.

– Я по службе, Николай, – вытащил я руку из его захвата. И детектив Крамер тоже по службе, – представил я Илью.

Качая головой и что-то бормоча, Николай прошелся по коридору и вышел в зал. Здесь было прохладно, горели обычные лампы, и не было той интимной и одновременно шумной обстановки, что будет тут через несколько часов. Мы присели за первый же попавшийся столик.

– Чем обязан, господа? – спросил Николай. Он уже справился с первым волнением.

– Коль, – неформально назвал я его, – скажи. Тут, в клубе, такая губастенькая черненькая девушка работала, ростом около ста семидесяти. Задом еще виляла, когда ходила?

– Иоланда? Ее нет, – скривил губы Николай.

– И давно ее нет? – вновь поинтересовался я.

– В воскресенье последний день работала. В понедельник, то есть вчера, не вышла. У них бывает такое. Она, по-моему, поссорилась с девочками. Не поделили клиента в воскресенье. Вот и не появляется два дня. Позвоню я ей сейчас. Если нужна, – Николай достал сотовый, нашел в записной книжке нужный номер телефона и нажал на вызов.

В тишине мы сидели и слушали, пройдет ли вызов. Не прошел. В тишине «Капитана Мажора» раздалось: «Абонент не абонент».

– Николай, посмотри внимательно. Это она? – Я нашел нужную фотографию и показал.

– О господи, – выдохнул Николай, – что с ней сделали?

– Как видишь, убили. Так с кем она поссорилась и из-за какого клиента? – снова начал я давить на Николая.

– Я… я… я не знаю, надо у девочек уточнить, – начал заикаться Николай, – она в «Морском бризе» жила, а недавно съехала. Квартиру снимала. Я там работаю, в «Морском бризе».

– Как нам найти девочек? И у Иоланды была тут какая-то своя комната? Куда она переехала? – продолжал я давить на Николая.

– Жила где-то поблизости, адрес у меня записан, а комнаты тут нет. Есть у девушек общая конура, но там они только вещи хранят. Я посмотрю. Но не знаю, есть ли там ее вещи, – залепетал Николай, оглядываясь по сторонам, как будто ища поддержку.

– Давай нам ее данные и адрес. Девушки во сколько приходят? – встал я со стула.

– Когда как, но раньше шести точно не придут, – засуетился Николай.

– Ну тогда мы в шесть подойдем. А пока адресок этой Иоланды нам дай и сотовый ее записать не забудь. – Я встал со стула и направился на выход. – И в шесть жди, чтобы никто из девок не срулил. Ясно, Коля?

– Ясно, – сказал Николай, удаляясь куда-то за барную стойку и открывая амбарную книгу. Выписал на бумажке адрес и протянул мне. Двадцать пятая авеню, дом шесть, квартира пять. Иоланда Флореску. И телефон ее.

На выходе из клуба я хлопнул Илью, шедшего впереди, по спине.

– Ну что, будешь звонить, что личность установили?

– Давай в адрес заедем, проверим еще, по соседям пройдемся? – неуверенно сказал он.

– Как хочешь. Я вот почему-то не сомневаюсь, что это она. – Я открыл дверцу машины и прыгнул на сиденье водителя.

Движок весело взревел, и мы, лихо сорвавшись с места, помчались по улицам. Двадцать пятая авеню располагалась чуть в стороне от городского шума, и нам пришлось добираться узкой грунтовкой. Но в целом пешком от клуба было идти примерно минут тридцать. И то не спеша. Двухэтажный дом на два подъезда с палисадником. Вот тут в первом подъезде на втором этаже и жила Иоланда. С кем она, кстати, жила? Если одна, то дома никого быть не должно. Я поставил машину прямо напротив подъезда. У входа в подъезд стояла женщина лет пятидесяти и звала кошку.

– Пусси-пусси-пусси, – раздавалось по округе.

– Добрый день, – поздоровался я, – скажите, пожалуйста, Иоланда здесь живет?

– Какая Иоланда? – близоруко прищурилась женщина. Невысокая, в пестром халате и домашних тапочках.

– Высокая такая, с губами пухлыми, черненькая, – уточнил я.

– А, эта… Там, на втором этаже, угловая квартира. А что она натворила? – с любопытством посмотрела на меня женщина. И по взгляду я понял, что забыл убрать свой значок в карман.

– Да пока ничего. Так, поговорить с ней хотим, – слукавил я. – Скажите, вчера к ней мужчина приходил?

– Вчера? – задумалась соседка. – Вчера я ее не видела. А вот позавчера искал ее. Высокий такой, – и она подняла руку примерно на уровень моего роста, – статный, я бы даже сказала, красивый. Что он в ней нашел, а?

– Расскажите поподробнее, он про нее спрашивал? – с любопытством посмотрел я на женщину. Илья стоял рядом и не мешал мне вести разведопрос.

– Да нет, кружился тут все. То на лавку присядет, то отойдет туда, – и женщина указала на угол дома, – и в окна ее смотрит. А так нет, он ничего не спрашивал.

– А мужчина на машине приехал? – снова забросил я удочку.

– Не видала. Может, и на машине, – покачала головой свидетельница.

– Опишите его, – снова не отставал я.

– Ну, – замялась женщина, – высокий, вот как вы, худой, сутулый. Черненький, стрижка короткая. Лицо такое симпатичное. Ну, вот на актера какого-то похож. Пирса этого…

– Пирс Броснан? – вставил имя Илья.

– Да, точно, он Джеймса Бонда играл. А у меня диски есть, смотрела тут недавно, – засмущалась женщина.

– Вы в какой квартире живете? – уточнил я на всякий случай. Важный свидетель, пригодится.

– Я? В первой… Вот, кота ищу. Убежал стревец и не появляется. Пусси-пусси, – продолжила звать женщина.

– Спасибо, мы зайдем еще к вам потом, хорошо? – спросил я и направился в подъезд. Женщина кивнула и продолжила звать кота.

А мы с Ильей шагнули в прохладу подъезда. Пахло потом, пылью и сухостью. Судя по всему, дом был старый. Наверное, с самого основания Порто-Франко. Лестница рассохлась и скрипела. Мы поднялись на второй этаж, и я хотел постучать в пятую квартиру. Она как раз располагалась слева от лестницы. Обычная обшарпанная деревянная дверь. Пни ногой, и отлетит назад. Я хотел было постучать, но дверь внезапно чуть приоткрылась. Вот это да… Тихо, стараясь не шуметь, открыл дверь. Маленькая прихожая, вешалка. На ней разные куртки висят, и большой мешок стоит посередине. Вдруг в комнате кто-то резко дернулся. Я услышал, как скрипнули доски на полу. Потом распахнулось окно, и послышался звук падения!

Я рванул вперед, выхватывая пистолет, а Илья понесся вниз по лестнице. В комнате был диван, стол, стулья, напротив двери – открытое окно. Не раздумывая, я прыгнул. Задел головой край рамы и неудачно приземлился. Увидел человека в белой майке-алкоголичке, который улепетывал изо всех сил. Я пустился следом. Только бы не упустить! Бегал я хорошо, и расстояние между нами начало сокращаться. Но внезапно появилась острая боль в правом колене. Как же не вовремя-то… Приземлился, наверное, неудачно. Бегущий резко свернул за угол разноцветного дома, и я его чуть не потерял. Метров пятьдесят уже между нами. Уйдет. Поднял руку с оружием вверх и выстрелил на ходу. Бабах! – разнеслось по окрестностям. Где-то рядом взревела сигнализация машины. Отлично! А беглец-то пригнулся! Не оборачивается, но, видимо, думает, что по нему стреляют. Я припустил, скрипя зубами от боли.

– Стой, убью! – заорал я и снова выстрелил.

Не оборачиваясь, незнакомец в белой майке и черных брюках снова пригнулся. Я выстрелил еще два раза. Расстояние между нами сократилось до десяти метров. При каждом выстреле он снижал скорость и пригибался. Когда я выстрелил в пятый раз, бегущий впереди упал. Но тут же пытался вскочить, и в этот момент я сбил его подсечкой. Смуглый парень в белой майке, с татуировками на руках, что-то закричал, по-моему, на испанском, и начал подниматься, но я снова выстрелил в воздух и направил оружие ему в лицо.

– Полиция! Не двигайся, пристрелю! – и для верности пнул его ногой в живот. Пнул от души, беглец согнулся пополам и упал на землю. Придавив его ногой, быстро завел одну руку ему за спину, убрал пистолет, вытащил из кармана пластиковые наручники и надел на татуированные худые руки. Быстро обыскал. Нож-бабочка в кармане, какие-то бумажки и телефон. Все, попался. И нож-то как раз тот, что нужно. Неужели убийцу взял? Сзади, запыхавшись, подоспел Илья.

– Илюх, звони нашим. Пусть машину высылают, – хрипло крикнул я. Пот тек по лицу, и очень хотелось пить.

Осмотрел задержанного. Молодой парень. Точно, латинос. Можно было бы дать и шестнадцать, и двадцать, и тридцать лет. Худой, невысокого роста. Партаки по рукам и груди. Странные. Лежит, сопли в землю пускает. Устал бежать, как и я.

– Ой, черт! – непроизвольно вырвалось, и я чуть не упал.

Нога! Резкая боль в правом колене. Наклонился, помассировал. Попробовал снова встать на ногу. Больно. Точно, когда из окна прыгал, подвернул. И как это я бежал с такой ногой? Встал, оперевшись на левую ногу.

– Что с тобой? – спросил Илья.

– Нога. Когда прыгал из окна, вывихнул или подвернул. Ступить больно, – пояснил я.

Илья вызвал помощь, потом начал говорить с задержанным на испанском. Я вслушивался, пытался что-то понять, но ничего не понимал. Латинос что-то громко визжал, вскрикивал и качал головой.

– Что он орет? – спросил я Илью, потирая колено.

– Говорит, что не убивал. Нашел сумку, в ней документы, деньги и ключи. Вот и решил в квартиру залезть, – равнодушно отозвался Илья.

Снова тишину улиц наполнил звук полицейской сирены. В Порто-Франко полиции на улицах немного. Но когда случается что-то серьезное, то машины с мигалками появляются буквально из-под земли. К нам приехали около десяти машин. И новые «Патриоты», и «Дефендеры», и китайские пикапы. Такое ощущение, что половина управления полиции собралась поглазеть на маньяка. Задержанного быстро посадили в «Патриот» и окружили плотным кольцом охраны. Между прочим, правильно сделали. Три микроавтобуса с телевизионщиками уже маячили на горизонте. Также стала собираться толпа различных зевак. Крики о линчевании и самосуде раздавались повсеместно.

Хромая, я подошел к Илье.

– Допрашивать ты его будешь?

– Скорее всего, я же испаноязычный, – подмигнул мне Илья и тут же уступил дорогу спешащему нам навстречу Фрэнки.

– Ну что, Новиков, Крамер, молодцы! Обязательно отмечу вас в приказе. Премию выпишем. Такое резонансное дело и по горячим следам раскрыли! Вот это хватка! – отвешивал нам комплименты Фрэнки. Внезапно один из репортеров прорвался через полицейское оцепление и защелкал вспышкой фотоаппарата.

– После, дорогой, после, – замахал руками Фрэнки, – через пару часов соберу пресс-конференцию и все подробно расскажу.

Я сделал шаг в сторону, пропуская капитана, и снова колено прострелило острой болью. Я застонал и упал на землю…

– Новиков, что с вами? – всполошился Фрэнки.

– Он ногу повредил, когда прыгал из окна за этим, – указал Крамер в сторону машины, в которой сидел задержанный латинос.

– Детектив ранен, носилки сюда! – забасил Фрэнки.

Меня подхватили два констебля и уложили на принесенные носилки. Под вспышки фотокамер понесли к «Патриоту».

– В госпиталь его, – скомандовал капитан.

Надо же показать перед репортерами, кто тут главный. Совершено громкое жестокое убийство, и он, новый глава полиции Порто-Франко, лично на месте руководит задержанием убийцы.

Пока Фрэнки продолжал руководить, меня отвезли в больницу. Ходить пока было трудно, мне наложили повязку. Обычное сильное растяжение. Возможно, надрыв. Покой и компрессы. Ну вот, а шуму-то было. Отвезли меня домой те же патрульные. По пути заехали в магазин на Семнадцатой авеню, и я купил себе трость. Простую, за пол-экю. Когда я появился во дворе, хромая и с тростью, Женя Старый аж присвистнул. Он сидел на лавке и курил, о чем-то разговаривал с Розой.

– Это где наш герой так навернулся, что с палочкой ходит?

– Бандитская пуля, Старый, – отшутился я, – зато выходной дали. Бульдозер-то где?

– Поехал охранять нашего дорогого Вячеслава. А то могут и его выкрасть. – Старый выкинул окурок в пепельницу, предварительно затушив.

– Между прочим, Ольга звонила из офиса. Заказ у нас был на перевозку груза. Пришлось отказать. Личного состава нету, весь задействован! – с сожалением пожаловался мне Женек.

– Так давай наберем. Что мы все вдвоем пашем? Подадим заявку, собеседование устроим, кастинг, – махнул я тростью, как волшебной палочкой.

– Ну а я о чем? Давно пора расширяться, – согласился Женя, – вон, с Розой говорим, хорошо бы тут беседку поставить. Скоро сезон дождей, на улицу не выйдешь. Я предложил беседку за наш счет поставить, она согласилась.

Я прикинул – беседка выйдет около ста экю. Может, чуть больше. Почему бы и нет? Для себя же делаем. Переезжать из нас пока никто не собирается. Будем тут вечера под дождем коротать.

– Ну давай скинемся, – согласился я и заковылял к себе в квартиру.

* * *

Сейчас самое главное – покой. Так что сегодня никакой прогулки со Светой. Скоро она, кстати, придет с работы. Схватил бутерброд из холодильника, включил телевизор и упал на диван. Новости как раз. Ух ты, Иоланду Флореску показывают! Пришла подруга к успеху. Дом ее, куда переехала, ночной клуб «Капитан Мажор», и… и этого латиноса. Мануэль Эрнандес его зовут, мексиканец, месяц как прибыл на Новую Землю. Показали Фрэнки с пламенной речью о законности и неотвратимости наказания, а также о мужестве и самоотверженности детективов полицейского управления Порто-Франко. Дальше пошел прогноз погоды, и я выключил телевизор. Что-то тут не так. Не верю я, что этот Мануэль убийца. Видел я его глаза. Воришка мелкий – это да. Крадун по-нашему. Но никак не маньяк. Ладно, завтра, если нога пройдет, появлюсь в управлении и посмотрю, что там к чему. Лег подремать. Но сон не шел, и я включил планшет. Местный Интернет. Скорее, сити-нет. Вот и местная социальная сеть. «Нью уорлд пэлз» называется. Друзья и знакомства в Порто-Франко. А посмотрю я Иоланду Флореску. Есть такая. Вот она. Фото неплохие, в жизни она страшнее. Куча лайков, комментарии. Телефон ее указан и место работы – «Капитан Мажор». То есть найти ее при желании мог любой. Пока листал фотки Иоланды, не заметил, как подошла моя Светлана.

– Отлично. Пока я на работе, он лежит на диване и проституток разглядывает, – услышал я знакомый голос и отложил планшет.

– Да смотри, смотри уж… – обиженно проговорила Светлана, – Погоди, это же та самая… – запнулась она.

– Именно, та самая. Ее сегодня по телевидению показывали, – кивнул я.

Светлана вздохнула и ничего не сказала.

– И да, прогулки сегодня не будет. Я ногу повредил, – показал я свою повязку.

– Жаль. А секс у нас сегодня будет? – обиженно проговорила Светлана.

– Дадите – будет, – спошлил я. – Тут проблем никаких.

Света засмеялась и пошла в ванную. С одной стороны, чего еще хотеть? Снимаем квартиру дешево. Одна комната, правда, и кухня с ванной общие. Но соседей у нас нет. Вагон тут давно не живет, так что фактически две комнаты. Балкон с видом на море. Все отлично. Теперь еще беседку во дворе сделаем для сезона дождей. Интересно, какой он тут? Ни разу еще не видел. Пока только под свинцовые дожди попадал на Новой земле.

Утром Света собралась на работу. Мне сказали отдыхать. С ногой стало получше, хоть колено и сильно распухло. Взял свою трость и вышел во двор, предварительно попросив Женю отвезти меня до работы. Машину свою забрать нужно, да и по вчерашнему убийству посмотреть результаты. Когда я с тростью появился на входе в управление полиции, тут же выбежал дежурный.

– Эндрю, ты как? Все о'кей? Как нога? – Так и бежал за мной этот негр до самого кабинета.

– Спасибо, Мартин, все о'кей. Я сам дойду, все хорошо, нога не болит почти, – слабо отбивался я.

Уселся за свой стол и позвонил Илье. Прибежал он почти сразу и принес мне флешку. У нас запрещено секретные файлы и материалы дел хранить на флешках, но мы постоянно нарушали это правило. Удобно и быстро можно обменяться документами. Внутренняя сеть и сити-нет были на отдельных служебных компьютерах, но печатать служебные документы на них было запрещено. Те компьютеры, на которых мы печатали рапорта и прочие документы, были без доступа к Сети.

– На, сейчас тебе сброшу все материалы, читай. Парень этот в полном отказе. Я уже и сам сомневаюсь. Но куда там, – махнул рукой Крамер, – все настроены слишком кровожадно. Расстреляют его, как пить дать расстреляют, – и убежал по своим делам.

А я сел за чтение. Так, осмотр места происшествия. Одежда убитой обнаружена во дворе. Частично изрезана. Вот фото. Фото трупа. Орудие убийства – предположительно нож-бабочка. Изъят у Мануэля Эрнандеса. Заключение эксперта. Ее, похоже, вскрывали. Причем еще живой. Как на хирургическом столе. Края раны ровные. А ножом, изъятым у подозреваемого, возможны такие раны, как у жертвы? Тут, похоже, хирургическим скальпелем поработали. Рот заклеен скотчем. А вот изнасилована Иоланда не была. На что это похоже? На лондонского Джека потрошителя. Практикующий врач хирург убивал проституток. Имеем то же самое. Теперь по задержанному. Приехал на Новую землю месяц назад. Мексиканец. Дважды задерживался полицией по подозрению в кражах. Это я тоже отметил себе. Безработный. Живет на съемной квартире на западной окраине. Обыск там дал несколько женских вещей, еще две кожаные сумки. По ориентировке совпадают с кражами из квартир в том же районе, где он и был мною задержан. Почитал его показания. Вышел вечером погулять. Увидел заброшенный ангар и решил в него зайти. Нашел лежащую сумку. Потом увидел труп, испугался и убежал. Дома открыл сумку и высыпал содержимое. Там был сотовый телефон, документы, ключ от квартиры и договор найма жилого помещения. Свежий договор, Иоланда недавно переехала. Поэтому и таскала его с собой. Утром с ключами Мануэль решил посетить указанный в договоре адрес с целью хищения имущества, где и был задержан. Кстати, похоже на правду. Непонятно только, что он в этом ангаре забыл? Сделал себе пометку в блокноте, допросить подозреваемого лично. Вот, собственно, и все. Свидетельница из первой квартиры не опрошена, подруги Иоланды не опрошены, Николай не опрошен. А я хотел же приехать в «Капитан Мажор» вчера… Нужно будет сегодня заехать. А пока хватит читать. Глаза уже заслезились от монитора. Пойду схожу в спортзал. Нога еще побаливает, так я на тренажерах поработаю. Часик позанимался под одобрительные взгляды немногочисленных коллег по службе, а потом в душ. Чуть не поскользнулся на скользком кафеле, но вовремя оперся на стену рукой. Да, неудобно жить хромым. С больной рукой намного проще. Болит одна рука, ну да, неприятно. Но вторая-то рука здоровая! И ходить с одной больной рукой так же, как с двумя здоровыми. А вот с больной ногой намного сложнее. Доковылял до машины. Хорошо, что нажимать на педали больная нога не помешала. Поехал домой, потом в нашу контору рядом с домом. Женя снял небольшое офисное помещение с табличкой «Охранное агентство «Патруль». Дал объявление о наборе персонала, проинструктировал нашего секретаря Ольгу, тоже одну из спасенных. Потом прокатился до дома и в шесть часов наконец остановился около клуба «Капитан Мажор». Машин было не очень много, а точнее, почти не было. Только стояла одиноко китайская реплика «RAV» «четыре» зеленого цвета. Воткнул «Паджеро» возле нее и, взяв свою трость, похромал ко входу. Я еще не дошел до двери, а она уже распахнулась, и навстречу выбежал Николай.

– Андрей, добре вечур, – пролепетал Коля на ломаном русском, – вчера вас ждали, вы так и не пришли. Я смотрел новости, говорят, взяли этого убийцу?

– Взяли, – я пожал протянутую руку, – подруги Иоланды тут?

– Да у нее и подруг особо не было, проходите. Управляющий сказал, чтобы во всем помогать вам. Он сам не может сегодня быть, заболел, – продолжал говорить Николай, все время глядя в глаза и пытаясь угадать мою реакцию.

Мы прошли мимо охраны в помещение клуба. Фотографии полуголых девиц на стенах коридора уже светились ярким светом, играла музыка, но клиентов пока не было.

– Есть тут спокойное место, где можно поговорить? – спросил я Николая.

Тот на секунду задумался и повел на второй этаж, где были комнаты для сексуальных утех. Я усмехнулся и пошел следом. Николай открыл ключом дверь в самую первую комнату. Сразу в лицо пахнул спертый воздух запертого помещения и сигаретного дыма. Тут же еще и курили, а единственное окно было закрыто. Вся мебель состояла из большой красной кровати. Еще имелось большое зеркало и дверь в ванную с туалетом. Я уселся на кровать, достал из кармана блокнот.

– Давай, зови по одной своих работниц сексуального труда. Всех, с кем покойная общалась. Близко ли, далеко ли – всех, кто сейчас на месте, – бросил я Николаю, – и сам тоже не убегай, вдруг кто-то только на румынском понимает.

Николай кивнул и исчез за дверью. Вскоре он привел маленькую худенькую девицу с размалеванным лицом и маленькой грудью. Внешне, если бы не морщины на лице, она походила бы на куклу Барби. Даже волосы были покрашены в белый цвет.

– Ангелина, – представил девушку Николай. Та мялась в дверях, не зная, что ей делать. Свой полицейский значок я снова повесил на карман рубашки, для солидности.

– Что стоишь, Ангелина, присаживайся на кровать. С клиентами тоже так себя скромно ведешь? – подмигнул я девушке.

Ангелина улыбнулась и присела на край кровати, при этом старательно натягивая на колени свою мини-юбку. Тоже мне, скромняжка. А в айди у нее записано, «Ангелина Джоли». Ну молодец, новая жизнь с новым именем. Ангелина Джоли более-менее говорила и понимала по-английски, поэтому перевод Николая не понадобился. Он ушел звать очередную девушку, а я задал несколько вопросов этой. Ни о чем. Все стандартно. Ничего не знаю, конфликтов не было, поклонников не было, ничего не рассказывала и в том же духе. И вторая проститутка ничего интересного не рассказала. И третья. И четвертая. Я уже думал, что зря трачу свое время, когда Николай привел пятую и последнюю девушку. Больше сегодня, как он сказал, никого не было из знакомых Иоланды. Виолетта, так звали подругу, была среднего роста, уже за тридцать. А если быть точным, ей тридцать три года. Возраст Христа. Девушка следила за собой, хотя образ жизни и род занятий накладывал определенный отпечаток. Да и тени под глазами не прибавляли ей красоты. Для разгоряченных алкоголем мужчин, возможно, Виолетта была Афродитой. Я бы на нее в трезвом виде внимания точно не обратил. После вопроса, не было ли чего-то необычного или странного в поведении Иоланды, она чуть-чуть замялась. Как будто вспомнила что-то и тут же улыбнулась.

– Виолетта, что ты хотела сказать? Говори, ей ты уже ничем не навредишь. Ну, смелее, – подбодрил я девушку, – расскажи, красавица, не томи.

– Три дня назад тут, в клубе, мы выпили вина, уже под утро. И Иоланда рассказала мне, что ей угрожают, – закусила губу девушка.

– Вот как? – удивился я. – И кто же?

– На «Нью уорлд пэлз» ей угрожал парень. Сначала писал, хотел встретиться, потом стал угрожать, – продолжала Виолетта.

– А что за парень, она не говорила? – уточнил я.

– Нет, просто мельком сказала, что какой-то псих угрожает порезать ее на куски. Сначала лайкал, потом писал, а теперь угрожает. Вот и все, – опустила глаза Виола и шмыгнула носом.

– Больше ничего не говорила? – спросил я на всякий случай.

– Нет, больше ничего. Так, мелочи еще. Клиент один обещал ей морду разбить, но спьяну много кто грозится по поводу и без, – вздохнула девушка.

– А что за клиент? – Я уже записал предыдущую информацию в блокнот и хотел бы получить еще какую-нибудь зацепку.

– А я знаю? Их тут столько, всех и не упомнишь, – пожала плечами девушка.

– Хорошо, спасибо, Виолетта. Если что, вот моя визитка, звони, обращайся, – протянул я кусочек красного картона. Наконец-то сделал себе визитки. Из-за ностальгии о красных корочках визитки заказал себе тоже красные. Девушка взяла визитку и кивнула.

Ну вот и все. Уже кое-что. Теперь нужно взломать профиль Иоланды на «Нью уорлд пэлз».

Я попрощался с Николаем и пошел к выходу. Уже на улице он догнал меня.

– Ну что там, что выяснили? – запыхавшись, спросил Коля.

– Что-то выяснили, что-то еще не ясно. В любом случае, спасибо за содействие, – протянул я руку. Тот схватил ее своими двумя и затряс.

– Всегда обращайтесь, а лучше, заходите просто так – отдохнуть, девушки у нас высший класс, – при этих словах Николая я поморщился, но кивнул и сел в машину, убрав трость на заднее пассажирское сиденье. Все, теперь домой. Вроде бы и отдыхать должен, а все равно с больной ногой катаюсь, выясняю и рою землю. Зачем? Мне больше всех надо? Нет. Не надо. Докопаться до истины хочу. И когда будет следующая жертва, я уже буду на шаг впереди. Даже на полшага. Сейчас домой и отдыхать. Но еще один звонок Илье.

– Привет, – отозвался напарник, – как отдыхается?

– Нормально. В «Капитан Мажор» ездил, проституток опрашивал, – я свернул на свою улицу и остановился. – Вопрос к тебе. Взломать профиль этой Флореску на «Нью уорлд пэлз» кто сможет?

– Теоретически любой хакер. Наши могут, наверное, – с сомнением ответил Илья, – а тебе зачем?

– Информация есть, что ей какой-то тип угрожал убить в этой социальной сети. Проверить нужно, – уточнил я.

– Хорошо, сейчас поздно уже, завтра я попробую сделать. Ты сам когда появишься?

– Завтра и приеду, результат узнать. Пока, до завтра. – И я положил телефон в карман.

Ну вот, прошел еще один мой день в Порто-Франко. Теперь семейная жизнь и семейный ужин.

А во дворе дома ждал сюрприз! Беседка уже готова. Металлическая конструкция, наверное, сборная, размером примерно метров десять в радиусе. Посередине круглый стол и лавки. Вот это да! Зеленый тент сверху. И лампочка под тентом. Красота! За столом сидел гордый Бульдозер.

– Андрюх, глянь, какая красота! – И развел руками. – Сегодня днем мы с Женьком скатались в магазин и выбрали. Всего сто тридцать экю, разборная!

– Неплохо, – согласился я, – а Женя где?

– Славу в клуб провожает, – Бульдозер посмотрел на часы, – уже приехать должен.

Кстати, тут по объявлению сегодня парень приходил. Литовец, но русский понимает. И русский, и английский. В армии служил, – поведал мне Бульдозер, чуть понизив голос, – а там Ольга одна была, на завтра на десять договорились. Ты бы подкатил, поговорил сам. Ты же у нас отдел кадров?

Зазвонил телефон. Евгений звонит.

– Да, Жень, – ответил я.

– Есть контакт. Двое бородатых базарили со Славой, когда в клуб приехал. На стоянке подошли. Слава в клуб прошел, а эти курят стоят около машины. «Крузак» белый, номера не местные, – выпалил Женя.

Я махнул рукой:

– По коням, клюнуло.

– Ну вот, только беседку поставил, даже посидеть не успели, – проворчал Дима, но побежал с ключами к новой «Тойоте Королле». Точнее, машина-то не новая. Новая в том плане, что куплена нами недавно.

Я прыгнул следом за ним, и мы стартанули. Ага, вот и Слава звонит мне.

– Знаю, знаю. Уже ведем их, – опередил я его. Слава замялся.

– Что хотели? – бросил я.

– Спросили, что я решил, – продолжил сопеть Слава. – Я сказал, что согласен. Спросили, вызвал ли я баб. Я сказал, что завтра иду заказывать. Ну сказали, что зайдут после, и ушли. Все.

– Отлично, Вячеслав. Не расслабляйся, держи нас в курсе, до увида, – весело сказал я ему и положил трубку.

Машина наконец подъехала к нужной улице. Еще метров пятьсот, и покажется «Живая роза».

– Не гони, – бросил я Бульдозеру и взял рацию.

Машина медленно двигалась вдоль тротуара, а я связался по рации со Старым.

– «Большой», они еще тут. Стоят и курят возле машины. Я просто в растерянности, – прошипел Старый в рацию.

Медленно проезжаем мимо стоянки. Да, стоит белый «крузак». Я записал номера. Ага, он уже трогается с места. Кто за рулем не видно.

– Уступи ему дорогу, пусть едет, – сказал я Диме.

«Тойота» остановилась, а большая белая машина, выехав со стоянки, не спеша покатила по улицам.

– Старый, веди ее, мы чуть отстанем, – скомандовал я в рацию.

– Принял, Старый, – отозвался Женя, и его «Грейт Волл» плавно покатил вслед за «Тойотой».

Долго наблюдение не продолжалось. Машины свернули примерно через два квартала, потом еще проехали по кварталу, и «Лендкрузер» заехал на парковку перед клубом «Минт Рино». Двухэтажное разноцветное здание с мигающими огоньками и двумя большими сиськами на фасаде.

– Старый, проезжай, – снова взял я рацию.

Машина Евгения покатила дальше по улице, как ни в чем не бывало, а на парковку в дальний угол заехала наша «Тойота».

Двое неизвестных вышли из машины и не спеша направились в сторону дверей клуба. Как раз тут я и рассмотрел их как следует. Оба худощавых, один ростом чуть выше ста восьмидесяти, второй примерно сто семьдесят пять. Одеты в одинаковые светлые рубашки поло и темные брюки. Оба с бородками, острые черты лица. Это братья! Точно, два брата. Сфотографировал их машину и номера. Номера как бы из Нью-Рино. Интересно, что они забыли в этом клубе? Немного подумав, я принял решение.

– Дим, со стоянки уедешь вон туда, – я показал рукой на темную сторону улицы, напротив клуба, – и укладываешь их спать.

На оперативном сленге «уложить спать» означает наблюдать до тех пор, пока объект не придет домой.

Дима кивнул, а я продолжил:

– Я со Старым сейчас до дома, а потом он к Славе вернется. – Я подумал чуток и добавил: – Давайте, парни, сегодня поработаем ударно, а завтра я личный состав постараюсь найти на замену. Нам же тупо топтуны сейчас нужны, так? – спросил я Диму.

– Так, – кивнул тот.

Ночь прошла спокойно. Женя проводил до дома Славу и поехал отдыхать сам. Чуть позже приехал Дима, записал адрес этих братьев. Жили они почти в центре – около набережной. Завтра, точнее, сегодня утром, я постараюсь установить их данные. Благодаря тому, что в сутках на Новой земле тридцать часов, я еще спокойно могу отдохнуть шесть часов. Нормально. Учитывая, что три часа дрых, пока ждал парней с работы. Даже успел в очередной раз поскандалить со Светкой. Но скандалы какие-то лайтовые выходят. Она давит на внимание к ней, а я на работу. Вот как-то так.

Долго ворочался с боку на бок, но сон все не шел. Снова и снова пытался сложить мозаику. К Славе подошли неизвестные. Угрожали. Причем серьезно, что сожгут клуб. Слава струхнул и согласился заказать новую партию женщин для передачи неизвестным.

После этого стреляли в Баринова. Несерьезно стреляли, напугать хотели. При чем тут Баринов и Слава? Ни при чем. Только если хотели надавить на Славу? Возможно. Едем дальше. Сегодня эти же неизвестные на дорогой машине с номерами Нью-Рино снова подошли к Славе на улице, причем открыто и не таясь. И разговаривали с ним вполне спокойно, без угроз. Запись разговора Слава, как мы и учили, сделал. Успел включить диктофон при встрече. Запись ни о чем.

«Привет. – Привет. Как наше предложение? Обдумал? – Да, подумал. Я согласен. Последствия не будет больше? – А какие последствия? Спокойно заказываешь персонал, мы берем его на работу. Все легально и без проблем. Когда ждать? – Думаю, недели две. – Хорошо, пока, до встречи».

Вот и весь разговор. Ни слова угроз. Слава сам виноват, конечно же. Нужно было наводящие вопросы задавать. Но если задержать этих двух братьев официально, то по сути предъявить им нечего. Скажут – ну да, разговаривали, да, попросили. И что? Ничего. Отпустят их. На таком доказательстве трудно строить обвинения. Только слово Славы против их слова. То есть что мы имеем? А мы имеем продуманную тактику. Цель? Заказать женщин руками Славы? А смысл? Завтра пробью по нашим базам всех этих вымогателей и этот клуб. Успокоив себя, я наконец уснул.

Утром проснулся с такими же мыслями. Колено болело уже чуть меньше, и я, после посещения больницы, сразу отправился в управление полиции. А на улице погодка поменялась! Уже тучки набежали, и нет того жаркого солнца, которое палит землю нещадно. Легкий ветерок и пасмурно. Такое я впервые вижу на Новой земле! Вполне себе комфортная погода. На улице, по ощущениям, градусов двадцать пять – двадцать семь. Жары нет! Перед сезоном дождей самое лучшее время года! Можно и купаться – вода-то теплая. А когда я на пляже был? Уже и не вспомню. И друзья мои. Ехали на курорт, а попали в сезон дождей. Это еще полбеды. Как бы нам под свинцовые дожди не попасть. Чую, как раз сезон скоро начнется. Странная игра пошла.

Я вырулил на «Паджеро» по кольцу перед площадью и направился прямо к КПП. Ворота были открыты. Я заехал на территорию и припарковался как обычно, в глубине двора рядом с двумя патрульными «Дефендерами». Полицейские в форменной одежде стояли перед машинами и обсуждали погоду. Ну еще бы! Это сейчас главная тема в Порто-Франко! С одной стороны, жара ушла. А с другой, скоро сезон дождей. Дороги размоет, ворота будут работать в резервном режиме. Число переселенцев уменьшится, а скоро и вовсе прекратится. Народ начнет сидеть больше по кабакам и употреблять вкусную еду под горячительные напитки. Ну и естественно, возрастет число драк и нанесения телесных повреждений. А также активизируются психопаты. Вот как раз о психопатах…

Кивнув знакомым детективам на входе, быстро проскочил в кабинет Крамера. Повезло, Илья был на месте.

– О, здорово! Тебя уже выписали? – протянул он руку, чуть привстав из-за стола.

– Пока нет, с понедельника сказали. Еще полежать чуть-чуть, – покачал я головой. – По взлому профиля Франческу, – напомнил я Илье.

– А, ты все о своем. Напрасно. Скоро суд уже будет у этого мекса. И думаю, его пристрелят, – скривился Илья и повернулся в сторону монитора. Видимо, он как раз печатал что-то по этому делу, – слишком много доказательств.

– Мне его, конечно же, не жалко. Но я за справедливость, – продолжал я настаивать на своем, – К тому же, если убийства продолжатся, Фрэнки будет иметь бледный вид перед репортерами. Да и перед общественностью и Орденом тоже. И все мы будем иметь бледный вид. Поэтому прошу отбросить все сомнения и сделать то, о чем я говорю.

– Не вопрос, – вздохнул Крамер, – пиши обоснованный рапорт, я отнесу в технический отдел. Завтра-послезавтра займутся и результаты направят тебе. Хотя, – он посмотрел на календарь Новой земли, стоящий у него на столе, – сегодня четверг. В понедельник займутся.

– Ну в понедельник так в понедельник. – Я вздохнул и пошел писать рапорт.

Заодно пробил по всем нашим базам номер «крузака». Никакой информации. А вот про клуб «МинтРино» информация была. Но только оперативная. Два раза там проводились рейды и изымались наркотики. Несколько человек привлечены к уголовной ответственности. Владелец клуба – некто Замир Керим. Турок, пятьдесят два года. Неофициально считается одним из преступных авторитетов турецкой группировки. Вот это уже интересно. Мало мы турков посадили, оказывается. Также было оперативное сообщение о том, что Керим нелегально поставляет женщин из Порто-Франко в Нью-Рино. То есть на Славу был вовсе не наезд, а грамотный развод. Распечатал бумаги по клубу и Кериму. Сунул в карман брюк, потом прочту. А сейчас нужно в наш офис. В десять часов встреча с кандидатом на работу. Женя с Димой вешаются уже. Скоро падать начнут от усталости. Нам вести два объекта. Я бы уволился, и работали бы втроем. Точнее, вчетвером. Еще Ольга, наш секретарь. Но увы, без базы полиции и моих возможностей детектива наш маленький бизнес начнет медленно угасать. А сейчас он совсем не маленький. Почти тридцать тысяч экю за сутки и плюс машина. Ну и несколько стволов, что тоже стоит немало. Чуть больше ста тысяч долларов. Если так дальше пойдет, мне можно совсем с работой в полиции завязывать. Да и с охранно-детективным агентством тоже. Но что бы ни пошло дальше, сейчас я еду в наш маленький офис. Сняли мы его на Пятой авеню в небольшом двухэтажном доме. Нам, по сути, место и не особо важно было. Выбирали самое дешевое. А это всего сто пятьдесят экю в месяц. Деньги небольшие, по местным меркам.

* * *

Припарковался прямо возле входа в подъезд. Кстати, рядом увидал две машины. Одна «Шевроле-Нива» красного цвета и вторая «Субару Форестер» в старом кузове, светло-синяя. Быстро поднялся по лестнице, толкнул дверь с табличкой «Патруль» на втором этаже. Сразу увидел сидящую за столом нашу секретаршу Ольгу и двух мужчин на стульях перед ней.

– Привет, Оль, – кивнул я ей, – здравствуйте, молодые люди, вы ко мне? – обратился я к сидящим. Один с небольшими залысинами, среднего роста, худощавый, где-то под сорок. Второй помоложе, крепкий, ростом около метра семидесяти. – Давайте, по одному в кабинет, – показал я на дверь рядом и прошел туда сам.

Собственно, кабинетом это можно было назвать с большой натяжкой. Еще один стол и два стула. Сзади стола, напротив окна, стоял обычный деревянный шкаф, полки которого были пусты. Мне впервые стало стыдно за то, что мы так и не обставили свой офис. Денег же полно сейчас, нужно заняться этим. Ну да, пусть формальность, но вот пустить в глаза пыль клиентам никогда не бывает лишним. Прошедший следом за мной мужчина сзалысинами как раз, скорее всего, и был поражен этой бедной обстановкой. Покрутил головой и сел на предложенный мною стул.

– Вы говорите по-английски? – сразу спросил я на этом языке.

– Да. Говорю немного, – ответил мужчина.

– Расскажете о себе? Почему вы решили устроиться на работу именно в охранное агентство? – спросил я, положив ногу на ногу, как и положено боссу.

– Скажите, а почему у вас офис в таком состоянии? – Мужчина смотрел по сторонам и проигнорировал мой первый вопрос.

– Да все просто. Мы совсем не работаем в офисе. Еще не успели навести тут внешний лоск. Ничего, завтра же я скажу, чтобы исправили эту ошибку, – ответил я.

– Меня зовут Игорь Негатин, я из Литвы. Отслужил срочку, потом по контракту три года работал охранником, водителем на «Скорой помощи». А собственно, в Литве работы как таковой немного, – вздохнул Игорь, – увлекался практической стрельбой.

– А в охране кем работали? Как долго, что за объект охраняли? – перебил я Игоря. В целом парень мне понравился. Без понтов, открытый. Да, опыта немного, но он это и не скрывает. Водила.

– В группе быстрого реагирования, на «Субару» гоняли по объектам. Там основные объекты недвижимость. Коттеджи то есть и дачи. На зимний сезон они пустуют, вот мы их и охраняли. Машину там же выкупил. Три дня как в Новом мире, – охотно рассказал Негатин. – А у вас какие объекты? – задал он встречный вопрос.

– У нас объекты все больше двуногие. На данный момент нам нужны сотрудники группы наружного наблюдения. Работа каждый день, но некое подобие смены мы изобразим, – задумался я над своими же словами. Да, смены нам нужны. – Платить будем на испытательный срок четыреста экю, это примерно тысяча семьсот долларов по тем деньгам. В смысле, по староземельным. Через месяц, если все будет нормально и все нас и вас устроит, будете получать пятьсот экю. Ну и плюс премиальные.

– И большие премиальные? – При упоминании о деньгах у Игоря загорелись глаза.

– Приличные. Но об этом после. Если все устраивает, договорчик подписываем, и приступаешь к работе. – Я встал со стула.

– Пока устраивает, я еще сам не понял толком, что к чему, – вздохнул Игорь.

– Ну хорошо, тогда после испытательного срока и поговорим. Заодно поймешь, что тут к чему, как и зачем. – Я хлопнул Игоря по плечу. – Сейчас сюда приедет наш сотрудник. Поедешь с ним, он тебе все объяснит и введет в курс дела. А пока подожди там. – Я показал на дверь приемной.

Когда Игорь вышел, я позвонил Жене и обрисовал ситуацию, чтобы он на сегодняшнее наблюдение захватил с собой новичка. И даже лучше, если тот будет на своей машине.

– Разрешите. – В дверь постучали, и вошел второй парень, до этого ждавший в приемной. Сразу видно, служил.

И я не ошибся. Парень как раз был из накроконтроля. А до этого служил в наружке. Я даже потер руки мысленно. То что надо. Зовут Василий, фамилия Мутко. Москвич. Поговорил я с ним чуть дольше, чем-то насторожил он меня. Не могу понять чем, но вот что-то такое в этом парне было. Я слушал его, задавал уточняющие вопросы. Невысокий, крепкий, глаза бегают. Но что-то в нем не так. Хорошо, посмотрим. Взял номер телефона и обещал перезвонить, чем парня явно расстроил. Ничего, пробью по своим каналам, а там примем решение.

Когда остался в кабинете один, внезапно пришло сообщение. Достал планшет, почитал. Ух ты, от Вагона! Когда расстались после посиделок в кафешке, я дал ему почту и попросил, по возможности, скинуть мне сообщение из Нью-Рино. Не забыл! Порадовал. «Нормально все, всем доволен, вопрос решен, лопухи вылетели. Как прилечу, позвоню. Есть пара вопросов. Где купить «МП-7»?»

Это хорошо. Вопрос с сотрудниками ССР решился положительно. А вот это еще лучше. Теперь мне нужно бегом в управление. И да, зачем Вагону эти пистолеты-пулеметы? Не уверен, что правильно его понял, но уточню.

Распорядившись обставить кабинет и давать будущим кандидатам заполнять анкеты, уехал. Снова прохлада. И еще ветерок добавился. Посетила мысль, что из теплой одежды у меня ничего практически и нет. Нужно бы курточку, флиску, софтшелы. Мембранка не помешает. Как тут этот сезон дождей проходит? Зонты нужны и дождевики. Да и сапоги резиновые. Поеду в выходные по магазинам.

Глава 4 Снова вагон

Во двор управления заехал быстро, машин на парковке было немного. Видимо, все работают, а не по кабинетам сидят. Забежал в свой закуток, включил компьютер и начал быстро печатать. Тут дело в следующем. Кто первый доложил, тот и молодец. Скоро операторы ССР будут в Порто-Франко. А я как бы информирую Фрэнки, тот мэрию и ССР. И получается, что Фрэнки владеет информацией в полной мере. Набросав несколько скупых строчек, я поковылял в кабинет капитана. Да, поистине это был триумф. Я сидел, смиренно опустив глаза, пока Фрэнки набирал один номер за другим на служебном телефоне.

– Добрый день. Да, хорошие новости. Наши сотрудники провели оперативную комбинацию с помощью агентуры в Нью-Рино, операторы ССР на свободе. Скорее всего, уже в самолете и летят в Порто-Франко. Не сомневайтесь, сведения проверенные! Ждите.

И так несколько раз. Капитан просто светился от счастья и потирал руки. Я смотрел на него и думал, как же мало нужно для успеха. Бывает, роешь землю, роешь. Находишь маленький грязный самородок, и все смеются над тобой. А бывает, пнешь ногой, достанешь алмаз, который давно валялся у всех на виду. И наступает восхищение и ликование. Вот примерно как сейчас.

– Ну смотри, только бы не подвел твой информатор, – погрозил пальцем Фрэнки.

– Не сомневайтесь, сведения проверенные. Посмотрите рейсы из Нью-Рино, на одном из них прилетают захваченные агенты. Пусть встречают, – подтвердил я.

– Как нога? Лучше? – сменил тему капитан.

– Да, как видите, хожу потихоньку, расхаживаю, – пошевелил я больным правым коленом.

– Давай выздоравливай, Андрей! Нам очень нужны такие детективы. – Фрэнки снова хмыкнул. – ССР будет с пеной у рта сейчас доказывать, что это они освободили своих людей. Сами и своими силами. Но там, – Фрэнки показал пальцем на потолок, – уже знают, кто постарался, кто задействовал агентуру и кто получил результат.

Я кивнул еще раз. Все верно. Кто первый встал, того и тапки. ССР хоть и смогли мотивировать Вагона, но полностью контролировать его не могут. И он им не отчитывается. А вот мне по доброте душевной дал расклад. Выходит, это я молодец. Точнее, даже не я. Фрэнки. Вся операция прошла под его чутким руководством. Я представил, как наш бравый капитан летит в Нью-Рино, как рамсит с бандитами, как его внимательно слушают, потом набрасывают удавку на шею. И везут в саванну. Встряхнул головой. Нет, все нормально. Фрэнки жив и здоров. Всю черновую работу выполнил Вагон. Причем не за спасибо.

– Капитан, я там рапорт писал, по поводу этой жертвы, Флореску. Аккаунт ее проверить, – напомнил я о своем деле.

– Да, я видел, передам сегодня, – отмахнулся Фрэнки, – ну а ты выздоравливай, отдыхай, и в понедельник ждем. Обязательно включу тебя в приказ на поощрение, – подмигнул Фрэнки.

Я довольный вышел из кабинета. Подковерные интриги… А я становлюсь мастером в этом деле. Ну все, теперь точно отдыхать. И тут телефон напомнил о себе веселой мелодией. Это звонит Николай. Мой первый агент на Новой земле.

– Евгеньич, привет. Эта, встретиться бы надо, – своим украинским акцентом запыхтел в трубку Николай.

– Ну надо так надо. Когда и где? – выдохнул я. Ничего путного от Николая я не ждал. Скорее всего, у него просто деньги закончились. Но все равно, нужно идти. Кидать тех, кто тебе помогает, нельзя.

Договорились через полчаса в том же кафе на площади перед управлением полиции. Николай сам подъедет. Ну и отлично, заодно и пообедаю. Забыл еще одно дело сделать, пробить по учетам этого Васю Мутко, но да ладно, успеем. Сейчас обедать и дать немного денег Николаю.

Я уже почти доел чесночный суп, когда вбежал Коля. Именно что вбежал, такой весь вспотевший, в своей грязной клетчатой рубахе. Люди, сидевшие рядом со мной, посмотрели на моего агента косо. Ну а я не обратил на это внимания. Мне тоже много чего в этой жизни не нравится.

– Привет, Николай, пиво будешь? – подмигнул я ему.

– Не откажусь, – перевел дух агент.

Я сделал жест черненькой официантке, и перед Колей появилась литровая кружка пива. Тот к ней приложился и залпом ополовинил.

– Ну давай, рассказывай, как живешь, чем дышишь, что за нужда позвала? – начал я разговор.

– Да живем нормально, работаем помаленьку. Тут вот какое дело. На днях, вчерась то есть, в «Калинке» выпивали, там были Летеха и Биток. И с ними еще один, тоже из вагоновских бывших, – Николай остановился, чтобы еще глотнуть пива.

– А почему бывших? – перебил его я. Тема стала интересна.

– Да они сами так говорят. Как Вагон Михалыча грохнул, так им жизни не стало. Он других приблизил, а их на расстоянии держит. Денег почти не дает. Сейчас Вагон уехал куда-то, а как приедет, они его и грохнут, – выпалил Николай и допил пиво. Лихо он литр угомонил.

– Коль, пива еще будешь? – вежливо спросил я, хотя знал ответ заранее.

– Ага, – кивнул тот, и я попросил официантку повторить.

Новая литровая кружка холодного пенящегося напитка появилась перед Николаем. Сколько же в него влезет?

– А подробнее можешь вспомнить, как они его грохнуть хотели и когда? – начал я задавать уточняющие вопросы.

– Дак он прилетает скоро, вот они по дороге из аэропорта засаду и устроят. И всех там положат, а дальше все захватят у них, – отвлекся Николай от пива, перевел дух и снова приложился к кружке.

– Прям так и все захватят? – поинтересовался я. Информация интересная. Я бы даже сказал, очень серьезная. – Он не с пьяных слов тебе говорил это?

– Может, и с пьяных. Только настроены они серьезно. Им житья совсем не стало, а если так и пойдет, Вагон их нагонит совсем, – серьезно произнес Николай. – Евгеньич, деньжат не подкинешь, а? – добавил он.

Я порылся в карманах и достал сто экю.

– Вот, держи, это аванс. Еще что узнаешь, звони. Если все подтвердится, получишь денег. И много, – протянул я купюру Николаю, – давай, до увиду. Дела у меня у самого сейчас, – посмотрел я на часы.

Николай ушел, а я молча продолжал сидеть за столом. Дел действительно куча. И все разом навалились. Что делать? Самим брать? Сил не хватит. Распыляться только будем. Позвоню-ка я Николаю второму. То есть Мыколе вагоновскому. Мулат его погоняло. Из-за того, что кожа смуглая и волосы черные. И глаза черные. Высокий худощавый парень из Украины. И повоевать уже успел. В добробате каком-то, но все равно, опыт боевой имеет.

Достал свой секретный телефон. Надо же, ношу его по привычке в кармане и даже заряжаю. Давно уже не звонил по нему. А вдруг? Набрал номер. Долгие гудки. Никто трубку не снимает. Снова звоню. Снова гудки. С третьего раза мне ответили.

– Николай, это я. Дело есть серьезное. Где тебя увидеть? – не представляясь, спокойно произнес я. Так, а в телефоне музыка играет. Наверное, веселится Мулат где-то с друзьями. Оно и правильно. Вагона нет, мыши в пляс. То есть бандиты.

– Ну давайте там же, около «Харпа», – ответил мне Николай после паузы.

– Через двадцать минут буду, годится? – спросил я на всякий случай.

– Годится. Только… – Николай запнулся.

– Обсудим на месте, через двадцать минут я у тебя. – Я отключился и положил телефон в карман.

Какой у нас день недели сегодня? Четверг. Вагон завтра прилетает. Нужно торопиться. Расплатился с официанткой и поехал. Дорога знакомая. Именно у этого дома я встречался с Николаем первый раз после вербовки. Вот этот желто-синий дом. Заехал во двор и встал на парковке. Огляделся. Ветерок гоняет листья по земле. Снова мамаша с голубой коляской сидит на лавочке. Интересно, а детские сады есть в Порто-Франко? Я не слышал, но, по идее, должны быть.

А вот и Мулат. Идет, оглядываясь по сторонам. Серая рубашка навыпуск, и кобура под ней. Как в прошлый раз, прыгнул на заднее сиденье. Только отъезжать я не стал. Поспокойнее стало с той поры. Михалыча нет. Да и Вагона, по сути, сейчас нет. В Нью-Рино босс бандитский. По заданию ССР работает. Вот так и припахали авторитета.

– Здорово, Коля, как жизнь бандитская? – протянул я руку назад.

А Коля нервничает. Горит наш Николай!

– Андрей Евгеньич, вы же обещали? – закусил губу Николай, но протянутую мою руку пожал, – последний раз, и все.

– Да, я слово держу. Просто вопросы есть, а босса твоего нет. А ты вроде как зам его, – польстил я Николаю. – Ну скажи. К кому в отсутствие Вагона мне обратиться, как не к тебе? Ты же сам знаешь, он мой друг, и секретов от него у меня нет. Ну, кроме нашего с тобой, – и я подмигнул. Николай отвел глаза в сторону.

– Что вы хотите? – уже другим голосом спросил Коля. Все правильно. Понимает, что живет и дышит только потому, что полезен мне. И Вагону полезен. Тот его правой рукой сделал, доверяет. Не хочет Мулат свое положение в Новом мире терять. Подняться тяжело будет. Раскроется, что он завербован, – выгонит Вагон пинком под зад Колю. Убивать не будет, сто процентов. Коля спас Вагона, да и первый из братвы Михалыча на его сторону перешел. Но выгонит точно.

– Да не переживай ты так. Летеха и Биток меня интересуют. Как они, что с ними, чем занимаются? Где они сейчас? – задал я свои вопросы. Пробный шар запущен.

– А, эти, – выдохнул Николай, – эти должны ранчо охранять. Но вчера бухали в Порто-Франко. Я Летехе говорю: «Ты че бросил пост?» А он мне: «Типа ты мне не указ, при Михалыче ты шестерка, и Вагона я твоего не боюсь…» А сам бухущий. Ну я не стал его, – Мулат запнулся, подбирая слова, – короче, Вагон приедет завтра, пусть решает. Скажет их нагнать, так нагоним. Что, новых бойцов не найдем? Да их вон, пруд пруди, – развел руками Николай.

Это точно. Пруд пруди. А толковых единицы. Вот и нас всего трое. Ну, с новым парнем Игорем четверо. Маловато…

– А телефоны их знаешь? – пришла мне идея внезапно.

– Чьи телефоны? Летехи с Битком? – переспросил Николай.

– Ну а чьи же еще, – усмехнулся я.

Николай покопался в своем сотовом и продиктовал мне два номера.

– Вот этот Битка, а этот – Летехи, – уточнил он.

Я записал на бумажке и сунул в карман.

– Вагон когда прилетает?

– Завтра после обеда. Точно сам не знаю, он отписался мне, что вылетает завтра. А это значит, если утром вылетит, то к обеду прилетит. Мы к часу встречать едем, – охотно сообщил Мулат.

– Ну тогда все, благодарю, до увиду, – протянул я руку Николаю. – И да, – сказал вслед выходящему из машины парню, – не говори никому о наших встречах, не надо…

Николай буркнул что-то нечленораздельное в ответ, покачал головой и пошел. А я поехал.

* * *

Итак, что мы имеем? Биток и Летеха реально недовольны своим новым положением в бригаде у Вагона. Я нарочно избегал слово «банда». Не банда у него. А именно бригада. Такие же и в Старом свете теперь. Не разбойничают, а типа силового блока при бизнесе. И эти недовольные могут теоретически совершить покушение на Вагона. Причем если не принять мер, то покушение, с высокой долей вероятности, будет успешным. А мне это надо? Нет, мне это совсем не надо. Могу я со своими ребятами помешать бандитам? Теперь уже именно бандитам, так как Летеха и Биток именно бандитами были у Михалыча, и остаются теперь бандитами у Вагона. Теоретически могу. Практически это будет трудно. Риск не оправдан. Искать место засады? Не найдем. А если и найдем, потеряем уйму времени. Они, скорее всего, просто поедут в аэропорт, спонтанно выберут подходящее для засады место и «Шмелем» жахнут в вагоновский «Патриот». Сообщить Вагону? Может не поверить. Начнет вызванивать своих людей. Он не любит сор из избы выносить. Просто встретить Вагона и увезти с аэропорта? Вариант. Но засада от этого никуда не денется. Стрельнут по «Патриоту», в котором Мулат поедет. Тоже не выход. Что же делать? Так, а вот если… Я достал из кармана телефон и стал искать номер. Мне же дали визитку, и я ее переписал в телефон. Вот он. Я набрал номер. Фрэнки снял после третьего гудка.

– Слушаю, – бодро отозвался он.

– Капитан, детектив Новиков беспокоит. Вы просили сообщать обо всей оперативно значимой информации и о задействовании частных детективов. Только что поступила очень серьезная информация. Могу я встретиться с вами немедленно?

– Можете, детектив, но только через пару часов. Я срочно в ССР еду, – с сомнением в голосе проговорил Фрэнки. – В двух словах можете сообщить. Какого характера информация?

– Готовится покушение на Вагона. Того самого бизнесмена, который улетел в Нью-Рино освобождать агентов ССР и добился положительного результата. Возможно, покушение связано с этой миссией, – серьезным голосом проговорил я.

– Вот как, хм, – хмыкнул капитан, – источник надежный?

– Вполне. Я считаю, нужно отнестись со всей серьезностью и принять меры. Но если вы хотите, я передам эту информацию частникам, – надавил я на болезненные нотки в душе у Фрэнки.

– Нет, конечно, не стоит. Не будем пороть горячку. Через два часа жду вас у себя, – решительно приказал капитан, – да, и если я задержусь, подождите. И никому ни слова, слышите меня? Никому, – повторил Фрэнки.

– Хорошо, капитан, – преданным голосом ответил я.

Так, одну проблему я решил. Вроде бы решил. Думаю, Фрэнки захочет провести операцию нашими, полицейскими силами. Я бы еще патруль задействовал. Не наше охранное агентство «Патруль», а настоящий патруль. Но это мы будем решать уже у него в кабинете. Так, а это кто звонит? Ольга звонит из офиса.

– Андрей Евгеньевич, тут трое мужчин по объявлению, на работу устраиваются. Вы приедете?

Эх и дадут мне по шапке когда-нибудь. Полицейский в качестве директора охранного агентства принимает кандидатов на работу. Утечет информация и… И ничего. У Фрэнки я на хорошем счету. Пальчиком погрозит, и все.

– Да, через пятнадцать минут буду. – Я решительно выехал на главную улицу и направился в сторону офиса. Что-то многовато работы я лично выполняю. Заработали мы неплохо, а деньги не тратим. Нужно развиваться и укомплектовываться личным составом.

В этот раз перед офисом уже стояли несколько машин. Старый «Сузуки Витара» серебристого цвета, «RAV» «четыре» бородатого года, еще в старом кузове, и, что меня поразило, «ЗАЗ Чанс» красного цвета. Таких машин я еще не видал на Новой земле. Старый японский автопром частенько попадался, а вот украинский впервые. В нашей маленькой комнатке в двухкомнатном офисе было тесно. Трое парней столпились около Ольги и о чем-то громко шутили, еще двое сидели на лавке с грустным видом. Профессия охранника очень популярная, а детектива – еще и почетная. Кивнув всем посетителям, я прошел в свой кабинет и вздохнул. Назвать комнату кабинетом можно было только с большой натяжкой. Но ничего, это только начало.

Первым ко мне зашел высокий худощавый мужчина, чуть за тридцать, в простых армейских брюках расцветки а-такс, явно не первой свежести, и гражданской футболке белого цвета. Несмотря на скромный вид, парень производил положительное впечатление. Видимо, его открытый взгляд располагал к себе сразу.

– Здравствуйте, я по объявлению насчет работы. Только вчера прибыли. Вот, трое нас, – с явным акцентом проговорил посетитель. – Владимир Марченко, капитан, – и через секунду добавил: – Бывший капитан семьдесят девятой аэромобильной бригады.

– Что же это вас всех на Новую землю потянуло? – Я спросил и задумался. Парень явно нормальный, но как Женя и Дима отнесутся к своему бывшему противнику? Ну пусть они и не знакомы, но не скажется ли это в будущем?

– А делать там нечего. Мы собрались с приятелями и с семьями перебрались. Суд у нас там идет, – и Владимир махнул рукой назад. Хотел что-то еще добавить, но не стал.

Я задал несколько уточняющих вопросов. Картина вырисовывалась следующая. Владимир Марченко сдался в плен, когда его рота была окружена и понесла серьезные потери, брошенная своим командованием и оставленная без поддержки. После этого все оставшиеся в живых бойцы-аэромобильники, или десантники по-нашему, были обменены или отпущены. А на своей стороне, на Украине, Владимира и его товарищей поджидал скорый на расправу суд. Правда, дело затянулось на долгий год. Все это время капитан перебивался случайными заработками, так как со службы его уволили. И вот он тут. Все трое, Марченко и двое бывших сослуживцев, приехали сюда с семьями. Вещей и сбережений у них было немного. Жилье пока не нашли, но ищут варианты. Вот и весь бесхитростный рассказ. Отправив Владимира подождать за дверью, позвонил Старому. Объяснил ситуацию.

– А что, они такие же, как и мы. Одна школа, советская. Если без закидонов и не нацики, то есть обычные вояки, то можно взять. Присмотреться, конечно, не доверять сразу, но попробовать можно, – выдал Женя мне свое заключение.

Позвал еще раз Владимира и его товарищей, Алексея и Дмитрия. Поговорил, пояснил за работу немного, подписали бумаги, рекомендовал жилье подешевле, и расстались до завтра. Телефона сотового у них еще не было. Пусть обживаются, обустраиваются, а в пятницу приходят. Будем смотреть и определяться. Двум другим кандидатам я отказал. Ни опыта, ничего. Обычные вчерашние менеджеры. Даже срочку не служили. Уж лучше Владимира с друзьями-аэромобильниками, чем людей без опыта.

Закончив с делами и дав указания Ольге, направился в управление полиции. Через полчаса встреча с Фрэнки. Нужно объяснять ситуацию и планировать мероприятия. Что-то мне подсказывало, что Фрэнки ухватится за мою идею.

Как обычно после обеда, в управлении было немноголюдно. Кто-то работал в кабинетах, кто-то выехал на территорию по своим делам. Я прошелся до кабинета Фрэнки, постучал, но дверь была заперта. Ничего, подожду немного. Ждал я примерно около получаса и уже подумывал снова звонить капитану, как раздались шаги в коридоре.

Фрэнки шел уверенным шагом, неся форменную кепку в руках.

– И снова вам не отдыхается, Новиков, – с улыбкой произнес он, – как ваша нога?

– Спасибо, нога лучше, хожу сам, без трости, – улыбнулся я.

– Заходите, что за пожар у вас, – открыл Фрэнки дверь своего кабинета и жестом пригласил меня войти.

В двух словах я изложил Фрэнки ситуацию. Имеется оперативная информация, что по прилету на Вагона будет совершено покушение. Подозреваемые в подготовке известны, мотивы преступления пока не до конца ясны. Возможно, связи с Нью-Рино. А может, просто борьба за власть. Сотовые телефоны злоумышленников известны. Предложение – взять пеленг сотовых перед прилетом Вагона, вычислить место засады и задействовать спецназ. Если сотовых не запеленгуют, то с вертолета с тепловизором исследовать предполагаемые места засады.

Фрэнки задумался после моих слов.

– Вы уверены в источнике информации?

– Капитан, информация получена от двух разных источников и частично подтверждается. Вероятность подобного примерно девяносто процентов. Но если вы сомневаетесь, то можно… – но Фрэнки не дал мне договорить.

– Не нужно. Справимся сами. Пишите рапорт, я подпишу, и задействуем все имеющиеся силы. Если будет нужно, ССР подключим. Дело серьезное, – закончил Фрэнки.

Через тридцать минут с рапортом в руке я снова появился в кабинете у капитана. Тот с кем-то разговаривал по телефону. Я присел перед ним и положил рапорт на стол. Фрэнки надел лежащие очки, бегло пробежался по тексту, отложил в сторону. Потом положил трубку телефона и посмотрел на меня.

– Ну, Новиков, дело серьезное закипело. Если информация не подтвердится, я буду иметь бледный вид. ССР завтра утром будет тут, – и он показал пальцем на пол в своем кабинете, – в восемь утра. Командиру «СВАТ» дано задание собрать личный состав. Технический отдел также задействован. От патруля будет вертолет и взвод бойцов. – Фрэнки сделал паузу и снова посмотрел мне в глаза. – Руководить операцией будешь ты.

Я кивнул. Оно и понятно. Если все сложится удачно, преступники задержаны, значит, молодец Фрэнки. А если неудачно и впустую потратим время, то это я виноват. Удобная позиция, но меня все устраивает.

С этим покончено, можно и домой ехать. А нога-то побаливает! Так по делам бегаешь, суетишься, вроде незаметно. А сейчас спускался с лестницы – больно. Растяжение или надрыв крестообразной связки – это не шутка. Все, еду домой и лежу на диване. Хватит!

Когда парковался во дворе, вышел Евгений. Он водит Славу, а Дима с Негатиным, нашим новым водителем, присматривают за двумя турками, как мы их обозвали. Личности пока не установлены. Только адрес и вероятные места появления. Вылезли из дома несколько часов назад, пообедали в центре города, прогулялись по набережной и сейчас снова сидят дома. Ведут себя спокойно. Рассказал про Вагона. Женя согласился со мной. Да, деньги лишними не будут. За этих бандитов заплатят по тысяче. Но дело слишком рискованное. И бросать Славу придется. Решили пока оставить все как есть. Завтра пятница, я с наблюдением помочь не смогу. Пусть Женек едет в офис и забирает хохлов. Вводит их в курс дела и использует.

– Может, раньше этих аэромобильников вытащим? – попросил Старый.

– Не, я даже телефона их не знаю, нету у них пока телефона. Пусть обустроятся хоть как, а завтра введем их в курс дела, – замотал я головой. – И, кстати, это хорошо, что они только что прибыли, – добавил я, немного подумав. – Завтра без меня. Приезжаешь утром в офис, забираешь трех новеньких и вместе за Славой тогда. А на выходные поделимся, если все нормально пойдет, – решил я.

Женек кивнул. Я поднялся к себе и повалялся на диване, как и хотел. Позвонили Дима с Игорем. Турки опять в ночном клубе. На этот раз они отправились в «Капитан Мажор». Что ж, отличный выбор. Светка приготовила ужин, и мы в тесном кругу посидели. Вышел на балкон, посмотрел. А ветер усиливается вечером. Уже нет такого желания выходить на вечерние прогулки. Немного похолодало.

* * *

Утром я сидел в кабинете Фрэнки. Тот был в хорошем расположении духа и четко инструктировал меня.

– Сейчас едешь в ССР. Хотя тут и пешком дойдешь. Тебя встретит Демпси Салливан. Телефон его есть у тебя?

Я покачал головой, и Фрэнки продиктовал мне номер.

– После этого идешь в технический отдел. Разрешение на прослушивание телефонов получено, и сейчас все телефоны, что ты нам дал, ставят на прослушку, – продолжил Френки. – Кроме того, там увидишь – будет пеленг по месту нахождения абонента. Сообщай мне сразу лично обо всей оперативно-значимой информации, ясно?

– Так точно. – Я вытянулся на стуле и выпрямил спину, а Фрэнки продолжил: – Русский язык ты знаешь, с этим проблем не возникнет. Я на связи и координирую все отсюда, – и Фрэнки хлопнул ладонью по столу в своем кабинете. – «СВАТ» ждет команды, Патруль тоже на месте. Как будет точная информация, будут координаты и самое главное, – капитан поднял палец вверх, – будет точная информация, что эти люди планируют нападение и убийство Ваганова! Подобные записи разговоров тут же сохраняй, – капитан запнулся и показал жест рукой, типа записал, – ну, Демпси тебе все покажет. – Я кивнул.

– Все, удачи. Звони прямо на этот номер, – показал Фрэнки на стоящий у него на столе телефон. Потом, подумав, добавил: – И на сотовый, если вдруг не буду отвечать, мало ли…

Я вышел на улицу. Все то же пасмурное небо. Интересно, самолеты летают в такую погоду? А почему бы нет? Ну да, тучки местами, но проблем особых нет. Во двор управления заезжали три «Дефендера» и «Патриот». Спецназ подтягивается. Поздоровался с Сэмом, моим давним знакомым, командиром нашего отряда «СВАТ», и направился в офис ССР. Салливан уже ждал меня у входа. Поздоровались, пошутили о погоде, потом прошли в технический отдел, на третий этаж здания. Там меня завели в маленькую комнатку, в которой стояли три компьютера. Ничего секретного и сверхъестественного. Демпси показал, как настроить прослушку. Два телефона, оба активны, рядом в окне показывается местоположение абонента на координатной сетке. Мне нужно всего лишь назвать координаты и, если есть, направление движения объекта. Все просто. Я надел наушники и уставился в монитор. Оба телефона молчат. Местонахождение… Так, по координатам и карте выходит как раз на ранчо. Бывшее ранчо Михалыча. Ну, все верно, Мулат мне так и сказал, что они охраняют это ранчо. А там склад с оружием. Аэродром у нас в той стороне. Километров десять от ранчо. А засаду они, скорее всего, будут делать вот тут, на пересечении дорог с ранчо на аэродром и с аэродрома в город. Как раз развилка, и по карте имеется растительность, вон кусты обозначены.

Просидел я так около часа. Несколько раз вставал и ходил взад-вперед по комнатке, разминал спину и шею. Что поделаешь, такова работа оперативника. То погони, драки, стрельба, то сложные оперативные комбинации, а то вот так. Сидишь и ждешь. И еще непонятно, что сложнее всего. По мне, так ждать и есть самое сложное. И как раз в этот момент на экране пошла динамика на одном из номеров. Ломаная линия побежала по экрану. Я переключил звук и услышал длинные гудки в наушниках.

– Але, – отозвался кто-то.

– Паштет, ну че там? Где Вагон? – Грубый хриплый голос.

– Не знаю, пока Мулат ниче не говорил, – отозвался Паштет.

– Ну ты маякни там, мы ждем тут.

– Хорошо. – Положили трубку, и пошли короткие гудки, а после пошла прямая линия звуковой дорожки.

Примерно через двадцать минут на втором телефоне пошел звонок. На этот раз входящий.

– Летеха, привет! – Голос знакомый. Где-то я его уже слышал?

– Да, здорово, братуха, как там у вас? – отозвался Летеха.

– Да ниче нового, сидим тут, у вас там как?

– За Вагоном Мулат посылает. – Акцент знакомый. Кто же это? Я потер щеку. Щетина. Забыл сегодня побриться, а голос продолжал: – Задрал уже меня этот командир.

– Во сколько он прилетает? – спросил Летеха.

– А я знаю? Он мне, братуха, не говорит же. Скрытный он.

– Ну, тогда ждем тебя, – отозвался Летеха.

– Угу, у вас там все нормалек? – Слышал я этот голос. Вот точно, слышал недавно!

– Да, нормалек все. «Шмель» для Вагона приготовили, – усмехнулся Летеха.

– Удачи вам, ждите звонка, – и собеседник положил трубку.

Так, уже интересно. У Вагона в бригаде уже два предателя? Весело живем.

Набрал на стационарном телефоне Фрэнки. Пользоваться сотовыми телефонами в этой комнате запрещено. Вон, на стене знак висит. Фрэнки снял практически мгновенно. Тоже ждет, волнуется.

– Капитан, это Новиков. Все подтверждается, они ждут прилета Вагона. Собираются использовать огнемет «Шмель», – чуть приглушенным голосом сообщил я.

– Хорошо, – Фрэнки выдохнул, – держи меня в курсе. Где объекты сейчас?

– Предположительно на ранчо, координаты… – и я назвал цифры на карте, что высвечивалась в углу экрана.

Слушаем дальше. Хоть и время тянется по-прежнему монотонно и неторопливо, так же мерцает экран монитора, но адреналин уже бьет в организме. Ты понимаешь, что вот сейчас бойцы в полном снаряжении садятся в машины и выдвигаются чуть ближе к предполагаемому месту засады. Потом сидят и ждут твоего звонка. А ты ждешь звонка этого Паштета.

Вместо Паштета зазвонил мой сотовый. Хоть и поставил на беззвучку, в боковом кармане брюк еле слышно пошла вибрация. Снял наушники и вышел в коридор. Стандартные двери и длинные стены. Тишина. Снял трубку. Звонит Женя Старый.

– Андрюх, турки идут на КПП на выезд из Порто-Франко. Нам продолжать наблюдение вне города или…

– Или, – перебил я его. – В саванну не соваться. На всякий случай выставитесь возле адреса и ждите, когда вернутся. Ночью можно сниматься и вставать под утро.

– Принято, – коротко ответил Евгений.

Я вернулся на свое рабочее место и тут же обнаружил новый звонок. Прослушал. Ну что, началось. Группа выдвигается на место. Пошли еще звонки между участниками операции. Обсуждали вооружение и даже дальнейшую судьбу имущества. Вагона уже списали, причем говорили об этом открытым текстом. Я только успевал записывать файлы, присваивать им имена и фиксировать эти имена в своем блокноте. Потом, для доказательства в суде, запросим оригиналы этих записей у ССР. Набрал номер Фрэнки.

– Капитан, они выдвинулись на место. По разговорам это та самая развилка. Они еще обсуждали, куда им ехать. Четыре человека и два агента в группе Вагона.

– Доказательств хватит? Записи сделал? – уточнил Фрэнки.

– Так точно, доказухи хватает с избытком. Открытым текстом ребята говорят. Видимо, не подозревают, что их могут прослушивать. Как только они будут на месте, можете спокойно окружать и предлагать сдаться. В случае отказа – валите всех! Суд оправдает, – сказал я вслух, а сам подумал, что лучше бы всех и наглухо. Четырьмя бандитами в Порто-Франко меньше.

– Будь на связи, мы начинаем, – коротко бросил Фрэнки, и связь прервалась.

Я спокойно сидел и наблюдал в монитор. Были еще уточняющие звонки. Точки выдвинулись и оказались как раз в том месте, где мы и планировали. Еще раз доложил капитану. Теперь ждать. Тишина повисла в наушниках, даже мне показалось, что у меня звенит в ушах. Сколько я так сижу уже? Два часа? Три? Посмотрел на часы. С момента, как я надел наушники, прошло пять часов. Затекла спина, нога отдавала тупой болью. Я встал и прошелся по комнате снова. Когда поглядел в монитор, одной точки не было. Один телефон уже не работает. Видимо, началось. Точнее, уже закончилось. Вторая точка чуть сместилась в сторону. Сотовый в кармане завибрировал. Вышел в коридор и ответил. Звонил Фрэнки.

– Новиков, можешь сниматься. У нас все удачно, – весело говорил капитан, – один пленный, трое уничтожены. Предложили им сложить оружие, отказались. Да, и не забудь материалы захватить, записи, – напомнил мне Фрэнки.

Ну и отлично. Я позвонил агенту Салливану, продиктовал названия файлов. Потом спустился к нему в кабинет, написал рапорт о предоставлении результатов оперативно-разыскной деятельности.

– Как у вас там с Вагоном? – поинтересовался Демпси. Он сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и пил кофе. Вид у него был намного лучше, чем тогда в кафе. Рубашка расстегнута, причем открахмаленная и белоснежная. Сам гладко выбрит, улыбается. Хотя лицо такое же бледное.

– Еще не знаю, но шеф сказал, что все удачно. Один задержан, трое готовы, – ответил я. – Что с Вагоном, не в курсах. Сейчас поеду уточню.

– Уточни, он нам здорово помог. Все операторы целы и невредимы, – Салливан замялся и добавил: – Почти невредимы. А Смит заплатит за это, – уже со злостью в голосе проговорил Демпси.

Я кивнул, забрал флешку с файлами, и мы пошли вниз. Демпси проводил меня до дверей, на выходе пожал руку и пожелал удачи. И я пошлепал в управление полиции. Идти, правда, было недалеко. По дороге я подумал, что целый день ничего не ел. Но ладно, сначала дело, потом еда. В последний момент желудок все же победил. Ну куда мне спешить? Еще больше часа будут там все описывать, записывать, фотографировать… Я свернул и направился в кафе. От души поел, и даже пивка выпил ноль тридцать три. А когда вышел, направился в управление, мимо меня проехал «Хамви» патруля.

Около входа суета, «Дефендер» и два «Патриота». Один из них весь прострелен. Видимо, это тот самый, на котором приехали Летеха с компанией. Полицейские снуют туда-сюда, бойцы спецназа стоят возле входа. Я подошел, поздоровался с командиром.

– Как все прошло? – поинтересовался я у Сэма.

Тот пожал плечами, сжал несколько раз свои челюсти, чуть ли не с хрустом, и медленно произнес:

– Да обычно. Они на дорогу смотрели, а мы сзади подошли. В кольцо взяли, вертушка подлетела. Кричат им – оружие бросайте и выходите. А те стрелять ни с того ни с сего. Ну, мы и дали несколько коротких, – Сэм снова заворочал челюстями. Он же резинку жевал, наконец догадался я.

– В итоге три трупа. Четвертый сам сдался, заорал и руки поднял. Вот и все, – закончил свой короткий рассказ командир.

Я кивнул и зашел в управление. Та же суета. Детективы бегают туда-сюда. Остановил бегущего с бумажкой в руке Мюллера.

– Привет, Крамер где?

– Там, – Мюллер махнул рукой, – задержанного допрашивает.

Я направился в комнату для допросов. Илья сидел на стуле и печатал на ноутбуке. Перед ним был незнакомый мне парень, лет двадцати с небольшим. Худой, белобрысый. Под глазом красовался фонарь, а мультикам был сильно разорван на груди.

– Как успехи? – поинтересовался я у Крамера.

– Да почти закончили, – оторвался от монитора Илья, – все нормально. Говорит, не виноват, Летеха командовал. Обещал денег, если Вагона, то есть Ваганова Алексея, – поправился Илья, – убьют.

Я кивнул и вышел из кабинета. Прямиком к Фрэнки. Тот был один и что-то печатал на компьютере. Увидев меня, кивнул на стул.

– Все нормально прошло, – заулыбался Фрэнки, – и задержанный расклад дает, не отказывается, Вагона убивать хотели. – Фрэнки потер руки и продолжил: – Флешку взял с записями?

Я кивнул и полез в карман.

– Не нужно пока, – замахал рукой капитан. – И так доказухи хватает. Сопротивление и стрельба в сотрудников полиции, попытка убийства общественно-опасным способом. К тому же, – он хмыкнул, – и трое уже того, – Фрэнки сделал красноречивый жест рукой по горлу. – А ты, кстати, скатайся к своему Вагону, поговори с ним.

– Поговорю, – согласно кивнул я.

– Он нам пока не особо и нужен. В понедельник вызовем. Так, формальность же. И так все ясно без него, – продолжал Фрэнки. – К тому же он не очень полицию любит, так ведь? – подмигнул мне капитан.

Я пожал плечами и вышел. Кстати, зайду-ка я еще разок в комнату для допросов. Резко сменил направление движения и снова открыл дверь. Крамер уже собирался заканчивать и выключал ноутбук.

– Илья, можно пару слов с ним, – я показал на бледного задержанного.

– Валяй, я уже закончил. Только отведешь его сам потом, хорошо? – забрав ноутбук со стола, попросил меня Илья.

– Идет, – кивнул я головой и сел на его место.

– Как зовут? – поднял я глаза на белобрысого.

– Иван, – сглотнул тот.

– Иван, что вы, дураки, стволы-то не бросили и лапки вверх не подняли? – спросил я его, глядя в глаза.

– Так не понимали мы ничего, – опустил в пол глаза Иван, – там кричат что-то, не разобрать. Ну, Летеха и дал очередь, а тут завертелось… – запнулся белобрысый.

Ну что же, все как мы и предполагали. Если бы сразу сдались и шли в полный отказ, было бы труднее. А тут… Удачно все сложилось. Не только для меня, в первую очередь для Вагона удачно.

– Кроме Паштета, кто еще вам сообщал все про Вагона? Кто еще у него в бригаде вам сочувствует? – спросил я Ивана.

Тот облизнул языком пересохшие губы.

– Да есть еще паренек, – тут Ваня замялся, видимо, борясь с собой, – он мусор типа бывший, но прибился к Вагону, а по мне так мутный. Мутит все, мутит… Это, кстати, он Летехе идею подкинул, – задержанный сглотнул, при этом худой кадык дернулся на тонкой шее, – они вроде как вместе там пересекались, – и Иван махнул рукой назад. Почему-то «там» у всех это сзади.

– А зовут как? – заинтересовался я.

– Начальник, а вот мне что за понт с тобой откровенничать сейчас? – зло спросил Иван и посмотрел на меня.

– Да ради бога, можешь ничего не говорить, – фыркнул я. – И так наговорил себе на вышака. А Вагон узнает, так тебя в параше утопят на зоне. А может, прямо сейчас в камере. – Я посмотрел на часы, как будто спешу.

Телефон у меня заиграл «Мурку». Веселая мелодия, специально скачал для этого человека. Ну конечно, Вагон звонит. Я показал имя на телефоне Ивану, сделал страшную гримасу и снял трубку:

– Слушаю, Алексей Семенович.

– Андрюх, что там за канитель нездоровая? Я тут прилетаю со сходки, и мне доносят, что мои же люди меня убить планировали? Как так? Не врут твои кенты в полиции? – запыхавшись, тревожным голосом спросил Вагон. Причем звук громко раздался в комнате допросов, Иван аж прислушался и вытянулся в струночку.

– Не брешут, Семеныч, правду говорят. Давай я освобожусь, и пересечемся с тобой спокойно, лады? – прикрыв рукой трубку, сказал я Вагону.

– Лады, звони, как освободишься, жду, – понял меня Вагон и отключился.

Я убрал телефон и снова посмотрел на сидящего передо мною паренька. Иван сжался от страха и облизывал пересохшие губы. Синяк под глазом играл всеми цветами радуги. Видимо, кто-то из бойцов приложился при захвате.

– Сам видишь, ждут меня. Так что времени у тебя нет, – продолжал давить я, – либо сейчас я говорю, что ты самый что ни на есть гад и тебя нужно в параше… – дальше я сделал жест рукой. Мало ли, вдруг тут все разговоры пишут, что скорее всего так и есть, прямых угроз не нужно, а косвенные, да еще по-русски тут не понимают, – либо говорю, что тебя запугали или заставили. Выбирай.

– Василь его зовут, Мутко фамилия, – выпалил белобрысый, – недавно приехал, больше не знаю. С Летехой они пересекались, не блатной он.

Чудесная фамилия, где-то я ее уже слышал… И я даже вспоминаю где. Что же мутит этот Мутко? Зачем ко мне устраивался на работу? А вот это мы и выясним. Поговорив еще немного, выяснив много интересного, я отвел Ивана в камеру. Похлопочу за него, чтобы не обижали. Полезный человек. Может быть, пригодится еще мне.

Теперь к Илье. У себя он. Печатает рапорт, наверное.

– Илюх, еще двоих принимать нужно, – с места взял я в карьер.

– Это кого? – Илья оторвал голову и посмотрел на меня. Взгляд усталый. Ну понимаю, пятница, а тебе говорят, что нужно еще поработать немного.

– Двоих наводчиков у Вагона. Паштета и Мутко, – я заглянул в бумажку. Там все адреса и фамилии с телефонами.

– А зачем? Доказы-то есть? – засомневался Илья. Ну очень он работать не хочет.

Я достал флешку из кармана.

– Вот запись их переговоров с исполнителями. Вон там, – я кивнул в сторону изолятора, – сидит этот Ваня, он дает показания на них. Прямые соучастники.

– Ну, не знаю, – засомневался Илья.

– Да как хошь. Завтра будешь их исчезновение расследовать, – пожал я плечами. – Вагон небось свое внутреннее расследование проведет.

Илья вздохнул и протянул руку за моим листком.

– Давай сюда. Данные перепишу себе. И флешку давай. Как тебе ее, кстати, дали в ССР? – удивился Крамер. – У нас ничего лишнего не вынести из конторы!

– У них, видимо, проще. Скажут, что я не я и хата не моя, – сказал я, доставая флешку и передавая ее Илье. Тот скопировал файлы себе в компьютер.

– Приобщим к делу, – кивнул он на монитор. Слушать не стал, оно и понятно. Мне доверяет. – Сейчас бойцов пошлем по адресам, пока они тут.

Я кивнул, попрощался и вышел на улицу.

– Новиков, домой собрался? – окликнул меня Фрэнки. Улыбаясь, он выходил на улицу с папочкой в руке.

– Нет, капитан. Еще систочником встретиться, а потом домой, – покачал я головой.

– Это хорошо, передай там Вагону, что в понедельник мы его ждем. И пусть хоть спасибо скажет, что мы жизнь ему спасли, – подмигнул мне Фрэнки. – О, смотри, слетелись, – показал он на машину телеслужбы новостей. – Интервью сейчас буду давать. А то про маньяка уже забывать все стали.

Я усмехнулся и побежал к своей машине. Надо успеть уехать отсюда, пока камеры во все стороны не полезут снимать все подряд. Уже из машины позвонил Вагону. Тот сразу снял трубку.

– Семеныч, я свободен. Ты где?

– Давай в «Чирингито» подкатывай. Я сейчас отобьюсь тут, у меня проблемы… Пошел отсюда! Куда прешь! – донеслись крики Вагона из телефона. Надо же! С кем он там сражается? Сейчас узнаю. Спокойно сел за руль внедорожника и покатил в «Чирингито».

Это такая кафешка пляжная. Пляжный сезон уже заканчивается, и народу в кафешке бывает немного. Видимо, поэтому Вагон там и назначил встречу. Посмотрел в окно на небо. Тучки хмурятся. Вот-вот капнет дождик. Но нет, снова солнышко проглядывает. Легкий ветерок налетает и разгоняет тучки. Но скоро солнце сдастся под мощным напором, и дожди обрушатся на эту землю. Странно было. Вот так первый раз в Новом мире наблюдаю смену времен года. Дизелек весело урчал. Я обогнал очередное чудо китайского автопрома и включил радио. Новости, отлично.

– Сегодня нам стало известно, что полицией Порто-Франко предотвращена попытка покушения на бизнесмена Алексея Ваганова, известного в определенных кругах по кличке Вагон. После назначения нового начальника полиции Фрэнка Дребена уже предпринят ряд серьезных шагов по нормализации криминогенной обстановки в Порто-Франко. Буквально на днях по горячим следам был задержан маньяк-потрошитель, наводивший ужас на женщин. И вот сегодня новый успех полиции! Наш специальный корреспондент Светлана Ширко берет интервью у спасенного Ваганова.

Ух ты! Светка моя! Первый репортаж, наверное! Она все в помощниках числилась, аппаратуру таскала и снимала по мелочи. Хотя, понятно, почему ее послали. Она же по-русски говорит, а Ваганов с английским не дружит.

– Здравствуйте, Алексей. Расскажите, откуда вам стало известно о готовящемся на вас покушении? – Светкин голос. Звонкий такой. Сначала по-русски, потом та же фраза на английском. Молодец!

– Да я вот тут прилетел с бизнес-встречи, и говорят, мол, убить меня хотели. Да ерунда это, перепутали с кем-то, – прохрипел Вагон, и Светлана тут же перевела фразу для радиослушателей.

– Скажите, с кем вас могли перепутать? – не унималась Светлана.

– Да с кем угодно, вон, на днях, старушку ограбили около моего дома. Кому она понадобилась? Вот и вместо меня хотели ограбить кого-то, да тут не получилось. А проблем у меня в Порто-Франко нет, я честно занимаюсь бизнесом, – ответил Вагон.

– Скажите, вас считают главой так называемой русской мафии в Порто-Франко, как вы это прокомментируете? – снова звонкий голос моей подружки.

– А вот кто считает, у тех и спрашивайте, – весело отозвался Вагон. Похоже, ему внимание все-таки льстило. Это как бы придавало жизни определенный шарм. Там, в нашем мире, он интервью никаких не давал. От камер уклонялся. А тут, видимо, по-другому начал воспринимать и журналистов, и полицию. Да и мир весь тоже.

– И последний вопрос, Алексей. Скажите, вы занимаетесь честным бизнесом в Порто-Франко? – весело спросила Светлана.

– Да, я занимаюсь честным бизнесом. И всем, кто распускает про меня эти грязные слухи про главаря мафии, так и передайте, что я до них доберусь и языки-то им подрежу! – Светлана чуть замялась и перевела это немного мягче. Молодец, подруга!

Я резко затормозил перед идущим впереди пикапом белого цвета, чуть не въехав в него. Заслушался…

Выругавшись, снова тронулся. Хорошие тормоза у «Паджеро». Вот и набережная. Народу тут, конечно, поменьше. Несколько дней назад машину поставить было некуда. А теперь на стоянке полно свободных мест. Хотя сегодня и пятница. На набережной также гуляет народ. Вот девушка на велосипеде поехала. Не Анита? Нет, не похожа. Вот молодые люди бегут стайкой. Спортсмены. Но бегут так себе, еле-еле. Наверное, чисто для виду. А народу прогуливающегося меньше. И на пляже почти никого. Так, местами, одинокие фигуры видны. Хотя вода-то, наверное, еще теплая. Еще бы, такая огромная лужа не скоро остынет. А может быть, и совсем не остынет. Какая погода в сезон дождей? Не знаю пока. Но скоро буду знать. Не очень жарко, это точно. Припарковался, вышел из машины, громко хлопнув дверью, и снова почувствовал боль в ноге. Не сильно, но так заныло, что захотелось бросить все, пойти напиться в бар. Так я в бар и иду!

Вагона пока не было, и я сел за свободный столик, кивнув бармену. И сразу поежился. Нет, на улице пока тепло, градусов двадцать пять, наверное. Но ветерок холодный, в одной тактической футболке не жарко. Столики почти все свободные. Интересно, а «Чирингито» будет работать в сезон дождей? Вряд ли. Кто под дождем купаться пойдет? Улыбающийся бармен лично подошел ко мне с меню. Я кивнул и заказал кофе.

– И все? – спросил с сожалением бармен. Улыбчивый бородатый мужчина лет тридцати, в белой рубашке с бабочкой.

– Товарища жду, сейчас он придет, и сделаем заказ, – успокоил я бармена, хотя вряд ли мы сейчас будем есть и пить тут.

Молодая парочка сидела рядом и о чем-то влюбленно шепталась. Чуть в стороне компания из трех взрослых, лет под сорок пять, мужчин пила вино и ела рыбу. Собственно, все пятничные посетители. Зато у Славы в клубе аншлаг. Сезон дождей – это просто Клондайк для стриптиз-клубов. Все ищут развлечений, хотят отвлечься от этой холодной и дождливой погоды.

Я почти допил кофе, когда подошел Вагон. Я не смотрел по сторонам, думал о своем, и внезапно раздался его хрипнлый голос.

– Скучаешь? А меня тут мочкануть хотели, пока ты прохлаждался! – Вагон плюхнулся на стул рядом и схватил меню.

Надо же, он что, «Лицо со шрамом» пересмотрел? Прикид один в один. Костюмчик и рубашка вполне соответствуют имиджу.

– Да слышал, поэтому и тут, – я отставил чашку кофе в сторону и замолчал. К нам подбежал бармен. – Закажи что-нибудь, – обратился я к Вагону, – а то он не отстанет. Поговорить совсем не даст.

Вагон кивнул и принялся тыкать в меню. Английский он пока знал плохо. Хотя, как я заметил, отдельные словечки он вставляет. Скоро заговорит, значит. Получив заказ, бармен убежал, а Вагон обратился ко мне:

– Ты-то почему меня не предупредил? – глядя в упор, с наездом начал Вагон.

– Не успел, – спокойно парировал я, – ты в Нью-Рино был. Случайно все вышло. – Немного подумал и добавил: – Я телефоны твоих орлов прослушивал, оттуда и узнал.

– И мой слушаешь? – сощурил глаза Вагон.

– Пока без надобности. Про тебя я и так почти все знаю. Да и не враги мы. Сам понимаешь, – примирительно начал я, – а вот то, что предатель у тебя в команде, это факт. Но ты не суетись, скоро его возьмут спокойно и без твоего участия. – Видя, что Вагон хочет что-то возразить, я перебил его: – Даже не думай самосудом заниматься. Там уже все готово, спалишься только. Пусть полиция сама разберется, без меня и тебя, о'кей?

– На кой мне это ваше разбирательство, – вспылил было Вагон, но сразу остыл.

Официант поднес две кружки пива.

– Будешь? – кивнул мне вор.

Я пожал плечами. Пить не входило в мои планы. Подумал немного. А, гори оно все огнем!

– Буду. – Я взял стоящую кружку и сделал большой глоток. – Тебе не на кой. Нам на кой. Сиди ровно, не выпендривайся пока. Охоту на ведьм не устраивай. А мы все порешаем с тобой после. – Я подмигнул ему.

Вагон тоже отпил из своей кружки, и тут его внимание привлек стоящий на стойке бара телевизор. На экране он сам отмахивался от камеры и что-то говорил блондинке. Так и есть, Светка сняла свой первый репортаж. Мечты сбываются. Я-то думал, что она только на радио интервью брала. Трое мужчин, сидящих поодаль, внимательно смотрели на экран и вслушивались в то, что говорил диктор. Внезапно один из них перевел взгляд на нас с Вагоном.

– О шет… – донеслось до меня приглушенный голос. – Это же Вагон! Главарь русской мафии! Пойдемте отсюда, пока он стрелять не начал! – Сидящие тут же засуетились, бросили деньги на стол и испарились.

– Че это они? – спросил у меня Вагон, переводя взгляд с телевизора на убегавших людей и обратно.

– Твоей популярности испугались, – хихикнул я. – Нарисовался ты, Семеныч, не сотрешь.

– Кстати, о популярности, – сменил тему Вагон, – у меня к тебе дело. Вот прямо на миллион.

– Ну, я весь во внимании, – снова сделал я большой глоток из кружки.

Пиво хорошее, погода нежаркая, пятница. Почему бы не заработать миллион?

– Ты же спец по охране, так? Друзья твои спецы? Агентство у вас, так? – неторопливо растягивая слова, начал Вагон.

– Так, – согласился я, кивнув и снова приложившись к кружке.

Пожалуй, еще одну возьму. Хватит работать, так и с ума можно сойти. Пусть эти аэромобильники ведут и Славу, и хату турок. Отдохнуть надо. Вон, со Светкой куда-нибудь сходить?

– Ну, так помоги мне, подскажи? – чуть ли не упрашивал меня Вагон. – Ты прикинь, я в Нью-Рино был, там у смотрящего такие псы натасканные с автоматами, ух… Диву даешься, – с завистью проговорил Вагон, – и по хватке видно, обученные. А на моих посмотри? Вахлаки! Стрелять-то не умеют, что уж скрывать. Вон, даже меня завалить не смогли! – Вагон отвернулся в сторону и громко выругался.

Бармен посмотрел в нашу сторону вопросительно. Я покачал головой, мол, все нормально. А Вагон продолжил:

– Давай заключим договорчик, я оплачу. Вы подбираете мне охрану, вооружаете, платите им, – быстро заговорил Семеныч, – подожди отказываться, выслушай, я же только за охрану. Пусть будут посторонние мне люди, далекие от моих дел. Только охраняют. А то от своих всего можно ожидать, а тут – ваше агентство, ваши люди, вы сами их и проверяйте, – ткнул Вагон в меня пальцем.

Я снова пожал плечами.

– Базу для обучения построим, – вон, ранчо мое берите. – Вагон так уже привык, он не сказал «бывшее ранчо Михалыча», сказал «мое ранчо».

Я задумался. С одной стороны, это сразу выгодный контракт и здравая идея. Набрать новых людей в охрану, людей, которые не связаны с Михалычем и бандитами. Вагон так в любом обществе будет выглядеть солидно. Для мафиози он будет просто очередной «крестный отец» с крутой охраной, для коммерсантов он будет крутой коммерсант. Ведь тех охламонов, что с ним сейчас, в какой костюм ни одевай, блатота насквозь сквозит…

– Семеныч, тут с кондачка не решается. Мне нужно посоветоваться, порешать это с компаньонами. – Я потер рукой щеку. Щетина выросла. Я уже три дня не брился… – У нас пока людей нет, набирать нужно, обучать. С нуля же не возьмешь абы кого и в личку не поставишь.

– Согласен. Вот берите, обучайте и дайте мне не абы кого. И стволы новые купите, «МП-7», как я видел в Нью-Рино, – требовательно произнес Вагон. – Сколько нужно денег, я заплачу. Аванс нужен? Тысяч двадцать? – Вагон полез в карман.

– Пока не надо, сказал же, посоветоваться нужно, – раздраженно отозвался я.

– Как скажешь, – Вагон допил свое пиво и махнул рукой бармену, чтобы принесли еще. Спросил меня, я молча кивнул. – А мы клуб строить начали, – продолжил Вагон, – на северо-западной окраине. Землю там прикупили, сейчас блоков навезем и построим. Не знаю, успеем ли до дождей, – Вагон вздохнул и посмотрел на небо.

– Можно и не успеть, недели две осталось. – Я взял протянутую барменом кружку. Гулять так гулять. К тому же пятница.

– Так вот, мне и в клуб охрана понадобится. Там ресторан, казино, сауна, бильярд, боулинг. Все, короче, – мечтательно закрыл глаза Вагон, – у меня на Старой земле был такой клуб.

Я молча кивнул. Да, числился такой в имуществе Вагона. Он там, правда, никаким боком официально не был, но неофициально все построено на его деньги.

– Вот что, Семеныч, – решился я наконец, – предложение твое заманчивое, сразу вот так ответить, сам понимаешь, не могу. Но… – тут я запнулся, – но думаю, что мы будем согласные. И приступим немедленно. Сегодня же. Охрану тебе прямо сейчас выделим.

– Даже так? – удивился Вагон.

– А как ты хотел? – усмехнулся я. – Если тебя грохнут сегодня, кто нам платить будет? Извини, «эмпешек» у нас нет, но стволы есть. И главное условие, в бандитские твои дела мы не лезем. Чисто охрана. И в клубе, и тебя лично, по рукам?

– По рукам, – радостно отозвался Вагон.

– Тогда подожди, позвоню и детали уточню. – Я встал из-за стола и отошел ближе к пляжу.

Ноги в кроссовках утонули в песке. Снова выглянуло солнце, волны одна за другой набегали на белоснежный песок. Я набрал Женю Старого и в двух словах пояснил ситуацию. Есть выгодный контракт, но нужно активизировать подбор личного состава. А сегодня нужно начать с охраны Вагона. Ночевать с ним не нужно, спать отправили – и до утра. Как обычно охрана и делает. А дома пусть его свои охраняют. Ну там придумаем что-нибудь. Снимаем смену от дома турков и ставим к Вагону. Пусть Бульдозер первый раз идет, а завтра сам Женя. А я активизирую поиски персонала. На этом и решили. И я еще про ночной клуб Жене не сказал.

Сел назад за столик, выпил пива и кивнул Вагону.

– Семеныч, сейчас парни мои подъедут, проводят тебя до дома, осмотрятся, а завтра ты им скажи, когда тебя встречать. И желательно, держи их в курсе своих передвижений. Так проще, – начал я инструктаж.

В этом деле от поведения охраняемого лица много зависит.

Вагон только отмахнулся и задумчиво посмотрел вдаль. Туда, где кричали чайки и волны накатывались одна на другую. Вскоре приехал Бульдозер с Игорем на старой «Тойоте». Вагон скривился, когда увидел их машину, но сел. Этот момент мы не учли, несолидно вору на старых машинах кататься. Ничего, все решаемо. Машины с него. Ладно, хватит на сегодня. И так заработался, голова пухнет уже. Надо и о личной жизни подумать.

– Привет, Света, видел сегодня твой дебют на телевидении. Отлично просто, – набрал я номер на телефоне, – давай отметим сегодня? Ну да, в «Биерхалле» сходим. Только ты и я, зачем еще кого звать?

Ну, вот и здорово.

Глава 5 Снова маньяк

Выходные пролетели как один день. Кафе, потом прогулки, поход на пляж, совещание с Женей и Дмитрием. И покупки. На шопинг мы отправились все вместе. То есть я, Женя и Дима. Ну и Светлана увязалась с нами. Негатин с двумя бойцами «аэромобильниками» охранял Вагона, а третий боец, Владимир Марченко, тот самый капитан, в одиночку водил Славу. Квартиру турецких любителей женщин на халяву решили пока бросить. Была мысль оставить там одного бойца, но быстро отказались. Скорее всего, ребята раньше понедельника точно не появятся. А то и позже. До Нью-Рино далеко. А в магазине мы закупаем одежду. Чтобы, как выразился Вагон, мы не «выглядели как бомжи». Это больше относилось к «аэромобильникам». Что есть, то есть. Не избалованные дорогими тактическими шмотками ребята. Вот и выбирали легкую и удобную боевую одежду. И, как оказалось, в Порто-Франко это дело непростое. Снаряжение есть, оружие есть, а вот с одеждой напряженка. За два часа шопинга выбрали Светлане туфли и платье, а вот тактическую одежду не встречали. Наконец, кто-то из продавцов подсказал ехать в сторону порта, нам на севере есть магазин «Эй-Ар Армс». Там точно должна быть. Когда открыли дверь магазина, сразу столкнулись с необычной вешалкой. Как бы по спирали идет снизу вверх, а на вешалке рядами висят брюки, рубашки, тактические костюмы. На соседней вешалке висели еще и разгрузки. Строго по канонам, купили форму пять-одиннадцать. Рядом, правда, висела девять-одиннадцать, чуть похуже качеством, но и дешевле. Размеры у меня были записаны, и только Бульдозеру, как обычно, ничего не смогли подобрать. Точнее, не смогли подобрать рубашку и куртку. Брюки подобрали. Цвета «койот» тактические брюки «страйк пайнт». Не очень дорого, всего 25 экю. И рубашки-поло черного цвета с кепкой. За 20 экю все вместе. Также взяли «плейты» в койоте, правда, без плит. За плитами отдельно к Араму заедем.

– Что, из-за ленточки таскаете? – спросил я бородатого продавца, упаковывавшего нам заказы.

– Нет, – смутился тот, – с китайской территории возят. А уж где они берут, я не знаю.

Я согласно кивнул. Китайцы все где-то берут. Посмотрим, как качество. Внешне, вроде, похоже на настоящее. Китайцы в старом мире уже научились шить, странно было бы, если бы в этом не научились. Расплатился я наличкой, не забыв сохранить чеки для Вагона. Пусть оплачивает, для его имиджа стараемся. А вот с «МП-7» было сложнее. В наличии их не было, но обещали узнать и привезти под заказ. Обменялись телефонами и расстались довольные друг другом.

Посмотрели дома приобретения – ну как сказать… Издалека и не видно, что подделка. Единственное, надо бы к черным рубашкам еще другой цвет добавить. Песочка – это в пустыне и в саванне хорошо, а черная – для солидности. Договорились о тренировках личного состава. Там стрельбище есть около аэродрома. Пока дороги окончательно не развезло, нужно скататься. А потом Вагон свое сделать обещал, прямо в городе, в районе промки. Вот так весело прошли выходные.

* * *

А утром понедельника я уже ехал в «ПаджероСпорт» на работу. Погода чуть наладилась, выглянуло солнце, и ветерок стих. Вот так бывает, вроде и приближается сезон дождей, но вечное жаркое лето не спешит сдавать свои позиции. Решило порадовать жителей Порто-Франко еще одним жарким деньком.

Не успел я запарковаться на территории, как мне позвонили. Кто бы это мог быть? Ну конечно же, с работы. Илья.

– Андрюх, ты далеко? Очередная мокруха, – затараторил Илья. И после паузы добавил: – Возможно, тот же «потрошитель».

– Возможно? – передразнил его я. – А я вот думаю, что точно тот же!

Вместе с дежурной сменой погрузились в «Патриот», уже расписанный желто-голубыми цветами, каким расписывают все патрульные машины, причем, не только в этом мире, и помчали по утреннему городу. Ехали на южную окраину. Бедные районы, промзоны. За рулем сидел Илья. Рядом на переднем сиденье – Крис. Он сейчас важный стал, помощник Фрэнки. Практически наш прямой начальник. Я сидел сзади и упирался коленями в сиденье Криса. За нами катило два «Дефендера». Почти все управление полиции Порто-Франко собиралось на месте происшествия. Второе громкое убийство. И почерк схож. Машина свернула направо, чуть проехала по грунтовке и встала около металлического ангара. Видимо, тут начиналась стройка, но по неизвестным нам причинам не была закончена. Слева пустырь, справа забор и деревья. Ближайшие дома метрах в пятиста. Интересно, кто тут стройку запланировал? Причем совсем недавно. Постройка свежая. Несколько патрульных машин уже стояли у ангара и пара «бобби» в своей традиционной серой форме крутилась около них. Полицейские увидели нас, остановились на месте и закурили.

Я кивнул курящим и прошел в ангар. Почти повторение первого убийства. Только все вещи на месте. Сразу за воротами валяется сумочка убитой. Поднял, открыл. Достал айди.

Вот это имя – Бритни Спирс! Хотя ничего удивительного. В этот Новый мир переезжает много проституток, а они любят выбирать себе экзотические красивые имена. Внутри ангара пристегнутое наручниками к стене голое тело. Лицо застыло в гримасе боли. Глаза стеклянные. Внутренности выпотрошены и лежат рядом. Одежда тоже порезана и валяется около тела. Во рту тряпка. Видимо, чтобы не кричала. Подошел поближе, посмотрел в лицо. А похожа! Похожа немного на ту самую Бритни Спирс, со Старой земли. Пластика? Точно. И грудь силиконовая.

Сзади послышались команды. Фрэнки приехал.

– Детектив Новиков, не топчитесь на месте происшествия! Пусть эксперты изучают следы! – громко прокричал мне Фрэнки. Видно, что настроение у него паскудное. Еще бы. Неделю назад объявили о поимке потрошителя, а тут новое убийство.

Я послушно вышел за натягиваемую кем-то киперную ленту желто-красного цвета. Не топтать так не топтать. Пусть другие работают, нам же легче. Крис о чем-то шептался с Фрэнки, а потом подошел ко мне.

– Эндрю, давай езжай к нам и займись допросами. Там в камере задержанные по делу Вагона сидят, вот и доводи до конца.

– А это? – Я кивнул в сторону трупа и суетящихся возле него судебных медиков.

– Это не твоя забота, – отрезал Крис, а потом добавил, чуть понизив голос: – Фрэнки придерживается версии, что эту женщину распотрошили мексиканцы, чтобы отвести подозрения от настоящего убийцы.

Я кивнул и направился к машине. Если такое дело, поеду. Пусть сами раскрывают. Ключи в «Патриоте» торчали, а Илья и сам доберется назад. Вон, кстати, судебные медики закончили работу. Один уже курит у машины. Надо бы поинтересоваться.

– Добрый день, если, конечно, он добрый, – обратился я к седоватому сухому мужичку в белом халате, нервно жующему во рту сигарету. – Детектив Новиков.

– Слушаю вас, детектив, – равнодушно ответил тот, – Кевин Стоун, медицинский эксперт.

– Скажите, мистер Стоун, такие повреждения мог бы нанести обычный грабитель? – задал я интересующий меня вопрос.

– Не совсем обычный, – Стоун крякнул и выбросил окурок сигареты. Тот упал в дорожную пыль, и медик затушил его толстой подошвой армейского ботинка. – Это не просто порезы, это хирургическое удаление органов. То есть резал хирург. Причем он сначала жестко фиксировал жертву и, видимо, вкалывал ей обезболивающее. А потом проводил удаление органа. – Стоун вздохнул и отвернулся от меня, решаясь, говорить ли до конца всю правду или нет. – Например, в этом трупе, – он кивнул в сторону ангара, – отсутствует сердце. А все остальные внутренности просто выпотрошены и разбросаны по полу.

Я задумался на секунду. Так, а предыдущий случай?

– Извините, а на прошлое убийство, неделю назад, тоже вы выезжали? – снова вернулся я к недовольному Стоуну. Тот достал вторую сигарету из пачки.

– Не, не мое дежурство было. Другие выезжали, – пробурчал тот. Странные они все, эти судебные медики. Я пожал плечами и, увидев недовольный взгляд Фрэнки, полез в машину. Пусть сами разбираются, у меня своих дел невпроворот.

По дороге в управление позвонил Жене. Все нормально, беседует с кандидатами на службу. Вернее, на работу. Ну и я поеду заниматься своими делами, если там они справляются сами, без меня. Вон, на завтра первую совместную тренировку с личным составом запланировали на стрельбище. Нужно будет заехать, посмотреть. Новую трофейную винтовку М‐серии опробовать.

Вот с такими мыслями я подкатил к управлению полиции Порто-Франко. Тишина гуляла по служебным коридорам. Но уже вдалеке я заметил машину новостной службы. Скоро журналисты взорвут эту тишину. Получил в канцелярии материалы по делу о покушении на Вагона. Самого Вагона сегодня опросили. Точнее, не его самого, а его адвоката. Говорил адвокат, записывал все по-английски детектив Мюллер, который и передал мне протокол допроса. А Вагон просто надувал щеки и кивал головой. Мюллер мне это все рассказал в лицах. Мы оба посмеялись, попили кофе, и я принялся читать.

В целом ничего сложного. Дело почти полностью раскрыто. Три трупа бандитов, двое задержанных, один в бегах. Тот самый, кто пытался ко мне в агентство устроиться. Точнее, к нам. Написал рапорт по поводу розыска, набил ориентировку с фотографией подозреваемого. Ну все, если не разыщут за десять дней, передаем в суд так, как есть. А господин Мутко будет числиться в розыске. Обычная тактика. Скрыться, уйти на дно, пусть схлынет первая волна поисков. А там и дело в суде будет, и осудят пожизненно к каторжным работам подельников. Кто-то из них умрет в неволе, кто-то изменится до неузнаваемости, а ты заживешь новой жизнью. Эх, мечта всех преступников в розыске. А на деле выходит, что ты снова и снова совершаешь преступления и в конце концов тебя или убивают, или ты отправляешься в камеру.

Я захлопнул папку с делом и пошел за кофе. Достал монетку, опустил в кофейный аппарат и сразу вспомнил все американские фильмы про полицию. Даже улыбнулся случайно. Все полицейские в этих фильмах, отпив кофе из автомата, обязательно должны были сказать, какое это дерьмо. А я вот не скажу. Кофе отличный. То есть я уже выбиваюсь из шаблонов. Или не такой привередливый.

Так, что там у нас по «потрошителю»? А вот что. Хирург работал. А сколько на Новой земле у нас хирургов? Думаю, не очень много. Сколько больниц в Порто-Франко? Одна, две? Две, кажется. А вот самое время мне съездить ногу показать.

Зашел в канцелярию, не пришел ли ответ на мой запрос по поводу Иоланды Флореску? Не пришел. Ну, не к спеху. Кивнул стоящему на входе и говорящему по телефону дежурному Мартину и пошел к своей машине.

– В больницу поехал, если будут меня искать, – крикнул я ему и показал на ногу. Тот кивнул в ответ и продолжил разговор.

* * *

Доехал до больницы я быстро, хотя поток машин был довольно плотный. Очень много небольших грузовичков. Люди перевозят вещи, готовятся к сезону дождей. Припарковавшись перед входом в большое белое здание и получив в регистратуре талончик, занял очередь перед кабинетом хирурга. «Тадеуш Ковальски» – красовалась надпись на двери. Наверное, поляк или венгр. Ждал я минут десять. Передо мной зашла пухлая молодая девушка, но пробыла там недолго. Она чуть прихрамывала, и подумалось, что я не один такой неудачный прыгун в Порто-Франко. Постучал в дверь.

– Разрешите?

В сидящем за столом мужчине я узнал того самого врача, что оказывал мне первую помощь после моего неудачного прыжка.

– Прошу, – не поднимая на меня глаз, вежливо отозвался Тадеуш, записывая что-то в карту. – А, добрый день, детектив. Снова колено беспокоит? – поднял он на меня глаза.

– Не то чтобы очень, но… – я скривился.

Далее несколько минут осмотра, рекомендации, рецепт мази.

– Скажите, Тадеуш, у меня один знакомый приехал на Новую землю, он хирург. Трудно будет ему в Порто-Франко найти работу? – спросил я в конце приема.

– Хирург? Да они на вес золота! – оживился Ковальски. – Пусть приходит на собеседование. У нас в больнице их всего четыре человека, причем только я и Браун проводим сложные операции. И две женщины, одна стажерка, вторая, – тут Тадеуш поморщился и ничего не сказал.

– А в другой больнице? – спросил я.

– Там ситуация не лучше. Правда, и пациентов у них побольше. Но тоже три врача-хирурга. Так что пусть ваш друг приходит сразу, – выписав и вручив мне бумажку с названием прописанной мази, сказал Тадеуш.

– А что, другой врач не сможет заменить хирурга? Например, скальпелем работать и патологоанатом может, – подзадорил я Ковальски.

– Не смешите меня, – замахал он руками, – тут работа ювелирная нужна, и руки практически ювелира, даже точнее, – посмотрев на свои руки, продолжил Ковальски, – опыт нужен. Так что приводите своего друга, работы много, и она хорошо оплачивается. А то я устал уже дежурить в выходные, – после паузы добавил врач.

– Хорошо, приведу, если захочет. Но только он на русскую территорию собирается, – кивнул я.

– Да. Все хотят отсюда уехать, – задумчиво произнес Тадеуш. – А вот пару лет назад, я помню, тоже искали у нас тут хирурга. Опытного. И денег много предлагали. Меня звали. Но я отказался. Где-то на острове работать – не по мне это. Я тут привык, – вздохнул он.

– А кто искал? – переспросил я и тут же пожалел, что поспешил.

– А откуда я знаю, – равнодушно пожал плечами Тадеуш, – из орденских кто-то. Наводили справки, квалификацию смотрели. Но, видимо, нашли. Больше не приезжали, – и врач снова начал писать, показывая, что разговор окончен.

Я вздохнул и вышел из кабинета, куда тут же завалился толстяк в синей рубашке с короткими рукавами. У стенда с фамилиями врачей я задержался и выписал себе в блокнот их фамилии. Две женщины. Женщин отметаем? Скорее всего. Тадеуш Ковальски и Браун Роберт. Кабинет номер одиннадцать. Тадеуша я уже незаметно сфотографировал, остался теперь Браун. Хотя зачем? Возьму его фото с айди в базе. Поехал в другую больницу. Называлась она просто – госпиталь номер два. В ней трудились три хирурга. Выписал их данные тоже. Таким образом, имеем пять человек хирургов в Порто-Франко. И еще три патологоанатома. И все это на население в несколько десятков тысяч человек. Перед сезоном дождей численность населения доходит до восьмидесяти тысяч. Просто транзитники не успевают уехать на свои территории.

Теперь нужно снова ехать в управление. У меня есть фото всех работающих в Порто-Франко хирургов. Осталось еще одно дело. Надо показать все эти фотографии свидетельнице из квартиры номер один. Той самой, которую никто так и не допросил, соседку Иоланды. Снова в машину и поехал. Адрес нашел достаточно быстро, только совсем недавно был тут. И соседку застал гуляющей на улице. Женщина сидела на лавочке перед подъездом. Если бы не чистота вокруг и не странные очертания дома, я бы подумал, что нахожусь на окраине российского провинциального городка.

Долго вглядываясь, то поднося поближе, то отдаляя вдаль руку с фотографией, женщина остановилась на фото Тадеуша.

– Вот этот похож, высокий такой и худой.

В принципе, описание подходит. Зачем Тадеушу околачиваться около дома убитой Иоланды? Вот и будем выяснять. Поблагодарив свидетельницу, поехал назад в управление. Итак, что мы имеем? Резал врач. Скорее даже, хирург. То есть человек, умеющий это делать профессионально. Кто этот факт подтвердил? Пока только один судебный медик. Второе. Убитую Иоланду неизвестный мужчина искал около ее дома. По приметам этот человек похож на хирурга одной из двух больниц Порто-Франко Тадеуша Ковальски.

Какой вывод делаем? А никакого. Нужно дальше продолжать работу. Есть вторая жертва. У нее дома необходимо опросить соседей и искать свидетелей. Надеюсь, это и было уже сделано доблестными детективами. Да, и еще надо все-таки разобраться с угрозами в адрес Иоланды. А также уточнить, не было ли аналогичных угроз этой Бритни Спирс. Хорошо бы еще, конечно, проверить, где этот Тадеуш был в дни убийства. Точнее, ночи. Надо выяснить, с кем он живет.

С этими мыслями я припарковался около своей новой работы. Хотя уже не новая. Кажется, целую вечность служу в полиции Порто-Франко. А тут весело! Репортеры снова заняли свое место перед входом и снимают… Незамеченным проскочил мимо и быстро шмыгнул в кабинет Криса. Да. Мой недавний ученик уже заимел свой кабинет. Вот что значит хороший слог в написании служебных документов!

– Разрешите, старший детектив О’Келли? – картинно постучался я в дверь.

На меня посмотрел не тот веселый паренек, с которым я встретился тут несколько месяцев назад. Грустные глаза, мешки под ними, форма уже не имеет такого внешнего лоска, как раньше. Изменился парень.

– Заходи, Эндрю, хотя и без тебя тошно, – О’Келли отвернулся и посмотрел в окно. Там как раз выезжал за ворота патрульный «Дефендер».

Я вкратце изложил итоги своего расследования Крису и назвал несколько версий и возможные дальнейшие мероприятия.

– Все это хорошо, Эндрю, но вот шеф, – тут Крис сделал паузу, – уперся в то, что это дело рук мексиканцев. И не хочет отступать от своей версии.

– Оно и понятно, по шапке он получит. Но ты же понимаешь, что если завтра найдут еще одно тело, потом еще и еще, то получим уже мы все. Да ладно получим, тут и так как на пороховой бочке, – я поднял палец вверх, – руководство меняется, проблемы остаются.

Я дал Крису переварить информацию и добавил:

– Фрэнки неплохой мужик. Это пока в нем амбиции играют. Я ему доведу, ты донеси до него. Надеюсь, он все поймет, и мы начнем полноценное расследование и поиски этого «потрошителя».

Крис еще немного подумал и сказал:

– Хорошо, я дам тебе поручение параллельно работать по этому делу. Если что, можешь валить на меня. – Он откинулся на стуле и немного погодя добавил: – Да меня уже самого эта работа допекла. Нервы не стоят этих усилий. Если так дальше пойдет, уволюсь к такой-то матери.

Знакомое чувство. Поблагодарил начальника и вышел. Забежал в технический отдел, попросил ускориться с ответом. Обещали через три часа. Потом проехался до нашего офиса. Еле-еле нашел место на парковке! И сам внешний вид офиса изменился. Секретарша стала красивее. Видимо, Ольга сменила имидж. Мебель кое-какая появилась, а на стенах фотографии. Вот мы крутые стоим около машины, вот охрана Вагона в лице наших бойцов в форме «пять-одиннадцать». Быстро успели! Раздал пару ненужных указаний. Так, чтобы обозначить присутствие. Женя Старый и так сам прекрасно справляется со всем. Пока справляется. Глаза горят, снова азарт появился. Поболтали пару минут, и я поехал в управление полиции. Странно, что мне никто не звонит, никто меня не ищет. Совершено очередное резонансное убийство, а… Сглазил. Только подумал об этом, как раздался звонок. Так и есть, общий сбор. Началось.

Освободился и поехал домой я уже утром. Весь личный состав проводил обыски на южной окраине Порто-Франко в местах проживания выходцев из Латинской Америки. Точнее, не проживания, а их временного пребывания по дороге с баз. Не сказать, что все напрасно. Была изъята куча наркотиков, задержано несколько лиц в розыске, даже был случай вооруженного сопротивления полиции, с которым успешно справился отряд Сэма. Вот только к поимке «потрошителя» это не приблизило. Разгребали эту кучу задержанных почти до самого утра. А когда усталый, еле волоча ноги, я уже хотел отправиться к машине, нам радостно объявили, что завтра снова очередной рейд.

* * *

В таком ритме продолжалось три дня. На третий день наконец мы уже не доставили в управление ни одного мексиканца. А те, что попадались нам, были сняты ранее на видео и сфотографированы по два раза. Мексиканцы в массовом порядке покинули Порто-Франко. Неплохие итоги, если учесть, что во время дежурных суток в городе была тишь да гладь. Преступность резко пошла на убыль, и я с удовольствием отдежурил свое положенное по графику время. А точнее, просто плющил лицо на стоящем в комнате отдыха диване. Выездов не было от слова «совсем». Народ не бузил в кабаках, крадуны и грабители забились по норам, а со всеми мелкими случаями нарушения общественного порядка легко справлялись патрульные. Правда, были задержаны и избиты несколько человек в парке. Причем задержаны некими сознательными гражданами. Народ самостоятельно начал ловлю маньяка, что было не очень хорошо. Грядет массовая истерия.

Я медленно потянулся и открыл глаза. Пять часов утра. Скоро конец дежурства, и я наконец спокойно отправлюсь домой. А впереди субботнее утро, потом день и, надеюсь, насыщенный вечер. Встал с дивана. Спать на нем было неудобно. Я постоянно пытался вытянуть ноги в форменных брюках, но при этом начинало болеть травмированное колено. Поставил чайник. Когда он начал булькать, закипая, насыпал в стакан кофе и добавил чуть-чуть сахара. Жизнь налаживалась. Где-то глубоко в животе засел червячок по имени «хочу жрать», но я пока сдерживал его обещаниями добраться до дома и отведать домашней кухни. Надоело есть бургеры и прочие фастфуды, а на полноценную пищу в последние дни не хватало времени. Так, теперь нужно написать рапорт о дежурстве, доложить дежурному, дождаться смены и ехать домой. Легкой походкой я направился к своему рабочему месту. В коридорах стояла мертвая тишина. Никто не бегал по кабинетам, не шли напряженные допросы, не сидели латиносы с разбитыми при задержании носами.

Неспешно включил свой рабочий компьютер и внезапно увидел лежащий на столе конверт. Ответ из технического отдела по поводу моего запроса. Вскрыл и начал читать. На ваш запрос тыры-пыры отвечаем. Проделана работа то-се, логин и пароль от аккаунта Иоланды Франческу. И комбинация букв и цифр. Отложить до понедельника или заняться сейчас? Посмотрел на часы. Еще два часа до смены. Успею. Быстрым шагом прошел до дежурки и растолкал спящего за пультом Стивенса, помощника дежурного.

– Ну чего тебе? – сонным голосом пробормотал тот.

– К сити-нету доступ нужен, – не стал вдаваться в подробности я.

– Иди, вон включен комп, – показал он рукой и снова лег на пульт.

В самом управлении у компьютеров локальной сети не было, точнее, была, но не у всех. Режим секретности. Я быстро зашел в социальную сеть и ввел комбинацию логин/ пароль. Итак, вот она, страница Иоланды. Ничего интересного. Фотки, фотки и еще фотки. Предложения встретиться. Лайки, телефоны. Так, это все не то. Личные письма. Пока тоже ничего интересного. Она что, с половиной Порто-Франко вела переписку? А вот оно, похоже. Некто Джек П. С темной аватаркой на картинке. Предлагает встречу… Так, место странное. Он ее на заброшенный склад зовет и денег предлагает. Иоланда его посылает, и ответ: «Убью тебя, сука!» Все.

Ну что тут скажешь. Возможно, стоит проверить этого Джека П. Записал данные его аккаунта. Пусть посмотрят в техническом отделе. Но в целом информации больше не прибавилось. Я зевнул и закрыл браузер. Что ж, достаточно интересная версия, и ее стоит отрабатывать. Да тут куча версий. Тадеуш, опять же… Никто даже толком свидетелей не опрашивал. Устроили охоту на ведьм. Латиноса казнили, кстати. Скорый суд и суровый приговор. Вот теперь пусть разгребают все это дерьмо сами. Мне что, больше всех нужно? Я вышел на улицу и прошелся до машины. А холоднее стало! Ветерок! Пасмурно на улице. Дождя нет, но, кажется, вот-вот он начнется. Обычное хмурое пасмурное утро в средней полосе России. Успокоился и пошел назад. Да, мне больше всех нужно. Пусть они там думают и делают что хотят, а я просто сделаю эту работу. Спокойно, без нервов, но найду этого маньяка. Что орудует маньяк, а не банда мексиканских придурков, я был уверен.

Время до сдачи дежурства еще было. Набросал рапорт на своем компьютере, распечатал и начал чертить свои схемы. Все в голове не удержишь.

Первое. Некто Джек П. звал Иоланду на встречу в странное место. Когда она отказалась, он написал ей: «Убью, сука». Идем далее. Некто, по приметам схожий с хирургом из больницы Тадеушем Ковальски, находился около дома Иоланды. Тоже, возможно, совпадение. Что тут еще можно уточнить? Поговорить с судебными медиками, осматривающими труп Иоланды. Уточнить характер повреждений, предмет, которым они оставлены, и другие обстоятельства убийства. Схожи ли они с повреждениями на теле Бритни Спирс. Ну, тут сразу напрашивается первое мероприятие. Узнать аккаунт Тадеуша в социальных сетях, если он вообще есть, и проверить, где он находился в момент убийства как первого, так и второго. А если будет третье? А я почему-то уверен, что оно будет.

Теперь по второму убийству. А тут у меня нет информации. Я им не занимался, поэтому, только со слов судебного медика, раны нанесены человеком, знакомым с профессией хирурга. Отсюда и проверка всех хирургов в городе. А если это не хирург? В любом случае, информации у меня недостаточно. Нужно получить доступ к материалам второго убийства и тогда уже складывать эту мозаику. А сейчас ехать домой и заниматься своими делами, а то так и свихнуться можно. Это только в детективах герои и днем и ночью гоняются за убийцами и маньяками. А у меня выходные законные. С этими мыслями я убрал листок в ящик рабочего стола и стал спокойно ждать смены, налив себе еще одну чашку кофе.

* * *

Все-таки хорошо, когда есть возможность выспаться на дежурстве. Вот сижу в беседке с Женей и чувствую себя пусть немного, но отдохнувшим. Пью третью чашку кофе за утро и слушаю его отчеты.

Работа кипит. За Славой постоянно приглядывает наш новобранец Негатин. Неплохие результаты он на стрельбище показал. И сам довольно смышленый. Решили ему эту линию пока отдать. Там особо сложного ничего нет. Всего личного состава уже набралось девять человек. Один постоянно дежурит на посту в автомобиле и наблюдает за квартирой турков. Тех самых, что на Славу наехали. А вот охрана Вагона оказалась совсем плевым делом. Он почти никуда и не ездил за неделю. Строит клуб, пару раз на базу катались, с Ворот он таскает «УАЗы» и самолеты. Собственно, и все. Вечером он охрану отпускает. Наверное, уже и сам жалеет, что отвалил столько бабла на эту престижную охрану. А благодаря его контракту дела у нас идут просто блестяще. Найти бы еще одного такого Вагона, и можно безбедно жить, охраняя его.

Вот так всегда. Выпил кофе, и в сон потянуло. Ну надо же! Вроде бы почти всю ночь спал, а сейчас как вырубает. Ну и ладно, спешить некуда. Пойду позавтракаю дома со Светкой и спать завалюсь. Покемарю часик.

Глава 6 Свинцовые дожди

А покемарил я почти до обеда. Сказалась усталость прошедшей недели. Вечером, как обычно, поход в кафе и посиделки во дворе. Вот так прошла суббота. Спокойно, даже по-семейному. А впереди было воскресенье. И вот тут началось.

Разбудили меня в семь утра. Звонил Евгений.

– Андрюх, турки приехали. Причем что-то привезли и прятали.

– И что? – спросонья проговорил я. Света поморщилась рядом и натянула подушку на ухо.

– Видимо, что-то запрещенное притаранили. Оглядывались по сторонам, потом коробки перетащили в квартиру и сейчас там сидят, не выходят. Уже часа три, – быстро выпалил Женя.

– Хорошо, выхожу, – решился я наконец и отключился.

Во дворе обсудили план. Информация такова. Один из наших выставленных по адресу наблюдателей засек приезд машины в пять утра. Непонятно, кстати, откуда они так рано приехали и как пересекали КПП в столь ранний час. Но это уже не важно. Двое молодых людей оглядывались по сторонам, проверялись. После перенесли четыре большие картонные коробки в подъезд дома.

– Наркота, скорее всего, – резюмировал Бульдозер. Женя кивнул.

Что делать? Ясно, что на руках у наших подозреваемых запрещенный груз. Ордера на обыск у нас, естественно, нет. Звонить Фрэнки и докладывать? Нет, не стоит. Он последнее время не в себе из-за этого маньяка. Да и ко мне отношение прохладнее стало. Крису доложить? Ему не до этого. А что мы имеем? Ко мне, как к детективу полиции, поступила оперативная информация. Могу я ее сам проверить? Конечно, могу! К тому же сегодня воскресенье. Могу обратиться за помощью к частным детективам? Тоже могу. Лицензия у них имеется. Подумав, я принял решение.

– Сейчас едем по адресу. Я звоню и представляюсь полицией. Если открывают, заходим в адрес и требуем предъявить коробки. Скажем следующее, – тут я перевел дух и выпил немного кофе из стоящей передо мной на столе чашки, – совершена кража из магазина. Соседи показали, что вы только что заносили в квартиру картонные коробки. Предъявите их содержимое немедленно или пройдемте со мной в полицию. Как план? – я посмотрел на присутствующих.

Женя пожал плечами. Бульдозер достал свой «АПС» и проверил магазин с патронами.

– Знаем мы твои планы, – хмыкнул он скептически.

Согласен, план так себе. Но все равно лучше, чем ничего. Проверил «глок» в кобуре, запасной магазин. Загнал патрон в патронник.

– Втроем справимся? – скептически скривился Женек.

– Так их же двое всего. Понторезы и мажоры, – сплюнул я на пол и тут же вытер ногой. – Справимся как-нибудь!

Женек и Бульдозер надели легкие «Плейт-карриеры» и тактические кепки. Хоть какое-то отдаленное сходство с полицией. Женя бросил свой «Вал» в машину, я захватил «АКМ». Надеюсь, это не понадобится. Два «АПС» и «глок» должны решить эти проблемы. Автоматы тоже не помешают, но открыто светить оружие не стоит. Мало ли что? Пусть в машине полежит.

Выехали на моем «Паджеро». Все-таки его многие патрульные знают. А город почти пустой! Удивительно. Еще вчера улицы бурлили, шумели. На каждом перекрестке стояли патрульные машины, а сегодня пустота. Только ветер разносит обрывки газет по мостовой. Да грузовик с пивом попался навстречу. К Платцу в ресторан, наверное, поехал.

Около адреса ждал нас новенький сотрудник. Невысокий коренастый крепыш лет под сорок. Зовут Гриша, как мне представили. Явно угадывалась военная выправка. Под рубашкой навыпуск виднелся силуэт пистолета.

– Дома, спят, наверное, – пояснил Григорий.

Я отозвал Женю в сторонку.

– Слушай, этому вашему Грише можно доверять?

– Надежный паренек, толковый. Только недавно переселился на Новую землю. Бывший фээсбэшник, кстати, – подмигнул мне Евгений.

– Тогда действуем по плану, – кивнул я. – Гриша, ты с нами в адрес, – посмотрел на него, Григорий кивнул. – Буль, ты встанешь на углу дома. Тут окна в обе стороны выходят, второй этаж. Автомат, кстати, возьми, – посоветовал я.

– Да справлюсь, – положил руку на кобуру с «АПС» Бульдозер и пошел занимать позиции.

Стараясь не маячить перед окнами фигурантов, тихо зашли в подъезд. Обычный портофранковский подъезд. Кодовый замок на двери, но сегодня он не работает, дверь открыта. Запах новой краски и бетонной крошки. Чистота, деревянные двери вокруг.

Григорий жестом показал на квартиру. Обычная обитая рейкой дверь. Дверной глазок. Подняв значок детектива так, чтобы было видно в глазок, сделал жест рукой Жене и Грише, пусть спрячутся в стороны. Все, звонок.

Только с третьего звонка послышались шаги. Даже не шаги, а шарканье по полу. Хриплый голос и молодой, звонкий. Все правильно, они. Наконец, хриплый голос по-английски громко спросил:

– Кто там?

– Полицейское управление Порто-Франко, открывайте! – громко ответил я и поднял к дверному глазку свой значок.

Пауза, тишина за дверью. Далее должен последовать щелчок открываемого замка либо вопросы, к кому вы? А зачем? А почему? А вот если пауза сильно затянулась, то… Очень часто подозреваемые в совершении различных преступлений совершают глупые ошибки сами. Например, остановят патрульные человека. Может, просто формальность, он улицу перешел в неположенном месте или мусор выбросил. А человек бежать бросается. Или того хуже, стреляет в патрульного. Потому что у преступника и так нервы на пределе. И когда он видит полицейского, то вот эти самые нервы у него и сдают. Кажется, что все, арестовывают его.

Щелчок передергиваемой помпы. Вот черт! Я еле успел отскочить от двери за стену, как раздался выстрел! Бабах! Снова передернул помпу, бабах! Бабах! – третий выстрел в дверь. Деревянная стандартная дверь, от которой уже ошметки висят. Замок точно сбит, его так и сбивают, выстрелом из дробовика. Так как заскочил я за левую сторону двери, стрелять из выхваченного мною «глока» оказалось очень удобно. Выставив «по-сомалийски» руку, дал три «флеша», то есть сдвоенных выстрела в дверь, добив замок окончательно.

– Суки! Падлы! Ублюдки! – визжал тонкий голос за дверью.

Внезапно со стороны улицы раздались выстрелы. «АПС» Бульдозера заработал. Все-таки зря автоматы не взяли.

Дверь висела на одних петлях, и я боковым ударом ноги открыл ее в сторону квартиры. Со скрипом и грохотом деревянная дверь полетела вовнутрь. Женя и Гриша сидели справа от входа, я слева. Заходить? Риск не оправдан. Нарвешься на двенадцатый калибр. Бульдозер не выпустит их через окна. Самое время вызывать подмогу.

Левой рукой нащупал телефон и быстро набрал номер дежурной части.

– Полиция. Слушаю вас, – бодрый молодой голос отозвался мне.

– Детектив Новиков. Нападение на полицейского и огневой контакт. Раненых и убитых нет, записывайте адрес. Преступники заблокированы в квартире, – быстро и четко докладывал я.

Помощник дежурного, молодой, незнакомый мне парень, задал несколько уточняющих вопросов, и я услышал, как он четко стал отдавать указания в рацию. Положил трубку и подмигнул Евгению. Тот в ответ быстро маятниковым движением заглянул за угол и тут же назад. Чуть отошел от стены и, держа пистолет в двух руках, снова качнул маятником, сместившись еще на полшага. Зачем? Посмотрел на меня. Сумасшествие в чистом виде. Но я тоже качнул со своей стороны и, контролируя пистолетом правую часть, не видимую Евгению, поднял большой палец левой руки вверх. Чисто. В принципе, нашумели мы и так. Но если вдруг за дверью тебя ждет бандит с оружием, то подавать команды голосом – все равно, что вызывать огонь на себя. Тут только жестами, и шагать осторожно, стараясь не шуметь.

Веером, то есть мгновенно меняясь секторами, мы зашли в проем. Григорий прикрывал тыл. И, как я увидел краем глаза, в руке он сжимал «макарова». Прямо передо мною находился коридор и шкаф. Справа, примерно в метре от меня, была дверь. Закрыта. Со стороны Евгения раздались стоны. Кто-то стонал в том крыле. Я медленно двигался в сторону дверного проема. Шаг, еще шаг. Еще полшага. Битое стекло попалось мне под ноги и предательски хрустнуло.

– Сволочи! – громко заорал голос у меня за спиной, потом крик: «Контакт!» и тут же раздались частые выстрелы «АПС» Старого. Я продолжал держать дверь перед собою, не оборачиваясь. Так часто бывает: услышишь шум, отвлечешься, а тебя снимают с твоего же сектора. И хорошо, если только тебя. А если еще твои товарищи попадают под огонь? Еще полшага, и качнул маятником за угол двери. Пусто. Комната, диван, окно, стол.

– Чисто слева, – громко крикнул я. Скрывать наше местоположение уже нет смысла.

– Один двести, второй триста. Второго держу, – спокойно отозвался Евгений.

– Понял, проверяю сектор, – ответил я и открыл шкаф. Пусто, только вещи. Ага, вот внизу коробки лежат. Вытащил одну. Порошок белый в пакетах. Наркотики? Скорее всего. Еще бегло осмотрел возможные укрытия в комнате. Все чисто, в комнате никого. Подошел к Старому. Картина интересная. Видимо, это была кухня и спальня одновременно. На белом кафеле алели пятна крови, а около окна натекла целая лужа. Прямо под окном, держась за плечо, сидел тот самый черненький с бородой мужчина. Лет двадцати с небольшим. На полу у входа в комнату лежал второй. Лицом вниз, рядом помпа. Что-то типа «хатсана», я плохо разбираюсь в гладкоствольном оружии. Половины головы у него не было. Видимо, снес Женя из «АПС».

– Буль, у нас все чисто. Как принял? – запросил по рации товарища Евгений.

– Принял. Снимаюсь, – ответил Бульдозер.

– Гриш, у нас чисто. Сейчас полиция подтянется, не борзей там, – крикнул я в коридор, из которого выглянул наш новый сотрудник.

Сидящий у окна задержанный хлопал глазами и тихо стонал, держась за кровоточащее правое плечо. Женя контролировал его направленным стволом «стечкина». Но оружия у раненого видно не было. Я подошел и проверил. Точно, без оружия. А кобура сбоку висит. Скорее всего, выронил, когда в окно полез. Его там Бульдозер и подранил.

– Как зовут? – по-английски спросил я сидящего турка.

– Ахмат, – тихо отозвался тот, стуча зубами.

– Ахмат, один вопрос. К владельцу клуба вы подкатывали с наездом. Чтобы он вам баб привез. Клуб «Живая роза». Вспомнил? – угрожающе направил я ствол на сидящего.

Тот сверкнул глазами. Во взгляде мелькнуло удивление. Он ожидал что угодно. Про наркоту, про… Да мало ли про что. А тут за клуб спрашивают.

– Да, – коротко ответил тот и кивнул.

– Зачем? – опустил я оружие. Вдали послышались звуки полицейской сирены. Пора мне выходить и светить значком на улице, чтобы не было проблем у нас.

– Баб себе забрать, зачем же еще? – удивленно ответил Ахмат.

– А к Халифату ты какое отношение имеешь? Почему про прошлый случай с похищением вспомнил? – Я окончательно убрал пистолет в кобуру.

Нужно уже выходить на улицу, но Ахмат отвечал спокойно, и мне стало любопытно.

– Да никакого не имею, в новостях слышали. Вот и решили с братом наехать, забрать баб и в Нью-Рино переправить. Точнее, это он придумал, – Ахмат кивнул в сторону лежащего на полу тела.

– В Рино-то на кой? Там что, своих мало? – удивился я такой откровенности. Уже сам начал понимать, в чем дело и с кем мы столкнулись, и от этого, глядя на труп второго урода, закипал еще сильнее.

– Ну, там же заплатят типа, – сморщившись в очередной раз, ответил мне Ахмат. Зрачки у него непонятно сузились и глаза светились мутным светом.

– Да он же обдолбанный! – неожиданно сказал я вслух. Женя кивнул и продолжал держать Ахмата на прицеле.

По идее, нужно было оказать ему первую помощь, остановить кровь… Да пошел в… этот обдолбанный урод! Заварил кашу, пусть теперь мучается. Я умываю руки. Вышел во двор, бросив на ходу стоящему у дверей Грише, чтобы убрал ствол и стоял спокойно. Уже остановились два патрульных «Патриота» перед входом, и я высоко поднял свой значок над головой. Хотя это уже было без надобности. Меня сразу узнали. Становлюсь популярным. Захлопали двери в соседних квартирах. Толпа зевак потихоньку стала скапливаться во дворе, несмотря на выстрелы. Народ в Порто-Франко любопытный. Впрочем, как и везде на Новой земле. Кратко сообщил патрульным о том, что случилось. Ну и завертелось. Мы стояли у моей машины. Женя курил, мы с Бульдозером болтали о погоде. Григорий держался в стороне. Он пока человек новый, к тому же бывший комитетчик. Никуда не лезет, слушает и мотает на ус. И я заметил, что он понимает по-английски, но скрывает этот факт.

Из квартиры изъяли несколько килограммов героина и еще кучу различных таблеток. Скорее всего, эти уроды возили наркоту и продавали ее по клубам. Этим и объясняется их раннее прибытие. Ехали ночью и в Порто-Франко заезжали окольными путями. Зачем они наехали на Славу, остается загадкой. Надеюсь, допрос этого Ахмата прояснит ситуацию. Самого клиента увезли на «Скорой» в сопровождении патрульного «Патриота». Ничего, в тюрьме тоже есть больница, подлечат. А потом влепят пожизненно строить дороги. За наркоту жестко карают.

Фрэнки не приехал, вместо него нарисовался Крис О’Келли.

– Новиков, не спится тебе воскресным утром, – с ходу, вылезая из своей китайской «Фронтеры», пошутил он.

– Я всегда на службе, двадцать четыре часа в сутки, старший детектив О’Келли, – вытянувшись по стойке «смирно» и приложив руку к фирменной кепке, пошутил я.

– Хватит паясничать. Что тут произошло? – серьезным голосом прервал мой стеб Крис.

– Поступила оперативная информация, что в Порто-Франко доставлена большая партия наркотиков, – перешел на официальный тон я, – времени сообщить в управление полиции не оставалось, так как была вероятность, что наркотики увезут в другое место. Мною было принято решение о проверке адреса наркоторговцев и задействовании при этом сотрудников детективного агентства «Патруль».

– Слишком часто вы свой «Патруль» задействуете, – буркнул Крис.

– Так личный состав полиции занят рейдами в мексиканских кварталах, – парировал я, – вот и приходится…

– Ладно, проехали, – махнул рукой Крис, – так и придется вашим ребятам статус помощника выписать…

– А вот это было бы неплохо, – усмехнулся я.

Еще потолкавшись с полчаса на месте происшествия, мы направились в участок.

После опроса в управлении и рапорта от меня Евгений и Бульдозер получили чек на тысячу экю. А после некоторого колебания и «Тойота Лендкрузер» белого цвета перешла в их совместное пользование, так как в ней обнаружили еще одну коробку с белым порошком.

Наконец приехал и Фрэнки. Хмурый, со вчерашним перегаром. Бегло меня выслушал, забежал к себе в кабинет. Примерно минут через десять вышел уже в приподнятом настроении. Наверное, с кем-то созвонился и доложил. А может, просто похмелился после вчерашнего. А скорее всего, и то и другое. Зашел ко мне в кабинет.

– Новиков, вы со своей инициативой как нельзя кстати, – весело хлопнул он ладонью по столу, – еще вчера мы не знали, что нам делать на завтрашнем слушании в мэрии, а вот сейчас результаты налицо. Банда наркоторговцев, перевозящая крупные партии разной дряни в Порто-Франко, – это результат. Но только, – он перешел на шепот и чуть приблизился ко мне, – вам нужно переписать рапорт. Пусть это будет наша совместная разработка, с привлечением частных детективов для конспирации. Идет?

Я кивнул. Фрэнки заулыбался, встал и похлопал меня по плечу.

– И с этими убийствами мы зашли в тупик. Навалилось же! – Фрэнки махнул рукой и пошел на выход.

Я встал следом за ним и тоже вышел на улицу. Там увидел, как черный новенький «Патриот» распахнул свои двери перед капитаном. Фрэнки умчался за ворота. Все-таки здорово он сдал за эту неделю. И его достал этот неизвестный потрошитель.

Ко мне подошел Крис и хлопнул по спине.

– Эндрю, пошли, рапорта перепишем.

– Пошли, – вздохнул я, глядя вслед уезжавшему «Патриоту».

Мы прошли в кабинет Криса, где он распечатал новый рапорт для меня.

– Слушай, научи. Как у тебя все так легко получается? – с завистью спросил Крис.

– Что получается? – оторвал я голову от прочитанного листка бумаги. А, собственно, что его читать? Я его только что сам напечатал с помощью Криса.

– Ну, это все, – Крис развел руками и добавил: – Я почти все время тут провожу, кучу бумаг изучаю, а толку нет, – сокрушенно посетовал он.

– Если ты про раскрытия, то тут все просто, – начал я лекцию, – есть два способа работы. Первый, это то, как мы тут все работаем, – от преступления к человеку. То есть совершается преступление. Например, убийство. И мы начинаем искать того, кто его мог бы совершить, – нравоучительно пояснил я.

Кофе в чашке у Криса остыл, и он выплеснул его в урну. В кабинете было душно, О’Келли открыл окно. Сразу влетел легкий холодный ветерок и шум города.

– А есть второй способ – от человека к преступлению, – продолжил я. – То есть подошли к Дадьяну эти двое придурков. Ну понятно, что они недоброе замышляют. Понаблюдав за ними, мы раскроем преступление. Все просто, – закончил я свою маленькую лекцию.

– Хорошо, отложим пока этот разговор. По маньяку. Что ты предлагаешь сейчас конкретно? – перевел тему Крис.

Причем резко так перевел. Видно, тема больная. Получили нагоняй в мэрии.

– Сразу вот так с одного на другое? Сложно ответить. Нужно целый план мероприятий составлять. Я его тебе уже доводил, – допил я свой кофе и поставил пустой стакан на стол.

– Предлагаешь отрабатывать Тадеуша Ковальски? – Крис прошелся по кабинету и снова сел на место.

– Как вариант. Установите наружку, прослушку, проверьте его алиби. Да много вариантов на самом деле, – повторил я в очередной раз.

– О'кей, в понедельник все мне подробно расскажешь. Совещание в восемь, не опаздывай. Думаю, Фрэнки уже склоняется к тому, чтобы поручить тебе дело этого «потрошителя». А «все вытекающие» – это поощрение в случае успеха и нагоняй в случае неудачи. Плавали, знаем.

Я молча кивнул. Еще поболтали минуту ни о чем. Потом я поехал домой, а Крис остался в кабинете. Мне в какой-то момент стало его жалко. Горит человек на работе. С другой стороны, это его проблемы. Никто его в полицию, а тем более в начальники, за уши не тянул.

А во дворе у дома меня ждал скандал. Ну как скандал, скандальчик.

– Андрэй, можно вас на минуточку? – как всегда, с акцентом, позвала меня подошедшая Роза, хозяйка и домоправительница нашего уютного русского дома, венгерка по национальности, лет шестидесяти от роду.

– Конечно. Слушаю вас. – Я приткнул «Паджеро» на последнее свободное место во дворе и вышел к Розе.

– Андрэй, пасмотритте чито происходить, – Роза обвела рукой стоянку во дворе.

– Что происходит? – не понял я.

Беседка закрывает собой весь двор. Посередине столик и лавки со стульями. Рядом дерево и урна. Чуть в стороне под навесом стоит мангал. Тоже наше творение. Только вчера жарили шашлыки постояльцы. По-моему, вновь прибывшие с базы.

– Вы своими машинами заняли весь двор! – подняла Роза указательный палец и строго сверкнула очками.

Ну да, все верно. Мой «Паджеро», «Грейт Уолл» Жени Старого, две «Тойоты», один «вен» и одна «Королла», а сейчас еще «крузака» белого пригнали. И это не считая машин других жильцов. С другой стороны, мы и так Розе заплатили за жилье на полгода вперед. И обустроили тут все. Подумаешь, машин много стало. Но ссориться все равно не стоит.

– Роза, не переживай, решим с машинами вопрос. Продадим половину, вторую половину за забором ставить будем. – Подумал и после паузы добавил: – А если скажете, мы доплатим за стоянку.

Последние слова окончательно убедили Розу, и она пошла с улыбкой к себе в комнату. Наверное, считать сумму оплаты стоянки. А ко мне выбежал светящийся от радости Евгений.

– Андрюх, поехали «крузак» оформлять! На кого, кстати, будем?

– Оформлять? А на кой он нам? Машина дорогая и бестолковая. Понты одни. Кстати, а что есть… – договорить я не успел, вышла Светлана.

– Может, хватит в выходной своей работой заниматься? Давайте на пляж сходим?

– Свет, это не только моя работа. Это и наша с тобой жизнь. А на пляж, хм, идея хорошая. Вот-вот дожди закапают. Ты как, Жень? – спросил я приятеля. Тот пожал плечами. – Тогда вопрос решен. Собираемся и едем все вместе. На «крузаке», естественно.

Никогда раньше не сидел сам за рулем такой машины. «Гелендваген» водил, но это совсем другое. Номера, правда, старые оставили. Палевно. Ничего, снимем скоро. А лучше совсем машину продать. И я даже знаю кому.

Теплая вода и прохладный ветерок резко контрастировали друг с другом. Приходилось, когда вылезал из воды, сразу заворачиваться в теплое махровое полотенце. Все шесть человек легко поместились в нашу новую машину. Точнее, пока еще нашу. Ибо как вылез из воды, я сразу же позвонил Вагону и пригласил его в «Черингито». Посидеть, поболтать, попить пивка. И заодно предложить ему машину. Думаю, к его статусу такая точно подойдет. А нам только излишнее внимание к себе привлекать.

Зазвонил телефон, уже приехал.

– Господа и дамы, я вас покину на пятнадцать минут, – торжественно сообщил я.

Женя закурил. Дима, бросив полотенце, развалился на холодном песке. Он здорово похудел за последнее время. Килограммов пять сбросил, но все равно был здоров как бык и полностью оправдывал свою кличку «Бульдозер». А еще он бриться перестал. Не знаю зачем. Видимо, Наталье, девушке из Харькова, с которой он жил последний месяц, нравилась борода. Накинув быстро куртку на голое тело, зашел в кабинку для переодевания и надел брюки. Все-таки не месяц май, как у нас говорят. В кафе сидеть и пить пиво прохладно стало в одних плавках и с голым торсом.

Вагон уже ждал меня. Но не изучал меню, а просто сидел. Его «Патриот» стоял чуть в стороне, и двое наших сотрудников скучали рядом с машиной. Раньше, месяц назад, на встречи Вагон охрану с собой никогда не брал.

– Не помешаю? – присел я рядом на свободный столик. – Пивка для рывка?

Народу в кафе не то чтобы совсем не было. Скажем так, было немного. Четыре столика, включая наш.

– Пиво, – Вагон сделал паузу, – ну можно. Только чуток. Если честно, дел по горло сейчас. Ты меня прямо со стройки вытащил.

– Что же это ты там строишь? – Я сделал знак официанту, и перед нами появились две кружки с пивом.

– Как это что? Клуб я строю. Точнее, почти построил. До сезона дождей нужно успеть, а тут сам знаешь, польет как из ведра. Мы пока каркас возвели, крышу поставили, – отпил Вагон пива из кружки.

– Ну кто бы сомневался, – съехидничал я, – крыши ты ставить всегда мастер был.

– Ну вот, крышу поставили, а внутреннюю отделку уже после доделаем. Все одно нужно там это, – и Вагон изобразил рукой волну.

Что это, я не понял. Видимо, он имел в виду какой-то архитектурный стиль. Стилистом и строителем, значит, стал. Ну и хорошо.

– Я вот что тебя звал, Семеныч. Тачка есть нулевая. «Крузак» двухсотка. Белая, не битая, один хозяин. Бери себе и катайся! – и я показал в сторону стоянки, где среди других машин наша новая действительно выделялась.

Вагон посмотрел, прищурил глаза, что-то подумал, глотнул еще пива и сказал:

– Такие серьезные вопросы с кондачка не решаются. Это тебе не строительство клуба. Там взял и построил. И не контракт на охрану, взял и подписал. Это же машина, ее смотреть надо!

– Так смотри, вон она стоит, – удивился я. Странно, почему-то я был уверен, что тачка ему понравится.

– А если серьезно, Евгеньич, – задумчиво посмотрел вдаль Вагон, – не до машины мне сейчас. Посмотри, вложения какие! – и он начал загибать пальцы на руках. – В Нью-Рино скатался за свой счет? Скатался! – загнул Вагон первый палец. – Клуб строить начал? Начал! Контракт с тобой подписал? Подписал! Охрану новую нанял, – загнул оставшиеся пальцы.

Я согласно кивал головой. Прибедняется Вагон или нет? Непонятно. Финансы у него явно были, от Михалыча куча ништяков досталась, да и самолеты со Старой земли прилетели, наверное, уже.

– Семеныч, вот если честно, зачем тебе эта наша охрана понадобилась? – спросил я в лоб. – Ну нелогично же? Или решил, раз я к этой фирме отношение имею, то как полицейский тебя в покое оставлю, так? Да еще помогать в делах буду? – Этот вывод у меня давно напрашивался, но все как-то сказать самому себе боялся. Признаться то есть.

– Ну, это не основное, – отвернулся Вагон в сторону и снова посмотрел на «Крузер». Машина ему явно нравилась, я почувствовал, как он хочет подойти поближе к ней. – Хотя резон в твоих словах есть. А вот то, что ребята у тебя обученные и вы втроем разнесете в хлам мое доморощенное «войско», это факт.

– Пойдем, за рулем посидишь, – привстал я со стула и кивнул в сторону машины. Вагон согласно поднял вверх большой палец. Жест одобрения. Мы встали и вдвоем подошли к машине. Я пискнул брелоком сигнализации и протянул ключи Вагону.

– А нормалек так, – Вагон поерзал в кожаном коричневом сиденье «Тойоты», покрутил руль, который сразу же заблокировался. – Отжали у кого?

– Типа того. У двоих чурбанов с Нью-Рино, – равнодушно сказал я.

При слове «Нью-Рино» Вагон было напрягся, но потом, глядя на салон машины, успокоился.

Затем вылез из-за руля и, как бывалый автоперекуп, обошел всю машину, проверяя кузов рукой. Двое охранников из нашей фирмы молча наблюдали за этим, стоя у белого «Патриота». Машина, на которой катался Вагон, явно проигрывала японскому автопрому. Но в плане проходимости и практичности «УАЗ» выигрывал в одну калитку. Наконец понты победили.

– Ну и сколько ты за нее хочешь? – решился после долгой борьбы с самим собой Вагон.

– Тебе, как своему, отдам за восемнадцать, – прикинул я сумму. Вагон присвистнул.

– Серьезная цена. За шестнадцать заберу завтра, – подумав, наконец сказал он. – Все-таки это дизельная, жрет меньше, да и проходимая. Нужна такая машина. С братвой на встречи кататься. Ну и вообще, для солидности.

– Договорились, Семеныч! – протянул я ему руку.

Избавляться нужно от этой тачки, слишком приметная. А шестнадцать тысяч экю – неплохие деньги. Вряд ли перекупщики больше дадут.

– Кстати, – понизил голос Вагон, – а у меня к тебе тоже вопрос.

– Весь внимание, – придав голосу таинственное выражение, ответил я Вагону.

– Вот ты там, – он махнул рукой за спину, – на той Земле, вроде не занимался бизнесом. С зарплаты жил, как работяга. А тут, – и он показал на море, как будто тут, в Порто-Франко, я живу в морской воде, – в коммерцию от службы ударился. Что случилось, а?

Я и сам задавал себе этот вопрос. И ответ на него нашел давно. Поэтому ответил сразу.

– Понимаешь, Семеныч, там у меня страна была. Россия. Офицер я был, Родину защищал… Подожди, не перебивай, – отмахнулся я, видя, что Вагон скривился и что-то хотел сказать. – А тут у меня нет страны. Порто-Франко? Орден? Да не давал я им присяги и не дам. Да, нормально тут у меня пока, – я сделал акцент на слове «пока». – Но горбатиться и рисковать за Орден я не собираюсь. Будет моя страна, буду работать. Нет страны – работаю на себя.

Вагон кивнул, довольный ответом. А я еще немного подумал и добавил:

– Но я на себя работаю, а человеком оставаться нужно. И работу свою и в полиции, и тут, – я показал на «Тойоту», – буду делать на совесть. Вот договорились мы с тобой по охране – не сомневайся. Охранять будем как надо.

– Понял, не дурак, – протянул мне руку Вагон, – давай тогда, до завтра. Я позвоню, как там что сложится. Если что, пару дней потерпит? – и он показал на машину.

– Пару дней потерпит, только в чем проблема-то? – не понял я.

Вагон помялся, подбирая выражения.

– Ну видишь ли, я тут вложился сейчас. Груз жду из-за ленточки. Стройка, все дела, расходы, одним словом, – он сделал паузу и посмотрел на стоявших чуть в стороне охранников. Те даже не пытались вслушиваться, смотрели по сторонам. Молодцы! Все правильно им объяснил Женя.

– Деньги есть, но они все вложены в дела. А отдача не скоро будет. А на днях как раз самолет продается. Сам же понимаешь, сезон дождей надвигается. А в сезон все грузы и продажи встают, – вздохнул Вагон, – на клуб одна надежда.

– И, кстати, – окликнул меня Вагон, когда я уже было собрался идти назад на пляж, – в Новую Одессу не желаешь со мной скататься? А то ты все о стране своей грустишь, так вот она, страна, где русские живут. Не засиделись ли мы с тобой в Порто-Франко?

– Новую Одессу? – переспросил я.

– Ну да. Ладно, побежал я дальше мутить. Завтра звякну и побазарим уже конкретнее, – крикнул мне Вагон и сел в «Патриот».

А я пошлепал назад на пляж. Прохладненько. Света уже укуталась в куртку. Губы посинели.

– Ну что, домой, наверное? А то так совсем окоченеем? – предложил я.

Возражений не последовало, и выходной день продолжился в тесном семейном кругу на двадцать человек, так как присоединились почти все соседи. Их осталось немного. Кто хотел, уехал на русскую территорию. Это только мы ищем счастье на чужбине. С другой стороны, всегда мечтал жить за границей. Вот прямо очень хотелось. Не эмигрировать, а чтобы именно заграница ко мне пришла. Собственно, так и случилось. Пить я не хотел, но хочешь не хочешь, пришлось. Чуть-чуть, за компанию. А ведь завтра будет тяжелый день…

* * *

И он начался с оперативки у Фрэнки. Хмурый и невыспавшийся капитан раздавал указания. Крамер занимается покушением на Вагона. Доводит до ума и в суд. Там все очевидно и ясно. Билл займется турецким делом, заодно пусть выяснит трафик наркоты в Порто-Франко и каналы сбыта. Тут тоже все просто и понятно. Один турок в морге, второй в тюремной больнице. Адвокаты тут как тут, но ему они мало помогут. Еще пара текущих делишек получили своих ведущих. А теперь самое главное. Фрэнки обвел всех детективов своим испепеляющим взглядом…

– Дело так называемого «потрошителя» теперь будет вести детектив Новиков. Он лично докладывает мне обо всех своих действиях и результатах расследования. Берет себе любых сотрудников в помощь. – Фрэнки сделал паузу и повторил: – Именно любых, кого пожелает. От спецназа до патрульных.

Я молча кивнул. Ну что, с головою в омут? А почему бы нет? Хоть что-то полезное сделаю в этом мире. И ведь непросто далось Фрэнки это решение. Наверняка получил нагоняй в мэрии. И в Ордене.

– Все могут быть свободны, кроме детектива Новикова, – закончил свою речь капитан.

Детективы застучали стульями и направились к выходу из кабинета. Один я встал и пересел на свободный стул к Фрэнки, где до меня сидел Крис О’Келли.

– Что думаете предпринять? – глядя в упор, спросил капитан.

– Нужно ознакомиться с материалами убийства этой Бритни Спирс, я их еще не видел, – начал перечислять я, – потом выбрать несколько направлений и дать каждому сотруднику свою линию работы. Например, пусть отработают хирургов. Там ведь явно хирург поработал? – спросил я капитана.

Фрэнки ничего не ответил, просто молчал и смотрел мне в глаза. В тишине звонок его телефона прозвенел, как гром среди ясного неба. Звонок был напрямую от дежурного. Почему-то у меня появились плохие предчувствия. По мере того, как Фрэнки слушал в трубке голос дежурного, его взгляд мрачнел. Как будто медленный огонь сжигал его черты лица. Он просто старел на глазах. Наконец, он молча положил трубку и повернулся ко мне.

– Еще одно… Джессика Палмер убита…

Наша сотрудница Джессика? Это немного не укладывалось в шаблоны. Тем более я ее знал довольно близко. Переспали разок даже. Вот так вот просто? Убита сотрудник полиции, как обычная проститутка? Что-то тут нечисто!

Дорогу до места убийства мы проехали достаточно быстро. Дальний уголок набережной. Точнее, там как раз заканчивается набережная и начинается парк. Тело лежало прямо возле дерева. Внутренности валялись по всей небольшой полянке. Часть уже, видимо, растащили бродячие собаки. Или кто тут из животных бывает? Да кто угодно, я плохо еще изучил животный мир Новой земли.

Я смотрел в глаза Джессики, и странное чувство не покидало меня. Вот просто чувство нереальности происходящего. Вот сейчас она встанет, соберет все то, что из нее выпотрошили, и рассмеется нам в лицо. Встряхнул головой. Уф… Все осталось по-прежнему. Рядом шумит море, накатывая свои волны на песчаный берег. Прямо перед нами кусты, а рядом с деревцем лежит труп. И стеклянные глаза Джессики Паркер. Странный взгляд.

Судебный медик закончил работу. Внезапно я понял. Все эти детективы, снующие вокруг, и медики, и эксперт, ползающий в кустах, все они ждут моей команды. И даже Фрэнки ждет, что я сейчас начну раздавать ценные указания.

– Мюллер, – наконец проснулся я, – Билла найдите.

– Что? – переспросил детектив Мюллер, стоящий рядом с Фрэнки.

– Билл, наш сотрудник. Это его девушка. Найдите его и опросите. Только поделикатнее, Билл не подозреваемый, – добавил я на всякий случай. – Хотя все может быть… В этих любовных делах всякое бывает.

– Адрес ее есть в кадрах? – обратился я уже к Фрэнки. Тот замялся, а потом кивнул и начал названивать. – Сейчас я и со мной, – я обвел взглядом стоящих рядом сотрудников, – ты, Дэн, – показал я на светловолосого парня, лет двадцати пяти, тоже детектива, – едем к ней домой. Осмотрим все там. Каждую мелочь! Записи, компьютер. Телефон и ключи тут? – обратился я к сидящему на траве возле сумочки эксперту.

– Да, сумочка вот лежит. Пальцы снимаю, – пробурчал тот. Я не помнил имени этого сотрудника. Лет за сорок, тоже с акцентом говорит. Чех, по-моему.

– Как осмотрите, ключи, документы, телефон – все сюда, на брезент, – указал я эксперту больше для того, чтобы обозначить свою руководящую роль. Он и сам знал порядок. Но эксперт был многоопытный сотрудник, спорить не стал и кивнул. А я обратился к стоящему рядом с Фрэнки Крису.

– Давайте всех на обход территории. Пусть ищут свидетелей, кто вчера тут был, кто обнаружил. И еще, пусть ищут, кто мог тут проходить или находиться рядом ночью. Может, магазин какой есть, – тут я запнулся. Магазина рядом нет. А вот впереди, если пройти дальше, будет набережная. Я сам там вчера был. И что? И ничего. Я уехал еще засветло. Что-нибудь необычное я замечал? Да нет, ничего. Народу было мало на пляже. Точно! Если Джесс была на пляже, ее должны были видеть! А где мы сами с Палмер тогда были на пляже? А вот как раз метров пятьсот, может, меньше в сторону набережной. Там еще кафе летнее стояло, где мы вино пили…

– Капитан, я сейчас приду, – только и крикнул я на ходу. А сам, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, направился в сторону набережной.

Боль в колене отдавалась с каждым шагом, но я продолжал упрямо идти по песку. Как будто там, у кафе, меня ждет разгадка. Я шел, оставляя следы, затем свернул на бетонную набережную. Ветер чуть усилился, и пасмурная погода все сильнее напоминала о близости сезона дождей. Вот оно, это кафе. Как и ожидалось, еще закрыто. Хотя нет, кто-то уже опустил ставни павильона. Миловидная дама бальзаковского возраста, чуть полноватая, в красном балахоне непонятного размера и формы.

– Здравствуйте, – улыбаясь, подошел я к женщине, – полиция Порто-Франко, детектив Новиков.

– Доброе утро, детектив. Чем обязаны? Пива хотите? – улыбнулась мне женщина, и я увидел, что зубы у нее вставные.

– Нет, спасибо, пиво еще рано пить. Скажите, как вас зовут, мэм?

– Барбара. Барбара Лонг, – ответила она. Я ничего не сказал. Уже привык к тому, что женщины на Новой земле выбирают себе экзотические имена, и ожидал услышать что-то наподобие Барбры Стрейзен.

– Барбара, вчера вечером тоже вы работали? Скажите, до скольки обычно работает заведение? – и я показал рукой на кафе.

– Да. Я работала. Четкого графика нет, – женщина вздохнула, – к тому же скоро сезон дождей, и мы закрываемся. А так работаем до последнего клиента, пока есть возможность, – и снова долгий вздох, – вчера долго работали, парочка одна сидела, – добавила наконец продавщица.

– Парочка? – переспросил я.

– Ну да, рыжий такой парень, здоровый. Ну как вы почти, только ростом поменьше, и брюнетка такая стройная, с большим, – и Барбара показала на свой бюст руками.

Я кивнул. Точно, Джессика и Билл. Телефон сам оказался в моей руке. Знакомый номер Криса.

– Пошли кого-нибудь в кафешку на берегу, метров четыреста от места происшествия. Да, вдоль набережной. И бланки протокола допроса захватите. – Я положил трубку и задумался.

Дело принимало интересный оборот.

– Так они сидели, сначала пили вместе. Потом ругаться начали. А я что? Я их обслуживала, вино подавала. Этот рыжий много пил, – скривила лицо Барбара. – Потом он как закричит, и стакан рукой со стола. – Женщина махнула рукой, показывая, как Билл разбил стакан.

– Ну я к ним. Оплачивайте, говорю. Он заплатил. Успокоился, правда. Но ненадолго. Потом снова начали. Дама плакала, тоже кричала. Что она свободная женщина, – словоохотливо и в красках описывала мне Барбара.

Да, свидетель хороший.

– А потом что было? – вернул я разговор в прежнее русло, а то Барбара снова взялась расставлять стулья на небольшой веранде.

– Потом женщина встала и ушла. А этот сидел, сидел. Потом пошел следом. Вон туда, – и указала рукой в сторону кустов.

– Что, прямо туда и пошла? – удивился я.

Как-то все… Слишком, что ли… Не верится мне. Ну не похож Билл на маньяка. Хотя в тихом омуте, как говорится. Нужно узнать, он учился на хирурга или нет?

– Да! – ответила Барбара. – Прямо туда и пошла. А там темнотища. Тут свет, а к двадцати трем часам уже стемнело. Народу никого. Ну, я и закрылась, убрала со стола и домой поехала. Моя-то машина вон стоит, – и она показала рукой на желтый «Лифан».

– А они на какой приехали? – Я стал вспоминать, какая же машина у Джесс. Маленькая, желтая. Китаец тоже.

– На красном внедорожнике. Большой такой, – и Барбара развела руками, показывая размеры машины.

Марку уточнять я не стал. У Билла я видел красный «Шевроле Тахо». Здоровая американская машина. Приезжал он на ней несколько раз, парковался возле управления полиции.

Подъехал «Патриот» с тремя детективами. Вкратце пересказал им услышанное. Дэнис стал оформлять протокол допроса, а мы с Крисом поехали назад, предупредить Фрэнки.

Тот был, конечно, не в восторге от того, какой оборот приняло дело о «потрошителе» и убийстве полицейской. Срочно послали за Биллом. Пусть Билла допросят, а мы с Дэнисом проедемся домой к Палмер. Адрес я помнил, забирал ее один раз на пляж. И ключи были в сумочке, которую нашли рядом с телом. Конечно, при обыске должен присутствовать хозяин дома, но это на данный момент невозможно. А выяснять, у кого Джессика Палмер снимала квартиру, не было времени. Скоро это и так выяснится.

Я сел за руль служебной машины, и мы поехали. И впервые попали на улице Порто-Франко в небольшую пробку. Да, засобирались люди! Грузовики, мини-вэны и большие джипы медленно катили по дорогам, перевозя свое имущество. Несколько раз посигналил, хотел было выехать на встречную полосу, но потом плюнул и медленно тащился в общем потоке. Так что дорога до дома Джессики заняла у нас минут тридцать.

Обыск ничего интересного не дал. Что может быть в однокомнатной квартире женщины – офицера полиции? Ничего. Комплекты белья, одежда, косметички, куча разного барахла. Жила она явно одна, Билл тут был редкий гость. Но мужские кроссовки стояли в прихожей. Однако ни бритвы, ни зубной щетки. На ночь он не оставался. Пожалуй, самое интересное было в компьютере. Но времени изучать его сейчас не было. Быстро заполнили протокол и покатили назад, в управление полиции.

А там уже паника. Репортеры сбились с ног. Их не так много в Порто-Франко, но сегодня все собрались именно тут. Заехав во двор и растолкав несколько человек с видеокамерами, зашел в здание полиции. Там уже держали оборону дежурный Мартин с помощником.

– Проходи, проходи, не задерживайся, – только и бросил мне Мартин.

Прошел к кабинету Криса. Тот был на месте. Сидел и изучал бумаги.

– Ну что там? – оторвал он глаза от протоколов.

– Ничего заслуживающего внимания на первый взгляд. Компьютер только. Беглым взглядом посмотрел. Нужно послать спеца для более детального осмотра, – присел я на стул напротив. – Билл что говорит?

– На, почитай, – протянул мне Крис допрос Билла.

Так, пошли вместе на пляж. Решили застать последний пляжный выходной. Логично, мы тоже так вчера сделали. Купались, потом сидели в кафе. Выпили немного вина. Потом поругались. Из-за чего поругались, Билл не помнит. Да, так бывает. Джесс могла ни с того ни с сего встать и уйти. Резкая смена настроения и своеобразное мышление. Характерное поведение для типичных американок. А Палмер была американка. Встала и ушла. Через некоторое время Билл пошел за ней. Звал ее, искал. Не нашел, сел и уехал домой. Вот это он зря так поступил. Теперь главный подозреваемый.

– Одежду его изъяли? – оторвался я от чтения и спросил Криса. Тот молча кивнул. – Самого освидетельствовать нужно. Царапины, следы борьбы…

И все же я не верил в то, что Билл тот самый маньяк. Ну не похож он. Да, здоровый, грузный увалень. Такой американский реднек. Он не будет работать скальпелем. Скорее, кулаками или дубиной.

– Где сам Билл? Поговорить с ним можно? – встал я из-за стола.

– Там, в комнате для допросов сидит. Собственная безопасность его пытает, – усмехнулся Крис О’Келли.

Я вышел из кабинета, спустился на первый этаж и открыл дверь комнаты для допросов. Никто Билла не пытал. Он сидел на стуле и чуть вздрагивал. На его красных щеках я обнаружил дорожки от засохших слез. Напротив сидел патрульный в форме и скучал.

– Привет, Билл, – протянул я ему руку, – есть минутка?

– Минутка, – усмехнулся Билл, но руку пожал, – да у меня теперь уйма времени. Вы же на меня все это повесить решили, – и он обвел рукой комнату допросов.

– Успокойся, дружище. Никто ничего на тебя не вешает, – перебил его я. – Извините, можем мы один на один поговорить? – обратился я к патрульному.

Тот кивнул и поднялся.

– Как закончите, позовите. Мне сказали с ним сидеть, – бросил он в открытую дверь, – я в дежурке пока буду.

– Хорошо, сообщу. Так ведь он не арестованный, что с ним сидеть? – бросил я в ответ и посмотрел на Билла. Тот безучастно уставился в одну точку.

– Я понимаю, вы все мне не верите. Но я не убивал ее. Я ее любил, – неожиданно заговорил он сам и повернулся ко мне, – ты же спал с ней, Эндрю, а?

– Какое это имеет значение, Билл? Сейчас не об этом речь, – потер я переносицу и продолжил: – Я верю тебе. Не мог ты ее убить. И поэтому я здесь. Давай, вспомни все. В мельчайших подробностях. Как вы сидели, как расстались. Куда она ушла?

– Я все уже говорил, и не раз, – махнул рукой Билл и шмыгнул носом.

Таким мясистым носом с веснушками. Смешно было смотреть, как здоровый взрослый мужик шмыгает конопатым носом, словно пацан.

– Значит, скажи еще раз, – настойчиво произнес я. – Ты пойми, убийца, если он был там, следил за вами. Ты мог видеть его. Вспомни все и повтори мне, хорошо? Ну ты же детектив, твою мать, не распускай сопли! – повысил я голос, видя, как слеза скатывается по конопатой щеке Билла.

– Никто за нами не наблюдал, – вытер он щеку рукой. – Сидели мы одни.

– Это понятно, что одни остались. А днем? На пляже? – прищурил я глаза и посмотрел в лицо Биллу.

– На пляже? А что там на пляже? Купались, сидели. Потом в плед кутались… Да, – вдруг какая-то искра промелькнула у Билли в глазах, – она говорила с кем-то! Говорила! Пошла в море, а мужчина ее окликнул. Я не сразу заметил!

Я заинтересовался и молча смотрел, как Билл пытается вспомнить. Он потер лицо руками, морщил лоб и наконец выдал.

– Мужчина, лет под сорок. Худой, высокий. Темные волосы. Я его мельком видел. Она его сама окликнула.

– Узнать сможешь? – спросил я, сразу вспомнив, что у меня в телефоне есть фото Тадеуша Ковальски. А под описание он здорово подходит!

– Не уверен, – снова потер лицо руками Билл, – он далеко сидел, да и я мельком обратил внимание. Потом спросил, что за мужик? А Джесс говорит, по работе пересекались.

Вот это уже интересно. Достал свой телефон, поискал фото и протянул дисплей Биллу.

– Посмотри внимательно, похож?

Тот поморщил лицо, похлопал глазами, отвернулся в сторону и выдал:

– Не уверен. Вроде похож, но точно сказать не могу. Говорю же, далеко было.

– Дальше что было? – перебил я его.

– Да ничего! – вдруг разозлился Билл. – Ничего не было! Мы пошли в кафе, посидели, она встрепенулась и ушла. Все! – и ударил кулаком по столу.

Очень быстрая перемена настроения! Так бывает у импульсивных, несдержанных людей. Психопатов. А раньше Билл не был похож на психопата! Бывает, что под воздействием стресса человек способен подобным образом себя вести. Эмоции захлестывают, нервы шалят. Но все же…

– Билл, а ты долго на врача учился? – внезапно задал я ему вопрос.

– Чего? – переспросил Билл. Его лицо вытянулось в изумлении, и я увидел красные полосы на щеках. Видимо, с такой силой тер их руками.

– В медицинском, говорю, долго учился? – повторил я вопрос, хотя уже повыражению его лица понял ответ.

– Не учился я ни в каком медицинском. Я не врач, – уже спокойнее ответил Билл. – А к чему ты спросил?

– Да вроде в деле твоем запись была, – соврал я. Тот покачал головой. – Ладно, а вживую человека сможешь опознать? Ну, того, что на пляже с Паркер говорил? – перевел я тему беседы.

– Да говорю же, не знаю, – пожал плечами Билл, – может, опознаю, может, нет. Посмотреть надо. – И внезапно спросил меня: – Что дальше будет? Меня уволят?

– Честно, не знаю. Может, и не уволят, а отстранят на какое-то время. Я же точно считаю, что ты не виновен, – уверенным голосом заявил я, хотя тень сомнения осталась.

Как-то складно Билл подставляет доктора. И по работе с ним Джессика Паркер могла пересекаться, и приметы совпадают… Слишком много совпадений. Настала очередь побеседовать с самим Тадеушем. И желательно, как можно скорее.

Я крикнул офицеру, что закончил разговор, и побежал по лестнице в кабинет Криса. Шаги мои гулко отдавались в коридоре. Вот нужная дверь с табличкой.

– Разрешите! – постучал я и вошел, не дожидаясь ответа.

Крис сидел все в том же положении, что я его оставил час назад. Те же бумаги на столе и трубка телефона. Вкратце изложил свой план. Задерживаем Тадеуша, проводим обыски у него дома и на работе. Изымаем все, что косвенно или прямо может указывать на преступление. Проводим опознание и задерживаем его. Даже два опознания. Первое – с Биллом, второе – с той самой соседкой Иоланды. А заодно проверяем, где он находился во время совершения убийств.

Крис послушал, запросил оперативную информацию на Ковальски и дал отмашку.

Хирурга задержали прямо в больнице. Шума, скандала почти не было. Так, немного возмущались врачи. Мы с ним поехали в управление полиции для беседы, а трое детективов – на обыск к Тадеушу домой. Ни в больнице, ни по дороге в машине никаких разговоров по существу задержания с Тадеушем я не вел, просто наблюдал за его реакцией. Вполне, кстати, естественная реакция человека. Волнение, возмущение, но все в меру. Мы спокойно припарковались на территории и прошли в комнату для допросов.

– Присаживайтесь, – указал на стул я Ковальскому, а сам достал справку. Пока мы ездили, Крис подготовил всю имеющуюся у нас информацию по данному человеку.

Тадеуш Ковальски, поляк. Эмигрировал в США, некоторое время там жил, но не работал по специальности. Собственно, отсутствие работы и было главной причиной переезда на Новую землю. Вербовщик предложил, и Ковальски собрал свою семью, жену пани Вацлаву и сына десяти лет, и переехал. На Новой земле три года. Все три года работает в больнице Порто-Франко. Живет на съемной квартире, имеет в пользовании машину «Форд Эксплорер», на которой и приехал.

Я оторвался от листка бумаги и посмотрел на сидящего напротив подозреваемого. Бледный, худощавый, в светлой ветровке и рубашке и темных брюках. Обычный человек. Взгляд немного испуганный. Не тянет он на маньяка.

– Скажите, Тадеуш, вопрос серьезный. – И я сделал паузу. От первого допроса очень многое зависит. – Постарайтесь вспомнить, где вы были вчера вечером и ночью.

– Ну, – Тадеуш чуть-чуть замялся, и я цепким взглядом впился в его лицо, – а с чем связан такой интерес ко мне?

– Пока вас просто спрашивают, где вы были вчера вечером и ночью. Просто спрашивают. Возможно, мы немного поторопились, но вы сами понимаете, если в нашем учреждении чем-то интересуются, значит, на то есть веские причины. – Я сглотнул.

Да, мы торопились с задержанием. Можно было понаблюдать за ним, взять в оперативную разработку. Но маньяк действует явно в одиночку, и разработка мало что даст. Ну не будет он по телефону рассказывать всем о том, что собирается сегодня ночью выпотрошить очередную женщину. Наружное наблюдение, возможно, и помогло бы нам, но в этом случае придется ждать. И ждать долго. А результат нужен именно сейчас. Слишком много совпадений.

– Ну хорошо, – кивнул Ковальски, как будто я так ждал его согласия, – вчера вечером я был дома. Мы прошлись с женой по набережной, после поехали домой и легли спать.

– Кто это может подтвердить? – Я взял листок и начал записывать ответы. – Кроме вашей супруги, конечно же.

– А что, ее недостаточно? – нервно отреагировал Ковальски.

– Думаю, что нет. Ваши родные и близкие – лица заинтересованные. Хотелось бы еще свидетелей, – уточнил я.

– Да, точно, – хлопнул себя по лбу Тадеуш, – Браун же меня видел, Роберт Браун, мой коллега! Мы как раз прогуливались по набережной, темнело уже, – пояснял мне Ковальски, активно жестикулируя при этом, – и Роберт как раз пробежал мимо. Он бегает вечерами.

– Роберт Браун? Хирург из вашей больницы? – привстал я со стула. А вот фото Роберта я так и не взял из базы!

– Ну да, он самый. А что вы так удивились? – посмотрел на меня Тадеуш.

Да ничему я не удивляюсь уже. Хирурги гуляют пачками возле места совершения преступления. И голова пошла кругом. Нужно сесть спокойно и еще раз все обдумать. Отвел Ковальски в камеру и начал изучать материалы. Написал несколько запросов, получил тут же ответы. К вечеру, когда все группы вернулись в расположение, картина более-менее прояснилась. Брауна допросили. Он и правда отдаленно был похож на Тадеуша Ковальски, но Билл уверенно опознал именно Ковальски как мужчину, с которым разговаривала Джессика Палмер на пляже. И было это примерно в двадцать часов, то есть уже вечером. А Роберт Браун видел Ковальски с женой примерно в шесть часов. Между прогулкой Ковальски с женой и разговором Палмер с мужчиной, похожим на Ковальски, прошло четыре часа. Ковальски мог спокойно уехать домой, оставить пани Ковальски дома и вернуться. Правда, она сама утверждает обратное. Что вернулись домой около восьми и сидели весь вечер дома. Только никто из соседей семьи Ковальски их в этот вечер не видел. Тут как раз ничего странного. Соседи все новые, плохо знакомы друг с другом. Обыск у Ковальски тоже ничего не дал. Изъяли несколько скальпелей, но они были стерильно чисты. На одежде Ковальски также не обнаружены следы крови. Но кто знает, в какой одежде был Ковальски, когда совершал убийство? Если он его вообще совершал. Оставалось еще одно. Пригласить соседку покойной Иоланды и провести опознание. И снова она уверенно опознает Ковальски как мужчину, который ходил под окнами Иоланды Флореску накануне убийства. Доказательств пока хватило. Ковальский уже официально, в порядке процессуального задержания, отправился в камеру, качая головой и бормоча под нос себе проклятия. А мы собрались в кабинете у Фрэнки. Усталые, но уже немного приободренные хоть каким-то результатом. А точнее, видимостью результата.

– Ну что, господа детективы, – улыбаясь, начал Фрэнки, – дело сдвинулось с мертвой точки? Преступник в камере. Только преступник ли он на самом деле? Какие мнения на этот счет? – И он обвел нас взглядом.

В его кабинете собрались я, Мюллер, Крамер, Крис О’Келли и Дэнис с детективом Маршаллом. Билл был отстранен от службы и в совещании участия не принимал. По этому делу он перешел в разряд свидетелей и был отпущен под обязательство являться по первому требованию. Впрочем, особой радости по поводу своего освобождения Билл не высказывал.

– Ну что сказать, – начал я, – дело сложное и запутанное, и пока ничего не ясно. – Я потер лицо рукой. Щетина. Точно. Как раз три дня не брился. – С одной стороны, улики указывают на этого Ковальски. Но улики косвенные. Одни опознания. Все обвинение строится на показаниях людей. А человеку свойственно ошибаться, как говорил кто-то из великих.

– Какие ваши предложения, – перебил меня Фрэнки, – рассуждать все могут. Конкретно, что дальше будем делать? Задержали мы этого Ковальски на сорок восемь часов. В суде что будем говорить?

– Я считаю, пусть с ним психологи поработают, – подал голос Крамер. – Психи особый народ. К ним подход нужен.

Вот это верно. Пока нам непонятно, нормален ли этот задержанный хирург. А психологу, скорее всего, или даже психиатру, через какое-то время все станет ясно.

Фрэнки с Крисом остались искать психиатра, а мы все разошлись по домам. Рабочий день-то давно окончен. Хватит уже гонять в голове одно, второе, третье. Хватит убийств на сегодня. Так и совсем свихнуться можно. Поеду домой и хлопну стаканчик вина. А может, и два. Расследование таких преступлений отнимает много сил…

Так и сделал. Правда, Светлана уже коситься на меня стала. Алкаш, мол. Но я просто отмахнулся. Работа нервная.

* * *

Когда утром следующего дня я шел ко входу нашей конторы, увидел женщину в красной куртке и длинном черном платье. Пани Ковальски. Точно, она. Пришла мужа проведать. Взгляд у нее был тревожный, черные волосы развевались на ветру. Не красавица, но вполне симпатичная женщина. Даже, возможно, и красивая. Меня в лицо женщина не знала, и я спокойно прошел мимо. С самим Ковальски должны были работать психиатры. Если человек псих, то он себя точно проявит. Я не специалист в этом вопросе. Вот пусть специалисты и занимаются. А я сам? Я верю, что Ковальски убийца? Он мне ногу лечил, советы давал, мази рекомендовал. И что? И ничего. Пойду кофе выпью. А то эмоции совсем захлестывают, думать мешают. Я подошел к кофейному автомату, бросил монетку и дождался, пока напиток приготовится. Так, теперь сесть за стол и собраться с мыслями. Что-то мутит меня. Вино вчерашнее? Да не может быть. Пару стаканов всего и выпил… Так, что тут за бумаги у меня на столе? Вчера забрал из канцелярии. Ответы на мои запросы. А все ответы по делу «потрошителя» Фрэнк Дребен распорядился отсылать мне. Вот, характеристика на Ковальски Тадеуша. Справка о нем. Просмотрел мельком и отложил в сторону. А вот ответ на мой запрос про аккаунт, с которого в сити-нете писали угрозы Франческе Иоланде. Адрес и на кого оформлен сити-нет. Пятнадцатая авеню, десятый дом, квартира двадцать один. Эд Джонсон. Ник был у персонажа Джек П. Проверим. На всякий случай. Дальше смотрю. Вот, по поводу убитой дамы легкого поведения по фамилии Спирс. Я не занимался этим делом. Интересно, что там у нас? Справка о заболевании. Так, интересно, гонорея у нее была. Вылечила в госпитале номер один. Где Тадеуш работает. Вот рапорт Митчелла, что, со слов подруги, Бритни поступали угрозы от неизвестного в ситинете. Уже интересно. Так, адрес автора угроз и его ник. Я закрыл глаза и снова их открыл. Ник – Джек П. Адрес – Пятнадцатая авеню, дом десять, квартира двадцать один. Эд Джонсон.

Бинго! Хотя, с другой стороны… ну есть такой мудень – Эд Джонсон. Пишет гадости проституткам. Назвался Джеком П. И никакого отношения к убийствам он не имеет. Просто постит всем подряд свою херню. Это же надо таким быть – писать с одного и того же адреса, из своей квартиры? Сбегал в дежурную часть и набил быстро справку. Эд Джонсон. Двадцать семь лет. Фотка худого паренька с большими глазами. Но этой фотке уже несколько лет. Он мог измениться. Живет там же. Работает в фирме «Гепард». Что за «Гепард»? А, какая разница. Что будем делать? Фрэнк со своим Ковальски носится. Надо Крису сказать? Да, пожалуй.

Забежал быстрым шагом в кабинет и чуть не столкнулся на лестнице с Мюллером.

– О, привет. Ну как там у вас? – пожал я протянутую на бегу руку.

– У нас нормально, а у вас? – вопросом на вопрос ответил Мюллер.

– А у нас в квартире газ, – пошутил я.

– Что? Какой газ? – не понял Мюллер и нервно затеребил ворот рубахи.

– Да шутка, – успокоил я его, – что по Ковальски?

– Работаем, допрашиваем, экспертизы проводим, – лениво отозвался Мюллер и побежал дальше вниз.

А я пошел к Крису. Но Крис был занят, сидел с двумя незнакомыми мне мужчинами. Или ССР, или еще откуда. Из Ордена, например.

– Что у тебя, Эндрю? – спросил он меня, когда я постучал и открыл дверь.

– Разрешения просить до адреса скататься, еще одного фигуранта по делу «потрошителя» задержать, – не стал выдавать я все секреты при посторонних.

– Ну, возьми, кто есть свободный. Вон, Дэнни болтается без дела, – отмахнулся от меня Крис.

Ну, формально разрешение руководства получено. А сильно я рискую? Если поедем в эту фирму «Гепард»? Да не особо. Ну, притащим этого Эда сюда, допросим. Потом обыск дома проведем, и все. Будет ли он сопротивляться? Вряд ли. На фото он явно не похож на Ковальски. То есть по приметам не похож на убийцу. И все-таки нужно быть осторожным. На всякий случай проверил свой «глок» в кобуре и оба запасных магазина. Привык я уже к этому пистолету. Лучше старенького «макарова». Ну вот лучше, и все! Теперь за Дэном зайти и в справочнике адрес «Гепарда» узнать. Дэна нашел у него в кабинете. У нас кабинетами назывались просто стеклянные перегородки в одном большом общем зале. Не раздумывая, тот собрался и пошел вслед за мной.

* * *

Фирма «Гепард» располагалась на южной окраине. После недолгих поисков я остановил свой «Паджеро» напротив входа в голубое двухэтажное, наспех построенное офисное здание. Чуть в стороне стояли фуры. Видимо, «Гепард» занимался грузоперевозками. У входа на двери висела табличка «Грузоперевозки «Гепард». Осмотревшись вокруг, мы, немного потоптавшись по округе, решительно направились прямо к руководству. В длинном коридоре на дверях виднелись таблички. Возле надписи «Директор» я остановился и краем глаза увидел, как Дэн нащупал пистолет в поясной кобуре. В воздухе пахло краской и сыростью. Я решительно постучал и толкнул дверь вперед.

За столом сидел рыхлый мужчина лет пятидесяти, в клетчатой рубашке с короткими рукавами красного с белым цветов и в кепке синего цвета с логотипом компании – мчащимся на всех парах животным.

– Добрый день, управление полиции Порто-Франко, детектив Новиков, – представился я, показав значок.

Человек в кепке оторвался от бумаги, которую только что внимательно изучал, и посмотрел на нас. Рябое толстое лицо, узенькие щелочки глаз.

– Чем могу быть полезен, господа? – проскрипела пружина в двери? Нет, это голос такой у директора. – Билл Мэдхалк, директор. – Он встал со стула и протянул мне свою пухлую руку.

– Доброе утро, мистер Мэдхалк. – Я сделал несколько шагов вперед и пожал руку. – Нас интересует один из ваших сотрудников, Эд Джонсон, – и я посмотрел в глаза Биллу. Никакой реакции.

– Эдди, – покачал он головой, – Эдди нету сейчас. Он в рейсе. Должен завтра вернуться. – Мэдхалк сел за стол и кивнул нам на стоящие рядом стулья. – Он в конвое из Новой Одессы. Слыхали про такой городишко? – подмигнул нам Билл.

Я пожал плечами, а Билл продолжил:

– Там отменные кабаки, отменные девочки и отменная выпивка. Хоть дорога туда и не близкая, но у меня куча водил желает поехать с грузом именно туда. Эдди уже пару недель как в дороге. Как раз завтра возвращается. – Билл повертел головой и снова обратился ко мне: – Может, кофе желаете, господа?

Я покачал головой. Интересное кино. Выходит, Эд точно ни при чем. Две недели его нет в городе. Хотя кто же тогда выходит с его адреса в Интернет? Так, а выходили когда? Наверное, недели две или три назад. Так что, он вполне мог сам писать все эти угрозы проституткам. Дальнобойщик, катается в Новую Одессу. Относительно молодой парень. Неудивительно, что он ищет в сити-нете продажную любовь.

– А расскажите нам об Эдди. Чем он живет, с кем дружит, есть ли у него девушка? – начал я задавать обычные вопросы. В принципе, все понятно. Можно уходить. Но для очистки совести я бы отработал эту версию до конца.

– Господа детективы, а чем вызван такой интерес к персоне Джонсона? – задал директор резонный вопрос.

– Да девка одна на него пожаловалась, – развел руками я, – ну вы понимаете, то-се, молодой парень. Ничего особенного, но вот мы и проверяем.

– Девка? – Билл хмыкнул. – Да у Эда нет девок, он по проституткам ходок.

– И тем не менее, – не стал вдаваться в подробности я. – Давайте так сделаем. Он завтра приедет, а вы мне позвоните, о'кей? – и я протянул Мэдхалку свою визитку. Все-таки красивые я сделал себе визитки! Сам любуюсь каждый раз, когда их раздаю. Красные, по старой памяти, со значком полиции Порто-Франко!

Билл повертел в руках бордовый квадратик, хмыкнул и кивнул.

– О'кей, сэр, нам не нужны проблемы с полицией. Когда Эд вернется, я вам позвоню.

Мы попрощались и вышли на улицу. Снова солнышко! Ветер разогнал тучи, и снова потеплело! Все реже и реже такие деньки в Порто-Франко.

– Что думаешь, Дэн? – спросил я коллегу.

– Эндрю, да все понятно, – тот шел следом за мной к машине и пожимал плечами, – дальнобойщик, охотник до проституток, ну писал им гадости. Совпадение…

Прямо так уж и совпадение? А я вот не думаю. Что-то щелкнуло у меня в голове. Тумблер как будто переключился. Так бывает, и довольно часто. Копай, копай, Новиков. Оно тут… Но также всплыла на ум и вторая фраза: «Пилите, Шура, они золотые». Пилить мы не будем, но отработаем версию полностью.

– Поехали домой к этому Эду Джонсону, – решился я наконец, нажимая брелок сигнализации. Дэн снова пожал плечами и полез на пассажирское сиденье.

Я вырулил чуть влево, развернулся и поехал по главной дороге. Пятнадцатая авеню у нас где? А на западной окраине. Я развернулся на перекрестке, пропустив небольшой китайский пикапчик белого цвета, и погнал на запад. Порто-Франко небольшой городок. И улочки достаточно просторные. Но вот на западе они чуть сужаются, и жилые дома примыкают прямо к складским помещениям. Так, вот он, нужный дом. Высокий, четырехэтажный, красный с зеленым. Чудо местной архитектуры. И квартира в нем, кстати, в собственности у Эда Джонсона, дальнобойщика из фирмы «Гепард». В этом, кстати, ничего удивительного. Многие, кто планирует переезд сюда, едут со всем своим имуществом и наличным капиталом. Это я приехал гол, как сокол, и не имею своей жилплощади. Нет, конечно, я могу ее купить в любой момент. Но надобности в этом не вижу. А вот Джонсон увидел эту надобность и купил себе квартиру.

Я свернул к этому красному с зеленым дому, но проехал чуть дальше. Двадцать первая квартира, четвертый этаж. Высоко Эд забрался по местным меркам. Поставив машину у следующего дома, мы вышли и направились вдоль по улице. Тротуара тут не было, просто у подъездов насыпана щебенка. И деревья посажены. Новостройка в чистом виде! Двадцать первая квартира. По шесть квартир на этаже. Четвертый этаж. Первый подъезд. Повезло, дверь в подъезд была открыта. Хотя домофон я заметил сразу.

– Поднимемся, поболтаем с соседями, – уточнил я задачу для Дэна. Он явно скучал и еле передвигал ноги.

Первый лестничный пролет, потом второй и третий. Е-мое, колено снова заболело… Ничего, терпеть теперь. Так, поднялись. Куда звонить? А вот она, двадцать первая квартира. В дальнем углу коридора. Деревянная дверь. Постучать? А смысл? Дома же никого. И все же…

Приложив палец к губам, тихонько подошел к двери и приложил ухо к замочной скважине. Шаги! Голоса! Там кто-то есть! Но этого не может быть. Хотя, если Эд постоянно в разъездах, он мог пустить квартирантов к себе в квартиру. И банально сдавать ее, зарабатывая дополнительные деньги. Значит? Значит! Жестом показал Дэну, чтобы не шевелился и молчал. Что же делать? Позвонить в дверь? Вот он, звонок. А если не откроют? Вызвать помощь? Как вариант. Спуститься вниз, позвонить Крису, и пусть присылает пару экипажей «бобби» к нам. А что, если… Эх, авантюрист ты, Андрюха! Как говорится, дурная голова рукам покоя не дает. Мои руки, действуя сами по себе, тихонько постучали в дверь условным сигналом. Тук, тук… Пауза. Тук-тук-тук.

Сам я тут же вжался в стену слева от двери. Еще бы, недавно только в нас пальнули из дробовика вот через такую деревянную дверь. А сейчас произошло чудо. Замок повернулся, и дверь открылась. Прямо на меня смотрел усатый латинос с револьвером за поясом.

– Полиция! – заорал я, бросая руку к кобуре.

Кричать было лишним. Находящийся передо мной субъект явно был не из тех, кто при слове «полиция» поднимает лапки вверх. Револьвер медленно начал двигаться в мою сторону. А моя правая рука, в свою очередь, быстро схватила рукоятку «глока» в поясной кобуре. Патрон в патроннике. Кто первый? Нервы сдали у латиноса. Он пытался толкнуть ногой дверь назад, в мою сторону, и немного замешкался. Пистолет дернулся в моей руке, и два сдвоенных выстрела сложили парня с револьвером пополам.

Бах-бах, бах-бах, гулко кашлянул «глок» в моей руке, а на тесной лестничной площадке этот звук разнесся как грохот грома.

Щепки полетели из двери, и грузное тело кулем упало на пол. Я пытался распахнуть дверь, но тут же раздались выстрелы из глубины квартиры. Побелка со стен и куски бетона полетели мне в лицо. Больно обожгло щеку, и я почувствовал вкус крови в носу. Твою же мать! Выпустив остатки магазина в сторону стрелявших, я быстро рванул назад, к лестничной площадке, за угол стены, где уже укрылся Дэн. И тут же стал менять магазин. Это второй, еще один – в подсумке. Потом все, можно «глоком» кинуть в противника. Только эффекта от этого не будет. За дверью послышался характерный звук. Что за звук? Запал гранаты, вот что! Я схватил Дэна за шиворот, и мы побежали вниз, еще на один пролет. И успели как раз вовремя! Вслед мне хлопнула дверь, и на площадку полетела граната, прыгая по ступенькам. Мы с Деном упали на пол за углом лестничной клетки. Раздался взрыв. И звук выключился. Вот так внезапно: ты слышал, и вдруг все, отрубило – один гул в ушах. Я посмотрел вокруг. Сплошная пыль. Это побелка со стен полетела. Рядом сидел Дэн и держался руками за голову. Из уха у него текла кровь. Мы успели укрыться от осколков за стеной, но по контузии точно заработали. Облако пыли кружилось вокруг, закрывая видимость. Внезапно сквозь пыль проступили чьи-то ноги в белых брюках и черных носках, без обуви. Они быстро спускались вниз. Подняв пистолет, я нажал на спуск. «Глок» дергался в руке, но выстрелов я не слышал. Человек кубарем покатился по лестнице. Я прицелился в катящийся силуэт и снова нажал на спуск. На этот раз бегущий упал головой вниз и лежал, не шевелясь. В руках было пусто. А где же его оружие? А вот. Его «зиг зауэр» валялся под ногами. Я осмотрелся. Похоже, все. Теперь добить этого. Какой добить? Нам нужен пленный, нам нужно его допросить!

– Дэн, держи лестницу! – крикнул я, и сам не услышал своего голоса.

Быстро встал, ногой отпихнул в сторону лежащий пистолет. «Зиг» отлетел к стене. Опять все без звука. Посмотрел на распластанное тело. Лужица крови внизу. Точно, в ноги я ему попал. Причем, похоже, в голень и в задницу. Оттуда кровь и хлещет. Брюки на бандите были белые, а стали бурыми из-за крови. Как бы не помер раньше времени. Нет, вон, шевелится!

– Лежать, тварина! – заорал я и не услышал сам крика. – Убью, если дернешься!

Постепенно звуки стали проявляться. Звон в ушах прошел, и сквозь боль я стал слышать тишину. Да, именно тишина повисла на площадке. И только Дэн внезапно начал отчаянно ругаться.

– Фак! Фак! Фак! – неслось по площадке.

Так, Дэн мне не помощник. Шатаясь, подошел к лежащему телу, контролируя его и краем глаза следя за лестничным пролетом вверху. Кто знает, сколько их там было? Двое или трое?

Быстро достал пластиковые наручники и надел их на лежащего. Стрелок и метатель гранат легко и послушно подал руки назад. Или напуган, или, наоборот, спокоен. Даже что-то спросил у меня по-испански. Я ничего не ответил. Не понимаю я испанский. А вот Илья Крамер, помнится, понимает. Он и допросит. Кровищи-то сколько, вон стекает по ступенькам. Жгут бы наложить? А, успеем! Так, движение на лестничной площадке сверху! Быстро вскинул «глок» в сторону, откуда выбежал бандит. Женщина. В халате. Стоит и смотрит. Соседка, наверное…

– Что вы тут устроили? Я вызову полицию! – истошно закричала женщина.

– Вызывайте! Детектив Новиков, управление полиции Порто-Франко! – громко ответил я женщине и опустил пистолет. Ну все, теперь только ждать своих. Наверх пока не пойду, тут оборону держим. Минут через пять, максимум десять, наши подскочат.

* * *

Оперативное совещание закончилось поздно вечером. Впрочем, иного я и не ждал. Расследование загадочных убийств заиграло новыми красками. Был маньяк, стал доктор и еще два бандита. Два мертвых бандита. Тот, кого я ранил в задницу, скончался от потери крови в больнице. Не довезли… Крамер даже пошутил, что в этом расследовании у меня все через задницу. Человека убил и тоже через задницу. Да и приехавшие по вызову детективы не спешили везти раненого в больницу. Все пытались допросить на месте. Угрожали, кричали, а тот молчал. Когда наконец на место происшествия прибыл Фрэнки, бандит уже потерял сознание. Его быстро погрузили в «Скорую помощь» и с мигалками помчались до ближайшего госпиталя. Не спасли. Обыскали квартиру Эда Джонсона. Похоже, что бандиты жили тут несколько дней. Упаковки продуктов и прочие следы жизнедеятельности свидетельствовали об этом красноречиво. Также у Эда нашли компьютер. А в нем – тот самый аккаунт Джека П. И письма с угрозами. И даже нашли, что накануне убийства Джессики Паркер этот Джек П. писал некой Саре Реймер. Как уже все догадались, конечно же, очередной жрице любви с сити-нета. А неплохо проститутки устраиваются в Порто-Франко. Пользуются тем, что город транзитный, да и не это главное. А вот то, что женщины путешествуют и переселяются гораздо реже мужчин, вот это главное. Вот поэтому на Новой земле очень много представительниц древнейшей профессии. Нет, что ни говори, а исключения встречаются. Многие из бывших проституток начинают вторую жизнь, очень резко отличающуюся от той, старой, первой жизни. Например, подруга Славы, Оксана. Но есть и те, кто, попав в Новый свет, продолжают любимое занятие. А может, и не любимое, но приносящее им доход.

Самая большая зацепка в деле сегодняшней перестрелки – это сотовые телефоны убитых бандитов. С ними как раз занимаются двое детективов. Анализируют записную книжку и звонки.

Дэн в больнице с контузией. Меня спасло то, что открыл рот и зажал руками уши в момент взрыва гранаты. А от осколков нас укрыл угол лестничной площадки. Повезло мне, короче. Завтра группа детективов едет с утра встречать Эда в конторе. На квартире, на всякий случай, оставили засаду. Ремонтники быстро приводили подъезд дома в порядок, удаляя следы недавней перестрелки. А я с завтрашнего утра еду опрашивать ту самую Сару Реймер. На опросе девушки настоял лично. Фрэнки сначала возразил, но потом махнул рукой и добавил: «Делай, как знаешь».

Когда ехал домой после совещания, в животе урчало от голода, а в голове никак не складывалась мозаика этих убийств. Вот бывает так, разгадка где-то рядом, ты ищешь ее, ищешь и все никак не найдешь. А тут еще дождик закапал. Не сильный, мелкий такой. Но настойчивый. Заморосил, правильнее, если по-русски.

Итак, бандиты ждали Эда? Вполне возможно. Эд дальнобойщик, и у него могли быть терки с работниками ножа и топора. А вот сами эти латиносы, они кто? Пока все намекает как бы на сходство с теми самыми коммандос на службе у трансплантологов, которых мы захватили. А ведь идея! Только задержанные пилоты сидят у ССР, но это ничего не меняет. Попросим. Набрал номер Крамера.

– Илюх, привет. Отфоткали этих бандитов, что я застрелил?

– И отфоткали, и пальцы откатали, и установили личности уже, – зевнул, отозвался Илья, – а тебе что так срочно?

– Помнишь, мы пилотов принимали? Ну тех, что в ССР передали? – напомнил я Илье.

– Ну, – непонимающе ответил Крамер.

– Баранки гну, – передразнил его я. Между собой мы говорили на русском. – Нужно фотки этих покойников показать пилотам. Возможно, эти люди из одной компании. – Я еще немного подумал и добавил: – Оружие очень похоже. Те же «зиги». И национальность. Ну понимаешь, просто не бывает столько совпадений.

– Хм, – хмыкнул Илья в трубку, – это что выходит, что Эд Джонсон может быть совсем ни при чем, его просто самого хотели порезать на органы.

– Порезать на органы, – задумчиво повторил я за Крамером. – Покажи их фотки в ССР, хорошо? – настаивал я.

– Хорошо, завтра свяжемся с ССР и попробуем повторно допросить находящихся у них задержанных, – почти официальным голосом повторил Илья. – Еще указания будут, детектив Новиков?

– Будут, старший детектив Крамер, – передразнил его я. – Вот еще что. Возможно, этот Эд и не жил в квартире. Он мог ее сдавать…

– Хорошо, буду иметь в виду, – снова зевнул Крамер. По-видимому, он уже тоже собрался домой.

Я положил трубку и увидел, что почти приехал. Еще один поворот, и я дома. Поцеловать Светку, поесть, почистить пистолет. Ну а что, пистолет – не туалет. Можно и почистить.

Глава 7 Сухогруз на Одессу

Ворота во двор были открыты. Как будто меня ждали. И два «Патриота» во дворе. Вот это новость! Вагон приехал собственной персоной! За столом сидит. Поставив свой «Паджеро» рядом с «Патриотами», подошел к столу. А Вагон уже поднялся мне навстречу. И охрана его тут сидит. Расслабились, оружия не видать, пистолеты только. И плитники сняли. Тоже наши люди, кстати. Мангал дымится, что уже не может не радовать. А то в животе концерт по заявкам. И запах ароматного жареного мяса с дымком перемешивается. Дождь моросит на улице, но тут, в беседке, он не страшен. У нас всегда тепло и сухо.

– Здорово, Семеныч, какими судьбами? – пожал я протянутую руку Вагона.

– Да вот, выдалась свободная минутка. Дай, думаю, зайду, старого кореша проведаю, – подмигнул мне Вагон.

Насчет «старого» он переборщил. Ну а вот насчет «кореша» в точку. Скорешились мы тут, на новом месте.

– Ну и хорошо, что зашел. Мясо, вон, вижу, привез, – кивнул я в сторону мангала, у которого сноровисто управлялся Негатин, наш новобранец.

– Сядем, выпьем, закусим, о делах наших скорбных покалякаем, – передразнил Вагон известного антигероя кинофильма.

– Вот закусить я с удовольствием, а выпить – даже не знаю. Дел полно, – замотал я головой.

– Да не хочешь, не пей, – согласился Вагон. Мы прошли к столу, и он бросил нетерпеливый взгляд в сторону Негатина.

– Скоро, скоро, – отозвался тот, видя, что мы ждем мясо, – еще минут десять.

Вагон одобрительно кивнул и посмотрел на сидящих рядом телохранителей.

– Парни, буквально пара минут. Покурите вот там, у машин. Побазарить нам нужно, – и Вагон показал рукой в сторону, куда нужно отойти охране.

Те молча встали и направились к машинам. По виду бойцов было понятно, что такое им не впервой.

– Андрюх, не хотел через твоих передавать, с тобой нужно обкашлять. Тема есть у меня одна. Нет, не переживай, легально все, – поднял он ладонь правой руки, видя, как я скривился, – короче, нужно перевезти в Новую Одессу двадцать «Патриков». Двадцать единиц, – показал Вагон жестом на пальцах, дважды сжав и разжав кулак. При этом на его пальце в свете фонаря сверкнула печатка. – И три «Тигра». Сухогруз из Одессы в порту, завтра на погрузку. И потом «ту-ту». «Михаил Светлов».

– А я что, мореман? Да и шторма скоро. Видал, закапало уже, – показал я пальцем на небо.

– Нет, мореманы там одесские. Тут тема такая. – Вагон замялся. – Бабки мне налом отдают только в Одессе. И мне не на кого положиться. Там бабки огромные.

Я снова пожал плечами, и Вагон вдруг поменялся в лице и сменил тон.

– Не все так просто, понимаешь. – Вагон нагнулся и зашептал мне почти на ухо: – Нечисто там что-то. Вот чую просто, что-то не так!

– Ну не отправляйте тогда, – снова пожал я плечами.

– Да не могу, задаток взял и слово дал, – отвел взгляд Вагон, – да и деньги хорошие обещали! Почти десять тысяч экю за «Патрик»! Врубаешься?

Я присвистнул. Действительно, очень выгодная сделка. Двести тысяч экю при том, что цена машинам у Вагона на Воротах ну от силы четыре с половиной тысячи. Навар больше чем двойной. Хотя, тут примерно так все и ведется, расценки вдвое от староземельных.

– Ну понятно, тема выгодная, – кивнул я, – есть резон поехать, рискнуть. Если самолеты летать не будут, то можно сезон дождей в Новой Одессе перекантоваться.

– Вот именно, можно! – поднял Вагон большой палец.

Я, кстати, заметил, что его манера говорить зависит от собеседника. Например, со своими «бродягами» он растягивает слова, с блатной ленцой, через слова феню, а вот со мной один на один – ну нормально говорит, как обычный коммерсант.

– Смущает то, что… – тут он сделал паузу, – окончательный расчет в Новой Одессе на месте и наличкой!

– Понятно, – кивнул я, – а потом после расчета кабак, потом казино, потом…

Я не стал продолжать, по глазам Вагона все понял. Действительно, все это походило на хитрую ловушку. Нападать по дороге на судно вряд ли решатся. Не исключена такая возможность, но… Но вероятность ее мала. Хотя полностью исключать не стоит. Искать машины и судно начнут только после окончания сезона дождей. Вероятность с кидаловом на месте тоже есть. Сам Вагон не поедет и даже не полетит на сделку на самолете. Иначе – останется в Новой Одессе до конца сезона дождей. Кстати, а почему бы нет?

– Семеныч, поехал бы сам? Сам получишь бабки, сам положишь в банк. Если что, сам их там и прокутишь? – пошутил я.

– Да думал я об этом. Ну поеду туда. Там, собственно, и не знаю никого. Так, пару бродяг, – щелкнул Вагон пальцами. – Но тут дел полно. Только с Воротами тема пошла, нужно еще успеть кое-что до сезона. Плюс клуб почти построен. Да братва без меня расслабится. Ну где это видано, чтобы вор ехал машинами барыжить? Нет, так не делается. Тут надо близкого человека послать…

– Какие проблемы? Вон, Мулата своего пошли. Или еще кого. У тебя тут полно близких, – развел я руками.

– Так, да не так. Близких полно, послать некого, – задумчиво произнес Вагон, – не доверяю я никому. Может, там все и нормалек выйдет. А может, пробивает меня местная одесская братва. Там же вольный город, торговля, движуха, все дела, – Вагон снова замолчал и посмотрел на меня, – вот тебя бы я послал, но ты не поедешь.

– Не поеду, – кивнул я.

– А я не настаиваю, – вздохнул Вагон, – но своих, кого знаешь, пошли. У тебя есть ребята проверенные.

– Есть, – согласился я и задумался, – обсудим. Но тут я не решаю, нужно их согласие.

– Там смотри, – чуть обрадовался Вагон, – нужно, во‐первых, – начал он загибать пальцы, – доехать, во‐вторых, сделку провести, в‐третьих, деньги в банк Ордена положить. Все.

– Это понятно, – кивнул я снова, – потом что?

– Потом от погоды зависит, – вздохнул Вагон. – Если самолеты будут летать, покупайте билет, арендуйте борт и назад.

– Что-то сомневаюсь я, что будут летать, – высказался я по существу, – тут точно ты сказал, тебя пробивают. Будут тянуть с оплатой и оплатят в последний момент, когда уже все. Нет обратной дороги. А потом кабаки и бабы доведут до цугундера.

– Вот и я так же думаю, – вытащил Вагон сигарету и закурил.

– Ты же бросил? – удивился я.

– Да, – согласился тот, – нет ничего проще бросить курить. Я уже раз сто бросал, – и чиркнул зажигалкой, – а если серьезно, я гораздо меньше стал курить. Ну так как насчет совместного бизнеса?

– Семеныч, я за. Только узнать бы еще, сколько ты заплатишь? – отмахнул я табачный дым рукой.

– Пять процентов от сделки, – выпустил вниз дым Вагон и, прищурясь, посмотрел на меня.

Я прикинул в уме. Выходило около пятнадцати тысяч экю. Неплохо для начала. Нет, само собой, на захвате самолета можно и больше заработать, только в ближайшие три месяца самолеты нам не светят.

– Я бы Евгения отправил, нужно у него спросить, – подумав, наконец ответил я. – Буль молод и горяч. А этот поспокойнее и рассудительнее.

Вагон молча кивнул и затушил сигарету. Я тем временем позвонил Жене и попросил его спуститься во двор. Старый не заставил себя долго ждать. Но спустился не один, а с Татьяной. С этой девушкой он уже несколько месяцев жил. Ну что ж, неплохой выбор. Татьяна женщина красивая и умная. В фирме работала, что-то типа менеджера.

– Че звал? – поздоровавшись с Вагоном, Женя сунул сигаретку в рот и чиркнул зажигалкой. Ух ты, «Зиппо»! Откуда у него? Хотя я догадываюсь… Трофей.

– Дело есть, – таинственно произнес я и покосился на стоящую рядом Татьяну. – Не хотел бы ты скататься в Новую Одессу и заработать немного денег?

– Куда? – переспросил Евгений. – Какую Новую Одессу?

– Красивый город на берегу моря. Чем-то похож на настоящую Одессу. Естественно, не ту, что сейчас с бардаком украинским, а ту, что в книгах описывают, – ответил за меня Вагон. – Я сам там не был, но очень хочу побывать.

Вагон закрыл глаза и запел:

– Спят каштаны, и луна висит над самым Ланжероном…

– Я хочу, – захлопала в ладоши Татьяна. – Жень, возьми меня с собой!

– Ты что, а работа как же? – удивился Евгений. Да и для нас это стало неожиданностью…

– Я всю жизнь хотела жить в Одессе. А жила в Харькове. И вот теперь, ну хоть тут, – вздохнула девушка.

– Ну что, я согласен, – протянул руку Евгений.

– Ну и отлично, – потер руки Вагон и пожал протянутую Женей, – тогда собирайся, бери с собой пару человек, и завтра с утра в путь.

– Э, ты так не гони, давай детали, с толком, с чувством. Гонорар не забудь, – показал я Вагону указательным пальцем в виде пистолета.

* * *

Мясо уже дымилось на столе. Бутылочка местного коньяка и вина тоже стояли и ждали своего часа. А мы все обсуждали детали этой операции, изредка забрасывая в рот кусок жареного мяса. К спиртному еще никто не притронулся.

В итоге картина вырисовывалась следующая. Завтра утром на базу «Россия» прибывали двадцать автомобилей «УАЗ Патриот» в разной комплектации. И три «Тигра» по пятому классу бронезащиты. В порту Порто-Франко стоит судно из Новой Одессы, готовое в обратный путь. Машины грузят на сухогруз, и вперед, в морское путешествие. Женя и Вагон начали обсуждать детали, Татьяна убежала в комнату собирать вещи, а я налег на мясо. Еще минут двадцать, пока я ел, раздавались голоса спорщиков. Женя что-то доказывал, а Вагон не хотел соглашаться. Но все же они ударили по рукам, и Женя начал кому-то названивать по сотовому. Видимо, собирал личный состав. А Вагон подсел ко мне.

– Андрюх, еще у меня к тебе дело есть, – подмигнул он, беря две стопочки с коньяком и ставя передо мной на стол. Если честно, я пить не хотел. Но тут навалилось… Вспомнил свои служебные заботы, и рука сама потянулась к стопке. Я, кстати, заметил, что Вагон так и пил коньяк – стопками. Великосветские манеры медленно пробивали себе дорогу в его сознании.

– Ну, вздрогнули, – произнес Вагон тост, и янтарная жидкость сама собой полилась мне в желудок. Приятное тепло разнеслось по телу. Вроде бы ни в одном глазу, но все же приятно как-то стало. Легче, что ли. Вторая стопка уже далась без особой борьбы с самим собой.

– Андрюх, еще тема к тебе есть. – Вагон закусил куском жареного мяса, прожевал и не спеша продолжил: – С Новой Одессы человек меня попросил помочь фирме одной. Фирма снаряжение военное шьет. «Рогач» называется.

– Кто «Рогач»? – перебил его я. – Человек или фирма?

– Снаряжение. Ну, вот типа того, что твои орлы покупали. Только дешевле раза в три. Они же тут его шьют, – и Вагон топнул ногой, будто прямо в нашей беседке стояло швейное производство.

– Семеныч, тут смотреть надо, – задумался я.

С одной стороны, идея заманчивая. А с другой, качество того, что я видел за ленточкой российского производства, было на порядок ниже того же «Варриора».

– Вот и посмотри. Понравится, можешь и заказ сделать. А больше ребятам помощь нужна. Они тут до конца сезона дождей. Типа магазин открывают. Переселенцы же с базы первым делом сюда едут, ну и, – Вагон сделал непонятный жест рукой, как бы показывая, зачем сюда едут переселенцы. Получалось, что выпить и закусить.

Я задумался. У меня была идея открыть тут что-то типа магазина. Только вот доступа к продукции из-за ленточки не было, как у Вагона. А если еще местную продукцию продавать, совсем будет отлично. Опять же, вопрос качества.

– Ну хорошо, давай завтра пересечемся, как вы свои дела с грузом утрясете. И посмотрим, что за «Рогач», – согласился я.

Женя носился с баулами туда-сюда. Татьяна собирала вещи к завтрашней поездке. Вагон тоже заторопился по делам. Негатин махнул мне рукой и прыгнул за руль вагоновского «Патриота». А я отправился домой. Светлана заждалась уже, наверное. А завтра снова на работу…

* * *

Когда следующим утром я ехал в управление полиции, почему-то поймал себя на мысли, что надоело. Все надоело. Хочется бросить этих маньяков, плюнуть на службу и поехать в Новую Одессу вместе с Евгением. Хотя туда-то мы доедем, а вот обратно…

Я припарковался на своем обычном месте на служебной парковке, вышел из машины и потянулся. Дождя не было. Ночью, правда, покапал чуток. Но утром, хотя небо и хмурилось, было достаточно тепло и сухо. Я снял куртку и бросил в машину. И в одной тактической футболке направился в здание полиции. Сразу в кабинет к Фрэнки, на совещание. Собственно, новостей особых и не было. Засаду на квартире у Эда сменили. Сам дальнобойщик пока не появлялся. В фирме «Гепард» постоянно дежурили двое детективов. Раздав необходимые указания, Фрэнк отпустил нас по рабочим местам. Я спустился в дежурную часть и нашел данные Сары Реймер. Адрес и телефон. А также ее телефон на сайте сексуальных услуг. Был и такой в Порто-Франко. Кстати, очень востребованный. В смысле, востребованный сайт, а не телефон Сары. Хотя кто его знает? Послонявшись по управлению, я все-таки решился позвонить Саре. Набрал номер и… И ничего. Абонент не абонент. Вполне, кстати, логично. Проститутки же ночью работают, соответственно, днем спят. Это я ночью сплю, а с утра, попив кофе, спешу на совещание. Ну что ж, в таком случае поеду я посмотрю эту самую снарягу от «Рогача». Позвонил Вагону, тот дал мне телефон некого Семена. Семен Семененко, из Новой Одессы. Набрал этого Семененко, он как раз около порта находился. Договорились встретиться. Еще раз набрал Сару Реймер – снова телефон не работал. Может, ее уже того, грохнули? По второму телефону позвонить? По тому, который личный? Ладно, сначала к Семененко. Немного времени займет ведь. Посмотрю, оценю, а потом займемся поисками Сары. Одной проституткой больше, одной меньше. Садясь в машину, я понял, что превращаюсь в циника с этой работой. Но внутренний голос мне подсказал, что я в него превратился лет эдак десять назад.

Дорога к порту заняла примерно пять минут, и вот я уже у небольшого портового кабачка. «Попай-морячок», как гласила надпись над заведением. И рисунок того самого Попая из мультика. А что, скромненько, но со вкусом. Как раз пахнуло ароматом кофе и булочками, и я поспешил зайти внутрь.

Внутри стояли обычные деревянные столы и стулья. Двое грузчиков пили кофе за стойкой бара. А из-за стола, сразу справа от входа, мне навстречуподнялся грузный черноволосый мужчина невысокого роста. Он был одет в клетчатую рубашку с длинными рукавами и засаленные джинсы.

– Здравствуйте. Вы Андрей? – и, увидев мой кивок, протянул свою руку и крепко пожал.

– Я Семен, кофе будете? – засуетился мужчина. На вид я дал бы ему лет сорок пять. Может, и больше. Выглядел уж больно непонятно. Хотя, сразу видно, что работяга, а не бандит. Уже этим он располагал к себе. А я представлял себе этакого одесского бандита встретить.

– Может, сначала посмотрим на вашу продукцию? – предложил я.

Кофе, конечно, дело хорошее, но уж слишком много этих дел у меня накопилось.

– Да, конечно, пойдемте на улицу, – в этой фразе особенно выделялась буква «Ч». Такое, чисто одесское произношение. Семен сделал знак бармену, что скоро вернется к кофе и булочкам. Бармен кивнул.

Мы вышли на портовую улицу и подошли к припаркованной рядом с кафе «Шевроле-Ниве» серебристого цвета. Семен залез в багажник и вытащил «плейт карриер».

– Вот, смотрите!

Я взял в руки. Неплохо так пошита. Кордура натуральная. Копия «Край пресижен». Вроде бы у них были такие изделия. В мультикаме, с системой быстрого сброса.

– Вот еще и вот, – Семен вынул еще несколько изделий.

В этот момент рядом проехал китайский грузовичок, обдав нас выхлопом соляры. Я выругался в сторону дымного «китайца» и взял в руки протянутые мне Семеном брюки. А ничего! Тоже типа «Край пресижен». Молодцы, не мудрствуя лукаво и не изобретая велосипед, просто копируют известные бренды. Да и кто тут за бренд предъявит?

– Ну, что скажете? – с надеждой в глазах посмотрел на меня Семененко.

– Сразу пока ничего не скажу. На первый взгляд качественная вещь. Нужно посмотреть, как оно будет носиться. Ну и цену, конечно.

Мы снова зашли в кафе, и я заказал кофе с булкой. Все-таки завтрак. Все тот же хмурый бармен в матросском костюме поставил передо мной кружку кофе и круасcан. А Семен выложил несколько бумаг. Типа прайса.

– Вот, смотрите, это наши цены на реализацию, а вот это опт, – показал он мне ряд цифр своим толстым пальцем.

Я мельком пробежался по цифрам. Реплика плитника «Край пресижен» стоит в розницу двадцать пять экю. А брюки и того меньше – пятнадцать. Цены просто смешные. Если качество на высоте, то… То Арам да и все продавцы снаряжения в Порто-Франко очень сильно огорчатся. Этот Семен со своей Малой Арнаутской может здорово потеснить местный бизнес в вопросах тактического снаряжения.

– Ну, что скажете? – с надеждой в голосе спросил Семен.

– Что сказать, – я сделал паузу и отпил кофе, – если за первый год носки ничего не порвется и не разойдется по швам, то с такой ценой, думаю, вы вполне сможете захватить рынок военного снаряжения и обмундирования.

Глаза Семена засветились от счастья. А я продолжил:

– Только реклама нужна, магазин розничный опять же. В полицию и в «Патруль» можно продвинуть. В частные структуры. Да и вообще, лучше к Ордену за помощью обратиться.

– Обращались, – Семен поморщился, – толку ноль… Вот если бы ваша фирма закупила у нас. По очень низким ценам, раза в два ниже, чем в прайсе, – после паузы добавил Семен, – мы бы прорекламировали это все и открыли магазин в Порто-Франко. Вот тогда бы дело пошло.

– Да без проблем, – быстро согласился я, – по таким ценам, да для новобранцев, вполне можем затариться. Давайте адрес вашего магазина, я заеду, как время будет.

– Магазина, как такового, пока нет, – закашлялся Семен. Видимо, кофе не в то горло пошло. – Пока все на складе тут, в порту. Но я остаюсь на сезон в городе, арендую помещение и обязательно откроюсь. Чтобы к сезону массового переселения уже магазин работал на полную мощность!

Я хмыкнул после слов «сезон массового переселения». Видимо, так тут называется первое время после сезона дождей. Что, впрочем, неудивительно. Три месяца работают вербовщики, три месяца люди готовятся к переселению, и потом бац, – Ворота работают на полную мощность. Мы договорились о новой встрече, уже в арендованном Семеном складе, и разошлись по делам. Сев в машину, я снова позвонил этой Реймер. На этот раз звонок пошел.

– Слушаю вас, – отозвался сонный женский голос.

– Здравствуйте, Сара. Когда можно с вами встретиться? – Телефон Реймер сняла неожиданно для меня, и я сам немного растерялся.

– Да, конечно, – промурлыкала Сара бархатным голоском, – буквально через час я вся ваша! Записывайте адрес: авеню Восемнадцать, дом пять, квартира семь.

– Хорошо, через час буду, – автоматически ответил я и положил трубку.

Стоп, это же не ее адрес? И я не сказал, что из полиции. Похоже, Сара меня приняла за клиента! Да и шут с ней. Так даже проще. Мало ли что подумает, когда вдруг позвонит полицейский. Я посмотрел на часы. Еще час. Позвонил в управление, но там все шло по-старому. Эд не появлялся, новостей нет. Заехал в порт посмотреть на погрузку вагоновских машин. Вдоль пирса выстроилась колонна «Патриотов». Три «Тигра» уже красовались на палубе сухогруза. Женя сидел в одном из них и крутил турель с пулеметом.

– Эй, пулеметчик, спустись на землю! – громко крикнул я Женьке.

Услышав меня, тот бросил свое занятие и сбежал вниз по трапу.

– О, здорово. А я вот все. Утром машины забрали без проблем, сейчас отчаливаем. Нужно успеть до штормов, – и Женя озабоченно посмотрел на хмурившееся небо. Он был одет в свою старую горку и новую систему «Варриор», что смотрелось довольно комично. Поболтали немного, потом началась погрузка. Попрощались на три месяца и разошлись. Уже с сухогруза Женек помахал мне рукой.

– Да, спасибо, что вытащил меня сюда! – крикнул он и обнял подошедшую Татьяну. Та тоже помахала мне. Сухогруз начал отчаливать. А я, развернувшись, пошел к машине. Теперь к Саре.

Восемнадцатая авеню была не то чтобы очень далеко от порта, просто дорога была довольно запутанная. Я даже немножко заблудился, петляя по узким улочкам, но все же нашел нужный дом. Обычный цветной трехэтажный дом с домофоном на входе. Позвонил в нужную квартиру. Мне сразу же открыли, даже не спросив, кто я и зачем. Поднявшись на второй этаж, я толкнул дверь в пятую квартиру. На пороге стояла невысокая блондинка, как на фотографии в Сети. Правда, морщинки пробивались даже через тонны макияжа.

– Привет, дорогой, заходи. Мы совершенно одни. Двадцать экю в час, и я вся твоя, – промурлыкала Сара, взяла меня за руку и потащила в одну из комнат.

– Мисс Реймер, – сурово перебил ее я, – я из полиции, детектив Новиков. Мне нужно задать вам пару вопросов. Так что давайте пройдем в другое место, кроме спальни, в которую вы меня тащите, – и свободной рукой показал свой полицейский значок.

– А что, полицейским не нужно секса? – переспросила Сара. Она все еще не понимала, кто перед ней.

– У полицейских для этих целей есть жена или любовница. А вы интересуете меня в первую очередь как свидетель по делу «потрошителя». Слышали про такое? – снова грубо перебил я Сару.

– Пот… потрошителя? – переспросила она, и слезы появились в размалеванных глазах.

– Именно так, – кивнул я и прошел в комнату, где стоял диван и журнальный столик.

– Присаживайтесь, – жестом пригласил я Сару и сам сел на диван.

Она, в чем была, в чулках, трусах и прозрачном пеньюаре уселась, я бы даже сказал, плюхнулась рядом.

– Скажите, Сара, вам писал в социальной сети некто Джек П., вспомните, пожалуйста? – начал я беседу.

– Да, был такой, – Сара поморщила лоб, – а что, это тот самый? – И ужас снова отразился в ее глазах.

– Я не готов вам сейчас ответить, «тот самый» или не «тот самый». Просто нужно уточнить кое-какие детали.

Сара Реймер оказалась довольно словоохотливой. Говорила она чуть с акцентом. С немецким акцентом. Она была наполовину немка. Отец немец, мать русская. Да, она переписывалась с неким Джеком в соцсети. Тот угрожал ей. И, самое интересное, в воскресенье Сара была на пляже. Как раз недалеко от того места, где произошло убийство. Реального человека под ником Джек П. Сара никогда не видела. На пляже ничего подозрительного не заметила. Записав подробности на бумагу, я взял все ее контакты и обязал явиться в управление по первому требованию. А также звонить, если вдруг этот таинственный Джек П. снова объявится.

Отказавшись от кофе, я вышел на улицу. Тучи, на удивление, рассеялись, и снова ярко светило солнце. Я даже поморщился и пожалел, что оставил в машине солнцезащитные очки. Телефонный звонок оторвал меня от солнечных ванн. Кто бы мог подумать, что я на Новой земле буду наслаждаться солнцем? Обычно оно тут все палит и сжигает, а вот когда его стало мало, то подставляешься лучам с наслаждением.

– Эндрю, мы приняли Эда Паркера, везем в управление, – быстро затараторил Дэнис. Оправился от контузии быстро, молодец.

– Отличные новости, дружище. В машине ни о чем с ним не говорите. Сейчас я примчусь и лично переговорю. – Я прыгнул за руль своего «Паджеро» и помчал по улицам города.

Благо они как раз в это время были пустыми. Я имею в виду улицы. И, конечно, успел к началу допроса. Когда, немного запыхавшись, вошел в комнату для допросов, Паркер сидел на стуле и хлопал глазами. Он был совсем как на фотографии. Взрослый мужик в дешевой рабочей футболке с логотипом компании «Гепард», с лицом ребенка и с наивными глазами. И он, кстати, немного походил на маньяка. Точнее, на тот его образ, который упрямо засел в мозгу у людей.

Крис как раз начал заполнять шапку протокола допроса. Обычные вопросы, установочные данные, место жительства, род занятий. И тут же Паркер нас ошарашил своим ответом. Он живет у своей девушки, а квартиру сдает.

– А кому сдаешь? – в лоб спросил я.

Паркер заерзал на стуле и уставился в пол.

– А я знаю? В агентство недвижимости обратился, там и сдали. Мне просто сто экю переводят в месяц, и все. А что, неплохие деньги!

– Что за агентство, телефон? – настоял я.

Все нужно проверить. Записав данные на листок бумаги, вышел из комнаты, нашел Дэна и приказал ему пулей лететь в агентство «Монолит» и тащить сюда того самого агента, кто сдал квартиру Паркера. А Паркер пусть пока у нас посидит, подумает о рентабельности сдачи недвижимости в аренду.

Сам снова прошел в свой кабинет, сел, вытянув ноги. Поставил на стол стаканчик кофе из автомата. Снова и снова прокручивал в голове картинку.

Джек П. снимал квартиру Паркера. Писал угрозы в социальной сети проституткам и убивал их потом. Его поджидали в квартире двое латиносов. Причем очень странные они бандиты. Похожи на этих, «черных трансплантологов». А если этот потрошитель, которого мы ищем, и есть трансплантолог? Вполне логично! Идем далее. Джек П. выслеживал Сару на пляже. Но вдруг вместо этого он меняет объект нападения и убивает Джессику Палмер. Почему? Потому что та обратилась к нему. Может, узнала его? Тогда выходит, что она его знала. Но нет, она узнала Тадеуша Ковальски. Если представить, что Ковальски не был на пляже, а Джесика увидала человека, похожего на Ковальски, то для чего ее убивать? Перепутал с Сарой Реймер? Нет, совсем не похожа. Просто ждал в кустах Сару, а пришла Джессика? Тоже маловероятно. Может, он знает Тадеуша Ковальски? Вполне возможно. Нужно еще раз побеседовать с хирургом!

Я спустился в дежурную часть и попросил привести ко мне из камеры Ковальски. Странно все это и запутано. Но чую, наш хирург имеет отношение к этому делу.

– Скажите, Тадеуш, у вас есть родственники на Новой земле? – начал я допрос.

Ковальски сидел и качался на стуле. Трехдневная щетина и усталый взгляд выдавал огромные душевные волнения.

– Только семья, – зевнул Ковальски, – извините, плохо спал.

– Ничего страшного, мы все сейчас плохо спим, – отмахнулся я. – Хорошо, спрошу по-другому. Ваш брат остался на Старой земле или переехал сюда?

На этот раз я попал в точку! Ковальский вздрогнул и чуть не упал со стула.

– Ну что вы так встрепенулись? Да, я все знаю, можете смело говорить. И хватит уже выгораживать своего брата! – усилил я напор.

– Ну, если вы все знаете, – Тадеуш выдохнул… – Янек – мой брат-близнец. Я не знаю, где он сейчас. Последний раз я видел его несколько лет назад в Польше. Но если бы он был тут, на Новой земле, он дал бы мне знать! – и Ковальски посмотрел на меня.

– А какая профессия была у вашего брата? Он хируг, как и вы? – привстал я со стула и подошел вплотную к Тадеушу.

– Естественно, – повел он плечами, удивившись вопросу, – мы с ним учились вместе.

Договорить нам не дали. В комнату влетел Крамер с бешеными глазами.

– Андрюха, погнали! У нас стрельба!

Куда погнали? Какая стрельба? У кого у нас? – все эти вопросы я задавать не стал. Быстро вышел следом за ним и проверил, на месте ли кобура с пистолетом. В коридоре управления, словно муравьи, сновали туда-сюда полицейские. Несколько «бобби» тащили стопку бронежилетов. Другие бежали за ними, неся в руках баллистические шлемы. Я побежал вслед за Ильей и вскочил в стоящий у входа «Патриот». Машина тут же рванула и понеслась по городским улицам, сопровождая движение воем сирены. Ехавший навстречу китайский пикапчик прижался к обочине и пропустил полицейскую машину. «Патриот» взревел дизелем и погнал вперед по дороге.

– На квартире у Джонсона в засаду попали латиносы, – начал мне пояснять сидящий впереди Крис. – Там двое наших дежурили, Мюллер и Стекхам. Стекхам ранен, Мюллер цел. А латиносы в квартиру напротив заскочили и соседку в заложники взяли, – быстро довел обстановку заместитель Фрэнки.

– Интересно попали в засаду! Как так вышло? Детективы что, спали? – возмутился я и покачал головой.

Крис косо посмотрел на меня, а Илья начал оправдываться:

– Да мало ли что, по-всякому бывает. Там уже «бобби» все окружили, переговоры ведутся. Спецназ наш вылетел. Штурмовать будут.

– Ну и что, очередные трупы? – скептически покачал я головой. – Нам бы допросить хоть одного…

– При чем тут допросить? – с жаром вступил в спор Крис. – Здоровье полицейских превыше всего!

– Если с умом действовать, и здоровье цело будет, и задержанные будут. И будет кого допрашивать и разобраться наконец в этой истории! – закипел я.

Сирена громко ревела. Идущая впереди легковушка белого цвета и того же китайского производства быстро уступила дорогу. Потом грузовик притормозил и прижался к обочине, пропуская нас. Водитель прибавил газу, и машина лихо вписалась в поворот, чуть не перевернувшись при этом.

– Аккуратнее, не дрова везешь! – выругался я.

Сержант-водитель ничего не ответил, даже не посмотрел в мою сторону.

Наконец «Патриот» остановился около знакомого дома. Зевак на улице собралось много. Ну, вот что тут интересного? Ну стреляют, ну полиция приехала? Как мухи на мед слетелись со всех сторон. И вон еще подтягиваются. Кому-то трагедия и перестрелка, а кому-то зрелище. Оцепление уже стояло у подъезда и дальше. Опершись в капот стоящей рядом полицейской машины, за окнами наблюдал снайпер с винтовкой «М24». Веселый день, ничего не скажешь. Илья залез в багажник и схватил автомат «М4», а я проверил в подсумке два запасных магазина. Илья схватил магазины к винтовке и сунул их в карман брюк. Разгрузки у него не было. Крис напяливал бронежилет.

– Эндрю, вооружайся, – крикнул он мне.

– А смысл? Тут же бойцов вон сколько, – обвел я рукой вокруг. Полицейских человек двадцать, и все с автоматами.

Крис ничего не сказал и продолжил напяливать жилет. Я пошел в подъезд самый первый, в одной майке. Сразу же запахло порохом. Только недавно в подъезде стреляли. Мне на четвертый этаж. Медленно поднимался по лестничным пролетам. Пистолет уже в руке, патрон загнал в патронник. Вот он, последний этаж. Сразу перед собой я увидел несколько бойцов спецназа вдоль стены, со штурмовым щитом. И детектива Мюллера, в пиджаке и галстуке. Галстук болтался на боку, весь пиджак был в белых разводах от побелки со стен. Мюллер стоял и орал в мегафон. Проорав очередной «Выходите с поднятыми руками», Мюллер прокашлялся и опустил мегафон.

– Что, голос сорвал? – сочувственно сказал я ему.

– Хочешь, на, сам поговори, – детектив протянул мне мегафон и ушел в сторону.

Мегафон я брать не стал. Тихо подошел к двери, стараясь не выходить из-за стены. Там, где был замок, зияла огромная рваная дыра. Видимо, стрельнули из дробовика. И вообще, на лестничной площадке здорово воняло порохом. Уже успели много пострелять. Несколько пулевых пробоин было и в этой деревянной двери, и в соседней.

– Сколько их там? – обратился я к Сэму, командиру бойцов нашего спецназа.

– Двое, – равнодушно ответил Сэм, жуя резинку.

Он стоял третьим в шеренге бойцов, с винтовкой «М4» в руках. Впереди, со щитом, был незнакомый мне молодой боец в черной балаклаве. Глаза его блестели от волнения.

– По-английски понимают? – спросил я у Сэма.

– Ну он вроде болтал с ними, один точно понимает, – снова равнодушно пожал плечами Сэм и кивнул в сторону Мюллера.

– Ну что, начинаем? – спросил он у меня, сжимая в руках светошумовую гранату.

– Погоди, – отмахнулся я. – Вы только трупы оставите. А нам живые нужны. Давай я попробую?

Сэм только снова пожал плечами. Мол, это твоя жизнь, приятель, и ты сам волен ею распоряжаться по своему усмотрению.

– Эй, парни, разговор есть. Можно спокойно пять минут побазарить? Я не буду стрелять! – крикнул я в комнату. Сквозь большую дыру от пуль двенадцатого калибра должна быть отличная слышимость.

– О чем? – кто-то ответил мне на ломаном английском с той стороны двери.

– О ваших задницах, парни из батальона «три шестнадцать»! – крикнул я снова и жестом показал Сэму, чтобы бойцы не спешили.

Сэм кивнул и приказал сделать своим шаг назад.

– Какой тебе интерес до наших задниц? – снова отозвался этот голос из-за двери.

– Да тут полно посторонних ушей, – оглянулся я на бойцов, – я бы зашел спокойно один и без оружия, и мы бы поговорили по-тихому. А там, глядишь, и задницы ваши будут целее.

На той стороне двери повисла пауза. Стали слышны переговоры на испанском языке. Вот черт, я этого языка не знаю.

– Если тебе жизнь надоела, можешь заходить. Только рубашку сними и с голым торсом, чтобы без оружия, – наконец ответили мне.

– Скотч есть? – тихо спросил я Сэма.

Тот выплюнул жвачку, залез в подсумок и протянул мне моток скотча. Я скинул тактическую футболку, вытащил «глок» из кобуры, проверил, в патроннике ли патрон, и жестом показал, чтобы он приклеил мне пистолет на спину между лопаток. Сэм кивнул, пробормотал что-то вроде: «Сумасшедших не поймешь» и прикрепил мне пистолет. Я протянул руку за голову и потом за спину, и она легла точно на рукоять «глока».

– О'кей, парни! – проорал я. – Уже иду. Один и без майки, как вы просили! – И тихо добавил Сэму: – Как я выстрелю, начинайте…

Тот молча кивнул. Спецназ отошел назад на несколько шагов, я выдохнул и приоткрыл дверь. На меня в упор смотрел дробовик. Я сглотнул и положил руки за голову.

– Приятель, не стреляй! Я реально один, и у меня серьезный разговор! – как можно спокойнее проговорил я.

Передо мной стоял худощавый парень лет тридцати. Смуглое лицо, усы и шрам на правой щеке. Ростом ниже меня на голову. Одет в белую рубашку и темные брюки. В руке – помповый «мосберг». Стволом дробовика он мне показал на стоящую в прихожей лавку. Я кивнул, сделал несколько шагов боком, стараясь не поворачиваться к нему спиной, и сел. Огляделся по сторонам. Тесная прихожая, далее дверь в комнату, из которой испуганно смотрит женщина. К голове у нее приставлен «зиг зауэр». Точно такой же, как мне подарил Баринов, а я потом передарил Вагону. Из которого Вагон и завалил Михалыча. Рядом на полу – осколки разбитого зеркала, косметичка разбросана и пара туфель.

– Ну че, легавый, говори, раз пришел, – зло оскалился тот парень с дробовиком. – Небось за эту сучку переживаешь, – и он сплюнул в сторону заложницы.

– Как раз на нее мне похрен, – как можно спокойнее постарался сказать я. Рука за головой легла на теплую рукоять «глока». – Мне тебя нужно живым сохранить.

– Вот как, – удивился бандит с дробовиком и ствол убрал чуть в сторону от меня.

Рука на «глоке» чуть сжалась, но усилием воли я заставил себя спокойно сидеть. Глубоко вдохнул и выдохнул. Только не показывать, что волнуешься.

– Интересно, и какое тебе дело до моей жизни? – Говорящий сунул руку в карман, достал пачку сигарет, щелчком выбил одну и сунул в рот.

– До тебя особо дела и нет. Но я ищу того же парня, что и вы. Хирурга, – сказал я и внимательно посмотрел на бандита. Тот выронил сигарету.

– Джека? – переспросил он.

Бандит присел, поднял сигарету и снова вставил в рот.

– Именно. А кого, ты думаешь, мы тут ждали? – удивился я.

– Тут жили наши друзья, – с сомнением проговорил латинос.

– Про ваших друзей я ничего не знаю. Видимо, больше не живут. Давай поступим так. Ты мне все откровенно рассказываешь про Джека, а я вывожу тебя отсюда, идет?

– Выводишь отсюда? – хмыкнул бандит и поднес зажигалку ко рту. Сигарета задымилась, и он пустил дым вниз.

– Именно. Но сначала я задаю вопросы, ты на них отвечаешь. Идет? – переспросил я и снова сглотнул.

Во рту пересохло. За дверью внезапно раздались голоса. Как бы там все не испортили.

– Эй, мы тут разговариваем! Отойдите от двери! – заорал я.

На площадке снова зашумели, и наступила тишина.

– Видал, меня слушают. – Я посмотрел в глаза латиносу.

В них загорелся огонек надежды. Он перебросился парой фраз со своим товарищем. Его я почти не видел. Он стоял за дверью. Периодически раздавались всхлипы женщины. А на полу растекалась лужа какой-то жидкости. И плохо пахло. Вероятно, дамочка обмочилась.

– Что ты хочешь знать? Спрашивай. – коротко прохрипел бандит. Дробовик все еще смотрел в мою сторону.

– Зачем вы ищете Джека? – перевел я взгляд с дробовика на лицо парня.

– Босс приказал найти его и убить. – Бандит выпустил дым и левой рукой выкинул окурок прямо на пол.

– Отлично. Зачем он проституток резал? – не стал тянуть я с главным вопросом.

– Вот этого я не знаю, – задумался мачо с дробовиком, – но слышал нечто подобное о нем в Нью-Рино. Вроде парень с катушек съехал. Он раньше на босса работал, потом сбежал. Вот его и ищут.

– Джек трансплантологией занимался? – Видя, что бандит скривился, я поднажал: – Ну ты что, сказал «а», говори «б», мы же не просто так тут базарим. Ставки серьезные.

– Я не знаю, но догадываюсь, что да, – наконец ответил он.

– Фамилия его как? – осталось уточнить еще чуть-чуть.

Последний рывок. Мышцы на правом предплечье свело судорогой. Я чуть изогнулся, но бандит не увидел этого и достал новую сигарету из пачки.

– Паппер. Джек Паппер, – задумчиво произнес латинос.

Ствол дробовика смотрел в пол. Я резко рванул пистолет. Скотч на спине больно обжег кожу, но оторвался от тела. Рука, как в замедленной съемке, направлялась прямо в цель, в голову стоящего передо мною человека с дробовиком. Я успел увидеть, как дернулся у него глаз и рука начала вскидывать дробовик.

Бабах, грохнул выстрел моего пистолета.

Я выстрелил прямо в лицо изумленного бандита. Хрен тебе. Никуда я убийц не выпускаю и обещаний никаких не даю. Пусть лживые политики лживо выполняют свои обещания, а с теми, кто захватил заложников, разговор один. Тут же стена за ним оказалась вся в кровавых разводах. Обмягшее тело откинулось назад и сползло по стене.

– Штурм! – громкая команда прозвучала в коридоре, и через мгновение дверь слетела с петель.

Я быстро прыгнул за стену и поднял руку с оружием. Еще не хватало, чтобы свои пристрелили. Слоновий топот тяжелых ботинок по полу зазвенел громче разрыва гранаты. Тут же бойцы быстро заполнили собой всю квартиру. Крики и громкие команды раздавались постоянно. Один боец хлопнул меня по спине и сказал: «Красавчик». Почему-то это обожгло меня, как прикосновение медузы при купании. Потом он пробежал дальше и крикнул: «Чисто!» Выстрелов не было слышно. Только раздавался женский плач. Про себя я подумал, что заложница жива. Еще бы второго бандита живым взяли. Освобожденную женщину провели мимо меня. Я сунул пистолет в кобуру и прижался спиной к стене.

– Ай, – непроизвольно воскликнул я, отшатнулся и увидел капли крови.

– Эндрю, ты ранен? – подбежал ко мне медик из отряда спецназа. – У тебя кровь!

Только сейчас до меня дошло, что скотч, который удерживал пистолет на спине, я оторвал вместе с кожей. Мне начали обрабатывать рану, и тут в квартиру вбежали Крис с Ильей. Илья для чего-то держал в боевом положении свою служебную винтовку и тыкал ее во все стороны, а Крис смешно выглядел в своем бронежилете. Защитный жилет сидел на нем как мешок синего цвета и явно на два размера больше, чем нужно. Довершил картину вбежавший следом Фрэнки. Он был в таком же плитнике, что и у меня, и в шлеме «Опс-кор».

– Так, Эндрю, ты цел? – обратился капитан ко мне и тут же крикнул: – Раненых в машину.

Наконец он подошел к трупу бандита, которого я застрелил.

– Четко сработано, кто его так? – и посмотрел на командира спецназа.

– Ваш детектив Новиков, сэр, – потупив глаза, ответил тот.

– Новиков ранен! Давайте его в машину! – снова начал командовать Фрэнки, давая понять, кто тут главный и кто, рискуя жизнью, спас заложницу и остановил бандитов.

– Второй живой? – снова спросил он у Сэма.

– Так точно, сэр! Оглушен немного. Приходит в себя! – вытянувшись в струнку, отрапортовал Сэм.

– Немедленно допросить его! – продолжил Фрэнки бурную деятельность.

– Есть проблема, сэр, – перебил его вошедший в квартиру детектив Мюллер, – он не понимает по-английски.

– Это его проблемы. Новикова в больницу, бандита допросить. А я пойду вниз, а то там репортеры уже собрались. Тут уже не развернуться. – Вот в этом Фрэнки был прав.

Число полицейских в квартире явно превышало допустимую норму на один квадратный метр. Фрэнки убежал вниз, следом за ним потянулись остальные детективы. Бойцы спецназа вывели задержанного латиноса. Тот крутил головой и хлюпал разбитым носом. Молодой паренек лет восемнадцати. А может, и еще меньше.

– Прикинь, не выстрелил! Увидел нас и просто в угол забился, лицо руками закрыл, – хмыкнул Сэм, проходя мимо меня.

Медик уже заканчивал мне перевязку. Травма-то плевая. Чуть кожу содрал. Крови немного. Оторвал кусок скотча от рукоятки «глока», хотел надеть футболку, но внезапно обнаружил, что ее нет. Где я ее бросил? Где-то на лестнице? Да и хрен с ней.

Подоспевшие дежурные детективы уже начали описывать и снимать на камеру место происшествия, а я, с голым торсом и перевязанный, стал спускаться по лестнице.

Задержанного, видимо, тут же увезли. Спецназ тоже не стал светиться и быстро испарился. А вот оцепление из «бобби» было на своем месте. И Фрэнки стоял с краю и громко говорил в камеры о подвиге полиции. Я прислушался.

– При проведении оперативно-разыскных мероприятий по делу «Джека-потрошителя» двое неизвестных оказали сопротивление офицерам полиции. Они захватили в заложники женщину, проживающую в этом доме, и угрожали ее убить. В ходе проведения спецоперации один бандит ликвидирован, второй задержан. Заложница не пострадала. – Фрэнки закашлялся и продолжил: – И все благодаря грамотным действиям наших полицейских, господа!

– Смотрите, раненый! – крикнул кто-то из толпы, увидев меня.

Мгновенно несколько вспышек сверкнуло в мою сторону. От Фрэнки все репортеры и журналисты тут же развернулись в мою сторону.

– Так, спокойно, ранен всего лишь один полицейский! Он проявил себя настоящим героем и лично застрелил одного из бандитов. Сейчас ему нужно в госпиталь! – громко прокричал Фрэнки.

– Детектив, как вас зовут? – сунул мне камеру в лицо один бойкий репортер. Молодой парнишка в синей кепке и с рябым лицом. Где-то я его уже видел?

– Андрей, – спокойно ответил я, и подоспевшие Крис с Крамером буквально запихнули меня в машину.

– Ну все, герой, поехали. Тебя куда, домой или в госпиталь? – спросил сидящий за рулем Крамер.

– Мне в управление. Какое ранение? Что он там несет? – показал я рукой на все еще продолжавшего говорить Фрэнки. – Скотч сорвал быстро, поцарапался немного.

– Разберемся, – буркнул Крис.

* * *

Дальше события завертелись с поразительной быстротой. Допросили оставшегося в живых латиноса. И он на удивление словоохотливым оказался! Назвал и себя, и на кого работает. Это, как я угадал, батальон «три шестнадцать». Работают на «черных трансплантологов». Джек Пеппер – бывший их хирург. Он был не совсем нормальный. Сначала он периодически исчезал, и на его выходки закрывали глаза. Потом на одной из операций у него окончательно поехала крыша, и он испортил товар. Вытащил все органы и бросил на пол операционной. Его отправили отдыхать, но Джек исчез. А вот теперь его нужно найти и убить. Джек много знает и может натворить глупостей. Эусебео, молодой колумбиец, был самым младшим в батальоне. Ему всего девятнадцать. Он бы и не знал таких подробностей, но один из старших боссов в батальоне проболтался во время пьянки.

Быстро пробили по базам Джека Пеппера. Точно, есть такой. Чуть больше года назад переселился на Новую землю. Фотография очень похожа на Тадеуша Ковальски. Брат? Возможно. Нужно расспросить Ковальски более подробно.

– Андрюх, что сидишь? Там Фрэнки собирает совещание, – хлопнул меня Илья по плечу.

– Да, бегу, – аж вздрогнул я от неожиданности и проследовал за всеми на второй этаж в кабинет капитана.

Кабинет заполнялся детективами. Пришли почти все, кто был в списках личного состава. Но Фрэнки как будто никого не замечал, а не сводил с меня глаз.

– Детектив Новиков, как ваша спина? – участливо спросил капитан, сняв свои очки.

– Спасибо, капитан, ничего страшного. Скотч не сильно ее повредил, – улыбнулся я, и в кабинете атмосфера немного разрядилась. Послышались редкие смешки и ухмылки.

– Это хорошо, детектив. Вы нам еще понадобитесь здоровым и полным сил. Но обо всем по порядку, – и Фрэнки зарядил длинную речь.

Начав с самого начала, с первого убийства и задержания мексиканца, он изложил новую версию. «Черные трансплантологи», батальон «три шестнадцать», ну в целом то, что я и так уже знал. Задержанный дает показания. Можно ли им верить? Вопрос открытый, но многие факты совпадают. Задержанный хирург Тадеуш Ковальски освобожден. Основной фигурант теперь – его брат-близнец. При переходе в Новый мир Ян Ковальски, скорее всего, назвался Джеком Пеппером. Фотография Пеппера есть в архиве. В Порто-Франко он прилетел месяц назад из Нью-Рино.

– Таким образом, – обвел всех взглядом Фрэнки, – личность маньяка установлена. – На этом он снял очки и положил их на свой рабочий стол.

– Какова вероятность того, что личность преступника установлена верно? – задал вопрос Крис О’Келли.

– Достаточно высокая. Сейчас мы как раз и будем заниматься дополнительным сбором и анализом всех вещественных доказательств. Но есть одно «но»… – и Фрэнки взял паузу. – Преступник два дня назад покинул Порто-Франко. Он улетел рейсом в Новую Одессу. Видимо, просто больше некуда ему было лететь. Сейчас все авиасообщение закрывается, и было только два свободных рейса. В Нью-Рино и в Новую Одессу.

Вот теперь в кабинете повисла тишина. Вот так бывает. Вроде бы вот она, удача. Вот он, преступник. Не просто преступник – кровавый маньяк, терроризирующий город жестокими убийствами. И раз – преступник ускользает из рук правосудия и летит дальше творить свое черное дело.

– Отправьте срочное сообщение в Новую Одессу. Там же тоже есть полиция! – подал идею Крамер.

– Безусловно, детектив Крамер, мы это сделаем. И через ССР тоже передадим информацию. Но воспримут ли ее серьезно? И сколько еще этот псих убьет женщин, вот вопрос. – И снова Фрэнки посмотрел на меня в упор.

– Капитан, нужно послать детективов в Новую Одессу. Запрос запросом, но нужен человек, который лично донесет до местных властей всю угрозу и, в случае задержания, доставит подозреваемого в Порто-Франко, – привстал я со своего стула.

Фрэнки молча кивнул, но сразу сделал серьезное лицо.

– Это еще полбеды. Как вы знаете, начинается сезон дождей. И завтра вылетает последний борт на Новую Одессу. Больше сообщения не будет примерно три месяца. Ну, возможно, чуть меньше, два с половиной. И мы не можем себе позволить отправить нескольких детективов, когда у нас тут своих дел будет выше крыши, – Фрэнки постучал рукой по столу, так как в кабинете снова начался легкий гул. Детективы тихонько обсуждали услышанное.

– Но одного детектива мы можем послать. И я больше скажу, мы обязаны это сделать. Как мы будем смотреть в глаза жителям Порто-Франко, когда кровавый маньяк ушел от нас безнаказанным? Мы уже столько сделали для его изобличения и задержания, что останавливаться на полпути будет предательством по отношению к убитым. – Тут Фрэнки сделал паузу и снова посмотрел на меня. – Детектив Новиков!

– Так точно, капитан. Я абсолютно с вами согласен, – встал я со своего стула.

– Ну и отлично, – выдохнул Фрэнки. – Вам я и поручаю эту миссию. Завтра вылетаете в Новую Одессу последним самолетом. Билет мы вам уже забронировали, как раз последний остался. Зачастили что-то к нам в Порто-Франко самолеты с Новой Одессы, – хмыкнул Фрэнки и продолжил: – Снаряжение, вооружение – берите все необходимое. В кассе получите командировочные на три месяца. Связь будем держать постоянно. Вылет завтра в восемь утра. А сейчас наши сотрудники подготовят вам все материалы по этому делу. А заодно и постановление об аресте этого Пеппера подпишут у судьи. Мало ли как там, на русской территории, сложится? – И Фрэнки подмигнул мне.

– Господа детективы, все свободны. Крамер и О’Келли – готовить материалы для Новикова, Мюллер – связаться с Новой Одессой, – взволнованно произнес Фрэнки.

Легко сказать, связаться. Связь, она то есть, то нет, а то и пошлют тебя куда подальше. Проще это через Орден сделать.

– Новиков, вас я попрошу остаться, – произнес Фрэнки так знакомую мне фразу, только по-английски.

Детективы покидали кабинет и бросали на меня взгляды. Кто-то с завистью, кто-то с сожалением. Один я сидел невозмутимо и думал. Вот какая странная судьба. Еще недавно я был майором, начальником отдела, выявлял себе преступления среди авторитетов уголовно-преступной среды, и вот как круто поменялась жизнь. Без денег, без оружия, оказался в незнакомом месте. И что теперь? А все то же самое. Снова задерживаю преступников, только оружие применяю гораздо чаще и гораздо проще. Ничего в жизни не поменялось. Вот такие пироги, как говорят в Одессе.

– Эндрю, ты же понимаешь, мне некого больше послать. Там нужно знать русский язык, а у нас или ты, или Крамер. Вы двое русскоязычные, – как бы оправдываясь, вкрадчиво начал Фрэнки.

– Я понимаю, – кивнул я.

– Давай начистоту, – откинулся Фрэнки в своем кресле, – я знаю, что ты собираешься уходить со службы, ведешь свой бизнес. И неплохо ведешь! Да-да, – сразу перебил он меня, не дав высказать в свое оправдание, – до меня доходит вся информация. Поверь, у тебя и в этом здании много завистников. Кое-кто тебе просто завидует, а некоторые считают выскочкой…

– Знакомая ситуация, – снова кивнул я.

– И поверь, я тебя не осуждаю, я сам тут недавно, – и Фрэнки обвел рукой этот кабинет, – для меня самого служба в полиции лишь ступенька в этой, надеюсь, успешной жизни. И поднимаясь по этим ступенькам, я встречал разных людей. И поверь, таких, как ты, на этой земле очень мало. Поэтому, куда бы ты ни ушел, я надеюсь поддерживать с тобой дружеские, а возможно, и деловые отношения.

Я ничего не сказал в ответ. Просто сидел и молчал.

– Ситуация с этим маньяком дерьмовая, – продолжил Фрэнки, – но наш долг – найти этого ублюдка. Найти его и двигаться дальше по этой земле. Искать свою новую судьбу. Ты согласен со мной?

– Вполне согласен, капитан, – кивнул я.

– Так вот. По возвращении из Новой Одессы, в случае успеха и задержания этого джека потрошителя, ты получаешь отпуск на три месяца с сохранением денежного содержания. Ну а потом сам решай, оставаться тебе на службе или нет. – Зазвонил сотовый телефон, но Фрэнки посмотрел на него и сбросил вызов.

– Капитан, спасибо за предложение. Я согласен. Я ведь серьезно-то нигде, кроме Порто-Франко, и не бывал. И тут такая возможность… – улыбнулся я в ответ.

– Только смотри, будут предлагать остаться там служить – сначала ко мне с отчетом! Договорились? – протянул мне Фрэнки руку.

– Договорились, – пожал я протянутую руку Фрэнки и улыбнулся в ответ.

– Да, мне тут из ССР названивают, приятель твой, Демпси Салливан. Сходи к нему, у него тоже по этому делу есть вопросы. Помочь нам хочет. Хоть ССР почти не работает в Новой Одессе, но связи-то остались, – подмигнул мне Фрэнки.

– Хорошо, капитан, зайду, – грустно ответил я.

Странное ощущение. Вроде мой начальник. Вроде смешной дурачок этот Фрэнки Дребен. А вот человек-то, как оказалось, неплохой. Несмотря на то, что бабник тот еще. Ну а кто тут не бабник?

– Ну, тогда пока! Завтра в шесть сюда трезвым и с вещами. Проведем инструктаж – и на аэродром. И еще, не очень-то доверяй местным русским полицейским. Дурная слава идет про эту Новую Одессу. Тот еще городишко. Будь осторожен, – предупредил меня Фрэнки.

– Спасибо, капитан, обязательно буду, – и я строевым шагом вышел из кабинета.

Теперь к Демпси. Его помощь там как раз может быть очень кстати. Вышел из управления и пошел в сторону здания ССР. А на улице-то похолодало! Не зря курточку надел! Вон, смотрю, уже зонты продают! А что, самый необходимый товар сейчас, в сезон дождей. Мне бы, кстати, дождевик какой и зонт прикупить не помешает. Нужно позвонить этому Семену Семененко, спросить, не шьют ли у них такое. Пока не спеша шел по улице, набрал его номер.

– Слушаю вас, Андрей Евгеньевич, – отозвался Семененко.

– Добрый день, Семен. В Новую Одессу завтра вылетаю по делам. Так что могу, так сказать, напрямую ознакомиться с вашим производством на месте, – ошарашил я его сразу.

– Это очень неожиданно. Давайте я вам перезвоню сейчас буквально через полчасика? – после паузы ответил Семен.

– Хорошо, только лучше через часик. Ближайшие полчаса я буду очень занят.

И направился наконец к зданию ССР. Вот и вход. Поднялся на один этаж и попросил у охранника на входе позвонить агенту Салливану. Буквально через две минуты Демпси без галстука, в рубашке с закатанными рукавами, сбежал по лестнице и повел меня в свой кабинет.

После того как дверь кабинета закрылась и мы остались одни, он предложил мне кофе.

– Угощайтесь, Эндрю. Отличный кофе!

– Спасибо, – я взял протянутый стакан, – вы за этим меня пригласили, чтобы кофе напоить?

– Да нет, не за этим. – Салливан сел за стол и начал вертеть в руках шариковую ручку. – Мы очень хотим помочь в ваших мероприятиях в Новой Одессе, но наши возможности ограничены. Я просто передам вам некую имеющуюся у нас информацию. А вы сами ознакомьтесь с ней. Только, просьба. Это не должно попасть в посторонние руки. – И агент протянул мне папку с документами.

Я открыл, полистал. Список преступных авторитетов Новой Одессы и компромат на них. Неплохо, обязательно ознакомлюсь сегодня вечером.

– Это еще не все, – продолжил Демпси. – В материалах вы найдете имя некоего Бени Колымского. Толстый седой карлик, маленький и злобный. Вот он интересует нас больше всего. Он будет интересен и вам.

– Мне? Но каким образом? Он что, прилетал в Порто-Франко и убивал проституток? – удивленно повел я бровью.

– Не совсем, – усмехнулся Демпси. – Но сначала вам нужно подписать бумагу о том, что вы обязуетесь хранить в тайне все полученные в ходе нашего сотрудничества сведения.

– Вы меня извините, но вы что, уже получили мое согласие на сотрудничество? – Я отставил бокал в сторону. Вот так, за кофе меня хотят купить.

– Пока нет, но как раз сейчас дадите, – улыбнулся Салливан.

– С какой это стати? – удивился я. – Я работаю себе в полиции и сотрудничать с ССР, конечно, готов, но только в рамках своей полицейской службы и строго с санкции руководства.

– А я с вами не как с полицейским сейчас говорю, а как с руководителем частного детективного агентства, – подмигнул мне Демпси. – И у нашей службы есть большой заказ к вашему агентству. Вы хорошо себя зарекомендовали на рынке детективных услуг, и Орден в моем лице обращается к вам с предложением.

– Интересно. Слушаю. – Я скрестил руки на груди и постарался сделать невозмутимое лицо.

– Ну вот для этого я и даю вам на подпись бумагу о неразглашении. – Видя, что я сомневаюсь, Демпси добавил: – Да подписывайте, не душу дьяволу продаете! Обычная подписка о неразглашении сведений, ставших вам известными.

Я пробежался мельком. Действительно. Стандартная бумага. Ни к чему не обязывает. Поставил свою подпись и положил ручку перед Демпси.

– Слушаю вас, агент Салливан.

– Так вот, на чем я остановился, – Демпси прокашлялся, – нас интересует господин Колымский, одиозный лидер мафии в Новой Одессе. Информацию о нем вы можете прочитать в папке, что я вам передал. Буду краток. Если вы получите информацию, которая позволит нам упечь Колымского за решетку, Орден выплачивает вам пятьдесят тысяч экю.

Я присвистнул.

– Да за такие деньги его проще грохнуть, и нет проблем.

– Это крайний вариант, – с серьезным лицом ответил Салливан. – Мы, ССР, подобные вещи не практикуем без нужды. Все в рамках закона. – И он показал международный знак «О'кей» – большой и указательный пальцы колечком.

– Зато самый эффективный, – усмехнулся я. – Кстати, а можно поинтересоваться, чем этот Колымский так вам помешал? Вон Вагон тоже лидер преступной группы. Но ему вы индульгенцию выписали, сотрудничаете, поощряете…

– Отчего ж нельзя, конечно, можно, – ответил Салливан. – Вагон хоть и считает себя мафиози, но давно уже, по сути, является обычным коммерсантом. Как Баринов, да как и многие тут. – Демпси привстал со стула и подошел к окну. – А этот Колымский хоть и считает себя коммерсантом, но, по сути, является бандитом. И не просто бандитом. А опасным маньяком. – Демпси прокашлялся и продолжил: – Дела он ведет очень грубо и нагло, поджечь склад конкурента и заказать убийство человека для него – обычное дело. У Колымского есть в подчинении несколько диких банд. Они как бы вне его преступной группы, но на самом деле напрямую подчиняются ему. Вот эти бандиты и разбойничают на большой дороге. В том числе на морской. Да сами почитаете на досуге, – и Демпси кивнул на папку. – И вот мы, ССР,считаем, что именно Колымский, всего год назад пришедший на Новую землю, представляет угрозу для развития новоземельного общества и нормального ведения бизнеса.

Да, вот контракт, – Салливан положил передо мной другой листок бумаги. – Десять тысяч на оперативные расходы на ваш счет и, в случае реализации материалов в отношении Колымского, пятьдесят тысяч экю ваша награда. В случае успеха, естественно. Но зная вас, я в успехе не сомневаюсь. Ну что, подписываем договор?

Я бегло пробежался по тексту. Вроде все нормально. Да и не привык Демпси словами разбрасываться.

– Годится. – Я взял ручку и подписал. А потом подумал. Я ведь не единолично должен решения принимать. И формально директор не я, а Женя. Да и шут с ним.

Мы обсудили еще немного формальностей, нюансы, детали, потом пожали руки. Демпси проводил меня до выхода и пожелал удачи.

Теперь домой. Самое сложное впереди. Нужно объяснить Светлане, почему меня не будет рядом с ней целых три месяца.

Глава 8 Новая Одесса

Гул винтов за бортом уже не резал уши. Все-таки шумоизоляция на «Ан-28» оставляла желать лучшего. Да и сам, немаленький по местным меркам, транспортник, с яркой надписью «Биндюжник» на борту, резво набрал высоту и, покрутившись немного по ветру, лег на курс. Сегодня впервые дождь. Дождь пошел с самого утра, но не сильный. Поэтому взлетели без проблем. Конечно, пилот рискует, летая в такую погоду. Но делать нечего. Самолет из Новой Одессы, и всему экипажу, да и пассажирам, не хочется оставаться в Порто-Франко на сезон дождей. Я попытался уснуть, но шум, исходящий от пассажиров, помешал. А неплохо было бы поспать немного. Всю ночь со Светой прощались. Естественно, поначалу скандал чуть не закатила. Ну а потом успокоилась. В конце концов, кто мы друг другу? Знакомы-то без году несколько месяцев. Потом Вагон пришел, с ним посидели, выпили немного. Затем давал ценные указания Бульдозеру. Он у нас в охранно-детективном агентстве за старшего теперь, на целых три месяца. Снова закричал ребенок справа от меня. Обернулся. Совсем грудничок. Женщина и мужчина вдвоем успокаивают его. Видно, что небогатые и неместные. Одежда как из секонд-хенда. Причем явно не нашего, новоземельного пошива. С собой коляска и куча шмоток. В поисках новой жизни. А судя по говору, еще и одесситы настоящие. Вот и летят в Новую Одессу за новой жизнью. Толстая тетка развалилась впереди на сиденье. Уплетает печенье за обе щеки и листает журналы. Несколько местных, это коммерсы. Сидят спокойно, двое дремлют, один газету читает. Открыл термос с кофе и сделал большой глоток. Весь салон завален вещами. У переселенцев вещей всегда много. А тут еще коммивояжеры с полными сумками в хвосте примостились. А лететь нам еще очень долго. Человек пятнадцать нас в самолете. С собой у меня минимум. Автомат «АКМ», восемь магазинов и еще двести патронов в пачках, пистолет «глок» с четырьмя магазинами. Легкий нагрудник вместо плитника. Вот и все. Остальное – личные вещи и шмотки. Налички около четырех тысяч. Командировочные. И документы. Это, пожалуй, самое ценное. Потеряю шмотки – новые куплю. А вот постановление об аресте взамен того, что дали в полиции Порто-Франко, мне в Новой Одессе никто не выпишет.

Снова самолет здорово тряхнуло. И ребенок заплакал. Нас качнуло еще сильнее, и я почувствовал, что начали снижаться. Сердце потихоньку ушло в пятки. Парашюты тут есть, интересно? Скорее всего, нет. Угораздило же лететь в такую непогоду. А самолет совсем старый. В каком году такие выпускали? Ну, лет тридцать назад точно. Судя по салону. Из Украины, тут к гадалке не ходи. У нас таких уже почти не осталось. Дождь хлещет по иллюминаторам. Чтобы отвлечься, открыл папку, которую получил от Демпси. Да, знаю. Посторонние люди рядом. Но, во‐первых, этим людям, женщине с ребенком, нет дела до моих документов, а во‐вторых, обстановка такая. Так. Начнем читать, чтобы отвлечься.

Сеня Круглый. Одесский авторитет. Ресторан «Сонька Золотая Ручка» – штаб-квартира. Один из наиболее влиятельных авторитетов. Интересы – рэкет, торговля, контролирует морской порт и частично авиаперевозки. Имеет отношение к нефтяному терминалу в порту. Бригада около тридцати бойцов. Больше, чем у Вагона. Опять же данные приблизительны. Но, судя по тому, что я прочитал в папке Демпси, парень он не злобный и бандитствует по привычке, как и Вагон.

Беня Колымский. Фотография. Бородатый толстый очкарик с седыми волосами. Ну натуральный еврей. И лицо такое ехидное. Переселился год назад. На Старой земле был в розыске. Пытается основать банк, дает ссуды. Имеет около десяти бойцов. Владеет несколькими земельными участками и двумя зданиями, которые сдает в аренду. По непроверенным данным, основал пять бригад, занимающихся разбоем. Точный состав и местонахождение банд неизвестно. Хорошенькое дело. Да информации-то в этой папке почти и нет!

Ага, вот интересная бумажка. По оперативной информации, Колымский наехал на магазин «Солдат удачи», принадлежащий одному из знакомых Сени Круглого. Конфликт удалось решить, но Колымский грозился сжечь магазин. Отлично. Уже кое-что. Нужно зайти в магазинчик.

Близких людей у Колымского нет. Никому не доверяет, очень осторожен. В банке Ордена лежит полтора миллиона экю. Я присвистнул. Полтора миллиона? И с этими деньгами он разбойничает и отжимает бизнес? Ничего не понимаю.

Наконец, винты загудели ровно и самолет плавно, без рывков, стал набирать высоту и развернулся. Дождь кончился. И даже солнце появилось в небе. Я посмотрел в иллюминатор. Море. Мы над морем летим! Теперь можно и подремать. Стараясь не задеть соседку впереди, вытянул ноги. Да, неудобно с моим ростом в самолетах. Мечтал в детстве стать летчиком, да вот все как-то не сложилось. Под ровный гул мотора я задремал.

Проснулся внезапно, от снижения высоты. Заложило уши. И я сглотнул. Посмотрел по сторонам. Небольшое оживление. Люди пристегиваются.

– Что, прилетели? – спросил я у женщины с ребенком, сидевшей справа от меня.

– Да. Посадку объявили. Долетели, – улыбнувшись, ответила она.

Малыш посмотрел на меня и тоже улыбнулся. Даже он рад. Да, полет на подобном самолете – это тебе не на пассажирском «Боинге» на Старой земле…

Посадка прошла как обычно, если можно посадку подобных самолетов назвать обычной. Подпрыгнув на очередной кочке, «Ан», наконец, остановился. Прилетели! Новая Одесса. Помог семье переселенцев вынести из самолета коляску и направился к зданию аэропорта. Благо оно было прямо на аэродроме, в двух шагах. До Новой Одессы еще километров десять ехать. Но тут к прибытию самолета сразу автобус подается. Это мне еще в самолете тетка, сидевшая впереди, поведала.

Однако было странно, что на улице светило солнце. Как будто начинающийся дождливый сезон совсем не затронул этот город. Время на часах было почти шесть. А сегодня пятница! Ну и куда мне теперь? В полицию? В пятницу вечером? Как на дурака посмотрят. Что-то я упустил этот момент. Тогда в гостиницу? На первое время – да. Поселюсь в гостинице «Одесса». Это центральная, рядом с пляжем и портом. Хотя на кой мне сейчас пляж?

С такими мыслями я шел к зданию аэропорта, как внезапно меня окликнули по-русски. Живя в Порто-Франко, я привык к английской речи вокруг. А тут фраза, сказанная на чистом русском языке, да еще с таким говорком, резанула слух.

– Молодой человек, куда вас довезти? Таки поехали!

Передо мною стоял невысокий плотный мужчина лет пятидесяти пяти, с залысинами. Чем-то похож на Жванецкого. Такой типичный одессит.

– А что почем? – спросил я и остановился.

Вот это и было моей ошибкой. Мужчина быстро подхватил тяжеленный баул из моих рук и быстро посеменил мелкими короткими ножками, таща его.

– Таки договоримся! Да тут недалеко, сейчас долетим с ветерком!

Я усмехнулся и пошел следом, предварительно предупредив его:

– Мужчина, сумка тяжелая! Надорветесь!

– Да ничего, не такое таскали, – крякнул он мне в ответ, подходя к старенькой праворульной иномарке. То ли «Сузуки», то ли «Тойота». Такая старая и залатанная, что уже и не понять.

Рядом стоял и ждал пассажиров автобус, что-то типа «пазика» белого цвета с одной дверью. Но я, вдохновленный подвигом этого мужичка, решительно сел к нему в машину, предварительно вынув чехол с автоматом из сумки. Тяжело тащить автомат, патроны и запасные магазины вместе с моими шмотками.

– Надолго к нам? – начал свои дежурные расспросы таксист, включая зажигание.

На удивление, завелась машина сразу.

– Да не, дня на два, – стараясь подражать его манере, ответил я.

– Эт куда ж вы потом? Явно не местный и не новопоселенец. Сразу видно, уже давно тут, – покосился на меня водитель.

– Да сам еще не решил, – вздохнул я. – Кстати, а где тут остановиться-то можно? Так, чтобы недорого, ну и… – я изобразил жест рукой, который таксист понял по-своему и улыбнулся.

Вообще-то, я имел в виду поесть. Не знаю, что он там подумал, но уверенно рванул с места и поехал в город.

Мимо пошли поля. Не как у нас в Порто-Франко саванна, а именно ухоженные поля! Местами виднелись одинокие ранчо, причем деревянные. Далеко-далеко впереди возвышалось некое подобие гор. Пейзаж напомнил мне Крым, в котором я отдыхал очень давно, наверное, в другой жизни. Слева от дороги тянулось море, справа пошли поля с редко встречающимися домикaми. Впереди дорога уходила вверх, и виднелись вершины холмов. Не таких, как горы на Кавказе, но вполне себе высоких.

Легкий ветерок колыхал кроны растущих вдоль дороги деревьев. Красота! Машина поднялась на холм, и тут же начался резкий спуск вниз. Передо мной предстал город Новая Одесса. Не сказать, что вот прям большой. Примерно такой же, как Порто-Франко. Но все равно другой. Более настоящий, что ли. Если в Порто-Франко планировка улиц была параллельно-перпендикулярная, то в Новой Одессе они петляли. Было непонятно, где начиналась одна и заканчивалась другая. А то еще они вместе приводили в тупик. Я видел это даже из окна машины. Непроизвольно опустил стекло и высунулся наружу. А так как я сидел слева, то правая нога все время тянулась нажать на тормоз. Разогнался этот дядя-таксист. Хотя дорога ему привычная, пусть себе везет.

– Ну так что, на бульвар Ришелье едем? – прервал молчание таксист. – Меня, кстати, дядя Миша зовут, – и протянул мне правую руку, вращая при этом руль левой.

– Андрей, – пожал я протянутую руку, и звоночек прозвенел в сознании.

Инициативный контакт. Так это называется. Я ведь не отдыхать и городом любоваться сюда прилетел. И этот дядя Миша сам ко мне подошел. Понимаете, сам! Это может и ничего не значить, а может значить очень многое. Не нужны мне такие знакомцы!

– Давайте в «Одессу», там выйду и все, – сухо сказал я.

– Ну в «Одессу» так в «Одессу», – разочарованно протянул это слово дядя Миша и немного погодя добавил: – Я тут давеча поляка одного вез, так он тоже в эту «Одессу» рвался. Медом, что ли, там намазано? Там и цены задраны, и сервис никакой. Вон у «Соньки» – и дешевле в разы, и бабы красивые…

– Поляка? – переспросил я. – А что за поляк?

– Да несколько дней назад, тоже, кстати, с Порто Франко борт прилетал, – вновь посмотрел на меня дядя Миша. – И вот так же я поляка зацепил. Ну повез его, а он все молчит, отвечает односложно. Под нашего, типа, косит. Но я-то вижу, что он курва польска. Я таких полно насмотрелся-то, батрачил у них в молодости, – охотно рассказывал таксист. – Высокий такой, худой, темноволосый. Чуть сутулый. В белой куртке был и серых брюках. Уж не знаю, куда он так вырядился, – хмыкнул дядя Миша.

Я тоже усмехнулся вместе с ним. Действительно, летать на этих самолетах в белом – моветон. Порылся в сумке и вытащил фотографию.

– Дядя Миш, посмотри, он? – чтобы не отвлекать от дороги, я протянул ему прямо под лобовуху фотографию Джека Пеппера. Или Яна Ковальски.

– Кажись, похож, – близоруко сощурился дядя Миша. – Только… – чуть запнулся он, – да, похож. Только шрам у него вот тут, – и таксист показал себе на лоб с левой стороны.

Интересная деталь! Про шрам у подозреваемого нигде не упоминалось. А ведь это особая примета!

– А где пассажира этого высадил? – с надеждой задал я очередной вопрос дяде Мише.

– Да там же, куда и тебя везу, в гостинице «Одесса». Тут же все приезжие ничего другого-то не знают, всем «Одессу» подавай, – буркнул таксист в сторону.

Вот это удача! Нет, так не бывает… Хотя почему не бывает? Прилетел тем же бортом, попал к тому же таксисту. В принципе, просто чуть-чуть везения.

– А ты, значит, из этих, – вздохнул таксист.

– Из кого, из этих? – оторвал я взгляд от виноградников, которые росли вдоль дороги.

– Из ментов, стало быть, – пояснил дядя Миша.

Я благоразумно ничего не сказал, просто отвернулся в окно. А мы тем временем подъехали к контрольно-пропускному пункту. Точно такой же, как и в Порто-Франко, сложенный из бетонных блоков и с вечно открытыми воротами. Впереди стояло несколько машин. «ГАЗ» «шестдесят шестой», «Газелька» и «УАЗ-Патриот» с кунгом сзади. Новая модель, я такие видал уже и в Порто-Франко. Мечта фермера. Процедура досмотра выглядела банально. К машине подошел боец в камуфляже «А-такс» с «АК» наперевес. Что меня поразило, у «семьдесят четвертого» на тактическом цевье стоял только магнифер. Их обычно с коллиматорами ставят, а вот у этого – только магнифер. Вывод я сделал простой. Тут уже давно не стреляют. Мой и Михаила айди забрали, отнесли на КПП. Там второй сотрудник вбил их в базу, и айди нам вернули. Никакого досмотра. В Порто-Франко хоть машины досматривают. Видно, совсем тут спокойно. Появилась у меня идея подойти к солдатам и спросить, что за пассажир проезжал тут с этим же таксистом три дня назад. База же ведется? Но решил не лезть раньше времени. В полиции мне все пробьют.

Миновав КПП, мы въехали в город. Сначала улицы были широкие, преобладали каменные трехэтажные дома, деревья, посаженные рядами. Потом дорога пошла под уклон, мы стали спускаться к морю. Улочки стали узкими, мы едва разъехались с одним китайским пикапчиком. Но, как я успел заметить, тут преобладают отечественные «Нивы» и старые иномарки. А вот «Патриоты» редкость. Да, не зря Вагону такой большой заказ дали на них в Новую Одессу. И дома пошли все больше одноэтажные, причем самые разные, и не понять, как построенные. Наконец мы снова выехали на широкую улицу и остановились около трехэтажного здания с колоннами.

– Приехали, с вас пять экю, – металлическим голосом повторил Михаил.

– Чего? – недоуменно посмотрел я на таксиста. – Какие пять экю? Мы что, на самолете летели?

– Моя машина, моя цена. Вы не спросили, когда садились, – все тем же голосом повторил дядя Миша.

– Да хрен с тобой, забирай, – протянул я деньги. – И, кстати, визитку дай. Мало ли, такси понадобится.

– Вот это пожалуйста, – улыбнулся дядя Миша. Купюра тут же исчезла в его руках, и взамен нее в моих оказалась бумажка с номером телефона.

Забрав свой баул, я вылез из машины и направился ко входу в гостиницу. Три ступеньки, местами уже чуть подразбитые, вели к большой стеклянной двери в белом здании, на котором синими буквами было написано «Одесса». Улыбчивый швейцар в традиционном наряде открыл передо мной дверь и очень удивился, когда я не дал ему купюру. Ну нет у меня мелочи! Разменяю, дам. Сразу за дверью большая красная ковровая дорожка вела к стойке ресепшена, за которой сидела симпатичная блондинка. Я поправил кобуру на поясе и зашагал к ней.

– Здравствуйте, вам комнату? – улыбнулась мне блондинка во все тридцать два белых зуба.

– Да. Знаете, я товарища ищу. Следом за ним полетел, и потерялись. Он приехал три дня назад, – я достал фотографию, – вот, посмотрите.

– Ну, лицо вроде знакомое, – отозвалась девушка, – а фамилию его назовете? Я по журналу посмотрю.

– Видите ли, – замялся я, – он же со Старого мира переехал, мог любую взять. А так посмотрите Пеппер. Джек Пеппер.

– Нет, такого нет, – пробежав глазами по журналу регистрации, ответила блондинка.

– Тогда оформите меня пока, я на сутки точно задержусь, а там, – я развел руками. – А может, еще есть варианты его найти? Ровно три дня назад он тут был.

– Три дня назад, – зашевелила губами блондинка, – а, вот же он, – ткнула она пальцем в учетную запись, – поляк ваш товарищ?

– Да, точно, поляк, – обрадовался я.

– Ян Качинский, – подняла на меня глаза девушка.

– Точно, он. В каком он номере сейчас? – стараясь не выдать охватившее меня волнение, спросил я.

– Так он съехал, – огорчила меня блондинка.

– И давно? – разочарованно протянул я.

– Два дня назад. Да вы не расстраивайтесь, найдете своего друга, – успокоила меня администратор. – Так я вам номер выписываю?

– Да, конечно, на сутки, – протянул я свой айди.

Номер мне достался на втором этаже. Народ в гостинице был, но не так чтобы очень много. Стоил номер пятнадцать экю. Но еще по дороге в номер я услышал разговор, что тут очень дорого, поехали в «Соньку». А ведь таксист предлагал мне в эту самую «Соньку» сразу ехать. Но тогда бы я не знал новое имя этого маньяка. Качинский Ян. Почти как Ковальски. Думаю, его поимка дело техники. Вот только откуда у него два разных айди?

Бросив вещи в номере, я решил первым делом прогуляться и чего-нибудь перекусить. Перелет был долгим, и я успел проголодаться. Заодно взять местную сим-карту и обзавестись доступом в местный Интернет. Все равно я надолго в Одессе. Еще бы тачку какую напрокат взять. Деньги-то есть, что экономить? Вот только жилье за пятнадцать экю в сутки дороговато. Вангую, на эти деньги тут неделю жить можно. А то и месяц. Вроде, как я успел заметить, цены в городе не очень высокие.

* * *

Автомат я оставил в номере, взял только пистолет с одним магазином. Стрелять я сегодня не собираюсь. Просто прогуляюсь и перекушу где-нибудь. Вышел на главную улицу, свернул в проулок и сразу же окунулся в полумрак. Домики стояли так близко, что создавали естественную тень. Пахло сыростью и плесенью. По разбитой мостовой я тут же снова вышел на большую улицу и решил идти вдоль нее. Но неожиданно для себя снова оказался в глухом проулке. Вот это лабиринты! Пройдя чуть вниз по каменистой дороге, минуя два высоких каменных забора и выйдя в узкую кирпичную арку, я оказался на набережной! Вот так дела…

Прямо передо мной, метрах в ста, шумело море. Большой песчаный пляж с шезлонгами и мостовая из булыжников, вдоль которой стояли лавочки и столбы с фонарями. Красота! Пройдя еще метров сто по мостовой, я обнаружил большого золотого слона. Точнее, не в прямом смысле золотого, а просто покрашенного в золотой цвет. И не живого слона, а скульптуру. Рядом играла музыка.

– «Шаланды, полные кефали, в Одессу Костя привозил…» – запел приятный мужской голос.

«Золотой слон» – красовалась крупная, яркая, играющая разноцветными огоньками надпись. И большое кафе с террасой и белыми столиками. Дорого, наверное, но зайду. Посижу в «Золотом слоне», перекушу. Улыбчивая официантка в кокошнике и синем платье тут же встретила меня, проводила за столик и выдала меню. Народу было немного, и я выбрал самый крайний к морю столик. Развалившись в плетеном кресле, сделал заказ. Ничего необычного, цены как у нас, в Порто-Франко. Заказал борщ с пампушками, котлету по-киевски с картошкой, ну и кружку пива. Окунусь, так сказать, в местный колорит. Заморосил небольшой дождик. Народу в кафе явно прибавилось. На втором этаже песня про рыбачку Соню закончилась и просто заиграла живая музыка. Звуки ее действовали расслабляюще.

Я уже почти доел борщ и хотел приступать ко второму, когда в кафе ввалился парень. Высокий, в черной кожаной куртке и кепке. Как будто из девяностых провалился. Быстро осмотрев террасу, парень уверенным шагом пошел в мою сторону.

– Привет, – незнакомец плюхнулся на свободный стул около моего столика.

– Здорова, – отозвался я, проглотив последнюю ложку борща.

– Как сам-то? – Незнакомец сощурил один глаз, и я понял, что глаза у него нет. Одноглазый.

– Да нормалек все. Че зашел-то? – отозвался я в его блатной манере.

– Да так, тема есть одна, потом побазарим, – и парень в кожаной куртке встал со стула и перепрыгнул через перила террасы прямо на пляж.

Куда он там прыгнул, мне видно не было, так как на улице стемнело. И тут же трое парней в кожанках вошли в кафе. Один, высокий, темноволосый, поговорил о чем-то с официанткой, и та показала в мою сторону. Троица медленно направилась ко мне. Это что за шутки еще? Я отодвинул в сторону кружку с пивом и внимательно посмотрел на всех троих. Здоровые, подкачанные, рожи явно уголовные. И одеты одинаково.

– Слыш, к тебе Федька Косой приходил? – спросил меня тот, что был пониже ростом и пошире в плечах.

– Не знаю такого, – спокойно отозвался я.

– Не свисти, он с тобой за столом сидел и базарил, – снова наехал здоровый.

– Свистит паровоз, с него и спрос, – дерзко ответил я.

Что за странная троица? И главное, при чем тут я?

– Ты че борзеешь, фраер? – крикнул тот, что был слева от здоровяка, высокий, ростом почти как я, но худой.

Он резко подскочил ко мне и хотел схватить за воротник рубашки, но я быстро привстал со стула и со всей силы на подъеме влепил ему в подбородок правый боковой, ставя бьющую руку «стаканчиком», чтобы не выбить запястье. Третий тип, тоже в кожаной куртке и тоже здоровый, кинулся ко мне справа от стола. Ему я сразу пробил левый боковой. Первый, кого я ударил, как в замедленной съемке, оседал на пол. Второй отлетел назад и сел на задницу. В это время здоровяк сунул руку под куртку, и я увидел очертания пистолета. Быстро положил руку на пояс, потом сдвинул по ремню к поясной пластиковой полицейской кобуре. Патрон в патроннике, я его загнал еще когда в гостинице был и Джека искать собирался. До противника было метра три. Успею или нет? Успел. Мой выстрел грохнул на все кафе. Не прицеливался, просто поставил «глок» параллельно полу и выстрелил три раза. Да какое на все кафе? На всю набережную. Потом еще два для верности. Бандит в кожаной куртке повалился на пол лицом вниз. В руках у него я успел заметить «кольт 1911». Подскочив к тому, что сидел на заднице и тряс головой, влепил еще раз ногой в голову. По-футбольному так, от души. Голова болтанулась, как футбольный мячик, и тело с грохотом упало на пол. Затем два шага вперед, чуть отодвинул ногой в сторону «кольт» ногой от лежащего бандита. А он был мертв. Я по взгляду сразу понял. Подошел к третьему и быстро перевернул его на спину. Похлопал по бокам. Еще один «кольт». Вытащил на стол и надел ему наручники из пластика. Всегда со мной, полицейская привычка. Потом надел и второму нокаутированному, достав у него еще один «кольт». Вот любители «кольтов» нашлись.

Раздался громкий вой полицейской сирены, который внезапно вернул меня на землю. Я же не в Порто-Франко! Я в Новой Одессе! Бежать? Как этот одноглазый, прыгнуть через перила? А зачем? Необходимая оборона в чистом виде, нет проблем. К тому же мне и нужно в полицию. Убрал пистолет в кобуру, осмотрелся по сторонам. Официантки столпились у входа на закрытую площадку кафе, испуганно смотрят. Несколько зевак с улицы остановились и тоже таращатся в мою сторону. За дальним столиком мужчина и женщина засобирались к выходу из кафе. Спокойно взял со своего стола кружку пива и сделал глоток. Хоть пива попью! Кстати, пиво так себе, после порто-франковского. Даже пить дальше не стал, отставил кружку в сторону. Двое полицейских вбежали в кафе с оружием. Две «ксюхи», то есть укороченных автомата Калашникова, уставились на меня своими стволами. А форма-то синяя, как в России почти!

– Не двигаться! Лицом вниз, руки за голову! – закричал один из них, молодой парнишка, нервно тыкая в меня автоматом.

– Спокойно, ребята, – поднял вверх свой значок. – Полиция Порто-Франко, детектив Новиков!

Глава 9 Бандитские будни

– Ну ты даешь, детектив! Завалил, понимаешь, бандюгана из бригады Колымского, двоих покалечил. И все в первый день! – похлопал меня по плечу высокий, худощавый темноволосый мужчина. – Что сразу-то к нам не пошел?

Я сидел в кабинете у Давида Казаряна, начальника уголовного розыска Новой Одессы. Он быстро разобрался в ситуации, расписал все по закону и выписал постановление об отказе в возбуждении в отношении меня уголовного дела.

– Так пятница сегодня, отдыхаете, – усмехнулся я в ответ.

– Да уж, отдохнул ты. Хорошо, что я уйти не успел. Видишь, там машины стоят, – и Давид показал рукой в открытое окно, где мигали фарами несколько джипов.

– Ну, – отозвался я.

– Баранки гну, – передразнил меня Давид. – Это ребятки Колымского приехали. Мне уже начальство трубу оборвало. Тех двоих, которых ты стреножил, выпускаем сейчас. Ну а уж с двухсотым, – тут начальник развел руками, – все по закону вышло. Так что ты свободен. Но я бы на твоем месте не спешил выходить отсюда.

– Это почему? – скривился я.

– А потому, что ствол твой забрали, а ребята Колымского на тебя зуб имеют, – подмигнул мне Давид.

– Так что за вопрос, верните «глок», – посмотрел я на начальника угро.

– Не могу, сказали экспертизу провести, – отвел тот глаза в сторону.

– Какую экспертизу? – развел я руками.

– В понедельник приходи. Сказали изъять, я изъял, – встал из-за стола Давид и прошелся по кабинету. – Хотя вот что, – он внезапно хлопнул себя по карману куртки, достал ключи от стоящего в кабинете железного сейфа. Открыл его и вытащил пистолет «ТТ» и два магазина.

– Держи. Как говорится, босяцкий подгон от полицейского Одессы коллеге из Порто-Франко, – и положил «ТТ» с магазинами передо мной. – Держи, владей. У нас тут без формальностей, стволы носить можно везде, кроме кабаков. Ствол в кабаке – конфискация.

– То есть мой «глок» ушел с концами? – задал я прямой вопрос.

Давид снова отвел глаза и пожал плечами. А за окном раздались сигналы машин, громкие крики.

– О, выпустили, – прокомментировал Давид, – встреча на Эльбе прям.

На улице было темно, и что там происходит, через окно было не разобрать. Но я понял, что отпустили тех двух бандюгов, что я нокаутировал в «Золотом слоне».

Радость встречи была недолгой. Раздалось несколько ругательств, и машины за окном быстро укатили.

– В больничку понеслись, – снова вставил свой комментарий Давид. – Ты здорово их рихтанул, одному конкретно лампочку встряхнуло.

– Слушай, Давид, что у вас тут творится, а? Девяностые форева? – сказал я, разглядывая подарок. Пистолет «ТТ», год выпуска 1937-й.

– Не совсем так, но особенности одесской жизни ты не сразу поймешь, – вздохнул Давид. – Закон у нас, конечно, есть. Но деньги основные – у бандосов. Они же коммерсы. Вот и крутимся, как можем. Мелкую рыбешку ловим, крупная сети рвет и уходит. Да и нужно оно мне? Против устоя этого воевать? Мое дело крадунов да мокрушников задерживать, а в бизнес я не лезу.

– Хороший бизнес. Человека в кафе чуть не убили ни за что, – спрятал я «ТТ» за пояс. В штатную кобуру от «глока» он не лез.

– Да тут вообще странная ситуация, – снова встал и прошелся по кабинету Давид. – Косой этот одно время в бригаде Колымского в фаворе был. И, видимо, случилось что внезапно. Вот и ловят его. А почему? Никто не знает. И к тебе он с какой целью подошел, я тоже понять не могу. Не поверил бы, что просто так. Но ты в Одессе всего несколько часов. Поэтому верю, – подвел итог Казарян. – Ну да ладно, уже поздно, и мне домой пора. Подвезти тебя?

– А тут далеко? – посмотрел я в окно.

– До «Одессы»? Минут десять не спеша. Только заплутать могешь, – усмехнулся Давид.

Подвезти было бы, конечно, неплохо. Только и так я хлопот ему доставил.

– Слушай, я сам дойду. Завтра будешь на месте? – встал я со стула и поправил пистолет под поясным ремнем.

– Ну, часов в десять буду, дел еще полно. Да ты не переживай, ориентировку твою на этого Джека-Яна мы передали. Попадется, никуда не денется. Только мокрух нам еще не хватало в Одессе. У нас тут спокойно. На улицах сейчас не грабят. Так что иди смело. Если только на людей Колымского нарвешься… – тут Давид замолчал, а я ухмыльнулся и похлопал по боку в том месте, где был «ТТ».

– Херой, – покачал головой Давид.

На крыльце управления полиции Новой Одессы мы пожали руки, Давид показал мне, в какую сторону идти к гостинице, и я пошел.

Теплый одесский вечер. Фонари на улицах. Музыка из кабаков, свет из окон. Люди гуляют. Но гуляют на больших бульварах. Стоит чуть свернуть в проулок, и темень и тишина. Достал свой тактический фонарик и посветил. Сюда вроде бы, Давид говорил. Точно, сюда. Вон тот самый красный дом, за которым налево. Пошел на ориентир и замер. Шаги за мной? Постоял немного. Тишина. Снова пошел. Снова шаги. Точно, кто-то идет! Резко завернул за угол дома и замер на месте. Шаги сзади сильнее. Все ближе и ближе. Достал пистолет. Внезапно из-за угла появился силуэт человека, и я тут же направил фонарь и ствол на незнакомца.

– Не стреляй! Андрюх, это я, Федор! – В свете фонаря появилось испуганное лицо Федьки Косого.

– Руки держи так, чтобы я видел, – громко скомандовал я Косому. – Откуда меня знаешь?

– Так мы ж с тобой по малолетке вместе боксом занимались. Ты постарше меня на годок был. А потом ты в РУБОП пошел, я слышал. И вот тут тебя встретил, – радостно затараторил Федор.

Я вгляделся в его лицо. Точно, он. Правда, я Федьку смутно помню. Был такой, и все. Потом, по-моему, он залетел на зону. Ограбил или подрался. Не помню уже.

– Точно, узнал. – Я опустил ствол вниз и погасил фонарь. – А сейчас зачем за мной идешь?

– Разговор есть, Андрюх. Ты же не просто так тут? Ты же служишь ведь, правда? – с надеждой в голосе заговорил Федька.

– А тебе что? – с сомнением спросил я.

Хотя, со слов Давида, Федька был в бригаде у Колымского. А значит, много полезного может мне рассказать. А у меня контракт на Колымского, от ССР. Так что знакомство полезное. И на подставу не похоже.

– Помоги мне, а? Мне бы туда перебраться. Возьми меня с собой? – с надеждой в голосе простонал Федька.

– Куда туда? – не понял я.

– Ну туда, на Старую землю, – ошарашил меня Федька.

– Че, вот прям завтра и возьму! – съязвил я.

– Андрюх, я серьезно. Они же грохнут меня! – взмолился случайный знакомый.

– Ты же у Колымского в бригаде был? – спросил я трясущегося Федьку.

– Да, был, – кивнул тот.

– Есть где до завтра заныкаться?

– Ага, – снова кивнул Федор.

– Тогда давай завтра пересечемся и обкашляем твою ситуацию, лады? – протянул я ему руку.

– Лады, – пожал Федька мою руку.

– Где пересечемся-то? Где тебе удобнее? – Рядом заорала кошка, и я снова включил фонарь.

– Ну это, у Дюка. Там сквер, там лавочки стоят. Вот ты там часов в… Когда тебе удобно, говори, я подгребу, – с готовностью сообщил мне Федор.

Я плохо представлял, что это за Дюк и что это за сквер, и по времени слабо ориентировался.

– Давай как стемнеет, так и пересечемся, чтобы тебе не палиться?

– Лады, – радостно отозвался Федька и испарился в темноту.

Пока шел оставшееся расстояние до гостиницы, закапал дождик. Снова и снова. Такой мелкий и противный. Только пересек порог «Одессы», как грянул ливень. Ну вот. Погулять теперь не сходишь. Зайду тогда в местный гостиничный ресторан. Благо из него музыка и шум громко доносятся. Ресторан находился почти рядом с ресепшеном. Нужно просто пройти по ковровой дорожке по длинному холлу и толкнуть стеклянную дверь. Только я это сделал, как на меня обрушился джаз, в буквальном смысле слова. На маленькой импровизированной сцене в центре зала стояли три музыканта и играли веселый джаз. Вокруг сцены были расставлены несколько круглых столиков, покрытых белыми скатертями. Примерно половина из них были заняты. Люди, в основном обеспеченные. Я бы сказал, похоже на то, как деревня впервые выехала в город и напялила на себя все подряд. Главное, чтобы это было дорого. В Порто-Франко люди одевались достаточно роскошно, но скромно. Тут же я увидел женщин в норковом манто и с кучей косметики на лице. Мужчин, косящих под Рокфеллера, но внимательно изучавших меню и выбиравших блюдо подешевле. В этом вся Одесса. Точнее, не сама Одесса, а гостиница «Одесса». Правильно мне сказали, одни понты. Молодой парень и женщина бальзаковского возраста пытались изобразить что-то типа танца прямо перед сценой. Выходило ужасно. Я прошел к барной стойке и кивнул улыбающемуся худощавому бармену в белой рубашке с бабочкой.

– Пиво какое у вас тут нормальное?

– Та у нас все нормальное. Но таки если вы в Одессе, зачем вам пиво? Пейте вино! Тут потрясающее вино делают. А пиво таки привозят, – с характерным говором ответил мне бармен.

Мне даже показалось, что этот говор он себе привил умышленно. Так сказать, для местного колориту. Вздохнув, я посмотрел на вино. Вот тут действительно было где разгуляться. Позади бара стояли большие деревянные бочки, на которых висели ценники. Причем цены были невысокие. Вполне себе приемлемые цены. Пол-экю за литр вина! Немного подумав, попросил красного полусухого. Тут же передо мною появился стакан. Причем не бокал, а именно стакан! В Одессе свои правила культуры потребления вина. Ну таки они мне и ближе. Попробовав вино на вкус, я поймал себя на мысли, что тоже начинаю говорить с одесским акцентом. То есть скоро стану коренным новоодесситом. Бармен отвлекся на подошедшего к стойке очередного толстосума и налил тому кружку пива, а я допил вино. А ничего так, легкое, с ароматом винограда.

– Повторить? – участливо поинтересовался бармен. Я кивнул.

Пока он наливал, я разглядывал зал. Ну точно, нужно съезжать из этой гостиницы. Только куда? Таксист дядя Миша что-то говорил про «Соньку»?

– Скажите, а «Сонька» далеко отсюда? – обратился я к бармену, когда он поставил передо мной второй граненый стакан.

– «Сонька»? Да не очень. Примерно с километр. Но там все круто. Это же Семы Круглого база! – Бармен так восхищенно отозвался об этом мифическом Круглом, что я удивился.

– Круглый? А что, он тут реальный вес имеет?

– Да ты что, не слышал? Это же папа Одессы! – произнес бармен, и я только молча кивнул.

– Слушай, я приятеля ищу. Посмотри, он три дня назад тут жил, – я показал новому знакомому фото Джека Пеппера.

– Да, был такой. Тоже, как ты, вино пил и со мной говорил. Поляк он, с акцентом говорит, – кивнул бармен. – Но он съехал. И тоже, кстати, про «Соньку» интересовался.

Я поблагодарил собеседника, допил вино и отправился спать. Однако спать мне не дали. Телефонный звонок раздался внезапно, как я только уснул. Что за чертовщина! Я вытащил из-под подушки подаренный «ТТ», но телефон продолжал названивать. Захотелось в него выстрелить. Такой старый советский дисковый зеленый телефон. Я и не знал, что они тут стоят. В гостинице.

– Але, – осторожно снял я трубку.

– Доброй ночи, – мягкий женский голос вкрадчиво промурлыкал в трубку, – отдохнуть не желаете?

– Конечно же, желаю, – раздраженно ответил я.

– Вас девушки интересуют? – снова вежливо поинтересовался голос.

– Конечно же, меня интересуют девушки и не интересуют мальчики, – понял я, куда клонит этот вежливый голос, – но в данный момент меня интересует здоровый сон, и я прошу больше мне не звонить!

– Извините, – вежливо отозвались на том конце провода и положили трубку.

А я провалился в глубокий сон. И снились мне Соньки Золотые Ручки, которые кружились вокруг меня, а руководил ими Сеня Круглый.

* * *

Несмотря на все ночные приключения, проснулся я бодрым и отдохнувшим. Наскоро позавтракав в кафе отеля, собрал свои немногочисленные пожитки и отправился пешком в эту «Соньку Золотую Ручку». Действительно, идти оказалось не так много. Минут через десять я уже стоял около большого панорамного комплекса. Посередине возвышалась статуя женщины в шляпе и старомодном платье. Наверное, это и была та самая легендарная воровка Сонька Золотая Ручка. Памятник был не золотой, но из металла и покрашен позолотой. Налево шел длинный трехэтажный каменный дом с надписью «Гостиница», справа было написано «Бильярдъ», а прямо – «Ресторанъ». Постояв и посмотрев немного, я отправился в гостиницу. Никакого шикарного входа с колоннами и швейцара на входе, как в «Одессе», тут не было. Обычная серенькая деревянная дверь. Толкнув ее, я попал в скромное офисное помещение. Стойка, колокольчик на ней. Диванчики. Никаких ковровых дорожек. Но тоже улыбчивая блондинка за стойкой.

– Добрый вечер, вам комнату? – сразу улыбнулась мне блондинка.

– Да, только вот товарища ищу, не подскажете, где он живет? – поставил я сумку на пол и улыбнулся администратору. Автомат звякнул характерно, и улыбка чуть потускнела на лице девушки. Но я, также улыбаясь, достал свой айди.

– Да, конечно, а как зовут вашего приятеля? – наконец ответила мне красавица.

– Ян Качинский, – назвал я новую фамилию Джека.

Пробежавшись глазами по журналу регистрации, девушка нашла нужную фамилию.

– Да, живет у нас. Номер двести девять. Но сейчас господина Качинского нет в номере. Вчера вечером сдал ключи и до сих пор не появился.

– Тогда можно мне номер рядом? И не говорите Яну, что я здесь. Хочу сделать ему сюрприз, – подмигнул я и получил улыбку в ответ.

– Конечно, на сколько дней планируете у нас остановиться? – все также улыбаясь, спросила девушка.

– А товарищ за сколько заплатил? – спросил я в ответ.

– Он – за десять, – по-прежнему улыбаясь мне, ответила администратор. По-моему, я ей понравился.

– Тогда и я плачу за десять. Сколько у вас номер стоит? – достал я кошелек с наличными.

– Полтора экю в сутки. За десять дней с вас пятнадцать экю. Сейчас вас проводят в номер. – Девушка взяла мой айди и переписала данные в журнал.

– Да не нужно, я сам поднимусь, – взял я протянутые ключи, подхватил свою сумку и пошел к лестнице.

Номер двести десять. Второй этаж. А сразу напротив номер двести девять. То, что нужно. Открыл ключом с массивным деревянным резным брелоком свою дверь. Так, что дальше? Ждать его тут? А если не придет? Оглядел узкий коридор. Никого. Поставил контрольку на номер Джека. Обычную нитку натянул сверху двери. И незаметно, и уборщица не заденет. Бросил свои вещи. А теперь к Давиду. Пусть этот маньяк погуляет еще чуток.

Погода на улице испортилась. Опять забарабанил дождь. Хорошо, что зонт в этот раз я взял с собой. До управления одесской полиции идти недалеко. Я даже подумал, что тут и машина совсем не нужна. Все близко и в шаговой доступности. По пути увидел оружейный магазин. «Солдат удачи», тот самый, на который Колымский наехал. Так, мне же «глок» нужен, а то тот, служебный мой, скорее всего, у меня отжали местные полицейские. Да и «ТТ» вернуть надо Казаряну. Некрасиво присваивать. Хотя Давид вчера от души подарил. Видимо, достали его эти колымские бойцы.

Остановился и зашел в магазин. Скромный зал, красивые стеллажи с оружием. Тут и гладкоствольные «МР-155», и «АК». Все отечественное, на любой вкус. Я даже «Витязь» увидел. Автоматы мне пока ни к чему, а вот пистолеты нужны. Пошел к стеллажу с пистолетами. Большая стеклянная витрина. Ну что сказать, выбор тут невелик. «Глока» «семнадцатого» нет, есть «двадцать третий». Не годится. Ладно, посмотрим, что есть из отечественного оружия.

Выбор был небольшой, но, в принципе, нормальный для скромного магазинчика. Цены, я бы даже сказал, чуть пониже, чем в Порто-Франко. Подумал, подумал да и купил «ПМ». Потом еще подумал, повертел в руках и разорился на «АПС». И заодно взял и кобуру к нему. Кстати, много снаряги с логотипом «Рогач». Видимо, в Одессе эта фирма неплохо себя чувствует. Выйдет на рынок «Порто-Франко», тогда… А, зачем загадывать.

– Может, желаете еще чито? – Толстый мужчина в полосатой футболке услужливо показал мне витрину.

Так, а это что? Бинокль ночного видения? Или «БН-3». Был у меня такой. Видно, что не новый. Дешево! Всего сто экю. А возьму! Пригодится в хозяйстве. Достал айди и выписал продавцу чек. Судя по его удивленному лицу, тут так редко делают.

Выйдя из магазина, я заметил, что дождь усилился. Теперь это уже был полноценный ливень! Вода лилась с неба, текла по улицам, падала с крыш домов. Сезон дождей во всей своей красе! Перепрыгнув через большую лужу, я направился в полицию. Зонт меня спас. Не зря я его купил! Хоть и хожу в дождевике, как многие сейчас, но зонт в сезон дождей просто незаменимая вещь! На каждом шагу сейчас продаются. Топовый товар.

На входе в управление полиции меня остановили. Но после звонка Давиду дежурный взял под козырек.

– Вас проводить? – вежливо спросил парень в форме капитана полиции.

– Спасибо, я сам знаю, – и быстро поднялся по лестнице на второй этаж. Увидел табличку «Начальник уголовного розыска Д. Казарян». Постучался и толкнул дверь. Давида не было в кабинете. Да в нем вообще никого не было. Только ветер задувал в открытое окно и капли дождя падали на подоконник.

– Ну заходи, что стоишь! – услышал я голос сзади, и Давид хлопнул меня по плечу. – Заходи, заходи.

Я присел на диван и тут же вытащил пистолет. Тот самый, что Давид мне подарил вчера.

– Спасибо, не пригодился. Возвращаю.

– Да забирай, это как бы подарок, – улыбнулся Давид и прошел за свой стол.

Я пожал плечами. Неудобно вышло. Нужно и ему что-то подарить.

– Только что доложил руководству про твоего Джека. Дали ориентировки. В гостинице он. У «Соньки». – Казарян еще что-то посмотрел в бумаге, но больше информации не было.

– Да я знаю, сам там напротив его номера поселился, – кивнул я.

– Ну вот и отлично! – потер руки Давид. – Как он появится, звони. Примем в лучшем виде и упакуем до конца сезона дождей. Нам тут мокрухи не нужны, и так вода льет, – и Давид показал в окно.

– А если не появится? – возразил я.

– А куда он денется с подводной лодки? – удивился Казарян. – Машины сейчас не поедут никуда, самолеты не летают. Да, вот корабли ходят, но… – тут Казарян запнулся, – но недалеко. Теоретически может билет взять.

– Кстати, о кораблях. «Михаил Светлов», сухогруз ваш, не в курсе, когда прибывает? – вспомнил я о Женьке.

– На кой тебе это нужно? – удивился Давид.

– Да с Порто-Франко корабль, знакомый у меня там на борту, – пояснил я.

– Так на этом корабле нам машины везут. Вот ведь, – хмыкнул Давид, – живем на русской территории, а машины в Порто-Франко заказываем! Прикинь! Руководство наше через фирму этого, Круглого Сени, бабло отмывает, – и он хлопнул ладонью по столу.

– И много бабла намыло? – улыбнулся я.

– Да прилично перевели. Как будто сами заказать не могут. Подали бы в столицу заявку, и всего делов. Хотя спасибо и на том, что хоть о насподумали. Дороги-то размыло, а мы на автохламе катаемся. «Нивы» эти сыпятся одна за другой. Хорошо, что запчастей много к ним. – Давид снял трубку такого же старого телефона, что и у меня в гостинице, и набрал номер из справочника.

После короткого разговора сообщил мне, что сухогруз прибывает в понедельник после обеда.

Мы еще поболтали немного, и я засобирался в гостиницу.

– Ну что, Давид, счастливого субботнего дня! В понедельник заскочу. А если вдруг задержу этого упыря, то тебе позвоню! – встал я со стула и попрощался с начальником угро, предварительно взяв у него визитку.

А кстати, сим-карту мне бы местную купить нужно. Мой телефон не работает. В смысле, не аппарат, а телефон с порто-франковской симкой. Этим и занялся, выйдя из полиции. Заодно озаботился узнать, что такое Дюк. Оказалось, это памятник античному мужику на набережной. Причем я, как оказалось, вчера проходил около него. Ну не совсем около, а так, через квартал. Дождь все не переставал, и я зашел в очередное новоодесское заведение. Причем в первое попавшееся. Кухня была неплохая, пиво, как обычно, так себе, ну я тут совсем отвыкну пить пиво. Несмотря на субботу, народу было немного. Видимо, еще рановато. Гулять дальше под дождем не очень хотелось, и я направился в гостиницу. Провалялся пару часов, а как начало темнеть, отправился к Дюку на встречу с Федором. Проверил свои стволы и после недолгих раздумий взял «АПС». Единственный минус, кобура у него была из кордуры. Так быстро, как с «глоком», не выхватишь. Подумав еще немного, все-таки надел кобуру из пластика под «ПМ» на пояс, а «АПС» засунул в свою маленькую сумочку для переноски документов и перебросил через плечо. Взял по одному запасному магазину. Пусть будет два пистолета, мало ли что? Перебрал свой небольшой гардероб и натянул дождевик поверх куртки, ибо надоело таскать с собой зонт. На улице относительно тепло, и в легкой куртке будет нормально. А сверху этот типа плащ из полиэтилена. Как я успел заметить, так многие ходят. Не очень эстетично, зато сухо.

Выйдя из гостиницы, увидел небольшое оживление на площади перед памятником Соньке. На импровизированной стояночке уже не было места. Причем машины были не из дешевых. Пара «Гелендвагенов», три «Лендкрузера», ну и отечественных марок хватало. В основном «Нивы», «Патриотов» вроде не было. Странно, что таких удачных для Новой земли машин в Новой Одессе почти не было. Неудивительно, что Вагон так на этом наварился. А если машины себя отлично покажут в местных условиях, а они точно покажут, то Вагон еще может и в Новой Одессе дилерский центр открыть.

До памятника Дюку я дошел довольно быстро. Рядом был парк, несколько лавочек пустовало. Ну это естественно, кому охота сидеть на лавочке под дождем? Осмотрелся. Никого. Прошелся вдоль лавочек, посмотрел назад. Опаздывает Федька? Пошел назад к памятнику.

– Эй! – внезапно окликнул меня знакомый голос.

Одинокая фигура в черном плаще с капюшоном прямо под дождем курила около дерева. Федька! Я оглянулся по сторонам. Никого. Свернул с бульвара к деревьям и поздоровался с Федькой.

– Что ты тут мокнешь? Может, зайдем куда? – спросил я его.

– Не, – скривился Федька единственным глазом. – Мне в кабаки нельзя, узнают махом. Каждая собака знает!

– Что же ты натворил такого, что тебя все ищут? – поинтересовался я.

А что, стоять тут и мокнуть? Сам позвал, пусть быстрее и выкладывает свою историю. Мне, конечно, местные разборки интересны, но простуду схлопотать под дождем не очень хочется.

– Эта, корочь, – начал мой старый «знакомый», – я тут у Колымского Бени в бригаде был. Не последним человеком, бригадиром даже был, – важно выпятил грудь Федька и продолжил: – Так вот, мне Колымский с Ришелье с неделю назад…

– Ришелье? – перебил я его.

– Ну это порученец у Бени, – пояснил Федя и продолжил: – Делюгу одну поручили. В курс дела ввели. А делюга стремная. Сеню Круглого мочкануть. Сеня тут в авторитете, мазу держит. Вся Одесса под ним. Вот Колымский и решил его зажмурить, – вывалил мне все разом Федька.

– Ну а ты че? – переспросил я.

– Че-че, через плечо, – передразнил Федька. – Сначала согласился, так как замочили бы меня самого сразу, если б отказался. А потом деру дал. Вот меня Ришелье крысой, по ходу, и объявил. Братва повсюду ищет. Причем и Сенина братва тоже. А найдут – замочат.

– Ситуация стремная, – согласился я.

– Во-во, – закивал Федька и полез за новой сигаретой.

– Вот и хочу, чтобы ты мне помог. Увези меня отсюда, а? – Федька чиркал зажигалкой, но огонек гас на ветру и дожде. Наконец прикурить удалось, и он блаженно выпустил дым.

– Федь, – как можно спокойнее ответил ему я, – сейчас сезон дождей. Транспорт не ходит. Ну сам подумай, куда я тебя сейчас увезу? А вот если бы ты мне подробно все обсказал, как Колымский Сеню замочить хотел, глядишь, я бы и помог тебе. Ведь, по сути, – я замахал рукой, отгоняя табачный дым Федькиной сигареты, – если Сеня Колымскому ответку будет давать, то о тебе все забудут. А там, глядишь, и надобность в переезде отпадет. Понял?

Федька кивнул и снова жадно затянулся.

– Короче, там баба у Круглого живет, Вокзальная, шесть. Там двухэтажный дом, второй подъезд, второй этаж, налево и направо. Окна на другую сторону двора выходят, – затараторил Федька, – Сеня к ней каждую пятницу катается. Поднимается один в квартиру, охрана внизу сидит. Баба эта продалась Колымскому и сдала Сеню. – Федька закашлялся и выбросил недокуренную сигарету в мокрую траву.

– Вот. Короче, я с тремя парнями его бы там, в хате и ждал. А как он вошел, скрутили бы и ампулу вкололи. Потом его раздели, и типа он на Машке той окочурился. Братва тело увезла и шум поднимать не стала бы, – закончил свой рассказ Федька.

А что, в целом придумано толково и в духе Колымского. Подленько и со вкусом.

– В общем так, Федор, – после коротких раздумий начал я. – Бабло у тебя сейчас есть?

– Ну пока есть, – кивнул Федька.

– Ты схоронись пока. Нос на улицу не суй. Вот мой телефон, – я продиктовал номер, – позвони мне сейчас, я твой запишу.

– Ага, – кивнул Федька.

– И еще, сотовый выключай! А лучше новый заведи. Спалит тебя Колымский по мобиле, усек? – начал инструктировать я нового агента.

– Усек, – закивал Федька.

– И аппарат выкинь. Новый возьми и симку новую, – продолжал я наставления. – Сейчас разбегаемся, завтра вечером мне звони. Я пока что-нибудь придумаю, как тебе помочь. Лады? – протянул я руку.

– Лады, – отозвался Федька, и мы пошли каждый в свою сторону.

Я направился в гостиницу, периодически проверяясь. Но наружки за собой не заметил. Да и смысл? Я тут человек новый. Пока мало кому интересный. По дороге обдумывал ситуацию.

Итак, на меня случайно вышел старый знакомый. Снова инициативный контакт, но тут высока вероятность случайности. Он меня знал на Старой земле и просто подсел к знакомому человеку, когда убегал от преследования. А вот Беня… Беня хочет убить Круглого. Вполне логично. Убрав Круглого, да еще таким способом, он станет единоличным хозяином Новой Одессы. Хм…

А вот нестыковка. Убрать Круглого Беня хотел еще неделю назад. Почему не убрал? А потому, что ходит к своей любовнице Сеня по пятницам. А пятница была вчера. А как им вчера убирать Круглого, когда все ловили Косого? Да и с живым Косым тоже незадача может выйти. Возьмет и заложит Беню братве. Ну… Если Круглого не будет, вряд ли до Косого кому из братвы будет дело. Так что в следующую пятницу хана Круглому…

С этими мыслями я подошел к гостинице. Взял свой ключ у администратора, поднялся в номер и первым делом осторожно проверил контрольку. Стоит. Не явился «Джек потрошитель». Или загулял, или нашел новое жилье. Я бы, на его месте, и из этой гостиницы съехал. Слишком шумно тут, а вот рядом куча комнат сдается в частном секторе. И ни тебе айди и никакой регистрации. А для него сейчас это очень важно, затеряться в толпе.

Теперь что? А теперь пойду в ресторан, осмотрюсь. Только стволы лучше оставить. Казарян сказал, штрафуют за это. Как-нибудь обойдусь без оружия. Вынул «АПС» из сумки и сунул под подушку. «ПМ» убрал в шкаф с бельем. Пусть так будет. Заодно проверил все свои вещи. Все на месте. Когда уходил из номера, еще поставил и себе контрольку. Спичку приложил снизу к двери. Если кто дверь откроет, я замечу. Пустячок, но мало ли что.

На входе на ресепшене сидела все та же блондинка.

– Здравствуйте, как номер, как вам Одесса? – заулыбалась мне девушка. Явно неровно дышит ко мне или просто любезна со всеми приезжими.

– Спасибо, все хорошо. Вот, в ресторан иду, не желаете со мной? – подмигнул я ей.

– Нет, к сожалению, я на работе, – вздохнула она, и грудь третьего размера вздохнула вместе с ней.

Ну нет так нет. К тому же не за бабами я сюда прилетел. Выйдя на крыльцо гостиницы и свернув направо, прошел мимо статуи Соньки и направился ко входу с надписью «Ресторанъ». Оттуда уже доносились музыка и голоса. Женский смех тоже был обязательным атрибутом ресторана в Одессе. На входе стояли двое улыбчивых охранников. Ростом на полголовы пониже меня, но в плечах такие же широкие. Пришлось пройти через рамку металлоискателя. Но все вежливо и культурно. А в самом ресторане жизнь бурлила. Народу было, прямо скажем, много. Играла музыка, и певец с небольшой круглой сцены в углу зала пел песню про одесских биндюжников. Столы, в отличие от гостиницы «Одесса», тут были накрыты красными скатертями. И публика была более солидная, что ли. Мне достался маленький столик у окна, но я не в претензии. Рядом болтали две дамочки бальзаковского возраста в разноцветных сарафанах, чуть дальше шумела компания вояк. В том же камуфляже «А-такс». Видимо, он тут вошел в моду. Столик у меня был для некурящих, а вот чуть левее, в дальнем конце зала, дым стоял коромыслом. Я бросил туда взгляд и подумал, хорошо, что у нас в России запретили курение в кафе и ресторанах. Находиться в том смоге я бы не рискнул.

Все так и шло спокойно своим чередом. Ни бандитов в кожанках, ни барыг, швыряющихся купюрами. Правда, проституток было много! Я их сразу заметил. Минут через пять после того, как я сделал заказ, ко мне за столик подсела красотка с ногами от ушей в золотистых чулках, золотистом платье и с намалеванными губами.

– Извините, у вас свободно?

– Ну, знаете, место свободно, а сердце занято, – холодно ответил я.

Девушка посмотрела на меня, скривилась и ушла в глубину зала. А вот вояки за соседним столиком уже пили водку в компании подруг. Видимо, это место у служивых пользовалось популярностью. И кухня мне понравилась. Без изысков, но вполне себе по-нашему, по-одесски. Вот ведь, и сам не заметил, как таки причислил себя к одесситам. Оставив щедрые чаевые, я встал из-за стола и направился к выходу. На выход уже никакой рамки с металлоискателем проходить не нужно было. Только сидевшая за столиком у входа стайка путан проводила меня долгим взглядом. Очередной клиент прошел мимо. А безопасность в заведении на уровне! Сразу видно, что быковать и бакланить тут не дадут. Молодец, Сеня Круглый.

Вышел на улицу. Опять этот дождь. Так и с ума можно сойти. Целый день под дождем! Хорошо, что ветра пока нет. А дождь усилился. Натянул капюшон дождевика. Прошелся до памятника. Так, а вот там что у нас? Бильярд? Зайду посмотрю.

– Молодой человек, огоньку не найдется? – Невзрачный мужчина в плаще и с зонтом возник внезапно. Где он был? За памятником стоял? И сигарета в зубах. Курить под таким дождем?

– Извините, не курю. – Я уже было хотел пойти дальше, но тут же краем глаза заметил резкое движение.

Выставил левую руку вперед, отскочил чуть в сторону, и в этот же миг руку больно обожгло! Нож! У мужика в плаще в руках показалась блестящая в свете фонаря финка! Вот это номер! Еще отскочил в сторону и попытался ногой ударить по руке с ножом. Промазал, но нападавший опешил. В этот момент я развернулся на сто восемьдесят градусов и рванул назад в заведение. В наставлениях по рукопашному бою есть много приемов от ножа. Отбил, расслабляющий удар, прием. Да я сам так учил. А вот что-то в реале мне неохота с вооруженным ножом типом связываться. Внезапно колено пронзило острой болью. А нападавший было побежал за мной, но вдруг резко развернулся и нырнул в темноту, бросив зонт. Из ресторана мне навстречу вылетел тот самый здоровый охранник, что стоял на входе. Прямо в пиджаке.

– Живой? – крикнул он мне.

– Ага, – я остановился.

– Этот, с ножом, что хотел? – снова выпалил охранник. По лицу и по пиджаку у него стекали капли воды.

– Не в курсе, закурить спросил, а потом вдруг ударил, – ответил я и посмотрел на руку. Капля крови скатилась по запястью в рукав.

Тут же откуда-то из-за здания вылетели две «Шевроле-Нивы», подкатили к памятнику, из них выскочили бойцы в черной форме и бросились в темноту.

– ГНР наша. Ну, группа немедленного реагирования, – пояснил мне охранник. – Да пойдемте под крышу, рану осмотрим.

Cледом за ним я вернулся в заведение, и мы зашли в комнату для персонала. Там я снял дождевик и показал руку непонятно откуда появившемуся доктору. Но в целом я и сам видел, что ничего страшного. Порез, но неглубокий. Резаная рана запястья. Тут же мне остановили кровь и наложили швы.

– Опять началось, – буркнул все тот же промокший охранник.

– Что началось? – не понял я, привстав с кушетки и попробовав пошевелить пальцами. Все нормально, шевелятся.

– Да тут одно время клиентов грабили, – охотно начал пояснять охранник. – Выходит подвыпивший человек из казино, идет в гостиницу, а на него нападают по пути. Самого или по голове бьют чем-то тяжелым, или ножом ткнут. Ну и деньги забирают. Только мы тут порядок навели, давно уже подобного не случалось.

В этот момент в комнату вошел невысокий с залысинами мужчина среднего возраста. Он тоже был в пиджаке с галстуком, но пиджак был явно другого покроя, более дорогой.

– Добрый день, – обратился он ко мне, – вы у нас пострадавший? Расскажите, что случилось?

– Вышел из ресторана, решил в «Бильярд» зайти. Мужчина спросил у меня прикурить и ударил ножом. Я отбил рукой и побежал сюда, – кратко изложил я.

– Понятно. Ну все хорошо, что хорошо кончается. Я Михаил Иванович, начальник службы охраны. Официально приношу вам извинения и вот, маленький презент, – он протянул мне несколько красивых фишек, с номиналом в 100 экю. – Раз уж вы собирались в наше казино, то зайдите непременно и поиграйте. А с хулиганами мы разберемся.

Я убрал халявные фишки в карман и поблагодарил Михаила Ивановича. Нет, я поиграть в казино не любитель. Но может, обменяю эти фишки на деньги?

– Прохор, проводи господина, – как ваше имя? – снова обратился ко мне начальник охраны.

– Андрей, – уточнил я, – Андрей Евгеньевич.

– Проводи Андрея Евгеньевича до номера в гостинице. И я надеюсь, в полицию вы не станете обращаться? Нам скандалы не нужны, – закончил свою речь Михаил Иванович.

Я отрицательно покачал головой, и Прохор, тот самый охранник, что выбежал мне на помощь, пошел провожать меня в гостиницу. Надо же, знают, где я живу! Хотя ничего удивительного, тут же наверняка камеры повсюду. Посмотрели по ним, что я из гостиницы вышел.

– Прохор, давно тут? – спросил я парня, как только мы снова вышли под дождь.

– В Одессе года два. И все время тут, – усмехнулся он, – нам туда, – уступил он мне дорогу.

– Спасибо, я дорогу знаю. Служил где там, на Старой земле? – Мне показалось, что не просто так парень в охранники к Сене попал.

– Так точно, служил. С «Беркута» киевского я. Как только там началось, суды, арестовали пацанов, – Прохор замолчал и сжал кулаки. – В общем, нам с парнями сюда и предложили перебраться. Да тогда много наших уехало, – вдруг разговорился молчаливый до этого охранник, – кто в Москву, кто в Крым, а я вот сюда.

– Понятно. Ну а платят как? – снова поинтересовался я.

– Да неплохо, на жизнь хватает, – отвернулся Прохор и зашагал дальше. Мы уже миновали статую Соньки и почти подошли к гостинице.

– Ну штука-то экю выходит? – щелкнул я пальцами.

– Шутите? Меньше, – сплюнул Прохор. – Это у вас в Порто-Франко платят много, а у нас и цены, и зарплаты ниже.

– А откуда ты знаешь, что я с Порто-Франко? – внезапно удивился я.

– Ну это, мне пора, да мы и дошли, – спохватился Прохор и испарился.

Вот это номер! Я открыл дверь гостиницы, и странное чувство поселилось в душе. Я даже застыл на секунду в дверях. Откуда информация, что я из Порто-Франко? Да еще, я так понял, что охранник знает, что я служу!

– Здравствуйте, снова. Извините, имени вашего не знаю. Как вас, кстати, зовут? – обратился я к скучающей на ресепшене все той же симпатичной блондинке.

– Зовут Лиза, – охотно отозвалась та. – Чаю хотите?

– Нет. Не откажусь, – пошутил я, и та улыбнулась и поставила чайник.

Я подошел к стойке и оперся руками на нее.

– Это на вас там напали? – показала она рукой в сторону улицы.

– Да ерунда, хулиганы, – отмахнулся я.

– Ой, а что у вас с рукой? – обратила она внимание на руку.

– Ну это, – начал я, – шел, поскользнулся, упал. Очнулся, вот!

– Все шутите, – улыбнулась она, – раньше тут грабили людей. Но вот почти год как все спокойно. Если поймают того, кто на вас напал, Михаил Иванович сам с ним разберется. Тут у нас порядок.

– Угу, и порядок, и казино, и девочки – все удовольствия, – пошутил я еще раз.

– И как вам наши девочки? – с ревностью в голосе спросила Лиза.

– Да такие же, как и в Порто-Франко. Что я, проституток не видел? – пожал я плечами.

– Ну и как у вас там в Порто-Франко? – Чайник вскипел, и Лиза начала разливать кипяток по чашкам.

– Долго рассказывать. Как-нибудь посидим в кафешке, только не в этой – я показал на «Соньку», – и я вам все расскажу. А вы мне про Одессу. Идет?

– Идет, – кивнула Лиза. – Только я сегодня до утра, а завтра спать домой, – как бы извиняясь, улыбнулась она.

– Ну, завтра вечером? – настоял я.

– Если только часов в шесть, – согласилась Лиза.

– Договорились. Где встретимся? – Поняв, что немного неправильно сформулировал вопрос, я уточнил: – Я в Одессе таки недавно и плохо знаю местную кухню. Если ви мине подскажете, где тут можно в приличном заведении посидеть с дамой, то мы таки там посидим.

– Тогда, наверное, в «Дерибасе», – снова улыбнулась Лиза, показав белоснежные зубы.

– Ну, вот и отлично! В Дерибасе в шесть! – поставил я точку.

– Только там столик нужно заказывать, обычно народу много, – уточнила Лиза. – Вот ваш чай.

– Закажем! – Я отпил чай, мы еще немного поболтали и распрощались до завтра. Мне рано вставать ни к чему, а Лиза в семь утра уедет отдыхать со смены.

Прошел на свой этаж, посмотрел контрольки. Обе на месте. Не появлялся мой маньяк. И неудивительно. Тут такой контроль. Начальник охраны даже навел справки обо мне. Кто я, откуда. Каким образом и зачем, вот это мне непонятно. Представляю лицо этого Джека-Яна, когда он с подобным тут столкнулся. Но, несмотря ни на что, народу-то вон, полно! Почему? А потому что безопасно! Пей, гуляй, до дома проводят, девушку под бок положат. Проигрался, не беда, довезут до дома. Сервис.

Я разделся, сполоснулся быстро в ванной под душем и улегся в постель. Вот ведь, прямо головой на «стечкина» лег. Ничего, пусть лучше так. Подумал немного и поставил к входной двери стул. Если кто и войдет, то хотя бы нашумит. Мысли в голову никакие не лезли. Руку чуть щипало, я повернулся на бок и заснул.

Глава 10 Сеня круглый

Утро. И снова дождь барабанит по стеклу. В дожде есть только один плюс. Под него хорошо спится. Посмотрел на порез на руке. По сути, ерунда. Сколько времени? Всего лишь шесть утра. Я всегда вставал в шесть утра по местному времени. Это одна из особенностей новоземельных тридцатичасовых суток. Всегда можно высыпаться и рано вставать. А сегодня у меня дел вроде почти и нет. Только одни головоломки. Сегодня воскресенье. Женька приплывает завтра. А мне тогда сегодня нужно взять машину напрокат, покататься по городу или карту купить. А потом? А потом с Лизой в «Дерибас». В «Соньке» мне почему-то сидеть не очень улыбается. Посмотрим, как тут Татьяне с Женей понравится. Татьяне точно не понравится. Хотя такой комплекс в Порто-Франко пользовался бы бешеным успехом.

Так, а теперь, когда я окончательно проснулся, нужно сопоставить все факты и все разложить по полочкам. Маньяк пропал. Не то чтобы пропал, а затаился и съехал с гостиницы. Нужно бы его номер обыскать. Скорее всего, он затихарился в частном секторе. Тут полно комнат сдается, выбирай любую. И ни айди, ничего не нужно. Были бы деньги. А деньги у него есть. Хорошо, посоветуюсь с Давидом в понедельник. Надо бы познакомиться с местным коллективом в полиции, а то только одного начальника и знаю. Не один же он работает там? Теперь о том, что я узнал от Федьки. Нужно с Сеней Круглым пересечься. Продумать, как, и выложить все ему. Что я с этого получу? А то, что Сеня завалит Колымского, и я решу свою вторую проблему, о чем отчитаюсь в ССР.

А вот для этого нужно бы мне самому первому свой план агенту Салливану и сообщить! Достал планшет с только что подключенным местным Интернетом и отправил сообщения. Тут они отправляются не напрямую, а как-то по-хитрому. Набил текст и передал. Потом сообщил Светлане, что все нормально, приехал, работаю. Затем написал Фрэнки: так и так, поселился в соседнем номере с Джеком Пеппером. Жду.

Сообщения тут долго идут. Так что ответ будет, наверное, завтра. И это в лучшем случае. А пока залез в местный Интернет. Так, мне нужна машина напрокат. Что у нас тут почем? Вот, есть контора по прокату машин. Оставить заявку онлайн. Выберите модель. «Ниву»? Пожалуй. Выбираю «Шевроле-Ниву». Так, на сколько дней? Три месяца. О, со скидкой пойдет. Шесть экю в сутки. Годится. Итого с меня пятьсот сорок экю. Что-то многовато. Нет, я не жмот, конечно, и деньги мне как бы выделили. Но вот так вот тупо почти две штуки баксов за машину отдать? А потом отдать и машину. Не, мы пойдем другим путем. А купить машину сколько будет стоить? Посмотрим. Захожу на авторынок. Новая стоит почти четыре с половиной тысячи экю! Что так дорого-то? Давайте другую поищем. Лучше бэушную. Купить, покататься три месяца и продать перед отъездом. Потеряю немного. Да и мало ли что? Все-таки своя машина будет. Пригодится на будущее. Где этот авторынок находится? О, «Автопривоз»! Хорошее название. Новоодесское шоссе, дом один. На выезде из города. А поеду-ка я сам туда и посмотрю.

Наскоро позавтракав, я попросил рыжеволосую администраторшу, сменившую Лизу за стойкой, вызвать такси к гостинице. Машина подкатила примерно минут через десять. «Лада Калина» синего цвета, с шашечками на боку. Ну просто как никуда и не уезжал, не покидал родную планету. Поздоровался с таксистом, назвал адрес. Маленький черный паренек, по-видимому, армянин, кивнул, и мы тронулись. Машина резво покатила в горку. Мы выехали с главной улицы, свернули в проулок и выехали на большое шоссе. Это и было то самое Новоодесское шоссе. Улицы стали шире, дома все больше каменные и трехэтажные. Как я понял, Одесса делилась на старый город и на новый. По окраинам располагались дома новой застройки. За заправкой водитель повернул налево, и мы вкатились за металлические ворота с надписью наверху «Автопривоз». Я дал таксисту два экю и пошел смотреть машины.

Выбор был небольшой. Сразу у входа стоял автохлам, так я его назвал. Подержанные иномарки и нашемарки. Несмотря на их ужасный вид, несколько человек в таких же дождевиках, как у меня, внимательно разглядывали товар, а два менеджера в красных жилетках и дождевых плащах им помогали. Пройдя дальше, я увидел машины премиум-класса. Несколько «кукурузников», один «Паджеро» и два «Паджеро-Спорт», как у меня в Порто-Франко. Увидев на них цену в шесть тысяч экю, я еще раз похвалил себя за удачную покупку машины тогда. Я такой же взял в два раза дешевле. Отдельно стоял ряд с «Нивами». Эта модель была самой популярной в Одессе, поэтому я внимательно прошелся вдоль стоящих машин. Самая дешевая стоила полторы тысячи экю. Но у меня были сильные сомнения, что она уедет отсюда своим ходом. В более-менее нормальном состоянии «Шевроле-Нива» стоила почти пять тысяч экю. А у меня с собой в кармане было всего четыре тысячи. Нет, можно и айди расплатиться. Но что-то жаба начинает душить, стоит лишь взглянуть на бумажку с ценой. Так, что у нас тут еще есть из полноприводного? Пузотерки не беру, мало ли куда заехать придется? Вот «Ниссан Икстрейл» здоровенный стоит. Тоже четыре тысячи экю стоит. Вроде ничего. Но проходимость у него так себе. Да и куда я тут на этих узких улочках на нем пролезу? А ну как сломается? Где запчасти искать? Ага, вот китайцы стоят. Посмотрим. Это уже, наверное, местное производство. Сделано в новоземельном Китае. Так, оп-па, интересная модель! «Грейт Уолл», новый. Четыре с половиной тысячи экю. Посмотрим. Полный привод, бензин. Вроде все нормалек, но уж больно большой. И мне бы подешевле. Можно немного бывший в употреблении.

Немного походил между рядами, остановился перед другой моделью. Тоже «Грейт Уолл», только немного другой конфигурации. Тоже новый, чуть поменьше. На «Рено Дастер» похож! И цена приемлемая, уже четыре тысячи экю. Тоже полноприводный. Наверное, местная сборка.

– Здравствуйте. Чем могу помочь? – Передо мною вдруг возник менеджер в красном плаще и с табличкой. Капли дождя стекали с его капюшона.

– Да машину ищу, – кивнул я.

– Отличный выбор, – показал он на стоящего китайца, – это уже местное производство, с китайской территории привезли. Буквально две недели назад сухогруз прибыл. Именно эта модель под наши условия создана, очень быстро разбирают.

Пропустив лапшу мимо ушей, я спросил напрямую:

– Мне нужна машина на сезон дождей. Чтобы в городе и за городом можно было поездить. И потом продать, несильно в этом потеряв. Что посоветуете?

Продавец посмотрел на меня, потом опустил взгляд на кобуру со «стечкиным» и решительно махнул мне рукой.

– Пойдемте. – И я проследовал за ним в дальний конец салона.

– Если вы на время берете машину, то новую смысла брать нет. И китайца не берите. Их потом продать сложно будет. Зачем брать подержанного китайца, когда на льготных условиях в кредит можно взять нового? – задал он резонный вопрос, воздев указательный палец вверх, – Нет, конечно, продать можно все, что угодно. Но вопрос, за какую цену?

– Согласен, – кивнул я, идя за менеджером.

– Вы явно приезжий и человек служивый, – продолжил продавец, – поэтому вам скажу честно. Берите то, что сдают приезжие. Сюда ведь много народу на своих машинах приезжает. Кто-то продает. Кто-то ездит на них. Бывает так, что сразу продают, так как деньги нужны. А машины у нас в цене.

И опять я кивнул. Уж что тут в цене, так это машины.

– Я бы предложил вам «Ниву» или «Патриот», они сейчас самым спросом пользуются. Но вопрос цены, я так понимаю, стоит все-таки на первом месте? – задал паренек мне вопрос.

– Не то чтобы остро, но стоит, – согласился я.

– Ну вот она, смотрите, – и продавец восторженно показал рукой на белую «Тойоту RAV» «четыре» в старом кузове.

– Какого она года? – скривился я.

Нет, машина выглядела крепко. Правда, на крыле были видны следы облупившейся краски. Автомобиль явно побывал в авариях. И в одном месте на порогах проступили рыжики.

– Девяносто седьмого по-староземельному! – с гордостью сообщил продавец. – Да вы не смотрите на год. Вы на качество смотрите. Сейчас машины делают одноразовые. Год, два, пять лет, и все. Начинается то одно, то другое. А эта машина на века!

Он открыл дверцу, достал из бардачка ключи и запустил двигатель.

– Смотрите. С пол-оборота завелась!

Я обошел всю машину. Мелкие коцки на кузове, но в целом выглядела довольно неплохо для своих лет. И двигатель работал ровно.

– Да не сомневайтесь, мы ее всю осмотрели. Надежная машина! – ободрил меня продаван.

– Ну и сколько вы хотите? – задал я самый главный вопрос.

Для себя уже решил, что, скорее всего, именно ее и возьму. За три месяца не развалится, а продать ее в таком состоянии действительно можно будет легко.

– Две с половиной тысячи. И она ваша! – выдал наконец продавец. Но по глазам я понял, что цену он сильно завысил. Наверняка сами за полторы ее взяли.

После небольшого торга я взял ее за две двести. Ну ни в какую не хотел уступать этот менеджер. Мы еще прокатились на машине по городу. Механика, полный привод. Пробег что-то за двести пятьдесят тысяч, и то не факт. Скорее всего, больше. Но машина много не бегала по местным дорогам. Точнее, по бездорожью. Видимо, реально кто-то из вновь прибывших отдал.

Оформить машину можно было прямо на территории «Автопривоза». Мы зашли в небольшой вагончик, и меня внесли в базу автовладельцев, выдали автомобильный номер. Вот и все, теперь я на колесах! Ну что, куда дальше?

А дальше покатаюсь по городу. Заодно вдруг какие дефекты в машине проявятся. Заехал на заправку, залил полный бак и рванул с места всеми колесами. Нет, так не пойдет. Скользко, сразу в первой же луже чуть не повело. Аквапланирование началось. Сбавил скорость до шестидесяти километров в час и поехал в город. Машин на улицах было мало, воскресенье же. Проехал все Новоодесское шоссе, потом свернул направо. Ну и сразу заехал в тупик. Вот она, особенность организации движения в Новой Одессе. Ее просто нет. Увидел указатель – «Порт». Поехал туда. Свернул налево, потом прямо километра два, потом снова налево. Ага, вот он, порт. На удивление, не такой большой, как в Порто-Франко. Поменьше. Но у причала несколько сухогрузов стоят, баржи и яхты. Да тут яхты есть, как в Порто-Франко! Богатый город. Хорошо, порт подробно завтра осмотрю, когда «Михаил Светлов» встречать приеду. А сейчас поеду найду этот ресторан «Дерибас». Судя по всему, он должен находиться на улице Дерибасовской. Интересно, а Малая Арнаутская тут есть? Как оказалось, есть.

Дерибасовская оказалось обычной улочкой. Довольно узкой, с односторонним движением. Ресторан «Дерибас» был отдельно стоящим деревянным зданием с большой стеклянной верандой. Видимо, когда нет дождей, стекла поднимают, и получается открытая веранда. Приметил место для парковки и уехал дальше, по Малой Арнаутской. А вот свою гостиницу нашел с трудом. Закрутился по узким улочкам центральной Одессы. В настоящей Одессе я ни разу не был, так что сравнивать мне не с чем. Но можете поверить, атмосфера в Новой Одессе самая что ни на есть одесская! Теперь в гостиницу. Припарковался у входа. Сразу же выбежал охранник. Интересно, где он сидит? Как ни зайду, никого. Но стоит чему-то случиться, как охрана тут как тут. На этот раз с зонтом.

– Здравствуйте, это ваша машина? – спросил молодой парнишка с бейджиком «Охрана» на пиджаке.

– Так точно, моя, – похлопал я «Тойоту» по капоту.

– У нас парковка с той стороны, – и он показал мне рукой за здание, – платная.

– Хорошо, заплатим. – Я снова сел в машину, поставил по всем правилам, заплатив за несколько дней вперед.

Парковка стоила один экю за три дня. Минимальное время стоянки три дня. То есть хоть на час приехал, а плати за три дня. Узнаю размах Сени Круглого. Принципы бизнеса просты. Приезжаешь в гостиницу. Цены низкие, берешь сразу несколько дней. Ну там неделю, месяц. Завтракать, обедать и ужинать ходишь в «Ресторанъ». Вроде бы тоже приемлемо. И, конечно, машину на стоянку, девочек в номер. На все вроде по чуть-чуть, но уходит. В итоге, тебе дают халявные фишки из казино – «Бильярдъ», где ты и оставляешь остатки денег. Браво, Сеня! С истинно одесским размахом! Я даже поаплодировал, когда шел под дождем со стоянки в гостиницу. Так, забыл о главном. Нужно позвонить Федьке Косому и напомнить, чтобы сменил симку. Набрал номер. Абонент не абонент. Наверное, уже сменил. Хорошо, буду ждать его звонка.

Пообедав и немного повалявшись в постели, начал собираться на ужин с Лизой. В целом я не бабник. Но и не святоша. Со Светой мы живем несколько месяцев. Не муж и жена, но все же отношения. И меня в них все устраивает. Так зачем я иду ужинать с этой девочкой? Ведь я ее старше лет на десять и явно ей нравлюсь. Вон как смотрит! В конце концов, убедил себя, что я еду вербовать ее в качестве агента. Мне же нужна информация о том, что происходит в Одессе? Опять же Джек тут живет. Точнее, жил. Он так и не появлялся. Контролька осталась нетронутой. Это получается, что в выходные в комнатах не убираются? Наверное. А вот у меня в комнате кто-то побывал. Но я бы не стал это драматизировать. У меня просто заправили кровать и выкинули мусор из корзины.

Примерно в половине шестого я вышел на улицу, снова под дождем прошел к стоянке и теперь уже, как солидный кавалер, поехал в ресторан на машине. Пить тут за рулем, думаю, не запрещено. Ну, если что, оставлю машину около «Дерибаса». Кстати, нужно было за дамой заехать. Не подумал, что на колесах буду. Да и город не знал. А, ладно, будь как будет.

Доехал до Дерибасовской минут за пять. Машин на дорогах прибавилось. И место на парковке у ресторана я нашел с трудом. А когда нашел место, то вспомнил, что Лиза сказала, что столик хорошо бы заказывать заранее. Опять незадача! Ну ничего. Вдруг места будут. Мест не было. Метродотель в красной жилетке и синих штанах, заправленных в хромовые сапоги, пожал плечами и сказал, что свободных мест нет. Я вздохнул и стал ждать на улице. На удивление, Лиза приехала на такси без пяти шесть. Откинула капюшон с дождевика и окликнула меня.

– Привет, что стоишь?

– Ну так это, – смутился я, – мест нет.

– Я заказала, пошли, – взяв меня под руку, увлекла внутрь.

Народу действительно было много. Живой музыки и музыкантов тут не было, просто из динамиков играла тихая, спокойная мелодия. Официанты в белых фартуках виртуозно носились между столиков. Да и клиенты все больше солидные. Не шумные большие компании, а все больше пары. Деревянные столы и стулья гармонично сочетались со старорусским интерьером. Все так чинно, благородно.

Мы сели за дальний столик, и официант тут же положил перед каждым меню. Я не был голоден, поэтому передал право заказывать спутнице. В итоге мы заказали рыбу, салатик из овощей и бутылку красного домашнего вина. Вот тут вино уже наливали в правильные винные фужеры. А то несолидно стаканами винище хлестать. Хотя местный колорит. Тоже, так сказать, своя изюминка.

– Скажите, Елизавета, вы давно в Новой Одессе? – начал разговор я, а то пауза затягивалась.

– Три года. Но кажется, что уже целую вечность, – вздохнула девушка.

Она сегодня была просто восхитительна. Голубое платье с глубоким вырезом, золотая цепочка с кулоном на шее и волосы, спадающие на плечи.

– Ну и как вам? Не жалеете, что приехали? – снова полез я с вопросами. Привычка – вторая натура.

– Как сказать, – словно собираясь с мыслями, сделала паузу Лиза, – скорее нет, чем да. Я ведь в Одессе и жила до перехода. И вот так, с родителями. Сразу сюда.

Я разлил вино по стаканам, сказал банальный тост, и мы выпили. Точнее, Лиза чуть пригубила, а я опрокинул фужерчик, подумав при этом, что пора бы мне заняться спортом. А то выходит, что праздник каждый день и вино рекой.

– Ну а в целом в чем отличие этой Одессы и той, настоящей? – снова полез я с вопросами.

– Там бардак страшный, а тут порядок. Относительный, конечно, но порядок. Там работы нет, а тут почти нет безработных. Что-нибудь да найдешь. У меня мама с папой работают, брат служит теперь. – Елизавета сделала еще глоток вина, и ее щеки налились румянцем. Алкоголь явно на нее подействовал. Видать, нечасто выпивает.

Поболтав еще примерно минут сорок ни о чем, я окончательно понял, что как объект вербовки Лиза для меня интереса не представляет. Вот тоже мне, открытие сделал. Я это сразу знал! А как женщина она интерес представляет? Думаю, да. Но… Но не буду торопить события. Девушка порядочная, а мне проблемы не нужны. Уж лучше… А, не буду говорить. Что лучше. Лучше загулять и напиться в компании проституток, чем вот так разбивать сердца порядочных девушек, рассчитывающих на серьезные отношения.

Но вечер все равно удался, кухня была на славу. После ужина я отвез Лизу домой, проводив до двери подъезда. Благо жила она недалеко. Но вот хоть убейте, адрес я не запомнил. Как говорится, в гостях хорошо, а дома лучше.

* * *

Утром провалялся в кровати до девяти, чего со мной раньше не случалось. Привык уже рано вставать, а тут вот разоспался. Видимо, напряжение последних дней сказалось. Да что, собственно? Спешить мне некуда. Корабль с «Патриотами» приходит после обеда. А точно после обеда? Позвоню я в порт. Нашел телефон в Интернете, спросил. И сразу вскочил как ошпаренный. Сухогруз прибыл! Идет разгрузка!

Быстро впрыгнул в брюки, напялил футболку и схватил дождевик. Сунул «стечкина» в кобуру и три подсумка с запасными магазинами на пояс. Выбежал из номера и помчался вниз по лестнице. Если опоздаю, где потом Женька` с командой искать? Он ведь не знает, что я тут. Должен я успеть, должен! Дождь все так же монотонно поливал Одессу. По лужам я добежал до стоянки, промочив при этом ботинки. Сапоги нужно резиновые, вот что! Прыгнув в «Тойоту», дал по газам, не прогревая движок. Некогда! Выехал сразу на шоссе и полетел в сторону порта. Машин на улицах прибавилось. Люди катили кто куда. Тентованные «Газели» везли товар в магазины, люди в легковушках ехали на работу. Но мне повезло. Все пробки образовывались в основном в сторону центра города, а я, выехав на окраину и объехав центр, сразу свернул на указатель «порт». После спуска с холма передо мной открылся одесский порт и вид на нефтяной терминал. Несколько сухогрузов, как и вчера, стояли у причала, но я сразу увидал тот самый «Михаил Светлов». С него по большому трапу, установленному у борта, съезжали машины.

Я чуть прибавил газу и едва не протаранил шлагбаум на въезде.

– Куда летишь, э! – крикнул мне человек в черной форме охранника.

– Да опаздываю, груз принять надо! – крикнул я в опущенное боковое стекло.

– А, ты от Сени Круглого? Проезжай! – И шлагбаум взлетел вверх перед моей машиной.

Я, сбавив скорость, поехал к причалам. Вот и стоянка. «Патриоты» выстроились в ряд. А, вот оно, в чем дело. Водителей на машины нет. Вот Женя и его подопечные по одной машине и перегоняют сюда. Не встречает их никто! А собственно, чему удивляться-то? Сухогруз только к обеду должен был прийти. Вылезший из кабины «Тигра» боец внимательно посмотрел на меня. А потом заулыбался!

– Шеф, какими судьбами?

– А что значит какими? А значит, так надо! Я вас, понимаешь, контролирую! – развел я руки в стороны и рассмеялся.

– Андрюха, привет! И ты тут? – внезапно, откуда ни возьмись, появился Евгений.

Мы обнялись и пожали руки.

– Как дошли? Шторма были? – спросил я у Женьки.

– Да были, но так се, не шторма, а штормишки! – отмахнулся он. – В целом все нормально.

– Да от тебя просто прет просоленным морским воздухом, – посмотрел я на Женька`.

Обветренное лицо, промасленная «горка», усталость на лице. А в глазах радость, что все, приплыли.

– Как доплыли, кстати? – снова похлопал я Женьку по плечу.

– Из самого страшного – морская болезнь у одного бойца. Вон он, в кабине сидит, – и Женя показал на паренька лет двадцати пяти в «горке» и РПС «Смерш».

Я вспомнил его. Леха, кажется, его зовут. Из команды того капитана Марченко.

– Кстати. У тебя же есть местный телефон? Позвонить бы нужно Круглому. Вот, – и Женя достал бумажку из кармана, сложенную в несколько раз.

Я прочитал телефонный номер, набрал его. Пошли гудки. Никто не ответил.

– Не отвечает, – пожал я плечами, – есть другой номер?

Другого номера не было, но он и не понадобился. Я заметил, как через шлагбаум проехал белый «кукурузник» с тонированными стеклами и номером «0001». Круглого машина. Сам приехал? Нет. Из машины вылез мужик лет сорока с бандитским лицом и без дождевика, в обычной кожаной куртке. Он сразу же раскрыл над собой зонт, так как дождь все лил и лил, не переставая. С заднего сиденья вышли еще три парня, тоже все в кожанках. Местная униформа, я уже знал это.

– Так, Женек, расставь парней по периметру. Вон пусть один в «Тигр» за турель встанет. Мало ли что от этих бандюганов ждать, – шепнул я приятелю. Он молча кивнул и отошел в сторону, предоставив мне возможность «побазарить с приезжими».

– Вы от Вагона? – спросил вышедший первым. Я увидел шрам у него на лбу и вспомнил справку из ССР. Это Витя Шрам. Правая рука Круглого.

– Допустим, – спокойно сказал я.

Но рука сама, непроизвольно потянулась к кобуре с пистолетом. Что-то тут не так.

– Ну, все, тачки бросайте и можете быть свободны, – властным тоном скомандовал Шрам.

– Так бабки за них давайте, и мы в расчете, как в полете, – так же, с блатной интонацией в тон ему парировал я.

Шрам сверкнул глазами, но потом успокоился, глубоко выдохнул и начал мне пояснять за жизнь:

– Братуха, тут уже не мы решаем. Круглый с Вагоном добазарился. Товар вы пригнали, вам наша благодарность за это. А бабки пусть паханы сами делят.

– Ничего не знаю. Будут бабки – отдаем тачки. Нет бабок – не отдаем, – снова спокойно ответил я и посмотрел ему в глаза. – Скажи, пусть сам Круглый приедет, если тут непонятки возникли. А я Вагону пока сообщу.

– Круглый сейчас занят и приехать не может, – ответил мне Шрам, – а вы тогда сами тут сторожите свои тачки, пока мы разбираемся.

Его двое бойцов беглым взглядом осматривали нас. Видимо, им что-то не понравилось, поэтому все трое сели в машину, развернулись и покатили назад.

– Что такое? – подбежал ко мне взволнованный Женек. Уже «АК» у него в руке, и плитник напялил.

– Да пробивают нас, скорее всего. Что-то мутит там Круглый. Прав был Вагон, странная ситуация.

– Что делать будем? – спросил Женя по кличке «Старый».

Парни его тоже напряглись. Понятно, что немного не по сценарию события развиваются.

– Молодые люди, вы бы машины убрали со стоянки. Тут зона погрузки, – к нам подошел толстенький, маленький сотрудник порта в фирменном комбинезоне.

– Да только разгрузились, отец! – пояснил я, подойдя к нему ближе. – Дай время, сейчас заедут за нами, и все, разойдемся, как в море корабли.

– Ну смотрите, у вас три часа, – грозно сказал он и ушел.

Я снова набрал номер Круглого. Не отвечает. Что же, хорошо. Мы пойдем другим путем.

Я порылся в карманах и нашел визитку менеджера «Автопривоза». Вот он взял трубку с первого раза!

– Сергей, привет, это Андрей. Я у вас «Тойоту» вчера брал.

– Да, Андрей, узнал. Что, проблемы с машиной? – с тревогой спросил Сергей.

– Нет, с машиной все нормально. Тут такое дело, – взял я паузу, подбирая слова, – у меня знакомые«Патриотов» привезли, много. И три «Тигра», а клиент что-то с оплатой морозит. Если через вас реализовать, как, реально?

– Ну, в принципе, реально. А цена? Что за машины? Кто хозяин? – стал сразу задавать деловые вопросы менеджер.

– Хозяин в Порто-Франко, у нас доверенность от него. Машины новье, только из-за ленточки. Морем пришли, без пробега то есть, – охотно пояснил я. Цена… – тут я сделал паузу и заглянул в бумаги, – ну разная цена. Там комплектации разные, можно обсудить. Ну, от семи с половиной тысяч за новую тачку.

– Андрей, я вас услышал. Дайте мне время. Я сейчас свяжусь с руководством. Но предложение заманчивое однозначно! – заинтересованно протараторил менеджер автосалона.

Договорились созвониться через час.

– Ну что, – обратился я к своей банде, – нас либо выгонят с машинами со стоянки через три часа, либо заставят платить за хранение машин, либо… – Договорить я не успел, у меня зазвонил телефон.

– Здравствуйте, вы звонили мне? – раздался грубый голос в трубке.

– Да, это от Вагона по поводу машин. Машины стоят в порту. От вас люди приезжали, но денег не привезли, – спокойно пояснил я ситуацию.

– Да-да-да. Я вас понял, сейчас порешаем вопросы, ждите, – и незнакомец отключился. Голос немного суетливый, с акцентом небольшим. Южнорусский или украинский.

– Ну что там? – с надеждой спросил Женек.

Остальные трое бойцов хоть и старались не подавать виду, но тоже сильно нервничали. Татьяна сидела в машине, скрестив руки на груди. Ей эта временная задержка тоже не нравилась, но она пока ничего не говорила. Молодец.

– Да думаю, сейчас сам приедет, – обнадежил я всех.

И угадал. Примерно через тридцать минут показалось несколько машин. Два «Лендкрузера» и один белый «Икарус».

Машины медленно проехали КПП и развернулись в нашу сторону.

– Слушай, а почему «Икарус» белый? – неожиданно спросил Женя.

– А хрен его знает. Наверное, перекрасили уже тут. Я тоже только желтые и красные видал у нас. Да и нет их на дорогах уже давно, не производят больше, – ответил я сквозь зубы.

Вопрос с цветом автобуса занимал меня сейчас меньше всего. Трое бойцов нашего охранного агентства снова заняли позиции. Один в «Тигре» за пулеметом, двое других рассредоточились по краям стоянки.

Два джипа и автобус остановились прямо напротив нас. Из джипов вышли пять бойцов охраны, в пиджаках черного цвета, с «АК-105» в руках. Молча осмотрели периметр. После один подошел ко второму «крузаку» и стукнул по двери. Тут же с переднего сиденья выскочил телохранитель в пиджаке и открыл пассажирскую дверь одновременно с зонтом, который раскрыл не над собой, а над тем человеком, кто выходил из машины. Невысокий, полный, с круглым красным лицом. Одет, в отличие от охраны, в обычный белый свитер и синие джинсы. Поверх свитера виднелась массивная золотая цепь. Сеня Круглый собственной персоной.

– Приветствую, бродяги! – обратился он к нам. – Кто старший?

– Я старший, – спокойно вышел вперед.

Сеня осмотрел меня с ног до головы.

– Я вас мог где-то видеть? – неожиданно спросил он.

– Вполне возможно, – кивнул я.

– Что с машинами за непонятки? Вагон их для меня вез, а вы уже на «Привоз» их предлагаете? – спокойно начал «вести базар» Семен.

– У нас указание. Передать машины, получить деньги. Машины тут, деньги нам платить отказались. В порту нам сказали, чтобы через час машин на стоянке не было. Если вы не берете, мы продаем товар другим, – металлическим голосом ответил я.

Сеня сделал жест, и перед ним появился человек с чемоданом.

– Вот деньги. Считайте, все, как договаривались, – и подал знак.

Тут же двери белого «Икаруса» распахнулись, и из него вышли несколько работяг, скорее всего, водителей.

Я подошел к Семену, взял чемодан. Отошел к машине, чтобы не мочить деньги под дождем. Человек, держащий зонт над Семеном, подтянул его и ко мне. В его присутствии я пересчитал. Несколько раз сбивался. Почему-то мне казалось, что денег все время меньше. Вроде большой чемодан, а все купюры спокойно уместились в маленькую кожаную сумочку, что передал мне Женя. Все верно. Двести пятьдесят тысяч экю. Расписались в договоре купли-продажи, и Семен улыбнулся.

– Я вас вспомнил, вы же у меня в «Соньке» остановились, правильно?

– Правильно, – улыбнулся я в ответ.

– Тогда милости прошу лично вас сегодня часиков в десять в вип-зал. Посидим, побазарим о делах наших. Ну и бабы, само собой? – подмигнул мне Круглый.

– Благодарствую за приглашение, обязательно приду, – чуть поклонился я, как самурай противнику перед боем, и сделал жест ребятам из команды Жени, чтобы снимались.

Сам Женек тоже выдохнул и забросил автомат за спину. Водители сноровисто заводили и прогревали «УАЗы», техники из их команды осматривали внешнее состояние машин. Претензий не было. А нам теперь предстояло вшестером уместиться в моей «Тойоте». Оружие сложили в багажник вместе с личными вещами. И он еле-еле закрылся. Только Женя сел на переднее сиденье и поставил автомат между ног. Сумка с деньгами стояла у него на полу.

Я рванул с места и полетел по знакомой дороге в город, притормаживая на поворотах. Отъехав от порта на приличное расстояние, я сбавил скорость.

– По сторонам поглядывай, – сказал я Жене, начавшему было клевать носом.

– Ты бы продавану тому позвонил, которому машины предлагал. Сказал бы, мол, продан товар, – намекнул он мне.

– Думаю, не стоит, он уже в курсе, – усмехнулся я в ответ. – Наверняка этот «Автопривоз» под контролем Круглого.

Теперь в банк. Банк Ордена работает на всей территории Новой Земли. Русская территория и Новая Одесса не исключение. Притормозив у главного офиса, я сделал знак Жене и вышел из машины. Он проводил меня до дверей банка и остался на улице. Положить деньги на счет Вагона теперь было делом техники. Я спокойно, без очереди, подошел в свободное окошко и протянул реквизиты и свою айди.

– Внести на счет, – пояснил я кассирше.

Правда, глаза у нее немного округлились от вида всей суммы. Но все законно, вот договор купли-продажи. Никакого криминала, поставка автомобилей и расчет наличными. Деньги были внесены на счет Вагона. Думаю, почти сразу же ему пришло об этом уведомление на сотовый телефон. Наши комиссионные я отложил отдельно. Успеем еще положить на счет.

Когда дело было сделано, я с чистой совестью вышел на улицу под дождь. Женя так и стоял под козырьком у крыльца банка. Хорошо, что автомат догадался в машине оставить. Я кивнул, и мы пошли к «Тойоте».

– Ну что, господа, сегодня в «Соньке» остановимся? – повернулся я к компании, теснившейся на заднем сиденье.

Татьяна молча кивнула. Имя «Сонька» для нее сейчас пока пустой звук.

– Комиссионные ваши все сразу раздать? – спросил я сидящих сзади, разворачиваясь от здания банка в сторону Новоодесского шоссе.

– Можно сразу, – раздался сзади молодой голос.

– Ты же все пропьешь, Димон? – повернулся назад Женька.

– Че это сразу пропью? – обиделся тот.

– Да, извини, не все пропьешь. Половину на баб потратишь, – уточнил Евгений, и все засмеялись.

Наконец, я вывернул перед гостиницей и заехал на стоянку.

– Приехали, вылазь! – сказал я и первым вышел из-за руля.

Теперь предстояло затащить все то, что я утрамбовал в багажнике, в гостиницу. Номера я сам оформил на всех, собрав айди, на трое суток. Как раз у меня заканчивается оплата, а там решим, оставаться тут или искать что-то другое. Поинтересовался, не появлялся ли Ян Качински. Нет, не появлялся. И оплата номера у него закончилась. Для Жени с Таней я заказал двухместный номер, а парней поселил в трехместном. Так вышло дешевле, чем снимать три одноместных номера. Пусть потом сами разбираются, кому и с кем жить. Впереди куча времени. После все вместе пошли в ресторан. Уверенно вошел в заведение, прошел рамку металлоискателя и поздоровался с Прохором. Ребят я предупредил, чтобы оружие в кабак не брали. Сели вместе за столик, и я заказал на всех первое, второе и графинчик водочки. Да, понимаю, время только еще обед, но сегодня можно. Столько дел переделали. А эти три парня, Дима, Леша и Гриша, свою работу в Одессе полностью закончили. Теперь впереди только ожидание окончания сезона дождей, которое, судя по их веселым глазам, будет бурным. Раздал по полторы тысячи каждому. Их доля и одновременно деньги на проживание. Если экономить и не кутить, то за месяц можно тратить не более двести экю. К тому же в Одессе цены чуть пониже, чем в Порто-Франко. Сам взял в руки графин и разлил водку по стопкам. Дима, высокий и худой паренек лет двадцати пяти, предложил тост.

– Ну, с прибытием!

Алексей и Гриша радостно поддержали. Даже Татьяна отпила чуть-чуть. Потом повторили под горячее, и водка закончилась. Гриша посмотрел на меня жалостливыми глазами, но я покачал головой.

– На сейчас-таки хватит. Вот вечером сами расслабляйтесь, а у меня еще дела.

* * *

После обеда я планировал заехать в отдел полиции к начальнику угро Давиду Казаряну. Первую часть плана мы исполнили, теперь впереди Джек Пеппер и Беня Колымский. Вновь прибывшие отправились в номера отдыхать. А я поехал в центр города, где размещалось здание одесской полиции. Уже по дороге еще раз набрал Косого. Опять абонент недоступен. Вот это уже волнительно. Позвонил Давиду. Он на месте, ждет.

Зарулил сразу перед управлением направо и припарковался у большого каштана. Так, одним колесом попал в ямку. Ничего, полный привод все-таки у меня. Вылезу как-нибудь! Бросил машину и запер на ключ. Что-то сигнализации автомобильные тут не в моде. Хотя машины угоняют. А у меня брелок с сигнализацией, но, боюсь, поставлю на нее, а батарейка в брелоке сядет. Бегай потом, ищи запасную.

Поднялся на невысокое крыльцо желтого здания и толкнул дверь. Спокойно прошел мимо дежурного, пробежался по лестнице на второй этаж и толкнул дверь кабинета начальника уголовного розыска.

Давид сидел не один. Прямо у единственного окна стоял полноватый мужичок в синем пиджаке с кобурой на поясе. Скосив глаза, я увидел свой «глок». То есть бывший мой и успешно конфискованный три дня назад.

– Здравствуйте, Давид, – громко произнес я.

– А вот и он сам. Андрей Новиков, детектив из Порто-Франко, ищет маньяка! – представил меня Казарян стоящему мужчине и продолжил: – А это Михаил Адольфович Сенкевич, начальник полиции Новой Одессы.

Мы пожали руки друг другу. Сенкевич оказался ниже меня на голову и смотрел снизу вверх маленькими бегающими глазками. Кобуру с пистолетом он сразу спрятал под полой своего пиджака.

– Да, Андрей, присаживайтесь. Ну как, не нашли своего «потрошителя»? – с усмешкой спросил меня Сенкевич.

– Пока занимаюсь розыском, – начал я спокойным тоном, присев на поставленный передо мною стул, – в гостинице он не появлялся больше. Залег на дно.

– Да это и понятно, у «Соньки» все на виду, охрана пробивает постояльцев. Там казино и большие бабки крутятся. В частный сектор он сбежал, – пояснил мне Сенкевич.

– Ну а у вас вчера никаких жестоких преступлений не произошло? У нас он по воскресеньям женщин потрошил, – обратился я к начальнику полиции.

– Слава богу, у нас пока тихо все и спокойно, – сплюнул три раза Сенкевич, – если не считать этого, – и он кивнул на Казаряна.

– Вчера вашего знакомого Косого убили. Ну, который тогда за столик в «Золотом слоне» случайно подсел, – пояснил мне Давид. – Прямо в парке у памятника Дюку. Три ножевых.

– Ну, этого и следовало ожидать. Он же у Бени деньги скрысил! – высказал свою версию Сенкевич. – А с Беней Колымским шутки шутить не стоит.

Вот как! То есть Федора убили сразу после нашей встречи, а потом пытались убить меня. Но со мной не получилось. Теперь понятно, почему он не звонил.

– А что вы про Беню можете сказать? Раскроете убийство Косого? – спросил я у господ начальников.

– Вряд ли, – начал Казарян со второго вопроса, – убийство Косого – это глухарь стопроцентный. Сам Беня и его близкие руки марать не станут. Нанял отморозка какого. Вон их, пруд пруди.

– А Беня – он очень осторожный. Недавно тут, в Одессе, но уже репутацию себе сделал. Он на Привозе бабки собирает. И с Круглым у них вроде как мир пока, – продолжил за Казаряна Сенкевич.

– Ну ладно, отчетик тогда мне вечером кинешь, я пока отъеду, – спохватился Михаил Адольфович и быстро покинул кабинет.

– Ну и начальник у тебя, – показал я большим пальцем на дверь, через которую только что вышел толстяк в синем костюме. Казарян только пожал плечами.

– Да мне и самому бежать нужно, извини, дела. Сотовый свой оставь, будут новости, сообщу, – как бы извиняясь, сказал мне Казярян.

– Так я же тебе звонил, запиши, – укоризненно покачал я головой.

Да-а, похоже, в одесской полиции мне не очень рады. Может, просто действительно дела. А может, в другом причина. И странно, что этот Ян Качинский себя еще не проявил. Ведь наверняка айди пользовался. Деньги в банке снимал, сим-карту покупал… Ну и хрен с ними, с полицейскими местными. Вот замочит когда этот Ян-Джек пару проституток, тогда забегают. Обменявшись телефонами, я вышел на крыльцо. Патрульные под дождем тащили в здание пьяного мужичка. Он кривлялся, орал матом, норовил схватить за погон. Одного удара дубинкой, висевшей на поясе у одного из полицейских, вполне хватило бы для того, чтобы успокоить хулигана. Но они просто тащили его. Отошел в сторону, пропустил задержанного с конвоем и направился к машине.

Вот для чего я прилетел в Одессу? Со злостью врубил заднюю передачу, с пробуксовкой выскочил колесом из ямы и покатил вдоль по улице. Вечером с Сеней Круглым встречаться. Нужно будет как-то сообщить ему, что мне Федор сказал. Вместе и вторую проблему решим – Колымский.

Приехав в свой номер, наконец зашел в Сеть. Отправил сообщения Вагону и Салливану. И тот и другой – заказчики. А мы выполняем порученную ими работу. От них пока ничего не было. Только от Светланы: люблю, скучаю, жду. И картинка. Вздохнул и отложил планшет. Сегодня встреча с Круглым. Нужно решить, как сказать ему и стоит ли говорить? Думаю, стоит рассказать однозначно. Поверит ли? Должен поверить. Нужно быть убедительным. Наворотит он дел? Возможно. Главное, решить проблему с Беней Колымским. А он ему точно мешает. В дверь постучали.

– Да, войдите! – крикнул я, доставая из-под подушки пистолет.

Дверь-то я не запер! Вошел Женька. Причем при параде! Костюмчик однобортный серого цвета, синий в горошек галстук, черные лакированные туфли.

– Них… Вот это да! – только и выдохнул я. – Ну прям жених! У тебя что, свадьба сегодня?

– Андрюх, мы с Таней в ресторан собрались. А в эту «Соньку», – и тут Женя скривился, – она не хочет. Подскажи, куда сходить?

– Ну я был тут в «Золотом слоне», там меня чуть не подстрелили. А заведение в целом ничего. И в «Дерибасе» был. Вот там реально круто. Тихо, спокойно, романтически. Но столики заказывать нужно. Спроси внизу у администраторши, пусть позвонит, – начал я пояснять за Одессу ресторанную товарищу.

– Ага, – кивнул Женька и убежал.

Не хило так Танюша харьковская ему голову вскружила. Не ровен час, и точно поженятся. А что в «Соньку» она идти не хочет, так это понятно. Неохота ей завистливые взгляды дам легкого поведения ловить.

Ну а товарищи наемники, Гриша, Леша и Дима, собрались в «Соньку». Чую, попали они на денежки и продажную любовь. Но я им не нянька, сами взрослые. Прибежал радостный Женя. Столик забронировали, и теперь он спрашивал, на чем туда доехать. Нарисовал схему проезда и дал ключи от «Тойоты».

– Разобьешь – считай, что купил, – предупредил я его сразу. Евгений только фыркнул в ответ.

Ну вот, все разбежались. Сколько у нас на часах? А половина десятого. И мне скоро пора. Где этот вип-зал? Да найду. Тоже мне, проблема.

Ровно в десять я предстал пред рамкой металлоискателя, кивнул охранникам и спросил:

– Мужики, мне бы вип-зал тут найти?

– Вип-зал? – удивился парень в том же черном пиджаке, только ростом примерно как я, но поуже в плечах. – Вас приглашали?

– Да, Семен Маркович ждет меня, – важно назвал я Круглого по имени-отчеству.

– Тогда пройдемте за мной, – сказал охранник и повел меня в сторону от зала в длинный узкий коридор.

Мы прошли мимо кучи закрытых дверей и вышли с другого конца. Если мне не изменяет интуиция, то прямо перед нами должен быть зал с названием «Бильярдъ». Но мы снова свернули направо, и перед нами возникли еще два охранника и небольшая комнатка с диваном и журнальным столиком.

– К Семену Марковичу. Говорит, что его ждут, – пояснил охранник, сопровождавший меня, двум другим.

Один из стоявших кивнул и, постучав, вошел в дубовую деревянную дверь. Примерно через минуту вышел и кивнул мне:

– Пошли.

Я пошел вперед, в ту самую открытую дверь. После того как я зашел внутрь, дверь закрылась. Осмотрелся, щуря глаза от яркого света. В центре большой комнаты стоял красивый резной стол прямоугольной формы с фигурными ножками. Прямо напротив меня за столом сидел Сеня Круглый в черной рубашке и с золотой цепью на шее. Перед ним стояла тарелка с помидорами и специями. Причем помидоры были без кожуры. Сеня отложил вилку в сторону и встал навстречу мне.

– Присаживайтесь, молодой человек. Отужинаете со мной, – и показал мне на свободный стул. Тут же, откуда ни возьмись, появился официант в белой рубашке с бабочкой и поставил передо мной тарелку и вилку. Я сел за стол, и через мгновение на тарелке появился тот же салат, рядом материализовалась стопка и запотевший графин с водочкой.

– Вы уж извините меня, я пока временно не пью, здоровье не позволяет. На таблетках сейчас, – вздохнул Сеня, – а вы не стесняйтесь, наливайте себе.

– Благодарствую, я тоже воздержусь, – я взял вилку и попробовал салат.

Вкусно. Вроде обычные помидоры, но с непонятными приправами и специями. С пикантным вкусом. И без кожуры. Тут же мне поставили тарелку с дымящимися кусками мяса. По вкусу я понял, что это баранина. Парная. Даже не баранина, а ягнятина. Семен доел салат, налил себе минеральной воды в фужер и спокойно пил, поглядывая на меня. Как будто оценивал. Я не стал долго есть, чтобы не испытывать его терпение. Отправил пару кусочков в рот и спокойно положил вилку, ожидая его вопросов.

– Андрей Евгеньевич, – наконец, начал Круглый, – я много про вас знаю. Вы и в полиции работаете, и свой бизнес ведете, и Вагона охраняете. Никаких предубеждений к полицейским у меня нет. Мы и тут, в Одессе, с ними нормально уживаемся. У каждого своя работа. Но, видите ли, – тут Сеня сделал паузу и снова посмотрел на меня, – у меня есть работа специфического плана. Которую бы я не хотел поручать никому из местных. Работа не пыльная и хорошо оплачиваемая. У вас с собой несколько верных и неплохо подготовленных бойцов. Я думаю, вы с ней легко справитесь. И заработаете неплохие деньги.

– У меня к вам встречное предложение, – сказал я вместо ответа, вытерев губы салфеткой.

– Вот как? Интересно! – сдвинул брови Круглый.

По глазам я понял, что он считает это отказом. И если уж отказываться, то лучше делать это, не услышав самого предложения. Наверняка речь пойдет о Колымском.

– Вы слышали про убийство Федьки Косого? – начал я издалека.

Колымский кивнул, и я продолжил:

– Так вот, прежде чем его ткнули ножом, он разговаривал со мной. И сразу после него пытались убить и меня. Но мне повезло.

Круглый задумался и молча смотрел на меня, как бы ожидая продолжения.

– Перед убийством Федька посвятил меня в причины того, почему он стал изгоем для Колымского. Он же был его близким, так? – посмотрел я на Сеню.

– Федька кинул Колымского, это все знают, – скривил лицо Круглый.

– Да не совсем так. Точнее, совсем не так. Никого Федька не кидал. Колымский запустил эту мульку, чтобы никто не верил Федьке. На самом деле, Косому предлагали убить вас, – выложил я свои козыри на стол.

– Вот как? Серьезная предъява. А доказательства у вас есть? – скептически буравил меня глазами Семен.

– Улица Вокзальная, дом шесть. Деревянный двухэтажный дом, второй подъезд, второй этаж, налево и направо. Девушку зовут Маша. В пятницу вечером вы там бываете, – спокойно, как ни в чем не бывало сказал я.

Круглый скомкал салфетку со стола и бросил ее на пол. Его красное лицо стало вдруг бледным.

– В эту пятницу, когда вы один, без охраны, подниметесь к Маше в квартиру, вас примут бойцы Колымского и сделают смертельный укол. Ваша подружка положит ваш труп рядом с собой и разденет. А вызванные потом ваши охранники подумают, что у шефа передоз виагры. Пустые упаковки от таблеток прилагаются, – безжалостно вколачивал я гвозди в гордость и самомнение Семена.

– Сука, – выдохнул он, – я сейчас же ее притащу сюда.

– А вот этого делать не стоит, – покачал я указательным пальцем. – И поэтому у меня к вам деловое предложение. У вас непонятки с Колымским? Мы таки поможем вам разобраться. Только одно условие.

– Какое? – немного успокоившись, уже нормальным голосом, но все еще сквозь зубы процедил Круглый.

– Вот этот разговор сейчас останется между нами. Ну и теми, кто вон там за ширмой все слушает, – указал я в сторону зеленой занавески в углу. – Мы спокойненько ждем пятницы, как ни в чем не бывало едем к вашей подружке, принимаем злодеев, которые должны будут убить вас, и из первых уст узнаем все подробности. Ну а потом принимаем решение. Вы согласны?

– Мне нужно подумать. Идите, я дам вам знать, когда приму решение, – холодно ответил Семен Маркович. Он здорово изменился за последние несколько минут. Вместо розовощекого, уверенного в себе коммерсанта сидел сгорбленный и усталый человек.

Я встал со стула, поклонился в знак вежливости и вышел из комнаты. За дверью охранник так же молча проводил меня до выхода. Только на этот раз мы вышли в другой зал. В нем стояли несколько столов, за которыми люди играли в карты, был стол с рулеткой, и несколько людей ставили фишки и выкрикивали ставки. Игра в казино никогда меня не прельщала, поэтому я спокойно прошел мимо. Охранник проводил меня до входа в гостиницу, где вежливо попрощался и пошел в обратную сторону. А я отправился в свой номер. Моих друзей еще не было. Вечер только начался, и они точно весело проводили время. Запер дверь на ключ, прилег на свою кровать и полез в планшет. Так, вот сообщение от Салливана и Вагона. Демпси пишет, что нужно сообщить в полицию о попытке покушения на Круглого и задержать предполагаемых убийц. Ага, иди там у себя, в Порто-Франко, указания раздавай. Так и передаст все Круглый в полицию. И заявление еще на Колымского напишет.

Вагон написал, что деньги получил, все хорошо. И прислал фотку своего клуба. Круто! Не знаю, как там снаружи здание, а внутри у него все блестит. Красивые улыбающиеся девушки, видимо, все-таки приехал заказ для Славы. Ну что ж, приедем из Одессы, таки посетим это заведение. Больше ничего интересного. Отложил планшет в сторону.

Что предпримет Круглый? Больше склоняюсь к тому, что будет ждать пятницы. Есть некие сомнения, что он поскорее захочет все порешать. Притащит эту Машку, расколет ее, предъявит Колымскому. Но это уже война! Подождем до завтра. Едем дальше. Куда у нас «потрошитель» делся? Затих что-то. Ведь только в кино маньяки жаждут славы и признания, подбрасывают различные зацепки полиции, играют в игру с главным героем. В реале маньяк, конечно, сумасшедший, но дополнительные улики и загадки полиции подбрасывать не станет. И от ведущего расследование будет шарахаться, как черт от ладана. Затаился и сидит себе тихонько, ждет конца сезона дождей. А потом постарается скрыться на машине. Только вот его натура сидеть спокойно не позволит. Снова грохнет проститутку. Это уже в крови сидит. Эх, сейчас бы комплекс оперативно-разыскных мероприятий провести, поквартирный обход, выяснить, кто из приезжих где снимает квартиру. Но это столько сил и средств нужно будет! А полиция на мою информацию слишком холодно реагирует. Ну что ж, придется ждать теперь. Тут я уже бессилен. А когда у вас выпотрошат проститутку, вот тогда вы, голубчики, забегаете!

И жилье бы нам, на всякий случай, резервное нужно. Домик на выезде из города? Снова взял планшет и зашел в сеть Одесса-сити. Так, сдача домов. Вот. Ну, много вариантов. Например, двухэтажный деревянный дом на выезде из города. Пять комнат. То, что нужно. Далековато от центра, парни не погуляют по кабакам. Ничего, потерпят. Зато деньги целее будут. Пять экю в сутки. Отлично, и цена подходящая. Записал номер, завтра позвоню и посмотрю. Если подойдет, внесу всю сумму. Если придется быстро рвать когти, будет куда рвать. Ну что, пора спать? Сегодня уже ничего важного не ожидается, пожалуй. Я выключил планшет и собрался спать. Однако сон упорно не шел. Ворочался до полуночи. Слышал, как явились в соседний номер мои сотрудники Гриша, Дима и Леша. И не одни. Между их громкими фразами слышался женский смех. Проституток притащили. Их проблемы. Денег до фига, пусть тратят.

Наконец я провалился в сон. И внезапно мне приснился Ян Ковальски. Он был в медицинском белом халате, забрызганном кровью, и с окровавленным ножом. Ковальски кричал, что убьет меня. Я хотел задержать маньяка, выбил нож, схватил его за халат и сам испачкался в крови. Пока я смотрел на свою руку, Ковальски вырвался и побежал. На этом я проснулся.

На улице рассвело. Посмотрел на часы. Семь часов. Уже утро. Потянулся в кровати. Нужно вставать. Дел на сегодня нет никаких, только ждать ответа Круглого. Пока я умывался в ванной, у меня надрывался телефон. Не успев снять трубку, я тут же перезвонил. Незнакомый номер, неужели у кого-то из наших неприятности?

– Андрей Евгеньевич, это Семен Маркович, – деловито ответил мне голос Круглого.

– Да, слушаю вас, – стараясь сохранять спокойствие, ответил я.

– Мы обдумали ваше предложение. Не хотите сейчас позавтракать со мною? – предложил мне Сеня.

– Не откажусь, – согласился я.

– Отлично, тогда подходите в тот же вип-зал, вас охрана проводит. Сейчас я пошлю человека к вашей гостинице. – И Круглый положил трубку.

Я быстро оделся, опять подержал пистолет в руках и сунул под подушку. Не стоит брать оружие. Могут неправильно понять. Вышел на улицу. Там уже скучал мой знакомый охранник по имени Прохор, бывший сотрудник «Беркута». Обменявшись парой фраз, мы направились по известному маршруту через «Бильярдъ» в личный кабинет Круглого. Дождь на улице все так же лил, но Прохор держал большой черный зонт над нашими головами, за что ему спасибо. Снова прошел через рамку металлоискателя, зевнувший охранник молча кивнул. Потом снова казино, только на этот раз зал был почти пуст. И вот она, вип-зона Круглого. Толкнул дверь и оказался в комнате с ярким освещением.

Круглый был не один. Рядом с ним сидел Витя Шрам собственной персоной. Сеня был в халате серебристого цвета. Скорее всего, он и жил тут, в этом комплексе. Шрам важно закинул ногу на ногу и скрестил руки на груди, которую скрывала черная рубаха. Кивнув мне на стул, Круглый выпил кофе из фарфоровой чашки. В это время официанты принесли три тарелки с омлетом, поставили перед каждым из нас и чашку кофе лично передо мною. Поблагодарив, я тоже отпил кофе и приготовился слушать ответ Круглого. Есть, конечно же, очень хотелось, но я не хотел отвечать на серьезные вопросы с набитым ртом.

– Я написал вчера Вагону. Он ответил, что вам можно доверять. И мы решили сделать так, как вы сказали, – начал наконец Сеня Круглый.

Шрам молча сидел и буравил меня глазами.

– О вчерашнем разговоре знаем только вы, я и Виктор, – Круглый указал левой рукой на своего помощника, – никого больше мы посвящать в это дело не стали. И я решил подождать до пятницы и лично убедиться в правоте ваших слов. Слишком дорога была мне эта девушка, – последнюю фразу Круглый сказал очень грустно.

– А теперь изложите, что вы планировали делать? – обратился ко мне Семен Маркович.

– Все как обычно: звоните своей Маше, подъезжаете к ее дому, – я начал посвящать Круглого в свой план, – выходите из машины и заходите в подъезд. Все. На этом ваше участие заканчивается. Дальше в квартиру заходим я с моими ребятами и делаем все красиво. Когда дело будет сделано, зовем вас, – изложил я довольно простой план.

– Если окажется, что Маша одна? Что тогда? – задал резонный вопрос Круглый.

Я думал о таком варианте. Вполне возможно, что Колымский откажется от покушения. А вот для того, чтобы он не отказался, нужно бы Круглому подсуетиться.

– Вам нужно немного обострить отношения с Колымским. Наступить ему на больную мозоль. Перекрыть кислород, чтобы он решился форсировать события. А то действительно после предательства Косого он мог отказаться от своих планов, – задумчиво проговорил я.

– Вы ешьте омлет, не стесняйтесь, – махнул вилкой Круглый.

Я приступил к завтраку, а Семен вполголоса общался со Шрамом. Наконец, они пришли к единому решению и посмотрели на меня.

– Андрей Евгеньевич, – начал Семен, – ваше предложение кажется нам вполне разумным. Мы обострим отношения с Колымским, – он улыбнулся, – к тому же это будет сделать нетрудно. А вы, в свою очередь, эти три дня, которые остались до пятницы, проведите в моей гостинице.

Я кивнул. Мы доели завтрак, еще поболтали немного о погоде, и я раскланялся, пообещав звонить в непредвиденном случае.

– Тогда в четверг, встречаемся тут в десять вечера, – сказал мне на прощание Круглый.

Охранник проводил меня до гостиницы, рассказывая при этом забавные истории, происходившие с посетителями казино. То один там напился и уснул на рулетке, то другой выиграл две тысячи экю и тут же отдал их проститутке. Я улыбался и слушал вполуха. У двери гостиницы мы попрощались как добрые приятели, и я направился к администратору, чтобы продлить наше проживание в гостинице еще на неделю. Деньги сразу отдал улыбавшейся мне Елизавете.

– Что, снова на работу? – участливо спросил я девушку.

– Угу, – кивнула она головой, – никто в «Дерибас» больше не зовет.

– Ничего, может, кто и позовет еще, – обнадежил я, но вышло как будто издевательски.

Лиза закусила губу и ничего не сказала, а я молча прошел мимо.

Поднявшись к себе в номер, решил позвонить по поводу аренды дома. Мало ли что? Еще неизвестно, как оно все сложится. Дозвонился сразу, договорились встретиться через тридцать минут. Так, нужно ключи от машины у Евгения отобрать. На удивление, он не спал, открыл дверь сразу.

– Ну что, как вчера погуляли? – спросил я друга.

– Да ничего, приличное заведение, Танюхе очень понравилось. Жалко только, не погуляешь по улицам, дождь, – вздохнул Женя.

Забрав ключи, я проверил пистолет и магазины на поясе. Все в порядке. Вышел на улицу и пошлепал по лужам на стоянку. Машина стояла вся грязная, вместо белой выглядела серо-буро-коричневой. Ай да Женя, ай да покатался.

Прогрев двигатель и отрегулировав сиденье и зеркала под свой рост, я поехал к выезду из города по Новоодесскому шоссе. Машин было немного, несмотря на будний день. Видимо, в сезон дождей деловая жизнь в городе немного утихает. Нет фермерских «газелек», перевозящих урожай. Не везут кирпич с завода на стройку «КамАЗы», и только бойкие таксисты снуют на своих легковушках по узким улочкам.

Ехать пришлось чуть дальше, чем я ожидал. Сразу за «Автопривозом» я свернул на грунтовку и заехал на вершину холма. Прямо на холме стояло несколько коттеджиков. Вот тот, с черной черепичной крышей и деревянным забором, как раз мне и нужен. Рядом стоял большой трехэтажный дворец из красного кирпича. Но видно было сразу, что дом нежилой. Только-только построили. Вероятнее всего, продается. И ведь купят! Место отличное. С высоты холма вся Одесса как на ладони. И даже кусок моря видно. До центра города, правда, далековато. Но зато воздух чистый. Если прямо по шоссе дальше проехать, то как раз в КПП упрешься. А вот по той дороге, вдоль моря, наверное, можно и выехать из города. Но только в сухую погоду. Сейчас, скорее всего, берег сильно размыло.

Накинув капюшон дождевика, я вылез из машины. Только хотел позвонить в импровизированный колокольчик перед дверью, как деревянная дверь распахнулась, и на пороге я увидел молодого высокого паренька в кожаном плаще.

– Добрый день. Вы хотели посмотреть дом? – оценивая меня, спросил он. – Владимир, – и он протянул мне свою руку.

– Андрей, – пожал я протянутую руку и перешагнул через порог.

Во дворе стояла «Шевроле-Нива» вишневого цвета. Довольно популярная в Одессе машина и символ достатка, ибо цена на нее была высокой.

Владимир показал мне свой «особняк». Ничего особенного, обычный двухэтажный домик, три комнаты внизу и две наверху. Туалет, правда, деревянный, на улице. И баня вместо душа. А так ничего, жить можно. Для себя строил, но вот пока не получается заехать. Мы подписали договор, и я сразу передал всю сумму, четыреста пятьдесят экю за три месяца. После этого получил ключи от дома, и мы распрощались. Собственно, заезжать сюда я пока не планировал. Так, на всякий пожарный, как говорится. Теперь нужно бы сюда привезти запас продуктов на пару дней. Если придется быстро рвать когти, то лучше, чтобы все было под рукой. Поэтому, сев в «Тойоту», я отправился в сторону Привоза. Много я слышал про знаменитый одесский Привоз. И вот впервые побывал на нем, но только в Новой Одессе.

Парковка перед этим рынком, что удивительно, была свободна. Несколько больших грузовиков стояли, несколько легковушек, и все. Видимо, будний день и ранний час. Сам Привоз представлял собой рыночек размером в длину примерно метров двести и около ста метров в ширину. Деревянные столы и деревянная же крыша. Кое-где между рядами натянута пленка из полиэтилена, с которой торговцы периодически сливали дождевую воду. В целом впечатления на меня новоодесский Привоз не произвел. А еще вместо знаменитых одесских торговок за прилавком стояли и мужчины, и женщины помоложе. Ни тебе тех старушек-торгашек, что я представлял.

Покупателей тоже было немного. Опять же первая половина дня. Взяв несколько банок тушенки и три упаковки макарон, я поехал в гостиницу. Не все сразу, после запас продуктов создадим. Не до этого сейчас. Пока садился в машину, зазвонил телефон. Наверное, наши меня потеряли. Нет, оказалось, Давид Казарян.

– Андрюх, давай мухой подлетай к нам в управу, – взволнованно выпалил Давид.

– Эт че такое? Шо за спешка? – стараясь подражать одесскому говору, ответил я.

– Мокруха у нас. Похоже, твой гость отметился, – пояснил Казарян.

Больше по телефону вопросов я задавать не стал, а быстро покатил по знакомому маршруту, объезжая лужи. Припарковался в том же месте, у каштана. И, когда стал выходить из машины, чуть не наступил в глубокую лужу. Пришлось совершать рискованные прыжки и, конечно же, забрызгал грязной водой брюки. Ничего, вот куплю себе резиновые сапоги. Или калоши. Я, кстати, видел, тут ходят-таки в калошах люди.

Пропустили меня через дежурку на этот раз без проблем. Поднявшись в кабинет Казаряна, я увидел там, кроме него, еще троих парней. Один в красном пиджаке а ля девяностые, двое в коротких кожаных куртках. Все молодые, лет не больше двадцати пяти. И сам Казарян в черной рубашке. Стиль одежды ментов в Новой Одессе очень сильно напоминает бандитов в этом же городе. Впрочем, ничего удивительного.

– Привет, Андрюх, – вышел мне навстречу Давид. – Ребят, знакомьтесь, наш коллега из Порто-Франко, Андрей Новиков. Детектив, как у них говорят.

Я по очереди пожал всем присутствующим руку, и Давид ввел меня в курс дела.

Сегодня утром обнаружен труп женщины в подвале на улице Новостроя. Это чуть в стороне от центра, ближе к окраине. Дом новый, заселены только две квартиры. Вот в пустующей квартире и нашли женщину. Тревогу забили соседи, когда их домашний кот пришел с улицы в крови. Вся морда и лапы были бордового цвета. По кровавым следам, оставленным котом, нашли квартиру на первом этаже и через открытое окно увидели жуткую картину. Труп женщины, внутренности разбросаны по полу. Ну и, естественно, сразу же вызвали полицию. Ориентировочно, труп пролежал около двух суток. То есть убийство совершено в воскресенье. Казарян показал мне фотографии со своего мобильника. Впрочем, для меня тут не было ничего нового. Я такое же несколько раз видел в Порто-Франко.

– Он, – кивнул я, посмотрев фото.

– У нас подобного никогда не было, – покачал головой парень в красном пиджаке, представившийся Василием.

– Таки и у нас в Порто-Франко не было. До его появления, – парировал я.

– Откуда он, ваще, взялся-то? – продолжил Вася.

– Про «черных трансплантологов» слыхал кто-нибудь? – обвел я взглядом присутствующих.

Молчание. Только ветер с улицы захлопнул открытое окно в кабинете да Казарян стучит ручкой по столу.

– У нас за ним охотились латиносы из батальона «три шестнадцать». Это, типа, их банда. Берут анализы у здоровых людей при переселении, в случае совпадения похищают для трансплантации органов. Из Старого Света прилетают толстосумы и отваливают бешеные бабки, – начал я свой страшный рассказ.

– Че, прям вот так вот туда-сюда и приезжают? – скривился Василий.

– Рокфеллеру, например, семь раз сердце пересаживали. И прикинь, приживалось! Как думаешь, где донора искали? – обратился я к скептически настроенному Василию.

– Ну мало ли где, стран-то полно, – отвернулся тот и посмотрел в окно.

– Стран, может, и полно. Но условия, как тут, не везде создашь. А таких Рокфеллеров много, – продолжил я. – Этот Ян Ковальски, или Ян Качинский, или Джек Пеппер, хирург по образованию и занимался этой трансплантологией. Потом его, видимо, переклинило на нервной почве, вот он и начал проституток резать да органы удалять. Никакого сексуального насилия. Просто знакомится, уводит в тихое место, вкалывает наркоз и режет. У нас он так сотрудницу полиции убил и выпотрошил.

– А как вышли на него? – задал уточняющий вопрос Казарян.

– Несколько недель отрабатывали все версии, со свидетелями работали, – я присел на стул и расстегнул ворот куртки, – задержали одного хирурга. На него свидетели указывали. А потом выяснилось, что Ян – его брат-близнец. На квартире, что Ян снимал в Порто-Франко, засада была из боевиков «три шестнадцать». Вот один из них, взятый нами, и рассказал за трансплантологию. Ну а сам Ковальски дал деру сюда, к вам.

– Понятно, – подвел итог Давид, – фотографии его у нас есть, будем работать. Сейчас по притонам и по публичным домам информацию доведем. Наряды усиленные выставим. Жалко, что людей у нас мало. Частники в основном охраной занимаются. И это, Андрюх, – чуть понизив голос, обратился он ко мне, – ты давай помалкивай про «потрошителя», хорошо? Мы шум сами поднимать не стали. Мало ли.

Я улыбнулся и кивнул. Ну все одинаковы. Сначала хотят без шума и пыли. Потом, когда поднимется волна истерики среди населения, будут рвать и метать.

Поболтав еще немного, я поехал в гостиницу. Надо же, меня там уже потеряли. Пять пропущенных вызовов, звук отключал, когда в полиции был. Женька звонил.

Что же там такое срочное стряслось? Оказалось, Татьяна отказалась идти на обед в «Соньку» и нужна машина, чтобы ехать в другое место. Вот артист. Дал ему машину. Я сам в «Соньке» пообедаю, я непривередливый. Что-то много в последнее время Татьяна капризничает. Нет, это, конечно, не мое дело, но нужно же и другу мужиком быть. Сегодня вечером поговорю с ним. Заодно расскажу про намечающуюся большую работу. Да и про маньяка нужно рассказать. А пока пойду перекушу вместе с тремя нашими сотрудниками. Парни молодые, деньги звенят в кармане, настрой позитивный. Это не с капризной дамой таскаться.

Так я и сделал. Ну а после шумного обеда мы втроем прогулялись под дождем. Дошли до памятника Дюку, прошлись по набережной. Потом посидели в небольшом крытом кафе, выпили по стаканчику вина. И на расслабоне отправились в гостиницу. Чего парням грустить? Впереди еще чуть больше двух месяцев такой жизни. Это я знаю, что наша жизнь спокойная не будет. Просто нужно найти повод, чтобы довести информацию до личного состава. И труднее всех, как я понимаю, будет Евгению. Ибо его отношения с этой пассией зашли слишком далеко. Как бы ни беременная она?

Вечер подкрался незаметно. На улицах зажглись фонари, кабаки наполнились веселой музыкой и шумными компаниями. Настало время и нам посидеть и выпить вина. Хороша беззаботная жизнь туриста. Но я-то не турист! Отозвал Женю в сторонку и немного ввел в курс дела. Не забыл упомянуть про контракт с ССР. Вопреки обычному, Женек почему-то нахмурился.

– Татьяне не говори. Хорошо? – предупредил он меня.

– Она что у тебя, залетела? – в лоб спросил я старого приятеля.

Женя промолчал и отвел глаза. В этом дурацком пиджаке и галстуке он выглядел совсем по-другому. Респектабельным сердцеедом стал. Даже курить бросил, как я успел заметить. Мы сидели в моем номере. Я чистил по очереди все три пистолета, а Женя смотрел на меня.

– В кабаки же нельзя с оружием? – удивился он, видя, как я убираю «ПМ» в поясную кобуру.

– Максимум конфискуют, – успокоил я его, – опыт уже есть. Застрелил одного братка в «Золотом слоне».

– И что, штуку экю получил? – позавидовал Евгений.

– Нет, просто ствол отобрали. «Глок» мой служебный. Денег не дали. Тут немного другие порядки, Женя, это таки Одесса! – Закончил я с оружием и выкинул ветошь в мусорную корзину.

Мы встали и пошли на выход. Немного неудобно нам всем ездить на «Тойоте», все-таки шесть человек – это перегруз. На этот раз Татьяна села впереди, а Женя с тремя парнями устроились на заднем сиденье. В тесноте, да не в обиженке (обиженка – камера в местах лишения свободы для самой низшей касты заключенных). Проехались до набережной, там покатались немного, и Татьяна выбрала заведение. На этот раз ее выбор пал на ресторан морской кухни «Рыбачка Соня». Красивые пейзажи на входе и сети понравились и мне. Неплохой вкус.

Народу в ресторане было не то чтобы много, примерно половина мест заполнена. Шума тоже особо не было, как и музыки. Место музыканта за сценой пустовало. Видимо, еще было рано. Выбрав момент, когда Татьяна вышла в туалет, я обратился к своей команде:

– Мужики, это крайняя пьянка на ближайшие дни. Скоро большая работа предстоит. Давайте приходим в форму! – И увидев, что Татьяна, виляя бедрами и улыбаясь, возвращается назад, приложил палец к губам: – При даме не базарим, понятно?

Молчание – знак согласия. После ужина и традиционного винопития собрались у меня в номере, где я поставил задачи.

В курс дела вводить никого, кроме Женьки, не стал. Не то чтобы я не доверял парням, нет. Но мало ли? Вдруг кто-то просто проболтается? Кто-то выдаст себядействием или лишним словом? Поэтому ограничился общими фразами и намекнул на оплату. Далее, после того как дело нами будет сделано, мы все дружно сваливаем и сидим тише воды ниже травы. А для этого нам нужны запасы еды и…

– Вина! – подсказал Гриша.

– Ну вино тоже не помешает. Завтра едем на Привоз и затариваемся по полной. Хату я нам уже нашел, – согласился я. – А пока ждем, отдыхаем. Но не бухаем больше, все ясно? – Никто не возразил, и я распустил личный состав на отдых.

Два последующих дня пролетели незаметно. Мы снова скатались на Привоз, закупили различной еды и убрали в холодильник в снятом доме. Гриша даже купил две большие десятилитровые бочки с вином. Красиво выглядело – вино в деревянных бочках. Правда, везти в багажнике их было очень неудобно, так как они постоянно норовили перекатиться или упасть, если их просто поставить на днище багажника. В конце концов я завалил их пакетами с колбасой и фруктами.

В четверг днем отправились на разведку. Сначала я проехался мимо этого дома шесть по улице Вокзальной. Вокзальной улица называлась, потому что рядом был автовокзал. Естественно, название было громкое, а на самом деле всего лишь маленькая стояночка с двумя автобусами. Хотя сейчас, в сезон дождей, автобусам особо и ездить некуда. Так, по городу катаются, перевозят народ. Окна квартиры Марии предположительно выходили на автовокзал, и одно окно, возможно, было во двор дома. А рядом с домом стояла импровизированная детская площадка. Песочница, грибочек, лавочка и качели. Только детей на ней не было, кому охота под дождем играть в песочнице? Находился этот грибочек примерно метрах в семидесяти от входа в нужный нам подъезд. Неплохое место для наблюдения. Антураж только нужен соответствующий.

Закончив осмотр, мы с Женей поехали в «Соньку». Сегодня вечером у меня встреча с Круглым.

– «ПБ» с собой из Порто-Франко привез? – спросил я заскучавшего на переднем сиденье Старого.

– А то! – отозвался тот.

– Скорее всего, он тут понадобится. Видал? Район-то плотно застроен. На выстрелы сразу народ сбежится, а там и полиция, – задумчиво произнес я, сдавая назад на свое место на парковке. Женя только молча кивнул в ответ.

– Ну все, сейчас отдыхать. Я через несколько часов – к Сене Круглому на «оперативку», – пошутил я. – А ты пока с личным составом оружие проверь. Берем пистолеты. Желательно бы достать броню скрытого ношения.

Вот это да, промашка! О брониках мы не подумали. Нужно сейчас у Круглого спросить.

Как и договорились, вечером я пришел к Сене Круглому в вип-зал. Кроме меня был только тот самый Витя Шрам. Как я понял, Семен Маркович никого не стал посвящать в свои отношения с этой продажной дамой по имени Мария.

Присел на стул перед боссом. Сразу же появился заботливый официант и поставил передо мной чашку кофе.

– Спасибо, на ночь кофе не пью, – сказал я ему, и чашка исчезла со стола.

– Может, перекусить чего? – участливо спросил Круглый.

Я покачал головой. Было видно, что Семен заметно нервничал все эти дни. Под глазами круги, волосы немного всклокочены. Но держится все же уверенно.

– Я никого, кроме него, – Сеня кивнул на Шрама, – в детали не посвящал. Проблемы Колымскому мы создали. Теперь, если он планировал мое убийство, точно должен завтра решиться. Кстати, подруга эта мне звонила. Спрашивала, приеду ли завтра, – хмыкнул Круглый и добавил: – Сказал, что обязательно.

– Да, я бы попросил ваших людей подстраховать меня завтра. Сами понимаете, – тут Круглый замолчал и посмотрел себе под ноги, опустив голову. Видимо, просто подбирал слова. – Короче, я еще до конца не верю в предательство. Эта женщина была мне очень дорога.

– Я вас понял, – уверенно начал я. – План такой…

Дальше я коротко изложил все то, что сегодня запланировал, и даже план-схему нарисовал. Круглый, посовещавшись со Шрамом, с моим планом согласился. И бронежилеты пообещали завтра для нас найти. В целом расстались на позитивной ноте, и я уверенной походкой отбыл в свое временное место дислокации – в гостиницу. Перекинувшись парой фраз с Лизой, поднялся к себе в номер. Проверил оружие и купленные накануне радиостанции. Поставил на зарядку аккумуляторы от них. Хотел лечь спать пораньше, но почему-то сон не шел. В конце концов, плюнув на все свои правила, спустился до ресторана и хлопнул сто грамм коньячку. Так оно лучше. Сработало. Уснул почти мгновенно.

Утром пошли на завтрак все вместе, кроме Татьяны. Еще раз обговорили детали.

Потом в мой номер пришел Шрам и принес три бронежилета скрытого ношения второго класса.

– «Кора», – прочитал я название, поблагодарил и сказал ждать звонка.

Ближе к обеду я позвал Леху, Диму и Гришу к себе. Проверил внешний вид и вооружение. В итоге решил выделить один свободный бронежилет Грише. Ему он подошел впору.

– Если что, ты первым идешь, понял? – предупредил я его, вручая бронежилет.

Гриша кивнул, закусив губу.

Теперь внешний вид. Леха был в строительной робе. В таких тут я видал дворников. Годится. Гриша снял дождевик и натянул броник, а сверху – дырявую куртку и рваную шапочку. Довершали внешний вид грязные резиновые сапоги. Тоже годится. Ну а Дима надел ватник и тоже резиновые сапоги. В ватнике тут жарковато, но зато видок отменный. Еще нужно пару раз в луже поваляться, чтобы грязь стекала, вот тогда будет полный ажур. О чем я, естественно, и сообщил ему. В ответ Дмитрий только фыркнул.

Когда мы проходили мимо рыжей администраторши за стойкой, та еле сдержалась, чтобы не высказать нам кое-что. Наверное, подумала, что парни совсем спились. На машине довез ребят до автовокзала, но высадил так, чтобы не было видно из окон нужного нам дома. С собой у них была пятилитровая канистра вишневого компота. Пусть все думают, что это вино. Как говорится в песне Высоцкого: «Потом в саду, где детские грибочки». Вот под грибочки под дождичком пускай и идут. И заодно обстановку секут. Покрутился еще немного и уехал. Самому нужно подготовиться. Примерно часов в пятнадцать мне позвонил Гриша.

– Андрей, приехал наглухо тонированный белый «Патрик», трое вышли и направились в нужный подъезд.

– А машина? – уточнил я.

– Машина стоит от нас примерно метрах в ста. За дом заехала.

– Принял, держи меня в курсе, – и отключил вызов.

Так, трое ждут в адресе. В машине, стало быть, двое. Управимся с Женей вдвоем? Вполне. Позвонил Семену Марковичу. Рассказал про машину. Тот ничего не сказал, только тяжело задышал в трубку.

– Действуем по плану, – предупредил я его и услышал тихое «да».

Мы с Женей на моей «Тойоте» приехали где-то около без четверти шесть. Встали метрах в двадцати за белым «Патриотом». Чтобы не стоять просто без дела, из машины вышли и зашли за дом. Ну приехал кто-то из жильцов, мало ли. Ровно в шесть часов приехал «крузак» Круглого. Пофырчал дизелем, и Круглый с двумя телохранителями вышел из машины. Один держал над ним зонт, второй быстро осмотрел подъезд, около которого остановилась машина. На алкашей под грибком ни в «Лендкрузере», ни в «Патриоте», скорее всего, не обратили никакого внимания. Мы спокойно направились к своей «Тойоте». Круглый остался в подъезде. Со стороны, наверное, показалось, что он зашел в квартиру в этом доме. Телохранители сели в машину и откатили чуть в сторонку. Наша машина медленно тронулась и остановилась сразу за белым «Патриотом».

– Пошли! – скомандовал я и быстро выскочил из-за руля, оставив ключи в машине.

Под углом в сорок пять градусов, чтобы не было видно в боковое зеркало, я мгновенно подбежал к дверце водителя. Дернул. Заперта. Наотмашь стволом «стечкина» разбил стекло, левой рукой сноровисто открыл замок дверцы машины, потом распахнул ее и схватил сидящего там с непонимающими глазами здорового парня за шею, скрутил ее влево-вниз, сбив при этом ногу с педалей. Вытащив из машины, ударил рукояткой пистолета по голове. Хорош, нокаут. Поднял глаза. Наши «алкаши» уже контролируют салон машины, которую мы только что захватили, открыв боковые двери. В салоне пусто. Второй бандит лежит со стороны Евгения. Старому пришлось чуть больше обегать вокруг машины, но мы успели. Секунд двадцать, не больше.

– Пакуйте их и в сторону! – скомандовал я стоявшему рядом Грише.

Тот убрал «ПМ» в кобуру и прыгнул за руль «Патриота». Леха с Димой быстро застегнули на руках бандитов наручники и сноровисто бросили в салон оба тела. Дима прыгнул следом, а Леха побежал к нашей «Тойоте». Ее тоже нужно отогнать в сторону. В этот момент мы с Женей уже бежали к подъезду, стараясь не маячить под окнами знакомой нам квартиры. А это еще лишние десять метров. Наконец все. Мы у двери подъезда. Теперь осторожно, чтобы без скрипа. Петли накануне смазали, так что все прошло тихо. Круглый стоит у входа и смотрит на наши действия.

– Семен Маркыч, пошли, – выпалил я шепотом, стараясь успокоить дыхание.

Запыхался я. Да еще нервы играют. Вон как рука с пистолетом вспотела. Интересно, заметили в квартире весь наш спектакль? Если заметили, то это плохо. Могут по глупости натворить делов. Осторожно, в ногу с Сеней Круглым, поднимаемся по скрипучим деревянным ступеням. В подъезде лампочек нет, но свет из окон на лестничном пролете не дает нам оступиться. Стандартный маленький подъезд. Таких и в России полно. Видимо, строили по подобию бараков. Вот нужная дверь, Круглый на нее показал пальцем. Деревянная, из свежих досок, с глазком посередине и кнопкой звонка. Ныряем под глазок и занимаем позицию справа от двери. Женя первый, я за ним. Наконец, звонок Круглого в нужную квартиру. Он сам стоит перед глазком, мы с Женей по бокам под стеной. Как только дверь открывается, Круглый отходит в сторону, а мы заходим в квартиру.

Дверь открыли практически мгновенно. Видимо, уже ждали. Улыбается, стерва, в одной ночной сорочке. Сеня отлетел в сторону, Женя быстро отодвинул красотку Машу и с «ПБ» влетел в квартиру. Сдавленный крик, и я тут же зажимаю ей рот. Теперь самое сложное. Нас двое против троих. Машу я передал с рук на руки Сене. Пусть ее Круглый сам контролирует. Только на секунду бросил взгляд. Темноволосая, в черной сорочке и кружевных чулках. Губы ярко накрашены, и гримаса вместо лица. Как будто восковая маска застыла. И имя этой маске – «Смерть»!

«Пых», «пых» – глухо прозвучали выстрелы из Жениного бесшумного пистолета. «ПБ» – это аналог обычного «макарова» с глушителем. Оружие прошлого. Потом звук падающих на пол гильз и падающего тела.

– Лежать, суки! Руки за голову, убью! – прошипел, как змея, Евгений.

Но шепот этот звучал страшно. Я для верности поспешил на помощь товарищу, хотя все уже было кончено. Сразу после маленькой прихожей был относительно просторный зал, за ним ширма и большая двуспальная кровать. Прямо рядом с ширмой с пулей в голове лежал труп мужчины. Белая рубашка, рукава закатаны. Вместо головы на полу расплывалось кровавое пятно. В руках был шприц. Еще два пока живых трупа лежали рядом, скрестив руки за головой. Быстро осмотрел квартиру. Стол, стулья, кухня. Все в одной комнате, вторая комната спальня. В квартире больше никого. Туалет с ванной я тоже осмотрел.

Сеня втащил свою красотку в квартиру и бросил на пол.

– Что, сука, продала меня? – яростно крикнул он.

– Семен Маркович, таки потише, а? – взмолился я, – вызывайте своих людей, будем груз паковать.

Сеня позвонил по телефону, и сразу послышался топот ног на лестнице.

– Машину подгоняйте вплотную к подъезду, этого в багажник, – показал он на труп. А этих тоже, – указал он на двух бандитов, лежащих лицом в пол.

Потом его взгляд наткнулся на шприц с мутной жидкостью.

– Это что такое? Это ты, сука, мне вколоть хотела? А ну-ка, подержите ее, – заревел он. Маша заорала и получила от меня подзатыльник.

– Семен, она нам будет нужна. Давай спокойнее. Быстро уходим, все разборки потом.

Так и сделали. Ребята Круглого подогнали машину вплотную к подъезду, труп и двоих бандитов бросили в багажник. Машку погрузили в салон в том же виде, в котором она и была. Почему-то мне не было жалко девушку. Сама выбрала себе жизненный путь. «Лендкрузер» рванул с места, и к подъезду быстро подкатила наша «Тойота», в которую прыгнули мы с Женей.

– Давай за ними, – коротко бросил я сидевшему за рулем Дмитрию. И по рации отдал команду «Патриоту» следовать за нами.

Быстро рассекая лужи, все три машины заехали с черного хода во двор гостиницы «Сонька Золотая Ручка». А вот дальше наши с Семеном планы расходились. Передав тех двух в «Патриоте» охране Круглого, мы развернулись и поехали к другому входу.

– Звони Тане, чтобы выходила, – сказал я Жене, и тот начал набирать номер на сотовом.

Подъехав к парадному входу, посадили Татьяну и поехали прочь от «Соньки». За руль сел я сам, Женя с братвой, как обычно, делил заднее сиденье. Татьяну с сумкой посадили вперед. А я ехал и думал, что зря все-таки Женя взял девушку с собой. Лишние проблемы. С другой стороны, кто знал, что все так получится?

– Телефоны все выключите! – скомандовал я. Повторять не пришлось. Сам на ходу выключил телефон и вынул из него аккумулятор. Я понимаю, что нет таких средств в арсенале Круглого и Колымского, чтобы отслеживать местонахождение абонента, но, как говорится, береженого бог бережет. У них там война начинается, и мы лишние на этой войне. Пусть господа-бандиты сами разбираются. Мы им лишь чуть-чуть плеснули маслица в огонь.

Дворники работали, капли воды били в лобовое стекло, фары освещали дорогу. Начинало темнеть. Я выехал по Новоодесскому шоссе на окраину города и свернул сразу за «Автопривозом». Еще чуть-чуть, и мы на месте. Остановился прямо напротив ворот. Вышел, открыл их. Машину загнал в импровизированный гараж. Нечего ей на улице отсвечивать. Открыл скрипучую деревянную дверь. Хлипковата, кстати. Но уже ничего не поделаешь. На ближайшее время этот дом станет нашим убежищем. Распределились по комнатам. Женя с Таней заняли крайнюю за дверью, Дмитрий и Леша – зал, а мы с Гришей поселились наверху. В соседней с нами комнате соорудили временный наблюдательный пост. Сюда притащили «РПК», который Женя предусмотрительно взял с собой из Порто-Франко. Сразу набили магазины, распределили патроны и составили график дежурств. Итого мы имеем на пять бойцов пять автоматов Калашникова и один «РПК», с которым дежурный заступает на смену. Дежурить будем по четыре часа круглосуточно. Личный состав, свободный от дежурств, занимается приготовлением пищи и отдыхает. Спиртное временно под запретом.

– И долго мы тут будем сидеть? – скривившись, спросила Татьяна.

– Я думаю, недельку, – посмотрев на меня, ответил Женя.

– Скорее всего, – кивнул я, – у них сейчас небольшая войнушка будет. Как только Колымского того, – и я показал рукой характерный жест у горла, – мы сразу со спокойной душой можем вылезать из своего убежища.

Видимо, мой ответ удовлетворил всех, так как вопросов больше не последовало.

Далее пошла скучная гарнизонная жизнь. Пост наблюдения перенесли на первый этаж на ночь, так как видимость в ночное время суток из окна была практически никакая. Нужно было выходить на улицу под дождем и патрулировать окрестности, чем можно было вызвать недовольство спящих на первом этаже. Но это мелочи. Карточная игра «козел» оказалась очень увлекательной, и я уже проиграл триста экю в преферанс, после чего был вынужден остановиться, так как налички при себе было немного. Зашел на сайт «Новая Одесса» в раздел новости. Чуть ли не главная новость – неудачное покушение на Беню Колымского. Вот те раз! Неизвестные расстреляли его при выходе из дома. Погиб охранник, сам Беня не пострадал и скрылся в неизвестном направлении. Полиция Новой Одессы переведена на усиленный режим. В нападении подозревают Сеню Круглого. Однако сам Семен Маркович все обвинения отрицает. И дальше большая статья: «Я занимаюсь честным бизнесом!» И фотография Семена в полстраницы. А я и не сомневался, что Круглый отмажется. Вот как же только его орлы в Колымского промахнулись? Эх, ничего Круглый не может без меня довести до конца!

В воскресенье утром обнаружили, что закончился кофе. А также к концу подходили соль и сахар. Путем голосования решили, что нужно ехать в город. Поскольку последнее слово было за мной, я сам и решил ехать, взяв в помощники Григория. Выходить под дождь не хотелось, но сидеть в четырех стенах тоже уже надоело. Наскоро собравшись и сунув пистолет в кобуру, а также взяв автомат и разгрузку, я вышел на улицу прогревать машину. Открыв дверь сарая, который служил нам гаражом, я завел «Тойоту». Смотри-ка, с пол-оборотика завелась! Вот что значит настоящее качество! Бросил автомат на заднее сиденье и аккуратно, стараясь не задеть узкие деревянные стенки ворот, выехал на улицу. Григорий уже ждал на крыльце, закутавшись в дождевик.

– Ну что стоишь, ворота открывай! – крикнул я ему.

Из окна нас с завистью провожали долгими взглядами остающиеся в заточении Евгений, Татьяна и Дима с Лешей. Гриша распахнул ворота. Потом, когда я выкатил на улицу, закрыл их. Прыгнул на переднее сиденье, предварительно почистив о траву резиновые сапоги, и мы поехали по размытой грунтовке на шоссе. Машин было немного, но сразу же на въезде, за «Автопривозом», стоял импровизированный блокпост из одного БТР и трех бойцов в «А-таксе». У всех троих я заметил «АК-105». Причем у одного даже с коллиматором.

У нас проверили документы, осмотрели машину и сразу же заметили автоматы.

– Это вам зачем? – строго спросил лейтенант, показывая на заднее сиденье.

– Так стреляют в городе, мало ли что! – резонно ответил я.

– Уберите в багажник, – строго приказал он.

– Хорошо, – не став спорить, я вышел из машины и убрал оружие в багажник под его одобрительным взглядом.

Нам отдали айди, записав данные себе в журнал. Ну вот, отметились. Только этого еще не хватало. Рано мы вылезли на улицу! Дорога до Привоза заняла немного времени, и вот мы уже на месте. Гриша отправился закупать необходимое, а я остался в машине. Вставил аккумулятор в телефон. Набрал Круглого.

– О, нашелся! – раздался его хриплый голос. – Ну говори, куда сбежал?

– Так, Семен Маркович, у вас тут стреляют, небезопасно! – ответил я.

– Ну это правильно, с одной стороны. Времена смутные настали. Вон, на меня еще этого мерзавца Колымского хотели повесить. Прикинь. Допрашивали даже! Будто оно мне таки надо? – нарочно картинно говорит Круглый.

А это значит, что опасается, что его телефон прослушивается. И правильно опасается. Наверняка прослушивается.

– Но у тебя-то как дела? Жив-здоров? – продолжил Семен.

– Да, все в порядке. С друзьями вон на рыбалку поехали, – решил подыграть я Круглому.

– Ну и хорошо, что в порядке, – довольно отозвался он. – Давай через недельку подгребай ко мне. Посидим, вина попьем.

Круглый же не пьет теперь? Развязался? Или снова играет?

– Хорошо, Семен Маркович, через недельку буду. – Я прекратил вызов и снова отсоединил батарею от телефона.

Значит, все в порядке с Круглым. Претензий к нам нет. Ну свалили и свалили. Я вышел из машины и прошелся немного, чтобы размять ноги. Привоз не гудел, как обычно. Грузчик лениво перетаскивал из машины лотки со свежим хлебом, покрытые полиэтиленом, чтобы не промокли под дождем. От хлеба шел пар. Сглотнув слюну, дошел до хлебного киоска и купил пару буханок, благо стоили они какие-то смешные деньги. В Порто-Франко хлеб был дороже, да и не такой он совсем. Отломил прямо под дождем кусок горбушки и отправил в рот. Вкусно, как в детстве! Обрызгав меня, хлебный фургон покатил дальше. Ну вот, теперь брюки сушить. Пойду я еще сапоги резиновые посмотрю, так ведь и не купил! Походил минут пять между рядами, взял-таки себе сапоги. Сапоги резиновые и длинный черный плащ, как раз моего размера, с капюшоном. Необходимая и модная вещь! Пока шел назад к машине, увидал Гришу с кучей сумок. И стоял он не где-нибудь, а перед бочками с вином! Так, Григорий, сейчас-таки я вам устрою.

– Гриша, ви таки категорически положили на наш сухой закон? – внезапно подойдя сзади, тихо сказал ему на ухо. Гриша аж вздрогнул. Потом, увидев меня, выдохнул.

– Андрей Евгеньевич. Та я только понюхать!

– Понюхаем вместе, но чуть позже, – хлопнул я его по плечу, и мы пошли к машине.

Вырулил со стоянки и чуть нос к носу не столкнулся с «Тигром». Наш, из вагоновской поставки. Уже улицы патрулирует. Пулемета за турелью не было, только герб в виде якоря на борту и надпись «Одесская полиция». Объехав полицейскую спецмашину, направились назад. Все-таки много полиции. В городе патрули, а на выезде военные стоят. Когда возвращались по шоссе, «бэтээра» уже не было на прежнем месте. Уехал куда? Возможно.

Остановился на обочине после «Автопривоза» и вышел из машины. Никого. Пролетел белый «Икарус», за ним проплюхал тяжелый трактор. Несколько легковушек пронеслись на выезд из города. Интересно, куда они? С шоссе им не свернуть, сразу же застрянут. Наверное, там дальше еще дома жилые стоят. В любом случае, за нами никто не следил. Или следил очень квалифицированно.

Снова сел в машину и поехал к дому. Уже перед воротами сообщили по рации о прибытии. Женек открыл нам ворота и, как только мы въехали во двор, закрыл их.

– Ну че там? – задал он универсальный вопрос.

– Да так-то там оно ничего. «Бэтээр» стоял перед «Автопривозом», наши данные записали. Ну и все, усиление, типа, в городе, – равнодушно ответил я. – Круглому звонил, нормально все у него.

– А у его косоглазых стрелков? – съехидничал Евгений.

– Вот уж понятия не имею. Думаю, теперь тренируются день и ночь. Сумки лучше хватай, – открыл я багажник и подал пакеты Старому.

Сегодня вечером закатили пир. По блестящим глазам Гриши, Жени и Леши я все же понял, что они употребили по чуть-чуть. Глаза Дмитрия я не видел, так как была его очередь нести вахту. Потом шел Евген, потом Гриша и только потом я. Учитывая, что в новоземельных сутках 30 часов, мы все нормально высыпались. После ужина снова картишки, ну а потом я полез в Интернет. Так, вот сообщение от Светланы. Ну тут ничего нового. Люблю, жду, скучаю. Ответил. А вот от Вагона пришло письмецо. Пишет, что сауна работает на износ, народу очень нравится. Думает целую сеть подобных бань открывать. Интересно, а в Одессе есть бани? Я бы сходил попарился. Забил в поиске баня в Одессе. Не нашел ничего. Только «Одесская грязелечебница». Что, тут тоже есть лечебная грязь? Даже если и нет, то задумка неплохая. То есть бань в Одессе пока нет. Неплохая идея для стартапа. Надо будет Жене подкинуть. Так незаметно и уснул за планшетом.

Ночи тут длинные, поэтому, когда настала моя очередь дежурить, я уже чувствовал себя почти полностью отдохнувшим. Потянулся и посмотрел на часы. Еще в Порто-Франко купил себе китайское подобие «Джей-шоков». Покупать дорогостоящие часы я никогда не любил, а натуральные «Джей-шоки» стоили ощутимо дороже. Время как раз три часа. Моя смена. Собрался и пошел спускаться, стараясь никого не разбудить. Перед окном на первом этаже в нашей импровизированной столовой сидел Гриша и клевал носом.

– Дрыхнешь на посту! – толкнул я его в бок.

– Да ты че, ни в одном глазу! – вздрогнул Григорий. – Во, кофе пью! – и показал на остывший стакан у него в руке.

Я ничего не сказал, только хмыкнул ему вслед. Взял фонарик и занял его место. Кстати, о кофе. Не помешало бы. Дождь за окном уныло напевал свою мелодию. Неудивительно, в сон потянет от такого. Интересно, он территорию давно обходил? Следов от обуви на полу не было. Ну точно. Лентяй, одно слово. Поставил чайник кипятиться. Теперь нужно территорию обойти. А, сначала кофе подожду. Электрочайник закипал медленно. Наконец лампочка на нем погасла. Все, вскипел. Налил в чашку с кофе немного кипятка и добавил две ложки сахара. Хорошо. Как раз, что нужно после сна. Бодрит! Теперь вперед. Взял «РПК» со стола. Он так и стоял на сошках и смотрел в сторону окна. А за окном темно. Подхватил купленный мной прибор ночного видения и повесил на шею. Пригодится. Проверил патрон в патроннике и взял пару запасных магазинов. Магазины у «РПК» длинные, на сорок пять патронов. Сунул их в карманы брюк, так они еще и торчали. Накинул дождевик и тихонько, стараясь не шуметь, приоткрыл входную дверь. Капли дождя на крыльце. Кап-кап, кап-кап. По желобку с крыши вода стекает в железную бочку. На улице темень, но фонарик я включать не стал. Тихо закрыл за собой дверь и вышел в ночную холодную темноту. Подошел до забора. Там в одном месте мы поставили к нему лавочку. Тихонько забрался и посмотрел через ограду. Вот она, Новая Одесса! Огни города светятся на фоне холмов. Вон то темное пятно – море! Вот дом соседний, на нем фонари горят. Два больших фонаря стоят один с торца здания, другой перед входом. А вот там, слева, дом пустует. Ни одного огонька. Вон за холмом Новоодесское шоссе. Его не видно, но понятно, что оно там. Вон вдалеке огоньки светятся, это машины едут. Вот одни фары сюда свернули…

Стоп. Куда сюда? К соседу в дом? На пляж дальше по дороге? Или к нам. Так, и не одни! Две машины едут! Опа, фары погасили! Фары не горят, а стоп-сигналы работают. Видно, что, чуть притормаживая, спускаются с холма в нашу сторону.

Спрыгнув с лавки, быстро понесся в дом.

– Тревога! – громко крикнул, распахнув дверь.

Большего и не нужно. Сразу послышалось хлопание и шуршание, а также характерный металлический звук оружия. Это ни с чем не спутаешь.

– Женя, я на связи, на девять часов от входа! – крикнул я и выскочил в темноту.

Хоть в доме и начали суетиться, но свет не включали. Я тихо открыл калитку в воротах и проскользнул в сторону от дома. Там метрах в пятидесяти мы приметили небольшую высотку, вот на ней и запланировали резервную огневую точку.

Поднес к глазам «БН-3». Как хорошо, что я его не забыл в суматохе! Убожество, конечно, по современным реалиям. Но, как говорится, за неимением лучшего. Заодно попенял себе разориться на нормальный ночной прицел. Проблема-то в том, что мы ночью и не воевали особо. А если и воевали, то в городе при свете фонарей. Так, вот они. Две машины: «Нива» и «Патрик». Сколько там народа, не видно. Стоят на дороге. Метров двести, плюс-минус, до них. Эх, вот сейчас бы срезал их всех красиво. Я нащупал ручку «РПК» рядом с собой. «БН-3» штука довольно тяжелая, ее не очень удобно держать одной рукой. Ну уж а целиться через нее совсем не получится. Нет, не попал бы я. Достал «баофенг» и тихо произнес:

– Старый, Большой на связи. Две машины, стоят метрах в двухстах от нас, примерно на два часа от входа. Как принял?

– Старый принял! – ответил Женя в рацию.

Снова прильнул к ночнику. Так, вышли из машин! Из одной четверо и из второй тоже четверо! Восемь бойцов. Водители, видимо, в машинах остались. Оружия пока не вижу в руках.

– Старый, спешились, двигаются в нашу сторону. Рассредоточились, как принял?

– Принял. Трассера есть? – зашипела рация.

– Так точно, – заменил я магазин в «РПК» на другой, в котором были трассерные патроны, – как увижу оружие в руках, начну давать вам целеуказание.

– Метров на пятьдесят подпусти, – подсказал Евгений.

Стены у дома прочные. Нападавшие перед нами как на ладони. Вот только есть ли у них ночники или тепляки? Если есть, меня сразу срубят. Хотя только бинокль и торчит, сам я за камнем лежу. Стены у дома крепкие, пулю выдержат. А на ту сторону, с которой они идут, аж целых два окна второго этажа выходят. Так, а что там у нас? Упс, автоматы в руках. Все, по нашу душу. Нет сомнений. Теперь бы прицелиться по-нормальному. Что это у одного в руке? Тепловизор? Ночник? Скорее всего. Но смотрит в сторону дома, на меня не смотрит. Повезло просто. Его и нужно первым снимать. Поправил гарнитуру от рации, чтобы не мешала прицеливаться. По механике в темноте тяжело совмещать с биноклем. Так, чуть пониже. Ага, вот, есть ориентир. Там песчаная куча в поле, около нее слева и стоит мой противник и тепляком по окнам светит.

– Старый, там тепляком по окнам смотрят, аккуратнее! – тихо предупредил я своих по рации.

Говорить нужно все тише, метров сто уже до противника.

– Принято, мы ждем, от окон отошли. Ты его первым руби, – взволнованным Жениным голосом сказала рация.

Так. С тепляком ближе не идет. Пора.

Отложил в сторону ночник и взял правее от песчаной кучи. Примерно туда.

– Та-да-дах, – коротко прокашлял мой пулемет.

Струйка трассеров в темноте метнулась в сторону противника, показывая направление огня для тех, кто был в доме. Надеюсь, что примерно туда, куда нужно. А я сразу же к ночнику.

Тут же ночь загрохотала автоматными очередями. Это одновременно с двух окон повели огонь по указанному мне направлению. Так. Что там у нас? Есть, попал! Лежит мой враг. Ранен? Не пойму. Но точно больше не наблюдает.

– Старый, есть попадание! – передал я в рацию, и тут же огонь стих.

Но поднялся ответный беспорядочный огонь по дому. Да и меня, похоже, засекли! Несколько пуль свистнули в ночи где-то совсем рядом. Одна ударилась о камень метрах в трех от моей позиции. Срочно уходить в сторону.

– Старый, меня засекли, смещаюсь метров на двадцать влево! – передал я и пополз.

Под брюхом грязь и глина. Плюхнулся лицом в траву и застыл. Так, стрельба прекратилась. Перезарядка у них? Возможно. Пополз еще быстрее. «РПК» тащу за ремень, как в армии, а бинокль второй рукой свободной придерживаю. Забрызгаю окуляры – хана нам всем. Так, это еще что такое? Машина едет! Дальний свет врубила и в мою сторону светит. Черт! Вжался в землю, и тут же из дома послышались длинные очереди. Молодцы парни, догадались. По фарам бьют! Есть попадание! Погасла сначала одна, потом вторая фара. И вскрик я слышал. Видимо, водилу задели. Ответный беспорядочный огонь по дому и в мою сторону. Точнее, не в мою, а туда, где я был до этого маневра.

– Большой, у нас трехсотый. Подмогу бы вызвать! – услышал я в рацию.

Вот те на! Так, вызвать подмогу! А как? Телефон мой в доме. По рации? А я частоту полиции и вояк не знаю. Вот ведь, нужно было подготовиться. А как подготовиться? Мы тут прятаться от всех собирались, связь поддерживать не планировали! Ладно, некогда сопли распускать и сожалеть о несделанном. Снова в руки ночник. Так, сейчас того, что с прибором ходил, наблюдаю. Лежит вроде. А вот к нему кто-то подползает. Помощь оказать или тепляк взять? А, какая разница. Снова навожу ориентир.

– Старый, поддержи огнем! – тихо прошептал я в рацию, прицелился и плавно выжимаю спуск.

Легкий толчок в плечо, и струйка трассеров пошла в сторону песчаной кучи. Есть, попал! Для верности тут же туда еще несколько очередей из дома. Снова бинокль. Так, опять в мою сторону пули летят. Меня после каждой очереди трассерами засекают. Снова нужно смещаться. Пополз. Выстрелы звучат не умолкая. Но больше короткими бьют. Позиционная война. Залипли противники и в нерешительности. Не ожидали такой встречи от нас. У них уже как минимум три потери. Было их максимум десять. Осталось семь. Так, если ближайшие несколько минут ничего не изменится, я бы на их месте уходил. Скоро полиция прибудет. Ну должен же кто-то сообщить? Вон, соседи метрах в четырехстах от нас живут. Они точно выстрелы слышат! Ну не могут не слышать! Пусть названивают во все экстренные службы. Так, а пока мне снова нужно ползти. Еще сместился, и почти видны окна нашего дома.

– Старый, я практически на одиннадцать часов от вас. По мне не работайте! – предупредил я своих.

– Принято, – отозвался мне уже кто-то другой в рацию. Леша, по-моему.

И голос какой-то убитый. Так, снова смотрю в бинокль ночного видения. Дистанция изменилась, нужно снова чуть подкрутить. Отлично, вот они. Под стенами дома уже двое!

– Старый, они около забора прямо под вами! – быстро закричал я шепотом в рацию.

В этот момент что-то щелкнуло, и две гранаты ударились об стены, отлетели вниз и рванули под домом. Рванули здорово, но все же недостаточно сильно. В окна хотели закинуть, но промахнулись. Не умеют эти ребята гранаты точно кидать. Моих парней в доме это и спасло. Наступательные гранаты, «эргэдэшки», скорее всего. Навел пулемет туда, откуда бросали гранаты, и дал несколько длинных очередей. Все, пустой! Магазин, в смысле пустой. Трассера закончились. Полез в карман за запасным. Так, а запасные магазины где? В боковом кармане… были. Теперь нету. Видимо, пока полз, потерял.

– Растяпа! – шепотом обругал я сам себя. Бросил бесполезный теперь пулемет и пополз назад. Так, вот тут я переползал. Нащупываю руками землю. Только грязь. Глина и трава. Дальше ползти. И пистолет-то я не взял, с одним «РПК» вышел! Еще, еще, быстрее, ищи, дурак! Есть! Нашел один магазин! На склоне холмика лежит. Видимо, когда спускался по склону, он из кармана и выпал. Теперь быстро назад. Выстрелы раздались с новой силой. Гранат у наших не было, и это нам огромный минус! Была бы хоть одна, и все, хана тем двум, что под окнами сидят у забора. Быстро на свое место и хватаю «РПК». Вставил найденный магазин, предварительно очистив его от грязи. Прямо об рубашку вытер. Хотя еще непонятно, что чище – магазин или рубашка. Дождь-то так и льет, а я по мокрой земле вперемешку с глиной ползаю. Хорошо, трава растет. Об нее и вытираюсь. Теперь чуть сместиться влево. Еще чуть-чуть. Приподнялся, короткой перебежкой резко поменял позицию и сразу же упал в траву. Теперь ночник. Вот они, засек. Все там же, под забором. Только чуть сместились и залегли. Гранату один держит. Видимо, еще раз в окно хочет попасть. С первого раза не вышло. А вот хрен тебе, лови! Прильнул щекой к холодному пластику и плавно выжал легкий спуск.

– Та-та-та-дах! – весело пропел пулемет, полетели короткие очереди.

Еще и еще туда. Все, патроны экономим. Что у нас? Тишина. Стихло все. Что случилось? Поводил биноклем и увидел вдалеке удаляющиеся силуэты. Отходят! К машине бегут. А машина, не включая фары, развернулась и поехала им навстречу. Бросил ночник и снова за «РПК». Так. Еще немножко, есть! В темноте резко загорелись красные стоп-сигналы. Вот туда я и выпустил остатки магазина! Попал или нет – сейчас точно не скажу. По-моему, вскрик услышал.

– Старый, я пустой. Как понял? – сообщил я в рацию.

А в ответ тишина. Что там такое случилось? Взревел двигатель, и «Патриот» рванул по дороге в сторону шоссе. Все закончено? Снова за рацию.

– Старый, Старый, ответь Большому, прием! Старый, у вас все в порядке?

– Большой, слышу тебя. У нас двухсотый, – ответил наконец Женя.

– Кто? – с замиранием сердца спросил я в рацию.

– Гришка, – грустно ответил Женя. И молчание.

«Патриот» уехал. «Нива» осталась. Скоро рассвет. Дождь так и лил. Я поднял голову. Внезапно донеслись звуки сирены. Полиция едет. И как всегда вовремя. Поспешил к дому, не забыв сказать в рацию, что подхожу. Калитка открыта, сразу во двор и к крыльцу. Входную дверь открыл мне Дмитрий с «АКМ» в руках. Моим, кстати, «акээмом». Тут же взял у него автомат и передал РПК. Ничего не говорили, все молча. Поднялся на второй этаж, там кровь. На полу, на стене. И Григорий сидит у стены, рукой за живот держится. Без брони сидит. И все без бронежилетов ходят. А если бы и надели – не спасли. У нас только второго класса при себе. Женя с «семьдесят четвертым» у окна, Леха у другого. Крест-накрест сектора держат. Но все, вон фары светят и мигалки работают. Кто-то полицию вызвал. Соседи, наверное.

– Таня где? – спросил я.

– Внизу была, – буркнул Евгений.

– Как его? – показал я на труп Гришки и понял, что вопрос глупый.

Какая разница, в какой момент пуля настигла нашего товарища? Еще сегодня днем я с ним ездил на рынок, он ходил и выбирал себе вино. Не выбрал, я запретил. И вот сейчас парня нет. Семья у него, по-моему, в Порто-Франко осталась. Переехал и начал новую жизнь. Комок подошел к горлу.

Сел рядом с ним на пол и вытер грязь с лица рукой. Как же так? Где мы напортачили? Почему нас вычислили? С размаху стукнул кулаком в стену.

Глава 11 Успешное задержание

Работа на месте происшествия кипела быстро. Полиция поставила импровизированный навес и под него сложила трупы бандитов, напавших на нас. Всего шесть тел. Седьмой был жив, и его сразу увезли в госпиталь, допрашивая по дороге. Рядом сложили все оружие. Четыре «АК-74», два стопятых и одна «СВД». На «СВД» стоял обычный прицел ПСО. Еще три пистолета «ТТ» и несколько магазинов к ним. Куча магазинов к «АК» и куча патронов. Кроме этого, расстрелянная мной «Шевроле-Нива» и, пожалуй, самое ценное, – тепловизор «Скаут». Именно в него смотрел тот, кого я убил первым. Невысокий крепыш в черной куртке «софтшелл» и черных брюках с наколенниками.

– Это Полкан, – пояснил мне подошедший начальник одесского угро, – правая рука Колымского. – Те все мелкие сошки, только Полкан крупная фигура. То ли служил где, то ли еще чего. Вместе с Колымским сюда приехал, начальником охраны при нем был, – продолжал свой ликбез Давид Казарян.

– Вы там живым одного взяли? – перевел я тему.

– Есть такой, в госпиталь увезли, допрашиваем, – уклончиво ответил Казарян.

Но по глазам я понял, что кое-какая информация у него уже есть.

– Орел ты, Новиков, – сквозь зубы процедил начальник угро, – получил информацию о Колымском и слил ее не нам, а Сене Круглому. Зачем?

– А затем, что не доверял тогда вам. Ствол-то мой отжали? – парировал я. – К тому же информация Круглого и касалась. А у парней, – кивнул я на дом, где оставались трое моих бойцов и Татьяна, – сделка с Сеней была.

– То есть, выходит, ему доверия больше, чем мне? – продолжал давить Казарян.

– Теперь уже не знаю, кому доверять, – вздохнул я. – Кто-то же сдал нас? Как нас вычислили?

– За это я сказать не могу, – задумался Давид, – а вот то, что в отношении Колымского мы уголовное дело по этому факту возбудим и задержим его, это точно, – обвел он место происшествия. – Достали эти бандитские разборки. Пора на нары кое-кому.

– Итого тебе сейчас семь тысяч премию от Ордена выпишем, за шесть двухсотых и одного трехсотого. Машина и оружие – все твое. Только, – задумался Казарян, – у тебя по контракту, что ты на съем дома предоставил, возмещение ущерба указано. Еще неизвестно, во сколько хозяин все это оценит.

Ну не то чтобы особо дом пострадал. Да, стекла выбиты. Да, гранатой двор чуток разворотило, на фасаде следы от пуль. Ну, еще забор восстановить. Максимум пара тысяч.

– Какого лешего? – внезапно выругался я вслух. У нас боец погиб, а я думаю о деньгах и считаю прибыли. Совсем в барыгу тут превратился. И в дело это влез из-за бабок.

– Не вини себя, – внезапно подошел и встал рядом Женя, как будто слышал мои мысли. – Он знал, на что шел. С каждым из нас может случиться.

– Да, – вздохнул я.

Труп Григория забрали в городской морг. Похороны по православному обычаю.

– Ну что, забираем трофеи и двинули? – окликнул я свой отряд, ставший на одного бойца меньше.

Татьяна в куртке с зонтом, Леха и Дима с автоматами стояли во дворе. Собственно, вещей-то у нас особо и нет. Трофеи сложили в багажник «Тойоты». Хорошо, что гараж находился с другой стороны дома. Машину пули не задели. Разбитую «Ниву» отбуксировали в «Автопривоз» и сдали за пятьсот экю. Дешево, но торговаться мне не хотелось. Позвонил Круглому и пояснил ситуацию. Круглый сразу предложил тут же переехать к нему, что мы, посовещавшись, и сделали.

Приехав на стоянку и поставив машину, где ставил обычно, сразу увидал Михаила Ивановича на крыльце. Начальник охраны «Соньки» самолично вышел нас встречать.

– Андрей Евгеньевич, пойдемте. Семен Маркович ждет. А вы, молодые люди, – обратился он к Евгению, Татьяне и Леше с Димой, – пока проходите вот туда, в вип-зону.

Хотя название и звучало странновато, «вип-зона», но на деле оказалось еще одной мини-гостиницей в центре самого комплекса. С отдельным входом и выходом сразу во двор. А живя в обычной гостинице, мне приходилось каждый раз обходить здание, чтобы пройти на стоянку. Оружие, а именно, пистолет в кобуре, у меня никто не отбирал, и я спокойно вслед за Михаилом Ивановичем прошел по знакомому маршруту в рабочий кабинет Круглого.

– Здорова, Андрей, – вскочил он мне навстречу и протянул руку для рукопожатия, чего раньше никогда не делал.

– Здравствуйте, Семен Маркович, – пожал я протянутую руку.

Круглый похлопал меня по плечу и предложил присесть на стул рядом с ним. И сидя на стуле, я был как бы одного роста с ним. Нет, чуть повыше Круглый будет. А вот если встану, сразу на полторы головы выше буду я.

– Ты так быстро пропал в прошлый раз, что я тебя и поблагодарить не успел. А потом закрутился, – махнул рукой Сеня, – дела, дела. Да, ты прав оказался. Эх и скотина этот Колымский. Вот посмотри, тебя решил в расход пустить. А ты-то тут при чем? Ни при чем. За меня чуть не пострадал, – картинно покачал головой Семен. – Есть хочешь? – участливо спросил он.

Я покачал головой. Семен щелкнул пальцами. Вошел официант, все тот же, с белой бабочкой, и принес запотевший графинчик водки и тарелку. На тарелке были соленые огурцы, помидоры, кусочки порезанного сала и черный одесский хлеб. Именно такой я купил тогда на Привозе. Я даже слюну сглотнул.

– Давай твоего парня помянем, – сказал Семен, разливая водку по маленьким пятидесятиграммовым стопочкам. – Пусть земля ему будет пухом!

Отказываться я не стал. Встал и выпил вместе с Сеней Круглым, не чокаясь, как положено по русскому обычаю.

– Оставайтесь у меня пока, – выдохнув, продолжил Семен, – тут безопасно. Сюда Колымский не сунется. В ресторан выход у вас отдельный, покажут потом. Да, все за мой счет, не переживайте, – уточнил он. – Как надоест, ради бога, я вас не держу. Ну, да у вас самих сейчас дел по горло. Если что, звони. Я всегда на связи для тебя.

Я кивнул и вышел. Начальник охраны проводил меня до моего номера. Целых три люкса выделили под наше пребывание. В одном поселился я, в другом Женя с Таней, в третьем Леха с Димой. От обычного номера люкс отличался чуть большей площадью, улучшенной планировкой и более дорогой мебелью. В целом все было то же самое, что и в номерах, где мы жили раньше. Ближе к вечеру, переодевшись и приведя себя в в порядок, мы сидели впятером в отдельном кабинете в ресторане на первом этаже.

Просто молча сидели и смотрели, как официант расставляет перед нами тарелки с едой и ставит на стол запотевшую бутылку водки «Одесская».

Выпили тоже молча, не чокаясь.

– Насчет кладбища нужно решить, – подал голос Евгений.

– Да. Завтра меня вызывают в полицию, там заодно и порешаю, – кивнул я. – Кстати, ордер на арест Колымского уже выписали.

Час назад мне позвонил Давид Казарян и сообщил эту новость. Не то чтобы радостная для нас, но хоть как-то отвлечься от мрачных мыслей. Много я терял своих сослуживцев и друзей. И всегда было одно и то же. Первые дни тяжело, а потомпостепенно все забывается.

– Родне его пока не будем сообщать, – нарушил паузу Евгений, разлив по второй.

Я выпил и потряс головой. Все, хватит! Нужно жить дальше. Как нас нашли? Давай все проанализируем. Итак, два дня все было спокойно. Потом мы с Гришей поехали на рынок. По дороге у нас проверяли документы военные. Могли они сообщить? В принципе, могли. Наши данные были у них переписаны, откуда мы выехали, они тоже видели. Еще варианты? Я звонил Круглому. Звонок могли засечь. Но тогда выходит, что такая серьезная аппаратура есть у бандита Колымского? Вряд ли. Могли просто проследить за нами. Но это тоже исключено, я же проверялся, и не раз. Так, а если договор аренды дома? Он регистрируется где-то? Тоже вряд ли. Ерунда полная выходит. Сеня Круглый. Он вполне мог знать, где я снимаю этот дом. Пока мы жили в его гостинице, частенько туда катались на машине. Продукты привозили с Привоза. И не проверялись, кстати. Вот оттуда нас и нашли!

– Что задумался-то, Андрюх? – окликнул меня Евгений.

– Да так, – отмахнулся я. – Пойду я, ребята, в номере отдохну. Только вы не расслабляйтесь сильно. Тут никому доверия нет.

Поднялся к себе в номер и сразу уснул. Сказалось нервное напряжение. А разбудил меня утром телефонный звонок.

Кто в такую рань? Оказалось, Казарян.

– Две новости. Одна хорошая, вторая плохая. С какой начинать? – выпалил с ходу начальник угро.

– Давай с плохой, – вздохнул я и посмотрел на часы. Семь часов.

– Итак, плохая. У нас новое убийство с особой жестокостью. Твой гребаный «потрошитель»! Так что давай сюда к нам в управление. Будем тебя потрошить, – усмехнулся Давид.

Постороннему человеку покажется странным. Мол, как это так? Убийство, маньяк. А полиция шутит. Да у полиции каждый день такие убийства. За годы службы эти люди превращаются в циников. Точно так же, как врача не испугаешь переломом, полицейского не испугаешь убийством. Маньяки – да. Это редкость. Вопреки мнению обывателя, маньяки особую угрозу для общества и не представляют. В смысле, что огромный урон популяции народонаселения они не наносят. Маньяки сеют панику и истерику. И вот это основная общественная опасность подобных преступлений.

– А хорошая новость какая? – протер я глаза.

– А хорошая – приняли мы твоего Колымского. В изоляторе у нас парится. Пока в полном отказе, адвокаты там, вся херня… – Давид явно был рад.

С одной стороны – резонансное убийство. С другой – резонансное задержание. Все верно, радость и беда ходят рядом, рука об руку.

– Еду, – коротко ответил я и встал с кровати.

Собрался за десять минут, сунул пистолет в кобуру. На секунду задумался, завтракать или нет. Решил, что потом позавтракаю. Стукнул в дверь Женькиного номера и, когда тот открыл дверь в одних трусах, с пистолетом за спиной, сказал, что еду в полицию. Тот молча кивнул. Сбежал по ступенькам вниз на первый этаж, вышел на стоянку и прыгнул в «Тойоту». Вот проклятый дождь! Ну сколько же можно! Хотя, с другой стороны, постепенно привыкаешь к этому дождю. И даже настроение становится соответствующее. Монотонное, спокойное. Хочется посидеть в тепле у камина, попить «херес», как Холмс с Ватсоном. И разгадать все загадки, что нам загаданы. Только, сидя в тепле у камина, загадки не разгадаешь, вот и приходится под дождем рулить на машине между луж к управлению полиции.

На второй этаж в кабинет Казаряна меня пропустили без проблем. Раньше для приличия спрашивали на входе, кто я и куда. Сейчас просто поздоровались. Казаряна в кабинете не было. Но через пару минут тот прибежал с папкой бумаг.

– Привет, заходи, – бросил он на бегу и тут же начал рыться в бумагах. – Вот, читай, – протянул он одну мне.

Так, Новиков Андрей Евгеньевич, детектив управления полиции Порто-Франко, временно прикомандирован в распоряжение Одесского уголовного розыска управления полиции города Новая Одесса. И подпись нашего Фрэнки. Ну что же, сильный ход.

Я поднял глаза на Давида, и тот кивнул.

– Поступаешь в мое распоряжение, наше руководство связалось с вашим. Будем вместе маньяка ловить.

– А Колымского на нары сажать? – спросил я.

– Вот тут извини, ты свидетель обвинения. Поэтому Колымского мы сами как-нибудь. Ты лучше давай еще раз про этого Яна-Джека, – постучал пальцем по столу Давид.

– Хорошо, материалы по делу мне можно? И место для изучения. Рабочий стол, так сказать, – потер я руки.

– Держи, – кинул передо мной Казарян кипу бумаг. – Пока можешь у меня располагаться. Занимайся. Кстати, – добавил он, – тебя очень хвалили в Порто-Франко, так что мы на тебя рассчитываем.

Я хмыкнул и ничего не сказал. Рассчитывает он на меня. Самим работать лень, вот и спихнули.

– Короче, сиди, изучай. Я к начальству, – бросил мне Казарян и оставил меня одного в кабинете.

Осмотрелся еще раз, внимательнее. Кабинеты маленькие, но здание новое.

Явно строилось под полицию. Что-то типа из шлакоблоков, вон следы на стене, не полностью заштукатурено. Деревянное окно и подоконник с цветком на нем. Далее стол, несколько стульев, большой железный сейф, шкаф для одежды и все. Никаких компьютеров. Ну просто каменный век! Ладно, почитаем, что там у нас.

Первое убийство. Жертву зовут Мирослава Нетребко. Украинка. В Новой Одессе полгода. Работала проституткой в борделе «Зажигалка». Хорошее название для клуба! Так, а это клуб или бордель? Нужно уточнить. Так, вот справочка. «Зажигалка» – интимный салон и ресторан с варьете. Вот как все. У нас в Порто-Франко клубы, а тут салоны. Теперь допросы свидетелей. Ну вот, сразу проблемы. В Порто-Франко все документы на английском. Поначалу мне было трудно читать, писать и переводить. Но привык. А тут допрос на русском. Но написано от руки. Причем почерком мента или врача. Придется снова переводить. Подружка Мирославы пишет. Анна Савельева. Тоже проститутка. Вместе работали, жили вместе. Вышла на смену, больше ее не видела. Потом узнала об убийстве от мамы. Что за мама? А, это у них так главную проститутку называют. Конфликтов не было. Вкратце все. Осмотр места происшествия с фотографиями. Все это я уже видел, и не раз. Тот же самый почерк. Допрос этой «мамочки». Ольга Воронцова, сорок лет. Нестарая еще. Тут тоже ничего интересного. Ни угроз, ни проблем. После смены пошла домой. Прям как с завода, после смены! То есть, выходит, за ней следили? Вот это как раз в стиле нашего Джека. Теперь бы еще социальные сети посмотреть, профиль этой Мирославы подломать. Об этом я тут же и сказал вбежавшему в кабинет Давиду.

– Хм, – задумался он, – у нас так еще не делали, но идея неплохая.

– Мы так этого Яна и вычислили, по большому счету. Он угрозы в Сети жертвам писал, – пояснил я.

– Давай собирайся, поехали на место, – накинул свою кожаную куртку Казарян и сунул пистолет в поясную кобуру. Как я успел заметить, «ТТ».

– Там в материалах по второму убийству ничего нет, – попенял я Казаряну.

– Естественно, нет. Они же только пишутся, – парировал он, убрал в стол дело и выключил в кабинете свет.

Мы вышли на улицу со двора здания и сели в белую «Шевроле-Ниву». Казарян лихо развернулся по лужам и уверенно покатил в сторону центра города. На этот раз мы ехали недолго. Только свернули с Новоодесского проспекта на улицу Ришелье и сразу остановились около деревянных домов. Дальше впереди все было огорожено киперной лентой. Труп уже увезли, как я понял, просто оперативники сновали по улицам, опрашивая жителей домов.

– Давид, сюда! – окликнул начальника паренек в такой же кожаной курточке и кепке на голове.

Дождь уже не лил как из ведра, а просто моросил. Не надевая капюшон, я вылез следом за Давидом и пошел за опером.

– Вот тут, из окна мужик видел. Ночью услышал шум и высунулся из окна. Видел, как человек в плаще и шляпе, с саквояжем в руках, вон туда шел, – и парень показал рукой вдоль по улице.

– Когда это было? – спросил Давид.

– Точно он не помнит, под утро где-то. Светает у нас около шести, значит, в пять примерно, – пояснил оперативник.

– «Мамочку» опрашивали? – снова спросил Давид.

– Так точно, опросили, – кивнул опер. – В управление уже повезли. Говорит, что часа в четыре Маринка домой пошла. Клиентов за ночь всего два было.

Еще немного побегав по месту происшествия и послушав сотрудников полиции, я понял примерную картину преступления.

Около четырех часов рабочая клуба «Распутин» Марианна Клочкова пошла домой. Трудовой день у нее выдался не очень ударным. Было воскресенье, и клиентов было всего два. Данных клиентов нет. Примерное описание клиентов Марианны составляют сотрудники уголовного розыска в настоящий момент. Жила Марианна Клочкова недалеко от места работы, пешком идти примерно десять минут. По дороге домой, в узком переулке с названием Холодный, на нее напал наш потрошитель и лишил жизни и части внутренних органов. Все это произошло у деревянного дома, точнее, во дворе дома. Дом в настоящий момент пустовал, так как был выставлен на продажу. Из окна напротив мужчина видел, как в пятом часу в сторону клуба «Распутин», то есть в противоположную сторону от дома Марианны, направлялся мужчина в плаще и шляпе с саквояжем в руках. Вот, собственно, и все. Картина преступления в целом ясная. Неясно, где в Новой Одессе может скрываться этот маньяк Ян Ковальски.

Именно это и довел до всех на вечернем совещании Давид Казарян. Кроме меня в актовом зале сидели еще девять оперов.

– Это Андрей Новиков, – представил он меня, – детектив и наш коллега из Порто-Франко. Именно он в Порто-Франко занимался раскрытием аналогичных убийств, и он вычислил нашего маньяка. Теперь дело за малым. Задержать гада!

Предложения, которые от меня прозвучали, были банальны. Дать ориентировки, развесить фотографии Яна на улицах. А главное – предупредить все публичные дома в Одессе. Последнее вызвало усмешку коллег.

Зайдя после совещания в отдел кадров, меня сфотографировали и выдали удостоверение. Красная книжечка с надписью: «Новиков Андрей Евгеньевич, оперуполномоченный Новоодесского уголовного розыска». Причем безо всяких формальностей, как было бы у нас.

Вечером, когда все уже расходились по домам, я сказал Давиду:

– Слушай, у нас завтра похороны товарища. Ну, по тому делу. Я опоздаю на службу?

– Не вопрос. Кстати, Колымского в суд через неделю планируем передать, – обрадовал он меня.

– А что так быстро? – удивился я, остановившись на пути к выходу.

– А что там тянуть? Свидетель на него дает показания, – подмигнул он мне, – лет на десять упрячем.

Мы попрощались, и я пошел к своей машине. Только поехал я не домой. В этой тактической одежде и дождевике я выглядел не своим. Не одесским опером. По дороге заехал в магазин одежды и купил себе кожаный френч, брюки и кепку, как у Давида. Завтра переоденусь и буду стопроцентный одессит.

В «Соньке» меня ждали товарищи.

– Место на кладбище выбрали, – сообщил мне Женя, – я памятник заказал. Завтра в десять похороны.

Я молча кивнул и прошел к себе в номер. Устал что-то за день. Снял плащ и завалился на кровать. Только хотел закрыть глаза, как раздался телефонный звонок. Тут в каждом номере стоял простой дисковый телефон.

– Але, – снял я трубку в полной уверенности, что понадобился кому-то из своих.

– Андрей, привет, – ласковый женский голос в телефоне. Кто бы это мог быть? Лиза? Ну конечно. Нашла меня.

– Здравствуй, Лиза.

– Что, не рад меня слышать? – огорчилась Лиза.

Как она узнала, что я тут? А что может быть проще для администратора гостиницы?

– Почему не рад? Рад. Устал просто, – ответил я, зевнув.

– Ну так, может, встретимся? – предложила Елизавета.

– Обязательно встретимся, но чуть попозже. Я устал смертельно, – включил я свою хитрость. Встречаться с Лизой мне почему-то не хотелось. Вот не хотелось, и все тут.

– Завтра? – спросила она с надеждой.

– Лиз, у нас завтра похороны товарища. Давай, как освобожусь, я сам позвоню, хорошо? – вежливо отказал я девушке.

– Хорошо, – ответила она и положила трубку.

Сама все поняла? Может быть. Так будет лучше для нас обоих, наверное.

* * *

С утра поехали в морг за телом Григория. Тяжелая процедура, но без нее никуда. Забрали Гришу, повезли на кладбище. Одесское кладбище находилось за городом, чуть в стороне от шоссе, сразу под большим холмом. Там привезенный Женей батюшка совершил отпевание, мы дали прощальный залп, и гроб с телом Гришки поехал вниз. Народу было немного, только мы и все. На могилу поставили большой деревянный крест. Фотографии Григория не нашлось. Взяли фото из айди.

– Я памятник заказал, – сообщил Женя. – Как будет готов, поставим тут. Мраморный.

Я ничего не сказал. Положил две гвоздички и пошел к машине. Жизнь продолжается. После поминального обеда в той же «Соньке» я отправился на новое место службы.

Казаряна в кабинете не было. Пришлось вызванивать его по телефону. Оказалось, он выехал на очередную кражонку. Что поделаешь, такова жизнь начальника уголовного розыска.

Толкнув пару дверей в соседних кабинетах, я зашел в первую, которая была открыта. Точно такой же маленький кабинет, как и у Казаряна. Здоровый парень примерно моего возраста и комплекции сидел за столом и писал.

– Здорово, – сказал я с порога, – я Новиков, со вчерашнего дня у вас тут работаю. Все уехали. А я даже не знаю, куда приткнуться. Угла своего пока нет.

– Проходи, присаживайся, детектив Новиков, – встал мне навстречу опер. – Степан, – протянул он свою внушительную руку.

Рукопожатие тоже было крепким, под стать руке.

– Размещайся пока тут, сейчас он приедет, – указал мне на свободный стул Степан.

– Ну давай рассказывай, – улыбнулся он, – как там у вас в буржуйском Порто-Франко?

– В двух словах не расскажешь, – улыбнулся я, – так же, как и тут. Только там все цивилизованнее немного, что ли. Техники больше. А тут все душевнее, роднее.

– Воруют у вас там много? – снова спросил Степан.

– Воруют, куда без этого. Краж по пять в сутки случается. В основном мелочовка, но и угоны бывают. И разбои. Транзитный город же, – пояснил я.

Степан понимающе кивнул. Далее разговор перешел на размеры заработной платы, вооружение, требовательность начальства. Ну в целом, как обычно. И закончился предложением к совместному распитию спиртных напитков после работы. Все как всегда. Когда я дал согласие на распитие спиртного (только не назвав точного времени этого мероприятия), мы уже почти стали друзьями.

В этот момент в кабинет заглянул Казарян.

– Андрюх, ты что тут сидишь? Давай пошли ко мне. Дело есть, – бросил он и скрылся.

Попрощавшись со Степаном, я отправился вслед за начальником.

– Андрюх, ты насчет Интернета вчера спрашивал. Нашли мы спеца. Давай дуй в экспертный отдел, покажи им там, что делать нужно, – поставил мне задачу Казарян. – А заодно твой шеф в Порто-Франко отчет требует. Напиши, только по-английски.

Экспертный отдел располагался около дежурной части на первом этаже. Железная дверь с кодовым замком, над ней звонок. Я позвонил, и мне открыл парень в белом халате, наброшенном на синюю полицейскую форменную рубашку. Он улыбнулся мне, и его роскошные усы улыбнулись вместе с ним.

– Здравствуйте, я от Казаряна по поводу аккаунта жертв, – пояснил я цель своего визита.

Сотрудник, открывший мне дверь, кивнул и отошел в сторону, давая мне войти. Мы прошли в глубину узкого кабинета и вместе сели за стол со стоящим на нем компьютером. Буквально за тридцать минут парень по имени Володя нашел этих убитых женщин в социальной сети Одессы. Называлась, кстати, она «Таки в Одессе». Длинное название, но, как я понял, тут в моде длинные названия всего и вся. Владимир поколдовал за монитором и вскоре подобрал пароль к аккаунту Марианны «Секси» Клочковой, а потом и Анны «Хозяйка мужчин», как назвала себя Нетребко.

– Вот, готово, изучайте! – встал Владимир из-за стола и пододвинул ко мне клавиатуру.

Следующие два часа я потратил впустую. Внимательно изучал личную переписку двух убитых проституток, но ничего интересного там не нашел. Нет, кому-то, возможно, будут интересны подробности, которые я узнал, вороша кучи грязного белья. Но мне они неинтересны. И если бы не работа, а конкретно, поиски убийцы этих двух женщин, кем бы они ни являлись, я подобное никогда читать не стал бы. Встал со стула, размял спину и поморгал глазами. Теперь отчет Фрэнки набросать. Вот с этим проще. Заняло примерно двадцать минут. Краткость – сестра таланта. К концу рабочего дня я покинул экспертный отдел с полной уверенностью в том, что сегодняшний день прошел бесполезно в плане розыска Яна. Видимо, наш маньяк не знает в совершенстве русский язык, на котором ведется общение в Новой Одессе, поэтому и не пользуется местной социальной сетью.

Несколько следующих дней прошли также бесполезно для розыска и не приблизили нас к задержанию «Яна-потрошителя». Были напечатаны ориентировки, местное телевидение показывало фотографии Яна Качински, или Ковальски, опера опрашивали проституток, но результата не было. Женя с друзьями предавался праздному безделью в «Соньке». Я уже было решил, что пора нам уезжать от такой халявы. Халява расслабляет. Незаметно подступили выходные. Нужно было и самому отвлечься немного от последних событий. Поэтому предложение Елизаветы, моей, если можно так выразиться, подружки, я наконец принял. И субботний вечер мы провели в ресторане «Дерибас». Теплый дождливый вечер, медленная приятная музыка, вкусное одесское вино, красивая женщина рядом. Что может быть лучше? Только задержание Яна Ковальски, окончание сезона дождей и рейс на Порто-Франко с успешно выполненным заданием. Я хмыкнул про себя. Снова проводил Лизу домой и поехал к себе в номер. По Одессе мы передвигались без опаски. Колымский в изоляторе, его криминальное войско разгромлено. Нет, вероятность внезапного нападения всегда остается, но сейчас она просто стремится к нулю. В ней нет никакого смысла. Нападение на нас, второе уже по счету, только ухудшит его позиции в суде, куда передано уголовное дело, и добавит ему срок.

В номере снова полез в Интернет. Несколько сообщений от Светланы, ответил в таком же стиле. Отчет от Бульдозера. Интересно. Расширяемся потихоньку, теперь охраняем клуб у Вагона. Тоже хорошо. А я вот тут кисну в сезон дождей. Хотя почему кисну? Очень даже весело провожу время в гостинице у Сени Круглого. Хожу с красивыми девушками по ресторанам. Стоп. По ресторанам. А Ян, интересно, ходит по ресторанам? Открыл карту Новой Одессы. Так, первое убийство у нас где было? Вот тут, отметил я на карте точку. Улица Новостроя. Это немного в стороне. Второе где? Второе практически в центре, в старом городе. Прямо около квартала «Красных фонарей». Тут несколько борделей стоят. Места преступлений-то в шаговой доступности. Он в центре обитает. Это понятно, что в центре. А вот где? На съемной квартире, естественно. Или в дешевенькой гостинице, где не обращают внимания на постояльцев. Нет, Ян в Порто-Франко снимал квартиру. Тут, в Новой Одессе, он снял сначала номер в одной гостинице, потом в другой, а потом переехал. Вот куда, вопрос?

Сегодня у нас суббота. Завтра воскресенье. Завтра личный состав одесской полиции, переодевшись в штатское, начнет рейд по поимке маньяка. А я буду сидеть тут. Хотя нет, не буду я сидеть. Снова это чувство. Как будто что-то важное ускользает от меня постоянно. Вроде бы вот оно, но никак не могу понять, что такое это «оно» и где это «оно».

Так, а этот Ян Качински-Ковальски не знает, что я прилетел следом за ним из Порто-Франко? Нет. По крайней мере, не должен. Как он искал жертв в Порто-Франко? По Интернету в основном. Правильно. Как он ищет жертв тут? А непонятно. Пробивали соцсети, никто не писал этим убитым. Все верно, он не умеет или плохо пишет по-русски. Говорить может, а писать, видимо, нет. Хорошо, но… Вот оно! Я же не посмотрел самого Джека П. Вернее, аккаунт с таким именем. В Порто-Франко он именно так назвался. Быстро схватил со стола планшет и зашел в «Таки в Одессе». Просмотр и поиск пользователей. Придется самому регистрироваться. Хорошо. Назовемся Андрей К. Фотографию требует. Без нее не пускает. Сейчас что-нибудь сфоткаем. Сфотографировал стену и послал. Так, фотография проверяется модератором. Подождем. Вот же порядки установили в своей таки Одессе. Встал с кровати и походил по комнате. Комнатка, даже в люксе, маленькая. Много не походишь. Снова посмотрел на планшет. Фотография на модерации. Хорошо, мы подождем. Аж тошно стало. Сколько времени уже? Одиннадцать часов вечера. Самый разгар субботних гулянок. А спущусь-ка я в бар, пропущу стаканчик. Неплохая идея, Ватсон. Отличная, мистер Холмс. Накинул городские брюки вместо спортивных штанов и спустился вниз. Да, вот она, суббота! Зал ресторана полон! Прошел за барную стойку и кивнул знакомому бармену.

– Стаканчик винца плесни?

– Вам как обычно? – улыбнулся он мне.

Я кивнул. Не спеша бармен взял стакан с полки за стойкой, подошел к бочке, и тоненькая струйка красного полусухого потекла в стакан. Наконец наполненный сосуд встал передо мной на стойку. Выпить залпом? Нет, так хорошее вино не пьют.

– Добрый день, не угостите даму сигареткой? – снова женский голос сзади.

Обернулся. Очередная охотница. Новенькая, видать. Почти все местные путаны, или, как их тут называют, «Соньки», знают меня в лицо.

– Извините. Не курю и примерный семьянин, – ответил я и сделал глоток вина.

Оскорбленная путана, раскачивая бедрами, уплыла в свой угол. А я залпом опустошил стакан и поставил его перед барменом.

– Повторить? – участливо спросил тот.

Я покачал головой. Теперь в комнату. Быстро забежал и поднял со стола планшет. «Ваша фотография отклонена». Вот те раз. Почему? «На изображении отсутствует человек». Да, это верно. Человека я не фотографировал. А давайте посмотрим, какие фотографии выставляют пользователи? В основном свои. Вот девушка в ванной. Красивая фотка, но слишком откровенная. Вот мужчина сфотографировался так, что не видно лица. А это, кстати, неплохая идея. Сделал точно такое же фото. Типа вот он я, но лица не видно. Годится. Пошлю эту фотографию. Так, снова то же самое. «Ваша фотография на проверке у модератора». Подождем. Снова в бар сбегать? Нет, хорош. Вино, конечно же, хорошее. Но тут серьезное дело. Нужен трезвый ум и дедуктивный метод, не правда ли, Ватсон? Тьфу ты, уже сам с собой разговариваю. Пойду на улицу выйду. Накинул новый кожаный френчик и вышел, заперев дверь в номер на ключ. Спустился по лестнице. Вот она, дверь во двор. Капли дождя монотонно барабанят по козырьку крыльца. Фонари отражаются в лужах. Окна гостиницы светят ярким светом. Эх, Ян Ковальски, где же ты сейчас? Что за темная сила гонит тебя убивать в такую погоду? Сегодня суббота, а значит, ты отдыхаешь. Пьешь вино, наблюдаешь за будущей жертвой. Вот только где? Выдохнул и пошел назад в номер. Отпер ключом дверь и снова к планшету. Есть. Фотография одобрена! Хотите отредактировать ваш профиль? Нет, не хочу. Укажите дату своего рождения? Нет, не буду указывать. Фотография есть, и этого достаточно. Найти пользователя. Пишу Джек П. Нет такого пользователя! Попробуем по-английски. «Jack P.» Отлично! Есть такой. Фотография. Ну, фотография размытая, почти как у меня. По ней и ничего не поймешь совсем. Дата рождения? Не заполнено. Информация о пользователе? Нет информации. Только фотография. Посмотрим поближе. Да это не просто фотография, это наш Джек П. сидит в каком-то заведении! Что за заведение, к сожалению, непонятно. Сидит вечером. Свет включен, в окнах темно. Около окна сидит. Что у нас за окном? А за окном у нас улица! Гениально, Холмс! Что за улица, Холмс? А черт его знает, мистер Ватсон. Не разберешь совсем. Бликует все. Пойдем другим путем. Одет наш Джек в светлую рубашку, чуть-чуть желтоватого цвета. Даже по фото видно, высокий, худой, рука с длинными костлявыми пальцами. Лица не видно. Шея видна и острый кадык. Достал фотографию Ковальски. А похоже. У того на фото тоже кадык выделяется. Едем дальше. Что за стол? Обычный деревянный стол. Без скатерти. На столе стоят тарелка с приборами и салфетка. Заказ сделал? Похоже. Так, а это что на салфетке? Сделал приближение. Рыбешка нарисована? Точно, рыбешка! Символика кафешки? Скорее всего. Приблизил фотографию отдельно крупным планом. Чуть размыто получилось, но вполне понятно. Рыба с большим хвостом и короной на голове. Золотая рыбка? Хм… Тут же забил в поиске «Золотая рыбка». Сердце бешено заколотилось. Бар «Золотая рыбка». Дерибасовская, двенадцать. Почти рядышком с «Дерибасом». Так, вот она, эта рыбка! Прямо над баром на вывеске! Я бросил планшет и снова заметался по комнате. Что делать? Звонить Давиду? А толку? Ну сходил один раз этот маньяк в бар. Что это нам дает? Ничего. Ехать туда прямо сейчас? Почему бы и нет? Тоже, вероятнее всего, мало что даст. А вдруг? Быстро снова запрыгнул в брюки, надел свои новые туфли черного цвета, просунул под ремень кобуру со «стечкиным». Так, стоп. В барах и ресторанах оружие запрещено. Могут отобрать. Снял пистолет с кобурой и достал «ТТ». Подарок от начальника одесского угро. Невелика птица этот Джек П. Хватит и «ТТ». К тому же я не на задержание еду, а просто проверить информацию. Сунул новое удостоверение в карман, надел кожаный френчик и модную новоодесскую кепку. Посмотрел на себя в зеркало. Ну вылитый одесский бандит. Или мент. Трехдневная щетина добавляла шарма. Поправил пистолет за поясом, взял ключи от машины и побежал по лестнице. Вышел во двор, подошел к «Тойоте». Так, что это такое? Прижали. Прямо вплотную к бамперу моей машины прижался «УАЗ Патриот». Ну кто так паркуется? Вернулся назад и нажал кнопку вызова охраны на двери. Тут же появился парень в знакомой униформе. Черный пиджак и галстук.

– Приветствую, – поздоровался я, – там на стоянке вон тот «Патрик» мою машину прижал, не подскажите, чей? Мне выехать нужно.

– Это к Семену Марковичу приехали. Сейчас, одну минуту, – и охранник быстро испарился.

Мокнуть под дождем я не стал, зашел в подъезд. К Семену Марковичу? А машину мою зачем блокировать? Странно все. Хотя, может, я уже параноиком становлюсь. Повсюду предательство вижу.

На этот раз никакого предательства не случилось. Через несколько минут пришел охранник с ключами и отогнал мешавший мне выехать серый «Патриот». «Патриот» в Новой Одессе – машина премиум-класса. Нет, встречаются и «Лендкрузеры» и, даже, «Лексус» видел пару раз. Но «Патриот» – это практичный выбор состоятельного человека. Прогревать двигатель на «Тойоте» не стал, сразу рванул с места. И так много времени потерял. Заехав в очередную лужу и окатив все вокруг, чуть сбавил скорость. Зачем и куда я лечу? Что, вот прямо сейчас этот Ян сидит в кафешке «Золотая рыбка»? Допустим, сфотографировался он там один раз, когда за халявным вай-фаем пришел, а заодно перекусить. И все. А может, это совсем не он, а просто обычный житель Новой Одессы назвался таким именем? Так, не туда свернул с этими своими сомнениями. Задумался и проехал нужный поворот. А улочки тут, в центре, узкие. И назад не сдашь, и не развернешься. Придется теперь дальше прямо ехать. Вот и поехал мимо тех же одноэтажных домов. Сзади замигали фарами. Торопятся, что ли? Или просто пьяный едет? Свернул в проулок и пропустил несколько машин. Обдав меня брызгами грязной воды из лужи, мимо прокатил еще один «Патриот». Из вагоновской поставки, наверное. Не все машины в полицию пошли. Часть Круглый продал сам. За «Патриком» проехала еще пара машин, и только тогда я смог развернуться и доехать до перекрестка. Вот сюда, налево. Там дальше, вон у того фонаря, поворот на Дерибасовскую. В той, настоящей Одессе, Дерибасовская, по-моему, пешеходная улица. А в этой нет. Тут совсем нет пешеходных улиц. Пешеходная только набережная, и то на пляже. Но, к слову, нужно заметить, что и машин тут не очень много. Поэтому проблем с пешеходными улицами в Новой Одессе пока нет.

Вот, нашел нужный поворот. Слева дом каменный, справа магазинчик. Дальше впереди улица Дерибасовская. Вот ресторан «Дерибас», отдельно стоящее здание. Проезжаем мимо. Дальше, примерно метрах в ста, должен быть еще один перекресток. На нем и находится эта «Золотая рыбка». Вот она, приехал. Только машину поставить негде. Не в смысле, что мест свободных нет на парковке. Самой парковки нет. Придется проезжать дальше и искать свободное парковочное место. Примерно через пятьдесят метров поставил «Тойоту» возле продуктового магазина. Хорошо, теперь в «Золотую рыбку». Поправил кепку на голове, зонт раскрывать не стал. Дождик хоть и капал, но не такой сильный, как днем. Нормальная в целом погода. Без зонта можно и прогуляться по улице немного.

Так, что я делаю? Захожу в кафе. Сажусь за столик и осмотрюсь для начала. Не спеша, прогулочным шагом иду по мостовой. Навстречу парочка прошла под зонтом. Еще компания военных в форме, весело смеясь, свернула направо. А что там у нас? А там у нас, конечно же, улица «Красных фонарей». Все основные бордели Одессы на одной улице. Именно там и работали две убитые проститутки. Только в разных борделях. Ну что, я пришел. Вот эта «Золотая рыбка». Одноэтажное здание, стеклянные витрины с желтыми занавесками. Что происходит внутри, не видно. Большие деревянные двери и светящаяся рыбка над входом. Со скрипом открываю входную дверь, заодно поправив локтем правой руки пистолет за поясом. Нарушаю правила! Хотя почему нарушаю? У меня же удостоверение сотрудника полиции. За первой дверью вторая, открываю ее тоже и попадаю в небольшой зал прямоугольной формы. Впереди передо мной стойка бара, слева и справа деревянные столы и стулья. Народу немного. Сразу бросилась в глаза компания девушек. Сидят в дальнем углу. Видимо, как раз те самые представители древнейшей профессии. Немного молодежи тусуется рядом с барной стойкой, сразу за первым столиком. У этих на столе бутылка вина и стаканы. Двое мужчин пьют чай и курят в дальнем левом углу. Не спеша повернул налево, прошел мимо мужчины с кружкой пива и присел за столик. Так, вот меню. Посмотрим. Ничего особенного. Стандартный набор для питейного заведения. И цены тоже, не сказать чтобы низкие. Обслуживание ненавязчивое. Ни одного официанта. Самому, что ли, идти к барной стойке? Бармен болтает с тем мужчиной, что мне навстречу с кружкой попался. Тот тоже в кожаной куртке, под ней красная рубашка. На цыгана чем-то похож. Хорошо, я подожду. Так, а где тот самый Джек П. фоткался тут? Скорее всего, вон за тем столиком. Похожая обстановка. Тоже вешалка стоит. Наконец, примерно минут через пять, после того, как я вошел в заведение, ко мне соизволила подойти полная официантка в сиреневом платье. Сама такая вся улыбается и перегаром сразу дышит в лицо.

– Добрый день, что-нибудь выбрали? – дыхнула на меня тетка.

– Знаете, вот кофе можно одну чашку? – ткнул я в меню пальцем.

Заказывать еду тут мне почему-то расхотелось. Обстановка не располагает.

– И все? – удивилась официантка.

– Ну пока все, а я еще посмотрю, что тут можно взять, – я сделал вид, что изучаю меню.

Официантка фыркнула и удалилась обратно в подсобное помещение, из которого вышла ко мне. Странное заведение. Интересно, почему именно его выбрал этот товарищ с фотографии из соцсети?

Кофе я ждал еще минут десять. За это время люди входили и выходили. В основном молодежь. Смеялись, заказывали пиво, что было удивительно, потому что обычно в Одессе все пьют вино. Может, тут пиво другое?

Наконец мне принесли кофе и спросили, выбрал ли я что-то еще.

– Знаете, выбрал. А что у вас за пиво? – поинтересовался я.

– Пиво? – улыбнулась официантка, – пиво у нас свое. Сами варим. Попробуйте, не пожалеете!

Отлично. Заказал кружку нефильтрованного пива. А пока попробовал кофе. Как и следовало ожидать, кофе холодный. Отставил кружку в сторону и подошел к бару, где седоватый бармен с лицом бывалого сидельца наливал пиво из кеги. Видимо, для меня.

– Уважаемый, я товарища потерял. Не подскажете, не заходил он к вам в заведение? – улыбнулся я бармену самой своей беззлобной улыбкой и протянул фотографию Яна Ковальски.

Тот взял фото своей костлявой рукой, поднес повыше к глазам и сощурился. Видимо, он был близорукий или просто в помещении очень темно. А может, и то, и другое.

– Нет, впервые вижу, – покачал тот головой.

Сзади хлопнула входная дверь. Кто-то пришел или вышел. Я не стал оборачиваться, смотрел на бармена и чувствовал, как таяла моя тонкая ниточка.

– Точно? – переспросил я. – Посмотрите внимательно.

– Да точно, – передал мне фото назад бармен, – у меня глаз на людей наметан. Этого не было никогда.

Я с сожалением начал убирать фотографию во внутренний карман френча, когда обратил внимание на вошедшего мужчину. Высокого, почти как я ростом, с большой рыжей бородой, в клетчатом плаще и в черной шляпе, которую вошедший снял и держал в руках. И еще, мне показалось, что он внимательно смотрел на фотографию, которую я только что показывал бармену. Я поднял глаза, и наши взгляды встретились. Вот так бывает. Ищешь человека, ищешь. А потом внезапно раз, и стоишь напротив него. Взгляд Ковальски, а это был именно он, Ян Ковальски, метнулся по сторонам. Шляпа упала на пол. Внезапно Ян-Джек резко рванул назад, к выходу из кафе. Я схватил рукой его за развевающуюся полу плаща, и плащ остался у меня в руке. Одной рукой Ковальски распахнул дверь, а другой быстро скинул плащ и помчался наружу. Отшвырнув плащ в сторону, я побежал следом. Дверь предательски полетела на пружине назад, и я ногой распахнул ее снова. В свете фонарей увидел спину быстро бегущего человека. Брызги воды летели из-под его ног. Ковальски бежал прямо по большой луже. Не задумываясь, рванул следом. Тут прямая дорога, и бежит он по проезжей части. Хорошо, что машин нет, сбили бы нас. Несусь следом, на ходу извлекая «ТТ» из-за пояса. Нет, стрелять пока рано. Он мне бежать мешает. И тут же почувствовал ноющую боль в правом колене. Старая травма. Ничего, догоним. На зубах, но догоним. Потом все травмы. На первой стометровке Ковальски чуть вырвался вперед, метров двадцать между нами стало. А было десять. Но ничего, я-то знаю, как грамотно нужно преследовать преступника. Чаще всего убегающий сразу стартует что есть силы и, естественно, секунд через десять силы-то заканчиваются. А этот по прямой чешет, и он явно не спортсмен. Вон, уже сбавляет скорость. Ага, оглянулся назад. Нервы, нервы, товарищ маньяк! Машина пронеслась мимо. В стороне слышались голоса людей, проходящих по тротуару. Все это я фиксирую сознанием, но не обращаю внимания. Только спина бегущего впереди Ковальски, до которого уже метров пятнадцать. Черт! Нога еще сильнее разболелась. Вот так, без разминки, давать сразу предельную нагрузку! Пистолет в руках. Ну что, пора! Дослал патрон в патронник прямо на бегу. В воздух два выстрела – бах, бах! Наверное, у всех полицейских в мире сдвоенный выстрел – это сигнал о помощи. Ага, вздрогнул Ковальски, снова оглянулся. Не уйдешь, борода многогрешная! Еще два выстрела в воздух. Женский крик рядом, визг тормозов. Есть! Удача! Впереди патрульные мигалки засветились сине-красными цветами! Попался, голубчик! А у Яна-то уже ножки заплетаются. Длинные макаронины пошли колесом, он резко дернулся и рванул в сторону дома направо. Так как бежали мы прямо по дороге, то я резко срезал в ту же сторону, что и он. Быстро пересек тротуар и сблизился с ним метров на пять. Ковальски затормозил, так как перед ним был тупик, потом внезапно пытался снова резко стартовать, но в этот момент я сбил его подсечкой.

Длинное худое тело грохнулось на тротуар и покатилось кубарем. Тут же добавил левой ногой по ребрам лежащему Ковальски. Вышло хорошо, он завопил. Зашел удар по ливеру. Правой рукой снял пистолет с боевого взвода и засунул в карман куртки. У «ТТ» нет предохранителя, и самовзводом он не стреляет. Снял с боевого взвода – все, не выстрелит. Затем быстро схватил Ковальски за левую, ближайшую ко мне руку и начал загибать ее за спину. Простейший полицейский прием. Я здоровее этого доходяги раза в три. Двумя своими руками против его одной. Но случилось невероятное. Какая-то неведомая сила стала в буквальном смысле поднимать меня в воздух! Ковальски стал подниматься! Я двумя своими руками не смог взять на прием одну его левую руку! Два расслабляющих удара ногой по ребрам, ну теперь-то… Ковальски издал нечеловеческий рык и почти поднялся на ноги. Что это такое, твою мать, так-растак? Подсечкой снова уронил его на землю и быстро сунул правую руку в карман за пистолетом. Встречался я с таким случаем. У психически больных людей бывает прилив нечеловеческой силы. Санитары психбольниц хорошо знают про эти особенности душевнобольных людей. Иногда, даже втроем, с одним маленьким, щуплым мужичком не могут справиться. Выход тут один. Нанести черепно-мозговую травму. Тогда мозг психа перестает давать команды его сознанию, рукам и ногам. Размахнувшись правой рукой, со всей силы треснул рукоятью пистолета по голове Ковальски. Снова этот рык! Еще один удар! Кровь брызнула мне на куртку. Ковальски обмяк и упал мне под ноги. Готов! Быстро теперь руки ему за спину и пластиковые наручники. Есть, застегнул! Надеюсь, он их не порвет. Похлопал лежащего по карманам. Оружия нет.

Рядом резко затормозила «Шевроле-Нива» с характерными синими полосами по бокам и мигалкой на крыше. Двое патрульных в униформе и с автоматами «АКС-74У» наперевес выскочили из машины, направив оружие в мою сторону.

– Одесский уголовный розыск! – громко крикнул я. – Быстро вызывайте помощь, свяжитесь с руководством. Передайте, что Новиков задержал опасного преступника!

Называть, кого именно задержал, я не стал И правильно сделал! Грохнут его прямо сейчас и прямо тут. Народ в Одессе горячий, это я уже успел понять.

Полицейские опустили автоматы, а когда я показал выданное мне удостоверение, успокоились. Один пошел к рации, в машину, а второй подошел ко мне и с интересом смотрел на лежащего задержанного.

– Слушай, а ты не убил его часом? – наклонившись над лежащим маньяком, спросил сержант.

Прямо под головой задержанного была большая лужа крови. Как с кабана натекло! Пощупал пульс на шее. Пульс есть, живой.

– Нет, не убил, к сожалению. Жить будет, – пошутил я.

В это время задержанный зашевелился и сел на дорогу. Быстро же он очнулся! Подергал руками и посмотрел на меня. Он смотрел и непонимающе хлопал глазами.

– Хеллоу, мистер Ковальски, – сказал я ему по-английски.

– Здравствуйте, кто вы? – ответил он мне.

Кровь стекает по виску Яна тонкой струйкой. Руки сзади скованы наручниками, но он их даже не пытается разорвать. Признаться, я именно этого опасался поначалу. Взгляд его испуган.

– Я детектив Новиков из полиции Порто-Франко, – пафосно пояснил я по-английски. – Я тот человек, который поехал за вами в Новую Одессу и, наконец, задержал.

– В чем меня обвиняют в Порто-Франко? Я там был проездом по работе, – как ни в чем не бывало ответил Ковальски тоже на английском языке.

Перемена в нем просто поразительная. Шизофрения? Раздвоение личности? Возможно. По какой такой работе он был в Порто-Франко? Ну точно, умом двинулся товарищ хирург. Думаю, разговор с ним бесполезен пока.

– Грузите клиента в машину, – приказал я патрульным, – и едем на базу!

Патрульные убрали автоматы за спину и помогли задержанному встать на ноги, после чего усадили на заднее сиденье «Нивы». Я сел на переднее, и мы поехали в управление полиции. Зеваки расступались перед патрульной машиной. А тех, кто подошел слишком близко, водитель окатил грязью из-под колес.

Пока ехали, я дозвонился на сотовый Давиду и пояснил ситуацию. Не знаю, как вам, а мне показалось, что он уже бежит на работу из того места, где только что находился субботним вечером.

В дежурной части Одесского управления полиции задержанного осмотрели, зафиксировали телесные повреждения на голове и ногах и отказ задержанного от медицинской помощи.

– Я сам врач, – пояснил Ковальски на ломаном русском.

Внезапно я вспомнил, что плащ Ковальски остался в баре «Золотой рыбки», и поехал за ним. По дороге позвонил и уточнил, прибыл ли на место Казарян. Тот оказался на месте, уже в дежурной части. И наблюдает задержанного таки в лицо. Строго-настрого приказал, насколько я могу приказывать вообще в Одессе, не беседовать с ним сейчас на предмет убийств. Пусть ночь в камере проведет. А утром спокойно выработаем единую стратегию допроса. Давид дал согласие, так как возиться всю ночь с паном Ковальски ему, по-видимому, тоже не хотелось. Отложил весь допрос до утра, а пока стали выяснять его личность, отпечатки пальцев, фотографирование и прочие формальности.

Парковка в том же месте, вдалеке от «Золотой рыбки», была свободна. Бросив машину, быстро прошел небольшое расстояние до кафе и забежал внутрь. Все тот же бармен за стойкой. Посетителей, разве что стало поменьше.

– Извините, я тут полчаса назад встретил приятеля и забыл расплатиться, – улыбнулся я бармену и выложил несколько монет на стойку. – Он тут свою верхнюю одежду потерял, не подскажете, где мне ее найти?

Левой рукой угрюмый бармен сгреб монеты за стойку и достал мне скомканный плащ, валявшийся, видимо, у него под ногами. Ничего не сказав, я взял протянутый мне предмет одежды и покинул заведение. Больше мне тут пока делать нечего. В машине быстро пошарил по карманам плаща. Вот это да, айди на имя Якова Кенкерли. А фотография в документе вклеена Яна Ковальски. Сколько же их у него? Нужно будет обязательно завтра сделать обыск в том месте, где Ковальски-Кенкерли жил в Новой Одессе. По идее, немедленно бы делать. Но… Сообщников у него нет. Скорее всего, нет. А ночью можем пропустить что-то важное. Хотя… Снова взял телефон и позвонил Давиду.

– Давид, спросите его, где он жил в Одессе. Обыск там сделать бы побыстрее. И смотрите внимательно только. Инструменты медицинские ищите!

Получив подтверждение того, что они сами это понимают и, несомненно, все сделают-таки в лучшем виде, я со спокойной душой поехал в гостиницу. Дождь усилился, и дворники в «Тойоте» пришлось включить на полную мощность. Щетки сновали туда-сюда, смывая потоки воды с лобового стекла, а я уверенно вел машину по ночным улицам. Уф, полдела сделано. Да какое полдела? Все дела переделаны! Колымский сидит, Ковальски тоже задержан. Все, приехал. Вот моя гостиница. Кстати, уезжать нам отсюда нужно. Уже, по-моему, немного напрягаем хозяина. У Круглого своя жизнь, у нас своя. Наши интересы разошлись, и нужно идти дальше своим путем. А вот это номер! На стоянке совсем нет свободных мест. Что это за шабаш субботний сегодня в ресторане? Прижал стоящую с краю «Ниву» и под дождем, не открывая зонта, быстро пробежал до подъезда. Передал ключи от своей машины охраннику. Мало ли, будет кто выезжать –переставит «Тойоту». Теперь спать? А может…

* * *

В ресторане свободных мест не было. Народ гулял и отрывался на всю катушку.

«Младший лейтенант, мальчик молодой!» – пела миниатюрная певичка в блестящем наряде на сцене, и под эту песню прыгали несколько военных в компании проституток. Более солидные клиенты с удовольствием смотрели на представление, подливали вина своим спутницам, делали заказы. В общем, ресторанная жизнь шла своим чередом. Подошел к барной стойке и показал пальцами на бочку с вином. Все тот же бармен улыбнулся и плеснул мне стаканчик. Не спеша сел за стойку и тут же обратил внимание на свои брюки. Они все заляпаны грязью, как и ботинки. Видимо, последствия погони за маньяком. А точно это тот самый маньяк? Вот завтра и будем разбираться и устанавливать обстоятельства преступления. А сегодня нужно отдохнуть! Залпом махнул стакан вина, выдохнул и пошел к себе в номер. Брюки теперь в стирку, самому заниматься неохота. Завтра отнесу в прачечную. Разделся и прыгнул на кровать. Состояние легкой эйфории не проходит. Схватил планшет и полез читать сообщения. Ух ты, от Фрэнки есть! По поводу отчета пишет, что нужно более подробно расписать о выполненных мероприятиях по задержанию серийного убийцы. Нашел время для написания письма на мою личную почту товарищ капитан! Быстро набросал ему отчет о задержании маньяка лично мною. Пусть отчитается первый, у нас в Порто-Франко это ценится. Ну а теперь спать, завтра будет трудный день.

В сон я провалился почти сразу. И вопреки обыкновению ничего такого мне не снилось. Просто море, солнце, домик на берегу моря, и мы всей компанией сидим за столом тут же, около моря, на берегу, и прибой чуть касается наших ног. Я кричу, что ботинки намочил, а Светка громко смеется.

Проснулся и понял, что из открытой форточки вода льет мне на кровать, прямо на ноги. Вот незадача! Посмотрел на часы – уже утро. Шесть часов. Пора ехать в управление полиции, доделать работу до конца. Будить никого из друзей не стал, пусть отдыхают. Тоже, наверное, погуляли вчера. А сегодня воскресенье. Все люди отдыхают, и только полицейские работают. Вот такая она, изнанка службы. По пустынным улицам под дождем поехал в центр по знакомому маршруту. Машин на улицах немного. Кое-где потоки воды несут по мостовым вчерашний мусор. Коммунальные службы тоже отдыхают в воскресенье. Переполненные мусорные баки как бы говорят в пользу этой версии. Поставил машину по привычке на знакомом месте и под дождем пробежался до входа в управление. В дежурной части небольшое столпотворение. Прием и сдача дежурства.

– Привет, не подскажешь – мне бы со вчерашним задержанным поработать, кабинетик какой? – спросил я у пробегавшего мимо майора в форме полиции Одессы со значком «Дежурный».

– Так с ним работают. Луценко Вася, кабинет восемнадцать, уже минут сорок как, – удивленно ответил мне майор и побежал дальше.

Хмыкнув, поднялся по лестнице, постучался в кабинет номер восемнадцать. Тишина. Толкнул дверь. Заперта. Еще постучался и услышал тихий голос.

– Кто там?

– Вась, это Новиков. Открой, – спокойно попросил я.

После небольшой паузы ключ пошаркал о замочную скважину массивной двери, потом провернулся два раза, и дверь тихонько приоткрылась.

Я увидел через небольшой просвет здоровое лицо опера и его массивную руку.

– Че случилось? – проговорил Вася Луценко.

Я с силой открыл дверь и зашел в кабинет. Ян Ковальски сидел на полу, скрючившись и держась за область печени.

– Василий, можно я поговорю с задержанным один на один? – начал закипать я.

– Это еще зачем? – не понял Вася.

– А затем, что я его задержал, я им занимался и давайте уж я с ним сам поговорю? Хотя бы для приличия? – чуть громче повторил я.

– Мне сказали с утра с ним работать, я работаю, – упрямо повторил Луценко.

– Кто сказал? – переспросил я.

– Начальник сказал, – пропуская меня в кабинет, ответил Вася, – Михаил Адольфовоч, вот кто.

– Василий, давай по-хорошему? – упрямо повторил я. – Оставь нас наедине, он по-русски плохо понимает. Сколько ты с ним уже тут? Полчаса? Ну и что? Есть толк?

– Пока нет, – хмыкнул Луценко, – но скоро будет.

– Ничего у тебя с ним не будет, только все испортишь, – еще строже сказал я, – дай мне полчаса? Хорошо?

Луценко хотел было возразить, но наткнулся на мой колючий взгляд, пожал плечами. Взял со стола из пачки сигарету, посмотрел на решетки на окнах и сказал мне в дверях, выходя из кабинета:

– Полчаса.

Но я уже его не слушал. Я поднял Ковальски с пола и усадил на стул. Взял со стола ключ и снял металлические наручники с его рук. Взгляд Ковальски ничего не выражал. Он, как наркоман, смотрел в одну точку на стене. Так бывает у людей с нарушением психики. Они зажимаются и уходят в себя. Теперь его нужно разговорить, иначе он уйдет надолго.

– Курить будете? – протянул я сидящему Ковальски пачку сигарет «Новоземельные», брошенную Луценко на столе.

Задержанный перевел взгляд со стены на пачку сигарет и кивнул. Дрожащей рукой вынул одну сигарету, и я участливо чиркнул лежащей тут же зажигалкой. Ковальски затянулся, я придвинул стоящую на столе пепельницу. В окно барабанили капли дождя. Часть из них сквозь открытую раму падала на подоконник.

– Может, кофе хотите? – снова спросил я Ковальски, и он согласно кивнул.

Я включил стоящий тут же чайник, взял специальную «кружку для задержанных», стоящую отдельно на сейфе. В каждом отделе полиции есть такая, чтобы поить арестованных. Я ее и в этом кабинете сразу вычислил. Когда чайник вскипел, положил кофе, спросил, нужен ли сахар, и добавил столько, сколько сказал Ковальски. Три ложки. Сладкое любит.

– Вас Ян Ковальски зовут? – спросил я, когда задержанный выпил первый глоток кофе и потушил сигарету в пепельницу.

Он посмотрел на меня, подумал и ответил.

– Звали, – по-английски произнес Ян, – в том мире звали. В этом я Ян Кенкерли.

– А еще были Джеком Пепером. Можете не отрицать, – опередил я Ковальского, который уже хотел было возразить, – мы поднимали данные по вашему переходу в Ордене. Вы назвались именно этим именем.

Ковальски или Ян Кенкерли просто покачал головой и сделал еще глоток кофе.

– Нам известны все ваши имена, но сейчас речь не об этом, – перевел я тему разговора, – вы ведь еще и ученый? Талантливый ученый. Ваши работы изданы уже?

Я запустил пробный камень. Попробуем подавить на тщеславие. Внезапно Ян выпрямил спину, хотя до этого сидел сгорбившись, и его глаза заблестели.

– Да, издавались там, на той земле. На этой пока еще не изданы, – ответил он мне.

Угадал, есть контакт! Нужно развивать эту тему. Сукин сын потрошитель тщеславен и хочет мирового признания!

– Ничего, я думаю, их вскоре издадут. Не подскажете, где хранятся ваши рукописи? – Я встал, взял со стола пепельницу, вытряхнул ее в мусорное ведро и снова протянул Ковальски пачку сигарет. Он кивнул и вытащил еще одну. Я чиркнул зажигалкой, и Ковальски продолжил.

– Рукописи? Они все тут! – и он постучал себя пальцем по лбу.

На голове у него была запекшаяся кровь, но я не обратил на это внимания.

– Я все свое исследование веду только сам! И никому не доверяю! В том числе бумаге! – Ковальски выпустил дым вверх.

Явный признак того, что настроение у него улучшилось и он разговорился. Вот еще чуть-чуть, направить его в нужное русло.

– Я бы давно закончил, если бы мне не мешали! – чуть громче проговорил Ковальски.

– Смит? Он и его люди мешали вам закончить исследование? – задал я наводящий вопрос.

Ковальски внезапно оборвал рассказ, пару раз затянулся и потушил окурок в пепельнице.

– Видите, вы все сами знаете, – вздохнул он. – Да, эти люди мешали мне. Мне, гениальному хирургу, помешали ничтожества!

– У вас есть шанс отомстить им. Они не могут становиться на пути у такого светила трансплантологии, как вы. Расскажите нам о них подробнее. И поверьте, мы примем все меры! – Я встал со стула, взял чистый лист бумаги и ручку.

– Вот, изложите все подробности про их преступную деятельность, и я вам обещаю, мы постараемся наказать их, – положил я бумагу и ручку перед Ковальски.

Иногда человеку трудно сказать что-то, но очень легко написать. Не случайно задержанным предлагают написать чистосердечное признание. Когда вот так пишешь, иногда бывает легче, чем говорить, глядя в глаза. Ковальски взял ручку, бумагу, задумался.

– По-английски напишу, ок? – внезапно спросил он.

Я кивнул, и Ян начал быстро-быстро черкать ручкой по бумаге. Луценко заглянул в кабинет, но тут же закрыл дверь. Такое знают все опера и детективы во всех странах. Если преступник в расколе, не стоит мешать тому, кто беседует с ним. А если человек взял ручку и бумагу, то совсем не стоит мешать. Правила едины для всех полицейских в мире. Негласные правила.

Ковальски исписал уже целый лист и вопросительно посмотрел на меня. Я достал из пачки второй и протянул ему, а этот взял в руки. Пока товарищ маньяк корябал дальше свою рукопись, я прочитал, что же он там описывает. Оказалось, трансплантологию. Точнее, черную трансплантологию. Все о том, какие он делал пересадки и сколько ему за это платили. Понятно, будет не лишним. Покажу Демпси Салливану, тот обрадуется. Ковальски протянул мне второй листок и попросил еще. Не вопрос, пусть испишется, самому легче станет. Протянул ему третий листок. Ага. А вот тут уже интереснее. Врачебная ошибка, медицинские термины. Он совершил ошибку, и его выгнали из клиники Смита. Бывает. Смит стал его преследовать. Так, исследование необходимо закончить, так как это будущее всего человечества! Молодец, пан Ковальски! Какие громкие слова! Айди ему сделали люди Смита, некто Алоиз. Кто он такой и где работает, Ковальски-Пеппер не знает. Высокопоставленный чиновник в Ордене. Пеппер решает продолжить исследование самостоятельно. Неплохое начало. Сейчас выйдет третий лист повествования о том, как гениальный ученый кромсает проституток. Ну а почему бы нет? Это же отбросы общества, падшие женщины. Что такое жизнь проститутки на фоне мировой науки? Я бросил взгляд на Ковальски. Он увлеченно писал, уже третий лист подходит к концу. Держи, вот тебе четвертый, ни в чем себе не отказывай.

В кабинет постучали, и передо мною возник Давид Казарян собственной персоной. Где-то вдалеке за его спиной одиноко маячила фигура опера Луценко.

– Извините, Андрей, можно вас на минуточку? – вежливо спросил Казарян.

Я взял исписанные листки бумаги, протянул Ковальски четвертый лист, но он увидел вошедшего в кабинет Луценко и перестал писать. Выходя, я показал Васе свой кулак.

– Мистер Ковальски, вы пишите, не отвлекайтесь. Товарищ не понимает по-английски и не побеспокоит вас. Правда, Василий? – добавил я уже по-русски.

Вася заморгал часто-часто ресницами, отвернулся к окну и встал около двери.

– Колется? – с надеждой спросил Казарян, как только мы остались в коридоре.

Кепка у него сползла на затылок, и он поправил ее рукой. А потом и вовсе снял.

– Куда ж он денется с подводной лодки? – важно потряс я исписанными мелким почерком листами бумаги.

– Так он по-английски! – разочарованно протянул Давид. – Про наши мокрухи что пишет?

– Никаких мокрух при нем! – строго сказал я. – Он никого не убивал, он проводил научные эксперименты. Мы имеем дело со светилой медицины мирового уровня!

– О как! – подхватил тему Казарян. – На обыске у него дома инструменты нашли, препараты различные медицинские.

– Вот видишь, сдвинулось дело. А ты этого костолома сюда зачем послал? – показал я на дверь кабинета, за которым сидел Луценко с задержанным.

– Ладно, проехали, – махнул Казарян рукой, – давай вместе работать, мы же одно дело делаем!

Дело успешно реализовывалось и обрастало новыми подробностями. Ковальски заказали обед в кабинет за счет заведения, в смысле, за счет Казаряна. Яна перевели из кабинета Луценко в кабинет Казаряна, и теперь тот развалившись сидел на месте Давида. Под окнами начальника угро дежурил постовой с автоматом. Вдруг Ковальски сломает решетку и захочет прыгнуть со второго этажа на мостовую?

Как оказалось, наш герой, кроме Порто-Франко и Новой Одессы, два своих научных эксперимента провел в Нью-Рино, вследствие чего и был вынужден бежать и скрываться. Все это было подробнейшим образом запротоколировано в присутствии адвоката и переводчика, в том числе и на английском языке. Копию допроса немедленно по закрытым каналам связи отослали в Порто-Франко. Казарян еще приписал небольшую благодарность детективу Новикову и поблагодарил руководство полиции Порто-Франко в лице Фрэнка Дребена за оперативную помощь полиции Новой Одессы.

К вечеру прокатились на следственный эксперимент, на котором Ковальски – Пеппер – Кенкерли подробно показал, как он выслеживал жертву, как подходил, какие действия проводил. Под дождем, конечно, не очень удобно проводить следственные эксперименты, но мы так долго этого ждали, что мокнуть нам было за счастье. Правда, со второго следственного эксперимента пришлось быстро уезжать, не доведя его до конца. Местные жители новой Одессы решили самостоятельно покарать маньяка, и только выстрелы в воздух патрульного помогли нам оперативно погрузиться по машинам и покинуть место происшествия. К вечеру Ковальски отправился в камеру, а Казарян, потирая руки, обратился ко мне:

– Воскресный вечер удался, товарищ Новиков? А не прогуляться ли нам с вами до ресторану? – Видя мои сомнения, он добавил: – Не боись, полиция Одессы таки угощает!

В принципе, дело хорошее, пообщаться с коллегами в неформальной обстановке. Отказ будет воспринят враждебно, так что я кивнул.

– Позвоню только своим, а то целое воскресенье пропадаю неизвестно где.

Оказалось, что не особо-то меня и ищут. Женя с Таней катаются по Одессе на такси, осматривают местные достопримечательности. А Дима с Лешей продолжили свой вояж по одесским кабакам.

Вместе с нами поехали еще и Вася Луценко, Степан Незлобин, здоровенный опер, с которым я познакомился несколькими днями ранее, и Андрюха Савин, молодой паренек, тоже в воскресенье работавший на показах [следственный эксперимент (сленг.)]. Все вчетвером завалились в служебную «буханку», и Казарян сам повел машину в самое знаменитое, как меня уже предупредили, питейное заведение Новой Одессы. Бар «Гамбринус». Название мне ни о чем не говорило, я в Новой Одессе недавно, поэтому побывал пока мало где. В «Гамбринусе» точно не был. «Буханка» весело катила по улицам города, обрызгивая запоздавших прохожих потоками грязной воды. Казарян хоть и притормаживал, но все равно иногда выходило так, что машина на довольно высокой скорости пролетала по большим лужам. Наконец «буханка» остановилась около трехэтажного кирпичного здания. Как я успел заметить, мы ехали в противоположную от набережной сторону и уже находились в домах новой постройки. Несмотря на то что здание перед нами было построено из кирпича, первый этаж был обит деревянными досками в корабельном стиле. На досках, имитирующих борт корабля, красовалась надпись «Гамбринус», и большой спасательный круг висел около входа в бар.

Казарян хлопнул дверцей, поправил кобуру с пистолетом на поясе и скомандовал:

– Ну что, банда, пошли!

Я в суматохе забыл, что тоже с оружием иду в кабак, за что полагается штраф. Но никто из моих новых знакомых этим не тяготился. А я, кстати, догадываюсь почему. Скажут, что по службе. Да и кому скажут? Кто их тут спросит?

Сразу за входом располагался гардероб, куда мы сдали свои кожанки. Казарян, поздоровавшись с выбежавшим навстречу ему метрдотелем в морском кителе, что-то зашептал тому на ухо. Метрдотель, немолодой мужчина под пятьдесят, уже седой, закивал и повел нас мимо деревянных столиков в дальний угол. Весь бар напоминал трюм старинного деревянного корабля, а в комнате, куда мы попали после основного зала, вместо столиков стояли большие деревянные бочки. На стенах были картины, изображающие парусники, а из-под потолка свисали канаты.

– Пожалуйста, господа, присаживайтесь, – услужливо улыбнулся нам мужчина в кителе и положил на стол несколько толстых бордовых книжек – меню.

Казарян уверенно сделал заказ, и почти сразу перед нами возник графинчик с водкой, несколько стопок и кувшин морса.

– Ну, парни, за раскрытие! – провозгласил тост начальник угро, и мы дружно выпили, ударив стопками друг о друга.

После этого на столе появились различные соления, мясные тарелки, которые Казарян назвал непонятным мне словом «цимес». Также появились «бычки по-одесски», маленькие рыбешки с соусом, «одесское мезе» и многое другое. Вся бочка, за которой мы сидели, была буквально уставлена разнообразными блюдами.

– Тут хозяин – бывший одессит, – пояснил мне Луценко, уплетая очередную порцию «бефстроганов по-одесски».

– Ты меня извини за сегодняшнее, – обратился опер ко мне, видя, что я холодно к нему отношусь, – ну сорвался, бывает. Вот где у меня этот потрошитель сидит, – и Вася показал, где, по его мнению, сидит потрошитель.

А сидел он у него прямо поперек горла.

– На самом деле, он у вас в изоляторе сидит, – пошутил я и добавил: – Ладно, бывает, забыли.

Мы выпили еще по одной, и Казарян обратился ко мне:

– Андрюх, вы бы уезжали от Сени Круглого. Он очень скользкий тип. И нашим, и вашим, как говорится. Дружить с ним можно, но дистанцию нужно соблюдать, – и подумав, добавил: – Я не удивлюсь, если окажется, что это он вас Колымскому спецом сдал.

– А смысл нас сдавать? – не понял я, о чем это Казарян.

– Смысл простой. Как я уже сказал, Сеня – типок скользкий. Покажет, где вы базируетесь, напоет Колымскому еще с три короба, тот свою братву пошлет, а дальше либо вы братву покосите, либо они вас. А наиболее вероятно, что обоюдно, – подмигнул мне Казарян.

– Понятно, – кивнул я. – А в чем весь сыр-бор у них между собой?

– Да Одессу делят. Два больших авторитетных бизнесмена в одном городе – это много, – пояснил мне Казарян, – Колымский тут недавно, но слухи о нем нехорошие идут. Завтра суд у него начинается. Надеюсь, что упакуют его надолго и всерьез. Только, – тут Давид запнулся и о чем-то задумался.

– Что только? – переспросил я, наливая себе еще морса в стакан. Уж больно вкусный! Клюквенный, наверное. Или из местных ягод.

– Только бабок очень много Колымский с того мира сюда перетащил. Говорят, кучу банков разорил на Украине. Бабок много, авторитета пока не нажил. Вот и кусается, – Казарян взял бутылку и разлил остатки по стопкам.

– А Сеня? У Сени что, бабок мало? – удивился я.

– Мало или много, за то сказать не могу. Есть, конечно, и у Сени бабки. Он к нефти в портовом терминале отношение имеет, часть заправок в городе держит. По информации, что до нас доходит, пускает нефть налево из терминала неучтенкой. С ним за это бензинчиком рассчитываются. Вот он через заправки деньги с ворованной нефтянки и отмывает, – пояснил Давид. – Ну и, само собой, гостиницу имеет и бизнес тут крутит. Но у Колымского бабла, по слухам, в разы больше. Только авторитета нет. Если ему дать развернуться, быть беде большой.

– Ну, так уж и беде? – вмешался в разговор Андрюха Савин, до этого сидевший молча.

– А ты не видел, что началось после того, как Федьку Косого завалили? – с жаром начал пояснять Казарян. – Война большая будет, вот что. Колымский отморожен на всю голову.

– Кстати, – немного успокоившись, добавил он, – я бы на месте Ордена грохнул бы Беню по-тихому.

– Почему это? – удивился я.

Нет, примерно я догадывался почему. Но хотел это услышать еще от кого-нибудь.

– Да потому что сразу все проблемы решаются, – понизив голос, стал снова объяснять нам местные расклады начальник угро. – Все его бабки в банке становятся собственностью Ордена, это раз, Одесса становится спокойным городком. Это два.

– Что же ваша армия, такая могучая и непобедимая, не решит проблему Колымского? – задал я давно интересующий меня вопрос.

Действительно, почему один агент Салливан и ССР проявили интерес к этому беглому бандиту-олигарху, а Протекторат Русской Армии – нет?

– Армия в политику старается не лезть. К тому же Демидовск тоже беглые воры организовали. Естественный отбор, – поднял свою стопку Казарян, – ну, вздрогнули!

Мы выпили, и он, закусив, продолжил:

– А может, и полезет. Только по-тихому. У всех в Одессе свои интересы, – поморщившись, сказал он.

Вот насчет своих интересов он тут прав на все сто. Уже успел понаблюдать.

– Давид, я завтра отдохну с утра. По делам своим покатаюсь, лады? Управитесь там без меня? – решился отпроситься я.

Давид кивнул, и я задал еще один вопрос:

– Парни, а оружейные мастерские тут есть? Только чтобы нормальные, мне качество важно.

– Тогда тебе в «Русское оружие». На Вокзальной, дом двадцать пять, – подал голос Степан. – Я туда сам хожу. Скажи директору, что от Степана. Он поймет.

Внезапно в большом зале «Гамбринуса», от которого нас отделяла фанерная дверь, послышались крики и раздался звон разбитого стекла. Драка? Скорее всего. Вбежал взволнованный метрдотель.

– Давид Семеныч, у нас там ЧП!

– Да слышим, – вставая со стула, ответил ему Казарян.

Я ближе всех сидел к входной двери из вип-зала, поэтому первый поднялся и выглянул. Рядом со стойкой бара один деревянный стол опрокинут. Две девушки кричат, как будто их режут. Но их никто не режет. Здоровый мужик в тельняшке машет ножом, а другой, чуть поменьше ростом, схватил стул и довольно уверенно отмахивается от вооруженного ножом, отступая при этом в нашу сторону.

– Э, босота, а ну успокоились! – громко рявкнул я.

Парень с ножом застыл и посмотрел в мою сторону. Сопли пузырем, глаза налиты кровью. Самому лет под тридцать, а то и меньше. Брюки клеш и тельник. Моряк? Скорее всего.

– Саша, успокойся, ты чего! – заорала одна из женщин.

Но Саша не услышал, а как бык на красную тряпку навелся на меня. С ножом в руках, забыв про своего противника, он попер в мою сторону. Вот только этого не хватало.

– Полиция! – заорал кто-то из наших, толкавших меня сзади в спину, – а ну бросай перо, придурок!

Придурок не слышал и уже переходил на бег. Метра три осталось между нами. Нет, я, конечно, могу тоже взять стул. Но что-то неохота тут гладиаторские бои устраивать. Быстро выхватил «стечкина» из кобуры и дослал патрон в патронник. Никакой реакции от противника. Подавать глупые команды и предупреждать о том, что сейчас выстрелю, времени уже не осталось. Только в последний момент что-то дрогнуло во мне, и я вместо силуэта, аккуратно прицелившись, выстрелил в предплечье правой руки, держащей нож. В замкнутом пространстве «Гамбринуса» выстрел прозвучал подобно артиллерийскому корабельному орудию. Нож со звоном полетел на пол, рука «гладиатора» в тельняшке обагрилась кровью. Тот остановился и ошалело поглядел на руку. В этот момент на него налетели, уронили на пол и скрутили трое оперов, стоящих ранее у меня за спиной.

– Ай, суки, руку больно! – только и орал пьяный дебошир в тельнике.

Видимо, пуля из «стечкина» немного отрезвила его.

– Ну что, и этот ствол отберете? – обратился я к стоящему рядом Казаряну.

– Не, ты при исполнении. Все правильно сделал. Наверняка матрос с сухогруза на рейде. Напился, придурок. Герой банный… – и Давид выдал триаду знаменитого одесского мата. – Сейчас оформим все как положено. Вот урод. Такой вечер испортил!

Испортил вечер этот пьяный матрос или спас меня от похмелья, уже не имело значения. Процедура действительно заняла не более двух часов. Мы доставили хулигана в отдел, где вызвали врача. Врач перевязал рану, сказав что-то типа «нефиг клешнями махать, пусть в камере ночует», и укатил назад на дежурство в больницу. После осмотра пострадавшего (и одновременно подозреваемого) медиком я написал рапорт и был отпущен на все четыре стороны. Чем я и воспользовался, забрав свою машину, стоявшую около управления.

Утром никуда спешить было не нужно, кроме одного важного дела. Разбудил Женька` и сказал, что нужно нам уезжать из гостеприимной гостиницы Сени Круглого. Выслушав мои аргументы, Женя кивнул и сказал, что сегодня же найдет подходящий вариант. А я взял свой старенький «АКМ», положил в чехол и поехал на улицу Вокзальную в салон «Русское оружие».

Искать нужную улицу долго не пришлось. Именно здесь мы принимали бойцов Бени Колымского, покушавшихся на Сеню Круглого. Только нужный дом располагался чуть дальше вдоль по улице. Небольшое двухэтажное здание, видимо, еще старой постройки. Правильнее будет сказать, десятилетней. Потому что вся история Новой Одессы насчитывает два десятка лет. Прямо на здании красовалась большая надпись «Русское оружие». Около входа курил под дождем парень с черным зонтом и в резиновых сапогах. Я прошел мимо и толкнул дверь. Сразу окунулся в полумрак и тишину. Пахло оружейным маслом и тем самым таинственным запахом дерева и металла, который присутствует на оружейных складах. Это не гламурный магазин в Порто-Франко и не склад, как на Базе.

– Чем могу быть полезным? – обратился ко мне лысый толстячок лет около сорока пяти, одетый в военный камуфляж старого образца, в расцветке цифрофлора. Сейчас такую расцветку почти не используют военные в Новой Одессе, я только А-такс видел.

Наверное, бывший военный в отставке.

– Здравствуйте, Степан Незлобин посоветовал мне обратиться к вам, – начал я.

– Да, как же, конечно, знаю я Степана, привет ему передавайте, – засуетился мужичок в камуфляже, а я про себя подумал, что, наверное, прихватил опер этого мужика на чем-то.

– Вот, – я достал «АКМ» из чехла, – мне бы коллиматор поставить, а боковой планки тут нет.

– Угу, понятно. Пройдемте в мастерскую, – показал он мне рукой. – Меня, кстати, Сергей Сергеич зовут, директор магазина, – представился он.

– Меня Андрей, – пожал я протянутую руку, и мы прошли в сторону от входа, поднялись по лестнице на второй этаж, где располагался еще один зал. В нем стояли два станка – токарный с фрезерным – и сидел невысокий худой мужичок с рябым лицом.

– Миша, вот посмотри, человеку нужно коллиматор поставить, – снова начал суетится Сергей Сергеич.

– А что тут смотреть? – удивился Миша. – Тут или боковую планку ставить, или типа «Кочевника» планку, но тогда механические прицельные снимать, или газовую трубку тактическую, или цевье, или крышку ствольной коробки с рис-планкой.

– Крышку ствольной не нужно, сбивается постоянно, а вот боковую планку поставить сколько будет стоить? – обратился я к Михаилу.

– Двадцать экю, – достал он со стойки нужный мне элемент тюнинга, – минут десять покурите на улице, и все.

– Годится! – Я оставил автомат Михаилу, а сам спустился с Сергей Сергеичем на первый этаж в магазин.

В идеале мне, конечно, нужен бы ночной прицел. Но сомневаюсь, что такой тут есть.

– Какой коллиматор вы хотите? – спросил меня Сергей Сергеич.

– Знаете, я хотел бы прицел ночного видения, лучше тепловизионный, – наконец решился я.

Подумаешь, дорого. Ночной бой показал, что мне это нужно.

– К сожалению, таких у нас сейчас нет в наличии. Но могу предложить отличную модель «ПНВ‐семнадцать!» – с гордостью подвел меня к стенду Сергей Сергеич.

Цена, конечно, была велика. Девятсот экю. Для кого-то это трехмесячный заработок. Тепляк у меня теперь трофейный есть, хорошо бы прицел ночной купить. Деньги деньгами, но своя жизнь дороже.

Видя, что я стою и думаю, покупать или нет, Сергей Сергеич пошел в атаку.

– Еще есть коллиматоры. Вот, посмотрите, разные имеются. Но я вот этот советую, – и он показал мне «Эотеч-552», – он немного бывший в использовании, сдал на комиссию один клиент, но полностью исправен, и за такую цену вы вряд ли найдете лучше.

Цена действительно была нормальная, двести пятьдесят экю. По нашим, староземельным, меркам, вполне себе ничего за подобный прицел. Может, ну его, этот ночник? Просто коллиматор взять? Я же так и планировал изначально.

– Кстати, на ваш «АКМ» у нас есть отличные дульники собственного производства. Отдачу погасят почти полностью, даже с одной руки сможете стрелять! – продолжил свою политику Сергеич.

Видимо, я ему показался солидным клиентом. Ну а как иначе? Одет по последней одесской моде, приехал на иномарке, сразу прицел ночного видения спросил. Увидев цену, не убежал, а продолжал прикидывать в уме.

– Прямо так и полностью? – со скепсисом переспросил я.

– У нас есть тир в подвале, правда, всего двадцать пять метров. Но для того, чтобы вы убедились сами в правоте моих слов, вполне хватит! – с жаром начал доказывать директор магазина.

Ну а что, почему бы не проверить? После установки прицельной планки мне навинтили вместо стандартного «свистка» новый дульный тормоз-компенсатор. Что-то похожее на «Зенитку», я такие еще на службе видел. Только очень легкий.

– А что за металл? – спросил я мастера Мишу.

– Местный, аналог титана, – буркнул он и добавил: – Хозяин, поршень в автомате тоже бы поменять, с одним ДТК толку меньше будет.

Я кивнул, и мне поставили блестящий поршень из этого же сплава. Затем мы спустились в подвал по все той же лестнице. Сергей Сергеич открыл большую железную дверь и включил свет. Небольшое подвальное помещение было оборудовано под импровизированный тир. Вместе со светом сразу включилась вентиляция, а подсветка в конце тира осветила мишени. Обычные зеленые силуэтки.

Сергей Сергеич протянул мне наушники и достал из стоящего рядом ящика пачку патронов.

– Начинайте, – важно сказал он, сам сел на стул в стороне, также надев наушники.

Видимо, акустика в тире оставляла желать лучшего. Я снарядил магазин и произвел три выстрела. Действительно, стало намного лучше. Автомат при стрельбе не подбрасывает, пули ложатся точно в цель. Единственный минус, пожалуй, – очень громко. Но, возможно, это особенности данного тира.

– А глушители вы делаете? – подмигнул я директору.

– Конечно! – сняв наушники, закивал он.

В итоге из магазина я ушел через три часа, расставшись с круглой суммой экю. Довольный приобретениями, только собрался звонить Евгению, как телефон мелодично заиграл сам. Кто это меня побеспокоил? Казарян.

– Андрюх, у нас ЧП случилось, – выпалил начальник угро в трубку телефона.

– Что такое? По вчерашнему подстреленному в отношении меня дело возбудили? – предположил я самое худшее.

– Хуже! – ответил Казарян. – Свидетель по делу Колымского умер. Отравили, наверное.

Единственным свидетелем был тот самый бандит, которого захватили живым во время нападения на нас. Сегодня как раз должно было состояться первое судебное заседание по этому обвинению. Не знаю, как там Казарян уболтал этого боевика, только он прямо давал показания, что приказ напасть на дом, где мы находились, шел от Бени Колымского. И это было пока единственное обвинение. Все остальные так и остались на бумаге в папке у Давида.

– Что дальше? – задал я резонный вопрос.

– А дальше Колымского выпустят и обвинение снимут. А вашей дружной компании я бы посоветовал сменить убежище, – подтвердил мои худшие предположения Казарян.

– Понял тебя, – я положил трубку, сел за руль «Тойоты» и задумался.

То есть, выходит, что заказ Салливана мы не выполнили и Гришка погиб зря. Мало того, еще такие большие проблемы себе нажили. Нужно что-то предпринять, но вот что? Ответ напрашивался сам собой. Нужно грохнуть Колымского, и концы в воду. Как? Ждать его на выходе из суда? Да, позвонить прямо сейчас Казаряну, уточнить, когда Колымского выпускают, и прямо на ступеньках суда пустить ему пулю в голову. Отличный вариант самому попасть на скамью подсудимых. Нет. Как говорил один классик-революционер, мы пойдем другим путем! Вот только каким? Во-первых, правильно сказал Казарян, нужно съехать с гостиницы Круглого и затаиться на время. Потом все хорошенько обдумать и спланировать заново. Я завел двигатель, включил дворники и покатил по лужам искать новое убежище.

Переехали мы довольно быстро. Никому ничего не объясняя, собрали вещи – и адью. Новое место нашел Евгений. Небольшая частная двухэтажная мини-гостиница на окраине Новой Одессы. Маленький каменный домик с высоким забором и собакой во дворе. На данный момент дом пустовал, и хозяин, среднего роста мужичок лет тридцати, с радостью сдал нам его за десять экю в сутки. Торговаться мы не стали и заплатили вперед, договорившись, что он не будет нас регистрировать. Сам хозяин жил на первом этаже в небольшой комнатке. Машину я загнал во двор. Мы перетащили оружие наверх в наши комнаты, и я поспешил в управление одесской полиции к Казаряну. Нужно прояснить ситуацию и с «потрошителем», и с Колымским. С первым все ясно, со вторым не очень. Выпустят его, это еще не значит, что он тут же полетит сводить с нами счеты. Но определенную угрозу для Колымского я представляю. Два раза создал ему большие неприятности. А это немало. И я просто уверен, что, выйдя на свободу, Колымский первым делом захочет со мной поквитаться.

Дождь на улицах не ослабевал, и потоки воды неслись по дорогам в сторону моря, к набережной. Там, попадая в водостоки, уходили по прорытым канализационным спускам. Мое знакомое место возле полиции было уже занято, пришлось поставить машину чуть в стороне от входа. Ничего, пробегусь под дождиком. Не впервой. За время пребывания в Новой Одессе я уже привык к постоянному дождю. Только вышел из машины, как меня окликнули:

– Андрей Евгеньевич, извините, можно вас на минуточку?

Я обернулся. Невысокий сухой мужчина в строгом костюме и плаще с черным зонтом над головой. Виски седые, небольшие залысины на голове. Лет за пятьдесят, это уж точно. И военная выправка, очень уверенно держится.

– Я спешу, но для вас всегда найду время, – спокойно сказал я и нащупал правым локтем кобуру с «АПС».

Мужчина в плаще сделал шаг вперед, сунул руку во внутренний карман пиджака, из-за чего я немного напрягся, и спокойно вытащил удостоверение в красных корочках.

– Полковник Иванов, управление контрразведки Русской армии, – представился неизвестный.

– Слушаю вас, полковник Иванов, – с готовностью кивнул я.

Вся эта ситуация мне не очень нравилась. Может, всплыло то самое покушение на Круглого, в результате которого пропало несколько бойцов Колымского? Или еще что? Неизвестность пугала, но любопытство тоже вмешалось.

– Вы не могли бы проехать с нами, разговор у нас будет серьезный, – спокойно продолжил «Иванов» или как там его по-настоящему зовут?

– Хорошо, поехали. Только давайте я за вами поеду на своей машине? Не очень удобно пешком обратно идти под дождем, – и я показал на лужи под ногами.

Иванов кивнул и показал рукой на стоявший у тротуара черный «Патриот».

– Езжайте за нами и по возможности не отставайте. Тут недалеко.

За рулем «Патриота» сидел паренек в кожаной кепке. Иванов кивнул ему, и тот, развернувшись, подъехал к моей «Тойоте». С конвоем везут. Пожав плечами, я сел за руль и посигналил, мол, готов ехать. Тронувшись, мы сразу свернули в проулок и покатили к центру. Около набережной идущий впереди «Патриот» остановился перед входом в парк. Приехали? Но тут нет ни зданий, ничего. Только деревья, и беседка виднеется. А Иванов уже вылез из машины, раскрыл свой зонт и махнул мне рукой. Натянув кепку поглубже, я тоже вышел и, стараясь не встать в лужу, пошел ко входу в парк, следом за полковником. А в этом месте я еще не был. Несколько деревьев, довольно уже высоких, и полянка посередине, в которой стоит деревянная беседка и три скамейки. Иванов зашел в беседку и сложил зонт. Я перепрыгнул через лужу на пути и тоже оказался под деревянной крышей беседки.

– Андрей Евгеньевич, вам привет от Демпси Салливана, – с ходу начал мой собеседник, чем немного обескуражил меня.

Я ожидал всего, что угодно, но только не этого. Хотя чему тут удивляться? ССР наверняка взаимодействует со спецслужбами на разных территориях.

– Спасибо, и ему привет, – кивнул я в ответ.

Дождь стучал по крыше беседки. Странное чувство появилось у меня. Как будто в далеком детстве сидишь на чердаке в сарае и слушаешь эту музыку дождя. А музыка все не кончается, немного стихает и по новой! Как невидимый дирижер руководит оркестром, ветер шумит в кронах деревьев.

– Проверьте свой сотовый телефон, – неожиданно сказал полковник Иванов.

Я сунул руку во внутренний карман куртки, достал телефон и посмотрел на экран. Нет сети. Помехи на экране. Глушилка работает? Скорее всего.

– Так что сейчас можем говорить откровенно, – продолжил человек, назвавшийся «Ивановым», – нас никто не слышит, да и не услышит. Агент Салливан попросил нам оказать вам всестороннюю помощь в сложившейся ситуации. Как вы уже знаете, сегодня должен был состояться суд над местным бандитом и по совместительству олигархом Колымским. Суд перенесли на завтра. Завтра после обеда начнется рассмотрение его дела. Как вы уже знаете, – мой собеседник посмотрел вдаль за мою спину, потом продолжил, – главный и единственный свидетель против Колымского мертв. Таким образом, завтра около шести часов вечера суд примет решение об освобождении Колымского из-под стражи. Вы понимаете, что это может означать лично для вас?

Я кивнул. Ничего особенного это означать не может. Лучше мне сидеть тихо и не высовываться, так как процентов девяносто девять, что Колымский постарается убрать меня.

– Что вы собираетесь предпринять? – посмотрел мне в глаза полковник.

– Еще не знаю, – честно ответил я.

– Теперь слушайте внимательно. Примерно в шесть вечера Колымскому объявят постановление об освобождении из-под стражи. – Иванов подошел ближе и понизил голос почти до шепота. – За ним приедет белый «Патриот». Там остатки его банды: Андрей по кличке Рыжий и Коля Балагур. Возможно, будут еще два-три бойца. Базируются они на старой даче Колымского, большое трехэтажное строение за бетонным забором, на берегу моря. Туда идет одна дорога, и та частично размыта дождями. Поедут они, скорее всего, именно туда. И постараются отсидеться несколько дней, так сказать, прийти в себя. Колымскому нужно собрать новую банду и подтянуть остатки старой.

– Очень интересно, а я тут при чем? – откровенно спросил я, хотя и понимал, куда клонит этот «Иванов».

– Вы абсолютно ни при чем. Ни в этом деле, ни в каком другом, – совершенно серьезно сказал Иванов. – Официально ни при чем, если все будет сделано грамотно.

Он сунул руку во внутренний карман пиджака и достал запечатанный белый конверт.

– Вот тут вся необходимая информация. Удачи, Новиков.

Полковник «Иванов» протянул мне руку, которую я пожал, раскрыл зонт и быстро пошел в сторону ждущей его машины. Я подождал, пока он уедет подальше, добежал до своей машины и вскрыл конверт.

В конверте была обычная карта с обозначениями. Было обозначено здание суда в Новой Одессе, от которого дорога вела сначала к морю, потом резко уходила влево и шла вдоль побережья. Потом упиралась в точку на карте. Наверное, тот самый дом.

Ну что ж, намек я понял, товарищ «полковник». В принципе, я и сам похожие планы вынашивал где-то далеко в глубине сознания. За Гришку мы еще не рассчитались с Колымским. Попетляв немного по улицам, я поехал к своему месту базирования. Женя и его бойцы были дома. А куда им идти в понедельник утром? Уж не к станку ли на завод?

Посигналил перед воротами на въезде, увидел силуэт в окне, и через несколько секунд ворота автоматически распахнулись. Поставил машину в узкий дворик и пошел сразу в комнату, которую занимал Евгений со своей второй половиной. Постучал.

– Заходи, – услышал я голос друга, приоткрыл дверь и позвал:

– Жень, нужно поговорить, пойдем.

Женя кивнул. Потом вызвал Алексея с Дмитрием. Вчетвером сидели в моей комнате за столом. Я вынул карту и положил.

– Вот такой расклад, господа, – подвел я итог после того, как доложил итоги сегодняшнего разговора с «полковником».

– Поехали, по маршруту проедемся, – встал из-за стола Женя.

Мы взяли оружие и вышли во двор к машине. Там я похвастался новым приобретением.

– Ты хоть к нормальному бою его привел? – спросил Евгений, кивнув на ночник.

– На двадцати пяти метрах кучно получилось, больше пока негде было попробовать, – ответил я, убирая автомат и снимая прицел.

Днем он мне не понадобится, а до темноты еще дожить нужно.

– Ну, больше и не нужно. Где двадцать пять, там и сотня, – убежденно закивал Женя, залазя на переднее сиденье «Тойоты».

Сначала в суд. Ну, тут все понятно. Обычное здание, площадь и парковка перед ним. Отсюда Колымский выйдет, тут будет «встреча на Эльбе», потом усядутся в машину. Так, поедут они, скорее всего, вот тут, по главной дороге.

Я неторопливо развернулся на площади и поехал по большой улице мимо административных зданий. Управление одесской полиции – вон тут, направо. А мы едем налево. Далее, идем в сторону выезда из города, но резко сворачиваем вот тут, около заправки. Потом грунтовка, уже изрядно размокшая. Пройдет ли «Тойота»? Оказалось, что вполне себе пройдет, так как дорога во многих местах была засыпана щебенкой. Так что в этом месте дорога вполне себе проходима. Кстати, Колымский, катаясь этим маршрутом, вполне мог и увидеть нас на новом месте дислокации, куда его бойцы и напали. Едем дальше. Примерно через пару километров крутой поворот, и сверху лес почти вплотную примыкает к грунтовке. Внизу плещется море, дорога идет вдоль побережья. Тут резкий поворот, и грунтовка уходит влево, дальше от моря. Так, вон в той стороне еще с километр и конечная цель маршрута. Дом Колымского. Если быть точным, загородная вилла. Остановил машину у поворота.

– Годится, – кивнул Женя.

Парни на заднем сиденье молчали. Значит, тоже одобряют. Вылезли с Женей под дождь и чуть углубились в лес. Осмотрелись. Ну все, едем назад. Разведка прошла успешно. На обратной дороге опасался, въедет ли машина в гору. Оказалось, без проблем. И что немаловажно, следов на дороге нет. Все дождем смывает. Это очень хорошо. А вот уже темнеть начинает. Сколько у нас времени? Шесть часов как раз. Ну все, теперь домой и приводить оружие в порядок. Да, еще маленький штришок. Машина моя слишком приметная. Поэтому высаживаем Дмитрия у пункта проката автомобилей, и вот теперь точно все. Прокатная машина нам не помешает.

Дима приехал на старенькой «Шевроле-Ниве» белого цвета. С одной стороны, машина чуть ли не самая распространенная в Новой Одессе, с другой стороны – с хорошей проходимостью. То, что нам и нужно. А завтра начнется последняя часть «Марлезонского балета». Надеюсь, что последняя.

Вечером посмотрел – от Салливананикаких сообщений. Связь тут долгая, непрямая. Все может быть. Послал ему сообщение, что получил его привет от Иванова. Как говорится, доверяй, но проверяй.

Позвонил Давиду, спросил, как дела.

– Как сажа бела, – ответил Давид. – С твоим Яном все по плану. Отдельную хату ему дали, «гладим», деликатесами кормим. Мнит себя великим ученым. Думаю, скоро уже суд будет. Ясен пень, что получит он «вышку». Но по нашему уговору, отправляем его в Порто-Франко на показательный суд, – тут Казарян сделал паузу и через некоторое время продолжил: – А Колымский твой завтра на волю выходит.

– Да ладно, не до меня сейчас Колымскому. А я тут приболел немного, под дождем нагулялся, – покашлял я в трубку для верности, – я отлежусь завтра, лады?

– Да какой вопрос, отдыхай сколько нужно, ты и так свою работу сделал. Ладно, давай, Андрюх, дела тут у меня, – и Казарян отключился.

Утром не спеша привели оружие в порядок. На всякий случай проверили все четыре рации. Ну все. Действуем по плану.

Дмитрий примерно в два часа отвез нас на место. Тот самый поворот дороги у моря, что вчера мы осматривали. Суд уже начался, и все действующие лица должны быть там. Они, конечно, предвкушают радость освобождения своего денежного мешка и благодетеля, но точно ни в чем не уверены. Все равно для них снятие обвинений будет сюрпризом. «Нива» высадила нас с Евгением и покатила обратным маршрутом. Сейчас на повороте высадит Алексея с рацией и подъедет к зданию суда.

А мы пока выбрали удобную позицию. Тут как раз поворот перед большим подъемом, вряд ли водитель будет сильно разгоняться. Метров двадцать пять до дороги, обычная дистанция огневого контакта в лесу. Дальше нельзя, видимости не будет. Выставляем одностороннюю засаду. Я справа. Евгений – в десяти метрах слева от меня. Я начинаю первый. Если промахиваюсь, Евгений добивает. Четыре часа ожидания. Дождь стекает по плащ-палатке, которой я укрыт. Лежка под дождем в лесу не самое приятное занятие. Радует одно, что тут не нужно лежать неподвижно. Можно по очереди спокойно встать, походить, размять ноги. Запах леса и мокрой травы. И погода не то чтобы холодная, градусов восемнадцать, и птицы не поют. Посмотрел на часы – без десяти минут шесть. Начинает потихоньку темнеть. И дождь чуть потише стал. Даже прекратился, кажется. В лесу, под кронами больших деревьев, как будто изморось легкая. Но стоит ветру подуть, тут же вода с деревьев летит. Встал, походил взад-вперед. Пора! Достал из рюкзачка прицел ночной стрельбы и поставил на планку.

Женя не видел, но поднял голову и посмотрел на прицел.

– Смотри, экспериментатор, – погрозил он мне пальцем.

– В чем проблема, если промажу, ты с «РПК» добьешь, снайпер, – пошутил я в ответ.

– Слушай, Андрюх, я давно сказать хотел, – как-то нерешительно начал разговор Старый.

– Ну, – отозвался я.

– Как бы тебе сказать… – собирался Женя с мыслями, – в общем, Татьяна настаивает, чтобы мы с ней остались в Новой Одессе. Ей тут понравилось.

– Так не проблема, оставайтесь, – равнодушно ответил я.

– То есть ты не против? – снова спросил Евгений.

– Жень, я, конечно, против. У нас так-то бизнес в Порто-Франко. Но бизнес идет, ты свою долю можешь получить хоть завтра. Без тебя нам будет тяжело, но мы справимся. Видишь, бойцы растут, – это я имел в виду Лешу с Димой.

– Ну, я думал, что ты начнешь отговаривать, – как школьник, начал оправдываться Евгений.

– Жень, ты взрослый человек. У тебя своя жизнь. А всю жизнь с автоматом не пробегаешь. Я бы вот тоже свалил куда-нибудь в тихое местечко, вот типа как тут, – и я показал в сторону моря, – открыл бы ресторанчик или гостиницу и жил бы себе спокойно.

– Не ресторанчик, баню я хочу открыть, – удивил меня Женя. – Мы уже участок подобрали, прикинь. Около моря, в стороне от набережной, только земля. Дом и бани сами построим. Ну и ресторанчик там с мини-гостиницей. И потом, ребенок у нас будет, – запнулся Евгений.

– Ну договорились, не вопрос, – кивнул я.

Нет, я, конечно, догадывался. Но чтобы вот так вот сразу, в такой момент? Ну а что? Женя всю жизнь скачет с автоматом. То по горам, то по степям. А выходит, угла своего нет. На Новую Землю переехал за новой жизнью, и что? И то же самое. Наверняка он заслужил право уйти на покой. Пенсия, как у нас говорится.

– И сколько денег стоит твое счастье? – задал я самый главный, наверное, вопрос.

– Мы тут прикинули. Тысяч тридцать экю должно хватить, – скромно потупил глаза Евген.

– Деньги большие, но, думаю, вполне себе адекватные. Считай, что мы договорились, – подмигнул я приятелю.

В этот момент ожила рация у меня на разгрузке.

– Третий, ответь Второму!

– На приеме Третий, – сухо ответил я.

– Первый передает, объект едет в заданном направлении, один плюс три, – голосом Алексея прохрипела рация.

– Принято, – коротко бросил я в эфир.

Ну что, началось. Дмитрий засек Колымского, выходящего из суда, и ведет его машину. Теперь еще ключевой момент, поедут ли они этим маршрутом. Потому что карта контрразведчиков – это одно, а планы бандитов – совсем другое. Ждем сообщения от Леши еще раз. Минут через семь он снова вышел в эфир.

– Третий, прошли мимо меня. Белый «Патриот». Идут в вашем направлении.

– Принял, – коротко бросил я, и снова голос в эфире:

– Третий, я Первый, снимаю наблюдение, забираю Второго.

Это уже Дима на «Ниве». Все правильно. Если в городе машина спокойно сядет на хвост другой, проблем особых нет, все-таки город. Но на пустынной дороге идущая сзади машина – это лишние проблемы. Пусть отпускает объект и тихонько двигается сзади. А заодно и Алексея подберет.

– Жень, пять минут, – бросил я напарнику.

– Принял, – ответил тот и прильнул к цевью пулемета.

Сердце колотится тук-тук-тук. Во рту пересохло. Сейчас бы глоток воды, но нельзя отвлекаться. Впереди между деревьев уже показались фары идущей автомашины…

Ага, в прицел видно, что это «Патриот». Другие машины по дороге не проезжали, Второй бы сообщил. Быстро летят, аж движок гудит. Все, вот он в прицеле. Так, впереди поворот. Водитель притормаживает.

Плавно выжимаю спуск. Небольшое упреждение. Машина движется, а мне нужно первым делом снять водителя. Естественно, даже ПБС на стволе полностью не заглушит звук выстрела. Но в лесу, да еще под шум дождя, для постороннего мой выстрел кажется чем-то естественным. И толчок в плечо полегче, чем был до установки тюнинга. Машина резко крутанула влево и, заглохнув, ткнулась в дерево. Теперь еще несколько коротких очередей по салону. Стараюсь брать в районе окна, чтобы по минимуму задевать машину. Пассажир, задние сиденья. Обработал как надо. Думаю, там одни двухсотые.

Меняю магазин и еще раз по салону. Гильзы летят на влажную землю. Затвор лязгает, ствол сильно нагрелся. Классная штука – ночной прицел. Теперь нужно вперед, осмотреть машину и убедиться, что Колымский убит.

– Готово, контроль! – говорю не в рацию.

Женя рядом, все и так слышит. Теперь осторожно двигаюсь к машине. Двигатель дымится, капли дождя падают на капот и парят в воздухе, отражаясь в свете фар. Хрустнула ветка под ногой. А вот вблизи ночник не очень удобен. Но это не имеет значения. Все ближе и ближе подхожу к машине. Нужно спешить. Непонятно, сколько у нас времени. Так, теперь метров пять до нее. Вижу, что водитель готов. Ткнулся в лобовое стекло, голова в крови. Пассажир рядом, откинулся на заднее сиденье. Тоже попадание в голову видно. Теперь салон. Тихо, еще шаг. Убрал за спину автомат, достал пистолет. Тот самый «ПБ», позаимствовал у Евгения. Сейчас он мне нужнее. Женя тоже сместился со своей позиции и контролирует машину сзади. Соответственно, подхожу под углом в девяносто градусов, чтобы не перекрывать ему сектор обстрела. Дергаю заднюю дверцу. Есть, открыта. Распахиваю ее и тут же отхожу, контролируя салон стволом. Прямо на меня падает труп невысокого, грузного человека. В салоне еще тело. Живой! Бандит в кожаной куртке и белой рубашке лежит навзничь на заднем сиденье. Рука прижата к большому красному пятну на груди. Дышит. Рубашка все сильнее пропитывается кровью.

Пах-пах, издал приглушенный звук пистолет.

Только щелканье затвора чуть ли не эхом прозвенело в ушах. Голова раненого дернулась и лопнула как арбуз, выпавший из рук неумелых грузчиков. Перевернул упавший мне под ноги труп Колымского. На всякий случай контроль. Еще раз выстрелил ему в голову. Теперь снова труп в машину. А самому нужно сесть за руль. Только бы она завелась. Тушу водителя скинул на сиденье пассажира. Теперь там двое сидят. Только один постоянно сваливается на меня, в крови запачкал мой камуфляж «А-такс», купленный тут же, в Новой Одессе. Автомат на коленях, пистолет в кобуре на бедре. Поворачиваю ключ в замке зажигания. Есть! Завелась! Выворачиваю руль и прямо в сторону берега. Там мокрый песок, если забуксует, будет нехорошо. Но это же «Патриот»! Полный привод. Движок взревел на первой скорости. Перешел на вторую, и машина тут же подскочила на препятствии. Так и подвеску разобьешь. Но я не мелочный. Сейчас целую дорогущую машину утоплю. Слева, немного в стороне, небольшой обрыв. Будем надеяться, что там достаточно глубоко. Руль влево и чуть газануть. Ой ты, колеса задние забуксовали! Движок надрывно завыл, и машина медленно выехала из песка. Теперь все, не разгоняюсь, ставлю на нейтраль и прыгаю. А «Патриот» пусть катится дальше. Медленно, как в кино, машина едет к обрыву и, когда под передними колесами уже нет опоры, перевернувшись, падает вниз. Тут невысоко, метра полтора, не больше. А глубина, как оказалось, достаточная! Море медленно поглотило машину и накрыло волной сверху. Ну вот, как говорится, все концы в воду. Или еще не все? Надеюсь, что все.

Теперь только море будет хранить эту тайну. Все, сейчас мы уходим. Правда, промок весь, под дождем не лучше, чем в море. Скоро подъедет «Нива» с парнями, быстро грузимся – и на базу. Там сушимся, моемся и как ни в чем не бывало бухать в кабак!

Внезапно тишину и вой ветра разорвал треск очередей. Из леса! Тут же сам упал на землю и схватил автомат.

– Контакт! – заорал Женя в рацию.

Что за чертовщина? Кто это может быть? Вояки, случайно патрулирующие берег? Тогда нам кранты. Нужно срочно предупредить парней в машине.

– Второй, у нас контакт! – зажал я кнопку рации.

– Принял, Третий, идем на помощь! – ответил мне Дима.

– Старый, что происходит? Сориентируй по направлению! – тут же переключился я на Женю.

– Красный! – заорал Женя в рацию.

Ранен? Елки-палки, да что же это?

– Трое обходят на два часа, двое на десять часов, – снова голос Жени в рации.

Быстро прицелом туда. Так, есть движение в кустах! Приклад снова легко толкнул плечо. Метров сто до противника, но сейчас это не важно. Есть, первый готов. Упал!

– Минус один справа! – доложил я в рацию.

Так, вот еще движение. Это Евгений, там его позиция была. Прижали огнем. Еще три коротких в направлении противника. Залегли. Теперь другой фланг, что там?

Есть движение. В полный рост один стоит, как мишень. Чисто снял его одиночкой. Готов, аж пополам сложился. Вот еще двое лежат. Наверняка, меня выцеливают. А вот хрен вам, кто бы вы ни были. Тихо, не торопись, плавнее спуск…

Бабах! Бах-бах-бах! – раздалось с левого фланга.

– Третий, Второй подошел, вижу противника! – бодро рапортует в рацию Дима.

– Осторожнее, Старый там у сосны на отшибе. Туда огонь не веди! Я у моря от тебя на два часа!

Так, теперь снова все внимание на правый фланг. Что там у нас? Тишина! Никого. Внимательно осматриваю местность. В лес ушли или отступили. В любом случае, нам нужно уходить.

– Старый, ответь Большому, прием!

– На приеме, – надрывный Женин голос в рации.

Жив! Уже хорошо.

– Иду к тебе, как принял?

– Принял, – отозвался Старый.

– Третий, начинаю движение от моря до сосны, как понял? – не отводя взгляд от прицела, говорю в гарнитуру.

– Третий принял, – отозвалась рация.

Так же, не спеша, стараясь не споткнуться, иду в сторону Женьки. В прицел осматриваю лес и кусты. Стоп, пауза. Убрал автомат, взял трофейный «Скаут» из рюкзака. Теперь в тепляк посмотрим. Вот это Женя, вот это что? Скорее всего, двухсотый. Может, трехсотый. Там я его срезал. Вот эти два силуэта – Леша с Димоном. В лесу чисто. Убрал тепловизор назад и теперь уже быстро к Старому.

Женька лежал под сосной и накладывал себе жгут на левое бедро. Кровь из ноги стекала на землю, смешиваясь с каплями дождя. Много крови. Ядрен батон!

– Первый, давай машину подгони. Ориентир – сосна на отшибе у дороги! – скомандовал я в рацию.

– Первый принял! – ответили мне.

– Второй, контролируй лес, как понял?

– Второй понял.

– Что случилось? – спросил я у бледного Жени, продолжая наблюдать в прицел то направление, откуда появился противник.

– Стоял. Держал тебе спину. Внезапно ветка в лесу хрустнула. Ну я очередь дал, и тут началось, – тяжело дыша, ответил мне Евгений. – Кто такие, откуда появились, непонятно. В кольцо нас взять хотели, – продолжил он.

Затарахтел мотор нашей прокатной «Нивы». Не включая фары, машина подкатила к нам.

– Давай помогу, – сказал я Жене и взял его пулемет. Опершись на мое плечо, Женя поднялся и попрыгал к машине.

– Осторожней, – вскрикнул он, когда я неудачно задел его ногу прикладом.

Погрузил Евгения на заднее сиденье, следом прыгнул сам. Подкатили к Лешке, и тот прыгнул вперед в машину.

– Газу! – скомандовал я Диме, но команда и не требовалась. Машина взревела и понеслась, разнося по сторонам комья глины. Метров через сто включили фары. Все. Ушли.

– Что это было? – спросил Димон.

– Понятия не имею, но тоже очень хочу узнать, – сказал я и ругнулся.

– Доктора нужно, Женю в бедро зацепило, – оглянулся Леша.

Женек только выдал еще длиннее фразу на общедоступном сленге.

Доктора, доктора. Выбора у нас нет. Только к Сене Круглому.

– Не боись, Женек! Сейчас подлечим тебя, потом купим участок в Новой Одессе, прямо у моря! – приободрил я товарища.

– Пошла она, эта Одесса, вместе с участком, – сквозь зубы ругнулся Старый.

* * *

Круглый не подвел. Быстро нашел для Евгения врача и не задавал глупых вопросов. Временно нам снова пришлось разместиться в этой пресловутой «Соньке». Туда же мы привезли Татьяну и поселили вместе с Женей. Кость у него не была задета. Скорее всего, через несколько недель, а может, и раньше Женя поправится. Поселились мы в тех же люксах, что и до переезда. Неуютно мне как-то в этом месте. Не пойму почему, но неуютно, и все. Так и хочется бежать без оглядки куда глаза глядят. Да была бы моя воля, я бы даже в сезон дождей сел на машину и поехал из этой Новой Одессы. Сыт уже по горло такими приключениями.

Утром, как ни в чем не бывало, я поехал в полицию. Нужно быть в курсе по поводу вчерашнего происшествия. А то придут к тебе твои же коллеги, а ты ни сном ни духом. К моему удивлению, ни в сводках, ни в разговорах между собой в дежурке не было даже намека на ночную перестрелку. Казарян, как ни в чем не бывало, раздавал указания на оперативке, опера кивали. И ни слова про обнаруженные трупы на берегу. Может, пока не обнаружили? Колымского вспомнили. Что, мол, теперь носа из своего убежища не высунет. Я хмыкнул. Это уж точно, со дна моря нос на поверхность трудно будет высунуть.

Послонявшись без дела, я хотел было снова сослаться на болезнь, но все же решил остаться. Мало ли что? Так целый день и проторчал в полиции, маясь без дела, и все ждал, когда же срочную оперативную группу позовут на выезд на место происшествия в сторону дома Колымского. Не дождался.

Приехал домой и сразу полез в Интернет. Есть сообщение от агента Салливана! Пока смотрел на экран, я несколько раз протер глаза. Что же это такое? Кто меня развел? Круглый? Контрразведка Русской армии? А главное, зачем? Демпси написал, что никакой привет ни с кем мне не передавал, и просил подробностей. Ну вот хрен тебе. Не будет тебе подробностей. Или, вполне возможно, спецслужбы читают нашу с ним переписку? Тоже вполне себе вариант. Вполне возможно, что это просто бандиты из банды Колымского подтянулись. Хорошо, если так. А если «полковник Иванов» решил нас убрать? Да что Иванов, так, пешка. А мы кто? Тоже пешки. Но пешка очень хочет пройти в ферзи. Некоторым пешкам это удается. Я очень хочу верить, что и нам удалось. А теперь самое сложное. Теперь нам нужно как-то просидеть в этой дождливой Одессе пару месяцев. А с первым самолетом…

Андрей Круз, Мария Круз Ар-Деко

© Круз А., Круз М., 2017

© ООО «Издательство «Э», 2017

* * *

Предисловие

26 августа 1979 года здесь, на Коста-дель-Соль в Испании, умер в возрасте семидесяти двух лет один из самых знаменитых американских гангстеров Алвин Карпис. Тот самый, что был партнером Джона Дилинджера, рулил бандой Карписа-Баркеров и даже считался Врагом Общества Номер Один какое-то время, до своего ареста. С 1934 до 1964 года он просидел в Алькатрасе и Левенворте, потом женился и уехал в Испанию. Говорят, что до самой смерти он держался в форме, но при этом любил выпить. В барах он пытался рассказывать о своем прошлом, но ему никто не верил и над ним посмеивались. Умер он, судя по всему, по своей воле, приняв полный пузырек снотворного под «Джека Дэниелса».

То есть получается так, что мы с ним почти соседи. Я понемногу начал копаться в информации о нем, процесс как-то затянул – и вдруг у меня родилась идея этого романа. Нет, здесь не будет ни Дилинджера, ни Баркеров, ни Карписа, потому что все они умерли или оказались в тюрьме еще в 1934 году, дав возможность ФБР окрепнуть, нарастить мускулы и превратиться из сборища плохо обученных безоружных дилетантов в мощную организацию, победившую в объявленной «войне с преступностью». Все их деяния освещены и описаны, пусть и с разной степенью достоверности, их сыграли в кино и Уоррен Битти, и Фей Данауэй, и Ричард Дрейфус и даже Роберт Де Ниро, так что ничего нового я сказать бы не смог.

Но эпоха окончания Великой депрессии, то есть все, что я начал раскапывать попутно, заинтересовала. И хотя даже мир, в котором происходит действие романа, в большей степени вымышлен, я все же старался придерживаться исторических фактов, переплетая фантазию и реальность. Честно говоря, я получил удовольствие, работая над этим романом, потому что узнал куда больше, чем написал.

Мне не удалось не переврать лишь один исторический факт: я сохранил одного из исторических персонажей от ареста и пожизненного срока, прибавил ему для солидности возраст, сменил фамилию на похожую, а вместо тюрьмы дал ему возможность скрыться и вынырнуть в Большом Каире. И второй персонаж, великий злодей, чуть-чуть увильнет от своей настоящей судьбы, но вскоре вернется на ее рельсы, потому что против судьбы не попрешь.

В книге попадаются реальные исторические персонажи, и с ними было трудней всего. Хотелось приписать чего-то лишнего, но я сдержался. Вы узнаете поздней, о ком речь, и я могу сказать, что не наврал ни в единой детали. Письма, которые упомянуты, были просто написаны другому человеку, но содержание сохранено. Манера одеваться взята из воспоминаний современников. Записки во время «интервью соискателей» сохранились в архиве и уже опубликованы. То есть я постарался ни в малейшей степени не погрешить против исторической правды. Что было, то было.

Кто-то может сказать, что в книге отношения между преступниками слишком братские и дружеские, плохие люди не стоят горой друг за друга, но… видимо, сейчас что-то изменилось. Если почитать документы о временах великой войны ФБР с банковскими грабителями, с удивлением замечаешь, что сыщикам тогда не удалось натравить преступников друг на друга. Никто никого не выдал, а вдовам убитых честно выдавалась их доля. Даже постоянный конфликт между Дилинджером и Малышом Нельсоном, рулившими одной бандой, так и не привел к тому, чтобы они повернулись друг против друга. Они ссорились, ругались, даже враждовали, но из этого так ничего и не последовало. И опять же следует отметить удивительную верность их жен и подружек. А тот же Дилинджер возил умирающего партнера попрощаться с семьей чуть ли не через половину страны, хотя его в этот момент отчаянно разыскивали.

Да и эстетика эпохи «ар-деко» интересна сама по себе. Машины тех времен, мода, архитектура, музыка. Какие-то мои собственные знания легко влились в текст: с их помощью я старался сделать описываемый мир максимально вещественным, реальным, таким, чтобы книгу можно было не только прочитать, а еще и буквально ощутить пальцами, увидеть, почувствовать себя человеком тех времен. Пусть и не самым честным путем, добывающим себе средства к существованию. Но было бы странно, начав изучать предмет со знаменитого преступника, писать роман о честном человеке. Не думаете?

1

Пароход «Дух океана», огромный, с черными бортами и белыми надстройками, дымя тремя широкими трубами с красной полосой на каждой, подошел к гавани Порт-Саида с утра, как раз в то самое время, когда в ресторане на палубе первого класса заканчивался завтрак. Сновали одетые в белое официанты, в дальнем углу светлого просторного зала играла арфа, а в воздухе висел запах кофе и ванили. Последний завтрак на борту, еще час или чуть больше – и я окажусь на берегу, а наша компания, образовавшаяся за время путешествия и занимавшая сейчас шестиместный стол, разойдется по своим делам.

– Еще кофе? – спросил я у молодой курносой девицы, сидевшей слева от меня.

Она нарочито скромно улыбнулась, бросила украдкой взгляд на худую и высокую даму с длинноватым английским лицом и птичьим профилем, сидевшую напротив, затем кивнула:

– Благодарю вас, Роберт, очень любезно с вашей стороны.

Я сделал знак официанту, который меня понял и немедленно подошел с кофейником. Наполнив ее чашку, он вопросительно посмотрел на меня:

– Сэр?

– Да, пожалуйста. – Я чуть подвинул блюдце с чашкой, чтобы ему удобней было налить.

– Роберт, вы надолго в Каир? – Невысокий пузатый человек лет пятидесяти, сидевший напротив, намазывал маслом тост, а клубничный джем в розетке ожидал своей очереди.

– Не знаю, доктор, – повернулся я к нему. – Я даже пока не знаю, по делам я в Каире или просто из любопытства.

– Никогда раньше здесь не были?

– Пока не приходилось, из Аргентины добираться долго. Вы ведь живете здесь?

– Именно так. – Доктор Бромли важно кивнул и взялся, не скупясь, наваливать на масло джем. – Последние пятнадцать лет. И не думаю что когда-нибудь покину это место.

– Здесь так хорошо?

– Поначалу непристойно жарко, Роберт, но потом привыкаешь. Здесь самый центр мира, ты словно держишь руку на пульсе у всей земли. Нет ни одной сколько-нибудь богатой семьи в этом мире, которая не обосновалась бы в Каире постоянно или хотя бы на часть года. Как вы, кстати, сумели этого избежать?

– Слишком много работы. Отец один не справлялся с управлением активами, а кроме меня он никому не доверял.

– Ваш отец, простите, скончался? – Доктор придал лицу выражение умеренного сочувствия.

– Да, в прошлом году. А теперь я намерен распродать семейные активы и куда-нибудь переехать.

– Вам не нравится Аргентина? – Джем, не удержавшись горкой на масле, капнул на скатерть.

– Буэнос-Айрес великолепен, но наши шахты далеко от него. И это край мира, доктор, а в главном вы правы – хочется держать руку на пульсе жизни. Настоящей жизни.

– Какие-нибудь конкретные планы на жизнь в Каире?

Это уже спросил высокий седой человек с армейскими усами щеткой – полковник Уоллес, ныне отставной, сделавший карьеру на службе в колониях и сейчас решивший переехать в центр мира – в Каир.

– Пока ничего конкретного, – повторил я уже специально для него, Уоллес был туговат на ухо. – Хочу просто оглядеться, полковник.

– Не вздумайте вкладывать деньги в землю, она здесь явно переоценена, – сказал доктор, откусив и прожевав кусок тоста и запив его чаем с молоком. – Почему-то каждый новичок пытается инвестировать в нее и каждый теряет на этом деньги.

– Благодарю за совет. Нечто подобное мне уже говорили.

– Не хочу показаться назойливым, но вам говорили чистую правду. Каждый второй жулик, если даже не первый, пытается продавать недвижимость приезжим.

А то я не знаю. Я еще и сам много историй на этот счет могу рассказать. Просто не буду.

– Как вы планируете развлекаться, Роберт? – спросила сидевшая рядом с девушкой женщина с длинным лицом и птичьим профилем.

– Не думаю, что это представляет проблему в Каире, леди Бриггс, – любезно улыбнулся я ей. – Если бы здесь не было развлечений, то этот ресторан был бы пуст. – Я обвел взглядом действительно заполненный до последнего места зал. – Кто бы сюда ехал? А так я был счастлив, что успел купить билеты первого класса на это судно. Иначе пришлось бы плыть третьим. Или лететь дирижаблем.

Баронесса Бриггс, жена вице-губернатора области Большого Каира, соответственно барона Бриггса. Рыжая девушка рядом со мной – ее дочь Маргарет, но она предпочитает звать себя Марго на французский манер. Впрочем, меня зовут Робертом на манер английский, хотя я Роберто, как и подобает аргентинцу. Правда, из меня что Роберто, что аргентинец… но об этом чуть позже. Или вообще в другой раз. Сейчас это не важно.

– Даже не сомневайтесь, – так же любезно улыбнулась она. – Я просто поинтересовалась какими-то конкретными планами. Планируете быть на дерби?

– Разумеется, – кивнул я. – К сожалению, пока не зарезервировал себе место. Но не думаю, что это будет проблемой.

– Роберт, поверьте, это уже может быть проблемой, лучшие места давно разобраны! – Всплеснув некрасивыми руками с узловатыми пальцами, баронесса изобразила на лице заботу. – Впрочем, с этим мы можем вам помочь.

– Приходите, Роберт, – опять изобразила вежливую улыбку Марго. – Только там вы сможете познакомиться сразу со всем обществом.

А то я не знаю. Я и хотел подвести разговор к этому, но вы начали его сами, за что вам немедленно от меня такое вот большое спасибо. И одно дело прийти на Большие скачки самому и совсем другое – в компании жены и дочери вице-губернатора, тогда сама проблема представления обществу снимется автоматически. Правда, не знаю, насколько мне это знакомство с обществом будет нужно на тот момент, если честно. И нужно ли будет вообще.

– Неловко вас обременять, но… отказаться от приглашения не могу. Леди Бриггс, Марго… моя искренняя благодарность. – Я даже прижал руку к сердцу.

Баронесса рассматривает всех мужчин моего возраста как подходящую или неподходящую партию для дочери. Совсем неподходящим, как я слышал, в категорической форме демонстрируется нежелательность развития знакомства. Полностью подходящих пока не нашлось, потому Маргарет до сих пор не замужем. Почти подходящие идут на скамейку запасных, то есть «в круг общения», и могут надеяться на удачу в будущем, в случае если совсем подходящий на горизонте так и не появится, а незамужний статус Марго начнет напоминать о себе слишком настойчиво. Меня, похоже, баронесса планирует разместить на той же скамейке до лучших времен, про запас. Впрочем, в женихи я и не рвусь, меня вполне устраивает нынешний статус, о котором леди Бриггс знает довольно мало. То есть вовсе не знает. Марго же знает куда больше, но делиться этим с матерью не спешит.

– Не стоит, Роберт, это мелочи. Мы будем рады вас видеть.

– Малик, как я слышал, выставит сразу двух новых коней, их заранее прочат в фавориты, – вступил в разговор пожилой джентльмен в круглых очках в золотой оправе и с блестящей лысиной.

Уолтер Мак-Кинтайр, какой-то большой начальник из «Скотс Ройал Бэнк», едущий в Каир, как я понял, с инспекцией местных филиалов.

– Вы ставите на лошадей? – обернулся я к нему.

– Что за смысл ходить на скачки и не ставить? В моем возрасте уже приходится щекотать нервы искусственно. – Он засмеялся, продемонстрировав неестественно белые и ровные зубы. – А вы?

– Я люблю лошадей, но совсем не азартен. Рассматриваю скачки скорей как выход в общество. Нет, ставлю, разумеется, но обычно неудачно, так что небольшие суммы.

Вообще-то лошадей я терпеть не могу, но говорить об этом вслух в британском обществе как минимум глупо. Это как признаться в том, что ты находишь лисью охоту невероятно скучной, а чай с молоком неуместным и даже противным.

– Здесь входит в моду соколиная охота, не слышали? – спросил меня доктор. – Арабские шейхи занесли ее в общество. Даже есть клуб соколятников.

– Довелось слышать, – я повернулся к нему, – но не думаю, что я когда-нибудь стану ее поклонником. Если я охочусь, то предпочитаю делать это своими руками, а не доверять птице.

– А как охота в Аргентине?

– Неплоха, особенно в Патагонии. Если вы охотник, то вам следует когда-нибудь попробовать.

Никогда не охотился в Патагонии, но это не важно.

– Я пока не завершил свой поход за «Большой пятеркой», – явно загордился доктор. – И мы, в конце концов, сейчас в Африке, Роберт. Мой старый друг еще по Оксфорду, живет в Кении, у него там плантация, поэтому мне проще всего раз в год навещать его. В прошлую поездку добыл на удивление крупного леопарда.

– В Африке мне охотиться пока не приходилось, к сожалению, – легко уступил я пальму первенства доктору. – Времени на путешествия оставалось очень мало.

– Но теперь, как я понимаю, его у вас прибавится?

– По крайней мере я на это надеюсь, – усмехнулся я. – Боюсь, что начну здесь какое-нибудь дело до того, как отдохну от прошлого. Впрочем, безделье развращает.

Это уже подача на сторону баронессы, пусть услышит. Нет, на руку ее дочери не претендую совсем, мне и так хорошо, но вот ей знать об этом не надо. Ей надо знать, что я наследник семейного состояния и готов приумножать его дальше. И я старше, чем основная масса претендентов на руку Марго, мне уже за тридцать, что должно создавать мне некий ореол солидности в отличие от богатых наследников из числа тех, с которыми ей приходится иметь дело. Или наследников титулов.

– Роберт, скажите, а почему ваша фамилия звучит настолько… гм… не по-испански? Это обычно для Аргентины? И вы не похожи на испанца.

– Аргентина населена всеми подряд на самом деле. – Баронесса предсказуема, она уже задумалась. – Мой дед приехал туда из Нидерландов, с женой. Мой отец женился на местной, но местная была такая же, как и он сам, то есть приезжая, польского происхождения.

Во мне нет ни капли голландской крови, насчет польской точно не скажу, но в сочетании с моей ненастоящей фамилией звучит это хорошо: голландцы и англичане испытывают друг к другу некий взаимный пиетет. Тут и родство королевских домов, и многое другое. Представься я немцем или французом и уж тем более раскрой свое истинное происхождение, баронесса может потерять интерес. Нидерланды – это именно то что надо. И лишних расспросов не будет.

Завтрак закончился. Я выразительно посмотрел на часы, поднялся из-за стола, всем разом улыбнувшись, сказал:

– Боюсь, что вынужден вас покинуть, мне надо успеть собраться. До прибытия всего тридцать минут, если судно идет по расписанию.

– Уилфрид может вам помочь, – сказала баронесса. – Наши вещи должны быть уже собраны.

Уилфрид – это их дворецкий, невысокий и натужно чопорный человек с лысиной.

– Там не так много, но за предложение спасибо. Я справлюсь, у меня на приисках дворецкого не было.

Да, такое вот небрежение статусом. Баронесса сейчас должна восхититься моей самостоятельностью, наверное. Жил сам, без гувернантки и даже дворецкого. Просто Тарзан в джунглях.

– Вас встречают? Я имею в виду в Каире?

– Поеду поездом, посмотрю в окно.

– В любом случае мы еще увидимся перед тем как сойдем на берег. – Она сдержанно кивнула, но при этом улыбнулась, демонстрируя расположение. Похоже, что меня немного сдвинули на скамейке запасных в начало очереди.

– Нам еще предстоит поездка на поезде, леди Бриггс.

– К сожалению, там мы вам не сможем составить компанию, мой муж пришлет за нами автомобиль.

Ну да, так даже удобней, наверное, а мне еще пересадка предстоит.

Толстый ковер на полу заглушал шаги. Салон понемногу освобождался, люди спешили в свои каюты для последних сборов. Через открытые двери салона снаружи, несмотря на морской ветерок, тянуло оглушающей жарой. Египет, никакая европеизация не смогла изменить здешний климат. Впрочем, чуть дальше от побережья и жара переносится легче: воздух сухой.

В коридоре, куда выходили двери кают, было тоже тесновато, несмотря на первый класс. Все суетились, бегала с озабоченным видом прислуга, кое-где уже тащили багаж к месту высадки. Я не первый раз путешествую морем и даже первым классом не первый, так что могу подтвердить – всегда все так и происходит.

Замок щелкнул, дверь распахнулась, пропуская меня в каюту. Не самая просторная, потому что на одного, но и далеко не тесная. Снял легкий пиджак из сирсакера, повесив на вешалку, распустил галстук. Посмотрел на пиджак с сомнением. Пошив всего этого гардероба в Неаполе, в «Английском доме» Дженеро Рубиначчи, встал мне в копеечку, пробив немалую дыру в бюджете. Это инвестиция в будущие прибыли, так что хорошо, чтобы она окупилась. Подошел к зеркалу над бюро, поправил волосы. Никак не привыкну к тонким усикам a-la Кларк Гейбл, равно как и к прическе, но это даже хорошо.

Дверь за спиной распахнулась, я ее специально не запирал.

– Роберт, у нас мало времени! – с ходу объявила Марго. – Maman уже вся в нервах, боится, что мы опоздаем или что-то потеряем, хорошо, что Уилфрид такой невозмутимый.

– Если времени мало, не надо его терять. – Взяв Марго за плечи, я развернул ее к кровати. – Нагнись.

Вопросов не последовало, так что мне осталось лишь поднять на ней платье и спустить с нее шелковые панталоны, открыв круглую белую задницу. К счастью, в таком климате не носить с утра чулки допустимо в обществе, а то бы еще пришлось с резинками возиться.

2

Гавань Порт-Саида, расширенная в середине двадцатых, поражала воображение своими размерами. Огромный «Дух океана» почти потерялся среди множества других судов, медленно двигаясь к месту швартовки. Напротив, у восточного берега, выстроился флот Лиги Наций с парой десятков военных кораблей самых разных размеров и типов, среди них скалой возвышалась серая громада «Королевского дуба» – британского линкора, на котором держал флаг командующий международной эскадрой. Заинтересованные игроки зорко следили за тем, чтобы никто не мог навредить их такой ценной собственности, как Зона Большого Каира.

«Дух океана», толкаемый двумя буксирами, пришвартовался у здания вокзала. В Порт-Саиде задерживались немногие – тут город рабочий, обслуживающий канал и торговлю через него, подавляющее большинство пассажиров сразу же пересаживалось на поезд, которым они ехали уже в Каир. Мой багаж был оплачен до самого Каира, так что к трапу я подошел с одним саквояжем, пусть и объемистым.

Солнце. Такое яркое, что даже светлые поверхности, если на них смотреть, заставляют щуриться, так что даже шляпа-канотье, она же boater, не спасает. Пришлось надеть темные очки в черепаховой оправе. Ну и новому покрою пиджака «дроп кат» спасибо, по крайней мере под него чуть-чуть поддувает ветерок.

В «морском зале» вокзала с десяток кабинок из темного дерева, в которых сидят служащие таможенной службы Зоны Большого Каира, которые тут заодно уполномочены и паспорта проверять. Мой паспорт попал в руки невысокому красномордому толстяку, явно страдающему от жары даже здесь, в зале, судя по пятнам пота на его плотной форменной рубашке цвета хаки. Я специально встал в очередь к нему, потому что такие страдающие обычно еще и самые невнимательные.

– Цель вашего визита, мистер Ван Дер Меер? – Скорей всего Ливерпуль или Манчестер, в иммиграционной службе работают в основном подданные его величества.

– Бизнес, – улыбнулся я, снимая очки. – Предположительно. Или отдых.

– Направляетесь в Каир?

– Именно так.

– Приятно провести время, сэр. – Он вернул мне паспорт и кивнул следующему за мной в очереди, приглашая того, а я проследовал дальше, уже в зал ожидания.

Саквояжем никто не заинтересовался: таможня пассажиров первого класса почти никогда не проверяет. Впрочем, ничего особо криминального в моем саквояже нет, кроме разве что небольшого пистолета «маузер» модели десятого года, скромно упакованного в несессер для бритья вместе с запасным магазином.

Зал для пассажиров первого класса сейчас был пустоват. Многие уезжают на машинах, нанимают такси или лимузины. Может, и мне стоило бы, а может и нет.

Выудив из кармана монету, бросил ее в копилку газетного автомата, вытащив взамен свежий номер «Каирского курьера». Поднимусь в бар, что на галерее зала ожидания, и почитаю под кофе. Кофе на судне был, если честно, так себе, не сказать хуже, а в баре, как я вижу, за стойкой египтяне в красных фесках – вот они сумеют сварить правильный кофе.

Две трети столиков в баре пока пустовало, а едва я уселся за один из них, тяжелый, на кованом основании и с гранитной столешницей, как ко мне немедленно подскочил официант.

– Кофе, – сказал я ему без всяких дополнительных объяснений.

Если просто кофе, то именно такой, какой мне нужен.

Что у нас с новостями? Завершают строительство железной дороги в Александрию, которая стала одним из самых модных курортов на Средиземноморье. А заодно, отметил я про себя, замыкает северо-западный угол треугольника Большого Каира, области под покровительством Лиги Наций и управлением преимущественно британской администрации, ибо корона заодно приняла область в свой состав на правах доминиона. Забавно, учитывая тот факт, что египетский малик хоть и числится соправителем, но власть его начинается за территорией Большого Каира, а так ему страны-покровители просто платят ежегодно немалые суммы, не более того, и уж на доминион реальный статус территории никак не похож.

Кстати, а в Александрию надо будет съездить, но только после того, как все дела свои завершу. Может, к тому времени и поезда туда пустят, а то пока или машиной, или пароходом по Нилу.

Что еще? Генерал-губернатор области объявил о том, что совет утвердил зоны распространения анклавов и определил четкие границы, поскольку уже не раз возникали конфликты между районными администрациями. Ну да, французский сеттльмент по этому поводу постоянно конфликтует с австрийским, это точно.

Принесли кофе и стакан воды со льдом. Божественно! Как бы на пароходе научиться так делать, а не в кофейниках бурду разносить?

Криминальная хроника. В своем доме убит некто Михаель Цоммер, представитель швейцарского банка «Райхмут». Старший суперинтендант полиции города Каира Джеймс Окли сообщил прессе, что банкир стал жертвой ограбления, во время которого что-то пошло не так. Свидетели заметили светлый седан, стоявший возле ворот дома, но разглядеть номер или даже точно определить цвет машины они в темноте не смогли.

Светская жизнь. Ожидается брак Лоры Сеймур, наследницы огромного состояния в виде металлургических заводов, и старшего сына графа Конти, итальянского аристократа, даже не слишком обедневшего. Что-то я еще про Конти слышал интересное, но лень вспоминать сейчас. Да и черт с ним.

Что еще? Судебные новости. Тяжба администрации американского сектора и городского совета. Американцы собрались строить небоскреб, может, просто по привычке, а городская администрация наложила на проект вето, мотивируя тем, что подобное можно осуществлять в центре города только при наличии ее согласия, а утаскивать деловой центр в свой сектор недопустимо. К тому же это нарушит архитектурный облик города. Американцы возражают просто: земля куплена нами. Что хотим, то и строим.

Это уже не первый конфликт такого рода: пока городской совет побеждал, но сейчас высока вероятность того, что суд преодолеет вето, а именно он является здесь высшей инстанцией. И тогда создастся прецедент, согласно которому каждый сможет строить то, что ему в голову придет.

Крикет, результаты матчей, футбол… ожидается заплыв аутригеров по Нилу, дистанция в две мили, команды сеттльментов. Букмекеры принимают ставки, фаворитами считают немцев. Они последние три года выигрывали. Бой Марселя Тиля, действующего чемпиона в среднем весе, с Дэнни Брауном, претендентом из Америки. Все ставят на Тиля, но Браун считается серьезным противником, у него уже счет двенадцать-три, причем десять нокаутом.

Интервью с Томасом Мерчем, австралийцем, который организует следующую гонку яхт от Александрии до Гибралтара и обратно. Ага, к ее началу и хотят подгадать с открытием дороги. И там же, в Александрии, строится кольцо для автогонок.

Два человека в светлых костюмах и шляпах, у одного канотье, у другого вполне американский стетсон, только не ковбойский, а ближе к «трилби», просто соломенному. Да и костюмы американского покроя, это заметно. Про акцент говорить точно не будем. Сели за два столика от меня, вместо кофе заказали виски, несмотря на ранний час. Но американцы могут пить в любое время, это не секрет ни для кого.

У одного из них шрам от ножевого пореза на лице: кто-то когда-то, похоже, хотел резануть его по глазам, да не сподобился, угодил по скуле, оставив горизонтальную черту. Да и сам он похож на натурального громилу. Второй моложе, улыбчивый такой, шляпа сбита лихо на левое ухо, но опытный глаз не обманешь – тоже гангстер.

В Большом Каире много преступников, огромный город позволяет им скрываться, а полиция берет взятки – никуда от этого не денешься. Много своих, но хватает как гастролеров, так и тех, кто решает сменить место проживания. В международном анклаве никто не выглядит чужеродным, тут вроде как все свои. Вот мне и интересно, эти сюда отдыхать, на одно дело или переехали откуда-нибудь из Чикаго, где их жизнь прижала? Пару лет назад ФБР отстреляло и отловило самых известных грабителей, многие потом залегли на дно или сменили род занятий, кто смог. Рэкет грабителей к себе не берет, говорят, что за ними слишком горячий след, вот и мыкаются.

На всякий случай запомню лица. Я лица вообще хорошо запоминаю.

Я успел выпить два кофе, прежде чем объявили посадку. Может, и правда лучше было машину прямо отсюда нанять, так бы уже минут сорок как был в пути. Американцы тоже засуетились и направились на платформу первого класса, практически следом за мной. Сколько шел, столько слышал их разговор у себя за спиной. На платформе наши пути разошлись по разным вагонам.

Поездка недальняя, так что вагоны тут все сидячие, по двакресла, обитых синим плюшем, в ряд с каждой стороны. Бесплатные журналы на входе, проводник-египтянин раздает напитки с сервировочного столика. Я взял себе колу и журнал «Нэшнл джиогрэфик»: пока долистаю, как раз и приедем.

Голос из динамиков объявил, что дизель-экспресс «Золотая пирамида» отправляется по маршруту Порт-Саид – Каир, сообщил, что двери закрыты, а затем поезд и вправду тронулся: перрон медленно поплыл перед окнами. Почти опоздавшая немолодая дама изъявила желание протиснуться мимо меня и оказаться в кресле у окна, так что мне осталось пропустить ее и вежливо снять шляпу, повесив на крючок на спинке переднего кресла. Впрочем, высокая спинка кресла и так мешала сидеть в шляпе.

Промышленный пейзаж за окном быстро сменился полями и садами, дорога тянулась по самому краю плодородной дельты Нила. Земля в этом месте, насколько я слышал, принадлежала в основном компании «Юнайтед Фрут», а местные крестьяне теперь больше работали на нее по найму. Впрочем, также слышал, что по меркам ранее совсем нищего Египта они оказались не внакладе и зарабатывают больше, чем раньше. Равномерный стук колес на стыках рельсов действовал усыпляюще, я даже пару раз задремал, просыпаясь только от того, что журнал выпадал из рук. Дама же рядом со мной была полностью погружена в журнал мод. Я даже заметил, как она быстро, чтобы я не заметил, пролистала раздел белья, а я краем глаза в рекламе «Сирса» заметил точно такие же шелковые панталоны, какие пару часов назад сдернул с Марго. Кстати, вполне себе успели, хоть и несколько суетливо. Хорошо, что Марго если и не красавица, то хотя бы симпатичная, хоть и пухловатая, потому как если бы она была уродиной – мне все равно пришлось бы с нею этим заниматься. Я ведь не от страсти, я это все по делу.

Под крышу каирского вокзала «Кинг Тут» поезд втянулся через два с половиной часа, зато точно по расписанию. Я оставил журнал в кресле, сдернул канотье с крючка, подхватил свой саквояж с полки и поспешил к выходу, сунув проводнику монету в шиллинг, которую он с радостью принял.

Багаж могли доставить в отель, но я предпочел его дождаться, после чего с носильщиком мы направились к стоянке такси первого класса – еще одно преимущество или быть богатым, или богатого изображать, вот совсем как я. Компания «Фараон такси» работала с состоятельными клиентами и оперировала исключительно новыми «Ситроенами» с просторными салонами и достаточного размера багажниками, так что два моих чемодана разместились без проблем: один в самом багажнике, второй на откидную решетку.

Каир и Большой Каир – разные города, хоть и рядом находятся. Каир – по-прежнему скопление множества трущоб и небольшого количества дворцов, населенных египтянами, а Большой Каир отгорожен от них границей, которую так просто не пересечешь. И город на девяносто процентов европейский, если считать американцев еще одной версией европейцев. Он построен практически с нуля, по американской схеме с идущими с востока на запад улицами и тянущимися с севера на юг авеню, поначалу номерными и постепенно переименовываемыми, застроен новыми домами, и даже трущобы тут совсем не похожи на египетские, равно как и их население. С тех пор как людям открылись источники Силы в Долине Царей и в Луксоре, сюда переселилось великое множество народу со всего света. Ну, у кого хватило денег хотя бы на билет.

Поэтому водитель такси оказался французом, а не местным, а на улицах, по которым ехала машина, люди выглядели так, словно мы в Нью-Йорке, например. Или в Берлине.

После недолгого пути, благо вокзал находится в центре, такси нырнуло под красный маркиз отеля «Ритц», что расположился прямо на Гранд-авеню, считай главной улице города. Подбежавший швейцар распахнул мою дверь, а посыльный уже выгружал чемоданы на тележку. Я лишь попрощался с таксистом, сунув ему пару шиллингов чаевых, и направился в роскошный, весь красный с полированной бронзой подъезд отеля. Стоимость самой поездки включат в счет за номер.

Номер я забронировал по телеграфу с борта парохода, так что он меня ожидал. Номер как номер, ничего особенного, не сюит, тут я все же сэкономил, как смог, хотя в этом отеле много не наэкономишь. Дальше я сунул чаевые портье, который показал мне комнату и принес ведерко льда для бара, сунул посыльному, поднявшемуся с моим багажом, и, уже закрыв за ним дверь, вздохнул, наконец, с облегчением. Первый класс первым классом, но путешествие по жаре все равно выматывает.

Ладно, багаж горничная разберет – я ей тоже пару шиллингов на тумбочке оставлю, туфли сменю, а эти за дверь для чистки выставлю, но больше мне здесь особо делать нечего. Марго, полагая, что расстраивает меня, сказала, что сегодня и завтра никак меня навестить не сможет. Не потеря на самом деле, ничего страшного, пусть не расстраивается.

Итак, теперь о том, что горничной находить не нужно. Я выудил из саквояжа несессер, открыл, из него вытряхнул в руку небольшой черный пистолет с эбонитовыми щечками рукоятки, с маузеровским «бочонком» клейма на нем, запасной магазин, набитый желтыми маленькими патронами, и маленькую замшевую наплечную кобуру. Ничего криминального, в сущности, если не считать провоз через границу. Получи в участке справку о том, что ты не злодей, и покупай в магазине, но все же горничной это видеть не нужно.

Надел кобуру под пиджак, посмотрелся в зеркало – нет, незаметно. Модный ныне покрой, при котором пиджак образует даже свободные складки, как нельзя лучше подходит для ношения оружия. А пистолетик маленький, двадцать пятый калибр, на мне он и вовсе теряется. Вторая проблема в том, что приличные люди того круга, принадлежность к которому я изображаю, с пистолетами не ходят. Могу сослаться на жизнь в далекой Аргентине и приобретенные там привычки, но все же лучше держать это в тайне. А совсем без оружия мне ходить не стоит, есть тут у меня… гм… потенциальные проблемы.

3

Второй кэб привез меня в Латинский квартал – на самом деле сразу шестнадцать кварталов на границе французского и американского секторов города. Нет, между ними никаких заметных границ нет – деление условное, отчасти потому что в каждом секторе свой совет, но границы всем местным хорошо известны. С парижским Латинским кварталом это место внешне совсем не схоже, но вот по наличию богемы нечто родственное между ними есть. Такси высадило меня на углу авеню Наполеон и Тридцать пятой улицы, откуда я отправился дальше пешком, больше пользуясь проходными дворами.

Вот подворотня за булочной-пекарней, откуда божественно пахнет ванилью и сдобой, – мне туда, и вот я в небольшом дворе, у заднего входа в дом, дверь в который я открыл ключом. Короткая лестница – и я в прихожей своей квартиры. Не собственной, но снимаю давно. Именно так, тут я обычно и живу, когда нахожусь в городе. Я практически местный.

Далеко не трущоба, но ничего особенного. Приличный район, в котором живет кто угодно: от художников до банковских менеджеров. Две спальни наверху, гостиная на первом этаже. Там же и кухня. Ванна наверху.

Теперь переодеться. В этом квартале костюм от Рубиначчи выглядит излишеством – не нужно сильно выделяться. Другой костюм попроще, но приличный, со спортивной курткой вместо пиджака, серый, хлопок; вместо канотье надел шестиклинную кепку в стиле «ньюсбой», легкую, как раз для жары. И темные круглые очки в черепаховой оправе в карман – в таком наряде меня и узнать трудно будет. И да, маленький «маузер» пока дома полежит, а вместо него будет «сэвэдж», под.380 калибр, то есть девять миллиметров. Мне с ним чуть спокойней.

Спустился вниз, вышел опять через черный ход, спугнув какого-то рыжего кота, во двор, потому что у каждой квартиры тут еще и гараж имеется. Отпер ворота, распахнул – вот он, тот, кто меня ждал. «Форд Ви-Восемь», трехоконное купе нежно-палевого цвета. Два года назад я отдал за него сто двадцать фунтов. Может быть, баронесса Бриггс и глазом не моргнет при упоминании таких сумм, но мне машина нравится. Семьдесят пять лошадиных сил, большой мотор, разгоняется до пятидесяти миль в час за одиннадцать секунд. Недаром Клайд Барроу, грабитель, написал Генри Форду благодарственное письмо за эту модель. Он только их и воровал в качестве «машины отрыва», разве что седаны – на них они с Бонни и убегали от полиции, которая безнадежно отставала.

Открыл, распахнув назад, водительскую дверь, сел на мягкий диван, обтянутый бежевым плюшем. Ореховая приборная доска, в нее вставлена панель приборов из полированного алюминия. Такая же деревянная облицовка на дверях, модель-то «делюкс», я за опции двенадцать фунтов доплатил. Шестьдесят долларов – в общей сложности немало.

Ключ в замок, кнопка стартера – рыкнул под капотом фордовский «флэтхэд», две трубы сзади выбросили облака дыма. Дать прогреться, не залить, и можно ехать. Дым, кстати, быстро исчезает, мотор хороший. Надо бы смазать все как положено – постояла машина, но не сейчас же, в костюме, лезть? В гараж заеду, там сделают.

Машину на улицу, ворота закрыть. В окне второго этажа соседней квартиры показалась соседка. В руках тряпка, явно окно мыть собралась.

– Поль? Ça va? Давно вернулся? – Она говорила с сильным французским акцентом.

– Только сегодня, мадам, – улыбнулся я ей. – Был в Лондоне. Погода просто отвратительная, все время дождь.

– Там осень уже много лет, вы просто от этого отвыкли.

Мадам Леруж невысокого роста, худая, с узким лицом и острым носом, замужем за чиновником из мэрии французского сектора. Когда мужа дома нет, она начинает оказывать мне всякие знаки внимания при встрече.

– Все верно, здесь нетрудно отвыкнуть от осени, а от лондонской в особенности. Как у вас дела? Как Пьер?

– У нас, слава богу, все хорошо, – немного тускловато улыбнулась она. – У Пьера был сердечный приступ, даже вызывали доктора, но, к счастью, все обошлось.

– Передавайте привет, – пустил я последнюю стрелу целомудрия в ее замыслы и снова уселся за руль.

Все, теперь к делам. Дела не ждут, дела зовут, а зовут особенно громко, потому что наличные деньги заканчиваются. Вести долго жизнь богатого наследника у меня уже не получится. Машина выехала через арку на улицу, и там я свернул направо. Пока мне недалеко, в американский сектор, как раз на другую сторону невидимой границы. Навстречу тут же попался еще один «Форд V8», только модели «фордор», седан, в сине-белой полицейской окраске и со звездой Лиги Наций на дверях. Их тут пару лет назад в некотором количестве закупили после попытки ограбления «Национального золотого». Тогда банда грабителей хоть и ушла без добычи, но все же ушла, убив двух охранников и двух констеблей. А так они ездят больше на «Шевроле Стандарт», они подешевле. Но и помедленней. Правда, новые «шеви» идут с моторами помощней, но в полиции их пока нет.

Поворот, еще один, и вот я остановился у тротуара, прямо перед витриной антикварного магазина «Сокровища фараонов». Но пошел не туда, а в небольшой бар рядом, с парой зонтиков у входа, под которыми за плетеными столиками с чашками кофе сидели три человека, и длинным, пустым сейчас, полутемным помещением, разделенным на четыре кабинки. Во весь зал вытянулась стойка, за которой сидел на высоком стуле грузный мужик в белой сорочке с закатанными рукавами и надетом поверх нее переднике. Мужик, зажав в зубах дымящуюся сигарету, читал результаты скачек в спортивном приложении к «Курьеру».

– Не ставь, Джимми, на скачки, останешься без штанов, – сказал я с порога.

– Босс не допустит, – усмехнулся тот, отложив газету. – К нему?

– Именно так. Чем угостишь?

– Могу продать пинту пива, – снова кривовато усмехнулся он.

Не кривовато усмехаться у него не получается. Джимми раньше был боксером, а заодно участвовал в подпольных боях – это где совсем без перчаток, и там ему повредили какой-то лицевой нерв. Теперь левая половина лица у него почти что неподвижна.

– Продавай, – согласился я. – Счет открой.

Джимми накачал мне пинту «Чаррингтона», стараясь долить до самого края бокала, аккуратно поставил его на стойку.

– Пять пенсов.

– Подорожало, что ли? – забеспокоился я.

Джимми ничего не ответил, лишь продолжал молча смотреть на меня.

– Ни души, ни сердца, – вздохнул я. – Sin alma, sin corazon, как говорят у нас в Аргентине. Держи. – Я выудил монетку в таннер^[5] и хлопнул ее на стойку. – Оставь пенс себе на чай, не нужен он мне. Не жалко.

– Да как скажешь. – Джимми смахнул своей ручищей деньги в кассу. – Звать босса?

– Зови.

Джимми неторопливо вышел из-за стойки и исчез в подсобке. И через пару минут вернулся в компании невысокого седовласого джентльмена плотного сложения, одетого в мятый льняной костюм и полосатую сорочку с голубым галстуком-бабочкой. Джентльмену было за пятьдесят, и работал он антикваром, как раз в магазине за стенкой, который ему и принадлежал. Бар принадлежал ему тоже, хотя официально владельцем числился Джимми.

– Эндрю, наконец-то! – явно искренне обрадовался он мне. – Присаживайся. Ты уже заказал? Джимми, мне апельсиновый сок выдави. Присаживайся. – Джентльмен показал мне на дальнюю от входа кабинку.

Мы уселись друг напротив друга, Джимми передвинулся за стойкой подальше от нас, словно желая продемонстрировать, как он не подслушивает. Может, и вправду не подслушивает, потому что верен он был Майклу Сингеру, как звали антиквара, почти что ненормально. Поговаривали, что Сингер когда-то его спас, выкупив его голову у какого-то совсем безбожного рэкета в Чикаго. Хотя сам Сингер родился и вырос в Нью-Йорке.

– Какие новости?

– Мы уже встречаемся с Маргарет Бриггс. Втайне от мамочки. Правда, мне пришлось прожить в Лондоне два месяца до того, как нашел к ней подход.

– Это хорошо, – удовлетворенно кивнул Сингер. – Это очень хорошо.

– Дорого обошлось, – намекнул я.

– Ну а как иначе? – старательно не понял намека Сингер. – Такую жизнь вести недешево. В случае чего могу ссудить какой-то суммой.

– Ссужать не надо. – Я не настолько псих, чтобы брать кредит у Сингера. – Нет ничего интересного, денежного?

– Может, и есть, дай подумать. Назначена дата аукциона. Так что тебе следует проявить активность.

– А лорд Бриггс точно хранит это дома?

– Точно. Источник надежный. Кстати, тебя искали.

– Кто-то хороший или кто-то плохой?

– Ну зачем тебя искать кому-то хорошему? – усмехнулся Сингер, затем вдруг стал серьезным. – Люди Антенуччи заходили. Сам понимаешь, что прикрыть тебя от них я просто не могу, не моя весовая категория.

Это точно, не та. Антенуччи работает на некий союз сицилийцев, приехавших сюда как с самого острова, так и из Америки. Даже не работает, а рулит тут всеми их делами, так точней будет. И они тут неплохо развернулись, контролируя подпольную лотерею, ссудный бизнес, игры и продажу героина в Америку, полностью забив сицилийский транзит. Это не те люди, с которыми хочется связываться, и знай я заранее, с кем имею дело, может быть, и повел бы себя по-другому. А может, и нет. К счастью, они точно не знают, где я живу. Никто не знает, я думаю. При моем роде занятий не следует раздавать визитные карточки с адресом всем подряд. Думаю, что это меня пока и спасало.

Ладно, убивать они меня сразу не станут, а если меня сразу не убивать, то ситуация по-всякому может повернуться. Так что не будем терять бодрости. К тому же они редко без нужды выходят за пределы Маленькой Италии, поэтому риск столкнуться случайно тоже минимален.

– Еще слух прошел, что какие-то боевые артисты из Америки тоже хотят навестить аукцион.

– Это нереально, – пожал я плечами. – Безопасность будет невероятной.

– Они пока этого не знают. Информация точная.

Я вдруг вспомнил тех двух гангстеров, которых видел сегодня на вокзале.

– Знаешь кого-нибудь со шрамом вот здесь? – Я показал пальцем. – Рослый такой, крупный, носит стетсон?

– Хм, – Сингер задумался, – выглядит как Гусь Шихан, он раньше хлопал банки по всему Мидвесту. Ты не обратил внимание, как он ходит?

– Нет, видел сидящим только.

– Походка у того… поэтому его и назвали Гусем. Ладно, давай к нашим делам. Я достал схему, как и обещал. Тоже недешево обошлось. – Он с немым укором посмотрел мне в глаза, словно и вправду рассчитывая вызвать сочувствие. – Канализация идет прямо под соседнее здание, и это, как я понял, там даже не особый секрет. Люк стальной, мощный, выход в подсобку и в дежурную комнату, куда выходит сигнализация. Поэтому никто и не портит себе нервы. В соседней комнате как раз вооруженная охрана: будет забавно, если кто-то проломит пол снизу и выберется прямо туда.

– Сколько охранников?

– Вроде бы двое постоянных. Бывает и трое. Но больше в этом месте нет смысла держать. – Сингер вытащил из внутреннего кармана пиджака бумагу и протянул мне. – В здании бывает больше, но в тот день они все как раз на аукционе будут.

Я не стал даже смотреть бумагу, сразу убрал подальше.

– Есть что-то на сейчас? Деньги заканчиваются.

– Было. – Сингер поморщился. – Слышал про швейцарского банкира? Которого хлопнули при грабеже?

– Гм… Цоммер? Из банка «Райхмут»?

– Точно. Кто-то навел на него до меня. А так могла быть несложная работа, он часто держал дома наличные. И те бриллианты, что не прошли отбор, у него часто оставались. Из-за них его и замочили, я думаю. Обидно.

Несмотря на благородное занятие антиквара, Сингер был личностью насквозь криминальной. Говорят, что это именно он несколько лет держал знаменитый кабак «Зеленая лампа» в Сент-Пол, Миннесота, где собирались как на биржу почти все основные грабители банков. Полиция округа была куплена на корню, и гангстеры скрывались там после ограблений без всякой опаски, подбирали помощников, делились планами.

Кроме того, Сингер умел купить «горячие» деньги за восемьдесят процентов от номинала и отмыть любую добычу, пристроить драгоценности и даже искусство, что сложней всего. И еще Сингер скупал любую информацию, чем и был особенно полезен. То, что я сейчас изображал любовь с Марго Бриггс, – следствие того, что Сингер купил очередную новость.

– Деньги нужны, – повторил я. – Я потратил почти все запасы на эту операцию.

– Да, с деньгами сейчас тяжело, – старательно вздохнул он. – Дай мне подумать до завтра. Есть кое-что, но нужно проверить. Заезжай сюда к перерыву на ланч в магазине.

– Хорошо, я заеду. Кстати, а что в той букмекерской конторе сейчас, из-за которой весь шум?

Антенуччи не просто так на меня взъелся, понятное дело, причина у него есть. Хотя на самом деле он не знает точно, я это сделал или нет.

– Ты же не хочешь наведаться туда снова? – поразился Сингер.

– Если они работают, как и раньше, то почему нет? – Я улыбнулся. – На днях будет бой, у них там куча денег должна накопиться, они туда со всего района собирают. К тому же пока никто не знает, что я в городе, я же уехал.

Все верно, выехал я три месяца назад по своему паспорту, а сегодня въехал по поддельному. Так меня отследить не получится. Нет, авантюра, конечно, но они меня и так ищут. И вовсе не для того, чтобы мило побеседовать. Но деньги опять же нужны.

– Я бы не хотел, чтобы ты это делал, – Сингер покачал головой, – по крайней мере до аукциона. После него что угодно, но если ты разозлишь всех этих «гвидо» и они тебя замочат – мой проект развалится. Не лезь туда.

– Постараюсь. Деньги нужны. Если я не смогу изображать из себя светского льва и богатого наследника до того, как получу нужное, наш, – я надавил на слово «наш», – проект не состоится с тем же успехом. Подумай об этом.

Да, набрел на нужное Сингер, купив информацию, но все техническое исполнение идеи на мне, Сингер сам этим не занимается и никогда не занимался. Он работает «преступным умом» и наводчиком, не более того, а главная его защита от воротил криминального мира – исключительно его ценность. Именно поэтому он не может мне реально помочь в проблеме с итальянцами.

– Я могу частично финансировать проект, – вздохнул он наконец. – Но тогда мы пересмотрим доли.

– Доли мы не будем пересматривать, потому что, кроме расходов, я еще беру на себя весь риск, а ты дальше сидишь на руках. – Я чуть прикрутил уровень вежливости. – Но мы сначала покроем свои расходы и лишь потом поделим доход, как договорились. Так что твои затраты вернутся прежде всего.

– Могу прямо сейчас отдать двести гиней, – вздохнул Сингер и полез в другой внутренний карман пиджака.

Похоже, он разговора ждал и был готов к такому развитию событий. На столе появилась стопка пятифунтовых банкнот. Я быстро их пересчитал, хмыкнул:

– Ты сказал гиней^[6], а здесь двести фунтов.

– Я оговорился, – ухмыльнулся он. – Никак не привыкну к деньгам лайми, мозги с ними свихнешь.

– Жлоб, – вздохнул я, убирая деньги в карман.

– Что? – не понял он слова.

– Жлоб, – повторил я. – Слово с родины, там всегда его произносили при заключении сделки.

– Как deal, – кивнул Сингер.

– Примерно. Или даже лучше.

– Чем лучше? – не понял он.

– Конкретней. Ладно, я пошел, – добавил я, оставляя недопитое пиво. – Еще много дел.

– На «гвидо» не нарвись, осторожней. Да, к слову, у них в той конторе стоит теперь «Лилли энд Мэйкер», шестая модель. На прежнем месте. Купили там же, где и старый ящик.

Я лишь благодарно поклонился.

Затем пришлось проехаться подальше, почти к самой Гизе, к границе Египта и Зоны Большого Каира, в еврейский квартал, заселенный частично правоверными евреями в черном и частично бывшими ливанскими евреями, перебравшимися сюда тогда, когда Большой Каир увел у Ливана положение финансовой и торговой столицы этой части света. Сам район был и раньше еврейским, застроенным давно, еще во времена османского правления, так что остальную половину населения составляли бывшие турецкие и сирийские евреи, бежавшие сюда после падения Османской империи, под защиту британских войск и местного малика, то есть короля Ахмеда Фуада, евреев защищавшего.

Несмотря на пыльность и внешнюю запущенность, район считался богатым, но богатство в основном скрывалось за высокими заборами и стенами. Загляни почти что в любой двор, и ты увидишь там автомобиль и все остальные признаки процветания, но автомобили здесь ездят редко. Район не такой большой, всюду дойдешь пешком, а его обитатели вообще не склонны покидать его пределы, так что машины не нужны, их покупают для подтверждения статуса. Ездят тут больше грузовички, возят товар.

Ехал медленно, открыв окно, потому что жара давила всей своей силой, какой она достигает только в середине дня. Даже обычно оживленные улицы квартала выглядели пустовато: люди прятались от зноя кто где мог. Западная часть считалась деловой. Улицы стали чуть шире, дома сменились скоплением магазинов, лавок, мастерских, кошерных ресторанчиков. Я пропустил несущуюся через дорогу стайку учеников еврейской школы, одетых в черное и похожих уже на маленьких старичков. Впрочем, проехавший по улице бело-синий полицейский «шеви» с двумя констеблями внутри напомнил, кто тут главный.

Я остановился возле неприметного подъезда с массивной дверью и бронзовым молотком на ней. Небольшой, но явно старинный особняк, иначе это здание никак не назовешь, одна дверь внутрь, и совсем узкие, как бойницы, окна первого этажа.

Молоток, трижды ударившись о дверь, издал гулкий и резкий звук. Затем в двери открылось окошко, а за окошком показалось бородатое круглое лицо с длинным толстым носом.

– Цви, – улыбнулся я. – Как дела?

– Ой, вы такой заботливый, молодой человек. – Окошко захлопнулось, зато открылась сама дверь. – Заходи.

Внутри было если не прохладно, то вполне терпимо. Люди, живущие в таких краях поколениями, знают, как создавать тень и сквозняки в домах. Тот, кто строил этот особняк, тоже знал. Я оказался в полутемной конторе с большим столом, покрытым зеленым сукном; у дальней стены друг против друга, зажав маленький столик, стояло два диванчика. На одном из них сидел еще бородач, габаритами примерно с Джимми, просто тот был начисто выбрит, а этот зарос до глаз и на макушке имел черную кипу. Рядом с ним у стены стоял помповый дробовик «винчестер» с кустарно укороченным стволом. На меня бородач не обратил никакого внимания, раз Цви впустил, он созерцал шашечную доску, стоявшую на столике. Я их от игры оторвал, получается.

Пахло мастикой для мебели, чем-то еще и какой-то едой с луком, но самой еды нигде не видно. Форшмак был небось. И стрескали уже, наверное, только запах остался. Пропустивший меня Цви был невысок, осанист, тучен, страдал одышкой. Говорят, что на иврите «цви» означает «олень», но на оленя носитель имени был похож в последнюю очередь. И еще он был вооружен: через вырез жилета виднелась рукоятка револьвера в наплечной кобуре.

– Взять или положить? – спросил Цви.

– Взять. Держи. – Я выудил из кармана четыре пятифунтовые банкноты и протянул ему. – Это вперед.

– Я люблю, когда вперед. – Он довольно ухмыльнулся.

Вообще Цви переводил деньги. Неофициально, но надежно и на любой счет в швейцарском или ливанском банке, то есть туда, где не принято интересоваться происхождением денег. Он не заполнял бумаг и лишь требовал, чтобы деньги не были «горячими», то есть с грабежа или чего-то подобного. «Помой в другом месте», – говорил он обычно, так что лично я «мыл» у Сингера. Цви деньги считал, проверял, затем в твоем присутствии набирал телефонный номер и говорил что-то на идише. И после этого ты мог быть уверен, что на указанный счет поступит сумма, которую ты отдал, минус пять процентов. Так что никакое расследование не было способно проследить эти деньги, цепочка просто обрывалась во многих местах, а номерные швейцарские счета никак не привязать к конкретному человеку.

Но еще Цви хранил вещи. Любые, какие принесут. В подвале этого дома, в маленьких шкафчиках. Кажется, в подвале, потому что туда никого не пускали, Цви сам относил и приносил хранимое. И за это ему и платили. Он не задавал вопросов, не делился ни с кем информацией, и у него никогда ничего не пропадало. И он точно не сотрудничал с полицией, но при этом она всегда избегала наносить ему визиты, что делало ему честь как дипломату.

Беседы о высоком здесь не поощрялись. Даже когда человек говорит о погоде, он все равно что-то выбалтывает, а у Цви первым лозунгом было «Знать ничего не хочу!» Знать он, может, и хотел на самом деле, но для его бизнеса это плохо. Индифферентность нужно изображать. И еще он не вел никаких записей, он помнил всех и то, что они приносили.

– Подожди, сейчас принесу.

Нес он всегда довольно долго, я каждый раз задумывался над тем, как же он это все хранит. Просто взять из шкафа или в шкаф положить я бы смог в пять раз быстрей, чем он. Охранник, его звали Шмуэль, так на меня внимания и не обращал. Я тут не в первый раз, он меня знает. И Цви пока еще никто грабить не пытался, Цви нужен всем, к тому же никому непонятно, что именно он хранит. Он и сам не знает в большинстве случаев.

Открылась железная дверь подвала, показался Цви с моим докторским саквояжем из коричневой кожи, поставил его на стол.

– Уносишь или что-то возьмешь? – Это он к тому, закрывать дверь в подвал или нет.

– Закрывай, все забираю. Спасибо, я пошел. – И с этими словами направился к выходу.

Цви выпустил меня на жаркую улицу, за спиной гулко задвинулся тяжеленный засов. Я сел в машину, ключом отпер саквояж, заглянул внутрь. Да, все на месте. Не то чтобы я Цви не доверял, но это как наличие патрона в патроннике проверить. Ладно, теперь надо проехать через одно место, оглядеться, затем навестить кое-кого и затем можно домой. Ночевать в отеле сегодня не обязательно.

Следующим пунктом назначения был «Гараж Хупера» в британском секторе. Мне и сам гараж нужен – машину бы обслужить, и еще один человек, этот самый Хупер. Дело у меня к нему, к Хуперу этому самому.

Район здесь не богатый и не бедный, а Четырнадцатая улица, на которой гараж расположился, вся как раз и заполнена небольшими бизнесами. Тут и гараж не один на самом деле, так что большого процветания добиться было бы сложно. Если бы Иан Хупер не занимался чем-то еще.

Работа у них была. В самом гараже стояла пара машин – старенький «Остин» и довольно новый «Бьюик», да и перед входом ждали очереди еще две. У машин крутились двое механиков. Сам Иан – рыжий и конопатый, невысокий, тощий, подвижный, одетый в синий комбинезон, – увидев меня, направился навстречу, вытирая тряпкой замасленные руки.

– Заехал просто навестить или что-то с машиной? – спросил он меня еще на ходу.

– Машину можно посмотреть, но вообще у меня работа есть. – Я пожал протянутую руку.

– На когда? – Он тут же заговорил тише и деловитей.

– Прямо сегодня.

– Что делать?

– Довезти, дождаться, увезти.

– Куда?

– Уотерфронт-роуд. Мы там уже были.

Он фыркнул и покачал головой. Затем сказал с явным удивлением:

– Второй раз в то же сраное^[7] место?

– Я там был сегодня. Все реально. Новый ящик я знаю, проблем совсем не будет.

– И сколько можно взять?

– Трудно сказать, но они уже на бой Тиля с Брауном принимать начали. Должно неплохо получиться.

– А потом нас найдут и отрежут нам яйца, – задумчиво сказал Иан. – И не просто отрежут, а тебе скормят мои, а мне – твои. Что меня совершенно не радует.

Это он еще не знает, что сицилийцы меня и так ищут. А вот его не беспокоили, так что я уверен, что ищут наугад, просто по роду занятий, никаких реальных доказательств у них нет. Хотя они им и не всегда нужны.

– Можешь отказаться.

– Нет, а вот отказываться я не стану, – заявил он решительно. – Деньги всегда нужны. Грузовичок взять?

– Именно так. Он нам как раз и понадобится.

В Иане я уверен, он точно не откажется. И главное – когда у него появляются деньги, он не пляшет в борделях с шампанским. Внешне ничего не изменяется, так что вероятность того, что тебя так вычислят, минимальна. Сам я тоже даже после удачных дел с ума не схожу – живу как жил, мне пока всего хватает.

– Во сколько ждать?

– Около полуночи подъеду.

4

Работяги не одеваются как джентльмены, а джентльмены как работяги. Никто не ожидает увидеть меня в рабочем комбинезоне, рубашке в клетку и просто кепке, особенно за рулем трехоконного купе, поэтому хорошо, что из дому я выехал уже с темнотой. К гаражу подъехал чуть раньше полуночи, но Иан был уже на месте, возился с чем-то под капотом двухлетнего грузовичка «Шевроле Конфедерат». Причем номера на грузовичке были уже фальшивые.

– Готов? – спросил я, выбираясь из «Форда» и вытаскивая сумку с инструментом из-за спинки сиденья.

– Готов. Грузись. – Иан даже гостеприимно распахнул правую дверь кабины передо мной.

– Лестницу не забыл?

– В кузове.

– Огневая поддержка?

– За сиденьями.

Я заглянул за спинки и увидел два одинаковых дробовика «Винчестер 12» со стволами, обрезанными чуть за магазином.

– Нормально, – кивнул я. – Надеюсь, что до этого не дойдет.

Боковые стекла опущены, и даже переднее приподнято, ночная прохлада сменила дневной зной, душа и тело отдыхают. Грузовик фыркнул двигателем и покатил по дороге, чуть погромыхивая всяким в кузове и поскрипывая креплением тента.

Улицы до сих пор не пусты, тут многие начинают жить «по-испански», то есть устраивают сиесты днем, зато долго не ложатся спать, выходя из домов на улицу, после того как солнце сядет где-то за Нилом. У испанцев это не от лени, а от жары, да и не только у них. На Сицилии, не к ночи будь помянута, без сиесты никуда. Днем крестьянин просто не мог работать в поле – помер бы, вот и шел домой поспать, перекусить и произвести еще ребенка, а к вечеру, когда самый зной спадал, возвращался к работе. И отдыхал дальше ночью. А так и в английском секторе сейчас пабы многие открыты, а в самой Британии самый последний закрылся уже давно. Говорят, что много бриттов сюда рвануло еще и поэтому.

Британский сектор закончился, мы краем пересекли Маленькую Ирландию, еще более шумную и пьяную, и въехали в Маленькую Италию. Тут тоже пока особо не спали. Из открытых дверей траттории слышалась патефонная музыка, перед кофейней за столиками на тротуаре до сих пор сидели пожилые итальянцы с бокалами вина.

Район Маленьких Всех находился у самого Нила, за его излучиной у Нижнего острова. Там были и Маленькая Италия, и Маленькая Ирландия, и Маленькие Балканы, и Чайна-таун, то есть там собрались все, кто не хотел растворяться в секторах и сеттльментах, а старался селиться кучей, жить среди своих.

Когда-то Каир на этом месте уже заканчивался, а вот Большой Каир теперь только начинался. Огромный, гигантский город, размерами своими обогнавший любой другой на планете, он за пару десятилетий расползся сначала вдоль реки на север от Каира старого, а потом рывком прыгнул сначала в глубь полей на востоке, а потом, переправившись через Нил, раскинулся так же широко и по западному берегу, до самой Гизы.

Маленькие Все располагались поближе к порту и докам, по Нилу шел огромный поток грузов в Александрию и обратно, и даже рыбная биржа была огромна: каждый день в ней разгружались суда с морской и лодки с речной рыбой. Такой город запросто не прокормишь. И вот итальянцы быстро захватили почти все работы в доках, на пристанях и заодно рыбные биржу и рынок. Чисто инстинктивно, я думаю, как в Нью-Йорке, попутно вступая в конфликты с буйными ирландцами, жившими по соседству. Итальянская, как и ирландская организованная преступность, быстро проросла корнями в эту благодатную почву. В полиции они кого надо держали на окладе, а самой полиции важно было лишь то, чтобы во вверенном районе не безобразничали на улицах. А там и не хулиганили, за этим следили.

Уотерфронт-роуд, куда нам нужно было, тянулась параллельно Восемнадцатой Восточной авеню, по которой мы сейчас ехали. На грузовик, равно как и на нас в нем, никто не обращал внимания. И темно, и машина неинтересна такая никому, а на опущенных брезентовых боках тента над кузовом видны эмблемы коммунальной службы, а их грузовики в любое время кататься могут.

– Второй поворот направо.

– Ты псих, – вместо подтверждения вздохнул Иан.

– Ничего подобного.

– Они после того твоего скачка сейчас у сраного сейфа в засаде сидят.

– Ничего подобного, – повторился я. – Это сицилийские мобстеры, они знают, что их все боятся, а тот, кто это сделал, уже дрожит и прячется. И обычно так это и бывает. Поэтому они просто купили новый ящик, поставили его туда и заодно поставили железные двери, не больше. Лучшая защита – это нападение. Они хотят найти того парня, разрезать его на куски, а куски разбросать по городу, и тогда уже никто не будет подламывать их ящики.

– Тогда это мы психи, – вздохнул Иан. – Причем конченые.

– Все будет нормально.

Надеюсь, я прозвучал уверенно. Вообще-то я сам понимаю, что делаю не то чтобы полную глупость, но и не «умность». Но я вообще специализируюсь по кражам у плохих ребят. Обворовать рэкет – для меня это как подарок. Даже с поправкой на риск. И вообще я рисковать люблю, это добавляет пряности в пресную нашу жизнь. Плохо, если это добавляет перчику в жизнь тех, кто об этом не просит. Но одному мне сегодня не справиться. Хотя бы потому, что у меня своего грузовичка нет. Надо бы купить, наверное.

– В ту аллею.

Имеется в виду «задняя аллея», то есть проезд за рядами магазинов, откуда обычно мусор вывозят. Тут сразу стало темно, звук двигателя отразился от забора и дал по ушам. Получилось так громко, что, кажется, нас и за Нилом сейчас слышно.

– Вон тот домик… – Я показал пальцем вперед. – Стой, прямо к стене прижмись. Выпусти меня, – добавил я, когда Иан притер машину так близко к стенке, что мне со своей стороны дверь было не открыть.

Я выудил из кармана черную шелковую маску, надел. Не надо нам никаких случайных узнаваний. И резиновые перчатки натянул – отпечатки оставлять тоже не будем. Если бы я, кстати, маску не надел в прошлый раз, то очень вероятно, что меня искали бы куда целенаправленней, потому что на обратном пути я столкнулся с двумя зашедшими помочиться как раз в эту аллею пожилыми синьорами. Могли и запомнить лицо.

Иан выбрался из кабины, выпуская меня с водительской стороны. Так, для начала без лестницы… Я встал на бампер, крыло, капот, оттуда перебрался на крышу машины. Нет, так дотягиваюсь, но у крыши наклон сильный и отлив хрупкий, могу свалиться.

– Подай лестницу.

Иан кивнул, вытащил рабочую стремянку из кузова, протянул мне на крышу. Крыша кузова тут фанерная, прочная, на серьезных ребрах, и достаточно высокая. Стремянка встала чуть с наклоном – соскользнуть могла бы, но край крыши ее зафиксирует, так что не страшно.

– Два часа мне нужно, – сказал я Иану. – Встань на Восемнадцатой, сотня ярдов от этого угла, лицом на север. Я помигаю фонариком.

– Помню.

– Если мигаю сериями по три – уезжай, сам выберусь, значит, что-то не так. Если по два – подъезжай, если одиночными – жди на месте.

– Помню.

– Ну и отлично, тогда начали. За часами следи. – И я перебрался на черепичную крышу одноэтажного флигеля.

Путь, по которому в контору букмекера «Кабана» Пачетти я собирался проникнуть, был намечен мною еще во время прошлого визита. Тогда я подломил сейф, прикинул, что они сделают для того, чтобы закрыть уязвимые места, и заранее нашел способ войти сюда снова. Крыша флигеля, с нее опять по стремянке на крышу дома. Крыша черепичная, что с ней делать – и так понятно.

Тихо и пусто вокруг, эта стена на задние дворы выходит, так что я неспешно, резиновым молотком и зубилом отодрал несколько плиток черепицы, причем вышло это без всякого заметного шума. Стук, стук, край отошел, под него фомку, потянуть – вся плитка и отходит. Дальше тоже несложно, так что проход на чердак здания я проделал себе за несколько минут без особых усилий.

Выловил из кармана рабочего комбинезона фонарик, посветил – пусто, никого. Проскользнул в дыру, следом затащил черепичные плитки, сложив в аккуратную стопку. Мне не надо, чтобы они вдруг разом поехали по крыше, упали во двор и с треском разбились. Пусть все будет тихо. Люк в дальнем углу должен быть, туда аккуратненько по балкам, чтобы не треснуло ничего, не хрустнуло. Вот он… да, я все правильно помню. Вот сложенная лестница на роликах, ее надо будет придерживать, чтобы она просто не вывалилась.

Аккуратно опускаю… тихо-тихо, понемногу. К сожалению, тут надо на удачу, из-за такой конструкции лестницы, привинченной к люку, не получится сначала заглянуть и лишь потом ее разложить, тут все само по себе делается. Лестница разложилась, коснувшись пола. Спускаюсь. Быстро спускаюсь, потому что шум уже случился, так что изображать из себя малоподвижную мишень на лестнице не нужно. Почти скатился вниз, отскочил в сторону, за шкаф, вытащил из-под нагрудника комбинезона «сэведж», сбросил большим пальцем тихо щелкнувший предохранитель. Патрон в стволе, ударник взведен.

Тихо. Никто не шевелится. Запаха табачного дыма нет. Я не курю, а так курят все. Почти все. Но все же осторожней надо.

Одна большая комната, в ней шесть столов, все завалены бумагами. Самый дальний от меня стол справа – бухгалтерский, за ним сейф. Деньги из сейфа вынимают по пятницам, каждую неделю. На стене несколько досок, похожих на школьные, на них пишут, на что и какие принимаются ставки. И отсюда же разносят билеты «чисел» – нелегальной лотереи, розыгрыш по субботам.

Да, в комнате никого. Теперь только уборную и кладовку проверить. И шторы задернуть.

Ну да, так и есть, «Лилли энд Мэйкер», шестая модель. В ней не так просто проделать проход к механизму, туда как раз вставили вольфрамовую плитку – задолбаешься сверлить. Но мы именно там сверлить и не будем. И плитка не поможет, потому что сам механизм остался прежним и воздействовать на него можно разными способами. Но сверлить все же придется, просто в другой точке.

Достал из сумки рулетку, отмерил от верхнего края дверцы ровно тридцать дюймов. И от ее бока одиннадцать. Вот точка, намечаю мелком. Тут и будем сверлить. Где розетка? Ага, вон рядом настольная лампа воткнута… ее долой, туда вилку от электродрели – спасибо Блэку и Декеру за такое удачное изобретение. Или кто там ее на самом деле изобрел? – главное, что они ее делают. Фонарик только направить точно на нужное место… запасные сверла есть… начали.

Сталь у этих сейфов добротная, даже такие сверла, как у меня, грызут ее медленно, мучительно. Если бы вручную сверлил, то убил бы вообще несколько часов. Громко получается, правда, но тут уж ничего не поделаешь, дрель не укроешь, а то перегреется сама. В воздухе пахнет нагретым металлом и вроде как трансформаторным маслом, хотя откуда ему тут взяться?

Глубже, глубже. Мне еще и отверстие нужно пошире, так что диаметр сверла максимальный. Но сначала тонким, потом диаметр побольше возьму. И охлаждать сверло постоянно, чтобы заточка не слизалась. Впрочем, сверл у меня много, запас, я всякие случаи учитываю.

Есть, прошло первое, ставим теперь потолще…

За час с небольшим я рассверлил нужную мне дыру в стальной плите верхнего слоя. Посветил внутрь фонариком, убедился, что попал куда надо. Теперь самая ответственная часть. Вот арифмометр на столе подходящий, тяжелый, его и использую. Из припасенной веревки сделал петлю, продел под ручку прибора и повесил его на рукоятку сейфа, закрепив веревку скотчем, чтобы не соскользнула. Теперь вроде как на рукоятку давят постоянно, что мне и требуется.

После этого извлек из сумки тонкую палочку чего-то напоминающего зеленоватую глину, запиханную в трубку из толстого целлофана. Если принюхаться к «глине», то можно уловить слабый запах миндаля. «Нобель 808», пластичная взрывчатка из британских военных запасов. Краденая, конечно, но много ущерба я арсеналу воинства его величества не нанес, мне ее совсем чуть-чуть надо. Я мог бы и обычным порохом обойтись, просто его нужно больше, сложней расположить его правильно и так далее. Тротил тоже подойдет, но его сперва надо или порезать на палочки, или отлить их в форме.

Капсюль-детонатор… вдавливаем в торец палочки, разматываем проводки. Все, воткнул. И теперь целлофановую трубку в отверстие, до конца… и снизу проволочкой подпереть, чтобы горизонтально стояла. Есть, получилось. Теперь шторы с окна, что выходит во двор. Окно зарешечено, и в него сигнализацию вмонтировали, как раз после прошлого раза, поэтому я в него и не полез. С этой решеткой много возни было бы.

Со шторами быстро справился: просто срезал их с колец отточенным как бритва складным ножом, вот они и свалились. Теперь их складываем во много слоев и кладем на крышкусейфа так, чтобы они свисали на дверь. Это для того, чтобы шума было меньше, с этой стороны только слой металла, громковато получится. Шторы прихватил липкой лентой, чтобы не упали. Затем, разматывая провода детонатора, отошел в дальний угол комнаты, присел за стол. Излишняя предосторожность – там очень маленький заряд, но если работаешь со взрывчаткой, правила все равно лучше соблюдать.

Теперь машинку с ручкой и винтами-контактами. Провода под них и прижать, чтобы случайно не сорвались. И упруго сопротивляющуюся рукоятку магнето теперь покрутить, пока лампочка на загорится. Да, вот теперь все нормально, подрыв.

Широкую эбонитовую кнопку большим пальцем до упора – и тут же глухой хлопок. Шторы дернулись, затем из-под них поплыл легкий дымок. Послышался металлический щелчок, рукоятка повернулась. Есть!

Подбежал к сейфу, потянул дверцу – открылась без проблем. На внутренней стороне никаких повреждений, содержимому сейфа ничто не угрожало. Я же не взрывал его, я просто взрывом подбросил вверх тягу, вот она и соскочила, дав рукоятке провернуться. Все гениальное просто.

И что тут у нас? Луч фонаря осветил полки. Так, вот тут пачки фунтов, трудно пока сказать сколько, но немало – рейд уже окупился наверняка. В сумку их, одну за другой… мешочек с крупными монетами, а совсем мелочь не берем – нечего тяжесть таскать. Что это за свертки?

Ножом разрезал бумагу, а там… да героин это. Килограмма три его тут, не меньше. Черт, я не люблю героин, но сжечь его прямо здесь не получится, так что тоже в сумку. Что-то еще? Опять деньги, уже доллары, новые. Шесть пачек по сто, двадцатками. Это сколько получается? Двенадцать тысяч… большие деньги… но вот не нравится, что они такие все новые, прямо как из типографии. Как бы они и вправду… нет, номера купюр не совпадают, но все равно подозрительно. Потом разберусь, Иан свою долю с них подождет. В сумку. Что-то еще?

Книги. Бухгалтерия. Оставить? Зачем они мне? Пусть лежат. Вот теперь точно все, можно сваливать. Сумку на плечо и…

Звук мотора, даже двух моторов за фасадным окном, скрипнули тормоза, захлопали автомобильные дверцы. Голоса, сицилийский диалект ни с чем не перепутаешь, нет в нем той мелодичности, какая отличает нормальный итальянский, грубый это диалект, крестьянский какой-то. Я рванул к лестнице, стараясь не топать. Быстрей наверх, на чердак, главное – лестницу успеть втянуть… они сначала запах горелой взрывчатки почуют, потом к сейфу кинутся. У меня есть совсем чуть-чуть времени, чтобы успеть свалить с чердака до того, как они догадаются обежать этот дом со стороны задней аллеи.

Входная дверь щелкнула в тот же момент, как я затянул лестницу внутрь чердака и закрыл люк. Теперь к дыре, опять по балке, медленно, только бы не нашуметь. Потолок тонкий, я слышу голоса снизу, хоть и приглушенно. Есть, заметили сейф, уже разорались, понеслось.

Вот дыра, плитки черепицы ступенькой – тоже ведь специально так уложил, вот как раз на такой случай. На ступеньку эту, с нее на крышу. Аккуратненько, дальше не ногами, а съезжая на заднице, чтобы никаких звуков, до стремянки. Вот она, рога торчат, еле разглядел в такой темноте. С другой стороны здания тоже шум, сицилийцы горланят, они не все внутрь зашли, похоже.

Лестница, не скрипи… вниз, на следующую крышу. Стремянку в руки, теперь мне на забор по ней спуститься, а дальше можно и спрыгивать. Перебрался на дальний край крыши флигеля, опустил лестницу… тут не слишком устойчиво, конечно, но вниз – это не вверх. Нет, тихо слезть не получится, придется так, на руках на забор и с него уже на землю. И перчатки долой – руки в них потом исходят, те скользят на пальцах, можно и сорваться. На черепице отпечатки не оставлю – не тот материал, так что с рук их долой, в карман.

Теперь тихо свеситься на руках. Совсем рядом открылось окно, которое за решеткой, голоса сразу стали громче, но меня угол закрывает. Но они точно сейчас побегут сюда в обход, не могут не побежать, так что быстрей, быстрей… Повис, поймал ногами чуть закругленный верх оштукатуренной кирпичной стены, встал, придерживаясь рукой за стену. Опустился, сел, свесив ноги вниз – и все, дальше прыгать. Нет, невысоко, но могут услышать.

Ладно, других способов отсюда смыться все равно нет, так что вперед, штанов не мочить.

Вроде и тихо приземлился, но все равно в сумке звякнул инструмент, да и звук приземления был. И это все точно услышали. В здании заорали снова, кто-то повторял: «Vitti vitti!», тут же послышался топот, быстро приближавшийся. Я рванул вдаль по аллее, попутно выхватив «сэведж» из-под комбинезона и сбросив предохранитель. Вот сейчас у меня никудышная позиция, даже свернуть некуда, все вокруг закрыто. Теперь просто отбежать как можно дальше, надеясь на то, что гангстеры – стрелки паршивые, я куда лучше… да вот не надо бы в перестрелки влезать.

– Chiddu! Gigghiu!

Не знаю, что это значило, но первый выстрел хлопнул сразу. Пуля ударила в землю метрах в десяти передо мной. Я развернулся рывком, вскидывая «сэведж», упал на колено, уронил руку с оружием на согнутую левую, прицелился, как смог, в два темных силуэта, а затем опорожнил в них весь магазин, все девять и десятый из ствола, затвор на задержку встал.

– A-a, chuinnutu! – явно от боли заорал кто-то.

Один силуэт согнулся, второй отскочил за угол и тут же выстрелил в мою сторону, но опять не попал. А я подскочил и рванул дальше что было сил, попутно стараясь вилять из стороны в сторону. Даже перезарядить пистолет не могу на такой скорости, ноги аж из задницы выламываются, несусь что есть сил. Вон уже поворот, рядом совсем, мне туда надо, потому что слышу, как где-то сзади завелась машина. Если они рванут на ней за мной по аллее, то просто задавят, я тут как в туннеле бегу, даже запрыгнуть некуда.

Еще чуток, еще… бегом, бегом… А выстрелы все еще слышны, причем двое стреляют. Что-то рвануло левый рукав рубашки, обожгло руку выше локтя, но сейчас даже не до этого… есть, вот поворот. Рывком за угол, уходя с линии огня. Куда теперь? Вон грузовичок стоит, но если они погонятся за мной на машине, а я побегу к грузовичку… нет, не годится. Не хочу их на Иана выводить, пусть даже в машине номера фальшивые. И дробовики не помогут: не устраивать же здесь перестрелку на улицах. К тому же это их район, их много, так и подкрепление еще подтянется.

Тут грузовичок вдруг тронулся с места и решительно направился в мою сторону, несмотря на то, что никаких сигналов я не подавал и вообще не имел возможности достать фонарик. И звук автомобильного двигателя из аллеи тоже приближался.

Что успел – сменил магазин в «сэведже». Он тут, к сожалению, не как в «кольте» сбрасывается, а защелкой на рукоятке, не всегда сам выпадает. При этом все же продолжал бежать по тротуару в сторону разогнавшегося уже «Шеви». Едва успел дослать патрон, как из аллеи выкатил большой белый «Студебеккер», встал резко, в окнах силуэты людей в шляпах, и по этим силуэтам я, присев за чугунный фонарный столб, открыл огонь, попутно проклиная себя за то, что не взял пистолет серьезней.

«Студебеккер» дернулся вперед, потом резко встал, качнулся, из него несколько раз выстрелили в мою сторону, одна пуля ударила прямо в столб, который издал на удивление мелодичный звон. Тут справа от меня пушкой бухнул дробовик, борт белой машины осыпало крупной дробью. Опять кто-то вскрикнул, «Студебеккер» рыкнул двигателем и вдруг дернулся назад, прячась в аллее.

– Держи!

Иан, выскочив из-за руля, кинул мне второе ружье. Слава богу, он вспомнил про маску и был сейчас в ней.

– Давай за руль! – крикнул я ему. – И за мной!

И затем я рванул к повороту, за которым укрылся противник. Нам нельзя погоню устраивать, «Студебеккер» наш грузовичок как самолет телегу догонит, тут надо все на месте заканчивать.

У самого угла упал на колено, снижая силуэт, выглянул рывком, увидел троих в белых костюмах и белых шляпах у белой машины, пальнул ближнему в ноги, тот заорал и свалился. Двое других бросились за машину, что-то крича, а я, даже не отпуская спуск, просто рванул цевье взад-вперед, и ружье выстрелило само, на этот раз в переднее колесо «Студебеккера», тут же лопнувшее с хлопком и клубом пыли. Затем еще выстрел, снова в ноги упавшему. Не убивать, а я вообще не убийца, пусть лучше с раненым возятся.

Грузовик остановился прямо за спиной, я дважды пальнул в стекла белой машины и, обежав капот «шеви», запрыгнул на пассажирское сиденье.

– Гони!

Грузовик – это не гоночная машина, разгонялись мы медленно. Я нашарил за сиденьями коробку с патронами, начал по одному заталкивать их в магазин ружья. Заполнил под край, досылать не стал, в стволе патрон уже есть.

– Уходи «лесенкой», не давай перехватить!

– Да знаю я! – огрызнулся Иан и вдруг крикнул: – Вон они!

И действительно, впереди слева из боковой улицы вывернул большой черный автомобиль, чуть не встал на два колеса в повороте, а затем рванул нам навстречу, быстро набирая скорость.

– Стреляй! – закричал Иан.

– Тихо! Просто езжай!

Если у них нет «двухстороннего радио», то они просто не знают, что произошло. Им сначала надо доехать до расстрелянного «Студебеккера» и лишь потом гнаться за нами, если мы будем еще в поле зрения.

Машина все ближе, включенные фары режут глаза как прожектора. Затем большой седан, оказавшийся «Роадмастером», пронесся мимо нас. Тут, наконец, случился поворот направо, и Иан свернул туда, да на такой скорости, что я испугался за покрышки. Или того, что мы просто ляжем набок. Мотор чихнул, но сразу выправился, «шеви» проскочил до следующего перекрестка, ушел налево, на следующем направо… понятно, поэтому и «лесенкой», так трудней всего перехватить.

Первым делом в гараже мы сменили тент с эмблемой и номера. Это для таких вот выездов как сегодня. Был тент черный, стал хаки, брезентовый, с рекламой гаража. Таких грузовичков много, их хорошо берут. Другие компании делают пикапы на рамах легковых, и только «Шевроле» выпустил вот такой. Он и грузит больше и по весу, и по объему, поэтому их из новых чуть не половина в городе – устанешь искать. И цвета всего два, так что…

Потом удалились в конторку Иана, который, не говоря ни слова, налил два скотча нам обоим. Так меня от виски чуть ли не мутит, но вот в такие моменты нужно. Посмотрел руку – ничего, просто красная полоса, пуля впритирку прошла, выходит.

– Что мы взяли? – спросил Иан.

– Считать сейчас будем. – Я поставил сумку на стол и открыл клапан. – Начнем с фунтов.

– А там еще что-то?

– Есть и еще, но об этом потом.

Фунтов оказалось больше тысячи семисот, по восемьсот пятьдесят на каждого. Немало. Я ожидал меньше. Но я вообще много чего не ожидал от этой вылазки – тут сплошь сюрпризы. Иан забрал свою половину, завернул в газету зачем-то.

– Вот дальше интересное, – сказал я, доставая пачки долларов. – Здесь, считай, еще двадцать четыре сотни, если пересчитать. Но делить пока их не будем, не нравятся они мне.

– Чем?

– Новые и номера подряд.

– Не фальшивые же?

– Могут быть переписанными, например. Или с какого-то большого скачка. Сгорим ненароком.

– Что хочешь сделать?

– Продадим. Восемьдесят центов за доллар. Но зато получим фунты и ношеными купюрами.

Иан задумался, потом кивнул:

– Согласен. Сколько это получится?

– Если купят, то чуть больше девятнадцати сотен на каждого, – прикинул я уме.

– И эти. – Иан показал на газетный сверток. – Неплохо получится. Лишь бы только не нашли.

– Не болтай, не сори деньгами – и не найдут, – пожал я плечами. – Будь готов на всякий случай. Держи ствол под рукой. И от меня пока подальше держись, – усмехнулся я, – на меня первого выйдут, если вообще на кого-то выйдут.

На этом и разъехались. Про героин я ничего не сказал, а Иан в сумку не заглядывал. Залез в машину, завелся и поехал домой. Дело к утру уже, даже утро, надо бы и поспать.

Найдут меня? Ну вот как судить: я вроде бы и криминальный элемент, но я сам по себе. Какие дела делаю, с чего зарабатываю – никто не знает, с преступным миром Большого Каира я стараюсь как можно меньше пересекаться. Нет, не брезгую, а просто из чувства самосохранения. Про то, что со мной работает Иан, не знает никто, наверное. Он не бандит, я его сам сбил с пути истинного. Механик, человек решительный, повоевать еще в Великую войну успел. Так что никому он просто незнаком.

Больше всего обо мне знает Сингер. Не знаю только, сколько людей знает о том, что я с ним дела какие-то имею, но не думаю, что много: он сам тоже очень осторожный. Но… контактов у него хватает, он так живет. Люди Антенуччи приходили к нему не потому, что он мой наводчик и иногда работодатель, а потому, что он торгует знаниями, информацией. Если бы они нашу связь вычислили, то прессанули бы они Сингера без жалости. И он бы им все выложил. Но меня здесь не было больше трех месяцев, и я мог об этом не знать. Так что держимся пока настороже.

Полиции опасаться не стоит. Во-первых нас трудно опознать, а во-вторых, в Маленькой Италии с полицией не общаются, там все сразу слепоглухими оказываются. Газеты что-то напишут, конечно, им та же полиция информацию продаст, но они даже расследовать не станут стрельбу, в которой участвовали люди Антенуччи. Так что да, с этой стороны неприятностей ждать не стоит, но только с этой одной.

Центр Большого Каира уже уснул наконец, только на «Гранд-Казино» еще бегали огоньки и двери были открыты. Но стоянка перед ним была пуста, а в очереди такси стояло всего две машины. На улицах уже появились мусорные грузовики, то есть кто-то уснул, а кто-то только начнет просыпаться. Трамваи вот-вот поедут, а автобус уже попался навстречу.

Ближе к французскому сектору запахло булочками – французы здесь монополизировали пекарское дело по всему городу, развозят грузовиками. Кстати… вон булочная, в которую я заезжаю обычно.

Свернул к тротуару, остановился. Сама булочная пока закрыта, но через окошко в стене хлеб уже продают, а так активно пекут на развоз. Поздоровался с женой пекаря – маленькой и круглой, как булочка, она продала мне четыре круассана в картонке, два рогалика и две спиральки. С кофе на завтрак употреблю с большим удовольствием.

Вот и арка, въезд во двор. Вскоре «Форд» встал на свое место в гараже, а я поднялся в квартиру. Спать пора, но для начала надо решить, что делать с героином. Проще всего в канализацию спустить, труд невелик. Но в последний момент остановился. Нет, пожалуй, я его припрячу. Хорошо припрячу, у Цви, например. Зачем? Пока не знаю. Но героин – это серьезный криминал, и за ним, если правильно навести, полиция может и в дом вломиться. Кто знает, как это все можно использовать? У меня впереди много всего ожидается.

В общем, упаковал свертки в сумку и наконец завалился спать. Очень веселая и содержательная у меня была ночь, после которой нервный откат начался. Все, спокойной ночи, хоть это и утро.

5

Долго не спал, потому что дела, а к вечеру мне неплохо бы снова стать Роберто Ван Дер Меером и оказаться в отеле. Поэтому, позавтракав и побрившись, я сразу поехал к Сингеру, прихватив с собой сверток с долларами.

Парковаться у бара на этот раз не стал, оставил машину на параллельной улице и пришел сюда пешком, стараясь попутно обнаружить признаки засады. Но не обнаружил. В самом баре опять было пусто – сидели только под зонтиками на улице, а Джимми был на прежнем месте, все так же с сигаретой в зубах, только вместо результатов скачек он листал журнал фривольного содержания, причем французский.

– Джимми, ты выучил французский? – удивился я.

– Тут картинки. – Он повернул журнал разворотом в мою сторону. – Французские и американские сиськи выглядят одинаково.

– Не был бы таким категоричным, – усомнился я. – Босс здесь?

– Позову, – кивнул Джимми, поднимаясь с табурета и откладывая журнал на стойку. – Вот, почитай пока, ты французский знаешь. Или картинки посмотри.

Картинки я смотреть не стал, а сам достал себе бутылку кока-колы из холодильника и с ней пересел за столик. Джимми вернулся, посмотрел на меня, хмыкнул, но про деньги почему-то не напомнил. Лишь сказал, что Сингер занят с клиентом и подойдет сразу, как освободится.

Ждать пришлось с полчаса. Сидел лицом ко входу, на случай если кто-то нехороший придет меня сюда поискать, но за это время зашел только один человек, попросивший пинту лагера и усевшийся у самого входа с газетой. И уже потом появился Сингер.

– Пошли ко мне, там поговорим.

Мы через подсобку прошли в магазин, заперев за собой железную дверь. Магазин был закрыт на ланч, табличка на двери, так что помешать никто не должен.

Вообще интересное место его магазин, сюда как на выставку ходить можно. Правда, сам Сингер честно говорит, что реальных древностей у него хорошо если треть, все остальное сплошь фальшивки. А его кабинет, довольно просторная комната за торговым залом, так и вовсе настоящий склад. У дальней стены стол, на нем на кронштейне огромная лупа с лампой. Кресло у Сингера размером с храмовое крыльцо, наверное, настоящий трон из зеленоватой, чуть вытертой кожи. В него он и уселся.

– Садись. – Он показал на диван с высокой спинкой, стоящий напротив. – Уже половина города говорит о стрельбе в Маленькой Италии. В вечерние газеты попадет точно. Хотя бы удачно?

– Хочу продать. – Я выложил сверток с долларами на стол.

Сингер развернул его, вытащил пачку долларов, просмотрел.

– Не фальшивые, – сказал он. – Но прямо из казначейства. Могут быть проблемными. Семьдесят за доллар.

– Восемьдесят.

– Это очень горячие, – вздохнул Сингер. – Ты же сам знаешь, у кого ты их взял.

– Ты только с горячими и работаешь. И Антенуччи точно не сможет их отследить до Южной Америки, или куда ты их пошлешь.

– Мне придется ждать, – пояснил Сингер. – Я боюсь даже использовать свои каналы сейчас, вдруг кто-нибудь сдаст меня сицилийцам. То есть я заплачу тебе своими, а вернутся они ко мне очень не скоро. Соглашайся, семьдесят – хорошая цена.

– Ну, хорошо, – кивнул я. – Согласен. Что вообще слышал?

– Пока мало. К вечеру буду знать больше, сам не хочу никого расспрашивать специально.

С улицы послышался шум, перед магазином остановилась какая-то машина. Хлопнули дверцы, Сингер чуть насторожился. Затем, примерно секунд через тридцать, под его рабочим столом негромко прожужжал зуммер.

– Кто-то пришел, – чуть задумчиво ответил Сингер.

– Я понял.

Джимми предупреждает звонком о тех гостях, в которых он не совсем уверен.

Сингер вышел из-за стола, прошел в дальний угол своей комнаты, сдвинул гравюру в рамке, за которой оказалось одностороннее зеркало, то самое, что висит за стойкой, за спиной у Джимми. Затем Сингер хмыкнул негромко, покачал головой, вернулся к столу. Отодвинув ящик, вытащил из него маленький револьвер и воткнул его сзади за пояс.

– Кто-то из сицилийцев? – спросил я.

– Да. Ты лучше тут пока посиди. Но не думаю, что там проблемы, их всего двое.

Все верно, если бы они приехали трясти Сингера, их было бы больше. Машина подъехала только одна, двери хлопнули дважды. То есть их там реально двое. Сингер пошел к двери, а я между делом проверил, как пистолет выходит из кобуры. Нормально выходит, легко. Когда Сингер вышел, я сам, стараясь не шуметь, подошел к гравюре на стене и отодвинул ее в сторону.

Да, с Сингером двое, сидят за столиком. Одеты классически, один в белом костюме, второй в светло-сером, соломенные панамы, сделанные на манер федо€р^[8]. Их тут, кстати, в Новом Каире неплохо делают, снабжая тех, кто привык к федо́рам в других местах, но тут не надевает из-за жары. Оба невысокие, коренастые, смуглолицые. У того, что сидит ближе к проходу, большая родинка на подбородке.

Ведут себя вроде бы прилично: тот, что с родинкой, говорит, второй кивает, Сингер вроде как с интересом слушает. Вот спросил что-то, говорящий ответил. Нет, на угрозы и прочее непохоже, спокойный разговор. Все, прощаются. Тогда гравюрку на место и обратно на диванчик.

Сначала уехала машина, я еще похвалил себя за то, что не стал парковаться у бара. Не уверен, что они вообще знают мою машину, но не стоит никого недооценивать. Затем вернулся Сингер.

– Смотрел? – показал он на скрытое зеркало.

– Конечно, – не стал отпираться я. – Познавательно.

– Про тебя все же спросили, я сказал, что ты уехал в Европу давно, с тех пор мы не встречались. Но за головы грабителей предложили пятьсот фунтов. У них один легко раненный и второй при смерти. Или умрет, или останется без ноги. Сколько у них ушло денег, так и не сказали.

Да, это тот, в кого я из дробовика стрелял. Теперь это для них еще и личное. Впрочем, для них все личное, так что ничего нового.

– Хорошо. Когда деньги?

– Завтра будут готовы. Но тебе бы пока сюда не надо приезжать. Если они что-то подозревают, то могут начать следить.

– Они могут уже сейчас следить.

– Могут. – Сингер вздохнул. – Зря ты сюда пришел сегодня, кстати. Надо было просто позвонить.

– Согласен. Выпусти меня тогда через заднюю дверь.

Черный ход бара вел в небольшой дворик и оттуда уже на заднюю аллею. Там я никаких наблюдателей не заметил и быстрым шагом направился на выход. Солнце уже вошло в полную свою полуденную силу и пекло немилосердно, я был рад тому, что надел сегодня панаму – от нее хоть тень на шею и на лицо. На выходе из аллеи снова проверился, опять угрозы не обнаружил, перебежал дорогу и пошел к машине в обход квартала, на всякий случай.

Да, не подумал я о том, что за Сингером уже могли начать следить, если сицилийцы что-то подозревают. Надо было просто позвонить. И у Джимми уточнить, не сидел ли кто-нибудь на террасе слишком долго. Но уже поздно.

У машины врагов тоже не было, но плохо то, что она стояла на солнцепеке, внутри теперь как в печке. Нагнувшись, я открыл сперва окно пассажирской двери и лишь потом водительской – так хотя бы насквозь продувать будет. Затем приподнял лобовое стекло: пусть и оттуда тянет. Да, кстати, я припарковался рядом с красной, совсем лондонской телефонной будкой, а мне бы позвонить Иану.

Выбрался из машины на улицу снова, нашарил мелочь в кармане, зашел в будку. Попытался закрыть за собой дверь, но тут же передумал это делать, как в духовке оказался. Ладно, никто не подслушивает, а я прямым текстом не буду.

Иан снял трубку сам и быстро, где-то рядом был, наверное. На заднем фоне слышен автомобильный двигатель, который гоняют на больших оборотах.

– Привет. Товар уйдет послезавтра, платят по семьдесят за ящик.

Короткая пауза, затем ответ:

– Понял, нормально. Цена упала?

– Да, немного. Покупатель руки выкручивает.

– Бывает. Какие-нибудь еще новости?

– Нет. Читай газеты вечером. И поаккуратней там.

– Ты тоже.

Теперь к Цви – убрать инструмент и взрывчатку, а заодно свертки с дерьмом, которые ездят у меня в машине за спинкой дивана, и дальше переодеваться и в отель. Пора перевоплощаться в светского льва.

В отель я попал к пятичасовому чаю. В это время за столиками в холле собрались все пожилые светские леди местного британского общества в небольших, чаще соломенных, шляпках и уместных ко времени платьях, все больше с длинными по возрасту и статусу рукавами. Официанты в белых фраках бесшумно скользили между столиками, музыки не слышно, только тихий гул голосов.

На портье фраки были черными с серыми брюками, как во всех отелях «Ритц» по всему миру. Один из них, молодой и румяный, отдал мне ключ от номера, пожелав приятного дня. Вместе с ключом он протянул мне небольшой конвертик, сказав, что это доставил посыльный. Я сунул слегка пахнущий духами конверт во внутренний карман пиджака.

Так, вот еще что… я направился к стойке консьержа.

– Мне нужна машина напрокат.

– С шофером, сэр?

– Нет, я сам буду за рулем. Предпочтительней седан. Пусть положат карту города.

– Вы предпочли бы платить за милю или за день?

– За день.

– Одну минуту. – Консьерж взял трубку.

Разговор с кем-то на другом конце провода занял минут пять. Затем консьерж прикрыл трубку ладонью и обратился ко мне:

– Они могут предложить «Бьюик» или «Форд-Ви-восемь». И есть седаны «Ласалль», сэр, они дороже. По специальному заказу они могут зарезервировать даже «Ягуар» или «Роллс-Ройс», если угодно.

– Я возьму «Ласалль».

Тут надо золотую середину выдержать. Машина должна быть такой, чтобы не стыдно подъехать к кантри-клубу, и в то же время чтобы на нее на окраинах не оборачивались. И в пир, и в мир, так сказать. «Ласалль» вроде как претендует на статус – это почти «Кадиллак», но все равно не «Кадиллак». Мне как богатому бездельнику к лицу купе, но… седан может понадобиться.

Консьерж назвал марку собеседнику, положил трубку и кивнул мне:

– Машина будет через двадцать минут, сэр. Я вам позвоню… – Он придвинул к себе обтянутый в кожу журнал с эмблемой отеля и вопросительно посмотрел на меня.

– Комната шесть – пятнадцать.

– Благодарю вас, сэр.

Так, машина у меня будет.

И направился к лифту. Стоящий в глубине отделанной мореным деревом и красной тканью кабины лифтер в униформе вежливо улыбнулся, когда я вошел в лифт, спросил:

– Какой этаж, сэр?

– Шестой.

Мы дождались двух немолодых дам, идущих следом за мной, те попросили четвертый. Лифтер закрыл двери и повернул рычаг. Лифт, лязгнув какими-то железными потрохами, плавно поехал вверх. На четвертом пожилые леди, продолжая болтать о чем-то, к чему я не прислушивался, дружно вышли, а лифтер сдвинул рычаг на деление с цифрой «6».

– Всего хорошего, сэр.

– Спасибо.

Толстый ковер в коридоре совершенно заглушал шаги. Так вот злодеи к номеру прокрадутся, а я и не услышу, нехорошо тогда получится. Но вот в самом номере никаких злодеев не оказалось. Вещи из чемоданов разобраны и висят в шкафу, обувь выстроена на полке, те туфли, что я оставлял почистить, надраены до блеска.

Так, послание… судя по запаху духов, это от Марго… ну, точно.

«Звонила тебе весь день вчера, но тебя не было в отеле. Ничего не случилось? Люблю, Марго. P. S. Как бы то ни было, а ты приглашен в лодочный клуб «Сассекс» на вечеринку в честь его десятилетия, твое имя уже в списке. Начало в 8 вечера, пляжный костюм. Увидимся!»

Не заявится сама сюда? Нет, не заявится: ей придется спрашивать у портье, в номере ли я, она не замужем, это недопустимо, даже она не решится. К тому же половина тех пожилых леди, что пьют чай с молоком внизу, могут ее знать. Встречаться еще придется, но не здесь – в других отелях, где можно зарегистрироваться под чужим именем.

Переодеться к… лодочному клубу. Пляжный костюм. Можно допустить не цельный костюм, но попробую быть чуть формальней, чем нужно. Цельный костюм, однобортный пиджак. Я вытащил из шкафа вешалку с костюмом цвета «светлая терракота», в клетку. Шляпа… канотье с красно-белой лентой, тогда и галстук… бабочка, красноватая, в белый горошек. Туфли… двухцветные «оксфорды», белый верх, побольше дырочек. Сорочка просто белая, потому что костюм достаточно пестрый. Никаких цветочков в петлицу, просто белоснежный платок в нагрудный карман. Вот так будет нормально. Соответствовать.

Звонок. Консьерж.

– Сэр? Ваша машина уже здесь. Хотите ее посмотреть или пусть оставят ключи у меня?

– Пусть оставят ключи.

Машина наверняка новая и светлая, другую в этот отель и по такой жаре не привезут. «Ласалль» я знаю.

– Спасибо, сэр.

Да, кстати, напомнил. Я открыл небольшой саквояж, который принес из дома, вытащил оттуда очередную замшевую кобуру с пистолетом, на этот раз не с таким маленьким. «Правительственная модель», только не сорок пятый калибр, а «38 супер»: пули этого патрона способны разбивать двигатели машин, для чего этот патрон, собственно говоря, и придумали. А я «кольт» люблю за удобство и за то, что этот пистолет, несмотря на размер, очень плоский, его легко скрыть под одеждой. Только пока спрячу в машине, пусть в ней и лежит. Маленький «маузер» тоже со мной, кстати, его и на щиколотку можно.

Все, теперь оставшееся время с пользой провести. Табличку «Не беспокоить!» на дверь, ключ в замок, с полупроворотом, чтобы даже случайно его не вытолкнуть, и за бюро. Вот теперь надо разобраться в тех схемах, что Сингер передал.

Итак, начнем от печки, то есть от самого здания аукциона «Де Бирс». Компания, основанная еще самим Сесилом Родсом, перенесла свою штаб-квартиру сюда, в Большой Каир, где у самых больших и чистых бриллиантов образовалась новая стоимость, поднявшая их и без того немалую цену в несколько раз. Ты добыл камень весом в несколько карат без единого изъяна? Тогда тебе сюда, общие цены для тебя уже неприменимы. Только «Де Бирс», скупая камни по всему миру, сами подняли закупочные цены на высший цвет и чистоту против тех, что были недавно. Но когда камни проходят Долину Царей и принимают в себя Силу – вот тогда начинается аукцион, на который съезжаются все толстосумы мира. Никогда не было такого спроса на бриллианты, никогда в истории.

Камни много места не занимают, так что находятся в одном-единственном хранилище, но проникнуть в него не сможет ни один взломщик. Там даже земля защищена от подкопа, а сама комната-сейф собрана из бронеплит такой толщины, что нечего и надеяться на то, что их получится прорезать хоть чем-нибудь, что доступно обычным взломщикам.

В соседней комнате двое вооруженных охранников. Всерьез вооруженных. Ключей, кодов и других способов попасть в хранилище у них, понятное дело, нет. Каждая новая партия бриллиантов приезжает в здание аукциона в броневике, в сопровождении других броневиков и мощнейшей охраны. Камни оценивают, убирают в хранилище и больше не достают оттуда до самого аукциона.

Во время аукциона хранилище открыто. Весь день. Камни выносят в аукционный зал партиями, поднимаясь на два этажа по лестнице. Но к сейфу все равно не пройти, потому что добавляется вооруженная охрана по всему пути проноса камней, и еще там есть и дополнительные стальные двери, через которые так просто не прорвешься, и дополнительные решетки. В них даже замков нет, насколько Сингер сумел узнать, там просто окошко с бронестеклом, и через него смотрит вооруженный охранник, который отодвигает засов.

Рядом со зданием биржи, вплотную к нему, здание агентства «Пинкертон», которое и охраняет аукцион. Из здания агентства есть проход в здание аукциона, закрытый толстой бронированной дверью с кодовым замком, какую даже в лабораторных условиях вскрывать автогеном – несколько часов уйдет, наверное.

И вот тут начинается самое интересное: по каким-то там правилам коды от этой двери в обязательном порядке передаются генерал-губернатору, вице-губернатору и, что объяснимо, старшему суперинтенданту полиции Большого Каира. И вот тут мы вспоминаем про papa Марго, который этим вице-губернатором и является.

Но и тут не все так просто. Где-то в доме у вице-губернатора Бриггса тоже есть скрытый сейф, причем не простой, а изготовления компании «Хаффнер», который тоже вскрывать долго и мучительно. И это не букмекерская контора в Маленькой Италии – весь квартал, где находится резиденция вице-губернатора, под охраной, в доме всегда люди, есть сигнализация… да и никто не рискнет нападать на второго человека в правительстве Большого Каира. До этого даже самые бесшабашные бандиты не додумаются.

Но вот Сингер, скупающий любую информацию, попутно узнал, что у лорда Бриггса плохая память на цифры. И он все записывает. И при этом много работает дома, то есть часто пользуется сейфом. Значит, где-то в его кабинете просто обязан быть записанный код, не может быть по-другому.

Как анекдот про смерть Кащееву получается, но… попытка того стоит.

А вот Сингер молодец. Он покупает и покупает информацию, кусочками пазлов раскладывает ее по папкам. Разную информацию, обо всем и обо всех. А потом эти кусочки вдруг начинают складываться у него в картинки. И оказывается, что он знает нечто такое, чего не знает никто больше. Кстати, где он держит свой архив? Никогда его не видел.

Так, к схеме… тоннель идет под всем районом, под многими зданиями. И вот теперь надо решить, откуда в него спуститься. И еще предупреждают, что в тоннеле могут быть решетки. К этому тоже следует быть готовым. Причем готовиться надо заранее.

Портье принял у меня ключ от номера, а консьерж выложил ключи от машины.

– Вам надо подписать здесь, сэр. – Он положил передо мной лист контракта.

Я бегло посмотрел его, подмахнул, взяв авторучку со стойки, протянул обратно, приложив пару фунтов.

– Спасибо, сэр, – заулыбался он. – Машина на стоянке, посыльный вас проводит. – Он жестом подозвал подростка в круглой шапочке.

Подросток, круглолицый и конопатый, получил от меня на стоянке шиллинг и убежал, довольный донельзя. А я же остался у светло-голубого «Ласалля». V-образная «восьмерка» в сто двадцать пять сил, два ряда мягких плюшевых сидений, большой багажник. Панель из эбенового дерева с хромированными вставками в стиле ар-деко, руль на «пружинных спицах», фигурка на капоте. Машина совсем новая, этого года. Может, для светского льва это и так себе машина, но для настоящего меня очень хороша. Нет, даже для льва вполне себе, соответствует статусу.

Так, полный бак, все показатели на уровне… заводим и поехали. Пора, лодочный клуб «Сассекс» меня приглашает, а там меня ждет… ну, представим, что потенциальная невеста и я весь горю страстью. Ну и она тоже этой самой страстью горит. Только вот «кольт» уберу под сиденье, пусть там полежит, прямо в кобуре.

До клуба недалеко, минут десять езды, не больше. Солнце уже село – тут оно рано садится, вдоль Нила, на набережной Гранд-Променад горели фонари, и на каждом здании гирляндами переливались сотни лампочек, собираясь в рекламу, названия, очерчивая контуры подъездов и маркизов. Дорогие машины едут в обе стороны, публика на тротуарах, веселая и довольная – знойный день закончен, жара спала, теперь можно идти развлекаться хоть до утра, если есть деньги и время. А время есть у многих, так как тут, как нигде, полно всяких богатых наследников, благополучных рантье и всех прочих, кому ежедневный труд не нужен. Как мне, например. Впрочем, именно меня богатым можно назвать с большой натяжкой.

Лодочный клуб разместился прямо на воде, на четырех огромных дебаркадерах, к которым и рядом с которыми было пришвартовано множество моторок и катеров. На входе, под огромной переливающейся надписью «10 лет» висела афиша, извещавшая о том, что на вечеринке играет джаз-оркестр Джо Ламара, и действительно, на всю улицу раздавался свинг Бенни Гудмэна «Sing, Sing, Sing». Стоянка вдоль набережной сплошь забита машинами, но меня встретил валет в ярко-красной куртке с бронзовыми пуговицами и в шоферской кепи, выдавший бронзовый жетон, сменивший меня за рулем и угнавший «Ласалль» дальше.

У входа в клуб, у перегороженных красным канатом на золотистых столбиках сходен, собралась маленькая толпа. За стойкой, сверяя имена со списком, стоял высокий худой человек в стилизованной морской униформе и в шкиперской фуражке.

– Роберт Ван Дер Меер, – назвал я себя.

Высокий пробежался взглядом по списку, удовлетворенно кивнул, стоявший рядом дормэн отомкнул канат.

– Приятного вам вечера, сэр.

– Благодарю вас.

Широкие, чуть пружинящие сходни вывели меня на центральный дебаркадер, на котором собралась толпа гостей. По углам выставили передвижные буфеты, где разливали напитки, между людьми сновали официанты с подносами, разнося ледяное шампанское в высоких узких бокалах. Один сразу же остановился возле меня, а я немедленно схватил холодный, влажный на теплом воздухе бокал.

Мм-м, хорошее шампанское, между прочим. Я чуть заметно отсалютовал бокалом проходившей мимо яркой блондинке, которая максимально загадочно улыбнулась в ответ, и в этот момент заметил торопившуюся через толпу Марго.

– Роберт, кому ты подмигиваешь? Я буду ревновать. – Допустимая в обществе шутка.

– Просто в глаз что-то попало, – заулыбался я навстречу. – Новая прическа?

– Женщины должны меняться. – Она тоже загадочно заулыбалась.

Забыл, в каком кино в этом году так улыбались. Может, и не в этом, но вот поветрие пошло с этого. Чуть с наклоном головы, и глаза еще так в пространство.

Как бы то ни было, выглядела она очень симпатично. Золотистого цвета платье из струящегося шелка, заколотое на плече брошью, на голове тоже «лодочная» шляпа – условия выдержаны. Браслет на руке из сцепившихся между собой золотых рыбок с глазами из мелких алмазов.

– Некоторые умеют меняться исключительно в лучшую сторону. Причем каждый день. С кем ты здесь?

– С целой компанией, я тебя представлю. – Она взяла меня под руку. – Но сначала пошли поздороваемся с maman.

– Где она?

– В ресторане, разумеется. С остальными старыми клушами.

– Марго, ты несправедлива, она совсем не старая.

– Тогда просто клуша, – вздохнула Марго.

Марго – почти бунтарка. Она хотела даже уехать в Париж и там приобщаться к искусству и богемной жизни, но ее не отпустили и даже пригрозили урезать наследство, а то и вовсе оного лишить. На это она не была согласна и осталась и теперь вынуждена ждать удачной партии для замужества. Хотя сама замуж не рвется и, как мне кажется, нынешний статус ее вполне устраивает. Всегда в центре внимания, хвост кавалеров, светская жизнь. Может, и не такая развеселая, как богемная в Париже, но все равно со скуки не помрешь.

Ресторан на соседнем дебаркадере. Огромная открытая терраса, все белое от пола или палубы, я не знаю, как на дебаркадерах правильно, до навесов над белыми же столиками. Столиков свободных нет, их заказали заранее. Не знаю, сколько каждый стоил, но наверняка не меньше двадцати фунтов.

Столик, за которым сидела баронесса вместе с компанией мужчин и женщин, был из лучших. Maman встретила меня доброжелательной улыбкой. Ну, тем, что в ее понимании является доброжелательной улыбкой.

– Роберт? Я рада, что вы здесь. Как вам первые дни в Большом Каире?

– Леди Бриггс, благодарю, очень приятно вас видеть тоже. Прекрасно. С каждым часом место нравится все больше и больше.

– Где успели побывать?

– Пока больше ездил по городу и вокруг, побывал в Долине Царей, проехался по Нилу, – перечислил я первые стандартные развлечения новичков в этом городе.

– Было бы хорошо, если бы вы решились поселиться здесь. Уверена, что вам бы понравилось. Вы говорили, что жили в Париже?

– Да, пару лет.

Я тут не соврал, точнее, соврал не до конца. В Париже я вырос и иногда там бываю. По своим делам.

– Поверьте, Латинский квартал во французском секторе – это просто кусочек Парижа здесь.

Ну, не совсем, я бы поспорил. Но все же недалеко от истины, отчасти поэтому я там и поселился.

– Насколько там приличное место? – Баронессы не живут в неприличных местах, вот и я тоже не должен.

– Мне трудно судить, я там редко бываю, если честно. – Она пренебрежительно усмехнулась. – Возможно, вам было бы лучше поселиться в даунтауне или в Оазисе. Не были в Оазисе?

– Пока не довелось.

– Мы там живем. Это чудесный спокойный район, много зелени и воды, прекрасные виллы. Джордж может вам помочь с поиском недвижимости. – Леди Бриггс повернулась к сидящему за тем же столом высокому худому джентльмену в благородных сединах. – У него самое большое агентство в Большом Каире. Кстати, Джордж, познакомься, это друг Маргарет, Роберт Ван Дер Меер, он приехал всего пару дней назад.

– Джордж. – Джентльмен белозубо улыбнулся, поднявшись из-за стола и протягивая мне руку. – Джордж Махони, вот моя карточка. – Он протянул мне визитку с логотипом «Кинг Тут Проперти».

Говорил он с заметным американским акцентом.

– Живу в отеле, пока нет постоянного адреса, так что нет своих карточек, – вроде как оправдался я. – Но в любом случае не премину воспользоваться предложением. Думаю, вероятность того, что я останусь здесь жить, высока.

– Никто не подберет жилья лучше нас, Роберт, – снова заулыбался Джордж. – Есть много домов, которые просто не вышли на открытый рынок, мы ищем на них покупателей среди своих. В некоторых местах не хотят соседей без рекомендаций. Много тонкостей.

– Спасибо, тогда мне точно понадобится опытный гид.

– Кстати, играете в гольф?

– Разумеется, – кивнул я. – Слышал, что здесь хорошие поля?

– Великолепные, особенно в частном «Грин Филдс». Если пожелаете, буду счастлив пригласить на игру. Куда вам позвонить?

– Признателен, не откажусь. – Я просто весь благодарность и дружелюбие. – Я остановился в «Ритце».

– Как со свободным временем?

– У меня все время свободно, – заулыбался я.

Образ богатого наследника, который не знает, куда деть деньги и время, – лакомая добыча для агентов по продаже недвижимости, поэтому и срочное приглашение на игру: там все можно будет обсудить «по-дружески», предложить варианты.

– Обязательно позвоню вам послезавтра. Думаю, что завтра, после сегодняшней вечеринки, должно быть спокойным.

– Никогда не думал, что американцы еще и такие деликатные! Особенно если разговор идет о деньгах.

За столом засмеялись.

– Деликатность окупается, – со смехом ответил Махони.

– Роберт, пошли! – потянула меня за руку Марго. – Познакомлю тебя с остальными!

– Леди Бриггс, господа. – Я слегка поклонился всем сразу.

– Идите, Роберт, там вам будет веселей, – заулыбалась баронесса.

Чтобы попасть к «остальным», пришлось покинуть ресторан и пересечь дебаркадер-«вестибюль». На следующем дебаркадере находились бар, дансинг и эстрада, на которой оркестр Ламара наигрывал что-то незнакомое, но опять свинговое. Ну и там танцевали, активно. Но оказалось, что нам не сюда, а в «чилл аут ланж», то есть на следующий дебаркадер, где на широких диванах за низкими столиками сидели целые толпы публики помоложе.

– Пошли со мной! – тащила меня Марго. – Мы сидим вон в том углу.

В компании было не меньше десятка человек, мужчин и девушек примерно поровну.

– Друзья, это Роберт. – Марго представила меня уже без фамилии, признак свободы нравов и неформальности в отношениях. – Роберт, а это вся наша банда бездельников, но уверена, что ты всех полюбишь. Это Найджел: он бездельничает так активно, что у него почти не остается свободного времени. – Мне протянул руку высокий худой блондин с итонской осанкой. – А это моя подруга Жанин. – Марго представила хорошенькую шатенку с худеньким, чуть скуластым лицом, курносую и большеглазую. – Жанин из Парижа, я чуть было не уехала жить к ней в гости.

Ага, так вот кто вредно влиял.

– Роберт жил в Париже два года. – Марго пояснила уже для Жанин.

– Как приятно, – заулыбалась та. – А где жили?

– В отеле «Лютесиа», чтона бульваре Распай. Знаете такой?

– Конечно! Там прекрасное кафе в соседнем доме, лучшие круассаны в городе!

– Вы ели круассаны? – воскликнул я с притворным удивлением, оглядев Жанин с головы до ног. – Или просто делали вид, что ели, чтобы не расстраивать парижан, а сами скармливали их голубям?

– Я просто прятала их в сумочку и уносила с собой, – засмеялась она. – Когда вся моя квартирка ими заполнилась, мне пришлось искать другую.

– Роберт, я намерена ревновать! – заявила Марго. – Знакомимся дальше.

Сестры Роуз и Летишия: типично британская внешность, бледная кожа, светлые глаза. Живут в Сюррее, сюда приехали на каникулы. Брэдли – пухлый, рыхлый, в очках, работает в адвокатской фирме, в которой его родитель за главного партнера. Уильям – рано лысеющий, худой, носатый, насколько я понял – наследник пароходной компании «Луксор Лайнз», монополизировавшей все речное сообщение от Луксора до Порт-Саида. Кстати, вроде бы кавалер Жанин. Мэриэл Бромли – маленькая, круглая и круглолицая, непривычно смуглая для англичанки, смеющаяся любой шутке. Оказалась дочерью того самого доктора Бромли, с которым я делил стол в салоне «Духа океана». Перси Канингэм – спортивный, подвижный, среднего роста, в Порт-Саиде стоит его яхта, на которой он собирается принять участие в гонке. С ним друг, Хэнли – он в его экипаже, чей-то наследник, успел немного послужить во флоте, но, с его слов, быстро заскучал и устал слушаться кретинов, так что сейчас бездельничает, потому что так проще всего планировать будущее.

К компании подходили люди, сбивались в быстрые болтающие группки, которые тут же распадались, и дальше все снова тасовались, как карточная колода. Марго повисла у меня на локте, оттащила в сторону, сказала громким шепотом:

– Роберт, завтра же найди нам отель. Твоя подружка сгорает от страсти.

Ну надо же, как я угадал.

– Где лучше?

– В австрийском секторе, британское общество с ними общается мало, – ответила она сразу же, видать, обдумывала долго. – В немецком не вздумай, там могут в отеле потребовать подтверждение, что мы женаты.

– Какие-нибудь особые пожелания, мисс? – изобразил я дворецкого.

– Не паясничай. Есть хороший отель «Кайзерин», он на Шестой улице, но чуть в стороне от всего, мою машину там даже случайно никто не заметит.

– Надо же, какой опыт? – Тут я изобразил удивление.

– Даже не вздумай! – Она фыркнула от смеха и ткнула меня локтем в бок. – Там божественные пиро-жные, меня подруга туда возила. Кстати, после любви будут очень кстати.

– Даже во время, – поддержал ее я.

– Еще одно такое предложение, и я наймусь агентом, чтобы пристроить тебя в клоуны. И тогда тебе уже не надо будет думать, чем здесь заниматься. Жанин! – махнула она рукой. – Поболтай с нами.

Жанин, покачивая бедрами, подошла к нам, чокнулась поочередно с обоими шампанским.

– Прекрасный вечер, жара наконец спала, – сказала она. – Днем дышать невозможно.

– Впервые здесь?

– Да, Марго буквально похитила меня из Парижа. Но думаю, что придется задержаться.

– Понравилось место?

– А разве плохо? – засмеялась она, показав бокалом на веселящуюся толпу. – К тому же мои друзья намерены открыть в Каире галерею, так что я буду ждать их здесь. Кстати, заранее приглашаю на открытие.

– И когда оно состоится? – заинтересовался я.

– Очень скоро, в Вернисаже на пляс де Фош. Вам понравится, это несколько художников под покровительством самого Фернана Леже. Но открытие будет в «Ксанаду» – это варьете на той же площади, знаете? Будет петь Моник Франсуа. Только это пока секрет, – она прижала палец к губам. – Страшный секрет!

– У тебя все секреты страшные, только ты первая их и выбалтываешь, – хихикнула Марго.

– Когда это я их выбалтывала? – картинно возмутилась Жанин.

– Сейчас, например.

– Вам можно, – Жанин снова засмеялась, – а то вдруг не придете на открытие.

– Мы обязательно придем, дорогая. – Марго поцеловала ее в щеку.

6

Марго была права, предложив найти гостиницу в австрийском секторе. Британский свет имел меньше всего связей со светом германским и австро-венгерским. Но в отелях германского сектора правила были почти казарменные, так что для свиданий они подходили плохо, а вот австрийцы успешно сочетали в себе и отдаленность от британцев, и простоту нравов.

«Кайзерин», несмотря на чопорное название, был отелем, популярным среди тутошней богемы, какая побогаче, так что видел всякое. Главное, что в нем как назвался, так тебя и записали. Мы с Марго записались как «мистер и миссис Браун», и никто слова не сказал, хотя даже по глазам портье было понятно, что он нас раскусил в момент. Да, и еще здесь с удовольствием принимали наличные.

В этом отеле легко затеряться, потому что на первом этаже кафе, бар и ресторан, и все куда как популярны. И даже если кто-то опознает Марго, то у нее всегда будет оправдание – коробочка из глянцевого картона, в которой аккуратно уложены миндальные пирожные. Заходили и выходили мы все же порознь, хотя номер я держал за собой постоянно, просто потому, что именно так поступил бы наследник большого состояния и к тому же аргентинец, не мелочась. Так что прибыль с налета на букмекерскую контору лишней не оказалась: номер стоил полтора фунта в день.

Машина Марго, ее ярко-красный «Делайе 135», бросалась в глаза, конечно, но я даже не пытался уговорить ее приезжать на такси – все равно не согласится. Мне лишь бы от дома не отказали до того момента, как я сделаю все, что мы с Сингером запланировали. У Марго же планы были смутные, но тревожащие. Однажды, когда мы сидели в кафе за столиком у оградки террасы и слушали журчание фонтанчика, она вдруг сказала:

– Роберт, ты знаешь, maman о тебе отзывается все лучше. Даже если она вдруг узнает, чем мы тут занимаемся, самое худшее, что нам грозит, – свадьба.

– Какой ужас! – в преувеличенном шоке всплеснул я руками.

– Да, я тоже так думаю. – Марго захохотала, откинувшись на спинку плетеного кресла. – Мне даже кажется, что она была бы рада такому исходу, ее очень беспокоит мой образ жизни.

– Надеется, что ты исправишься после замужества?

– Вероятно. – Марго сцапала миндальное пирожное и откусила краешек. – Пока она страдает от того, что меня уже нельзя отшлепать.

– Ну почему? – Я пожал плечами. – Позвать в помощь лорда Бриггса, Уилфрида и пару горничных…

– Роберт, боже мой, ты вообще можешь быть серьезным?

– Зачем?

– Ну, не знаю, хотя бы ради разнообразия.

На самом деле я очень серьезен. Марго только что сообщила, что леди Бриггс, судя по всему, переместила меня со скамейки запасных в лист потенциальных женихов. Это и хорошо, и одновременно плохо. Хорошо для дела, а плохо потому, что Марго и сама в глубине души может на что-то подобное рассчитывать. А обижать ее мне не хочется – она добрая и веселая, и пока я рассматривал нашу связь как необременительную для нее, без серьезных планов. Тогда будет не так обидно, если Роберто Ван Дер Меер вдруг неожиданно уедет в Аргентину в силу неожиданно возникших обстоятельств неодолимой силы.

– Я попытаюсь, хоть и не вижу в этом никакого смысла.

– Пригласи меня куда-нибудь.

– Может быть, в кино? В «Вавилонской башне» премьера картины.

– «Додсворт»? – спросила Марго. – Да, я слышала. Я согласна. А еще в «Нью Сохо» дают «Мою прекрасную леди» лондонским составом. Пошли?

– Сегодня же закажу билеты.

– Отлично.

Все же очень много времени приходится проводить с ней. Пока не наткнулся ни на кого, кто бы меня узнал, но даже в этом огромном городе подобная встреча – лишь вопрос времени. Хотя… боюсь, что после всего, если это самое «все» получится, мне все равно придется город покинуть. Куда потом? На самом деле в Буэнос-Айрес? Или в Америку? Париж? Вообще-то я уже привык к Большому Каиру, обжился здесь, жалко будет оставлять такое удобное и хорошее место.

– Да, дом пока не нашел?

– Пока нет.

С Джорджем Махони мы уже дважды играли в гольф, и он дважды возил меня в «Оазис» показывать виллы на продажу. Я старался выглядеть заинтересованным, задавал много вопросов, обещал подумать. Пока мой провожатый в сложном мире торговли недвижимостью был откровенно оптимистичен. То есть я хороший актер. Но виллы и вправду впечатляли. Будь я и в самом деле наследником огромного аргентинского состояния – непременно купил бы. А так нет, не куплю.

– Да, чуть не забыла! – вдруг отвлеклась Марго и полезла в сумочку. – В пятницу Уильям устраивает вечеринку на пароходе. Ланч, небольшой круиз, ужин, музыка и танцы. Вернемся в город к утру. Будет в основном молодежь. Ты там желателен вместе со мной. – Она улыбнулась и выложила на стол карточку приглашения.

– Хорошо. – Я взял карточку, бегло пробежал взглядом.

Пляжный костюм до ужина, более формально на ужин и после.

– Думаешь, будет весело?

– Наверняка, там все общество. Познакомишься с теми, с кем еще не успел.

– А с кем я не успел?

– Увидишь, – фыркнула она. – И если попробуешь снова подмигивать блондинкам – столкну за борт и возвращайся в город вплавь. Да, насчет плавания! У нас во дворе достроили бассейн, так что на следующей неделе будет вечеринка по этому поводу. Придешь?

– Ну а куда я денусь?

Вот туда я точно приду. Это уже движение в правильном направлении. А так да, новая мода на бассейны дома перескочила океан и пришла сюда. Из четырех вилл, что я смотрел с Махони, в двух были новенькие бассейны.

Вечеринки, вечеринки, вечеринки. Основным занятием друзей Марго было ходить на них, потом их обсуждать, ждать следующих и идти уже туда, чтобы потом снова было что обсудить. Ну и сплетни, сплетни были настоящим цементом общества: все следили за всеми и всем перемывали кости. При этом им все равно было весело, хотя я находил подобный образ жизни весьма скучным.

Кстати, пора и самому что-то устроить для дальнейшего, так сказать, слияния с обществом. Остается только придумать повод. Без этого нельзя, не поймут. Надо с Марго посоветоваться, пусть придумывает – не все же ей о свадьбе размышлять.

В «Ритце» меня ждал сюрприз – в номере кто-то побывал и поинтересовался содержимым моих чемоданов. Нет, ничего не было разбросано, все оставалось на своих местах, и доступ горничной в номер вовсе не был запрещен, но горничные не лезут в уже разобранные чемоданы. А маленькие клочки бумаги, словно случайно зажатые крышками, сейчас лежали на дне. То есть кому-то было интересно, что я держу в номере.

Так, а что с сейфом? Ага, тут крошечная бумажка на полу, то есть дверку открывали, причем без всяких следов взлома. Вытащив из кармана маленький ключ, я открыл сейф, заглянул внутрь. Все лежит в том же порядке, в каком я оставил. Паспорт, вторые часы, несколько пар запонок и булавки для галстука. Немного наличных, так я деньги здесь не держу. То есть это не грабители. Интересно.

Кто-то смотрел мой паспорт. Чем это мне грозит? Почти ничем, если не связываться с аргентинской полицией и не просить ее разыскать настоящего Роберто Ван Дер Меера, который даже не подозревает, что так раздвоился. Он не знает, что у него есть счет в «Барклиз», на который деньги поступают из Швейцарии, что он тут спит с дочкой вице-губернатора Большого Каира и присутствует на всех светских вечеринках.

И все же… что можно было обо мне узнать, порывшись в вещах? Ничего. Кроме того, что я посещал Неаполь, потому что пошить весь этот гардероб можно только там. Но это не секрет. Даты на этикетках не стоят, так что не поймешь, что все пошито разом, что могло бы вызвать подозрения. Может быть. Оружие у меня с собой или в машине. «Кольт» в машине, а маленький «маузер» под мышкой, Марго про него знает, но ей я объяснил, что это «аргентинская традиция» и вообще привычка. Ей это даже показалось романтичным.

Хуже другое – это знак. Признак того, что за мной могут следить, и это последнее, что мне нужно. Это не люди Антенуччи, однозначно. Если бы они проникли в мой номер, то в нем бы меня и дождались. Полиция? Сомневаюсь. Не их стиль, они действуют более прямолинейно, хоть полностью исключать и нельзя.

Вообще-то так могут действовать кем-то нанятые частные детективы, но вот кто мог их нанять? Тут я совсем теряюсь, потому что именно для детективов я не очень интересная мишень. Лорд Бриггс? Хм… опять сомневаюсь, у него вся полиция в кармане. Что расследовать: мою связь с его дочерью? Никакого смысла, она совершеннолетняя. Если я им не нравлюсь, то проще дать от ворот поворот, чем посвящать в свои семейные дела кого-то еще.

Или вице-губернатор решил копать глубже? Поискать для начала что-то компрометирующее? Ему все равно потом придется посылать официальный запрос, а аргентинские власти не очень любят сотрудничать с британцами, так что не думаю, что просто так что-то выйдет… хотя если бы они нашли в номере что-то подозрительное, то, может быть, с запросом что-нибудь и получилось бы.

Но как я уже сказал, хуже всего возможная слежка. То есть мне теперь надо оглядываться. Не важно, кто собирается за мной следить. Плохо то, что я уже наметил три дома со спусками в тоннель и мне обязательно надо в них заглянуть. И вот если за мной кто-то при этом наблюдать будет, то ему мое поведение точно покажется подозрительным. Ну очень подозрительным.

Как бы то ни было, в остальном мне лучше вести подчеркнуто обычную жизнь. Обычную для Роберто Ван Дер Меера, богатого наследника из Аргентины. И уж точно не показывать своего знания о том, что кому-то моя персона показалась интересной.

В общем, сейчас потенциального наблюдателя надо «покатать». По городу, как можно больше и дальше. Чем заняться? Шопинг! Даешь заезд по магазинам!

Впрочем, все хорошо в свое время: я заехал в отель, чтобы переодеться к вечеру. Никаких особых планов нет, но кто знает, куда занесет? Где-то и ужинать придется, возможно. Так что шамбре, костюм с двубортным пиджаком, он просторней, и кобура точно теряется, двухцветные «оксфорды», галстук в горошек, в тон с полоской на костюме, канотье. Вообще я не люблю канотье, но оно сильно меняет человека, так что пусть запоминают меня в нем. А так я предпочитаю панамы.

Выудил из кобуры пистолет и проверил – патрон в стволе, предохранитель включен. Мало ли кто у меня в комнате шарил? И вот теперь можно идти.

Да, и еще у консьержа заказать билеты на премьеру. «Додсворт», кажется так. Это уже на завтра.

Наблюдение я вычислил достаточно быстро. Серый «Ситроен Траксьон Авант» следовал за мной, стараясь не держаться близко, в машине я разглядел одного человека. И сразу отмел версию о сицилийцах, потому что гангстеры на таком «Ситроене» ездить не будут. Разве что совсем на мокрое дело, на краденой машине, но тогда меня бы свалили прямо на выходе из отеля, зачем ездить следом? Похитить? Тогда бы все равно на своей машине приехали. Да и не поедет никто похищать в одиночку.

Тут надо сказать, что рынок машин в Большом Каире поделен между Америкой и Францией в основном. Британские машины здесь все больше дорогие спортивные или «Роллс-Ройсы», германских, несмотря на качество, не так много – дороговаты при сходных с другими характеристиках, на австрийских ездят только граждане Австро-Венгерской империи, да и то совсем любители. А вот новый «Ситроен» – он как раз самый популярный в последние два года, даже в такси половина таких. Легкий, шустрый, с сорокасильным двигателем, с довольно просторным салоном, и на таком в потоке проще всего затеряться, а заодно и не отстать. То есть для частного детектива или полицейского агента – то что нужно.

Но полицейские агенты на «Ситроенах» не ездят, полицейский контракт плотно поделен «Фордом» и «Шевроле», да и не рискуют обычно полицейские залезать в чужие места без ордера. А вот для частного детектива это как раз вполне себе обычно. И машина подходящая.

Тогда вопрос: кто мог его нанять? В лорда Бриггса не верю, я уже сказал почему. А больше никто на ум и не приходит. Не пользуются в моем окружении услугами частных расследователей… Или у Марго другие кавалеры есть и их мучит ревность? Так не нужно, я верну ее сразу после аукциона в том самом виде, в котором и брал. Да и какой смысл? Мы с ней скрываем лишь факт того, что регулярно «предаемся страсти», а в остальном общество видит, что мы держимся вместе, ну и родители Марго относятся к этому благосклонно, так что все приличия соблюдены. И даже если тот, кто за мной следит, вскроет факт наших встреч в «Кайзерин», то никакого большого скандала не получится. Ну, сразу не получится, пока богатый аргентинский наследник внезапно не исчезнет. Но и потом скандал будет тихим, внутрисемейным: я все же человек преимущественно порядочный и специально наносить ущерб репутации Марго не намерен.

На Парк-авеню я пару раз резко прибавлял скорость, восьмицилиндровый мотор разгонял «Ласалль» как паровоз, но серый «Ситроен» не отставал, хоть и по-прежнему старался оставаться незаметным. Нет, это не полицейская слежка точно, у них хотя бы две машины было бы, а это одиночка. И нет, это не наемный убийца, потому что возможности убить меня были, а сицилийцы убийц не нанимают, они предпочитают делать все сами. Да и не станут они меня сразу убивать, они не уверены в том, что это я ограбил их контору, да и похищенные деньги с героином сперва вернуть захотят.

Так, магазин «Фостер энд Сан», почему бы не зайти? Парковка перед ним удобная, а главное – там дальше перекресток, на котором можно не только свернуть, но и развернуться. То, что мне и нужно: так или оторвусь, или совсем их вскрою. Тем более что я вообще планировал сюда заглянуть.

В магазине, уставленном мужскими туфлями по деревянным полкам, сидел один человек – невысокий, полный, лысоватый, одетый лишь в жилет и рубашку с резинками на рукавах. Он курил и слушал радио. Почти так же выглядит их магазин на Джермин-стрит в Лондоне, только тот чуть больше. Знаменитые обувщики открыли филиал в Большом Каире совсем недавно, но похоже, что процветают здесь так же, как на родине. А вот модели отличаются: тут больше под жаркий климат, что мне и нужно.

– Сэр! – Толстячок вскочил навстречу. – Чем могу помочь?

– Хочу заказать броги и «блюхерсы» для жары. Как быстро вы сможете выполнить заказ?

– Вы хотите иметь постоянную колодку? – Толстячок вытащил из-под прилавка хитрую мерную машинку с ползунками.

– Желательно.

– Все верно, тогда вы сможете заказывать даже по телефону или через посыльного, – закивал тот. – Прошу в кресло. – Он показал на кожаное кресло с высокой простеганной спинкой.

– Давайте я сначала выберу модели.

– Разумеется, сэр! – Толстячок жестом пригласил меня к полкам. – Могу посоветовать броги с парусиновым верхом, низ – кордобская кожа. Посмотрите, – он чуть отогнул шнуровку, – под парусиной кожа как решето, все продувается, и перфорация по всему низу. Такие у нас заказывают очень многие, сэр, очень удачный покрой.

Я крутил ботинок на фоне окна, чтобы удобней было смотреть. «Ситроен» никуда не делся, стоит чуть дальше по улице. Так мне его не видно, но бок витрины здесь зеркальный, так что все равно его засек.

– Отлично. – Я вернул ботинок. – Эти я закажу точно. И что-нибудь белое?

– Вот такие броги, сэр. – Продавец взял другой, совершенно белый ботинок. – Стопа дышит в них великолепно. Если вы их испачкаете так, что их не смогут очистить, – просто пришлите их сюда: мы снимем краску и нанесем новую, никто ничего не заметит.

Водителя «Ситроена» так и не получается рассмотреть: уже темновато, и лицо в тени от крыши и полей шляпы, только силуэт и виден.

– Прекрасно. Именно эти я и закажу.

А что тут особо выбирать? Покрой классический, неизменный.

– Туфли для палубы вы не делаете?

– Нет, сожалею, сэр. Но могу адресовать вас в другой магазин, это чуть дальше по улице, «Конкер», сэр. Мы делаем только туфли для гольфа. Вы играете?

– Я играю, но давайте начнем с колодки.

Обмерял мои ступни толстячок долго и тщательно, а я размышлял над тем, что делать дальше.

Есть соблазн присесть к следящему в машину, ткнуть пистолетом в бок и вежливо поинтересоваться, кто его послал, но это, наверное, все же неправильное и скороспелое решение. Потому что я несколько ломаю свой образ светского человека. Хотя… я вроде бы аргентинец, мне можно, я человек горячий.

С другой стороны… с другой стороны, мне все равно надо отсекать слежку, а сделаю я это активно, то есть преследователь все равно поймет, что я его вскрыл. Не грех и побеседовать заодно, так? Но делать это на Парк-авеню в разгар вечера… если он не дурак, а всегда лучше исходить, что твой противник не дурак, то он поймет, что я не выстрелю, так что угроза превратится в фарс. И я действительно не выстрелю, потому что не убийца и потому что вокруг множество свидетелей. Сейчас они, может быть, ничего и не заметят, но когда полиция начнет опрашивать всех вокруг… нет, тут делать ничего нельзя.

А где можно?

Можно было бы завести его к Маленьким Всем и там тормознуть в узком переулке, например. Но тогда нарушится образ скучающего богача, который катается лишь по чистым, светлым и богатым местам, я дам лишнюю информацию. А просто оторваться… да кто угодно может так поступить на самом деле. Что-то заподозрил и убежал. Так и сделаю, не буду форсировать события. Просто учту на будущее.

Я обулся снова, оплатил аванс – половину стоимости заказа наличными, а не чеком, не вызвав при этом абсолютно никакого неудовольствия у продавца, надел шляпу и вышел на улицу, все более шумную с наступлением вечера, который нес в одуревший от зноя город вечернюю прохладу. Дневная деловая жизнь сменяется ночной бездельной. Вон компания молодых людей, одетых в стиле «Лиги плюща», топает к клубу «Рамзес», откуда слышна уже музыка, а на веранде перед ним собралось немало людей. Мужчины, одетые для вечера, с дамами и без, куда-то целеустремленно идущие или просто праздношатающиеся. Здесь самые дорогие магазины, клубы и рестораны, здесь самая жизнь. Ну, еще и на Гранд-Променад, а весь район между ними – самое дорогое место в Большом Каире.

Сидит, наблюдает. Встал за три машины за мной. Но я проявлять интереса не буду, пусть пока все как обычно.

«Ласалль» утробно заурчал мотором, солидно и важно отъехал от тротуара. «Ситроен» тоже тронулся следом, сразу прикрывшись другой машиной. Я неторопливо разогнался, перестроился в левый ряд, чуть сбросил даже скорость, подъезжая к перекрестку со светофором, и когда вот-вот должен был загореться красный, утопил газ и резко свернул влево, уходя на перпендикулярную улицу. «Ситроен» даже не дернулся, потому что две машины перед ним остановились.

Все, ушел. Оторвавшись, сбросил скорость до приличной, после чего попетлял по району, чтобы преследователь меня точно не нашел. Теперь по своим делам. Доехал до «Гранд-отеля», поставил машину рядом, а затем прошел к стоянке такси, где и сел в стоявший первым желтый «Ситроен» с шашечками.

– Сэр? – Водитель был шотландцем, судя по акценту.

– Латинский квартал, угол авеню Наполеон и Тридцать пятой.

– Понял, сэр. – Водитель сбросил флажок счетчика и тронул машину с места.

Вот так, обрываем хвост окончательно. У меня дел полно на сегодня и на завтра.

В квартире меня никто не ждал, что уже хорошо, хоть я и вошел туда со своим маленьким пистолетиком наготове. Сторожки тоже никто с места не сдвинул. То есть сюда никто в мое отсутствие тоже не забирался. Хотя бы берлогу мою пока не вычислили. Может быть. То есть пока не увязали личность Роберто Ван Дер Меера со мной настоящим. Тогда меняем внешность на сегодня. Льняной пиджак синего цвета, светлые брюки, панама в стиле федоры, пониже на глаза, тень укроет лицо. Усики эти дурацкие еще… Первым делом сбрею, когда все закончится, терпеть их не могу.

Теперь оружие. Маленький «маузер» на щиколотку – там ему самое место, а вот под мышку опять «сэведж». Он плоский, компактный, но все же девять миллиметров. Надел кобуру с ним, посмотрел на себя в зеркале – нормально, незаметно. Впрочем, он вполне легальный. Настоящий, я в преступниках не числюсь, в полиции справку о благонамеренности дают безо всяких вопросов. Для всех я удачливый коммивояжер, торгующий конторским оборудованием. Скучно, просто зевать всем хочется. Пока ехал, никакого хвоста не заметил, хотя на этот раз искал его специально. Попетлял, пару раз рванул с места под самый светофор, сделал откровенно нелогичный круг, но хвоста не приметил. Сбросил я тот серый «Ситроен» на Парк-авеню, потерял он меня.

До нужного места тоже доехал по странной дуге. На самой границе американского сектора с Маленькими Всеми расположился польский район. Никакого специального названия у него не было, но населено место было почти полностью поляками. И настоящими, польскими, и теми, что числились американцами, но все равно предпочитали селиться поближе к своим. Причем чем дальше от границы внутрь сектора, тем «американистей» были поляки, а чем ближе к границе, тем «природней». Впрочем, австро-венгерские поляки селились и в австро-венгерском секторе, германские – в германском, ну а в этот район больше ехали те, которые из бывшего царства Польского, что входило раньше в Российскую империю.

Район не числился в совсем уж бедных, хоть и расположился вприжимку к фабричному, и опять же, чем дальше в «Америку», тем благополучней он выглядел, а главная улица, Тадеуша Костюшко, и вовсе была богата кавярнями, магазинами и вполне американскими с виду барами, разве что подавали в них помимо пива и бурбона еще и польскую водку.

В этом месте мой «Форд» чужеродным не выглядел: пусть подобных автомобилей тут было немного, все больше старые машины, но они были, хватало, разве что купе выглядело чуть выпендрежно, но это потому, что семьи католиков поляков были богаты детьми, так что все семейство в двухместную машину не уместишь. В свое время, когда покупал купе, обругал себя пару раз за то, что не беру вообще не лезущий в глаза «Фордор», но тут тяга к удовольствиям победила разум.

Рабочий день на окрестных фабриках уже закончился, так что на Костюшко было людно и машинно. По устоявшейся привычке я не стал парковаться прямо у нужного мне места, а встал подальше, неподалеку от кинотеатра «Варшава», сунув двадцать пенсов солидному дедку, за машинами присматривавшему. Малолетние хулиганы все же могли напакостить, так что так надежней. Район преступным не считался, но вот на пьяную удаль был богат.

Идти пришлось кварталов пять, при этом я все равно несколько раз проверился. Том Малек, он же Томаш Малиновский, в моем кругу профессионального общения считался слабым звеном. Мною считался, понятное дело. Официально Том работал электриком, держал лавку, торгующую пылесосами, электрическими утюгами и прочим подобным, а заодно чинил все эти атрибуты сытой жизни по всему району. Это было, так сказать, витриной. А кроме этого он подрабатывал тем, что умел добыть схемы сигнализаций в немалой части города, потому что у него кто-то работал в фирме, которая эти сигнализации ставила. Том знакомством не делился, но я и не настаивал, потому что работать через посредника во многих случаях безопасней.

Обратной стороной медали являлось то, что он торговал своими тайными знаниями достаточно широко, то есть в принципе через него можно было выйти на меня. Но именно что в принципе, потому что он даже моего имени настоящего не знал, а человек, который нас познакомил, вынужден был срочно покинуть Большой Каир и теперь обретался неизвестно где, скрываясь от железной руки закона. И все же я никогда не подъезжал к его магазину на своей машине, а подходя, был настороже.

Магазин располагался не на самой Костюшко, а в переулке рядом, в двух домах. Чтобы туда дойти, я свернул за два переулка вправо, обошел кварталы по параллельной улице и вышел с другой стороны.

Закрыто, но я точно знал, что Тома застану на месте: он редко куда-то выходит и даже живет в квартире на третьем этаже, над магазином.

Стучаться в парадный вход я не стал, обошел со двора и позвонил в дверь черного хода, обитую жестью. Почти сразу послышались неровные шаги, глазок в двери на момент потемнел, а затем послышался звук отодвигаемого засова.

– Бернар, – ухмыльнулся он, пропуская меня и протягивая руку.

– Том. Как дела?

Да, он знал меня как Бернара и считал, что я из Парижа, француз. И вообще полагал, что я «гастролер», потому что я несколько раз в разговоре намеренно ронял такие фразы, из которых можно было сделать подобный вывод.

– Какие у нас могут быть дела? – вздохнул он. – Хотя бы кризис заканчивается, и за то спасибо.

Вообще он не бедствовал, но придерживался мысли, что если хвалить жизнь, то она от тебя отвернется и вообще удачу спугнешь. Человек, что меня с ним познакомил, рассказывал, что Томаш раньше жил в Кливленде, и хотя вроде бы тоже чинил утюги, но при этом и сам занимался взломами. Точнее, работал со взломщиком как специалист как раз по сигнализациям. Как-то они взяли заказ на добычу неких важных документов, куда-то залезли, а там все пошло не так, нагрянула полиция, пошла стрельба, самого взломщика убили на месте, а Том ухитрился выпрыгнуть в окно, повредив ногу, и даже доковылять до оставленной неподалеку машины, на которой и скрылся. На этом ему удача изменила, потому что заказчик оправданий слушать не захотел и решил Тома строго наказать, а наказанные им обычно отправлялись плавать с чем-нибудь тяжелым на ногах, а заодно травма оказалась серьезной, и Том охромел. После чего он решил сменить американский климат на африканский и перебрался сюда.

Хромал он заметно. Так ему было около сорока, наверное, и независимо от американизированного имени выглядел он типично по-славянски, при этом постоянно носил круглые очки с простыми стеклами и длинные шляхетские усы. И думаю, что не из патриотических побуждений, а потому, что в совокупности очки с усами его сильно меняли.

Задняя комнатка магазина представляла собой смесь склада подержанного товара, мастерской и «мужского логова». Жена Тома, с его слов, отличалась сварливостью, так он здесь от нее прятался. И курить она ему дома не позволяла, а здесь хоть топор вешай, и на столе в пепельнице тлеет сигарета. Впрочем, гостеприимный хозяин сразу распахнул маленькое зарешеченное окно, ведущее во двор, хотя дым от этого не развеялся.

– Садись, – предложил Том, показав на расшатанный стул с плетеной спинкой. – С чем пожаловал?

Сам он уселся напротив, через угол стола.

– С чем я могу пожаловать? – вроде как удивился я вопросу. – Вот здесь три адреса. – Я вытащил из кармана листок и протянул ему. – Надо узнать, есть ли вообще у них сигнализации, а если есть, то какие.

– Ты всегда печатными буквами все пишешь, – хмыкнул он, разглядывая написанное через свои ненужные очки. – Боишься почерк оставить?

Я только улыбнулся доброжелательно.

– Понимаю, – кивнул он. – Осторожность – первое дело, как раз поэтому с тобой дела веду. Я тоже осторожный.

Вообще-то он больше суеверный, чем осторожный: обходить квартал, если черный кот перешел дорогу, все же суеверие, но спорить я с ним не стал. Пусть и вправду думает, что я с ним согласен. Кстати, среди взломщиков вообще много суеверных.

– В этом мы друг друга понимаем.

– Только из Парижа?

– Ну вот давай без лишних вопросов, – засмеялся я.

Я даже французский акцент симулировал, хотя говорили мы на английском, и тщательно контролировал себя, чтобы не забыться.

– Посмотрю, что можно сделать. – Он убрал записку в карман. – Дай мне время до понедельника. И аванс тоже можешь дать.

Сумма аванса никогда не менялась, поэтому я молча отсчитал тридцать фунтов пятерками и выложил на стол. Деньги из рук в руки он тоже никогда не брал, говорил, что примета плохая. А вот со стола взял – с этим все в порядке – и тоже сразу в карман сунул.

– Тогда давай за удачу, – заявил он, поднялся со стула и направился к шкафу. – Дамскую или мужскую?

Отказываться нельзя, это тоже примета какая-то у него, да и не хотелось отказываться, потому что Том самостоятельно готовил наливки, а вишневка у него вообще получалась на диво. Делал все наливки он двух видов крепости – полегче и совсем как водка, и как объяснял, по-другому и не получается, это процесс такой. Сам он всегда пил «мужскую», а вот мне на вкус больше нравилась «дамская» – просто живая вишня на вкус, да и сам Том относился с пониманием, говоря, что «вот никогда не поймешь, кому что лучше». То есть на моем статусе в его глазах это никак не отражалось.

– Дамскую, как всегда.

– Как пан пожелает. – Слово «пан» легко вставилось в английскую фразу, а акцент у Томаша был совершенно американским.

Вернулся он от шкафа с двумя бутылками с рукописными наклейками на них и парой высоких рюмок, которые и выставил на стол.

– Это пану, а это мне. – Он сноровисто их наполнил, в воздухе запахло вишней. – У меня на родине nalivki не делали, но вот бабка жила в России и там научилась. Бабка у меня, к слову, за князем замужем была, я не рассказывал?

– Рассказывал. Могу уже сам тебе всю ее биографию поведать, во всех версиях.

Версии обычно менялись, равно как и княжеское достоинство бабки время от времени превращалось в графское, а однажды Том проговорился о чем-то таком, из чего я сделал вывод, что бабка в России жила, но служила там в горничных, похоже.

– Мог бы еще раз послушать, история интересная, – ухмыльнулся Том. – Твое здоровье, – отсалютовал он рюмкой.

– И твое, – вернул я салют.

Кем бы бабка ни была, а наливки делать она точно умела и Тома научила.

– В Америке я их не делал никогда, а тут вот начал. И понравилось. Кстати, сливовую хочешь попробовать? И даже апельсиновую сделал, благо что тут апельсинов что картошки в Польше, но вот пока сам не пойму, как получилось.

– Давай когда за ответом приду, тогда сливовую. Мешать не хочу, да и эта очень нравится.

Душой я совсем не кривил, нравилась: я отпить успел.

В дверь позвонили, когда я рюмку почти опустошил. Том насторожился, затем знаком мне показал на дверь в магазин. Я его понял, никому ни с кем не нужно здесь встречаться: меньше знаешь, спокойней спишь. При этом он забрал со стола мою рюмку, одну из бутылок и быстро убрал все в шкаф. Соображает.

Вообще у него в магазине телефон есть, можно заранее о визите договориться, да вот не хочется заранее. Это не очень хорошо, когда тебя в таких делах кто-то не просто ждет, но еще и может кому-то предложить подождать тебя вместе. Людям Антенуччи, например, если вдруг прослышал о награде.

Поэтому я лишь молча кивнул и тихо проскользнул за дверь, которую Том для меня отпер.

– Можешь через магазин уйти, просто засов сними. Осмотрись сперва только, – шепнул он.

– Я понял.

Дверь за мной закрылась, я остался один в темноте, в окружении смутно видимых пылесосов на полках. Нагнувшись, я подкрался к витрине, выглянул через стекло из-под наклеенного рекламного плаката, гарантировавшего, что с пылесосами «Софтвинд» справится любая женщина.

Машина. Чуть дальше по улице, у входа во двор, но в машине никого не вижу. Не знаю, сколько людей приехало, но они все пошли к Тому, похоже.

Тихо отодвинул хорошо смазанный и почти бесшумный засов, приоткрыл дверь, огляделся. Да, никого, переулок пуст, лучше идти прямо сейчас. Тихо наружу, придержать дверь, чтобы пружина ею не хлопнула. Вот так, нормально. И по переулку в сторону от Костюшко, опять в обход.

Машина оказалась четырехдверным «Плимутом», вроде бы серым, но сейчас уже темно, а именно в этом месте света мало. В салоне и вправду никого нет, от мотора тянет теплом. Точно, это как раз визитер Тома или визитеры на ней подъехали. Ну да ладно, мне главное ни с кем лишним здесь не встречаться. Так что я прибавил шагу и направился дальше, вдоль по переулку, где светилась вывеска маленького бара, неоригинально для этих краев называвшегося «Пирамида». Чуть дальше по улице какой-то человек в кепке набекрень шел, заметно покачиваясь, как раз из бара, наверное, а больше и никого. Слышен шум со стороны главной улицы, где-то женщины переговариваются на польском – наверняка из окна в окно, судя по тому, что так громко, еще пахнет жарящимся луком откуда-то.

Человек в светлом костюме и панаме-федоре вышел из бара неожиданно, прямо мне навстречу. Коренастый, смуглый, со смешно оттопыренными круглыми ушами, почти на которых сидела низко надвинутая шляпа. В руке несколько пачек сигарет – он за ними, наверное, в бар и забегал. И сигарета в углу рта. Типаж самый гангстерский, тут не ошибешься.

Человек глянул на меня, я же сделал вид, что не обратил на него никакого внимания, просто пошел дальше быстрым шагом. А затем, через несколько секунд, к моим шагам присоединились другие, громко топающие каблуками об асфальт. Ему в эту сторону или он за мной?

Шаги сзади ускорились, ну и я тоже прибавил шагу. Как-то мне не нравится это все, если честно.

– Эй ты! – окликнули меня сзади. – Стой, подожди меня!

Американисто звучит, а вот выглядит он скорей как… ну да, как сицилиец, например. Или другой южный итальянец. И нажим в голосе профессиональный, вроде как «бойся меня». Но я ждать никого не стал, равно как и оглядываться, а просто перешел на легкий бег.

Обогнал пьяного, который даже головы в мою сторону не повернул, но обдал таким запахом спиртного, что я, несмотря на обстоятельства, успел поразиться.

Если за мной человек Антенуччи и он меня узнал, то мне совсем не нужно, чтобы кто-то запомнил, что меня можно искать через Тома. Нет, меня так просто не найдешь, и Том понятия не имеет, кто я такой, но ведь если потрясти Тома как следует, а эти ребята вытрясти могут и душу из черта, то от него можно узнать о том, что я могу прийти опять, за ответом. И еще Том может пообещать дать знать кому надо, если я появлюсь тут снова.

Поэтому бежал я не очень быстро, а так, чтобы человек в светлом костюме, с виду не слишком приспособленный к бегу, все же от меня не отставал совсем, видел меня впереди. И он видит, я услышал ругательство, а шаги затопали чаще. Как можно дальше его увести, чем дальше – тем лучше, туда, где те или тот, кто приехал с ним на «Плимуте», не смогут к нему присоединиться.

Только куда? Куда-нибудь в подворотню – подворотен тут много, правда, я не знаю, что в какой находится, как бы не загнать себя в ловушку или туда, где женская компания вышла посидеть вечерком во дворе. Район тут жилой…

Одна подворотня слева – там ворота, калитка закрыта. Вот задняя аллея, но в ней фонарь яркий светит – тоже плохо, и вообще пока близко от того места, с которого он за мною погнался. Вон еще подворотня справа на этот раз, но за ней дворик какой-то крошечный и множество окон в него… дальше, дальше. И пусть он разозлится и запыхается.

– Стой, ублюдок! – А дышит-то уже запаленно, тяжеловат он бегать, комплекцией вроде тумбочки и брюхо заметное. – Стой, я тебе кишки выпущу! – Ну да, самое правильное обещание для того, за кем гонишься.

Вон опять задняя аллея, и вроде темная, и вход в нее темный, фонари далеко. Как раз то, что мне нужно. А ну ходу, мне сейчас отрыв нужен, он все равно успеет разглядеть, как я туда свернул.

Наддал изо всех сил, скорее завалил себя в поворот, чем просто свернул. Вон большой бак мусорный, за ним вообще темень, но он как раз на ту тень и насторожится, поэтому прямо к стене, к самому углу, и пистолет из подмышки в руку, предохранитель сбросить.

Он как паровоз дышит и топает как конь, но ходу не сбавляет. Все, включился у него инстинкт даже не охотника – охотники осторожные, а бандита, у которого жертва может уйти. Он уже роли в голове поделил: я – жертва, он – хищник. Не думает больше ни о чем. Вот он рядом…

Я сбил его с ног простой подножкой, и он полетел носом вниз на грязный асфальт, а револьвер с пачками сигарет заскользил дальше, с тихим металлическим звоном. А в следующую секунду я оказался у него на спине, сильным ударом прижав его коленом к земле, а мой ствол уперся ему в затылок.

– Не дыши даже.

– Мы тебя кишками твоими удавим! – тяжело, с сипом выдохнул он. – А за это…

– Ты из команды Антенуччи, верно?

– …на фонаре повесим и выпотрошим, ублюдок. Мы те…

Он не закончил, потому что разговаривать я и не собирался на самом деле. Я его даже узнал – он там в низовых мобстерах, наверное, его поэтому за сигаретами и послали. Мне нужно было время, чтобы перехватить оружие в левую руку, выдернуть из-под задравшейся штанины маленький «маузер», упереть его «человеку чести», если его уже в такие посвятили, в сгиб толстой шеи у самого затылка, сбросить предохранитель и нажать на спуск. Хлопнуло совсем негромко, как я и рассчитывал, а тело подо мной тут же обмякло так быстро, словно его от электричества отключили, как Том свои пылесосы. Даже эха никакого не было, словно в ладоши хлопнули.

– Тс-с, – сказал я, обращаясь уже к трупу. – Я, может, и не убийца, но это не потому что не умею, а потому что этого не люблю. А идиоты вроде тебя часто путают вежливость со слабостью.

Огляделся. Так, вон гильза, у самой стены, подобрать первым делом. Револьвер убитого, сигареты – все в помойку, благо рядом. Так, теперь его перевернуть и карманы вывернуть… так, пачка пятифунтовых банкнот в серебряном зажиме… дорогие часы… из ценного все вроде бы. Пусть будет похоже на ограбление. Если и не поверят, то все равно задумаются.

Да, шляпа его, чуть не пропустил, тоже в мусор. Теперь его самого… не измазаться, но крови нет, пуля маленькая, патрон слабый, а умер он мгновенно: сердце тут же остановилось. Его к мусорному контейнеру – пусть найдут как можно позже, уже уборщики. В идеале его бы вообще куда-нибудь вывезти и закопать, но не думаю, что получится, машина в этом месте слишком много внимания привлечет. Да и кто знает, кто тут окажется, когда я на ней подъеду. Так что пусть так.

Тяжелый, черт, даром что совсем невысокий, еле поднял его, ухватив спереди за пиджак и пояс брюк, чуть сам не упал. Перевалил через край мусорки, выдохнул. Все, теперь надо смываться и при этом вообще не попадаться никому на глаза. Шляпу на лоб и все светлые места обходить. И кругами, кругами к стоянке.

В переулках было пустовато, лишь несколько человек встретилось, но никто меня не разглядывал и тревогу не поднимал. Минут за пятнадцать дошел до кинотеатра, где нашел свою машину на прежнем месте в целости и порядке, завел ее и уехал, старательно неторопливо, чтобы вообще внимания не привлекать. По пути в Латинский квартал сделал крюк через совсем чужой район, остановился у очередной помойки, куда и выбросил часы и зажим для денег. Ну а деньги оставил. Не считал, но тут не меньше полусотни фунтов. Будем считать, что убитый мне за труды и нервы заплатил. Проехал потом мимо церкви и бросил их в бронзовый ящик дляпожертвований, пусть хоть польза с покойного будет.

Себе такие деньги оставлять не хочется, у «людей чести» все деньги очень грязные. Я, конечно, и сам не ангел, но беру не свое только у преступников и всяких банков, а банки в наше время – преступники почище остальных, Великая депрессия – их рук дело, и мир только сейчас из нее выныривает, так что сочувствия к банкам не испытывает никто. Почему Джон Дилинджер был так популярен? Да потому что грабил банки, изображая из себя джентльмена, и американцы в большинстве своем ему просто сочувствовали. А вот «люди чести» свои деньги выбивают все больше «снизу», отнимая и насаждая пороки. Пусть какой-нибудь бестолковый работяга проигрывает все свои деньги в их притонах, вроде и сам дурак, но если бы не было игр в задних комнатах и подвалах баров, то они бы и не играли, пожалуй. Разве что совсем отпетые. Да и как устроены бордели под покровительством мобстеров – тоже всем известно – натуральное рабство. Про героин я и не говорю. Так что плохие у них деньги, нельзя такие себе оставлять. Нет, понятно, что деньги из сейфа букмекерской конторы такие же грязные, но разница все равно понятна, пусть и интуитивно, верно?

Так что грабить Антенуччи хоть и рискованно, но приятно, тут я должен сознаться. Сам Антенуччи приехал сюда из Нью-Йорка, с целой командой своих головорезов. Давно приехал, так что Маленькая Италия стала его вотчиной почти сразу, как сформировалась. Потом туда подтянулись «люди чести» с Сицилии, пару раз случались войны между «усатыми», как называли коренных сицилийцев, и «американцами». Самого Антенуччи дважды почти взорвали, но оба раза именно в этот момент он почему-то менял планы, так что в первый раз погиб только его водитель, а второй раз посетители его любимого ресторана, родственники которых получили неожиданно щедрые анонимные подарки в конвертах. В него пытались стрелять, на него устраивали засады, но все без толку, все мимо.

Антенуччи вытеснил со своей территории враждебных «усатых», а вместо них с родного острова подтянулись другие, из семьи Кастелламаре, какие с ним общие дела вели по героиновому транзиту. Они признали за ним главенство в Новом Каире, так что дальше война у них случалась только с ирландцами из соседнего района, которых они оттеснили из доков, и сейчас, по слухам, были какие-то проблемы с корсиканцами, которые сами намерены были контролировать поставки героина в Европу, а Антенуччи претендовал на все, на все маршруты.

Ходили слухи, что неуязвимость Антенуччи имеет причиной Камень Силы, большой идеально чистый заряженный бриллиант, который тот не снимал с шеи даже в ванной, и заклятие в нем нацелено было именно на защиту владельца. Заминировали ему машину, а он в последний момент что-то почувствовал и не поехал никуда. Можно в это верить, а можно и нет, но добыть настоящий Камень Силы даже боссу моба не по весовой категории, они все наперечет и предназначены таким избранным людям, к каким нью-йоркскому бандиту и близко не подойти, но все же он противоестественно удачно уворачивался от всех попыток его убить. Лично я все же верю. Настолько верю, что даже мечтал этот камень у него увести – самому бы сейчас очень пригодился, но выходит так, что если камень существует, то он защищает самого себя.

7

На следующий день убийство попало в вечерние газеты, даже с фотографиями. Наверняка кто-то из полиции за мзду малую дал наводку журналистам, и те оказались на месте преступления раньше детективов. Убитый на фото получился каким-то совсем уродливым, но человек, которого застрелили и бросили в мусорный ящик, красавцем точно не должен выглядеть, заодно в статье написали, что звали его Сэмми «Певец» Карузо и был он членом семьи Антенуччи. Впрочем, другая газета последнее утверждение частично оспаривала, написав, что «Певец» в семью не входил, а просто работал на кого-то из ее «солдат». В это я поверил сразу, потому что главный за сигаретами бегать не будет, а мобстеры так и действуют обычно: один член семьи и под ним приближенные гангстеры, которые налог платят, но правами «солдата» не пользуются.

Еще написали, что это могло быть ограблением, что порадовало.

В этот вечер я позвонил Сингеру вроде как по рутинному вопросу, но он ничего по поводу убийства не сказал, из чего мне осталось сделать вывод о том, что со мной никто ничего еще не связывает. Оно и понятно, у Тома меня никто не видел, ему выгодней всего молчать, пока молчать, и для него я вообще парижский «гастролер», то есть вероятность того, что у меня могут быть проблемы с местными мобстерами, очень низка.

Вот если за убийцу «выставят цену», то тогда Том начнет все это обдумывать и может прийти к не нужным мне выводам, что следует учитывать. Но это сомнительно, потому что покойный в иерархии занимал почти что самую нижнюю ступеньку. А вообще удивительно, как он меня узнал – виделись мы всего раз, мельком, когда четверо сицилийцев чуть не перехватили меня на выходе из бара Сингера, но вышло так, что они слишком поздно сообразили, кто я такой, и к тому времени я смылся. Все вышло без беготни и суеты, так что сицилийцы до сих пор не были уверены, что это я даже в первый раз очистил букмекерскую контору, но все же кто-то в списке возможных кандидатур меня упомянул. Сингер божится, что не он, я ему верю – ему с того никакой выгоды, так что на ум приходит пара персонажей, тоже промышляющих взломом. Все же как я ни скрываюсь, но что-то обо мне в этих кругах известно. Думаю, что пришли потрясти такого, а он, чтобы не трясли, меня и назвал. Но явно не меня одного. Теория это все, конечно, но имеет право на жизнь.

Как бы то ни было, газеты я читал уже в «Ритце», куда вернулся еще вчера ночью и даже посидел в баре на крыше, попивая прекрасный коньяк и наслаждаясь видом на ночной центр Большого Каира. А сегодня у меня в планах кинотеатр – премьера, на которую консьерж, довольный щедрыми чаевыми, достал билеты на самые лучшие места, ну а потом как получится. Но никакого отеля «Кайзерин» – по вечерам мы туда не ездим, так что дальше или клуб какой-нибудь, или поздний ужин. В ресторане «Ла Террас», например, что расположился на крыше «Гранд-отеля». Такие места тут вообще популярны по ночам, когда жара спадает полностью и одуревший от дневного зноя город овевает свежий ветерок.

Если сегодня появится серый «Ситроен», то пусть следит, это даже хорошо. Сегодня я выполняю обязанности кавалера дочери вице-губернатора Большого Каира и больше ничем не занят. Это только на укрепление моего образа будет работать, как мне кажется. Тем более что сегодня я забираю Марго из дома, то есть у меня еще и первый визит в нужное место.

Одеваемся формально, то есть «полуночный синий», черный в одежде я не люблю, а этот цвет тоже вполне допустим, даже единственный допустимый, бабочка, костюм с двубортным пиджаком из алафреско, тончайшей итальянской шерсти, в которой в жару легче даже, чем в хлопке. Если отправимся ужинать, то месту придется соответствовать. Тем более есть вероятность увидеть самого лорда Бриггса, а про него говорят, что он человек формальностей, прямо весь из них состоит. Да, туфли отдраили так, что в них смотреться можно.

Пожалуй, поеду я чуть раньше – изображу мающегося влюбленного, а заодно чуть осмотрюсь в доме. Минут на двадцать раньше заявлюсь. Набрал консьержа, затребовал автомобиль с шофером. Вскоре мне перезвонили сообщить, что машина подана, так что мне осталось только спуститься, отблагодарить заботливого служителя, а затем посыльный провел меня мимо распахнувшего дверь швейцара в цилиндре и винного цвета ливрее к белому «Паккарду», у задней двери которого уже ждал шофер в фуражке.

– Добрый вечер, сэр, – распахнул он передо мной дверцу. – Меня зовут Гастон.

У него заметный французский акцент, так что ответил я уже по-французски.

– Добрый вечер, Гастон, – кивнул я, затем, обернувшись, выдал чаевые посыльному.

На заднем сиденье «Паккарда» было просторно, а плюшевый диван оказался настолько мягким, что я в нем утонул.

– Гастон, сначала в «Оазис», резиденцию вице-губернатора.

– Слушаюсь сэр, – ответил тот, захлопывая дверь за мной.

Большая машина тронулась с места мягко, заурчав мотором, как сытый тигр. Или это у меня уже штамп в сознании образовался из-за рекламы «Эссо»? «Вы получите тигра под капотом вашего автомобиля!» Может, и так, но это и не важно.

Гранд-авеню уже заполнилась вечерней волной машин, «Паккард» смешался с потоком. Вел Гастон на удивление плавно, вроде бы и не медленно, но без единого рывка, как и подобает шоферу наемного лимузина. Главное – пассажира не растрясти, он должен чувствовать, что его словно на руках несут.

«Оазис» расположился далеко от Нила, машина поехала из центра на восток. Закончился даунтаун, затем потянулся ряд тесно стоящих городских особняков для тех богачей, кому нравилось жить одновременно и в собственном доме, и близко к центру города. Витрины магазинов сменились высокими заборами из затейливо кованых решеток, а на улице заметно прибавилось пеших констеблей, потому как покой обитателей здесь берегли.

Затем улица превратилась в короткое шоссе, которое и вывело нас к большим воротам со шлагбаумом. «Оазис» – частная территория, в которую ход открыт далеко не всем. В будке у ворот сидел охранник в форме: он сверился со списком, прежде чем пропустить нас. Дальше заборы стали длинней, потому что здесь и виллы больше, и земли вокруг каждой хватает. Вдоль дороги с обеих сторон потянулись стройные ряды аккуратно высаженных пальм. Несколько раз навстречу попались дорогие машины, или лимузины с шоферами, или модные спортивные британские – здешняя публика именно их предпочитает прочим. Все ехали в город развлекаться.

У одного из въездов вдоль стены вытянулся длинный ряд автомобилей, возле которых кучковались курящие шоферы, а из-за стены слышалась музыка. У кого-то прием, похоже. Несколько раз попадались горничные, выгуливающие собачек, обычно сразу по несколько на длинных поводках.

Гастон дорогу знал, оказывается, поэтому вскоре он уверенно повернул машину налево, и через минуту мы оказались в обрамленном высокой живой изгородью cul-de-sac, прямо перед воротами, которые были сейчас гостеприимно распахнуты. «Паккард» заехал внутрь, на разворотный круг у фонтана, обрамленного кустами роз, и высадил меня у высокого крыльца со ступеньками из песчаника.

Дверь открыла молоденькая горничная, поздоровалась, приняла шляпу, после чего передала меня с рук на руки Уилфриду, вышедшему из боковой двери в просторный холл.

– Добрый вечер, сэр! – с некоей даже торжественностью приветствовал он меня. – Леди Маргарет пока одевается, я провожу вас к леди Бриггс.

– Благодарю, Уилфрид.

– Прошу вас, сэр. – Он пошел вперед, к высоким двустворчатым дверям с витражами.

За дверями оказалась огромная гостиная, но Уилфрид свернул левей, попутно сообщив:

– В малую гостиную, сэр.

Малая гостиная была побольше всей моей квартиры в пару раз и напомнила мне холл дорогого отеля – столько в ней было диванов и кресел. Если здесь принимали небольшие компании, тихо, по-семейному, то понятие «небольшой» у владельцев дома сильно отличалось от моего.

Леди Бриггс сидела в кресле у большого камина, в топке которого сейчас стояла корзина роз, и читала книгу, которую, впрочем, сразу же отложила на столик, едва я вошел.

– Роберт, как приятно, – сдержанно, но подчеркнуто доброжелательно улыбнулась она. – Маргарет у себя, она еще не успела одеться.

– Сожалею, что я рано, немного не рассчитал время. – Я поклонился. – Не настолько хорошо знаю город, а шофер довез на удивление быстро.

– Присаживайтесь, – показала она на диван напротив. – Чаю? Уилфрид…

– Никакого чаю. – В комнату вошел высокий, румяный, дородный джентльмен в винного цвета куртке с атласными лацканами, надетой поверх белоснежной сорочки с бабочкой. – Надеюсь, Лилиан, ты нас представишь, а затем, я уверен, молодой человек не откажется от сигары и глоточка бренди в моей компании.

– Аллистер, знакомься, это Роберт Ван Дер Меер, я тебе о нем рассказывала. Роберт, этот ужасный невоспитанный человек мой муж, Аллистер, как вы уже слышали.

– Очень приятно познакомиться, сэр. – Я пожал протянутую руку. – Роберт Ван Дер Меер.

– Я тоже очень рад. Аллистер Бриггс, но я бы предпочел, чтобы вы сменили «сэра» на мое имя. Мне на службе хватает формальностей. Пойдемте со мной, у меня прекрасный бренди в кабинете. Вы курите сигары?

– К сожалению, нет, но если это необходимо…

– Просто выпейте больше бренди. – Лорд Бриггс засмеялся.

Уилфрид последовал за нами.

Кабинет вице-губернатора меньше всего напоминал именно кабинет. Это была «мужская игровая» в смеси с библиотекой и картинной галереей, причем полотна все больше изображали псовую охоту. Огромный стол для снукера, два столика для бриджа, уголок с огромными мягкими диванами и второй уголок, поменьше, с тремя высокими креслами и круглым столиком. В углу стояло большое и очень дорогое радио.

– Играете в снукер? – Барон кивнул на стол. – В гольф?

Стена за рабочим столом была декорирована кубками и клюшками для гольфа.

– В снукере я очень плох, а вот в гольф играю с удовольствием.

– Мы обязательно должны сыграть вместе, Роберт. Прямо здесь, в «Оазисе», прекрасное поле.

– Это замечательно.

– Присаживайтесь. – Барон показал на уголок с креслами. – Бренди?

– Не откажусь.

– Прекрасно!

Уилфрид уже открыл резные дверки огромного бара и выставлял на поднос два широких бокала и бутылку коллекционного «Мартеля». Едва мы уселись, он наполнил бокалы, поставил поднос на стол и бесшумно удалился.

Интересно, где здесь сейф? Наверняка замаскирован, потому что эти железные ящики с трудом вписываются в интерьеры. Может быть, где-то за стеновыми панелями или скорей всего просто прикрыт каким-то из шкафов. И где он может прятать код? Люди редко отличаются настоящей изобретательностью. Чаще всего подобное они прячут туда, куда им проще всего посмотреть. Лорд Бриггс высок и не отличается худобой, то есть наклоняться так, чтобы посмотреть, например, на дно ящика стола, ему трудно. Так что вариант «на чем-то снизу наклеен» следует отодвигать в самый конец списка вероятного.

– Стреляете голубей? Скит?

– Разумеется. Правда, все мои ружья пока в Аргентине.

– Вот об этом не беспокойтесь, я вам обязательно что-нибудь подберу. Есть пара прекрасных «Холланд и Холланд» с регулируемыми прикладами – подойдут почти под любой рост и комплекцию, держу специально для гостей.

Это делает ему честь, такая забота о гостях. «Холланд и Холланд» делают все ложи под заказ в своей мастерской в Лондоне, тщательно вымеряя пропорции покупателя. Половина точности в голубиной стрельбе – это правильно подогнанное ложе.

– Не могу не похвастаться. – Лорд Бриггс указал на полку с призами. – Видите тот кубок справа? Серебряный с черным? Это за победу в Глостерширском турнире.

– Впечатляет, – покачал я головой. – Пожалуй, я не рискну с вами соревноваться.

– Это было давно. – Явно довольный собой, лорд Бриггс рассмеялся. – Сейчас я уже постарел и растолстел, так что победить меня несложно.

– Вес компенсирует отдачу, – засмеялся и я.

Да, сейф наверняка в одном из шкафов. А шифр все же лучше искать или у рабочего стола, или у самого сейфа.

– Да, я заметил. Но возраст снижает скорость. Как вам бренди?

– Великолепный.

– На Шестой улице есть замечательный магазин вин, там можно купить все что угодно, а если знаешь свои предпочтения, то и заказать по телефону.

– Думаю, что мне для начала надо обзавестись местом, куда будут возить заказы.

– Кстати, как у вас дела с Джорджем Махони? Он вам что-нибудь подходящее нашел?

– Мы смотрели четыре места. Два из них очень понравились, но буду смотреть еще. Хочу найти дом своей мечты.

– Да, если вы намерены осесть, а в будущем еще и обзавестись семьей – это важно.

И этот туда же, про семью и планы на нее. То-то он такой дружелюбный и приветливый – леди Бриггс, похоже, сделала мне рекламу. Может даже, незаслуженную и просто излишнюю.

– Были уже в Луксоре?

– Пока нет, но предполагаю побывать. Там интересно?

– Разумеется. Хотя место намного меньше самого Большого Каира. Мне, кстати, придется ехать туда завтра: в преддверии аукциона камней усиливаем меры безопасности.

– Предполагаете наплыв посетителей?

– Конечно. Люди чаще всего гранят камни немедленно после покупки. Да и привязка камня к человеку очень важна – его тогда и сложней украсть, и потом все равно придется приехать с ним в Луксор, а жрецы легко отличат камень с цепью ауры и просто чистый камень. Первый сразу вызовет подозрение, а хороший эксперт еще и узнает, кто был его владельцем.

– Даже так? – сделал я вид, что удивился. – Не знал, что камни так легко отличать.

– На самом деле вес каждого почти что уникален, аукционисты измеряют его до ничтожнейших долей. – Лорд Бриггс с явным удовольствием взялся растолковать мне то, что я на самом деле и так знаю. – Когда бриллиант становится Камнем Силы, его уже нельзя гранить – он потеряет свойства и его снова придется везти в Долину Царей. То есть для мошенников это не то что невыгодно, а просто неисполнимо.

– Вот как? Не знал таких деталей.

– Когда живешь здесь и управляешь тут всем, узнаешь очень много. – Мой собеседник заметно приосанился.

– Нимало не удивлен.

– Вы все же решили здесь поселиться, Роберт?

– Все больше к этому склоняюсь.

Тихо зашел Уилфрид.

– Леди Маргарет готова, она в малой гостиной.

– Пойдемте. – Лорд Бриггс поднялся. – Не думаю, что мое общество так уж интересно, а моя дочь не очень любит ждать.

Уилфрид оказался распорядительным настолько, что «Паккард» ждал нас у крыльца, а Гастон стоял у открытой задней двери. Марго вела себя как примерная девочка и только в машине стиснула мое колено, шепнув на ухо:

– Было бы время, я бы заехала сначала в «Кайзерин».

– К сожалению, не получится, если ты, конечно, не хочешь пропустить премьеру и ужин в «Ла Террас».

– Ладно, мы что-нибудь придумаем.

Автомобиль выехал за ворота «Оазиса» и разогнался по шоссе. На заправке по правой стороне я приметил серый «Ситроен», и когда мы ее миновали, тот выехал на шоссе и пристроился следом, хоть и не слишком близко. Все же неизвестный наблюдатель здесь, никуда не делся. Но пока мне на него плевать, пусть смотрит.

«Придумать», как я и предполагал, ничего не получилось. Из «Вавилона» мы поехали в «Гранд-отель», где важный лифтер вознес нас на крышу, в ресторан на террасе. Множество круглых столиков, каждый с лампой посередине, чтобы создать интимный полумрак вокруг. Швейцар принял шляпу, а метрдотель подвел нас к заказанному мною накануне столику, у самого ограждения террасы, отодвинул для нас стулья, а подбежавший официант подставил еще отдельный маленький стульчик для сумочки Марго.

– Что желаете на аперитив?

Марго попросила бокал шампанского, ну и я решил присоединиться к ней. Метрдотель чуть поклонился, выложил два меню в обложке из толстой тисненой кожи и винную карту.

– Что будешь на основное блюдо? – спросил я, листая страницы. – Рыбу или мясо?

– Возьму мясо, так что выбирай красное. – Она правильно поняла мой вопрос. – На твой вкус.

– Прекрасно, я тоже предпочту мясо.

– Кстати, я от мяса становлюсь иногда сама не своя, – хихикнула она, толкнув носком туфельки меня в ногу под столом.

– Ты всегда такая, зря обвиняешь мясо.

– Это хорошо или плохо? – притворно нахмурилась Маргарет.

– Если бы это было плохо, я давно бы сбежал в Аргентину.

– Тогда не буду считать оскорблением.

Подошел официант с небольшим подносом, выставил перед нами две маленькие тарелочки «комплимента», сказал с сильным французским акцентом:

– Перепелиные яйца с черными трюфелями, в черном же соусе «а-ля Ла Террас».

Увидев еще открытые меню, он быстро удалился, но встал у дальней стены, наблюдая за нами. Ждет, чтобы немедленно принять заказ, едва мы их отложим.

Итак, фуа-гра с желе из красной смородины, а также филе миньон для Марго, салат из спаржи, сыра, миндаля и обжаренной вишни, а также телячья печень Meuniere медленного приготовления для меня. Ну и бутылку шестилетнего «Шато О-Брион». Не хочешь выглядеть как разбогатевшая деревня, – не заказывай старые вина к еде, пусть они и очень дорогие. Не хочешь выглядеть бедным – выбирай хорошее шато.

Официант бесшумно удалился, а я, наконец, огляделся. Зал почти полон, если и есть несколько столиков свободных, то они наверняка зарезервированы. Публика… одинаковая, то есть все больше свет, местный и приезжий. Тот же Антенуччи, сколько бы у него денег ни было, заказать столик здесь скорей всего не сможет. И не станет заказывать, правда, он вообще Маленькую Италию редко покидает. Большая часть посетителей или постоянна, или живет в «Гранд-отеле», или заказ для них, как для меня, например, делает консьерж отеля. То есть человеку не совсем понятному могут и отказать – ресторану совсем не нужно гнаться за расширением клиентуры. Общество в Большом Каире четко и уверенно поделено на разные шестки, и на каждом исключительно правильные сверчки. Ну, или такие, как я, правильными прикидывающиеся.

А вон двое мужчин через столик от нас, тоже у перил. Один молодой, эдакий романтичный красавец, волосы на бриолине, второй заметно ниже, и вот лицо второго показалось знакомым. Где я его мог встречать?

Подали салат. Марго сразу поставили тарелку с готовым блюдом, а мне один официант показал спаржу в лотке, предлагая оценить ее свежесть, а второй сноровисто начал взбивать в судке вилкой соус.

– Побольше соуса, сэр?

– Да, пожалуйста.

Он опорожнил в мою тарелку половину судка, после чего первый ловко покрыл его миндалем и всеми остальными ингредиентами. Третий, подошедший с бутылкой вина, продемонстрировал ее этикетку, дождался кивка и немного плеснул в мой бокал. Я покрутил вино, чтобы оно подышало, вроде как заправский ценитель, понюхал и чуть отпил, заключив:

– Прекрасно.

– Благодарю вас, сэр. – Он разлил вино, после чего вся их компания удалилась.

– Прекрасный вечер. – Я поднял свой бокал, и мы с Марго чокнулись.

Салат был великолепен, но, впрочем, я от кухни «Ла Террас» ничего другого не ожидал. Марго тоже увлеклась едой, даже болтать перестала, что с ней случается редко. После салата принесли еще смену «комплиментов»: на этот раз эльзасскую ветчину на какой-то сложной смеси овощей и слегка политую чуть кисловатым прозрачным соусом. В это время мужчина, показавшийся мне знакомым, поднялся из-за стола, улыбнувшись эдак нежно своему собеседнику, и прошел мимо нас. Тяжеловатое лицо, низенький, широкий в заду, с вихлястой походкой. Я обратил внимание, что его фиалковой расцветки галстук по тону совпадает не только с носовым платком в нагрудном кармане, но и с носками, мелькавшими под чуть вздернутыми брюками.

Хм… точно я его видел. Неужели…

– Я покину тебя на минутку, – сказал я Марго, поднимаясь.

– Не больше чем на минутку. И мне с тобой нельзя?

– Боюсь, что не поймут.

– Пусть отвернутся.

– Придется долго договариваться.

– Ужасный, жестокий мир…

Низенький между тем прошел дальше и явно направлялся в туалет. Ну и мне туда в таком случае. Там свет яркий, может быть, разгляжу его лучше.

В уборной, простите за подробности, я встал у писсуара, а вот низенький зашел в кабинку, хоть и по такому же делу, судя по звуку. Потом я долго и тщательно мыл руки, лишь когда он вышел и встал рядом со мной, у соседней раковины, я разглядел его хорошо в зеркале. Точно видел, осталось только вспомнить.

К служителю мы с ним повернулись одновременно, и тот протянул каждому маленькое свежее махровое полотенце, которое потом забрал и положил в корзинку с использованными. Маленький вежливо кивнул мне и отправился на выход, ну а я поправил волосы, чтобы отпустить его дальше, и тоже направился к столику.

– Ты о чем-то задумался? – спросила Марго, расправившись с «комплиментом».

– Нет, просто показалось, что вижу знакомого, но это не он.

– Я тоже пойду носик попудрю. – Она встала и подхватила свою сумочку с ее персонального стульчика.

– Обещаю дождаться.

– Ловлю на слове.

Эти двое опять вместе. Может быть, они не афишируют, но вот я уверен, что это не коллеги и даже не «крепкая мужская дружба». Там тоже романтическое свидание – вон как маленький смотрит на своего спутника. А тот держит эдакий взгляд с оттенком сдержанного романтизма. Ну где я его видел? Может, и черт с ним, не важно, но вот такое ощущение, что лучше бы мне вспомнить. Он меня явно не знает, к слову.

Горячее было великолепным: печень приготовлена идеально, соус в серебряной соуснице соответствовал ей, как второй голос солисту, а гарнир выступал безупречным хором. Мы попросили еще бутылку вина, болтали, но неизвестный как-то не шел у меня из головы. И лишь когда к нам подкатили сырный бар и официант в белом переднике начал отрезать куски сыра по выбору, да еще и с рекомендациями, я вспомнил – Эдгар Гувер.

Да, тот самый Эдгар Гувер, который возглавляет Федеральное бюро расследований. И никогда мы с ним не встречались, я узнал его по портретам. Лицо вполне соответствует. Вот что не соответствует образу, так это рост, комплекция, походка, манера подбирать галстук с носками и не туда направленная романтика. В моем воображении гроза всех грабителей банков и зловещих агитаторов должен выглядеть как-то… ну, по-другому, наверное.

Они закончили обед раньше, поднялись и пошли к выходу. Я увидел, как швейцар отдал Гуверу шляпу, а вот спутник был без головного убора. То есть живет в этом отеле, получается, на улицу ему выходить не надо. Метрдотель снял трубку телефона, явно вызывая машину посетителя, и я чуть перегнулся через перила. Фасад «Гранд-отеля» чуть вогнут, подъезд с нашего места виден.

– Что там? – заинтересовалась Марго.

– Ничего, просто интересно разглядывать людей отсюда.

– А мне больше нравится весь вид. Кстати, вон катят шоколад. – Она показала на следующую процессию, идущую к нашему столику. Один катит тележку со множеством полочек, второй идет рядом с важным видом. – У них прекрасный шоколад, самый лучший в городе.

Подали кофе, и к каждой чашечке «шоколадник» выложил несколько бонбоньерок, а потом быстро набрал нам две коробочки всех, что были выложены на тележке. И к тому времени, как я закончил кофе, Гувер вышел из подъезда, а там его встретили двое в серых костюмах и проводили до большой черной машины. Спутник из отеля не вышел.

Вот как… нет, я могу и ошибаться, конечно, но мне кажется, что это было что-то вроде тайного свидания. Охрана и водитель видят лишь, как шеф ушел в отель, наверняка на деловой ужин, а томный в отеле и живет. Может, и не идеальная, но эффективная конспирация.

После кофе я попросил счет, а заодно попросил передать метрдотелю, чтобы вызвали машину Ван Дер Меера. Пора везти Марго домой, мне нужно подумать. И мы оба объелись, так что планировать что-то другое даже она не стала.

8

Иногда ты узнаешь что-то такое, что не знаешь, как использовать, но уверен, что это может пригодиться. Хотя бы потому, что директор Гувер приехал в Большой Каир наверняка в связи с грядущим аукционом. Нет, это не абсолютная уверенность, разумеется, но вероятность именно этого очень высока. И одновременно высока вероятность того, что такие подробности личной жизни директора не подлежат огласке. Не думаю, что американская публика пришла бы в восторг, узнав, что гроза всех преступников, если верить его многочисленным интервью, испытывает совсем не мужественную страсть к лицам своего пола. За руку или что другое я их не поймал, но у меня есть глаза, и я вообще наблюдательный.

Жаль, что я узнал об этом после встречи с вице-губернатором. По крайней мере я мог бы как бы между делом сказать, что случайно увидел в ресторане Эдгара Гувера, и совершенно по-светски поинтересоваться, не на аукцион ли он приехал. Думаю, что лорд Бриггс вполне мог дать ответ. Если получится встретиться снова, то обязательно постараюсь поинтересоваться. Вполне законное любопытство: Гувер – фигура публичная, он сам постоянно на глаза лезет.

Вот кто его таинственный кавалер? Знать, что он живет в «Гранд-отеле», мало, там много людей живет. С описанием внешности ходить и расспрашивать персонал не будешь, даже полиция не будет, потому что постояльцам такое не нравится, а если не нравится постояльцам, то не нравится и владельцам. А у владельцев связи куда как хорошие, никто в этом не сомневается.

Но все же очень хочется узнать, кто это такой. Зачем? Затем, что узнав это, можно узнать больше. А узнав больше, можно уже подумать над тем, как это новое знание применить и какую извлечь из него пользу. Сам я заняться этим не могу, но примерно знаю, кому это можно поручить. За деньги, разумеется. Правда, в таком случае есть вероятность, что обладателем полезного знания будешь не ты один, но следует быть реалистом – мне одному не справиться.

Поэтому на следующее утро я вышел из отеля, попетлял по улицам, убедившись в том, что на этот раз за мной нет хвоста, что немного удивило, нашел телефонную будку и позвонил Сингеру.

– Привет, как дела?

– Дела как обычно. Что-нибудь новое?

– Жильбер никуда не делся? Есть работа для него.

– Гилберт никуда не делся. – Сингер назвал его на английский манер. – А что за работа?

– Я бы лучше при личной встрече рассказал. Телефону доверять не хочется.

– Даже так? – Сингер немного удивился. – Когда ты с ним хочешь встретиться?

– Чем быстрей, тем лучше.

– Перезвони мне через десять минут.

– Хорошо.

Я перезвонил, и Сингер сказал, что Жильбер будет нас ожидать в кафе «Росиньоль» на Двадцать восьмой улице. Разумеется, Сингер намерен при этом присутствовать сам, тут уже никуда не денешься, Жильбер если и не его человек, то Сингер у него чуть ли не основной и главный клиент.

Переодеваться мне сегодня неудобно, так что придется ехать в чем есть. Но это не так страшно, потому что Сингер в курсе, а Жильбер умеет хранить секреты. Поэтому я просто остановил такси и назвал адрес говорливому итальянцу-водителю.

Когда мы доехали до места, я увидел у тротуара скромный бежевый «Рено» Сингера. Он вообще старательно избегал привлекать внимание, а такая машина, как он считал, делает в глазах публики его несколько менее американцем и несколько более не пойми кем.

В кафе было пустовато, Сингер и Жильбер сидели за дальним от входа столиком, оба с чашками кофе и стаканами воды со льдом. Я здесь тоже приобрел привычку пить кофе именно так, с холодной водой.

Жильберу было под пятьдесят, я думаю. Среднего роста неприметный человек в неприметной, но приличной одежде, с лицом таким, что отвернешься и сразу забудешь. Когда-то он работал в парижской полиции, потом переехал сюда и еще лет десять прослужил в дивизионе французского сектора старшим констеблем-детективом. Спокойно, без особых проблем. В какой-то момент он решил, что приобрел достаточно знаний для того, чтобы начать зарабатывать больше, вышел в отставку и получил лицензию частного следователя. Круг клиентуры у него был постоянный, брался он за дела сомнительные, хоть и никогда за криминальные, брал дорого, но почти всегда делал то, что просили. Главным его достоинством было то, что он знал многих людей и умел им платить, поэтому они всегда были рады ему помочь.

Я в двух словах рассказал о том, что вчера видел в ресторане. Жильбер лишь кивнул, показывая, что усвоил информацию, а Сингер громко хмыкнул.

– Так что надо сделать?

– Для начала узнать, кто встречался с Гувером.

– Это не так просто будет сделать, потребуются расходы.

– Мы оплатим, – вместо меня ответил Сингер.

Ага, заглотил наживку. Понял, что из такого знания можно много соку выжать.

– Нужны подробные приметы. – Жильбер вытащил блокнот и карандаш из внутреннего кармана пиджака. – Думаю, что они приехали сюда в один день: Гувер отправился в резиденцию, а его сладенький в отель. За это можно зацепиться. Что потом?

– Потом хотелось бы поймать их на горячем. – Сингер уже начал брать инициативу в свои руки. – Может, даже сделать фото.

– Посмотрю, что получится сделать. Десять фунтов в день плюс расходы. За расходы отчитаюсь как обычно. – «Как обычно» – это просто список на блокнотном листе, кассовые чеки ему, понятное дело, никто выбивать не будет. – Давайте аванс за пять дней и еще пятьдесят фунтов на эти самые расходы.

Мы с Сингером переглянулись и дружно выложили на стол по пятьдесят каждый. Жильбер кивнул и убрал деньги в чистый конверт, на котором карандашом написал сумму. Конверт убрался в тот же карман, из которого возник блокнот.

– Теперь приметы.

– Он американец, точно, – начал я, Жильбер сразу же перебил:

– Почему так думаешь?

– Манера одеваться, она у них отличается. Днем это сложней заметить, но в вечернем костюме правила чуть разные. Может быть студентом или выпускником колледжа, одет он в стиле «Лиги плюща».

Жильбер кивнул, уточнил:

– Это как?

– Чуть шире плечи пиджака, свободней покрой.

– Понятно. Внешность?

– Высокий, думаю, с меня примерно, темноволосый, но светлокожий. Нос прямой, волосы зачесаны назад… – Я перечислил все, что вспомнил.

– Точно был без шляпы?

– Точно. Я видел, как они выходили.

– Мог нести в руке?

– Нет, мне все хорошо было видно – шляпу у швейцара взял только Гувер.

– Хорошо, займусь прямо сейчас, вы счет оплатите, – и с этими словами встал и пошел на выход.

В окно я увидел, как он уехал на сером «Шевроле» – разумно, иногда даже можно подумать что это полицейская машина. А может, и неразумно, тут уж по обстоятельствам.

– Это может быть интересно, если Гилберт что-то отыщет, – задумчиво сказал Сингер. – И вообще Гувер никогда сюда не приезжал, даже это странно.

Я отпил глоток крепкого кофе и запил ледяной водой. Божественно. И странно, что эта манера так и не дошла до самых дорогих мест, только в обычных кафе подают вот так.

– Думаешь, что это как-то связано с аукционом? – спросил я, поставив чашечку на блюдце.

– Возможно. Я попробую разузнать по другим каналам.

Да, кстати, цель приезда Сингер, возможно, и так сможет уточнить.

– От Антенуччи к тебе больше не приезжали?

– Нет. Но на твоем месте я бы не терял осторожности, это совершенно ничего не значит.

Мы встречались с Сингером через день после того визита, он отдал мне деньги за свежие доллары. Тогда он сказал, что больше никто не появлялся, и вот теперь то же самое. Но в главном он прав – это ничего не означает. Люди босса Маленькой Италии продолжают расспрашивать наверняка. А совсем не общаться с преступным миром Большого Каира я не могу.

– Тебя подвезти? – спросил он.

– Возьму кэб.

– Будь осторожен. Ты нашел спуски в тоннель?

– Пока нет, жду кое-чего. На той неделе, думаю, займусь. Кстати, как покупатели на камни собираются их привязывать к себе?

– Никак. Камни надо огранить заново, изменить вес и снова пустить на рынок как пригодные к приему Силы. Это уже моя забота.

– Через Роттердам? – У Сингера были связи с тамошними хасидами, которые торговали бриллиантами.

– Разумеется. Мы получим хорошо если тридцать процентов от цены самих камней, без учета Силы, но этого хватит до конца жизни, поверь. И тебе, и мне. Ладно, я тоже пойду. Заплатишь по счету?

– Сингер, как мелочно, – засмеялся я. – Ладно, заплачу.

– Тогда я пошел.

Мы всегда расходимся порознь. Это маленькая, но тоже полезная добавочка к конспирации.

Дальше день получался пустым. Том пока еще не успел получить схемы, если он вообще их получит, потому что тут без всяких гарантий, Марго не настаивала на встрече сегодня – у нее какие-то посиделки с подругами, к моей радости, вечеринка на пароходе ожидается завтра, так что я оказался предоставлен самому себе. Правда, в отеле мне передали, что звонил Джордж Махони и пригласил посмотреть еще одну виллу, совершенно исключительную, как было сказано в переданной мне записке, а записывал портье с его слов, но как-то изображать заинтересованного покупателя сегодня не хотелось. Поэтому я просто перезвонил ему из номера, наткнулся на секретаршу, к моей радости, и просто передал, что обременен неожиданно свалившимися делами и обязательно свяжусь с ним через два дня.

Неожиданно портье снова позвонил и сообщил, что внизу, в кафе, меня ожидает некий джентльмен, а посыльный сейчас передаст записку от него. И действительно, через минуту в дверь номера постучали, и очередной посыльный, которого я пока еще не видел, передал мне аккуратный белый конверт из хорошей бумаги. Я машинально выдал монету парнишке и, закрыв за ним дверь, осмотрел и ощупал конверт.

Нет, вроде никаких каверз, разве что меня хотят отравить через прикосновение, но тогда уже поздно и вместе со мной скончаются посыльный и портье. Внутри прощупывались визитная карточка и листок бумаги. Поэтому я не стал размышлять дальше и взял с бюро нож для вскрытия этих самых конвертов.

Визитка. «Краус унд Бахман, финансовые консультанты». Ага. Рихард Краус, партнер. Адрес в германском секторе. К чему бы это? Вот как раз с этим сектором у меня меньше всего связей, точнее, их совсем нет.

Да, и записочка аккуратным, почти что каллиграфическим почерком:

«Уважаемый господин Ван Дер Меер. Или вас лучше называть господином Высоцки? Или дорогим Полем? Или Павлом? Осмелюсь попросить вас о немедленной встрече, которая может быть одинаково интересна и вам, и мне. Прошу не делать опрометчивых шагов, я не представляю для вас и ваших планов совершенно никакой угрозы. К тому же вы не совершили ничего, о чем следовало бы сожалеть. Искренне ваш новый друг, Рихард».

У меня внутри что-то одновременно и похолодело, и оборвалось. Имя названо правильно, а это означает, что кто-то, вот этот самый Краус, вскрыл мое инкогнито. Нет, в этом нет никакого преступления… если не считать въезда под дубликатом чужого паспорта… не думаю, что кто-то может связать со мной грабеж букмекерской конторы и убийство «Певца» Карузо, но все равно это очень нехорошо. И может обрушить все мои планы.

Это что, шантаж? Да мне плевать на шантаж, мне и без бриллиантового аукциона живется неплохо, так что я могу просто плюнуть на все и уйти, а заодно избавлюсь от несколько утомительной необходимости изображать не самого себя, а Сингеру его двести фунтов отдам без проблем. Тогда что?

Паниковать тоже не нужно, пусть… идет как идет. Я с ним встречусь. Не думаю, что кто-то начнет бузить в кафе «Ритца» – это будет совсем уж за гранью. Пойду поговорю.

Портье показал мне человека в светло-сером костюме, сидящего за ближним к проходу столиком. Тот приветливо помахал мне рукой. Я подошел, сел напротив.

– Мистер Краус?

– Добрый день, мистер Ван Дер Меер, – сдержанно, но приветливо улыбнулся тот. – Рад познакомиться. Кофе? Чай? Я бы предложил даже коньяк, но после кофе и разговора.

– Кофе. Капучино.

Краус жестом подозвал официанта, попросил для меня кофе. Перед ним уже стояла чашка и крошечная вазочка с шоколадом «Эдьярд».

– Угощайтесь, – придвинул он вазочку ко мне. – Чудесный шоколад, странно, что его не подают в других местах.

– Подожду кофе, спасибо. – Я тоже был сама приветливость.

– Скажите, Роберт… давайте по именам? Нам все же суждено стать друзьями, я уверен.

– Как вам будет угодно.

– Прекрасно! – снова заулыбался он. – Я даже могу звать вас Павлом, если хотите, но мне почему-то кажется, что сейчас это будет неуместно.

Слегка за сорок, высокий, может быть, слегка полноват, но так грузнеют бывшие атлеты, а Краус выгладит сильным. Светло-русые волосы, падающие косой челкой на лоб, маленькие, глубоко сидящие глаза. Взгляд спокойный и уверенный, но при этом сразу бросается в глаза странная манера постоянно облизывать губы кончиком языка. Крупные ладони, на правой руке университетский перстень. Легкий, но, несомненно, немецкий акцент.

– Совершенно неуместно, – подтвердил я его предположение. – Чем вызвана такая неожиданная дружба? Кстати, это ваш человек шарил в моем сейфе и катался следом на сером «Ситроене»?

– Наш, непременно наш. – Краус словно даже обрадовался моей догадливости. – Мы, германцы, дотошные люди и предпочитаем тщательно готовиться к разговору. Кстати, вы знаете, что в Аргентине очень много немцев и германская община весьма влиятельна?

А, вот оно что.

– Это вам. – Он достал из кожаной папки-портфеля, стоявшей у стула, лист бумаги и протянул мне. – Нынешний адрес настоящего Роберта Ван Дер Меера. А чуть позже мы можем даже показать фотокопию его паспорта. К сожалению, прямой рейс воздухом сюда из Буэнос-Айреса недоступен, так что переслали ее кружным путем.

– Сколько хлопот, – поразился я. – И все ради меня одного.

– Именно! Скажите, могу я задать вам нескромный вопрос?

– Конечно. Ответа не гарантирую, раз он нескромный, но задать его можно.

– Скажите, Роберт… вы хотите ограбить аукцион?

– Действительно нескромный, – покачал я головой. – Выходящий за грань приличий.

Краус негромко рассмеялся.

– Каким бы ни был ваш ответ, вам все равно ничего не угрожает с нашей стороны.

– С чьей стороны?

– Я представляю абвер, то есть военную разведку Германской империи, – стерев с лица улыбку, сказал Краус.

– Это так неожиданно, – хмыкнул я, ничуть не покривив душой. Ждал я чего угодно, но никак ни этого. – Тогда я задам встречный вопрос: что вы можете предложить, что будет вашим вкладом в нашу дружбу и ценой моей откровенности?

– Мы можем многое предложить, если найдем почву для дальнейших отношений. Например, мы никому не скажем, где вы живете на самом деле, о квартире рядом с авеню Наполеон. Не станем выдавать лорду Бриггсу, кто вы есть на самом деле. Не будем сообщать властям о том, что вы совершили преступление, въехав с фальшивым паспортом.

– Этого мало, – развел я руками. – У меня хороший адвокат, так что за паспорт я отделаюсь штрафом. А отношениями с семьей вице-губернатора я не так уж и дорожу, поверьте на слово.

Ну как-то не ожидал я такого дешевого шантажа, если честно. Он действительно хочет меня этим зацепить? С такого крючка даже карась сорвется, а я далеко не карась, а рыба покрупнее.

– Я начал с плохого, – продолжил Краус после короткой паузы, во время которой он пытался изучать мое лицо. Но вот это зря, мне в покер надо играть, если говорить о волнительной мимике. – Но есть и хорошиеновости. Ваш кофе несут, к слову.

Действительно, к столу подошел официант, поставил передо мной чашечку и быстро удалился.

– И какие же? – спросил я.

– Мы не хотим вам мешать на самом деле, это первое. Германское государство не интересуют проблемы англо-саксонских властей этого места. Более того, мы даже можем в чем-то помочь. Еще вас ищут люди этого немытого бандита Антенуччи, мы можем сделать так, что о вас просто забудут.

– Вы дружите с Антенуччи?

– Нет, мы представляем государство и кайзера Германской империи, так что дружбы со всякой швалью водить не станем.

– Да уж ладно! – засмеялся я. – Такие службы, как ваша, используют всех подряд.

– Использовать и дружить – очень разные вещи.

– Но мне почему-то предлагаете дружбу.

– Сочтите за шутку. Мы хотим вас использовать в своих целях. И пути достижения этих целей во многом у нас совпадают.

– Не убедили, – покачал я головой. – Совсем. Я не знаком с делами разведок, не к ночи будь помянуты, но знаю, как вербует полиция. Разовая выгода меняется на вечную зависимость. Мне это совершенно не требуется. Вам нечего предложить и нечем угрожать. Спасибо за кофе, кстати. Счет я оплачу.

Блеф. Пусть не полностью, но блеф. Просто так отказаться от ограбления аукциона и вместо этого судиться из-за чертова паспорта мне тоже не хочется.

– Вы нам нужны. Это не так уж и мало. Интересы Германии были ущемлены при заключении Базельского договора семнадцатого года. Камни Силы остановили войну, поставив все стороны в положение «мексиканской ничьей», но все же страны Антанты сумели выторговать для себя условия получше, несмотря на то, что Германия продолжала сражаться. – Он чуть подался вперед, сложив ладони на столе. – Чем дальше, тем больше проявляется это неравенство. Правила продажи камней устанавливает британско-американский союз, меняя их на ходу. В результате Германия с каждым годом имеет все меньше и меньше доступа к Силе.

– И вы что, хотите чтобы я украл камни для вас? – поразился я.

– Нет, украдите их для себя. – Краус покачал головой и опять быстро облизнул губы. – Я даже не думаю, что у вас получится, хотя такую вероятность тоже нельзя исключать. Наши интересы совсем в другом, я не уполномочен посвящать вас во все планы. Но хотя бы попытка ограбления нам нужна. Удачная нужна еще больше.

– А потом? В Нил?

– Потом уезжайте, мир большой. Подумайте сами о своей безопасности, если не доверяете нам. После аукциона мы уже не встретимся. Кстати, я не настаиваю на немедленном ответе, думайте сколько угодно. У вас есть моя карточка, позвоните, когда примете решение. Завтра, например. Или послезавтра, самое позднее. Мы тогда снова встретимся и все обсудим. Ну, или уже не встретимся. Только не говорите пока никому о нашей неожиданной встрече. Кстати, почему вы не едите шоколад? Он здесь великолепен. – Краус снова чуть подвинул ко мне вазочку. – Поверьте, он не отравлен.

Мда, неожиданно. Всем сюрпризам сюрприз. И что мне прикажете со всем этим делать? Бросать все и сваливать? Как-то неохота. Пусть деньги у меня какие-то есть, но небольшие на самом деле, хватит открыть небольшой бизнес, не более, так что придется искать новую работу в незнакомом месте, а это не так просто. Я здесь как-то прижился уже. Даже если немцы передадут людям Антенуччи записку с моим адресом, это не так страшно, я могу потеряться в этом городе, но все равно…

Вот если меня арестуют, то в тюрьме Антенуччи меня достанет. Но я думаю, что до суда я окажусь под залогом – преступление действительно так себе. И все же ничего исключать нельзя. То есть надо или бежать сразу, вот прямо сегодня, бросив все, или начинать игру с немцами.

В то же время я не верю, что мы с Краусом так мирно разойдемся. Мертвые не болтают, а я сейчас лишь нечто очень маленькое в очень больших жерновах: сотрут в пыль и не заметят. Стоимость моей жизни на тот момент будет составлять если не отрицательную величину, то просто чистый ноль. Меня даже может неожиданно найти Антенуччи со своими мобстерами. Почему бы и нет?

Но это уже потом, после аукциона. Может быть, сразу после аукциона, но все равно после. То есть я могу выиграть какое-то время, а за это время что-то придумать. И сбежать никогда не поздно, как мне кажется.

Что они конкретно могут от меня хотеть? Пока Краус не сказал ничего, оставил на следующий разговор, после того как я соглашусь с ними сотрудничать. Кстати, Антенуччи что, на них работает? Как-то не верится. Я бы выслушал их план. Как там они собираются избавить меня от излишка внимания со стороны сицилийцев?

Я пока не вижу, у кого какая «рука», карты никто не открывал. Пока все оперируют лишь ставками и любой может отчаянно блефовать. Даже сам Краус может быть обычным жуликом, прикидывающимся тем, кого он изображал сегодня, желающим совсем другого. Если меня с дела спугнет какой-то шаромыжник… нет, тогда я сам себя уважать перестану. И в конце концов, это игра. Пусть ставки в ней и запредельные, на кону жизнь и даже способы ее прекращения могут быть удивительно нехорошими, но и банк такой, что фишек в нем до потолка. Не эту ли игру я выбрал уже давно, когда вдруг решил вступить в Иностранный легион и отправиться к черту на рога воевать не пойми за что? Так ли мне это было нужно?

Корень всех ответов кроется во мне самом, в моем характере, который рвут пополам авантюризм и осторожность. Я ведь не номером в «Ритце» и обедами в «Ла Террас» сейчас наслаждаюсь, а тем, что веду игру, вживаюсь в образ – эдакая смесь актера и одержимого азартом игрока за зеленым столом. Хороший я актер? Поверит мне публика? Если поверит, то я получаю приз. И деньги тут даже не главное, я свою жизнь в Латинском квартале на вот эту, будь она даже настоящей, менять совсем не хочу. Для Поля Высоцкого аргентинский наследник – скучное и неинтересное существо. Зачем менять настоящую игру на возможность ходить с вечеринки на вечеринку? В чем смысл такого существования? Мне уже тяжело проводить время с Марго, потому что невыносимо скучно.

Так что не буду я пока сходить с дистанции, пробегу еще несколько кругов, посмотрю, как дела пойдут дальше. Если их понесет под гору, то, может быть, я еще и успею покинуть гонку. А не успею – значит, не судьба, значит, проиграл. Не всегда же выигрывать, верно?

Почему немцы могут хотеть ограбления аукциона? Простейший ответ – чтобы ограбить грабящего, но он не выглядит очень уж правильным, потому что грабящий может и неудачу потерпеть. Значит, им нужен скандал? Может быть. Что еще? Не знаю, темна вода во облацех, мало информации. Надо встречаться с Краусом, на вербовку не соглашаться сразу, постараться выудить из него как можно больше. И какой-нибудь аванс, в доказательство дружбы. Пусть, например, усмирят Антенуччи. Если усмирится, то можно пока соглашаться.

А если мы ни о чем не договоримся? Тогда надо бы заранее готовиться к отходу, пожалуй. Куда? Для начала из квартиры. Даже если помимо Антенуччи меня начнет искать полиция, то и это не так страшно. Во-первых, они долго не ищут, у них других хлопот хватает. Если ты просидел где-то тихо, как мышка, больше месяца – о тебе и забыть успеют. Еще паспорта у меня есть, целых два. Еще один французский, совсем как настоящий, с удостоверением личности резидента Зоны Большого Каира, с которым я могу пересекать границу вообще свободно, просто предъявив это самое удостоверение, и бельгийский, со штампом въезда.

То есть теперь надо снять комнату в меблирашках и взять другую машину. Комнату искать подальше от Латинского квартала, то есть поближе к Двадцать шестой улице. Там район застроен большими домами и заселен все больше чиновниками и клерками, считается совершенно не криминальным – там проще затеряться.

Так что вот этим бы и нужно заняться пока. То есть надо выйти из номера, поехать переодеться, взять газету «Le Caire Français» и искать в объявлениях. И быть при этом очень, очень осторожным.

В общем, я решительно собрался и покинул отель на такси, попросив высадить меня на Тридцать третьей, неподалеку от дома, но в стороне. Описав пару кругов по району вокруг дома, я без особого труда обнаружил серый «Ситроен», стоящий в полусотне метров от арки, через которую я обычно выезжал из гаража или входил домой через черный ход. В машине сидел один человек, не знаю, тот ли, что и раньше, или другой. Номер был прежним. Наблюдение, как мне кажется, даже не было слишком скрытным, скорей выглядело как намек: «Мы приглядываем за тобой».

Со стороны парадного входа я никого не обнаружил, но это ничего не значило, потому что наблюдать можно было из кафе на углу, а там сейчас чуть ли не битком, наблюдателя не вычислишь.

Я задумался. Как лучше поступить? С одной стороны, конфликт с людьми Крауса мне не нужен, но с другой – лучше показать, что у меня тоже есть свое мнение по разным вопросам. Пусть даже и не планируя быть с немцами совершенно честным, я все равно буду пытаться в открытую гнуть свою линию. Если я изображу полную покорность судьбе, то они могут и не поверить, потому что сам Краус прекрасно осознает тот факт, что крючок у них слабый. Но вот нужно ли начинать прямо сейчас?

Да не помешает.

Обогнув квартал по кругу, я подошел к «Ситроену» сзади, со стороны пассажирской двери. Открыл ее рывком и уронил себя внутрь, рядом с водителем, одновременно направив на него пистолет.

– Добрый вечер. Чем заняты?

Человеку за рулем было за тридцать. Вроде бы невысокий, худой, какой-то весь блеклый и невзрачный. Он сразу поднял руки перед собой, показывая открытые ладони, и положил их на руль.

– Я друг господина Крауса, – сказал он. – Вы недавно встречались.

Ответил он на английском, но с явным немецким акцентом.

– Да, я знаю, – кивнул я с полной готовностью понять и простить. – А здесь что делаете?

– Трудно сказать одним словом. – Он чуть пожал плечами. – Отчасти я за вами слежу, вы меня давно заметили, отчасти вас охраняю. Если бы на вас напали сицилийцы, например, я оказался бы рядом.

– Поехали, – я кивнул вперед, – прокатимся.

– Куда?

– Пятьдесят пятая улица, в самый конец.

– И что там?

– Увидите. Не беспокойтесь, я тоже никого убивать не собираюсь, если вы, конечно, не начнете делать глупости. Давайте держаться в рамках приличий.

– Хорошо, – сказал он просто, заводя машину. – Вы аккуратней с пистолетом, у этой модели очень легкий спуск, я таким пользовался много раз.

– Я знаю. Не беспокойтесь.

– Не думаю, что это удачная идея, – практически равнодушно сказал он. – Вам проще разрешить все проблемы с моим боссом.

– С боссом я поговорю. Но пока проблема – вы. Наблюдение у моего дома и есть проблема. Мне это не нравится. Еще не нравится, когда обыскивают мою комнату и лезут в сейф. Не нравится постоянная слежка.

– Как поедем? По улице до конца или через Восьмую авеню? – на таксистский манер спросил невзрачный.

– По улице до конца.

Вести машину он умел. Уметь – это не разгоняться, насколько получится, это как можно меньше тормозить и не терять скорость. Вроде и плавно и даже не так уж быстро, но…

Оба молчали: и он, и я. Нервным водитель тоже не выглядел, но и я бдительности не терял, пистолет все время был направлен ему в бок. Калибр маленький, но даже одна пуля может вызвать заражение, и тогда не каждый госпиталь сумеет его откачать. Разве что частный, позволивший себе прикупить Камень Силы, способный победить инфекцию. Буду я стрелять? Ну, если он не схватится за свое оружие, то точно не буду, но он же этого не знает, верно?

В конце Пятьдесят пятой не было ничего интересного – это зона фабрик и складов, рабочий день уже закончен. Почему мы ехали именно туда? Потому что там очень трудно взять кэб, вот и вся причина. Придется немало пройти пешком. И поэтому, когда мы остановились у длинного забора с огромной надписью «Строительные материалы Бакстера», я просто сказал ему:

– Вылезайте.

Он хмыкнул, но возражать не стал. Вышел и даже отошел к забору, держа руки на виду. Я просто передвинулся на его место и сказал:

– Я оставлю машину там, откуда мы уехали. Приятной прогулки.

– Всего хорошего, – чуть наклонил голову он.

Дома время терять не стал. Схватил первую попавшуюся обувь и одежду вместе с вешалками, бросил в чемодан, сунул за пазуху пакет с деньгами из тайника, весь запас оружия побросал в кожаный докторский саквояж и метнулся со всем этим в гараж. Выгнал «Форд» и понесся прочь с этого места, постоянно проверяясь. «Ситроен» так и стоял пустым там, где я его оставил.

По пути сообразил, как сделать все оптимальным образом. Остановился у какого-то бара, разменял за стойкой шиллинг и зашел в телефонную кабинку возле туалетов. Набрал Иана.

– Ты на работе, как вижу? – спросил я вместо приветствия.

– Я всегда на работе. Что-то случилось?

– Нет. Но мне нужна другая машина на время. Есть что-нибудь на примете?

– Есть годовалый «Пежо 402» и тоже годовалый «Шевроле Стандарт Сикс». Хочешь купить или в прокат?

Опция «взять покататься» не предлагалась.

– Они хоть с документами?

– «Пежо» уже совершенно чистый. «Шеви»… ну, там в принципе тоже уже все нормально.

Понятно. Иан иногда сам приворовывает машины, переделывает и продает своим людям. Ворует машины попроще, переделывает хорошо, пока никто не попался, но мне «Пежо» предпочтительней, я объяснял причины.

– Возьму «Пежо». Мой «ви-восемь» спрячешь пока?

– Никаких проблем. У меня. А у тебя, похоже, все же проблемы?

– Это не проблемы. Расскажу, когда приеду.

– Скоро будешь?

– Через полчаса.

– Жду.

Так, половина дела считай что сделана: если Иан сказал, то это как в аптеке. После стольких лет Великой депрессии говорить «как в банке» уже язык не поворачивается, «банкир» теперь слово ругательное.

У Иана я оказался через двадцать минут. Механики уже разошлись, он один возился в своем гараже, меняя на станке покрышку на диске. «Форд» сразу заехал во двор, за забор, с глаз подальше.

– Вот «Пежо», вот «шеви», – не стал откладывать дело в долгий ящик Иан, сразу указав на две стоящие рядом машины. – Десять фунтов в месяц каждая.

Серый «шеви», прямо полицейский, что иногда и неплохо. Но мне другой образ нужен. А вот про «Пежо» знаю меньше. Знаю, что модель прошлого года, кузов «салон», то есть нормальный четырехдверный, фары забавно размещены за решеткой радиатора, выглядывают оттуда, как филин из клетки.

– Расскажи. – Я постучал ладонью по капоту «Пежо».

– Хорошая машина. – Иан раскрыл водительскую дверь. – Пятьдесят пять сил, делает семьдесят пять миль в час, если нужно. И жрет бензин не так, как твоя, к слову. Я бы на твоем месте вообще их поменял.

– Но-но, попрошу без оскорблений! – поднял я руку. – Ты сам ездил?

– Я на них обеих езжу пока, не продал же еще, видишь? «Пежо» нравится больше, чем «шеви», проще рулить. Кстати, а что ты вырядился, как будто тебя лимузин ждет?

– Так надо, так надо.

– Тебя сицилийцы нашли, что ли? Зачем тебе другая машина?

– Нет, не нашли и не ищут, я думаю, – приврал я. – Если бы нашли, то я бы уже мертвым ходил. Это для дела, надо помелькать там, где меня могут узнать.

– Тогда точно бери «француза». Когда делом займемся?

– Все деньги уже потратил? – усмехнулся я.

– Я не ты, костюмы по сто фунтов не покупаю. – Он обличительно уставил измазанный палец мне в грудь. – Я живу с гаража, ко мне никаких вопросов.

Вот да, именно так и есть. А все нечаянные, так сказать, доходы Иан накапливает, обращает в золото и хранит в разных банках. Может, даже на разные имена, не знаю. Бережливый и экономный.

– Где бы ты был без меня? – добавил я в диалог патетики.

– Вот этого не нужно, мы это все проходили. Скотч? Бурбон?

– Нет, надо ехать, тороплюсь.

Искать жилье совсем поздно не слишком удобно, так что я лучше сейчас. Газета у меня с собой, да и так вспомнил пару отелей, где можно поселиться надолго. Как раз в нужном месте.

– Когда появишься?

– Жду сигнала. Через пару дней, наверное. Готовь фургончик коммунальной службы, пригодится.

Машина понравилась. Едет шустро, салон отделан крупным вельветом песочного цвета. Разве что рычаг коробки передач поначалу был совсем непривычен – просто торчал горизонтально из деревянной приборной панели. Разгонялась не так могуче, как мой «ви-восемь», ну да ладно, надеюсь, что убегать на ней ни от кого не придется.

В темном переулке переоделся прямо в машине, забравшись на заднее сиденье. Очень уж мой облик не соответствует тому отелю, в котором планирую найти себе место. Место называлось «Отель Жозефин» и располагалось в тихом переулке между Двадцать пятой и Двадцать четвертой улицами. Четырехэтажный доходный дом, где на первом этаже в холле за полированной стойкой листала журнал о домоводстве немолодая дама, попутно курившая тонкую сигару.

– Мадам, добрый вечер, – поприветствовал я ее чуть не с порога. – Я ищу квартиру.

– Добрый вечер, мьсе, – она поднялась навстречу, – могу поинтересоваться вашим родом занятий?

Я одет нейтрально и очень прилично, так я одеваюсь, когда мне нужен «адвокатский» вид.

– Я оценщик активов в «Лаваль и Мерсье». – Я выудил визитку из бумажника и положил ее на стол. – Бернар Перра, к вашим услугам.

– Вы здесь с визитом?

– Я работаю здесь уже год, мадам, – улыбнулся я хозяйке. – Просто расстался с женой, надо где-то жить.

– О-ла-ла! – мгновенно прониклась она сочувствием. – Надеюсь, что у вас все наладится.

– Не думаю, мадам. – Я снова улыбнулся. – Я застал ее с другим, танцовщиком-испанцем.

Вот так, история должна быть леденящей кровь и заставляющей воображать кипящие страсти, раз мадам сразу расчувствовалась.

– Не понимаю, – всплеснула она руками, – неужели он красивей вас?

– У меня скучная работа, а он танцует танго. Как можно сравнивать? Но спасибо за комплимент.

– Танго? Омерзительно, – фыркнула она. – От этого танца вся распущенность. Мадам Бланшар, – протянула она руку. – Жозефин Бланшар.

– Польщен знакомством, мадам Бланшар.

– Зовите меня Жозефин.

– Благодарю. Просто Бернар.

– Могу предложить двухкомнатную квартиру с окнами на улицу, восемь фунтов в месяц.

– Какой этаж?

– Верхний. Лифта в доме нет, но лестница широкая.

– Ничего страшного, я занимаюсь спортом, – снова максимально неотразимо улыбнулся я. – Можем посмотреть квартиру?

– Разумеется! Можете даже взять ваши вещи, если вам понравится, то просто спуститесь подписать контракт. Коринн! – Она схватила со стойки колокольчик с ручкой, и из подсобки выбежала молодая темноволосая девица в переднике горничной. – Коринн, покажите мсье четыреста вторую. Бернар, жду вас потом здесь, – добавила она, повернувшись ко мне.

Отель выглядел именно так, как я и рассчитывал. В тихом, но приличном месте, чистый, хорошо отделанный. Впрочем, за восемь фунтов в месяц этого следовало ожидать. Лестница покрыта ковровой дорожкой, прижатой бронзовыми штангами, полированные перила начищены и пахнут воском. Коринн так старается?

Коридор оказался широким, двери мореного дерева в обе стороны, латунные цифры и латунные же ручки. Плоские круглые матовые светильники, что вошли в моду со стилем ар-деко. Коринн забежала вперед, открыла дверь и прошла первой, зажигая свет.

– Гостиная, мсье, – сказала она на случай, если я не понял.

– Мило, очень мило.

Просторной комнату никак не назовешь, но все нужное здесь есть: два кресла и диванчик, торшер возле них, обеденный стол, книжный шкаф с кучкой двухпенсовых романов в ярких обложках за граненым стеклом, секретер с откидной крышкой в углу и стул рядом. Два высоких окна с французскими балкончиками, цветы в горшках, на стенах несколько дешевых пейзажей в приличных рамках. Берег Нила, лодки, вид на пирамиды. Кухни нет – в таких местах их не бывает, но за деревянной перегородкой в маленькой нише стоит холодильник. Неплохо, владельцы не пожалели десяти фунтов. И да, есть тостер с кофейником и ручной кофейной мельницей.

Кстати, попутно вспомнилось, откуда взялись эти «французские балкончики» – с них было удобно справлять нужду прямо на улицу, причем не только мужчинам. Такая вот парижская романтика.

– Радио, мсье. – Коринн показала на радиоприемник на низком столике.

– Это прекрасно. Телефон городской?

– Телефон внизу, но портье принимает звонки и почту.

– Благодарю вас.

Она улыбнулась, показав в улыбке крупные зубы, и чуть ли не бегом метнулась к двери в дальней стене.

– Спальня, мсье.

– Благодарю.

Спальня тоже не поражала размерами, но опять же была чиста, мебель новая и добротная. Кровать, приставной пуфик, две тумбочки с лампами, верхнего света нет. Большой шкаф. Над кроватью опять же пейзаж – закат над морем, рамка по стоимости явно превышает предмет искусства.

Я поставил чемодан и саквояж на пуфик.

– Прекрасно. Мне нравится. Пойдемте вниз.

Мадам Бланшар уже приготовила бланк контракта, вписав не только сумму, но и мое имя. Но я все же выложил на стойку французский паспорт, от которого она вроде бы и отмахнулась, но при этом взяла в руки и сравнила имя с тем, что записала в контракте.

– Депозит за два месяца и оплата за месяц вперед, – сказала она, возвращая паспорт. – Двадцать четыре фунта все вместе.

– Чек или наличные? – Я вытащил из кармана и бумажник, и чековую книжку, при этом ничуть не сомневаясь в ответе.

– Пусть будут наличные, – улыбнулась она.

Пусть будут, пусть. Хоть небольшая, но экономия на налогах.

В комнате разобрал вещи, развесив все в шкаф, пока не помялось. Затем взялся за саквояж. Он с хитростью, то есть с двойным дном. Вытащил сперва набросанное кое-как оружие, затем выложил на кровать две фотокамеры, складной штатив, коробки с пленками. Нет, я не увлекаюсь фотографией, вовсе не увлекаюсь, просто если две камеры «Аргус А» стоят по четыре фунта каждая, а большая репортерская «Агфа Шур Флаш» со вспышкой и набором ламп и вовсе двенадцать, то даже любопытная горничная не всегда полезет в сумку. Во-первых, ей камеры неинтересны, а во-вторых, сколько она получает? Наверняка не больше трех фунтов в неделю, а может, и меньше, то есть побоится сломать.

Поэтому я вытащил дно из толстой кожи и уложил туда по порядку, один к одному, свой «сэведж», гражданский «люгер» под семь – шестьдесят пять и револьвер «кольт агент» с коротким стволом. Ну и коробки патронов с запасными магазинами пошли туда же.

Положить что-то в «Пежо»? Сменить свой крошечный «маузер» на что-то побольше? Не хочется мне дать людям возможность увидеть на мне оружие в тот момент, когда я изображаю светского хлыща, вот в чем проблема, а это занимает сейчас большую часть моего времени. С другой стороны, если прижмет, то… Слишком много проблем вокруг, слишком много.

9

На второй день маскироваться не требовалось, поэтому я с утра гордо подъехал на «Ласалле» туда, где уже собиралась вся компания на затяжную вечеринку. Пароход «Бастет» с силуэтом сидящей кошки на трубе был пришвартован к причалу, широкие мостки сброшены, а помощник капитана в белоснежном мундире проверял приглашения.

Марго пока не было, но у меня сегодня другие планы, отчасти спасибо херру Краусу, но в большей степени из-за моих собственных задумок. Смысла терять сутки в этой компании я не видел, к цели никаким образом это не приблизит. Поэтому я просто толкался с остальными на пристани, к которой поочередно подъезжали машины, высаживая пассажиров с багажом, и ждал Марго.

Она подъехала минут через десять после меня. Не сама, ее привезло длинное бело-голубое купе «Роллс-Ройс Континентал», причем за рулем, как и подобает в купе, сидел сам лорд Бриггс, а Марго была рядом. Один матрос в форме принял ее небольшой багаж, а второй раскрыл пассажирскую дверь. Блюдя правила вежливости, я подошел к машине, подал руку «почти невесте» и поклонился ее папаше:

– Лорд Бриггс!

– Роберт, какая приятная встреча! – заулыбался он, повернувшись ко мне. – Надеюсь, что вы прекрасно проведете время.

– К сожалению, я здесь для того, чтобы извиниться, – скроил я скорбное лицо. – Покупатель на нашу компанию прилетает сегодня всего на один день, потом он возвращается на родину. Все случилось так неожиданно, узнал об этом лишь сегодня ночью, и у меня нет никакой возможности перенести встречу.

– Ро-оберт, – разочарованно протянула Марго. – Ты собираешься меня бросить одну с этими всеми? – Она показала на толпу на причале.

– Маргарет, мужчина в первую очередь должен думать о бизнесе, – одернул ее лорд Бриггс. – Я бы тоже с радостью поехал с вами, а вместо этого должен катить с инспекцией в Луксор. И сегодня будний день.

– Марго, увы, что-то я все же должен делать, иначе блаженное безделье меня разорит, – улыбнулся я ей. – Обещаю это компенсировать всеми возможными способами.

– Ловлю на слове. – Она вздохнула, но не так чтобы очень тяжко.

– Приношу извинения, – кивнул я сразу им обоим. – Встреча через полчаса, мне нужно в германский сектор.

– Покупатели немцы? – спросил лорд Бриггс.

– Да, германский концерн. У них очень сильные позиции в Аргентине.

– Вам потом надо будет правильно разместить свой капитал.

– Можете кого-нибудь посоветовать?

– Мой близкий друг возглавляет филиал «Барклиз» в Зоне Большого Каира, лучше его никто не поможет вам распорядиться деньгами.

– Благодарю. Как только покупка будет оформлена… если будет, разумеется, то я немедленно обращусь к вам за помощью.

– В любой момент!

Я провел Марго к компании, поздоровался на ходу со знакомыми и, немедленно откланявшись, поспешил к своей машине. Когда выехал со стоянки, увидел «Роллс-Ройс», неторопливо едущий по Гранд-Променад на юг. Догонять я его не стал, пристроился в том же ряду подальше. Некоторое время мы ехали в одном направлении, но затем машина лорда Бриггса свернула не к мосту, за которым начиналось шоссе на Луксор, а в сторону французского сектора, что меня немного удивило. Пожав плечами, я решил немного прокатиться следом. Лорд Бриггс мою машину никогда не видел и не думаю, что он станет выискивать слежку, так что риска никакого. Да и заехать в германский сектор можно через французский, поэтому у меня еще и повод есть катить тем же маршрутом.

К еще большему моему удивлению, «Роллс-Ройс» встал у тротуара возле пляс де Опера. Я проехал чуть дальше и тоже остановился, выйдя из машины и наблюдая, прикрывшись ею.

Лорд Бриггс, не оглядываясь, направился в сторону увешанного по фасаду флагами отеля «Гранд Плаза», а я, чуть подумав, пошел следом. В конце концов мне сам барон нужен, а не его дочка, так что никакое знание излишним не будет. При этом бросилось в глаза, что вице-губернатор натянул панаму на глаза, словно желая сохранить инкогнито.

В подъезде и холле отеля было людно, так что на меня, входящего, никто не обратил внимания – швейцар в ливрее просто топтался у открытой двери. Вице-губернатор направился в кафе, которое хорошо просматривалось от стойки портье, ну а я пошел к самой стойке, где пристал к клерку с расспросами о том, как следует заранее бронировать сразу несколько номеров, и так чтобы рядом, и чтобы президентский, потому что наша компания ожидает визит особо важной персоны с сопровождающими лицами, и тому подобное. Клерк вежливо и подробно отвечал, я даже делал пометки на листке бумаги, который взял вместе с карандашом со стойки, и при этом боковым зрением следил за лордом Бриггсом.

Папаша Марго сидел за столиком в одиночестве недолго. Он даже не стал принимать заказ от подошедшего официанта, просто крутил головой, в явном нетерпении кого-то ожидая. Потом мимо столика прошла, покачивая бедрами, женщина в розовом шелковом платье с поясом, подчеркивающим ее тонкую талию, и в небольшой, надетой чуть набок соломенной шляпке. Они с вице-губернатором явно обменялись взглядами, после чего он засуетился, вскочил и направился следом, в сторону лифтов.

Вот как… Уже совсем интересно. Готов поставить свой «ви-восемь» против пары заношенных носков, но это точно не деловая встреча и тем более не инспекция в Луксоре. Более того, я даже готов расширить свою ставку на то, что у лорда Бриггса интрижка на стороне, что особенно интересно. И не менее интересен тот факт, что «Гранд Плаза» – отель французский, во французском же секторе, и останавливаются в нем все больше французы.

Жаль, последовать в лифт я за вице-губернатором не могу, не поймут. Но мне очень, очень интересно, что это за женщина в розовом платье.

Что делать? На пляс Опера множество открытых кафе, вполне можно посидеть и понаблюдать за выходом из отеля и «Роллс-Ройсом» барона. Встречу с Краусом я пока не назначал, хоть и намеревался назначить, но это терпит, ее и на завтра перенести можно.

Поблагодарив заботливого клерка, я забрал листок с записями и направился к выходу. Там уже огляделся, пытаясь выбрать кафе поудобней, чтобы и до своей машины было рукой подать на случай, если возникнет повод следить дальше.

Такое кафе нашлось, как раз почти там, где я остановился. Называлось оно «Кафе де Флер» и напоминало со стороны смесь красных зонтиков и красных и желтых цветов в огромных гипсовых вазонах. Свободный столик нашелся, я сразу же заказал кофе, минеральную воду и круассаны. Вообще-то я уже завтракал, но много людей в этом месте только просыпаются, так что поздним завтраком никого не удивишь. И заодно попросил принести вчерашний «Вечерний курьер» и утреннюю «Газетт». Дырку в них для подглядывания делать не буду, но в случае чего прикрыться можно.

Ждать, к удивлению, пришлось не так уж и долго. Лорд Бриггс вышел из отеля первым, мало того что надвинув поля шляпы ниже, так еще и темные очки надев, а даму я сразу не узнал – она переоделась и сменила шляпку. До машины они шли отдельно и только уже возле «Роллс-Ройса» вице-губернатор снова обратился в джентльмена и распахнул перед подоспевшей дамой дверцу.

Дама, кстати, довольно красивая. К тридцати, наверное, брюнетка, породистое лицо с большими глазами. Невысокая, чуть даже в теле, но пропорциональная и с тонкой талией. Сочная такая. Раньше я никогда ее не встречал, это точно.

К этому времени я уже рассчитался по счету и, пока сам вице-губернатор грузился за руль, успел дойти до машины и завести двигатель. И когда «Роллс-Ройс» проехал мимо, последовал за ним. Ехать пришлось совсем недолго, до пляс де Фош, на которой друг против друга выстроились эпатажный Вернисаж – местная Мекка современного искусства – и кабаре «Ксанаду», пока еще с выключенными огнями, но с битком набитым публикой одноименным уличным рестораном с верандой. Стоянка перед ним была заполнена дорогими машинами, места тут не для бедных, но даже на их фоне купе «Роллс-Ройс» смотрелось претенциозно.

Останавливаться я не стал – не получится не нарваться на лорда Бриггса, если попытаюсь припарковаться рядом, поэтому прокатился вокруг памятника и встал в самом начале Двадцать восьмой, на съезде с площади. Площадь большая, три перехода, так что шел я долго и боялся парочку потерять. Но не потерял: они заняли столик в ресторане в глубине террасы и сели, судя по тому, что вокруг ели, как минимум на ланч. При этом дама дружески болтала с метрдотелем, причем выглядело все так, что это не первая их встреча. Впрочем, именно эта загадка разрешилась почти сразу, стоило лишь взглянуть на афиши «Ксанаду», висящие там же: «Волшебный вечер с Моник Франсуа! Божественный голос, прелестный кордебалет!»

Вот оно как… Рара Марго пошел по звездам кабаре… седина в бороду, так сказать. Кстати, а ведь мне совсем недалеко до «Отель Жозефин», а там у меня есть… ну да, те самые фотоаппараты. И пленка. Одна камера точно с пленкой. И на самом деле фотографировать я умею, просто не до этого мне. Интересно, успею или нет? Или подождать, пока они закончат ланч, и проследить дальше? Нет, не думаю, что есть смысл. Моник Франсуа наверняка потом уйдет в «Ксанаду», готовиться. Или ей рано? Черт знает, чем эти звезды кабаре там занимаются.

Жильбера бы за ними следом пустить, но Жильбер делом занят и так. А мне следить рискованно дальше некуда, вице-губернатор меня в лицо прекрасно знает, а когда-нибудь и машину может вспомнить. Поеду я просто, пожалуй.

Уже тронув «Ласалль» с места и проехав изрядно от пляс де Фош, я вспомнил, что сказала тогда, в лодочном клубе, Жанин. А сказала она то, что Моник Франсуа будет петь на открытии выставки каких-то там новых искусств в Вернисаже. То есть петь она будет в «Ксанаду», где пройдет вечеринка в честь открытия. Кстати, вообще-то немалый финансовый размах для просто группы художников. Наверняка нашлись меценаты, и небедные. Интересно, барон Бриггс никак не поучаствовал? Жанин – подруга его дочери, а тут еще вот такое. Их семья богата всерьез, и богата давно, Бриггсы на работорговле успели состояние сделать в свое время. И вот тут звезда кабаре, близкая к тем художникам, нашла путь к сердцу… ну, не обязательно к сердцу, но как минимум к бумажнику вице-губернатора. В горячую любовь все же не очень верится.

Ладно, тогда займемся основным – Краус. Где-то во внутреннем кармане пиджака должна лежать его визитка… точно, лежит. Теперь найти телефон.

Телефон нашелся в баре, откуда я набрал номер, и мне ответил женский голос на немецком языке, но тут же перешел на английский, услышав меня:

– Я хотел бы поговорить с мистером Краусом.

– Простите, как вас представить?

– Роберт Ван Дер Меер, мы встречались.

– Одну минутку, сэр.

Голос Крауса зарокотал в трубке через минуту:

– Мой друг Роберт! Рад вас слышать и счастлив, что вы перезвонили.

– Где мы встретимся? – не стал я вступать в длительный обмен любезностями.

– Выбирайте место, я специально не хочу ни на чем настаивать. А то и мне придется долго идти пешком. – Он сам засмеялся своей шутке.

– Давайте в даунтауне? У меня там еще дела будут.

– Превосходно! Где?

– Вы музеи любите? Приходите в Музей восточной истории, в зал Тутанхамона.

– Могу там быть через… – он на секунду задумался, – сорок минут. Вам удобно?

– Значит, через сорок минут.

В этом огромном музее посетителей обычно бывало немного. Школьники на экскурсиях, иногда семьи с детьми, да и все. А выстроен он был в масштабе пирамид и занимал целый квартал между Шестой и Седьмой авеню, в районе сороковых улиц. В него вело множество входов, и подъехать туда можно с любой стороны, поэтому я его и выбрал.

Сам я приехал в музей минут через двадцать после звонка и прошелся по залам, осматриваясь и мимоходом разглядывая бесчисленные камни с барельефами, фрески и расписные саркофаги с запеленутыми мумиями внутри. А Краус в сопровождении того самого блеклого появился минута в минуту. Впрочем, блеклый сразу отстал и свернул в другой зал, увидев, что мы встретились.

– Друг Роберт! – Краус расцвел так, словно встретил давно потерявшегося, а теперь нашедшегося брата. – Я рад вас видеть.

– Взаимно. – Я решил не изображать невежу.

– Готовы к серьезному разговору?

– Разумеется, тогда бы мы и не встречались, будь я не готов. Пройдемся?

Краус не стал выдерживать драматических пауз, спросил сразу:

– Что вы решили?

– Если вы снимаете с моего загривка Антенуччи и его людей, то я буду с вами сотрудничать. Сотрудничать, прошу заметить, а не стану вашим агентом. То есть буду согласовывать с вами свои действия, а не работать на вас.

– Я понял. А как вы видите согласование действий?

– Пока никак не вижу, если честно. Потому что не понимаю, что вам вообще нужно в этом деле. И чем это может помочь мне.

– Про Антенуччи вы сами сказали, – чуть поднял бровь Краус. – И еще у нас много полезной информации, которая может вам помочь.

Мы остановились у каменного саркофага, сплошь покрытого иероглифами, стоящего за толстым стеклом. В саркофаге лежала очередная мумия. Тут прорва мумий, их даже пытались когда-то вместо дров в паровозных топках использовать. Табличка уверяла, что это жрец, но в реальности в ящик могли положить кого угодно, кто проверит?

– Что именно нужно вам? Я так пока и не получил ответа.

– Почему же, – возразил Краус. – Получили. Мы хотим, чтобы вы ограбили аукцион. Даже если у вас не получится, должен быть большой скандал, как можно больший. Это первая задача.

– А вторая? Третья?

– Их чуть сложней сформулировать. – Он вздохнул. – Мы точно знаем, что не только мы ходим кругами возле аукциона, есть другие группы, представляющие другие интересы. Чем ближе к делу, тем выше вероятность того, что они себя проявят. Это нам и важно.

– А я за наживку?

– Не думаю, – вроде как вполне искренне усомнился он. – Вы скорее одна из фигур на поле. А вот игрока за доской нет, только фигуры разного достоинства, и играют они пока по своим личным правилам.

– Вы что за фигура?

– Претендуем быть ферзем. Но ферзь пока далеко от хороших позиций, а вот вас мы видим проходной пешкой. Вы уже внутри, но вас расценивают как приятного богатого бездельника. Это самое выгодное положение. И да, если вы все же доберетесь до камней, то мы их у вас выкупим. Дороже, чем сделают любые роттердамские евреи.

Тут я словно споткнулся. Сингер? Или они просто вычислили возможный канал? Не самый удачный момент просить разъяснить, потому что это могла быть просто фигура речи, а я выдам больше деталей, чем нужно.

– Вам зачем?

– Камни Силы не украшение, не деньги и даже не активы, это именно Сила. – Краус остановился и уставился мне прямо в глаза. – Какое государство не заинтересовано в своем усилении? Я таких не знаю. Отдай их в новую огранку, и они смогут понемногу возвращаться, наполняясь Силой в интересах новых владельцев. Если их начнут приносить в Долину Царей и в Луксор частные лица, это вызовет подозрение, но если одна из великих держав, то кто удивится? Германия влиятельна в Южной Америке, и все знают, что в ее хранилищах много больших камней нужного качества.

– Вы откровенны.

– Я откровенен наедине, – усмехнулся он. – Даже если вы решите сообщить об этом разговоре британцам, вы ничем их не удивите. Они знают, кто я, все резиденты всех разведок всем известны. Они знают почти все, но себе вы устроите большие проблемы. Причем такие, какие вам самому совершенно не нужны.

Он в очередной раз облизнул губы кончиком языка. Что-то змеиное есть в такой привычке.

– Нас ведь уже могли видеть вместе.

– Не думаю. Мы проверяем обстановку. А обычные полицейские информаторы вроде работников отелей не знают меня в лицо. Дальше мы уже не будем встречаться напрямую, а пока я счел это допустимым риском.

– А телефон? Я же вам звонил.

– Вы звонили не мне на самом деле, а в совсем невинную контору. Эта линия не прослушивается.

– Кто же будет связным?

– Вы будете посещать кабинет восточного лечебного массажа. Просто записывайтесь предварительно, и мы поймем, что вам нужна встреча. Если мы будем искать вас, то вам в отель доставят заказ из «Фицджеральд и Моррис», водительские перчатки. Там будет карточка с телефоном, по которому мы будем ждать звонка. В самом крайнем случае вам позвонят в номер. Женщина. Представится как миссис Моррис из той же фирмы, по поводу вашего заказа.

– Какую информацию вы можете дать?

– Возле семейства Бриггс должны появиться новые люди. Могут появиться. – Краус чуть задумался, формулируя осторожный ответ. – Мы не знаем точно, но совершенно уверены, что здесь будут работать агенты советского НКВД. Им нужны сами камни. Нам нужен скандал, но не нужно, чтобы камни попали к большевикам. Поэтому мы рассчитываем на то, что они попытаются найти подход к губернатору или вице-губернатору. Губернатор выглядит менее уязвимой фигурой: он холостяк, скучный педант и очень осторожен. Лорд Бриггс же назначен на этот пост не из деловых качеств, а по политическим связям.

С этим согласен, Сингер не зря делал свою домашнюю работу, на его картинке фигуры расположены в том же порядке. Фигура губернатора выглядит почти что неуязвимой. Опытный администратор из колоний, преодолевший не один кризис за свою карьеру. Его уважают. А вот барон Бриггс – фигура куда менее впечатляющая. Частная школа, с трудом через университет, где отличился больше участием во всех вечеринках, потом перемещался с синекуры на синекуру, не отвечая ни за что всерьез. На новые должности его переводили уже тогда, когда на прежних вред от его действий начинал превышать вред от полного бездействия. Зато связей в высшем обществе у него много, он сам достойнейший представитель этого общества, так что уволить его никто бы не смог. И сейчас он здесь.

– Вокруг них все время новые люди. Семья ведет активную светскую жизнь.

– Разумеется. Но на самом деле высший свет – это постоянный круг. Несколько кругов, которые соприкасаются теми или иными краями, но новых людей там почти нет. Именно поэтому вы вызвали интерес у нас. Богатый наследник из Аргентины, который вдруг начал встречаться… – он ухмыльнулся, – с дочерью вице-губернатора как раз перед аукционом, возникший из ниоткуда. Мы стараемся сейчас отслеживать всех подобных людей. Не беспокойтесь, о характере вашей связи кроме нас никто не знает.

– Поверьте, это последнее, о чем я беспокоюсь, – почти зеркально ухмыльнулся я в ответ.

– Не сомневаюсь, поэтому и не пытался использовать это знание как козырь.

– Кого вы еще заметили?

– Молодую богемную француженку Жанин, – ответил Краус. – Мы навели справки о ней, но она… «натуральна». Она действительно парижанка, действительно вращается в богемных кругах, живет на наследство. У нее больше четырехсот тысяч франков годового дохода от скончавшейся бабушки.

– Это… – я посчитал в уме, – около шести тысяч фунтов, если не ошибаюсь?

– Примерно.

– Не бедствует, – заключил я.

– Разумеется. Но французская богема заражена коммунистическими идеями, так что мы не стали бы снимать с нее все подозрения. И в Париже множество русских иммигрантов, так что среди них агентам большевистской разведки легко затеряться и оперировать. Впрочем, это вы и без меня должны знать, Павел.

– Мой батюшка покинул Россию еще до революции и совсем офранцузился к тому времени. А в семнадцатом году как раз попался с фальшивыми бондами и застрелился при аресте. Вроде бы даже самостоятельно.

– Мы знаем. И знаем вашу биографию более или менее. Поэтому исключили вас из большевистских агентов. Зато проследили вашу криминальную биографию. Не полностью. – Он поднял руки, как бы заранее защищаясь от возражений. – Вы чертовски скрытны и не связываетесь с местным преступным миром. Мы мало о вас знаем на самом деле. Это было еще одной причиной, почему мы пришли к вам. Нам нуженразумный человек, а не обычный брачный аферист или грабитель.

– Как я узнаю, что Антенуччи меня больше не ищет?

– Из газет, – усмехнулся Краус. – Или мы вам сообщим.

Все верно, лесть и угрозы в одном стакане дают прекрасный коктейль для уговоров. И я не думаю, что они знают обо мне много. Много обо мне и Сингер не знает, так что если он работает на них, то беда не велика. А Цви знает еще меньше. Он не знает про Антенуччи, например. Про Антенуччи знает Иан, но Иан бы тогда рассказал и о последнем ограблении, а Краус его не упомянул ни разу, даже намеком, хотя это как раз был бы сильный козырь. Но про него и Сингер знает, к слову.

Все же не Сингер? Тогда через кого они могли это узнать? Цви? В Германии большая еврейская диаспора, к слову. Цви знает о моих деньгах, это плохо. Но они на номерных счетах, к которым ни у кого не может быть доступа, так что сами деньги в безопасности.

Откуда течет, черт возьми? Антенуччи знает меня заочно, не более. И точно не знает, где я живу. Немцы нашли мою квартиру, то есть проследили меня от отеля, надо лучше проверяться. И при этом сумели связать мое имя и награду за того, кого ищут сицилийцы.

Впрочем, обо мне знает полиция. В свое время я попал под подозрение за взлом меняльной конторы «Золотого банка», меня задержали и сфотографировали, а заодно и сняли отпечатки пальцев. Если у них есть люди в полиции, то через отпечатки и фото меня можно было вычислить. Только адреса они наверняка не знают – я всегда и везде оставляю не свой, а с тех пор еще и переехал. Не думаю, что это простой труд – поднять все записи о собственности в городе и найти меня по имени.

Нет, с немцами пока лучше дружить. И думать над тем, как ускользнуть от их опеки.

Что сдать им? Вот интрижка лорда Бриггса кому важней, мне или немцам? Что могу получить из этого я? На шантаж я не пойду, шантажисты плохо заканчивают, да и не согласится вице-губернатор на выдачу кода в обмен на такой простенький шантаж. Может быть, его жена даже в курсе событий, я всякое встречал в этой жизни. А вот немцев это может занять на какое-то время. И мне вовсе не нужно участие НКВД в ограблении – у нас разные весовые категории, а кроме того, если у кого-то за спиной «правое дело», то он еще и на многое готов. А я не на многое, я не люблю стрельбу и насилие, у меня другой план.

Еще те американцы. Еще директор Гувер. Может быть, Гувер здесь из-за своих грабителей? Может. Но может, и не из-за них.

Вот если я начну всех сдавать всем, что из этого получится? Вот чтобы все эти разведки и прочие начали борьбу друг с другом, а про меня забыли совсем, не выйдет такого? А я тихой сапой пролезу, куда мне нужно, например. И не стоит ввязываться ни с кем в прямой конфликт – тогда от меня просто избавятся. А вот показать каждому бойцу достойного врага… как тореро красный плащ быку демонстрирует, и когда тот кидается на тряпку, человек уже отступил в сторону.

Они уже подозревают Жанин. Может быть, они даже правы на ее счет, это новая дружба Марго, такая же неожиданная, как и я сам. Если сдать им звезду кабаре, может быть, они отвлекутся на слежку за ними больше, чем за мной? Пусть следят за лордом Бриггсом и его пассией – никому от этого никаких проблем. Может быть, и я узнаю больше в порядке обмена сведениями. Если Моник Франсуа вовсе ничей не агент, то самое большее, чем она рискует, так это светским скандалом. Звезды варьете для таких скандалов неуязвимы – это лишняя реклама, а лорду Бриггсу выволочка от жены даже полезна.

Мысли текли в таком порядке, пока я вел машину в сторону «Ритца». Жизнь подкидывает лимоны? Делай лимонад. Вот если бы еще и Жильбер узнал больше, тогда у меня на руках возникла бы некая комбинация. Пусть и не ройял-флеш, но вполне может получиться стрит, что уже не так плохо. Хвоста за собой, к слову, я уже не заметил.

Как они отвлекут от меня Антенуччи? Пока у того есть камень, поймать его… стоп, а кто сказал, что у германского абвера нет своих камней? За ними же и впрямь стоит великая держава, а на всякую Силу есть Сила другая.

Хм. А ведь они и вправду могут его достать. Это арестовать и посадить у местных властей его не выходит, он просто сам ни в чем лично не участвует, а вот если сажать его никто не собирается, то… Да, тогда это будет серьезный аванс со стороны Крауса, очень серьезный.

Но вот если у меня получится взять камни, то я все же не рискну продавать их немцам. Я не настолько наивный.

А не пора ли, к слову, позвонить Сингеру? Жильбер уже вполне мог что-то выяснить. Найти только что заселившегося молодого американца в отеле не так сложно, если ты полицейский, например, а Жильбер наверняка действует через полицию.

Отыскав телефонную будку, остановился, затем выгреб из кармана брюк мелочь, залез в жаркий, как духовка, ящик, не закрыв дверь, и набрал номер магазина.

Сингер откликнулся не сразу, я хотел уже повесить трубку на рычаг, когда услышал его голос:

– Хэлло.

– Добрый вечер. Это я. Какие-нибудь новости от нашего друга?

– Да, есть новости. Встретимся там же, где и в прошлый раз. Через час.

Вот так. Может быть, я даже угадал. Хотелось бы угадать.

Сингер приехал один, Жильбера не было. Когда я вошел в кафе, он уже сидел за столиком и поглощал салат, запивая его белым вином. Отодвинув стул, я уселся напротив.

– Приятного аппетита. Какие новости?

– Первая новость от Жильбера. – Сингер отложил вилку, которую по американской привычке держал в правой руке, и полез во внутренний карман пиджака. – Вот данные на сладенького. Вычислили его легко, номер был снят через полицию по просьбе американского представителя, с формулировкой «для проведения специальной операции». – Он подвинул ко мне по столу сложенный лист бумаги.

– Эрик Маркам, – прочитал я. – Насколько соответствует дате приезда Гувера?

– В один день, я проверил. Гувера встретили на аэродроме около трех, Маркам вселился в отель около четырех тридцати того же дня. Сюит на четвертом этаже, комната четыре – двадцать. Что ты дальше собираешься делать?

– Пока не знаю. В идеале я бы воспользовался фотоаппаратом.

– Насколько я понимаю, они встречаются только в номере. Снять их просто вдвоем… – Сингер пожал плечами, – не знаю, что это даст.

– Я подумаю, потом скажу тебе. Еще какие-нибудь новости?

– Новости у меня всегда есть. В газеты это еще не попало, но утром из Нила выудили двух корсиканцев, а ты знаешь, что у них проблемы с сицилийцами, так?

– Вроде бы они до драки не дошли пока, – задумался я.

– Пока никто и не говорит, что это дело людей Антенуччи. Но прошел слух, что на них вешают «Певца» Карузо, вроде бы троих из людей Психа Лисандру видели в том районе. И убиты оба из лупары^[9], судя по всему.

В отличие от сицилийцев Корсиканский союз в Большом Каире был именно союзом, то есть объединением нескольких банд. Главным там считался Джуван Лерия, прожженный бандит уже под семьдесят, ранее специализировавшийся на похищениях за выкуп на родном острове. Псих Лисандру был вторым в иерархии после него: его банда контролировала квартал между Шестидесятой и Шестьдесят второй улицами, населенный все больше корсиканцами, сардинцами и даже испанцами.

Союз по своим возможностям не слишком отставал от сицилийцев, а в общем и целом был похож на них как единоутробный родственник. Просто захватывать территорию и бизнес они стали чуть позже, вследствие чего начали лезть в те сферы, в которых сицилийцы к тому времени чувствовали себя уютно и безопасно. Кроме того, они открыли свой бизнес, подпольный разлив вин с поддельными этикетками, потому что стопроцентный налог на алкоголь взимался по количеству ввезенных бутылок. Местного алкоголя в Египте не было. Ну, такого, чтобы его кому-то пить хотелось. Корсиканцы везли дешевое вино в цистернах, разливали где-то подпольно, печатали этикетки и продавали через дешевые бары. И с этим товаром влезли и в Маленькую Италию, после чего конфликт обострился окончательно. Но до стрельбы пока не доходило.

– Люди Психа Лисандру продают свое вино на территории Маленьких Всех, – словно пояснил мою невысказанную вслух мысль Сингер. – В тот день они завезли грузовик вина в польский район.

Вот как… тут мне повезло, получается.

– Пусть воюют, – кивнул я.

– Верно, про тебя точно не вспомнят. Еще новость. – Сингер отпил вина и промокнул губы салфеткой. – Ты был прав, Гувер здесь из-за аукциона. В полиции ходит слух, что готовится вооруженное ограбление американцами. Директор Гувер, судя по всему, решил создать себе великую рекламу, он это любит.

– Гусь Шихан? – вспомнил я.

– Скорей всего.

– Сколько всего интересного…

– Да уж. Но тебе лучше быть вдвойне осторожней: чем ближе аукцион, тем больше вокруг возможных проблем.

– С этим согласен.

10

В тот вечер я на такси вернулся в «Отель Жозефин» и ночевал там, а с утра, переодевшись в «обычное», поехал к Цви. Звонить предварительно не стал, потому что Цви всегда в своей лавочке, с девяти утра и до восьми вечера. Мне кажется, что даже если ему ногу ампутируют, он прямо с операционного стола приковыляет и лишь там обретет душевный покой. У родного подвала с имуществом.

На этот раз я прихватил лишь маленький набор для вскрывания замков, упакованный в элегантный несессер из крокодиловой кожи. Затем снова вернулся в отель и переоделся опять «по-светски», надел кобуру с «сэведжем», взял такси и на нем вернулся в «Ритц». И из «Ритца» уехал уже на «Ласалле», снова переодевшись, но уже в спортивном стиле, то есть в легкий спортивный пиджак «нэйви», брюки цвета слоновой кости в тонкую полоску, легкие туфли на плоской каучуковой подошве, галстук с маленькими теннисными ракетками. Панама, темные очки. Прихватил сумку с теннисной ракеткой, куда и положил все, что нес с собой. Выбрал место на стоянке напротив «Гранд-отеля», прошел к телефонной будке и оттуда позвонил в отель. Любезный портье сообщил, что мистер Маркам отлучился. Тогда я так же вежливо уточнил, напирая на напыщенно-светский британский акцент, не может ли он находиться в ресторане на ланче, но портье ответил, что тот сдал ключ. Что и требовалось.

Я переставил машину в переулок справа от отеля, взял сумку и прогулочным шагом направился к пышному подъезду с огромным красным маркизом. Внимания на меня, естественно, никто не обратил: на ланч сюда многие приходят, кому это по карману и положению. Лифт вознес меня на третий этаж, откуда я по лестнице поднялся на четвертый.

В устеленном роскошным ковром и облицованном деревянными панелями коридоре четвертого этажа было пусто. Где-то за дверью говорило новостями радио, где-то мужской голос фальшиво пел из «Травиаты» на итальянском, но с сильным акцентом. Пройдя мимо, я словно заразу подхватил и дальше уже сам тихо напевал:

Даже настроение поднялось, хотя здоровый азарт и так держал меня на взводе с самого пробуждения. У нужной двери я остановился, огляделся и быстро вскрыл простенький замок отмычками – секунд в десять уложился. И затем проскользнул в номер, прикрыв за собой дверь.

Отлично, тут уже убрались, значит, горничная не придет. Я так и рассчитывал. Прекрасный двухкомнатный просторный сюит в одном из лучших отелей, все убрано, все сияет. Выудив из кармана тонкие нитяные перчатки, я натянул их на руки, пошевелил пальцами, привыкая. Не надо оставлять отпечатков, это все же ФБР.

Итак?

Спальня. Просторная светлая спальня, массивные шторы раздернуты и закреплены золочеными шнурами с кистями. Несколько костюмов в шкафу, все от хороших нью-йоркских портных, но без претензий, скромные с виду. Такая же обувь. В ванной много всего на полочке: от бриолина для волос до разных одеколонов. Да, я заметил, за внешностью мистер Маркам следит. Да и как иначе?

В карманах костюмов ничего интересного не нашлось. Так, смятый счет из ресторана, несколько монет, американских и британских, черепаховая расческа, два носовых платка в пиджаках, которые я достал, развернул, а потом аккуратно сложил и вернул на место. Ничего изобличающего в преступной связи с директором Гувером.

В гостиной нашелся секретер, но бумаг в нем никаких не было, лишь на первом листке блокнота с логотипом отеля написана пара телефонных номеров, которые я немедля переписал себе. Надо будет проверить. Никаких имен возле цифр не было.

На полках и тумбе с радио тоже не нашлось ничего интересного, кроме всякой личной мелочовки, которую горничная аккуратно сложила в широкую вазу на кофейном столике. Тогда сейф.

Сейфы в отелях простенькие: железные ящики с замком под маленький ключ, который постояльцу будет удобно носить с собой. Это скорей от вороватого персонала, чем от серьезных воров. Поэтому на сейф я потратил не больше минуты. В сейфе оказался револьвер тридцать восьмого калибра, что немного удивило, потому что если ты агент, то носи его с собой, и папка с бумагами.

Пролистал. В основном письма, официальные, от директора Гувера агенту Маркаму и обратно. Это уже может быть интересно. Переснять? Можно на подоконнике, там света много, солнце как раз с той стороны, должно получиться. Не здесь же читать, верно?

Писем тут всего с десяток, а мой «Аргус А» под новую тридцатипятимиллиметровую пленку, тридцать шесть кадров, извольте видеть, так что справимся. Вытащил письма из папки, ею же и прижимал край листка, чтобы не складывался. Щелк, покрутил перемотку, щелк опять – быстро идет.

Я даже успел закончить с письмами и положить их в еще не запертый сейф, когда услышал из коридора приближающиеся мужские голоса. Когда в замке заворочался ключ, я уже со своей сумкой забежал в спальню – слава богу, что пол покрыт толстенным ковром, – и упал под кровать, хоть и с трудом втиснувшись.

Раскрылась дверь, двое мужчин, смеясь и о чем-то болтая, зашли в гостиную. Дверь захлопнулась, потом открылась снова и закрылась опять. Один из мужчин засмеялся, сказал по-английски с французским, кажется, акцентом: «Не нужна нам сейчас горничная» – из чего я заключил, что на дверь повесили табличку «не беспокоить».

Потом я услышал, как выдернули пробку из бутылки, насыпали лед в стаканы и затем этими стаканами чокнулись. Разговор шел ни о чем, а потом и вовсе прервался, сменившись какой-то возней, а затем легко опознаваемыми сочными поцелуями. Мне представилась картина происходящего, и я скривился, как будто съел что-то несвежее.

Затем опять пошла невнятная возня, заставившая теряться в догадках, перемежаемая смешками и чмоканьем, потом две пары уже босых ног возникли прямо перед кроватью в спальне, и я в ужасе представил, что сейчас любовнички прыгнут на кровать, кровать прогнется, а я и так зажат, как котлета в гамбургере… Но ноги протопали в ванную, и вскоре там полилась вода из душа, заглушив поцелуи, но не заглушив смешки.

Ладно, с этим точно надо что-то делать, или эта парочка все же запрыгнет на кровать и мне придется ощутить своими ребрами всю их страсть. Поэтому я просто тихо выполз из-под кровати, в очередной раз возблагодарив небеса за то, что внушили местным декораторам мысль о том, что пол нужно покрыть толстенным ковром, заглушающим любой звук. Вытащил из сумки «агфу» со вспышкой, затем решительным шагом зашел в ванную, сдернул занавеску душа, отступил назад и, целясь в два голых тела, сделал снимок.

– Проклятье! – подскочил Маркам.

Второй просто по-женски взвизгнул и прикрылся руками.

Я бросил камеру на кровать и тут же выдернул из кобуры «сэведж», направив его на агента, который, похоже, чуть ли не броситься на меня хотел. Второй, невысокий брюнет чуть старше двадцати, взвизгнул снова и спрятался за своим любовником.

– Тише, тише, мистер Маркам, – сказал я, – не надо делать глупостей. Спокойней, ничего страшного не случилось. – При этом я пытался сообразить, что делать теперь, в случае когда я вместо директора Гувера вижу тут не пойми кого.

Нет, я уже до этого понял, что тут что-то не так, услышав акцент, но только сейчас в голове уложилось, что именно не так.

– Что вы хотите? – Маркам потянул занавеску назад, прикрывшись ею.

– Я вам завтра позвоню. Ровно в десять утра. В номер. И мы договоримся.

– Я не богат, вы ошиблись.

– Мне не нужны деньги. А вам ничего не угрожает, это все не про вас на самом деле, – попытался я его успокоить. – Мы просто поговорим. Я даже извинюсь. Так что не расстраивайтесь, продолжайте развлекаться. Любви и счастья. И не вздумайте гнаться за мной, если не хотите, чтобы пленка попала в газеты.

На этом я прикрыл дверь в ванную, схватил свою сумку и вышел из номера, на ходу спрятав пистолет в кобуру. Быстрым шагом дошел до лестницы, спустился этажом ниже и уже там вызвал лифт. И через несколько минут сидел за рулем «Ласалля», чувствуя, что не могу задавить в себе смех.

В «Ритце» портье передал мне записку, в которой сообщалось, что мне звонила Маргарет Бриггс. Я перезвонил ей домой, но снявший трубку Уилфрид сообщил, что леди Маргарет уехала с друзьями на игру в крокет, а также добавил, что я могу присоединиться к ним. Играют они в гостях у Мэриэл Бромли, и он может продиктовать мне адрес и телефон. Но я лишь попросил передать леди Маргарет, что до завтра, до середины дня, буду занят с покупателями моего бизнеса, так что никак не смогу присутствовать на столь увлекательной игре.

Затем пришлось повторить весь уже осточертевший процесс с такси, переодеванием в «Отеле Жозефин» и пересаживанием на другую машину. Из бара напротив отеля я позвонил Сингеру и потребовал срочно найти мне фотографа, который сможет быстро проявить пленку, сделать отпечатки и при этом не болтать. Сингер заволновался, спросил, что именно у меня есть, я описал в двух словах. Он спросил номер автомата, на который можно перезвонить, и минут через пять перезвонил, сказав, что все сделает сам. Назначил встречу за три улицы от своего магазина, сказал, что будет ждать.

И действительно уже ждал, когда я подъехал. Я еще парковался, когда он выскочил из своего «Рено» и поспешил навстречу. Гляди, как вдохновился.

– Это надо сделать сегодня, – сказал я, передавая ему обе камеры. – И проследить за тем, чтобы он не сделал себе копии пленки или самих фотокарточек.

– На этот счет не беспокойся. Этот парень работает на Жильбера, и тот бы его живым в землю закопал, если бы узнал, что он копии себе оставляет.

– А если бы не узнал?

– Я буду с ним все время, – ответил Сингер. – Заезжай в бар часа через четыре, не думаю, что люди Антенуччи будут за ним следить. Им уже не до этого.

– Успеете сделать?

– У этого парня всегда все готово, что там у фотографа должно быть под рукой. Он работает быстро, ему за это платят.

– Хорошо, буду.

На этом пока и расстались. Мог бы сделать все сам – сделал бы, но я не умею, и нет у меня ничего нужного. Так что я пока другими нужными делами займусь и в первую очередь поеду к Тому Малеку, то есть Томашу Малиновскому. Пора поинтересоваться результатом.

На улицах польского района было немноголюдно. И жара свое дело делала, загоняя людей в дома, в тень, к вентиляторам, и рабочий день в разгаре. Никакой слежки за собой и наблюдения возле магазина я не заметил, хотя проехал мимо дважды. Но оставил машину по обыкновению поодаль, через переулок, пошел пешком.

Том сидел в лавке и пытался чинить вентилятор, держа его в руках и задумчиво разглядывая внутренности. Посетителей не было, самое мертвое время сейчас.

– Привет, как дела? – спросил я с порога.

– Дела… – Том привычно вздохнул. – Живем как-то, не померли пока.

– Разве это не прекрасно? – не поддержал я стон его души. – А как наши дела?

– Гони шестьдесят фунтов. – Выражение его лица сменилось с горестного на самодовольное. – Все у меня. Сейчас принесу.

Он быстро ушел в подсобку, а я насторожился, придвинув руку поближе к пистолету в кобуре. Но Том вернулся один, не задержавшись надолго. Выложил на прилавок большой конверт, сказал:

– Смотри.

Так… да, схемы подключения сигнализации по всем трем адресам, каждая пачка листов подписана. Все подробно, как и раньше, копии с установочной документации. Именно то, что мне и нужно.

– Ничего особенного? – уточнил я.

– Вот тут с хитростью, ты увидишь. – Он отложил несколько скрепленных листов в сторонку. – А остальные два обычные, проще некуда. Слышал, что тут случилось, когда ты в прошлый раз от меня ушел?

– Нет, – покачал я головой. – Ты про тех, кто тогда приехал? – попутно я начал отсчитывать деньги из пачки.

– Точно, про них, – кивнул он. – Двое ко мне зашли, а один потопал в бар за сигаретами, оказывается. И его кто-то хлопнул прямо здесь. Ты в какую сторону пошел из магазина?

– К Костюшко, – соврал я и протянул ему деньги.

– Понятно, а так мог сам увидеть, наверное. – Том, не считая, сунул купюры в карман брюк. – Это парни из Маленькой Италии были, вот одного из них и пристрелили дальше по улице.

– Рэкет, что ли? – уточнил я.

– Они. Ребята Антенуччи.

– И кто завалил?

– Откуда я знаю? Даже выстрела никто не слышал.

– Ты им что, платишь?

– Ну как сказать, – вдруг застеснялся Том. – Помогаю кое с чем. От полиции толку мало, а поляки… вот что мы за народ? Тут каждый сам себе pan, ворья хватает, а вот собраться так, чтобы гини^[10] сюда не ездили народ трясти, не могут. – Тут он вздохнул.

– Платил бы полякам, – пожал я плечами.

– Полякам не так обидно. Ты знаешь, что Хайми Вайс, тот, которого Эл Капон боялся до усрачки, на самом деле поляк?

– Нет, не слышал.

– Его на самом деле Генрихом Войцеховским звали, евреем он прикидывался зачем-то. Вот он бы мог здесь навести порядок.

– Наверное. Но его убили десять лет назад, насколько я помню.

– Мики Даффи тоже был поляком, его настоящая фамилия Кусик, – продолжал перечислять самых достойных земляков Том. – И Вакси Гордон тоже из Польши, хоть и еврей. Джон Блэйк из Кливленда. Я сам оттуда! Его фамилия Филковский, он там весь бутлеггинг держал под контролем, вместе с Джо Сташеком. А здесь никто ничего не может организовать.

– Ты и организуй, – предложил я. – Скоро сам начнешь с Антенуччи брать за защиту.

– Твоими бы устами, – привычно вздохнул Том.

Интересный разговор прервался из-за того, что в магазин зашли две громко разговаривающие женщины в цветастых платьях и тут же сообщили, что одной из них нужен пылесос. Так что мне осталось откланяться и удалиться.

Хорошо, теперь найти телефон и дозвониться Иану. Пора нам уже вступать в дело серьезно. В электрике он разбирается лучше меня, хоть я и сам могу справиться, но лучше пусть он. Завезу схемы, если Иан на месте.

Телефон я нашел в баре по пути к машине, а Иана в гараже не было, но его механик сказал, что тот уехал за какими-то деталями и будет самое позднее через полчаса, так что я решил проехаться. Сделал круг, исключительно чтобы время убить и лучше привыкнуть к «Пежо», и подъехал к «Гаражу Хупера» одновременно с самим Хупером, то есть с Ианом.

– Новости? – спросил тот с ходу.

– Есть чертежи. – Я протянул ему конверт. – Разберись в схемах, надо начинать.

– Я разберусь, – сказал он. – А как насчет огневой поддержки?

– Мы же не собираемся стрелять, – изобразил я непонимание.

– Опять начал? – Иан посмотрел на меня с подозрением. – Где бы мы в прошлый раз были, если бы у меня не было дробовиков?

– Ладно, ладно, не начинай. Будет все. Рауль еще не приехал.

Стрелять мы действительно не собираемся. Но оружием можно еще и пугать, а заодно и защищаться, потому что вокруг большого куска собирается много желающих им поживиться, и никто не удержит их от того, чтобы не поживиться нами. Так что да, я жду третьего участника нашей компании, который и должен привезти нужное.

– Как машина? – Иан показал на «Пежо».

– Мне нравится.

– Я же говорил, что она лучше.

– «Ви-восемь» мне нравится больше, – ответил я, сделав ударение на «больше».

– Кстати, я присмотрел машину, которая нам нужна.

– «Фордор»?

– Да. Даже цвет нужный, красить не потребуется. Радио я тоже нашел – обошлось в пятьдесят фунтов, двадцать пять с тебя, можно не сейчас.

– Вот это хорошая новость, – кивнул я.

Четырехдверные «Форды» серого цвета есть у специального полицейского дивизиона «Каир Метро». Того самого, что выезжает на ограбления банков и всякие большие безобразия. Мы попытаемся мимикрировать. Самое главное, что у таких машин нет специальной раскраски, а сирена упрятана под капотом. Сирена у нас есть давно: ее когда-то по моему заказу украли прямо со склада полицейского гаража. Единственное, по чему такие машины опознаются со стороны, так это по антенне. Антенны на всех полицейских машинах одинаковые.

Время еще оставалось, но слишком мало, чтобы заняться еще чем-нибудь полезным, поэтому я сразу поехал к магазину Сингера, просто не слишком торопясь. Встал все же поодаль, прошелся. Джимми на этот раз был занят полезным, то есть выгружал мытые стаканы из лотка под стойку. Людей в баре хватало: и внутри несколько человек, и на улице за столиками.

– Джимми, скажи мне, а пиво у тебя холодное? – Я подошел к покрытой цинком стойке.

– А если и холодное, то что?

– Тогда налей мне самую полную пинту из всех, какие ты умеешь наливать. Жарко, – доверительно объяснил я.

– Это будет ровно пинта, – сказал он, вытаскивая снизу бокал. – Обычно получается меньше.

– Я знаю, поэтому и воззвал к совести заранее.

Джимми взялся за ручку насоса и аккуратно налил мне бокал под самый край.

– Пять пенсов. Не расплескай.

– Тут отопью, – успокоил я его и выловил из кармана монеты. – Держи.

– Я тебе и следующую не хуже налью. Босса пока нет, жду его.

– Да, я знаю, я рановато.

Пиво и правда пришлось отхлебнуть за стойкой, и лишь потом я смог добраться с ним до кабинки, как обычно, последней. Там уже пристроил бокал на картонный кружок, чтобы на столе лужи не разводить.

Сингера я ждал с полчаса, за это время и пиво допил, и газету успел пролистать. Вечернюю газету: в которой рассказали про убитых корсиканцах из реки. Немного информации дали, но предположение, что это дело рук сицилийцев, в статье присутствовало. Интересно, это уже Краус или совпадение? Посмотрим, что дальше случится.

Через окно я увидел подъехавший «Рено», и затем Сингер зашел прямо в бар, не заворачивая в магазин. В руке он нес конверт из черной бумаги, в каких продают фотобумагу. С ходу попросил пива нам обоим и уселся напротив меня.

– Смотри, – сказал он, вытаскивая снимки. – Пошло бы для газеты.

Лица в свете вспышки не смазались, в кадр попали обнимающиеся мужчины, причем видно их было до колен. Никто не скажет, что они в купальных костюмах и один чуть не упал, а второй его поддержал.

– Знаешь, кто это? – Палец Сингера ткнулся в перекошенное со страху лицо блондина.

– Он француз. Предположительно. Французский акцент.

– Именно так. Его фотограф узнал, приходилось снимать раньше на афиши и для журнала. Это танцовщик из «Ксанаду», знаешь такое место?

– А кто его не знает?

– Имя он не вспомнил, это не солист, но лицо узнал сразу. Так что найти его проблемой не будет, если понадобится. Теперь смотри. – Он вытащил снимки документов. – Получилось прилично, можно прочитать, хотя могло быть и лучше. Я сделал два комплекта, сам посмотреть не успел, изучу вечером. Но может быть, найдем что-нибудь полезное. Что ты хочешь с этим всем делать? – Он посмотрел мне в глаза.

– Пока не знаю, – чуть-чуть покривил я душой. – Зависит от того, что найду в письмах. Сегодня все прочитаю и позвоню тебе.

– Я попрошу Жильбера заняться этим педиком, – Сингер щелкнул ногтем по фотографии. – Посмотрим, что он сможет раскопать. Расходы пополам, насколько ты понимаешь.

– Кто бы сомневался, – вздохнул я.

Сил для очередного переодевания и перемещения в «Ритц» не осталось, так что я остался в «Отеле Жозефин». Мадам Бланшар за стойкой не было, вместо нее сидел заполнявший кроссворд молодой клерк, который пожелал мне доброго вечера и уткнулся в журнал снова. На город спустилась вечерняя прохлада, так что я распахнул окно в спальне и залег на кровать читать документы.

На первый взгляд ничего особенного в переписке не было. Одно письмо сообщало, что специальный агент Маркам переходит в прямое подчинение директора Бюро, второе давало крайне общий и совершенно неинформативный список задач, которые проще было свести к фразе «будь под рукой, потом узнаешь зачем». Но это если смотреть на содержание писем, а не на форму. Форма же… вызывала подозрения. В каждом письме директор Гувер отпускал специальному агенту Маркаму комплименты, причем не деловым его качествам, а исключительно внешности. Писал, что тот просто должен был сделать карьеру в Голливуде, что у того безупречный вкус в одежде, и много чего еще писал. Что никак не вязалось с официальным оформлением письма.

Интересно. Но именно что интересно, не более, потому что никакой сколько-нибудь ценной информации я из этого письма не выловил. Даже напрямую что-то непристойное из этого не вылавливается. Зря старался, пожалуй. Остается только фото в душе как предмет для беседы. Посмотрим, что из этого получится добыть. И вот танцора надо вычислить, он может что-нибудь полезное рассказать. Кстати, интрижка вице-губернатора с дивой из кабаре и вот этот плясун… как-то связано или совпадение? Не слишком увязывается, но все же лучше попытаться это прояснить.

Директор Гувер здесь сила. В Большом Каире первая скрипка у британцев и американцев – именно они всем правят, в той или иной степени учитывая интересы остальных. Австро-Венгрия и Германия откровенно задвинуты в угол, несмотря на выделенные сектора; Франция влиятельна, но все же недостаточно и находится в странном положении, когда вынуждена поддерживать в совете Британию и США только для того, чтобы не дать возможности немцам и австрийцам блокировать решения, но при этом свои интересы отстаивает с трудом.

А вот если Гувера аккуратно натравить на немцев? Исключительно для того, чтобы и у них проблем прибавилось. Тогда они больше будут думать о них и меньше обо мне, так? Но вот как это сделать так, чтобы самому в центре картинки не оказаться? Немцы считают меня своим агентом. Если я попытаюсь их сдать американцам, то те сочтут меня двойным агентом. И потом так просто с шеи не слезут. Так? А как еще? Но вот если их как-то направить на специального агента Маркама, дав им возможность того шантажировать, и при этом самому Маркаму подкинуть информацию о том, что немцы отчаянно интригуют вокруг аукциона…

И как это сделать? Ну, думай же…

И вот НКВД это самое. Думаю, что им нужны просто камни. По слухам, где-то там, в большевистской России, есть тоже источник Силы. Может, и врут, но в газетах проскакивало. А вот алмазов нужного качества не хватает. То есть если они уведут весь запас «Де Бирс», то им хватит надолго. Не надо исхитряться с переогранкой и всем прочим, они их могут просто увезти к себе. Самое уязвимое их место – это то, что в Большом Каире даже их консульства нет, а русских здесь совсем-совсем мало, да и то больше такие, как я, то есть для НКВД бесполезные.

То есть они будут действовать нелегально, изображая из себя граждан какого-то другого государства, въехав по поддельным паспортам… это я уже спекулирую на самом деле, но вот так мне видится. И им наверняка потребуется много информации для планирования, а потом еще и возможность безопасно уйти с добычей. Впрочем, добычу можно и здесь спрятать на годик, а потом тихо и аккуратно забрать.

И плюс американские гангстеры, которые что-то планируют. Что можно планировать? Брать аукцион штурмом? Нереально. Слишком много охраны и слишком много дверей по пути к добыче. И насколько я знаю, охранники за каждой дверью имеют инструкцию запереться и не открывать никому и ни за что, а при попытках взлома стрелять. И вооружены они серьезно. Подвал здания аукциона словно изолированная от всего мира крепость – туда только из офиса «Пинкертон» через сейфовую дверь, как я рассчитываю попасть, или… не знаю, это войну надо начинать. Полиции вокруг будет много, к тому же здание их центрального офиса расположено совсем недалеко, и именно там базируется специальный дивизион, а у них и автоматическое оружие, и бронежилеты. А уж если затянется все, то и армию с броневиками подтянуть можно, наверное.

Что это означает? Что я ничего не знаю. Не верю я в то, что даже у гангстеров реалистичного плана нет. Должны были придумать что-нибудь, не будут они на штурм крепости идти. И при этом… Ума не приложу. Бриллианты везут в здание небольшими партиями, увозить будут тоже не разом, у покупателей и своя охрана, и «Пинкертоны» этим занимаются, доставляют куда нужно. Знают про тоннель? Очень может быть, но пройти сквозь офис «Пинкертонов» и потом через саму дверь… опять очень сомнительно выглядит. У нас есть свой план на этот счет, достаточно сложный. У них тоже может быть, конечно, но они приезжие, и стиль «работы» у них другой, а именно с пальбой и погонями. Не те это люди.

Ладно, вернемся к специальному агенту Маркаму. В любом случае надо с ним поговорить. Мое лицо он видел и, может даже, запомнил, кто знает, где нас еще судьба сведет. Надо внушить ему идею, что лучше меня и не вспоминать. Или какую-нибудь другую, если она меня до утра посетит.

11

Место для встречи я продумал еще вчера, едва уехал от «Гранд-отеля». «Кафе де Флер» на пляс Опера, откуда я следил за вице-губернатором. Там множество открытых кафе вокруг, можно будет понаблюдать за тем, как он подъедет, без риска засветиться. При этом вокруг шумно и говорить будет просто. Поэтому я позвонил ему, как и обещал, ровно в десять с уличного телефона.

Ответил Маркам сразу, явно сидел возле аппарата:

– Хэлло?

– Доброе утро, рад слышать. Нам нужно встретиться.

– Где? – Голос напряженный.

– Не беспокойтесь вы так. – Я подпустил в голос дружелюбия. – Повторю, эта история вообще не про вас, а встреча может даже быть полезной для нас обоих. Запомните адрес. Пляс Опера, «Кафе де Флер». Любой таксист знает. Езжайте на такси, кстати. Постарайтесь оказаться там через двадцать минут, это недалеко от «Гранд-отеля».

Как раз успеть, не более. Если поторопиться.

– Как мне вас узнать?

– Я к вам подойду. А вы возьмите… там прекрасные круассаны и исключительный кофе, не пожалеете. Отнеситесь проще, вам это ничем не повредит, а может, даже поможет карьере.

– Хорошо.

Через пять минут я уже сам сидел в кафе напротив, внутри, у стеклянной витрины. Весь расчет на то, что такси подвезет его прямо к кафе, а то, что специальный агент Маркам знает это место сам… я сомневаюсь. Если же он подойдет откуда-то пешком, то ему кто-то помог с географией, прямо сейчас, и он придет со слежкой. Как минимум. До него никто не успеет, я мог назначить встречу в любом другом месте, так что возможные наблюдатели приедут или с ним, или позже.

Появился он через двадцать две минуты после нашего разговора, подъехал на желтом «Рено» с шашечками и эмблемой компании. Мне было видно, как он расплатился с водителем, который пальцем показал ему кафе. Пока все в норме. Затем Маркам решительным шагом направился, куда показали.

Явного наблюдения не видно, следом никто не идет. Он занял столик, что-то заказал. Нервничает, кажется, головой крутит, но кого-то конкретного, как мне кажется, не высматривает. Скорей меня ищет. Никакие машины не подъезжают, да и удобных мест для наблюдения из авто здесь нет. Только пешком. А это или стоять на тротуаре, или идти в «Кафе де Флер» или в соседнее кафе, а пока подходящие под типаж туда не заходили. Не гарантия, но все же.

Ладно, за свой лимонад я уже заплатил, а кофе выпью с Маркамом. Можно идти.

Я перешел в «Кафе де Флер» тогда, когда Маркам смотрел в другую сторону, на площадь, так что к столику приблизился неожиданно.

– Эрик? – Я отодвинул стул напротив. – Рад вас видеть, спасибо, что нашли время прийти.

– Не могу ответить любезностью, извините.

Он пока покер-фейс держит, максимальная непроницаемость. Ну да и не важно.

– Можете звать меня Питером. Как круассаны?

– Вкусные, – лаконично ответил он.

– Я тоже закажу, пожалуй. – Я жестом подозвал официанта и попросил стандартный утренний набор, то есть крепкий кофе, воду со льдом и эти самые круассаны.

– Что вы хотите… Питер? – Маркам паузой подчеркнул, что не верит в то, что меня так зовут. Ну и правильно не верит, я бы тоже не верил на его месте.

– Просто поговорить. Я знаю, где вы работаете, я видел вас с вашим директором и знаю, что он здесь. В отеле видел, – добавил я исключительно для него. – У меня может быть полезная информация для… вас. Это уже ваше дело, как вы ею распорядитесь. Вот здесь, – я вытащил из конверта, что принес, фотокопии документов, – ваша переписка. Не вижу в ней ничего секретного, разве что тон писем… несколько удивил. Скажите, директор Гувер в вас влюблен?

Маркам густо покраснел и вздохнул.

– Вся информация останется между нами. Я не заинтересован ни в чем, что могло бы принести вам вред.

– Вам нужен информатор в Бюро? – Он тяжело посмотрел на меня.

– Нет, не слишком, – покривил я душой. – Просто скажите, что вы думаете.

– Мистер Гувер все время в кого-то влюблен. – Маркам прямо выдохнул эту фразу. – У него есть фетиш – мальчики из колледжа в аккуратных костюмах и галстуках. Как много вы знаете про историю Бюро?

– Очень мало, никогда специально не интересовался.

– Я немного расскажу. – Он усмехнулся. – Эдгар возглавил Бюро давно, когда оно еще входило в Департамент юстиции. В двадцать четвертом году. К его приходу Бюро было насквозь коррумпированной лавочкой, которая больше брала взятки с бутлегеров и владельцев борделей, чем приносило пользу. Гувер его реформировал, практически всех разогнав. И затем начал набирать новых людей.

– Может, разумно?

– По-своему. – Он хмыкнул. – Набирал людей он без всякого опыта работы. Знаете по какому принципу?

– По какому?

– Мальчиков из колледжа. Чтобы ему нравились. Один человек подсмотрел его записи, которые Гувер делал во время интервью. Там было что угодно, кроме деловых качеств. «Некрасивые ногти», «зубы кривые», «волосы жирные» и так далее.

– Решил собрать личный курятник? – Тут уже я усмехнулся.

– Может, и не решил, но без этого он не мог, я думаю. – Маркам понемногу успокаивался и говорил охотней. – Гувер ненавидит оружие, к слову. Поэтому он Бюро разоружил. Если у кого-то из агентов обнаруживали пистолет, то его увольняли.

– Вот как? – поразился я.

– Именно.

– И кто же делал работу, если никто ничего не умел и даже оружия у них не было?

– Когда директор понял, что от новой организации из мальчиков в костюмах и галстуках толку мало, он нанял еще людей, других, из полицейских, пограничников, Бюро по запрету. Опытных, старых, умеющих искать и ловить. Они носили оружие, но он делал вид, что об этом не знает. Но своих личных мальчиков контролировал.

– Бюро вроде бы считается грозой преступности? – не переставал удивляться я.

– К моменту прихода к власти Франклина Рузвельта Бюро собирались разгонять, а Гувера отправить со службы пинком в задницу. Грабежи банков тридцать четвертого года стали его спасением. – Маркам отпил кофе и поставил чашечку на блюдце. – Он добился того, что ограбление банка признали федеральным преступлением против финансовой системы США и отдали в юрисдикцию Бюро. Собственно говоря, поэтому грабители были так успешны.

– Тогда погибло много агентов, нет? – уточнил я.

– Очень много. Потому что агенты не были вооружены, а когда мальчикам из колледжа дали какое-то оружие, стрелять из него никто не умел. Вы знаете, как арестовали Джона Диллинджера в Аризоне?

– Нет, – признался я в неведении.

– Всю банду, одного за другим, взяли трое местных копперов. И Диллинджер тогда сказал журналистам, что его люди не умеют так быстро выхватывать оружие, как они. А Бюро только теряло людей. Большинство грабителей так или иначе крутилось вокруг Чикаго, а Бюро в этом городе возглавлял Мелвин Первис, слышали про такого?

– Газеты много писали.

– Газеты писали со слов директора и самого Первиса. Даже больше со слов последнего. Первис был на тот момент его главной любовью, хотя как старший агент… Пустое место было бы эффективней. Оно бы не теряло улики и документы, не отметало сразу реальные версии и не придумывало совершенно фантастические, в духе десятицентовых романов.

– И что Гувер?

– Гувер прощал все, – Маркам развел руками, – поначалу. Только когда Первис забыл передать информацию о том, где искать Мордашку Нельсона, директор все же устроил ему вежливую выволочку. Другой бы просто вылетел с работы. Первис даже не переходил в другие отделения Бюро, хотя ротация у нас обязательна.

– Я читал, что Первис вроде бы главный борец с бандами? – немного удивился я. – Даже здесь все газеты американского сектора об этом писали.

– Первис был везунчиком, он все время оказывался там, где что-то случалось, и при этом не имел к этому никакого отношения. Диллинджера сдали любовница и ее подруга за деньги, но Первис так умудрился устроить засаду, что Диллинджера пришлось убить, хотя его собирались арестовать.

– Диллинджер вроде бы убийца и грабитель, разве его не специально убили?

– Диллинджер убил одного человека, – Маркам усмехнулся, – полицейского, который перед этим дважды выстрелил ему в грудь. Диллинджера спас бронежилет. Убивать он не любил, не хотел и избегал крови. Он был редкий наглец, совершенно бесшабашный грабитель – чего стоит один его побег из тюрьмы с деревянным пистолетом, – но не убийца. В отличие от того же психопата Мордашки Нельсона.

– Интересно. Его же считали Врагом Общества Номер Один.

– Его любили репортеры. На самом деле у Диллинджера даже не было своей банды, после того как он попал в тюрьму. Один Ван Метер был с ним до конца. Он работал с бандой Нельсона, а бандой Диллинджера назвало их Бюро.

– Хотели поссорить?

– Да. – Маркам кивнул. – Нельсон был жаден до славы и ревновал. Но поссорить их так, чтобы они друг друга сдали, все равно не получилось. Помните историю с Красавчиком Флойдом?

– Его убил Первис, разве нет? Как и Диллинджера?

– Нет. – Маркам опять иронично усмехнулся. – Его обнаружила местная полиция, Первис туда тоже прилетел и присоединился к облаве. И ему опять повезло – Флойд вышел прямо на них. Убили его полицейские, Первис просто первым дал интервью, похвалив себя. Из-за этого Гувер егобуквально возненавидел.

– Почему?

– Директор хотел славы для Бюро. Первис хвалил исключительно себя. Гувер несколько раз потребовал от него прекратить раздавать интервью, но тот был как наркоман: он болтал с каждым репортером в радиусе ста миль. После этого директор начал его зажимать.

– А сейчас Гувер обхаживает вас?

– Да. – На этот раз Маркам ответил прямо. – И обещает должность старшего агента представительства Бюро здесь, в Большом Каире.

– А с Первисом он… – Я не закончил фразу.

– Не думаю. Хоть и не знаю наверняка. Он и мне до сих пор ничего не сказал прямо. Но я точно знаю, что он знает… ну, вы поняли.

– Вы давно в Бюро?

– Два года.

– А откуда столько знаний?

– Моя сестра вела делопроизводство. В той самой секретной комнате, куда хода нет никому.

Я задумался. Затем спросил:

– Простите, уже неловкий вопрос, но… что вы решили?

– Честно? – Он посмотрел мне в глаза. – Пока ничего. Но это шанс перескочить сразу на верхнюю позицию.

Откровенно, ничего не скажешь.

– И в чем загвоздка?

– Боюсь, что все это потом всплывет. Я даже боюсь, что уже идут какие-то слухи. Дело в том, – тут он вроде как застеснялся, – что я пока никакими особыми заслугами похвастаться не могу. Если меня повысят до такой должности через два года работы и без громких достижений, люди не поймут.

– Но хочется.

– Но хочется, – кивнул он.

– Тогда вам нужен я. – Тут я улыбнулся так широко, как улыбаются продавцы утюгов, стучась в дверь очередного дома. – Я обеспечу вас заслугами. Настоящими. Вы раскроете заговоры, Бюро восторжествует, газеты захлебнутся от восторга.

– Да? Что за заговоры?

Тут вернулся официант с моим заказом, и нам пришлось прерваться. Я намеренно неторопливо взрезал нежный бок круассана, намазал его маслом изнутри, добавил немного малинового джема. Пусть подождет.

– Давайте так, – вернулся к беседе я. – Вы скажете мне, зачем Гувер здесь вообще? Это расследование, операция или просто официальный визит?

– Это уже закрытая информация.

– А я вам что, предлагаю в обмен открытую? – удивился я такому заявлению. – Quid pro quo, я думаю, что как-то так.

Маркам секунду подумал, затем кивнул.

– Хорошо, пусть так. Бюро стало известно, что сюда приехала большая группа грабителей банков. Остатки нескольких банд объединились, а если они объединились именно в таком составе, то наверняка для чего-то большого.

– Аукцион?

– Скорей всего.

– С грабителями я не помогу, только знаю, что здесь Гусь Михан.

– А также Джентльмен Бойл, Майлз Роджерс и Клоп Салливан. Про них нам известно точно. А что есть у вас?

– У меня есть германская военная разведка. Абвер.

– Что о них? – насторожился Маркам.

– Они активно крутятся вокруг аукциона. Им нужен большой скандал, и они все сделают для того, чтобы он состоялся. Еще я знаю, что здесь орудует большевистское НКВД. Это еще хуже, верно?

– Борьба с большевистской агитацией для Бюро…

Я прервал его, подняв руку.

– Они сюда не агитировать приехали. Им тоже нужен аукцион. Всем нужен аукцион.

– Откуда вы взяли эти сведения?

– Я вашим агентом не буду. – Я усмехнулся. – Придумайте другого агента. Или как хотите. Но информацию я вам дам.

– Что взамен?

– Взамен вы разрушите козни врагов. Шпионов кайзера, агентов Сталина. Всех. Насколько Бюро свободно здесь в своих действиях?

– Большой Каир входит в его юрисдикцию, мы можем участвовать в расследованиях. – Он пожал плечами. – Но все аресты должна производить местная полиция.

– Из местной полиции течет вообще-то, – напомнил я. – А если у них появляется хоть что-то горячее, то они просто сливают это в газеты – те неплохо платят за сенсации.

– Я знаю, но выбора у нас нет. В границах американского сектора мы можем действовать активней. До появления федералов преступникам в Америке часто нужно было добежать даже не до границы штата, а границы округа.

– Понял. Один немного неловкий вопрос, но я должен его задать. – Я уставился ему в глаза. – При каких обстоятельствах вы познакомились со своим новым другом?

– Каким другом? – Маркам опять покраснел как девица.

– Ну этот, француз, танцовщик из «Ксанаду»… черт, как там его имя, – я щелкнул пальцами и изобразил мучительное лицо, словно вот помнил, а сейчас из головы вылетело, – ну, в ванной который.

Маркам покраснел еще гуще.

– Жан-Мари?

– Да, он, спасибо. Как он возник на горизонте?

– Это немного личное.

– Я понимаю, мне так же неловко, как и вам… тогда в душе… меня не ваша личная жизнь интересует. Если бы я не любил женщин, то очень может быть, что тоже любил бы мужчин, сами понимаете. Так все же?

– Мы познакомились… гм… в одном месте.

– Догадываюсь. – Я терпеливо улыбнулся. – Вопрос еще проще: он познакомился с вами или вы с ним?

– А, вот вы о чем! – догадался Маркам с явным облегчением. – Гм… а это важно?

– Да. – Я снова улыбнулся.

– Я подошел к нему первым. – Краснеть у него уже входит в привычку.

– А где?

– Ну… в одном месте. – Он хотел этим ограничиться, но наткнувшись на мой ожидающий взгляд, продолжил: – Есть маленький частный клуб в аптауне, называется «Оскар». Там собираются люди… такие, как я.

Хм, а я и не слышал что в городе есть такой клуб. Надо у Сингера уточнить.

– Частный? Вас туда пригласили?

– Да. Но кто именно, я не скажу, к делу это не имеет ни малейшего отношения. Даже не настаивайте.

Я задумался, стоит ли настаивать или нет, и решил, что не стоит, по крайней мере пока. А то замкнется и вроде возникший контакт нарушится.

– Не настаиваю. Важно немного другое: вы сами проявили инициативу или кто-то вам помог? Подвел и представил или как-то еще? Порекомендовал?

– Нет, я просто сел рядом за стойку бара и предложил купить ему выпивку. Все. Что с ним не так?

Сказал бы я, что с Жаном-Мари не так, но тогда он точно обидится, так что не буду.

– Думаю, что все в порядке. Со вчерашнего дня он сам не пытался с вами встретиться или поговорить?

– Нет. – Маркам сжал губы, но все же добавил затем: – Он убежал и больше не звонил.

– Может, и к лучшему, поверьте. Давайте я дам вам список людей, которые могут быть причастны к грядущим неприятностям. А вы подумайте, как этим списком лучше распорядиться. И обговорим способы связи. Когда у меня будет появляться полезная информация, я буду вам звонить и назначать встречу. В любом случае я позвоню завтра утром и представлюсь Питером Стенли, чтобы просто установить связь.

– А если мне понадобится увидеть вас?

– Я подумаю, как лучше это сделать, и скажу завтра. Годится?

– Да. – Маркам снова застеснялся. – И насчет того фото…

– Оно прекрасно получилось! – не дал я ему закончить. – Эти вспышки работают великолепно.

– Я хотел бы получить его. Вместе с негативом.

– Разумеется, – закивал я утвердительно. – Обязательно получите все обратно. Обязательно, я обещаю. По рукам? А этот отпечаток, – я вытащил фото из конверта, – могу отдать вам вперед, авансом, так сказать. Берите, берите, не стесняйтесь.

По дороге из кафе я купил утреннюю газету, и первое, на что наткнулся, – сообщение о том, что в Маленькой Италии произошла стрельба. Двое неизвестных в масках и с пистолетами-пулеметами в руках вышли из-за угла кафе, в котором собирались «представители местного преступного мира», и уложили на месте четверых этих самых представителей. Причем в статье прямо говорилось, что все убитые принадлежали к «организации, возглавляемой моб-боссом Джо Антенуччи». Потом убийцы убежали в тот же переулок, где, возможно, их поджидал автомобиль.

Вот так. И это уже точно Краус, я уверен. Почему? Потому что корсиканцы подъехали бы туда на машине и устроили бы отчаянную стрельбу, убив посторонних и не убив и половины сидевших там мобстеров. Именно так тут все делается. А вот то, что зашли пешком и пешком же ушли, убили всех, а гражданские не пострадали, – это уже профессионалы. До людей Антенуччи это не дойдет, скорей всего там эмоции возобладают, а мое мнение я уже высказал.

Да, сицилийцам теперь точно не до меня должно быть. Проблемы теперь у корсиканцев.

В «Ритце» меня ожидали сообщения о звонках от Марго, так что я немедленно перезвонил, и на этот раз она оказалась дома. С одной стороны, сама Марго сейчас не вовремя, но я не забыл насчет вечеринки по поводу открытия бассейна, а вот она как раз очень кстати бы была. И, к радости моей, именно на нее Марго меня и пригласила.

– Завтра, в пять часов дня. Никакой формальности в одежде, не забудь купальный костюм. Вместо обеда будет буфет.

– Прекрасно! – объявил я. – Во-первых я соскучился, а во-вторых, эти покупатели вымотали мне все нервы.

– Хотя бы купили?

– Вроде бы решили купить, теперь за них остался поверенный. Он мне еще попортит крови.

– Тебе нужен хороший адвокат? Papa может тебя познакомить с нашим. Говорят, что он самый лучший в Большом Каире.

– Адвокат прилетит из Буэнос-Айреса, сделка совершается по аргентинским законам. Думаю, что так будет лучше.

– Ой, в этом я ничего не понимаю. Завтра в час, ты понял? Да, papa и maman уедут, они приглашены куда-то там, так что никто не будет особо подглядывать.

– А Уилфрид с горничными?

– Они просто так по дому не гуляют, – засмеялась она.

Думаю, что она бы и про визит в «Кайзерин» хотела бы поговорить, но телефон у них в холле, ее могут слышать. А вот послезавтра мне скорей всего отвертеться не получится.

– Обязательно буду.

Хорошо, до завтра я свободен, и пока весь день впереди. Нужно многое сделать и многое обдумать. Я до сих пор, например, не решил, что делать с таким знанием, как невинное любовное приключение вице-губернатора. Сообщить об этом Сингеру и пусть тот снова даст работу Жильберу? Сингеру я доверяю, но в чем именно? У него своя игра, ему просто сейчас без меня не обойтись. Хоть он и был всегда со мною честен.

А что будет, если я дам знать об этом немцам? Немцы наверняка постараются получить об этом как можно больше информации, может даже фото. Они попытаются это использовать и дальше, уверен, после того как история с аукционом закончится. Мне все равно на самом деле, но… мне это что даст? Ничего, пожалуй.

А если дива кабаре познакомилась с лордом Бриггсом не случайно? Что, если она из тех новых людей, что должны были, по словам Крауса, возникнуть в круге общения его семьи? Француженка Жанин, французская певичка, и этот еще… Жан-Мари. Полу-Жан, полу-Мари. Хотя Маркам утверждает, что он сам проявил инициативу. Но если откровенно, специальный агент Маркам не показался мне гением сыска и шпионажа. И вообще гением не показался. Так, относительно светский молодой человек приятной наружности и с сомнительными пристрастиями. На которого Эдгар Гувер имеет виды не совсем служебные. И Маркамом, как мне показалось, можно достаточно просто манипулировать.

Как? Ну, например, знать его вкусы, привести в нужное место, там Полу-Жан ему улыбнулся, и специальный агент Маркам подошел к нему сам. Возможно? Вполне возможно. Тогда сразу главный вопрос: кто привел Маркама в этот самый «Оскар»? И зачем именно? Или все же я не там ищу?

Моник Франсуа надо сдавать. Но кому? Я думаю, что если мы сами попытаемся как-то разыграть эту ситуацию, то пользы будет меньше всего. Нет, Сингер обязательно скажет, что мы должны сами все выяснить, но… Сингер собирает информацию, это лишь жирный кусок для него, не более. Немцы влезут в слежку. Что сделают американцы? После рассказа Маркама доверия к могущественному Бюро сильно поубавилось, такие могут и просто дров наломать. Но может, это и хорошо на самом деле?

Краус, если и узнает что-то, мне этого может и не сообщить. А вот Маркам расскажет, никуда не денется. Но вот опять же вспоминаются слова специального агента о том, что они не могут предпринимать активных действий без местной полиции. А если Краус прав, то здесь еще и НКВД крутится, а они не будут сомневаться в целесообразности покупки полицейских информаторов, а заодно и в необходимости вооруженных акций. И Бюро с ними может просто не совладать. А вот немцы… если убитые корсиканцы и сицилийцы их работа, то они готовы лезть в драку. И они умеют это делать.

Поэтому я нашел рекламный буклет кабинета восточного лечебного массажа, набрал номер и, услышав голос с китайским акцентом, попросил записать меня на этот самый массаж. Голос выдержал минутную паузу, видимо, перезвонив кому-то по другой линии и прикрыв трубку ладонью, после чего пригласил меня приехать в два часа дня. И я уверил его, что обязательно приеду.

Я сдам Моник Франсуа и ее роман с лордом Бриггсом всем. И даже Сингеру, но Сингеру чуть позже.

Чайна-таун в Большом Каире был под стать городу, то есть тоже большим. Город строился быстро, требовалось много рабочей силы, а всем известно, что в таких случаях немедленно начинают завозить китайцев, которые много не просят и готовы работать от зари до зари. Потом эти китайцы оседают в подобных местах и сбиваются в закрытые анклавы, живущие собственной, только им понятной жизнью. Дома покрываются вывесками с иероглифами, на улицах пахнет специфической китайской едой, люди в забавных пижамах заполняют тротуары, и никто не может понять, что тут вообще происходит. Но прачечные работают.

Кабинет «Доктор Ли, лечебный массаж» находился в самой богатой части Чайна-тауна, как раз напротив знаменитого ресторана «Небесный дракон», в котором я не раз бывал раньше. Так что ни мой наряд, ни прокатный «Ласалль» не выглядели слишком вычурно в этом месте, все в порядке. Неподалеку заметил знакомый серый «Ситроен». Похоже, что меня уже ждут. Или прикрывают встречу, хотя в машине никого нет.

В четырехэтажном здании кабинет занимал верхний этаж. Резная дверь с бронзовой начищенной табличкой вела во вполне по-европейски обставленную приемную, где сидел молодой китаец в светлом костюме и в круглых очках на круглом лице, который вежливо, чуть шепелявя, осведомился о моем имени, после чего провел меня в одну из дверей в дальнем конце комнаты. Доктора Ли я так и не увидел, потому что за дверью, в комнате с кушетками и массажным столом, меня ждал тот самый водитель «Ситроена».

– Добрый день, мистер Ван Дер Меер. – Он поднялся мне навстречу.

– Я ожидал Крауса, если честно.

– Мистер Краус возглавляет организацию, у него много и других задач, – бесцветно ответил тот. – Меня зовут Отто, иногда на встречи буду приезжать я.

– Здесь, я так понимаю, мы можем говорить свободно? – Я обвел стены глазами.

– Абсолютно.

– Тогда у меня просто вопрос: сицилийцы меня уже не преследуют?

– Им не до этого, – чуть улыбнулся тот. – Вы читали газеты?

– Поэтому и уточняю.

– У них проблемы. И проблем может стать больше. Зачем вы хотели нас видеть? Присаживайтесь, кстати. – Он показал на кушетку.

– Спасибо. – Я уселся, положив ногу на ногу. – Не ожидал настолько резкого хода, если честно.

– Мы сами этим не занимаемся. – Отто усмехнулся. – Мы попросили вмешаться друзей, а они по-другому просто не умеют, как мне кажется. И дело не только в вас одном.

– Хорошо, когда есть друзья, которых можно попросить об услуге. Как бы то ни было, разговор немного о другом. Вам знакомо имя Моник Франсуа?

Отто секунду подумал, затем отрицательно качнул головой.

– Нет. А должно быть знакомо?

– Это дива из кабаре «Ксанаду». Француженка, разумеется. У нее интрижка с лордом Бриггсом. Они встречаются в отеле «Гранд Плаза», где она живет. Вице-губернатор приезжает туда за рулем сам, на своем купе «Роллс-Ройс».

Отто чуть поднял бровь, что, видимо, должно было выразить удивление.

– Как вы об этом узнали?

– Видел своими глазами. Как и то, что они потом перекусывали в кафе у «Ксанаду». Кстати, она будет петь на открытии выставки французских авангардистов, которая откроется напротив «Ксанаду».

– И?

– Жанин, которой вы интересуетесь, одна из устроительниц выставки. Художники – ее друзья.

– Подозреваете связь?

– Подозревайте вы, я просто сообщил, что знаю. Вас интересовали новые люди вокруг вице-губернатора? Вот вам еще одно новое лицо. Новей некуда.

– А может быть так, что они встречаются давно?

– Разумеется. Но вы же об этом не знали, верно? Так что не исключено, что все это у них началось недавно.

– Я понял, спасибо. Что-то еще?

– ФБР ждет попытки ограбить аукцион. Даже Гувер в городе, приехал сам.

– Откуда вы знаете?

– Есть источник в полиции, – соврал я не моргнув глазом.

– В этой полиции у всех есть источники, – вздохнул Отто. – Иногда кажется, что городская полиция создана для того, чтобы каждый мог узнавать новости как можно быстрей. Человек без источника в полиции жалок и смешон. Мы знаем, что он здесь, но спасибо. Что-то нужно от нас, чтобы помочь… основному делу?

– Если аукцион собирается грабить НКВД, то просто не дайте им этого сделать всего-навсего, – усмехнулся я, поднимаясь с кушетки. – А то они еще меня убьют под горячую руку. И вообще не хочется стрельбы, жестокости и всякого хулиганства. Спасибо за встречу.

– Всего хорошего.

На этом я и ушел. Теперь надо подумать, как рассказать то же самое специальному агенту Маркаму. Но это не сейчас, это завтра с утра.

По дороге остановился возле телефона, позвонил Иану, сказал, чтобы тот был готов на утро послезавтрашнего дня. А затем поехал на Парк-авеню, в «Фостер энд Сан» на примерку колодки. Раз деньги уплатил, надо заканчивать.

12

Утром в «Ритце» меня разбудил звонок. Портье сообщил, что курьер доставил письмо и пакет с документами, и поинтересовался, может ли он прислать это в номер. Через пару минут в дверь постучал посыльный и обменял конверт на чаевые.

В конверте нашлась пара аккуратно сложенных газет, которые должны были изображать документы, и визитка: «Хуан Карлос Санчес Перибаньес, адвокат», под именем адрес в Буэнос-Айресе и телефон. Телефон зачеркнут и вручную приписан местный номер. Ага, Рауль уже здесь. Тот самый человек, которого я ждал.

Быстро собравшись, я вышел из отеля, дошел до ближайшего уличного телефона и с него, глядя в визитку, набрал номер. Знакомый голос откликнулся почти сразу.

– Привет, – сказал я. – Получил твои бумаги. Когда увидимся?

– В любое время, я на месте. Ты таписерию напротив знаешь? Приезжай на завтрак. Машину можешь прямо у входа поставить, я тебя увижу. Какая машина?

– Бело-голубой «Ласалль».

– Увижу.

Повесив трубку, я позвонил уже в «Гранд-отель», Маркаму, и представился портье как Питер Стенли. Меня соединили с номером.

– Эрик, доброе утро, – поздоровался я со специальным агентом Маркамом. – Звоню, как договорились.

– Доброе утро. – Я даже не могу сказать, что он огорчился. Даже ждал, похоже.

– У меня для вас новости.

– Уже?

– Да. Я же работаю. Но это информация высокой степени деликатности.

– Рассказывайте, мы умеем хранить тайны, – вошел он в роль сотрудника Бюро.

– Вице-губернатор Большого Каира лорд Бриггс втайне встречается с певицей из «Ксанаду», Моник Франсуа. Это его личное дело, но мне стало известно, что его пытается на этом поймать абвер.

– Зачем?

Я не стал предлагать угадать с трех раз, а просто ответил:

– Чтобы шантажировать, разумеется. Они встречаются в отеле «Гранд Плаза», и он туда приезжает без водителя, на купе «Роллс-Ройс», запишите номер.

– Минутку… пишу…

Я продиктовал номер.

– Как это может быть связано с аукционом?

– Точно не знаю, но слишком много совпадений. И шантаж не обязательно связан с самим аукционом, вице-губернатор в кармане никому не мешает.

Насколько я слышал про ФБР, информацией они не делятся ни с кем, так что в местную полицию она точно не уйдет. Так что пусть занимаются.

– Как мне вас найти?

– Позвоните Сент-Жермен ноль-два двадцать. Попросите передать Питеру Стенли, чтобы он позвонил Марвину. Запомнили? Марвину. Марвин – это вы, – добавил я для полной уверенности в том, что он поймет.

Номер, что я дал, принадлежит полукриминальному «почтовому ящику». На звонки отвечает безногий парень на коляске, после чего его жена ходит к уличному телефону и звонит кому сказано. За это берут пять фунтов в месяц с «абонента». А если звонить некому, то ждут звонка сами. Теперь мне придется звонить еще и им каждый день с уличного телефона.

– Хорошо, я запомнил.

– Перезвоню, как буду знать больше. Удачи.

Затем я почти бегом вернулся к машине и сразу выехал. И через четверть часа был уже в Маленькой Испании. Испанский район в городе не слишком большой, расположен он вниз по реке от Маленьких Всех и замыкает их с севера. Часть района богатством не блещет, а часть вполне себе приличная, именно в ней Рауль и снял квартиру. Снял заранее, еще во время своего прошлого приезда, и где она расположена, я знал, и даже номер телефона у меня записан, – просто с карточки набирать было проще.

По пути проверялся несколько раз, но хвоста не обнаружил. Заехал через американский сектор, по кругу, и уже затем выехал к Нилу. Дальше проскочил по Двенадцатой авеню до конца и выехал на бульвар Авенида де Эспанья, откуда мне осталось только свернуть на боковую улицу.

Дом, где жил Рауль, очень напоминал мой в Латинском квартале. Национальными особенностями в архитектуре Большой Каир себя сильно не обременял: многие здания строились несколькими большими подрядчиками по единому плану, так что отличались в районах больше вывески, ну, и названия улиц старались привязать к географии. Таписерия «Эль Барракон» находилась как раз напротив окон квартиры, так что места удобней для завтрака Раулю и не найти, сам он готовить не любит категорически.

Завтрак получался поздним, и народу в таписерии было немного. Я взял себе тортилью, к ней маринованный красный перец, нарезанный ломтиками и плавающий в оливковом масле, и маленькую «тапу» крупных оливок. Сел лицом к окну и тут же увидел Рауля, идущего из арки, одетого в светлый костюм. Он заметил меня еще через витрину, помахал рукой на ходу.

Зайдя в двери, он подмигнул мне, но сам сперва направился к стойке, откуда принес и себе пару тарелочек с завтраком. Сел рядом, протянул руку и одновременно похлопал по плечу.

– Как дела, омбре?

– Тебя заждался, – усмехнулся я. – Все в порядке? Товар привез?

– Обязательно привез, все у меня дома. Поедим и покажу.

Да, Рауль вовсе не аргентинский адвокат, он из Испании, родом из Памплоны, но жил больше во Франции, куда перебралась его семья, возле Бордо, а потом еще и послужил в легионе, где мы с ним и познакомились. Живет он то в Большом Каире, то уезжает в Марсель, где крутит незаконные дела с контрабандой оружия. Кто-то у него наловчился таскать его со складов французской армии, да и другие источники есть.

– У тебя здесь как все идет?

– Больше по плану, но могут быть осложнения. Слишком много заинтересованных лиц вокруг этого аукциона появилось. Не самых приятных.

– Этого следовало ожидать, – пожал он плечами. – Расскажи подробней, как тут сейчас карта легла.

Я рассказал. Подробно. Закончил уже тогда, когда мы и завтрак доели, и обязательный «кафе кон лече» допили. Рауль только хмыкал, слушая новости, и когда я замолк, сказал:

– Да, это действительно впечатляет. Впрочем, чем больше участников, тем больше беспорядка. У меня товар для ирландцев, кстати. Как бы они его дальше не передали.

Рауль продавал оружие ирландцам. Гангстерам, но те точно передавали немалую часть его дальше, «Армии», то есть фениям – республиканцам, у которых в Зоне Большого Каира были свои ячейки, и иногда они доставляли хлопот британской власти. «Армия» здесь зарабатывала и собирала деньги, закупала то же оружие и отправляла на родину, и уже оттуда оно попадало в Ольстер.

– Не хотелось бы.

– Отказывать уже поздно, я предупредил, что приехал, товар забирают вечером.

– Я понял.

В квартире Рауль вынес из кладовки три большие брезентовые сумки, выложив их на диван. Раскрыв одну из них, он вытащил совершенно новый пистолет-пулемет с горловиной под магазин слева.

– Смотри. «Шмайсер МП-28», бельгийский, сделан для Китая, под маузеровский патрон. У нас были такие в легионе, только патрон другой. – Рауль протянул его мне.

– Помню, – я взял оружие в руки, – а этот патрон мне даже больше нравится.

– Мне тоже. Скорость выше, пробиваемость тоже. У нас три таких. По четыре магазина на тридцать два патрона к каждому и по пятьсот патронов. Я все пристрелял, бьют точно.

А еще подобные пистолеты-пулеметы есть на вооружении специального дивизиона. Под другой калибр, но такие же, со стороны не отличишь. Именно поэтому я не стал искать возможность купить куда более часто попадающие в Большой Каир «томпсоны». Контрабандой их сюда везут, найти не проблема, но на них можно спалиться. Да и контакты с местным криминалом, как я уже сказал не раз, стараюсь сводить к минимуму. К счастью, у меня есть друг Рауль, и он эту проблему снял.

– Бляхи?

– Сингер достанет, – ответил я. – Вместе с повязками.

Специальный дивизион форму обычно не носит, но при необходимости для опознания надевает бляхи со звездой Лиги Наций и надписью по кругу «Метро Полиция Зоны Большого Каира» и сине-белые же повязки на рукав. Вот они нам и нужны.

– Костюмчик только попроще купить не забудь, – напомнил я. – Серенький, дешевый.

– Я помню. Что дальше делаем?

– Раз ты приехал, то… – я задумался, – то тебе завтра утром лучше бы с нами поехать. С Ианом и со мной. Будем смотреть тоннель. Рабочий комбинезон есть?

– Шутишь? – Рауль даже возмутился.

– Без него никак. Купи сегодня.

– Если успею.

– Лучше успеть. У нас с Ианом есть комбинезоны коммунальной службы, так что ты в любом можешь быть. И подъезжай к девяти утра к его гаражу.

– Что-нибудь с собой брать?

– Револьвер возьми на всякий случай. И что-нибудь на голову, чтобы лицо не запомнили. Только не маску.

– Как-нибудь соображу. Тебе налить чего-нибудь?

– Ты с ума сошел, рано еще. – Я показал ему свои часы. – Ты там совсем в своем Марселе распустился.

– Это я просто про тебя плохо думаю, – усмехнулся он. – Как с тобой связываться?

– Через Иана пока. И пользуйся лучше уличными телефонами, тоже на всякий случай.

Машину с шофером я заказал на четыре часа, рассчитывая приехать чуть раньше. Надо и «невесте» продемонстрировать нетерпение, и оглядеться немного заранее. Это не последний шанс добраться до кабинета вице-губернатора, но это хороший, большой, толстый такой шанс, его надо использовать.

Машина оказалась тем же самым «Паккардом», а шофер тем же самым Гастоном, улыбавшимся мне уже в тридцать два зуба, потому что чаевые в прошлую поездку я ему оставил щедрые, не поскупился.

– Рад вас видеть снова, мсье, – поприветствовал он меня по-французски, распахивая передо мной дверь. – Куда сегодня?

– В то же самое место, Гастон. Дорогу помните?

– Разумеется, мсье. – Дверь захлопнулась, и он быстро сел за руль.

На отчаянном каирском солнце машина нагрелась, хотя, похоже, и стояла до этого в тени, так что мне пришлось опустить боковое стекло. Ветер тоже освежающим не ощущался, как раз начинается самое летнее пекло. Вроде и привык, но иногда тяжеловато. И одежда мнется так, словно ее никто никогда не гладил, но и с этим ничего не поделаешь. Тут даже «официальный» цвет автомобилей не черный, а белый, как вот у этой, на которой меня сейчас везут, – в черной машине вообще как в печке будешь сидеть. В духовом шкафу.

– Включить радио, мсье? – спросил Гастон.

– Да, французскую станцию, пожалуйста.

– У меня всегда на французскую настроено, – гордо сообщил он.

Понятное дело, что у каждого сеттльмента свое радио, его обычно тамошние обитатели и слушают. Запел женский голос, сильный и глубокий, настолько привлекший внимание, что я спросил у Гастона:

– Кто это поет?

– Эдит Пиаф, мсье. Не уверен, что ей место на радио. Кто-то застрелил ее любовника, а потом оказалось, что он оставил ей все наследство^[11]. Не кажется ли вам это странным?

– Пожалуй, – кивнул я. – Впрочем, я никогда о ней не слышал, а публика любит распространять сплетни.

– Особенно парижская, мсье, – согласился со мной Гастон. – Парижане живут сплетнями, без сплетен они просто вымрут. Вы из Парижа?

– Долго там жил, – не стал я уточнять и заодно поощрять излишнее панибратство, надо держать марку светского сноба.

Гастон меня понял и замолк.

У резиденции вице-губернатора машин пока не было, я приехал рано, до назначенного времени еще полчаса. «Паккард» заехал на подъездной круг, Гастон распахнул мою дверь, и я со всей доступной важностью поднялся по ступенькам, приказав ему заехать не раньше одиннадцати.

Двери в дом были распахнуты, дежурившая уже на входе горничная поздоровалась и провела меня через холл к большим стеклянным дверям, ведущим в сад. Панаму я нес в руке, потому что хоть и горничная, но все же дама, а мы вместе в помещении. Марго встретила меня возле огромного передвижного буфета, стоявшего на террасе, с крошечной тарталеткой в руке и измазанными чем-то губами.

– Пропустила ланч? – осведомился я.

– Ро-оберт! – Марго схватила накрахмаленную салфетку и промокнула губы, аккуратно, чтобы не стереть помаду, которая все равно отпечаталась на белом. – Не ожидала тебя так рано.

– До сих пор не научусь рассчитывать время на поездки. А заодно хотел тебя увидеть до того, как соберутся все. – Я обернулся, чтобы убедиться в том, что горничная ушла. Выразительно обернулся.

– Не сейчас. – Марго скривилась недовольно. – В доме пусто, людей еще нет. Когда все соберутся, можно будет тихо спрятаться.

– Много людей ожидается?

– Пятьдесят человек, чуть больше. Как тебе бассейн?

– Большой. – Действительно большой, метров двадцать в длину, выложенный голубой плиткой и по краю облицованный мрамором. – Уже купалась?

– Конечно, он уже два дня как наполнен. Правда, не уверена, что сегодня кто-то будет купаться. Все напьются и будут танцевать.

– Ожидается музыка?

– Да, maman нашла какой-то квартет. Должны вот-вот появиться.

Вечеринка с размахом подготовлена, я смотрю. Ладно, будем искать… возможности.

Часам к девяти полностью стемнело, а присутствующие напились. Случилось даже падение дамы в бассейн, но она была немедленно спасена, завернута в одеяло заботливыми горничными и уведена в дом. Играла музыка, почти все танцевали, Уилфрид, хоть и сохранял невозмутимый вид, явно сбивался с ног – к буфету надо было все время подносить новые закуски, а бар пополнять напитками, и когда эти самые напитки начали уже немилосердно проливать и путать бокалы, он сам встал на место бармена. Мы с Марго даже ухитрились ненадолго забежать в ее комнату, и этого никто, кажется, не заметил. Сейчас она болтала с Жанин и другими девушками, так что я решил, что более удачного момента не представится.

Я просто как бы случайно дошел до угла, затем обогнул дом по периметру и проник внутрь с парадного входа. Двери были закрыты, но не заперты, в холле совершенно пусто. Музыка и голоса доносились со стороны выхода в сад, там же горел свет, а тут царил полумрак. Поэтому я быстро огляделся и направился в кабинет лорда Бриггса.

Плохо, что свет включать нельзя, но у меня есть «фонарик-ручка», купленный за двадцать пенсов. Правда, хватает его ненадолго, так что лучше успеть найти, куда там вице-губернатор код записал до того, как он погаснет.

Так, дверь закрыта, натягиваем нитяные перчатки и начинаем. Сначала надо найти сам сейф, потом определить основную траекторию перемещений лорда Бриггса между ним и рабочим столом. Он за столом вообще работает? Как-то пустовато тот выглядит. И работает ли вообще?

Если бы я был сейфом, где бы я был? Давай для начала шкафы проверим, может, он просто за какой-то дверцей прячется? Шкафы заперты, но ключи везде в дверях… а вон в том нет ключа, с него и начну. Подергал дверцу – точно, заперта. Но замочек такой, что шпилькой дамской открыть можно или шляпной булавкой. А у меня и отмычки имеются, маленький набор маленьких отмычек в плоском замшевом чехольчике… мы этот замок… чик… провернем… опа, открыт.

Точно, вот и сейф. С наборным диском. Хороший сейф, такой со стетоскопом не сильно вскроешь, и не просверлишь запросто. На такой надо идти с полным набором инструментов и выделять под это все часов пять, а то и больше, что в этом доме точно исключено. Так что будем искать бумажку с кодом.

Сначала осмотрел весь шкаф, со всех сторон, подставив библиотечную лесенку. Смотрел сверху, с боков, снизу в поисках какого-нибудь зажима – ничего. Открывал дверцы, глядя на них тоже и сверху, и сбоку, – чисто. Ладно, что рядом?

В таком же порядке осмотрел столик с вазой, полки рядом, перешел к столу, отпирая и выдвигая ящики, разглядывая и их снизу, и столешницу, нажимая на все места в поисках тайников. Безрезультатно. И фонарик уже понемногу садится. В книгах? Как-то сомневаюсь, что-то больно нетронутыми они все выглядят… но, похоже, придется их по одной вынимать и просматривать, а вот это может занять очень много времени, тогда точно не успею.

Что еще? Где искать? Кубки. Кубки на двух полках. Лорд Бриггс самодовольный бездельник, для него эти кубки за «университетский спорт» и прочее – самая гордость. А ну-ка…

Искомое нашлось в пятом по счету кубке. Самом большом, естественно. Даже не в нем, а на нем, потому что бумажка с цифрами была приклеена к гранитному основанию снизу, скотчем. Я схватил из подставки карандаш и на обороте своей визитки быстро записал код, все шесть цифр. Такой бы долго пришлось подбирать.

Все, время поджимает, разобраться с сейфом – и обратно надо идти, скоро меня хватятся. Можно сказать, что отходил до ветру, но очень уж надолго, и до ветру все время отходят, выпито уже много, всеми. Так, сам сейф… проводки нет никакой? Не думаю, что он под сигнализацией – куда ее выводить? но лучше подстраховаться.

Есть. Есть сигнализация, вон два контактика сквозь щель видны, внизу двери. Простая, но если не ждешь, то… будет сюрпризом. На размыкание. Но к этому я готов. Гнутая станиолевая полоска, просунуть, придержать… есть, вот так. Теперь шифр: надеюсь, что это он. Маховичок мягко крутится, треск еле слышен. Тоже хитрость, специально трещотку вставляют, чтобы трудней было услышать «попадания». Можно и не услышать, к слову.

Есть, теперь ручку… подалась, точно подалась! Открываем медленно, так чтобы полоса по контактам скользила, придерживаю и тут и там. На каблук сбоку заранее два кусочка липкой ленты навесил, теперь их одну за другой… и полосу к контактам, цепь не разомкнута. Готово. Все, что там внутри?

Внутри много всего, но есть и конверт с эмблемой «Пинкертонов». Овалом написано «Национальное детективное агентство Пинкертонов» и лозунг «Мы никогда не спим». Конверт вскрыт, лорд Бриггс любопытство проявлял. Что внутри? Просто листочек бумаги, их бланк, на бланке напечатаны машинкой цифры в рядок. И все. Переписываем. Все, достаточно, дело сделано, убираем клейкую ленту… прижимаем дверь, выдергиваем станиоль. Есть. И запираем, прокрутив маховик. Все!

Шаги прямо за дверью, я перебежал за стол – единственное укромное место, присел. Дверь в кабинет распахнулась.

Кто? Уилфрид? Лорд Бриггс вернулся?

Женское хихиканье. Мужской шепот.

Парочка какая-то забрела? Дверь закрылась, затем шаги приблизились к столу. Тут им что надо?

Кто-то сел прямо на стол, запахло духами. Шорох шелка, возня, поцелуи. Тьфу ты, другого места и времени не нашли? Им обязательно в кабинет вице-губернатора нужно? Точно?

Стол, хоть и тяжелый, начало ритмично потряхивать, а кто-то принялся постанывать в ритм толчкам.

– Уилли, Уилли, да, да, ты просто зверь…

А акцент не французский случайно? Вот очень похож на французский, а голос слишком напоминает Жанин. Уилли… Уильям? Ну да, пароходный наследник. Нет, понятно, зачем они здесь, но почему здесь именно Жанин?

Уильям пыхтит, на столе что-то побрякивает, Жанин стонет… а что дальше, после того как они закончат? Не решат в кресле лорда Бриггса посидеть, отдохнуть? Вот этого бы не нужно, мне им на глаза точно не следует попадаться. Мне никому на глаза попадаться не следует, мне нужно спешить к Марго, а то она скоро искать меня пойдет…

– Ах, Уилли… еще… Уилли…

Поцелуи, пыхтение, запах духов и пота, стол все вздрагивает, Уильям уже и сам стонет…

Дверь! Дверь и включившийся свет.

– Merde! – голос Жанин, сдавленный и испуганный.

И голос Уилфрида, вроде даже торжественный, словно он намерен объявить выход короля к народу:

– Сожалею, что помешал. Уверен, что вас ждут возле бассейна. Позвольте вас проводить. Немедленно. Я отвернусь.

Тихие ругательства на английском и французском, возня такая, словно кто-то суетливо подтягивает штаны. Шаги, с ковра на мраморную плитку, сразу слышно, что вышли из кабинета. Темнота. Хлопок двери. Звук повернувшегося в замке ключа. Вот так, Уилфрид перекрыл вход сюда для всех. И выход для меня, если бы… все поняли, в общем.

Перебежал к двери, прислушался… черт его разберет, вроде бы тихо, но так не поймешь. У Уилфрида дел полно, не будет он здесь стоять, запер дверь, и молодец. Замок тут посерьезней, правда, но все равно обычный, домашний, ключ с той стороны Уилфрид не оставит, смысла нет. Ладно, вскрываю и к гостям, веселиться.

13

С утра, по дороге к Иану, позвонил из уличного телефона Сингеру, заранее согласованным кодом сообщил новость, чем вызвал уже неприкрытый взрыв восторга.

– Надо будет встретиться, у меня кое-какие новости для тебя, – добавил он.

– У меня для тебя тоже. Смогу заехать вечером.

На вечер претендовала Марго, но я договорился с ней на завтра, сославшись на приезд адвоката. Поскольку она была навеселе, пришлось приложить усилия, чтобы ее убедить, но как-то справился. Хоть и надулась, но согласилась. Так что сегодня я свободен для настоящего дела. Ну и для встречи с Сингером.

Рауля я нашел у Иана – он раньше приехал, а мне в очередной раз пришлось ехать в «Отель Жозефин» переодеваться и брать другую машину. Никогда не думал, что двойная и притом активная жизнь может быть настолько утомительной. На самом деле утомительной. Кстати, мадам Бланшар в отеле на меня уже с подозрением поглядывает: я для нее несчастный муж, а пропадаю ночами не поймешь где. Или с любопытством. Уверен, что о моей несчастной личной жизни весь квартал судачит.

В общем, Рауль был уже на месте, причем переодет в синий рабочий комбинезон и большую кепку, а на нос нацепил круглые очки с простыми стеклами. У нас с Ианом комбинезоны и так были, тоже синие, но другого оттенка, с эмблемами городской службы. Фургон готов, брезентовые борта кузова с эмблемами навешаны, за сиденьями, по обыкновению, два дробовика под сложенным брезентом. Готовы, в общем.

Иан с Раулем курили возле машины во дворике. Я пристроил «Пежо» в дальнем углу, там же приметив бежевый «Ситроен» Рауля, он тоже не любил слишком выделяться.

– Как дела? – Я поочередно пожал руку обоим. – Рауль?

– Все сдал вчера.

– Говорил с теми, кого мы нанимаем?

– Не успел. Завтра встречусь.

– Хорошо. А так у нас все по плану идет. Иан, ты по местам проезжал?

– Везде был, – кивнул он. – Место на Седьмой авеню лучше всего: там тихий двор сзади, и есть дверь в подвал, надо только вскрыть сраный замок. Он простой. А можно просто подойти к менеджеру, сказать, чтобы открыл.

– А сигнализация там где?

– Там к спуску отдельная дверь. Я на сигнализацию заранее поставлю байпас – она только на входной, а ты разберешься с замком. Когда будет нужно, ты просто войдешь. Бумаги приготовил?

– Да, все есть, вечером заполнил. Адрес сейчас впишу.

Бланки с фальшивой печатью Департамента коммунального хозяйства у нас всегда были, не первый выезд на этом фургончике. Когда ездили к букмекерской конторе Кабана Пачетти, у нас тоже с собой такие имелись на всякий случай, если вдруг полиция проявит интерес. Там полиции мало, а вот в районе Седьмой авеню много.

– Стволы у всех при себе?

Оба кивнули.

– Тогда поехали, что время терять.

Раулю пришлось усесться в кузов – кабина у «шеви» и для двоих не слишком просторна. Фургончик фыркнул, дернулся и покатил из двора на улицу. Ну, теперь уже совсем близко к делу, реальному.

Мы неторопливо выехали в центр, свернули на Седьмую и так же спокойно покатили в правом ряду. Иан разве что курил больше обычного, одну за другой, зажимая сигарету зубами.

– Ты так все деньги на курево спустишь, – предположил я.

– Я за треть цены беру, это краденые, – усмехнулся он. – Если бы ты не изображал из себя сраного Перси, окончившего Итон, то я бы тебе тоже доставал. Очень помогает от туберкулеза, к слову.

– Откуда здесь туберкулез? Тут сухо и жарко.

– А вот как появится, так ты меня и вспомнишь. Когда совсем разбогатею, перейду на гаванские сигары.

– Сигары ты и сейчас можешь себе позволить.

– Только придурки курят сигары в гараже. Сигары надо курить с хорошим сраным скотчем, на веранде с видом на закат, например.

– Да ты романтик! – Я засмеялся. – Ты хочешь сказать, что если мы возьмем куш, ты продашь свой гараж?

– Черта с два я его продам, – замотал он головой. – Но буду уезжать домой раньше и курить сигару там.

– У тебя нет веранды.

– Она мне, на хрен, не нужна.

– А где курить сигары?

– В гости к тебе ходить буду. Вон нужный адрес. – Он показал пальцем вперед. – Приехали.

Нужный адрес оказался восьмиэтажным домом. Часть первого этажа занимал магазин всяких мужских аксессуаров, а во вторую половину вел подъезд с помпезными дверями, возле которых сияли начищенной латунью таблички с названиями фирм и именами квартировавших здесь адвокатов, брокеров, дантистов и прочих. Дом сдавался под офисы целиком, похоже.

Фургон свернул во двор, в котором в рядок выстроилось несколько машин, все больше простеньких и неновых, из чего я заключил, что здесь паркуется персонал. Ну да, так и есть: во весь брандмауэр, вдоль которого стоянка вытянулась, надпись: «Только для персонала». И одна машина поприличней, новое купе «Виллис», наверняка менеджера.

Встали, с деловым видом начали выгружать сумки с инструментом. Так, где может сидеть менеджер? Да вон черный вход в здание, наверняка отсюда ходят.

– Вход в подвал где? – спросил я у Иана.

– В углу, – показал он.

Натянув кепку пониже, я решительно направился к служебному входу. Дверь оказалась не заперта, и я тут же попал в короткий темный коридорчик с четырьмя дверями, на одной из которых нашласьтабличка «офис». Постучав, я не стал дожидаться ответа и сразу вошел.

– Доброе утро, я менеджера ищу, – объявил я. – Проверяем коммуникации. – И тут же вытащил сложенный бланк направления из кармана и положил перед собой на стол. – Нужно попасть в подвал, сэр.

Менеджером был пожилой, лет под шестьдесят, господин в очках и с большой блестящей лысиной. Перед ним на столе стояла чашка с кофе, и рядом с ней на промасленной бумаге лежал сэндвич с сыром и ветчиной. Завтракает здесь, что ли?

Лысый придвинул к себе бумагу, внимательно прочитал, но никакого недоверия не выказал. Спросил лишь:

– Надолго у вас работа?

– Когда как, – пожал я плечами. – Если никаких проблем не находим, то не больше часу. А если найдем, то все равно сначала вернемся в офис и напишем заявку. И потом нас пришлют для ремонта.

– У нас так пока еще ни разу не проверяли.

– Дом новый, какой смысл было проверять? Думаю, что и сейчас рановато.

– Может, вам просто подписать, что уже были? – предложил он.

– Нет, сэр, мало ли? Так и работу потерять недолго. Да вы не беспокойтесь, мы там даже трогать ничего не будем. Походим с фонарями, может быть, немного постучим по трубам.

– О'кей, – сказал он и, выдвинув верхний ящик своего обшарпанного стола, вытащил оттуда связку ключей. – Мне там с вами некогда топтаться, так что, когда закончите, вернитесь сюда, чтобы я дверь запер.

– Сделаем, сэр.

Шел он вперевалку, как утка, пыхтя и отдуваясь, промокшая от пота сорочка сзади вылезла из-за пояса брюк и сбилась хвостом под подтяжками. На улице, оказавшись на жаре, он помянул Господа, но вид фургона, похоже, его окончательно успокоил. Поэтому он направился к двери, отпер ее длинным ключом, распахнул, включил свет и сказал:

– Не забудьте меня позвать.

– Как скажете, сэр, – ответил за всех Иан.

Мы с деловым видом направились вниз, но Рауля я оставил на входе.

– Кури здесь. Если кто-то подойдет, заговори с ним громко.

– А если он вниз полезет?

– Пусть лезет, главное, чтобы мы услышали.

– Понял.

В подвале, к радости моей, было прохладно. Вот, менеджеру сюда бы офис спустить, не мучился бы так. А в остальном подвал как подвал: трубы, кабели по стенам, двери в какие-то подсобки, гора старого инструмента в углу, даже верстак есть – правда, не похоже, что им недавно пользовались, пыль скопилась. Маленькие окошки под низким потолком, через них проходит шум с улицы.

Иан заглянул в схему, затем ткнул пальцем влево:

– Там сраная дверь.

– Пошли.

Дверь нашлась за первым поворотом. Иан тут же оставил меня и пошел обратно к входной, постукивая время от времени монтировкой по трубам.

Так, серьезная дверь, из толстого металла и с серьезным же замком. Двумя замками: навесным и врезным. Я присел на корточки, осмотрел висячий замок. Это американский, «Корбин Кабинет Лок Компани», сделан, к слову, для военных арсеналов. Вскрывать его можно. Все вскрывать можно, если честно. Большую часть навесных замков даже с цилиндром можно вскрыть без отмычки, чем-то вроде узкого тонкого плоского шила. Просто втолкнуть его со стороны шплинтов, прижимая, до самого конца и так можно отжать, преодолев сопротивление пружины, блокиратор дужки. Но это я про дешевые замки, а этот дорогой, вроде как защищенный. Он просто не дает просунуть железку до конца – там перегородка. К тому же у него сложная форма ключа, надо сказать честно.

Самое слабое место этого замка, как и многих других амбарных, – дужка из очень сильно закаленной стали, которую почти невозможно перепилить или перекусить. Зато ее можно взломать как бы изнутри, имея правильный и простой, как мычание, инструмент. Но ломать замок нам никак не подходит, особенно сегодня. Так что попробую традиционно. Придержать замок, вставить рычаг… Пять шплинтов, есть маленькие секреты на четвертом и первом. Если первый отжать до конца, то все шплинты падают, там нужно баланс чувствовать.

Всунул отмычку, провел по шплинтам, убедившись, что их ровно столько и есть, прибавил давления, чтобы не падали назад. Провозился чуть больше минуты. Снял замок, отложил. Все, с ним разобрались. Пружинная отмычка в него не лезет, к слову, но я их вообще не очень люблю за тенденцию иногда застревать. Дольше провозишься, вытаскивая ее потом.

Теперь врезной… врезной английский, «Йейл энд Тон», я их знаю неплохо. Все британские производители замков объединены стандартом, цилиндры должны подходить к любым замкам, но эта модель рычажная, под большой ключ. Фирма заявила, что этот замок практически недоступен для вскрытия отмычками. Ненужный оптимизм, разумеется, но повозиться с таким придется. Пять рычагов, каждый подпружинен, чтобы затруднить взлом. Более того, на каждом из рычагов есть «ловушка» для языка. Если взломщик неопытный и давит слишком сильно, то рычаг застревает. Решение интересное, но это все же дверной замок, а не сейфовый. Хотя его и на недорогие сейфы ставят.

Для этого у меня есть отдельный инструмент – поворотник с рычагом и с полостью вдоль самого стержня. Инструмент крепкий, им можно достаточно сильно давить на язык, и уже тот будет удерживать рычаги, не давая им падать назад. Если знать устройство. Если нужна скорость, то лучше просверлить корпус и вскрывать через два отверстия, поворотником через скважину и прочными отмычками через отверстия, просто поднимая рычаги и удерживая. Но дыра в двери точно не понравится никому, поэтому будем потеть.

Кстати, дверь открывается наружу и у нее немалой ширины закраина, чтобы язык никто не перепилил. И перепилить его сложно – в нем два стержня из закаленной стали, прямо внутри. Но мы дверь сегодня откроем, и я замок вытащу и внесу в него усовершенствования. Такие, что он будет работать и с ключом, и с любой простейшей отмычкой. На будущее.

Итак… начинаем с дальнего, пятого рычага. Вроде нащупал, сдвинул… пружина у него тугая, приходится довольно много усилий прикладывать, из-за этого трудно рассчитать давление. Есть, сдвинул как надо вроде бы. Следующий… Черт, сразу ловушкой зацепился, начинай сначала. Пятый… встал, теперь четвертый…

С замком пришлось попотеть: убил на него минут пятнадцать. Такие рычажные замки – самое сложное из того, что вскрывается отмычками. Все, открываю дверь.

За дверью обнаружился вертикальный колодец, закрытый решеткой, которая была заперта на еще один опять навесной замок. Но простой. Вроде бы дорогой «Йейл», но на самом деле, если знать устройство, он за секунды вскрывается, что я и сделал.

Посветил фонарем вниз. Неглубоко, метра четыре, внизу сухо, но немного пахнет грязью и плесенью. Так, это позже, пока нужно замок исправить. Так что крестообразную отвертку из сумки и вынимаем его по-быстрому. Минут за пять развинтил, вытащил оттуда четыре рычага из пяти, оставив только пятый, а затем замотал шкив толстой медной проволокой, плотно прижав его к дальней стенке. Теперь никто даже не заметит, что замок ни на что не годен, ключом он как открывался и закрывался, так и дальше будет. И отмычкой будет, без всяких проблем, за секунду.

Все, теперь его на место. Болты чуть подкоптить зажигалкой и потереть, чтобы свежими царапинами не блестели. Все.

– Иан, как у тебя? – крикнул.

– Нормально, разбираюсь.

– Давай. Я вниз.

В тоннеле по схеме должно быть еще две решетки: вот их и проверю. Если они с замками, то проблем нет, а вот если, например, заварены, то надо видеть как. Так что по скобам вниз, фонарик повесить на грудь.

Дно тоннеля покрыто пылью, скорей даже высохшим илом, которым все же, несмотря на вечную сухость, немного пахнет. В какую мне сторону? Направо, получается. Идти метров семьсот, если верить городской карте. Один поворот. Первая решетка через сотню метров.

Тишина уже мертвая, просто на уши давит. Потом через нее немного звуков прорвалось, это я близко от колодца прошел. Потом снова тихо. Черт, плохо, что следы такие заметные на полу за мной остаются, просто отпечатки натуральные. Но тут уж ничего не поделаешь, летать не умею. Пятно света скользит по стенам, по полу. Вон крысиные следы, их немало. Ненавижу крыс до крайней степени отвращения, прямо патологическая боязнь у меня, не знаю почему.

Решетка. Замок такой же «Йейл» – они их оптом, наверное, закупили. Снимаем – и на решетку, пусть пока повисит. И дальше. Тут поворот не пропустить, их несколько, мне третий направо нужен.

Дошел до поворота, вроде не ошибся. Тоннель стал уже, но все равно места с запасом. На выходе еще решетка и такой же замок: мы знаем, что с ним делать. Снял, повесил. Пара сотен метров осталась, надо поторопиться, слишком долго болтаться нельзя: вдруг кто-то зайдет в подвал и обнаружит, что одного рабочего не хватает?

Так, вон выход к нужному колодцу… оп, а что это такое?

Я замер. Луч фонаря высветил цепочку следов. Два человека пришли с противоположной стороны и свернули… угадайте куда? Да именно туда. Туда, куда мне и нужно.

Погасил фонарь, выхватил «сэведж», прислушался, но ничего не услышал. Следы могут быть и старыми – тут же ни дождей, ни ветра, что им разрушаться? Обругал себя за паникерство, включил свет снова, пистолет убрал.

Да, две пары ног, в рабочих ботинках, судя по подошвам. Шли именно сюда. В самом колодце топтались… и вон на ступеньках пара царапин свежих, от набоек, наверное. Поднимались к самому люку. Тут не решетка, тут люк, из толстой стали, закрыт снаружи. Замок придется взрывом выбивать. Только кто выбивать будет? Кто сюда приходил? Конкуренты или кто-то, наоборот, проверяет все это на предмет усиления безопасности?

Мне никакой из вариантов не подходит. Мне только один годится – когда тут никто не ходит и никто мешать не будет. А это уже осложнение в любом случае.

Ладно, назад, я все видел. Буду думать уже наверху.

Наверху я услышал голоса от входа. Но от входа меня не видно, так что я быстро закрыл все замки, собрал инструмент и направился туда. Там обнаружил какого-то мужика, курившего сигарету и болтавшего с Ианом. Звучал мужик по-американски, по-южному, и рассказывал какой-то анекдот. Рауль стоял чуть поодаль, приглядывая за двором и куря сигарету.

– …и вот он оплатил счет похлопал себя по карманам и говорит посыльному; «Парень, я опаздываю на поезд, но вроде забыл мой билет в номере. Сбегай в пятьсот пятый, посмотри, нет его там на столе? Мне до поезда десять минут». Посыльный убегает и возвращается через восемь и, значит, говорит: «Да, сэр, ваш билет там, я посмотрел!» – и на этом рассказчик заржал как конь.

– Закончил? – повернулся ко мне Иан.

– Да, все. Ты?

– Мы тоже. Тут у них все в порядке, можем уезжать. Этот парень закроет дверь.

– Мне надо у менеджера наряд подписать. – Я картинно вытащил из кармана бумагу и развернул.

– Он у себя, – сказал южанин. – А я запру дверь.

Собрались в пабе «Герб Бирмингема» неподалеку от «Гаража Хупера» – обсудить проблемы за кружкой пива. Время было неурочное, так что народу в зале скопилось немного, мы смогли занять самый дальний столик. Правда, одна подвыпившая компания все же имелась, и горланили они так, что исключали любое подслушивание.

– Я понятия не имею, кто там был. Но следы вели точно до места и обратно. Пришли, поднялись к люку, спустились и ушли. То есть в нужный день они туда запросто могут прийти снова.

– Мы знаем, что делать, нет? – пожал плечами Рауль.

– Они тоже могут знать. И прийти тяжелыми. Нам это нужно?

– А какой у нас сраный выбор? – спросил Иан. – Никакого. Отказываться от дела из-за следов?

– Отказываться нельзя, – согласился я. – Но я бы что-то сделал с решетками с той стороны.

– Опять лезть в этот подвал? – усомнился он. – Не слишком ли часто?

– Что ты сделал с сигнализацией?

– Все как договорились. Она включается, выключается, но если вскрыть эту дверь, когда она включена, то все равно ни черта не случится.

– Значит, надо еще раз приехать. Ночью. Спуститься и что-то сделать с решетками.

– Что? Мы туда сварку затащить не сможем.

– Цепь с большим замком максимум, – согласился я. – И забить скважину. Но если у них с собой инструменты, то им на это плевать.

– Засаду у тоннеля, – предложил Рауль. – Спуститься заранее, засесть, а как увидим свет, то прижмем огнем. В атаку же они не пойдут на автомат, верно?

– Наверное. – Я кивнул и приложился к пиву. – И цепь не помешает. Под огнем они точно замок вскрыть не смогут. Слушай, у полиции есть ружья, что слезоточивым газом стреляют. Может, попробовать достать?

– А смысл?

– Если удастся закидывать гранаты к решетке, то они точно не пройдут. Не думаю, что у них с собой противогазы.

– Могут быть и противогазы, – возразил Иан. – Как они собираются войти в сраное агентство? Я бы туда газ сразу пустил.

– Рауль, сможешь как-то найти?

– Надо спросить. – Он задумался. – Не тот товар, который много продают по-тихому.

– Я знаю, где могут быть, – сказал Иан. – Полицейский склад на Пятьдесят пятой.

– Он большой, где там их искать? – засомневался я.

– Кстати, – Иана осенило, – помните ограбление «Американского Золотого» в январе?

– Да, – хором ответили мы.

Дело было громким, все газеты писали.

– Там же был сраный охранник в бронированной будке на галерее, так он стрелял из такого ружья вниз, помнишь, Пол? – Иан не утруждал себя правильным произношением моего имени.

– Ну да, – ответил я, уже понимая, куда он клонит.

– Частная охрана не может закупать у правительства, так? Значит, они это ружье где-то просто купили, и гранаты. Надо только поискать.

– Поищем. Обязательно поищем.

– А как мы входить сами туда собираемся, к слову? – спросил Рауль. – Вроде бы существенная деталь, но я ничего об этом не слышал.

– Сингер даст какого-то человека, который должен проблему решить. Он гарантирует.

– Странно немного.

– Согласен, но других способов не вижу. И не уверен, что газ поможет – у охраны там перегородка, и они тысячу раз успеют поднять тревогу. И тогда дверь в аукцион заблокируют изнутри. Кстати, у нас нет людей на засаду в тоннеле, кто-то еще должен сидеть в здании агентства и не давать туда войти.

– А этот, которого даст Сингер?

– Я его никогда не видел. Может быть, он вообще стрелять не умеет.

– Пусть войдет с тобой, а Иан прикроет здание. А я прикрою тоннель.

Мне осталось только пожать в очередной раз плечами. Новых людей на такое дело искать… хуже не придумаешь. Я всегда понимал, что нас маловато, но предпочитал никого больше не вовлекать. Лишний человек – лишний язык, может потом проболтаться.

– И кто у нас за колеса будет все же? – спросил Рауль.

– Джимми. Который на Сингера работает.

Тоже своего рода компромисс, но опять же некуда деваться. Свести к минимуму число людей, знающих об ограблении. Сингер сам предложил. Джимми вроде бы и не преступник, но он предан лично Сингеру, а тот не то чтобы совсем законопослушный гражданин, так что приставить его к делу труда не составило.

– Он вообще как?

Иан и Рауль про Сингера только знают, а Сингер ничего толком не знает про этих двух. Я стараюсь все яйца держать в разных корзинках, в идеале так по корзинке на яйцо. Они никогда не встречались, друг друга не видели и, надеюсь, не увидят. Но про Сингера знают многое, с моих слов.

– Джимми о'кей, спокойный и не нервный. На колесах такой и нужен, чтобы не запаниковал и не сбежал.

– Получается, что мы коротки на одного человека? – спросил Иан. – Поскольку ты не знаешь, кого на самом деле пришлет Сингер, так?

– Так. Но я не хочу брать никого со стороны. Ты же понимаешь, что будет потом. И «Де Бирс», и «Пинкертоны» наверняка награду объявят.

– А что потом? Ты сваливать собираешься?

– Пока не знаю, посмотрю по обстановке.

Я не стал говорить вслух, что Роберт Ван Дер Меер еще и должен покинуть страну. Неожиданно. А другой человек должен вернуться в Зону Большого Каира. Три перелета: в Италию, из Италии в Грецию, из Греции сюда. Иан, например, даже не знает моего нынешнего имени. Рауль знает, но не думаю, что он поделится знанием с Ианом.

– Иан, когда «Фордор» возьмешь?

– Завтра планирую попытаться, если он на месте будет. Номера на него сделал уже.

– Это важно, впрочем, ты сам все понимаешь.

Иан махнул рукой бармену и показал три пальца. Тот понятливо кивнул и вскоре подошел к нам еще с тремя кружками «Баркли Перкинс», выставил на стол, забрав пустые. Рауль приложился к своей с задумчивым видом, затем сказал:

– Железо, что я привез… они на этот раз переплатили и заказывали срочно. Почему такая срочность, как думаете?

Я посмотрел на него, спросил:

– Ты что, думаешь, что это для фениев, а те готовят какой-то большой ход?

– Похоже.

– А не хочешь ли ты сказать, что они тоже думают о том же, о чем и мы?

– А почему бы и нет? Что им может помешать? Аукцион на самом деле британский – это и куча денег, и много шума.

– Эти ублюдки что угодно сделают, чтобы подкинуть нам дерьма, – высказался Иан. – Им на все плевать. В Ливерпуле их как дерьма. Только связываться с ними себе дороже, у них тормоза даже проектом не предусматривались.

– Об этом надо сильно подумать.

Если так, то… американские гангстеры, НКВД, ирландские фении, кто еще? Не многовато ли для начала?

– А кому Армия будет камни продавать? – спросил Рауль.

– Не знаю. – Я пожал плечами. – Но они их могут даже просто спрятать, а выкуп потребовать передать в своей стране. Страховщики точно выкупят, даже не задумаются.

– А мы почему так не делаем? – спросил Иан.

– Потому что у нас нет другой безопасной страны. Выкуп придется получать здесь, да и с самими деньгами могут быть проблемы. Пометят их микропечатью, и все. А там они могут их понемногу пускать в оборот и разом купюры нигде не всплывут.

– Понятно. – Иан приложился к кружке. – А так было бы проще. Все равно камни нам под себя не наладить, а если продадим, то получим еще меньше.

– Такова жизнь. – Я усмехнулся. – Но «меньше» там все равно такое, что нам и не снилось. Будешь доволен, если получится.

Из паба я позвонил Сингеру и, убедившись, что тот на месте и готов говорить, поехал к нему. Где и получил в баре кружку пива, третью за сегодня, на этот раз «Чаррингтона». И впервые Сингер ждал меня уже за столом – такого пока еще не случалось.

– Садись, рассказывай. – Он даже показал Джимми жестом, что эти пять пенсов идут за его счет.

– Жильбер нашел нового друга нашего агента Маркама. – Сингер вытащил блокнот и нашел нужную страницу. – Зовут его Жан-Мари Бонно, родом он из Парижа, танцует в нескольких номерах. Да, педик, часто бывает в клубе «Оскар», там такие собираются. По слухам, этим подрабатывает. Вот его домашний адрес, он живет в меблирашках на улице Вольтера. Не знаю, правда, что мы можем с него получить.

– Посмотрим. – Я взял листок, который Сингер вырвал, и убрал в карман. – Что-нибудь слышно про Гуся Михана и остальных из Америки?

– Слышно. – Сингер кивнул. – Об этом и разговор. Я парочку из них сам знаю… по старой работе. – Это он упомянул «Зеленую лампу» в Сент-Пол, бар, которым он владел, где собирались почти все банковские грабители Мидвеста. – Поэтому с одним из них встретился как бы случайно. Это Рыжий Демпси, он еще из старой гвардии, все остальные «звезды» вроде Диллинджера учились у них, считай. В общем, мы зашли в бар выпить и там поговорили.

– И какие новости?

– Рыжий толком ничего не рассказал, но я понял, что они планируют что-то очень большое. И у них билеты на пароход через три дня после аукциона.

– Понятно. – Я отпил пива. – А вот такая новость у меня есть: похоже, что Армия тоже готовит что-то большое, они срочно закупили кучу автоматического оружия.

– Фении вообще много оружия закупают. И везут на старую родину, – осторожно заметил Сингер.

– Они всегда берут по определенной цене. На этот раз покупали в спешке и платили больше.

Сингер задумался, затем все же сказал:

– Это плохая новость, если это так. Они могут не только захотеть взять камни, но и просто устроить черт знает что. На аукционе будет много людей из британской власти и британского света – это все мишени.

– Это еще более плохая новость, учитывая тот факт, что только пистолетов-пулеметов они взяли дюжину на этот раз. И пять автоматических винтовок Браунинга.

Сингер потер лицо руками, что выражало у него крайнюю степень волнения. Потом он молча почти допил свой бокал пива и лишь потом сказал:

– О них надо настучать. Никаких других выходов я не вижу.

– Кому?

– Пока думаю. У меня есть контакты в ирландском районе. Если фении устроят бойню на аукционе, в районе начнутся большие проблемы. По-настоящему большие проблемы. Британская администрация закрывает глаза на их тамошнюю активность лишь потому, что там относительно тихо. Я дам им знать. Знаком с парой людей оттуда.

– Кстати, Гувер здесь из-за твоих приятелей из «Зеленой лампы». Я вытряс это из агента Маркама.

– Нимало не сомневался.

– Чем сейчас занят Жильбер?

– А что ты хотел? – чуть вкрадчиво спросил он.

– У лорда Бриггса связь с певичкой из «Ксанаду», Моник Франсуа. Они встречаются в «Гранд Плаза», предположительно до ланча, она занята вечерами. Есть подозрение, что это не само по себе, а их кто-то зачем-то познакомил. Может быть, для того, чтобы добраться до сейфа вице-губернатора. А может, и для чего-то другого.

Вот так, пусть все поучаствуют в судьбе лорда Бриггса и его любовной истории.

– Расходы пополам, – в очередной раз оговорил условия Сингер.

– Разумеется. И еще: есть такая Жанин, француженка, из недавних подружек Маргарет Бриггс. С ней тоже не все хорошо может быть. И она крутилась у кабинета вице-губернатора как раз в тот вечер, когда я туда залез.

– Хорошо, надо подумать. Теперь про Бриггса… Если Жильбер сделает фото, то что ты намерен с ними делать? – спросил он.

– Пока не знаю. Лично мне от лорда Бриггса уже ничего не нужно. Когда приедет твой человек?

– Незадолго до дела. Не беспокойся.

– Что слышно про Антенуччи?

– Одного корсиканца сбили машиной. Думаю, что просто случайно увидели и надавили на газ. Он еще жив, но это ненадолго. И те и другие сейчас выжидают, как мне кажется. Но им точно не до тебя. Да, – вдруг вспомнил он, – у корсиканцев на складе, где они вино разливают, случился пожар. Его быстро потушили, но похоже, что тот, кто поджигал, рассчитывал на большее.

– Не хотелось бы, чтобы они слишком быстро закончили свои игры. Так все хорошо началось.

– То, что я слышал про Психа Лисандру, позволяет мне сделать вывод о том, что там так просто все не закончится, – задумчиво сказал Сингер. – Ну и сам Антенуччи не тот человек. Более того, сицилийцы в Маленькой Италии не всем по нраву. Ты знаешь, что в Чикаго сицилийцы и остальные итальянцы держались друг от друга подальше?

– Специально не интересовался.

– Сицилийцам даже калабрийцы не слишком доверяют. Те слишком связаны между собой, и к ним опасно поворачиваться спиной. Остальных итальянцев они своими не считают. В Нью-Йорке они взяли верх во всех организациях, кроме семьи Дженовезе, где был боссом Лаки Лусиано. Лусиано сам неаполитанец и набрал разных людей, у него и евреев много. – Сингер произнес имя гангстера на американский манер.

– Лусиано сейчас в тюрьме, насколько я помню.

– Да, ждет суда. Думаю, что прокурор Дьюи сумеет его запереть надолго, этот парень настоящий крестоносец. Но я не об этом, – отмахнулся он. – В Чикаго сицилийцы держались вокруг братьев Дженна, Эл Капон им не доверял и в организацию не пускал. Фрэнк Нитти эту привычку перенял.

– К чему ты клонишь?

– В городе появились еще и люди из Чикаго и Нью-Йорка. В том числе люди из «Корпорации убийц». На том поле, на каком они умеют играть в мячик, нет никого, кроме Антенуччи. Тот должен или добровольно подвинуться, или они захотят его подвинуть.

– А Антенуччи откуда взялся сам?

– Он был ветвью семьи Профаччи из Нью-Йорка. Формально он и сейчас ее часть, но вырос настолько, что на самом деле не рвет с семьей в открытую лишь потому, что не хочет публично плевать на традиции. Для сицилийцев они важны.

– И чего ты ожидаешь?

– Ты слышал когда-нибудь про Лепке Бухгалтера?

– Нет, – честно сознался я. – Меня история американских бандитов мало интересует.

– Лепке вместе с Альбертом Анастасиа рулит всеми контрактными убийствами для синдиката. Все говорят, что это он решил проблему с Голландцем Шульцем, и я склонен этому верить. Его никак не могли прижать, но как я уже сказал, прокурор Дьюи – это крестоносец. Они подтянули Лепке и еще одного парня за мелкий профсоюзный рэкет, они вышли под залог. И сбежали. Сбежали вовремя, потому что Дьюи раскопал ввоз героина и запер бы их уже надолго.

– Даже так? – Мне сразу вспомнился основной бизнес Антенуччи.

– Именно. И мне кажется, что брали они порошок не у Антенуччи, а у корсиканцев. Лепке платил таможенникам, чтобы те не досматривали весь багаж, порошка шло много.

– И что теперь?

– Прокурор Дьюи продолжает копать, а мне тут шепнули, что в городе появился серьезный парень из «Корпорации убийц». Анастасиа по-прежнему в Нью-Йорке.

– И ты думаешь… – Я не закончил.

– Я почти уверен, что Лепке Бухгалтер здесь, в Большом Каире. С новыми документами. Может, даже пластическую операцию сделает. И для Антенуччи это плохая новость.

– То есть хорошая для меня, так?

– Выходит, что так. Кстати, я слышал, что машину Шульца после его смерти сумел забрать Эл Капон, а у того был самый известный на весь Нью-Йорк бронированный «Паккард». Там только стекла в дюйм толщиной.

– Что они будут делать с тем, что у Антенуччи есть Камень Силы?

– Не знаю. Может быть, и у них есть. Или будет. Или они просто выбьют людей Антенуччи и договорятся с ним так. И сам понимаешь, что камень – это не абсолютная защита. Если человека с камнем все же суметь поймать, то пуля в башку все равно решит проблему. А камень отберут и перегранят.

– Сингер, что меня удивляет, так это то, что ты еще живой со всеми своими знаниями. У нас принято говорить, что многие знания – многие печали.

– Я знания собираю, а не распространяю. – Он откинулся на спинку диванчика. – Иногда я делюсь их кусочками с теми, кому по той или иной причине доверяю. Не со всеми. Вот Джимми я доверяю, – он кивнул на бармена, который как раз наливал что-то в стакан на другом конце стойки, – но если я и поделюсь с ним чем-то, пользы от этого не будет ни ему, ни мне. Он меня вежливо выслушает и решит, что я просто зануда.

– Если этот Лепке здесь прячется и при этом узнает, что ты…

– Он не узнает. Тебе пора уже понять, что я никогда ничего не выясняю напрямую. И для тебя это даже хорошо, если люди из синдиката вмешаются в местный бизнес. Кстати, Рыжий Демпси и остальные устроились в мотеле «Смитс» в Ривер Парадайз. Они не знают, что я об этом знаю.

– И что ты хочешь, чтобы я с этим сделал?

– Сам решай. – Сингер усмехнулся. – Но я не думаю, что тебе сильно поможет налет этих ребят на аукцион в самом разгаре нашей операции.

– Я тебя понял.

Опять же нужен специальный агент Маркам, получается.

14

Выходит так, что уже нет явной необходимости быть Робертом Ван Дер Меером. То, что я хотел сделать под этим обличьем, уже сделано, а дальше получаются только расходы. Какими бы ни были радужными планы на обретение богатства в ближайшем будущем, они остаются планами. А номер в «Ритце», номер в «Кайзерин» и прокатный «Ласалль» как в воронку засасывают мои резервы. Да и Марго, если честно, меня уже утомила. Девушка она хорошая, но… хорошая – этого недостаточно.

Что меня может удерживать в нынешнем статусе? Разве что Жанин, я все же склонен верить Краусу. Но даже для Крауса мой надувной общественный статус – лишь лишний рычаг для управления мною. Надо с этим заканчивать. Поэтому я подошел к консьержу и сдал ключи от «Ласалля», не забыв предварительно вытащить из машины свой «кольт». Нечего ему там делать. А затем посмотрел на часы и с сожалением понял, что скоро пора будет ехать в «Кайзерин». Сегодня уже не отвертеться, да и сообщить новость девушке нужно. Продажа активов и все такое. Как только, так сразу обратно, первым же пароходом.

Затем позвонил портье и сообщил, что мне доставили заказ из «Фицджеральд энд Моррис» и он немедленно пришлет его в номер. Вскоре в дверь постучал посыльный, передал посылку, а я вытащил из коробки пару водительских перчаток из тонкой лайки и визитную карточку с логотипом магазина, на которой от руки было приписано «Миссис Моррис». Заодно померил перчатки – оказались маловаты. Ладно, верну.

Так, немцам от меня что-то понадобилось. Что бы это могло быть? Пришлось выйти из отеля и дойти до уличного телефона, с какого я и набрал указанный номер. Ответил женский голос, кажется, тот же самый, что отвечал тогда, когда я звонил Краусу сам.

– Это Роберт Ван Дер Меер, по поводу доставленных перчаток.

– Добрый день, мистер Ван Дер Меер. Вы звоните с безопасного телефона?

– Да.

– С вами хотят встретиться. В четыре часа, в массажном кабинете.

– В четыре часа мне никак не подходит. Я могу сделать это или прямо сейчас, или после восьми вечера.

– Минуточку.

Она прикрыла микрофон рукой и наверняка взялась куда-то звонить. Через пару минут я вновь ее услышал:

– Приходите после восьми, вас будут ждать. И прихватите перчатки, пожалуйста, они еще пригодятся.

Я, не прощаясь, повесил трубку. Что это у них вдруг засвербило?

Ладно, приеду, после «Кайзерин». А сейчас еще звонок, раз уж я возле телефона…

– Иан? – Он откликнулся почти сразу, стоило набрать номер.

– Привет. Я взял, что хотели, стоит в хорошем месте. – Иан ставит краденые машины сначала в склад, снятый на чужое имя, и лишь потом, когда считает безопасным, перегоняет их в гараж, где они уже меняются до неузнаваемости.

– Все нормально прошло?

– Как пинта холодного в желудок, – прибег он к художественной метафоре.

– Ну и прекрасно. Когда планируешь закончить?

– Скоро. Не беспокойся, все будет нормально.

– Отлично. Меня завтра не будет, появлюсь только послезавтра.

– Не проблема.

Маркаму надо звонить с утра, к сожалению. Ладно, подожду до завтра. И при этом завтра аргентинский наследник должен покинуть страну. А вместо него прибудет другой человек, но все равно пока еще не Поль Высоцки. Тот должен появиться совсем уже после аукциона. И въедет он с историей пересечения границ, чтобы никто не усомнился ни в чем. Хорошо, а пока беру такси и еду в «Кайзерин».

Марго сегодня немного опоздала, но зато явно торопилась. Ее красный «Делайе» влетел на стоянку со скрипом покрышек, а затормозил так, что идущая по тротуару полная матрона с испугом отскочила. Не обратив на даму никакого внимания, Марго выскочила из-за руля и, заметив меня на веранде кафе, помахала рукой. Через минуту она уже плюхнулась на стул напротив меня.

– Скучал?

– А как ты думаешь? Разумеется, скучал. Сразу наверх или ты хочешь начать с пирожных?

– Давай начнем с пирожных. Зато не потолстею.

Я решил плохие новости отложить «на после». Надеюсь, что тогда ей будет проще их принять. К тому же она знает, что рано или поздно мне все равно придется «ехать в Аргентину продавать активы». Это не то чтобы совсем новость, просто она рассчитывает на то, что это случится как можно позже.

Ей принесли кофе и обязательные миндальные: парочку на тарелке и коробку с собой. В разговоре наступила пауза ровно такой продолжительности, какая требовалась для их уничтожения. Впрочем, не буду притворяться аскетом, я тоже съел два, пока ее ждал, они в «Кайзерин» действительно великолепные.

Дальше разговор пошел ни о чем, мы поднялись в номер и предались, так сказать, изнеженности нравов. Кстати, с этой изнеженностью у Марго было все хорошо: процесс она любила, подходила к делу со всем возможным старанием, и никакие щупальца хорошего воспитания не могли задушить желания хорошо провести время. Она обо всем говорила прямо, идеально четко формулировала намерения и требования, ничуть не стесняясь, и так же прямо спрашивала, как мне нравится. Откровенно говоря, я думаю, что я у нее не то что первый любовник – так думать было бы глупо по объективным причинам, но и не второй. И не третий. Впрочем, это все домыслы: как знать, что за талант был с ней до меня?

Когда мы наконец закончили и раскатились по разные стороны кровати, она зажгла сигарету в длинном мундштуке и сказала:

– У меня для тебя сюрприз.

– Какой?

– Это сюрприз, говорю же. Завтра днем мы едем в гости к Жанин, она сняла квартирку в аптауне и приглашает нас двоих.

– Только двоих? – уточнил я.

– Именно. – Она улыбнулась. – Кстати, идея ее, но мне она понравилась.

– Хм… – я чуть растерялся, – идея… она какая, идея эта самая? В чем состоит?

– А ты не понял? – Марго поднялась на локте и довольно ухмыльнулась. – Жанин все равно уедет после выставки, так что я ревновать не буду. Зато весело проведем время. Придумай, куда нам потом пойти втроем.

А стоит ли Ван Дер Мееру так рано уезжать? Вот такая мыслишка мелькнула. Нет, это даже не потому, что предложено нечто столь соблазнительное, просто факт, что Жанин вдруг решила стать ближе, пусть и таким экзотическим образом, интересен сам по себе. Я же помню, что мне сказал Краус. Но с другой стороны, что мне это даст? Нет, и так понятно, что даст – развлекаться тоже нужно, но вот практическая польза из этого может в чем выражаться? Не знаю, польза никак не вырисовывается, может, даже наоборот.

Нет, может быть, Жанин просто богатая наследница из Франции, любящая хорошо проводить время, я вполне допускаю, но может быть, и нет. Что это даст ей? Например, мои фотографии с дочерью вице-губернатора в непристойной позе. И вот фото в отличие от слухов способны вызвать страшный скандал, которого лорд Бриггс точно испугается. Но если Жанин и Моник Франсуа как-то связаны, то тогда еще проще добыть фото самого вице-губернатора при компрометирующих обстоятельствах. Нет, скандал с дочерью разойдется куда сильней, если такой случится. А еще может выйти так, что скандал будет и с ним, и с дочерью.

– Кстати, Жанин вообще не носит белья, только пояс с чулками. Интересно? – Марго слегка толкнула меня в бок.

– Откуда ты знаешь?

– А как ты думаешь, наивный? – засмеялась она. – Мы играли в доктора. И не только в доктора. Мы обе учились в школах для девочек.

– А-а, так вот почему ты собиралась ехать к ней в Париж? – догадался я. – Жили бы счастливой семьей?

– Ой, ладно, это невинные девичьи шалости.

– Черт, я много пропустил. – Я вздохнул.

– Что именно?

– Мне тоже нужно было учиться в школе для девочек. Да я бы там в доктора играл каждый день, даже вместо уроков.

– Даже сейчас не поздно. – Она снова толкнула меня. – Придумай, куда пойти после.

– Никуда. – Я даже не очень притворно вздохнул, почти искренне, потому что возможность поиграть в доктора или просто в любовника с Жанин никак не попадала в список допустимого. – Я завтра уезжаю.

– Куда это ты собрался? – опешила Марго.

Она поднялась на локте и уставилась мне в глаза.

– Ты знаешь куда, – пожал я плечами. – Туда и обратно. Условия обсудили, с ценой они согласны, надо ехать.

– А без тебя? – чуть нахмурилась она.

– Без меня я не знаю, как это все пойдет. Такие сделки нельзя доверять наемным людям, могут просто облапошить.

– Все активы родителей в Британии в управлении у верного человека. Почему ты так не можешь?

– Потому, что я активы продаю. И даже те люди, что работали на меня честно, делали это потому, что рассчитывали работать и дальше. А теперь я ухожу и уезжаю в Большой Каир, – тут я почувствовал себя немного мерзавцем, – и смысл такой деловой верности исчезает. Проще договориться с покупателем на переоценку чего-то, продать дешевле, а часть разницы положить в карман. – Я пересказывал историю одного неблизкого знакомого.

– Ну не-ет, – протянула она, – ты должен был предупредить заранее. – Она даже ударила кулаком по подушке. – Ро-оберт, это нечестно!

– Меня самого поставили перед фактом. Сегодня еле успел купить билеты на «Мавританию», идущую до Майами. – Я выучил расписание пароходов из Порт-Саида на неделю вперед.

– Это плохо. – Она села на кровати, сложив пухлые ноги по-турецки. – У меня столько планов.

– Передвинь их. Я же вернусь. – Тут опять совесть пнула меня ногой в тяжелом ботинке куда-то в район печени. – Ты знала, что этого никак не избежать, я всегда говорил.

– Да, знала, но не думала, что это будет вот так. – На этот раз досталось не подушке, а матрасу.

Проклятие, я не предполагал, что это будет так тяжело. Все же привязался я к ней как-то. Пусть это и не любовь, но Марго мне ничего худого не делала, а я с ней вот так. Хотя знал же с самого начала, но это все была теория, а тут пришла реальность. Но деваться некуда, мне просто нельзя дальше находиться в «Ритце», нельзя быть рядом с семьей Бриггс. И потому, что я фальшивка и если меня там воспримут слишком всерьез, то все закончится еще хуже, и потому, что я становлюсь уязвим. А если человек, планирующий ограбление века, становится уязвим, он скорей всего закончит так плохо, как только можно закончить. Даже если ты любишь сладкое и вломился ночью в кондитерскую лавку, то все равно не следует в ней оставаться до открытия, лучше сбежать до появления хозяев.

Ладно, Марго при всем прочем еще и легкомысленна. С глаз долой – из сердца вон, должно сработать, я думаю. У нее вечеринки каждый вечер, увлечется и забудет. Или будет с Жанин в доктора играть, без белья, как раз до конца выставки. Или аукциона.

– Как только станет ясно, когда все закончится, я немедля пришлю телеграмму. И первым же пароходом обратно. Может даже, доеду до Рио-де-Жанейро и оттуда дирижаблем прямо сюда – есть прямые рейсы, как я прочитал в газете недавно.

– Дирижаблем? – Она посмотрела не меня искоса.

– Да, Германия запускает линии по всему миру. Получится в несколько раз быстрей, чем пароходом.

Ну вот, понесло врать.

– Хорошо, дирижаблем быстрей. А туда дирижаблем?

– Раньше надо было покупать билеты, все разобрали. Я совсем недавно об этом узнал.

Кстати, да, немцы завели рейс отсюда до Бразилии, это правда.

– А как ты поедешь в Порт-Саид?

– Заказал машину, в такси все же не так удобно, как в «Паккарде».

– Давай Дэвид тебя отвезет? Мне кажется, что он завтра особо не занят, а если maman куда-то очень понадобится, то я отвезу ее сама.

Дэвид их шофер. Но возит он в основном леди Бриггс, потому что Аллистер ездит или с шофером, предоставленным ему на службе, или сам водит свое большое купе. А вот леди Бриггс за руль сама не садится, у нее даже авто нет.

– Это было бы замечательно. – Тут я душой не покривил. И не потому, что сэкономлю на поездке, а еще и потому, что семья Бриггс запомнит, как я уехал в порт. Это хорошо на самом деле.

В общем, как-то закончили разговор, но Марго все же надулась и быстро уехала, а я задержался, закрывая номер и оплачивая счет. Нормальный такой счет получился, большой. А в «Ритце» завтра будет все еще веселей.

В Чайна-таун я приехал на такси, пораньше. Что-то события развиваются слишком круто и не очень предсказуемо, так что своих новых германских «друзей» мне лучше бы проверять. Всех надо проверять, кроме тех разве что, кто давно доказал делом, что в проверках не нуждается. Но таких рядом со мной совсем немного – вы с ними всеми уже знакомы.

По обыкновению, отпустил такси на соседней улице и решил прогуляться вокруг. В прошлый раз «Ситроен» Отто стоял на улице перед зданием, теперь его нет. Еще не приехал? Скорей всего. Но я подожду, понаблюдаю, надо только подходящую позицию найти.

В общем, я протоптался в подворотне до восьми, но ни «Ситроен», никакая иная машина к кабинету не подкатила. Ресторан работал, но перед нужным мне зданием никакой активности заметно не было. Немного странно, а в таких обстоятельствах «странно» и «опасно» зачастую становятся синонимами. Поэтому я решил обойти квартал и поискать черный ход. И почти сразу его нашел: дом обратной стороной выходил в квадратный дворик, но и там никакого «Ситроена». Зато почему-то стоял фордовский фургончик китайской прачечной, хотя никаких прачечных в окрестностях не имелось, они в более дешевых по стоимости аренды местах располагаются. То есть опять странно. Не думаю, что кто-то позволит парковать подобную машину здесь постоянно.

То, что встречи назначались в китайском районе, меня не удивляло. Германия вообще поддерживала погрязший в гражданской войне Китай, поставляя туда оружие и советников. А других союзников, кроме Советской России, у китайцев не было. Британия активно играла на стороне японцев, которые лезли в конфликт изо всех сил и даже оккупировали часть страны; Америка демонстративно стояла в стороне, а вот Германия помогала. Так что германская агентура, по слухам, присутствовала чуть ли не во всех Чайна-таунах в мире – об этом даже газеты писали.

А вот сегодняшняя встреча немного удивляет.

Ладно, буду втройне осторожней, искать все признаки подозрительного по ходу дела. Я вновь обошел квартал и вошел в здание с парадного хода, уже в дверях быстро расстегнув пиджак и снял «сэведж» в наплечной кобуре с предохранителя. Патрон там и так в стволе, а курок взведен. Опоздал немного, но это нестрашно, подождут. Я им нужен больше, чем они мне, похоже.

В приемной за столом сидел все тот же знакомый молодой китаец в круглых очках, и там же рядом мыл пол еще один, в рабочем комбинезоне. Вроде бы все в норме – уборка по окончании рабочего дня, но уборщик выглядит достаточно молодым и на удивление крепким для китайца. Еще один тревожный звонок. Кстати, мокрое пятно на полу совсем маленькое. Он только начал работать или просто взялся за уборку после моего звонка в дверь?

– Мистер Ван Дер Меер. – Молодой вежливо улыбнулся. – Проходите, вас ждут. – Он показал на ту же дверь, что и в прошлый раз.

Я прошел, закрыв за собой плотно дверь. В кабинете ничего не изменилось, включая Отто на прежнем месте.

– Присаживайтесь, – показал он на диванчик.

– Спасибо, но я слишком много сидел сегодня, пока постою, – улыбнулся я максимально добродушно. – И жарко, черт возьми.

– Вы давно здесь живете и еще не привыкли?

– К этому привыкнуть нельзя, можно только смириться. Я смирился тем, что постоянно страдаю от жары.

– Не хочется в климат попрохладней?

– Не думал пока об этом. Мне сложно менять места.

– Понятно. Есть какие-нибудь новости для нас?

– Новостей нет, пожалуй, – покачал я головой, но тут же, противореча сам себе, сказал: – Дошли слухи, чтоирландцы, фении, тоже готовятся к чему-то большому. И вот я думаю, не аукцион ли они хотят ограбить?

– Откуда такая информация? – насторожился Отто.

– У вас свои источники, а у меня свои. Мы их друг перед другом не раскрываем, верно? – Я изобразил вопросительный взгляд.

Стук швабры о плинтусы за дверью замолк. Может быть, середину комнаты моет, а может быть, и не моет ничего. Если не моет, то опять подозрительно: китайцы если работают, то работают как надо. Или молодой в очках ему бы напомнил об обязанностях. И даже немного странно то, что они не отправили уборщика на время визита Отто. Как бы китайцы ни хранили тайны, все равно это лишние глаза.

– Знание источника зачастую дает возможность оценить правдивость информации, – сказал Отто. – Если источник не заслуживает доверия, то нет смысла ломать над чем-то голову.

– Я бы назвал это слухом, – ушел я от прямого ответа. – Но дело в том, что я не вижу никакой причины, почему бы им это не сделать. Они же здесь даже не в британской юрисдикции существуют, а аукцион этот…

– Я понял, – так же бесцветно, как он сам, ответил Отто. – Но до нас подобные слухи дошли бы быстрей. А они не доходили. Думаю, что вокруг аукциона будет вообще много слухов.

Тут надо объяснить ситуацию: несмотря на британского генерал-губернатора и статус доминиона, Большой Каир не просто так поделен на сектора. Формально за порядком следит единая полиция, но в каждом официально определенном сеттльменте она преимущественно из людей той же национальности. Дивизионы французского сектора укомплектованы преимущественно французами, в германском служат все больше немцы, в американском – американцы, соответственно. Это разумно, не возникает ненужных конфликтов с населением. Только дивизион центрального района укомплектован все больше британцами.

Маленькая же Ирландия формально входит в британский сектор, поэтому республиканцы там не живут. В основном они обитают в огромном американском секторе, в составе полиции которого множество ирландцев, сочувствующих фениям. Само движение фениев зародилось в Америке, в ирландских районах. Так что местная власть их не слишком беспокоит, а в британский и американский сектора фактически ходу нет – янки ценят свою независимость и всячески ее оберегают.

Связь фениев с ирландскими бандами из Маленьких Всех преимущественно коммерческая, но все же гангстеры всегда стараются держаться от политики подальше. Это плохо для бизнеса и привлекает лишнее внимание. Полиция в том районе спокойно берет взятки от мобстеров, потому что там, где сильна организованная преступность, слаба преступность уличная, но если возникнет явная связь с фениями, то сама сладкая жизнь полицейских нарушится и такое трогательное сосуществование окажется под угрозой, начальство начнет искать и выявлять отступников. Прикормленные полицейские станут вынужденно честными или будут уволены, преступный бизнес попадет под угрозу, никто не выиграет, и никто такого не хочет.

Вместе с тем фении избегали активно выступать со своими акциями на территории Зоны Большого Каира. Отсюда они занимались поддержкой движения республиканцев на родине, поставляя туда оружие и деньги, принимая здесь скрывающихся, раненых и выполняя функции тыла. То есть Отто по-своему прав.

И все же… аукцион – слишком большая мишень. И слишком большой соблазн, я думаю. И даже самые сдержанные могут эту свою сдержанность потерять. И то, что сказал Рауль насчет срочности закупки оружия, укладывается в эту теорию. Правда, доказательств у него нет – оружие купили бандиты, но у бандитов редко бывает спешка в таких покупках, если только они не планируют начать гангстерскую войну. Но я давно не слышал о каких-то больших проблемах между ирландскими бандами и какими-то другими: сицилийскими, корсиканскими, американскими, еврейскими и прочими. Если бы закупали корсиканцы, то это было бы понятно, но у ирландцев, насколько я слышал, с корсиканцами никакой дружбы нет, а с сицилийцами исключена.

– Отто, зачем я вам понадобился? – перешел я к делу.

Он все тем же бесцветным и безэмоциональным голосом спросил:

– Мы хотели бы знать, получили ли вы уже доступ к сейфу вице-губернатора? Не будете же вы утверждать, что у вас была другая цель сближения с его семьей, верно?

Я усмехнулся.

– Отто, это уже интимный вопрос. На который я отвечать не стану. Зачем вам подобная информация?

Все так же равнодушно, но глядя мне в глаза, он сказал:

– Нам нужна любая информация. В связи с тем, что у нас ее больше, чем у вас, мы способны делать из нее выводы, которые вы сделать просто не можете.

– Хороший ответ, – кивнул я одобрительно. – Очень хороший. Мне понравился, – но развивать мысль дальше я не стал.

– Хотелось бы услышать хороший ответ и от вас.

– Скажу, что у меня нет цели забраться в сейф к лорду Бриггсу, – соврал я нагло. – Его содержимое ничем мне не поможет.

– Роберт, – Отто вздохнул, – другого пути нет. Вы пойдете через здание «Пинкертонов». Я не имею ни малейшего представления, что вы намерены делать там с охраной, но взломать эту дверь самостоятельно у вас не получится без десяти или двадцати часов с ней наедине, со всеми инструментами и автогеном, а этого времени «Пинкертоны» вам точно не предоставят. Штурмовать аукцион бесполезно, это все понимают. Все новые люди вокруг семейства Бриггс хотят попасть именно в сейф.

– И что? – поощрил я его к продолжению.

– Вы на мой вопрос не ответили.

Вот как не с человеком говоришь, а с машиной какой-то, вообще интонации не меняются. Интересно, он женат? А если женат, то как жена его выдерживает?

– Нет, я в сейф пока не попал. – Я испустил глубокий вздох разочарования. – Как только я в него заберусь, обещаю подумать над тем, стоит ли вам об этом говорить. Потому что мне не нравится, как развивается этот разговор. Я начинаю подозревать, что вы ставите сразу на всех лошадей, а еще хотите за мой счет уравнять их шансы. – Я свел ладони горизонтально, изображая некую аллегорию равенства. – Поскольку я одна из лошадей, мне нет смысла терять возможное преимущество. Думаю, что мы достаточно насладились обществом друг друга на сегодня.

И что он сделает теперь?

– Не надо горячиться. – Непробиваемый Отто остался непробиваемым. – И делать опрометчивые шаги. Это не в ваших интересах. Нам кажется, что вы уже туда попали, потому что собираетесь завтра покинуть «Ритц». Думаю, что вам лучше пока пожить у нас…

Он не понял одного, того, что я ожидал проблем и был к ним готов. Поэтому, едва он шевельнулся, я ногой успел толкнуть в его сторону увесистый медицинский табурет на колесиках и одновременно выхватил из кобуры пистолет.

Отто все же оказался на удивление быстр: он отбил табурет и тоже успел выхватить свое оружие – черное и странно длинное, но только лишь выхватить. А я за это время вскинул «сэведж» и выстрелил ему в голову.

В тесноватом кабинете выстрел прозвучал так, словно из пушки пальнули, зазвенело в ушах. Отто с дырой во лбу сразу завалился на диванчике, его пистолет стукнул об пол. Со стороны двери послышались набегающие шаги, чей-то вскрик, дверь ударом распахнулась, а я четыре раза выстрелил в середину силуэта, возникшего в двери, еще раз в голову, в лицо – и тут же рванулся вперед и изо всех сил левой рукой толкнул того, кто попытался войти, назад.

Это был уборщик и тоже с пистолетом в руке. В приемной хлопнул еще один выстрел, я так и не понял в кого, и когда уборщик начал заваливаться назад, я разглядел вскочившего из-за стола китайца в очках. И выпустил в него все пять патронов, оставшихся в магазине. Он один раз выстрелил в ответ, но я успел упасть на колено и даже отскочить за косяк двери, а дальше он выронил оружие, согнулся и захрипел, схватившись за грудь.

Я перезарядил «сэведж» так быстро, как смог, сбросил затвор с задержки, добил китайца в очках, сползшего по стене, выстрелом в лоб, который оставил огромное пятно крови и мозгов на стене, но больше на меня никто не нападал. Заглянул за закрытые двери и никого за ними не нашел.

Вернулся к Отто, быстро пробежался по его карманам, выудив из одного записную книжку, а из другого бумажник, затем подобрал с пола его пистолет. Ага, новый «вальтер ППК», да еще и с глушителем. Не думаю, что просто так. Скорей всего он собирался, угрожая этим пистолетом – мол, никто не услышит, – меня обезоружить, а дальше… дальше я поехал бы куда-нибудь на фургончике из прачечной, их множество ездит по городу. А китайцы ему бы помогли. Поэтому и «Ситроена» не было, он фургончиком и приехал.

А вот прихвачу я этот пистолет с собой, пусть будет, Иан номера с него легко уберет. И запасной магазин прихвачу. И все, бегом отсюда, через черный ход и задний двор. Не думаю, что тут кто-то быстро вызовет полицию, даже если слышали выстрелы, но все равно не следует тут крутиться больше, чем нужно. Угрызений совести я не испытываю, сразу оговорюсь. Но насчет беспокойства такого сказать не могу. Ставки сразу же подскочили до запредельных.

Да, пора Роберту уезжать, привязка к «Ритцу» стала смертельно опасной, как экспонат на выставке там живу. Хватит, достаточно. Сегодня съезжать, прямо сейчас, не ждать утра. А немцы хотят код. Зачем им код? И кто ходил по тоннелю? Чьи следы я видел? Не им ли этот код нужен?

Такие мысли полезли в голову, пока я шагал по тротуарам, петляя переулками.

Кто сделал всю работу, заварив конфликт между сицилийцами и корсиканцами? Это не сами немцы, однозначно, и у меня есть впечатление, что своей «боевой ячейки» у них тут нет. Немцы сильно не любят британцев – на государственном уровне, я имею в виду. Проблемы между странами никуда не исчезли после заключения мирного договора, хотя внешне все старались сохранять хорошую мину при плохой игре. То есть с них станется поддерживать антибританские силы. А кто более антибританский, чем фении? И Отто тогда упомянул склонных к насилию «друзей».

Китайцы тоже могли участвовать, но… я многое слышал про китайцев и уверен, что если бы они тогда устроили стрельбу, то была бы бойня, а не такое аккуратное убийство. Два человека, четыре очереди, четыре трупа. Да и не любят китайцы действовать за пределами своих районов, теряют уверенность и слишком приметны. Хотя те были в масках… нет, все равно не верю. Не тот стиль.

Итак, не фениев ли абвер поддерживает? Опять же такое решительное отрицание того, что те могут напасть на аукцион, и вот это «до нас подобные слухи дошли бы быстрей»… Отчего так? Вообще-то пасьянс складывается вроде бы, но одна карта из него все равно выпадает. Какая? Абверу проще снабжать республиканцев оружием по своим каналам. Просто потому, что так безопасней. Система «чужими руками» хороша для суда и следствия, вроде как я не я и лошадь не моя, но если нужно сделать что-то именно тайно, то все посредники превращаются в излишний риск. Больше людей и больше возможностей ухода информации.

Но и Рауль может ошибаться. Ирландские мобстеры могут закупать и для себя, например. Может быть, они собираются сделать шаг во владения того же Антенуччи, пока тот влез в войну с корсиканцами. Да много причин может быть на самом деле. Может быть, это даже как-то связано с этим Лепке Бухгалтером, которого тут ждут; может, у них какие-то общие дела намечаются, почему бы и нет?

Но вот теперь, после этого самого разговора, закончившегося на такой драматической ноте, у меня появилась уверенность в том, что немцы вовсе не делают на меня никаких ставок и играть честно не собираются. Сдать их Психу Лисандру или Антенуччи? Тогда сразу возникнет вопрос: а для чего немцам гангстерские войны? Бандиты могут начать копаться, искать причину и выкопать меня. Это не очень хорошая идея – тогда мне точно конец. Или придется бросать все и исчезать навсегда.

Что еще можно сделать? Республиканцы в американском секторе, можно поговорить с агентом Маркамом, но ирландцы вовсе не причина моих проблем. Пока не причина, покуда они не влезли в ограбление. Причина – Краус. Сидящий в немецком секторе, изображающий респектабельного финансиста. Я даже думаю, что люди Лисандру так просто до него не доберутся, даже если захотят.

Просто сдать его вице-губернатору? Власти и так знают, что Краус резидент абвера, но он не попадается ни на чем. Не думаю, что просто рассказа о том, что абвер вооружает фениев, будет достаточно, чтобы его арестовать или начать преследования, хотя присматривать за ним начнут. Но он опять же сам ни в чем не участвует, дела будут идти как идут.

А если сказать лорду Бриггсу, что немцы выследили его с Моник Франсуа и намерены шантажировать? И уже попутно помогают фениям, а фении собираются грабить аукцион? Подозреваю, что тогда вице-губернатор начнет давить на все кнопки, до которых сможет дотянуться. Но это займет время, а немцы стали проблемой прямо сейчас. Может быть, трупы уже обнаружили, а кто убил Отто и китайцев, сомнений не вызовет. Это была самооборона, все понятно, они просто хотели меня схватить, а я отбился, Краус так это и расценит, но… в любом случае им нужен сейф Бриггса и код от двери.

Но если лорд Бриггс это поймет, то могут и код в двери поменять, и тогда все мои труды насмарку. И еще придется объяснять Сингеру, что это я перемудрил, а его держал в неведении. То есть и там отношения испортятся навсегда. Надо как-то тоньше сыграть, тоньше. Но Крауса немедленно нейтрализовать, любым способом.

Или… стоп, а если Краус стремился столкнуть лбами корсиканцев с сицилийцами исключительно для того, чтоб ослабить обе группировки? Для чего? А для того, чтобы подыграть новичкам, перебирающимся из Америки. Этому самому Лепке Бухгалтеру. Интересно… а ведь за это можно зацепиться. Кто знает, что у немцев за договоренности с ним? В Германии огромная еврейская община, у них могут быть какие-то свои интересы, которые никому не известны. А сицилийцы с еврейскими бандами дел не ведут – там скорее конфликт, так что такую наживку заглотнуть могут. А вот в то, что разведка великой державы начала стрелять в городе, чтобы помочь одинокому взломщику, они как раз и не поверят. Подробности им неизвестны.

Бинго?

Не знаю, но вполне может быть. Только разыграть этот раунд надо аккуратно, тщательно.

Я долго шел пешком и выбрался практически к американскому сектору, где остановился у телефона. Набрал номер Сингера, нетерпеливо постукивая ногтями по стеклу кабинки, дождался ответа и сразу же сказал в трубку:

– Перезвони мне с уличного телефона на номер… Сантаун сорок пять – двадцать семь, – посмотрел я на табличку.

– Пять минут.

– Жду.

Звонок раздался через четыре минуты.

– Что у тебя?

– Мне надо как-то встретиться с Психом Лисандру. Чем быстрей, тем лучше.

– Зачем? – поразился Сингер. – Ты в своем уме или вызвать доктора?

– Мне и Антенуччи подойдет, но тогда слишком долго придется объяснять. – Я вздохнул, потому что разговор пошел так, как я и ожидал и чего меньше всего хотел. – Я кое-что узнал и знаю, что делаю.

– Подожди, подожди, – остановил меня Сингер. – Если ты знаешь что-то горячее и хочешь поделиться этим с Психом, то это проще делать через меня. Это мой бизнес: узнавать и делиться. Никто не будет удивлен.

Фух, да, что-то я горячку порю. Сингер прав. Частично.

– Хорошо, ты прав. Тогда другой вопрос: может информация попасть к Психу или Антенуччи уже сегодня? Вот просто прямо сейчас?

– Это возможно, – осторожно ответил Сингер. – Я знаю, кому можно позвонить. Какая выгода тебе? Я не знаю, во что ты влез и…

– Останусь в живых. Это выгодно. И, если честно, я хотел бы эту новость как-то разменять на…

– На то, что они о тебе забудут? Сомневаюсь.

– Поэтому я и хотел торговаться лично.

– Тогда они узнают, что ты уже здесь. Будь реалистом. И вспомни наш разговор: Антенуччи и так может вскоре о тебе забыть, не гони коней. Двух птиц одним камнем – не всегда хорошая идея.

– Может, ты и прав.

– Говори, что узнал. А я подумаю, кому лучше об этом сообщить.

– Тому, кто кинется мстить и убивать сразу.

– Тогда Лисандру. Психом его прозвали не просто так.

– Хорошо, – выдохнул я. – Записывай имена и адрес. Убийства тех двух корсиканцев, «Певца» Карузо и четверых людей Антенуччи в кафе исполнили фении-ирландцы, но в качестве наемных стволов, не более. А организовали все немцы, их чертова разведка абвер, которым тут командует некто Рихард Краус. Я дам тебе адрес офиса, запиши.

– Пишу.

Я продиктовал адрес. Затем добавил:

– Дай знать им так, чтобы просто кровь вскипела.

– А зачем это абверу?

– На самом деле абвер сам нацелился на аукцион, руками фениев. Но Психу знать об этом необязательно. Скажи, что они связаны с этим твоим Бухгалтером через еврейские каналы, в Германии много евреев. Лепке им выгоден, он будет работать и на них. Поэтому они стараются облегчить ему работу.

– А ты как это все добыл?

– Потом расскажу, сейчас некогда. Если у немцев начнутся проблемы, фении не полезут на грабеж. Это нам очень сильно поможет. Мы нашли следы в тоннеле, там кто-то уже был.

– Хорошо, что-нибудь придумаю.

Уверен, что Сингер не только придумает, но еще и заработает на этом. Ладно, лишь бы что-то получилось. А теперь мне нужен специальный агент Маркам. Очень нужен. Но вечером его в отеле нет. Вот почему до сих пор не придумали телефоны, которые люди могут носить с собой? Как радио чтобы были. Очень бы помогли во многих делах.

Портье в отеле удивился, что я выезжаю сегодня и так спешно, но ничего не сказал. Счет действительно получился таким, что ноги подкосились, все же номер два фунта за ночь, не считая всего остального, но я с небрежным видом оплатил его с щедрыми чаевыми. Мой багаж спустили на большой тележке на колесах и загрузили в такси, а такси отвезло меня на вокзал, где меня встретил Рауль на своей машине и в свою очередь отвез в «Отель Жозефин».

Сидевшая за стойкой мадам Бланшар всплеснула руками:

– Бернар, вы окончательно съехали?

– Да, мадам, любовь не состоялась. Буду искать новую.

– Уверена, что у вас все получится, не сомневаюсь. Прислать человека помочь с багажом?

– Я справлюсь, буду чувствовать неловко, видя, как горничная мучается с моими чемоданами.

Плохо, что чемоданы такие дорогие с виду, но деваться некуда, больше мне никуда нельзя. И завтра проще будет добираться до Порт-Саида. Пришлось отказаться от помощи водителя леди Бриггс, к сожалению, я успел позвонить и даже выслушать от нее много напутствий и пожеланий вернуться как можно скорей. И мне стало даже немножко жаль расставаться с Марго, пришлось сознаться самому себе. Но и ей будет лучше без меня. Не тот я человек, рядом с которым находиться безопасно. Причем опасность грозит как репутации, так и самой жизни. А причину отказа нашел простую: я уезжаю со своим адвокатом и тот уже нанял лимузин.

– Марио еще на кухне, он будет рад немного заработать.

– Да? Тогда большое спасибо.

Марио – средних лет коренастый итальянец родом откуда-то из-под Ниццы, который работает и официантом, и уборщиком, и даже монтером иногда. И он помогает с багажом, это его законный заработок.

– Немедля пришлю. – Она вышла из-за стойки и направилась в столовую.

Завтраки у них, к слову, тут вкусные. Вообще отель мне нравится.

Вдвоем с Марио мы справились быстро. Вещи я частично распаковал и развесил в шкафу, оставив лишь один чемодан полным, на завтра. Затем зашел в душ, переоделся в пижаму, налил бокал хорошего коньяку и сел в кресло, положив рядом пистолет. Не думаю, что мое убежище кем-то обнаружено и, пока мы сюда ехали, тщательно проверялось, но кто знает? Я вот никак не рассчитывал, что немцы так рано пойдут на такие шаги. Хоть и был ко всему готов, но все же это сюрприз. Кстати, как они так быстро узнали, что я собираюсь выехать из «Ритца»? Отто же прямо сказал, что именно поэтому они заподозрили, что я забрался в сейф вице-губернатора. Логично заподозрили, к слову. Кто их информировал? Кто-то в отеле? Скорей всего. Каким бы вышколенным ни был персонал, за достаточную сумму многие согласятся оказать такую любезность, как просто сообщить, когда выезжает интересующий человек. Не имел я дел с разведками раньше, привык к бандитам, а у абвера мозги куда лучше работают.

Как успеть связаться с Маркамом? Плюнуть на все и позвонить вечером? Да, так и придется сделать, до утра ждать нельзя. Я рано уеду. Так что придется все же прогуляться.

Оделся скромней, никого из себя не изображая. Светлые брюки, льняной спортивный пиджак, панама. Под пиджак уже привычно и даже с удовольствием подвесил кобуру. Не «сэведж» на этот раз – он все же в убийстве засветился и гильзы я не собрал, к сожалению, их бы по всему кабинету искать пришлось. Поэтому пистолет лучше пока спрятать подальше вместе с трофейным «вальтером», а возьму с собой… «агента». Этот револьвер хотя бы гильзы не разбрасывает и стреляет безоболочечными пулями, которые в теле сминаются в бесформенные комки. Ну и маленький «маузер» на щиколотку.

Внизу я спросил у мадам Бланшар газету с киноафишей, которая сразу нашлась: там я выбрал наугад, даже не вчитываясь, но елозя пальцем по странице, кинотеатр «Юпитер», что во французском секторе, ткнул в нужную строчку, а затем поблагодарил мадам и вышел на улицу. Огляделся, решил, что за местом никто не следит, и забрался в «Пежо».

Доехал до Восьмой улицы, там нашел уличный телефон. Набрал номер «Гранд-отеля», попросил соединить меня с комнатой Маркама. Тот, к счастью, оказался на месте.

– Эрик? Это Питер Стенли, я прошу прощения за поздний звонок. У меня для вас горячая информация. Можем встретиться прямо сейчас?

– Да, я только пришел, но ничем не занят. – В голосе сквозило любопытство.

– Приезжайте в бар «Пять окон», это на Восьмой, угол с Пятидесятой, не так далеко от вас. Заодно и пропустим по маленькой.

– Хорошо. Через сколько вы там будете?

– Четверть часа, не больше.

Поехали. Я специально решил провести эту встречу на чуть более дружеской ноге. Маркаму хорошо бы внушить мысль, что я не только полезен, но еще и приятное общество. А вдруг он и вправду когда-нибудь настолько поладит с директором Бюро, что возглавит его местное отделение?

От телефона до бара дошел пешком, оставив машину. Тут рукой подать. Сам бар я выбрал по двум причинам: за ним трудно следить с улицы – тут район офисов, и каждый наблюдатель будет заметен, и еще этот бар американский, что, по моему мнению, должно было Маркама чуть расслабить.

Сам я все же понаблюдал за местом, стоя дальше по улице, в тени, и лишь когда такси высадило специального агента, тоже неторопливо направился туда. Никакие машины следом не подъезжали, и наблюдателей я тоже не обнаружил.

Кроме того, бар был из приличных, оформленный в стиле ар-деко: деревянные панели на стенах с фотографиями поездов, мягкие диваны и приличные напитки. Кроме того, в нем не было ни пусто, ни многолюдно, а в зале царил приятный и полезный для нашего темного дела полумрак. Маркама я нашел в самой дальней кабинке, какую и сам выбрал бы. Я еще на ходу разулыбался и протянул руку.

– Эрик! Как дела?

– Все в порядке. Как у вас?

Ага, есть какой-то прогресс.

– Тоже неплохо, спасибо. Что будете пить?

– Бурбон с водой.

– Отлично, я тоже. – Я быстро подошел к стойке, заказал два бурбона и сам дождался, пока бармен наполнит стаканы, с которыми вернулся к столу. – Как карьера?

– Пока никак. – Он чуть усмехнулся. – Пока мне еще не удалось стать героем.

Любовником тоже пока не стал, похоже, но вслух я это комментировать не буду, понятное дело.

– Все поправимо. Для начала у меня есть информация о том, где скрываются ваши грабители. Интересует?

– Вы можете подумать, что нет? – Он даже засмеялся.

Клюет, клюет. Поверил, что может карьеру сделать. Не знаю, хватит ли громких побед вне спальни, но надеется.

– Все они поселились в мотеле «Смитс» в Ривер-Парадайз. Это рядом с городом, популярное зимой место, когда жара чуть спадает, а сейчас там должно быть почти пусто.

– Чей это сектор?

– Это вне города, общая юрисдикция.

– Не очень хорошо, – поморщился он. – Придется ставить в известность местную полицию.

– Поставьте в последний момент. – Я пригубил бурбон и даже не сморщился, хоть я его и не люблю. – Когда они уже не успеют навредить. Я сам полагаю, что они живут там, потому что есть прикрытие со стороны полиции в местном участке.

– Почти наверняка. Слышали когда-нибудь про бар «Зеленая лампа» в городе Сент-Пол в Миннесоте?

– Нет, откуда мне?

– Там было что-то вроде биржи грабителей банков. Владел местом некто Сингер, который платил половине городской полиции, поэтому гангстеры там чувствовали себя в полной безопасности. Босс местного моба Хоган заключил соглашение с полицией, состоящее в том, что в городе тихо на улицах, зато полиция не лезет в их бизнес. Сингер, он же «Голландец» и он же Сандлович, иммигрант из Литвы, был вторым человеком в тамошнем мобе после Хогана. И управлял «Зеленой лампой». Во время Запрета там был «спик изи» и заодно игорный дом.

– Безобразие какое, – поразился я. – Сингер был там кем-то вроде опекуна?

– Сингер рулил местным «аутфитом»^[12] после смерти Хогана, которого, похоже, он же и взорвал. Всегда чужими руками, сам ни во что не лез. Погорел он на похищении местного пивовара вместе с бандой Карписа и Баркеров. Те не отдали ему долю выкупа, а Бюро начало трясти город.

– Правда, когда Бюро начало объявлять большие награды за головы грабителей, эти же полицейские, которые сидели на зарплате, в первую очередь их и сдали. – Маркам тоже приложился к стакану. – Сингер исчез, его так и не нашли.

– И как он ушел?

– Его почти поймали в Миссури – он держал кабак в черном районе, но успел сбежать. Кто-то предупредил: Сингер всегда налаживал контакт с полицией. Потом неподалеку ограбили почтовый вагон поезда, взяли семьдесят две тысячи долларов^[13]. Сингера потом опознали, а сообщников он кинул, исчезнув вместе со всеми деньгами. Больше его никто не видел.

Ну ты скажи, Сингер еще и грабитель, и босс преступного подполья в прошлом. А я полагал, с его слов, разумеется, что он вроде как был просто диспетчером при грабителях, обеспечивал кров и крышу. С виду и не скажешь, почти что джентльмен. Тоже интересная информация. Как и та, что он кинул компаньонов.

– А компаньоны его не искали?

– Там были случайные люди. – Маркам отмахнулся. – Наркоман, уборщик из клуба, кто-то еще такой же, я всех не помню. Он им наобещал богатств, а использовал втемную.

Хм… это мне тоже нужно будет обдумать на досуге. Надо же, куда разговор повернул. Никогда не знаешь, где найдешь и где потеряешь.

– Теоретически Ривер-Парадайз является продолжением американского сектора, – сказал я, – там и живут, и отдыхают в основном американцы. Полиция, я думаю, тоже больше ваша.

Маркам отставил стакан, выудил из кармана портсигар и закурил сигарету, рукой разогнав дым перед собой. Затем спохватился и протянул портсигар мне:

– Хотите?

– Спасибо, я не курю.

– Вас не беспокоит?

– Нет, нет, все в порядке, курите.

– Кстати, Питер, – он уже не запнулся перед моим фальшивым именем, – какой у вас во всем этом интерес? На кого вы работаете?

– Я свободный художник, если можно так выразиться, работаю по контрактам. На настоящий момент у меня один интерес – отвести проблемы от аукциона.

И ведь даже не соврал в последней части. И первой. Разве что с контрактом не очень правда, но как будто у меня контракт с самим собой.

– Зачем вам понадобился шантаж?

– Это не шантаж, – отмахнулся я, – я же вообще ничего от вас не требую, заметили? Просто так получилось, я отрабатывал совсем другую версию.

– Тогда вам уже не нужен негатив и фото, верно?

– Эрик, поймите одну простую вещь. – Я вздохнул. – У меня уже была возможность сделать любое количество отпечатков и копии с самого негатива. То есть даже если я вам этот негатив отдам, вы все равно не будете ни в чем уверены. Просто примите на веру то, что я совершенно не заинтересован в том, чтобы нанести вам хоть какой-нибудь вред. Забудьте и про негатив, и про фото, нет его. И не было никогда.

– Но при этом вы держите меня за горло.

– Нет, не держу. Не нужно мне ваше горло, я ищу вашей дружбы.

– Интересное начало дружбы, – усмехнулся он.

– Согласен. Но это не я привел в номер танцовщика из странного клуба, вы сами подставились. Давайте больше не поднимать эту тему, она мне так же неприятна, как и вам. У меня для вас есть еще информация, хотите выслушать?

– Ладно. – Он махнул рукой с сигаретой. – Выкладывайте.

– Вам знакомо имя Лепке Бухгалтер?

– Разумеется.

– И «Корпорация убийц»?

– Директор Бюро придерживается политики, в которой нет места такому раздутому журналистами явлению, как национальный преступный синдикат, – протокольным голосом произнес агент Маркам.

– Как скажете, – чуть поразился я. – Так что Бюро думает о Бухгалтере?

– Дело Бухгалтера находится в юрисдикции штата Нью-Йорк, у прокурора Дьюи, Бюро им не занимается.

– И Лепке Бюро неинтересен?

– Разумеется, интересен. Он исчез, к слову.

– Я знаю. И появился в Зоне Большого Каира.

– Даже так? – Брови Маркама поползли вверх.

– Дошла до меня такая информация. Более того, Лепке здесь не просто так. Организуется новый синдикат, уже здесь. И в его появлении заинтересован абвер. – Если валить, так уж одной кучей, пусть сами разбираются.

– А им что за интерес?

– Они вооружают и ирландских республиканцев, и китайских бандитов из Чайна-тауна. Думаю, что их интерес в том, чтобы пользоваться преступной сетью города в своих целях. Как я говорил, они пытаются добраться до лорда Бриггса, а теперь у нас есть подтверждение.

– Какое?

– Наш человек заметил наблюдение за ним.

Пусть пока не заметил, но наблюдения не может не быть, я же сам сдал роман лорда Бриггса немцам.

– Трудно связать это с работой Бюро. – Маркам задумался. – Хотя… если здесь есть пересечение границ при преступной деятельности тем же Лепке, то тогда это дело именно Бюро. Американский сектор Большого Каира приравнивается к штату.

– И дело попадет в местное отделение?

– Да, разумеется.

– Вот вам и повод им заняться. Германцы заинтересованы в скандале с аукционом, он будет им просто подарком, так что они не могут не участвовать в подготовке пакостей. Запишите имя и адрес, если хотите, я назову вам резидента абвера в городе. Думаю, что через него вы и на остальных сможете выйти. К сожалению, у меня нет возможностей Бюро, чтобы разоблачить все козни самостоятельно, – подпустил я лести. – А вы наверняка легко справитесь.

– Диктуйте. – Он вытащил из кармана блокнот и авторучку.

Теперь я и ему сдал Крауса. Пусть у того проблем прибавится. Заодно описал Отто и дал номер его «Ситроена» – это уже для собственного алиби, чтобы ненароком не подумали, что я его убил. Как человека, замеченного при слежке за Бриггсом.

– И еще. – Это я уже напоследок оставил. – Как я уже сказал, есть серьезные основания полагать, что абвер поддерживает ирландских республиканцев. Я понимаю, что американцы стараются держаться от этого конфликта подальше, но в данном случае проблемы могут возникнуть на территории, которой вы управляете совместно. Опять же слухи, но слухи не возникают на пустом месте. – Я выдержал драматическую паузу с помощью еще одного глотка бурбона. – Абвер использует фениев как стрелков по контракту. В частности, это они спровоцировали конфликт между сицилийцами и корсиканцами.

– Зачем это немцам?

– Думаю, что они хотят ослабить и тех и других, а это даст возможность Лепке стать боссом всего города.

– Лепке никогда не был самым главным, они работали на итальянских преступников, – возразил Маркам. – Просто как исполнители.

– Тогда он может просто расчищать путь для кого-то другого. – Я пожал плечами. – Наличия отдельных преступных сообществ в Нью-Йорке Бюро ведь не отрицает?

– Нет, не отрицает, но пока они действуют в границах штата, они попадают под его юрисдикцию.

– Но…

– Да, в случае если они начнут действовать тут, в пределах американского сектора, это попадет на стол старшего специального агента местного отделения.

– Займитесь Краусом как можно быстрей, пока он не перестроил систему. Эти люди поддержат кого угодно, кто готов устроить бесчинства на аукционе. Как я сказал, скандал им нужней всего.

– Вы говорили про большевиков в прошлый раз.

– Да, но тут информации совсем мало. Приглядывайте за Моник Франсуа.

– Мы проверили ее немного, но не нашли ничего подозрительного.

Я лишь развел руками.

15

В Порт-Саид меня отвез Рауль, на большом прокатном «Плимуте» с замененными номерами. На всякий случай, вдруг кто-то решит поискать меня там, где-нибудь перед паспортным контролем, учитывая, что на этом участке я буду безоружен, даже маленький «маузер» спрятан в вещах. Время мы подгадали так, чтобы я смешался с толпой отплывающих на «Мавритании».

До контроля я дошел без приключений. В паспорте поставили штамп выезда, так что Роберт Ван Дер Меер покинул страну официально. На пароход я, естественно, не пошел, а просидел в ресторане в свободной зоне два часа, после чего направился на маленькое грузовое судно «Селия» под итальянским флагом, где провел ночь в каюте штурмана, сейчас пустовавшей. Там я переоделся в костюм поскромней, сменил канотье на кепи и там же в умывальнике наконец-то сбрил осточертевшие усики, как у Кларка Гейбла. Это просто праздник какой-то получился. Еще бы в парикмахерскую, прическу сменить. Первым же делом.

Ночевку организовал как раз Рауль, который этим судном таскал в Порт-Саид свой товар. Даже обошлось не слишком дорого. На следующее утро я подошел к контролю с французским паспортом и карточкой резидента, смешавшись с другой толпой, с судна «Тоскана», пришедшего из Чивитавеккьи, порта возле Рима. Штамп не требовался, багаж никто не проверял, так что Ван Дер Меер исчез, а вместо него в городе появился Бернар Перра: человек без усов.

Рауль ночевал в Порт-Саиде в отеле и встретил меня на стоянке.

– Ты изменился, причем всего за одну ночь. Помолодел, что ли? – спросил он, открывая багажник «Плимута».

– Завидуешь? – Я закинул в машину свой чемодан и отступил, давая Раулю возможность закрыть крышку.

– Я могу вообще бороду отпустить и тоже сбрить, помолодею вдвое. Как все прошло? Как мои ребята с «Селии»? – спросил он, когда мы уже забрались в машину.

– Само гостеприимство. А так нормально прошло, багаж не досматривали ни на выезде, ни на въезде.

– Кстати, утреннюю газету видел?

– Пока нет, а что?

– Держи. – Рауль взял газету с заднего сиденья и протянул мне. – Первая страница.

– Хм… – чуть опешил я. – Директор ФБР Эдгар Гувер собрал журналистов и сообщил, что германская разведка абвер поддерживает криминал в Зоне Большого Каира… бла-бла-бла… имеются основания полагать, что резидент абвера Рихард Краус поддерживает контакты с преступным подпольем… создать как можно больше проблем для американо-британской администрации… Ну ты глянь…

– Знаешь что-нибудь об этом?

– Теперь знаю. – Я свернул газету.

Не ожидал. Признаться, никак не ожидал. Нет, я знаю что Гувер всегда любил давать интервью, но чтобы вот так сразу, основываясь… неужели только на моей болтовне или у них и другая информация была? Это насколько надо мозгов не иметь, чтобы вот так начать трепаться? Или у них есть какой-то замысел, который мне непонятен? Надеюсь. Хотя для меня это все выгодно: теперь Краусу только бежать, газетчики его разорвут на части. В общем, это то, что я даже сам подумывал сделать.

А вот еще интересное, Рауль это пропустил: «Тройное убийство в Чайна-тауне!» А тут что? Схватка китайских банд, случайно оказавшийся в кабинете лечебного массажа пациент… Отто, значит… ну да, житель германского сектора. Полиция ведет расследование, интендант дивизиона Маллиган сообщил, что полиция отрабатывает все возможные версии, еще он много шутил и вообще явно старался понравиться прессе.

«Плимут» летел птицей по широкому гладкому шоссе, две полосы в каждую сторону, разделенные широкой полосой песка. По сторонам дорога сплошь засажена каким-то кустарником, за ним видны поля и поля. Дельта Нила, плодородная земля. На асфальте появляются и исчезают солнечные «лужи». Машин много: и в сторону Большого Каира, и оттуда в Порт-Саид. Жизнь кипит. Сколько сюда людей переселилось? Уже несколько миллионов со всего света, действительно центр мира, не поспоришь.

– Да, где мой револьвер?

– В ящике. – Рауль показал на перчаточный ящик на панели.

Открыл. Точно, здесь, вместе с кобурой. Изворачиваясь на сиденье, стащил пиджак, приладил на плечи ремни, затем снова оделся. Так лучше будет. Немножко спокойней. Вроде и невелика штука пистолет, но если бы у меня с собой его в том кабинете не оказалось, все вышло бы куда хуже. Хуже даже, чем сейчас.

Найти меня сложно. Я по характеру одиночка, живу сам по себе. Постоянной женщины у меня нет – обхожусь интрижками, пока даже не хочется обременять себя подобной связью. Разбогатею, все успокоится, и уже тогда, может быть. А сейчас это уязвимое место в моей защите. Друзей мало, разве что Рауля можно назвать другом, но он даже не всегда здесь. Ну и Иан, пожалуй. Есть приятели в окрестных барах в Латинском квартале, которых я только там и вижу, чтобы поболтать про футбол, скачки и политику. Они понятия не имеют, где я живу и кто я такой. Родственников нет совсем. Если кто-то и возьмется отслеживать связи, то скорей всего ниточка оборвется. Разве что Сингер и с очень большим сомнением Цви. Два места, возле которых меня можно изредка застать, если долго и упорно следить. Все.

Но все же осторожность терять нельзя. Хотя бы потому, что меня угораздило связаться с абвером. А уж после аукциона… если кто-то что-то прознает, тогда жизнь еще усложнится, придется бежать, причем не через паспортный контроль. И это возможно. Есть люди, которые могут забрать на лодке с побережья и подвезти к судну вроде той же «Тосканы». Но такие люди – уже источник потенциального предательства. Пусть преступный мир и поделен на банды, группы, группировки и «семьи», но все равно каждая его часть так или иначе связана с другой. Если кого-то ищут и предлагают награду, то такая весть расходится быстро. И очень может случиться, что тот лодочник, что подрядился вывезти тебя отсюда, тебя же и сдаст. Придешь на место встречи, а там или полиция, или какие-нибудь сицилийцы ждут.

К чему это я? Да к тому, что осторожность и правда нельзя терять. И не следует обрастать связями. Для взломщика вроде меня обширные связи могут быть и полезны, и опасны. Опасности я сторонюсь в первую очередь, поэтому пренебрегаю полезностью.

– Что делаем дальше? – спросил Рауль.

– Честно? Не знаю. Я бы лег на дно и ждал бы, когда приедет человек Сингера. Мы уже приготовили все, что должны приготовить. Но не уверен, что так получится.

– Почему?

– Из-за всей этой кутерьмы вокруг. Надо что-то делать, но я не знаю, что именно.

– О чем ты конкретно?

– О стравливании пауков в банке. Или скорпионов.

В кабаках возле доков есть такая азартная игра – в больших банках стравливают пауков, скорпионов и всякую иную мерзкую живность. На такие бои делают немалые ставки, а самих тварей давно уже никто не ловит, а разводят всякие любители. Недавно в газетах писали, что такой «скорпионий заводчик» спьяну упал на аквариумы, в которых у него было с пару сотен черных скорпионов, и они закусали его насмерть. Да, это я к тому, что хорошо бы все сделать, как на подобном турнире – стравить всех со всеми и пусть грызутся насмерть. Но при этом не попасть в это месиво самому.

– А сейчас куда поедем?

– Ты сдашь этот «Плимут», но перед этим высадишь меня у гостиницы. А затем я заеду за тобой и посмотрим «Фордор», что там с ним сделал Иан.

– Вы сбрили усы? – этой фразой меня поприветствовала мадам Бланшар.

– Рассчитываю на новую жизнь, поэтому решил измениться.

– Жаль, жаль, они вам очень шли, вы даже были похожи на Кларка Гейбла. – Она покачала головой.

– Кларк Гейбл звезда, а я оценщик активов, – улыбнулся я ей так лучезарно, как только смог. – Каждый должен быть на своем месте.

– Вы могли бы попробовать сниматься в кино, – явно польстила она мне. – Какой у вас роскошный чемодан.

Черт, вот же глазастая.

– Иногда это полезно, в деловых вояжах. Я даже пару костюмов пошил у лучших портных, хоть это чистое разорение.

– Понимаю, понимаю. – Она закивала. – Вам необходимо производить хорошее первое впечатление.

– Именно, вы все понимаете лучше меня. Приходится представлять солидную компанию, люди должны видеть, что у нас дела идут хорошо и нам можно доверять.

– А чем занимается компания?

Боже, даже это нужно рассказать всему району?

– Мы оцениваем перезакладываемые активы для нескольких больших банков.

– О-о, – протянула она вроде бы с уважением, но тут же добавила: – Но банки – это сущие грабители.

– Не могу не согласиться. Но работа мне все же нужна.

И после этих слов я снова улыбнулся и уволок свой чемодан наверх, где быстро переоделся, спустился к машине и поехал за Раулем, который должен был ждать меня неподалеку от стоянки проката.

Солнце сегодня словно совсем взбесилось: у всех автомобилей были опущены оба передних стекла и приподняты лобовые, чтобы салон хоть как-то продувало. Асфальт буквально плавился, зато у фургона с мороженым, вставшего у тротуара, собралась целая толпа не только детей, но и взрослых. Я даже подумал притормозить и купить рожок лимонного шербета, но сразу отказался от этой мысли, потому что он или растает в машине, или обляпаюсь.

Рауль прятался от солнца под навесом магазинной витрины, а когда сел в машину, то первым делом сказал:

– Летом сюда никогда приезжать не буду, черт бы его побрал. Только осенью и зимой. Как в печи, чувствую себя багетом.

– Да, жарит здесь всерьез, – согласился я. – Может быть, потом и сам начну ездить куда-нибудь в Альпы, к озерам.

– В Альпы надо зимой, кататься на лыжах.

– А летом можно и без лыж, зиму я здесь люблю проводить. Яхту нужно иметь в Александрии.

– Побольше, – кивнул Рауль, – чтобы вечеринки с девочками устраивать.

В отличие от меня Рауль бабник. Пусть не одержимый, в рамках приличий, но этого качества у него все равно не отнять. Я даже особо его предупредил, чтобы не вздумал заводить новых подружек до дела, а то мало ли что. Они у него обычно подолгу не задерживаются. Пустьпотом развлекается, когда все закончится.

– Поливать их шампанским?

– А почему бы и нет? Они после этого вкусней. Икра, шампанское, девочки, фокстрот и свинг. Ты бы в Марсель приехал, я бы устроил тебе веселый отпуск.

– Я же приезжал, раз пять.

– А ты еще приезжай, ничего с тобой не случится. Познакомлю тебя с двумя близняшками: они так вдвоем и предпочитают… втроем то есть.

– Не путаешь их?

– У одной родинка на заднице, а у второй на спине.

– Удобно, – согласился я.

– Они раньше танцевали в кабаре, как раз парой.

– А теперь?

– А теперь они узнали, что танцевать необязательно. Правда, толстеть начали.

– То есть ты меня с толстыми хочешь знакомить?

– Им до толстых еще далеко. К тому времени надоесть успеют.

– Ну, других близняшек ты же не найдешь, верно? – обрисовал я ему мрачную перспективу.

– Нет, наверное. Но я все равно не знаю, как их заставить похудеть. Надо как-то уговорить пойти обратно в кабаре. Но тогда сложней встречаться.

– Жизнь вообще сложная штука.

– И не говори. Кстати, хоть мы и сидим по норам, но может, хотя бы в бар выберемся вечером? В какое-нибудь место с музыкой и девочками?

– Почему бы и нет? – не стал я возражать. – Иногда даже полезно, а то сплошная нервотрепка.

– Вот-вот, именно об этом я и говорю. Давай прямо сегодня.

Действительно не повредит. Вечеринок благодаря Марго Бриггс в последнее время у меня было много, но своим я там себя не чувствовал. Компания друга – это уже немножко другое. Или не немножко.

– Давай в «Коттон», – предложил он.

На Бродвее в американском секторе открылся близнец знаменитого клуба из Гарлема, который пользовался успехом, каждый вечер в нем битком.

– Нет, не пойдет, – сразу возразил я. – Туда слишком разные люди ходят, можно наткнуться на кого-то, кто меня узнает. А меня здесь пока еще нет.

– А куда?

– Можно во «Фламинго» – это во французском секторе, новое место. Туда сицилийцы точно не ходят. И ирландцы тоже. И британский свет там редко случается.

– Ты там был?

– Пару раз, – кивнул я. – Музыка, шоу, девочки для танцев, кухня хорошая.

– Девочки только для танцев?

– Это как обаяние сумеешь проявить. – Я хмыкнул. – Их личное дело, но до закрытия они должны танцевать.

– В некоторых местах можно выкупить ее время и увести раньше.

– Я не пробовал, сам проверишь.

Из переулка на дорогу резко выскочил фургончик, подрезав меня, пришлось притормозить и побибикать. Но его водитель сигнал проигнорировал и поехал дальше. Такие развозные фургоны вообще правила игнорируют, разве что таксистам в этом уступают, но тех уже никому не превзойти.

У «Гаража Хупера» я остановился и посигналил. Лицо Иана мелькнуло за пыльным стеклом на втором этаже, затем он выбежал на улицу. Хотя бы одет не в рабочий комбинезон, а то вельветовые сиденья испачкал бы. Хотя… машина-то его, сам бы потом и разбирался.

– Привет. – Он влез на заднее сиденье. – Сраный «Фордор» готов, сейчас покажу. Помнишь, где склад?

– Там направо? – уточнил я.

– Точно. Туда и рули.

От гаража до склада езды пара минут, через глухой проезд между несколькими мебельными мастерскими, сбившимися в кучу. Даже в машине запахло свежими опилками, а из-за забора слышалось завывание циркулярной пилы. Потом разом накатил запах мебельного лака. Навстречу проехал большой грузовик, груженный конторскими столами, перевязанными канатом. Фырчащий мотором старый пикап катил перед нами, побрякивая пустыми бочками в кузове. Рабочее тут место.

Затем мы заехали в ворота, обогнули какой-то цех и оказались на самых задворках хозяйственного двора. Иан показал, куда поставить машину, мы вылезли из нее и сразу перебежали в тень от стены. Асфальт так нагрелся, что даже через подошвы ботинок жар чувствовался.

Наш проводник отпер ворота, распахнул их, открывая вид на внутренности просторного бокса.

– Нормально, – сказал я. – Вполне натурально выгладит.

– Точно, – добавил Рауль.

В складе стоял серого цвета четырехдверный «Форд Ви-восемь». С виду новый, с правильной полицейской антенной.

– На колеса глянь, – сказал Иан. – Специально достал, на усиленных дисках, такие только у сраных копперов.

– Номер?

Машина была без номеров.

– Сделал. Серия «триста», как у полиции. Да, крепления под таблички заметили? – Он с гордостью показал нужное. – Все как у них, и таблички нарисовал – не отличишь. – Машины специального дивизиона без маркировки, но при необходимости они просто вешают четыре таблички «полиция» со всех сторон. – Сирена работает, радио стоит, можно полицейскую волну слушать.

– Ты ее и так все время слушаешь, – усмехнулся я.

– Да, там много интересного. Колеса нормальные, бензина и масла под пробку, садись и езжай.

Я открыл водительскую «самоубийственную»^[14] дверь, сел за руль. Да, все на месте, есть рация. С этим мы к делу подготовились, спасибо владельцу «Гаража Хупера». На потолке ременные крепления под оружие, тоже как у специального дивизиона. Надо будет заранее проверить, как в них держатся автоматы. Понадобится еще одна машина, но там любая подойдет, лишь бы ездила более или менее быстро. С этим проблем не будет.

– Все отлично. Ключей нет?

– Нет, просто кнопка.

– Отлично. Вообще не отличишь.

– Тогда везите обратно, работы у меня еще до черта.

Я отвез Рауля домой, заехал в парикмахерскую, избавившись от старой прически, и вернулся в отель, по пути прихватив пачку утренних газет и свежий номер журнала, после чего остаток дня провалялся на кровати, слушая радио и наслаждаясь покоем. Правда, опять с пистолетом под рукой. Пресс-конференция Гувера была везде, подавалась как сенсация. Интересно, это все только для саморекламы или у них и вправду какой-то план? Не стоит их недооценивать. Что бы Маркам ни рассказывал про их прошлое, Бюро с тех пор «окрепло в боях» и научилось ловить преступников. Нет, не думаю, что в этом никакого умысла нет.

Так, экономика… весь мир начал демонстрировать устойчивый рост после Великой депрессии. А вот это ближе: группа страховых компаний начала оценку камней, выставляемых на аукцион. Если у нас все получится, то им придется очень сильно раскошелиться. Попутно мнение эксперта о том, что если камни кто-то украдет, то найти можно лишь дурака или дилетанта. Если же за кражей будет стоять серьезный игрок этого рынка, то камни сразу же можно считать пропавшими: при переогранке они станут неопознаваемыми, а реальные запасы бриллиантов высокой чистоты и большого веса до сих пор толком неизвестны, а также они могут быть выданы за вновь найденные. Привези их снова с бразильского рудника – и никто ничего доказать не сможет.

Да, спасибо, я тоже об этом уже знаю. И роттердамские фирмы, занимающиеся огранкой и продажей алмазов, никогда не раскрывали свои запасы. Все логично, Сингер не зря именно с ними связался.

Что еще? Спортивный раздел. Марсель Тиль выиграл нокаутом у Брауна в шестом раунде, сенсации не случилось. И гонку аутригеров я пропустил, но и там тоже без сюрпризов – выиграли немцы, оторвавшись от пришедших вторыми англичан на корпус. Литературная критика… нахваливают новый роман некоей Маргарет Митчелл «Унесенные ветром»… так, на удивление правдивая картина эпохи Гражданской войны в Америке, история любви на фоне великих потрясений и так далее. Интересно, надо будет купить и прочитать.

А вот и про меня в других газетах, но ничего нового. «Курьер» спекулирует, предполагая, что война китайских банд назревает и обязательно выльется во вспышку насилия в Чайна-тауне. Газета апеллирует к властям, требуя навести порядок в этом районе. Да, наведут они. Там свой мир, полиция теряется, а многие с этого мира еще и пенсионный фонд себе увеличивают.

Вот убийство на почве страсти. Американский сектор. Любовница отравила жену любовника, смерть сначала списали на сердечный приступ, но потом убийца напилась в баре и разболтала бармену все сама. Тот вызвал полицию. Судья объявил залог в двадцать тысяч долларов, так что на свободу она и до суда не выйдет. Любовник вроде бы не вовлечен, сказал журналистам, что его сердце разрывается от жалости и раскаяния.

Интересно, если бы я был женщиной, то этой новости бы порадовался. Коко Шанель открывает филиал своего ателье в Большом Каире, на авеню Наполеон, но возле пляс Опера – это противоположный конец улицы от Латинского квартала. Она приедет на открытие сама, ожидается большой прием в отеле «Гранд Плаза».

Премьера в театре «Все звезды» на Бродвее, мюзикл, разумеется, название ни о чем мне не говорит.

Потом, вспомнив, просмотрел блокнот Отто, который взял из его кармана. И обнаружил, что Отто осторожен, ни одной полноценной записи, сплошь какие-то непонятные пометки. Цифры, сокращения, пару раз попадались даты и время, но к чему они относились, не поймешь.

Ну-ка, тут даты есть… а вот гляну дни, когда Отто следил за мной, может быть, что-то прояснится?

Отлистал назад, нашел день, когда он катался за мной от «Ритца» до обувных дел мастеров. Да, есть дата, дальше время. «Ритц» единичкой обозначен – похоже, по времени совпадает. Так, а это номер «Ласалля», марка помечена как «лас.», цвет двумя буквами. Уже что-то. Вот еще время… это, видимо, когда я вошел обувь заказывать.

Так, а вот написано быстро и небрежно время, когда он меня потерял. Явно прямо на ходу писал, машину вел. И улица… да, вот номер улицы, я туда с перекрестка сорвался.

Дальше, когда я его заметил на выезде из «Оазиса»… так, вот нужная страница, тут чуть не каллиграфический почерк. Сидел в машине, ждал, писал аккуратно. «Оазис» написан целиком… вот время, когда наш «Паккард» въехал внутрь, вот время выезда. Кинотеатр сокращением, «Гранд-отель» двумя буквами, «ГО». Время. Время нашего выезда, дальше «Оаз.» и время въезда.

А это день, когда мы с ним прокатились. Двойка, похоже, обозначает квартиру, дальше время… скорей всего когда он приехал. Больше записей нет. Тут я слегка ухмыльнулся.

Два телефонных номера есть, только вместо района одна буква. А цифры на месте.

Надо бы как-то проверить эти номера. Дать Сингеру или Жильберу? Сингеру, у него кто-то есть, кто по номерам может адрес найти, он не раз это делал.

Кстати, про Сингера… Сингер со мной безукоризненно честен. Всегда. А Маркам сказал, что он кинул компаньонов. Но его кинула перед этим банда Баркеров. Что тут первично? Нет, палец ему в рот не клади, откусит по плечо, но соглашения чтит. Будет ли он их так же чтить после ограбления? Ведь все камни окажутся у него… Будет, пожалуй. Потому что он не знает моих друзей лично. Он может «позаботиться» обо мне, но тогда остальные придут за ним. А найти Сингера легко.

Пока легко. Сандлович скорей всего еврей, при этом кличка «Голландец». Хотя он из Литвы. При этом связан с голландскими хасидами из Роттердама. Нет ли дополнительной связи? А он туда сам, к слову, не устремится после окончания всего?

Нет, не должен. Тогда его еще и сдадут. Одно дело, если тебя ищут за соучастие в каком-то преступлении – Сингер в нем сам, насколько понимаю, не задействован, а другое – за ограбление века. Будут искать все. И найдут, скорей всего, потому что про роттердамский след вон даже в газетах пишут. Нет, Сингер умный, он понимает, что там на всех хватит, ему спокойная жизнь дороже.

Надо будет как-нибудь намекнуть ему на то, что я знаю больше, чем знал про него раньше. Просто так, для сведения.

Блаженство безделья продлилось до темноты. Потом я встал, в очередной раз залез в душ, потому что даже в полутемной спальне было жарко, оделся для вечера, стараясь выглядеть как можно нейтральней. Во «Фламинго» жестких правил одежды нет, место довольно демократичное, так что и мне на светскость налегать не стоит. Вполне подойдет легкий светлый костюм, панама и легкие белые броги. Чуть гангстерский стиль, да и черт с ним, зато не выделяется. Оружие возьму – маленький пистолет все время будет со мной, а в машину тогда положу М1911: он хоть и длинный, но очень плоский, все равно легко прятать.

Кстати, а пока «это все не началось», я по клубам ходил без оружия. Хотя нет, лгу сам себе, проблемы начались с первого ограбления букмекерской конторы, просто я потом быстро уехал. Интересно, кто меня головорезам Антенуччи тогда назвал в качестве вероятного кандидата? Нет, я ничего предпринимать не собираюсь, тут все в рамках правил, своя шкура ближе к телу, но мне именно что любопытно.

У взломщиков в городе тоже есть своя маленькая биржа – бар «Бочка радости» в американском секторе, ближе к докам. Я к нему близко не подхожу и стараюсь ни с кем из них никогда не встречаться, но все же информация обо мне не может совсем не распространяться. Хотя бы инструмент приходится заказывать специалистам, а их на самом деле совсем немного. Теперь вот Иан готов отмычки делать, только образец требует. Впрочем, если у нас все получится, то никакие отмычки в будущем не понадобятся.

Вход во «Фламинго» сверкал огнями, а перед дверями вытянулась очередь празднично одетых людей. Слышалась лишь французская речь, но так и клуб французский. Я жестом привлек внимание стоявшего за красным канатом швейцара, показал ему два пальца и пятифунтовую банкноту, после чего он жестом пригласил нас с Раулем войти, а остальную толпу оттеснил, сказав, что у нас зарезервировано.

Следующую мзду получил метрдотель, проведший нас к накрытому винного цвета скатертью столику в отдельной кабинке, убрав с него табличку с тем самым словом «зарезервировано», то есть швейцар даже и не соврал никому.

Мы заказали шампанское, огляделись. Зал, почти заполненный публикой, напоминал амфитеатр, ряды столиков и кабинок спускались к круглой танцплощадке, по другую сторону которой возвышалась сцена, подсвеченная огнями рампы. Стиль ар-деко доминировал во всем, в каждой детали. Впрочем, как и во всем этом заново выстроенном городе. Оркестр играл свинг, пары танцевали, вокруг сцены за маленькими столиками кучками сидели девушки для танцев, ожидая приглашений. Спешили официанты, на подносах и столах преобладало шампанское в ведерках со льдом.

– А тут неплохо, – сказал Рауль. – Надо будет и дальше сюда заходить. Есть хорошенькие, – добавил он, оглядев девушек. – Правда неплохое место.

– Видишь, теперь ты в естественной среде обитания.

– А ты монашеский постриг принял или что? – съехидничал он. – Я же помню, как мы в легионе бегали вдвоем в увольнения. Ты вроде бы ни от чего не отказывался.

– И оказался счастливчиком, потому что ничего не подцепил.

– Пф, – отмахнулся он. – Деньги на клинику с Силой у нас есть, там любой триппер залечат в момент. И не только его.

– А как-то без триппера обойтись нельзя?

– Он как боевое крещение, первая рана. У тебя ведь было ранение? Было. А триппера не было, то есть ты до сих пор новичок и необстрелянный боец.

– Скажи, какая философия на скользкую тему! – поразился я. – Ты давно эту мудрость постиг?

– С первым триппером. Правда, лечение Силой обошлось дорого, я потом полгода вынужден был рассчитывать лишь на свое обаяние, а не на платные услуги.

– Зато развил обаяние. Это как тренировка. Пока ты его не усилил, ты слабак и мямля. Это как первый орден.

– С деньгами проще. И они не предполагают развития отношений. Никто не попытается познакомить с мамой, привести на семейный обед, не начинает намекать на свадьбу и детишек после нее.

– Ты же во Франции живешь, а не в Америке, там с этим проще.

– Но идеальной простоты все равно нет. Призрак свадьбы со священником постоянно всплывает за спиной каждой подружки.

– Ужинать будем?

– Я бы сначала потанцевал… с кем-нибудь, – протянул он, разглядывая девушек. – А потом утолил бы голод.

– Какой из голодов?

– Страсть к еде. А дальше видно будет. Ты так и собираешься сидеть?

– Пока присмотрюсь.

– Как хочешь. – Рауль поднялся из-за стола, схватил из зажима розовый билетик, который следовало отдать девушке за танец, чтобы она получила законную премию, и направился вниз. Я же пока остался сидеть.

Нет, я не могу сказать, что я аскет и девушки мне не нравятся, просто за день как-то разморило, до сих пор лень не сошла. Поэтому и решил просто посидеть пока и поглазеть на публику. И заодно меню изучить.

Блюд «а ла карт» здесь не было, только стандартные меню, три вида. Это все же не ресторан, поэтому обходятся вот так. Но салат «Нисуаз», филе с трюфелями и крем-брюле на десерт мое внимание привлекли. Я весь день не ел, как сейчас вспомнилось. А шампанское вполне пойдет за аперитив. Или все же подождать Рауля? Где он там? Он уже танцует с какой-то маленькой брюнеткой в голубом платье.

Кстати, Рауль с ужином не определился, так что я попросил подошедшего официанта вернуться чуть позже. К этому времени мой компаньон дотанцевал, провел девушку к столику и махнул мне рукой, но я махнул в ответ, показав ему меню. Он закивал, подошел к столу на секунду, сказал: «Бери, что и себе» – после чего вернулся к танцам. Пригласил уже другую – видать, решил всех поближе рассмотреть. Или та ему чем-то не понравилась.

Смысла сидеть за столом в одиночку не было, так что я тоже выдернул из зажима пару «танцевальных билетиков», сунул их во внутренний карман пиджака и спустился к танцующим. Кого приглашать? Клуб заполнялся, свободных девушек для танцев оставалось не так уж много. Танцевальный пол почти весь занят, свингующие пары скоро локтями начнут толкаться.

Девушка в красном платье сидела за столиком одна, я ее даже не разглядел особо, больше цвет шелка привлек. Но когда она поднялась, то показалась очень хорошенькой, хоть и неброской. Светлокожая, русые волосы, по нынешней моде заколотые с боков назад, вроде и худенькая, но фигуристая.

– Мадемуазель?

– Пожалуйста. – Она протянула мне руку. – Сюзет. Меня зовут Сюзет, – повторила она, заподозрив, наверное, что я с первого раза не понял.

– Поль, мадемуазель, – представился и я.

Надо было представиться Бернаром, но расслабился, совершенно из головы вылетело. Да и не важно, в сущности.

На этом разговор и закончился, потому что оркестр снова заиграл, а мы с Сюзет, соответственно, затанцевали. Танцевать она умела, но это нормально, в таких местах часто подрабатывают девушки из кордебалета и те, кому в кордебалет устроиться не удалось. И делала это с явным удовольствием, не обращая внимания на мои промахи. Впрочем, промахов не так уж много. Может, крутые парни и не танцуют, но я никогда на образ крутого парня не претендовал, так что мне можно, а вот влиться в общество той же Марго, не умея танцевать на допустимом в обществе уровне, уже куда сложней.

В общем, мы протанцевали с ней пару танцев, перебросившись несколькими словами, а затем я взял да и пригласил ее за наш столик. Вот просто так сразу. Разглядел лучше. Очень правильное лицо с высокими скулами, как бы удивленно вскинутые выщипанные брови, немного крупный рот с пухлыми губами, серые большие глаза. Глаза не были глупыми, не вызывали ассоциации с куклой. И улыбалась она очень хорошо. Бывают такие улыбки, что словно все лицо светится, вот и у нее как раз такая.

Возражать Сюзет не стала, лишь отошла на минутку и быстро переговорила с распорядителем, который лишь кивнул. Это тоже нормально, ее время мне поставят в счет. Рауль тоже вернулся не один, а с какой-то рыженькой, совсем маленького роста, представившейся как Полин.

От ужина девушки отказались, что и понятно, им танцевать, но на десерт согласились обе. Ну а дополнительное шампанское подали на стол уже без заказа, это подразумевалось фактом приглашения. Клуб зарабатывает на чем может. Тем более что танцы все равно прервались, а вместо них начиналось шоу. Сначала невысокий парень творил невероятное с огромными мыльными пузырями; затем фокусник пилил и резал партнершу; потом две девицы в черном танцевали степ под аккомпанемент костяных шариков, которые они крутили на шнурах и которыми колотили по сцене; потом был еще кто-то, кого уже и не упомню. И снова были танцы, затем с оркестром пела, причем хорошо пела, женщина с толстоватым задом и обильной грудью, одетая в блестящее платье и с желтым боа на плечах, – в общем, вечер даже удался.

Рауль уже уговорил Полин покинуть клуб вместе с ним, после чего начал немного маяться, явно желая перейти к главной составляющей удачного, по его запросам, вечера, и тогда я, вроде как ощущая некую несправедливость перед своей соседкой, предложил «выкрасть» и ее, на что получил вежливый, но вполне твердый отказ.

– Я вас просто отвезу домой, у нас здесь машина, – шепнул я. – Только сперва надо будет доставить моего друга до дома.

– Стоит ли тогда за это платить? – Она чуть притворно удивилась. – Я могу доработать до закрытия.

– Вам лучше доработать или уехать домой? Только честно!

– Домой лучше, конечно. – Она посмотрела на маленькие часы-браслет на тонком запястье. – На сегодня я заработала достаточно, можно валиться спать.

– Тогда не вижу предмета для спора.

Я подозвал официанта, тот вызвал распорядителя, стороны вежливо поулыбались друг другу, после чего мы с Раулем оплатили счет и вся компания направилась на выход. Очереди перед клубом уже не было – так поздно в очередях не стоят, швейцар, отомкнувший канат, получил свои «выходные» чаевые, после чего мы пошли по тротуару вдоль поредевшего ряда машин до моего «Пежо», стоявшего далеко. Когда мы подъехали, свободных мест здесь не было.

Людей вокруг хватало: они выходили и из «Фламинго», и из кафе и ресторана рядом, и просто гуляли. Вдруг лицо в толпе показалось знакомым. Черт, Жанин, моя несостоявшаяся «третья в спальне», с компанией. В мою сторону не смотрит, но, может, и не узнала, хотя не может не узнать: если увидит, даже сбритые усы не помогут, мы на множестве вечеринок уже встречались.

Они в клубе тоже были? Нет, если бы она меня там видела, то наверняка бы подошла поздороваться, как мне кажется. А если она не просто так, то тогда бы не попалась вот так на глаза. И кто с ней? Еще женщина, незнакомая, трое мужчин… и среди них, кто бы мог подумать, тот самый Полу-Жан Полу-Мари. Вот это интересно, правда.

Мы шли сзади, тоже медленно, чтобы не догнать и не привлечь внимания, я всех придерживал. Затем Жанин и остальные свернули к ряду кэбов, выстроившихся у тротуара, а мы прошли дальше, у них за спиной, после чего я уже повернулся к ним затылком и немного успокоился. Мог бы учесть, что Жанин француженка и компания у нее такая же – «Фламинго» для нее вполне подходящее место. Фуф, чуть было не вскрылся, этого мне только не хватает. Надо до аукциона держать себя незаметно.

Ладно, вот и машина, отпираю. Рауль с дамой сели на заднее сиденье, при этом Полин визгливо хихикала, а Сюзет оказалась на переднем, рядом со мной.

– Тебя куда везти? – спросил я, заводя мотор.

– В «Маленького Инфанта», – сразу ответил Рауль.

Ну, хоть не домой. «Маленький Инфант» – это вроде бы и довольно приличный, не из дешевых, отель, в котором при этом стараются не особо внимательно разглядывать постояльцев и интересоваться их родственными связями. Его можно даже считать самым приличным домом свиданий в городе. И до него отсюда недалеко.

Сюзет сидела молча и вроде даже чуть улыбалась, с заднего сиденья доносились возня и чмоканье, там решили зря время не терять. Минут через пять я уже остановился у входа в отель.

– Рауль, ты одним ранением удовлетворись, – сказал я, когда тот с дамой выбрался с заднего сиденья.

– Опытный воин впросак не попадает, – сказал он на прощание.

– Тогда удачи. – Я только усмехнулся.

Задняя дверь захлопнулась, и я сразу же включил первую и поехал.

– Куда нам?

– В Бельвиль, в самый конец улицы Гинемера.

– Хорошо.

Бельвиль – один из самых бедных районов французского сектора, пусть еще и не трущобы, но недалеко от них ушел. А конец улицы лейтенанта Гинемера как раз скопление самых дешевых меблирашек, где живут, деля квартплату, продавщицы универсальных магазинов, клерки с самыми низкими должностями, конторские машинистки и такие вот танцовщицы тоже, выходит.

Дело уже к утру, машин на дороге почти нет, разве что пару раз попались навстречу сине-белые патрульные «Шевроле». Да и сами машины у домов были все больше старыми и потрепанными. Бедный район, говорю же. Закрытые ставнями витрины каких-то магазинчиков и лавок, закрытые бары, закрытые подъезды. Спят все давно, большинству людей на работу с самого утра.

– Чем ты занимаешься? – спросила Сюзет.

– Ничем интересным, работаю на большую компанию, а та работает с банками, – ушел я от прямого ответа, а она не стала на нем настаивать. – А ты только во «Фламинго» работаешь?

– Сейчас да. Танцевала в кордебалете в «Крейзи Хорс», но как-то вывихнула щиколотку, и вместо меня взяли другую.

Ну да, я угадал, танцовщица в ней видна.

– Ты здесь родилась?

– Нет, приехала с родителями в восемь лет.

– Живешь с ними?

– С мамой, отец умер два года назад. Вон там нужно налево повернуть, – показала она рукой. – Где афишная тумба, видишь?

– Хорошо. – Я свернул, куда сказано.

Улица сузилась, хотя совсем узких здесь нет – город новый, фонари горели через один, в окнах ни единого огонька. Как вымерло все. Хотя нет, вон вроде бы в баре свет горит, и два каких-то парня стоят на улице, вижу огоньки сигарет.

– Тут еще что-то открыто? – удивился я.

– В этом баре играют. – Сюзет чуть вздохнула. – Все подонки из этого района там крутятся.

Я лишь кивнул. Интересно, кому они здесь платят «за защиту»? Полиции скорей всего этот район ни под какую большую банду не попал. Мутит здесь что-то пара марсельских банд, но никогда не слышал, чтобы большого влияния достигали.

– Во-он у той подворотни, – снова задала курс Сюзет. – Дальше я пешком.

– Я провожу.

– Не стоит. – Она вроде бы чуть занервничала.

– Не надо меня бояться, я безвредный. Мне просто так спокойней, ребята у бара не понравились.

Новое поколение апашей возникло в таких вот районах, уличная шпана. И даже слово снова воскресло.

– Все будет со мной в порядке.

Прозвучало это как-то не очень убедительно.

– Давай не будем спорить. – Я улыбнулся, повернувшись к ней. – Скажи лучше, как я могу тебя еще найти.

– Во «Фламинго», ты же знаешь.

– Я не очень люблю клубы, – чуть преувеличил я. – Лучше пригласил бы тебя поужинать, если ты не против.

– А когда ты можешь? – Она тоже улыбнулась.

– С моей работой трудно загадывать наперед, в этом проблема. У тебя есть телефон?

– Мы же не совсем в глуши живем, – засмеялась Сюзет. – Есть линия на шесть квартир, запиши: Бельвиль девяносто шесть – двадцать восемь. Лучше звонить в середине дня, когда я уже не сплю и не ушла на работу. Только придется дозваниваться, соседи любят говорить подолгу.

Машина остановилась. Я хотел открыть для Сюзет дверь, но она вышла сама, а я за это время успел вытащить из-под сиденья «кольт» и просто сунуть его сзади за пояс.

– Здесь рядом, всего лишь через двор, – сказала она и взяла меня под руку.

В подворотне стук ее каблуков звучал как некий гигантский метроном, отбивающий такт для нашего парного танца. Во дворе пахло кошками, компания которых сидела на угольном люке. На нас они никакого внимания не обратили. У подъезда с обшарпанной дверью мы остановились, Сюзет просто сжала мою руку и, попрощавшись, ушла. А я улыбнулся и, тихо насвистывая, пошел обратно, отметив, что у меня на удивление хорошее настроение.

На выходе из подворотни, у машины стояли двое апашей, явно дожидаясь меня. Настроения вступать в полемику у меня не было, поэтому я просто достал пистолет, направил одному из них, тому, что стоял ближе, в грудь, и сказал:

– Даже не начинайте. Увижу еще раз – убью обоих. Бегом отсюда.

Они как-то сразу мне поверили и побежали, и их удаляющийся топот был единственным звуком, который хоть как-то нарушал тишину. Кошки к тому времени тоже разбежались.

16

На следующий день я проснулся поздно, примерно к ланчу. Долго стоял под душем, неторопливо побрился, в очередной раз помянув недобрым словом исчезнувшие усы, затем оделся и пешком дошел до кафе «Монпарнас», что расположилось недалеко от отеля на той же улице. Кафе оказалось недорогим, но кормили там вкусно, а египтянин в феске варил кофе, так что и тот оказался чрезвычайно удачным.

В кафе нашелся телефон, с которого я позвонил на «почтовый ящик», но никаких вестей от Маркама не поступало. В утренней газете много писали про скандал с агентами абвера, поэтому я решил проехаться мимо офиса Крауса и посмотреть, что там делается. Вернулся к машине, доехал до германского сектора, с удовлетворением заметил, что вход в офис закрыт, возле него дежурит полиция, отжимающая с тротуара целую кучу репортеров с удостоверениями прессы за лентами шляп. Хорошо хоть что-то сработало как надо.

Затем нашел уличный телефон и дозвонился Сингеру, который оказался в магазине. Он на уличный телефон перезванивать не стал, ответил завуалированно:

– Твой товар дошел до покупателя. Они впечатлены.

– Насколько впечатлены?

– Очень сильно. А ты как думаешь? Еще новости есть?

– Никаких пока.

– Я бы на твоем месте полежал бы дома несколько дней, читая книги и слушая радио.

– Примерно это я сделать и планирую. – Тут он прав, для меня самое лучшее залечь в тину и как можно меньше маячить в городе. Вся подготовка к делу нами уже закончена. Почти вся. – Но нам бы еще и с Джимми прокатиться, чтобы он знал маршрут.

– Завтра с утра можно. Где встретитесь?

– Я с утра позвоню, скажу, куда подъехать.

– Хорошо. Найду человека ему на подмену.

На этом закончили, после чего я нашел бумажку с адресом, по которому жил Полу-Жан, и направился туда. Но по пути заехал на почту, отослал телеграмму с несуществующего адреса на несуществующий, но взамен получил бланк телеграммы.

Улица Вольтера пусть и не в дорогом, но приличном районе французского сектора. То есть Полу-Жану доходов жить нормально хватало. Не знаю только, с чего именно. Дом оказался обычным доходным, квартиры под сдачу, но именно дом, а не отель, что порадовало, потому что не придется преодолевать стойку с портье. Подъезд выходит прямо на улицу, так что я поставил машину чуть дальше, а потом вернулся к парадному. По почтовым ящикам определил, что нужный мне адрес на третьем этаже.

Естественно, массивная дверь со стеклом, закрытым решеткой, открывалась ключом, консьержа не было. Замок простой, так что вскрыл я его за такие секунды, что никто проходящий мимо просто не догадался бы, что орудую я отмычками. Щелчок, и я внутри.

Третий этаж у него, получается. Ладно, пройдемся. Я сунул руку под полу спортивного пиджака, расстегнул клапан кобуры с коротким «агентом». Так, вот дверь… за ней тихо. Если дома, то спит скорей всего. Если не дома, то ничего страшного: зайду и осмотрюсь. Замок из приличных, но это именно на взгляд покупателя, а так чем угодно открыть можно. Люди полагают, кстати, что замок с плоским «английским» ключом и цилиндром надежней рычажного, но это ошибка. Просто рычажные бывают простенькие и дорогие, и дорогой вскрывать обычно куда сложней.

Ладно, звоним.

За дверью задребезжал звонок. Через недолгое время послышались шаги, в дверном глазке мелькнула тень, а я громко сказал, подставив бланк телеграммы так, чтобы он закрыл мое лицо:

– Телеграмма для мсье Дельмаса!

Почти сразу щелкнул замок, дверь начала отворяться, а дальше уже я ей помог, с силой толкнув и вломившись внутрь. А Жан-Мари Дельмас обнаружил себя схваченным за грудки халата, а в лоб ему уставился револьвер.

– Даже не дыши, – прошипел я.

Дельмас дышать не стал, а просто по-женски взвизгнул, но я уже захлопнул дверь пяткой и втолкнул его в небольшую гостиную, а затем швырнул в кресло, которое чуть не перевернулось.

– Кто еще дома?

– Никого! – Глаза у него буквально лезли из орбит, а сам Полу-Жан побледнел так, что хоть хорони.

– Не шевелись!

Я быстро заглянул в единственную спальню, на кухню и в ванную, но никого там не нашел. Похоже, что и вправду один.

– Узнал меня? – Я снова навел револьвер на него.

Он лишь часто закивал.

– Как жизнь? – улыбнулся я. – Что нового?

– Все хорошо, спасибо… – Он ответил так, словно я его загипнотизировал, механически и бездумно.

– Поговорим?

– Как будет угодно, мсье…

– Прекрасно! – Я уселся в кресло напротив, положив руку с револьвером на колено, но ствол по-прежнему был направлен на него. – Тогда у меня всего один вопрос: как ты обратил внимание того парня, с которым я застал тебя в «Гранд-отеле», на себя в клубе «Оскар»? А? – Я вдруг вскинул револьвер и прицелился ему в лицо, а Полу-Жан снова взвизгнул и закрылся руками. – Не слышу ответа!

– Просто улыбнулся и подмигнул! Не стреляйте, мсье, я только подмигнул! Он сам подошел и заказал выпить.

– Кто сказал тебе познакомиться с ним? А? До трех считаю! Раз…

– Шаплен сказал! Шаплен, мьсе! Роже Шаплен!

Ага, уже что-то.

– Кто такой Шаплен? Не испытывай мое терпение. Начал говорить – говори. Ты мне уже надоел.

– Шаплен – друг Жанин Леду, она приехала из Парижа недавно.

Жанин, хорошо. Не зря я их вместе видел.

– Дальше!

– Шаплен – это распорядитель выставки! В Вернисаже скоро выставка, Шаплен приехал ее организовывать!

Его уже трясет, надо же какой нервный. Зато беседовать проще.

– А Жанин Леду?

– Она нас познакомила.

– Зачем Шаплену было нужно, чтобы ты переспал с тем парнем?

– Потом я должен был позвать его в одну квартиру, сказать, что это моя. И все.

– Сколько заплатили?

– Дали пятьдесят фунтов вперед и обещали сотню после.

– А в «Оскаре» ты сколько берешь?

Тут уже и он застеснялся.

– Ну?

– Пять фунтов.

– Дорого, – категорически заявил я. – Не стоишь ты столько.

– Это почему? – неожиданно возмутился он.

– Мне так кажется. Ладно. – Я опустил ствол. – Где найти Шаплена? Говори, и я уйду.

– Я видел его только на Вернисаже, мсье, и разок в кафе, туда его Жанин привела. Кажется, живет в отеле где-то неподалеку, я так понял из разговора. – Он начал понемногу успокаиваться.

– Как он выглядит?

– Такой, – Полу-Жан описал руками окружность, – немного в теле. Залысины вот досюда. – Он показал на себе пальцем. – Голубые глаза… рот очень маленький. Такой, ну… и очень тонкие губы, их почти не видно. Одевается… как художник, небрежно.

– Говорит как?

– Он из Эльзаса, у него тамошний акцент.

– Хорошо. – Я кивнул. Похоже, что он правду говорит, а проверить это прямо сейчас я все равно не могу. – Ты знаешь, кем был тот парень?

– Нет, мсье.

– Тебе лучше и не знать. Если увидишь его в будущем – исчезни немедленно или окажешься втянут в историю, в которой ты долго не проживешь, понял? Понял?

– Да, мсье.

– От Шаплена своего тоже держись подальше. Да, он знает, что вас сфотографировали?

– Нет. – Полу-Жан замотал головой. – Тот парень сказал молчать об этом, а я и сам подумал, что лучше не говорить. Сказал, что тот идти отказался, что-то заподозрил и меня выгнал.

– И что Шаплен?

– Разозлился, и все. Назвал меня тупым педиком. – Тут он явно обиделся.

– Шаплен может не только назвать, – нагнал я ужасу. – Он может сделать так, что тебя найдут на обочине со связанными руками и пулей в башке. – Глаза Полу-Жана испуганно расширились. – Поэтому в твоих интересах забыть про мой визит. А в качестве ответной любезности я забуду о тебе навсегда. Договорились? – Я поднялся из кресла.

– Да, мсье.

– Вот и умничка. Удачи в «Оскаре», богатых клиентов.

– Я не проститутка, мсье! – возмутился тот и даже попытался вскочить, но я толкнул его обратно, и Полу-Жан свалился обратно в кресло.

– Тебе видней. Всего хорошего, короче. – Я убрал револьвер в кобуру и пошел к двери.

Маркама в номере не было, что неудивительно, так что решил перезвонить ему позже. Мой разговор с Полу-Жаном должен дать пищу для размышлений специальному агенту. Пусть вспоминает, кто привел его в «Оскар» и зачем. Интересно, по поводу банды «йеггов», то есть банковских грабителей, они что-нибудь уже предприняли? Насколько я понимаю, никого из этого списка прямо сейчас арестовать они не могут – улик на них нет, но должны установить слежку, я думаю. Или все же есть? Такое не раз уже бывало, что американские преступники тайно пробирались в Канаду или Мексику и уже оттуда совершенно спокойно, со своими документами, ехали в Зону Большого Каира. Им даже паспорта не нужны, хватает и других документов, потому что по американским законам их сектор здесь – территория Соединенных Штатов, а дальше между секторами уже никаких границ, такой вот юридический казус получается. Поэтому бегут сюда многие из тех, кого обстоятельства на родной земле совсем прижали.

Но тогда и американские власти могут их арестовывать или требовать ареста – это уже недостаток сложившейся системы для тех, кто скрывается. Особых формальностей не требуется.

А не скататься ли мне в Ривер-Парадайз, просто оглядеться? Я мотель помню, там стоянка просматривается хорошо, и если там разом осела целая банда американских грабителей, то это даже по автомобилям можно определить. Это будут вместительные американские машины с мощными моторами, по-другому никак. Потому что гангстеры предпочтут знакомые машины, потому что американские машины больше европейских и потому что на них проще убегать.

Вот и вправду прокачусь туда, осмотрюсь. Время у меня есть. Или позвонить Сюзет? Она уже должна проснуться, я думаю. Да, сначала позвоню, потом поеду в Ривер-Парадайз.

Звонил из бара, заказав кофе и холодную воду, по обыкновению. И звонить пришлось долго: линия была занята с полчаса, пожалуй. Но потом трубку сняла сама Сюзет.

– Привет, это Поль, – представился я.

– Привет.

– Не разбудил?

– Нет, я уже давно встала. Как у тебя дела?

– Спасибо, у меня, по обыкновению, все хорошо. Ты сегодня работаешь?

– Да. А что ты хотел?

– Хотел пригласить на ужин, как мы договорились.

Она задумалась. Это хорошо, что она задумалась, а не отказала сразу. Потом Сюзет осторожно сказала:

– Я могу поменяться с подругой и выйти завтра. Если дозвонюсь.

– Это было бы замечательно. Мне перезвонить?

– Куда я могу тебе перезвонить? Так будет проще.

Я продиктовал ей номер, написанный на стене над телефоном. После чего вернулся к своему кофе, сказав бармену, что жду звонка. Сюзет перезвонила через пять минут:

– Я сегодня вечером свободна.

– Давай я заеду в восемь? Встану прямо перед аркой.

– Хорошо.

– Тогда до вечера.

Настроение как-то сразу вдруг взяло да и поднялось. Пожалуй, что я уже по ней соскучился. Куда вести ее на обед? Такая девушка достойна и «Ла Террас», но не уверен, что она там будет чувствовать себя хорошо. Там и я себя хорошо не чувствую, не мое это место. Знаю «Ле Мезон Альзас», ресторанчик эльзасской кухни на авеню Наполеон. Хороший ресторан, но не для светского общества, а кухня так и вовсе выше всяких похвал. А потом еще куда-нибудь сходим – в кино, например, на ночной сеанс. «Люмьер» открыт почти что до утра. Или еще что-нибудь придумаем.

Еще раз, наудачу, набрал номер Маркама, но он не появился.

Тогда в Ривер-Парадайз, огляжусь там.

Шустрый «Пежо» проехал через город и помчался со скоростью шестьдесят миль в час по шоссе. Хорошая машина, но мне мой «Ви-восемь» нравится больше, если честно. И разгоняется куда живей, и как-то вообще… вот нравится, и все тут. Ну да ладно, никуда он от меня не денется, а Иан заодно его обслужит где нужно. Там и покрышки пора менять, и масло, и смазывать везде.

Вдоль всех шоссе росли высаженные через равные промежутки пальмы, но тени от них все равно никакой не было, и серая асфальтовая лента дороги раскалилась до марева. Машин не слишком много, в это время даже ездить стараются не слишком активно: в открытое окно ветер врывается горячий, никакой свежести не ощущаешь. Тут уже не раз вполне всерьез обсуждали переход на ночной рабочий день, чтобы самую жару проводить дома, в постели. Только открою секрет: в комнатах тоже не лучше, как окна ни раскрывай. Хорошо, что у меня дома прямо над кроватью люстра с вентилятором, включишь – и широкие длинные лопасти, медленно вращаясь, все же создают какую-то иллюзию ветерка. А так везде пекло. Египет, что тут поделаешь.

Шаплен. Полу-Жан назвал некоего Шаплена, который привез выставку. Все крутится вокруг этой выставки, Жанин тоже с ней связана, Жанин же познакомила Полу-Жана с этим самым Шапленом. Кто это такой? Агент НКВД, как Краус и подозревал? Впрочем, что на самом деле подозревает Краус, известно только ему самому, что он мне говорит, может быть чем угодно. Но я очень сомневаюсь, что французская разведка будет так издалека подбираться к аукциону. Франция – член Антанты, как и Британия с США, другое дело, что ее чуть отпихнули от власти здесь…

Нет, все же Жанин тут не просто так. Именно она познакомилась с Марго в Лондоне, я это из постельных разговоров узнал. Сама. Обаяла, зазвала в Париж, Марго и растаяла – она ведь ничего не подозревает. Жанин была в кабинете вице-губернатора, но… не одна. Не самая лучшая ситуация для вскрытия сейфа, но это могла быть и просто разведка. Или что-то пошло не так: кавалер, например, появился неожиданно. А потом еще и Уилфрид.

Жанин знает Полу-Жана, а того тот самый Шаплен подвел к специальному агенту Бюро Маркаму. Зачем? Что можно с этого получить? Шантаж, не зря же они должны были пойти в какую-то квартиру. Зачем шантаж? Чтобы знать о планах ФБР на время аукциона, например. И заодно о планах полиции, потому что делиться с Бюро ими будут. Все верно.

Если Краус прав, то помимо Шаплена в городе должна появиться боевая группа. Они уже здесь? Или приедут с выставкой? Скорей всего. Там авангардное искусство, то есть художественная ценность многих экспонатов будет куда как сомнительной, а это значит, что спрятать то же оружие можно внутри.

Купить в городе? В принципе это несложно, но мне кажется, что у НКВД достаточно местных связей не найдется. Они тут совсем чужаки, так что проще привезти. Не рано я сбросил обличье Ван Дер Меера? Сходил бы на открытие выставки, огляделся… нет, я тогда мог до нее просто не дожить, вон как все закручивается.

Да и не будут боевики изображать художников, я думаю. Скорей обслуживающий персонал, он никому в глаза не бросается. Но если Жанин уже своя в доме лорда Бриггса, то она наверняка нацелилась на сейф. И если до него доберется рано или поздно, то ее «товарищи» пойдут грабить через ту же дверь. Но вот как подойдут к ней? Тоже через тоннель? Или это ихследы в тоннеле и были?

Нет, надо Бюро на них выводить, пусть создадут максимум проблем. А Маркама напугать вероятным шантажом и всем прочим страшным. И опять же не следует ли организовать анонимный звонок лорду Бриггсу? И внаглую ему сказать, что Жанин работает… НКВД будет слишком, пожалуй… на группу банковских грабителей? Нет, именно этому он и не поверит, она не тот тип. А что сказать? Что-то такое, что должно отлучить ее от дома, чтобы не шлялась возле кабинета. Забираться туда просто так, ночью и втихаря, даже я не решусь, очень сложное место. А нет сейфа – нет и кода от двери, верно?

Что придумать, что придумать… стоп, а пусть Маркам даст знать по своим каналам. И не самому вице-губернатору, а, например, в соответствующую службу. И те уже намекнут лорду Бриггсу, например. И вот тогда он точно все воспримет всерьез, тут уже никакого сомнения… черт, тогда код в двери сменят. Нет, нельзя сдавать Жанин, нельзя – прямая связь с кодом проявится сразу. Черт бы ее побрал, со всем ее нижним бельем, которого она не носит.

Ни в коем случае нельзя поднимать тревогу вокруг сейфа. Эту проблему следует решать самому. Как – не имею ни малейшего представления. Попробовать вычислить боевиков и устроить им какие-нибудь неприятности в последний момент? А как я их вычислю? Опять не знаю. Только не вывести никого на Жанин, ни в коем случае, дальше дурак сообразит, что там к чему.

Проклятие.

Тут мимо пронеслось два автомобиля: серый седан «Бюик» и двухцветный «Терраплан», битком набитые людьми в шляпах. Быстро пронеслись, с ревом моторов, обгоняя попутные машины, как будто те на месте стояли. И затем, когда я почти доехал до Ривер-Парадайз, следом, завывая сиренами, пролетели сразу три немаркированных «Форда» Специального дивизиона полиции, а следом за ними серый седан «Додж», на котором я успел разглядеть правительственные номера. Это не за теми двумя, случайно?

Похоже, что я угадал. Потому что у поворота к мотелю стояло сразу несколько машин, сплошь с такими же правительственными номерами, и именно «Форды» и «Доджи», а возле них люди с оружием, с повязками на рукавах и без них. И среди людей я разглядел специального агента Маркама, державшего панаму в одной руке и «томмиган» в другой.

Задерживаться я не стал, понятное дело, проехал мимо. И попробую угадать… они приехали за американской бандой, но те успели смыться. Именно успели, потому что та погоня никаких шансов догнать их не имела. Скорей они просто кинулись в направлении города наугад.

Дальше я развернулся и, чтобы не мелькать лишний раз, свернул на узкую боковую дорогу, которая вскоре вывела меня на Александрийское шоссе, и уже по нему я вернулся обратно в Большой Каир. Смысла задерживаться и наблюдать точно не было. Никакого.

С уличного телефона позвонил Раулю. Тот ответил не сразу, да еще и сонным голосом.

– Удачная ночь?

– Неплохая. – Голос стал довольным. – Случались лучше, но все равно неплохая. Хороший клуб, мне понравилось. Когда еще пойдем?

– Уж точно не сегодня, – хмыкнул я. – Завтра с утра встречаемся все вместе, проедемся с Джимми.

– Во сколько? – В голосе появилась деловитая нотка.

– Заезжай за мной в десять утра, потом подхватим Иана.

– Сделаю. Как у тебя все прошло?

– Нормально. Отвез ее домой.

– Просто домой? – Рауль вроде бы даже возмутился. – И зачем ты туда вообще ходил?

– Я ходил в клуб. А ты пошел в бордель.

– Она взяла даже больше, чем берут в борделе. – Он захохотал. – Но отработала все деньги до последнего сантима.

– Тут пенсы, балбес.

– Пенсы больше, а она именно до сантима. В общем, я не против ее еще раз увидеть, выбирай вечер.

– Завтра обсудим. – Я повесил трубку.

Маркаму звонить бесполезно, он пока топчется у мотеля. Что у меня еще по плану? Да, Иана предупредить. Но я к нему просто заеду, это по пути.

Иан был у себя, копался под капотом не самого нового «Оберна». Он попытался пожать мне руку, но я поспешно спрятал ее за спину.

– Не отмоюсь потом.

– Белоручка, – ухмыльнулся он. – И брезгуешь рабочим человеком. А на нас весь мир держится.

– Угу, особенно когда рабочие люди воруют машины на продажу.

– Это мелочи, кто будет это учитывать, когда труба всех нас призовет на Страшный суд? Да никто. Не до того будет.

– Кто из нас первый об этом заговорил? Ладно, будь готов завтра с утра, мы с Раулем заедем.

– Домой лучше заезжайте, посплю тогда.

Иан мало того что всегда сидел здесь допоздна, так и в гараж приходил чуть ли не с зарей. Даже не понимаю, зачем ему деньги, разве что построить еще гараж, в десять раз больше, поставить кровать в офисе и вообще его не покидать. И паб напротив, дверь в дверь, чтобы ходить было ближе.

– Что насчет второй машины?

– Нашел «Рено Виваспорт» тридцать пятого года, выглядит новым. Дернем в ближайшие дни, все будет нормально.

– Хорошо. Надеемся на тебя. Она вообще как, ездит?

– Ездит. Там восемьдесят сил и отлично управляется. Будут деньги – купи себе такую вместо своего «Форда».

– Даже говорить не смей про мой «Форд».

Радио в машине принесло новость о стрельбе в Маленькой Ирландии. Кто в кого стрелял – непонятно, но свидетели показали, что был труп и двое раненых, всех увезли на машинах. Может, свои дела, а может быть, как-то развиваются события после того, как Сингер слил информацию корсиканцам. Я купил в автомате пару вечерних газет, но и в них подробностей было не больше. Ладно.

К двору на улице Гинемера я подъехал почти ровно в восемь. Встал у самой арки, вышел из машины, глянул на тот бар, откуда в прошлый раз подошли двое апашей, но никого сейчас не увидел.

Сюзет вышла в пять минут девятого, на этот раз не в красном, а в пестром шелковом платье с рукавами «двойная бабочка» и с цветком в самом низу выреза. Шляпку она не надела, лишь подколола с боков волосы. Походка, ее походка меня просто чарует: она идет, словно пританцовывая.

– Сюзет, – одной рукой я снял панаму, а вторую протянул ей, провожая к машине, – добрый вечер.

– Добрый вечер. – Она чуть улыбнулась и терпеливо дождалась, пока я со всей доступной галантностью открою перед ней дверцу.

– Куда мы едем? – спросила она уже в машине, когда я уселся за руль.

– В «Ле Мезон Альзас», знаешь такое место?

– Знаю, но никогда не была. Мы туда попадем?

– Я зарезервировал столик.

Место действительно популярное, так что после визита к Иану я туда заехал.

– То есть у нас все же самое настоящее свидание с ужином? – улыбнулась она.

– А ты не ужинаешь?

– Я ужинаю. И завтракаю. И обедаю. И ем в перерывах. Меня невозможно прокормить, но при этом не толстею.

– Даже в этом мне повезло.

– В чем именно? – Она чуть вскинула бровь.

– В том, что мне не придется есть одному. Я люблю ужины.

– Я тоже, не беспокойся.

И на этом я тронул машину с места.

Ресторан был полон, но я все же вовремя занял столик, посадили нас удачно, ближе к окну, с видом на авеню. Заказали улиток, большой лотарингский салат на двоих и форель, ко всему этому хороший эльзасский рислинг. Публика вокруг была… да нам под стать, наверное. Как я уже сказал, место светским не считается, а днем сюда ходят перекусить те, кто работает неподалеку, цены приличные.

– Уже соскучился, – сказал я, когда мы чокнулись бокалами.

– Приятно слышать, – улыбнулась она. – Но мы вроде бы недавно расстались.

– Прозвучит банально, но показалось вечностью. Как улитки?

– Прекрасные, – кивнула Сюзет. – И вообще мне место нравится. Жаль, что здесь не танцуют.

– Ты не устала танцевать?

– Танцевать я, наверное, никогда не устану. Только танцы во «Фламинго» к этому не относятся. Но я надеюсь, что там временно.

– Ты там давно?

– Чуть больше двух месяцев, – после короткой паузы ответила она. – Ищу другую работу. Но с этим трудно, работы мало.

– Во французском секторе?

– В любом. Я и на английском говорю. И немного на итальянском.

Да, в этом особенность Большого Каира, здесь даже дети болтают на двух-трех языках. Никуда не денешься, иначе жизнь усложнится. Великая депрессия и по этому городу катком прошлась – с работой до сих пор тяжело, хотя жизнь вроде бы начала быстро выправляться.

– У тебя есть агент или кто-то подобный?

– Откуда? – удивилась она вопросу. – Я просто девочка из кордебалета, хожу сама везде, читаю объявления.

– Не искала другую работу?

– Я люблю танцевать. – Она опять чуть улыбнулась. – Другая работа… в универсальном магазине? Пишбарышней? Мама заставила меня пойти на курсы машинисток, но… нет, даже представить себя не могу в таком месте. И мне пока хватает на жизнь, во «Фламинго» я зарабатываю больше. Там много таких, как я.

– И не только таких.

– И не только, – согласилась она. – Примерно половина девушек уходит с клиентами, в этом проблема. Поэтому в моем районе никто не знает, где я работаю, даже мама не говорит соседкам.

– А что говорит?

– Что я в кордебалете. Как и раньше. Кстати, там заработок был даже меньше, просто мне нравилось. И я хочу вернуться к танцам на сцене.

– Не хочу показаться… гм… не знаю кем, но у меня есть возможность познакомить тебя с агентом.

Я не наврал, я точно знаю, что у Сингера есть постоянный покупатель антиквариата, который даже не агент, а Агент с большой буквы. Который работает чуть ли не с половиной кабаре и клубов в Большом Каире. Мы даже пару раз встречались в магазине, в кабинете Сингера. Не думаю, что Сингер откажется мне в этом помочь. Другое дело, что в моей защите и анонимности возникнет брешь, Сингер будет знать мою девушку… если она моя девушка, конечно, и агент сможет ее найти, но брешь уже возникает. Мне бы сейчас точно не следовало ездить с девушкой по ресторанам, лучше было бы подождать. Но ждать почему-то очень не хочется, поэтому мысль я загоняю подальше, за угол. Пусть там тихо посидит и не мешает мне быть счастливым.

– И ты думаешь, что он мне поможет?

– Если не поможет этот агент, то не поможет уже никакой другой. Этот лучший в городе.

– Это было бы замечательно. Просто замечательно. Я могу дать тебе свой фотоальбом, агенты обычно его просят.

– Вот и договорились.

Когда ужин закончился, я спросил у Сюзет:

– Куда бы ты хотела поехать теперь?

– Я бы потанцевала. С тобой. Предлагай.

Не могу сказать, что сюрприз, чего-то подобного я и ожидал.

– Свинг?

– Можно и свинг. – Она улыбнулась. – Я слышала, что сейчас вообще эпоха свинга.

– Тогда нам в американский сектор, в «Ритм-энд-Басс». Это не клуб, скорее бар, даже не слишком большой, но там играют хорошие музыканты и все танцуют. Была?

– Нет. Но я тебе доверяю.

Что я делаю? Отказался ехать в «Коттон» с Раулем, а теперь несусь с Сюзет в американский сектор? Но поздно, слово сказано, а оно не воробей. И ловить его совсем не хочется. В общем, на этом мы поехали.

По дороге, извинившись, остановился возле телефонной кабинки и позвонил Маркаму в номер. На этот раз он ответил сразу:

– Я пытался вас найти через номер, что вы оставили.

– Вынужден извиниться, я не был в городе сегодня весь день. Что-то случилось?

– Случилось. Нам надо встретиться.

– Я могу встретиться завтра днем, в ланч. Или позже.

– А сегодня? Я бы подъехал в «Пять окон». – Голос у него звучал озабоченно.

– К сожалению, я сейчас не один и не хотел бы, чтобы эти люди видели вас, – напустил я туману. – У меня для вас тоже есть новости.

– Не для телефона?

– Можно и по телефону, просто подробности уже при встрече. Хорошо подумайте, Рик, кто именно пригласил вас тогда в тот клуб и зачем. Это, как оказалось, не просто так. Вам пытались создать проблему. И может быть, пытаются и сейчас.

– Я не думаю…

– Не надо думать. Я просто знаю. – Я сделал ударение на последнем слове. – И у меня есть доказательства.

– Давайте встретимся на ланч, – вздохнул он. – Там же?

– Давайте там же.

– До завтра.

Я вернулся в машину, уселся за руль.

– Извини, просто важный разговор по работе. Никак не мог застать человека дома.

– Ничего, я слушала музыку. – В машине играло радио и именно свинг. Сестры Босвелл, насколько я узнал мелодию, оркестр Оррина Такера.

– Тогда поехали слушать музыку дальше.

– И танцевать.

– И танцевать.

Бар «Ритм-энд-Басс» расположился не в самом богатом районе Бродвея, но все же место было хорошим. Основал его переехавший из Сент-Луиса джазовый басист Оскар Паркер, игравший со всеми знаменитыми оркестрами, наверное. Поэтому здесь всегда была прекрасная музыка, потому что поиграть приезжали многие, а местный квинтет Паркер собрал сам и иногда лично выходил на сцену.

Конечно, для настоящих джазменов играть свинг было даже немного унизительно, они считали, что тем самым предают джаз, но под свинг танцевали, и танцующая публика заполняла место, делая его прибыльным. Хотя раз в неделю случалась и чисто джазовая ночь, и поклонники импровизации и виртуозного владения инструментами специально ее ждали.

Швейцар запустил нас внутрь, но столик сразу не нашелся, пришлось довольно долго сидеть в баре, хотя Сюзет все равно выглядела счастливой. В зале хватало и черных, хотя в Большом Каире их совсем мало. Занимали они дальний угол зала. Никаких правил на их счет в городе не было, но привычки остались на месте, похоже. Да и сектор все же американский, так что в зале американцы были в большинстве.

И мы танцевали, разумеется, и в программе был не только свинг. И во время медленного танца под «оритмиченный» блюз рука Сюзет легла на револьвер, висевший у меня на боку. Глаза ее удивленно расширились, ладонь сдвинулась, но сразу она ничего не сказала. И спросила намного позже, когда мы, уставшие и довольные, уселись в «Пежо» и я завел мотор.

– Поль, а почему ты с револьвером?

– Привычка. – Я чуть пожал плечами. – Мне часто приходится работать с ценностями. И я люблю стрелять. Умеешь?

– Нет. – Она покачала головой. – Это страшно?

– Это громко. – Я засмеялся. – Но довольно весело. Хочешь попробовать?

– Прямо сейчас?

– Если ты готова, то и прямо сейчас. Но придется ехать за город и стрелять в свете фар.

– Так даже интересней, нет?

А почему бы и нет? Коробка патронов к «агенту» в машине есть, а мне вовсе не хочется, чтобы этот вечер заканчивался. Давно я не чувствовал себя настолько счастливым и веселым.

– Ты права. Поехали!

И мы поехали. За самую окраину американского сектора, на автосвалку, куда хозяин пропускал людей за совсем небольшую мзду, привязывая на это время двух здоровенных собак. Я там сам стрелял чаще, чем в тире. Хозяин же, невысокий сухощавый дедуган с большим «кольтом» одинарного действия в кобуре на бедре, был бессменным. Он жил в маленьком домике на этой самой свалке и всегда был рад заполучить лишний фунт.

На стук в дверь он выглянул сразу.

– А, теперь ты и девочку решил развлечь, так? – ухмыльнувшись, сразу догадался он. – Мое почтение, мисс. – Он приподнял с лысеющей головы мятую соломенную шляпу.

– Добрый вечер, сэр, – заулыбалась ему Сюзет.

– Мисси, сторожей на свалках не зовут «сэр», – засмеялся он, решив поприбедняться. – Зовите меня Хэнк. – Он протянул ей руку.

– Сюзет, – снова улыбнулась она.

Хэнк подозвал собак и запер их в вольере, а сам открыл ворота, дал проехать машине и пошел вперед, призывно махнув рукой.

– Там дальше есть фонарь, – пояснил он. – И фары оставь включенными.

Грунтовка-проезд, корявая и неровная, тянулась между высоких штабелей, выложенных из старых и битых машин. В конце ее оказалась небольшая площадка возле гидравлического пресса, и там Хэнк зажег фонарь.

– Вот вам старый «Остин», – показал он на остов белого автомобиля без колес. – Разнесите его в щепки, мисси.

Сунул ему фунт, и Хэнк с довольным видом убрал его в карман комбинезона.

– Нечаянный доход всегда приятен, Пол. – Он показал мне большой палец. – Развлекайтесь.

Я огляделся по сторонам и приметил пару банок из-под машинного масла. Подобрал, поставил одну на капот, а вторую на крышу «Остина», вернулся к Сюзет и вытащил револьвер из кобуры.

– Держи. Вот так, смотри. – Я показал, как правильно ухватить рукоятку. – Держи двумя руками, так проще целиться. Не самый точный револьвер, если честно… Смотри, чтобы мушка оказалась как раз напротив вот этой прорези. – Черт, у этой модели даже целика нет, револьвер рассчитан на стрельбу с «дистанции ножевого удара». – И верх мушки наведи на середину банки… взведи курок большим пальцем… сильней тяни, не бойся… и не бойся выстрела.

Бах!

Револьвер подбросило, пуля ударила в борт машины.

– Я глаза закрыла, – честно объявила Сюзет.

– Видел, – кивнул я. – Не нужно закрывать глаза, потому что тогда лучше даже не стрелять. Давай еще раз… и держи оружие крепче, чувствуешь, как оно прыгает?

– Громко очень, – пожаловалась она.

– Я предупреждал. Давай так. – Я встал сзади и взял ее за локти. – Напряги кисть и локоть, но не слишком сильно.

– Руки! – сказала она, но при этом чуть оттолкнула меня попой.

– Иначе никак, единственный метод обучения.

– Ну, если только так. – Сюзет хихикнула.

Первая банка упала через восемь выстрелов. Вторая через двенадцать. Но затем на каждую было израсходовано всего по два, потом три выстрела на обе, а затем уже по одному.

– Видел? – Она гордо повернулась ко мне, и я успел перехватить ее руки с револьвером.

– Видел. Но целься все же туда, в меня не нужно.

– Мне понравилось! – объявила она. – Только все равно громко.

– У тебя еще половина коробки. Заряжай сама.

С этим она справилась легко. Затем несколько раз промазала от самоуверенности, но все равно банки пришлось возвращать на место несколько раз.

– Видишь? Прирожденный стрелок.

– Ты сомневался? – Она подчеркнуто гордо посмотрела на меня. – Когда-нибудь куплю себе револьвер.

Я покачал головой, на минуту усомнившись в том, что собираюсь сделать, но затем нагнулся, задрал штанину и вытащил из кобуры маленький «маузер».

– Давай теперь ты попробуешь попасть из него.

– А почему ты его так носишь? – удивилась она.

– Так незаметней.

– Ты не гангстер? – Это уже прозвучало серьезно. – Мне не верится, что ты работаешь на банк.

– Нет, я не гангстер. Я – «свободный художник», много чем занимаюсь. Но не гангстер. Оружие просто люблю.

– Чем ты занимаешься? – спросила она уже в упор. – Если мы встречаемся, то будь со мной честным.

– Мне трудно сказать, потому что я не знаю, как это называется. – Я усмехнулся. – Не гангстер. Не граблю хороших людей. Не убийца. Не принадлежу ни к каким «семьям». – Это слово в городе знали. – Но я авантюрист. Живу случайными заработками. Иногда большими. Иногда сталкиваюсь с опасными людьми, поэтому ношу оружие. Потом расскажу больше. Но пока тебе решать, встречаться со мной или нет.

– Ты опасный человек? – конкретней вопрос не сформулируешь даже, наверное.

– Нет. Но иногда рядом со мной может быть опасно.

Соврать нельзя. Кому угодно можно, но ей нельзя. Особенно сейчас, когда надо делать выбор.

– А сейчас?

– Немного, – кивнул я. – Но не для тебя. Пока не для тебя.

– Тогда покажи, как стрелять из этого, – кивнула она.

Как я и ожидал, маленький пистолет легко лег в ее маленькие ладони, и в банки она не промахнулась уже ни разу. Затем я достал запасной магазин, вставил его в рукоятку и протянул пистолетик ей.

– Пусть будет у тебя в сумочке. Надо его достать, сделать вот так, – я достал патрон, – и затем выстрелить в то, что тебе не нравится, как в банку. – Я снова разрядил оружие, загнал патрон в магазин и вставил его на место снова.

– Это законно?

– Ты же законопослушный гражданин?

– А ты сомневался?

– Просто уточнил, – усмехнулся я. – Тогда все законно. Бери. Этот пистолет куплен в магазине совершенно официально, и я могу дарить его, кому хочу.

Я ожидал, что Сюзет запротестует, но она совершенно спокойно убрала «маузер» в свою сумочку. Затем сказала:

– Мне все равно, кто ты такой, и все равно, чем ты занимаешься, но если я узнаю, что ты плохой человек, то уйду немедленно. Ты меня понял?

– Я тебя понял.

– В нашем районе хватает всяких людей, и бандита я могу найти себе и там. – Она посмотрела мне в глаза. – Поклянись, что ты не из них.

– Я не из них, клянусь.

Тогда она просто шагнула вперед и поцеловала меня в губы.

– Это значит, что я тебе поверила. Не обмани меня.

17

Нет, ничего в прошлую ночь не случилось, если не считать того, что мы с Сюзет целовались. Я отвез ее домой, проводил до двери и затем уехал в отель, где проспал, сколько осталось времени, до того, как за мной заехал Рауль.

Рауля я застал беседующим с мадам Бланшар, и хозяйка отеля выглядела явно довольной его обществом. Рауль умеет быть обаятельным до невозможности, если хочет, конечно.

– Бернар, ваш друг совершенно очарователен, – сказала она мне вместо приветствия.

– Не верьте ни единому его слову, – заявил я. – Он лишь пытается вас соблазнить, но потом наверняка сбежит.

– От меня не сбежишь, – засмеялась она. – Всего хорошего, молодые люди.

Бежевый «Ситроен» Рауля стоял перед подъездом.

– Давай сначала за Ианом, а потом выпьем кофе, пока будем ждать Джимми.

– У тебя вид невыспавшийся, – объявил он, включая передачу. – Чем ты ночью занимался?

– Был на свидании. Дальше без комментариев.

– Свидании или «свидании»? – Он изобразил кавычки пальцами.

– Свидании без кавычек. С красивой девушкой, которую потом отвез домой и поцеловал у двери.

– Ты как школьник, честное слово, – вздохнул он сокрушенно. – Сколько тебе лет?

– Школьники экономят на завтраках, чтобы сходить в бордель на выпускной. Взрослые люди завязывают серьезные отношения.

– Поль, ты уверен, что ты стоишь серьезных отношений? – вдруг спросил Рауль. – Лично я не хочу обзавестись вдовой и парой сирот, если у меня что-то пойдет не так. Ты про это думал?

– Я про все думал, и про это тоже, – ответил я. – Но иногда не все зависит от тебя самого.

Рауль обогнал медленно едущий фургончик с рекламой пива на борту и сказал:

– На твоем месте я бы держался от той девушки подальше. Хотя бы до тех пор, пока мы не убедимся, что за нами не гонится весь мир.

– Я так и пытаюсь сделать.

– Тебе решать, но… – Он покачал головой. – Лучше, как я. Кстати, если у нас все получится, то открою здесь клуб вроде «Фламинго», с танцами и девками. Пойдешь в партнеры?

– У русских есть хорошая поговорка про раздел шкуры неубитого медведя. А американцы говорят, что иногда ты ешь медведя, а иногда медведь тебя.

– Ты суеверный. Можно хотя бы помечтать.

– Если только помечтать… – Я протянул руку и, повернув ручку, приподнял лобовое стекло, чтобы в кабину задувало больше воздуха. – Не самая удачная идея показать, что сразу после ограбления у меня появилось много денег.

– Я могу показать, я не местный. – Рауль пожал плечами. – В Марселе у меня вполне респектабельное дело. А ты будешь теневым партнером, например.

– Можно подумать. Но после дела, сейчас я не готов это даже обсуждать. Здесь налево, мы же к нему домой.

– А, ну да.

– Бурлеск открой, там девки сразу раздетые, тебе меньше возни, – добавил я.

– А кстати, это идея. Сиськи и задницы, а во французском секторе даже соски закрывать не нужно. Прекрасная идея, дружище, просто прекрасная. Пригласим Джипси Роуз Ли или Шерри Бриттон^[15], будем деньги лопатой грести.

– Кто эти достойные дамы?

– Поль, они лучше всех раздеваются на сцене и вертят задницей. Ты все же далек от настоящего искусства.

Иан ждал нас на улице, куря сигарету. Затем втроем мы доехали до американского сектора, остановились у итальянского кафе, где мы с Раулем заказали капучино, а Иан сначала затребовал чаю, чем вызвал явное замешательство, но потом согласился на эспрессо. Из кафе я позвонил Джимми и сказал, где находимся. Тот обещал подъехать через десять минут.

– Карта готова? – за столиком спросил Иан.

– Вот она. – Я вытащил из кармана пиджака сложенный лист бумаги. – Все отмечено.

– Вроде бы понятно, – кивнул он, повернув ее к себе. – Это вторая машина? – Он ткнул пальцем в отметку.

– Она самая.

– Завтра дерну, все будет нормально.

– Главное, чтобы умела быстро ездить. Хоть тут мы торопиться не должны, но сам понимаешь.

– Я не сраный ребенок, чтобы не понимать.

Вскоре к кафе подъехал маленький «Рено Сельтакуатр» болотного цвета, почти всю кабину которого занимала туша Джимми. История гласит, что Сингер не дал Джимми купить американскую машину, хотя тот присмотрел что-то в подержанных, достаточно большое под его комплекцию. Сингер сам на «Рено» ездит в целях конспирации. Тогда Джимми, словно назло, купил вот эту самую «Сельтакуатр» с тридцатичетырехсильным двигателем, куда с трудом умещался один. И если Сингер требовал его куда-нибудь подвезти, то каждый раз ругался из-за тесноты.

Джимми выбрался из двери с трудом, выпрямился во весь свой немалый рост, махнул рукой.

– Давай за руль. – Я показал на «Ситроен». – В него мы хотя бы все втиснемся.

Я сел впереди и понял, что «Ситроен» тоже не совсем идеальная машина, если сидишь рядом с Джимми. И тронулась с места она с заметным усилием.

– Сначала давай на Пятую авеню, там покажу, где встать. Запоминай место.

– Без проблем.

Вел Джимми хорошо. Впрочем, если бы он водил плохо, то Сингер не предложил бы его на роль «колес». А учитывая то, что рассказал о нем Маркам, Сингер вообще в грабительских делах эксперт, как бы невинно теперь ни выглядел.

На Пятой авеню я показал Джимми на небольшой проезд между двумя офисными зданиями:

– Сдашь сюда задом. Сиди за рулем, наблюдай в бинокль, только повязку не снимай. Тогда к тебе никто не подойдет – патрульные констебли специальному дивизиону не мешают. Как только мы выбежим из двери, сразу врубай сирену и несись к нам что есть сил. Понял?

– Пол, мне не все мозги отбили на боксе. Что дальше?

Я развернул карту и ткнул в отметку «2».

– Поехали к стоянке, где будет вторая машина. Иан, – я обернулся назад, – надо поставить ее туда как можно позже вечером. Не вообще с вечера, а именно позже, чтобы ночью кто-нибудь не угнал.

– В нее скорей метеорит попадет, чем в этом районе кто-то угонит твою сраную машину, – откликнулся Иан.

– Не важно. Даже такой шанс для нас слишком высок. Поехали.

Стоянка, на которой мы планировали бросить вторую машину, находилась за отелем «Карлтон». Там парковался персонал, но поскольку персонал разный, от горничных до управляющего, то и машины разные. И ночью стоянка не пустеет, так что вроде бы можно и на ночь вторые колеса бросить, но я хотел исключить даже самый минимальный риск. А ранним утром в отель едет очередная смена работников, и появление очередной машины вообще ничьего внимания не привлечет.

Когда мы подъехали к стоянке, я показал пальцем на угол дома, первый этаж которого занимал дорогой магазин:

– Высадишь нас здесь и сразу уезжаешь. Дальше мы сами. А ты куда?

– Еду до конца улицы, там направо и опять до конца, там будет двор за ремонтируемым зданием.

– Поехали. Потом вернемся сюда.

Далеко на псевдополицейской машине ехать не стоит, главное – выехать за границы «зоны паники», дальше машину надо бросать. «Ситроен» доехал до нужного места, остановился у подворотни.

– Замок я сменю за день до дела. – Я показал на закрытые ворота. – Стройка остановилась, похоже, что у заказчика деньги закончились, так что здесь всегда пусто.

Окна трехэтажного здания были сплошь забиты дощатыми щитами, ворота двора заперты.

– Поставишь машину во дворе, запрешь ворота изнутри, затем польешь «бличем» все внутри, потом выбьешь доски у забора и выйдешь на Тридцать третью, – я показал на схеме, – вот сюда. Поехали.

Джимми кивнул, тронул машину с места, мы объехали квартал.

– Вон там, – показал я, – тебя будет ждать Сингер. Не выходи на улицу, просто махни рукой и дай ему подъехать. Не забудь сменить шляпу на кепку, надень очки. Все, на этом ты свое дело сделал, уезжаешь вместе с ним, потом снова заедешь за нами уже на его машине. Что непонятно?

– Вроде бы все понятно, – спокойно ответил Джимми. – Гарвард для этого не нужен.

– Согласен. Теперь меняемся местами и поехали к отелю. Проедем наш маршрут.

Вторые «колеса» должны были довезти нас до доков. Раньше я планировал бросить их в Маленькой Италии, но потом, с появлением новостей, сменил точку на ирландский район. Пусть фениев потом трясут – так будет лучше, благо новости про них ушли куда нужно.

Мы проехали мимо стоянки в очередной раз, а дальше я погнал «Ситроен» в американский сектор, забирая по большой дуге вокруг предполагаемой «зоны паники». Проскочив американскую зону «лесенкой», меняя улицы, мы въехали в Маленькую Ирландию и уже там направились в сторону реки. Дома сменились складами, пакгаузами, в проездах рычали грузовики и сновали развозные фургоны и пикапы, и за большим складом я свернул в узкий и почти пустой проезд, никуда не ведущий.

– Здесь высаживаемся. Джимми, ты должен встретить нас на соседней улице, сейчас туда проедем. Мы пройдем между вот этими заборами – там только пешком протиснешься – и сядем в твою машину.

– Показывай, – кивнул Джимми.

В общем, маршрут был понятен. Думаю, получится запутать следы достаточно для того, чтобы нас не нашли. И заодно во второй машине будут кепки и куртки вполне рабочего вида, а в машине, на которой приедет Джимми, шляпы и пиджаки. Оружие, протерев «бличем», бросим прямо в машине. И весь салон им зальем. Найдут – не страшно, а если украдут, так еще лучше. А машину так и вовсе лучше бы нашли.

Потом уже Рауль отвез Джимми к его машине, Иана – в гараж, а меня – в отель, где мы и расстались. До встречи с Маркамом оставался еще час, поэтому я позвонил Сюзет и просто проболтал с ней ни о чем минут пятнадцать, пока в линию не начали вклиниваться соседи с требованием освободить телефон. Тогда я пообещал заехать к ней позже и подвезти до работы, а заодно попросил альбом для агента.

Затем набрал Сингера.

– У меня небольшая просьба, – выдал я в качестве вступления. – У тебя ведь есть в приятелях тот агент, что работает с клубами в городе?

– Сол? – уточнил он. – Да, а что? Что-то важное?

– Для меня важное, это не по нашему бизнесу.

– Да? – Он вроде как удивился. – Ну давай вываливай.

– Мне нужно устроить в хорошее место одну девушку. Она танцевала в кордебалете в «Крейзи Хорс», но повредила ногу. Сейчас все о'кей, но место потеряно.

– Это личное?

– Да, личное.

– Даже не знал, что у тебя есть девочка. Ты скрытный, как… – Он не договорил, видимо не подобрав достойную метафору. – Я могу договориться о встрече, скажу, что ты мой друг, и попрошу отнесись с особым вниманием. А дальше сами разбирайтесь.

– О большем и не прошу.

– Позвони мне через четверть часа, может быть, что-то получится. Он обычно в это время у себя в офисе.

– Обязательно.

– Давай, жду звонка.

Сделает. Если Сингер за что-то взялся, то сделает. Кстати, надо бы с ним обсудить еще один вопрос: как бы напустить Жильбера порасследовать выставку? Что там за люди приедут? Все же мне кажется, что там все очень непросто. И этого самого Шаплена как-то обнаружить и прояснить, кто он такой и откуда взялся. Не очень вяжется должность устроителя выставки с такими фокусами. Я, конечно, ляпнул Жану-Мари про связанные руки и пулю в башке наугад, но не думаю, что далеко ушел от истины.

Ладно, пора в «Пять окон», и вон человек у телефонной будки топчется со злобным выражением лица, ждет, когда я свалю отсюда к чертовой матери. По пути еще телефоны будут.

Вышел, обмахнул себя шляпой, потому что чуть не зажарился внутри, хоть на этой стороне тень, улыбнулся доброжелательно толстому злому мужчине с пятнами пота на пиджаке и прогулочным шагом направился к своей машине.

До бара не доехал, понятное дело, встал дальше по улице, осмотрелся, но вроде бы ничего подозрительного не заметил. Да и кажется мне, что Маркам теперь меня точно будет скрывать от своих. Мало того что я действительно источник полезной информации, так и лишнее могу его коллегам выболтать. Можно не прятаться. А еще здесь есть уличный телефон, с которого я перезвонил Сингеру.

– Сол будет ждать вас обоих в четыре. Запиши адрес: Шестая авеню, сорок восемь, агентство «Лейферман и Партнеры», пятый этаж, дом с лифтером. Он сказал, что если девочка хорошая, то он ее пристроит на хорошее место.

– Спасибо, буду должен.

– Ты мне всегда должен, – вздохнул Сингер. – Просто ты этого не понимаешь и боишься признаться самому себе. Я тебе как отец родной.

– Спасибо, папа. Тогда не должен, я просто ценю твою любовь.

– Пол, ты неблагодарная скотина. Не понимаю, как я вообще с тобой дела веду.

– От детей не отказываются, их несут как крест до конца жизни. Ладно, мне пора.

Маркама я нашел в баре, он сидел в той же кабинке, в какой мы разговаривали в прошлый раз, нянчил стакан виски со льдом. Я решил, что для виски все же рановато, поэтому остановился у стойки и заказал лагер и уже с бокалом присоединился к нему.

– Как дела? – Мы пожали руки.

– Вы были правы, банда Михана жила в «Смитс», в Ривер-Парадайз.

– А сейчас?

– Сейчас не знаю где. Их кто-то предупредил, и они успели смыться за несколько минут до того, как мы подъехали.

– Полиция?

– Разумеется. – Он сморщился так, словно зуб заболел. – Больше никто и не знал. Из Бюро не течет, несмотря на все наши недостатки.

– Обидно, – кивнул я.

И мне не очень хорошо. Теперь еще и эту банду учитывать в пасьянсе, а там и прочего дерьма хватает.

– У меня есть для вас имя, – сказал я. – Шаплен. Роже Шаплен. Он распорядитель выставки в Вернисаже, которая откроется на днях.

– И что о нем?

– Это тот самый человек, который поручил Жану-Мари познакомиться с вами.

– Я сам… – Маркам привычно начал краснеть.

– Нет-нет-нет, – перебил я его. – Во-первых, он вам подмигнул, вы должны помнить.

– Откуда вы знаете?

– А я с ним пообщался и немного потряс. Из него выпал Шаплен. Жан-Мари должен был развить с вами знакомство и зазвать в какую-то квартиру, сказав, что сам там живет. Но он в ней ни разу не был и понятия не имеет, что должно было приключиться.

Маркам приобрел цвет свеклы, но при этом все же выдавил из себя вопрос:

– А что могло приключиться?

– Как минимум сеанс фотографии. Но могу поспекулировать дальше.

Он просто кивнул в знак согласия и приложился к виски. Кубики льда звякнули в стакане.

– Я не думаю, что фотографий достаточно. Что бы я сделал на месте плохих людей, которые захотят подцепить хорошего парня на очень большой, тройной крючок?

– Что?

– Я бы подсыпал вам наркотик в напитки. Потом, пока вы лежите без чувств, убил бы Жана-Мари. Ножом, искромсал бы как можно страшней. Кольнул бы вас героином и оставил шприц с вашими отпечатками. Вложил бы в руку нож. И дальше уже договаривался бы. Нож оставил бы у себя и шприц заодно. Отпечатки, группа крови убитого и так далее. Плюс фото. Что бы вы делали потом?

Теперь Маркам побледнел.

– Не знаю.

– Вот и я не знаю. Бюро, может быть, вас бы от тюрьмы и спасло, но работу вы теряете в любом случае, а вместо нее получаете на руки волчий билет до конца жизни. Или вы работаете на шантажистов.

Хорошо, проняло его, это видно. От детской наивности он все же не до конца излечился, даром что специальный агент.

– Рик, кто повел вас в «Оскар»?

– Его зовут Джеймс. Мы познакомились в баре отеля, просто разговорились. Он здесь часто бывает, работает в британском Форин-офисе. Достойный, прекрасно воспитанный человек.

Мне захотелось закрыть лицо руками и застонать, но все же делать этого я не стал.

– Он вас сразу пригласил в «Оскар»?

– Нет, через пару дней. Мы… гм… разговорились. – Маркам опять начал возвращаться к привычно пунцовому оттенку. – Он… тоже, в общем…

– Понятно, – закивал я. – А в клубе он с кем-нибудь общался или здоровался?

– Гм… – Он задумался. – Только на входе, когда нас проверили по списку.

– Там все здороваются, думаю. – Я вздохнул. – Вы тоже наверняка поздоровались. А в самом клубе?

– Нет, он быстро ушел. Ему нужно было позвонить, потом он прибежал ко мне с озабоченным лицом и сказал, что у них проблемы и ему срочно нужно уходить. Я остался один.

– Вы еще встречались?

– Да, еще раз, там же, в отеле.

– Он живет в отеле?

– Нет, там живет какая-то важная персона, которую он вынужден обхаживать по поручению начальства.

– А что за персона?

– Я не спрашивал. Это не очень прилично.

– Несомненно, – осталось кивнуть мне. – Вы хотя бы описать Джеймса можете?

– Да, конечно. Среднего роста, чуть полноватый, ранние залысины, голубые глаза, почти нет бровей, очень редкие, рот маленький, тонкогубый. Носит очки в золотой оправе, очень хорошо одет, предпочитает школьный галстук^[16]: синее поле и белая с черным полоска. Прекрасный выговор, настоящий «королевский английский».

Похоже на описание Шаплена, если убрать очки и манеру одеваться. И прекрасный английский… а Полу-Жан сказал, что французский у того диалектный. Может быть, это способ скрывать то, что чистый французский не совсем его язык?

– Спасибо. – Я записал приметы «Джеймса» в блокнот. – Рик, нельзя быть настолько неосторожным, вы все же агент Бюро и собираетесь возглавить отделение.

– Я занимался грабителями, – он даже чуть возмутился, – там не бывает всех этих подлых игр!

– А тут бывают. И все вокруг вас. Как бы то ни было, но этот Шаплен, о котором я вам рассказал, все это организовал.

– Если я начну заниматься Шапленом, мне станут задавать вопросы. – Голос Маркама как-то совсем ослабел. – А мне придется давать на них какие-то ответы. И чем для меня это все закончится?

Тут я задумался, очень глубоко. Вообще-то он прав, такое расследование ему точно боком выйдет, какие бы ни были пристрастия у директора Гувера. Триумфа не получится в любом случае.

– Дайте подумать. – Я отпил пива. – А что с фениями?

– Британские власти начали облавы и обыски в своем секторе. Трясут ирландских гангстеров, стараются создать проблемы. Бюро подключилось в американском секторе, установили слежку, провели несколько обысков. Нашли, кстати, целую кучу динамита в одном доме.

Хоть это радует. Может быть, не дадут фениям выступить на аукционе, как те планировали. Пусть и дальше трясут. И с гангстерами правильный ход: они не любят такие проблемы, могут просто послать республиканцев подальше.

– Что-то по Бухгалтеру?

– Ничего конкретного. Один источник подтвердил, что тот может быть в Большом Каире. Еще есть сведения, что сюда приехало несколько человек из чикагского «аутфита», так что…

– Что?

– Бюро отрицает наличие общеамериканского криминального синдиката и не участвует в расследованиях, – перешел он на официальный тон.

– Странно, – осталось добавить мне.

Они там самого директора поймали на горячем или что?^[17] Для Гувера разгром синдиката был бы самой лучшей рекламой, а они вот как.

– Бюро передало материалы в офис поверенного в американском секторе, – добавил Маркам. – У него есть люди, и они занимаются подобным. Такова политика, я ничего не могу сделать. В любом случае поверенный штата в курсе проблемы.

– Я понял. Давайте тогда к Шаплену и этому вашему Джеймсу, который, к слову, по описанию очень похож на самого Шаплена.

– Похож?

– Да, если не считать очков и манеры одеваться. Давайте подумаем, что каждый из нас может сделать друг для друга в этой неловкой ситуации.

– Что вы имеете в виду? – Маркам начал краснеть в очередной раз.

Прямо красна девица, сама застенчивость. Даже не верится, что он первый подошел к Полу-Жану, когда тот ему только подмигнуть успел.

– Я имею в виду, что мои ресурсы очень ограничены, – взялся объяснять я. – Я работаю почти что в одиночку. И при этом уверен, что Шаплен устроит чертову прорву проблем во время аукциона. Рассчитывал на то, что Бюро установит за ним наблюдение, сумеет проверить груз, который идет на выставку, проверить людей, которые приедут с грузом. У меня нет таких возможностей, это исключено. Я даже следить за ними не могу, не разорваться же мне.

– А, вы об этом. – Он вроде как с облегчением выдохнул.

– Именно об этом, – кивнул я.

– Я могу дать знать, что есть подозрение на контрабанду… оружия?

– Скорей всего.

– Подозрение на контрабанду оружия и потребовать тщательно обыскать их груз.

– Даже это было бы неплохо, наверное. Что еще?

– Не знаю. – Он опустил глаза и с преувеличенным вниманием уставился в свой стакан. – Больше ничего, наверное. Если я назову самого Шаплена, то он, если его арестуют, назовет меня. Так ведь?

Тут я не нашелся что ответить. Хотел сказать, что я и сам могу рассказать про тайную жизнь специального агента Маркама и даже проиллюстрировать ее картинками, но решил пока так не давить.

– Маркам, подумайте как-нибудь конструктивно, – сказал я самым доброжелательным тоном. – Если я прав и эти люди устроят налет на аукцион, то Бюро тоже будет выглядеть не лучшим образом.

– Я пока не старший агент. – Он чуть усмехнулся, неожиданно для меня. – Офис Бюро останется, а вот нынешнего старшего агента из него уберут. Он за все и ответит.

То есть вот как… и тогда любимчик директора Гувера еще и повышение получит. Шаплен пока ему не страшен, у того только слова, кто им поверит? Я его своим неожиданным появлением в номере спас, получается, от судьбы куда горшей.

И что мне делать? Давить? Если гнаться за выгодой прямо сейчас, то давить. И тогда потом я заполучу личного врага в лице главы Бюро в Зоне Большого Каира. А проблемы на аукционе будут – я сам их устрою, так что нынешнему боссу точно не поздоровится. А вот если отступить назад, то наша добрая дружба с будущим главой ФБР в этом богоспасаемом городе должна сохраниться. По крайней мере до тех пор, пока у меня на руках фотография. Но он не знает, есть ли копии в другом месте, так что дружбе быть вечной, если ею не злоупотреблять.

– Хорошо, Рик, – вздохнул я. – Организуйте хотя бы пристрастный досмотр. Максимально пристрастный.

– Это я могу обещать.

– Да, кстати, – спохватился я, вытаскивая из кармана сложенный листок бумаги, вырванный из блокнота покойного Отто. – Вот с этим вы тоже сможете помочь наверняка.

– Что это?

– Это два телефонных номера,на которые могли звонить эти ребята. Вместо районов буквы, но цифры на месте. Хотелось бы узнать адреса.

– Буквы… буквы могут совпасть с разными районами.

– Понимаю. Но это единственное, что может дать хоть какой-то след. Это и в ваших интересах.

– Хорошо, я посмотрю.

– Когда можно будет связаться?

– Завтра к вечеру.

На этом мы и разошлись. Может, они хотя бы банду Михана достанут? Хотя бы это они умеют делать?

Все постепенно сходится к тому, что этот Шаплен запросто может представлять главную опасность для нашего дела. Другой бы на моем месте так же запросто пришел к мысли о том, что Шаплена-Джеймса лучше всего заранее устранить, но это другой. Я верю, что такие мысли ведут твою душу прямо в преисподнюю, пусть я и не религиозен. Как только ты начал принимать подобные решения «на всякий случай», ты уже не человек, а некая подлая тварь, просто носящая человеческое обличье. И я даже не могу быть полностью уверен в том, что Шаплен – именно то, что я о нем думаю. Да, он явно собирался шантажировать Маркама, но цель шантажа может быть бесконечно далека от моих проблем.

Но вот хотя бы посмотреть на него стоит… только как это сделать и не вскрыться самому? Там рядом Жанин без нижнего белья, которая узнает меня в единый миг. Жильбер, пожалуй что Жильбер. И у него осталось много связей в полиции, и особенно во французском секторе, так что он может организовать Шаплену проблемы с другой стороны. А чем больше у тех проблем, тем ниже вероятность, что они полезут грабить аукцион. Если они вообще собираются его грабить.

Краус? Краус выведен из игры, но не уверен, что до конца. Встречаться с ним необязательно, а вот дать знать по телефону, например… черт, я же уехал и мне выгодно сохранять такое положение до конца. Если у Крауса есть люди, которые могут проверить пересечение границы, то они это подтвердили. Впрочем, он также может догадаться, что я вернулся по другим документам – он же не ребенок, черт возьми, и не стеснительный Маркам с его странной наивностью.

Но единственный телефон Крауса, который мне известен, наверняка прослушивается: тут двух мнений быть не может.

Эльзас… эльзасский акцент у Шаплена. Может, Полу-Жан поверил ему на слово, а может, и узнал сам. Черт, я забыл спросить. И что тогда выходит, если у Шаплена эльзасский акцент? А то, что Эльзас с Лотарингией – спорные территории, предмет войн между Францией и Германией. В результате франко-прусской войны французы их потеряли, а по Базельскому миру вернули, но с особыми правами для тех, кто считает себя немцами. А что, если Шаплен считает себя как раз таким немцем?

И что тогда?

А тогда может выйти так, что работает он не на НКВД, а на тот же абвер, например. А мне Краус рассказал красивую сказку. Зачем? Да затем, чтобы я в сейф залез – он понимал, что мне это сделать проще всех. Вычислил меня. В сейф я залез, меня сразу попытались увезти, но тут случилась неудача. Я на свободе, и они меня потеряли. И у Крауса проблемы. Но если вся эта ерунда с Шапленом его рук дело, то проблемы не так уж и велики.

Фении? Фении работали на абвер? Может быть, так, а может, и не так. Это могло быть для отвлечения внимания, а еще он мог ставить сразу и на чет, и на нечет, и на зеро, покрывая фишками все поле. С китайцами он тоже связан. Но поручить такую операцию наемным бандитам или тем же фениям… нет, если целью стоит не устройство скандала, а именно сами камни, в чем я ни капли не сомневаюсь, то делать этого не стоит. Лучше привезти сюда профессионалов. Опытных, тренированных бойцов, которые сделают все как надо.

Жанин? Он говорил, что Жанин придерживается левых взглядов. И Марго говорила о ней то же самое, что Жанин старательно изображает из себя пай-девочку в присутствии родителей Марго, а сама чуть ли не коммунистка. И без белья… но это к делу вроде отношения не имеет. Все верно, в богемной среде принято быть левым, даже среди знаменитостей таких людей не перечесть. Правых и консерваторов мало, а тех, что за свободу, равенство и братство, – не счесть.

Ее могли разыграть втемную, под правильными лозунгами. Пусть поможет освобождению угнетенных, и все подобное. Жанин веселая, жизнерадостная, неглупая, но как-то не выглядит она злым гением. Хотя… раз согласилась завести знакомство с Марго и подобраться к семье, ее тоже недооценивать не стоит.

Вот как бы это прояснить? Как узнать точно, кто она такая? Ради каких идеалов или прибылей она взялась за это дело?

Так, к Краусу вообще не суюсь, как бы не вышло хуже. Подожду ответа от Маркама, что даст обыск… черт, да ничего он не даст, если Шаплен работает на абвер, а не на большевиков, у них и тут всего стреляющего хватает. Да, но… но если досмотр что-то даст, то тогда это НКВД. Так? Так. А если не даст, то Шаплен работает на Крауса. А может, и Краус на Шаплена. Но это уже непринципиальная разница.

Люди, люди для дела… они уже здесь? Очень может быть, в германском секторе, пусть он и не самый большой, под триста тысяч человек живет, никаких проблем спрятаться. Тогда зачем весь этот цирк с выставкой? Для чего? Если Краус подкинул мне мысль о новых людях, да еще указал на Жанин, то выставка попадает под подозрение: там и сама Жанин, и Полу-Жан, которого я, впрочем, не должен был встретить, и Моник Франсуа, если она как-то с этим связана… и поводы для шантажа сразу на разных людей создаются. Кто-то еще очень важный уже на крючке?

Моник Франсуа, как говорят американцы, legit, то есть она не новый человек, она на самом деле звезда кабаре, она давно знаменита, так что подставным лицом быть не может. Тогда чем ее могли заинтересовать, чтобы она завела интрижку с вице-губернатором? Или это вовсе не она, а он? А я просто сдал Краусу возможность его шантажировать? Было бы неприятно, если так. Впрочем, невелика трагедия.

Проклятие, ум за разум заходит. Игра в покер вслепую, карт никто не открывает, ставки вслух не называются, количество игроков неизвестно – все в полной темноте. И может, даже играют не в покер, а в подкидного дурака, но тебе об этом не говорят.

Как проверить Жанин? Именно она может быть индикатором.

Понятия не имею, как ее проверить. Пока мне просто нужно доехать до отеля и переодеться к вечеру. Чертова жара, постоянно приходится менять хотя бы сорочки, да и очередной душ тоже не помешает.

Из отеля я выехал чуть заранее, заглянув по пути в оружейный магазин. Купил патронов тридцать восьмого вместо тех, что мы с Сюзет расстреляли на свалке, а заодно заказал ствол к «сэведжу». Выбрасыватель и боек я сам подправлю надфилем чуть-чуть, а ствол заменю, и тогда мой любимый пистолет вновь будет «легализован». А затем, подумав, выложил шесть фунтов за еще один «сэведж» – запас карман не тянет. Привык я к нему. Добавил пять коробок патронов, я с ним еще и практикуюсь много.

– А вот это вы видели, сэр? – Знакомый продавец вытащил из витрины револьвер с длинным стволом. – Новый патрон, три – пятьдесят семь «магнум», самый мощный изо всех, что есть сейчас на рынке.

– Я читал в журнале, но пока не видел. – Я взял оружие в руки.

– Ствол восемь с половиной дюймов, но есть четыре дюйма и шесть. Патрон в два раза сильней, чем этот. – Продавец показал пальцем на две коробки «тридцать восьмого», которые я купил.

– Покажите все, – попросил я.

Тот выложил на прилавок еще два вороненых револьвера с ручками из красного дерева. Рукоятки серьезные, сильно расширяются книзу, держать удобно. Самый длинный ствол показался неудобным – слишком перевешивает вперед, да и под пиджак его уже трудно спрятать, а вот шестидюймовый понравился. Хороший прицел, с таким я и с пятидесяти метров в яблоко попаду.

– Сколько?

– Семь фунтов, сэр. Кобура? Сколько патронов вам нужно?

– Давайте… тоже пять коробок, пристреляюсь. Кобуру на плечо, вон ту. И да, еще добавьте коробку семь – шестьдесят пять, – вспомнил я про «вальтер» с глушителем.

– Прекрасно, сэр. – Продавец выложил их на прилавок.

Я открыл одну из коробок «магнума», посмотрел на пулю. Не мягкая, как у «тридцать восьмого», а полуоболочечная, с плоской «головой».

– Очень мощный патрон, сэр, – пояснил продавец. – Мягкую просто сорвет с нарезов.

– Да, я понимаю.

– Что-нибудь еще? Винтовки? Посмотрите. – Он взял со стойки винтовку строгих форм с вороненым стволом и ореховым ложем, показал мне. – «Винчестер», новая модель «семьдесят». Под два – пятьдесят семь «робертс», лучшая винтовка на оленя в наше время.

– Здесь есть олени? – удивился я.

– Рядом Черная Африка, сэр. Любая антилопа ваша с этой винтовкой.

– Пока нет времени на охоту, – вздохнул я. – Удается выехать только в тир. Может быть, позже.

– В любом случае спасибо. Шестнадцать фунтов и пять шиллингов, сэр. – Продавец пробил чек, провернув ручку кассового аппарата. – Сейчас выпишу карточки. Сертификат?

Я достал из кармана «сертификат благонадежности» и приложил к нему свое водительское удостоверение. К сожалению, именно свое, но магазины никуда эти сведения не отсылают, хранят сами, так что вскрыться мое присутствие в городе перед кем не надо не может. Затем отсчитал шестнадцать фунтов банкнотами и добавил «корону», то есть монету в пять шиллингов.

Продавец медленно, пером и тушью, заполнил карточки на пистолеты, тщательно сверив серийные номера, а затем выдал мне еще какой-то сертификат с вензелем «Смита-и-Вессона».

– Они выдают гарантию к каждому проданному револьверу, сэр, – пояснил он.

Когда карточки просохли, он протянул их мне вместе с сертификатом, а покупки сложил в большой пакет из толстой бумаги.

– Всего хорошего, сэр.

– Приятно иметь с вами дело, Джо, – ответил я любезностью.

На выходе посмотрел на часы – да, вполне можно ехать за Сюзет. К тому же машину надо заправить.

Я дождался ее на уже привычном месте у арки. Распахнул дверь, сам вернулся за руль. На ней было знакомое красное платье, маленькая сумочка и соломенная шляпка. В машине мы быстро поцеловались, и у меня на губах остался вкус помады.

– Вытри, – засмеялась она. – Не догадалась накрасить губы позже.

– Ничего страшного. – Я стер помаду носовым платком. – Пистолет у тебя с собой?

– Боишься?

– Еще как, – кивнул я. – Дай мне на минуточку. – Я вытащил из кармана карточку, которую привез с собой, авторучку и спросил: – Как тебя правильно зовут, по документам?

– Сюзет Валери.

– Мину-уту… – Я вписал ее имя в следующую строчку после своего, после чего протянул карточку ей. – Вот теперь все по закону. И вот еще, – я достал запасной магазин, уже заполненный патронами, протянул следом, – это тоже твое.

– Это тебе. – Она протянула мне сверток. – Мои фотографии.

– Завтра нас ждет агент, так что пусть останутся у тебя.

– Нет, на работе это могут украсть, просто чтобы напакостить, – замотала она головой. – Оставь у себя.

– Хорошо. Но нас ждут в три. Сможешь проснуться?

– Смогу даже не ложиться. – Она засмеялась. – Если мне найдут работу…

– Ты должна выглядеть свежей и великолепной, как сейчас. Ты должна всех покорить.

– Ты слишком многого от меня ждешь. – Она вздохнула.

– Не думаю. Ты себя недооцениваешь. Поехали.

– Ты просто такой эксперт в танцах, что уже все обо мне знаешь. – Сюзет вздохнула.

– Я просто знаю. У меня очень развита интуиция.

Я довез ее до «Фламинго», где она вышла и направилась к служебному входу. Не удержавшись, я полюбовался ею сзади, а потом, когда дверь за ней закрылась, задумался.

Как-то мне вся эта история с Шапленом покоя не дает. Хоть бы увидеть его было бы неплохо, запомнить лицо. А еще лучше сфотографировать и показать Маркаму, но не уверен, что получится. Нет, все же лучше договариваться с Жильбером, то есть встречаться с Сингером. Насколько безопасно к нему ехать самому?

Тоже сложно ответить, но постоянная конспирация иногда очень мешает. Нет, все же сперва позвоню с уличного телефона и договорюсь о встрече.

Сингер встречаться в магазине не захотел и вообще позвал в бар на другом краю американского сектора. Похоже, что у него там какие-то дела ожидаются, вот он перед ними и договорился со мной. Пришлось ехать, мне он нужен.

Бар незнакомый, назывался странно – «Насос Шеллера», – но внутри выглядел вполне обычно, хотя размерами он был с изрядный ресторан. Эстрада в углу, сейчас на ней никого, свободное место перед ней, то есть тут по вечерам танцуют. Нашел столик, попросил кофе, который оказался американским, то есть невкусным. Сингер зашел, едва я пригубил. Сам он заказал бурбон с водой.

– Какие новости? – Он уселся напротив.

– Есть работа для Жильбера. Большая. Не знаю даже, как он с ней справится.

– Что за работа?

Я рассказал ему все, с подробностями. И про Жанин, и про Шаплена, и о своих подозрениях поведал. Сингер задумался. Всерьез задумался, надолго. Потом вдруг сказал:

– Если ты прав, то фении могут здесь быть ни при чем.

– Почему?

– Именно потому, что дело слишком сложное – им его не доверят. И еще одна тонкость: они не слишком хорошо управляются, там главарей больше, чем бойцов. Могут оставить добычу себе и тянуть деньги с германцев. Чем их прижмешь? Разоблачишь? – Сингер усмехнулся. – Так они себя не стесняются, это не барышни в ванной, у которой вдруг открылась дверь.

– А груз оружия, который срочно закупили ирландцы?

– Гангстеры, не фении, верно?

– Да. Но они всегда перепродавали часть республиканцам.

Сингер отпил бурбона, даже посмаковав его, затем сказал:

– Пол, ты упускаешь одну подробность, а она здесь решающая.

– Какую подробность?

– Лепке. Здесь назревает гангстерская война – пришлые будут отжимать рэкет у Антенуччи и корсиканцев. Как думаешь, ирландцы останутся нейтральными? Лично я сомневаюсь.

– Примкнут к приезжим?

– Конечно. Сицилийцы выдавили их из большей части доков, отобрали почти весь профсоюзный рэкет, не подпустили к каналу наркотиков. А новые люди… у них нет всего этого бреда о том, что только кровь «старой родины» дает право войти в круг. Я еврей, ты знаешь, сегодня встречаюсь с ребятами из Мидтауна – там их район, еврейский. И встречался до этого.

– И что?

– С ними тоже разговаривали. Их зовут создать новый синдикат. Ходят слухи, что Макси Геллер, он у них за босса, уже встречался с кем-то от Лепке. Думаю, что ирландцам тоже предложили подобное. В Чикаго «аутфит» так и делился всегда – не только итальянцы, какие-то рэкеты под ирландцами, и они тоже входят в синдикат.

Тут уже задумался я. А что, вполне логично получается. Сингер прав в том, что подчинить фениев – задача не из простых. Скорей даже невыполнимая. Они между собой договориться не могут: группы враждуют, вожди сменяются по не зависящим от крепости здоровья причинам. Как такими управлять извне?

И если ирландцы получили предложение примкнуть к синдикату, то спешная закупка оружия объясняется легко. Тем более что именно ирландцы всегда были склонны решать вопросы стрельбой. Не убийствами из-за угла, а именно большими налетами.

– Тогда выходит, что мы вообще не туда смотрели все время.

– Я бы так не сказал. – Сингер снова отпил, облизнув губы. – Связь с абвером у них точно была, сомнений нет. Но фении работали с немцами по контракту. Думаю, что людей Антенуччи и корсиканцев завалили все же они. И они вполне заслужили нынешние проблемы – там действительно копперы все вверх дном переворачивают. Но вот на аукцион они не пойдут.

– Тогда остается Шаплен.

– Похоже.

– Как проверить, насколько Жанин настоящая?

– Я не знаю, это не мой профиль. – Сингер поморщился. – Давай говорить с Жильбером: может, он сможет заплатить кому-то в полиции, кто свяжется с Парижем, или с кем там у них принято связываться в таких случаях? Ты прав, я думаю. Это все чертовы немцы. Все сходится. Они просто скакнут на аукцион, возьмут товар и отсидятся в городе. И потом уйдут. А камни, может быть, и вовсе здесь перегранят – прямо в посольстве, и тогда на выезде никто не засечет Силу. Сколько там их? Хорошо, если портфель, не больше.

– Как дальше поступим?

– Попробую ему дозвониться сейчас, посиди. – Сингер отставил свой бурбон и направился к телефонной кабинке в дальнем углу зала, у входа в туалеты.

Вернулся он минут через десять, сказал:

– Заказывай себе вторую чашку или что-то другое, Жильбер сюда приедет. Мне пришлось перенести встречу, поеду позже.

– Я лучше сэндвич закажу или что-то еще, – поднялся я из-за стола. – С утра ничего не ел.

За спиной бармена на стене висела черная доска с написанным мелом меню. Ничего не вдохновило, но я и вправду голодный, так что заказал чизбургер с жареной картошкой и бутылку пива.

– Номера на мою машину готовы? – спросил Сингер, когда я вернулся.

«Рено» у него неприметный, но все же лучше номера сменить, когда он будет забирать Джимми с места, где тот оставит «Фордор».

– Да, давно уже.

– Занеси при случае, чтобы в последний момент все не делать.

– Обязательно.

– Джимми сказал, что вы все вчера объехали?

– Да, по всем точкам. Когда человек твой приедет? Немного нервничаю из-за того, что с ним до самого последнего момента непонятно.

– Скоро, все будет нормально.

– Сингер, что он должен сделать? – уставился я ему в глаза. – Черт возьми, я план составляю, а на самом ответственном месте у меня дыра до сих пор. Так нельзя, у всякой тайны должна быть мера.

– Самого человека я не знаю и никогда не видел, – ответил Сингер. – Я знаю людей, которые его пришлют. А им я доверяю.

– И что он должен сделать?

– Он вырубит всех, кто будет на первом этаже. Вы снесете люк и спокойно войдете внутрь, откроете дверь, зайдете в сейф и так же уйдете. Все.

– Как он их вырубит? – Я начал терять терпение понемногу.

– У него есть камень. – Сингер вздохнул, явно пересиливая самого себя. – У них есть, он его привезет. Он заряжен на два-три раза – люди просто потеряют сознание. Часа на два.

– Кому может быть нужен такой камень? – удивился я.

Камни – игрушки дорогие. Их заряжают на всякое, но обычно на то, что долго работает. Как камень Антенуччи, просто на удачу или защиту от опасности. На здоровье. На молодость. Но вот так, как единоразовое оружие… это просто слишком дорого.

– Они давно это планируют?

– Конечно. – Сингер не стал отпираться. – Я еще в Штатах познакомился с ними.

– И сюда поэтому переехал?

– Не только. Но в том числе и поэтому.

– Это Роттердам, так?

– Роттердам, – кивнул он. – Все будет нормально, они сделают свою часть работы, я сделаю свою.

– А нас потом никому не закажут?

– Нет. Это опасней, чем забыть про нас. Если промахнутся, то правда всплывет. И какими бы эти бородатые мудрецы ни были крутыми в своем городе, их большие ребята в порошок сотрут, никто им тогда не поможет.

– Согласен.

Это и вправду так. Большие дела, что бы о них ни думали, проворачиваются на доверии и некоем балансе осторожности. Мы знаем, что они знают, но они знают, что мы знаем, и пока все участники выполняют свои обязательства, у всех все хорошо. Если же кто-то шагает за границу оговоренного, то рушится вся схема по принципу домино. Нам с этими роттердамскими делягами лучше всего потом оставить друг друга в покое – целее будем.

Принесли чизбургер, который оказался неожиданно вкусным, а картошка так и вовсе была выше всяких похвал. Неожиданно потому, что американскую жратву я именно жратвой и считаю – на уровень еды она пока еще не выросла. Нельзя жить во французском секторе, рядом с Маленькой Италией, и есть вот это, что они едят. Ну, максимум пара ресторанов на Бродвее предлагает что-то такое, что я есть могу – тот же «Нью-Йорк стрип», правильно приготовленный, но все равно гарнир с кукурузой вгоняет меня в тоску.

Хотя, может, это я с голоду так чизбургер слопал.

Затем поболтали в кои-то веки на отвлеченные темы. Сингер еще раз поручился за Сола, сказал, что лучше его в городе никто не работает. Попытался расспросить о Сюзет, но я отделался общими фразами – настаивать он не стал. Может быть, так, беседу поддерживал, а может, в одну из своих папочек хотел еще листочек бумаги всунуть, кто знает.

Потом подъехал Жильбер, я увидел через окно, как его серый «шеви» остановился на противоположной стороне улицы. Он перешел дорогу, попутно выдернув газету из автомата у трамвайной остановки, посмотрел на вывеску бара и вошел внутрь, сразу обмахнувшись шляпой. Сингер махнул ему рукой, показывая, где сидим.

– Есть работа? – Жильбер не стал тратить время на долгие вступления.

– Есть, – сказал Сингер, открывая свой блокнот. – В городе есть странный человек со странными привычками. Хотелось бы узнать о нем больше. Но с ним лучше быть осторожным.

– Все зависит от цены, – кивнул Жильбер.

Заломил Жильбер всерьез: у нас даже с собой требуемой суммы не нашлось, Сингер пообещал оставить ее у Джимми, а я обязался привезти свою долю расходов в конверте и забросить в почтовый ящик магазина. В свою очередь, Жильбер пообещал навести справки о Жанин через какие-то связи, а заодно сказал, что наймет помощника.

– Деньги не столько мне, – пояснил он, – сколько для дела. Мне придется дергать разные ниточки, и хотелось бы, чтобы при этом звенели колокольчики. Люди оказывают услуги небесплатно, а здесь я вижу целый лист необходимых услуг.

– Что насчет лорда и Моник Франсуа? – спросил Сингер под конец разговора.

– Они встречаются, в отеле. Нам удалось снять их вместе, но на улице, в номере не получилось. Вице-губернатор не тот человек, к которому стоит вламываться силой. Поэтому на вторую часть оплаты пока не претендую.

– Можно пока оставить это дело, думаю, – вмешался я. – Шаплен намного важней.

– Если он работает в Вернисаже, то найти его будет несложно. – Жильбер, отдуваясь, распахнул пиджак, под которым мелькнула рукоятка револьвера. – Главное – понять, насколько он проверяется насчет слежки. Если он профессионал, то даже вдвоем следить будет трудно, придется делать это «кусочками», и тогда все может растянуться надолго.

– Действуй, как получится, – сказал Сингер. – Нам хотя бы узнать, с кем он встречается.

18

После встречи с Сингером я вернулся домой, правда, перед этим зашел в «Монпарнас» на чашечку кофе с пирожным. После чизбургера с пивом отчаянно хотелось десерта. Надо впредь мне самому выбирать места для таких встреч. В кафе набрал газет со стойки, полистал, но ничего интересного не нашел, кроме объявления, что выставка французских авангардистов открывается в Вернисаже послезавтра. Криминальных новостей было мало. Похоже, что все участники всех грядущих конфликтов пока притихли и выжидали. О провале попытки ареста банды Михана никто нигде не упомянул. Это и неудивительно.

По пути в отель я вытащил из багажника пакет с покупками, а дома, приняв душ и переодевшись в халат, очистил оба пистолета от заводской смазки, смазал уже как положено, снарядил магазины. К «сэведжу» у меня их теперь целых четыре получилось. Револьвер с патронами убрал в саквояж под двойное дно, а пистолет оставил, вытащив оттуда кобуру под него. Гильзы гильзами, но я предпочитаю именно эту модель носить. Привык.

Решил встретить Сюзет возле клуба, отвезти ее домой. Посмотрел на часы, понял, что еще вполне удастся поймать несколько часов сна. Кстати, пистолет бы проверить не мешало в действии. Может, тогда вместо сна скататься на автосвалку и пострелять?

Некоторое время чувство долга поборолось с ленью, и последняя взяла верх, даже без особых усилий. «Агент» возьму, а «сэведж» тогда пусть в запасных побудет, до первых стрельб. В машину положу вместе с кобурой и выберу удобный момент завтра. После встречи с Солом съездим вместе, например, раз Сюзет понравилось.

Как-то мне… мне на душе нехорошо из-за того, что она работает во «Фламинго» девушкой для танцев за дурацкие розовые билетики. И в то же время… ну а что я могу сделать в то же время? Не предлагать же ей деньги? Я ее уже достаточно узнал для того, чтобы понять, что это сразу испортит наши отношения. И в то же время ей приходится ждать в клубе первого трамвая, ехать через весь сектор и потом еще идти по темным пустым дворам пешком. И так почти каждую ночь. Может быть, Сол поможет решить проблему. Может быть, я надеюсь.

Вот так, почти случайное знакомство, а для меня оно стало чем-то очень большим. Постоянно о ней думаю. Боюсь что-то испортить неловким шагом, словом. Не привык я к серьезным отношениям, никакого опыта нет, все так было… может, и не в стиле Рауля, но все равно не всерьез, мимолетно, без всяких следов в душе. Встретились, разошлись, no hard feelings, как говорят те же американцы. А теперь вдруг вот так, и каждую минуту встречи вспоминаешь, и хочешь этих минут все больше и больше.

Я встал с кресла, прошел в кухонный закуток, выудил из холодильника графин домашнего лимонада, Коринн принесла по моей просьбе, налил в высокий стакан. Охлажусь немного, а то эмоции думать мешают.

Кстати, есть о чем подумать. Насколько получится вернуться потом к своей нормальной жизни? Снова переехать в свою квартиру, пересесть на свою машину, не оглядываться постоянно через плечо. Квартиру можно и сменить, я ее снимаю, но не хочется, привык. Вообще ценю свой образ жизни, вроде и приличной, и в то же время когда не лезешь на глаза. А теперь у меня появилась Сюзет. Надеюсь, что появилась, посмотрим, мы пока только начали встречаться. Но мои проблемы могут стать ее проблемами – тут Рауль прав, мне тоже надо думать о том, заслуживает ли она такого кавалера?

Ладно, пока я ей просто стараюсь помочь. Станет звездой кабаре, тогда и подумаю снова. А далеко наши отношения пока не зашли. Пусть она и француженка, а я не пойми кто, но тоже частично француз, хотя бы по натуральному паспорту, а о французах многое болтают, но… пока вот так. И пусть так и идет, само по себе, безо всякого подталкивания.

Кстати, о французской распущенности. Такими французов больше американцы видят, потому что они на самом деле те еще пуритане, хотя себе такими не кажутся. Из-за этого рано женятся, без ума и раздумий, на первых попавшихся, потом плохо живут, мужья пьют и бегают от жен по девкам. Кстати, мне когда-то в разговоре Жильбер сказал, что в городе главные посетители борделей – американцы. На втором месте англичане. Самые распущенные французы на самом деле в «кошкины дома» ходят реже всех. И с венерическими заболеваниями к врачам идут реже других. Именно в американском секторе мобстеры больше всего зарабатывают на проституции, хотя именно там она вроде бы и запрещена. Во французском секторе разрешена, в австрийском и немецком тоже, а вот в американском и британском – ни-ни, как вы могли подумать? Хотя подпольных борделей не счесть, тамошние обитатели не любят выезжать в другие сектора за подобными развлечениями.

А вот, раз к слову пришлось, в Чайна-тауне невероятно много подпольных игорных домов. Никогда бы раньше не подумал, но китайцы невероятно азартны: их подполье проворачивает огромные деньги в этом не самом богатом районе. И лотереи там процветают: там что ни день, так какой-то розыгрыш.

На что полезное убить оставшееся время? Спать все же лечь? Нет, я потом буду разбитый и сонный, лучше отвезу Сюзет домой, вернусь и потом посплю сколько получится. А раз не спать, то следует пользу какую-нибудь принести самому себе и общему, так сказать, делу. Только какую? Понаблюдать за Вернисажем?

У Жанин квартирка в аптауне, как тогда Марго сказала, но аптаун большой. Вот бы за кем понаблюдать. Кстати, на открытии они будут все – выход там один, вполне можно будет проследить, куда и с кем она потом поедет. Но это не сегодня. Нагло сунуться в Вернисаж, поискать Шаплена? Нет, там уже Жильбер может работать, только меня не хватает для полного счастья. Оставь работу профессионалам. Кстати, надо деньги завезти в магазин, обещал сегодня сделать. Вот с этого и начну. И кстати, Маркам сказал звонить сегодня, может быть, будут адреса по телефонным номерам из блокнота Отто. Адреса – это уже что-то.

В общем, я подкинулся с кресла, быстро собрался, вложил деньги для Сингера в конверт, а потом, подумав, завернул в бумажный пакет «вальтер» с глушителем и, тоже прихватив его с собой, быстро вышел из отеля. Есть чем заняться.

Ожидал, что Маркама или не будет в номере, или он не получил адреса, но он был и сказал:

– Не так много совпадений получилось. Пять адресов. Записываете?

– Да, пишу. – Я пристроил блокнот на маленькую полочку рядом с телефоном.

Маркам деловито продиктовал. Адрес в польском районе, разделенная на целый дом линия; адрес в немецком секторе, в промышленной зоне, принадлежит какой-то фирме; американский сектор, офис; опять американский, но уже частные апартаменты в хорошем районе; французский сектор, отель. Отель, кстати, недалеко от Вернисажа. Бинго?

– А что с досмотром?

– Мы опоздали, груз уже неделю как в городе, – ответил Маркам.

– Черт. Ну ладно.

Это плохо, но ничего не поделаешь. А вот адрес неплохо было бы передать Жильберу, но не знаю, как с ним связаться. И Сингера в магазине уже нет, а его домашний телефон знает только Джимми. Но Джимми должен быть в баре.

Так что мне сейчас точно туда.

Ехать пришлось через аптаун, который, после того как на Большой Каир спустилась вечерняя тьма, сверкал огнями. Реклама, вывески, фары машин, гуляющие люди. Тут, кроме тех, кто живет, и туристов множество – у города репутация одного из самых веселых в мире, и развлечения тут на все вкусы. Как провинциалы каждой страны едут посмотреть столицу, так сюда тянутся люди отовсюду. Новый город, огромный, населенный миллионами людей, финансовая столица цивилизованного мира, город, в котором есть все. Причем именно все: и хорошее, и не очень хорошее, и совсем плохое, на выбор. Иногда выбираешь ты, а иногда оно выбирает тебя. И там как повезет.

Затем улицы стали потише, народу поменьше, магазины смешались с жилыми домами, аптаун остался позади. Еще пара поворотов – и вон вывеска бара, который мне нужен. Парковаться возле него, понятное дело, я не стал, объехал квартал, а потом прошел через дворы пешком. Из подворотни огляделся в поисках врагов, не нашел и уже потом пошел к дверям.

Бар не пустовал, людей хватало, Джимми наливал пиво. Увидел меня, заметно удивился, показал на последний табурет за стойкой – мол, подожди немного. Я присел за стойку боком, огляделся. Да, публика обычная, некоторых в лицо помню, много уже заметно пьяных. Но пьяные здесь тихие, в баре у Джимми бузить не рискуют. Были инциденты, больше их нет.

– Что налить? – спросил Джимми, подойдя, наконец, ко мне.

– Кока-колу.

Он лишь удивленно вскинул брови.

– Еще дел полно, и пивом пахнуть не хочу.

Тогда он пожал плечищами, выудил из холодильника бутылку, открыл и поставил передо мной рядом со стаканом.

– Ты Сингеру позвонить сможешь?

– Если он дома, то смогу.

– Дай ему вот этот адрес, это отель. Там может жить тот, кого ищет Жильбер. – Я придвинул по стойке листок. – И вот это передай тогда завтра, как приедет. – Я присовокупил к листку конверт с купюрами.

– Хорошо. Подождешь?

– Да. Хочу знать результат.

Джимми поставил на стойку телефон на длинном шнуре, набрал номер, подождал, затем положил трубку.

– Нет его пока. Но он редко приходит поздно, я дозвонюсь. Скорей всего завернул куда-то поужинать.

– Спасибо.

Ладно, что еще остается. Допил кока-колу, попутно просмотрел список адресов. Немецкий сектор, промышленный район. Проезжал там несколько раз, поэтому место помню. Подозрительно? А как же. Разделенная линия в польском районе выглядит не такой обещающей, прямо скажем. Телефонных номеров было два. Один точно отеля – не думаю, что ошибся, второй… склоняюсь к германскому сектору. И два адреса в американском. Два. Два номера, четыре возможных места. Точнее, три возможных на один из номеров.

А не проехать ли мне мимо адреса в немецкой зоне? Раз уж все равно свободное время есть. Сейчас темно, правда, но в темноте и меня не слишком разглядишь. Да, так и сделаю, пожалуй. Хотя бы посмотрю, что там вообще.

Допив колу и честно заплатив за нее Джимми, я вернулся к машине и поехал дальше.

Немецкий сектор отличался от остальных тем, что в будние дни улицы в нем почти что вымирали уже часов в девять вечера. Немцы рано вставали на работу и рано ложились спать. Машин немного, разве что трамваи дребезжат еще по главным улицам, но в вагонах почти пусто. Пару раз попались полицейские «Шевроле», встречались уборочные машины, медленно катившие вдоль тротуаров и сметавшие пыль. Порядок, орднунг. Самая скучная часть города, только в пятницу и субботу в ресторанах, пивных и гаштетах разгул и пение. Тогда да, немцы отдыхают на всю следующую неделю впрок.

Машины вдоль тротуаров стояли небольшие, доминировал «Опель Р4». В Германии он из-за налогов стоит аж две тысячи с чем-то марок, то есть как приличный «Бьюик», а тут налоги низкие, так что немец-переселенец покупал этот маленький, но добротный автомобиль всего фунтов за шестьдесят, то есть в три с половиной раза дешевле.

Сейчас все магазины под вывесками, написанными готическим шрифтом, были закрыты, большая часть баров тоже, хотя некоторые витрины еще светились. Длинная Бисмаркштрассе вывела меня к самой окраине, где тротуары сжались заборами фабрик. Немцы много чего производили в Большом Каире, опережали остальные сектора не только по скуке.

Где-то здесь эта улица, я ее помню… да, помню ворота посудной фабрики с изображением кружки и тарелки, и как раз с этого места налево на перекрестке.

Еще характерная черта местности – горят все фонари, ни единой перегоревшей лампочки. Но горят исключительно в основных проездах, а в боковых ради экономии выключены – нечего там шляться в это время.

Фырчание мотора «Пежо» эхом возвращалось от стен, казалось, что это вообще единственная машина на весь город, настолько вокруг было тихо. Зато таблички с названием улиц на каждом перекрестке, а у каждых ворот табличка с номером. Тоже орднунг, для меня сейчас очень полезный.

Так, а вот и нужный адрес. Кооперативный стекольный завод, так и называется, никаких имен собственных. Ворота высокие, обитые крашеной жестью, закрыты накрепко, причем изнутри, то есть там еще и сторож должен быть. Забор тоже высокий, сверху колючая проволока. Орднунг тут, может, германский, но ворья у них и своего хватает.

Объехал квартал, с другой стороны обнаружил еще ворота, ничуть не хуже первых, и тоже изнутри заперты. За забором видны крыши то ли цехов, то ли навесов, отсюда не разглядишь. Вообще-то трудное место для того, чтобы туда тихо залезть – только через стену, но там и собаки могут быть, и сторож может не спать. Нет, так просто даже на разведку соваться не рискну. И кстати, следить за местом почти что неоткуда, все открыто, все улицы просматриваются. Разве что грузовичок ставить с закрытым кузовом и там пост наблюдения – я раз так делал, перед тем как вскрыть кассу в одной забавной конторе, которая превращала грязные деньги в чистые и бралась обналичивать любые чеки. Почти сутки сидел в фургончике, чуть не сжарился, но, что надо, выяснил. Правда, тогда еще середина зимы была, а сейчас в таком кузове просто умрешь.

Что я выяснил? Ничего. Нашел адрес, вот и все, ничего подозрительного не обнаружил, но за таким забором я бы танковую роту не увидел. Так что остается ехать обратно несолоно хлебавши. И затем еще разок проехать днем. Во время работы такие ворота обычно нараспашку, вполне может получиться заглянуть внутрь. Одеться попроще, кем-то вроде нарядчика, посуетиться, посмотреть.

Что дальше? В американский сектор проехать? Время еще есть, времени пока много, так что не вижу, что может помешать это сделать. Кстати, и проеду мимо офиса Крауса, посмотрю, что там делается. Он сейчас заперт, но хоть со стороны гляну.

Еще одна поездка по почти пустым улицам, затем поворот на Хохенцоллерндамм – улицу, параллельную Бисмаркштрассе, где офис Крауса и располагался. К удивлению моему, окна в офисе светились, а у входа стояло три машины – длинный бежевый с коричневыми крыльями «Хорьх» и, что чуть задержало мое внимание, – желтый «Рено» такси, в котором сидел водитель с эмблемой компании, работающей в основном во французском секторе. И рядом с ними еще машина, серый «Ситроен» со знакомыми номерами.

Не на ловца ли это зверь бежит? Не удачно ли я сюда завернул, в последний момент решив сделать крюк?

Развернувшись через ближний квартал, я выехал обратно на Хохенцоллерндамм и остановился у тротуара, предварительно погасив фары, оставив между собой и подозрительными машинами маленький серый DKW. Подождем. Машинально расстегнул пиджак, чтобы проще было добраться до револьвера в кобуре, потом сунул руку под сиденье, убедившись, что и трофейный пистолет на месте. С этими всего можно ждать.

Просидел в машине около часа, поглядывая на часы, но до закрытия «Фламинго» оставалось много времени. Затем сразу несколько человек вышли на крыльцо, разговаривая. Несмотря на то что там горел фонарь, лица разглядеть не удавалось, но все же, как мне показалось, я опознал Крауса. По фигуре и манере носить шляпу – она у него сидела на голове совершенно прямо. Он сел за руль «Хорьха», невысокий плотный человек сел в такси, на заднее сиденье, а еще трое, двое в кепках и один в шляпе, влезли в «Ситроен».

Затем все три машины тронулись с места разом, предоставив мне возможность выбирать цель. Такси с места развернулось через улицу и покатило в противоположном направлении, так что мысль следить за ним я отмел сразу, мой маневр окажется слишком заметен. А вот «Хорьх» с «Ситроеном» поехали прямо, и я, тронувшись с места, попытался вежливо и деликатно сесть им на хвост.

Затем опять пришлось выбирать, потому что на первом же перекрестке «Хорьх» свернул налево, а «Ситроен» так и продолжал ехать прямо. Краус мне не слишком интересен сейчас, а вот эти трое в серой машине… вот кто они?

Следить было одновременно и просто, и трудно. На пустой улице пришлось отпустить их подальше и видел я лишь задние фонари, что держало в напряжении, потому что машину можно было после какого-нибудь поворота спутать с другой. У каждой сзади два красных фонаря, в темноте не разберешь. Но и вероятность того, что они меня заметят, тоже была невелика. «Ситроен» петлял, иногда между нами вклинивались и другие автомобили, так что прятаться было несложно.

Почему-то я полагал, что «Ситроен» направится туда, в район стекольного завода, но он, добравшись до промышленной зоны, начал забирать правей, куда-то в сторону реки, после чего выехал на длинную улицу Нил-Вэлли, которая дальше, уже в центре, переходит в Гранд-Променад, проходя перед этим насквозь через Маленьких Всех поочередно. Куда это они направились?

Улица тянулась между доками, складами и прочим по левую, речную сторону, и жилыми кварталами справа. В испанском районе сразу стало достаточно людно, потом мы проскочили через Маленькую Италию, после которой «Ситроен» взял еще левей, совсем к реке, запетляв между заборами в узких проездах. Понимая, что поступаю неправильно, я все же прижался ближе, опасаясь их потерять. Не похоже, что они меня заметили.

После одного длинного проезда «Ситроен» резко свернул между высокими заборами вправо, и только этот маневр меня насторожил. Поэтому я не стал сворачивать следом, а подъехал к въезду в переулок бортом. И тут же утопил газ до пола, потому что преследуемая машина стояла в нескольких метрах за поворотом, а из нее выскочили двое.

«Пежо», взревев мотором, двинул дальше, прикрывшись углом забора, и мне показалось, что я услышал пару выстрелов. Машина набирала скорость, а затем в маленькое зеркало я разглядел, как «Ситроен» задом выехал из проулка, развернулся и его фары уставились в мою сторону. Похоже, что они еще и гнаться за мной намерены.

«Пежо» хоть и не мой «Ви-восемь», но разгонялся быстро. Мотор рычал, покрышки заскрипели в повороте, куда я направил машину на слишком большой скорости. Короткий проезд, развилка, я свернул наугад, налево, надеясь, что там не тупик, но тупика не было: длинная улица, вдоль обочины целый ряд грузовиков с крытыми кузовами, на тентах какая-то эмблема.

Затем в зеркале снова показались фары быстро едущего автомобиля. Не отстают, точно решили догнать. Но и не приближаются. «Ситроен» не быстрей, чем «Пежо», и их в машине трое, а я один, да и виляю я все время, стремясь выбраться на прямую и оживленную Нил-Вэлли.

Еще поворот, теперь направо, затем налево, где «Пежо» занесло так, что я испугался за покрышки, не сорвало бы с колес. Двигатель чихнул, глотнув воздуха, но тут же вновь заработал ровно. За следующим поворотом запоздалый грузовик чуть не вылетел мне в лоб, и я лишь чудом увернулся, проскочив мимо на расстоянии ладони. Но в чем-то Иан был прав: управляется эта машина даже лучше, чем мой «Форд», но зато разгоняется похуже.

«Ситроен» не отставал, даже немного подтянулся, похоже, что у них отличный водитель, но пока все равно был далеко. И еще хорошо бы они мои номера не запомнили, они не фальшивые, Иан краденую машину сделал чистой, так что по ним можно выйти на него. Зря я, наверное, полез следить за «Ситроеном», зря.

Вот последний поворот, «Пежо», нагло подрезав шарахнувшийся в сторону и отчаянно забибикавший пикап, вылетел на Нил-Вэлли, и там я свернул налево, на север, стремясь прорваться в даунтаун, где преследовать меня уже не рискнут. Только мысль о номерах все равно из головы не идет, потому что даунтатун даунтауном, но подъехать ближе моим преследователям никто не сможет помешать.

Нет, не годится гнать туда, там даже света слишком много, местами и вовсе как днем светло, поэтому я свернул правей, в Маленькую Италию, надеясь оторваться в поворотах или где-то спрятаться.

Один переулок, другой, улица, снова переулок, опять улица, на которой я справа обогнал трамвай, а когда вернулся в свою полосу, увидел едущую навстречу патрульную машину. Почти сразу завыла сирена, я в зеркало разглядел, как полицейский «Шевроле» резко развернулся, чуть не столкнувшись с несущимся следом «Ситроеном», и у него поочередно замигали красная и желтая фары.

В этот момент я резко свернул направо, в очередной узкий и захламленный переулок, а «Ситроен» с полицейской машиной на хвосте пролетел дальше. Похоже, что им стало не до меня.

Я попетлял по району, потом выехал на виа Гарибальди – главную улицу Маленькой Италии, и поехал в противоположном направлении, снова на север, к даунтауну. Вот теперь можно и выдохнуть, а то такое ощущение, что я даже не дышал во время погони.

Куда теперь? Время еще есть. Что-то подсказало, что сейчас лучше всего найти открытый бар и принять там чего-нибудь для успокоения, но я эту мысль отмел – нехочу встречать Сюзет с запахом спиртного. Поэтому по недолгом размышлении я решил проехать по двум адресам в американском секторе. Просто посмотреть, что там. Как раз времени хватит.

Адрес офиса привел к большому зданию с опустевшей стоянкой перед ним, из чего я сделал вывод, что даже если место и имеет отношение к злодеям, то мне все равно сейчас ничего не узнать. А вот апартаменты, точнее, стоянка за зданием во дворе, одарили сюрпризом. Я нашел там тот самый «Ситроен» с еще горячим мотором и запахом подгоревшего сцепления.

– Вот как, – сказал я самому себе, отходя в тень. – А вы тут квартируете, оказывается.

А что? Между прочим, хорошая идея. До аукциона отсюда рукой подать, совсем рядом, то есть скрыться они могут очень быстро. Отсидеться, пока шум не стихнет, а потом спокойно уехать отсюда. И если это именно они идут тоннелем, то следы как раз с этого направления. То есть еще и спуск в тоннель может быть неподалеку. Они из него выберутся и нырнут в убежище, где и залягут надолго.

У них тут только одна машина? Нет, так не понять, здесь на стоянке их с десяток. Те, что помедленней, можно сразу исключить, я думаю. Равно как и двухместные, но все равно остается… пять, да, пять машин. Переписал на всякий случай их номера, вдруг вот так еще встречу в странном месте?

Кстати, следить за этим домом неудобно, поблизости ни единого кафе или чего-то подобного, а просто люди в машине даже мое внимание привлекут, а мы говорим о профессионалах. И слежку за собой они умеют обнаруживать, я в этом сам убедился. Хотя тут больше моя вина, не надо было в конце так плотно на хвост им садиться.

Ладно, хватит тут крутиться, мало ли. Уезжаю. Уже что-то имею, надо будет передать Жильберу. Номер машины, адрес – не так мало. Плохо, правда, что я их своей слежкой спугнул. Хотя таких «Пежо» в городе много, ничего страшного, а меня самого в темноте они точно разглядеть не могли, это исключено.

19

На следующее утро, несмотря на то что зверски не выспался, потому что расстался с Сюзет возле ее дома в пять утра, все же встал пораньше, привел себя в порядок и добрался до телефона. Дозвонился до Сингера, продиктовал номер машины и адрес для Жильбера.

– Откуда ты это узнал? – спросил он.

– Проезжал мимо офиса Крауса, увидел машины. Немного последил. Да, передай Жильберу, что ребята агрессивные. Заметили слежку и даже преследовали.

– Ты не спалился? – насторожился Сингер.

– Нет, было темно, и я быстро удрал. Но и их самих тоже не разглядел. Трое.

– И ты думаешь, что это именно те, кто… ну, ты понял?

– А кому еще быть?

– Я передам. Пусть хотя бы попробует установить, где они там залегли. Тогда мы что-то сможем сделать в последний момент.

– Именно так я и подумал.

Не просто подумал. Еще и вспомнил про те три килограмма героина, что лежат у Цви. А не получится ли у меня забраться в квартиру и положить их куда-нибудь так, что без подсказки и не найдешь? В вентиляцию, например. Опасно, но… посмотрим. Просто пока посмотрим. Или в офис к Краусу? При этой мысли я усмехнулся. Не думаю, что туда будет так просто попасть. А вот вскрыть «Ситроен» и заложить туда… кстати, совсем несложно. А еще есть Жильбер, который сумеет поговорить правильно с полицией. Да, это мысль. Может, и хорошо, что я тогда не спустил порошок в унитаз.

Спать хотелось отчаянно, поэтому я просидел около часа в кафе «Монпарнас» и влил в себя три чашки крепкого кофе. Вроде бы в голове немного прочистилось. Затем вспомнил о своих планах на «после Сола», поднялся домой и вытащил с собой сумку с пистолетами. Надо еще новые пристрелять заодно.

Когда доехал до дома Сюзет, уже не зевал, сон как-то сошел. Кофе подействовал, наверное. Нажал на клаксон, встав у арки. Сюзет вышла через пять минут. Одета «представительствовать», то есть в строгое платье и шляпку, в руке – маленькая аккуратная сумочка.

– Волнуешься? – спросил я, встретив ее у подъезда.

– Немножко, – кивнула она.

– Все будет хорошо, я уверен. Поехали.

– Ты сегодня выглядишь как банкир, – заметила она.

Верно, я надел костюм из «коллекции Ван Дер Меера».

– Будет проще разговаривать.

– Прекрасный костюм, должна заметить.

Затем всю дорогу Сюзет была молчалива и напряженна. Я отдал ей ее фотоальбом, который она положила на колени и сжимала так, что пальцы белели.

– Не нервничай, ты же выступала на сцене, – попробовал я ее успокоить.

– На сцене я как рыба в воде, а сейчас у меня есть шанс попасть на сцену. Или его нет.

– Все будет хорошо, – не нашелся я сказать ничего умней.

По пути завернули в кафе на быстрый ланч, затем поехали в даунтаун. Там уже выехали на Шестую авеню, и я свернул в правый ряд, высматривая номера домов. Да, вон сорок восьмой, восьмиэтажное здание, выстроенное в стиле ар-деко, с роскошным подъездом. Серьезный офис у Сола, похоже.

В большом мраморном холле нас встретил портье, который сначала позвонил в офис, убедился в том, что нам назначено, и лишь потом направил нас к лифту.

– Пятый этаж, – сказал я лифтеру.

– Добрый день, сэр, – кивнул он.

Лифт плавно и неторопливо поднял нас на пятый, где мы оказались в широком коридоре, устланном синим ковром.

– Туда. – Я свернул налево, посмотрев на таблички с названиями компаний.

Дверь в офис тоже поражала солидностью: красное массивное дерево с «мраморным» стеклом, на стекле надпись: «Лейферман и Партнеры». За дверью, понятное дело, оказалась просторная приемная с широкими низкими диванами, в которой внимание в первую очередь привлекла секретарша – молодая, красивая, с черными волосами, явно только что из-под рук парикмахера.

– Мисс Валери, – она произнесла это с ударением на первом слоге, на английский манер, – и мистер Перра? – Ударение упало так же.

– Именно, – улыбнулся я ей.

– Мистер Лейферман вас ожидает, проходите. – Она встала из-за стола и пропустила нас в кабинет, сплошь увешанный афишами под стеклом, в рамках из мореного дерева.

Доминировал в кабинете огромный письменный стол, ножки которого изображали храмовые колонны, а за столом восседал невысокий, лысоватый, толстый человек с мясистым носом и мешками под глазами, куривший сигару.

– Рад встрече, – демонстрируя радушие, поднялся он навстречу. – Наш общий друг был очень настойчив. – Он ухмыльнулся. – Мисс Валери. – Он протянул руку Сюзет и при этом не переврал фамилию. – Пол? Могу я вас так называть?

– Разумеется. – Я пожал протянутую руку.

– Зовите меня просто Сол, для друзей я всегда Сол. – Он вернулся за стол. – Присаживайтесь. Чего-нибудь выпьете? Воды? Виски? Бренди? Мисс Валери?

– Я воды, – тихо ответила Сюзет.

– Не робейте, старина Сол не кусается. – Он расплылся в улыбке. – Я даже сейчас вижу, что вы точно похожи на танцовщицу, так что разговор у нас сложится. Пол?

– Немножко бренди с удовольствием.

– Присоединюсь. – Он нажал кнопку на деревянном ящике, стоявшем на тумбочке рядом со столом, который откликнулся хрипло-искаженным голосом секретарши.

– Бриджит, принеси нам два бренди и воду со льдом, – сказал Сол и сразу отключился. – Как дела у Харри? – Я даже в первый момент не понял, что он имеет в виду Сингера.

– Как обычно, у него ничего не меняется. Он вас рекомендовал как самого лучшего агента в городе.

– Это так, – не стал скромничать Сол. – Лучше меня нет никого – ни в клубах, ни в театрах, ни в кабаре. Вы пришли по правильному адресу. Мисс Валери, у вас, как я вижу, на коленках альбом? Могу я посмотреть?

– Да, конечно! – спохватилась она.

Сол тут же углубился в фотографии, затем, подняв голову, спросил:

– Вы работали только в «Крейзи Хорс»?

– Да, два года, после школы танцев.

– Хорошее место, – кивнул он. – И фото выглядят впечатляюще. Кордебалет? И место ищете в кордебалете?

– Пока да. – Сюзет явно начала набираться уверенности, когда разговор перешел на работу.

– Пока? – Сол хмыкнул. – Это правильный подход. И старине Солу неинтересно работать со старлетками, предпочитаю звезд. Надеетесь стать звездой?

– А как же иначе?

– Похвально. – Он продолжил листать дальше. – Красивая девушка, хорошо выглядите в гриме… прекрасное тело… отличные ноги. Все задатки. – Он снова ухмыльнулся, затем затянулся сигарой. – Давайте думать, как нам лучше поступить.

В этот момент открылась дверь, вошла Бриджит с подносом: на нем стояли два больших бокала, в которых на самом дне плескался бренди, и высокий стакан воды со льдом.

– Вода? – Она сразу посмотрела на Сюзет.

– Да, спасибо.

Бренди она расставила без вопросов и удалилась, покачивая бедрами. Скорее даже виляя задом. Интересно, для кого это было? Для босса?

Я взял свой бокал, покрутив в ладони, давая напитку согреться. Запах отличный, точно не из дешевых. Именно коньяк, просто для американцев все бренди.

– Вы потеряли место в кабаре из-за травмы? – спросил Сол. – Верно?

– Да, вывих. Сейчас я в полном порядке, постоянно практикуюсь.

Сол задал еще с пару десятков вопросов, подчас совершенно неожиданных, затем вдруг повернулся ко мне:

– Пол, старина, давайте мы сделаем так: вы немного посидите в приемной и почитаете журналы, а я поговорю с мисс Валери. Мне важно видеть, как она без вашей поддержки себя ведет. А потом уже подождет она, а мы поговорим с вами. Идет?

– Без проблем. – Я поднялся, подхватив со столика свой бокал. – Отличный коньяк, кстати.

– Это точно. – Он воздел в небо дымящуюся сигару. – Я его большой любитель.

Бриджит в приемной мне чарующе улыбнулась, но затем вернулась к письму, которое она печатала на машинке. Я уселся на диван, закинув ногу на ногу, и взял со стола первый попавшийся журнал, открытый на середине.

Ага… «Двенадцать ценных советов женщинам, желающим добиться успеха в новом знакомстве». Интересно, интересно…

Совет первый: «Мужчины не любят девушек, которые просят носовой платок, чтобы стереть помаду. И всегда наносите косметику, когда он вас не видит». Вот как… так, а второй… «Не принимайте неизящных поз, когда сидите. Старайтесь не показывать, что вам скучно, даже если вам скучно на самом деле. И если вы жуете резинку, старайтесь делать это тихо, не раскрывая рта».

Да, с этим соглашусь: чавканье резинкой должно разрушить тонкий флер очарования. Мудрый совет. Я покосился на Бриджит. Жует, но тихо.

«Никогда не болтайте с кавалером, когда танцуете. Он хочет танцевать, а не говорить».

Хм… наверное. Никогда не задумывался.

«Никогда не обсуждайте и не описывайте свое новое платье на свидании. Говорите о том, о чем ему хочется говорить».

Возможно, возможно. Сюзет со мной платья не обсуждает. Но я готов с ней говорить о том, о чем ей хочется. Где я не прав?

«Если вам нужно носить бюстгальтер – носите, но не натягивайте блузку, запихивая полы под пояс. И будьте уверены, что ваши чулки не перекручены».

Я покосился на ноги Бриджит, которые видны под столом. Вроде не перекручено ничего, а насчет блузки не скажу, она в платье.

«Не пользуйтесь зеркалом в машине для того, чтобы подправить макияж. Это раздражает вашего кавалера, который вынужден оглядываться во время движения».

Да, меня это раздражает, согласен. Но не сильно.

«Не надо стараться приласкать вашего кавалера на публике. Это свидетельство дурного вкуса, а также может оскорбить и унизить его».

Тут бы разъяснить, что имеется в виду под «приласкать». Впрочем, я могу чего-то не знать.

«Не будьте сентиментальной. Не добивайтесь чего-нибудь слезами. Мужчины не любят слез, особенно на публике».

Вот это да, разумный совет. Даже вспоминается одна подружка, очень недолгая, которая пыталась слезами чего-то добиваться. Мы встречались около двух недель.

«Не обсуждайте с официантами, как вы весело проводили время раньше. Мужчине требуется ваше безраздельное внимание».

Здесь хочется больше подробностей. С кем именно проводили время и участвовал ли в этом мужчина, нуждающийся во внимании прямо сейчас? Если обсуждать с официантом, как веселилась с кем-то еще, возможно, кавалер огорчится.

«Одевайтесь в своем будуаре. Будьте уже готовы, когда кавалер за вами заедет. Встречайте его с улыбкой».

На фото кавалер в костюме с тоской смотрит на то, как дама пристегивает чулок. Наверняка одевается, потому что, если бы она раздевалась, вид у джентльмена был бы повеселей.

«Не пейте слишком много, не теряйте достоинства. Некоторые женщины во хмелю выглядят умней, но большинство все же ведет себя глупо».

Не стану спорить. Если только с «выглядят умней».

«Не заигрывайте с другими мужчинами. И последней соломинкой может стать то, что вы отключитесь от обилия выпивки. Тогда вы рискуете тем, что он вам больше никогда не позвонит».

Вот уж действительно воистину мудрый совет.

– Еще бренди, сэр? – спросила Бриджит, показав на мой опустевший бокал.

– Спасибо, достаточно, – улыбнулся я ей, получив встречную улыбку.

Интересно, Бриджит отключается от обилия выпивки? Нет, наверное. Или делает это, когда никто ее не видит.

Я еще полистал журналы, затем дверь кабинета открылась. Сол выпустил Сюзет, выглядящую вполне довольной, и жестом пригласил меня.

– Присаживайтесь. – Он кивнул на кресло и сам сел на другое напротив, уже не за стол. – Я не хотел, чтобы девушка смущалась, иногда я вынужден задавать слишком прямые и слишком подлые вопросы. Но это важно. Труппы кабаре и клубов только с виду такие праздничные, на самом деле нравы там как в волчьем питомнике. – Он усмехнулся. – Теперь о самом главном…

Он затянулся сигарой, а я выжидательно посмотрел на него.

– Я пока не могу сказать, насколько у меня все получится. Выглядит девушка прекрасно, возраст перспективный, определенный опыт работы у нее есть. Я сегодня назначу ей встречу с одним парнем, который рулит шоу в «Высоких звездах», знаете такой клуб?

– На Гранд-Променаде?

– Он самый. Отличный клуб, работа там никогда не повредит репутации ни одной танцовщицы. Он ее посмотрит, скажет мне, что думает. Если она танцует на уровне «Крейзи Хорс», то работа ей обеспечена. В кордебалете. Но это не все.

– Что еще?

– Смысл работы агента – создавать звезд. Чем больше она зарабатывает, тем больше зарабатываю я. Но будущих звезд я ищу и нахожу сам. Мисс Валери я не нашел, наш общий друг попросил встретиться с вами, поэтому мне трудно сказать, как она работает на сцене. И мне сложно принять решение инвестировать в нее.

– Что нужно сделать?

– Инвестировать. – Сол развел пухлыми руками. – В пару часов работы балетмейстера, который проверит ее способности. Может быть, в уроки танцев. В гардероб. В приличный адрес. Будущая звезда не должна вызывать сомнений в том, кто она. И если начну инвестировать я, то верну с нее все с большими процентами. А если мисс Валери ваша девушка, то, как я полагаю, она получит бесплатную поездку на вершину.

– Я готов, – ответил я немедленно.

– Тогда мы сразу и начнем. Выписывайте чек на пятнадцать фунтов, и я назначаю ей встречу с Томом Харли, слышали о нем?

– Нет, я всегда был очень далек от этого бизнеса.

– Том преподает танцевальное искусство. – Сол откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу, открыв пестрый носок. – Он приехал из Нью-Йорка, где учил в студии самого Артура Мюррея. Почти все нынешние звезды учились у него. Сам факт, что он кого-то взял, уже свидетельство того, что первый отбор пройден. Но он берет за годовой курс как хороший университет. Обычно плачу я, но… и если он возьмет мисс Валери, то приготовьтесь заплатить сотню фунтов. Девочки из кордебалета редко делают больше двух сотен в год, так что сами видите. Им это не по карману без чьей-то помощи.

– Это прекрасно, – закивал я. – Только мне проще заплатить наличными. Как вы на этот счет?

– Никакой разницы, давайте, я дам вам расписку.

Я выудил из кармана бумажник и отсчитал три пятифунтовые банкноты. Сол с довольной улыбкой убрал их себе в карман.

– Завтра Бриджит составит агентский контракт, мисс Валери должна его подписать. Она же назначит время у Тома Харди, позвонит вам. Куда можно позвонить?

Хм… вот тут он меня поймал. Если я выдам «Отель Жозефин», то рискую вскрыть свое убежище. Не годится. Придется… придется переночевать у себя. Номер Сюзет тоже не слишком подходит, туда можно не дозвониться.

– Может быть проще, если я позвоню ей сам? Я не сижу дома и офиса у меня нет, застать сложно. А Сюзет работает.

– Моя карточка, – он достал чехол для визиток из страусиной кожи и выудил из него карточку. – Все равно сначала подключитесь к Бриджит. Позвоните часа через три, тогда все будет готово с гарантией. Но потом мисс Валери нужно будет иметь постоянный номер, это важно. Договорились? – Сол поднялся и протянул мне руку.

Все, аудиенция закончена. Мы попрощались. Но все же я задержался на минуту, спросив:

– Сол, а как обычно ваши протеже зарабатывают на жизнь, пока учатся, например?

– Я посылаю им чек. На девять фунтов каждые две недели. Жалованье секретарши. Или секретаря, если это парень.

– А если я оставлю аванс наличными, вы сможете посылать ей чек от своего имени?

Сол понимающе усмехнулся.

– Довольно благородно с вашей стороны, старина. Нет проблем, мне даже лучше, могу отнести на расходы немного больше. Что-то еще?

– Аренда квартиры.

– Давайте тогда сто фунтов сразу. – Он ухмыльнулся. – И я буду высылать счета лично вам.

Я вновь полез в карман и отсчитал двадцать пятерок. Не могу сказать, что я не планировал чего-то подобного заранее.

– С вами приятно иметь дело, Пол. – Он провел меня до двери.

– Он так и сказал? – Сюзет отчаянно мне не верила.

Мы сидели в машине на стоянке, оба в надеждах. Сюзет услышала предложение Сола в моей версии и пришла в восторг, а я нашел способ помочь Сюзет так, что она этого не заметит.

– Так и сказал. Место в кордебалете никуда не денется, но сначала покажись этому самому Харли. И если он скажет, что ты подходишь, Сол оплатит твое обучение, – вдохновенно врал я.

– Зачем это ему?

– Он на этом зарабатывает, – засмеялся я. – Процент со звезды куда больше, чем процент с жалованья девочки из кордебалета. А из-за того, что за нас просил общий друг, он решил сначала попробовать поднять тебя на другую ступеньку. И ты ему понравилась, похоже.

– И что потом?

– Потом ты подпишешь с ним контракт. Завтра. После встречи с Харли, если он тебя возьмет. Потом тебе придется переехать в квартиру с телефоном и много чего еще.

– У меня нет денег на аренду своей квартиры. – Она возмутилась.

– Я же сказал, Сол платит, ты должна соответствовать образу. Гардероб, квартира. Ты машину водишь, кстати?

– А это зачем?

– Просто так, я выпил два бренди.

– Мой папа был таксистом, я уже в четырнадцать лет водила.

– Тогда пересаживайся за руль.

– И куда мы едем? – спросила она с подозрением.

– Стрелять на свалку. Помнишь дорогу?

– Мы будем сейчас стрелять? – поразилась она. – Как это связано?

– Никак. У меня два новых пистолета, и мне не терпится их опробовать. Ты не против?

– Ни капли.

– Тогда поехали, – пожал я плечами. – Ты же сегодня не работаешь?

– Нет, мы же не знали, когда все закончится.

– Вот и отлично.

Водить она умела, верно. Не гонщик, ехала даже медленно, но очень аккуратно, страшно мне не стало ни разу. Дорогу тоже подсказывать не пришлось. Мы пересекли американский сектор, выехали на окраину, и там Сюзет безошибочно нашла дорогу на автосвалку.

Хэнка у ворот не было, только собаки в вольере, поэтому мы проехали дальше, на звук, туда, где работал гидравлический пресс, превращавший битые и старые машины в кубы металлолома. Там его и нашли, в компании здоровенного парня в грязном комбинезоне, стоявшего у трактора.

– А, кого я вижу, – помахал мне рукой Хэнк. – Вернулись?

Я выбрался из машины, пожал обоим руку, затем отдал Хэнку и парню по фунту. Днем такса менялась в сторону увеличения.

– В дальний конец езжайте и смотрите, в какую сторону палите. – Хэнк показал рукой, куда ехать.

В дальнем конце территории было что-то вроде площадки для разворота, там мы и остановились. Со всех сторон возвышалась настоящая стена из сплющенных машин, и там же я нашел целый запас банок и масляных фильтров, по которым стрелял раньше. Некоторые еще вполне годились для использования.

Снял пиджак, бросив его на спинку сиденья, закатал рукава, убрав запонки в карман брюк, распустил галстук. Решил, что в данном случае Сюзет простит меня за распущенный вид. Она и вправду внимания не обратила.

– Ого! – сказала Сюзет, когда я разложил на крыше машины пистолеты из сумки. – Зачем тебе столько?

– Нравятся, это хобби, – пожал я плечами. – Вот к твоему еще коробка патронов, попрактикуйся. – Я вскрыл упаковку двадцать пятого калибра.

Я почему-то думал, что у нее «маузера» с собой не окажется, но Сюзет тут же вытащила его из сумочки.

– А этот здоровенный пистолет, – она показала на «магнум», – почему такой большой?

– Патрон мощный. Хочешь попробовать?

– А я смогу?

– А мы посмотрим. Давай сначала я проверю. Думаю, что будет очень громко.

С первым же выстрелом из «смит-вессона» я сразу поверил, что патрон мощный. И грохнуло, и отдачу почувствовал. Сюзет ойкнула и закрыла уши. Я дострелял барабан, снарядил снова. Револьвер был еще и точным, целиться легко. А пули пробили блок цилиндров старого «шеви», в который я палил. Потом для сравнения взял «кольт 38 супер», отстрелял из него магазин, целясь туда же, посмотрел… вообще-то одно и то же получается. Но пистолет компактней и перезаряжается быстрей, а вот из револьвера я попаду куда верней: и прицел лучше, и ствол длинней.

Сюзет стреляла тоже из своего, потом после меня из нового «сэведжа», а затем выпустила магазин из нелегального «вальтера», с которого я предусмотрительно скрутил глушитель, и сказала, что ей он показался удобным, а отдача легкой. Кстати, в магазине я такой «вальтер» в продаже видел. Вообще эти новые пистолеты с самовзводом очень неплохи, особенно для неопытного стрелка. Из них первый выстрел можно сделать как из револьвера, не пользуясь предохранителем, а из ее «маузера» так не получится. Но ее пистолетик легко спрятать в любой сумочке: он меньше и легче.

– Поль, – вдруг сказала она, когда мы отстрелялись и я взялся прямо на месте чистить ее «маузер». – Скажи мне честно, хорошо? Чем ты занимаешься?

– Я не гангстер, если это тебя интересует, – не нашелся я с прямым ответом. – Не грабитель.

– Я не спрашивала, кто ты «не», – вздохнула она. – Ты и не молочник, и не машинист паровоза, и не директор банка, и не актер, и не… мне продолжать? Ты уже знаешь обо мне все. А я не знаю о тебе ничего. Или ты хочешь меня удержать, или продолжаешь перечислять все возможные «не».

Вот так. Рано или поздно этот вопрос должен был возникнуть, я не сомневался в этом ни минуты. И на него нужно давать прямой ответ. Я по глазам ее вижу, что Сюзет просто уйдет, если я не скажу правду. Может быть, узнав эту самую правду, она уйдет тоже, но без нее я потеряю ее уже сегодня и навсегда. И проблема в том, что я до сих пор никому не говорил о себе правду, кроме тех нескольких людей, кто и так все знает.

Выбирай. Выбирай прямо сейчас.

– Сюзет, – вздохнул я. – Я взломщик.

– И что ты взламываешь? – Она посмотрела мне в глаза.

– В основном плохих людей. Очень плохих. С плохими деньгами. Поэтому я не чувствую себя преступником.

– Расскажи, наконец, о себе.

– А обо мне совсем немного. – Я усмехнулся. – Родился в Париже, папаша был профессиональным мошенником, покончил с собой при аресте. После школы ушел в Иностранный легион, повоевал в Магрибе. Потом вернулся, покрутился во Франции и переехал сюда. И здесь живу взломами всяких… даже трудно слово подобрать… – я щелкнул пальцами, – всяких мест, где хранятся преступные деньги.

– А если тебя на этом поймают? Или найдут потом?

– Ну, я хорошо стреляю. – Тут я засмеялся. – Ты сама видела. И обо мне почти никто не знает, я не общаюсь… с преступным миром. Но если все же поймают, то будет очень плохо. Но для этого нужно поймать. То есть кто-то меня должен выдать, а пока выдавать было некому. Зато меня никогда не ищет полиция.

– Почему? – удивилась Сюзет.

– Потому что эти люди туда не обращаются. Я же сказал, что у них плохие деньги.

– А зачем это тебе?

– Зачем? – Я задумался над ответом. – Ну, во-первых, это неплохой доход. Во-вторых… во-вторых, это приключение. Я ушел в легион за приключениями, и сейчас они часть моей жизни.

– А прекратить эти… приключения… ты не можешь?

– И чем заняться?

– Если у тебя есть деньги, то ты можешь найти чем заняться, – вполне резонно возразила она.

Деньги у меня есть. Пусть в Швейцарии, но есть. И той пары тысяч фунтов, что осталась у меня после налета на контору «Кабана» Пачетти, мне хватит, чтобы открыть, например, бар в хорошем районе. Но готов ли я управлять баром? Вот в этом я не уверен.

– Я думаю об этом, – ответил я. – Честно.

– И долго намерен думать?

– Недолго. Скоро приму решение. Это зависит… от ряда вещей.

– Каких?

– Сюзет, я тебя люблю, – сказал я совершенно просто. – На самом деле люблю. Но есть знания, которые опасны сами по себе. Давай так: я не буду рассказывать тебе то, что может навредить тебе, мне или другим людям. Но самое позднее через две недели я приму решение и скажу тебе о нем. И если я перестану заниматься тем, чем занимаюсь сейчас, то нам и не потребуется это обсуждать. Хорошо?

Она подошла вплотную, поднялась на цыпочки и поцеловала меня в губы. Затем сказала:

– Я рада тебя любить. Но я боюсь любить человека, которого почти не знаю. Я не буду тебя ни о чем спрашивать до тех пор, пока ты не решишь. Но потом я снова подумаю, стоит ли нам быть вместе. Но пока я с тобой.

И теперь уже я ее поцеловал. Всерьез, по-взрослому.

На обратном пути я посмотрел на часы и решил, что пора звонить Бриджит. Пока Сюзет в нетерпении переминалась у машины, я выяснил, что Харли ждет ее завтра в десять утра у себя в классе, а контракт будет готов к вечеру. О чем я Сюзет и известил.

– Я боюсь. – Она даже лицо руками закрыла. – Я боюсь, что он посмотрит на меня и скажет, что нечего и время тратить. Поль, ну какая я звезда? Я же только в кордебалете выступала.

– Все звезды начинали с кордебалета. Не бойся, все будет хорошо. Увидишь.

Хоть бы и вправду так вышло. Я ведь сам никогда не видел Сюзет на сцене, только фотографии в альбоме. Да, там она выглядела восхитительно, но в ряду других девушек, синхронно повторяя движения. А что делает одних из них примами, а других так и оставляет в общем ряду? Не знаю. Сол знает, Харли этот знает, а я не знаю. Откуда мне знать?

– Не трясись. Я заеду в половине десятого, мы позавтракаем…

– Нет-нет! – Сюзет буквально подскочила. – Я не хочу, чтобы ты там был, мне свидетели позора не нужны.

– Я буду неподалеку и встречу тебя после. Но одну не отпущу, я сам изведусь. Ты выйдешь и сразу мне все скажешь.

– Хорошо. – Сюзет буквально выдохнула это слово. – Но если я провалюсь…

– Не про-ва-лишь-ся, – произнес я по слогам. – Я верю в тебя, я просто это чувствую. Говори, куда едем сегодня?

– Мне сегодня нужно выспаться и подготовиться. Поэтому лучше домой.

– Хорошо. Тогда ты веди.

– Нет, ты, у меня от нервов руки трясутся. – Она обхватила себя руками за плечи.

В общем, я отвез ее домой, с дороги позвонил Сингеру, чтобы узнать, что от Жильбера пока нет никаких новостей, а потом поехал в отель, где перечистил все оружие, из которого стреляли, попутно читая объявления в газете. Нужно найти хорошую квартирку в районе Латинского квартала. Все же это самое лучшее место во всем французском секторе, ей там понравится.

20

С утра Сюзет была, к радости моей, решительна и собранна. Я принял ее сумку, забросил на заднее сиденье и погнал «Пежо» в американский сектор, на Бродвей, к самой границе с даунтауном. В дороге старался болтать о чем угодно, только не о предстоящей встрече с Харли, чтобы у девушки нервы снова не расходились.

Студия занимала первый этаж очень приличного здания, и солидность бронзовой вывески подействовала на Сюзет, как мне показалось, подавляюще. Но она держалась.

– Иди завтракать куда-нибудь, я тебя потом найду, – сказала она в дверях.

– Я буду там, – я показал на дайнер через дорогу, – пока газеты почитаю.

– Хорошо, иди, не вздумай пойти за мной.

Я лишь показал большой палец и направился через дорогу. Мы с ней так и не позавтракали, она сказала, что я с ума сошел, ей сейчас танцевать, а я не ел дома, потому что планировал сделать это с ней. Так что заказал в дайнере блинчики с яблочным сиропом, уже каирскую разновидность традиционного блюда, которое едят с кленовым, много кофе и заодно купил газет в автомате. Ждать так ждать.

В ресторанчике народу хватало, несмотря на рабочий час. Но здесь вокруг места больше богемные, работают кто как, так что неудивительно. Шум голосов, пахнет выпечкой и кофе, две официантки едва успевают обслуживать все столики. За стойкой на высоких табуретах целый ряд мужчин в костюмах и в шляпах, и все как один с газетами.

Поймал себя на том, что читать не очень получается, что-то я нервничаю больше, чем сама Сюзет. Хоть подглядеть как-то краем глаза, как там у нее дела. И на сколько этот экзамен вообще затянется? Иногда казалось, что слышу музыку с той стороны улицы, которая время от времени прорывается сквозь шум проезжающих машин.

– Еще кофе? – подошла официантка с кофейником.

– Да, пожалуйста.

Мерзкий тут кофе, но другого нет. Ладно, все же что в газетах? Олимпиада в Берлине, уже скоро. Радиокомпании обещают освещать ее в прямом эфире. Чем ближе к Олимпиаде, тем больше о ней пишут, понятное дело. А мне совсем неинтересно. Что в криминальных новостях? Затишье в городе, ничего особого не происходит. Война между сицилийцами и корсиканцами стихла все же. Договорились как-то?

Скандал с абвером затихает, уже ничего не пишут. Журналисты как младенцы: дольше пяти минут в памяти ничего не держат. Может, все же попытаться героин Краусу в офис подкинуть и вызвать полицию? Полиция в германском секторе, к слову, шуток не понимает. Там и продажности куда меньше. Нет, рискованно, наверняка могут быть сюрпризы. Краус догадывается, что я здесь, и понимает, что у меня главный козырь – умение куда-то забраться и там что-то открыть.

Так, объявления. Может, ей поискать квартирку не во французском секторе, а поближе к занятиям? Нет, Сюзет совсем француженка, она от местной кухни с ума сойдет. И особенно от этого кофе. Я бы тут сам не выдержал долго. Я как минимум пять подходящих объявлений нашел в Латинском квартале, лучше места в городе нет. А не поменять ли и мне квартиру все же? На всякий случай? Наверное, это даже неплохая идея.

Гадкий кофе. И какая это уже по счету чашка? Четвертая? Что-то много получается, особенно подряд.

В соседней кабинке разместилась шумная компания каких-то женщин. Вроде бы не домохозяйки встретились поболтать, где-то работают, а вот не могу определить типаж. Для продавщиц одеты слишком хорошо, для секретарш их много, для тех, кто занимается в танцевальной студии, комплекция не очень подходит. Впрочем, не важно, мне никакой разницы.

Может, вместо кофе воды попросить со льдом? Нет, пью уже, что теперь.

Когда Жильбер вычислит Шаплена? Не может не вычислить, я уверен, он с такими делами всегда справляется. Может, пока позвонить Сингеру, телефонная кабинка в дайнере есть. Пожалуй, так и сделаю.

Нашарил в кармане монеты, зашел в кабинку, плотно затворив за собой дверь, дозвонился в магазин. Сингер ответил, что Жильбер пока не звонил и телефон его офиса не отвечает. Совсем в делах, наверное. Ладно, подождем.

Вернулся за столик допивать уже холодный кофе, может, газету почитаю еще. В какой раздел я еще не заглядывал? А, выставка же сегодня открывается в Вернисаже! Совсем об этом забыл. И что мне по этому случаю делать? Не знаю. Ничего не смогу, пожалуй. Это последнее место, где мне следует появляться. Наверняка будет и Марго, и весь круг ее общения.

Кстати, только сейчас обратил внимание – выставка закрывается за день до аукциона. Это что-нибудь означает или нет? Я сначала подумывал, что боевики НКВД приедут вместе с выставкой, но теперь в этом очень глубоко сомневаюсь. Краус наврал, нет тут никаких большевиков, это именно немцы нацелились грабить аукцион. Шаплен – да, человек Крауса, но он необязательно должен ждать конца выставки, он в любой момент может исчезнуть. Хотя бы просто изменив внешность, заговорив на своем «королевском английском» и сменив комплект документов. Ему даже уезжать из Зоны Большого Каира не нужно.

Мне кажется, что они создают из выставки какую-то приманку, ложный след. Но это именно кажется.

А еще у Крауса могут быть Камни Силы. Я только сейчас об этом подумал. К счастью, ни один камень не дает дара ясновидения, а то бы они меня давно вычислили и покарали за Отто с китайцами, но вот камень как у человека из Роттердама – почему бы и нет? Вполне может быть. И они точно так же могут отключить охрану аукциона.

Интересно, а есть какие-нибудь камни, которые способны уберечь от такого? Если есть, то они наверняка установлены там. А из нас никто пока об этом не подумал. Вот интересно как получается… или все же роттердамские хасиды знают больше, чем мы, про устройство аукциона? Мне так думать спокойней. А то столько трудов и затрат на подготовку, и все может пойти прахом. И столько проблем.

Но вообще люди мало знают о свойствах самых больших камней. Лично я знаю лишь то, что самые крупные способны вмещать в себя такие силы, которые и не снились никому. Не зря же война остановилась, когда вроде бы Антанта уже побеждала. И опять же говорят, что кто-то, чуть ли не жрецы Силы, намеренно передали камни воюющим сторонам, чтобы остановить всемирную бойню. И война остановилась. А вот что это были за камни – до сих пор тайна для всех.

Не думаю, что нечто подобное доверили Краусу, но вот камни вроде как у Антенуччи у них быть могут. А у нас их нет.

Сюзет! Вышла из двери, смотрит в эту сторону. Я подскочил, сгреб газеты со стола и, оставив деньги с запасом, чтобы по счету заплатить, бросился к выходу. Пришлось ждать светофора, пропуская машины. Пока ждал, буквально на месте подпрыгивал. И никак не получается разглядеть, довольный у нее вид или нет.

Все, зеленый, я перебежал Бродвей, встретившись с ней на противоположной стороне.

– Как? Что?

– Он сказал, что я принята. – Сюзет вздохнула. – Еще сказал, что сам позвонит Солу.

Я приобнял ее за плечи.

– Ты не выглядишь довольной.

– Я устала, – кивнула она. – Я так волновалась, что сейчас, кажется, упаду в обморок.

– Кофе?

– Кофе, – кивнула она. – Только нормальный кофе, не здесь. И что-нибудь к кофе. Поехали во французский сектор.

В машине она разболталась. Описала Харли как маленького сухощавого мужчину ростом примерно с нее саму, очень вежливого и приятного. Он занимался с ней сам, заставляя повторять его па, много выспрашивал, они танцевали в паре, даже заставил подпевать музыке. А потом сказал, что будет рад видеть ее на своих классах.

– Я не верю в то, что у меня получилось. – Она почти простонала. – Так не бывает. Я хотела просто в кордебалет, а тут…

– Ты будешь звездой, уверен. Просто приготовься к тому, что это случится не завтра.

– Я знаю. – Она отмахнулась. – Но я сразу смогу рассчитывать на вторые партии, а это совсем другое, там и до примы уже недалеко.

– Пьем кофе, затем едем за контрактом. Не забыла?

– Я уже ничего не забуду! И спасибо! – Она вдруг бросилась целоваться, причем так, что я чуть руль не выпустил.

– Тише! Сумасшедшая. А то мы так никуда вообще не доедем, кроме как к Хэнку на свалку. А нам еще квартиру тебе искать сегодня, я нашел несколько мест по объявлениям.

– А Сол уже сегодня заплатит?

– Сол заплатит позже, мы просто найдем место и дадим аванс. Зачем терять время? А так он тебе еще и чек будет присылать раз в две недели.

– Что за чек?

– А ты как думала? Девять фунтов каждые две недели.

– И как я это потом верну?

– Прочитаем в контракте. И будем ругаться до хрипоты по поводу его содержания.

В этот день мы сделали все. Заехали к Бриджит и прочитали прямо в приемной контракт, который оказался не очень сложным. Сол претендовал на долю в доходах и возмещение предварительно понесенных расходов «согласно графику, который будет определен позднее согласием сторон», то есть уже прикрыл от Сюзет тот факт, что плачу я. Со своей стороны он обязался подбирать самые выгодные ангажементы, вести за Сюзет переговоры и отстаивать ее интересы, и все подобное. В общем, подводных камней в контракте я не заметил, даже срок был разумным – пять лет, с возможностью продления.

Сол даже был настолько любезен, что оставил у Бриджит конверт с чеком на восемнадцать фунтов – «двухнедельное содержание и аванс на обустройство», как было на конверте написано, отчего Сюзет пришла в полный восторг, а я похвалил себя за сообразительность. С этого момента ее подозрения улеглись, и мы уже совершенно спокойно поехали по объявлениям.

Квартиру нашли, она была третьей в списке. Три квартала от меня, шестиэтажный дом, третий этаж. Прихожая, слева дверь в ванную, небольшую, но чистую и новую, а прямо жилая комната с кухонным уголком и даже с перегородкой. Небольшая, но очень приличная спальня. Радио, телефон. Линия, правда, разделена с соседней квартирой, но подслушивать соседи не могут. Вся мебель новая, это хороший район и не дешевая квартира для своего размера. За нее просили четыре фунта в месяц. Сол полагал, что его подопечные способны выдержать подобные траты из своей «стипендии», но Сюзет верила, что это все отдельно, надо лишь сообщить адрес в его офис.

Пока Сюзет осматривалась и разговаривала с менеджером, я ненадолго отлучился, проехал мимо своей квартиры, убедившись, что ее не сожгли, затем с уличного телефона снова позвонил Сингеру. Тот сказал, что Жильбер пока не объявлялся. Черт, что-то надолго он пропал. Совсем завяз в слежке? Плохо, что у него даже секретарши не было: если он из своего офиса ушел, пока не вернется, с ним не поговоришь.

Потом Сюзет уже из квартиры позвонила во «Фламинго» и сказала, чтобы на нее не рассчитывали, она нашла другую работу. Контракт там никто из девушек не подписывал, так что никто не удивился и не разозлился.

– Когда ты переезжаешь? – спросил я после того, как она повесила трубку.

– Завтра. Сегодня поговорю с мамой, все расскажу, соберу вещи. Только ты за мной не заезжай, пожалуйста, а то потом весь двор болтать будет, что я уехала к любовнику на содержание.

– Я не любовник, – усмехнулся я.

– Зато я тебя лю-блю. – Она снова меня поцеловала. – Это больше, чем любовник. Не заезжай, в общем, хорошо?

– Я понял. Здесь помогу носить вещи.

– У меня немного вещей, все влезет в один чемодан. Не беспокойся. Тебе позвонить можно вообще? – вдруг, словно удивившись своей мысли, спросила она.

– Можно. Только меня там зовут по-другому. И в любом случае я дома почти не бываю.

– А почему по-другому?

– Для сохранения тайны. На самом деле я живу здесь, в трех кварталах, но пока…

– Скрываешься? – улыбка сошла с ее лица сразу.

– Не совсем. Просто предосторожность. Про меня никто не знает именно потому, что я осторожен. Тебе ничего не грозит. Кстати, оставить тебе машину?

– С ума сошел? Еще и свою машину? Меня в районе утопят в сплетнях.

– Она не моя. Моя в ремонте, – упредил я следующий вопрос. – Эту у хозяина гаража взял напрокат. Ничего преступного.

– Тем более. Давай ее ночью у нас украдут. Или проткнут колеса. И потом еще все соседки утопят меня в сплетнях, как в болоте. Такси вызову, не волнуйся ты так за меня.

– Тогда пошли сегодня ужинать?

– Ты точно издеваешься, – вздохнула она. – Если я намерена танцевать, то про ужины следует забыть. Про большие, во всяком случае.

– Можешь небольшой, но мы после того кофе так и не ели. А уже вечер.

– Поешь сегодня сам, – сказала она. – А пока просто отвези меня домой, если тебе не сложно. Мне еще собираться. И звони мне завтра… вот в час звони, хорошо? Тогда я поем с тобой.

– А когда у тебя начинаются классы?

– С понедельника, как он сказал.

В общем, я просто отвез Сюзет домой, поцеловал, и мы расстались до завтра. А я поехал обратно, просто донельзя довольный своим хитроумием. Правда, потом решил, что надо бы Солу полный аванс завезти, на весь год вперед, потому что скоро аукцион… и кто знает, чем он для меня закончится. И поздно уже уходить во владельцы бара, меня сейчас не поймут.

А потом можно и подумать. Может, тогда и денег очень сильно прибавится.

Остановившись, снова набрал Сингера, и тот снова сказал, что Жильбер не объявлялся. И вот это уже становится странно, потому что у нас договор о том, что раз в день он должен выходить на связь. Даже если новостей нет, то так и говорить. И он всегда это правило скрупулезно соблюдал. Он хоть и француз, но педант, почти как немец. Не случилось ли с ним чего? С очень опасными людьми мы имеем дело. Я на своей шкуре чуть в этом не убедился совершенно предметным образом.

Дома все же беспокойство одолело, ни на чем не получалось сосредоточиться. Не удержался, спустился вниз, позвонил Раулю, застал дома.

– Можешь заехать за мной?

– Что случилось?

– Не случилось. Но мне бы хотелось прокатиться в одно место, и не одному. И не налегке.

– С большими инструментами?

– Нет. Но с серьезными.

– Что будем делать?

– Поездим, посмотрим.

– Через полчаса подъеду.

– Буду ждать на улице.

Затем попытался дозвониться Сингеру, но ни Джимми, ни Сингера я на месте не застал, а затем позвонил Иану, и вот Иан оказался у себя в гараже.

– Угол Двадцать пятой, возле кафе «Монпарнас», бери такси и подъезжай тяжелым, – сразу сказал я.

– Может быть шум?

– Может. Не знаю. Просто приезжай.

– Без такси обойдусь, Денни меня подвезет. – Иан назвал одного из своих мастеров, молодого рыжего парня с круглым лопоухим лицом. – Скоро буду.

– Давай побыстрей.

Собрался, прихватив «сэведж» и все четыре магазина к нему. Должно хватить, если что пойдет не так. Потом, вспомнив погоню на машинах, передумал и заменил его на 1911. «Тридцать восемь супер»: мотор пробивает, кузов пробивает навылет. А затем положил в бумажный пакет «вальтер» с глушителем, предварительно тщательно протерев его от отпечатков, даже патроны. И прихватил с собой водительские перчатки из тонкой лайки, их почти не чувствуешь на руке. Здесь ихтоже частенько носят, потому что рулевое колесо на солнце подчас раскаляется до такого состояния, что голой рукой не схватишь.

Я потоптался на тротуаре минут пять, прежде чем бежевый «Ситроен» Рауля вывернул из переулка и остановился возле меня. Нырнув на переднее сиденье и захлопнув за собой дверцу, сказал:

– Давай до угла, сейчас еще должен Иан подъехать.

– Что ты затеял?

– Иан подсядет, и расскажу сразу обоим.

Иан появился еще минут через пять, выбравшись из маленького серого «Остина», который сразу уехал. Я почему-то ожидал, что он все равно притащит оба дробовика, но в руках у него ничего не было. Увидев нашу машину, он быстрым шагом подошел и забрался на заднее сиденье.

– Что за сраная паника? – спросил он сразу.

– Поехали вокруг Вернисажа покатаемся, – сказал я.

– Там открытие выставки сегодня? – несколько удивленно спросил Рауль. – Ты нас туда зовешь?

– Да. Почти. Оглядеться хочу немного.

– Все же случилось что-то? Вид у тебя нервный. – Рауль посмотрел на меня.

– Не знаю. Жильбер… я вам рассказывал о нем, больше суток не выходит на связь. Он может быть где-то там. Или его машина.

– Хорошо. – Рауль тронул «Ситроен» с места. – Покатаемся, посмотрим.

– У меня самого без приключений не обошлось, поэтому и нервы. – Я быстро, уложившись в пару минут, рассказал им и про Шаплена, и про слежку возле офиса Крауса, и про погоню. С Ианом я впервые настолько открыто поделился информацией, но темнить дальше уже нельзя, пора открывать все карты.

Рауль, вертевший руль, слушал молча, кивал, затем спросил:

– Может быть, есть смысл этих ребят за день до аукциона у квартиры покараулить?

– Они могут и не выйти до этого. А когда пойдут, нам уже самим надо быть в тоннеле. Что-то другое нужно, что им помешает. Арест организовать как-то.

– Как? – спросил сзади Иан.

– Не знаю. Можно подкинуть им героин – я знаю, где взять, но не уверен, что смогу войти в квартиру. Там может быть постоянный караульный, я бы на их месте оставлял.

– Я тоже. – Иан хмыкнул. – Может, их сраные машины испортить? Нанять шпану, чтобы ночью изрезали колеса и залили стекла краской? Не проблема, я таких ребят найду. И моторы испортят. Железку в радиатор и молотком, прямо через решетку.

– Думал об этом, – кивнул я. – Это неплохо сделать, но мне кажется, что их спуск в тоннель где-то рядом, они даже пешком смогут дойти. Иначе не снимали бы квартиру именно в этом районе.

– Логично. – Рауль кивнул и даже губу прикусил, что у него свидетельствует о крайней степени задумчивости. – Но это все равно помешает, у них же детальный план наверняка.

– Согласен. Но нужно что-то еще.

– Еще? Установим бомбу в тоннеле возле решетки. Они подойдут, а я ее взорву к чертовой матери. И на этом все закончится. А в тоннель спустимся с вечера, чтобы точно быть первыми.

– Думаешь? – Я вздохнул и потер лицо. Сонный все же. – Если честно, то мне кажется, что я жив до сих пор лишь потому, что никогда не убивал первым. Или на войне, или защищаясь. Но никогда не стрелял ни в кого на всякий случай. И если я начну поступать так, то удача от меня уйдет.

– Это не проблема. – Он хохотнул. – Можем им сперва показаться. Если начнут стрелять – рванем заряд.

– Ты лучше слушай умного человека, – посоветовал сзади Иан.

Рауль еще и подрывником был в легионе, он такие штуки сооружать умеет. Да и я сам немного соображаю: взломщики все в таком деле специалисты.

– Взрывчатки у меня очень мало, только для своих дел, замки вскрывать, – задумался я. – И только на тот люк, не больше. Придется искать. Искать – это выходить на всяких людей, а если потом выяснится, что при скачке на аукцион что-то взрывалось, то эти люди меня же первые и сдадут, потому что все подполье станут трясти немилосердно.

– Это верно. Черт, надо было мне сюда привезти со всем остальным. В Марселе мог хоть целый грузовик достать.

– Можно купить просто порох, заложить в банки с гвоздями. – Это я уже вслух думал. – И порох взорвать легко, там от батарейки зажигалка делается.

– А просто сдать их никому нельзя? Тем же сицилийцам? Сказать, что это именно исполнители. Антенуччи поверит, раз они там на тюфяки залегли.

Я подумал секунду и эту идею отверг:

– Эти ребята профессионалы, боевики, агенты разведки. Сицилийцы – просто бандиты. Если они придут, то скорей всего получат сами, а немцы переедут в другое место, у них наверняка запасная база есть. И тогда мы их потеряем. То, что мы знаем, где они живут, – хотя бы какой-то козырь.

– Сраные даго облажаются, – решительно сказал Иан. – Они в реальной драке дерьма не стоят. Лучше не надо.

– Верно, не годится, – согласился с ним Рауль. – Они тогда от дела не отступятся. Но машин их нужно лишить в любом случае.

– Согласен.

Сколько ни обсуждали, ни к какому решению не пришли. И так, за бесплодным разговором, выехали к Пляс-де-Фош.

– Ищем серый «шеви стандарт» тридцать четвертого года, как у копперов, номер Эф-Эр тридцать пять семь сорок девять. – Хорошо, что я не просто запомнил, но еще и записал когда-то номер машины Жильбера, во время нашего первого знакомства. С тех пор он машину не менял. Надеюсь, что и номера он не стал менять для работы.

И у Вернисажа, и у входа в «Ксанаду» скопилось множество машин. Стоянки заполнены, валеты в красном снуют туда-сюда, авто с шоферами подвозят и высаживают пассажиров, множество такси. Обнаружить в этом скоплении машину Жильбера будет сложно, если она здесь, но не думаю, что он оставил бы ее прямо на площади.

– Поехали по боковым улочкам.

– Давай, – кивнул Рауль.

Мы колесили еще с полчаса, глядя во все стороны, медленно, притормаживая у каждой похожей машины, но ничего не нашли. Затем я предложил поехать мимо того отеля, адрес которого продиктовал мне Маркам. Если Шаплен в нем живет, то Жильбер мог уже это вычислить своими каналами. И вот тут я оказался прав. Серый «шеви» с нужным номером обнаружился на улице Буше, неподалеку от отеля «Версаль» – небольшого, но довольно дорогого, сдающего не номера, а апартаменты.

В машине никого не было, двери закрыты. Стояла она дальше по улице, не доезжая до подъезда метров сто пятьдесят, по левой стороне, улица была с односторонним движением.

– Это его машина, – сказал я. – Давай объедем квартал и встанем подальше, чтобы видеть ее.

Рауль кивнул и прибавил скорости. И минут через пять мы встали на той же улице, не доезжая до машины.

– Что дальше? – спросил он.

– Пока не знаю, подождем немного.

– Думаешь, он вернется?

– Пока просто думаю. И не могу ни до чего додуматься.

Если машина Жильбера здесь, то Шаплен скорей всего все же живет в этом отеле. И где тогда сам Жильбер? В отеле? Откуда-то наблюдает? Он один или все же нанял второго человека? И где тогда второй? Посмотреть, что в машине? Мне для этого ключи не нужны, отмычки с собой. Не думаю, что за машиной кто-нибудь сейчас наблюдает, нет смысла.

– Загляну в машину, – сказал я Раулю, натягивая перчатки. – Будь готов подъехать, если что случится или если я махну рукой. Иан, прикрой меня, встань чуть дальше по улице.

– Давай.

Выбравшись из машины, я перешел на другую сторону и неспешно пошел к серому «Шевроле». Иан пошел прямо, по другой стороне, расстегнув куртку, чтобы можно было быстрей добраться до оружия, и натянув кепку на глаза. На улице тихо, машины ездят редко, прохожих нет вообще. Я остановился у водительской двери, огляделся аккуратно, присел и быстро, за несколько секунд, вскрыл дверной замок.

Впереди пусто, но что это за спинкой переднего сиденья? Сложенный брезент?

Открыл заднюю дверь изнутри, приподнял край автомобильного брезента – и мне открылось лицо покойника, глядящего пустыми остекленевшими глазами в потолок. Нет, не Жильбер, я этого человека никогда не встречал. Лет сорок, наверное, в сером костюме с дешевым галстуком, на голове слева струйка запекшейся крови, совсем маленькая. Маленькое же отверстие под короткими волосами, отпечаток дула – стреляли в упор. Может даже, двадцать второй калибр или двадцать пятый, что одно и то же, в сущности. Пулька голову не пробивает, остается внутри.

Напарник Жильбера? А где сам сыщик? И что делать дальше?

Сунул руку во внутренний карман пиджака убитого, нащупал бумажник. Открыл и сразу нашел лицензию частного детектива. Филип Мерфи, адрес офиса в американском секторе, лицензия продлена еще на три года. Сунул бумажник обратно, накрыл убитого брезентом и закрыл машину. После чего негромко свистнул Иану, чтобы тот подтягивался ко мне, а сам быстро вернулся к Раулю.

– Что?

– Там труп. Похоже, что человек, которого нанял Жильбер.

– Чей труп? – спросил Иан, забираясь назад.

– Думаю, что того, кого нанял Жильбер. Какой-то Филип Мерфи.

– Ребята не любят слежку, – пробормотал Иан. – Надо было ружья брать.

– И они бросили машину здесь? – удивился Рауль. – Возле отеля, где живет Шаплен?

– Скорей всего они за ней вернутся, машину так бросать нельзя. Что делать будем?

– Может, просто позвоним ажанам? – Рауль именовал полицию на французский манер.

– Я бы пока подождал. Копперы их спугнут наверняка.

– Копперы тупые, как сраные овцы, – прокомментировал Иан. – Только шум устроят, и все. В задницу их.

– Они могут устроить засаду, – сказал Рауль. – А потом мы организуем анонимный звонок и подскажем, где искать и кого.

– Там никаких улик не будет, – возразил я. – Они просто исчезнут. Такой звонок можно устроить перед аукционом, тогда чего-нибудь добьемся. Вот если бы удалось забраться к ним в квартиру…

– Давай над этим подумаем.

– Подумаем.

– Так чего бы ты подождал?

– Мне кажется, что они должны за машиной вернуться. Чтобы куда-то перегнать и избавиться от тела.

– А что с Жильбером?

– Вот от них я бы все и узнал. Давай вперед, вон на то место, перед «шеви». Если те подъедут, мы сможем перекрыть им дорогу. – Я достал бумажный пакет и выудил из него «вальтер» с глушителем.

Рауль покосился на оружие, но не сказал ничего.

– И как действуем?

– В зависимости от того, сколько человек подъедет. Если двое, то один останется в своей машине, а второй пересядет в «шеви».

– Пол, эти ребята начали убивать. – Иан нагнулся вперед. – Все, вся твоя сраная философия уже не работает. Руки у нас развязаны. Ты еще не понял этого?

– Я уже понял. Но у нас машина со своими номерами, их могут увидеть свидетели.

– Раньше думать надо было. – Он разозлился. – В задницу твою привычку вечно темнить. Я бы взял полицейский «Фордор» и автоматы. И все было бы нормально. Но ты сам все придумал, а нам только знать дал.

Не могу сказать, что он неправ. Не могу. Иногда моя вечная конспирация выходит боком. Автоматы необязательны, но полицейская машина, бляхи и повязки могли бы помочь. Но вслух я сказал другое:

– Рано светить «Фордор» – это наши главные «колеса». Так справимся, если они подъедут. Давайте думать, как действовать.

– Я бы сдал назад на самом деле, – сказал Рауль. – И встал бы прямо напротив «шеви». Если появится машина, то пригнемся. Зато окажемся рядом, они и дернуться не успеют. И тогда не важно, сколько их. У тебя глушитель? Стреляй прямо через окна, они точно открыты будут.

– Номера сейчас поменяем, – сказал Иан и сразу выбрался из машины.

Точно скрутит у кого-то в переулке рядом. Ну и правильно. Я сразу не сообразил. Что-то у меня вообще в последнее время с догадливостью хуже стало. И действительно, Иан вскоре вернулся с двумя литыми алюминиевыми номерами.

– Дети, всегда носите с собой подходящий инструмент.

Это он про наборчик плоских ключей, который у него вечно в кармане. Еще через несколько минут он поменял наши номера. Плохо, что прямо здесь, но вроде бы никто не наблюдает.

– Снять потом не забудь, – сказал Рауль.

Машина, которую мы ждали, подъехала часа через два. Мы уже привычно на свет фар нырнули вниз, я к тому времени перебрался на заднее сиденье. Зеленоватый туристический седан «Плимут» неторопливо подкатил и остановился как раз между нами и серым «шеви». Щелкнул замок двери, судя по звуку, пассажирской, человек вышел, я даже услышал, как звякнули ключи у него в руках.

«Вальтер» был уже в руке, я просто толкнул дверцу «Ситроена», резко поднимаясь и вскидывая оружие, и одновременно с этим подскочили Рауль и Иан с оружием наизготовку.

Открытое окно, за которым виднелось удивленное лицо водителя, оказалось прямо передо мной.

– Полиция, стоять, руки вверх! – скомандовал Рауль.

Вышедший человек послушался сразу, как мы и рассчитывали. Они просто так остановились – мотор проверить, про труп в «Шевроле» они не знают, так что нет смысла сопротивляться, их все равно отпустят. Иан с Раулем подбежали к стоявшему, заломили ему руки назад. Водитель по-прежнему не шевелился, и тогда я просто выстрелил ему в лоб. Он даже не дернулся, а просто мягко осел набок. Хлопок получился совсем негромким.

Мои компаньоны потащили пленного в «Ситроен», а я обежал «Плимут», дернул дверь, схватил убитого за шиворот и выволок его на улицу, затащив между машиной Жильбера и каким-то «Адлером». Быстро обшарил, выудив из кармана убитого бумажник и обнаружив под курткой кобуру с пистолетом – таким же «вальтером», как тот, из которого я его застрелил. Бумажник сунул в карман, потом посмотрю. Поднял с асфальта ключи, которые пленный выронил. Попробовал – они, замок «Шевроле» отпирается. И уже затем заскочил за руль «Плимута». Мотор работал, так что я просто включил скорость и поехал, а «Ситроен» Рауля тут же пристроился следом.

По дороге, на какой-то тихой улице мы тормознули у телефонной кабинки, и я оттуда позвонил в полицию, сообщив, что на улице Буше, в сером «Шевроле», стоящем на левой стороне улицы, лежит труп. И повесил трубку. Пусть начинают разбираться. Про второй труп не сказал – сами найдут, он совсем близко.

Заглянул в «Ситроен». Пленный был связан скотчем, руки за спину и ноги в щиколотках, рот заткнут тряпкой, которую тоже лентой примотали. Его втиснули между рядами сидений, под ноги Иану, который держал его на прицеле.

В гараже Иана никого не осталось давным-давно: механики разошлись по домам и видели неизвестно какой по счету сон. Так что никто не помешал нам заехать во двор, прикрыв ворота, и затащить пленного в мастерскую через заднюю дверь. Там его еще раз тщательно обыскали и обнаружили хитро упрятанный за поясом брюк тонкий, но острый, как бритва, нож с плоской ручкой. Затем его усадили на пол, спиной к стальной опоре, поддерживающей потолок, связали руки за ней, и лишь потом Иан разрезал ленту, удерживавшую грязную тряпку, которую Рауль держал для того, чтобы фары от пыли протирать.

Первый вздох пленного в полной тишине прозвучал неожиданно громко. Я присмотрелся. Среднего роста, крепкий, чуть скуластое лицо, голубые глаза, светлые волосы, подстриженные high and tight, как я, кстати, постригся недавно, избавившись от опостылевшего светского стиля с бриолином, на левой брови шрам. За тридцать слегка, мой ровесник.

Выдерживая паузу, достал бумажник убитого. Там карточка резидента Большого Каира на имя Ханса Лаубе, адрес в немецком секторе. Близко. Скорей всего мы не ошиблись.

– Что у второго? – спросил я.

Иан протянул мне его документы и еще один «вальтер». Правда, ствол без резьбы под глушитель. Я отложил пистолет на верстак. Рядом положил глушеный, для нагнетания страху.

– Альберт Мюллер… тоже австрийский сектор, – прочитал я данные с карточки резидента. – Тоже немецкий сектор выдал. Могут быть даже подлинными, по-своему. Ладно, побеседуем.

Затем я вышел во двор и тщательно обшарил «Плимут», выудив оттуда, к некоторому своему удивлению, пистолет-пулемет «томпсон» с запасным диском на пятьдесят патронов. Осмотрел затвор, понюхал – чистый, если и стреляли из него, то не сейчас.

Я потряс у пленного перед лицом ключами Жильбера, спросил:

– Где ты это взял?

– Не знаю, подобрал на дороге.

Я присел напротив, посмотрел ему в глаза. Затем, после паузы, произнес:

– Пока еще мы можем договориться. Пока мы не начали тебя пытать. Нам все равно, сколько это продлится. Но после того как мы начнем делать тебе больно, у тебя выбор сузится до двух опций: ты или умрешь быстро – от пули в голову, или будешь умирать очень, очень долго. А пока у тебя есть возможность остаться в живых. Даю тебе, – я посмотрел на часы, – две минуты. Эти две минуты ты думаешь, затем говоришь, что решил. – Я поднялся на ноги и, словно вспомнив, добавил: – Забыл сказать, что потом мы сдадим тебя сицилийцам. И скажем, что ты тот человек, который убил их людей в кафе. Дальше воспользуйся воображением.

Он боевик, он не должен и не может знать, что заваруха с людьми Антенуччи началась из-за меня.

Признаться, я ожидал большего. А не того, что пленный окликнет меня через тридцать секунд.

– Я буду говорить.

Хотя… может, и правильно. Не знаю, как бы я повел себя в его положении. Выхода все равно никакого. Когда человека начинают пытать, он все равно ломается рано или поздно. И умирает куда более плохим способом, чем мог бы. Не выиграв при этом ничего. А может, испугался попасть к сицилийцам. Очень даже может быть, что он и был среди стрелков, никакие это не республиканцы, Краус в очередной раз навел тень на плетень. И кстати, последнего человека, которого Антенуччи счел личным врагом, нашли с отрубленными ступнями, кистями рук, вырванным языком и выколотыми глазами. Говорят, он еще дышал и умер только в госпитале. Именно поэтому мне очень не хотелось попадаться его людям.

В общем, пленный просто оказался реалистом.

– Где Жильбер?

– Мертв. Его поймали в номере в гостинице, он схватился за пистолет.

– Где тело?

– В Ниле. Ирландский сектор, слева от второго причала. Привязали какую-то железяку и скинули.

– Почему второй труп остался в машине?

– Не смогли увезти сразу. Вернулись.

– Как Жильбера поймали?

– У Шиллера… Шаплена, есть камень. Шиллер чувствует, если кто-то за ним следит или забирается в его место. Он был недалеко. Потом вызвал нас, когда потребовалось увезти тело.

– Кто убил второго?

– Он же. Он его точно так же почувствовал. Он с этим камнем как волшебник.

Пленный отвечал без пауз и раздумий. То ли умел сочинять на ходу, то ли заранее все придумал, то ли говорил правду.

– У кого еще есть камни?

– Только у него.

А может, и у Крауса, кстати. Но опять же рядовой этого может просто не знать. Но лучше предполагать такую возможность.

– Кто главней, Шиллер или Краус?

– Шиллер, – без колебаний ответил пленный. – Краус просто резидент. Шиллер… Шиллер как лучший артист в конторе. Легенда. Он работает по всему миру.

То есть у Крауса камня может и не быть. Не по рангу. Это хорошо. Потому что теперь только Краус знает меня в лицо и он останется здесь. Шиллер, или Шаплен, уедет сразу после аукциона наверняка.

– Сколько людей в квартире на Восьмой улице?

Похоже, он удивился вопросу. Не думал, что мне что-то об этом известно.

– Нас пятеро. Там всегда не меньше двоих.

– Сколько машин?

– Две. «Плимут» и «Ситроен».

– На котором вы за мной гонялись?

– Я дома тогда был. Но историю слышал. Да, тот самый.

– На нем раньше Отто ездил?

– Отто? – Он чуть задумался. – Может, и Отто. Я его знаю как Фрица.

– Худой, невысокий, лицо как с хлоркой выстирали.

– Да, это Фриц, – кивнул пленный. – Он умер.

– Я знаю. Где спуск в тоннель, по которому вы пойдете на аукцион?

– Не знаю. – Он покачал головой. – Где-то недалеко, но нам не показали еще. Нас туда должны провести.

– Как вы собираетесь открывать дверь в здание аукциона?

– Шиллер знает код.

– Давно?

– Два дня назад сказал, что все в порядке. А как давно знает… – Пленный чуть пожал плечами.

Вот так. То есть все же Жанин, как я подозреваю. Добралась до сейфа вице-губернатора.

– Где все оружие?

– У нас только пистолеты, легальные, автоматы привозил и увозил Фриц.

– А этот автомат – из машины? – Я показал на найденный «томми ган».

– Вчера Краус передал пять штук, уже для дела. Сказал, что лучше такие, они здесь у каждого бандита.

– Сицилийцев и корсиканцев вы уделали?

– Мы, – не стал он отпираться. – Только не знаю зачем.

– Что вы должны делать после ограбления?

– Залечь в квартире на месяц и потом уехать из страны по другим документам.

Добиться чего-то полезного кроме этого от пленного не удалось. Может, он и врал. Но не думаю. Ему просто не сообщали лишнего. На самого себя он и так достаточно наговорил.

– Что делать с ним будем? – спросил Иан, когда допрос закончился.

– Мы заключили сделку, – забеспокоился пленный. – Вы обещали.

– Если бы не обещали, мы бы и не думали, – обернувшись, сказал ему я.

Что с ним делать, я не знаю. Слово я ему дал, это обязывает. Где-то его держать… а нам негде держать людей. Мы этим не занимаемся. Сдать полиции? Тогда это и себя сдать, он уже слишком много видел. Отпускать нельзя. Даже если я заставлю его сейчас написать все, что он сказал, расписаться и поставить дату, то все равно… никаких гарантий. Скорей даже наоборот.

– Что думаете? – спросил я.

– Я ему ничего не обещал, – буркнул Иан, взял с верстака «вальтер» с глушителем, шагнул к пленному, приставил срез глушителя вертикально к макушке и потянул спуск. Хлопнуло, запахло порохом, по полу покатилась гильза. – Все.

– Все, – кивнул я.

Другого выхода все равно не оставалось. Отпустить его – это как самоубийство совершить.

– Вывезти его надо куда-то, – сказал Рауль.

– И машину, – добавил я.

– Машину не надо, – возразил Иан. – Пока на склад, а потом я ее так переделаю, что никто не опознает. Пригодится.

– Она даже раньше пригодится. – Меня посетила одна мысль. – Давайте его в багажник, должен втиснуться. Только ленту срежьте, там ваши отпечатки могли остаться.

Если бы машина было другой, то труп пришлось бы грузить в салон, но у «туристического» седана немалый багажник для чемоданов. Пришлось потрудиться, но тело втиснулось, крышка захлопнулась.

– Что ты задумал? – спросил Иан.

– Ликвидируем Крауса. Иан, давай за «Фордором» прокатимся. Рауль, ты со мной тогда. Поедем на «Плимуте». Носовой платок есть?

– Конечно, за кого ты меня принимаешь? – возмутился он.

– Вот и отлично. Лица завяжем. Я что угодно готов поставить на то, что Краус ровно в восемь приедет в офис. Или даже раньше.

– А если нет? – спросил Рауль.

– А если нет, то и нет. Но я уверен, что да. Иан, давай прикинем по карте, где ты нас будешь ждать.

Я помнил, куда свернул Краус тогда вечером. Наверняка поехал домой, куда еще в такое время? То есть скорей всего он с той стороны и появится. Впрочем, даже если с другой, то все равно не страшно. Поэтому мы встали на улице, перпендикулярной Хохенцоллерндамм, не доезжая до перекрестка метров триста, выбрав место так, чтобы быть поодаль от всего, привлекая как можно меньше внимания. Американских машин и в этом районе хватало, они большие и дешевые, хоть и прожорливые, так что «Плимут» в глаза не бросался. Надвинули шляпы пониже, приготовили платки.

«Томми ган» – он меня натолкнул на мысль. Главное оружие гангстеров. И то, что у Шиллера есть камень, а вот у Крауса его быть не должно. И о том, что у Крауса конфликт с «аутфитом» после публикаций в газетах, только слепоглухонемые не знают. Так что все… соответствует. И правило «не бей первым» уже не работает, Краус послал Отто меня похитить, так что все по-честному, хоть и не могу сказать, что по-джентльменски.

И еще у Крауса машина приметная. У него и костюмы дорогие, и булавка в галстуке золотая, и «Хорьх» роскошный. Любит он себя, балует. Так что заметить должны издалека, хоть машин уже прибавилось.

Вообще немецкий сектор начинает жить раньше, чем другие, и раньше заканчивает. Некоторые конторы тут и в семь утра открываются, но большинство все же в восемь. Люди идут по тротуарам, по Хохенцоллерндамм трамваи едут полными, откуда-то пахнет свежим хлебом. Утро, спокойствие, степенность. Но мы это сейчас все разрушим.

– Вон он, – сказал я, поворачиваясь к Раулю с заднего сиденья. – Заводи! Платки!

«Хорьх» ехал солидно, неторопливо, сбрасывая скорость перед светофором, до которого было еще далеко. Мы пропустили его мимо, а затем Рауль резко отвернул от тротуара, и «Плимут» набрал скорость, быстро нагоняя «Хорьх». Краус даже не повернулся в нашу сторону. Нет у него никакого камня. Не по чину.

Я вскинул автомат, прицелился. Краус что-то успел увидеть в зеркало, потому что резко обернулся, но «томми ган» гулко, как в железный таз молотком, загрохотал выстрелами, завибрировал в руках, отдавая в плечо, выбросил струю серого дыма, и очередь перечеркнула голову немца, опустилась вниз, туда, где за дверцей было его тело, прошила его тяжелыми пулями сорок пятого, а «Хорьх», беспомощно вильнув, свернул в сторону, на тротуар, и с глухим стуком врезался в стену дома. И я успел увидеть, что ветровое стекло машины сплошь забрызгано красным. Нет, такие не живут.

Где-то закричала женщина, машина перед нами шарахнулась в сторону. «Плимут» взревел шестицилиндровым мотором, рванулся вперед, к перекрестку, и почти столкнулся с полицейским сине-белым «Шевроле», как раз ехавшим по Хохенцоллерндамм. Мы проскочили прямо перед ним, а те, включив сирену, тут же пошли на разворот. Быстро сообразили…

– Притормози чуть-чуть!

Будь за рулем кто другой, он бы еще и спорить начал, но Рауль солдат старый и опытный, он все понял. Я сбросил шляпу в салон, чтобы ветром не сдуло, высунулся в окно, прицелился в радиатор догонявшей полицейской машины и выпустил в него три очереди. И водитель полицейской машины так дал по тормозам, что завизжали по асфальту покрышки, а машину понесло юзом.

– Теперь гони!

Рыкнул мотор, «туристический» седан» снова набрал скорость и понесся в сторону промышленного района. Пока быстро, затем свернем и скорость сбросим, и платки с физиономий уберем, дальше они будут привлекать больше внимания, чем их отсутствие. Шляпу я снова надел.

– Вон там направо и сразу налево, там помедленней.

Где-то сзади, еще далеко, завывала еще одна сирена. Обстрелянные уже подкрепление вызвали, черт бы побрал эти «двухсторонние радио». Но не должны догнать, мы сейчас запетляем и исчезнем. Нам к железнодорожной станции, там столько глухих заборов и путаных улиц, что черт ногу сломит.

Рауль сбросил скорость, затем сразу же свернул в первый же переулок, из него в следующий, выехал на улицу, пропустив автобус, поехал прямо и снова свернул. Следующая полицейская машина, сверкая огнями, пронеслась навстречу, но нас они не заметили. Не думаю, что кто-то успел сообщить номера и марку, скорее ищут «зеленый седан», но таких на улице немало. Но мы все же решили не рисковать и снова повернули в переулок. На основных улицах могут начать устраивать блоки, стрельба из автоматов в городе и заодно обстрел патрульной машины – дело нешуточное, тут вся полиция на ноги поднимется. Скоро сюда подтянутся патрули из других секторов, и тогда уйти станет сложно.

Где можно, Рауль разгонял машину снова, стараясь как можно скорей выбраться из опасного места, а где было людно, скорость скидывал, стараясь привлекать как можно меньше внимания. Еще несколько раз слышали полицейские сирены, но на глаза никому не попались.

И вот уже пошли заборы складов и фабрик, мы там, где и нужно. В длинном пыльном проезде Рауль остановил «Плимут». Автомат к этому времени я дважды протер, поэтому просто бросил на пол. Машину мы заперли, забросив ключи в заросшую желтой травой водосточную канаву, и быстрым шагом пошли дальше, где за углом нас должен был ждать Иан. И он нас ждал.

Пропетляв по промышленному району, мы выбрались на длинную Нил-Вэлли и по ней погнали в сторону центра города, а затем через него в британский сектор, в «Гараж Хупера». И не забыть снова сменить номера на «Ситроене» Рауля. И откуда-то с дороги позвонить в полицию и сообщить, где искать тело Жильбера.

21

– Ты что зеваешь? – спросила Сюзет.

Она развешивала в шкафу свои платья, вынимая их из чемодана. А я сидел в кресле, любовался ею и одновременно мечтал о кофе. О крепком черном горячем кофе, которое мне подадут в крюшонной вазе и я весь его выпью залпом.

– Плохо спал почему-то. Душно было, всю ночь ворочался.

– Я тоже плохо спала. Как-то все сразу свалилось мне на голову: эта квартира, студия, даже этот чек раз в две недели – хотелось не спать, а танцевать голой при луне.

– Когда у тебя снова появится такое желание, не забудь позвать меня.

– Но-но! – Она с угрожающим видом направила указательный палец мне в лицо, но тут же подошла, села на широкий подлокотник и поцеловала, обняв. – А может, и позову, мне надо подумать.

– Долго?

– А ты как думал? Конечно, долго. Черт, хватит зевать, у меня кофе пока нет. Вообще ничего нет еще. И все закрыто в воскресенье, даже купить негде.

– Мы сейчас пойдем на ланч. И там выпьем цистерну кофе.

– Дай вещи разложить сначала. – Она поднялась с кресла. – А завтра после студии пробегусь по магазинам.

– А до студии?

– Здесь рядом кафе, мне менеджер сказал, что оно открывается рано. Попью там и поеду. – Она повесила очередное платье на плечики.

– Машину возьми.

– Это твоя машина, она тебе нужней.

– Я могу еще одну взять. Гараж моего друга, у него всегда несколько есть в прокат. А когда починят мой «Форд», заберу его.

– Стану звездой, заработаю себе на… – Она задумалась. – Какая самая лучшая машина?

– Не знаю. Мне мой «Форд» нравится. Может быть, «Роллс-Ройс»? Или «Кадиллак»?

– Пусть будет «Роллс-Ройс». С шофером.

– С шофером ревновать буду.

– Фу-у, ты меня уже заранее пугаешь. – Опустевший чемодан встал рядом со шкафом. – Мне надо переодеться, и тогда я готова идти.

– Я давно готов. – Мне снова зевнулось. – Мне нужен кофе, срочно.

Дверь в спальню закрылась, я встал и подошел к окну. А то в мягком кресле и в тишине вообще заснуть рискую. Включил радио, поискав новости, – лучше американскую станцию, они чаще всего передают.

Да, началось. Диктор, аж захлебываясь, тараторил о вспышке насилия в городе. В основном болтал про убитого Крауса, оказавшегося в центре недавнего скандала, но упоминал и двух частных детективов, убитых ночью, и труп неизвестного возле машины с трупом детектива. То есть тело Жильбера хотя бы нашли. А вот «Плимут» с телом в багажнике и «томми ганом» на полу пока не обнаружен, похоже. Надо будет вечером газеты почитать.

Потом в новостях рассказали о небывалом успехе выставки французского искусства, а заодно сообщили, что одна из картин будет передана в дар вице-губернатору Большого Каира лорду Бриггсу за неоценимую помощь в подготовке. Ее доставят прямо домой.

Вот как. Интересно, что бы это значило? Или ничего?

А потом я переключил радио на музыку, французскую станцию.

Сюзет собралась на удивление быстро для женщины. На ней было легкое платье из шелка серебристого оттенка, маленькая белая круглая шляпка и белые туфли.

– Ну как? – Она повернулась на носке, так что подол приоткрыл резинки и края чулок.

– Неотразима! – ответил я совершенно искренне. – Тебя у меня уведут.

– А ты не отдавай. Пошли!

Далеко уезжать не стали, Латинский квартал богат кафе, небольшими ресторанчиками и барами. В немалой степени именно поэтому я его любил. Даже машина не нужна на самом деле, но кто знает, куда мы потом отправимся? Поэтому и поехали.

Кафе «Шантарелль», покрытое синим тентом с белыми надписями, расположилось на углу и считалось одним из самых вкусных и одновременно недорогих мест. К этому времени большая часть столиков была уже занята, так что достался нам не самый удачный, но хотя бы не худший. Мы сделали заказ официанту в белой куртке, затем я извинился и отправился помыть руки. А заодно и позвонить, потому что кабинка с телефоном была как раз возле выхода из туалетов.

Набрал Сингера, который откликнулся так быстро, что я заподозрил его в том, что именно моего звонка он и ждал.

– Ты слышал, что случилось с нашим другом? – спросил он сразу. – Или ты знаешь даже лучше, чем я?

– Наверное, лучше. А что говорят в городе разные люди?

– Пока не знаю. К вечеру услышу больше. Когда сможем увидеться?

– Завтра? Сегодня у меня не получится.

Сингер помолчал, сопя в трубку, потом сказал:

– Давай завтра. Подъезжай прямо ко мне, тут уже давно до тебя никому нет дела, сам понимаешь.

– Во сколько?

– Чем раньше, тем лучше.

– Договорились, подъеду.

За обедом, хоть и не начинал его с кофе, все же взбодрился, зевать перестал. Болтали обо всем и ни о чем толком, и я при этом блаженствовал. То, что случилось ночью и утром, превратилось в нечто среднее между кино и сном, совершенно выпало из реальности. Реальность же состояла из радости, чувств и девушки напротив, все остальное уже не имело значения.

Правда, потом Сюзет взяла да и вернула меня на землю.

– Ты мог бы открыть такое же кафе, – сказала она. – Они же неплохо зарабатывают, как ты думаешь?

– Я не очень разбираюсь в этом деле.

– А в чем ты разбираешься?

– Толком? – Я засмеялся. – Ни в чем. Но я думаю, честно.

– А почему ты сказал, что тебе нужны две недели? Ты опять что-то планируешь?

– Да, планирую. – Я посмотрел ей в глаза. – И отказываться уже поздно, тогда проблем станет намного больше.

– Я так понимаю, что их у тебя и сейчас много, – сказано это было уже всерьез.

– Теперь меньше, – ответил я честно. – Кому-то стало не до меня, кто-то уехал.

Краус уехал вместе с Отто. Не важно куда.

– Так остановись именно сейчас. Самое время.

– Сюзет, уже поздно. Тогда вместо старых проблем появятся новые. А я не хочу их, я действительно планирую зажить нормальной жизнью. И даже деньги здесь не главное, у меня они и так есть, пусть и далеко не миллионы. Просто все дела обязательно нужно закончить. Если ты бросишь их просто так, то они начнут тебя искать сами и кусать за задницу. Я же пообещал, ты помнишь.

– Ты обещал подумать.

– Считай, что я обещал закончить. Мне это все самому надоело.

Я не соврал. Именно так я и решил. Не важно, удачным будет дело с аукционом или нет, но я уйду в нормальную жизнь. Хватит дразнить судьбу, ей это может и надоесть. Пока я был один, меня это не слишком волновало. Но вот так вышло в последние дни, что я уже не один. И должен думать о нас обоих. И Сюзет в мой нынешний образ жизни умещается с большим трудом. Плохо, когда мужчина становится для своей женщины не защитой, а источником опасности. Очень плохо. То, что приглядывает за нами сверху, может отнестись к этому плохо.

– Куда пойдем после обеда?

– Не знаю. – Сюзет, ковыряя ложкой в вазочке с мороженым, пожала плечами. – Предлагай, я на все согласна. Лишь бы домой вернуться не ночью, с утра студия.

– В кино?

– Согласна. Куда?

– В «Юпитере» показывают «Невесту Франкенштейна». Не хочешь немного побояться?

– Побояться? С радостью. Я люблю бояться. Только держи меня за руку.

Все же я никогда в жизни не видел такой улыбки.

На следующий день я залез в сверток с наличными, отсчитал две с половиной сотни фунтов и всунул в конверт. Затем сунул еще пачку купюр в карман пиджака – сегодня могут случиться расходы. Пачка, подросшая с момента ограбления букмекерской конторы, стала заметно тоньше. Но пока ничего, запас есть. Да и на счетах у меня несколько тысяч фунтов в Швейцарии плюс несколько сотен в местном банке, но их пока трогать не могу, до тех пор, покуда Поль Высоцки не въедет обратно в Зону Большого Каира. На самом деле достаточно, чтобы открыть дело, но никакого резерва не останется. Ладно, дальше видно будет, лишь бы это дело закончить. Правда, до недавнего времени я смотрел на него как спортсмен на новый рекорд, а теперь уже вижу его чем-то вроде болота, в котором увяз.

Сначала поехал к Иану – он раньше всех появляется на работе. И угадал, застал его в гараже одного, пьющим чай и слушающим радио.

– Читал газеты? – спросил он, едва я возник на пороге.

– Конечно.

Я разогнал шляпой табачный дым, облаком висящий в комнате. Иан только хмыкнул.

Газеты только и писали про убийство Крауса, все подряд. И как я и полагал, острие журналистского воображения было направлено в любую сторону, кроме опасной для нас. Подозревали фениев, подозревали гангстеров, подозревали даже британских шпионов, решивших расправиться с Рихардом Краусом за поддержку фениев, но даже близко к истине никто не подошел. И труп в «Плимуте» пока не всплыл.

Убийство двух детективов тоже вызвало много шума. Но там версий было мало, никто ничего не понимал. Были предположения о том, за кем детективы могли следить, но бредовые. Все сходились на версии, что труп Мерфи в этот район привезли и машину бросили, а Жильбера убили совсем в другом месте. Труп человека возле машины так и остался неопознанным, и договаривались даже до того, что это случайный свидетель.

– Как думаешь, они теперь со сраным аукционом притихнут?

– Нет. – Я снял шляпу, расстегнул пиджак и уселся на стул напротив. – Они как солдаты, их тут же заменят. Надо думать, как остановить их там.

– Ты сам сказал про бомбу из пороха.

– И где ее в тоннеле прятать? Про это я сразу не подумал.

– Да, действительно. – Иан почесал в затылке. – Они ее сразу увидят.

– Придется действовать, как раньше хотели: заблокировать решетки и все прочее. И со своей квартиры они наверняка уже сбежали.

– Это точно, задницы им припекло. Приехал зачем?

– Ты мой «Форд» без меня можешь на другое имя переписать?

У Иана есть человек в департаменте транспорта, который за мзду проворачивает его махинации с машинами.

– Твой «Форд»? – У него глаза полезли на лоб. – Ты же его чуть под задний бампер не целуешь.

– Понимаешь, – я откинулся на спинку стула и сложил руки на груди, – если у нас все получится, то я себе таких еще много куплю. Если совсем не получится, то он мне уже и не понадобится. А если получится так, что и сами целы, и не взяли ничего, то… да хоть этот «Пежо» у тебя возьму, нормальная машина.

– Влюбился, – уверенно сказал Иан. – Наш тихушник и конспиратор все же влюбился и сошел с ума из-за какой-то юбки. Ответь мне лишь на один вопрос: девчонка этого стоит?

– Стоит, друг, стоит.

– Тогда давай десять фунтов… нет, двенадцать, еще налог и смена номеров. Номера ведь захочешь сменить? И к вечеру все будет готово, если у тебя есть все данные.

Я протянул ему блокнотный лист, куда переписал новый адрес Сюзет и все остальное, что я выудил из ее контракта с Солом.

– Достаточно, – сказал он. – Так менять номера?

– Само собой, меняй.

– Я поверить не могу в то, что ты способен отдать кому-то свою колымагу. – Он усмехнулся. – Нет, это точно любовь, сраные Ромео и Джулия.

– Не важно. Просто сделай, как прошу.

– Без проблем. Забирай завтра вечером.

От Иана я поехал к Солу. Пришлось минут двадцать ждать в приемной, пока он выпустил из кабинета какого-то заплаканного молодого человека, напомнившего мне Полу-Жана, затем зашел я.

– Сол, здесь наличные. – Я выложил конверт на стол. – Оплата за студию, квартиру и чек раз в две недели. Двести пятьдесят фунтов. Вы знаете, что делать.

Сол усмехнулся, вылез из-за стола, похлопал меня по плечу.

– Хотите бренди? Лично я хочу.

– Давайте.

На этот раз он налил сам, уселся в кресло напротив.

– Вы забываете главное, – сказал он. – Я импресарио, то есть всегда на стороне артистов, это чем зарабатываю на жизнь. Я не инвестировал в вашу девочку, но Харли ее взял, а Харли не купишь, то есть она этого стоит. Прекрасно. У нас хороший контракт, потому что я не платил ни за что, поэтому… Пол, я не знаю, чем вы занимаетесь, но Сингера знаю давно. Поэтому у меня есть ощущение, что вы стараетесь… как сказать проще… вы ждете проблем и хотите обезопасить мисс Валери. И я вам скажу: все ваши деньги придут к ней в виде чеков, и она никогда ничего не узнает. Этого достаточно? А после студии Харли я смогу устроить ей прекрасный ангажемент. Нет, не примой, но у нее все будет хорошо. Этого достаточно?

– Этого достаточно, Сол, – кивнул я. – Только это меня и беспокоит.

– Пусть не беспокоит. Я старый еврей и умею облапошить кого угодно. Но мне невыгодно облапошивать тех, с кем я работаю. Не беспокойтесь. И я не хочу конфликтов с Сингером или с людьми, с ним связанными. А мисс Валери чудесная девочка, и у нее все будет хорошо. Я обещаю. Мазлтов! – Он с усмешкой протянул мне бокал.

Мы чокнулись.

– Да, забыл сказать, – произнес Сол после того, как мы разом отпили. – Я не был бы тем, кто я есть, если бы грабил подопечных. У вас есть адрес, куда отсылать чеки за квартиру?

Я молча вырвал листок из блокнота и передал ему.

– Вот и славно, – ухмыльнулся Сол. – Бриджит позаботится.

После Сола я поехал к Сингеру. На этот раз и он, и Джимми были на месте. Джимми, оповещенный о моем приходе, просто показал пальцем на дверь в магазин, не тратя, по обыкновению, лишних слов.

Сингер был у себя в кабинете, восседая, как обычно, в колоссальном кресле.

– Привет, садись, – сказал он. – Рассказывай, что вы наворотили.

– Мы списали Крауса. И двоих из боевиков, но они заменяемые.

– А что с Шапленом?

– Шаплена не достать так просто, у него камень. Поэтому Жильбер и погорел – Шаплен его хлопнул. Равно как и Мерфи – человека, которого Жильбер нанял.

– Как-то это можно доказать?

– Нет. Ты знаешь, где нашли тело, а от опасного ствола Шаплен избавился уже наверняка. Но в полицию я бы эту информацию слил, пусть хотя бы следят за ним.

– Они так могут доследить и до аукциона. – Сингер скривился. – Нам это нужно?

– Пожалуй, что нет, – вынужден был согласиться я.

– Помнишь убийство швейцарского банкира?

– Цоммер? – вспомнил я фамилию. – Банк «Райхмут»? Которого в его же доме убили?

– Да, – Сингер кивнул. – Мне сегодня шепнули, что пуля в голове парня, которого нашли возле машины на улице Буше, и три пули в груди Цоммера совершенно идентичны. Они держали это дело на контроле.

– То есть выходит так, что Цоммера хлопнул Отто? – удивился я. – Интересно, зачем это нужно абверу?

– Не знаю. Но ходит слушок, что Цоммер имел свой маленький бизнес с не самыми большими камнями. Но такими, в которые все же можно закачать Силу. Не от него ли камень у Шаплена?

– Не знаю. – Я пожал плечами. – Кстати, Шаплена зовут Шиллером. Хоть и не уверен, что это настоящая фамилия. Но не думаю, что это так. За Шиллером стоит государство, они могут себе позволить раскошелиться на камень.

– Возможно. Я даже не уверен, что они нашли какие-нибудь камни у Цоммера.

Сингер встал из-за стола, подошел к резному бару, выудил оттуда ведерко льда и бутылку бурбона.

– Выпьешь? – спросил он.

– Не рановато?

– У меня нервы. – Он усмехнулся. – Чем ближе к делу, тем больше. Так будешь или нет?

– Воздержусь.

– Как хочешь. – Он взял один стакан, бросил туда льда и залил его бурбоном. И тут же отпил, облизнув губы. – Что с нашим другом из Бюро?

– Наш друг из Бюро отказывается влезать в это дело. Может, и к лучшему.

– Кроме Крауса и Отто, кто-нибудь из немцев тебя видел?

– Не думаю.

– Сицилийцы про тебя, похоже, вовсе забыли. Не до этого, и прознали, что тебя нет в городе. Так что на этот счет можешь пока не беспокоиться, я думаю, просто на глаза не попадись.

– Меня и среди них мало кто знает.

– Это верно. – Сингер вернулся за стол. – Поэтому я с тобой дела и веду.

– У меня к тебе вопрос. – Я подошел к тому, о чем сам хотел с ним поговорить.

– Да?

– У тебя есть счет, куда я могу перевести деньги из Швейцарии?

– Зачем тебе? – Он насторожился.

– Я хочу, чтобы ты превратил их в наличные.

– Деньги в Швейцарии лучше наличных. Объясни.

– Сингер, скачок на аукцион может повернуться так, что на этом я и закончусь, верно? – Он пожал плечами, затем просто кивнул, взболтав попутно бурбон в стакане. – Мне нужно, если так получится, чтобы ты передал эти деньги одному человеку.

– Ты меня поражаешь иногда. – Сингер усмехнулся. – И знаешь чем?

– Чем?

– Тем, что временами у тебя мозги работают как у шахматиста, а иногда их словно кто-то выключает, вынимает из головы и заполняет полость бычьим дерьмом. У тебя номерные счета?

– Да.

– Вот и дай Сюзет Валери номера и пароли. И все. И не приставай ко мне с глупостями. С тех пор как ты влюбился, я тебя перестал узнавать. Научи ее. Напиши инструкцию. И отдай ей. Все. Если у нее есть свой счет в банке, то она сможет перевести оттуда деньги в любой момент. Сколько там у тебя?

– Чуть больше восьми тысяч фунтов.

– Ей хватит до того, как Сол сделает ее звездой. Все, закончили этот разговор. И выбрось эту дурь из головы, у нас все получится.

– Я знаю, что получится. – Я усмехнулся. – Это не ко мне вопрос, не я стал пить бурбон с утра.

– Лучше бы ты бурбон пил, чем нес ахинею. Давай к нашим делам. Завтра приезжает тот человек, которого мы ждем. Он остановится в отеле в австрийском секторе. И тебе надо будет с ним познакомиться.

– Наконец-то, – выдохнул я. – У нас все готово, дело только за ним.

Днем я зачем-то перечистил все оружие заново, попутно слушая радио и читая газеты. Убийство Крауса не сходило с первой полосы, а затем по радио сообщили, что найдена машина, которой воспользовались убийцы. И в багажнике обнаружено еще одно неопознанное тело. То есть «Плимут» все же нашли. Подозреваю, что по запаху. Никаких предположений никто не высказывал, так что будем ждать вечерних газет, уж там всякого напишут.

Остается надеяться, что на нас не выйдут. Впрочем, надежда не лишена оснований, мы все сделали чисто, а возможных мотивов убить Крауса хватает и других, мы – вовсе не очевидный, скорее даже наоборот. И совесть меня совсем не мучит. Если бы Краус играл со мной честно, как и обещал, этого бы не случилось. Не думаю, что Отто с китайцами отвез бы меня в «Ритц» и там бы мы дружески распрощались.

Затем я вышел из отеля, остановил такси и попросил отвезти меня к «Гаражу Хупера». Иан был на месте, сидел наверху, в своей конторке.

– Получилось? – спросил я с порога.

– Забирай. – Он открыл ящик стола и достал ключи от машины. – Но ты меня удивил, приятель, ты меня по-настоящему удивил.

– Я сам себе удивляюсь, – усмехнулся я, и было это все чистейшей правдой. – Кстати, завтра тот самый человек, которого мы ждем, будет в городе.

– Надеюсь, что он нам все хотя бы не облажает.

– Я тоже на это надеюсь.

«Форд» был обслужен, заправлен под крышку и сиял мытыми боками. Странно, я вроде бы должен испытывать сожаление, а не испытываю. Скорее даже я рад, что он у меня есть и я могу его отдать. Сел за руль, завел, вытянув заслонку, дал прогреться и выехал из ворот. Мотор-«восьмерка» урчал, как большой зверь, легко тянул машину, почти играючи. Если все будет хорошо, на что я очень надеюсь, надо себе купить мощную машину, может даже, такой же «Форд». Или даже смогу позволить «Бьюик» с рядной «восьмеркой». Может быть, и большее потяну, но вот сверкать неожиданно свалившимся богатством все же не хочется. Если это богатство вдруг свалится. И ладно, еще один «Форд» я и сейчас могу себе позволить – это сто двадцать фунтов с небольшим. Или отдам двести за «Бьюик».

Сюзет должна уже быть дома, я ее предупредил, что заеду вечером, так что мое появление сюрпризом не будет. Я проехал мимо поворота в свой двор, непроизвольно оглянувшись в поисках врагов, но потом отмел саму мысль о том, что кто-то до сих пор может следить за местом. Этого и полиция делать бы не смогла, не говоря уже о бандитах. Затем остановился возле лавки флориста, где купил цветы, небольшую корзинку.

Стоянка для жильцов дома, в котором поселилась Сюзет, как и везде в этом районе, расположилась во дворе. Свободные места были, так что я пристроил «Форд» и направился в подъезд. Шесть пролетов, которые я проскакал через ступеньку, и вот я у двери.

Сюзет открыла не сразу и оказалась в халате и с волосами, замотанными полотенцем.

– Я вытащил тебя из ванной?

– Я уже закончила. – Она пропустила меня в прихожую. – Заходи. Ой, а это что?

– Это цветы. – Я улыбнулся. – Для оживления интерьера.

– Я люблю цветы. И собираюсь завести их здесь в великом множестве. Пусть пока на столе постоят. – Она отнесла корзинку на обеденный стол и поставила посередине.

Я повесил панаму на крючок и прошел следом.

– Как первый день?

– Томас – гений. И настоящий монстр. Не помню, когда я еще так уставала. Но это было чудесно. Будешь ужинать?

– Я думал пригласить тебя куда-нибудь.

– Я прошлась по лавкам и могу приготовить сама. Что-нибудь легкое.

– Согласен.

– Ну и отлично, музыку пока послушай, а я займусь ужином.

Признаться, это шло чуть-чуть вразрез с моими планами. Я хотел посадить ее за руль, дать время оценить машину и затем отдать ей регистрацию, заявив, что сопротивляться уже поздно, она полноправная хозяйка «Форда». Но пока выходит, что мы никуда не едем.

– А что на ужин?

– Салат из трески и бутылка хорошего белого.

– Замечательно.

– И сними уже пиджак, ты не на приеме у губернатора.

Я снял полотняный пиджак и распустил узел галстука. Да, так, пожалуй, выглядит естественней. А своим халатом, если честно, Сюзет меня удивила, пока я не видел ее еще в столь домашнем виде. Хотя она мне так нравится ничуть не меньше.

Подошел к окну, встал, сунув руки в карманы. Хорошо, что дом фасадом на тихую улицу: даже когда окно раскрыто, все равно никакого шума, хотя вообще Латинский квартал не из самых тихих в городе.

– Как у тебя дела? – спросила возившаяся в кухонном уголке Сюзет.

– Спокойно, – ответил я.

– Я волнуюсь.

– Не стоит. Я не новичок в том, чем занимаюсь. И это последний раз.

– Ты уверен, что последний?

– Абсолютно уверен. Я бы уже сейчас закончил, если бы мог. Просто не могу пока.

Сюзет выставила на стол приборы, затем салатницу, сказала:

– Возьми вино в холодильнике и открой. Я пока переоденусь.

– Ты мне и так нравишься.

– Сначала я себе сама должна нравиться. Пять минут. – Она ушла в спальню и закрыла за собой дверь.

Я нашел в холодильнике бутылку, затем, правда, пришлось поискать штопор. Он нашелся в одном из ящиков. Открыл, подхватил с полки два бокала и принес все на стол.

Сюзет вышла быстро. Она почти не накрасилась, и платье на ней было скорей прогулочным, чем к ужину.

– Разливай, – сказала она, показав на вино. – Я салат разложу.

Я чуть плеснул себе, попробовал – неплохо, хоть я с этой маркой незнаком. Налил бокалы до половинки.

– Чтобы у тебя все получилось, – неожиданно для меня сказала Сюзет. – Если нет никакого другого выбора, то пусть получится.

– Спасибо.

Мы чокнулись.

Салат был великолепен, вино тоже, мы заболтались. Потом целовались. При этом я все придумывал способ отдать ключи от «Форда» так, чтобы Сюзет не разозлилась, но ничего не придумывалось. К счастью, после того как по радио передали, что в городе десять часов вечера, она чуть отстранилась и сказала:

– Тебе необязательно ехать домой сегодня. Я не буду возражать, если ты останешься.

В общем, трудный разговор был отложен на утро.

22

С Сингером договорились встретиться в полдень на тихой улочке в районе Нойе-Пратер, что в австрийском секторе. Неподалеку, к слову, от отеля «Кайзерин». Там Сингер пересел ко мне в машину и сказал:

– Езжай прямо, я покажу дорогу. Это совсем рядом. – От него уже попахивало алкоголем. Точно, рано начал. Наверное, совсем нервный стал. – Разобрался со своим наследством? – Он ухмыльнулся.

– Не до конца. Но разберусь.

Ночь была волшебна, как сама Сюзет, а вот утром мне пришлось выдержать настоящую схватку за право отдать свой «Форд», и чувствовал я себя так, словно сам продержался шесть раундов против Марселя Тиля. Но все же отдал, аргументируя тем, что все равно хочу купить другую машину. Правда, после того как Сюзет сама довезла меня до отеля, страсти поулеглись, потому что машина ей явно понравилась. Уехала она все еще надутой, но уже куда меньше. Так что, думаю, в последнем раунде я все же выиграл по очкам.

– Нам там налево и сразу же направо. – Сингер показал рукой. – Почти приехали.

– Понял.

По нужному адресу оказался солидный серый дом с одним таким же солидным подъездом. Я припарковал «Пежо» почти у самой двери, и мы вошли в подъезд. Консьержа не было, но для австрийского района это нормально. Поднялись по широкой лестнице на второй этаж, прошли по коридору, глядя на таблички, затем Сингер сказал, показав на дверь слева:

– Сюда.

И постучал.

Из-за двери донесся звук шагов, она медленно приоткрылась, и я чуть не испустил вопль разочарования. Наш новый партнер по ограблению века оказался маленьким, тощим, сутулым, одетым в черное молодым человеком с длинным тонким носом и круглыми очками на нем. Голову его венчала ермолка, а по бокам, словно подчеркивая растрепанность бороды, свисали пейсы.

– Ари. – Сингер представил его мне. – Пол. – Это уже меня ему.

– Заходите, присаживайтесь в гостиной, – засуетился Ари. Говорил он с чудовищным еврейским акцентом, я такого даже от Цви не слышал.

Квартира была дорогой и солидной, как весь дом. Мы расселись в кресла, Ари предложил нам кофе. Сингер не отказался за нас обоих.

– Как доехал? – спросил он. – Без приключений?

– Все в порядке, нас было двадцать человек, я среди них потерялся.

– Гм… джентльмены, – я даже не знал, как начать, – Ари, Сингер… а вы точно уверены, что у Ари получится стать незаметным во время дела? Слиться с толпой при необходимости?

– Я переоденусь, – лаконично сообщил Ари. – Эта одежда традиционна, но она ко мне не пришита.

– А… вот это? – Я постучал себя пальцами по вискам, подразумевая пейсы. – Не будет выглядеть вызывающе?

– Я их расплету и упрячу под шляпу. Очки у меня есть с темными стеклами, никто ничего не поймет.

Он не выглядел сколько-нибудь оскорбленным моими вопросами, так что я почувствовал некое облегчение.

– Тогда еще вопрос, Ари… Ты оружием владеешь?

– Оружием? – Вот тут он удивился. – Нет. Я не должен пользоваться оружием, это ваша работа.

– Пользоваться оружием и мы не собираемся, если нас не вынудят, но иметь оружие и даже направить его в сторону угрозы… Сингер, – я повернулся к своему спутнику и уставился в глаза, – я же говорил, что мы коротки на одного человека. Я не могу входить один в хранилище, кто-то должен смотреть назад, на случай если охрана очнется.

– Ари сможет. – Сингер махнул рукой. – Ари может войти сам, а ты его прикроешь.

– Ари, а если кто-то начнет в тебя стрелять? – повернулся я к нему.

– Постарайтесь этого не допустить, – вежливо ответил он. – Вы можете дать мне оружие и даже научить стрелять, но стрелять я все равно ни в кого не буду.

Я вздохнул. Затем сказал:

– Можно стрелять рядом, над головой или под ноги. Люди пугаются выстрелов. Я дам тебе оружие и научу стрелять. Это не обсуждается. Нам нужен еще один участник, а не человек, которого мы должны защищать. Мы и так обходимся минимумом людей. Один прикрывает тоннель, еще один держит первый этаж «Пинкертонов» и кто-то должен войти со мной в хранилище. Там придется контролировать лестницу.

– Контролируйте лестницу, а я войду собирать камни, – спокойно ответил Ари.

– Там двое охранников с автоматами. Если они очнутся…

– Они не могут очнуться.

– А там нет каких-нибудь камней, которые не дадут сработать твоему камню?

Они задумались. Оба. Черт, никто из нас до сих пор ни разу не подумал, что если «Де Бирс» торгует камнями, то они могут их и охране выдавать.

– Камень всегда привязан к человеку, – осторожно сказал Ари. – А если охрана там сменяется, то сколько нужно камней? Не думаю, что «Де Бирс» может себе такое позволить. К тому же цена камня такова, что вскоре половина охранников просто сбежит, заработав на продаже огромные деньги. Это как банковским охранникам выдавать по миллиону наличными, чтобы они с собой носили.

– В зале аукциона сидит человек с большим камнем, который не дает работать другим камням, – добавил Сингер. – Я тебе говорил. Но до хранилища его камень не дотягивается.

Верно, говорил. Потому что публика на аукционе сама не промах, там богатейшие люди собираются, так что кто-нибудь может попробовать повлиять на результат с помощью Силы. Поэтому «Де Бирс» один из самых крупных своих камней использует как защиту.

– Ари, откуда твой камень может сработать?

– Чем ближе к тем, кого надо отключить, тем лучше. Как мы туда пойдем?

– Встретимся ночью, нам нужно быть у входа до рассвета. Потом будем ждать в тоннеле.

Ох, не знаю… держится он уверенно, но как-то выглядит… и приметный очень, и даже если на него полицейскую бляху навесить с повязкой… нет, не тянет он на полицейского. И борода, полицейским нельзя ходить с бородой. Надо что-то придумывать теперь. Интересно, Сингер его сам раньше видел? Сомневаюсь, иначе сказал бы что-то по этому поводу.

– А может получиться так, что твой камень не сработает?

– Это исключено. – Ари замотал головой так, что пейсы взлетели. – Сила работает всегда.

– Хорошо, если так, – вздохнул я. – Но я ума не приложу, как тебя сделать неприметным. Ты просто ходячая особая примета, весь, целиком. Оденься как можно проще, можно даже в работягу в комбинезоне. Подстриги бороду. Я знаю, что сбривать ее нельзя, но сделай как можно короче. И смотри, чтобы твои пейсы не выпали где-то на публике. Примеряй разные кепки и шляпы, посмотри, что больше всего меняет лицо. И нам придется тебя где-то высадить по пути, иначе на отходе будем слишком бросаться в глаза. У тебя есть кто-нибудь, кто может встретить тебя на машине?

– Здесь много евреев, а среди них много друзей.

– Договаривайся.

– А у кого будут камни? – насторожился он.

– Камни будут у нас, – ответил за меня Сингер. – До того момента, как мы снова соберемся вместе, осмотрим их и взвесим.

– Я должен быть с ними рядом все время.

– Ты и так будешь рядом, вы единственные покупатели. Но если ты дальше будешь кататься с ребятами, ты их просто спалишь. Пол прав, ты слишком заметный.

В квартире у Ари просидели часа два, я излагал ему план во всех подробностях. Каждый солдат должен знать свой маневр – эту истину пока еще никто не оспорил. Но он хотя бы не дурак и вроде бы не из пугливых. Оружие согласился взять, Сингер даст ему револьвер, с ним трудней всего напортачить. Жми спуск и стреляй: не надо ни патрон досылать, ни с предохранителя снимать, и случайно выстрелить почти невозможно.

– Сколько всего будет камней?

– Маленькая сумка, наверное. – Ари пожал плечами. – Не думаю, что у «Де Бирс» набралось их хотя бы с полсотни. Камни должны быть большими и без единого изъяна, такие редко попадаются.

– А вы сами понимаете, что если на вас выйдут, то сотрут в порошок?

– Не выйдут. – Он ответил совершенно уверенно. – Камни перегранят сразу, Сила уйдет, а мы будем выводить их на рынок по одному, и для начала только среди своих.

– Еврейские банкиры станут еще удачливей? – усмехнулся я.

– Можно и так сказать.

– Ладно, дальше уже не наша забота.

Затем, когда я высадил Сингера возле его машины, поехал мимо танцевальной студии и с удовлетворением отметил, что бежевое фордовское купе стоит неподалеку от входа. Ничего, не выбросила. Я довольно улыбнулся. Затем вспомнил про то, что надо написать инструкцию, как добраться до моих счетов. Последнее, что осталось сделать перед «большим скачком». И дальше… дальше как получится.

Оставшиеся дни я провел или в отеле, читая книги и слушая радио, или с Сюзет, когда она была свободна. Мы старались не выезжать за пределы Латинского квартала, да это и не требовалось, нам вполне хватало местных развлечений. На ночь я оставался у нее, а утром мы разъезжались кто куда. Она в студию, а я просто в «Отель Жозефин».

За вечер до событий я отдал Сюзет заклеенный конверт.

– Что здесь? – спросила она.

В конверте было письмо с инструкцией, но я сказал:

– Не важно. Открой это через неделю. Не раньше. Обещаешь? А если я приеду раньше и заберу это письмо, то тем более не важно.

– То есть начинается то, чего я все время боялась? – спросила она.

– Да. Но не бойся, все будет хорошо. И дальше у нас начнется новая жизнь.

– Лучший способ соврать – это обещать новую жизнь. Прямо с понедельника. – Она усмехнулась.

– Ты знаешь, о чем я. И посмотрим, сколько я заработаю. По крайней мере у меня появился проект.

– Да? И какой? Секрет?

– Ничего секретного. Друг, который чинит мою машину и который дал мне этот «Пежо», – у него гараж. Попробую с ним открыть торговлю автомобилями. Кризис заканчивается, скоро новые машины будут хватать, как горячие пирожки.

Все верно, во время своего добровольного заточения в отеле я все больше думал, чем потом заняться. И вдруг понял, что если еще и Иана позвать, то мы вполне способны открыть большой гараж и «дилершип». И дело выглядит перспективным. К тому же с концом кризиса должен резко подскочить спрос на маленькие коммерческие грузовички, так что ими тоже надо торговать. А я бы еще и прокат машин к нему добавил. И даже если с аукционом все получится, то я все равно не буду сорить деньгами и лезть на глаза. И проект останется тем же самым. А «излишек» выручки плавно перетечет через Цви в Швейцарию, где его никому не достать.

– Да? Прекрасно. – Сюзет явно обрадовалась, зацепившись хоть за какую-то хорошую для нее новость. – В любом случае? Точно?

– Точно. Обещаю. – Я поцеловал ее в губы.

Сейчас она сидела у меня на коленях. В ней не было никакой излишней стеснительности и никакого жеманства и в то же время никакой испорченности. Она была пряма и естественна и если любила, а я думаю, что она меня именно любит, как и я ее, то уже отдавала себя всю. А я словно растворился в ней, даже мысли о ней доминировали в моей голове, если Сюзет не было рядом.

Она же приняла меня именно тем, кто я есть. И это для меня самое главное. И еще важно то, что она не «выиграла меня», за мой счет перебравшись из плохого района в хороший, а нужен ей именно я сам. Если бы не моя хитрость с Солом, то она бы наотрез отказалась переезжать из их квартирки у черта на рогах. И это не скромность или что-то подобное, это готовность отдать себя, но не продать и не обменять.

– Обещаешь беречь себя?

– Весь смысл моей… гм… работы, если ее можно так назвать, именно в том, чтобы беречь себя. Иначе она теряет этот самый смысл. А на этот раз я буду беречься особо, потому что у меня большие планы на будущее.

– У нас планы.

– Верно, у нас.

– Ты пропадешь на неделю?

– Нет, я пропаду на один или два дня, не больше. Так что соскучиться не успеешь.

– Если тебе нужно будет потом скрываться – скрывайся здесь.

– Спасибо. – Я снова ее поцеловал. – Но не думаю, что это потребуется. Это с самого начала планировалось как «последний раз», поэтому я рассчитал все так, что потом у меня должна быть нормальная жизнь. Я вернусь, и мы с тобой пойдем праздновать начало новой жизни. Годится?

– Это было бы прекрасно, – вздохнула Сюзет, обняв меня за шею. – Мне так этого хочется… и хочется, чтобы мы просто могли жить вместе. Все время вместе.

– А кто нам сможет помешать? Я даже не у себя дома сейчас живу на всякий случай, а потом… Кстати, потом я буду искать другую квартиру. Рвать с прошлым, так уже полностью.

– А чем тебя не устраивает эта? Нас только двое, вполне уместимся.

– Да? Может, ты и права. Или найдем что-то побольше где-то рядом. Из Латинского квартала я все равно никуда не уеду.

– А где ты живешь?

– Через три квартала. – Я засмеялся. – Специально искал для тебя адреса поближе.

– Поискать один адрес на двоих не догадался?

– Тогда? Тогда я за тобой лишь ухаживал и не знал, на что могу рассчитывать.

– Но теперь уже знаешь? – Она взъерошила мне волосы.

– Теперь знаю. Я получил даже больше, чем то, на что рассчитывал.

– Тогда пошли в спальню, получи еще. Я тебе сегодня вообще спать не дам, чтобы ты, пока там творишь свои темные дела, только это и вспоминал.

23

Джимми повез нас на «полицейской» машине. На нас всех простые серые костюмы из магазинов готового платья, на шее полицейские бляхи, на рукавах повязки, шляпы надвинуты на глаза. В такое время тень от них лучше любой маски лицо скрывает. Под пиджаками бронежилеты, тяжелые и неудобные, но от пистолетной пули защитят. Ари вырядился кем-то вроде грузчика или уборщика, натянул большую кепку. Бороду подстриг, но все равно борода – это борода. Очки пока с простыми стеклами, но потом сменит на темные.

У Иана, Рауля и меня автоматы, а под пиджаком в кобуре еще и «тридцать восемь супер». Два запасных ствола для него у меня давно есть, вместе с запасным экстрактором. А ударник подправлю, если придется воспользоваться. И даже сэндвич с собой есть, и фляжка с водой, потому что нам долго придется сидеть под землей.

Ночь уже к утру склонилась, город пустой, даже полуночные гуляки разбрелись по домам. Трамваи и автобусы пока стоят в парках, даже уборочные и мусорные машины пока не выехали. Час между волком и собакой, если выражаться романтично.

На «Фордоре» висели все подобающие таблички, так что даже патрульные из сине-белого «Шевроле», остановившиеся рядом с нами на светофоре, ничего не заподозрили. Правительственные синие номера, правильная серия. Но еще за нами ехал Сингер на своем «Рено», который в случае возникновения каких-нибудь проблем должен был отвлечь внимание. Но этого не требовалось.

На Седьмой авеню было так же пусто, может, даже пустынней, чем в других местах, потому что район деловой, все закрыто, люди придут сюда позже. Джимми притормозил у въезда в нужный двор, мы быстро выбрались из салона, схватив сумки, и скрылись в проходе, а машина немедленно уехала.

Быстрым шагом дошли до двери, ведущей в подвал, там я быстро, меньше чем за минуту, вскрыл замок. Сигнализация ожидаемо не включилась, Иан тогда сделал все как надо. И уже когда мы зашли, он ее включил полноценно. Теперь, если кто-то полезет за нами следом, она зазвенит.

Дальше включили фонари, дошли до железной двери. Замок никто не поменял, я отжал единственный оставшийся в нем рычаг простой отмычкой. Зашли, заперлись изнутри, и уже затем я вскрыл замок на решетке. Все поочередно спустились вниз, а затем я навесил его снова. Не было тут никого. И возвращаться мы намерены другим путем, хоть и этот как запасной все равно останется.

В тоннеле было темно, глухо и тихо. Даже звук шагов вяз в тишине, тем более что все надели обувь на резиновой подошве – и не скользит, и тише ходишь. Расчехлили автоматы, бросив сумки от них. Это уже не важно, после того как мы рванем люк, все и так поймут, каким путем мы пришли. Да и следы на пыли останутся надолго, тут ничего не поделаешь.

Первая решетка, вскрываю замок, но его на место ставить не буду. Если придется бежать, то он тогда нас задержит. Лучше за собой запрем дверь. Потом еще решетка, тоже замок долой. Вон и подъем к люку, ведущему в здание «Пинкертонов». Мы на месте.

Заглянул в колодец – люк закрыт, никто туда до нас не проник. Да и смысла нет, хранилище закрыто, и если устроить шум раньше, то его никто и открывать не будет.

– Иан, Ари, ждите тогда здесь, а мы с Раулем к остальным решеткам прогуляемся.

– Хорошо, – ответили они почти хором.

Сколько решеток в ту сторону нужно пройти? Одну? Две? Пройдем две, у меня все равно всего две цепи с замками. Хорошие замки, массивные. Вскрыть их раз плюнуть, но я доступ к механизму перекрою раз и навсегда, то есть придется их ломать. И если у тех, кто придет с той стороны, нет инструмента именно для разрушения, им придется помучиться. Да и ломать сложно, я выбирал самые толстые дужки из самой прочной стали.

Одну дверь открыл, дошли до второй. Следы остаются, да и черт с ними. Когда боевики Шиллера сюда дойдут, они и так сообразят, что до них это место посещалось.

Свой замок… туда просто толстую свинцовую проволоку в скважину, забить до конца, пусть ковыряются. Еще цепь в несколько витков, на нее опять замок и тоже свинца в него, свинца. Затем две стальные скобы, стягивающиеся болтом, а гайка так себе качеством, поэтому ее ключом с рычагом до конца, изо всех сил, чтобы резьба сорвалась. Пусть раскручивают или пилят. Потом еще две, на другую сторону, где петли.

Потом, отступив назад, повторили все это со второй дверью. Ну теперь лишь бы помогло. Рауль присел у поворота тоннеля с автоматом, примерился. Метров семьдесят от первой решетки, вполне можно отгонять противника, патронов у него хватает.

Отошли подальше от люка, сев так, чтобы услышать, если начнут ломиться в решетку, расстелили газеты. Иан достал колмановскую лампу, зажег. Все, можем начинать ждать. У нас впереди больше четырех часов этого самого ожидания. Молчаливого ожидания, потому что звук в таких местах распространяется непредсказуемо, так что может получиться так, что наши голоса будут слышны через люк, если болтать будем. А может, и не будут, может, здесь хоть пой, хоть бомбы взрывай – ни черта не услышишь. Я ко второму склоняюсь, но осторожность лишней не бывает.

Ари выудил из-за ворота рубашки цепочку с крошечным кожаным мешочком, оставил ее висеть поверх одежды.

– Камень? – спросил я шепотом.

– Да, – так же тихо ответил он. – Главное мне его потом не выронить там, на лестнице. Не дайте ему укатиться; если такое случится, я за ним спущусь. И не подавайте, к нему нельзя прикасаться другим людям.

– Понял.

И револьвер он не забыл, что радует, вижу ручку «кольта» тридцать восьмого калибра. Самый правильный ствол ему Сингер подобрал.

Когда придут немцы? Заранее? Или, наоборот, позже, когда хранилище будет открыто наверняка? Мы и сами планируем лезть с опозданием на полчаса, вдруг там какая-то задержка. И в то же время не хочется, чтобы камни успели распродать, хотя первыми лотами пойдут те, что подешевле. Но в этих вещах понятие «подешевле» очень относительно. Нам и одного такого камня всем на жизнь хватит. Ари прав, никто не выдаст камни охране, охрана просто разбежится.

Вчера подаренную картину должны были доставить лорду Бриггсу с выставки. Почему именно вчера? Выставка же еще не закрывается, а вот ее за день до аукциона повезут. Хотят войти в губернаторский дом? Зачем? Не за кодом ли от двери? Может, дело вовсе не в Жанин, а в том, что они получат код Силой? Два-три вооруженных человека вполне способны запереть все губернаторское семейство и прислугу в винном погребе, который у них там глубокий и добротный, и спокойно вскрыть сейф. Да лорд Бриггс его сам им откроет.

А ведь наверняка все именно так. Проще всего. Им же здесь не оставаться, все исчезнут, так что, как ни будет рыть землю полиция позже, толку из этого не выйдет.

И что делать? Сделать я уже ничего не смогу, код наверняка у них со вчерашнего дня. Даже если бы у меня был здесь, в тоннеле, телефон, максимум, чего бы я добился, так этого того, что дверь заблокируют, в том числе и для нас.

Нет, меня не очень беспокоит то, что вице-губернатор просидит ночь в погребе, попивая свое вино, но с ним Марго, а она… я ей по-своему благодарен. И еще чувство вины никуда не делось, я не привык добиваться женщин обманом, а ее просто использовал. И если боевики оттуда уйдут, то это не так страшно. Но могу я быть уверен, что у них нет планов ликвидировать свидетелей?

Хм… как-то не нравится мне это все. Моей вины в этом нет, они бы пришли к вице-губернатору независимо от моих действий, но мне не хочется плохого исхода. Я вообще не хотел ничьей крови, и то, что в результате всего происходящего убиты люди, тоже не моя вина, они сами выбрали тот путь, по которому пошли. А вот Марго этого не выбирала, она просто дочь человека, у которого в сейфе почему-то лежит слишком важная для всех бумажка с последовательностью цифр. Это плохо. Цоммера эти люди убили без сомнений. Черт, даже гангстеры не действуют настолько беспощадно, эти люди хуже гангстеров.

Ладно, стоп, надо о другом думать, сейчас я никак не могу на это повлиять.

Если начнется стрельба в тоннеле, ее наверху услышат? В принципе до первой решетки далековато и два поворота, а над нами метры земли. Люк толстый… но опять же, не угадаешь. Но выбора у нас нет. Если пройдут через первую, от второй придется их отгонять. Хоть бы у них с собой правильного инструмента не было. Сломать дужку замка можно с помощью двух труб и двух гаечных ключей, но это если дужка слабей ключа, а эта очень толстая. Пилить ее долго, цепь тоже хоть куда, еле тащил. Но у них с собой наверняка должна быть взрывчатка. И если ее достаточно, то они и на двери могут пожертвовать часть.

А если у них с собой камень, как у Ари, они нас тут не отключат?

– Ари, на сколько метров твоего камня хватает?

– Метров тридцать радиус. Дальше может сработать, а может и не сработать.

– А на сколько точно не сработает?

– Больше сорока, наверное.

До решетки больше, камнем до нас оттуда не дотянешься.

– А мы сами не отключимся, когда ты им воспользуешься?

– Нет, Сила управляется. Пойдет все только вверх и в стороны, а вы внизу будете.

– Хорошо, понял.

Прошло часа три, прежде чем мы услышали возню у дальней двери. Лязг железа, приглушенные голоса, звучащие крайне возбужденно. Дверь даже потрясли. Хороший знак, потому что если они знают, как снять всю защиту, что я там наворотил, они бы этого не делали, это от ярости или отчаяния. Рауль с автоматом подтянулся к повороту, присел, прислушиваясь.

Интересно, на кого они подумали? На меня или «Пинкертонов», усиливших меры безопасности? Я бы на «Пинкертонов» подумал на их месте. И что бы тогда сделал? Не знаю. Раз решетки укрепили, то могут и засаду в тоннеле выставить. Или люк наверху намертво заблокировать, просто ящиков с чем-то тяжелым сверху навалить. И тогда хоть взрывай, хоть не взрывай… Кстати, а не навалили ли? Вот будет фокус…

Опять звон металла, кто-то пнул дверь, кажется. Хорошо, приятно слышать. Что бы им могло сейчас помочь? Черт, да я готов поставить тысячу фунтов против старой шляпы на то, что если даже взрывчатка у них и есть в достаточном количестве, то детонаторов точно недостаточно. Что там можно взорвать? Цепь, два замка и две скобы, пять штук нужно. И на вторую дверь столько же. И еще люк вскрывать. Может быть, у их подрывника с собой одиннадцать детонаторов? Нет, не может.

А наш трюк получается даже лучше, чем я сам ожидал. Могут пилить решетку, там обычный металл, но он толстый, решетка частая, а розеток в тоннеле нет, все придется делать вручную. И даже прутья отогнуть сил может не хватить, они толстые, придется пилить и сверху, и снизу.

– Ты понял? – тихо хихикнул Иан. – Сраные придурки влипли. И еще одна дверь.

– Если они застрянут, то Рауль может пойти с нами наверх, тогда все упростится.

Снова звон металла и невнятная брань. Не пойму, это на немецком? Не важно, хоть на суахили. Давайте старайтесь. Если до сих пор ничего не взорвалось, то, значит, у них точно дефицит детонаторов. И даже если есть ножовка, то сколько потребуется к ней полотен?

Что они потом сделают? Просто уйдут? Вернутся с инструментом и детонаторами? Всякое может быть, но время течет неумолимо, скоро мы сами полезем наверх, и тогда плевать, с чем они вернутся. Не пойдут же они верхом штурмовать? Это невозможно, там по всему району полицейские патрули, а охранники «Пинкертонов» вокруг здания на каждом углу. И про много-много дверей и решеток по пути к хранилищу я уже говорил. И за каждой страж с приказом при первом шуме закрыть ее наглухо и никому не открывать.

В общем, какие бы ни были у них на руках красивые карты, после того как банкомет открыл свои, ни единой комбинации не составилось. Как сказал бы Иан: «даже сраной пары».

Вернулся, ухмыляясь, Рауль, сказал:

– Это у них надолго. Немцы, черт бы их побрал, план составили и думают, что все остальные с их планом согласны.

В тоннель есть и другие входы, но я уверен, что они их специально не искали и не готовили. То есть надо еще и способ в них проникнуть найти. Нет, все это очень и очень непросто. Им или вообще отказываться от дела, или искать инструмент и потом возвращаться.

Возня затихла минут через двадцать. Похоже, что люди от решетки ушли. Ну и скатертью дорога, никто не возражает. Я посмотрел на часы – не так долго осталось, скоро и нам начинать.

Нервничаю? Естественно, куда же без этого. Но как дело начнется, успокоюсь, со мной всегда так, я себя знаю.

Кстати, а что банда Гуся Михана намерена делать? Что-то для них я пока вообще никаких реальных возможностей не вижу. Кода двери у них быть не может, в тоннеле они не появлялись. Неужели пойдут в лобовую атаку? Нет, не может быть, это же чистое самоубийство. Или они на какое-то другое дело все же приехали? Почистить, например, «Американский Золотой банк»? С тех пор как президент Рузвельт два года назад ввел запрет на владение золотом частным лицам, многие их банки открыли филиалы здесь и скупают для клиентов слитки. Призрак кризиса еще не развеялся, многие боятся инвестировать, предпочитают просто хранить.

– Пора! Пошли! Все лишнее бросаем. Перчатки никто не снимал?

Никто, говорят. Значит, и отпечатков не будет, хотя я даже гаечные ключи обмотал матерчатой изолентой – на ней точно ничего не остается. У всех платки на лицах и мотоциклетные очки. И от пыли сохранят, и лицо они меняют до неузнаваемости. Гуськом подошли к колодцу, постояли, прислушиваясь, но ничего подозрительного не услышали.

– Ари, твой выход, – сказал я, похлопав тощего хасида по плечу.

– Ой-вэй, что сейчас будет, – пробормотал он и полез по ступенькам наверх.

– Нам не прятаться?

– Все же отойдите, – сказал он с лестницы. – Тут неудобно, как бы чего не вышло.

Два раза повторять нам не потребовалось, мы понеслись по тоннелю гурьбой, отбежав метров на пятьдесят. Ждать пришлось минут пять, наверное, а затем… затем мы что-то ощутили. Не знаю что, словно волна статического электричества прошла по коже, легкая, но все же заметная. Затем Ари показался из колодца и помахал нам фонарем.

– Сработало? – спросил я, подбежав к нему первым.

– Не могло не сработать. – Он убрал мешочек с камнем за ворот рубашки. – Я свое дело сделал.

– Тебе еще камни собирать. Я полез.

Подрывник у нас Рауль, но я лучше знаю устройство дверей и замков, так что мне проще. И взрывчатки меньше понадобится, и взрыв будет потише, и колодец не завалит. А так у меня все готово. И даже клей резиновый, с ним «Нобель 808» лучше к крышке прилипнет. И страховка с поясом, чтобы с лестницы не слететь и иметь возможность двумя руками работать.

Справился вообще за пару минут, заранее все репетировал. Шлеп, шлеп, детонаторы воткнул, провода размотал, пока спускался, зашел в тоннель, подсоединил к машинке.

– Уши!

Сам правое к плечу прижал, левое рукой закрыл, открыл рот. Покрутил ручку, утопил кнопку.

Ба-бах! Из колодца в тоннель облако пыли вылетело, как из жерла вулкана пепел, только почему-то горизонтально.

– Пошли!

Все, теперь вообще все лишнее бросаем, счет пошел на минуты, если не на секунды. И вроде бы откуда-то сзади донесся еще один взрыв, небольшой. Немцы вернулись, похоже. Но это уже не важно, уже не важно.

По лестнице карабкался первым, изо всех сил, насколько был способен. Уперся в люк, нажал – есть, открылся! Тяжелая, но подпружиненная крышка отскочила и встала на упоры. Я в какой-то каморке, передо мной обычная деревянная дверь, самая простая, да и не заперта оказалась. Ее настежь!

Коридор, пустой, прямо передо мной караулка с барьером из бронированного стекла. Заглянул за него… и нечто странное. Охранники без сознания, да, их трое, но они еще и связаны скотчем, и рты у них замотаны. То есть, похоже, камень Ари вырубил их, но до этого их связали.

В желудке как ледяной ком зародился, тяжелый и с острыми краями. Оглянулся на своих – у всех то же самое выражение недоумения на лице.

– Иан, люк и дверь, Ари, ты за нами, Рауль, пошли.

Не важно, пока все не важно, нам сначала открыть вот эту дверь в десяти шагах. Теперь вижу – да, я ее сутки бы вскрывал. Код не сменили?

Стрельба на улице, частая, автоматы и пистолеты, даже дробовик ухнул, но не здесь, где-то далеко… и что это все значит, а?

Код, код, код… пальцы задрожали, надо успокоиться, убедить себя в том, что все идет как идет, все будет нормально, за дверью желанный приз. Черт, только бы они не успели закрыть дверь, тогда все! Черт бы побрал тех, кто палит сейчас на улице из автоматов. Идиоты, кретины, психи, тихо все надо делать!

Щелкнул электрозамок, дверь чуть приоткрылась. Мы потянули ее с Ари вдвоем, медленную и упирающуюся, тяжелую, как пирамида, наверное, а Рауль с автоматом навскидку первым влетел за нее. И я следом за ним.

Ничего не понял… хранилище открыто, но охранников нет, их стол пуст, на полу никто не валяется. Рауль же, как и положено по плану, рванулся к двери на лестницу, задвинул мощный засов. Все, теперь оттуда к нам без динамита не ворваться, замка в этой двери нет.

Ари бросился в хранилище – и через секунду оттуда раздался горестный вопль. Он вылетел обратно с криком:

– Ой, мерзавцы, они уже все украли! Они украли наши камни, ой-вей, чтоб им сдохнуть всем!

Выругавшись, я забежал в бронированную камеру следом и выругался снова. Пол был завален маленькими коробками и какими-то бумагами, на пронумерованных полках не было ничего. То есть совсем ничего. И даже негде их искать, на случай если рассыпались и закатились, тут вся камера два на два метра, ну, чуть больше. И просто полки с перегородками.

Из здания «Пинкертонов» донеслась автоматная очередь, и тогда Рауль метнулся туда, и я следом, волоча рыдающего и впавшего в полное отчаяние Ари.

Стрелял Иан, в колодец, то есть немцы прорвались все же. Рауль подскочил к открытому люку, бросил туда гранату, единственную у нас, отпрыгнул. Рвануло, глухо грохнув. Тогда я просто уронил люк на место, крикнул: «Очки и маски долой!» – и первый это сделал. Все, мы теперь полиция. Даже если в здании кто-то еще есть, его наш вид собьет с толку. Но похоже, что никого, все при деле, все охраняют аукцион.

Стрельба на улице не стихала. Когда мы выбежали на крыльцо, мимо нас пронеслось сразу два полицейских «Форда» в раскраске, а следом пронесся серый специального дивизиона. И еще один, похожий, вырулил вдруг из двора дальше по улице и, завывая сиреной, понесся в нашу сторону.

– Ари, не лезь! – Я рукой втолкнул хасида обратно в дверь, чтобы он меньше светился на улице, и когда машина с Джимми за рулем с визгом затормозила возле нас, так же спешно затолкал его внутрь, грубо, как арестованного.

– Что случилось? – спросил я, когда «Фордор» рванул с места и начал набирать скорость.

– Скачок на банк дальше по улице, на «Первый Каирский». Стрельба и все такое.

– Тогда давай в ту же сторону, куда и все гонят, проще смешаться будет.

– Понял. – Джимми кивнул и еще прибавил газу.

На улице и так полицейских машин, как мух, наша среди них вполне на своем месте, а дальше куда-нибудь свернем аккуратно, и там уже на плановый маршрут.

«Первый Каирский»! Ну а как же иначе? Банк «Де Бирс», там же к аукциону тонны наличности скопиться должны были, не все платят банковскими переводами, покупатели всякие. И полиция вся к аукциону стянута, там даже проще. Ай да Гусь, ай да молодец! Недооценил я его банду, недооценил.

Несколько полицейских у входа в банк, на асфальте то ли убитый, то ли раненый, три патрульные машины, остальные, получая приказы, прямо отсюда разъезжаются в разные стороны, полицейское радио тараторит, не умолкая.

– Давай налево, дальше двор проездной, – показал я направление. – И сразу вырубай сирену.

Джимми повернул машину на Сорок четвертую, затем свернул в заднюю аллею за большим универсальным магазином, сбросил скорость – там меньше к нам внимания будет. Я оглянулся – Иан с Раулем держат автоматы на изготовку, только что в окна не высунули, а зажатый между ними Ари, похоже, впал в ступор: слезы текут по лицу, даже борода намокла.

Неожиданно из арки перед нами в аллею выехал двухцветный «Терраплан», а через окна я увидел четырех человек, сидящих в машине, даже успел заметить одно канотье между трех панам у человека, сидящего справа от водителя.

Как-то сразу все в голове сложилось: и машина, которую я видел раньше, и как и откуда она выехала, и четверо мужчин, и даже это чертово канотье, поэтому я заорал:

– К бою!

Джимми машинально затормозил, развернув машину полубоком, а люди в «Терраплане» вдруг засуетились, и в окне появилось два «томмигана» с круглыми магазинами. Но я уже сам успел высунуться в окно и открыл стрельбу из своего «шмайсера», а сзади, прямо над ухом, загрохотал второй. Один из автоматчиков просто исчез, завалившись, а второй успел выстрелить в нас, но его оружие тут же замолкло, а я видел, как дернулась его голова и с нее слетела шляпа.

«Терраплан» не мог развернуться быстро в этой узкой, в ширину мусорного грузовика, аллее, поэтому противник решил в бой не вступать. Две противоположные от нас двери распахнулись, и двое в светлых костюмах рванули со всех ног по улице, петляя и стараясьпрятаться за выстроившимися в ряд мусорными баками. Я распахнул дверь и понесся к «Терраплану», крича на ходу: «Стоять, полиция!» – чтобы никто не усомнился, если в окнах есть наблюдатели.

У одного из бегущих я увидел большую полотняную сумку и еще одну подобную разглядел под ногами убитого на переднем сиденье. Если это не их добыча, то я вице-король Индии. Или сам вице-губернатор Бриггс.

Оба стрелка в машине получили пули в голову и были мертвы, как мешки с камнями. Мотор работал, так что я заскочил на место водителя и задом загнал «Терраплан» в ту же арку, из которой он выехал, а затем, сграбастав сумку, понесся к нашей машине, надрывая глотку в крике:

– Это они! Давай за ними! Вызывай подкрепление!

Сумка была увесистой, но вот содержимое внушало подозрение. Через полотно прощупывались точно не пачки наличных, а стопка каких-то бумаг размером с альбомный лист.

– Джимми ранен! – крикнул стоявший у двери Иан. – Давай за руль!

Джимми зажимал рукой плечо, а по рукаву текла кровь. Ари скрючился на заднем сиденье, точнее, даже на полу перед ним, раскачиваясь взад-вперед на манер китайского болванчика и тихо повторяя: «Ой-вэй, ой-вэй…»

– Ты цел?

– Он в порядке, – ответил Иан. – Погнали отсюда, пока все сраные копперы не слетелись.

– Перевяжите его, – сказал я, заскакивая за руль.

Огромный Джимми втиснулся назад с трудом. Хорошо, что сам ходит, а то как бы мы его туда запихивали? А бинты у нас с собой есть, и много чего еще, мы всякого ожидали. Хоть и не такого.

Я снова врубил сирену и дал по газам, «Форд» рванулся с места в карьер. Убегавших впереди не видно, они уже в какой-то двор нырнули, но они мне и не нужны. А вот план у нас сломался, Джимми теперь не сможет отогнать машину, теперь это придется делать мне.

– Значит, так, все меняем, – сказал я, когда, пропетляв по улицам, сбросил скорость и снова выключил сирену. – Пересаживаетесь быстро, но езжайте туда, где Джимми должен подобрать Сингер. Потом гоните машину, куда и планировали – это важно, а дальше хоть на такси добирайтесь. Автоматы не забудьте оставить в салоне, это еще важней. Ари останется со мной, я высажу его там, где ждут его самого. Потом загоню эти колеса в глухое место, найду телефон и позвоню, кто-нибудь пусть за мной приедет.

– Поняли, – ответил за всех Рауль. – Может, мне лучше с тобой?

– Нет, прикрой лучше Иана. Я долго кататься не буду, спрячу ее и свалю.

На стоянке за отелем «Карлтон», к радости моей, было пусто, ни единой души, только машины в ряд. Я притормозил у «Виваспорта», что Иан ночью сюда поставил, и затем он с Раулем, поддерживая Джимми, быстро перебрались в салон. Плечо у бывшего боксера было уже перевязано, а рукав рубашки отрезан. Рауль же прихватил сумку с непонятными бумагами, потом, прикрыв заранее припасенным одеялом, перенес туда автоматы. Затем мне отдали пиджак и шляпу, в которые я должен был переодеться. И потом я аккуратно и плавно тронул машину с места и неторопливо выехал со стоянки.

Ари должны ждать неподалеку, на выходе из проходного двора. Я его высажу с одной стороны, он пройдет насквозь, и там его подберут. Все. Совершенно не нужно, чтобы неизвестные «друзья» роттердамских бриллиантовых хасидов видели меня в лицо, хоть я и шляпу надвинул, и очки темные надел.

– Револьвер убери, рукоятка торчит, – сказал я ему, оглянувшись. – И соберись, наконец.

– Кто-то украл камни, – сказал он с тяжкой мукой в голосе. – Они украли наши камни.

– Это не наши камни, Ари, ты что-то путаешь, – вздохнул я. – Это камни «Де Бирс», а мы хотели их сами украсть.

– Ты не понимаешь. – Он закрыл лицо ладонями с тощими волосатыми пальцами. – Мы должны были их получить, мы… Ой, что с тобой говорить! – Он махнул рукой и зарыдал снова.

– Ты хоть на улице не реви, пока идешь, – разозлился я. – Соберись, тряпка.

Вот все было нормально, пока на дело шли, он даже не боялся. А тут удар врага пришелся не в страх, а в жадность, и боец поплыл, вот-вот в нокаут свалится, не выдержит. Нет, я знаю, что евреи вроде как жадные, и по опыту знаю, что голландцы точно самые жадные, а уж голландские евреи должны быть такими, что и пером не описать, но все же… Плачет как ребенок.

К счастью, избавился я от него достаточно быстро, там всего несколько кварталов проехать пришлось. Высадил его из машины, напутствовав:

– Не беги, иди спокойно. Не реви на улице. Просто прогуляйся через двор и тихо уезжай.

Он ничего не сказал в ответ, вылез из машины и медленно побрел, опустив голову. На прогулку не очень похоже, скорее на восхождение на эшафот, что ли…

«Форд» можно куда и планировали, не надо ничего изобретать, в тот самый двор. Замок я там поменял, ключи от него здесь. Бронежилет оставлю в нем, сменю серый «полицейский» пиджак на спортивный – он тут, под рукой, дальше прогуляюсь, может быть, просто возьму такси, доеду до какого-то совсем чужого района и уже оттуда на другом кэбе приеду, куда мне нужно. И не нужно никому звонить. Зону паники мы покинули, даже сирены уже не слышны, хотя рация не затыкается. Не забыть выключить, а то шумом внимание в пустой двор привлечет. Про нашу стрельбу уже передают, но считают, что стреляли свои, опрашивают всех на предмет, кто участвовал в перестрелке. Но я отзываться не буду.

Кто очистил хранилище? И куда делись два охранника? Не их ли это работа? Вышли в здание агентства, связали остальных и смылись с камнями совершенно спокойно, в форме, свои со всех сторон. А камни просто в карманах.

А ведь так и есть, это они. Только что обычные охранники будут с камнями делать? Их же продать… Если бы Сингер не знал этих голландских хасидов, то мы бы и не взялись за это дело. Нет, понятно, что тот же Антенуччи купит, но сколько он заплатит? Несколько тысяч или пулю в голову? Нет, просто так не продашь. И не вывезешь. Я подозреваю, что хасиды собирались их спрятать здесь, до лучших времен, а то и перегранить на месте. Камень с Силой через таможню не пройдет, это невозможно. Тогда на что они рассчитывают? Или бриллиантовый туман закрыл глаза?

Абвер потерпел фиаско, это радует…

Стоп, что это меня радует? А если Марго сейчас в заложницах, а потом немцы узнают, что потерпели неудачу… что они тогда сделают?

Проклятие… И Рауль уехал, и автоматы я отдал. И эта мысль посетила меня уже в тот момент, когда я запустил машину в разворот и вновь включил сирену.

Я пронесся через центр и часть британского сектора, отделявшего меня от «Оазиса», вихрем, завывая сиреной и распугивая попутные машины. Постоянно подмывало схватить рацию и сообщить про заложников в доме вице-губернатора, но… если туда кинутся констебли со всех сторон, то ситуация, как я ее себе представляю, вообще выйдет из-под контроля. Лучше сначала доехать самому и хотя бы разведать обстановку. А там видно будет. Полицейскую машину охрана точно пропустит.

Плохо, что у меня с собой только «кольт» остался и два запасных магазина к нему. Автомат уехал, черт бы его побрал, как раз сейчас бы он больше всего пригодился. Ладно, как-нибудь управлюсь, если… Там видно будет, как я уже сказал. Там все будет видно, а пока одни предположения.

Я делаю глупость? Может быть. Но не сделать глупость будет подлостью. И подлость хуже глупости по моей шкале ценностей. Что-то я сделать должен, не имею права бросить все вот так, как оно есть. Или может быть.

Знаю, что меня ждет Сюзет. Я обещал ей беречь себя и сберег. И я ее люблю, а Марго нет, и все равно поступить так, как подсказывает проросший где-то в глубине души страх, нельзя. Просто нельзя, и все. У человека, если он хочет оставаться именно человеком, даже будучи преступником, должны быть эти самые «нельзя». Вот досюда можно, а следующий шаг изменит тебя навсегда, переведет из человека во что-то другое, и обратной дороги уже не будет.

Вон ворота «Оазиса», сирену выключить. Пусть до виллы лорда Бриггса еще далеко, но все равно лишнее внимание не нужно. Охраннику в окно показал бляху, сказал:

– Специальный дивизион, по срочному делу.

Я его узнал, это тот самый, что впустил меня сюда в первый мой приезд, но он меня точно не вспомнит. И шляпа низко, и очки на месте. И потом не опознает. Надо было бы усы наклеить, что ли, на всякий случай.

Здесь вся власть живет, вполне могут прислать в день общей паники полицейского курьером, я даже слышу, как у охранника самого в будке радио тараторит, так что он сразу поверил, шлагбаум поднялся, пропустив мою машину на территорию вечного благоденствия. Там я прибавил скорость, попутно пытаясь придумать хоть какой-нибудь план. В ворота точно ломиться нельзя, они наверняка под наблюдением, если в доме есть кто-то плохой… но там есть дорожка в объезд стены, а потом взобраться на машину и с крыши на стену… может, что и получится.

Вон ворота, у крыльца стоит «Роллс-Ройс» хозяина. Уже странно, я не видел, чтобы они так бросали машины, там есть и гараж, и навес. Мне правей, прямо через газон, на узкую грунтовку. Зашуршала под покрышками трава, потом захрустел мелкий гравий. Медленно, чтобы мотор потише работал. Рацию выключил. И стена, может быть, чуть отразит шум, я почти вплотную к ней еду. Их участок лучше обогнуть до конца, выбраться на обратную его сторону. Вот так, за угол и теперь искать место. Где-то здесь должны быть оранжереи, баронесса любит цветы… Да, примерно здесь.

Я остановил машину, сразу заглушив мотор. Вылез с пассажирской стороны, вскарабкался на капот и с него на крышу. Вот правда хорошо, что обувь на резиновой подошве…

Стараясь прикрыться столбом, высунул голову над стеной. Да, оранжереи. Возле них никого. Дальше левей сад, правей бассейн, сверкающий голубизной и белым камнем. Пусто, во дворе пусто. Можно попробовать подобраться ближе через сад, там кусты прикроют. А там… а там видно будет, сколько можно это самому себе повторять.

Перебрался через стену, спрыгнул на траву, присел. Жесткий бронежилет точно гибкости не прибавляет, да и жарко в нем неимоверно. Ладно, хватит жаловаться, давай вперед.

Прошел вдоль стеклянной стены, за которой росли какие-то большие пестрые цветы, присел на углу, на всякий случай вытащив оружие и сбросив предохранитель. Не хотелось бы вот так попасться Уилфриду, например, если я неверно оценил ситуацию, но еще хуже встретить противника с пистолетом в кобуре. Совсем неудачно все может тогда пойти.

Сад, кусты, тут тоже можно спрятаться, чуть оглядеться. Даже в окна заглянуть, в гостиную, но там никого… Стоп, а это кто?

Человек в рабочем комбинезоне, на голове кепка. Довольно молодой, крепкий, рука на груди, как раз под комбинезоном. Что-то не помню я такого человека в доме вице-губернатора, я даже садовника в лицо знаю, он пожилой, лысый и одевается совсем по-другому. А вот на грузчика, который привез подаренный шедевр, этот парень вполне похож.

Он встал, оглянулся на окно за собой, потом уставился примерно в мою сторону, но явно меня не замечая. На кого он оглядывался? Кто-то меня заметил и ему подсказывает? Опять нервная дрожь накатывает… потому что не представляю, как поступить. Чувствую, что вот сейчас начнется, и я готов, но раскрывать свое положение сразу не хочется, и я не знаю, кто в доме…

К окну подошел среднего роста плотный человек. Светлые волосы с высокими залысинами. И смотрит прямо в мою сторону.

Шаплен. Это точно Шаплен, или Шиллер, или как там его на самом деле. И у него камень, он меня чувствует, я здесь не спрячусь.

Парень в комбинезоне вдруг резким движением вытащил пистолет, но я уже прицелился и выстрелил. В грудь, раз, другой, третий. И попал всеми тремя пулями – тот начал валиться на землю, а я рванул в сторону, стараясь уйти из сектора огня из окна. И успел увидеть, как Шаплен тоже заскочил за простенок.

Я дважды выстрелил в то окно, куда он мог выскочить, и побежал прямо к дому, выстрелив еще трижды. Пусть укроется, мне нужно уйти с позиции, на которой меня можно гонять вокруг дома, стреляя из окон. Вот сюда, к стене, магазин сбросить под ноги и воткнуть полный. Насколько это быстрей и проще делать у «кольта».

Прижался к стене, пригнувшись, побежал вдоль нее. С фасада окна до самого пола, их можно ударом ноги открыть – тогда я смогу заскочить в дом. Не дать этому скоту бежать к заложникам, пусть отбивается, где стоит. Не думаю, что их тут много, люди наверняка в подвале, а боевики абвера и так потери понесли, иначе тут бы еще и Отто крутился.

Пуля пробила окно, едва я проскочил мимо, раздался и второй выстрел – очень тихий хлопок, но не понял, куда пошло, в простенок скорей всего.

Еще окно, опять выстрел, опять мимо, а вот и угол, поворот, здесь уже малая гостиная, Шаплен стрелять сюда не может, ему до дверей добежать надо. Я просто всем своим весом врезался в окно, прикрыв лицо руками, с треском лопнула тонкая рама, посыпалось стекло. Кажется, я даже не порезался, но делать на это ставки мне некогда, потому что сейчас мой противник…

Шаплен быстро выглянул в дверной проем и выстрелил. Очень быстро и точно, дважды. Пули ударили в стальной лист у меня на груди, я их даже не почувствовал. Он из «вальтера» стреляет с глушителем, а у него патрон слабый. А вот у меня сильный.

«Кольт» грохнул тоже два раза, но противник успел укрыться, одна из пуль расщепила косяк. Я перебежал в другой угол комнаты, при этом осознавая, что спрятаться не смогу, у Шаплена сейчас словно компас внутри, стрелка все время показывает на опасность. Черт, а у Ари камень на два-три раза? Надо было его с собой тогда звать. Он бы рыдал, но Шаплена вырубил.

Надо идти на обострение, в кошки-мышки я проиграю, а пока за меня броня и могучий калибр: если я даже раню его, то все равно от боли Шаплена скрутит. Поэтому я резко сместился правей, попытавшись заглянуть за дверь, потом взял левей, успел увидеть противника – только его бок, и тот снова выстрелил, явно норовя попасть в голову, но промахнулся. Я резко сократил дистанцию, оказавшись у косяка, и вдруг, осененный смутной мыслью, просто сперва присел, а потом завалился на левый бок, с пистолетом, зажатым в двух руках.

Шаплен чувствует направление на меня и норовит попасть в голову, он понял, что я в бронежилете. Но не думаю, что он чувствует, как высоко или низко моя голова находится. И это сработало. Его пистолет был направлен горизонтально, и когда немец увидел, как я вывалился из-за косяка, он успел лишь дернуться, но прицелиться – уже нет. А я семь раз подряд выстрелил ему в грудь. И затем затвор встал на задержку.

Шаплен упал на колени, по-прежнему с пистолетом в руке, а затем лицом вперед, его голова со стуком врезалась в паркет. Его глаза были открыты и смотрели на меня, но жизни в них уже не было.

– «Тридцать восемь супер», недоумок, – пробормотал я, меняя магазин в «кольте». – И бронежилет. Это тебе не твои шпионские игры.

Я подошел к нему, оглядываясь по сторонам, вытащил пальцем цепочку с футлярчиком из-под одежды и затем стащил камень у него с шеи. Теперь мой. Вот так.

Дом надо осмотреть, там еще кто-то прятаться может. И найти заложников. И при этом не попасться им на глаза. Я обходил комнату за комнатой, стараясь делать это осторожно, но в то же время понимая, что надо спешить – скоро здесь будет полный двор настоящей полиции, и мне им на глаза попадаться никак не следует.

И к удивлению своему, первой я нашел Марго. Она сидела в чулане у горничных со связанными руками, а дверь была задвинута комодом. И наткнулся я на нее неожиданно для себя. И самое ужасное было то, что, несмотря на свет, от которого Марго зажмурилась, узнала она меня сразу.

– Роберт! Ты что, уже вернулся?

Она явно собралась броситься мне на шею, но связанные руки ей помешали, я даже немного порадовался этому обстоятельству.

– Я не Роберт, – сказал я, прижав ее к своей стальной груди свободной от пистолета рукой. – И я не уезжал. Мне больно в этом сознаваться, но я на секретной службе его величества.

– Да ты что? – Ее глаза расширились от удивления. – Ты? Дьявол, это так заводит…

– Сколько здесь бандитов? – Я с угрожающим видом повернулся к двери.

– Двое. Один постарше и молодой, остальные уехали.

– Где все заложники?

– Жанин где-то в доме заперли, а остальные в винном погребе.

– Жанин? – Если она с заложниками, то уж точно все закончилось бы плохо. Для нее по крайней мере. Она знает, кто такой Шаплен.

– Да, пошли ее найдем, и пока остальные в подвале… Руки мне развяжи, наконец?

– А мешать не будешь? Мне нужно осмотреть дом до конца.

– Когда это я тебе мешала?

– Стоп! – Я приложил палец ей к губам. – Ты никому не должна говорить, что видела меня. Я на секретной службе, – ударение на слове «секретной», – то есть никто не должен обо мне знать. Даже ты! – Я направил указательный палец ей в лицо. – Просто когда я понял, что тебе грозит опасность…

– Ро-оберт… – она судорожно вздохнула, – ну две минуточки, а? Давай?

– Я тебя найду. – Складным ножом я разрезал ленту, стягивающую ей руки. – И никому ни слова, понятно?

– Клянусь, но это так… так возбуждает!

– Ищи Жанин, а я открою погреб.

– А Жанин можно сказать? – Марго аж подпрыгивала.

Все равно же скажет, ни секунды сомнения. Поэтому я кивнул и добавил:

– Но только под большим секретом.

– Никогда и никому! Ты же меня знаешь! Мы сколько уже с тобой спим, и я только ей разболтала. Звони ей домой, где бы номер записать… так запомни, Аптаун тридцать – тридцать три. Простой номер! А тут тебя горничная по голосу узнает.

– Мне надо идти, скоро здесь будет полиция. Никому!

– Не maman же рассказывать! – фыркнула она.

В общем, я открыл погреб и крикнул тем, кто сидел внизу, что можно выходить. И тут же ушел, успев услышать радостные повизгивания с другого конца дома. Жанин тоже спасена, судя по всему, не важно, в белье она или без. И покойников пусть сами прибирают, иначе на кой черт тут нужны Уилфрид и горничные.

Во дворе я нашел садовую лестницу, перебрался на стену, со стены на крышу «Форда» и, выгнав его задом на дорогу, поехал на выезд. А навстречу накатывал настоящий вал полицейских сирен. Кавалерия, в общем, подоспела. И переодеться потом не забыть. И две дырки в груди пиджака выглядят странно.

24. Финал

Паника в городе опять сыграла на руку: никто не обращал внимания на полицейскую машину, несущуюся с сиреной. И так, то включая ее, то выключая, то разгоняясь, то сбрасывая скорость, я доехал до Маленькой Италии, где загнал «Форд» в проезд за стройкой, которую запомнил по вылазке в контору Кабана Пачетти. Там сбросил пиджак и бронежилет, переоделся в спортивную куртку и сменил шляпу на кепку, стащил, наконец, водительские перчатки, сунув их в карман, протер пиджаком рулевое колесо, с сомнением посмотрел на кровавое пятно на полу. Кровь Джимми, группу они могут проверить. Но мы и это предусмотрели. Я вытащил из багажника большую бутыль «блича» для чистки раковин, полил едкой смесью пол, панель приборов, сиденья, затем забросил бутыль внутрь и захлопнул дверцу. Пусть там еще и пары на жаре накапливаются, тогда все растворится. И пошел быстрым шагом в сторону жилых кварталов.

На виа Гарибальди остановил такси, потребовал отвезти меня в австрийский сектор, а там, возле отеля «Кайзерин», взял другое, и уже то привезло меня в сектор американский, высадив неподалеку от магазина Сингера. Из телефонной кабинки я дозвонился Сингеру и услышал долгий вздох облегчения.

– Где ты был?

– Потом расскажу. У меня все нормально. Что у вас?

– Все в норме. Заходи.

Сначала машину забрать, она здесь припаркована неподалеку. Дошел, залез в кабину, и там вдруг накрыло. Минут пять сидел, закрыв глаза, пытаясь собраться и прийти в чувство. Отдышался как-то. Потер лицо руками, завел «Пежо» и поехал к Сингеру.

Бар был открыт, там вместо Джимми управлялся сменщик, невысокий шустрый мужик со светлыми, как солома, волосами. Сингер ему доверяет, но все же не настолько, как Джимми, поэтому в магазин я зашел обычным путем, через парадный вход. А вот продавца в зале не было, но это обычная ситуация, Сингер часто сам работает с покупателями. Он и вышел на звонок, открыл дверь.

– Как Джимми? – спросил я сразу.

– Жить будет, пулю уже достали. Макс им занимается. Он их три получил: две в бронежилет, а одна отрикошетила в руку.

Да, в лобовом стекле «Форда» было три дырки. А Макс – доктор-американец, утративший лицензию из-за подпольных абортов и перебравшийся сюда. Тут у него и официальная практика, и подпольная, врачует всякие криминальные ранения. Я к нему, к слову, пока ни разу не попадал, но всегда имел его в виду в силу переменчивости фортуны.

– Остальные?

– Твои ребята в кабинете. – Он кивнул на заднюю дверь.

С этим налетом вся конспирация моя разрушилась, но тут уж ничего не поделаешь, пришлось всех сводить в одном месте.

– Что в сумке хотя бы?

– Увидишь.

Оба, Рауль и Иан, развалившись на диванах, держали в руках по стакану бурбона. Нервы успокаивают. Мне бы тоже, но я не хочу к Сюзет с запахом. К тому же накурено так, что хоть топор вешай.

– Налить? – спросил Сингер.

– Нет, не надо, только хуже будет.

– Зря, – сказал он и плюхнулся в кресло. – А я еще буду.

– Что празднуем? – Я уселся на диван, закинув ногу на ногу.

– Вот это. – Рауль показал на стопку листов бумаги размером с альбомный лист, лежащую на столе перед Сингером. На каждом листе изображена тысячная долларовая купюра с профилем президента Кливленда^[18], и под ней целые ряды прямоугольничков с цифрами.

– Это из сумки? – Я приподнялся. – Что это?

– Это бонды на предъявителя, американский федеральный заем Китаю, – ответил Сингер. – Серия позапрошлого года, срок платежа – тридцать девятый год. Их здесь на триста тысяч долларов, триста листов по гранду каждый, все купоны на месте. Это то, что ребята Михана взяли в «Первом Каирском», в хранилище. Общая сумма похищенного не оглашается.

– Продать это можно? – спросил я.

– Можно, я уверен, – кивнул Сингер. – Но не сразу. И будет лучше, если эти бумаги всплывут не где-нибудь в Мексике, а в Китае. Надо договариваться с чинками, не знаю, сколько они запросят.

– А сколько рассчитываешь получить?

– Не меньше сорока процентов. Но надо искать нужные контакты, я не хочу пользоваться обычной схемой. Подозреваю, что если Гусь со своими вырвется из города, то их бумаги начнут всплывать как раз в Мексике или на Кубе.

– Что вообще говорят?

– Тебе какую часть? – засмеялся Иан. – Больше про скачок на сраный банк. Убит один коппер, у входа, всех клерков и посетителей парни Михана заперли в хранилище. Но Михана пока не называли. Сказали, что двое убиты в перестрелке с копперами. Как я понимаю, сраные копперы – это мы.

– Что про аукцион?

– «Де Бирс» сообщил об отмене до следующего года, но уже пошли слухи. Кто-то из «Пинкертонов» начал давать информацию о том, что двое охранников увели весь куш.

– Не представляю, что они могут вообще с ним делать, – скептически хмыкнул Сингер. – Эти камни невозможно продать.

– Кстати, что насчет Ари? – Я обернулся к нему.

– Ари напоили успокаивающими и уложили спать. На этом история с ним закрыта. Не вижу, каким образом бородатые в шляпах могут участвовать в этом. – Он постучал пальцем по стопке бондов. – Камней для них у нас нет. Ари сам все видел, уже второе ведро валерьянки допивает.

– Сорок процентов от трехсот тысяч… это сколько выходит? – задумался Иан.

– Сто двадцать тысяч, – сразу ответил Рауль. – Если делим, как договаривались, – тридцать Сингеру и семьдесят нам, то я все равно останусь доволен.

Джимми в доле Сингера, я не знаю, как он ему платит. А так все верно, именно так и договаривались.

– По пять с половиной грандов в фунтах на каждого, – прикинул я. – Все равно больше, чем потратили.

Про взятый с Шиллера камень я скромно умолчал. Это не на продажу, надо искать способ его… использовать, так скажем. В бизнесе. Да и получен он вовсе не в рамках попытки ограбить аукцион, это уже личное, скорее.

– Но это не завтра. – Сингер поочередно посмотрел на всех. – Надо ждать несколько месяцев, пока шум утихнет и я нужные концы найду. Кстати, у тебя ведь кто-то есть в таком бизнесе. – Он уставился на меня.

Это он про Цви. Сингер знает о его существовании, но сам не встречался. Кстати, тоже вариант: Цви я доверяю, и он любит подобные махинации.

– Я не знаю, как насчет Китая, но поговорю. Позже поговорю, когда все затихнет. Может, он просто их купит и дальше его боль в заднице. А может, и нет.

– Только бумаги поделим сейчас, – сказал Рауль. – Дойдет до продажи – сложим вместе. Не прими за оскорбление, – он чуть поклонился Сингеру, – но мы раньше не встречались.

– Все в порядке, – тот кивнул. – Я бы и сам предложил. Не люблю чувствовать себя слишком ответственным за все. Сейчас разложим. – Он тут же начал отсчитывать листы. – И да, всем вести себя спокойно, на люстрах не раскачиваться. Хотя бы первое время.

– Сингер, мы работаем вместе потому, что ни у кого нет такой привычки, – ответил я за всех.

Досчитав бонды, Сингер каждому отдал его долю, рассовав по большим конвертам, после чего мы быстро разошлись. Рауль сунул свой конверт мне, сказав:

– Положи со своими, мне уезжать надо на днях.

– Никаких проблем. Давай в машину, развезу вас по домам. Только быстро, мне надо к девушке.

– Ты меня удивляешь, – вздохнул Рауль. – Впрочем, не мое это дело.

– Видишь, даже ты догадался. Ты все же развиваешься. Пошли. Да, Иан, у меня к тебе предложение есть, давай завтра обсудим.

– Ищи меня завтра в «Гербе Бирмингема», можешь прямо с утра. Даже лучше с утра, пока я еще трезвый.

Андрей Круз, Мария Круз Ар-Деко. Своя игра

1

— Обратите внимание, что «Плимут» всегда, все семь лет, выпускал полностью стальные машины. — Я постучал рукой по гулкой бежевой крыше автомобиля. — Если для «шеви» впервые создали цельностальной кузов в этом году, то «Плимут» сделал давно!

Упитанный краснощекий джентльмен в панаме и мятом костюме с уважением посмотрел на крышу. Стоящая рядом такая же упитанная дама в ярком платье и шляпке, заколотой фигурной позолоченной булавкой, еле заметно вздохнула.

— Сталь легче, прочней, а новая рама еще и жестче, то есть вам нужно меньше опасаться за свою безопасность на дороге, мэм, — я обратился уже к даме, почувствовав, что она начинает скучать. — И новая рама дала возможность сделать салон шире. Это самый широкий автомобиль в своем классе!

Вообще-то самый широкий — «терраплан», но он все же дороже. Так что не будем об этом, за эти деньги — самый.

— Смотрите. — Я распахнул водительскую дверь, открыв доступ в кремовое нутро салона. — На передний диван легко сядут трое. Обивка сидений совершенно нескользящая. — Я похлопал по подушке.

— Наш сын жалуется, что когда он в коротких штанишках, у него чешутся ноги после поездки, — чуть поджала губы дама.

— Да, у всего есть свои недостатки, но это сделано для того, чтобы ребенок не мог случайно соскользнуть с сиденья при резком маневре, мэм, — сказал я, обращаясь при этом к мужу. Тот солидно кивнул. — Вентиляция! Где мы живем? В Новом Каире, где жара круглый год. Смотрите. — Я решительно проскользнул за руль и открыл ветровое стекло. — Все как обычно, верно? Но это на первый взгляд. — Закрутив ручку, я быстро его опустил. — Видите? Только в этой модели боковое стекло уходит в дверь вместе с рамкой. Раз — и окно как в дорогом купе! И вот еще, — я откинул рукоятку на панели, — лобовое поднимается как и у всех, но если потянуть вот этот рычажок, — я немедленно его потянул, — то впереди поднимается воздухозаборник и в салон попадает еще больше свежего воздуха. А теперь сзади!

Я выскочил с водительского места и перебрался на заднее сиденье, сопровождаемый заинтересованными взглядами.

— Я не говорю о том, что такого пространства для ног вы не найдете ни в одном автомобиле за такие деньги. — Я демонстративно вытянул ноги. — Удобные подлокотники, крючки для сумок. И, смотрите, даже это маленькое заднее окно открывается. Раскройте все, и вы будете чувствовать себя в семейном авто как в кабриолете. И при этом над головой у вас будет самая прочная и безопасная крыша в своем классе! — Я постучал по обитому плюшем потолку. — Кстати, здесь две лампы для чтения! И обратите внимание на ручки, они теперь загнуты внутрь. Вам никогда не приходилось рвать одежду, выбираясь из машины? Больше этого не произойдет.

Жена фыркнула, муж чуть покраснел. Но затем спросил:

— А как она ездит?

— Скоро увидите сами. — Я расплылся в улыбке. — Добавлю лишь несколько слов: идеальное управление. Новая рулевая система, таких еще не было. Амортизаторы на всех четырех колесах, они пришли сюда прямо из авиации. Гасят все колебания. Это уже не машина, это почти самолет. Вы можете ехать по любому проселку и чувствовать себя словно в домашнем кресле, стоящем на полу. Да, центр тяжести у новой модели прямо посередине, а ход задних рессор такой же, как и у передних.

— Что это дает?

— Плавность, сэр, плавность! Раньше зад у машины подскакивал сильней, а теперь тряска исчезла вообще. А когда в салоне сидели люди, передние колеса слишком разгружались и это сказывалось на управляемости.

— Мне нравится дерево вон в той машине, — жена показала на стоящий рядом серый кабриолет с откинутым верхом. — На окнах.

— Модель «Де Люкс», мэм! Всего двенадцать фунтов сверху, и вы получаете полный пакет!

— Майкл! — она с требовательным видом повернулась к мужу.

— Мне надо подумать, сладкая, — вздохнул тот.

— Простите, чем вы зарабатываете на жизнь? — повернулся я к нему.

— Я продаю мужские сорочки оптом. — Он ловко выудил из внутреннего кармана пиджака визитку и протянул мне. — От «Сирса», сэр!

— Хорошая машина продает товар лучше, поверьте мне. — Я принял карточку так, словно она сделана из золота. — Не мне вас учить, сэр, вы и сами знаете, что люди предпочитают вести дела с преуспевающими сэйлсменами.

— Поэтому мне и нужна новая машина.

— Майкл! — жена подергала его за рукав. — Двенадцать фунтов не так много, это всего шестьдесят долларов.

— Бетти, давай позже. — Он все же оказал попытку сопротивления.

— Мэм, давайте сначала оценим сам автомобиль, а выбрать его версию вы сможете в любой момент, у нас на стоянке есть все, — предложил я. — Сэр, вернусь к технической части. Самая длинная база в классе. Багажник! Мэм, вас это тоже наверняка заинтересует. — Я обошел машину сзади и повернул ручку, открыв доступ в багажное отделение. — Только у «плимута» такой объем. Вы даже не поверите, сколько всего вы сможете сюда загрузить, не загромождая салон. — Не стану уточнять, что однажды у нас в багажник именно «плимута» прекрасно влез труп одного немца. — Семейный выезд на пляжи Александрии, вы и ваш мальчик…

— У нас двое, еще и девочка, — заулыбалась Бетти.

— Прекрасно! — Черт, она еще и заигрывает со мной. — Вы вдвоем на переднем сиденье, дети играют сзади, багаж там, где ему и положено быть. И видите эту полку? Запасное колесо и инструменты снизу, вам не придется ничего выгружать, даже если спустит колесо.

— А что под капотом? — муж перевел разговор в «мужском» направлении.

— Здесь экономичный двигатель, шестьдесят пять сил, но вы сможете проехать двадцать шесть миль на одном галлоне. Прекрасный показатель, лучший в классе.

— А какие есть еще?

— В модели «Де Люкс» восемьдесят две лошадиных силы, сэр. Двадцать одна миля на галлон, но вы получаете самый настоящий самолет.

— Майкл, и там лучше салон, — Бетти опять дернула мужа за рукав.

— М-м… — тот задумался.

Я решил помочь, поэтому сказал:

— Может быть, есть смысл проехаться сразу на модели «Де Люкс»? На этой вы не сможете оценить мощность автомобиля, а это действительно крутые колеса, сэр. Кстати, о колесах — обратите внимание на толщину дисков. Вам будет очень сложно их помять. И двойной контур гидравлических тормозов.

— А что это?

— Машина останавливается плавно, как пароход, никаких рывков. Колодки прижимаются к барабанам с одинаковым давлением. Вы обязательно оцените.

— А на чем ездите вы? — требовательно спросила Бетти.

— Разумеется, на «плимуте», мэм! — я даже изобразил некий намек на некую оскорбленность. — Торговать этими машинами и ездить на чем-то другом… поверьте, этого я не сделаю. — Ну да, не сделаю, потому что езда на автомобиле от «крайслера» записана у меня в дилерском контракте. Правда, на «плимуте» ездит Сюзет, а я катаюсь на «додже». Но это тоже о’кей, условиям соответствует. — Какую из машин вы бы хотели попробовать? — Я обвел рукой стоянку под навесом. — Купе для семьи не самая подходящая, а вот четырехдверные и двухдверные седаны у нас одинаково популярны.

— Вот эту! — пухлый палец Бетти с красным лакированным ногтем уставился на белую двухдверку.

Да, как всегда, муж выбирает мотор, а жена выбирает цвет.

— Сейчас принесу ключи, — расплылся я в улыбке. — И дальше нас ждет незабываемая поездка. Кстати, вы нуждаетесь в финансировании? «Уэллс Фарго» предлагает на два года под три процента, а «Первый Каирский» на три, но под пять процентов.

***

Мы проехались на машине по Либерти-авеню, разделявшей город на американский и французский сектора, до самого центра и обратно. Сначала вел я, расписывая достоинства машины, затем вел Майкл, немного озадачив меня по ходу дела: зачем ему мотор помощней, если он едет медленно и аккуратно? Но задавать его я не стал. Как бы то ни было, после поездки рубашечный торговец подписал лизинг, кредитный договор и все остальные бумаги, после чего пара уехала на новой машине, довольная до предела. А я снял пиджак, откинулся в кресле, закинул ноги на стол и глянул на часы — еще четверть часа, и мы закрываемся.

День получился на удивление неплохой, продажи были. «Плимуты» и даже один «крайслер». С тех пор как компания изменила облик своего «эрфлоу», популярность их резко подскочила, несмотря на цену. А вообще все неплохо продается, Великая депрессия закончилась, люди бросились тратить деньги, что очень радует, потому что мы с Ианом вложили в это дело чуть ли не все деньги, что у нас были, да еще и кредит взяли. Непривычное для меня чувство того, что ты кому-то должен. До того, как я решил стать законопослушным гражданином, оно не было мне знакомо. Но своих на все не хватило, надо было и здания арендовать, и для гаража все купить, и главное — сами автомобили денег стоят. Я бы лучше торговал «плимутами» и «доджами», благо все машины на одном заводе сделаны, но компания «Крайслер» делит все свои марки попарно. Или ты продаешь «плимуты» и «крайслеры», или «доджи» и «де сото». «Плимут», как самый дешевый, продается лучше всего. И совершенно замечательно покупаются пикапы, бизнес в городе тоже почувствовал облегчение.

Так, чеки… завтра с утра их отвезти в банк и обналичить. И завтра же придется платить по счетам, но это именно завтра, сегодня я устал. Кроме меня тут еще три сэйлсмена работают, и все. И секретарша, вон она на машинке стучит за перегородкой, готовит письма, которые я должен буду подписать.

Не скучно? Нет. Сюзет счастлива, а я даже пистолет днем теперь убираю в ящик стола. И даже Иан больше не занимается крадеными машинами, а его гараж теперь обслуживает то, что продаем мы. Ну или другие машины «Крайслера». Здесь не занимается, по крайней мере, потому что «Гараж Хупера» тоже никуда не делся, продавать его он не стал.

И Сингера я уже давно не видел — нет необходимости. И даже он мне сам никогда не звонит «по делу», потому что я больше не нуждаюсь в наводках на удачно стоящие сейфы. Только social calls. Я сдержал свое слово и больше в криминал ни ногой. Ну, почти, потому что те самые облигации китайского займа все равно нужно продать. И вот тогда уже точно все.

Ладно, мне нужно кофе. Больше всего страдаю от того, что не могу уже в любой момент забежать в кафе и выпить чашечку. Хорошо, что Сюзет подсказала, и я купил на работу электрический «мокка-пот», эдакий высокий шестигранный кофейник из двух частей. Так что я вышел в офис из своей выгородки, снял верхнюю часть с аппарата, после чего осталось насыпать в него заранее молотого кофе из мельницы и включить в розетку. Вскоре вода в нем забурлила, а по офису расплылся запах мокки.

— Босс, потом не уснешь, — сказал Дэн, упитанный молодой парень в костюме песочного цвета, листавший каталог «Понтиака». Сейчас он, как и я, стащил пиджак, повесив его на спинку стула, и закатал рукава.

— За меня не беспокойся, кофе мне нужен, как машине бензин. — Я наполнил чашку, выставив ее на блюдце, и направился обратно к себе.

— Босс, нам нужно заказать «бизнес-купе», они хорошо идут, а так на стоянке всего два «Де Люкса».

— Я помню, завтра дадим телеграмму.

Купе — самая дешевая машина из всех в модельном ряду. И их действительно берут хорошо. Мы больше рассчитывали на женщин, но оказалось, что они нравятся тем же коммивояжерам. У купе очень большой багажник. Удобно и для продаж, и для путешествий.

Дэн продает блестяще, я даже подумываю его поставить главным. Он обаятелен с дамами, убедителен с мужчинами, а болтает так гладко, что мне хочется предложить ему еще и поработать проповедником.

Еще нам повезло с местом. Либерти-авеню, как я уже сказал, делит между собой французский и американский сектор. Это широкая улица, полная разных «бизнесов». Ближе к реке она превращается в скопление складов, в середине принимает автоторговцев, мебельную торговлю и многое другое, а когда добирается до центра, то заполняется самыми популярными магазинами. То есть людям удобно проехаться по ней, никуда не сворачивая, и купить все, что им нужно. Включая автомобиль.

Но и это не все. Мы начали рекламировать наши машины еще и во французском и британском секторах. Просто взяли ту рекламу, что присылает нам «Крайслер», перевели на французский и начали давать объявления в местных газетах и на радио. Пока так никто не делал, все дилеры держались в рамках своих секторов. «Рено» и «пежо» торговались во французском, американские машины — в американском, а британские — в британском. Оказалось, что это ошибка. Американские машины — большие, мощные и недорогие, если говорить не про «кадиллак» или «паккард», так что брать их начали с удовольствием. Я даже нанял еще сэйлсмэнов: француза Ксавье и британца Пола, которые больше работают с клиентами из своих секторов. И такая стратегия оправдалась на все сто, в этом году мы сразу же показали самый высокий рост из всех дилеров Зоны Большого Каира. И сейчас близки к тому, чтобы остаться без запасов. Надо заказывать не только купе, грузовички у нас тоже заканчиваются.

Я вернулся к себе в офис, снова плюхнулся в кресло и с наслаждением отпил кофе. Пусть и не тот, что можно получить в хорошем кафе, но все же куда лучше, чем в тех американских дайнерах, что есть тут в округе. Прекрасный эфиопский кофе.

Так, и еще мне нужно переодеться. Я взял с вешалки парусиновый портплед, развернул на столе и критически оглядел костюм, не помялся ли? Нет, вроде бы все нормально. Прекрасный вечерний костюм цвета «полуночный синий», пошитый в Неаполе в «Английском доме» Дженеро Рубиначчи. Вообще я его «для дела» заказывал, одного из тех, от которых я уже отошел, но дела закончены, а костюмы остались. И вот сегодня он пригодится. Закрыл жалюзи на стеклянной двери и быстро начал переодеваться.

Едва успел закончить, как из общего офиса донеслись голоса. Приоткрыл жалюзи и сквозь окошко в двери увидел, как в магазин вошли двое. Оба невысокие, коренастые, в вызывающе дорогих костюмах и соломенных панамах, скроенных на манер «федор». Гангстеры, однозначно.

Я выдвинул ящик стола, вытащил из него кобуру с «сэведжем», накинул на плечи и тут же надел пиджак. Пусть меня никто и не беспокоил в последний год, но все же… некий неприятный хвост все же тянется из прошлого. Может тянуться, если точней.

— Чем могу помочь, джентльмены? — спросил я, выходя из офиса.

Да, мобстеры, однозначно, не перепутаешь. Один похож на итальянца, что совсем нехорошо, второй блондин, голубоглазый, с крупной круглой головой. Нос сломан. Но заговорил он вежливо.

— Видели вашу рекламу, сэр, — голубоглазый протянул мне руку. — Болтают, что «плимут» — быстрые колеса.

Тут явный ирландский акцент в чистейшем его виде, не спутаешь.

— Быстрые, никакой ошибки. — Я расплылся в улыбке, ответив самым дружественным из доступных мне рукопожатий. — Какой тип машины интересует?

— Вроде во-он той, — он показал на зеленоватый флэтбэк-седан, стоящий за окном.

— Отличный выбор, — одобрил я, — линия «делюкс», больше двухсот кубических дюймов объема и восемьдесят две лошадиных силы. На самом деле быстрые колеса, можно сбежать от кого угодно и догнать кого угодно. И всего сто двадцать четыре фунта.

Это не боссы, это рядовые бойцы. Только, интересно, из какого «аутфита»? Тут их много разных, и не со всеми мне даже встречаться следует.

— Мы раньше не встречались? — вдруг спросил смуглый.

Акцент американский, чистый, скорей даже бруклинский говор. Может быть человеком Антенуччи, но это крайне сомнительно, он бы тогда в компании ирландца не пришел, разве что привез того в катафалке и попросил закопать. Или наоборот, тот бы его прикатил. Тогда… тогда они, скорей всего, из «новых ребят», тех самых, о которых тогда говорил Сингер. Тогда ладно, у меня с ними проблем никогда не было.

— Н-нет, не думаю, — покачал я головой, присмотревшись к нему. — Не встречались.

— Значит, обознался, — равнодушно кивнул тот.

Нет, действительно не встречались. Если только совсем случайно. Настолько случайно, что он не сможет связать меня нынешнего и меня годовалой давности. И это не боссы, босс покупал бы «крайслер» или пошел к другому дилеру за «паккардом», что вероятней.

— Дэн, займись джентльменами, пожалуйста.

Хоть мы уже почти и закрылись, но Дэна это не остановит. Он уже видит и чувствует свои комиссионные, и копытом землю роет. Тем более что он сейчас единственный сэйлсмен в офисе. Ксавье взял сегодня выходной, а Пол поехал отправить телеграммы с заказами, поэтому ушел раньше.

— Я вас оставлю, — я кинул взгляд на часы. — Джентльмены, вы в самых надежных руках, Дэн знает про эту машину все. Удачи.

В этот момент из своего закутка вышла Мэри, секретарь, на ходу поправляя шляпку. Ирландец присвистнул, но тут же оба бандита спохватились и синхронно сняли шляпы. Мэри девушка яркая, как раз в их стиле, сюда переехала из Нью-Йорка, так что для них еще и как столичная штучка выглядит. Плюс у Мэри формы, причем такие, что люди несколько раз интересовались у меня причинами, по которым я ее нанял. Когда она идет, кажется, чтопод легким платьем каждая округлость живет своей личной, собственной жизнью.

Все эти грязные предположения — совершенная неправда, Мэри печатает триста знаков в минуту без единой ошибки и никогда ничего не забывает. Ей бы еще избавиться от привычки жевать резинку во время телефонного разговора, и цены бы ей тогда не было.

Возле ворот стоянки я встретил сторожа, который уже приехал на работу. Будет приглядывать и за машинами, и за гаражом.

— Добрый вечер, сэр, — поздоровался он первым.

— Рад видеть, Мэт, — я протянул ему руку.

Мэт из Бирмингема, ему под пятьдесят, он прихрамывает — последствие ранения, полученного еще под Верденом. Его привел на работу Иан, они знакомы и дружат еще с войны. Иан же намекнул, что Мэт, случись надобность, может и другую помощь оказать, но надобности у нас пока не возникало. Но платили мы ему на всякий случай прилично, верный человек поблизости никогда не помешает. Одинок, дежурить в «дилершипе» ему даже нравится — он читает газеты, слушает радио и всю ночь напропалую пьет чай. Несколько месяцев назад он прихватил пару воришек, пытавшихся украсть запчасти, и, угрожая дробовиком, перепугал их до полной невозможности, продержав носом вниз на земле до самого утра, пока Иан не приехал. С тех пор к нам даже лезть никто не пытался.

Еще Мэт подкармливает местных кошек и сейчас сразу несколько собралось в дальнем конце стоянки, подъедая корм с расстеленной бумаги. Никто не возражает, а я так еще и подкидываю ему по несколько шиллингов в виде своего взноса в благородное дело.

Мой «додж» стоял у самого выезда. Двухдверный «транкбак-седан»^[19] цвета яичной скорлупы и тоже, разумеется, «делюкс». Купил с дилерской скидкой у «Марлоу Карз», что расположились через квартал от нас на этой же улице. Вот они как раз торгуют «доджами» и «де сото». В порядке ответной дружеской услуги мы продали дешево «плимут» для дочери Билла Марлоу.

Да, а с моим любимым «фордом» пришлось расстаться. Ему уже три года, и хотя Сюзет он по-прежнему нравился, я уговорил сменить его на машину из тех, что мы торгуем. А «форд» достался Джимми, помощнику Сингера.

На улице быстро темнело, вывеска «Либерти Ауто» переливалась множеством лампочек, освещая подъезд. Впрочем, две уже перегорели, надо завтра заменить, никуда не годится. Мимо меня проехала машина с Дэном и обоими гангстерами внутри — поехали на пробную поездку. Эти, скорей всего, купят, финансирование им не требуется. Заплатят наличными, разумеется.

Все, мой день на сегодня закончен. Я отпер машину, плюхнулся на широкое мягкое сиденье, завел солидно заворчавший двигатель. Дал ему немного прогреться и выехал в ворота, которые Мэт так и держал пока открытыми. Он в любом случае дождется, пока Дэн не вернется.

По Либерти-авеню я поехал в аптаун, где в это время только начинал биться пульс гигантского города. Чем ближе к центру, тем больше машин на дороге, город полон туристов, приезжих и тех, у кого много свободного времени. Именно они сейчас заполнят рестораны, клубы, кабаре, уличные кафе на верандах, театры и все прочее, что может предложить им Новый Каир, столица мира. Рауль даже предлагал мне вложить деньги в клуб, но я побоялся — слишком незнакомый для меня бизнес. Или сам его провалю, или обворуют управляющие, так что пошел в автоторговцы.

Но сейчас мне именно в кабаре. В «Ла Люн дю Десер», то есть «Луну Пустыни» — новое и очень популярное место на площади Согласия, как раз на границе аптауна и самой богатой и пышной части французского сектора. Сюзет окончила школу танцев Тома Харли, великого танцовщика, и теперь Сол Лейферман устроил ей там ангажемент на роль второго плана. Еще не звезда, но уже и не девочка из кордебалета. И сегодня у нее первый выход на сцену, так что я обязан там быть. И буду не один, за Сюзет не только я болею.

***

Стоянка перед «Луной Пустыни» была почти заполнена, но место все же нашлось. Я воткнул свой «додж» между серым «паккардом» и белым «аустро-даймлером» с откидным верхом, где он сразу потерялся. Ну, ничего, наш бизнес на пути к процветанию, так что дальше… ну, хотя бы на «крайслер» пересяду, когда вернем долги банку.

Похоже, что сегодня в кабаре аншлаг, за красными канатами у входа настоящая очередь. Желтые кэбы с шашечками на бортах подъезжают один за другим, высаживая компании модно одетых людей у самого входа. Швейцары в белых куфиях, изображающие из себя бедуинских шейхов, проверяют билеты и пропускают людей внутрь.

Билет у меня есть, так что прошел быстро, оказавшись в просторном холле, отделанном в стиле «ар деко», и оттуда попал в зал.

— Сэр? — ко мне подошел метрдотель. — Могу вас проводить к месту?

— Да, у нас зарезервирована ложа, на имя Сол Лейферман.

— Минуточку, — метрдотель быстро перелистнул страницу журнала в сафьяновой обложке, лежащего на высокой стойке в форме вавилонской колонны. — Да, вижу, пойдемте.

Он провел меня через просторный полукруглый зал, окружающий сцену, подвел к ложе, распахнул синие занавеси.

— Прошу вас, — он сразу выложил меню. — Что-нибудь из напитков?

— Джи-энд-Ти, пожалуйста, по-испански.

— Ужин закажете поздней?

— Да, подожду остальных.

Я первым пришел, пока никого нет, хотя собирается целая компания. Метрдотель удалился, а я, поднявшись на ступеньку, вошел в ложу, представлявшую собой длинный диван, обитый синим плюшем, огибавший большой овальный стол. Потом подадут шампанское, как и подобает, но пока посижу с аперитивом.

Людей в зале все больше и больше, компания человек из восьми, исключительно из немолодых джентльменов и молодых дам полусветного типа, заняла ложу соседнюю. Где-то настраивается оркестр, суетятся официанты, разносящие пока больше напитки.

Никогда здесь не был, место новое, но уже популярное. Насколько американский и французский сектора соседствуют в городе, настолько же в этом клубе встретились стили американский и французский. Французский стиль, если точнее, и американский размах. Американцы любят французские кабаре, но все же предпочитают переделывать их на свой лад. Вот и этот клуб принадлежит какому-то воротиле с нью-йоркского Бродвея и несмотря на французское название, ходят сюда все больше американцы и британцы.

— А он уже здесь! — К ложе подошел Рауль с дамой, непривычно одетый в вечерний костюм с бабочкой. Волосы на бриолине, вид, как у кинозвезды в роли героя-любовника. — Откуда у честного человека деньги на такие места?

— У меня контрамарка, — ответил я лаконично, жестом предлагая присесть рядом.

Дама была невысокой, худенькой испанкой, с блестящими черными волосами, убранными в аккуратный пучок и даже с цветком в прическе. Смуглая кожа, ярко-красное шелковое платье — впечатляет. Яркая женщина.

— Мой друг Поль, — представил нас Рауль, — а это Росита.

Подробностей не последовало, так что Росита могла быть кем угодно. Но хотя бы в отсутствии вкуса ее не упрекнешь, пусть в наряде и доминируют андалузские мотивы. Впрочем, в такие места Рауль с женщинами легкого поведения не ходит, так что Росита, скорей всего, его нынешняя постоянная пассия, которая будет с ним проводить время до тех пор, пока неисправимый бабник Рауль не попадется на интрижке с кем-то еще.

Почти сразу за ними подошли еще трое. Сам Сол, творец сегодняшнего чуда, в дорогом таксидо^[20], которое явно отчаянно гладили, но ему это не помогло, потому что комплекция Сола не предполагала отсутствия складок, и с толстой сигарой в руке. И Сингер с дамой. Даму я знал, она, как и ее спутник, торговала антиквариатом, но связывало их явно не только это, хоть Сингер отношения не афишировал. Он вообще личную жизнь напоказ не выставлял, как, впрочем, и все остальное. Единственное, что я о ней знал, так это то, что она переехала из Лондона в Британскую Палестину, а оттуда быстро перебралась в Зону Большого Каира, открыв «галерею древностей», таких же «аутентичных», как и те, которыми торговал Сингер.

— Большой день? — сходу спросил явно довольный собой Сол. — Я же говорил, что после классов у Харли девочку ждет большое будущее. Марк! — он махнул рукой стоявшему наготове метрдотелю. — Пусть тащат шампанское и готовятся носить еду.

Сола тут знали. Впрочем, его знали во всех кабаре, театрах и клубах города, потому что он был главным поставщиком звезд для шоу. Поэтому и наша ложа была лучшей в зале, и я очень сомневаюсь в том, что за ужин вообще придется сегодня платить, хоть я к этому и готов.

Официанты с шампанским буквально сгустились из воздуха через секунду после того, как Сол плюхнулся на диван. На столе возникли серебряные ведра со льдом, метрдотель лично с аккуратным хлопком открыл бутылку «Лоран-Перье», разливая пенящееся вино по широким низким бокалам.

— Всегда рады вас видеть, Сол! — объявил он.

— Попробовали бы быть не рады, — Лейферман усмехнулся. — Но как бы то ни было, мне тут у вас нравится. Итак, первый и главный тост, — он подхватил полный бокал со стола. — Мой тост, личный. Не за Сюзет, за нее мы выпьем, когда она будет на сцене. Пол, это за вас. За то, что вы сделали для нее то, что сделали. Без подробностей. Мы в своем дружеском кругу, и все знают все, что нужно знать. Я рад нашему знакомству. Хотя бы потому, что девочка становится отличным клиентом для «Лейфермана и Партнеров». Мои первые комиссионные с контракта уже оплатили этот вечер. Ну, если бы я собирался платить. Салют! — Бокалы зазвенели.

— Все забываю спросить, — усмехнулся Сингер, — а что за «партнеры»?

— Я с ними не знаком, — Сол ухмыльнулся в ответ. — Но работать с партнерами солидней. А так старина Сол тащит воз в одиночку.

— Не надорвись.

— Я постараюсь.

Свет в зале стал не таким ярким, загорелись огни рампы, синий бархатный занавес медленно пополз в стороны, открывая залу уже выстроившихся девушек кордебалета в блестящих коротких платьях-туниках и крошечных шляпках. Начиналось шоу. Но пока можно ужинать, Сюзет появится, насколько сказал Сол, не раньше четвертого номера. Кордебалет — это уже не ее уровень.

Ко второму номеру в зале появилась опоздавшая компания, занявшая ложу слева от нас. И почти сразу стройная креолка с прилизанными черными короткими волосами бросилась к Солу чуть не с визгом. Он поцеловал ее в щеки, похлопал сначала по ручке, а потом, отправляя обратно, еще и по попке. При этом компания креолки улыбалась Солу в тридцать два зуба.

— Джозефин Бэйкер, — пояснил он, когда креолка убежала к своим. — Талантливая танцовщица, могла, да и может танцевать хоть в балете, хоть в бурлеске, но ее карьера в Нью-Йорке никак не складывалась. У нас чопорный народ, джентльмены, и не могут отличать искусство от пошлости. Плюс она мулатка. Мне тогда удалось получить для Джозефин прекрасные ангажементы в Париже, и она стала звездой номер один. И знаете что? Затем она решила петь и ее буквально рвут на части. Она нарасхват в опере, оперетте и где угодно. Она записывает пластинки и выступает на лучших площадках. А теперь я договариваюсь о ее гастролях здесь. Хотите посетить шоу — обращайтесь.

В какой-то момент я решил, что у Сола сегодня бенефис, настолько он был горд собой. Но все же, когда дело дошло до номера Сюзет, он призвал всех к вниманию, а заодно жестом подозвал официанта, чтобы тот в очередной раз наполнил бокалы.

— Джентльмены, уверен, что все будет прекрасно, — объявил он.

Занавес в очередной раз поднялся, открывая ряд девушек в откровенных нарядах с закрытыми на арабский момент лицами. Оркестр заиграл «Караван» Дюка Эллингтона, новую композицию, ставшей ураганно популярной в последний год. И под соло на кларнете на сцене появилась Сюзет, с открытым лицом, в наряде из переливающегося шелка.

Я так до сих пор ни разу и не видел ее на сцене. К танцевальной школе она меня и на пушечный выстрел не подпускала, к репетициям тоже, так что для меня это было как… да я просто в первый раз увидел свою девушку на сцене во всем ее великолепии. Но именно сейчас понял, что в танце она живет по-настоящему. Гибкая, грациозная, сливающаяся с музыкой… я даже в какой-то момент решил, что вижу ее такой просто потому, что смотрю влюбленными глазами, но огляделся и убедился в том, что взгляды всего кабаре прикованы к ней. И когда номер закончился, она сорвала настоящие, долгие аплодисменты. Даже Джозефин Бейкер аплодировала долго и искренне, а уж она точно разбирается в том, что видит.

— За мисс Валери, — провозгласил тост Сол. — Она этого заслуживает.

Зазвенели бокалы.

У Сюзет был еще один номер в программе, но до него далеко, так что мы занялись ужином, который на нашем столе быстро и аккуратно сервировали сразу три официанта. Появилось вино, белое и красное, метрдотель в очередной раз пришел убедиться в том, что у нас все хорошо. У Сола хорошо, разумеется. Мы уже так, вроде как с ним.

Перед десертом Сол заговорил о том, о чем и собирался, планируя этот вечер. Я не настолько глуп, чтобы не понимать простую вещь — первое выступление пусть даже хорошей танцовщицы из десятков, а то и сотен его подопечных недостаточно веская причина для того, чтобы собрать всех на банкет. Солу что-то от нас нужно. Поэтому он быстро перетасовал компанию за столом так, что дамы оказались на одном конце дивана, а присутствующие мужчины на другом.

— Джентльмены, у меня есть проблема, — сказал он, обращаясь больше к Сингеру. — Деликатного свойства.

— Сол, если ты с контрактом на кого-то, то это не к нам, — усмехнулся тот.

— Ты сколько меня знаешь? — Сол уставился на него укоризненно. — Это не мой стиль. Я не знаю, что именно нужно сделать, но проблема растет и мешает мне работать.

— Что за проблема? — Сингер взял со стола бока красного вина и пригубил.

— Есть такой человек как Эйб Монро. Он агент, как и я. Только дерьмовый агент, без особых связей, и его не принимают всерьез. У него офис на Восьмой авеню, в самом конце.

— И какую проблему дерьмовый агент может создать хорошему агенту?

— Этот кусок дерьма продает героин богеме. А в богеме много моих клиентов. И у некоторых начались проблемы. А когда у них возникают проблемы, они почти сразу становятся моими проблемами. Я теряю комиссионные, на меня начинают косо смотреть. Это недопустимо. — Сол откинулся на спинку дивана и поочередно посмотрел на всех нас.

— Сол, это проблема полиции, — осторожно сказал Сингер. — За героин пакуют в банку надолго.

— Тут все сложней. Монро осторожен — это раз. Его покупатели не хотят его сдавать — это два. Потому что ходить по темным дворам и искать товар на улице им не хочется. А Монро передает его в руки, этот прохвост вхож всюду, он давно примелькался. И если напустить на него полицию, то они просто облажаются, дерьма у него на руках не окажется.

— И что ты конкретно хочешь от нас?

— Я хочу, чтобы вы его остановили. Все равно, каким образом, но крови мне не хотелось бы. Придумайте, а я оплачу ваше беспокойство. Подставьте его, сдайте хоть той же полиции, но так, чтобы они его взяли с поличным, что угодно. Пол, он и возле Сюзет рано или поздно появится. — Сол повернулся ко мне: — Знаете Джин Фэй? Она снималась в «Каирском романе».

— Я помню, горячая штучка, — сразу откликнулся Рауль. — И пела здорово.

— Ей больше не дают ролей, она постоянно на этом дерьме! — Сол хлопнул ладонью по столу. — А я вложил в нее кучу денег и они только начали возвращаться. И берет она точно у Монро, мне уже многие об этом сказали, — он вздохнул. — И это отражается и на моей репутации. Короче, сколько? Это не мокрая работа, я не хочу, чтобы ею занялись мобстеры. Пусть все останется в нашем кругу, раз мы друг друга знаем. Пусть он остановится.

— Нам надо подумать, — сразу ответил Сингер. — Но я отвечу завтра. Подъезжай ко мне в бар к двенадцати, там и поговорим окончательно. Пол, я бы тебя тоже хотел завтра видеть.

Вообще-то я от этих дел ушел. Я торгую машинами и ни разу не нарушал закон уже год. Но Сол в немалой степени адресовал свою речь мне, а я ему должен. Должен вот этот самый вечер, когда я вижу счастливую Сюзет на сцене. Мои там вложены деньги или не мои, но без Сола Лейфермана у нас бы ничего не получилось. И он сделал все как обещал до самой последней мелочи.

— Я подъеду, — кивнул я в ответ на выжидающий взгляд Сингера.

— И нам вообще есть о чем поговорить, как раз время, — добавил он.

— Тогда о делах сегодня достаточно, — Сол хлопнул в ладоши. — Наслаждайтесь вечером, а у Сюзет еще номер. Эта девочка станет звездой, поверьте мне на слово. Есть вещи, в которых я всегда прав.

***

Во втором выходе Сюзет была уже не одна, танцевали свинг сразу три девушки с тросточками, одетые в белые почти мужские костюмы и шляпы. Но и этот номер публика приняла хорошо, так что Сол объявил первый ее день успехом.

— Думаю, что через месяц у нее будет уже три выхода, а через два — четыре. Контракт предусматривает не меньше четырех, — пояснил он.

За стол платить нам так и не пришлось, хотя Сол сделал вид, что собирается. Но подошедший менеджер сообщил, что все отнесено на счет заведения. Не думаю, что Солу вообще приходится платить хоть в каком-нибудь кабаре в этом городе, судя по тому обхождению, с каким его тут принимали.

После того, как шоу закончилось и просто заиграл вышедший уже на сцену оркестр, мы начали расходиться. Сингер лишь напомнил, что ждет нас завтра у себя, после чего направился с дамой на выход. Все разъехались на такси, которые непрерывной очередью подкатывали к сверкающему огнями подъезду, и лишь я направился к стоянке, где присел на крыло своего «доджа», наслаждаясь прохладным ночным воздухом, сменившим горячий дневной. Здесь вообще нужно ночь сделать рабочим временем, а спать днем, как мне кажется.

Публика почти вся успела разойтись до того момента, как на улице показалось купе «плимут» белого цвета, медленно едущее вдоль полупустой стоянки. Я шагнул вперед, помахал рукой. Машина остановилась рядом, за рулем сидела улыбающаяся Сюзет, одетая теперь совершенно обычно и даже смывшая сценический грим. Волосы убраны под легкую шляпку.

— Что скажешь? — спросила она гордо.

— Если бы я сказал, что ты меня покорила — я бы соврал, — наклонился я к окну. — Покорила ты меня уже давно. Так что на этот раз просто добила окончательно. Поехали? — мы быстро поцеловались, наплевав на все условности.

— Поехали. Я устала. И переволновалась.

— Езжай вперед.

Несмотря на то ли поздний, а то ли уже ранний час, машин на улице и людей на тротуарах до сих пор хватало. Отчасти поэтому я и люблю Новый Каир, за то, что он почти никогда не спит. Разве что совсем ранним утром жизнь замирает ненадолго, чтобы вскоре взорваться кипением рабочего дня, который позже превратится в шумный вечер и не менее шумную ночь, чтобы снова, ближе к следующему рассвету, ненадолго затихнуть.

Ехать от площади Согласия до Латинского квартала совсем недалеко, минут десять, не больше. Отчасти и поэтому мне нравится место, в котором живем — отсюда недалеко до всех интересных частей города. Аптаун, французский и американский центры — все рядом, до всего рукой подать. Пара поворотов, Авеню Наполеон, поворот возле закрытого сейчас ресторана «Лестрапад» в проулок, оттуда на параллельную улицу Мане и вот уже наша арка. Купе Сюзет свернуло в нее первым, мазнув лучами фар по оштукатуренным стенам, а я заехал следом.

Гаража здесь нет, зато можно поставить сразу две машины во дворе, гулком и пустоватом, эхом отражающем тарахтение моторов. Ни одно окно не светилось уже, все нормальные люди спали. А может, где-то и гуляли еще, потому что завтра суббота и у большинства этих самых нормальных людей выходной, так что выспаться и с утра можно. А это все же Латинский квартал.

Я открыл ключом дверь, просунул руку к выключателю и пропустил Сюзет в квартиру первой. Тут все как в той квартире, что я снимал раньше — гостиная и кухня на первом этаже, две небольших спальни с террасой на втором. От своего жилья я отказался на всякий случай, когда сменил род занятий, а квартирка Сюзет была нам маловата, так что, как только истек срок аренды по контракту, мы переехали сюда, с месяц назад, примерно.

— Я устала-а, — протянула она, свалившись на диван и стаскивая с себя туфли. — И у меня нет сил даже дышать, чуть не умерла от волнения.

— Ты была неотразима. — Я присел на диван, положив ее ноги себе на колени. — Видела Джозефин Бейкер в зале?

— Это была точно она? — Сюзет даже поднялась на локте. — Я глазам своим не поверила!

— Точно, Сол с ней разговаривал. — Я начал массировать маленькую ступню Сюзет. — Ты видела, как она аплодировала? Ты блестяще выступила. Сол считает, что у тебя большое будущее.

— Он льстит. — Сюзет снова отвалилась на мягкий диванный валик.

— Он бизнесмен, он в тебя поверил и инвестировал, а потом нашел тебе прекрасный ангажемент. Так что лучше ему верь, пока все, о чем он говорил, сбывалось.

— Я боюсь верить, если честно. Страшно разочароваться.

— Любимая, год назад ты тряслась у него в офисе со страху от того, что тебе вообще могут отказать, а сегодня ты если еще и не прима в одном из лучших кабаре, то не так далеко от примы. Дай другую ногу.

Она послушно положила мне на колени вторую ступню.

— Ой, как приятно… Не останавливайся.

— Я и не собираюсь. Сейчас станет легче. Наполнить тебе ванну? И ты в ней не уснешь?

— Не думаю, что я вообще способна сейчас уснуть, — Сюзет засмеялась. — Меня просто распирает от впечатлений. А после ванной мне будет нужна любовь и забота, так что сам не усни.

2

Проснулся я первым и спустился вниз тихо, стараясь не разбудить Сюзет. Но когда начал резать шампиньоны и опята для омлета, она спустилась следом. Совсем сонная, завернутая в халат, она подошла сзади и обняла.

— Ты почему вскочил?

— Нужно съездить по делам.

— А мы днем выйдем пообедать?

— Конечно. Я быстро вернусь.

— А куда ты собрался?

— Надо заехать к Сингеру.

— К Сингеру? — она удивилась. — У тебя снова с ним дела?

— Не совсем. Это еще те дела, с тех времен. Надо кое-что закончить.

Сюзет чуть отстранилась и посмотрела на меня с подозрением.

— Что закончить?

— У меня есть еще деньги, помнишь? Я тебе говорил. Теперь нужно их получить. Ничего криминального, просто они нам понадобятся. Там не меньше шести тысяч фунтов, а может, и больше.

Если получится продать облигации за половину цены, то выйдет даже семь с половиной тысяч на каждого, большие деньги, хватит, чтобы полностью закрыть все кредиты «дилершипа», и даже останется.

— Я не хочу, чтобы ты опять во что-то влез.

— Там не во что влезать. Мы год сидели тихо просто из чистой перестраховки.

— Ты же не забыл, что мне обещал?

— Нет, не забыл. — Я притянул ее к себе, чтобы поцеловать, но она отстранилась.

— Вот и не забывай.

— Ты омлет будешь? Я тогда еще грибов подрежу.

— Буду. Режь. Я в душ.

Омлет, пара тостов, крепкий кофе, круассаны, что доставили с утра и бумажный пакет с которыми я подобрал с крыльца вместе с бутылками молока, — отличный завтрак. За окном начинался день, слышались крики мальчишки-газетчика, который пытался распродать свою пачку каждое утро на соседнем углу, через открытое окно было слышно, как у кого-то из соседей играет по радио музыка. Люблю субботы, теперь особенно люблю, после того, как они превратились для меня в законный выходной, но, боюсь, любовь к ним придется переоценить уже сегодня. Для Сюзет теперь суббота рабочий день. Или даже рабочая ночь. Работа в кабаре имеет свои темные стороны, тут ничего не поделаешь.

— Во сколько ты вернешься?

— Около половины второго, я думаю. В два самое позднее. Так что решай, куда пойдем обедать.

— Хорошо. Я пока приберусь немного.

— Отдохни лучше.

— Я уже. Если бы не выспалась, то и не проснулась бы. Сколько сейчас? — она посмотрела на восьмиугольные часы на стене. — Одиннадцать. Все равно дольше спать нельзя, буду потом весь день разбитой.

— Когда у тебя выходной?

— Понедельник и вторник, а что? — Сюзет отставила пустую чашку из-под кофе на стол и закинула ногу на ногу так, что полы халата съехали, не оставив уже никакого простора воображению.

— Сходим в кино? В «Вавилоне» идет «Сто мужчин и девушка» с Диной Дурбин.

— Пошли. Девочки в уборной его хвалили. Там классные танцы.

— Поэтому и предлагаю, читал критику в газете. Ладно, пойду одеваться, пора уже ехать. Кстати, — я обернулся к ней. — Когда мы уже поженимся?

— Ну… — она задумалась, закинув руки за голову, при этом шелковый халат еще и натянулся, и разъехался на груди. — К Рождеству ближе?

— А зачем так долго ждать?

— Я загадала, — она улыбнулась. — Поль, да никуда я от тебя не денусь, что ты нервничаешь?

— Тогда чего ждем?

— Пока мама думает, что я живу с любовником, она избегает лезть в мою жизнь, — Сюзет хихикнула. — А когда мы поженимся, она тут же возникнет с целым листом полезных житейских советов, а еще начнет настаивать на том, чтобы я бросила танцы, потому что замужней даме не к лицу вертеть почти голой попой на сцене.

— Ты уверена?

— Я знаю маму. Сейчас она избегает обсуждать меня с подругами, а если я выйду замуж, то стану у них основной темой. И тогда советовать, как правильно жить начнут уже все, а она будет работать чем-то вроде радио, транслируя неиссякаемый поток женской мудрости в моем направлении.

— Надо же, как все сложно, — усмехнулся я. — Иногда даже выгодно быть сиротой, получается, — я нагнулся и поцеловал ее в теплые нежные губы. — Пошел собираться.

Из шкафа в спальне я достал легкие серые брюки, пиджак из сирсакера в тонкую полоску, надел голубую сорочку без галстука, никакой официальности в моем деле нет, и водрузил на голову панаму из белой блестящей соломки. Под пиджак, разумеется, надел кобуру с «сэведжем». От этой привычки я точно не могу отказаться, особенно учитывая тот факт, что закон против этого ничего не имеет. Сюзет тоже свой маленький пистолет из сумочки не выкладывает.

— Поехал, — объявил я, спустившись вниз. — Скоро буду.

Сюзет лишь погрозила мне пальцем с явным намеком на «ты обещал». Да, обещал, и хорошо это помню. Но все же историю с Солом предпочел пока утаить. Посмотрим, может быть, Сингер и вовсе откажется, а может, мы придумаем что-нибудь разумное и неопасное. В этом случае мы даже на стороне закона, так что незачем лишний раз волновать любимую женщину.

***

Ехать до «Сокровищ фараонов», магазина древностей Сингера, совсем недалеко. Он хоть и в американском секторе, но ближе к границе с французским. Сингер намеренно старался уйти как можно дальше от своего настоящего облика, то есть бывшего бутлегера и главаря «аутфита» Сент-Пола, что в Миннесоте, и поэтому отпустил себе и профессорскую бородку, и ездил на французской машине, и держался поближе к французскому же сектору, тем более что район был богат как раз на антикварные лавки, галереи и магазинчики египетских древностей. И на самом деле глядя на этого приятного, похожего на университетского профессора человека, было почти невозможно поверить в то, что он когда-то организовал устранение своего босса, подорвав того вместе с машиной, и устроил ограбление почтового вагона со стрельбой, потом еще и облапошив нанятых на один раз сообщников.

Впрочем, сейчас Сингер не только торговал древностями, все больше фальшивыми, но и скупал информацию обо всем, что происходит в криминальном подполье города, используя ее лично в корыстных и вполне себе преступных целях, или же перепродавая. Так что университетский профессор из него получился так себе, если уж честно говорить.

Уже по привычке подъезжать сразу ко входу в магазин не стал. Остановился поодаль, понаблюдал немного. Нет, люди Антенуччи меня уже и искать забыли, как я думаю, и сюда в поисках тоже не наведаются, но все же мало ли кого можно тут встретить? Но ничего подозрительного не обнаружил. Первые посетители бара за столиками на улице, под разноцветными зонтиками, из магазина под ручку вышла немолодая пара и направилась к стоящему перед самым входом «мерседесу». Чуть дальше по улице дворник сметает пыль с тротуара.

Можно идти. Поднял стекло в двери, выбрался из-за руля и потопал к бару.

Если Сингер назначил встречу именно там, то это означает, что баром сегодня заправляет Джимми — здоровенный, чуть погрузневший бывший боксер-тяжеловес с наполовину парализованным лицом, из-за чего любая усмешка в его исполнении превращалась в недобрую кривоватую ухмылку. Да и мой бывший «Форд V-8», стоящий неподалеку от входа в бар, тоже это доказывал.

— Джимми, скучал ли ты по мне? — спросил я с порога.

— Нет, — ответил он, причем даже искренне, как мне показалось. — А если бы скучал, тебе было бы легче?

— Нет, не думаю, — покачал я головой. — Но пиво у тебя по-прежнему холодное?

— Не рано для пива? — он посмотрел на меня с подозрением. — Мама разрешает пить в такое время?

— Только молоко, но у тебя его нет. Так что налей пинту «Чаррингтона», мама все равно не видит.

— Если она дала тебе пять пенсов на завтрак. — Джимми достал из-под стойки кружку и принялся накачивать в нее эль.

— Видел? — я выудил из кармана шиллинг и хлопнул им о стойку. — Надеюсь, что в этой дыре наберется сдача.

— Целый шиллинг, с ума сойти, — Джимми вздохнул. — Детям стали давать слишком много карманных денег, поэтому вместо леденцов на палочках они покупают пиво и шлюх. Держи, — он поставил налитую до краев кружку передо мной. — Босс с кем-то занят, сказал, чтобы позвать его, как приедет кто-то еще, кто его спросит. — Он высыпал на стойку несколько монеток сдачи.

— Подождем.

Я взял с полки газету и вместе с пивом пересел за столик.

Первым делом нашел нашу рекламу. Вроде бы хорошо разместили, в глаза бросается. Так, криминальная хроника. Ограбление дорогого ювелирного в аптауне. Грабители зашли под видом покупателей, наставили оружие на хозяина и продавца, взяли украшений на три с половиной тысячи фунтов. Скрылись на сером седане неустановленной марки.

Убийство на почве конкуренции. Садовник убил другого садовника ударом лопаты по голове из-за спора о территории. Арестован в тот же день, ему назначен залог в две тысячи фунтов, который пока не внесен.

Последствия тайфуна в Гон-Конге, количество жертв оценивается в одиннадцать тысяч. Ничего себе. Си-Би-Эс объявило, что организовывает концерт оркестра Лос-Анджелесской филармонии в память Гершвина и будет транслировать его в эфире. Ожидается много знаменитых музыкантов. Несколько стран собирают конференцию из-за атак неизвестных подводных лодок у испанского побережья, причем подозрение падает на Италию, которая все отрицает. Франкисты захватили город Йанес, республиканцы отступают. Коммунистическая Восьмая армия Китая неожиданно выиграла крупный бой у японцев возле города Пи Ксин Хуан. Действительно неожиданно. А вот битва за Шанхай продолжается, и там японцы выигрывают.

Ага, вот это уже нам интересно: компания «Де Бирс» извещает, что аукционы будут продолжаться, набор лотов у них уже подготовлен, но дата нового аукциона будет назначена в ноябре. Вот интересно, куда все же ушли те камни? Они ведь так и не всплыли. И мне с моим камнем, тем, что я снял с Шиллера, или Шаплена, как хочешь, так и называй этого злодея, надо разобраться. А вот как разобраться? Пока придумать не получается. Хочется сделать все скрытно и так, чтобы ни у кого никаких вопросов не возникло. Или просто его продать? Сколько он может стоить? Ведь не меньше пятнадцати тысяч фунтов, однозначно, в нем больше трех карат и он легко примет в себя Силу. Но если его перегранить и зарядить на себя, «на удачу», например, то можно заработать еще больше, как мне кажется. Думать надо, думать.

Лорд Бриггс, вице-губернатор Зоны Большого Каира, выступая перед газетчиками, сообщил, что железная дорога Каир-Александрия будет открыта первого октября. И да, британская власть открывает аукцион лицензий для казино в Александрии. Будет разыграно шесть лицензий. Хм… все же они это сделали, хотя споров в верхах было много. Теперь Александрия как курорт точно станет знаменитой.

Совет американского сектора выиграл суд о праве самостоятельно определяться с архитектурным обликом своего сектора, так что скоро начнут строить небоскребы.

Прямо перед входом в бар остановился длинный светло-серый «линкольн» с шофером за рулем, из задней двери которого самостоятельно выбрался Сол. Оглядевшись чуть неуверенно, он все же направился в бар.

— Это он, — сказал я Джимми.

Тот сразу сунул руку под стойку, к замаскированному звонку. Сингер услышит и выглянет сквозь одностороннее зеркало за спиной у бармена. Я же поднялся навстречу агенту.

— Сол, — протянул я руку.

— Рад видеть, дружище, — тот еще и по плечу меня похлопал. — Как дела? Как Сюзет после первого вечера?

— Она счастлива.

— Рад за нас с ней обоих, — Сол ухмыльнулся. — Пусть начинает блистать, а дальше старина Сол перепишет ее контракты так, что все останутся счастливы.

Дверь в дальнем конце бара открылась, и в помещение вошел Сингер.

— Заходите ко мне, — пригласил он.

Кабинет Сингера в задней части магазина был самым настоящим хранилищем древностей, настоящих и поддельных. За огромным столом с ножками в форме египетских колонн возвышалось не менее огромное кресло зеленой кожи, но сейчас Сингер провел нас к диванам, буквой «Г» выстроившихся возле низкого и длинного кофейного столика.

— Что могу предложить, джентльмены? — спросил он, входя в роль гостеприимного хозяина. — Скотч, бренди, бурбон?

— Немножко бренди, — сразу ответил Сол.

— Ничего, — отказался я от алкоголя.

Сингер поставил на стол широкий бокал, в который плеснул бренди, а потом налил себе в низкий стакан немного бурбона.

— Давай к делу, Сол, — сказал он, усевшись на диван и закинув ногу на ногу, открыв высокий пестрый носок. — Насколько ты вообще уверен, что этот Монро торгует дерьмом?

— Я уверен, хоть доказать и не могу, — ответил агент сразу. — Я выяснял. Покупатели его прикрывают, но я знаю много людей, слухи все же расходятся.

— Как он продает?

— Точно не знаю. Но зато точно знаю кому.

— Имеешь в виду, что мы сами можем… хм… уточнить? — Сингер чуть вскинул брови.

— Именно это я в виду и имею. Уточнить и удалить Монро с картины. Лучше навсегда, но и большой срок в тюрьме меня тоже удовлетворит. Этот парень как зараза, инфекция.

— Что думаешь? — Сингер повернулся ко мне.

— Надо сделать, — я пожал плечами.

— Как сделать?

— Есть пара идей. В финале его должны хлопнуть копперы. С кучей дерьма на руках.

— Нужна куча дерьма, — напомнил он.

— Я знаю, где взять.

— И не засветиться? — уточнил Сингер.

— И не засветиться, — кивнул я.

— Сколько это будет стоить?

— Оптовая цена, насколько я помню, порядка двенадцати шиллингов за грамм, если брать не меньше килограмма.

— Проклятье, я никогда не смогу считать в этих чертовых шиллингах, — вздохнул Сол. — Я научился килограммам и метрам, но от чертовых денег лайми^[21] у меня ум за разум заходит. Сколько будет стоить килограмм?

— Шестьсот фунтов. Или три тысячи баков.

Сол вздохнул.

— Немало. А если купить фунт, скажем?

— Цена задерется. Получится, если в долларах… — я посчитал в уме, основываясь на том, что слышал в последний раз примерно пару лет назад, — где-то пятнадцать шиллингов, а полкило… триста семьдесят пять фунтов. Но продажа и хранение героина в особо крупных размерах начинается с килограмма. Тогда его запрут по-настоящему надолго, меньше десяти лет он не получит, а может схватить до двадцати.

— Черт с ним, не жалко, я дам шесть сотен чертовых фунтов, — махнул он рукой. — Во сколько обойдется сама работа?

— Мы возьмем тысячу, — ответил Сингер. — Это с большой скидкой, Сол, придется привлекать людей, если мы хотим все сделать как надо. Половина вперед, половина по окончании. И еще двести уйдет в полицию, чтобы сделали правильно.

— Четыреста вперед, восемьсот по окончании. И шесть сотен на героин. Я взял с собой тысячу, — Лейферман вытащил из внутреннего кармана пиджака толстый конверт с купюрами и кинул на стол.

— Пусть так, — Сингер кивнул, заглянул в конверт и быстро пересчитал десятифунтовые банкноты. — Тогда бери бумагу и пиши все, что ты знаешь про этого Монро. Где живет, где офис, где обычно крутится, с кем общается. И самое главное — кто у него покупает. Пол, когда сможешь купить кило дерьма? — обратился он ко мне.

— В понедельник, я думаю.

Сегодня шаббат, и лавочка Цви закрыта. Завтра он тоже закрыт, потому что и от воскресений не отказывается. А вот в понедельник я смогу к нему заехать и прихватить один сверток из тех трех, что я взял со скачка на букмекерскую контору прошлым летом. И да, я при этом никак не засвечусь.

— А со своими ребятами поговорить?

— Сегодня и завтра. Сегодня вечером, скорей всего.

— Держи деньги на дурь, — Сингер отсчитал шесть сотен и протянул мне. — Не запались, сам понимаешь.

Ну, вот я уже что-то заработал в любом случае, даже усмехнулся мысленно. Краденая дурь пойдет на то, чтобы посадить торговца этой самой дурью. И еще шесть сотен, три тысячи долларов, на которые я смогу, например, закупить семь машин для торговли и еще останется.

— Какие идеи? — спросил Сингер после того, как Сол ушел.

— Купить дерьмо, подкинуть его Монро домой или в офис так, чтобы на пакете его отпечатки образовались, сдать копперам.

— Надо точно убедиться в том, что торгует именно он, и Сол не втравливает нас в другую историю, вроде как выпнуть конкурента из бизнеса, — Сингер помассировал затылок. — Так что начать лучше с этого. Надо прикинуть по списку, кого можно потрясти так, чтобы тот все выложил. И затем думать дальше.

— Согласен.

— Иан и Рауль возьмутся?

— Если каждому достанется по двести пятьдесят куидов^[22], то почему бы и нет? Это по гранду с четвертью, если в баках.

Заодно и свои условия обозначил. Делим поровну, у самого Сингера обязанностей немного, будет просто сидеть в своем кресле и ждать новостей. От моего заявления он в восторг не пришел, но и возражать не стал.

— Давай прикинем, с кем можно побеседовать, — он взял со стола исписанный лист бумаги. — Женщин вычеркиваем, все же останемся джентльменами, а остальных… три человека. Актер, танцовщик и кларнетист из оркестра. Домашний адрес есть только у актера. Американский сектор… Пятьдесят вторая улица, отель, судя по адресу.

— Перепиши адрес, я сегодня проеду мимо, гляну, что за место. Кто это? Дик Милланд… я его в кино видел, в «Путешествии по Нилу». Не смотрел?

— Смотрел. А кто он там?

— Помнишь такого… он еще там в теннис играл и клеился к главной героине?

— Да, был такой. Это он, что ли?

— Имя совпадает. Тогда я его еще и в лицо узнать смогу. Кстати, что насчет китайских бумаг?

— Год прошел, пора ими заняться.

— Есть идеи?

— Если бы не было, я бы молчал, — Сингер усмехнулся. — Мне не хочется делать это через свои обычные контакты, больно уж дело громкое, пришлось искать другие.

— Нашел, насколько я понимаю?

Сам я не рискнул даже разговор заводить с Цви на эту тему, хоть и уверен, что он перепродать их сможет. Облигации китайского займа слишком сильно связаны с ограблением аукциона, так что заложить может кто угодно, тем более что объявлена большая награда за грабителей. И тех, кто унес бриллианты, и тех, кто ограбил банк рядом.

— Похоже, что нашел. Довольно странный контакт, но выглядит реальным.

— Чем странный?

— Связь через бордель, — Сингер снова усмехнулся. — Китайский бордель. Попробую устроить встречу на следующей неделе, а тебе с твоими придется заняться тем, чтобы нам там головы не отрезали. Привлекать к этому делу мы никого не можем, сам понимаешь.

— Это я понимаю, — осталось согласиться мне. — Головы лучше все же сохранить. Ладно, мне пора, — я встал с дивана. — Суббота для работающего человека почти так же священна, как и для твоего народа.

— Иди давай, — Сингер отмахнулся. — У меня клиенты через пятнадцать минут.

***

Я появился дома ровно в половину второго, то есть минута в минуту согласно своих обещаний. Сюзет уже собиралась, так что минут через десять мы пешком отправились в «Ле Папильон» — отличный ресторанчик здесь же, в Латинском квартале, буквально в двух кварталах от нас. И там устроили себе хоть и легкий, но долгий обед с рыбой, улитками и десертом, после которого Сюзет заявила, что теперь точно не сможет танцевать.

— До вечера еще долго, — возразил я.

— Не так чтобы очень, — она посмотрела на маленькие часики на браслете. — Ладно, как-нибудь справлюсь. Надо себя сдерживать, но все было чертовски вкусно. Как ты съездил, кстати?

— Поговорили. Да и все, пожалуй. Куда теперь?

— Сейчас только домой, я слишком наелась для того, чтобы куда-то еще идти. Слушай, а давай съездим в Александрию?

— Прямо сейчас?

— Нет, на следующей неделе. У меня должно быть три дня выходных. Хочется на пляж.

— Давай, никаких проблем, — обрадовался я. — Можно забронировать номер в «Эль Саламлеке», самый лучший отель в Александрии, рядом с дворцом и садом. Проведем две волшебных ночи.

— Отлично. Тогда веди меня сейчас отдыхать, надо готовиться к шоу, — она взяла меня под руку.

На улице был самый разгар жары, но бульвар Руссо, по которому мы шли, бульваром назывался не зря и был засажен деревьями так плотно, что можно было и вовсе не выходить из тени. Все скамейки были заняты старичками с газетами, немолодыми дамами, мамашами, вышедшими погулять с детьми. Откуда-то слышалась игра небольшого джаз-оркестра, из открытого кафе на террасе отчаянно тянуло кофе. Латинский квартал жил своей привычной жизнью, той самой, из-за которой я в нем и поселился. Эдакая смесь домашности и богемности, все сразу.

— Слушай, я только сейчас подумала… — вдруг сказала Сюзет. — Мы же теперь почти совсем не будем видеться. Ты работаешь, когда я дома, а когда ты возвращаешься, я уже буду уезжать.

— Ну, ты же хотела жить с честным человеком, — засмеялся я. — По ночам «плимуты» никто не покупает. Кстати, как тебе купе?

— Нравится. А ты уверен, что по ночам машины никто не купит? Магазины в аптауне открыты чуть ли не до ночи, и в них все ходят. А когда вы открыты, все покупатели еще на работе сами.

— Да? — я чуть задумался. — Может быть, бросишь танцы и пойдешь ко мне менеджером?

— Только если снова ногу вывихну, — она чуть толкнула меня локтем в бок. — Но было бы здорово, если бы получилось видеться больше.

Нельзясказать, что она совсем неправа, кстати. И даже нельзя сказать, что я об этом не думал. Проблема обычно в профсоюзах, которые требуют оплачивать работу персонала по другой ставке в необычное время, но сэйлсмены работают за комиссионные, только Мэри на зарплате. Но как раз она вечером в офисе и не нужна. Можно сдвинуть смены, а самому приезжать позже, чтобы оценить, сколько людей будет приходить вечером. И тогда да, я буду видеть Сюзет еще и утром.

— Я подумаю. На самом деле мысль может быть очень удачной. Кстати, как у тебя отношения в новом месте?

— Пока никак, ко мне присматриваются. Самые склоки обычно в кордебалете, но это уже другая гримерка. Примы отдельно, а таких, как я, там всего пятеро. Но что-нибудь обязательно начнется, поверь, — она усмехнулась.

Ну да, я помню, как Сол сравнил отношения между танцовщицами в таких местах с волчьим питомником. И даже подозреваю, что он сильно смягчил реальность.

— Что будешь делать сегодня?

— Заеду к закрытию в офис, потом надо с Ианом поговорить. А дальше не знаю. Если хочешь, могу тебя отвезти и потом встретить, все равно делать нечего.

— Не надо, я сама. Отдыхай. Тем более что Иан тебя точно в паб затащит, так что лучше возьми такси.

— Я подумаю. Лучше попытаюсь избежать паба.

— Ты его ни разу не избежал, если встречался с Ианом не на работе.

Это правда, да. Потому что Иан бывает или на работе, или в пабе. Паб можно считать его вторым офисом, домом и заодно приемной. Но машина мне все же нужна сегодня, так что на такси не поеду.

***

В семь часов Сюзет уехала, ну и я почти сразу после нее, дозвонившись предварительно Иану. Проехал по Пятьдесят второй, остановившись у адреса, что дал Сол. Вполне приличный «Парк-Отель», не из дешевых, из тех, в которых живут постоянно. Швейцар у двери, парковка машин на заднем дворе за решетчатыми воротами. То есть попасть внутрь будет не так просто, если вдруг потребуется. Актер Милланд неплохо зарабатывает, похоже. И на героин ему хватает, и на этот отель, и еще на что-нибудь, наверное.

Задерживаться не стал, чтобы внимания не привлекать, поехал дальше, в британский сектор, в паб «Герб Бирмингема», где Иан вполне предсказуемо назначил встречу. Вот если бы он предложил другое место, то тогда бы я очень сильно удивился. Проскочив через центр города, я выехал на Четырнадцатую улицу, длинную и не слишком хорошо освещенную, заполненную больше оптовыми магазинами, мастерскими и гаражами. И нужный мне паб размещался почти напротив «Гаража Хупера», то есть логично представлял собой вторую часть среды обитания Иана. Тот или с машинами возился, или пил пиво напротив. Правда, теперь рабочая часть вселенной Иана приросла еще и гаражом нашего «дилершипа».

Поставив «додж» на стояночке перед гаражом, я перешел дорогу, ведомый светом из окон паба и сияющей вывеской. Уже на подходе услышал гул голосов, доносящийся изнутри. Окна по причине вечно жаркой погоды вечно же и были открыты.

Иан восседал за стойкой и болтал с «бартендером», как в этой части города называли барменов. На «бармена» они бы даже оскорбились, наверное. Это как задницу назвать пошлым американским словом «ass» вместо благородного британского «arse».

— А вот и он, — объявил Иан, и «бартендер» Дэйв кивнул мне. Благодаря моему компаньону меня тут знали. — Налей ему сразу пинту сраного «Баркли», чтобы он не начал жаловаться на жажду.

— За твой счет? — уточнил Дэйв.

— За мой, конечно, я добрый парень.

«Парень», разумеется, прозвучал как «lad», а не «guy». Другой мир, другие нравы. Кстати, я заметил, когда Иан говорит с американцами, его полубританский-полуирландский ливерпульский акцент резко усиливается.

Дэйв накачал рычагом пинту «Баркли Перкинс», записал сумму в листочек, прикнопленный к стойке прямо напротив Иана и выставил кружку на стойку.

— Пошли наверх? — спросил Иан, показав на лестницу, ведущую на второй этаж. — Там места еще были.

Вообще «Герб Бирмингема» вечером забивается публикой до краев, но больше в будние дни, тут район рабочий. В субботу и воскресенье сесть проще. Так что мы поднялись в «мужскую зону», на галерею, идущую над всем залом, куда женщинам традиционно доступа не было, равно как им никто не наливал пинту, а только по половине оной. Впрочем, женщин тут обычно и не бывало, место совершенно мужское.

— Держи, — я выложил перед собой конверт, едва мы уселись за столик у окна.

— Это что? — удивился Иан, заглянув внутрь.

— Триста куидов. Твоя доля с того последнего скачка.

— А мы что, не все поделили? — удивился он.

— Деньги поделили все, но я взял кое-что еще. И теперь часть этого превратилась в деньги.

— А что ты еще взял?

— Три килограмма героина, — сказал я тихо. — Теперь килограмм дерьма нам нужен будет для дела, а я вставил это в расходы нанимателю.

— Ты решил за старое взяться? — хмыкнул он, убирая конверт в карман куртки.

— Нет. Но нас просят помочь в одном щекотливом деле. Сол просит, который помог Сюзет. И дело нормальное, даже криминалом не назовешь.

— Рассказывай. — Иан откинулся на спинку массивного стула, скрестив руки на груди и придав лицу максимально скептическое выражение. — И заодно поведай, почему молчал про героин.

— Дерьмо хотел спустить в унитаз, не торговать же им. В последний момент передумал.

— Почему?

— Была мысль подкинуть его кому-то, кто нам тогда мешал. Но справились и без этого.

— Как мы в результате справились — это отдельная сраная история, — Иан засмеялся. — Шли за миллионами, а остались с какими-то сраными бумажками.

— Могли вообще без ничего вернуться, — пожал я плечами и отпил эля, — бумажки случайно достались. Ладно, ты будешь слушать или нет?

— Вали все дерьмо в кучу, — махнул он рукой. — В любом случае три сотни с этого я уже поимел.

Я быстро пересказал ему то, о чем говорилось вчера вечером и сегодня у Сингера. Иан слушал внимательно, кивал, затем сказал:

— Нормально. Давай как-нибудь хлопнем ублюдка, таких не жалко. Что нужно?

— Машина, как обычно. Есть что-нибудь?

— Есть «остин», дерьмо еще то, — Иан задумался. — И могут дернуть «олдс-восьмерку», но там надо будет поработать. А так ничего пока нет подходящего.

— Номера хотя бы есть?

— Номеров, как дерьма, сам знаешь. А что хочешь? Взять машину из продажи?

— Не знаю пока. Возможно. Серых «плимутов» много. Скрутишь потом счетчик. Я пока не знаю вообще, как к делу подступиться. Но с актером надо побеседовать и желательно в таком месте, где он станет разговорчивым.

— То есть надо его увезти? — уточнил Иан, приложившись к кружке.

— Или попасть к нему домой. Но это сложней и больше риска спалиться.

— А что ты хочешь узнать?

— Как этот Монро продает порошок. Куда привозит, когда привозит, как они договариваются.

— Тогда надо как-то садиться на хвост и следить. А так я вообще не представляю, как все эти сраные звезды живут. Здесь, — он постучал по столу, — я их никогда не встречал. Ты знаешь?

— И я не знаю. Какая-то светская жизнь у них должна быть, как мне кажется. Клубы и все такое.

— В американском секторе порошок через клубы и продают в основном, где джаз играют.

Об этом я слышал. Джаз больших денег не приносит, а вот героин приносит. Сто грамм стоит как хорошая машина. Торгуют больше черные, которым дают товар сицилийцы или корсиканцы, а ходит в эти клубы кто угодно.

— Я так понимаю, что этот Монро сам им все привозит. Вот это и нужно выяснить.

— Рауль участвует?

— Думаю, что да. Я с ним завтра поговорю.

— Может, все же дернуть сраный «олдс»? Он большой, ребята из «аутфита» любят на таких ездить. Если напялить сраные костюмы и «федоры», то если кто и увидит что-то, то решит, что у актера проблемы с «мобом». И сам он так решит.

Я подумал, затем кивнул:

— Разумно. Во сколько обойдется?

— Я сам дерну, в такое сраное дело лучше никого не звать. Что сейчас? Поедешь куда-то или посидишь?

Это намек, я его понял правильно.

— А куда ехать? Сюзет выступает, я дома один. Здесь посидим.

— Хоть одна толковая мысль в этой голове за сегодня, — Иан хмыкнул. — Твое здоровье, — он отсалютовал кружкой.

3

Вчерашняя поездка домой обошлась мне в пять фунтов. Именно столько взял экипаж полицейского «шевроле», остановивший меня где-то в районе Двадцатой улицы и унюхавший стойкий запах эля. Но после передачи купюры в пенсионный фонд стороны расстались довольными друг другом, и я продолжил свой путь домой.

Успел все равно до Сюзет, та приехала где-то через час, уставшая, но опять очень довольная. Настолько довольная, что даже мне не дала уснуть, хоть и ругалась из-за машины и запаха пива. С утра следующего дня мне никуда не нужно было спешить, так что проспал с ней до полудня, после чего мы заменили обычный завтрак долгими посиделками за кофе с круассанами. Потом я дозвонился до Рауля и договорился встретиться вечером уже с ним, после чего мы вдвоем с Сюзет поехали по магазинам, так ничего толком и не купив, кроме фруктов в лавке зеленщика неподалеку и рыбы в соседней лавке. Но хоть время вместе провели.

Рауль назначил встречу в уличном кафе на Пляс де Фош, рядом с Вернисажем, и я так понял, что у него в тех краях свидание назначено. Это нормально, логично, потому что представить себе Рауля, проводящего воскресный вечер без женской компании, я не мог. К половине восьмого я подъехал туда и уже с трудом нашел место для машины, площадь была забита народом. У входа в «Ксанаду» выстроилась целая толпа, как раз под афишей с портретом Моник Франсуа, и мне даже стало любопытно, продолжается ли еще интрижка звезды кабаре с вице-губернатором Зоны Большого Каира. Была ли эта связь частью плана добраться до сейфа в доме лорда Бриггса, или смысл его был вполне себе романтический? Впрочем, какая теперь разница? Все осталось в прошлом, и мы даже не рискуем с лордом Бриггсом встретиться, потому что мои пути и пути британского аристократа и верховного чиновника не пересекаются ни в одной точке. Да и риск столкнуться с Марго сведен практически к нулю. После той памятной встречи в их доме, когда я застрелил Шиллера и его помощника, мы друг друга не видели и не слышали. Чуть больше опасения вызывала Жанин, та самая, что не носит нижнего белья, которая часто крутилась во французском секторе. Но и ее я не встретил тоже ни разу. Могла и уехать, к слову.

Рауль был одет в хороший костюм и дорогую шляпу, так что явно приготовился к свиданию. Сидел он за мраморным столиком с бокалом красного вина и занят был тем, что провожал оценивающим взглядом проходивших мимо дам, от чего я его и отвлек, усевшись напротив.

— Самое важное! — вместо приветствия он воздел указующий перст в небеса. — Твоя Сюзет была неотразима. Может, ты даже не так уж и неправ, когда решил влезть в такие отношения.

— Видишь? Учишься понемногу.

— Это не означает, что я созрел для подобного. Гарсон! — он махнул рукой, призывая официанта. — Ты что будешь? — обернулся он ко мне.

— Молодое, красное, сухое. И кофе.

— На ночь?

— Ночь только начинается. А Сюзет вернется к утру.

— Ну да, верно. Вы слышали, — сказал он гарсону, и тот, подтвердив заказ, быстро удалился. — Так что у нас за дела?

— На двести пятьдесят фунтов каждому.

— Надолго? Я уеду примерно через неделю.

— Обратно в Марсель?

— А куда еще? Туда. Мог бы ко мне приехать, провели бы время… а, ну да, тебе больше нельзя, — он ухмыльнулся, демонстрируя мне преимущества своего холостого и беспутного статуса.

— Нельзя. И работать надо. Я же не жулик, как ты, а честный человек.

— Послушайте его только, — Рауль чуть не заржал. — И этот честный человек предлагает что за работу? Мыть машины у него в гараже?

— Надо просто увезти одного парня, потрясти, пока не скажет, что нужно, а потом второму подкинуть в офис или домой кило героина.

— Ну… да, все совершенно законно. Согласен. В неделю уложимся?

— Надо постараться.

— Тогда рассказывай, пока эта Керри не пришла.

— Что за Керри?

— Художница, — он вздохнул. — Пишет исключительно обнаженных дев в стиле примитивизма. Не возбуждают.

— А она? — на всякий случай уточнил я.

— Она возбуждает, особенно когда молчит. Приходится все время поворачивать ее задницей к себе, потому что если она лицом, то сразу начинает говорить о возвышенном. Это очень отвлекает, — он махнул рукой в сторону выставки. — Она сейчас в Вернисаже, там у нее какая-то богемная встреча у чьих-то картин. Звала меня, но я отказался, сказал, что не дорос до искусства.

— Тебе надо что-нибудь почитать на эту тему, тогда все художницы твои.

— Я пока только одну симпатичную встретил, — отмахнулся он. — Когда встречу еще одну, то подумаю над твоим предложением. Ладно, давай к делу. Рассказывай.

Я рассказал. И оказалось, что с пользой, потому что Рауль, выслушав, заявил:

— Я видел этого парня в «Шанхайской лилии».

— Это что? — спросил я, заранее предугадывая ответ.

— Это бордель на самой границе Чайнатауна и американского сектора. Находится в Чайнатауне, сам понимаешь, но ходят в основном американцы. Это даже не совсем бордель, скорей клуб, там ресторан с хорошей восточной жратвой, пускают далеко не всех. Любители экзотики со всего города туда ездят, у кого денег много. Музыка как кошки мяукают под бубенцы, кругом золотые драконы, массаж для нефритового стержня и все такое.

— А ты как там оказался? Нефритовый стержень лечил?

— Провел один знакомый, интересно было глянуть. Он же и показал этого Дика Милланда, сказал, что киношная звезда и вечно тут околачивается. Я его в кино не видел.

— «Путешествие по Нилу» не смотрел?

— Нет. А стоит?

— Не знаю. Немного дурацкая комедия, но музыка хорошая.

— Тогда посмотрю. Могу поговорить с тем парнем, что меня туда водил, он там вроде бы всех знает.

— Ирландец, что ли? — У Рауля вся «клиентура» из Маленькой Ирландии, тамошние гангстеры.

— Ага, мик^[23], каких поискать. И пьет как… мик. С ним можно дело иметь, не разболтает.

— А туда просто так приезжают?

— В том и дело, что лучше звонить заранее, может не быть столика и все такое. И там еще играют, так что сам понимаешь, просто так не войдешь.

— Попробуй. И дай адрес, я мимо проеду, посмотрю, как там что со стороны. Твой кореш точно потом не разболтает?

— А что там разбалтывать? — удивился Рауль вопросу. — Мы же его не в Нил потом, верно? Пинка в зад и отправим гулять, так?

— Примерно.

— Ну так и он сам никому ничего не скажет. А Кил нормальный парень, они много моего товара берут, так что если бы я попросил его об услуге, то он сам нам этого Милланда притащит.

— Кил?

— Килиан, это их миковское имя. Завтра с утра ему позвоню, сейчас он уже точно где-то пьяный и с девками. А, вон моя талантливая топает, — Рауль показал куда-то через улицу.

— Дерьмо, — выругался я. — Смываюсь, отдай ей мое вино. Помяни черта к ночи… — я отвернулся и вскочил со стула.

— А что? — не понял Рауль.

— Ее подруга. Это подружка той самой Марго… ну, ты понял. Все, я ушел, меня тут не было.

— Веди себя хорошо, — только и сказал Рауль вслед.

Я быстро вышел из кафе, завернул за угол и там остановился, прикрывшись пальмой в кадушке и наблюдая из-за нее. Точно, не обознался. Две девицы, одна из них высокая худая блондинка в красном берете и пестром платье, вторая — все верно, Жанин. Вполне мог нарваться. И обе идут к кафе. Интересно, художница уже все знает насчет нижнего белья? И сама его носит или нет? Как-нибудь у Рауля поинтересуюсь. При случае.

Девушки остановились у ограды кафе, перекинулись парой слов, затем блондинка пошла к Раулю, а Жанин направилась к припаркованной неподалеку машине — бледно-желтому кабриолету «Рено Вива Гранд-Спорт». Хорошая машина. Пусть даже французский франк и упал за последние два года, но все равно стоит под триста фунтов. Кстати, за счет дешевого франка их машины начали понемногу теснить американские в этом месте. Черт, я совсем свихнулся на автомобильной торговле. А Жанин может себе позволить. Краус тогда сказал, что у нее годовой доход под шесть тысяч фунтов, а Марго рассказывала, что Жанин от бабушки достались земли под виноградники в Бордо, которые она сдает в аренду, так что не бедствует. Могла бы и на белье раскошелиться.

Жанин отъехала от тротуара, а я увидел, как чуть озадаченный гарсон поставил мое вино перед подружкой Рауля. Пусть хоть она выпьет и не терзает его ночью разговорами об искусстве, ему это не нужно и даже мешает.

Я направился к машине, мысленно повторяя адрес «Шанхайской лилии». Проедусь, все равно делать нечего. Наверное, Сюзет права, надо держать салон вечером открытым и взять эту самую вечернюю смену на себя. А то даже не знаю теперь, куда себя девать. Труден и тернист путь честного человека к финансовому успеху и семейному счастью одновременно, получается.

На следующем перекрестке я почти уперся в задний бампер бледно-желтого открытого «рено». Опять Жанин. Где-то задержалась, раз до сих пор отсюда не уехала. Едет в сторону центра. Где-то в аптауне у нее квартирка, насколько я помню, Марго даже хотела меня туда заманить в поисках аморальных развлечений, но я не заманился, проявив твердость духа.

Зачем я сейчас еду следом? От безделья или мне все же что-то нужно? Я совершенно инстинктивно решил за Жанин проследить, хоть и сам не понимаю, какой в этом смысл. Все же что-то отложилось в голове из того, что говорил Краус, ныне покойный не без моей помощи? Немцы ее вроде бы подозревали в связях с советской разведкой, но ведь в финале все оказалось ерундой, так? Грабить аукцион хотели сами германцы, камни уволокли охранники, а Жанин оказалась в числе заложников в доме вице-губернатора.

И все же Жанин тогда оказалась у лорда Бриггса в кабинете, хоть и с несколько нетрадиционной для кабинета целью, и возникла она возле Марго почти одновременно со мной, то есть перед аукционом. Но сейчас мне все это зачем? Да черт его знает, время у меня свободное имеется, вот и проявлю нездоровое любопытство. В качестве мести за то, что она спугнула меня из кафе.

Вообще я думал, что Жанин поедет не домой, а веселиться в какой-нибудь компании. Пусть сегодня и воскресенье, но из ее компании завтра на работу точно никому не нужно. Я даже ожидал увидеть ее встречу с Марго, но Жанин, никуда не сворачивая, заехала в аптаун, на Гринпарк-авеню, и там подкатила к восьмиэтажному дому со швейцаром и синим маркизом над подъездом, припарковав машину на стоянке перед фасадом, причем на персональном месте, насколько я заметил. Я проехал дальше, нашел место в тени и остановился там, выбравшись из машины и наблюдая.

Жанин задержалась, закрывая верх машины, потом, цокая каблуками и покачивая бедрами, направилась в подъезд. Швейцар услужливо распахнул перед ней дверь, она ему улыбнулась.

Ну и что я увидел? Увидел, где она живет. И что с этого? А не знаю. Если бы я сказал об этом Сингеру, то тот бы записал адрес в какую-нибудь свою тайную тетрадку, в которую все записывает. Потому что Сингер рад любой информации о ком угодно. Когда у него ее накапливается много, он собирает некую общую картину, и часто эта картина приводит к неприятностям для того, кто послужил для нее моделью. Так что да, Сингеру говорить ничего не буду. Можно ехать дальше.

Но, кстати, Жанин вроде бы собиралась уехать сразу после выставки, но осталась здесь. Она была знакома с Шиллером-Шапленом и даже свела с ним ПолуЖана-ПолуМари, чтобы тот затащил агента Маркама в какую-то квартиру. Может, с ней все же не все так просто?

Не успел открыть дверцу машины, как к дому с явным превышением скорости подлетел знакомый красный «делайе» и затормозил со скрипом покрышек. Я замер. Из машины выбралась Марго, нагнулась, вытащила из салона большой бумажный пакет, из которого торчали горлышки бутылок шампанского, и решительной походкой направилась в дом. Швейцар ее явно узнал, потому что распахнул дверь сразу, а она ему сунула что-то в руку.

Вот как. Девушки явно решили устроить вечеринку. То есть моя мысль материализовалась. Что это мне дало? Опять же ничего, разве что знание о том, что Жанин по-прежнему недалеко от семьи Бриггс и ее отношения с Маргарет Бриггс продолжаются. Ну и лишь бы на здоровье, это давно уже не мое дело. Вот теперь точно поехал, к «Шанхайской лилии».

***

Рауль достаточно подробно описал место и как его найти. Адреса он не знал, но бордель «Шанхайская лилия» находился возле «Нью-Луп Отеля» с большим ночным клубом на первом этаже. Клуб я знал, довольно популярное заведение в секторе, принадлежащее какой-то богатой семье из Чикаго, так что и «кошкин дом»^[24] нашел легко, он оказался неподалеку. Пусть и не на центральной улице, но совсем рядом, почти сразу за традиционной китайской аркой из тех, что обозначают границу района. Два китайских фонаря и довольно скромная вывеска освещали место перед подъездом. Вдоль тротуара вытянулся ряд дорогих машин, причем со всех краев привезенных в Новый Каир, от «кадиллака» до «мерседеса» и «бентли». Ну и машин попроще хватало, но все же ни одной дешевой. На противоположной стороне в рядок выстроились четыре таксомотора. То есть место точно посещаемое и непростой публикой.

Как отсюда можно кого-то увезти? Швейцаров на улице нет, наверняка кто-то за дверью стоит, потому что даже отсюда я вижу звонок и открывающееся окошко. А дверь серьезная, к слову. Но сама улица довольно пустынна, что неплохо. В принципе, если правильно одеться и подъехать на краденой машине с фальшивыми номерами, то можно сработать нагло, никто и спохватиться не успеет. Но это если «клиент» будет один, а не в большой компании, тогда уже сложней. Ладно, придумаем что-нибудь. Компанию и распугать можно, в конце концов. Не думаю, что актер ездит в компании крутых ребят.

А как и куда отсюда ехать? Так, чтобы оторваться от возможного хвоста и полиция сразу не поймала? Лучше переулками, полиция больше главные улицы патрулирует, а вот дальше? Надо везти жертву в какое-нибудь такое место, где страх на нее сам нагонится. Большего и не требуется. Вот и прокачусь. Я тут редко бываю, но в перчаточном ящике лежит карта, так что можно для начала сориентироваться по ней.

Отъехав подальше, я встал у тротуара и зажег свет в салоне. Проще будет смываться через Чайнатаун, пожалуй. Доехать до конца улицы, там свернуть налево и… в принципе, тут все как и везде, продольные авеню и параллельные улицы, которые китайцы даже не удосужились переименовать с номерных на именные. То ли не дали им, то ли самим все равно. То есть стандартный уход «лесенкой», который мы практиковали с Ианом после «скачков», вполне должен сработать. И ехать… да на самую окраину. Вот там, у китайцев, черт ногу сломит, и полиция туда ездить не любит. Так что в ночное время всегда можно отыскать пустынный проезд между складами и там звезду кино попугать до мокрых штанов и полного выделения информации.

Все, запомнил. Проедусь. И с понедельника подумаю о том, чтобы начать работать по вечерам. Слишком много бестолково бездельного времени у меня теперь образовалось. Лучше машины продавать.

4

В понедельник утром Сюзет отсыпалась после шоу, а я, как и подобает, к десяти утра поехал на работу. Там меня встретил Дэн, с гордостью передавший подписанный договор.

— Те ребята в пятницу взяли «плимут», босс. Уговорил за двадцать минут, — он ухмыльнулся.

— Наличные?

— Конечно. Я в сейф положил.

— Отличная работа, парень, — я хлопнул его по плечу. Наличные еще и можно провести как продажу со скидкой. — Ты точно станешь в этом городе сэйлсменом года. Ксавье уже здесь?

— Он звонил, сказал, что опоздает на пятнадцать минут. Вон Пол приехал, — показал он через окно на двухцветный «Плимут Бизнес Купе» модели прошлого года, въехавший в ворота на стоянку.

Пол — высокий и худой веснушчатый парень — увидел нас в окне, помахал рукой. Он как раз в субботу здесь дежурил, послушаем, что у него нового. С субботой тоже что-то надо делать, похоже, потому что мы открыты только до двух, а людей приходит много. Но тогда придется нанимать еще кого-то кроме Мэри, а я пока не уверен, что еще одно жалование окупится.

— Новости за субботу? — спросил я, едва британец вошел.

— Одна семья каталась на «крайслере», обещали вернуться сегодня к вечеру. — Пол снял пиджак и повесил его на спинку своего стула. — Но сами понимаете, что могли просто покататься. И внесли депозит за зеленый пикап, должны забрать сегодня.

— Отлично.

У него лондонский акцент с сильной примесью кокни. Говорит он быстро, как пулемет, и не всегда понятно для всех, кроме англичан. Но вот на них Пол действует благотворно, они рады встретить своего человека в американском «дилершипе». Дэн любит его передразнивать, а Пол любит передразнивать Дэна с его американской тягучей гнусавостью.

А вон и Мэри, ее кто-то подвез и высадил у самой двери. А Ксавье, кстати, каждый понедельник опаздывает, надо будет ему намекнуть на то, что лучше в воскресенье ложиться спать пораньше. И продает он меньше других, даже французам. Дэн уже раз намекал мне на то, что лучше найти кого-то другого на его место.

— Хорошо, я еду в банк, потом еще в одно место и вернусь, — объявил я, открывая сейф и выуживая оттуда конверт с наличными, там уже за две машины набралось. — Дэн, ты за главного. Продавайте. Мэри, когда заедет Уинстон, отдай ему все копии контрактов.

Уинстон — это наш бухгалтер, он навещает нас по понедельникам.

— Хорошо, босс. — Мэри, колыхая задом, бодро просеменила на звонких каблуках в свой загончик, заставив Дэна и Пола задумчиво посмотреть ей вслед, явно целясь взглядом ниже спины.

Банк банком, но сначала мне нужен Цви. Так что еду в еврейский район, это на самую окраину города, почти к самой Гизе.

Город за окном машины изменился. Вчера вечером он был разгульным, а теперь рабочий. Катят по улицам развозные фургончики с эмблемами оптовых торговцев на бортах, фырчат грузовики, дорогие машины, привычные вечерами, сменились обычными, принадлежащими конторскому люду. Неизменная толпа у входа в «Блумингдейл», большой универсальный магазин, рядок арабов-чистильщиков обуви со своими креслами у его стены, а в креслах сидят мужчины в шляпах, читающие газеты. За стеклами «дайнеров» еще толпы людей с чашками кофе, только расходятся по тем офисам, что начинают работать в десять.

Жара в полную силу еще не навалилась, в открытое окно и через приподнятое лобовое стекло в салон задувает приятный ветерок. Ближе к полудню припечет всерьез. Кстати, единственный черный автомобиль из тех, что мы вынуждены были выставить в продажу, так и стоит почти год, хотя цену снизили уже вдвое. Иан сказал, что надо перекрашивать, пусть это и еще затраты. Не берут здесь черные машины, в них после нескольких часов стоянки на солнце, как в печи.

Еврейский район отделен от основного тела города вклинивающимися промзонами. Если сам город новый и построен недавно, то это часть Каира старого, просто отрезанного Покровительствующим Комитетом от него, в целях «защиты еврейского населения». В Египте евреям и так никто не угрожал, но им оказалось выгодно вот так перебежать через границу со своей территорией и оказаться пусть и в филиале, но Европы и Америки сразу.

Район тут, как я уже сказал, старый, пыльный и выглядит скорей арабским. Все дома за высокими заборами, никуда не заглянешь, узкие проезды, только главные улицы заполнены лавками, от торговли зеленью до ювелирных, какими-то непонятными конторами с вывесками на иврите, кошерными закусочными и бог весть чем еще. Большинство обитателей этого района даже не выбирается никогда за его пределы, тут есть все, что им нужно. А еще тут бьется сердце всей системы подпольных денежных операций, потому что только еврейская диаспора способна переводить и прятать деньги по всему миру без всяких банковских переводов. У арабов есть «хавала», когда почти любые суммы могут быть переведены обычной кодированной телеграммой или телефонным звонком, а у евреев «хавила», то есть «посылка».

Власти стараются вообще не лезть во внутренние дела этого района, потому что разбираться во всех хитросплетениях тут черт ногу сломит, а безобразий здесь почти не случается. Даже еврейские банды в основном образовываются в «новых секторах» города, а в этом районе их нет. Поэтому тут вот так все и делается по принципу «шито-крыто».

Двухэтажный особнячок, в котором держит свою контору Цви, расположился сбоку от небольшой торговой площади, рядом с главной синагогой района. Скромное, но при этом капитально выстроенное здание с такими узкими окнами, что им и решетки не нужны, с массивной обшарпанной дверью с окошком-глазком. Никаких машин рядом нет, я так до сих пор и не знаю, водит ли Цви автомобиль вообще.

Пристроив «додж» у самого входа, я выбрался из машины и, потягиваясь, направился к двери. Стукнул несколько раз бронзовым молоточком, окошко открылось, в нем показалось красноватое круглое лицо с толстым носом, почти до самых глаз заросшее бородой.

— Цви, — улыбнулся я. — Соскучился?

— Платить приехал? — сразу предположил он.

— Цви, это невежливо начинать разговор с денег, — заявил я, проходя в дверь. — Нет чтобы расспросить о здоровье и семейных делах.

— Поль, если я не буду говорить сразу про деньги, то у меня никакого здоровья на вас не останется.

Я не стал его томить и вытащил из бумажника четыре пятифунтовые банкноты, которые тут же перекочевали в карман его жилета.

— Так лучше?

— Если бы так каждое утро начиналось. Что-то хочешь взять?

— Да, именно. И у меня есть один вопрос.

— Надо что-то перевести? Ты давно не переводил, — чуть подталкивая меня в спину толстой рукой, Цви провел меня в комнату. Не знаю, как ее называть, гостиной или кабинетом, потому что он здесь вел дела, но на офис комната никак не походила. — Хочешь чаю? Зеленый, только заварился.

— Не откажусь.

— Вон, садись, — указал он на диван.

— А где Шмуэль? — огляделся я.

— В лавку пошел, скоро будет. — Цви поставил на подносик две пиалки и налил в них прозрачного светлого чаю, от которого густо повалил пар.

В этих краях так чай не пьют, но Цви сам говорил, что его кто-то научил. И сам зеленый чай он покупал почтой, тут его и не найдешь в продаже.

— Так что ты хотел? — он уселся на жалобно скрипнувший диван напротив.

Говорить? Немного страшно, но бизнес Цви заключается в хранении чужих тайн, и пока он вроде бы своих обязательств не нарушал. И у него точно могут быть нужные связи. Правда, эти самые связи внушают чуть меньше доверия, вот в чем проблема.

— Цви, нужно перегранить камень.

— Камень? — он вскинул густые широкие брови. — Камень или… камень?

— Настоящий камень. С Силой.

— Тебе?

Вот что ответить? Сказать, что «один друг просит»? А Цви не поверит, и разговора не получится. Цви не врет, это его принцип, здесь все на доверии. Если не хочет о чем-то разговаривать, то просто так и заявляет. Финтить самому будет не слишком хорошей идеей. Но камень стоит очень много. И его цена на черном рынке не ниже, а даже выше аукционной, потому что он еще и редкость. Камни не попадают в руки простых смертных. Если не считать камня у Антенуччи, который то ли есть, то ли его нет.

— Мне.

— Я не буду спрашивать, где ты его взял, — сразу сказал Цви, откровенно сгорая от любопытства. — Ты хочешь перегранить и продать, или оставить себе?

— Я пока не решил. Поэтому просто перегранить. И так, чтобы весь город не начал это обсуждать.

— Ты меня знаешь давно, — Цви вроде как даже оскорбился.

— Но не ты же гранишь камни, верно?

— Один камень?

— Если ты про аукцион, то я его не грабил, — засмеялся я. — Один.

— Он здесь? — Цви показал толстым волосатым пальцем в пол, подразумевая свой подвал.

— Нет, — все же соврал я. — Не здесь. И я не за ним пришел.

— Я знаю пару людей, кто может это сделать и не украсть камень, и при этом не болтать лишнего. Но я не знаю, сколько это стоит.

— А если я решу оставить камень себе или кому-то подарить, что делать дальше?

— Я бы на твоем месте его просто продал. Большой камень?

— Четыре карата.

Не слишком большой. Недаром им пользовался один Шиллер. Силы, которая может в него уместиться, хватит ровно на одного человека.

— Такой камень сам по себе, если не годится для Силы, стоит не меньше двадцати сотен фунтов. — Цви поскреб бороду. — А если он может принять силу, то умножай на десять. Двадцать тысяч полновесных фунтов. Сто тысяч бумажек с портретом президента Вашингтона. Много, а? Десять процентов я бы взял себе, огранщик из моей доли. Что думаешь? Это я сделать могу.

— А привязать ко мне?

— Ты иногда вообще не пользуешься головой. Если камень огранен, след Силы исчез. Ты сам приедешь к жрецам, и они все сделают. А потом поедешь в Луксор и привяжешь его к себе. Но что он тебе даст? Удачу? Ты же не Антенуччи, чтобы бояться, что тебя взорвут, верно?

— Так у него все же есть камень?

— Есть, — Цви уверенно кивнул головой. — Потому что за огранкой приходили к моему брату. Так зачем он тебе? На удачу? Двадцать тысяч фунтов — уже большая удача, ты сможешь открыть на эти деньги что угодно. Защита от болезней? Если есть деньги, то можно пойти в клинику, где есть камни. А деньги тогда у тебя будут. Я не знаю, чем ты занимаешься, но не уверен, что твои дела стоят своего камня. Я мог иметь камень, я не шучу, — он перехватил мой сомневающийся взгляд, — но отказался. Камень сам станет приманкой, тебя за него убить могут. Или сделай его защитным, тогда не убьют, но зачем он тогда нужен? Тебя и так никто убивать не собирался, пока камня не было. Оставь это большим ребятам.

— Цви, я автоторговец, — засмеялся я. — Если камень поможет продавать машины…

— Ой, ой, вот только этого не надо! — Он даже руками замахал. — Только еврею об этом не рассказывай. У нашего народа этих камней куча запрятана, и что? Евреи уже правят миром? Перекупили бизнес у Рокфеллера? Разорили и ссужают ему деньги под большой процент? Если там и есть удача в делах, то точно не такая, какую можно разглядеть. А может, и вовсе нет. Никто ведь не знает.

— И кто купит?

— Я найду того, кто купит, уже у меня. Про тебя даже не узнают.

— Цви, и тебе при этом не стыдно говорить про десять процентов? — я усмехнулся. — Хочешь заработать дважды на одном товаре?

— Конечно хочу, — он даже удивился такому вопросу. — Дважды даст денег больше чем один раз. Но ты можешь поторговаться. Пять, — он для верности показал пятерню, — пять процентов. Они пойдут не мне, а моему брату за огранку.

— Я подумаю, Цви.

— Долго?

— Не очень. Принесешь мне мой саквояж? Нужно забрать кое-что.

— Вот если ты автоторговец, — Цви встал с дивана, кряхтя, — то зачем тебе хранить всякое барахло у Цви?

— Жизнь по-всякому поворачивается.

— С этим соглашусь, — и он направился к двери в подвал.

Уехав от Цви, я добрался до первого уличного телефона и дозвонился Сингеру:

— Я взял что нужно.

— Это хорошо, — ответил он. — Что делаем дальше?

— Найди адреса Монро по своим каналам. А мы сделаем все остальное.

— Постараюсь.

— Я позвоню.

Дальше все же поехал в банк, где положил наличные на счет фирмы. Возить килограмм героина с собой не хотелось, хотя бы потому что противно, поэтому я дозвонился до Иана и встретился с ним у «Гаража Хупера». И там мы упрятали пакет в подвеску разбитой машины, стоящей на заднем дворе и ждущей ремонта, который затянется надолго. Не забыли протереть пакет бензином, чтобы точно стереть с него все отпечатки, которые могли остаться.

— Что дальше делаем? — спросил он.

— «Олдс» уже взял?

— Вечером. Переделывать ничего не будем, просто номера сменим, все равно его бросать.

— Костюм купи, как у «умника», и шляпу. А то я тебя знаю, приедешь в комбинезоне.

— Дерьмо твой костюм, — вздохнул Иан. — Галстук ты мне завяжешь. Кстати, кто вообще придумал одеться в сраные костюмы?

— Ладно, ладно, не начинай. Ты придумал. Забыл? Завтра с утра с Раулем встретиться надо, обсудим все. Я сегодня домой пораньше, прикрой меня на работе если что. Сюзет выходная.

— Да, теперь у тебя все не как у людей, — махнул он рукой. — Сегодня и завтра?

— Верно. Я с утра заеду, а дальше ты один за все. Мне еще в газету нужно успеть, текст объявлений сменить.

— Ну-ну, посмотрим.

Мне нужно даже в две газеты и на радио, но сегодня начну с «Вечернего курьера», благо до него отсюда недалеко, как раз по Четырнадцатой до центра, и считай, что на месте. На этом с Ианом и разъехались.

В редакции, в отделе объявлений провел почти час, общаясь с молодым парнем в конторском козырьке, нарукавниках и круглых очках, добившись того, что новое клише вытравят уже сегодня, а завтра оно пойдет в номер, и выписал чек за внесение изменений. И уже потом, позвонив с улицы Сюзет, сообщил, что лечу домой.

Сюзет оказалась дома не одна. Там же я встретил огненно-рыжую белокожую девушку, с которой Сюзет пила кофе в гостиной, которая несколько смутилась при моем появлении.

— Поль, знакомься, это Нив, моя подруга по «Крейзи Хорс». — Сюзет обняла меня, словно попутно желая удержать, на случай, если я брошусь на эту самую Нив. — Нив, это Поль, мой молодой человек. Мы совершенно случайно встретились, представь? У нас закончился кофе, и я побежала в лавку через дорогу. И там ее увидела.

— Очень приятно, Нив, — поздоровался я, изобразив самую доброжелательную из своих улыбок. — Интересное имя, никогда раньше не слышал.

— Это старое ирландское, означает «сияющая» или «блистающая». — Нив поднялась навстречу. — Мне тоже очень приятно, рада за Сюзет.

Имя точно ирландское, потому что акцент у девушки почти эталонный для Зеленого Острова. А так приятное кругленькое лицо, курносая, большие зеленые глаза и очень белая кожа. Кстати, зря считают, что среди ирландцев много рыжих, это скорее британский тип. Бледная кожа там распространена, но при этом чаще всего сочетается с черными волосами, кто бы что не думал.

— Имя подходит к цвету волос, — снова улыбнулся я.

— Я пока не встречала ни одного человека, который бы сначала не спросил, что это за имя, а потом не сказал ничего про мои волосы, — засмеялась она. — Боже, но я теперь в шоке с тех пор, как узнала, где танцует Сюзет, — сменила она тему. — Все девчонки у нас теперь обзавидуются.

Вообще она довольно неплохо одета для девчонки из кордебалета. Хороший браслет с изумрудами на руке, подходящий кулон, бледно-зеленое платье из дорогого крепдешина, стянутое пояском из крокодиловой кожи. Шляпки нет, но даже заколка в волосах не из дешевых. Кольца на пальце не вижу, так что можно заключить, что Нив как-то в жизни пристроилась, если у нее, конечно, не богатые родители. Но богатые родители точно позаботились бы о том, чтобы дочь не танцевала в кордебалете.

— Сделать тебе кофе? — спросила Сюзет.

— Я сам сделаю, болтайте спокойно. Могу еще и вам предложить.

— Нам достаточно, Поль, — сказала Нив. — Мы уже по три чашки, наверное, выпили, у меня уже сердце стучит, — она положила ладонь на то самое место, где, по ее мнению, располагается сердце.

— Тогда я себе сделаю, не буду мешать.

— Ты нам не мешаешь, — Сюзет чуть возмутилась. — Я Нив столько о тебе рассказывала.

— Она не врет, — Нив показала на Сюзет пальцем. — Если бы ты все слышал, что она говорила, то ужасно возгордился.

— Спасибо, дорогая. Ладно, я делаю кофе.

Девушки болтали в гостиной, а я варил себе кофе по арабскому рецепту, неторопливо и с чувством. И думал о том, что сказал Цви. В чем-то он прав. В чем именно? Хотя бы в том, что камень придется прятать. Его захотят украсть, а может, даже и снять с мертвого тела. Антенуччи носит камень, который его защищает. Камень, что я снял с Шиллера, показывал тому то, что угрожает хозяину. И насколько Шиллеру это помогло? Я разрядил в него магазин из «кольта», а камень теперь у меня.

Я — торговец. Больше не взломщик, а просто торговец. Сюзет выступает в шоу. Для чего камень ей? Приносить успех? Тогда ей придется его не снимать, и тогда все о нем узнают, и рано или поздно просто украдут. Или случится что-то еще хуже. Стоит ли сценический успех такого риска? Как-то не уверен я.

Двадцать тысяч фунтов, сто тысяч долларов. Это если Цви не врет, я бы еще и проверил, может, там больше. Что можно сделать за эти деньги? Можно купить хороший отель, например. Или клуб. И тогда да, камень уже принес удачу, можно сказать.

Нет, я еще ничего не решил, но в словах Цви есть определенный смысл и даже мудрость. Камень — приманка. Зачем носить на шее приманку? А если держать его в сейфе, то он не работает. А если надевать только изредка, то окупится ли это? Я не играю в казино, к тому же в казино есть свои камни и способы находить их у клиентов.

Как проверить настоящую цену? Кто еще может подсказать? Надо подумать. Искать контакты через Сингера не хочется на самом деле.

За окном послышался звук автомобильного клаксона.

— Может, все же кто-то будет кофе? — предложил я еще раз на всякий случай.

— Нет, нет, я точно не буду. — Нив встала с кресла. — Это за мной, я все равно уже собиралась уходить.

Она схватила сумочку, расцеловалась с Сюзет, помахала мне рукой и выскочила за дверь. Я посмотрел в окно. У тротуара стоял белый «Обёрн Спидстер» с откинутым верхом, за рулем которого, свесив локоть, сидел средних лет мужчина в дорогом светлом костюме и панаме, больше всего похожий на не самого рядового мобстера. Резаный шрам на лице и сломанный нос только подтверждали первое впечатление. Нив подбежала к машине, распахнула пассажирскую дверь и уселась рядом. Они поцеловались. Ну вот, собственно, и раскрыт секрет ее процветания.

— Нив самая лучшая из всех, с кем я работала, — Сюзет подошла сзади и обняла меня. — Самая добрая из всех девчонок. Золотое сердце, даже не верится в то, что она могла там существовать.

— Кто-то уже оценил ее доброту, — усмехнулся я, показав за окно.

— Да, она рассказала, что встречается с одним парнем, который крутит всякие темные дела.

— Ирландец?

— Конечно. Полли его зовут. У него какой-то клуб в американском секторе, на Тридцать Шестой. Она нас туда приглашала.

Что-то знакомое, где-то уже проскакивало. Точно, Полли «Боксер» О’Хара, рулит бригадой ирландского аутфита и держит клуб «Грин Корк» как раз на Тридцать Шестой, я про него от Рауля слышал. Рауль им тоже свои железяки продает, а тот еще и с фениями дела ведет. Когда-то О’Хара претендовал чуть ли не на чемпионский пояс в легком весе, но потом переключил стрелки и покатил по другим рельсам. А про сам клуб я и раньше слышал, там ирландских бандитовполным-полно, чуть не половина посетителей.

— Ну, если ты любишь темное пиво, много пьяных вокруг и хоровое пение, то можем сходить.

— Ты там был?

— Просто слышал, Рауль был. Совсем ирландское место. Я там никого не знаю. Кстати, я на сегодня все дела закончил. Какие у тебя планы?

— Никаких, я тебя ждала. Предлагай.

— Вечером можно поехать в «Ритм-энд-Басс» потанцевать, если ты не натанцевалась еще.

— Ты меня знаешь, я не натанцуюсь никогда. И я люблю свинг. Пока отдохнешь? Я тебя накормлю.

— Даже так?

— Даже так. Я купила форель и хорошее белое вино. Отдыхай пока.

Я повернулся и поцеловал Сюзет в губы.

— У нас еще много времени, хватит и на форель.

***

Светлая идея пригласить еще и Рауля пришла в голову Сюзет. Обаятельный и бесшабашный испанец нравился всем, в том числе и ей, ну а мне только лучше. Встретились мы возле клуба, подъехали одновременно, и я поставил свою машину возле его бежевого «ситроена». Рауль как раз открывал пассажирскую дверцу, выпуская из машины уже знакомую высокую худую блондинку.

— Знакомьтесь, это Керри, она из Филадельфии, но долго жила в Париже, — представил он ее. — Мои друзья, Сюзет и Поль.

— Вы художница? — спросил я. — Рауль о вас рассказывал.

— Если можно так сказать, — заулыбалась она. — Я недавно закончила академию искусств Пенсильвании и скорее пытаюсь быть художницей.

У нее было очень худое и узкое лицо с тонкогубым ртом и чуть вздернутым тонким же носом, которое вроде бы и не должно быть красивым, но все равно оставлявшее на удивление приятное впечатление. То ли улыбка очень хорошая, то ли глаза очень уж восторженные, но я понял, почему художница понравилась Раулю. Подробности их личной жизни лучше опустить. Светло-голубое платье туникой, массивный золотой браслет на руке, чуть завитые короткие волосы, никакой шляпки. Складная, хоть и совсем худая.

— Как вам жизнь в Париже?

— Я там всего год провела, после чего меня заманили сюда.

— Жалеете?

— Ни капельки. Мне здесь нравится. И это первое место, где я совсем не мерзну. Я жуткая мерзлячка.

Сюзет взяла меня под руку, и мы направились в клуб. Я блеснул предусмотрительностью, так что заказал столик заранее, в хорошем месте, откуда и музыкантов хорошо видно, и куда танцующие не дотягиваются. Если сидеть близко к дансингу, то есть риск подавиться напитком или вылить все на себя, когда в тебя в очередной раз кто-то врежется.

Сегодня играл какой-то новый квинтет, а если верить афише, то приехавший из Чикаго. Явно джазовый, но джаз, как я уже говорил, много денег не приносит, так что играли все больше свинг, переходя на импровизации лишь во время пауз для танцующих. В зале было шумно, накурено, но, в общем, весело. Я даже похвалил себя за то, что догадался надеть самый легкий костюм, потому что наплясался сам. Хочешь, не хочешь, но если пришел с Сюзет, то танцевать будешь.

Керри была вся в Рауле, смотрела на него влюбленными глазами. Надо будет как-нибудь уточнить, кем он представился романтичной художнице из Филадельфии. Не то чтобы это важно, но все же интересно.

— Вы здесь пишете? Выставляетесь? — я активно поддерживал светскую беседу.

— Мои картины висят в паре частных галерей во французском секторе, но популярной я пока не стала, живу на деньги папы с мамой.

— Влились уже в местную богему?

— Надеюсь, что да, — она в очередной раз улыбнулась, открыв чуть неровные белые зубы. — Я, можно сказать, примкнула к кругу учеников Фернана Леже. Знаете такого? Его скульптура «Восход»^[25] стоит прямо перед дворцом собраний.

— Я знаю, кто такой Леже, — проявил я эрудицию. — Две странные обнаженные женщины с веточкой под названием «Танец» — это его работа, верно?

— Прекрасно, да? — Керри восхищенно всплеснула руками. — Настоящий шедевр, сколько экспрессии.

Я что-то хрюкнул в ответ, пытаясь найти экспрессию и шедевральность в двух расплывчатых, словно срисованных с пластилиновой детской поделки фигурах. Потом все же не удержался и спросил:

— Скажите, я всегда хотел спросить у художника-авангардиста, но никогда не получалось: а просто кошечку или лошадку вы написать можете? Чтобы как настоящая?

Сюзет чуть толкнула меня локтем, но Керри не обиделась:

— Конечно! — она широко открыла светло-голубые глаза. — А как бы я еще закончила академию? Но классическое искусство отстало от жизни, люди, живущие в современном темпе, мыслят совсем другими образами. Бешеный темп жизни меняет мировоззрение, именно так возникли импрессионисты, то есть те, кто вместо предметов дает видеть впечатление, impression. Фернан Леже с другими кубистами пошел дальше, он словно встраивает весь окружающий мир в новые формы… — тут я понял, почему Рауль предпочитает ее молчащей, и даже пропустил мимо ушей изрядный кусок лекции, — цвета, настроение — все позволяет видеть мир не таким, какой он есть предметно, а в виде… ну, как бы тех ощущений, которые он нам дает.

Рауль подавил зевок и приложился к джину-и-тонику, но Сюзет вроде бы даже поощрительно улыбалась.

— Вы застали здесь большую выставку под покровительством Леже? — перебил я ее, потому что речь грозила сильно затянуться.

— Да, я как раз приехала с ней. Нет, не выставлялась, — сразу пояснила она, предупреждая возможный вопрос, который я на самом деле задавать не собирался. — Но выставлялись мои друзья.

— Я как-то встречал организатора выставки, гм… Роже… Роже Шаплен, кажется. Мельком.

— Очень приятный человек, но он трагически погиб в последний день. Слышали?

— Нет, а что случилось?

— Автомобильная катастрофа, насколько я знаю. Погиб он и еще один рабочий с выставки.

Все верно, власти предпочли реальность не афишировать, и даже в прессу ничего не просочилось о том, что произошло на вилле вице-губернатора. «Оазис» все же умеет скрывать свои секреты, и даже полиция не проболталась репортерам.

— Ужасная трагедия, — кивнул я, вызвав кривоватую усмешку у Рауля. — Мне он показался очень приятным человеком.

Вот очень подмывает расспросить ее о Жанин, но делать этого не стоит, тогда и до самой богатой наследницы из Франции может дойти информация обо мне. Надо бы Рауля попросить, пусть разок повернет Керри лицом к себе и поговорит, а дальше как хочет. Не знаю, зачем это мне сейчас, но есть некое ощущение того, что за спиной осталось… нечто. Может, опасность, а может, просто незавершенное дело. Все же я сам застрелил и Крауса, и Шаплена-Шиллера, так что это все может как-то аукнуться, боюсь. Пусть даже то, что произошло в доме Аллистера Бриггса, и хранится в тайне.

— Сюзет! — Керри явно осенило какой-то идеей, так резко она вскинулась. — Я хочу написать вас. В сценическом наряде.

— Меня? — Сюзет удивилась. — Зачем? А можно сначала посмотреть ваши картины?

Умница моя. Это было первой моей мыслью предварительно показать ей шедевры Керри. Если они именно такие, как их описал Рауль, то не думаю, что Сюзет придет в восторг от подобной идеи.

5

К среде Иан загнал в склад краденый «олдсмобиль» — крупный серый седан с багажником и рядным восьмицилиндровым двигателем мощностью в сто лошадиных сил. И уже повесил на него фальшивые номера.

— Не сломается в самый неподходящий момент? — спросил я.

— Не, колеса почти новые, тридцать шестого года модель. Покрышки свежие, — он постучал ботинком по колесу, — движок работает как сраные часики. Я даже думаю его потом перепилить и перекрасить, сделать легальным.

— Продать?

— Не знаю. Пусть стоит на всякий случай. Или продать. Всякая сраная шпана такое любит.

Это да, основный рынок сбыта Иана — мелкие гангстеры, они меньше всего вопросов задают и сами знают, что им досталась за машина. Ребята покрупней краденые колеса уже не любят, на них можно погореть. Хотя машины Иана пока ездили без проблем, насколько я слышал, перебивать номера он умел.

— Пока точно пусть стоит, — пожал я плечами. — Ты костюм приготовил?

— Заехал вчера в «Блумингдейл», купил что-то в сраную полоску. И шляпу, не спрашивай! — не дал он мне продолжить. — Буду выглядеть как сраный гинни из Маленькой Италии.

Не уверен, что Иан так будет выглядеть, но ему за рулем сидеть, сойдет. Остальное на нас с Раулем.

— Чей он?

— Хозяин в «Золотом Американском» работает, так что не жалко, — Иан усмехнулся. — Страховку получит.

— Черт с ним. В общем, ждем сигнала, у нас тоже все готово. Ладно, я в офис, мы сегодня допоздна открыты.

Иан и так знал что я в офис, потому что мы выехали сюда вдвоем из дилерского гаража и он меня подвез. На «плимуте», разумеется, причем не «делюкс», а «бизнес», попроще и подешевле. Мы теперь все на «плимутах», ну, кроме меня. Когда я взял «додж», Иан не удержался, обвинил меня в желании изобразить из себя невесть что, а я тогда просто ценой соблазнился.

Он высадил меня прямо у двери и сам поехал дальше, на гаражную территорию, а я направился в офис.

— Дэн, что у нас?

— Две машины ушло, считай, — Дэн, сидящий с ногами на столе, выглядел довольным. — Одна моя и одна Ксавье.

Ксавье, невысокий молодой француз с набриолиненными волосами, одетый против всех законов местного климата в темный костюм, стоял у картотеки и копался в каких-то бумагах.

— Что ушло?

— Голубое «бизнес-купе», — повернулся ко мне он. — И Дэн подписал пикап.

Пикапы тоже скоро закончатся, надо еще брать. Но при этом, похоже, мы самое позднее к октябрю выберем годовую дилерскую квоту и дальше пойдут бонусы. Если, конечно, «Крайслер» их в последний момент не отменит, потому что продажи подскочили по всему рынку.

— Пол на радио?

— Да, повез им чек за новую рекламу, — сказал Дэн.

Если куда надо ехать, сэйлсмены делают это по очереди, чтобы возможность не получить комиссионные распределялась между всеми равномерно. Вообще-то лучше Мэри повысить жалование и посадить ее за руль, пусть сама катается, а те, кто должен продавать — пусть торгуют.

— Дэн, решите между собой, кто будет позже приходить и дольше оставаться. Мне все равно как вы сделаете — по графику или постоянно. Но кто-то здесь должен быть вечером со мной. Мэри! — позвал я, и секретарша немедленно выглянула из своего загончика. — Заказ на машины готов?

— Да, еще вчера утром закончила.

— Дай мне, потом сдашь в почту, — я направился уже в персональную каморку, в которую тут же следом влетела Мэри, старательно виляя задом.

Я не слепой и вижу, что Мэри явно рассчитывает получить прибавку к жалованию самым простым и, на ее взгляд, логичным способом. Отсюда и такая подвижность в области таза, и низкие не по времени дня вырезы, открывающие вид на две увесистые дыни внутри. По идее надо бы ей поставить на вид и заставить носить нечто более официальное, но я заметил, что такой ее наряд и на клиентов мужского пола действует хорошо, а их у нас подавляющее большинство. Так что пусть так ходит. Если бы закон позволял, то надо было бы завести здесь секретаршу в наряде из бурлеска, все бы распродали давно.

А вот печатает она без ошибок, к слову. И вообще толковая. И машину водит, я видел.

— Мэри, хочешь дополнительный фунт в неделю и беспроцентную рассрочку на машину?

Мэри чуть опешила.

— А что надо делать?

— Делать все то, что делают Дэн и остальные, когда не торгуют. Банк, реклама и прочее.

Мэри сделала вид, что задумалась, встав в позу примерной ученицы и сложив руки перед собой, по привычке покачала бедрами. Потом вдруг выпалила:

— Конечно согласна, босс.

— Значит, договорились. Знаешь серое купе прошлого года? Мы снизили на него цену до шестидесяти двух фунтов, так что рассрочка на него, на два года.

Не знаю, что она ожидала, «крайслер», что ли, но остальные машины должны приносить прибыль, а эта зависла. Но и цена в два раза снизилась.

— Если не нравится, то возьми другую. Но будешь платить больше, потому что все равно два года. И будут проценты, — я посмотрел ей в глаза. — Хорошо, я еще десять процентов с цены скину.

— Я возьму купе, — тут же решилась Мэри. — А еще я могу оставаться с вами вечером, босс. Или даже в субботу.

Кто бы сомневался. Но этого тут точно не требуется.

— Не нужно, мне вечером продавать надо и только. Насчет субботы подумаем.

Вообще-то ей сверхурочные на те же выплаты за машину нужны. Но все же это временно, надо что-то решать с постоянным секретарем на субботы.

— Тогда я могу идти? — спросила она, невинно похлопав глазами.

— Давай. Сама все оформи и мне принеси на подпись.

Она повернулась, зад колыхнулся и ритмично задвигался в сторону двери под цокот каблуков по плитке. Глаза у меня все же поднялись и на этом движении зафиксировались. Хочешь не хочешь, но вот так получается.

Дальше пошел обычный день. Счета, множество каких-то предложений из почты, в которых редко что-то полезное вылавливаешь, но все же иногда случается, так что я взял за правило просматривать все письма. Пол подошел с вопросом о возможной скидке на «крайслер». Я подумал и сбросил три процента. Потом, когда он снова вернулся, скинул пять. Если «плимуты» разлетаются, то с «крайслером» проблем больше, неудачная прошлая модель здорово ударила по продажам. На мой взгляд, она просто опередила время, машина великолепна, но покупатель это не оценил и испугался. А очень похожий по стилю «пежо» продавался хорошо, кстати.

Потом, часов в пять, позвонил Рауль:

— Кил дал знать, что твой Милланд зарезервировал столик в «Шанхайской лилии» на сегодняшний вечер. На десять.

— Понял. Звоню Иану.

Началось. Как-то вроде и нет настроения влезать обратно в криминальную жизнь, но с другой стороны… жизнь автоторговца слишком разнообразной не назовешь. И вот некое возбуждение снова пришло. Я ведь всем этим занимался не только и даже не столько из-за денег, а потому что… да потому что это было весело и интересно. Азарт, волнение, предвкушение чего-то эдакого… Игра, в общем, только ставки в ней слишком высоки для моей нынешней жизни. Непозволительно высоки.

***

Зато мне сегодня не пришлось объяснять Сюзет, куда же я направился вечером. Оделся, как подобает парню из «аутфита», то есть в легкий серый костюм в полоску и кричащий галстук, водрузил на голову легкую светлую «федору», глянул на себя в зеркало — стиль соответствует. Вместо «сэведжа» прихватил короткий револьвер «кольт детектив». Стрелять не собираюсь, но если вдруг придется, то пусть не остается гильз и мягкая свинцовая пуля обычно плющится до неузнаваемости.

Все, готов. Спустился вниз, выехал на своем «додже» в наш «дилершип», оставил его на стоянке, а там подсел к Иану в «олдс». Иан в костюме и шляпе тоже вполне тянул на гангстера, если в темноте смотреть и не вглядываться.

— Ты за рулем, вообще не выходи, чтобы нам времени не терять, — сразу объявил я.

— Вы там не облажайтесь, тогда и выходить не придется. Поехали, — он воткнул передачу.

Оттуда поехали в центр, где подсадили Рауля. Он образу вполне соответствовал, вполне себе походил на сицилийца. Оттуда покатили в сторону «Шанхайской лилии», надвинув шляпы пониже, чтобы тень скрывала лица. И оказались на месте в половине десятого, просто поставив машину в ряд с другими у входа в бордель. Может быть, получится, не теряя времени, перехватить Милланда прямо на входе. Может быть, потому что его самого мы видели только на афише и понятия не имели, на какой машине он подъедет и в какой компании. Я только в одном уверен, что компания будет мужской, если она вообще будет, так что ранить чувства дам нам не придется.

Машин пока еще не очень много, рано для борделя, наверное. На стоянке такси всего два автомобиля, «шеви» и «ситроен», шоферы стоят рядом, курят и болтают. Через две машины перед нами у длинного «паккарда» стоит шофер в форме, пытается читать газету под фонарем. Вот из клуба вышли двое мужчин в шляпах, виду трезвого, сели в белый автомобиль и уехали. Больше похоже на то, что по каким-то своим делам заезжали, не клиенты.

Иан закурил, выдыхая дым в окно. Подъехал таксомотор, мы насторожились, но из тех людей, что из него выбрались, на Милланда не походил никто. Мимо.

— Может, он уже там? — спросил Иан.

— Кил дал бы знать, вышел на улицу, — ответил Рауль. — Он уже там.

— Кил или этот торчок-актер? — уточнил наш водитель.

— Кил.

— Ну-ну. Сколько ни пытался иметь дело с ирландцами, вечно все не так, потому что напиваются не вовремя.

Рауль только хмыкнул в ответ, не считая необходимым вступать в полемику с нашим британцем. Но некая доля правды в словах Иана есть. Даже самый легендарный главарь ирландских бандитов из Нью-Йорка был зарезан во сне, когда сицилийцы, с которыми у них тогда шла настоящая война, обнаружили его спящим в баре. А до этого к нему даже подходить боялись, потому что тот всегда носил с собой два пистолета и очень хорошо и быстро стрелял. Даже во время Великой войны успел стать героем. Так что да, ирония Иана не то чтобы совсем беспочвенна.

— Рауль, а как та испанка, с которой ты был в клубе? Не застукала тебя с Керри? — поинтересовался я.

— Застукала не с Керри, — Рауль поморщился. — С другой девкой, с которой мы разбежались в тот же вечер. Даже не было ничего.

— То есть не в спальне?

— В клубе. Устроила сцену и ушла. А та оказалась такой дурой, что я ее отвез домой и сам уехал.

— Как-то обидно получилось.

— Да плевать.

— Когда-нибудь одна девка тебя просто зарежет, — прокомментировал Иан.

— Я быстро бегаю. И раз даже выпрыгнул с третьего этажа. Ногу ушиб, правда.

— Со страху?

— Она была замужем. Просто сохранил честь дамы. Муж так ничего и не заметил.

— А кто был муж?

— Казначей мэрии Марселя. Его потом погнали с должности и сейчас у него отель и три ресторана. А жену он поймал с другим через месяц, но по-прежнему вместе.

— Хорошо, что я не женат, — заключил Иан. — И жениться не собираюсь.

— В бордели ходишь?

— Когда как, — ответил он уклончиво.

Личная жизнь Иана вообще не предмет обсуждений. Она у него есть, я точно знаю, но обсуждать ее он не любит, а я не люблю задавать лишние вопросы. С кем-то он встречается, причем давно, но больше ничего на сей предмет я сказать не могу. Но в бордели тоже ходит.

— Если ходить в бордели постоянно, то получается чистое разорение, — объявил Рауль. — И никакой любви.

— С твоей любовью все в клубах оставишь.

— У Иана любовь с автомобилями, — вставил я. — Остальное только отвлекает.

— Если бы у меня не было сраной любви к машинам, то вы бы тут пешком топтались, а потом тащили сраного Милланда до доков за руки.

— Я же не утверждал, что мы тебя не ценим.

— А если цените, то заткнитесь, — подвел итог беседе Иан.

Еще минут пятнадцать просидели молча, пока к подъезду клуба не подъехал наемный лимузин, остановившийся прямо напротив входа.

— Внимание, — сказал я, чуть подавшись вперед и схватившись за ручку двери.

Шофер лимузина выскочил из-за руля, обошел машину и распахнул пассажирскую дверцу. И первым оттуда появился молодой человек с очень знакомым лицом, следом кто-то незнакомый и уже за ним, оправляя пиджак, выбрался Милланд.

— Черт, черт! — выругался я. — Черт бы побрал этого Уильяма!

— Что? — насторожился Рауль. — Знакомый?

— Да, именно. Может узнать… Первым идет.

Да, черт бы его побрал, тот самый Уильям, сын владельца «Луксор Лайнз», кавалер Жанин, с которым она тогда занималась любовью на столе в кабинете лорда Бриггса в то время, когда я прятался под этим самым столом.

И что делать? Быстро соображай, быстро, пока они не вошли в дверь и топчутся у машины. Уильям выдает шоферу чаевые, но сейчас они пойдут дальше. Ладно, шляпу еще ниже, фонарь сверху, тень на лице, плюс я те идиотские усики давно сбрил.

— Значит так, даем им войти в дверь, Милланд последний. Я выдергиваю его, а ты загоняешь остальных внутрь. Пошли! Иан, подъезжай прямо к лимузину!

Мы с Раулем одновременно выскочили из машины и быстрым шагом, почти бегом, направились к подъехавшей компании, которая между тем потянулась ко входу в бордель. Или все же клуб? Если в одном месте одновременно то и другое, как лучше называть подобное заведение в общем? Все же бордель, я думаю.

Голову чуть ниже, я даже лиц их почти не могу разглядеть из-под полей «федоры», надо было носовым платком низ лица закрыть, но тогда они скорей испугались бы и могли кинуться бежать. Кто с ними третий?

Дверь в бордель распахнулась перед посетителями, за ней показался рослый пузатый китаец в странной куртке и широких шароварах, комплекцией больше похожий на японского борца, специально откормленного. Широкое как блин лицо с узенькими щелочками глаз. Сначала он смотрел на входящую в двери компанию, но когда мы оказались рядом, переключил свое внимание на нас.

— Где деньги, cornuto^[26]? — заорал я, хватая Милланда за пиджак сзади и выхватывая револьвер. — Где наши деньги, fanook^[27]? Я тебе ноги переломаю!

При этом я старательно, насколько получалось, имитировал итальянский акцент, не знаю, насколько правдоподобно получалось, но обычно у меня акценты неплохо выходят. Пусть думают, что Милланд понятно кому задолжал, может, даже за героин.

Рауль же, размахивая оружием, толкнул одного из них, незнакомого, в спину так, что тот полетел вперед, столкнувшись с Уильямом, а тот в свою очередь врезался в массивного китайца. Но китаец не дрогнул, Уильям отлетел от него, как от скалы, а привратник даже сделал шаг в нашу сторону, умудрившись еще и достаточно аккуратно отодвинуть в сторону наследника пароходства.

— Какие деньги? — заверещал Милланд. — Вы меня с кем-то…

Грохнул выстрел, пуля пробила открытую створку двери рядом с китайцем, ударив в стену, тот теперь сам словно на стену наткнулся.

— Стой, где стоишь, gidrul^[28]! — заорал я. — Capish^[29]?

Пальнул Рауль, но теперь и я навел револьвер на китайца, который совершенно расхотел вмешиваться, а просто замер на месте как статуя. Я потащил Милланда за собой, таская из стороны в сторону, не давая тому обрести равновесие, а Рауль не отказал себе в удовольствии пнуть в задницу третьего из той компании и тоже начал сдавать назад, продолжая держать на мушке дверь и оглядываясь по сторонам.

Болтавшие таксисты присели за своими машинами, но при этом осторожно выглядывая из-за них, шофер с газетой исчез вовсе, а воитель лимузина, уже садившийся за руль, замер с открытым ртом. Наш «олдс», скрипнув тормозами, встал прямо за его машиной, и я даже успел с удовлетворением отметить, что лица Иана не видно совсем, только темный силуэт под полями шляпы.

— Эй вы, ублюдки! — звонкий женский голос разнесся по тихой улице как сирена. — А ну свалили отсюда, быстро, или я вам головы снесу!

Из-за широкого массивного силуэта китайца появился еще один, куда меньший и куда более яркий, красный и золотой, подчеркнуто женский, да еще и с глубоким декольте. При этом обладательница впечатляющего бюста держала в руках двустволку со спиленными стволами, не целясь пока, впрочем, ни в кого конкретно, потому что не знала, кто тут враг и кому она собирается сносить головы.

За это время я успел доволочь насмерть перепуганного Милланда до машины, а Рауль, не отводя прицела от входа в бордель, распахнул перед нами заднюю дверь. Милланд попытался было упереться, но я сунул короткий ствол револьвера ему в ребра и заорал:

— Полезай внутрь, fanook, или я тебя прямо здесь замочу!

Дама вскинула ружье, но стрелять не решилась, дробью из такого огрызка всем прилетит. Китаец совершенно неожиданно достал откуда-то из-под куртки здоровенный револьвер и навел его на нас. Отпустив Милланда, я выстрелил в красный фонарь над входом и попал удачно, прямо в лампочку, потому что свет погас, а на китайца и даму посыпалось красное стекло.

— Vaffangul, schifosa!^[30]-— применил я уже запрещенный прием, может даже и зря.

Дама, оскорбленная, к слову, вполне себе незаслуженно, как я успел разглядеть, злобно взвизгнула и пальнула в ответ дуплетом, из обоих стволов. Громыхнуло как из пушки, но прицел она взяла не то чтобы точный, так что в результате высыпалось заднее стекло лимузина. Милланд, вместо того, чтобы бежать, присел и закрыл голову руками, зато в бегство обратился шофер лимузина, который понесся вдаль по улице, призывая полицию.

Рауль сграбастал актера и все же запихал его на заднее сиденье машины, но в это время из-за руля выскочил Иан с дробовиком и выстрелил в фонарь над нами, а потом, еще раз, в стену борделя над подъездом, выбив из нее облако штукатурки. Уильям с приятелем бросились внутрь, снеся даму с ружьем, а китаец, дважды выстрелив неизвестно куда, рванул следом за ними, заталкивая всех в безопасность бордельного холла.

Я заскочил на переднее сиденье «олдса», захлопнув дверь, Рауль между тем затолкал Милланда между рядами сидений, поставив на него свои ноги, а Иан, швырнув свой укороченный «винчестер» мне, плюхнулся за руль и врубил скорость. Мотор взревел, машина сорвалась с места, набирая скорость, и тут же совсем рядом взвыла полицейская сирена.

Сине-белый «шевроле», скрипя покрышками и мигая красными фонарями, вкатился в узкую улочку навстречу нам. Иан рванул руль вправо, машина качнулась, чуть не встав на два колеса, но все же разминулась с летевшим почти что нам в лоб полицейским автомобилем, а дальше наш водитель еще прибавил газу и выскочил на широкую улицу, заложив крутой вираж налево, прямо на дальнюю полосу, чудом разминувшись с парой отчаянно засигналивших автомобилей.

— Давай, давай быстрее! — крикнул сзади Рауль.

— Ты меня поучи еще! — огрызнулся Иан.

«Олдсмобиль» разогнался чуть ли не до максимальной, лавируя в потоке как лыжник между флажками, я оглянулся — красные фонари сверкали сзади, но пока еще далеко. Улица у борделя узкая, патруль наверняка не смог быстро развернуться. Но с сиреной они могут ехать быстро, машины расступаются перед ними.

Милланд начал было кричать, но Рауль успокоил его оплеухой. Я быстро заменил пустые гильзы в барабане «детектива» патронами, потом дозарядил дробовик, поставив его между коленями прикладом вверх.

Мотор ревел, машина скрипела покрышками, меняя направление каждую секунду, где-то сзади завывала полицейская сирена. Подрезав какое-то такси, Иан заправил «олдс» в поворот. Мы влетели в узкий переулок, прямой как стрела, замелькали вывески на китайском языке — мы уже в Чайнатауне. Остается надеяться, что Иан знает, куда ехать, потому что в этом районе черт ногу сломит. Когда в заднем стекле отразились всполохи красного, он снова свернул направо и тут же налево, опять прибавив газу. Звук мотора эхом отдавался от стен, какой-то припозднившийся китаец в черной пижаме бросил тележку, которую толкал, и отскочил в подворотню. «Олдсмобиль» поддал ей под ручки, заставив завертеться на месте, роняя груз, под колесами что-то прогремело.

Опять поворот, опять налево, звук сирены вроде бы отстал, но могли и просто стены его ослабить, так что радоваться рано. Фонари в переулке почти не горели, в свете фар мелькали окна, стены, столбы, кучи каких-то ящиков у стен.

— Тормози! — заорал я.

Иан ударил по тормозам, машину со скрипом пронесло юзом. Я выскочил на улицу, подбежал к штабелю ящиков и потянул его на себя. Те без усилий обрушились на тротуар и проезжую часть. Я кинулся обратно к машине, вдали снова замелькали красные огни.

— Гони!

Мотор снова взревел, «олдс» рванул с места.

— Направо давай! — крикнул я, увидев перекресток.

Иан лишь кивнул и быстро закрутил руль. Снова крен и скрип покрышек, затем опять рывок. Сзади вроде бы загрохотало — полиция врезалась в ящики? Не уверен, что они их задержат, но вдруг… так они были тяжелыми, не знаю, что там внутри.

Иан опять свернул налево, на следующем перекрестке. Переулок оказался недлинным и заканчивался тупиком. Мы едва успели остановиться в полуметре от кирпичного брандмауэра.

— Дерьмо! Сраное дерьмо! — выругался Иан.

— Гаси фары!

Два раза повторять не пришлось, Иан заглушил мотор и погасил свет. На нас навалилась темнота.

— Что теперь?

— Ждем.

Звук сирены приблизился, и мимо въезда в переулок пронеслась полицейская машина. Повезло. Если они знают район, то наверняка решили, что в тупик мы не сунемся. А мы сунулись. По дурости. Но повезло.

— Давай обратно к «Нью-Луп» и поедем через американский. Там нас меньше всего ждать будут. А таких машин в городе навалом.

***

Через полчаса мы были уже в доках. В итальянском районе, разумеется. Даже не в самих доках, а на темном захламленном всяким мусором пустыре за ними, почти на самом берегу Нила. Машина остановилась, не выключая двигателя и фар, мы вытащили из салона Милланда и потащили в темноту. Не надо ему и сейчас наши лица разглядывать. Каблуки его ботинок скребли по сухой земле. Чтобы ему было на что посмотреть, я сунул ему под нос револьвер. Пусть в дуло заглядывает, оно ему покажется сейчас самой главной вещью во вселенной.

— Не убивайте! — заголосил он. — Я не знаю ни про какие деньги! Вы меня с кем-то спутали!

— Ты Милланд? — спросил я, стараясь не терять акцента. — Ну?

— Да… — тут он еще и растерялся заодно. — У меня есть свои деньги, я не делаю долгов. Пожалуйста, отпустите меня, я заплачу.

— Кто продает тебе дерьмо, fanook, а? Говори! — я взвел курок револьвера.

— О чем вы? — взмолился Милланд. — Какое дерьмо? Я актер, я ничего не знаю про ваш бизнес, джентльмены!

— Все ты знаешь, — я пнул его ногой сам не понял куда, не слишком сильно. — Героин кто тебе продает, а? Считаю до трех. Раз…

— Эйб продает! — закричал он, закрыв лицо руками. — Эйб!

На его светлых брюках быстро расплывалось темное пятно. Запахло неприятно.

— Что за сраный Эйб? — Я снова его пнул. — Что за Эйб, fanook?

— Монро! Эйб Монро, агент!

— Что за агент, мать твою? — спросил я, но пнул Милланда уже Рауль. — Какой агент?

— Театральный агент! Он продает! Не только мне, многим!

— У кого он берет дерьмо, а? — я кивнул, и Рауль снова пнул актера.

— Откуда я знаю? Знаю только, что у него всегда есть. Ему звонишь, и он привозит. Или сам, или его помощник, Тимми.

— Как выглядит Тимми?

— Совсем молодой, выглядит еще моложе, высокий, худой, блондин, волосы только сверху длинные. Всегда в кепке, никогда не видел его в шляпе. Так набок носит кепку.

— Куда ты ему звонишь, этому Монро? Домой?

— Да, домой. А днем в контору. Представляешься и говоришь сколько нужно. Только надо говорить не «грамм», а «штуку», вот и все. И дальше договариваетесь, где и во сколько.

— Как быстро он привозит?

— Не больше чем за час. А иногда и за полчаса. Только берет в два раза больше, чем в черных клубах, за сервис.

Быстро. А это означает, что Монро держит запас и дома, и в конторе. Может быть, не прямо дома и в конторе, но где-то совсем близко.

— Давай его телефоны. Пиши, — я убрал револьвер в кобуру, вытащил заранее припасенные блокнот и карандаш и протянул Милланду. — Ты был у него дома?

— Нет, — замотал тот головой. — Но знаю, где он живет. У него апартаменты на Бостон-драйв, в американском секторе. Большой розовый дом с витражами, напротив отеля «Пенсильвания Инн». Номер не знаю и саму квартиру не знаю, но точно там.

Хорошо, Сингер сможет по номеру узнать квартиру, это не проблема, нужные связи у него есть. А контору и так знаем, Сол все сказал.

— Сегодня ты покупал?

— Да, пять грамм, — Милланд вдруг захлюпал носом. — Он мне сам привез, в «Белль Эйр», это ресторан на Сорок Седьмой.

Пять грамм, двойная цена… пятнадцать шиллингов мелкий опт, розница и вовсе по фунту за грамм, да еще и в два раза… Милланд заплатил Монро десятку, то есть тот заработал как минимум… да почти семь фунтов. Неплохо. Тридцать четыре доллара, практически. Интересно, сколько он продает в день?

— Кто тебя с ним свел? Откуда ты узнал, что он торгует?

— Один парень из «Коттон-клаба», он там уже не работает. Лирой его звали.

— Черный?

— Да, черный. Он торговал. Не знаю, где он сейчас.

— Как Монро узнает, что это ты звонишь?

— Он меня по голосу узнает. А так может спросить, где встречались в прошлый раз. Если сказать слово «героин», то он может бросить трубку. — Милланд что-то совсем расклеился и уже почти рыдал.

— У тебя носовой платок есть?

— Что?

— Носовой платок у тебя есть, fanook? Носовой платок, capish?

— Есть… — он почему-то совсем испугался упоминания носового платка и зарыдал.

— Тогда вытри сопли и вали отсюда, — объявил я. — Мокрые штаны прикрой пиджаком. Можешь сказать, что тебя с кем-то перепутали, чтобы не всплыло то, что ты дерьмовый наркоман. Если пойдешь прямо, то выйдешь в Маленькую Италию, там вызовешь такси. Stu cazzu, paesani^[31], — вспомнил я еще немного из нужного лексикона. — Пошли!

Мы быстро загрузились в машину, развернулись с пылью и пробуксовкой колес и уехали.

***

Машину все же не бросили. Высадили Рауля, затем загнали на склад, на котором Иан ее и прятал, а там сменили номера. Может, и пригодится еще. Марка не слишком редкая, цвет распространенный, так что пусть постоит, может, и пригодится. Не закончили мы еще со своим делом. Дошли пешком до гаража, попутно с уличного телефона позвонив Сингеру и сообщив о результатах, а оттуда Иан добросил меня до «дилершипа», где я пересел в «додж». Посмотрел на часы — Сюзет еще работает. Домой рано, пожалуй.

— По стаканчику? — поняв мое затруднение, спросил Иан.

— Давай, — махнул я рукой. — В «Антилопу»? — назвал я бар неподалеку.

— Дерьмовое место, небось, — усомнился Иан.

— Приличное. В твой паб я точно сейчас не поеду. Да и закрылись там уже.

— Свяжешься с тобой… — вздохнул он. — Показывай дорогу, я следом тогда.

— Тут пешком дойти проще.

— Нет, устал, пешком не пойду.

— Поехали, как скажешь, — не стал я спорить.

До «Антилопы» и вправду было рукой подать, всего квартал. У входа стояло несколько машин, за окнами видны были люди. Тут еще не расходятся. Встали один за другим, зашли в бар, декорированный в африканско-охотничьем стиле — фото, картины, головы антилоп на стенах, над баром скрещенные аркой фальшивые слоновьи бивни невероятного размера.

— Что будешь пить? — спросил я, когда мы оказались перед барменом. Тут именно бармены, не бартендеры.

— Какой у вас хороший скотч? — с явным сомнением в его наличии спросил Иан у блондинистого толстяка за стойкой, причем акцент у него резко усилился.

— У нас бурбон хороший, — хмыкнул тот. — Могу «Грантс» предложить, — он взял бутылку со стойки.

— Пусть «Грантс», — Иан вздохнул так, словно ему предложили самый мерзкий из бурбонов, хотя я точно знаю, что именно «Грантс» он покупает для домашнего употребления.

Бармен наполнил стакан для Иана, затем вопросительно посмотрел на меня.

— Джи-энд-Ти по-испански, в бокале.

Тот кивнул и быстро соорудил коктейль для меня. Я заплатил с чаевыми, и мы пошли за столик.

— На кой черт ты оставил чаевые? — Иан был в настроении бурчать. — В пабах бартендерам не оставляют.

— Так мы и не в пабе, верно? — возразил я. — Присаживайся.

Иан покорился судьбе. Затем, усевшись, все же решил вернуться к важному:

— Что дальше делаем?

— Наблюдаем, я думаю. И надо квартиру Монро найти. Если он продает много и возит сам, то часто уходит. Можно подкинуть товар в машину, например, и стукнуть копперам, или заложить дома. Или в конторе.

— Мне интересно, он такой своей торговлей ни у кого кусок не отобрал? — Иан с задумчивым видом отпил виски.

— Если только у черных из клубов.

— Черные тоже могут взять сраное ружье и пристрелить этого придурка, если узнают.

— Не знаю, не уверен. Он все же на их территорию не лезет.

Не то чтобы мне Монро будет жалко, скорей даже наоборот, но вот выводить все это на чье-то убийство мне не хочется. Лучше пусть его запрут надолго по закону. Да и Сол ясно дал понять, что такой грех на душу брать не желает.

— Может и так, но я бы попросил Сингера разузнать, раз он в курсе всего дерьма в городе.

— Пусть лучше найдет нужных копперов, которые не против хлопнуть такого торговца.

— Ладно, вы все придумали, вы и дальше соображайте, — Иан кивнул. — Учитывай только, что Рауль уезжает, нас двое останется.

— Раньше же справлялись.

— Сейчас тоже справимся, просто учитывай, что скоро будем коротки на человека.

— Учитываю. Я все же не настолько тупой, как ты обо мне думаешь.

— Ты даже не знаешь, что я о тебе думаю. Просто вслух не говорю. Кстати, а вообще-то смешно сегодня получилось. Что ты орал той леди?

— Сам толком не знаю, просто слышал. Но ей точно не понравилось. И ты уверен, что она леди? Все же это бордель.

— Никогда нельзя перебрать со сраной вежливостью, тебе пора бы это выучить, — заметил он наставительно. — А если бы она не промахнулась?

— Зато запомнят как ребят из Маленькой Италии. Уж она точно.

— Она поняла, ты думаешь?

— А с чего она так заорала, да еще и пальнула? Точно поняла. Туда к ним всякие ходят, как я думаю.

— Кстати, ты сказал, что Сингер нашел покупателя на сраные китайские бумаги, верно?

— Да, — кивнул я.

— Через китайский бордель?

Я задумался, затем медленно кивнул.

— Так и есть. Ты думаешь?..

— Ничего нельзя исключать, верно?

— Хм… верно. Черт. Но не думаю, что нас там узнают. Только одеться надо вообще по-другому. Но могут и узнать.

— Могут, — он хмыкнул. — Это будет дерьмовая неприятность.

— Не узнают, — отмахнулся я. — Люди редко помнят лица, если такая кутерьма. Я на тебя в машине смотрел, вообще лица видно не было. А потом ты фонарь грохнул.

— Будем надеяться. Может, это и вовсе другой сраный бордель.

— Может. Кстати, бордели не существуют сами по себе. А кто опекает этот?

Бордель без связи с «аутфитом» — нонсенс. Если он не во французском или австрийском секторе. Но сектор как раз американский, то есть существует место полулегально, а в таком случае его кто-то должен «защищать». И кто это может быть?

— Чертовы ирландцы. Раз этот Кил или как там его всех знает, то точно они.

— Да, скорей всего.

— У чинков кишок не хватит держать это под собой, место для европейцев. И кусок такой жирный, что тех же евреев оттуда спихнули бы, или они платили бы кому-то еще сраный «виг»^[32].

— Да, логично. Я просто прикидываю, кто именно собирается купить облигации.

— Мики, кто же еще? — Иан даже удивился вопросу. — Спихнут их фениям, а те пустят в оборот на «старой родине». Никто не раскопает все это дерьмо. А кто еще будет устраивать встречу на чужой делянке?

6

Вечерние газеты четверга сообщали о стрельбе у «Шанхайской лилии» и похищении актера Милланда наперегонки. Теорий случившегося было множество, но абсолютно все статьи сходились в одном: напали или гангстеры из Маленькой Италии, или корсиканцы, а Милланда увезли по ошибке, перепутав с кем-то другим. Сам актер выглядел в этих историях почти героем, а его рассказ о том, как он встретил лицом к лицу смертельную угрозу, должен был выжать слезы из любой романтичной дамы в этом городе. Мы ему даже с карьерой помогли, наверное. Ну, мне так кажется.

Правда, не совсем хорошо разъяснялось, как же знаменитость оказалась у входа в бордель, так как назначение клуба было описано довольно хорошо почти в каждой газете, но это уже не мои проблемы, пожалуй. Насколько я знаю газетчиков, они через день-другой об этом обязательно вспомнят.

Уильям тоже попал в газеты, правда, сам комментировать произошедшее отказался. Интересно, встречается ли он еще с Жанин, а если встречается, то как она к этому отнеслась. Я так понимаю, что его фамилию Милланд не называл, кто-то другой сообщил газетчикам. Кто-то из персонала «Шанхайской лилии» заработал лишние десять фунтов или сколько там обычно платят в таких случаях. А вот третий из компании так и остался неизвестным. Видать, к списку постоянных клиентов не принадлежал, вот и не узнал его никто. Мне даже самому интересно стало, кто там был с ними. Но все же не настолько интересно, чтобы потерять аппетит и сон.

Как бы то ни было, мы вечером отправились последить за Эйбом Монро. На двух машинах, Иан с Раулем на одной и я на другой. Надо понять, как именно он делит роли с этим таинственным Тимми. Ездят ли они с заказами одновременно или кто-то остается на месте?

Сингер дал номер квартиры Монро, марку и номер машины, а заодно сообщил, что уже договорился с кем-то в полиции. Так что прихватить того на горячем, особенно если он не будет знать, что это самое «горячее» имеется, проблемы не составит. В теории. На практике, как всем известно, по-разному бывает.

Рауль с Ианом сидели в «олдсмобиле» с новыми номерами чуть впереди, а я в «плимуте», взятом с нашей стоянки и с фальшивыми номерами, через машину за ними. Ну и оделись снова во вчерашнем стиле, на всякий случай.

Улица широкая, машин у тротуаров много, подъезд прекрасно освещен, людей на тротуарах немного, так что следить просто и удобно. Первым появился Тимми, его мы узнали сразу. Длинный, тощий, кепка сбита набок, давая возможность длинной светлой челке падать на глаза. Он подошел к такому же «форду», какой был у меня раньше, только светло-зеленого цвета, и быстро уехал. Вернулся минут через двадцать, поставив машину недалеко от подъезда, зашел внутрь. Потом из двора выкатился белый «бьюик» с тем самым номером, что продиктовал по телефону Сингер. Водителя разглядеть не вышло, фонарь сверху, тень от крыши, да еще и шляпа, но я последовал за ним. Иан с Раулем остались у подъезда.

«Бьюик» ехал спокойно, в одном ряду, никого не обгоняя, следить было несложно. Вплотную не прижимался, старался держать пару машин между нами, что получалось без всякого труда. Монро направлялся куда-то вглубь американского сектора. Он доехал до середины Бостон-драйв, там свернул и направился на север. Потом свернул на Пятьдесят Вторую улицу и там, встав в правый ряд, еще снизил скорость. Аккуратный, а вот его помощник, насколько я заметил, погнал тогда на своем «форде» с нарушением всех правил. Зато мне проще, никаких проблем следовать сзади.

Пятьдесят Вторая в этом месте состояла в основном из баров, клубов и ресторанов. Район в немалой степени итальянский, заселенный теми, кто не хотел обитать в Маленькой Италии или просто оттуда съехал, в основном итальянцами американскими, поэтому часто попадались вывески пиццерий и прочие названия вроде «Наполи» или там «Везувио», а заодно в названиях часто встречалось слово «Мама», то есть обещалась пицца «как у мамы», пастакак у нее же, и обеды вообще. Но все же итальянцы в большинстве здесь не были, так что попадались и просто снэк-бары, и классические американские дайнеры, пара дансингов, а за кинотеатром «Волшебная жизнь» светился подъезд джаз-клуба «Корн Филд».

Монро проехал чуть дальше и прижался к тротуару. Мне пришлось прокатить мимо и припарковаться впереди. Разглядеть что-то через заднее окно не получалось, поэтому я вышел из машины и встал за ней, вроде как прикрывшись. Фонарь сверху, витрин рядом нет, просто стена, так что лицо мое должно быть в тени от шляпы.

Тот по-прежнему сидел в машине. Из подъезда клуба доносилась музыка, но особого наплыва людей видно не было. Вошла группа молодежи, вышла пара черных, направившихся по тротуару дальше от нас. Затем, через пару минут, на улицу вышел еще один черный, одетый очень модно по понятиям черного района. Белый костюм, яркий галстук, двухцветные надраенные штиблеты и соломенная панама с лентой и даже перышком. Подкладные плечи пиджака были настолько широкими, что казалось, будто носитель оного забыл вытащить из него вешалку. В петлице красовалась алая роза размером с чайное блюдце. Тонкие усики оттеняли улыбку, сверкающую золотом. В одной руке он нес трость с набалдашником и позолоченными кольцами, охватывающими ее по всей длине. В общем, человек демонстрировал все возможные признаки преуспевания, признаваемые в местном Гарлеме, как неофициально назывался черный район американского сектора.

За спиной у него открылась автомобильная дверь, на тротуар выбрался невысокий человек в костюме и шляпе и направился быстрым шагом за черным, одновременно сунув руку за пазуху. Объяснять, что сейчас должно случиться мне не нужно, так что я шагнул в сторону проезжей части, уходя с линии огня.

Почти догнав черного, человек вытащил из-под пиджака револьвер, прицелился и шесть раз подряд выстрелил тому в спину. Выстрелы прозвучали так, словно кто-то ломал деревянные рейки. Где-то завизжала женщина, появившийся на крыльце клуба мужчина с сигаретой в зубах бросился обратно.

Черный дернулся, на лице у него возникло выражение недоумения, а затем ноги подогнулись и он рухнул на асфальт лицом вперед. Кровь из-под него начала растекаться в стороны, белая спина пиджака превратилась в мозаику алых пятен. Его убийца уже бежал к машине. А затем от тротуара резко отъехал зеленоватый «плимут» и я разглядел два силуэта на переднем сиденье. И разрази меня гром, если я обознался с машиной и ее пассажирами, потому что именно эти двое приходили покупать этот «флэтбэк-седан» несколько дней назад к нам. И один из них был ирландцем, тот, что сейчас за рулем, а стрелок — итальянцем с бруклинским выговором.

Я бросил взгляд на Монро. Тот явно паниковал, суетливо оглядываясь во все стороны, потом завел автомобиль и тоже отъехал от тротуара, на этот раз очень энергично. Его «бьюик» проехал мимо, после чего и я счел за благо покинуть нехорошее место до того, как сюда подъедет полиция. Да и дальше понаблюдать не мешает.

Сначала Монро ехал слишком быстро, но потом все же сбросил скорость до разумной и перестал метаться между рядами. Успокоился. Ну и мне проще стало.

Итак, что я такое видел? Думаю, что Монро приехал за товаром. Он не берет напрямую у сицилийцев или корсиканцев, он закупается у перекупщика. Берет оптом у черных в клубе. Учитывая, что он театральный агент «низкого профиля», такие клубы как раз его уровень. Может даже сама идея торговать героином пришла ему в голову после полезного знакомства.

Тогда думаем дальше. Те, кто его пришил, наверняка принадлежат к «новому аутфиту», как уже начали называть тех гангстеров, что приехали вместе с так и обретающимся в городе Лепке Бухгалтером, или к нему примкнули. И с корсиканцами, и с сицилийцами семьи Антенуччи они на ножах. Хотя пока еще до открытой войны дело не дошло. Или не доходило, и это слово лучше употреблять в прошедшем времени? Очень на это похоже.

Хм… а что теперь будет делать Монро? Сомневаюсь, что у него есть еще какой-то источник товара. Был бы — он бы не покупал порошок в джаз-клубе, он бы его брал у следующего звена цепочки, у гангстеров. Даже в Нью-Йорке черные банды не самостоятельны, они все равно работают на других, а здесь, при совсем небольшом проценте черных в городе, они вообще никакого веса не имеют и не могут контролировать товар иначе как в рознице.

Ну и что, собственно говоря? Монро сейчас остынет и начнет искать товар, я думаю. Скорей всего, через этот же клуб, коллег убитого, так? Просто потому, что не будет знать, куда еще можно сунуться. Но для нас это ничего не меняет. Наша задача подсунуть ему килограмм дерьма и сдать. Главная трудность — получить его отпечатки на пакете, чтобы уже не отвертелся. Я даже думал залезть к нему домой и уже там найти что-то подходящее для упаковки героина, уже с «пальчиками». Так и надо делать, ничего не изменилось.

Как-то подлезть к нему с товаром и предложить купить, после чего сдать? Это было бы проще всего, если бы не было самым сложным. Не на улице же к нему подходить и предлагать: «Простите, сэр, я видел, как шлепнули вашего поставщика героина, а у меня как раз случайно завалялся целый килограмм первосортного дерьма. Не хотите ли приобрести по выгодной цене? А то вся богема Нового Каира скоро начнет страдать и покупать эту дрянь самостоятельно в клубах, рискуя репутацией, а иногда и здоровьем».

А едет он домой, похоже, потому как мы уже вывернули на Бостон-драйв. Вон и его дом, «форд» Тимми так и стоит на месте, наша машина тоже никуда не делась. Иан стоит на тротуаре и курит. Ноги вышел размять или Рауль его выгнал, чтобы не дымил? Первое, скорей всего, Иана не особо выгонишь. «Бьюик» свернул во двор, я встал у тротуара. Иан неторопливо направился ко мне, подсел на пассажирское место.

— Кому он возил?

— Он за товаром ездил, — ответил я. — Но неудачно. Его поставщика завалили прямо на улице перед носом у Монро.

— Да иди ты! — поразился Иан.

— Видел собственными глазами. И знаешь кто?

— Кто?

— «Новый аутфит». И свалили они на том самом зеленом «флэтбэке», который купили у нас неделю назад.

— Да иди ты! — уже повторился он. — И где это было?

— У «Корн Филд» на Пятьдесят Второй. Знаешь такое место?

— Место не знаю, знаю район. Туда все дерьмо идет от сицилийцев, их территория.

— Тогда все точно, — кивнул я, — «новый аутфит» начинает войну, пускают в расход дилеров. Своей сети у них пока еще нет, вот и выбивают чужую.

— Сейчас начнется. Будет сраная война, — заключил Иан.

— Будет, — согласился я. — Только что теперь будет делать Монро?

— Надеешься к нему забраться?

— Пожарная лестница удобно идет. А окно вскрыть нетрудно. Ну или попробую зайти через подъезд, меньше возможностей меня увидеть, люди вообще с подозрением относятся к тому, что кто-то лезет по пожарной.

— Тогда подождем. Расскажу Раулю новости, ему будет интересно. — Иан открыл дверь и вышел из машины.

***

В окнах квартиры Монро горел свет, несколько раз видел за ними силуэты людей. Потом из подъезда вышли оба, Монро и Тимми. Постояли с минуту, о чем-то разговаривая, потом вдвоем уселись в «форд», и тот быстро уехал, а за ним последовал наш «олдсмобиль». Ну что, появилась возможность?

Я выбрался из машины, прихватив с собой сумку с очень криминальным содержимым, и неторопливо направился к дому. Мне во двор, если на пожарную, ну и если через черный ход, то тоже туда. Жильцы дома к своим машинам ходят именно через него.

Осторожно заглянул за угол — никого, но двор хорошо освещен, тут целых два фонаря. С десяток автомобилей в рядок. Хуже всего, что дом выстроен в форме буквы «L», то есть меня у задней двери могут увидеть из окон. Не то чтобы большая проблема, шляпа скроет лицо, но если я не смогу открыть замок быстро, то кто-то может что-то заподозрить и вызвать полицию, например, а это уже точно никому не нужно.

Подошел к двери, двигаясь у самой стенки, присмотрелся к замку. Под плоский ключ, английский, ничего сложного. Выудил замшевый чехол с отмычками, перебрал их, выбирая нужную, услышал шаги за дверью. Щелкнул замок, во двор вышел тучный мужчина в светлом костюме, натянутом на брюхе как на барабане и с парусящимися штанами.

— О! — отступил я в сторону, прикоснувшись к шляпе не столько из вежливости, сколько чтобы скрыть лицо. — Добрый вечер!

Тот что-то одышливо буркнул в ответ, но дверь для меня придержал.

— Благодарю, — я зашел в подъезд.

Дом не из самых новых, построен лет пятнадцать назад. В городе много одинаковых проектов, вот и этот не исключение, приходилось бывать в похожих. Пол выложен желтоватой крупной и коричневой мелкой плиткой, широкие деревянные перила лестницы, огибающей сетчатую шахту лифта. Мне на четвертый, пойду пешком.

Тихо, никого не встретил. Толкнул дверь на четвертый, заглянул в коридор, выстеленный красно-зеленой дорожкой, с удовлетворением отметив, что она заглушит звук шагов. И тут тоже тихо. Апартаменты «4С» — это налево, до самого конца, в торце коридора. Солидная дверь из лакированного дерева с начищенной бронзовой табличкой. Дом дорогой, все соответствует, тут и стены в коридоре дорогими панелями отделаны, и чистота, и все прочее полагающееся. Интересно, это он с агентских доходов сюда заселился или уже с героиновых?

В коридоре по-прежнему никого. Замок… замок с виду серьезный, но только с виду, никакой особой возни, только правильные отмычки нужны, тонкие. Надел перчатки, еще раз огляделся, присел, просунул в замок нижнюю, рычаг, затем верхнюю с изгибом. В этом замке «Коннерс» есть вроде бы предохранитель, который сбрасывает штифты, если они не отжаты одновременно ключом, но их и не обязательно отжимать до конца, просто аккуратно надо, чуть провернув цилиндр, и тогда они не падают. Первый штифт, второй… третий… есть четвертый… пятый! Есть, готово.

Замок щелкнул, дверь открылась. К этому времени набор отмычек оказался у меня в кармане, сменившись в руке револьвером. Как обычно, стрелять ни в кого не хочу, но следует быть готовым к любым неприятностям.

А неплохо живет агент, неплохо… Я оказался в просторной гостиной, заставленной дорогой мебелью. На стенах картины, все больше местные пейзажи, причем, насколько я в этом всем разбираюсь, написанные хорошо. Дорогой радиоприемник у стены, подмигивающий синим светом, из него слышна негромкая музыка, что-то романтическое. Бутылки в стеклянном баре, хороший такой набор. Так, что тут есть еще?

От гостиной по широкому коридору, дверь направо — кабинет. Большой стол в стиле «ар деко», за ним кожаное кресло. Полки с книгами, много альбомов по искусству. Интересно, где он все же держит свои запасы?

Подошел к полке, аккуратно вытащил за корешок один из толстенных томов «Всемирной истории искусств», взвесил на руке, раскрыл. Вот у меня с собой есть очень острый нож, которым я смогу вырезать середину всех страниц до задней обложки и вполне себе уместить туда плоский пакет с героином. Как вариант. Но это излишество, полки поверху закрыты резной планкой, так что проще забросить пакет за нее. Его тогда не будет видно ниоткуда, и многие наивные люди считают это место хорошим тайником. А полиция как раз туда и полезет.

Что тут еще есть? Переставная винтовая лесенка на три ступеньки, почти стремянка. Такими пользуются, чтобы снимать книги с верхних полок, но… верхняя полка здесь совсем невысоко. И Монро не коротышка, как я заметил, ему дотянуться туда никаких проблем не составит.

Тогда зачем стремянка? Куда он карабкается?

Подставил к полкам, заглянул за планку. Нет ничего, только пыль. И главное — никаких следов на этой самой пыли, так что сюда никто ни за чем ни лазил. Тогда зачем? Предмет интерьера? Впрочем, это и неважно, я все равно спрячу пакет там, куда сам Монро точно не полезет.

И все же… Мелькнула одна мысль. Дверь в кабинет очень уж массивная. Приходилось мне как-то в особняке одной «кредитной акулы» видеть нечто подобное.

Приоткрыл дверь, поставил лесенку, посмотрел на полотно сверху. Ну да, разумеется, все как там. Планочка с выемкой, чтобы легко было поднимать, прямо как крышка школьного пенала. Подцепил, открыл, заглянул. Присвистнул, мысленно.

— А ты так неплохо зарабатываешь на дерьме, — пробормотал я.

В тайнике лежало три пачки банкнот. Две пачки двадцатифунтовых и одна из десяток. Все по сто, судя по толщине. Видимо, как только у него набирается ровная сумма, он ее вот так стягивает резинкой и забрасывает сюда. Пять тысяч фунтов. Двадцать пять тысяч долларов.

Взять? Естественно взять, пусть потом полиции претензии предъявляет. Вытащил все деньги, убрал в сумку. По двенадцать с половиной сотен на нос, уже очень неплохо, очень. Два «кадиллака» с шестнадцатицилиндровыми моторами могу купить, если вдруг решу это зачем-то сделать.

— Спасибо, Монро, — усмехнулся я, возвращая стремянку на место.

Так, ладно, не отвлекаемся. Ищем то, на чем могут быть его отпечатки. Какая-то обертка целлофановая, что-то подобное. Что он точно трогал руками? Чтобы даже хороший адвокат не мог сказать что «подкинули». Полиция вытрясет показания у покупателей, Сингер даст тем список, так что никто не усомнится в том, что Монро торгует, а тайник будет с «пальчиками» — и все, привет каирская тюрьма. Мерзкое место, говорят.

Нет тут ничего подходящего, надо дальше искать. В гостиной что-нибудь? Так навскидку не вспомню. На кухню следует глянуть, пожалуй. И даже спрятать где-то там, люди часто прячут ценное на кухнях, почему-то полагая, что воры там будут искать в последнюю очередь. А воры знаю, что люди так полагают и начинают искать именно там. Монро не уголовник, он просто нашел способ заработать, так что вряд ли знаком с наукой взлома квартир.

По коридору дальше еще двери. Спальни, я полагаю, и ванные. Проверим.

Дверь напротив оказалась уборной с умывальником, гостевой туалет вроде как. Ничего подходящего, в унитазный бачок прятать не надо, пакет размокнет, да и отпечатки смоются. Еще две двери, направо и налево. Аккуратно отворил ту, что справа. Спальня. Застеленная кровать с высоченной спинкой из полированного ореха, покрывало примято, кто-то лежал на нем сверху. Длинный, почти во всю стену, шкаф. Картина, обнаженная девушка в чрезвычайно свободной позе, уже не совсем искусство, а ближе к порнографии… но рука мастера все же чувствуется, так что будем считать искусством.

Тумбочки… в них ничего подходящего, в шкафу тоже. А так можно пакет и на шкаф забросить, кстати. Но все же сперва проверю кухню. Кстати, поторапливаться надо, может быть, Монро с Тимми вернутся скоро, хотя мне кажется, что задержатся. Где? Они наверняка поехали искать другого поставщика. С кем-то встречаются. Ему репутация бесперебойного источника важна, надежного и хранящего тайны, он не может себе позволить оставлять без товара своих богатых и знаменитых клиентов. Положение обязывает, знаете ли.

Так, дверь в ванную… тут тоже ничего подходящего. И не похоже, что Монро жил в этой комнате, тут даже шкафы почти пустые и в ванной на полках ничего нет. Ладно, проверим вторую…

Я вышел из спальни, и в эту самую секунду дверь напротив распахнулась. Я дернулся, намереваясь вскинуть пистолет, но удержался. Человек, появившийся в дверях, явно не представлял угрозы. Во-первых, это была женщина. Молодая. Во-вторых, на ней ничего не было. То есть совсем ничего, она была совершенно голой, словно вышла из ванной, только волосы сухие. В-третьих, она была еще и… красивой, наверное. Наверное — это потому, что признать ее красивой по-настоящему не давали глаза, совершенно отсутствующие, опухшие и покрасневшие, которые не могли на мне даже сфокусироваться.

— Э-эйби? — протянула она. — Эйби… нет, ты не он, — последовало заключение.

Она тянула слова как прилипшую к подошве жвачку. Зрачки были сужены в булавочные иголки, и еще ее заметно покачивало. И еще она выглядела знакомой. Мне сегодня просто везет на людей, которых я узнаю, сначала те два гангстера, затем эта… наяда, или как ее лучше назвать. И еще Уильям вчера.

— Нет, не Эйби, — я шагнул к ней, прихватив ее правую руку выше локтя. — Он меня прислал тебе помочь, а так у него дела. У него трудный день, — я мягко, но настойчиво заталкивал обнаженную даму в спальню.

Черт, кто же она такая?

А вот в этой спальне живут. Все разбросано, женская одежда и белье на полу, на тумбочке в развернутой бумажке маленькая горка чуть желтоватого порошка. Никаких шприцов, дама просто нанюхалась. Способ употребления для тех, у кого много денег. Или у кого любовник торгует героином, как в данном случае, подозреваю.

— Чем помочь? — тупо спросила дама.

— Чем угодно, он просто заботится. Просто скажи, что тебе надо, и я помогу.

— Тогда трахни меня. — Она упала на спину на кровать, раскинув руки, а заодно и ноги, даже заставив меня отвести взгляд.

— Хорошо, только не прямо сейчас, — согласился я. — Надо просто полежать, а я наведу тут порядок и сразу приду. Договорились?

— Н-нет, — дама замотала головой. — Прямо сейчас. Очень хочется, — она сказал это с неким доверительным оттенком, словно делясь секретом.

— И мне хочется, просто дела, ты же видишь. — Я попытался накрыть ее одеялом, но она отшвырнула его ногой.

И тут я ее узнал. Почти таким же движением лежащая в шезлонге Джин Фей отбросила большой пляжный мяч в «Каирском романе». Джин Фей. Боже мой, это она и есть. Не зря Сол сказал, что она не слезает с этого дерьма. И теперь валяется в спальне у Монро.

— Полежи здесь, — сказал я чуть настойчивей. — Я сейчас вернусь. И не вздумай дергаться, а то я тебе мозги вышибу, — оставил я вежливость окончательно и показал ей пистолет.

Телефон… вот же он, прямо в спальне. Актриса попыталась встать, но я толкнул ее обратно, уже без всякой жалости.

— Лежать!

Так, номер у меня записан, я быстро листал записную книжку. Да, вот он.

Ответил агент не сразу, уже где-то после десятого гудка зуммера. Голос был недовольный.

— Да?

— Это я, Поль.

— Что случилось? — он насторожился.

— Я в квартире у вашего друга. И нашел здесь Джин Фей, совершенно голую и общающуюся с астралом. Она нанюхалась до беспамятства.

— А он?

— Здесь только я и она.

Сол пару раз глубоко вздохнул, затем спросил:

— Можешь ее оттуда вытащить? И отвезти куда скажу?

— Думаю, что смогу.

— Вези… вези ее к клинике «Рассвет», это в Ривер-Парадайз. Прямо по главной дороге до конца, там будет ограда с воротами. Я тебя там встречу или дождись меня, мне надо сделать еще пару звонков.

— Хорошо. — Я положил трубку и повернулся к актрисе, так и лежащей в излишне вольной позе. — Одевайся, быстро!

— Сначала любовь! — Она раскинула руки для объятий.

— Здесь через десять минут будет полиция и любить тебя будут в камере. Одевайся!

— Ка-акая поли-иция? — она снова заговорила так, словно в патефоне ослабла пружина.

— Обычная. И тебя арестуют. А завтра ты будешь во всех газетах. И если ты не оденешься, то будешь в них голой и унюханной героином.

— Они не напечатают такое, — она отмахнулась и захихикала.

Так, вон ее платье и сумочка, вон туфли. Белье к черту. Жанин ходит без белья, и эта походит. Подобрав все это с пола, я швырнул вещи ей.

— Одевайся или получишь по заднице. Быстро! У тебя минута.

А у меня еще дело. Поэтому, оставив Джин Фей в спальне, я быстро прошел в кабинет Монро, опустился на колено возле письменного стола и с усилием приподнял одну тумбу. Пошарил под ней рукой — да, хоть облицовка и закрывает все до самого ковра, под ней есть свободное пространство. Только отпечатки вот, отпечатки…

Что в столе? Начал быстро выдвигать ящики и в самом нижнем нашел жестяную сигарную коробку. Взял аккуратно, посмотрел «на отблеск», включив настольную лампу — вся захватана. Влезет пакет?

Вывалил сигары, пакет влез. Отлично. Сигары в сумку, а коробку под стол. Вот теперь лучше, теперь дело сделано. И теперь заняться актрисой. Мне она никто, но Солу важна. А мне важен Сол. Нам важен, вместе с Сюзет.

Та, естественно, даже и не подумала одеться. Теперь она валялась на животе и пыталась дотянуться до тумбочки, а если точнее, то до бумажки с порошком.

— Нет, нет, нет! — Я ударил ей по руке. — Никакого дерьма.

Я схватил ее за руку, дернул так, что она чуть не свалилась с кровати.

— Садись!

— Э-эй, мне нужно… — она снова тупо потянулась к героину.

— Не нужно. — Я высыпал порошок на пол и растер ногой. — Одевайся.

Я расправил ее платье и попытался натянуть ей через голову, но она отказалась поднимать руки наотрез. А когда я попытался это сделать за нее, еще и сложила их на груди. Я уже собирался отвесить ей оплеуху, но в последний момент решил, что так пока даже удобней. Поэтому присел, схватил ее за ногу и попытался надеть туфли.

Получилось тоже плохо, совершенно расслабленная ступня в них не лезла. Будь она в чулках, может, и было бы проще, но чулки тоже валялись на полу. И натягивать их на нее не было ни времени, ни желания.

Я огляделся, взгляд остановился на прикроватной лампе, а если точней, то на проводе. Схватив ее, я рывком выдернул шнур в нитяной оболочке, сложил его пополам.

— Ты одеваться будешь?

— Н-нет, — замотала она головой под платьем. — Ты ублюдок, Эйби тебя убьет.

— Эйби поедет в тюрьму, его уже забрали, — сделал я последнюю попытку решить дело мирным способом. — И если ты отсюда немедленно не смоешься, тебя отвезут следом. С героином и прочим дерьмом. И выйдешь ты уже не скоро.

— Мой аг-гент даст мне та-акого адвоката, что меня через пять мин-нут в-выпустят.

— Хорошо, — кивнул я. — Попробуем по-другому.

Я схватил ее за затылок, нащупав его под шелком, и резко нагнул актрису вперед, зажав ее голову между ногами. Шелковый подол вздернулся вверх, открывая уязвимое место, после чего я почти что изо все сил дважды хлестнул ее проводом по заднице, по одной половинке и по другой. И тут же повторил процедуру дважды.

Проняло. Она даже заорать не смогла, задохнулась своим криком.

— Одеваешься?

— Да!!! — ее как прорвало.

— Тогда одевайся. — Толкнул ее назад.

И почему прямо с этого не начал? Джин Фей суетливо, пусть и не сразу попадая в рукава, натянула платье, затем потянулась за туфлями.

— Мои вещи… — сказала она.

— Возьмем с собой. — Я сдернул с подушки наволочку и быстро побросал в нее вещи с пола, включая ее сумочку.

— Ты-ы не мо-ожешь меня бить! — вдруг спохватилась она, замерев с туфлей в руке.

— Еще? — я с готовностью поднял провод с пола.

— Н-нет, не надо, — она сделала отрицающий жест. — Вот не-е на-адо. Больно.

Провод я больше не бросал до тех пор, пока она не справилась с обувью. Пока она возилась, я прямо из спальни позвонил Сингеру и сказал:

— У нас все готово, пусть приезжают. Клиента дома нет, надо будет дождаться.

— Я понял. Заезжай завтра с утра.

— Товар под тумбой письменного стола.

— Понял.

Затем я поставил женщину на ноги и, подхватив выше локтя, потащил к выходу. Она не сопротивлялась, но болтало ее всерьез, так что приходилось еще и удерживать ее на ногах, что оказалось совсем нелегким делом.

Даже не знаю, стоило ли вообще с ней связываться. На кой черт мне эта благотворительность? Только из-за Сола? Нет, пожалуй. Она мне просто в кино понравилась, прекрасно сыграла роль, замечательно пела и танцевала. Как-то не хочется оставлять ее в квартире Монро в то время, когда нагрянет полиция. Ее никто не посадит, конечно, но в газеты она попадет. Во все газеты. И перемывать ее грязное белье будут долго, со всеми подробностями, настоящими и придуманными. Так что лучше отвезу ее туда, куда Сол попросил. Может, ее еще и в божеский вид приведут.

Я вывел ее через задний ход. Тащить за руку уже не получалось, пришлось обнять за талию и буквально удерживать на ногах, при этом сама она из платья выскальзывала. От нее пахло духами и потом, волосы растрепаны так, что лучше на прическу даже не смотреть, а лицо выглядело совершенно отупелым. Красивой она могла сейчас показаться разве что слепому.

«Плимут» стоял почти у самого въезда во двор, так что тащить ее хотя бы недалеко было, но усадить в машину оказалось проблемой. Она наотрез оказалась это делать, а провода под рукой больше не было, да и устраивать шум на улице в то время, когда нужно смыться тихо, тоже никакого желания. Поэтому я просто втолкнул ее головой вперед на заднее сиденье, успев вовремя одернуть полезший вверх подол платья, и захлопнул дверь. После чего со вздохом облегчения уселся за руль сам.

Мотор рыкнул, словно обещая, что мы сейчас отсюда все же смоемся, машина тронулась с места. И едва мы успели отъехать, как навстречу прокатило знакомое фордовское купе. А за ним, чуть поодаль, наш «олдс». Я даже успел помахать рукой и мне ответили. Успел, хотя бы успел. Дальше пусть полиция все не испортит.

***

— Куда ты меня везешь?! — Джин Фей чертиком из коробки подскочила на заднем сиденье.

— В безопасное место, спасаю от копперов.

— Н-не-ет, ты меня похитил! — Она замотала головой так, что та могла просто оторваться. — Т-ты меня похитил у Эйби, который меня люби-ит… и ты рассыпал мой «эйч». Ты ублюдок.

— Сиди тихо, — предупредил я ее, — а то опять будет больно.

Предупреждение не помогло. Она неожиданно сильно ударила меня сзади по голове, сбив шляпу, и закричала что-то невнятное. Полуобернувшись, сильно толкнул ее, схватив пятерней за лицо, так, что она отлетела назад и ударилась головой о дверь.

— Джин, если я сломаю тебе нос, ты уже никогда не будешь сниматься. Публика не любит героинь с кривыми носами.

Предупреждение, кажется, проникло в мозг даже сквозь героиновый туман, она даже не пыталась подняться. Я подобрал шляпу, скатившуюся под ноги, и водрузил на подобающее место.

— Сиди тихо, не доводи до проблем.

— Па-ашел ты… — последовал ответ, но уже тише и медленней.

До Ривер-Парадайз далеко. До окраины американского сектора, а там еще и по шоссе километров двадцать. Почти в то самое место, где агент Маркам со своими коллегами неудачно пытался арестовать банду банковских грабителей под началом Гуся Шихана. И если у нас вся дорога будет проходить вот так, то не знаю, что от меня останется к тому времени, как доберемся до клиники. Или от Джин Фей.

Ладно, будем считать, что Монро заплатил мне за страдания. Деньги из тайника в двери как нельзя кстати. Нет, понятно, что деньги некстати не бывают, но вот сейчас особенно, нам надо бизнес развивать.

— А куда мы едем?

— Заткнись, — ответил я, даже не обернувшись.

— Куда мы едем?

— Домой.

— Ко мне домой? — озадачилась она.

— Почти.

— К тебе?

— Нет.

Пауза на осмысление. Затем следующий вопрос:

— Ты меня там трахнешь?

Все же богема очень продвинута в направлении свободы нравов. Особенно под героином, я думаю.

— Нет.

— Тогда давай прямо здесь. — Она друг полезла с объятиями, неожиданно сильно схватив меня за шею, так, что я чуть руль не выпустил. — Перебирайся ко мне, на за-аднем сиденье можно.

Я попробовал оторвать ее руки своей левой, но Джин Фей вцепилась неожиданно сильно. Пришлось остановиться у тротуара и разжать ее хватку силой.

— Сейчас снова по заднице получишь, — сказал я, обернувшись к ней и пытаясь отдышаться. — Тебе не понравится.

— Откуда ты знаешь? — она глупо хихикнула.

— Знаю. Гарантирую.

Совершенно неожиданно она перегнулась через спинку дивана и буквально сползла головой вперед на передний ряд, причем платье свалилось куда-то к подмышкам, а заодно она заехала каблуком мне по голове. Я огляделся в надежде на то, что рядом никого нет, и увидел двух раскрывших рты подростков в кепках, стоящих почти рядом с машиной. Выругавшись, я воткнул передачу и отъехал от тротуара.

— Не вздумай мне мешать, я машину веду.

— А останови, — уже как-то радостно объявила она. Качели героинового настроения привели ее в обратную точку. — Ты мне нравишься.

— Я не могу нравиться. И ты мне не нравишься.

— Это почему? — возмутилась она. — Я всем нравлюсь.

— А мне нет. Ты торчок, мне торчки не нравятся. Совсем.

— Ой, да ладно! — Она откинулась назад и скрестила руки на груди. — Сделала чуть-чуть «эйч», и что? Это все ерунда. Могу бросить в любой момент.

— Бросай, и тогда вернемся к этому разговору.

Пока она болтает, то не кидается на меня, по крайней мере. Так что лучше все же поддерживать диалог, неважно о чем, лишь бы у нее рот не закрывался.

— Тогда мне некогда будет. Лучше сейчас.

— Что «сейчас»?

Она ничего не ответила, а вместо этого задрала платье почти до груди. Заодно напомнив мне о том, что надо не забыть отдать наволочку с ее вещами Солу, она на полу сзади лежит.

— Так что ты имела в виду? — Я подчеркнуто даже не посмотрел на демонстрируемые прелести.

— Не нравится?

— Сейчас нет. И мне некогда смотреть, я машину веду.

— А ты остановись и посмотри.

— Некогда, тебя дома ждут.

Тут ее посетила новая идея и она попыталась положить ноги мне на колени, но я пресек попытку в зародыше. За что был в очередной раз назван ублюдком.

Минут пять проехали в молчании, к моей великой радости. Но затем, когда машина остановилась на перекрестке, Джин рывком открыла дверь и выскочила наружу, после чего направилась куда-то на подгибающихся ногах. Пришлось выскочить следом и тащить ее обратно, и все это под свист каких-то зевак, сидевших на парапете с бутылками пойла в бумажных пакетах. Замечательно, все просто замечательно.

— Дай ей по башке и вези в багажнике, приятель! — крикнул один.

Я хотел огрызнуться, но не стал, потому что идея показалась мне достаточно здравой. Правда, уселась на переднее сиденье дама без особого сопротивления, но пока я обходил машину, она успела пересесть на водительское и даже попыталась воткнуть скорость. К счастью, я успел раньше и вытолкал ее правей. Тогда она просто придвинулась ко мне и попыталась обнять и даже поцеловать, но и это поползновение я пресек и оттолкал ее к самой двери. Затем вытащил револьвер, показал ей:

— В следующий раз не погонюсь, а просто выстрелю в задницу.

— Пф-ф, напугал, — она отмахнулась таким широким жестом, что угодила рукой в лобовое стекло, ее кольцо громко щелкнуло.

Затем Джин Фей наклонилась вперед и попыталась схватить ствол оружия ртом, но я успел его спрятать. Тогда она попробовала то ли положить голову мне на колени, то ли что-то другое имела в виду, но тут я окончательно растерял остатки хорошего воспитания, схватил ее за волосы, поднял и отшвырнул к двери.

— Все! — рявкнул я. — Запас доброты исчерпан. Сиди тихо или будет плохо.

— Отшлепай меня, па-апочка, — хихикнула она. — Дурак. Бе-бе-бе-бе-бе…

— Лучше молчи. Я серьезно, — выдохнул я, попутно прикидывая, сколько времени мне еще проводить в этой компании. Может быть, и вправду лучше было дать ей еще нюхнуть, и тогда она была бы в отключке? Надо было, надо, зря я порошок рассыпал. И вправду дурак. Или как насчет нокаута? Не уверен, что получится без особых повреждений, люди под наркотиками отличаются от просто людей.

— Куда ты меня везешь? — Пластинка дала сбой и вернулась на прежнюю дорожку.

— В задницу, — огрызнулся я. — Только там тебе и место.

— Не-а, я в кино снимаюсь, — совершенно не оскорбилась она. — Хочешь тоже сниматься?

— Нет.

— Врешь, все хотят, — она опять хихикнула. — Все хотят сниматься в кино и быть как я.

— Такой же тупой от героина?

— Чего это тупой? — она вроде как удивилась. — Знаменитой.

— Тупой и знаменитой.

— Докажи!

— Что доказать?

— Что я тупая.

— Ты искренне полагаешь, что умная знаменитость будет валяться голой в квартире наркоторговца?

— Пф-ф. Он милый.

— И у него есть «эйч».

— И «эйч» тоже есть, — согласилась она. — Разве плохо?

— Для тупых хорошо.

— Ты все же скотина.

— Нашла чем удивить.

— Бе-е, — она показала мне язык. — Я писать хочу.

— Обойдешься. — Я прибавил газу.

— Могу описаться. И у тебя будет пахнуть, и сиденье станет мокрым. Что это за дерьмовая машина? — она постучала по панели.

— Машина как машина.

— У меня лучше. Потому что я знаменитая.

— Верю. Расскажи про свою машину. Как можно подробней, — предложил я в тихой надежде на то, что она сконцентрируется на чем-то безопасном.

— У меня машина осталась там, — вдруг вспомнила она, но тут же усомнилась: — Или не там? Там или не там?

— Откуда я знаю? Я твою машину никогда не видел.

— Там, — уверенный кивок. — Я вспомнила. Поехали обратно.

— Зачем?

— Я сама поведу.

— Ты ходить не можешь, как ты ее собираешься вести?

— Ходить я могу-у, — она вдруг обиделась. — А когда водишь, ходить не надо. Ты сидишь, — она даже попрыгала на сиденье, демонстрируя, как люди сидят. — И за руль держишься.

— Мы потом за ней съездим. Где ключи?

— А где моя сумочка?

— Здесь. Потом ее отдам.

— Сейчас отдай, мне ключи от машины нужны.

— Зачем?

— Дурак, — повторилась она и опять показала язык. Затем почему-то развеселилась и захихикала. Затем, чуть подумав, снова полезла обниматься, но была довольно жестко водворена на место. — Точно дурак, — заключила Джин Фей.

Такой диалог то затухал, то возобновлялся. Несколько раз она пыталась меня обнять, раз полезла в драку и даже попыталась сесть на колени, втиснувшись задом между мной и рулем. Взамен заработала пару подзатыльников и несколько грубостей и угроз с моей стороны.

На шоссе, ведущем в Ривер-Парадайз она снова попыталась выскочить из машины, на этот раз на ходу, причем крикнула: «Догоняй!» — но я был готов к чему-то подобному и успел схватить ее за волосы. Правда, в результате она опять попыталась улечься мне на колени головой, и пришлось приводить ее в вертикальное положение. И лишь когда мы подъезжали к клинике, Джин Фей вдруг как-то успокоилась и замолчала.

«Линкольн» Сола уже был припаркован возле ворот, а его хозяин стоял возле нее в компании еще какого-то невысокого, но упитанного джентльмена. Круглолицего, стоящего в горделивой позе с руками в карманах легкого пиджака. И когда я подъехал совсем вплотную, то понял окончательно, что у моего ангела-хранителя дурное настроение, и он решил вывалить на меня весь запас своих идиотских шуток. Это был доктор Бромли, приятель семейства вице-губернатора и отец подружки Марго.

— Проклятье, — с чувством сказал я. — Дерьмо. Проклятое дерьмо в жестяной банке.

Сол подбежал к моей машине, заглянул внутрь.

— Поможешь нам довести ее?

— Нет, — отказался я наотрез, натягивая шляпу до самых ушей. — Сол, ты с ума сошел? Вся эта история может всплыть. Зачем мне здесь светиться? Забирайте эту идиотку и ее вещи и уводите. — Я перегнулся через спинку сиденья и вытащил наволочку. — Вот, это все ее. Все сделано как надо, Монро стирается с картины, но не подставляй меня.

— Да? — он вроде как чуть удивился, при этом заскучавший доктор Бромли уже направился к машине.

— Да! — Я опустил лицо, спрятавшись за полями «федоры». — Уносите ее и пусть этот доктор не лезет ко мне с расспросами. Сингер все тебе расскажет.

— Роберт! Какой приятный сюрприз! — вдруг провозгласил подошедший доктор. — Никак не ожидал вас видеть! Вы вернулись в город?

Я только тяжело вздохнул и подавил в себе желание перестрелять всех присутствующих на месте. Насколько это сделало бы жизнь проще.

— Добрый вечер, доктор, — сказал я, изобразив вежливую улыбку, и добавил совершенно неискренне: — Рад вас видеть, приятная встреча.

— Вы встречаетесь с Джин? — Доктор обошел машину с пассажирской стороны и довольно ловко подцепил актрису под руку.

— Бог миловал. К счастью, нет. Мы почти незнакомы.

Раз уж деваться некуда, я выбрался из-за руля, снял шляпу и помахал ей перед лицом, пытаясь освежиться и глотнуть свежего воздуха.

— Все полагали, что вы встречаетесь с Маргарет Бриггс.

Дьявол, доктор, а других тем для светской беседы мы найти не можем? Любых других, не про мою личную жизнь? Интересно, через сколько часов Марго узнает, что мы виделись с милейшим доктором, пропади он пропадом?

— Доктор, вы умеете хранить тайну? — спросил я.

— Разумеется! — он вроде даже возмутился, словно я заранее обвинил его в неумении хранить эти самые тайны, будь они неладны. — Вся эта клиника — сплошная тайна. Ничто не выходит за ее стены, у нас тут лечатся такие персоны… Вот например…

— Доктор! — прервал я его попытку поделиться секретами. — Я серьезно.

— Я же ответил!

— Так вот это все, — я многозначительно очертил пальцем пространство вокруг нас, — и есть тайна. И мисс Фей, и Сол, и я. Я — тоже тайна, доктор. Меня не должно здесь быть, а вы не должны меня видеть.

— Почему? — доктора буквально распирало от любопытства.

Я застрелюсь. Застрелюсь прямо сейчас. Или застрелю доктора. И Сола, который меня в это втравил. И эту чертову дуру с мозгами, пропитанными героином.

— Потому что так решил кто-то другой, не я.

— Но я слышал, что вы уже с год как уехали.

— И снова уеду. На днях. Доктор Бромли, просто примите это как есть.

— Лорд Бриггс в курсе?

— Понятия не имею. Надеюсь, что нет. Если вице-губернатор, при всем моем уважении, об этом узнает, то это перестанет быть тайной, согласитесь. У всех государств есть секреты, и долг граждан, пусть даже случайно о них узнавших, эти секреты хранить. Не думаю, что я должен вам это объяснять.

— Разумеется! — доктор с помощью Сола потащил Джин Фей из машины. — Можете не меня положиться.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — вздохнул я.

Да, разумеется, могу. Интересно, сколько пройдет часов до того, как леди Бриггс узнает о нашей с доктором встрече. Или минут? Я глянул на часы. Кстати, Сюзет будет дома, когда я вернусь.

Доктор с Солом потащили актрису в ворота клиники, а я подошел к машине, встав в свете фар. Сразу снял с себя несколько длинных светлых волос, потом принюхался и ощутил запах духов, идущий от моей одежды, после чего обнаружил, что ширинка моих светлых брюк измазана губной помадой, равно как и плечо пиджака. Замечательно, все просто замечательно! Все, мать его, прекрасно!

7

Домой я вернулся в рабочем комбинезоне из гаража Иана, надетом поверх рубашки, и кепке, своей, которая завалялась в офисе. И от меня пахло бензином. Костюм я оставил на работе, собрав в бумажный пакет и сунув в шкаф. Сюзет, еще не ложившаяся спать, поразилась моему виду.

— Пришлось изображать механика, — объяснил я.

— Кто-то ночью покупал машину?

— Нет. Долго объяснять, а я устал.

— Опять во что-то влез?

— Тоже нет. Скорее вылез. Пришлось понаблюдать за одним местом, а лучшим способом было чинить машину, которая не сломалась.

— Поль, я тебя умоляю, не возвращайся к старым делам.

— И не собираюсь. — Я привлек Сюзет к себе. — Наоборот убегаю от них как можно дальше. Надо просто собрать все деньги, что у меня есть.

— Собрал?

— Не все, но кое-что. — Я открыл сумку, показав ей пачку банкнот — свою долю, которую я уже успел отделить от добычи из квартиры Монро. Рауль и Иан свое получили еще в офисе, а Сингеру завтра завезу.

— Поль, не вздумай влезть куда-то. И фу, лучше бы от тебя чужими духами пахло, причем самыми дешевыми и плохими, наверное, чем вот этим. Ты купался в бензине, что ли?

— Случайно выдернул шланг бензонасоса.

— Иди в душ, даже не вздумай так пахнуть рядом со мной в кровати.

— Как у тебя все прошло?

— Как обычно, все было замечательно. Мне собираются дать еще номер, со следующей недели начнем репетировать.

— Рад за тебя, солнце мое. — Я быстро поцеловал ее и направился в душ.

***

На следующее утро я встал совершенно невыспавшимся, по будильнику, постарался одеться насколько можно не «по-гангстерски», а скорее в стиле средней руки адвоката. Позвонил в офис, сказал, что буду после ланча и допоздна, предупредил, что кто-то из сэйлсменов должен остаться вечером со мной, после чего спустился во двор, завел «додж» и поехал к Сингеру.

Бар был еще закрыт и машины Джимми не видно, но «Сокровища фараонов» уже работали. Позвонил в дверь, Сингер меня запустил внутрь и провел в кабинет.

— Садись, — показал он на диван и сам уселся в свое огромное кресло. — Монро взяли ночью, порошок нашли. Мы должны копперам из округа двести фунтов, а Сол может с нами рассчитываться. Кстати, они очень удивились, что при обыске не нашли никаких денег, — он с усмешкой посмотрел на меня.

— Героин нашли?

— Нашли.

— А деньги уметь искать надо. — Я полез во внутренний карман пиджака и извлек оттуда пачку фунтов. — Двенадцать с половиной сотен, твоя доля.

— Да, все надо уметь делать, — опять усмехнулся он, взял стопку банкнот, быстро пролистал и убрал уже в свой внутренний карман. — Их все же не очень хорошо учат в их академиях. Сам заеду к Солу за остальными. Давай даже так… — он снова вытащил те деньги, что я ему передал, и отсчитал от них часть. — Твои двести пятьдесят в счет оплаты дела. И по столько же парням, — он выложил еще две стопки. — А то, что возьму с Сола, оставлю просто себе.

— Отлично, так даже проще. Что делаем с китайскими бумагами?

— Договариваюсь на завтрашнее утро.

— Где это?

— Бордель «Шанхайская лилия», слышал про такой?

Почему я уже ничему не удивляюсь?

— Слышал. Мы оттуда Милланда увезли. Ты что, газет не читаешь?

— Черт, ну да же… — он поморщился. — Тебя там не узнают?

— Надеюсь, что нет. Но лучше бы в другом месте встречаться.

— В другом не получается, — Сингер развел руками. — Только вот так. Очки, что ли, надень или там усы наклей.

— Угу. Отпущу бороду, надену цилиндр и монокль.

— Хорошая идея.

— Кто хоть покупатели? Место ирландцы контролируют, похоже.

— Не знаю, но посредник там чинк.

— Если ирландцы, то надо задирать цену. Им не так сложно пустить облигации в оборот.

— Я думал об этом. — Сингер потянулся к бутылке бурбона и плеснул себе в стакан. — Будешь?

— Ты бы хоть на часы смотрел иногда.

— Желание выпить определяется потребностями организма, а не глупыми общественными правилами.

— Мой организм пока требует кофе и круассан. Можно два кофе и два круассана.

— Знаешь, чего я никак в тебе не пойму? — Сингер пригубил бурбон и облизнул губы. — Кто ты такой.

— В смысле?

— Ты не француз, давно уже не русский, да и не был им никогда, ты не американец и не англичанин, хотя иногда выглядишь как последний и даже как американец. У тебя даже акцент меняется.

— Ново-каирец, — я усмехнулся. — Местный продукт.

— Местные уже здесь родились или хотя бы выросли. А в каком возрасте ты сюда приехал?

— Это неважно, просто чувствую себя местным. Аакценты… я в детстве ходил в театральный кружок. Но на самом деле, как ты заметил, предпочитаю французский сектор всем остальным. Хотя бы из-за кухни.

— Из-за кухни я и сам предпочитаю. В этом смысле американец во мне давно умер, причем скончался без всяких мучений.

— Не ври самому себе, — я показал пальцем на бурбон. — Пить это в такое время умеют только американцы. Он в тебе не умер, а только приболел слегка. Ладно, как договариваемся на завтра?

— Подъезжай сюда к половине десятого, поедем… тогда на моей машине поедем, незачем там на твоей мелькать.

Вообще-то мы там были на краденом «олдсе», но все же Сингер прав — именно своей машиной светить меньше всего надо.

В общем, на этом мы расстались. По пути домой я прикупил хорошего кофе и утренние газеты, и к тому времени, как Сюзет проснулась, в доме пахло варящимся мокка, а круассаны лежали на столе в соломенной корзинке.

— Хочешь кофе в постель? — крикнул я в спальню.

— Нет, обольюсь и крошек на простыни насыплю, — ответила оттуда Сюзет. — Сейчас приду.

Я снял сразу две кофеварки с плиты и быстро разлил крепкий кофе по чашкам. Потом взрезал один из круассанов и взялся мазать его маслом изнутри.

— Иди, остынет!

— Уж иду, — Сюзет спустилась по лестнице со второго этажа, завернутая в шелковый халат, шлепая по босым пяткам красными бархатными тапочками. — Ты уже ездил куда-то?

— Да, скатался к Сингеру, отвез ему его деньги.

— В Александрию едем?

— Обязательно. Ты не передумала?

— Нет, конечно.

— Тогда сегодня пошлю телеграмму в гостиницу, зарезервирую номер. Или заеду в агентство. Свадьба у нас когда?

— Опять за свое? — она вздохнула. — Когда буду уверена, что ты ни во что еще не вляпаешься, вот когда.

— А когда ты будешь уверена?

— Не знаю. Как буду, так и скажу. Пока еще нет.

После завтрака Сюзет ушла в душ, а я взялся за газеты.

Гляди, они все же успели дать новость в утренние выпуски. В половине заголовки: «Театральный агент арестован с грузом героина». Представитель полиции заявил о том, что театральный агент занимался сбытом наркотиков в богемных кругах, чему есть неопровержимые доказательства и свидетели. Газеты уже надеются на то, что список покупателей будет раскрыт и тогда можно будет вновь поживиться на сенсации. Есть даже фото Монро, сделанное не сегодня, а явно взятое откуда-то. Там он стоит в таксидо и с бокалом шампанского в руке и улыбается в камеру. Сегодня он без таксидо, полагаю, и ему не до улыбок. Надо будет в машине еще и радио послушать.

Про убийство того черного тоже написали, но не так много, публике они не слишком интересны, в американском секторе про них даже шутка гуляет «Уилли шлепнул Билли», считается, что черные убивают друг друга почем зря по глупости. А вот тот факт, что убил этого модного черного белый, причем гангстер, в газеты не попал. Но и это нормально, в возникающей после стрельбы панике люди часто не видят того, что было на самом деле, а помнят как раз то, чего и вовсе не было.

Интересно, создаст ли мне проблемы встреча с доктором Бромли? Марго могла подозревать, что я здесь, но теперь узнает и Аллистер Бриггс. То есть лорд Бриггс. Что он может предпринять по этому поводу и станет ли предпринимать? Что это ему даст, кроме возможного скандала? Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления.

— Мы пойдем куда-нибудь поесть? — Сюзет вновь спустилась по лестнице.

— Разумеется, — я отложил газету. — Часа в три?

***

— Переделай «олдс», — сказал я Иану, когда мы встретились на работе. — Пусть будет.

— Говорил же, — довольно ухмыльнулся он. — Ни одни сраные колеса лишними не будут. Ребята уже занялись. К понедельнику будет как новая, никто не подкопается. Что Сингер сказал?

— Монро упаковали. Завтра встречаемся по бумагам. Угадай где?

— Я же говорил. И купят их сраные фении. Едем вместе?

— Едем с ним вдвоем, а вы с Раулем подстрахуйте на всякий случай. Возьмите серьезную артиллерию и посидите где-нибудь рядом.

— У Рауля нет ни черта серьезного, я спрашивал. Он все распродал.

— Я знаю, что он так в Марсель и торопится. За товаром. Дробовики возьмите.

— Это само собой. Что думаешь со вчерашними деньгами делать? В оборот?

— Придержим чуть-чуть, пока все не закончилось. Мало ли какие проблемы вылезут. Кстати, — я вытащил конверт и протянул ему, — твой «виг» с того, что Сол платит.

— Тоже пригодятся.

— Ладно, я у себя буду.

— Допоздна сегодня?

— Да. И Дэн со мной.

— Ну-ну, посмотрим, что вы там вечером продадите. Да, тачка, что ты брал, уже снова новая. Все отмыли и счетчик смотали.

— Ну и отлично.

Да, еще костюм надо в чистку сдать. Думал попросить Мэри закинуть по пути, но в последний момент передумал. А как она увидит помаду? Какие выводы тогда сделает? Мой статус верного кавалера Сюзет дает дополнительную защиту от активной секретарши, а так она поставит его под сомнение. Сам сдам.

В офисе привычно снял кобуру с «сэведжем» и закинул в ящик стола, затем взялся читать ведомость продаж, которую распечатала и положила мне на стол Мэри. Неплохо выглядит, неплохо. Ксавье только мало продает, надо будет с ним на сей счет побеседовать. А у Дэна чуть не половина продаж, в этом бизнесе он как рыба в воде. Впрочем, раньше он продавал страховки, а делать это в кризис может только настоящий виртуоз.

Так, биржевые новости… Акции «Крайслера» растут, это хорошо, значит и продажи растут, и выпуск. И неплохо растут. Может, есть смысл вложить деньги в них? Мне изнутри достаточно хорошо видно, как идут дела. Сейчас ни одной провальной модели нет, а с «Плимутом» и вовсе прорыв получился, даже «Форд» и «Шевроле» обогнали в продажах. К тому же публика распробовала «крайслер». Вид стал более традиционным, а вот подвеска интересней, чем у других. Тот же «линкольн» на кочках трясет, как телегу. Ну, «ласаль» вровень идет, да, а подобия «кадиллака» у нас нет.

Запасы… да, истощаются, нужны новые машины или придется продавать от конкурентов, в городе еще два дилера «Плимута» и «Крайслера»: один в Александрии и еще один в Порт-Саиде. Но мы, похоже, их опережаем, так что бонусы должны быть наши.

Длинный список необходимых запчастей от Иана. Тут и проглядывать не нужно, он лучше разбирается, так что подписать и в почту. И копию обратно Мэри, пусть в папку подошьет. Так, вроде бы покупатель, мне через стекло видно. Средних лет господин в дорогом костюме смотрит «крайслер», причем вместе с Ксавье. Давно смотрит, всерьез, а Ксавье уже ключи в ящике ищет. То есть собираются прокатиться. Неплохо было бы еще один продать.

Заглянула Мэри, сказала, что нас через час навестит торговая инспекция. Это не страшно, это не налоговая, а так у нас место новое, никаких нарушений нет. Пусть смотрят. Кстати, у нас до сих пор нет постоянного хорошего адвоката, а вот это упущение. Есть идея подписать договор с одной из двух фирм, американской и британской, у них репутация что надо, но пока не могу выбрать. Британцы здесь лучше работают, а вот американцы могут быть полезней при отношениях с поставщиком. Думать надо, но не откладывать в долгий ящик, пока нам просто везет в том, что никто еще не нашел повода вчинить иск за что-нибудь. Кстати, я проверил, британская фирма вовсе не та, в которой работает друг Марго Брэдли, которому меня тогда представили как Роберта Ван Дер Меера на вечеринке в клубе «Сассекс», и я уже с ней вел некоторые дела.

С доктором Бромли как неудачно вышло, а? Нет, я всегда полагал, что вероятность кого-то встретить из тех людей, с кем познакомился через Марго, существует, пусть город и огромный. Но одно дело, когда ты этого просто ожидаешь, и совсем другое, когда подобное случается на самом деле.

Реклама… да, у нас заканчивается срок контракта с «Вечерним голосом Каира», надо бы продлить и записать новый ролик. Тогда звоню в агентство и договариваюсь, это откладывать нельзя, реклама — двигатель торговли.

***

С вечерним временем я угадал, посетителей оказалось столько же, сколько и днем. Мы даже продали «бизнес-купе» красного цвета, и пара посетителей явно всерьез собрались купить что-то позже. В общем, вечер дал почти столько, сколько и рабочий день. Почтальон завез вечерние газеты, и оказалось, что новость с Монро померкла и переехала с первых полос, а ее место заняла перестрелка у ресторана «Лигурия», в которой оказалось двое убитых и точно были раненые, которых увезли. В одном из убитых опознали человека Антенуччи, а второй оказался членом еврейской банды из Мидтауна. А Сингер тогда говорил, что появившийся в Новом Каире Бухгалтер подтягивал банды из еврейского района в «новый аутфит». И в Нью-Йорке именно еврейские банды под руководством самого Лепке работали как «хитмэны» для местной итальянской преступности. То есть в действие запускается старая и проверенная схема. Я так думаю, по крайней мере. Здесь они вничью сыграли, получается.

За кого болеть? За новых, разумеется. С ними у меня проблем нет, в отличие от Антенуччи. Пусть тот обо мне и забыл, похоже, но может и вспомнить. Тем более что найти меня теперь куда проще, чем раньше.

Кстати, рабочий день, или, если точнее, то рабочий вечер, закончен. Теперь можно где-нибудь поужинать и возвращаться домой, ждать Сюзет. Может, съездить в «Пять окон» по старой памяти? Кухня у них есть, могут подать сэндвичи, а мне больше и не надо сейчас ничего. Мы и так почти каждый день едим с Сюзет в ресторанах, так что хочется чего-нибудь попроще. А пиво у них хорошее. Да, так и сделаю, пожалуй.

Костюм забыл… в багажник его так в пакете заброшу, а завтра завезу.

Дэн уже уехал, на стоянке курил трубку Мэт, сидя на скамейке у будки сторожа на въезде. Рядом с ним стояла кружка с чаем, от которого валил пар. Только что заварил, выходит. Кошки тоже собрались на законном месте, занятые своими делами.

— Приятный вечер, — стандартно поприветствовал он меня.

— Верно, неплохой, — такой же дежурной фразой ответил я. — Как дела?

— Все как обычно, ничего не меняется. Но я люблю, когда ничего не меняется.

— Да, при некоторых обстоятельствах это хорошо. Если ты не в заднице в настоящий момент времени, например.

— Я не лезу в задницу, босс. Мне много не нужно. Того, что вы мне тут платите, хватает за глаза. Ну и днем вожу всякий товар, тоже платят.

Иан когда-то просто подарил, как мне кажется, своему приятелю фургончик «шеви». Из краденых и переделанных, разумеется. Вон он стоит, в углу двора. И Мэт теперь держит «маршрут» развозки хлеба. С утра загружается товаром в какой-то пекарне и к полудню уже заканчивает. Живет он, кстати, где-то неподалеку от «Гаража Хупера» и даже ходит в «Герб Бирмингема». У нас он дежурит каждую ночь, он еще и бессонницей страдает, но я все же подумываю заставить его брать выходные. Надо только толкового сменщика найти. Думаю, что убедить Мэта будет непросто, мы платим ему почасовую, и терять в деньгах он не хочет, говорит, что высыпается дома днем, после того как возвращается с «маршрута». А может и так. По крайней мере, в его дежурства проблем у нас не случалось.

— Ну и правильно, нечего в заднице делать. — Я направился к машине, а Мэт отворил ворота.

До «Пяти окон» от нашего «дилершипа» относительно недалеко, минут десять неторопливой езды. У входа в бар вдоль тротуара выстроилась целая вереница машин, то есть будет людно. Все верно, вечер пятницы, клерки из окрестных офисов идут пропустить по стаканчику или больше. Улица светлая, фонари через каждый шаг и лампочки витрин кругом. Чуть дальше по улице стоит полицейский «шеви» и двое копперов выписывают штраф владельцу «форда», припаркованного у пожарного гидранта. Пять фунтов улетит из чьего-то бюджета. Смотреть надо, куда ставишь, свободных мест вокруг хватает.

Лично я посмотрел и встал как положено. На меня копперы никакого внимания не обратили. В зале было действительно людно, но пара двухместных столиков у окна оставалась свободна, разве что грязную посуду с них не успели убрать, кто-то только что ушел. Едва я сел за один из них, подошла молодая темноволосая девочка, быстро собрала бокалы в поднос с ручкой, протерла стол, спросила, что принести.

— «Пильзнер» и пару сэнвдичей с сыром и ветчиной, милая.

— Горячие сэндвичи? — улыбнулась она в ответ.

— Да, лучше горячие.

Когда я тут был в последний раз? Да с год назад, со специальным агентом Маркамом. Интересно, как он поживает? С тех событий мы и не разговаривали ни разу. Стал ли старшим специальным агентом? Счастлив ли в своей нетрадиционной личной жизни? Где живет сейчас? Сомневаюсь, что агентство и дальше оплачивает ему номер в «Гранд-Отеле».

Развернул газету, что принес с собой, углубился в местные новости. Городской совет принял решение об инспекции и расчистке района доков. Интересно, это попытка придавить тамошний рэкет или наоборот — повод дать подряд кому-то из них? В строительстве организованная преступность почти что контролирует профсоюзы американского сектора, Маленькой Италии и Маленькой Ирландии, а с их помощью способна влиять на выбор подрядчиков. Ладно, посмотрим.

В Александрии в ноябре планируется конференция глав держав, входящих в Попечительский Совет Зоны Большого Каира. Ну да, похоже, что есть планы превратить город в курорт мирового класса.

Что еще? Знакомые все лица… Моник Франсуа будет петь на благотворительном вечере, организуемом попечителями «Общества развития Нового Каира». Там же предполагается аукцион предметов искусства, вся выручка с которого пойдет на постройку детской больницы.

Ага, компания «Рено» планирует открыть сборочное производство машин в Зоне Большого Каира. Грузовики, автобусы и, в перспективе, самые дешевые легковые модели. С экономией на доставке они могут неплохо потеснить конкурентов на рынке. Впрочем, нам они не конкуренты, скорей они потеснят рынок подержанных машин. Если уложатся в семьдесят фунтов за машину.

Фармацевтическая компания «Смит, Кляйн энд Френч» рекламирует новые таблетки некоего «бензедрина» на основе солей амфетамина, рекомендуемые для лечения депрессий и болезни Паркинсона. Будут продаваться во всех аптеках их сети. Не знаю, депрессиями никогда не страдал. Обещают повышение работоспособности, хорошее настроение и все такое.

Германская компания «Немецкое телевизионное вещание» открывает первую в Новом Каире вещательную станцию. Гарантирует высокую четкость изображения в «четыреста строк», понятия не имею, что это такое. Одновременно компания «Телефункен» начинает продажу телевизионных приемников на основе самой современной модели кинескопа. Представитель «Американской радиокорпорации» сообщил прессе, что они намерены конкурировать и создать свой канал, попутно предлагая к продаже приемники «Ар-Си-Эй». И сколько такие приемники будут стоить? Может быть интересная штука.

Девушка принесла пиво, сказала, что сэндвичи будут готовы через пять минут. Я поблагодарил, приложился к кружке. Раньше тут пиво было довольно обычным, но теперь компания из Чехии, базирующаяся в австрийском секторе, вышла на рынок со своей продукцией и тут же потеснила всех остальных. Причем вполне заслуженно.

Что еще в новостях? Команда по бейсболу «Белые крылья» будет принимать участие в кубке Соединенных Штатов… это не интересно… начинается чемпионат Зоны по футболу. Последние три года его выигрывают британцы. На новом стадионе для поло будет турнир под покровительством египетского малика, участвует восемь команд. Результаты дерби… В воскресенье заезды в стипльчезе, фаворитом является кобыла Марика, принадлежащая Лоре Сеймур… той самой, что недавно вышла замуж за младшего графа Конти. Наездник — Марк Питман, выступающий на ней уже год.

Регистрация членов клуба «Дав энд Ган» на турнир по голубиной стрельбе. Хм… вот я бы с удовольствием поучаствовал и стал бы членом клуба, это не так сложно, но клуб регулярно посещается лордом Бриггсом. Да, все же есть какие-то минусы в моей бывшей профессии.

В кинотеатрах… Братья Маркс, «День на скачках». Надо бы сводить Сюзет. Прошлый фильм этих комиков «Вечер в опере» был очень смешным. Что еще? «Тупик» с Хамфри Богартом, Сильвией Сидни и Джоэлом Мак-Кри. Тяжелая жизнь в трущобах Нью-Йорка во времена Великой Депрессии. Сюзет не любит мрачные фильмы, так что пропускаем… Театры посмотрим…

8

Ровно в половине десятого я подъехал к магазину Сингера. Он ждал меня уже на улице, возле своего «рено».

— Иан и Рауль будут там, недалеко от входа, — сказал я, усаживаясь на пассажирское место.

— Хорошо. Но проблем не жду, у меня с собой только одна облигация. Просто покажем и договоримся об условиях. Отдавать там ничего не будем, встретимся позже на безопасной территории.

— Согласен.

Пока едем на чужую и незнакомую, там что угодно может случиться. Облигации, что нам достались, на предъявителя, то есть никакие записи для их передачи не нужны. Проще нас хлопнуть на месте и не платить ни пенни.

— Откуда ты этого чинка узнал?

— Свел один надежный знакомый. Вроде бы гарантирует, что тот ведет дела честно.

— А что за дела?

— Какой-то темный чинковский бизнес. Как бы не героин, к слову.

— Обычно в таких делах честных не слишком много. И никогда не слышал, чтобы чинки торговали дерьмом.

— Пока еще не торгуют, но начали возить, — ответил Сингер.

— Понятно, — кивнул я. — Тогда картинка складывается.

— Что за картинка?

— Клуб под ирландцами, так?

— Похоже на то.

— Ирландцы доступа к героину не имели, весь трафик поделен сицилийцами Антенуччи и корсиканцами, так? — я вопросительно посмотрел на него.

— Верно.

— Теперь мики нашли свой собственный канал. Они сейчас, как мне кажется, в союзе с «новым аутфитом». Перехватить чужой канал сложно, если новые выбьют старых с их территорий, все равно замкнуть поставки на себя не получится, скорей всего.

— То есть думаешь, что они хотят не перехватить, а просто поломать чужой бизнес и на пустом месте построить свой?

— Именно так я и думаю.

— Похоже на правду, — чуть подумав, заключил Сингер. — Тогда выходит, что нас сводят с «новым аутфитом». Что не очень хорошо.

— Не очень, — согласился я. — Правда, ирландцы могут сработать и на самих себя, передать бумаги фениям, а тем гангстерские войны до задницы, они в эти дела не лезут. И тогда проблем быть не должно. С них даже можно запросить больше, потому что цепочка короткая.

— Надо присматриваться, короче. И для начала посмотреть, с кем нас свели.

— Откуда у тебя эти бумаги?

— Посредник. Работаю за комиссионные. Кстати, в этих очках ты выглядишь как мой бухгалтер.

— Надеюсь.

Я надел очки с простыми стеклами и кепку, в которой хожу редко. Надеюсь на то, что меня там запомнили больше по силуэту и акценту. Все же фонарь был сверху, а шляпу я натянул низко. Да и костюм мой от гангстерского стиля сейчас очень далек. Но все равно идея ехать в место, в котором мы на днях постреляли, радует меня не очень сильно. К тому же клуб наверняка еще закрыт, персонала и посетителей нет, так что внутри что угодно может случиться. Я и «сэведж» не забыл с парой запасных магазинов, и маленький «бэби браунинг» нацепил на щиколотку.

— Сингер, если нас захотят обыскать на входе, то я просто развернусь и уйду.

— Почему?

— Потому что мы идем на переговоры, мы даже не продаем еще ничего, и они не принесли денег. Значит, если у нас захотят отобрать оружие, они задумали что-то плохое.

Сингер чуть подумал и сказал:

— Резонно. Так и сделаем. Они знают, где меня искать, пусть тогда приходят на нейтральную территорию. Но все же можем потерять покупателя.

— Это лучше, чем потерять голову. И ты сам знаешь, что у меня есть канал для продажи бумаг, просто мне не очень хочется им пользоваться именно сейчас. — Я имел в виду Цви.

— Договорились.

— Ты «тяжелый»?

— Конечно.

Минут через двадцать мы оказались возле «Шанхайской лилии». «Ситроен» Рауля стоял неподалеку, в нем я заметил обоих — наше прикрытие. Рауль все равно решил с последних доходов купить что-то получше, так что в данном случае на машине только сменили номера.

Сингер припарковался прямо у входа в клуб, мы вышли, огляделись, но ничего подозрительного не заметили.

— Пошли, — сказал он и направился к подъезду.

Я пошел следом. Светильник над входом уже успели заменить, равно как и фонарь на улице, дыра от пули в двери исчезла полностью, может даже саму створку заменили, потому что никаких следов ремонта, и штукатурка над подъездом свежая, чуть-чуть отличается по цвету от соседней.

Сингер нажал кнопку большого бронзового звонка, сделанного в форме головы жабы в китайском стиле, где-то за дверью задребезжало. Затем тяжелая красная, расписанная золотом створка открылась, и за ней оказался тот самый толстый китаец, которого мы видели во время всей кутерьмы, что творилась тут позавчера. Он внимательно осмотрел нас, но взгляд его узких, как щелочки, глаз задержался на мне не дольше, чем на Сингере.

— Мистер Ву должен нас ждать, — сказал Сингер.

— Проходите, вас ждут, — сильно подшепелявливая, как обычно у китайцев и получается говорить на английском, пропустил нас он.

Дверь за стеной закрылась, привратник остался стоять возле нее, скрестив толстые как бревна руки на груди.

Мы огляделись. Красный с золотыми узорами ковер на полу, резное дерево с красными же бумажными фонариками вокруг. Много начищенной бронзы. Зал большого ресторана чуть внизу, надо спускаться по ступенькам, поверху еще галерея со столиками тянется, длинный аквариум с золотыми рыбками отделяет зал от входа. Пахнет какими-то благовониями.

У входа в зал конторка из полированного дерева, с вырезанным барельефом в виде переплетенных цветов. Дверь за ней распахнулась, и к нам вышла дама. Довольно высокая на каблуках, в узком, даже чуть тесноватом платье с низким вырезом, открывающим вид на впечатляющий размером и формой бюст, ничуть не хуже, чем у Мэри. Да и фигура вообще отличалась выраженной рельефностью. Черные волосы при светлой коже, чуть узкие, словно прищуренные глаза. Слегка за тридцать, я думаю. Духи… что-то вроде ландыша, пожалуй. Слегка, без перебора.

Интересно, она свою двустволку в этой конторке прячет или в комнате за ней?

Следом за дамой вышла молодая китаянка, ведущая на поводках сразу двух французских бульдогов. Дама обернулась к ней и что-то быстро сказала по-китайски. Несмотря на европейскую внешность, прозвучало это вполне аутентично на мой слух. Может быть, китайцы слышат при этом жуткий акцент, тут ничего не могу сказать. Китаянка поклонилась, что-то пропищала в ответ и повела бульдогов к дверям. На прогулку, значит.

— Мистер Ву ждет нас, — напомнил о нашем присутствии Сингер.

— Мистер Ву немного задержался, так что пока еще не ждет, — дама вежливо улыбнулась, показав белые ровные зубы. — Я проведу вас в зал, он будет с минуты на минуту.

Она направилась вперед, довольно выразительно виляя задом. Может, даже намеренно. Опять вспомнилась Мэри.

— Выбирайте любой столик, — она обвела зал обнаженной рукой с золотым браслетом на запястье. — Могу принести вам что-нибудь, но кухня еще закрыта.

Акцент знакомый, но не могу его отнести к чему-то конкретному. Английский для нее точно не родной, равно как и французский, это я могу сказать с полной уверенностью. Поэтому отчасти из любопытства, а отчасти для того, чтобы продемонстрировать свой самый лучший британский акцент вместо того итальянского, каким я пользовался во время недавнего… гм… посещения, я спросил:

— Простите, миссис, не сочтите невежливостью, но… откуда вы родом?

— Мисс, — поправила она меня. — Я русская, но долго жила в Шанхае, а до этого в Харбине.

— Переехали с революцией?

— Разумеется. Мы жили во Владивостоке, уехали оттуда прямо в семнадцатом году, не дожидаясь конца гражданской войны. Мне было тогда тринадцать. — Она чуть с усмешкой посмотрела мне в глаза, словно желая видеть, заметил ли я, как она назвала свой возраст.

— Ваши родители были правы, я думаю, все равно гражданскую выиграли красные, так что лучше уехать сразу.

— Мой голос тогда не учитывался, — она опять чуть улыбнулась. — Так что вам предложить?

Я почему-то ожидал, что Сингер попросит бурбон, но он ограничился минеральной водой с лимоном и льдом, а я неожиданно для самого себя попросил чаю. Может быть, педалируемый британский акцент так повлиял, решил соответствовать образу, хотя для меня это время кофе. Да и не вязался кофе с китайским интерьером, как-то они друг другу совсем противоречат.

Не узнала. Похоже, что не узнала, вот и хорошо.

Мы присели на стулья с высокими резными спинками, Сингер достал сигареты и закурил, стряхивая пепел в пепельницу в форме свернувшегося в кольцо дракона. Интересно, они все эти детальки декора где-то оптом купили или заказывали специально? Место выглядит дорогим, никаких сомнений. Из ресторанного зала дальше ведет широкий коридор с двустворчатыми красными дверями в обе стороны, сейчас закрытыми. Тихо, даже звук каблуков ушедшей дамы погас в ковре.

Ага, а за нами наблюдают. Окно кухни забрано частой бамбуковой сеткой, но за ней можно разглядеть силуэт, причем мужской. Помахать ему ручкой? Не надо, пусть думает, что успешно укрылся.

Дама вернулась быстро, неся в руках бамбуковый подносик с высоким стаканом для Сингера и чашкой на блюдце для меня. Быстро и ловко поставила все на стол, затем сказала:

— Если вам что-нибудь понадобится, загляните в ту дверь за стойкой, — она показала рукой. — Мистер Ву скоро будет.

Чай оказался отличным, хоть я и не большой его ценитель. Сингер молча пил минеральную. Говорить не хотелось, мало ли кто нас может подслушивать.

Буквально через пять минут в зал откуда-то сзади вошел невысокий плотный китаец неопределенного возраста, в дорогом сером костюме в тонкую полоску, несущий шляпу в руке. За ним следом шел телохранитель, тут двух мнений быть не может — чуть выше его, скуластый, с ножевым шрамом на лице и сломанным носом.

— Я приношу свои извинения, — сказал китаец еще на ходу, продемонстрировав почти чистое британское произношение, хоть и не без примеси китайского присюсюкивания. — Досадная неожиданность, слегка задержался.

— Ничего страшного, — ответил Сингер, поднимаясь навстречу. — Мы сами пришли пару минут назад.

— Ну и прекрасно, — сказал тот, отодвигая стул и усаживаясь напротив нас. — Мистер Сингер?

— Да. Вы мистер Ву?

— Именно так.

Сингер не стал представлять меня, а мистер Ву интересоваться моим именем. Ну и замечательно. Его телохранитель сел в стороне, за пару столиков. Ву обернулся, махнул ему рукой, и тот, вскочив как на пружине, заторопился в сторону кухни, сразу же вернувшись с чуть заспанным китайцем в белой куртке и поварской шапке. Но это не он там маячил за сеткой, силуэт был темным.

— Что я могу предложить вам, джентльмены? — спросил Ву.

— Спасибо, мы уже попросили все, что хотели, — ответил Сингер за обоих.

Ву кивнул, затем быстро что-то сказал повару по-китайски, тот убежал обратно.

— Я даже не успел позавтракать сегодня, так сложились обстоятельства, — пояснил Ву. — Итак, джентльмены, чем я могу быть вам полезен?

Подозреваю, что он из Гон-Конга, слишком уж правильный английский.

— У нас есть товар, который мы хотим продать, — ответил Сингер. — Саймон Майер порекомендовал с ним обратиться к вам. — Он раскрыл кожаную папку, которую принес с собой, и выложил на стол листок облигации. Вы знакомы с этим?

Ву придвинул бумагу к себе, глянул мельком, затем сказал:

— Это бонды китайского займа на предъявителя. Думаю, что из тех, что ушли во время скачка на «Первый Каирский» в прошлом году. Сколько у вас таких?

— Не у нас, я посредник, — уточнил Сингер. — Всего бумаг на триста грандов.

— Вы их видели?

— У меня репутация, я не стану что-то продавать, не убедившись в том, что товар есть и товар соответствует требованиям.

— А кто продавец?

— Если бы продавец хотел светиться, то он бы не стал платить мне комиссионные, — Сингер усмехнулся. — Я здесь потому, что он этого не хочет.

— Понимаю, — Ву вежливо улыбнулся. — Это горячий товар. Сколько за него хотят?

— Шестьдесят процентов от цены.

— Это много. — Ву вернул бумагу Сингеру. — У бондов будет сложный путь через много рук, все будут брать свои комиссионные.

— Никто ничего брать не будет, — Сингер усмехнулся. — Их просто увезут в Китай или Ирландию и там предъявят к оплате. Вот и все. Я слишком давно в бизнесе, чтобы не понимать очевидных вещей. Это бумаги на предъявителя, они как деньги, даже если их кто-то увел из банка, их все равно оплатят.

— И при этом продавец нужен такой, чтобы никто не подумал, что он причастен к ограблению.

— Он всегда такой. — Сингер посмотрел Ву в глаза. — По-другому такие дела не делаются. Я сразу скажу, чтобы не опускаться до торга: у нас есть покупатель за пятьдесят процентов. Мои комиссионные зависят от цены, по которой бумаги уйдут, — он щелкнул ногтем по папке. — Поэтому я хочу получить больше пятидесяти. Я обратился к Саймону, он свел меня с вами как с разумным человеком.

— Пятьдесят — хорошая цена за эти бумаги, — Ву снова улыбнулся. — Если я вам предложу пятьдесят один, вы мне их пропадите?

— Я пойду к другому покупателю и получу с него пятьдесят два или даже пятьдесят три. Сделайте реальное предложение.

— Боюсь, что я не готов дать больше, чем другой ваш покупатель, — Ву продолжал улыбаться. — Обычная цена на подобный товар сорок процентов.

— На такой товар нет «обычной» цены, — в тон ему ответил Сингер. — Рыночная стоимость этих бумаг сейчас девяносто процентов, погашение уже через год. И покупатель выйдет на рынок по той цене. Риска нет.

— На других видах… активности, так скажем, мы зарабатываем больше. Нет смысла задерживать даже сто пятьдесят тысяч долларов на целый год.

— Но тогда возникают риски. А с этими бумагами их нет. И нет никакой возни, надо просто положить их в стол и достать через год, удвоив свои деньги, — Сингер показал два пальца. — Мистер Ву, мы с вами друг друга прекрасно понимаем. Давайте быть проще: готовы вы заплатить пятьдесят пять процентов за бонды? Если нет, то мы прощаемся и уходим, никаких сложных чувств.

Ву задумался. Затем сказал:

— Я готов обдумать ваше предложение. И дать ответ завтра.

— В первый раз сталкиваюсь с человеком, который берет сутки на то, чтобы подумать о пяти процентах. Или вы не покупатель?

— Бумаги не совсем мой бизнес, — ответил тот. — Покупатель я, но продавать их будет другой человек. Я должен узнать его мнение.

— Мистер Ву, — вступил в разговор я. — Если покупатели фении, то через год они смогут на доход от сделки купить себе триста пистолетов-пулеметов по розничной цене. Или четыреста по оптовой. И при том остаться при своих.

Он посмотрел на меня с удивлением, словно обнаружив, что заговорил предмет мебели. Затем осторожно сказал:

— Мистер… не знаю вашего имени…

— Мистер Питерсон, — назвал я одну из своих «дежурных фамилий» из прошлого.

— Мистер Питерсон, покупателем являюсь я. И вас должна интересовать только эта часть сделки.

— Она меня и интересует. И интересует быстрый ответ. Сингер прав, пять процентов — не та сумма, ради которой берут сутки на обдумывание.

— Это семь с половиной тысяч.

— Давайте уложимся в сегодня, — снова заговорил Сингер. — Скажите, куда вам позвонить. И затем мы назначим встречу на нейтральной территории. Мы привезем бумаги, а вы привезете деньги.

— Что вы подразумеваете под «нейтральной территорией»?

— Центр города, приличный клуб или ресторан, никаких телохранителей. Займем кабинет, там все пересчитаем и проверим.

Ву снова задумался, затем медленно кивнул, прикрыв при этом глаза:

— Хорошо, звоните сюда после восьми, позовите к телефону мисс Диану, вы с ней уже знакомы. Она передаст вам мой ответ или переключит звонок, если я буду здесь сам.

— Так и сделаем. — Сингер поднялся из-за стола, и я следом за ним. — Приятно было познакомиться.

— Взаимно, джентльмены, — Ву кивнул, но из-за стола не поднялся.

***

Вышли мы без проблем, «мисс Диана» проводила нас до двери. Сели в машину и поехали. «Ситроен» Рауля, выждав небольшую паузу, покатил следом, проверить, нет ли за нами хвоста.

— Чертов чинк покупает не сам, это ирландцы, — уверенно сказал Сингер. — Как бы он там ни раздувался, но он точно не звезда на елке. Те просто светиться сами не хотят.

— Думаешь?

— Уверен. И он еще хочет заработать сам, эти самые семь с половиной грандов. Или больше. Много чести.

— Может быть, просто обратиться к ним?

— Если бы знать к кому… Не хочется дарить этому Ву кучу денег.

— Кстати, как думаешь, он просек, что бумаги у нас?

— Нет. У меня репутация, люди знают, что я совершаю сделки для других. Тут все в порядке.

Я снял надоевшие очки, убрал в карман, потер переносицу. Может быть, стоит попробовать поговорить с Цви? Пусть и не хочется связывать себя в его глазах с тем ограблением. Он и после разговора о камне что-то заподозрил, а если еще и заявить про китайские бонды… не очень хорошо может получиться, любой порядочности в делах есть предел. Он живет спокойно потому, что умеет договариваться с властями, как бы это тоже не стало предметом для торга.

— Может быть, оставить их у себя и в тридцать девятом просто найти способ предъявить к оплате?

— Не стоит, тогда точно спалимся, — ответил Сингер. — Мы же здесь живем. А если через кого-то, то все равно придется договариваться о процентах. Дождемся, что ответит чертов Ву, мать его. Кстати, подумай, где проводить обмен, ты в этом лучше соображаешь.

— Подумаю. Но я бы сделал все в твоем баре, все равно они знают кто ты такой.

— Логично, — Сингер кивнул. — Заодно и Джимми подстрахует. Ладно, буду звонить вечером сначала ему, а потом тебе.

Мы подъехали к его магазину. Сингер пошел к себе, а я направился к дожидавшемуся меня «доджу». Туда же подъехал «ситроен», остановился, Рауль с Ианом выбрались из кабины.

— Хвоста не было, — сказал Рауль. — Мы хорошо смотрели.

— Это обнадеживает, но они и так знают, кто такой Сингер. Пока в благодушие не впадаем, все только начинается.

— Не забывай, что я уезжаю послезавтра.

— Справимся. Когда обратно?

— Через пару месяцев. И заодно сделаю запас тяжелой артиллерии для нас. Хоть ты и изображаешь из себя невинную принцессу, но черного кобеля не отмоешь добела, все равно ведь в проблемы лезешь, — он ткнул пальцем себя в грудь.

— Ты прав, я думаю, пусть будут. Иан, кстати, если будет еще подходящая машина, как этот «олдс» или тот «пежо» — ты припаси для нас, пожалуй.

— Ну ты даешь, — засмеялся Иан. — Опять за старое?

— Нет. Но старое иногда может догнать новое и укусить за задницу. Мы все же не все хвосты пока отрубили.

— Это точно, сраное старое имеет привычку кусать, — согласился он. — Есть одни колеса на примете, подумаю, что можно сделать. Поехали на работу?

— Да, давай.

— Завтра мой отъезд отмечаем, — напомнил Рауль. — В «Трес Оливас», в испанском квартале.

— Насчет этого не беспокойся, готовься платить, — я хлопнул его по плечу. — Vamos, muchachos.^[33]

***

Я успел заехать домой провести время с Сюзет и отправился в «дилершип» уже как обычно после ланча. С удовлетворением узнал, что один из вчерашних покупателей вернулся сегодня за машиной, а заодно Мэри положила мне на стол письмо от компании по разливу газировки с просьбой предложить им хорошую цену, если они купят сразу шесть пикапов. Я продиктовал ответ, посулив приличную скидку, подписал и заперся у себя с бумагами. Вспомнил про костюм, снова подумал поручить это Мэри и снова от подобной мысли отказался. Сам отвезу, как опять вспомню.

Прошло около часа, и затем Мэри зашла ко мне:

— Босс, там вас какая-то леди хочет видеть.

— Что за леди?

— Она когда-то покупала у нас «крайслер».

— Какие-то проблемы?

— Не знаю, она не сказала.

— Пригласи.

Мэри выглянула из моей клетушки и пропустила… Диану. Посмотрела на нее с подозрением, несколько ревниво заглянула в вырез платья, после чего вышла, взметнув подолом юбки, и прикрыла за собой дверь.

— Мисс Диана? Не ожидал. Присаживайтесь, — я показал на кресло напротив.

— Благодарю, — ответила она по-русски и уселась. — Вам те очки совсем не шли. Впрочем, я бы вас и не узнала, если бы вы еще и сегодня не приехали в клуб. То-то мне лицо того гангстера, который посоветовал вступить с собой в противоестественную связь и заодно назвал уродиной, показалось тогда знакомым.

Она переоделась, то платье было, видимо, рабочей одеждой для клуба, сейчас она выглядела скромней, но декольте — да, никуда не делось. И подчеркивалось золотой брошью, висящей в самом его низу.

— Вы у нас действительно покупали «крайслер»?

— Да, с полгода назад. На нем я и приехала. Тогда видела вас прямо здесь, но вы чем-то был заняты. Кстати, вы говорите по-русски с акцентом.

— Я вырос в Париже. Так чем обязан визитом?

— Я могу говорить по-французски, если вам удобно, — она улыбнулась. — Правда, он у меня тоже с акцентом.

— Вы на мой вопрос не ответили.

— У меня две причины для визита. Первая — я приехала за извинениями. Вторая — я привезла вам счет. — Она открыла сумочку, вытащила оттуда листок бумаги и положила мне на стол. — За фонарь, ремонт стены и замену двери.

— Мне кажется, что вы сильно обознались, — я вежливо улыбнулся. — Но извинения примите, на всякий случай.

— Хорошо, принимаю. А что по поводу счета?

— Я же сказал, что вы обознались. Понятия не имею, что случилось с вашим фонарем. И даже не знаю, с каким именно. Зачем вы здесь?

— Павел… или вам привычней Поль?

— Как вам удобней.

— Тогда пусть будет Павел. Мне просто интересно знать, зачем вы увезли тогда беднягу Милланда? Он хороший клиент и оставляет хорошие чаевые девочкам. Я знаю, что с ним ничего не случилось, — она махнула рукой, — но мне просто интересно.

— Если бы я мог ответить на ваш вопрос, то сделал бы это с радостью. Но увы, никак не могу. Кто такой «бедняга Милланд»?

— Павел, ну оставьте, я вас прекрасно видела, и ваши фразы на итальянском прозвучали наигранно.

— Мадемуазель Диана, я боюсь, что слишком занят для игры в слова. Что вам здесь нужно? Можете сказать прямо? Или попрошу вас оставить мой офис и вернуться к управлению борделем. Девочки уже заждались свою мамасан, я уверен.

— Хорошо. У нас с вами есть общий знакомый, Богуславский Иван Аркадьевич. Он сегодня был в «Шанхайской лилии» и видел вас.

— Богуславский? — я сделал вид, что задумался. — Не припоминаю, простите.

Богуславского я знаю, и знаю очень хорошо. Как и он меня. Потому что именно Иван Аркадьевич Богуславский, вежливый и мягкий человек с лицом детского доктора, фактически обучил меня искусству взлома, и мы трижды ходили с ним на дело вместе. Особенно силен он был в отношениях с сигнализацией и прочей электрикой, я даже думаю, что в нем пропал гениальный изобретатель, должный прославить себя созданием невероятного. А до того он был еще и приятелем моего папаши, давно уже покойного, покончившего с собой во время ареста.

Может быть, эта Диана и не врет. Но и на веру принимать я ничего не собираюсь. Для… определенных кругов общества, так их назовем, не секрет, что я работал с Богуславским. Они могут не знать наших дел, но то, что мы их проворачивали вместе, является для всех непреложным фактом.

— Он следит за вашей судьбой, Павел, — продолжала болтать она, снова перейдя на русский, может и к лучшему, потому что русский тут вроде китайского и понять наш разговор никто не сможет. — Знает, что вы завязали с прошлым около года назад, знает, чем вы занимаетесь, желает вам успехов. Вы для него некто вроде любимого ученика.

Богуславский взламывал сейфы всю жизнь, как мне кажется. И должен был навзламывать достаточно для того, чтобы уйти на покой. Открыть свой собственный клуб или нечто подобное, после чего наслаждаться жизнью.

— Мадемуазель Диана, простите, к чему вы мне все это рассказываете? — я изобразил утомленный вздох. — Время — деньги, а вы тратите и свое время, и мое. Причем напрасно, как мне видится.

— Хорошо. — Она вдруг отказалась от тона светской беседы и посерьезнела. — Что бы вы не продавали мистеру Ву, он вас обманет.

Изображать идиота в этой ситуации нет смысла, она меня видела в клубе и наблюдала за встречей с Ву.

— Почему вы так думаете?

— Мистер Ву владеет двумя третями клуба, треть принадлежит мне.

— Борделя? — уточнил я, не удержавшись от подколки.

— Борделя, — согласилась она. — Но «Шанхайская лилия» не только бордель, это еще и подпольное казино, и клуб, и ресторан. Но сейчас мистер Ву начал злоупотреблять своим положением. Чем ставит под удар мои интересы.

— В смысле?

— Мистер Ву тоже не до конца самостоятелен. Если в Чайнатауне его позиции несокрушимы как скала, то в американском секторе, пусть даже и на самой окраине, он не настолько силен, чтобы обеспечить защиту бизнесу. Поэтому он, как и я, платит ирландцам Падди Галлахера. Слышали о таком?

О Галлахере слышали все, кто хотя бы читает газеты. Потому что Падди фактически возглавляет ирландскую преступность в Новом Каире. Герой Великой войны, он успел посидеть в американской тюрьме за ограбление, потом подняться на высокую позицию в нью-йоркской банде «Пять Углов», а когда та начала терять позиции в войне с итальянцами, перебрался со своими людьми сюда, где и объединил часть местных банд своих соотечественников, как приехавших из Америки, так и перебравшихся сюда из Ирландии и Ольстера. И еще Падди точно связан с фениями. Оружие, которое продает Рауль, уходит тоже к людям Падди, одной из банд, которые существуют под его контролем. Кстати, там всем заправляет «Боксер» О’Хара, тот самый, с которым встречается Нив, подружка Сюзет. Клуб «Грин Корк».

— Я читаю газеты, — сдержанно улыбнулся я.

— А еще мистер Ву ввозит в Новый Каир фальшивые деньги, которые печатаются где-то в Китае. Он сбывает их через Чайнатаун, мелкие лавки и прачечные, но объем сбыта недостаточен.

— Вы в настолько близких отношениях, что он делится с вами своими проблемами?

— Нет. Но Иван Аркадьевич был настолько любезен, что дал мне возможность слушать, о чем говорят в некоторых местах клуба. В том числе и в личном кабинете мистера Ву.

— Даже так?

— Уже интересней, верно? — Диана улыбнулась. — Поэтому жалобы мистера Ву на жизнь иногда до меня доходят. И я говорю на китайском, так чтовсе понимаю. Мне нужно защищать свои интересы, — пояснила она, — которые мистер Ву начинает ставить под угрозу.

— Чем?

— Он хочет начать распространять фальшивые деньги через наш клуб. Для него это всего лишь одна из многочисленных машинок для производства денег, а для меня единственный источник средств к существованию, — она глубоко вздохнула, декольте раздвинулось и снова вернулось в исходную позицию. — Я не хочу, чтобы он ее сломал.

— А как на это отреагируют люди Падди?

— Думаю, что возьмут «виг» с новых прибылей и останутся довольны. Я окажусь единственной жертвой, — она снова вздохнула, причем, как мне показалось, исключительно для меня, дав возможность понаблюдать за движением округлостей в вырезе. — Но я не сказала самого главного, с чем пришла.

— И?

— Он и с вами рассчитается фальшивками. Они очень качественно сделаны, обнаружить, не зная особенностей, трудно. И покупает он не для себя. Он возьмет деньги у Падди Галлахера, оставит их себе, с вами рассчитается… вы поняли чем. И дальше вы или попадетесь властям с фальшивыми деньгами на руках, или вам придется искать способ еще и их продать за половину цены. И какой тогда будет прибыльность вашей операции?

— И в чем причина такой заботливости?

— Я хочу сохранить клуб.

— Бордель?

— Да, и бордель тоже. — Она все же чуть разозлилась. — Он приносит хороший доход, у нас никогда не бывает никаких значительных проблем, и я не хочу, чтобы федеральные агенты разнесли его в щепки из-за махинаций Ву.

— Вам надо дать мне что-то еще, — я уставился ей в глаза. — Кроме слов.

— Задрать юбки и нагнуться я не могу, здесь стекла кругом, — разозлилась Диана. — И у вас девушка, она этого не поймет.

— Я о другом, — сказал я успокаивающим тоном. — Мне нужно знать, что это именно так, а не просто слова, сказанные вами по поручению мистера Ву.

Я полагал, что она задумается, но Диана сразу сказала:

— У вас есть лишний час?

— Я могу выкроить, если пойму, что это необходимо.

— Тогда выкройте его прямо сейчас и езжайте за мной, это недалеко.

— Куда?

— Скорее «к кому». Мы поговорим с Иваном Аркадьевичем. Надеюсь, ему вы доверяете?

Я встал из-за стола, выдвинул верхний ящик и достал кобуру, натянув ее на себя, после чего надел пиджак и нахлобучил кепку.

— Поехали.

Не знаю, что за игру она ведет на самом деле, но если Ву собирается рассчитаться с нами фальшивыми деньгами, это заслуживает проверки, по крайней мере. И да, Богуславскому я доверяю.

— Мэри, я буду примерно через час, — сказал я секретарше и пошел следом за Дианой к выходу.

У ворот «дилершипа» ее ожидал длинный «роудмастер» с водителем за рулем. Не китайцем.

— Вы не покупали у нас «крайслер», верно, мадемуазель Диана?

— Диана Донатовна, — поправила она меня. — Если вы мне поможете, то я не только куплю «крайслер», но еще и в задницу вас поцелую.

— Гм… — поперхнулся я при такой смене тона.

— Не изображайте из себя воплощенную скромность, я управляю борделем уже много лет, — она усмехнулась. — Не воскресной школой.

— Который клуб?

— Он самый. — Она открыла заднюю дверь и сказала водителю по-русски: — Саша, подожди вторую машину, и поедем в «Орлеан». Езжайте за нами, — добавила она уже для меня.

***

— Поль! — Богуславский поднялся из-за стола, раскинув руки для объятий. — Очень рад тебя видеть.

— Взаимно, Иван Аркадьевич. — Мы обнялись.

Богуславскому я доверял полностью, как я уже сказал, и хорошо, что в этом Диана не соврала, а привезла меня именно к нему. Он вежливо отодвинул стул для нее, предложил присесть мне, жестом подозвал гарсона.

«Орлеан» хоть и был небольшим рестораном, но считался очень хорошим даже для французского сектора. Зал с дюжиной круглых столиков, белые стены, темное дерево местами. Обеденное время уже закончилось, так что сейчас тут было пустовато, лишь в дальнем от нас углу сидела компания из двух дам и мужчины, о чем-то негромко болтавших.

— Здесь хорошее меню, — сказал Богуславский после того, как официант выложил их перед нами.

— Я уже поел, так что ограничусь кофе.

— Может быть, что-нибудь легкое? Прекрасные салаты.

Не удержавшись, я полистал меню и заказал себе салат из маринованного в уксусе кус-куса с листьями латука, томатами и цыплячьей грудкой. Уже местный вариант, смесь Франции и Египта. Ну и от сухого красного не отказался, которое гарсон разлил по бокалам, объявив его «домашним вином».

— Давно не виделись, за встречу, — Богуславский поднял свой бокал, мы чокнулись. — Рад был знать, что у тебя все хорошо, и ты отошел от старых дел, — продолжил он, пригубив вина. — Поэтому удивлен, что ты опять во что-то влез.

— Иван Аркадьевич, иногда просто нужно закрывать старые дела, чем я сейчас и занимаюсь.

— А зачем вы того актера со стрельбой увезли?

— Сделали доброе дело. И для него тоже, — не стал я пускаться в подробности.

— Ладно, бог с ним, — он усмехнулся. — Но Ву-то вам зачем?

Он не слишком изменился с тех пор, как я видел его в последний раз. Все то же мягкое интеллигентное лицо, ни за что не подумаешь, что оно принадлежит карьерному преступнику, очки без оправы, скромный, но дорогой костюм.

— У нас остался товар, который неплохо было бы продать.

— Китайские бонды, верно? — уточнил он. — Я слышал разговор.

— Да, бонды.

— Горячий товар, — Богуславский вздохнул. — За ними тянется след. Если Ву вас обманет, а он обманет, то вы ничего не сможете поделать. Это Сингер решил говорить с Ву?

— Его свели.

— И сделали большую ошибку. Ву честен только с теми, кого боится. Но если он обманет вас, то Падди Галлахер просто возьмет с него свой процент, не больше. Отстаивать ваши интересы ему незачем, Ву приносит ирландцам много денег.

— Спасибо за предупреждение, Иван Аркадьевич, — кивнул я. — Мы не будем работать с Ву.

Понятно, что встреча не для того, чтобы предупредить меня, им нужно что-то еще, но пусть скажут сами.

— Мистер Ву стал проблемой для клуба, — не стал тянуть Богуславский. — Он использует его как инструмент для другой деятельности, которая может привести к его закрытию и конфискации.

— У вас есть интерес в клубе?

— Есть. Половина тех денег, что вложила в него Диана Донатовна, мои.

Я посмотрел на Диану, та коротко кивнула.

— Я отошел от старых дел… в основном, — добавил он. — Клуб сейчас основной источник моего дохода. Довольно неплохой источник, позволю себе заметить, у меня обеспеченная старость. И мне не хочется, чтобы Ву превратил этот надежный и чистый, как слеза иерусалимская, источник, в выгребную яму.

— Иван Аркадьевич, что конкретно вы хотите от меня? Вы же знаете, что я ушел в легальный бизнес.

— Не совсем, позволю себе заметить, — он усмехнулся. — Продавать горячие бонды не совсем легально, как мне кажется.

— Не выбрасывать же их? Они у нас давно.

— Откуда они вообще у вас? Я же точно знаю, кто грабил «Первый Каирский». Все знают. И это точно не вы.

— Мы их нашли, — не стал я пускаться в подробности. — Причем совершенно случайно. Сколько всего бондов ушло?

— На полтора миллиона.

— А у нас триста тысяч. Одна сумка, если проще. Мы наткнулись на машину людей Шихана после их перестрелки с полицией. Там было два трупа и сумка с бондами.

— Сказал бы, что вам повезло, но учитывая обстоятельства, не могу испытывать в этом уверенности. Поль, давай так: я сам найду вам покупателя на эти бонды. По хорошей цене. Надежного покупателя, который не обманет и не попытается расплатиться фальшивками. А ты поможешь нам.

Ну вот, теперь мы подошли ближе к теме разговора.

— Что вы хотите сделать и чем я могу помочь?

Это не следует считать согласием, но я выслушаю. В любом случае я многим обязан Богуславскому, я и сам об этом знаю и никогда не отрицал. И еще я знаю, что если даже откажу, содержание разговора не уйдет за пределы этих стен.

— Ву занимается фальшивыми деньгами. Они печатают их где-то в Китае на промышленной основе. Доллары и фунты. Подделка такого высокого качества, что банковские кассиры могут ее обнаружить, только если занимаются каждой купюрой отдельно. Смотри, — он полез в бумажник и достал две десятифунтовые банкноты. — Даже номера не повторяются, у них настоящая фабрика где-то. Есть три самых заметных отличия… вот, — он ткнул колпачком авторучки в номер. — Номер расположен чуть ближе, чем надо, к строчке «Банк Англии», сравни, — он положил банкноты рядом. — Деньги печатаются с матриц, но номер пробивается отдельно, поэтому не совсем совпадает.

— Да, вижу, — кивнул я. — Не совсем посередине.

— Дальше глаза королевы Виктории, в них меньше линий. — Он вытащил из кармана пиджака лупу и протянул мне. — Без увеличения не разглядишь, но заметно. И третье основное отличие — вот этот завиток рамки портрета королевы. В настоящей банкноте он попадает между четвертой и пятой линией, а в фальшивой совпадает с пятой.

— Да, вижу. Но качество… — я помял обе банкноты в пальцах, затем посмотрел на свет, — качество впечатляет.

— Именно. — Богуславский взял деньги и увеличительное стекло обратно. — С долларами примерно та же картина. Доллары только двадцатки, фунты в пять и десять номиналом. Я думаю, это только моя теория, что Падди запускает фунты через «Армию» в оборот в Британии или Ольстере. Это одновременно и диверсия, и доход, так что для них беспроигрышная ситуация. Меня это не так уж и волновало бы, не буду лгать, но теперь он сливает фальшивки через клуб. А вот это уже волнует, причем очень сильно.

— Я догадываюсь.

— Ву надо остановить.

— Иван Аркадьевич, вы прекрасно знаете способы «останавливать» таких, как Ву. И даже к кому обращаться и сколько это стоит. Если Ву платит Падди, а тот примкнул к «новому аутфиту», то проще обратиться к сицилийцами Антенуччи или корсиканцам Психа Леандру или там Жувана Лерии. И они его обязательно остановят, превратив в решето или взорвав.

— А рэкет с фальшивками возглавит кто-то другой.

— Тогда что? Сдайте его федеральным агентам. За фальшивомонетничество дают огромные сроки, а если они накроют всю операцию…

— То закроют и конфискуют клуб. Потому что он в американском секторе, — закончил он за меня. — Они начнут с клуба. При этом во всем остальном могут выстрелить вхолостую.

— Иван Аркадьевич, при всем моем уважении… но я не понимаю, что вы от меня хотите, — заявил я. — Я говорю честно. Скажу больше, никакого лишнего риска я на себя не возьму. Не продадим бонды — и черт с ними. У меня хороший бизнес, и лезть снова в прошлое я не хочу и не буду. Категорически. Безопасность финансовой системы Британии и Америки меня тоже мало волнует.

— Там надо будет вскрыть сейф. Сам я сделать этого не могу, в это время я должен находиться в клубе, так, чтобы меня все видели. Потому что люди знают, что я бомбил сейфы всю жизнь, — он словно не заметил моего ответа.

Поэтому я решил его повторить:

— Я за это не возьмусь. В качестве дружеской услуги могу предложить хорошую скидку на «плимут» или «крайслер». Не более. Это даже не обсуждается.

— Мы хотим подставить Ву со всем его рэкетом. И выкупить его долю клуба, — заговорила молчавшая до сих пор Диана. — На треть можете претендовать вы.

— Нет, — сказал я ей отдельно. — Категорическое нет, без всяких полутонов. И да, Иван Аркадьевич, неужели трудно найти специалиста кроме меня?

— Нет никого, кому бы я настолько доверял. Слишком много ставится на карту.

— Простите, но это ставится у вас. — Я посмотрел ему в глаза. — А я не вижу причины, зачем на все это должен ставить я. Деньги меня не интересуют, насколько вы поняли. И вообще всегда считалось моветоном звать на криминал человека, который от него отошел. — Я уже вполне всерьез жалел о том, что мы вообще взялись продавать эти бонды. И так все неплохо было.

— Я просто расскажу, — все так же терпеливо заговорил он. — А дальше решай сам. Деньги из Китая приходят через Порт-Саид. Кто-то везет их сюда, не знаю, каким путем. Но затем они приезжают в Чайнатаун. Мистер Ву отдает деньги за прошлую партию и забирает новую. И держит эти деньги в подвале своего офиса, в сейфе. Часть денег он вынужден брать у ирландцев под процент в два «пункта» в неделю, а там очень большая сумма. Если деньги исчезнут, то Ву окажется должен и тем, и другим, а долг перед Падди будет расти очень быстро. Ву будет вынужден работать только на выплату процентов. И тогда ему могут предложить продать клуб. Не думаю, что он откажется.

— На деньги из его сейфа? — усмехнулся я.

— Именно на них. Лучше будет поменять их на доллары, например. Для уверенности.

— Остроумно. Но нет. Я доволен своей нынешней жизнью и совершенно не горю желанием что-то менять. Могу предложить вот что, — посетила меня одна мысль. — У меня есть контакт в ФБР. И если известно, кто возит фальшивые деньги, то федеральные агенты могут их хлопнуть.

— Это не решит проблему с Ву.

— Тогда не знаю, что еще предложить.

— Я знаю, как подобраться к сейфу безопасно, как подъехать и как уйти, — сказал Богуславский. — Я бы сам легко справился, но, как уже сказал, не могу это сделать, тогда сразу все поймут, чья это работа. А там будет порядка четырехсот тысяч долларов. Я слышал, как Ву сам это говорил.

— Иван Аркадьевич, вы загоняете меня в угол, вынуждая повторять одно и то же, а я не хочу быть с вами грубым. Нет. Я этим больше не занимаюсь.

Надо бы чувствовать возбуждение при упоминании такого куша, но не получается. Я не кривлю душой, мне действительно не интересно. Я обещал Сюзет и обещал самому себе, так что просто не хочу. Да, азарт есть, он никуда не денется, но переступить через свое обещание… нет, так делать нельзя. Я тогда себя уважать перестану.

— Пусть возьмут Ву при передаче денег за фальшивки. Где они это делают?

— Этого я не знаю. Но нам нужно выкупить клуб.

— У кого, если Ву не будет?

— Если мы не выкупим его у тех, кто останется после Ву, тот же Падди легко отберет часть китайца. За что не уплачено, то ничье. Поль, — Богуславский развел руками, — это честное предложение, треть клуба и половина тех денег, что останется после выкупа.

— Держать бордель мне тоже никогда не хотелось. Диана Донатовна справится с этим куда лучше.

— Значит, не уговорил, — вздохнул он. — Жаль. В любом случае рад тебя видеть и знать, что у тебя все хорошо.

— Я тоже рад встрече.

И ведь правда рад, совершенно искренне это сказал.

— Вот мой домашний телефон, — Богуславский протянул мне карточку. — Звони в любое время.

***

На обратном пути из «Орлеана» позвонил Сингеру, убедился в том, что он на месте, и сказал, что сейчас заеду, поговорить надо. И через десять минут был уже у него, а если точнее, то в баре.

— «Чаррингтон»? — спросил Джимми, увидев меня.

— Целую пинту!

— Пять пенсов.

— А скидка?

— Ты на скидку тут еще не напил. Так что пять.

— Жадность, Джимми, жадность тебя погубит.

— Меня погубят клиенты, выпрашивающие скидку. Босс сейчас будет.

Босс, то есть Сингер, появился почти сразу. Задержался на секунду у стойки, где Джимми налил ему бурбона, подсел ко мне.

— Что за срочность?

— Чинк хочет втюхать нам липовые деньги.

— Это не так просто.

— С этими просто. Он сидит на канале такой липы, сделано все в Китае на настоящей фабрике, почти не отличить от настоящих. Это кидок, короче. Он возьмет деньги у Падди Галлахера, а нам сольет фальшак.

— Откуда ты знаешь?

— Помнишь «Артиста»? — я назвал Богуславского по кличке.

— Конечно.

— Он со мной встретился и рассказал. У него интерес в клубе, и Ву ему мешает.

— «Артист» просто так языком не треплет, — кивнул Сингер. — Тогда и звонить не будем, ищем другой канал. Надо попробовать выйти на самого Галлахера. У меня в ту сторону не очень много дорог. — Он задумался. — Рауль не поможет? У него же есть отношения. И в задницу этого чинка.

— Надо спросить.

— Тогда ты и спроси, это твой друг.

— Обязательно. Меня только одна вещь беспокоит… Гусь Шихан тоже ирландец. И кто-то им помогал здесь, в городе. Как бы не вышло так, что мы просто вскроемся и они узнают, кто завалил двух его людей и взял бумаги.

— Проклятье! — Сингер задумался. — Тогда мы уже вскрылись, ты понимаешь? Мое имя уйдет Падди сразу, уже ушло. Нужно иметь версию о том, кто пытается сдать через меня.

— Копперы, — я усмехнулся. — Подобрали с перестрелки и теперь тихо хотят сбыть. Все знают, что у тебя там полно контактов. Заодно Ву испугается своей идеи с фальшивками.

— Да, это вариант, — кивнул он. — Но надо быть осторожным. Носи с собой большую пушку.

— Я всегда тяжелый.

— Тогда носи две или больше. Бумаги пока лучше просто придержать и никуда с ними больше не лезть. Уже слишком горячо.

Только этого сейчас и не хватает. Мне чуть проще, чем Сингеру, я там не назывался, но все равно опять следует быть настороже. После года спокойной жизни снова начинается буря дерьма. Может и мимо пронесет, а может и нет. Надо будет Сюзет предупредить аккуратно, пусть тоже чуть осторожней себя ведет.

От Сингера поехал обратно в офис. Постоявший на самом солнце «додж» раскалился, пришлось открывать и боковые стекла, и лобовое поднимать, и крышку вентиляции, но все равно внутрь задувало горячий воздух, который совсем не освежал. Вот печки для машин придумали давно, так почему до сих пор нет каких-нибудь охладителей? Делают же домашние холодильники, ну и вот как-то так же, взять и соорудить машинку, которая пропускает воздух через себя и выпускает холодным. Очень была бы кстати в этих краях.

Так, что за опасности возможны? Насчет Гуся Шихана мы поздно подумали, это плохо. «Йегги», грабители банков, редко когда работают с «аутфитами», тем совершенно не нужен тот жар, что они приносят, все верно. Но тут есть одна тонкость: кто-то навел чисто американскую банду «йеггов» на «Первый Каирский», они ведь грабили не наугад. И кто-то подготовил «йеггам» базу в Новом Каире, купил машины, например, оружие.

Сам Падди Галлахер когда-то успел побыть грабителем. Основной состав банды грабителей — ирландцы. И вот в этом месте главное правило, гласящее, что «умники и грабители вместе не ходят», могло дать сбой. Сумма, взятая со скачка на банк даже после утраты той самой сумки с бумагами, что досталась нам, все равно огромна, поэтому Падди вполне мог претендовать на долю в ней, а ради такого можно правилами немного и пренебречь. А на покупку бондов выйти с какой-то своей целью. Например для того, чтобы узнать, кто завалил людей Шихана. Да и бонды все равно лишними не будут.

Да, у Сингера возникает проблема, а следом и у меня. Не самая пока еще опасная, мы не засветились как владельцы товара, и даже если кто-то раскопает мою репутацию, то узнает, что грабить грабителей со стрельбой и трупами — совсем не мой стиль. Для людей из преступного мира это говорит о многом, специализацию люди редко меняют. Ну и на самом деле все вышло случайно, мы на них просто напоролись, а они решили вступить в бой с полицией. И вот пусть полиция так и остается продавцом. Но эту историю надо будет чем-то подкрепить. Если я угадал правильно, люди Падди этого дела не оставят, а попытаются разузнать больше. И в таком случае Галлахер считает эти бонды и без того своими, а теперь кто-то украл его собственность, да еще и предлагает ее выкупить. М-да, так себе ситуация.

Интересно, Гусь Шихан с оставшимися людьми уже выехал отсюда? Тоже вопрос. Лучше бы выехал, а то могут и опознать. Да, там была стрельба, начавшаяся почти сразу, плюс машина Специального дивизиона полиции, шляпы и все такое, но полностью рассчитывать на это не стоит.

Хм… Падди Галлахер и фальшивые фунты, которые уходят в Британию… А есть еще вице-губернатор Бриггс, который должен тут блюсти интересы короны. Который способен заставить полицию и прочие службы Его Величества шевелить задницами со скоростью шмелиного крыла в полете. То есть не он, а его кресло. И тогда у Падди возникнет столько проблем, что он и думать забудет про нас, это с гарантией. Может быть, я не туда смотрю, а нужно подумать об Аллистере Бриггсе? И все же надо пока найти специального агента Маркама… не помешает. Хотя бы разузнать о его карьере.

Лорд Бриггс… как же дать ему знать? Не в «Оазис» же ехать в гости. Последить за Моник Франсуа? Не уверен, что это быстро принесет плоды, а у меня нет столько времени, чтобы самому вести слежку. Анонимное письмо? Вице-губернатор бездельник, он может его просто не прочитать вообще, никаких гарантий.

Доктор Бромли? А что доктор Бромли? Не знаю. Но они дружны, так что это как-то можно использовать, только как именно? Хм… уговорить доктора выманить своего приятеля в клинику и там встретиться? Театрально, но как вариант оставим, хоть мне эта идея и не нравится.

Итак, еще раз, вся цепочка: Падди покупает фальшивые деньги у Ву и сливает их фениям. Ву берет деньги у Падди под пункты и платит китайским поставщикам. Деньги он хранит в сейфе в своем офисе. Когда именно деньги там появляются, знают Богуславский и Диана, потому что они подслушивают Ву. Теперь попробуем создать несколько проблем в разных точках: британская полиция и секретные службы узнают, что Падди везет фальшивки в Британию. Это страшное преступление, и они начинают его расследовать. Это раз.

Падди живет в американском секторе, где может работать местная полиция, но она продажна и оттуда течет любая информация, так что бритты будут вынуждены привлекать Скотланд-Ярд, например, а у тех есть полномочия работать лишь в своем секторе, центре Нового Каира и Маленькой Ирландии. Тогда они вынуждены будут пойти на сотрудничество с ФБР, привет, специальный агент Маркам.

Чайнатаун, несмотря на сплошь китайское население, статуса сеттльмента не получил. Это зона общей ответственности, туда, в силу статуса района, может лезть кто угодно. И бритты, и американцы. И где-то там возникает груз фальшивых денег и там же мистер Ву копит деньги настоящие для оплаты прошлой партии. Да, кстати, и туда же приходит груз героина из нового канала, только без мистера Ву, как я понимаю. Что это дает? Не знаю.

И вот представим, что деньги мистера Ву исчезли. Он должен Падди, он должен поставщикам. Положение у него вроде как у ужа на сковородке, а Падди… что тогда Падди Галлахер? Падди будет искать свой собственный подход к тем, кто привозит фальшивки. И тогда возникает угроза того, что его прихватят без штанов. При этом Ву становится не нужен и его, скорей всего… тут все понятно. Или те, или другие.

Проблемы с полицией — это одно, Падди умеет с ними справляться, но вот проблемы с ФБР и Скотланд-Ярдом одновременно — это намного хуже. Они придавят его так, что только сок брызнет. И при этом Падди принесет жару «новому аутфиту», то есть там тоже возникнет конфликт. Новый Синдикат как-то отреагирует, проблем у ирландца прибавится. Синдикат даже может решить, что будет лучше, если Падди сменит кто-то другой, не сидящий в бизнесе с фальшивыми деньгами по уши. Позволить же себе отказаться от ирландских банд в начале войны с сицилийцами и корсиканцами они не могут.

И тогда главный вопрос: насколько на фоне всей этой кучи дерьма будет заметна наша маленькая проблема? Она потеряется и забудется навсегда. И если действовать как умный боксер, то есть на опережение, то не придется потом ходить, оглядываясь через плечо каждую секунду.

Я посмотрел на часы. Интересно, во сколько обычно бывает дома Богуславский? И во сколько заканчивает работу в клинике милейший доктор Бромли? И заодно уж неплохо бы узнать, где искать специального агента Маркама. Пора начинать свою игру, не дожидаясь, пока за тебя ее сыграют обстоятельства.

И еще надо убедить Сюзет в том, что я все делаю правильно. Это будет сложней всего, подозреваю.

9

Вместо офиса я сначала заехал в оружейный и купил дробовик. Мне повезло, ствол не требовалось обрезать, потому что в продаже нашелся «riot gun», то есть укороченная модель с шестизарядным магазином. Прикупив к нему пять коробок патронов с картечью, я снарядил М12, военную версию «Винчестера модель 12», загнал один патрон в ствол и поставил на предохранитель, после чего уложил все в багажник «доджа», вспомнив в очередной раз про костюм в пакете, но решил, что сдам тот в чистку завтра. И уже потом вернулся на работу. Убедившись, что там ничего срочного не случилось, я подписал несколько бумаг для Мэри и направился к Иану в гараж.

Там мы присели за чашкой чаю у него в конторке, где я рассказал ему о том, что Ву мы ничего продавать не будем, и объяснил причину. А заодно расписал, что может нам теперь грозить.

— Сраный чинк и сраные мики, — заключил Иан. — Никогда нельзя связываться ни с теми, ни с другими. Я бы сейчас спрятал эти бумаги подальше и ждал бы еще год. Мы не доедаем последний кусок хлеба, так что в задницу сраный риск.

— Согласен. Так и сделаем. Теперь слушай, что мне тут посоветовали… — и я рассказал Иану про деньги Ву и его сейф.

Тот внимательно выслушал и глубоко задумался. И лишь допив чай, Иан сказал:

— Не хочется лезть в дерьмо, если честно. Но если не лезть, то потом дерьма может прибавиться, и придется в нем просто плавать или тонуть. Если Падди в доле с Шиханом, то у нас уже проблемы. И насрать на то, что им скажет Сингер. Они могут ему поверить, а могут и не поверить.

— Сингера военным артистом^[34] тут не считают, он посредник и торгует информацией. Заподозрить его в том, что он участвовал в той стрельбе, очень сложно. Да он и не участвовал, у него алиби, он тогда в баре сидел, специально же так рассчитали.

— Зато из него можно вытрясти имя того, для кого он посредничает. Я бы на его месте на пару недель уехал на сраные минеральные воды, полечиться. Или еще куда-нибудь.

Это мысль, да, надо бы ее Сингеру подкинуть. Пока он единственная цепочка ко мне. Да и ему меньше риска. Я просто снял трубку с телефона Иана и набрал номер «Сокровищ фараонов», но Сингер не ответил. Перезвонил в бар Джимми, и тот сказал, что босс куда-то уехал, будет только завтра с утра. Подозреваю, что повез прятать свои бумаги, чтобы точно их никто рядом с ним не нашел. А может, и нет, у Сингера своих дел много, о каких я даже не слышал никогда. Затем позвонил Богуславскому, не очень надеясь застать его дома, но он ответил уже после третьего гудка.

— Иван Аркадьевич, мне хотелось бы поговорить.

— Приезжай в гости, нет ничего проще.

— Диктуйте адрес. — Я вытащил из карандашницы на столе карандаш и взял из стопки бланк заказа, перевернув его обратной стороной.

— Это в конце Двадцать Шестой, повернешь направо у полицейского участка. И второй поворот налево, на Рю Кальм, дом справа, четырнадцатый номер.

— Хорошо. Около девяти вечера не помешаю?

— Поль, в любое время. И я все равно никуда не собирался.

Когда я отложил трубку, Иан спросил:

— Это на каком языке ты болтал?

— На китайском, разве не слышал?

— Китайский я слышал, они там как мелкие шавки гавкают, — не поверил он. — На польском? Только не шипел.

Забавно, но Иан никогда не интересовался моим происхождением, а я хоть и не делал из этого секрета, но не случилось оказии ему об этом рассказать. Поэтому я ответил:

— А вот не скажу. Сиди и теряйся в догадках.

— Да мне насрать, — отмахнулся он. — Хоть на… — он чуть задумался, — хоть и на китайском. Ты знаешь китайский, кстати?

— Нет, ни слова. Только «здрасти» и могу сказать.

— И как будет «здрасти»?

— Нихао.

— А «сдохни, ублюдок Ву»?

— Этого уже не знаю.

— Кстати, ты этого не любишь, но если мы кого-нибудь завалим, то все спишется на войну Синдиката и местных аутфитов. Ты не думал об этом?

— Думал, — ответил я совершенно честно. — Ву хочет нас подставить, а Падди так и вовсе в расход пустить, так что думал. Но если израсходовать Ву, то это нам не поможет, а до Падди дотянуться сложно. У них война, так что он осторожен. И я понятия не имею, где его искать. И он не один знает о Сингере, так что тоже не поможет. Лучше стравить их друг с другом. Год назад это помогло.

— И про год назад, — Иан усмехнулся. — А ты вообще веришь в то, что сраные чинки сами начали клепать такие качественные деньги? Кто лучше всех умеет делать вещи, а?

— Думаешь?

— Германия опекает Китай с его войной как нянька младенца, сам знаешь.

Что-то в этом есть, да, что-то в этом есть. Но не знаю, что это нам дает, вот в чем проблема. Хотя абвер вполне может быть и в этом замешан. Он может быть замешан во всем, что происходит в Чайнатуане. Краус умер, но свято место пусто не бывает. Кто-то его на этом посту уже сменил. Однако и без немцев там могли обойтись, потому что в оттисках банкнот есть маленькие ошибки, германцы такого бы не допустили.

Ладно, для начала выслушаю Богуславского. Потом буду искать выходы на лорда Бриггса и специального агента Маркама. А затем попробую из этого всего собрать пасьянс. Всю схему знаю только я, и пусть пока так все и остается. С каких пор надо начинать оборачиваться через плечо? Лично мне, думаю, с завтрашнего дня, здесь, у дилершипа. А где я живу, не знает вообще никто кроме Рауля. Черт, еще та самая Нив знает, но не думаю, что ее знания как-то дойдут до Падди Галлахера, пусть О’Хара и подъезжал к моему дому. Ни Нив, ни он понятия не имеют, кто я такой.

Стоп… Сюзет могла рассказать Нив, чем я занимаюсь, Нив могла рассказать, как замечательно устроилась ее подруга «Боксеру» О’Харе, а тот работает на Падди. И если они узнают, что я торгую машинами здесь, то… черт, это плохо. Это очень здорово плохо. И если это хоть как-то коснется Сюзет… вот тут я даже готов поступиться принципами. Пока единственным человеком, кто может раскрыть, где мы живем, является О’Хара.

Правда, мы ведь могли и не угадать с мотивами Падди Галлахера, и вполне может быть, что он просто хочет купить бонды, чтобы сшибить немного лишних денег. И тогда все мои умствования ни о чем.

***

Рю Кальм оказалась действительно тихой улочкой, утопающей в зелени и застроенной однотипными небольшими особнячками, к каждому из которых прилагался маленький сад. Такой приятный район для состоятельных людей, которым все же до миллионеров далеко. У домов приличные машины, все больше французские, и у дома номер четырнадцать, в котором жил Богуславский, под навесом стоял новый «пежо», такой же, на котором я поездил с год назад, только блекло-салатового цвета. Тут все стараются покупать исключительно светлые машины.

В саду росли две магнолии и розовые кусты, настолько ухоженные, что я задумался, Богуславский ли на старости лет находит отдохновение в возне в саду, или все же садовник его навещает?

Звонок на двери откликнулся мелодичным колокольчиком, почти сразу за дверью послышались шаги.

— Проходи, Поль. — Богуславский был одет по-домашнему, в рубашку «апаш» белого цвета и легкие брюки на подтяжках. — Пошли на задний двор, там сейчас тень.

Он провел меня через дом, небольшой, но со вкусом обставленный дорогой мебелью и с хорошей живописью на стенах, а затем мы оказались на заднем дворе на террасе, увитой декоративным виноградом. Там же стоял круглый стол с деревянной столешницей на гнутых кованых ножках и такие же кованые стулья, с полосатыми подушками, привязанными к сиденьям и спинкам.

— Присаживайся. Сейчас принесу холодную сангрию, как раз к твоему приходу сделал.

Хозяин ушел обратно в дом, а я огляделся. Задний дворик совсем небольшой, огорожен высокой оштукатуренной стеной. Тут сада почти нет, лишь несколько кустов, а так просто аккуратно постриженный газон. Пожалуй, Богуславский садоводством все же не увлекся, магнолии и розы с той стороны исключительно для украшения фасада.

Иван Аркадьевич вернулся, поставив на стол запотевший кувшин с кусочками фруктов, плавающими в красном, и пару бокалов.

— Итальянский «лимончелло», красное французское вино, лимон, земляника и минеральная вода, — прокомментировал он. — Угощайся, тебе понравится.

— Спасибо, — я подставил бокал.

— Для такой жары лучший напиток, — добавил он, наливая и себе. — О чем ты хотел поговорить?

Странно, но, несмотря на биографию, Богуславский вообще не нахватался криминального жаргона, так что не только внешность могла ввести в заблуждение несведущего человека.

— У меня несколько вопросов. — Я отпил из бокала, посмаковал, потом совершенно искренне заявил: — Очень вкусно.

— Спасибо.

— Кто мог быть в доле с Шиханом при ограблении «Первого Каирского»?

— Или Галлахер, или кто-то из его людей. Но без благословения Галлахера это бы не состоялось. Не стану утверждать, но поставил бы именно на это. «Йегги» приехали сюда на готовое. Не подумай, что я пытаюсь склонить тебя к участию в деле.

— Боюсь, что вы правы.

Он чуть задумался, затем спросил:

— Ты думаешь, что Галлахер хочет выйти на тех, у кого исчезнувшие бонды?

— Невероятным не выглядит, верно?

— Верно, — медленно кивнул он. — Об этом я не подумал.

— Что Галлахер вообще из себя представляет?

Богуславский подумал, затем сказал:

— Он вспыльчивый и сильно пьет, как я слышал. Говорят, что застрелил кого-то из своих за то, что тот пнул кошку. Всегда сначала пытается договариваться, но если не получается, то легко начинает войну. Он не такой мясник, как Антенуччи или Псих Леандру, не злопамятен, но крови не боится. И у ирландцев не такая жесткая иерархия, как у сицилийцев. С тех пор как их вытеснили из некоторых рэкетов, Галлахер ищет новые источники дохода. Это, наверное, и можно считать основным.

— В Чайнатауне вела свои дела германская разведка.

— Читал в газетах в прошлом году что-то про это, но сам ничего не слышал.

— Кто вообще главный в Чайнатауне? Мистер Ву или кто-то другой?

— Их несколько, насколько я понимаю, но все эти китайские дела темны и непонятны. Ву один из них. У китайцев есть свои банды на родине и здесь они делятся по тому, откуда кто приехал. Есть гонконгская банда, ее возглавляет Ву, есть шанхайская и есть банда из Макао, про этих я точно знаю. Но есть и другие, уверен.

— Кто начал возить героин сюда?

— Могу только предположить, что банда из Макао. Но это именно предположение.

— Новый Синдикат начал отстрел продавцов героина, работающих на сицилийцев и, думаю, заодно и корсиканцев. И слышал, что они сами намерены брать товар в Чайнатауне.

Богуславский отпил сангрии, промокнул губы салфеткой, посмотрел куда-то поверх стены в задумчивости. Затем сказал:

— Банда из Макао враждует с Ву. Мы слышали разговоры. Главным там считают некоего Старого Ма. Он контролирует импорт всякой всячины из Азии. Так что если он возит героин, то через свой товар.

— Что по поводу сейфа?

— Все же решился?

— Думаю. Доля в клубе мне не нужна, и даже деньги. Но мне хотелось бы столкнуть Ву с Падди. Если тот потеряет деньги, то у них начнутся проблемы между собой.

Остальное, про британцев и американских федералов, Богуславского уже не касается. Со всем моим уважением.

— Сейф «Шваб», шестифутовый, модель тридцать пятого года. Знаком с таким?

— С прежней моделью знаком.

— Замок почти такой же, но они добавили тягу блокировки. Если сбросить штангу, как на прошлой модели, сверху падает болт и заклинивает замок. Его можно подцепить сверху, но надо делать второе отверстие, можно узкое. А дальше просто крючком. Крючок и схема у меня есть.

— Откуда вы знаете модель?

— Покупали два сейфа сразу, за счет клуба. Один стоит у нас, второй увезли к Ву в офис.

— А охрана?

— Охраны много когда мистер Ву в офисе. Но когда он уезжает, охрана едет с ним.

— Сколько остается?

— Двое.

— Двое тоже немало.

— Телефонная линия идет к дому от столба, ее легко перерезать. Все охранники на первом этаже. А в дом можно попасть через третий, если сделать все аккуратно. Через соседний дом, с крыши. Окна чердака там вскрыть легко со стороны задней аллеи, никто не услышит.

— Сигнализация?

— Есть, но простая, отключить не проблема. У меня все начерчено.

— Двое охранников в одном месте, это сложно. Обезвредить всех разом…

— Они в одной комнате, туда вход с лестницы, можно войти быстро и неожиданно. Что делать дальше — думай сам. На первом этаже решетки, дверь очень прочная, они чувствуют себя в безопасности.

Намек я понял. Но лучше бы без этого обойтись, если я все же на это решусь.

— Как вооружены?

— Не знаю. Как угодно могут быть вооружены.

— Сейф в подвале?

— Да, сейф в подвале, с сигнализацией. Но сигнализацию монтировал мой человек, а придумывал я. Поэтому ее нужно вскрыть так, как я скажу, а уже потом доломать другим способом, чтобы никто ничего не понял. Выйти из дома можно уже как угодно, лишь бы потом не опознали.

— Что в соседнем доме?

— Съезди посмотреть сам, место легко найти, это Семьдесят Пятая северо-восточная, дом одиннадцать и тринадцать. А так прачечная на первом этаже, на втором кабинет китайской медицины, на третьем сидит букмекер, после восьми в здании нет никого. Сигнализации тоже нет, просто решетки на первом и прочные двери. Воровать там нечего, — он развел руками. — Дома не стоят вплотную, так что будет нужна лестница, чтобы перебраться на соседнюю крышу. Фонаря в этом месте нет, так что если действовать аккуратно, перебраться труда не составит. Мистера Ву больше охраняет репутация и сам район.

— И когда это надо делать?

— Когда Ву соберет деньги. Он будет это обсуждать, а мы услышим.

Я кивнул. Затем сказал:

— Не могу сказать, что я согласен, мне надо еще думать, но думать я буду. И еще мне интересно, кто привозит липовые деньги.

— Этого мы не знаем, — вздохнул Богуславский. — Ву никогда не называл этих людей вслух. И никогда не говорил о том, где происходит обмен. Зачем это тебе?

— Всегда надо подстраховываться. Эта липа — источник дохода Ву и одновременно самое уязвимое место. И не только Ву, насколько я понимаю.

— Это еще и уязвимое место клуба, Поль, — напомнил он.

— Я помню. — Чуть взболтав напиток, я отпил из бокала. — Но при этом я вынужден быть откровенным: интересы клуба не являются для меня самым главным в этой ситуации. У меня нет финансовых проблем и нет желания вступать в его владельцы. И даже помогать по старой дружбе я бы не стал, потому что слишком много риска и слишком мало причин в это влезать. Но у меня может возникнуть проблема с Падди Галлахером, и я хочу ее избежать, именно поэтому я приехал для разговора. Если же я помогу клубу, а Падди вцепится мне в задницу, то… вы сами понимаете. Поэтому если я в это и ввяжусь, то по своему плану.

— И что у тебя за план?

— Я уже сказал: у этих людей должны возникнуть большие проблемы. Долг Ву Галлахеру настолько большой проблемой не является. Равно как и долг поставщикам липы.

— Мне не хотелось бы привлекать слишком много внимания к ситуации, Поль.

— Тогда мы не договоримся, — заключил я. — Если вы передумаете, то звоните в офис, я там примерно с ланча и допоздна, мы торгуем теперь по вечерам. Если хотите «плимут» или «крайслер» — милости просим.

***

Зато я точно знаю, что делать теперь с камнем. Его надо огранить заново. Цви запросил за огранку пять процентов от стоимости, тысячу фунтов. Тысяча у меня есть, спасибо Монро. Но вот на что его заряжать потом? В защиту для Сюзет? В защиту для себя, на случай, если я все же иду на это дело? Или в такую вот одноразовую «сонную бомбу», какая была у Ари при попытке ограбить аукцион? Хочется сделать защитой для Сюзет, но здесь эмоции не должны опережать расчет. Нужно выбрать самое лучшее для нас обоих.

В любом случае завтра первым делом к Цви, прямо с утра. Черт, нет, завтра уже суббота, а Цви ее блюдет, а потом еще и воскресенье будет блюсти. А в понедельник мы с Сюзет едем в Александрию на три дня, и этого я отменять не собираюсь, хоть весь мир утони. Так что камень переносится на четверг. А пока съезжу на северо-восточную Семьдесят Пятую и посмотрю, что там за дома одиннадцать и тринадцать. Все нужно видеть своими глазами.

Из этого угла французского сектора до Чайнатауна путь неблизкий, я ехал около получаса, наверное. Кусок Франции сменился куском Америки, потом вокруг запестрели яркие вывески с иероглифами, а внешность людей на тротуарах изменилась. И если поначалу меня окружала смесь Китая и других стран, то по мере приближения к нужному адресу китайское начало доминировать, некоторые надписи даже не дублировались на английском.

А вот и нужное место. Два типовых трехэтажных дома из тех, что под копирку возводили застройщики для города. Один увешан вывесками на китайском снизу доверху, в окнах света не видно, второй рядом, отделенный лишь узким проездом в ширину грузовика, никаких вывесок, лишь бронзовая табличка у двери, в двух окнах первого этажа виден свет. Мистер Ву офис уже покинул, похоже, так что там как раз охрана. Прямо у входа припаркован черный «де сото» модели прошлого года. Черный. Здесь, в Новом Каире, на этой жаре. Чей-то еще или охрана на нем ездит?

Я знаю такие дома, приходилось бывать, и знаком с планировкой. Обычно их строят в не самых богатых и не самых бедных районах, одна квартира на этаж. Подвал в них есть, разделен на отдельные комнаты обычно, используемые как кладовки обитателями.

Задерживаться не стал, чтобы не вызывать подозрений, проехал до конца улицы, там объехал квартал и вернулся, медленно прокатившись мимо еще раз. Да, решетки на первом этаже, на втором и третьем уже нет, на чердаке окна скворечниками. Соседние дома точно такие же.

Теперь надо в заднюю аллею заглянуть, потому что у этих домов еще и дворики есть, куда обычно ставят машины, если есть эти самые машины, и где иногда возводят сарайчики. Пришлось доехать до конца уже этого квартала, темноватого и пустынного. Фонари горят через один, людей на тротуарах нет совсем. Местами светятся окна, не все дома заняты конторами и магазинами, местами живут. Скорей всего как раз владельцы местных бизнесов. Откуда-то тянет жареным и пряностями.

Заехав в тень, я остановил «додж», погасил фары и заглушил двигатель, прислушался. Откуда-то из открытого окна слышен патефон, что-то китайское, где-то в отдалении ругаются, женский визгливый голос и мужской, тоже визгливый.

Выбрался из-за руля, осмотрелся. Нет, вроде тихо все. И задняя аллея имеется, все, как я и предполагал. Иногда хорошо, что все везде строится по совсем небольшому набору проектов, это не Париж с его бестолковщиной в стороне от главных улиц.

В задней аллее совсем темно, один слабый фонарь где-то вдалеке, да и пахнет из нее не очень. И не только помоями, но и отходами человеческой жизнедеятельности. А сама улица вроде бы чистой выглядит. Достал из машиныфонарик, не хлопая, прикрыл дверь и пошел по аллее, подсвечивая под ноги, чтобы не влезть ни во что. Возможностей для этого много.

Стена заднего дворика офиса Ву отличалась от других тем, что поверху сплошь покрыта осколками битых бутылок. Есть калитка наружу, но железная и запирается изнутри на засов, снаружи не откроешь. А вот собак, к счастью, тут не держат. Говорят, что китайцы видят их не другом человека и сторожем, а чем-то другим, что можно даже съесть. Может, и врут люди, но факт есть факт, никто не лает.

Перебраться через стену соседнего дома вообще проблемой не будет, это с автомобиля можно сделать. Что за стеной — не знаю, заглянуть не могу, но забраться внутрь наверняка несложно.

Ладно, больше ничего я здесь не увижу.

Когда я уже был близок к выходу из аллеи, мой «додж» осветили фары, а затем прямо за ним остановился полицейский «шеви». Дверь открылась, из машины вышли два коппера в униформе. Один остался стоять на месте, второй подошел к моему автомобилю, посветил внутрь, затем открыл водительскую дверь.

— Какие-то проблемы, полисмен? — спросил я, направляясь в их сторону и делая вид, что на ходу застегиваю ширинку.

— Ваша машина? — обернувшись, спросил тот, что заглядывал в «додж», высокий, светловолосый, с чуть плоским костистым лицом.

— Да, моя.

— Вы ее поставили у гидранта.

— Я только на минуту, — улыбнулся я доброжелательно. — Зов природы.

— Мочеиспускание в общественном месте является правонарушением, сэр.

Американский акцент.

— Тогда здесь нужно штрафовать весь Чайнатаун, принюхайтесь.

— Это точно, чинки гадят, где могут, — кивнул тот. — У вас есть документы с собой?

Я достал бумажник и протянул ему водительское удостоверение.

— Пол Висотски, — прочитал он, затем перевернул документ и посмотрел на адрес. — Французский сектор?

— Да, именно так.

— Далековато заехали в такое время, — он достал из нагрудного кармана мундира книжечку с квитанциями. — Три фунта за нарушение общественного порядка, сэр. Можете обжаловать мое решение в суде. Парковку у гидранта я не заметил.

Глядя на выражение его лица, я не стал предлагать взносы в пенсионный фонд, а просто кивнул и молча забрал свои документы и бумажку, что он выписал. Пошлю чек, черт с ним.

***

Где же искать Маркама? Можно позвонить в офис Бюро, разумеется, но как-то не хочется делать это настолько напрямую. И притом специальный агент мне сейчас просто чертовски нужен. В любом случае звонить в офис уже поздно, если и не ночь на дворе, то почти ночь, он уже где-то отдыхает от трудов праведных, не знаю, в чьей компании. Кстати, бар «Пять окон» ему тогда понравился, не туда ли он ходит? Место приличное и не слишком дорогое, ему вполне по карману, и от офиса Бюро совсем недалеко. Проехать мимо? В любом случае ничего полезного я сейчас делать не могу, шоу у Сюзет только начинается, так почему бы и нет? В «Оскар», клуб для таких, как он, меня точно не пустят.

Я покинул лоскуток Китая на африканской земле и снова въехал в местную версию Америки. Остановился у заправки «Стандарт Ойл», где мне залили бак до полного и протерли лобовое стекло и фары от налипших мошек, после чего поехал дальше. Улицы стали шире, засветились рекламой и вывесками, прибавилось машин вокруг. После темных улиц центра Чайнатауна как в другой мир попал.

У «Пяти окон» было не припарковаться, вечер пятницы, так что встал довольно далеко от входа. Прошел мимо, заглядывая в эти самые окна и попутно в очередной раз их пересчитав, Маркама не увидел, зашел внутрь. Подумав, направился к стойке и заказал себе пинту «пильзнера», взгромоздившись на высокий табурет. Посижу и подумаю, мне сейчас нужно именно много думать. Будешь думать мало — шагнешь, куда не надо, и утонешь в дерьме, так вот жизнь устроена, причем не только уголовная, а вся целиком.

Заодно взял «Вечерний Курьер» из держателя для газет, развернул.

Да, война началась. В районе, контролируемом корсиканцами, сгорели два грузовика с алкоголем, водители избиты, оба в больнице. На границе Маленькой Италии и американского сектора зарезан прямо в своем офисе подпольный «буки», то есть букмекер. В Маленькой Ирландии была стрельба, из проезжавшего автомобиля ранили некоего Лоннерхана, который не опознал никого из нападавших и заявил прессе, что считает себя жертвой неудачно попытки ограбления. Сам Лоннерхан известен полиции как карьерный преступник и подозревается в связях с местным «мобом». Да, Иан был прав, когда сказал, что сейчас любое убийство спишут на эту войну. И есть такое впечатление, что это только самое начало.

Интересно, как на это все ФБР реагирует? Спихнут на полицию и федерального прокурора? Маркам тогда сказал, что политика Бюро состоит в полном отрицании существования разветвленного криминального синдиката, несмотря ни на какие факты. У директора Гувера прямо пунктик на этой теме, похоже. И это при том, что даже моя собака, будь она у меня, знала бы про этот Синдикат и то, как он работает.

Иногда людям везет. Когда я уже почти допил пиво и досмотрел газету, в бар вошел Эрик Маркам собственной персоной, а заодно и в компании трех других персон, как нельзя больше напоминающих агентов. Они огляделись в поисках столика, нашли один у стены неподалеку от входа, затем Маркам быстро переговорил со всеми и направился к стойке за заказом. И как на стену налетел, встретившись со мной взглядом. Спохватившись и заметив, что я никак не демонстрирую наше знакомство, он встал рядом и попросил у бармена три бурбона и одно пиво.

— Что вы тут делаете? — спросил он тихо, не глядя в мою сторону, пока бармен разливал заказ.

— Пью пиво вообще-то. Мне нравится это место, как и вам, похоже. Иногда я здесь бываю.

— Что вам от меня надо?

— Эрик, вы слишком мнительны, я здесь просто за пивом. Но, раз уж вы здесь, отлучитесь как-нибудь в уборную на пару слов. У меня есть пара интересных новостей.

И затем я заказал себе вторую порцию «пильзнера».

Маркам направился в уборную минут через десять, так что я отставил пиво и пошел следом. Он ждал меня возле умывальника с несколько нервным видом, переминаясь с ноги на ногу и вздыхая на все лады.

— Эрик, черт возьми, не будьте таким нервным, я же ничего от вас никогда не требовал вообще, а даже помог, — сказал я, убедившись в том, что, кроме нас, тут никого нет. — И я не преступник, а добропорядочный бизнесмен, возьмите мою карточку, — я вытащил из бумажника визитку и протянул ему.

— Что это? — вчитался он в ее содержимое.

— Я торгую автомобилями. Если нужен «плимут» или «крайслер» со скидкой, то смело обращайтесь, вот адрес и телефон.

— Это серьезно?

— Вполне. Нужен «крайслер»?

— До «крайслера» я еще не дорос, — он усмехнулся. — А вот про «плимут» подумаю, мне нужна машина, я до сих пор ничего не купил.

— Тогда заходите завтра, мы открыты, я буду в офисе. Вас повысили, к слову?

— Не так высоко, как я рассчитывал. Но возглавляю группу агентов, — в голосе прозвучала гордость.

— В любом случае человеку на федеральной службе нетрудно получить финансирование. У нас есть программы на два и три года от «Уэллс Фарго» и «Первого Каирского».

— А поговорить вы о чем хотели?

— Ждет до завтра, я думаю. Дошла кое-какая информация по профилю Бюро, может быть вам полезна.

— А что требуется от меня?

— Я же сказал, что ничего. У меня мирный бизнес, просто еще какие-то старые связи остались, и иногда приходит информация, вот и все. А так я за закон и порядок в этом чудесном городе. Во сколько вас ждать завтра?

— Около одиннадцати утра.

— Прекрасно, увидимся! — Я слегка хлопнул его по плечу и пошел обратно в зал.

Вот так, сам нашелся. Ну, почти сам, все же я вычислил это место как самое подходящее для него посидеть с друзьями в пятницу после работы. Забавно, что я сам его сюда когда-то привел в первый раз.

10

— Ты на работу сегодня? — спросила Сюзет сквозь сон, когда я вскочил в девять утра по будильнику.

— Да. Зато понедельник и вторник у меня теперь выходные и вообще послезавтра мы едем в Александрию. Забыла?

— Нет. А отель ты уже заказал?

— Да.

Мэри заказала для нас, но никакой разницы не вижу.

— К обеду приедешь?

— Не знаю, счастье мое, посмотрю, как работа пойдет. Скорее всего, в офисе поем.

— Тогда я к маме съезжу.

— Привет передай.

Маму я видел дважды, невысокую сухонькую женщину, все еще довольно симпатичную. Мама при встрече старательно избегала разговора о свадьбе, хотя только об этом ей и хотелось поговорить, как мне показалось. Впрочем, я ей пару раз намекнул на то, что к узам законного брака готов.

— Возьми для нее деньги, не забудь.

— Она каждый раз сцену устраивает.

— Но берет?

— Берет.

— Вот и возьми. Ей не помешают.

Семья в богатстве никогда не тонула, так что те конвертики, которые возит домой Сюзет, помешать точно не могут. Она и от себя добавляет, платят ей очень неплохо теперь, но пусть и от меня будет.

Спустившись на первый этаж, я сварил себе мокку, выпил с парой свежих круассанов, пакет с которыми забрал с крыльца вместе с молоком, потом быстро надел светлые брюки и легкий пиджак в тонкую полоску, в очередной раз вспомнив про костюм в багажнике и твердо решив завезти его в чистку прямо по пути на работу. Завершив ансамбль панамой, я отправился продавать машины.

Заехать в чистку я не забыл, но там оказалось закрыто и на двери висела бумажка с извинениями за доставленные неудобства из-за проблем с электричеством. Закон компенсации, вчера в чем-то повезло, а сегодня совершенно наоборот.

Дежурным сэйлсменом был сегодня англичанин Пол, который сейчас заваривал себе чай, а чуть позже должен и Дэн подъехать, он не желает упускать ни единой возможности заработать комиссионные. На столе нашлась сводка от Мэри за вчера, где в таблице был указан заключенный контракт на белый «крайслер» и упомянуты три потенциальные продажи, то есть люди машины смотрели, катались и обещали подумать. Большая часть таких возможных покупателей не возвращается, ими больше любопытство движет, но когда кто-то все же приходит обратно, то полезно знать, с кем из продавцов он общался до этого.

Забавно, но на месте подписи остался отпечаток губной помады, причем куда менее бесформенный, чем на брюках, что так и не попали в чистку. Мэри уже делает намеки? Надо бы с ней поговорить на этот счет, но может проще игнорировать?

В отличие от Пола, я поставил вариться кофе, повесил на вешалку пиджак и забросил в стол кобуру. До прихода Маркама, если он все же придет, осталось еще пятьдесят минут, так что смогу спокойно выпить свою чашку и заодно сделать что-нибудь полезное для бизнеса. Например, составить письмо в компании с большими объемами доставки товара в магазины и конечным покупателям и сделать им «сезонное предложение» на грузовички со скидкой. Даже если гора и собирается идти к Магомету, лучше заранее выйти ей навстречу. Девяносто процентов этих писем полетит в мусор, но на остальные обычно следует какая-то реакция.

Когда Маркам вошел, я как раз заканчивал стучать на «андервуде». Дверь в мою стеклянную выгородку растворилась, специальный агент осторожно заглянул внутрь.

— Проходите, — широким жестом пригласил я его. — Присаживайтесь. Кофе? Минеральную? Кока-колу?

— Колу было бы неплохо. — Он снял кепку, которая выглядела на нем несколько непривычно, обычно он в шляпе. — Если честно, не ожидал видеть вас в таком месте.

— Эрик, я же говорил, что я хороший парень. И вот теперь занимаюсь хорошими делами. Сейчас принесу колу.

Я приобрел в офис холодильник, спрятанный за ширмой с рекламными плакатами, и там у нас хранился запас холодных напитков для посетителей. Расходы невелики, но люди это ценят, особенно на каирской жаре. Выловив пузатую бутылочку колы, я прихватил из шкафчика бокал и принес в офис.

— Пожалуйста.

— Спасибо.

— Так вам действительно нужна машина?

— Да. Так что посмотрим, какую скидку смогу получить.

— Лично для вас могу сбросить десять процентов с цены. Вы хотите «плимут»?

— Предположительно. Кстати, офис Бюро будет закупать шесть машин подобного класса в этом году. У вас есть столько?

— Может и есть, надо знать, что нужно заказчику.

— Я могу поговорить и уточнить.

— Тогда можно рассчитывать и на двадцать процентов, — я усмехнулся. — Вы знаете, что именно вам нужно или хотите побродить по стоянке?

— Вообще я думал о купе «делюкс», но посмотрел бы и остальные. И хотелось бы приятный цвет, что-нибудь светлое.

— На стоянке есть два «делюкса», кремовый и бледно-желтый, может быть, вам понравится. Или придется заказывать, тогда машина придет через три месяца.

— А может, я выберу что-то другое тогда, — сказал Маркам. — Я думал о двухместной машине, потому что живу один и мне особо некого возить, но… давайте посмотрим. И заодно поговорим.

Маркам быстро допил свою колу, и я повел его на стоянку.

— Вон оба купе, стоят рядом, — показал я. — Как вам цвет?

— Желтый для агента Бюро немного не очень, — вздохнул Маркам, хотя именно желтый ему явно понравился, — а вот кремовый вполне допустим, таких машин много. Можем прокатиться?

— Разумеется. Сейчас принесу ключи.

Мы проехали по Либерти-авеню до самой окраины, там развернулись. На обратном пути Маркам спросил:

— Вы сказали, что у вас есть новости для меня.

— Да, есть. Через Чайнатаун идет поток фальшивых фунтов и долларов. Не знаю, кто их ввозит, но дальше они распространяются через некоего мистера Ву, одного из лидеров местных банд. Фунты предположительно уходят Падди Галлахеру, который переправляет их дальше, скорее всего ИРА, а доллары покупает кто-то еще.

— Это юрисдикция Секретной службы при Департаменте финансов, не Бюро.

— И если Бюро об этом узнает, то оно даже не даст знать Секретной службе?

— Разумеется, дадим и даже соберем предварительную информацию. Федеральные агентства сотрудничают друг с другом.

— Вот у вас есть предварительная информация. Кстати, вы же возглавили группу агентов?

— Да.

— И чем вы занимаетесь? Если не секрет, конечно.

— Секрет. Но вообще я занимаюсь ограблением «Первого Каирского».

— Это где ушли бонды в день ограбления аукциона?

— Что-то знаете об этом?

— Нет, — я покачал головой, — только то, что было в газетах. Их так и не нашли?

— Пока не нашли. И банду Шихана тоже не нашли.

— Там двое погибло в перестрелке с полицией, так ведь?

— В газетах писали именно так, но есть одна забавная деталь: полиция у себя не зафиксировала никаких перестрелок, кроме как у самого банка. И пули, вытащенные из тел и машины убитых, не соответствуют тем, что есть у полиции. А машину, раскрашенную под полицейскую, и оружие нашли потом в другом районе.

— Сцепились из-за добычи? — предположил я.

— Скорее кто-то их ждал и устроил засаду. Не могли найти никаких концов, но буквально вчера информатор сообщил, что кто-то пытается продавать бонды в городе. Не знаю какие — те, что у Шихана или те, что у них захватили, но… Ждали ровно год.

Я не поперхнулся, но сердце все же подскочило почти до глотки. То есть еще и у криминала где-то течет. Обычно в городе все было строго наоборот — полиция снабжала криминал информацией.

— Продавец и покупатель известны?

— Известен покупатель, но это совсем закрытая информация. Продавец неизвестен. Если вы что-то сможете раскопать на эту тему, то я буду очень благодарен.

— В принципе, я от этих дел отошел, — сказал я с сомнением. — Если я что и узнаю теперь, то почти случайно, просто так бывает, что кого-то встретишь, а тот в настроении поболтать. Вы видите мой бизнес. Кстати, в город идет еще и новый поток героина, Новый Каир превратился в главную перевалочную базу.

— Откуда?

— Из Китая.

— А это юрисдикция офиса прокурора штата, то есть Зоны Большого Каира, — Маркам усмехнулся. — Но мы тоже туда дадим знать, если у нас будет информация.

— А если героин дальше идет в Америку?

— Тогда это может стать работой Бюро. Что вы об этом знаете?

— Знаю, что порошок приходит через Порт-Саид морем, а рулит рэкетом некто Старый Ма, возглавляющий банду из Макао. Дальше его покупает «новый аутфит» и отправляет дальше.

— Я уже говорил, что Бюро отрицает…

— Маркам, вы надоели уже с этим, — разозлился я. — Мне плевать на политику Бюро, я говорю вам факты, а вы не на пресс-конференции. Порошок идет в Америку, его главный поставщик Бухгалтер Лепке теперь здесь и начал войну синдикатов… мне вообще-то плевать, я занят своими делами, но иногда мне трудно понять, почему плевать вам.

— Нам не плевать, у нас есть рамки, в которых мы работаем. — Маркам посмотрел на меня с оттенком некоего превосходства. — Я даже добавлю, что прокурор Дьюи все же упек Сальваторе Лучиано на срок от тридцати до пятидесяти лет за принуждение к проституции, а вот Вито Дженовезе, сменивший его и ставший действующим боссом семьи, был обвинен в убийстве, совершенном три года назад, и сбежал в Италию. И почти сразу связался с Калоджеро Виццини, «доном Кало», боссом семьи Кальтанисетта. А четыре месяца назад сюда, в Новый Каир, приехал Тони Бендер, который на самом деле Тони Стролло, заместитель Вито. А если вспомнить, что семья Лучиано в очень плохих отношениях с семьей Профачи, филиалом которой является местная семья Антенуччи, и семья Антенуччи поддерживается сицилийской семьей Кастелламаре, враждующей с семьей Кальтанисетта, и при этом не забывать, что Бухгалтер Лепке всегда работал на семью Мангано, ставшую семьей Анастасия, а Альберт Анастасия союзник Лучиано и Дженовезе, то… выводы сделаете сами?

— Какие выводы? О том, что вам на все это плевать? — я уже засмеялся.

— Бюро отрицает существование единого Синдиката, но не отрицает существования организованных преступных групп в отдельных штатах, — опять сбился на протокольный тон Маркам. — Группы сотрудничают друг с другом, но вовсе не имеют единого руководства. Поэтому их активность не может считаться преступлением, попадающим под юрисдикцию Бюро, а относится к области ответственности местной полиции и прокуроров штатов.

— М-м, — я сделал вид, что задумался, — а пересечение криминальным товаром границ штатов не является федеральным преступлением?

— Американский сеттльмент в Новом Каире является федеральным округом, но это ограничивается наличием федерального суда и федерального суда по банкротству, не более. В остальном мы тут живем как штат, да и то с урезанными функциями. Например, полицейские функции переданы Метро Полиции.^[35]

— Маркам, попробуйте ответить проще, я уже устал слушать ваш бенефис, — вздохнул я. — Транзит героина и фальшивых денег через Зону Большого Каира в Соединенные Штаты Бюро интересен или нет? И если нет, то давайте вообще заканчивать разговор на эту тему.

— Интересен. Но, как я сказал, наши возможности будут ограничены. Дело о фальшивых деньгах будет передано в Секретную службу, а вот наркотики, в силу того, что они пересекают много границ, попадают в Федеральное Бюро по Наркотикам. Но поскольку у них всего семнадцать агентов, то они сотрудничают с местными силам правопорядка. В данном случае они будут работать с нами, что хорошо, и с местной полицией, что плохо, потому что на этом можно любое расследование закрывать.

Я почесал в затылке и задумчиво посмотрел в окно машины. Как-то все очень сложно у них получается. На стыке всех собственных законов и законов Зоны Большого Каира получается настоящий пожар в борделе. То, что попадет в местную полицию, немедленно утечет заинтересованным лицам, тут никакого сомнения. Даже из Специального дивизиона течет, хоть и реже.

— А если не выносить расследование за пределы американского сектора?

— Тогда они будут сотрудничать только с нами. Скажите, Пол… так ведь вас зовут на самом деле?

— Именно так.

— У вас в этом все же какой интерес? Вы явно принимаете все это близко к сердцу.

Мне захотелось сказать о том, что мой главный интерес — это не дать фотографиям голого Маркама с голым ПолуЖаном попасть на стол его начальства и в газеты, но пока воздержался.

— У меня могут возникнуть проблемы, связанные с прошлым, так скажем. А мне не хочется этих проблем. А поскольку источником проблем могут стать те самые люди, которые возят фальшивые деньги, а заодно и наркотики, я заинтересован в том, чтобы проблемы возникли у них.

— Тогда им будет не до вас.

— Примерно так, — кивнул я. — Ну и как законопослушный гражданин я не хотел бы, чтобы мой город превратился в мировой центр преступности окончательно.

— Я подумаю, что можно сделать. В любом случае информация о серьезном преступлении не может не вызвать реакции.

— И как мы договоримся?

— Вот здесь мой номер, — он дал мне свою визитку. — И добавочный, назовете на коммутаторе. Звоните с уличного телефона, представьтесь опять Питером. Да, а машина мне нравится, я бы ее взял, если предложение о скидке в двадцать процентов все еще в силе.

— Только не забудьте поговорить о шести «плимутах» для Бюро.

— Не забуду.

— Да, кстати, — я сделал вид, что что-то вспомнил, — недавно обедал в ресторанчике в «Ксанаду», видел там Жана-Мари. Он прекрасно выглядит, в отличной форме. Хотите, дам его адрес? Так вышло, что я его случайно узнал.

— Нет, спасибо, — тихо ответил Маркам, густо покраснев.

Вот так вот, иногда полезно напомнить.

***

Маркам машину взял, и я дал ему двадцать процентов скидки. В любом случае бумаги на финансирование у нас будут лежать до понедельника, так что можно еще и передумать, если что. И до ланча подписали бумаги на еще два автомобиля, так что день можно считать вполне удачным. И срочно нужны новые машины, мы почти что без резервов остались, скоро начнем продавать на заказ, а это плохо, примерно половина покупателей предпочитает брать из наличия.

Потом, закрывшись у себя в ланч с чизбургером из близлежащего дайнера, я опять задумался над своими проблемами. Позвонил Сингеру, снова не застал, сменщик Джимми ответил, что тот совсем недавно уехал, но когда вернется, не сказал. Интересно, к нему кто-нибудь ненужный уже подходил? Не думаю, тогда бы он сообщил мне, а звонков в офис не было, на телефоне все время кто-то есть. Почитал газету, не нашел никаких сообщений ни об убийствах, ни о взрывах, ни о чем-то подобном. Но не думаю, что война затихла. Иногда бывают затишья, а иногда кого-то мочат так, что и трупа нет, хорошо, если потом случайно всплывет из Нила, если плохо бетонные блоки к нему привязали.

Как бы узнать, кто возит фальшивые деньги? И как бы выяснить место, куда их складывают? И как бы мне все же правильно побеседовать с лордом Бриггсом? Может быть, все же подметное письмо ему послать с описанием всех ужасов, грозящих денежной системе короны? А он его хотя бы прочитает или отложит на будущее? Или губернатору написать? Или в Скотланд-Ярд? Время… и трудно предсказать реакцию, ситуация должна развиваться управляемо и с моей помощью. Мне все же не хочется навредить Богуславскому и даже Диане Донатовне, хоть особо теплых чувств к ней и не испытываю. Пусть бы они и вправду выкупили свой драгоценный бордель у Ву, а тот бы пошел в тюрьму. Даже если его Падди Галлахер грохнет, не заплачу. Но только не за счет моих проблем пусть выкупают.

Браться ли за ограбление? Тут вопрос сложный. И ответ на него зависит от конечного результата. Что оно мне принесет? Деньги? Ну, от них я не откажусь, даже более того, буду претендовать на всю «шапку», а доли в борделе пусть между собой делят, но суть все же не в них. Сюзет — проблема номер один. Наша с ней безопасность — проблема номер два. Мне нужно как-то ей объяснить, зачем я во все это лезу. И нет никакой уверенности в том, что она поймет. Единственный выход — рассказать все от и до. И пусть сама решает. Скажет не лезть, и я не полезу.

Если же она согласится с тем, что это нужно сделать, то как это делать правильно? Как всунуть ограбление сейфа в подвале у мистера Ву во всю схему игры, которую я пытаюсь вести? Да, Ву тем самым я высаживаю с поезда, но он не главная проблема. Главная — это Падди Галлахер, вспыльчивый пьяница, стреляющих даже своих за кошек. Кстати, я бы может и не застрелил, но кошек при мне тоже лучше не пинать.

Хм… а не попробовать ли просто заключить с ним сделку? Если он благоразумный человек и предпочитает сначала действовать миром, то…

Так, давай сначала, чтобы не путаться. Предположительно, Падди дал приют Гусю Шихану и его «йеггам», чтобы те могли ограбить «Первый Каирский» в день аукциона. Так. Никто никому не объявлял, что банда Шихана под его покровительством и платит ему «виг». Он просто выкупал у них бонды по какой-то там цене и затем пускал их в продажу, а то и обналичивал. То есть на тот момент это не были его бонды, это была добыча дикой банды, которая напоролась на другую банду, и все закончилось стрельбой. По существующим правилам Падди не может считать товар своим, он за него не платил и никого не ставил в известность о том, что он заказчик.

Как решаются такие проблемы обычно, если выносятся на уровень «моба» и его боссов? Кто-то кому-то платит, и стороны расходятся, no hard feelings, по крайней мере, официально. То есть если рассуждать общепринято, то по идее Падди должен получить свой товар по той цене, о которой договаривался, а мы должны отдать половину своей прибыли Шихану, плюс какую-то компенсацию за убитых, но не в этом случае, потому что стрельба шла в обе стороны, у нас Джимми ранили.

Так может быть самим плюнуть на все планы и удовлетвориться меньшим, договорившись с Галлахером? А как мне его найти? А через «Боксера» О’Хару. Вот где его искать — я знаю. И его знает Рауль. И Рауль пока здесь, так что… Вот я как сделаю: сначала посоветуюсь с ним и Ианом, и уже потом поговорю с Сингером. Тогда его проще будет убедить, иногда он все же слишком упрям.

Набрал номер Рауля, не слишком надеясь на успех, но к моему удивлению тот отозвался, причем заспанным голосом.

— Ты не один?

— Уже один, — он зевнул в трубку. — Ушла уже.

— Художница?

— Она самая.

— Ты просто образец верности, как я посмотрю.

— Насмотришься на тебя и не в такое убожество превратишься. Уже две недели с одной и той же.

— Только?

— Нет, конечно. Что ты хотел?

— Надо серьезно поговорить.

— Где? — он снова зевнул.

— «Герб Бирмингема»? Иан или там, или в гараже. Надо вместе поговорить.

Рауль вздохнул:

— Черт бы побрал этих англичан. Там жрать нечего, а столько пива я пить не могу. Приезжайте в «Эль Барракон». Я позавтракаю заодно.

— Иан разорется, а потом расплачется. Скажет, что пиво там сраное, а от вина ему плохо.

— Пусть с собой ведро своего «Баркли-Перкинса» принесет, я договорюсь. Вы ели, а я нет.

— Ладно, — вздохнул я, — попробую с ним договориться.

Сегодня выходной, так что Иан в «Гараже Хупера», куда я и позвонил. Естественно, он оказался на месте. Где он еще может быть, если не пошел в паб? Туда бы я и звонил потом, попросив «бартендера» позвать его, где бы он там ни был.

— Надо встретиться всем вместе: ты, Рауль и я. Есть разговор.

— Приезжайте, — предсказуемо откликнулся он. — В паб сходим.

— Рауль к себе зовет, в «Эль Барракон», хочет позавтракать заодно, он только проснулся.

— И что я там буду пить? — Иан спросил с подозрением. — И эта испанская еда вся с чесноком…

Британцы не любят чеснок, повально, не знаю почему. Может быть потому, что его запах идет вразрез с хорошими манерами, но причем здесь тогда Иан?

— Попросим для тебя без чеснока. Крокеты возьмешь, они тебе тогда понравились. А которые с треской они вообще как fish-n-chips, даже лучше.

— Ты поосторожней насчет «лучше», — Иан возмутился. — И пиво у них дерьмовое.

— А Рауль для тебя «пильзнер» купит и туда принесет. Просто скажи сколько.

— Я эль люблю, — буркнул он.

— Иан, тут серьезные разговор, нам головы оторвать могут, а ты все насчет пива торгуешься. Поехали.

— Это Рауль торгуется, испанец сраный! — возмутился Иан. — Спящая принцесса! Ехали бы сюда в паб, тут бы ему и завтрак подали. Тут отличные завтраки, даже ирландский, если ты с похмелья.

— Он умрет от одного вида. — «Ирландский завтрак» — это черный хлеб, обжаренный в свином сале, сверху масло, «черный пудинг», то есть кровяная колбаса, яйцо и еще куча всего, даже сметана, кажется, и все это съедается под стопку ирландского виски. — Ладно, с меня потом вечер в твоем пабе, без ограничений.

— Черт бы вас побрал! Тогда ты за мной заезжай и потом привезешь обратно. Сам тогда думай, сколько тебе пить. И не надо никакого сраного «пильзнера», буду давиться тем дерьмом, что там дают, а ты сиди и смотри, во что втравил человека.

Иногда с ними обоими очень сложно.

***

— «Олдс» будет готов завтра к вечеру, — попутно рассказывал мне Иан, пока мы ехали в испанский район. — В лучшем виде, не придерешься. И еще нашли новенький «форд», этого года. Самое смешное, что это машина сраного агентства, которое ездит по сигнализациям. Они ее так бросают, дрочилы, что увести никаких проблем.

— Ирония, — усмехнулся я.

Иан не ворует машины у просто людей, исключая разве что банкиров, но тех никому не жалко. А вот спереть «форд» у частной охраны — это как раз по нему, спортивный элемент во все добавляется.

— О чем разговор будет?

— Там сразу все обсудим, какой смысл повторять все заново для Рауля?

— Ладно, подожду. Мы уже в дерьме или еще нет?

— Еще нет, так что надо обсудить, как в него и дальше не лезть.

— Оно еще иногда само за тобой гоняется, — напомнил он.

— Этого тоже попробуем избежать.

— Догонялки получаются.

Испанский район встретил нас зеленью, белыми стенами и черепичными крышами. Ну и вывесками на испанском же языке, понятное дело. В ресторанчике «Эль Барракон» нас встретил Рауль, занявший столик у дальней стены, с чашкой «кафе кон лече», разумеется, как истинный испанец. Мы уселись за стол, Иану тут же заказали крокеты с треской и хамоном, много, а я направился к стойке с «тапас», где назаказывал несколько маленьких тарелочек со всем подряд и попросил красного сухого. Рауль уже ел тортилью, то есть толстый круглый испанский омлет с картошкой, с ветчиной и сыром внутри, ну и от вина не отказался.

— Теперь выкладывай, на кой черт ты нас собрал, — объявил Иан, когда нам принесли заказ.

Я неторопливо выложил все свои мысли, в подробностях. Над столом повисло задумчивое молчание. Затем Рауль сказал:

— В общем, бумаги достались случайно, так что пусть уходят, я так думаю. Иметь в личных врагах Галлахера мне не хочется, это еще и мой бизнес развалит к дьяволу.

— Иан? — повернулся я к британцу.

— Примерно так же думаю, — он кивнул. — Надо договариваться и не лезть на сраную сковородку. С Сингером ты еще не говорил?

— Не могу его застать никак, то только уехал, то опять только уехал, и неизвестно, когда вернется. Рауль, ты с кем из миков можешь договориться о встрече?

— С О’Харой могу. Если застану на месте.

— Попробуй устроить встречу на вечер. Только я сперва еще раз Сингеру позвоню, — сказал я, поднимаясь из-за стола.

В ресторанчике публичного телефона не было, но сразу за углом стояла будка, так что я вышел на улицу, на жару. Нашарил в кармане брюк горстку монет, набрал номер «Сокровищ фараонов», а когда там не откликнулся никто, перезвонил в бар. А там мне сообщили, что босс пока не возвращался. Ладно, буду перезванивать, хоть это мне и не очень нравится. Мог бы и сам позвонить, раз у нас такие вот сложные дела.

Подумав, позвонил к себе в офис, где Пол сообщил, что ко мне приезжали трое посетителей.

— Что за посетители?

— Ирландцы. Похожи на гангстеров, сказали, что хотят купить «крайслер», договаривались с вами.

— Да, точно, только мы договаривались на другой день, — сказал я, почувствовав, как похолодела спина. — Вечно все путают.

Быстро вернувшись в зал, сказал Раулю:

— Сингера нет, но ты все равно звони. В дилершип уже какие-то ирландцы приезжали, искали меня. Боюсь, что Сингер уже у них в гостях, иначе откуда они бы узнали обо мне?

— Хм, — сказал Иан. — Надо насчет артиллерии подумать.

— У меня дробовик в багажнике.

— У меня дома еще один, — добавил Рауль. — Ладно, пошел звонить.

— Иан, ты бы проверил, в гараж к тебе никто не заглядывал?

— Вот пусть он дозвонится, и я сбегаю, — он кивнул в сторону выходящего из ресторана Рауля.

***

К Иану приезжали. Покрутились, порасспрашивали двух его механиков, потом уехали. Ирландцы, понятное дело. А Рауль договорился о встрече с О’Харой, хоть с этим повезло. Поэтому мы, не теряя времени, загрузились в мой «додж», и я рванул в сторону границы американского сектора с Маленькой Ирландией.

— Рауль, начинаешь ты, он тебя знает, а я к разговору подключусь, если надо. Иан, никаких шуточек насчет ирландцев, не время, договорились?

— Это будет скучно, но я согласен, — кивнул он.

— Не думаю, что будут проблемы прямо там, раз О’Хара пригласил нас в клуб, но все же ожидаем всего самого плохого.

— Я тоже не думаю, что что-то там начнется, — сказал Рауль. — «Боксер» много товара у меня берет и много лет, он зарабатывает на этом, так что попробует решить все миром.

— На это и надеемся.

До «Грин Корк» добрались минут за десять, я еще и гнал машину с явными нарушениями, торопился. Тормознул у входа, найдя место среди других машин, тут было уже людно. Публика вечера ждать не желает, начинает пить уже сейчас. Там же заметил уже знакомый «обёрн» О’Хары, тот самый, на котором он забирал Нив от нашего дома.

Клуб больше всего напоминал паб-переросток с явным переизбытком ирландской символики. И был заполнен публикой до краев. Публика пила, гомонила и даже горланила, где-то в углу за длинной стойкой настраивали инструменты. Рослый парень на входе спросил, к кому мы идем, Рауль ответил, после чего тот повел нас через зал к распашной низкой двустворчатой двери, за которой обнаружился зал поменьше, а за тем залом еще один, совсем маленький, куда пришлось подняться по деревянной лестнице и откуда через окно без стекла можно было наблюдать за тем, что происходит внизу.

— Полли, ребята, которых ты ждал, — представил нас парень.

— Заходи. — О’Хара сидел за большим столом у самого окна, перед ним стояла бутылка виски и к ней присоседились две кружки пива.

Кроме него, за столом сидело еще двое — невысокий, носатый и темноволосый с бледным лицом, и румяный голубоглазый блондин.

— Лиам и Брайан, — представил он их. — А это Рауль…

— Пол и Иан, — закончил за него Рауль. — Вместе работаем.

Мы расселись за столом напротив ирландцев, и тут же подбежал официант в длинном фартуке и зеленой рубахе, немолодой, но шустрый, и с жутким акцентом поинтересовался, что мы будем пить. Поскольку в ирландском клубе есть смысл выбирать лишь одно из двух, мы дружно попросили пива.

— Рауль — поставщик всего нашего железа, — объяснил своим «Боксер», и Лиам с Брайаном дружно кивнули. — Все, что наше и что уходит, все его. Что за дела у вас, что за срочность? Нет, я тебя всегда рад видеть и все такое, и на вас тут пива хватит, — он кивнул в нашу с Ианом сторону, — просто выходной день, а у вас дела. Так могли бы зайти.

— Полли, у нас проблема, — не стал тянуть Рауль. — Падди ищет людей, у которых китайские бонды. Ты про это слышал?

— Конечно.

— Тогда получается, что он ищет нас.

Падди задумчиво посмотрел на Рауля, потом на нас с Ианом, отпил виски, еще помолчал, потом сказал:

— Тебе надо как-то подробней разложить это все.

— Это мы продаем бумаги, Полли, — повторил Рауль. — Они у нас.

О’Хара задумался еще глубже.

— И что я должен сделать?

— Помоги решить дело миром. Никто не знал, что Гусь со своими скакнул на «Первый Каирский» для Падди. Гусь обломил нашу операцию, когда влез с пальбой и всей своей фанаберией в самую середину, а потом еще напоролся на нас и открыл пальбу.

— Он с копперами воевал вроде бы… — озадачился Полли.

— Это не копперы были, это мы. Мы сами оттуда сваливали, а Гусь решил устроить на нас засаду. Дальше пошла жара, а сумка с бумагами осталась на месте. А мы ее подобрали.

— Хм, — Полли глотнул еще для ясности мышления. — И что хотите сделать?

— Разойтись по правилам, — сказал вместо Рауля я. — Пусть каждый получит столько, сколько нужно, чтобы проблема исчезла. По крайней мере, проблема с Падди.

— Гусь вряд ли так просто все забудет.

— Если Падди рассудит, то Гусь забудет, никуда не денется. Никто никого кидать и подставлять не хотел, а Падди сам в известность никого не ставил, что дело заваривалось для него, так что сам видишь.

— Полли! — у меня за спиной послышался женский голос.

Мы обернулись, и я увидел Нив, быстрым шагом идущую к столику.

— Пол! — заулыбалась она. — А ты откуда здесь? Как Сюзет?

— Ты его знаешь? — Полли показал на меня пальцем.

— Это парень моей лучшей подруги, Сюзет, я рассказывала.

— Ты забирал Нив от нашего дома несколько дней назад, — добавил я.

Вообще-то не слишком удачная идея говорить о том, что это наш дом, но все равно деваться некуда, Нив все расскажет и так, поэтому лучше чуть-чуть повернуть это все в свою пользу.

— Это в Латинском квартале, что ли?

— Точно.

— Черт, — Полли опять глубоко задумался, но потом все же сказал: — Я позвоню Падди, не знаю, что он скажет. А вы сидите здесь, пейте и никуда отсюда ни шагу, даже в сортир.

— Пошли лучше вниз, там весело, — предложила Нив.

— Тут еще веселей, сладкая. — Полли обернулся. — Им и тут хорошо. Развлекайтесь там сами, у нас дела.

Отсутствовал он минут десять. Лиам с Брайаном болтали о чем-то только им понятном, постоянно упоминая какого-то Майки, непонятно чем интересного, а мы сидели молча. Я посматривал вниз, в зал, который постепенно заполнялся все больше и больше. Похоже, что если у «Боксера» О’Хары отобрать весь рэкет, он все равно не впадет в бедность.

Когда Полли вернулся, вид у него был озабоченный, но уже не озадаченный. Усевшись на свое место, он посмотрел на массивные золотые часы и сказал:

— Сидим тут еще час, потом едете с нами. На ком какие «куски» — сдадите мне, чтобы ничего не было. Падди хочет вас видеть.

— Ну, мы в принципе знаем, что Падди хотел нас видеть, — усмехнулся Рауль.

— Не ссать, все будет нормально. — Полли подлил себе из бутылки. — Падди выслушает всех, Гуся тоже позвали. Только мозги не выключайте, у Падди темперамента на десять ирландцев, поэтому излагать все спокойно, вежливо, не борзеть.

— А правда, что он кого-то грохнул за кошку? — спросил я.

— Ага, правда, — кивнул О’Хара. — Мэнни Носа. Достал ствол и грохнул на месте. У Падди дома десять, что ли, кошек. Эй! — позвал он заглянувшего в зальчик официанта. — Давай нам еще круг на всех, кто что раньше пил. Не так же сидеть на заднице, — добавил он уже для нас.

***

Моя машина осталась у клуба, а мы уехали на двух автомобилях ребят О’Хары, большом «бьюике» и «терраплане». Причем нас разделили, Рауль ехал в другой машине, а все стволы отобрали еще в «Грин Корк». Так что теперь мы полностью зависим от милости Падди Галлахера. И все же я предпочитаю рискнуть именно так, чем потом прятаться от ирландских мобстеров.

Я с симпатией отношусь к ирландцам. Народ с трудной судьбой, но при этом выживший и сохранивший себя. Вспыльчивые, драчливые, слишком много пьющие, но в них нет злопамятной расчетливой жестокости, той самой, которая помогает итальянским бандам постоянно теснить их на всех фронтах. Попробовать объясниться с тем же Антенуччи я бы не рискнул, мне бы даже подобная мысль в голову не пришла. Потому что у сицилийцев мысли идут в три слоя, то есть те, что на виду, другие, те самые, которые у него в голове на самом деле, но ты ничего о них не знаешь, и третьи, которые могут изменить даже скрытые мысли в любой момент. И даже если ты с ними о чем-то договоришься, это вовсе не означает, что останешься жив. Тебя могут убить позже просто на всякий случай, чтобы аннулировать возможную угрозу в будущем, например.

С ирландцами же говорить можно. А в данной нашей плачевной ситуации еще и нужно. Хотя бы потому, что у них Сингер, в чем я уверен, и нам его нужно спасать. Пусть сам он и редкий прохвост, но по отношению к нам всегда был честен, а для меня и вовсе был долгое время надежным партнером, который никогда не подводил. Так что если мы в этом деле вместе, то и бороться надо тоже вместе.

Ехать пришлось недалеко, всего пару улиц пересекли, после чего обе машины подъехали к трехэтажному дому, очень похожему на тот, в котором устроился со своим офисом мистер Ву. Я же не раз говорил, что большая часть города застроена по типовым проектам. Строители пытались сделать так, чтобы дома отличались, поэтому красили их в разные цвета, крыли разной черепицей, где-то отличались окна, но все равно в основе было то, что строить пытались быстро и дешево.

Дом был со двором, в глубине которого я разглядел серый, сверкающий хромом длинный «Паккард Твелв» модели этого года, а вдоль тротуара в рядок вытянулось еще несколько машин, все больше не из дешевых. Мой «додж» выглядел бы тут бедным родственником, наверное. Ну, последним в ряду, пожалуй. На еще один «паккард», модели 120, настоящий «паккард» дешевле тысячи долларов, я посмотрел даже с завистью.

Никакой охраны на входе не было, открывший дверь парень без пиджака и с большим «кольтом» в наплечной кобуре подошел откуда-то из глубины дома, мы шаги слышали через дверь. Оглядев нашу компанию, он кивнул, затем сказал:

— Давайте за мной, Падди ждет, — и пошел вперед.

Падди, похоже, занимал весь дом, потому что гостиная раскинулась на половину первого этажа. Там пахло табачным дымом, разлитым пивом и кошками, некоторые из которых разместились на мебели в вальяжных позах и снисходительно посматривали на присутствующих. Еще в комнате было несколько вооруженных людей, расположившихся с разных сторон, так что не дернешься, особенно без оружия.

Гуся Шихана и того все время улыбающегося гангстера в лихо сдвинутом набок канотье я узнал сразу, они сидели на другой стороне длинного стола, который, судя по всему, должен был нас разделять. Нас усадили напротив, О’Хара сел рядом. Лиам, Брайан и еще один бандит, который присоединился позже, встали у окон.

— Я тебя помню, — заулыбался любитель лодочных шляп. — Ты из окна копперской машины в нас долбил.

— Я тебя тоже.

— Тихо, успеете, — сказал тот, кто всех здесь собрал.

Сам Падди восседал во главе, одетый в белую сорочку с закатанными рукавами, сболтавшимся на груди распущенным галстуком. На вид ему было около пятидесяти, пожалуй. Лицо с красным носом и уже слезящимися от алкоголя глазами, растрепанные волосы. Но при этом впечатления именно пьяницы он не производил, а выглядел умным и опасным. Резкие черты лица, плотно сжатый рот, складки на щеках, похожие на шрамы.

В итальянских «семьях» наверху оказывается тот, кто или сумел захватить положение, ликвидировав прежнего «дона», или назначенный наследник. А вот у ирландцев главным обычно становится тот, кого уважают и кого боятся. И глядя на Падди Галлахера, сразу становилось понятно, как он сумел возглавить и объединить анархичные по своей сути ирландские банды города.

А вот Сингера в комнате не было.

— Кто за вас будет говорить? — повернулся к нам Падди.

— Он, — дружно показали на меня Иан и Рауль.

— Хорошо, — Галлахер кивнул. — Полли, начни.

— Похоже, что у нас непонятка, — сказал О’Хара. — Этих ребят я знаю, и никогда никакого «бифа» с ними не было. И они сами хотят разобраться. И у нас с ними бизнес, половина наших стволов и то, что мы отдаем дальше, приходит от них. Так что я за то, что надо нормально обсудить. Этот, Пол, — он показал на меня, — вообще парень лучшей подруги моей Нив.

— Понял, — Падди снова кивнул. — Говорим дальше спокойно, по очереди, если я сказал заткнуться — все затыкают пасти. «Куски» с них собрал?

— Все чистые, — ответил Полли.

— За бутылки тоже не хвататься, — добавил Галлахер и не зря, потому что как раз бутылок на столе хватало. — И не пить, пока не закончим, — и с этими словами он достал откуда-то из-под кресла большой пистолет и выложил на стол. — Не нарывайтесь. Гусь, объясни, что случилось.

Гусь, рослый и грузный бандит с ножевым шрамом на лице, сначала злобно посмотрел на меня, затем сказал:

— Мы взяли «Первый Каирский». Ушли на двух машинах. Мы сдернули без проблем, но Джонни и остальных догнали вот эти ублюдки на «фордоре» легавых и расстреляли. Рыжий и Сэнди там и померли, а эти взяли груз и слиняли.

— Понял, — Падди остановил того жестом. — Давай теперь ты. Откуда вы знали про скачок на гребаный «Первый Каирский»?

— Ниоткуда не знали, — ответил я. — У нас там был свой бизнес, а из-за скачка начались проблемы. Мы оттуда сваливали, а их «терраплан» нам загородил дорогу, и эти олухи открыли пальбу. У нас был один раненый, ну мы и ответили. А сумку они оставили в машине, я ее просто подобрал, даже не заглядывал тогда, что внутри.

— А зачем взял?

— Потому что сами впустую сходили. Думал, там деньги. Не оставлять же копперам?

— Что у вас там за бизнес был?

— Мы брали аукцион.

В комнате повисла тишина. Затем Падди сказал, прокашлявшись:

— Да иди ты…

— Так и было. Мы даже в хранилище зашли, только там уже пусто было. И тут началось у «Первого Каирского», пришлось сдергивать без всякого плана, как получится.

— Да как туда вообще войти можно? — спросил Джонни. — Ты гонишь, мать твою.

— Могу описать, как их шкаф выглядит изнутри, и сходи, проверь, — повернулся я к нему. — Только до нас место охранники помыли, как оказалось. Охрана в здании «Пинкертонов» была связана.

— Ну да, свои все унесли, — явно сбившись с основной темы, пробормотал Падди. — Куда они, мать их, дальше их денут? Ладно, я тебя слышал. Гусь?

— Джонни, расскажи, — передал тот эстафету приятелю.

— Мы слышали сирены, загнали машину в подворотню. Когда решили, что можно валить дальше, сдали задом в проезд, а эти, — Джонни показал пальцем на меня, — мать их, были уже там. И мясорубку начали они, мы даже ответить не успели толком. Машину разнесли в клочья, я сдернул ногами.

— Ты, — Падди переключился на меня.

— Уходили задними аллеями, сирену выключили, тут прямо перед нами задом выскакивает тачка, в окнах стволы в нашу сторону.

— Почему у них двое в расходе, а у вас только раненый?

— Потому что мы стреляем лучше. А раненого бронежилет спас, они ему двумя в грудь и одной в плечо попали.

— Чего это лучше?! — аж подскочили на местах Гусь с Джонни. — Это с какого хрена?

— Потому что мы с ним, — я показал на Рауля, — служили долго во Французском легионе, а он, — я кивнул в сторону Иана, — прошел Великую войну и воевал под Верденом. А вы где служили и кто вас учил?

— Во-от! — протянул Падди, воздев палец правой руки в потолок. — Стрелять крыс на помойке — многому не научишься. А учат драться на войне, засранцы! Так, а ты знаешь, что товар брали для меня? — вдруг уставился для меня.

— Теперь знаю. Вчера начал догадываться. А так никто ничего не слышал. Ты же все тихо сделать хотел, так? — чуть придавил я сам.

— Не твое дело, — буркнул он, но развивать тему не стал. Тут я угадал: раз не дал знать никому, что дело под его крышей делается, то в проблеме сам виноват. — Почему на гребаных чинков вышли с бумагами?

— Не знаю, это Сингер договаривался. Думали, что китайцам китайские бумаги лучше всего подойдут. Он у вас, кстати?

— У нас, в другой комнате, — ответил Галлахер. — Хотел вас отдельно послушать. А так он вас всех сразу сдал.

— И правильно сделал, — кивнул я, ничуть не расстроившись. — Если бы не сдал, то твои ребята нас бы и завалили, а мы и понятия не имели о том, что что-то неправильно.

— Может, и так, — не стал он возражать. — Где гребаные бумаги сейчас?

— В банке, — соврал я так, как мы согласовали. — До понедельника не достать. Но если решим что-то конкретно, то привезем без проблем, нам такой товар на руках точно не нужен, мы проблем не ищем. Где доля Сингера — не знаю, не скажу.

— Уже нашли, съездили с ним. Теперь всем молчать, мне подумать надо.

В комнате повисла тишина, Падди задумался, уставившись в окно. Один из котов, черно-белый в «носках», подошел ко мне, потерся об ногу, я почесал ему щеку, в результате чего он навалился мне башкой на руку изо всех сил, пытаясь сделать процесс чесания максимально эффективным, затем подставил другую щеку и громко заурчал. Странно вообще видеть кошек в подобных обстоятельствах. Хотя они сами те еще бандиты, если присмотреться.

— Значит так, — объявил Галлахер, — я говорю, что решил, но если я в чем неправ, то самое время сказать об этом. Гребаный «биф» между ребятами Гуся и людьми Сингера считаем недоразумением. Никто друг про друга не знал, никто ничего не планировал, встретились случайно. Одни вырядились в легавых, другие от легавых прятались.

Пауза.

— Падди? — заговори Гусь. — Это не так.

— Что не так?

— Они засаду устроили.

— Это как? — Галлахер уставился на него исподлобья. — Ждали, когда вы им дорогу перекроете, чтобы напасть?

— Не знаю как, но это была засада, Падди…

— Заткнись! — Падди поднял руку, и Гусь Шихан немедленно замолчал. — Вот когда будешь знать как, мать твою, тогда и вернемся к этому. Продолжаю, — он обвел всех тяжелым взглядом. — Я платил Гусю четыре с десяти за товар. За остальное я рассчитался, но это товар Гусь потерял. Но саму работу сделал. Поэтому дальше так: я плачу двадцать пунктов Гусю и двадцать этим, — он показал на меня пальцем. — Это… — он быстро прикинул в уме, — по двенадцать грандов «куидами» каждому. Но вы, — он снова показал на меня, — завалили двух ребят Гуся, поэтому отдадите по тридцать сотен «куидов» за них. То есть, Гусь, я отдаю тебе восемнадцать грандов, а им шесть. Все. Все слышали? И кто что не понял, мать его?

Непонявших не было. Да и по тону Падди Галлахера ощущалось, что лучше быть как раз сейчас понятливым.

— Тогда все, — Галлахер подвел итог. — Дело было моим, я его заказал, поэтому решил так. Будет лучше для всех, если вы потом не станете пересматривать условия без меня. Удержать я вас от этого не могу, но мать вашу, если я узнаю, что кто-то решил разбираться дальше, то я сочту это гребаным неуважением к себе. Как будто кто-то подошел ко мне и сказал: «Падди, ты сам дешевое дерьмо и слова твои дерьма не стоят. А мнение свое засунь себе в задницу и выпей касторки, ни на что другое оно не годится». Именно так, мать его, я буду расценивать любой взаимный «биф» после этого разговора, — он громко хлопнул ладонью по столу. — Гусь, Джонни, вы поняли?

Те оба кивнули. Джонни явно отнесся к решению проще, а вот Гусь бы напряжен. Так что его все равно следует учитывать на будущее как возможную опасность.

— Ты… Пол, верно?

Я кивнул.

— Ты тоже понял? И твои ребята поняли?

Мы все вперегонки закивали, чувствуя облегчение. Как камень с души свалился, осталось только надеяться на то, что Галлахер в последнюю минуту не передумает.

— Полли, раз уж ты влез, то проследишь за сделкой, — Падди повернулся к О’Харе. — Вам срок до трех дня понедельника. Я знаю вас всех уже, знаю, где искать. Привозите товар Полли, он отдаст вам «куиды» как договорились. Гусь, с тобой рассчитаюсь сам. И впредь, если один из вас идет навстречу другому, — он посмотрел на нас поочередно, — то пусть один сваливает на правый тротуар, а второй на левый.

Я представил себе схему, понял, что не сработает, все равно кто-то должен убежать, а кто-то остаться, если мы не по осевой друг навстречу другу топаем, но решил не рисковать здоровьем и мысли держать при себе.

С тихой улицы через приоткрытое окно донесся шум автомобильных двигателей. Никто внимания на них не обратил, но вдруг совсем рядом скрипнули тормоза, а затем загрохотали выстрелы. Все три окна в гостиной сразу превратились в водопад стеклянных осколков. Сидевший на подоконнике спиной к окну Лиам дернулся и свалился лицом вперед, по светлому пиджаку быстро расплывались капли крови. Еще один из людей Галлахера, упитанный, с круглым лицом и лысеющей головой, свалился рядом с простреленной головой и огромной кровавой дырой вместо правого глаза.

Взвизгнули и бросились врассыпную кошки, люди в комнате повалились на пол, разлетелись на столе бутылки, в воздухе повис запах виски. Пули бились в стены, выбивая штукатурную пыль, сыпались стекла шкафов, вдребезги разлетелась хрустальная тяжелая люстра.

— Гребаные даго^[36]! — послышался голос Падди, рычащего от ярости. — Я вас на куски порву, ублюдки!

Не очень даже отдавая себе отчет в своих действиях, а руководствуясь скорей инстинктом выживания, я на четвереньках добежал до тела Лиама, из-под откинутой полы пиджака которого высовывалась рукоятка пистолета. Потянув, я вытащил из кобуры армейский «кольт». Убедившись в том, что в стволе есть патрон, я дождался донесшегося с улицы металлического клацанья вместо стрельбы — начав палить по окнам одновременно, стрелки так же одновременно начали перезаряжать свои «томмиганы», а это были именно они — по звуку не спутаешь, — и затем вскочил на ноги, прикрываясь простенком.

Прямо перед домом, в нескольких метрах, стояли два длинных седана, в окнах которых как портреты в рамках, были выставлены смуглые лица в шляпах. Я поймал в прицел одно такое лицо, довзвел курок и выстрелил прямо в него, ничуть не сомневаясь, что попаду, с такого расстояния я не промахиваюсь. А затем дважды выстрелил во второе лицо, рядом, и тоже не промахнулся, но затем едва успел свалиться за подоконник сам, потому что из второй машины на окна вновь обрушился ливень свинца. Так же на четвереньках я рванулся к выходу из гостиной, обнаружив ползущего следом Рауля, уже подобравшего пистолет со второго убитого.

— К входной двери, ждем перезарядки и по второй машине!

— Давай!

Бандиты в машинах снова опорожнили барабаны своих «машинганов», а затем моторы взревели и автомобили рванули с места, и все, что мы успели сделать, это выпустить все свои пули в последнюю машину с неизвестным результатом, лишь продырявив кузов и пробив стекла. На улице стало тихо, и только где-то в отдалении завыла полицейская сирена. Только с ними нам тут пообщаться и не хватает.

— Гребаные гинни^[37]! — орал Галлахер. — Вы моего кота убили, твари!

Действительно, на комоде у дальней стены лежала тушка рыжего кота, с промокшей в крови шерстью. Наверное, в него попала одна из самых первых пуль, иначе зверь успел бы сбежать.

— Я вас всех перестреляю, ублюдки! — Вдруг Падди как-то резко взял себя в руки и сказал совсем другим, деловым тоном: — Все лишние отсюда нахрен! Сейчас тут будут свиньи, поэтому никого лишнего, мать вашу. Гусь, вали отсюда. Полли, бери этих и вези, куда знаешь, только чтобы здесь никто не маячил. И бегом, бегом!

Протерев пистолет носовым платком, я бросил его на пол возле убитого Лиама и кинулся с О’Харой и остальными к выходу, потому что сирены звучали громче и не с одной стороны уже. По ходу дела обнаружил, что передо мной к машине бежит Сингер.

11

Мы все встретились на следующий день в баре Сингера около пяти вечера, когда Сюзет уже уехала готовиться к вечернему шоу. О моих приключениях она так ничего и не узнала, разумеется, и полагала, что я отработал день в дилершипе и просто вернулся домой вечером. А так она уже паковала чемодан на понедельник, готовясь выехать в Александрию.

— Чуть позже поедем, можешь выспаться, — сказал я ей.

— Почему? — она недовольно сморщила нос.

— Я забыл важные бумаги в банковском сейфе, придется поехать туда к открытию, затем завезти их на работу, и уже потом приеду за тобой.

— Можем сразу поехать вместе.

— Поспи лучше, это не так много времени займет. Нам потом еще ехать долго.

В воскресенье я взял вместо «сэведжа» «кольт» под тридцать восемь «супер». Пусть и большой, но плоский, и пуля с гарантией не только машину пробивает, но и моторный блок. А то мне как-то вчерашняя стрельба по окнам и из окон больно уж в памяти отложилась.

— Подведем итоги, джентльмены? — усмехнулся Сингер, когда Джимми расставил перед нами кружки «Чаррингтона». Впрочем, сам он пил бурбон по обыкновению.

— Итог простой: мы дешево отделались, — сказал я. — Если бы не Рауль, то нам хана. Только потому что он с ними торгует и хорошо знает О’Хару, мы выскользнули. Сингер, кто вывел тебя на этого чертова мистера Ву? Ты уверен, что кто-то сделал это не специально?

— Я уже ни в чем не уверен. Кстати, я им сразу сдал вас.

— Правильно сделал, — пожал я плечами. — Все равно бы выбили, но ты бы был уже не таким целым.

На Сингере не было ни царапины. Его остановили, когда он садился в машину, а дальше пересадили в другой автомобиль, уперев в бок ствол револьвера. Так что физического ущерба он не потерпел.

— А что с историей о том, что бонды продает полиция?

— Им было плевать. Сказали, чтобы сдавал копперов, а дальше они сами разберутся. Они бы и легавых грохнули за эти бумаги, ни на секунду бы не задумались. Ладно, все же мы с этого что-то получили, — он усмехнулся. — По пятнадцать сотен. Так закончилось великое ограбление бриллиантового аукциона.

— И собственные головы в придачу мы получили, ты об этом забыл. А это много.

— Это неплохо, но хотелось бы больше. Что делаем дальше?

— Мы уже все сделали, похоже. В понедельник отвезем О’Харе бумаги, получим шесть грандов, поделим, и дальше живем как жили.

Вся остальная моя схема не для Сингера. Потому что я играю со своими собственными целями, а он будет стараться заработать. А что теперь я, после того, как отношения с Падди выровнялись, и он больше за мной не гоняется? В принципе, я тоже могу на все это плюнуть и больше никуда не лезть, а Богуславский с Дианой пусть сам свой бордель с мистером Ву делит, не моя забота.

Но Ву остается… он мне может быть опасен? По идее нет, он договаривался не для себя, а для Галлахера, а с тем мы разобрались. Разве что Гуся Шихана все же следует опасаться, да и то несильно, потому что он тогда сильно рискует. Падди сказал правильно: на нас ему плевать, но не плевать на то, насколько серьезно воспринимаются его слова. И чтобы убедить впредь делать это всерьез, он кого угодно в расход пустит.

Ладно, завтра мы все закончим, и тут же с Сюзет в Александрию. Проведем три волшебных дня, а за это время обдумаю дальнейшее. И я бы не стал недооценивать возможную реакцию той же самой Дианы Донатовны, в случае если я в последний момент откажусь делать работу по сейфу. Нет, так она дама приятная, конечно, но не уверен, что во всех отношениях. Я встречал в жизни людей из этого рэкета и честно скажу, что слишком порядочных среди них нет. К тому же она женщина, кажется, недобрая, так что еще и контракт на меня разместить может, как вариант.

— Рауль, ты завтра уезжаешь? — спросил Сингер.

— Да. Шестичасовым поездом до Порт-Саида. Мои бумаги у Поля, он отдаст и возьмет мою долю.

— А обратно?

— Через несколько месяцев. Отдохну от этого всего в Марселе. Слишком хлопотная тут жизнь.

— А художница? — спросил уже я.

— Увы, придется расстаться. Без особых сожалений, если честно. Еще неделя с ней, и мне самому придется что-то там рисовать. А я не умею.

— Станешь авангардистом, там уметь не нужно и даже вредно. Будешь уметь — и публика не оценит.

— Плевать, меня ждет Марсель. Поехали вместе, можешь даже Сюзет взять.

— Рауль, — я укоризненно посмотрел на него. — Сюзет только начала работать в шоу, а у нас бизнес на взлете.

— Да я понимаю, — махнул он рукой.

***

Вечер воскресенья я просто провел дома на диване, с книгой в руках и слушая радио. Про обстрел дома Падди говорили много и наперегонки. Нападавших считали или сицилийцами, или корсиканцами, но в любом случае относили тех к «старым аутфитам» города. Я все же склонен думать на сицилийцев, лица больше похожи. Сообщали о двух убитых в доме Падди и, предположительно, неких жертвах среди нападавших. На самом деле это примерно завтра ясно станет, все равно похоронные бюро вызовут коронера, даже свои не рискнут хоронить убитого, как скончавшегося от сердечного приступа. Дальше это просочится в газеты, и мы окажемся в курсе.

А вот сегодня с утра в Маленькой Италии был убит некто Сэл Мальокка, член семьи Антенуччи, причем не рядовой, а приближенный к боссу, под контролем которого находился весь рэкет в восточной части Маленькой Италии. Его телохранитель, Джо Брава, в госпитале с двумя пулями в спине. Интересно, это уже Падди Галлахер или кто-то другой?

Впервые за всю жизнь почувствовал какую-то симпатию к мобстеру. Грех спорить, рассудил он все по справедливости, я бы сам на его месте сделал все так же. Ну и кошек любит, а вот кошки по-настоящему плохих людей не любят. Хоть бы он добрался до Антенуччи, чтобы мне уже не думать никогда о том, что старая угроза может возродиться.

А у Антенуччи камень Силы и до него черта с два доберешься.

Хм… а если…

***

На следующее утро ровно в девять я уже остановился у конторы Цви. Хозяин был уже на месте, открыл дверь на стук.

— Решил что-то насчет камня? — спросил он первым делом.

— Пока придержу, ты знаешь. Отвечу через месяц-другой. Надо вещи кое-какие забрать.

— Не знаю, зачем тянуть, — завздыхал он. — Я тебе сделал честное предложение, лучше ты все равно не найдешь.

— Я знаю, Цви. — Я слегка придержал его за локоть. — Тут дело не в деньгах, немного другие обстоятельства. Так что просто позже к разговору вернемся.

Цви вынес мне мой саквояж из подвала, оставил меня одного за ширмой, и я выгрузил оттуда бонды Рауля, Иана, которые он тоже отдал на хранение, и мои, а затем и маленький замшевый мешочек с камнем, взятым тогда с Шиллера, и спрятал его в карман. Задумчиво посмотрел на оставшиеся два свертка с героином, в теории прикидывая, как их лучше использовать, ничего умного не придумал и оставил лежать на месте. Мистеру Ву подкинуть, что ли?

— Ты все же подумай, хорошая цена, — сказал он мне из-за ширмы. — Тебе он точно не нужен.

— Цви, я же сказал, что подумаю.

— Тогда быстрей думай.

— Постараюсь. От тебя позвонить можно?

— Звони. Телефон знаешь где.

Я набрал «Грин Корк», спросил О’Хару, кто-то ответил, что вот-вот будет. Значит, все в силе. Сел в «додж» и поехал туда. И минут через двадцать остановился уже у входа в клуб, пока еще закрытый. Но мне не в главный вход, а в боковой, возле которого я и увидел знакомый «обёрн».

На стук сначала открылось окошко, в котором показалась физиономия Брайана, затем распахнулась сама дверь.

— Заходи.

— Полли здесь?

— А где ему еще быть?

Тут было что-то вроде офиса, столовой и бильярдной в одной комнате. Полли сидел в большом кресле в углу, выложив ноги на стол, и задумчиво ковырял в зубах зубочисткой. Еще какой-то парень с револьвером в кобуре лениво катал шары по столу.

— Привет, — О’Хара помахал мне рукой. — Принес?

— Принес, — я выложил на стол полотняную сумку. — Все здесь, — и вывалил три пачки бондов.

— Брайан, позови Гласса, пусть проверит.

— Сейчас.

Брайан ушел и вернулся через пару минут в сопровождении немолодого лысого человека в круглых очках. Тот, не задавая лишних вопросов, достал из кармана ювелирную лупу и начал быстро просматривать листы один за другим.

— Выпьешь? — спросил О’Хара.

— Рано еще. Кофе тут у вас не разжиться?

— Вон плитка и кофеварка, — показал он на столик в углу. — Не стесняйся. А ты правда завязал?

— Да, с год назад. Только эти бумаги и остались. Про вчерашнее узнали что-нибудь?

— Конечно. Антенуччи, мать его, его ублюдки. Да, кстати, — он оживился, — ты там двоих израсходовал. На холодную, с концами, обоим прямо в харю, мать его. Падди сказал, что если тебя еще увидит, то с него ящик виски самого лучшего. Сравнял счет.

— Лиам все?

— Да, мать его, все. Молодой парень совсем, жена и две дочки остались. Рано женился, со старой родины привез девчонку.

Я стоял у плитки и ждал, когда мокка начнет подниматься из нижней части кофеварки в верхнюю. Тут главное вовремя с плитки снять, чтобы горелый привкус не появился.

— Ну что там?

— Пока все чисто, настоящие бумаги, — ответил О’Харе Гласс, продолжая перекладывать листы по одному.

— Тогда «куиды» смотри, — Полли вытащил из стола конверт из толстой бумаги и бросил перед собой. — Шесть грандов, как Падди сказал.

Вернувшись к столу с чашкой кофе, я достал деньги из конверта. Десятки, но номера на месте и вензель куда не нужно не залезает. Шесть тысяч, все точно. Значит, с этими точно можно договариваться.

— Как в аптеке, — я убрал конверт. — Есть еще один разговор. Есть минутка?

— С глазу на глаз?

— Точно.

— Пошли в зал, — он поднялся и повел меня через другую дверь в клуб. Сначала прошли через темный захламленный коридор, потом оказались за стойкой, возле сцены для музыкантов.

— Садись, — Полли снял один из перевернутых стульев со стола и поставил на пол. — Что за дело?

Я огляделся.

— Да не слушает тут никто, говори.

— Ты знаешь, что у Антенуччи есть камень, так?

— Болтают. Может, и врут.

— Не врут, есть. Заряжен на защиту его лично.

— Хреново… — О’Хара поморщился как от больного зуба. — Не дотянуться теперь до ублюдка.

— На камень есть другой камень всегда. Который нейтрализует первый. Слышал?

— А что толку с того, что я слышал? Такие камни наперечет, мать его, хрен мы до них доберемся. Их же даже не продают, кроме как на том гребаном аукционе, который вы подломить хотели. Кстати, ты правда взломщик?

— Был.

— И любой сейф взломать можешь?

— В теории любой. Но некоторые надо ломать сутками и инструментов грузовик требуется. Так я о чем…

— О чем?

— Я могу достать камень. Правильный. Четыре карата.

— Да иди ты! — поразился Полли. — Откуда? Не с аукциона? Не вы его все же помыли?

— Нет, не мы, и маленький он для аукциона. Есть в одном месте, у бородатых из Антверпена, как я понимаю, — назвал я еще одну столицу хасидских торговцев алмазами. — Могу купить. Сразу скажу, что себе не накидываю ни пенни, за сколько продают, за столько и отдам.

— А тебе на хрена?

— «Биф» у меня с Антенуччи старый. Ему не до этого, но как тут дела успокоятся, он опять про него вспомнит. А я теперь на виду, все знают, где меня искать.

— Ну да, ты же колесами торгуешь?

— Ими самыми. Посреди города, на Либерти-авеню, заходи и стреляй.

— Мать твою, это с Падди говорить надо. — О’Хара энергично почесал в затылке. — Сколько бумаги?

— Двадцать грандов. Фунтами.

— Ни хрена себе! — он поразился. — Не дорого?

— Цена правильная. И еще около гранда уйдет на огранку, как я слышал.

— Ну, это уже ничего… но двадцать…

— Полли, сколько раз ты слышал о том, что кто-то продает камень?

— Ни разу, мать его, — согласился он. — А просто дернуть его никак?

— Я думаю, что камень заряжен на защиту самого себя, — выдал я заранее придуманную версию. — А вот как купят, тогда его можно перегранить и переписать на другого.

— Надо с Падди говорить. Увижу его сегодня, скажу. Позвоню тогда, дай номер.

— Меня три дня не будет, уезжаю в Порт-Саид машины принимать, могу вечером сам позвонить.

— Сюда звони, позовут. Ладно, хорошо, что разобрались. В клуб со своей девчонкой приходи, Нив будет рада, — он поднялся со стула и протянул руку. — И осторожно, мать его, сам видишь какие дела.

Да, с этого крючка мы все же соскочили, получается, что очень и очень обнадеживает. Иметь во врагах одного из боссов местного моба, который при этом еще и хорошо знает, кто ты такой и где тебя искать… это плохо, очень плохо. И я уже не тот Поль Высоцки, взломщик и холостяк, который мог просто раствориться в городе, сменив личность, адрес и машину, я уважаемый бизнесмен со своим делом и даже с семьей.

А камень… вроде бы странное решение, на первый взгляд, но именно что на первый. Падди — заклятый враг Антенуччи. Но последнего прикрывает камень, так что шансы достать сицилийца у ирландца куда ниже, чем наоборот. Лучше бы мне их уравнять. А заодно подумать, как самому поучаствовать в судьбе босса сицилийской «семьи», чтобы уж наверняка чашка весов Галлахера перевесила. Нельзя сказать, что я не думал об этом раньше. Угнать грузовичок с тентом, поставить в нужном месте, купить по объявлению на «Ганмаркете» армейскую винтовку, поставить хороший прицел и хлопнуть его прямо возле дома. Я видел в объявлениях винтовки «шарпшутеров», уже с оптикой. Мобстеры так не делают, в основном не умеют, и от такого выстрела защищены плохо. Но пока камень у Антенуччи, он под такой выстрел не выйдет. Что-то почувствует и останется дома. А близко, на такое расстояние, на какое я подошел тогда к Шаплену-Шиллеру, подобраться к сицилийцу не получится. Даже без всякого камня.

Ладно, пока надо забрать из дома Сюзет, она должна была уже собраться, и можем ехать в Александрию. Все, у меня выходные, черт возьми, отпуск с любимой женщиной, а все остальное гори пока огнем. В дилершипе пока Иан прикроет, в случае чего, и для Мэри я оставил подробные инструкции.

***

— Что можно взять с собой на три дня, заполнив целый чемодан? — поразился я, глядя на приготовленный Сюзет багаж.

— Платья, туфли, а шляпки я отдельно сложила, — она показала на коробку. — Я просто не знаю, что захочется надеть. Как из клетки вырвалась, могу себе позволить быть красивой.

— Ты всегда была красивой.

— А теперь еще красивей, — отрезала она. — Я почти звезда и должна выглядеть, как почти звезда.

— А когда станешь звездой?

— Тогда меня будут возить на лимузине, а у меня ноги подкашиваться под весом драгоценностей, неужели не понятно?

— Ладно, я потащил твой чемодан и поднимусь за всем остальным.

Чемодан оказался не таким уж и тяжелым. Я вытащил его во двор, открыл багажник «доджа», уставился на пакет с костюмом. Может выбросить его просто? До помойки два шага. Посмотрел на окна, увидел улыбающуюся Сюзет, помахал ей рукой и просто свернул пакет потуже и затолкал в нижнее отделение, к запасному колесу. Чуть подумав, затолкал глубже.

С дробовиком что делать? Отнести домой или пусть лежит? Пусть лежит, кормить его не требуется… разве что швейцар отеля, когда будет вещи доставать, может сильно удивиться. Отнесу, пожалуй, а «тяжелую артиллерию» другую возьму, такую, чтобы влезла в ящик для перчаток.

Оглядевшись и убедившись в том, что за мной никто не наблюдает, я вытащил ружье, коробки с патронами и быстро занес все в дверь.

— А это откуда? — удивилась Сюзет.

— Купил на днях, но все забывал принести. — Я занес ружье в спальню и спрятал в шкаф. Затем достал саквояж с полки, открыл, задумчиво заглянул внутрь. Поколебавшись минуту, я вытащил из него большой револьвер под новый патрон .357 «магнум» и коробку патронов, затем быстро снарядил барабан. Вот он пусть в машине и лежит.

— А это зачем? — спросила Сюзет, увидев меня со «смит-вессоном» в руках. — Я чего-то не знаю?

— Да, ты чего-то не знаешь, по дороге расскажу или в Александрии, это не к спеху. Пусть в машине лежит.

— Подожди, — придержала она меня, — ты во что-то снова влез?

— Нет, что-то налезло на меня, но уже отлезло обратно. Все уже закончилось мило и тихо, нас даже с тобой приглашают в гости.

— Кто? — не поняла она.

— Нив и ее парень. Все уже нормально.

— А револьвер зачем?

— Вообще его туда положу, навсегда.

— И зачем? Ты чего-то опасаешься?

— Нет уже, сказал же. Просто… у меня есть прошлое, ты знаешь. Иногда ты с ним рвешь, но это не означает, что оно про тебя тоже забыло.

— Хм, — она посмотрела на меня с более чем скептическим выражением лица. — Рассказывай.

— По дороге. Долгая история и ничего срочного на самом деле. Так, мои костюмы еще… — я подхватил с дивана портплед с парой костюмов и свою сумку. — Посмотри вокруг, ничего не забыли?

— Вроде бы нет, сейчас в спальню и ванную гляну.

— Давай. И вместе выйдем тогда.

Сюзет убежала наверх и вскоре вернулась с какой-то маленькой сумочкой и щеткой для волос в руках.

— Все же забыла! — она показала мне трофеи. — Теперь точно все взяла.

— Тогда поехали.

***

Дорога до Александрии по новому шоссе, идущему вдоль Нила, с двумя полосами гладкого нового асфальта, ведущими в каждую сторону, должна была занять чуть меньше трех часов. Направление уже стало популярным для жителей Нового Каира, потому что Александрия уже получила славу одного из самых модных курортов в мире, но основной поток машин в ту сторону случался обычно в пятницу вечером и в субботу с утра, а пока мы больше обгоняли и встречали грузовики и автобусы. Справа от шоссе поодаль тянулась железная дорога, по которой с недавних пор пошли поезда, а разгульные круизы по Нилу от Александрии до Луксора и обратно вошли в моду у «золотой молодежи».

Дорога вся исчерчена полосами тени от высаженных вдоль нее пальм и иногда кажется, что ты едешь сквозь стробоскоп, в глазах мельтешит. Остались позади фабрики и склады пригородной зоны города, дальше потянулись поля. Машина летит со скоростью в шестьдесят миль в час, и я чувствую, как сопротивляется воздух. Вот кстати, люди все же балбесы в большинстве своем. Те самые модели «крайслера» и «де сото», от которых производитель был вынужден отказаться, как раз эту проблему сопротивления воздуха решили. Но кто-то начал болтать, что они почему-то «небезопасны» из-за того, что люди сидят внутри рамы, а не на ней, и понеслось. Хотя все совершенно наоборот, потому что кузов на раме может сорваться с нее при аварии, а если пассажиры внутри, то рама их защищает. А чешская «Татра» вообще выпустила замечательную машину высотой чуть не в два раза ниже этой, которая при куда более слабом двигателе ездит намного быстрей, потому что как самолет идет сквозь воздух, а тот ее еще и к дороге прижимает, но на улице я подобные видел всего лишь дважды.

В машине было жарковато, задувавший в нее воздух чувствовался горячим даже на ощупь, но тут ничего не изменишь — Египет, лето. Когда-нибудь, когда совсем разбогатею и буду продавать «плимуты» по сотне в день, куплю нам дом где-нибудь в Швейцарских Альпах или в Италии, у Лаго Маджоре, и там сможем скрываться от летнего зноя. А пока вот так.

Я положил руку на бедро Сюзет, потом попытался сдвинуть ее выше, но она эту попытку решительно пресекла.

— Сначала расскажи, во что мы опять вляпались.

Убрав руку, я сказал:

— Похоже на торг, не находишь?

— Еще как похоже! — заявила она. — Рассказывай.

— История долгая, дай подумать, с чего начать…

— С начала.

— Это банально, к тому же мне самому надо понять, где это самое начало. Давай так… однажды, давным-давно, я решил взломать сейф с наличными у одного очень плохого человека и пустить эти наличные на добрые дела, то есть воспользоваться ими самому как душе будет угодно…

Я начал с истории о том, как впервые вскрыл сейф в букмекерской конторе Кабана Пачетти. Рассказал, пропуская некоторые детали, про то, как мы планировали ограбить аукцион и как я сблизился с семьей вице-губернатора, и понятно, что как раз в этом месте основные пробелы истории и сконцентрировались. Рассказал, как ограбил Кабана второй раз. Как мы попытались ограбить сам аукцион и как у нас ничего не получилось. Как налетели в задней аллее на машину Джонни и как я подобрал сумку с бондами. Как я застрелил Шаплена в доме лорда Бриггса. Как снял с него камень. И как теперь мы решили продать бонды и чем это закончилось. Как Сол попросил нас помочь и как мы похитили Милланда, и как я увез Джин Фей в машине из квартиры Монро к доктору Бромли, частично опустив подробности. Рассказал про Богуславского и Диану Донатовну. Рассказал о том, чем все закончилось сегодня утром. Не стал говорить только про Цви, он не слишком важен в этой истории.

— В общем, вся прибыль составила пятнадцать сотен фунтов, то есть семь с половиной грандов в долларах. Можем потратить их на что угодно. И есть камень, который я хочу продать Падди Галлахеру, чтобы тот дотянулся до Антенуччи. Вот теперь ты знаешь все.

— Джин Фей? — неожиданно спросила Сюзет. — Актриса?

— Она самая.

— Сол еще и ее агент?

— Выходит, что так.

— Здорово! И мой тоже. А она мне очень нравится.

— Если бы ты видела ее под героином, она бы понравилась тебе куда меньше. Мне она в тот момент совсем не понравилась.

— Наверное, но я не видела. С ума сойти, с кем я связалась… — она картинно схватилась за голову.

— Ты почти звезда, так что можешь уйти в любой момент и прекрасно жить без меня.

— Черта с два! — она ткнула меня локтем. — Буду с тобой мучиться. И чего ты опасаешься сейчас?

— Ничего конкретного. Но вся эта история так запутана, что не знаешь, откуда ждать проблем. Поэтому готов ко всему, от вторжения марсиан до гражданской войны.

— Ты действительно собираешься лезть в этот сейф?

— Уже нет, проблема решилась проще — мы договорились с Галлахером, и у него нет к нам претензий. Единственный, кого я опасаюсь, это Антенуччи, но не сейчас, там идет война синдикатов, и ему точно не до меня. А затем, надеюсь, Галлахер до него дотянется в отместку за своего кота, и на этом все закончится. Поэтому камень продам ему.

— За кота я бы сама кого хочешь убила. Я люблю котиков. Эй, — она снова толкнула меня локтем, — давай возьмем котенка?

К удивлению моему, камень ее не заинтересовал совсем, и даже деньги за него, хоть сумму я и назвал.

— Давай, без проблем. Кот не собака, его не надо дважды в день водить гадить, и у нас нет китайских проституток, чтобы они это делали за нас.

— А причем тут проститутки, особенно китайские? — озадачилась Сюзет.

— У Дианы, которая рулит борделем, есть два французских бульдога. Но гулять их водят девушки из веселого дома.

— Фу, не люблю бульдогов, французских в особенности. И вообще собак не люблю, меня в детстве одна большая чуть не покусала. Сейчас были бы шрамы, и я не могла бы выступать. Тогда что нам вообще дальше делать?

— Ехать в Александрию, наслаждаться жизнью.

Сюзет задумалась и минут десять мы ехали молча. Мою руку со своего бедра она уже не убирала, а даже села поудобней, чтобы ничего не мешало. То есть мир. Затем, обгоняя очередной грузовик, я посмотрел в зеркало и заметил, что большая серая машина, катившая сзади с той же скоростью, что и мы, начала нас нагонять. Решил поехать быстрей? Мы едем как раз с разрешенной скоростью, а дорожной полиции здесь почти нет, многие разгоняются.

Когда машина приблизилась, я увидел силуэты людей в шляпах в салоне. Тоже ничего удивительного, но учитывая обстоятельства…

— Сюзет… — окликнул я девушку негромко.

— Что?

— Мне не нравится та машина сзади. Такое ощущение, что они за нами едут. И в ней трое мужчин.

— Полиция?

— Нет, полиция тут точно ни при чем.

— А кто может быть?

— Ума не приложу. Открой ящик, пожалуйста, и дай мне револьвер.

— Ты стрелять собираешься?!

— Ни в коем случае. Но пусть полежит рядом, у меня плохое предчувствие. И если я крикну «ложись», ты должна опуститься на пол, понятно? И не спорь, и ничего не спрашивай, просто сделай, ругаться потом будем.

Машина уверенно нас нагоняла, превращаясь в серый «бьюик». Вокруг как раз самая пустынная местность на протяжении всего пути, да и машин на дороге немного. Если бы я хотел кого-то убить, то дождался бы момента, когда мы приедем именно сюда.

Сюзет вздохнула, руки у нее чуть затряслись, но она достала «смит-вессон» из перчаточного ящика и протянула мне. Взяв револьвер, я сунул его стволом под левое бедро. На белых брюках останется пятно масла наверняка, но как-нибудь справлюсь, это не помада, в конце концов, и не на ширинке.

«Бьюик» прибавил ходу, нагоняя нас уже быстро. И вот это мне точно не нравится.

— Ложись.

Сюзет не стала спорить и быстро опустилась на пол, между сиденьем и панелью. Я взял чуть-чуть правей, как бы уступая той машине пространство для обгона. Черт, как же плохо видно в эти зеркала, так и не могу разглядеть лиц. «Бьюик» сдвинулся левей, я уже слышал рев его рядной «восьмерки». Почему-то вспомнилось, что сам хотел такую машину, большую и мощную.

Вот он нагоняет, выходит левей… Я обернулся и увидел лицо Гуся Шихана, сидящего спереди справа. И тут же, крикнув: «Держись!», утопил педаль тормоза, с такой силой, чтобы только не дать машине сорваться в скольжение юзом. «Додж» резко потерял скорость, серый седан проскочил вперед, затем тоже начал тормозить, но он уже уехал дальше, а «додж» легче и тормоза у него лучше, те самые двухконтурные, так что на этом я выигрывал.

— Сейчас встанем! И тогда выпрыгивай из машины, прячься за нее сзади!

К моему удивлению я разглядел в руках у Сюзет маленький «маузер», тот самый, что я ей подарил.

— Брось, держи это! — я сунул ей «смит-вессон».

Машина, сбросив ход до малого, свернула на обочину, чуть подпрыгнув, встала так, чтобы перекрыть мою дверь хотя бы частично, стволом пальмы, а затем я, крикнув: «Из машины!», выскочил наружу, выдергивая из кобуры под пиджаком «38 супер», одновременно сбрасывая его с предохранителя, падая на колено и прячась за пальму.

«Бьюик», подняв клубы пыли, тоже выехал на обочину и встал задом к нам, метрах в двадцати впереди. Двери разом распахнулись с двух сторон, но я не стал дожидаться продолжения и, схватив «кольт» двумя руками, дважды выстрелил в человека с дробовиком, выскочившего с заднего сиденья. И тут же перенес огонь на водителя машины, лезущего из кабины.

Хлопки выстрелов в пустыне прозвучали как-то жалко, но человек с дробовиком грузно завалился лицом в пыль, выронив оружие, а водитель дернулся и как-то кособоко забежал за «бьюик», схватившись за ребра.

В ответ загрохотал «томмиган», пули щелкнули в ствол пальмы, дробью прошли по капоту «доджа», посыпались стекла. Гусь Шихан, а это был именно он, просто поливал нас пулями как из лейки, не целясь толком, но все же вынудил меня спрятаться за пальму. Другой бы патрон ее и пробил, быть может, но не медленная пуля сорок пятого калибра. Медленный сорок пятый ничего толком не пробивает.

— Сюзет! Ты цела?

— Да!

Голос даже не звучал испуганно. Насколько я успел ее изучить, Сюзет была зла как черт. Только вот не знаю, на кого именно, надеюсь, что не на меня.

Есть, Шихан расстрелял барабан. Я высунулся из-за пальмы, беря на прицел дверь «бьюика», через окно которой он стрелял, но гангстер успел спрятаться за машиной. Тогда я просто повалился на живот в желтую мелкую египетскую пыль, вытянув руки с пистолетом перед собой, и увидел за «бьюиком» чью-то задницу в серых брюках, сидящую прямо на земле, и топчущиеся ноги в двухцветных брогах^[38]. Прицелившись, я выстрелил в задницу, попал, теперь уже наверняка выведя шофера из игры и услышав его крик, пальнул в ногу, но промахнулся, увидев, как дернулась штанина. Ноги рванули вправо, из-за машины, я дважды выстрелил в двери, надеясь подловить Шихана там, но он отскочил теперь назад.

Начинались настоящие кошки-мышки. У гангстеров было сначала преимущество в огне, но у меня оказался запас времени. Им надо было прибавить ходу и отъехать дальше, а они полезли из машины тогда, когда я взял уже ее на прицел. И дальше, перекрывая друг другу сектор огня, они попали под мои пули. И теперь я не могу достать Шихана, но и у него не получается высунуться из укрытия, я сразу его сниму, двадцать метров или около того для меня не расстояние, я бутылку колы в десяти случаях из десяти с такой дистанции разбиваю навскидку.

— Гусь, тупой кусок дерьма! — крикнул я. — Тебе же Падди говорил, что стрелять учат на войне, а не на помойке. Сейчас я тебя возьму и отвезу Галлахеру, посмотрим, что он с тобой сделает, идиотом!

А это уже психологическая война, как кричать ночью в мегафон в сторону вражеских окопов. Пусть думает о том, что он плевал на решение Падди, и при этом все пошло не так, как он замышлял, и что он сейчас по уши в дерьме. Пусть запаникует.

— Я тебя грохну, мать твою! — заорал он в ответ. — И тебя, и твою суку!

— Мечтай, мальчик!

Он на бампер вскарабкался, что ли? Или колесо ноги заслоняет?

— Шихан, до того, как за тобой приедет фургон коронера, обещаю помочиться на твой труп. На добрую память!

Шихан, несмотря на грузное сложение, одним прыжком выскочил на капот «бьюика», держа «томмиган» у плеча. Я вскинул «кольт», но опоздал. Грохнул раскатистый выстрел, Шихан дернулся, как от удара молотком в солнечное сплетение, покачнулся, и дальше я всадил в него две пули. Он закрутился на подгибающихся ногах и сверзился в пыль, ударившись о землю с таким стуком, словно уронили мешок с картошкой. Оружие откатилось под машину.

— «Суку»?! — послышался сзади голос Сюзет. — Я тебя покажу «суку», кусок дерьма! Свинья вонючая! Сдохни там, дерьмо такое!

Я оглянулся, попутно меняя магазин в «кольте», и увидел Сюзет, положившую большой револьвер на капот и продолжающую целиться.

Мимо нас пронесся грузовик, заметно прибавив скорости после того, как водитель разглядел открывшуюся ему картину.

— Подожди здесь, — сказал я девушке, и, держа пистолет наизготовку,медленно пошел к «бьюику».

Если двое уже готовы, то третий может быть только ранен. Надо проверить, а заодно все исправить. Раненые нам тут не нужны. Сюда приедет полиция и пусть она узнает только то, что ей расскажем мы.

— Любимая! — вдруг остановившись, крикнул я, пораженный осенившей меня мыслью.

— Что? — откликнулась Сюзет из-за машины.

— А представь завтрашние заголовки! «Звезда кабаре убивает знаменитого грабителя! Отважная девушка против гангстеров в пустыне!» Да ты там все номера себе заберешь! — и, высказав это все, пошел дальше.

12

— Через час я встречаюсь с парнем из «Голдвин-Майер». — Сол не сидел за столом, а носился кругами по своему кабинету. Ноги в надраенных туфлях топали по ковру с частотой метронома, лицо было красным от возбуждения. — Я буду или продавать историю, или делать из мисс Валери кинозвезду! Пол, ты все читал? Вот «Курьер», — он прыжком подскочил к столу и схватил газету. — Половина первой полосы! Три фото! «Звезда кабаре отстреливается от грабителей в пустыне. Убит бандит, которого ищет полиция трех держав». Вон «Вечерний Каир», пожалуйста! — он так хлопнул толстой ладонью по развороту, что газета чуть не порвалась. — «Красавица и чудовища. Прекрасная балерина и ее жених отбились от трех опасных гангстеров». Мисс Валери, вы хоть понимаете, что ни одна другая звезда ни за какие деньги не получит такой рекламы?

Сюзет, совершенно ошарашенная событиями последних двух дней, смотрела на Сола испуганными глазами и только молча кивала.

Я посмотрел на фото, сделанное репортером, когда мы выходили из полицейского участка после допроса. Замечательно. Первая полоса и мне тоже реклама. Лорд Бриггс? Леди Бриггс? Леди Маргарет? Жанин? Кто еще не видел? Кто там за Крауса теперь? Почему у меня не получается блюсти золотую середину? Хоть бы лицо тогда догадался прикрыть, а так на вспышку морщусь и все. Может, не узнают без усов «а-ля Кларк Гейбл»? Конечно, не узнают… Хотя бы люди Антенуччи не слишком хорошо знают меня в лицо. «Певец» Карузо знал, да почил в бозе, то есть в помойке.

А добавить пару слов о том, что жених торгует «плимутами» и «крайслерами» на Либерти-авеню они не могли? Самыми лучшими, самыми свежими «плимутами»? Ладно, пусть так, целей буду. И без этого не все так плохо.

***

Сюзет удалось остановить на шоссе автобус, и я уговорил шофера притормозить у одного из тех телефонов, что разбросаны на шоссе через каждые десять миль, и вызвать полицию. За те полтора часа, что копперы спешили к месту перестрелки, я успел, надев перчатки, обыскать трупы и машину. У Гуся и остальных оказались при себе билеты на пароход до Нью-Йорка с выходом через три дня из Порт-Саида и немалая сумма в долларах. Все я забирать не стал, чтобы не вызывать подозрений, а отделил примерно половину, что составило больше одиннадцати тысяч в фунтах.

Выходило, что Гусь и двое остальных забрали свою часть добычи, точнее, того, что от нее осталось, и решили на прощание поквитаться со мной. Проследили от дилершипа до дома, чего я не заметил, и сели на хвост. А я потащил их за собой на шоссе до Александрии.

Наша история никаких подозрений не вызвала. Полиция сама выдвинула версию о том, что известные грабители, оказавшись на мели, по пути к пароходу решили ограбить состоятельную пару, чтобы поправить дела. Почему на мели? Потому что в газетах написали, что у преступников почти что не было при себе наличных денег, хотя я забрал только часть от очень большой суммы. Так что спасибо практичности прибывших на место копперов, мотив нападения получился совершенно железным.

Наличие двух «томмиганов» и обрезанного дробовика, не считая шести в общей сложности пистолетов и револьверов, и огромного количества патронов тоже легко убеждало всех, что мы не с бойскаутами столкнулись. Отпечатки пальцев соответствовали, на всех троих имелось досье толщиной в яблочный пирог, так что нас отпустили после двухчасового допроса чуть ли не с почестями, а на выходе нас ожидала уже такая толпа репортеров, что я даже испугался. Пресса не зря платит осведомителям в полиции, те сработали быстро и на славу.

Да, а третий бандит быстро истек кровью сам, моя первая пуля угодила ему в бок и прошла навылет. Помощь оказывать я не пытался. Не заслужил.

В Александрию мы не поехали, разумеется. Пусть пули из «томмигана» и не пробили блок двигателя, но все равно наломали много. Машину повезли обратно в Новый Каир на буксире двое механиков Иана, а нас самих забрал с места Иан лично. Пистолет и револьвер были временно изъяты следствием до его окончания как вещественные доказательства.

Сюзет держалась на удивление бодро, была возбуждена, и мне даже показалось, что все произошедшее ей понравилось. И только напор агента на следующий день заставил ее все же испугаться того, какие перспективы он перед ней разворачивал.

В понедельник же Иан высадил нас у дома, мы затащили вещи обратно, попутно я вспомнил, что костюм с помадой так и лежит в багажнике «доджа», но махнул на это рукой. А позже принял решение и вовсе купить новую машину, а эту выставить на продажу как подержанную. Или не покупать, а просто заменить в этой все, что было повреждено пулями, никаких кузовных работ. И мотор сменить, в гараже есть запасные. Все же «додж» неплохо показал себя в этой заварухе, заслужил хорошее отношение.

Дома мы чуть растерялись, как-то все пошло совсем не так, как мы планировали, но затем махнули рукой, переоделись, сели в купе Сюзет и поехали на ужин в «Эксельсиор» — один из лучших ресторанов города, что расположился на террасе одноименного отеля на Гранд-Променаде, и там просидели весь вечер, не отказывая себе в гастрономических излишествах, даже Сюзет забыла об одержимости своим весом и ела все подряд.

— Как ты вообще? — спросил я ее, когда нам только подали шампанское на аперитив.

— Прекрасно! — решительно заявила Сюзет. — Ты слышал, как он меня назвал, ублюдок?

— Слышал, — кивнул я. — Теперь всех предупрежу, чтобы они тебя никак не называли вообще, если не хотят получить пулю.

— Хвалить можно, — возразила она. — Я тогда не буду стрелять.

У нее должны быть сейчас нервы и все подобное после того, как она на самом деле застрелила человека, но запас злости на Гуся Шихана все еще ведет ее мимо депрессий и рефлексий, чему я, впрочем, только рад. Все вышло честно: люди нарушили все соглашения, они хотели нас убить, а в результате нарвались сами. Она себя еще и хвалить должна за то, что сделала.

— Кстати, мы довольно существенно разбогатели, ты заметила?

— Да? Ну да, верно. Но тебе же это все надо поделить?

— Нет, — я покачал головой. — Это просто наше, никто нам не помогал и никто в этом не участвовал. Если не учитывать бандитов.

— И на что нам этого хватит?

— На шестнадцать «кадиллаков», например, самых лучших. Хороший дом и много чего еще. Еще дилершип. Клуб или ресторан. Много на что, как сказал.

Ирония судьбы — ко мне вернулись деньги с тех самых китайских бондов на самом деле. Сделали вот такой вот криво нарисованный круг и вернулись.

— Эй, — ее вдруг посетила мысль. — А нам не отомстят?

— Нет. Они нарушили тот самый уговор, что никто никому не мстит. Они даже взяли компенсацию. Они обещали это Падди Галлахеру, а потом тут же слово нарушили, что уже верх неуважения. Думаю, что они разделились. Джонни и кто там еще с ним, решили договор соблюдать и остались здесь. Гусь Шихан с этими двумя решил сбежать в Америку, а по пути убить меня. Но не смог, так что мстить некому. Я потом уточню у парня Нив, но уверен, что я прав, именно так и было.

— Я все равно опасаюсь.

— Не думаю, что стоит. Носи пистолет побольше, — я усмехнулся. — Как ты его с одного выстрела, видела?

— Этот в сумочку не влезет, он как ружье размером.

— Дам другой. Да и не случится ничего, завтра ты уже будешь любимицей публики и знаменитостью, так что все будет хорошо.

— Уверен?

— Конечно. За тебя, — я поднял бокал с шампанским.

Мы чокнулись.

***

И вот теперь Сол сходил с ума, читая заголовки. Он звонил владельцу «Луны Пустыни» и договаривался об изменении программы, он звонил в газеты каким-то знакомым и требовал продолжать писать о Сюзет, суля премии и ругая качество фотографий, попутно обещая предоставить другие, на которых мисс Валери предстанет публике во всей красе. Он договаривался на радио об интервью и статье в журнале. Он был как самум в пустыне, как торнадо, как беспощадный шторм, надвигающийся на все, что попадется на пути. Даже я обомлел при виде такой активности.

— Мы возьмем от этого все, выжмем сенсацию как губку, до последней капли! — возглашал он. — Дайте мне неделю, и Сюзет будет примой.

Пусть так. На самом деле этот шум сейчас — лучшая защита для Сюзет, а я смогу меньше беспокоиться о ней и лучше оценить ситуацию вокруг нас.

***

Время до четверга, когда Сюзет надо было снова возвращаться на работу, пролетело быстро, слишком заполненными событиями оказались эти дни. Днем Сол таскал ее с одной встречи на другую, а я сопровождал, потом по вечерам мы ходили развлекаться. Сюзет успокоилась, обрела уверенность в общении с репортерами, в то время как я прятался от камер, а заодно и время прошло, так что выбралась она из этого потрясения без всяких моральных потерь.

В четверг я приехал в дилершип и около часа убил на рассказы в адаптированной для широкой публики форме. Мой «додж» был давно в работе и почти готов, ребята Иана из гаража расстарались на славу. Я даже похлопал автомобиль по капоту, сказав одобрительное «спасибо». Потом за день у нас ушло три машины, без всякой связи с событиями, а затем я все же вызвал Мэри, показал ей бумагу с оттиском ее помады и спросил:

— Мэри, это подпись?

— Это случайно, — скромно потупив глаза, ответила она, как бы в задумчивости оттянув еще ниже вырез блузки.

— Давай дальше без случайностей. Сводка по продажам готова? Когда приходит товар?

— Товар уже отправлен, босс, позавчера пришла телеграмма.

— Если дата прибытия известна, заказывай тягачи, а то другие расхватают.

— Уже все сделано, — гордо заявила она.

— А вот это замечательно! Умница!

Дальше меня почтили визитом. И не кто-нибудь, а Полли О’Хара с Нив и Брайаном. Белый «Паккард 120» затормозил перед воротами, вся компания выбралась из него и направилась в офис, где я как раз стоял у дверей, перелистывая пачку новых каталогов.

— Ха, Пол! — О’Хара издалека протянул руку. — Как новый, как и не случилось ничего.

Я быстро завел гостей себе в загончик и попросил Мэри принести прохладительное. Кресел для посетителей у меня было ровно три, так что они расселись.

— Короче, начну с главного, мать его, — объявил Полли. — Падди велел передать, что вы все правильно сделали, ублюдок совсем потерял управление. Если бы не вы, то он бы сам… Падди воспринял это как плевок на стол. Джонни — о’кей, он в эти дела не лез, как и два других парня, и не полезет. Останутся здесь. У них были терки с Гусем, тот сдернул и вот как решил, гребаный придурок, мать его.

— Отлично, — вполне искренне кивнул я. — Надеялся на это.

— Короче, Падди и ребята заказали ложу в «Луне пустыни» на сегодня. Будут с цветами и всей прочей фанаберией, исключительно, чтобы сказать спасибо, мать его, и похлопать девочке. Но Падди хочет с тобой поговорить еще и по твоему делу, так что тебе тоже ложа заказана, на твое имя. Бери, кого хочешь и приходи.

Я подумал, кого пригласить, и затруднился. Рауль уехал, Иан точно не пойдет, а даже если согласится, то у него или зуб заболит в последний момент, или живот… вот если бы Сюзет танцевала в «Гербе Бирмингема», то тогда бы он ни единого шоу не пропустил, уверен. Сингер? Нет, Сингер мне друг и партнер, но все же не приятель по гулянкам.

— Да мне и некого звать, — ответил я. — Рауль в отъезде. Вы со мной садитесь.

— Вообще не проблема, — решительно заявил О’Хара. — Брайан будет с девчонкой и еще парень тогда. А Падди в соседней. Он платит за все.

Еще одно отличие от итальянского моба — там платят всегда младшие по положению, что бы себе ни позволяли старшие в ресторанах и клубах. Деньги идут снизу вверх, а дерьмо сверху вниз. У ирландцев при посиделках всегда платит главный.

— Отлично.

— Тогда собираемся в девять, лады?

Мэри занесла поднос с напитками, и Брайан проводил ее, удаляющуюся, восхищенным взглядом.

— Горячая штучка! — объявил он, когда за секретаршей закрылась дверь.

— Да. Из Нью-Йорка, толковая девушка.

— А сись… — он осекся, вспомнив, что рядом Нив, так что до упоминания задницы даже не добрался.

***

Вечером, когда работа уже закончилась, я вспомнил, что остался без машины и прихватил со стоянки серое купе, которое мы использовали для пробных поездок. Пробег у него и так есть, так что большой разницы не будет, все равно со скидкой продадим. А я только до кабаре, потом домой и с утра на работу, а там, глядишь, и «додж» готов будет.

Насколько мне вообще хорошо светиться в кабаре в компании Галлахера и бандитов? Нет, меня не мнение публики беспокоит, для нее все, о ком в газетах пишут, знаменитости, будь это Кларк Гейбл, усы которого я когда-то позаимствовал, или Аль Капоне, репутации это не повредит. Я боюсь того, что информация о такой неожиданно вспыхнувшей дружбе уйдет куда-то, куда ей уходить совсем не стоит. Только вот куда? Где и посредством кого мне это может повредить? На ум приходит только Антенуччи, но вот понять, что я — это именно я, да еще и опознать меня в кабаре… почти невероятно. Нет, не должно ничего плохого случиться, я думаю. А дело к Падди у меня есть, а у него ко мне. Так что на этом и сосредоточусь.

Деньги еще. Неожиданно свалившиеся деньги. Которые даже не нужно ни с кем делить, как тот же Иан не делит со мной доходы с перепродажи краденых машин, а Рауль не откидывает мне «виг» со своих операций с оружием. Просто есть общее дело, а есть и личный бизнес. Мой бизнес заключался в том, что я отбился от Гуся Шихана и взял то, что у них в карманах. Мы отбились, с Сюзет, вот нам это все и принадлежит.

А если Падди Галлахер купит камень, то денег станет еще больше, намного.

На эти деньги можно начать что-то большое. Мне их хватит на еще один дилершип, например. По условиям контракта я не могу торговать продукцией «Форд» и «Дженерал Моторс», но никто не мешает взяться за «хадсоны», то есть «террапланы», или там «паккарды», например. Другое дело, что если хлопнет новый кризис, то тогда достанется всем автоторговцам одновременно, и получится, что я положил все яйца в одну корзину. Так что инвестировать хорошо бы во что-то разное.

Или вложить во что-то, приносящее доход? Нет, это мир уже проходил, крах фондового рынка еще не забылся. Или в золото, но дохода от него не будет, только сохранность, или в дело, которым управляешь сам, а не кто-то другой для тебя. От чего люди никогда не отказываются? От еды, например. Пекарни и в кризис существовали, хлеб нужен всем, но сейчас рынок забит товаром, с новым в него воткнуться будет очень сложно. Покупали дешевую готовую одежду, но я ничего не понимаю в этом бизнесе. Скупать землю сейчас смысла нет, цены взлетели и сейчас могут быть просто на пике, землю продавать нужно, если она есть.

Развлечения? Клуб? Кабаре?

С этим, кстати, может быть проще. Есть Сол, который может помочь раскрутить дело, есть восходящая звезда, на чье шоу я сегодня иду… Клубов тоже много, но… вот каких клубов не хватает? В таких делах всегда есть некая незаполненная никем брешь, которую пока просто не заметили. И не обязательно в Новом Каире, можно подумать и про Александрию, с новыми поездами дорога туда занимает совсем мало времени, можно позволить себе кататься.

В Александрии будут казино, как лицензии инвесторы раскупят, будет море с пляжами и яхтами, там достраивают большой спортивный порт, марину. Там уже готова трасса для автогонок. Как люди развлекаются? Молодые идут на пляж, проводят там время, потом где-то спокойно обедают, ночью идут в клубы. Так? Так.

А вот если им предоставить выбор: просто сидеть на пляже или пойти прямо в клуб на этом же пляже? С баром, коктейлями, музыкой и танцами? Можно даже бассейн с морской водой поставить, чтобы не нужно было бегать до моря по песку, например. Бассейны входят в моду все больше и больше, я даже помню прошлогоднюю вечеринку в честь открытия бассейна в имении семьи Бриггс, когда я между делом забрался в сейф вице-губернатора и переписал хранившийся там код от бронированной двери в здание аукциона «Де Бирс».

А ведь это может не слишком дорого и обойтись. Лодочный клуб «Сассекс», несмотря на дикие цены, построен дешево. Дебаркадеры, палубная доска и навесы, ничего больше. Никаких капитальных строений, а поди же ты, одно из самых дорогих и эксклюзивных мест в городе. При минимуме вложений, просто знали, кому адресовать сервис, и выбрали правильное место. А вот в Александрии пока правильных мест много, но скоро уже не останется. И лучше бы поторопиться.

А как провести деньги? А через Цви. Пусть скинет на номерной счет в Швейцарии, они станут анонимными, а дальше я с этим анонимом заключу контракт на заем. И затем с доходов буду этот заем гасить, возвращая деньги в безопасное место. Ну и часть дохода, если он будет, показывать здесь, платя с этой части все подобающие налоги.

Хм… а вообще-то неплохая идея. Действительно неплохая. Не нужно повторять хорошие идеи за другими, лучше всегда быть первым. Правда, у первого и риска больше, можно сделать ошибку и заранее о ней не знать, но… это не последние деньги, нам есть на что жить, так что можно и рискнуть.

Забежав домой, я переоделся «для вечера». Затем, подумав немного, достал тонкую отвертку, свинтил синюю нашлепку с крана холодной воды на кухне и в образовавшуюся полость спрятал камень, после чего все вернул в исходный вид. Если кто-нибудь и попытается найти камень в квартире, ему придется очень сильно постараться. На Аллаха надейся, а верблюда привязывай, как гласит местная мудрость.

Все, теперь можно ехать, как раз время подходит.

***

В кабаре был аншлаг. Более того, в стеклянном стенде для витрин висели газеты с портретами Сюзет и кричащими заголовками. И публика все это читала, толпясь и мешая друг другу. Я даже едва пробрался ко входу, загороженному синими канатами на бронзовых столбиках, и даже имя, на которое зарезервирована ложа, пришлось чуть ли не кричать в ухо швейцару.

Ну, если после этого Сюзет не станет примой, то я даже не знаю, что не так с этим миром. Тогда тут все неправильно.

Падди был настолько любезен, что заказал вторую ложу именно на мое имя, куда меня и проводил уже знакомый метрдотель. Самих ирландцев пока еще не было, так что я пока просто попросил аперитив и меню. Я его хоть и помню более или менее, но все же стоит изучить.

Публики в зале было множество. Все столики амфитеатра и балкона уже были почти заполнены, официанты носились между ними, принимая заказы, хлопало шампанское, звенели бокалы. Сбоку от сцены настраивался оркестр, каждый музыкант стоял за отдельным бюро с вензелем клуба и названием «Оркестр Ларри Мелвина». Кстати, они неплохие, я даже помню их пластинки в продаже.

Затем мой взгляд остановился на компании, заходившей в дальнюю от меня ложу. И я тихо пробормотал:

— Привет, Марго…

Там были все. И Марго, и Жанин, и дочь доктора Бромли, и Уильям, и адвокат Брэдли из фирмы своего папаши, и еще какой-то молодой человек светской внешности, и с ними, в довершение всего, не кто-нибудь, а сам Дик Милланд, тот самый, что стал жертвой «ошибочного похищения».

О-бал-деть. Хотя… а что удивительного? Золотая молодежь Нового Каира обязательно должна была приехать в клуб на сенсацию, это как раз совершенно нормально. Я просто чуть сдвинулся назад, так, чтобы меня закрывала синяя портьера, и заодно самому себе напомнил, что надо ходить в ту уборную, что справа. Не слева, где ложа Марго и компании, а справа. Со стороны той руки, которой я пишу, стреляю и делаю всякое нужное. Не туда, а вон туда.

А если даже Марго меня увидит и подойдет, то и черт с ней, она давно попала в разряд «экс», а в последний раз мы переспали до того, как у меня с Сюзет возникли хоть какие-то отношения, так что совесть моя чиста, как тот самый бриллиант, что я запрятал в кране с холодной водой. Вот так. Главное, чтобы Милланд… да черт и с ним, если еще и он начнет выступать, то я сдам его с потрохами — со всем его героином, шлюхами и трусостью. И расскажу как дело было. И тогда его героический ореол сильно померкнет. Всех в задницу, у меня своя жизнь! Кстати, Жанин так по-прежнему без белья и ходит?

Затем появился Падди Галлахер со свитой и дамами. Причем он тут новичком явно не был, судя по тому, как улыбался метрдотель и как засуетились официанты. Главный ирландский гангстер города пришел в компании маленькой блондинки с худым верхом и впечатляющими бедрами, рядом с ним шли трое из тех, кого я видел тогда у него в гостиной, тоже с подружками, включая того здоровяка, что открыл дверь, Полли с Нив и Брайан с какой-то курносой и круглолицей пухляшкой. Понятно, почему он так живо Мэри заинтересовался.

Я поднялся навстречу, при этом выбрав позицию так, чтобы вошедшая компания закрывала меня от ложи Марго. Пусть они все и идут в задницу, но лучше высказывать это не здесь и не сейчас.

— Пол! — Падди еще на ходу протянул руку, а потом мы еще и обнялись, похлопав друг друга по спине. — Мисс Валери у нас теперь звезда номер один. Мать его знаменитость, если понимаешь, о чем я. Ты видел, что на входе творится?

— Еле протолкался.

— Вот-вот, мы тоже. Все, дела на потом, а пока ужин.

Он был уже заметно пьян, но держался так, что сразу и не заметишь. Его спутница представилась как Люси и дальше просто улыбалась всем подряд, даже когда Падди время от времени хватал ее за зад, наплевав на все общественные приличия.

Дальше компания распределилась по ложам. Падди сидел в соседней со своими приближенными, а Полли со своими присоединился ко мне. Пространство вокруг столов мгновенно заполнилось официантами, метрдотелем и кем-то еще, тут же возникли бутылки шампанского в мельхиоровых ведрах со льдом, захлопали пробки.

Полли с Брайаном тоже не были так чтобы совсем трезвыми, успели начать в другом месте, причем неизвестно во сколько. Тут уже издержки «ирландскости» компании, ничего не поделаешь. Но здесь пили шампанское и ни на что крепче не переходили. Пока, по крайней мере.

Номер Сюзет под «Караван» Дюка Эллингтона сделали теперь вторым, сразу после вступительного выхода кордебалета. Причем объявили не так, как в прошлый раз, а очень персонально, с намеком на известные всем обстоятельства, так что публика в зале пришла в восторг. А Нив аж завизжала, когда Сюзет появилась на сцене. Вот правду Сюзет сказала, нет в этой ирландке никакой зависти. Впрочем, чуть позже в разговоре выяснилось, что Нив больше не танцует. Сменила род занятий — девушка из кордебалета ушла в подружки «Боксера» О’Хары и стала главной в «Грин Корк», так что у нее тоже все хорошо.

Падди подсел к нам после второго выхода Сюзет, который тоже встретили бурными аплодисментами, причем хлопала и ложа Марго, как я заметил. Интересно, если бы Марго узнала, как тут все на самом деле, она так же аплодировала бы?

— Давай теперь о делах, мать их, — сказал Падди, отпив шампанского из бокала, который принес с собой. — Шипучка, непонятно чего за нее столько денег дерут. Полли сказал, что ты можешь достать камень?

— Могу, — ответил я коротко.

— У кого?

— Есть евреи из Антверпена, который делали что-то для меня, а я для них. Четыре карата, его нужно огранить заново.

— Они огранить могут?

— Да. Хотят за это гранд «куидов». Или отдадут так. Пока он заряжен на сохранность самого себя.

— Я ни хрена не понимаю в этих камнях. Что я потом с этим должен делать?

— Зарядить Силой в Долине Пирамид, потом поехать в Луксор и там другие жрецы направят Силу куда надо и привяжут камень к новому хозяину.

— И что он тогда сможет делать?

— Можно сделать как у Антенуччи…

— У гребаного даго все же есть камень?

— Есть, — кивнул я. — Он предупреждает хозяина об опасности. Поэтому Антенуччи до сих пор никто не шлепнул. Это почти невозможно.

— И меня потом будет не достать? — уточнил Галлахер.

— Да. Например. Или этот камень можно настроить так, что он будет подавлять другой камень.

— Уточни. — Галлахер откинулся на спинку высокого дивана из синего плюша.

— У Антенуччи камень примерно такой же по силе. То есть этот камень сможет нейтрализовать тот. И тогда сицилиец не почувствует опасности.

— Хм, — Падди задумался. — А потом?

— Потом уже не мое дело, — улыбнулся я.

— Да я не об этом, мать твою, — он отмахнулся. — Камень сработает всего один раз?

— Нет, но он как батарейка, немного ослабнет. Как автомобильный аккумулятор, если точней, потому что его можно зарядить снова. И второй раз в Луксор ехать не надо, только в Долину.

— Прямо гребаная наука, — он покачал головой и залпом допил шампанское. — Как его покупать?

— Сказать мне. Я скажу им. Они скажут, как платить и как забрать камень. Сначала спросят, гранить его или не гранить.

— А если это гребаный кидок, то кто отвечает? Большие деньги, ты знаешь. И как проверить камень? Может быть, они обычный мне подсовывают?

— У «Де Бирса». Они еще и сертификат выпишут, — ответил я.

Это я обдумал заранее, таких вопросов ожидал. Через Цви делать это не хочу, потому что не желаю демонстрировать этот канал, да и Падди может не поверить жучкам из старого еврейского квартала. А так что? Камень не из их запасов, а даже если и был их, то не уникальный, его гранили. Ничего они не опознают.

— Они же процент берут.

— Десять процентов, — кивнул я. — Заложены в цену.

— Ага, теперь понял… — сказал Падди задумчиво. — Только мне там покупателем светиться самому не очень хорошо.

— Кто угодно может. Смысл не в том, кто купит, а кто его привяжет к себе.

— А поменять заклятие можно? Ну, типа сейчас, чтобы камень гребаного даго сломать, а потом чтобы меня защищать?

— Придется снова гранить. И он станет самую малость слабее, потеряет немного веса. Но можно.

— Тогда выясняй и договаривайся. Деньги будут. С этим камнем дерьмо чесночное мне за Руди ответит.

— Руди?

— Мой кот, парень. Лучший кот из всех, что я встречал. Кстати, хочу твоей девчонке что-нибудь подарить, вроде как спасибо сказать за гребаного Гуся. Это точно она его?

— Она. Остальных я.

— Вот огонь девка! — он аж в ладоши хлопнул. — Хлоп, и нет ублюдка, мать его. Что можно подарить, как думаешь? Так, чтобы никто неправильно не понял.

— Котенка. Рыжего. Она котенка хочет.

— Пол, я сейчас расплачусь, — Падди притворно смахнул слезу. — Мать его, да я ей двух рыжих притащу, самых наглых, как я сам. Договорились.

— Кстати, хотел спросить, если не секрет: Джонни, тот, что был с Гусем, он потом за друга мстить не решит?

— Нет, — сразу ответил Галлахер. — Джонни — о’кей и вообще лихой парень, но это не по его части. Он «йегг», всегда брал банки, теперь с этим сложней, федералы научились ловить, поэтому перебрался сюда. Но и тут одними банками не проживешь. Хотел приставить его к нашим делам, тут его не знают, но… — он почесал щеку, — короче, Джонни, мать его, слишком добрый. Он может кого-то грохнуть, защищаясь, он ни черта не боится, а вот послать его выбить из кого-нибудь дерьмо за долг не получится. У него есть куча бумаги сейчас, пусть дальше сам. И с Гусем они как кошка с собакой были на самом деле, как раз из-за того, что Гусь мог кого угодно грохнуть за то, что тот посмотрел косо. Нет, Джонни тебе не опасен. Ладно, я дам тебе номер, звони прямо мне. Завтра буду знать, кто у меня покупатель.

Компания досидела до конца шоу, веселясь и вливая в себя одну бутылку «Лоран Перье» за другой. Затем Падди отсчитал пачку денег по счету, рассовал по купюре всем официантам, отчего те прямо на глазах маковым цветом расцвели, похлопал всех по плечам, успел даже перекинуться парой фраз с оркестром, а потом они все, шумя и галдя, отправились на выход. Я чуть задержался, дожидаясь Сюзет, выпил минеральной с лимоном, потом тоже пошел к выходу, размышляя над тем, как же теперь аккуратно выкрутиться из истории с «Шанхайской лилией», потому что браться за взлом сейфа в офисе мистера Ву не было уже никакого смысла. Тем более если еще и Падди Галлахер купит камень.

За размышлениями потерял осторожность и пришел в себя только тогда, когда попавшийся навстречу актер Милланд со сдавленным криком бросился в сторону, зацепился ногами за синий канат и свалился, шляпа откатилась под ноги выходящей публике. Кто-то отскочил, кто-то вскрикнул, двое швейцаров бросились на помощь свалившейся знаменитости.

— Роберт? — послышался голос Марго. — Ты здесь?

— Марго! — я чуть приподнял шляпу. — Рад тебя видеть в добром здравии. Сэр, что случилось? Могу вам помочь? — обратился я к Милланду с самым напыщенным британским акцентом, тем самым, с которым общался с родителями Марго.

— Я… — растерялся тот, — я… я, наверное, обознался, принял вас за другого человека.

— Это случается, старина, — заулыбался я. — Роберт, рад знакомству, — я протянул ему руку. — Друг Марго.

— Дик… Дик Милланд, — в его голосе отчетливо слышалось сомнение, но сомнение в обе стороны. Он вроде бы и уверен в том, что меня узнал, и в то же время светский тон, знакомство с дочерью вице-губернатора и все прочее кричали ему о том, что так не бывает. Ну да, не бывает. Точнее, бывает, но редко.

— Рад знакомству, — еще лучезарней заулыбался я. — Жанин! — я слегка приобнял бросившуюся ко мне француженку. — Уильям, Брэдли… о, Мэриэл! — я поприветствовал дочь доктора Бромли. — Как приятно всех вас видеть.

— Робе-ерт, ты не звонил! — чуть ли не прошипела Марго, оттолкав меня в сторону от компании. — Я ждала звонка после того случая!

— Не мог, — развел я руками. — Дела, личная жизнь, бизнес… все так сразу навалилось. Надеюсь, что у тебя все хорошо. Извини, я спешу, как-нибудь увидимся обязательно.

— Что?! И ты вот так сбежать намерен? — Марго аж задохнулась от возмущения.

— Почему сбежать? Уйти. Марго, у меня своя жизнь, а мое общественное положение просто никак не соответствует твоему, ты что-то путаешь. Я не Роберт Ван Дер Меер, аргентинский наследник, ты не забыла?

— Я ничего не забыла. — Она перегородила мне дорогу. — И спала я не с твоим наследством, если ты помнишь.

— Марго, это было год назад. С тех пор многое изменилось, а ты многого обо мне не знала. Скорее даже ничего не знала.

— И зачем тебе все это было нужно?

— Забыла ту последнюю встречу в твоем доме? Ровно вот для этого, — подложил я подушку вранья под падающий зеркальный шкаф надежд Марго. — Зато вы все живы и целы, если ты заметила. Оно того стоило, я уверен.

— И что теперь?

— Желаю счастья, что еще? И купите какие-нибудь капли от нервов этому Милдреду или как там его, — я кивнул в сторону актера. — А то так в следующий раз свалится менее удачно. Мне пора, извини. — Я чуть отодвинул ее в сторону и зашагал прочь.

Все же в светском воспитании есть свои плюсы, потому что устраивать сцену на глазах «людей из своего круга» она не стала, это недопустимо. Но мне почему-то кажется, что это еще не конец, по глазам увидел.

13

На следующее утро, поцеловав спящую Сюзет, я вытащил камень из крана, пачку денег из тайника, надел спортивный пиджак с легкими брюками от Дженеро Рубиначчи, заменил обычную панаму на канотье и отправился не куда-нибудь, а прямо к зданию «Де Бирс» на Гранд-Авеню, причем вошел в него не как-нибудь снизу, через канализацию, а прямо через парадный вход.

Огромный роскошный холл, отделанный дорогим камнем и витражами, изображающими бриллианты, пирамиды и сфинксов, подавлял своим великолепием. Двое вооруженных охранников в униформе «Пинкертонов» сидели за стойкой из бронестекла, а за другой стойкой, открытой, сделанной из полированного мрамора, стоял молодой клерк приятной наружности, одетый в хороший костюм, сидевший на нем как влитой.

— Чем могу вам помочь, сэр? — осведомился он.

— Я ищу возможность сертифицировать камень с Силой. Куда я могу обратиться? — сегодня у меня прорезался акцент французский.

По плану здания знаю, что вон те высоченные двустворчатые двери слева — вход в аукционный зал. По той стороне двери одни, а вот с остальными посетителями работают справа от входа, туда двери ведут стеклянные.

— Первая же дверь направо, сэр, — улыбнулся он.

— Спасибо, всего хорошего.

— Удачного дня.

Место, из которого, пожалуй, в какой-то степени правят миром. Камни входят в круг самых высших интересов стран, богачей, банков и больших компаний, а тот, кто держит в своих руках все нити торговли ими, может дергать за великое множество струн. Компания «Де Бирс», основанная еще Сэсилом Родсом, как раз расположила себя в центре этой паутины. И в паутину попадала не только крупная дичь, но всякая мелочь вроде меня, с которой общались в этом зале, похожем на смесь банка и ювелирного магазина.

Менеджер зала, спросив мое имя, провел меня к очередному клерку, средних лет человеку, тщетно пытающемуся закрыть пробивающуюся лысину начесанными на нее волосами, вставшему мне навстречу из-за массивного стола красного дерева.

— Мистер Браун, примите господина Перра, — отрекомендовал меня менеджер.

— Присаживайтесь, сэр, — клерк показал на роскошное кресло напротив себя. — Чай, кофе, что-нибудь прохладительное?

— Благодарю вас, не требуется.

— Чем могу вам помочь?

— Мне нужно оценить, сертифицировать, заново огранить и затем продать камень.

— Камень с Силой, насколько я понимаю? — уточнил Браун.

— Разумеется. — Я полез в карман и вытащил замшевый мешочек с камнем. — Вот этот.

— Минутку. — Он выдвинул ящик стола и вытащил покрытую черным бархатом подставку с небольшими углублениями, окруженными разными орнаментами из мелких бриллиантов. — Могу я посмотреть?

Я просто выронил камень из мешочка в одну из ячеек. Браун чуть улыбнулся, протер бриллиант рукой в полотняной перчатке, подхватил его пинцетом и первым делом положил на весы. Через пару минут ему удалось их уравновесить и последовало первое заключение:

— Четыре целых и две десятых карата, сэр. Идеальный размер для индивидуального пользования. Можно много чего в него закачать. Та-ак… — Камень с весов переместился в одно из углублений, и мелкие бриллианты вокруг него засветились белым. — Да, с заклятием. Минутку… — Дальше он перебросил его в другую ячейку, и уже засветилась лишь часть камней. Браун из стола достал теперь что-то вроде трафарета и запечатанную в целлулоид таблицу, трафарет наложил на узор, пробежал по таблице глазами, после чего сказал: — Камень был заряжен на предупреждение владельца о близкой опасности. Мы всегда задаем этот вопрос, прошу отнестись с пониманием… как он к вам попал? Он же не на вас заряжен?

— Я выиграл его в покер, — усмехнулся я. — Камень защищал владельца от внешних угроз, но никак не мог спасти его от самого себя. Лучше бы от нездоровой страсти к игре себя отучил.

— Кстати, я не слышал о подобных заклятиях, — Браун тоже усмехнулся. — На моей памяти это уже, наверное, пятый случай, когда называют подобную причину. Играли всё на всё?

— Естественно. Выпал флеш рояль против стрита.

— Понятно. И теперь вы хотите его именно продать? Не переделать под себя?

— Именно так. У меня нет особых опасностей в жизни, кроме переходов через дорогу, и то я внимательно смотрю по сторонам. А выигрыш предпочитаю получать наличными.

— Продать будет не очень сложно…

— У меня даже покупатель есть, — прервал я Брауна. — Просто мы оба профаны в этом деле, поэтому решили сделать это через вас, чтобы обе стороны были уверены в том, что получают ожидаемое.

— Никаких проблем. Точную оценку могу дать прямо сейчас, если вы не определились пока с ценой.

— Определились, но мне интересно, насколько я ошибся.

— Камень будет стоить… тут, видите ли, нет даже смысла проверять его состояние, потому что в нем тогда не было бы Силы, так что… — он раскрыл какой-то справочник и ткнул пальцем в строку в таблице, — двадцать четыре тысячи фунтов.

Цви, засранец, все же на четыре тысячи меня хотел опустить.

— В таких случаях комиссионные дома составляют двенадцать процентов от оценочной цены, — продолжил Браун. — В данном случае, — его палец перескочил в другой столбец, — две тысячи восемьсот восемьдесят фунтов.

Двадцать тысяч минус две восемьсот восемьдесят… семнадцать тысяч сто двадцать. Хм… а так Цви давал даже больше. М-да. Но горевать уже поздно, раньше надо было думать. Все равно это чертовски большая куча денег. И даже не деньги тут важны, а один неприятный человек из Маленькой Италии, который все время портит мне настроение фактом своего существования.

— Я могу получить сертификат сегодня?

— Да, без проблем. Придется подождать около получаса.

— Очень хорошо. Мне бы хотелось продемонстрировать, что я его не обманываю.

— Да, я прекрасно вас понял.

— Что надо делать дальше?

— Камень остается у нас, мы подписываем с вами контракт на продажу. Если покупатель есть, то дополнительное соглашение о цене и имени покупателя, а также поручение на огранку и зарядку камня. Затем все происходит здесь. Приходит покупатель, мы удостоверяем его личность, он вносит сумму, мы удерживаем комиссионные, он уходит с камнем, а вы в любой момент забираете деньги или мы перечисляем их на указанный вами счет. Занимает около недели.

— Так быстро? — удивился я. — Всегда думал, что это долго и трудно.

— Мы «Де Бирс», сэр. Мы этим занимаемся очень давно.

— Хорошо, я подожду, пока будет готов сертификат и бумаги. Могу я откуда-нибудь позвонить? Мне надо уточнить, как точно пишется имя покупателя.

— Заодно уточните его адрес и день, месяц и год рождения. Все это ему придется здесь подтвердить. А позвонить можете из холла, там в конце несколько телефонных кабинок. Бесплатных.

Кабинками это было назвать сложно, поэтому я сразу их и не заметил. Скорее «телефонные кабинеты» в стенах из серого узорчатого мрамора, с мягкими удобными креслами внутри и столиками, на которых лежали стопки дорогой бумаги с вензелем «Де Бирс» и такие же карандаши. Я набрал номер Галлахера, откликнулся тот большой парень, которого звали Шон, представился.

— Падди уехал, но сказал передать, что это будет его законник и звони ему, просто представься, сейчас дам номер… это Айзек Цукерман, записывай…

Я тут же набрал нужный номер, откликнулся мужской голос, я попросил к телефону мистера Цукермана, и голос сообщил, что я уже имею честь с ним беседовать.

— Меня зовут Поль Высоцки, мистер Галлахер должен был предупредить о моем звонке.

— Разумеется. Ровно с этого момента я принимаю руль. Что требуется?

— Мне нужны данные о покупателе, имя, год, день и месяц рождения, причем так, чтобы можно было это подтвердить документом.

— Покупателем буду я сам, а дальше мои проблемы. Вы получили согласие продавца?

— Да, они сдадут камень в «Де Бирс», цена прежняя. Сертификат мне передадут в течение часа.

— Вас не затруднит привезти его мне? Так мы сэкономим прорву времени.

— Давайте адрес.

— Тогда записывайте все подряд, и имя, и адрес, и прочее. Когда вы будете?

— Через час примерно, — я посмотрел на адрес. Недалеко ехать.

— Тогда жду вас.

***

Я нашел офис с табличной «А. Цукерман, советник права» через пятьдесят восемь минут после этого разговора, так что угадал со временем почти идеально. Офис располагался по хорошему адресу на Восьмой Авеню, но сам был небольшим и темноватым. Секретаря не было, хотя стол и машинка имелись, а в кабинете я нашел невысокого сухощавого человека в круглых очках и с длинным тонким носом, что-то быстро писавшего авторучкой. Увидев меня, он жестом показал на кресло и произнес:

— Всего одна минута, хорошо? А то с мысли собьюсь.

Он дописал страницу в перекидном блокноте и закрыл его.

— Когда готовишься к процессу, приходится учитывать все мелочи, — улыбнулся он белыми вставными зубами. — Итак, сертификат?

Я протянул ему бумагу, вытащив ее из кожаной папки, которой оделил меня Браун.

— Четыре и два карата… качество соответствует требованиям… оценка… хм… у нас еще и скидка?

— Получается так.

— Не похоже на моих соплеменников с бородами и в дурацких шляпах.

— Как бы то ни было, а камень уже у «Де Бирс» и цена заявлена, как и покупатель.

— Даже не знаю, чем они заболели, — хмыкнул Цукерман. — Трефного в субботу поели, что ли? Но если там уже и цена есть, то… это уже серьезно. А кто такой Бернард Перра? — Фамилию он произнес с ударением на первом слоге, равно как и имя на английский манер.

— Посредник от них. Он вообще-то оценщик активов или что-то такое, и с ними дела крутит.

— Понятно. Я оставлю сертификат у себя?

— Да, конечно, для вас и получен. Я этого Перра, — я произнес фамилию правильно, она мне дорога как память, — специально попросил об этом.

— Хорошо, я все скажу Падди.

На этом мы и распрощались, после чего я решил съездить выпить кофе в какое-нибудь приличное место и там спокойно поразмыслить над тем, на какие грабли я еще не успел наступить и как бы этого избежать по возможности.

В самом начале Либерти-авеню расположилась итальянская кофейня, неизвестно как оторвавшаяся от своего района, где предлагали прекрасный капуччино и совершенно замечательные хрустящие, посыпанные сахарной пудрой, пирожные с рикоттой. Недавно открыл это место к своей радости в совершенно американском районе. Привычно взял из автомата газету, сел за столик, раскрыл.

Да, страсти накаляются. В корсиканском районе убиты двое сборщиков налога «за защиту», прямо у дверей магазина, из которого они вышли. Неизвестные расстреляли их из револьверов. В Мидтауне, в преимущественно еврейском районе, нашли забитого насмерть «буки», которого подвесили на куске провода на металлической ограде.

Так, а Сюзет хоть и покинула первые полосы, но про нее не забыли. В разделе «Новости культуры» статья о том, что прекрасная отважная девушка вчера давала первое шоу после случившегося и была горячо принята публикой. А также множество комплиментов ее красоте и таланту, с каждым из которых я согласен на все сто.

Ладно… что делать с Богуславским? Как отказать так, чтобы никто не обиделся? Какое мне теперь дело до мистера Ву? Хотя бы Маркам пропал. Заехал в понедельник, забрал свое купе иуехал. А он мне больше и не нужен, пожалуй. И лорд Бриггс тоже… Марго, черт. От нее могут быть какие-нибудь проблемы? Могут. Причем какие-нибудь дурацкие, которых не ждешь и не предусмотришь. А раз не предусмотришь, то и не буду пытаться предусматривать. Ладно, допиваю кофе, дохрупываю пирожное, пытаясь при этом не обсыпаться сахарной пудрой, и в офис. А завтра к Цви надо съездить, деньги перевести в Швейцарию, а то просто дома лежат, не годится.

***

«Додж» был готов, сияя новым капотом и новыми стеклами, мотор работал как часы. Я перегнал его на обычное место на стоянке, а Диллон, один из механиков, забрал ту машину, на которой я ездил, и увез на мойку.

Ксавье на стоянке показывает «бизнес-седан» какому-то усатому человеку в сером костюме, еще несколько человек задумчиво бродят среди машин. Дэн в офисе за столом сидит с посетителем, что-то тому темпераментно объясняя. Все идет своим чередом, как и должно идти.

— Мэри, найди мне хорошее агентство по коммерческой недвижимости в Александрии, — сказал я, едва зайдя в офис. — Полистай справочник, потом позвони туда и уточни, занимаются ли они участками в районе пляжа. И как такое найдешь, дай мне номер и адрес.

— Хорошо, босс. Звонили из полиции, сказали, что вы можете забрать свои пистолеты. Еще звонили из электрокомпании, предупредили, что в понедельник могут отключить свет с часу дня примерно до двух, будут что-то делать тут. Звонил Уинстон, — помянула она нашего бухгалтера, — сказал, что заедет около пяти, ему нужно с вами поговорить. Звонили из транспортной компании, подтвердили, что дают три тягача с прицепами для машин по прибытии судна. И да, звонила эта, — Мэри сморщила нос, — Диана… — она даже заглянула в блокнот, вроде как уточнить имя, демонстрируя презрение. — Да, Диана, босс.

— И что хотела?

— Спросила, когда вы будете. Я сказала, что не знаю. Говорить ей?

— Как хочешь, — махнул я рукой.

— Понятно, босс. — Мэри привычно колыхнула бюстом.

— Спасибо, Мэри.

Я ушел в офис, ритуально уже снял пиджак и забросил кобуру в стол. Сразу пролистал сводку продаж, отметив, что они вроде как чуть подросли в последние дни. Всегда бы так, росли бы и росли. Так, надо чеки выписать недельные на зарплату, сразу и займусь, святое дело.

— Мэри, зайди!

Мэри локомотивом внеслась в кабинет.

— Чеки. И на зарплату, и на комиссионные. И давай мне на подпись. Себя не забудь, у тебя прибавка.

— Сделаю.

Если она захочет вилять задом сильней, у нее получится? Куда сильней-то? Данная часть тела у Мэри уже словно отдельной жизнью живет.

Так, почтой пришел дилерский каталог, надо изучить. Можно даже домой взять и, пока буду ждать Сюзет, почитаю под хорошее красное вино. Заказы на следующий год надо формировать уже сейчас.

Что надо Диане? Если у нее все тот же интерес, то проще через Богуславского со мной говорить, а если что-то еще, то тогда что? Как-то не очень я ей доверяю, если честно. Почему? Ну, потому что я вообще новым людям не доверяю, и не доверяю содержателям борделей в частности. Кстати, я когда-то вскрыл сейф в подпольном борделе в американском секторе, унес почти три тысячи фунтов. А как в китайские бордели девушек «вербуют», могу только догадываться, тут и с местными не все хорошо получается. Я газеты читаю и помню, что Лаки Лучиано упекли как раз за принуждение к занятиям проституцией. Так что нет, у нас с Дианой дружбы не получится, и с доверием тоже так себе всегда дела будут обстоять.

А вот Богуславскому позвоню, уточню у него, зачем я мог ей понадобиться, если он дома, конечно, в такое время. Рановато все же…

Сняв трубку с телефона, я дозвонился ему домой. Через несколько гудков зуммера ответил мужской голос на французском. Не Богуславский. Я попросил того к аппарату, тоже перейдя на французский, голос поинтересовался, кто его спрашивает.

Что-то не так. Богуславский не тот человек, чтобы дома секретаря сажать, а секретарем у него в любом случае не будет кто-то, кто задает звонящим личные вопросы.

— Это его беспокоит дилершип «Плимут», по поводу заказа на автомобиль.

— Мсье Богуславски не может сейчас подойти к телефону, что ему передать?

— Если не затруднит, то передайте, что заказанное купе будет у нас приблизительно через десять дней, и он сможет его забрать.

— Хорошо, я передам, — ответил голос.

— Благодарю, приятного дня, — я повесил трубку.

Что не так? Кто там мог быть? Богуславский в прямом криминале не участвует уже несколько лет, на пенсию вышел. Чистый французский, без акцента… если предположить, что к нему кто-то вломился, то вряд ли это были бы именно французы. Корсиканцы… у них произношение отличается. Есть марсельская банда во французском секторе, но они не слишком сильны, и их интересы очень далеки от отставного взломщика. У них там свои небольшие рэкеты по «защите» и что-то связанное с контрабандой. Они практически не связаны с остальными «аутфитами» и их никогда никто не нанимает на другие дела. С корсиканцами они враждуют в самом Марселе и тут тоже, но до больших конфликтов не доходит.

Полиция? Чем Богуславский может быть интересен полиции? Разве что-то старое всплыло. Есть еще один вариант, но думать о нем пока не хочется.

Зачем Диана меня искала? По этому поводу? Очень может быть. Позвонить ей? Не хочется мне в этот бордель звонить отсюда, если честно. Сейчас быстро закончу дела, что под рукой, и прогуляюсь до уличной телефонной будки, так спокойней будет.

Телефон зазвонил сам, голос Мэри сообщил:

— Это опять она, которая Диана.

— Хорошо, я отвечу.

Мэри положила трубку, на линии раздался щелчок соединения.

— Я слушаю.

— Это Диана, — послышался знакомый голос, слегка искаженный связью. — Мне нужно срочно с вами увидеться.

— Что случилось?

— Иван Аркадьевич убит. Вы можете подъехать ко мне?

— Нет, — сразу ответил я. — Но вы можете приехать на Либерти-авеню, и мы встретимся… да хотя бы в кафе «Бон Джорно», это в самом начале.

Недолгая пауза.

— Хорошо, я там буду примерно через полчаса.

— Увидимся.

Нет, к ней я никуда не поеду. Если предполагать худшее, то не следует забывать, что в распоряжении Дианы Донатовны находятся деньги Богуславского. Негласно. И если с ним что-нибудь случается, то она сразу становится в два раза богаче без всяких дополнительных формальностей. А для многих людей это достаточная причина для того, чтобы совершать неправильные поступки.

Накинув кобуру с «сэведжем» и натянув пиджак, я сказал Мэри, выйдя из офиса:

— Отъеду примерно на час, это срочно. Давай подпишу чеки, потом их по конвертам и раздай людям. И чтобы никто расписаться не забыл.

— Хорошо, босс.

До «Бон Джорно», из которого совсем недавно ушел, я доехал за десять минут, но в кафе заходить не стал, а сидел в машине, поджидая Диану. Хочу проверить, с кем она приедет и на одной ли машине. Я и выбрал это место потому, что встать тут несложно и удобно наблюдать.

Она появилась за пять минут до назначенного времени, приехала на том же «Бьюике Роудмастере», с тем же шофером. Вышла из машины сама, не ожидая, что шофер распахнет дверь, огляделась, не увидела меня, но все же вошла на террасу кафе и заняла столик. Я выждал еще пять минут, выискивая подозрительное, ничего не обнаружил и сам направился к ней.

— Добрый день, — я уселся за столик напротив. — Что случилось?

— Иван Аркадьевич убит, — она выглядела нервной, хоть и пыталась это скрывать. Лицо вроде бы спокойное, но пальцы теребят ремешок сумочки так, что тот вот-вот порвется, кажется.

— Как, где, кто и почему?

Самое худшее предположение и подтвердилось, похоже. А из его дома мне полиция ответила, тут никаких сомнений.

— Его нашли возле стройки на Тридцать Первой улице, в конце. Его задушили удавкой. В карманах ничего нет, часы исчезли, но это не ограбление, я уверена.

— Что он там мог делать?

Сердце упало. Все же я был к нему до сих пор привязан, хоть мы и разошлись уже несколько лет назад. И он действительно хорошо ко мне относился, по-настоящему.

— Ничего он там не делал, его туда привезли. А убили в клубе.

Подошел официант, мы прервались, я заказал два кофе и минеральную воду с лимоном. Пусть все будет как у всех, хотя Диана даже не сообразила сначала, что хочет итальянец в белой куртке.

— Откуда вы это знаете? — спросил я, когда тот ушел.

— Он должен был прийти туда сегодня пораньше. Когда я приехала, то увидела, как отъехал фургончик прачечной. Прачечная принадлежит Ву, к слову. Обычно его водит один человек, но в кабине сидело двое. Я проверила кладовку, но оказалось, что никто ничего не привозил, и вообще скатерти завезли вчера, я никакой прачечной не ждала, — она вздохнула.

— Что-то еще?

— У клуба стояла машина охранников мистера Ву. Потом, когда я выглянула, ее уже не было. Сам Ву не приезжал, охранники без него обычно у нас не бывают.

— Вы приехали с водителем?

— Да, конечно, я не вожу машину сама. И Саша видел, как двое вышли из клуба и уехали. Я не стала расспрашивать, но Ли Линг, девушка, которая выгуливает моих собак, она там вроде старшей хостесс, сказала, что видела Ивана Аркадьевича в клубе рано утром. Не знаю, как вам, а мне этого достаточно.

— Вполне.

Если это все правда, то так и выходит. Богуславского убили в клубе и потом вывезли тело, бросив в другом районе у стройки, потому что с утра в таких местах пусто, никто не увидит, как вытаскивают труп из фургона. Но если это именно правда, а не некая история, которая сочинена специально для меня. Даже без Богуславского Диана все равно заинтересована в том, чтобы я взял сейф в офисе. И тогда уже весь клуб целиком достанется ей. Двух зайцев одним выстрелом. Но при этом я все же склоняюсь к тому, что говорит она правду.

— Зачем Ву это может быть нужно?

— Не знаю. Ничего не предвещало. Если только Ву не узнал как-то, что его кабинет прослушивается. Но тогда еще и я в опасности. Провод подключен к радио в моем кабинете, микрофон за матерчатой обивкой стены. Я просто слушаю радио, и если кто-то лишний зайдет туда, то я поверну ручку и настроюсь на какую-нибудь станцию. Если кто-то это обнаружит…

— Там были электрики или кто-то еще?

— Нет, я не видела. Я была там вчера до утра, сегодня приехала рано, даже выспаться не успела. И я в клубе почти все время, трудно что-то сделать так, чтобы я не заметила.

— А какие у Ивана Аркадьевича были отношения с Ву?

— Спокойные. Мистер Ву знал, кем Иван Аркадьевич был раньше, и даже сам попросил его придумать сигнализацию для клуба. Сказал, что только вор может знать лучше всех, как не дать другим ворам что-то украсть.

— Богуславский делал что-нибудь для Ву в последнее время?

— Они разговаривали несколько раз, мистер Ву даже один раз специально приезжал в клуб для этого. Но я не спрашивала, мы вообще друг друга не спрашиваем… — она запнулась, — не спрашивали о том, о чем…

— Если кто-то считает нужным поделиться, то сам скажет? — помог ей я.

— Да, именно так.

— Как Богуславский… ну, не знаю… выглядел, что ли, после этих разговоров?

— Озабоченным. Но мне ничего не рассказывал.

— Что-нибудь еще на ум приходит?

— Больше ничего. Я просто знаю, что Богуславского убили люди Ву, а они никогда ничего не сделают без приказа Ву. Точно знаю.

— Скольким людям вы можете доверять в клубе?

— Ни одному, кроме своего шофера. Там только китайцы, в основном из Гон-Конга и Шанхая. Они никогда не пойдут против и не ослушаются Ву, который возглавляет гонконгскую банду. Даже Ли Линг, которая вроде бы предана лично мне, и которой я неплохо приплачиваю, все равно сделает так, как ей скажет мистер Ву.

— И стоило влезать в такой бизнес? — покачал я головой. — Зачем вам это было нужно?

— Я очень давно в этом бизнесе, еще с Шанхая. Я приехала в Новый Каир, чтобы заниматься именно этим. А клубу хорошо иметь управляющую-европейку, которая говорит на всех языках и понимает, чего на самом деле хотят посетители из европейцев, которых у нас почти сто процентов.

Официант вернулся с кофе и минеральной, выставил все на стол, и я сразу же оплатил счет, чтобы потом не задерживаться.

— Вы придете на похороны? — спросила она, когда официант удалился.

— Нет, — покачал я головой. — К сожалению, нет.

— Почему?

— Потому что если я решу что-то предпринять по этому поводу, то мне совсем не нужно, чтобы меня увидели среди скорбящих. Просто принесите цветы еще и от меня.

***

По дороге из кафе я позвонил Сингеру и договорился о встрече вечером. А потом вернулся в офис и работал, пока не закрылись, лично продав «крайслер» управляющему отделения «Национального Золотого», постаравшись отключиться от всех мыслей и эмоций. Иногда такая пауза помогает мне потом думать трезво.

Если это мистер Ву, то я хочу, чтобы он был наказан. Всерьез наказан. Я мог бы даже понять, если бы Богуславский был убит за то, что установил микрофоны, но их никто не нашел, если верить Диане, так что, скорей всего, убили Ивана Аркадьевича «на всякий случай». Ву что-то хотел от него, Богуславский мог отказаться или обстоятельства изменились, и тогда мистер Ву решил от него избавиться, просто потому, что он теперь слишком много знает.

Это как-то связано с финансовыми проблемами Ву и его предстоящими расчетами за фальшивые деньги? Может быть. А может быть, и нет. Может, даже это и сама Диана, так что не нужно торопиться с решениями и выводами.

С Сингером мы встретились в баре. Джимми сегодня не было, так что обошлось без обмена колкостями. Сели в дальнюю кабинку, он с бурбоном, я с пивом.

— «Артиста» убили, — сказал я. — Мне бы хотелось узнать подробности. Можешь через своих людей уточнить?

— В каком дивизионе дело?

— Тело нашли в конце Тридцать Первой, так что получается двенадцатый.

— Двенадцатый не проблема, завтра смогу уточнить. Пятьдесят фунтов.

Я достал из бумажника деньги и протянул ему.

— Зачем понадобилось его убивать? Он же отошел от дел вроде бы. И тебе что до этого?

— Мне интересно, так скажем. И есть вероятность того, что это как-то связано с нашей удивительно удачной попыткой продать бонды мистеру Ву.

— И чем это может грозить нам? — Сингер чуть насторожился.

— Не знаю. Поэтому и прошу выяснить подробности. Может, и ничем. Перестраховываюсь.

— Завтра уточню. Но не думаю, что это дерьмо как-то может упасть на нас. С Галлахером мы разошлись, а Ву там был просто посредником.

— Может, и так, — кивнул я, не желая пока говорить никаких подробностей. — Но «Артиста» убили, а он предупредил тогда нас. Ву мог узнать.

— Да, мог, — согласился Сингер. — И что тогда?

— Пока не знаю. Есть пара мыслей, но пока рано обсуждать.

— Хорошо. Тогда заскакивай сюда завтра в ланч примерно, я к тому времени все выясню.

— Так и сделаю.

14

Сюзет вернулась ночью совершенно счастливая.

— Под меня ставят отдельный номер, сольный, даже без подтанцовки! — объявила она торжествующе. — Представляешь?

— Одного мало. Тебе надо все шоу отдать, а остальных уволить. Какой в них теперь смысл?

— Я одна не смогу, сил не хватит, но сама идея мне нравится, — она повисла у меня на шее. — Мои ноги, я так устала…

Я подхватил ее на руки и уселся в широкое мягкое кресло, расположив Сюзет у себя на коленях.

— У меня есть идея, и я хочу ее с тобой обсудить.

— Какая?

— Хочу открыть клуб в Александрии.

— Там уже много клубов.

— Не такой, как у всех, совсем другой. Пляжный.

— Это как?

Я объяснил со всеми подробностями. Она слушала внимательно, даже кивала, потом сказала:

— Не знаю, если честно. А вдруг в него не пойдут?

— Почему?

— Ну… потому что таких нет.

— Как раз поэтому и пойдут. Люди все равно на пляже, а это тоже пляж. Но с музыкой, коктейлями, бассейном для тех, кто не любит песок на ногах, и без всяких правил в одежде.

— Я тоже хочу в такой. И пляж я люблю, только мы не доехали до него из-за этого придурка.

— Вот, видишь? Пойдут люди, никуда не денутся.

— Давай попробуем.

— Давай. Завтра я рано уйду, хочу деньги с утра перевести в Швейцарию, а то лежат целой кучей дома.

— Хорошо. Я тогда сама дома поем, приготовлю. И тебе в холодильнике салат оставлю, съешь, когда вернешься.

— Отлично. Стоп, я не смогу с утра перевести деньги, суббота, — вспомнил я.

Ну да, суббота, Цви сидит дома, не возжигает огонь, не готовит еду и все такое прочее, что там им по Талмуду положено. И не переводит деньги в Швейцарию на номерные счета.

— Банки работают в субботу с утра.

— Это не банк, там чуть другое. Ладно, в понедельник. В любом случае есть чем заняться, так что все равно с утра уеду. Пошли спать?

— Сейчас. Я в душ сначала, а потом да, спать. Или не спать. Ты сам не усни, пока я не приду.

У нас и личная жизнь тоже на предутреннее время теперь перенеслась. Вот так вот жить со звездой кабаре. Теперь уже да, звездой, грех отрицать. То ли еще будет.

***

С утра я заехал в Центральный дивизион полиции, где после сорока минут ожидания и заполнения бумаг пожилой толстый коппер выдал мне в подвале оба моих пистолета, изъятых после перестрелки с Гусем Шиханом. Потом я проехал мимо дома Богуславского, обнаружив его опечатанным полицией, а затем объехал «Шанхайскую лилию», увидев машину Дианы без водителя внутри и больше ничего интересного. Ну а затем посетил улицу, на которой расположен офис мистера Ву, и обнаружил перед фасадом новый «Роллс-Ройс Фантом III» с кузовом «салон» от «Маллингер» и пару американских машин. Мистер Ву на месте с охраной, а еще он любит роскошь, похоже. Чем «роллс-ройсы» покупать, лучше бы к Падди в долги не лез. И вот этот долг, как я понимаю, и есть уязвимое место Ву.

Что он мог хотеть от профессионального взломщика? Что-то взломать, скорей всего. А что? Что такое нужно взломать, что даже знание об этом опасно для его носителя? Падди? Как вариант. Но Падди сейчас воюет, он настороже, так что соваться к нему со взломом как минимум глупая идея. Кого еще?

Хм… на месте мистера Ву я бы украл груз фальшивых денег. И этим решил бы много проблем. Не надо платить и более того, можно обвинить поставщика в небрежении. Не нужен долг перед Падди. Дополнительная прибыль. А к тому времени, как привезут следующую партию, Ву и так распродаст все и легко выплатит деньги.

Так, думаем дальше. Я знаю, как это все работает, потому могу рассуждать вполне логично. Ву не мог подойти к Богуславскому и говорить о чем-то в теории. Он должен был назвать место и как минимум марку сейфа, иначе и разговор бы не состоялся. «Не мог бы ты взломать один сейф в одном месте?» «Мог бы, если буду знать место и сейф» — на этом бы разговор и закончился.

Тогда что спугнуло Ву, если это все было именно так? Да что угодно. Он даже мог найти другого специалиста, и тогда Богуславский становился лишним. Или он отказался после разговора, например.

Домыслы, но как уже сказал — я знаю, как это работает. Очень хорошо знаю, в том числе и от самого Богуславского. Если никакого явного конфликта не было, а его не было со слов Дианы, то причина вероятней всего именно такая.

Из Чайнатауна, залив по дороге полный бак бензина, я поехал к Сингеру. Джимми опять не работал, так что я зашел в кабинет через магазин.

— Ну что?

— Его туда привезли, все верно, — сразу сказал Сингер, заглядывая в блокнот. — Его душили на полу, держа за руки и наступив коленом на спину, остались характерные синяки. Если бы это сделали на месте, то костюм был бы в цементной пыли, там ее много, но спереди ее на нем нет. Более того, он лежал при этом на ковре, похоже. Задушили веревкой, от нее остались следы. Все карманы вывернуты, на трупе вообще ничего не нашли. Дома провели обыск, нашли инструменты для взлома, мастерскую и много чего еще. И они его опознали, это именно «Артист», и полиция полагала, что от дел он давно отошел. Вот и все, в сущности. Что это нам дает?

— Дай подумать. Как они его так быстро опознали, если при нем ничего не было?

— Один из детективов его сразу узнал. Давно работает.

— Понятно.

В принципе, это только подтверждает слова Дианы: Богуславский был убит в клубе охранниками Ву, причем спланированно, если туда заранее подогнали фургончик из прачечной. А раз сам Иван Аркадьевич туда пришел, то проблем и прочего не предполагал. Значит никакого «бифа» у них с мистером Ву не было. Да и, несмотря на внешность, Богуславский человек был тертый, так запросто с удавкой со спины к нему не подойдешь, и обычно он носил с собой небольшой пистолет, по крайней мере, раньше, так что… то есть напали на него тогда, когда он этого совершенно не ожидал, и те, от кого не ожидал.

Но дальше тупик. Я понятия не имею, какой информацией Ву с ним поделился. А без этого думать дальше сложно.

— Ты хочешь с Ву посчитаться, что ли? — неодобрительным тоном спросил Сингер.

— Нет, не совсем. Я пока даже не решил, что я хочу.

— Решишь — звони. Но я заранее против, так и знай.

В офисе меня дожидался запечатанный конверт без всякой подписи.

— Какой-то парень на «роудмастере» завез, просил передать, — объяснил Ксавье. — Оставил и уехал. Знаете, что это?

— Да, знаю, — сказал я, забрав конверт и направившись к себе. Там, взяв из стаканчика нож, я его вскрыл и вытащил оттуда маленький ключ и сложенную пополам записку:

«Этот ключ я нашла в приемнике в своем кабинете. Кроме И. А. положить его туда не мог никто. Возможно это важно. Д.»

Ключ с отпечатанным на нем трехзначным номером. Не серийным, кто-то выбивал его вручную с помощью ударных штампов, получилось не очень ровно. И от чего этот ключ? От камеры хранения, разумеется. Или на автобусной станции, или, что верней, на вокзале. Потому что на нем выбиты цифры «507», на автобусной столько шкафов для хранения не наберется.

Тогда что тянуть? Поехали, пока там народу много и я ничьего внимания не привлеку.

***

На вокзале действительно было людно, шумели голоса и шаги, невнятный голос через громкоговоритель объявлял поезда, на платформу, с которой уходили поезда на Александрию, тянулась целая толпа народу. Я сразу направился в зал с камерами долгосрочного хранения, показал ключ охраннику на входе, затем клерк в загончике взял с меня два фунта за просроченное хранение, после чего я нашел нужный шкаф, ключ подошел идеально.

В шкафу лежала лишь одна сумка, в которой я нашел всего одну папку. Не стал даже смотреть, лишь убедился в том, что в камере ничего не осталось. На выходе ключ сдал, сказал, что он мне больше не нужен. Вот и все. И через сорок пять минут с момента получения конверта оказался в офисе снова.

В одной из папок я нашел схему сигнализации в офисе мистера Ву, примерную схему здания и предполагаемое расположение сейфа. В том, что это именно этот адрес, сомневаться не приходилось, потому что улицы на общей схеме были с названиями. Закрыв папку, я отложил ее в сторону, потом разберусь.

Во второй было другое место, причем точно так же, с названиями и подробной картой. Район в американском секторе, окраина, склад импортно-экспортной компании «Ориент Трейдерс». Обозначено все: высота заборов, тип дверей и тип замков, электрические провода и телефонные линии. Обозначен сейф и его марка — «Сокал Сейф Ко», «Паунсейф 35». Серьезный сейф, с таким возиться надо всерьез даже специалисту, а монтируют его обычно так, что и грузовиком с места не сдернешь. Копают яму, вставляют туда стальную конструкцию, заливают бетоном, а сейф привинчивают к этим рельсам толстенными болтами из лучшей стали. Последняя ступень перед банковским хранилищем. Если на место с таким сейфом устроить, например, вооруженный налет, то грабители почти наверняка уйдут ни с чем. Только взломщик-профессионал с комплектом нужного инструмента и точным знанием механизма сможет вскрыть его часов за пять, наверное.

То есть Ву действительно что-то планировал, и без взломщика ему было не обойтись. Кстати, я на место с таким сейфом просто не пошел бы, что бы там ни хранилось, не мой уровень и слишком долго работать. Тем более что склад охраняется, есть пометка, что «2 сторожа, воор., неизв. сколько будет». Был даже вид всей территории в аксонометрии, аккуратнейшим образом начерченный. Богуславский всегда очень тщательно все готовил, чувствуется его рука.

Самое интересное было на листке из большого блокнота, прикрепленном к главной карте. На нем была дата, написанная мягким карандашом, через две недели от сегодняшнего дня. Чуть ниже приписка другим, уже твердым карандашом: «Мария Роберта (?), 14 пирс». То есть вот так, еще и судно, как я понимаю. Судно, на котором прибудет груз, который попадет в сейф? Почему бы и нет. Надо будет проверить информацию в порту, а заодно глянуть, откуда идет эта самая «Мария Роберта». И почему там вопросительный знак? Богуславский не был в чем-то уверен, а лишь предполагал?

Кстати, куда судно придет, в Новый Каир или Порт-Саид? Если в Порт-Саид, то судно большое и издалека. Что у нас далеко? Китай, например. Китай точно далеко.

То есть все это может означать, что через две недели на судне придет груз… из Китая, например, который привезут на склад «Ориент Трейдерс», а название — еще одно очко в пользу моей теории, и там положат в сейф. А мистер Ву хотел уговорить Богуславского этот сейф взломать. Но потом что-то случилось, и Ивана Аркадьевича он убил.

Можно думать и дальше, эта мысль легко развивается, но пока не хочу. Надо проверить фирму и судно. И если все совпадает, то тогда я задумаюсь еще глубже.

В третьей папке было великое множество малопонятных пометок, с китайскими именами, сокращениями, стрелками от одной строчки к другой с перескоком через остальные, но при этом еще и с датами. И все пометки сделаны в разные дни, разными карандашами и в хронологическом порядке. Больше похоже на протокол подслушки мистера Ву. Но тут разбираться — черт ногу сломит, писалось для себя, то есть Богуславский точно знал, о чем идет речь и просто помечал это все, чтобы не забыть и не запутаться.

Возникает другой вопрос: если в этот сейф привезут фальшивые деньги, а Богуславский договаривался с мистером Ву этот сейф взломать, то почему он хотел, чтобы я вскрыл сейф самого Ву? Наверняка как раз перед тем, как ломать сейф в «Ориент Трейдерс»? Или он все же задумал что-то другое? Или на этом складе не фальшивки? Теперь уже не спросишь.

Но вот думается мне, что за эти знания Богуславского и убили.

Ладно, а вот мы как сейчас сделаем… сейчас позвоню в порт, там выходных нет, и уточню дату прибытия «Марии Роберты» и ее маршрут. И уже что-то прояснится. А затем полистаю коммерческий справочник и поищу в нем «Ориент Трейдерс», там почти наверняка написано, чем компания занимается. Кстати, не поздно еще звонить в офис Бюро? Неплохо бы и со специальным агентом Маркамом пообщаться. Но это уже с уличного телефона, прогуляюсь потом.

Кстати, а как Богуславский мог узнать судно? Хм… да очень просто, пожалуй. Он знал, когда привезут фальшивые деньги от Ву, и взял, да и проверил расписание судов, приходящих из Китая. Все именно так, полагаю.

***

— Как машина? Довольны?

— Да, спасибо, очень нравится. Как у вас дела?

Мы уже светскую беседу ведем, получается. Но не в «Пяти окнах», а в другом баре, «Майкиз», в районе Восьмой Авеню. Маркам легко согласился на встречу и даже успел заказать мне бурбон. Сказал, что увидел через окно, как я подъехал. Совсем у нас дружеские посиделки.

— Спасибо, все в порядке.

— Я читал газеты. Это действительно ваша девушка завалила Гуся Шихана?

— Все верно, на этот раз газеты не соврали. Хлопнула его из моего «три — пятьдесят семь магнум».

— Здоровенная пушка, как она с ней вообще справилась?

— Она из нее раньше стреляла. Мы иногда любим выехать на свалку и пострелять по старым масляным фильтрам. На этот раз пригодилось.

— Представляю ее шок, — покачал он головой.

— Он ее назвал нехорошим словом, так что про шок она забыла, — я засмеялся. — Разозлилась и завалила как мишень.

— Хорошо, что все так закончилось. Рад за нее, она теперь настоящая знаменитость. За нее, — он поднял свой стакан. — Передайте при случае, что все отделение Бюро теперь ее верные поклонники. А Гусь Шихан у нас висел на доске самых разыскиваемых. Держите, это для нее, — он протянул мне лист бумаги.

— Что это? — Я развернул плакат с портретом Гуся в фас и профиль на фоне линейки и текстом внизу.

— Наш внутренний плакат о розыске. Жаль, что не могу рекламировать нашу встречу, а то бы для нее еще и весь офис на обороте расписался.

— Спасибо, — вполне искренне поблагодарил я. — Мило с вашей стороны, она наверняка будет тронута. Отличный подарок.

— Что у вас для меня? Раз вы меня позвали, то это не просто так, наверное?

— Нет, разумеется. Узнал кое-что, намерен поделиться информацией. Кстати, сначала вопрос: вы что-нибудь про фальшивые деньги узнали?

— Да. Появились очень качественно сделанные фальшивки. Даже бумага под них изготовлена специально, отличить почти невозможно, не разглядывая каждую купюру под лупой и не зная признаки.

— Есть такая экспортно-импортная компания «Ориент Трейдерс». У них офис на границе Чайнатауна и американского сектора и большая складская территория в американском секторе неподалеку от товарной станции. Есть пока непроверенная, но с высокой степенью вероятности надежная информация о том, что грузы фальшивок проходят через ее склад. А приходят морем в Порт-Саид, откуда их везут в Новый Каир с коммерческим грузом. Компания торгует восточными тканями, кожей, ценными породами дерева и многим другим.

— Мы связались с Секретной службой, дали им знать. Они в ответ подтвердили наличие проблемы с новыми фальшивками. Так что на дело обратили внимание в обеих службах, их и нашей.

— Через две недели в Порт-Саид придет судно «Мария Роберта» под португальским флагом. Порты захода — Гон-Конг, Макао, Сингапур. И по всему выходит, что новая партия липовых денег придет вместе с ним. Спрятать их в рулоны ткани труда не составит, я думаю. Или куда там они их запихают.

— Насколько это надежно?

— Это очень вероятно, как я сказал. Очень. Но у меня нет возможности самостоятельно проверить информацию. Думаю, что если вы проследите саму фирму, то ее концы уйдут куда-нибудь к людям, которые у вас уже на примете. И прибытие конкретного судна вместе с именем получателя груза — в принципе очень серьезная информация.

— Этого не всегда хватает для получения ордера на обыск, судьи не любят их выписывать на основе только агентурных данных.

— Помочь больше я не могу. Это китайцы, закрытое общество, я там чужой и на виду. Но информация надежная.

— Я попробую что-нибудь сделать. Кстати, я хочу еще раз напомнить о тех фотографиях и негативах…

— Я их сжег. Как только сменил род занятий. Сжег все — и фото, и негативы, и еще специально убедился в том, что ничего не осталось. Забудьте. Их больше нет. Да и не нужны они мне.

— Это так? — Маркам заглянул мне в глаза. — Вы говорите честно?

— Как на исповеди.

— Хорошо.

Вообще-то все в моем саквояже у Цви лежит, на всякий случай. Но говорить об этом Маркаму… он расстроится, пожалуй.

***

После встречи с Маркамом я проехал по Гринпарк-авеню мимо квартиры Жанин и с некоторым удивлением, хоть и рассчитывал на это, увидел у входа ее желтый «рено» с откидным верхом. Красного «делайе» поблизости не было, хоть он сейчас и не помешал бы. Остановившись неподалеку, я направился к оснащенному швейцаром подъезду.

— Я хотел бы увидеть мисс Леду, — сказал я сразу. — Меня зовут Роберт Ван Дер Меер.

— Сейчас позвоню, сэр, — кивнул тот и отошел к телефону на полированной стойке. Просмотрев список жильцов в целлулоиде, он кивнул сам себе и набрал номер.

— Мисс Леду? — фамилию он произнес правильно, с ударением на последней гласной. — Мистер Ван Дер Меер, Роберт Ван Дер Меер здесь и хочет вас видеть. Что? Разумеется, мисс. Четвертый этаж, сэр, вторая дверь направо из лифта, — это уже мне, после того как швейцар положил трубку.

— Благодарю.

Прекрасный дом, холл отделан красноватым полированным камнем, лифт без лифтера, который вознес меня на четвертый, где я оказался в окружении кремового цвета стен с дверями красного дерева в них. Вместо звонка на нужной двери был бронзовый молоточек, которым я и воспользовался.

Дверь открылась почти сразу. Жанин была одета по-домашнему, явно никуда не собиралась.

— Роберт? Какой приятный сюрприз. Проходи.

Я оказался в не слишком большой, но все же просторной гостиной. Низкие мягкие широкие кресла, такой же диван, ближе к кухне овальный стол со стульями. Слегка пахнет какими-то восточными благовониями.

— Присаживайся, — Жанин показала на кресла. — Что тебе налить? У меня есть шампанское, как раз собиралась открыть. Поможешь?

Она вела себя так, словно мы в последний раз общались два часа назад.

— С удовольствием, — кивнул я.

Она ушла на кухню, где щелкнул замок холодильника, и вернулась оттуда с бутылкой шампанского и парой белых салфеток.

— Льда для ведерка нет, поэтому так, — протянула она мне бутылку. — Сейчас бокалы возьму. — С этими словами она подошла к стеклянному шкафу, нагнулась и выпрямилась с двумя высокими бокалами в руках.

Да, без белья. Когда она нагнулась, это стало очень заметно, тяжелый гладкий шелк облег ее сзади плотно. Кстати, такие же бокалы и на полке выше есть, зачем нужно было брать их снизу?

— Открывай, чего ждешь?

Я снял станиоль с горлышка, открутил проволочку и открыл «Вдову Клико» с негромким хлопком, наполнив бокалы. Жанин села сбоку от меня на диван, закинув ногу на ногу, протянула свой бокал:

— За о-очень неожиданную встречу.

— Взаимно.

Мы чокнулись, слегка отпили. Ритуальная часть визита закончена. Но я и рта раскрыть не успел, как Жанин заговорила первой:

— Расскажи теперь.

— О чем?

— Как о чем? Как вы с Сюзет Валери отстреливались от бандитов. О чем же еще? Весь город об этом уже неделю говорит. Мы все видели ваше фото вдвоем в газетах, так что поздно отнекиваться.

— На самом деле в газетах написали чистую правду, — пожал я плечами. — Мы ехали по дороге, нас попытались остановить, я увернулся. У меня всегда с собой пистолет, так что начал отстреливаться. Одного убил, второго ранил. А третий начал сквернословить из укрытия в адрес Сюзет и когда высунулся, то она застрелила его из второго моего пистолета, который лежал в машине. Потому что разозлилась. Вот и все.

— Роберт… стой, не Роберт, ты Поль, так ведь? — вспомнила она.

— Да, так. И никогда Робертом не был.

— Почему ты просто исчез после того случая в доме Марго?

— Потому что встретил Сюзет. Потому что никогда не был аргентинским наследником, а меня принимали в этом доме именно как оного. Потому что сделал то, что должен был сделать, и моя работа закончилась.

— То есть Марго была работой?

— Нет, — покачал я головой. На самом деле да, Марго и наша связь была лишь частью плана, но вслух я этого говорить не хочу, она на самом деле славная девушка и совершенно этого не заслуживает. — Это уже случилось попутно. Но эта связь не имела никаких перспектив на будущее. Мы люди из разных слоев общества, у нас почти никаких общих интересов, да и особой любви там не было, мы просто так развлекались. Не думаю, что Марго потом пережила трагедию. Я ведь прав, верно?

— Нет, трагедии не было, — согласилась Жанин. — Но видеть тебя она хотела. И у нас обеих были определенные планы, — Жанин эдак по-кошачьи улыбнулась, ее маленькое скуластое курносое лицо с большими глазами вообще вызывало ассоциации с кошкой, домашней и избалованной. — А ты их все расстроил.

— Богатые люди могут позволить себе превращать жизнь в игру, а в моем положении это не совсем разумно. Ни Марго, ни тебе не нужно думать о том, что будет дальше. Земли под виноградники все равно будут приносить доход, поэтому жизнь можно рассматривать как развлечение.

— Поль… Поль Высоцки, правильно? — Я кивнул. — А этот Поль Высоцки хотя бы настоящий, или это еще одно съемное обличье?

— Да, он настоящий. В газетах достаточно написали, чтобы это можно было проверить.

— Кстати, это Марго рассказала о виноградниках?

— Нет. Но это и неважно. Кстати, ты вроде бы собиралась уехать из Нового Каира после закрытия выставки?

— Виноградники позволяют превращать жизнь в игру, — Жанин засмеялась. — Поэтому я решила пока играть в этой песочнице. Мне здесь нравится.

— Плюс Уильям?

— А, — она махнула рукой. — С Уильямом ничего серьезного или интересного. С Марго и то у нас получается пикантней.

— Откровенно, — усмехнулся я.

— У меня, к сожалению, нет папы и мамы, чтобы вовремя ставить в угол, к тому же я уже большая девочка. Не готова и не стремлюсь к семейным узам, а когда-то даже позировала художникам как натурщица. Уже не исправишь. Поэтому могу позволить себе откровенность.

— Откровенность в любом случае лучше жеманства.

— Зачем ты пришел? — перешла она к делу первой. — Не верю, что ты просто соскучился.

— Нет, я по делу, хоть и рад тебя видеть, — все же не удержался я от маленькой лжи. А может, и не лжи, почему бы и нет. — Мне нужно встретиться с Марго. Приватно, без компании друзей, потенциальных женихов и поклонников.

— Для чего? — Жанин вскинула брови.

— Чтобы она помогла мне так же приватно встретиться с лордом Бриггсом. Так, чтобы об этой встрече не узнала половина города. Это важно самому вице-губернатору, не мне. Я не хочу звонить им домой и объясняться с Уилфридом, — помянул я дворецкого семейства Бриггсов, — не хочу беседовать с леди Бриггс.

— А это тебе зачем?

— Я бы лучше Аллистеру Бриггсу все объяснил.

— Марго сейчас приедет, Поль, — Жанин посмотрела на часы на стене. — Минут через двадцать, но может и опоздать, она всегда опаздывает. Ты меня застал дома потому, что у нас с ней сегодня свои планы. Но немножко жаль, что ты именно по делу. Она тоже будет разочарована, я думаю, так что не берусь предсказать результат вашей беседы. Да и до ее папаши уже дошло, кто ты есть на самом деле, поэтому… — она пожала плечами.

— Это больше в интересах папаши, чем в моих. Я просто пытаюсь помочь. В очередной раз, кстати. Я могу попросить Моник Франсуа организовать встречу, но боюсь, что лорд Бриггс будет чувствовать себя несколько неловко, а мне не хочется его огорчать.

Она опустила взгляд, из чего я сделал вывод, что об интрижке вице-губернатора с певицей из «Ксанаду» Жанин знает. А вот знает ли Марго — сомневаюсь. Так что у Жанин тут тоже своя игра, похоже.

— Жанин, а как ты оказалась втянута в историю с Шапленом вообще? Не говори, что нет, я знаю куда больше, чем ты думаешь, — немного блефанул я.

— О чем ты? — Жанин удивилась, но немного ненатурально.

— Шаплен был агентом германской разведки, планировавшим ограбление аукциона. Настоящая фамилия Шиллер. Ты постоянно была рядом, а некоторые твои действия даже сейчас сложно расценить, как просто отношения с Марго. Ну а как все закончилось, напоминать не надо, я думаю. Кстати, это может вызвать интерес у тех, кому по долгу службы положено интересоваться подобным.

— Зачем это все тебе? — Жанин вздохнула. — Если что-то и было, то все давно закончилось. Я просто поверила кому-то, кому не следовало верить. А немцев я терпеть не могу. И за тот случай в доме Марго я тебе очень благодарна. Не думаю, что там кто-то по-настоящему рисковал жизнью, кроме меня. А вот меня ты спас. Давай на этом и остановимся. Именно поэтому я не хочу возвращаться в Париж.

— Подобные люди обычно не склонны отпускать тех, кого они использовали раньше.

— Я просто живу, как мне нравится. И мне больше никто не мешает. Налей еще, — она протянула свой бокал.

Я поднял бутылку, обхватив горлышко свернутой салфеткой, подлил ей шампанского. Мой бокал оставался почти полным.

— Роб… ой, Поль, — Жанин вдруг улыбнулась. — Что за история с Милландом? С ним потом чуть не истерика случилась, он вообще нежный и нервный.

— У него расспроси, — я усмехнулся. — Может быть, и расскажет. Но скорей всего, нет.

— Это как-то связано с его похищением?

— Он расскажет лучше. Особенно если со всеми подробностями. И при случае посоветуй ему обратиться в клинику доктора Бромли, там лечат героиновых наркоманов.

— Он наркоман? — Жанин аж подскочила.

— Да, причем сильно зависимый. Не самая лучшая компания на самом деле. Тем более что у него проблемы с покупкой порошка, может наделать глупостей.

Марго действительно опоздала, появившись примерно через час. К этому времени мы с Жанин уже избегали серьезных вопросов, и болтовня шла на дежурные светские темы, от погоды до премьер в театрах. Когда молоточек застучал в дверь, моя собеседница подскочила, и я услышал, как она сказала, пропуская Марго в квартиру:

— Не удивляйся. Он к тебе, а не ко мне.

— Роберт? — Марго, увидев меня, остановилась как вкопанная. — Как ты здесь оказался?

— Сначала ехал на машине, потом на лифте и немного шел пешком, как же еще? Вот так, — я показал пальцами у себя на колене, как люди ходят ногами. — У тебя это как-то по-другому?

— Я серьезно! Дай мне бокал, быстро! — чуть не зарычала она на Жанин. — Я хочу объяснений.

Жанин хихикнула, взметнула подолом недлинного платья и бросилась к шкафу, вернувшись с еще одним бокалом. Я тут же его наполнил, и он перекочевал в руку Марго, продолжавшей стоять как памятник воплощенной ярости.

— Цель моего визита очень прозаичная, — сказал я. — Мне нужно тайно увидеться с вице-губернатором.

— Это все? Или есть еще пожелания? — Тон был угрожающим.

— Из основных пожеланий — все.

— Все же есть и другие? — Она залпом выпила половину бокала, даже смазав помаду.

— Ну… — я сделал вид, что задумался. — Пожалуй, что нет.

— И у тебя хватает наглости… у меня слов нет! — При этом она подошла к дивану и плюхнулась на него рядом с Жанин. — После всего, что ты сделал…

— Эти вещи не очень связаны, — я перешел на серьезный тон. — У меня есть важная информация для твоего отца, вот и все. И мне показалось, что лучше всего попытаться встретиться с твоей помощью. Как он этой информацией распорядится — его личное дело. Взамен мне ничего не нужно.

— То есть ты просто хочешь меня в очередной раз использовать? — она сжала губы.

— Нет. Да и в прошлом я не помню такого, чтобы я тебя именно использовал.

— Да?!

— Мне не нужно было тебя соблазнять, если ты помнишь. И я не вижу, чтобы это как-то повредило твоей репутации, все осталось между нами. Давай вести себя как взрослые люди. И то, что я пришел именно к тебе, — свидетельство того, что я опятьстараюсь помочь.

— Кто ты вообще такой?

— Теперь я просто бизнесмен, торгую автомобилями. Ты знаешь из газет.

— А зачем ты тогда привозил Джин Фей в клинику Бромли?

Марго, надо отдать ей должное, долго злиться не умеет. А вот любопытства в ней всегда было на пятерых, так что оно перебивает все другие эмоции.

— Доктор уже разболтал?

— Не всем, только papa и maman. А я просто подслушала.

— Джин Фей хорошая актриса, у которой большие проблемы. Мой друг попросил помочь, а я не мог отказать, вот и все.

— Это правда, что она наркоманка? — Марго сделала страшные глаза.

— Она тоже? — подскочила Жанин.

— А кто еще?

— Дик Милланд!

— О-бал-деть! — Марго допила шампанское вторым большим глотком и протянула бокал. — Налей. Милланд… а такой душка, хоть и глуповат… Я даже подумывала… Нет, не с наркоманом. А что он в борделе делал? — вопрос снова ко мне.

— Угадай с трех раз, что люди делают в борделях.

— О-бал-деть! — повторила она. — Он еще и подхватил там что-нибудь наверняка. Пусть лечится идет сначала. И Уильям был с ним?

— Ты же читала газеты, наверное.

— Там было написано, что это клуб.

— Это китайский бордель. Можешь заехать туда сама и убедиться.

— Еще не хватало! Жанин, зачем тебе этот Уильям? — вопрос прозвучал очень требовательно.

— Ни зачем, — фыркнула та. — И ты сама знаешь, что мы уже не…

— А вот ты, — Марго показала на меня пальцем так, словно из пистолета целилась, — много потерял.

— Марго, не говори ерунды, что я мог приобрести? Еще пара недель, и все бы узнали, что я не тот, кого изображаю. И чем бы это закончилось?

— А не обязательно было ставить в известность всех. Могли бы и так встречаться.

— Марго, это игры, а у людей жизнь, в том числе и у меня. Но я действительно рад, что у тебя все хорошо и тогда все так же хорошо закончилось. Давай поговорим спокойно, мы все же остались друзьями, нет?

— Какой же ты нахал… — протянула она, но уже скорей со смехом. — У меня слов нет. Но говори, мне интересно, опять всякие тайные интриги. И мне будет интересно посмотреть на физиономию papa, когда я ему предложу тайно встретиться с тобой.

15

По всему выходило, что у меня оставалось около двух недель на подготовку, то есть все можно было делать не спеша. В понедельник с утра я отвез несколько удивившемуся сумме Цви деньги, и тот, удержав традиционный процент, перевел их в швейцарский банк, куда обычно. Затем в дилершипе поговорил с Ианом, по обыкновению за чаем в его конторке.

— Я собираюсь хлопнуть сейф мистера Ву.

— И зачем? — Иан подозрительно посмотрел на меня.

— Это личное.

— Из-за «Артиста»?

Иан был в курсе истории, я ему рассказал.

— Да.

— Так может быть, проще самого сраного чинка в расход пустить? Или у тебя опять сраные правила?

— Если Ву будет платить Галлахеру пункты каждую неделю, то он и сам плохо закончит. К тому же в сейфе должно быть много денег. Не все наши, но все равно здоровенный кусок, тебе пригодятся.

— Так ты из-за денег это делаешь?

— Нет, сказал же. Но деньги тебе пригодятся, разве нет?

— Не буду врать, не откажусь, — Иан ухмыльнулся.

— К тому же нам понадобится еще человек, «колеса». Рауля нет, идти с этим к Сингеру я не хочу.

— Мэт. Он хоть и хромой, но машину водит хорошо и от заработка не откажется.

— Он твой друг, так что ты договаривайся.

— Да никаких проблем. На когда?

— Примерно две недели, чуть меньше. Нужен будет грузовичок ремонтный.

— Он никуда не делся, стоит, где стоял.

***

В тот же день мы с Сюзет снова выехали в Александрию. На этот раз всего на два дня, туда и обратно, считай, к тому же вооруженные адресом и телефоном агента по недвижимости, которым снабдила меня Мэри. И на этот раз поездка прошла без единого приключения. Машина неслась как ветер, мотор работал как часы, а настроение было как праздник.

Город встретил нас многочисленными стройками, рекламой, неожиданным множеством туристов на улицах. Ближе к набережной Эль Гаиш улицы были заполнены дорогими машинами, а почти весь водный фронт целиком состоял из отелей, ресторанов, клубов, и даже казино успело открыться. Кто-то, зная все наперед, построил его заранее и потом лишь лицензию выкупил.

Остановились мы в новом «Променад отеле», взяв просторный сюит с видом на море и набережную за четыре фунта за ночь. Цены здесь уже догнали новокаирские и даже начали их обгонять. Минут через двадцать после того, как мы устроились, снизу, из лобби, позвонил агент, оказавшийся невысоким круглолицым конопатым британцем, представившимся, как Марк.

— Участки на пляже, ближе к центру города, я все правильно понял? — спросил он, перекладывая какие-то листочки в папке.

— Именно так. И чтобы не было проблем с разрешением на строительство.

— Не капитальное, так? — уточнил он.

— Совершенно верно.

— Я подготовил три участка. На двадцать ярдов от моря строить ничего нельзя, а где можно, там проблема с канализацией будет, не везде можно подключиться. Я нашел три места, где пляж узкий и каменистый, поэтому не используется. Но там можно построить стену, как бы террасу, — он показал террасу с помощью двух ладоней, приставленных друг к другу под прямым углом, — и тогда наверху можно даже строить капитально, а получится все равно пляж.

— Хорошая идея, — кивнул я. — Посмотрим?

— Поехали.

На улице его поджидал новенький седан «форд», у которого Марк заботливо распахнул заднюю дверь перед Сюзет, после чего сам уселся за руль и повез по набережной.

Первые два участка были расположены лучше, ближе к центру набережной, но маловаты, втиснуть туда и дансинг, и сцену, и бар, и ресторан, и бассейн будет сложно. А вот третий был и дороже, и расположен, может быть, слишком далеко к западу по Эль Гаиш, но зато места хватало для всего. И главное, там уже была выложена терраса из массивных каменных блоков вроде тех, что пошли на строительство пирамид, наверное.

— Канализация идет вон оттуда, из клуба спортивного порта, — показал Марк на здание с ажурными колоннами слева от нас, — и проложена с запасом, подключиться не проблема. Вода здесь тоже есть, магистральный водопровод, ну а электричество протянуть тоже никаких проблем. И вот эта стенка — уже капитальное сооружение, так что можно получить разрешение вообще на любую застройку. Так что этот участок еще и инвестиция: если не построите здесь ничего сами, то через год продадите в полтора раза дороже.

Я развернул купленную в лобби отеля карту, посмотрел на значки отелей.

— Там дальше что? — махнул я рукой в сторону запада.

— Там хороший пляж, люди туда все равно идут, потому что он самый широкий, и два новых отеля строятся. Слева спортивный порт, в нем много баров, и люди любят там гулять и смотреть на яхты.

— Что думаешь? — спросил я у Сюзет.

— Не знаю, но мне нравится. А тебе?

— Мне тоже. Марк, сколько это стоит?

— Девять с половиной тысяч фунтов. Но каждый квадратный фут этого стоит, сами видите.

Неплохо. Съедает почти все, что мы подняли с Шихана. Но не все. И у меня камень в «Де Бирс» лежит, так что не страшно. И в самом крайнем случае продам участок позже.

— Я бы взял. Но после того, как мой адвокат посмотрит все бумаги. Как можно место зарезервировать?

— Можете внести аванс, пять процентов, и мы придержим до решения.

— Наличными подойдет?

— А сам расчет? — насторожился агент. — Продавец наличные не примет, это город продает пока еще.

— Расчет будет банковским переводом, просто сейчас не хочется с этим возиться.

— Тогда поехал в офис? — спросил он. — Там мы подготовим все документы, и дальше у вас будет две недели на принятие решения.

Уже через час я отвез бумаги в отель, и затем мы с Сюзет отправились гулять под ручку по Эль Гаиш. Тут все сделали по-умному. Если по правой стороне, ближе к морю, ты шел под солнцем, то почти весь левый тротуар прятался под навесами. Похоже, что владельцев всех заведений на набережной обязали обеспечить тень для прогуливающихся. Так что гуляли еще и в комфорте.

Но все же, если честно, место оставляло впечатление недоделанности. Вроде бы вот новый сверкающий отель и тут же стройка. Чисто выметенный тротуар, выложенный привозной плиткой из красного гранита, и тут же на нем цементный след — рядом достраивают громаду отеля «Карлтон», реклама на котором обещает самые роскошные номера и самое великолепное казино. А затем, переходя дорогу, мы пропустили на красный свет кавалькаду из четырех дорогих машин, в том числе и белый бронированный «кадиллак» с шестнадцатицилиндровым мотором, в которых сидели люди понятного рода занятий. А в «кадди» как бы даже не сам Антенуччи, но тут могу ошибаться, потому что в газетах его портрет мелькал всего пару раз, а в глаза я главного сицилийца никогда не видел. Но в том, что это был глава какого-то из «аутфитов», сомневаться не приходится.

И да, кстати, через эти стройки можно столько денег отмыть… а учитывая профсоюзный рэкет, которым занимаются почти все, можно на всем заработать и дважды, и трижды. Профсоюз работников отелей и ресторанов под Антенуччи, насколько я помню, а оба профсоюза строительных и коммунальных рабочих сохранил под собой Падди Галлахер… да, тут им новое Эльдорадо открывается. Кстати, мне профсоюзное вымогательство тоже следует учитывать в будущем, никуда не денусь. Или объявлять место сезонным и нанимать временных, но от стройки-то никуда не сбежишь.

Кстати, а кто владелец казино здесь, интересно? Как бы тоже не эти… Впрочем, казино меня меньше всего волнуют, не играл, не играю и играть не буду. Помню, когда-то давно уговаривал одного знакомого отказаться от привычки «отыгрываться», но не уговорил. А потом ему как-то сломали руку и обе ноги, после чего он продал машину, дом, как-то рассчитался с долгом, на который ему капало три «пункта» в неделю, да еще и на итоговую сумму, и уехал куда-то в Европу.

Марина, то есть спортивный порт, уже раскинулся во всей своей красе, и большая часть причалов была заполнена яхтами, от небольших до просто гигантских. На палубе одной даже вечеринка какая-то, а на причале вытянулся ряд дорогущих машин, все больше «бентли», «ягуары» и «роллс-ройсы». Мечта Рауля, как мне помнится, был у нас разговор насчет чего-то подобного, только вечеринки он с бесчисленными девушками проводить хотел.

— Ты же не планируешь сюда переезжать? — спросила Сюзет, когда мы сели за столик на террасе кафе на набережной. — Мне здесь не нравится.

— Не планирую. Но почему не нравится?

— Это место не для жизни, здесь все время разные люди. Приезжают сюда для того, чтобы посорить деньгами, показать, какие они процветающие, повыпендриваться друг перед другом. Это не жизнь, а очередное шоу, все ненастоящее.

— Все верно. Но именно «посорить деньгами» для нас и важно.

— Не знаю, я наш Латинский квартал ни на что не поменяю. Даже если стану звездой, то все равно оттуда не перееду.

— Даже в большую виллу в «Оазисе»?

— Я там не была, поэтому не знаю, чему нужно завидовать, — она засмеялась. — Того, что ты не видел, желать трудно. В любом случае я не хочу большого дома с прислугой и всего прочего. Мы даже не сможем заниматься там любовью, где попало и когда захочется, все время надо будет думать, где сейчас горничная и с кем она потом бросится обсуждать нашу личную жизнь.

— Хм… с этой стороны проблему я не рассматривал. Но тут ты права, никаких сомнений. Но нет, сюда я переезжать не хочу, надо будет искать управляющего, если все получится, и съезжать из Латинского квартала я тоже не намерен. Мне нравится дом, в котором живем.

— А ты уверен, что тебе нужен этот клуб? Придется все время ездить туда и обратно, а у тебя уже есть бизнес.

— Торговля машинами требует все меньше и меньше времени от меня. Сэйлсмены справляются с продажами, Мэри ведет все бумаги, Иан — ремонты и обслуживание. Нужно что-то еще, а у нас сейчас есть деньги. И еще ожидаются.

— Еще? — Сюзет посмотрела на меня с подозрением. — А еще откуда?

Ну да, думает, что я опять во что-то влез. Но я пока еще не влез. Пока еще.

— Тебе нужен камень с Силой?

— Мне? — она поразилась вопросу. — Нет. Зачем мне камень?

— Вот и мне не нужен. А он у меня есть. Отсюда и деньги.

— Камень? — переспросила Сюзет.

— Угу. Самый настоящий камень. Только уже не есть, а был, скорее.

Я рассказал ей про камень и о том, откуда его взял. Все по-честному, кроме цены. Ее я завысил, сказал, что «Де Бирс» пока еще официально его не оценил. Почему? Потому что я все равно сейчас во что-то влезу, теперь я это точно знаю. А таким образом «отмою» будущие прибыли в глазах Сюзет. Если такие прибыли будут, конечно, а то иногда вместо прибылей сами знаете, что бывает.

***

Мы вернулись домой во вторник, поздним вечером, уставшие и довольные. На второй наш день в Александрии мы все же выбрались на пляж, где Сюзет аккуратно загорала под зонтиком. С ее работой загара с пятнами от купального костюма приходится избегать всеми силами. Меня же пляж разморил до состояния тающего мороженого, и на обратном пути я так зевал за рулем, что пришлось поменяться местами, до дома нас уже Сюзет доставила.

На следующее утро я вырядился в «Бернара Перра» и поехал в «Де Бирс», где и был с крайней любезностью принят клерком Брауном.

— Мистер Цукерман звонил, он намерен завтра с утра нас посетить, посмотреть камень и внести платеж, — с приятной улыбкой поспешил он обрадовать меня. — Я так понимаю, что он действует не в своих интересах?

— Его наниматель сейчас находится в другой стране, насколько я понимаю. Мистер Цукерман — адвокат.

— Да, понимаю. Что могу сделать для вас сегодня?

— Если получатель не является своевременно за своими деньгами, что происходит дальше?

— Все есть в контракте, — он вскинул брови с оттенком недоумения. — Через месяц мы конвертируем эти деньги в именные облигации годового займа «Де Бирс» и переводим доход на указанный счет или, если счет не указан, открываем такой в «Де Бирс Банке». Тогда он может вернуть свои деньги с доходом только через год или продать облигации раньше, но по цене рынка. По желанию клиента мы можем выдать облигации на предъявителя.

— Все верно, я читал, — кивнул я. — А вы можете сразу превратить деньги в именные облигации?

— Разумеется. И что сделать с ними дальше?

— Я хотел бы депонировать их на своем счету в Швейцарии.

У Бернара Перра есть именной счет в «Райхмут Банке», том самом, одного из управляющих которого убили при ограблении в Новом Каире в прошлом году. И убил его как бы даже не абвер.

— Именной счет? Мы избегаем проводить операции с номерными анонимными счетами, все же репутация компании… вы понимаете.

— Именной, разумеется, — я вытащил из бумажника карточку с реквизитами счета, одну из той сотни, что мне выдали, когда «Бернар Перра» счет открывал, и положил на стол перед Брауном.

— «Райхмут»? У них здесь есть отделение, так что нет ничего проще, дальше они отправят облигации своей почтой в Цюрих, а вам уже будет гарантирована сохранность.

Именно потому, что у банка есть офис в Новом Каире, я его и выбирал. Тогда «Бернару Перра» не нужно будет лишний раз пересекать границы, он может вносить деньги или бумаги здесь, а дальше забота банка — как перевести все в Цюрих. А вот в Швейцарии законы меняются, и отправить с именного счета на номерной в «Ломбар Одье» в Женеву никаких проблем не составляет. А владелец номерного уже не Перра, а Высоцки. С наличными такие трюки не проходят, все равно внимание привлечет, местный офис «Райхмута» работает по местным же законам, так что с этим к Цви, но именные облигации «Де Бирс» — никаких проблем. А затем под их залог Перра получит выгодный кредит и совершенно легально перекредитует Поля Высоцки здесь, под куда больший процент. Тогда Полю Высоцки придется этот кредит гасить, а платежи по кредитам не облагаются налогом. А подобные бумаги являются эталоном надежности, так что банк даже углубляться в схему не будет. А мсье Перра, получая платежи, сможет гасить кредит и доход переводить на номерной счет почти без всяких объяснений, это же Швейцария.

При этом личность Бернара Перра многократно проверена на надежность. Я сам ездил в Реймс в свое время, где бродил по кладбищу в поисках могил рано умерших младенцев с подходящим годом рождения, потом искал записи в церковных книгах, затем на основании записи о рождении восстанавливал сертификат, игнорируя запись о смерти, а на его основе с небольшой помощью не слишком чистого на руку чиновника получал паспорт и остальные документы, а потом мсье Перра и счета открывал, и границы пересекал, и компанию открывал, и даже налоги платил, так что никаких фальшивок, все из лучших натуральных материалов.

— Я бы хотел сейчас подписать поручение, потому что завтра должен уехать на несколько месяцев.

— Нет ничего проще, — Браун снова благожелательно улыбнулся. — Сейчас заполним черновик, я дам его перепечатать, вы его подпишете, и потом подпишет мой начальник. Займет совсем немного времени. Тогда сразу после совершения сделки мы отправим облигации в «Райхмут».

Зачем? Не хочу появляться в этом здании после того, как Падди купит камень. На всякий случай, вдруг кому-то захочется понаблюдать за мсье Перра и попытаться отследить его связи. Но до самой покупки слежку за местом устанавливать никто не будет. А вот если бы я хотел получить деньги переводом на счет, мне все равно пришлось бы появиться здесь еще раз. Вот такой я предусмотрительный.

После «Де Бирс» я направился в местный офис лондонской адвокатской конторы «Рейнолдс, Портер и Чамберлен», с которой уже имел дело раньше, при покупке территории под дилершип, и отдал им бумаги из Александрии, уже как Поль Высоцки, разумеется. Поскольку законы о собственности Зоны Большого Каира базируются в основном на праве британском, лучше все операции с недвижимостью вести через британские же фирмы.

Оттуда я заехал в оружейный и купил ежемесячник «Ганмаркет» с большим разделом о продаже всего и вся оружейного частными лицами. Засел с ним в офисе и через час отчеркнул себе три нужных объявления, после чего прошел к уличному телефону и позвонил по ним. Откликнулся всего один номер, но как раз он и был самым интересным. Договорились о встрече следующим утром, в одиннадцать.

Затем я заехал в «Гараж Хупера», где на заднем дворе стоял теперь уже бежевый «олдсмобиль» с новыми документами и номерами, пересел на него с «доджа» и поехал в Чайнатаун. По пути остановился у очередного уличного телефона и набрал номер «Шанхайской лилии», причем Диану звать даже не пришлось, она сама ответила на звонок.

— Есть что-нибудь интересное для меня? — спросил я по-русски, не представляясь.

— Что-то есть, — ответила она кратко, после чего спросила: — Где можем поговорить?

— В том ресторанчике, где мы встречались. В четыре. Подойдет?

— Да, я там буду.

На этом я повесил трубку и поехал дальше. Причем сначала прокатился мимо «Шанхайской лилии», пока закрытой, прикидывая, где мистер Ву может ставить свою машину. Если только сбоку, где виден служебный вход, эдакий тупичок. Не думаю, что ее паркуют перед главным входом, потому что там и так много машин, а хозяин всего и вся не пойдет пешком вдоль всей стоянки, войдет через служебный, я думаю.

Что это мне дает? Что-то дает. Информацию для размышлений, например.

А вот улица в Чайнатауне, на которой расположился офис мистера Ву, выглядит намного интересней. Она совершенно прямая, ни единого дерева, лишь фасады трехэтажных домов с обеих сторон. Машин у тротуаров тоже немного, район отнюдь не самый богатый, да и китайцы редко покупают автомобили, кроме рабочих. Просто так можно и пешком дойти в любое место района, а за его пределы они почти никогда не выходят. То есть тут стоит пикапчик, там грузовичок, там еще один, с рекламой китайского ресторана, вот и все. И подъезд офиса просматривается с обоих концов улицы достаточно хорошо. Стоило посмотреть на место при дневном свете, стоило.

Ну а дальше я поехал в «Орлеан», в котором в то время проблемы со столиками быть не должно.

***

Диана была сегодня одета совсем скромно, даже платье без выреза. Возможно, что решила таким образом замаскироваться. Но приехала все же с водителем, который на этот раз зашел в ресторан вместе с ней, огляделся и затем вышел обратно.

— Еще и охрана? — спросил я вместо приветствия.

— Да, стараюсь быть осторожной.

Официант, предупрежденный о том, что я жду еще человека, шустро подскочил к столу. Диана заказала аперитив, а я взял просто минеральную воду, после чего углубился в меню. Закажем и поговорим.

— Я продолжаю слушать мистера Ву, — не стала дожидаться, пока я начну, Диана. — Позавчера вечером он сказал кому-то, кто был с ним в его кабинете, что деньги у него точно будут в следующий понедельник. И раньше брать он их не хочет, потому что платит два процента в неделю, а это восемьсот фунтов.

— То есть он берет, — я прикинул в уме, — он берет сорок тысяч фунтов.

— И берет их в последний момент, чтобы не платить лишнего, — добавила она. — Что вы собираетесь делать?

— Неважно. Просто хочу сделать так, чтобы смерть Богуславского обошлась дорого.

— Они говорили об этом. Ву сказал, что так было нужно потому, что Богуславский должен был что-то сделать, чего делать теперь не нужно. И то, что он узнал, может быть опасным.

— Его убили на всякий случай, я в этом и не сомневался.

— Что насчет моей проблемы с клубом?

— Диана Донатовна, давайте я буду откровенным, — я посмотрел ей в глаза. — Ваш бордель и ваша же роль в нем меня волнуют в самую последнюю очередь. Если бы вопрос был именно в этом, мы бы давно прекратили общение. Я вас не знаю и, откровенно говоря, знать не хочу. Надеюсь, я не был слишком груб?

— Смотря для кого. Для воспитанного человека были, для уголовника — я и не такое слышала, — ответила она, поджав губы.

— Иногда воспитанность и правда плохо совмещаются. Могу сказать одно, что я планирую создать мистеру Ву очень большие проблемы. И вы сможете этим воспользоваться. Но как именно, я вам пока не скажу. Потому что сам не знаю, потому что не до конца доверяю и полагаю, что у вас своя игра. А у меня своя. И своя игра мне важней.

— О чем мы тогда говорим?

— Вы мне просто расскажете все, что знаете про мистера Ву. Где он живет, когда где бывает, когда приезжает в клуб и какая у него охрана. Все, что сможете вспомнить.

— Ну, выбор у меня небольшой, — вздохнула она. — Записывайте или запоминайте, как хотите.

***

После того, как мы расстались с Дианой Донатовной, я снова поехал в Чайнатаун посмотреть на дом, в котором живет мистер Ву. Жил мистер Ву хорошо, занимая трехэтажный особняк с немалым двором, обнесенным высоченной стеной с утыканным шипами верхом и с железными воротами в ней. Охраны на улице видно не было, но в том, что она есть внутри, сомневаться не приходилось.

Весь квартал застроен особняками поменьше, так что могу поспорить на что угодно, но мистер Ву купил четыре таких, снес и возвел личный дворец. Может себе позволить, получается. А деньги взаймы берет. Неразумно. Даже нехорошо. И такие люди рано или поздно попадают в неприятности.

Оттуда съездил к ресторану «Небесный Дракон», тому самому, что находился рядом с приснопамятным кабинетом китайского массажа, мои визиты в который закончились стрельбой и убийством Отто и двух китайцев. Ресторан, оказывается, тоже принадлежит мистеру Ву, да и от его дома до этого ресторана рукой подать, он тоже в самой богатой части Чайнатауна расположен. А вывеска кабинета на месте, кстати, так что он продолжает работать. Интересно, это по-прежнему явка германского абвера или уже нет?

У ресторана тоже маленькая стоянка сзади имеется, так что есть вероятность того, что машина мистера Ву стоит там, пока он каких-нибудь трепангов лопает или что там он любит. Стоянка плохо просматриваемая, так что интереса не представляет.

Еще одним местом, которое назвала Дианы, было подпольное китайское казино. Но она лишь знала, что оно принадлежит Ву, а вот насчет того, как часто он туда заезжает, сказать что-нибудь затруднилась. Может, и вообще тут не бывает, а просто посылает людей за конвертами с деньгами. Даже скорей всего так, потому что боссу преступности бывать в нелегальном месте не очень хорошо, а вдруг облава? Для этого есть помощники, которые образуют многочисленные прокладки между боссом и законом, алчущим этого босса запереть в камеру и выбросить ключи.

Вот, в сущности, и весь список. Так что я вернулся в «Гараж Хупера», пересел в свою машину и приехал в дилершип, где сразу отыскал Иана.

— Говорил с Мэтом?

— Ага. Он даже насчет оплаты не спросил, сразу согласился. Я ему просто пообещал, что останется доволен.

— Отлично, тогда у нас полный комплект.

— А план у тебя есть? — спросил Иан с подозрением.

— Завтра будет, все расскажу и нарисую. И еще вот что: нам бы добыть грузовик с кузовом-ящиком. Не пикапчик, а именно грузовик.

— Сраный грузовик в любое время можно дернуть в тысяче мест, — Иан пожал плечами. — Их никто нигде толком не охраняет, а угнать пьяный младенец сможет.

— С ним надо будет еще кое-что сделать. Посчитай, сколько нужно купить матрацев, чтобы полностью обить его изнутри.

— Что?

— Ты слышал. Полностью. И еще надо будет сделать одну хреновину, я начерчу, и прибить на заднюю дверь.

— Ты что задумал?

— Неприятности для Ву. Настоящие, большие неприятности. В общем, пусть дернут грузовик, а ты обей его изнутри. И нарисуй что-нибудь на ящике, чтобы подозрения не вызывал. Нам он будет нужен в понедельник с утра.

16

На следующее утро я встретился с человеком, которого нашел по объявлению в «Ганмаркете», и купил у него по совершенно фальшивым «одноразовым» документам винтовку, «Винчестер 54» в армейском калибре 30-06 «Спрингфилд». Винтовка была почти новой, ствол в отличном состоянии, так что я быстро обменял ее на наличные и запись в формуляре. Затем я заехал в оружейный магазин, в котором никогда не бывал раньше, и купил патроны, а еще за пять фунтов и шесть шиллингов — оптический прицел «Уивер 4-40» с креплениями. После чего поехал в «Гараж Хупера», где после недолгой возни установил его на винтовку, сняв задний металлический прицел, а потом просверлив и нарезав еще два отверстия в ресивере впереди окна выбрасывателя. Немного высоковато получилось, так что сверху на приклад я прикрутил наскоро выточенную деревянную планку. Так лучше. Не очень красиво, но красота в списке требований не значится.

Оттуда я поехал с винтовкой на автосвалку Хэнка, отдал старикану подобающие два фунта, после чего пристрелял оружие на сотне ярдов, получив в итоге разброс практически не больше двух дюймов. Затем снова вернулся в гараж, с помощью приехавшего Иана тщательно и глубоко вытравил серийный номер, и затем мы спрятали оружие в складе, где Иан обычно прячет краденые машины. Не очень хорошо для ресивера, но винтовке много стрелять не придется. После этого я съездил к Цви, забрал оттуда все свои инструменты и привез их просто в офис, упрятав в шкафу. А Иан еще и изготовил мне специальный двойной крючок по схеме, которую мне показал у себя дома Богуславский.

В среду облигации «Де Бирс» были уже в местном офисе «Райхмута», Бернар Перра туда съездил, подписал поручение перевести их в Швейцарию и сразу дал распоряжения, что делать с ними дальше. В результате, если что пойдет не так, через год полная стоимость облигаций будет перечислена на номерной счет, а доступ к нему будет у Сюзет. С полгода назад я еще и завещание оформил должным образом в большой адвокатской компании, с которой никаких других дел не вел. Это все отдельно.

Странно, но поступление огромной суммы на счет меня как-то даже не вдохновило, настолько я был погружен в мысли о другом. Или я просто не осознал реальности произошедшего.

Каждый день я проезжал мимо всех мест в списке и в результате разве что обнаружил, что «роллс-ройс» мистера Ву стоит у служебного входа в «Шанхайскую лилию», а рядом с ним еще и серая «Шкода Суперб» охраны, потому что возле нее стояли и курили два крепких азиата в нескладно сидящих на них серых костюмах в британском стиле во вроде бы элегантную полоску. Такое ощущение, что мистер Ву намеренно отрицал всякие американизмы, но джентльменов из его шестерок все равно не получилось.

Больше ничем криминальным я не занимался, погрузившись в работу. Покупатели ждали поступления машин, которые должны были прибыть на днях, адвокаты сообщили, что с бумагами на землю все в порядке, и они готовы взять на себя работу по оформлению сделки, что я им и поручил с полной готовностью. Пусть они и дорого обходятся, но берут на себя ответственность за результат.

Да, мы встретились с Ианом и Мэтом на втором этаже «Герба Бирмингема» (а где же еще?), где я и изложил им план. Когда я сообщил возможную сумму добычи, они согласились с ним на удивление быстро, разве что Иан внес пару толковых поправок.

К пятнице в складе стоял грузовик, полуторатонный «опель», на белом боксе которого красовалась реклама несуществующего производителя и поставщика конторской мебели из германского сектора. Иан тщательно обил будку изнутри полосатыми матрацами, соорудил нечто вроде широкого стола и скамейки, а вокруг открывающегося отверстия в заднем борту сделал из жести нечто вроде рупора, направленного раструбом внутрь кузова, который еще и обмотал снаружи толстым слоем войлока.

И в эту же пятницу в офис позвонила Марго, которая, хихикая, сообщила, что papa готов со мной встретиться за ланчем в субботу, но там, где нет риска наткнуться на знакомых. Поэтому он выбрал ресторан в австрийском отеле «Кайзерин», причем без всякой подсказки с ее стороны. Да, получилось несколько иронично, учитывая, что именно в этом отеле мы с Марго обычно и встречались.

И уже утром субботы, когда Сюзет проснулась, я решил с ней поговорить. Играть с ней втемную я больше не буду, она этого не заслуживает.

— Я на той неделе влезу в одну авантюру, — сказал я за кофе.

— Зачем?

Она не возмутилась, не испугалась, а просто посмотрела мне в глаза.

— Мне надо отомстить.

— Кому, как и за что?

— Одному плохому человеку, который убил моего старого друга просто за то, что тот узнал нечто лишнее. Причем он сам ему рассказал, потом передумал и просто его убил, когда тот ничего плохого не ожидал. Если я этого не сделаю, то он будет процветать и радоваться жизни, а мне это не нравится.

— Я не хочу знать подробности. Ты же не обманываешь меня, так?

— Нет, не обманываю, — я посмотрел ей в глаза, огромные и серые.

— Как ты хочешь отмстить?

— Для начала я его разорю. Я знаю, что надо сделать, чтобы он вдруг остался чудовищно должен очень неприятным людям.

— А потом?

— А потом я понаблюдаю и решу, что делать дальше. Или уже не делать. И тогда я тебе об этом скажу.

— И кто с тобой?

— Иан. Иан тоже считает, что это надо сделать. Потому что нельзя убивать людей на всякий случай. Особенно наших друзей.

Она задумалась. Надолго задумалась, мы и кофе успели допить, и круассаны доесть к тому времени, как она снова заговорила.

— Если я скажу нет, ты откажешься от дела?

— Да. Но потом мне придется с этим жить.

— Тогда я скажу да. Но обещай, что ты будешь очень осторожным, очень.

— Этого и обещать не надо, — усмехнулся я. — Не думаю, что в этом городе есть кто-то осторожней, чем я.

— Все равно обещай.

— Я обещаю. И я все продумал до самой распоследней мелочи.

Она только хмыкнула иронически. Ну да, все верно, ты можешь продумывать как угодно, но у кого-то там наверху плохое чувство юмора, и он любит вносить поправки в реальность.

***

От Сюзет я уехал в задумчивом настроении, но встреча в «Кайзерин» его сильно исправила. Вице-губернатор Зоны Большого Каира лорд Бриггс прибыл на рандеву в сопровождении Марго, разумеется. И перед тем как присесть за стол, за которым я их ожидал, разыграл целую пантомиму. Он сначала сделал непроницаемое лицо, потом побагровел, потом обрел нормальный цвет, потом вполне отчетливо фыркнул и так же подчеркнуто не протянул мне руки, хоть я, правда, и не демонстрировал готовности ее пожать. Я демонстрировал лишь вежливую мину и полную готовность дожидаться окончания череды демонстрируемых мне эмоций.

— Лорд Бриггс, леди Маргарет, — приторно-вежливо поприветствовал я папашу с дочкой, когда они все же присели за столик.

— Не называйте меня здесь по имени, — с оттенком паранойи огляделся вице-губернатор. — Это тайная встреча.

— Разумеется, — улыбнулся я. — Секретность этой встречи будет обеспечена.

Марго, кажется, хотела засмеяться, но сдержалась и уткнулась в меню. Подбежал официант, которому мы с вице-губернатором заказали джин-тоник «по-испански», а Марго попросила бокал шампанского.

— Послушайте, Роберт, — лорд Бриггс чуть запнулся на имени, — я совершенно не понимаю, кто вы такой и зачем я вообще согласился на эту встречу, но все же намерен потребовать некоторых объяснений.

— Разумеется, — кивнул я, твердо решив не добавлять «сэр» ни к единой фразе. — Имеете полное право.

— Вы пользовались нашим гостеприимством, вы встречались с Маргарет, мы принимали вас дома как гостя, и чем все закончилось?

— Тем, что я спас ваши жизни, — так же доброжелательно улыбнулся я. — А ведь вы были свидетелями, а люди, что держали вас взаперти в винном погребе, не имеют привычки свидетелей оставлять. Вас оставили в живых только потому, что им могли потребоваться дополнительные сведения. А угрожая убить на ваших глазах жену и дочь, они бы легко их получили.

Лорд Бриггс опять побагровел и сдавленно хрюкнул, не нашелся, что сказать сразу, но потом продолжил:

— Кто может решиться на убийство вице-губернатора?

— Те, кто играет большую игру, — торжественно объявил я. — Например, грабит аукцион «Де Бирс». И те, за кем стоит могучее государство. Кстати, именно эти люди убили Цоммера, управляющего банка «Райхмут», всего лишь потому, что искали информацию у него в сейфе.

Я не стал добавлять, что пост вице-губернатора не понес бы никакой утраты в случае гибели лорда Бриггса. Может даже, пустое кресло заработало бы эффективней, чем занятое этим солидным широким задом.

— Кто вы такой на самом деле?

— Уже никто, просто бизнесмен. Кем был раньше — это уже не так важно, считайте, что я в отставке, — напустил я туману. — Просто так выходит, что благодаря старым связям ко мне иногда попадает важная информация. И теперь она напрямую касается интересов короны, блюстителем которых вы являетесь в Зоне Большого Каира.

Вот так, теперь большая конфета, пусть преисполнится осознания собственной важности. Что и произошло, потому что лорд Бриггс даже приосанился и гордо заявил:

— Да, именно на это и нацелена моя служба, блюсти интересы Его Величества в этой части мира!

— Вот видите? Скажите, если я сообщу вам информацию о серьезном преступлении против Соединенного Королевства, могу я рассчитывать на то, что она уйдет не в местную полицию, которая тут же продаст ее преступникам, а в соответствующие службы королевства?

— Это настолько серьезно? — Вице-губернатор покосился на сидящую рядом с невинным видом дочь, но все же решил, что ее присутствие режима секретности нашей встречи не нарушает.

— Это очень серьезно. Где-то в Китае открыта фабрика по производству фальшивых денег высочайшего качества. Их почти невозможно отличить от настоящих, настолько хорошо изготовлены. Их уже наверняка заметили в Великобритании, не может быть, чтобы информация не попала в сводки, которые кладут вам на стол.

— Ну… да… разумеется, — лорд Бриггс покраснел, из чего я заключил, что никаких сводок он не читает, а они так и остаются жить у него на столе своей жизнью.

— Теперь главное: эти деньги сначала поступают сюда, в Зону Большого Каира. Оптом, все сразу. А дальше перепродаются преступным группам, которые распространяют их в Америке и Соединенном Королевстве. Центр операций именно здесь, так сказать, сердце чудовища, центр этой паутины. Американцы уже в курсе, к слову, — добавил я невинно.

— Они уже расследуют?

— Да, но им интересно движение долларов, не фунтов. А вот британцы, похоже, до источника зла пока не добрались, вы могли бы здорово помочь своей стране.

В глазах вице-губернатора, кроме чванства, промелькнула еще и тень интереса. Вот так ничего не делать, и вдруг чуть ли не подвиг совершить…

— Как много вы знаете?

— Достаточно много. Я знаю, каким судном привезут деньги, когда и в каком месте их спрячут. Слушайте, американцы ведь наверняка что-то напутают и упустят фальшивомонетчиков, у них жуткий бардак с распределением юрисдикции между службами…

— Это да, это верно, — энергично закивал лорд Бриггс.

— Поэтому хотелось бы, чтобы за дело взялись секретные службы короны. Только тогда можно будет верить в то, что преступная сеть прекратит существование.

— Совершенно верно! Сегодня вечером я как раз встречаюсь за бриджем с моим одноклассником по Итону, он хороший приятель главы Скотланд-Ярда. Мы с ним все обсудим…

— Простите, а вы сами не можете обратиться официально к главе Скотланд-Ярда? — довольно невежливо перебил я его. — Не обсуждая секретную информацию за бриджем?

— Вы ему не доверяете? — возмутился вице-губернатор. — Мы вместе учились в Итоне!

— Если он обратится в Скотланд-Ярд, то это будет его заслуга, — зашел я с другой, уязвимой стороны. — А если это сделаете вы, то ваша.

— Да? — лорд Бриггс задумался. — В чем-то вы правы, да, в чем-то вы правы, пожалуй…

— Смотрите, — я выложил на стол большой коричневый конверт из плотной бумаги. — Здесь я перечислил все известные детали, — из конверта возникло несколько листов бумаги. — Тут я напечатал все, что известно на настоящий момент. Это, — я показал схему, перерисованную с той, что сделал Богуславский, — то самое место, куда привезут фальшивые деньги. Здесь в привязке к улицам, а это общий вид со строениями. Я все это передаю вам. Уверен, что дальше безопасность финансовой системы Соединенного Королевства окажется в надежных руках.

— Несомненно! — лорд Бриггс взял пакет и тут же передал его Марго. — Сложи и убери в сумочку, пожалуйста.

— Не влезет, — засомневалась Марго.

— Взяла бы сумочку побольше, — лорд Бриггс недовольно насупился.

— Я не знала, что мне придется прятать для тебя секретные планы!

— Все приходится делать самому, — он забрал конверт, задумался и решил: — Пусть пока подержат в баре, а когда будем уходить, я его заберу.

— Пусть пока будет у меня, — с доброжелательной улыбкой предложил я. — Все же это австрийский сектор, а они дружественны с Германией, так что кто знает… вдруг они узнали вас и решат заглянуть в конверт. Тем более у вас такой ответственный пост, что они наверняка ищут возможности вам навредить.

— Это уж точно!

— Например, информацию о Моник Франсуа они точно собирались использовать против вас, я знаю, — ругая себя последними словами, все же не смог удержаться я.

Лорд Бриггс подавился джин-тоником и тяжко закашлялся, покраснев как свекла. Марго слегка постучала ему ладошкой по спине, оказывая первую помощь, но вице-губернатор, собрав все мужество, справился сам.

— Что? — спросил он хрипло, старательно отводя слезящиеся глаза.

— А что, что там? — глаза у Марго засветились жутким любопытством. — Рара, что там с Моник?

— Лорд Бриггс, оказывая помощь той выставке год назад, принял участие в судьбе певицы, но эти мерзавцы из абвера всегда готовы извратить самые честные намерения и обратить это все против кого угодно. У них нет ни чести, ни совести, — торжественно объявил я.

— Да, да, именно так. Подлецы, — вице-губернатор снова обрел дыхание.

— Ну ты скажи, Моник Франсуа, — восхищенно покачала головой Марго. — Я бы тоже приняла участие… в судьбе.

***

В субботу вечером, когда дилершип закрылся, я остался сидеть в кабинете, подводя итоги сделанному. И в конце концов решил, что всё, все утки в ряд, как говорят британцы. Сделать больше я уже не смогу, дальше события пойдут своим чередом. У меня есть план, есть альтернативный план, на случай, если первый план нарушится, и есть даже второй альтернативный, который должен вытащить нас из дерьма, если и второй провалится, но… древние не зря говорили, что хочешь насмешить богов — расскажи им о своих планах.

Я вытащил из шкафа саквояж с инструментами, проверил в очередной раз, все ли на месте, затем достал из него тот самый «вальтер» с глушителем и спиленным номером, который я подобрал с Отто. Возьму с собой. Богуславского убили охранники Ву, так что церемониться с ними не следует. Не заслужили. Я не убиваю людей, пока они не сделают первого шага за черту. Эти сделали. И мне совершенно наплевать на то, что они не могут ослушаться приказа и все подобное. Когда они пошли в бандиты, то знали, что им предстоит. Так что приняли все риски совершенно добровольно и осознанно. В том числе и этот. К тому же пули из этого ствола уже светились в картотеках при разных обстоятельствах, так что еще и интересно может получиться.

Богуславский не был праведником, он провел свою жизнь, как карьерный преступник, а они редко умирают в своей постели. Но у него были правила, которые он соблюдал. И вообще правила существуют, кто бы что ни думал. По правилам легче играть. Нет, у разных частей преступного мира и правила разные, у тех же сицилийцев они вообще собственные, но даже у них все равно есть. Когда-то давно, в начале века, когда в Нью-Йорке развернулась война между сицилийцами и ирландцами, обе стороны быстро поняли, насколько уязвимы их семьи, после чего заключили соглашение о том, что члены семей неприкосновенны. И правило это соблюдалось уже много лет неуклонно, независимо от интенсивности кровавой бани, которую устраивали друг другу банды.

Убийство человека, которого ты хотел нанять, передумал и решил, что много сказал — это за рамками. Может, для «аутфитов» и нормально, тем более, если жертва в число своих не входит, но вот для тех, кто «берет заказы» — это за гранью. В этом обычный криминальный мир с организованным никогда не сойдется.

Что мне теперь до этого, если я завязал с прошлым? Я и сам не знаю, но Богуславский для меня до сих пор был своим, а мистер Ву — чужой. Богуславский был идеально честен с теми, с кем работал, и всегда уважалчужие решения. И он никогда никого не убил, за всю свою жизнь, а с преступниками такое редко случается.

Так что я лучше все же испорчу жизнь мистеру Ву. Очень сильно испорчу.

17

Понедельник и вторник — мои законные выходные теперь, так что мое отсутствие в офисе никого совершенно не удивит. И поэтому утром я оказался в кузове мебельного грузовика, который стоял в паре сотен метров от офиса мистера Ву дальше по улице, прижавшись к забору закрытого на ремонт дома.

В кузове пока даже жарко не было, спасала и белая покраска, и матрасы внутри, похоже. Затянутое мелкой сеткой окошко в заднем борту пришлось на черную часть надписи, так что разглядеть его даже с пары шагов было трудно, а за этим окошком сидел я с биноклем, опираясь на сооруженный из массивных досок стол локтями. Иан остался в кабине, иногда я чувствовал, как оттуда каким-то невероятным образом до меня доносит запах табачного дыма.

Пока мы просто наблюдаем. Ждем появления Ву. Если все правильно рассчитали, то он приедет. Может быть, сейчас, может быть, позже, но приедет. Он сегодня возьмет деньги в долг и привезет сюда. И положит в сейф. Все. Дальше мы уедем.

На грузовик никто внимания не обращал, что очень хорошо. К месту поставили. Поэтому те два с половиной часа, что мы наблюдали за местом, прошли без приключений. Ву появился около одиннадцати, две машины, его «роллс-ройс» и «шкода» сзади, быстро подъехавшие ко входу. Распахнулись двери, причем Ву ждал, когда ему откроет дверь шофер, после чего выбрался на тротуар, там приосанился, надел шляпу и лишь потом размеренным важным шагом направился в подъезд. При этом он нес в руке кожаный саквояж. Не думаю, что ошибусь, предположив, что в нем деньги, потому что другое носить мистеру Ву лично не по статусу.

— Ты дурак, Ву, — пробормотал я.

Поднявшись с лавки, я трижды стукнул в стенку фургона, отогнув один из матрацев, машина завелась, и мы неторопливо покинули Чайнатаун. Грузовик пока свое дело сделал.

До вечера сидели в «Гараже Хупера», Мэт был уже с нами. Снова проверили все необходимое — рабочие комбинезоны, маски, перчатки, оружие, мои инструменты, лестницу, уже в который раз испытав ее на прочность. Уложили между двух верстаков, так что она едва опиралась на них краями, и ходили по ней туда-сюда. Пружинила, но держала. И обмотанные резиной края не стучали.

Дождавшись вечера, выехали на двух машинах, «олдсмобиле» и грузовичке «шеви», том самом, который с нами уже не на одно дело скатался. Грузовичок вел Мэт, а мы ехали отдельно, впереди, с намерением провести последнюю разведку. Потом мы оставим «олдс» на стоянке, пересядем в грузовичок, а заберем его позже, если вообще забирать станем. Посмотрим.

Про богов и человеческие планы я уже говорил. Положился на то, что сказал мне тогда Богуславский, и когда увидел у здания не только знакомый черный «де сото», но еще и белый «фордор», то почему-то поначалу даже удивился.

— Двое сраных охранников, ты сказал? — ехидно спросил Иан.

Проклятье. А как насчет подумать о том, что когда деньги окажутся в сейфе, мистер Ву усилит охрану? Даже в плане склада «Ориент Трейдерс» была приписка, сделанная рукой Ивана Аркадьевича: «2 сторожа, воор., неизв. сколько будет». Вот именно, неизвестно сколько будет. И сколько там их сейчас? Если две машины, то может быть четыре или больше.

— Уже не двое, — буркнул я.

— И что делаем?

— Дай подумать.

— А что тут думать? — Иан хмыкнул. — Ты с правилами своими сраными советуйся, лично мне все равно. Я могу и по дюжине чинков в день расходовать. Только шум будет, — добавил он уже с сомнением.

— Шум нам не подходит, мне нужно время на сейф, часа три.

— Решай тогда.

Отказаться от налета? Нет, не хочу. Потому что у нас ровно один шанс и этот шанс сегодня. До тех пор, пока Ву не расплатится деньгами настоящими за деньги фальшивые, охраны будет больше, так что никакой разницы нет. Другое дело, что придется действовать… более жестоко. Пусть я и заранее смирился с потерями противника, но все же избежать их хотелось. Я не знаю, кто именно из охраны мистера Ву душил Богуславского, потому… понятно, в общем. Они как солдаты вражеской армии, некогда разбираться в том, кто и что успел сделать, для меня все виновны. Так что без душегубства теперь не получится, боюсь. И шум может быть.

— В задницу сомнения, действуем, как решили, — махнул я рукой.

— Ну и правильно. Будет шум — успеем свалить, а если не будет, то как решили.

На стоянке у парка на окраине Чайнатауна мы остановились, дождались грузовичка и перебрались в него.

— Мэт, еще раз: в заднюю аллею не заезжай, мотор будет слышно даже в доме, — повторил я инструкции. — Просто высади нас на входе. Если услышишь стрельбу, то возвращайся, но не прямо к дому, а встань дальше по улице, у забора стройки, и просто жди. Если за нами будут гнаться, то прикрой.

— Не беспокойтесь, босс, все сделаем, как надо.

Мэт совершенно спокоен. Не притворяется, а спокоен по-настоящему, в отличие от меня. У меня уже и сердце где-то в районе горла, и возбуждение через край. Завидую ему, короче.

«Шеви» с надписью городской коммунальной службы на борту описал круг по району и встал там, где и нужно. Оглядевшись и убедившись в том, что за нами никто не наблюдает, мы с Ианом выбрались из машины, взяли сложенную лестницу и быстрым шагом удалились в смердящую заднюю аллею. Подсвечивая себе фонариками, разумеется, а то нас потом враг по запаху обнаружит. Машина неторопливо уехала. Сейчас Мэт встанет в узеньком проулке неподалеку, где его даже случайно никто обнаружить не должен, и будет ждать. Или успеха, или стрельбы. Лучше бы успеха.

— Сюда, — показал я на забор соседнего дома, того самого, что на ночь пустел.

Надели маски, перчатки уже были на руках. Калитку вскрывать не стал, перебрались по лестнице, так быстрее. С задней дверью возился меньше минуты. Пусть замок и рычажный, но простенький, так что с помощью рычага и гнутой отмычки вскрыл его без всяких проблем. За дверью обнаружились темнота и лестница. Мы минут пять послушали и, убедившись в том, что никто не спешит поднимать тревогу, натянули маски и тихо пошли по этой самой лестнице наверх, на чердак.

Дверь на чердак вообще оказалась не заперта, даже замка не было, лишь крючок накинут. Сам чердак был завален всяким хламом, который должен прекрасно гореть, если что-то неправильное случится в этом доме, так что пожарной инспекции на владельцев или арендаторов не хватает очень сильно. Через «скворечник» выбрались на черепичную крышу, снова замерли, прислушиваясь.

Голоса. Приглушенные, но голосят во всю глотку, перекрикивая друг друга.

— Чинки в том доме, — Иан показал пальцем. — Так охраняют. И чего разорались?

Китайцы вообще шумные и много кричат. Иногда кажется, что у них скандал и чуть ли не драка сейчас начнется, а на самом деле они просто общаются. Вот пусть и дальше бы так же общались, погромче.

Так, теперь лестницу перекинуть. Упереть и на веревке тихо опустить. А потом еще и перебраться со всеми сумками и оружием. Мелочиться мы не стали, прихватили еще и дробовики, кроме пистолетов, на всякий случай.

Упираясь ногами и пыхтя, мы все же сумели опустить лестницу совершенно тихо, без стука. Я чуть покачал ее, убедившись в том, что не соскользнет, потом шепнул:

— Страхуй, я полез. Потом оттуда придержу.

— Давай.

Все же карабкаться по прогибающейся конструкции на высоте третьего этажа немного не то, что перебираться с верстака на верстак в мастерской. Страшновато. И сумка набок сползла, тянет в сторону, а она тяжелая. Но ничего, перебрался. Схватил лестницу за «рога» и придержал ее, пока Иан полз по ней.

Все, перебрались, затем и лестницу на свою сторону перекинули. Пусть пока здесь лежит, дальше видно будет. Нам она уже не нужна, похоже. Вон телефонный кабель, его мы сейчас перекусим у самого столбика, одну жилу, чтобы не обвис и выглядел целым, на всякий случай. Все, теперь они могут звонить куда угодно и им кто угодно.

Чердачный «скворечник», самое обычное окно, запертое изнутри на шпингалеты. Залил его резиновым клеем, наложил плотную бумагу, подождал немного, после чего разбил стекло. Получилось совсем тихо, ни единый осколок не вывалился. Сигнализация здесь есть, но она на раму, так что молчит. Затем пара минут возни при свете фонарика, и все, теперь тревога точно не подымется.

Открыл шпингалеты, и мы оба тихо, стараясь ничем не стукнуть, забрались на чердак, тоже пыльный и захламленный. Тут хотя бы светить можно.

Дверь с чердака посерьезней, с замком и тоже сигнализацией. По описанию нашел контакты, вложил туда станиолевую полоску, язык замка просто отжал, он здесь захлопывающийся. Затем куском провода перезамкнул контакты в обход, так что с этим тоже закончили.

На лестнице темно, но не так чтобы совсем глаз коли, тут окна есть. И что особенно хорошо, ступеньки ковровой дорожкой покрыты, так что наши кеды «Конверс» даже не скрипят своими резиновыми подошвами.

Третий этаж офиса оказался просто пустым, даже мебели нет в комнатах. Многовато пространства оказалось для дел мистера Ву. На втором, который мы тоже тихо осмотрели, обнаружилась лишь запертая дверь в коридор, которую я вскрывать не стал. Она наверняка и заперта потому, что там никого нет и шляться незачем. Ну и мы не будем, нам вообще в подвал.

Дверь на задний двор на первом этаже. Металлическая, замок простейший, просто защелка, но есть здоровенный засов, что надежней любого замка. Только изнутри и откроешь. Я пошевелил его, а затем еще и чуть смазал. Дверь может пригодиться как путь отхода. Подвигал засов — никакого шума вообще. Отлично.

Голоса охранников раздавались уже совсем рядом. И кроме криков, слышался еще характерный звук то ли бросаемых на стол костей, то ли чего-то подобного. Китайцы еще и азартны, любят играть, в Чайнатауне множество подпольных казино, всяких лотерей и прочего подобного. Иногда кажется, что местное население вообще все деньги на игру спускает.

Спустились еще на пролет ниже, оставив сумку с инструментом и все лишнее на лестничной площадке, замерли, прислушиваясь. Коридор темный, но из-под двери направо пробивается свет. Значит, там сидят. Сколько бы тут их ни было, но собрались вместе и развлекаются. Интересно, если бы мистер Ву их за игрой застукал, чтобы он сделал? Или это нормально?

Теперь вопрос самый интересный: дверь в ту комнату заперта или нет? Не знаю. И как проверить — тоже не знаю. Стоп… туалет у них где? Если здесь, в коридоре, то наверняка открыта. Раз они даже в кости или во что там еще играют, наплевав на службу, то сомнительно, что будут запирать дверь каждый раз, когда идут в уборную.

— Сиди, жди, — прошептал я Иану на ухо, после чего положил свой дробовик на ступеньки, вытащил длинный из-за навинченного глушителя «вальтер» и тихо, стараясь не издать ни единого звука, пошел по коридору.

Если здесь есть уборная, то она во-он там, в самом конце, а больше ей быть и негде. Быстро дошел до двери, тихо приоткрыл, надеясь, что не заскрипит, но она все же заскрипела. Слегка. Не страшно. Заглянул внутрь — точно, уборная. Слева умывальник, дальше, за дверью, унитаз, на окне вскрытая пачка туалетной бумаги. Не очень чистая уборная, кстати, пахнет. Что при всем прочем хороший знак, охранники сюда отлить шляются.

Ну что, попробовать войти туда или все же дождаться, пока нужда кого-нибудь сюда приведет? Сначала замок посмотрю, вот что сделаю. Если с защелкой, то дверь может быть закрыта, если только ключом закрывается, то тогда…

Все так же бесшумно дошел по ковру до двери, включил фонарик. Обычный замок, только на ключ, я его знаю. Язык с этой стороны не разглядеть, так что придется немного рискнуть. Вернулся к Иану, присел рядом, зашептал:

— Надо дверь аккуратно потянуть. Если открыта, то входим и дальше по плану. А если закрыта, то ждем дальше, пока кто-то мочиться не пойдет. Тогда точно откроют, уборная в коридоре.

— Давай. — Иан тихо сдвинул кнопку предохранителя своего «винчестера».

Пистолеты-пулеметы были бы лучше, учитывая обстоятельства, но у нас их нет. А дробовики есть. И есть вот этот тихий «вальтер», так что будем обходиться имеющимся.

— Пошли.

Дробовик на плече, стволом вниз, «вальтер» в руке. Иан следом, чуть не в затылок дышит. Подобрались к двери, встали, слушая. А за ней эмоции через край. Или нам так кажется. Странный язык, даже интонации совсем другие, вот и догадывайся, что у них там за проблемы. Может быть, просто анекдоты рассказывают. Нет, тогда бы смеялись. Или они орут, а не смеются под анекдоты?

— На три, — шепнул я и положил руку на дверную ручку.

— Давай.

И Иан спокойным выглядит тоже, как и Мэт. Это я один такой нервный, что внутри все сжалось? Или они, как и подобает бриттам, умеют скрывать свои эмоции, а у меня просто не очень хорошо это получается?

Вдохнул, выдохнул, посчитал тихо, потянул ручку. Дверь легко подалась, я тут же рванул ее на себя и прыжком оказался в комнате.

Четверо. Трое играют, сидя за столом, в нечто непонятное, там все в куче, какие-то фишки вроде домино, кости и деньги. Один сидит на диване и ковыряется в носу. При моем появлении так и замер, не вынимая пальца из ноздри.

Иан влетел следом, сказал негромко, уставив ствол ружья на игроков:

— Не шевелиться никому.

Сидящий на диване совершенно спокойно вытащил все же палец из носа и полез рукой под пиджак. Я выстрелил. Раздался негромкий хлопок, лязгнул затвор, со звоном вылетела и покатилась по полу гильза. В середине лба охранника появилось отверстие, из которого на переносицу вытекла быстрая струйка крови. Он просто обмяк, голова свалилась на грудь.

Это солдат вражеской армии, я не могу разбираться с каждым персонально. Именно так и никак иначе.

— Кто не понял? — сказал уже я, наведя пистолет на сидящих за столом.

Те дружно, хоть и медленно, подняли руки.

Я вытащил из кармана припасенный именно для этой цели моток прорезиненной «дакт-ленты» из тех, что используется для обмотки высоковольтных кабелей, сказал, прицелившись в голову тому, что сидел ближе:

— Ты первый. Медленно ложись на пол, руки за спину. Очень медленно. Если дернешься, то я тебя убью. Ты все видел.

Невысокий коренастый китаец со скуластым костлявым лицом медленно поднялся. По его глазам было видно, что он ждет любой возможности что-то сделать, но я такой ему не предоставил. Дуло глушителя следовало за каждым его движением. И это он тут старший, двое остальных смотрят на него. Причем у этого лицо непроницаемое, а остальные явно испуганы.

Когда старший лег на пол, я быстро его обыскал, вытащил из кобуры армейский «кольт», отбросил в сторону, затем нашел еще один маленький пистолет за ремнем сзади, который полетел туда же. Затем тщательно смотал ему руки за спиной и ноги в лодыжках. Надо будет и рот завязать, но это позже.

Иан в это время переводил ствол ружья с одного оставшегося сидеть на другого, не давая никому расслабиться. Затем я упаковал так же второго, потом третьего. Отрезав кусок от занавески, я разделил его на три части и соорудил из них кляпы, для надежности обмотав лентой сверху. Еще раз всех обыскали, на этот раз тщательно, обнаружив у одного плоский нож в носке.

Затем вытащили сначала труп, потом связанных китайцев в коридор, чтобы никто не мог разглядеть этого безобразия через окно. Оружие ногой отпихнул под диван, тоже чтобы на глазах не валялось.

— Приглядывай, — сказал я Иану. — Я вниз.

У сейфа только один нужен, так что задача британца наблюдать за подступами и следить за упакованными охранниками.

***

Прихватив с лестницы сумку с инструментом, я направился в подвал. Там тоже пришлось сначала отключать сигнализацию, причем уже хитрую, хорошо, что Богуславский все подробно изложил в схемах. Замок в металлической двери был тоже солидный, возился с ним минут десять, пока все же не справился. Затем нашел спрятанный тумблер и отключил второй контур сигнализации, завязанный на включение света. Простенько, но может быть большим сюрпризом даже для опытного взломщика, если не знать об этом заранее. И третья степень защиты — плоский переключатель-пластина под плиткой у самого сейфа, от него тоже может завыть сирена. Так что плитку снял, бережно, почти не дыша, отключил сигнализацию.

Да, сейф именно «Шваб», шестифутовый, насыпной. Замок и все вокруг защищено толстенной пластиной броневой стали, на которой погибнет любое сверло. Сверлить придется дважды, хорошо, что верхнее отверстие может быть небольшим, лишь бы спица изогнутая пролезла. Главное сейчас хорошо все измерить, это самое главное. И схему механизма развернуть, пусть будет перед глазами.

Так, вот верхняя точка, отметим керном, вот нижняя. Начну с верхней. Размотал удлинитель, заправил первое тонкое сверло по металлу в электродрель «Блэк энд Декер», переключил обороты на минимальные. И охлаждать часто придется, сталь и в самой двери серьезная, так что…

На верхнее отверстие ушло сорок две минуты, я засек время. Когда сверло ушло вглубь, я аккуратно отложил дрель и взялся за хитрым образом изогнутую толстую проволоку. Теперь вот это полукольцо надо завести так, чтобы оно захватило головку блокиратора, после чего закрепить. На это ушло еще минут десять, поймать нужную деталь было сложно, к тому же проволока все время норовила зацепиться за болты фиксации броневой пластины, крепящиеся к внутренней стенке дверцы. Когда все же расположил все как надо, то еще раз промерил по схеме и дверце, убедившись в том, что поймал нужную деталь. Затем слегка потянул проволоку вверх, давая крючку на полукольце зацепиться плотно, загнул ту часть, что торчит из отверстия, а потом еще и забил в дырку оловянный чопик, заблокировав конструкцию окончательно, теперь не соскочит.

Теперь вторая дыра нужна, побольше. Будем сверлить, а затем расширять и расширять. Это уже «рабочее» отверстие, через него вскроем замок. Тут часа на два дел, так что размяться, выдохнуть — и за дело.

Замок в «Швабе» мощный, но у него есть свои слабые места. Тягу взрывом, как в том сейфе, что я вскрывал в конторе Кабана Пачетти, не скинешь, она закреплена на мощных шарнирах. Но она связана с кодовым замком, который держится за три языка из легированной стали сразу шестью мощными штифтами, которые не сломать и не преодолеть ничем. Это если пытаться провернуть. Но диск, из которого штифты торчат, отходит от шестерни на пружине, и вот в эту сторону нужно не слишком большое усилие. Главная проблема удержать его в таком положении, не дать отскочить назад. Если делать это все просто инструментами, то придется не дыру сверлить, а рассверливать по кругу, потом срубать и срезать металл, так, чтобы рука пролезла, а на это сутки уйти могут. Но мы попробуем пойти другим путем.

Убил три сверла и фрезу, пока проходил сталь дрелью, устал и взмок, но в результате получил отверстие чуть не в дюйм шириной. Отсюда и до нужного узла — двадцать два сантиметра, так что для начала попробуем щупом, надо сориентироваться.

Очередная стальная проволока исчезла в дыре, я даже перчатку снял, чтобы лучше чувствовать. Да, вот диск, с круглым и гладким боком, и вот шестерня привода замка. Теперь по проволоке надо завести туда изогнутую буквой «L» железную пластину с чуть заточенным концом. Придется повозиться, но…

Есть, вошла, почувствовал сопротивление пружины. Штифты чуть вышли из блокиратора. Теперь самое сложное и ювелирное по исполнению — подвести туда наложенную на другую железную полоску и примотанную ниткой размятую пальцами пластинку чего-то похожего на зеленоватую глину, пахнущую миндалем, — «Нобеля 808», мастичной взрывчатки. И так, чтобы не сорвать тонкие провода и не выдавить детонатор.

На это ушло еще двадцать минут, за которые я совершенно упрел, текло с меня как с весеннего сугроба. Но все же мне удалось чуть отжать пружину и воткнуть взрывчатку под диск. Затем еще пришлось аккуратно вытаскивать первую железку, потому что неизвестно, куда она там отлетит и что собой перекроет. Аккуратно потянул провода, убедившись в том, что из обжатых контактов не выскочили, затем размотал их дальше и, отойдя в другой угол комнаты, подсоединил их к машинке. Спрятался за обшарпанный шкаф, раскрутил динамку и утопил пальцем тугую эбонитовую кнопку в железном предохранительном колечке.

Бахнуло, из дыр в двери потянулся серый дымок.

Ну, момент истины… Верхнее крепление не вылетело, так что блокировка не должна была сработать. Натянул перчатку, повернул ручку на дверце — замок открылся, внутри механизма упала какая-то железка. Взрыв просто сорвал стопор с оси, что и требовалось.

Потянул, заглянул внутрь.

Пустой сейф, только на верхней полке покачивает головой китайский болванчик.

Если бы не было болванчика, то сюрприз бы получился, но мистер Ву и здесь переиграл немного. А так он словно сказал: «Ха-ха, зря старались?»

— Ну, что тут? — в подвал заглянул Иан, услышавший отзвук взрыва. — Что, сраной бумаги нет?

— Есть, — сказал я уверенно. — Ищем тайник. То есть я ищу, а ты сторожи.

— С чего ты взял? — насторожился он.

— Вот с этого, — я показал пальцем на продолжающую качать головой фигурку. — Иногда так делают. Сам не сталкивался, но знаю. Ты ломаешь сейф, теряешь время, а приз в другом месте. Иногда даже на виду… — я огляделся.

— Давай быстрее, там один уже в штаны наделал, воняет, как в сортире, — буркнул Иан и исчез.

На втором этаже, запертом? Не-ет, Ву не потащил бы туда саквояж на глазах охраны. Он спустился в подвал сам, без них, в этом я уверен, и прятал тоже сам. И это означает, что тайник должен быть не сложным, не фальшивая водопроводная труба, которую надо долго снимать ключами, а какой-то такой, куда можно добраться просто руками, максимум с помощью карманного ножичка. И он должен быть большим, потому что денег бывает много.

Потолок исключен, он просто гладкий, плита. Пол покрыт плиткой. Я поползал по нему на четвереньках, выискивая зазоры, но ничего не нашел, везде видны растворные швы. Отодвинул оба шкафа, не нашел за ними ничего. Заглянул в вентиляцию, проверил ее вглубь щупом из проволоки, но и там оказалось пусто. Двери обычные, тонкие, в них ничего не спрячешь. Верх, низ и стенки шкафов… вроде бы все обычно. Кстати, шкафы одинаковые, вместе куплены, задние стенки просто фанерные, но мы вот проверим кое-что…

Взяв линейку, я замерил расстояние от дверцы до стенки у одного шкафа, затем у другого. Четыре сантиметра разница!

— Ха, ты думал, что такой умный, Ву? — сказал я, посветив фонарем на заднюю сторону того шкафа, где расстояние было меньшим.

Фанера на шурупах держится, их точно никто не отвинчивал, ни единой царапины на головках. Подцепив край фанеры отверткой, я слегка ее отогнул, вместе с шурупами. Вот оно что, а она просто задвигается в пазах. Умно, ничего не скажешь. Шурупов нет, это головки вклеены. Подцепи край пальцами, с другой стороны нажал отверткой — есть, поехала. И прямо на пол посыпались пачки денег, уложенные в тайнике вертикально. Кучей, столбик за столбиком, много денег. Очень много.

— Сколько ты там взаймы взял, мистер Ву? Посмотрим, как будешь расплачиваться.

Побросал все пачки в сумку, потом сорвал и верхний лист фанеры, но под ним было пусто. Все нашел, похоже. Подумав чуть-чуть, взял из сейфа фигурку и переставил в шкаф. Вроде как сюрприз оценил. Качнул пальцем голову фарфорового китайского мандарина, она равномерно, как метроном, закачалась из стороны в сторону.

Инструмент… к черту, это был последний выход, пусть тут остается. Пальцев на нем нет, я об этом заранее позаботился и работал в перчатках, так что бросаю его к черту. Только остаток взрывчатки заберу и детонаторы, на всякий случай, просто не нужно так оставлять. Сумку взял, вся добыча в ней, дробовик на плечо, пистолет убрать. Гильза там на полу, так и пусть себе лежит. Следы ее в интересное место ведут, пусть полиция развлекается поисками.

Все, пошел, здесь мы закончили.

***

— Тс-с! — прошептал Иан, когда я появился в коридоре. — Копперы.

— Сюда?

— В дверь стучались. Машина у подъезда стоит.

И точно, послышался стук в дверь. Их еще не хватало. И кстати, что их сюда принесло? По-разному может быть, по-разному… они еще и у мистера Ву на зарплате оказаться могут, так что приглядывают за местом. Но в таком случае тревогу поднимать не будут, это точно, сначала попробуют все же до охраны достучаться, а потом… потом побегут звонить нанимателю, то есть мистеру Ву.

Дверь в комнату из коридора открыта, хорошо слышны голоса у подъезда. Слов не разобрать, но говорят двое. И еще звук работающего двигателя слышен с улицы, это их патрульный экипаж там стоит.

— Сейчас назад пойдут, точно, — прошептал Иан. — Или один, или оба.

Патрульные еще с минуту поговорили на крыльце, потом раздался стук в окно, а затем еще какая-то возня. Кто-то из них явно заглянул в окно. Ну и ничего не обнаружил, кроме пустоты.

Нет, это не личная инициатива, точно. Просто патрульные констебли не лезли бы так настойчиво в офис главного бандита района, уж они-то все знают, что здесь и как. Это, так сказать, заинтересованные лица, никаких сомнений.

— Пошли назад, — я слегка коснулся плеча Иана. — Во дворик.

Быстро добежали до двери, я отодвинул засов и тихо открыл замок. Дверь распахнулась совершенно бесшумно. Откуда-то из задней аллеи потянуло помоями.

— Не на дорожку, по траве.

Дорожка до задней калитки посыпана гравием, шум будет, а трава стрижена. Поэтому засеменили по ней, дальше я так же тихо отодвинул засов на калитке. И тут же услышали шаги с той стороны.

Замерли, я мысленно выругался. Хотел уйти мимо помоек, но не успели. Иан приложил палец к губам, я кивнул. Луна сегодня полная, видно все хорошо.

Констебль, а больше и некому, остановился прямо за калиткой, потянул ее. Петли еле слышно скрипнули. Засветился фонарик, луч упал на прикрытую заднюю дверь здания. Коппер что-то пробормотал и вошел во дворик. И тут же встал, потому что Иан направил ему в грудь ствол дробовика.

— Стой тихо, fanook, — сказал я с другой стороны, выдергивая у него из кобуры револьвер. — Мордой вниз.

О, а мы уже знакомы. Это тот самый, что оштрафовал меня «за мочеиспускание в общественном месте». Его тут территория, выходит. Но я в маске и перчатках, мне все равно. Полицейский сопротивляться не стал, молча лег на землю. Хотел что-то сказать, но я вдавил ствол ружья ему сзади в шею и шепнул:

— Ни слова или покойник. Держи его, — показал я жестом Иану и выскользнул в калитку сам.

Теперь бежать нельзя, придется и этих обоих упаковывать. Я зашел с другой стороны забора, не той, по которой обходил двор тот коппер, встал на углу, аккуратно выглянул. Второй отошел к машине, стоит у открытой двери, спиной ко мне. Мотор шумит, та что смогу подойти тихо. Никого вокруг? Нет, никого, дело уже к утру, все спят давно.

Патрульный все же услышал меня, когда я был от него в нескольких шагах, но повернулся спокойно, будучи уверенным в том, что это напарник вернулся. И когда увидел направленный в него дробовик, то просто раскрыл рот, потеряв дар речи на какое-то время. Но, впрочем, быстро его обрел снова:

— Я полицейский, ты, придурок! — сказал он веско.

— Хоть Святой Петр, fanook. Шагай вперед и не дергайся, а то рога снесу, cornuto. Давай, давай, не тормози, — надеюсь, что итальянский акцент у меня все же получается. — И ствол из кобуры, очень медленно. На машину положи.

Спорить он не стал, сделал, как сказано. За жизнь он не опасался, копперы для большинства преступников неприкосновенны, кроме разве что банковских грабителей, и итальянские слова подействовали — если итальянцы, то «аутфит», а «аутфит» играет в рамках правил. Полиция за своих мстит, и мстит всерьез, вот их и не трогают.

Я под прицелом ружья завел его во двор, там уложил рядом с напарником, после чего мы тщательно связали обоих лентой, хоть и не стали завязывать рты. Прикрыв калитку, вдвоем выскочили в заднюю аллею. Иан было вознамерился бежать дальше, но я дернул его в сторону.

— Туда!

Он не стал спорить, побежал следом. Не забыв оглядеться, мы выскочили на улицу, и я запрыгнул за руль патрульного «шеви», бросив туда предварительно револьвер, так и лежавший на крыше. Иан уселся рядом, я воткнул скорость, и машина понеслась по улице.

Я все же объехал квартал, чтобы даже по звуку не дать определить наше направление, затем выехал на нужную улицу, так никого и не увидев, ни машин, ни пешеходов, и подкатил к проулку, в котором нас должен был дожидаться Мэт. Хоть тут все пошло по плану: грузовичок стоял на положенном месте, а Мэт курил за рулем.

— Все, валим отсюда, — объявил я, заглушив мотор полицейской машины и открывая дверь. — Как можно быстрее.

***

Вернулись в гараж мы без всяких происшествий, даже «олдсмобиль» забрали со стоянки. Там переоделись, во дворе сожгли перчатки и маски в ведре, комбинезоны и кеды собрали в мешок, сунули туда железяку из скопившегося на заднем дворе хлама, после чего отдали Мэту, чтобы выбросил в воду, он как раз недалеко от канала живет. Теперь еще и от «вальтера» нужно избавиться, но все же не сейчас, пока еще не все закончилось и пистолет «с хвостом» может пригодиться.

Потом, сев у Иана в офисе, взялись считать деньги. Сорок тысяч фунтов, которые Ву взял взаймы, были упакованы отдельно, в бумажную ленту, а не в резинки, и их я тут же отодвинул в сторону.

— Это пока не трогаем, — объяснил я. — Может, еще и отдать придется. Я предупреждал.

— Никто не спорит, — сказал Иан. — Давай я пока плесну всем, — он встал из-за стола, достал из шкафа бутылку скотча и три разнокалиберных стакана, расставил все на столе.

— Льда нет, естественно? — уточнил я.

— Какой сраный лед? — он возмутился. — Такой скотч смакуется. Вдыхаешь, пьешь глоточек, выдыхаешь и чувствуешь, как у тебя внутри все как в дубовой бочке. Лед ему еще.

— Наливай, ладно, только не выступай, — махнул я рукой.

Это еще и традиция, мы с ним вот так по стаканчику скотча каждый раз после дела здесь выпивали, и нарушать ее не следует. Так что, прежде чем взяться за остальные деньги, мы чокнулись и выпили. И я даже не поморщился, хоть виски терпеть не могу, под настроение пошел как лучший коньяк.

— Считаем, короче, — я взял первую пачку из кучки.

Деньги были и в фунтах, и в долларах. Доллары явно из одной партии, сплошь двадцатки и стянуты одинаковыми резинками. Фунты разные: и по двадцать, и по десять, и по пять. Считали медленно, потому что еще и проверяли банкноты, но если они и были фальшивыми, то не с той матрицы. Скорей всего, все же настоящие. В финале набралось восемнадцать тысяч фунтов и семьдесят тысяч долларов.

— В «куидах» тридцать два гранда, — не сказал, а просто выдохнул Иан, завершив подсчет. — Это реально сраный приз, а?

— Никогда столько сразу не видел, — покачал головой Мэт.

— Тогда как договорились, — продолжил Иан. — Пять долей, по две на тех, кто работал, доля «колесам». Так?

— Да хоть половина доли, — Мэт опять покачал головой. — Это же жуткие деньги.

— Как договорились, так и делим, — сказал я. — Только одно условие: пока два гранда откладываем в сторону, могут понадобиться. Раскидываем тридцать. Тоже предупреждал, так?

— Не вопрос, — ответили они хором.

— Мэт, твои шесть, — я отложил его долю только в фунтах, чтобы ему с обменом не возиться и не мельтешить, где не надо. — Все, забирай. Только с ума не сходи, живи пока тихо. Если ты завтра на «бентли» на работу приедешь, то это вызовет подозрения.

— За меня не беспокойся, мне не шестнадцать лет.

— Рассчитываю на это. Иан, нам по дюжине. По пять в «куидах», делим прямо сейчас, а остальное надо поменять, разбросаем через пару дней. Или могу отдать так, мне все равно на самом деле.

Хоть официальная валюта Зоны Большого Каира фунт стерлингов, доллар в силу того, что привязан к курсу фунта жестко, пять к одному, тоже вполне свободно обращается.

— Нормально. Поменяй мне, а сам как хочешь.

— Мэт, про мешок не забудь, он должен максимум через полчаса оказаться в воде.

— Все сделаю.

— Давай еще по одной, — Иан взялся за бутылку. — Черт, паб закрыт, самое время было бы сходить.

Подумав, я с ним даже согласился. Но поскольку паб открыт не был, а я зевал на ходу, то, прихватив с собой сумку, я попрощался со всеми, вышел на улицу и уехал домой на своем «додже». Еще пока ничего не закончилось, самое интересное еще впереди. Пока мы столкнули первый камень с горы, который, по моим расчетам, должен потянуть за собой целый обвал.

18

— Наконец-то… — Сюзет не спала, а сидела на кухне с бокалом белого вина. — Обними меня.

— Ты почему не спишь? — я ее даже не обнял, а буквально сгреб, прижав к себе.

— Ты с ума сошел? Думаешь, что я могла уснуть?

— Все хорошо, все в порядке, все закончилось.

— От тебя алкоголем пахнет, — она вздохнула.

— Выпили по рюмке за успех.

— И что дальше?

— Дальше сама виновата, что не спишь. У меня эмоции и все такое. Я в душ, а через пять минут ты должна быть в спальне и встречать меня в соблазнительной позе.

— Я полумертвая, — она хихикнула, обняв меня за пояс. — Я не смогу.

— А ты постарайся, — предложил я. — Каждый несет свой крест в семейной жизни.

— Дурак, — она засмеялась. — Ладно, будет тебе поза, только не пугайся, если я при этом буду спать.

— Ты до сих пор не спала, так что еще чуть-чуть продержись. И да, мне тоже вина хочется.

— Ты про пять минут забыл.

— Через десять, хорошо, — я отпустил Сюзет, взял бокал и налил себе «шабли».

— Так все же, что дальше? — зевнув, спросила она.

— Пока ничего. Просто посмотрим. Что нужно было сделать, мы сделали. Теперь наблюдаем, как мистер Ву будет пытаться выкрутиться из проблем.

И вообще я разбогател за последнее время. Уже всерьез разбогател, собрав с камня, Гуся Шихана и сейфа мистера Ву столько, сколько никогда до этого не добывал. Поэтому странно, что нет даже какой-то особой радости, просто вот вышло так — ну и вышло. Хватает теперь на все — и на строительство клуба, и кредиты дилершипа, и даже запас остается такой, что если прогорю здесь, то могу начать что-то другое.

И это если не считать тех сорока тысяч фунтов, которые Ву взял в долг. Они у меня теперь, а вот как распорядиться ими дальше, я еще не определился. По обстоятельствам смотреть придется. Могу сказать одно, что планировать оставить их себе все же не следует, если Ву занял эти деньги у Падди Галлахера. Потому что это деньги Галлахера, а у того хватит мозгов протянуть логическую цепочку от взлома сейфа Ву к моему бывшему занятию.

Но это если у Падди. А если нет? В любом случае все надо делать так, чтобы самому себе лишних проблем не создать. Так что этой суммой я заранее мысленно пожертвовал, тем более что она никогда моей и не была.

***

Утром того же дня я поехал к Цви и перевел все доллары и часть фунтов в Швейцарию, а от него заехал в офис «Райхмута», где и положил те самые «спорные» сорок тысяч фунтов в ячейку, не хочу все держать у Цви на этот раз. Пусть пока Бернар Перра похранит их немного. И уже из банка поехал в офис, хоть у меня сегодня по плану и выходной. Есть подозрение, что меня некто будет искать.

Так и получилось. Едва вошел, Мэри сообщила, что мне уже дважды звонила «та самая Диана». Так и не могу понять, что у Мэри с ней за проблема. То ли она не любит всех, кто может составить ей конкуренцию по объему бюста, то ли она меня к хозяйке борделя ревнует, но я вроде бы не давал Мэри повода меня ревновать. Я ей вообще никаких поводов ни к чему не давал на самом деле.

Едва сел за стол, как снова зазвонил телефон.

— Мы можем поговорить?

Сказано было на русском и понятно кем.

— Я в офисе. Если хотите, то приезжайте сюда.

— А где-то в другом месте?

— У меня много работы, я очень занят.

— Хорошо, я приеду, — прозвучало даже несколько угрожающе.

Забавно. Ну-ну.

Я просидел над бумагами около получаса до того, как в офис буквально влетела Диана.

— И где наши деньги? — спросила она сразу, не успев даже опуститься в кресло.

— Простите? — я удивленно посмотрел на нее. — Я брал у вас какие-то деньги или что вы имеете в виду?

— Деньги из сейфа Ву, — она уставилась мне в глаза.

— Вы не пробовали никогда чуть более связно формулировать мысли? Или хотя бы говорить подробней? У нас никогда не получается с вами, Диана Донатовна, связной беседы. Давайте по порядку: ваши деньги в сейфе у мистера Ву. Хорошо. Почему вы тогда пришли сюда и спрашиваете, где они у меня?

— Сейф вскрыли сегодня ночью. Убили четырех охранников. Связали, а потом перестреляли.

— Ужас какой! — поразился я. — Надеюсь, сам мистер Ву не пострадал?

Четырех? А вот это уже интересно. Попробую угадать: мистер Ву лично покарал нерадивых. Лично мне так кажется.

— Нет. Мистер Ву не пострадал, — чуть ли не по слогам процедила Диана. — Во время налета не пострадал. Но он в бешенстве, он сходит с ума, к нему опасно подходить близко.

— Могу только посоветовать не подходить близко, пока он не успокоится. Потеря близких людей и все подобное могут вывести из себя кого угодно.

Она закрыла глаза, глубоко вздохнула, явно считая до десяти про себя, потом сказала, стараясь казаться спокойной:

— У нас с вами была договоренность. Вы вскрываете сейф Ву, мы делим деньги и выкупаем на них его долю.

— У нас не было абсолютно никакой договоренности, Диана Донатовна, — я встретил ее взгляд доброжелательной улыбкой. — И я не трогал сейфа мистера Ву.

Она чуть помолчала, затем спросила:

— Как думаете, если Ву узнает, что вы были другом Богуславского и тоже взломщиком, кого он будет подозревать в первую очередь? И что он предпримет?

— Возможно, он так же заинтересуется микрофоном в своем кабинете и проводом, который идет от него в ваше радио? — предположил я.

— Павел, половина всех денег и половина клуба. Половина.

— Даже если вы хотите подарить мне половину борделя, я этот дар не приму, — мягко сказал я. — Я не вижу себя в роли владельца борделя, это не мой бизнес. Вот это, — я постучал по столу, — мой бизнес. Я продаю машины, и их совершенно не нужно принуждать обслуживать извращенцев, например. Машины не нужно вывозить нелегально из Китая и держать взаперти. Люди не прячут машины от жен и не стесняются говорить о них вслух. Поэтому я не хочу быть вашим партнером.

— Вы ставите меня в безвыходное положение.

— Звучит как угроза, поэтому я сделаю вид, что ее не слышал, — я снова улыбнулся. — Вам же могу дать один совет: не суетитесь. Как написано в одной советской книге, очень смешной, к слову: «Спешка хороша при поносе и ловле блох». Во всех других случаях она вредит и мешает принимать трезвые и взвешенные решения. Оставьте проблемы мистера Ву мистеру Ву, пусть он пока сам с ними разбирается. А вы просто сидите на берегу реки и ждите, когда мимо проплывет… да хотя бы мистер Ву, кверху брюхом. Тем более что так предлагает поступать именно китайская мудрость.

— Насколько я поняла, вы хотели отомстить ему за Ивана Аркадьевича, — зашла она с другой стороны.

— Хотел, — кивнул я. — И сейчас хочу. Но это вовсе не означает, что я хотел для этого грабить его сейф. И моя личная привязанность к Богуславскому не влечет за собой обязательного участия в бордельном рэкете. Это несвязанные между собой вещи. Поэтому я не вскрывал его сейф и не намерен участвовать в вашем бизнесе. Надеюсь, я достаточно ясно выразился. И да, я не убиваю людей, которые мне не угрожают непосредственно, так что сам факт, что убиты охранники Ву, и есть лучшее доказательство того, что это не моя работа. Да, и все же держите меня в курсе, может быть, я смогу помочь вам советом.

Диана даже прощаться не стала. Просто поднялась с кресла и вышла из офиса, хлопнув дверью. Через окно я увидел, как отъехал знакомый «роудмастер».

Что она теперь сделает? Думаю, что пока ничего. Она все равно будет ждать, чем это все закончится, и попутно попытается воспользоваться проблемой мистера Ву в свою пользу. Если она будет терпелива, то у нее что-то получится, я уверен. А если нет, то… в общем, я ей все уже сказал, пусть думает сама. И еще думаю, что «держать меня в курсе» она все же будет. Хотя бы потому, что это потенциально выгодней, чем не держать.

***

В вечерних газетах написали об убийстве в Чайнатауне. Четверо гангстеров связаны и потом убиты, но газетчики отнесли все на войну китайских банд. В отличие от описаний войны «аутфитов», особых подробностей не было, потому что даже вездесущие репортеры сами не до конца понимают, что в Чайнатауне происходит. И ни слова о связанных полицейских, равно как и об угнанной патрульной машине. Думаю, что и развязались сами, это было вполне возможно, и машину нашли, она стояла всего за два квартала оттуда. А может, их Ву с утра развязал. Перед тем, как перестрелять своих. Вот это слишком круто получилось, я думаю. Или у китайцев такое за норму? Даже сицилийцы не стали бы так расправляться со своими, пусть те и подвели босса. Это подало бы плохой пример и заодно заставило бы усомниться остальных в необходимости хранить верность боссу. А может быть, это просто жест отчаяния.

Положение у Ву сейчас действительно такое, что не позавидуешь. Надо платить по четыре тысячи долларов в неделю в счет долга, на днях следует вернуть деньги за прошлую партию фальшивок, и при этом все наличные исчезли. И свои, и заемные. Забавно, но если Бюро или британцы накроют поставщика, то мистер Ву сможет даже вздохнуть с облегчением, но вот долг все равно никто не отменял.

Кстати, а это точно деньги Падди Галлахера? Как бы это аккуратно уточнить? Или нет, не буду бежать впереди паровоза, пусть пока все идет своим чередом.

Ближе к вечеру у нас заказали «Крайслер Империал С-15», одну из самых дорогих машин, строящуюся только по заказу, что я воспринял как добрый знак. Надо своим делом заниматься. И в конце рабочего дня позвонили из «Рейнолдс, Портер и Чамберлен» и сообщили о том, что деньги для платежа за участок в Александрии будут нужны в понедельник, так что я быстро составил договор займа между собой и Перра в качестве поручителя по кредиту, после чего подготовил телеграмму в «Ломбар Одье», заложив в нее все требуемые коды, и поехал с ней на телеграф. Если она уйдет сегодня, то деньги окажутся на моем счету в «Барклиз» даже раньше, чем необходимо.

***

Сюзет слегка надулась из-за того, что я провел понедельник на работе, хотя у нас он обычно совместный выходной, но на вторник я ничего не планировал и остался дома. С утра почитал газеты, которые уже забыли об убийстве в Чайнатауне и обсуждали перестрелку вМидтауне, закончившуюся без жертв, но создавшую много паники, потому что стороны не жалели патронов. Был расстрелян какой-то кошерный ресторанчик, а попутно досталась витринам соседних бизнесов.

— Нив вчера звонила, — сказала Сюзет за завтраком.

— Попробую угадать… приглашала в «Грин Корк»?

— Ну надо же! — она со смехом всплеснула руками. — Ты можешь выступать в кабаре с сеансами ясновидения.

— Угу. Всегда ощущал в себе этот дар. Хочешь съездить?

— Я там не была.

— Это просто очень большой паб с музыкой. И свинг там почти не играют.

— Я бы увидела Нив. А то она даже в кабаре была, но поговорить так и не получилось.

— Любимая, я не отговариваю, — улыбнулся я. — Мне как раз такие места даже нравятся. Но не уверен, что понравится и тебе.

— Надо сначала посмотреть, верно?

— Двумя руками за, — я заодно показал, как это «за» делается двумя руками.

Может, и не самое удачное место для посещения, учитывая обстоятельства, но… Несмотря на войну синдикатов, ехать в такие места не страшно, благодаря все тому же правилу, появившемуся еще в Нью-Йорке в начале века. Банды не атакуют друг друга в подобных местах из-за риска убить родственников или просто гражданских. Слишком много проблем возникает у них после этого, и не только с законом, так что запрет на подобные нападения соблюдается очень жестко. Да и я бы с Полли О’Харой поболтал бы.

До шести вечера просто проленились дома, а потом быстро собрались и покатили в «Грин Корк».

— Ты все же уверен насчет клуба в Александрии? — спросила Сюзет по дороге.

— Это должно сработать. Уверен.

— Я не совсем об этом. Мне не хочется, чтобы ты еще и там начал пропадать. Мы и так мало видимся. А пока место начнет работать, тебе придется все время сидеть там. А я работаю здесь.

— Я думал об этом. Есть одна идея.

— Какая?

— Рауль всегда хотел открыть клуб. Можно взять его в партнеры и пусть рулит. Там будет много девушек, ему понравится.

— У него хоть на сам клуб время оставаться будет? — Сюзет засмеялась.

— Ты его недооцениваешь, — возразил я. — Ни в одном деле он пока еще никого не подвел. А девушек он рассматривает как заслуженный приз за труды праведные.

— Не знаю, — пожала она плечами. — Чем больше я об этом думаю, тем меньше нравится эта идея.

— Да? — я чуть озадачился. — А там мне показалось, что тебе понравилось.

— Там понравилось, но когда начала думать об этом после, то как-то все другим показалось. Поль, мне не хочется, чтобы ты забыл обо мне и носился между Новым Каиром и Александрией, пытаясь заработать еще больше денег.

— Пусть Рауль носится.

— Рауль вообще больше в Марселе живет. Ты уверен, что он захочет сюда переехать на все время?

— Поговорю.

— Ты бы сначала поговорил, прежде чем деньги тратить.

— Земля уйдет, если сейчас не купить. Да не страшно пока, можно просто потом продать землю с проектом, все равно с прибылью получится. Это последний участок на пляже такого размера.

— Ну вот купи и остановись пока, ладно?

— Хорошо, — кивнул я. — Договорились.

— Обещаешь?

— Конечно.

Сначала поговорю с Раулем. Мне и самому идея такого бизнеса, из-за которого я буду видеть Сюзет еще меньше, нравится не слишком сильно. Неважно, какую прибыль он приносит. Все же я как-то сначала не подумал, а теперь и отменять поздно. Впрочем, и тот агент Марк, и я сейчас тоже прав — перепродать подобный участок не поздно никогда. В Новом Каире цены на землю наверху, а вот в Александрии пока еще растут. А после конференции глав держав еще подскочат. Ладно, нет смысла пороть горячку, действуем по плану. Раулю письмо напишу завтра, пусть думает.

— Что там с обещаниями Сола устроить тебе роль в кино?

— Он вчера днем звонил, кстати, — оживилась Сюзет. — Пока кто-то предлагает экранизировать историю, но Сол настаивает на том, чтобы режиссер посмотрел меня сначала.

— И что?

— Вроде бы на следующей неделе обещали встречу, а потом пробы.

— Ты еще и Дину Дурбин так за пояс заткнешь. Или Элеонор Пауэлл с ее «Рожденной танцевать». Или Грету Гарбо.

— Я не актриса! И не умею играть. Все это закончится позором и всем таким.

— Про танцы ты тоже так говорила.

— Танцевать я училась, причем долго. А актрис только в кино и видела.

— Ты знаешь хоть одну актрису, которая вступила в перестрелку с грабителями в пустыне? Я не знаю. На тебя только из-за этого смотреть побегут.

— Ага. Потом посмотрят и больше не пойдут никогда. Не хочу в актрисы, правда, Поль. Я танцовщица.

— В любом случае сходи на пробы, — сказал я, накрыв ее руку своей. — Тебе самой будет интересно. Относись к этому легко. У тебя и так все прекрасно, так что терять тебе нечего, а приобрести можешь много. В чем тогда проблема?

— Я стесняюсь.

— Представь, что ты танцуешь. А наряды у тебя такие, что стесняться как минимум странно.

— Я не сисек своих стесняюсь, я ими горжусь. Я стесняюсь читать роль перед камерой, а делать придется именно это.

— А ты представь, что просто показываешь сиськи.

— Вот дурак, — вздохнула она.

Так дураком в «Грин Корк» и приехал. Правда, с мысль о том, что звезда перестрелки в пустыне вполне могла бы сказать, что ее спас… черт, «додж» не годится, ими не я торгую… «Крайслер»? Надо срочно брать ей «крайслер», и пусть его хвалит, да.

Несмотря на то, что вторник, да и еще не поздно, в зале было людно и шумно. И Нив там уже распоряжалась вовсю. Схватив нас обоих прямо у входа и звонко расцеловав Сюзет, она тут же потащила обоих в верхний зал, где нас ждал лучший столик.

— А Полли нет, что ли? — удивился я.

— Сидит с ребятами сзади, сейчас придут. Лиз! Айрин! — Нив махнула рукой вошедшим в зал девушкам, той самой, что была тогда в кабаре с Брайаном, и еще одной, незнакомой. — Давайте к нам! Это Сюзет, та самая, я говорила, — тут же пошли представления. — Лиз тебя видела, она в кабаре тогда была. Айрин, знакомься…

Я даже немного потерялся в этой кутерьме, но все же не забыл заказать себе стандартный «Джи-энд-Ти по-испански» у подбежавшего официанта. Не уверен, что в ирландском клубе стоит заказывать вино, а вот джин с тоником тут точно сумеют смешать.

Через пару минут в зал зашли Полли, Брайан и еще какой-то высокий худой парень с типично ирландским бледным лицом и темными волосами, которого Полли представил как Кила.

— Это вы с Раулем приятели? — уточнил я, пожимая руку.

— Ага, точно. И того засранца тоже я вам тогда сдал, — заухмылялся он.

— Это вы о чем? — с подозрением спросила Сюзет.

— Я рассказывал. Тот актер, — не стал я углубляться в подробности, но она поняла.

Компания расселась, причем женская ее часть отделилась на своем углу стола, а я оказался рядом с О’Харой. Сначала болтали обо всем, от футбола до автомобилей, но затем Полли спросил:

— Помнишь того чинка, Ву, через которого вы бумаги продавали?

— Помню, конечно, — я несколько картинно хмыкнул. — Такой бизнес до смерти не забудешь.

— Вот уж точно, — Полли гоготнул. — Короче, гребаного Ву выставили на всю наличность, что у него была. Куча бумаги ушла, просто огромная гребаная куча. Ломанули ящик. Он вообще с рельсов слетел, завалил всю охрану, что место стерегла. Сам. Прикинь, мать его?

— Охренеть… — протянул я.

— Короче, он теперь всем должен. Там половина бумаги чужая была.

— Ваша, что ли?

— Не, — Полли отмахнулся. — Падди ему пенни не даст. Мы только с его борделя «виг» берем, и все, потому что если мы не будем брать, то возьмет кто-то другой. А «виг» там серьезный. Кил к ним раз в неделю катается, собирает. На китайских давалок спрос большой, всякие знаменитости все время пасутся, мать их. Как этот ваш, — он заржал. — Кил рассказал, а потом в газетах читал. Слушай, что там вообще за история?

— Да смех один, а не история, — отмахнулся я. — Актер этот сидит на героине, а нас попросили выяснить, кто и как им продает дерьмо. Забрали его, вывезли к докам, попугали, он все и выложил.

— А газетчикам он рассказывал, как там чуть ли не в задницу всех послал, — сказал Кил.

— Он обмочился в самом начале беседы. Насчет «посылал в задницу» не помню.

Кстати, интересно, откуда течет в ФБР? Маркам тогда почти сразу узнал, что кто-то пытается продать бонды. От ирландцев или китайцев? Или даже… не хочется на Диану Донатовну думать, но тоже возможно. Так что совсем откровенничать нигде не нужно, хоть я никогда этого и не делаю. История с Милландом безопасна, он сам не захочет свое грязное белье на публику тащить, тогда конец его карьере.

— Слушай, а этот чинк, — я сделал вид, что только сейчас про него вспомнил, — он вообще чем занимается? Я думал, что бордель держит, и все. Зачем ему тогда деньги брать взаймы?

— Хрен его знает, всякое болтают, — О’Хара пожал плечами. — Он там у себя в Чайнатауне большая гребаная шишка, вроде. Наверняка дерьмо возит, чинки вообще полезли в этот рэкет, мать его. Гинни и корсиканцы брали всегда дерьмо у турок, а теперь чинки дешевле дают. Дерьмовый бизнес, поверь. Рано или поздно он убьет все аутфиты, помяни мое слово.

— Почему?

— Потому что за дерьмо стали давать большие сроки, парень. Вот сам прикинь: взяли какого-то даго на том, что он игру держит, так? Ему светит года четыре, выйдет через два, сидеть в банке будет как король, семья даже соскучиться не успеет. А если возьмут с дерьмом, да еще и с контрабандой — это федеральное. И дадут ему лет пятнадцать в федеральной, где даже денег, мать их, сунуть некому, чтобы тот жил хорошо. И что тогда?

— Начнет сдавать своих?

— Точно! — Полли хлопнул по столу. — Как Дьюи упаковал главного гинни? А вот как раз так, кто-то из своих дал показания. Сказал, что своими глазами видел, как тот проституток бил и работать заставлял, прикинь? Дерьмо полное, мать его, босс руки не марает, но тот все, спекся. И тогда вопрос: на чем сгорел тот, что вложил этого Лучиано?

— На чем?

— Я без понятия, парень, но вот могу поставить свой «спидстер» против твоей шляпы, что на дерьме, — О’Хара показал пальцем на мою шляпу, висящую на вешалке. — Лучиано вообще начинал с дерьма, и вообще вся их гребаная семья этот рэкет под собой держала. Так можно еще на мокром залететь, но за это не подтянешь. Там со свидетелями поговорят, там что-то еще — они всегда выходят. А вот с дерьмом берут прямо на руках, понял? Никаких гребаных свидетелей не надо. И ты поешь прокурору Дьюи все, что тот хочет от тебя слышать. Так что, делаем ставки?

— Не-а, шляпу жалко, она мне нравится.

— Вот и я об этом.

Вот это сюрприз. Даже не знаю, что и сказать. Ву, оказывается, с Галлахером дел не ведет? Только платит раз в неделю за защиту борделя? Интересно… а кто же ему тогда деньги одолжил? И под что? И почему Богуславский говорил, что Ву через Падди дела крутит? Сам не знал или специально так сказал? Или Полли гонит мне дезинформацию зачем-то? А зачем?

— Слушай, что ты про «крайслер» скажешь? — заговорил Кил. — Мне уже колеса пора менять, а я пока думаю. Нравится «Зефир» и «Эрстрим», не знаю, что выбрать.

— «Эрстрима» на следующий год уже не будет, — не стал я рекламировать ничего своего. — «Эрфлоу» гениален, но его не поняли.

— Он вроде опасен на ходу, нет?

— Куча дерьма. Это самая лучшая американская машина последних лет. И самая безопасная. И «Зефир» сделан в подражание. Только «Зефир» будут делать, а «Эрфлоу» скоро тоже закончится. Со следующего года будет продаваться «Крайслер Ройал», мы уже заказы сделали, выглядит хорошо, но сказать, как на самом деле, пока не могу. Так что я брал бы «Зефир».

— Понял, спасибо. Ты же не торгуешь «линкольнами»?

— Нет. Так что можно мне верить. Я торгую «крайслерами». Если захочешь что-то большое, то бери «Империал», вот его могу посоветовать.

А ведь хотели начать торговать «фордами» и «линкольнами», но не получилось. Мне кажется, что модель «Линкольн Зефир» побьет всех в будущем в своем классе. Отличная штука, сам бы ездил, если бы условия дилерского контракта позволяли.

***

В «Грин Корк» оказалось вовсе не так плохо. То есть мне и так было хорошо, я больше за Сюзет опасался, но для нее нашлась компания, они проболтали весь вечер, и домой я привез ее в прекрасном настроении. И да, она даже не танцевала, что совсем необычно. Но вообще танцы были, на сцене играл оркестрик, и время от времени девушки в забавных платьях и высоких белых чулках отплясывали «рил»^[39] под «Дроузи Магги» и всякую подобную музыку. Все очень по-ирландски в этом месте, я предупреждал.

Я же привез оттуда новый повод для размышлений. С кем на самом деле работает Ву? У кого он мог взять деньги? И чем ему это грозит? Модель мира, существовавшая до этого в моей голове, несколько перекосилась и даже сломалась. Ву ничего не должен Галлахеру, так что не следует ожидать какого-то конфликта с той стороны. А тогда чего ждать?

С одной стороны мне проще, даже если люди Галлахера, вспомнив о моих прошлых занятиях, что-то и заподозрят, то им будет плевать. Они могут даже и не вспомнить, потому что если Ву им не партнер, то они и не станут тратить время на размышления и воспоминания. Но и я теперь не могу оценить результат нашего налета. Так чего мы все же добились? Чего-то ведь добились… только я теперь не знаю, чего именно.

Но новость об ограблении мистера Ву уже разлетелась. То есть тот, кто дал ему деньги, мог сам об этом узнать. И что он предпримет?

Ву должен платить «пункты» раз в неделю. Но у займа есть еще и срок. Не думаю, что он брал деньги надолго, максимум на месяц или около того. Тогда кредитор должен начать нервничать и выяснять, чем же Ву вернет кредит. У Ву есть клуб и есть ресторан. Есть какие-то дела в Чайнатауне, но… никто не согласится забирать китайский бизнес в уплату, потому что им невозможно управлять. И даже совсем китайский «Небесный дракон» тоже не слишком хорош как обеспечение по той же самой причине. То есть кредитор захочет «Шанхайскую лилию», а бордель платит Галлахеру. И тогда получится, что Ву должен отдать доход Падди кому-то еще, так?

Так.

И что скажет на сей счет Падди? Падди, скорей всего, будет крайне недоволен, а язык у него богатый, равно как и набор привычных методов воздействия.

И где тут тогда я? Что я могу сделать такого, чтобы…

Я ухмыльнулся, затем посмотрел на часы… нет, сегодня уже поздно звонить. А вот завтра с утра в самый раз. И лучше взять «олдсмобиль», чтобы опять не мельтешить своей машиной. И в банк заеду, первым делом.

19

— Заходи, — сказал Шон, открывая дверь. — Падди ждет.

Прямо за дверью в углу стояла автоматическая винтовка BAR, так что ирландцы всерьез подготовились встретить новый налет. Окна уже заменили и даже мебель частично, но дыры от пуль в стенах пока были заделаны просто замазкой, запах которой еще слегка чувствовался.

— Садись, — Шон показал на кресло. — Сейчас позову.

В гостиной, кроме меня и Шона, оказались еще два человека, а на столе я увидел два дробовика и «шмайссер», выложенные в рядок. Мы с сидевшими поздоровались, хотя я не знал ни одного, ни другого. Еще в гостиной были кошки. Мордатый черно-белый кот, который тогда подошел ко мне за почесухами, лежал сейчас на серванте, важно поглядывая на всех желтыми глазами, еще двое валялись на диване. Трехцветная кошка сидела у окна во двор и задумчиво вылизывала лапу. Черный как ночь и похожий на пантеру зверь вытянулся на валике соседнего кресла. Я протянул руку, почесал его между ушей, а потом щеку, он заурчал и навалился на руку.

Послышались шаги, Падди вошел в комнату. В одной руке стакан виски, в другой дымящаяся сигара. Это завтрак?

— Привет! — он не только вполне дружески поприветствовал меня, но еще и приобнял, похлопав по спине. — Кофе? Виски? Ирландский кофе с виски?

Из другой двери выглянула приятная пожилая леди с кудряшками, поздоровалась со мной, затем спросила у Падди с сильным ирландским акцентом:

— Что подать ребятам?

— Сделай парню кофе, Ма, — сказал тот, показав на меня. — Парни?

— Нет, нет, спасибо, миссис Галлахер, — хором отказались остальные обитатели комнаты.

Падди ушел следом за матушкой на кухню, вышел оттуда с серым котом подмышкой, почесал того, затем посадил на журнальный стол, с которого кот спрыгнул и тут же убежал обратно на кухню. Затем миссис Галлахер пришла с большущей кружкой кофе, поставила ее передо мной и удалилась, а Падди тут же предложил плеснуть туда виски, но я вежливо отказался.

— Что у тебя за дело?

Я вопросительно посмотрел в сторону Шона и остальных, после чего Падди махнул рукой и повел меня в другую комнату, оказавшуюся бильярдной и кинозалом заодно. На столе для пула дремал еще кот, полосатый.

— Рассказывай.

— Проще показать, — усмехнулся я и вывалил на бильярд пачки денег из бумажного пакета, который принес с собой.

— Это что? — Галлахер заинтересовался.

— Сорок тысяч «куидов». Те деньги, что китаец Ву взял у кого-то в долг.

— Именно эти? — Падди быстро пролистал одну пачку.

— Именно эти, — подтвердил я.

— Так это все же ты разбомбил его гребаный ящик?

— Я.

— И почему принес мне?

— Мне намекнули, что он взял в долг у тебя, так что я с самого начала хотел их отдать обратно, — я присел на край бильярдного стола. — Еще когда задумывал скачок на его сейф. Хотел навалить очень большую кучу дерьма ему под дверь. Деньги вернутся, но долг останется.

— На кой хрен тебе это нужно?

— Это личное. Ты слышал про такого взломщика, как «Артист»?

— Его завалили на днях, так? — припомнил Галлахер.

— Именно так. Убил его Ву, а нас многое связывало.

— За что?

— Ни за что. Ву хотел нанять «Артиста» на какое-то дело. Тот отказывался, но потом все же согласился. А Ву передумал и решил, что «Артист» теперь много знает. Позвал на встречу и задушил.

— Гребаный чинк, — это было сказано совершенно обыденным тоном. — Никогда с ними дел не вел и не буду. У них даже мозги по-другому устроены, мать их. Так не делается. Почему принес деньги сейчас?

— Потому что я сделал это не из-за денег, — я посмотрел Падди в глаза, уже слезящиеся и покрасневшие от алкоголя. — И я так думаю, что если с Ву начнут трясти долг, то отдавать он его будет только своим борделем. То есть твоим доходом.

— Хм, — он задумался. — Тут ты прав, больше с него ничем другим не возьмут, никто не полезет разгребать их чинковское дерьмо, если он предложит что-то другое. А клуб в американском секторе, с ним все нормально. И что ты хочешь взамен?

— Проблем для Ву, — я усмехнулся. — Чем больше, тем лучше.

— У него уже проблемы, я думаю. — Падди глотнул виски. — Интересно, у кого он взял бумагу?

— Ничего не могу сказать. Я думал, что у тебя.

— Хрен бы я ему дал денег взаймы. Не веду дел с чинками. Надо бы выяснить… — он задумался еще глубже. — Надо бы выяснить, кто ему денег дал и на кой хрен. Что он покупать собирался? Дерьмо? Чинки уже по уши в этом бизнесе.

— Тут я ничего не могу сказать, я давно не лезу в такие дела, — предпочел сказать я. — И сейчас бы не полез, если бы не «Артист». Главное я сделал: вот те самые деньги. Теперь ты держишь Ву за кишки. Мне этого достаточно.

— Кишки я ему выкручу, это точно, — думая уже о чем-то своем, кивнул Падди. — И ему, и… ладно, неважно. Надеюсь, там была гребаная куча бумаги, и ты о себе не забыл.

— Мне надо было делиться с людьми, — ответил я обтекаемо, но понятно.

— Да! — Падди вскинулся, вспомнив о другом. — Я забрал камень. Он чистый и с Силой, осталось только привязать. Даже дали гребаную бумагу о том, что из него можно сделать что угодно. Но я не знаю, что именно делать. Как это должно сработать?

— Против камня Антенуччи?

— Точно, против гребаного гинни, мать его.

— Насколько я понимаю, человек с камнем должен быть достаточно близко, чтобы его камень не сработал. Например так: Антенуччи хочет идти на встречу, где его ждут неприятности, так скажем. И если человек с другим камнем в паре сотен шагов в это время, то Антенуччи ни черта не почувствует и поедет.

— А по дороге?

— И по дороге лучше бы держаться недалеко. И во время встречи. В этом как раз единственная проблема и состоит. Если его камень выйдет «из-под опеки», то он может почувствовать что-то. Правда, если потом камни снова сблизятся, он снова потеряет осторожность.

Я не сочиняю, я просто много узнавал о камнях после того, как поднял свой с тела Шаплена.

— То есть тебе придется быть рядом, — добавил я к сказанному.

— Мне это не подходит, поэтому у камня будет пока другой хозяин.

— Другой? — удивился я.

Мало кто перепоручает единственный камень кому-то другому.

— Джонни. Джонни будет владеть камнем, пока работа не сделается.

— Этот Джонни? — я показал пальцем в сторону гостиной, подразумевая нашу последнюю встречу в этом доме.

— Он самый. Джонни лихой и вообще ни хрена не боится, ни бога, ни черта. Он честный парень и не сдернет потом с камнем. И его никто не знает в лицо в Маленькой Италии. А гребаный Антенуччи ведь и твой враг, так ведь?

— Можно сказать и так, — осторожно ответил я.

— Тогда ты тоже думай, как с ним разобраться, раз ты так до хрена в камнях этих понимаешь. — Галлахер уставился мне в глаза. — А как надумаешь, мать твою, то ищи его через «Боксера». С ним есть еще два парня, в случае чего. Пошли, мне еще кое-что отдать тебе надо, ты вовремя заехал.

— Что?

— Увидишь. Осторожней с этим.

То, что Галлахер мне отдал, я вез очень осторожно, положив рядом на сиденье и придерживая рукой, чтобы не свалилось при торможении. Вернулся я достаточно рано, чтобы застать Сюзет дома, и когда она увидела меня входящим в квартиру, то первым делом спросила:

— Ой, а что это?

— Падди Галлахер тебе передал, — сказал я, снимая крышку с корзинки и вытаскивая оттуда на диво крупного рыжего котенка с зелеными глазищами. — В благодарность и в память своего покойного кота Руди, погибшего в войне синдикатов.

Котенок огляделся, чуть понюхал воздух, после чего запищал, забарахтался в руке, пытаясь вырваться. Я опустил его на пол, тот замер, но тут же погнался за пояском халата, которым подманила его Сюзет, мало заботясь о том, что халат распахнулся. Потом, не сдержавшись, она схватила зверя и прижала к себе, поцеловав в розовый нос.

— С ума сойти… Как назовем?

— Не знаю, ты решай, его тебе подарили.

— Как звали покойного кота? Руди?

— Руди, — кивнул я.

— Тогда будет тоже Руди. Младший. Надо его покормить.

— И заодно показать, где уборная, — добавил я. — Налей ему молока, а я скатаюсь в лавку.

— Нужен песок. И коробка.

— Мы в Египте, дорогая.

Если правильная коробка, то мне сначала в гараж. Большая жестянка из-под масла вполне подойдет, если разрезать ее пополам. Пусть кто-нибудь разрежет и аккуратно завальцует края. И вымоет ее от масла как следует.

По пути в дилершип я все же заехал в лавку, купил цыпленка и еще пинту молока. Заодно пополнил запас кофе для нас с Сюзет и уже оттуда поехал дальше. Показавшись в офисе и быстро переговорив с Мэри и Дэном, я направился в гараж, где нашел Иана, командующего завозом в цех разбитого «крайслера», модели позапрошлого года, то есть не нами проданного.

— Кто его так?

— Парень спьяну не заметил поворот и приехал в стенку. Сейчас вышел из госпиталя и чинит сраную машину.

— Понял. Слушай, мне нужно, чтобы кто-то взял самую здоровую жестянку из-под масла, разрезал ее пополам вдоль и загнул края. Ну и пусть очистит хорошо.

— На кой черт?

— Сюзет котенка подарили, надо туалет сделать.

От Иана ждешь насмешек, но он британец, так что любовь к животным у него в крови. Поэтому он без всякого удивления тут же отловил Сэмми, самого молодого из механиков, и приставил того к делу.

— Завтра твои доллары поменяю, — сказал я тихо. — Не успел сегодня.

— Можешь так отдать. Я тут подумал и решил, что все равно наличные спрячу, так что пусть лежат и в тех, и в других. Так надежней.

— Разумно. Тогда с утра привезу обратно.

Понятно, Иан решил не морочить себе голову финансовыми операциями, а просто спрятать деньги. Для него это и разумно, наверное, он все равно их почти не тратит, слишком запросы скромные. А так спрячет надежно и будет знать, что они у него есть. Чем плохо?

— Что-нибудь по чинку слышно?

— По городу слух пошел, что его выставили на все деньги. И эти охранники… он их всех грохнул, в общем.

— Ублюдо-ок, — протянул Иан. — Ну настоящий сраный ублюдок. Надо было его самого в расход пустить, все твоя сраная щепетильность.

Тут он перегнул немного, Иан и сам не предлагал убить мистера Ву, но я его все же понимаю. Очень хорошо понимаю.

Сэмми между тем ловко вскрыл жестянку, слил из нее остатки машинного масла и быстро заполнил почти под край какой-то крошкой песочного оттенка, которая быстро начала пропитываться по краям маслом.

— Это что? — полюбопытствовал я.

— «Земля Фуллера», — ответил Сэмми. — Хорошая штука, вроде глины. Если масло или бензин пролили, то сразу все впитывает, даже запаха не остается.

— Да? А еще есть?

— Да вон там целый мешок, — показал он в угол цеха. — В ящике. Мы ее оптом покупаем.

— Дорого?

— Двенадцать шиллингов за мешок в сорок фунтов, — сказал Иан. — А что?

— Да, так, есть одна мысль. — Не стал я пока ничего говорить вслух. — Есть целый мешок?

— Конечно.

— Скажи, пусть мне в багажник закинут.

— Сэмми, ты слышал, — переадресовал Иан распоряжение.

— Сделаю, босс, — кивнул тот.

— А что это вообще?

— Две каких-то глины вроде бы, — Иан пожал плечами. — Там на мешке поставщик написан.

Позже, когда я привез и еду для кота, и жестянку, и мешок с «Землей Фуллера» домой, разместил кошачий туалет у выхода во двор и отварил котенку курицу, мелко-мелко ее покрошив, я посмотрел на надпись на упаковке, сделанную по трафарету, из чего узнал, что поставщиком является компания «Фейхи Майнинг» и находится она в Суэце, то есть на самой границе Зоны Большого Каира с Египтом. Два часа езды на самом деле, чуть больше, не так уж и много. Я переписал название компании и телефон в блокнот, после чего, расцеловавшись с уже собирающейся в кабаре Сюзет, уехал обратно на работу.

***

В следующий понедельник в Порт-Саид пришли, наконец, машины и мы с Ианом закинули себя в мой «додж» и бросились туда, покуда Мэри срочно вызванивала транспортную компанию по поводу заранее заказанных и оплаченных грузовиков. В течение двух дней три грузовика с прицепами перевозили новенькие «крайслеры» и «плимуты» на нашу стоянку, заставляя сердце биться, а душу ликовать. Впрочем, ликование было несильным, потому что поступили картинки и каталоги на модель следующего года.

— Эта тачка опухла, как с похмелья, — сказал Иан, разглядывая плакат с «плимутом» модели следующего года.

— Угу, — кивнул я. — И глаза выпучились. И цену они задрали на двенадцать процентов.

— Дерьмо собачье.

— Хорошо, если мы продадим таких половину от нынешнего года, — добавил я мрачно. — Почему идиоты просто не могу держать марку, а? «Крайслер Ройал» будет вроде бы ничего… но он продажи не сделает. И тоже цену задрали. «Империалы» и так уходят по одному в месяц, толку с них, — я махнул рукой. — Хотя бы морда у них будет не такая вычурная.

Ну вот как тут хранить верность марке? Я бы действительно сейчас на «форды» перескочил, но нельзя уже, поздно.

На следующее утро все газеты взорвались новостью: «Федеральные агенты США и британской Скотланд-Ярд накрыли крупный груз фальшивых денег! Многочисленные аресты в китайской общине Нового Каира!»

Об этом писали все и наперебой трещали все радиостанции. На первых полосах всех газет красовались глава офиса Бюро в Зоне Большого Каира и рядом с ним, на каждом фото, специальный агент Маркам, под руководством которого Бюро проводило операцию. Глава Скотланд-Ярда не светился, но за него везде выступал некий интендант Краули, тоже раздавая интервью направо и налево. Печатались фото склада, сейфа, парохода, каких-то китайцев и много чего еще, непонятно как вообще относящегося к делу.

Лорд Бриггс тоже не забыл отметиться на всем этом празднике торжества правосудия, хвастаясь предусмотрительностью и источая угрозы в адрес всех врагов британских финансов.

То есть получается так, что мистер Ву может даже сейчас вздохнуть с некоторым облегчением. Он уже не должен за прошлую партию фальшивок, на нем висит только долг по кредиту. Не пора ли вообще уточнить, как у него идут дела? А то я что-то совсем в работу и семейные дела погрузился.

20

Как и полагал, Диана Донатовна пофыркала, но на встречу согласилась. Блистать галантностью на этот раз я не стал, и мы встретились просто на Пятой Авеню, неподалеку от входа в универсальный магазин «Харродс».

— Что вы хотите? — спросила она, даже не здороваясь.

— Узнать, как у вас дела, — я коснулся пальцами шляпы. — Наверняка мистер Ву нервничает и жалуется на жизнь?

— Он жалуется не на жизнь, а на некоего Тони Бендера, который уже требует долг назад.

Тони Бендер? Ага, это который Тони Стролло, вице-босс «дона Вито», Вито Дженовезе, что сейчас прячется в Италии и дружит с сицилийским «доном Кало». Маркам мне говорил, я помню.

— И что он собирается делать?

— Пару дней назад я думала, что он сбежит в Китай. Но вчера у него был праздник после того, как накрыли тех людей с фальшивками.

— В клуб никто не приезжал к нему?

— Уже дважды. Такие морды, прости Господи, — она даже перекрестилась. — Орали у него в кабинете, но я не смогла подслушать, должна была распоряжаться в зале.

— Как выглядели?

— Как последние подонки.

— Итальянцы?

— Да, на них похожи. Куда больше, чем вы в тот раз, — не удержалась она от шпильки в мой адрес. — Ву без охраны даже в уборную не ходит теперь. А посетителей стали обыскивать на входе, что им очень не нравится.

— Ирландцам он все еще платит?

— Да. Тот парень, что всегда приезжает, был снова.

— Спасибо. Увидимся еще.

— Что дальше? Чего мне ждать? — Она преградила мне путь, когда я собрался уйти.

— Ничего плохого, я думаю, — я чуть улыбнулся и обошел ее. — Просто ждите. И слушайте.

— Я так могу дождаться того, что теперь этот клуб заберут новые бандиты. Выжмут его досуха и потом сожгут за страховку.

— «Умники» не жгут бордели, даже которые зовут себя клубами, — засмеялся я. — Гимнастика в будуаре приносит больше денег. Но не думаю, что ваш бордель достанется им. Всего доброго, до встречи.

Расставшись с ней, я остановился у телефонной будки и позвонил Полли. Когда его позвали к телефону, я сказал:

— Передай большому парню, что чинк задолжал Тони Бендеру. И тот уже трясет его, как фокстерьер крысу.

— Хм, — О’Хара явно усмехнулся. — Передам, хорошо. И еще тут вопрос возник: тебе с Джонни поговорить не нужно?

— Пока рано, нет удачных мыслей с моей стороны. Но поговорю.

— У Джонни могут быть. Или ему кто-нибудь подскажет. Заезжай к вечеру, он тут будет.

— Хорошо, заеду.

Только «олдсмобиль» в очередной раз возьму на всякий случай.

И вот мы вплотную подходим к моей Проблеме Номер Один — Джузеппе Антенуччи, неуязвимому доселе боссу аутфита из Маленькой Италии, ведущему свои операции по всему городу. Тому, до кого никто так и не смог до сих пор добраться. В этом есть даже некий оттенок вызова, не находите?

Нет, я даже с камнем не смог бы до него добраться просто так, разве что ну очень постаравшись и много рискуя, потому что он, как и любой босс преступного мира, осторожен и окружен своими людьми. Я не смог бы выманить его на встречу, потому что у меня не тот уровень, чтобы Антенуччи со мной встречался, я не смог бы узнать его планы, потому что понятия не имею, как он их строит и кого в них посвящает. Ничего не смог бы. Но ведь теперь я не «просто так», верно?

И остается мистер Ву, с которым я еще не закончил. Пока у него неприятности, но я ведь хочу устроить ему Настоящие Неприятности.

Но, возвращаясь к Антенуччи… надо хотя бы посмотреть на дом, в котором он живет. Я ведь до сих пор этого не делал, потому что не планировал ничего эдакого за полной бесперспективность всех планов. А теперь стоит проявить любопытство. Время у меня пока есть вроде. И я ничего не планирую, так что никакой угрозы он не почувствует даже с камнем. А сначала проеду мимо офиса мистера Ву, мне туда тоже надо, проверить кое-что.

***

После того, как я проехал через Чайнатаун и убедился в том, что у офиса мистера Ву стоят все нужные машины, разве что теперь еще и прямо за окном маячит физиономия охранника, наблюдающего за ними, я поехал в сторону Нила, в «Маленькую Италию». Неторопливо, открыв боковые окна и лобовое стекло, слушая музыку по радио. Как на прогулке, все доступные удовольствия. «Олдсмобиль» бежал ровно, мотор урчал, шуршал асфальт под покрышками.

Великий город Новый Каир, столица цивилизованного мира, смешение всех европейских культур и стилей в одном котле. И все это плавится под жарким, как докторская лампа, африканским солнцем. Выплеснувшийся в эти края поток Европы и Америки смыл то, что существовало тут раньше, за границы Зоны без всякого следа. Если бы не жара, то трудно было бы даже поверить, что еще пару десятков лет назад место выглядело типичным Египтом. Камни из Долины Фараонов и Луксора остановили страшную войну, но обрекли это место на то, что оно потеряло свои корни и превратилось в странное продолжение территории воевавших тогда держав. И только здесь за один час можно попасть из Америки во Францию, из Франции в Германию, из Германии в Британию и оттуда в Австрию, и то если не учитывать «Маленьких Всех», которые делают этот лоскутный коврик еще пестрей.

Даже поток машин это доказывает, они тут со всего мира. Вон впереди и левей едет роскошная «Испано-Сюиза», вон за мной пристроился скромный «рено», сам я обогнал зеленый «студебейкер», а прямо передо мной катит светло-серый «Опель Олимпия». Кстати, тоже интересно… «Опель» наладил конвейерный выпуск машин, а никакие контракты с «Крайслером» не запрещают торговать ими. А ведь и цены разумные теперь, и качество, и целая линейка моделей. «Олимпия», «Капитан» и «Адмирал». Правда, опять же слышал, что дилерам сложно работать с германскими производителями, те все же отстают от американцев по гибкости, так что выиграешь в одном, но проиграешь в другом. И опять же проблема марки: французы точно не станут брать германские машины, американцы привыкли к своим, останется только три сектора для торговли. А вот британцы бы брали, у них как раз своих машин этого класса толком и нет, поэтому покупают все подряд, и американское, и французское, и даже немецкое.

Опять я на бизнес сбился. Надо что-то с этим делать. Или наоборот не надо? Может, как раз у меня голова правильно и устроена, что как ни пытается разум взлететь в облака, так каждый раз немедленно падает на грешную землю. Никакой поэтики в душе нет.

На Гранд-Променаде полно машин и людей, даже жара не может всех разогнать с тротуаров. То ли еще будет. Вон и лодочный клуб, кстати. А не предложить ли его владельцу выкупить участок в Александрии? И еще идейку подкинуть? Ладно, успею. Кстати, никак в Суэц не соберусь сгонять, а надо. Новообретенный кот Руди в лоток с «землей Фуллера» ходит с удовольствием и у него никак не получается промочить ее так, как это происходит с песком. Тот все время менять надо, а тут только комочки выбрасывай. Намного проще.

Руди, кстати, с Сюзет нашел общий язык легко и запросто, только теперь слишком активно претендует на долю супружеской постели. Так бы и ничего, но это не всегда вовремя. Ему туда обычно надо именно тогда, когда он там нужен меньше всего. А так — хороший котенок, сумасшедший и жизнерадостный, играть готов бесконечно и со всем подряд.

Гранд-Променад закончился, превратился просто в длинную набережную Нил-Ривер-Вэлли, на которую, как бусины на струну, нанизаны районы «Маленьких Всех». Тут и Маленькая Испания, и Маленькая Польша даже, и Маленькая Ирландия, и нужная мне Маленькая Италия, которая получилась вовсе не такой уж маленькой, потому что сюда, ввиду близости, потянулись не только американские итальянцы, но и самые настоящие итальянские. Приехать сюда им было куда проще, чем в Америку, поэтому довольно большой район города быстро заселился преимущественно сицилийцами, калабрийцами и другими, все больше из южных районов Италии. По размеру этот район, наверное, мог бы и на значение сеттльмента претендовать, но Италия не входила в число держав — членов Покровительствующего Комитета, так что район довольствовался такой вот «общей юрисдикцией».

Домашний адрес Антенуччи я знал давно, выяснил когда-то на всякий случай, а случай этот так и не представился. Жил он в хорошем квартале, что прижался к дальнему концу Виа Наполи, одной из главных улиц района. Дома в этом месте раздвинулись, превратившись в участки с высокими стенами, за которыми скрывались уже самые настоящие виллы. Дворы заросли деревьями, въезды в них закрывались ажурными решетчатыми воротами.

Дом Антенуччи я определил по двум большим машинам, стоящим у ворот, и стоящему поодаль полицейскому «шеви». Вот могу на что угодно поспорить, что бандиты копперам за это приплачивают. Это не охрана, но присутствие патрульных легко отобьет желание устраивать здесь боевые действия, так что стражи закона зарабатывают себе достойный приварок к жалованию.

А так да, дом солидный и двор большой, и сколько там вооруженных людей внутри — не известно никому. Так просто на штурм не пойдешь. В периоды затишья боссы аутфитов так уж сильно не прячутся, но когда начинается очередной передел территорий, то подтягивают своих мордоворотов ближе.

И вообще место сложное и для засады, и для слежки, потому что кругом все больше заборы и пустая улица, каждая лишняя машина на виду, а свои во дворы заезжают. Там же Антенуччи садится в свой бронированный «кадиллак», и дальше его только или взрывать, или из пушки расстреливать. Нет, винтовочную пулю даже такие дюймовые стекла не остановят, но ведь надо еще ухитриться разглядеть цель в быстро едущей машине, а потом по ней еще и не промахнуться.

Вспомнился мне грузовичок «рено», был у нас такой во времена моей службы в Легионе. Мы ему в кузов воткнули турель с непонятно как попавшим к нам британским пулеметом «виккерс», их версией «максима» под британский патрон, и этот грузовичок успешно сопровождал колонны через разные нехорошие места, засыпая пулями из длинной ленты все, что пулеметчику не нравилось. А потом кузов накрывали быстро сбрасываемым тентом, и машина выглядела как обычный транспорт.

Вот таким можно было бы воспользоваться, наверное, он бы любой бронированный «кадиллак» за минуту в решето издырявил со всем, что внутри сидело. Но если честно, то до такого безобразия в городе доходить все же не хочется, даже ради Антенуччи. Нет, есть там камень у Джонни или нет, но мне даже не придумать, как добраться до этого плохого человека. Разве что мощная бомба на ум приходит, но бомба — вещь очень плохая. Обычно под ее разрыв попадают те, кто не должен был попасть, и избегают его именно объекты покушения. Так что бомбы мы рассматривать не будем.

***

В «Грин Корк» я был уже за своего, никто никаких вопросов не задавал и впускали меня через боковую дверь, сразу в «офис». Там я и нашел О’Хару с Джонни, который никаких сложных чувств не выказал, а поздоровался за руку, ухмыляясь до ушей. Не видна в нем скорбь по почившему Шихану, не видна.

— Что скажешь? — спросил Полли. — Есть идеи?

Я так понимаю, что у Галлахера Полли за «энфорсера», то есть главный боевик. Поэтому «проблема Антенуччи» перешла к нему во всей, так сказать, красе.

— Честно? Нет, — ответил я. — Ты правильно пойми, что я никогда в делах аутфита не участвовал. Антенуччи знаю только заочно, ну и он меня тоже. Я не знаю, куда и зачем он может ездить и с кем встречаться. Я даже про его дела больше из газет узнаю. А так он сидит дома с охраной, и там до него не дотянешься без штурма с пулеметами. Тут скорей у вас идеи должны появляться.

— У нас с ними тоже пока не очень, — сознался он. — Он сейчас больше дома сидит, остальные к нему ездят. С гребаным камнем, без камня, он почти не выходит, мать его. По слухам, он только с корсиканцем этим гребаным, Лерией, встречался. И все.

— «Армию» наймите, — предложил я в шутку. — Они и дом штурмовать не постесняются.

— Найми их, потом вообще из дерьма не вылезешь. Особенно если мирных положат.

— Бомбу с аэроплана, — засмеялся Джонни.

— И то ближе к теме, — буркнул О’Хара.

— Полиция может его увезти из дома. Это так, в порядке бреда. Выпустят сразу, но все будут знать, где он.

— Полиция, мать ее… — Полли помассировал себе затылок. — Они же ему первому и заложат. Возьмут деньги и с нас, и с него. Бюро если или кто там еще из англичан… в Маленькой Италии они все могут действовать, общая юрисдикция.

— А свидетеля им, — сказал Джонни. — Типа сам видел, как тот кого-то на куски резал, своими руками. Доллар против ста, что они его в суд приволокут.

— М-да? — Полли обернулся к нему.

— Ну да. Только к конкретному случаю привязать.

— А потом?

— А потом свидетелю деньги на билет и отправить куда-нибудь. А от показаний он откажется. Камень, не камень, а в суд он приедет. А там можно и с моим камешком подождать, пусть не боится.

Мне вспомнился главный суд Зоны Большого Каира. Широкое крыльцо, ступеньки, а напротив офисные здания с множеством окон. Я бы попал из такого окошка. Правда, могут быть еще жертвы, пуля насквозь пролетит. А по-другому его там не встретишь, слишком много полиции и людей вообще, а дальше он сядет в бронированную машину и уже до самого дома из нее не выйдет.

Ладно, пусть пока думают сами, это на самом деле не моего размера ноша, надо быть реалистом.

Разговор довольно быстро ушел в никуда. Кроме фальшивого свидетеля и вызова Антенуччи в суд, в голову никому ничего не пришло. Зато потом, когда беседа увяла сама по себе, я отошел с О’Харой в сторону и спросил его:

— А что по чинку Ву и борделю слышно?

— Падди вышибает гребаного чинка из этого бизнеса. Тони Бендер хотел забрать бордель, но Падди выкупает долг. Они встречались и все решили. Завтра с ребятами еду туда, проследить, чтобы все шло гладко, — он засмеялся. — Гребаный Ву собирает вещи. Небось в последний раз бегает там по девкам за бесплатной задницей.

— Я рад. Серьезно.

— Догадываюсь. Он него там жары не будет?

— Не должно. Чинки не любят и боятся шуметь за границами Чайнатауна. Сожрет и не подавится.

Ну, вот примерно это мне и хотелось услышать. Для такого все и затевалось. Не знаю, насколько Дианапорадуется такому исходу, но… не думаю, что будет хуже, чем с Ву. И долю Богуславского она унаследовала, так что пусть радуется тому, что приобрела.

— Кстати, — мне в голову пришла одна мысль, — а у Антенуччи «кэдди» какого цвета?

— Белый, — ответил О’Хара, — а что?

— Я видел его в Александрии. С ним было еще три машины его людей, но впереди ехал белый бронированный «кэдди». Что он там мог делать?

— Там? — О’Хара задумался. — Там казино, там всем интересно… Надо подумать и поспрашивать.

21

В пятницу я все же сорвался наконец в Суэц, предварительно договорившись о встрече с хозяином «Фейхи Майнинг», неким Ричардом Фейхи. Выехал рано утром, напившись кофе, накормив кота и в очередной раз с удовлетворением отметив, что «земля Фуллера» оправдывает мои ожидания. Выбросил комочки и все прочее, а остальное так и осталось сухим и нетронутым. Прихватив с собой из холодильника бутылку минеральной воды, я загрузился в «додж» и выехал на еще темную улицу, на которой пока и фонари не погасли. Что утро здесь позднее, что ночь ранняя для лета. И почти никаких сумерек, просто раз — и тьма сменилась светом, а потом наоборот. Зато дневной зной еще не навалился, так что ехать, приоткрыв окно, было приятно.

Шоссе на Суэц было, конечно, попроще того, что идет на Александрию, но и движения по нему куда меньше. Суэц — не порт и не курорт, а всего лишь маленький город с военной базой, замыкающий южный выход из Суэцкого, соответственно, канала. Не более. Так что тянулась туда обычная двухрядная дорога, идущая через поля, и без всяких декоративных пальм по обочинам. И ехали по ней все больше грузовики, тяжелые, груженые и неторопливые, так что постоянно приходилось их обгонять, выискивая прорехи во встречном потоке. Да, и железной дороги в эту сторону нет до сих пор, потому что возить по ней нечего особо. А вот чтобы загрузить узкое шоссе, так груза хватает, получается.

Хорошо, что в ту сторону я успел проскочить до самой жары, хоть и нанюхался дыма из выхлопных труб. А вот компанию «Фейхи Майнинг» пришлось поискать, катаясь по окрестностями, пока не нашелся пыльный и разбитый проселок, который и привел меня к двум большим ангарам в пустыне, возле которых пристроился офис-вагончик, поверх крыши которого был дополнительно еще и тент натянут. Тут многие так от жары спасаются.

Пристроив свой «додж» рядом с зеленым фордовским пикапом, я выбрался из машины, успев подумать о том, что она к моему возвращению превратится в духовку, так что вернулся и быстро опустил стекла в дверях. Пусть хоть как-то продувается.

— Доброе утро! — возвестил я, входя в офис.

— Мистер Высоцки? — высокий тощий человек в рабочих штанах на подтяжках и синей рубахе с закатанными рукавами поднялся из-за обшарпанного стола мне навстречу.

Лет за пятьдесят, худое лицо с морщинами от постоянного солнца, волосы не слишком аккуратно подстрижены машинкой. А рука мозолистая и крепкая, въевшееся в кожу машинное масло не вымывается уже, похоже.

— Мистер Фейхи?

— Просто Ричард. Садитесь. Чаю хотите? У меня тут только чай.

Акцент шотландский, ни с чем не спутаешь. «Р» почти как русское, раскатистое, да и все остальное.

— Нет, спасибо, я и так по дороге минеральной напился, если добавить чаю, то совсем взмокну. Зовите меня тогда Поль.

— Пол?

— Поль.

— Хорошо, Пол. А так да, чертова жара. Но я привык. О чем вы хотели поговорить? Я так понял, что вы не покупатель?

— Я именно покупатель, — объявил я праздничным голосом. — Может, даже самый лучший из всех, что у вас были. Просто сначала мне надо кое-что прояснить, если не возражаете.

— Валяйте, — он сунул электрический нагреватель в банку с водой. — Отвечу, если смогу.

— Сколько «земли Фуллера» у вас берут?

— На жизнь хватает, — он усмехнулся. — Грузовик в день отдаю.

— Сами копаете?

— Да, карьер прямо за фабрикой, — он показал рукой в сторону ангаров. — Там ее на десять веков еще хватит. Плохо, что ее не так много нужно. Гаражи берут, всякие фабрики, в общем, те, кто может пролить масло на пол. Еще плохо, что проливают нечасто.

— А как вы эту «землю» делаете? Она так уже и добывается комочками, или?..

— Нет, это все сами. Дробим, потом увлажняем, обкатываем и сушим. Затем рассыпаем по мешкам и продаем.

— Конкуренция есть?

— Нет. Это маленький бизнес, нет смысла отбивать.

— Понял, — кивнул я, делая пометку в блокноте напротив записанного заранее вопроса. — А добавлять что-то еще в свой товар можете?

— В смысле? — обернулся он ко мне.

— Не знаю. Еще какие-нибудь вещества.

— Если сыпучие, то без проблем. А зачем?

— Скажу позже. И еще вопрос: рассыпать все это в пакеты по пять фунтов вы сможете?

Фейхи пожал плечами, затем сказал:

— Почему нет? Поставить маленький конвейер и пару ребят… но линия стоит почти семьсот фунтов, и новым платить, так что пока не увижу смысла, покупать ее не буду, мне тогда с банком договариваться придется.

— Хорошо. — Я написал карандашом «700 + 2 чел» напротив вопроса. — Теперь вот еще что…

Я задал ему еще с пару десятков вопросов, и на все он ответил, ни на секунду не задумавшись и не заглядывая ни в какие бумажки. За это время и чай заварился, после чего Фейхи выставил на стол две большие кружки.

Со стороны фабрики были слышны голоса, заехал под погрузку грузовик, но так по всему выходило, что бизнес и вправду небольшой. Товара много, а вот покупателей мало. И больше их и не будет.

— Мистер Фейхи…

— Ричард.

— Ричард, — поправился я, — за сколько вы бы продали свой бизнес?

— А зачем мне его продавать?

— Ну, предположим, кто-то сделал вам очень выгодное предложение. И дальше вы можете начать что-то новое.

— Я к этому делу привык, — покачал он головой. — А кто хочет купить?

— А часть бизнеса? И вы бы остались им управлять?

— Тут для одного прибыли маловато, — засмеялся он. — Какой смысл влезать сюда еще и партнером?

— Сюда, — я постучал по столу, — никакого. Но этот бизнес можно превратить в другой, куда больший.

— Это какой?

— Извините, пока я этого не скажу, — улыбнулся я. — Но у «земли Фуллера» есть огромный потенциал на другом рынке. Если мы договоримся о продаже, скажем… семидесяти процентов вашего бизнеса и подпишем договор, то дальше я вложу в дело столько, сколько потребуется, и оформлю патенты. И потом вы увидите, что на самом деле можно сделать с вашим товаром.

— Пятьдесят, — ответил он почти сразу.

— Семьдесят, сэр, — покачал я головой. — Мне нужен контроль. На вас останется производство, но управлять продажами буду я сам. Надо действовать быстро, и у меня нет желания спорить по любому поводу.

— Делайте предложение. Цена всей фабрики и карьера — семь тысяч фунтов, — он посмотрел мне в глаза так, словно ожидал увидеть в них ужас. — Значит, семьдесят процентов обойдется вам…

— В пять тысяч для ровного счета, — закончил я за него.

— Да, именно так. Если не в шесть.

— У вас есть хороший адвокат или вы доверитесь моему? — тут же согласился я. — И да, здесь аванс. — Я отсчитал из конверта шестьсот фунтов. — Пишите тогда расписку, сэр.

— Вот так сразу? — спросил он с подозрением.

— Именно так. Вы на пороге новой эры, Ричард, — я широко улыбнулся. — И даже не представляете, какой успех ждет вас впереди. Да, и если мы воспользуемся моим адвокатом, то будет лучше, если вы составите письмо с предложением о продажи доли в бизнесе, меньше времени потеряем.

— А в чем ваш бизнес вообще, Пол? — наконец спросил Фейхи.

— Пока я торгую машинами, «плимутами» и «крайслерами». Кстати, хотите новый пикап? Для партнера можно сделать большую скидку, а вы можете отнести это все на расходы компании.

И грузовички нам вообще понадобятся. Для начала минимум два. И небольшой склад, откуда удобно развозить товар. И люди, которые это будут делать. И патент, обязательно патент. Так что бегом обратно в Новый Каир, дел невпроворот.

***

Дорога обратно запомнилась больше. Ехал еще медленней, дыму наглотался больше, а заодно и жара уже придавила. Вот был бы я изобретателем, который придумал такую штуку вроде печки наоборот в машину — озолотился бы. Хоть и снял пиджак во время езды, все равно вкатил в город мокрый как мышь, а машина была покрыта пылью ровным слоем.

Заодно, глядя на грузовики, подумал о том, что Фейхи много теряет на перевозках, гоняя один небольшой грузовик каждый день. Если что-то получится, то проще нанимать большую машину и завозить товар раз в неделю, например, на свой склад и оттуда спокойно развозить грузовичками поменьше. К тому же Фейхи еще делит доход с дистрибьюторами, потому что своего склада у него тут нет, не по карману, так что и на своей «земле Фуллера» много теряет.

Склад… есть неплохие места неподалеку от «Гаража Хупера», и со стороны Суэца взъезжать туда достаточно удобно, британский сектор как раз в эту сторону частично ориентирован, большому грузовику не придется толкаться через весь город.

Итак, у меня по порядку: адвокаты, причем вопрос не столько в приобретении доли в компании, сколько в патентном праве, типография, выяснить там все затраты, поговорить с Ианом насчет склада, он в том районе всех знает, пусть заодно стоимость аренды уточнит, затем… затем мне химик какой-нибудь нужен… где искать химика? А вот Мэри поручу, она кого хочешь найдет. И как найдет, выдам премию. И машину помыть, черт бы побрал эту пылищу, сразу в гараж загоню.

***

Из офиса я собрался уходить во втором часу ночи, дилершип к тому времени давно был закрыт, а Мэт, так и не бросивший пока работу сторожем, несмотря на неожиданно свалившееся богатство, привычно сидел на скамейке у своей будки и пил чай, попутно покуривая трубку. Ну и кошки никуда не делись, кучковались на своем месте.

— Что-то долго сегодня, — сказал он, когда я подсел к нему.

— Работы много. Новые машины, новый бизнес планирую, так что сидел с арифмометром и считал, считал, считал.

— Для меня это сложно, не хватает мозгов на то, чтобы свое дело открыть, — Мэт усмехнулся и затянулся трубкой. — Теперь и деньги есть, а придумать ничего не могу. Разве что еще один маршрут хлебный. Взять второй грузовичок и кого-то посадить на него.

— У меня другое предложение есть, — сказал я, потянувшись. — Я тут новый склад открываю, с него надо будет развозить товар по городу. Пару новых «плимутов» дам под это дело в лизинг. Надо бы организовать все это дело.

— Это не проблема.

— А складом управлять сможешь?

— А что им управлять? — он даже удивился вопросу. — Следи, чтобы цифры на входе и выходе совпадали, да и все.

— Ну тогда у меня такое предложение: в эту будку, — я постучал по стене, — сядет кто-то другой, а ты завтра подойди к Иану, уточни адрес склада, что он нашел, и займись организацией. Надо будет принимать туда груз в мешках по пять и пятьдесят фунтов, после чего развозить дальше. Для начала, я думаю, нужен будет только один шофер, за второго ты, но как дело пойдет, придется взять еще людей, а ты уже будешь рулить всем со склада. Возьмешься?

— Если будешь хорошо платить, то почему бы и нет?

— Примерно как старшему механику в гараже для начала, — я показал на ворота мастерской, сейчас запертые на замок. — А дальше посмотрим.

— Можно попробовать. А этих кто кормить будет? — показал он на кошек.

— Поручим кому-нибудь. А заодно начнешь возле склада подкармливать.

— Тогда ладно.

***

Домой я вошел, зевая на ходу, и уставший как не знаю кто. Котенок обрадовался моему появлению, пришлось с ним играть и кормить, но затем, когда тот углубился в поглощение холодной курятины, я полез в душ. Потом критически осмотрел костюм и решил, что теперь он точно нуждается в чистке. Заодно вспомнил про второй, тот, что так и лежит в багажнике «доджа». Сам отвезу завтра, оба.

Адвокаты бумаги на покупку доли в «Фейхи Майнинг» приняли, сказали, что все сделают быстро. С патентом тоже вроде бы не должно быть проблем, но нужно грамотное описание, и там есть тонкости, так что химик мне требуется, химик. Мэри вроде бы нашла какую-то фирмочку в германском секторе, которая работает на подряде, но поговорить с ними я сегодня уже не успел, те закрылись. В типографии я был, но оказалось, что это не совсем то, что мне нужно. Но там мне дали другой адрес, вроде бы те могут печатать цветную картинку на бумажных мешках.

Кстати, сегодня ирландцы вроде бы должны были совершить «перевод собственности» с мистера Ву на себя. Даже немного жалко, что нельзя поведать мистеру Ву о том, что они выкупили его долг за его же деньги. Думаю, что он бы очень порадовался, просто был бы тронут до глубины души. Да, это неприятности серьезные, что не может не радовать меня.

Интересно, как там Диана Донатовна отнеслась к тому, что у нее новые партнеры по бизнесу? Не то чтобы меня это волнует, но все же интересно. Впрочем, если она всегда управляла борделем, то ей точно не грозит потеря работы, никто не станет портить то, что и так катится по рельсам.

С кухни выбежал Руди, ракетой пронесся по комнате, потом вскарабкался, цепляясь когтями, на кресло и с поручня перебрался ко мне на колени, затоптавшись лапами и заурчав так, словно внутри него завели маленький дизельный мотор.

— Вот, гляди, какая у нас теперь гармония, — сказал я, погладив котенка по спине, отчего его хвост даже не вытянулся вверх, а изогнулся в настоящую дугу. — Теперь ждать Сюзет не так скучно. Кстати, — я посмотрел на настенные часы, — она сейчас будет.

И точно, через несколько минут из двора послышался отраженный стенами звук мотора, хлопнула дверца, а затем в квартиру вошла Сюзет, как всегда уставшая и с уже смытым гримом.

— Мне дают второй сольный танец! — торжествующе объявила она прямо с порога.

— Прекрасно!

— А у тебя как день?

— Успешно. Только устал ужасно. Я всего час как приехал.

— И завтра опять рано убегаешь?

— Завтра суббота, так что высплюсь, к середине дня поеду в офис. А вот следующий понедельник опять буду занят, к сожалению.

— Эй, мы же договаривались!

— Это не навсегда, только на той неделе. Надо успеть сделать как можно больше до того, как моя гениальная идея придет в голову кому-то еще.

— А я могу потом рекламировать твою идею? — она улыбнулась и подхватила котенка с моих колен.

— Я бы не советовал, честно. А вот он может, — потянувшись, я почесал кота.

— Что за идея? Почему я не могу ее рекламировать?

— Ты не ходишь писать в лоток, — сказал я. — Это будет патентованный наполнитель для кошачьих туалетов «Руди». Или «Счастливый Руди». Или как-то еще.

— И кто это купит? — Сюзет прищурилась.

— Все. Мы сначала развезем по пет-шопам и универсальным магазинам мешки и предложим раздавать бесплатно. И те, кому понравится, пусть возвращаются и покупают по два шиллинга и семь пенсов за мешок.

— И ты думаешь, что они вернутся и будут платить деньги за песок для туалета? — Сюзет выглядела потрясенной.

— Еще как будут! И не за песок, а за патентованный наполнитель «Счастливый Руди». Дай сюда кота, мне еще с ним обсудить надо.

22

На самом деле в понедельник утром я поехал не в офис. Тут я был вынужден обмануть Сюзет, хоть и не люблю этого делать. Но про некоторые дела все же рассказывать не стоит. И сейчас я снова сидел в обитом матрацами кузове грузовика, припаркованного у забора ремонтируемого дома на Северо-Восточной Семьдесят Пятой улице. Примерно триста метров до входа в офис мистера Ву, возле которого сейчас стоит серый «шевроле». Одну охрану перестрелял, вторую посадил. Что теперь охраняет, интересно? И что думает про босса новая охрана?

Улица не слишком оживленная. Проезжают время от времени машины, раз прошла забавная процессия из трех китайцев в этих их странных пижамах, каждый из которых катил на тачке целую гору тюков. Так вот колонной прошли и свернули на перекрестке налево.

Ну грузовик внимания никто не обращает. За рулем Иан, а он еще и кепку натянул поглубже, и заимствованные у меня очки с простыми стеклами на нос нацепил, и даже усы наклеил, которые я купил в лавке театральных реквизитов. И так-то потом не узнаешь, а для китайцев все европейцы на одно лицо, можно не беспокоиться. Главное — от машины и прочего избавиться должным образом, но это мы все продумали. Вон стоят канистры бензина, перемешанного с машинным маслом, вон одежда и обувь в пакетах, так что все будет как надо. И «олдсмобиль» в нужном месте нас дожидается.

«Роллс-ройс» мистера Ву проехал мимо нас, удаляясь, в одиннадцатом часу. «Шкода» сзади, на своем месте. Я потянул бечевку, сетчатое окошко в задней двери кузова открылось. Приложился к лежащей на мешках с песком винтовке, чуть поерзал, занимая удобное положение.

Триста метров до входа в офис, я рассчитал по фасадам домов и ширине проездов между ними. От трехсот десяти до трехсот тридцати примерно, если совсем точным быть. Винтовка пристреляна на сто ярдов, то есть чуть меньше ста метров, у старика Хэнка на свалке рулетка была только в ярдах.

Ну что, мистер Ву, сегодня, как всегда? Выходишь из машины, замираешь и торжественно надеваешь шляпу, пока все смотрят с подобострастием? Надеюсь…

«Роллс-ройс» плавно остановился у тротуара, водитель выбежал из-за руля, подскочил к задней дверце со стороны тротуара, распахнул ее, низко поклонившись. Из «шкоды» выбрались трое охранников, но они не мешают. Прямо театр…

А вот и мистер Ву. Вышел из салона, держа шляпу в руке, замер в важной позе. Чуть-чуть выше, как раз по маковке целимся…

Подточенный и отполированный спуск сдвинулся легко. Выстрел в закрытом кузове грохнул сильно, но все же как-то вязко и мягко, матрацы заглушили волну, не дали загулять эху, а «рупор» впереди отразил большую часть звука назад, на меня.

Мистер Ву дернулся и мешком свалился на асфальт. Водитель с недоумением заозирался, телохранители из «шкоды» забегали вокруг, выхватив револьверы и оглядываясь по сторонам.

— Все в дом, все в дом, — пробормотал я, досылая следующий патрон и беря на прицел того, который вылез с переднего сиденья «шкоды». — Не надо сюда смотреть.

Грохнуло еще раз, китаец упал, схватившись за грудь, остальные гурьбой бросились в здание, толкая друг друга. Когда они исчезли за дверью, оставив тела лежать там, где упали, я постучал в стенку кузова, и грузовик, фыркнув двигателем, неспешно стронулся с места.

Я вернулся на лавку, поставил винтовку на предохранитель и сказал в пространство:

— А вот теперь, мистер Ву, у вас действительно Очень Большие Неприятности. Уверен, что вы со мной согласитесь. Вы умерли.

Андрей Захаров Перекресток времен. Новые россы

Автор не отвечает за достоверность изложенного и просит извинить его за случайные совпадения или несовпадения, ведь это же фантастика, выдумка…

Мещане поспешно скроются под скорлупу столь привычного им мира, когда столкнутся с мыслью о том, что наше прошлое, возможно, куда более таинственно и волнующе, чем наше будущее.

Эрик фон Деникен

Глава 1

Когда бы ты воображала

Неволю душных городов!

Там люди в кучах, за оградой,

Не дышат утренней прохладой,

Ни вешним запахом лугов;

Любви стыдятся, мысли гонят,

Торгуют волею своей,

Главы пред идолами клонят

И просят денег да цепей…

Александр Пушкин

Услышав звук открываемой входной двери, Макс оторвался от монитора компьютера:

— Батя, это ты?

— Да, Макс, я. Лариса не заходила?

— Даже не звонила. Она тебя беспокоит только тогда, когда ей нужно «для здоровья» или деньги.

— Ну ты неправ, брат. Может быть, у нее ко мне настоящее чувство и она хочет за меня замуж.

— Может быть… «Жираф большой, ему видней»…

— Макс, не хами.

— Слушаюсь, товарищ подполковник. Бать, ты есть будешь?

— Пока нет. Сейчас Олег Уваров подъедет, вместе и перекусим.

— А он что, в Киев приехал? Опять отмечать «встречу на Эльбе» будете?

— Позвонил час назад, сказал, что в Киеве по делам фирмы. А как ты догадался? — улыбнулся отец. — Поедем на природу, на рыбалку. Тебе полчаса на сборы. Время пошло!

— Бать, да ты че? Я не могу!

— А чем ты занимаешься? Опять «стрелялки» по компу гоняешь?

— Да нет. Информацию к курсовой готовлю. Ты ведь знаешь, я будущий архитектор, вот собираю все по сейсмостойкости.

— Так. Ничего не знаю. Сейчас август месяц. До учебы времени вагон и маленькая тележка. Успеешь. А нам с Олегом нужен трезвый водитель. Да и у бабушки Оли давно не был. На природе побываешь, воздухом подышишь, а то засел у компа, забыл, наверное, как живая рыба на тебя смотрит и хвостом дразнится. Так что бросай все. Ноги в руки, и вперед! Форма одежды номер «раз» — трусы и противогаз!

Макс нехотя выключил компьютер и поднялся из-за стола. Приказ командира — закон для подчиненного. С ролью дежурного водителя ему уже приходилось сталкиваться в прошлом году, когда он летом приезжал из Мадрида на каникулы к отцу в Киев.

Вообще-то Макс — Максим Николаевич Антоненко, девятнадцати лет от роду, — своего отца очень любил и дружил с ним по-настоящему, по-мужски, без соплей. Отношения между ними сложились простые, как говорил отец — «солдатские», честные и открытые. Поэтому Макс и называл его не папой, а батей, как его в свое время за глаза называли подчиненные.

Его отец, Антоненко Николай Тимофеевич, возрастом немного за сорок, подполковник Вооруженных сил Украины, бывший командир аэромобильного батальона, ранее проходивший службу в Афганистане командиром разведвзвода парашютно-десантного полка, в настоящий момент был военным пенсионером и работал директором небольшого магазинчика «Охота и рыбалка».

После второго ранения и госпиталя в Афганистан тогда еще старший лейтенант Антоненко не вернулся, а попал служить в Краснознаменный Киевский военный округ. Находясь в отпуске, решил поехать в славный город-герой Киев, людей посмотреть да себя показать. В кафе случайно познакомился с красивой девушкой. Маша была студенткой вуза, училась на преподавателя испанского языка. Молодые люди полюбили друг друга и решили пожениться.

После свадьбы молодожены поехали жить по месту службы Николая. Ютились в офицерском общежитии — «в минимальных условиях, приближенных к казарменным». Перед рождением Максима Маша поехала к родителям в Иванков, где и родила первенца. Назад она уже не вернулась, осталась у родителей.

Когда образовалась независимая Украина, Николая перевели служить поближе к Киеву. Вскоре они получили двухкомнатную квартиру на окраине столицы, что в те времена для военных его уровня считалось верхом удачи. К тому времени Маша уже закончила учебу и устроилась на совместное предприятие с иностранным инвестором. Каждый месяц жена приносила зарплату в два, а то и в три раза больше, чем его офицерское жалованье. Так они жили без особенных изменений до две тысячи четвертого года. Николай продвигался по службе, был назначен на должность командира аэромобильного отдельного батальона, получил звание подполковника. Уже были подготовлены документы на перевод в Министерство обороны Украины и на присвоение очередного звания, как вдруг грянула «оранжевая революция», которая круто изменила все. За то, что подполковник Антоненко держал свой отдельный батальон «в полной боевой готовности» и поддерживал «не того» кандидата в Президенты Украины, ему было «рекомендовано» выйти на пенсию, благо выслуга лет позволяла. Это был удар судьбы. Нормальный здоровый мужик, как говорил Карлсон — «мужчина в полном расцвете сил», и вдруг не у дел. Николай запил.

Жена сначала терпела, затем начались скандалы, в результате которых они не разговаривали неделями. В апреле две тысячи пятого года Маша официально заявила, что уходит от него, так как полюбила другого мужчину. Разошлись. По обоюдному согласию квартира осталась Николаю.

В том же году Мария уехала в Испанию, где вышла замуж за испанского бизнесмена, одного из инвесторов их компании. Теперь она жила в Мадриде вместе с Максимом и Исабель, маленькой дочерью от второго мужа.

Николай бросил пить и вообще решил заняться собой. Стал посещать спортивно-оздоровительный комплекс, со временем снова превратился в крепкого здорового мужчину, но с сединой на висках. Даже молодые женщины стали на него заглядываться. В общем, жизнь начала налаживаться.

Максим уже второй год приезжал к отцу на каникулы. Он учился в Политехническом университете Мадрида на архитектора, увлекался скалолазанием и боевым самбо. За это время изучил английский и португальский языки. Вторым «родным» — испанским — мама занималась с ним с детства, поэтому при переезде в Испанию проблем с языком он не испытывал.

Он был копией отца. Такой же высокий, светловолосый и голубоглазый. Да и характер такой же боевой. В прошлом году пришлось даже показать все свои боевые качества, привитые отцом. В соседней кафешке пьяные кавказцы пристали к девчатам, так он отметелил двоих и «не жужжал». Как говорил его батя: «В нашем деле главное — вовремя смыться. Виноват не потому, что побил, а потому, что попался». Макс не попался. Нет, вернее, он попал, но не в милицию, а к девчонкам на банкет, в их общежитие. Как тогда пришел домой, не помнил, но был весь в губной помаде и пропах приятными дамскими духами.

Подойдя к шкафу, Макс принялся искать охотничий камуфляж — подарок отца. Быстро одевшись, с удивлением отметил, что форма стала сидеть на нем плотнее. «Расту. Форма украшает настоящего мужчину. И зачем я послушал мать и поступил на архитектурный? Армия — вот моя стезя».

— Бать, а где мои берцы?

— Посмотри на балконе. Да, сходи в гараж, загрузи в джип все для рыбалки с ночевкой. Ключи на тумбе у дверей. А я сейчас оружие и боекомплект подготовлю. Оружие, как женщина, любит ласку и смазку.

У Николая был охотничий карабин «Тигр», переделанный из самозарядной снайперской винтовки СВД с оптическим прицелом.

Выходя из квартиры, Максим чуть не столкнулся нос к носу с другом отца Олегом Уваровым.

— Здравия желаю, дядя Олег!

— Будь здрав, боярин! Как настроение?

— Готов к труду и обороне!

— Молодца!

С Олегом Васильевичем Уваровым Макс познакомился прошлой зимой. Тогда Уваров тоже был в командировке в Киеве и заехал к своему боевому другу. Ввиду отсутствия благоприятных погодных условий «встреча на Эльбе» проходила в квартире Николая. Уваров Максу понравился. Он был среднего роста, темноволосый, с серыми глазами, которые всегда смотрели на собеседника с хитрецой. Для своего возраста в сорок с хвостиком Олег Васильевич выглядел молодо, был жилистым, подтянутым, без лишнего веса.

Уваров, как и отец, воевал в Афганистане. С Николаем их свел случай. Как-то группа Уварова попала в засаду и по рации запросила помощи. На выручку вылетел взвод под командой Антоненко. В том бою оба были ранены. Вместе лежали в госпитале, в одной палате, так и подружились. После лечения их пути разошлись. Увиделись они случайно на одной из встреч афганцев. И теперь каждый раз, когда Олег приезжал в Киев, он обязательно заходил к Николаю. В настоящее время Уваров жил в Харькове, работал замдиректора предприятия. Был женат и имел дочь.

— Ну как дела, Олежка? Все вопросы порешал? Али оставил напоследок?

— Да вроде бы все. Думал, за два дня не справлюсь, а тут так подфартило, что все на месте оказались: и представитель покупателя, и посредник из чиновников. Правда, гад, много запросил, но для нас главное — сроки… Ну ладно. Не будем о грустном. А ты Яниса приглашать будешь?

— Грех не пригласить хорошего человека выпить на природе. Тем более что в этом деле он мастер. Не в смысле выпить, а в смысле подготовки всевозможных настоек, но и первое тоже проходит. Да и «док» нам не помешает, мало ли чего…

Сосед Антоненко, Баюлис Янис Людвигович, был закоренелым холостяком, хотя ему уже стукнуло пятьдесят лет. Отец его — литовец, а мать — украинка, но характером он пошел точно не в спокойного отца-прибалта. Чуть выше среднего роста, немного полноватый, с небольшой лысиной на макушке, Янис Людвигович выглядел моложе своих лет. Работал врачом-хирургом одной из больниц Киева. Врачебная практика у Баюлиса было большая, вся элита общества старалась лечиться у него. Но как говорится, в тихом болоте черти водятся. Имел Янис Людвигович три страсти: любил женщин, выпить немного и трубочку покурить с хорошим табачком. Если с женщинами у него получалось более-менее, то второе — получалось всегда. При этом Баюлис старался не покупать спиртное в магазине, ходил на рынок, постоянно шушукаясь с бабками насчет различных трав и настоек. После таких посещений у него в квартире неизменно появлялись новые бутыли с различными «божественными» напитками. Но все вышеописанное было до того момента, когда он заходил в операционную. Перед каждой операцией Баюлис превращался в другого человека, властного, порой даже жесткого по отношению к коллегам, а тем более к себе.

Николай взял мобильный телефон и набрал знакомый номер.

— Людвигович? Привет. Это Антоненко. Ты сейчас где, можешь говорить? Какие планы на выходные? Есть мысль — побыть дикарями на природе два денька. Как ты, одобрям-с? Нет, без женщин. Одни мужики. Все свои: я, сын да Олег из Харькова подкатил. Вот и вся гоп-компания. Согласен? Вот и чудненько. Только своего зелья прихвати, Олега угостишь. Ну ладно, ладно! Не зелья, а божественного нектара. Все, хоп!

— Ну что, будет?

— Конечно. Ты Яниса плохо знаешь. Для него вырваться из Киева на природу — праздник души и тела, тем более с ночевкой. Уже домой на такси едет. Сколько живет, а своим транспортом не обзавелся. Так. Теперь тебя приодеть надоть. Жалко, мелковат ты, у нас все кольчужки размерчиком-то поболе будут, чем ваша фигура. Ничего, что-нибудь придумаем.

С этими словами Антоненко-старший подошел к шкафу и, окинув взглядом всю имеющуюся там форму, с сожалением покачал головой:

— Да, брат. Чого нэма, того нэма. Придется в магазин заезжать. Там затаримся.

— Да ладно. Обойдусь как-нибудь.

— Я вам дам «как-нибудь», товарищ военный! Это вам не груши в чужом саду тырить! Это святое — рыбалка!! Форма одежды — залог успеха любого дела. Там же лес, озеро, комары. Да и светиться меньше будешь. Главное для нашего брата — не демаскировать себя, а слиться с местностью, незаметно подобраться к супостату и по темечку его, по темечку… Сам же знаешь, не мне тебя учить. Вспомни былое.

— Да, были времена… Как в поговорке: раньше были времена, а теперь — мгновения, раньше поднимался хрен, а теперь — давление!

— Ладно, Олежка, не прибедняйся. Ты любому двадцатилетнему фору дашь.

— Лучше бы двадцатилетней, и не фору, а что получше!

— Эка, брат, вас понесло! Меня терзают смутные сомнения! Не изменяете ли вы жене своей?

— Что ты, окстись, богохульник! Жена — это святое! Но всякое бывает в этой жизни. Кто не без греха! Поэтому и в церковь иногда захожу. Ха-ха! Да ты не на рыбалку, а на войну собираешься!

— Что рыбалка, что война. Меня уже не переделаешь. Старый пенек. Привычка — вторая натура.

Так, весело переговариваясь и подшучивая друг над другом, они начали готовить вещи, необходимые для рыбалки с ночевкой. Антоненко собрал карабин, надев на него чехол, достал свой любимый старый надежный рюкзак десантника, положил в него патроны, магазины к карабину и пару боевых ножей.

Пока отцы-командиры осуществляли сборы в квартире, Макс отправился к гаражу. В гараже стоял личный батин джип. Нет, не крутая иномарка, при виде которого гаишники чуть ли не честь отдают, а наш, настоящий — военный. Командирский родной УАЗ, полноприводный, с мягким тентовым верхом и задним откидным бортом, с лебедкой под передним бампером.

Когда Антоненко-старшего провожали на пенсию, то подчиненные и друзья сделали ему такой подарок. На этом УАЗе Николай не раз выезжал на полигон и в снег, и в дождь. Машина проходила там, где какой-нибудь «иностранец» такого же класса уже давно бы «засел» или поломался. Эта машина — память о службе. Николай ласково называл его «мой Бобик», автомобиль отвечал той же верностью, что и преданная хозяину собака, пусть и дворняга. Слушался во всем, был легок в управлении и неприхотлив. Короче, истинно наш народный джип.

Загрузив в уазик все необходимое, Макс подогнал машину к подъезду. Поздоровавшись с бабушками-соседками, вечно сидящими на скамейке и контролирующими всю жизнь дома, помахивая ключами, поднялся на этаж и на площадке увидел дядю Яниса, заходящего в свою квартиру.

— Добрый день, Янис Людвигович! Вы с нами?

— Здравствуйте, юноша! А куда вы без меня с подводной лодки денетесь. Кто твоего отца сначала поить, а потом лечить будет. Скажи, что я сейчас буду. Возьму только все необходимое. Место в багажнике, надеюсь, найдется?

— А как же, дядя Янис. Без вас мы никуда. Машина у подъезда. Заходите, я дверь закрывать не буду.

Дома Макс отрапортовал:

— Разрешите доложить, товарищ подполковник. Автомобиль укомплектован и подан к подъезду. Осталось бензином заправить, а то четверть бака только. Видел дядю Яниса, он уже у себя, сейчас к нам придет.

— Вольно, боец Антоненко. Бушлаты взял? А то ночью уже прохладно.

— Да. Но там только три… И лодку с сетью тоже прихватил.

— Ничего, у Яниса своя куртка теплая есть. Пошли на кухню, червячка на дорожку заморим.

Пока они возились на кухне, пришел Баюлис. На правом плече у доктора висела средних размеров сумка-чемоданчик с красным крестом в белом кругу. Левую руку он держал за спиной, видно, что-то прятал.

— Здравствуйте, господа-товарищи!

— Добрый день, господин народный врачеватель! Как сегодня, много людей порезали или кто сбежать от вас успел?

— Ну и шуточки, Николай! Во-первых, я не режу, а делаю операции, кстати, во благо самих больных. А во-вторых, если вы не прекратите так шутить, я обижусь и не дам попробовать мое новое творение, рецепт которого мне по секрету сообщила незабвенная Клавдия Михайловна, торговка лечебной травкой с нашего рынка. Ну просто, как говорит нынешняя молодежь, не напиток, а отпад, вкус специфический… После него, кстати, наутро ничего не болит в отличие от магазинных подделок.

— А много ли у вас этого божественного напитка?

— Ну на наши скромные посиделки я прихватил всего ничего… Так, маленькую баночку… литров на…

При этом Янис Людвигович с удовольствием на лице представил на обозрение пятилитровую пластиковую канистру.

— Ну! Вы наш спаситель! А то мы с Олегом уже подумали, что опять казенкой травиться будем. Беру свои нехорошие слова про «резать» обратно и дико извиняюсь. А сейчас приглашаю всех к столу отведать прекрасный напиток и закусить чем бог послал из холодильника. Так, Макс, ты сегодня за рулем, сам понимаешь.

Николай, взяв у Баюлиса канистру, быстро разлил по чашкам жидкость. По кухне прошелся незабываемый аромат, включивший в себя запах трав Киевской области.

— Ну, за рыбалку!

— Пейте не сразу, почувствуйте, какой запах…

Выпив по чашечке, каждый крякнул: лепота… одобрямс… есчо хочу…

— Все. Боец Антоненко, время «Ч»?

— Семнадцать часов, девять минут… августа две тысячи… года. Все готово, герр комендант, можем приступать к выполнению задания.

— Так. Сначала едем ко мне в магазин, затем на заправку и в Иванков к теще. Проверить всем документы: мало ли что — в Зону едем. Макс, не забудь свои права. Все! По коням!

— Яволь, герр штандартенфюрер!

Собрав приготовленные вещи, все веселой гурьбой вышли из квартиры.

На магазин ушло не больше пятнадцати минут. Быстро подобрали Олегу охотничий камуфляжный костюм и соответствующие высокие ботинки. От шляпы или кепи он отказался, взяв себе бандану защитного цвета. Зато всем остальным и себе в том числе Николай надел на голову по пятнистой зеленой панаме. Свою одежду Олег сложил в пакет, который решили оставить в Иванкове у тещи Николая. Все это, вопреки протестам Олега, Николай записал на свой счет. Затем заехали в продуктовый супермаркет, где купили нужные для ухи продукты, приправы и два каравая ржаного хлеба. Николай также прихватил литровую бутылку водки популярной фирмы, палку колбасы, сыра и другие деликатесы. На удивленный вопрос Олега: «Для чего это, ведь у нас свое есть?» — Николай ответил: «Для ребят на посту, чтобы нас пропустили». После магазина заехали на заправку, заправили полный бак бензина и взяли курс на Иванков через Дымер.

В Иванков въехали уже около восьми часов вечера.

Как только Макс вышел из автомобиля, сразу же попал в нежные объятия родной бабушки. Она поцеловала его в губы и в обе щеки, погладила по рукам и спине, в общем, совершила ту процедуру, которой подвержены абсолютно все бабушки при встрече долгожданного и любимого внучка. При этом бывшая теща не забыла поцеловать Николая, а заодно и Яниса, давно ей знакомого. Николай представил Олега как своего боевого товарища, сообщил цель их прибытия, и они вместе зашли в дом.

На следующее утро, позавтракав, компания еще раз проверила амуницию, необходимые принадлежности для отдыха и рыбалки. На прощание расцеловавшись с Ольгой Ивановной, пообещав ей заехать на обратном пути, они расселись по своим местам в машине и выехали со двора в сторону села Дитятки.

Не успел уазик подъехать к шлагбауму, как из здания поста вышел милиционер с погонами капитана, на левом плече у него висел автомат АКСУ, а справа на поясе была кобура с пистолетом. Увидев его, Николай вылез из машины, и, подойдя друг к другу, мужчины обнялись как старые знакомые, между которыми были действительно дружеские отношения. Антоненко-старший, обернувшись к автомобилю, махнул рукой, приглашая всех выйти.

— Вот, Олег, познакомься. Это Сергей Владимирович Коваленок, начальник КПП «Дитятки». Это мой афганский друг — Олег Васильевич Уваров из Харькова. Ну Макса ты с рождения знаешь и с Янисом Людвиговичем тоже знаком.

Мужчины крепко пожали друг другу руки. Также Коваленок ответил на рукопожатие Максима и Баюлиса.

— Зачем же так официально, Николай Тимофеевич? Сразу же и начальник! Можно просто — Сергей!

— Это когда мы с тобой за столом белый чай из рюмок пить будем, тогда можно и Сергей! А сейчас ты при исполнении, слуга государев, тому и по чину величать треба!

— Ну хорошо, уговорили. Прошу всех пройти на пост, зарегистрироваться надо и пропуска временные выписать. Документы при всех есть?

— Обижаешь, начальник! Сюда, да и без документов… Знаемо порядок, не впервой замуж бегаем.

Из здания поста вышел еще один молодой милиционер, но уже с погонами прапорщика.

— Здравия желаю, Николай Тимофеевич!

— Здравствуй, Толя! Как жизнь молодая, еще не женился?

— Да нет, рановато пока. Хочется погулять маленько.

— Смотри, хватит уже девок портить, а то все раньше времени замуж повыскакивают, тебе и не достанется.

— Ничего, этого добра на мой век хватит.

— Толя, посмотри пока тут, а мы зарегистрируемся.

— Все хок’кей, босс.

Войдя внутрь, они отдали свои документы капитану милиции. В соседней комнате на кровати спал еще один милиционер, но полностью его разглядеть не удалось. Видно, спал крепко, так как на шум никак не среагировал.

— Так, Николай Тимофеевич, запишем всех вас как экологов. У нас они на прошлой неделе как раз ездили в тот район на Ведьмин кут. Все данные для этого имеются. Мы меняемся в девять часов, так что я ребятам скажу о вас. Меня меняет Саша Поздняк, да вы его знаете, мой кум, сына моего крестил, вы на крестинах вместе с ним пили и песни десантные пели. Когда домой собираетесь?

— Знаю Сашка. Парень — настоящий десантник. Домой поедем завтра с утра, ну, может быть, до обеда. Вон Олегу вечером на поезд надо, да и к Ольге Ивановне заскочить обещали. Хорошо, регистрируй нас экологами, будем за флорой и фауной Зоны наблюдать. Ха-ха!

— А это что у вас, Олег Васильевич, за удостоверение такое: «…Капитан государственной безопасности Уваров Олег Васильевич… состоит на должности оперуполномоченного особой группы при наркоме внутренних дел СССР… подписал первый зам. народного комиссара внутренних дел СССР В. Н. Меркулов…» Ваша фотография в старой форме с тремя шпалами в петлице и без погон… «Действительно по девятое мая сорок пятого года…» Нехило! Что за шутка такая?

— Вот черт! Из портмоне выложил, а оно в паспорт попало. Да то у нас на предприятии ребята-компьютерщики прикалывались, понакачивали из Интернета информации, в фотошопе мое фото смонтировали и наделали, шутки ради, всем работникам такие удостоверения. У нас в Харькове такие ксивы на любом углу продают. Мне вот это сделали, а директору вообще — наркома промышленности и вооружения СССР. Вот оглоеды…

— А как настоящее, с мокрой печатью, подписями и все такое… А звание капитан госбезопасности как к армейскому приравнивается?

— Ну если сравнивать, к примеру, с сорок первым годом, то это армейский подполковник. Я уже плохо помню, читал когда-то про войну книжки, вот и запомнил.

— Слава богу, что сейчас не война… Ну что ж, Николай Тимофеевич, все готово. Можете ехать отдыхать. Да, вот тут экологи какой-то свой прибор забыли. Вы его возьмите на всякий случай, вдруг какой дурак из верхов с проверкой приедет. Сделаете вид, что действительно проверяете экологию. Мало ли что. Желаю хорошо отдохнуть, дорогу знаете.

— Знаем, Сережа, спасибо. Макс, сбегай в машину, принеси корзинку… Это вам и ребятам-сменщикам от нас.

Снова расселись по своим местам в автомобиле. Дежуривший на улице прапорщик милиции поднял шлагбаум, и машина лихо рванула с места вперед. Отъехав от КПП пару километров, свернули на проселочную грунтовку, ведущую в густой лесной массив. Далее прокладывали путь уже по малонаезженной лесной тропке.

— Так, Макс! Не забыл еще, где свернуть? Вон видишь большой старый дуб, до него метров десять не доезжаешь, в кустах поворот налево… Так, сюда… Прямо…

Проехали еще около пары сотен метров. Вдруг прямо перед ними из-за плотно стоящих деревьев и кустарника открылось небольшое лесное озеро, по форме напоминающее след человеческой ноги, обутой в сапог или ботинок. Их автомобиль выехал как раз на «каблук». Налево и направо вдоль берегов, на расстоянии не более десяти метров от кромки воды, виднелись небольшие дорожки. Было понятно, что сюда приезжают люди на машинах, правда, нечасто, так как дорожки были не слишком укатанными.

— Теперь еще поворот налево и на наше место… Вот на эту полянку. Все… Приехали… Выходи строиться…Выгружай багаж…

Автомобиль остановился на небольшой поляне, расположенной в паре десятков метров от воды. Отсюда открывались чудесные природные места, еще не испорченные человеком. Вернее, присутствие здесь людей было заметно по плешинам от костров, но не так сильно, как в близлежащих к населенным пунктам посадках и лесках. Все вокруг было зелено от часто стоящих деревьев, из-за листвы и кустарника в пяти метрах уже ничего не было видно. Вода в озере была настолько прозрачной, что можно было разглядеть рыбу, плавающую на глубине. Воздух был чистым, слышался веселый перелив птичьих голосов, успокаивающий шум леса, плеск рыбы в воде… Какая радиация, какой взрыв на атомной станции? Как будто этого и не было. Рай на земле, да и только…

Озеро было примерно около пятисот метров в длину и триста в ширину в самом широком месте. В «носке» озерцо переходило в болотистую местность, это было видно по камышу, плотно растущему в той стороне. От их полянки до противоположного берега было не более ста метров. Деревья росли так плотно друг к другу, что было почти невозможно разглядеть того, кто находился на том берегу.

— Коль! Посмотри, какая красотища-то! Лепота! Ущипни меня, не сон ли это? Это кругом так?

— Да нет, не кругом. Примерно на расстоянии триста метров от берега по периметру озера. А дальше без такой плотности обычный лес.

— А почему называется Ведьмин кут?

— Понимаешь, Олежка. Я ведь не местный, толком мало что знаю. Мне это место покойный тесть показал. Рыбалка здесь больно хороша. Все водится, и в больших размерах. Вода чистая прямо как слеза, хотя и не проточная. Пить можно, и живот болеть не будет. Озеро хоть небольшое, но глубокое. Родники со дна бьют. Но купаться не рекомендую. Вода уж больно холодна, даже в жару. Тесть у меня ведь местный, из Дитяток. Да и известным краеведом в районе был. Рассказывал, легенда есть, что в старину на месте этого озера было языческое капище, наши пращуры богам разным молились. Потом за что-то боги прогневались и наказали людей, ударили молниями, и на месте капища образовалось озеро. А идолы богов ушли на дно. Там, говорят, до сих пор есть какие-то сооружения, но толком их никто не видел, так как все заросло. А Ведьминым кутом этот участок леса с озером называется потому, что он не такой, как все вокруг. Сам, наверное, заметил, когда подъезжали сюда. Деревья не такие, хотя породы вроде бы одинаковые, но все равно разница в глаза бросается. Здесь более крупные, да и кусты больше. Почва немного другая, смотри, какая трава… Ты такую траву в другом месте видел? И что интересно, на картах разных времен озеро то есть, то его нет. Видел я фотоснимок этого района, сделанный из космоса, а озера-то на нем и нет! Есть только темное пятно, выделяющееся на общем фоне зеленого леса. Карта картой, но озеро-то есть! Вот оно! Правда, старики говорили, что иногда здесь совершаются чудеса непонятные. Бывали года, что озеро заболачивалось и исчезало. Видишь остатки болота на той стороне? Бывало и такое, что невозможно было к воде подойти, так серой воняло. Люди иногда здесь пропадали. Вон в Гражданскую войну, в девятнадцатом году, говорят, тут целый отряд белогвардейцев пропал. В лес зашли, а обратно не вышли. Дорога лесная, по которой мы сюда приехали, ведь напрямую к Чернобылю идет, где мост через реку Припять. Все это якобы ведьма ворожит, которая утопла здесь еще с незапамятных времен, со Средних веков, что ли, правда, ее никто никогда не видел и имени не знает. Поэтому и назвали этот угол Ведьминым кутом. В восемьдесят шестом году, как раз перед аварией на атомной станции, два местных мужика, алкашики, сюда на рыбалку пришли с ночевкой. Так на следующее утро их еле нашли, оба умом тронулись, прожили потом пару месяцев и в ящик сыграли один за другим. Все твердили, что с НЛО встретились и их чуть не забрали на небо. Вот местные и боятся сюда приходить. Не боятся только дураки и экстремалы. Вот как мы. Ладно, давай палатку ставить. Людвигович! Возьми топор, наруби, пожалуйста, веток для костра. А ты, Макс, поставь машину под деревья, в кусты, и замаскируй, чтобы с вертушки не было видно, а то действительно какой-нибудь начальничек с проверкой пролетит, — командовал Николай.

Как положено, всякий отдых, а тем более рыбалка с ночевкой должны начинаться с организации быта.

— Палатку будем ставить как в прошлый раз. Подальше от берега. А то комары, ночью у воды прохладно, да и чтобы в темноте в воду не сигануть. Понесли ее, Олег, в ту сторону, видишь, вон плешина от нашего прошлогоднего костра осталась.

— А зверье здесь водится?

— А как же. Всего полно, ведь места эти теперь дикими считаются. Есть и хищники, опасные для человека: рысь, волк, бывает, что медведь иногда заходит, но его мало кто видел. Змей хватает, так что под ноги смотри внимательнее. Но хуже зверья эти придурки — сталкеры, нелегальный сброд. В Зоне таких достаточно: охотники за металлом и стройматериалом, грибники, браконьеры, беглые уголовники, иногда «новые украинцы» да чиновьичье разное крутое оттопыриться сюда приезжают. Зверь спасается от человека бегством, если же он и бросается, то только тогда, когда его преследуют. Другое дело — человек. В таком лесу один Бог свидетель, и потому человек, завидевший другого, прежде всего должен спрятаться и приготовить ружьишко. Вот такие здесь, брат, дела. Так что эсвэдэшка нам не помешает.

Когда все было готово и весело начал разгораться небольшой костерок, Николай открыл тормозок, переданный любимой тещей, и предложил выпить за удачное начало «встречи друзей на Эльбе». Все как будто бы ждали команду, засуетились, принялись быстренько накрывать импровизированный стол. Когда закуска была готова, Баюлис торжественным жестом извлек свою канистру с «божественным напитком»:

— А тара где? Куда наливать-то?

— О, Санта Мария! Забыл достать из котелков кружки. Уно моменто! — извинился Макс.

Наконец наступил торжественный момент.

— Ну, за встречу друзей и за рыбалку!

— За культурный отдых на природе!

— Будьмо!

Выпили, закусили. И жизнь хороша, и жить хорошо, а у нас и того лучше…

Николай достал ножи и протянул один Уварову:

— На, Олежка. Когда первую рыбку поймаем, наша с тобой привилегия ее почистить. А Янис будет уху варить. Правильно я говорю, Людвигович?

— Да. Я с детства рыбу чистить не люблю, но уху готовить умею.

— Все. Олег, берем удочки, снаряжаемся за рыбой. Макс, где черви? Да, пока мы будем рыбачить, заряди-ка ты карабин. Мало ли что.

Уваров повесил ножны на пояс, затем лихо выхватил нож и сделал им несколько быстрых движений, имитируя ножевой бой. Вдруг остановился. Усмехнувшись, о чем-то подумал и вернул нож в ножны.

Наладив удочки, друзья разобрали костюмы химзащиты, надели прорезиненные штаны с сапогами и пошли рыбачить.

Ловись, рыбка, большая, маленькая. Побольше и почаще!

Пока рыбаки, стоя по колено в воде, ловили рыбу, Баюлис установил над костром треногу и водрузил на нее котел с водой. Затем пошел в лес собирать сухие ветки для костра. Макс также не остался без работы. Достал из машины карабин, из РД пачку патронов, набил ими оба магазина, вставив один в карабин, предварительно, как учил отец, постучав по нему ребром ладони, чтобы патроны встали на свои места и не было перекоса. Карабин положил в палатку, прикрыв его одеялом. После чего отправился в лес помогать дяде Янису.

Не прошло и получаса, как в ведре уже плескалось несколько рыбин. Николай предложил Олегу выйти на берег и разделать улов для ухи, что и было сделано. После чистки рыбы еще раз выпили за первый удачный улов. Костер уже пылал вовсю, вода в котле начинала закипать, так что рыба была приготовлена вовремя. По указанию отца Макс достал из машины ножной насос и лодку. Все стали по очереди ее накачивать. (Ну и чтобы Максу не было так обидно, а то все он да он, как самый молодой боец. У нас дедовщины нет. Ну почти нет.) От физических упражнений для ног был освобожден только Баюлис, колдующий над ухой.

— Ну-с, господа-товарищи, уха готова. Бери ложку, бери хлеб, собирайся на обед!

Быстро разлив содержимое котла по котелкам, сказав тост за умение повара варить уху и выпив, проголодавшаяся компания принялась работать ложками.

Был полдень. Солнце стояло высоко, ласково прогревая до последней косточки. По закону Архимеда, после вкусного обеда полагалось поспать. Что и было исполнено. Максим немного устал за сегодняшний день: рано встал и не выспался. Он решил расположиться в палатке.

Отцы-командиры и Баюлис остались у костра, рассказывая друг другу анекдоты и периодически маленькими глотками попивая напиток из солдатских кружек. Всю жизнь бы так отдыхать, и зачем нам эти Канары!

Вокруг была тишина. Блаженство спать на природе, на свежем воздухе, когда ничего не мешает, а наоборот, лесной шелест убаюкивает…

Проснулся Макс от непонятного шума. Вернее, звук-то был знакомый, но спросонья он не сразу это понял. Встряхнув головой, чтобы быстрее прогнать сон, Макс прислушался. Ах вот что это такое! Рядом тихо работал двигатель автомобиля. «Это что, батя собрался куда-то без меня ехать? Да нет. Движок-то не наш, не уазовский работает. Что-то тут не так». Максим осторожно раздвинул края палатки. Недалеко от костра стоял большой темно-вишневый «форд-пикап». Водительское стекло было приопущено, за рулем сидел мужчина с короткой прической. Ближе к берегу припарковался второй джип — серый «лексус», все двери которого были открыты, за рулем также находился водитель. Между костром и берегом прохаживались трое неизвестных Максиму мужчин средних лет, одетых для отдыха на природе. Один из них был без куртки, что позволяло видеть плечевую кобуру с пистолетом. Баюлис с напряженным лицом стоял у костра с топором в руках. Незнакомцы старались держаться от него на расстоянии. Кинув взгляд в сторону озера, Макс увидел лодку, находящуюся почти на середине. Отец сидел спиной и быстро работал веслами. С каждым его гребком лодка приближалась чуть ли не на два метра к берегу. Сидящий напротив него Уваров был спокоен, он бросал отцу короткие фразы.

«Дело пахнет керосином», — подумал Макс и решил достать карабин.

Как только лодка коснулась берега, один из мужчин, с пухлым холеным лицом и небольшим брюшком, крикнул приказным тоном:

— Эй, мужики! А ну валите отсюда, это наше место. Мы сегодня с друзьями здесь отдыхать будем. И уберите своего придурка с топором. А то пулю в лоб, а тело в воду. Не испытывайте мое терпение.

— А ты это место купил, что ли? Мы сюда первыми приехали и никуда не уедем. Мы — экологи, природу здесь изучаем.

— Да ты еще борзеешь, козел! Ну все, ты попал, выходи на берег! Сейчас в жмура сыграешь!

Максим увидел, как вооруженный чужак выхватил из кобуры пистолет и навел его на отца. «Все, медлить нельзя. Как учил батя, напор и наглость — вот составляющие победы в бою», — подумал Макс и подтянул к себе эсвэдэшку. Он выскочил из палатки, заняв позицию, при которой ему хорошо было видно всех присутствующих на поляне, резко передернул затвор, направив карабин на незнакомцев, и крикнул:

— А ну, сука, бросай ствол, а то сейчас сам жмуром станешь!

На звук клацнувшего затвора, а особенно на угрожающие слова все головы повернулись в сторону Максима.

— Ты шо, пацан, оборзел? А ну брось берданку, а то сейчас штаны спущу и по заднице.

Макс понял: если сейчас он не сделает что-то такое неординарное, что заставит незваных гостей понять серьезность его намерений, то отцу с Уваровым потом несдобровать. И он решился. Подняв ствол карабина немного выше голов чужаков, Макс нажал на спусковой крючок. Грохнул выстрел. Пулей перебило ветку на дереве, под которым стоял «лексус», и она упала на капот.

— Э, паря! Ты это чего… Пошутили мы… Успокойся…

— Ствол — в сторону, морду — в землю, считаю до трех и начинаю мочить всех. Раз… Два…

Незнакомец начал медленно опускаться на землю, отбросив пистолет в сторону, но недалеко от себя. Двое других стояли как замороженные. У одного из них, худощавого рыжеволосого мужчины, началась икота.

Отец с Уваровым вышли на берег и приблизились.

В этот момент из кабины «форда» раздался женский крик:

— Ой, мамочки!

Крик отвлек Максима. Он дернул головой в сторону машины. Воспользовавшись этим, бывший вооруженный попытался дотянуться до пистолета, но на него уже прыгнул Николай, прижав телом к земле и одновременно приставив нож к горлу: «Дернешься — зарежу!» Холеному также не повезло. Уваров, оказавшись за спиной, опрокинул его на траву, приставив нож к шее.

— Товарищ подполковник, стойте. Николай Тимофеевич, не надо! — Из пикапа выскочил водитель и поднял руки. — Это я, Нечипоренко Алексей, командиром второй роты у вас в батальоне был. Мы нормальные. Не блатные. Отпустите их… Пожалуйста.

Антоненко-старший, взглянув на говорившего, хватку не освободил. Его нож по-прежнему был прижат к шее незнакомца.

— Лешка, ты, что ли? Что здесь делаешь и что за пташки с тобой?

— Я, Николай Тимофеевич, я. Отдохнуть в Зону приехали. Тот, что под вами, мой шеф — Кожемяка Павел Сергеевич, начальник охраны. Кого ваш друг держит — босс — Слащенко Игорь Леонидович, хозяин нашей туристической фирмы.

— А этот рыжий доходяга, что икает?

— Это Питер ван Лайден, голландец, компаньон нашего босса по бизнесу. Он по-русски плохо понимает. Мы его сюда на экскурсию привезли, очень уж хотел на Чернобыльскую зону посмотреть.

— Ладно, быть добру. Покажем ему наше радушие и гостеприимство!

Николай, убрав нож, поднял пистолет и встал с Кожемяки, протянув ему руку:

— Ну что, горе-вояка, давай помогу подняться. Извини, что помял немного, но пистолет я на всякий случай разряжу. — При этом он ловко вынул обойму из рукоятки и передернул затвор. — Макс, опусти карабин. Мир у нас.

— И вы меня извините, товарищ подполковник, за козла. Я ведь не знал, кто вы. Мне раньше о вас Алексей много рассказывал. Уважаю. Разрешите представиться, капитан запаса Павел Кожемяка, морская пехота, Черноморский флот. Ну и хватка у вас. Все кости болят.

— Ничего, проехали. Олег, помоги своему клиенту, а то он еле дышит. А ты, Янис, посмотри голландца, как бы у него крыша не поехала, испужался он больно. Видишь, как икалка напала.

Из «лексуса» вышел пожилой водитель. В руках он держал пластиковую бутылку с водой. Мужчина достал из кармана таблетки и протянул их Слащенко, затем подал бутылку:

— Сердце у него, нервничать нельзя. А тут такое… Емельяненко я, Николай Яковлевич. Тоже на фирме работаю. Водителем. Из этих мест родом. А вы случайно не зять Петра Ефимовича, учителя нашего? Видел я вас как-то вдвоем. Его-то детей, Валентина и Машу, я с детства знаю. Мы с Ефимовичем раньше на одной улице жили, а затем он в Иванков переехал. Только на кладбище у наших родителей и встречались раз в году. Это голландец нас упросил в Зону поехать, узнав, что я местный. Экзотики ему захотелось, дома похвастаться, что в самом Чернобыле был. Вот наш босс и решил его сюда привезти, заодно и отметить встречу на природе, будь она неладна… Отметили, называется, трошки не обделались.

— А-а… Я вас тоже вспомнил. Действительно, как-то вместе поминали на кладбище. Ну здравствуйте, Николай Яковлевич. А как вы через КПП проехали?

— Так я же местный. Много разных партизанских троп знаю. Мы в обход и проехали.

Баюлис, подойдя к голландцу, с улыбкой на лице предложил ему выпить из кружки, которую заботливо придерживал двумя руками. В это время из пикапа выскочили две девушки, на вид немного старше двадцати лет. Обе были среднего роста. Одна — немного полноватая блондинка с длинными, чуть ли не до пояса, волосами, другая — стройная брюнетка с короткой прической. Одеты девушки были соблазнительно — в яркие футболки с голыми животиками и обтягивающие короткие джинсики, обуты в легкие кроссовки. Толкая друг друга, они бросились к Слащенко, при этом каждая зыркнула на Уварова ненавидящим взглядом:

— Как вы, Игорь Леонидович? Как сердце? Успокойтесь, пожалуйста! Все хорошо!

Голландец уже немного пришел в себя и сделал несколько больших глотков из заботливо подставленной Баюлисом солдатской кружки. Резко прекратив икать, ван Лайден широко открыл рот, выпучил глаза и стал энергично махать руками, показывая, что ему надо срочно запить. Емельяненко не растерялся и протянул ему бутылку с водой.

— Чорт возмы…

— Людвигович, ты чего это ему дал, свой настой, что ли?

— Конечно. Клин клином вышибают. Вот видите, человек уже заговорил нормально. Правда, надо небольшими глотками пить, но он же не знал. Ничего. Жить будет. Это я как врач обещаю.

— Ну, тогда надо и боссу тоже дать…

— Не-эт. Не надо. Я уже себя нормально чувствую. Спасибо.

Максим стоял в стороне и в разговоре не участвовал. Пришлым он не доверял. Мало ли что двое знают его отца и деда — это еще ничего не значит. Время меняет людей. Поэтому он оставался настороже, не выпуская из рук карабин. Опустив ствол в землю, был готов вскинуть его при малейшей опасности. В детстве он часто приезжал на каникулы к отцу в часть, постоянно наблюдал за занятиями десантников и мечтал быть таким же, поэтому впитывал в себя все, что видел и слышал. Как-то раз отец ему сказал, что доверять можно только своей интуиции, все остальные могут обмануть.

Увидев, что Нечипоренко подошел к Кожемяке и они начали шептаться между собой, Макс внутренне насторожился и покрепче сжал в руках оружие, осторожно положив палец на спусковой крючок. Краем глаза он увидел, что Уваров также заметил эти движения новых знакомых и потихоньку переместился поближе к ним, считая, что только эти двое могут быть для них опасны.

Но случилось иначе. Кожемяка подошел к Слащенко и сказал ему:

— Игорь Леонидович, ошибка вышла. Есть предложение — извиниться перед людьми и переехать в другое место.

— Игорь Леонидович, на той стороне озера есть еще лучше полянка, и побольше, и покрасивше. Давайте-ка я вас с Питером туда отвезу. Честное слово, никто мешать не будет, — подал голос Емельяненко. — Мы ведь никому о нашей сегодняшней встрече рассказывать не будем, правда, ребята и девчата, а?

Как будто сговорившись, все хором сказали:

— Да-да, не будем!

Слащенко, уже успокоившись, вновь принял начальствующий вид, оглядел присутствующих. Ненадолго остановив свой взгляд на голландце, который уже немного захмелел от выпитого, он медленно, но громко произнес:

— Ну и пошутили вы, мужики! Теперь хватит! Отработали. С заданием справились. Верю! — Затем обратился к голландцу: — Питер, это был спектакль в честь твоего прибытия в Чернобыльскую зону. Познакомься с моими людьми. Как тебе народ? Боевой! С такой охраной нам сам черт не страшен. Алексей! Достань из багажника ребятам выпить и закусить. Пускай погуляют за наше здоровье, а мы поедем на свое настоящее место. Яковлевич, вези!

Все, кому русский язык был знаком с детства, стояли ошарашенные. Баюлис даже рот открыл от изумления. На лице голландца обозначилась блаженная улыбка:

— О, Игор! Какой прекрасный шутка! Я всем скажу в Роттердам, какой хороший экскурсий, экстрим, острый чувства! Ты сделать хороший бизнес сюда! Турист наш к тебе ехать много, ты делать деньги, хороший деньги! У нас скучно, а здесь хорошо! Гут! Спасибо усем! До свидання!

С этими словами голландец повернулся к машине, сделал пару шагов и чуть не упал, если бы его не подхватил Емельяненко и, заботливо обняв, не усадил на заднее сиденье «лексуса». Следом за ними в машину сел и Слащенко.

К Антоненко обратился Кожемяка:

— Извините, Николай Тимофеевич. Наш босс из всего делает бизнес. Такая уж у него натура. Можно пистолет назад? Спасибо. Леша, догоняй нас!

Когда автомобиль с важными гостями начал выезжать с полянки, Нечипоренко подошел к Антоненко:

— Извините, товарищ подполковник. Работа. Подождите минутку, я все из багажника достану.

— Ты что, Алексей, совсем одурел после армии? Чтобы я от этого лощеного кабана подачку взял? Догоняй свое начальство и баб не забудь. Не думал я, что ты таким станешь. А ведь настоящим офицером-десантником был. Ладно, иди. Встретимся когда-нибудь.

Нечипоренко покраснел и опустил голову. Попрощавшись с остальными, он прикрикнул на девчонок, чтобы быстрее садились в машину, захлопнул дверь и направил «форд» вслед за начальством.

Оставшиеся стояли и смотрели вслед удалявшимся машинам.

— Вот это приключение! Оказывается, мы чьи-то люди, на кого-то работаем и еще спектакли ставим! Умереть, не встать! Кому расскажешь, не поверят!

— Хорошо то, что хорошо кончается. Людвигович, наливай! Надо ведь нам отметить нашу победу!

— Одобрям-с! Все — за!

Только теперь Максим заметил, что его немного трясет и на лбу выступил пот, капля с брови потекла в глаз. Смахнув ее, Максим спросил у отца:

— Что делать будем, бать, а?

— А что делать? Наливай да пей! Уже все разрулили. Расслабься и забудь. Молодец. Все правильно сделал. От лица службы объявляю благодарность! Теперь дай сюда карабин, а то ты его так зажал, что еще раз выстрелить можешь.

С этими словами Антоненко-старший взял из рук сына оружие, отстегнул магазин, передернув затвор, вынул патрон из патронника и поставил карабин на предохранитель.

— Вот теперь можно дальше отдыхать.

Подошел Уваров.

— Ну что, Макс! С боевым крещением тебя. Это надо отметить. Первый раз в человека стрелял! Как ощущение? Мандража нет? Вот и славно. Янис Людвигович, налейте первую чару нашему герою, заслужил! Ему успокоиться надо. Да, рыбалка на сегодня закончилась. Уже темнеет.

— Если закончилась рыбалка, значит, будет пьянка! Наливай!

После пережитого, а также от выпитого с разрешения отца «божественного напитка» Баюлиса Максима немного развезло. Отец отвел его в палатку и приказал спать, так как завтра ему снова садиться за руль. А компания из трех героев сегодняшнего дня продолжила банкет у костра, слушая при этом, как на противоположном берегу играет музыка и раздается веселый женский смех.

И только большая полная луна, ярко светя на чистом звездном небе, старалась приблизиться к людям и как будто поглотить их…

«Блажен, кто на просторе в укромном уголке не думает о горе с ковшом вина в руке»…

Взрыв… Еще один… Яркая вспышка в глаза… Снова взрыв… Земля заходила ходуном, что-то навалилось сверху, не повернуться… Гул, сильный гул… Снова вспышка и взрыв… «Это что, сон такой? Война, что ли, приснилась? Ни хрена не понял. Что такое? Надо срочно просыпаться. Японский городовой! Да я же не сплю!» Максим открыл глаза, но ничего не увидел. Было трудно дышать. Хотел подняться, но что-то держало его, сковывало движение. Снова яркая вспышка и грохот. И эта вонь, ужасная вонь. Сера, что ли?

Макс с трудом перевернулся на живот, поднял голову. «Так, надо сообразить. Где я? Где отец и все остальные? Что кругом происходит?» Гул не ослабевал, а, наоборот, набирал силу, становясь все мощнее и мощнее. Начала болеть голова, сдавило виски, руки и ноги отказывались подчиняться. Снова молния и взрыв… Нет, это не взрыв, это гром…

В проблеске света Максим наконец-то разглядел, что на него упала палатка и он, крутясь, завернулся в нее. Превозмогая головную боль, усилием воли, почти не чувствуя силы в руках и ногах, он сумел выпутаться и выполз на траву. Снова ударила молния, загрохотал гром.

А вон и отец. Катается по земле, руками за голову держится. Уваров стоит на коленях и качается из стороны в сторону, также держась руками за голову. Баюлис лежит неподвижно на земле, глаза его открыты и смотрят в одну точку в небе, у него из носа идет кровь. Что случилось, что происходит?

Вдруг раздался страшный грохот, и вслед за ним ударил свет. Земля начала быстро раскачиваться. Свет был ярко-белым, он искрился. Создавалось ощущение, что это сплошная вспышка от электросварки. Свет бил столбом откуда-то с неба прямо в центр озера. В месте соприкосновения вода бурлила, будто большой гейзер. Вокруг стало светло. Все предметы сделались прозрачными и просвечивали насквозь, как под рентгеновскими лучами. Последнее, что увидел Максим, было тело отца, вернее, скелет, завернутый в оболочку… Дальше — удар… Нестерпимая головная боль, и все… Сознание отключилось.

Глава 2

Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Рабоче-крестьянской Красной армии, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным бойцом, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров, комиссаров и начальников.

Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему народу, своей советской Родине и рабоче-крестьянскому правительству.

Я всегда готов по приказу рабоче-крестьянского правительства выступить на защиту моей Родины — Союза Советских Социалистических Республик, и, как воин Рабоче-крестьянской Красной армии, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагом.

Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся».

Присяга Рабоче-крестьянской Красной армии

Сводка информбюро СССР от… августа одна тысяча девятьсот сорок первого года:

«Войска противника возобновили наступление на Таллин и вышли к его пригородам. Войска противника вышли на рубеж Гомель, Стародуб и создали угрозу флангу и тылу Юго-Западного фронта. Советские войска начали отход за реку Днепр с плацдармов севернее и южнее Киева и у Черкас. Силами семнадцати дивизий и семи бригад противник предпринял штурм Одессы. Советские войска оставили город Чудово…»

«Главнокомандование Юго-Западного направления пришло к заключению, что катастрофа, назревшая на правом крыле, уже не может быть предотвращена собственными силами. Для воссоздания сплошного фронта на этом участке необходимы были крупные силы, которые ни Главнокомандование направления, ни Ставка выделить не могли. Единственный выход заключался в немедленном отводе войск из киевского выступа с целью создать более плотную оборону на одном из тыловых рубежей.

Двадцать второго августа сорок первого года противник обнаружил отход пятой армии генерал-майора Потапова, а также то, что двадцать седьмой корпус продолжал оставаться на месте, в связи с чем правый фланг этого корпуса обнажился. В разрыв между смежными флангами пятой армии и двадцать седьмого стрелкового корпуса была брошена одиннадцатая танковая дивизия, которая, обойдя открытый фланг корпуса, днем двадцать второго августа устремилась по дороге, идущей вдоль реки Тетерев к Днепру. Выделенный командиром корпуса генералом Артеменко из корпусного резерва семьсот тринадцатый стрелковый полк сто семьдесят первой стрелковой дивизии с одним артдивизионом был смят танками противника, и последняя, продолжая движение на северо-восток, была встречена огнем артбатареи триста пятьдесят седьмого артполка в районе Иванкова. Подавив ее, к вечеру двадцать второго августа одиннадцатая танковая дивизия вышла к мосту через реку Тетерев у Богдан. У этого пункта она была задержана отрядом пограничников и одной ротой девяносто шестого стрелкового полка до утра двадцать третьего августа. С утра двадцать третьего августа противник, введя дополнительное число танков, уничтожил этот заслон у Богдан. Двигаясь далее, одиннадцатая танковая дивизия захватила Горностайполь, а во второй половине дня двадцать третьего августа вышла к переправе через Днепр у Окунинова. Таким образом, некоторые части пятой армии, не успевшие переправиться на левый берег Днепра, оказались отрезанными от основных сил.

Значительная масса воинов вырвалась из кольца. Часть бойцов и командиров ушла в партизаны, остальные попали в плен или пропали без вести…»

Многие говорят, что тот, кто не отступал с трудными боями летом сорок первого года, тот по-настоящему не видел войны. Конечно, любое отступление — штука неприятная: отступать вообще больно и тяжело. Но одно дело, когда вынужденно отступают обстрелянные, умудренные опытом боев солдаты, которые знают подлинную цену противнику, его сильные и слабые стороны. Такие воины устраивают врагу засады, отступая, контратакуют — в общем, делают все со знанием дела и в соответствии с приобретенным мастерством. И совсем другое дело, когда отступают малоопытные, недостаточно сколоченные части и подразделения. Тут возможны паника и растерянность, нераспорядительность и отсутствие выдержки.

Дивизия, находясь в составе пятой армии, сражалась под Киевом уже более месяца. Месяц таких напряженных боев, в каких ей довелось участвовать, — это, безусловно, целая академия для каждого солдата. Но это был в основном период обороны, контратак, небольших отступлений. И вот теперь сильно потрепанным частям дивизии было приказано организованно отойти за Днепр, на его восточный берег, так как над войсками, оборонявшими Киев, нависла угроза окружения.

Командир стрелкового полка подполковник Климович Алексей Аркадьевич, получив в штабе дивизии исчерпывающий инструктаж о маршруте отхода и промежуточных рубежах обороны, возвращался в полк мрачным. О том, что полк будет отступать в направлении Горностайполь, затем по мосту переправится на левый берег Днепра у Окуниново, он и сам раньше догадывался. Другого маршрута движения у дивизии просто не было. Этот самый оптимальный.

Нет, подполковник Климович Алексей Аркадьевич не был трусом или паникером, он знал, что надо делать, жизнь уже не раз испытывала его. Просто это было очередное испытание на мужество, на умение командира взять на себя ответственность и справиться с поставленной задачей при минимальных потерях. Он был настоящим офицером, еще той, царской закваски.

Прибыв на КП полка, обговорив все необходимые детали предстоящей операции по передислокации полка с новым начальником штаба капитаном Бондаревым и комиссаром полка старшим политруком Фридманом, Климович приказал вызвать к себе командира первого батальона.

— Разрешите, товарищ подполковник. Командир первого батальона старший лейтенант Сластин по вашему приказанию прибыл.

— Заходите, товарищ старший лейтенант, присаживайтесь. Получен приказ командующего армией на отвод армии на восточный берег Днепра. В том числе и нашей дивизии.

— Это как же так, Алексей Аркадьевич, сдаем позиции без боя? Ведь мы же еще можем здесь держаться и немцам дать прикурить. Они уже почти выдохлись. Никаких действий, подтверждающих их наступление, не совершают.

— Это на нашем участке такая обстановка. А на флангах армии сложнее. Противник пробивается с юга к Киеву. Армия может оказаться в котле. Поэтому, чтобы спасти армию от окружения, Главнокомандование приняло решение отвести ее на левый берег Днепра и создать там рубежи обороны.

— Это что, сдаем Киев?

— Нет. Киев будет наш. Просто, как говорили во времена Первой мировой, выравниваем фронт.

— А когда выдвигаемся?

— Приказано сегодня с наступлением темноты нашему полку сняться с позиций и, совершая ночные марши, выдвинуться в район населенного пункта Горностайполь, а затем к переправе через Днепр у Окунинова. Перейдя на тот берег, занять позиции. На передислокацию дается пять суток. Но для твоего батальона, Михаил Сергеевич, отдельный приказ. Сколько в батальоне осталось личного состава?

— Вместе со всеми службами чуть больше роты, сто восемьдесят семь человек, три станковых и пять ручных пулеметов, два противотанковых орудия — сорокапятки, два миномета.

— Передаю под ваше командование еще три полковые пушки и три миномета. Также дополнительно получите и боеприпасы. Батальон будет прикрывать отход полка и всей дивизии.

Климович подсел поближе к комбату-один, немного помолчав, положил ему руку на плечо:

— Сколько вам лет, товарищ старший лейтенант?

— Двадцать четыре, товарищ подполковник. А что?

— На вас, дорогой мой Михаил Сергеевич, возлагается очень ответственная и трудная миссия. Когда немцы узнают, что полк ушел, они всей мощью ударят по вам. Вы должны продержаться минимум сутки. С завтрашнего утра начинайте по немцам плотный огонь, чтобы они думали, что мы собираемся наступать. Беспокойте их огнем весь день. С наступлением темноты покиньте позиции и скорым маршем направляйтесь вслед за полком. Желаю увидеть вас живым на том берегу Днепра. Все.

Климович поднялся и подозвал начальника штаба капитана Бондарева:

— Игорь Саввич, проведите с командиром батальона инструктаж о маршруте отхода и промежуточных рубежах обороны. Сообщите кодовые сигналы для радиосвязи и передайте мой приказ начальнику связи, чтобы в батальон выделили самую лучшую рацию и опытного радиста. Соберите командиров других подразделений и доведите до них приказ командующего армией. Подготовьте соответствующий приказ по полку об отходе. Сегодня ночью выступаем.

Бондарев и Сластин склонились над картой, лежащей на столе, а Алексей Аркадьевич вышел из блиндажа. Он не мог спокойно смотреть на комбата Сластина, в сущности, еще юношу, который и жизни-то толком не видел, но по воле войны из вчерашнего ротного стал командиром батальона. Климович понимал, что оставляет этого мальчишку и весь его батальон на верную смерть. Если противник узнает, что вместо целой дивизии против него стоит один неполный батальон, и начнет наступление, то от батальона никого не останется. Но войны без потерь не бывает. Так его учили еще в кадетском корпусе: лучше потерять малое, чем потерять все.

Лунная летняя ночь. Таинственные леса Припятского края. Что кроется в их дебрях, что ждет впереди?

Андрей оглянулся назад. Не отстало ли второе орудие? Ночью на лесной дороге такая темень, что дальше десятка метров ничего не видно. Нет, идут. Сзади фыркнула лошадь, послышался чей-то кашель и стук металла о металл. Вот уже третью ночь подряд их полк, минуя населенные пункты, идет по лесным дорогам Припятского края, останавливаясь на дневку в близлежащих лесах. Буквально час назад перешли через мост очередной речки, а сколько их уже позади! Но мосты трогать нельзя. Следом за ними будет ускоренным маршем двигаться первый батальон полка, оставленный в качестве заслона на прежних позициях, если, конечно, там еще кто-то жив.

При воспоминании об оставшемся батальоне у Андрея защемило сердце. С этим батальоном остался его лучший друг по училищу, такой же, как и он, командир противотанкового артиллерийского взвода лейтенант Костик Николаенко. Весельчак, балагур и любимец девушек. Как они там воюют, выдержат ли натиск фашистов? Когда после первого ночного марша они остановились на дневку в лесу, Андрей слышал далекую артиллерийскую канонаду. Там погибали его товарищи, давая возможность им выйти живыми из окружения.

Смог бы он оказаться на месте Костика и принять неравный бой, зная, что наверняка погибнет? Да, смог. И сделал бы это не задумываясь, лишь бы побольше уничтожить фашистов. Страх и растерянность первых дней войны уже прошли. Появился тот неоценимый боевой опыт, ради которого пришлось немало пролить своей и чужой крови. Из вчерашнего девятнадцатилетнего юнца за какую-то пару месяцев он превратился в зрелого мужчину — не по возрасту, а по увиденному в жизни. Увидел смерть друзей и врагов, его пытались убить, и он убивал. Один раз даже пришлось участвовать в рукопашном бою, когда на позицию прорвались немецкие пехотинцы. Тогда из его взвода в живых вместе с ним осталось только четверо, но всех прорвавшихся немцев они перебили. В плен никого не брали, даже пришлось добивать их раненых, так как пленных некому было сдавать. Не до того было.

До сих пор перед глазами Андрея стояло перепуганное лицо молодого немца, у которого в автомате закончились патроны и он судорожно пытался заменить магазин на новый, но не успел. Подскочивший Андрей с ходу вонзил штык-нож фашисту прямо в сердце. От полученного удара немец, схватившись руками за плечи Андрея, медленно осел на землю, широко раскрыв рот с белоснежными зубами и смотря недоуменным взглядом в глаза, будто задавал вопрос «за что?». Андрей знал за что. За то, что тот пришел незваным на чужую землю, за то, что убивал невинных людей, за то, что только что застрелил заряжающего его орудия Ибрагимова и самого Андрея хотел лишить жизни. Он враг, а врага надо уничтожать, безжалостно. Таков закон войны: если не ты убьешь, то убьют тебя. Если хочешь выжить, убей первым. Все просто и понятно. Здесь не до философии и соплей. В такие минуты все человеческое отступает, в тебе просыпается зверь, защищающий от врага себя, свою стаю и свою территорию. Но одно дело убивать врагов, а совсем другое — терять товарищей.

Это было две недели назад, когда из штаба дивизии пришел приказ о контрнаступлении. Полк пошел в атаку, даже захватил первую линию обороны противника, но немцы быстро среагировали, перебросив на этот участок артиллерию и танки. Батальон, в котором находился взвод Андрея, еле смог отойти назад и отбиться. Фашисты окружили раненых красноармейцев в какой-то ложбинке, метрах в двухстах. Пробиться к ним на выручку не было возможности. Раненые долго кричали: «Добейте нас, братцы!» Сжав весь гнев и боль в кулак, Андрей приказал выпустить в ту сторону три осколочных снаряда. После этого крики прекратились. Погибли все. И немцы, и наши. Этот крик навсегда останется в памяти, на всю жизнь, если, конечно, он выживет в этой кровавой мясорубке.

Андрей, поправив на плече трофейный автомат, отошел в сторону:

— Второе орудие, подтянись! Левченко, не отставать! Дистанция не более пяти метров!

— Есть, лейтенант. А ну, ребятки, поднажали, днем в лесу отоспимся!

С командиром второго орудия своего взвода, старшим сержантом Левченко, Андрей был с самого начала. С момента своего прибытия в часть после окончания училища.

Выпустили их, девятнадцатилетних, лейтенантами одиннадцатого июня сорок первого года, за десять дней до начала войны. Назначение лейтенант Григоров получил в Киевский особый военный округ, командиром противотанкового взвода в батарею сорокапятимиллиметровых противотанковых пушек стрелкового полка. Во взводе было две пушки образца тридцать седьмого года, оснащенные клиновым полуавтоматическим затвором, обеспечивающим высокую скорострельность (до двадцати выстрелов в минуту), подрессоренными шасси и передком с зарядным ящиком, вмещавшим пятьдесят снарядов (десять подкалиберных, десять картечных и тридцать осколочно-фугасных с бронебойными). Средство тяги — по две лошади на орудие. Командиром первого орудия был сержант Крячко, а второго — старший сержант Левченко. Каждое орудие имело расчет из шести человек: командир расчета, наводчик, замковой, заряжающий, четвертый и пятый номера — правильные на раздвижных станинах. Всего в подчинении у Андрея находилось двенадцать человек. Из этих первых двенадцати в живых остались только трое. Старший сержант Левченко, наводчик Сивидов и четвертый номер Мамедов. Все остальные погибли в боях. Сейчас у Андрея на два орудия тоже было двенадцать. Но это уже новое пополнение, не первые, кадровые, а призванные из запаса или взятые из пехоты.

Начало светать. Вдоль растянувшейся колонны проскакал ординарец командира полка. Видя командира, ординарец замедлял бег своего скакуна и передавал приказ: «Через десять минут остановка движения. Подтянуться к головному. И не расслабляться».

Вот и конец движения. По сторонам от дороги сидят или лежат красноармейцы. Кто-то, прислонившись к дереву, пытается хоть немного вздремнуть, кто-то перематывает портянку или обмотку, многие, пользуясь остановкой, курят в кулак. Что любой солдат делает на марше, когда выдается свободная минутка без движения? Старается расслабиться, дать отдохнуть натруженному постоянным движением телу, проверить обувь и амуницию, чтобы было удобнее идти дальше. Конечно же справить естественные надобности. Вдоль колонны в голову проехали штабная машина, два мотоцикла с коляской и бронеавтомобиль, за ними проскакали несколько всадников. Последний всадник, задержав своего коня возле Григорова, бросил: «Всем командирам, вперед, к командиру полка, на совещание. Срочно».

— Старший сержант Левченко, остаетесь за старшего. Проверить людей, чтобы ноги не натерли, лошадей, орудия, личное оружие и амуницию. Чувствую, что днем отдохнуть не получится. Я в голову колонны. Если начнется движение, идите вперед без меня, там вас встречу. Все. Я пошел.

После гибели командира батареи Андрей стал исполнять его обязанности и в наследство ему достался вороной конь комбата Орлик. Но так как случайной миной была убита одна из лошадей с первого орудия, то Орлика впрягли вместо нее, а седло спрятали в передок. Так что Андрей временно остался безлошадным. Идя вперед по лесной дороге, Андрей рассматривал стоящие на ней автомобили и повозки, возле них копошились люди. Проходя мимо трех полковых пушек на автомобильной тяге, Андрей присоединился к старшему лейтенанту Мысину, командиру этой батареи.

— Слав, ты не знаешь, что такое? Почему встали? Сейчас не очень светло, можем километров пять еще протопать.

— Точно не знаю. Краем уха слышал, что получено срочное сообщение. Сейчас все узнаем. Пошли к штабу.

Голова колонны. Возле автомобиля командира полка полукругом расположились все оставшиеся в живых командиры. Комполка подполковник Климович и начштаба капитан Бондарев склонились над картой, разложенной на капоте. Рядом с ними находился начальник связи полка старший лейтенант Дулевич и что-то докладывал. Вот с хвоста колонны подъехал мотоцикл. Из коляски вышел комиссар, старший политрук Фридман.

— Алексей Аркадьевич. Все. Полк в сборе. Все оставшиеся подтянулись. Можно начинать. Товарищи командиры!

— Товарищи командиры! Вольно! Прошу внимания! Я понимаю, что устали. Но поставленную перед нами командованием задачу мы обязаны выполнить до конца. Только что получено сообщение. Противник обнаружил отход нашей армии и ударил во фланг двадцать седьмому корпусу, прорвав его оборону. В настоящее время танки и мотопехота противника беспрепятственно продвигаются по дороге вдоль реки Тетерев к Днепру. Возникла угроза, что до нашего прибытия он может захватить Горностайполь, а затем и мост через Днепр. Если это произойдет, мы будем отрезаны от переправы. Учитывая это, нам, как самому боеспособному полку дивизии, приказано форсированным маршем занять Горностайполь и организовать оборону. Дать возможностьдругим частям дивизии переправиться на противоположный берег Днепра. — Климович оглядел всех присутствующих. Они внимательно его слушали. «Десятки, сотни подчиненных ждут твоего твердого и решительного приказа. Ты командир, и ты обязан все знать. Тебе подчиняются, тебе верят, по твоему приказу идут в атаку. Если в такие минуты командир проявит нерешительность, колебание, если не отдаст бойцам четкого и твердого приказа, значит, он отнимет у них главное оружие — веру в своего командира, веру в свои силы, в конечном счете — веру в победу». — Поэтому, исходя из сложившейся обстановки, приказываю. Прекратить движение скрытым маршем по лесным дорогам. С целью быстрейшего продвижения и организации обороны выйти на шоссе и совершить форсированный марш на Горностайполь. Идем двумя эшелонами. В первый эшелон включить весь автотранспорт, сконцентрировав его в голове колонны. Первый эшелон: разведка, второй батальон и артиллерия на автомобильной тяге. Личный состав рассадить по всем автомобилям, способным быстро передвигаться. Второй эшелон: все остальные. Я иду с первым эшелоном. Начальник штаба со вторым. По дороге не растягиваться, дистанция минимальная. Арьергард — третья рота третьего батальона. Ей придается артиллерия на конной тяге. По маршруту движения организовать регулирование. Связь по радио и посыльными. Начальнику связи выдать всем радиотаблицы, проверить рации. С другими подразделениями армии не смешиваться. Нигде ни при каких обстоятельствах не задерживаться. Выполнять только мои и начальника штаба прямые приказы. Помните, какая у нас основная задача. Ни одного патрона, снаряда, ни одного предмета военного снаряжения и оружия не оставлять в руки врага. Все, что не поддается эвакуации, уничтожить. Всем сверить часы. Сейчас пять сорок. Личному составу позавтракать сухим пайком. Подготовить транспорт. Начало движения в шесть десять. Все. Вопросы есть?

— Так точно. Товарищ подполковник, а что с первым батальоном, связь есть?

— Нет. Связи нет. Как сообщили из штаба дивизии, по результатам воздушной разведки, по нашим следам движутся колонны танков и мотопехоты противника. Они отстают от нас на сутки. Еще вопросы есть? Всем понятна боевая задача? Разойдись!

Вот и нет первого батальона! Нет друга Кости Николаенко! Зная Костин характер, Андрей понимал, что тот лучше погибнет, уничтожая фашистов, чем побежит, спасая свою жизнь. Но они выстояли. Они смогли. Дали им целые сутки! Значит, погибли не зря. Спасибо, Костя! Спасибо, ребята! Вечная вам память!

Андрей, подойдя к своему взводу, хотел было дать команду позавтракать сухпаем, но этого не потребовалось. Его бойцы, сидя кружком, в центре которого, как квочка с цыплятами, расположился Левченко, дружно уминали консервы. Рядом, с мешками на мордах, также подкреплялись и лошади. Хороший ему достался командир второго орудия, толковый мужик, знает, что делать. Старше Андрея на двадцать лет, прошедший войну с японцами на Халхин-Голе и белофинскую, старший сержант Левченко Григорий Васильевич был как отец родной для всего взвода. Остальные бойцы были младше его. Все старшего сержанта уважали, да и побаивались. Он всегда знал, кто и чем дышит, мог дать дельный совет и наказать провинившегося так, что тот все потом понимал с полуслова, даже с одного взгляда. Во взводе всегда был порядок, во всем.

В том памятном рукопашном бою Левченко один убил шестерых немцев. Андрей точно не помнил, как все тогда произошло, будто в кино при замедленной перемотке кадров. Он видел, как Левченко, держа в левой руке револьвер, а в правой большой изогнутый кавказский кинжал, похожий на укороченную шашку без гарды и дужки, быстро передвигаясь между немцами, как бы обволакивал каждого. После чего они валились, как снопы: кто с перерезанным горлом, кто с распоротым животом, кто с подрезанными ногами, а кто и с пулей в голове. Он же потом добивал и оставшихся раненых немцев. После боя Андрей спросил у него, откуда такой кинжал и где Левченко научился так драться. Немного помявшись, старший сержант ответил, что это отцовский подарок. А такой рукопашный бой у них наследственный. И дед так дрался, и отец, и старший брат, и вот теперь он. «Все мы — чернорабочие войны. А при такой специальности, если хочешь выжить, надо быть профессионалом, по-другому никак, иначе погибнешь», — пояснил он.

О своей семье Левченко рассказывать не любил, всегда уходил от этой темы, при воспоминании о родителях и родственниках лицо его становилось мрачным, он как-то сразу внутренне сжимался, а на глаза наворачивались слезы. Был ли он женат, никто не знал, он никому не писал писем, и ему никто не писал. Все вопросы переводил в шутку: «Моя жена — армия, а письма я командиру пишу в виде рапорта о выделении имущества на взвод». Как-то раз к нему сунулся политрук Жидков, комиссар второго батальона и парторг полка, с предложением вступить в партию, но, встретив взгляд, от которого мурашки по телу пошли, резко ретировался и больше на глаза старшему сержанту старался не попадаться. Хоть не заложил особисту, и то хорошо.

— Ну что там, командир? На, лейтенант, подкрепись. Чай, дорога еще дальняя у нас будет. — С этими словами Левченко протянул Григорову открытую консервную банку тушенки со вставленной ложкой и кусок хлеба. Затем лихо подкрутил свои усы, такие же, как у Василия Ивановича из кинофильма «Чапаев».

— Немцы прорвали с юга фронт, могут нам дорогу на переправу перекрыть. Получен приказ форсированным маршем выдвигаться им наперерез и занять оборону у Горностайполя. Мы идем в арьергарде, прикрываем тыл от наступающих за нами фашистов. Выходим из леса на шоссе. Начало движения в шесть десять.

— Если немчура прет и мы прикрываем тыл, значит, первого батальона уже нет. Да… Жалко ребят. Если выходим из леса на шоссе, то бойся воздушного налета. Эти гады разлетались сейчас, шо те комары на болоте! Ну шо, орлы, перекусили? Пускай командир поест, а у нас работа. А ну все подъем, к орудиям! Подготовиться к маршу! Прочистить стволы, осмотреть замки. Жуликов, возьми солидол в передке да смажь все колеса. Мамедов, Блудов, вы как любители лошадок проверьте своих подопечных. Все. За работу. Ничего не оставлять на месте. Сизов, смотри за своим орудием, а я за своим. Потом все проверю.

Пока Григоров утолял вдруг наступивший голод, его взвод бегал вокруг орудий, скоро выполняя приказы Левченко. Новый командир первого орудия сержант Сизов, призванный из запаса тридцатилетний мужчина, трудился наравне со своими подчиненными, безоговорочно приняв первенство и авторитет Левченко.

К Андрею подошел незнакомый лейтенант и протянул руку:

— Здорово, «Прощай Родина!». Командир третьей роты третьего батальона лейтенант Попов. Андрей.

— Привет, «Царица полей». Лейтенант Григоров, командир противотанковой батареи, бывший взводный. Тоже Андрей.

— Ну вот и познакомились, тезка. Нам с тобой в арьергарде идти. Ты давно в полку?

— С семнадцатого июня сорок первого года. Харьковское противотанковое артиллерийское училище. От нашей батареи сорокапяток остался только мой взвод, два орудия. Комбат и один взвод погибли возле укрепрайона, а другой остался с первым батальоном.

— А я в сороковом году Житомирское пехотное училище закончил. Командиров в роте, кроме меня, никого, взводами сержанты командуют. Сам ротным стал две недели назад, а до этого тоже взводом командовал. У меня в роте тоже негусто. Вместе со мной сорок шесть человек. Один станковый «максим» и два ручных пулемета Дегтярева. Боеприпасов кот наплакал. Вот и все хозяйство. Комбат пообещал дать два батальонных миномета, ящик бутылок с зажигательной смесью и патронов подкинуть. У тебя снарядов-то хватает, а то вдруг танки попрут?

— Полный боекомплект на каждое орудие. Да еще вон старший сержант один немецкий ручной пулемет с коробкой патронов заныкал. Так что пока живем.

— Вот и ладненько. Комполка приказал нам выдвинуться на шоссе и занять оборону западнее села Дитятки. В пяти километрах от него есть развилка дорог. Так что выдвигаемся самыми последними, когда все уйдут. Оставайся на месте, сейчас я своих бойцов к твоим присоединю.

Попов ушел. Через некоторое время к двум орудиями Григорова присоединились три подводы, по две лошади в каждой, везущие оставшееся имущество стрелковой роты Попова. На одной из них сидел младший сержант с радиостанцией. Подошли красноармейцы третьей роты.

Мимо них на скорости проехали автомобили с красноармейцами, скорым ходом проскочили подводы с имуществом, прошли те, кому не хватило места в автомобилях. Одна из подвод остановилась, бойцы перегрузили в повозки Попова ящики с боеприпасами и два миномета. Рядом встали минометчики.

К стоящим в стороне Попову и Григорову подъехали два всадника:

— Товарищ лейтенант! Сержант Семенов. Конная разведка. Командир полка приказал нам отъехать назад вдоль шоссе и при обнаружении немцев немедленно докладывать вам. А вы уж потом ему.

— Так, понятно. Ну что, тезка. Начинаем движение? Всем, подъем! Вперед к шоссе! Шагом марш!

Через пару километров вышли на шоссе.

По дороге нескончаемой вереницей тянулись беженцы. Никогда прежде Андрей не видел такого потока людей: старики и старухи, женщины и дети, подростки. Больше всего женщин и детей. И у всех: у взрослых, у ребятишек — черные от пыли и усталости лица. В их глазах стояли страх и растерянность. Видно, шли не первый день и не знали, когда закончатся их мучения. У многих тощие котомки за спинами. Иногда в этом потоке проезжал грузовой автомобиль или подвода с имуществом и сидящими сверху не меньше десятка голодными, как галчата, ребятишками. Кое-где к телегам и ручным тележкам были привязаны домашние животные: коровы, козы, сверху кудахтали куры. Рядом с людьми пробегали собаки, искали потерявшихся хозяев, но при этом никого не трогали, видно, все понимали.

Несколько человек прогнали небольшое стадо исхудавших коров и телят.

Девушка в белой косынке и сиреневом платье, крутя педали, проехала на велосипеде. К багажнику бельевой веревкой приторочена большая корзина. Но трудно вот так ехать на велосипеде в толпе медленно бредущих людей, и она, спрыгнув на разбитую дорогу, повела велосипед в руках. А он мужской, и заднее колесо под грузом на багажнике виляет из стороны в сторону.

Толкая перед собой тележку на высоких железных колесах, прошел старик с гривой длинных седых волос. В тележке лежал набитый чем-то мешок, а на мешке сидел мальчуган в матросском костюмчике: курточка с якорями, круглая шапочка и по ленте серебряные буквы «КРАСИН». У старика глаза, утомленные недосыпанием, и плотно сжатые губы. Мальчуган вертел головой, недоверчиво смотрел по сторонам. Дед и внук, видать.

В черных одеяниях и платках, надвинутых на самые глаза, прошли две немолодые монахини. Нестройная колонна детдомовцев — стриженных наголо мальчишек и девчонок лет по десяти — двенадцати — проплыла вслед за ними. Во главе колонны брели немолодая женщина-воспитательница и усатый мужчина в красноармейской гимнастерке с пустым рукавом. Мужчина иногда оглядывался, сипло кричал: «Подтянись!», и детдомовские покорно убыстряли шаг, догоняли впереди идущих и снова отставали.

Среди беженцев попадались и военные, которые шли кто с оружием, а кто и без оружия, иногда даже без гимнастерок и без знаков различия. По ним было видно, что воевать сейчас они неспособны, главная их мысль — спасти свою жизнь. Кое-где на обочине дороги стояла брошенная неисправная техника, сломанные телеги, были разбросаны вещи.

Течет, течет по дороге людской поток. Усталые, измученные, изголодавшиеся люди… Беженцы не плачут, нет. Разве только совсем уж маленькие ребятишки, когда невмоготу становится: жара, жажда, голод…

Видя выходящую из леса военную колонну, беженцы зашевелились, стараясь побыстрее уступить ей дорогу. Проходя мимо них, Андрей и его бойцы опускали вниз глаза: было стыдно перед этими людьми за отступление, за невозможность сейчас бить врага, за то, что оставляли мирных граждан своей великой страны на растерзание фашистам.

Простите нас, люди, мы еще вернемся и отомстим за вас! Враг будет разбит, победа будет за нами!

Прошли развилку дорог. Еще пару километров. Вот и удобный рубеж обороны для встречи противника. Дорога делает поворот и идет прямо метров четыреста, затем снова поворот. Перед вторым поворотом, слева и справа от дороги небольшие холмы, поросшие мелким леском и кустарником. А дальше сплошной густой лес. Идеальное место для засады, капкан для врага. Надо сделать так, чтобы в этом капкане похоронить как можно больше фашистов.

— Ну что скажешь, тезка? Как тебе позиция? Что предлагаешь?

— Да, лучше не найти. Предлагаю такую диспозицию. Я занимаю холмы, первое орудие слева, второе справа. Маскируемся. Будем бить немца в борт. Дай мне по одному ручному пулемету для прикрытия от пехоты да по взводу на каждую сторону. Но расположим их чуть ближе к лесу, чтобы больше был охват, и так, чтобы с флангов ко мне немец не зашел. Здесь мы их перекрестным огнем и положим.

— Хорошо. А я размещу немного дальше, на самом повороте, «максим» и бойцов по краям шоссе, в лесу. Будем бить гадов в лоб. Минометы за пулеметом поставлю. Если впереди мотоциклисты и пехота, пропускай их ко мне поближе. Как я первой очередью из «максима» ударю, тогда и ты стреляй. Все. Надо быстрее занимать позиции, а то чем черт не шутит, вдруг немчура припрется.

Приняв план, каждый пошел давать указания своим бойцам.

— Григорий Васильевич, я беру первое орудие и занимаю позицию на холме слева от дороги, вы — справа. Лошадей с передками в лес. Мотоциклистов и пехоту пропускаем. Ими займется Попов. Первый танк на дороге и первый выстрел — мой. Ты бьешь второй и так далее, в шахматном порядке. Если что не так, дальше по ходу боя. Попов дает бойцов для прикрытия флангов и по ручному «дегтярю», расположи его чуть в стороне, чтобы не были все в одной куче. Огонь открываем после очереди с «максима».

— Понял, командир, будет сделано. А ну подъем, православные!

Мимо по шоссе проходили беженцы. Они смотрели на окапывающихся красноармейцев. Верили ли они, что мы сможем задержать немцев или нет, по их лицам невозможно было понять. Но, видя нашу подготовку к бою, ускоряли шаг, стараясь побыстрее выйти из зоны предстоящей битвы.

Андрей оглядел позицию первого орудия:

— Сизов! Глубже вкапывайтесь, чтобы только ствол над бруствером был. Да расширьте в стороны позицию, вдруг передвигать орудие вправо или влево придется. Слева сделай окопчик для наблюдения за дорогой. Когда выкопаете, выйди на дорогу и посмотри оттуда, как замаскировались. Кусты перед орудием пересадите, чтобы обзор лучше был и вас не видно. Давай, действуй. Я к Левченко. В бою буду у тебя.

Пока Григоров давал указания командиру первого орудия, к ним подошла группа красноармейцев из четырнадцати человек. Вперед вышел младший сержант:

— Товарищ лейтенант! Командир взвода младший сержант Осипов. Прибыли в ваше распоряжение. Какие будут приказания?

— Значит, так. Ваша задача — организовать оборону левого фланга позиции орудия, от ее края и до того леса. Распредели бойцов равномерно. Здесь метров семьдесят, не более. Пулеметчика поставь в середину. Окопайтесь, но с учетом маскировки, чтобы немцы с дороги ничего не увидели. О, вижу две эсвэтэшки! Вы, бойцы, будете с краю. Ваша задача — оборонять подходы из леса, чтобы противник к нам в тыл не зашел. Если будет туго, отступайте не на позицию, а в лес и оттуда бейте в спину. Огонь без команды не открывать. Ясно? Гранаты, бутылки с зажигательной смесью есть? Действуйте!

— Так точно. Задача понятна. Есть… Пошли, ребята.

Сержант, козырнув, повел своих бойцов к лесу, по пути распределяя, где и кому находиться. Красноармейцы, быстро скинув вещмешки, достав саперные лопатки, принялись копать индивидуальные ячейки. Среди них выделялся крупный, почти двухметрового роста, светловолосый парень лет двадцати пяти, с расстегнутым воротом гимнастерки, в который на груди была видна морская тельняшка. Он был пулеметчиком. Ручной пулемет Дегтярева в его руках выглядел словно игрушечный.

Дав указания Сизову, Григоров отправился на позицию второго орудия. Его целью было не столько проверить, как Левченко установил орудие, сколько посмотреть и поучиться правильному, более эффективному выбору позиции в таких условиях. Пройдя две войны не в теории, а на практике, Левченко стал профессионалом артиллерийского боя. Поэтому, следя за его действиями, Андрей старался подметить те мелочи, которым не учат в училище, а они приобретаются и проверяются только в настоящем бою.

— Ну как, Григорий Васильевич, разместился? А где бойцы, которых Попов прислал?

— Все нормально, командир. Я их чуток дальше, назад, вдоль шоссе послал, чтобы германцу в задницу жару поддали. А тут сами справимся. Вона и пулеметик у нас есть. Отобъемся.

Как бы незаметно иссяк поток беженцев. Шоссе опустело.

Осмотрев позицию второго орудия, Андрей понял, что не зря пришел поучиться. Бойцы Левченко подготовили не одну, а сразу две позиции. И обе были не на холме, как у первого орудия, а по его сторонам. Орудие могло стрелять из-за холма, прикрываясь им. Как пояснил старший сержант, это сделано потому, что при первом же выстреле его могут обнаружить и накрыть огнем. Пока немцы будут бить по первой позиции, он, прикрываясь холмом, перетащит орудие на вторую позицию и ударит им под дых. Отдельно была вырыта небольшая траншея, идущая параллельно дороге, на бруствере которой разместился немецкий пулемет МГ-34 со вставленной лентой. Рядом лежали гранаты. Возле пулемета находился незнакомый Григорову красноармеец.

«Видно, пехотинца Левченко припахал», — подумал Андрей.

Пока бойцы укрепляли позиции, Левченко присел с противоположной стороны и стал разматывать свой вещмешок. Андрей подсел возле. В это время в небе с запада послышался гул. Подняв голову вверх и затем смачно сплюнув в сторону, Левченко крикнул: «Воздух! Всем в укрытие!» Такая же команда раздалась и в стороне позиции первого орудия, а также в стороне расположения оставшейся роты Попова.

Григоров и Левченко, спустившись в траншею, смотрели в небо. Над их головами, грозно ревя моторами, вдоль шоссе пролетала стая немецких самолетов «Юнкерс-87». Чуть выше летели истребители «Мессершмитт-109».

— Наших под Горностайполем бомбить полетели, вражины!

— Шестнадцать «юнкерсов-лаптежников» и восемь «мессеров». Тяжело нашим придется.

Вдруг откуда-то из-за облаков на хвост летящей стае выскочили два наших истребителя Як-1. Следом за ними показался скоростной бомбардировщик СБ. Не ожидавшие этого, немцы продолжали свой спокойный полет смерти. Первыми же очередями были подбиты два крайних «юнкерса». Один из них, вспыхнув как спичка, кувыркаясь, упал в лес. Раздался взрыв. Второй «лаптежник», завалившись на крыло, задымил и, оставляя за собой черный шлейф, начал кругами снижаться. Из него выпрыгнул человек, через пару секунд над ним раскрылся парашют, и он стал медленно спускаться, пока не скрылся за деревьями, в расположенный севернее от шоссе лес. Самолет также взорвался, упав. Но это было только начало воздушного боя. Оправившись от внезапного нападения, четверка «мессершмиттов», разлетевшись сначала в разные стороны, затем попарно напала на наши истребители. Завязался неравный воздушный бой. СБ также не остался в стороне, он продолжил атаку на «юнкерсы». Очередями из носового пулемета ему удалось подбить еще один, который взорвался прямо в воздухе, — наверное, пуля попала в бомбу. Летящие в хвосте «юнкерсы», видя, что на них напали, стали снижаться к земле и сбрасывать свой смертоносный груз. Впереди за лесом, где было шоссе, раздались взрывы.

— Вот сволочи, на беженцев бомбы сбрасывают!

— Эх, наших маловато! Смотри, Васильевич, одного нашего подбили!

Действительно, один из «яков» падал, объятый пламенем. Летчику удалось выпрыгнуть с парашютом. Но он вскоре погиб — «мессер» расстрелял парашютиста из своих пулеметов. Второму нашему истребителю удалось подбить вражеский самолет. Враг выпал из боя и, снижаясь, полетел на запад, постоянно чихая мотором.

К первой четверке «мессеров» добавился еще один. Он зашел в тыл нашему бомбардировщику и открыл огонь. Было видно, что стрелок, находившийся в верхней кормовой пулеметной установке, пытался отстреливаться, но, видимо, вскоре был убит, так как стрельба по вражескому истребителю прекратилась. Воспользовавшись этим, немец приблизился и стал нагло расстреливать беззащитный бомбардировщик. У СБ загорелся правый двигатель, и он, покрываясь черным дымом, начал быстро снижаться в лес севернее от шоссе.

— Вот сволочь фашистская! Сейчас наш взорвется!

Но взрыва почему-то не последовало.

«Юнкерсы», успокоившись и выровняв свои ряды, продолжили полет на восток.

Оставшаяся четверка «мессершмиттов», как коршун, набросилась на последний наш истребитель и подбила его. Як, падая, зацепил пролетавший под ним немецкий «мессер», и они, столкнувшись, крутясь, словно в вальсе, вместе упали в лес. Раздался двойной взрыв.

— На троих наших пять немцев. Хороший счет. Молодцы, ребята. Бились до последнего. Пусть земля будет им пухом.

«Мессершмитты», развернувшись на восток, прошлись над шоссе, сделали несколько очередей и улетели догонять «лаптежников».

Воздушный бой занял считаные минуты, но Андрею показалось, что он шел не менее получаса.

— Ну что, лейтенант, помянем наших соколов? Смело бились ребята, не побоялись своры. Если бы все были такими, хрен бы нас Гитлер гнал от границы до Днепра. Скорее бы мы уже в Берлине были!

С этими словами старший сержант достал из вещмешка флягу.

— Блудов, принеси всем кружки. И ты, пехота, доставай.

Когда Блудов принес кружки, Левченко открыл флягу и разлил всем понемногу спирта.

— Помянем. Пусть земля будет им пухом.

Все встали. Помолчали. Выпили.

— Так. Всем по местам стоять. Готовиться к бою, чувствую, что и на нас сейчас германец попрет. Ох, нелегко придется. Видно, сегодня у нас будет судный день, — сказал Левченко. Затем, внимательно посмотрев на Григорова, взял в руки свой вещмешок. Вытащив из него аккуратно завернутый в чистую портянку кавказский кинжал, показал Андрею: — Вот, командир. Это память о моем отце.

Ножны кинжала были деревянные, обтянутые кожей. Металлический прибор состоял из устья со скобой для ремешка и наконечника (мысика), заканчивающегося металлическим шариком. Ножны были обмотаны ремешком, которым, по-видимому, крепились к поясу. Эфес состоял только из рукояти. Рукоять фигурная, из червонного золота, узкая в средней части. Верхняя и нижняя пуговка серебряные. На всех металлических частях кинжала был выгравирован красивый орнамент. Клинок был стальной, слабо изогнутый, обоюдоострый, с двумя узкими долами, длиной около пятидесяти сантиметров и шириной четыре миллиметра. На пяте клинка были выбиты большие буквы «ТКВ». А на рукояти большая буква «Л». В середине буквы «Л» просматривалась небольшая цифра «два».

— Я ведь, лейтенант, из терских казаков. Родом из станицы Михайловской Сунженского отдела Терского казачьего войска. Это на Северном Кавказе. Реки Терек и Сунжа там текут. Ты, наверное, и не слышал про такое? — Григоров в подтверждение этих слов покачал головой. Левченко продолжал свой рассказ: — Этот кинжал называется бебут, короткая шашка пластунов, он сделан наподобие персидских кинжалов, чтобы, когда бегаешь, не мешал в движении, как длинная шашка. Им хорошо часовых резать и в окопе драться. Его подарил мне отец, еще до Первой мировой, в тринадцатом годе. Мне тогда десять лет исполнилось. Батько во Владикавказе заказал у известного мастера два кинжала — для меня и для старшего брата Степана, он меня на десять лет старше. Вот и подарил их нам на дни рождения. У Степана цифра «один» стоит, а у меня «двойка». Он ведь первый сын, а я второй. А так кинжалы полностью одинаковы. Меня им владеть батько с детства учил…

— А где сейчас вся семья ваша, Григорий Васильевич?

Левченко немного помолчал, снова внимательно посмотрев в лицо Андрея, промолвил:

— Верю я тебе, лейтенант. Люб ты мне. На моего меньшего брата очень похож, прямо копия. Ладно, расскажу, так и быть. Надо же кому-то знать, что был такой Левченко Григорий, откуда он родом и все такое. А то вдруг сегодня убьют, никто и не вспомнит. Семья у нас большая была: батько, маманя, старший брат Степан, сестренка Глаша, старше меня на три года, я и меньшой братишка Ванюшка, на семь годков меня меньший. До первой войны мы жили хорошо, дом большой, землицы много та скотинки разной. Я ведь на отца сильно похож, старший брат на мать, а я — вылитый батя. Отец у меня фельдфебелем был. Служил в пластунском батальоне. Мы вообще все в роду пластуны. Казачья пехота. Как сейчас говорят, казачий осназ. А как война мировая началась, отца и Степана на фронт призвали. Я самый старший мужчина в семье остался. Трудно пришлось. После революции семнадцатого года отец с братом домой вернулись. Думали, все, отвоевались, теперь мирно заживем. Сеструха замуж в другую станицу вышла. Степан-то еще до войны женился. Двое деток у него было. В восемнадцатом году большевики пришли. Стали землю и добро у казаков забирать. Ну люд и возмутился, восстание подняли. Ох, много тогда народу побили почем зря. Тогда восставших разбили. Часть ушла к белым, часть разбежалась. Батя и Степан ушли. В начале девятнадцатого года деникинцы пришли и уже всех красных перебили. Степан к Деникину служить пошел в Добровольческую армию. Где-то здесь на Украине и сгинул. Отец дома остался, раненный тяжело был. Так что снова все хозяйство на мне. А я пацан шестнадцатилетний! Бабы да дети малые в придачу. Вот теперь представь, каково-то было! Как Гражданская война закончилась, нас выселять стали в голые степи, в Ставрополье, на спецпоселение. В двадцать первом году отца чекисты арестовали и потом расстреляли. Сказали, что за контрреволюционную деятельность. А какой из него контрреволюционер, он тогда еле ходил. Болел сильно после ранения. А дом наш да и всю станицу с землей чеченам отдали. Они тогда большевиков шибко держались. На новом месте многие тифом заболели. Почти все мои и померли. И маманя, и жинка Степанова с детьми. Сестренку Глашу вместе с мужем тогда в Сибирь отправили. Где они, до сих пор не знаю. Остались мы вдвоем с братишкой Ванюшкой. Тогда бардак с документами был. В город нам удалось перебраться. Я работать на завод пошел разнорабочим. Потом меня в армию забрали. Скрыл я, что из казаков, а Ивана в детдом определили. В армии сначала замковым при орудии был, а затем в школу младших командиров учиться отправили. Так и остался служить. Как-то в отпуск к Ванюшке приехал, а мне сказали, что помер он… На могилку к нему ходил… — При этих словах на лице Левченко отразилась душевная боль, из глаз потекли крупные слезы. Смахнув их рукой, старший сержант продолжал: — Я ведь тогда повеситься хотел. Один остался, совсем один… Ни кола ни двора… Даже письмо написать некому. Спасибо добрым людям, из петли вовремя вытащили. Сказали, что молодой еще, жениться смогу, детей завести, вот и семья новая будет. Да и сестра, может, жива осталась. Тогда вроде бы надежда появилась. И я решил жить. Вот так и живу. Правда, еще не женился. Хотя давно пора. Никак не найду свою половиночку.

Посидели. Помолчали. Левченко достал из вещмешка небольшой носовой платок. В нем были завернуты два Георгиевских креста и новенький серебряный православный крестик с такой же цепочкой. Посмотрев на него, старший сержант расстегнул ворот гимнастерки, вытащил такой же крестик, висящий на шее, и поцеловал его. Затем обратился к Григорову:

— Вот что, лейтенант. Возьми себе этот крестик. Он освященный. Брату своему меньшему, Ванюшке, вез. Да не судьба. Сбережет он тебя от лиха всякого. Не побрезгуй. Как брата прошу.

— Да вроде комсомолец я, Григорий Васильевич. Комсомольцы-то крестов не носят. Говорят, что Бога нет.

— Это дураки говорят. А еще они говорят, что кур доят и коровы у них несутся. Но пока все наоборот происходит. Комсомол — это от лукавого, а крест — от Бога! Комсомол-то в кого верить заставляет? Только в человека, да и к тому же смертного. А разве в смертного верить можно? Если он умрет, то чем тебе помочь-то сможет? Ты мне скажи. Тебя мать, когда в армию провожала, крестила али нет?

— Честно говоря, да. Даже иконку целовать давала, но сказала, чтобы помалкивал. Меня еще в детстве родители окрестили. Правда, я ничего не помню.

— Вот видишь. Мать у тебя в Бога верит, в его силу, что сбережет тебя в лихом бою. А ты против матери не пойдешь, ведь верно?

Андрей кивнул.

Левченко продолжал:

— Так что бери, надевай и носи. И не верь всяким сказкам, которыми вас, молодежь, охмуряют.

Андрей осторожно взял крестик и надел себе на шею, сразу же застегнув гимнастерку на все пуговицы. Левченко только усмехнулся.

— А эти Георгиевские кресты чьи?

— Это мой батя заслужил. Один за японскую, другой за германскую. А еще вот какая память о нем осталась… — С этими словами старший сержант достал из своего бездонного вещмешка небольшую папаху из черного бараньего меха с малиновым верхом: — Вот что, лейтенант. Если вдруг меня убьют, возьми себе и кинжал, и папаху, и кресты. Хоть какая-то память обо мне у тебя останется.

— Хорошо. Но я все же думаю, что все это вы своим детям сами сможете передать.

— Дай-то бог.

Вдруг на востоке послышались звуки боя, разрывы бомб и грохот артиллерийских снарядов.

— Наши под Горностайполем воюют. Так, я к Попову. Желаю всем остаться в живых.

Идя к позиции роты Попова, Андрей услышал сзади стук копыт о покрытие дороги. Обернувшись, увидел, что по шоссе галопом скачут два всадника. Один что-то кричал и махал рукой, показывая назад. Из придорожных кустов на шоссе выбежал лейтенант Попов. Григоров и всадники оказались возле него почти одновременно.

Первым из всадников оказался сержант Семенов из конной разведки. Отдышавшись, он доложил:

— Товарищ лейтенант, в двух километрах отсюда немецкая колонна по шоссе идет. Идут не очень быстро. Впереди четыре мотоцикла с колясками, на двух — пулеметы. Потом бронетранспортер полугусеничный. В колонне четыре танка и три грузовика с пехотой. Замыкает колонну еще один бронетранспортер. Предположительно это передовой отряд. За ними никого не обнаружено.

— Так. Пара километров, говоришь? Минут через пять будут здесь. Всем к бою!

— Попов, а что связь с полком? Ты доложил, что мы оборону заняли?

— Нет связи. Я радисту приказал постоянно вызывать полк, но пока глухо. Сам слышишь, что они там бой ведут. Все. По местам. Андрюха, огонь открывать только после пулеметной очереди. Ты своих предупредил? Все, пока! Желаю увидеться после боя, живыми!

Помахав друг другу на прощание руками, командиры разбежались по местам.

Заскочив на позицию первого орудия, Григоров увидел, что бойцы уже поняли, что сейчас будет бой. Лица у всех стали напряженными и сосредоточенными. Позади орудия лежали раскрытыми снарядные ящики, чтобы было удобнее брать снаряды разных видов. Весь расчет находился по своим местам. Андрей встал в полный рост и сказал, чтобы было всем слышно: и его бойцам, и пехотинцам из охранения:

— Приготовиться к бою. Через пару минут появятся немцы. Без команды не стрелять. Огонь открывать только после пулеметной очереди из «максима». Все. Тишина.

Затем, присев возле своего расчета, уже тише приказал:

— Сизов, Сивидов! Пропускаете мотоциклы и бронетранспортер. Бьем по первому танку. Левченко бьет второй. Приготовились…

Прошло несколько томительных минут ожидания. Андрей надел каску, проверил магазин в автомате, зарядил его, щелкнув затвором. Затем вытащил пистолет из кобуры и дослал патрон в патронник. Также проверил свободный ход штык-ножа из ножен. Мало ли что…

И вот из-за поворота на прямой отрезок дороги выскочили четыре мотоцикла с немцами. Немного проехав, они остановились. Андрей поднес бинокль к глазам. На первом и третьем мотоциклах были установлены ручные пулеметы. Немцы были одеты в маскировочные накидки. Одежда и лица немецких солдат запыленные. На глаза через каски надеты большие мотоциклетные очки. В сетки на касках вставлены небольшие веточки с листьями. На каждом мотоцикле сидело по три немца. Мотоциклисты стали о чем-то переговариваться между собой. Из-за поворота показалась неуклюжая фигура полугусеничного бронетранспортера «Ханомаг», утыканная ветками от деревьев. В открытом десантном отделении во весь рост стоял офицер, одетый в пятнистую накидку. То, что это офицер, можно было понять по фуражке с высокой тульей, придавленной наушниками от рации. Левой рукой он опирался на установленный на крыше отделения управления пулемет МГ-34, из-за которого виднелась каска пулеметчика. Из десантного отделения также выглядывали каски других солдат противника. «Ханомаг» остановился. Офицер правой рукой медленно поднес к глазам бинокль и стал осматривать окрестности. Увидев это, Андрей резко сел на дно окопчика, спрятав бинокль.

«Не дай бог, заметит блеск от стекол бинокля. Тогда все — пиши пропало. Никакой засады не получится. Они нас танками просто раздавят», — подумал он.

Прошло около минуты. Звука приближающихся моторов слышно не было. Осторожно приподнявшись и смотря сквозь кусты, высаженные бойцами расчета для маскировки позиции, при этом закрывая рукой стекла бинокля, Андрей увидел, что немецкий офицер опустил руку с биноклем, затем повернулся назад, показав Андрею свою спину. Из-за поворота послышался гул мотора, и на дорогу выехал средний танк Pz-III, вооруженный тридцатисемимиллиметровой пушкой. Он был окрашен в маскировочный цвет и утыкан ветками с листьями. Повернувшись к мотоциклистам, офицер махнул вперед рукой. После его команды те рванули с места по шоссе. Вслед за ними тронулся и бронетранспортер с покачивающимся в нем десантом отделения и осматривающим окрестности офицером. Танк, не останавливаясь, продолжил движение. Следом за ним показался другой средний танк, но уже Pz-IV с короткоствольным семидесятипятимиллиметровым орудием.

«Лишь бы у наших терпения хватило дождаться, чтобы эти гады поближе подошли. Если кто из танков останется за поворотом, он нас всех потом расстреляет. Ждите, ребята, ждите…» — думал Андрей, сжимая в руках бинокль.

Обратившись к расчету, тихо сказал:

— Приготовить бронебойные. Стрелять беглым огнем по три снаряда подряд. Главное, первому танку в гусеницу сразу попасть. Он развернется, борт подставит, вот тогда и добивать будем подкалиберными.

За это время мотоциклисты уже преодолели больше половины прямого отрезка пути и приближались ко второму повороту, где засел с «максимом» Попов. Также быстро начал приближаться и «Ханомаг». Между ним и последним мотоциклом дистанция была не более десяти метров. На дороге за вторым танком показались третий и четвертый. Но они не были так страшны, как два первых. Это были легкие танки Pz-II, вооруженные автоматической двадцатимиллиметровой пушкой. Следом за ними выехали на дорогу три грузовика с пехотой. Колонну замыкал еще один «Ханомаг», но пулемет у него был закреплен не впереди, а сзади, на вертлюге.

«Ну все. Теперь вся труппа в сборе. Можно открывать спектакль», — подумал Андрей и приказал:

— Сизов, Сивидов! По головному танку! Ориентир… Прицел… Первый снаряд бронебойный… Готовсь…

Когда мотоциклам до второго поворота оставалось не более ста метров, грянул одиночный винтовочный выстрел. Немецкий офицер, ехавший, как на параде, и выставивший себя на всеобщее обозрение, вдруг дернул головой назад и завалился в десантное отделение. Одновременно раздалась длинная пулеметная очередь из «максима». Сразу же за ней грохнул почти одновременный залп из винтовок и автоматов. В несколько секунд были расстреляны все немцы на мотоциклах. Один из первых мотоциклов взорвался. Последний, подняв коляску, резко развернулся на месте, и его бросило под колеса следующего за ним бронетранспортера. «Ханомаг» вильнул, видимо, водитель по привычке пытался избежать столкновения, затем резко свернул влево и застыл на обочине, подмяв под передок мотоцикл вместе с убитыми на нем солдатами. Задняя часть бронетранспортера осталась на шоссе, частично перекрыв проезжую часть. Немецкий пулеметчик, придя в себя от такого толчка, открыл огонь в сторону расположения роты Попова. Но ему удалось сделать всего несколько коротких очередей. Получив пулю, он также упал в десантное отделение. У «Ханомага» открылась двухстворчатая дверь, расположенная в корме, и из нее начали выскакивать солдаты, стараясь сразу же упасть на дорогу и перекатиться в кювет за обочиной. Несколько из них моментально были убиты из пулемета Попова и выстрелами его бойцов. Оставшиеся попытались отстреливаться, но в их сторону из-за правого холма полетели гранаты, так что участь их была решена. Взрывы гранат, и никто не остался живым. В это время следующий головным танк Pz-III, пытаясь объехать «Ханомаг» и не раздавить своих солдат, выехал на другую обочину дороги, тем самым приблизившись к позиции первого орудия. Он повернулся в направлении поворота и сделал один выстрел в сторону позиций Попова. Затем, медленно двигаясь вперед, открыл стрельбу из пулеметов. До танка было не менее ста пятидесяти метров.

— Орудие! Беглым! Огонь! — прокричал Григоров, и от резкого звука пушечного выстрела его ненадолго оглушило. Первый снаряд попал чуть выше левой гусеницы, сбив защитные щитки и немного заклинив гусеницу. Сразу же за первым орудие выпустило второй снаряд, который разорвал левую гусеницу и вырвал ведущую звездочку. Танк от попаданий дернулся и резко развернулся, подставив свой правый борт. Третий снаряд уже ушел в борт, где размещались пулеметчик и водитель танка. Открылся верхний люк в башне, и танкист попытался выскочить наружу.

— Подкалиберным! Огонь!

Подкалиберный снаряд прошил борт танка под башней, после чего раздался взрыв и башню разорвало на куски. По-видимому, сдетонировал боекомплект. Вверх полетели куски металла и половина человеческого тела, успевшая высунуться наружу. Про остальной экипаж можно было не вспоминать. Стоявшие на обочине «Ханомаг» и остатки первого танка перекрыли возможность движения вперед по шоссе.

Пока первое орудие обстреливало головной танк, второй танк Pz-IV, обнаружив противотанковую артиллерийскую позицию, остановился на месте. Даже немного отъехал назад. Его башня начала разворачиваться в сторону орудия Сизова.

«Где же Левченко! Почему он не стреляет! Накроет же нас сейчас!» — подумал Андрей. Он бросил быстрый взгляд в сторону второго холма и снова в сторону немецкого танка. Немец оказался хитрым. Он расположил свой танк так, что Левченко мог стрелять ему только в лоб, но не в борт. Такой танк сорокапятка на расстоянии больше ста метров в лоб не брала. Если бы был выстрел, то снаряд ушел бы, не причинив танку большого вреда, но и орудие было бы обнаружено. Теперь Андрей все понял. Левченко ждал удобного момента. Но какова была цена! Жизнь первого орудия!

Танк выстрелил. Снаряд ударил перед позицией орудия чуть ниже бруствера. Раздался взрыв. Что-то толкнуло в грудь, и взрывной волной Андрея отбросило назад. Он упал спиной на молодые елочки, что немного смягчило удар о землю. Его оглушило. На секунду потерял сознание. Очнулся. Открыл глаза. «Назад, к орудию. Бить танки надо!» — была одна мысль. Чуть сзади, справа, вспыхнул новый взрыв, и Григорова осыпало землей. У рядом стоящей елочки осколком срезало верхушку. Перевернувшись на живот, Андрей сел на корточки и отряхнулся. Привстав, сделал шаг к орудию, но споткнулся и упал. Падая, почувствовал удар по каске. Это пуля прошла по касательной. В голове зазвенело. Вернулся слух. Вокруг все грохотало, свистело и взрывалось. Шел настоящий бой. На дороге стоял танк Pz-IV и по-прежнему целился в него из своей короткой пушки, обстреливая из пулеметов позицию артиллеристов и расположившихся рядом пехотинцев.

Вдруг со стороны второго холма раздался пушечный выстрел. Это Левченко! Снаряд попал в левую гусеницу танка, порвав ее. Немец дернулся и стал делать задний ход, немного забирая влево, при этом оставляя гусеницу на дороге. Андрей встал. Башня начала разворачиваться в сторону позиции Левченко, поливая огнем из башенного пулемета все пространство по пути. Видя, что Левченко отвлек на себя внимание танкистов, Андрей осмотрел поле боя, чтобы оценить общую ситуацию. Пока артиллеристы боролись с двумя первыми танками, два других, легкие Pz-II, по одному съехали с дороги на левую сторону. Двигаясь вдоль кромки леса, подминая под себя небольшую поросль, они приближались к позициям пехотинцев, обеспечивающих оборону с фланга, периодически стреляя из своих автоматических пушек. За танками продвигались двумя цепями немецкие пехотинцы, ведя огонь из винтовок и автоматов. Красноармейцы тоже не сидели молча, а стреляли, стараясь отсечь пехоту от танков. Возле их ячеек земля фонтанировала от разрывов. Наши минометы били по противнику. Одна из мин прямым попаданием разворотила грузовик, разбросав гитлеровцев взрывом. В конце колонны горел «Ханомаг». Наверное, кто-то из красноармейцев забросал его гранатами или бутылкой с зажигательной смесью, а может, и мина попала. Там шла перестрелка. Посланные Левченко пехотинцы поддавали жару немцам с тыла.

— Сизов! Сивидов! К орудию! Огонь по легким танкам! — крикнув, Григоров обернулся к расчету орудия. Теперь он понял, обо что споткнулся.

Это было тело Сизова. Сержант лежал на спине. Его лицо было изуродовано и залито кровью. Крупный осколок от снаряда попал между бровей прямо под край каски. Сивидов сидел скрючившись возле левого колеса орудия и держался за шею. Его руки, лицо и одежда были в крови. Осколок от снаряда попал наводчику в сонную артерию, из которой пульсирующим фонтанчиком била кровь. Возле ящиков со снарядами ничком лежал заряжающий Вдовин. Пулеметная очередь прошила его насквозь.

Андрей увидел, что один из его бойцов, лежа на бруствере, стреляет из карабина по приближающемуся легкому танку. Поняв, кто это, Григоров крикнул:

— Мамедов! К орудию! По танкам из пушки надо, ты же артиллерист!

Солдат, обернувшись, посмотрел на него испуганными, ничего не понимающими глазами. При этом бросил карабин и что-то быстро начал говорить на своем языке, показывая на приближающийся танк. Андрей схватил его за одежду и толкнул к снарядным ящикам:

— Снаряды подавай! Мать твою!

Наконец поняв, что от него хотят, Мамедов бросился за снарядами. Григоров припал к пушке: «Эх, черт, доворота не хватает! Надо орудие переставить!» Обернувшись, онувидел, что возле орудия находятся еще двое его людей. Один был контужен и, сидя на земле, держался руками за голову, при этом раскачиваясь из стороны в сторону. Второй, молоденький боец, четыре дня назад попавший к нему во взвод из пехоты, поняв сложившуюся ситуацию, схватился за станину, пытаясь передвинуть орудие. К нему на помощь кинулся Мамедов. Григоров взялся за другую станину. Вместе они смогли передвинуть орудие в сторону двигавшихся вдоль леса танков. Даже не прицеливаясь, посмотрев только направление ствола, Андрей выстрелил из пушки. Первый танк, резко развернувшись на месте, остановился. Снаряд попал ему в задний каток слева. Но он, повернув башню, продолжал стрелять.

Мамедов загнал в ствол новый снаряд:

— Стреляй, командир!

Андрей снова выстрелил. Второй снаряд пробил немцу борт и взорвался в середине танка. Все, с этим кончено. Теперь второй. Услышав лязг затвора, Григоров понял, что пушка заряжена. Немного успокоившись, он начал наводить орудие на цель. Танкисты сообразили, что с верхушки холма по ним снова стреляет пушка, и открыли огонь. Вокруг орудия начала взрываться земля. Контуженый боец упал. Он был убит прямым попаданием небольшого снаряда, разворотившего ему грудь.

До танка оставалось не больше пятидесяти метров.

— На, держи, сука!

Пушка от выстрела подпрыгнула и встала на место. Снаряд угодил танку прямо в лоб, под башню, прошив его насквозь. Танк замер. И этот готов. Только вот пехота врага уже рядом.

— Мамедов, картечь!

— Есть, командир! Готово!

Выстрел. Картечь выкашивает, как косой, всю наступающую цепь противника. Оставшихся в живых немцев добивают своим огнем наши пехотинцы.

На левом фланге все немцы были перебиты. Вытерев пыль и пот с лица, Григоров посмотрел на дорогу и направо, в сторону второго холма. Левченко оказался молодцом, ему удалось уничтожить Pz-IV. Пока немец наводил свою пушку на позицию, откуда подбили его гусеницу, и сделал в ту сторону пару выстрелов, бойцы второго орудия сменили позицию и ударили немцу в левый борт. Танкисты, пытавшиеся покинуть горящую машину, были перебиты очередями из немецкого же пулемета, припасенного старшим сержантом. Пулеметчик короткими очередями умело добивал мечущихся по дороге немногих оставшихся в живых немецких пехотинцев. Некоторые из них поднимали руки, но тут же падали, сраженные пулями. Пленные были не нужны. Девать некуда.

Все. Бой окончен. Выждав минуту, Григоров поднялся и оглядел позицию первого орудия. В живых из расчета осталось только двое: Мамедов и молодой боец.

— Как тебя зовут, боец, а то я запамятовал? Сколько тебе лет?

— Петр Петрушкин я, товарищ лейтенант. Месяц назад восемнадцать исполнилось.

— Понятно. Магомет, назначаешься старшим. Приведи лошадей. Наведите здесь порядок. Подготовьте орудие к транспортировке. Собери документы у убитых, потом отдашь. Когда орудие будет готово, расширьте и углубите этот окопчик. Наших похоронить надо.

К ним подошел младший сержант Осипов:

— Как, товарищ лейтенант, живы? А у меня в живых только семеро осталось. Помочь чем?

— Да. Дай людей орудие к перевозке подготовить. Потом надо будет могилу для погибших выкопать. Не оставлять же так.

— Есть, командир.

Оставив сержанта с Мамедовым организовывать подготовку орудия и погребение погибших, Григоров, подхватив свой автомат, так и не сделав из него ни одного выстрела, пошел на дорогу узнать, как остальные.

Так же, как и он, на дорогу стали выходить бойцы из второго расчета и красноармейцы Попова, напавшие на колонну с тыла. Сам Попов шел по шоссе от второго поворота в окружении своих бойцов. Его левое предплечье было наскоро перевязано, но на лице играла улыбка. Они встретились у стоявшего на обочине «Ханомага».

— Ну с победой тебя, тезка! Рад, что ты жив остался. А меня вот пуля-дура зацепила. Но ничего, заживет. Только шкурку с мясом содрала. Главное, кость цела.

— А кто у тебя так метко стреляет? Сразу офицера и пулеметчика одним выстрелом срезал.

— Есть у меня боец, Будаев. Из Бурятии, потомственный охотник. Да вон он стоит.

Вперед вышел небольшого роста худенький красноармеец. На его круглом лице сияла улыбка, и так узкие глаза были еще больше прищурены. Свою винтовку он держал не по-уставному, а по-охотничьи, положив на левое предплечье.

— Моя, командира, белка глаз бить, чтобы шкурка не испортить. Глаз видна хорошо, блестит от солнца, однако. Не могу по-другому. Привычка, однако.

К ним подошел Левченко с двумя бойцами своего расчета.

— Молодец, командир! Три танка подбил! За это орден полагается. Видел я, как вас немец шинковал. Сколько наших погибло? Как сам себя чувствуешь?

— Четверо погибших. И Сизов, и Сивидов. У пехоты из охранения половина полегла. Оглушило меня малость, контузия небольшая. В груди что-то колет. Вы тоже танк подбили, да еще какой!

Левченко внимательно посмотрел на грудь Григорова, потом ему в лицо и серьезно сказал:

— А ты не хотел крестик надевать. Бог тебя сберег, для мамки. Посмотри сюда, лейтенант.

С этими словами Левченко взял в руки висевший на груди Андрея бинокль и поднес к его глазам. Одна из трубок бинокля была пробита небольшим осколком от снаряда. Осколок застрял в трубке, меньшая часть его выходила с другой стороны. Она-то и колола Андрея в грудь, разорвав гимнастерку. На груди у Григорова было небольшое кровавое пятно.

— Еще бы пару сантиметров, и нет лейтенанта, — сказал один из бойцов второго расчета, Емельянов. — Бинокль можно выбросить.

— Ничего. Мы нашему лейтенанту германский подарим, с какого ихний офицерик нас разглядывал. Дозвольте, товарищ старший сержант?

— Давай, Тишко. Пошуруй там, в этой железяке, может, что полезное для нас найдешь. А ты, Емельянов, иди к первому орудию, помоги нашим собраться. Старшим над орудием пока побудешь. Мало их там осталось.

Емельянов, кивнув, пошел в сторону позиции первого орудия. Тишко, пятый номер второго орудия, невысокий коренастый шустрый парень, неофициальный ординарец Левченко, следующий за ним везде, подхватив в правую руку карабин, оббежал «Ханомаг» и залез в него через десантные двери.

— Товарищи командиры, — обратился к Попову с Григоровым Левченко, поправив на плече СВТ, — надо бы трофеи собрать, оружие и боеприпасы. Про харчи подумать, может, у немчуры есть что поджевать, они запасливые. А то своих-то маловато осталось. Может, кто из немцев раненый. С ними тоже вопрос решить надобно. Наших погибших с честью похоронить. Что делать будем?

Попов с Григоровым посмотрели друг на друга. Одно дело бой вести, но совсем другое — думать, что дальше будет, к чему готовиться. Одно слово — молодежь. Им бы подвиги совершать, а за жизнь простую как-то недосуг подумать. Старый воин — мудрый воин. Левченко был прав, как всегда. Первым пришел в себя Попов. Развернувшись к своим бойцам, он приказал:

— Котов, Овчаренко, возьмите бойцов, обойдите место боя. Собирать оружие, боеприпасы, продовольствие и снаряжение. Место сбора возле этого бронетранспортера. Если где немец раненый лежит, добить. Пленные нам не нужны. Наших раненых тоже сюда сносите. Мамонов, дуй за подводами и сюда подгоняй. Разведчикам скажешь, чтобы поехали назад по шоссе проверить, нет ли других немцев. Задача понятна? Вперед.

— Наших погибших можно похоронить на позиции первого орудия. Там уже могилу ребята копают. Да и место хорошее. На холме, в стороне от шоссе. Сносите наших туда, — добавил Григоров.

Попов в подтверждение этих слов кивнул своим подчиненным. Красноармейцы, разбившись на группы, начали обходить убитых немцев, снимая с них оружие, подсумки с боеприпасами, проверяя ранцы, а кто-то и карманы, заодно снимая с рук часы и кольца. Бой боем, но военную добычу никто не отменял, хотя официально мародерство было запрещено.

— У тебя какие потери, Григорий Васильевич?

— Да вот, когда немец по мне палить из пушки начал, мы орудие с первой позиции успели убрать за холм, так этот гад умудрился попасть в лесок, где передок с лошадьми стоял. Блудова и одну лошадь насмерть. Так что орудие осталось без одного номера и частично без конной тяги. Остальные все целы. Надо что-то думать, командир.

Вдруг внутри «Ханомага» раздались ругательства и звуки ударов:

— Ах ты, курва немецкая! А ну вылазь, швайне, мутер, трах тебя! Чего спрятался!

Все, кто остался стоять рядом с «Ханомагом», вскинули оружие, направив его на бронетранспортер. В десантном отделении показался Тишко, он держал кого-то за шиворот и толкал перед собой. Они спрыгнули на дорогу и вышли из-за открытых дверей. Перед Тишко стоял чуть выше его ростом, пухлый, на вид лет около сорока немец. Его короткие рыжеватые волосы прикрывала маленькая пилотка (по сравнению с размером головы), мундир был расстегнут, ремень отсутствовал. Увидев наставленное на него оружие, немец быстро поднял руки вверх. Его крохотные, похожие на поросячьи глаза забегали и быстро заморгали. Тишко толкнул немца прикладом в спину, в сторону командиров:

— Як его, в расход или как, товарищи командиры?

Увидев грозные лица советских командиров и направленные на него автоматы, немец завопил:

— Нихт шиссен, герр официр, нихт шиссен! Их бин дойче коммунист. Ротфронт. Гитлер капут. Сталин гут. Не стреляй, товариш. Их бин водить «Ханомаг». Их нихт шиссен русиш зольдатен.

— Что он говорит?

— Просит, чтобы не расстреливали. Говорит, что он немецкий коммунист. Водитель этого бронетранспортера. В наших, говорит, не стрелял, — перевел для всех Григоров. Хотя немецкий он знал только на уровне школьной программы, но догадался по смыслу слов.

— Водитель, говоришь… Отдайте его мне, товарищи лейтенанты. Если не брешет и бронетранспортер целый, он мою пушечку возить будет, — подойдя к командирам, попросил Левченко. Затем, повернувшись к немцу, спросил: — Как зовут тебя, поросенок немецкий? Имя, имя назови?

— А? Майн нейм? Я, я! Ханс Штольке. Хамбург. Де майн фрау инд цвай киндер верен. Кляйне киндер! Их бин ермен мен. Нихт шиссен, герр официр, нихт шиссен!

— Ганс Штольке его зовут. Он из Гамбурга. Там у него жена и двое детей остались. Дети еще маленькие. Он бедный человек. Еще раз просит не расстреливать.

— С такой-то рожей, и бедный! Ладно, старший сержант, бери его себе. Была у тебя тяга конная, теперь будет бронетранспортерная. Да и переодень его в красноармейскую форму, а то наши ненароком пристрелят, — разрешил Попов.

Все вокруг улыбнулись. Немец тоже неуверенно заулыбался, правда, ничего не понял.

Левченко, хлопнув в ладоши, потер их, даже крякнул от удовольствия.

— Тишко, теперь ты мне за этого Ганса головой отвечаешь. Найди ему гимнастерку побольше, пилотку нашу дай. Всюду ходи за ним, даже на горшок.

Андрей взял немца за рукав и указал ему на «Ханомаг»:

— Ганс, ком, арбайтен. Мотор.

Немец аж подпрыгнул, встал по стойке «смирно» и гаркнул со свинячьей радостью на лице:

— Яволь, герр официр!

— Тишко, отведи немца к двигателю, пускай все проверит. А я с товарищем лейтенантом внутри посмотрю. Пойдем, лейтенант, осмотрим трофеи.

К ним подъехали две подводы. С одной соскочил красноармеец, подбежав к Попову, доложил:

— Товарищ лейтенант, полк на связи. Но плохо слышно.

— Хорошо. Я к рации. Тезка, командуй тут сам.

Развернувшись, Попов вместе с прибывшим бойцом побежал за поворот.

К «Ханомагу» начали подходить красноармейцы и складывать в кучу оружие, амуницию, боеприпасы и другое, так необходимое на войне имущество. Несколько человек пронесли на холм двоих наших убитых бойцов из засадной группы. К подводам подвели шестерых раненых, затем четыре бойца на плащпалатках по очереди притащили двоих тяжелораненых. От поворота красноармейцы доставили на холм еще двоих убитых. В братскую могилу положили и Блудова.

Григоров с Левченко залезли в бронетранспортер.

— Вот, командир, тебе новый бинокль. Немецкий, хороший, оптика лучше нашего будет. Давай этих завоевателей разоружим да выбросим отсюда. Наше теперь это хозяйство.

Андрей подошел к немецкому офицеру. Это был светловолосый мужчина лет тридцати с холеным лицом. Его голова была прострелена навылет, в правой глазнице зияла кровавая дыра, а ползатылка не было. Рядом с ним, тоже с дыркой в глазнице и разбитой головой, распластался пулеметчик. Дно десантного отделения было покрыто уже подсохшей кровью. Сняв с убитых ремни с подсумками и кобурой, затем, немного брезгуя, с осторожностью подхватив немцев за руки и ноги, выкинули тех через десантный проем в корме на дорогу. Перед этим Левченко проверил их карманы и забрал документы. Когда другие немцы придут, своих сами хоронить будут. Не гостями к нам пожаловали, а захватчиками. Здесь не до сантиментов.

Левченко поднял офицерский ремень и вытащил из кобуры пистолет:

— Вальтер. Хорошая машинка. Бери, лейтенант. Пригодится. Чем больше у тебя оружия и патронов будет, тем больше проживешь и этих гадов на тот свет отправишь. А я себе парабеллум возьму, тоже вещь неплохая, но побольше размерчиком. Это мы сюда удачно зашли…

Кругом, куда ни посмотри, были различного размера ящики и мешки. С патронами, с гранатами, с консервами, один ящик даже с коньяком. Осматривая какой-то мешок, Андрей вытащил из него настоящую саблю в ножнах, обмотанную плечевой портупеей:

— Васильевич, смотри, сабля! Как раз для тебя подарок.

— Это не сабля, лейтенант, а шашка. Причем офицерская, драгунская. Наша, еще царская. Видишь, герб царский, гарда небольшая с защитной дужкой и ножны деревянные, кожей обтянутые, кольца с выпуклой стороны. Портупея плечевая. Шашку на плечевой носят, а саблю на поясной. Саблей только рубят, а шашкой можно и рубить, и колоть, и подрезать. Наверное, какой-то музей, гад, ограбил. Спасибо, лейтенант, за подарок. Но я же пластун. А нам шашки не положены. Возьми ее себе. Я тебя потом научу, как ею владеть.

— Спасибо, Васильевич. Но не знаю, получится у меня или нет. А вон, смотри, немецкая снайперка. — Андрей взял в руки карабин «Маузер-98» с оптическим прицелом. — Ну хоть от этого подарка не откажись.

— А что, и возьму. Теперь у меня две снайперки будет. Теперь я в два раза больше немцев бить буду.

К «Ханомагу» подошел боец с немецким пулеметом на плече и винтовкой за спиной. Андрей его узнал, тот прикрывал орудие Левченко.

— Товарищ старший сержант, куда мне теперь податься? Наш взводный сказал, чтобы я с вами постоянно был.

— Как звать, боец?

— Красноармеец Громыхало. Виктор. Второй взвод третьей стрелковой роты.

— Молодец, красноармеец Громыхало. Хорошо из пулемета стреляешь. Фамилия у тебя подходящая. Значит, теперь будешь не пехотинцем, а артиллеристом. А пока назначаю тебя пулеметчиком на этой машинке. Залазь сюда и готовь свое оружие.

Громыхало важно обошел бронетранспортер, поставил в десантное отделение пулемет и залез сам. Григоров вылез на дорогу. К нему подбежал боец, увешанный оружием, нашим и немецким:

— Товарищ лейтенант, разрешите доложить. Там, на дороге, грузовик почти целый стоит. Только борта пулями побиты. Я шофером раньше был. Попробовал его завести, двигатель работает, и колеса целые. В кузове много ящиков с патронами и гранатами. Вот бы его взять. Я по обочине сюда проехать могу.

— Молодец. Давай, действуй. Мы в него весь наш груз поместим.

Солдат, сбросив оружие в общую кучу, побежал к грузовику.

Красноармейцы уже перестали ходить по месту боя. Собрали все, что возможно. Они убрали разбитые мотоциклы с дороги, кстати, один оказался целым, пули посекли только пассажиров, затем побросали в кювет трупы немцев. Часть бойцов ушла на позицию первого орудия хоронить наших погибших. Кто-то остался возле бронетранспортера. Один из красноармейцев завел уцелевший мотоцикл и попытался на нем проехать до поворота. Оттуда скорым шагом появился Попов. Он подскочил к мотоциклу, сев сзади водителя, и приказал ехать к «Ханомагу».

— Андрей! Получен приказ из штаба полка. Срочно свернуться и идти за Дитятки. Там занять оборону на северной окраине села. Немцы захватили Горностайполь и переправу. Мы оказались отрезанными от Днепра. Остатки полка отступают в нашу сторону. Будем прорываться на север, в леса. Дальше связь оборвалась. Было слышно, что бой ведут. Так что давай в темпе грузиться и ходу отсюда.

— Подожди. Надо наших погибших похоронить и честь им отдать, — ответил Григоров.

Его поддержал Левченко:

— Да, товарищ лейтенант. Не по православному это. Погибших хоронить не отпевши. Не помянув. Грех ведь. Да и с утра не жравши… Голодный солдат — плохой солдат.

— Да я все понимаю, мужики! Но обстоятельства таковы, что медлить нельзя. Потом и отпевать, и поминать будем. И пообедаем. А сейчас надо выполнить приказ. А то нам потом самим по головушке попадет, — с сожалением в голосе ответил Попов. — А это что за чудо?

По обочине к ним приближался немецкий грузовик. Это был тентованный трехтонный «опель-блиц». За рулем сидел наш красноармеец. Следом за ним скакали разведчики.

— Наши нашли исправную машину. Туда все добро погрузить надо, — пояснил Григоров Попову, затем повернулся к Левченко: — Быстрее орудие из леса и цепляй его к бронетранспортеру.

— Красноармеец, — крикнул Попов стоявшему рядом бойцу, — пулей лети на тот холм и скажи всем, чтобы побыстрее заканчивали. Всем на шоссе. Уходим. Старший сержант, берите моих людей, пушку перетащить. Андрей, что твой немец? Заводи!

Левченко, выскочив из бронетранспортера, прихватив с собой несколько бойцов, побежал с ними к холму за орудием. Красноармейцы, подгоняемые Поповым, быстро забрасывали в подъехавший грузовик собранное оружие, боеприпасы и другое имущество. Немец вместе с не отстающим от него ни на шаг Тишко, уже переодетый в старую выцветшую красноармейскую гимнастерку, только брюки и сапоги свои, забрался в «Ханомаг», завел его и по команде Григорова, тоже севшего в бронетранспортер, проехал вперед с десяток метров. За пулеметом гордо стоял Громыхало.

Прибывшие разведчики доложили, что на одной из дорог, перед развилкой, стоит большая немецкая колонна. Бронетранспортеры, танки, грузовики с пехотой и с пушками. Но никаких действий не предпринимают. Даже охрану не выставили. Обедают. Война войной, а обед по расписанию. Немец — мужчина пунктуальный.

— Ну если обедают, то у нас есть еще полчаса времени. Сматываемся отсюда, пока нас не прихлопнули. С этими нам не справиться, — крикнул Попов, затем сел в коляску мотоцикла, поправив пулемет, положил на ноги свой ППД. На заднее сиденье запрыгнул боец, вооруженный трофейным автоматом.

Обратившись к своим сержантам, Попов приказал:

— Котов! Сажай бойцов в грузовик. Будете ехать последними. Выставь пару пулеметов в кузове, тыл прикрывать. Овчаренко! С остальными, вместе с подводами, собираешь всех по пути, и вперед по шоссе. Я буду мотаться по дороге и всех подгонять. Разведка, Семенов, пока остаетесь здесь, за этим холмом. Смотрите на дорогу. Как появятся немцы, сразу ко мне. Они тут наши завалы пока разберут, мы далеко сможем уйти. Пункт сбора — северная окраина села Дитятки. Все. Действуйте.

Выскочившие из леса бойцы во главе с Левченко чуть ли не на руках вынесли орудие на шоссе и прицепили его к бронетранспортеру. Следом за ними на дорогу вышла лошадь с передком второго орудия. Теперь, без орудия, лошадка одна могла легко везти боезапас, большую часть которого быстро перегрузили в «Ханомаг». На передке сидел боец из расчета второго орудия. Оставшийся расчет и помогавшие им красноармейцы по приказу Левченко разместились в десантном отделении «Ханомага». Рядом с пулеметом на месте убитого немецкого офицера встал Григоров. Он видел, как с его холма на шоссе спустилась пара лошадей, везущая передок с зарядным ящиком и орудием, за ними на дорогу выбегали красноармейцы. Мотоцикл с Поповым рванул с места. Григоров тоже дал команду Гансу начать движение. «Ханомаг» дернулся, затем плавно начал набирать скорость, обгоняя подводы с ранеными и бегущими рядом красноармейцами. Последним начал движение «опель» с оружием и с пулеметчиками.

И только два человека остались стоять над свежей братской могилой, сняв пилотки. Их лошади были привязаны рядом, в лесу.

Бойцы Григорова и Попова покидали это поле боя победителями. С потерями, но победителями. Уничтожив больше сотни гитлеровцев и четыре танка с экипажами, сами потеряли шестнадцать убитыми и восемь человек ранеными. Один к пяти — хороший счет. Войны без потерь не бывает.

Колонна шла ускоренным шагом. Сзади подпирал немец, впереди была неизвестность.

«Ханомаг» вырвался вперед, опередив шедшие за ним повозки и пеших красноармейцев на несколько сот метров. Попов на мотоцикле укатил дальше, ища место встречи с остатками полка.

Впереди показалась окраина села. При приближении пассажирам «Ханомага» открылась страшная картина нападения немецких самолетов на мирных беженцев. Дорога и обочина были покрыты трупами людей и животных, разбитыми автомобилями и повозками. В нескольких местах на дороге и по обочинам виднелись воронки от бомб.

«Ханомаг» снизил скорость, потихоньку объезжая лежащие на шоссе трупы и воронки. Все находившиеся в бронетранспортере встали и обнажили головы. Одно дело — убитые солдаты, война есть война, а совсем другое — мирные люди, старики, женщины и особенно дети. Кто-то был отцом, кто-то сыном или братом. Эта картина никого не оставила равнодушным. На глаза наворачивались слезы, перехватывало горло. И крепче сжимались кулаки и зубы. Мы отомстим за вас!

Один из бойцов бросился к водителю с ножом в руках:

— Ну, сволочь немецкая, не жить тебе! За всех ответишь!

— Стоять! Назад! — кинулся ему наперерез Левченко. Умелым движением он выхватил нож и опрокинул взвинченного бойца. — Наш немец их не убивал. Это летчики постарались. Если мы Ганса отправим на тот свет, кто эту железяку вести будет, ты, что ли?

— Ганс! Стой! Хальт! — скомандовал Григоров. — Дальше проехать не сможем. Надо дорогу расчистить. Громыхало, остаешься с немцем. Остальные — на шоссе.

У одной из воронок лежал на спине виденный ранее Андреем усатый безрукий воспитатель детдомовцев. Вся гимнастерка на груди была порвана и пропитана кровью, ноги неестественно вывернуты. Возле него, словно пытаясь спрятаться за спину своего воспитателя, лежали трое детдомовцев: два мальчика и девочка, посеченные осколками. Чуть дальше на дороге — опрокинутая тележка на высоких железных колесах. Возле тележки, прикрывая всем своим телом внука, сидел седой старик. Через всю его спину прошла пулеметная очередь. Под ним и внуком натекла большая лужа крови. Рядом круглая шапочка с лентой. Серебряные буквы «КРАСИН» превратились в бурые, от крови.

Бойцы осторожно сносили трупы в сторону, освобождали дорогу от тачек и телег. Кое-где пришлось, взяв лопату с «Ханомага», засыпать землей воронки.

Пройдя немного вперед, Андрей увидел девушку в сиреневом платье. Понятно было, что она не успела слезть с велосипеда и взрывной волной ее отбросило на обочину. Велосипед остался между ног, а край платья задрался кверху, обнажив красивые девичьи ноги. Белая косынка слетела с головы, открывая длинные светло-русые волосы, заплетенные в две толстые косы и закрепленные снизу на затылке.

— Эх, хороша девка! Жалко, убили ее, а то я бы с ней занялся… — проговорил какой-то красноармеец и тут же получил подзатыльник от Левченко.

— Заткнись, а то я тебе сейчас яйца поотрываю да башку твою дурную сверну. Скажу, что так и было.

— Товарищ старший сержант, смотрите! Живая она! Рукой и головой пошевельнула!

Левченко и Тишко подбежали к девушке. Старший сержант осторожно приподнял ее голову, другой рукой поправил платье, прикрыв ноги:

— Тишко, фляжку давай.

Тишко, скоро отстегнув свою фляжку и открутив колпачок, протянул ее Левченко. Старший сержант, смочив жидкостью губы девушки, осторожно влил ей несколько капель в приоткрывшийся рот. Девушка сделала небольшой глоток, после чего резко дернулась и открыла глаза, затем, приподнявшись, начала кашлять. Непонимающе и испуганно она оглядывала окруживших ее людей.

Левченко недоуменно посмотрел на Тишко:

— Что у тебя там было?

— Як що? Горилка!

— Вот балда. Воды быстро давай. Воды!

Тишко кинулся к красноармейцам, протянувшим ему несколько фляг. Выпив немного воды, девушка пришла в себя.

— Ну как, жива, дочка? Цела? Ранений нет?

— Жива, дядечка. Спасибо вам. Вроде бы не зацепило. Только голова кружится и тошнит немного. Ногу правую, наверное, подвернула. А вы кто будете?

— Цела — это хорошо. А голова кружится и тошнит — это контузия. Взрывной волной тебя с дороги сбросило. Мы свои, дочка, нас не бойся. А зовут-то тебя как, красавица? Как ты здесь оказалась?

— Оксана. Марченко я. Сама из Коростеня. В этом году школу закончила, хотела в медицинский институт поступать. А тут война началась. Немцы пришли. Меня мама к бабушке отправила, в село. Да не успела я. Все отступать начали, вот и я вместе со всеми. Теперь хочу в Сумы к тетке родной добраться.

— А батько твой где?

— Тато воюет. С первых дней в армию забрали. Где сейчас они с мамой, не знаю… — Девушка заплакала, вытирая слезы снятой косынкой.

— Товарищ лейтенант, — обратился к Григорову один из бойцов, — дорога свободна. Можно ехать.

— Хорошо. Все по местам. Основная колонна уже подходит, — крикнул бойцам Григоров, затем обратился к Левченко: — Григорий Васильевич, девушку в бронетранспортер, не бросать же ее здесь. Тишко, возьми ее корзину.

Старший сержант одобрительно посмотрел на Андрея, затем осторожно поднял девушку на руки и понес к бронетранспортеру. Тишко по-хозяйски, достав нож, перерезал бельевую веревку, забрав ее и корзину, также двинулся к «Ханомагу».

Погрузившись в бронетранспортер, из-за нехватки свободного места все, кроме девушки, стояли или сидели на бортах, Григоров приказал Гансу продолжить движение. К месту бомбежки стала подходить отставшая небольшая колонна. Замыкающим в ней ехал немецкий грузовик с нашими пулеметчиками.

Прошли село, вытянувшееся вдоль шоссе и имевшее всего одну улицу. Во дворах не было видно людей. Только кое-где из окон выглядывали испуганные лица местных жителей. Возле последней хаты на скамеечке сидел старый дед, одетый в порванную фуфайку и с фуражкой на голове.

— Доброго дня вам, диду! Где здесь у вас дорога в сторону через лес идет?

— Здоровеньки булы, диточки! А вон тамо, за колодязем. Як дойдешь, то побачишь.

Махнув деду на прощание, Григоров приказал Гансу ехать в направлении видневшегося на окраине села колодезного «журавля». Возле него собрались оставшиеся в живых после нападения самолетов беженцы, в основном женщины с детьми. Кое-где стояли подводы, хозяева поили лошадей. Особенно выделялся своей статью одетый в темную рясу священник с черной с проседью бородой и большим, болтающимся на цепочке блестящим крестом на груди, он поправлял лошадиную упряжь. На телеге сидели несколько детдомовцев. Рядом стояли остальные, а также две монахини с уставшей, заплаканной воспитательницей. Отдельной группкой расположились чужие красноармейцы, шедшие в толпе беженцев.

Проселочная дорога узкой лентой уходила в густой лес. Возле поворота стоял красноармеец Попова с трофейным автоматом и махал им рукой. На повороте застряла, загородив движение, полуторка ГАЗ-АА с доверху набитым кузовом, прикрытым брезентом. Вокруг нее бегал лысый пузатый дядька, одетый в полувоенный френч, и что-то кричал водителю, пареньку лет восемнадцати, который стоял у открытого капота и с непонимающим видом чесал затылок.

По шоссе с востока протарахтел мотоцикл. Выскочивший из коляски Попов, подбежав к остановившемуся «Ханомагу», крикнул:

— Тезка, я наших встретил. Сюда идут. Мало их осталось. Командир полка ранен. Комиссар убит. Начальник штаба всех сюда ведет. Минут через десять будут здесь. Давай очисть дорогу, и в лес. Выставь здесь пост, чтобы всех заворачивали в лес. Все. Я за своими.

Махнув рукой, Попов запрыгнул в коляску, и мотоцикл умчался к появившейся колонне его роты с первым орудием. Из бронетранспортера на дорогу стали выпрыгивать красноармейцы. Некоторые направились к колодцу за водой.

— Громыхало, бери пулемет с запасной лентой и занимай позицию возле въезда в лес. Вон у поваленного дерева. Григорий Васильевич, выставьте двух бойцов на повороте. Будут регулировщиками. Ганс, посмотри, что с той машиной, — раздал указания Григоров, затем, что-то вспомнив, добавил вслух: — Вот черт, не знаю, как по-немецки сказать-то, чтобы посмотрел он чужую машину.

— Я сейчас ему переведу, — произнесла спасенная девушка. — Я немецкий знаю. В школе хорошо училась. Да и соседи у нас немцы были. Из Германии, коммунисты. У них дочка была, Марта. Я с ней дружила, вот и выучила.

Девушка что-то быстро проговорила по-немецки и показала Гансу на застрявший автомобиль. Немец заулыбался, понятливо покачал головой и, взяв какой-то небольшой ящичек, вылез наружу. За ним сразу же последовал Тишко. Следом выскочил из бронетранспортера Григоров. Увидев приближающегося к нему командира, пузатый дядька, вытерев лысину большим белым платком, прижимая к животу такой же пухлый портфель, побежал навстречу:

— Здравствуйте, дорогие мои товарищи, — быстро заговорил он. — Извините нас, заминочка вышла. Водитель у меня молодой, неопытный, вот машину и поломал. Груз уж больно ценный, документы и имущество райкома партии. Я Дрынько Осип Давыдович, заведующий хозяйством райкома. Вот по распоряжению партии и эвакуирую все. Помогите, пожалуйста. Не бросайте нас.

Ганс заглянул под капот и осмотрел двигатель. Затем жестами приказал водителю завести автомобиль. Паренек, весь измазанный маслом, попытался это сделать, но ничего не получилось. Немец что-то грубо сказал по-своему, открыл ящичек и принялся колдовать над мотором.

— Это что, немец? — испуганно спросил Григорова Дрынько. — Пленный?

— Да, пленный немец. Но это наш немец. Тоже коммунист. Так что не бойтесь.

К ним уже приблизилась отставшая колонна. Пешие красноармейцы пошли к колодцу, а первое орудие вместе с лошадьми и свободным передком от второго, подводами с ранеными, минометами и пулеметами расположились сзади «Ханомага». Последним встал грузовик с оружием и боеприпасами. Бойцы приветствовали друг друга. Кто-то собирался перекусить, кто-то, подойдя к беженцам, пытался заговорить с ними.

Подъехал на мотоцикле Попов.

— Ну что там, долго еще? А то скидай эту колымагу в сторону и вперед. Полк уже на подходе, — сообщил он Андрею.

— Да вот, дядька говорит, что там ценный груз. Партийные документы и все такое. Сейчас у Ганса спрошу, — ответил ему Григоров и обратился к немцу: — Ганс, вас?

— Я, я, герр официр. Аллес. Зер гут, — встав по стойке «смирно», доложил немец и показал водителю, чтобы тот заводил машину.

Паренек с недоверием подошел к автомобилю и с первого раза завел его. Радостный Дрынько бросился трясти руку сначала Григорову, затем Попову и, наконец, немцу.

С востока на шоссе показалась небольшая колонна. Впереди ехал мотоцикл с коляской, далее два грузовика ЗИС-5, затем ряд подвод с идущими рядом красноармейцами. Среди них выделялись своими зелеными запыленными фуражками несколько пограничников, возле одного из них на поводке, с высунутым языком бежала большая овчарка. Замыкал колонну трехтонный ЗИС-5 с расположенной в кузове зенитной установкой из четверки спаренных пулеметов «максим».

В это время в небе с запада послышался самолетный гул. Раздалась команда: «Воздух! Всем в лес!»

— Ганс! Шнель! — крикнул Григоров немцу, показывая рукой на бронетранспортер. Сам, подбежав к полуторке, приказал испуганному водителю: — Быстро дуй в лес. Проедешь метров триста и встань под деревьями. Мы сейчас там будем.

Левченко с бойцами расчета, а также Ганс с Тишко запрыгнули в «Ханомаг».

Услышав команду, молодой водитель нажал на педаль, и полуторка рванула в лес, чуть не потеряв по дороге не успевшего закрыть дверь Дрынько. За грузовиком начал движение бронетранспортер, а следом за ним и все остальные. Когда показались самолеты, это была четверка «Юнкерсов-87», прикрываемая двумя «Мессершмиттами-109», большая часть колонны уже въехала в лес. Пешие красноармейцы также бежали под защиту чащи. За военными бросились беженцы, толпясь и мешая друг другу, подгоняя лошадей и другую свою животинку. Оставшиеся Попов с Григоровым попытались навести хоть какой-то порядок, но все было тщетно. Их самих чуть не задавили. Страх за жизнь делает из нормальных людей неуправляемую толпу, которая готова затоптать любого, лишь бы спастись.

В небе послышался душераздирающий вой пикирующих «юнкерсов». Основной их удар пришелся на приближающуюся колонну остатков полка. Перед следующим впереди мотоциклом разорвалась бомба, наповал убив водителя, и машину кинуло на обочину. Пассажир, сидящий сзади, успел соскочить и бросился в лес. Еще одна бомба упала возле подвод, взрывом перевернув одну из них. Осколками убило лошадей и находившихся в подводах раненых, а также идущих рядом красноармейцев. Несколько бомб упало в стороне, на обочине. Немцы устроили в воздухе настоящую карусель. Пока двое атаковали шоссе, другие делали новый разворот. С остановившегося последнего ЗИС-5 по немецким самолетам била четверка зенитных пулеметов.

— Андрюха! Давай к лесу! — крикнул Попов Григорову, одновременно подгоняя задержавшиеся подводы с беженцами и бегущих рядом людей.

Оглядевшись по сторонам, Григоров увидел, как красноармеец, Андрей узнал его — тот был возле первого орудия в бою, — большой парень в тельняшке, поставив свой пулемет Дегтярева на колодец, стрелял очередями по самолетам. То же самое делал из своего немецкого пулемета Громыхало, залегший возле леса. Кто из них попал, было непонятно, но один из «юнкерсов» вдруг загорелся, завалился вправо и упал в лес. Раздался взрыв. Находившиеся на шоссе не останавливались, они продолжали движение. За исключением ЗИС-5 с зенитной установкой, которая открыла огонь по пикирующим «юнкерсам». Вот взорвался второй «лаптежник». Испугавшись потерь, немцы прекратили атаку и повернули на запад. Истребители напоследок прошлись очередями по отстреливающимся красноармейцам. Выждав немного, бойцы погрузили убитых товарищей в оставшиеся подводы, чтобы затем похоронить лесу.

К стоявшим на въезде в лес Попову и Григорову подъехала первая машина. Из кабины выскочил начальник штаба полка капитан Бондарев:

— Здорово, мужики! Немчура сволочная, не дала спокойно доехать до вас. Как обстановка?

— Здравия желаем, товарищ капитан! — козырнув, поприветствовал за обоих Попов. Назначенный старшим арьергарда, он доложил начальнику штаба о проведенном утром бое с немцами и захваченных трофеях, а также об имеющихся потерях. Сообщил, что за ними по шоссе следует большая колонна немцев с танками и артиллерией. — А как там у вас было, товарищ капитан? Мы сильный бой слышали.

— Плохи дела у нас, товарищи лейтенанты. Не успел наш первый эшелон подъехать к Горностайполю, как к нему подошли и немцы. Большая колонна танков и мотопехоты. Часть пошла в атаку на нас, а часть ушла к переправе. Тяжелый был бой. У нас большие потери. Всю артиллерию потеряли. От полка меньше роты осталось. Комиссар полка погиб. Командир полка получил ранение в ногу и контужен. Вон в кузове лежит с другими ранеными. — При этом Бондарев показал рукой на автомобиль. — С нами отошли также прикрывавшие Горностайполь остатки пограничного отряда войск НКВД, охранявшие тылы армии. Так что Горностайполь захвачен противником, и мы отрезаны от переправы и от Киева. Одна надежда осталась — пробиться на север. Вроде бы переправа у Чернобыля наша еще. Надо только туда дорогу найти. По карте похоже, что эта туда ведет, но проверить не мешает.

Бондарев приказал водителю двигаться вперед, в лес. Машина тронулась по хорошо укатанной дороге. Вслед за ней потянулись остальные. Возле командиров остановился замыкающий колонну ЗИС-5 с зенитной установкой. Из кузова спрыгнул заместитель командира полка по связи старший лейтенант Дулевич:

— Здорово, орлы! Это кто из ваших первого «юнкерса» завалил и со мной соцсоревнование устроил, а?

— Так это ты был у нас за зенитчика? Молодец! Вовремя огонь открыл! — сказал связисту Бондарев.

К командирам подошли Громыхало с немецким пулеметом и красноармеец в тельняшке с ручным Дегтяревым. Переглядываясь, они козырнули и доложили старшему по званию:

— Товарищ капитан! При нападении авиации противника, — тут они снова посмотрели друг на друга, — нами ответным огнем уничтожен один «лаптежник».

Бондарев, улыбнувшись, оглядел красноармейцев, Громыхало был на две головы меньше морячка, и проговорил:

— Обоих представлю к правительственной награде. Оба молодцы. Как зовут-то?

Засияв от похвалы, бойцы отрапортовали:

— Красноармеец Громыхало Виктор.

— Краснофлотец Роговый Василий.

— А почему краснофлотец-то?

— А я с Пинской флотилии. Мотористом на катере был. А как ранили, в госпиталь попал, а из госпиталя к вам в полк направили.

Со стороны шоссе послышался топот копыт. К разговаривающим у грузовика приблизились два всадника.

— Разрешите доложить, товарищ капитан. Сержант Семенов, разведка. По шоссе с запада движется колонна немецких танков и бронетранспортеров, пехота и артиллерия. Скоро будут здесь.

— А что, они там своих не остались хоронить? — удивленно спросил у разведчиков Попов.

— Нет, товарищ лейтенант. Они как дорогу расчистили, сразу же вперед двинулись. Видно, есть у них в тылу, кто такими делами занимается.

— Так. Забираемся, ребята, в машину. И отсюда на север. Разведка, остаетесь. Как немец появится, в лесу укройтесь. Посмотрите, что делать будут. Если кто из них сюда сунется, пулей к нам. Пока возьмите ветки и заметите следы. Все. Выполняйте, — приказал Бондарев.

Начальник штаба сел в кабину, а остальные запрыгнули в кузов. Автомобиль покатил по лесной дороге. Всадники спешились, наломали веток, замели следы. После чего спрятались в лесу, рассматривая в бинокль обе стороны шоссе.

Проехав вперед, ЗИС-5 нагнал спрятавшуюся в лесу колонну. Григоров, постучав по кабине, вместе с Громыхало выскочили возле «Ханомага», а Попов с Роговым ушли к своей роте. Всю технику и подводы поставили вплотную к деревьям, люди попрятались в лесу. В такой глуши увидеть их с воздуха было практически невозможно. Разве только узкую ленту дороги. Темнело. Идти дальше по неизвестной дороге уставшим, голодным и изможденным людям было тяжело. Необходим был короткий отдых на сон и прием пищи. Бондарев приказал собрать всех командиров в голове колонны. Подошли несколько человек. Среди них были лейтенанты Григоров и Попов, начальник связи старший лейтенант Дулевич, командир роты из второго батальона старший лейтенант Коваленко, комиссар второго батальона политрук Жидков, незнакомый старший лейтенант-пограничник, а также никому не известный лейтенант со звездой политсостава на рукаве — это он ехал впереди колонны на мотоцикле и после взрыва бомбы остался в живых. На вид ему было около двадцати пяти лет. Вот и весь командный состав, оставшийся от стрелкового полка, штатная численность которого до войны составляла около трех тысяч человек.

— Товарищи командиры! — объявил Бондарев. — Командир полка пока без сознания, так что полком временно командую я. Мы попали в тяжелую ситуацию. Полк практически разбит, но мы сохранили знамя полка. Значит, полк как боевая единица существует. С запада и с востока мы зажаты противником. Отрезаны от переправы через Днепр на востоке. Но выход есть. Прорываться на север, к переправе через реку Припять у Чернобыля. Судя по всему, мост еще наш. Однако состояние личного состава и лошадей не дает нам возможности двигаться ночью. Тем более что с нами беженцы. Люди и животные устали. Необходим кратковременный отдых. Какие будут предложения?

— Разрешите, товарищ капитан? — Вперед выступил старший лейтенант-пограничник, поправив на плече автомат ППД. — Командир маневренной группы пограничного отряда старший лейтенант Бажин Иван Михайлович. Товарищи, как мне стало известно, где-то в этом районе расположен армейский склад. У меня старшина там получал боеприпасы и продовольствие. Он знает дорогу. Может быть, туда пойдем? Боеприпасами пополнимся, и люди отдохнут.

— А что, это мысль. Отдохнем, а с утра в путь, по тропам Полесья, — поддержал пограничника Дулевич.

Вперед вышел политрук Жидков:

— Товарищи командиры, вы меня удивляете. Среди нас много гражданских. Вон лейтенант Григоров даже немца живого с собой тащит. А как же военная тайна? Ведь кругом нас враг! Может быть, этот склад оставлен для диверсионной работы в тылу противника. Умнее надо поступать.

— Что, лейтенант, уже успел кто-то раньше тебя замполиту доложить? — спросил Григорова начальник штаба. Потом, повернувшись к Жидкову, проговорил: — Да не бойтесь вы за немца, товарищ политрук. Это я разрешил Григорову немца живым оставить. Кроме него, никто из наших бронетранспортер водить не умеет. Да и коммунист он вроде бы. Правда, Григоров?

— Так точно, товарищ капитан. Коммунист. Он у меня под надежной охраной находится. И переводчик имеется. Нам без него тяжело будет орудие транспортировать. А фашистов он ненавидит и нам охотно помогает, — соврал Андрей для пущей убедительности, при этом мысленно поблагодарив Бондарева за поддержку и гадая, кто же сдал его замполиту. «Вот неприятности на свою задницу нашел!»

— Хорошо. Приказываю. Старший лейтенант Бажин, берите своего старшину и идите в голове колонны. Ищите склад. Мы следом за вами. При движении не растягиваться, дистанция не более пяти метров. По пути помогайте беженцам, намаялись люди. Если кто устал, сажайте на наш транспорт. Мы должны все быстро отсюда уйти. Григоров, на своем бронетранспортере идешь следом за пограничниками. У тебя пулемет есть и свет хороший. А то скоро темно будет. Немец ночью не воюет. Попов, ты со своими бойцами в арьергарде. Только раненых вперед передай, в роту Коваленко. Жидков, остаетесь с Поповым. Похороните убитых. Потом за нами. Все. По местам. Начало движения через десять минут.

Григоров хотел было пойти к своим, но его подозвал к себе Бондарев. Возле начальника штаба остался стоять неизвестный политработник.

— Вот лейтенант Григоров, командир противотанковой артиллерийской батареи, — представил Андрея начальник штаба. — Это по твою душу, лейтенант. Познакомься, это товарищ сержант государственной безопасности из особого отдела армии, он к тебе. Ну вы здесьразбирайтесь сами, а я пойду колонну к выходу готовить.

В алых петлицах сержанта-гэбиста были такие же два кубика, как и у Андрея, простого армейского лейтенанта, но по своему статусу сержант ГБ получал денежное содержание вдвое больше, чем армейский старший лейтенант, а также имел ряд других привилегий. Звание сержанта ГБ относилось к среднему командному звену.

У Андрея похолодело на душе, спина покрылась потом, быстро застучало сердце, шум от этого стука бил по ушам. В дивизии много ходило слухов об особом отделе НКВД армии: кто к ним попадал, назад в свои подразделения уже не возвращался. «Что я такое сделал, кто на меня написал и что теперь со мной будет?» — быстро задавал себе вопросы Андрей. Почему-то вспомнилась мама, прощание с ней и отцом на вокзале, когда он сразу же после окончания училища заехал домой на пару дней похвастаться новенькими лейтенантскими кубиками в петлицах. «У нее и так здоровье слабенькое, если узнает об этом, не выдержит… Эх, лучше бы я геройски погиб в последнем бою, чем такое».

Глядя на внезапно побледневшего лейтенанта, сержант ГБ усмехнулся и протянул руку:

— Сержант государственной безопасности Синяков Виталий Иосифович, особый отдел армии. Да не переживай так, лейтенант. Я не за тобой. Воюй спокойно. У меня к тебе всего пара вопросов имеется.

Услышав, что особист приехал не за ним, Андрей перевел дух и немного успокоился.

Выждав минуту и поняв, что собеседник пришел в себя, Синяков продолжил:

— В твоем подразделении служит старший сержант Левченко Григорий Васильевич? Как он тебе?

— Да, в моем взводе, товарищ сержант госбезопасности. Командир второго орудия. Я с ним с первого дня службы в батарее. Грамотный, опытный сержант, отличный младший командир. Бойцы его уважают, командование ценит. А что случилось, если не секрет?

— А рассказывал он тебе, откуда родом, о своей семье, не вел ли антисоветской агитации?

— Да нет вообще-то. Так, говорил, что один остался, а семья от тифа в Гражданскую умерла. А насчет агитации, такого не слышал, — стараясь сохранить уверенность в голосе, проговорил Андрей. — Так что случилось-то?

— Плохи у него дела, лейтенант. Не знаю что да как, но мне его надо доставить в особый отдел армии. Вот ордер, почитай.

С этими словами Синяков показал Григорову лист бумаги с печатями, на котором было написано:

«Особый отдел НКВД 5-й армии

ОРДЕР

Выдан сотруднику особого отдела НКВД 5-й армии сержанту госбезопасности Синякову В. И. на производство ареста и обыска старшего сержанта Левченко Григория Васильевича в расположении… стрелкового полка.

Начальник особого отдела НКВД 5-й армии

майор госбезопасности Зверев И. С.».

Прочитав это, Андрей с недоумением посмотрел на Синякова:

— Но ведь он ничего такого не совершал, товарищ сержант госбезопасности! Воюет отлично, немцев бьет лучше всех, сегодня в бою немецкий танк уничтожил и кучу пехоты! Разве можно так?!

— Можно, лейтенант. У нас все можно, — с железом в голосе отчеканил Синяков, особо выделив последнюю фразу. Затем, смягчившись, произнес: — Пока не вышли в расположение наших войск, ты ему ничего не говори. Особенно при других бойцах.

— А зачем вы мне тогда это сказали и показали?

— А затем, лейтенант, чтобы ты за ним лучше присматривал. Да остановил вовремя. С этой минуты ты лично несешь за него ответственность. Если он убежит, ты отвечать будешь перед трибуналом по всей строгости закона военного времени. Вам понятно, лейтенант Григоров? Если понятно, можете идти.

Ошеломленный, Андрей машинально отдал честь, развернулся и на ватных ногах побрел в направлении бронетранспортера.

В себя он пришел только тогда, когда к нему подошел офицер-пограничник и протянул руку:

— Бажин, Иван.

— Григоров, Андрей. Командир противотанковой батареи. Правда, у меня осталось всего-то два орудия.

— Ничего. Для нас и это сила. У меня из маневренной группы в сто пятьдесят человек всего восемь осталось. Остальные полегли смертью храбрых, или война разбросала, кого куда… Вот такие дела, брат… Ну что, пошли к тебе, артиллерия…

Подойдя к бронетранспортеру вместе с Бажиным, Григоров увидел, что Левченко со своими бойцами отцепил орудие от «Ханомага» и прицепил к нему передок с зарядным ящиком, а затем к передку и пушку. Таким образом, лошадь от второго орудия оказалась свободной.

— Вот, товарищ лейтенант. Решили лошадке дать отдохнуть. Я с водителем зенитного ЗИСа договорился. Первое орудие тоже с передком к нему прицепим. Пусть Мамедов отдыхает. А то у него лошади еле идут.

— Не получится, Григорий Васильевич, нашим лошадкам отдыхать. Через десять минут выступаем. Отдайте двух лошадей товарищу старшему лейтенанту. Он будет идти в голове колонны как разведка. Мы сразу же за ним, прикрывать будем. А за нами все остальные. Понятно?

— Понятно, — с досадой ответил Левченко, привыкший всегда заботиться о своих, хоть людях, хоть лошадях. — Только вы лошадок наших, товарищ старший лейтенант, не очень-то гоните, уставшие они больно.

— Хорошо, старший сержант. Не буду. У меня у самого люди еле идут. А сколько еще топать придется…

О своем разговоре с особистом Андрей решил Левченко не говорить. «Скажу потом», — подумал он.

Бажин подозвал из группы отдыхающих пограничников своего старшину, и они вдвоем, сев на лошадей, шагом поехали вперед по лесной дороге, переговариваясь. Следом за ними двинулся и «Ханомаг», за которым потянулась вся колонна, состоявшая из военных и гражданских беженцев. В конце колонны к роте Попова присоединились разведчики, доложившие, что немцы прошли мимо.

Миновали несколько километров. С наступлением сумерек в лесу уже ничего не было видно. Только по просвету между верхушками деревьев можно было определить, где петляла дорога. Два всадника периодически освещали ее фонариком. Впереди показался большой старый дуб с развесистыми ветками.

— Кажись, здесь был поворот, товарищ старший лейтенант.

— Сейчас узнаем. Пока еще Григоров подъедет, засвети-ка фонариком. Посмотрим.

— Стой! Кто идет? Стой! Стрелять буду! — раздалось из кустов.

— Стою. Но я не иду, а еду. Старший лейтенант Бажин. А ну выходи, часовой! — крикнул в темноту Иван Михайлович. — Мы свои. На склад едем. За боеприпасами.

— Пароль называйте! Тогда выйду.

Бажин шепотом обратился к своему старшине:

— Егорыч, ты помнишь пароль-то, а то неизвестно, какой там придурок сидит. Вдруг со страху стрельбу откроет.

— А хрен его знает, Иван Михайлович. Сейчас попробую вспомнить… — Старшина-пограничник почесал затылок, выпрямился в седле и, выдвинув из-за спины автомат ППД и направив его в сторону кустов, крикнул в темноту: — Пароль «Мушка». Отзыв говори.

— «Курок», — отозвались из кустов, и к ним вышел пожилой красноармеец с большими пшеничными усами, с винтовкой в руках, одетый в гимнастерку, с буденовкой на голове, но в гражданских брюках, заправленных в короткие сапожки. С левого боку висела противогазная сумка.

— Вот, товарищ старший лейтенант, двадцать лет служу, а пароль все не меняется. Здорово, служивый! Кто таков?

Вышедший из кустов красноармеец приставил к ноге винтовку с примкнутым штыком и доложил:

— Красногвардеец Хомутенко Федор Семенович. Призванный из запаса. Охрана склада. А вы чьих будете?

— Сводный отряд доблестной Рабоче-крестьянской Красной армии. Идем за пополнением боеприпасов и продовольствия. Старший лейтенант Бажин. Где склад-то, товарищ красногвардеец?

— Извините, товарищ командир. Я пост покидать не имею права. Часовой. Сейчас по телефону начальника склада вызову. Эй, Макарка! А ну покрути аппарат та вызови Никиту Савельича. Скажи, шо тут хлопцы за боеприпасами прибулы, а дороги дальше не знайдут. Хай приедет. А вы почикайте трохи, будь ласка.

Пограничники переглянулись между собой. В кустах было слышно, как кто-то со скрипом крутит ручку полевого телефонного аппарата, и затем молодой голос прокричал:

— Склад? Склад! Это первый пост. Докладываем. Приехали наши, за боеприпасами, но дальше дороги не знают. Просят подъехать Никиту Савельича. Да. Будут тута ждать. — Из кустов выбежал невысокий парнишка лет четырнадцати-пятнадцати, одетый в гражданку, но с карабином за спиной, и обратился к пожилому: — Доложился я, деда. Сейчас начальник склада сам выезжает. Погодьте пяток минут.

В это время дорога осветилась светом фар и к ним, урча мотором, начал приближаться бронетранспортер Григорова. За ним светились автомобильные фары других машин.

Два местных бойца, перепугавшись, начали метаться из стороны в сторону, но при этом оставались практически на месте.

— Немцы! Немцы! Спасайся кто может!

Бажин, спешившись, подошел к ним и спокойно произнес:

— Федор Семенович! Макарка! Да не мечитесь вы так и не бойтесь. Это наши. Советские. Просто немецкий бронетранспортер в плен захватили. Сейчас товарищи подойдут, сами все увидите.

Услышав такие слова, часовые остановились, прикрывая руками лица от света. Но, наверное, до конца еще не поверили, так как стояли на полусогнутых ногах.

Из подъехавшего «Ханомага» выскочил Григоров:

— Ну что, нашли склад? А это кто?

— Нашли. Это часовые. Сейчас сам начальник склада обещал подъехать.

От остановившейся колонны приблизились капитан Бондарев и особист Синяков.

— В чем задержка? Почему стоим? Кто такие?

— Да вот, товарищ капитан. Часовые со склада обнаружились. Склад рядом, сейчас начальник приедет.

Григоров подбежал к бронетранспортеру, стукнув по броне кулаком, крикнул:

— Оксана! Скажи Гансу, чтобы двигатель выключил и свет уменьшил, а то по глазам бьет.

В ответ раздался звонкий девичий голос, быстро проговоривший что-то по-немецки, после чего двигатель «Ханомага» заглох, а свет фар уменьшился в два раза.

Пожилой часовой боязливо спросил у Бажина:

— Так вы точно не немцы, а то там по-немецки говорят?

— Да свои мы, отец, свои. Просто водитель там немец. По-нашему плохо понимает. А так все свои. Не бойся.

При свете фар удалось разглядеть хорошо укатанную лесную дорогу, забирающую влево от дуба. Из-за кустов, прикрывавших ее, показалась лошадь, запряженная в телегу. Лошадью управлял средних лет красноармеец, а рядом с ним сидел полный пожилой мужчина, также одетый в красноармейскую форму, но с гражданской фуражкой на голове. Подкатив к группе командиров, телега остановилась. Мужчина в фуражке важно слез с нее и подошел к командирам.

— Начальник склада Ярцев Никита Савельевич. Э-э-э… — Видно что-то забыв, но потом вспомнив, приставил правую ладонь к своей фуражке и произнес: — Младший лейтенант я. Извините, товарищи, что не по форме докладываю. Я ведь до войны снабженцем на предприятии был, в армии не служил. А вы кто будете?

Внимательно посмотрев на начальника склада, Бондарев отдал ему честь и, улыбнувшись, ответил за всех:

— Начальник штаба стрелкового полка капитан Бондарев Игорь Саввич. Это мои подчиненные. Вот документ. Нам необходимо пополниться боеприпасами, продовольствием и переночевать. У нас много раненых и гражданских беженцев с детьми. Ваш склад располагает такими возможностями?

— Ну я не знаю… А много ли вас? Есть ли нужные бумаги? — поинтересовался Ярцев, повертев в руках удостоверение Бондарева. Затем он посмотрел на бронетранспортер и стоящие за ним автомобили. — А транспорт тоже будете заправлять, а то бензина у нас мало?

— Сейчас трудно сказать, сколько нас осталось, да и гражданских сколько, точно мы не знаем. Посчитать еще не успели. Мы из боев только сегодня вышли. Еле от немцев оторвались…

Ярцев удивленно посмотрел на Бондарева:

— Каких таких немцев? Мы ведь в нашем тылу!

— Вы что, обстановки не знаете? Где вы живете, черт возьми! Немцы уже Горностайполь и переправу через Днепр захватили! Мы с вами в окружении, у немцев в тылу! У вас тут что, колхоз «Тихе життя»?

Ярцев и три его подчиненных от удивления открыли рты и посмотрели друг на друга ничего не понимающими глазами. Первым в себя пришел начальник склада. Он, немного прокашлявшись, снял с головы фуражку и начал мять ее в руках. Затем, как будто извиняясь, тихо заговорил:

— Понимаете, дорогие товарищи, наш склад образовался чуть больше месяца назад. Сначала завезли сюда много имущества разного, но потом проходящим частям выдавали, да и тем, что рядом стояли. Нового ничего не подвозили. Последний раз я накладные на выдачу выписывал неделю назад. Больше к нам никто не приезжал. А связи никакой нет. Мы тут в лесу одни находимся, я и восемь моих работников, извиняюсь, красноармейцев. Мы ведь все — гражданские люди, в армии толком никто не служил, не годные к строевой службе, только в тылу. — Ярцев вытащил из кармана галифе большой платок и вытер вспотевший лоб. — Из имущества почти ничего не осталось. Все выдали, согласно документов. Я, честно говоря, начал думать, что про нас забыли. Никто не приезжает. А сегодня днем слышали звуки боя недалеко. Да и воздушный бой пришлось понаблюдать. Видели, как наши летчики с немцами дрались. Один немецкий парашютист приземлился на той стороне озера, я туда посылал своих людей, но они его не нашли. Спрятался, видно, сволочь немецкая. А наш самолет сел на озеро и в болоте застрял.

— А летчики живы?

— Один живой остался. Мы его спасли. Как увидели, что горящий самолет в озеро падает, думали, все, утонет. Здесь же глубоко. У нас лодки-то нет. Мы, для разнообразия рациона, плот себе соорудили и рыбку с него ловили. — Ярцев уже полностью пришел в себя и рассказывал более уверенно. — Ох и хороша здесь рыба, я в других местах такой большой никогда не видел! О чем это я? Ах да. Так вот. Самолет в болотце на краю озера оказался. Если бы ближе к центру, точно бы затонул. Мы на плоту к самолету подплыли, он прямо в болотце лежит, осмотрели его. Вон Макарка, он мал ростом и заглянул в кабины…

Тут, не выдержав слов о себе, выскочив вперед, парнишка решил похвастаться перед командирами:

— Да, да! Я сначала в кабину стрелка заглянул, но он убитый был, вся голова и грудь в крови. Затем перелез к летчикам в кабину и одного живого нашел…

— Не встревай, внучок, когда старшие разговаривают, — перебил его Хомутенко-старший. — Звиняйте мальца, Никита Савельевич!

— Ничего, ничего, Федор Семенович, — успокоил того Ярцев и продолжил: — В общем, вытащили всех троих наших летчиков. Три раза плавали. Плот-то небольшой, зараз всех не отвезешь… Двоих мы похоронили в лесу, возле склада нашего, а третьего — живого, видно, командир — я в свою землянку положил. Без сознания он, еле дышит. Врача бы ему…

— Нет врача у нас, товарищ Ярцев. Медсанбат немцы разбомбили. Самим нужен, раненых много.

— Так что же мы стоим-то? Милости просим к нам. Расположитесь, отдохнете, покушаете, а там и думать будем, как быть.

Бондарев согласно кивнул и обратился к Бажину:

— Товарищ старший лейтенант, поручаю вам организовать охрану лагеря. Возьмете людей у Попова и вместе с ним выставьте охрану. Проследите, чтобы никто не отстал: ни бойцы, ни беженцы. Всем остальным — двигаемся на склад. Григоров, давай на своем бронетранспортере за начальником склада, мы все за тобой!

— Слушаюсь, товарищ капитан, — козырнул Андрей.

Вернувшись к бронетранспортеру, он приказал Гансу трогаться за телегой Ярцева в глубь леса.

Колонна потихоньку, машина за машиной, подвода за подводой, а также пешие красноармейцы и беженцы, подгонявшие свою животинку, прошла мимо дуба. Последним на мотоцикле проехал лейтенант Попов. На посту остались только двое часовых склада — дед и внук Хомутенко, — а также старшина-пограничник, пограничник с собакой и два бойца роты Попова, один из которых был вооружен немецким пулеметом.

Проехав несколько сот метров вдоль берега озера, «Ханомаг» осветил фарами территорию армейского промежуточного склада и самодельный шлагбаум перед ним. Склад был со всех сторон окружен густо растущими кустами и деревьями.

Назвать это место «складом» в привычном понимании слова — со складскими помещениями, сараями, колючей проволокой и часовыми на вышках — было нельзя. Склад представлял из себя немного прореженный участок леса, где между деревьями была проложена кольцевая дорожка, по которой мог проехать только один автомобиль и только в одном направлении. Дорожка начиналась и заканчивалась у импровизированного шлагбаума, изготовленного из обычного бревна на двух крестовинах. По внешней стороне дорожки в разных местах между деревьями была натянута маскировочная сеть, прикрывающая с воздуха расположение склада. Под этой сетью натянули брезент от дождя. Большая часть места под брезентом пустовала, но кое-где на деревянных помостах, а где и прямо на земле, были положены штабелями различного размера деревянные ящики и металлические бочки. Также в некоторых местах были вырыты землянки и рвы под деревянными настилами, покрытые дерном. Естественные овражки были углублены и прикрыты срубленными небольшими деревцами с ветками. В центре автомобильного кольца было вырыто несколько землянок, вход в которые прикрывали плащ-палатки. Склад располагался на берегу озера. От крайней маскировочной сетки до берега было не больше десяти метров.

Когда начальник склада на своей телеге подъехал к шлагбауму, из кустов к нему выбежали два красноармейца. Услышав приказ командира, они подхватили шлагбаум и отнесли его в сторону. Телега проехала вперед и влево. Соскочивший с нее Ярцев помахал рукой, показывая, чтобы «Ханомаг», а за ним и все остальные въезжали на территорию по проложенной автомобильной дорожке. Сделав круг и вернувшись обратно к месту въезда, Григоров приказал Гансу остановить бронетранспортер у ближайшего свободного места под маскировочной сеткой. Весь имеющийся автомобильный транспорт разместился также по кругу. Подводы с лошадьми заняли, где это было возможно, свободные места. Чуть ли не под каждым кустом или деревом сидели или лежали уставшие люди. Рядом с ними примостились изголодавшиеся животные.

— Григорий Васильевич! Разместите людей для отдыха. Надо бы ужин организовать, а то уже живот сводит, — обратился Андрей к Левченко. При этом он незаметно для себя, но не для старшего сержанта посмотрел в сторону спасенной девушки, которая, укутавшись в чью-то шинель, свернувшись калачиком, подставив под голову свою корзину, тихо спала на боковой скамейке «Ханомага». — Девушку пока не будите. Ганс, стоп мотор. Я к начальнику штаба.

— Будет сделано, командир, — ответил Левченко и, уже обращаясь к своим бойцам, приказал: — А ну, орлы, тихо, по одному, все наружу. Готовим себе место для ночевки и ужина. Тишко, смотри за немцем.

Ганс заглушил двигатель и выключил свет. Все красноармейцы, находившиеся в бронетранспортере, не спеша вылезли наружу и, разминая ноги, стали готовить место для отдыха под брезентом. Таким же образом действовали и остальные, приехавшие или пришедшие сюда не по своей воле, а потому, что некуда было идти. Война, будь она неладна. Люди и животные думали только об одном — о еде и отдыхе. Но сон был главной целью. Усталость брала свое.

Ярцев хоть и был сугубо гражданским человеком, но в нем чувствовался настоящий снабженец. По его команде в полевой кухне начали готовить ужин и на красноармейцев, и на беженцев. Стоявший на территории небольшой стог сена, заготовленный для единственной складской лошади, был моментально растащен рачительными хозяевами на корм своим животинкам. Под одним из навесов организовали полевой госпиталь, куда с подвод и автомобилей сносили раненых. О них под присмотром бойца-санинструктора заботились две молоденькие санитарки. Командир полка Климович пришел в сознание и, приказав переложить себя на подводу в центре временного лагеря, вызвал на совещание всех оставшихся командиров. Начальник штаба Бондарев доложил о сложившейся ситуации, месте нахождения полка и предполагаемых действиях на завтра.

— Хорошо, Игорь Саввич, спасибо за доклад, — вздохнул Климович. Затем, осторожно погладив раненую ногу, обратился к командирам. — Товарищи, все вы без меня понимаете, что мы попали в сложную ситуацию, из которой у нас есть три выхода. Первый — это прорываться к нашим через переправу у Чернобыля. Второй — остаться в Припятских лесах и начать партизанские действия. Есть еще третий, но он мне не нравится, я думаю, и вам тоже. Это сдаться в плен немцам. Какие будут предложения?

— Товарищ подполковник, — выступил вперед политрук Жидков, — как вы можете говорить о плене, это паникерские настроения! Вы же знаете, что с нами немцы сделают!

— То, что с нами немцы сделают, это мы знаем, уважаемый товарищ политрук, — произнес стоявший возле него Дулевич. — А в плен к ним никто не собирается сдаваться. Это просто гипотетическая теория, рассматривающая все варианты. Правильно я говорю, Алексей Аркадьевич?

— Правильно, Сергей Олегович, — ответил Климович. — О плене никто не говорит и не думает, я надеюсь. А вот какие настроения у красноармейцев, мы точно знать не можем. Всякое бывает. Мы с вами уже видели отступающие части и знаем, что в них происходило.

— Товарищ подполковник, — обратился к комполка Синяков, — разрешите мне заняться этим делом. Только нужна ваша помощь в наказании паникеров и трусов. Один я не справлюсь.

— Мы с вами не военный трибунал, и расстреливать своих солдат я не буду. Даже если они смалодушничали, — оборвал его Климович, подняв руку к голове. Его лицо исказилось болью, полученной от контузии. — Предлагаю сейчас заняться размещением подчиненных на отдых и ужином. Понемногу прощупайте настроение бойцов, как бы ни было тяжело, настраивайте их на положительные эмоции. Люди устали, им необходима передышка. Начальник склада, организуйте, пожалуйста, выдачу продуктов и прием горячей пищи. И красноармейцам, и беженцам. Определите отхожие места для мужчин и женщин. Животных отведите отдельно. А то как бы нам здесь в дерьме не утонуть, да и не задохнуться. Игорь Саввич, помогите товарищу Ярцеву в этом и организуйте караульную службу. Выставьте усиленные посты. Всем проверить оружие и боеприпасы. По всему лагерю разожгите небольшие костры, чтобы люди друг дружку не подавили в темноте, и назначьте дежурных. Сейчас ночь, а немец ночью не воюет. Все. Завтра с утра что-нибудь придумаем. Утро вечера мудренее. Всем ужинать и спать.

Когда Григоров возвращался к «Ханомагу», к нему подошел Дрынько, хозяин поломавшейся на дороге полуторки. Он осторожно тронул Андрея за рукав:

— Извините меня, пожалуйста, товарищ командир. Я здесь, кроме вас, никого не знаю. Не скажете, долго мы здесь будем? А то мне на другой берег Днепра срочно нужно. Сами понимаете, имущество райкома и документы вывезти надо. Я так понял из разговоров, что немцы где-то рядом…

— Извините… э-э… Осип Давыдович… Точно ничего сказать не могу. Я сам толком мало что знаю. Завтра утром будем разбираться, а сейчас ужинайте и ложитесь спать. Утро вечера мудренее.

Развернувшись, Андрей направился к своим. Под навесом на сосновых ветках были разостланы немецкие шинели и одеяла, взятые из «Ханомага». Бойцы ели горячую кашу, принесенную от полевой кухни. Рядом с Левченко на деревянном ящике примостилась Оксана. Правая стопа ее была замотана в большой темный платок. Она жадно ела из одного со старшим сержантом котелка, поддерживая куском сухаря свою ложку. Сзади них также из одного котелка орудовали ложками немец Ганс Штольке и подружившийся с ним красноармеец Тишко. Голодные целый день, люди старались насытиться про запас.

— Лейтенант, вот твой котелок с кашей, еще горячая. Бери, ешь. Склад расщедрился. Каша с тушенкой и сухарями. А то, может, и по трофейному коньячку, а? — сказал Левченко, протянув командиру армейский котелок со вставленной ложкой. — Что решили-то, отцы-командиры?

— Сейчас ужин и спать. Завтра все решать будем. А коньячку не хочется. Только спать…

— Тебе где постелить, в железяке или с нами на землице спать будешь?

— Я что, рыжий, что ли? Конечно же с вами. Девушке в бронетранспортере постелите.

— Хорошо. Оксанка, сама не побоишься в немецком танке спать? Ежели что, то кричи!

— Я не из пугливых, дядя Гриша… Спокойной ночи…

…Спокойной ночи…

Хорошо вот так, сытно поев, лечь на теплую родную землю, укрыться шинелью и смотреть в прозрачное ночное небо, покрытое яркими блестящими звездами с большой и словно приближающейся полной луной. Постепенно засыпать и наслаждаться наступившей вокруг тебя тишиной, иногда прерываемой всхрапыванием лошади или потрескиванием горящего рядом небольшого костерка, плеском рыбы в озере… Завтра будет завтра, и все проблемы будут завтра, а сейчас только спать… Вымотанные за эти дни тело и душа расслабились, каждая клеточка, каждый нерв требовали отдыха…

Вокруг была тишина… Блаженство спать на природе, на свежем воздухе, когда ничего не мешает, а наоборот, лесной шум только убаюкивает…

Андрей медленно засыпал…

Грохнул взрыв… Еще один… Яркая вспышка в глаза… Снова взрыв, земля заходила ходуном… Гул, сильный гул… Снова вспышка и взрыв… Это что, сон такой? Немцы напали? Обстрел или бомбы сбрасывают?

Андрей открыл глаза… Снова яркая вспышка и грохот. И эта вонь, ужасная вонь. Сера, что ли?

Земля снова затряслась… Да так, что казалось, будто сейчас она расколется пополам.

Гул не ослабевал, а, наоборот, набирал силу. Начала болеть голова, давило на виски, руки и ноги отказывались подчиняться… Снова молния и взрыв… Нет, это не взрыв, это гром…

В проблеске света Андрей наконец-то разглядел, что творилось вокруг. Кто-то из его бойцов катался по земле, держась руками за голову, кто-то неподвижно лежал, разбросав в стороны руки и ноги. По лагерю в безумстве метались люди и животные, топча друг друга… Снова ударила молния и загрохотал гром. Что случилось, что происходит?!

Вдруг раздался страшный раскат, и вслед за ним ударил свет. Земля начала быстро раскачиваться. Свет был ярко-белым и искрился. Создавалось ощущение, будто это была сплошная вспышка от электросварки. Свет бил столбом откуда-то с неба прямо в центр озера. В месте соприкосновения с поверхностью вода бурлила, будто большой гейзер. Вокруг стало светло. Все предметы, люди, животные сделались прозрачными и просвечивали насквозь, словно под рентгеновскими лучами… Дальше удар… Нестерпимая головная боль, и все… Сознание отключилось…

Глава 3

— Макс? Максим? Максимка? Где ты? Отзовись, сынок!

Слова раздавались как будто сквозь сон, издалека. А сон ли это? Что случилось? Что произошло? Максим ничего не мог понять. Все тело болело и ныло, голова кружилась, и сильно стучало в висках, во рту ощущалась сухость, хотелось пить. Немного тошнило. Тяжело было дышать, ощущался недостаток кислорода. Стало почему-то очень холодно. Максим понял, что лежит на животе на земле. Медленно подняв голову и открыв глаза, он увидел, вернее сказать, ничего не увидел… Кругом светло, но в то же время ничего не видно. Словно все в белом тумане. Но в тумане ощущается влага, а здесь влаги не было. Было такое чувство, будто взлетел в облака и оказался в середине самого плотного, белого, но сухого облака. Медленно протянув руку в белую пелену, Максим не увидел кончиков своих пальцев.

— Максимка! Ты где? Сынок?

Макс услышал взволнованный голос отца и, сухо кашлянув, громко ответил:

— Я здесь, папа. Что случилось? Где вы все? И где мы находимся?

Из белой пелены показалась голова отца, ползущего к нему на коленях. Его рука прикоснулась к волосам Максима и нежно погладила:

— Нашелся, сынок! А я уж думал, что потерял тебя. Жив, слава богу!

— Бать! А где дядя Янис и дядя Олег? Что случилось?

— Не знаю, сынок, что случилось. Но Олег и Янис там. Поползли к ним. — Антоненко-старший показал рукой в белый туман и потянул за собой Максима.

Теперь Максим понял, почему отец не шел по земле, а полз на коленях. Плотность белого облака была такая, что если встать на ноги, то земли под ногами не будет видно. Продвинувшись немного вперед, Макс наткнулся на небольшое поваленное дерево. А вот и остальная компания. Баюлис и Уваров сидели на одеяле, упершись спинами. Баюлис пил из пластиковой бутылки воду. Увидев Максима с отцом, протянул им бутылку с водой:

— Возьмите, ребята, выпейте воды, да побольше. Сейчас воды много пить нужно, и медленнее двигайтесь. Силы зря не тратьте. Судя по симптомам у меня, у Олега, да и у вас, это все похоже на горную болезнь.

— Да ты что, Людвигович! — отхлебнув из бутылки и передав ее дальше Максу, воскликнул Николай. — Какая тут, в Припятских лесах и болотах, горная болезнь?! Где ты здесь горы видел?! У нас самая высокая гора на Украине — Говерла в Карпатах, и та не выше двух километров над уровнем моря.

— Не скажи, Коля, — отозвался Уваров. — Мне кажется, что Янис Людвигович близок к истине. Вспомни-ка горы Гиндукуша в Афганистане. Такие же ощущения были где-то на высоте больше четырех километров, если не всех пяти… Что-то мне это все не нравится. Чертовщина какая-то. Землетрясение ночное… Аномальное явление… Точно — Ведьмин кут.

Максим вытащил мобильный телефон и попробовал набрать номер бабушки, но телефон не работал.

— А мобилка-то не работает!

— Как не работает?

Все стали проверять свои телефоны. Но ни один из них не предоставлял услуг сотовой связи.

— Вот теперь и без связи остались. Ну точно, чертовщина какая-то!

— Так, ребята. Что главное в танке? Правильно! Не бздеть! — нарочито громко проговорил Антоненко-старший. — Не в таких передрягах бывали. Пробьемся. Сейчас немного посидим, осмотримся, а там решим, где мы и что тут творится.

— Дядя Янис, — обратился Максим к Баюлису, перед этим утолив жажду, — а почему так сильно голова болит, тошнит и сухость во рту? И почему так холодно стало?

— Резкий перепад температур и давления, разреженный воздух и недостаток кислорода на большой высоте. В особых случаях это может привести даже к летальному исходу, у кого сердечко слабое или организм ослаблен. Я, конечно, сам в горах не был, но соответствующую лекцию прослушал полностью. Вот теперь все совпадает. Симптомы и холод. Ребята, мне кажется, что мы высоко в горах.

— Так что нам теперь делать?

— А ничего. Просто сидеть и ждать. Надо подождать, пока организм привыкнет к новым условиям. А там посмотрим… Лучше, конечно, спуститься пониже…

— И долго нам так ждать? Скажите, пожалуйста, уважаемый доктор? — обратился к Баюлису Антоненко-старший. По своему характеру он был человеком действия, и длительное бездействие, а также неизвестность его немного нервировали. — И где тут это «пониже»?

— Пока вы, уважаемый торопыга, не успокоитесь. А где «пониже», я и сам не знаю. Надо подождать, пока не развиднеется…

— Да ладно вам, ребята, ссориться, — проговорил Уваров. — От того, что мы сейчас перегрыземся, лучше не станет. Даже хуже. Я согласен с Янисом Людвиговичем. Похоже, что действительно мы высоко в горах. Ощущение уж больно знакомое. Сейчас не стоит дергаться, пока кругом не осмотримся. Макс! А куда ты эсвэдэшку дел? Надо быть готовым ко всему.

— В палатке осталась, дядя Олег. Но где палатка, я не знаю. Не видно совсем ничего.

— Ладно, ребята. Будем выполнять рекомендации врача, — продолжил Уваров. — Давайте отдыхать, пока не развиднеется. Но ухо держать востро.

Подвинувшись друг к другу на одеяле и прижавшись спинами для сохранения тепла, люди задумались. Каждый думал про себя, разрабатывая разные версии происшедшего. Все хранили молчание, настороженно прислушиваясь. В отличие от вчерашнего дня, когда лес был заполнен птичьим гомоном и шелестом листьев, сейчас их окружала полная тишина. Даже мертвая. Было слышно только их дыхание и биение сердец. Сколько прошло времени, никто из них не заметил, но постепенно окружавшее их белое плотное облако стало исчезать и смещаться в сторону озера. Потихоньку прояснялись силуэты близстоящих деревьев, проявился потухший костер, где-то в траве мелькнул силуэт поваленной палатки, и только уазика не было видно.

Первым очнулся Антоненко-старший. Растолкав остальных, он поднялся и пошел к машине:

— Мужики! Подъем! Я за бушлатами, а вы пока соберите ветки для костра, а то похолодало что-то. Да и чайку попить не мешает.

— Так. Акклиматизация прошла успешно, — констатировал Баюлис. — Действительно, а где моя теплая куртка? Возьмите ее тоже, Николай! А чаек будет в самый раз. Да и пожевать не мешает. Надо сил набраться. Пока мы не разобрались что, где да как, употребление моего напитка придется отложить.

Николай вышел точно на автомобиль. Прихватив армейские бушлаты и куртку Баюлиса, он вернулся обратно к костру. Пока отец ходил к машине, Максим с остальными насобирали веток для костра. Баюлис пытался разжечь кинутый в костер обрывок газеты, но спичка не хотела разгораться.

— Возьмите зажигалку, Янис Людвигович, — сказал Уваров, протянув Баюлису зажигалку. — Я сам не курю, но огонь должен быть всегда в кармане, а вдруг красивой женщине надо помочь сигаретку прикурить. А то, что спичка плохо горит, лишний раз подтверждает, что мы высоко в горах. Правда, пока самих гор не видел никто.

Баюлис с третьей попытки поджег зажигалкой бумагу и положил на нее несколько тоненьких веточек. Костерок начал весело разгораться. Все надели принесенную Николаем теплую одежду. На головы натянули так предусмотрительно прихваченные панамы. Лишь Уваров затянул покрепче на затылке бандану. Затем Олег надел на себя прорезиненные штаны с сапогами от химзащиты и взял в руки пустую пластиковую бутылку и два котелка:

— Пойду к озеру, воды на чай наберу, а то действительно в горле сохнет, надо его промочить, — проговорил он и скрылся в белом тумане.

Пока Максим с Баюлисом искали в вещах пачку чая и готовили легкие бутерброды, Николай собирал хворост для костра. Вдруг со стороны озера раздался крик Уварова:

— Мужики! Вот е-п-р-с-т! Озеро пропало! Вода куда-то ушла!

Все бросились к берегу. Остановились у небольшого обрывчика, где кончалась трава и вчера еще плескалась вода. Вместо водной глади было видно только песчано-каменистое дно, кое-где покрытое илом и небольшими зеленовато-коричневыми водорослями. Дальше шел белый плотный туман, и ничего не было видно.

— Олег! — крикнул Николай. — А ты дальше пройди, может, найдешь воду. Не может же озеро так быстро испариться.

— Хорошо, — раздалось из тумана. — Вы пока на берегу подождите и периодически зовите меня, чтобы я не заблудился в этом проклятом облаке.

Пройдя вперед еще метров десять, Уваров почувствовал, что начинается резкий спуск, и вошел в прохладную воду. «Наконец-то, а то я уже решил, что «аллес» — все, будем на сухом пайке», — подумал он. Пройдя еще пару метров и увидев, что вода плещется чуть выше его колен, Олег начал наполнять бутылку. Вокруг стояла сплошная плотная белая стена.

Вдруг со стороны берега донесся громкий собачий лай, затем послышались незнакомые грозные голоса и характерные звуки, очень похожие на клацанье затвора оружия.

«Опа-на, приплыли! У нас снова незваные гости. Надо пока здесь постоять. Потом разберемся», — подумал Олег. Уваров понимал, что в данную минуту он ничем не сможет помочь своим друзьям. Если вернется на берег, то его самого тоже повяжут. Единственным правильным решением было переждать, затем спокойно обойти это место, осмотреться, оценить обстановку и только потом предпринимать какие-либо действия по освобождению друзей. Олег замер так, чтобы даже небольшой плеск воды не выдал его присутствия.

— Ничего себе новости! Остаться без воды в такой ситуации! Хуже не придумаешь! — занервничал Николай, стоя вместе с сыном и Баюлисом на берегу. — Что вы, ребята, думаете по этому поводу?

Но ответа он не дождался. Справа от них вдруг раздался громкий собачий лай. Из тумана прямо на Николая бросилась большая темная собака. От полученного толчка Антоненко-старший упал грудью на землю, машинально прикрыв руками голову. Собака, видно, была ученой, так как не укусила, а легла сверху, положив свои большие лапы Николаю на голову. Одновременно пес продолжал лаять на Баюлиса с Максом, которые от неожиданности подняли руки вверх. Из тумана выбежали несколько вооруженных человек. Один из них подошел к собаке и, прицепив поводок к ошейнику, оттащил ее:

— Молодец, Мухтар! Молодец! Фу! Сидеть!

Макс с удивлением рассматривал внезапно появившихся мужчин. Сначала их было трое, затем из тумана еще два человека вывели третьего. Двое из тех, что появились первыми, направили свое оружие на Максима и Баюлиса. Отец оставался лежать, прикрывая голову руками.

— Руки вверх! Кто такие? — крикнул коренастый, лет под сорок мужчина, одетый в военную форму, которую носили во время Великой Отечественной войны, правда, без погон, а с черными петлицами на воротнике, окантованными узким золотым галуном и с четырьмя темно-красными треугольниками в каждой. На голове у него была поношенная зеленая фуражка. «Как у пограничников», — подумал Максим. Мужчина держал в руках автомат ППД, виденный Максом ранее в фильмах про войну. «Пограничник» подошел к Антоненко-старшему и ткнул его носком сапога под ребра: — А ну вставай, чего разлегся! Кто такие, спрашиваю, документы есть?

— Товарищ старшина! — обратился к нему державший собаку молодой парень, одетый в такую же форму, но в петлицах у него была узкая алая полоска. На голове также была зеленая фуражка. За спиной висел карабин. — Может, это диверсанты? Смотрите, одеты, как немцы, во все пятнистое!

— Точно, диверсанты, — поддержал его третий молодой мужчина в выбеленной солнцем гимнастерке, с пилоткой на голове и обутый в ботинки с обмотками. За спиной висел вещмешок-«сидор». В руках он держал ручной пулемет с лентой, намотанной на руку. Пулемет был похож на немецкий МГ, тоже из фильмов про Вторую мировую. — Смотрите, какие рожи у них сытые. Наши такими не бывают. Может, пострелять их прямо здесь? А, товарищ старшина?

Услышав такое, Антоненко-старший поднялся с земли во весь свой немаленький рост, оказавшись на голову выше присутствующих, и с негодованием произнес:

— Вы че, мужики! Охренели совсем? В войнушку не наигрались? Какие диверсанты, мать вашу! Мы мирные люди, приехали сюда на рыбалку! И уберите свой антиквариат!

Антоненко попытался рукой отвести ствол направленного на него автомата «пограничника», но тот быстро убрал его сам и резко ударил Николая прикладом в живот. От полученного удара перехватило дыхание, и Николай, скрючившись от боли, снова упал. Собака с громким лаем кинулась к нему, но второй «пограничник» удержал пса.

Максим попытался защитить отца, но был остановлен пулеметчиком, приставившим к его груди ствол пулемета:

— Не дергайся, паря! А то я из тебя решето сделаю!

К ним приблизились трое других незнакомцев. Один из них был одет так же, как и пулеметчик, но только на ногах у него были сапоги. На правом плече висел немецкий автомат времен Второй мировой МП-40, или, как его по ошибке называли современники Максима, «шмайссер», а также длинная винтовка с примкнутым узким штыком. На поясном ремне сбоку имелся подсумок с запасными магазинами. Он поддерживал под правое плечо пожилого мужчину с большими пшеничными усами, одетого в гимнастерку, с кепи на голове, которую во времена Гражданской войны называли буденовкой, на ногах — гражданские брюки, заправленные в короткие сапоги. С левого боку висела брезентовая сумка. Под левое плечо пожилого вел невысокий молоденький парнишка в гражданском, с карабином за спиной, постоянно приговаривающий:

— Потерпи, деда, совсем немножко осталось, сейчас до наших дойдем.

Видя, что здоровяк лежит на земле и корчится от боли, «пограничник» обратился к Баюлису, как к старшему по возрасту:

— Повторяю свой вопрос! Кто такие? Что здесь делаете?

Янис, поняв, что грубить этим людям не стоит, спокойным миролюбивым голосом ответил:

— Понимаете, молодые люди, мы здесь оказались совершенно случайно. Сами даже не знаем, каким образом. Поехали рыбачить и отдыхать в одно место, а оказались в другом. Не надо нас расстреливать. Давайте разберемся сначала. Отведите нас, пожалуйста, к своему начальству. Там все прояснится.

Максим, услышав, что их сравнили с немцами, быстро проговорил, обращаясь к старшему «пограничнику»:

— Товарищ старшина! Поверьте нам, пожалуйста. Мы не немцы. Мы свои, русские.

— Диверсанты тоже из русских бывают. Перебежчиков и предателей, — ответил ему ударивший отца «пограничник». — Ладно. Вяжи их, ребята. Отведем в лагерь, там с ними особист поговорит. Трохимчук, посторожи пока с Мухтаром этого здоровяка. Мы других повяжем.

С этими словами «пограничник» подскочил к Баюлису и ударил его ногой под колено так, что Янис, развернувшись на месте, оказался к нему спиной, упав на колени. Выхватив из кармана своих галифе короткую веревку, «пограничник» наступил ногой на ступню Яниса, да так, что тот вскрикнул от боли, и быстро связал ему руки сзади. Видя такое обращение с дядей Янисом, Максим не стал испытывать судьбу, а сам повернулся, заложив руки за спину.

— А молодой-то понятливый оказался, — усмехнулся боец с пулеметом. Поставив его на землю, он снял с Максима брючный ремень и крепким узлом связал им руки пленника.

После Баюлиса «пограничник» подошел к Антоненко-старшему и связал его.

— Ну что, ежики курносые! Фашистские прислужники! Диверсанты проклятые! Давайте вперед по бережку топайте! Пока мы вас тут не постреляли! Нефедов, с пулеметом, иди первым, ведешь молодого. Трохимчук, конвоируйте здоровяка с Мухтаром. Дальше я — старого. А вы, ребятки, Федор Семеныча за нами ведите, плох старик совсем.

Поднимая с земли Николая, «пограничник» увидел под ним соскочивший с ремня нож в ножнах:

— Ух ты, смотри, какой ножичек-то! Точно не наш, а немецкий! Все, гниды диверсантские, попались! Теперь вам не отвертеться! А ну вставай, сука фашистская!

Подняв с земли еще мучившегося от боли Николая, процессия двинулась вдоль берега по освободившейся от белого тумана лесной дороге.

Когда утихли звуки и смолкли голоса удаляющихся людей, Олег, выждав еще пару минут, решился выйти. Белый туман уже полностью освободил от своей власти прибрежную полосу и сам лес, оставляя за собой только водную гладь. От кромки воды до берега было не меньше двадцати метров. «Интересно, куда это вода делась? Не может же сквозь землю просочиться? А может быть, и может? Что это за люди и куда они повели ребят? И вообще, что здесь творится?» — терзаемый вопросами, Уваров выбрался на берег.

Первымделом он снял с себя прорезиненные штаны с сапогами, сковывавшие движения. Стараясь не греметь пустыми котелками, собрал вещи, разбросанные у костра, завернул их в одеяло и отнес к палатке. Ничего, что бушлат великоват, зато двигаться в нем легко и свободно, заодно и не холодно. Перенервничав, Олег совершенно забыл о холоде, сухом дыхании, да и о голоде, черт возьми. Схватив один из приготовленных ранее бутербродов и жуя его, Олег начал разворачивать свернутую палатку. «Где же карабин? Максим сказал, что оставил его здесь. А, вот он!» Новенькая укороченная эсвэдэшка с оптическим прицелом так и просилась в руки. «Давно я не обнимал такую красавицу. Эх, боевая молодость, — вспомнил Уваров о быстро ушедших в никуда молодых годах. — Война — фигня! Главное — маневры! Ничего! Мы еще повоюем! Есть еще порох в пороховницах! — настроил себя на боевой лад Олег. — Так! Вот РД, а вот и патроны с запасной обоймой. Будем жить! Врешь! Нас голыми руками не возьмешь!» Сняв карабин с предохранителя и дослав патрон в патронник, снова поставив карабин на предохранитель, Уваров рассовал по карманам патроны и вторую обойму. Затем, повесив карабин на плечо, завернул все вещи в палатку и засунул ее на заднее сиденье уазика. Наломал несколько больших веток с росших рядом деревьев, замаскировал автомобиль. «Да, старость не радость», — констатировал он, тяжело дыша. Немного передохнув и выпив маленькими глотками из пластиковой бутылки холодной воды, Олег решил идти в ту же сторону, что и незнакомцы, уведшие его друзей, но только параллельным курсом. Не хватало еще встретить других таких же пришибленных.

Взяв карабин в руки и протерев оптику, Уваров через прицел осмотрел местность. Справа, слева и сзади был густой лес. Такой же, как и вчера. Только листья на деревьях и кустах, а также трава на земле потеряли свою былую свежесть, свернулись и потемнели от холода. Перед ним было озеро, покрытое плотным белым облаком, поднимавшимся на десятиметровую высоту.

— Еханый бабай! — воскликнул Олег, переместив карабин выше края облачности. Над облаком и верхушками деревьев на том берегу озера возвышались горы. Настоящие горы! Без шуток! «Умереть, не встать!»

Горы были очень похожи на те, которые он видел больше двадцати лет назад в Афганистане. Они были довольно далеко, но хорошая оптика приближала их. Высокие, острые, каменистые, серо-коричневые, с минимально видимой растительностью и большими снежными шапками, за которые цеплялись облака. Над горами было только хмурое небо, постепенно переходящее в темный космос с мерцающими звездами.

Судя по расположению снежного покрова на вершинах и чистой от снега поверхности скал, озеро находилось на большой высоте.

«Ничего себе, сказал я себе! Нас и занесло! К черту на кулички! — подумал Олег и сел на корточки, откинувшись спиной на колесо уазика и поставив карабин между ног. — Бывает же такое! А я думал, что только в книжках такую фантастику пишут».

Олег вспомнил, как примерно полгода назад он, от нечего делать, уходя в отпуск, взял почитать несколько книг у одного из своих сотрудников. Какое-то произведение оказалось из серии альтернативной истории: «наши — там». В нем рассказывалось о том, как наш современник случайно переместился во времена Великой Отечественной войны. Стал супер-пупер-разведчиком и диверсантом, дошел до самого Сталина с Берией, в общем, чуть ли не в одиночку выиграл войну. Особенно рассмешили Олега сверхспособности героя, которые придал ему автор. Пройдя не одну боевою операцию и участвуя в нескольких локальных конфликтах, Олег хорошо знал, кто и чего стоит, на что способен хорошо подготовленный человек. Но таких геройств, как было описано в книге, в реальной жизни никто не совершал. Все люди смертны, их физические возможности не безграничны, все подвластны ошибкам, усталости, голоду, холоду и нервным срывам. В общем, не бездушные машины, а живые люди, из крови и плоти, с комком нервов. Но ближе к теме. Книжки — это, конечно, хорошо. Но как объяснить ситуацию, в которую попали они с друзьями? Это что-то из мира фантастики. Такого не бывает! Ну просто не может быть! Наверное, они перенеслись в какой-то параллельный мир. Пропадают ведь люди в его реальности, и их никто не может найти. А вдруг это просто сон, обыкновенный сон? Перебрали с вечера настойки Баюлиса, вот «галюники» и пришли. Олег пару раз ударил себя ладонями по щекам и сдавил ногтями мочки ушей. Больно! Значит, это все же не сон, а реальность?! Ну ни хрена себе реальность! Что теперь делать и как выбираться из этого дерьма?!

Немного посидев и растерянно посмотрев по сторонам, Уваров медленно поднялся. Снова выпил воды. Во рту был хороший сушняк. Теперь уже ясно, что это не от перепоя. Горы, мать их! Олег вспомнил, как на заре своей службы, будучи еще в учебке, их старшина роты прапорщик Доломанчук, любитель народной мудрости, тренируя роту по северокавказским горам и подгоняя сапогом под зад отстающих, приговаривал суворовское: «Тяжело в ученье — легко в бою, лучше пот проливать, чем сдуру кровь свою». Также одной из его любимых поговорок была: «Не знаешь, как поступать, поступай по интуиции. Бог не выдаст, свинья не съест».

Вспомнив армейскую молодость, Олег усмехнулся. А ведь интуиция верно ему подсказала, что делать. Надо идти за незнакомцами, а там разберемся. Главное, сопли не развешивать на деревья.

Уваров вытащил из машины РД, укомплектовал его оставшейся пищей, бутылкой с водой и надел на спину. Еще раз проверил патроны в карманах, ход ножа из ножен, попрыгал на месте, нет ли ненужного звука, и, взяв в руки карабин, направился в лес, куда увели его друзей.

Над горами начинало подниматься солнце.

Вскоре впереди послышался узнаваемый шум присутствия человека. Осторожно приблизившись, Олег лег на землю и через оптику попытался рассмотреть источник этого шума. Ему удалось увидеть в просвет между густо растущими кустами и деревьями самодельный шлагбаум из бревна с двумя крестовинами и раритетные автомобили советского производства. Один из них был похож на полуторку ГАЗ-АА. «Вон полугусеничный бронетранспортер с черным крестом на борту. Похож на немецкий времен Второй мировой войны, — подумал Уваров. Между автомобилями и деревьями стояли подводы, повозки. Всюду ходили люди. Большинство мужчин были одеты в советскую довоенную форму, многие были с оружием того времени. Также Олег заметил, что в лагере находятся женщины и дети. — Что тут, кино снимают или реконструкторы в войнушку поиграть решили? — задавал он себе вопросы. — А где же мои ребята?» С этого места было плохо видно, и он отважился подойти поближе, но с другой стороны.

Пробираясь через густую поросль, Уваров обогнул лагерь с левой стороны и затаился в кустах буквально в пятидесяти метрах от маскировочной сетки. Рядом оказалось большое дерево с низко растущими толстыми сучьями. «Давно я не играл в «кукушек». Надо наверх залезть, там обзор лучше». Сказано — сделано. Надев ремень карабина на шею, Олег потихоньку начал взбираться на дерево. Поднявшись на высоту чуть больше четырех метров, он увидел почти всю стоянку.

Он не ошибся в своей версии. Увиденное им действительно напоминало военный лагерь начала Великой Отечественной войны. В прореженном лесу по кругу стояли советские автомобили ЗИС-5 и даже один немецкий «опель-блиц». Рядом дымилась полевая кухня на колесах. Возле нее расположились трое мужчин в красноармейской форме и женщина, одетая как монашка. На расстеленном возле кухни брезенте сидело около двух десятков детей различного возраста, укутанные в одеяла и солдатские шинели, они медленно ели из мисок.

Немного дальше Олег рассмотрел что-то вроде полевого госпиталя. Туда сносили раненых. Через бинты проступали кровавые пятна. За ранеными ухаживали две молоденькие санитарки. Недалеко от госпиталя на земле лежало несколько тел, прикрытых брезентом. «Что-то непохоже, что им тут мирно живется. Даже раненые и трупы имеются. Куда мы попали? Надо срочно брать «языка».

Из лагеря доносились голоса, и все на его родном, русском языке: звучали военные команды, кто-то просил о помощи. Был слышен женский и детский плач, где-то в стороне мычали коровы, ржали лошади и блеяли козы. По лагерю пробежало несколько собак. «А вот это не мои друзья. От собак надо держаться подальше, а то шум поднимут». По кругу горели костры, возле огня грелись люди, одетые в военную и гражданскую одежду.

В центре лагеря стояли двое мужчин в новых шинелях без погон. Вернее, один из них, постарше возрастом, не стоял, а сидел на подводе. Левая нога у него была забинтована. Судя по тому, что перед ними все вставали по стойке «смирно» и что-то докладывали, это были командиры. «Вот они-то мне все и расскажут», — подумал Олег.

Наконец-то Уваров увидел то, что хотел. К командирам под конвоем подвели его друзей со связанными за спиной руками. К группе присоединились еще трое, по-видимому, тоже командиры. Один из них был в зеленой, как у пограничников, фуражке, другой в пилотке, третий — в обычной армейской фуражке и со звездой на рукаве. Все они были вооружены советскими и немецкими автоматами. Олег поднял карабин и через прицел начал разглядывать людей, допрашивающих Николая, Максима и Яниса. Что они говорили, услышать было невозможно — далеко, да и общий шум лагеря мешал. Уваров решил, что если возникнет угроза жизни его друзей, то он будет стрелять врага на поражение и сразу всех. Лучше одним махом обезглавить противника, остальные сами разбегутся. «Без пастуха и овцы не стадо», — говаривал когда-то прапорщик Доломанчук.

Вдруг с противоположного, невидимого из-за тумана берега озера раздалось несколько выстрелов. Сначала три пистолетных, а затем четыре или пять винтовочных. Спутать эти выстрелы с чем-то другим Олег не мог, сколько за свою жизнь он наслушался подобных звуков…

Глава 4

Андрей пришел в себя. Что случилось? Что произошло? Он ничего не мог понять. Все тело болело и ныло, голова кружилась и сильно болела, во рту ощущалась сухость, хотелось пить. Немного тошнило. Тяжело было дышать, ощущался недостаток кислорода. Стало очень холодно.

Кругом было светло, но в то же время ничего не было видно. Словно все в белом тумане.

— Есть кто живой? Отзовитесь! — крикнул в белую пелену Григоров. Рядом с собой он нащупал свой трофейный автомат и взял его в руки. — Левченко! Тишко! Где вы?

— Здесь мы, лейтенант, здесь. Не кричи так, а то горло заболит, — раздался из тумана голос Левченко. — Подползай к нам, командир, мы сзади тебя сидим. Да шинельку не забудь, а то на дворе не май месяц.

Андрей, подхватив свою шинель, которой укрывался, и автомат, пополз на коленях на голос Левченко. Возле Григория Васильевича со всех сторон, прижавшись друг к другу, лежали и сидели бойцы его взвода. Все были в шинелях, на головах — пилотки с отвернутыми краями, натянутыми на уши. Недалеко от Тишко примостился Ганс Штольке.

— Давайте, товарищ лейтенант, к нам. Вместе теплее. Хотите водички испить? — протянул ему флягу с водой один из бойцов.

— Спасибо. Действительно что-то в горле пересохло. Состояние такое, как будто после перепоя. — Сделав несколько больших глотков из фляги, Григоров обратился к Левченко: — А девушка где? И вообще, что случилось, я ничего пока не понимаю?

— За Оксанку не беспокойся, лейтенант. Вон она, между бойцами спит. Плохо ей было, сознание потеряла. Мы ее из железного ящика и вытащили. Это наш немец расстарался. Молодец, Ганс, сам погибай, а переводчика выручай! — проговорил Левченко. Услышав свое имя, Штольке закивал и улыбнулся. Взяв флягу и сделав несколько глотков, старший сержант продолжил: — Сами ничего не понимаем, лейтенант. Ночью все гремело, светилось, озеро будто на дыбы встало. Землетрясение настоящее. Потом все отключились. Я сам очнулся как после дикой пьянки. Вот сейчас сидим и ждем, что дальше будет. Но мы здесь не одни. Кругом наши. Подходил начальник связи старший лейтенант Дулевич, передал приказ комполка: всем сидеть на месте, пока туман не сойдет. Так что ждем. Но предчувствия у меня нехорошие. Что-то плохое произошло.

Андрей прислушался. Откуда-то из тумана раздавались голоса других красноармейцев, был слышен детский плач, рыдала женщина. Немного в стороне испуганно ржали лошади и тоскливо мычали коровы. Вдруг из белой пелены к ним выбежала небольшая рыжая собачонка с короткой шерстью и таким же коротким хвостиком. Сначала, испугавшись, она отпрыгнула в сторону, но потом подошла и села в ногах у Левченко.

— Ну, Григорий Васильевич, ты как тот Ной из ковчега, к тебе всякая животинка за спасением тянется, — пошутил кто-то из бойцов.

— Это я с виду такой грозный, а в душе я добрый, — произнес в ответ старший сержант. — Но в душу мне не плюй, а то обижусь. Тогда тебе плохо будет.

— Товарищ старший сержант, а это кобелек. Давайте его к себе возьмем и Ноем назовем, а? — предложил какой-то молодой красноармеец.

Левченко нагнулся к собачонке и почесал за ухом. Пес как будто бы ждал ласки, он вывернул голову и лизнул руку человека.

— Ну если товарищ лейтенант не возражает, тогда зачисляем Ноя в штат нашей батареи. Будет нас охранять. Правда, Ной? — в шутку обратился к собаке Левченко. Пес, словно поняв его, радостно тявкнул.

— Как же я могу возражать против такой просьбы? — усмехнулся Григоров и тоже погладил собаку. Кто-то из бойцов протянул песику сухарик, и тот моментально исчез в собачьей пасти. Видно было, что пес давно не ел. Теперь каждый старался приласкать или чем-то угостить понравившегося всем веселого зверя, радостно повизгивавшего и отвечавшего на ласку людей. Похоже, что раньше он был домашним и любил человеческое окружение.

Так, занятые собакой, люди Григорова не заметили, как пролетело время и туман начал рассеиваться.

К ним подбежал красноармеец и передал приказ Климовича всем командирам срочно прибыть к нему.

— Григорий Васильевич, проверьте людей и орудия. Пусть Ганс бронетранспортер осмотрит. Да, и пошлите человека к Емельянову, как там у них. Я скоро буду, — распорядился Андрей и, накинув шинель, направился к центру лагеря.

Когда возле подводы командира полка собрался весь командный состав, Климович объявил:

— Тяжелая ночь досталась нам, товарищи командиры. Никто ничего толком не знает. Я думаю, что мы оказались в центре непонятного пока природного явления, похожего на землетрясение. К несчастью, у нас уже есть потери. Погибли несколько красноармейцев и гражданские. Животным тоже досталось. Кроме того, резко изменилась погода, что негативным образом повлияло на здоровье. Поэтому приказываю. Начальнику штаба совместно с командирами подразделений составить полный список личного состава, даже если человек не из нашего полка, включить в него всех военнослужащих. Также переписать всех гражданских, от старых до малых, мужчин, женщин и детей. Мы должны точно знать, сколько у нас людей. Запас продуктов у нас небольшой, а когда мы сможем его пополнить, один Бог знает. Кроме того, Игорь Саввич, совместно с начальником склада возьмите на учет всех лошадей, независимо от того, чьи они, а также другую живность. Их надо тоже чем-то кормить. Старший лейтенант Дулевич. Сергей Олегович, попытайтесь установить радиосвязь со штабом дивизии или какой-либо другой частью наших войск. Организуйте прослушивание эфира. У Григорова, я слышал, переводчица есть, подключите и ее. Если есть немцы в эфире, пускай она послушает. Коваленко совместно с Григоровым, проверить исправность техники, орудий и минометов, а также личного оружия. Пересчитайте весь боезапас, в том числе и тот, что есть на складе. Бажин и Попов, на вас возлагается ответственность по охране лагеря и разведке прилегающей территории. Выставьте секреты вокруг стоянки и создайте усиленную дежурную группу. Жидков, у вас другая задача. Моральное состояние людей. Не вздумайте кого-то пугать. Спокойно и тактично объясняйте людям, что командование контролирует ситуацию и примет верное решение. Организуйте с начальником склада всем прием пищи и теплую одежду. Уважаемый Никита Савельевич, прошу вас выдать все ваши запасы теплой одежды и одеял, все, что можно сейчас надеть людям. Мы выпишем вам все необходимые документы. Похороните погибших. Я здесь видел священника, привлеките и его тоже.

— Товарищ подполковник, — возмутился Жидков, — как вы это себе представляете? Мы, коммунисты и комсомольцы, будем совершать чуждый нам поповский обряд! Это антисоветчиной попахивает. Вы слишком много на себя берете! Вот и товарищ Синяков может доложить куда следует. Без попа что без соли, получается?

Все стоявшие рядом увидели, как у Климовича сжались кулаки и желваками заходили скулы, но это была секундная вспышка гнева. Командир взял себя в руки и спокойно произнес:

— Уважаемый товарищ политрук, никакой антисоветчины здесь нет. Не все погибшие были коммунистами и комсомольцами. Многие из живых — православные и еще не утратили веру в Бога. Это первое. Второе. Что случилось и где мы сейчас находимся, никто толком не знает. Когда люди увидят, что власть, то есть мы с вами, объединилась с церковью, то поверят нам и пойдут за нами. Нам здесь не нужен стихийный бунт. И последнее. Пока здесь я командир полка, а полк еще существует, то вы все обязаны исполнять мои приказы. Я за все несу ответственность. Перед партией и лично товарищем Сталиным. Вам ясно?

— Так точно, товарищ подполковник, ясно, — ответил Жидков, при этом кинул взгляд в сторону особиста Синякова, но, не почувствовав с его стороны поддержки, опустил голову.

— Если всем все ясно, выполняйте приказ, — закончил Климович. Когда все разошлись, он подозвал красноармейца, своего ординарца, постоянно дежурившего возле него. — Ваня, позови-ка мне санитара, пускай перевязку сделает, а то опять нога кровоточит.

При подчиненных Климович держал себя спокойно и невозмутимо. Люди должны видеть уверенность своего командира, верить в его знание обстановки и умение руководить в любой ситуации. Если не будет веры в командира, начнется хаос, а это смерть для всех. Это было на людях, но сейчас, когда остался один, Алексей стал простым человеком, подверженным сомнениям и тревогам, даже страху. Нет. Страху не за себя, а за тех людей, которые доверили ему самое дорогое, что у них было, — свою жизнь. Справится ли он, оправдает ли их доверие? К душевным переживаниям добавилась еще и физическая боль. Контузия и раненая нога. Он помнил только, что рядом разорвался снаряд, пущенный из немецкого танка. Дальше были темнота и тишина. Когда очнулся, увидел, что осколок разорвал галифе и разрезал мышцы левого бедра, не зацепив кость. Мышцы разошлись, их необходимо было сшить, но это мог сделать только квалифицированный врач. Оставшиеся в распоряжении Климовича санитары этого не умели. Нога сочилась кровью. Приходилось накладывать жгут и периодически делать перевязку. От потери крови кружилась голова и не было сил. «И за что мне такое наказание Господь придумал? Я ведь простой человек, а не герой. Что теперь делать, как быть дальше?» — думал Алексей.

После перевязки к командиру подошел Бондарев.

— Разрешите доложить, Алексей Аркадьевич. Составили список всех военнослужащих. Вместе с командирами всего сто сорок семь человек. Из них двадцать четыре раненых, четверо тяжелых, могут до следующего утра не дожить. За ночь погибло трое красноармейцев и четверо гражданских, из них одна женщина и ребенок. Привалило деревьями, и животные побили. Гражданских — шестьдесят один человек. Двадцать один ребенок, двадцать девять женщин, из них одна беременная, и одиннадцать мужчин. Всего двести восемь человек. Три десятка лошадей, четыре коровы с тремя телятами и один бычок. Три козы. И даже с козлом, — усмехнулся Бондарев. — Зачем было козла тянуть, непонятно. У его хозяина спросил, да тот сам толком не знает. Говорит, что привык к нему, жалко бросить немцам. С десяток кур есть с петухом. У одного хозяина на подводе даже трое поросят имеется. Ну собак я и не считал. Их штук пять или шесть здесь бегает. Ночью погибли две лошади и корова, ноги переломали и хребет. Пришлось дорезать на мясо. Начальник склада доложил, что на такое количество людей продуктов хватит максимум дней на восемь — десять, если экономить, конечно. Животных, кроме подножного корма, кормить нечем. Но травы пока хватает. Оружие и боеприпасы еще пересчитывают. С этим проблем нет. Есть наше и немецкое, что Попов захватил. Хватит на всех с лихвой. Пять ящиков с гранатами. Даже снаряды к нашим пушкам и мины на складе нашлись. Есть четыре ящика с взрывчаткой. Но взрывателей почему-то нет. Также на складе есть около двух с половиной тонн бензина и бочка с машинным маслом. Несколько бухт телефонного кабеля и четыре телефонных аппарата, запасные батареи к радиостанциям. Нашли несколько ящиков с гвоздями и железными скобами. Запас одеял раздали весь. Немного шинелей и другой формы осталось. Раздетых нет. Каски и противогазы имеются. Амуниция разная. Нашли немного медикаментов. Но наши санитары, кроме как повязки накладывать, толком мало что умеют. Сейчас бойцы копают могилы для погибших. Священник согласился участвовать в похоронах. Тут дедок один хочет с вами пообщаться. Говорит, учитель он. Кстати, хозяин козла.

— Да. Надо мне с ним пообщаться. Может, разъяснит нам, что произошло. Жизненный опыт как-никак.

К командирам подбежал запыхавшийся сержант:

— Разрешите доложить, товарищ подполковник. Сержант Котов. Беда у нас…

— Что за беда? Ты можешь яснее выражаться? — встревожился Климович.

— Вода пропала…

— Как пропала? Озеро ведь рядом глубокое! — воскликнул Бондарев.

— Извините меня, товарищи командиры, не так доложил. Озеро мелеть начало, вода из него уходит куда-то. Я бойцов послал за водой для кухни, да и умыться. А вода от берега ушла, дно только осталось. Мне как доложили, то мы сразу же дальше прошли. Теперь край воды метрах в двадцати от берега. Что делать-то будем?

— Прежде всего не паникуй. Слушай мой приказ, — остановил его Климович. — Немедленно найти в лагере все пустые емкости и заполнить их водой. Всем налить воду во фляги и во все, во что возможно. Ясно? Но только без паники. Вместе с начальником склада организуй эту работу. Все, идите, сержант.

— Час от часу не легче, — промолвил стоящий рядом Бондарев.

Вдруг у входа в лагерь показалась небольшая группа красноармейцев. Они вели трех неизвестных мужчин, одетых в непривычную для людей, живущих в тысяча девятьсот сорок первом году, одежду.

Подойдя к командирам, старший группы, старшина-пограничник, доложил:

— Товарищ подполковник, докладывает старшина Долматов. Нами недалеко от лагеря захвачена группа немецких диверсантов. При задержании пытались оказать сопротивление, но были связаны. При них обнаружены документы и другие вещи. Из оружия только вот этот нож.

С этими словами старшина развязал вещмешок и выложил из него на подводу изъятые документы и вещи. Последним он извлек нож.

— Где вы их поймали и почему оставили пост у дороги?

Видя, что к командиру полка подвели неизвестных, Бажин, Попов и Синяков также подошли к Климовичу. Их интерес напрямую был связан с этими людьми. Кто такие? Откуда появились? Какая опасность может от них исходить для лагеря? Кто их сюда заслал и с какой целью?

— Так нечего больше охранять, товарищ подполковник, дороги-то нет!

— Как нет?! Куда она пропала?! А ну-ка поподробнее расскажите, старшина.

— Ну ночью, когда эта катавасия с землетряской случилась, мы, конечно, все сознание потеряли, и даже Мухтар, собака ефрейтора Трохимчука. Когда под утро пришли в себя и туман немного ушел, смотрим, а дороги-то нет. И дуба старого тоже нет. Хотели позвонить, а телефон не отвечает. А вместо дороги стена выросла из земли и камня. И землица какая-то не такая, не наша. Я такой никогда нигде не видел. Коричнево-красная. А стена высотой метров двадцать будет, не меньше. Я ребят вдоль нее в разные стороны послал, но она кругом идет. Вот мы и решили назад, к вам идти. А по дороге Мухтар чужих учуял, тут-то мы этих диверсантов и задержали. А дальше к вам. Вот такие ежики курносые. Говорят, что русские они. Но я им не верю.

— Русские, говоришь… Хорошо. Сейчас у них спросим.

Климович приказал подвести к себе задержанных. Среди них выделялся высокий крепкий светловолосый мужчина чуть старше сорока лет. Молодой парень был очень похож на него. Оба они были одеты в пятнистую теплую одежду. Третий мужчина был немного полноват и выглядел старше первых двух. Это были Николай, Максим и Янис.

— Кто вы такие и что делаете в этом лесу?

Выступивший вперед Николай, разглядев у сидевшего на подводе спросившего его человека с бледным уставшим лицом и красными от недосыпания глазами на воротнике гимнастерки петлицы с тремя темно-красными прямоугольниками-шпалами, вспомнив по курсу истории, что такие до войны носили подполковники, произнес:

— Товарищ подполковник, произошла какая-то непонятная ситуация, в которой нам с вами необходимо разобраться. Я Антоненко Николай Тимофеевич. Желаю с вами объясниться, но со связанными руками это невозможно. Никакие мы не диверсанты, мы простые люди, которые приехали на озеро порыбачить и отдохнуть. Нам тоже, в свою очередь, хотелось бы знать, что здесь произошло и кто вы такие. А также почему нас задержали и незаконно удерживаете. Еще раз прошу нас освободить. Обещаю, что никаких эксцессов с нашей стороны не будет.

Климович усталым взглядом посмотрел в глаза говорившему с ним человеку. И, как ни странно, поверил ему. В глазах собеседника и в интонации его голоса не было того, что выдавало бы фальшь. Интуиция подсказывала подполковнику, что действительно этот человек не понимал, что с ним произошло и как он здесь оказался. Этого и сам Алексей толком не понимал, как ни старался.

— Хорошо. Долматов, развяжите их.

Старшина вместе с Нефедовым развязали руки доставленным незнакомцам.

Антоненко-старший, растирая затекшие кисти, спросил у Климовича:

— Товарищ подполковник, хотелось бы нам узнать, у кого мы находимся и с кем имею честь беседовать?

— Не много ли вы на себя берете, как вас там? Николай Тимофеевич! Это мы вас захватили, а не вы нас. Ну хорошо. Удовлетворю ваше любопытство. Я командир стрелкового полка Рабоче-крестьянской Красной армии, подполковник Климович Алексей Аркадьевич. Вам этого достаточно?

— Как-кой армии?

— Рабоче-крестьянской Красной армии.

— Вы что, кино здесь снимаете или в войнушку в детстве не наигрались?

При этих словах окружавшие Николая люди, одетые в военную форму, вскинули оружие и двинулись к нему, но Климович поднял высоко руку и приказал всем оставаться на местах.

— Вы изволили пошутить или издеваетесь? Эта шутка может стоить вам и вашим спутникам жизни. Подбирайте слова, пожалуйста.

Вперед вышел Максим. В отличие от отца он больше любил читать фантастику. У него появилась мысль, которую сразу же захотелось проверить, и Макс обратился к Климовичу:

— Прошу вас извинить моего отца. Он немного не так выразился. Разрешите вам задать один-единственный вопрос?

Посмотрев на стоявшего перед ним парня, Климович погладил раненую ногу и сказал:

— Еще один любопытный. Ну если вы такие шутки говорить не будете, то задавайте.

— Товарищ подполковник, скажите, пожалуйста, какой сегодня день и год?

Все посмотрели на Максима как на душевнобольного человека. Но командир полка, устало усмехнувшись, ответил:

— Если вас это устроит, молодой человек, то по моим скромным подсчетам сегодня… августа одна тысяча девятьсот сорок первого года.

Теперь пришла очередь удивляться Николаю, Максиму и Янису. Они посмотрели друг на друга, затем, ничего не понимая, по сторонам, как будто заново родились и этот мир увидели впервые.

— Как-кого года? С-сорок первого? Вы не шутите?

Окружавшие их вооруженные люди стали улыбаться. Им интересно было наблюдать, как незнакомцы изображают из себя психически ненормальных.

Янис Людвигович вытер рукавом внезапно выступивший на лбу пот и спросил:

— Ну ладно. Допустим, мы попали в сорок первый год. Но скажите мне, любезные, а в какой местности мы все с вами находимся?

Этот вопрос не вызвал прежней веселости.

Климович, посмотрев на окружающий их лес и понемногу исчезающее белое облако над озером, медленно произнес:

— А на этот вопрос нам бы самим хотелось узнать ответ. Вчера еще мы были в Припятских лесах, а сегодня я в этом почему-то не уверен.

Баюлис продолжал словесную атаку:

— А теперь скажите мне, сегодня утром у вас не кружилась ли голова, не было ли сухости во рту, не подступала ли тошнота? И почему стало так холодно?

— Да. Все именно так и было. Вы что-то знаете? — заинтересовался Климович. — Отвечайте, ничего не утаивая. Обещаю, бить и расстреливать пока не будем.

— Ну всего я знать не могу, даже если бы и хотел. Но поскольку я врач, то могу сказать одно. Все эти симптомы очень похожи на горную болезнь. Не умер ли у вас кто-нибудь от сердечной недостаточности?

Стоявший рядом с командиром капитан Бондарев подтвердил:

— Сегодня утром одного гражданского нашли мертвым. Видимых повреждений нет, но губы были синие. Действительно, наверное, сердце прихватило. И один раненый красноармеец умер. Вы что, хотите сказать, что мы все здесь в горах находимся? Бред какой-то!

Вдруг с противоположного невидимого из-за тумана берега озера раздалось несколько выстрелов. Сначала три пистолетных, а затем четыре или пять винтовочных.

К командиру полка подскочил особист Синяков:

— Товарищ подполковник, пока эти диверсанты нас тут дурили, на той стороне немцы появились. Разрешите, я их лично расстреляю!

— Отставить! Пока я здесь командую. Расстрелять их мы всегда успеем. Надо сначала разобраться, немцы это или нет. Бажин, берите свою дежурную группу и бегом туда. На рожон не лезьте. Когда все узнаете, с посыльным донесение пришлете. Игорь Саввич и Попов, немедленно организуйте оборону лагеря. Найдите командира артбатареи Григорова, пусть одно орудие выставит в направлении дороги, а второе в сторону озера. Минометы поставить в центре. Уведите людей подальше от берега.

Получив указания, командиры поспешили их исполнять. Климович, взглянув на задержанных, обратился к Синякову:

— Это ваша парафия, товарищ Синяков. Берите и допрашивайте их. Но чтобы были живыми и невредимыми. Долматов, вместе со своей группой поступаете в распоряжение товарища сержанта государственной безопасности. Уведите их и выставьте часового.

Николай попытался что-то сказать Климовичу, но, получив удар прикладом в спину, стиснул зубы и сделал несколько шагов по направлению к землянке. Следом за ним подтолкнули и Максима. Баюлиса в последнюю секунду командир полка приказал оставить. Возле Баюлиса встал красноармеец с автоматом из группы Долматова.

— Как вас зовут?

— Баюлис Янис Людвигович.

— Вы что, прибалт?

— Наполовину. Отец литовец, а мать украинка. Родился и всю сознательную жизнь прожил в Киеве.

— Как вы сюда попали? Ведь дорогу на Киев немцы еще вчера с утра перерезали?

Баюлис уже начал понимать, что произошло что-то экс-неординарное, никак не сопоставимое с законами природы. Он стал догадываться, что, возможно, они действительно попали в сорок первый год, в начальный период войны. Но он никак не мог найти объяснение случившемуся.

— Уважаемый Алексей Аркадьевич, если я не ошибаюсь? Я вижу, что вы интеллигентный человек. Прошу вас, поверьте нам. Мы никакие не диверсанты и не фашисты. Мы обыкновенные люди, которые приехали сюда просто отдохнуть. Но произошло что-то такое, чему я сейчас никак не могу найти объяснение. Это непостижимо. Одно я вам могу сказать: мы не из тысяча девятьсот сорок первого года…

— А из какого, если не врете?

— Не вру. Из две тысячи… года. Из третьего тысячелетия. То есть из вашего будущего. И я вам это сейчас докажу.

Янис попытался приблизиться к подводе и уже протянул руку к лежащим на ней документам, но к нему мгновенно подскочили два красноармейца, один охранявший его, а второй — ординарец командира полка, и скрутили Баюлису руки, чуть ли не вывернув их из суставов. От боли Янис упал на колени и громко вскрикнул. Климович приказал отпустить его.

— Что ж вы так неаккуратно, Янис Людвигович! А такую сказочку мне здесь рассказывали. Я чуть не заслушался.

Стоя на коленях и не в силах пошевелить руками, превозмогая боль в плечах, Баюлис прохрипел:

— Да не вру я вам! Посмотрите наши документы. В конце-то концов!

Глава 5

После выстрелов с того берега в лагере все пришло в движение; получив от командиров распоряжения, забегали красноармейцы, застегивая на ходу шинели и беря в руки оружие. Сидя на дереве и оставаясь в листве незамеченным, Олег увидел, как большая группа вооруженных людей, примерно человек двадцать, часть из которых была в зеленых фуражках, быстрым шагом направилась вдоль берега в сторону дороги. «Хотят проверить, кто стрелял, — подумал он. — Да у них еще и артиллерия есть! Хорошо вооружились, похоже — сорокапятка!» В этот момент несколько человек выкатили небольшую пушку и установили ее в направлении дороги вдоль озера. Второе орудие из центра лагеря разместили недалеко от берега.

За то время, что Уваров наблюдал за допросом своих друзей, он пару раз был готов открыть огонь на поражение, но что-то в последнюю секунду удерживало его, и палец отпускал спусковой крючок. Когда он увидел, что Николая с Максимом увели к землянкам, а Баюлис остался на месте, Олег немного занервничал. «Ну хоть главного я завалю, если что! — решил он и в ту же секунду услышал треск ветки. Осторожно опустив глаза вниз, Олег увидел, что мимо его дерева не торопясь прошли два человека, одетых в шинели, с пилотками на стриженых головах. Один из них был вооружен трехлинейкой, а второй СВТ-40. — Если я сделаю выстрел первым, они меня потом убьют, — пришло в голову Олегу. — Надо их потихоньку нейтрализовать».

Отойдя метров на десять от дерева, бойцы остановились. Уваров услышал молодой голос:

— Слышь, Матвеич, ты тут пока постой один в секрете, а я по нужде отойду, а то что-то от таких харчей живот прихватило.

— Да нормальные харчи! Это ты по дороге жрал что ни попадя, вот и просрался, — ответил голос постарше. — Ладно уж, иди в те кусты. Я пока сам постою.

Уваров понял, что лучшей ситуации для него не будет, и осторожно спустился с дерева. Снял со спины РД и вместе с карабином спрятал в кустах возле приметного деревца. Затем, осторожно обойдя место, где, скинув шинель с амуницией и приставив СВТ к дереву, присел справлять свою нужду молодой боец, подкрался к кустам, за которыми расположился второй караульный. «Убивать пока никого не будем», — решил Олег и ловким натренированным ударом по шее вырубил часового. Аккуратно положив на траву падающее тело и отбросив трехлинейку в сторону, Уваров вернулся к молодому, который, пыхтя и тужась, не видел ничего вокруг себя. Он даже не заметил, как исчезла его винтовка, находящаяся в полуметре. Олег был воспитанным человеком, поэтому дал время бойцу закончить процедуру отправления естественных надобностей.

Когда боец повернулся за винтовкой, то очень удивился ее отсутствию:

— Эй, Матвеич! Кончай так шутить. Отдай «светку»-то…

Больше он ничего не успел произнести. Подскочивший сзади Уваров ударом под колени повалил его на спину и приставил нож к горлу:

— А ну тихо, серун. Дернешься — кровью обгадишься, понял?

Перепуганный боец быстро заморгал и еле слышно прошептал:

— Да, да, я вас понял. Только не убивайте меня, пожалуйста, я все скажу, что нужно.

— Кто такие и что здесь делаете?

— Я Фома Лускин, а второй Матвеич… э… Семен Машурин. В секрет нас выставили, лагерь охранять.

— Так, понятно. А в лагере кто? Почему в лесу сидите? Что за часть?

— Остатки нашего стрелкового полка. Мы в окружение попали. Немцы переправу захватили, вот нам деваться и некуда. А здесь склад армейский. Решили пока тут пересидеть, а там — куда командиры прикажут…

То, что все, вокруг него происходящее, как-то связано с Великой Отечественной войной, Олег уже понял. Но он никак не мог понять, где находится. В своем времени, где снимают кино или реконструкторы в войнушку играют, или действительно они провалились во времени и попали на настоящую войну. Чтобы как-то это выяснить, Олег встряхнул «языка»:

— А что за местность здесь и какой сейчас год? Говори правду, а то прирежу!

Насмерть перепуганный боец залепетал:

— Не убивайте меня, дяденька, у меня дома мамка одна да две сестрички маленьких. Один я у них мужик остался. Я вам все скажу, честное слово… В Припятских лесах мы… Еще вчерась были, а сейчас сами толком не знаем. А год… Сорок первый, август месяц… А вы кто будете?

— Много хочешь знать, долго не проживешь. А командир кто, не тот ли раненый на телеге?

— Так точно, он. Командир полка подполковник Климович Алексей Аркадьевич. А начальник штаба капитан Бондарев. Мой командир роты старший лейтенант Коваленко…

— Тихо, хватит. А что за троих поймали, знаешь?

— Ребята говорили, что немецких диверсантов захватили. Мы когда в секрет с Матвеичем шли, то видели, как особист их допрашивать повел. Наверное, потом расстреляет.

— А почем знаешь, что он особист и почему расстреляет?

— Так ведь нас мало от полка осталось-то, все тесно сидим, вот и слышим что да как. Сказывали, что это сержант госбезопасности из особого отдела армии. Но как он тут оказался, никто не знает. Они всегда немцев пленных расстреливают, когда те им уже не нужны. Ребята рассказывали…

— Понятно. Ладно, Фома, отдохни пока.

Олег сдавил бойцу шею, и тот, недолго дергаясь, потерял сознание.

«Так, значит, действительно провалились во времени. Ни хрена себе фантастика! Не в книжке, а наяву! Если выживу, рассказывать буду — никто не поверит. Надо своих выручать. А как? — Олег задумался. Пока голова думала, руки делали: следы заметали. Подхватив под руки своего «языка», Олег оттащил его к первому часовому, еще не пришедшему в себя. Посадив их на землю спиной друг к другу, чтобы не замерзли, связал брючными ремнями руки. Затем обыскал обоих. У молодого нашел письмо с датой отправления августом сорок первого. — Не соврал Фома. Действительно, сорок первый год! Значит, Великая Отечественная… Ну что ж, повоюем во славу нашей советской Родины. — Найдя у Машурина в «сидоре» две чистые портянки, завязал рты обоим горе-часовым. — Надо в лагерь двигать. По-другому их не спасти. Будем играть в шпионов… Сержант госбезопасности, говоришь… Ну-ка, где моя липовая ксива? Вот черти-компьютерщики, оглоеды, молодцы! Как настоящее… Кто тут я… — Олег нашел во внутреннем кармане своей куртки удостоверение и открыл его: — …Капитан государственной безопасности Уваров Олег Васильевич… состоит на должности оперуполномоченного особой группы при наркоме внутренних дел СССР… подписал первый зам. народного комиссара внутренних дел СССР В. Н. Меркулов… действительно по 09 мая 1945 года…»

— А я-то постарше в звании буду, чем все в этом лагере, — произнес вслух Олег. — Надо их всех сразу «построить», но не лохонуться, а то потом хреново будет.

Закончив с часовыми, Уваров вернулся туда, где «отметился» боец Лускин. Переоделся в чужую шинель, благо были почти одного телосложения, затянул все ремни и взял в руки СВТ-40. На голову водрузил чужую пилотку, а свой бушлат с банданой спрятал в кустах, где уже находились РД и снайперка Николая. «Ну что, товарищ капитан государственной безопасности Уваров Олег Васильевич! Вперед, на подвиги! Нас ждут великие дела! Мать их!»

Новость о том, что они всей компанией попали в август тысяча девятьсот сорок первого года, ошарашила Максима. Как это возможно из две тысячи… года попасть в сорок первый! Фантастика какая-то! Этого не может быть! Их просто разыгрывают, как в телепрограмме «Розыгрыш»! Но когда начали до боли бить отца и на той стороне озера раздались выстрелы, когда он увидел в лагере раненных по-настоящему и даже убитых под брезентом, когда с самого утра все пошло не так, поверишь в любой бред… Действительно, все вокруг казалось бредом, расстройством психики, галлюцинациями, или еще как угодно это назовите, но не той нормальной реальностью, что была вчера… Вчера… Это было вчера… А сегодня он здесь и его в любую минуту могут расстрелять, лишить жизни… И не только его, но и отца и дядю Яниса. Стоп. А где дядя Олег? Его нигде и никто не видел! Одна надежда на него! Максим не знал, где Уваров, но не сомневался: тот не бросит в беде своих друзей. Ну не такой он человек! Оставалось одно — ждать. Самое главное — не провоцировать этих людей на расстрел.

Когда Максима вели к землянке, он случайно бросил взгляд в сторону бронетранспортера с фашистским крестом на борту. Возле техники на снарядном ящике сидела девушка в солдатской шинели. Максима словно током ударило. Он встал как вкопанный. Таких красавиц он не видел! Все эти «мисс мира» и так далее рядом с ней не стояли! Ее лицо было лицом ангела, а голубые глаза, а темные брови и алые пухлые губки… А какие волосы! Пышные, светло-русые, почти до пояса! Вот она, настоящая славянская девичья краса! «Эх, мама моя родная! Держите меня, а то сейчас брошусь ее целовать!»

Девушка расчесывала волосы и заплетала их в косы.

— Ну чего встал?! Иди давай, — подтолкнул Максима в спину Нефедов.

— А как зовут девушку? — спросил его Максим, оставаясь на месте.

— Не для тебя, паря, деваха эта. Оксаной ее зовут. Она девушка нашего лейтенанта-артиллериста. И переводчица. А ну давай топай, диверсантская морда! — Удар кулака обрушился на спину Максима, да с такой силой, что он чуть не упал.

Когда двое из сопровождавших завели отца в землянку, Максима по приказу старшего оставили под деревьями под охраной Нефедова. Трохимчук пошел своего Мухтара кормить, да и заодно принести что-нибудь перекусить остальным: скоро время обеда, а во рту маковой росинки не было. Дед с внуком отправились в другую землянку. Максим попытался занять положение, при котором было удобнее наблюдать за девушкой, но перед ним встал Нефедов:

— Чего, фашистская мразь, вылупился? А ну отвернись, а то сейчас глаза повыкалываю!

Пришлось Максиму сесть к девушке спиной. Услышав из землянки звуки ударов и крики отца, Максим попытался подняться, но полученный от Нефедова подзатыльник остановил его.

Вдруг он услышал знакомый до боли голос:

— Здорово, землячок. А где здесь особист из штаба армии. У меня к нему поручение от командира полка, подполковника Климовича.

— А вон в той землянке со старшиной главного диверсанта допрашивают.

Максим осторожно обернулся. Перед ним стоял Уваров в солдатской шинели и с пилоткой на голове. На плече у него висела винтовка СВТ-40. Максим попытался было что-то сказать, но Уваров выражением лица дал понять, чтобы тот молчал. Макс понял. И снова получил тычок в голову.

— А ну не мотай своей башкой, а то ненароком дырку сделаю, — пригрозил ему Нефедов.

Взяв винтовку в руки, Олег спустился в землянку. Это была и не землянка даже, а настоящий блиндаж. Перекрытие в два наката, все стены укреплены толстыми бревнами. Поэтому ее и не засыпало во время землетрясения. Вход был завешен брезентом. Вдоль стен находились деревянные нары-лежанки, покрытые сосновыми ветками, а кое-где и одеялами. Почти в самом центре стоял самодельный деревянный стол, на котором светилась керосиновая лампа и лежал автомат ППД.

— Тебе чего, боец?

— От командира полка я, подполковника Климовича. К вам, товарищ сержант государственной безопасности. По делу…

Когда глаза Олега немного привыкли, он увидел на полу связанного и корчившегося от боли Николая. Над ним стоял ранее виденный Уваровым через прицел командир со звездой на рукаве. Это был Синяков. С расстегнутым воротником, он тяжело дышал, — видно, устал наносить удары пленному. Недалеко от него расположился старшина-пограничник. Его автомат лежал на нарах.

— Что у тебя за дело, боец?

— Предъявите ваши документы, и немедленно.

— Да ты чего, боец, с ума сошел! Ты с кем разговариваешь?!

Старшина, видно, что-то начал понимать и потянулся за своим автоматом.

— Стоять, старшина, а то я сейчас в тебе больше дырок сделаю, чем мама с папой, — спокойно пригрозил ему Уваров и передернул затвор СВТ.

Синяков с Долматовым застыли и подняли руки. Антоненко стал приходить в себя.

— Это ты, Олег? Чего так долго не приходил? А то эти придурки уже достали меня!

— Я, Коля, я. Старшина, развяжите его. — Направленный ствол винтовки ускорил действия Долматова, и вскоре Антоненко был освобожден от веревок.

Как только Николай встал на ноги, он резким движением ударил своим пудовым кулаком в лицо особисту. От полученного удара Синяков взлетел и распластался на дальних нарах. Старшина снова попытался дотянуться до автомата, но Уваров остановил его:

— Старшина, я же тебе сказал, не дергайся. Мы тут все свои. По-своему и разберемся.

— Вам отсюда никуда не уйди. Кругом наши. Диверсанты фашистские! — с ненавистью в глазах прошипел Долматов, сжимая кулаки.

— Ты прав, старшина. Мы — диверсанты. Но не фашистские, а советские, — ответил ему с усмешкой Уваров. Николай недоуменно посмотрел на друга, но, увидев, как Олег подмигнул ему, решил промолчать и включиться в заинтересовавшую его игру. Уваров продолжал разговор со старшиной: — Если мне не верите на слово, старшина, посмотрите мое удостоверение. — С этими словами Олег достал из кармана шинели липовое удостоверение сотрудника НКВД и протянул его пограничнику. Обратным движением руки он забрал автомат, лежащий на столе.

Долматов осторожно, с недоверием, взял документ и поднес его к лампе. В это время на дальних нарах приподнялся оглушенный Синяков.

— Николай, а ну подними этого особиста и поставь его рядом со старшиной.

— Есть, товарищ командир. — Изображая из себя подчиненного, Антоненко подошел к Синякову, забрал у него из кобуры пистолет и, подняв за шиворот, поставил на ноги рядом с Долматовым. Одновременно взял с нар ППД.

— Старшина, зачитайте, пожалуйста, громко вслух мое удостоверение для товарища сержанта госбезопасности. Лично, — командным голосом приказал Уваров.

Долматов, уже изучивший про себя документ, взволнованным голосом стал громко читать:

— «…Капитан государственной безопасности Уваров Олег Васильевич… состоит на должности оперуполномоченного особой группы при наркоме внутренних дел СССР… подписал первый зам. народного комиссара внутренних дел СССР В. Н. Меркулов».

Дрожащими руками Долматов вернул удостоверение Олегу, быстро застегнул воротник и встал по стойке «смирно»:

— Разрешите доложить, товарищ капитан государственной безопасности. Старшина Долматов Пантелей Егорович. Маневренная группа пограничного отряда. По приказу командира полка подполковника Климовича был откомандирован в помощь товарищу Синякову для допроса… э-э… — тут старшина запнулся, затем, как бы извиняясь, посмотрел в сторону Николая, — ошибочно принятого за немецкого диверсанта вашего сотрудника. Извиняюсь я. Простите, ради бога, что не сразу распознал.

— Ничего, старшина. С врагами так и надо поступать. Я на тебя не в обиде. Ты же не знал, кто мы, — ответил принявший игру Олега Антоненко. — А вот Синяков виноват. Нарушил приказ.

— Какой приказ? — еле слышно прохрипел Синяков, придерживая рукой распухшую скулу. До него уже дошло, с кем он имеет дело. Он так же, как и старшина, застегнул ворот и стоял навытяжку.

— Приказ командира полка, чтобы задержанные были живыми и невредимыми, — ответил Антоненко. — Так что, товарищ Синяков, долг платежом красен.

Видя, что Синяков еще сомневается в его полномочиях, Уваров решил его переубедить:

— Синяков, вы знаете, что значит особая группа при наркоме внутренних дел СССР?

— Так точно, товарищ капитан госбезопасности. Проведение разведки и диверсионно-саботажные операции в тылу врага. Вы никому ниже своего руководства не подчиняетесь. У вас большие полномочия.

— А где мы сейчас находимся? И что из этого следует? — дожимал его Уваров.

— Мы в тылу противника. Из этого следует, что все воинские подразделения нашей армии, оказавшиеся в тылу врага, согласно секретного приказа, переходят в ваше прямое подчинение для организации партизанских действий, — отчеканил Синяков.

— Теперь еще вопрос. Местность, где мы находимся, — это сейчас чей тыл?

— Судя по вчерашним боям, уже немецкий.

— А стали бы немцы своих диверсантов в свой тыл посылать?

— Нет, конечно. Они к нам их засылают, а в свой-то тыл зачем? Самим с собой воевать, что ли? Партизан здесь пока нет.

— А если немцы сами к себе диверсантов в тыл не посылают, тогда кто мы?

— Диверсанты. Наши. Советские.

— А теперь ответьте на вопрос: как лучше действовать диверсионной группе в тылу врага? В советской или немецкой форме, а?

— Конечно, в немецкой. Меньше среди немцев выделяться будет. Это как в лесу на охоте, чтобы зверь не видел, — выдал Долматов.

— Вот вы сами и ответили на свой вопрос, почему вся моя группа одета в пятнистую форму. Еще вопросы есть?

— Никак нет. Все понятно.

— Я надеюсь, что я убедил вас, товарищ Синяков, в моих полномочиях. Вопросы насчет того, кто мы, у вас еще есть?

— Вопросов нет, товарищ капитан госбезопасности. Все понятно. Извиняюсь, ошибка вышла. Не подумал сразу, ведь вчера только из боя. А здесь тыл был.

— Хорошо. А теперь предъявите свои документы и доложите цель вашего пребывания в этом полку.

Синяков сначала достал из внутреннего кармана свое удостоверение, а затем из командирской сумки сложенный вдвое лист бумаги с печатями. Прочитав удостоверение, Олег вернул его Синякову, а лист бумаги немного задержал:

— Кто такой Левченко Григорий Васильевич и что он совершил? Почему его арестовывают?

— Это старший сержант, командир артиллерийского орудия в этом полку. На него поступил донос в особый отдел: он якобы скрыл, что из белоказаков, занимался антисоветской агитацией и склонял к переходу на сторону противника. Больше я ничего не знаю. Но я переговорил с его командиром, лейтенантом Григоровым, пока это не подтверждается.

— Понятно. Возьмите ордер. Я, пользуясь своими полномочиями, приостанавливаю его действие. До перехода через линию фронта. А там посмотрим, как карта ляжет. Пока никому не говорите, но за ним наблюдайте. Понятно? Это вас тоже, Долматов, касается.

— Так точно, — вместе ответили Синяков с Долматовым.

Видя, что ему поверили, Олег решил разрядить обстановку и расположить к себе новоиспеченных подчиненных:

— Садитесь, товарищи. В ногах правды нет.

Все находившиеся в блиндаже присели на нары. Олег поставил возле стены винтовку.

— Есть еще в лагере сотрудники НКВД?

— Так точно. Кроме нас еще восемь пограничников с нашим командиром группы старшим лейтенантом Бажиным Иваном Михайловичем. Но они сейчас пошли на тот берег озера. Стрелял там кто-то, — доложил старшина Долматов.

— Да, я слышал. Мне самому непонятно, кто это может быть, — произнес Уваров. — С этой минуты все сотрудники НКВД поступают в мое прямое подчинение и моего заместителя, старшего лейтенанта государственной безопасности Антоненко Николая Тимофеевича. Кроме нас, никому не подчиняться. Ясно?

— Так точно.

— Пантелей Егорович, доведите мой приказ до всех пограничников.

— Будет сделано.

— Вы все на себе прочувствовали, что произошло этой ночью. У кого какие версии имеются?

Первым высказался Долматов:

— Товарищ капитан госбезопасности, разрешите доложить. Перед тем как вашу группу задерживать, я возле дороги ночью дежурил. Утром смотрю, а дороги-то нет. Одна стена из земли и камня кругом озера идет, метров двадцать высотой будет. До сих пор понять не могу, что произошло. Это что-то с природой случилось…

— Стена, и земляная? А я-то думаю, откуда горы могли взяться!

— Какие горы? Что вы говорите, товарищ капитан…

— Да, уважаемые мои. Мы все с вами оказались в горах. Вместе с озером. Я горы лично видел. Сейчас выйдем из блиндажа, сами убедитесь.

Синяков кашлянул, удар Николая и падение на жесткие нары оказались чувствительными.

— Я тоже, товарищи, заподозрил, что что-то тут не то. Ну не может природа за одну ночь так поменяться! Это какой-то катаклизм, ничем не объяснимый. В этом надо срочно разобраться.

— Правильно мыслите, Виталий Иосифович. Вот мы с вами и должны первыми разобраться. По роду своей службы. Предупредить и обезвредить. Как бы паника большая не поднялась. Народ здесь разный. Гражданских лиц много. Сами понимаете, что произойти может.

Все согласно закивали. Антоненко хотел было что-то сказать, но Олег жестом остановил его.

— А сейчас пойдем к командиру полка. Надо представиться. Николай Тимофеевич, верните нашим товарищам оружие.

Возвращение оружия было риском, но Уваров сознательно шел на него, понимая, что по-другому доказать, что не враг, он бы не смог. Не получив своих автоматов, Синяков и Долматов не поверили бы ему и при малейшей возможности пристрелили бы. Такое уж было время.

Когда Антоненко возвращал автоматы, Олег внутренне напрягся, он был готов немедленно схватить СВТ и открыть огонь. Но Синяков и Долматов повели себя спокойно. Они надели свои шинели и забросили автоматы за спины, встав у входа в блиндаж в готовности следовать за старшим по званию. Дисциплина есть дисциплина. Особенно в НКВД.

При выходе из блиндажа к ним подошел Нефедов и обратился к старшине:

— Ну что, товарищ старшина, допросили? А молодого куда? Тоже в расход?

— Я тебе дам в расход! Дурья твоя башка! Это все наши товарищи, из НКВД! Понял? Немедленно извинись!

От неожиданно свалившейся на него новости Нефедов открыл рот и стал ловить воздух, пытаясь издать хоть какие-то членораздельные звуки, но встал по стойке «смирно». Пока голова соображает, тело действует.

При виде отца и Уварова Максим бросился к ним:

— Ну что, разобрались? Все выяснили?

Уваров, опережая вопросы Макса, которые легко могли их выдать, ответил:

— Разобрались, разобрались, товарищ сержант. Ведите себя как подобает сотруднику вашего ранга при подчиненных.

Макс недоуменно остановился, он заметил, что отец усиленно моргает ему, на что-то намекая, и поддерживает Уварова:

— Да, сержант Антоненко. Вы не дома, в Москве, а в тылу врага. Так что потрудитесь вести себя соответственно.

Максим понял, что происходит какая-то ему еще непонятная игра, но решил ее поддержать:

— Виноват, товарищ командир. Переживал много. Больше такого не повторится. Жду ваших приказаний.

— Познакомьтесь. Это сержант госбезопасности Антоненко Максим Николаевич. Это сержант госбезопасности Синяков Виталий Иосифович. Это старшина Долматов Пантелей Егорович.

Сзади залаяла собака. Обернувшись, они увидели, что к ним подходит пограничник Трохимчук, еле сдерживая на поводке своего Мухтара:

— Товарищ старшина, а что с диверсантами делать-то будем?

Подбежавший к нему Долматов показал кулак и что-то шепнул на ухо. Лицо у ефрейтора вытянулось, и он чуть не отпустил своего пса. Затем, опомнившись, подхватил Мухтара за ошейник и утащил в сторону.

— Извините, товарищ капитан госбезопасности. Не успел еще всем сообщить, — стал оправдываться старшина.

— Хорошо. Но всем не надо. Только пограничникам. Остальным достаточно сказать, что мы свои, и все. О настоящей нашей миссии никому не распространяйтесь, — предостерег его Уваров.

Возле подводы, на которой лежал командир полка, собралась небольшая группа командиров и красноармейцев. В стороне от них на земле лежал связанный Баюлис. Его охранял один из красноармейцев. Первым к Баюлису подбежал старшина Долматов, пытаясь поднять его и развязать руки. К нему на помощь пришли Николай с Максом.

Увидев Бондарева, Синяков спросил:

— Что случилось, Игорь Саввич? Что с командиром?

— Меня рядом не было. Но бойцы говорят, что командир полка потерял сознание. Сейчас санинструктор пытается что-то сделать. А вы разобрались уже с этими ди… — не успел закончить начальник штаба, с удивлением рассматривая еще одного незнакомца.

— Да. Ошибочка вышла. Это — наши. Документы проверили. Все точно. Разрешите представить. Начальник штаба стрелкового полка капитан Бондарев Игорь Саввич, — указал Синяков на Бондарева, затем на Уварова: — А это капитан государственной безопасности Уваров Олег Васильевич.

Все командиры и красноармейцы, находившиеся рядом, встали по стойке «смирно». Бондарев хотел было доложить старшему по званию обстановку, но Уваров, глядя на потерявшего сознание Климовича, остановил его:

— Я уже все знаю, капитан. У вас врач есть?

— Никак нет. Только три санинструктора. Но они толком ничего не умеют.

— Понятно. У меня в группе есть врач. Да вы его уже видели. — С этими словами Олег повернулся в сторону Баюлиса. Он увидел, как Николай что-то тихо разъяснял Янису. Сначала у Яниса вытянулось лицо, затем от изумления открылся рот, но под конец он уже кивал, мол, все понял.

— Янис Людвигович, подойдите сюда, пожалуйста. Я вас представлю товарищам.

Растирая затекшие руки, с чувством собственного достоинства, подтвержденного информацией Николая, Баюлис подошел к Уварову.

— Это Баюлис Янис Людвигович, военврач второго ранга. Что с командиром, Янис Людвигович?

Услышав, что ему присвоили пока еще непонятное для него воинское звание, Баюлис подтянулся:

— У командира от ранения большая потеря крови. Да еще контузия, как я понял. Поэтому он потерял сознание. Нужна небольшая операция. А самое главное для него — это хороший сон и усиленное питание.

— Товарищ военврач второго ранга, что для операции необходимо? Все, что в наших силах, сделаем, — обратился к Баюлису Бондарев. — У нас еще раненых двадцать четыре человека, из которых четыре тяжелых.

Янис удивленно взглянул на Уварова, но тот только слегка пожал плечами. Затем, чтобы все присутствующие расслышали, громко произнес:

— Ничего не поделаешь, Янис Людвигович. Наши дела откладываются до лучших времен. Как старший по званию в этом лагере, назначаю вас заместителем по медицинской части. В ваше распоряжение поступают все санинструкторы, а также все бойцы и добровольцы из гражданских лиц. Товарищ Бондарев, организуйте, пожалуйста, временный полевой госпиталь и предоставьте все возможное, что потребует военврач.

«Что я творю, что я творю? Какой, к черту, из меня энкавэдист-гэпэушник и большая шишка с бугра?! Вот влезли, твою мать! — матерился про себя Олег, но потом успокоился. — Насчет диверсантов — это, конечно, правда. Но как руководить такой массой людей! Я ведь больше чем тремя десятками подчиненных никогда не командовал. Надо с Колькой срочно переговорить, он ведь у нас комбатом был. Так как там дедушка Ленин когда-то говорил, «если не можешь предотвратить, надо возглавить»? Что и будем делать. Назвался груздем — полезай в кошик».

Уваров подозвал к себе Николая и, указав на него, приказал Бондареву:

— Это старший лейтенант госбезопасности Антоненко Николай Тимофеевич. Он мой заместитель. Все организационные вопросы жизнедеятельности лагеря согласовывать с ним…

Не успел Олег договорить, как на другом берегу озера снова послышались выстрелы, это были уже знакомые звуки стрельбы из винтовок и автоматов. Разглядеть, что же там происходит, из-за висящего над озером облака по-прежнему было невозможно.

— Всем занять позиции вокруг лагеря, — крикнул Уваров окружающим. Затем повернулся к стоящим рядом командирам: — Срубите с противоположной от берега стороны деревья и сделайте из них завалы, чтобы прикрыть лагерь с озера.

Люди бросились исполнять приказ нового командира. Строительными работами назначили руководить командира роты старшего лейтенанта Коваленко и начальника склада Ярцева. Олег приказал Коваленко найти за лагерем двух горе-часовых, связанных им, и вернуть бойцу его шинель с винтовкой. Также послал с ним Максима, рассказав ему, где оставил свой бушлат, РД и эсвэдэшку.

Остановив за руку Бондарева, Олег тихо произнес:

— Товарищ капитан, когда нас забрасывали, сказали, что оружие на складе получим. Вооружите моих людей. Да, и обращайтесь ко мне не по званию госбезопасности, а по-армейскому — подполковник. Так лучше будет. Нам надо с вами серьезно поговорить о сложившейся ситуации.

— Конечно, конечно, товарищ капи… извините, товарищ подполковник. У нас кроме нашего есть и немецкое, трофейное, — быстро ответил Бондарев, затем подозвал Попова и приказал показать все свободное оружие.

Пока Бондарев давал указания лейтенанту Попову, Олег шепнул Николаю:

— Коля, я тебе чуть позже все объясню. Пока никто не видит, быстро возьми с подводы ваши паспорта и мобилки. А то из-за них погорим.

Николай, оглядевшись по сторонам и убедившись, что за ним никто не наблюдает, подошел к подводе, где Баюлис с санитаром перевязывали ногу Климовичу, и незаметно забрал паспорта с мобильными телефонами, спрятав их в карманы бушлата. Он был рад вернуть себе свой надежный десантный нож, изъятый у него Долматовым при задержании.

Стрельба на той стороне понемногу стихла. Но это не означало, что можно расслабиться. Пока Олег с Николаем выбирали себе оружие, Баюлис развил бурную деятельность по организации полевого госпиталя. Он приказал всех раненых перенести с холода в имеющиеся в лагере землянки и поставить палатку под операционную. Сделав ревизию инструментов и медикаментов, Янис Людвигович недовольно вздохнул: «Да, не то, что у меня в больнице, но для этого лазарета лучшего пока ничего нет». По его настоянию и с разрешения Уварова красноармейцы начали рыть дополнительные землянки для размещения личного состава и гражданских лиц. На дворе температура около пяти градусов тепла, а вчера еще была за двадцать, в таких условиях и заболеть недолго. Также с целью недопущения инфекционных заболеваний немного в стороне от лагеря началась постройка огороженных туалетов и загонов для животных.

Семейство Антоненко, отца с сыном, вместе с Синяковым, Трохимчуком с Мухтаром и пулеметчиком Нефедовым Уваров отправил в глубь леса за лагерем, чтобы проверить, действительно ли вокруг озера выросла земляная стена, и по возможности подняться на нее для обзора местности. Старшина Долматов для этой цели раздобыл веревку и топор, вручив их Нефедову. Бондарев для наблюдения передал им свой бинокль.

По всему лагерю стучали топоры, слышался звон пил, шум и скрип падающих деревьев. Повсюду сновали ожившие вездесущие мальчишки-детдомовцы. Они старались помочь взрослым обустроить и укрепить лагерь. Чтобы они не мешались под ногами, им была поставлена задача собирать траву для лошадей и коров. Часть женщин помогала санитарам ухаживать за ранеными, часть осталась с маленькими детьми, кто-то был направлен на кухню готовить обед для всего лагеря. В связи с тем что полевая кухня была одна, пищу варили еще на двух кострах. Гражданские мужчины оказывали посильную помощь в строительстве землянок. Среди них оказались ветераны Первой мировой и Гражданской войн, так что опыт в этом деле у них имелся. Народ понемногу оживал, но у всех на лицах чувствовалась тревога и непонимание происходящего.

Перед уходом Антоненко на разведку были собраны все находящиеся в лагере командиры и сержанты. Капитан Бондарев представил им Уварова с его группой. О том, что они сотрудники особой группы НКВД, все уже знали: как говорится — не в тайге живем, везде уши есть. Уваров приказал обращаться к ним по армейским званиям, так более привычно для слуха обитателей лагеря. Так, сам Уваров стал подполковником, Антоненко-старший — майором (на ухо Олегу он возмущался: «Чего меня в звании понизил, ведь подполковник я?»), Баюлис тоже стал майором — военврачом второго ранга, а Максиму присвоили («с барского плеча») звание лейтенанта. Комендантом лагеря Уваров назначил старшего лейтенанта Коваленко, а заместителем по тылу Ярцева, бывшего снабженца, начальника склада.

После представления люди смотрели на незнакомцев уже совсем по-другому, совершенно забыв о том, что буквально час назад принимали их за врагов и смеялись над ними. Вот что делает с людьми кусочек картонки с фотографией и липовой печатью. «Без бумажки я букашка, а с бумажкой — Человек!»

По званию и предполагаемым полномочиям, да и по возрасту среди военных Уваров был самым старшим, поэтому никаких вопросов о руководстве в лагере не возникло. Потерявшего сознание командира полка Климовича поместили вместе с несколькими ранеными в обустроенную землянку. Баюлис зашил ему рану и уколол найденный на складе морфий. Таким же образом он постарался оказать медицинскую помощь всем, кто в ней нуждался.

Глава 6

— Товарищ подполковник! — подбежал к Уварову лейтенант Григоров. — Посыльные от старшего лейтенанта Бажина прибыли. Пленного привели и лошадь с нашим убитым. Стоят возле входа в лагерь, где орудие установлено.

Уваров уже был опоясан немецкой офицерской портупеей с кобурой и вальтером, подаренной ему Григоровым. Также на ремне заняли свои места подсумок с запасными магазинами и десантный нож в чехле. Максим принес Олегу его бушлат, который тот не стал застегивать, так как ему стало жарко от стольких событий, обрушившихся на него за полдня. На плече висел трофейный автомат МП-40. Воевать так воевать. На складе Олег взял себе только командирскую фуражку с красной звездочкой и надел ее вместо банданы.

— Хорошо, лейтенант. Найдите капитана Бондарева, старшего лейтенанта Дулевича и комиссара Жидкова. Да и врача пригласите. Пускай немедленно туда подходят. Долматов, вы со мной.

После того как старшина Долматов узнал, что Уваров является оперуполномоченным особой группы при наркоме внутренних дел СССР, он ни на минуту не отходил от Олега. Почему именно так, Олег терялся в догадках: или Долматов решил прогнуться перед большим начальством и добровольно зачислил себя в порученцы капитана госбезопасности, или же до конца не доверял прибывшим «товарищам диверсантам» и ждал малейшей возможности, чтобы их раскрыть. Но пока Уваров был им доволен: грамотный, опытный вояка, старшина словно угадывал мысли Олега, наперед предвидя его приказания, и быстро исполнял, что необходимо. «А ведь почти каждый человек, прослуживший в армии не менее двадцати лет, становится именно таким, — подумал Олег, вспомнив при этом своего старшину прапорщика Доломанчука. — Мир вокруг меняется, а люди такими же остаются. Сам такой же».

Подходя к выходу из лагеря в сопровождении Долматова, Олег ожидал увидеть что угодно, но только не то, что увидел.

В окружении четверых бойцов, двое из которых были пограничниками, на земле лежал человек со связанными за спиной руками. Один из красноармейцев держал под уздцы оседланную лошадь. Рядом с ними толпились артиллеристы и красноармейцы, охранявшие лагерь с дороги. Недалеко от них на земле лежал укрытый шинелью убитый красноармеец.

Из группы красноармейцев к Олегу вышел лейтенант Попов:

— Разрешите доложить, товарищ подполковник. Прибыла группа от разведки Бажина. Говорят, что наткнулись на конный разъезд, произошла стычка, в результате которой захвачен пленный и один с нашей стороны убит.

— Понятно. Кто старший в группе? — поинтересовался Уваров.

К нему подошел пограничник, вооруженный автоматом ППД. Он с недоумением посмотрел сначала на старшину Долматова, но, увидев знаки, показываемые тем, что докладывать необходимо именно Уварову, приставил правую ладонь к козырьку фуражки:

— Разрешите доложить, товарищ командир. Младший сержант Юрченко. По приказу старшего лейтенанта Бажина прибыли в расположение лагеря с пленным и нашим погибшим.

— Вижу, младший сержант. Расскажите, как дело было.

— Значит, так. Когда мы выдвинулись в разведку на тот берег, стрельбы уже не было. Товарищ старший лейтенант приказал разделиться на две группы. Одной назначил меня командовать, а сам с другой пошел. У меня в группе было восемь человек: три пограничника и пять красноармейцев. Мы шли вдоль дорожки по берегу озера. А вторая группа через лес. Вдруг из кустов прямо на нас выскочили несколько всадников, человек пять, наверное. Все одеты как-то странно, похожи на беляков в Гражданскую войну. Вот как этот пленный. Они, видно, тоже не ожидали нас увидеть. Встали мы, и они встали. Вдруг один из них как заорет на русском языке: «Красные!» — и давай в нас стрелять из карабина, вот одного нашего и убил, что первым шел. Но мы тоже не лыком шиты — в ответ стрелять начали. Одного из них убили, но он с коня не упал, а одного ранили. Вот этого. Он с лошади слетел нам под ноги, а лошадка его поводом за ветки зацепилась, вот и не ускакала за остальными. На выстрелы товарищ Бажин с другой группой прибежал. Преследовать тех всадников начали, а мне приказал в лагерь возвращаться и доложиться. У меня все. Пленный ранен в плечо. Мы его слегка перевязали, но врач нужен, а то кровью изойдет.

Окружавшие пленного красноармейцы расступились, давая возможность руководству лучше его рассмотреть. Это был мужчина средних лет, нормального телосложения, с небольшой русой бородой и усами. Он был без сознания. Его одежда напоминала одежду кавказских горцев — сине-серая черкеска с газырями и с пристежными светло-синими погонами, черный бешмет и черная гимнастерка, на плечах темно-синий башлык. На ногах прямые черные шаровары, заправленные в сапоги. Он был ранен в правое плечо. Рана была прижата белым платком и перетянута узким ремешком. За вырез черкески на груди засунута папаха.

На погонах у пленного Олег увидел по три темно-желтых полоски. «Как у советского сержанта», — мелькнуло у него в голове.

— Ну прямо кубанский казак! — произнес кто-то из красноармейцев.

— Не кубанский, а терский. С Терека он, а не с Кубани. Форма другая. Я знаю, сам оттуда, — услышал Уваров рядом с собой.

Обернувшись, он увидел коренастого, среднего роста красноармейца, одетого в шинель с черными петлицами и тремя темно-красными треугольниками в них, с эмблемой артиллериста. Среди всех красноармейцев он выделялся лихо закрученными усами.

«Это, наверное, старший сержант Левченко, за которым Синяков приехал, — подумал Олег. — Левченко из казаков, — кажется, так особист говорил».

— Уж не родственник ли ваш, а, старший сержант? — пошутил Уваров.

При этих словах командира Левченко замер, приоткрыв рот. Он изумленно смотрел на раненого пленного, не обращая ни на кого внимания.

К нему подошел Григоров:

— Что с вами, Григорий Васильевич? Что случилось?

— А? Что? Да так, ничего. Вспомнилось что-то… — придя в себя, медленно ответил старший сержант. Но все равно продолжал стоять и смотреть на казака. И только подошедшие Баюлис с молоденькой санитаркой и двумя красноармейцами с носилками закрыли от него раненого.

Янис профессионально очистил рану и наложил повязку, затем обратился к своей медсестре:

— Варенька, несите его во вторую палату, где у нас средней тяжести лежат. Я скоро буду.

Уваров приказал Попову выделить двух часовых для охраны пленного. Мало ли что. Как только тот придет в сознание, велел немедленно доложить. Также был отдан приказ похоронить погибшего красноармейца.

— Что ты насчет этого думаешь? — после оказания помощи раненому обратился к Уварову Баюлис. — Я лично ничего не понимаю. Честно, и не хочу понимать. Будь что будет. Да. Я здесь живого немца встретил. Представляешь, делаю шов и перевязку, а ко мне на руках двое бойцов девушку несут. Один из них, рыжий такой, по-немецки говорил, а второй, коротышка, по-русски, и оба просят ногу девчушке вылечить. Я посмотрел — ничего страшного, обыкновенный вывих. Все на место поставил. Они меня так благодарили, я уж подумал, что они все родственники. Девушку ту, кажется, Оксаной зовут, я ее у себя в госпитале оставил. Захотелось ей медицине научиться. Пускай за ранеными смотрит, да и с девчонками-санитарками ей веселее будет.

— Это Ганс с Тишко к вам Оксану носили, — пояснил Григоров. — Мы Ганса в плен вместе с бронетранспортером взяли. Во время вчерашнего боя. Коммунистом оказался, нам во всем помогает, водитель хороший.

Тем временем пограничники, захватившие пленного, выложили перед Уваровым оружие, которое было найдено у подстреленного ими казака. Это был карабин Мосина, кобура с револьвером на поясном ремне, большой, немного изогнутый кавказский кинжал с деревянными ножнами, обмотанными ремешком, которым, по-видимому, крепились к поясу, а также кавказская шашка без гарды с узкой плечевой портупеей. Сверху лежал кожаный нагрудный патронташ с запасными обоймами к карабину.

Увидев среди этого добра большой изогнутый кинжал, Григоров вскрикнул:

— Так это же как у Григория…

Но вдруг, что-то вспомнив, закрыл рот рукой.

Олег видел, как на лице молодого лейтенанта-артиллериста отразилась внутренняя борьба между дружбой и долгом. Он знал что-то такое, что необходимо было скрывать от других, но в то же время он, как командир, обязан был доложить об этом кому следует.

Поняв это, Олег взял Григорова под руку и отвел в сторону:

— Лейтенант, я все знаю. Мне Синяков уже доложил. Советую вам тоже ничего не скрывать. Так будет лучше для вас и Левченко. Рассказывайте.

Григоров сначала промолчал, но под пронзительным взглядом Уварова был вынужден все рассказать о семье Левченко, о большом кавказском кинжале, который тот хранит в своем вещмешке. После этого Андрей опустил голову и плечи, лицо его стало мрачным. Он чувствовал себя виноватым за то, что предал доверившегося ему человека, «сдал» его представителю власти, которая не помилует ни Левченко, ни его, лейтенанта Григорова. Но, на удивление, капитан госбезопасности только похлопал Андрея по плечу:

— Не переживайте так, лейтенант. Вы правильно сделали, что мне все вовремя рассказали. Об этом, кроме меня, никто не должен знать. Вам ясно?

Андрей кивнул. Он не мог поверить, что энкавэдист не отдал приказ немедленно арестовать его и Левченко, а приказал все держать в тайне.

— Долматов, отнесите это в блиндаж, где мы с вами познакомились. Там будет наш штаб. И выставьте часового из пограничников. Без моего приказа туда никого не пускать, — приказал Олег старшине-пограничнику. Повернувшись к Григовору, добавил: — А вы, лейтенант, вечером приведите ко мне Левченко. С вещмешком. А сейчас возьмите эту лошадь. Она будет у вас. Пока…

Тем временем Левченко поднял с земли брошенную казачью папаху, прижав ее к груди, отошел в сторону и присел на землю. За ним никто не наблюдал. Старший сержант молча плакал. Из его глаз текли скупые мужские слезы.

Говорят, что мужчины не плачут. Это неправда. Мужчины тоже живые люди, а не деревянные истуканы. Григорий не верил, не мог поверить! Раненый казак как две капли воды был похож на его родного старшего брата Степана, исчезнувшего в Гражданскую войну. Но ведь после войны прошло двадцать лет! Не мог он все это время оставаться таким, каким в последний раз еще в тысяча девятьсот девятнадцатом году видел его Гриша. Мистика какая-то! Или Бог смилостивился над ними и решил дать возможность встретиться? Или черт так не по-хорошему шутит? Такого не может быть! Это все не укладывалось в голове у Левченко. Он терзал себя вопросами и не находил ответы…

К Уварову присоединились Бондарев, Дулевич и Жидков.

— Ну что вы, товарищи, обо всем этом думаете? — задал им вопрос Олег. — Интересная картина маслом выходит. Откуда в этих лесах казаки? А?

— Может, на стороне немцев против нас воюют? — выдвинул версию Дулевич. — Хотя лично мне ничего не понятно. Мои бойцы все это время прослушивают эфир, никого поймать не могут. Ни наших, ни немцев. Да и вообще никого. Радиоэфир чист! Чертовщина какая-то!

— Надо пленного срочно допросить с пристрастием, тогда все и узнаем, — предложил Жидков. — Я здесь с одним дедом разговаривал. Говорит, что он учитель. Странный дедок. Душевнобольной какой-то. Сказки мне начал плести разные. Про перемещение миров и душ. Религию разную вспомнил. Еле оторвался от него. К вам обещал прийти.

— С дедом потом разберемся. Видел я его, — произнес Бондарев. — Пленного допросить пока не получится, без сознания он. А что нам сейчас делать? Где они, сколько их, какое оружие? Если есть пушки или минометы, а то разнесут нас на хрен и где тапочки лежат — не спросят. А идти нам пока некуда.

Уваров посмотрел на озеро, затем на окружавших его командиров.

— Игорь Саввич, у меня к вам вопрос имеется. Только без обид, пожалуйста. Вы в танковых войсках не служили?

— Нет, Олег Васильевич. Только в пехоте, а что?

— А у танкистов есть одна заповедь. Что самое главное в танке, знаете?

— Никак нет. А что?

— Не бздеть. Вот что.

Бондарев смутился, а все остальные рассмеялись. Веселая шутка сразу же подняла упавшее настроение. Олег знал, что нельзя так шутить над начальником при его подчиненных, но так уж получилось. Когда все немного успокоились, Уваров решил продолжить:

— Товарищи командиры, давайте трезво оценивать ситуацию и из этого делать соответствующие выводы. Сначала по казакам. Наш дозор видел только пятерых. Одного из них убили, один попал к нам в плен. Осталось трое. Больше их не видно. Стрельбы нет. Я не исключаю того, что их, может, и больше, но ненамного. Иначе бы они навалились на нас всей своей массой. Отсюда вывод — они сами нас боятся. А это уже плюс в нашу сторону. Дальше. Хочу вам сообщить пренеприятнейшее известие. Мы с вами находимся не в Припятских лесах, а в неизвестных пока нам горах! Как мы с вами сюда попали, я сам толком не пойму. Если не верите, можете убедиться сами. Прошу вас.

Уваров подошел к завалу из деревьев, сооруженному красноармейцами вдоль берега. Белое облако над водой практически рассеялось. Только в центре озера виднелось белое пятно диаметром примерно около пятидесяти метров и высотой чуть больше десяти. Левый и правый берега хорошо просматривались. Вода от берега отодвинулась уже метров на пятьдесят, и подойти к ней по открытому и резко уходящему вниз илистому дну было немного проблематично. Открывшееся дно было покрыто рыбой и водорослями, повсюду были разбросаны различные предметы, оставленные людьми, побывавшими на водоеме в разные эпохи. Неподалеку лежал обод от колеса «Запорожца», дальше — сломанная казацкая сабля, рядом бутылка из-под «Советского шампанского», из ила торчали даже остатки едва сохранившейся скандинавской секиры, а около берега нашли покой несколько чугунных ядер.

На левом берегу, там, где раньше было болото, лежал на брюхе большой самолет — серебристо-серый советский двухмоторный скоростной бомбардировщик цельнометаллической конструкции Ар-2. Бортовой номер — четырнадцать. Он лежал с наклоном на правое крыло, войдя в ил правым двигателем. Левая его сторона была приподнята так, что даже винт оказался не поврежден. За самолетом просматривался лес.

На правом берегу также виднелся лес, в просветы которого угадывалась дорога.

Над деревьями, на противоположной стороне озера, Олег снова увидел высокие горы со снежными шапками на вершинах. За эти вершины цеплялись облака. Над горами было только сине-голубое прозрачное небо, постепенно переходящее в темный космос с мерцающими в солнечном свете звездами. Такую же картину увидели и другие присутствующие на берегу люди. Командиры, красноармейцы и гражданские. Это был шок. Шок, который грозил перерасти в панику. Среди людей уже слышались причитания, вслух вспоминали и бога, и черта, и дьявола, и всех святых, вместе взятых.

— Вот над этим сейчас нам с вами думать нужно, — нарушил молчание Уваров. — А с казаками мы справимся.

Когда люди попадают в подобные ситуации, главное — не оставлять их одних, сам на сам, пресекать малейшие поползновения паники, нагружать их работой или другим занятием, отвлекающим от плохих мыслей.

Взяв у Григорова немецкий бинокль, Уваров осмотрел открытые берега.

— Лейтенант Попов, есть у вас пулемет? — задал вопрос и, увидев утвердительный кивок еще не пришедшего в себя лейтенанта, приказал: — Немедленно берите пулемет, один взвод и выставляйте заслон с левой стороны озера, где было болото. Это чтобы противник не обошел нас с левого фланга. Исполняйте, не стойте. Вперед, марш.

Очнувшийся Попов собрал людей, приказал взять пулемет «максим» и скрылся со взводом в лесу, на левом фланге.

Олег обернулся к Бондареву:

— Надо группу Бажина отвести назад и расположить ее на нашем правом фланге. Если подтвердится информация старшины Долматова о том, что вокруг нас идет земляная стена, то вероятный противник никак не сможет обойти нас с флангов. Пошлите туда посыльных на мотоцикле, я видел его возле автомобилей. И отвезите людям обед, а то они с утра голодные.

Дулевич, придя в себя, предложил:

— Товарищ подполковник, на том посту, при подъезде к складу, как мне говорили, был телефон. Разрешите, я со своими бойцами линию проверю. Да и на левый фланг можно протянуть телефонную связь. На складе несколько бухт провода нашли и телефонные аппараты.

— А вот за это спасибо, дорогой мой товарищ старший лейтенант. Дельное предложение. Имея связь с флангами, будет время подумать, — поблагодарил Уваров.

Олег еще хотел дать поручение политруку Жидкову, но того почему-то не оказалось рядом. Пришлось послать к нему красноармейца с приказом провести разъяснительную работу с личным составом и гражданскими, а также укрепить землянки и, на всякий случай, вырыть несколько глубоких траншей для спасения в них от обстрелов. Также было приказано подготовить несколько узких сходен для того, чтобы, положив их на открытое дно озера, добраться до воды.

Большая часть людей, стоявших на берегу, разошлась по своим рабочим местам, они были изумлены увиденным и обсуждали сложившееся положение. На берегу вместе с Уваровым остались только Долматов и Григоров со своими артиллеристами. Левченко уже успокоился и находился возле своего орудия.

Вскоре на дорожке затарахтел мотоцикл с двумя бойцами. Сзади водителя сидел пограничник, младший сержант Юрченко, а в коляске находились термосы с горячей кашей и чаем.

Олег продолжал в бинокль осматривать противоположный берег. Ему не нравилась эта чужая пугающая тишина. Напротив места, где они с Николаем вчера рыбачили, виднелась небольшая поляна, на которой Уваров разглядел два автомобиля своего времени. Это были серый «лексус» и темно-вишневый «форд».

«Как же это мы про них забыли? Про вчерашних наших незваных гостей? — Олег припомнил вчерашний день и смешной эпизод при захвате незнакомцев. Как они тогда струхнули, даже сейчас смешно. — Стоп! Если машины там, значит, и люди эти там. Но они стрелять не могли. Я выстрел из «макарова» ни с чем не спутаю. Значит, казаки! Но откуда они здесь? Они могли убить наших современников, а могли и в плен взять. Хочешь не хочешь, но надо идти с ними на контакт», — рассуждал Уваров.

Олег вдруг подумал, как быстро он вжился в роль командира Красной армии. Еще вчера совершенно не ведая об этом, сегодня он уверенно командовал большим воинским подразделением, хотя и потрепанным. Эти люди всего за несколько часов, проведенных рядом, стали ему родными, ради них он готов был пожертвовать всем, даже своей жизнью. Почему так произошло, он не знал, да и не хотел знать. Случилось то, что случилось. Не зря в народе говорят, что общие горе и беда объединяют людей, делают их сплоченнее, роднее друг другу, что ли.

Вдоль берега в разные стороны побежали бойцы Дулевича, протягивая телефонные линии. Возле Олега снова появились Бондарев и Дулевич, самолично подсоединивший их к телефонному аппарату, который установил возле Уварова.

— Я так понял, товарищ подполковник, что здесь у нас наблюдательный пункт будет.

— Правильно поняли, Дулевич. Но что-то эта тишина мне не нравится. Что там ваши связисты, по радио никого не поймали?

— Никак нет. Да я думаю, что это бесполезно. В таких горах наши слабые радиостанции ничего не возьмут.

Уваров передал бинокль Бондареву:

— Посмотрите, Игорь Саввич, у вас глаза помоложе моих. На том берегу два чужих автомобиля стоят, но людей не видно. Что это может означать, как вы думаете?

— Что бы там ни было, но пока для нас ничего хорошего. Надо все разузнать.

— Рано или поздно, но нам необходимо вступить с ними в контакт.

С противоположного берега, из кустов, по двум связистам, протягивающим телефонную линию на правый флаг, вдруг ударил пулемет «максим». Пули прошли над головами красноармейцев. Бойцы упали на землю и отползли в ближайшие заросли.

Уваров обернулся к стоявшему рядом Григорову:

— Лейтенант, заметили, откуда пулемет стрелял?

— Так точно, товарищ подполковник. Из кустов, что недалеко от опушки, где стоят автомобили.

— Приказываю. Дайте туда два выстрела из орудия.

Артиллеристы быстро развернули в сторону пулеметчика орудие и сделали два беглых выстрела осколочными снарядами. На противоположном берегу поднялись в воздух земляные фонтаны. Пулемет больше не стрелял.

Николай посмотрел вверх: «Да, не соврали хлопцы! Действительно стена из земли и камня метров двадцать высотой будет. Как на нее взобраться-то?»

Рядом сним стоял пограничник Трохимчук и гладил своего Мухтара. Удивительное дело, после того как Трохимчук признал в Николае с Максимом своих, это сделал и Мухтар. Пес даже разрешил несколько раз отцу и сыну Антоненко погладить себя, а также подал им лапу для нового знакомства. Больше никаких враждебных чувств он к ним не испытывал. Начальство — значит, нельзя.

Стена появилась в среднем на расстоянии около трехсот метров от берега и шла неровно, петляя по кромке леса. Порой расстояние между ней и ближайшими деревьями увеличивалось до двух метров и больше. Кое-где деревья были повалены, и стена вырастала прямо из корней. Максим несколько раз пытался вскарабкаться по ней вверх, но ему это не удавалось: она осыпалась и не было возможности хорошо за нее зацепиться.

Найдя более-менее пригодное место для подъема, Николай с Трохимчуком решили передохнуть и дождаться возвращения Максима, Синякова и Нефедова, которые прошли вперед в надежде найти более подходящий участок. За время их короткого совместного путешествия Нефедов несколько раз просил прощения у Максима за свое недавнее грубое обращение с ним и пообещал познакомить его с Оксаной. На этой волне они и помирились.

Мухтар негромко зарычал, и из-за деревьев показались Максим с Синяковым.

— Нашли, Николай Тимофеевич! Нашли участок, где ниже стена, чем здесь, — радостно сообщил Синяков, подходя поближе. — Вот, Максим придумал, вместо того чтобы на стену лезть, мы два дерева высоких рядом завалим на нее и соединим их. Хорошая лестница получится!

— А Нефедов где?

— Там остался. Место присматривает. Да и помечает, — рассмеялся Макс.

Поняв, на что он намекает, все улыбнулись. Каким бы героем ты ни был, но организм берет свое. Вернее, отдает.

Направляясь к предполагаемому месту подъема, они услышали стук топора. Нефедов не стал их дожидаться, а сам решил срубить первое дерево. Оно было не очень толстым, но высоким. Макушка на пару метров возвышалась над срезом стены.

— А не проще было бы просто залезть на дерево и посмотреть? — задал вопрос Трохимчук. Он отпустил своего Мухтара побегать и теперь стоял, наблюдая, как Нефедов ухает топором.

— Чтобы все осмотреть, одного дерева мало. Пришлось бы, как обезьяне, с ветки на ветку прыгать, — возразил ему Синяков и похлопал Нефедова по плечу: — А ну-ка, дай мне топорик.

Так, меняя друг друга, даже Антоненко-старший вспомнил былую молодость и помахал топором, срубили два высоких дерева и завалили их рядом на верхний край стены.

Нефедов связал комли деревьев веревкой, чтобы не расходились. Первым, как самый молодой, закинув на спину эсвэдэшку, полез Максим. Антоненко-старший отдал сыну свою снайперку, так как из всего имеющегося в лагере оружия Макс хорошо умел обращаться только с их домашним карабином, сам же Николай Тимофеевич решил взять немецкий карабин «Маузер-98» и немецкую разгрузку с подсумками на ремне. От предложенного пистолета ТТ в кобуре он также не отказался. По примеру Уварова Антоненко сменил свою панаму на более привычную для себя командирскую фуражку.

Стоявшие внизу люди завороженно смотрели, как метр за метром Максим, держась за ветки, взбирался наверх. Вот его голова поднялась над срезом стены, и Макс замер на месте в неудобной позе.

— Максим! Что там? Не молчи! — раздалось снизу.

— Там… Там…

— Что «там»? Ты можешь нормально объяснить?

— Еще поднимись повыше. Встанешь на земляной край, нам оттуда крикнешь, — посоветовали ему.

Это предложение оживило Максима, и он вскарабкался на верхушки. Спрыгнув на край стены, связал макушки деревьев веревкой, конец которой сбросил вниз. Затем выпрямился и уже более обстоятельно осмотрелся по сторонам.

То, что он увидел, поразило его воображение. Такого он не видел никогда, даже по телевизору.

Ему открылась дикая каменистая долина, окруженная мощной цепью неприступных скал, увенчанных снежными шапками. Местность вокруг была пустынной, почву покрывала редкая и скудная растительность. Кое-где виднелись небольшие островки мха. В отличие от затишья, царившего внизу, здесь дул сильный, пронизывающий до костей ветер. До скал справа и слева было не меньше километра, а вперед и назад более двух километров. Все это напоминало кратер потухшего вулкана эллипсообразной формы. В центре долины располагался большой котлован, напоминающий след от человеческой ноги, обутой в сапог или ботинок. На дне котлована находилось озеро, вернее, то, что от него осталось, имеющее такую же форму. Озеро со всех сторон окружал густой лес. Белое облако, ранее прикрывавшее его, практически исчезло, и только в самом центре оставался небольшой клочок. Там, где был «носок сапога», Максим увидел самолет с красными звездами, лежащий на брюхе. Сам Макс стоял на краю этого котлована.

Вслед за Максимом наверх выбрался Синяков.

— Ни хрена себе картина! Это ж куда нас занесла нелегкая, а, Максим?

Но Максим ничего не мог ответить. Он сам не понимал, куда попал. Куда они все попали. Люди из две тысячи девятого года и из сорок первого прошлого века. ЧТО ЭТО БЫЛО? Волшебство? Мистика? Божья воля или природный катаклизм? Он уже был готов поверить в параллельный мир или в чудесную силу инопланетян, которые таким образом решили провести опыты над людьми. Что теперь делать, куда идти? А как же мама, как маленькая сестренка Лизка-Исабель? Больше он не приедет в Украину к бабушке, не поест ее самые вкусные в мире пирожки. Не будет Политехнического университета, не будет ни Мадрида, ни Киева. Ничего не будет из того мира, где он жил еще вчера. Впереди была неизвестность, в душе образовалась пустота. Точно так же ощущал себя и Виталий Синяков. Правда, нервная система у него была покрепче.

— Ребятки, а ну-ка, помогите мне. — Наверх поднимался отец Максима, обвязанный веревкой.

Оказавшись рядом с сыном, Николай перевел дух: уже не мальчик по деревьям на такую высоту лазить. Встав ногами на землю, Антоненко-старший также изумленно открыл рот. Нет слов, одни выражения! Но, в отличие от парней, Николай прожил жизнь и воспринимал окружающую обстановку менее эмоционально. После приключений сегодняшнего утра он уже ничему особо не удивлялся и был готов ко всему.

— Да, ребята! А Олег оказался прав. Мы в горах, да еще в каких! Красотища! А вот то, что мы в этой дыре, как в жопе, оказались, — это плохо. Надо отсюда выбираться. Но куда?

Внизу, на берегу озера, послышалась пулеметная очередь. Ей в ответ прогремели два артиллерийских выстрела, и на противоположной стороне взмыли вверх земляные столбы.

— Это что там, опять войнушка началась? — задал сам себе вопрос Антоненко-старший и, обернувшись назад, крикнул: — Нефедов! Трохимчук! Не поднимайтесь пока! Опять стрельба началась. Охраняйте нас там, а мы здесь пока осмотримся.

Максим и Синяков продолжали с ничего не понимающим видом рассматривать окружавший их новый мир.

Походив немного вправо и влево от места подъема, выбирая для себя точку лучшего обзора, Николай наконец остановился и поднес к глазам бинокль, выданный ему капитаном Бондаревым. Недалеко от них, внизу, виднелся лагерь с дымящимися кострами и стоящими по кругу автомобилями. Люди валили деревья и строили землянки, рубили дрова. «Вон наши две пушки. Это одна из них сделала выстрелы. — Переведя бинокль чуть правее, Николай разглядел небольшую поляну с замаскированным на ней уазиком. — Недалеко мы от партизанского лагеря отдыхали, — констатировал он. — Е-мое! Это ведь машины Лешки Нечипоренко с его шефом и голландцем. И их сюда занесло».

На противоположном берегу виднелась поляна с двумя автомобилями вчерашних гостей. Но что это? Немного левее от них, как раз напротив места, куда упали снаряды от сорокапятки, из леса поднимался дымок от костра. Кое-где между деревьями просматривались телеги и привязанные к ним лошади. Вот к автомобилям подошли несколько человек, одетых в одежду русской армии времен Первой мировой войны и с трехлинейками в руках. Впереди шагал человек с палкой, на конце которой болталась белая тряпка. «Ну это явно не Красная армия! Парламентеры, что ли? Надо срочно Олегу сообщить».

— Эй! Нефедов! Беги к командиру и доложи ему, что гости с правого фланга на переговоры идут. Пускай связист к нам телефонную линию проведет. Нам отсюда все видно. Наш позывной «Вышка».

Услышав команду и мотнув головой в знак подтверждения, что понял, Нефедов забросил на плечо пулемет и быстрым шагом направился в сторону лагеря.

— Отец! Так это же тот, вчерашний, что с пистолетом был! — воскликнул Максим, он уже пришел в себя, снял со спины эсвэдэшку и рассматривал в прицел происходящее на берегу.

— Какой вчерашний, о чем это вы? — ничего не понимая, поинтересовался Синяков. Окружающая обстановка выбила его из колеи, но он не любил неясностей.

— Да так. Вчера с одними встретились. Утверждают, что они из будущего. Видно, с головой у них не все в порядке, — уклончиво ответил Антоненко-старший. Рано еще Синякову знать, что они тоже из его будущего.

— Максим! А ну возьми-ка на прицел тех, кто за ним идет! Как бы не удумали чего плохого! А я пока осмотрюсь тут.

Место, где они находились, отличалось от остального периметра. Чем именно, Николаю сначала было непонятно. В среднем оно было ниже на три-четыре метра, и до Трохимчука, остававшегося внизу, было не больше пятнадцати метров. Эта впадина имела ширину до пятидесяти метров. Окинув взглядом расстояние от края котлована до берега озера, Николай отметил, что тут практически не было взрослых деревьев, только поросль да кустарник. Участок напоминал неглубокий широкий овраг. Антоненко наконец все понял. Это было высохшее русло реки, вода из которой, спускаясь с гор, затем по водопаду попадала в озеро. Русло, петляя, уходило к ближайшим горам.

Внизу, у самодельной «лестницы» послышался шум. Николай глянул вниз. Там находилось уже несколько человек. Один из них привязал к веревке телефонный аппарат с прикрепленным проводом, и его потихоньку начал поднимать наверх Синяков. Антоненко-старший усмехнулся. Давно он не разговаривал по такому раритету. Первый раз он видел такой аппарат еще в музее училища. Если, конечно, не считать фильмы про войну.

Обязанности дежурного связиста взял на себя Синяков. Он, покрутив ручку индуктора, несколько раз дунул в трубку, затем сказал в нее: «Первый, Первый! Я — Вышка!» — и передал трубку Николаю:

— Николай Тимофеевич! Командир на связи!

Удивленный такой оперативностью, Антоненко недоверчиво взял трубку:

— Алло!

— Вышка? Это — Первый! На связи подполковник Уваров! — В телефонной трубке раздался голос Олега. — Николай, что там у тебя?

— Плохи дела, товарищ подполковник. Как говорят америкосы, мы в глубокой заднице! Кругом нас горы, точно как в Афгане, ты правду сказал. Здесь, наверху, горная долина, а посередине котлован. Озеро находится в котловане, на глубине не меньше двадцати метров. Как выбраться, ума не приложу. На противоположном берегу заметил наших вчерашних гостей. У них появились «друзья». Одеты в форму русской армии времен Первой мировой войны или Гражданской. Направили к тебе парламентера, одного из наших вчерашних знакомых. Так что жди с правого фланга гостя. Что там у вас?

— Тоже ничего хорошего. Наши захватили пленного. Раненый, пока без сознания. Похож на терского казака. У нас один погибший. На левом фланге неизвестные вышли на наш заслон, но не стреляли. Была группа всадников. Одеты все, как пленный. Может, пройдетесь по периметру и осмотритесь?

— Хорошо. На связи останется Синяков. Конец связи.

Вернув трубку Синякову, Антоненко приказал:

— Виталий, остаешься здесь, на связи. Смотри в оба. Мы с Максимом пройдемся по периметру. Пошли, Макс.

Пока отец разговаривал по полевому телефону с Уваровым, Максим вытащил из кармана возвращенный ему мобильный телефон и стал снимать на видео окружающую их местность. На вопрос Синякова, что это за прибор, Максу пришлось соврать, что это секретная разработка, последняя новинка наших ученых, мини-кинокамера. На действия сына отец посмотрел с укоризной. Слишком рано выдавать себя. Хотя они все так вляпались, что не было смысла что-то скрывать. Это понял и Антоненко, и Синяков, увидевший на телефоне надпись «NOKIA». Ранее он также был удивлен, когда впервые увидел эсвэдэшку в руках у Максима.

Подхватив оружие, ежась от пронизывающего ветра, отец с сыном направились вдоль края котлована, внимательно осматривая все вокруг и продолжая фотографировать. Синяков задумчиво смотрел им вслед. Сержант государственной безопасности уже понял, что эти люди не те, за кого себя выдают. Но пока не собирался ни с кем делиться своими догадками. В его голове витали разные мысли, но Синяков приходил к одному выводу: а нужно это кому-нибудь, если он раскроет перевертышей. Где они сейчас, один Бог знает. Раньше за его спиной было мощное государство, сильная и безжалостная машина государственного аппарата, подавлявшая всякое инакомыслие. Он был винтиком этой машины. Знал одновременно силу, когда ты при власти, и бессилие, когда власть выбрасывала из своих рядов. Но сейчас его окружала другая действительность. Где это государство — СССР и где эта безжалостная машина — НКВД? Все это было вчера и там, а сегодня и здесь этого нет. Только разбитый полк и он, сержант госбезопасности. Даже можно сказать, что бывший. Виталий не был фанатиком, он был реалистом. Судя по тому, как эти люди вели себя в неизвестной для них обстановке, они могут выкарабкаться из любой ситуации, поэтому надо держаться за них. Приняв такое решение, Синяков успокоился. Даже на душе как-то легче стало. Словно сбросил груз сомнений и выбора. Есть группа людей-лидеров, за их спинами ему будет спокойно. А он способен служить при любой власти.

Чтобы не скучать одному, Синяков приказал подняться наверх вернувшемуся Нефедову, но своими мыслями делиться с ним не стал.

Глава 7

Выстрелы из орудия и последующие взрывы каким-то образом повлияли на облако, находящееся в центре озера. В течение нескольких минут оно практически исчезло. Люди вышли на берег и, не обращая друг на друга внимания, изумленно смотрели на то, что поднялось со дна.

В центре озера вырос остров. Он возвышался над гладью воды на один метр и имел форму восьмистороннего многоугольника, то есть напоминал ячейку пчелиных сот. Над каждой из сторон на три метра вверх поднималась прямоугольная отполированная и блестящая на солнце плита толщиной в полметра. Между этими плитами мог свободно пройти человек. В самом центре острова находился устремившийся в небо четырехгранный пятиметровый столб с шириной грани не менее метра. На верхушке столба что-то блестело, но что именно, понять было сложно. От каждой из четырех граней столба по поверхности острова отходила плита. Четыре плиты, тоже идеально отполированные, образовывали крест и были совершенно одинаковыми по размеру: длиной около трех метров, шириной один метр и высотой полметра. Стало понятно, что остров не естественного, а искусственного происхождения. В диаметре остров был не менее десяти метров.

— Стоунхендж какой-то! — восторженно произнес Олег. Его рука невольно поднесла к глазам бинокль. Теперь ему было четко видно, что это вовсе и не остров, а искусственное сооружение, погруженное в воду. С внутренней стороны каждой плиты были нанесены пиктограммы, но с такого расстояния разглядеть их было трудно. Самое удивительное заключалось в том, что вода не соприкасалась со странной конструкцией. Между ними был зазор — примерно полметра пустоты по всему периметру. Но вода не стекала в эту пустоту, а плескалась возле, как если бы граничила с невидимой прозрачной стеной. А впрочем, может быть, так и было. Это ж кто такое построил, для чего и как это все работает? Олег заподозрил, что их перемещение и это искусственное сооружение как-то связаны. Но как?

Вокруг Олега раздавались изумленные возгласы, рядом кто-то начал креститься и читать молитвы. Обернувшись, Уваров увидел одетого в темную рясу статного священника с черной с проседью бородой. В правой вытянутой вперед руке он держал большой блестящий крест, которым накладывал крестное знамение на появившееся сооружение, одновременно читая непонятную Олегу православную молитву. Возле священника столпилась небольшая группа красноармейцев и гражданских, мужчин и женщин. Они так же, как батюшка, крестились и читали молитву. Некоторые даже встали на колени. Олег вдруг вспомнил царя Ивана Васильевича из кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию». «Вот что крест животворящий делает!» — сказал царь, оказавшись в лифте. Уваров невольно улыбнулся. Но то — кино, а это действительность!

Резко зазвонил телефонный аппарат. Находящийся рядом Дулевич поднял трубку.

— Товарищ подполковник, Бажин на связи!

Лично с Бажиным Уваров еще не успел познакомиться, но тому уже было сообщено, кто сейчас командует в лагере. Бажин доложил, что к нему вышли два парламентера, одеты как-то странно, но разговаривают по-русски.

— Попросите их подождать, товарищ старший лейтенант. Ничего не предпринимайте. Усильте бдительность. И пришлите сюда мотоцикл.

Не успел Олег вернуть трубку Дулевичу, как раздался новый звонок. На этот раз на связи был Антоненко-старший.

— Олег, ты видишь, что в центре озера появилось? Отсюда, сверху, такой вид открылся, аж дух захватывает! Не иначе это инопланетяне все придумали и над нами издеваются!

— Не знаю, кто и что придумал, но мне это все еще больше не нравится! Справа вышли два парламентера, поеду к ним на встречу. Что там у тебя?

— Пока ничего нового. На той стороне никакого движения. Затихли. Скоро начнет темнеть, похолодает, так что мы спускаемся. Конец связи.

С правого фланга затарахтел мотоцикл. Красноармеец, сидевший за рулем, не доезжая до лагеря, резко развернулся и, не глуша двигатель, остановился, ожидая командование.

— Игорь Саввич, остаетесь за меня. Я к Бажину. Держите под контролем тот берег. В случае чего, огонь открывать на поражение, — бросил Уваров Бондареву. Затем, сопровождаемый Долматовым, сел в мотоцикл и приказал водителю трогаться.

До места расположения группы Бажина доехали нормально. Как только мотоцикл остановился, из кустов вышли Бажин и младший сержант Юрченко.

— Здравия желаю, товарищ капитан государственной безопасности. Разрешите представиться, старший лейтенант Бажин Иван Михайлович, — козырнув, доложил Бажин. — Парламентеры стоят впереди, на полянке. Со всех сторон я в кустах своих людей посадил. Все территория от берега и до стены под нашим контролем. Засад противника не обнаружено.

— Хорошо, Иван Михайлович. Я Уваров Олег Васильевич. Но называйте меня по армейскому званию. Так будет проще для всех. Какое ваше мнение насчет всего происходящего? — спросил Уваров, прекрасно понимая, что Бажин так же, как и остальные, ошарашен происходящим вокруг.

— Чертовщина какая-то, товарищ подполковник. Куда мы попали, непонятно. Кто такие с той стороны, тоже непонятно. А этот остров в центре озера… вообще слов нет… Просто шок. Судя по виду чужаков, они тоже в шоке. Один из них одет как белогвардейский офицер, а второй в гражданской одежде. Он все время с нами разговаривал. С его слов, они наши, русские. Хотя после всего, что произошло, я уже, честно говоря, ни во что не верю. Оружия при них не видно. На близкий контакт мы пока не выходили.

— Ну тогда пойдем на контакт. Я пойду один. Держите их на прицеле и местность вокруг. Перезвоните в лагерь и передайте мой приказ Григорову, чтобы пушки были наготове немедленно открыть огонь.

— Слушаюсь.

Олег снял с себя все оружие, только пистолет вынул из кобуры и, загнав патрон в патронник, положил его в левый карман бушлата так, чтобы можно было стрелять, не вынимая. Затем, держа левую руку с пистолетом в кармане, Уваров вышел на поляну, где в ожидании переговоров нервно топтались два парламентера.

Одного из них, в гражданской одежде, Олег узнал сразу — это был вчерашний «незваный гость с пистолетом», начальник охраны наехавшего на них киевского предпринимателя. «Как его зовут? Кожемяка Павел, если не ошибаюсь», — вспомнил Олег. Второй был действительно одет как белогвардейский офицер. В офицерской двубортной серо-зеленого цвета шинели с погонами защитного цвета и одним темно-красным просветом без звездочек, на левом рукаве шинели имелся угловой шеврон трех цветов флага Российской Федерации. Обут был в хромовые сапоги, на голове — фуражка защитного цвета с кокардой. На офицере была портупея, имевшая два плечевых ремня, перекрещивающихся на спине. Справа на ремне висела кобура, пустая. На вид ему было лет под сорок. Немного уставшее, но гладко выбритое лицо говорило о том, что человек многое повидал в своей жизни, особенно это выдавали морщинки у глаз, живых, внимательно изучавших все, что происходило вокруг.

По взгляду офицера Олег понял, что переговоры вести придется с умным человеком, которого на мякине не проведешь.

— Вы?! — воскликнул Кожемяка, не ожидавший увидеть Олега. — И вы здесь очутились? А где Николай Тимофеевич? Что вокруг происходит? Вы понимаете хоть что-нибудь?

— Не волнуйтесь, Павел. Разберемся. С кем имею честь общаться? — Уваров, остановив Кожемяку жестом, обратился к его спутнику, понимая, что именно он из них двоих является старшим парламентером.

— Капитан Невзоров Борис Иванович. Вооруженные силы Юга России, — представился офицер, слегка наклонив голову в приветствии, и в свою очередь спросил: — Я смотрю, вы знакомы. Окажите мне честь, представьтесь, пожалуйста.

— Подполковник Уваров Олег Васильевич, вчера еще был Вооруженных сил Украины. А сегодня — Рабоче-крестьянской Красной армии. Что будет завтра, одному Господу Богу известно.

— Я так и понял, что вы офицер, по вашей выправке и оценивающему взгляду. Хотя такую форму вижу впервые. Ну-с, господа, что мы будем делать?

— Я предлагаю сначала разобраться в наших с вами отношениях, а затем определиться в дальнейших действиях, — предложил Уваров.

— Я согласен. Тоже считаю необходимым расставить все точки над «і», — согласился Невзоров. — Со слов вашего знакомого, которого мы вместе с другими имели честь взять в плен, я понял, что вы попали сюда из будущего. Хотя мне это кажется полным бредом. Но то, что я увидел сегодня, меняет мое мнение.

— А я думаю, что на ваше мнение больше повлияли те два артиллерийских снаряда, что накрыли ваших пулеметчиков, — вставил свое слово Кожемяка. — А не наши автомобили, одежда и тем более подбитый советский бомбардировщик, лежащий в болоте. Олег Васильевич, они еще немца, летчика в плен взяли. Тот утверждает, что из сорок первого года сюда попал!

Уваров увидел, что при этих словах его современника Невзоров занервничал, но старался не подавать виду. Он сам, находясь здесь почти целый день, до конца еще ничего не понял, что уж говорить о людях, живших в начале двадцатого века!

— Господин капитан, — обратился Олег к Невзорову, — чтобы доходчивее объяснить вам сложившуюся ситуацию, хотел бы вас сначала спросить. Какой день у вас был вчера? Дата по летоисчислению от рождества Христова. И где вы находились?

— Если вам угодно знать, то извольте… сентября одна тысяча девятьсот девятнадцатого года. Мы следовали с обозом от реки Припять на Киев, немного заблудились и застряли возле этого озера. А сегодня ночью произошло землетрясение и это фантастическое свечение. Такое ощущение, что мир перевернулся.

— Вы совершенно правы, уважаемый Борис Иванович. Мир действительно перевернулся. Произошло пока непонятное для нас природное явление. Загадку которого нам вместе придется решать, — пустился в разъяснения Уваров. — Мы вместе с Павлом и его знакомыми еще вчера также находились в августе, но две тысячи… года. И как это ни парадоксально, на берегу этого же озера. Но я вам скажу еще интересную новость. Здесь сегодня я со своими друзьями встретил людей из тысяча девятьсот сорок первого года, тоже из августа. Если из двадцать первого века нас всего одиннадцать человек, то из сорок первого — около двухсот, с автомобильной техникой, артиллерией и минометами. А вас сколько?

— Чуть больше семидесяти, — мрачно ответил Невзоров.

— У них нет артиллерии, только четыре пулемета «максим», — добавил Кожемяка, при этом белогвардеец недовольно окинул его взглядом.

— Проведенной нами разведкой было установлено, что озеро каким-то чудом было перенесено из Припятских лесов в неизвестные нам пока горы, — продолжал Уваров. — Если вы успели заметить, то по периметру леса выросла стена из земли и камня…

— Да. Я заметил. И горы тоже видел, — подтвердил Невзоров. — Что вы этим хотите сказать?

— А то, что это не стена. Наверху находится большое горное плато, внутри которого котлован, где мы с вами со всех сторон зажаты возле этого чертова озера, как в каменном мешке. Если мы все отсюда хотим выбраться живыми, то нам необходимо действовать сообща. В противном случае мы просто вас уничтожим.

Невзоров посмотрел на Уварова прищуренным взглядом и затем спросил:

— А почему вы решили, что именно вы нас, а не мы вас?

— Вы же профессионал, господин капитан. Прекрасно понимаете, что на таком закрытом пространстве мы, имея артиллерию, буквально за несколько минут не оставим от вашего обоза камня на камне. У нас больше солдат, и многие из них вооружены автоматическим оружием. Кстати, хочу заметить, что это бойцы Рабоче-крестьянской Красной армии, ваши вчерашние враги, хотя и из сорок первого года…

— А почему вы все время говорите «мы», вы ведь сами не из сорок первого года?

— Волею судьбы и стечением обстоятельств я стал командиром этого отряда. Эти люди доверили мне свои судьбы, поэтому я беру на себя всю ответственность за них.

— А если они узнают, что мы с вами — их враги, они нас не уничтожат? — поинтересовался Невзоров. В его вопросах не чувствовался праздный интерес. Он, как настоящий офицер, заботился о безопасности своих подчиненных.

— Я тоже считаю этот вопрос важным. Но во-первых, сейчас нас объединяет беда, которая с нами приключилась, а не политические разногласия. Во-вторых, люди из сорок первого года, хотя их и возглавляют большевики, воюют не с вами — сторонниками русского царя или Временного правительства, а с немецкими фашистами, напавшими на СССР или Россию, как вам будет угодно. И в-третьих, если вы сами не будете их провоцировать, вас никто не тронет. Это я могу вам обещать.

— Выходит, недобили мы германца, снова на Русь полез, — высказал вслух свои мысли Невзоров. Потом, уже совершенно другим тоном, глядя прямо в глаза Уварову, спросил: — Я допрашивал ваших современников, но не поверил им. Скажите мне, что сталось с Россией после девятнадцатого года? Это важно для меня и моих людей!

— Ваша армия Юга России, возглавляемая сначала генералом Деникиным, а затем генералом Врангелем, после неудачного похода на Москву была разбита в Крыму в двадцатом году. Гражданская война закончилась в двадцать втором после разгрома Колчака в Сибири и японцев на Дальнем Востоке. Власть в стране захватили большевики сначала во главе с Лениным, а затем Сталиным. В двадцать втором году образовалось новое государство — Союз Советских Социалистических Республик. В тридцать третьем году власть в Германии захватили фашисты во главе с Гитлером, вам об этом лучше пленный немецкий летчик расскажет. В сорок первом они напали на СССР. Война шла четыре года и в сорок пятом закончилась нашей победой. СССР просуществовал до девяносто первого года, и власть коммунистов пала. Союз развалился на несколько независимых государств. Россия стала демократической страной. Кстати, ваш шеврон на левом рукаве такой же, как и флаг современной нам России. Озеро, «объединившее» всех нас, в наше время находилось на территории нового государства Украина. Где я и получил звание подполковника. Что могу еще вам сказать? Идеи ваши в современной нам России победили. Правда, царя нет. Большевики канули в Лету. Вот, вкратце, и все.

— Спасибо. Значит, не зря погибали мои современники. Поднялась все-таки Россия-матушка! — успокоился Невзоров. Затем, повернувшись к кустам за спиной, сделал несколько раз отмашку правой рукой. По его команде оттуда вышли несколько человек, одетых, как терские казаки и как солдаты в шинелях, с винтовками в руках.

Уваров не успел даже пошевелиться, как и из-за его спины выскочили Бажин, Долматов, а также несколько пограничников и красноармейцев, направивших свое оружие на противника.

И только один Кожемяка оказался как бы между молотом и наковальней. Он замер на месте, ожидая выстрелов с обеих сторон.

— Отставить! Не стрелять! — почти одновременно скомандовали Уваров и Невзоров.

Невзоров, показывая своим людям, что достигнут мир, протянул Олегу руку для рукопожатия и произнес:

— Я верю вам, господин подполковник. Почту за честь служить под вашим командованием. Но мне необходимо время, чтобы все объяснить своим людям. Кроме того, у нас в обозе имеются раненые, срочно нуждающиеся в помощи. У меня только один санитар и одна сестра милосердия. Лекарств практически нет. Не можете ли вы оказать им посильную помощь? Это взбодрит наших людей. Кстати, у нас пропал казак, не у вас ли он? Сегодня я уже потерял трех человек. Считаю, что нет смысла дальше проливать русскую кровь. Предлагаю прекратить огонь.

Против прекращения огня никто не возражал. Договорились, что Уваров дает одного связиста с телефонным аппаратом, который протянет линию в лагерь белогвардейцев, а Кожемяка на своем «лексусе» отвезет Уварова назад в лагерь, а затем вернется к Невзорову с врачом и медикаментами. Границы между двумя лагерями были установлены по существующему месту нахождения постов. Также условились не мешать друг другу брать воду из озера и вести строительство временного жилья. Узнав, что в лагере Уварова есть священник, Невзоров попросил привезти и его, чтобы похоронить погибших. Связь договорились держать по телефону, а дальнейшие действия обсудить завтрашним утром. Если, конечно, не будет каких-либо изменений. Каждая из сторон обязалась первой не открывать огонь и способствовать его немедленному прекращению в случае шального выстрела.

Когда все разошлись, Бажин тихо спросил у Уварова:

— Товарищ подполковник, так откуда здесь белые? Они что, за немцев воюют или в наше время попали? Чудеса какие-то!

— Не знаю, в какое мы с вами время попали, старший лейтенант. Но мне почему-то кажется, что не в свое и не в их. А за немцев здесь уже никто не воюет. Да и против тоже.

— Это как же?

— Вечером в блиндаже соберем совещание командиров. Будем во всем разбираться. А пока оставьте небольшой пост возле телефона. Пошлите одного связиста протянуть связь в лагерь к белым. Остальных всех в наш лагерь. Ужинать и отдыхать. Позвоните Бондареву, что я приеду на чужом автомобиле. Все.

Пока Уваров разговаривал с Бажиным, подъехал на «лексусе» Кожемяка.

— Садитесь, товарищ подполковник. Мигом домчимся. Да и поговорить надо, — тихо добавил он.

Пока Бажин отдавал команды, Уваров сел в машину, приказав Долматову выдвигаться в лагерь вместе с другими пограничниками. В лагерь поехали на «лексусе» вдвоем — Уваров и Кожемяка.

— Олег Васильевич, я ни хрена не понимаю, что происходит! Вчера после нашей встречи мы «загудели» хорошо, утром просыпаюсь, голова трещит, земля ходуном ходит, все в отключке, короче, бой в Крыму, все в дыму. — Пользуясь моментом, Кожемяка старался быстро все рассказать. — Как туман спал, смотрим, а вокруг всадники, окружили нас, стволы и шашки в нас понаставили. Короче, всех мужиков связали, а девчонок чуть не перетрахали, хорошо, этот капитан Невзоров вступился. Умный мужик. Настоящий царский офицер. Это мы уже потом из разговоров поняли, что они белые из девятнадцатого года. В лесу они еще на летчика немецкого наткнулись, он одного из казаков ранил, но и они его тоже. Повязали…

— Это все потом, Павел, — перебил его Уваров. — Ты мне скажи, сколько их, какое вооружение, на что способны? Словом, все, что должен знать военный человек о противнике.

Кожемяка немного снизил скорость автомобиля, чтобы была возможность поговорить один на один. Автомобиль медленно пробирался по дорожке сквозь кусты.

— Значит, так. По тому, что я заметил, всего их человек семьдесят — семьдесят пять. Не соврал капитан. Кстати, он у них самый главный. Из них человек двенадцать — пятнадцать раненые, лежали на телегах. Кавалеристов — человек тридцать, все на лошадях, даже запасные есть. Все кавалеристы — казаки. Командует ими ротмистр, фамилию не смог узнать. Но крутой. Постоянно спорит с капитаном, вроде они в одном звании. Казаки охраняют какой-то ценный груз, но не говорят. Остальные — пехота и обозники. Офицеров четыре человека, остальные — простые казаки и солдаты. Есть еще гражданских человек десять, четыре женщины и два ребенка, остальные мужики. Из вооружения у всех трехлинейки Мосина или карабины, у многих есть револьверы, четыре пулемета «максим». Видел в телеге гранаты в ящиках и другое оружие, прикрытое холстиной, но посмотреть конкретно не удалось. Часовой сказал, что это они у красных отбили. Вообще, они как звери, особенно казаки, люто большевиков ненавидят, видно, немало им горя принесли. Чуть всех нас не порезали, а девчонок уже разложили для этого дела, но Невзоров вмешался. Вот они и погрызлись с ротмистром. Мой шеф и голландец в ауте, ни хрена не понимают, что-то пробовали возникать, но, когда по голове получили прикладами, сразу же утихли. Из разговоров я понял, что это белые из девятнадцатого года, преследовали большевиков, отступающих из Киева, захватили их обоз, затем возвращались назад, но заблудились. Дисциплина у них так себе, солдаты постоянно грызутся с казаками. Два выстрела из пушки остудили их, а то они хотели вас всех порубать. Сейчас немного затихли. Но не верьте им. Могут обмануть. Наших отпустить отказались, оставили в заложниках. Ротмистр сказал, что, если вечером не вернусь, он всем самолично горло перережет. А на вид благородный, из дворян. Вот сука какая…

— Хорошо, Паша, спасибо, — поблагодарил Кожемяку Уваров. — Подъезжаем к лагерю. Сделай вид, что ты меня не знаешь и вообще видишь впервые, понял? Так надо!

— Так точно, понял, товарищ подполковник!

Когда «лексус» въехал на территорию лагеря, его обступили люди, впервые увидевшие такой автомобиль. Уваров приказал Кожемяке оставаться в машине, также дал распоряжение подскочившему к нему Григорову, чтобы тот приставил к иномарке двух часовых с заданием никого не подпускать без приказа. С плато уже спустились Николай с сыном и другими красноармейцами. Лагерь готовился к ужину.

Солнце садилось.

В горах вообще быстро светлеет и темнеет. Вроде бы только солнце начинает вставать, раз — и кругом светло. Также и вечером: только солнце начинает садиться, раз — и темно. А на такой высоте и холодает быстрее. Нечему греть. Солнце ушло.

Олег срочно приказал позвать в блиндаж Николая с Максом и Яниса. Часовым почему-то вызвался быть сам Синяков, отослав охранявшего блиндаж пограничника на ужин. Олег сначала возразил, но тот уверил его, что он все понимает и не позволит никому мешать совещаться их группе.

— Ребята, мы хрен знает где и хрен знает что с нами будет! — начал Олег.

— Сами это понимаем. Что конкретное предлагаешь? — оборвал его Николай.

— Да. Говорите быстрее, а то у меня больных много. Мне некогда, — поддержал Антоненко Баюлис. Док есть док.

Недоуменно посмотрев на врача, Уваров сначала растерялся, но потом, подумав, продолжил:

— Значит, так. У меня четыре версии. Первая. Мы в нашем времени, и все «эти» попали к нам. Тогда главное — дожить до завтра и сдать их всех нашим современникам — ментам или копам, пускай сами разбираются. Вторая. Мы все попали в сорок первый год. Тогда нам надо играть роль энкавэдэшников и организовывать партизанский отряд. Что из этого получится, сам не знаю. Третья. Мы попали в одна тысяча девятнадцатый год. В Гражданскую войну между белыми и красными. Кто и чью сторону примет, это уже вам, братцы, самим решать. Лично я пойду к красным. По крайней мере, они в этой войне победят. Есть еще четвертая версия, самая плохая. Нас всех, вместе взятых, забросило неизвестно куда. Или в прошлое, или в будущее. Тогда всем надо объединяться, чтобы выжить. Иначе все здесь сдохнем, как собаки.

— Есть еще пятая версия, — дополнил его Максим. — Нас могло закинуть на другую планету. Инопланетяне постарались, судя по сооружению в центре озера. Но, правда, я в это мало верю.

— Ладно, сейчас пока ничего не понятно, решим все завтра. Утро вечера мудренее, — закрыл тему Уваров. — Янис Людвигович, я с беляками договорился. Надо направить к ним врача с медикаментами и священника. Подготовьтесь, пожалуйста. Можете взять медсестру. Со священником я переговорю. Вас ждет «лексус». Без моего распоряжения не уезжать.

— Хорошо. Я буду готов через десять минут. Священника я сам найду, — спокойно ответил Баюлис и вышел из блиндажа. Для него было одинаково кого лечить, белых или красных. Главное, что это были люди, наши люди.

— Максим, позови, пожалуйста, лейтенанта-артиллериста Григорова и старшего сержанта Левченко. Поговорить надо, — попросил Уваров. Когда юноша вышел, он обратился к Николаю: — Коля! Что бы здесь ни произошло, но наших здесь очень мало. Нас четверо да еще семеро вчерашних, из них только два бойца — твой Лешка да Кожемяка, остальные не в счет. Нам срочно нужно собирать под нас людей, иначе всех нас здесь перебьют, если заварушка будет. А бунт возможен, если народ узнает все. Остановить будет тяжело.

— Что ты предлагаешь конкретно?

— Конкретно. Заняться вербовкой. Со всех сторон. Чем больше мы людей от красных или белых завербуем, тем больше шансов у нас выжить. Ты меня понял?

— Понять-то я тебя понял, но как это сделать? — непонимающе посмотрел на друга Антоненко. — Олег, если ты знаешь как, то и возглавляй это дело.

— Хорошо. Но дай мне слово: что бы я ни делал, поддерживать меня и других под это направлять.

— Хоп. Хорошо. Даю. А что делать-то?

— Сейчас узнаешь…

— Разрешите? — В блиндаж спустился Максим, за ним шли Григоров и Левченко.

— Товарищ подполковник! Лейтенант Григоров и старший сержант Левченко по вашему приказанию прибыли! — доложили Олегу.

— Садитесь, товарищи, в ногах правды нет, — пригласил их Уваров. Он в этот момент был сама доброжелательность.

Пока рассаживались, Уваров подал знак Антоненко-старшему, чтобы тот сел возле Левченко, а Макс расположился рядом с Григоровым. На входе в блиндаж замер Синяков. Оглядевшись по сторонам, Олег заметил на лежанке вещи захваченного в плен казака, которые ранее принес сюда Долматов. Недалеко от них возле стены, прикрытый одеялом, лежал РД Николая. «Макс постарался. Хорошо, если никто из чужих в нем не рылся. Хотя Долматов мог и посмотреть. Однако промолчал. Значит, потом скажет», — подумал Олег.

— Товарищ старший сержант, — обратился Уваров к Левченко, — а я ведь знаю, кто вы. Знаю, из каких мест и почему так себя вели, когда пленного казака привели…

При этих словах Уварова Левченко сначала замер, затем попытался приподняться, но был остановлен приставленным к его спине стволом пистолета ТТ, который держал в руках Николай. Григоров сидел не шелохнувшись. Ствол эсвэдэшки Максима как бы невзначай повернулся в его сторону.

— Не делайте глупостей, Левченко. Это вам не поможет. Сначала успокойтесь и поймите наконец, что я вам не враг, а друг, — остановил старшего сержанта Уваров.

— Что теперь со мной будет, товарищ капитан госбезопасности, трибунал и расстреляют? — спросил, поникнув головой, Левченко.

Удивительное дело, врагов убивал налево и направо, никого не боялся, а сейчас… Сейчас Григорий как-то сник. Против кого здесь воевать, против советской власти? Всех не перебьешь, только своих людей зря погубишь. К немцам он не пойдет, русский он. К брату идти, но там тоже могут не принять, что теперь делать? Вот так и мается славянская душа! Против внешних врагов все герои, а против своей власти голову поднять боятся.

— Григорий Васильевич! Я знаю, что вы из терских казаков и скрыли это, когда призывались в армию. Знаю, что на вас донес в особый отдел армии кто-то из ваших подчиненных, про якобы вашу антисоветскую деятельность. Даже знаю то, что пленный казак очень похож на вашего родственника… — После минутной паузы Уваров продолжил: — Но несмотря на это я вам гарантирую, что трибунала и расстрела не будет. Если вы, конечно, поверите мне и сделаете все, что я вам скажу.

— Что я должен сделать? — отчужденно произнес Левченко.

Григоров в это время смотрел на происходящее вокруг ничего не понимающим взглядом. Точно так же ничего не понимал и сидящий рядом с ним Максим, но все равно держал того на прицеле.

— Я вам сейчас все объясню. Вы, наверное, заметили, что сегодня утром стало не так, как вчера. Изменилась природа, обстановка, да и люди.

— Да, заметил. Черт-те что произошло. Я уже думаю, не попали ли мы к черту на кулички!

— Отчасти вы правы. Могу сказать вам одно. Да и вам, товарищ лейтенант, — обратился Уваров к Григорову. — От того, как вы сейчас себя поведете, зависит вся ваша дальнейшая жизнь. Ничего скрывать от вас я не буду. Сейчас вы находитесь не в одна тысяча девятьсот сорок первом году. Да и мы тоже.

— А где? — невольно вырвалось у Левченко с Григоровым.

— Мы сами точно не знаем. Но одно могу сказать с уверенностью, что не в том времени, что вчера. Это точно. Здесь точно нет Советского Союза. Нет НКВД, нет товарищей Сталина и Берии, нет военного трибунала. Нет войны… Никого здесь нет, кроме тех, кто в нашем лагере и на том берегу. Мира нашего и Земли нашей здесь тоже нет.

От такой новости Левченко с Григоровым разинули рты:

— А-а… Э-это что же… Вы не работники НКВД, получается? А кто же тогда?

— Мы из вашего будущего. Все здесь сидящие. Плюс доктор еще. И на том берегу еще человек семь. Произошел перенос во времени по непонятным для нас пока причинам. Здесь оказались люди из разных эпох.

— Так, а что теперь будет? С вами и с нами?

— Если вы умные люди, а я думаю, что так оно и есть, то мы все вместе должны объединиться и найди выход из ситуации. Вот вам моя рука. Это в знак нашего понимания и дружбы. — Уваров протянул руку Левченко. Тот, ничего до конца не понимая, машинально пожал ее. Олег также протянул руку и Григорову. Лейтенант сначала посмотрел на Уварова, но, увидев, что Левченко ответил на пожатие, сделал то же самое.

— А как же все остальные? — спросил Левченко. — И как нам теперь к вам обращаться?

— Остальным мы все расскажем, но чуть позже. Обращаться к нам можете, как и раньше, по армейским званиям и по именам. Тем более что в своем времени мы такие звания заслужили. Это правда. Ваши люди вам полностью доверяют? Можете ли вы на них положиться?

— Сейчас с точной уверенностью ничего сказать не могу, — ответил за обоих Левченко. — Но думаю, да. Доверяют.

— Чтобы вы сами мне больше доверяли, — снова обратился Олег к Левченко, — отдаю вам вещи, принадлежащие вашей семье.

С этими словами Уваров передал Левченко оружие и амуницию, изъятые у пленного казака. Увидев кинжал, Левченко осторожно взял его в руки, потом нежно поцеловал рукоять, на которой под большой буквой «Л» была небольшая цифра «1».

Видя такое отношение Левченко к вещам родственника, Уваров проговорил:

— Могу вам дать надежду, Григорий Васильевич. Те люди, на той стороне озера, они действительно из одна тысяча девятнадцатого года, и все служили в армии Деникина, у белогвардейцев, так что это может быть ваш брат. Разрешаю вам навестить его в госпитале. Но до завтрашнего утра никому ничего не говорите. Надеюсь, что вы поддержите нас. А теперь можете идти. И ничего не бойтесь. Максим, проводи товарищей.

Левченко, встав с лежанки, немного задержался, глядя Уварову в глаза:

— Спасибо вам, товарищ подполковник. Мне плевать, в какое время я попал. Главное для меня, что я нашел своего брата, родную кровинушку. Знайте, что бы ни случилось, я на вашей стороне.

— И я тоже, — следом за ним взволнованно произнес Григоров. Его щеки горели, было видно, что парень очень волнуется.

Когда Левченко, Григоров и Макс вышли из блиндажа, в него вбежал Синяков.

— Я все слышал! Возьмите меня к себе. Я вам пригожусь, Олег Васильевич! Николай Тимофеевич!

— Что вы слышали? Куда вас взять? — непонимающе посмотрели на Синякова Уваров и Антоненко.

— Я уже понял, что мы попали в другое время и что здесь нет того, что было там и вчера. Я также догадался, что вы не капитан госбезопасности, как и все остальные. Вы не из нашего времени. Но это неважно. Мне на это наплевать! Я хочу разобраться во всем и вырваться отсюда! А без вас мне этого не сделать. Никому не сделать. Только все перебьют друг друга с дури, если узнают, что над ними советской власти нет, — скороговоркой, запинаясь, проговорил Синяков и, немного помедлив, завершил: — Я готов принять ваше командование. Располагайте мною.

Не ожидая такого поворота, Олег с Николаем переглянулись.

— Хорошо. Поступаете в распоряжение Николая Тимофеевича. Будете его правой рукой. А сейчас соберите в блиндаж всех оставшихся в лагере командиров. На совещание. Идите, — отдал распоряжение Уваров.

Когда обрадованный Синяков выскочил из блиндажа, Олег повернулся к Николаю:

— Вот так, Коля! Люди сами к нам идут. Так что работай в этом направлении. Первый завербованный у тебя уже есть. Сейчас наша задача всех остальных привлечь на нашу сторону.

Не успели Уваров с Антоненко выйти из блиндажа, как к ним подбежал Дулевич:

— Товарищ подполковник! Это что же получается, мы с белыми из девятнадцатого года воевали? Ну дела! Вот это мы попали! Они на связь, по телефону, вышли! Капитан их вас к аппарату требует!

— Хорошо, товарищ старший лейтенант. Я с ними переговорю. А вы перенесите все телефоны в этот блиндаж, он штабом нашим будет.

Когда Олег взял трубку, то услышал голос Невзорова. Последний сообщил, что ситуация, в которую они попали, обсуждена со всеми офицерами, есть различные мнения, и поэтому принятие решения отложено на утро. Он по-прежнему гарантировал прекращение огня. Снова попросил прислать врача и священника. Уваров пообещал ему, но с условием, что в их лагерь передаются все задержанные сегодня. Еще раз предупредил, что откроет артиллерийский огонь, если с ними что-либо произойдет.

Отдав трубку связисту, Олег обернулся и увидел, что возле «лексуса» его ждут Баюлис с одной из медсестер и священник.

— Олег Васильевич, мы готовы в путь, на помощь людям, — сказал Баюлис. — Мы с Варенькой набрали бинтов и лекарств. Я думаю, на первое время хватит. Однако я боюсь вирусов и инфекций. Времена-то разные, надо бы карантин какой-никакой организовать. Вот отец Михаил хочет с вами переговорить.

К Уварову подошел священник:

— Добрый вечер. Я протоиерей Михаил, настоятель Свято-Покровского храма из-под Коростыня.

— Подполковник Уваров Олег Васильевич. Скажите, отец Михаил, а почему вы в своем храме не остались? Насколько я знаю, немцы священнослужителей не трогают?

— Нет моего храма, сын мой. Нет храма, и села нет. Бои сильные были. Возле храма наши артиллерийскую батарею расположили, вот и разбомбили ее антихристы вместе с храмом, а заодно и с селом. Иду теперь куда глаза глядят, утешаю людей в их страданиях…

— Отец Михаил, вы, наверное, уже поняли, что мы с вами попали из нашего мира в иной мир. Не объясните мне, за что Господь Бог на нас так обиделся и наказал?

— Господь ни на кого не обижается, сын мой. Он только посылает испытания нам, грешным, чтобы закалить нас и веру нашу укрепить. Праведен Господь во всех путях своих и благ во всех делах своих. Верь в Господа нашего, сын мой, душу и веру свою укрепи, тогда поможет он тебе.

— Я надеюсь на лучшее и уповаю на Господа. Отец Михаил, у меня к вам просьба. На том берегу такие же люди русские, православные, ждут помощи от вас. Отпеть и похоронить погибших просят. Но есть один нюанс. Не из нашего времени они, а из девятнадцатого года, из Гражданской войны. Белые они. Скажите им, что мы зла никому не желаем и отсюда только вместе выбраться сможем.

Отец Михаил пристально посмотрел на Уварова, затем погладил рукой бороду и крест, перекрестился и произнес:

— У Господа нашего все люди одинаковы, все — дети Божьи. А если они православные, то все равно, из какого времени, главное, чтобы в Бога верили. Отправляй нас, сын мой. Да поможет нам всем Господь Бог! Аминь…

Священник перекрестил всех, кто находился рядом, и сел на переднее сиденье, рядом с Кожемякой, который за все это время так и не вышел из машины. Баюлис помог своей помощнице занять место сзади рядом с собой.

— Павел, когда врач и священник закончат там все свои дела, забираешь своих и моих — всех, а также свои машины, и едете сюда. Я с капитаном Невзоровым договорился. Если не будут отпускать, открою огонь из орудий. Так им и передай. Все. Езжай, — проинструктировал Уваров Кожемяку.

В лагерь тем временем вернулись группы Бажина и Попова, оставив на постах только дозорных. Уже было построено несколько больших и теплых землянок, в которых из пустых бочек соорудили подобие печек-буржуек, и люди уже грелись возле них. Утомленные за этот безумный день и уставшие от работы, они отдыхали. Женщин поселили отдельно от мужчин, чтобы всем было спокойнее. Возле полевой кухни шла раздача ужина. Синяков, подойдя к Уварову, доложил, что командиры собрались возле блиндажа. Все уже знали, что на том берегу белогвардейцы из девятнадцатого года, поэтому настроения были разные, но никто пока своих мыслей вслух не высказывал.

Первым к Уварову подошел политрук Жидков:

— Товарищ подполковник, как это понимать? Вы ведете переговоры с нашими классовыми врагами! Надо немедленно открыть огонь и их уничтожить!

У Николая зачесались кулаки, и ему очень захотелось с ходу двинуть этому борцу с врагами народа в морду, но усилием воли он сдержался, спрятав руки в карманы бушлата.

— А почему вы решили за всех, политрук? Вы что, у нас тут царь и бог, чтобы решать, кого казнить, а кого миловать? Давайте пройдем в блиндаж. Там все и обсудим, — ответил комиссару Уваров.

Блиндаж был довольно вместительным, так что места хватило всем. Когда люди расселись на лежанках, Уваров внимательно оглядел присутствующих и рассказал о том, что уже практическим всем было известно. О природном катаклизме и переносе в другую местность и другое время. В какое именно, никто не знал. Рассказал о белых из девятнадцатого года и о разговоре с капитаном Невзоровым. Изложил все версии, которые ранее обсудил с друзьями. Правда, умолчал, что сам из две тысячи девятого года. В блиндаже наступила тишина. Люди сидели с каменными лицами, каждый думал о своем. Кто о жизни, кто о смерти, кто о своей семье, оставленной там, в другом времени…

Первым тишину прервал капитан Бондарев:

— Что вы нам предлагаете? Лично я считаю, что необходимо сохранить наш полк как боевую единицу. Где бы мы ни оказались, если мы разбредемся, то нас могут уничтожить, а если будем вместе, то, возможно, и выживем…

— Вы правильно говорите, Игорь Саввич. Только вместе мы сможем здесь выжить. Но что нам делать с другими, не из сорок первого года? — спросил Антоненко. Николай уже немного привык к тому, что их перенесло во времени. В силу своего характера он был готов ко всему. Рядом с ним находилась родная душа — сын Максим, ближе которого у него не было никого ни там, в две тысячи девятом, ни здесь. Это немного успокаивало.

— Беляков в расход, а остальных можно и оставить, — предложил Жидков.

— А если тебя в расход, а остальных оставить? А, политрук? Согласен умереть за советскую власть, но не там, в сорок первом, а здесь, в черт знает каком году? — перебил его Дулевич. — Гражданская война давно закончилась. Многие белые офицеры сейчас в Красной армии служат. А если среди них твой родственник какой-нибудь оказался, что, тоже в расход его? Никто не виноват, что так получилось. Сейчас о другом думать надо, как из этой дыры наверх выбраться. Холодина вон какая, и еда скоро кончится.

При словах о родственниках из прошлого Максим Антоненко и Андрей Григоров, сидевшие рядом, одновременно посмотрели друг на друга, вспомнив про Левченко и его брата.

— При таких темпах вырубки деревьев для отопления землянок и приготовления пищи леса нам максимум на две недели хватит, не больше, — вставил свое слово старший лейтенант Коваленко, занимавшийся весь этот день строительством и обустройством лагеря.

— Если еще кормить и других, то продуктов на три, максимум четыре дня… — дополнил начальник склада Ярцев. — Если, конечно, у них своих нет. Да и животных кормить почти нечем. Всю траву под корень выедают…

— А как бы нам назад домой вернуться? — спросил всех Попов. — Ведь фашисты там на Москву прут, нам их бить надо!

Услышав о войне, все ожили, начали предлагать различные варианты развития событий, один фантастичнее другого. Только тройка из будущего сидела молча, да еще Синяков с Григоровым.

Уваров поймал на себе пристальный взгляд особиста, который будто бы предлагал ему самому рассказать, что он и его друзья не из сорок первого года, а из будущего, и не ждать, пока это сделает Синяков. Понимая, что тянуть время дальше нет смысла, правильно это или нет, но Олег решился:

— Товарищи командиры, попрошу тишины. То, что я вам сейчас скажу, очень важно. Не принимайте сразу скоропалительных решений. Помните, что вы сейчас не в Припятских лесах и не в сорок первом году, а в другом месте и, возможно, времени. — Выждав паузу, Уваров продолжил: — Могу всех вас успокоить. Немцы Москву не возьмут и, вообще, эту войну проиграют, правда, она будет долгой и кровопролитной. Советский Союз победит Германию. Мы возьмем Берлин. День Победы девятого мая сорок пятого года…

— А откуда вы это знаете, Олег Васильевич? Вы что, провидец? — поинтересовался Бондарев. Он уже перестал доверять появившемуся из ниоткуда капитану госбезопасности, или как его там по-настоящему. — Честно говоря, меня начинают терзать смутные сомнения в отношении вас. Одежда у вас и ваших спутников странная, оружие другое, и говорите вы по-другому. Словечки такие иногда бросаете, что не всем понятно. Ваши товарищи ранее говорили, что вы якобы из другого времени. Это что, легенда такая или правда?

Поняв, что обратной дороги нет, Уваров ответил:

— Это правда, товарищ капитан. Я и мои товарищи не работники НКВД, и мы не из сорок первого года, как вы. Мы из две тысячи… года. Но мы так же, как и вы, военные люди, но из армии будущего. Кроме нас четверых есть еще из нашего времени семь человек. Они на том берегу, у белых. Одного из них вы уже видели и машину его видели. Ведь таких автомобилей в вашем времени нет, не правда ли?

Все сидели молча. После первой новости вторая тоже была интересная, но произвела меньший эффект. Уже не было той реакции окружающих, когда Антоненко с сыном и Баюлисом допрашивали первый раз утром, сразу после задержания.

В тишине раздался голос Бажина:

— Товарищ подполковник, можно так вас называть? Если вы из нашего будущего, то скажите, что стало с обороной Киева и местом, где мы были вчера?

— Да, товарищ старший лейтенант, я действительно имею воинское звание подполковник, но в своем времени. Так что можете ко мне обращаться именно так, если желаете, конечно. Насколько я помню историю, Киев немцы захватили в конце сентября сорок первого года. В этом районе у них была крупная группировка войск, которую затем переправили на другой берег Днепра, где они впоследствии окружили и взяли в плен почти все войска Юго-Западного фронта. Детали я, конечно, не помню. Но в этой местности вы неизбежно были бы обнаружены и уничтожены, так как здесь была большая концентрация войск противника. Больше, к сожалению, об этом я ничего сказать не могу.

— Выходит, нас сюда перенесло, чтобы от плена или смерти спасти! Ну и дела! — сделал вывод Бажин.

— Если вы до конца нам не верите, то могу продемонстрировать видеозапись места, где мы сейчас с вами находимся, — предложил вставший рядом с Уваровым Антоненко-старший. Он вытащил из кармана бушлата свой мобильник с большим экраном и запустил запись, стараясь показать ее всем присутствующим. То же сделал и Максим, показывая запись на своем телефоне сидящим рядом Григорову и Попову.

Никогда не видевшие такого чуда техники, люди из сорок первого года были поражены миниатюрностью камеры и особенно увиденной в цвете картинкой.

— Это что же, мы здесь в котловане сидим, как в отхожей яме! Да мы тут все подохнем через месяц от голода или друг друга жрать начнем! — заволновался Коваленко. — Это пока бойцы наши всего не знают, а как узнают, тогда только держись!

— Вот поэтому мы с вами здесь и собрались, чтобы решить, как выйти из этой ситуации. — Уваров постарался успокоить начинающих нервничать командиров Красной армии. — Первым делом надо решить вопрос о руководстве. Я, как вы понимаете, теперь не могу вами командовать, так как из другого времени. У вас есть свой командир полка и начальник штаба. Так что принимайте решение сами.

Не успели командиры сообразить, что от них требуется, как поднялся Синяков:

— Мое предложение такое. Поскольку Олег Васильевич имеет воинское звание подполковник, он старше, чем все здесь присутствующие командиры, а также показал сегодня умение командовать в трудной ситуации, я предлагаю оставить командование за ним. Лично я готов ему подчиняться полностью.

Видя такую реакцию чекиста, вслед за ним встал и Григоров:

— И я готов.

— Я тоже не против, — поддержал их Бажин. — И думаю, что мои пограничники возражать не будут.

— Вы, товарищи Синяков и Бажин, можете вопрос подчинения решать самостоятельно. Вы не в штате нашего стрелкового полка, — резко проговорил Бондарев. — А вы, лейтенант Григоров, числитесь в нашем полку. Полк как боевая единица еще существует, хотя и в другом мире. Поэтому подчиняетесь командиру полка подполковнику Климовичу и мне, как начальнику штаба. Так что сядьте, пожалуйста. Мы еще ничего не решили.

Снова в блиндаже наступила тишина. От возникшего напряжения начал волноваться даже фитиль лампы. Вдруг раздался негромкий кашель и затем тихое всхлипывание. Все обернулись на звук. Немного в сторонке на нарах сидел начальник склада Ярцев и почти беззвучно плакал.

— Никита Савельевич, что случилось? Почему вы плачете? Вам плохо? — Все бросились к нему. Он был самым старшим по возрасту, да и не военным, а гражданским, мирным человеком.

Немного отдышавшись, достав свой огромный платок и вытерев лицо, Ярцев произнес:

— Да, ребятки! Плохо мне и страшно! Плохо оттого, что не увижу я теперь родной Киев, женушку свою, детей и внуков родненьких… Да ладно я… Я уже старый, жизнь прожил, плохо или хорошо — не мне решать, это Богу решать, куда меня отправить, в рай али в ад. А каково вам, молодым? Жить бы еще да жить! А страшно мне оттого, что не о спасении общем вы здесь печетесь, а власть делите, кто главный из вас. Да какая разница, кто главный! Главное, людей отсюда, из этой адовой ямы, освободить! Вы о себе только думаете, а кто о стариках, женщинах и детях малых думать будет? Вот что страшно…

Все замолчали, пристыженные этим пожилым человеком, сказавшим правду. Не тем они занимаются, ох не тем!

Громко прокашлявшись, поднялся Дулевич:

— Раз уж такое положение сложилось, то нам сообща надо думать, и побыстрее. Действительно, не о себе думать, а и о других тоже. Да еще на той стороне белые имеются. Они нам подчиняться точно не будут. У них свои командиры есть. Я предлагаю совет избрать. Из всех старших командиров от каждой из сторон.

— Насколько я знаю, у белых четыре офицера, но только два старших. Капитан Невзоров и еще ротмистр, фамилию пока не знаю, — сказал Уваров. — А предложение создать совет я поддерживаю. Но он должен быть малым. Если будет большим, одна говорильня получится, а дела никакого. Поверьте мне, в нашем времени это очень сильно распространено.

— Я предлагаю в совет включить вашего командира полка подполковника Климовича и подполковника Уварова с нашей стороны. От белых, если, конечно, согласятся, капитана Невзорова, — предложил Антоненко-старший. — В случае, если надо сильно подумать, то и остальных подключать.

— Какой совет?! У нас воинское подразделение, а не территориальное гражданское общество! Единоначалие должно быть! — возразил политрук Жидков. — Кроме нашего командира полка, я никого не признаю. Коммунисты и комсомольцы нашего полка также самозванцев не признают, а тем более белогвардейцев!

— Остыньте, пожалуйста, Юрий Львович! Мы не на партийном собрании, — осадил того Бондарев.

За обсуждением сложившегося положения прошло еще некоторое время. Жидкова поддержал только командир роты Коваленко. Наконец приняли решение перенести вопрос об общем командовании на утро. Сложилось три стороны. С одной — полк под командованием Климовича и Бондарева, с другой — Уваров со своими современниками, а также примкнувшие к нему Синяков и Бажин с пограничниками. Еще на том берегу были белогвардейцы. Как они себя поведут, ясности пока не было. Блиндаж решили оставить за Уваровым с его людьми.

Когда все вышли наружу, стояла холодная ночь. Только на черном небе светились яркие звезды и плыла большая луна, отражаясь в зеркале озера в центре котлована. Было слышно, как наверху, на плато, завывает ветер, но здесь он практически не ощущался. Посередине озера по-прежнему возвышался искусственный остров с грандиозным сооружением. От верхушки столба исходил голубоватый свет, отражавшийся в воде и уходящий в глубину. «Надо туда завтра попасть и посмотреть все повнимательнее», — подумал Олег.

— Олег, пошли перекусим. Нас Бажин со старшиной приглашают. А то каша стынет. С утра во рту маковой росинки не было, — позвал его Николай. — Макс пошел к новым знакомцам, к Григорову с Левченко. А мы к погранцам. Как-никак одна служба, НКВД, хоть и в разное время.

Действительно, за день они съели только по бутерброду, и то ранним утром. Все нервы, нервы… Только сейчас Уваров почувствовал, как проголодался. Голод не тетка, голодный солдат не боец…

Когда они вернулись в блиндаж, позвонил Баюлис, сообщил, что все нормально и они приедут утром. Раненых он осмотрел, оказал посильную медицинскую помощь. Один из тяжелораненых скончался. Хоронить погибших и умершего будут завтра утром. Отец Михаил проводит разъяснительную работу с солдатами и казаками, люди они набожные, ему, как священнику, верят. Отношение к ним нормальное, так что переживать за них пока не надо. С современниками тоже все нормально, правда, «новый украинец» Слащенко с голландцем «никакие», до сих пор в себя прийти не могут оттого, что они здесь «простые смертные» и без копейки за душой.

После ужина все улеглись спать, предварительно сменив часовых на постах. На Бога надейся, а сам не плошай.

Олег вышел из блиндажа по своим делам, живой человек, в конце-то концов… По всему лагерю горели небольшие костры, возле них сидели дежурные. Тихо похрапывали лошади, и глубоко вздыхали коровы, стоя в загоне. В поисках пищи по лагерю бегали собаки. На той стороне озера также было тихо, только в темноте виднелись огни от разведенных костров.

Возле одного костра Уваров увидел щупленького дедка, закутанного в большую солдатскую шинель, с седой интеллигентной бородкой, в старомодных очках на носу и смешной вязаной шапочке. Дед сидел на бревне и безотрывно смотрел в небо, что-то считая про себя.

— Доброй ночи, уважаемый! Что, не нашлось помоложе дежурных? — спросил Олег, подходя к старику.

— Доброй ночи, молодой человек! Бессонница у меня. Вот решил подежурить, а молодые пускай поспят, умаялись они за день, — ответил ему дедок и, присмотревшись, продолжил: — А, это вы, товарищ командир. Я к вам целый день хотел попасть на аудиенцию, но не довелось. А тут вы сами подошли. Значит, судьба. — Старичок привстал: — Позвольте представиться, Левковский Павел Иванович, учитель географии из Овруча. А вас как изволите величать?

— Уваров Олег Васильевич, — тихо произнес Олег и присел на бревно возле старика. Подняв голову к небу, спросил: — Что вы хотели мне сказать, Павел Иванович?

— Да вот, хотел поделиться с вами своими впечатлениями от сегодняшней ночи и увиденным за этот день, — ответил Левковский. Затем, подвинувшись поближе к Уварову, заговорщицки произнес: — Интересная история получается, уважаемый Олег Васильевич. Я конечно же, как и все обитатели нашего лагеря, удивлен, даже, осмелюсь вам доложить, шокирован. Но! Я, как ученый, не просто смотрю на происходящее вокруг меня, а стараюсь понять и изучить это явление.

Уваров взглянул на чудаковатого старичка, которому на вид было под шестьдесят, но он был живым и подвижным, его глаза светились желанием жить и постоянно узнавать что-то новое, интересное. Чувствовалось, что он обладает большим интеллектом.

— Да-да, молодой человек! Не смотрите на меня, как на выжившего из ума старика. Я не всегда бы учителем в простой школе. Увы, в нашей жизни нет ничего постоянного, всегда что-то происходит, все меняется. Жизнь — это эволюция. Я ведь был членом Императорского Русского географического общества! Имел честь преподавать в Санкт-Петербурге в горном и политехническом институтах. Правда, это еще до революции семнадцатого года…

— А вы что, революцию не приняли? Что ж не остались в институте, а в Овруче в школе оказались?

— Да нет. Честно говоря, я был согласен со многими идеями большевиков, но не со всеми. Нельзя людей по одной мерке мерить, разные мы все, разные… Когда революция произошла, я ведь с экспедицией на Памире был. Не военный я, а гражданское лицо. Благодаря этому и жив остался. Пока домой добрался, несколько раз чуть не погиб, а сколько раз ограблен был — не сосчитать! Из Петербурга пришлось уехать, голодно там стало, вот с женой и решили вернуться на родину, в Овруч. Так и остались там. Женушка моя, Ольга Леопольдовна, царство ей небесное, умерла в тридцать шестом году. А сынок наш, Дмитрий, еще в Гражданскую погиб. Так что остался я один как перст. Мне ведь уже семьдесят два года, а вот еще живу.

— Для своих лет вы отлично выглядите. Не поделитесь рецептом сохранения молодости?

— Какой тут рецепт? По характеру я ведь шустрый, живчик. Молодым был, на месте усидеть не мог. За свою жизнь всю Россию-матушку объездил. Все по горам да по горам. В Сибири был. На Урале и на Камчатке довелось побывать. Исследовал Тибет, Памир, горы Алтая и Тянь-Шаня. Подвижный образ жизни, постоянный поиск нового, свежий воздух, простая и здоровая пища. Вот и весь рецепт.

— Извините, Павел Иванович, за нескромный вопрос, — смущаясь, спросил его Уваров, вспомнив вдруг, что в годы его молодости в армии ходили глупые слухи о том, что среди некоторых среднеазиатских племен был обычай посвящения юношей в мужчины, где якобы посвящаемый обязан был «поиметь» ослицу или козу. — Мне начальник штаба сказал, что вы с козлом путешествуете. Зачем он вам, если не секрет?

— Никакого секрета здесь нет, — серьезно ответил Левковский. — После смерти жены, чтобы как-то развеяться, в тридцать седьмом году я решил поехать попутешествовать на Кавказ. Вот оттуда и привез своего Тимоху. Мне его подарили еще маленьким козленком. Но это не просто козел, а горный козел, тур. Самое выносливое животное в горах. И не только. Он в нашем Овруче почти всех коз осчастливил. Потомство от него здоровое и сильное. Вот хозяйки с козами к нам и бегали. Так что мы с Тимохой не голодали. Привык я к нему как к члену своей семьи и кормильцу. А когда немцы пришли, решил я уйти к младшему брату своему, Петру, он в Чернигове живет, ну и Тимоху взял, не оставлять же его одного. Он умный, все понимает.

— Понятно. Извините за отступление. А с какими своими исследованиями вы хотели со мной поделиться?

— Ах да, совсем забыл! Склероз, наверное, будь он неладен! Хотя раньше на память не жаловался… Так вот, любезный мой Олег Васильевич! То, что с нами произошло, напомнило мне одну легенду, услышанную давно в горах Тянь-Шаня. Мы были там в экспедиции в одна тысяча девятом году. Старик местный рассказывал, что он потомок людей, сошедших в те горы с небес. И действительно, в том селении он выделялся своей внешностью: был выше ростом остальных местных жителей, имел светлую кожу и большие серые глаза. Больше походил на европейца, чем на киргиза. Даже вспомнил несколько слов на непонятном для всех языке. Так вот. Этот старик рассказал, что в их роду существовало предание о том, как они оказались в этой местности. Жил их народ далеко, на каком-то большом острове, со всех сторон окруженном соленой водой, наверное, в море или океане. В одну из ночей земля под ногами затряслась, вода вокруг острова куда-то исчезла, обнажив дно, ударил голубой свет с неба, и все пропало. Когда очнулись, оказались на берегу озера высоко в горах. Часть людей от холода и голода умерла, а выжившие спустились в долину, где и начали новую жизнь. Но это было давно, за несколько веков до его рождения. А было тому сказателю на момент нашей встречи лет сто, а может быть, и больше. Его народ с местными не очень-то уживался, так и жил отдельно. И только несколько семей решились жить с другими народами, в том числе и его прародители. Остальные со временем вымерли. Мы потом ходили в горы, искали место, указанное старцем, откуда они спустились в долину. И знаете, нашли! — Глаза Левковского еще больше оживились, было видно, что его охватили воспоминания, вернувшие в молодость и в познание какой-то тайны. — Сначала нашли остатки древних строений небольшого селения, полностью изготовленные из крупных обтесанных камней. Никто из местных так не строил. Это была совершенно другая технология, неизвестная для коренных народов. Когда мы поднялись выше, то среди горных вершин обнаружили плато с таким же котлованом, на дне которого находилось озеро с большим содержанием соли. И что удивительно, посередине озера возвышался такой же остров, как и здесь! Правда, без плит и столба. Недалеко от котлована на одной из скальных плит мы обнаружили клиновидные надписи и пиктограммы. Даже зарисовали их. Впоследствии пытались расшифровать, но безуспешно. Все наши записи и отчеты об экспедиции были сданы в Географическое общество. Но после войны и революции куда они пропали, мне неизвестно. Столько лет прошло, а я словно в молодость вернулся. Вот бы поближе рассмотреть это сооружение!

— Ничего, Павел Иванович, завтра попытаемся ваше желание удовлетворить. Сам хочу посмотреть на это творение непонятно чьих рук, — успокоил его Олег. Снова посмотрев на звездное небо, он обратился к Левковскому: — А у вас есть предположение, куда мы попали? Мы сегодня с начальником штаба попытались по компасу определить стороны света, но у нас ничего не получилось, стрелки крутятся, как юла, по их расположению ничего нельзя понять. По солнцу и часам определиться также невозможно, у всех часы показывают разное время. Я сейчас пытался найти Полярную звезду или Южный Крест, но не нашел. Возможно хоть как-то определить, где мы находимся?

— Ну почему невозможно?! Возможно! Если мы, конечно, не на другой планете, — пошутил старик. — Я уже приблизительно определил. Могу вас точно заверить, что мы на планете Земля. Звездное небо немного смещено, не такое, как в нашем Северном полушарии, но в принципе почти все созвездия видны, как и у нас. Поскольку не видно ни Полярной звезды, ни Южного Креста, отсюда вывод, что мы где-то в районе экватора, но где именно, не знаю. Ведь Полярная звезда видна только в Северном полушарии, а Южный Крест в Южном. Отсюда определиться пока трудно. Надо наверх выбраться, тогда я точнее скажу. Ведь широта определяется углом от горизонта до Полярной звезды или Южного Креста. Могу вам сказать, молодой человек, что север находится там, а юг в той стороне. Это я еще днем по солнцу определил. — Левковский указал рукой по направлению предполагаемых сторон света. Затем, прокашлявшись, добавил: — То, что компас не работает, — это свидетельствует о том, что мы находимся в районе магнитной аномалии или здесь большие залежи железных руд, которые и притягивают магнитную стрелку. Все это очень похоже на то, что я видел в горах Тянь-Шаня. Там тоже была аномальная сейсмически активная зона, да и на Камчатке похожая.

— Вы хотите сказать, что нас сюда перенесло, как тот народ из легенды? Но это же бред, мистика какая-то…

— Вполне может быть. Я этого не исключаю. Магнитная аномалия негативным образом влияет на здоровье и психику людей. Но факты — упрямая вещь. Ведь вы здесь, а не как вчера в Припятских лесах! Это не галлюцинации, а реальность!

— У вас есть более точное предположение?

— Есть несколько вариантов. Но мне необходимо подняться наверх, чтобы все исследовать, тогда я вам более определенно скажу. Идите спать, Олег Васильевич, завтра у нас будет трудный день.

Озадаченный тем, что они оказались в районе экватора, но по крайней мере на Земле, Уваров встал, попрощался с Левковским и пошел в блиндаж спать. Сразу не смог уснуть. Только сейчас, когда суматошный день остался позади и наступила тихая, но холодная звездная ночь, он по-настоящему осознал весь ужас произошедшего с ним и его друзьями. Если они попали сюда из своего мира, то нет никакой вероятности возврата назад. А может быть, есть? Кто ему это все объяснит? «Я здесь, а там, во вчерашнем мире, остались жена и дочь, как они будут жить без меня? И самое главное, на что? Все посчитают их, Олега и его друзей, пропавшими без вести. Ведь тел-то не найдут! Нет тела — нет убийства или смерти. Так, что ли, говорят правозащитники? Если так, то, по крайней мере, жена на мою пенсию рассчитывать сможет. А работа? А черт с этой работой! Все равно увольняться хотел. Осталось одно утешение, что они на Земле, если, конечно, старик не ошибся. Ладно, спать, завтра разберемся…»

Глава 8

Максим проснулся от чьего-то громкого кашля и звонкого лая небольшой рыжей собачонки, крутившейся вчера весь вечер под ногами. Немного болела голова от недосыпания и нехватки кислорода.

Вчера он подружился с Андреем Григоровым, лейтенантом, командиром артиллерийской батареи сорокапяток. Весь вечер и полночи они проговорили, сидя у костра возле свежевырытой землянки артиллеристов.

Ровесникам, обоим по девятнадцать лет, есть о чем поговорить. Макс рассказывал Андрею о победе над немцами, о том, что произошло со страной после войны, и о своей жизни в двадцать первом веке. Андрей делился с ним своим небольшим, но уже суровым военным опытом. Ему все было интересно. Рассказы Макса о новых автомобилях, самолетах, кораблях, о телевидении, космосе и конечно же компьютерах с Интернетом просто заворожили Андрея. Он никак не мог поверить, что это все появится еще при его жизни. Андрей уже начал мечтать, но одного случайного взгляда на излучающий голубоватый свет искусственный остров посередине озера хватило для того, чтобы вернуть его в реальность. Ничего того, о чем рассказывает Максим, он не увидит. И никто из них этого не увидит. Судьба сделала свой выбор, соединив их и отправив подальше от такого красивого будущего. Грустно. Мечты так и останутся мечтами. Но жить-то надо. Договорились держаться вместе и помогать друг другу. С этим и пошли спать.

Зевая и потягиваясь, наскоро накинув на плечи бушлат, Максим вышел из землянки. Рядом с немецким бронетранспортером стояли знакомые ему автомобили «лексус» и «форд». Песик Ной неистово лаял и бросался на стоящих рядом с машинами незнакомых людей. Успокоил собачонку немец Ганс Штольке, вышедший из землянки вслед за Максом. Он взял Ноя на руки и стал его гладить, что-то ласково говоря по-немецки. Почувствовав добро, кобелек успокоился и принялся облизывать немцу руки.

Подойдя к вновь прибывшим, Максим поздоровался. Увидев его, люди обрадовались как старому знакомому. В этой группе находились предприниматель Слащенко, голландец ван Лейден, пожилой водитель Емельяненко и бывший подчиненный отца Нечипоренко. Им выдали солдатские шинели и даже новенькие пилотки.

Заметив, что нет Кожемяки и двух девушек, Максим спросил о них Нечипоренко.

— Павла Николай Тимофеевич увел на совещание, а девушек к женщинам подселили, а то вчера у казачков несладко им пришлось. Да и нам тоже — до сих пор дергаемся. Нервы ни к черту, — ответил Нечипоренко, кутаясь в шинель.

От него же Максим узнал, что утром белогвардейцы отпустили его современников. У них остался только священник. Немецкий летчик сам отказался ехать и попросил оставить его, мотивируя тем, что русские солдаты из сорок первого года могут его сразу же пристрелить, что было близко к истине. Также с ними приехал Баюлис с санитаркой Варей.

Подошедший старший сержант Левченко предложил всем пройти к кухне и позавтракать. Максиму он сообщил, что командир полка Климович пришел в сознание и ему уже лучше. Климович собрал всех командиров к себе на совещание. Максима лейтенант Григоров просил не будить, чтобы он выспался.

— А как у вас с братом? — осторожно спросил старшего сержанта Максим. — Наладили контакт?

— Да, все хорошо, — улыбнулся Левченко. — Сначала он меня не принял. Думал, что обманываю его. Но когда показал оба кинжала, рассказал о нашем детстве и других семейных тайнах, то признал. Не может поверить, что я, младший брат, а теперь старше его по годам. Плохо ему стало, когда я поведал о нашей дальнейшей жизни уже при советской власти, о его жене, детях и родителях наших. Порывался даже убить командиров и особенно комиссара, но я успокоил его. Время-то другое, и люди, что здесь с нами находятся, ни в чем не виноваты. Вроде бы угомонился. А доктор ваш молодец, операцию ему хорошо сделал, пулю вынул и рану зашил. Лекарства хорошие дал. Сказал, что брат скоро поправится, только надо с гор побыстрее спуститься, а то здесь всем плохо становится.

— Что дальше делать собираетесь, у нас останетесь или с братом к белым уйдете? — поинтересовался Максим.

— Степан просит его к своим отвезти. Земляки там наши есть. Вот хочу у командира полка отпроситься на время. Разрешит, как думаешь? — неуверенно спросил Максима Левченко. После событий вчерашнего дня и встречи с братом у него исчезла жесткость в словах и движениях, появилось второе дыхание и интерес к жизни, человек будто заново родился, стал мягче и добрее.

— Насчет вашего командира полка я сказать не могу, но Олег Васильевич сто процентов бы разрешил. Держитесь за него, он вас всегда поддержит, да и мы с отцом тоже.

Пока обитатели лагеря завтракали, в землянке, где находился командир полка, шел серьезный разговор. Присутствовали все командиры и люди из будущего, включая Баюлиса, временно оставившего раненых на санитаров. Новость о том, что плененные вчера и возникший из ниоткуда капитан госбезопасности оказались из будущего, не особо произвела впечатление на Климовича, он уже был готов к этому. Известие, что на другом берегу озера находятся белогвардейцы из девятнадцатого года, также не сильно взволновала командира полка. Против создания совета, в состав которого вошел бы он сам, Уваров и Невзоров, Климович также не возражал, даже поддержал эту идею. Сейчас собравшихся особенно волновали только три вопроса: реакция подчиненных на новые условия жизни, как объединиться с белогвардейцами и каким образом выбраться из котлована, чтобы затем спуститься с гор. За последний вопрос больше всех переживал Баюлис, объявивший, что уже сейчас появились простуженные и больные, жизнь которых под угрозой, если немедленно не спустить их с такой высоты.

— Ночью температура ниже нуля, а днем выше пяти градусов тепла не поднимается. Такой перепад способствует возникновению простудных заболеваний. В воздухе почти вдвое меньше кислорода, чем на равнине, где раньше жили, поэтому любое, даже незначительное, усилие быстро утомляет людей. У многих уже появились признаки горной болезни: сильнейшие головные боли, рвота, бессонница, снизилась способность концентрироваться и замедлилась реакция. Если в таких условиях мы пробудем еще неделю, то многих потеряем. В первую очередь умрут раненые, старики, дети и женщины, — закончил он свое пылкое выступление.

Антоненко-старший показал Климовичу с мобильного телефона видеозапись долины в окружении гор и котлован с озером на дне. Пересмотрев запись несколько раз, Алексей Аркадьевич задумался. Да, людей на веревках и по приставным лестницам поднять можно, большой сложности в этом нет. Но людям надо как-то передвигаться, что-то есть, чем-то защищаться от холода и возможных нападений, значит, надо поднимать наверх лошадей, другую живность, топливо, снаряжение, оружие и боеприпасы. Можно построить платформы и на них поднимать груз. Но строительство займет много времени, а его у них мало. Думать, надо быстрее думать. Эти соображения Климович высказал вслух и попросил всех поделиться своими мыслями.

— Товарищ подполковник, а давайте взорвем край котлована, земля осыпется вниз, вот и дорога наверх нам будет. У нас ведь есть четыре ящика взрывчатки, каждый ящик — это двадцать пять кило. Правда, взрывателей нет, — вспомнил начальник штаба Бондарев. — Видел я раньше, как в карьерах щебень добывают. Сначала взрывают, а потом выбирают. Нам так же нужно сделать.

— Это хорошая идея. Но один большой взрыв делать нельзя. Мы в горах, от взрыва и взрывной волны могут образоваться лавины, а также сель. Тогда нас всех здесь накроет и похоронит заживо, — заметил Уваров. — Надо делать не один большой, а несколько малых взрывов и правильно их рассчитать. Сверху и сбоку. А для подрыва взрывчатки взрыватели мы сделаем. Диверсанты мы или нет! Есть у вас в полку саперы?

— Саперов-то найдем. Только вот надо продумать, чтобы земля падала не как попало, а так, как нужно нам, — ответил Климович. — Надо будет снизу изгородь из деревьев сделать, чтобы грунт не рассыпался в разные стороны. К работам надо приступать сейчас же. Времени нет.

— Товарищ подполковник, а что с людьми делать будем? Объяснить же ситуацию надо. Да и белые на той стороне, я думаю, отсиживаться не будут, — вступил в разговор политрук Жидков.

— А так все и объясним, как есть. Правду от людей скрывать нельзя. Любое промедление в этом играет против нас. Надеюсь, что наши люди все поймут. Тем более уже все догадались, что произошло. Дальше нечего тянуть кота за хвост. Вот после завтрака и объявим, — решил Климович. — Люди с того берега, я думаю, тоже в стороне не останутся. Тем более переговоры уже с ними велись…

Не успел командир полка закончить фразу, как с другого берега раздался винтовочный залп. Все схватились за оружие и выскочили из землянки. Климович приказал вынести его наружу, но Баюлис запротестовал, ссылаясь на то, что швы на ране могут разойтись. Командир пообещал, что будет вести себя осторожно. «К тому же надо людям объявить о сегодняшнем решении, — добавил он, — а этого я не доверю никому». Баюлис сдался.

Двое бойцов осторожно вынесли из землянки своего командира. К нему подбежал Дулевич:

— Товарищ подполковник, капитан Невзоров по телефону перезвонил, попросил извинения, что не предупредил. Это они прощальный залп давали над могилами погибших. Попросил разрешения прибыть к нам на переговоры вместе со своими офицерами.

— Хорошо. Мы с ними встретимся, но позднее. Пускай пока подождут, — сказал Климович. — А сейчас надо с людьми переговорить. Откройте борта у того грузовика и поднимите меня в кузов. Объявите общий сбор возле него.

Весть о том, что выстрелы не означали нападение, быстро облетела лагерь и немного успокоила людей. К грузовику, в открытом кузове которого на пустых ящиках сидел командир полка, стали подтягиваться бойцы и беженцы. Многие уже догадывались, зачем их собирают. Они давно ждали этого момента. Между бойцами сновали мальчишки-детдомовцы, но уже не так резво, как в первый день.

Климович попросил Уварова и Бондарева подняться на грузовик. Остальные командиры заняли места среди своих бойцов. Отдельной группой возле кабины грузовика расположились артиллеристы Григорова с примкнувшим к ним Максимом со своими современниками. С другой стороны грузовика встали пограничники Бажина и Николай Антоненко. Синяков забрался в кузов ЗИС-5 с зенитными пулеметами.

Когда Бондарев доложил командиру, что весь полк в сборе, Климович поднялся, опираясь на плечо Уварова. Дождавшись, когда смолкнут голоса и наступит тишина, он произнес:

— Товарищи, все вы знаете, что произошло. Пока непонятное нам природное явление перенесло нас из Припятских лесов в неизвестные горы. Более того, здесь оказались не только мы, из сорок первого года, но и люди из нашего с вами будущего, из две тысячи девятого года, и нашего прошлого, из девятнадцатого года. В каком именно времени мы сейчас находимся, никто не знает. Честно вам скажу, ни я, ни присутствующие здесь командиры не можем найти этому объяснение. Мы все оказались выдернуты из привычной для нас жизни и брошены в другой мир, пока нам неизвестный. Вернемся ли мы когда-нибудь назад, я не знаю. Никто сейчас этого не знает. Но я знаю одно. Чтобы выжить здесь, нам надо всем объединиться, независимо от того, кто из какого времени и у кого какие взгляды на жизнь. Люди избудущего уже присоединились к нам. Люди из прошлого также согласны это сделать. Все понимают опасность ситуации, если мы останемся внутри этого котлована. Вода из озера уходит, закончатся продукты и лес, наступит зима. Тогда всем смерть. На общем собрании командиров было принято решение выбраться отсюда наверх, а затем, обследовав территорию, спуститься с гор, если это, конечно, возможно. Вот пока в общих чертах и все. Имеются ли у кого-нибудь вопросы?

— А как мы выбираться-то будем, лестницы строить, что ли? — раздалось из толпы.

— И лестницы делать тоже. Но больше мы рассчитываем на направленные взрывы, которые обрушат часть котлована, благодаря чему может образоваться дорога наверх. Но для этого надо начиная с сегодняшнего дня быстро и упорно трудиться. Времени у нас очень мало.

От небольшой группы красноармейцев, державшихся вместе, вышел боец с колоритной внешностью, в котором можно было угадать бывшего уголовника.

— Командир, вопрос можно задать?

— Задавайте. Но в армии нет обращения к командиру «можно», есть «разрешите». И когда обращаетесь к старшему по званию, надо представляться.

— Извиняюсь. Разрешите обратиться. Красноармеец Махончук.

— Обращайтесь.

— Я и мои товарищи интересуются, если нас перенесло неизвестно куда, то получается, что здесь нет того, что было там, где мы еще позавчера немцам кровь пускали?

— Да. Пока так получается.

— Значится, так. Получается, что нет здесь Страны Советов, нет чекистов и милиции, нет тюрем и лагерей для зэка? Амнистия вышла, свобода полная, так выходит, что ли?

— Свободу я вам полную не обещаю. За кражи, грабежи и насилие будем наказывать, вплоть до расстрела. А в отношении того, что нет милиции, тюрем и лагерей, правда. Нет здесь ни Советского Союза, ни товарища Сталина, ни товарища Берии. Так уж получилось, что здесь нам всем придется начать новую жизнь. Не такую, как была раньше.

— А если я, к примеру, с женщиной по согласию договорился, стрелять не будете?

— Ну если по согласию, тогда нет. Совет вам да любовь.

— А еще вопрос разрешите?

— Задавайте.

— А если кто-то отделиться захочет. Держать не будете или наказания какого за это не будет?

— Держать здесь я никого не собираюсь. Каждый волен по своему усмотрению идти туда, куда захочет. Наказывать за это не буду. Такой человек сам себя жестоко накажет. В этом неизвестном мире мы сможем выжить только сообща, помогая друг другу. Одиночки обречены на смерть. Так что выбирайте сами свою судьбу.

Боец, хмыкнув, потер руки и отошел к товарищам.

Бондарев подошел к командиру и шепнул ему на ухо:

— Алексей Аркадьевич, эти не из нашего полка. Прибились к нам по дороге. Наверное, уголовники бывшие. Надо бы за ними присмотреть.

Климович слегка кивнул, но ему пришлось тут же отвечать на другой вопрос.

— Товарищ подполковник, объясните, пожалуйста. Это что, здесь и большевиков нет? И теперь нам комиссара слушать необязательно? — спросил один из красноармейцев, стоящий недалеко от грузовика.

— Быть членом коммунистической партии большевиков здесь никто заставлять не будет. Я, например, не член партии. Поэтому вопрос о партийности каждый решает для себя сам. Неволить никто никого не будет. А насчет политрука вот что скажу. Политрук Жидков прежде всего командир, а затем партийный работник. Поэтому его воинские приказы исполнять необходимо. А ходить или не ходить на партсобрания — это вам самим решать. За это никого наказывать не будут. Но разброд и шатание я не допущу.

Людей как прорвало, и вопросы посыпались один за другим. Климович, Уваров и Бондарев еле успевали на них отвечать. Спрашивали обо всем, даже когда война закончилась и кто в ней победил. Больше всего собравшихся интересовала возможность возвращения в свое время, их настоящее месторасположение, кто будет руководить общими действиями и кому подчиняться. Командиры немного успокоились, бунта не произошло. Люди понимали всю серьезность обстановки, да и в одиночку идти некуда было. Объявили состав временного совета, против кандидатур руководителей никто не возражал, вот только капитана Невзорова, из белогвардейцев, никто не знал, но, учитывая то, что там больше семидесяти человек, особо не возражали. Назначили нового коменданта лагеря, которого обязали следить за порядком в лагере и охранять его. Эта роль досталась старшему лейтенанту Бажину и его пограничникам. Комендантский взвод был усилен надежными бойцами из роты Попова. Самого Попова назначили помощником коменданта. Нашлись три сапера, умеющих обращаться с взрывчаткой. Также подобралась бригада плотников, ее возглавил сержант Овчаренко, работавший ранее бригадиром на стройке. За строительство дороги ответственным назначили старшего лейтенанта Коваленко. Разведку возглавил Николай Антоненко, включивший в свое подразделение своих современников Кожемяку и Нечипоренко, особиста Синякова, а также выделенных ему Бажиным младшего сержанта Юрченко и еще одного пограничника Аксенова, охотника-сибиряка. Он хотел взять к себе и Максима, но тот попросился остаться с артиллеристами Григорова. Попов выделил в разведку пулеметчика Нефедова и своего снайпера бурята Будаева, которому Левченко вместо его трехлинейки подарил за отличную стрельбу немецкую снайперку, найденную в бронетранспортере. Также в группу разведки были включены и конные разведчики, сержант Семенов со своим напарником. Медицинскую службу по всеобщему одобрению возглавил Баюлис, успевший заслужить уважение за свою заботу о людях. Обязанности по обеспечению лагеря продовольствием и теплом добровольно взял на себя начальник склада Ярцев. Под его команду поступили практически все гражданские и часть красноармейцев, неспособная участвовать в строительстве дороги. Ответственным за связь остался Дулевич. Ему вместе с радистами удалось настроить рации, и теперь можно было свободно вести переговоры, не протягивая телефонный кабель. Григоров попросил Дулевича также настроить рацию и в бронетранспортере.

После собрания строительная бригада Коваленко вместе с разведчиками Антоненко, Синяковым, Бондаревым и саперами направилась к краю котлована, где вчера группа Николая нашла удобное место для подъема. Максима отец отослал за уазиком, а то с этими разборками совсем забыли про свою машину. Макс пригласил Андрея пройтись с ним и посмотреть на неизвестный для сороковых годов автомобиль.

Командир полка на просьбу Левченко отвезти брата на другой берег откликнулся неожиданно: поздравил его с негаданной встречей с родным братом, считавшимся погибшим. Из всего того, что случились с ними за эти дни, это был единственный положительный момент. Не было бы счастья, как говорится, да несчастье помогло. К тому же это могло послужить еще одним поводом наладить отношения с белогвардейцами. Гражданская война закончилась относительно недавно, всего-то двадцать лет назад, но память о ней еще сохранялась у людей, часть из которых принимала в ней непосредственное участие. Новая гражданская война была никому не нужна. Но пока Степан оставался в полевом госпитале у Баюлиса — доктор не разрешал раненому передвигаться.

Уваров созвонился с капитаном Невзоровым, и они договорились, что их встретит Бажин на старом месте. Привезти всех вызвался Кожемяка. Когда он садился за руль, к нему подошел измученный переживаниями и неожиданными переменами Слащенко.

— Павел, ты бы у меня разрешения спросил, — еле слышно произнес он. — Я ведь хозяин машины, а не ты.

— Игорь Леонидович! Я все прекрасно понимаю, но наша с вами дальнейшая жизнь сейчас полностью зависит от этих людей, поэтому, я думаю, не стоит конфликтовать из-за такой мелочи. К тому же «лексус» скоро придется бросить, бензин кончается, а тот, что здесь имеется, этому зверю не подходит. Так что извините, — ответил Кожемяка и подогнал автомобиль к ожидавшим его Уварову с Бажиным.

Климовичу после выступления на собрании стало плохо, сказалось большое напряжение во время выступления, а также контузия и ранение. Несмотря на возражения Алексея Аркадьевича, по требованию Баюлиса его отнесли в госпитальную землянку.

Максим с Андреем быстро нашли уазик, замаскированный Уваровым. Автомобиль нисколько не пострадал. Машина Андрею понравилась.

— Вот бы мне такой тягач для орудия. Назад бы снарядные ящики поставить, а расчет в кабину. Потянет он или нет?

— Да он две твоих пушки разом потянет, — усмехнулся Макс и принялся рассказывать о технических характеристиках уазика, вспомнив о том, что с середины войны наши солдаты использовали подобные американские автомобили «виллисы», к которым цепляли прицеп, а к нему уже орудие.

— А вместо прицепа передок подойдет? — спросил его Андрей, сам не веря такой возможности заменить вечно устававших лошадей.

— Конечно, подойдет. Только дышло убрать нужно. Вот с бензином проблема. Жрет много, а имеющегося в баке надолго не хватит.

— На складе больше двух тонн бензина есть. Можно заправиться. Нам главное отсюда выбраться да с гор спуститься, а там и на лошадях пойдем.

— А ты научишь меня стрелять из сорокапятки? — спросил Андрея Максим. — Мне с детства хотелось из пушки пострелять. Трудно быть наводчиком такого орудия?

— Да там ничего сложного нет. На подготовку наводчика требуется три-четыре дня. Наводчик следит за шкалой барабана, выставляет прицел с учетом упреждения. Вроде все просто, но… Наводчиком может быть не каждый. От него многое требуется — быстрота, аккуратность, даже скрупулезность в действиях и, главное, хладнокровие. Быстро и точно навести орудие на движущуюся цель, когда вокруг с визгом рвутся снаряды и мины, стучат о щит орудия пули и танки нагло прут на огневую позицию, стреляя на ходу. Неаккуратность или медлительность наводчика дорого обходится расчету, — ответил Андрей. — Знаешь, как нас пехота называет?

— Нет. А как?

— «Прощай, Родина! Ствол длинный, жизнь короткая!» или «Смерть врагу, хана расчету!»

— А почему так жестко-то?

— А потому, что мы всегда находимся на передовой, в первой линии окопов рядом с пехотой. Вся наша война — это прямая наводка. Малокалиберные противотанковые пушки эффективны только на дальностях в несколько сотен метров, и у нас очень мало времени на поражение танков до выхода их на позиции. Если с первых выстрелов ты танк не подбил, тогда все, он сам тебя с землей сровняет. Вот поэтому нас так и называют. У меня за эти два месяца боев от всей батареи первого состава никого почти не осталось. Да и пополняюсь уже третий раз. А что впереди нас ждет, никто не знает…

Они убрали с заднего сиденья собранную впопыхах Уваровым палатку, сложили ее и вместе с брошенными комплектами химзащиты, одеялами и другими вещами засунули в багажник. Вот только с надувной лодкой Максим не знал, что делать. Спускать ее или нет? Немного поколебавшись, он решительно снял брезентовый тент и сложил его в багажник. Теперь лодку можно было не спускать, а расположить сверху, привязав к дугам, что они с Андреем и сделали. Весла были брошены на заднее сиденье.

Максим уже несколько раз встречался в лагере с Оксаной, но все как-то стеснялся с ней заговорить и познакомиться. Макс считал, что способы знакомства, используемые его сверстниками, не подходят девушкам, воспитанным в тридцатые — сороковые годы прошлого века. Здесь надо как-то по-другому, но как, он не знал. Пользуясь тем, что они остались вдвоем с Андреем, Макс решился узнать о его взаимоотношениях с Оксаной, а затем уже действовать по обстановке.

— Андрей, можно тебе один нескромный вопрос задать, только ты ответь честно и не обижайся, хорошо?

— Конечно, можно, мы ведь теперь друзья. А что случилось? — удивился Григоров.

— Да нет, ничего не случилось, — успокоил его Максим. — Понимаешь, мне девушка одна в лагере понравилась. Вот хочу с ней познакомиться, а не знаю, как в вашем времени это делали. Не поможешь мне?

— Да пожалуйста! Ничего сложного в этом нет. Подходишь к ней, называешь свое имя и говоришь, что хочешь с ней познакомиться. У нас девушки простые, не барышни какие-нибудь. А что за девушка, если, конечно, не секрет?

Максим замялся, в других условиях он бы свободно сказал своему другу, какая девушка ему понравилась, но сейчас он не знал, как поведет себя Андрей. Все-таки человек военного времени, нервы на пределе, одно неверно брошенное слово могло заставить схватиться за оружие. Глубоко вздохнув, Макс спросил:

— Андрей, а какие у тебя взаимоотношения с Оксаной?

— Да никаких! Мы с ней знакомы-то всего два дня! Так это тебе Оксанка понравилась! — довольно сказал Григоров, раскрыв тайну друга. — Все нормально, я тебя с ней познакомлю. Красивая девушка. У нас все девушки красивые, а у вас?

— У нас тоже красивые. Ведь они внучки и правнучки ваших красавиц.

Успокоенный Андреем, Макс порадовался, что все так легко вышло и не придется выяснять отношения с новым другом. Дружба дружбой, а любовь любовью…

— Ну что, Андрюха, садись. Прокачу тебя с ветерком.

Сев в машину, Макс попробовал ее завести, но сразу это не получилось. Пришлось водителю немного помучиться. «Мы же в горах! А здесь недостаток кислорода, вот он и не заводится», — догадался Максим и открыл побольше воздушную заслонку.

Автомобиль без верхнего тента действительно домчал их до лагеря с ветерком. Те, кто там остался, с удивлением рассматривали странный автомобиль. Больше всех любопытство проявляли, конечно, мальчишки-детдомовцы. Андрей хотел сразу же познакомить Максима с Оксаной, но она была занята, ухаживала за ранеными. Решили знакомство перенести на вечер, когда будет спокойнее.

Они решили пойти помогать строить дорогу, но Уваров задержал их:

— Побудьте пока в лагере, ребятки. Сейчас к нам капитан Невзоров со своими офицерами приедет на встречу с командиром полка. Мало ли что… Надо, чтобы наших побольше было, а то все на строительство ушли. Андрей, — обратился он к Григорову, — приставь бойцов к орудиям. Пусть будут готовы ко всему. Но без команды не стрелять.

— Слушаюсь, товарищ подполковник. — Отдав честь, Григоров быстрым шагом пошел к своим артиллеристам.

— Теперь тебе, Максим, задача. — Уваров повернулся к Максу. — Пока Бажин довезет их от поста до лагеря, ты со своей снайперкой залезь-ка на хорошее дерево и осмотри весь их берег, чтобы не было лишних непонятных движений. Береженого Бог бережет. У них еще сильна ненависть к большевикам. Если что, дай предупредительный выстрел.

— Понял, Олег Васильевич. Будет сделано.

После ухода Макса Олег осмотрел лагерь. Люди стали понемногу обживаться в новых тяжелых условиях. Война войной, а жизнь берет свое, особенно когда в военном лагере имеются женщины. Каждой женщине хочется быть женщиной, даже на войне. Выпросив у связистов телефонный кабель и натянув его между деревьями, они устроили постирушки. По всему лагерю были развешаны для сушки выстиранные бинты и одежда, как мужская, так и женская. Олегу сначала было неловко пробираться между женских трусов и лифчиков, но, видя, что другие обитатели лагеря воспринимают это спокойно, он тоже успокоился.

Вдруг кто-то тронул его за рукав. Обернувшись, Олег увидел, что рядом с ним стоит ночной знакомый, Павел Иванович Левковский, учитель географии из Овруча. В руках он держал маленький потертый глобус и толстую книжку с надписью «БОЛЬШОЙ СОВЕТСКИЙ АТЛАС МИРА. Первый том. 1937 г.».

— Здравствуйте, молодой человек. У меня есть что вам сообщить, и весьма интересное для нас всех…

— Здравствуйте, Павел Иванович, — поздоровался с учителем Олег, но, увидев подъезжающий к лагерю «лексус» с Бажиным, быстро сказал: — Извините, пожалуйста, к нам гости. Если хотите, пойдемте с нами. Это всем интересно послушать.

Вместе с Бажиным Кожемяка привез троих белогвардейских офицеров. Выйдя из машины, они с удивлением рассматривали новые для них грузовые автомобили и антоновский уазик. Но особенно их поразил немецкий бронетранспортер, из десантного отделения которого, стоя за пулеметом, гордо выглядывал боец Громыхало.

— Здравия желаю, господин подполковник, — поздоровался с Олегом подошедший к нему первым и отдавший честь капитан Невзоров. — Действительно, мы с вами не справились бы. Две пушки, минометы и броневик, хоть и немецкий, несколько пулеметов — это большая сила…

— А вы наблюдательны, господин капитан, — ответив на приветствие, заметил Уваров. — Но я надеюсь, что воевать нам друг с другом больше не придется.

— Я сам этого не хочу, — проговорил Невзоров. — Разрешите представить прибывших со мной офицеров. Это ротмистр Новицкий Михаил Николаевич и подпоручик Костромин Антон Афанасьевич. К сожалению, прапорщик Ольховский не смог прибыть, болен горной болезнью, как пояснил ваш доктор.

Представленные офицеры так же, как и Невзоров, отдали честь Уварову. Причем каждый из них сделал это по-своему.

Ротмистр Новицкий оказался высоким стройным брюнетом, на вид лет тридцати — тридцати пяти. На его уставшем, но холеном дворянском лице были лихо, по-гусарски, закручены небольшие черные усики. Серые глаза смотрели на окружающих пристально, изучающе, с примесью холодности и пренебрежения. Одет он был в офицерский френч защитного цвета, перетянутый портупеей с двумя плечевыми ремнями, бриджи такого же цвета и высокие кавалерийские сапоги. На плечи была накинута колоколообразная бурка. На голове — офицерская фуражка, также защитного цвета, с кокардой. Честь он отдавал как бы нехотя, по принуждению, но все равно четко, как настоящий военный.

Подпоручик Костромин был полной противоположностью Новицкому. Небольшого роста, полноватый, с круглым лицом и небольшой бородкой клинышком, которую в его время носили только гражданские чиновники. Несмотря на младшее звание, он был старше: на вид ему было за сорок. Одет он был так же, как и Невзоров, в офицерскую шинель, перетянутую портупеей с двумя плечевыми ремнями, и защитного цвета фуражку. Честь старшему по званию отдавал полусогнутой ладошкой, прижав локоть к туловищу. Сразу бросалось в глаза, что это был гражданский человек, случайно надевший военную форму.

Все трое офицеров были вооружены револьверами в кобурах, но только у Невзорова и Новицкого были шашки на плечевой портупее.

— Подполковник Уваров Олег Васильевич, — представился в свою очередь Олег. — Со старшим лейтенантом Бажиным и капитаном Кожемякой, я думаю, вы уже успели познакомиться.

В подтверждение этих слов офицеры молча кивнули.

— Хочу вам представить еще одного обитателя нашего лагеря — это Павел Иванович Левковский, учитель географии из Овруча. Кстати, он может нам сообщить, где мы с вами оказались… Я вас правильно понял, Павел Иванович?

— Совершенно верно, уважаемый Олег Васильевич. Я всю прошедшую ночь и сегодняшний день думал о нашем местопребывании, изучал имеющиеся у меня карты и пришел к определенному выводу, который с нетерпением хочу вам всем поведать, — подтвердил Левковский.

— Павел Иванович! Профессор Левковский! Вы ли это? — воскликнул подпоручик Костромин, подойдя ближе к Левковскому. — Как вы здесь очутились? Помните ли вы меня, уважаемый профессор?

— Признаться, нет. Не припоминаю, — засмущался Левковский. — Если вам нетрудно, напомните мне, пожалуйста, где мы с вами встречались.

— Лет пять назад, еще в четырнадцатом году, в политехническом институте в Санкт-Петербурге, вы нам лекции читали. Я как раз там на курсах был. Вы нам тогда еще про свои экспедиции и путешествия рассказывали… На день рождения мы вас пригласили, в группу инженеров, в ресторан… Ну, вспомнили?

— Подождите, подождите… Антон, эх, по батюшке забыл, вы ли это? Вы же не военный, а гражданский инженер… Но ведь это было давно… Двадцать семь лет назад! Но ресторан я помню. А как пела там певица, молодая и красивая! Вот склероз, имя ее позабыл… Но вас вспомнил. Вы, правда, батенька, немного подобрели, постарше выглядеть стали, но бородка все та же… Вас в форме и не узнать.

— Для вас, господин подпоручик, прошло всего пять лет, для профессора Левковского — двадцать семь, а для меня все девяносто пять, — то ли в шутку, то ли всерьез произнес Уваров. — Все это, уважаемые господа, было вчера, а сегодня мы все с вами здесь и в одном времени.

— Господин подполковник, а не скажете ли вы, где мой казак, захваченный вами в плен? Урядник Левченко Степан. Мои подчиненные волнуются за своего земляка. Пока я не узнаю его судьбу и не увижусь с ним лично, никаких переговоров с вами мы вести не будем, — отчеканил каждое слово ротмистр Новицкий, особенно выделив последние слова.

— Можете успокоиться, ротмистр. Я как раз хотел пригласить вас к нашему командиру полка, подполковнику Климовичу Алексею Аркадьевичу. Он находится в землянке вместе с ранеными. Там вы увидите своего терского казака урядника Степана Левченко и сможете переговорить с ним, — спокойно ответил ему Уваров. — Кстати, он встретил у нас своего родного брата.

— Какого брата? — удивленно спросил Новицкий.

— Своего родного младшего брата Григория. Оставшегося дома в станице, когда Степан ушел воевать в вашу армию, еще в девятнадцатом году. Григорий считал его погибшим. Сам он сюда попал из сорок первого года, и, если бы не этот природный катаклизм, они бы не встретились никогда. Вот такие дела, ротмистр. А теперь думайте, будете ли вы с нами переговоры вести или нет, — сказал Уваров и, не дожидаясь реакции белых офицеров, предложил: — Прошу вас, господа, пройдемте к командиру полка. И вас, уважаемый профессор, также прошу пройти с нами.

Уваров первым пошел по направлению к полевому госпиталю. Следом за ним двинулись остальные. Замыкали процессию Бажин и Кожемяка. Климовича они нашли возле землянки, он сидел на снарядных ящиках. Санитар как раз делал ему перевязку раненой ноги. Возле него находился и Дулевич.

— Извините, господа офицеры, что приветствую вас сидя. Ранение, будь оно неладно.

Когда все познакомились, командир полка вкратце обрисовал вновь прибывшим ситуацию, сообщил, какие меры принимаются, чтобы спасти людей из котлована. Новицкий снова попросил организовать ему встречу с раненым казаком Левченко, что и было тут же исполнено, благо казак находился в этой же землянке. За ним, по просьбе младшего брата Григория, ухаживала Оксана Марченко. Убедившись, что с его подчиненным обходятся хорошо, и пообщавшись с ним, Новицкий изменил свое мнение о людях, принявших их.

Переговорив между собой в сторонке, белогвардейцы приняли предложение объединиться для выхода из котлована и дали согласие на участие капитана Невзорова во временном совете. Но при условии, что они будут держаться пока отдельно. Также обещали направить людей для строительства подъемной дороги, но предварительно хотели заручиться согласием подчиненных. Времена-то изменились.

После решения организационных вопросов слово получил Левковский.

— Вот, уважаемый профессор, мы готовы выслушать вас, — сказал Уваров.

Левковский прокашлялся и торжественным голосом произнес:

— Господа! Я могу сообщить, где мы с вами оказались. Правда, пока приблизительно, но это более вероятно, чем я думал еще вчера. Если мы находимся на планете Земля, в чем я абсолютно уверен, звезды не врут, то наше месторасположение… — Тут Левковский медленно окинул взглядом окружающих его офицеров и по слогам произнес: — Юж-на-я А-ме-ри-ка!

— Профессор! Это точно? Ошибки быть не может? Как вы это определили?

— Молодые люди! Я не первый раз в экспедициях и умею ориентироваться по солнцу, луне и звездам. Даже без приборов. Кое-какие вычисления и умственные заключения, а также необходимый набор карт привели меня к этому выводу.

— Павел Иванович! А где в Южной Америке? Она ведь большая! — спросил Уваров, не веря своим ушам.

— Я уже говорил, Олег Васильевич, что мы находимся на Земле. Поскольку ни Полярной звезды, ни Южного Креста я ночью не увидел, значит, мы где-то в районе экватора. Если взять глобус или карту… — Левковский поднял маленький глобус для всеобщего обозрения, — и пройтись по экватору Земли, то горы с такой высотой, а именно — выше четырех километров, я знаю, раньше бывал, имеются только в двух местах по экватору: в Центральной Африке и Южной Америке.

— Профессор! А почему все-таки Южная Америка, а не Африка? — уточнил Костромин.

— А вы посмотрите вверх, у кого есть бинокль!

Все, подняв головы, посмотрели на небо. За время, что они находились на новом месте, люди в основном осматривались по сторонам, видя вокруг себя только горы. В вышине, прямо над их головами, парила огромная птица, размах крыльев которой не шел ни в какое сравнение со всеми птицами, виденными ими ранее.

— Это андский кондор, относящийся к подотряду американских грифов. Самцы в среднем весят девять — двенадцать килограммов при размахе крыльев от трех до пяти метров. Хищная птица, падальщик. Водится только в горах Южной Америки — Андах. В Африке таких нет. У него изумительное зрение, он может с высоты в семь километров разглядеть тело мертвого животного.

— А вы уверены в этом, профессор? Ошибки быть не может?

— Все в руках Божьих. Я ведь за свою жизнь много чего повидал и книг прочитал немало. Описание андского кондора встречал не раз. Кроме того, прошу вас обратить внимание на облака. Мы уже знаем, что север находится в той стороне, а юг в другой. — При этом Левковский указал рукой направления. — Плато, на котором мы оказались, расположено строго с юга на север. Горы такой высоты в Африке находятся на экваторе в районе озера Виктория, на востоке континента. Большинство облаков там идет с запада, со стороны Атлантического океана, с континентальной части, на восток, в сторону Индийского океана, так как горы не дают теплым воздушным массам Индийского океана двигаться на континент. Анды же расположены на западе Южной Америки. Здесь основная масса облаков расположена, если стать лицом на север, справа от нас, то есть идут они с востока, со стороны Атлантического океана и Амазонской низменности, в сторону Тихого океана, то есть Анд. Так как, в свою очередь, Анды не дают облакам с Тихого океана двигаться на материк. Это так по книгам указано. Лично я в Южной Америке и в Африке никогда не был, поэтому точно утверждать не могу. На какой широте мы находимся, не скажу, но пока не более пяти градусов на юг или на север. Вот поднимите меня наверх, тогда точно определю по углу между горизонтом и Южным Крестом или Полярной звездой.

— Профессор! А какое хоть здесь время года? А то когда из своего мира сюда попали, было лето, август месяц!

— Южная Америка в основном находится в Южном полушарии, поэтому здесь все наоборот. Здесь тропический климат. Когда у нас в России зима, здесь — лето, и наоборот. Но, конечно, погода зависит от высоты гор. Лето, сезон дождей, здесь с ноября по март. Зима в апреле — октябре, это сухой сезон. А август — самый холодный месяц зимы.

— Павел Иванович, а что в этом районе находится? Какие страны?

— Ну, если судить по двадцатому веку, то это Эквадор, Перу, Колумбия и Боливия.

— Ни хрена себе попали! — воскликнул Дулевич. — Одни капиталисты кругом!

— Капиталисты в двадцатом веке остались. А мы попали в совершенно иное время, — добавил Кожемяка. — Если бы мы были в двадцатом веке или двадцать первом, то слушали бы радио, мобилки работали бы, или на связь по рации вышли, чтобы помощь вызвать. А так черт знает где. Или в далеком прошлом, или далеком будущем…

— Не знаю, в каком прошлом, — прервал его Уваров. — Но ни раньше, ни при нас таких сооружений, как в центре озера, никто не строил. Это настоящая загадка. Есть у вас какие-то мысли по этому поводу, Павел Иванович?

— Ну я точно сказать не могу. Если в нашем будущем такое не строили, то есть у меня одна фантастическая версия, — произнес Левковский. — Вы случайно не знакомы с трудами мадам Блаватской Елены Петровны, с ее «Тайной Доктриной»?

— Это вы о созданном ею теософском обществе и ее оккультных идеях, связанных с наличием высших и низших рас на Земле, которые легли в основу идеологии Гитлера и других фашистов? — поинтересовался Климович.

— Вы неправы, уважаемый Алексей Аркадьевич! — возразил Левковский. — Госпожа Блаватская не имеет никакого отношения к фашистам и их идеологии. Сочинения Елены Петровны содержат учение об эволюционном цикле рас, сменяющих друг друга. По Блаватской, на Земле должны одна за другой сменить друг друга семь коренных человеческих рас. Первая коренная раса Земли, по ее мнению, состояла из студенистых аморфных существ, вторая обладала «более определенным составом тела» и так далее. Живущие в настоящее время люди представляют собой пятую по счету коренную расу. По мнению Блаватской, духовные силы человечества в ходе этой эволюции уменьшались, пока не достигли минимума у четвертой расы, но в настоящий момент они снова увеличиваются по мере движения нашей, пятой расы к перерождению в шестую и далее в седьмую, состоящую из богоподобных людей. А изучение теософии, как утверждала Блаватская, способствует преодолению расовых и религиозных предрассудков.

— Так. А какой же идиот это все построил? — не унимался Дулевич. Чем дольше шел разговор на эту тему, тем больше у него появлялось вопросов, и каждый новый был злее, чем предыдущий. — Зачем же так издеваться над нами: берут кого попало и где попало, затем собирают всех до кучи и кидают куда попало? Что это за извращенцы такие и с чем их едят?

— Ну с чем едят, я не знаю, не пробовал. А версия у меня такая, что построили это все представители или третьей расы — лемурийцы, или четвертой расы — атланты. Это вполне им по силам, так как они обладали очень высокими технологиями, — пояснил Левковский.

— А кто знает, что так оно и было? — горячился Дулевич.

— Ну это так, пока только предположения ученых, — уклончиво ответил Левковский.

— А для чего это сооружение предназначено? — спросил молчавший ранее Невзоров.

— Я думаю, что это какая-то подстанция для накопления и выплескивания энергии. Для чего именно, точно не знаю, — продолжал высказывать свои мысли Левковский. — Знаю, что в начале нашего века один ученый в Америке, серб Никола Тесла, строил что-то подобное для выделения электрической энергии из Земли. Даже существует версия, что это он в тысяча девятьсот восьмом году уничтожил Тунгусский метеорит с помощью такой станции и энергии Земли. Но это пока не доказано.

— Я тоже читал про это, даже фильм документальный смотрел. В своем времени, — подтвердил Уваров. — Но при чем здесь лемурийцы или атланты?

— Может быть, они эти станции для того же использовали или телепортацией занимались? — спросил у всех Кожемяка. — А может, какие другие инопланетяне это все придумали?

— Точно мы сейчас сказать ничего не можем. Эта тайна пока нам не по зубам, — ответил Левковский. — Но мы можем осмотреть остров. Если вы, конечно, мне в этом поможете.

Конец дискуссии положил Климович:

— Господа, давайте вернемся к нашим реалиям. Сейчас меня больше интересует возможность выбраться отсюда и спуститься с гор. Пока мы все здесь не вымерли, как мамонты. Кто это соорудил и зачем, потом будем разбираться.

Уваров пригласил прибывших офицеров пройти вместе с ним к месту будущего подъема. Но Невзоров и Новицкий попросили отвезти их в свой лагерь, необходимо было переговорить с подчиненными и организовать их на общие работы. Пойти к месту строительства дороги вызвался только подпоручик Костромин, бывший до войны инженером. Перед расставанием удалось частично решить продовольственный вопрос. Отряд Невзорова, в своем времени, захватил обоз большевиков, в спешке отступающих из Киева. В обозе кроме оружия и разного барахла оказались четыре подводы с продовольствием, зерном и мукой. Так что попавшим сюда из девятнадцатого года голод пока не грозил. Узнав, что в лагере у Климовича заканчивается хлеб, Невзоров предложил мешок муки для выпечки лепешек. Его слова были с благодарностью приняты. Также был решен вопрос о совместном выпасе в лесу лошадей и других животных. В свою очередь Невзоров попросил разрешения привезти в лазарет к Баюлису, вызвавшему у них большое уважение, своих раненых, так как в лагере белых не было никаких условий, да и доктору так легче их осматривать. Решили поместить раненых в отдельную землянку, во избежание получения инфекций, ведь люди-то из разных времен. За ранеными Климович отправил грузовик ЗИС-5. Офицеров отвез Кожемяка на «лексусе».

Глава 9

Когда Уваров вместе с Костроминым выходили из лагеря, к ним подошел Максим:

— Олег Васильевич! Все нормально. Никаких движений. Разрешите, и я с вами?

— Максим! Помоги лучше профессору Левковскому осмотреть остров на озере. Ведь у тебя лодка надувная есть. Сфотографируй или зарисуй для нас. Еще наработаешься, — остановил его Уваров, затем повернулся к Костромину: — Пойдемте, Антон Афанасьевич. Посмотрите фронт работ.

Ну что ж, остров так остров. Это не топором махать на такой высоте!

Уговорив Григорова помочь ему спустить лодку в озеро, а заодно и узнать тайну их перемещения, Максим нашел в лагере Левковского и передал ему распоряжение Уварова. Узнав, что ему разрешают осмотреть остров и дают помощников, старик обрадовался, вновь почувствовав себя руководителем экспедиции, как в былые времена.

Андрей взял себе в помощники своих артиллеристов, Петрушкина и Громыхало, остальные ушли с Левченко. Вчетвером они быстро сняли лодку с уазика, бросив на дно весла и моток веревки (на всякий случай), и понесли ее к озеру вслед за торопящимся профессором.

Озеро уменьшилось уже почти в два раза, и вода постепенно продолжала убывать неизвестно куда. От лагеря до противоположного берега было около двухсот метров. Там, где наши друзья вышли на берег, до кромки воды оставалось не менее шестидесяти метров. Причем на расстоянии чуть больше десяти метров от берега уходящее вниз дно резко обрывалось. Высота обрыва составляла около пяти метров, дальше дно было ровнее и, постепенно снижаясь, уходило в воду. Под водой оно снова обрывалось, но уже в темную глубину. Из этой глубины и вставал остров. По-прежнему между ним и водой была пустота. Для того чтобы ее преодолеть, пришлось взять с собой небольшую самодельную веревочную лестницу с крючком, наскоро связанную красноармейцами.

По открывшемуся дну пришлось проложить деревянные мостки, а там, где был обрыв, поставить лестницы.

В отличие от лесных животных и птиц, пропавших еще той, памятной ночью, в озере было полно рыбы. Как красноармейцы, так и белогвардейцы, каждый со своей стороны, пытались ее поймать с помощью самодельных удочек или самодельными рогатинами. Когда это удавалось, счастливый рыбак хвастался своим уловом, получая одобрение как с одной, так и с другой стороны.

— Вот балда! — хлопнул себя по лбу Максим. — У меня же в машине сеть с поплавками и все рыбацкие снасти есть. Надо их раздать. «Нет, чемоданчик открывать не будем. Отец неправильно поймет. Но сеть и сачок для рыбы отдам», — уже про себя подумал он.

Доставкой воды в лагерь в основном занимались женщины, детдомовцы и несколько красноармейцев, которые оставались на охране или по каким-то причинам не могли работать на стройке. При виде женщин, особенно молодых, со стороны белогвардейцев раздавались одобрительные возгласы. На что красноармейцы отвечали, что своих женщин никому не отдадут. Иногда такие перебранки были довольно грубы, но особой враждебности в них не было, больше шутливости. Чувствовалось, что людям с обоих берегов надоело воевать, им хотелось вернуться к нормальной мирной жизни.

В лодке поместились только двое: Левковский и Максим. Профессор сел впереди, а Макс взял в руки весла, отдав свое оружие Григорову. На всякий случай за лямку лодки привязали веревку, чтобы быстрее вытащить ее на берег. Громыхало и Петрушкин взялись за ее конец, а Андрей внимательно наблюдал за противоположным берегом и островом, незаметно держа правую руку на своем автомате, висевшем на плече.

— Ну-с, с Богом! — перекрестился Левковский. — Гребите к острову, юноша.

Осторожно работая веслами, Макс направил лодку к острову. Вблизи сооружение имело не такой вид, как с берега. Остров возвышался над водной гладью уже на полтора метра. Каждая из восьми его граней была идеально отполирована и бросала блики на воду. Из какого материала он был изготовлен, понять было невозможно. Точно такими же, отполированными, были и плиты, возвышавшиеся над каждой из сторон. Но по цвету было видно, что материал другой. Устремившийся в небо четырехгранный столб и расположенные у его подножия четыре большие плиты были изготовлены из третьего материала, совершенно непохожего на два предыдущих. На столбе и на плитах с внутренней стороны аккуратно, ровными строчками были вытеснены пиктограммы.

— Такие же, как и в горах Тянь-Шаня! — радостно воскликнул Левковский. — Подплывайте поближе, Максим, мы его сейчас полностью обследуем.

Но Максим не торопился выполнить просьбу профессора. Он вытащил свой мобильный телефон и сделал несколько снимков с близкого расстояния. «Эх, батарейка садится. А у меня зарядки нет. Надо будет у Кожемяки спросить, может, у него в машине подзарядить смогу», — подумал Макс.

— Профессор! Мы ближе подплыть не сможем. Там же пустота! — предупредил он Левковского.

— Это может быть оптический обман! Подплывите поближе! Я рукой попробую, — настаивал Левковский.

Максим понял, что в эту минуту Левковский превратился в одержимого человека, он ничего не боялся ради научного познания и готов был рискнуть даже своей жизнью. Чем ближе они подходили к невидимой стене, тем отчетливее становился тихий шум, напоминающий Максиму характерный гул электрических подстанций.

— Профессор! Может быть, не надо, а то вдруг током ударит, — предостерег Левковского Макс.

— Не бойтесь, молодой человек! Мы уже рядом!

Максим сделал небольшое движение веслами, и лодка сама по инерции подплыла к невидимой преграде. Максиму захотелось запечатлеть момент ее пересечения, и он взял в руки мобильник, но вдруг его голову пронзила резкая боль, а лодку невидимой силой отбросило назад. Причем не по воде, а над ней, правда, на небольшой высоте. Все это произошло в одну секунду. Никто даже ничего не успел понять. Лодка с находившимися в ней Левковским и Максимом отлетела от прозрачной стены на десяток метров и упала в воду. Никакого электрического разряда не было. Как будто кто-то своей невидимой рукой откинул назад непрошеных гостей. При ударе о воду Левковский с Максом чуть не упали в воду. Их спасло только то, что они схватились друг за друга и легли на дно лодки. Максим при этом выронил мобильный телефон, и тот, булькнув, исчез в темной глубине озера. Хорошо, что весла были закреплены по бортам лодки, а то уплыли бы и они.

Увидев, что произошло, Григоров вместе с бойцами стали быстро выбирать веревку и вытащили лодку из воды.

— Ну как? Живы? — взволнованно спросил Андрей. — Голова соображает?

— Да вроде бы живы, — тряся головой, ответил Макс. — Башка только трещит и раскалывается. Эх! Мобилку утопил!

— Профессор, что это было? — спросил Громыхало.

— Точно сказать не могу. Наверное, защита сработала. Электромагнитное поле или еще что-то в этом роде, — приходя в себя, произнес Левковский. — Я подобное раньше нигде не встречал. Теперь мы эти знаки не сможем записать!

— Почему не сможете, профессор? Вот вам мой бинокль, берите лодку и катайтесь вокруг острова, записывая все, что увидите, к себе в тетрадь, — успокоил его Григоров.

— А ведь и правда. Это выход! — обрадовался Левковский. Он вылез из лодки и прохаживался, разминая затекшие ноги.

Место Макса занял Громыхало. Вдвоем с Левковским они начали медленно кружить по озеру. Громыхало сидел на веслах и по приказу профессора направлял лодку в нужном направлении, а Левковский, периодически поглядывая в бинокль, заносил что-то в свой блокнот.

Максим, захватив с собой двух красноармейцев, вышел на берег и передал им из уазика сеть с поплавками и сачок для рыбы. Бойцы, увидев снасти, обрадовались и вернулись бегом к воде.

Тем временем в лагерь приехал грузовик с ранеными белогвардейцами. Вслед за грузовиком пришло две подводы, тоже с ранеными и гражданскими. Кожемяка на «лексусе» привез женщин с детьми и мешок с мукой. Одна из женщин оказалась сестрой милосердия, и ее сразу же определили к Баюлису, благо доктор еще накануне встретился с ней и она чувствовала себя немного увереннее. Остальные: раненые, гражданские мужчины, женщины и дети — откровенно боялись. Ведь вокруг них были вчерашние враги. Хотя и был договор о ненападении, но все же…

Вопреки опасениям к ним отнеслись понимающе. Всех раненых белогвардейцев поместили в одной землянке. Женщин определили в женский табор, а детей — в детский. Как ни странно, но никакой вражды не было. Все понимали, что только вместе удастся выжить. Какая уж тут борьба между белыми и красными… Это все осталось в прошлом.

Только немецкий летчик отказался ехать, откровенно опасаясь за свою жизнь. Ведь еще два дня назад он бомбил города этих людей и расстреливал их с воздуха. Такое не забывается.

Воспользовавшись тем, что все находившиеся в лагере были заняты, Максим отважился сам познакомиться с Оксаной. Помогая ей переводить раненого в землянку, он произнес:

— Здравствуйте. Меня Максимом зовут, а вас Оксаной! Я уже узнал… Я друг Андрея, командира артиллеристов.

— И долго вы не решались ко мне подойти, товарищ лейтенант? Мне о вас Нефедов уже все уши прожужжал, балаболка… Янис Людвигович тоже о вас хорошо отзывался. Я сама, когда первый раз вас увидела, подумала, что вы не простой…

У Макса отпала челюсть… Вот так, открыто, просто и напрямую с ним никто из девчонок никогда не говорил! Это что, выходит, она сама на него запала? Еще на «вы» называет! Не может быть! Спокойно, Макс, все в наших руках!

Макс прокашлялся:

— Оксана, вы не так меня поняли! Я просто хотел познакомиться, и все!

— Ну если все, то уже познакомились. Помогите лучше раненого положить. Спасибо. Больше в вашей помощи я не нуждаюсь и вас не задерживаю.

Машинально исполняя команды девушки, Макс помог раненому и вышел из землянки. Что это было? Его что, обломали, что ли? Первый раз в жизни! Еханый бабай! Первый раз в жизни девушка, которая ему понравилась по-настоящему, послала его подальше! Это надо было видеть!

В чувство Максима привел Баюлис:

— Мой чемоданчик еще в машине? Вот спасибо! Там необходимые лекарства и инструменты. — Затем, увидев кислую мину Максима, спросил: — Мальчик мой, чтослучилось? Не заболел ли ты?

— Нет, Янис Людвигович. Я полностью здоров, — медленно произнес Максим. — Просто… Неразделенная любовь…

— Ну что ж. Это бывает. Мой вам совет, молодой человек. Не принимайте скоропалительных решений. Может, вам ответили любя, а вы просто не поняли намека. Не торопитесь с выводами. Время все расставит по своим местам. Женщины — это такие внеземные существа, что с первого раза их не понять. Если вы любите, то будьте настойчивее и боритесь за свою любовь! Я-то уж знаю, поверьте мне, старику, на слово.

Максим отошел от госпитальной землянки и присел на пенек возле автомобиля ГАЗ-АА, полуторки. Глядя вокруг себя отрешенным взглядом, он заметил, как одна из женщин, приехавшая из другого лагеря, одетая в гражданское пальто и белую косынку с красным крестом, внимательно смотрит в сторону командира полка Климовича, отдыхавшего неподалеку на снарядных ящиках. «И что она в нем нашла?» — пронеслось у него в голове.

— Извините, молодой человек, можно задать вам вопрос? — Неизвестный голос вывел Максима из задумчивости.

— Задавайте, — машинально ответил Максим и медленно повернулся.

Перед ним на ступеньке полуторки сидел лысый пузатый дядька в полувоенном френче с накинутой на плечи шинелью. Он прижимал к животу пухлый кожаный портфель. Дядька, как бы извиняясь, постоянно улыбался, вытирая большим платком лицо и лысую голову. В другой руке он постоянно мял свою фуражку.

— Извините меня за столь нескромный вопрос, — снова повторил он. — Но меня интересует только одно. Вернемся ли мы все в свое время или нет?

— А кто вы такой и зачем вам это надо?

— Ох! Простите, не представился. Я Дрынько Осип Давыдович, заведующий хозяйством райкома партии. Везу имущество в тыл. Груз уж больно ценный, документы и имущество. Так есть надежда или нет?

— Забудьте про свою партию. Ее здесь больше нет, — спокойно произнес Максим. Немного подумав, зло добавил: — А когда вернетесь в свое время? А хрен его знает! Может быть, и никогда!

— Как? Вот так все нажитое непосильным трудом — и коту под хвост?! — недоуменно спросил дядька. — Я что, больше никого из своей семьи не увижу?

— Кроме нас, здесь вы больше никого не увидите! — торжественно произнес Максим. — Воспринимайте все как должное! Мы теперь ваша семья и власть!

Макс был зол. Зол на себя, на Оксану и на этого толстого дядьку, так пекущегося за имущество какой-то партии. Ну почему вот так? Ты к ней со всей душой, а она посылает подальше. Чего им еще нужно! А может, сам виноват, что вот так поперся, сдуру. Да, прав был Андрюха, надо было вечером к ней подойти, а не сейчас. Все хочется быстрее и быстрее. Первый блин всегда комом. Ладно, проехали! Лучший способ избавиться от дурных мыслей — это тяжелая физическая работа. Ноги в руки, и вперед, на стройку века! Там батя, он поймет и подскажет, что делать.

Идя лесом к месту строительства подъема, Уваров разговорился с Костроминым. Тот оказался человеком словоохотливым.

— Господин подпоручик, — обратился к нему Олег, — а какие у вас мысли в отношении всего произошедшего?

— Извините меня, бога ради, господин подполковник, — замялся Костромин. — Запамятовал ваше имя и отчество…

— Олег Васильевич Уваров, — повторно представился Олег.

— Уважаемый Олег Васильевич, видите ли, я человек мирный, форму надел буквально три месяца назад, когда наш город освободили от большевиков. Я ведь в армии ранее не служил, поэтому и не привык к военным званиям. Я ведь по инженерной части был. Если позволите, бога ради, давайте обращаться друг к другу по-светски.

— Конечно, конечно, Антон Афанасьевич. Тем более для всех нас войны уже закончились. Наверное… — успокоил его Уваров.

— Премного благодарен за разрешение, — поблагодарил Костромин. — А насчет нашего с вами временного непредвиденного путешествия, то у меня, честно признаюсь, полная конфузия. Своих мыслей пока нет. Мне почему-то больше подходит предположение профессора Левковского. Он умнейший и опытный человек. А какие он нам лекции читал, заслушаешься! Правда, постарел сильно, а ранее моложе выглядел. А энергии сколько в нем было, если бы вы его знали! Не человек, а вечный двигатель!

— Антон Афанасьевич, вы немного забыли, что все мы здесь из разных времен. Меня вообще в четырнадцатом году и в проекте не было, да и моих родителей тоже. А до моего времени вы бы не дожили.

— Да-да, простите меня, милейший. Я совсем запамятовал, что злая судьба собрала нас всех и бросила в этот неизвестный мир.

— А какие в вашем лагере настроения? Что солдаты и казаки говорят? — поинтересовался Олег. Это было не праздное любопытство. Если в лагере красноармейцев он уже разобрался с обстановкой, то с белогвардейцами такой ясности не было. Как они себя поведут в дальнейшем, предсказать было трудно.

— Какие могут быть настроения?! Из огня да в полымя! Все в шоке! — расстроенно покачал головой Костромин. — Ведь у людей дома семьи остались, жены да дети! И там Гражданская война идет! Что с ними будет, один Господь ведает! У меня жена и дочь тоже там остались. Что с ними будет?

— Вот ведь какое совпадение! И у меня тоже жена и дочь остались в моем времени! — воскликнул Олег. Немного помолчав, с грустью вспомнив о своих, он спросил: — А девушек наших кто насиловать хотел?

— Сразу прошу у вас прощение за бестактное поведение с дамами, — извинился Костромин. — Это казаки ротмистра Новицкого. Думали, что это большевички или проститутки, уж больно вульгарно одеты для нашего времени. Да и то не все казаки. Всего четыре человека. Видите ли, сказалось долгое отсутствие женщин. Когда отец Михаил к нам приехал и рассказал обо всем, они покаялись и прощения попросили.

— А зачем тогда по нам из пулемета стреляли?

— Мы же не знали, кто вы. Убили одного казака, другого в плен взяли… Может быть, большевики напали? Сами понимаете, Гражданская война!

— Ну с большевиками вы не ошиблись. Но это уже другие большевики были, из сорок первого года, а не из девятнадцатого…

— Да, я это уже понял.

— А сейчас какие настроения?

— Сейчас разные. У некоторых истерика, во всех грехах вас винят, хотели напасть да порубать, еле удалось их успокоить. Другие еще никак в себя прийти не могут. Ходят, молчат, каждый сам в себе переживает или Богу молится. Один солдат повесился. Сегодня утром с дерева сняли. Но самоубийство у нас, православных, не приветствуется. Поэтому и похоронили его без отпевания. Отец Михаил сказал, что человек слаб духом оказался, веру в Бога потерял. Есть и такие, что им все равно, все нипочем. Рады, что живы остались, да и ладно. Но таких немного, в основном это молодежь, жизни толком не видевшая.

— А нападать на наш лагерь никто не собирается? — прямо спросил Уваров.

— Да нет. Вчера, правда, были такие предложения. Но сейчас все изменилось. Смысла нет никакого. Перебить друг друга, и все?! Выбираться отсюда надо, а вместе это сделать сподручнее, — успокоил его Костромин. — Если мы попали в другой мир и далеко от России-матушки, то за что воевать-то? Надо выживать, а не воевать. А вдруг мы единственные на этом белом свете остались? Так зачем же уничтожать друг друга?!

Так, за разговором, они подошли к месту строительства. Кругом раздавались удары топоров, звон пил, шум и скрип падающих деревьев. Выйдя на расчищенную площадку, Уваров с Костроминым осмотрелись. Строительство ограждения земляной насыпи велось скоро, насколько это было возможно на такой высоте человеческому организму. Красноармейцы разделились на несколько групп, часто меняющих друг друга. Пока две группы отдыхали, две другие валили деревья и распиливали их на бревна. Таким образом сохранялся темп строительства, и люди могли немного отдохнуть. В строительстве принимали непосредственное участие и командиры. Периодически то Бондарев, то Коваленко брали в руки топор или пилу и вносили посильный вклад в общее дело. Даже чекист Синяков и политрук Жидков не остались в стороне, они вместе с бойцами валили и носили деревья. Участие командиров дисциплинировало бойцов, и они старались изо всех сил. Каждый понимал, что от его труда зависит, выживут они завтра или нет.

Место для стройки было выбрано удачно. Высота до верха котлована не превышала пятнадцати метров. Ширина участка была метров пятьдесят. Справа и слева от него стена снова поднималась вверх на несколько метров.

С правой стороны, где деревья росли вплотную к стене, на толстых сучьях соорудили две промежуточные площадки, благодаря которым по самодельным лестницам можно было подняться из котлована наверх, на плато. Там, на краю котлована, уже находилось несколько человек. Они на веревках спустили на несколько метров вниз трех бойцов, которые саперными лопатками долбили в стене углубления для закладки взрывчатки.

Увидев Уварова с Костроминым, капитан Бондарев передал свой топор стоящему рядом красноармейцу и поприветствовал их.

— Капитан Бондарев Игорь Саввич, — представил их друг другу Уваров, — а это подпоручик Костромин Антон Афанасьевич. Кстати, он инженер.

— Добрый день, господин капитан, — произнес Костромин, отдавая честь Бондареву.

Не привыкший к такому обращению, Бондарев немного замешкался, но затем протянул руку Костромину, которую тот пожал с плохо скрываемым волнением.

— У нас уже произошла встреча с командиром полка. Представители командования из второго лагеря приняли наши предложения. Капитан Невзоров включен в общий совет. Сейчас они убыли к себе в лагерь и обещали прислать солдат для подмоги, — коротко рассказал о встрече с белогвардейцами Уваров.

— Это уже что-то положительное. Хоть воевать не будем между собой, — одобрительно произнес Бондарев. От тяжелой физической работы он скинул шинель, оставшись в гимнастерке.

— Да, еще одна новость имеется, — продолжил Олег. — Профессор Левковский, тот, что учитель, определил, где мы приблизительно находимся. Если он, конечно, не ошибся…

— И где же? — с интересом спросил Бондарев. — На другой планете или еще где-нибудь?

К ним начали подтягиваться работающие рядом красноармейцы. Подошли Синяков с Жидковым. Видя, что Уваров привел белогвардейского офицера, выделявшегося погонами и фуражкой с кокардой, многие поняли, что сейчас они узнают что-то новое.

Выдержав паузу и подождав, когда к ним подойдет побольше людей, Уваров произнес:

— Мы с вами на планете Земля. В Южной Америке, где-то в районе экватора.

— Вот мать честная, куда нас нелегкая забросила!

— А в какое время-то? В прошлое или будущее?

— Что с нами будет, вернемся назад или нет?

Со всех сторон на Уварова посыпались вопросы, на которые он едва успевал отвечать. Смысл ответов сводился к одному: пока ничего не известно. Главная задача оставалась прежней — выбраться наружу и спуститься с гор. А там уже действовать по обстановке. То, что они на Земле, хоть и в Южной Америке, немного успокоило людей.

Молодые красноармейцы с интересом разглядывали необычную белогвардейскую форму, особенно погоны. Только на лице Жидкова была видна нескрываемая неприязнь к Костромину, хотя тот вел себя доброжелательно и всем улыбался.

— А что, и казаки с солдатами придут нам помогать? — спросил у Костромина какой-то красноармеец. — Воевать-то нам с ними не придется?

— Нет, не придется. Мы так же, как и вы, больше не хотим крови, — успокоил его Костромин. — И будем помогать.

Бондарев предложил Костромину с Уваровым осмотреть то, что уже успели сделать. Остальные после непродолжительного отдыха продолжили работать.

Деревья, что росли ближе всех, повалили вдоль стены. А те, что стояли на расстоянии менее десятка метров, использовали как естественные столбы, между которыми укладывали стволы уже с обрубленными ветками. Если посмотреть на это сооружение с высоты, оно напоминало увеличенный деревенский плетень.

Узнав, что подъем собираются устроить путем производства нескольких взрывов вдоль всего пониженного участка, в результате которых земля осыпется и образует своеобразную дорогу на плато, Костромин предложил соорудить ограждение не только вдоль стены, но и перпендикулярно ей, разделив образовавшееся пространство на секции. Так земля не будет рассыпаться в стороны и даст меньшую крутизну подъема. Это предложение было принято с одобрением.

Затем Уваров предложил Костромину подняться и взглянуть на котлован сверху. В отличие от Уварова полноватому подпоручику подъем дался тяжело. Но когда он оказался наверху, то был поражен. Несколько минут ничего не мог произнести, только смотрел по сторонам и разводил руками.

На краю плато стояли несколько крепких красноармейцев, среди которых выделялся своей статью Николай Антоненко. Они держали веревки с бойцами, вырубавшими шурфы для закладки взрывчатки.

Кивнув Костромину в знак приветствия, Николай произнес:

— Плохо дело. Тяжело шурфы делать. Сначала вроде земля была, небольшой слой, а сейчас сплошной камень пошел. Вот методом тыка находим небольшие щели, чтобы поглубже выдолбить. Придется слой за слоем взрывать.

— А что делать, есть ли какой другой вариант? — спросил Уваров.

— Можно скомбинировать, — предложил Костромин. — Сначала попробовать взорвать. Если не получится, строить деревянные помосты и насыпать землю снизу.

Бойцам все же удалось сделать несколько шурфов глубиной около метра и в диаметре по полметра каждый. Решили завтра с утра произвести пробные взрывы.

— Олег, у нас к руководству предложение есть, — сказал Уварову Антоненко, когда всех саперов подняли на плато. — Подъем мы все-таки построим. Не завтра, так послезавтра. А дальше что? В какую сторону идти? Где с гор спускаться?

— Разведку надо производить. И не откладывая, — ответил Уваров.

— Вот и я о том толкую, — продолжал свою мысль Николай. — У меня ребята предложили поднять сюда на веревках мотоцикл в разобранном виде. Наверху его собрать да и объехать кругом, где возможно. Мы ведь с транспортом и лошадьми пойдем, а для них дорога какая-никакая нужна.

— Правильно. Но этого мало. Надо выше в горы подняться. — Уваров посмотрел в бинокль по сторонам и нашел подходящую верхушку с более-менее пологим склоном. — Вон на ту скалу, там снега поменьше, да и подниматься на нее полегче будет… Но это уже завтра.

Солнце понемногу уходило на запад, чтобы затем снова скрыться за горной грядой со снежными вершинами, оставив здесь только холод и темноту. Спустившись с плато, люди вместе с теми, кто работал внизу, устало потянулись в лагерь. За Костроминым приехали два казака на лошадях, ведя под уздцы третью лошадь для подпоручика. Расставаясь, Костромин пообещал с рассветом быть со своими людьми возле входа в лагерь.

В лагере всех ожидал неожиданно прекрасный ужин. Благодаря рыбацкой сети, отданной Максимом, дежурные наловили много рыбы, так что по всему лагерю стоял манящий запах ухи. Второй лагерь также не был забыт, и с прибывшими за Костроминым казаками туда был передан полный мешок с уловом. Соскучившиеся по горячей жидкой еде, многие подходили за добавкой. На сытый желудок и на душе спокойнее.

После ужина Уваров вместе с саперами осмотрели взрывчатку. В четырех найденных на складе ящиках находилась саперная взрывчатка — пироксилиновые шашки, которые использовались со времен Первой мировой войны и непонятно каким образом оказались на этом складе. Судя по форме и размерам шашек, это были остатки дореволюционных пироксилиновых запасов. Шашки делились на запальные и рабочие. Ни запалов, ни капсюлей-детонаторов с бикфордовыми шнурами на складе не оказалось.

— Ну что, ребята, будем химичить сами! Голова-то нам на что дана?! Не только ведь шапку носить! — подвел итог осмотра Олег.

Отыскав в машине у Антоненко тонкую металлическую губку для чистки кастрюль, Николай использовал ее для очистки котелка после варки ухи, Олег расплел ее почти полностью. Получилась пара метров плоской тонкой проволоки. У Дулевича взял телефонный провод. Прихватил несколько винтовочных патронов, вытащил из них пули, нашел нитки и картонки и принялся «химичить».

— Электрические запалы делаете? — поинтересовался подошедший к нему Максим. — Я такие в детстве с соседскими пацанами делал, когда самодельные ракеты запускали. Правда, вместо пороха мы использовали спички и зажигали от обычной пальчиковой батарейки.

— А мы не от батарейки зажигать будем, а от аккумулятора, — уточнил Уваров. — Надо же учитывать сопротивление провода, да и расстояние до места взрыва.

Когда первый запал был готов, они вдвоем сели в УАЗ и выехали за пределы лагеря. Испытания прошли успешно. Как только зачищенные концы телефонного провода прикоснулись к клеймам автомобильного аккумулятора, нить накаливания, изготовленная из тонкой сеточной проволоки, загорелась, высыпанный из винтовочного патрона порох вспыхнул, разорвав на клочки картонную скрутку — «козью ножку», куда все это было помещено.

— Отлично! — воскликнул Уваров. — Вставим этот запал в запальную шашку и поместим ее в заряд из рабочих шашек. Взрывайся, гора, большая и маленькая!

Вернувшись в лагерь и снова собрав возле себя саперов, они стали готовиться к завтрашним взрывам.

Ночью Уварова пригласил к себе Климович.

Командир полка, одетый в шинель, сидел на ящиках возле полевого госпиталя. Рядом с ним находился профессор Левковский.

— Вот, Олег Васильевич! Уважаемый Павел Иванович рассказал мне о своей попытке попасть на странный остров в центре озера и показал то, что смог зарисовать, — сказал Климович после приветствия.

— Да, я слышал об этом от Максима, — отозвался Уваров. — Сам ломаю голову, что это может быть.

— Я вам говорю, что точно такие же надписи я видел раньше, еще во времена экспедиции в горы Тянь-Шаня, в одна тысяча девятом году, — возбужденно заговорил Левковский. — Все это звенья одной цепи! Все это создали одни и те же люди, жившие до нас!

— Или после нас, а может, вообще гуманоиды-инопланетяне, — перебил его Уваров. — В наше время эта тема очень популярна. Ставят над нашей планетой и живущими на ней людьми свои опыты, никого не спрашивая. Вот бы понять, где кнопка…

— Какая кнопка? — раздраженно спросил Климович. — Вы можете точнее выражаться, а то я ни бельмеса не понимаю в вашем техническом прогрессе.

— Это у нас такое выражение есть, образное. Оно означает, как узнать принцип работы того или иного процесса и как он запускается, — успокоил Климовича Уваров. — Судя по тому, что каждый из нас видел в момент переноса, это связано с энергией Земли и каким-то воздействием из космоса. Должна быть совокупность неких факторов или действий, происходящих в определенное время. Это как электрический заряд, как удар молнии. Что в принципе и было. Но как именно и когда, не знаю. Я не ученый, а военный. У меня другая задача. Эти вопросы больше подходят вам, Павел Иванович.

— Я все время ломаю над этим голову, но я один. Надо среди людей поискать кого-нибудь, кто имеет соответствующее образование и способности, — с огорчением сказал Левковский, затем увлеченно добавил: — Вы знаете, господа, я почему-то уверен, что пиктограммы на столбе и на плитах — это инструкция, объясняющая, как использовать это самое сооружение.

— Почему вы так решили, уважаемый профессор? — почти одновременно спросили Климович с Уваровым.

— Там много повторяющихся символов. Вот, пожалуйста, я даже зарисовал. — Левковский достал большую тетрадь, но затем спохватился: — Ах, старость, проклятый склероз… Сейчас же темно и ничего не видно! В общем, там даже изображено это сооружение, точь-в-точь. Показаны стрелками какие-то действия. Но какие именно и, как вы говорите, «где кнопка», я пока понять не могу. Меня очень сильно удивило, что когда мы с Максимом приближались к острову на лодке, то я отчетливо слышал странный гул, очень похожий на работу электрической подстанции, но нас не ударило током, а отбросило другой силой. Такое происходит, например, когда магниты хотят присоединить плюс к плюсу…

— Вас не ударило током потому, что вы были в резиновой лодке, — спокойно поправил его Уваров.

— Тогда скажите мне, батенька, почему не бьет в воде током рыбу и рыбаков? — парировал Левковский. — Нет! Здесь что-то другое, но что именно, ума не приложу!

— Это пока для нас не главный вопрос. Главное сейчас — это наше с вами выживание здесь, — успокоил спорщиков Климович. — Конечно, каждому хочется поскорее вернуться домой, в свое время. Но человек предполагает, а судьба располагает.

— У меня есть предложение по завтрашнему дню, — сказал Уваров. — Мы с Николаем считаем необходимым параллельно со строительством дороги произвести разведку с целью найти оптимальный маршрут для спуска. Если это возможно, конечно. Я уже наметил одну вершину, на которую можно подняться. Нужно завтра с утра послать туда группу с рацией. Также есть возможность поднять на плато мотоцикл для прокладки подходящего маршрута движения. С первой группой пойду я, подберу себе людей, бывавших в горах…

— И я с вами, — воскликнул Левковский. — И не смотрите на мой возраст. Я на таких высотах бывал, любого молодого за пояс заткну. Из вас из всех я больше всех провел в горах! Это без обсуждений!

Климович с Уваровым с улыбкой переглянулись.

— Павел Иванович, никто и не собирался с вами спорить, — успокоил его Алексей Аркадьевич. — Ваше здоровье в ваших руках. Если вы себя хорошо чувствуете, пожалуйста. А с мотоциклом — это идея хорошая. Одобряю. Кто пойдет во второй группе?

— Хочу поручить это Синякову. Он грамотный офицер, сумеет найти выход из нестандартной ситуации, да и мотоцикл знает. Кстати, это его идея была. Дадим ему радиста и вторую рацию. Радиостанция на бронетранспортере будет базовой. Я уже с Дулевичем этот вопрос обсуждал. Он все проверил, все работает. Запасные батареи на складе имеются, — доложил Уваров.

Хотя по возрасту он был старше Климовича, а по званию они были равны, но как-то так сложилось, что все в лагере, в том числе и современники Уварова, и офицеры-белогвардейцы, не сговариваясь, по общему молчаливому согласию, за лидера приняли именно Климовича. Было в нем что-то такое, чего не было у других. Олегу тоже нравился этот грамотный, рассудительный и мужественный офицер. Имея тяжелое ранение и контузию, Климович не переложил бремя ответственности на других, а все взял на себя. Благодаря именно его умению работать с людьми еще в том, сорок первом тяжелом военном году он сумел так организовать свой полк, что подчиненные полностью доверяли своему командиру и готовы были выполнить любой его приказ. Эта вера в командира сохранялась и сейчас.

День выдался тяжелый, и поэтому командир полка не стал собирать командиров на совещание: пускай люди немного отдохнут. Завтра снова трудный день, будет много работы.

Максим снова остался ночевать у артиллеристов.

— Ну что, Макс, будешь у меня вроде пополнения, а то в первом расчете людей поубивало, не хватает прислуги на орудие, — пошутил Григоров. — Старший сержант Левченко, зачислить Антоненко Максима на довольствие, наводчиком в первое орудие!

— Есть, товарищ лейтенант. Уже зачислил. Будет у нас наводчиком и по совместительству водителем автомобильного тягача. Пущай наши лошадки пока отдохнут, — на шутку Левченко ответил шуткой. — Ты уж не взыщи, брат, если мне под горячую руку попадешься из-за нерасторопности!

— Да я с детства по военным городкам и казармам, мне к дисциплине не привыкать, — также шутливо ответил Максим. Затем взял Андрея под руку и отвел в сторонку: — Я сегодня с Оксаной хотел познакомиться…

— Ну и как?

— Познакомился. Но не так, как хотел…

— Не понял?! Объясни!

— Отшила она меня, от ворот поворот дала. У нее кто-то другой, наверное, есть, — расстроенно произнес Макс.

— Да нет у нее никого! Мне Левченко сказал, они как-то с ней по душам разговорились. Одна она осталась. Родители или погибли, или пропали без вести. Это еще там, в нашем времени. А здесь у нее точно никого нет, — успокоил друга Андрей. — Если бы кто-то появился, я бы точно знал. Мне бы мои бойцы сразу доложили. Они все думают, что это у меня с ней отношения, а не у тебя.

— А она что, тебе нравится? — заволновался Максим.

— Нравится. Красивая девушка. Но не настолько, чтобы я голову потерял, как ты, — равнодушно произнес Андрей. — Ты, наверное, к ней не вовремя со своим знакомством подошел, вот конфуз и получился.

— Точно! — Максим ударил себя ладонью по лбу. — Вот башка чугунная! Как раз раненых из второго лагеря привезли, я ей еще помогал их размещать в землянке. И я тут со своим знакомством лезу, ведь занята она была, не до меня ей было. Мне и Янис Людвигович про это говорил.

— Вот видишь, а ты расстроился из-за пустяка, который сам и придумал, — успокоил друга Андрей. — Давай завтра повторим знакомство, но уже пойдем вдвоем, без меня не суйся, а то опять дров наломаешь. Договорились?

— Хоп. Договорились!

— А что ты мне как узбек отвечаешь?

— А это у моего бати и Уварова Олега Васильевича согласие обозначает. Они раньше в Афганистане воевали, вот там разных словечек и набрались.

— Да, я заметил, что они имеют боевой опыт. Так командовать людьми не все смогут, да еще в неизвестной обстановке, — уважительно произнес Андрей.

В это время к ним подошел Синяков:

— Лейтенант Григоров, мне нужен ваш немец. Говорят, он отличный механик.

— Так точно. У него руки золотые. Любую технику разберет и заставит работать, — подтвердил Андрей и, повернувшись к землянке артиллеристов, крикнул: — Ганс, ком цу мир.

Плащпалатка, прикрывавшая вход, откинулась, и оттуда, застегивая на ходу ворот гимнастерки, выскочил Штольке.

— Я, товариш лейтенант.

— О, Ганс! Ты уже по-русски научился говорить!

— Я, я, да. Тишко, Миша, учить мало, мало. Герр официр?

— Ты поймешь, если я тебе говорить буду? — спросил его Синяков.

Немец подтверждающе закивал.

— Завтра мы хотим произвести разведку местности. Но не пешком, а на немецком мотоцикле. Сможешь его разобрать, а потом, когда поднимем на плато, собрать?

— Яволь. Я знать БМВ-Р71. Просто парить репа, — серьезно ответил немец.

Те, кто стоял рядом, прыснули от смеха.

— Проще пареной репы, — сдержавшись, поправил его Григоров. — Не обижайся, Ганс, но чувствую, что научит тебя Тишко еще не тем словечкам!

— А! Я поняль! Я работать Хамбург ремонт автотехник, вся германский техник, — пояснил Штольке. — Я все уметь ремонт авто. Проше парен репа.

— А кто пойдет в разведку? — поинтересовался Максим.

— На скалы пойдут Олег Васильевич с группой. А мы, я с радистом, будем мотоциклом местность в округе колесить, — пояснил Синяков.

— Так возьмите Ганса с собой, — предложил Григоров. — Не дай бог, что случится с техникой, а он ее сразу же и починит.

— А это мысль! Завтра доложу командованию, — согласился Синяков. — Ганс? Поедешь завтра со мной?

— Яволь. Хорошо. Надо есть надо, — спокойно ответил немец.

— Вот и ладушки! А теперь всем спать, завтра с восходом солнца будем арбайтен, — попрощался Синяков и пошел в землянку, которую он делил с пограничниками Бажина.

Глава 10

— Оксанка! Вставай. Еще одного раненого привезли, — услышала Оксана сквозь сон ставшие привычными за последние дни слова.

— Варенька! Ну я посплю еще немножко, а?

— Да я бы разрешила, но Янис Людвигович тебя просит подойти.

— А что там за раненый? Наш или из белых?

— Не наш и не белогвардеец. Немецкий летчик, что вашу колонну разбомбил. Янису Людвиговичу переводчик нужен, а то немец лопочет что-то непонятное. Жар у него, — пояснила Варя.

С санитарками Варварой и Маргаритой Оксана познакомилась и подружилась в первый же день. Конечно, в лагере были и другие женщины, даже несколько молоденьких девушек, но Оксана сблизилась пока только с этими двумя. Они вместе ухаживали за ранеными, во всем помогая Баюлису и санинструктору Шевцову Семену Игнатьевичу, бывшему до войны фельдшером.

Маргарите было двадцать лет, Варваре двадцать один. Обе они были студентками, прошедшими перед самой войной школу санитарок. Обе не замужем. У Вари был жених, красный командир, но он пропал в первые дни войны на границе.

— Не буду я этого немца лечить, он столько наших людей погубил! — запротестовала девушка. — Пускай сдохнет, вражина!

— Я все понимаю, Оксанка, у меня такое же желание, но мы сейчас не на войне, — спокойно возразила ей Варя. — Ты ведь врачом хотела стать, помни о своем долге всегда оказывать первую медицинскую помощь любому человеку, независимо от того, кто он.

Оксана неохотно встала с лежака, сполоснула лицо из тазика с холодной водой, наскоро оделась и вышла вслед за Варей из теплой землянки, временного женского общежития. В лагере было две женские землянки. В одной размещались мамаши с маленькими детьми, а также несколько пожилых женщин, помогавших ухаживать за детишками, пока их родительницы были заняты на работах, а в другой — все остальные, в основном молодые и без детей. Возле этой землянки в последнее время стали часто появляться потенциальные женихи из числа красноармейцев, а иногда и молодых командиров. Беда бедою, а жизнь берет свое.

Но сейчас возле землянки никого из мужчин не было. Только двое мальчишек возились возле костра, подбрасывая в него небольшие сухие ветки, — поддерживали огонь.

Оксана выглядела уже не такой перепуганной девчонкой, какой была еще несколько дней назад. Молодость быстро привыкает к новым условиям жизни. Она понемногу смирилась с тем, что попала в чужой, неизвестный мир. Боль утраты близких не покинула ее, но немного притупилась. С этим надо было смириться, так как повлиять на сложившуюся ситуацию она никак не могла. Место этой боли в ее душе потихоньку занимала тревога за свое будущее и будущее окружавших ее людей. Что их всех, собравшихся здесь волею судьбы, ждет завтра, выживут они или погибнут?

Сиреневое платье, в котором она попала сюда, давно лежало в корзине вместе с другой летней одеждой. На складе ей выдали мужскую красноармейскую форму. И теперь она, как и многие женщины, как Варя с Ритой, была одета в хлопчатобумажную гимнастерку, опоясанную кожаным ремнем с однозубой пряжкой, и шаровары, на ногах — ботинки с обмотками, на два размера больше ее ноги. Чтобы было удобнее ходить, Оксане пришлось натягивать две пары носков и оборачивать их портянками. Вместо пилотки, которую носили ее подруги, она повязала на голову найденный в корзине мамин цветастый платок. Выданную шинель, как и всю форму, пришлось подрезать и подшить по росту. Благо в лагере нашлись и ножницы, и нитки. Сначала девушка думала, что в таком виде она похожа на пугало, но, видя, что почти все женщины одеты так же и никто над ними не смеется, смирилась, хотя с детства была модницей.

Подойдя к палатке, где Баюлис осуществлял предварительный осмотр поступивших раненых и делал операции, она столкнулась с Ритой, спешащей в сторону блиндажа, где жил доктор и его товарищи.

— Ты куда, Рит?

— А, Оксанка, привет, — бросила ей Рита. — Извини, спешу. Янис Людвигович срочно попросил принести медицинский чемоданчик, а то этому немцу совсем плохо стало.

Войдя в палатку, Оксана увидела, что на операционном столе, сделанном из борта грузовика и поставленном на деревянные козлы, лежит человек в немецкой форме, испачканной кровью. Над ним склонился Баюлис. Рядом с врачом стояла миловидная молодая женщина в белом халате и белом же платке с красным крестом. Оксана только вчера познакомилась с ней, когда та привезла к ним раненых из второго лагеря. Ее поселили в землянку, где жила Оксана с подругами-санитарками. Представилась женщина Катей, но все называли ее по имени-отчеству, Екатериной Валерьевной, хотя на вид ей было не больше тридцати. У приехавшего вместе с ней санитара девчонкам удалось узнать, что Екатерина Валерьевна была настоящей графиней, ее мужа, командира одной из частей белой армии, месяц назад убили большевики. У них был маленький сын, но он умер еще зимой от простуды. У женщины, видно, был сильный характер, поэтому на людях она никогда не плакала и, только оставаясь одна, давала волю чувствам. Свое горе Екатерина Валерьевна старалась заглушить заботой о раненых.

Обернувшись на шум у входа, Баюлис увидел Оксану:

— А, Оксанка пришла! Ну-ка, послушай, пожалуйста, что наш немецкий пациент бормочет. А то мы с Екатериной Валерьевной никак разобрать не можем, а у тебя ушки молоденькие, может, разберешь чего-нибудь.

Над операционным столом на перекладине висела большая автомобильная фара, освещая раненого. От фары провода тянулись к стоявшему возле палатки с работающим двигателем грузовику.

Подойдя поближе, Оксана рассмотрела немца. Это был среднего телосложения молодой парень, лет двадцати пяти, не старше, а может, и моложе. По его красивому, но бледному лицу тяжело было определить точный возраст. Хотя на такой высоте воздух был сухим, его короткие светлые волосы были мокрыми от пота, как и весь он. Немец метался, что-то тихо и невнятно бормотал — бредил. Чтобы лучше расслышать, девушка наклонилась над ним. В этот миг парень открыл веки и посмотрел Оксане прямо в глаза, словно проникая в ее душу. От неожиданности она даже не успела ничего сообразить, как он снова впал в беспамятство. Единственное, что она успела разглядеть, — это его глаза цвета неба, смотрящие на нее с мольбой и болью.

— Ну что, Оксанка, расслышала что-нибудь?

— Да, Янис Людвигович! — машинально ответила девушка и, не задумываясь, начала переводить: — Фея из сказки… спаси меня… я не хотел этого… это мой первый вылет… плен… я не хочу… А дальше что-то неразборчиво. По-моему, свою маму вспоминает и с кем-то спорит. Говорит, что жить хочет… Бога вспоминает…

— Ну пока жизнь я ему пообещать не могу. Пускай лучше Богу молится, может, он ему и поможет, — покачав головой, проговорил Баюлис. — Заражение у него от ран пошло, раневой сепсис. Ранение в бедро и плечо. Боюсь, как бы гангрены не было. В таких условиях все возможно. Сейчас Рита мой чемоданчик принесет, удалим ему омертвевшие ткани и попробуем антибиотики, авось полегчает. Организм молодой, может, оклемается.

Услышав неизвестное ей слово «антибиотики», Оксана поняла, что Баюлис применит какие-то лекарства из своего времени, которые спасут немца. Может бать, спасут…

— А как его зовут, Янис Людвигович?

— А ты сама возьми его документы и посмотри, — ответил ей Баюлис. — Нам сейчас некогда, операцию делать будем. Готовы, Екатерина Валерьевна?

В это время в палатку вбежала Ритка, неся сумку-чемоданчик Баюлиса. Доктор раскрыл его, достал шприц и сделал раненому укол.

Чтобы не мешать, Оксана вышла на воздух, сжимая в руках документы. Зачем он ей, этот немец, этот враг, что она в нем нашла? Но в тот миг, когда их взгляды встретились, что-то екнуло у нее в груди, бросило в жар, словно по невидимым нитям она переняла его от раненого.

— Фея из сказки, — тихо повторила девушка слова немца, сказанные в бреду.

— Здравствуйте, Оксана!

От неожиданности девушка вздрогнула и резко повернулась на голос.

Перед ней стоял Максим, парень из будущего, с которым она познакомилась накануне. Этот парень ей понравился. «Высокий, симпатичный, такой же голубоглазый… как немец… При чем тут немец, что это он в голове засел, словно заноза! Выбросить его из головы, он враг, а врага любить нельзя, только ненавидеть, — подумала она. — А они чем-то похожи, только Максим выше ростом».

— Оксана, у вас что-то случилось?

— С чего вы взяли?

— Лицо у вас покраснело, и взволнованно выглядите, — спокойно ответил Максим.

— Да нет. Ничего не случилось. Сегодня еще одного раненого привезли, из второго лагеря. Жар у него, бредит. Янис Людвигович говорит, что гангрена может быть. Операция будет тяжелой, может и не выжить. Вы что-то хотели?

— Ах да… — Максим немного замялся, ему не хотелось второй раз получить от ворот поворот от понравившейся ему девушки. — Мы сейчас с группой на разведку в горы уходим. Меня прислали за медикаментами, на всякий случай. Нас ждет новая неизвестность.

— Берегите себя, Максим. Вы нам нужны. А перевязочный материал и лекарства можете получить у санинструктора Семена Игнатьевича. Вон он с Варей возле землянки, где лекарства хранятся, — простодушно ответила Оксана.

— А лично вам я нужен? — спросил Максим, глядя прямо в глаза девушки. Была не была, наглость — второе счастье! Как учил батя: напор и наглость — вот составляющие победы в бою. Какие уж тут договоренности с Андрюхой!

От прямого вопроса девушка смутилась и опустила глаза. Щеки ее снова запылали. Раньше ее так прямо никто не спрашивал. В душе Оксаны внезапно возникло смятение. Нет, пока еще не от любви, а от влюбленности, которая всегда бывает в семнадцать лет у молоденьких неопытных девушек, которым с первого взгляда понравились два молодых человека сразу и между которыми очень трудно сделать выбор. И тем более когда один из них сейчас спрашивает об этом. Они еще слишком мало знакомы, но он уходит в горы, и неизвестно, вернется ли живым. Сказать «нет», значит, подвергнуть жизнь Максима риску: в расстроенных чувствах он может не заметить опасность, оступится и погибнет.

— Да, нужен. Я буду вас ждать, — тихо произнесла девушка. — Возвращайтесь скорее.

— Теперь обязательно вернусь! — обрадовался Максим и неожиданно для себя и Оксаны прижал девушку к себе и поцеловал в щечку. Затем, поправив на плече карабин, быстрым шагом двинулся к санинструктору Шевцову, выдававшему медсестре Варе медикаменты. Получив все необходимое, он поспешил к блиндажу, где его уже ожидала группа во главе с Уваровым.

— Вот и у тебя, Оксанка, ухажер появился, да еще какой красавец! — Варя обняла девушку за плечи.

— Да… — согласилась Оксана, задумчиво открывая документы раненого немца. «Клаус Хорстман… год рождения 1921… Лейтенант… Пилот люфтваффе, окончил летное училище в Вильдпарке-Вердере. Ему двадцать лет, и зовут его Клаус…»

Кто пойдет на разведку, командиры решили еще до завтрака. Людей, знавших, что такое горы, в лагере оказались единицы. В основном обитатели лагеря были жителями равнин, поэтому и тяжело переносили такие перепады высот. В группу Уварова вошли профессор Левковский (это было без обсуждений), старшина Долматов, служивший ранее на Кавказе, и Максим, занимавшийся скалолазанием, оттачивающий свое умение сначала в Крыму, а затем в горах Испании. За радиста был Уваров, опробовавший радиостанцию вместе с Дулевичем, который также рвался с ними, но был оставлен Климовичем в лагере. Он отвечал за базовую связь. В подвижную мотоциклетную группу решили определить Синякова, сержанта-радиста Хворостова и снайпера — бурята Будаева, охотившегося у себя на родине в Саянских горах. В группы также хотели войти Николай Антоненко со своим бывшим подчиненным Нечипоренко и морпех Кожемяка. Но по просьбе Климовича, а также начальника штаба Бондарева они остались, так как в лагере почти не было людей, знакомых с взрывчаткой и умевших ее правильно использовать. Да и надо было готовить автотранспорт к горному маршу.

Ганса Штольке Климович тоже приказал оставить в лагере. Немец хорошо знал автомобильную технику, и ему предстояло вместе с другими водителями готовить ее к тяжелому путешествию. Но Ганс сдержал свое слово. Вместе с еще одним красноармейцем, любителем мотоциклов, они разобрали технику, отсоединив коляску, колеса и некоторые крупные детали. Затем чуть ли не десяток человек с помощью веревок подняли мотоцикл по частям на плато, где Штольке вдвоем со своим помощником быстро собрали его снова. Мотоцикл был укомплектован дополнительными канистрами с бензином. Ганс показал Синякову, где в коляске находятся инструменты, и кратко пояснил, как ими пользоваться. Также провел небольшой экскурс, что делать в случае поломки. Начальник склада Ярцев выделил обеим группам сухпайки на два дня. Когда они вернутся, никто не знал, но больше выделить Никита Савельевич не мог: продуктов в лагере оставалось мало.

Уваров приказал своей группе оставить оружие в лагере. Все равно на вершине оно не пригодится, а подниматься помешает — дополнительный груз. Ограничились двумя пистолетами: вальтером Олега и ТТ Долматова. Зато Синяков основательно вооружил всю свою группу. Даже снова установил на коляске ручной пулемет МГ-34 и прихватил запас патронов — мало ли с кем доведется встретиться.

Весь состав разведгрупп был тепло одет. Баюлис настоял, чтобы каждый имел при себе хороший запас воды и перевязочные материалы. По приказу Уварова все захватили с собой каски. Может случиться камнепад, а от удара маленького камешка в висок никто не застрахован. Также обе группы взяли с собой по палатке. Уваров с Максимом выбрали палатку, принадлежащую Антоненко, договорившись нести ее по очереди. На мотоцикл к Синякову передали палатку Слащенко.

Игорь Леонидович только грустно смотрел, как Кожемяка распоряжается его вещами. Он никак не мог отвыкнуть от мысли, что теперь он уже не такой важный и влиятельный человек, каким был всего несколько дней назад. Даже его подчиненные, сотрудники созданной им турфирмы, отдалились от него. Кожемяка с Нечипоренко постоянно находились с Антоненко, девчонки, Ленка со Светкой, тоже забыли о своем боссе, больше пропадая среди женщин сорок первого года, помогая им ухаживать за ранеными и детьми. Только пожилой водитель Емельяненко Николай Яковлевич по старинке заботился о своем бывшем хозяине, скорее, по-отцовски, из чувства сострадания. Теперь вместо работы головой Слащенко приходилось трудиться физически. Вместе с другими мужчинами он рубил лес, носил бревна и ветки, участвовал в строительстве. Его тело, давно отвыкшее от тяжелого труда, ныло, руки, исколотые ветками, перестали слушаться: даже ложку во время еды он не мог держать нормально.

В таком же положении находился его компаньон по бизнесу, а теперь товарищ по несчастью голландец Питер ван Лейден. Но в отличие от Игоря Леонидовича, который мог свободно разговаривать с другими обитателями лагеря, хотя и из другого времени, голландец, плохо знавший русский язык, замкнулся в себе. Он только изредка перебрасывался фразами по-немецки с Гансом Штольке о его родном городе Гамбурге. Случившееся было для Питера настоящим шоком, из которого он никак не мог выйти, все, о чем его просили, он делал, отвечал автоматически, как робот. Из-за нервного срыва и отсутствия аппетита голландец так похудел, что превратился в ходячий скелет, а один раз даже потерял сознание. По этой причине его не брали на работу, а оставляли в лагереподдерживать огонь в кострах вместе с мальчишками.

Отправляя разведгруппы, Климович передал Уварову ракетницу с несколькими ракетами. Договорились о том, что, после того как группы отойдут на безопасное расстояние и дадут сигнальную ракету, саперы начнут взрывать край котлована.

До намеченной Олегом скалы было километра два. Синякову пришлось три раза мотаться на мотоцикле по плато, напоминающему тундро-степь, чтобы перевезти обе группы к ее подножию. В одной из расщелин нашли укромное местечко, где смогли укрыться от пронизывающего ветра и падающих сверху камней.

— Ну что, товарищ подполковник, — спросил Синяков у Уварова, — в каком направлении нам поиск производить?

— Для начала дадим сигнал ракетой, что мы на месте. Пускай подъем строить начинают, а то и так много времени потеряли, — вынимая ракетницу, ответил Олег. — А куда идти, это надо у профессора спросить. Павел Иванович, куда нам следовать дальше?

Левковский, не обращая внимания на слова Уварова, завороженно рассматривал в выданный ему бинокль окружавшую их местность.

— Вы посмотрите, какая красота! А что будет, когда мы еще выше поднимемся!

Не дождавшись ответа от чудаковатого профессора, Олег поднял руку и выстрелил в небо красной ракетой. Буквально через пять минут над краем котлована, почти одновременно, прогремело несколько взрывов. На десятки метров в высоту вздыбилась горная масса, в клубах дыма мелькнули молнии. Эхо от взрывов многократно повторилось от скалы к скале.

— Вот черт! Со взрывчаткой переборщили! Говорил же, поменьше кладите! — в сердцах сплюнул Уваров. — Как бы лавина не сошла, тогда всем крышка.

Все замерли в ожидании худшего. Но, на удивление, горы сдержали вызов человека, не ответив ему лавиной.

Левковский отвлекся от созерцания, еще раз огляделся по сторонам и произнес:

— Я думаю, что нам необходимо подниматься наверх, вон там очень хорошая площадка для обзора, да и для размещения промежуточного лагеря тоже.

— Виталий, — Уваров повернулся к Синякову, — со своей группой остаетесь пока здесь. Мы поднимемся наверх и по рации сообщим вам возможный маршрут движения. Сейчас уже полдень, на подъем у нас уйдет не менее трех часов, а там начнет темнеть, так что переждите здесь до утра. Поставьте палатку. Заодно проверите связь с базой.

Затем, повернувшись к Максиму, Олег произнес:

— Макс! Ты у нас скалолаз, пойдешь первым. Я с тобой в связке. Во второй связке профессор с замыкающим Долматовым. Всем понятно?

Вопросов не последовало.

На восхождение до промежуточной площадки ушло чуть больше трех часов. Чем выше поднимались, тем труднее становилось дышать. Ветер, пронизывающий до костей, сбивал с ног. За это время несколько раз прошли небольшие камнепады. Благодаря тому что по приказу Уварова все надели каски, никто не пострадал, хотя досталось всем. Долматову не повезло. Он оступился, камень ушел из-под ноги, и старшина повис на веревке, сдерживаемый Левковским. Олегу пришлось срочно спускаться вниз и помогать профессору подтянуть пограничника на надежный выступ. При этом надо было поднимать рацию, вещмешки и палатку.

На площадке оказались, растеряв последние силы, и попадали, где кто смог. Площадка представляла собой небольшую расщелину в скале шириной около пяти метров и глубиной чуть больше семи. Это было единственное место без снежного покрова, так как над ним нависал естественный козырек из большого валуна. Ветер здесь был слабее. До вершины оставалось не более двухсот метров. Немного передохнув, огляделись по сторонам. «Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал…» — так, кажется, пел Высоцкий. И это действительно так. Все плато с котлованом было как на ладони. Вокруг него возвышались величественные горные хребты с белоснежными острыми пиками и уходили за горизонт. Красота, конечно, была неописуема словами. Это надо было увидеть! Но задача перед ними стояла другая — найти удобное место для спуска людей с такой высоты. А его как раз видно и не было.

— Вот черт! — раздосадованно прохрипел Олег. — Куды теперь бедному крестьянину податься? Всюду горы! Мать их!

— Выпейте водички, Олег Васильевич, и успокойтесь, — протянул ему флягу Левковский. — Сейчас тихо все осмотрим и разберемся. Меньше шума и нервозности. Горы этого не любят и не прощают.

За то время, пока группа Уварова осуществляла восхождение, в районе котлована еще трижды прозвучали мощные взрывы. И опять никакого ответа со стороны гор. Такое безмолвие начинало пугать.

— Что-то мне это не нравится, — подал голос Долматов. — У нас, когда я на Кавказе служил, учения в горах были. Из пушки один раз выстрелили, так нас лавиной чуть не снесло, а здесь тишина… Не к добру все это, ежики курносые…

— Давайте палатку ставить, а то замерзнем тут, как цуценята, и никому не поможем, — отвлек всех от грустных мыслей Максим и принялся разворачивать палатку. К нему на помощь поспешили Уваров с Долматовым. При таком ветре ставить палатку было трудновато.

— А я пока чаек согрею, — успокоил всех Левковский. — Знаете ли, у меня замечательный чаек есть с чабрецом и с малинкой. Да и перекусить не мешает, сил набраться.

— Профессор, вы как знали, что здесь окажемся, даже чайком запаслись. Наверное, и дровишки прихватили? — пошутил Долматов.

— А как же! Вот они, мои родимые! — весело ответил Левковский и достал из своего вещмешка несколько толстых щепок. — Живем, господа-товарищи! Сейчас котелочек поставим на камушки и отведаем, что нам Господь послал.

Когда палатка была установлена и в глубине расщелины весело горел костерок, Максим с Долматовым, попив чайку и съев одну консерву на двоих, легли передохнуть. Не до отдыха было только Олегу. Вместе с Левковским они в бинокль осматривали близлежащие горы, ищя подходящую дорогу.

— Вон, смотрите! — комментировал Левковский. — Мы с вами находимся в северной части плато. Наша горка здесь не самая большая, но с нее и так все хорошо видно. На запад и на юг от нас горные хребты выше, чем здесь, но и там видны каньоны и долины. На север и на восток горы пониже будут. Значит, нам туда необходимо двигаться. Вон, видите там, между двух вершин, седловина имеется. Определенно там должен быть перевал и спуск в долину.

— Почему вы так решили, Павел Иванович?

— А уж больно расстояние до следующего хребта значительное. Другого пути я пока не вижу.

— Давайте немного отдохнем и еще выше поднимемся, авось что и увидим.

— Только отдыхать недолго будем. Пока поднимемся, стемнеть может. А нам еще сюда спускаться. Давайте чай пить, а то остынет, — согласился Левковский.

Наскоро перекусив, наблюдатели забрались в палатку.

Группа Синякова с волнением и тревогой наблюдала за восхождением. Они успокоились только тогда, когда Уваров вышел на связь по рации.

— Дозор! Дозор! Я Вышка! Прием! — услышал Синяков в наушниках голос Уварова. — Мы на месте. Ваш предполагаемый маршрут движения: на северо-восток от вас. Там между горами есть седловина, поднимитесь на перевал, и дальше должен быть спуск. Это в трех километрах от нас. Прием!

— Понял вас, Вышка. Завтра с рассветом выступаем. Прием!

Затем обе группы вышли на связь с основным лагерем и доложили Климовичу обстановку, а также сообщили о готовности с завтрашнего утра начать движение.

Олег закончил радиосвязь, откинулся на спину и немного вздремнул. Ему почему-то приснился Афганистан. Вот снова он со своей группой идет по заснеженным горам в обход засады душманов, которые приготовились обстрелять движущуюся через Саланг нашу воинскую колонну. Благодаря информатору, внедренному в банду, удалось узнать время и место засады. Те же горы, тот же белый снег, так же тяжело дышать от недостатка кислорода и тяжелого РД за спиной. И вот они уже на месте. На снегу видны следы «духов», которые заняты наблюдением за приближающейся головой советской колонны и не видят, что за их «головами» уже пришли другие «шурави». В прицел автомата попадает голова пулеметчика в пуштунке, сейчас Олег медленно нажмет на спуск, и…

— Олег Васильевич! Вставайте, милейший! Скоро стемнеет. Пора подниматься, — тормошил его Левковский.

— Я не сплю! Я сейчас «духа» замочу и встану… — сквозь сон пробормотал Уваров.

— Какого «духа» и зачем его «мочить»? — не понял Левковский. — В горах ведь все духи бестелесные?

— Это так наши в Афганистане душманов, бандитов местных, называли, — пояснил проснувшийся Максим. — Олегу Васильевичу, наверное, снова война снится, как и моему бате. Они в Афганистане вместе воевали. А «мочить» — значит, убить.

— Ну и словечки у вас, молодой человек. До чего русский язык исковеркали! — возмутился Левковский. — Простому человеку и не понять. Ладно, пускай эти двое спят. А мы с вами поднимемся наверх, если, конечно, не возражаете?

— Да нет. Я не возражаю. Тут осталось-то всего ничего, метров двести, — согласился Максим.

— На этот раз я пойду первым, — заявил профессор. — И не спорьте со мной. Здесь много снега, и неизвестно, какой он толщины. Если я провалюсь, вам будет легче вытащить меня, чем мне вас. Берите веревку подлиннее. Если увидите, что не можете меня вытащить, режьте ее. Нож у вас есть, я надеюсь?

— Нож есть. — Максим показал подаренный ему Григоровым немецкий штык-нож, найденный в бронетранспортере. — Но я вас не брошу. Вы легкий, и я вас все равно вытащу. Сил у меня хватит.

— Вот спасибо, утешили! Ну вперед, к вершине!

На вершину забрались без приключений. Снег от холода и ветра превратился в лед, поэтому и не проваливался.

— Да, как я и предполагал, единственный выход — та седловина между вершинами, — констатировал Левковский.

Макс не спорил, тем более другого выхода он тоже не видел. Когда стали спускаться в промежуточный лагерь, стемнело. Левковский, идя вслед за Максимом, вдруг остановился и повернулся в сторону юга. Максим почувствовал, как натянулась связка, тоже остановился, испугавшись за профессора. Но тот стоял неподвижно, завороженно глядя в звездное небо.

— Что случилось, Павел Иванович? Почему не спускаетесь?

— Вот он, Максим! Вот он, Южный Крест! — радостно воскликнул профессор.

— Что это значит для нас?

— Это значит, что мы все же в Южном полушарии! Я был прав! На севере нет Полярной звезды! Ее отсюда не видно!

— А на сколько градусов южнее экватора, профессор?

— Сейчас, сейчас! Дайте я определю, — всматриваясь в горизонт и выставив вперед руку, скороговоркой ответил Левковский. — Градусов восемь — десять южной широты.

— А сколько в одном градусе километров? А то я давно в школе учился, уже малость подзабыл, — смущенно спросил Максим. Ему было немного стыдно, что он не помнит такие элементарные вещи.

— Один градус широты на экваторе равен ста одиннадцати километрам, — проговорил Левковский, затем продолжил себе под нос: — Теперь я смогу точнее определить наше местонахождение по карте.

— Давайте быстрее, профессор, а то как бы мимо наших не проскочить в такой темноте…

В это время снизу засветился фонарик и донесся голос Уварова:

— Максим! Профессор! Где вы? Отзовитесь!

— Мы здесь, Олег Васильевич! Уже спускаемся! — крикнул Макс, сигналя фонарем.

Спустившись в расщелину, Максим и Левковский получили нагоняй от Уварова.

— Почему без разрешения совершили подъем? Без подстраховки! И нас оставили спать! А если лавина или провалились бы в расщелину? Мы бы все могли погибнуть! Ладно Макс, пацан еще, жизни толком не знает! Но вы, Павел Иванович, — пожилой человек, убеленный сединами, прошедший огонь и воду, профессор, а действуете, как мальчишка какой-то! Стыдно должно быть!

Левковский и Максим стояли перед Уваровым, как два нашкодивших сорванца, с покрасневшими лицами и опущенными головами, всем своим видом показывая, что вину свою осознают, каются в содеянном и даже не попытаются оправдаться. Если Максу, по молодости, это было простительно, то профессор в своем почтенном возрасте выглядел действительно смешно.

После гневного выступления Олега настала тяжелая минута тишины. Чтобы как-то разрядить обстановку, Долматов поинтересовался:

— Павел Иванович! А что вы хоть там увидели? Стоит нам с товарищем подполковником туда подниматься?

Отвлекшись от невеселых дум, Левковский приободрился:

— Все, что хотел, то и увидел! Я думаю, вам нет необходимости делать новое восхождение.

— Так что именно увидели? — примирительно спросил Уваров.

— Как мы с вами и предполагали, единственный способ спуститься с плато — это перейти седловину между теми вершинами, что видели днем, и спуститься на другое плато, которое расположено гораздо ниже нашего. Спустимся туда, а там уже решим на месте, куда дальше идти, — спокойно пояснил Левковский. — Но это не главное! Главное, что я увидел Южный Крест! Теперь я могу более точно сказать, где мы с вами находимся.

— То, что в Южной Америке, мы уже знаем. Вы что, определили широту?

— Вот именно! Это восемь или десять градусов южной широты. Завтра по карте из моего атласа я вам точнее покажу эти места.

— Хорошо хоть, с этим разобрались. А теперь давайте спать. На дворе ночь, мороз. Всем в палатку и на боковую, — распорядился Уваров.

Действительно, стоять на ветру в темную и холодную ночь было не очень приятно. Быстро выполнив команду, члены разведгруппы поплотнее прижались друг к дружке для сохранения тепла и погрузились в сон.

Николаю не спалось. Он ворочался с боку на бок и не мог заснуть, хотя за день потрудился изрядно. Болели спина, руки и ноги. «Как там Макс? Все ли у них нормально? — переживал отец. Хотя знал, что все в порядке. Уваров выходил вечером на связь, успокоил, но отцовское сердце не находило себе места. — Если бы я был сам по себе, как Олег, меньше бы дергался, а так… Макс такой же, как и я, рисковый парень. Всякое может быть, — думал Антоненко-старший. — Хотя Олегу тоже не позавидуешь, дома у него остались жена и дочь». Как-то раз, во время одной из последних встреч, Олег, подвыпив лишнего, разоткровенничался. Как с другом, поделился с Николаем своей душевной болью. Оказалось, что и у него в личной жизни не все в порядке. С женой несколько раз то расходился, то сходился. Все эти «метания» родителей очень болезненно воспринимались дочерью Олега, отчего она часто болела. Вроде бы перед поездкой в Киев в семье Уварова все снова наладилось. Жена даже перезванивала ему на мобильник и передавала привет от дочери. И вот на тебе! Занесло их к черту на кулички! Вся жизнь насмарку, начинай сначала, но ведь года-то уже не те! Им с Олегом не по девятнадцать лет, как Максу.

Антоненко вспомнил прошедший день, сколько было сделано.

С самого утра к лагерю пришли человек сорок солдат и казаков, правда, без лошадей. Приехали на нескольких подводах. Посовещались с офицерами и послали их прокладывать дорогу от берега озера. Красноармейцы и пограничники подходили к белогвардейцам с интересом, но и с некоторой настороженностью. У всех была еще свежа в памяти Гражданская война и недавняя перестрелка. Такое же отношение было и с другой стороны. Но совместная тяжелая физическая работа сближает людей независимо от их политических взглядов, тем более что цель одна — выжить в чужом мире. Понемногу начали знакомиться, искали земляков. Первым, кто встретил своих терцев, оказался старший сержант Левченко, про которого казаки уже были наслышаны, и им не терпелось увидеть земляка через двадцать лет. Те, кто постарше, удивлялись, как он стал похож на своего отца. Каждый старался разузнать у него судьбу своих родственников и близких. Невеселый рассказ о тяжелой доле родных им людей взволновал казаков. Некоторые горячие головы готовы были кинуться в бой на большевиков. Но это продолжалось недолго. Всех остудили проводимые саперами взрывы. Осознание того, что дороги назад уже не будет и надо жить в новой реальности, привело их в чувство и заставило смириться с болью утраты.

Для проведения взрывов решили заложить побольше взрывчатки, так как горная порода оказалась уж больно крепкой и почти не поддавалась лопатам и ломам. Пока несколько красноармейцев поднимали наверх мотоцикл и разведгруппы, остальные делали выемки для закладки взрывчатки. Шурфы устроили и сбоку, и сверху. Когда все было подготовлено, красноармейцы вернулись в лагерь. У подьема осталась только группа Антоненко с саперами. Ждали ракету от Уварова. И вот в небо взлетела красная ракета. Николай достал пистолет и сделал три выстрела вверх. Это был условный сигнал всем покинуть опасную зону. Выждав пять минут, сделал еще один выстрел, затем, повернувшись к саперам, дал команду подсоединять провода к аккумулятору своего уазика. Почти одновременно прогремело несколько взрывов. На десятки метров в высоту вздыбилась горная масса, а в клубах дыма мелькнули молнии. Когда ветер унес поднявшуюся пыль, они увидели, что большие куски горной породы чуть не снесли ограждение, построенное людьми. Но крепкие деревья все-таки сдержали напор. Зато теперь можно было надеяться, что подъем удастся построить всего за пару дней. Взрывные работы решили продолжать. Снова сделали выемки, заложили взрывчатку. В результате высоту стены удалось уменьшить на две трети. Она стала почти вровень с осыпавшейся землей. Осталось только укрепить и утрамбовать грунт. Чтобы подъем был не особенно крутым, а пологим, пришлось закладывать взрывчатку на три десятка метров в глубь плато. Это был третий мощный взрыв. Все опасались схода лавин или селевых потоков, но этого почему-то не произошло. «Горы здесь другие, что ли?» — недоумевал Николай.

Пока Антоненко взрывал плато, Климович, Бондарев и Невзоров организовали в обоих лагерях сборы для предстоящего марша. Люди собирали и упаковывали свои вещи, водители заправляли бензином автомобили, грузили в них оружие, боеприпасы, продовольствие и другое имущество. Снимали маскировочную сеть и брезент над землянками. С воздуха нападать было некому. Война с немцами для них закончилась. Раненых решено было перевозить на повозках, благо их хватало на всех, так как добавились еще подводы из второго лагеря. Как ни старался Баюлис со своими помощницами, но четверо тяжелораненых умерли. Один красноармеец Климовича и два солдата из лагеря Невзорова. Также не приходя в сознание, скончался советский летчик, пилот бомбардировщика. Слишком много у него было переломов и ушибов внутренностей. В отличие от него немецкий летчик выжил. После операции жар у лейтенанта Хорстмана спал, гангрена ему больше не грозила. Всех умерших, и красных, и белых, похоронили рядом. Отец Михаил отслужил погребальную службу. Салютом для умерших стали произведенные саперами взрывы.

С бомбардировщика сняли два пулемета ШКАС, один вместе с турельной установкой, а также большой запас патронов к ним. Два других пулемета были сильно повреждены и не подлежали восстановлению. Бомб на самолете не оказалось, видно, летчики отбомбились еще на немцев, а когда возвращались, наткнулись на стаю «юнкерсов» и «мессершмиттов», с которыми провели свой последний бой. В топливных баках оказалось около двухсот литров отличного авиационного бензина. Как он не взорвался, один Бог знает! Запасливый водитель «лексуса» Емельяненко Николай Яковлевич с помощью Кожемяки и трех красноармейцев слил весь бензин в бочку, а также полностью заправил свой «лексус» и «форд» Нечипоренко Алексея. Бочку поставили в кузов «форда». На вопрос Слащенко, поедет ли его машина на таком бензине, Яковлевич только усмехнулся. В авиационном бензине октановое число под сотню будет, так что машина не только поедет, но и полететь сможет. Попытка не пытка.

После полудня почти все мужчины из двух лагерей собрались у места подъема. Носили и утрамбовывали землю, ставили ограждения, чтобы не сорваться с дороги вниз. Из-за отсутствия носилок грунт таскали в плащ-палатках и на брезенте, использовали все, в чем можно было нести. Укладывали бревна поперек дороги, чтобы не было скольжения. Как ни старались, работы не убавлялось. Однако дорога уже начинала принимать видимые очертания. Теперь любой мог по ней свободно подняться на плато. Но для автотранспорта и лошадей с подводами этого было еще недостаточно.

Когда наступила ночь и возникла опасность в темноте свалиться с высоты, работу прекратили. Люди с трудом вернулись в лагерь и сразу легли спать. Не у всех хватило сил даже на скудный ужин. Солдаты и казаки расположились рядом с красноармейцами. У них тоже не было сил добраться в свой лагерь. Видя такую ситуацию, Климович выделил Невзорову дополнительные подводы, чтобы перевезти людей и все имущество второго лагеря в первый. После тяжелого дня никто никого не делил на белых и красных. Все стали своими. Последние капли неприязни и подозрения исчезли вместе с каплями пота, пролитого на строительстве.

Перед ужином Антоненко с помощью двоих пограничников спустил резиновую лодку и сложил ее вместе с рыбацкой сетью в багажник. Также они помогли ему надеть тент на уазик.

«Ничего. Дай Бог, завтра все закончим. А там и в путь-дорожку», — подумал Николай, засыпая.

Глава 11

Андрей проснулся от звонкого лая Ноя, который теперь каждую ночь спал в землянке у артиллеристов под боком у Ганса. Эти два рыжих существа полюбили друг друга. Хотя песик любил всех артиллеристов, но Ганса Штольке он выделял особо, наверное, потому, что оба были рыжими.

После вчерашнего трудового дня тело ныло, не хотелось вставать. Ну почему Ганс не утихомирит своего подопечного? Что он так разгавкался? Андрей нехотя приподнялся на локтях и посмотрел на собаку, бегающую по землянке. Пес вел себя как-то странно. То кружил, как юла, на одном месте, то вдруг резко останавливался и начинал выть, затем снова кружился со звонким лаем. Он подбегал то к Гансу, то к артиллеристу, хватал их своими маленькими, но цепкими зубами за одежду, словно звал людей за собой. За время, что они были здесь, Ной вел себя так впервые. «Что-то тут не то, — подумал Андрей. — Ной зря брехать не будет». Он быстро встал и вышел из землянки. Следом за ним выскочила собака.

Хотя небо было еще темное и на нем отчетливо мерцали звезды, но уже чувствовалось, что близится утро. Начинало светать. Лагерь спал. Даже часовых сморил утренний сон. Но животные в лагере вели себя беспокойно. Лошади ржали и метались в загоне, коровы мычали, козы блеяли. Но не так, как просили бы корм, а тревожно, словно чувствовали беду. Куры притихли, даже петуха не было слышно, хотя раньше он каждое утро будил всех своим кукареканьем. По лагерю с громким лаем носились собаки. Тревога животных разбудила людей, и они один за другим выходили из землянок.

Внезапно все замерло. Через минуту тревожной тишины вдруг резко задрожала земля, заходила ходуном. Вдалеке послышался странный гул. Он не ослабевал, а, наоборот, набирал силу. У людей начала болеть голова, давило на виски, руки и ноги отказывались подчиняться. Андрей не понимал, что происходит. Он начал крутить головой во все стороны, пытаясь понять, что случилось. Неужели снова перенос во времени и пространстве? Куда теперь забросит их судьба-злодейка? За что им такое наказание? Останутся они в живых или погибнут в неизвестности?

Андрей невольно бросил взгляд на озеро. Что такое, где остров?! От него осталась только верхняя часть — столб, смотрящий в небо. На его верхушке что-то светилось. Если раньше луч света был устремлен вверх, в небо, теперь он был направлен на горную вершину, закрытую облаком, как будто показывая людям, что угроза исходит оттуда. Эта вершина была расположена всего в двух километрах от котлована и в противоположной стороне от той, куда вчера ушли разведгруппы.

Резкая яркая вспышка на вершине горы заставила Андрея на несколько секунд зажмуриться. По ушам ударил громкий взрыв. Резко запахло серой. Стало труднее дышать. Открыв глаза, Андрей увидел, что в небо на несколько сотен метров вырвался столб огня и темно-серого дыма. В разные стороны полетели ярко-красные точки, словно искры от костра. С каждой минутой дым поднимался выше и распространялся в ширину. Взрыв полностью разрушил конусообразную вершину скалы, как будто срезал ее остроносую верхушку ножом.

— Это что, вулкан, что ли? — вспомнил Андрей курс географии в школе. Сам он извержение вулкана никогда не видел, но в учебниках были фотографии и рисунки. — Раз такое дело, сматываться отсюда надо. Чем быстрее, тем лучше!!!

Он бросился к землянке поднимать своих людей, но они уже и без его команды начали выскакивать наружу, одеваясь на ходу. В лагере поднялась суматоха и беготня. Люди сталкивались, мешали друг другу. Начиналось самое худшее, что может быть, — паника. Вдруг над головами мечущихся в ужасе людей прогремела длинная пулеметная очередь.

— Прекратить панику! Перестреляю всех как бешеных собак!!!

Андрей оглянулся на грозный крик. Посередине лагеря во весь свой огромный рост возвышался отец Максима — Николай Антоненко. В руках он держал немецкий пулемет МГ-34 и поводил им из стороны в сторону. Вокруг него собралась группа разведчиков и пограничников.

— Всем командирам собрать и организовать своих людей. Затем срочно прибыть к землянке командира полка! За малейшее неповиновение — расстрел на месте!

Это немного отрезвило людей. Извержение вулкана далеко, и неизвестно, достанет оно их или нет, но пулю в лоб можно получить сейчас и сразу, без разбирательств, кто прав, а кто виноват.

Подбежав к своим, Андрей обнаружил, что Левченко уже навел порядок среди артиллеристов и примкнувших к ним красноармейцев. Они стояли перед ним в две шеренги навытяжку и внимательно смотрели на правую руку старшего сержанта, в которой тот сжимал большой немецкий пистолет. Увидев Григорова, Левченко доложил:

— Товарищ лейтенант! Личный состав батареи по тревоге построен. Паники нет. Какие будут приказания?

— Подготовить орудия, боеприпасы и другое имущество батареи к эвакуации. Мамедова и еще двух бойцов пошлите за лошадьми. Всякое неподчинение пресекать на месте, вплоть до расстрела. Я к командиру полка.

Возле землянки Климовича уже начали собираться командиры. Наведя порядок среди своих солдат и казаков, к ним присоединились капитан Невзоров и ротмистр Новицкий. Подпоручик Костромин и прапорщик Ольховский остались с подчиненными.

— Итак, товарищи, пришла беда, откуда не ждали, — с хрипотцой в голосе проговорил Климович. Он стоял на ногах, поддерживаемый своим ординарцем. — Мы надеялись, что сегодня закончим дорогу, но этот мир внес свои коррективы в наши планы. На связь вышла группа подполковника Уварова. Профессор Левковский сообщил, что это только начало. Дальше может быть хуже. Из-за ветра вулканический пепел идет в нашу сторону. Еще возможно извержение лавы. Какая будет ее высота и в какую сторону она будет выброшена, один Господь Бог ведает. Поэтому предлагаю. Быстро подготовить оба лагеря к эвакуации, взять самое необходимое и по уже построенной дороге подняться на плато, откуда без остановки продолжить движение к предполагаемому месту спуска с гор. У кого какие предложения?

Старший лейтенант Коваленко высказал свои опасения:

— Товарищ подполковник, дорога еще до конца не готова. Сможем ли мы по ней подняться, выдержит ли она? Люди, конечно, пройдут, но вот лошади с повозками и автотранспорт — это под вопросом. Уж больно неровностей много, да и плохо уплотнили ее.

— Разрешите, товарищ подполковник? — не выдержал Григоров. — У меня есть предложение. Разрешите, я использую свой бронетранспортер. Мы его вчера полностью снарядами загрузили. Под завязку. Он тяжелее всего транспорта здесь будет. Первым по дороге пойдет. Если он пройдет, то и другие за ним пройдут. Заодно и дорогу подровняет. Вот только орудие надо отдельно везти, а то может не вытянуть.

— А не жалко его тебе, лейтенант? Да и немец твой может погибнуть, если дорога не выдержит. Без бронетранспортера и без снарядов остаться можешь, — засомневался начштаба Бондарев.

— Я сам с Гансом поеду. И докажу… — попытался возразить Григоров.

Но его перебил Антоненко:

— Не кипятись, лейтенант. Доказать всегда успеешь. Я тоже считаю, что другого варианта в нашей ситуации нет. Только самый тяжелый транспорт может проверить дорогу. Все равно ему подниматься придется. А если он первым пройдет, люди бояться не будут и мы все быстро отсюда уйдем. А за свое орудие не переживай. Цепляйте его вместе с передком к моей машине. Я пушку повезу.

— Госпиталь первым надо вывозить. Раненые сами идти не смогут, — вмешался Баюлис. — И детей всех вместе с женщинами. Для них это большой стресс. Могут не выдержать таких нагрузок. Как психических, так и физических.

— Разрешите, господин подполковник? — спокойно произнес ротмистр Новицкий. — Я со своими казаками пойду последним. Будем замыкающими, проследим, чтобы никто не отстал и не потерялся. Окажите нам такую честь.

— Животных тоже надо отсюда побыстрее убирать, как бы не померли все со страху, — вставил начальник склада Ярцев.

— Хорошо, — подвел итог Климович. — Слушайте приказ. Первым по дороге выдвигается бронетранспортер лейтенанта Григорова. Григоров, нигде не останавливаться. Едете в направлении, указанном разведкой. Вслед за Григоровым идут подводы с ранеными, женщинами и детьми. Затем гражданские и животные. Далее следуют остальные подводы с продовольствием и имуществом. Последними — оставшийся автотранспорт. В голове колонны идут капитан Бондарев и старший лейтенант Коваленко. В середине капитан Невзоров со своими офицерами, старший лейтенант Бажин, лейтенант Попов и политрук Жидков. С автотранспортом подполковник Антоненко, капитан Нечипоренко и старший лейтенант Дулевич. Замыкающий — ротмистр Новицкий с казаками на лошадях. Вопросы и дополнения есть?

— Есть, — добавил капитан Невзоров. — Во избежание паники во время движения предлагаю распределить надежных солдат вдоль всей колонны. На каждую подводу, по возможности, выделить по несколько солдат. В случае необходимости они окажут помощь лошадкам при подъеме и в пути следования.

— Предложение принимается, — утвердил Климович. — Игорь Саввич, распределите красноармейцев вместе с солдатами капитана Невзорова по всей колонне равномерно. Все здоровые идут своими ногами. Детей посадить на подводы. Офицеры и сержанты располагаются между собой в зоне прямой видимости. В случае паники разрешаю расстреливать паникеров на месте.

Найдя среди присутствующих капитана Кожемяку, Климович обратился к нему:

— А мы с вами, капитан, остаемся последними. На вашем автомобиле. Если не возражаете, конечно?

— Никак нет, товарищ подполковник. Сам хотел это предложить, — невозмутимо ответил Кожемяка. — Мы своих не бросаем. У нас на флоте капитан всегда последним покидает свой корабль.

— Все. Разговоры окончены. Дорога каждая минута. Все по местам. Начало движения через десять минут, — закончил командир полка.

Снова лагерь загудел как растревоженный улей. Но уже совсем по-другому, без паники и лишней суеты четко выполнялись все команды по подготовке к маршу. Только гражданские еще никак не могли понять, что от них нужно, и пытались бежать первыми, но, видя строгие лица пограничников и направленные на них автоматы, укрощали свой пыл.

А извержение вулкана продолжалось. Кроме клубов дыма он стал выбрасывать из жерла куски лавы и огненные камни на высоту более полукилометра. Некоторые из них долетали до котлована и падали в лесу, на другом берегу озера, где совсем недавно стоял второй лагерь. Кое-где загорелись деревья, кусты и трава. Но их некому было тушить. Люди понимали, что еще немного, и они сами могут не спастись. Лес и поверхность озера покрывались темно-серым вулканическим пеплом и пылью. С такими же серыми лицами собирались в дорогу и обитатели лагеря. Пепел и пыль забивались в рот и нос, из-за чего труднее становилось дышать, застилали глаза, ухудшая видимость. С каждой минутой становилось все тяжелее и тяжелее.

И вот бронетранспортер, ведомый немцем Штольке, с экипажем, состоящим из лейтенанта Григорова и пулеметчика Громыхало, который наотрез отказался покидать свой пост, приблизился к подъему. За ним следом выстроилась колонна из подвод с ранеными, женщинами с детьми и имуществом. Где в подводах раньше было по одной лошади, казаки и артиллеристы впрягли еще и своих. Теперь каждую подводу, доверху загруженную различными вещами и продуктами, тянули по две лошадки. Все, что было возможно, забирали с собой. Ничего не бросили. Две повозки были загружены дровами. На такой высоте это было стратегическое сырье, без которого ни еды не приготовить, ни согреться. Замыкали колонну автомобили, к двум из которых, уазику и зенитному ЗИСу, были прицеплены передки с орудиями. К «форду» прицепили полевую кухню. Немного в стороне стоял десяток казаков во главе с ротмистром Новицким, еле сдерживая под уздцы своих скакунов.

Объехав всю колонну, к бронетранспортеру приблизился «лексус». Из открытого окна выглянул Климович и махнул Григорову рукой, подавая команду. Бронетранспортер взревел двигателем, дернулся и медленно стал подниматься наверх, подминая под себя положенные поперек бревна и вгрызаясь в горную породу. Вот он уже прошел середину, двигатель напряженно ревел, чувствовалась нехватка кислорода, пепел забивался в воздушные фильтры. Приблизились к повороту, за которым небольшой подъем, и дальше, на плато. На повороте Ганс немного не рассчитал, и «Ханомаг» подъехал к самому краю. Затрещали деревья, посыпался грунт, нервничая, немец добавил газ, и бронетранспортер, резко развернувшись, рванул вперед, из-под гусениц покатились камни, земля и пыль, большая глыба откололась и упала вниз, увлекая за собой более мелкие. Все замерли. Но «Ханомаг», не снижая скорости, выскочил на плато, оставив за собой хорошую колею. Несмотря на то что наверху гулял сухой ветер, на лбу у немца выступила испарина. Андрей успокоил Ганса и поблагодарил его за хороший подъем. Затем, приказав Штольке остановиться, Григоров поднес бинокль к глазам, выискивая на дальней скале лагерь разведгруппы Уварова. Как только на плато появился бронетранспортер, в небо взлетела красная ракета, указывая направление движения. Увидев ее, бронетранспортер возобновил движение, оставляя за собой гусеничную дорожку для следующих за ним повозок и автомобилей.

— Олег Васильевич! Павел Иванович! Максим! Вставайте, там что-то странное происходит!

— А? Что? Где?!

Долматов тормошил за плечи своих товарищей, пытаясь их разбудить. Когда все проснулись, старшина объяснил причину столь раннего пробуждения.

— Вышел я, значит, перед рассветом из палатки по нужде. Стою, о своем думаю, вдруг чувствую, земля трястись начинает, мелкие камешки сверху посыпались.

— А штаны-то хоть сухие остались? — улыбаясь, спросил Максим.

— Да ну тебя! Я серьезно, ежики курносые!

— Ладно, ладно, Пантелей Егорович! Извините его, молодо-зелено. Продолжайте, пожалуйста. — Олег с укором посмотрел в сторону смутившегося Макса.

— В общем, чувствую, что-то не то. Потом вижу, на верхушке противоположной от котлована горы яркая вспышка и столб дыма вверх, как будто туда крупный снаряд упал и взорвался. Затем эхо от взрыва сюда докатилось и мне по ушам дало, — взволнованно рассказывал Долматов. — А вы все дрыхнете. Тогда я вас будить и решился. Что это может быть, Павел Иванович, а?!

— Ничего хорошего, Пантелей Егорович! Давайте быстро все наружу, — почти прокричал Левковский.

Друг за другом они выбрались из палатки.

— Это извержение вулкана, — промолвил профессор, глядя на гриб из дыма и огня, поднимающийся над скалой. — Надо нашим срочно сообщить, чтобы уходили. Дальше может быть хуже. Нам неизвестна сила этого вулкана. Возможен выброс лавы на высоту в несколько километров и более. Тогда все вокруг зальет огненной массой расплавленной горной породы. Я уже не говорю о том, что все вокруг покроется пеплом. Все это сопровождается землетрясением. Я был на Камчатке и видел это не раз.

— Так что нам делать, профессор?

— Немедленно отсюда уходить. Через перевал, лишь бы подальше от этого страшного места. При извержении выделяется большое количество газов, в особенности серы. Если не прибьет падающим камнем или куском лавы, то можно просто задохнуться. А нас здесь и лавиной накрыть может.

Пока Уваров с Левковским связывались с лагерем, Долматов с Максом собирали палатку и другие вещи.

На связь вышел взволнованный Синяков:

— Товарищ подполковник! Что это? Что нам делать? Назад возвращаться или здесь ждать?

— Дозор! Прежде всего никакой паники! Это природное явление — извержение вулкана! Ваша задача прежняя. Поиск спуска с гор. Немедленно выдвигайтесь в указанный ранее район. Когда подниметесь на перевал, подавайте сигналы, координируя движение колонны. Вулканическое облако из-за ветра идет в нашем направлении. Мы спускаемся вниз и будем ждать остальных. Выход на связь через час. Конец связи.

Закончив радиосвязь, группа Уварова быстро собралась и начала трудный спуск. Спускаться с гор не легче, чем подниматься. А иногда и тяжелее. Как они ни старались, но спуститься быстрее не получалось. А вулкан с каждой минутой набирал силу. Темно-серый дымный гриб вырос уже на высоту около километра. Из кратера вместе с пеплом и пылью в разные стороны летели куски лавы. Все больше и больше этих кусков падало в котлован, откуда почему-то не появлялись люди. «Неужели всех накрыло и мы остались одни? Не может быть! Ведь я же недавно с ними связывался!» — переживал Олег. Облако пепла постепенно накрывало плато. Уже был плохо виден противоположный горный хребет.

— Хоть бы ветер поменялся, что ли! — в сердцах воскликнул Уваров.

— Смотрите, БТР из котлована появился! — закричал Макс.

— Значит, живы, ежики курносые, — обрадовался Долматов. — Товарищ подполковник, дайте им сигнал ракетой, куда идти дальше.

Олег торопливо вытащил ракетницу, зарядил ее очередной ракетой и выстрелил в направлении перевала, куда ранее отправилась группа Синякова. Все замерли в ожидании, увидят этот сигнал на бронетранспортере или нет. Увидели! «Ханомаг», постепенно набирая скорость, двинулся к перевалу. Следом за ним из котлована начали появляться лошади с подводами и бегущие рядом люди.

Уваров поднес к глазам бинокль.

— Первыми за бронетранспортером идут подводы с ранеными, потом женщины с детьми. И все остальные. Даже коров с козами прихватили. Никого не оставили. Молодцы!

— Олег Васильевич! Будьте так любезны, дайте мне бинокль. А то я за своего Тимоху переживаю. Он без меня пропадет, — попросил Левковский. Он долго рассматривал растянувшуюся колонну подвод и медленно появлявшиеся из котлована автомобили. — Вот он, мой дорогой! Привязали его к телеге! Он и мою тележку за собой тащит!

— Профессор, посмотрите туда! — Максим тревожно тронул Левковского за рукав. — Кажется, лава к нам в гости пошла.

Все повернулись в сторону вулкана.

Выброс дыма немного уменьшился, но зато из жерла начала извергаться лава, и в большом количестве. Она растекалась по склонам в виде отдельных потоков. Два самых больших текли прямо в направлении котлована. Количество вулканических бомб, падающих в котлован, увеличилось. Из него начал густо подниматься дым от возникших пожаров.

— Лава у разных вулканов различная. Она отличается по составу, цвету, температуре, примесям и тому подобное. По цвету лавы можно узнать ее состав, — проинформировал всех Левковский с таким спокойным видом, будто читал лекцию в институте. — Вот эта, желто-красного цвета, базальтовая лава. Она наполовину состоит из диоксида кремния, то есть кварца, наполовину — из оксида алюминия, железа, магния и других металлов. Эта лава очень подвижна и способна течь со скоростью бегущего человека. Имеет высокую температуру: тысяча двести — тысяча триста градусов Цельсия…

— Это что, профессор, — перебил его Долматов, — наши могут не успеть и зажарятся там, так выходит, что ли?

— Выходит, что так, — спокойно констатировал Левковский. Но затем, спохватившись, ударил себя ладошкой по лбу: — Вот я старый дурак! Их надо срочно предупредить. Быстрее вниз, ребятки!

Связаться по рации в движении было бесполезно. Тем более что базовая радиостанция стояла на «Ханомаге», а он уже ушел далеко вперед от колонны. Группа Уварова начала в бешеном темпе спуск с горы.

Поднимавшиеся на плато люди, не разбирая дороги и не держась в колонне, просто бежали вперед, гнали лошадей с подводами и направляли свои автомобили вслед за еле видневшимся в дыму бронетранспортером. Лишь бы быть подальше от источавшего ужас и страх бурлящего вулкана.

Почти все автомобили поднялись на плато. В котловане пока оставались полуторка, один ЗИС-5 и «лексус». Вместе с командиром полка в машине был и его ординарец, отказавшийся покидать Климовича. Казаки Новицкого, по приказу Алексея Аркадьевича, уже находились наверху.

Полуторка, только проехав поворот на плато, остановилась, перекрыв дорогу другим. Видно, неопытный водитель не справился с управлением, и у него заглох двигатель. Шофер выскочил из кабины и попытался ручкой завести свою «старушку», но у него ничего не получалось. Хорошо еще, что водитель ЗИСа не начал подъем. Ситуация стала критической. Два рукава лавы уже достигли края котлована с противоположной стороны и пролились внутрь, сжигая все на своем пути.

— Товарищ подполковник, нас сейчас зажарит! — испуганно произнес ординарец.

— Не боись, прорвемся! — бросил Кожемяка. — Держитесь крепче!

Он крикнул водителю ЗИСа, чтобы тот сдал немного назад и освободил дорогу. Подогнав свой «лексус» к полуторке сзади вплотную, Кожемяка приказал парнишке-водителю сесть в кабину и выключить скорость.

— Прости меня, мой дорогой «лексушка» и вы, Игорь Леонидович, пробачьте, не из шалости, а спасения ради… — Кожемяка неумело перекрестился и надавил ногой на педаль.

«Лексус», упершись в задний борт ГАЗ-АА, взревел двигателем и начал медленно выталкивать полуторку наверх, выбрасывая из-под колес камни с землей. Несколько раз пробуксовывая на месте, Кожемяке все-таки удалось вытолкнуть полуторку на плато. Пропихнув ее на три десятка метров вперед, «лексус» встал. Вслед за ними из котлована поднялся и последний ЗИС, водитель которого, не останавливаясь, направил свой автомобиль на перевал.

Выскочив из машины, Кожемяка подбежал к полуторке. В кабине, еле живые, сидели водитель и завхоз райкома Дрынько.

— Завести сможешь свою колымагу?

— Не з-на-ю… По-про-бу-ю, — заикаясь, произнес парнишка.

— Давай быстрее, цыгель,цыгель, ай-лю-лю!

Не до конца поняв, что ему сказали, паренек выскочил из машины и попытался завести ее ручкой. Но у него снова ничего не вышло.

— Черт! — в сердцах сплюнул Кожемяка. — Садись за руль! Я сейчас буксир подцеплю.

Подскочив к «лексусу», он вытащил из багажника буксировочный ремень, затем, подогнав свою машину впереди полуторки, сцепил их.

— Сейчас я тебя дерну, а ты на ходу попробуй завестись. Понял меня, салага?

В ответ водитель полуторки только кивнул.

Завести ГАЗ-АА удалось только с третьей попытки. При этом он чуть не разбил задний бампер «лексуса».

Отцепив буксир и пропустив вперед последний грузовик, Кожемяка сел за руль:

— И откуда такие берутся на наши головы?!

— Из тех ворот, что и весь народ! — пошутил Климович. Несмотря на тяжелую ситуацию, он был доволен. Всем его людям удалось подняться из котлована, и они сейчас уходят от этого страшного места.

Выехав на плато, Николай остановил уазик. Пропуская следующие мимо него автомобили, он вышел из машины и стал смотреть в сторону скалы, где с группой Олега был и его Максим. В «Бобике» кроме Антоненко находились еще два красноармейца-артиллериста, цеплявшие пушку. Они также вылезли из кабины. Вот от скалы отделилась очередная ракета, показывающая, куда ехать. Проследив траекторию ее полета, Николай понял, что Уваров уже спустился и ждет их. Олег со своей группой находился немного в стороне от ушедших на перевал.

Увидев, что мимо проезжает «форд» с Нечипоренко, Николай остановил его:

— Стой, Алексей! Забери этих ребят с собой. Скажешь, что я поехал за группой Уварова. Потом мы всех догоним.

— Понял, командир, — кивнул Нечипоренко и махнул рукой бойцам: — Забирайтесь, ребята, в багажник, а то у меня в кабине уже под завязку, женщины с детьми…

Приближающийся к ним уазик Максим заметил не сразу. По всей долине ветер гонял дым, пепел и пыль, из-за чего видимость стала практически нулевой.

— Батя! За нами едет! — обрадовался он. Другие участники восхождения тоже увидели автомобиль с передком и сорокапяткой, постоянно подпрыгивающие на кочках.

— Ну что, альпинисты! Карета подана! Быстрее садитесь, и сматываемся отсюда, — прокричал им Антоненко-старший, разворачивая машину. Грохот и гул изрыгавшего огонь вулкана усиливался с каждой минутой.

Особого приглашения никто не ждал, все резво залезли в машину, покидав вещи и рацию с палаткой в багажник. Левковского, как старшего по возрасту, посадили рядом с водителем, хотя он возражал, ссылаясь на свою худобу. Как только Уваров последним захлопнул за собой дверь, машина рванула с места.

— Как обстановка, Коля? — спросил Уваров у Антоненко. — Мы уж думали, что вас всех там накрыло.

— Все нормально, Олежка. Поднялись все, без потерь. По крайней мере, то, что я видел. За мной оставалось несколько машин, последним шел «лексус» с Кожемякой и Климовичем. Вроде бы они тоже поднялись. Да, если бы на полчаса задержались, сжарились бы все, — пояснил Николай и в свою очередь спросил: — А вы как, что интересного увидели и где сейчас Синяков?

— Вроде бы нашли, как уйти отсюда. Через три километра седловина между вершинами, там перевал. За ним, по идее, должна быть низина. По крайней мере, все на это указывает. Синяков сейчас там. Уже должен подняться на перевал.

— А сможем подняться-то?

— У нас другого выхода нет. Или сдохнуть здесь, или уйти.

Свое слово вставил Левковский:

— Я вчера в бинокль немного рассмотрел эту седловину. Она не однородная. Есть изгибы и расщелины. Может, по ним и выйдем отсюда. Люди-то поднимутся, а вот телеги и авто — это под вопросом.

— Ничего, — успокоил всех Николай. — У нас еще два ящика взрывчатки есть, все взорвем к черту!

— А не могли наши взрывы спровоцировать вулкан, а, Павел Иванович? — обратился Долматов к Левковскому.

— Я думаю, нет. Но никаких гарантий дать не могу.

За разговором они догнали других обитателей лагеря. Чувствовалось, что и лошади, и люди устали, не выдерживая заданного в начале темпа. Снова выстроившись в колонну, они медленно шли к перевалу по следам бронетранспортера. Сзади ехали автомобили. Чтобы хоть немного облегчить телеги, казаки пересадили детей в свои седла, а сами пошли рядом. Тех, кто не мог идти, подсаживали на подводы или находили им место в автомобилях. Даже на передках и орудиях уже ехало по несколько человек. Благо машины не лошади, для них это не особо тяжелый груз. Лица людей, головы лошадей и других животных были обмотаны платками и тряпками, чтобы хоть как-то защититься от всюду проникающей пыли и пепла. С этой же целью на капоты автомобилей были наброшены тряпки или брезент.

Три километра — это не расстояние, если, конечно, идти по равнине да по хорошей дороге. Пешему человеку их можно преодолеть примерно за полчаса. Но здесь, на высоте около пяти километров над уровнем моря, по плато с его кочками, ямами и другими «прелестями», эти три километра казались дорогой в ад или из ада. Как ни торопились убежать подальше от вулкана, но к подножию седловины подтянулись только через час с начала движения.

Вулканическая лава уже вовсю свирепствовала в котловане, выжигая в нем все, что горит, и выпаривая остатки озера. Над котлованом стоял дым вперемешку с паром.

К подъехавшему уазику подбежал Синяков:

— Олег Васильевич! Товарищ подполковник, разрешите доложить!

— Докладывай, Виталий! Дорогу нашел?

— Так точно! Этот перевал высотой метров триста будет. Подняться можно по скальной полке, поднимающейся диагонально по склону. Я уже дорожку мотоциклом проложил. На самом верху расщелина большая есть. Мотоцикл прошел, но вот автомобили могут не пройти. Больно узко там. Другие еще меньше. Если подорвать и потом расчистить, то, может, и проскочат.

— А лошади с подводами пройдут?

— Пройдут, но впритык.

— Тогда давай, направляй всех туда.

Пользуясь моментом, в разговор вмешался Левковский:

— А что за этим перевалом, молодой человек?

— Снег и лед там, товарищ профессор. От этого перевала до следующего горного хребта примерно полкилометра будет. Сплошной лед, покрытый снегом. Идет вверх и вниз. Настоящий ледник!

— А мы сможем по нему вниз спуститься, скользить не будем?

— Да нет. Не будете. Снег да и лед здесь не такие, как у нас зимой. Сухие и не скользкие. Я вверх и вниз прошелся. Все нормально. Держит хорошо. Правда, кое-где трещины есть, но их объехать можно.

К уазику подъехал «лексус» с Климовичем. Командир полка открыл дверь и приказал своему ординарцу срочно собрать к нему всех командиров. Через пару минут все командиры были возле машины. Долго бегать ординарцу не пришлось, так как подводы и автомобили плотно стояли возле дорожки, проторенной мотоциклом и ведущей на перевал. Синяков также доложил командиру полка о том, что видел.

— Товарищи! Сегодня для всех нас Господь Бог придумал нешуточное испытание. Выдержим его — будем жить! Не выдержим, — значит, такова наша с вами судьба! Но я верю, что за этим перевалом нас ждет спасение и жизнь. Не такая, как раньше, но все-таки жизнь, а не смерть. Простите меня за высокопарные слова, но других я найти не могу. Красиво говорить не приучен. А теперь к делу… — прокашлялся Климович. — Порядок движения меняется. Первыми идут разведка с саперами, будут делать проходы для транспорта. За ними бронетранспортер и автомобили. Далее все остальные. Пускай люди да и лошади немного отдохнут. Когда саперы будут взрывать проходы, Олег Васильевич и Николай Тимофеевич, смотрите не перестарайтесь, чтобы нас всех не засыпало. Только расширьте дорогу для автотранспорта. Здесь нам оставаться долго нельзя. Игорь Саввич и вы, Борис Иванович, подготовьте людей и транспорт к подъему. Кто еще желает высказаться?

Говорить что-то после командира никому не хотелось.

Уваров решил было предложить улучшить новый подъем: выровнить тропы и уменьшить крутизну с помощью лопат или небольших подрывов, — чтобы техника да и подводы не сорвались вниз. Он только открыл рот, как вдруг за его спиной раздался новый грохот. От верхушки противоположной от вулкана скалы оторвалась большая снежная шапка и стремительно понеслась вниз, по пути вбирая в себя снег, лед и каменные глыбы. С гор на плато с большей, чем лава, скоростью сходила лавина, сметая все на пути своей снеговоздушной волной.

Люди замерли.

«Из огня да в полымя…» — пронеслось в голове у Олега. Уже можно было с уверенностью сказать, что местом встречи двух стихий будет котлован, из которого только час назад удалось выбраться. К пепельно-пылевой буре добавилась и снежная.

Первым пришел в себя Уваров:

— Саперы, разведка, вперед, за мной! Коля! Бери со своими ребятами взрывчатку, взрыватели и кабель, грузите все в коляску мотоцикла! Синяков! За руль, и вперед, наверх! Бегом, бегом! Не стоять!

Вслед за Уваровым очнулись и другие командиры, каждый побежал к своим людям, отдавая на ходу команды. Первый шок прошел. Снежная лавина пронеслась мимо каравана, не причинив ему вреда, поэтому паники, как в первый раз, не возникло. Наоборот, все посчитали это Божьей помощью. Как говорится, клин клином вышибают!

Пока снежная лавина воевала в котловане с огненной, людям Уварова и Антоненко удалось сделать несколько небольших подрывов, в результате чего была немного улучшена тропа, ведущая на перевал, а также расширена расщелина, через которую можно было спуститься на ледник. На это ушло около часа, большую часть которого пришлось потратить на уборку камней из образовавшихся завалов. Разведчикам помогали солдаты и красноармейцы.

Оставшиеся внизу с нетерпением ждали сигнала, разрешающего движение. Люди уже немного отдохнули, и им поскорее хотелось убраться из столь негостеприимного места. Получив сигнал по радио, первым на перевал стал подниматься «Ханомаг». Экипаж бронетранспортера остался прежним: Григоров, Штольке и Громыхало. Ганс вел свою машину осторожно, на малой скорости из-за плохой видимости и опасения сбить стоявших по краям тропы красноармейцев и солдат, обозначавших направление движения. Следом за ним, держа дистанцию, начал движение и Максим, усевшийся вместо отца за руль УАЗа. За ними по тропе потянулись и все остальные.

Последним на перевал поднялся «лексус». Кожемяка остановил джип, развернув его так, чтобы Климович имел возможность увидеть плато.

— Ну вот мы и выбрались из капкана, — вздохнул с облегчением Кожемяка.

— Да, еще б чуть-чуть, и даже косточек наших никто не нашел бы, — поддержал его ординарец. — Все бы сгорели, или камни со снегом нас в нем похоронили бы.

Климович молчал и отрешенно смотрел в сторону еле видневшегося сквозь снежно-пепельную бурю котлована с озером. Он понимал, что обратной дороги у них нет, надо двигаться только вперед. Но куда и как долго, этого никто сказать не мог.

В центре котлована, словно фотовспышка через дымную пелену, вдруг ярко вспыхнул белый с искрами огненный шар, на мгновение ослепив людей. Во все стороны от вспышки пошла световая и взрывная волна. Земля затряслась, вздыбилась и начала раскалываться, образуя глубокие трещины, в которые проваливались большие куски горной породы и где исчезала кипящая лава. В небо поднялся огромный гриб пыли, пара и частиц грунта.

— Это ядер… — успел крикнуть Кожемяка, и его голос утонул в грохоте.

Взрывная волна, словно игрушечную машинку, кинула «лексус» прямохонько в расщелину на вершине перевала, после чего обрушила весь проход.

Глава 12

На другой стороне перевала выход из расщелины возвышался над ледником метров на пять. Саперы двумя точными взрывами откололи часть скалы, и люди смогли спуститься вниз по пологому спуску на снег. Снег был достаточно плотным, люди и повозки почти не проваливались, только тяжелые бронетранспортер и автомобили оставляли после себя глубокую колею.

Сама расщелина на вершине перевала протянулась метров на сто, это если по прямой. Но расщелина не была прямой, она извивалась, словно змея. Не успел ротмистр Новицкий с группой казаков ступить на ледник, как позади прогремел мощный взрыв. Земля затряслась, а над горами в небо поднялось громадное пылевое облако, напоминающее большой гриб.

— Матерь Божья! Пресвятая Богородица! Прости нас, Господи! За какие грехи такое лихо на наши головы?!

Из расщелины, как из огромной водосточной трубы, взрывной волной вместе с камнями и пылью выплюнуло побитый «лексус». Перевернувшись несколько раз в воздухе, он пролетел над головами казаков и упал на ледник, утонув в снегу и подняв при этом вокруг себя белое облако. Все, кто был недалеко от места падения автомобиля, бросились к нему. Когда снежная пыль немного осела, люди увидели, что машина лежит на левом боку. Судя по внешнему виду, автомобиль восстановлению не подлежал, да и негде было его восстанавливать.

В числе первых подбежавших к «лексусу» были Уваров и Долматов.

— Живые али нет, ежики курносые? — тревожно спросил старшина-пограничник.

— После такого полета вряд ли, — покачал головой Уваров.

— А что это было, товарищ подполковник? — продолжал интересоваться Долматов.

Уваров из-под ладони посмотрел в небо на начинающий распадаться пылевой гриб:

— Судя по внешнему виду и взрывной волне, похоже на ядерный взрыв. Но откуда он здесь? Е-мое! Неужто нас в светлое будущее забросило?

— Ваш высокоблагородь! Там стонет кто-то! — крикнул Олегу молодой казак.

Заглянув в кабину, они увидели, что от ударов сработала защита и воздушные подушки, надувшись, придавили Климовича и Кожемяку к сиденьям. Оба были в бессознательном состоянии. Кожемяка изредка стонал. У обоих были разбиты лица, но они были живы. Больше всех не повезло ординарцу. У него была сильно разбита голова и неестественно вывернута шея. Из спины торчал большой осколок стекла.

Попробовали открыть двери, но их заклинило.

— Бегом к машинам! Тащите ломы и топоры! Освободите одну подводу, и сюда ее! Быстрее, быстрее! — принялся распоряжаться Олег. Казакам Новицкого он приказал откапывать крышу «лексуса», надеясь через нее вытащить зажатых в машине людей.

Караван встал. К месту трагедии уже спешили люди с ломами и топорами, гнали двух лошадей, запряженных в освобожденную от поклажи подводу. Задыхаясь, в сопровождении санинструктора и медсестры Вари к утонувшему в снегу автомобилю бежал Баюлис. Следом за ними, прижав к груди сумку-чемоданчик с красным крестом и путаясь в длинной шинели, торопился молодой красноармеец. Общими усилиями удалось вырвать правую переднюю дверь и вырубить правую стойку машины. Уваров выхватил десантный нож и перерезал подушки безопасности, а также обшивку салона. Сначала осторожно вытащили Климовича, после Кожемяку. Последним из «лексуса» было извлечено тело ординарца. Всех положили на расстеленный на снегу брезент. После беглого осмотра Баюлис доложил:

— Командир и Кожемяка живые. Побило их немного, но жить будут. Судя по ссадинам и шишкам на голове, у обоих сотрясение мозга. Сейчас они без сознания. Кроме старых ранений у командира полка сломано правое предплечье. Это если не считать порезов и ушибов. У Кожемяки сломана левая рука и несколько ребер. Как они ноги себе не переломали, понять не могу! При ДТП это обычное дело.

— Здесь, Янис Людвигович, не было ДТП, а был удар взрывной волной, затем полет и неудачное приземление, — поправил его Уваров.

Не обращая внимания на его выпад, Баюлис продолжил:

— Сейчас я им шины наложу, рваные раны зашью и уколы сделаю. Кожемяке покрепче грудь перетянем, чтобы ребра лучше срослись. А вот с ординарцем я бессилен.

Пока Баюлис со своими помощниками оказывал первую медпомощь пострадавшим, Уваров устроил короткое совещание с подошедшими к нему командирами.

— Товарищ подполковник, Олег Васильевич, что это такое? Вы нам можете объяснить? Что это было, новый вулкан или что-то другое? Что с Алексеем Аркадьевичем и с вашим современником, будут они жить?

— Товарищи командиры и господа офицеры! Долго говорить не буду, — оборвал все вопросы Уваров. — Одно могу сказать: у нас с вами очень мало времени. Чем быстрее мы отсюда уйдем, тем лучше для нас. Врач заверил, что Климович и Кожемяка будут жить. Ординарец погиб. То, что вы увидели, очень похоже на ядерный взрыв. Это неуправляемый процесс высвобождения большого количества тепловой и лучистой энергии в результате цепной ядерной реакции деления или реакции термоядерного синтеза за очень малый промежуток времени. По своему происхождению ядерные взрывы являются либо продуктом деятельности человека на Земле и в околоземном космическом пространстве, либо природными процессами на некоторых видах звезд. Почему произошел этот взрыв, я ничего сказать не могу. Но знаю точно одно: чем быстрее мы отсюда уйдем, тем больше шансов, что останемся в живых. Все объяснения будут потом. А сейчас все по своим местам, порядок движения прежний. Без остановок спускаемся вниз по леднику. Движение начать немедленно!

Если для Антоненко и Нечипоренко объяснения Уварова были понятны, сами из двадцать первого века, то люди из девятнадцатого года и сорок первого ничего не поняли. Но, понимая серьезность положения, решили все вопросы отложить на потом и выполнить приказ — срочно уходить подальше от возникшей новой опасности.

Погибшего ординарца пришлось похоронить прямо в снегу. Погрузив раненых на подводу и забрав все, что возможно, из побитого «лексуса», превратившегося в металлолом, людской караван двинулся в путь по снежной дороге, медленно стекающей вниз по наклонному ложу.

Солнце начало уходить за серые облака, затем резко наступила темнота. И только благодаря белому снегу можно было различить темные очертания скал, проплывающих мимо еле бредущих людей.

Они уходили все дальше и дальше от перевала, прикрывшего их от непонятного, а поэтому загадочного и страшного взрыва.

— Господин подполковник… Олег Васильевич, — еле слышно обратился капитан Невзоров к Уварову, — объявите привал, прошу вас. Люди и животные обессилены. Уже почти сутки без еды и отдыха. Еще немного, и многие просто не смогут идти. А ведь среди нас женщины и дети.

— Я все понимаю, Борис Иванович, но, если мы сейчас остановимся, потом никто живым отсюда не уйдет.

— Почему вы так думаете? Мы ведь уже достаточно далеко отошли от того страшного места.

— Да. Это правда. Слава богу, что ветер изменился и радиационное облако унесло в другую сторону. Да и вулканического пепла здесь тоже нет. Но и на леднике мы оставаться долго не сможем.

— Почему? Несколько часов ничего не решат, а люди и лошади смогут немного отдохнуть.

— Вы раньше были в горах?

— Нет. Я всю свою жизнь прожил на равнине.

— Я вам сейчас попытаюсь объяснить. — Уваров прокашлялся. Чем ниже они спускались, тем легче становилось дышать, сухой горный воздух уже не так драл горло, как раньше. — Вы, наверное, заметили, что снег под ногами потерял прежнюю плотность, люди начали проваливаться. Лошади еле тащат подводы, а автомобили чаще буксуют.

— Конечно, заметил. Мы уже прошли по этому леднику верст двадцать, высота гор уменьшилась, стало теплее, вот снег и сходит. Хотя ветер остается по-прежнему сильным, до костей продирает.

— А заметили вы трещины в леднике? Чем ниже мы спускаемся, тем они шире и глубже. Идущий впереди бронетранспортер Григорова уже несколько раз чуть не провалился. Хорошо, что немец — классный водитель, вовремя отворачивал. По дну трещин часто текут ручьи или происходит движение льда, в любой момент может отколоться большой кусок, тогда мы окажемся на дне и лед нас просто раздавит. Здесь также велика вероятность схода снежных лавин. Так что мы можем запросто провалиться под лед или быть погребены под снежной лавиной. В конце концов, мы можем просто замерзнуть. Чем быстрее мы отсюда уйдем, тем лучше.

— Что же нам делать?

— Профессор Левковский посоветовал искать сходы на свободную от снега и льда площадку. На бортах ледников встречаются боковые морены — вытянутые гряды неправильной формы, сложенные песком, гравием и валунами.

— Так надо послать разведку!

— Уже послал. Но пока результат отрицательный. Вокруг нас сильно отвесные скалы, нет ничего подходящего…

Разговор был прерван видом застрявшей рядом с ними подводы. Пожилой мужчина устало нахлестывал слабых лошадей и пытался сдвинуть с места глубоко засевшее в снегу колесо. На подводе, закутанные в тряпки, сидели двое маленьких ребятишек, из-под платков были видны только блестящие глазки. Неопределенного возраста женщина, одетая во все, что только можно было надеть ради спасения от пронизывающего ветра, пыталась помочь мужчине, толкая телегу вперед. Сзади к подводе была привязана исхудавшая корова. Она тихо мычала и смотрела на людей совершенно измученными, словно молящими о смерти глазами. Невзоров с Уваровым при помощи подоспевших солдат и красноармейцев вытолкнули подводу и помогли лошадям начать движение.

— Господа командиры! Долго мы так идтить будем, уже мочи нету? Хоть бы издохнуть быстрее! — в сердцах проговорил один из солдат.

Его поддержал худой небритый красноармеец в каске и рваной шинели:

— Зашли черт знает куда, лучше б там сдохли!

— А ну прекратить паникерские разговорчики! — оборвал недовольных Невзоров. — Стыдно вам, мужики! Вон бабы и дети идут, а вы тут сопли распустили! Осталось совсем немного, потерпите, скоро привал будет.

— А каша будет, а то уже желудок свело?

— И каша, и тепло. Все будет. Вы же русские солдаты. А русских ничего не берет, потому что мы непобедимы! Нет такой силы, что может сломить наш воинский дух!

— Да, ребята! — поддержал капитана Уваров. — А ну скажем дружно тетке с косой: хрен нас возьмешь, карга старая! А насчет привала — это я вам обещаю! Еще немного, и будет. Готовьте ложки, не потеряли их еще?

Бойцы, не очень-то веря в обещания командиров, все же замолчали и пошли вперед.

— Еще немного, и может быть бунт, — предостерег Невзоров. — Что тогда делать будем? Это верная смерть для всех.

— Бог не выдаст, свинья не съест. Нутром чую, выход где-то рядом.

В подтверждение слов Уварова к ним с головы каравана, освещая перед собой узкую полоску исполосованного колесами и ногами снега, громко тарахтя, приближался мотоцикл.

— Нашли! Товарищ подполковник! Нашли!

— Что нашли, Синяков?

Мотоцикл резко развернулся и остановился возле командиров. Синяков сидел за рулем, а за его спиной на заднем сиденье расположился бурят Будаев. Сержанта-радиста Хворостова с ними не было.

— Нашли, товарищ подполковник! Место нашли, где свернуть с ледника можно и отдохнуть нормально. Правда, немного в сторону отойти надо, а то впереди трещина большая, не объедешь и не обойдешь.

— Далеко ли до этого места?

— Да не особо. С полкилометра вперед пройти и влево свернуть. Там до скал не больше двух сотен метров, затем вдоль скал вниз немного, а потом подъем небольшой будет, кусок от скалы отвалился. Щель хоть и небольшая, но автомобили пройдут. Дальше вроде пещеры большой, ветра нет, и отдохнуть нормально можно. Все поместимся.

— Молодец, Виталий! А где радиста своего оставил?

— На том подъеме оставил, чтобы наше движение корректировал. Я уже и Григорова остановил, а Дулевич по рации с Хворостовым связался. Ждем только ваш приказ.

— Хорошо. Считай, что приказ уже получил. Сейчас дуй в голову колонны и поворачивай всех в тот район. Передашь начальнику штаба Бондареву, чтобы выставил регулировщика на повороте, и Будаева там оставишь, пусть показывают дорогу.

— Есть, товарищ подполковник! Галдан, держись крепче!

Мотоцикл взревел и рванул с места, выбросив из-под колес большие комья снега.

— Ну и везет же вам, Олег Васильевич! — восхитился Невзоров. — Только проговорили, и вот вам, пожалуйста, получите, что заказывали!

— Просто жизненный опыт и интуиция, — спокойно ответил Уваров. — Ну не может нам все время не везти! За черной полосой всегда будет белая! Надо в это верить. Что я и делаю. Как говорили наши предки, на Бога надейся, а сам не плошай! Мне ведь в свое время довелось в горах послужить, затем, когда сюда попали, с нашим профессором переговорил, оценил общую обстановку и местность, вот и сделал вывод, что где-то должен быть сход. Ну не могло его не быть! Поэтому и послал разведку вперед. Вот вам и результат.

— Я понял, почему вы гнали нас без остановок все эти сутки! Боялись, наверное, чтобы ночью не прошли мимо.

— Так точно. Ваша взяла… Хотя если честно, то уверенности у меня не было, но надежда умирает последней.

Максим шел, держась одной рукой за подводу с ранеными. Свой карабин с оптикой он закинул на спину, поэтому обе руки оказались свободными. Плохо, что в свое время они с батей не придумали прихватить с собой перчатки. Знал бы прикуп — жил бы в Сочи! Сейчас же приходилось часто менять руки и согревать их своим дыханием. Передав уазик отцу, который сразу же загрузился ребятней, мерзшей без теплой одежды, солдатские шинели им мало подходили, Макс решил держаться поближе к Оксане, поэтому и пошел с госпиталем Баюлиса. Девушка, видно, поняла его желание и не возражала. За время спуска она сильно устала и уже еле передвигала ноги. Этому также мешали явно большая для нее красноармейская форма и ботинки не по размеру. Когда наступили сумерки, Макс еле уговорил ее сесть на подводу, где лежали двое раненых. Сам шел рядом, иногда поглядывая на поразившую его прямо в сердце девушку. За этот долгий путь они почти не разговаривали, в основном обменивались взглядами, но и по ним можно было понять, что думает каждый из них. В кармане своего бушлата Максим нашел несколько карамелек — видно, остались еще с прошлогодней поездки на озеро — и, не задумываясь, отдал их девушке. Оксана поблагодарила, но себе взяла только одну конфету, остальные отдала Варе и Рите, а также молодому красноармейцу, помогавшему им в госпитале.

За то время, что находился в этом мире, Максим понял, чем его современники в большинстве своем отличаются от людей прошлых веков. Людей двадцать первого века больше интересовала материальная сторона жизни, беспокоило собственное благосостояние. Они почти забыли, что существует такое объединяющее всех понятие — Родина! Рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше, — вот основной лозунг его поколения. А здесь все по-другому. Да, конечно, и здесь были люди, ищущие для себя выгоды, но их было мало, и они старались не выделяться, как это было принято в его мире. Здесь общая беда сплотила всех, красных и белых, чего не было в двадцать первом веке. В его времени одни богатые боролись с другими богатыми, и плевать они хотели на то, что в этой их борьбе страдают простые, невинные люди. Паны бьются — у холопов чубы трещат. Так, кажется, говорил в прошлом простой люд? Но тут не было ни панов, ни холопов. Каждый стоил того, чего действительно стоил: без своей кубышки с золотыми, без связей, без родичей. Нет, родичи и «связи» у Максима здесь все-таки были! Это батя, дядя Олег и дядя Янис. Но гоняют они его, как последнего зеленого салабона. И правильно делают: тяжело в ученье — легко в бою. Правда, боя еще не было, но что такое товарищеская взаимовыручка, Максим уже узнал. Когда поднимался на перевал и сейчас, когда шел по покрытому снегом леднику. Неизвестные красноармейцы и солдаты-белогвардейцы по собственному почину освобождали подводы из снега, помогали друг другу подниматься и спускаться на крутых поворотах, при этом никто ничего не просил взамен, как было принято в его время. Каждый заботился о раненом, будь он красным или белым. Еще несколько дней с этими людьми, и ему не нужны другие. Вот где его место — среди них. Он готов делить с ними последний сухарь, последний глоток воды. Это единение придавало Максу сил и веры. «По одному нас сломать легко, а вместе мы непобедимы, — так, кажется, говорил кто-то из древних. — Ну почему нашему народу для объединения нужно горе и общая трагедия?» Макс этого не понимал, но понимал одно: взаимовыручка заложена в нем и окружавших его людях с генами, на подсознательном уровне, впитана с молоком матери.

За размышлениями Максим не заметил, что караван замедлил движение. Кругом стояла темнота, только впереди светились фары остановившихся автомобилей.

— Что случилось? Почему встали?

— Впереди большая трещина. Разведка место для отдыха нашла. Поворачиваем налево. Не отставать! Подтянуться! Дистанция минимальная!

Оксана соскочила с подводы и обогнала Максима. Сквозь мешковатую солдатскую шинель он видел ее прекрасную фигуру. Нет, не видел, чувствовал. Он не удержался, догнал и обнял Оксану за талию. Она вздрогнула, но не отстранилась. На секунду замерла, прижалась к Максиму всем телом, затем резко шагнула вперед, и возникшая между ними невидимая тонкая нить разорвалась.

— Поворачивай! Поворачивай! Осторожно! Поберегись!!!

Те, кто шел за ними, не увидели в темноте провал, одна из лошадей оступилась и провалилась задними ногами в трещину, судорожно пытаясь выбраться наружу. Следом за ней в пропасть чуть не пошла телега с ранеными. Спас положение старший сержант Левченко со своими артиллеристами, сопровождавшими госпитальные подводы. Григорий Васильевич, оставив возле своих орудий по два бойца, приказал остальным помогать походному госпиталю, где находился и его старший брат Степан.

— Хватай, ребята! Тащи ее наверх!!

Перепуганная лошадь сначала дергалась, но затем замерла, видно, поняла, что самой не справиться и спасение целиком зависит от людей. Хорошо еще, что подвода не перевернулась. С десяток бойцов окружили ее, напряглись, с криком и руганью, но все-таки вытащили лошадь из расщелины, после чего она, дрожа всем телом, резво потянула подводу за собой. На опасном пятачке сразу же встали два регулировщика, предупреждающие об опасности и направляющие движение каравана в место предстоящего отдыха. Хоть и с опозданием, но капитан Бондарев выполнил приказ общего совета.

Автомобили продолжили движение вдоль большой трещины. Впереди колонны тарахтел мотоцикл. Свет фар вырывал из темноты отвесные, неровные стены острых скал, кое-где покрытых снегом. Казалось, этой мрачной картине нет конца и им никогда не выбраться из ледникового плена. На границе ледника и скал снег почти исчез, открыв под собой тонкую кромку льда. Хорошо, что спуск был пологим, мотоцикл Синякова почти не скользил. Медленно движущийся за ним бронетранспортер своей тяжестью крошил лед, обнажая отполированные камни. Следом, переваливаясь с боку на бок, ползли автомобили, дальше подводы, сопровождаемые уставшими людьми.

Впереди вдруг сверкнул лучик света. Он то замирал на месте, то совершал круговые движения. Стало понятно, что кто-то подавал им сигналы фонариком.

— Внимание! Остановка! Сейчас будет подъем! Всем приготовиться! Не спать!

А спать так хотелось! Налитое тяжестью тело уже не могло двигаться. Голова кружилась от усталости, голода и холода. Хотелось облокотиться на подводу или прильнуть к теплому капоту автомобиля, а то и просто упасть в снег и провалиться в сон. А во сне было жаркое зеленое лето, а ты без рубашки или гимнастерки, возле теплого озера или журчащей речки, где плещется рыба, пахнет ухой или шашлыками, рядом девчонки звонко смеются, и Оксанка среди них, хочется жить и радоваться жизни! Эх! Как хорошо во сне! Никогда бы не просыпался…

— Ребятки! Вставайте! Не спать, не спать! Подъем! Вперед! Пошли, пошли, мои родимые!

Вот и подъем, весь перепаханный колесами идущей впереди техники. Из последних сил Максим толкал подводу вперед, рядом с ним своим хрупким плечиком старалась помочь лошадям и Оксана. Девушка не удержалась на ногах и, запутавшись в длинной шинели, упала. Хорошо хоть, успела выставить вперед руки и не повредила лицо, мелкие царапинки не в счет. Откуда только силы взялись, Макс подскочил к ней и одним рывком поставил ее на ноги.

— Как ты, Оксанка?

В ответ он услышал тихое всхлипывание. Фары разворачивающейся машины на мгновение осветили ее лицо. Глаза девушки были полны слез, которые текли по щекам, оставляя на них грязные подтеки.

— Я… Я больше не могу… Я устала… Я домой хочу, к маме…

— Не плачь, девочка моя, все будет хорошо. Мы выберемся отсюда. Верь мне. Ты мне веришь?

Максим крепко обнял девушку. Она, как маленький ребенок, сложив ладошки перед собой, прижалась лицом к его груди и, понемногу успокаиваясь, тихо произнесла:

— Верю…

— А ну, молодежь, не задерживай движение! Нашли время обниматься! Вперед! Освободите дорогу!

Парень с девушкой смутились и отошли в сторону, пропуская идущую за ними подводу. Затем, спохватившись, ускорили шаг и догнали свою повозку с ранеными.

Постепенно, автомобиль за автомобилем, подвода за подводой, все собрались под скалой. Найденное место не очень-то походило на пещеру. Просто под воздействием воды, а затем льда от огромной скалы откололся нижний кусок, который впоследствии был смещен ледником вниз по склону. В результате образовалась неровная площадка размером примерно двести метров на сто. Над ней естественным козырьком нависала скала. Автомобили заняли места по краям площадки, дав возможность людям расположиться поближе к скале и укрыться от пронизывающего ветра, дующего с горных вершин.

Руководивший размещением Бондарев просил занимать места плотнее друг к другу. Несколько автомобилей поставили так, чтобы они освещали фарами временный лагерь целиком. Последними на площадку поднялись казаки во главе с ротмистром Новицким.

С разных сторон донеслись команды:

— Развести костры!

— Двигатели не глушить!

— Лошадей распрягай! Накрыть их! Холодной воды не давать, только теплой!

— Коров и коз в кучу, пускай греют друг дружку!

— Палатки ставьте!

— На землю и камни не ложиться, а то замерзнете! Подстилки под низ кладите!

— Где полевая кухня? В центр ее!

Уставшие люди подходили к автомобилям и пытались о теплый от работы двигателя капот согреть озябшие руки. Кто-то даже засыпал стоя, прислонившись к машине.

Постепенно то тут, то там вспыхивали веселые огоньки костров, давая тепло и надежду. Чтобы разгорались быстрее, приходилось сначала немного полить дрова бензином.

Уваров вместе с Невзоровым и Бондаревым начали обход временного лагеря.

Увидев Баюлиса, Олег произнес:

— Янис Людвигович, осмотрите, пожалуйста, со своими помощниками всех, особенно раненых и детей. Проверьте, нет ли обмороженных, умерших…

— У меня двое раненых скончались, — глухо ответил Баюлис. — Замерзли. Видно, плохо их укрыли или сами…

— Наверное, не захотели быть обузой для своих товарищей. Светлая им память, — тихо добавил Невзоров и, сняв фуражку, перекрестился.

— Надо хотя бы несколько палаток установить и печки в них, а то все люди ночью замерзнут, — уже еле слышно сказал Баюлис. — Завтра не с кем будет дальше идти… — Внезапно доктор замолчал и начал медленно оседать вниз. Его подхватили, не дали упасть.

— Янис Людвигович, что с вами?

— Он сознание потерял. Вымотался человек, всю дорогу на своих ногах наравне со всеми шел. Да и возраст, не молодой ведь уже! На подводу его положить надо!

Уваров и Бондарев, поддерживая Баюлиса под руки, с помощью подоспевших солдат уложили врача на подводу. Медсестра Варя накрыла его одеялом, а сверху еще и солдатской шинелью.

— Варвара, вместе с Шевцовым подготовьтесь к приему больных и обмороженных, — обратился к ней Бондарев. — Я прикажу Коваленко поставить возле вас пару палаток и поместить туда печки-буржуйки, что из землянок прихватили. Первыми туда заносите доктора и раненых командира полка и Кожемяку.

— Слушаюсь, товарищ капитан, — устало отозвалась девушка и присела возле колеса.

— Как ты себя чувствуешь, Варенька? — участливо наклонился к ней Бондарев.

— Я сейчас, товарищ капитан, я только минутку отдохну и встану… Мы все, что нужно, сделаем…

Совершая обход, Уваров встретил медленно идущего ему навстречу начальника склада Ярцева.

— Никита Савельевич, как вы? Сможете организовать ужин для людей?

— Дышу пока. Правда, ноженьки болят, сил нету, уж я не молодой козлик — по горам-то бегать. А насчет ужина я уже распорядился. Ребята полевую кухню топят. Вода в баках померзла. Как бы не разорвало их. Придется на кострах греть. Опять же с хлебом проблема, только лепешки да сухари остались… Еще рыба копченая есть… Людей накормим… Животных кормить нечем, вон коровы уже ревут. Да и доить их надо. Я попробую женщин организовать…

— У меня в обозе мешки с овсом есть. Прикажу своим людям выделить немного лошадям и коровам, — разрешил Невзоров. — Хоть что-то да поедят.

— Спасибо вам, Борис Иванович, — поблагодарил Ярцев. — Скотинку беречь надо, неизвестно, что завтра будет, а они наши кормилицы…

Закончив осмотр, Уваров приказал командирам собраться в центре лагеря.

— Командир полка подполковник Климович ранен и без сознания. Поэтому я беру на себя командование нашего сводного отряда. Возражений нет?

Никто из присутствующих не проронил ни слова, все прекрасно понимали, что Уваров, решив заменить Климовича, взвалил на себя тяжелое бремя ответственности за все, что с ними произошло и что еще может произойти.

Олег продолжил:

— Я понимаю, что устали и сил нет. Но на сегодня мы еще не все сделали. Сейчас наша задача — сохранить людей, не дать им замерзнуть после такого тяжелого перехода. Поэтому приказываю. По возможности, установить палатки и в них имеющиеся печки. Строго следить, чтобы люди не лежали на открытой земле или на камнях. Кому не хватит места в палатках, натянуть брезент между машинами и подводами, разжечь костры и назначить дежурных. Людей расположить плотнее, будут греть друг друга. Под подстилки использовать все, что возможно. Автомобилям двигатели не глушить, пусть работают на самом минимуме, а то мороз прихватит, и придется бросать технику, а не хотелось бы. Постараться накормить всех горячей пищей или хотя бы дать кипятка с сухарями. Капитанам Бондареву и Невзорову проверить наличие личного состава и гражданских лиц, определиться с дежурными по подразделениям. Пусть следят за огнем и за своими товарищами, чтобы не замерзли. Всех больных и обмороженных отправлять в центр лагеря, в санчасть. Медикам задача уже поставлена. Вопросы есть?

— Товарищ подполковник, разрешите, — подал голос Синяков. — А как с разведкой? Продолжать или завтра?

— Все завтра. Сейчас уже ночь. Ничего все равно не увидишь.

— Надо бы группу послать назад, может, кто отстал или с дороги сбился, — предложил политрук Жидков.

— Не надо, — остановил его ротмистр Новицкий. — Я со своими терцами замыкающим шел, всех отставших подобрали.

— С людьми надо переговорить, обнадежить их. Господь милостив, ниспошлет облегчение судьбы нашей, — произнес присоединившийся к командирам священник.

— Хорошо. Вот вы этим и займитесь, отец Михаил. Вместе с политруком Жидковым. И без возражений. Дальнейший маршрут движения будем выбирать завтра. Утро вечера мудренее. Всем все понятно? Разойдись!

Когда все было более-менее организовано, Олег подсел к костру разведчиков, среди которых находился и его друг Николай Антоненко, предложивший ему солдатскую кружку с горячим чаем.

— Ну, Коля, что нас завтра ждет?

— А что будет, то и будет. Я готов ко всему. И ребята мои ко всему готовы. Или грудь в крестах, или голова в кустах. От судьбы не убежишь.

— Да, надоело уже бегать, Коля. Определиться хочется. Еще несколько дней таких приключений, и у многих «крыша» поедет. В том числе и у меня.

— Что-то на тебя непохоже, Олежка, ведь ты всегда бойцом был…

— А я и сейчас не сдаюсь. Готов идти до конца. Но где конец-то? Если раньше мы с тобой знали, что здесь наши, а там «духи», то сейчас ничего не понятно. Идем почти вслепую, хотя и в горах я не новичок. По моим расчетам, ледник должен скоро закончиться. При такой высоте гор уж слишком длинным получился.

— Это смотря в каких горах, уважаемый Олег Васильевич, — подал голос Левковский, тоже решивший погреться возле костра разведчиков. — Все зависит от широты и места нахождения. В одних местах ледник и пару километров не набирает, а в других может быть и под пятьдесят. Но здесь вы правы. Скоро он закончится, уж больно много трещин мы внизу встречать начали, да и толщина льда меньше становится.

— Профессор, — обратился к Левковскому младший сержант Юрченко, — вот вы все знаете, везде бывали, а куда нам завтра топать, где землицу-то искать вместо льда и снега?

— Спасибо за лестные слова, — засмущался Левковский. — Но это слишком долго рассказывать…

— Ничего, Павел Иванович, ночь длинная, времени у нас много, мы не спешим, послушаем вашу лекцию, — успокоил его Антоненко-старший. Сидящие рядом бойцы закивали, показывая, что полностью поддерживают предложение.

— Ну хорошо. — Профессор сел поудобнее на подвинутый ему мешок с какими-то вещами, обнял двумя ладонями солдатскую кружку с горячим чаем, посмотрел на черное небо над головой и продолжил: — Долинные, или альпийские, ледники начинаются от покровных ледников, ледниковых шапок и фирновых полей. В определенных климатических условиях долинные ледники широко распространены во многих горных районах земного шара. Все крупные ледники испещрены многочисленными трещинами, в том числе открытыми. Мы с вами их встречали на своем пути. На бортах многих долинных ледников встречаются боковые морены — вытянутые гряды неправильной формы, сложенные песком, гравием и валунами. Вот эта площадка, на которой мы все с вами находимся, очень похожа на боковую морену, по которой можно спуститься к…

Профессор Левковский прервал свою лекцию и огляделся по сторонам. Сидевшие вокруг костра люди спали. Все до единого, ну кроме него, конечно. Усталость прошедших суток плюс монотонный рассказ сморили людей. Они, сев плотнее друг к другу, прижав к груди оружие и укрывшись брезентом, спали тем сном, которым спят люди, проделавшие тяжелую и изнурительную работу, но привыкшие к тревогам и боевым дежурствам, готовые в любой момент проснуться.

Павел Иванович подбросил несколько деревянных чурок в костер, снова посмотрел на черное небо, полностью укрытое тучами, что-то пробормотал себе под нос и закрыл глаза. Старик вымотался не меньше, чем молодые ребята, но, в отличие от него, они не страдали бессонницей.

Весь лагерь погрузился в сон. Только было слышно, как на холостом ходу тихо работают двигатели автомобилей, всхрапывают иногда лошади и потрескивают поленья в кострах. На спящий лагерь с черного неба начал тихо падать мягкий снег, укрывая своим белым одеяломуставших людей.

Глава 13

Тишина… Кругом тишина…

Не слышно уже ставшего привычным завывания ветра…

Не слышно убаюкивающе работающих на холостом ходу двигателей автомобилей…

«А почему не слышно? Бензин кончился или уехали все, а тебя оставили? Ты еще спишь? Сон это или нет? Может быть, все это тебе приснилось? Эти горы, эти люди и неизвестно откуда взявшийся ядерный взрыв вместе с вулканом?! Вот сейчас откроется дверь в твою комнату, мама позовет к завтраку, а вставать так не хочется… Тебе тепло, нет желания пошевелить ни рукой, ни ногой… Да и пошевелить ими ты не можешь, не чувствуешь совсем… Голова еще болит, как после вчерашней сумасшедшей вечеринки в студенческом городке… Какая, к черту, вечеринка?! И кто там верещит, как резаный порося?! — Максим открыл глаза. — Темно. Почему темно? Ночь еще, что ли?»

Он вспомнил, как вчера спускались с гор по леднику, как помогал понравившейся ему девушке Оксане ухаживать за ранеными, как устанавливал вместе с бойцами палатки и печки в них, как переносили туда раненых и детей. Потом его позвал к своему костру его новый друг Андрей, командир артиллеристов, как они вместе со старшим сержантом Левченко и другими бойцами выпили бутылку коньяка, найденного в немецком бронетранспортере. Хотя Баюлис и говорил, что горы и алкоголь несовместимы, это он и сам знал, но наш человек делает все наоборот. Такова уж природа славянской души, назло врагам и всем законам. Если нельзя, но очень хочется, то можно. Выпили-то по чуть-чуть, но голова все-таки побаливает.

Макс осторожно сдвинул панаму и приподнял брезент, укрывавший его и лейтенанта Григорова. С брезента на ноги упал снег. Все вокруг него было ослепительно-белым. Снежные хрусталики отражали солнечные лучи, которые больно били по глазам. Дав им время привыкнуть к свету, Максим осторожно откинул брезент и, стараясь не разбудить сладко спавшего товарища, обнявшего, словно любимую детскую игрушку, немецкий автомат, медленно поднялся на ватные ноги.

Весь их кочующий стан находился в каменном мешке, укрытый снегом. Со всех сторон возвышались скалы.

Совсем рядом раздалось жалобное хрюканье и визг. Максим увидел, как на расположенной невдалеке подводе закачался небольшой ящик, укрытый мешковиной. Тряпка сползла, и его глазам предстали три розовеньких поросячьих пятачка. Поросята, заметив смотрящего на них человека, снова дружно и требовательно завизжали.

«Наверное, голодные. Вот и орут. Есть просят», — подумал он.

В подтверждение этого из-за телеги показался мужчина, что-то поискал на ней, бросил в ящик. Ящик еще больше закачался, одновременно послышалось радостное хрюканье, недовольный визг, чавканье. Поросята добились своего.

«И нам не мешало бы перекусить», — подумал Макс.

Немного размяв ноги, он завернул за стоящий рядом «Ханомаг». От него до большого камня было меньше полуметра. «Ай да немец, молодец! В полной темноте, а так красиво припарковался!» — отметил Максим, справляя малую нужду.

Когда он вернулся к погасшему костру, лагерь потихоньку оживал. Люди вставали, приводили себя в порядок, расчищали площадку от снега, кормили, чем могли, своих питомцев. Задымила полевая кухня. Носились собаки, поднимая дружным лаем обитателей лагеря.

— Что, Максим, не спится?

— Да какой уж тут сон, Григорий Васильевич? После вчерашнего дня все тело ноет, места себе найти не могу, да и поросята, черт их подери, с самого ранья визг подняли.

— Природа. Животинке все равно, какие у тебя дела, а пришло время, вынь да положь ей пожрать. А тело болит — это с непривычки.

— Так я вроде бы и спортом занимался. И сам не слабый…

— Дело не только в сильных руках, но в общей закалке организма. В его выносливости. Я вот посмотрел на вас, гостей из будущего… — прервал его Левченко. Проведя рукой по заросшей грязной щетиной щеке и покрутив свой ус, старший сержант продолжил: — Немного не такие вы… Изнеженные, что ли. Ну кроме твоего отца и Олега Васильевича, конечно. Они — настоящие бойцы. Мы ведь всю жизнь ножками да ручками, а вы небось все больше на машинах и с помощью механизмов разных, вот организм и атрофируется. Отсюда и болячки разные. Да и питались, наверное, не так, как мы…

— Что было, то было. Ваша правда. Здоровую простую пищу у нас уже мало кто ест. В основном химию всякую. Да еще экология плохая, вот народ и вырождается.

— Что, испоганили землицу всю? Я думал, что это в мое время машины разные да заводы чадят вокруг, а у вас еще хуже стало. Ну ничего. Судя по тому, какой здесь снег чистый и воздух прозрачный, мы чуть ли не в первозданной природе оказались. Так что еще поживем, а, Максим?

— А я умирать пока не собираюсь, еще жениться хочу, да и отца дедом сделать надо.

— Вот это молодца! Это по-нашему! Уж не на Оксанке ли? Гарна дивчина!

— А вы откуда знаете?

— Не в тайге живем, люди кругом. Да и видел я, как вы обнимались. Молодец, одобряю. Смотри только, чтобы не отбил кто. Девчат у нас мало, а желающих хоть отбавляй.

— Пусть только попробуют. Всем ноги переломаю.

— Это правильно. Есть такая старая солдатская поговорка: винтовку, ложку и жену не давай никому. Вот ее и придерживайся. Ладно, — закончил разговор Левченко. — Пора ребят будить. Завтрак готовить, да и в порядок себя привести не мешает, мы ведь солдаты, а не абреки какие-то. Посмотри на себя, прямо трубочист! Да и я не лучше.

Из-за вчерашней суматохи и сумасшедшего марш-броска Максиму некогда было себя разглядывать, да и других тоже. Только сейчас он взглянул на свою одежду, на руки. Все было в пыли и пепле. Левченко и другие бойцы имели такой же вид.

— Ну точно как негры или шахтеры из забоя!

— Скорее, как черти из ада! — пошутил старший сержант. — Давай поднимать хлопцев, а то расслабятся, потом тяжело будет.

Вдвоем они разбудили всех артиллеристов и красноармейцев. Григоров приказал Штольке проверить бронетранспортер и прогреть двигатель. Левченко вместе с подчиненными проверяли орудия и передки.

— Давай, славяне, не ленись! Для артиллериста главное, чтобы его орудие всегда было готово к выстрелу! Проверить замки, прочистить стволы, смазать колеса! Шевелись, шевелись, служивые! Мамедов, возьми кого-нибудь, проверьте и накормите лошадей. Подковы обязательно посмотри! Привести и себя в порядок не забудьте!

Максим подошел к уазику, который вчера вел по леднику отец. Из-за открытого капота автомобиля показался Антоненко-старший:

— Что, боец Антоненко-младший, решил вверенную технику проверить? Поздновато встал, сынок! Твой тягач к выполнению задания уже подготовлен.

Отец, вытирая руки промасленной тряпкой, подошел к сыну и слегка толкнул его плечом:

— Ну как, Макс, настроение, боевое?

— Готов к труду и обороне, товарищ подполковник! — улыбнувшись, ответил Максим, отдав честь по-американски, приложив ладонь к панаме, но затем, помедлив, грустно добавил: — Если честно, бать, я в трансе. Такое ощущение, что все это не со мной происходит, а в каком-то кошмарном сне! Что это? Прощай, цивилизация? Возврат к дикой природе? Одно дело — мечтать об этом, совсем другое — наяву и на всю оставшуюся жизнь. А сколько ее осталось-то? И где мы? Вдруг мы попали на миллион лет до нашей эры или после?

— Ничего, сынок, не раскисай. Все будет, как у нас говорят, тип-топ! Мы, Антоненки, и в огне не горим, и в воде не тонем, а если надо, и морду набить сумеем. Сейчас после завтрака я с ребятами в разведку пойду, дорогу дальше искать будем, пойдешь со мной?

— Бать, не обижай, а?! Конечно, пойду! Что я, слабак какой-то! Вот сейчас двигатель прогреем и пойдем. А где профессор Левковский, он снова с нами в горы пойдет?

— Наш Павел Иванович спит сном праведника. Умаялся вчера старик. Я утром, грешным делом, подумал, не помер ли он. Такой марш-бросок не каждому молодому по плечу, а он молодцом, держится. Ладно. Давай заводи!

Проверив машину, они пошли к центру лагеря, где возле полевой кухни раздавали скудный, но горячий завтрак. Невдалеке стояла группа мужчин с непокрытыми головами. К груди старшины Долматова прижимался невысокий молоденький парнишка, одетый в большую для него шинель, с карабином за спиной. Плечи его вздрагивали, парень плакал и не стеснялся своих слез.

— Что случилось, Пантелей Егорович?

— Да вот, Николай Тимофеевич, горе у нас. Хомутенко Федор Семенович, дед Макарки нашего, что нас на озере встречал, умер. Царство ему небесное!

Антоненко увидел лежащее на телеге тело, прикрытое брезентом. В головах человека лежала буденовка.

— Не выдержало сердце у старого красногвардейца, — пояснил подошедший старший лейтенант Бажин. — Доктор сказал, что от высоты и перегрузок. Еще ночью умер, уже и остыть успел…

— А где Баюлис, ну доктор наш?

— Янис Людвигович пошел к беженцам, там женщина пожилая скончалась. И еще раненый один, из белых… — ответил Бажин. Затем поправился: — Из бывших белых.

— Надо их здесь похоронить. Мы не сможем везти их дальше.

— Бойцы уже копают небольшую могилу, но земля не поддается. Придется просто камнями заложить.

Николай с Максимом сняли головные уборы и с минуту помолчали над умершим. Хотя они и не знали его, но та первая встреча на озере, в первый день нового мира, словно промелькнула перед глазами.

Оставив Бажина заниматься погребением, Антоненко-старший, получив на кухне свою порцию завтрака, пошел по лагерю искать Уварова. По пути он встретил Баюлиса:

— Ну что, Людвигович, чем порадуешь или огорчишь?

— А чему радоваться-то? У меня каждый день умершие и умершие… С ума сойти можно! Раньше за год столько в моей больнице не было.

— Сам-то как? Жив еще, народный врачеватель?

— Отошел после вчерашнего перехода. Спасибо девчатам моим, заботу проявили. Что бы я без них делал?..

— Ты смотри, дохтур, особо глаз на них не ложи. А то я знаю тебя, развратника старого…

— Дурак ты, Антоненко, хоть и полковник, и шутки у тебя дурацкие. Я совсем о другом, а ты как тот вшивый, все о бане. Совесть бы поимел.

— Ладно, док. Извини. Проехали. Как там командир полка и Кожемяка?

— Неважно, но живы пока. Оба без сознания, у них сотрясение мозга. Сильно их побило. Я, честно говоря, думал, что могут ночью умереть…

Уварова Николай нашел на краю их временного убежища. Тот вместе с Невзоровым, Бондаревым и Левковским рассматривали атлас.

— Ну что, господа-товарищи-командиры, что нового простому бойцу нашего отряда скажете?

— Да есть что сказать, — ответил Олег. — Вон Павел Иванович, долгая ему лета, обозначил на карте, где мы есть в этом мире. Хотя я, честно сказать, не очень-то уверен в этом.

— Я считаю, что все верно рассчитал, — бодро возразил профессор. — Учитывая то, что я вчера нашел Южный Крест и его угол возвышения над горизонтом, а также осмотрел окружающую нас местность… Кстати, я веду записи и делаю зарисовки нашего спуска по леднику. Мною было определено наше месторасположение. Это десять градусов южной широты. Ну, может быть, не точно десять, а восемь — десять, но не больше. Короче. Мы с вами вчера двигались в северо-восточном направлении и все время спускались с гор. Подъема нигде не было. По расположению горных хребтов я понял, что мы в Центральных Кордильерах, где-то между бассейнами рек Мараньон и Уальяга. Должны скоро выйти к басейну реки Уальяга, которая течет на восточном склоне Анд и затем впадает в Мараньон, а дальше в Амазонку.

— А не слишком ли громко это сказано, уважаемый профессор? Здесь по вашей карте километров двести будет, если не больше, — перебил его Бондарев. — И это в нашем мире так реки назвали, и атлас ваш из нашего мира. А ведь может быть все совсем по-другому.

— Вот и Максим мой сомневается, — поддержал разговор Антоненко. — Сейчас выскочит из-за угла какой-нибудь динозавр и позавтракает нами, да так, что и фамилию не спросит.

— Ну вы краски-то не сгущайте, любезный, — проговорил Невзоров. — На динозавров у нас пулеметы и пушки имеются. Но разведку послать надо. Мы в этом месте даже пару суток не выдержим. Это хорошо, что сейчас солнышко светит, а что завтра будет?

— А завтра нас на этом месте не будет. Все. Закончили пустые разговоры. Надо делом заниматься. Людей спасать, — прервал всех Уваров. — Николай! Бери своих разведчиков, и попробуйте спуститься вниз, дорогу прощупайте. Рацию возьми обязательно. Мы следом за вами.

— Надо поменять порядок движения, — уточнил Бондарев. — Автомобили разбивают дорогу, подводам и людям тяжело после них идти. Необходимо, чтобы автотранспорт шел сзади.

— Принимается. Но пусть первым идет бронетранспортер лейтенанта Григорова. По нему узнаем, выдержит ли ледник, — закончил разговор Уваров. — Сейчас необходимо собрать всех командиров и поставить задачу на марш. Начало движения через полчаса. Пока светит солнце, нельзя терять ни минуты.

Наскоро перекусив, Николай Антоненко взял с собой пятерых: охотника-бурята Будаева, пулеметчика Нефедова, младшего сержанта Юрченко, радиста Хворостова и, по совету ротмистра Новицкого, терского казака-пластуна Емельяна Трепачко, лучшего среди казаков следопыта.

На протесты Максима, ссылавшегося на ранее данное обещание, отец ответил отказом:

— А УАЗ с пушкой вести кто будет? Тетя Глаша? Кроме меня и тебя, Макс, никто с ним не справится. Так что, боец Антоненко, выполняйте приказ. Двигайся со всей колонной! Все! И без соплей!

В душе Николай понимал, что, отдавая это распоряжение своему сыну, он берег его от тех неприятностей, которые могли ожидать их впереди. «А так хоть под присмотром Олега и Левченко будет», — успокаивал он себя.

Поднявшись на небольшую скалу, возвышавшуюся над ледником, и осмотрев через бинокль открывшуюся панораму, решили идти вдоль левой кромки, где и находилось их временное убежище. Здесь, между ледником и высокой боковой мореной, образовалась наносная полоса из щебня, песка и глины, шириною позволяющая проехать даже автомобилям, не говоря уже о подводах с лошадьми. Только необходимо было подровнять ее в некоторых местах лопатами, так как был небольшой уклон. Сообщив об этом по рации, разведка направилась дальше.

Вслед за ними во главе с капитаном Бондаревым и подпоручиком Костроминым шла большая группа красноармейцев и солдат, вооруженных лопатами и ломами. Они выравнивали дорогу, разбивали лед, засыпали ямы, убирали небольшие уклоны и камни, мешавшие движению. Вокруг людей плотной цепью возвышались заснеженные молчаливые скалы, и казалось, что конца и края им нет.

Солнце снова спряталось за облака, а ледник стал опускаться в серый туман.

Шел уже пятый час медленного, но упорного спуска.

Вдруг идущие впереди Трепачко и Будаев остановились.

— Ваш благородь! — крикнул по привычке Трепачко. — А ледник-то, того, кончился, мать его так!

— Как кончился?! — недоуменно спросил Антоненко, догоняя их.

— А вона, глядитя сами, — произнес казак и протянул руку, показывая направление. — Здеся лед кончается, а тама один песок да камни. Вон и ручьи с ледника текут.

— Там озеро, однако, должно быть, — уверенно добавил Будаев. — У нас в Саянах всегда так бывало.

— Ну раз бывало, тогда вперед, — скомандовал Антоненко. И, обернувшись, приказал: — Юрченко и Хворостов, задержитесь. Передайте по рации, что ледник закончился. Будет крутой спуск к озеру. Пускай приготовятся. Нефедов, за мной.

Группа уверенно пошла вниз по ставшей непривычной земле. Ноги уже не скользили, а утопали в каменистом песке, оставляя в нем неглубокие следы. Быть может, это были первые за все время существования этих мест следы человека.

Спустившись вниз и оказавшись на более-менее ровной поверхности, разведчики остановились. Перед ними лежала небольшая долина неправильной формы. Вокруг нее боковые морены образовали мощные широкие подковообразные пояса. Эти каменистые гряды тянулись на несколько километров.

С десяток мелких ручейков, берущих начало на леднике, организовали большой ручей, несущий свои воды вниз, в центр долины, где в западине образовалось, примерно с полкилометра в диаметре, озеро с кристально чистой водой, в которой отражалось голубое небо с плывущими по нему серыми облаками.

Сбоку, на каменистых грядах, да и прямо под ногами людей рос мох. Берег узкой полоской вокруг озера был покрыт коричневато-зеленой травой, а на дальнем берегу даже росли небольшие деревца и кустарники. Пейзаж поражал воображение. Величественные скалы, грозно нависающие со всех сторон, чистые и холодные воды озера, вызывающие непреодолимое желание окунуться в них с головой.

— Мать честная! Вот это да! — не сдержал своего восхищения Юрченко. — Это какая красотища-то! Что нас дальше ждет, командир, а?

— Прямо как на горном курорте! — сказал Антоненко.

— У нас в Саянах не хуже, однако, бывало, — сдержанно произнес Будаев, но затем мечтательно добавил: — Как дома…

— А здесь теплее. Хоть и ветерок неслабый дует. Можно и шинельку расстегнуть, — обрадовался Нефедов. Поставив свой немецкий пулемет на камни, он снял пилотку и принялся расстегивать шинель.

— Николай Тимофеич, надоть дальше вдоль берега пройти, путь разведать, да и место для стана определить, — привел всех в чувство Трепачко.

— Правильно, казак! Главное — дело, а расслабляться потом будем, — поддержал его Антоненко. Осмотрев озеро в бинокль, он приказал: — На правом берегу места больше, и ровнее оно. Там лесочек есть и кустарник. Юрченко, Будаев, остаетесь тут. Будете направлять всех на правый берег озера. Здесь ручей пока еще не глубокий и переход хороший. Все остальные, за мной.

Спуск каравана с ледника к озеру занял времени не меньше, чем от вчерашнего их пристанища под скалой. В связи с тем что он оказался крутым, пришлось подводам и автомобилям съезжать по одному, со всеми необходимыми предосторожностями.

Не обошлось без неприятностей. Одна из лошадок, видно, испугалась, занервничала и, вместо того чтобы медленно сойти вниз, сделала большой скачок. Красноармеец не смог ее удержать. Лошадь оступилась, упала и переломала себе передние ноги, после чего была тут же придавлена подводой, которая развалилась, ударившись о камни. Лошадь пришлось пристрелить, а вещи переложить на другие подводы. Из сломанной телеги решили сделать двухколесную повозку и запрягли в нее вторую лошадь, чудом оставшуюся невредимой. Все это заняло много времени и задержало остальных.

Снова «отличился» молодой водитель полуторки. Он не справился с управлением, и машина встала на два колеса. Паренька спасло только то, что хозяин груза Дрынько, сидевший рядом с ним, от страха или по другой причине схватился за руль и дернул его в свою сторону. Машина сначала зависла в воздухе, но затем медленно встала на все колеса. Наблюдавшие эту картину вздохнули с облегчением. Никому не хотелось хоронить своих товарищей.

За исключением мелких синяков и царапин спуск прошел нормально.

Новый лагерь решили расположить на правом берегу озера, выбранном разведгруппой. Место всех устраивало. Радости хозяев животных не было границ, вокруг было много зеленой травы. Лошади, коровы и козы жадно хватали ее на ходу.

Вымотанные длительным переходом люди, увидев чистое голубое озеро, немного приободрились. Застучали котелки, кто-то даже начал умываться, несмотря на обжигающую холодом воду.

Снова послышались команды на организацию лагеря, установку палаток и приготовление к ужину. Расположенный невдалеке лесок моментально был вырублен и пошел на топливо для костров.

Совершая обход по новому лагерю, Олег встретил возвратившегося из разведки друга.

— Ну что там, Коля? Чем порадуешь? Наметил для нас дальнейший маршрут движения?

— Да нет пока. Так только, осмотрелся малость. Мы тут благодаря Нефедову кое-что с ребятами нашли. Хочу тебе показать, да и профессору нашему.

— Что? — Уваров насторожился. — Новый привет из будущего или прошлого?

— А хрен его знает откуда! Но тебе это надо обязательно увидеть. — Антоненко поправил на плече немецкий карабин. — Я сам-то не видел, а вот Нефедов разглядел, даже топтался там. Пошли в санчасть к Баюлису, у него мой боец свои раны зализывает.

— Что за раны? Боестолкновение было, что ли?

— Да нет. «Асфальтная болезнь» у него. Мы когда на гряду над озером поднимались, он оступился и сорвался вниз. Вот кожу на лице и руках содрал. Сейчас его девчата Яниса йодом мажут и перевязку делают.

— А короче можешь сказать, что нашли-то?

— Короче. Могу. Искусственное сооружение из больших плит. Типа водозаборника или входа в подземный док. Что-то подобное во время войны немцы для своих подлодок делали в прибрежных скалах. Но откуда здесь, в горах, подлодки, ума не приложу!

— А мы откуда здесь появились, вспомни! Из Припятских лесов! После всего увиденного я уже ничему не удивляюсь, — закончил допрос друга Уваров. — Ладно, пошли твоего воина расспрашивать.

Нефедова они нашли сидящим на ящике возле санитарной палатки. Медсестра Рита заканчивала перевязывать ему левую ладонь. В правой, также перевязанной, он двумя пальцами держал дымящуюся самокрутку. Его одежда на груди и коленях была разорвана. Увидев приближающихся к нему командиров, боец попытался встать, но Уваров жестом разрешил ему остаться на месте.

— Ну что, Федор, как самочувствие? — спросил у бойца Антоненко. — Доложи товарищу подполковнику, что с тобой произошло. Можешь не вставать. Раненым разрешается.

— А что докладывать-то, Николай Тимофеевич? — недоуменно посмотрел на Антоненко весь измазанный йодом Нефедов. — Вы ведь там сами были, наверное, и доложились уже.

— Я на самом объекте-то не был, а ты был. Вот и рассказывай, что видел. Давай, не стесняйся. Все и подробно.

Боец аккуратно затушил о подошву своего ботинка самокрутку и положил ее за отворот пилотки. Затем прокашлялся и принялся рассказывать:

— Когда мы к озеру-то спустились, место для лагеря осмотрели. Затем вот Николай Тимофеевич приказал на гряду подняться, чтобы, значит, сверху все лучше видно было. Я последним шел. Пулемет у меня с плеча соскочил, я его подхватил, но сам оступился. Уж больно крутой там подъем оказался. Оступился, значит, и поехал мордой вниз на всех четырех точках. Хорошо хоть, кусты там росли, вот за них я и тормозил малость, все руки себе содрал, да и морду, словно баба злая поцарапала. Прости, Риточка, к тебе это не относится. А пулемет-то я сберег, вот он, целехонек стоит. Знаем, что за утерю оружия бывает.

— Что оружие сохранил — молодец, хвалю. Но ты расскажи, что дальше видел. Что за плиты там были? — направил отвлекшегося бойца в нужное русло Уваров.

— А… Значит, лечу я вниз и думаю: «Вот и отвоевался ты, Федя, кончилась твоя грешная жизнь. Помрешь сейчас ни за нюх табаку». Ребята-то, конечно, кинулись за мной, вот и Николай Тимофеевич тоже. Но куда там… Там такой склон, что и не видно меня было. Вмиг исчез. Вдруг чувствую, торможу я. Ногами во что-то уперся, а сам горизонтально почему-то лежу. И пулеметик мой тоже рядом со мной лежит, целехонек, только в пыли весь. Когда пыль вокруг меня осела, очухался я, решил сесть и осмотреться. Смотрю, а лежу я на большой плите, что из скалы торчит. А на ней, в конце, другая плита лежит, поменьше. В нее-то я ногами и уперся. Тут ребята кричать начали, звать меня. Ну я, конечно, отозвался, что живой и все такое. Доложил командиру, что увидел. — Тут Нефедов кивнул в сторону Антоненко. — Николай Тимофеевич попросил меня все хорошо осмотреть, что я и сделал. Хорошо, что у Емельяна, казачка нашего, с собой веревка была. Сначала пулеметик мой вытащили, а уж затем я себя веревкой обвязал, ребята меня и подняли наверх. Не мог я сам по веревке, руки уж больно изодрал…

— Опиши подробнее, что за плиты, какие они и что под ними? — еле скрывая нетерпение, попросил Антоненко.

— Плита, на которой я лежал, метров на пять из скалы выходит. В ширину она метров десять будет. По краям ее гряда вперед выпирает. Получается как выемка какая-то в скале. Плита, что сверху лежала, высотой где-то метра полтора будет и толщиной такая же, но выступает за края большой плиты. Видно, для задержки камней, падающих сверху, служит. Промахнись я немного, точно бы в озеро сиганул и утоп.

— А до воды далеко от этой плиты?

— Да не очень-то. Я ведь решил посмотреть, что там. Хоть руки и болели, но пересилил себя, залез на верхнюю плиту и посмотрел вниз. До воды от меня метров пять-шесть было. Сама плита, на которой я очутился, метра два толщиной будет. Лежит она на двух вертикально стоящих плитах, что по бокам стоят, таких же толстых, как и она. Вода там прозрачная, так что и дно я увидел. Там тоже оно плитами выложено.

— А глубина какая?

— Точно сказать не могу. Но не меньше пяти метров будет. Все это уж больно похоже на бункер или на вход в укрепрайон, что мы под Коростенем видели, но под водой. Внутрь-то я не заглянул, неудобно было. Но вода туда из озера течет.

— Хорошо, Нефедов. Молодец. Можешь отдыхать и скорее поправляйся, — поблагодарил красноармейца Уваров.

Когда они с Антоненко отошли в сторону, Олег спросил друга:

— Ну что, разведка, какие мысли?

— Какие мысли в таких случаях?! Проверить надо! У меня лодка ведь надувная есть, вот завтра с утречка и поплывем туда. Сейчас уже поздно. Темнеть начинает.

— Только профессора с собой не бери. Он уже один раз «поплавал». Чуть сам не погиб и Максима твоего на дно не отправил, — предупредил Уваров. — Шустрый он больно, нам бы такими быть в его годы.

— Если доживем, то обязательно будем, — пошутил Николай и серьезно добавил: — Что завтра делать будем, Олег, куда людей вести? Здесь мы больше суток тоже не продержимся. Топливо и продукты на исходе. Уходить дальше вниз надо. Давай командиров собирать.

Олег поискал глазами своего нового ординарца, молодого пограничника Назара Синицу, присланного старшиной Долматовым перед спуском по леднику. Возражений Уварова, что ему не нужен денщик, Долматов не принял, настоял на своем. Кто о командире побеспокоится, кого искать, чтобы послать с поручением, кто защитит командира и прикроет его своим телом в минуту опасности? Под рукой всегда должен быть верный и надежный помощник. Вот и подобрал Долматов командиру шустрого и смышленого своего ученика, такого же, как сам старшина. Хоть Назар Синица и был молод, всего-то двадцать первый день рождения недавно отпраздновал, но успел до войны почти год прослужить на границе, имел несколько задержаний вражеских диверсантов и воевал с первого дня. Одного роста с Уваровым, но немного шире его в плечах, Синица тенью ходил за Олегом и если отлучался, то только с разрешения и по поручению последнего.

— Я здесь, товарищ подполковник! — вынырнул из-за спины Олега ординарец, поправляя на груди автомат ППД. — Какие будут приказания?

— Назар, пройди по лагерю, сообщи всем командирам и сержантам, что сбор через десять минут возле бронетранспортера артиллеристов. Действуй!

Козырнув, пограничник растворился среди подвод и автомобилей.

— Шустрый у тебя ординарец! Надежный боец-то? — поинтересовался Антоненко.

— Времени мало, чтобы узнать. Но пока справляется. Надо будет как-нибудь по душам с ним поговорить. Узнать, кто он и откуда. Надо же знать, кому ты спину свою прикрывать доверяешь, — спокойно ответил Уваров. — Ладно. Пошли к бэтээру. Народ там уже начинает собираться.

Синица действительно оказался проворным ординарцем. Не прошло и пяти минут, как почти все офицеры и сержанты стояли возле «Ханомага». Последними к бронетранспортеру подошли Баюлис и бывший начальник склада Ярцев. Здесь же находился и священник отец Михаил.

Осмотрев всех и немного подождав, когда наступит тишина, Уваров обратился к собравшимся:

— Товарищи! Вот и закончился второй день спуска. Считаю необходимым подвести небольшой промежуточный итог нашего путешествия. Что мы имеем на сегодняший момент. Прошу доложить по своим службам. Начнем с вас, Игорь Саввич.

Капитан Бондарев был все еще недоволен тем, что им командует не его командир полка, а неизвестно откуда взявшийся пришелец из будущего, однако он был дисциплинированным человеком, обязанным подчиняться приказу начальника. Ранее общим собранием Уваров был избран в военный совет и назначен Климовичем своим заместителем. В настоящий момент он командовал отрядом, поэтому, переборов в себе недовольство, Бондарев доложил:

— Нашу дислокацию я точно доложить не смогу. Со слов профессора Левковского, мы в Южной Америке, в горах Центральные Кордильеры, где-то между бассейнами рек Мараньон и Уальяга. Это около десяти градусов южной широты. Но это пока ничем не подтверждено, только предположения. Совместно с капитаном Невзоровым мы составили общие данные нашего сводного отряда. За эти два дня мы потеряли шесть человек. Один погиб, и пятеро умерло. С момента попадания в этот мир наши общие потери составили семнадцать человек. Сейчас сводный отряд состоит из двухсот семидесяти девяти человек. Из них: тридцать два — раненых, детей — двадцать три, тридцать четыре женщины и семнадцать гражданских мужчин. В строю сто семьдесят три военнослужащих. Также имеем почти восемь десятков лошадей, больше трех десятков подвод с вооружением, продовольствием и другим имуществом. На ходу один бронетранспортер, семь автомобилей и один мотоцикл. Горючего осталось на одну заправку. У всех имеется личное стрелковое оружие, даже с запасом. Наше и немецкое, с девятнадцатого года и сорок первого. Большой запас патронов к нему. Плюс гранаты, наши и немецкие, несколько ящиков. Три ящика бутылок с зажигательной смесью. Из тяжелого вооружения: два противотанковых орудия с большим боезапасом, два миномета, также с большим запасом мин, одна зенитная установка из четверки спаренных пулеметов, пять пулеметов «максим», четыре наших ручных Дегтярева и четыре немецких пулемета МГ-34. Сюда же можно добавить и два ШКАСа, что сняли с самолета. В общем, вооружены мы нормально, только вот воевать пока не с кем. Дальнейший маршрут движения мне неизвестен, но считаю необходимым не останавливаться здесь, а спускаться дальше, если это возможно. Отсутствие продовольственной и материальной базы в настоящий момент делает наше положение угрожающим. Долго так люди не выдержат.

— Разрешите добавить, господин подполковник, — попросил слова капитан Невзоров. — Кроме стрелкового вооружения у нас есть еще около двадцати трофейных шашек. Это не считая имеющихся у казаков ротмистра Новицкого.

— При наличии лошадей и если среди ваших подчиненных есть люди, умеющие держаться в седле, мы сможем выставить полуэскадрон кавалерии в пятьдесят сабель, — дополнил ротмистр Новицкий. Затем с грустной усмешкой произнес: — Хотя, судя по ландшафту, для кавалерии здесь нет места, где можно развернуться.

— Воевать мы пока ни с кем не собираемся, — успокоил всех Уваров. — А вот выбраться отсюда нам необходимо. Мы из одного капкана попали в другой. Вокруг нас по-прежнему голые скалы, правда, уже без снега. Что у нас с продовольствием, Никита Савельевич, надолго ли хватит?

— Это смотря как посчитать, — загадкой ответил Ярцев.

— Поясните, пожалуйста.

— Ну если перерезать всех коров, коз и лошадей, то мяса на всех хватит, и не на один месяц. А если никого не трогать, то консервов осталось дня на два да плюс крупы и картошка на четыре дня. Рыбы немного осталось. Лошадь, что сегодня ноги сломала при спуске, пришлось пристрелить и на мясо пустить. По куску мяса на всех не хватит, так мы с женщинами решили мясной бульон делать, он силы тоже придает. Но резать животных я пока не считаю необходимым. Сильно они исхудали. Надо бы им на этой травке подкормиться, благо ее на несколько дней хватит. Коровки молочко для раненых и детишек дадут, рыбки еще попробуем наловить, если она здесь, конечно, водится. Правда, соли у нас маловато. Придется экономить.

— Бульон и каши — это хорошо, а что у нас с хлебом? — поинтересовался Бондарев.

— С хлебом дела неважные. Лепешек и сухарей немного осталось. Мука есть, но условий для выпечки хлеба нет. Холодно, закваски не сделаешь, да и дров мало. На пару дней хватит, и то если экономно расходовать. Весь местный лесок уже подчистую вырубили. Да и печи у нас нет, а на костре не получится.

— Разрешите, товарищ подполковник? — подал голос лейтенант Григоров и после кивка Уварова продолжил: — У нас есть полуторка с завхозом райкома партии Дрынько…

— Так что вы, господин подпоручик, его вместо дров нам хотите предложить? — усмехнулся Новицкий, покручивая свои усы. — Никогда еще не ел бульон, приготовленный на комиссарском теле!

— Я сейчас кому-то суп на белогвардейском теле приготовлю! — вскрикнул политрук Жидков и направил свой автомат в грудь ротмистру.

Несмотря на это, Новицкий даже не шелохнулся, а по-прежнему с усмешкой на лице смотрел на происходящее.

— Прекратить немедленно! — скомандовал Уваров. — Не хватало нам еще разборки между собой устраивать! Жидков, уберите оружие, на вас бойцы смотрят! А вы, ротмистр, больше так не шутите. И так у всех нервы на пределе. Гражданская война закончилась и осталась там, в том мире. Да и здесь нам нечего делить. Надо вместе выбираться, а не убивать друг друга. Что вы хотели сказать, Григоров?

— Этот Дрынько везет в своем грузовике архив райкома. В этом мире он уже никому не нужен, стал макулатурой. Но это — бумага, много бумаги, с его слов, полный кузов. Если ее плотно сложить, то она хорошо и долго гореть будет. Не хуже дров.

— Предложение принимается. Никита Савельевич и вы, Игорь Саввич, займитесь этим вопросом, — решил Уваров.

— Нехорошо, господин ротмистр и вы, товарищ политрук, в столь трудный для всех нас час ссору между собой затевать. Не по-людски это и не по-божески. Грех это, — урезонил Новицкого с Жидковым священник, затем обратился ко всем присутствующим: — Отдых людям потребен, а то скоро пожирать друг друга будут, аки пауки в банке.

— Я также поддерживаю отца Михаила и настаиваю на отдыхе. Люди на пределе своих физических и психических сил, возможны различные нервные срывы и новые смерти. У всех в руках оружие, всякое может произойти, — выступил вперед Баюлис. — Мне раненых необходимо нормально осмотреть. Многим перевязки надо сделать, а в таких условиях, на ходу, это просто невозможно. Кроме того, у меня женщина беременная имеется, ей рожать скоро.

— Это когда же вы, доктор, успели, а? — решил разрядить обстановку Антоненко-старший. — Вот так доверяй вам женщин! Не успел оглянуться, а уже и беременная появилась!

Все переключили внимание на Баюлиса и заулыбались хоть и глупой, но простой шутке.

— Она беременной еще до меня сюда попала, — возмутился Янис Людвигович, принимая всерьез сказанные в его адрес слова. — Если вы не знаете, то сообщаю вам, что от зачатия до родов промежуток времени в девять месяцев. Вы бы лучше дорогу искали, чем зубы скалить, господин Антоненко. И не смешно! Тьфу на вас!

— А я уже нашел. Вот только завтра кое-что уточнить надо, — с улыбкой ответил Николай. Он понимал, что в такой накаленной обстановке людям надо дать надежду на спасение, шанс на выход из тупиковой ситуации. Хотя бы уверенно пообещать, а там видно будет…

— Хорошо. Давайте дальше. Начальник связи, что у нас в эфире? — спросил Уваров Дулевича.

— Ничего, товарищ подполковник. Эфир по-прежнему чист, — доложил старший лейтенант. — Я своим ребятам приказал при первой же возможности прослушивать все. Но пока безрезультатно. Все средства связи работают исправно. Имеется запас батарей. На складе нашли.

— Успели хоть телефоны и кабель из котлована снять?

— Телефонные аппараты успели, а вот кабель нет. Некогда было. Но нам и оставшегося с лихвой хватит.

— Понятно. Следующий…

Командиры и сержанты по очереди доложили Уварову о состоянии дел в своих подразделениях. Отец Михаил рассказал о положении гражданских и их настроениях. Все сводилось к тому, что назавтра продолжить движение практически невозможно.

Выслушав всех, Уваров принял решение:

— Приказываю. Весь завтрашний день объявляется одновременно выходным и парко-хозяйственным. С утра людей не будить. Пусть отсыпаются. После завтрака всем заняться приведением себя в порядок. Проверить лошадей, подводы, технику и оружие. Товарища Ярцева вместе с вами, господин капитан, — обратился Уваров к Невзорову, — я попрошу уточнить запас продовольствия, все, что имеется, вплоть до последнего зернышка. Возможно, нам придется задержаться здесь. Людям действительно нужна передышка. Все. Разойдись.

Олег попросил остаться только старшего лейтенанта Бажина, своего друга Николая и ротмистра Новицкого.

— Товарищ старший лейтенант, — обратился он к Бажину, — где бы мы ни находились, но караульную службу никто не отменял. Поэтому прошу вас организовать охрану лагеря. Вместе с лейтенантом Поповым отберите ответственных и надежных людей. Выставьте часовых с таким расчетом, чтобы все могли нормально отдохнуть. Все. Исполняйте.

Когда козырнувший Бажин ушел, Уваров обратился к ротмистру Новицкому:

— Михаил Николаевич, я понимаю вашу нелюбовь к большевикам и даже догадываюсь почему. Историю в свое время изучал. Но прошу вас впредь не допускать подобных эксцессов. Новая гражданская война нам ни к чему. Все, кто оказался здесь, в этом не виноваты. Всего, что было там, уже не вернешь. Я не прошу вас всех любить. Я прошу перестать ненавидеть. Согласны вы с этим?

Новицкий внимательно посмотрел прямо в глаза стоящему перед ним старшему по возрасту, да и по званию человеку, хоть и из другого мира. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Что сейчас происходило в душе ротмистра, было известно только ему и Богу. Эти «смотрины» продолжались с минуту. Наконец ротмистр медленно поднял правую руку, подкрутил свои гусарские усики и, кивнув головой, четко произнес:

— Слушаюсь, господин полковник. Обещаю впредь внешне не проявлять свою неприязнь к красным. Но свои мысли о них я все же оставлю при себе. Вы из времени, когда большевики проиграли, и только поэтому я принимаю вашу просьбу. Разрешите идти?

— У меня к вам еще две просьбы, ротмистр.

— Приказывайте.

— Я не хочу сейчас вам приказывать, а просто прошу.

— Я вас слушаю, — смягчился Новицкий.

— Прошу организовать ваших казаков для выпаса лошадей и скота. Лучше их это никто не сделает. Это первое. Вторая просьба заключается в следующем. Честно признаюсь вам, что мы еще не нашли выход отсюда. Но нашли вход под окружающую нас гряду. Завтра Николай Тимофеевич со своими людьми проверит его. Вас же я прошу подняться на гряду и пройтись по ней сверху. Может быть, что-то и найдете. Заодно и проверите, сможем ли мы там пробраться со своим транспортом. Вот такие у меня две просьбы. Не возражаете?

— Приму за честь их исполнить. Разрешите идти?

— Да. Вы свободны.

— Честь имею.

Когда Новицкий ушел, Олег повернулся к другу:

— Вот такие люди были раньше, Коля. Ему ствол в грудь, а он даже и не моргнул. И как они в Гражданскую-то проиграли?!

— Разобщены были. Каждый тянул одеяло на себя. Деникин к себе, Колчак к себе, Юденич тоже. Каждый мнил себя единственным спасителем России. Вот и доигрались. Да еще и со стороны простого народа поддержки у них не было. Белые хотели вернуть старое, а народ хотел жить по-новому. Вот у них и не получилось. А большевики наобещали народу того, чего тот желал, поэтому и выиграли. Хотя потом и обманули, — негромко пояснил Антоненко. — У меня тесть историком был, вот иногда и просвещал меня, неуча.

— Ладно. Вернемся к нашим баранам. Как завтра действовать решил?

— Сначала раз сплаваем, осмотримся. Если что найдем, то более глубокую разведку группой сделаю.

— Кого с собой возьмешь?

— Да там много народа и не надо. Лодка ведь двухместная. Несколько раз плавать придется. Сам пойду и Лешку Нечипоренко возьму. Он хоть и перестроился на гражданский лад, но на него положиться можно. Проверенный. Будаева еще возьму. Он маленький, где щель какая будет, везде пролезть сможет, да и снайпер отличный. Казака Трепачко неплохо бы взять…

— Трепачко оставь ротмистру. Ему тоже следопыты хорошие понадобятся.

— Ну тогда младшего сержанта Юрченко и Аксенова. Думаю, хватит.

— Рацию возьми. Если получится и на поверхность выйдешь, свяжемся… Может, еще и радиста прихватишь?

— Да не надо. Я и сам разберусь. Нечипоренко тоже легко сможет.

— Ладно. Пошли отдыхать, а то ноги уже еле носят. Эх, старость не радость.

Глава 14

На следующее утро Олег проснулся от осторожного прикосновения к своему плечу:

— Товарищ подполковник! Олег Васильевич, проснитесь!

— Что случилось?

— Доктор за вами прислал. Командир полка, товарищ подполковник Климович в сознание пришел, к себе зовет.

Уваров открыл глаза. Над ним склонился ординарец Синица, закрывая собой часть неба.

— Сколько сейчас времени?

— Часов семь будет. Если по-нашему.

— Назар, ты хоть сам ложился?

— Так точно. Меня только что разбудили.

Поднявшись и осмотревшись, Олег увидел, что лагерь еще спит. Только возле дымившей полевой кухни четверо мужчин и три женщины готовили завтрак. Между ними, делая необходимые указания, похаживал Ярцев. От кухни распространялся приятный запах еды, заставивший желудок заурчать.

Над озером и окружавшими их скалами низко висели свинцовые облака.

В стороне, откуда они пришли накануне, несколько казаков и красноармейцев перегоняли через ручей на противоположный берег озера табун лошадей. За ними, мыча и позвякивая в утренней тишине колокольчиками, шло небольшое стадо коров с телятами. Завершала процессию тройка коз, жадно хватающая траву прямо на ходу. Среди коз величаво выделялся козел с большими скрученными рогами.

«Профессорский Тимоха гарем свой сопровождает», — вспомнил Уваров.

Шедший последним красноармеец решил подогнать козла, но тот прыгнул на него, показывая, что хочет ударить рогами. Боец, испугавшись, отскочил в сторону. Этим наступление козла ограничилось. Он несколько раз мотнул головой, и козы, словно по команде, побежали за коровами.

«И правда, Тимоха не дурак. Хозяин. Своим гаремом сам управляет, никому не доверяет», — усмехнулся Олег.

На него на мгновение нахлынули детские воспоминания: «Как у бабушки в деревне… Утром, в очередь, пастухи коров гонят… Благодать…»

Продолжая эту ностальгию, совсем рядом, выполняя роль будильника, звонко закукарекал петух.

— Тихо, ты! Черт! Дай людям поспать! — ругнулся в сторону петуха Уваров.

— Пусть кричит, товарищ командир. Прямо как дома… — остановил его Назар. — Так людям слаще спать будет. Родину во сне вспомнят, дом свойи семьи, что там остались…

Подойдя к санитарной палатке, Уваров встретил Баюлиса, с наслаждением попыхивающего трубочкой.

— Янис Людвигович, доброе утро! Что я вижу?! Вы ведь курить бросали!

— Это я там, высоко в горах, бросил, потому что дышать нечем было. А здесь высота меньше, дышать легче стало, вот и не выдержал, а то уши уже пухнуть начали, — парировал Баюлис. — Хотя и здесь не май месяц, но лучше, чем там…

— Как командир полка?

— Десять минут назад пришел в сознание, но еще плох. Наш Кожемяка тоже ожил. Я ему укол сделал, так что он пока спит. Опасаюсь за его руку и ребра, главное, чтобы срослись нормально.

— Когда вы их в строй поставите, если это, конечно, возможно?

— Если бы мы были в Киеве, то месяца за два-три. А сейчас, как говорит отец Михаил, один Бог ведает. Проблема у них. Зрение. Из-за сильного светового удара оба ничего не видят. Ожог глазного дна. Боюсь, как бы не ослепли совсем. Заходите, пожалуйста!

С этими словами Баюлис откинул полог палатки, давая возможность Уварову пройти внутрь. Подождав немного, когда глаза привыкнут к тусклому свету от находившейся в центре буржуйки и проникавшему сквозь дырки в потолке, Олег огляделся. В палатке находилось шестеро раненых. Четверо лежали на носилках, поставленных на деревянные ящики. Двое — на железных кроватях, непонятно откуда взявшихся.

— А откуда такое богатство? Аж две кровати, да еще и с матрасами!

— А это вчера вечером Игорь Саввич, начальник штаба, приказал поставить. Их какой-то толстый лысый дядька с бойцами притащили. Дядька все время плакался и просил прощения. Правда, я так и не понял за что.

Смутно догадываясь, Уваров спросил:

— Не Дрынько ли его фамилия?

— Точно! Он и представился как Дрынько Осип Давыдович! Все приговаривал, что «кровное» у него забирают. Еле от кроватей его отодрали, так за них держался.

— Понятно, — утвердившись в своей мысли, проговорил Уваров. Выглянув из палатки, он позвал: — Назар! Найди мне лейтенанта Григорова и гражданского, Дрынько. Одна нога здесь, другая — там! Пусть ждут возле этой палатки. И капитана Бондарева со старшим лейтенантом Бажиным позови. Действуй!

Подойдя к кровати, где лежал Климович, Олег тихо позвал:

— Алексей Аркадьевич, вы меня слышите? Как вы себя чувствуете?

— Да. Я не сплю. Ощущения не из приятных. К старым моим ранам добавились новые. Глаза болят, словно песка в них насыпали. Присаживайтесь, уважаемый Олег Васильевич.

Уваров осторожно опустился на кровать Климовича:

— Вы что-то хотели мне сказать?

— И не только сказать, но и спросить. Где мы? Что с людьми? Как обстановка?

— Обманывать вас я не имею права. Поэтому скажу. Со слов профессора Левковского, мы в Южной Америке, в Андах, в Центральных Кордильерах, где-то между бассейнами рек Мараньон и Уальяга. Это около десяти градусов южной широты. Но это пока ничем не подтверждено, только предположения. Мы спустились с ледника. Сейчас находимся на берегу ледникового озера. На нем нашли вход в глубь гряды. Это явно искусственное сооружение, вход выложен большими плитами. После завтрака отправляю две разведгруппы. Одна будет исследовать вход, а вторая пойдет по гряде сверху. Так что есть перспектива спуститься ниже.

— Как люди, настроение?

— За время спуска мы потеряли еще шесть человек, в том числе и вашего ординарца. Он погиб при взрыве, когда вы были повторно ранены. А настроение у всех одно — выжить. Правда, были попытки паникерства и конфликт на политической почве, но вопрос решен. Сейчас все отдыхают. Я приказал на один день всем отдых дать. А завтра посмотрим.

— И правильно сделали! Люди не железные, им набраться сил необходимо и успокоиться. Командиры вам подчиняются? Только прошу говорить откровенно.

— Честно сказать, с неохотой. Особенно ваш начальник штаба.

— Я понял вас. Прошу обеспечить главное — сохранность жизни вверенных нам с вами людей. — Немного промолчав, Климович дополнил: — Я вам верю, Олег Васильевич, а все остальное — это преходящее. Позовите ко мне капитана Бондарева.

В это время в палатку влетел Синица:

— Товарищ подполковник, ваше приказание выполнено, все здесь. Что делать?

— Хорошо, Назар. Позови капитана Бондарева.

В ответ на слова Уварова в палатку вошел сам Бондарев. Увидев, что его командир полка разговаривает, он обрадовался:

— Алексей Аркадьевич! Как вы?

— Все нормально, Игорь Саввич. Я вас попрошу…

— О чем, товарищ подполковник?

— Наше знамя с нами?

— Так точно! Пока есть знамя, полк существует!

— Если полк сушествует, то я, как командир полка, приказываю вам, всем остальным командирам и красноармейцам беспрекословно выполнять приказы и указания подполковника Уварова. Это единственное, что я вам приказываю. И настоятельно прошу о неукоснительном исполнении приказа. Далее. Необходимо вывесить знамя полка над лагерем. При движении знамя должно быть в голове колонны, чтобы все его видели. Люди должны знать и верить, что они часть того великого общества, что осталось там, в нашем мире. Без веры нельзя жить!

— А как же белые? — недоуменно поинтересовался Бондарев.

— Белые? Они такие же, как и мы с вами, русские люди. Я думаю, что они все поймут. Надо будет переговорить с их офицерами и все разъяснить, — прохрипел Климович. Затем, прокашлявшись, продолжил: — Сейчас главное — объединение, а не раздор! Родина у нас одна на все времена — это Россия! И делить ее нам ни к чему!

— Спросите у капитана Невзорова, есть ли у них флаг. Если есть, поставьте с флагом полка. А если нет, то надо будет сделать и поставить их рядом, — предложил Уваров. — Знаете, какой он?

— Спрошу у Невзорова. Я понял вас, — проговорил Бондарев. — Разрешите идти?

— Подождите возле палатки. Пожалуйста, — попросил его Олег.

Дождавшись, когда Бондарев выйдет, Уваров обратился к Климовичу:

— Я, конечно, понимаю, что дух у людей поднять необходимо, но считаю преждевременным поднятие флага. Пока мы не выйдем отсюда и окончательно не определимся…

— Почему вы так считаете?

— Боюсь, как бы это не принесло обратный эффект. Могут найтись и такие, что во всех наших бедах обвинят нас с вами, и тогда случится непоправимое. Прольется кровь.

— Хорошо. Решайте этот вопрос самостоятельно. Прошу вас держать меня в курсе происходящего. А сейчас прошу меня извинить. Что-то голова закружилась. Ослаб я сильно.

Пожелав Климовичу скорейшего выздоровления, Уваров вышел наружу.

Возле палатки стояли Бондарев, Бажин, Григоров и Дрынько. Последний явно нервничал и не находил себе места. Возле него замер красноармеец с немецким автоматом.

Увидев выходящего Уварова, Дрынько внезапно бросился к нему и, упав на колени, обхватил руками ногу Олега. Чуть ли не рыдая, он начал громко причитать:

— Товарищ-господин-начальник-командир, простите меня и помилуйте бога ради! Не убивайте меня! Не хотел я, не хотел! Бес окаянный попутал! Бес попутал!

Не ожидавший такого напора, Олег растерялся. Он многое повидал в своей жизни, но в такую ситуацию попал впервые. Отстраняясь от Дрынько, Уваров попытался его поднять:

— Вы что?! Немедленно встаньте и прекратите это цирк!

— Не встану! Не встану! Пощадите меня! Не расстреливайте, прошу вас!

Опомнившиеся от таких неординарных действий, к Дрынько сзади подскочили Бажин, охранявший Дрынько красноармеец и ординарец Синица. Они расцепили его руки и оттащили в сторону. Затем, поставив на ноги, зажали со всех сторон так, что тот не смог и пошевелиться. Дрынько не оказывал никакого сопротивления, только всхлипывал. По его щекам потекли слезы.

— Стыдно вам! Взрослый человек, а ведете себя как сопливый нашкодивший мальчишка! — урезонивал его Уваров.

Повернувшись к Бондареву и Григорову, он произнес:

— Товарищи, вы можете пояснить мне, что происходит? Я так понимаю, что в полуторке оказалось совсем не то, что мы думали?!

— Так точно! — одновременно ответили те. Григоров хотел было рассказать, но сдержался, дав возможность все пояснить старшему по званию Бондареву.

— Мародером оказался наш партийный работник, — с презрением пояснил капитан, сплюнув в сторону Дрынько. — Самым настоящим мародером! Сволочь паскудная! Люди воюют, кровь свою за Родину проливают! Его самого от смерти спасают! А он их в это время обдирает! Расстрелять его надо перед строем, и немедленно! По закону военного времени! Чтобы другим неповадно было!

— Расстрелять всегда успеем. Это дело нехитрое. А вот разобраться надо, и без самосуда, — остудил его Уваров. — Поясните, Игорь Саввич, и, пожалуйста, поподробнее.

Справившись с нахлынувшим на него волнением, Бондарев рассказал:

— Вчера по вашему приказу я, Ярцев и лейтенант Григоров пошли с бойцами за бумагой к этому гаду, простите, завхозу. Он наотрез отказался кузов машины открывать, даже сопротивление оказал. Одному бойцу чуть полпальца не откусил… Я сначала подумал, что он свои партийные документы так рьяно защищает, а когда брезент сняли и борт открыли, вот оттуда и посыпалось… Думал, на месте эту суку сразу же пристрелю… Еле сдержался.

— Что обнаружили в кузове?

— Нет там никакого архива райкома! Барахло одно. Целые тюки материи разной: ситец, шелк, атлас, бархат — и другого, точно сказать не могу, не помню, как называется. Покрывала разные, одеяла, простыни. Мешки с одеждой, как мужской, так и женской. Даже четыре шубы женские, меховые, соболиные! Ящики с посудой разной. Один ящик с ложками и вилками. Все сплошь серебро и золото! Пара десятков картин, в рулоны скатанные, видно, старинные. Ковров штук десять! Не меньше. Откуда только эта паскуда все взяла?

— Это все не мое! Не мое! Я только хранил! — попытался оправдаться Дрынько.

— Замолчите! С вами потом поговорим! Что там еще было?

— Пару патефонов с ящиком пластинок нашли и одну трубу к ним. Одна гитара и гармонь. Ящик с книгами. Швейная машинка «Зингер» и много мелочи разной: нитки, иголки, ножницы. Две кровати железные с матрасами ватными, что я в санчасть вчера отдать приказал. По паре примусов и керосиновых фонарей. Канистра с керосином и неполная бочка бензина. А под самой кабиной небольшой колесный плуг и пара боронок. До сих пор не пойму, зачем ему они были нужны?

— Я же говорю, что не мое это! Перевозил я только! Перевозил! — завопил было Дрынько, но после удара Бажина кулаком в бок моментально затих.

— Что еще?

— Труба пионерская и пара барабанов. Детишек, наверное, ободрал, сволочь!

«Не хватало еще и рояля в кустах!» — подумал Олег.

— Но это не главное. Не за это я его хотел сразу пристрелить. Барахло — это так, мелочь. Главное — другое… — продолжил Бондарев и с ненавистью посмотрел на Дрынько: — Продуктов у него там полно было. Хлеб, караваями и сухари в мешках, сахар кусковой, ящики с чаем и кофе, ящики с мясными консервами и мешки с крупой разной. Даже мешок с копченой колбасой оказался. Мы здесь скоро от голода подыхать начали бы, а он сам все жрал втихаря да людей обдирал. Нам его водитель все с перепугу и рассказал.

— Что рассказал?

— Как эта сволочь у голодных беженцев добро их на хлеб и консервы меняла. Еще там, в нашем мире. Да и здесь уже попробовал. Вот они, в портфеле у Григорова! Ух, мразь!

Только теперь Олег обратил внимание, что лейтенант Григоров держит в левой руке толстый кожаный портфель. После слов начальника штаба лейтенант без команды протянул портфель Уварову.

Открыв его, Олег увидел два неодинаковых отделения. В меньшем были какие-то бумаги, тетрадь и кусок недоеденной копченой колбасы. Большое отделение было почти доверху заполнено кожаными мешочками, перевязанными веревочками. Поставив портфель на землю и присев возле него, Уваров развязал один из них. Он был набит золотыми обручальными кольцами и перстнями. Во втором мешочке оказались золотые цепочки и женские сережки различной формы; в третьем — тоже цепочки с сережками, но уже серебряные; в четвертом — другие ювелирные изделия: дорогие броши, колье, кулоны и мониста; в пятом были драгоценные камни, в том числе и алмазы.

Взяв шестой мешочек, Олег почувствовал непонятное волнение. Ему даже почему-то стало плохо. Шестой мешочек был набит золотыми и серебряными нательными крестиками, православными и католическими, большими и маленькими. Иногда попадались иудейские шестиугольники. Среди них не было ни одного нового. Было видно, что их раньше носили. Некоторые даже были с соответствующими ценности цепочками… Несколько крестиков было повреждены, а на одном — четко виднелся след пули.

«Это ж сколько людей он обобрал и погубил… Может быть, среди них были и мои родственники… Смерть ему…» — пронеслось в голове у Уварова.

Не осознавая своих действий, Олег поднялся, вытащил из кобуры пистолет и передернул затвор, загоняя патрон в патронник. Глаза сузились, губы сжались в тонкую жесткую нить, лицо стало каменным. Помимо его воли, рука с вальтером стала медленно подниматься и остановилась только тогда, когда ствол был направлен прямо в лоб Дрынько.

— Нет! Не надо! — истошно заорал толстяк.

Державшие его Бажин, Синица и второй красноармеец отпрянули в стороны, оставляя Дрынько один на один с Уваровым.

— Не надо! Не убивайте меня! Не виноват я! Не я это! Не я!!! — Его крик постепенно перешел на шепот, и Дрынько заплакал навзрыд, как маленький ребенок. Он упал на колени и судорожно попытался закрыться руками от наведенного на него оружия.

— Стой! Побойся Бога! Не бери грех на душу, Олег Васильевич!!!

Эти слова громом раздались над ухом Уварова и отрезвили его. Придя в себя от нахлынувшей внезапной ярости, Олег повернул голову в сторону говорившего. Рядом с ним стоял священник, отец Михаил. Левой рукой зажав большой крест, висевший на груди, правую он осторожно положил на руку Олега, сжимавшую пистолет, и стал медленно, но уверенно, с небольшим нажимом, опускать ее вниз. Когда ствол опустился к земле, священник тихо произнес:

— Успокой душу свою, сын мой. Прогони прочь из нее гнев свой. Убери оружие свое. Люди на тебя смотрят и Бог. Судить его надо по правде, по закону, а не самосудом.

Медленно оглядевшись по сторонам, Уваров увидел, что лагерь давно не спит, разбуженный криками Дрынько. Повсюду стояли красноармейцы, казаки, солдаты и гражданские, мужчины и женщины. Они молча наблюдали за ним. Никто ничего не говорил. Просто каждый замер и смотрел на действия командира. Женщины закрывали руками глаза своим детям. Детдомовцы вскарабкались на подводы и автомобили, стараясь разглядеть, что происходит возле одной из санитарных палаток.

Дрынько вдруг затих и без признаков жизни медленно осел на землю. Из-за спины Уварова вышел Баюлис и направился к толстяку. Приложив руку к шее, затем ощупав пульс на руке и осмотрев зрачки, доктор констатировал:

— Живой. Только сознание потерял. В обмороке он. Но жить будет. А вот за психику его я уже не ручаюсь. Перестарались вы маненько, ребятки…

— Оживить сможешь, Людвигович? — спросил Антоненко-старший, подошедший на крики.

— Без проблем.

— Судить его будем. А там решим, что делать, — вынес свой вердикт уже успокоившийся Олег. Он поставил пистолет на предохранитель и вложил его в кобуру. Затем тихо обратился к священнику: — Спасибо, отец Михаил, что остановил. Не ведал, что творил.

Священник молча посмотрел на него, незаметно для других перекрестил и отошел к своей подводе.

Повернувшись к Бондареву, Уваров приказал:

— Объявите людям, что обнаружен мародер. Мародерство и воровство будет караться строго, вплоть до расстрела. Но сначала суд. Все обнаруженное имущество конфисковать. Продукты передайте на кухню Ярцеву.

— Еще вчера были переданы. Ярцев даже засиял от радости, — спокойно доложил Бондарев. — К полуторке я приказал Попову выставить часовых.

— Есть у вас полковой сейф?

— Так точно. Имеется. Сейчас там наше знамя хранится и документы.

— Положите туда эти драгоценности. Выставьте надежную охрану. Люди у нас разные. Узнав про такое богатство, некоторые захотят его прихватить.

— Будет сделано.

— Игорь Саввич, а почему вы об этом мне вчера не доложили?

— Виноват, товарищ подполковник. Поздно было. Думал, вы уже спите. Не хотел вас будить. Вот и решил все на сегодня перенести.

— Да, хороший спектакль получился, — невесело произнес Уваров. Немного подумав, он вспомнил, что нашли в машине у Дрынько, и, хитро прищурив глаза, спросил: — Капитан, а патефоны хоть рабочие?

— Я не знаю. Их лейтенант Григоров осматривал, — пожал плечами Бондарев.

— Один точно рабочий, товарищ подполковник, — радостно сказал Григоров, стоявший рядом. — Мы вечером с ребятами тихонько его слушали. Пластинки хорошие есть, почти все новые.

«Для вас новые, а для меня уже забытое старье», — усмехнулся про себя Олег, но вслух добавил:

— Вот что, лейтенант Григоров. Назначаю вас ответственным за важное дело.

— Какое? — с недоумением посмотрел на него Андрей.

— За поднятие настроения у личного состава и улучшение усвояемости пищи при ее приеме. Вот так!

— Не понял.

— Ну, лейтенант! А еще парень молодой да не женатый! — рассмеялся Олег. Сделав серьезный вид, он добавил: — Приказываю вам, лейтенант Григоров. Каждый день во время приема пищи включать патефон на полную громкость по всему лагерю и обязательно с веселыми песнями. Ну это когда обстановка, конечно, позволяет. Ясен приказ?

— Так точно, товарищ командир! — обрадовался Григоров.

— Эта функция больше подходит политруку Жидкову, чем ему, артиллеристу, — высказался Бондарев.

— И то верно. Ладно. На сегодня патефон ваш, Григоров. Но завтра передадите его и пластинки Жидкову вместе с моим приказом, — разочаровал Андрея Олег. — А теперь всем разойтись. Готовиться к завтраку. Старший лейтенант Бажин, оставьте часового возле Дрынько. Чтобы глаз с него не спускал. Когда очухается, пусть штаны поменяет, а то развонялся на весь лагерь, перед детьми стыдно. За водителем его тоже присмотрите. Все.

Скоро лагерь привычно загудел, собираясь после подъема и готовясь к завтраку. Везде обсуждался произошедший случай. Узнав причину утреннего шума, его обитатели успокоились, кляня мародера Дрынько и приветствуя действия командира. Многие сожалели, что Уваров сдержался и мародер не был расстрелян прямо на месте. Стало понятно, что жизнь Дрынько в лагере будет не из легких. Возле находились только часовой и санитар, брезгливо подносящий Дрынько под нос ватку, пропитанную нашатырным спиртом.

Только небольшая группка красноармейцев, узнав, что нашли в полуторке, уединившись, живо обсуждала эту новость.

После неожиданно сытного завтрака и благодаря заигравшей вдруг на весь лагерь веселой музыке, льющейся из поставленного на немецкий бронетранспортер патефона, народ немного повеселел и расслабился. Все стали приводить себя в порядок. Кто-то пошел к озеру постирать грязную одежду, кто-то решил отдохнуть и улегся подремать. Часть бойцов чистила оружие. Казаки и другие хозяева лошадей приводили в порядок своих подопечных. Артиллеристы под командой строгого старшего сержанта Левченко обслуживали орудия и приданные им вместе с расчетами минометы. По лагерю сновали мальчишки, играя непонятно откуда появившимся футбольным мячом. Со звонким лаем за ними носились собаки.

Люди потихоньку оживали. С каждым часом все дальше в небытие уходили страх и усталость горных переходов. Этому способствовало и солнце, пригревавшее все сильнее. Облака немного разошлись, давая возможность вновь окунуться в красоту окружавших лагерь гор.

Отправляя на разведку конную группу ротмистра Новицкого, Уваров переживал, как бы ротмистр не сорвался и не припомнил свою ненависть к большевикам, тем более что шел с их ярким представителем — работником НКВД. В группу вошло пятнадцать человек: сам ротмистр, десять его казаков, включая следопыта Трепачко, приданные им кавалеристы-разведчики, сержант Семенов с напарником, а также Синяков и радист Хворостов. Перед отправкой он с каждым из них переговорил по душам, предостерегая от нежелательных действий. Группу снабдили сухим пайком на двое суток. Новицкому и Синякову было приказано независимо от местонахождения выходить на связь в оговоренное время. Базовая радиостанция по-прежнему была на бронетранспортере, и за нее непосредственно отвечал начальник связи Дулевич.

Группе пришлось немного вернуться назад, к леднику, чтобы найти удобный подъем на гряду. Когда разведчики проходили над лагерем, то его обитатели приветствовали их веселыми возгласами, желая удачи.

— А кому вы свой «форд» доверили? — спросил Максим у Нечипоренко, садящегося на заднее сиденье УАЗа рядом с Будаевым, зажавшим между колен свою снайперку и перекинувшим через плечо большой моток веревки.

— Деду нашему, Емельяненко Николай Яковлевичу. Как его «лексус» разбился, он безлошадным остался. Вот теперь за «фордом» и за нашим шефом с голландцем следит. Мужик он надежный, все у него схвачено, — пояснил Нечипоренко, поправляя на поясе немецкий штык-нож, подсумок с запасными магазинами и укладывая на коленях МП-40, выданные ему Поповым.

— Алексей, ты фонарь взял?

— Так точно, Николай Тимофеевич! — весело откликнулся Нечипоренко на вопрос своего командира. — Он у меня всегда в багажнике лежит. Мощный, аккумуляторный. Пока спускались с прошлой ночевки, я его всю дорогу подзаряжал. Даже запасной аккумулятор имеется! Рация с запасной батареей также уже в багажнике.

— Ну тогда поехали, — скомандовал Максиму — «дежурному водителю» — Антоненко-старший, сидевший на своем «командирском» месте: — Пусть от профессора Олег сам отбивается.

Автомобиль, оставив на месте отцепленную сорокапятку, обслуживанием которой занимались артиллеристы Григорова, рванул вдоль берега озера к обнаруженному вчера входу под гряду.

Павел Иванович Левковский, узнав от проболтавшегося ему Нефедова, что тот нашел большие плиты и вход под гряду, с утра не находил себе места. Еще больше он разволновался, когда выяснил, что его, профессора, всю жизнь проведшего в горах, в научных поисках и экспедициях, не собираются брать на разведку.

Олег упирался, ссылаясь на почтенный возраст Левковского, на грозящую всей группе опасность, на ценность жизни профессора для всех остальных, но Павел Иванович был непреклонен. Видя, как сильно старик переживает, голос его был гневным, но в глазах стояла мольба, Уваров не выдержал:

— Хорошо! Уговорили! Но с одним условием! Никакой самодеятельности, как в прошлый раз. Полностью и беспрекословно подчиняться старшему разведгруппы Антоненко. Вам ясно? Поедете со второй группой.

Обрадованный Левковский кинулся было целовать Олега, но тому удалось отстраниться от старика.

— Юрченко! Аксенов! Головой отвечаете за жизнь профессора! Ни шагу от него не отходить! Ясно? Передадите мой приказ Николаю Тимофеевичу.

— Так точно! Ясно! Передадим! — разом ответили пограничники, отобранные в группу Антоненко.

Как ни хотелось Уварову взглянуть на находку, но возле него уже топтался ординарец Синица, доложивший, что начальник штаба Бондарев допрашивает пришедшего в себя Дрынько и его водителя, поэтому присутствие командира необходимо. Направляясь к временному штабу, Уваров приказал встретившемуся на пути старшему лейтенанту Дулевичу постоянно прослушивать эфир. Новицкий с Синяковым уже достаточно далеко отошли от лагеря, поэтому могли скоро выйти на связь.

Допрос Дрынько, частично подтвержденный словами его молодого водителя, выявил интересные для Олега подробности жизни местной партноменклатуры перед войной и на первом ее этапе.

«Ну прямо как в мое время, только партийные билеты другие. Кто-то воюет, а кто-то на этом наживается. Спасибо отцу Михаилу, вовремя меня остановил. Мог бы действительно грех на душу взять», — подумал про себя Уваров.

Как показал Дрынько, находившееся в полуторке имущество в действительности принадлежало не ему, а шурину, родному брату его жены, работавшему вторым секретарем райкома партии в их районе. Сам Дрынько действительно числился завхозом этого райкома. Шурин устроил перед самой войной. Это подтверждали и документы, найденные в портфеле. До райкома Осип Давыдович был простым завскладом на межколхозной МТС.

Его шурин в начале тридцатых годов работал в областном НКВД, занимался конфискованным имуществом арестованных, которое продавалось по бросовым ценам в специальных магазинах для своих сотрудников и местной партноменклатуры. Затем, в тысяча девятьсот тридцать седьмом году, по болезни, а может быть, и по другой какой причине, Дрынько точно сказать не мог, шурин уволился из органов, и его устроили в райком на малой родине — тогда было расширение и ощущалась острая нехватка партийных кадров.

«Скорее всего, почувствовал, что ежовщине кирдык, вот вовремя и смылся», — вспомнил историю Уваров.

Когда началась война, шурин бойко включился в организацию вывоза народного имущества на восток страны, при этом не забывая и про себя. Он занимался оформлением документов и разрешений. Имея опыт и создав систему — «для скорейшего решения вопроса», он нажился и на войне. В первые военные дни они сразу отправили свои семьи подальше в глубь страны. Но вот вовремя уехать сами и вывезти свое добро не успели. При немецком авиационном налете брат жены неудачно высунулся на улицу и получил осколок в бок. Попав в госпиталь, шурин обо всем рассказал своему ближайшему родственнику Дрынько, через свои связи помог оформить необходимые документы и отправил его на восток. Что было дальше, Дрынько уже никогда не узнает, так как попал сюда.

— Почему людей обирали? — строго спросил Уваров.

— Шурин сказал, чтобы я продукты никому не отдавал. Мол, нам самим пригодятся. Но не мог я так. Люди есть просили. А чтобы родственник не ругал, я менял хлеб на вещи, — оправдывался Дрынько. — Но я только на вещи, на вещи… А все остальное — это не мое! Это все шурин! Все он, когда еще в НКВД работал!

— А плуг и бороны ему зачем? — недоумевал Бондарев.

— А это не он, а я виноват, — пояснил Дрынько. — Машину с водителем со своей бывшей МТС я взял. Всех на войну забрали, вот молодой водитель с полуторкой и остался, один. Он как раз с какого-то колхоза приехал, мы его сразу загрузили, и в путь. А плуг и бороны выгрузить забыли.

Немного подумав и шепнув что-то на ухо Бондареву, в ответ тот только кивнул, Уваров решил:

— Хорошо. Суд отменяется… Пока… Поступаете в распоряжение нашего начальника тыла Ярцева. Все имущество и продукты, найденные у вас, конфискуются как незаконно приобретенные. Возражения есть?

— Нет! Нет! — радостно завопил Дрынько. — Я на все согласен!

— Тогда идите…

Не успели разобраться с выявленным мародером, как прибежал сияющий начальник связи Дулевич:

— Товарищи командиры, Новицкий с Синяковым на связь вышли!

— Ну и…

— Дорогу они нашли! До-ро-гу!

— Какую дорогу? — не понял подошедший капитан Невзоров. — Излагайте яснее, господин поручик!

Не обращая внимания на старорежимное обращение, Дулевич радостно воскликнул:

— Выложенную каменными плитами! Люди! Здесь есть люди!!!

— Мы с вами тоже люди. И мы тоже здесь, — осадил его Уваров. — Остыньте, старший лейтенант, и доложите, что вам передали по рации.

Успокоившись, Дулевич пояснил:

— Наша первая разведгруппа нашла перевал в горах, что окружают это озеро. За перевалом обнаружили долину с хорошим выпасом, это ротмистр так передал. Они вышли на небольшую, но бурную речку, что течет через долину, а недалеко от нее проложена дорога из каменных плит. Группа разделилась. Синяков сейчас на мотоцикле возвращается к нам. Ротмистр послал две группы вверх и вниз по реке. Сам, с рацией, ждет нас на месте. Какие будут приказания?

Немного посовещавшись, совет принял решение оставаться на месте до утра. С первыми лучами солнца выдвигаться по разведанному маршруту. Следующий лагерь установить в месте, указанном ротмистром Новицким.

— А что вторая группа, Антоненко? На связь вышли или нет?

— Пока тишина. Даже не отзываются.

Прощаясь с отцом, Максим растрогался:

— Батя, вдвоем мы здесь очутились. Береги себя!

— Не боись, сынок. Антоненки нигде не пропадали, — успокоил сына Николай и серьезно добавил: — Держись Олега, с ним не пропадешь. Это если что! Ты у меня уже взрослый, своя голова на плечах. Будь мужиком! И прости, если что не так.

В первую ходку на лодке к каменному входу отправились Антоненко-старший и его подчиненный Нечипоренко.

Вход в подземелье действительно оказался таким, как описал его Нефедов.

«Не соврал, чертяка», — усмехнулся Николай.

Стены, дно и потолок были полностью выложены большими гранитными плитами, без малейшей шероховатости на них. Местами они были покрыты мохом, из щелей прорастали мелкие травинки. Все плиты были прямоугольной формы и идеально подогнаны друг к другу. Между ними даже лезвие ножа не проходило, не то чтобы ладонь. И что удивительно, плиты лежали одна на другой без малейших признаков скрепляющего их раствора.

Вода под лодкой отличалась необыкновенной прозрачностью и чистотой. Казалось, до дна можно достать рукой, только протяни…

— Несколько десятков тонн весом каждая плита-то будет! — с восхищением прошептал Нечипоренко. — И как только их здесь установили? Мы в будущем, Николай Тимофеевич?

— Я столько же знаю, как и ты! — грубо ответил Антоненко. Его немного пугал и одновременно раздражал открытый ими тоннель. Кто смог так его построить, черт их разберет! — Лучше гляди в оба!

— Смотрите! Смотрите, товарищ подполковник! — вдруг удивленно воскликнул Нечипоренко, показывая рукой влево и освещая фонарем указанное им место. — Там пристань или что-то вроде того!

Проплыв больше ста метров, они обнаружили небольшой выступ. Он также был изготовлен из гранитной плиты, длина которой не превышала десяти метров, а ширина двух. Плита возвышалась над водой на полметра.

Осмотревшись кругом, они увидели, что выложенный плитами тоннель закончился. Дальше шел аккуратный трапециевидной формы вырез в скальных породах размером примерно семь на пять метров. Стены были гладкими и выглядели так, будто покрыты глазурью или отполированы. Складывалось такое ощущение, что строители тоннеля не бурили или сверлили скалу, а просто изъяли из материи материковой плиты элемент пространства, и все. Тоннель прямо уходил дальше, в глубину скалы, постепенно опускаясь. По нему текла вода; только слева, возвышаясь на пятьдесят сантиметров над ней, имелась гранитная дорожка в полтора метра шириной. Она также уходила вдоль этого рукотворного водного канала в темноту.

Удивительно, но в воздухе даже не чувствовалось обычного запаха подземелья. Он был чистым и сухим, таким же, как и снаружи. Вокруг стояла тишина, спокойствие нарушало только журчание воды.

— Ну что? Оставляю тебя одного. Поплыву за остальными, — осмотревшись и причалив к каменной дорожке, бросил Николай. — Как, капитан? Подождешь? Не испугаешься?

— Обижаешь, командир! Мы — десантники! Никто, кроме нас!

Высадив Нечипоренко на площадку, Антоненко взялся за весла и поплыл назад.

Чтобы переправить всю группу, понадобилось не меньше часа. В тоннель плыть было легко, но назад, против течения, которое усиливалось с каждым метром, тяжелее. Поэтому лодку привязали к лебедке автомобиля, и Макс по команде несколько раз вытаскивал ее наружу.

С последней ходкой решили вернуть лодку в лагерь.

— Здесь она нам ни к чему, а там может и пригодиться! Да и тащить ее с собой тяжеловато. Макс, забирай плавсредство.

Вытянувшись в цепочку и через одного включив карманные фонарики, группа пошла по каменной тропе в глубь скалы. Впереди, освещая дорогу, шагал Нечипоренко. Примерно через пару часов непрерывного движения он вдруг резко остановился.

— Что случилось? Почему встали?

— Алексей! Что такое? — встревожился Антоненко.

— Слышите?! Там, по-моему, водопад.

Прислушались. Действительно, впереди раздавался шум падающей воды.

— Выключи фонарь, однако, — попросил его Будаев.

Как только Нечипоренко щелкнул тумблером мощного фонаря, в глубине хода все увидели тусклый свет.

— Теперь вперед, но помедленнее, — скомандовал Николай.

Чем ближе они подходили, тем сильнее шумел водопад и становилось светлее. Уже без помощи фонарей можно было спокойно разглядеть друг друга.

Примерно через триста метров тоннель внезапно закончился, и вся группа оказалась на краю скального обрыва на большой платформе, как на балконе высотного здания. Над головой был виден клочок голубого неба, закрытый низко висящими тучами. Немного подождали, пока глаза привыкнут к дневному свету. Со всех сторон возвышались отвесные скалы, покрытые редкой растительностью, а внизу было небольшое озеро, примерно двести метров в диаметре, края которого не имели берегов, а упирались прямо в вертикальные каменные стены. Вода из канала с двадцатиметровой высоты с шумом падала в озеро.

— А вон еще два водопада, — подал голос Нечипоренко, стараясь перекричать грохот и показывая руками в стороны.

Справа и слева от них из таких же тоннелей били два потока воды. Но они были расположены немного ниже.

— Мать честная! Это куда мы попали? — громко воскликнул Юрченко.

— Похоже, озеро образовалось на месте кратера потухшего вулкана, — пояснил Левковский. — Формация этого места явно вулканического происхождения.

— Но кто был творцом этих водных каналов? — спросил Антоненко. — Не вулкан же их построил, а люди!

— Если люди, то, значит, где-то должен быть выход или вход, — заявил Левковский. — Пойдемте искать.

— Но где?

Оглядевшись по сторонам, увидели неприметную каменную лестницу, вырезанную в скале. Лестница была шириною не больше полутора метров, и ее ступеньки вели вниз, к озеру. Шагая по ней, приходилось прижиматься к стене, чтобы не сорваться со скалы. Осторожно спустились на небольшую площадку над самой водой, закрытую со всех сторон высоким колючим кустарником.

— Все! Привал! — скомандовал Антоненко. — Всем отдых полчаса и перекус. Потом решим, что дальше делать. Леша, попробуй выйти на связь с лагерем.

Нечипоренко помог такому же, как и его командир, могучему Аксенову снять со спины рацию и принялся ее настраивать.

Немного отдохнули. Съели по одной консерве на двоих с сухарями, запив их водой из озера.

— Как связь? — повернув голову к Нечипоренко, поинтересовался Николай, но, увидев, как тот отрицательно покачал головой, негромко произнес: — Понятно. Ну что? У кого какие мысли имеются?

— А какие тут мысли, товарищ командир? Искать выход надо, а то застрянем здесь, и надолго, — хмуро ответил Юрченко.

— А я вот думаю, — хитро прищурил свои и так не широкие глаза Будаев, — если вода сюда шибко приходит, то и выходит шибко, однако. Трава и кусты здесь не росли бы так. Вода давно все забрала.

— И то верно. Молодец, Галдан! — похвалил товарища Аксенов. — Где-то должна быть пещера, через которую это озеро вытекает, иначе бы вода вверх поднялась, а здесь этого не видно.

— А если эта пещера под водой? А глубина здесь какая, ты знаешь? — возразил Юрченко. — Я сверху посмотрел. Глубоковато будет. Дна не видно. Да и вода шибко холодная.

— Но ведь даже эту площадку люди построили, разве не так? — не сдавался Аксенов. — Не дураки ведь были. Специально сделали, чтобы вода сюда стекала и собиралась в озере…

— Вы совершенно правы, молодой человек, — поддержал его Левковский. — Используя кратер потухшего вулкана, кто-то создал здесь искусственное озеро. Его сделали для определенных целей. Возможно, для водопровода, как в Древнем Риме, возможно, для орошения полей…

— Возможно, и для гидроэлектростанции, — дополнил профессора Нечипоренко. — Я такое раньше видел.

— И это не исключено, — продолжил Левковский. — В любом случае для обслуживания данной гидросистемы необходимы вспомогательные тоннели и ходы. Вот их и надо искать.

— Могу еще одну версию подбросить. Вода из этого озера может служить для охлаждения ядерного реактора, расположенного где-то глубоко под землей, — добавил Николай.

— И это реально, — согласился Нечипоренко. — Недавний взрыв тому подтверждение.

— А ведь и эту площадку не просто так сделали. А ну-ка, хлопцы, пошукайте-ка в этих кустах, — осматриваясь кругом, задумчиво проговорил Антоненко.

Оставив профессора возле рации и вещмешков, все разошлись по периметру площадки и стали изучать скалу за каждым кустом.

— Вот он, родимый! А то под водой да под водой! — буквально через две минуты поисков радостно воскликнул Аксенов. — Даже мы с командиром свободно пройдем!

Раздвинув кусты и попутно ругнувшись матом из-за исколовших руки колючек, пограничник открыл спутникам аккуратно вырезанный, небольшой прямоугольный ход в скалу.

— Ну что, дорогие мои! Как говорит отец Михаил, с Божьей помощью пойдем, помолясь! Вперед! На поиски приключений! На свои задницы! — скомандовал Антоненко и, взяв у Нечипоренко фонарь, первым вошел в темноту.

За ним, снова выстроившись в цепочку, двинулась группа. Последним в тоннель устремился младший сержант Юрченко. Прежде чем переступить границу, разделяющую свет и тьму, он поднял голову и посмотрел на клочок голубого неба, словно старался его надолго запомнить, затем, сняв фуражку, украдкой перекрестился, поправил автомат на груди и сделал уверенный шаг вперед.

Глава 15

Максим не находил себе места. День приближался к закату. Темнело, а от группы отца не было никакой весточки.

Теперь, когда в этом мире отец для него оставался единственным родным человеком, Макс понял, что такое родная кровь. Раньше, живя там, в своем времени, об этом даже и не задумывался. Да — жили, да — общались, интересовались, кто и чем дышит, по мере возможности заботились друг о друге. Там кроме отца была мама, младшая сестренка и бабушка. Еще дядя Валентин со своей семьей. Были свои трудности, но они все решались, и больших переживаний при этом Макс не испытывал. Мама как-то в сердцах даже назвала его «солдатским чурбаном, таким же, как и отец». Но когда все, кроме отца, остались там, куда Максим, наверное, уже никогда не вернется, в его душе все перевернулось.

Макс вдруг понял, чего испугался. Нет, не мира, куда их занесло. К этому он уже начал привыкать. Он испугался другого — навсегда потерять отца, единственного родного человека. И еще… Он испугался остаться один. Нет. Он не боялся одиночества. Кругом были люди, новые друзья и знакомые. Была девушка, зацепившая его за душу. Но это все не то… С ними не будет так, как с отцом, с которым можно запросто поговорить по душам, он может выслушать и дать дельный совет, при этом не требуя ничего взамен, может и крепко выругать, а потом простить и пожалеть, всегда поможет в трудную минуту. Только с ним можно вспомнить детство и те ощущения, которые были тогда. Те мелочи, про которые знают только самые близкие люди…

Днем Максим попытался поговорить с Оксаной, но Баюлис, узнав, что на следующее утро снова предстоит длительный переход, устроил для передвижного лазарета генеральный медосмотр и операционно-перевязочный день, так что санитары и те, кто им помогал, сбились с ног, еле успевая выполнять указания грозного доктора.

В связи с изменением высоты некоторым раненым снова стало хуже, и медсестрам пришлось за ними ухаживать.

За Оксаной Баюлис закрепил раненого немца, у него поднялась температура, и он начал бредить. Кроме него под опекой девушки находились брат старшего сержанта Левченко — Степан и еще один красноармеец.

От постели командира полка Климовича не отходила медсестра из лагеря белых Екатерина Валерьевна, как уважительно называли эту молодую и красивую женщину. Своей одеждой она не отличалась от других женщин, но в ней чувствовалось благородное происхождение и воспитание, она никогда ни на кого не кричала, была со всеми вежлива, стараясь помочь чем могла, что вызывало ответную реакцию у других. Она также ухаживала и за Кожемякой.

Возле санитарных палаток на веревках и натянутом между телегами и автомобилями телефонном кабеле висели постиранные бинты и одежда.

Лагерь пришел в движение, готовясь к утреннему выходу. Немного отдохнувшие и повеселевшие, его обитатели под знакомые песни, звучащие из патефона, собирали вещи, ремонтировали машины, подводы, чинили обувь, одежду и снаряжение. Животных пока решили не беспокоить, давая им возможность набраться сил для трудной дороги. Только подоили коров и коз, отдав молоко маленьким детям и раненым.

Видя, что переговорить с Оксаной не получится, Максим решил отвлечься от грустных мыслей и занялся подготовкой уазика. Залил полный бак бензина, проверил и добавил масло, осмотрел двигатель и ходовую, затянул тент на кабине. В багажник сложил спущенную резиновую лодку с веслами.

После того как артиллеристы обслужили орудие, его снова прицепили к уазику.

— Что такой грустный, Максим? — спросил парня Григоров.

— А чему радоваться-то? Отец с утра со своей группой ушел и до сих пор на связь не выходит. Вон Синяков и ротмистр уже два раза о себе знать давали, а мой — ни одного. Да и с Оксанкой никак не могу переговорить.

— Это оттого, что ты все видишь в черном свете, — успокоил друга Андрей. — А ты посмотри на все иначе. Сам же знаешь, что в горах радиосвязь часто пропадает. Может, группа в ущелье спустилась или куда в пещеру зашла, вот и не могут на связь выйти. Да и радиостанции у нас слабенькие. Дулевич со своими связистами прямо поселились в бронетранспортере, от рации не отходят. Думаю, что все нормально будет. Мы же стрельбы не слышали, значит, опасности для них нет. А с Оксаной еще успеешь наговориться, просто занята она, завтра ведь снова в дорогу.

— Андрей, а тебя назад домой не тянет?

Григоров серьезно посмотрел на Максима:

— А как ты думаешь? Каждую ночь дом снится. У меня там вся семья осталась: мать, отец, старшая сестра и братишка. Каково им будет, когда узнают, что я погиб или без вести пропал… Лучше, конечно, когда без вести. Хоть надежда останется, что когда-нибудь да вернусь. После твоих рассказов о нашей войне у меня всю душу перевернуло. Под немцами они ведь оказались, а эти сволочи могли что угодно у меня дома натворить, — вздохнул Григоров. — Я когда узнал, куда мы попали, сначала нервничал, так же, как и ты, места себе не находил. Мои там, а я здесь… Но потом успокоился. Как наш Левченко говорит: «Жизнь как снаряд, дважды из пушки не выстрелишь. Можешь повлиять на события — действуй, а неможешь, сведи все плохое к минимуму». Вот так, Максим, держи хвост пистолетом, и все будет зер гут!

— Да я умом все понимаю, но душа-то болит, — не успокаивался Макс. — Мы здесь без войны, без встречи с местными за несколько дней уже почти два десятка человек потеряли, а что дальше будет…

— Если ради спасения остальных суждено нам с тобой здесь погибнуть, то мы сделаем это, — решительно заявил Андрей. — Кроме нас, спасти детей, женщин и раненых некому. Сейчас у нас тоже идет война, на выживание, но лично я умирать не собираюсь и другим не позволю. Так что вытирай сопли и давай собираться, завтра снова в дорогу. Вон, смотри, уже Синяков приехал. Пошли лучше послушаем, что нового расскажет.

Мимо них, ослепляя глаза светом фары, протарахтел мотоцикл. На заднем сиденье за Синяковым сидел напарник конного разведчика Семенова, он придерживал что-то лежащее на коляске. Мотоцикл остановился в центре лагеря, и к нему со всех сторон устремились любопытные. Синяков ушел на доклад к командиру, а бойца засыпали вопросами:

— Что там, за горами?

— Долго нам еще топать?

— Что нашли?

— А это что за зверь такой? На оленя похож, только больше, без рогов, и шея длинная!

— А шерсть как у овцы.

— Да нет, на верблюда немного смахивает. Смотри, морда какая, и уши похожи.

— Если это верблюд, то горб где? Сколько их должно быть: один или два?

— А где вы его подстрелили?

Боец сначала немного растерялся, крутил головой по сторонам и не знал, кому конкретно отвечать. Потом махнул рукой и ответил всем сразу:

— Да тут недалеко, несколько километров будет по гряде. Дальше перевал между скалами, потом спуск в долину. Там травы полно, есть где лошадкам попастись.

— А вода там есть? Лес есть?

— Речка там течет по долине, не дюже широкая, но уж больно шустрая. Казачки еле на другой берег перешли. Лесок тоже имеется, вдоль реки растет, невысокий, но густой, — еле успевал отвечать разведчик. — А зверя этого казаки на склоне подстрелили, там таких много пасется. Ротмистр приказал в лагерь привезти, показать и на кухню отдать. А как это животное называется, никто не знает, у нас такие не водятся.

Протиснувшись поближе к мотоциклу, Максим с Андреем стали с интересом рассматривать лежащее на коляске животное. Оно не помещалось, лапы и морда свисали почти до земли. Лапы у него были длинные, точеные, как у скаковой лошади, шея также длинная, немного напоминающая жирафью. Туловище было покрыто густой шерстью красивого красновато-коричневого цвета, только у шеи и ног был светлый оттенок, как у песка на солнце.

— Так это же лама, — воскликнул Макс. — Они только в Южной Америке и водятся. Профессор не ошибся. Точно определил, куда мы попали.

— Не лама, а гуанако, — перебила его стоящая рядом девушка, стройная брюнетка с короткой прической. В ней Максим сразу узнал одну из тех, которые перенеслись в этот мир из его времени. Девушку звали Лена Санько. Рядом с ней стояла ее подружка из киевской турфирмы Слащенко — Ярвинок Светлана, полноватая блондинка с длинными, чуть ли не до пояса, волосами. Девушки после шока первых дней в отличие от своего руководителя уже успокоились и начали привыкать к новым условиям жизни.

— А ты откуда знаешь, Лена? — поинтересовался Макс.

— Да я у нас в турагентстве за Южную Америку отвечала. Почти весь Южноамериканский материк объездила. Многие маршруты изучила. Испанский язык хорошо знаю. Вот меня Игорь Леонидович и направлял везде, где по-испански контракты надо заключать, — пояснила девушка. — Ведь прежде чем туристов отправлять, надо самому все узнать. Даже пыталась местный язык кечуа изучить. Но так и не успела, сюда попала.

— А чем лама от гуанако отличается?

— Лама — это домашнее животное, а гуанако дикое. У ламы немного окраска другая, и поменьше ростом она. Здесь еще водятся альпака и викунья. Альпака тоже домашнее, а викунья дикое. Все они относятся к семейству верблюдовых, очень неприхотливы и могут жить на больших высотах, питаясь местным видом ковыля. Ламы и альпаки стали домашними животными еще во времена инков. Они дают мясо, шерсть и кожу. Кроме того, лама — прекрасное вьючное животное, незаменимое в условиях высокогорья. А самая лучшая шерсть — у викуньи…

— Ну ты прямо ходячая энциклопедия! — восхитился Максим.

— Работа была такая. Надо знать, что клиенту рассказать, прежде чем в тур его отправить, — спокойно ответила Лена. — Вообще-то память у меня хорошая. Если что увижу, или услышу, или прочитаю, сразу запоминаю и навсегда. Я ведь в Андах раньше была, а здесь все очень похоже…

Макс, подмигнув Андрею, обратился к девушке по-испански. Говорил он достаточно быстро, не давая ей возможности спокойно перевести в голове сказанные им слова. Но не на ту напал! Девушка так же быстро ему отвечала, при этом сама задавала вопросы, иногда с усмешкой посматривая на Андрея и перешептываясь со своей подругой, после чего они обе рассмеялись.

В отличие от немецкого испанского Григоров не знал. За исключением, конечно, слогана «Но пасаран!». «Они не пройдут!» — эта фраза получила распространение в Стране Советов после его употребления Долорес Ибаррури во время гражданской войны в Испании и поддержкой Советским Союзом республиканцев.

— Hasta la vista, los muchachos! — Щелкнув указательным пальцем Макса по носу, Лена рассмеялась и, подхватив под руку подругу, исчезла в толпе, окружавшей мотоцикл с гуанако.

— Я не понял, Максим? — недоумевал Андрей. — О чем это вы сейчас говорили?

— О тебе, братишка, о тебе! — усмехнулся Антоненко-младший.

— А я тут при чем?! Поясни! Я что, верблюд, что ли?!

Максим сначала замялся, но потом решил все рассказать другу.

— Понимаешь, Андрюха! Она заявила, что испанский язык хорошо знает. Вот и решил я ее проверить, так сказать, на знание языка. Я ведь испанский с детства учу, язык этот почти родным стал.

— Так, а я тут каким боком-то привязан?

— Прости меня, засранца, дорогой товарищ. Я сказал, что она тебе понравилась и ты хочешь с ней поближе познакомиться!

— Чего?! Ну ты даешь! — оторопел Андрей. Потом немного успокоился. — Ну вообще-то она девушка видная, умная и все такое… Можно, конечно, и познакомиться.

— Незадача вышла, — расстроил начавшего было строить планы Григорова Максим. — Ты не в ее вкусе. Говорит, молодой еще. Тебе девятнадцать, а ей двадцать шесть. Кстати, не замужем и детей нет. Советовала тебе немного подрасти.

— Вот спасибо, удружил, — сплюнул под ноги Андрей. — Дурак! Нашел с чем шутить! А что она в конце-то сказала?

— «Hasta la vista, los muchachos!» переводится как «До свидания, мальчики!».

— А что, по-русски нельзя было сказать?

— Так это она не тебе, а мне ответила, — устал объясняться Максим. — Так что ты еще имеешь возможность сам с ней познакомиться. По-русски. Ладно, пошли к командирам. Надо планы узнать.

Григоров в отместку за глупую шутку попытался несильно ударить Макса кулаком в грудь, но тот ловко увернулся, и они столкнулись плечами. Рассмеявшись, оба направились к походному штабу. Когда подошли к группе командиров, Синяков уже рассказал об открытии, сделанном первой разведгруппой.

Было принято решение завтра выдвигаться с таким расчетом, чтобы следующую ночевку устроить на берегу реки, найденной группой Новицкого.

Больше всех радовался Ярцев, узнав, что в долине столько пастбища, что на их животных с лихвой хватит, не говоря о местных травоядных. Одного из них уже привезли в лагерь, и его мясо оказалось пригодным в пищу. Старый снабженец был доволен тем, что голод им пока не угрожал.

Уваров так же, как и Максим, сразу узнал в животном ламу, хотя сам в Южной Америке никогда не бывал, но для нашего человека достаточно путешествий по телевизору и зоопарка. Еще больше его обрадовало сообщение Макса о девушке Лене, ранее побывавшей в подобных горах и подтвердившей, что они, похоже, действительно в Андах. Но вот в каком времени? Этот вопрос остался открытым.

Ротмистр Новицкий доложил, что у него все нормально и они готовятся к приему остальных.

Связисты попытались наладить связь с группой Антоненко, но ответа не было.

Сытно поужинав, обитатели лагеря стали располагаться на ночлег, готовясь с утра двинуться в путь.

По расчетам Уварова, сделанным исходя из пояснений Синякова, к новому месту они должны прийти еще до наступления темноты. Даже если будут идти не спеша.

Среди красноармейцев нашелся трубач. Ему вручили пионерский горн, найденный в полуторке Дрынько, и вменили в обязанность подавать сигналы.

Утром весь лагерь был разбужен звуком горна, объявившим подъем.

Не ожидавшие этого бойцы по привычке вскакивали и быстро собирались:

— Как до войны! Подъем и построение перед казармой!

На бронетранспортере, высоко на антенне радиостанции, были закреплены два небольших флажка. Один весь красный, а второй бело-сине-красный. Это по поручению Уварова женщины из материала, найденного у Дрынько, сшили два знамени, а Дулевич прикрепил их на антенну.

По всему лагерю звучали командные голоса, подгонявшие подчиненных.

Все пришло в движение, но не хаотичное, а управляемое. Теперь, с введением новых атрибутов, каждый обитатель лагеря внутренне почувствовал, что находится не в толпе бредущих неизвестно куда людей, а в сплоченном и дисциплинированном воинском коллективе, имеющем определенные задачи и план действий. Каждый ощутил себя частью слаженного механизма, а не брошенным на произвол судьбы в чужом, неизвестном мире.

Прежняя растерянность куда-то исчезла. На смену ей пришла собранность и уверенность в своих командирах. При этом с людьми никто не проводил каких-то разъяснений. Сработала сила привычки, выработанная службой в армии, когда за тебя думает и принимает ответственность на себя кто-то другой, а ты только выполняешь приказы. Если командиры четко и уверенно отдают распоряжения, значит, они знают, что делать.

Увидев, как военные реагируют на наведение порядка, за ними подтянулись и гражданские.

Через час после подъема и завтрака лагерь был полностью свернут. Подводы и автомобили заняли свои места в колонне, приготовившись двинуться в путь.

Уваров расположился на головном бронетранспортере вместе с Григоровым и Дулевичем. Впереди колонны нетерпеливо давал газу своему мотоциклу Синяков.

— Ну с Богом, ребята! — Олег поднял вверх руку и выстрелил из ракетницы. В небо взлетела красная ракета, подавая сигнал на начало движения.

К месту новой стоянки колонна подошла, когда солнце уже начинало прятаться за горные верхушки. Только успели расположиться, как ночь вступила в свои права. На этот раз палатки решили не устанавливать. Здесь было теплее, чем наверху, да и облака не грозили дождем. К приходу колонны Новицкий приказал казакам заготовить дрова и развести костры, так что люди, поужинав, сразу же завалились спать, чтобы хорошо отдохнуть и быть готовыми на следующий день снова идти дальше.

В этот раз переход прошел спокойно, без происшествий и потерь. Немного поволновались при спуске. Была сильная крутизна, боялись, что груженые автомобили могут перевернуться или лошади поломают ноги, но Бог миловал. Отдохнувшие лошадки шли бойко, на ходу хватая густую зеленую траву, покрывавшую все склоны и низину. Невдалеке от них несколько стад гуанако и викуний с интересом поглядывали на новых обитателей гор, даже и не пробуя куда-то убежать. Сразу было видно, что животные непуганые и не боятся людей. Во время перехода в небе над ними летали два кондора, наблюдая за невиданными в здешних местах пришельцами.

Еще находясь на перевале, Уваров в бинокль попытался осмотреть всю долину и горы вокруг. Скорее, это было глубокое ущелье, чем долина, в привычном для равнинного жителя смысле. Оно располагалось между двумя горными хребтами, судя по компасу протянувшимися с юга на север, и было не больше километра в ширину. А вот его длину точно определить не удалось, так как ущелье выгибалось дугой, края которой были скрыты. Внизу текла неширокая, но быстрая речка с изумительно чистой водой. Она брала свое начало из-под огромной скалы, макушка которой пряталась в облаках. По ее берегам густо росли невысокие деревца неизвестной породы. Они же покрывали непроходимые отвесные склоны. Более детально рассмотреть окружавшую их местность не удалось из-за низких облаков.

После ужина возле небольшого костерка Уваров собрал на совет всех старших командиров.

— Михаил Николаевич, — обратился он к Новицкому, — что можете доложить после проведенной разведки?

— Я посылал две группы вверх и вниз по реке. Первая группа обнаружила, что речка бьет из большой горы, расположенной сзади. До нее отсюда версты три будет вверх по ущелью. Как доложил вахмистр… Отставить, — поправился ротмистр, еще не привыкший к новым для него званиям. — Как доложил ваш сержант Семенов, он был старшим этой группы, вода берет начало не из родника, а бьет на высоте свыше десяти метров из трещины в скале, образуя водопад. Там очень отвесные стены и тупик, дальше хода нет.

— А что вторая группа?

— У нее результат разведки обнадеживающий. Они только что вернулись. Старшим группы я назначал урядника Трепачко. Он доложил, что дальше, по ущелью, эта речка впадает в другую, и они образуют главное русло шириной около десяти метров. Там глубина в среднем около полуметра и дно усеяно камнями, но по берегу пройти можно. Даже ваши автомобили проедут. Группа дошла до места впадения реки в горный хребет, что справа от нас. Со слов Трепачко, там есть глубокая расщелина в горе, куда она дальше ведет, они не стали выяснять, а повернули назад. Вот такая обстановка.

— А что за дорогу нашли ваши люди, ротмистр? — спросил у Новицкого Бондарев. — Вы по рации докладывали.

— Трепачко обнаружил на противоположной стороне ущелья вырубленную в отвесной стене скалы мощенную каменными плитами дорогу. Она идет вдоль хребта и обрывается недалеко от расщелины, куда река течет. Похоже на то, что когда-то там был проход, но землетрясение его разрушило и засыпало. Казаки на нее поднялись, но дальше не пошли. Дорога шириной метра три будет и ведет вверх, в горы, в сторону от этого хребта, — пояснил ротмистр.

— В горы нам пока не надо, — промолвил капитан Невзоров. — Потом проверим эту дорожку. А вот подойти к расщелине, куда река бежит, считаю необходимым.

— Поддерживаю, — резюмировал Уваров. — Завтра выдвигаемся в район найденной расщелины. А там посмотрим…

— А сколько до нее? — поинтересовался Бондарев.

— Со слов Трепачко, верст семь будет. Так что если с утра выйдем, то к обедне дойдем, — ответил Новицкий. — А что со второй группой вашего земляка? С профессором? Связь есть?

— Пока тишина, — с сожалением произнес Уваров. — Как в воду канули. Боюсь, не случилось ли с ними беды.

Глава 16

Уже несколько часов подряд группа Антоненко блуждала по каменному лабиринту. Тоннели, в которые они попадали, имели трапециевидное сечение с изменяющейся шириной и повороты направления под углом ровно девяносто градусов. Ни одного скошенного овального поворота или помещения! Только трапеция, прямоугольник или квадрат. Несколько раз они попадали в тупик или упирались в большие, закрывавшие какие-то комнаты прямоугольные плиты, сдвинуть которые не хватало сил. Высота коридоров была не меньше пяти метров, иногда больше. Попытались определить направление движения по компасу, но это не принесло результатов. Компас в системе ходов вел себя ненормально, и определить азимут движения с его помощью было невозможно. Иногда начинала жутко болеть голова, и тогда, не осознавая своих действий, все старались побыстрее убраться с этих мест.

Старый способ обнаружения выхода также не помог. Николай, почувствовав, что в лабиринте постоянно присутствует свежий воздух, решил с помощью горящей спички определить, откуда же он проникает. Особых результатов это не дало. Они нашли строго периодично расположенные вентиляционные шахты шириной около полуметра. Сначала хотели запустить в них самого маленького, Будаева, но в последний момент Антоненко передумал. Бойца можно потерять, а толку из этого никакого. Вентиляционные шахты вели вертикально вверх-вниз или в сторону, создавая эффект вытяжной трубы. Но откуда-то воздух все-таки поступал сюда? Откуда именно — оставалось тайной за семью печатями.

Несколько раз они переходили из одного уровня в другой. Сверху вниз и снизу вверх. При этом переходы находились в совершенно пустых квадратных или прямоугольных комнатах, скорее напоминавших своими размерами небольшие концертные залы. Именно в комнатах, а не в пещерах! Аккуратно вырезанных в скальной породе без малейшего намека на каменный топор или оборудование рубежа двадцатого — двадцать первого века нашей эры. В некоторых стояли столы из неизвестного материала. На ощупь столы были не каменные, а выглядели как пластмасса, но на поверку были тяжелые и твердые. На стенах тоннелей они обнаружили характерные прямоугольные выемки, которые в их мире служили для прокладки кабеля. Нечипоренко даже в сердцах воскликнул: «Словно лазером прошлись, даже края не оплавили, строители хреновы!»

Поняв, что заблудились, решили экономить освещение, выключили все фонари, за исключением главного, принадлежащего Нечипоренко, к которому имелась запасная аккумуляторная батарея. Только профессор Левковский, в нарушение договоренности, периодически останавливался и, подсвечивая себе фонариком, что-то рисовал в своем альбоме.

Несколько раз натыкались на большие залы, в которых вместо пола были бассейны с водой. Но не со стоячей, а с чистой, проточной, так как уровень на стенках почти не изменялся, а привычной зелени на поверхности не было вообще. Как вода попадала сюда, оставалось настоящей загадкой.

В одном из таких залов, состоящих из двух уровней, сквозь трещину в стене проникал свет. Трещина была не маленькая: метра два в высоту, один в ширину и несколько метров глубиной. Сначала хотели на веревке спуститься в нее и посмотреть, что там, снаружи, но, увидев, какой напор воды выходит через расселину, отказались от такой идеи. Никто не хотел потерять члена команды из-за простого любопытства. Зато благодаря свету удалось кое-что разглядеть. Увидели крутой склон горы, густо покрытый зеленой травой с небольшими островками невысоких деревьев. Предположили, что вода, падая вниз, образует водопад, переходящий в горный ручей.

Нечипоренко попытался настроить рацию, но у него ничего не вышло.

Антоненко объявил привал. Немного посидели в лучах солнца, проникавшего в каменный зал, перекусили. Дневной свет расслаблял и успокаивал, да еще убаюкивал доносившийся шум падающей воды… После длившегося несколько часов подземного плутания и психического напряжения все расслабились. Уснули.

Николай проснулся от ощущения, что кто-то целится ему прямо в глаз лазерным прицелом. Немного отодвинув голову в сторону и приоткрыв глаза, он увидел, что луч красного заходящего солнца падал на противоположную стенку зала и, отражаясь от какого-то блестящего предмета, бил прямо ему в глаза. Антоненко приподнялся и осмотрелся. Вся группа спала. Посмотрев на часы, Николай определил, что проспал он не менее трех часов.

«Хороший отдых себе устроили! А дело-то не сделано! Надо, на хрен, выбираться отсюда, а то достанутся наши белые косточки только археологам лет этак через миллион. Если они, конечно, сюда доберутся, — подумал он. — А что это за фигня мне в глаз светила?» Осторожно переступая через ноги расположившихся прямо на полу товарищей, он подошел к стене. Возле входа в зал, на уровни груди, в стене была небольшая выемка размером шестьдесят на сорок пять сантиметров. В выемке находился металлический плоский лист, весь покрытый какими-то линиями, квадратиками и прямоугольничками. Большая часть этого листа покрылась пылью. Нижний угол был немного отвернут, и от него отражался солнечный луч. Николай достал нож и с его помощью вытащил почти невесомый лист из стены. Затем рукавом бушлата смахнул прикрывавшую его многовековую каменную пыль.

— Прямо план пожарной эвакуации, — раздался голос возникшего рядом Нечипоренко.

— Чего это ты так решил? — машинально бросил Антоненко.

— Да у нас на каждом шагу такие в офисе висят, — равнодушно ответил Алексей. — Сами вспомните, как меня заставляли в казарме такие на каждом углу вешать.

— Да, было дело, — вспомнил Николай, освежая в памяти былые годы совместной службы. — Из чего он сделан-то? На жесть вроде непохоже, но все равно какой-то металл.

Вместе с Нечипоренко осмотрели лист со всех сторон. Он был изготовлен из неизвестного металла, на котором даже лезвие ножа не оставляло следов. Кроме большого количества линий, квадратиков и прямоугольников разной толщины удалось разглядеть несколько пиктограмм, расположенных над «схемой». Также почти возле каждого квадратика или прямоугольника стоял какой-то значок.

— Что это вы там такое нашли?

От неожиданно звонкого голоса профессора Левковского бывалые десантники вздрогнули.

— Не пугайте нас так, профессор, а то вспомним свои ясельные годы, и перед детьми стыдно станет, — ответил за обоих Антоненко. — Вот лист металлический с какими-то каракулями нашли. Пытаемся понять, что это…

— А ну-ка, дайте мне, старику, краем глаза взглянуть на вашу находку. — Левковский с минуту смотрел на находку. О чем-то подумал, выглянул в проем, ведущий в тоннель. Затем достал свой альбом и принялся его рассматривать. Через несколько минут таких манипуляций профессор громко воскликнул: — Эврика! Нашел!

От его крика Юрченко, Аксенов и Будаев вскочили на ноги, выставив в стороны свое оружие в готовности немедленно открыть огонь.

— А?! Что?! Что случилось? Где враги?

— Нет врагов! Мы спасены! — торжественно объявил Левковский.

— Павел Иванович, не томите душу! Поясните, что вы обнаружили?

Не обращая внимания на вопрос Антоненко, Левковский повернулся к Нечипоренко:

— Как вы изволили назвать этот предмет, молодой человек?

— План пожарной эвакуации, — недоуменно посмотрел на него Алексей. Затем медленно открыл рот. — Неужели? Профессор?

— Вы совершенно правы, юноша! — радостно ответил Левковский. — Это действительно план этого каменного лабиринта. И я вам сейчас это докажу. Только присветите мне, а то солнце ушло, темно.

Профессор опустился на колени, положив на пол найденный лист металла. Рядом лег его альбом. Нечипоренко засветил свой большой фонарь. Вся группа склонилась над Левковским, пытаясь разглядеть линии с квадратами, изображенные на металле, и найти сходство с альбомными зарисовками профессора.

Минут через пятнадцать усиленного изучения Левковский облегченно вздохнул:

— Все. Нашел. Вот, смотрите. Здесь и здесь, линии в моем альбоме и на этой схеме совпадают. Я ведь, как только мы зашли в этот лабиринт, сразу начал его зарисовывать, надеясь, что мой альбомчик станет своеобразной нитью Ариадны. Так оно и вышло.

— Так где же мы, Павел Иванович?

— А вот тут, внизу схемы, с краю. Вот и трещина в стене это подтверждает.

— А это что за жирные линии?

— Это, скорее всего, направление водных потоков. Вот видите, один из них недалеко от нашего зала проходит.

— А как вода-то сюда попала? Ответвления ведь нет?

— Я думаю, что этот лабиринт построен очень давно. Анды отличаются большой сейсмической активностью. Здесь часто бывают сильные землетрясения. От них часть лабиринта и его стенки разрушились. В том числе и часть водных каналов. Вот вода и заняла освободившееся место, а найдя эту трещину, вырвалась наружу.

— Вот почему уровень воды в верхнем озере не поднимался. Все сюда выходит, — сделал вывод Аксенов. — А нам-то теперь куда двигать?

— Ну, судя по схеме, это план только одного этого уровня, — рассуждал Левковский. — Если сравнить мои предыдущие зарисовки и найденный вами лист, то здесь не указаны те помещения, в которые мы опускались или поднимались. Значит, надо нам искать зал, что ведет наверх, и план другого уровня.

— Павел Иванович, а по этому плану можно определить, где именно переход на другой уровень? — поинтересовался Нечипоренко. Повернувшись к Антоненко, он пояснил: — Это похоже на компьютерную игру. Выполнил миссию — и переходишь на другой уровень. Всегда должен быть значок перехода.

— А вы совершенно правы, Алексей! — воскликнул профессор. — Посмотрите сюда. Вот здесь мы с вами попали на этот уровень. Видите этот небольшой значок, как бы ступенька и пара рисочек возле нее? А вот такой же значок, но уже не две, а три рисочки. Там надо искать переход на верхний уровень.

Теперь они не блуждали по лабиринту, а двигались целенаправленно. Помещение, в котором находился переход на другой уровень, нашли всего через двадцать минут. Отыскали еще два плана. Один был точной копией первого, второй оказался схемой верхнего уровня. На ней тоннелей и различных помещений оказалось меньше, чем на первой. Здесь уже отсутствовали линии, обозначавшие каналы с водой, и было всего три широких тоннеля, пересекающихся также тремя перпендикулярными линиями коридоров. Вдоль каждого из тоннелей располагались комнаты. На гранитном полу тоннелей и коридоров обнаружили выдавленные странные линии и с ними рядом рисунки. Каким образом строителям удалось оставить их на граните, было непонятно.

Двигаясь по одному из тоннелей, группа обнаружила, что все комнаты закрыты массивными отполированными гранитными плитами. Ни одну из них открыть не удалось.

— Как сейфы закупорили, — хмыкнул Юрченко. — Словно в банке. Не подступишься.

— А ты что, в банке бывал? — поинтересовался Нечипоренко.

— Да, было дело. Как-то раз посылали нас охранять золотишко, что буржуи через границу хотели из страны вывезти. Мы их задержали, а груз в банк сдали, на хранение, — пояснил пограничник. — Но тот банк по сравнению с этим — мелочовка.

По схеме Левковский быстро нашел переходы на другие уровни и повел группу к одному из них. Но перехода там не оказалось. Это был вход в просторный зал с высоким потолком и абсолютно ровным полом. Вдоль стен были расположены ниши, напоминающие стеллажи. В зале, судя по количеству каменных плит, было четыре закрытых ими помещения. Но эти плиты оказались раза в три больше, чем те, что в тоннелях.

Как только они оказались в зале, со стен с шумом сорвались стаи летучих мышей, потревоженных светом карманного фонаря. В противоположной от входа стороне имелся десятиметровой высоты трапециевидный проход: шириной около двадцати метров внизу, кверху он сужался. Проход уходил в глубь стены, откуда сильнее чувствовалось дуновение свежего воздуха.

— Командир! Нам туда, однако, — обрадованно прокричал Будаев. — Там выход.

— Я тоже так думаю, Галдан, а то мы тут от мышиного дерьма все скоро задохнемся, — поддержал его Антоненко, закрывая нос рукой. — Ребята, вперед, но осторожно. Толпой не идем, а в прежнем порядке, вдоль стеночки. Головы берегите, чтобы эти летающие вампирята вам глаза не выцарапали.

Проход оказался недлинным — чуть меньше ста метров. Выход из него по краям зарос кустарником и другой растительностью. То, что они увидели, заставило их на несколько минут потерять дар речи. Первыми в себя пришли представители двадцать первого века.

— Нет, ты видишь, Лешка! Не может быть! Глазам своим не верю! Чертовщина какая-то! Ну не может быть такого, да еще и здесь! — чуть ли не кричал Николай, радостно толкая кулаком в плечо Нечипоренко.

— Полегче, командир, а то синяки мне набьешь, — смеялся в ответ Алексей. — Сам ничего не пойму. Откуда она здесь…

Остальные члены группы, ничего не понимая, смотрели то вперед, то на своих товарищей.

Первым не выдержал Левковский:

— А что это, господа хорошие, и чему вы так радуетесь?

— Это, уважаемый Павел Иванович, взлетно-посадочная полоса, — немного успокоившись, пояснил Антоненко.

— Почему вы так решили?

— Вы сами вспомните, что мы с вами видели, и сопоставьте факты. Это — взлетно-посадочная полоса. Служит для взлета и посадки аэропланов, самолетов и других летательных аппаратов. Длину ее пока трудно определить, но уже сейчас видно, что она не меньше сотни метров и шириной не меньше… Зал, где мы до этого были, — ангар для летающих объектов. А через этот тоннель они попадают со взлетной полосы в ангар. Там их и обслуживают. А разные ярусы, переходы и другие залы являются служебными помещениями, складами и так далее. Что касается линий и рисунков на гранитном полу, я думаю, что это «дорожные знаки» системы позиционирования для автоматического определения координат в тоннелях системами управления транспортных средств передвижения и перевозки грузов.

— А чему вы радуетесь?

— Выполнить такой объем работ и построить весь этот комплекс могли только в наше время или даже в будущем. До двадцатого века таких технологий и оборудования просто не существовало. Все эти сооружения в скале являются подземным аэропортом или даже космопортом! Так что мы с вами скоро найдем высокоразвитую цивилизацию!

— Не сильно-то радуйтесь, — охладил его пыл профессор. — В этих местах человеческим духом давно не пахло, только мышиным. Здесь кругом пыль веков, а может быть, и тысячелетий. А эта, как вы изволили выразиться, взлетная полоса может служить и для других целей. К примеру, для совершения религиозных обрядов…

— Да каких там обрядов? Никто в древности такое построить не мог, — горячо возразил Нечипоренко.

— Тут вы ошибаетесь, юноша, — не сдавался Левковский. — Вспомните хотя бы египетские пирамиды, культовые постройки ацтеков, майя и инков.

— Павел Иванович, — перебил профессора Николай, — да, строители в древности были знатные. Но эти тоннели и помещения сделаны инструментами, не известными в древности. Даже следов от них на стенах нет. А вдоль стенок кабель проложен. Откуда у древних народов кабель и электрическое освещение?

— А при чем здесь электричество? — удивился Аксенов.

— А притом, — пояснил Антоненко. — Ты видел на стенах копоть от факелов или костров? Нет. Значит, строили при помощи других источников освещения. Пока известно только электричество!

— А вы не исключаете, что все это могли построить, к примеру, лемурийцы или атланты? А может, это соорудили пришельцы с других планет задолго до появления человека на Земле.

После этих слов профессора радости на лицах Антоненко и Нечипоренко немного поубавилось. Если трезво рассуждать, действительно, могло случиться и так, как говорил Левковский. Но проверить это они сейчас не могли.

Над их головами чернело ночное небо, покрытое яркими звездами. Может быть, действительно кто-то прилетел с них на грешную Землю и построил все это, чтобы нынешние земляне ломали голову над вопросом: «Кто же это сделал?»

Пока шла оживленная дискуссия, Юрченко с Будаевым вышли на ровную площадку и попытались исследовать ее края. Как удалось определить, площадка или взлетная полоса действительно была шириной не менее ста метров. Сразу же за ровным плато ее края резко обрывались вниз, в ночную пустоту. Длину полосы проверять в темноте никто не рискнул. Было решено переночевать у входа в ангар, чтобы дать возможность успокоиться растревоженным летучим мышам и быть подальше от их невыносимого запаха.

На связь с основным лагерем Николай приказал Нечипоренко выйти с утра, пусть и там люди поспят.

— Максим, вставай, все интересное проспишь, — тормошил за плечо друга Григоров. — Жив твой батя, и вся его группа тоже! Только что на связь вышли.

— А?! Что?! — спросонок спросил Макс. Увидев возле себя улыбающегося Андрея, прохрипел: — Что? Что ты сказал? Где отец?

— Все нормально, говорю, — рассмеялся Андрей. — Тут новости такие, а ты спишь как сурок. Наверное, во сне Оксанку обнимал?

— И это тоже! — смущенно признался Макс. — А что ты про отца-то сказал?

— Дулевич командиру доложил, что вторая разведгруппа на связь вышла. Нашли в той большой горе, что у нас за спиной, целый подземный город с водными каналами. Сейчас они где-то там, на вершине вон того хребта, прямо над нами. Там большая площадка имеется, очень смахивает на взлетную полосу. Они ее обследовать собираются, через час снова на связь выйдут и поконкретнее доложат. Так что ты зря за своего батю переживал. Все нормально у них, — успокоил друга Григоров.

— А мы что?

— А мы — подъем, завтрак и снова в путь. Покой нам только снится!

Лагерь уже начал оживать. Кашевары дымили полевой кухней, командиры будили подчиненных, воспитательница поднимала своих подопечных, а молодые матери успокаивали раскричавшихся с утра малышей. Людям вторили коровы с козами, требуя утренней дойки. В общем, наступило уже ставшее обычным для вынужденных переселенцев утро.

Как и было решено, после завтрака выдвинулись в путь.

Ко второму ручью вышли быстро. Так же быстро организовали и переправу, благо вода была по колено. Чтобы лучше переправиться, дно ручья выложили камнями, а между берегами перекинули веревки, сплетенные в толстые канаты. На все ушло не больше двух часов, так что примерно к трем часам пополудни были уже у расщелины хребта.

Высланная вперед разведка доложила, что через километр расщелина заканчивается и дальше идет спуск в долину, окруженную холмами. Не горами, а именно холмами, с пологими спусками, поросшими густым лесом. Река уходит куда-то вниз. Всю долину не рассмотреть из-за облачности. Разведчики сообщили также, что примерно на половине пути из обнаруженного в хребте обрушившегося тоннеля вновь появляется тропа, выложенная каменными плитами. Сначала она идет по левому берегу реки, затем по дну и переходит на правый берег.

Поставив разведке, возглавляемой ротмистром Новицким, задачу пройти вдоль реки и найти новое место для стоянки, Уваров после небольшой передышки приказал всем спускаться вниз. Между возвышавшимися на трехсотметровой высоте отвесными скалами не было удобного прохода, поэтому до сухой тропы пришлось идти по колено в воде.

Вода была быстрой и холодной, оступившегося сбивала с ног. Люди шли медленно. Обнадеживало, что внизу будут костры и горячая пища. К месту нового лагеря вышли мокрыми и уставшими. Как только приблизились к кострам, разведенным казаками на небольшой полянке, многие от усталости попадали прямо на землю. Но это была не та усталость, что два дня назад.

Здесь все было по-другому. Вокруг высокий густой лес. Многие породы деревьев они не знали. В лесу пели птицы, а зеленая трава доходила по пояса, и, стоило на нее прилечь, она вмиг превращалась в мягкую теплую постель. Дальше решили пока не идти и весь остаток дня посвятить отдыху. А куда торопиться-то? В этом мире их никто не ждал, не требовал отчета. Они отвечали только перед собой и за свои жизни.

К вечеру вернулись посланные вперед казаки. Трепачко доложил, что река, по которой они спустились, впадает в озеро. Его размеры установить не удалось, так как из-за сизой дымки над ним противоположных берегов не видно. Пройдя вдоль берега по выложенной кем-то каменной тропе, они наткнулись на впадавший в озеро широкий ручей с теплой водой. Почему именно с теплой, ответить никто не смог, но казаки, умывавшиеся в нем, в один голос уверяли, что вода в ручье именно теплая, даже вкус другой, не такой, как в этой речке. Исследуя территорию вдоль ручья, обнаружили мост, сложенный из плит. Дальше идти не решились, так как начинало темнеть.

Ближе к вечеру на связь вышла группа Антоненко. Николай доложил, что обнаруженная взлетно-посадочная полоса представляет собой прямую линию длиной около полукилометра и шириной около ста метров. Она располагалась на вершине горного хребта, протянувшегося на северо-запад. Полоса заканчивалась большим, примерно двести метров в диаметре, кругом, в центре которого крест. И круг, и крест выложены гранитными плитами, утопленными в срез верхушки хребта, и покрыты неизвестным светящимся материалом. Вся поверхность площадки носила следы воздействия высоких температур. «Обозначено, словно цель или разметка, как у нас на вертолетных и ракетных площадках, — провел сравнение Николай. — Такое ощущение, что здесь была стартовая площадка космического корабля. Все кругом оплавлено от жара сопел ракет». Он также попытался описать долину, в которую спустился основной отряд, но подробно сделать это не смог, так как над ней висели низкие серые облака. Также у подножия горы они обнаружили облака пара, словно исходящие от гейзеров. «Прямо как на Камчатке!» — восхищенно воскликнул профессор Левковский. Группа сообщила, что попытается найти спуск через лабиринт, так как по внешней стороне из-за крутизны спуститься невозможно. На связь обещали выйти следующим утром.

Когда ночь вступила в свои права и лагерь погрузился в сон, Олегу почему-то не спалось. Он решил обойти выставленные Бажиным посты, а заодно посмотреть, как обустроились люди, теперь его новые подчиненные. За Уваровым тенью следовал ординарец Синица.

Люди крепко спали, умаявшись за день перехода. Так как все промокли чуть ли не до последней нитки, по требованию Баюлиса, во избежание простудных заболеваний Уваров приказал выдать всем немного найденного еще на складе спирта. Усталость и спирт сыграли свою роль: над лагерем раздавался здоровый мужской храп, иногда перекрывавший всхрапывание лошадей. Возле костров спали вповалку красноармейцы и солдаты. Только казаки держались в стороне.

«Никак не могут привыкнуть, что красноармейцы им уже не враги», — подумал Олег.

Возле каждого из казачьих костров сидел дежурный, следил за огнем. В одном из них Уваров с удивлением узнал Новицкого. Ротмистр расположился на стволе спиленного дерева, изредка подбрасывая порубленные ветки деревьев в костер. На его плечи была накинута бурка, а фуражка и снятая шашка лежали перед ним на седле.

— А вы почему не спите, ротмистр? Вы же офицер, подчиненных у вас хватает, могли бы и отдохнуть.

— Не могу заснуть. Бессонница одолела, господин полковник, — негромко ответил Новицкий. — Присаживайтесь к огоньку, если есть желание.

Олег повернулся к Синице:

— Назар, иди отдыхать. Я здесь останусь. Не переживай, все будет нормально.

После того как ординарец, козырнув, скрылся в темноте, Олег расстегнул свой бушлат и, сняв фуражку, присел рядом с ротмистром.

— Как настроение, Михаил Николаевич? Смотрю, что-то вы загрустили…

Новицкий молча посмотрел на Уварова, затем вытащил из-под бурки бутылку и протянул ее Олегу:

— Не желаете ли коньячку-с, Олег Васильевич? Знаете ли, помогает немного разобраться в себе. Хотя доктора и отрицают это, но для нормального русского человека коньяк лучше любого психолога. Да и от насморка помогает.

— Не откажусь. А то действительно продрог. Ночи здесь холодные, да и накупались мы все сегодня изрядно, — ответил Уваров. Взяв из рук Новицкого бутылку, он сделал пару небольших глотков. Коньяк оказался отличным. Он словно пытался проникнуть в душу, согревая каждую клеточку организма. — Все же лучше спирта, что нам выдали.

— Извините, но спирт и самогон пить не могу, хотя несколько раз и пробовал, — пояснил ротмистр. — Аллергия у меня на них. А вот коньячок и шампанское я уважаю.

— А откуда у вас этот коньяк? Похоже, французский… — Уваров попытался разглядеть в свете костра этикетку. — Случайно не из ваших запасов?

— Нет. У нас в запасе только украинский самогон. Это ваш сержант-артиллерист Левченко моих терцев, своих земляков, угостил. А они ему самогонки подкинули, — разъяснил Новицкий. — У меня его брат служит, да еще несколько человек из одной с ним станицы. Но мои пить его не стали, самогонка им лучше, чем коньяк. Мне отдали… Этот коньяк, как он пояснил, — немецкий трофей.

— Ах да, — вспомнил Олег. — С бронетранспортера. Мне лейтенант Григоров тоже предлагал.

Сделали еще по паре глотков. Посидели, помолчали, глядя на веселые огоньки разгоревшегося в ночи костра.

— Михаил Николаевич, а как вы со своим отрядом на том озере оказались? — поинтересовался Уваров.

— Вы не поверите, — усмехнулся ротмистр. — Иван Сусанин нас, как поляков под Москвой, завел. Проводник, из местных, пообещал путь короткий показать. А на поверку большевиком оказался. Завел нас и бросил в лесу. Хотели его шлепнуть, да он вовремя пятки салом смазал.

— Если вам не тяжело, расскажите о себе, а то я про ваше время только по книгам да кинофильмам знаю. Мне интересно вас послушать, — попросил Олег.

— А что рассказывать-то? У меня типичная судьба русского офицера. Родился, учился, служил, воевал. Теперь вот сюда попал вместе со всеми, — промолвил Новицкий. — Я один из многих, от других ничем не отличаюсь.

— Вот ведь как получается! Сколько бы лет ни прошло, а у русских офицеров ничего не меняется, — воскликнул Уваров. — У меня похожая судьба. Тоже — родился, учился, служил и воевал. Правда, в моем времени у меня еще жена и дочь остались. А у вас остался там кто-нибудь?

— Нет. Моих всех в восемнадцатом году большевики убили. И жениться я не успел, — ответил ротмистр. Немного помолчав, он продолжил: — Я ведь из богатой дворянской семьи. Род Новицких давно дому Романовых служит, еще с восемнадцатого века. И все время в гвардии.

— А сколько вам лет?

— Две недели назад тридцать два исполнилось.

— А откуда вы родом?

— У нас есть большое имение под Псковом. Вернее, было… Вот я там и появился на свет божий в семье потомственных военных. Мой отец — генерал, еще в Болгарии с турками воевал. Он поздно женился. Нас в семье двое детей было: я и сестрица младшая, Танечка.

Уваров отметил, как изменилось лицо ротмистра, куда-то исчезла холодность и внешнее безразличие, вместо них появилась улыбка обычного живого человека, горячо любящего свою семью.

— Я ведь о другой карьере, кроме как о военной, даже и не мечтал, — продолжал Новицкий. — Дед был кавалеристом, отец — генерал от кавалерии… Поэтому, как возраст подошел, сразу же поступил в Николаевское кавалерийское училище в Петербурге, которое закончил с отличием, а затем и Главную гимнастическо-фехтовальную школу. Некоторое время даже в ней инструктором по фехтованию был. На первенстве Петербургского военного округа занимал призовые места по бою на штыках и на эспадронах. С тысяча девятьсот четырнадцатого года служил в лейб-гвардии гусарском его величества полку, место дислокации — Царское Село. В нашем полку много знаменитых людей и царских особ служило, в том числе и мой любимый поэт Лермонтов Михаил Юрьевич.

— А на фронте с какого времени?

— Да чуть ли не с самого начала войны. Наш полк в составевторой гвардейской кавалерийской дивизии был отправлен на Северо-Западный фронт. Участвовал в Восточно-Прусской, Лодзинской и Сейнской операциях. В августе семнадцатого я получил тяжелое ранение двумя пулями — в грудь и левое предплечье. На юг на лечение меня отправили. Я к тому времени уже ротмистра получил и отдельным эскадроном командовал. Хотел домой поехать, но не случилось… Большевики переворот устроили. Так и застрял под Таганрогом. А в мае восемнадцатого узнал, что наш полк расформировали. Снова хотел домой вернуться, но там уже немцы стояли… Потом новая война началась, с большевиками…

— А награды имеете?

— А как же! Я ведь боевой офицер, а не кисейная барышня, — гордо вскинул голову Новицкий. Стало заметно, что он немного захмелел и у него развязался язык. — Награжден орденом Святой Анны «За храбрость», орденом Святого Станислава третьей степени с мечом и бантами, орденом Святого Георгия четвертого класса и Золотым Георгиевским оружием…

— А где все ваши награды? Что-то я их не вижу?

— Сейчас не время их показывать. А вот шашку могу показать. Прошу взглянуть.

Ротмистр немного приподнялся, поднял шашку и протянул ее Уварову. Ножны, рукоять шашки с гардой и дужкой были покрыты золотом. К рукояти был привязан темляк из георгиевской ленты. На эфесе миниатюрный Георгиевский крест.

— А что с семьей вашей случилось?

— Я об этом случайно узнал. Как-то в поезде встретил человека из нашего имения, он мне и рассказал, что всю мою семью большевики зверски убили. Пьяная солдатня, возглавляемая комиссаром, разграбила усадьбу. Маму сразу застрелили, а отца-старика, как генерала, распяли на воротах. Сестренку изнасиловали и потом штыками закололи. А ей всего восемнадцать лет было! Так большевики приказы Ленина и Троцкого исполняли по уничтожению дворянства как класса.

Новицкий прекратил рассказ, поднял бутылку и сделал из нее большой глоток. На его лице появилась боль и злость. С минуту помолчал.

— А вы хотите, чтобы я после этого большевиков полюбил! Ненавижу, — зло прошептал он. — Всеми фибрами своей души ненавижу. Всех под корень уничтожал и уничтожать буду! За то, что погубили мою семью и Великую Россию!

Олег понял, что о семье ротмистра лучше не спрашивать. Это для него открытая болезненная рана, вызывающая приступы неконтролируемой ненависти.

Немного выждав, чтобы Новицкий успокоился, Уваров извинился:

— Простите меня, Михаил Николаевич, я не хотел причинить вам боль. А что вы делали под Киевом, в Припятских лесах?

Ротмистр сделал вид, будто не расслышал. Его взгляд был устремлен на огонь. Он снова сделал глоток и протянул бутылку Уварову. Олег не стал отказываться.

— Назад мы уже не вернемся. Можно и рассказать. Тем более что вы, господин полковник, возглавляете отряд и все должны знать, — проговорил Новицкий. — Я был в команде конных разведчиков в Киевской группе войск генерал-лейтенанта Бредова, в задачу которой входил захват Киева. Нас прикомандировали к пехотной дивизии и направили в обход Киева с севера, по красным тылам. Ну и погоняли же мы краснопузых! Они так драпали из Киева, что даже свои обозы побросали… Многих, как капусту, порубили… Дивизия пошла дальше воевать, а нам было приказано в Киев возвращаться и раненых сопровождать.

— Почему вы лихой гусар, а казаками командуете?

— Казаки — отличные воины, но вот грамотных офицеров среди них нет. Задачи специфические мы выполняли, а для этого не только хитрость и сноровка нужны, но и определенные знания. Вот так.

— Значит, мы с вами коллеги. Я ведь тоже на войне специфические задачи выполнял, — проговорил Уваров. Затем кивнул в сторону одной из подвод, возле которой маячила фигура стоявшего на посту вооруженного казака. — А что ваши люди так тщательно охраняют?

— Теперь уже нет смысла от вас скрывать, господин полковник. Но думаю, что не стоит об этом распространяться на весь лагерь, — раскрыл тайну Новицкий. — Там ящики с золотом и драгоценностями, которые большевики забрали из банков и у киевских евреев. Хотели к своим все отправить, но мы перехватили. Мне было приказано сопроводить груз в штаб группы, но не случилось… Не судьба… Сюда попали. Теперь вот надеемся, что в этом мире нам это добро пригодится. Золото везде и во все времена ценится.

— А другие об этом знают?

— Нет. Только мои люди, да и то не все.

— Правильно. Меньше знают, спокойнее спят, — заключил Уваров. — А почему вы мне звание полковника присвоили? Я ведь подполковник.

— У нас так принято. Если уважаешь старшего, надо обращаться к нему на звание выше, господин полковник, — пояснил ротмистр.

— Спасибо за откровенность, Михаил Николаевич. Давайте уж прикончим ваш коньяк и на боковую, завтра вставать рано.

Выпив на пару коньяк, Олег почувствовал, что его развезло. Хотел приподняться, но ноги почему-то перестали слушаться. «Вот это меня сморило! Выпил-то всего ничего! Или это подарок местных гор?» — подумал он.

В отличие от него ротмистр, быстро скинув бурку с плеч, вскочил на ноги. Как ни в чем не бывало, будто не устал и не пил.

«Да, это профи! — восхитился им Уваров. — Не завидовал бы я большевикам при встрече с ним в Гражданскую».

Новицкий помог Олегу подняться. В каждом движении ротмистра чувствовалась скрытая сила, готовая мгновенно взорваться и уничтожить любого противника. На его портупее было две кобуры с револьверами, справа и слева. За спиной, под левую руку, закреплен кавказский кинжал-бебут. Из-за голенища правого сапога торчала рукоять засапожного ножа.

«Прямо как Таманцев из «В августе сорок четвертого…», — подумал Олег. — Стреляет с двух рук по-македонски и двумя ножами одновременно работает. Ничего себе физкультурник».

— Товарищ командир! — Из темноты вдруг появился ординарец Синица. — Давайте проведу… Я вам там поспать приготовил. Старшина Долматов меня со свету сживет, если узнает, что я вас без присмотра оставил.

— А, Назар! Ну хорошо, пошли, не будем старшину гневить.

Глава 17

Лагерь крепко спал, ведь утренний сон самый сладостный и приятный.

Вдруг в предрассветной тишине нервно заржала лошадь, за ней вторая. Несколько собак, навострив уши, с громким лаем бросились в лес. Прогремел выстрел. Следом за ним грозный рев и жалобный собачий визг. Снова выстрел. Еще один. Звуки частых выстрелов раздавались со стороны густого леса. От грохота в небо взлетели большие стаи птиц.

За последние несколько дней Андрей расслабился и подзабыл, что такое война. Выстрелы, раздававшиеся совсем рядом, мгновенно заставили все вспомнить.

— Взвод! Подъем! Тревога! В ружье! К орудиям!

Недавно мирно спавший лагерь вмиг пробудился, люди заметались, не понимая, откуда грозит опасность.

Наконец раздались зычные команды:

— Занять круговую оборону! Автомобили и подводы — внешняя линия! Раненых, женщин и детей — в центр! Лошадей держите, и в центр их! Пулеметы — по периметру! Орудия и минометы — на фланги! Без команды не стрелять! Быстрее! Бегом!

Пробегая мимо растерявшегося Максима, стоявшего возле УАЗа и нервно сжимавшего в руках карабин, Андрей грубо толкнул его в бок:

— Чего встал! Орудие отцепляй! Шевелись давай! Каждая упущенная секунда — это твоя жизнь!

Возле сорокапятки уже крутились несколько бойцов, замешкавшихся со сцепкой на автомобиле. Подоспевший Максим помог отцепить орудие и развернуть его в сторону леса. Из УАЗа достали два ящика со снарядами. Номера заняли свои места.

Сообразив, что здесь нет танкоопасных направлений, танкам просто негде проехать и развернуться, Григоров громко скомандовал:

— Орудие! Ориентир… Прицел… Первый снаряд осколочный! Второй — картечь! Готовсь!

Похожую команду они услышали со стороны второго орудия, расчетом которого руководил старший сержант Левченко.

Рядом с их орудием, за развернутыми подводами, заняли боевую позицию солдаты капитана Невзорова вперемешку с красноармейцами лейтенанта Попова.

На несколько минут над лагерем нависла тишина. Только в стороне, откуда прогремели выстрелы, раздавался злой собачий лай.

К Уварову подбежал старший лейтенант Коваленко:

— Товарищ подполковник! Там мой красноармеец Лускин на посту в секрете, час назад как заступил. Похоже, что это он стрелял… У него СВТ-40. Она била…

— А! Старый знакомый… Фома, — вспомнил Олег свою встречу в первый день пребывания в новом мире. Оглядевшись по сторонам, он скомандовал: — Старшина Долматов, возьмите Трохимчука с Мухтаром, пару бойцов и вместе со старшим лейтенантом Коваленко выясните, что там за стрельба.

Пропустив вперед Трохимчука с собакой, группа осторожно, небольшими перебежками, направилась к месту секрета. Через некоторое время оттуда донеслись дружный смех и радостное повизгивание собак. Вскоре из леса вышли Коваленко с Долматовым и остальные бойцы. Рядом с ними, спотыкаясь, без оружия, брел красноармеец Лускин. Он имел перепуганный вид и что-то бормотал себе под нос.

Коваленко издали помахал рукой и прокричал:

— Все нормально! Отбой! Ложная тревога!

Ожидая доклада, возле Уварова собрались командиры.

Подойдя ближе, Коваленко доложил:

— Ложная тревога, товарищ подполковник. Часовой Лускин, не разобравшись, со страху открыл огонь и подстрелил одного из местных обитателей…

— Кого хоть подстрелил-то? — не вытерпел Бондарев.

— На нашего медведя похож, товарищ капитан, — ответил за всех старшина Долматов. — Хозяина здешних лесов наш Фома-медвежатник завалил.

Старшина снял с плеча самозарядку Лускина и передал ее стоящему рядом сержанту Осипову:

— Всю обойму выпустил, все десять патронов! А попали только две пули, но каких! Одна в голову, точно между глаз, а другая прямехонько в сердце! Остальные в молоко. Весь лагерь на ноги поднял. Стрелок хренов! Ежики курносые!

Стоявшие рядом заулыбались.

— Красноармеец Лускин, — приказал Уваров, — доложите, что произошло.

Еще не пришедший в себя, боец начал сбивчиво рассказывать:

— Я, это… Я ему говорю, стой, кто идет… А он идет, большой и черный… Я кричу, стой, стрелять буду, а он все идет… Тогда я стрелять начал… Стреляю, а он все идет… Испугался я, товарищ командир… — Лускин опустил голову вниз. — Глаза зажмурил и стрелял, пока патроны не кончились. А когда глаза открыл, он лежит и вокруг наши собаки бегают…

— То, что согласно уставу караульной службы действовал и не спал на посту, за это хвалю, — посмотрел на бойца Уваров. — А вот то, что глаза зажмурил и палил куда попало, — это плохо. Настоящие бойцы так не должны поступать. Старший лейтенант Коваленко, определите красноармейца Лускина пока на кухню, дежурным помощником. В караул его больше не назначать. Проследите, чтобы оружие свое почистил и сдал сержанту. Когда в себя придет, тогда и выдадите вместе с патронами. Все. Идите.

Затем, повернувшись к остальным командирам, он спросил:

— Ну что скажете, отцы-командиры? Какие мнения по данному факту будут?

— Трофей бы надобно освежевать. Не зря же его подстрелили, — засуетился Ярцев. — Дополнительное мясо. Грех отказываться. Да и шкура хорошая, пригодится.

— Тогда найдите среди бойцов специалистов по медвежатине и действуйте, — разрешил Уваров.

— А случай-то занятный вышел, — высказался капитан Невзоров. — Смех смехом, а это проверка наша на бдительность. Мы здесь чужие, поэтому ухо востро держать надобно и не расслабляться. Меньше шуметь и посты двойные выставлять…

— Да, было б два бойца на посту, стрельбы бы меньше было. Криком бы прогнали, — поддержал его Бондарев. — А собачки молодцы, учуяли. Покормить их надо медвежатинкой, заслужили.

— Сделаем, — обязался Ярцев.

— Занятие надо с бойцами провести. Разъяснить что да как. Чтобы меньше шумели и не боялись, — проговорил политрук Жидков.

— Взаимодействие отработать надо. Как действовать в подобных случаях. А то паника поднялась, — добавил ротмистр Новицкий. — Хорошо, что медведь. А если бы реальный противник напал? Бредем как стадо баранов… Расслабились все…

— Есть еще мнения? — спросил Уваров.

— Надо бы все подразделения по-новому укомплектовать. А то мы действительно как сброд какой-то, — предложил старший лейтенант Бажин. — Чтобы в каждом были из разных времен. Так быстрее привыкнут друг к другу. Опытные молодых научат, как ошибок не допускать. Правильно капитан сказал, мы здесь чужие, надо быть готовым ко всему.

— Хорошо. Сегодня спускаемся к озеру и остаемся там. Организуем базовый лагерь с временными укреплениями, — принял решение Уваров. — Старший лейтенант Бажин, вы, как комендант лагеря, займитесь охранением с выставлением двойных постов. Политрук Жидков. Вместе с командирами подразделений проведите соответствующую беседу с бойцами. Отца Михаила привлеките, пусть с гражданскими поговорит. Капитанам Бондареву и Невзорову подать предложения о составе новых подразделений, а также план проведения учебных занятий на случай внезапного нападения противника. Ротмистр Новицкий, вас также прошу принять в этом участие. Вышлите разведку вперед вдоль тропы и вверх по теплому ручью. Что-то мне интересно, почему вода в нем теплая, не такая, как здесь… Выступаем после завтрака.

Случившееся многих в лагере развеселило. Фомка Лускин не знал, куда деваться от язвительных шуточек в свой адрес. Но шутки эти были добрыми, поэтому он и несильно обижался. Сплоховал так сплоховал, но медведя-то подстрелил. Неизвестно, как бы другие поступили на его месте. Наверное, и в штаны наложили бы, а он — нет! То, что попал на кухню, его даже обрадовало. «Вы смейтесь, смейтесь, а я раньше вашего поем медвежатинки!»

Обсуждая этот комичный случай, все как-то отметили, что он больше сблизил людей в минуту опасности, хоть и мнимой. Каждый старался побольше узнать о своем соседе из другого времени, оказавшемся рядом с ним плечом к плечу и с оружием в руках. Искали земляков, завязывались знакомства, а то и дружба.

После завтрака уже в новом порядке, в походной колонне с авангардом, арьергардом и боковым охранением, выдвинулись к озеру.

В отличие от предыдущего дня ярко светило солнце, тумана практически не было. Только возвышавшаяся над долиной гора была укрыта небольшой сизой дымкой.

Чем ближе подходили к озеру, тем чаще встречались бамбуковые заросли. Здесь также попадались и пальмы, и огромные дубы, и высокие вечнозеленые сосны, и деревья, похожие на ольху, только с блестящими листьями и розоватой корой, тут рос можжевельник, иногда встречался кедр и какие-то еще неизвестные деревья, высокие, прямые, очень ветвистые, с продолговатыми блестящими зелеными листьями и плодами, по форме напоминающими грушу. Вдоль тропы были сплошные заросли метрового кустарника с зелеными листьями. Повсюду раздавались различные по красоте и силе птичьи голоса.

Иногда из леса показывались стайки мелких животных, похожих на оленей. Увидев их, собаки тут же бросались им вслед, но проворные животные моментально скрывались в чаще. Один раз дорогу перебежала большая светло-коричневая кошка, на миг остановившись, чтобы бросить взгляд на новых обитателей долины. Несколько раз заметили сидевших на деревьях обезьянок. При виде путешественников те сразу начинали корчить рожицы.

Переход к озеру, благодаря тому что шли по выложенной каменной тропе, занял всего несколько часов. Река, по которой они попали в долину, осталась чуть в стороне. Наконец глазам «вынужденных переселенцев» открылся ярко-зеленый луг, напоминающий знакомый до боли южнорусский деревенский пейзаж: трава по колено, лютики и клевер, а по границам луга — ивы. Только редкие пальмы и кактусы напоминали о том, что долина лежит всего в десятке градусов от экватора. Край луга упирался в берег красивейшего озера.

Яркие краски радовали глаз. У многих из груди вырвались слова восхищения:

— Мать честная, как домой вернулись! И кто же это все здесь перемешал! Красотища-то какая! Прямо как в раю!

Луг был довольно обширным, места для лагеря хватало с запасом, не говоря уже о пастбище для животных. Решили разместиться поближе к воде. На берегу озера уже дожидалась группа казаков, вернувшихся от истока теплого ручья. Оказалось, что он впадал в озеро совсем недалеко отсюда. По общему согласию решили остановиться там.

Пока разбивали новый лагерь, Уваров, Бондарев и Невзоров рассматривали в бинокли притивоположные берега.

— Господа! Дежавю! — обратился ко всем Невзоров. — Очень похоже на озеро, с которого все и началось! Не находите?

— Ваша правда, Борис Иванович, — поддержал его Бондарев. — У меня такие же ощущения. Но это озеро больше в несколько раз. До противоположного берега с километр будет, если не больше.

— А в длину и не поймешь. Изворачивается как змея. Из-за лесистых берегов ничего не видно, — заметил Уваров. — Но ничего, узнаем, если опять нас куда-нибудь не перенесет!

— Нет уж, увольте! Больше не желаю, — возразил Невзоров. — Здесь хоть тепло, лес и озеро есть, а то занесет куда-нибудь в пески Сахары или ледники Арктики! Упаси господи!

Берега озера были густо покрыты высоким тростником, возле которого плавали дикие утки. Вода была такой чистой и прозрачной, что почти полностью просматривалось глубокое дно. Из воды часто выпрыгивала рыба, словно дразня людей: «Поймай меня, если сможешь».

— У меня такое ощущение, что мы здесь задержимся надолго, — задумчиво изрек Бондарев.

— Если не навсегда, — добавил Уваров.

— Вы в этом уверены?

— После всего увиденного и пережитого я уже ни в чем не уверен.

— А здесь действительно тепло, господа. — Невзоров начал снимать свою шинель. — Можно без верхней одежды ходить.

Все последовали его примеру.

— Профессор говорил, что сейчас здесь зима, — произнес Уваров, снимая бушлат. — Представляю, какое в этих краях лето!

— Ничего! Пар костей не ломит! Померзли, хватит! — радовался Бондарев. — Надо бы баньку организовать да весь личный состав помыть, а то после этих переходов грязью заросли и вши могут появиться.

— Зачем баню строить, если у нас горячий источник и так есть. Природный, — удивился Невзоров. — Поставим столбы, натянем брезент над ручьем — иди и купайся. Вода проточная, так что грязь быстро в озеро смоет. Вот и вся баня.

— А что там разведка узнала про источник? — поинтересовался Бондарев. Он не присутствовал при докладе казаков, так как был занят.

— Они по ручью дошли до подножия горы, — пояснил Уваров. — Обнаружили периодически бьющие из нее фонтаны горячей воды и пара. Там слишком жарко, поэтому ближе подойти не смогли. В нашем мире подобное явление называется гейзерами. Но дальше интереснее… Ниже гейзеров по образовавшимся от них ручьям кто-то построил каменные купальни, или бассейны. Горячая вода, попадая в них, остывает и становится пригодной для купания. Потом она вытекает и сливается в один большой ручей. Вот этот…

— Вы так говорите, как будто уже сами в них искупались.

— Не я, а казаки. Да вон, сами на них посмотрите. Чистые и довольные.

Разговор был прерван подбежавшим связистом Дулевича:

— Разрешите доложить, товарищ командир. Разведгруппа Антоненко на связь вышла. Они на другом склоне нашли крепость, а внизу — древний город! Вас на связь срочно требуют!

— Ну раз требуют, тогда пошли!

Весь следующий день пребывания в горном лабиринте группа Антоненко изучала взлетную полосу и возможность спуска с горного хребта. Но спуститься вниз было невозможно, полоса находилась на отвесных скалах. Внизу увидели гейзеры. Профессор Левковский не упустил возможность прочитать о них соответствующую лекцию. Он еще больше утвердился в мысли, что лабиринт сделан в чреве вулкана, иногда подающего признаки жизни и заливаемого водой для безопасности. Николай с Нечипоренко больше склонялись к другой версии, что внизу находится атомный реактор, охлаждаемый из ледникового озера, а гейзеры — это выход горячей воды на поверхность. Остальным участникам группы было все равно. Главное, чтобы не рвануло, как в прошлый раз. Рассмотреть местность из-за низких облаков, окутавших гору, они не смогли. Кроме большого озера и окружавшего его густого леса, ничего толком не увидели. Попытались открыть одну из комнат, закрытую гранитной плитой, — ничего не получилось. Аксенов предложил подорвать ее гранатой.

Обжегшись на молоке, дуешь на холодную воду.

Все сразу же вспомнили извержение вулкана после взрывов при строительстве дороги. Неизвестно, как поведет себя эта гора, поэтому идею пограничника сразу же отставили.

Устав от бесплодных попыток, Николай приказал бросить это занятие и попытаться найти спуск вниз через лабиринт.

С планом это оказалось совсем нетрудно. Они спустились на другой уровень, но на нем никакого другого плана уже не нашли. Снова пришлось действовать вслепую. Только поздно вечером через малоприметный и узкий, но длинный коридор им удалось выйти на открытую площадку с другой стороны горы. Площадка находилась ниже уровня верхушки горного хребта, на котором они видели взлетную полосу.

И коридор, и площадка отличались от лабиринта. Было заметно сразу, что их строили представители другой цивилизации, менее развитой в этом отношении. Если стены лабиринта были гладко отполированы, то коридор с площадкой просто вырубили в породе. Площадка представляла собой полукруглую террасу шириной не менее десяти метров. Парапетом служили прямоугольные каменные блоки высотой около метра каждый. По краям террасы возвышались две наблюдательные башни, также сложенные из массивных каменных блоков. Блоки не были соединены специальным раствором, но так плотно были подогнаны один к другому, что между ними невозможно было просунуть даже лезвие ножа. В центре террасы располагалась еще более высокая башня с ровной площадкой наверху и двумя боковыми лестницами. Под башней находился трапециевидный ход, в который могли одновременно войти два человека комплекции Николая Антоненко и Аксенова. Ход вел к вырубленной в склоне горы неширокой лестнице, которая спускалась вниз, в черноту ночи. Все три башни стояли таким образом, что с них можно было охватить взглядом долину и склоны окружавших ее горных хребтов. Но сейчас из-за наступившей темноты разглядеть, что находится внизу, было практически невозможно.

Переночевать решили в большой башне, предварительно обойдя все три. В крайних башнях, на верхних площадках, обнаружили несколько высохших мумий, довольно высоких, прикрытых странной одеждой, имеющей оттенки коричневого, черного, белого, оранжевого, красного и фиолетового, создававшие разнообразные цветовые комбинации. Преобладал красный. Цветовые комбинации складывались в геометрические рисунки: ромбы, полосы, круги, ленты, змейки и треугольники. На головах мумий были высокие шерстяные шапки, очень похожие на головные уборы католических епископов, с вышитыми золотыми нитями узорами. Края шапок обрамлялись красной бахромой, и из них торчали яркие перья. Впереди на шапках был вышит равносторонний крест в круге. На мумиях было множество золотых украшений. Даже на лицах имелись маски из золота. Мумии «сидели» на корточках вдоль стен, их руки лежали на коленях. Перед каждой стояло несколько разукрашенных глиняных посудин с остатками еды. В центральной башне никого не оказалось, поэтому ее и выбрали для ночевки.

— Поздравляю вас, друзья мои! Вам оказана честь первыми встретиться с аборигенами, — произнес Антоненко, указывая на мумии. — Правда, они немного в засушенном виде, но теперь мы имеем представление о жителях этих мест. Вроде бы на людей похожи.

— Подобным образом оставляли своих умерших и некоторые племена Тибета и Тянь-Шаня, — разъяснил Левковский. — В горах воздух сухой, поэтому тело человека не гниет, а высыхает, принимая такой вид. Судя по мумиям, им не одна сотня лет, а может быть, и тысяча. Я раньше видел…

— Какая сотня! Какая тысяча! Профессор, вы только посмотрите, — возмутился Нечипоренко, — у них же у всех одежда почти новая!

— И золотишко на них, от света фонарика красиво блестит! — добавил Юрченко. — Такое ощущение, что их совсем недавно здесь оставили.

Сержант хотел потрогать толстую золотую цепочку, висевшую на шее у мумии, но случайно зацепил головной убор с золотой маской. Упав с головы, они обнажили череп с каштановыми волосами. Рот у мумии оказался открытым, в нем были видны хорошо сохранившиеся зубы.

— Ни хрена себе — сказал я себе! — присвистнул Нечипоренко. — Ну точно, инопланетяне!

Череп мумии не был похож на человеческий. Он был деформирован, а затылочная часть казалась сильно вытянутой назад и имела продолговатую форму.

— Они что, не люди, Павел Иванович? — поинтересовался Юрченко.

— Нет, почему, люди. — Левковский посветил себе фонариком, чтобы рассмотреть череп получше. — Просто в детстве им черепа зажимали с боков, вот они и деформировались.

— Вот людям не повезло! — воскликнул Аксенов. — И за что им такие мучения?

— Скорее всего, это жрецы местных богов, поэтому должны отличаться от других, простых смертных, — продолжил профессор. — Кто-то ухаживает за ними. Меняет одежду и приносит пищу. На Земле есть много разных народов, у которых существует культ умерших родственников или правителей. Кстати, такой культ существует и у индейцев Анд — инков, живущих в нашем мире в этих местах. Они считают, что человек живет и после своей физической смерти. Поэтому продолжают заботиться о покойнике, кормят, переодевают и разговаривают, советуются.

— Ничего себе! — снова воскликнул Аксенов. — Это значит, если я, допустим, здесь умру, то к моей мумии будут приходить здороваться?

— А чему вы удивляетесь? Вспомните себя! Вы же ходите на могилы к своим родственникам и друзьям, чтобы вспомнить, и когда у вас на душе тяжело… — парировал Левковский. — Здесь почти то же самое, только внешне немного по-другому…

— И то верно… — Пограничник почесал себя за ухом.

— У нас тоже так дома бывает. Есть народ такой, однако, — подтвердил Будаев.

— То, что о них кто-то заботится, говорит о том, что скоро нам придется встретиться с живыми. Хорошо хоть, что они не динозавры, а люди, как мы, — сделал вывод Антоненко.

— О том, как скоро это произойдет, я уверенно сказать не могу, — задумчиво ответил профессор. — Но могу утверждать: судя по состоянию одежды и остаткам пищи, живые сюда нечасто приходят.

— Это уже радует. Хоть немного осмотримся и приготовимся к встрече, — завершил разговоры Николай. — А сейчас перекус и спать. С утра толком-то и не поели. Аксенов, ты первым дежуришь.

Едва забрезжил рассвет, как команду Антоненко разбудили частые выстрелы, раздававшиеся в долине. Горное эхо далеко разнесло их звук. Все моментально вскочили на ноги, взявшись за оружие.

— Что случилось? Нападение на наших?

— Вроде как «светка» била, — неуверенно произнес Юрченко. — Похоже, наши стреляли…

— Алексей! Немедленно связь с лагерем! Узнай, что там стряслось, — бросил Николай в сторону Нечипоренко. Затем посмотрел на небо. — Похоже, что сегодня ветерок будет. Может, облачность разгонит. Надо осмотреться вокруг.

Переговорив по рации с Дулевичем, Нечипоренко сообщил, что внизу все нормально, просто часовой с перепугу подстрелил местного медведя. Сейчас лагерь поднимается и после завтрака будет спускаться к озеру.

— Попросили все в округе осмотреть и дать знать, если что, — добавил он.

— Это что же там за боец такой, что медведя с перепугу завалил?! — усмехнулся Николай. — Все бы так боялись… Ладно. Спать уже не доведется. Сейчас подкрепимся, и за работу.

Неторопливо позавтракав остатками сухпайка и запив его припасенной во флягах водой, решили дождаться, когда солнце поднимется повыше и разгонит висевший над долиной туман. После еды на разговоры не тянуло, поэтому Антоненко приказал всем отдыхать, а сам, взяв бинокль, расположился в углу башенной площадки, огражденной блоками. На ней не было привычных для европейских крепостей зубьев, служащих укрытием для стрелков. Блоки едва доходили Николаю до пояса, благодаря чему он мог спокойно разглядеть, что находится на склоне горы почти под самыми башнями.

Постепенно туман рассеялся, и перед ним открылась удивительная по своей красоте панорама нового мира.

Долина представляла собой продолговатое плато, окруженное со всех сторон горными хребтами. Его ширина возле горы, на которой находилась группа Николая, составляла около десятка километров. Постепенно сужаясь, плато уходило вдаль, где окружавшие его хребты снова соединялись и терялись в облачной дымке.

«Километров пятнадцать, а то и все двадцать», — подумал Николай, глядя вдаль с почти трехсотметровой высоты.

Склоны горных хребтов, сначала отвесные, почти вертикальные, постепенно снижаясь, переходили в пологие холмы, заросшие густым зеленым лесом.

Плато не было ровным. Продолжая постепенно снижаться, холмы перетекали в неширокую, покрытую лесом наклонную равнину, в центре которой расположилось голубое озеро, извивавшееся, как змея, и делившее плато вдоль почти на равные половинки.

«Как гигантская трещина в земле», — машинально сравнил Николай.

Озеро как бы повторяло форму плато. Вблизи горы оно имело ширину около километра, но по мере удаления ее берега становились ближе друг к другу. От подножия большой горы до озера было около двух километров. Противоположный берег Николай не смог разглядеть, так как он исчезал в дальнем лесу, где соединялись оба хребта.

Было хорошо заметно, что правый горный хребет намного ниже левого, на котором они нашли взлетную полосу. Да и лес там был не таким густым. Кое-где виднелись небольшие полянки и просеки. Вершина хребта была почти плоской, покрытой кустарником и другой низкой растительностью.

— А это что такое? — удивленно воскликнул Антоненко, рассматривая в бинокль правый хребет. — Террасы! Мать моя женщина! Точно! Ступенчатые террасы и ведущие к ним сверху каналы! Творение рук человеческих!

Террас было около двух десятков. Неширокие возле вершины хребта, снижаясь по склону, они достигали в ширину до нескольких десятков метров, а одна была даже под сотню! В высоту каждая из них достигала пяти метров. Их стенки были выложены каменной кладкой, а края заканчивались дамбой, составленной из блоков. Переходом между террасами, их соединяющим, служили каменные лестницы с площадками. Общая длина террас составляла несколько сот метров. Все они заросли густой растительностью, и было заметно, что их давно никто не обрабатывает. С вершины хребта к террасам спускались несколько водных каналов, выложенных каменными плитами, а водоводы, прорытые между террасами, позволяли воде переливаться с одного уровня на другой. С высоты своего наблюдательного пункта Николай не видел, есть ли там вода, зато он рассмотрел, что и с другой стороны хребта также имеются похожие террасы.

Поводя биноклем по террасам, что были ближе к горе, Антоненко на мгновение замер:

— А слона-то я и не заметил! Старый пень, службу забыл? Должны же ведь где-то жить те, кто это все построил.

В месте, где расположенный справа хребет соприкасался с горой, немного выше его, находилась почти ровная природная платформа в виде выступа. На ней стоял город, насчитывающий около двухсот каменных сооружений различной формы и размера. В центре города виднелась почти круглая площадь, от которой радиально отходили улицы, поделившие город на кварталы и дворы. Город был окружен высокой, массивной каменной стеной, постепенно переходящей в отвесный склон. Внешняя ее сторона была сложена из каменных плит высотой не менее пяти метров каждая и весом в несколько десятков тонн. Плиты были тщательно обтесаны и подогнаны друг к другу, словно в гигантской мозаике, даже если у плиты было восемь или двенадцать граней. Вход в город осуществлялся через проем в квадратной башне в нижней части города. От проходной башни вниз вела мощеная дорога, исчезавшая в лесу. По углам городской стены возвышались две угловые башни, с которых контролировались все возможные подходы к поселению. Вход в центральной башне был закрыт гранитной плитой. Возле него находилась площадь, наверное ранее служившая местом для рынка.

Через город в долину проходило несколько каналов, выложенных каменными плитами. Над каналами были перекинуты четыре моста. По дну каналов протекали ручейки, которые, спускаясь вниз, сквозь отверстия в общегородской стене попадали в прямоугольные бассейны, похожие на отстойники и находящиеся уже за городской стеной. По-видимому, они служили очистными сооружениями, откуда вода по водоводам направлялась на террасы, орошая их.

Осматривая город, Николай не заметил ни шороха. Город был брошен, и, по-видимому, уже давно. Часть домов развалилась. Почти все сооружения и улицы заросли высокой травой и кустарником. В двориках часто встречались раскидистые деревья, дающие хорошую тень, и небольшие площадки, очень напоминающие огороды. Иногда даже попадались маленькие бассейны, но без воды. Великолепные сады были в запустении, фонтаны высохли, и один лишь их вид говорил, что когда-то они источали прохладную воду. Все улицы были выложены плоскими ровными плитами. Вдоль улиц тянулись сточные канавы, также прикрытые плитами.

Ближе к центру города были расположены здания, похожие на дворцы. Среди них было несколько двухэтажных, с каменными крышами. На центральной площади находилось сооружение, напоминающее фонтан или небольшой бассейн, но без воды. Рядом с ним возвышался какой-то памятник — то ли девушка с веслом, то ли парень с копьем. На краю площади Антоненко увидел большое здание, наполовину без крыши, имеющее сзади огороженный двор.

«Дом правителя или храм», — подумал Николай. От площади мимо этого здания на склон вела широкая дорога, постепенно переходящая в лестницу. Увлекшись, Николай незаметно для себя перегнулся через парапет.

— Вот черт! — ругнулся он. — Чуть не полетел вниз головой!

Заняв место поудобнее, Антоненко продолжил изучать местность.

Внизу, чуть в стороне от башни, где находилась его группа, на другом выступе расположилась крепость. Именно туда и вела дорога из города. То, что это именно крепость, было понятно по ее виду. Крепость защищали огромные каменные блоки, укрепленные на отвесных скалистых склонах. Вход внутрь осуществлялся так же, как и в городе, — через проходную башню, закрытую гранитной плитой. Крепость была в два раза меньше города, но в отличие от него имела три яруса обороны. За внешней стеной находился первый, самый широкий ярус с различными хозяйственными постройками и небольшой площадью прямо перед выходом из крепости. Второй ярус напоминал цитадель. Он располагался выше первого и также был огорожен. Там, по-видимому, разместились жилые строения, о чем свидетельствовали выложенные плитами дорожки, каменные скамейки, статуи и что-то вроде газона. В середине этого яруса тоже располагалась площадь. Вход на второй ярус также был заложен плитой. От второго яруса на третий вела почти вертикальная стометровая лестница с перилами. Она заканчивалась площадкой, на которой находилось одно-единственное прямоугольное здание огромных размеров. Сверху была видна только его крыша из громадных наклонных плит. Здание не имело задней стены и как бы вырастало из горы.

Попасть в крепость и на все три ее яруса можно было, только поднимаясь по ступеням снизу, из города, или имея сноровку и смелость, а также крепкий длинный канат, чтобы спуститься по отвесной стене с террасы, где расположилась группа Антоненко. От терассы до третьего яруса было около ста метров.

Узкая лестница, ведущая в башню, откуда Николай производил осмотр, заканчивалась внизу, у самого подножия большой горы, в лесу, в стороне от крепости и города. По тому, как были обработаны камни башни и ступеней, было понятно, что их построили гораздо позднее, чем город и крепость.

— Ну что там, командир? Есть на что посмотреть-то? — Рядом с Николаем, зевая, встал Нечипоренко.

— Не только посмотреть, но и потрогать, если, конечно, спустишься вниз.

Окинув быстрым взглядом долину, Алексей воскликнул:

— Красота-то какая! Лепота!

— Да ты не туда смотришь. Вниз и направо посмотри, — предложил ему Антоненко, протягивая бинокль.

— Е-мое! Прямо Мачу-Пикчу, ей-богу!

— Непочатый край работы для нашего профессора.

Из-за спины Нечипоренко возник профессор Левковский:

— Что это вы тут про меня говорите?

Николай посмотрел на Алексея, и они, поняв друг друга, весело рассмеялись:

— Павел Иванович, вы нас, конечно, извините, но вы прямо как тот черт из сказки: вспомнишь про него, а он тут как тут.

Левковский с полушуточным видом осмотрел себя со всех сторон:

— Да вроде бы ни рогов, ни копыт, ни хвоста я на себе не замечаю. — Вдруг он хлопнул себя по лбу: — Вот старый черт! А про бородку-то козлиную я и забыл! Вот попал так попал! Простите, люди добрые, не серчайте на старого черта. Расскажите, что вы здесь увидели.

— Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, Павел Иванович, — ответил Нечипоренко и протянул бинокль профессору. — Вот, возьмите и сами полюбуйтесь.

Левковский, осторожно взяв в руки бинокль, принялся рассматривать древний город и крепость. Изучал он их долго, иногда что-то бормотал себе под нос. Уже вся группа была на ногах и старалась разглядеть, что же обнаружил их командир. Из-за своего небольшого роста только Будаев не мог полностью увидеть крепость, стоя на площадке башни. Тогда он, недолго думая, лег на широкий каменный парапет и через оптический прицел винтовки стал изучать все, что находилось внизу.

— Сержант, — обратился к Юрченко Николай, — вместе с Будаевым поднимитесь на башню, что справа от нас, и посмотрите, что находится там, за этим хребтом. Заодно и всю террасу осмотрите, а то вчера толком ничего и не видели.

— Есть, командир.

Юрченко, подхватив автомат, позвал за собой Будаева, и они ушли.

После почти получасового изучения первым нарушил тишину профессор Левковский:

— Ну что я вам могу сказать, господа! Судя по характеру строительства, этот город и крепость над ним строили очень давно. Наверное, еще до рождества Христова. Все сооружения в городе и крепости по своей архитектуре напоминают древнегреческие или что-то похожее на них. Здесь жили примерно до двух тысяч человек… И что-то мне эти строения напоминают… видел в горах Тянь-Шаня… Хорошо бы там пройтись и все рассмотреть…

— А что нам мешает, профессор! Сейчас быстренько спустимся и посмотрим, — пошутил Нечипоренко. — Может быть, и жить останемся, если, конечно, понравится.

— А это мысль, — вдруг поддержал его Антоненко. — Зачем строить землянки и все остальное, когда вот оно! До нас уже кто-то все построил! Заходи и живи! Молодец, Леша!

— Эх, молодежь, молодежь! Все у вас быстро и просто, — вздохнул Левковский. — Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Вы представляете, сколько там всего за это время накопилось?! А вдруг местные жители вымерли от какой-то страшной болезни? Она может сохраниться и до настоящего времени. Я уже не говорю о змеях и других гадах, обычно живущих в подобных местах. Судя по тем полувысохшим каналам, и с водой здесь большие проблемы…

— Зато место какое, Павел Иванович! Вы только посмотрите, — не сдавался Антоненко. — С военной точки зрения идеальное место для обороны. Господствующая высота над местностью и неприступная крепость. А вода здесь есть. Мы же знаем, что в горе есть целое большое озеро, и каналы эти не просто так построены! Значит, где-то они соединяются. Найдем! Дайте только время!

— Командир! А времени-то у нас вагон и маленькая тележка. Мы ведь никуда не спешим, и мне кажется, что уже пришли. Дальше идти пока нет смысла. Лучшего места не найти, — проговорил Нечипоренко. — И желания топать куда-то еще у меня больше нет. Я бы здесь остался.

— И я тоже. Надоело уже мыкаться… — подал голос Аксенов.

Левковский еще раз в бинокль осмотрел долину. На его лице отразилась внутренняя борьба, и в конце концов он выдал:

— В принципе этот вариант тоже приемлем. Судя по растительности и моим ощущениям, высота здесь около трех километров над уровнем моря, а внизу, в долине, еще меньше. Выше — холодно, ниже — жарко. Учитывая, что мы почти на экваторе, то здесь самое оптимальное место для нас, европейцев. Правда, к этим горам еще привыкнуть надо…

— А куда нам деваться, Павел Иванович? Надо — значит, привыкнем! — радостно отозвался Аксенов.

— Рано радуетесь, юноша. Согласятся ли остальные здесь остаться? — засомневался професор.

— А это мы сейчас узнаем. — Николай повернулся к Нечипоренко. — Алексей, давай связь с лагерем.

Подошедшие Юрченко с Будаевым доложили, что с другой стороны правого хребта также имеются похожие террасы, но они короче. Склон хребта почти вертикально спускается в глубокое ущелье, по дну которого течет широкая бурная речка с заросшими густым лесом берегами. Дальше тянется горная цепь, но уже ниже, чем здесь. Других выходов на террасу, кроме тех, что они уже нашли, обнаружено не было. В горной стене они увидели больше двух десятков вырубленных ниш с такими же, как и в башнях, мумиями. Но те высохли до такой степени, что от малейшего прикосновения рассыпались в прах.

Переговорив с Уваровым по рации и доложив обстановку, Антоненко принял решение спускаться вниз. Людям надо нормально отдохнуть, поесть и выспаться, да и отмыться не мешало, а то обросли грязью и воняют как черти.

Глава 18

Первые три дня люди не решались покидать лагерь, опасаясь, что их снова перенесет на новое место или накроет вулканом. Но ничего не произошло.

За это время немного освоились на местности.

Самое главное, что сделали, — это смыли с себя всю грязь, накопившуюся за время пребывания в чужом мире. Для этого никаких бань строить не пришлось. Обнаруженные казаками купальни находились недалеко от озера, меньше двух километров вдоль Теплого ручья, получившего такое название от новых обитателей долины.

Купальни представляли собой круглые сооружения около десяти метров в диаметре, составленные из небольших по размеру каменных блоков, без окон и крыш, с одним прямоугольным входом. Таких купален было четыре. В каждой из них находился бассейн такой же формы, глубиной немногим более метра. Он занимал значительную часть купальни. Спуск в него осуществлялся по четырем нешироким каменным лестницам, расположенным по периметру бассейна. Вдоль стен купальни располагались каменные блоки, квадратные в сечении, с полуметровой стороной. Эти блоки,по-видимому, служили скамейками для раздевания и отдыха.

Все стены внутри были увиты растениями. Так что сначала пришлось освободить стены. Вода в купальнях была проточной и чистой, она поступала из горячих источников в небольшие водоводы, затем попадала в бассейн, потом стекала под входом уже в общий большой ручей.

Жар от бьющих вверх гейзеров создавал возле купален такой микроклимат, что там впору было ходить в одних трусах.

Искупавшись, человек выходил из воды посвежевшим и отдохнувшим. Моментально куда-то уходила усталость и хандра. Хотелось жить и радоваться жизни. Через несколько дней таких купаний исчезали незначительные болячки, а раненые шли на поправку буквально на глазах.

Баюлис вместе с Левковским объясняли это тем, что термические источники богаты серой, натрием и калием, а также другими минеральными элементами, благотворно влияющими на организм человека, но одновременно доктор с профессором предупреждали, что этим не стоит злоупотреблять, все должно быть в меру.

Самая большая купальня была выделена для женщин, в остальных трех купались мужчины.

Через три дня после прибытия на новое место командиры решили перенести лагерь поближе к древнему городу, чтобы после уборки и расчистки его от мусора обосноваться в нем. На какой именно срок, никто не знал, время покажет…

Новый лагерь разбили на берегу небольшого залива, врезавшегося в берег буквально в пятистах метрах от городских стен и проходной башни. Там тоже был широкий луг, но трава была немного хуже. Поэтому тот луг, что нашли первым, решили использовать для выпаса животных, уж больно им там понравилось, да и Теплый ручей давал возможность купать лошадей и коров, в отличие от прохладных вод озера.

От лагеря до купален расстояние оказалось еще меньше. Кто-то из красноармейцев нашел в лесу тропу. Так что купаться ходили уже по новому маршруту.

Землянок решили не копать. Установили все имеющиеся палатки, а недостачу компенсировали постройкой шалашей, натянули брезент между деревьями, в общем, соорудили что-то вроде навесов, под которыми устроили лежаки. Кто не захотел утруждать себя изготовлением лежаков, укладывал на землю ветки или охапки травы с листьями, накрывая их шинелями или одеялами.

Печки-буржуйки почти не устанавливали, только в палатках, где находились раненые и маленькие дети. Днем температура в долине была около восемнадцати градусов, а ночью хотя они и находились в горах, но благодаря близкому расположению горячих гейзеров не опускалась ниже десяти — двенадцати градусов тепла. Поэтому костры разводили только ночью, и то перед своими навесами.

Критерием выбора именно этого места для лагеря послужило и то, что здесь пересекались все обнаруженные дороги. Одна из них, поднимаясь вверх, вела в город, по другой люди пришли сюда, третья была проложена к расположенным на склоне правого хребта террасам, а четвертая бежала по правому берегу озера к месту соединения окружавших долину горных хребтов.

Кроме того, здесь свободно размещались все автомобили и подводы.

И еще. В заливе нашли настоящий каменный причал. Он почти на метр возвышался над уровнем воды и на двадцать метров выступал в акваторию озера. Ширина причала составляла около четырех метров. Если есть причал, значит, когда-то здесь были рыбаки и плавали большие лодки.

Когда все вопросы с лагерем и сооружением загонов для животных решили, Антоненко-старший организовал заядлых рыбаков и спустил на воду свою резиновую лодку, предварительно раздав всем желающим запасы лески и крючков с поплавками. Для ловли рыбы сетью, прихваченной Максом из отцовского гаража, соорудили пару плотов, для надежности укрепив их на накачанных камерах, вытащенных из колес автомобилей. Теперь к пищевому рациону каждый день в неограниченном количестве добавлялась свежая рыба. Откормившиеся на хорошей травке коровы с козами стали давать больше молока, что также улучшило питание людей.

Будаев с Аксеновым, подобрав себе еще пару охотников, не смогли сдержаться и устроили охоту. Почти ежедневно они приносили в лагерь по паре небольших оленей. Однажды приволокли средних размеров животных, очень похожих на диких кабанчиков, но вместо пятачка у них был небольшой хоботок. Как пояснила Лена, бывавшая в Южной Америке, эти «хрюшки» назывались тапирами. Большие тапиры обычно живут в тропических лесах вблизи водоемов, но как они оказались в горной долине, она не понимала. Наверное, это были андские горные тапиры.

Каждый раз своими выстрелами охотники поднимали над лесом большие стаи птиц, поэтому Уваров приказал прекратить пугать представителей местной фауны и порекомендовал ставить силки с капканами. Всем остальным обитателям лагеря было приказано применять огнестрельное оружие только в экстренных случаях. Да и беречь патроны надо, новых никто не даст. «Мы пока чужие в этом мире, и неизвестно, как он отреагирует на наше присутствие», — пояснил свое распоряжение Уваров. Кто-то даже предложил забрать у всех оружие, но от этой идеи отказались. Обстановка вокруг была не до конца изучена, и опасность нападения на лагерь могла возникнуть в любую минуту.

После разбивки лагеря Уваров хотел сразу же пойти на разведку в древний город, но Баюлис категорически возражал. На удивление, его поддержал профессор Левковский. Главным аргументом было то, что человеческий организм после переноса во времени и тяжелого перехода ослаблен, они еще не до конца адаптировались к местным условиям, а в городе их могли подстерегать неизвестные болезни, имуннитет к которым еще не выработался. Согласившись с этими доводами, командиры решили отодвинуть время изучения города на три дня.

Также временно прекратили производить и разведку местности, ограничившись выставлением секретов и наблюдательных постов. Людям и лошадям надо было отдохнуть, они ведь не железные. Посты сделали выносными, на дорогах и возвышенностях. Один из них установили в большой башне на горной террасе, откуда Антоненко-старший изучал долину. Там посуточно дежурил караул из семи человек во главе с сержантом или командиром. Для наблюдения им было выделено два бинокля. На этот пост провели телефонную связь.

Трудности и невзгоды объединили людей из разных времен. Многие даже подружились. Уже никто никого не делил на белых и красных, все, что было раньше, осталось в безвозвратном прошлом. Здесь все стали равными. Каждый оценивался единственным критерием — возможностью улучшить жизнь для всех.

«От каждого по способностям, каждому — по потребностям. Настоящий коммунизм! — как-то пошутил Уваров. — Правда, военный».

Все перемешались между собой. Образовывались землячества, группки по интересам и, если можно так выразиться, по профессиям. И только казаки Новицкого еще держались вместе, сторонясь других.

Как и было предложено ранее, решили заново пересмотреть состав всех подразделений. Перед этим собрали весь лагерь и провели общее собрание. Особых возражений никто не высказал. Предложение остаться здесь и со временем перебраться в город многие также одобрили.

То ли в шутку, то ли всерьез, но на собрании неожиданно встал «женский вопрос».

Женщин в лагере было чуть ли не в шесть раз меньше, чем мужчин, а молоденьких — вообще по пальцам пересчитать. Основной же массой мужской половины лагеря были крепкие парни до тридцати лет. В первые дни пребывания в этом мире, сопровождаемые стрессами, на пределе психических и физических возможностей, об «этом» никто не думал, но теперь, когда наступили спокойные деньки, а особенно после того, как все отмылись и привели себя в порядок, у многих взыграли гормоны.

Огонька в костер любви добавило и то, что всю найденную в полуторке женскую одежду передали в пользование обитательницам лагеря, а чтобы народ не скучал, по вечерам устраивали посиделки под патефон или гармонь с гитарой, где молодежь могла покрасоваться друг перед другом.

Нечипоренко попытался познакомить всех с музыкой своего времени, записанной на дисках, проигрывая их в своем «форде», но она мало кому понравилась. Показалась слишком шумной.

В лагере уже произошло несколько конфликтов между потенциальными женихами, чуть не дошедших до драк и поножовщины, но их удавалось вовремя потушить. Командиры понимали, что дальше оставлять этот вопрос нерешенным было нельзя.

Еще в первые дни после переноса в этот мир среди женщин был создан комитет, занимавшийся организацией жизни и быта женщин с детьми. В состав комитета вошли наиболее активные представительницы, к которым потянулись остальные. Все активистки оказались из сорок первого года. Те, кто попал сюда из девятнадцатого и две тысячи девятого, удивлялись их умению разрешать бытовые вопросы. Советское воспитание чувства коллективизма у активисток оказалось развито сильнее, чем у других.

Женский комитет возглавила молодая энергичная женщина по имени Полина, попавшая сюда из сорок первого года вместе со своим пожилым свекром и двумя маленькими ребятишками. До войны она работала на швейной фабрике, была бригадиром. Ее мужа призвали в армию в первые дни войны, и он ушел на фронт. В конце июля Полина случайно встретила раненого земляка, служившего вместе с ее мужем. Он рассказал, что муж Полины погиб в первом же бою, на седьмой день войны. Так молодая женщина стала вдовой с двумя детками на руках. При приближении немцев к их городу они со свекром, похоронившим еще до войны свою жену, решили уйти к дальним родственникам за Днепр, но не успели, оказались вместе со всеми здесь. Хоть ей было тяжело с малышами и больным свекром, но она никогда не унывала, всегда старалась найти занятие для себя и своих новых подруг. Она была среднего роста, с крепко сбитой фигурой. Бойцы шутили: «Есть за что взяться, и руки не увязнут». Когда Полина улыбалась, на ее оставшихся пухленькими щечках всегда появлялись манящие ямочки, говорящие о душевной доброте. К ней уже несколько раз «подбивали клинья» потенциальные женихи, но женщина с веселым смехом давала им от ворот поворот.

Благодаря оздоровительным купаниям и заботе Екатерины Валерьевны командир полка Климович быстро шел на поправку. Несмотря на полученные раны, он уже спокойно мог сидеть на кровати, даже выходил с помощью нового ординарца на воздух посидеть на деревянном кресле-пеньке, поставленном для него на берегу озера. Постепенно к нему и Кожемяке вернулось зрение, но глаза еще побаливали, так что долго смотреть на яркий дневной свет они не могли.

Алексей Аркадьевич вновь приступил к командованию отрядом.

«Мне лучше диверсионной группой командовать, чем таким полком, — с облегчением думал Уваров. — Да и Бондарев успокоится, а то нервничает мужик, непривычно ему под пришельцем-то ходить».

На вечернее, после общего собрания, совещание командиров, в палатку Климовича решили пригласить и Полину. Здесь же присутствовала Екатерина Валерьевна, почти не отходившая от командира полка, к чему уже привык весь лагерь. Многие из бойцов за глаза называли ее «командирской женой», хотя между ними ничего и не было.

Одним из первых вопросов, рассматриваемых на совещании, было сохранение дисциплины среди подчиненных.

— Спокойная жизнь и отсутствие опасности расхолаживают людей, — жаловался политрук Жидков. — Раньше, при советской власти, люди понимали все с полуслова, а сейчас? На мои обращения многие просто не реагируют. Перестали верить в наши коммунистические идеалы! Все больше с попом общаются! Начинается разброд и шатание! Надо срочно навести порядок железной рукой, товарищ подполковник!

— Юра, ты что, для наведения порядка предлагаешь расстрелять каждого десятого, как Троцкий раньше делал? — с усмешкой спросил Дулевич. — Опомнись! Мы уже не там, где были раньше. Здесь есть люди, жившие совсем по-другому, не так, как мы. Да ты только намекни на это, тебя первым в расход пустят, припомнив все былое.

— А у нас уже двух женщин снасильничать хотели, еле отбились, — вдруг тихо произнесла Полина.

— Кто? Когда? — Все мужчины, кроме Климовича и Кожемяки, резко вскочили со своих мест.

— Два дня назад и вчера, — ответила женщина, поправляя юбку. — Но кто это сделал, женщины не говорят. Не разглядели. Им на голову что-то накинули и на землю повалили, но насильников спугнул кто-то. Это случалось, когда шли с купания, в лесу…

— Надо выставить посты вдоль лесной дорожки, — предложил Коваленко. — Или сопровождать женщин в баню и назад, в лагерь.

— Это не выход, — покачал головой Уваров. — К каждой юбке по бойцу не приставишь. Обязательно найдется желающий стать сменщиком на таком посту… Да и глупо это. Те, кто не попадет в охранники, будут ребят высмеивать, что они за юбки прячутся, не каждый такое выдержит. Нервозная обстановка, как правило, приводит к безрассудному бунту. Долго так продолжаться не может.

— Что же делать? Провести разъяснительную работу среди личного состава?! — воскликнул Жидков. — Но это мало чем поможет. Они уже и так на меня не реагируют. Политотдела нет, партии нет, НКВД нет. Да тут еще эти белые всех разагитировали…

— Значит, плохо работаете, товарищ политрук. У кого какие будут предложения? — обвел всех взглядом Климович.

— Можно мне сказать? — из укромного уголка раздался тихий женский голос.

Не ожидавшие этого, все повернулись. Екатерина Валерьевна встала с самодельного стульчика, чтобы все смогли ее рассмотреть. Делая перед совещанием перевязку раненым, она не успела выйти из палатки, да так и осталась в ней.

— Я, конечно, всех тонкостей воинской службы не знаю, хотя мой муж и был офицером, но в свои служебные вопросы он меня не посвящал, — начала она. — Но в отношении женщин я могу предложить одно…

— Что именно?

— Вы говорили, что надо приставить к каждой женщине по мужчине. Вот и сделайте это.

— Уважаемая Екатерина Валерьевна, мы уже обсудили этот вопрос, — вздохнул Уваров. — Это не выход из положения.

— Вы не так меня поняли, сударь. — В голосе женщины послышались иронические нотки. — Вы рассуждаете о женщинах, как мужчины. А я предлагаю решить эту проблему по-нашему, по-женски.

— И как?

— Очень просто. Выдайте всех женщин замуж. Вот и все.

— Не поняли?! Многие из них и так замужние!

— Это они там, в своем времени, были замужем, но сюда-то попали без своих прежних мужей, — пояснила Екатерина Валерьевна. — Теперь вряд ли мы вернемся назад, в свое время. Надо жизнь начинать сначала, как с чистого листа. Ведь если женщина одинокая, то ее каждый обидеть сможет, защитника-то нет. А когда у нее рядом будет муж или любимый человек, про которого все знают, она себя увереннее чувствовать будет. Никто обидеть и не посмеет. Не зря в народе говорят, за мужем как за каменной стеной. Вот так, милостивые государи.

— Тю! А ведь верно! — хлопнул себя по коленке Дулевич. — А ну попробуй тогда чью-нибудь жинку тронуть, все женатики тебя в порошок сотрут.

— Мысль хорошая. Принимается, — поддержал Климович, посмотрев на медсестру как-то по-особому, с нежностью. Потом внутренне одернул себя и, кашлянув, произнес: — Но как это практически осуществить? Опять наши женихи между собой передерутся.

— А вы не им дайте право выбора, а женщинам и девушкам. Женихов у нас много, а невест мало. Вот пусть невесты и выбирают сами, с кем они хотят дальше вместе жить.

— И батюшка для этого случая у нас имеется. Отец Михаил, — обрадовался Дулевич. — Обвенчает всех, и свадебку сыграем. Эх, нагуляемся!

— Церкви у нас нет, — возразил ему Коваленко. — Где будешь венчаться-то?

— Нет — значит, построим! — не унимался Дулевич. — Ради такого случая я на все согласен! А вообще-то по нашим, по советским, законам батюшка и не нужен вовсе.

— Видно, у тебя и невеста уже имеется? — усмехнулся Уваров.

— А то как же! Не зря же он возле девчат-медиков каждый день отирается, — рассмеялся Коваленко, уворачиваясь от шуточного удара Дулевича. — Уже всем там глаза намозолил!

— Чего ржешь, конь! У нас с Ритой чистая любовь! Понял! У меня к ней серьезные намерения, — вдруг покраснел Дулевич. — И она меня любит, а не тебя.

Между ними завязалась шуточная потасовка. При виде происходящего в палатке все начали смеяться, что немного разрядило напряженную обстановку.

Еле сдерживая смех, Климович прекратил это безобразие:

— Ну ладно, хватит! Повеселились, пора и честь знать. А то бойцы всякое могут подумать. Вы же командиры, а не мальчишки-школьники! Полина Семеновна! Попрошу вас об этом рассказать всем женщинам и девушкам. Если они, конечно, не возражают выйти замуж. Я, как командир полка, по советским законам имею полное право это оформить. Капитан Бондарев выдаст все официальные документы. Правильно я говорю, Игорь Саввич?

В подтверждение слов своего командира капитан Бондарев закивал головой.

— Всем командирам приказываю: провести беседы со своими подчиненными об ответственности за изнасилование. Карать будем строго, вплоть до расстрела. Лучше нас будет меньше, да лучше, — приказал Климович. — И вы, господа офицеры, — обратился он к присутствующим Невзорову, Новицкому, Костромину и Ольховскому, молоденькому прапорщику деникинской армии, — также поговорите со своими людьми. Объясните им, пожалуйста, что большинство наших женщин из сорок первого года, они воспитаны по-другому, не так, как до революции.

— Мы это уже поняли, — ответил за всех Невзоров.

— Теперь далее, — продолжил Климович. — Мы рано с вами расслабились, господа-товарищи, командиры и офицеры. Подчиненные это почувствовали. Дальше продолжать так нельзя. Товарищ Синяков, я попрошу вас совместно с политруком Жидковым и старшим лейтенантом Бажиным негласно проверить весь личный состав, а также гражданских лиц на предмет благонадежности и склонности к преступлениям. У нас есть группа бывших уголовников, правда пока они себя никак не проявили, но присмотритесь к ним повнимательнее. Мало ли что. Вы, господин капитан, также проведите соответствующую проверку среди своих подчиненных. Береженого Бог бережет. Следующее. Постоянного места дислокации, оборудованного по всем правилам, с крышей над головой и надежной защитой, у нас пока нет. В первую очередь надо об этом позаботиться. Остался нерешенным и продовольственный вопрос. Кстати, Никита Савельевич, надолго ли нам наших запасов хватит?

Молчавший до этого Ярцев немного приподнялся со своего места и снова сел на свежевыструганную деревянную скамейку:

— Если мы немного уменьшим рацион и не будем резать наших животных, то продуктов может хватить только на один месяц, не более. Это с учетом взятых у Дрынько, с полуторки. А если оставим, как сейчас, то на полмесяца. Правда, с местными рыбой и фруктами проблем пока нет. На них можно долго жить, но только ими сыт не будешь. Охота много не дает, патронов жалко тратить…

— Значит, надо, чтобы и с другими продуктами проблем не было. Что у нас с хлебом?

— Я нашел хорошего печника среди солдат. Он соорудил печь-времянку из камней и глины возле купален. Она уже подсохла. Думаем завтра попробовать первый хлеб на этой земле испечь. Закваску уже сделали, но муки надолго не хватит.

— Никита Савельевич, а вы террасы смотрели? — обратился к Ярцеву Николай Антоненко. — Ведь до нас там люди себе продукты выращивали, а мы чем хуже?

— Смотрели, Николай Тимофеевич. И не я один. У нас много народу от землицы сюда попало. Казачки и солдаты раньше землю пахали и крестьянствовали. Да и среди наших красноармейцев бывшие колхозники нашлись, — начал рассказывать Ярцев. — Правда, сильно заросло там бурьяном разным, да и непонятно, когда в этих местах сажать и сеять можно.

— А земля-то готова к севу? — поинтересовался Уваров. — Насколько я слышал в своем времени, в здешних местах иногда по два урожая в год собирали. Вот вы и попробуйте.

— У нас в обозе не только мука, но и мешки с пшеницей и ячменем, а также и с овсом имеются. В своем времени у большевиков захватили, — дополнил Невзоров. — Правда, немного, но на первое время и для посева хватит.

— Если зерно имеется, то и мельницу ставить надобно, — повернулся в его сторону Никита Савельевич. — А то как муку делать будем? Вручную замучаемся. Мы же не первобытные люди все-таки.

— Картошку с кукурузой из Южной Америки в Европу привезли! Вот и будем здесь садить все, что эта земля дает, — со своей койки подал голос Кожемяка.

— У нас картошки мало осталось. Можно сказать, что ее почти нет. А кукурузы и подавно, — поправил его Ярцев. — Надо здесь их искать. Если они отсюда произошли, то где-то и расти должны. Но на террасах я их что-то не видел.

— Солдаты на другой стороне хребта дикорастущий табак нашли, — не удержался подпоручик Костромин. — Уже от нетерпения его на махорку сушат и «козьи ножки» крутить начинают. Вот только бумаги маловато. Трубки себе из дерева вырезают.

— Посадить-то все можно, а вырастет ли? — засомневался Ярцев. — Земля не очень влажная, особенно на верхних террасах. Воду бы туда пустить, а то каналы все сухие.

— Еще что надо сделать? — оглядел всех Климович.

— Считаю, что необходимо продолжить разведку и, по возможности, составить карту или хотя бы примерный план местности, — предложил Уваров. — Мы должны знать, куда попали, что вокруг нас происходит, где наши сильные и слабые стороны.

— После горных переходов часть лошадей подков лишилась, копыта могут посбивать. Кузница необходима, лошадей подковать, — произнес Новицкий.

— Да. Кузница нужна обязательно, — поддержал его Ярцев. — Нам без нее никак нельзя. Инструмента подходящего мало, топоров, пил и лопат. Косы всего две, травы много не накосишь, а лошадей и животных хватает. Да и так, мелочовка разная в строительстве и быту нужна.

— Чтобы кузница заработала, сначала руду подходящую найти нужно. А также топливо для печи, — негромко произнес прапорщик Ольховский. — Поэтому без геологической разведки не обойтись.

— Лесопилка и столярная мастерская необходимы, — добавил Коваленко. — Нужно строительный материал делать, да и мебель разную… Не все же время в палатках да шалашах жить. Дома строить надо!

— Лодки построить необходимо, и побольше, — предложил Антоненко. — Неудобно с плотов рыбу ловить. Да и все озеро на них исследовать можно.

Поступил еще ряд предложений, улучшающих быт, без которых люди двадцатого и двадцать первого века не представляли себе нормальную жизнь.

На следующий день в лагере и вокруг него закипела работа.

Мужчины, узнав о том, что не они, а женщины будут выбирать себе мужей, решили показать все свое умение и таланты. Ведь женщина, в конце-то концов, выбирает для совместной жизни не красавца-нахлебника, а домовитого хозяина, способного обеспечить всем необходимым ее и будущих детей.

За пару дней официально образовалось больше десятка устойчивых пар. Первые дома решили построить именно для них. На удивление многих, мало кто из молодежи нашел себе пару. Девушки пока не торопились замуж, приглядывались к потенциальным женихам. Вновь решили пожениться только те, кто постарше и раньше был замужем или женат. И что удивительно, женщины уже давно присмотрели себе будущих мужей и общались с ними, поэтому при выборе официального спутника жизни никаких проблем не возникло.

У Максима было тоскливо на душе. С одной стороны, он радовался, что Оксана никого не выбрала, а с другой — огорчался, что она не подошла к нему и ничего не предложила. «Хотя бы пообещала дружбу, что ли», — думал он.

Андрей как мог успокаивал:

— Да не расстраивайся ты так! Она еще молоденькая! Сколько женихов, вот и растерялась. Не знает пока, где ее счастье. Да и рановато вам еще жениться. Повзрослейте, ума наберитесь.

— И то верно, — согласился с другом Макс. — Мы еще не отошли от всего пережитого. Надо успокоиться и осмотреться. Как говорит батя, каждому овощу свое время.

Слова словами, но в последнее время Максима стало раздражать, что девушка предпочитает больше общаться с начавшим выздоравливать немецким летчиком Клаусом Хорстманом, чем с ним. Они часто между собой разговаривали то по-немецки, то по-русски. Напрямую Макс не хотел спрашивать об этом у девушки, боясь сморозить что-то лишнее, зато как бы невзначай поинтересовался у Баюлиса:

— Янис Людвигович, а что, Оксана долго еще за этим немцем ухаживать будет? Ведь кроме него у нас есть и другие раненые.

— Что, молодой человек, ревнуете? Понимаю, понимаю, — с улыбкой отвечал Баюлис. — Красивая девушка. Я в твои годы тоже бы не прошел мимо нее. Но могу тебя успокоить. Все гораздо прозаичнее… Она учит его и другого нашего немца, Ганса Штольке, русскому языку. Им гораздо тяжелее, чем нам, в этом мире. Мы хоть среди своих — русских, а они — среди чужих, да еще и бывших врагов. Вот такая проза жизни, брат! Не расстраивайся и поверь мне, она тебя еще полюбит. Лучше займись делом, это всегда отвлекает от грустных мыслей.

«И то верно. Нечего раньше времени сопли распускать! Что-то ты раскис, боец Антоненко-младший! Ноги в руки, и вперед, на баррикады! Вернее, на стены, а еще точнее, на ворота древнего города!»

Когда они всем табором переселились поближе к городу, Макс нашел Лену и поинтересовался у нее:

— Лен, ты говорила, что раньше в Южной Америке была. Этот город Мачу-Пикчу?

— Да нет, Максик, я в Мачу-Пикчу тоже была. Это не он. Здесь все по-другому. Кое-какие детали, конечно, похожи. Но это не Мачу-Пикчу. Точно. Я вообще таких городов ни в Перу, ни в Боливии не видела. Что-то новое…

— А что похоже?

— Стены из больших плит немного похожи на стены крепости Саксайуаман, что возле Куско, древней столицы инков. Еще растительность одинаковая. Деревья, кустарники… Животные такие же встречаются…

— Значит, мы все-таки в Южной Америке?

— Вроде бы и похоже, но что-то здесь не так. Сама не пойму, такое ощущение, как будто мы в параллельный мир попали.

В первый день после постройки «лесов» возле проходной башни Максим вместе с другими изучал крепостные стены города. Нашли несколько каменных лестниц, по которым со стен спокойно спустились в город. Осмотрев ближайшие улицы и дома, поняли, что работать по их очистке придется много. Но кто-то до них здесь уже поработал — очистил центральную улицу. Как знали, что они сюда придут! Мистика какая-то!

Но задачу надо было выполнять. Освободить проход в город!

Вот уже два дня, как Макс в составе «мозговой» группы, состоящей из профессора Левковского, инженера Костромина и прапорщика Ольховского, по «лесам» поднимался на городские стены. Они никак не могли понять, каким образом древние жители закрыли ворота такой большой гранитной плитой и как ее убрать с дороги. Сначала два десятка бойцов пытались сдвинуть плиту в сторону. Даже с применением деревянного рычага, состоящего из нескольких бревен, у них ничего не получилось. Плита не шелохнулась. Кто-то предложил взорвать ее, взрывчатка ведь еще оставалась. Лейтенант Григоров предлагал расстрелять ее из пушки бронебойными снарядами. Но от этих идей отказались. И так уже много здесь нашумели. Пришлось вместо «силового» включать «мозговой» штурм.

После тщательного осмотра и изучения пришли к выводу, что плита, имевшая около четырех метров в ширину, три с половиной метра в высоту и метр в толщину, каким-то образом отодвигалась в сторону, освобождая проход вроде заслонки. Но где была та пресловутая «кнопка», они никак не могли установить. Пришлось всем вместе вспоминать все имевшиеся в истории механизмы запирания замков, шкатулок и так далее. Дошло до того, что подпоручик Костромин, взяв молоток у одного из водителей, принялся простукивать все камни в стенах башни в поисках пустот.

Пока старшая часть «мозговой» группы изучала башню внизу, молодежь поднялась на верхнюю площадку. За это время Максим уже немного познакомился с прапорщиком Ольховским, худощавым двадцатилетним парнем, и они, как ровесники, сразу перешли на «ты».

— Саша, а как ты в армии оказался? — поинтересовался у нового знакомого Макс. — И чем до войны занимался?

— Я до Февральской революции студентом был. Учился в Екатеринославском училище на горного инженера. После окончания училища сразу же пошел в школу прапорщиков. Только в октябре ее закончил, а тут большевистский переворот в Петрограде! Даже с немцами повоевать не пришлось.

— А почему ты к белым пошел, а не к красным? Ты же студентом был, а студенты — все революционеры.

— Не захотел к большевикам идти. Я Россию люблю, поэтому и пошел в армию, чтобы попасть на фронт, против немцев воевать. А большевики свою революцию на немецкие деньги сделали и немцам половину страны отдали. Разве мог я после этого с ними быть?

— Идеалист ты. А не боялся, что убить могут? И сам убивал?

— Понимаешь, на войне становишься суеверным. Я с судьбой заключил своеобразный договор. Меня не убьют и не ранят, если я не буду делать гадостей и убивать напрасно. Можно убивать только для защиты, но не расстреливать и не убивать бегущих. Я не палач. Страх, конечно, испытывал, я же нормальный человек, а не психически больной. Но когда вспоминал о договоре, то казалось, что пули и снаряды пролетают мимо меня.

— А что ты в армии делал?

— Командовал саперами. Руководил разными инженерными работами. А перед тем как сюда попасть, контузило меня, вот с обозом в Киев и отправили.

— Что, даже договор с судьбой не помог?

— Почему не помог, помог. Из всех, кто находился рядом, когда разорвался снаряд, один я в живых остался.

— Ну пускай тогда судьба нам и здесь поможет эту плиту с места сдвинуть. — Макс решил закончить разговор на душевные темы. Сколько ни говори, а плита-то на месте остается.

Они с Ольховским принялись тщательно осматривать поверхность площадки, выложенную небольшими прямоугольными каменными плитами. Четыре из них немного выступали вверх.

Они-то и привлекли внимание Александра:

— Посмотри, Максим, на эти плиты. Видишь, они отличаются от остальных. Даже имеются следы скольжения на боковых поверхностях. А ну давай-ка на них надавим!

Нажав на одну из плит, они поняли, что она поддалась и пошла вниз, сравнявшись с поверхностью площадки. Обрадованные, они стали давить на вторую плиту, но, на удивление, первая плита вновь стала подниматься вверх. Попробовали остальные плиты. Они также опускались вниз, но при этом поднимались другие, опущенные ранее.

— Это же как замок с секретом! — воскликнул Макс. — Здесь надо одновременно на все плиты давить.

Ольховский бросился к стене башни и позвал часть солдат, ожидавших внизу, когда их «мозговая» группа что-нибудь придумает. Вместе с ними на площадку поднялись и Левковский с Костроминым.

Увидев, как опускаются плиты, подпоручик воскликнул:

— А я думаю, зачем там эти выступы в стене! Да и пустоты имеются! А замочек вон как открывается! Умно!

Распределившись по плитам, по команде Костромина все одновременно надавили на них. Плиты сначала опускались свободно, но затем потребовалось приложить усилия, чтобы сровнять их с поверхностью площадки.

— Так держать! — скомандовал Костромин. — А мы с вами, уважаемый профессор, спустимся и попробуем сдвинуть те выступы!

Быстро спустившись, они организовали оставшихся внизу. Совместными усилиями удалось «утопить» в стены четыре выступающих больших камня, по два с каждой стороны башни.

Закрывающая проход массивная плита дрогнула и отъехала в сторону на полметра, открыв щель и подняв вокруг себя облако пыли.

— Антон Афанасьевич! — крикнул Ольховский. — Нам отпускать плиты или держать дальше?

— Держите дальше, голубчик! Сейчас попробуем сдвинуть плиту, а то вдруг без ваших она не пойдет, — раздался снизу голос Костромина.

Всем на удивление, закрывавшая проход плита была сдвинута с места всего шестью бойцами. На выступивших из башни краях были четко видны почти квадратные углубления запирающего устройства и несколько скошенных выступов. Еще больше изумило Левковского и Костромина то, что плита сдвигалась в сторону при помощи двух рядов массивных бронзовых роликов, расположенных в каменных углублениях под нижней поверхностью плиты, немного ниже уровня дороги.

Сразу же решили попробовать, как проход закрывается. Ольховский со своими людьми на верхней площадке отпустили все плиты, и они тут же поднялись вверх. Те же шесть человек, что открывали ворота, обойдя башню, легко сдвинули плиту, вышедшую из стены, и закрыли ею проход. Помощь других бойцов не понадобилась. При этом со стен башни снова выдвинулось четыре больших камня, по два с каждой стороны. Снова открывать проход пришлось большим количеством людей.

— Что вы скажете, уважаемый Павел Иванович? — обратился Костромин к Левковскому.

— Скажу одно, любезный Антон Афанасьевич. Здесь жили очень технически развитые люди, — ответил професор. — До сих пор не могу понять, как же устроен этот запирающий механизм. Но сделано с умом! Надо полтора десятка человек, чтобы открыть ворота. А чтобы закрыть, достаточно и шестерых! Никакой враг не сможет легко их преодолеть во время приступа, а свои в момент опасности быстро их запрут!

Оставив проход открытым и дождавшись, когда Ольховский с Максимом спустятся с башни, профессор Левковский предложил им немедленно подняться на второй уровень, к крепости, и открыть ворота подобным образом там.

Его немного остудил Костромин:

— Увольте, Павел Иванович! А как нам на стены взобраться? Здесь мы хоть «леса» построили, а там?

Но Макс поддержал Левковского, зараженный его энтузиазмом:

— По веревкам. Сделаем «кошки» и забросим. Пара человек поднимется, веревочную лестницу закрепят, так и остальные туда попадут!

— Без согласования с руководством я на это не пойду, — сопротивлялся назначенный старшим в группе Костромин. — Да и город сначала осмотреть необходимо.

— А мы разделимся, Антон Афанасьевич, — вступился за остальных Ольховский. — Часть город осматривать будет, а часть пойдет к крепости. Благо тут по прямой, через площадь, недалеко…

— Нет. И не уговаривайте меня, пожалуйста! — Подпоручик был непреклонен. — Да и к тому же скоро вечер, люди устали. Все завтра, завтра.

Выставив у входа в город вооруженных часовых и разведя перед воротами костер, отправились в лагерь с хорошей новостью.

Как и было решено, люди начали активно осваивать новую для себя местность, разделившись на несколько групп.

Поскольку Климович выздоравливал и уже мог командовать своими подчиненными, Уваров решил вспомнить молодость и пойти на разведку обнаруженной ранее, еще до прихода в долину, ведущей в горы дороги, вырубленной неизвестно кем в стене хребта. С собой он взял десяток казаков во главе с Трепачко, старшину Долматова с тремя пограничниками и своего ординарца Назара Синицу. Также в группу были включены сержант-разведчик Семенов со своим напарником и радист Хворостов с рацией. В отличие от них сам Олег не очень-то умел сидеть в седле, но надеялся на то, что здесь нет равнин и скакать верхом на лошади ему не придется. Сейчас в лагере помощь лошадей особо не требовалась. Поэтому лошади с седлами нашлись для всех. Лично Уварову Григоров отдал своего комбатовского вороного Орлика. Вместе с этой группой отправлялся и прапорщик Ольховский: он должен был искать железную руду и другие полезные ископаемые, если, конечно, это было возможно.

Другую группу разведки возглавил ротмистр Новицкий. С ним был второй десяток терцев. На лошадей также посадили и пятерых красноармейцев, возглавляемых лейтенантом Поповым. Вместе со своим ротным командиром напросился и снайпер Будаев. Один из красноармейцев был радистом и вез с собой вторую рацию. Они должны были изучить дальнюю часть долины, где соединялись хребты, окружавшие ее, а также, по возможности, посмотреть, что находится за этими хребтами. Группа Новицкого уходила в разведку по едва видневшейся дороге вдоль берега озера.

И конечно же в основную задачу обеих групп входила встреча с местным населением и налаживание с ним контактов.

Из своих запасов завскладом Ярцев выделил группам продуктов на неделю. Особенно людей обрадовал свежеиспеченный хлеб, а то сухари уже приелись. Мяса много не брали, надеясь на удачную охоту. Прихватили с собой теплую одежду и хороший запас патронов. Даже сделали для лошадей теплые попоны из старых одеял.

Утром обе группы, выйдя из лагеря, растворились в тумане.

Глава 19

В течение нескольких дней после открытия городских ворот большая часть людей изучала нижний город. В лагере оставались только дети. Баюлис категорически запретил их брать в город, опасаясь за неокрепшие организмы и психику. Мало ли что доведется там увидеть, и неизвестно, какие болезни можно там подцепить. Навстречу людям из домов вылетали стаи летучих мышей и каких-то птиц, поднимавших ужасающий шум. Но постепенно бывших обитателей города оттеснили на окраины.

Климович, посовещавшись с командирами, в целях безопасности и лучшей управляемости решил пока расселить всех поближе к центру города, вдоль главной улицы, ведущей от ворот через площадь с бассейном и с подъемом к крепости. Кроме того, в отличие от окраин в центре дома лучше сохранились и здесь было чище. Выбирая себе сооружения для будущей жизни, люди очищали их от диких растений и мусора, восстанавливали стены и крыши.

Для холостяков и холостячек обустраивали казармы или общежития, а образовавшиеся за это время семейные пары старались поселиться отдельно, в домах с внутренними двориками и уже готовыми хозяйственными постройками. Но пока в городе не было воды, продолжали жить у озера.

Для своего госпиталя Янис Людвигович подобрал просторное здание на площади с большим коридором и множеством комнат. «Прямо как в маленькой районной поликлинике или больнице», — пошутил доктор.

Весь автотранспорт с бронетранспортером и пушками, проехав через проход в башне, припарковали на площади. Там же разместили и большую часть подвод с имуществом и продовольствием, выставив при этом соответствующую охрану. Недалеко от площади начали строительство конюшни.

Нашли большое прочное здание, в котором решили разместить склад с оружием и боеприпасами. Оборудовать склад поручили лейтенанту Григорову с его артиллеристами, подчинив ему и минометчиков.

В стороне от предполагаемого жилья возле канала с большим перепадом воды начали строительство кузницы. Среди солдат нашелся кузнец. В помощь ему подобрали несколько подмастерьев, работавших ранее на заводах и в мастерских. Контроль над строительством поручили инженеру Костромину. По предложению Костромина, кузницу строили именно возле такого канала, чтобы использовать напор воды для движения колеса механизма привода кузнечных мехов и большого молота. Под наковальню решили использовать один из катков и броневой лист от немецкого бронетранспортера, поставленный на крепкую дубовую колоду. Ганс Штольке чуть не плача снимал их со своего «Ханомага». Но ему объяснили, что в данной горной местности и при отсутствии горючего вряд ли можно использовать его бронетранспортер, а раз так, ему не стоит горевать о дальнейшей судьбе своего любимца.

Кроме бронетранспортера решили разобрать и полуторку, пустив запчасти на оборудование кузницы и мельницы с лесопилкой. Разбором техники занималась бригада ремонтников, составленная из водителей и возглавляемая Емельяненко Николаем Яковлевичем, опытным водителем бизнесмена Слащенко. В дальнейшем снятые с автомобилей генераторы решили использовать при постройке небольших гидро— и ветростанций, подсоединив их к водяному колесу возле кузницы или поставив ветряки на вершине горы.

Для строительства и восстановления домов использовали обтесанные камни и обожженные глиняные кирпичи от развалившихся древних построек. По старой привычке попытались получить связующий раствор из глины, найденной на берегах Теплого ручья и привезенной на подводах. Но Максим пояснил, что, судя по местной кладке, здесь часто бывают землетрясения, и поэтому древние жители не использовали раствор, а подгоняли каменные блоки очень плотно друг к другу, под определенным углом, с небольшим наклоном стен внутрь, поэтому многие здания и сохранились. Следуя его рекомендациям, новоиспеченные рабочие начали тщательно подбирать строительный материал и укладывать его по древней местной технологии. Когда та или иная стена была восстановлена, ее все равно по примеру собственных предков обмазывали глиной, забивая ею все щели.

В ближнем лесу бригада лесорубов валила деревья, другая бригада, возглавляемая сержантом Овчаренко, распиливала бревна на доски и делала из них необходимые заготовки для крыш и дверей. Работа была тяжелая, поэтому со строительством лесопилки решили не затягивать.

Прекрасный большой луг возле Теплого ручья также не остался без внимания. На его краю решили построить небольшую крепостицу — форт, состоящий из нескольких деревянных домов, окруженный крепкой трехметровой деревянной стеной. Лошадей, коров и коз держали внутри крепости, днем выпускали их пастись на луг, но на ночь загоняли в крытые загоны. Это была нелишняя мера предосторожности, так как уже было несколько попыток нападения на животных со стороны обитателей лесов. Для отпугивания диких животных каждую ночь разводили костры вокруг обоих лагерей. Благо леса рядом было много. За животными вызвались следить оставшиеся казаки и несколько примкнувших к ним красноармейцев с солдатами. По общему согласию старшим во втором лагере назначили капитана Невзорова. Между лагерями связисты Дулевича провели телефонную связь. В лагерь к казакам напросились несколько мальчишек-детдомовцев постарше, для того чтобы ухаживать за лошадьми.

С целью сбора помета летучих мышей и птиц, который предприимчивый Ярцев со своими помощниками хотели использовать в виде удобрения на полях, по улицам города курсировало несколько прикрытых травой пустых подвод. Собранный помет затем складывали в большие кучи недалеко от террас.

В отличие от верхних террас, где из-за высохшей земли почти ничего не росло, только трава, на нижних террасах нашли неизвестное растение, почти в рост человека, очень похожее на дикую гречиху или ковыль, имеющее мелкие зерна-жгутики и листья, как у лебеды. Чтобы освободить землю под посев пшеницы и ячменя, сначала хотели все выжечь огнем, но всезнайка Лена рассказала, что это странное растение называется киноа, по-русски его еще называют рисовой лебедой. В Андах оно является основным продуктом питания наравне с кукурузой и картофелем. Киноа содержит больше белка, чем любые другие зерна. Это растение никогда ничем не болеет, инасекомые его не едят, а стебли не гниют годами. Киноа растет повсюду и как сорняк, и как возделываемый злак. Из него местные индейцы даже канаты для висячих мостов плетут.

— После вымачивания или выполаскивания содержащихся в зерне сапонинов киноа готовится легко и быстро. Зерна варят в соотношении два объема воды на один объем киноа в течение пятнадцати минут или до отделения семядолей от ростка, — поясняла девушка. — Полученную из киноа муку используют для производства макарон, хлеба и других блюд.

— Откуда ты все это знаешь, дочка? — удивился Ярцев.

— Раньше была в Южной Америке. С индейцами разговаривала, да и читала много. Здесь все очень похоже.

— Может, ты нам картошку и кукурузу здесь найдешь? — полушутя спросил капитан Бондарев.

— Таких, как у нас растут, здесь нет, — серьезно ответила девушка. — А дикие, они невкусные. Горькие. Надо местных жителей искать и у них окультуренные плоды спрашивать.

— Пока их найдем, у всех животы опухнут от голода, — покачал головой начальник штаба.

— Не опухнут. Что-нибудь да придумаем. Правда, дочка? — подмигнул девушке Ярцев.

Бондарев все больше присматривался к Лене: она ему определенно понравилась.

К советам девушки руководство прислушалось. Часть обитателей лагеря была направлена на уборку киноа. Пока несколько бойцов попеременно косили ее двумя косами, остальные, в том числе женщины и дети, собирали, затем на расстеленном брезенте самодельными цепами выбивали и собирали мелкие зернышки. Работа спорилась, так что уже через неделю образовался хороший запас местных зерновых. Дело оставалось за малым: построить мельницу и все перемолоть в муку.

Стебли от киноа пошли на крыши отстроенных домов.

После уборки двух нижних, самих длинных и широких террас решили их вспахать найденным в полуторке плугом и посеять пшеницу с ячменем. Овес и киноа решили сеять после очистки других террас. Перед вспашкой раскидали удобрение из мышиного помета и навоза от своих животных, обитавших возле Теплого ручья.

Также на одной из террас посадили и последний мешок картошки из своего мира.

В сельскохозяйственных работах принимала участие чуть ли не половина всех обитателей лагеря. Привычный для большинства крестьянский труд отвлекал от грустных мыслей и давал надежду в будущем не умереть с голода.

На долю Николая Антоненко выпала важная миссия. Найти и пустить в город воду.

Как только были открыты внешние ворота, через которые стало возможно войти в город, Николай подобрал несколько групп красноармейцев с солдатами и поставил им задачу пройти вверх по всем каналам в поисках источника воды, по пути расчищая их от мусора.

Обнаружили, что все каналы являются сточными, вода в них попадала из глиняных труб диаметром не меньше десяти сантиметров каждая, состыкованных между собой с точностью до миллиметра. Трубы, извиваясь, как змеи, тянулись под землей или под каменными плитами на большие расстояния и подходили почти к каждому дому в городе. Все водоводы соединялись возле гранитной лестницы, ведущей в верхнюю крепость.

— Прямо как водопровод в Древнем Риме! — удивился Нечипоренко. — Только акведуков-мостов здесь не хватает.

— Ну, предположим, такие водопроводы не только римляне строили, но и другие древние народы: египтяне и греки, да и ассирийцы с вавилонянами, — уточнил Антоненко. — Давайте лучше дальше искать, а то без воды и ни туды, и ни сюды.

— А где искать-то, товарищ командир? — недоуменно спросил один из бойцов. — Все! Приехали! Судя по всему, они по бокам лестницы проложены. Не ломать же нам ее?!

— Ничего ломать не надо, — успокоил его Нечипоренко. — Мы внутри этой горы были. Там озеро есть и воды много. Надо только места соприкосновения найти и крантик отвинтить.

— Легко сказать: «найти и отвинтить»! — возмутился боец. — Целый день ищем как проклятые, а толку никакого!

— Пока не найдем воду, будем искать! Понятно?! — резко оборвал разговоры Антоненко. — Хватит сопли жевать. Пошли в крепость. Там поищем.

— А как мы туда попадем, ворота-то заперты? — недовольно пробурчал все тот же боец. По его физиономии было видно, что затянувшиеся поиски явно были ему не по душе.

— Было бы желание, а как — придумаем, — успокоил его Нечипоренко.

Оглядев своих помощников, Николай увидел, что и они тоже устали. Выбрав среди них несколько человек с не сильно кислыми лицами, он приказал остальным вернуться в город и продолжать очищать каналы, а сам вместе с группой, в которой остались и Нечипоренко с Аксеновым, решил подниматься к крепости. Вместе с отцом отправился и Максим, прихватив с собой веревку с большим самодельным крюком. У ворот решили передохнуть. Уж больно крутым оказался подъем, да и высота гор давала о себе знать.

Закинуть веревку и зацепить крюк удалось только с третьей попытки — Аксенову. Макс сбросил с себя верхнюю одежду, передал свою эсвэдэшку отцу, оставив при себе штык-нож, поплевал на ладони и полез вверх. Сначала подъем казался ему легким — еще не забылись навыки от занятий скалолазанием, но чем ближе становилась цель, тем труднее давался подъем. Перевалившись за ограждение стены, Максим сначала отдышался, еще не привык к горному воздуху, затем, осмотревшись по сторонам и увидев большой каменный выступ, снял с себя и крепко привязал веревку к нему. Убедившись в надежности крепления, крикнул вниз, чтобы поднимались остальные. Примеру Макса последовали только Нечипоренко и еще два бойца. Уж больно крута оказалась стена, да и сноровка лазить по канатам не у всех была. Основная группа вместе с отцом и Аксеновым осталась перед крепостными воротами.

Уже имея опыт, вход в крепость открыли таким же образом, как и в городской башне. Обойдя нижний, самый большой, с хозяйственными постройками, ярус, нашли несколько водоводов и два небольших неработающих фонтана. Под плитами проходила сточная канава, выходящая за пределы крепости, но вода из нее убегала не в нижний город, а на другой склон хребта, в глубокое ущелье, по которому протекала река. Найти «краник» для пуска воды на этом ярусе так и не удалось. Обнаружили только, что все водоводы ведут на верхний ярус крепости.

Начало темнеть, и на горы опустились сумерки, поэтому поиски решили перенести на завтра.

Изучая город и занимаясь строительством жилья, многие проходили через расположенную в центре площадь мимо возвышавшегося там памятника. Это была скульптура юноши, вырезанная из камня. Вместе с постаментом ее высота достигала почти четырех метров. Памятник очень походил на статуи Древней Греции. Красивая мускулистая фигура юноши была облачена в недлинную тунику без рукавов, перепоясанную широким поясом, на котором висел короткий меч в ножнах. Юноша был обут в крепкие сандалии, переплетенные ремешки которых поднимались по голени до колен. В правой руке юноша держал копье с широким и длинным лезвием, а левой опирался на круглый щит с центральным изображением креста в окружности. На голове юноши, чуть сдвинутый на затылок, красовался шлем с защитной маской и похожим на петушиный большим гребнем, спадающим на спину. Головной убор напоминал шлемы воинов Древней Эллады из учебников истории. Поразительно было лицо юноши. Это было лицо настоящего европейца! С широко раскрытыми большими глазами, прямым, довольно узким носом и красивым ртом с тонкими, резко очерченными губами. Волосы юноши выглядывали из-под шлема и немного кудрявились.

На постаменте имелись полустертые неизвестные знаки.

Профессор Левковский подолгу задерживался возле скульптуры. В один из дней раздавшийся рядом голос привел его в чувство:

— Что, Павел Иванович, околдовал вас местный герой?

Профессор вздрогнул, резко повернулся и увидел стоящего рядом священника.

— А, это вы, отец Михаил! — успокоился Левковский и пояснил свое состояние: — Понимаете, я ведь читал, что в Андах Южной Америки, до прихода туда испанцев в шестнадцатом веке, жили только индейцы. Но они все монголоидного типа, очень похожие на нашего Будаева. Такие же, как и он, низкорослые, с широкими скулами и носами. Но эта статуя все перечеркивает! Откуда здесь этот европейский тип лица, очень похожий на древнего грека, ума не приложу!

— Пойдемте, дорогой мой профессор, я вам покажу такое, от чего вы еще больше удивитесь! — заинтриговал его священник и предложил пройти в стоявшее на площади за статуей большое круглое здание.

Левковский поднялся по ступеням и вошел в зал, освещаемый только через полуразрушенную крышу. Все его стены были покрыты толстым слоем пыли, паутиной и лишь кое-где были очищены и являли взорам фрески изумительной красоты. У профессора перехватило дыхание, и он начал креститься:

— Не может быть, боже праведный! Мыслимо ли это! Откуда… Здесь… Сон ли это?

— Вот и я так подумал, уважаемый Павел Иванович, — вторил ему священник. — Откуда здесь наши христианские святые? Но потом присмотрелся — оказалось, немного не так…

В глубине зала стояла статуя, уже очищенная от вековой грязи, на первый взгляд очень похожая на одного из христианских святых, с равносторонним крестом в окружности на груди и посохом в руке. Вблизи проявились отличия. Перед профессором и священником в трехметровый рост предстал статный мужчина с европейским лицом и длинной густой бородой. Одет он был в широкую одежду до ступней, напоминающую сутану церковнослужителя, но с короткими рукавами, не доходящими до локтей. На его правом плече лежала морда ягуара, шкура животного прикрывала спину и плечи вместо плаща. Сандалии очень напоминали обувь античных героев. Левая рука держала большой посох-жезл, а правая была вытянута вперед на уровне груди. Казалось, статуя благословляет всех смотрящих на нее. Продолжая разглядывать статую, Левковский отметил, что головной убор очень похож на тот, что он видел на мумиях на верхней террасе в башне. Из-за головного убора виднелся большой диск, напоминающий нимб или солнце с лучами.

Но это было еще не все! Статуя была изготовлена из чистого золота. Солнечные лучи, попадая на нее, отражались зайчиками по всему залу.

На стене за статуей на разной высоте крепилось несколько полок. На них стояли различные предметы быта, лежали украшения, изготовленные из золота и серебра. Все это также было покрыто толстым слоем пыли.

На других стенах были изображены сцены из жизни людей. При беглом взгляде казалось, что фрески очень похожи на роспись православных и католических храмов. Но это на первый взгляд! Приблизившись, Левковский разглядел, что на них изображен человек, стоящий в центре зала и обучающий местных жителей земледелию, строительству, гончарному делу и другим различным ремеслам. Людей окружали животные, которых профессор ранее не видел.

— Это что, мы на тот свет попали, что ли? — отрешенно спросил Павел Иванович.

— Люди из нашего с вами будущего назвали это параллельным миром, — произнес отец Михаил и перекрестился. — Пути Господни неисповедимы!

— А что вы со всем этим делать будете, отец Михаил?

— Оставлю как есть. И храм православный здесь построим!

— А возможно ли такое? Не грех ли это?

— А вы вспомните, где на Руси храмы православные стоят? На месте бывших языческих капищ. Там святые, намоленные веками места! Вот и здесь так! Зачем же Богу противиться? Указал он место для моления, вот и надо здесь новый храм ставить! Стены есть, алтарь поставим за статуей, крышу частично уберем и купол с Божьей помощью возведем. Колокольню рядом…

— У вас что, и колокола имеются? — Удивлению профессора не было границ.

— А как же! С разбитого нехристями прежнего храма три осталось. С собой на подводе вожу. Большой четырехпудовый и два малых, по пуду каждый. Храм построим и колоколами душу человеческую разбудим, вот и возродится вера у наших людей!

— Батюшка, да вы святой человек!

— Не я один. Все мы здесь святые, коль прошли через такое пекло и живы остались. Посему возродить мы обязаны Русь святую. Ибо нет у русского православного человека более важной миссии в жизни, чем эта! Где бы он ни находился!

— А не слишком ли громко сказано, отец Михаил? Мы с вами простые, маленькие люди, нас мало, как сможем построить целое государство? Да еще здесь, на неведомой земле?

— А я не говорил о государстве. Я говорю о духе. Помните, как у Пушкина… «Там русский дух, там Русью пахнет…» Вот что мы должны здесь создать и преумножить. Чтобы наши люди не чувствовали себя изгоями в пустыне.

— Ну злато я вижу. А кто у нас на роль Кащея претендует… — вслух размышлял профессор.

— Не понял вас, Павел Иванович? — Священник недоуменно посмотрел на Левковского. — Поясните, ради бога.

— У Пушкина так. «Там ступа с Бабою Ягой идет, бредет сама собой. Там царь Кащей над златом чахнет…»

— Вы смеетесь? — В голосе отца Михаила появились недовольные нотки.

— Нет, что вы! — воскликнул профессор. — Просто вспомнил, как и вы, «Руслана и Людмилу» Александра Сергеевича. Вот и все. Я ученый и реалист, поэтому доверяю только фактам. Вижу скульптуру из чистого золота. Значит, ее изготовили люди и периодически здесь бывают, они следят за этим городом. Что они предпримут, когда увидят, что вы их храм на православную церковь переделали, а? Подумайте над этим, уважаемый отец Михаил!

В этот момент в будущую церковь вошли две попавшие в лагерь монахини. Они, перекрестившись на статую, подошли к священнику и встали за его спиной, ожидая окончания разговора. Увидев их, Левковский быстро попрощался с отцом Михаилом и вышел, потрясенный. Он направился к воротам верхней крепости, которые только вчера смогли открыть.

На второй ярус крепости попали уже проверенным способом.

Весь ярус был застроен большими красивыми зданиями, возле них были проложены дорожки, стояли каменные скамейки и даже имелось что-то вроде газонов, густо заросших травой. В середине яруса была расположена площадь.

Вдоль дорожек и ступеней, под плитами, шли водопроводные глиняные трубы и небольшие сточные каналы.

Возле одного сооружения увидели две причудливые каменные фигуры, очень похожие на возбужденные фаллосы.

Увидев такое, Нечипоренко не сдержался:

— Здесь что, публичный дом был, что ли?

— Скорее всего, какое-то культовое здание, — выдвинул свою версию профессор Левковский.

— Не будем спорить, лучше посмотрим, — предложил Антоненко-старший. — Но входить будем осторожно.

Здание имело просторные коридоры с высокими потолками и узкие окна. Окна были расположены таким образом, что солнечные лучи, проходя через них, освещали все внутренние помещения. Также на стенах имелись выступы, куда раньше, по-видимому, ставили фонари. Из коридора разведчики попали в зал с бассейном в центре и широкими мраморными скамейками вдоль стен. Стенки и дно бассейна были полностью покрыты серебряными пластинами. Подача воды осуществлялась по бронзовым трубам.

На стенах здесь были изображены группы белых людей — красивых бородатых мужчин и прекрасных обнаженных женщин с правильными чертами лица, длинными светлыми волосами и голубыми глазами. И у мужчин, и у женщин в ушах были массивные круглые украшения с кисточками, женщины, кроме того, носили ожерелья из драгоценных камней, бусы и подвески. Над людьми, как нимб или ореол, сияли звезды из чистого золота. Часть фигур были изображены танцующими, причем в современном стиле, несколько пар занимались любовью. Небольшая группа изображала музыкантов, среди них — красивая девушка, держащая между ног барабан и бьющая в него. Здесь же была нарисована обнаженная молодая женщина, кормящая грудью младенца.

Помимо людей встречались изображения рыб, птиц, зверей и даже драконов.

Все фигуры людей были нарисованы в натуральную величину и так искусно, что казалось, будто действительно присутствуешь при этом действии.

— Е-п-р-с-т! — воскликнул Аксенов. — Точно здесь разврат происходил!

— Ну зачем так строго судить о местных жителях, — остановил его Левковский. — У каждой эпохи и каждого народа свои моральные ценности. Очень все похоже на древнеримские термы. Там подобных рисунков было множество. Да и у древних греков тоже был культ красивого тела… Но меня больше волнует другое…

— Что, профессор, понравились рисунки? — решил пошутить Николай.

— Ну и это тоже. Но я хотел сказать о другом, — смутился старик. — Изображенные здесь люди и памятники, те, что внизу, не соответствуют полностью тому, что мы знаем о коренных жителях Южной Америки в нашем мире.

— Они не очень-то похожи на латиноамериканских индейцев — монголоидов, — подсказал Максим. — Я тоже это заметил, Павел Иванович.

— Вы правы, юноша, — продолжил профессор. — И это частично опровергает мою версию о нашем пребывании в Южной Америке.

— А почему частично, Павел Иванович? — поинтересовался Нечипоренко. — Индейцев я что-то здесь пока не заметил. Одни европейцы, прямо как мы с вами. Ничем не отличаемся. Мне лично вон та девочка с барабаном очень понравилась.

— А мне другая, вон та, голенькая, с пышными формами, — мечтательно протянул один из бойцов.

— А мне…

— Так. Прекратили разговорчики! — с улыбкой скомандовал Антоненко-старший. — Я не допущу разврата во вверенном мне подразделении.

— Николай Тимофеевич, сжальтесь над бедными солдатиками, — пошутил Нечипоренко. — Столько времени — и без женщин. Ну просто адские муки для здоровых мужиков…

Весь зал наполнился здоровым заразительным громким смехом.

— Так. Хватит зубы скалить. Пошли дальше крепость осматривать, да и про основное задание не забывайте. Воду в город пустить надо, — прекратил смех Николай. — Про девок потом думать будете.

В здании кроме зала с бассейном нашли много других комнат, поменьше. В одной обнаружили несколько печей и большие бронзовые котлы для подогрева воды. Бронзовые трубы для подвода воды уходили вниз, в подвальное помещение. Из котельни был прямой выход на улицу.

Еще несколько часов ушло на осмотр всех зданий на этом ярусе. Под ними имелись подземные переходы, в которых обнаружили внутреннюю систему водоснабжения и канализационные каналы.

Общий вывод был таков: в отличие от нижнего города тут когда-то жила богатая верхушка.

Направляясь вдоль водопровода, в одном из домов обнаружили небольшой, но глубокий бассейн, к которому были подведены трубы. Над ним располагалась площадка с большим каменным блоком-барабаном, имевшим четыре выступа по бокам. Часть блока была скрыта в площадке.

— Похоже, это и есть водопроводный «краник» города, — резюмировал Николай. — Давайте этот барабан покрутим, может, что и получится.

Всей группой еле удалось сдвинуть блок с места. Видно, давно его никто не трогал. Послышался скрежет, и под усилием каменный барабан начал движение по кругу. Чем больше они крутили барабан, тем громче шумела вода, поступающая в бассейн.

После того как Фомка Лускин подстрелил медведя, его жизнь вернулась в привычное довоенное русло. Фома с детства привык помогать матери по хозяйству и воспитывать младших сестренок-двойняшек.

Когда сестры только родились, отец, будучи в подпитии, погиб, упав с обрыва и сломав при этом себе шею, поэтому вся тяжелая мужская работа по дому легла на еще не окрепшие плечи паренька.

Сначала он думал, что на кухне не задержится, всего-то на несколько дней, в виде наказания, а затем снова вернется к своим, в роту, будет нести караульную службу или делать работу куда пошлют.

Но человек предполагает, а Бог располагает.

За то время, что они находились на новом месте, он так привык к кухне, что сам уже не хотел никуда уходить. Работа была хоть и тяжелая, но привычная: наносить воды, наколоть дрова, растопить печь, почистить котлы и кастрюли, выполнить другие мелкие поручения. Парень все делал быстро и даже с удовольствием. Всегда сыт, в тепле, и на разные работы не гоняют, в караул ходить не надо. Повара также были довольны исполнительным солдатиком, иногда подсовывая ему кусок повкуснее. Что еще нужно простому человеку для выживания в неизвестном мире!

Вот и сегодня перед обедом Фома, подхватив два ведра и весело насвистывая понравившуюся мелодию с пластинки, пошел к озеру за водой. По требованию доктора, командир полка обязал всех пить только кипяченую воду, чтобы не подцепить какую-нибудь заразу. Поэтому кипячение воды вошло в прямую обязанность Фомы.

По дороге он увидел группку ребятишек лет пяти — семи, копошившихся в траве возле небольшого овражка. По малолетству их не привлекали к работе, как старших. За детворой присматривали две пожилые женщины, но они куда-то отлучились, так что дети были предоставлены сами себе. Фома немного задержался возле детишек: среди них он увидел двух девчушек, очень похожих на его сестренок-двойняшек. «Как они там?!» — воспоминания о родных, оставленных в прошлом, нахлынули на него. Тяжело вздохнув, парень продолжил путь к озеру. Набрав воды, не спеша стал подниматься по склону.

Вдруг внимание Фомы привлек крик мальчугана:

— Отдай! Это я нашел! Отдай, а то взорвется!

— Не отдам! Не отдам! Попробуй отними! — дразнилась девчушка.

Глянув на них, Фома оцепенел. В руках у девчушки он увидел «лимонку» — оборонительную гранату Ф-1. Мальчуган попытался вырвать гранату из ее рук, но девчонка вывернулась, и у пацана осталось только выдернутое предохранительное кольцо с усиками.

Мгновенно осознав всю опасность ситуации, Фома крикнул:

— Стой! Держи!

От резкого окрика взрослого детвора замерла на месте. Девчушка прижала гранату к своей груди и испуганно уставилась на красноармейца.

— Держи, маленькая! Держи крепко, не отпускай! — Парень бросил ведра на землю и шагнул к малышке.

— Нате! Я пошутила… — С этими словами она протянула ручки к Фоме и разжала ладошки. Спусковая скоба запала сухо щелкнула и отскочила в сторону.

«Все!» — только и промелькнуло в голове у Фомы. В следующее мгновение он оказался возле ребенка, выхватил гранату из детских рук и прижал ее к своему животу. Кинул взгляд по сторонам. Кругом были дети, люди. «Куда?! В овраг!» Но овражек неглубокий… Все… Положенное время замедления запала в три с половиной секунды истекло. Парень бросился на дно, накрыв собой гранату.

Раздался взрыв.

На шум со всех сторон стали сбегаться обитатели лагеря.

Несколько осколков все-таки вырвались наружу. Один зацепил мальчугана, разорвав на его плече одежду, поранил руку и оцарапал щеку. Ребенок вскрикнул от внезапной боли и зашелся громким плачем, размазывая по лицу слезы вперемешку с кровью. Другие осколки посекли ближайший кустарник.

Ближе всех к месту взрыва оказался сослуживец Фомы Семен Машурин, принесший от работавшей неподалеку бригады лесорубов ветки деревьев и щепки для кухни. Подбежав к испуганным детям, он увидел окровавленного зареванного мальчишку.

— Цел, малец? Не плачь! Что случилось?

Детвора сквозь рев и слезы начала объяснять:

— Там… Там дядя лежит… Граната взорвалась… Это Мишка нашел, а Светка забрала…

Оставив перепуганных детей прибежавшим женщинам, Машурин спустился в овражек, на дне которого лежал Фомка. Осколки гранаты разворотили ему живот и часть спины, вырвав наружу все внутренности, но он еще дышал, в агонии хватая кровавым ртом воздух.

— Эх, паря, паря… — прошептал Машурин, смахивая вдруг выступившую на глаза слезу. — Как же так, Фома, а?

Видно почувствовав, что рядом стоит его знакомец, Фома, захлебываясь собственной кровью, прохрипел:

— Там… Дети… Матвеич… Мамке… Не надо…

Это были его последние слова, сказанные в этом мире.

Климович был взбешен. Таким командира полка никто раньше не видел. Подчиненные старались не попадаться ему на глаза. Когда доложили о гибели бойца, Алексей Аркадьевич приказал собрать и построить всех без исключения, где бы они ни находились, снять со всех работ и даже вызвать из второго лагеря казаков во главе с Невзоровым. Всех, кого возможно было собрать.

Судьба выдернула их из жерла войны, они пережили извержение вулкана и ядерный взрыв, совершили тяжелейший переход через горы и ледник, наконец-то нашли подходящее место для жизни, но из-за чьей-то халатности война снова напомнила о себе. Сами собой напрашивались матерные слова, но воспитание и положение обязывало быть примером для подчиненных.

Пока посыльные исполняли приказ, Синяков, Бондарев и Бажин провели расследование «по горячим следам». Рассказы немного успокоившейся детворы прояснили картину. Перепуганный мальчуган показал, где нашел злополучную гранату. Это был небольшой схрон невдалеке от лагеря. Но кроме двух винтовочных патронов, там ничего не было. Кто сделал схрон и для чего, так и осталось загадкой.

Перед построением личного состава сводного отряда Климович собрал старших командиров и попросил не распространять информацию о найденном тайнике, дабы не спугнуть его хозяев.

Когда сводный отряд вместе с гражданскими собрался на лугу возле городских стен, командир полка приказал всем командирам одеться по-уставному. За последнее время все расслабились и одевались кто во что горазд. Не воинская часть, а партизанщина какая-то. Многие даже перестали бриться и начали отпускать бороды по примеру казаков.

Превозмогая боль в ноге и опираясь на сделанную для него трость, Климович вышел перед строем.

— Равняйсь! Смирно! Равнение на середину! — скомандовал капитан Бондарев. По предварительному согласию с Невзоровым и Антоненко, решили, что докладывать командиру о построении будет именно он. — Товарищ подполковник, личный состав сводного отряда по вашему приказу построен.

Алексей Аркадьевич оглядел стоявших перед ним людей.

— Товарищи! — начал Климович. — Да, товарищи, а не граждане или господа! Я не оговорился. Я не делю вас на белых и красных, на товарищей и господ. Все мы здесь — товарищи по несчастью. Видно, доля у нас такая. Бог решил нас испытать, вырвав из привычной жизни и забросив в неизвестный мир. Пройдя первые испытания судьбы и получив долгожданный отдых, мы с вами забыли, что жизнь — суровая штука и наказание за расхлябанность наступит обязательно. Сегодня по чьей-то халатности и безответственности погиб молодой боец, Лускин Фома. Погиб смертью героя, до последней минуты оставаясь верным солдатскому долгу и военной присяге. Ценою своей жизни он спас маленьких детей от верной гибели. Если мы и далее за свои ошибки и глупость будем платить такой ценой, то не многие выживут в этом мире. Чтобы не допустить подобного в дальнейшем и навести порядок, общий совет считает необходимым ужесточить дисциплину и ответственность каждого. В связи с этим приказываю. Первое. Всем, кто не привлекается к караульной службе, сдать оружие и боеприпасы, особенно гранаты, командирам своих подразделений под опись. Исключение составляют пистолеты и холодное оружие, за которые каждый несет персональную ответственность. Все оружие и боеприпасы пересчитать и сдать на склады под охрану. Ответственные — подпоручик Костромин, старший лейтенант Коваленко и лейтенант Григоров. Второе. За разжигание межнациональной розни и политического противостояния, за совершение насилия и любого другого преступления виновные по законам военного времени будут отданы под суд военного трибунала.

— Так войны же нету? Опять Совдепия с комиссарами и энкавэдистами? — прервал Климовича недовольный голос из строя. Среди собравшихся пробежался негромкий шепот.

Ни один мускул не дрогнул на лице командира полка:

— Повторяю. Виновные по законам военного времени будут отданы под суд военного трибунала. Который вы же и изберете из числа уважаемых людей в количестве пяти человек. Мы не банда и прибыли сюда из цивилизованного гражданского общества, а не из дикого мира. Поэтому будем действовать, как и положено в нашем мире с преступниками. Ответственными за внутреннюю безопасность, охрану и порядок назначаются капитан Невзоров и старший лейтенант Бажин. — Климович остановился, дав время людям переварить услышанное. Затем продолжил: — А война для всех нас еще не закончилась, она продолжается. Только теперь мы воюем не с явным противником, а с неизвестностью. Это гораздо хуже. Мы никого здесь не держим. Кому не нравятся такие правила, тот волен уйти, куда хочет. Но для тех, кто остается, пока не наладим спокойную жизнь, другого пути я не вижу. Кто захочет уйти, скатертью дорожка, но помните, что за свою безопасность и жизнь отвечать будете только вы. Всем понятно. Вопросы?

Снова по рядам прошел шепот, но теперь уже громче прежнего. Через некоторое время в строю и среди гражданских начали раздаваться голоса:

— Понятно, командир…

— Принимаем…

— Согласны…

— Другого выхода нет, выжить-то надо…

Решив вопрос с нововведениями и избранием трибунала, Климович, оглядев присутствующих, произнес:

— А сейчас мы с вами похороним с почестями нашего героя.

— Махоня! Это ты гранату оставил?

— Да ладно тебе, Крест! Одной гранатой больше, одной меньше! Зато все шпалеры надежно захованы в другой нычке, хрен найдут.

— Ты что, баклан, не понимаешь, что нас всех под статью подвести мог! Сейчас такой душняк начнется, мама не горюй! Всех шмонать будут!

— Ты, Крест, хоть и правильный вор и пахан, но следи за метлой. Я честный жиган, а не мужик. И кипеш не гони. А на вертухаев мне плевать. Мы не на киче. Тайга большая, иди, куда хочешь, хрен догонят. Чувих помоложе подберем, и сваливать можно.

— Хватит базлать. Ты уже попробовал двоих «уговорить». Что из этого вышло? Чуть не спалился!

— Да надоело «Дуньку Кулакову» гонять! В живую бабу, оно-то лучше будет.

— Ша! Лучше, не лучше… Это тебе не гоп-стоп… Пока воздержись. А то спалишься, и смажут лоб зеленкой. Вот рыжье да цацки возьмем, тогда и будем когти рвать. И баб на закуску прихватим.

Глава 20

— Вайра! Смотри! Я такого никогда не видел.

— Что ты там нашел, Юску?

— Следы и помет. Не такие, как у гуанако или оленя. Много!

— А вот человек рядом прошел. Но не наш. И не один.

— А это пума-отец. Старый. Большой. За ними идет.

— Да. Остановился. Помет нюхал. Обошел его.

Вайра кончиком охотничьего копья осторожно ткнул комок помета неизвестного ему животного.

— Свежий. Недавно прошли.

— Надо проверить, кто такие.

— А как же охота, Вайра? — спросил вожака худенький парнишка, прижимая к груди свое копье.

— На сегодня охоты не будет, Пики Чаки, — строго ответил тот. — Ты сейчас быстро возвращайся домой. Скажи вождю Синчи Пума, моему отцу, что из священной долины богов появились чужие.

Паренек кивнул и уже собрался бежать, как его остановил окрик вожака:

— Подожди!

Вайра подошел к растущему недалеко кусту с широкими листьями. Сорвав один из них, он вернулся к помету и с помощью ветки перекатил один из крупных комков на лист.

— На. Передай Синчи Пума. Скажи, что у этих людей такие животные и их много. Все. Беги.

Паренек по имени Пики Чаки осторожно взял у Вайры лист с пометом и положил его в свою плечевую сумку, затем, перехватив поудобнее копье, повернул в сторону, откуда они только что вышли на тропу, и скрылся за деревьями.

Двое оставшихся молодых охотников, обойдя помет, внимательно осмотрелись и прислушались к лесным звукам, потом бесшумно двинулись по следам чужаков.

— Деда, а почему мы не такие, как в Хосхо?

— Какие не такие?

— Ну… У нас кожа и волосы светлые, а когда я с мамой жил в Хосхо, там было много других людей. Кожа у них темнее нашей и волосы черные. Хотя у папы и у Единственного такая же, как и у нас с мамой, и у тебя…

Синчи Пума погладил светлую головку пятилетнего внука, сидящего у него на коленях.

— И Единственный, и твой папа, и твоя мама, и я, и все, у кого кожа и волосы светлые, все мы — дети богов, потому что похожи на них. Этим и отличаемся от других. Боги поставили нас править миром, а все остальные народы должны нам подчиняться.

Мальчуган немного помолчал, подумал о чем-то и тихо, почти шепотом, заглядывая деду в глаза, спросил:

— Деда, а мой папа и я, мы можем стать Единственным?

Синчи Пума снова погладил внука по мягким волнистым волосам, усмехнулся и так же тихо произнес:

— Нет, Сайри. Пока нет. Но все в руках богов.

Старый вождь замолчал и задумался.

В свои шестьдесят лет он не выглядел немощным стариком, как другие, дожившие до такого же возраста. Высокий, жилистый, с сильними руками, он и сейчас мог метнуть копье дальше, чем иной молодой воин. Но все же возраст брал свое. Почти белая от седины голова, глубокие морщины на лице, и уже не та быстрота в движениях… Он, Синчи Пума, — вождь небольшого, но гордого и очень древнего народа уаминка, поэтому должен выглядеть солидно, соответственно своему имени — «сильный и могущественный, как пума». Его младший сын Вайра, «быстрый как ветер», полностью оправдывал свое имя: постоянно был в движении. Застать его сидящим за каким-либо делом было невозможно. А ведь на следующий год парню жениться надо, возраст подошел, двадцать лет исполняется. Вот и вчера вместо обучения необходимым будущему вожду знаниям у верховного жреца Иллайюка он ушел с друзьями на охоту к священной долине богов. У Синчи Пума от трех жен родилось двенадцать детей, девять из них умерли от болезней или погибли в войнах. В живых осталось только трое.

Прижав к себе сидящего на коленях внука, вождь поцеловал его в светлую макушку. Сайри был единственным сыном его любимой дочери Кусикойоль (отец ласково называл ее Куси). Куси считалась одной из самых красивых девушек племени. Высокая и стройная, с почти белой кожей, голубыми глазами и русыми волнистыми волосами, со своим веселым характером, она была всеобщей любимицей. Многие сыновья вождей соседних племен хотели взять ее в жены, но Синчи Пума вежливо им отказывал, говоря, что она еще не достигла своего совершенства. Ее неоднократно пытались похитить, но воины племени всегда убивали неудачливых похитителей. Открыто напасть на уаминка соседи побаивались, так как это было хоть небольшое, но самое развитое из племен, оно имело лучшее оружие, и его воины были сильнее всех.

Двенадцать лет назад к нему приехал специальный государственный чиновник из Хосхо. Чиновник объезжал даже отдаленные места империи инков, выбирая среди десяти-двенадцатилетних девушек самых красивых и совершенных. Их потом четыре года обучали искусству приготовления пищи и затем из них снова выбирали лучших — они становились невестами Солнца. Девушки должны были хранить свою девственность, которую имел право нарушить только сам Великий Инка — Сапа Инка — Единственный Инка — сын Солнца. Но они не могли стать его законными женами, а считались наложницами. Официальной женой Единственного могла стать только одна из его родных сестер. Такой обычай установили боги. Вот так в свои двенадцать лет его любимая Куси попала в «дом избранных женщин». Как тогда пояснил чиновник, если дочь после пребывания в таком «доме» становится невестой Солнца, ее родители получают расположение Единственного и повышение в должности.

Отец не хотел отдавать дочь, но новая война его народу была не нужна. Их и так осталось немного после последнего большого похода на земли уаминка со стороны империи Тауантинсуйу, народа кечуа, называвшего себя капак-куна («великие», «прославленные»). В то время империю кечуа возглавлял император Сапа Инка, Единственный Инка Уайна Капак.

Это было давно, больше тридцати пяти лет назад. Тогда погибло много воинов уаминка. Погиб и отец с братьями. Синчи Пума, как единственный сын вождя, оставшийся в живых, стал новым вождем. Потеряв множество воинов, Уайна Капака все же победил воинственные горные народы. Победил, но не сломил их свободолюбивый дух. Местные вожди часто поднимали восстания против назначенных на местах чиновников из Хосхо. Чтобы сохранить новые провинции в своем подчинении, Уайна Капака решил назначить чиновниками местных вождей. Так Синчи Пума стал чиновником «курака» на контролируемой его народом территории, подчинив ему кроме имевшихся селений несколько «мита-кона», поселений с крестьянами-пуриками и ремесленниками, переселенными сюда из других районов империи. Также Синчи Пума отвечал за участок проходящей по его землям дороги с мостами и складами-башнями («колька») с оружием, одеждой и продовольствием для имперской армии.

А чтобы новоиспеченные курака из местных были послушны, Сапа Инка забрал к себе в Хосхо в качестве почетных заложников их сыновей. Но они не были изгоями. Для знатных отпрысков существовала специальная школа — дом знаний, где их обучали «солнечной религии», хранению информации с помощью узелков-«кипу» и военному ремеслу. В домах знаний подростки осваивали хосханский диалект языка кечуа, обычаи и мировоззрение инков. Если курака имел несколько наследников, то после его смерти предпочтение в назначении на должность отдавалось прошедшему курс обучения в Хосхо. Так в Хосхо забрали и старшего сына Синчи Пума — Уамана.

Каждый курака обязан был регулярно, раз в год или раз в два года, в зависимости от расстояния, посещать столицу, лично докладывать о состоянии дел на вверенной ему территории и привозить дань. Вроде бы ты и хозяин у себя дома, но и одновременно находишься под жестким контролем из Хосхо. Эти путешествия в столицу империи Синчи Пума использовал для встречи с детьми, привозил им гостинцы из дома и узнавал новости.

После обучения в ««доме избранных женщин» Куси попала в окружение Сапа Инка Уайны Капаки. На одном из пиров она приглянулась его младшему сыну Тупаку Уальпе, и тот упросил отца отдать ее ему в наложницы. Так Куси стала любимой наложницей младшего сына Единственного. Через время она родила ему сына Сайри. Тупак Уальпа души не чаял в обоих, все свое свободное время проводя с любимой и сыном. Благодаря покровительству сына Сапа Инка Уаман занял хорошую должность во дворце.

Старшие дети пристроены, чего еще надо старику? Сиди дома, окруженный вниманием трех жен и младшего сына, спокойно правь и доживай свой век…

Спокойствие закончилось, когда в империю пришло горе — умер Сапа Инка.

У Уайны Капаки было несколько законных сыновей — наследников: Нинан Куйочи, Уаскар, Титу Атачи, Тупак Уальпа, Манко Инка Юпанки и Паулльйо Инка. Кроме них Единственный имел еще около пятидесяти сыновей, не имевших право стать Сапа Инка, их ему родили другие жены и наложницы. Самым любимым из них был Атауальпа, сын Токто Кока, дочери короля северного племени киту.

Во время похода дальше на север от неизвестной болезни умерли тысячи воинов, в том числе и старший сын — наследник Нинан Куйочи. Вслед на ним отправился и сам Сапа Инка Уайна Капак. Перед смертью он завещал разделить государство между сыном Уаскаром и любимым сыном Атауальпой, что противоречило традиции передачи власти по старшинству.

Узнав о смерти отца и его последней воле, Уаскар сумел на короткое время стать единоличным правителем государства и взять под стражу Атауальпу. Однако тому удалось бежать и организовать сопротивление. Он собрал своих сторонников на севере, в Кито, где находилась основная армия Уайны Капаки, полководцы которой приняли сторону Атауальпы, после чего в империи разгорелась опустошительная междоусобная война.

Открытая вражда между кровными братьями длилась уже около года. Каждая из сторон имела армии больше ста тысяч воинов. Чаша весов склонялась то в одну сторону, то в другую. Пользуясь тем, что в империи начался хаос, многие местные вожди решили вновь обрести самостоятельность. Так поступило уже несколько больших соседних племен, но уаминка пока выжидали. У Синчи Пума было мало воинов, чтобы воевать с империей.

Кроме собственной вражды и Уаскар, и Атауальпа стремились уничтожить других конкурентов на престол — своих братьев, родных и сводных.

Испугавшись за свою жизнь, Тупак Уальпа отправил Куси с сыном к Синчи Пума, а сам с другими братьями спрятался недалеко от Хосхо.

Уаман решил остаться в Хосхо. Поскольку он служил при дворе умершего Уайны Капаки, эта война пока его не касалась.

Каждый следующий Сапа Инка строил для себя новый дворец, оставляя нетронутым жилище предыдущего правителя, в котором продолжали жить душа и забальзамированное тело прежнего Единственного, а также обслуживающие его чиновники. Такова была традиция. Никто из воюющих сторон не смел потревожить усопшего сына Солнца, чтобы не накликать на себя гнев богов и своих великих предков.

— Дед, а откуда мы здесь появились, с такой светлой кожей? — не унимался малыш, отвлекая Синчи Пума от тяжелых мыслей.

— Давно это было. Много-много лет назад, когда на небе было еще два Солнца, когда ни тебя, ни твоего отца, ни меня, никого из нас не было, на землю с неба спустились боги. Они были белокожи и бородаты…

— А что значит «бородаты»?

— Ну это когда на лице растет много волос, как на голове. Вот эти волосы и называются — борода, или сонхасапа. Ты видел ее у дедушки Иллайюка.

— А почему у тебя нет бороды? А дедушка Иллайюк три дня назад был с бородой, потом без бороды, а вчера снова с бородой?

— Бороды бывают только у богов. Мы их дети. А у детей же нет бороды, как и у тебя. Вот поэтому у меня и не растет борода.

— Но ведь дедушка Иллайюк не бог? Почему у него сначала есть борода, а потом нет?

— Дедушка Иллайюк — наш верховный жрец. Он много общается с богами, а для того, чтобы их услышать, он должен быть похожим на них. Вот поэтому он и надевает себе бороду.

— Значит, она не настоящая? И он обманывает богов?

— Нет. Он не обманывает, просто так верховный жрец лучше понимает, что сказали ему боги. Ну слушай дальше… — продолжил рассказ Синчи Пума. — Когда боги спустились с небес, они создали горы, леса, озера и реки. Камни, холмы, каждое дерево, птиц в небе, животных в лесу и рыбу в воде. Все это — дело рук богов. То, что создано ими, является священным для нас и называется «уака». Без разрешения богов нельзя сдвинуть камень или срубить дерево. Прежде чем это сделать, надо помолиться богам и попросить у них согласия. Вслед за богами на землю пришли великаны. Их было много, и они работали на богов, добывали для них золото в горах. Но потом великаны поругались и восстали против богов. Боги решили улететь на небо и уничтожить великанов. И вот когда боги воспарили в облака на огромной птице, в тысячу раз больше самого крупного кондора, Инти-Солнце исчезло и наступила долгая ночь. С неба на великанов полилась вода, много воды. Она лилась долго и затопила все кругом, смыла и уничтожила всех великанов. Те, кто не погиб, превратились в маленьких и злобных дикарей, почти животных. Эти дикарисобирали коренья и плоды деревьев, убивали и ели животных без применения огня. Когда им не хватало пищи, они убивали и поедали друг друга. Тогда боги снова спустились на землю и стали делать из дикарей новых людей, похожих на себя. Главным над ними стал один из богов — Илла Кон Тики Виракоча. Его сопровождали двенадцать спутников из двух родов — «сияющих учителей» и «верных воинов». Виракоча с помощью своих спутников научил людей выращивать кукурузу — сара и картофель — папа, строить террасы и водные каналы, разводить лам и альпак, из их шерсти делать одежду, обрабатывать камни, строить из них дома, города и дороги, добывать священные дары для богов — золото и серебро, делать различные изделия из меди и бронзы, а из глины — посуду. Он также учил людей любить друг друга, не обманывать, не воровать, трудиться честно и не лениться. Когда новые люди научились всему, Виракоча вместе со своими спутниками ушел учить других дикарей, оставив в наших горах только двоих из «верных воинов» охранять серебряную птицу, на которой они спустились с небес. Воины были высокими и сильными, такими же, как и сам Виракоча: с белой кожей, светлыми волосами и бородами. Поэтому их и прозвали виракочами. Они поселились на горе великанов в священной долине богов, помогали людям, брали в жены самых красивых девушек. От них и произошел наш народ — уаминка, что означает «верные воины», а от других спутников Виракоча — произошла семья твоего папы.

— Деда, а куда ушли эти воины-боги? — завороженно произнес Сайри.

— Они никуда не ушли, Сайри. Они остались здесь.

— Где?! Здесь?! — удивленно воскликнул мальчик, оглядываясь по сторонам. — Я смогу их увидеть?!

— Они в священной долине богов. Но сейчас ты не сможешь их увидеть…

— Почему?

— Они спят. Спят и ждут, когда сюда вернутся другие ушедшие боги, чтобы потом вместе взлететь на своей птице высоко в небо, — успокоил внука Синчи Пума. — А пока воины-боги спят, мы должны охранять их сон и чудесную птицу богов. До последнего уаминка. Так завещали наши предки. Потому что мы — хранители тайны богов. Это великая тайна нашего народа, никто из чужих не должен об этом знать. Ты понял меня, Сайри?

— Да, деда! Я никому не скажу, пусть даже меня режут на мелкие кусочки! А когда я смогу увидеть священную долину богов?

— Когда вырастешь и тебе исполнится двадцать лет.

— А я увижу Виракоча?

— Да. Когда тебя будут посвящать в воины, верховный жрец отведет тебя в долину, где ты вместе с другими дашь священную клятву перед ликом Виракоча.

После этих слов лицо Синчи Пума из мягкого и улыбчивого вдруг стало сосредоточенным и напряженным. Он издалека увидел приближающегося к ним запыхавшегося Пики Чаки. Парень еле бежал, последние два десятка шагов он шел, опираясь на свое копье и стараясь отдышаться.

«Два дня назад он ушел вместе с Вайрой и Юску на охоту, а вернулся один. Значит, что-то произошло, и очень важное, — встревожился вождь, присматриваясь к юноше. — Если на нем нет крови, значит, это не схватка, а что-то другое». Синчи Пума, не выдавая наступившего волнения, спокойно снял с колен внука и поставил его на ноги рядом с собой.

В племени считалось позором покинуть битву, не измазав себя и свою одежду кровью врага. Также это касалось и охоты. Что ты за охотник, если не убил дичь? Даже если тебя послали за помощью, все равно воин должен быть в крови, чтобы родичи поняли, что им грозит опасность. Если крови не было, значит, это не нападение, а что-то другое, но очень важное для племени, если гонец так бежал, не жалея себя.

Не доходя до вождя несколько шагов, Пики Чаки припал на левое колено, опираясь левой рукой на упертое в землю копье, а правую руку приложил к груди:

— Великий вождь Синчи Пума, у меня послание от твоего младшего сына Вайры!

— Говори! — разрешил вождь.

— Вайра передал, что из священной долины богов появились чужие. У них такие животные, и их много. — С этими словами Пики Чаки, положив копье на землю, осторожно извлек из своей плечевой сумки немного примятый широкий лист и передал его вождю.

Синчи Пума сразу почувствовал незнакомый запах. За всю свою жизнь он не встречал такого запаха, хотя с детства знал всех животных не только в своих горах, но и в других уголках большой империи, где ему приходилось бывать. Развернув листок, вождь удивился размерам помета.

— Это не наши животные…

— Деда! Чужие?! Из священной долины богов?! — вдруг воскликнул Сайри. — Это виракочи вернулись! Виракочи вернулись! — Малыш обрадовался, запрыгал на месте, захлопал в ладоши, приговаривая: — Я увижу виракочей! Я увижу виракочей!

Оглядевшись по сторонам, Синчи Пума увидел дочь, выглянувшую из дома на радостные крики сына.

— Куси! Возьми Сайри.

Подождав, пока дочь уведет внука в дом, Синчи Пума подозвал одного из четырех молодых воинов-гонцов, постоянно находившихся возле вождя:

— Валью, беги к верховному жрецу Иллайюку. Скажи, что из долины богов появились чужие. Пускай немедленно идет сюда.

Воин, уважительно поклонившись, подхватив свое копье, бросился исполнять приказ. Синчи Пума, посмотрев ему вслед, повернулся к Пики Чаки:

— Когда вы их видели и где?

— Вчера днем. Один день пути от водопада предков. На тропе «посвященных». Они идут к мосту через Серебряный ручей, — произнес отдышавшийся гонец. — Я видел только следы. Вайра и Юску пошли за ними. Там охотится пума-отец.

— Хорошо. Иди отдохни.

«Кто это может быть?» — задумался вождь.

Ни один человек под страхом смерти не решился бы пойти в священную долину богов. Ни один, кроме мужчин-воинов уаминка, да и то в сопровождении своих жрецов, умеющих говорить с богами. Даже женщины-уаминка бывали там только один раз в жизни, когда достигали восемнадцатилетия и, готовясь к замужеству, под руководством верховного жреца проходили обряд омовения в священных водах горы великанов. Но это не означало, что женщины племени не следили за собой. Наоборот, народ уаминка отличался чистоплотностью, все селения располагались возле теплых источников, в которых каждый мог купаться хоть по несколько раз в день. Но только в священной долине богов вода была другой, особенной. Обряд длился десять дней и ночей. После его прохождения женщины рожали более здоровых и крепких детей, чем в соседних племенах, даже если и переходили жить к другим народам. Если женщина не беременела, то по ее просьбе и с разрешения богов верховный жрец повторял обряд. Ни одна из женщин-уаминка не была бездетна. Это был дар богов народу уаминка за верность.

Когда-то, много лет назад, одно из соседних племен попыталось проникнуть в священную долину богов, но уаминка истребили всех до последнего человека, включая детей. Никто из чужих не должен знать тайну богов. Если уаминка — мужчина или женщина — попадали в другое племя, тайну богов они хранили до самой смерти. Так завещали предки, а среди народа Синчи Пума никогда не было предателей. Не зря этот народ прозвали «верными».

Только один раз было сделано исключение, когда очередной Сапа Инка пошел войной на уаминка. Он захотел завладеть священной долиной. Причиной послужила бездетность любимой жены. Война шла на полное взаимное уничтожение. Тогда, чтобы спасти свой народ, верховный жрец уаминка, поговорив с богами, получил согласие провести в долину жену императора. Она была родной сестрой Единственного — сына бога, поэтому и получила разрешение, но поскольку она не была уаминка, то в долину попала с завязанными глазами. Воины-инки так и не смогли дойти до главного селения уаминка и попасть в священную долину богов. Они, уничтожив несколько селений племени, вернулись назад в Хосхо. Кровопролитная война прекратилась, когда прошедшая обряд жена Сапа Инка родила ему первого сына — наследника.

И вот теперь в долине богов появились чужие. Откуда они взялись?

Они не могли попасть туда извне, минуя крепости уаминка, державшие под контролем все тропы, ведущие на их земли и в священную долину. Вокруг возвышались неприступные скалы с почти вертикальными стенами и глубокими ущельями, а дальше — непроходимые горы со снежными вершинами и ледниками. От врагов все было скрыто серыми облаками.

Синчи Пума не допускал даже мысли о предательстве. Если бы на них напали, он сразу же узнал бы об этом. Помимо гарнизонов крепостей еще три сотни отборных воинов-уаминка, постоянно меняясь, скрытно обходили все свои границы, даже после того как их включил в свою империю Единственный.

Но никаких сигналов с границ не поступало.

Значит, это не были вероломные соседи или воины-инки.

Тогда кто же?!

Сайри! Устами ребенка говорят боги! Неужели его внук прав и к ним вернулись ушедшие когда-то боги-виракочи?! Но этого не может быть!

Легенду о богах Синчи Пума слышал, еще будучи таким же, как и его внук. Об этом рассказывал ему дед, а деду — его дед, так было на протяжении веков, и никто из них никогда не видел виракочей наяву. Это подвластно только жрецам племени, находящимся в трансе.

Хотя… Когда два года назад Синчи Пума ходил в Хосхо на церемонию скорби по Сапа Инка Уайне Капаке, он слышал, что на севере, в город Тумбес, там, где заканчивается земля и начинается бескрайняя соленая вода, на больших лодках под белыми парусами с красными крестами приплывали виракочи. Правда, после их посещения умер сам Единственный и множество его воинов.

Но те пришли по воде, а здесь, в горах, воды нет!

Может, они, как в легенде, спустились с небес?!

Пастухи с дальних пастбищ сообщали ему, что недавно в горах был слышен страшный гром и вдалеке видны были яркие вспышки, после чего небо покрылось черными тучами. Но это мог быть и пробудившийся вулкан, означавший, что Пача-Ма-ма — Мать-Земля подает знак своим неразумным детям о том, что они неправильно поступают, нарушая заветы богов.

Гадай не гадай, надо дождаться верховного жреца Иллайюка: он, в отличие от Синчи, умеет общаться с богами и подскажет, что делать. А пока надо готовиться к встрече с чужими.

— Руми, — вождь подозвал другого гонца, — скажи Качи, пусть отберет сотню воинов и ждет меня у выхода из крепости на тропе «посвященных». Иди.

Качи был племянником Синчи Пума, единственным сыном старшего брата, погибшего вместе с отцом в войне с кечуа-инками тридцать пять лет назад. Вождь заменил Качи отца и воспитывал его вместе со своими сыновьями, не выделяя, кто родной, а кто нет. Теперь Качи, крепкий сорокалетний мужчина, стал правой рукой Синчи Пума, помогал ему во всех делах. А на время отсутствия вождя, как старший из братьев, руководил жизнью племени. Но это не означало, что он претендовал стать вождем или курака. Качи знал, что никогда не будет вождем, в отличие от своих двоюродных братьев, потому что его отец им не стал. Из-за этого он люто ненавидел всех кечуа-инков и сдерживался от открытой мести только благодаря мудрости Синчи Пума.

— Ты звал меня, Синчи?

Спокойный голос отвлек Синчи Пума от тревожных мыслей.

— Да, Иллайюк. Присаживайся, — пригласил вождь. — Надо посоветоваться.

Верховный жрец уаминка присел рядом на скамью.

Они были ровесниками и друзьями с детства, всегда делились радостями и печалями. Когда Синчи Пума стал вождем, то после смерти прежнего Иллайюк был избран новым верховным жрецом. Власть светская и духовная должны действовать вместе, в одном направлении, тогда народ будет спокойным и верным. Вождь и верховный жрец понимали друг друга с одного слова, даже с одного взгляда.

Другу не зря дали имя Иллайюк — «сияющий, получивший прикосновение богов». Из всех жрецов народа уаминка он был самым умным, рассудительным и мудрым, отлично знал свое дело. Этот дар дали ему боги, с самого рождения.

Чтобы стать жрецом, надо им родиться.

После рождения мальчика уаминка его приносили к верховному жрецу племени. Жрец, осмотрев ребенка, решал его дальнейшую судьбу. Если ребенок был хилым и болезненным, малыша уносили высоко в горы, где оставляли в дальней пещере. Через день за ним возвращались: если он был жив — отдавали матери, если умирал, то там же и хоронили. Но таких детей было мало, у здоровых родителей почти всегда рождались здоровые дети. При осмотре верховный жрец по известным только ему приметам определял детей, отмеченных богами как их посланники на земле. Они и становились в дальнейшем жрецами. А чтобы все видели, кто перед ними, матери с рождения прикладывали к голове таких детей специальные дощечки-колодки, перевязанные веревочками, постепенно стягивая их, что приводило к деформации черепа, придавая ему удлиненную, вытянутую вверх форму. Жрецы для лучшего общения с богами должны были быть похожими на них.

Дети уаминка воспитывались сурово. Чтобы не изнежить ребенка, мать не брала его на руки даже на время кормления грудью: только наклонялась над лежащим в высокой колыбели младенцем. Со дня рождения детей ежедневно обливали холодной водой в целях закаливания. С семилетнего возраста мальчиков начинали учить воинскому искусству, а в девять лет уже посылали на первую охоту. Параллельно со своими ровесниками будущих жрецов учили необходимым знаниям, которыми они должны были овладеть в совершенстве к двадцати годам, ко времени посвящения в воины. Жрецы, как и все мужчины уаминка, были воинами. Но если в мирное время воины занимались охраной границ и помогали женам в ведении хозяйства, то жрецы совершенствовали свои знания и общались с богами. Они могли жениться и иметь детей, но ведение домашнего хозяйства целиком ложилось на их жен.

По заветам предков, чтобы народ имел много воинов и был сильным, ни один мужчина и ни одна женщина уаминка не должны были остаться одинокими. Если женщина становилась вдовой, то по выбору вождя и с ее согласия другой мужчина брал ее в жены вместе с детьми и заботился о них. Из-за частых войн почти каждый мужчина-уаминка имел по две, а то и три жены с кучей детей, воспитанием которых занималась вся община. Но все равно на всех незамужних восемнадцатилетних девушек женихов не хватало, и поэтому им приходилось часто выполнять мужскую работу, в том числе воевать, забрасывая врагов камнями с помощью пращи.

— Я знал, что они придут, — ответил Иллайюк на немой вопрос вождя. — Об этом мне сказали боги еще перед последней полной луной. Но это не те виракочи, что приплывали в Тумбес два года назад. Они другие, не из нашего мира.

— А почему ты мне не сказал об этом?

— Не был уверен. Боги сказали, что к нам придут их наследники, но когда и какие они, об этом боги промолчали.

— Что эти виракочи принесут нашему народу: смерть или радость?

— А ты как думаешь?

— Не знаю. Те, что приплыли на север, принесли с собой смерть, погубили множество воинов и самого Сапа Инка. После началась эта братоубийственная война… — задумчиво произнес Синчи Пума.

— И один из них тоже умер. Значит, они смертны, как и мы с тобой, — добавил Иллайюк.

— Если они несут смерть и смертны, то это не боги. Наши боги несут добро, и они бессмертны, — сделал вывод вождь. — Если эти не такие, мы должны их убить.

— А если нет?

— Если они боги или дети богов, тогда дадим им дары и, может быть, откроем тайну, которую хранили. Но меня волнует другое… Как они попали туда?

— Ты сам уже ответил на это, Синчи, — улыбнулся верховный жрец. — Если бы они были смертными людьми, то попасть туда, минуя нас, не смогли бы. Значит, они боги или дети богов. — Иллайюк указал на большой лист с пометом, лежащий на скамье: — Это помет их животных. У нас таких нет. Значит, это они перенесли виракочей в священную долину.

— А почему тогда они идут сейчас по тропе «посвященных» через густой лес, а не летят по небу, как боги? — возразил вождь.

— А ты вспомни о наших богах-виракочах! Они ведь тоже сначала сюда прилетели, но потом, оставив нашим предкам свою большую птицу, пошли по земле учить людей, — парировал жрец. — Но здесь я с тобой соглашусь. Надо посмотреть, кто это. Пока мы только слышали о них, но не видели.

— Ас. Да будет так! — воскликнул Синчи Пума, приняв решение. — На тропе «посвященных» нас ждет Качи с сотней воинов. Пойдем и посмотрим…

Через некоторое время вождь и верховный жрец уаминка, с оружием в руках, в сопровождении жрецов и воинов, вышли на тропу «посвященных».

— Качи, — приказал Синчи Пума склонившемуся перед ним племяннику, — возьми пятьдесят воинов. Устрой засаду. Часть спрячь по эту сторону Серебряного ручья, а часть на другой стороне, вдоль тропы «посвященных». Следи, чтобы никто из чужих не перешел через висячий мост. Убивать никого не надо, просто не пускай их на этот берег. Мы зайдем им сзади. Если это враги, окружим и убьем всех. Если нет, я первым выйду им навстречу. Когда ты их увидишь, дай сигнал дымом.

— Я понял тебя, отец!

Вайра с Юску догнали чужих вечером, когда уже начинало темнеть. То, что они увидели, поразило их. Впереди передвигались существа высотой в два человека и на четырех ногах, больше ламы в два, а то и три раза! У существ было по две головы, и они разговаривали между собой на непонятном, но человеческом языке.

Когда существа вышли на небольшую поляну, они разделились надвое. При этом меньшие части стали похожи на людей, они снимали с голов мохнатые шапки и разговаривали между собой по-человечески. А большие, о четырех ногах и с длинными хвостами, только мотали головами и фыркали, поедая траву, как ламы.

Увидев такое, молодым охотникам захотелось вскочить и броситься наутек. Большего страха в жизни ни Вайра, ни Юску никогда не испытывали. Но они оба хотя пока и не были посвящены в воины, но были уаминка, а в этом народе трусов никогда не водилось. Хороши охотнички-следопыты! Бегство стало бы несмываемым позором на всю жизнь. После такого Вайра никогда бы не сделался вождем. Трус не может быть вождем народа уаминка!

Пересилив свой страх и обменявшись взглядами, они решили остаться до конца. Но скоро наступит ночь, а ночью в диком лесу человеку одному быть опасно. Тем более что где-то рядом бродит пума-отец. Охотники решили забраться повыше на дерево и привязать себя к нему, чтобы во сне не свалиться на землю. Хоть пума и умеет лазить по деревьям, но нападает, только прыгая на свою жертву сверху.

Пришельцы развели на поляне два костра и уселись возле них. От костров вкусно запахло едой, веселые огоньки освещали лица чужих и отражались бликами на каких-то палках, которые те не выпускали из рук.

На лицах многих незнакомцев Вайра увидел волосы. Что-то знакомое промелькнуло у него в голове. «Как у верховного жреца Иллайюка! — подумал он. Затем чуть не воскликнул и не выдал себя: — Это же бороды! Как у виракочей!» Сразу же вспомнилось детство, рассказы отца и жреца Иллайюка о происхождении народа уаминка. От нахлынувшего возбуждения хотелось кричать и прыгать, как маленькому Сайри. Он увидел богов-виракочей!

В чувство молодого охотника привело прикосновение руки Юску. Друг склонился к самому уху и еле слышно прошептал:

— Вайра! Это виракочи?! Они вернулись?!

Глава 21

— Михаил Николаевич, а почему вы так к нам относитесь?

— Как «так» и к кому «нам»?

— К нам, к советским. Как будто до сих пор мы с вами враги, — уточнил Попов, обращаясь к Новицкому. — Гражданская война ведь давно закончилась.

— Это для вас, подпоручик, Гражданская война давно закончилась, — сделав упор на словах «подпоручик» и «давно», ответил Новицкий. — Я же еще вчера со своими терцами красным, прошу прощения, советским, головы рубал. Такое сразу не забудешь.

— Я не подпоручик, а лейтенант. И мы не в царской армии… Прошу это учесть в дальнейшем, — обиделся Попов.

— Простите великодушно, товарищ лейтенант! — с издевкой произнес Новицкий, особо выделяя слово «товарищ». — Не думал я, что в русской армии после Гражданской войны советские обзовут офицеров на чужой манер. Не зря ваш авантюрист Ульянов-Ленин германцам продался.

Тропа, по которой ехали два всадника, спокойно позволяла им находиться стремя в стремя. Она была выложена небольшими каменными плитами, но со временем некоторые плиты разошлись и щели густо заросли травой. Впереди ехала разведка, состоящая из двух казаков и одного красноармейца, все остальные, попарно, двигались вслед за своими командирами.

— Да я вас сейчас! Да за такие слова! — Попов машинально потянулся к автомату, но затем остановился. — Повезло вам, ротмистр. Будь мы в моем времени, с вами бы по-другому поговорили!

— Зато вам не повезло, лейтенант, — усмехнулся Новицкий. — Сделай вы хоть одно неверное движение в мою сторону, через мгновение вместе со своими бойцами были бы трупами. Я своих казаков знаю и в них уверен.

— Ой ли?! А времена-то сейчас другие!

— Времена-то другие, да люди те же. — Лицо Новицкого стало серьезным. — Я со своими людьми не один бой прошел. Каждого знаю, как себя, в каждом уверен. Я за своих людей убью любого, и они за меня также. Вы можете то же самое сказать о своих солдатах?

Попов задумался. А действительно, знает ли он своих красноармейцев так, как Новицкий своих казаков? Сколько он командует ротой? Меньше месяца. Из первого состава родного взвода осталось всего ничего — пять человек. Остальные все собраны из разных подразделений. Кто и на что способен, толком и не знаешь. Выходит, ротмистр прав. Не стоит затевать драку, да и время не то.

— Ладно. Забыли. Простите, сорвалось, — нехотя извинился Попов. — Но и вы поймите меня. Относиться к людям как к скоту, хоть и к бывшим врагам, нельзя.

— А вот тут вы ошибаетесь, юноша. Я никогда не считал свой русский народ скотом, то есть быдлом, — уже примирительным тоном начал Новицкий. — У любого народа есть хорошие и плохие люди. Хороших людей больше, но почему-то чаще встречаются плохие, и они, как правило, стремятся к власти любым путем: ломая все, обманывая и идя по трупам. Вот этих плохих я и считаю быдлом. Возомнили себя богами… Человек смертен, поэтому он не может быть богом, но некоторые этого не понимают и думают, что все могут. А так не бывает. Господь Бог, знаете ли, любит порядок и не терпит своеволья, всегда наказывая за это.

— Это что-то вы такое заумное сказали, что сам черт не разберет.

— Разберет… Только думать чаще надо, умные книжки читать и с грамотными людьми общаться, а не верить красивым словам разных авантюристов, — продолжил ротмистр. — Бог ведь не зря так все вокруг нас создал. Вот посмотрите. Внизу травинка, дальше кусты, а еще выше — дерево. Для каждого своя роль определена, и не нам этот порядок нарушать.

— По-вашему, выходит, что простой народ — это трава, дворянство — кусты, а царь — дерево, так, что ли? Бред какой-то!

— Это вам так кажется. А вы лучше подумайте. Дерево прикрывает от высыхания кусты, кусты — траву, а трава растет, чтобы лучше развивались корни у предыдущих товарищей. Все взаимосвязано. А если нарушить этот порядок, тогда начнется хаос и всем смерть. Все просто. Ничего заумного. Но многие этого понять не могут, да и не хотят.

— Получается, что вся власть от Бога для царя и дворян? А простой народ как был в дерьме, так и должен в нем остаться, так, что ли? — возразил Попов.

— В дерьме, как вы выразились, остаются только лентяи и дураки. Вот вы же не лентяй и не дурак, поэтому и стали офицером. А тот, кто поленился, остался рядовым. У каждого своя судьба. Господь не зря делает селекцию человечества, и нельзя этому противиться, — подытожил Новицкий. — Ну ладно. Пора заканчивать философский диспут, и так чуть не постреляли друг друга. У нас сейчас другая задача. Давайте бивуак разбивать. Вон полянка подходящая, да и вечереет…

Поужинав и выставив часовых, разведчики улеглись спать.

Лейтенант Попов не мог заснуть, он не соглашался с выводами Новицкого, но открыто спорить больше не стал. Какой смысл, все равно каждый останется при своем. Какой Бог, какой порядок?! Жизнь показала совсем другое. За те двадцать лет, что прошли после Гражданской войны, все в стране поменялось. Мог ли он раньше, при царе, выходец из семьи простых рабочих, стать офицером? Вряд ли. А вот при советской власти — стал. И не он один. Народ зажил лучше, чем раньше. Так что ротмистр неправ, просто скулит из-за своих потерянных привилегий, вот и все.

Вспомнились последние дни после выхода из лагеря.

Дорога петляла вдоль берега озера, то отдаляясь, то приближаясь к нему, но была достаточно широкой, так что лошади шли попарно. При желании по ней мог проехать даже автомобиль. Чем дальше отъезжали от лагеря, тем ближе становился противоположный берег. Окружавшая природа радовала глаз и душу. Действительно, попали как в рай. Столько было красок и веселого шума птиц. А какой чистоты воздух, даже голова кружилась. Иногда разные зверюшки лениво перебегали дорогу, всем своим видом показывая полное безразличие к всадникам. Пробыв весь день в пути, к вечеру вышли на большую площадку, расположенную у подножия горного хребта. На краю площадки находилось несколько огромных каменных блоков с идеально ровными краями. Но они не были разбросаны хаотично, а лежали в один ряд, словно были готовы по команде, одновременно начать штурм горы. На окружавший площадку горный хребет вели четыре вырубленных в нем лестницы. От них перпендикулярно в несколько ярусов располагались узкие террасы длиной не меньше трех сотен метров каждая. Два молодых казака решили их осмотреть. Поднявшись на ближайший ярус, они спустились с мрачными лицами, торопливо крестясь на ходу.

Как удалось установить, нашли кладбище древнего города. В горной породе были вырублены довольно глубокие ниши в рост человека, в каждой из них располагалось по несколько человеческих мумий в сидячем положении. Ниши напоминали семейные склепы. Кроме взрослых попадались и детские мумии. Мумии были целиком завернуты в полуистлевшую ткань. На материи, в районе головы, имелось нарисованное изображение человеческого лица. Перед каждой из мумий стояли глиняные посудины различного размера, кроме того, возле взрослых лежало древнее оружие или какие-то предметы быта.

Казаки наотрез отказались ночевать рядом с кладбищем, поэтому были вынуждены проехать дальше по дороге, прежде чем нашли подходящее место для отдыха.

Наутро, пройдя пару километров вдоль берега, услышали шум и вышли к месту, где сходились два окружавших долину горных хребта. Между ними находилась узкая, шириной не более пятидесяти метров, расщелина. Воды озера, проносясь по ней, с грохотом падали вниз, образуя водопад.

Древняя дорога привела к каменному мосту, расположенному в самом узком месте в начале расщелины, всего-то в ста метрах от водопада. Мост состоял из блоков шириной не более двух метров, лежащих на огромных каменных опорах. Чтобы перейти через него, необходимо было преодолеть страх падения в бурлящую пучину. Особенно пришлось помучиться с лошадьми, не привыкшими к горным рекам. Но все обошлось. Опытные казаки надели им на глаза шоры, только так и смогли провести по мосту.

На другом берегу нашли узкую каменную лестницу, ведущую на скалу, прямо над водопадом. Прихватив с собой бинокли, Новицкий с Поповым не спеша, но не без труда, поднялись по ней. На вершине стояла сложенная из каменных блоков башня высотой около пяти метров с небольшой смотровой площадкой. Открывшийся с высоты птичьего полета вид поразил их. Такой красоты они раньше не видели. Внизу бурлило зеленое море джунглей, местами прерываемое долинами, изрезанными блестящими лентами рек.

Водопад, над которым они стояли, высотой около семисот метров, имел два каскада падения. Водный поток, долетев до камней внизу, скатывался в небольшое озерцо, откуда вытекал ручьем и терялся в джунглях.

Детальнее рассмотреть местность не было возможности, так как она была покрыта небольшой облачностью. С помощью биноклей удалось разглядеть только тропу, поднимающуюся из джунглей вдоль отвесной стены, находящейся под ними, и ведущую на первый уровень водопада.

Углубившись в горы, обнаружили древние каменоломни с шахтами. Также нашли спуск в долину, но на это ушел целый день. Все так устали, что спускаться решили на следующее утро. Об увиденном доложили по рации в лагерь. Климович приказал далеко не заходить, а при первой же опасности возвращаться назад.

И вот они внизу, направляются к ближайшей речной долине, той, что увидели сверху.

А теперь спать. Утро вечера мудренее.

Утром, как только «виракочи» ушли дальше к Серебряному ручью, Вайра и Юску, спустившись с дерева, решили обследовать их стоянку. Охотники нашли несколько кусков неизвестного им материала, который мялся в руках и легко рвался. Вайра подобрал небольшой сосуд, мягкий, как тонкая бронзовая пластинка. Из него вкусно пахло, даже остались маленькие кусочки пищи. Попробовав их, Вайра облизнулся. Вкусно! Похоже на мясо ламы. Еще он нашел продолговатый предмет с острым концом с одной стороны и круглый с другой. Они так ему понравились, что парень положил обе находки в свою плечевую сумку.

— Вайра! Иди сюда! Смотри, а эти виракочи, как наши люди и животные, так же помечают свою территорию. — Юску показал другу кучи помета.

— А как ты думал! Мы же все от них произошли! — ответил Вайра. — Ты что, плохо в детстве жрецов слушал? Все живое на нашей земле создано богами и похоже на них. Пошли за виракочами!

Пройдя вперед по тропе пару сотен метров, Вайра вдруг услышал вскрик идущего сзади Юску. Оглянувшись, сын вождя увидел, что сверху, с дерева, на спину его друга прыгнул пума-отец. Вайра кинулся на помощь Юску, но нога попала между плитами, и резкая боль, пройдя по всему телу, пронзила мозг. Превозмогая боль, Вайра выкинул вперед руку с копьем, пытаясь прогнать зверя. Большой и грозный пума-отец, нехотя оставив свою жертву, стал приближаться к новому врагу, нервно помахивая хвостом. Вайра увидел, как большая кошка, сделав несколько шагов в его сторону, собравшись в комок мускулов, прыгнула… Вдруг почти над самым ухом раздался гром. Зверь упал на молодого охотника. Последнее, что Вайра смог увидеть затуманенным взором, было лицо бородатого виракочи, склонившегося над ним.

После ночевки к Попову с серьезным видом подошел Будаев:

— Командир! За нами кто-то смотрит, однако. Ночью лошадь волновался. Чужой рядом. Также большой кошка, как у нас барс, за нами идет. Охотиться хотел. Я следы видел. Опасно, однако. Разреши охота сделать?

Попов не стал тянуть и сразу доложил обо всем Новицкому, как старшему группы.

— Да-а, мы с вами — дичь! Давно не был в такой роли, — усмехнулся ротмистр, но приказал трем казакам вместе с Будаевым сделать засаду недалеко от места ночевки.

Не успела основная группа удалиться, как сзади раздались выстрелы. Не сговариваясь, без команды, развернув лошадей, они бросились назад. Выскочив на тропу к месту стрельбы, люди Новицкого увидели следующую картину. На тропе лежали два человека, а на одном из них — большая серо-коричневая кошка, похожая на кавказского барса, но крупнее, без пятен и шерсть покороче. Она была мертва. Пуля размозжила животному голову, также на теле были видны и другие раны. Возле них полукругом стояли те, кто остался в засаде.

— Ну как? Живы? — бросил ротмистр, спрыгивая с коня.

— Живы они, ваше высокоблагородие! — отрапортовал бородатый казак. — Токмо помяты чуток и в беспамятстве. У одного ключица сломана да голова побита, а у другого нога вывернута да грудь порвана. Ирбис местный их подрал малость… А наш бурят-охотник молодец, с первого выстрела его уложил, прямо в голову. Мы так, для верности, по пуле добавили, да и местный свое копье в ирбиса ткнуть успел.

— Перевяжите их, Матвеев. Повязки потуже затягивайте, чтобы кости нормально срослись. Да вы и без меня знаете, что делать, — распорядился Новицкий. Посмотрев на животное, добавил: — Это пума. Местный горный лев.

— Что будем делать с ранеными, Михаил Николаевич? — поинтересовался Попов. Он никак не мог определиться, как обращаться к ротмистру. Обращения «товарищ ротмистр» или «господин Новицкий», а тем более «ваше благородие» считал для себя неприемлемым, поэтому пока решил по имени-отчеству.

— Оставлять здесь нельзя, это однозначно. С собой дальше брать также не стоит, неизвестно, как долго будем идти, могут умереть. Да и обуза для всех. Возьмите людей и возвращайтесь с ними в лагерь. Там доктор, он их быстрее вылечит. Сообщите по радио своему командиру обо всем, пускай встречают.

— А может, я лучше с вами? А их казаки сами в лагерь отвезут? — осторожно спросил Попов. Ему так не хотелось возвращаться, ведь впереди ждала масса впечатлений от нового мира.

— Господин лейтенант! Приказы не обсуждаются, а выполняются. Вы же военный человек! — Новицкий с укором посмотрел на своего навязанного помощника. — Они здесь не одни, нутром чую. Подвергать опасности всех не имею права и желания. Из своих солдат оставьте мне одного бурята. Он отличный следопыт и снайпер. Возьмите с собой двух казаков, они хорошо знают горы, помогут раненых переправить.

— А как же вы?

— Мы попробуем дойти до реки и пройтись вдоль берегов. Обычно там есть населенные пункты. Судя по этим двоим, поскольку они налегке шли, жилье где-то недалеко.

— А если дикари внезапно нападут?

— Тогда примем бой и попытаемся вернуться назад. В любом случае последним рубежом обороны будет тропа на вершине горы, откуда мы спустились сюда, — ответил ротмистр. — Передайте господину полковнику, чтобы срочно высылал вооруженный отряд в тот район на спуск, и желательно с пулеметом. Будем держаться там до их прихода. Все. Собирайтесь, дорога каждая минута.

Казаки быстро срубили четыре молодых деревца с крепкими длинными стволами и с помощью бурок устроили носилки. Поставив лошадей цугом, одну за другой, прикрепили к седлам носилки. По две лошади на каждые. На носилки осторожно положили раненых охотников, привязав для надежности, чтобы не выпали. На это ушли считаные минуты. Также прихватили и их вещи. Как только все было готово, группа Попова, попрощавшись, двинулась в обратный путь.

Проводив их взглядом, Новицкий приказал всем дальше идти пешком, ведя лошадей в поводу. В густом лесу всаднику тяжелее, чем пешему, да и в случае опасности можно прикрыться лошадью. Вперед по тропе послали дозор в составе Будаева и двух казаков без лошадей. Прошли несколько километров. Вдруг идущий впереди Будаев резко остановился, предостерегающе подняв руку. Казаки замерли. Один из них осторожно приблизился к буряту.

— Чего там, Галдан?

— Тихо. Кто-то чужой. Там, за теми деревьями идет, однако. Зови командира…

Через минуту к Будаеву подошел Новицкий.

— Чужой там идет. Птицы взлетели, — показал направление охотник.

— Может, это зверь?

— От зверя птица так не взлетает. Человек идет, и не один. Вам уходить надо, а мы смотреть будем, — предложил Будаев.

Сразу уйти с тропы было невозможно. Кругом густые джунгли, да и тропа находилась на склоне горы.

— Сделаем так, — немного подумав, сказал Новицкий. — Я выхожу на тропу, а вы занимаете круговую оборону. Если начнется бой, то мы вчетвером сдерживаем нападение, а остальные уходят и отводят лошадей.

— Ваше благородие! Михаил Николаевич! Да разве можно так-то! Ведь убьют вас нехристи! Как же мы без вас? — взмолился стоявший рядом казак. — Дозвольте мне! Я их одной шашкой всех порубаю!

— Отставить. Мы сюда пришли не убивать. Если этих порубаем, другие придут и от нас мокрого места не оставят. Будем их ловить на живца, а не получится, невелика потеря. Чему быть, того не миновать, — усмехнулся ротмистр, покручивая гусарский ус.

Попробовав свободный ход шашки и кинжала, Новицкий расстегнул обе кобуры и вытащил револьверы. Один заложил за ремень под правую руку, а второй оставил в левой руке, заведя ее за спину. Выбрав более-менее открытое место, ротмистр вышел на середину тропы. По пути сорвал небольшую ветку с дерева и стал обмахиваться ею, отгоняя надоедливых насекомых.

К его удивлению, долго ждать не пришлось.

От неожиданности Новицкий даже вздрогнул, чего ранее с ним почти не случалось. Всего в нескольких метрах от него от дерева отделилась человеческая фигура, закутанная в темно-зеленую накидку. Создалось впечатление, что человек вышел прямо из ствола дерева. Подойдя к ротмистру поближе, незнакомец сбросил с себя ткань.

Это был высокий худощавый мужчина, пожилой, белокожий, с длинной курчавой белой бородой, закрывавшей его лицо почти полностью. Но у Новицкого почему-то сложилось впечатление, что борода не настоящая. Подтверждением этому отчасти служили волосы человека — светло-каштанового цвета, с проседью, выбивающиеся из-под высокой шерстяной шапки, очень похожей на головные уборы католических епископов, с узорами, вышитыми золотыми нитями. Края шапки обрамлялись красной бахромой, из которой торчали яркие разноцветные птичьи перья. В центре головного убора располагался золотой равносторонний крест в круге. Уши незнакомца оттягивали массивные золотые серьги с кисточками. Одет он был в достигавшую колен тунику без рукавов, имевшую оттенки коричневого, а также черного, белого, оранжевого и фиолетового цветов, создававших разнообразные цветовые комбинации. Но в основном преобладал красный цвет. Цветовые комбинации складывались в геометрические рисунки с преобладанием ромбов, кругов и треугольников. Из-под туники выглядывали штаны длиной немного ниже колен такой же, как и туника, расцветки. На шее у мужчины висела массивная золотая цепь с равносторонним крестом в круге. Обут незнакомец был в крепкие сандалии. Яркий шерстяной шнур крепился к носку и завязывался, грациозно извиваясь, вокруг икры. Обе голени были обвязаны красными лентами с длинной бахромой.

Но больше всего Новицкого поразили ясные голубые проницательные глаза. Незнакомец словно просвечивал ротмистра насквозь, пытаясь понять, кто перед ним.

«Судя по кресту на шее, местный батюшка или жрец. Чем-то на отца Михаила похож», — усмехнулся про себя Новицкий. Он хотел выбросить зеленую ветку и приступить к переговорам, но что-то остановило его. Ротмистр увидел, как к первому незнакомцу из-за деревьев подошел второй, одетый подобным же образом, но без золотой цепи. Этот был молодой, безусый и безбородый. Он передал старику в правую руку зеленую ветку, а в левую — небольшой бронзовый топорик на длинной рукоятке, почти такой же, как у карпатских гуцулов, только с острым навершием. Жрец, прижав крест-накрест оба предмета к груди, низко поклонился Новицкому и застыл в ожидании. За ним, подобрав с земли накидку старшего, наклонился и второй.

Ротмистр, немного подумав, вложил оба револьвера в кобуры, при этом не застегивая их, затем, взяв в правую руку ветку, а левой из-за спины кинжал и скрестив руки на груди, сделал ответный поклон.

Жрец, не разгибаясь, осторожно положил на землю перед собой сначала топор, а на него ветку.

Новицкий догадался, что данная церемония является официальным выяснением: с чем ты пришел — с войной или миром. Топор — это война, зеленая ветвь — мир. Положив зеленую ветку поверх топора, незнакомец дал понять, что пришел с миром. Ротмистр в точности повторил все действия старика. Тот выпрямился и удовлетворенно кивнул. Затем резко и отрывисто что-то произнес на своем языке, показывая руками то на тропу, то на окружавшие их лес и горы. Напоследок он поднял обе руки к небу, потом опустил их к земле. После чего вопросительно посмотрел прямо в глаза ротмистру.

«Наверное, спрашивает, как мы сюда попали?» — догадался Новицкий и поднял руки к небу.

— Не знаю. Один Бог ведает, кто нас сюда перенес и зачем.

— Вира-коча?! — вдруг отрывисто спросил старик, глядя прямо в лицо несколько дней не бритому Новицкому. Его слова прозвучали так, как примерно звучит речь народов Кавказа или Крайнего Севера, отрывисто и гортанно.

— Ми-ха-ил, — по слогам произнес Новицкий, предполагая, что тот интересуется его именем.

— Миха-ил?! — переспросил старик. Затем, подняв руки к небу, громко и торжественно произнес: — Илла! Виракочи!

После этих слов жрец с помощником встали на одно колено и поклонились Новицкому до земли. Но ему уже было не до этих двоих. Со всех сторон из-за деревьев появлялись люди — кто с копьем, кто с луком, а кто и с каменной булавой на длинной рукоятке. Почти каждый имел небольшой круглый деревянный щит, обтянутый кожей. Воинов было не меньше трех десятков. Окружив ротмистра плотным кольцом, они так же, как и жрецы, встали на колено и поклонились.

В отличие от первых двух эти были одеты довольно просто. В длинные, чуть выше колен, серые шерстяные рубахи-безрукавки с тремя вырезами — для головы и рук, короткие, чуть ниже колен, штаны и крепкие сандалии. Рубахи были перетянуты широкими кожаными ремнями, на которых висели средних размеров бронзовые ножи. На плечи наброшены длинные шерстяные накидки зеленого цвета. Они завязывались узлом на груди. Кроме того, каждый воин имел плечевую сумку. Внешне люди, вышедшие на тропу, были явные европеоиды. Все с почти белой кожей, голубыми глазами и белокурыми, рыжими или светло-каштановыми волосами. Головы воинов украшали шерстяные разноцветные повязки с ярким пером впереди. С повязок свисало несколько толстых ниток, вплетенных в длинные волосы воинов наподобие косичек. У каждого в ушах висели серьги с кисточками.

— Это что за маскарад? — невольно вырвалось у Новицкого, а в голове отложилось: «Так же одеты и вооружены, как и те двое раненых, что мы нашли утром». Ему стало не по себе. Ротмистр понял, что местные жители прекрасно умели маскироваться в своем лесу, и, если бы они захотели, то давно уже убили его и других разведчиков.

Неожиданно невдалеке грохнул выстрел, за ним второй. Воины резко вскочили на ноги и заметались вокруг ротмистра. В толпе выделялся высокий жилистый воин с длинными седыми волосами. Судя по тому, как он себя вел, старик был явно не простым воином, скорее всего, вождем. На нем был бронзовый нагрудник, а на головной повязке вместо одного красовалось три цветных пера. В руках он держал топор, похожий на топорик жреца, но с более длинной рукоятью. У него, так же как и у жреца, в ушах были массивные золотые серьги с кисточками.

Вождь что-то гортанно крикнул, после чего воины пришли в себя и быстро заняли круговую оборону вокруг изумленного Новицкого, повернувшись к нему спиной и выставив копья на внешнюю сторону.

«Они меня что, за бога приняли и защищать собрались?! Хорошенькое дельце!» — усмехнулся про себя ротмистр.

На тропу выскочил взъерошенный Будаев без своего карабина, с одним ножом в руке. Его преследовали несколько местных воинов, грозно потрясающих копьями. Увидев бурята, другие воины, находившиеся возле Новицкого, кинулись ему наперерез с явным желанием убить.

— Стоять! Назад! — грозно крикнулНовицкий и, выхватив револьвер, сделал несколько выстрелов в воздух. — Это мой солдат!

От грохота выстрелов многие воины присели или упали на землю, зажав уши руками. Одновременно к Будаеву из кустов подскочили оба казака, остававшиеся в засаде. Они заслонили бурята собой, торопливо передергивая затворы карабинов.

Новицкий, растолкав чужих, бросился к своим:

— Как вы? Что случилось?

— Мы-то нормально, ваш благородь, да вот Галданку нашего эти нехристи почему-то прирезать хотят, — озираясь по сторонам, скороговоркой ответил один из казаков. — Еле выстрелами их отпугнули.

Чужие воины попытались через Новицкого и казаков достать Будаева, но у них ничего не вышло.

— Почему? — резко спросил у вождя ротмистр, прикрывая бурята.

— Аука! — спокойно произнес вождь, указывая топориком на Будаева. — Аука инка!

«Я не понял? Он что им — враг?! Но почему?!» — терзали мысли Новицкого.

Глава 22

Получив по рации информацию от Попова о спасении двух местных и о возможной опасности для группы Новицкого, Климович приказал срочно собрать командиров. Всех людей обязали вместе с имуществом и животными перебраться в город за крепостные стены, благо к этому все было подготовлено. Это касалось даже лагеря капитана Невзорова у Теплого ручья: за пределы форта не выходить. Навстречу Попову отправили ЗИС-5 с маневренной группой из двадцати бойцов с двумя пулеметами. Командовать ими поручили капитану Бондареву. Командир полка хотел сам поехать и посмотреть, но еще был слаб.

Николай Антоненко вместе с Максимом, старшим сержантом Левченко и двумя его бойцами, прицепив одно орудие к уазику и загрузив в него снаряды, также отправились на помощь группе Новицкого. Колонну замыкал «форд»-пикап, ведомый Нечипоренко, с минометом и минометчиками в кузове. В кабине заняли места Баюлис с Варей и санинструктор Шевцов.

Как ни старались водители, но по такой тропе особо не разгонишься. К водопаду подъехали только ближе к вечеру. Сначала хотели все переправиться на другой берег, но, посовещавшись, решили отправить только небольшую разведгруппу, а остальным — занять позиции возле переправы и охранять ее.

Антоненко взял с собой разведчиков, включенных в маневренную группу, и пулеметчика Рогового. На порыв Максима тоже поучаствовать в разведке отец ответил отказом:

— Ты, Макс, теперь артиллерист. Григорий Васильевич, озадачьте бойца Антоненко. Пусть позицию готовит.

Перейдя через мост и найдя ступени, ведущие к башне на скале, Николай послал за Бондаревым. Когда капитан пришел, они взобрались на смотровую площадку.

— Да! Вид что надо! Красиво! Хоть и темновато уже.

— Смотрите! — вдруг воскликнул Бондарев, оторвал от глаз бинокль и указал рукой вниз. — Костры! Там, в долине. Может, это наши?

— Может, наши, а может, уже и нет, — задумался Антоненко. — Жалко, что раций у нас только три. В лагере и по одной у Уварова с Поповым. Надо им сигнал дать, что мы здесь и ждем. Трассерами, что ли, небо пробить?

— Зачем патроны переводить? Их и так немного, — сказал Бондарев. — У меня ракетница имеется. Пустим две ракеты. Попов поймет, что мы здесь. Да и ротмистр догадается.

Две красные ракеты с небольшим перерывом взвились в небо в направлении обнаруженных костров. Не успели они полностью сгореть, как костры начали мигать, подавая световые сигналы. Стало понятно, что там находится кто-то из своих.

Оставив в башне двух бойцов для наблюдения, группа Антоненко двинулась дальше вдоль тропы. Не успели разведчики отойти от водопада, как им навстречу из леса вышла группа Попова, ведущая лошадей с ранеными.

— Ну как, живы? Все нормально?!

— Здравия желаю, Николай Тимофеевич! У нас нормально, местные живы, но без сознания, — обрадованно доложил Попов, пожимая руку Антоненко. — Да вот, боюсь, с группой ротмистра что-то произошло. Мы с ранеными вернулись, а они дальше пошли. Я решил без остановки сюда выбираться, знал, что встречать будете. Дулевич по рации сообщил, да и ракеты видел. А что с Новицким — не знаю, как бы худого чего не вышло, днем выстрелы слышали, а потом тишина.

— Да вроде нормально у него, — успокоил лейтенанта Николай. — Мы с башни костры в долине видели, сигналил нам в ответ на ракеты. Хотя все может быть. Давай на тот берег, там доктор пациентов заждался.

Переправляться по каменному мосту пришлось при свете автомобильных фар. Лошади в темноте боялись переходить через бушующий поток воды. Как только раненые попали в руки Баюлиса, тот, разогнав желающих посмотреть на аборигенов, оказал им первую помощь и приказал грузить их в автомобиль, после чего немедленно выехал в лагерь, оставив на всякий случай санинструктора Шевцова.

Ночь прошла спокойно, если не считать, что какой-то зверек попытался стащить вещи у какого-то зазевавшегося бойца.

Как только забрезжил рассвет, Бондарев уже был на смотровой площадке башни. По его приказу бойцы втащили туда миномет. С такой господствующей высоты вся местность была как на ладони, стреляй — не хочу. Только в кого?! Пока никаких признаков чужого присутствия обнаружено не было.

Попов со своей группой вывел разведчиков прямо к спуску в долину. Ему не терпелось узнать, что же случилось с людьми Новицкого, но Антоненко успокоил молодого командира:

— Не торопись, лейтенант. Помочь им пока никак не сможем, а вот на засаду напороться — запросто.

— Николай Тимофеевич, вы видели их оружие? Копья да бронзовые ножи! Куда им против наших автоматов с пулеметами!

— Не говори гоп, пока не перепрыгнул, — остановил «шапкозакидательство» лейтенанта Антоненко. — В этих джунглях нас, не знающих местности, любой абориген с ножом, хоть и бронзовым, всех по одному перережет. Так что будем здесь сидеть и ждать. Насколько я заметил, другого пути из долины наверх нет.

Ждать пришлось не слишком долго. Правда, разведчикам удалось немного вздремнуть, меняя друг друга на посту.

Не успел Николай забыться в коротком сне, как его осторожно тронул за плечо Аксенов:

— Командир! Идут!

Сверху они могли хорошо видеть только пару сотен метров тропы, выложенной каменными плитами. Но по поднявшимся в небо птицам можно было определить какое-то движение в лесу.

— По местам! Без команды не стрелять! И не шуметь! Замерли все!

Еще немного ожидания, и на тропу вышли люди. Сначала появилось четверо с копьями и небольшими круглыми щитами в руках. Они шагали по краям тропы, осматриваясь по сторонам. Но в действиях незнакомцев какой-либо тревоги заметно не было. За ними верхом на лошадях выехали двое казаков, мирно беседуя между собой. Далее открылась картина, еще больше удивившая всех затаившихся наверху. Рядом с Новицким на соседней лошади восседал пожилой воин с длинными белыми волосами, неуклюже покачиваясь в такт движениям животного. Сразу было заметно, что в седле он впервые в жизни. Несмотря на это, седой воин старался выглядеть представительно, как вождь. Его лошадь в повод неторопливо вел молодой казак. За этой парой лошадей шла следующая, где на одной сидел бородатый казак, а на другой — такой же бородатый, но чужой, в цветастых одеждах и высокой плоской шапке. Прямо как шаман из сибирской глубинки. Лошадь шамана также вел один из молодых терцев. Следом за ними на тропе появились другие казаки. Процессию замыкала вооруженная копьями, щитами и луками большая группа пеших воинов.

Бегло осмотрев людей Новицкого, Николай немного успокоился. Все имели спокойный и даже доброжелательный вид, каждый был при своем оружии, но желания воспользоваться им не наблюдалось. Пересчитав своих, Антоненко убедился, что Новицкий привел назад живыми и здоровыми всех. Вот только Будаев был немного помят и растерян, но со своей снайперкой, висевшей на груди.

Как только первые воины достигли ступеней, ведущих вверх, то замерли на месте. Дождавшись, когда к ним подъедет первая четверка всадников, воины встали на одно колено и наклонили головы. Казаки помогли сойти с лошадей незнакомцам. Один из них, в цветастых одеждах, подойдя к каменным ступеням, начал громко и гортанно выкрикивать что-то наподобие песни. Затем, достав из своей сумки какое-то вещество, поджег его. В такт песне незнакомец начал медленно кружиться и размахивать руками, исполняя незамысловатый танец. От его разноцветной одежды и круговых движений зарябило в глазах. Постепенно шаман словно окутывался дымкой, потихоньку охватывающей и находившихся рядом с ним людей. Так продолжалось довольно долго.

Глядя на его манипуляции, Николай непроизвольно впал в оцепенение. Что уж было говорить о находящихся внизу людях.

С небольшим усилием Антоненко отвел глаза в сторону и встряхнул головой.

«Что за наваждение? — Николай сплюнул. — Сгинь, нечистая! Чур меня! Тьфу!»

Оглядевшись по сторонам, он заметил, что некоторые из его бойцов повторили действия командира, а казаки даже и перекрестились.

— Так. Хватит. Пора этот сеанс гипноза заканчивать. Местный Кашпировский, мать его так! — негромко выругался Антоненко. — Аксенов и Роговой с пулеметом, за мной. Остальным — держать чужих на мушке!

Когда они втроем появились на ступенях, шаман уже заканчивал свой танец. Подняв голову, он вдруг сам впал в ступор. И было от чего. Прямо на него сверху спускались три светловолосых голубоглазых двухметровых гиганта, словно вернувшиеся из старинной легенды белые боги. Лицо каждого обрамляла небольшая бородка, а в руках боги держали металлические палки, которые, как он уже понял, изрыгали огонь и гром.

— Виракоча! Уаминка Виракоча! — вдруг резко выкрикнул шаман и пал ниц перед Антоненко. Его движение повторили все аборигены. Только Новицкий с казаками остались на ногах.

— Ротмистр, что за чертовщину вы тут развели? — усмехнулся Николай.

— Это не чертовщина, господин подполковник. Это местный люд нас с вами за богов принимает и приветствует, — пояснил Новицкий. — Советую вам для начала взять зеленую веточку и подарить ее вождю. В знак нашей дружбы. А то они могут и ножом по горлу…

— А что так-то неприветливо? Вроде бы кланяются до земли…

— Да к нам-то они пока хорошо относятся, а вот бурята нашего вчера чуть не прирезали. Уж очень он похож на их врагов.

— Я смотрю, вы с ними уже подружились. Поделитесь опытом?

— Опыта пока маловато. Так, подарил один из своих кинжалов вождю, и все.

— Это немало. В наше время за хорошее оружие дикари многое могли отдать. Ну давайте, знакомьте нас, — попросил Николай.

Новицкий указал на вождя:

— Вот. Честь имею представить. Это вождь. Его имя Синчи Пума. Местный народ называется — уаминка. А тот шаман — их главный жрец Иллайюк.

Услыхав свои имена, вождь и жрец встали.

— Николай! — протянул вождю руку Антоненко.

Хотя сам вождь был немаленького роста, но этому чужому виракоче он едва доставал до плеча.

За то время, что Синчи Пума провел с виракочами, он немного освоился и уже понял, что данный жест означает приветствие у детей богов. Он также понял, что это не боги, а люди. Но таких людей он раньше не встречал в своей жизни. Об этом они всю ночь проговорили с Иллайюком.

Когда вчера на тропе следили за чужими, он очень удивился, как быстро те поняли, что за ними идет наблюдение. Поняли и первыми пошли на открытую встречу, предложив мир. Это было оценено. Значит, чужие не враги. Небольшую суматоху вызвало появление на тропе «посвященных» человека, очень похожего на поселенцев-пуриков, живущих в подчиненных Синчи Пума поселках инков, расположенных вдоль дороги Сапа Инки. Но как он оказался здесь, где можно находиться только уаминка?! Его нашли посланные в обход воины. Но виракочи не дали убить врага. Хотя уаминка и вошли в империю Единственного, но инки все равно считались врагами. Никто не может находиться на землях свободолюбивого народа без его на то доброй воли! Нынешняя ситуация вынужденная, пока уаминка не наберутся сил, чтобы сбросить с себя это тяжкое бремя.

От произведенного виракочами грома у воинов случился шок, с которым те все же быстро справились, видя, что никому из них не причинили вред. Но еще больший шок и приступ ужаса вызвало, когда на них из леса выскочили громадные существа высотой в два человека на четырех ногах. Как ни смелы были уаминка, но такого страха никто из них не смог выдержать, и воины бросились в разные стороны, только бы подальше от изрыгающих страшные звуки чудовищ. Одно из них выскочило прямо на Синчи Пума и хотело его убить. Но виракоча по имени Миха-ил что-то крикнул, и чудовище, поднявшись еще выше на двух задних ногах, махнув длинным хвостом, отскочило в сторону. Только вождь и жрец из уаминка тогда остались на тропе, замерев в оцепенении. Миха-ил подошел к ним, похлопал обоих по плечам, пожал руки и, указав на взъерошенного темноволосого человека, небольшого росточка, с круглым, как у поселенца-пурика, лицом, запретил его трогать. Придя в себя, и Синчи Пума, и Иллайюк поняли, что этот человек принадлежит виракочам, поэтому убивать его не стоит.

Видя, что вождь с верховным жрецом стоят на дороге и спокойно разговаривают с виракочами, пристыженные воины вернулись назад. Они упали на колени перед своими правителями и не поднимались, пока те не простили их за проявленное малодушие. Вместе с ними пришли и воины, посланные раньше в разведку по тропе к священной долине богов. Воины принесли тело пумы и окровавленную головную повязку Юску, опознанную по родовому плетению. Их очень удивили раны на теле хищника. Такие раны не оставляло оружие уаминка. С помощью жестов удалось выяснить, что пуму убили виракочи своим громким оружием. И более того, это сделал маленький человечек, которого они хотели уничтожить. Узнав об этом, уаминка сразу же зауважали героя. Инки не могли быть такими славными охотниками. Даже не все воины-уаминка могли убить самого пуму-отца.

На вопрос Синчи Пума, где Вайра и Юску, Миха-ил указал в сторону священной долины богов, дав понять отцу, что его сын жив и находится у других виракочей. На просьбу вождя увидеть сына виракочи согласились, предложив вместе идти к священной долине богов.

На ночной стоянке по тому, как виракочи общались между собой, ели, спали, справляли естественные надобности, кормили своих четвероногих животных, а уже не страшных существ, Синчи Пума понял, что они не боги, а такие же люди, как и все уаминка. Именно уаминка, а не инки или другие живущие на этой земле народы. Они были светлокожи, светловолосы и многие из них голубоглазы. Еще больше укрепил его в этом мнении друг Иллайюк, украдкой указав на болтающиеся у всех виракочей на шее небольшие крестики, очень похожие на священные кресты спустившихся с небес «верных воинов» бога Виракоча.

Вечером к ним присоединился десяток воинов, посланных переживавшим за вождя племянником Качи. Синчи Пума приказал им возвращаться домой и велел Качи прислать к ступеням священной долины лам с лучшим угощением и дарами для богов.

То, что это люди, а не боги, не должны знать простые воины. Только он, вождь, и его надежный друг — верховный жрец. Они так решили. К виракочам пойдет Иллайюк. Жрец умеет говорить с богами, он все узнает: и кто они, и сколько их, и как оказались в священной долине, а также где сейчас Вайра с Юску. Только после этого можно будет решить, как действовать дальше.

Вождя поразил подарок, сделанный ему главным виракочей по имени Миха-ил. Такого большого и острого ножа не было даже у самого Сапа Инка! Еще больше поразило всех уаминка, когда два молодых виракочи вытащили свои длинные и узкие блестящие полоски из висевших на боку ножнах и устроили между собой шуточный бой. Какой звон шел от этого оружия! А как играли на них огоньки от костров! Даже луна и звезды отражались в них! Такого старый вождь никогда не видел! Да, воистину эти люди — дети богов!

Поздоровавшись с вождем и жрецом, Антоненко попросил ротмистра отойти в сторонку, поговорить тет-а-тет.

— Что вы можете сказать о них, Михаил Николаевич? Опасны они? Что о нас думают?

— Пока местные принимают нас за богов. По крайней мере — большинство. Я ночью приказал никому не спать, а быть готовым ко всему. Они поначалу очень испугались наших лошадей, но сейчас уже пообвыклись, даже попросили покататься. Правда, удовольствия на лицах вождя и жреца я что-то не заметил, — пояснил Новицкий. — Судя по одежде, поведению и оружию — типичные дикари, но развитые. Существует правящая иерархия, жесткая дисциплина, правда, не армейская. Имеется бронзовое оружие, даже золото умеют обрабатывать. В общем, похоже на наше темное прошлое с проблесками зачатков цивилизации. А какие тараканы у них в голове, я пока не могу сказать. Но по-моему, в отличие от простых воинов, вождь и главный жрец не очень-то верят, что мы боги. Так что от них всего можно ожидать. Ухо надо держать востро.

— Стоит ли их пускать дальше?

— А они и сами не пойдут. Дальше с нами идет только главный жрец Иллайюк со своим помощником. Остальные останутся здесь. Об этом мы еще утром договорились.

— Что вы можете предложить?

— Для начала давайте поднимемся наверх. Пусть мои люди под вашей защитой отдохнут, а то от такого напряжения и бессонной ночи казачки скоро с ног валиться будут. Это — первое. Второе. Учитывая, что другого пути с этой стороны в нашу долину нет, я бы поставил наверху форт…

— Да. Согласен. Но форт должен быть недалеко от моста. Перекрывать дороги по обоим берегам озера. А здесь поставим укрепленный пост с пулеметными гнездами, — согласился Антоненко. — На смотровой башне Бондарев уже установил миномет, так что подступы к тропе под нашим контролем.

— Надо сообщить об этом командованию в лагерь. Пускай присылают людей в помощь. Здесь, по-видимому, и будет проходить передний край нашей обороны.

Не успели офицеры договорить, как к ним приблизился один из казаков, передав, что вождь хочет пообщаться. Худо-бедно, с помощью жестов удалось понять, что Синчи Пума предлагает им обмен. Жрец идет с виракочами, а трое гигантов-виракочей идут к нему домой. Он должен показать богов своему народу. После всего, что произошло, ну просто обязан.

От такого гостеприимства трудно было отказаться, хотя оно и было опасно. Черт знает, что у этих аборигенов на уме, заманят к себе в логово и сожрут с потрохами. Пообещав вождю дать ответ, решили подняться к себе, наверх, оставив местных на площадке у ступеней. Те недолго стояли на открытой местности. Как только последний из виракочей скрылся из виду, воины-уаминка тут же растворились в гуще ближайшего леса.

Посовещавшись между собой, по рации сообщили обо всем в город. Климович не возражал против строительства форта, даже пообещал немедленно отправить автомобилем дополнительную группу бойцов с необходимым инструментом. Благо кузницу удалось запустить в работу, и теперь появились новые топоры, пилы и лопаты, изготовленные из разобранных на металлолом бронетранспортера и полуторки. Сообщил, что Баюлис сделал аборигенам операции и теперь их жизням ничего не угрожает, правда, пока те без сознания.

Идти или нет Антоненко к местным в гости, приказывать не стал, оставив это решение на откуп самому Николаю, попросив с собой брать только добровольцев, да и то не больше двух. Людей мало, и пополнения не будет.

Максим очень переживал за отца.

— Батя! Оно тебе надо? Вдруг сожрут и косточек не оставят?

— Да что-то непохоже, что они людоеды. Вроде бы нормальные. Да не кисни так, Макс! Где наша не пропадала!

— Тогда бери меня с собой! Куда ты, туда и я!

— Максим, ты пойми. Если ты в безопасности, то и я себя буду нормально чувствовать. А так не только себя, но и тебя погублю. Что потом матери скажем?

— А ты думаешь, что мы сможем вернуться?

— Надежда умирает последней, — улыбнулся отец. Затем, сделав строгое лицо, приказал: — Боец Антоненко, вытереть сопли и занять свой пост возле орудия.

— Есть, занять пост! — ответил Макс и тихо добавил: — Береги себя, батя!

— Не боись сынок, прорвемся, — подмигнул сыну Николай. — Не осталось ли там зелья нашего дохтура, а? А то вдруг угощать будут, а нам и ответить нечем.

— Осталось, командир! — рассмеялся Макс. — Половина канистры!

— Тогда давай сюда этот «напиток дружбы»! Будем спаивать местных индейцев, как в свое время америкосы делали.

К ним подошел смущенный Левченко и протянул вещмешок:

— Вот, Николай Тимофеевич! Мои ребятки с казаками для вас собрали. Здесь фрукты, консервы, хлеб да соль. Правда, немного — больше нет. Да и самогону трохи! Для успокоения нервов, мало ли что там увидите.

Поблагодарив заботливого старшего сержанта и потихоньку попросив присматривать за сыном, Николай отправился к ожидавшим его Аксенову с Роговым. Оба здоровяка при первом же намеке сразу изъявили желание идти вместе с Николаем. С таким командиром — хоть к черту в ад.

Солнце стояло в зените, а возле тропы уже шел новый подъем. Воины-уаминка, выстроившись на ступенях в цепочку, передавали наверх плетеные корзины, глиняную посуду и тюки. Внизу разгружался небольшой караван, состоящий из двух десятков лам.

— Что поднимаем? — поинтересовался Антоненко у дежурившего у станкового пулемета сержанта и трех бойцов.

— Да местные продукты и подарки привезли. Когда только успели!

— Капитан Бондарев в курсе?

— Так точно. Без его команды не стали бы поднимать.

— Передай капитану, что где-то здесь есть другой, более короткий путь к ним домой. Уж очень быстро они сюда свою животинку привели.

Вместе с последним грузом поднялся и верховный жрец со своим помощником. Обменявшись с ними взглядами, Антоненко с двумя бойцами спустился вниз.

Глава 23

Каждый новый день, проведенный верховным жрецом Иллайюком и его помощником Кайвой среди обитателей священной долины богов, приносил им все больше открытий и удивлял. Ничего подобного в своей жизни они раньше не видели.

Еще у водопада предков жрецы-уаминка были поражены таким количеством находящихся там виракочей. По легенде, их вместе с богом Виракоча было только тринадцать, а здесь жрецы насчитали уже больше сорока. Все они были одеты в странные одежды и вооружены неизвестным уаминка оружием. Жрецам понравилась пища, которой их угостили виракочи. Правда, от выпитого напитка жгло горло и кружилась голова, но на душе сразу стало спокойнее.

Удивило Иллайюка большое существо на четырех круглых опорах. Подойдя и осмотрев со всех сторон, Иллайюк осторожно к нему прикоснулся. И почувствовал холод металла. Сразу же нахлынули воспоминания. Что-то подобное он уже видел и чувствовал раньше, в далекой молодости, когда старый верховный жрец водил его по пещерам горы великанов. О том, что там находится, в племени могли знать двое: вождь и верховный жрец. Если кто-то из них готовился покинуть этот мир, то рассказывал об этом только своему наследнику.

Виракочи весело наблюдали, как жрецы с опаской осматривали незнакомый им большой предмет. Затем один из них, улыбаясь, вдруг легко оторвал часть существа и проник в него. Существо ожило и взревело, с одной стороны показался легкий дымок. Оно тронулось с места, пробежав несколько метров вперед. Выйдя из него, виракоча по имени Алексей пояснил, что существо зовут «авто-мо-биль» и на нем они «поедут» дальше.

Погрузив в автомобиль все дары, присланные для детей богов, Алексей предложил сесть в него и жрецам. Осторожно занимая места внутри, Иллайюк и Кайва были вынуждены снять головные уборы, так как они не давали возможность нормально держать голову. Теперь пришла очередь удивляться Алексею. Такое строение черепа он видел только у мумий на верхней террасе в первый день, проведенный в этой долине. Всю дорогу до древнего города жрецы по очереди пытались выскочить из автомобиля, до того им было страшно находиться в чреве металлического чудовища, но сделать этого они не могли. Автомобиль без команды Алексея не выпускал их наружу. Только один раз за все время пути виракоча остановил чудовище. Это было возле кладбища предков. Жрецы, еле живые, вылезли наружу и упали на землю. До того плохо им стало. Придя в себя и увидев, где находится, Иллайюк немного успокоился и с помощью перепуганного Кайвы попытался совершить обряд в честь памяти предков. Дальнейший путь оба жреца провели в полудреме, постоянно жуя листья коки, которые достали из своих сумок. Автомобиль двигался с такой скоростью, что от мелькания деревьев у жрецов кружилась голова.

Проезжая мимо древних террас, Иллайюк был поражен их чистотой. Раньше, когда жрецы приходили в священную долину богов, все они были покрыты растительностью. Он не мог понять, каким образом виракочам удалось так чудесно очистить и взрыхлить землю, не рождавшую посевы уже много лет. Еще большее изумление вызвала вода, текущая по древним каналам.

— Они смогли открыть тайну горы великанов, пустив в город и на террасы воду! — восхищенно воскликнул старец. — Они оживили эту землю! Такое могли сделать только настоящие боги или их дети!

Когда автомобиль приблизился к озеру, Иллайюк увидел, что возле каменного причала виракочи строят огромный плот. На берегу лежали десятки толстых стволов, и несколько человек ошкуривали их с помощью блестевших на солнце топоров. Часть бревен уже были скреплены и спущены на воду. В отличие от смотрящего во все глаза и завороженного невиданным Кайвы, Иллайюк глядел по сторонам оценивающим взглядом. От него не ускользнул небольшой холмик на поляне с возвышавшимся над ним большим деревянным крестом. Весь холмик был покрыт цветами, растущими только у горячих источников. Такой обряд он видел, когда двадцать лет назад вместе с Синчи Пума и воинами-уаминка, они по велению Сапа Инка ходили воевать с племенами, живущими далеко на юге. Так чужие племена хоронили своих умерших, только вместо креста был большой камень.

«Значит, и среди виракочей был умерший, — задумался верховный жрец. — Они смертны, как и мы. Это не боги, а люди, но лучше тех, кого я знаю. А такими могут быть только те, кого научили и прислали на нашу землю боги. Они очень похожи на нас, только одежда другая… Выходит, что они тоже дети богов, как и народ уаминка». Рассуждая, старый жрец не заметил, как подъехали к стенам древнего города.

Выходя из автомобиля, Иллайюк не сразу понял, что стоящая возле проходной башни небольшая группа виракочей встречает именно его. Только когда Алексей осторожно взял его за руку и показал, куда надо идти, жрец сделал шаг в нужном направлении. До этой встречи жрецы видели только виракочей-мужчин, но теперь среди них они заметили и молодую женщину. Первой к ним обратилась именно она:

— Руна сими?

Иллайюк замер в изумлении. Впервые за все время его общения с виракочами к нему обратились на знакомом языке. Эта женщина знала язык кечуа! Жрец сначала не поверил своим ушам, но затем повторил услышанное в утвердительной форме. Да! Он говорит на языке людей кечуа. Так, помогая друг другу знакомыми словами и жестами, они смогли установить взаимопонимание.

Иллайюк назвал себя и представил своего помощника Кайву. Он узнал, что девушку зовут Лена, и с ее помощью познакомился с другими виракочами.

Жрецов провели в город.

Как в нем все изменилось! Последний раз Иллайюк был здесь два года назад, проводя обряд посвящения юношей-уаминка в воины. Обряд омовения девушек в священных водах горы проходил в другом месте, возле горячих источников.

Вдоль центральной улицы стояли отремонтированные и даже новые здания. На нижней площади он увидел несколько автомобилей, но больше размером, чем тот, на котором они приехали. Немного в стороне, возле одного из каналов, в небо поднимался столб дыма и раздавался чудесный перезвон. По каналам весело бежала вода.

Посмотреть на жрецов из домов выходили люди. В основном это были молодые мужчины, но среди них Иллайюк заметил и несколько пожилых. Также его с любопытством разглядывали и женщины, но их было намного меньше, чем мужчин. Жрец обратил внимание на большую группу детей разных возрастов. Увидев их, ребятишки загалдели и стали показывать на них пальцами. Одна из стоявших рядом с ними женщин что-то строго сказала, заставив всех войти в помещение.

«Среди них есть не только молодые воины, но и старики, а также женщины и дети. Это не просто посланцы богов, это целый народ. Но их намного меньше, чем нас», — сделал про себя выводы Иллайюк.

Подойдя к храму Виракоча на площади, жрецы потеряли дар речи и на мгновение замерли. На ступенях храма стоял сам бог Виракоча. Таким было первое впечатление от увиденного. Оба жреца пали ниц. Нет, эти люди — боги! Они увидели живого бога Виракоча!

— Что вы думаете обо всем этом?

Алексей Аркадьевич оглядел командиров и приглашенных, собравшихся в специально отремонтированном под штаб здании. Прошло несколько дней с момента первой встречи с представителями другого мира. За это время произошло множество событий, в корне изменивших представление людей о новом мире и их месте в нем. Хотя многое еще было непонятно, но появился какой-то просвет в темной полосе неизвестности.

После встречи с жрецами больше всех смущался отец Михаил. Это его Иллайюк и Кайва приняли за своего бога Виракоча. Черт-искуситель дернул священника выйти в этот момент из храма. А ведь знал, что должны приехать местные служители культа. Надо же было переодеться! Нет же, любопытство заело! Кто же настоящий хозяин храма?! И вот — узнал! Самого за бога приняли! Кощунство! Он не бог, а только его верный служитель!

После встречи с жрецами и выяснения с помощью Лены причины такого их поведения отцу Михаилу «досталось». Заглянув в храм и посмотрев на золотую статую, люди говорили: «А действительно похож! Та же ряса, борода и крест на груди! Наш отец Михаил — Святой Виракоча!»

Но не только отца Михаила смутили и удивили местные жрецы.

Не меньше священника пришлось краснеть и Баюлису со своими помощниками. Янису Людвиговичу никак не удавалось после проведенных операций привести в чувство раненых аборигенов. Те не реагировали на попытки современной медицины вернуть им сознание. Весь персонал госпиталя уже в мыслях простился с людьми из нового мира. Жаль: такие молодые ребята, и такая ранняя смерть! Но появление жрецов вернуло тех к жизни. С помощью только им известных мазей, трав и заклинаний с окутыванием дымом буквально через сутки оба пациента открыли глаза. По просьбе старшего жреца из купален принесли священную воду и омыли раненых. Данную процедуру Иллайюк попросил делать трижды в день: ранним утром, в полдень и при заходе солнца. С момента, когда Вайра и Юску пришли в себя, от них ни на минуту не отходили жрецы. Только иногда меняли друг друга.

Климович попросил Лену постоянно находиться при них, помогать им в общении и изучать русский язык, а заодно и самой учить кечуа. Чтобы девушка не оставалась одна с чужими, в палату периодически заглядывали медсестры и Баюлис. Последний, пользуясь ситуацией, пытался через Лену узнать лечебные секреты жрецов. За проведенное с аборигенами время ей удалось выяснить очень важные для всех сведения: куда же они действительно попали и, самое главное, в какое время. Об этом она при первой же возможности сообщила командованию.

Еще одним поводом для проведения совещания было возвращение группы Уварова. В отличие от Новицкого Олегу не удалось встретиться с местными жителями. Но им повезло в другом.

Пройдя по дороге, вырубленной в стене хребта, разведчики через два дня пути наткнулись на несколько древних шахт и штолен. К каждой из них от центральной тропы вела своя каменная дорожка. Обнаружили, что дорога упирается в карьер, очень похожий на каньон, из которого в свое время они выбрались, но меньше размером. Дальше дорога серпантином спускалась на дно карьера. Правда, по пути им пришлось разбирать завалы и освобождать проходы от камней. Один раз даже чуть не попали под камнепад. У многих это вызвало двоякое чувство: это было коварство природы или кто-то чужой хотел покончить с ними таким образом. В отличие от группы Новицкого и Попова разведчикам Уварова не повезло. Кругом были голые скалы со снежными вершинами. Чтобы согреться холодными ночами, приходилось искать пещеры или прятаться в штольнях. На обратном пути удалось подстрелить четырех гуанако, так что возвращались домой с мясом.

Прапорщик Ольховский был очень доволен. Еще бы! Он насобирал столько образцов местных полезных ископаемых, что им с профессором Левковским пришлось целый день сортировать и разбирать их по видам. Радость молодого человека по-юношески разделял и старик. Каждый образец обсуждался и сверялся со справочником профессора. На совещание оба пришли, горя желанием начать соответствующие разработки залежей полезных ископаемых и наладить необходимое для переселенцев производство металлов.

Кроме Уварова и Новицкого на совещании присутствовал и начальник штаба Бондарев с предложениями по строительству нового форта возле водопада. Он также привез записку от Николая Антоненко, гостившего у вождя Синчи Пума. Вместе с запиской местные жители передали переселенцам семена и продукты. Их было столько, что они полностью заняли кузов ЗИСа. Антоненко не зря отправился с рискованной миссией. Народ-уаминка оказался хлебосольным.

— У кого какие мысли и предложения имеются? — повторил Климович.

Новость Лены о том, что они действительно попали в Южную Америку, но в далекое прошлое, в империю инков, где в настоящее время шла гражданская война, ошарашила всех.

— Лен, а уточнить, в какой именно год, можно? — после долгого молчания поинтересовался Олег. — Надо знать, к чему готовиться. Пришли уже сюда испанцы или еще нет?

— Ну насколько я помню историю Перу, — начала девушка, — Великий Инка Уайна Капак умер примерно в одна тысяча пятьсот двадцать седьмом году. Судя по тому, что рассказал мне жрец Иллайюк, сейчас уже второй год идет война между его сыновьями — Уаскаром и Атауальпой. Так что сейчас приблизительно одна тысяча пятьсот двадцать девятый или тридцатый год…

— А испанцы в каком появились? — подал голос Кожемяка.

— Первый раз конкистадоры Франсиско Писарро высадились в городе Тумбес на северо-западном перуанском побережье в одна тысяча пятьсот двадцать седьмом году, но дальше не пошли, а отплыли назад в Панаму, оставив двоих из своих людей. После этого земли империи опустошила эпидемия оспы, которую занес один из этих испанцев. От болезни умер Уайна Капак и его наследник, а также множество индейцев. Свое завоевание Перу испанцы начали в одна тысяча пятьсот тридцать втором году. В том же году захватили в Кахамарке нового Великого Инку Атауальпу, которого казнили в одна тысяча пятьсот тридцать третьем.

— Значит, у нас есть еще два года до прихода испанцев, — сделал вывод Бондарев. — А у них будут мушкеты и пушки.

— Насколько я помню историю, их всего-то было поначалу не более двух сотен человек, — успокоил начальника штаба Невзоров.

— Если вам интересно, — продолжила Лена, — то в первом отряде у Писарро было сто десять пеших и шестьдесят семь всадников. Из них — двадцать арбалетчиков и только четыре аркебузира. Остальные — вооружены копьями и мечами. Также он имел только две легкие пушки.

— А нас больше, да и вооружение у нас получше гишпанского будет! Значит, мы победим! — шуточно подытожил Дулевич.

— Рано радуетесь! — усмехнулась девушка. — В то время в империи инков проживало более десяти миллионов индейцев. Когда пришли испанцы, Атауальпа уже победил в гражданской войне и имел почти пятидесятитысячную армию. Если бы не поддержка порабощенных инками местных племен, перешедших на сторону испанцев, то конкистадоров сразу бы уничтожили.

— Да… Возможно, и нас это ожидает, — грустно констатировал Коваленко. В последнее время старшего лейтенанта охватил пессимизм, а известие о месте и времени их теперешнего пребывания вообще его «убило». — Нас мало, а индейцев много.

— Не кисните, Роман Александрович, — прервал его Уваров. — Вспомните древний принцип: разделяй и властвуй. Будем действовать, как испанцы. Авось вынесет нелегкая…

— А вы что скажете, уважаемый Павел Иванович? — обратился к Левковскому командир полка.

Профессор кашлянул, затем, степенно поднявшись, вышел к столу, за которым сидел малый совет отряда: Климович, Уваров и Невзоров — президиум собрания. Обернувшись лицом к присутствующим, Левковский принял позу, привычную для него, словно перед ним была учебная аудитория, готовая слушать интересную лекцию, а не собрание людей, решающих свою дальнейшую судьбу.

— Что я могу сказать по поводу случившегося?! — торжественно начал профессор. — Поздравляю вас, дорогие мои! Наконец-то мы узнали, куда занес нас Господь Бог. В рай на Земле.

— Павел Иванович, побойтесь Бога! — перебил его отец Михаил. — Не кощунствуйте! Грех ведь!

Небольшая перепалка между уважаемыми людьми вызвала оживление.

— Почему вы так решили, профессор?

— А как же иначе, уважаемые господа? Вы посмотрите, какие здесь залежи различных руд имеются, а природа и земля какая! Я такое видел за свою жизнь только два раза. Почти вся таблица Менделеева в одном месте! Древний и таинственный город! Для любого ученого — просто рай земной!

— Ах вы про это! Рад за нас вместе с вами. Но мы немного отошли от темы, — вежливо остановил его Климович. — Нас интересует ваше мнение о сложившейся обстановке и предполагаемых действиях для дальнейшего выживания в новых условиях. Поближе к этому, уважаемый Павел Иванович!

— Простите, ради бога, старика! Отвлекся, — извинился Левковский. — Кто о чем, а ученый всегда о своем — о находках. Я не вижу никаких проблем и не разделяю пессимизма некоторых присутствующих. Итак, что мы имеем. Мы знаем время и место. Это главное. Дальше. Мы все знаем историю, чем все здесь закончилось. Судьба забросила нас сюда, чтобы ее изменить. Я думаю — в лучшую сторону…

— А почему именно нас? — раздался чей-то голос.

— С этим вопросом не ко мне, а к отцу Михаилу. Общаться с Господом Богом — это его парафия, — парировал профессор. — С вашего позволения, я продолжу. В новом мире у нас уже появились почитатели и, я надеюсь, в дальнейшем — наши верные союзники. Надо закрепить эту дружбу и одарить их по-царски. Конечно, в разумных пределах. Далее. Судя по техническому развитию, местный народ находится на уровне бронзового века. Для них мы — настоящие боги. И мы это докажем. Здесь необходимо сделать новую научно-техническую революцию. Я уже успел переговорить с Антоном Афанасьевичем и его артелью мастеровых. Мы можем наладить необходимое в таких случаях производство. Имея образцы руд, мы с Александром Владимировичем в свою очередь обязуемся обеспечить нужным сырьем. С вашей помощью, разумеется. Можно привлечь и местных индейцев. Хотя, по моему разумению, на индейцев они совсем не похожи. Такие же, как и мы…

— Прошу прощения, профессор, — вставил слово ротмистр Новицкий. — Судя по тому, что они хотели убить бурята Будаева, представителя монголоидов, индейцы здесь все-таки есть. И они, похоже, их враги.

— Можно мне добавить? — попросила Лена. — Я разговаривала с верховным жрецом. Он пояснил, что таких, как они, здесь всего несколько малых племен. Они живут, как уаминка, почти изолированно, высоко в горах. Все остальные — индейцы монголоидного типа, такие, как наш Будаев. Могу еще сказать. В моем времени стало известно, что действительно в Перу в древности жили белые индейцы. Их называли чачапойя или чачапойяс. Но это имя дали им инки и испанцы. Сами они называли себя по-другому. Этот народ как раз и исчез в шестнадцатом веке. Может, уаминка — это и есть чачапойцы? Иллайюк сказал, что они потомки белых богов, спустившихся на эту землю с неба, как и мы.

— Здесь я с вами не соглашусь, Леночка. Это все сказки. Надо верить науке, — вежливо произнес Баюлис. — Есть биологическое правило, что рецессивные признаки начинают господствовать в популяциях, находящихся на окраине ареала существования того или иного вида. Светлые глаза, светлые волосы, светлая кожа являются рецессивными признаками. Это всем известный факт. А мы-то с вами точно знаем, что мы не боги…

— А теперь я с вами не соглашусь, дорогой доктор, — пользуясь тем, что он стоит, решил вклиниться в спор профессор Левковский. — Существует ведь теория палеоконтакта — идея о возможном посещении Земли инопланетными пришельцами в прошлом. Родоначальником этой гипотезы является наш земляк — Константин Эдуардович Циолковский. Он, в отличие от сэра Дарвина, предположил, что человечество произошло не от обезьян, а Землю человеком разумным заселили инопланетяне.

— В нашем времени тоже такой человек имеется. Эрик фон Деникен. Он даже книжку написал — «Колесницы богов», о пришельцах, сотворивших нашу цивилизацию, — поддержал профессора Уваров. — Но, дорогие товарищи и господа, мы отвлеклись. Давайте вернемся, как говорится, к нашим баранам… Что нам делать?

— Разрешите?! — поднял руку Новицкий. Заметив кивок Климовича, ротмистр встал. — Я поддерживаю господина профессора в отношении технического прогресса. Все мы здесь в основном люди военные и хорошо понимаем, что отлично оснащенная и обученная армия, хоть и небольшая, сможет победить огромные толпы неорганизованных дикарей. Историей это доказано. И нашей, и всемирной. Не буду углубляться в подробности. Предлагаю. Начиная с завтрашнего дня готовить такую армию исходя из местных условий. Я уже имел честь общаться с воинами-уаминка. И доложу вам, что по физической подготовке они превосходят наших солдат. Они прекрасно обращаются со своим примитивным оружием, отлично маскируются. Если, не дай бог, между нами случится рукопашный бой, то мы можем проиграть. Единственное наше преимущество — огнестрельное оружие и организация военного дела.

— А лошади? Ведь индейцы боялись лошадей испанцев?

— Да. Поначалу они испугались наших лошадей. Но сейчас уже нет, привыкли к ним. То же самое будет и с другими. Если мы не наладим производство боеприпасов или что-то подобное, то вынуждены будем вскоре перейти на холодное оружие. Пополнения у нас нет, да и вряд ли будет. Вот тогда враги просто раздавят нас своей численностью, — продолжил Новицкий. — Предлагаю привлечь к совместным действиям и народ-уаминка. Им на радость, и нам польза.

Климович обратился к Лене:

— Лена, а вы не узнавали у жреца, кого поддерживают в этой гражданской войне уаминка — Уаскара или Атауальпу?

— Прямо он не ответил. Вроде бы пока нейтральны. Но у вождя сейчас сын в Хосхо. Это они так Куско называют, на старый лад. Столицу империи — город Хосхо, «пуп земли», Куско назвали уже испанцы, на свой манер, — пояснила девушка. — Там сейчас правитУаскар.

— Значит, сын вождя — в заложниках. Воевать с Уаскаром вождь не будет, — сделал вывод Алексей Аркадьевич. — Атауальпа должен победить только в одна тысяча пятьсот тридцать втором году, у нас в запасе есть еще два года… Пока они бьются между собой, нам надо все успеть.

— Командир! А может, нам в Россию рвануть, а? — вдруг предложил Дулевич. — А что? По Амазонке спустимся в Атлантику, там построим корабли, и айда, хлопцы, в Россию-матушку!

— Так нас там и ждут с распростертыми объятиями! — рассмеялся Невзоров. — Вы хоть знаете, что сейчас происходит на Руси? Какое государство и кто правит?

— Если сейчас одна тысяча пятьсот тридцатый год, то Иван Четвертый, которого Грозным прозвали, только родился. Правит его отец Василий Третий. И не Россия она, а Московия. Россией станет только при Петре Первом, — вмешался Левковский. — И нас действительно там никто не ждет. А если и появимся, то сразу головы наши полетят. Чужие мы для нынешней Руси. Это первое. Теперь — второе. Вы представляете, сколько отсюда добираться до Амазонки? Тысячи километров через горы, дикую сельву и джунгли, кишащие гнусом и разной мерзостью. А у нас — старики, женщины и дети. Мы все по дороге погибнем. Поэтому, как я и предлагал, надо нам обживаться здесь. Другого выхода нет!

Народ еще немного пошумел, обсуждая различные предложения и свои возможности. Подпоручик Костромин, как возглавивший техническое обеспечение отряда, еще раз попросил всех переговорить с людьми, найти нераскрытых умельцев и специалистов в разных областях. Люди уже немного успокоились и теперь могут показать, что они знают и умеют. По предложению Ольховского и Уварова, на реке, протекающей через расщелину, где дорога вела в карьер, — самое лучшее место для будущего кузнечного цеха или даже металлургического завода. И до сырья рукой подать, топливо рядом — лес, а бурное течение реки будет хорошим движителем для станков. Да и подальше от города, воздух чище от издержек производства. Они даже место присмотрели, когда назад возвращались. Там же, но чуть ниже, можно построить и лесопилку, благо любой древесины полно. На том и порешили. Полина, как председатель женского комитета, поблагодарила за организацию школы для детей и предложила, чтобы в школе преподавали и язык кечуа, на котором разговаривает большинство местных жителей. Также решили предложить вождю направить в школу и детей-уаминка. Детям будет лучше в будущем общаться, да и местных к себе приучим.

Когда народ разошелся, Климович попросил остаться Уварова, Невзорова, Новицкого и Бондарева.

— Товарищи! Я надеюсь, что после всего, что с нами случилось, мы стали товарищами. Не по политическим взглядам, а по жизни, — промолвил командир полка. — Я приглашаю вас к себе домой. Екатерина Валерьевна такой ужин приготовила! Пальчики оближете! Да и по душам поговорить время пришло! Без чинов!

Офицеры переглянулись между собой, промолчали. Но никто не отказался.

Как-то само собой вышло, что между советским (красным) командиром полка Климовичем Алексеем Аркадьевичем и вдовой белогвардейского офицера графиней Екатериной Валерьевной Аракчеевой возникло чувство. Сначала, когда Климович был тяжело ранен, ухаживанию за ним медицинской сестры никто не придавал значения, так положено: медработник выхаживает раненого. Но со временем простое общение переросло в долгие разговоры о жизни, узнавании друг друга, выяснилось, что оба родом из одного района Москвы, когда-то гуляли по одним улицам и паркам. Так, слово за слово, возникла взаимная симпатия, а потом и любовь. Сначала оба стеснялись, но солдатская молва быстро разносит слухи, и вот в один из дней уже на новом месте Алексей Аркадьевич прямо предложил Екатерине Валерьевне стать его женой. И она не отказалась.

— Здравствуйте, господа! Пожалуйте в гостиную! Мы сейчас с Нюрой все приготовим, — приветливо встретила гостей хозяйка, подозвав свою молодую помощницу, тоже из девятнадцатого года.

Новый дом командира полка в сравнении с его комнатушкой в казарме для холостяков показался Уварову очень уютным. Здесь все было сделано в традициях начала двадцатого века. Этому способствовали вещи, найденные в полуторке Дрынько, а также умение хозяйки создавать уют.

«А кресла, стол и скамьи сделали солдаты-умельцы! Уважают командира! — подумал Олег. — Значит, есть за что».

— Прошу рассаживаться, где кто желает! Ужин сейчас будет подан, — пригласил всех Климович, пройдя к деревянному креслу. Его нога хоть и зажила, но Алексей Аркадьевич продолжал прихрамывать и пока ходил с палочкой.

Когда все расселись, Климович обратился к Невзорову:

— Борис Иванович, прошу прощения! К своему стыду, я так и не поинтересовался вашей жизнью раньше. Если это не секрет, конечно…

— Да никакого секрета нет, Алексей Аркадьевич, — смутился Невзоров. — Я ведь не кадровый военный. Из мещан, призван из запаса. Был учителем в школе, но начавшаяся мировая война изменила все мои планы. В четырнадцатом году окончил ускоренный курс Алексеевского военного училища в Москве и в чине прапорщика был направлен на Юго-Западный фронт. Командовал сначала полуротой, затем ротой, даже батальоном некоторое время. Вы же знаете, как тогда офицерский состав выбивали. Первых кадровых почти не осталось. В шестнадцатом году участвовал в знаменитом Брусиловском прорыве. За что получил чин капитана. Имею награды. После революции солдаты избрали меня командиром полка. В начале тысяча девятьсот восемнадцатого года, находясь в отпуске по ранению в родных краях, узнал, что наш полк расформировали. Снова пошел учительствовать. А в апреле девятнадцатого призвали в Добровольческую армию. Холост, детьми не обзавелся. Вот и вся моя история.

— Да вам, Борис Иванович, сам бог велел быть у нас директором школы! — восхитился Уваров. — С вашим-то опытом да знаниями!

— Да я не против, но обстоятельства…

— Какие обстоятельства, уважаемый Борис Иванович! — поддержал Уварова Климович. — Воспитание детей, нашей смены, да еще в таких условиях! Нет более важной задачи. А обо всем остальном другие позаботятся. Мы! Не правда ли, товарищи?

Присутствующие согласно закивали, только один Новицкий добавил:

— Не просто школу, а кадетский корпус создать надо. Чтобы воинов из мальчишек воспитывать, а не просто всезнаек. Иначе здесь не выживут.

— И это тоже верно, — поддержал его Климович. Со всеми предложениями он был заранее согласен. Жизнь их диктует, а не заумная блажь. Видя, что Невзоров внутренне уже согласился возглавить будущую кадетскую школу, Алексей Аркадьевич решил продолжить: — Друзья мои! Я пригласил вас по очень, на мой взгляд, важному вопросу. Его просто так не решишь на общем собрании. Людям надо предлагать уже готовые решения.

— Что вы хотите нам сообщить? — В комнате почувствовалось напряжение. Все сразу поняли, что предстоит очень серьезный и важный разговор.

Напряжение немного сняли Екатерина Валерьевна с Нюрой, зашедшие в комнату и начавшие расставлять на столе тарелки с закусками. Пользуясь моментом, хозяйка дома стала расхваливать угощение:

— Вы посмотрите, господа, какие продукты нам передали местные жители. Какая картошка! Таких размеров у нас никогда не было! И овощи, и фрукты! А мясо! Какое вкусное! Даже соль и перец нам дали! Ешьте на здоровье! А это — для душевного согласия!

С последними словами Екатерина Валерьевна поставила на стол большую бутылку французского коньяка.

— А это откуда, Катенька? — удивился Климович.

— Это фельдфебель-артиллерист передал, Григорий Васильевич, — пояснила хозяйка. — Сказал, что им ни к чему. Солдаты самогон пьют, а офицерам в самый раз…

— Немецкий трофей! — одновременно произнесли Уваров и Новицкий, при этом поглядели друг на друга и улыбнулись.

— Кстати о самогоне. — Климович обратился к офицерам: — В последнее время я заметил, что некоторые солдаты по вечерам ходят под хмельком. Непорядок!

— Втихаря гонят самогон из местных фруктов. Вот чертяки! И здесь умудрились нагнать, — чертыхнулся Бондарев.

— Наш народ не переделаешь. Какие бы ни были времена, если захотят выпить, то и из дерьма спиртное гнать будут, — усмехнулся Невзоров.

— Людям же стресс снимать как-то надо, вот и гонят… — вставил Уваров. — Хотя действительно это дело до добра не доведет. Но здесь есть и один плюс…

— Какой?

— Бензина в автомобилях кот наплакал. Машины моего времени, конечно, на самогоне не поедут, а вот ЗИСы и полуторка смогут, — высказал идею Олег.

— Полуторку уже разобрали, а вот двигатель с нее можно использовать. Авось на самогоне и заработает, — ухватился за мысль Бондарев. — Вот бы еще попробовать двигатель с бронетранспортера и немецкий «опель» на самогонке…

— Согласен. Пусть ребята попробуют. А вот подпольное самогоноварение надо ликвидировать. Пьянство я не допущу. Надо все официально и в соответствующих масштабах, — прервал начальника штаба Климович. — Но если ужин готов и на столе такой коньяк, то не грех и нам выпить по такому случаю. Игорь Саввич, наливайте! За нас в этом мире!

Когда выпили по одной и хорошо закусили, Климович, осмотрев присутствующих, произнес:

— Друзья! Все же хочу напомнить повод нашей тайной вечери.

За столом наступила тишина.

— Мы здесь уже достаточное время, чтобы привыкнуть к новым реалиям. Но для начала я бы хотел зачитать вам письмо, которое нам передал подполковник Антоненко, находящийся в гостях у местного племени. Прошу внимания!

Олегу было интересно узнать, как его друг проводит время в чужом лагере. Поход в гости был риском, но такая игра стоила свеч. От того, как Николай и его люди поведут себя, зависело будущее их маленького отряда. Не только существование, но и сама жизнь в этом мире.

Николай писал, что их приняли хорошо, считают богами или детьми богов. Одарили подарками и даже золотыми украшениями. Вся власть в племени принадлежит вождю Синчи Пума и переходит по наследству от отца к сыну. По его договоренности с Синчи Пума все подарки, а также продукты и семена были переданы переселенцам. Вождь-уаминка обещал еще подкинуть продовольствия. Взамен он просил дать его воинам так понравившееся ему оружие, похожее на кинжал Новицкого.

Антоненко уже побывал в нескольких селениях. Он писал, что, по предварительным подсчетам, численность уаминка составляет около семи тысяч человек. В главной крепости живет около трех тысяч, остальные разбросаны по другим крепостям и селениям. Большинство населения составляют женщины и дети. Много молодых незамужних девушек. Они красивы и похожи на наших. Мужчины или погибли в войнах, или несут службу в гарнизонах и на границах земель. Воины делятся на отряды по десяткам и сотням. При каждом отряде есть свой жрец, а то и два, в зависимости от количества воинов. Жрецы не только служители культа, но и врачеватели. Всеми жрецами руководит верховный жрец Иллайюк, находящийся сейчас в гостях у переселенцев. Оружие уаминка примитивное: копья с бронзовыми наконечниками, луки и стрелы с обсидиановыми наконечниками, бронзовые ножи и каменные булавы на длинных деревянных палках. Своим оружием уаминка владеют в совершенстве. В рукопашной схватке воинам племени нет равных среди местных племен. Но о способе ведения войн он пока не имеет возможности получить информацию.

Особо отметил умение народа-уаминка обращаться с пращой. Метко кидать с ее помощью камни умеют все без исключения. От мальчишек до зрелых женщин, не говоря уже о воинах. Защитного вооружения практически нет, если не считать небольшие круглые деревянные щиты. Развиты ремесла. Но ими занимаются в основном те, кто не может воевать, а также старики и женщины. Образцы изделий он попросил передать переселенцам. Племя имеет большие стада лам и альпак, которых пасут в горах. Колеса не знают, все переносят на руках, на носилках или перевозят, навьючивая лам-самцов. Занимаются земледелием, выращивают продукты на таких же террасах, как и в их долине. Торговли как таковой нет. Денег — нет. Только натуральный обмен с соседними племенами. Золото и серебро ничего не стоят. Уаминка к ним безразличны. Носят только для красоты. И вот что странно. На предложение Николая отвести его в подчиненные вождю поселки с переселенцами-кечуа или в гости к соседним племенам Синчи Пума, не объясняя, ответил категорическим отказом.

— Что вы скажете об этом? — закончив читать письмо, поинтересовался Климович.

— А что сказать. В таких горах в одиночку выжить невозможно, только коллективный труд. Поэтому здесь и задержался первобытно-общинный строй. Доклассовое общество с коллективным трудом и потреблением, общей собственностью, равенством, властью авторитета при первобытном демократизме, с примитивными орудиями труда. С почти полной зависимостью от природы, — констатировал Невзоров. — Хотя я раньше читал, что империя инков была очень развитой для своего времени.

— То империя, а здесь только ее окраина. И вот эту окраину нам придется поднимать и строить, как целину непаханую, — уточнил Олег.

— Сначала нам самим надо определиться, чего мы хотим и что здесь будем строить. Вот для этого я вас и пригласил, — серьезно произнес Климович. — Что мы здесь создадим? Какое общество или, быть может, государство? Мы знаем, что здесь сейчас существует. Знаем, что создадут на этой земле испанцы. Но мы с вами до сих пор не решили, что мы дадим этим людям и построим на этой земле. Оставаться в стороне мы не сможем. Если они в нас разочаруются, то со временем просто уничтожат.

— Алексей Аркадьевич, прошу прощения, что перебиваю вас, но не слишком ли вы рано заговорили о высоких материях? — прервал командира Новицкий. — Если уж мы решили сегодня без чинов, то позвольте мне высказать свои мысли.

— Пожалуйста, Михаил Николаевич. Готов вас выслушать.

— Я считаю, что пока не стоит углубляться в это. Необходимо для начала решить вопрос о нашей безопасности в этом мире, просчитать все возможные варианты. А вдруг нас снова завтра куда-то перенесет. Тогда все наши сегодняшние потуги окажутся простым пшиком, — высказался ротмистр.

— Я также считаю, что решать проблемы надо по мере их поступления. Пока такая проблема перед нами не стоит, — поддержал Новицкого Уваров. — А вот придумать название для нашего города, да и народа, поскольку для местных мы, с жещинами и детьми, — это целый народ, считаю необходимым. А то — город да город… Хоть Задрыпинском или Новой Тмутараканью назовите… Назвали же форт возле Теплого ручья — Теплым Станом! И город надо, и нас! У народов, живущих на таком уровне развития, как местные уаминка, личная идентификация очень важна. Для них вопрос: какого ты роду-племени — не праздный… Пока для них мы — виракочи, а дальше…

— А чего тут думать, что строить! — воскликнул Бондарев. — Мы из Советского Союза! Советские люди! Вот и будем строить социализм с коммунизмом. А город — Москва назовем или Советск.

Присутствующие так посмотрели на него, что начальник штаба, внезапно покраснев, понял, что сболтнул что-то не то.

— Москва в этом мире уже существует. А московитом или советским мне называться как-то не очень хочется, — нарушил молчание Новицкий. — Лучше уж Новоросск. А мы — новороссы.

— А почему так? — поинтересовался Климович.

— Мы — русские, россы. Новые русские в этом мире. Поэтому и новороссы, — пояснил Новицкий.

— В иранских и индоарийских языках слово «росс» означает «светлый» или «белый», — добавил Невзоров. — Выходит, что мы «новые белые». В отличие от испанцев и всех предыдущих виракочей. Для здешних индейцев вполне подходит такая наша идентификация.

— В моем времени новыми русскими называли совсем других людей, — вспомнил Уваров. — И они были далеко не лучшие, хотя и богатые. А по поводу — какое общество строить… Так мы уже его строим. Без богатых и бедных. Все одинаковы. Действительно, вроде коммунизма — от каждого по способности, каждому по потребности. А денег у нас, как и у местных, нет. Главное, чтобы не было погони наперегонки за материальным обогащением для отдельно взятой личности. Хотя, конечно, это утопия. Жизнь покажет, да кривая выведет. Давайте отложим этот разговор до лучших времен.

— Хорошо. Других предложений нет? — Климович оглядел присутствующих. — Значит, будем новороссами. А город назовем Новоросск. Игорь Саввич, наливайте! За Новоросск и нас — новороссов!

Снова выпили и закусили. Немного расслабились, пошли негромкие разговоры между собой.

— Игорь Саввич! Что у нас со строительством нового форта у водопада?

— На предполагаемом месте произвели дополнительную разведку. Обнаружили в тростнике еще один причал и дорогу, ведущую к каменоломням. Наверное, древние люди брали там камень, а потом перевозили его на плотах для строительства этого города. Вдоль берега там также есть тропа, правда, поуже, чем с другой стороны. Нашли оптимальное место для строительства форта. В связи с дефицитом бензина мы решили построить большой плот из бревен. Погрузим на него все необходимое, и через озеро — к новому форту. Так практичнее и бензина — экономия. Одна проблема — нехватка рабочих рук! Есть предложение — привлечь местный народ.

— Пока миссия подполковника Антоненко не завершена, мы можем использовать только свои силы, — отрезал Климович.

— Да я все понимаю, — согласился Бондарев. — В целях безопасности мы на опасных направлениях два дзота построили. Но форт за один день не возведешь. Люди нужны и время…

— Люди будут и время тоже. Дай Бог удачи Николаю Тимофеевичу. Пока его усилиями на нас никто не нападает.

— Алексей Аркадьевич, — обратился к хозяину дома Невзоров, — ко мне уже несколько новоиспеченных семей подходило. Спрашивали разрешения поселиться в Теплом Стане. Хотят отдельное хозяйство вести, земля там хорошая…

— Я считаю, что это пока преждевременно. У нас и так острый дефицит рабочих рук. Планов ведь — громадье! Вот когда наладим производство, тогда пожалуйста. С продовольствием вообще проблем нет. Местные помогли. Вон Ярцев уже какой день довольный ходит. Все террасы картошкой, кукурузой, фасолью, помидорами и еще чем-то засадил. Да еще вождь стадо лам подарил. Мяса полно, и соли подбросили. — Климович задумался. — Меня сейчас другой вопрос взволновал. Почему вождь не захотел вести Антоненко в поселки к инкам и своим соседям?

— Опасается, что информация о нас слишком рано распространится и сюда могут нагрянуть незваные гости. А к их приходу ни вождь, ни мы не готовы, — предположил Уваров. — И это, я считаю, мудро с его стороны.

— Надо Николаю Тимофеевичу весточку послать, чтобы никаких попыток в этом плане не предпринимал, а еще лучше — вернулся назад. Но как это сделать? — посетовал Невзоров.

— Нет ничего проще, — рассмеялся Бондарев. — Вождь возле подъема к водопаду установил целый пост с охраной и гонцами. Там постоянно десятка два его воинов дежурят. Они и передали нам письмо Антоненко, а также помогли поднять большой караван с продовольствием. Правда, непонятно, кого они стерегут? Нас, чтобы к ним не лезли? Или охраняют нас от других?

— Нам с ними ссориться нельзя. Это пока наши единственные союзники в этом мире.

— Еще одно. — Бондарев принял серьезный вид. — По поводу гибели красноармейца Лускина. Мы с Бажиным и Синяков провели дознание. Тут вот какая картина получается. За два дня до этого исчезло несколько единиц оружия, нашего и немецкого, а также боеприпасы к нему и несколько гранат. Аккурат и «лимонки». Сначала не кинулись, часовые побоялись рассказывать, думали, что расстреляем за утерю оружия. Но сейчас все выложили.

— Есть подозреваемые?

— Да. Похоже, что это дело рук уголовников. Они не из нашего полка. Пристали к нам в последний день вместе с беженцами. Но они были без оружия. А за день перед гибелью Лускина красноармеец Кашкин случайно видел, как один из уголовников куда-то тащил ящик из-под патронов. Синяков с Бажиным взяли тех в оборот, но урки — парни битые, все в отказ пошли. Других доказательств нет… Даже Трохимчук со своим Мухтаром пробовали, но собака след не взяла. Видно, табаком все посыпали.

— А вы их выведите за околицу и поставьте расстрельную команду, сразу во всем признаются, — предложил Новицкий. — В наше время такие дела быстро делались. Шлепнули, и нет проблем.

— Пока их вина не доказана, мы не имеем право устраивать самосуд. — Климович тяжело вздохнул. — Чувствую, что они, а вот доказать… Даже повода не дают. Работают, как все, ничем не отличаются. Игорь Саввич, передайте приказ Бажину и Синякову глаз с этих урок не спускать. Чувствую, намучаемся мы еще с ними.

Посиделки у командира полка затянулись допоздна. Сначала Новицкий, а затем и Екатерина Валерьевна исполнили под гитару несколько романсов. Тряхнул стариной и Уваров, вспомнив пару песен бардов из своего времени.

Расходились, когда ночь полностью накрыла всю долину.

В отряде нашлись умельцы, соорудившие мини-гидроэлектростанцию. Для этого на одном из каналов, где из-за большого перепада воды был сильный напор, установили два колеса от телеги, соединив их дощечками, вроде глухой лестницы по кругу. К оси присоединили редуктор, а к нему генератор от автомобиля. В нескольких местах на центральной улице с помощью телефонного кабеля развесили фары от автомобилей. Получилось своеобразное ночное освещение. Также провели свет и в госпиталь. Мало ли что? Когда жрецы уаминка увидели такое ночное дежурное освещение, они чуть не потеряли дар речи. Их вера в детей богов еще больше укрепилась.

Перед тем как войти в казарму, Олег немного постоял у входа, глядя на звездное небо. «Как там мои, в Харькове? Извелись, поди, гадая, жив я или пропал». Вздохнув, он пошел спать. Завтра предстоял тяжелый день…

Андрей Захаров Перекрёсток времён. Бородатые боги

Ама суа, ама льюлья, ама челья.

(Не воруй, не лги, не ленись.)

Принцип этики и морали инков

Предисловие

Думал ли в августе 2010 года бывший подполковник украинских аэромобильных войск, а ныне военный пенсионер и директор магазинчика «Охота и рыбалка» Николай Антоненко, отправляясь из Киева на рыбалку с друзьями – Олегом Уваровым, сослуживцем по Афгану, Янисом Баюлисом, врачом-хирургом, и сыном Максимом, девятнадцатилетним студентом, живущим с матерью в Испании, а сейчас приехавшим к отцу на каникулы, – о том, что они попадут в такой переплет? Конечно нет!

Встретили на берегах таинственного озера в Чернобыльской зоне отчуждения компанию таких же отдыхающих, среди которых оказался его бывший подчиненный Алексей Нечипоренко, и всем им довелось пережить природный катаклизм, в результате которого наши современники из Припятских лесов перенеслись в горы Южной Америки. Еще большим изумлением стала неожиданная встреча с красноармейцами под командой подполковника Климовича, попавшими в окружение под Киевом в 1941 году, и отрядом белогвардейцев из 1919 года, руководимым капитаном Невзоровым и ротмистром Новицким.

Испытания, выпавшие на их долю, заставили всех объединиться и начать новую жизнь. На берегу горного озера обнаружили древний город. Назвали его Новоросском, а себя – новороссами.

В ходе обследования окружающей местности путешественники во времени познакомились с народом уаминка, для которого долина, где расположен древний город, является священной. Самих же попаданцев аборигены приняли за детей своих богов. При дальнейшем знакомстве удалось установить, что они перенеслись в шестнадцатый век, в эпоху развала империи инков и завоевания ее испанскими конкистадорами.

Местный вождь Синчи Пума пригласил Николая Антоненко с двумя бойцами к себе в гости. Надо же его народу увидеть «белых богов» наяву!

Как гласит народная мудрость: ничто не кончено для того, кто жив…

Глава 1

За время, что Антоненко провел в гостях у Синчи Пума, он чувствовал себя, как в поговорке: словно сыр в масле катался. Уже свыкся с ролью белого бога! Они втроем смотрели на местный люд только свысока. Даже немного зажрались.

Он, Аксенов и Роговой были гораздо выше и крупнее всех местных жителей. Самым высоким из уаминка оказался вождь Синчи Пума, но и тот был только по плечо Николаю!

За время похода от водопада до главной крепости народа уаминка Николай с помощью Рогового сумел наладить контакт с вождем.

К удивлению Антоненко, Василий Роговой оказался всесторонне развитым парнем и имел склонность к языкам. Как пояснил моряк, до войны он ходил на сухогрузе по Средиземному морю, и ему приходилось общаться с разными народами. Даже был переводчиком для всей команды. К тому же Роговой имел идеальный слух и быстро соображал. Умел играть на гармони, которую постоянно таскал с собой вместе с ручным пулеметом Дегтярева и запасными дисками к нему. Для двухметрового молодого парня эти тяжести были словно пушинка. Из-за своих заморских путешествий он и пострадал. Кто-то написал донос в НКВД, и Васю Рогового списали «на землю». А когда пришла война, его призвали на службу, определив мотористом на катер Пинской флотилии.

Наладить контакт с местными Николаю помогло также и зелье Баюлиса.

Во время перехода Антоненко, как змей-искуситель, зная по прошлой жизни слабость туземцев к спиртному, просто споил вождя уаминка. После этого Синчи Пума стал его лучшим другом. Еще больше Николай сдружился с местным народом, когда в их честь в главном городе-крепости под названием Уаман-канча – Гнездо сокола – устроили пир.

Уаман-канча располагался на вершине горного хребта. Тот, кто его построил, хорошо разбирался в военном деле. Крепость господствовала над двумя долинами, разделенными этим хребтом, и закрывала проход, ведущий к Серебряному ручью и дальше, к водопаду предков в Священной долине богов.

Крепостные стены были сложены из крупных каменных блоков, но размером меньше, чем стены Новоросска. Их высота с пологой стороны составляла почти десять метров. Эти стены одновременно являлись и террасами. Таким образом древний архитектор выровнял поверхность для строительства домов внутри оборонительного сооружения и решил проблему с защитой. За кладкой, выложенной из подогнанных друг другу и обтесанных каменных блоков, просто была навалена земля и камни помельче. Так что обрушить такую стену было практически невозможно. Наверх в город вело три прохода с воротами. Каждый – шириной чуть более трех метров. Встроены они были в стену. Подъем осуществлялся по вырезанным ступенькам. Получалось, путник, чтобы проникнуть в город, должен был подняться через узкий туннель, в конце которого стояла стража. В центре крепости возвышалось дополнительное оборонительное сооружение – цитадель. Высота ее стен – около семи метров, и взобраться на нее можно по двум ходам, подобным описанным выше. Здесь жили вождь, знать и жрецы города. Вся территория внутри стен была застроена жилыми домами, похожими на маленькие башни, широкие у основания и сужающиеся кверху. Возводились они из камня, высота стен достигала пяти метров. Поэтому дома казались двухэтажными. Крыша в форме конуса крылась деревом и соломой. Дома стояли вплотную друг к другу. Из-за неровности рельефа они строились на нивелировочной платформе, такой же круглой в плане. Зайти на нее можно было с улочки, шедшей по верхнему уровню, а чтобы попасть внутрь дома, нужно было пройти по карнизу из плоских камней. Вход в здание был сориентирован так, что смотрел на постройки, стоящие внизу. В центре цитадели находился небольшой бассейн с источником воды, которая по водоводам спускалась во все части города. На окраине города возвышался Большой Храм – каменная башня в виде усеченного конуса с основанием шире, чем вершина.

Когда новороссы только поднялись в город, они застыли в изумлении. Почти у каждого входа в дом на стене висели высушенные человеческие головы! Как потом выяснилось, количество голов свидетельствовало о доблести и славе хозяина. Головы врагов являлись ценными трофеями. После их отрубания кости черепа разбивались и вынимались. Затем пустую кожу наполняли горячим песком, голова сморщивалась и становилась не больше кошачьей, но форма оставалась прежней, и черты лица сохранялись.

У входа в дом вождя Николай насчитал не меньше четырех десятков таких голов. «Могучий дедок! Столько врагов лично замочил!» – восхитился Антоненко.

Гостей также удивило и большое количество женщин с детьми. Если те женщины, кто был постарше и замужем, занимались своим домашним хозяйством, то молоденькие девушки так и крутились возле пришедших. Было заметно, что у уаминка женщины свободны и не так зажаты разными запретами, как мусульманки.

В отличие от мужчин женщины-уаминка носили длинные туники, прихваченные на талии поясом, довольно похожие на греческие; они свисали до земли, но по бокам были разрезы, через которые при ходьбе видны ноги. В сущности, это была ткань в форме прямоугольника, обернутая вокруг тела и закрывавшая грудь, а ее концы закреплялись на плечах булавками. На талии ее держал широкий пояс, украшенный узорами или квадратиками. Поверх туники женщины надевали зеленую накидку, застегивавшуюся на груди с помощью большой декоративной булавки. Накидка свисала сзади до уровня икр. Как и мужчины, женщины носили простые кожаные сандалии, завязывающиеся на лодыжках.

Внешне женщины-уаминка были очень похожи на славянок. Все с почти белой кожей, голубыми глазами и белокурыми, рыжими или светло-каштановыми волосами, заплетенными в косы. Если уаминка была не замужем, то она носила две свободных косы, куда вплетала разноцветные помпоны огромных размеров. У замужних косы подвязаны снизу на затылке и помпончики были поменьше.

Их головы, так же как и головы воинов, венчали переплетенные шерстяные разноцветные повязки, но без вставленных ярких перьев. У каждой в ушах висели золотые серьги с кисточками. Кроме того, золотом были украшены и головные повязки. На шее у многих женщин имелись различной толщины цепочки из золота или серебра. Они носили также и ручные браслеты, изготовленные из этих металлов.

– Богато живут! – присвистнул Роговой. – Только арабы своих женщин так золотишком балуют. Значит, здесь золото и серебро ничего не стоят, раз все бабы в них свободно разгуливают!

Во время пира в честь прибытия виракочей местные предложили гостям свое кукурузное пиво – чичу, надеясь их споить, но для наших оно оказалось довольно слабым. И получилось наоборот. В большой медный чан с пивом, наполовину выпитым гостями и племенной верхушкой, Антоненко предложил добавить свой напиток. На что полупьяные вождь и его командиры с удовольствием согласились. Недолго думая Николай вылил туда всю настойку Баюлиса. По приказу вождя женщины добавили в чан еще местного пива и размешали. Пир затянулся до самого утра. Хотя они и разговаривали на разных языках, но полностью понимали друг друга. Воины племени показывали гостям свое искусство владения оружием, женщины угощали всеми яствами, которыми располагало племя.

Небольшое недоразумение случилось с Аксеновым. Увидев, что его окружает такое количество молодых и красивых женщин, парень не выдержал и стал к ним приставать. Девушки смеялись и шутя отбивались от «белого бога», хотя по их виду было заметно, что это приставание доставляет им удовольствие. Женщин много, а мужчин мало, кому не хочется хоть немного ласки!

Подтянув к себе подчиненного, Николай прошептал ему на ухо:

– Семен, угомонись! Сексуальный маньяк… Нельзя нам сейчас с ними из-за баб ссориться. О наших в лагере подумай. Да и говорят, что сифилис к нам из Южной Америки занесли!

– Николай Тимофеевич! Да мочи уж нету… Тут такая краса – на всех наших с лихвой хватит. А болезней я не боюсь – доктор вылечит!

К удивлению Антоненко и Аксенова, вождь Синчи Пума, увидев это, предложил Аксенову любую из незамужних девушек, но с одним условием: он женится на всех, кого выберет. От такой новости Аксенов сразу протрезвел. Одно дело – гулять, другое – жениться. Гуляешь один день, а женишься на всю жизнь, ответственности больше.

Но под пиво с настойкой парень, плюнув на все, решился и выбрал двух смешливых красивых девушек, которые постоянно крутились возле него. Видно, и он им понравился.

Жрец, заменяющий Иллайюка, пояснил, что после решения вождя эти девушки теперь безотлучно будут сопровождать Аксенова, но и он обязан о них заботиться. Если жених откажется, то их отцы имеют право его убить, так как он обесчестил дочерей. Официальная свадьба будет только через год. Право отказаться от будущего мужа имеют только девушки. Мужчина же обязан на них жениться. При этом количество жен не ограничено. Если за это время родится ребенок, то он останется при матери.

– Ну что, пограничник, влип? – шутливо спросил Николай.

– А, где наша не пропадала! Девки уж больно хороши, – весело ответил Семен.

На следующий день выяснилось, что пограничник таки не прогадал. Одна из девушек была дочерью сотника – командира гарнизона одной из крепостей, а другая – гончарного мастера, тоже уважаемого человека в племени.

Но больший фурор на празднике встречи богов у местных жителей вызвал Роговой своими песнями под гармонь. Сначала местный народ начал плясать и петь под звуки своих раковин, флейт и барабанов. При этом только мужчины вставали в круг. Они, почти топчась на месте, обнявшись за плечи, ходили по кругу и выкрикивали воинственные слова. Виракочам эта музыка показалась заунывной, поэтому Николай и попросил Рогового «сбацать нашу плясовую». Парень, уже принявший на грудь, выдал на гармошке от души. В такт своей музыке в круг вышли танцевать Антоненко и Аксенов. Они выкидывали такие коленца, что местные зачарованно застыли на своих местах. По мере продолжения праздника уаминка научились танцевать танцы богов. В дикой пьяной пляске слились все!

Наутро болела голова. Но, продолжая в том же духе, Антоненко и его команда по предложению вождя в течение нескольких дней посетили все селения племени уаминка. Аксенов даже успел познакомиться с родителями своих невест и получить согласие на испытательный супружеский срок. После чего Николай составил записку и попросил Синчи Пума передать ее своим, на водопад предков.

– Синчи, а почему ты не хочешь меня пригласить к соседям? – поинтересовался Николай.

– Они не должны знать о вас! – ответил вождь с помощью Рогового.

– Но почему?

– Они заберут вас у нас, и мы лишимся помощи богов!

– Глупости! Я никогда не покину твой народ. Теперь ты мой брат!

Роговой постарался перевести слова Антоненко как мог. Но по лицу вождя Николай понял, что тот чем-то все-таки недоволен.

«Что-то здесь не так!» – подумал он.

С момента прибытия в Уаман-канча к виракочам вождь приставил четырех молодых воинов. Они сопровождали Антоненко и его людей везде, но не являлись слугами. Обслуживали гостей только женщины. Воины же всегда находились рядом, выступая в роли гонцов и телохранителей. Сначала они молчали, но постепенно между ними и гостями возникли разговоры, знакомство друг с другом. Начали общаться. Основным переводчиком был Роговой, лучше понимавший речь местных жителей.

В один из дней Николай сказал вождю, что им надо вернуться к своим. Синчи Пума, помолчав, попросил его подождать с решением.

На следующее утро в дом виракочей вошел воин-гонец. Он, встав на колено, что-то быстро проговорил.

– Николай Тимофеевич! Нас вождь просит к себе. Дело важное! – сделал вывод Роговой.

В специально выделенном для виракочей доме жили только Антоненко и Роговой. Аксенова же будущие жены забрали к себе в новый дом.

– Вызывай Аксенова! Пойдем только втроем. И приготовь оружие. Мало ли что!

Когда все собрались, Синчи Пума объявил, что утром к нему прибежал гонец с известием о нападении врагов на соседей – родственное племя уанка. Соседи хотели принять бой, но враги оказались хитрее. Захватив несколько небольших селений и прихватив пленных с имуществом, они ушли.

Он, Синчи Пума, как местный курака, отвечает за безопасность всего района перед Сапа Инкой. Надо наказать врагов, вернуть плененных сородичей и похищенное добро. Но у него сейчас под рукой мало воинов, пусть виракочи покажут свою божественную силу.

Вождь также передал Николаю письмо от Климовича.

Прочитав письмо, Антоненко задумался.

– Командир рекомендует нам возвращаться назад. Самим ни во что не вмешиваться.

– А как же помощь вождю? – недоуменно спросил Роговой. – Он же на нас надеется!

Немного подумав, Антоненко объявил:

– Ну что, мужики, пришел и наш черед. Хватит пиво жрать да баб тискать! Если мы сейчас с врагами не справимся, то грош нам цена – порежут нас, как молоденьких поросят, и фамилию не спросят!

– Николай Тимофеевич! Да я за своих девчонок любому глотку перережу! – отозвался Аксенов. Чувствовалось, что он уже вошел во вкус хозяина гарема.

– Так. Проверить оружие и боеприпасы. Выступаем с уаминка. Вася, оставь свою гармошку здесь. Там она не пригодится. Лишний груз, – скомандовал Антоненко. – Нашим письмо отпишу. Пусть помощь высылают, если хотят с Синчи дружить. Как там говорил Наполеон: главное ввязаться в драку, а там посмотрим!

– Мои девчонки со мной, – заранее предупредил Аксенов.

– На хрена они в бою нам нужны? – высказал свое недовольство Роговой.

– Мне без них нельзя. Иначе мне кирдык, – пояснил Аксенов, поправляя за спиной свой ППД. – Уже сам жалею, что связался. Я так понял, что пока официально не женюсь, они и воевать со мной рядом будут, пока детишек не родят.

– Амазонки, что ли?

– Выходит, что так.

– Прямо как наши. И коня на скаку остановят, и в горящую избу войдут, – резюмировал Николай. – Ладно. Бери своих баб. Раз уж так. Всем переодеться в местную одежду. Пока светиться нам ни к чему!

– Да? С нашим-то ростом? – рассмеялся Роговой. – Да нас за версту видно! Сразу поймут, что мы – чужие!

– А ты пониже пригибайся и не ржи как конь, а то всех врагов распугаешь! – весело ответил Аксенов. – А одежку я подгоню. Мои девчонки быстро ее перешьют. Да и сами переоденутся как воины.

На написание письма, подгонку и переодевание ушло около часа. Один из приставленных к ним молодых воинов принес три плечевых сумки и тыквенные бутыли с водой. Заглянув в свою сумку, Роговой удивленно воскликнул:

– Командир! А зачем они туда какие-то листья да чистые тряпки напхали? Нам что, все время их таскать с собой?

Николай достал листья и показал их воину:

– Валью! Зачем это?

– Кока! Ам-ам! Сила! – ответил воин, одновременно показывая, что эти листья надо жевать.

При слове «кока» Антоненко сразу вспомнил свое время.

– Эти листья, ребятки, – что-то вроде наркотиков или допинга. Они помогают переносить высокогорье и придают сил. А тряпки – перевязочный материал, мало ли что… Так что берите, не пожалеете. А для дезинфекции у нас еще фляга самогонки осталась!

Передав новое письмо Синчи Пума, Николай был немного удивлен. Оказалось, что вождь не идет усмирять врагов, а остается на месте. Две сотни воинов поведет его племянник Качи. Еще две сотни должны присоединиться к ним по пути из других крепостей уаминка.

Место для трех виракочей сначала определили в середине длинной цепочки воинов, споро бегущих по лесной тропе. Первые полчаса виракочам еще удавалось держать заданный темп, но потом – бобик сдох. Сказалась тяжесть оружия и боеприпасов, а еще больше – непривычка к таким быстрым горным переходам, да и весело проведенные до этого дни имели свои последствия. Оставив с виракочами пятьдесят воинов с приказом сопровождать тех до места сбора, Качи двинулся дальше, при этом ускорил темп передвижения.

К вечеру, еле передвигая ноги, Антоненко вместе со своими подчиненными взобрались по высоким ступеням на стены пограничной крепости.

– Еханый бабай… – отдышавшись, прохрипел Аксенов. – Летают по этим горам словно горные козлы, не догонишь! Физподготовка у них – дай бог!

– Ты сдох, а твоим девчонкам хоть бы хны! – подколол друга Роговой. – Вон какие розовенькие и довольные – хоть сейчас танцевать с ними в круг!

– Но-но! Ты на чужой каравай роток не разевай, сначала своих заведи! – вдруг взыграла ревность у Аксенова.

– Да, ребятки, если здесь все такие воины, трудновато нам придется! – подытожил Николай.

Пока группа Антоненко отдыхала и приводила себя в порядок, в крепость пришли еще две сотни воинов-уаминка. Их возглавлял будущий тесть Семена. Увидев отца, девушка бросилась к нему, что-то весело щебеча, видно, рассказывала, как они с виракочами совершали марш-бросок из Уаман-канча.

Наутро в крепость вернулся Качи. Вместе с ним под стенами появились и около четырех сотен воинов-уанка, соседей подвергшихся нападению дикарей из джунглей. Они рвались в бой, так как враг убил и увел с собой их родственников. Соседи практически не отличались от уаминка: такая же светлая кожа, только волосы немного темнее, и у большинства глаза не синие, а зеленые или карие.

«Как русские и украинцы в мое время», – сравнил Николай.

Вместе с гарнизоном крепости собрались восемь сотен воинов, что для этих мест было внушительной силой.

Как удалось узнать из всего, что им рассказали и что смог понять Роговой с помощью невест Аксенова, Сисы и Кукури: периодически, раз в несколько лет, из джунглей в их горы приходили дикие воинственные племена амазонских индейцев-людоедов. Враги называли себя гуаро. Они нападали на местных, убивали мужчин, стариков и маленьких детей, а молодых женщин и подростков уводили с собой. Целью нападения была не территория, а именно люди. То есть еда. Убитых гуаро поедали на месте. Женщин и девочек превращали в наложниц, а когда те рожали детей и они немного подрастали, ребенка убивали и ели. Матерей оставляли до следующих родов и так далее, пока они не смогут больше рожать, после чего их съедали. То же самое происходило и с мальчиками-подростками. Когда парень вырастал, его использовали в пищу.

Несмотря на вечнозеленые, богатые плодами джунгли Амазонии, ее земля малопригодна для земледелия. Поэтому народы, живущие только за счет собирательства и охоты, в случае наступления голодных времен устремляли свой взор в Анды, где всегда находили себе двуногую пищу.

Услыхав такое, попаданцы содрогнулись.

Эх, говорила мама: не ходите, дети, в Африку… то есть в Амазонию, гулять! Сожрут же вас и фамилию не спросят!

– Что делать будем, командир? Жареным попахивает! – заволновался Аксенов. Ему стало как-то не по себе. Правда, парень большепереживал не за себя, а за своих невест, так и не успевших войти во вкус семейной жизни.

– Не боись, Котовский! Прорвемся!

– А при чем тут Григорий Иванович, герой Гражданской войны? – не понял сибиряк.

– Это так, к слову. Поговорка такая в моем времени была. Не обижайся, – успокоил молодожена Антоненко. – Смотри на это дело с оптимизмом и трезвым расчетом. Нас здесь больше, чем дикарей, напавших на соседей. Это раз. Наши уаминка и их родичи, в отличие от дикарей, знают в этой местности каждый куст. Это два. Разведка уже узнала, где гуаро устроили свое временное стойбище. Это три. Завтра с утречка начнем охват. Мы с вами, вместе с четырьмя сотнями воинов, пойдем в лоб. Остальные пойдут справа и слева от нас. Как на охоте, в загон, прижмем «духов» к реке и там всех покрошим в мелкий винегрет. Ферштейн? Лучше спать до своих девок иди – соскучились, поди. Вон Васек уже второй сон смотрит да баб во сне обнимает, тебе завидует.

Повеселевший Аксенов попрощался с командиром и пошел в дом, выделенный для его молодой семьи.

Едва начало светать, а воины уже разошлись по разным тропам, разделившись на три отряда. В этот раз отряд, куда вошли и трое виракочей, шел по тропе не спеша, со всей предосторожностью, опасаясь спугнуть еще не потерявших бдительность и не расслабившихся гуаро. Отрядом командовал Качи. В него кроме двух сотен воинов-уаминка вошли и две сотни уанка.

Накан, отец Сисы, одной из подруг Аксенова, командовал отрядом, ушедшим в обход гуаро, с целью отрезать тех от реки. Как ни требовал отец от дочери остаться в крепости, не говоря уже о настойчивых просьбах Семена, но Сиса и Кукури наотрез отказались покидать своего молодого виракочу. Любовь оказалась сильнее страха смерти.

Спустившись с гор, отряд задержался на крупном утесе, возвышавшемся над ближайшими джунглями. Как понял Николай, здесь начинался рубеж развертывания отряда. Качи пригласил его и сына вождя уанка Асту, командовавшего своими воинами, подняться на вершину утеса и осмотреть местность. К этому времени уже рассвело, облачность осталась в горах, и перед их взором открылся, так сказать, театр предстоящих боевых действий.

От утеса и до блестящей полоски реки, видневшейся вдали, было не более трех сотен метров. Все расстояние между утесом и рекой занимали густые джунгли.

Качи и Асту всматривались в даль, пытаясь определить, где находятся ушедшие в охват другие отряды. Место же нахождения противника – гуаро, было и так хорошо видно по дыму от костров на берегу реки.

Николай не стал напрягать глаза, а просто достал из плечевой сумки бинокль и спокойно осмотрел местность.

Участок, на который они вышли, был не больше пятисот метров в длину и триста – четыреста в ширину. Он был единственным в округе местом, своего рода плацдармом, где с этой стороны реки можно пройти в горные долины, обжитые уаминка и уанка. Река являлась естественной границей между горами. С их стороны они были выше, и там возвышались неприступные скалы, а вот на противоположной стороне уже были поменьше, с заросшими густым лесом покатыми склонами.

Насколько мог увидеть Антоненко, течение реки в этом месте было не очень сильным, а ее ширина не превышала и семидесяти метров, хотя русло реки довольно извилистое.

Гуаро расположились на берегу, где, рассевшись возле костров, готовили себе завтрак из человечинки. Видно, они не первый раз совершали отсюда свои набеги, так как на этом участке берега лес был хорошо прорежен, а местами даже полностью вырублен. На берегу валялись пара десятков лодок долбленок-однодревок. С их помощью гуаро спустились по реке или переправились на этот берег.

На берегу Николай увидел также и несколько групп пленников. Большую часть составляли молодые женщины и девочки-подростки. Отдельно от них на земле лежали мужчины и мальчишки. Все пленники были в разорванной одежде и связаны лианами. Пленных было не меньше сотни. Охраняли пленников десятка два гуаро, прохаживающихся между ними. Глядя на выражение их лиц, Николай вспомнил когда-то прочитанные рассказы об африканских каннибалах. По виду охранников было заметно, что они не прочь прямо сейчас полакомиться, откусив у своих жертв самое вкусное в человеке – ладони и пальцы рук.

Антоненко с нескрываемым интересом стал рассматривать врагов, пытаясь их сосчитать. Все же первый раз в жизни он увидел людоедов!

Это были довольно высокие мужчины крепкого телосложения с коричневой кожей, покрытой различными рисунками, выполненными красной краской. Вся их одежда состояла из веревки, которая поддерживала крайнюю плоть и была обернута вокруг талии. Они были черноволосыми, но без усов и бороды. Волосы были длинными и спускались на плечи или перевязывались на затылке куском веревки со вставленными перьями. У многих головы увенчаны своеобразными коронами из костей, возможно, даже и человеческих. Ушные мочки проколоты, и в них вставлены диски из дерева. Лица гуаро также были покрыты красной краской и имели устрашающий вид. Оружие дикарей не отличалось разнообразием. Это были копья-дротики с каменными наконечниками, большие однодревковые луки с пучками стрел в колчанах, висящих за спиной, и тростниковые ножи в бамбуковых ножнах. У некоторых Николай также заметил деревянные палицы.

Вместе с охранниками Антоненко смог насчитать больше сотни гуаро. Сколько было их на самом деле, из-за растительности невозможно подсчитать.

«Да что тут их бить – и двух хороших очередей из пулемета вполне хватит… А собрали против этой кучки людоедов восемьсот воинов!»

С этими мыслями он передал бинокль Качи. Племянник вождя с опаской взял в руки бинокль и, как это делал Антоненко, попытался поднести его к глазам. Первой его реакцией было вскочить и кинуться в бой. Он чуть не выронил бинокль из рук, хорошо, что Николай успел его перехватить, а то бы точно разбил. Немного успокоившись, Качи снова попросил бинокль и уже с удовольствием разглядывал окрестности.

Почти одновременно, слева и справа от стоянки гуаро, в небо потихоньку стали подниматься по одному дымку. Увидев их, Качи приказал воинам поджечь приготовленный заранее небольшой костерок на вершине утеса. Когда дым от костра начал подниматься над утесом, воины уаминка и уанка, развернувшись в плотную цепь, начали углубляться в лес к реке.

Антоненко со своими подчиненными также хотел пойти в цепь, но Качи остановил его, дав понять, что задача виракочей – только присутствовать, победу над врагом обеспечат его воины. Николай не стал возражать, тем более что воевать в джунглях ему еще не приходилось. Попаданцы, взяв оружие на изготовку, пошли за воинами на некотором удалении. Вместе с ними двигались невесты Аксенова и приставленные Синчи Пумой четыре воина-гонца.

Вдруг впереди послышался вскрик, затем еще один. Почти одновременно с последним лес взорвался оглушительным ревом сотен глоток. Вся масса воинов, уже не таясь от врага, кинулась вперед.

– На охранение нарвались! – воскликнул шедший рядом Аксенов. – Дикари дикарями, а секреты выставили!

Пробежав уже не скрываясь вперед, виракочи наткнулись на лежащего на спине воина-уаминка. Его лицо искажала гримаса боли, изо рта шла пена, а конечности дергались в последних конвульсиях. Из груди торчала небольшая стрела.

Один из молодых воинов-гонцов попытался взяться за стрелу и вытащить ее из груди товарища, чтобы облегчить его участь, но Антоненко резко остановил:

– Стоять! Она отравлена! Не дай бог сам поранишься, тогда и ты умрешь! А ему уже не поможешь!

Воин, испугавшись, отпрянул в сторону. Продвинувшись в глубь леса, увидели место первой стычки. Здесь лежал еще один истекавший кровью уаминка. Голова его была проломлена деревянной палицей, лежавшей неподалеку. В кустах в разных позах валялись трое дикарей. Один из них был словно еж нашпигован стрелами. Николай заметил возле него трехметровую палку-трубку и колчан с короткими стрелами без наконечников. К колчану была прикреплена маленькая тыквенная бутыль.

– Духовое ружье с отравленными стрелами. После них никто не выживет, – пояснил Антоненко своим.

Двое других гуаро также были убиты. Первый дикарь насквозь проткнут копьем, торчащим у него из груди, а у второго – разможжен череп.

Со стороны реки раздавались ужасные крики рукопашной схватки. Поспешив туда, виракочи увидели следующую картину. Уаминка и уанка, шедшие в охват, отрезали гуаро от берега, захватив почти все лодки-однодревки. Сейчас на берегу происходил не бой, а добивание оставшихся в живых дикарей. Надо отдать им должное: они не просили о пощаде, а сопротивлялись до последнего, дерясь своими копьями и палицами один против трех, а то и пяти. Но вскоре все было кончено. Ни один гуаро на этом берегу не остался цел, все были перебиты. Только несколько дикарей попытались на двух лодках переправиться на другой берег.

Недолго думая Роговой вскинул свой пулемет и с рук дал по ним две коротких очереди. Большинство упали в воду с пробитыми пулями спинами. Только двое смогли выбраться на противоположный берег. Николай машинально передернул затвор и поднял карабин. Прогремел выстрел. Дикарь вскинул руки и уткнулся лицом в землю. Перезарядив, Антоненко поймал в прицел спину последнего оставшегося в живых гуаро. Но тот, словно почувствовав дыхание смерти, резко бросился на землю и скрылся среди густых кустов. Запоздавшая пуля ударила в ствол дерева над его головой.

– Черт! Ушел, гад! – сплюнул Николай. – Вот и есть мой первый «дух» на этой земле! С почином!

Николай обернулся к своим, и его чуть не вырвало от увиденного. Давно он такого не испытывал. Такое же состояние было у Рогового и Аксенова. Хотя стоявшие рядом с ним Сиса и Кукури чувствовали себя нормально и смотрели на происходящее даже с интересом. На берегу лились реки крови. Воины-победители, соревнуясь между собой, отрезали всем убитым и даже тяжелораненым гуаро головы. Поскольку имевшиеся у них бронзовые ножи были не такими острыми, как стальные, этот процесс затянулся. Оторвав голову у очередного поверженного врага и измазавшись его кровью, воин дико кричал и прыгал от радости, словно маленький ребенок, получивший заветную игрушку. И такими кричащими воинами был усыпан весь берег. Шум стоял неимоверный.

– Дикари! Настоящие дикари! Куда мы попали? – Опустив на землю пулемет и сев рядом, Роговой схватился за голову.

– Зато хоть не едят человечину, как предыдущие товарищи, мать их… – ругнулся Аксенов. Ему стало противно смотреть на союзников. Даже на своих девчонок не смог глянуть, а повернулся лицом к реке.

– Возьмите, мужики, выпейте самогонки! – протянул им флягу Антоненко, предварительно сделав сам пару хороших глотков. – Не смотрите туда. Ничего мы сейчас не сделаем. Как говорил профессор Левковский: у каждого народа – свои нравы. За один день их не перевоспитаешь. Придется пока смириться.

Вдруг за спиной они услышали шум и улюлюканье, как будто на охоте гнали зверя в загон. Обернувшись на звуки, Николай увидел, что по берегу мечется молоденький гуаро. Пареньку было лет двенадцать-тринадцать, не больше. За ним, с палками и дротиками в руках, гонялись несколько освобожденных подростков-уанка, но никак не могли поймать. Видно, еще не отошли от плена. Взрослые воины стояли кругом, но не трогали чужого пацаненка, а только пугали его, даря своим подросткам честь убить первого в своей жизни врага. Так получилось, что мальчишку зажали со всех сторон, ему некуда было бежать, кроме как на виракочей, что он и сделал. Увидев перед собой стоявшего неподвижно белого бородатого гиганта, парень бросился к нему, упал на колени и крепко обнял ногу. Шум вдруг резко оборвался, наступила тишина. Никто из воинов и гонявшихся за мальчишкой подростков не попытался даже приблизиться к виракочам. Дикарь выбрал сам свою судьбу, теперь право его убить принадлежит только сыну бога.

Николай замер от удивления. Он чувствовал, как дрожало все тело пацаненка, слышал его тихое всхлипывание, слезы ребенка намочили одежду.

– Не боись, пацан, солдат ребенка не обидит! – придя в себя от неожиданности, тихо произнес Антоненко, погладив трясущуюся головку мальчишки. Затем, окинув взглядом всех уаминка и уанка, громко сказал: – Это мой дикарь! Кто его тронет, будет иметь дело со мной! Ясно?

Никто не сдвинулся с места. Все молчали, ожидая дальнейших действий виракочи, думая, что он решил немного позабавиться с этим маленьким гуаро.

Рядом с Николаем поднялся Роговой и так же громко попытался перевести слова командира на язык уаминка. Немного постояв, воины пожали плечами и разбрелись по берегу, помогать своим раненым, собирать тела убитых и трофеи. Так решил сын бога, и они не смеют его осуждать. Хотя каждый был готов убить этого оставшегося в живых детеныша гуаро за смерть своих близких. Кровная месть предусматривает полное уничтожение рода врага, вплоть до маленьких детей.

– Семен! Охраняй мальца! – скомандовал Антоненко. – Пошли, Василий. Нам с Качи поговорить надо.

Найдя племянника вождя возле лежащих на земле убитых уаминка и уанка, Николай сначала поинтересовался о потерях. Роговой, как умел, переводил.

– Сколько наших полегло?

– Два десятка с половиной уаминка и четыре десятка уанка. Погиб сын вождя уанка Асту. Славы хотел. Первым шел. Вот и получил две стрелы в грудь.

– А почему у вас доспехов бронзовых нет? Таких, как у Синчи Пума и у тебя? Если бы у Асту был такой доспех, он бы остался жив!

– Смелым воинам доспех не нужен. Победа или смерть. У меня доспех инков, в бою взял, трофей. Мы не умеем делать таких.

– Сколько врагов убили?

– Сто и семь десятков. Воины довольны. Голов врагов и славы много.

– Что дальше делать будем?

– Наших погибших и раненых отнесем к нам. Асту и других уанка – к ним. Сердце воина должно храниться на своей земле.

– Мы теперь куда идем?

– Накан с воинами отнесет наших раненых и погибших домой. Виракочи и я идем к уанка. Надо рассказать о славе Асту его отцу и племени. Он был единственным сыном.

– А что делать с телами убитых гуаро? Их надо закопать или сжечь, а то болезнь пойдет.

– Мы не будем их трогать. Если новые гуаро придут сюда, то пусть видят, что на этой земле их ждет смерть. Мы сюда не будем приходить, поэтому болезнь нас не возьмет, а убьет только дух любого гуаро, ступившего сюда.

Николай не знал, как поделикатнее спросить у Качи насчет спасенного им мальчика-гуаро. Не отвернутся ли от них союзники? Но Качи опередил его:

– Ты оставил жить одного гуаро. Ему не место среди нас. Прогони его или убей сам. Это твой выбор. Воины не будут вмешиваться. Но если ты этого не сделаешь, его убьют другие.

– Хорошо. Я подумаю.

На изготовление носилок для своих раненых и убитых ушло не слишком много времени. После полудня две длинные цепочки не спеша потянулись в горы. Одна, с ранеными и убитыми уаминка, пошла к своей крепости, другая – в земли народа уанка.

Перед уходом Антоненко настоятельно рекомендовал Качи не бросать на берегу, а спрятать подальше все захваченные лодки, авось пригодятся. Тот сначала не хотел: зачем им они, уаминка не собираются переплывать на другую сторону, здесь граница их земли. Но все же приказал отнести лодки подальше от берега и спрятать в густой чаще.

Отправляясь к уанка, Николай взял с собой только Рогового. Аксенову же приказал охранять спасенного мальчишку и, не задерживаясь в Уаман-канча, возвращаться в город попаданцев. Может даже своих невест с собой прихватить, если еще не передумал на них жениться. Еще не отошедший от пережитого, Семен молча кивнул головой и пожал руки товарищам. Пареньку-гуаро он приказал идти только впереди себя, чтобы сзади его втихаря никто не прирезал. Следом за ним пристроились и девчонки.

Когда все живые ушли, на берегу остались только потухшие костры да разбросанные и обезглавленные трупы врагов, облепленные мухами.

Уходя, Качи оставил на утесе десяток воинов-уанка. Охранять границы своей земли.

Глава 2

– Итак, запомните. Шашка – это ваша плоть, как продолжение руки. Ее острие вы должны чувствовать как кончик своего пальца. Шашка должна работать как одно целое со всем телом. К своей шашке надо сразу привыкать. Как гласит пословица: казак и во сне шашку щупает. Поэтому с сегодняшнего дня вы будете всюду ходить с шашкой, даже спать с ней в обнимку, вместо женщины. Это первое. Второе. Держать шашку следует с минимальным напряжением, то есть не сильно и не слабо. Рука должна быть полурасслаблена. Усиливать хват надо в моменты максимально быстрых движений. Третье. Конец клинка всегда должен смотреть на противника. Тот, кто нарушит это правило, умрет первым…

Ротмистр Новицкий прохаживался между двумя шеренгами молодых солдат и красноармейцев, обращенных друг к другу лицом, опираясь левой рукой на эфес своей шашки, а правой время от времени покручивал свои гусарские усы.

Эти два с половиной десятка молодых парней были отобраны им для создания собственной кавалерии попаданцев, теперь уже новороссов. В дополнение к казакам.

Поскольку нужды в артиллерии сейчас не было, пушки стояли зачехленными на площади Новоросска возле стоянки автомобилей под охраной часовых, Максим с Андреем упросили Новицкого научить их приемам фехтования и верховой езде. К ним примкнул и лейтенант Попов, сумевший найти общий язык с ротмистром. Они стояли вместе с остальными, как простые курсанты. У каждого будущего кавалериста на левом боку, на плечевой портупее, висела шашка. У кого армейская, с гардой и дужкой, у кого – казачья, без оных. Шашки нашлись в обозе белых как трофейное оружие, захваченное в свое время у красных. Только у Григорова была взята в бою как трофей из немецкого бронетранспортера.

Обучение происходило уже две недели на лугу возле форта Теплый Стан. Здесь было больше места, да и возможностей, чем возле города. На противоположном краю луга казаки на лошадях занимались джигитовкой и рубили на скаку лозу.

В первый день занятий умение казаков владеть своим холодным оружием и лошадьми вызвало у Максима восхищение и горячее желание научиться хоть немного быть похожим на них. Тем более что попали они во времена, когда владение мечом и шпагой считалось более важным, чем умение читать и писать, а огнестрельное оружие еще не стало таким удобным и массовым, как в последующие века.

Глядя, как казаки виртуозно орудовали шашками, Максим с Андреем замучили вопросами обучающего их Степана Левченко, брата старшего сержанта-артиллериста. Урядник еле успевал им отвечать.

– Как можно научиться так шашкой работать?

– За день не научишься и даже за год! Нас, казачат, с десятилетнего возраста учат с шашкой обращаться. Меня еще дед наш учил, а Григория – отец и я!

– А в моем времени все больше японцев хвалят. Их умение владеть своим мечом, – решил показать свои познания Максим. – Победили ведь нас самураи в одна тысяча девятьсот пятом году.

– Что?! – удивился Степан. – Кто тебе такую сказку-то сказал? А ты уши развесил и поверил… Враки все это! Это на море Россия проиграла, а на суше выиграла; просто генералы тупыми оказались, сдали нас с потрохами япошкам за золото. Ты знаешь, как японцы наших казачков боялись? А за что наш батя первый Георгиевский крест получил, знаешь? Пошли они со товарищи как-то в разведку и столкнулись лоб в лоб с японцами. А там сплошь самураи! Так наш батя лично трех самураев зарубил, мечи их принес, да еще и пленных пригнали. А для самурая потерять свой меч – знаешь, что такое? Несмываемый позор! А знаешь, что у японского императора после этой войны личными охранниками были не его самураи, а наши казачки? Побежденных в охранники не берут, вот так-то! А ты говоришь – самураи! Слабаки они супротив наших станичников!

– Но ведь их меч-катана считается лучшим холодным оружием! – попробовал возразить Максим и замер от неожиданности.

Меньше чем за секунду казак выхватил шашку и одним резким движением срубил небольшое деревце, стоявшее рядом.

– А ты кавказскую шашку «волчок» видал? – Степан с гордостью показал на лезвии своей шашки клеймо, похожее на бегущего волка. При ближайшем рассмотрении на лезвии не было даже следа от такого удара. – Сталь особой закалки, супротив нее невозможно обороняться. Дедова… А ты говоришь – япошки, самураи… Да им еще до нас…

– Да. У нас, у русских, своя гордость…

– А то! Мозги вам там, в будущем, забили всякой дрянью чужеродной, а свое не помните! – рассмеялся Степан. Затем вдруг стал серьезным и произнес: – Да ежели наши предки такие слабые да тупые были, смогли бы они столько землицы-то завоевать?! Подумай головой-то… Вот ты, что на небе окромя туч да облаков видал?

– Звезды!

– Это не просто звезды! Это глаза твоих предков! Они смотрят на тебя с небес: достоин ли ты их? Как ты будешь защищать свою семью, свою родину и свою веру? Об этом думай – тогда ничего тебя не возьмет и все ты осилишь. А если ты – слабак, то не жить свободно на земле ни тебе, ни твоим детям, ни внукам с правнуками! Это нам еще деды-прадеды говаривали да завещали. Вот так-то, братка!

Внимание Максима и Андрея привлек казак средних лет с небольшой русой бородкой, скачущий на лошади с двумя шашками в руках. Блестящие лезвия описывали в воздухе окружности, создавая вокруг него смертоносную ауру. Приблизившись к воткнутой в землю лозе, казак сначала поднялся в седле, делая вид, что хочет рубануть сверху, но затем резко свесился с коня и рубанул лозу снизу вверх. То же самое он проделал и на другую сторону, с другой шашкой.

– Ничего себе! Как он с двумя шашками-то управился: словно двоих одновременно зарубил! И снизу вверх! – восхитился Григоров.

– Это Мирон Осадчий! – довольный впечатлением, произведенным на учеников его земляком, Левченко прокомментировал: – Он характерник, как и все в его роду. Про такие приемы в уставах и учебниках не пишут, они по секрету передаются от отцов к сыновьям, ведь часто цена им – жизнь…

– А давно он воюет?

– С первых дней на германской… Таких казаков, умеющих в совершенстве владеть шашкой, всегда выставляют в первых рядах казачьей лавы. Два клинка дают всаднику возможность прорубиться сквозь первый ряд неприятеля, сильно уменьшая его количество. Проломившись сквозь первую шеренгу, он мгновенно освобождается от второй шашки, как правило метнув ее в противника, и приступает уже к «однорукой» рубке…

– А чего он сначала сверху замахнулся, а срубил снизу вверх?

– Дело в том, что при приближении всадника пехотинцу предписывается двумя руками поднимать над головой винтовку, защищаясь от уставного удара сверху. Казак же сначала показывает такой удар, потом резко свешивается с коня и сильным ударом шашки снизу разваливает солдата на две части. Или бьет всадника под локоть. А попробуй повоевать без руки-то! Вот поэтому и боялись нас германцы с австрияками как чумы! Не умеют они по-нашему воевать-то!

– А как он с коня не свалился?!

– А это хитрость такая есть. Стремена под брюхом лошади связывают ремнем, что позволяет всаднику свешиваться вбок чуть ли не до земли. Этому способствует и устройство сбруи. Вишь, какие седла казачьи? В другом седле так не встанешь и не прогнешься; только в нашем, казачьем, можно джигитовкой заниматься! Ладно, ребята, пошли к лошадкам, научу вас по-казацки в седле сидеть.

– А как же мы без шпор лошадь подгонять будем?

– А зачем казаку шпоры-то? Они только мешают. У казака нагайка есть: и коня послать можно, и вражину за руку али за шею захватить!

Для каждого кандидата в кавалеристы подобрали лошадь и сбрую. Первые три дня проходили в привыкании друг к другу человека и лошади. Григоров был на своем Орлике, а Максиму и Попову подобрали лошадок под их рост. Максу достался довольно высокий вороной конь по кличке Ворон, все время норовивший укусить нового наездника за коленку. Макс сначала не знал, что делать, даже хотел съездить ногой коню в зубы, но вовремя удержался. Увидевший это Степан Левченко посоветовал наладить дружбу с Вороном, угостить его сухариком или куском сахара, постоянно ухаживать за ним и даже разговаривать почаще. Но конь должен понять, что главный в паре – человек, а не он. Постепенно всадник и конь наладили контакт. Этому способствовал и небольшой конный поход к водопаду и обратно.

Вырабатывая у новичков умение управлять лошадью ногами, Новицкий по несколько часов заставлял их держать зажатые между ног большие деревянные колоды, одновременно крутя в руках тяжелые палки с шашку размером. Круговое вращение шашки рукой, согнутой в локте и на вытянутую руку, считалось одним из важнейших упражнений рубки, делающих кисть сильной и подвижной. Также поставили пару деревянных «козлов», на которых отрабатывалась правильность нанесения ударов шашкой. После чего уже на лошадях осваивали рубку лозы.

В занятия входила и общефизическая подготовка: бег, гимнастика, рукопашный бой. Все эти дни новоиспеченные кавалеристы возвращались в казармы, еле волоча раскоряченными ногами налитое усталостью тело, с одной мыслью: быстрее упасть и заснуть. Даже есть не хотелось. Кое-кто поначалу выражал недовольство, но постепенно привыкали к таким нагрузкам. Тяжело в учении, легко в бою!

Лучше плохо ехать, чем хорошо идти!

Рядом с кавалеристами занимался и отряд пехотинцев, состоящий из шестидесяти бойцов, разбитый на два взвода. Их подготовкой руководили Уваров и Нечипоренко, как офицеры-десантники. Они так гоняли своих подчиненных, что те черной завистью завидовали кавалеристам.

Больше людей Климович выделить не мог. Строился форт возле водопада. Кроме того, надо было нести караульную службу, работать в кузнице, заботиться о снабжении топливом и продовольствием. Хорошо хоть в госпитале уже никого не осталось, все раненые выздоровели и сейчас находились в строю. Правда, по настоянию Баюлиса, их не стали привлекать к занятиям, а в основном они несли караул и помогали по хозяйству.

После обеда на луг приходили заниматься и мальчишки, начиная с десятилетнего возраста. Участие в военной подготовке наравне со взрослыми для них было почетно и очень интересно. Ребята также выкладывались по полной. Ими руководили капитан Невзоров, назначенный директором кадетской школы, и старший сержант Левченко, вдруг захотевший заняться воспитанием подростков; все равно пушки сейчас зачехлены…

– Правильный удар шашки определяют по звуку. Если тонкий свист клинка – удар поставлен хорошо, глухой звук – удар неправильный. Свист шашки при движении клинка – важнейший показатель скорости. Ведь именно от скорости в первую очередь зависит сила удара. Чем выше скорость, тем тоньше свист. Плечо должно быть расслаблено и свободно, сила применяется в последний момент… Шашкой не ставят жесткие блоки, а отводят в сторону оружие противника путем прилипания к нему по ходу на дальнем расстоянии и сопровождения его дальше по кругу, по спирали вовнутрь или наружу, резко сбивая вниз, в сторону, вверх, в сторону противника, ловят клинок клинком на тыльную или плоскую сторону путем скольжения… Работают кисть с проворотом, предплечье и плечо с проворотом, обязательно слитно с движением всего тела…

Ротмистр Новицкий не только говорил, но и сопровождал свои слова демонстрацией необходимых движений, взяв в помощники одного из молодых казаков.

– Запомните: бой требует высокой подвижности и скоростной выносливости, постоянной смены дистанции и верной оценки этой дистанции. Поэтому фехтуют, не стуча клинком по клинку противника, а меняя темп и дистанцию, то есть НОГАМИ. Если хотите остаться в живых, больше двигайтесь. По неподвижной мишени легче попасть. Не старайтесь обязательно убить противника, главное – вывести его из строя. Потом добьете. Наносите удары, уколы и подрезы, по рукам и ногам противника, так как голова и корпус могут быть защищены. Раненый противник – уже не боец. Используйте в бою не только шашку, но и все, что может нанести вред врагу или отвлечь его внимание… Шашки! Подвысь! В позицию…

Из-за занятий Максим почти не встречался с Оксаной. Знал только, что она в госпитале, где Баюлис организовал для женщин курсы медсестер. Его ревность к Клаусу Хорстману потихоньку угасла. Молодого немца отправили строить форт возле водопада, поэтому в городе он не появлялся, а по виду девушки не было заметно, что она скучает о нем. Поговорить с Оксаной Максу удалось только вечером, когда новоиспеченные кавалеристы после занятий и последующего купания в Теплом ручье, ведя лошадей, возвращались в город.

– Здравствуй, Оксанка! Давно тебя не видел…

– Что, успел соскучиться? – засмеялась девушка.

– Честно? Да, – смутился парень. – А ты обо мне не скучала?

– Некогда здесь скучать, когда парней кругом полно – так и набиваются в женихи! Я ведь девушка свободная! – пошутила Оксана, зная, что Максим к ней неравнодушен.

– Я этим женихам ноги-то пообломаю! – вдруг серьезно ответил парень.

– А ты что, меня уже сосватал или купил? – засмеялась девушка, лукаво смотря на ухажера.

– Пока не купил, но все может быть… – поняв ее шуточную игру, рассмеялся Макс. – Хочешь на коне прокатиться? До озера и назад!

– Максим! Смотри не загуляйся – ворота через час закрывают, – напомнил другу остановившийся рядом Григоров. Он вместе с другими как раз проходил мимо влюбленных.

Бойцы с завистью поглядывали в сторону Максима. Таких красивых и свободных девушек в Новоросске по пальцам пересчитать, не всем достанутся. Но при этом особо не расстраивались. По рассказам Вайры и Юску, уже немного освоившихся среди виракочей, в племени уаминка красивых и свободных девушек много, на всех хватит, даже и не по одной.

– А прокати! – согласилась Оксана.

Откуда силы взялись в измотанном ежедневными физическими нагрузками теле! Макс, как заправский казак, одним махом вскочил в седло, и легко подняв Оксану, усадил перед собой. Затем, дав шенкеля Ворону, одновременно потянул повод в сторону озера. Конь, словно почувствовав желание хозяина покрасоваться перед девушкой, тихой рысью двинулся к водоему. Как бы невзначай, Оксана прильнула спиной к груди Максима, закинув голову назад… Во время езды их щеки все чаще стали соприкасаться… Макс не выдержал… он крепко обнял девушку за талию и поцеловал ее в губы…

Конь – не автомобиль, сам видит дорогу и знает, куда надо идти! Как хорошо быть кавалеристом! Обнимай, целуй девушку, а конь сам идет куда надо! И зачем мы завели эти авто! Никакого кайфа! Вместо девушки – смотри на дорогу! Кому сказать спасибо, что меня сюда занесло?! Никогда такого блаженства раньше не испытывал!

Оксана не стала сопротивляться, даже не отпрянула от Максима, только, закрыв глаза, жадно искала его губы… Разгоряченные объятиями и занятые поцелуями молодые люди пришли в себя только тогда, когда Ворон, зайдя в озеро, начал бить копытом по воде. Холодные брызги остудили их пыл.

– Стой! Назад! Ворон, на берег! – пришел в себя Максим. Ему стало немного стыдно перед конем. В этой ситуации тот оказался мудрее.

– А ты знаешь, что твой отец письмо прислал? Уаминка наша помощь нужна… – немного стесняясь от своей несдержанности, произнесла Оксана, когда Макс спустил ее с коня на землю и сам встал рядом.

– Знаю. Нам Новицкий сегодня объявил. Завтра сборы, а послезавтра поутру выходим, – грустно произнес парень. Ему не хотелось покидать девушку, когда между ними любовь уже перешла почти в близость. – Жалко расставаться. Мало ли что будет… Война…

– А при чем тут расставание? Мы вместе с вами идем. Весь наш госпиталь. Янис Людвигович настоял, а командир не смог возразить. – довольно сообщила новость Оксана.

– Но ведь там будут кровь и смерть! – испугавшись за девушку, заволновался Максим. – Зачем ты там?

– Ты не хочешь быть со мной? – неуверенно спросила девушка. – Или испугался?

– Да нет, просто переживаю за тебя… – начал оправдываться парень, – за других девчат… Молодые вы еще – куда вам воевать? Без вас справятся!

– Да наши девчата больше крови и смертей видели, чем ты за всю свою жизнь! – В голосе Оксаны появились негодующие нотки. – Варя и Рита с первых дней на фронте, а у Екатерины Валерьевны муж на руках от ран умер! Эх ты…

Девушка вдруг резко развернулась и скорым шагом пошла к воротам города. Макс опешил. Что он такого сказал? Вот так, на голом месте, он из любимого человека превратился в труса… Да, тяжело понять нашему современнику психологию девушек тридцатых и сороковых годов. Мама, роди меня обратно… Но в их времени, чтобы разобраться и понять!

Вскочив на Ворона, парень догнал девушку.

– Оксанка! Я не то совсем хотел сказать, ты меня неправильно поняла!

– Я все поняла! Больше ко мне не подходи!

– Из огня да в полымя: не успели передохнуть, как снова в бой!

– Да, покой нам только снится…

Климович с Уваровым стояли на площади перед проходной башней, наблюдая, как бойцы занимаются погрузкой небольшого каравана, состоящего из десятка двуколок.

По предложению профессора Левковского часть телег переделали в двухколесные тележки наподобие арбы, как на Кавказе или в Средней Азии. Такую тележку одной лошади легче возить по горам. Вес меньший перевозит, чем на обычной четырехколесной телеге, зато маневренность выше и больше груза берет, чем просто навьючить на лошадь. Грузили боеприпасы, два миномета, два пулемета «максим», два немецких МГ и один ДП, немного продовольствия в дорогу (надеялись, что уаминка не оставят их голодными), а также другое необходимое снаряжение. Не забыли погрузить и подарки для своих новых союзников. А действительно: как-то неудобно, уаминка одарили виракочей, а они – нет.

Сам же профессор вместе с Ольховским в сопровождении политрука Жидкова, старшины Долматова и с двумя десятками помощников еще позавчера на подводах отправились за рудой к разведанным месторождениям.

– Я принял решение. Выхожу вместе с вами, – проговорил Климович, – хватит мне в тылу отсиживаться, надо на людей посмотреть да себя показать.

– Алексей Аркадьевич! Да у вас же нога – как вы ходить-то сможете, да еще по горам? – попытался отговорить командира Уваров. – Кто городом руководить останется?

– Вы меня совсем уже в тыловые крысы записали, Олег Васильевич! Хватит, насиделся и належался! Я не пешком, а на лошади поеду. Всю молодость в седле провел, не забыл еще, с какой стороны на коня садятся, – успокоил его Климович. – А за город не переживайте. Бажин комендантом назначен. Порядок будет обеспечен. Тем более что Борис Иванович со своими кадетами продолжает заниматься. Он также присмотрит за всем хозяйством. Правда, народу здесь мало остается, все при деле…

На помощь новым союзникам уходили только сорок пехотинцев, сорок кавалеристов и минометный взвод. Часть бойцов все же оставили для охраны города и фортов. Вместе с подмогой шел и Баюлис со своими помощницами. В Новоросске из медиков оставалась только Екатерина Валерьевна. Она также хотела идти вместе со всеми, но Алексей Аркадьевич еле уговорил ее остаться, клятвенно пообещав, что не будет лезть в гущу боя. Потеряв одного мужа, женщина боялась потерять и второго.

Кроме того, в госпитале оставался еще один раненый. Молодой охотник-уаминка Юску. Он порывался идти к своим, но Иллайюк и Баюлис, словно сговорившись, категорически запретили ему большие нагрузки. Ключица еще не зажила, а с такой раной парень не воин, а только помеха своим товарищам.

– Оставайтесь здесь и учите язык виракочей, – приказал старый жрец Юску и Кайва. Своего молодого помощника Иллайюк также оставил в городе, но уже по просьбе Невзорова, чтобы тот обучал попаданцев языку кечуа.

Сам Иллайюк и Вайра возвращались домой. Сыну вождя в первый же день Янис Людвигович вправил ногу и зашил грудь. Мази Иллайюка и магия предков помогли быстро заживить все раны. Сейчас Вайра снова был полон сил и готов биться с врагами. Тем более что в этом году его ожидал обряд посвящения в воины. Он шел вместе с новыми друзьями, молодыми виракочами: Максимом и Андреем, с которыми уже успел поближе познакомиться. За время нахождения в госпитале Вайра немного научился говорить по-русски, поэтому старался общаться с ними почаще.

Как ни рвался Дулевич идти вместе с командиром, но Климович приказал ему оставаться на месте.

– Сергей Олегович! Остаетесь на базовой радиостанции. Перенесите ее повыше, чтобы связь была лучше. Мы берем с собой Хворостова с одной переносной рацией. Вторая будет у Бондарева и Коваленко в новом форте. Если с вами не свяжемся, то будем общаться через них. Не волнуйтесь, еще повоюете. Лучше к свадьбе готовьтесь.

– Да я об этом и речь веду, товарищ подполковник! – заволновался Дулевич. – Рита моя с вами уходит – как же мне не волноваться!

– Хорошо. Я попрошу Яниса Людвиговича оставить ее в форте у Коваленко. Сделаем там небольшой перевалочный медпункт, между нами и городом. Ей там с поварихами не скучно будет, не одна все-таки женщина на кучу мужиков.

– И на этом спасибо!

Попаданцев, имеющих знания и умения, так необходимые в этом мире, командиры не привлекали к боевой подготовке и караульной службе. Только занимайся делом и придумывай, как улучшить жизнь всем…

Часть людей, кто не имел каких-либо способностей, полезных для попаданцев в городе, были отправлены на строительство форта под руководством Бондарева и Коваленко. По периметру форта стены уже практически установили, оставалось только закончить башню с воротами и внутренние помещения. На них ушли и бревна плота, на котором переправлялись по озеру к месту строительства.

Кроме строительства форта Бондарев приказал и расширить мост у водопада. В дно возле каменных опор вбили деревянные столбы, перекрыв их бревнами, а сверху уложили толстые доски вровень с каменными блоками. Таким образом ширина моста достигла почти четырех метров, что давало возможность спокойно переправиться на другой берег даже автомобилям. Для безопасности по краям моста установили также перила метровой высоты.

Уже имея опыт поднятия из котлована на плато, решили сделать подъем к форту из долины уаминка более пологим. При помощи оставшейся взрывчатки саперы обрушили часть скалы, нависавшей над каменными ступенями, предварительно с помощью дежуривших внизу воинов-уаминка соорудив там деревянную изгородь. От взрывов уаминка чуть не умерли от страха. Но виракочи были рядом, так что все обошлось. Получилась уже не тропа, а довольно широкая дорога, по которой вниз спокойно могла спуститься лошадь с повозкой, не говоря уже о всадниках.

Со стороны кузницы, где были построены и мастерские, к площади не спеша протарахтел мотоцикл, ведомый Гансом Штольке. За немцем сидел Ярцев, заместитель по тыловому обеспечению попаданцев. Оба имели немного взъерошенный, но довольный вид.

Еще больше поразило Климовича и Уварова транспортное средство. Это не был привычный для них мотоцикл с коляской. Нет, он также был трехколесным, но коляска отсутствовала, а вместо одного заднего колеса у мотоцикла было аж два, но по бокам. Своим видом мотоцикл стал напоминать детский трехколесный велосипед, но больше размером и с мощным двигателем. Сзади мотоцикла был прикреплен прицеп с колесами от полуторки. В прицепе лежал плуг на колесах с тремя лемехами и отвалами, а также две боронки на ширину плуга.

Поравнявшись с командирами, Ярцев похлопал немца по плечу и попросил остановиться.

– Никита Савельевич! Ганс! Это во что вы мотоцикл превратили, а? Мини-трактор прямо! – восхищенно воскликнул Уваров.

– А как вы догадались, Олег Васильевич? – удивился Ярцев, слезая с мотоцикла. – Ах да… вы же с Емельяненко Николаем Яковлевичем современники!

– А ну-ка поподробнее расскажите, Никита Савельевич, – не удержался Климович, – откуда у вас это чудо и куда вы едете?

Довольный вниманием, Ярцев расправил плечи, поправил фуражку и степенно приступил к рассказу:

– Понимаете, товарищи командиры… Как-то пожаловался я Николаю Яковлевичу, что землицы здесь непаханой много, а плуг-то у нас один, да и то с одним лемехом. А с таким плугом да на одной лошадке много не напашешь. Нас же немало, да еще тут местные в гости могут пожаловать, кормить всех надо. Вот он с Гансом и посоветовался, других ребят-мастеровых подключил и кузнецов тоже. Решили они из мотоцикла мини-трактор сделать, плуг увеличить, лемехи и отвалы дополнительные на него соорудить. Долго над этим мудровали, и вот что получилось! Сейчас испытывать едем. Хочу луг возле террас распахать, у меня ведь еще семена остались, и время подходящее, я у жреца уже узнавал!

– А бензин где вы возьмете для вашего мини-трактора, Никита Савельевич? У нас его и так мало осталось, – покачал головой Климович. – Лучше уж двух лошадок взяли бы!

– Так вы же сами приказали самогон официально гнать вместо бензина, – теперь пришла очередь удивляться Ярцеву, – вот ребята и расстарались! Да я еще такого специалиста нашел – золотая голова у него! Кстати, тоже из вашего времени, Олег Васильевич.

– Уж не доктор ли наш, Янис Людвигович? – усмехнулся Уваров. – Он действительно специалист не только в медицине, но и в самогоноварении!

– Нет, не доктор. А Игорь Леонидович!

– Слащенко?! – удивленно воскликнул Олег. – Так ведь он бизнесмен! Богатенький Буратино – кроме туризма, ничем не занимался.

– Выходит, плохо вы его знали, Олег Васильевич, – заметил Ярцев, – а я с ним поговорил по душам – человек и раскрылся. Тяжело ему сначала было, жизнь ведь крутой поворот дала. Все потерял, что нажил… Но постепенно привык по-новому жить и думать. Он нам такие самогонные аппараты из солдатских термосов и трубок от своей палатки соорудил, что мы уже сто литров самогона нагнали, да еще какого – градусов под девяносто будет! Спирт, а не самогон! И это только пока за два дня! Все наши машины на нем ездить будут. Вот и наш тракторец на нем пахать едет… Обещал древесный спирт, деготь и скипидар из дерева делать, только оборудование изготовить необходимо… Как сказал Иллайюк, здесь два раза в год урожай картошки собирают. Вот первый в декабре соберем, тогда еще больше развернемся…

Когда Ярцев с Гансом отъехали, Климович признался Уварову:

– Да, Олег Васильевич, плохие мы с вами командиры, если о своих людях так мало знаем… Когда вернемся, надо будет со всеми обязательно еще раз переговорить.

– Я, признаться, даже не ожидал такое узнать. Каюсь, ошибался. Обязательно с ним переговорю. А ведь по Слащенко не скажешь, что он такое может. Надо же мне было о нем у Кожемяки расспросить!

Если персоной Слащенко Уваров не интересовался, считая, что в этой новой жизни холеный бизнесмен ни на что не способен,то чем заняты другие его современники – Павел Кожемяка и Питер ван Лейден, – знал точно. Результат их труда рос прямо на глазах у всех на берегу озера.

Голландец оказался завзятым яхтсменом, большим любителем парусного спорта. Дома он имел яхту и отлично мог управляться с парусами. Вместе с бывшим капитаном морской пехоты Павлом Кожемякой, также любителем походить под парусами, они решили вместо разобранного на бревна первого плота построить новый, лучше. Строительство большой лодки заняло бы много времени, да и досок хороших не было – лесопилку ведь еще до конца не доделали, – поэтому выбрали плот, который в отличие от лодки никогда не потонет, а если и перевернется, то только когда угол наклона составит девяносто градусов. Исходя из местных условий, решили делать капитальный плот-баржу по всем правилам, чтобы мог спокойно перевозить несколько тонн груза и пассажиров. С мачтой и парусом, с возможностью идти на веслах как вперед, так и назад. Также на плоту предусматривалась грузовая площадка и небольшой домик для экипажа на все случаи жизни. Кожемяка предложил установить на плот двигатель от бронетранспортера и сделать колеса гребными. Он собрал вокруг себя команду из десятка таких же любителей воды и парусов. Командование против строительства не возражало. Опыт первого плота показал, что водным путем, используя естественное течение, можно в два раза быстрее добраться до нового форта, чем петлять по дороге вдоль берега. А установив на плот движитель – еще быстрее.

Но пока плот только строился, и отряду пришлось идти по дороге вдоль берега.

В сторону водопада вышли ранним утром следующего дня. Двигались быстро, нигде особо не задерживаясь, так что уже поздним вечером были на мосту возле нового форта. Этому способствовало и то, что ранее, когда Коваленко вел людей на строительство, они попутно отремонтировали и дорогу, расширили ее в узких местах, спилив мешающие деревья, засыпав ямы и выровняв бугры. Кроме того, кавалеристы посадили к себе на лошадей по пехотинцу, а те, кому не хватило места, расселись на двуколках. Пешком никто не шел.

Вместе с отрядом к уаминка шла и Лена Санько. Климович использовал ее в качестве переводчицы в разговорах с Иллайюком и Вайрой. В результате общения с уаминка девушка совершенствовала свои знания языка кечуа, уже почти все понимала и могла уверенно разговаривать с ними.

Ее подруга из двадцать первого века, Светлана Ярвинок, раньше работала в фирме Слащенко бухгалтером, нашла применение своим знаниям и в новом мире. Вместе с Ярцевым и прощенным завхозом райкома Дрынько она вела учет всего имущества и продуктов попаданцев. Вроде работа не пыльная, но без нее никак нельзя. Как говорили в свое время два знаменитых Ильича социализма – Ленин и Брежнев: «Социализм – это учет и контроль», «Экономика должна быть экономной». Этим они и занимались. Правда, электрификацией Новоросска занимались уже другие.

Кроме того, по просьбе Невзорова Света учила детей математике. В книгах, найденных в полуторке Дрынько, обнаружили несколько учебников по истории, географии, математике, русскому языку, физике и химии. Своих детей она пока не завела, поэтому работать с ребятами девушке было интересно. Часто встречалась с Невзоровым в школе и вне ее стен, и постепенно между ними завязалась дружба, которая со временем переросла в любовь. Борису Ивановичу понравились в девушке ее грамотность и эрудированность, спокойный характер и умение общаться с детьми. Света невольно сравнивала бывшего белогвардейского офицера с мужчинами из своего времени. Ее привлекло в капитане уважительное отношение к женщинам, его воспитание, умение держать слово. Эта «старомодность» Бориса Ивановича оказалась решающим фактором в выборе девушки. Одно время к ней сватался Павел Кожемяка, но, поняв, что сердце Светланы расположено к другому, тихо ушел в сторону. Они остались просто друзьями.

Как-то Света призналась подружке, что Леной через Невзорова интересовался ротмистр Новицкий. Вот и сейчас, двигаясь в общей колонне, Лена замечала, как ротмистр все чаще стал поглядывать в ее сторону. Как бы невзначай он на некоторое время задерживал своего коня возле ее двуколки и молча ехал рядом.

«На войне – герой, а здесь как мальчишка, у которого только пушок на губах появился: все стесняется познакомиться поближе, – подумала девушка. – Наверное, не знает, как в моем времени общаются с такими девушками, как я. А Бондарев посмелее будет! Или воспитание сказывается?..»

Начальник штаба уже несколько раз делал попытки сойтись с Леной поближе. Совсем недавно он открыто предложил ей стать его женой, но девушка попросила дать время подумать. У нее и в своем времени было много желающих на ней жениться, но Лена по своей натуре была девушкой переборчивой, предъявляла определенные требования к кандидатам в мужья, и немногие могли похвастаться, что этим требованиям соответствуют. Здесь, конечно, другие условия, но девушка решила, что не будет менять своих привычек. Время все расставит на свои места. Главное – не торопиться с выбором, но и не засидеться в старых девах…

Когда отряд прибыл в форт, то девушек разместили в небольшом домике возле строящейся башни и ворот, где уже жили две женщины-поварихи. Бойцы расположились за его стенами. На такое количество людей строители не предусмотрели жилых помещений, ведь по расчетам гарнизон форта не должен превышать тридцати человек. Службу здесь предполагалось нести вахтовым методом, поэтому и условия были соответствующие. Люди развели костры и готовили ужин. Также расседлали лошадей, давая им возможность отдохнуть после марша и попастись.

Климович остался доволен осмотром форта. Строительство шло быстро и, по словам, Коваленко, назначенного комендантом временного гарнизона, должно быть закончено в течение двух-трех недель. Главное, чтобы погода не испортилась или люди не заболели.

– А что, уже есть случаи заболеваний? Что же вы молчали! Товарищ старший лейтенант, о таких делах надо немедленно докладывать! – В голосе командира появились недовольные жесткие нотки. – Я попрошу Яниса Людвиговича сегодня же осмотреть всех ваших людей.

Коваленко попытался оправдаться, но за него вступился Бондарев, прибывший в форт вместе с отрядом.

– Я думаю, что имеет место не болезнь, а симуляция болезни. Люди устали или ленятся. Как доложил Синяков, среди личного состава, работающего на строительстве форта, упорно распространяются мысли о ненужности этой работы: якобы мы дружим с местными, зачем от них отгораживаться! Им были выявлены два подстрекателя саботажа. Правда, как только он взялся за них, те сразу же притихли и начали работать.

– Кто такие? – строго спросил Климович.

– Я вам говорил, что с ними будут проблемы. Это бывшие уголовники. Всего их семь человек. Пятеро работали здесь, еще двое пришли сегодня вместе с нами из Новоросска, – доложил Бондарев.

– Как так получилось?! Я ведь приказал распределить их на разные работы!

– Людей не хватает, товарищ подполковник! – оправдывался Коваленко. – Да и поначалу работали они хорошо, ничем не выделялись. Вот я их и взял на свою голову. Теперь жалею об этом.

– Правильно предлагал Новицкий, – произнес Уваров, – шлепнуть надо было – и нет проблем.

– Если мы будем направо и налево расстреливать своих подчиненных, то в один прекрасный день они нас сами расстреляют, – возразил Климович. – Воспитывать людей надо, а не расстреливать. Нас и так мало…

– Лучше меньше, да лучше. Их надо изолировать от остальных или отправить в город, на гауптвахту. Там разберемся, кто чем дышит. Хватит в хороших дяденек играть. Бунт надо давить в зародыше, иначе поздно будет, – жестко предложил Олег. Ему уже порядком надоело это человеколюбие Климовича. Вроде отличный командир, а возится с урками, как с малышами из детского садика.

– Хорошо. Так и сделаем, – неожиданно согласился командир. – Игорь Саввич, организуйте с Синяковым задержание, а также доставку уголовников в Новоросск. С этой целью разрешаю завтра вызвать по рации грузовик из города. Устроим показательный полевой суд за саботаж и невыполнение приказов. Чтобы другим неповадно было. Все. А сейчас ужин – и спать. Завтра с утра выходим…

Едва забрезжил рассвет, специально организованная группа из надежных бойцов во главе с Бондаревым и Синяковым попыталась задержать уголовников. Но все попытки найти их оказались безуспешными. Все исчезли. Еще ночью. Кто-то мог их предупредить или чутье такое у них оказалось, осталось непонятным. Вместе с уголовниками исчезла небольшая часть продуктов и один ящик с патронами, приготовленный в дорогу. На удивление, оружие ни у кого не пропало.

– Значит, у них своего хватает. Украли раньше, еще в городе. – Климович был недоволен, когда ему доложили о случившемся. Шли на помощь союзникам, предстояло ведение боевых действий в новых для всех условиях, а тут у самих проблемы в тылу. – Игорь Саввич. Оставайтесь здесь. Организуйте надежную охрану форта и спуска в долину к уаминка. Оповестите Бажина в городе. Пусть примет соответствующие меры. Разрешаю приостановить строительство для проведения поисков. Может, это и к лучшему. Теперь наша совесть чиста. Они сами себе подписали приговор. Разрешаю открывать огонь на поражение. Врагов надо уничтожать. Все. Мы выступаем…

На сборы и завтрак ушло полчаса. Спустившись в долину, отряд двинулся по тропе «посвященных» к Уаман-канча. Вместе с ними ушли домой и все уаминка, дежурившие внизу. Сейчас каждый воин племени был на счету.

Строительство форта пока приостановили. Бондарев усилил гарнизоны дзотов до четырех человек в каждом. Кроме того, каждый дзот имел по пулемету. На мосту выставили дополнительный пост. По рации из Новоросска вызвали подкрепление и Трохимчука с Мухтаром, но Бажин сообщил, что помощь может прислать только завтра. Людей катастрофически не хватало, все были заняты. Организовали две поисковые группы с целью прочесывания местности, во главе с Коваленко и Синяковым. Но проводимые целый день поиски результатов не дали. Даже обследовали заброшенные каменоломни, но все тщетно. В форт бойцы вернулись уставшими и злыми. Урки как в воду канули. Но уйти к уаминка они не могли: единственный спуск в долину находился под охраной. Значит, ходят где-то рядом или пошли к городу. Но тогда какой смысл вообще уходить? Долго вокруг озера они петлять не смогут, все равно попадутся рано или поздно. Их без внимания не оставят. Никому не нужна такая заноза в теле.

Движение отряда по тропе «посвященных» немного замедлилось. Дорога явно требовала ремонта. Если пешим воинам-уаминка она была привычна, то попаданцам пришлось спешиться и идти на своих двоих. Да еще колеса двуколок все время застревали между камнями. К вечеру вышли к бывшей стоянке группы Новицкого.

Вайра рассказывал и показывал своим новым друзьям, где они с Юску наблюдали за первыми виракочами, где на них напала пума и он был ранен. Большую часть рассказа составляли жесты и передвижения по поляне. Но Макс с Андреем его все-таки поняли. Еще в Новоросске Андрей подарил сыну вождя трофейный немецкий штык-нож, такой же, как и у Макса. Восхищению Вайры не было границ. Он так радовался, что умудрился лезвием ножа порезать себе палец. Вид собственной крови еще больше возбудил уаминка. Если бы всем воинам племени такое оружие! А еще лошадей, и шашки, и винтовки! Как у виракочей! Все бы боялись уаминка и платили им дань!

Горячий пыл Вайры охладил проходивший мимо Иллайюк. Не пристало будущему вождю так себя вести. Свои мысли и чувства надо держать при себе. Никто не должен видеть вождя взволнованным, чтобы не подумали, будто он слаб и не знает как поступать. Человек по своей природе слаб, он всегда хочет чего-то, что ему не принадлежит: богатства, чужих женщин, власти, лучшей пищи и одежды; он хочет быть выше, чем другие, такие же, как и он.

Не успели расположиться на отдых, как на тропе, со стороны Серебряного ручья, показалась небольшая группа уаминка с маленьким караваном. Среди них находились и две девушки. Один из воинов был непривычно высок для уаминка. На груди у него висел автомат ППД.

– Ешкин кот! Так это же Семен Аксенов!

Кроме девушек и Аксенова пришли еще два молодых воина-уаминка, подгонявших несколько лам с поклажей. К Аксенову прижимался парнишка лет двенадцати-тринадцати, одетый как уаминка, но с непривычно коричневой кожей и черными волосами.

Увидев своих, уаминка, шедшие с отрядом, бросились к прибывшим с расспросами. Бойцы же с интересом стали рассматривать девушек. К мужчинам-уаминка они уже привыкли, а вот местных женщин видели в первый раз. Те им понравились, так как со всех сторон послышались слова восхищения. Аксенова сразу же затребовали к себе командиры. Попросив девушек остаться среди своих, Семен направился к Климовичу и Уварову. От него ни на шаг не отставал смуглый пацаненок, пугливо озираясь по сторонам от такого количества новых для него белых людей.

Переговорив с пришедшими воинами, Вайра облегченно вздохнул и подошел к новым друзьям с хорошей новостью:

– Все. Война – нет. Мы – победа. Гуаро – смерть.

– И что нам теперь делать? Назад возвращаться? – разочарованно спросил Макс у Андрея. Ему так хотелось поучаствовать в первом в своей жизни бою… Увидеть войну с дикарями вживую, а не по телевизору или на компе.

– Не надо назад. Домой к Вайра. В гости, – предложил радостный уаминка.

– Можно и в гости. Но это не нам решать, – вздохнул Андрей. Сейчас, в отряде, он был не кавалеристом, а командовал минометным взводом. Ему также хотелось испытать себя в битве с дикарями и побывать в гостях у радушного народа уаминка.

Подойдя к Климовичу, Аксенов доложил:

– Товарищ подполковник, разрешите доложить. Ефрейтор Аксенов. По приказу подполковника Антоненко выдвигаюсь с семейством в место постоянной дислокации.

– Постой, Аксенов, с каким семейством? – не понял Алексей Аркадьевич.

– Аксенов, давай по порядку. Где Николай Тимофеевич? Что с нападением дикарей? – подсказал Уваров. – Про семейство потом расскажешь.

– Виноват. Значит, так…

Пограничник подробно рассказал о сборах на войну и о последующей победе над людоедами-гуаро на берегу реки. Сообщил, что Антоненко и Роговой сейчас находятся в соседнем племени уанка, на похоронах сына вождя, погибшего в битве. Он же, по приказу Николая, доставляет спасенного тем мальчишку-гуаро в город попаданцев. Пацаненок, словно поняв, что речь идет о нем, вышел из-за спины Аксенова и предстал перед командирами, глядя на них смышлеными глазенками.

– Так. Понятно. Значит, зря мы торопились. Уаминка сами справились. Что делать будем, Олег Васильевич? – спросил Климович.

– Я думаю, что возвращаться с полпути нет смысла. Не зря же мы людей сюда загнали – неправильно поймут. Надо продолжить поход. Но теперь уже с визитом вежливости, в гости к нашим союзникам. Пусть наши люди себя покажут, да и на жизнь местного населения посмотрят. А то живем как в клетке. Осваиваться нам необходимо в этом мире, а без таких путешествий это невозможно, – предложил Уваров. Затем снова переключился на Аксенова: – А что ты там про семейство-то говорил?

– Так вместе со мной невесты мои, из местных. Сиса и Кукури. По местным обычаям, свадьба только через год. Но уже можно жить, как муж и жена…

– Что, уже успел? И сразу с двумя? А они не ревнуют друг дружку?! – удивленно воскликнули командиры.

– Не-а. Здесь так принято. Баб много, а мужиков мало…

– Ну, теперь наших бойцов из племени не выгонишь, пока каждый себе по две жены не найдет! – рассмеялся Климович. – И зачем ты их с собой прихватил? Точно – никто без женщин не вернется!

– Это еще один повод продолжить поход и исправить демографическую ситуацию в Новоросске! – поддержал идею Уваров. Правда, Олегу больше хотелось встретиться с Николаем и поподробнее расспросить его обо всем случившемся, а также о сделанных другом выводах.

– А хватит ли на всех женщин? – шутки ради поинтересовался подошедший Новицкий.

– Хватит. У них на каждого мужика по две-три жены. А молодых девок еще больше. Они даже на войну ходят, как парни. Мои тоже с нами ходили. Прямо как амазонки, – пояснил Аксенов. – У них все мужчины должны быть женаты, а женщины – рожать детей, чтобы воинов больше было, иначе племя соседи уничтожат.

– Понятно. Значит, будем увеличивать рождаемость местного населения, – улыбнулся ротмистр.

Пока Аксенов докладывал командирам, Сиса и Кукури с помощью воинов, выделенных отцом Сисы для сопровождения, из крупных листьев и веток деревьев соорудили два довольно крепких шалаша. Лена, Варя и Оксана, сгорая от любопытства, прибежали знакомиться с местными девушками. С помощью Лены им довольно быстро удалось найти общий язык, тем более что девушки, благодаря Семену, уже немного научились говорить по-русски. Сначала Сиса и Кукури дичились, но потом освоились и уже бойко щебетали, выдавая все женские тайны их народа.

Весь лагерь порадовал и одновременно разочаровал успех союзных племен. Радовала победа над гуаро, а разочарование было связано с неучастием отряда в битве. А может, оно и к лучшему? Положа руку на сердце, попаданцы сознавали, что еще не были хорошо подготовлены воевать в новых для себя условиях.

После доклада Аксенова вышли на связь с фортом. Бондарев доложил, что найти уголовников пока не удалось, но поиски продолжат на следующий день, когда подъедет помощь из города. Напрямую с Новоросском связь установить не получилось. Слишком далеко зашли. Посовещавшись, решили с утра продолжить поход в Уаман-канча, а Аксенов со своими пойдет в форт, чтобы оттуда их отвезли в Новоросск уже на автомобиле.

Единственным человеком, которого не покидало беспокойство в такой радостной для всех ситуации, был Янис Людвигович Баюлис. Как врач, он понимал, что при встрече разных по уровню развития цивилизаций неизбежны инфекционные и другие заболевания, влекущие за собой смерть многих людей, а то и полное вымирание целых народов, что в истории человечества происходило неоднократно. Хотя все попаданцы и были им предупреждены о необходимости поменьше вступать в контакт с местными, перед приемом пищи обязательно мыть руки и пить только кипяченую воду, но предупредить – это одно, а в жизни бывает все наоборот. Немного успокаивало доктора состояние Аксенова, проведшего среди уаминка не один день. При осмотре его и прибывших с ним Баюлис не обнаружил никаких отклонений в их здоровье. Но береженого Бог бережет…

– Послушай, Крест! Как ты учуял, что сваливать надо? Если бы не ты, повязали бы нас вертухаи!

– Чуйка у меня есть. Одним местом чую, когда меня замести хотят. Вот поэтому я живой и на воле.

– А как же ты на кичу загремел? Что, чуйка подвела?

– Да нет, сам виноват. На «малине» нажрались вусмерть вместе с бабами. Одна из этих шмар нас ментам и сдала. Так и повязали сонных…

– Да. Если б немец так быстро не пер, точно бы нас в том сарае всех постреляли. А так, менты больше за свою шкуру боялись, смылись раньше…

– Ты, Махоня, расскажи лучше, как вы с Ляхом рыжье да цацки взяли!

– Да, веселенькое дельце провернули! Без шума и пыли. Лях ведь по масти – шнифер, домушник. Я с ним раньше под Харьковом чалился. Мы, как узнали, что вояки к вам идти собираются, сразу же к ним примазались, типа в помощь. Ночью, перед выходом, пошли на дело. Я – на стреме, а Лях – через крышу, и в хату. Вертухай даже не заметил, дрых как сурок. Хоть Лях и шнифер, но сейф ломанул. Взяли все. Утром вместе с вояками ушли сюда и стволы захованные прихватили. Форшманулись вояки с цацками-то! Ха-ха! Че делать-то будем?

– Валить отсюда надо. Чем быстрее, тем лучше. Эти джунгли – что наша глухая тайга. Не пропадем. Не с таких зон бегали. Я с парнями уже перетер, все согласились к дикарям идти. Но не к этим. Других найдем. Здесь местные нас за богов держат. Так что заживем по-царски! Я уже и стежку наметил, когда наверх поднимался, в башню. Завтра с ранья и двинем, пока сюда вертухаи не добрались…

– Сначала баб с собой возьмем! Я медичку хочу прихватить, она меня раньше отшила!

– На хрена тебе эти нужны? Других найдем!

– Нет. Наказать ее хочу!

– Ладно. С Земой и Шпырем за ней пойдешь. Будем вас ждать у правого дзота…

Утром, попрощавшись с Аксеновым и его семейством, отряд двинулся в сторону Серебряного ручья. К полудню вышли к висячему мосту через неглубокое ущелье, по дну которого текла неширокая, но быстрая речка – Серебряный ручей.

Иллайюк послал несколько воинов в крепость: известить Синчи Пума о прибытии виракочей и чтобы привели вьючных лам. Двуколки пришлось оставить на этой стороне, через мост их не переправить. Лошадей переводили по одной, с большими предосторожностями, чтобы, не дай бог, нога не провалилась сквозь настил моста, сделанный из сплетенных лиан, травы и веток. Иначе лошадь испугается, задергается и упадет с моста. Когда благополучно переправились, весь груз навьючили на лошадей и подошедших лам. Дальше все двигались только пешком.

Не успел последний боец перейти через мост, как к Климовичу подбежал радист.

– Товарищ подполковник, срочное радио от начальника штаба! Но связь плохая…

Бондарев извинился, что не смог раньше выйти на связь. Отряд оказался в низине, где радиостанция «не брала». Начальник штаба сообщил неутешительные новости.

Сегодня под утро, когда все еще спали, урки напали на форт. Такого от них никто не ожидал. Были убиты часовой и случайно вышедший из барака старший лейтенант Коваленко. Похищены две молодые женщины: прибывшая с отрядом медсестра и одна из поварих. Вторую повариху, что была постарше, зарезали в домике, где жили женщины. Также был полностью вырезан и гарнизон одного из дзотов, четыре человека. Сначала убили часового, остальных зарезали сонными. Похищено личное оружие с боеприпасами и продовольствие. Урки ушли к водопаду и дальше, по ручью. В погоню выслана группа из пятнадцати бойцов во главе с Синяковым. По следам ведет группу охотник Будаев. О происшествии Бондарев сообщил и в Новоросск. Недавно грузовиком прибыл Дулевич, десять бойцов и Трохимчук с собакой. Они также пошли по следу уголовников. На охране форта и дзотов осталось всего несколько человек вместе с Бондаревым.

– Мать вашу! – не выдержал Климович в присутствии командиров. – Семь человек потеряли! Без единого выстрела и войны!

– Расслабились ребятки без войны-то, вот и поплатились за это жизнями… Но девчат спасать надо! Шанс догнать есть. Урки местности не знают, с грузом идут. Будут двигаться строго вдоль воды. По-другому через джунгли им не пройти. Сюда не сунутся, побоятся. Мы их перехватить сможем. Надо просить помощи у уаминка, чтобы проводников дали. Тогда догоним, – предложил Олег.

– Я вам предлагал их расстрелять. Но вы решили по-другому. С такими людьми церемониться нельзя. Только пуля… – заметил Новицкий.

– Время уходит, – нервничал командир полка. – Хоть назад возвращайся…

– Товарищ подполковник! А может, Вайру и его воинов попросить? Они тут каждый куст знают, быстрее нас найдут! – вклинился в разговор Григоров.

– Хорошо! – совладал с собой Алексей Аркадьевич. – Лейтенант Попов, подберите с десяток самых выносливых бойцов и будьте готовы вместе с уаминка двигаться на перехват. Понимаю, что устали, но дело не терпит отлагательства. Позовите Елену Владимировну, Иллайюка и Вайру.

Когда подошли старший жрец и сын вождя, Климович рассказал им о сложившейся ситуации и попросил помочь перехватить бандитов. Внимательно выслушав перевод, Иллайюк задумался. Затем, разровняв небольшой клочок земли, рукоятью топорика стал рисовать на нем план местности, иногда что-то уточняя у Вайры. Когда он закончил, то с помощью Лены сообщил:

– От водопада предков ручей течет вот сюда. Здесь он соединяется с Серебряным ручьем, который, протекая по долине, дальше впадает в Большую реку, текущую вниз. Она, кстати, в верховьях протекает мимо Священной долины богов. Вокруг горы с непроходимыми джунглями…

– А где они сейчас могут быть?

– Если выйти утром от водопада и идти по ручью, то к вечеру они попадут к месту слияния с Серебряным ручьем. Вот сюда. От нас туда идти половину дня…

– Вайра! Ты сможешь до вечера туда дойти? – с надеждой поинтересовался Климович.

– Конечно! Я там часто охотился. Мы раньше будем! – гордо ответил сын вождя.

– Но… – продолжил Иллайюк. – Если они свернут от ручья и пойдут к Большой реке напрямую, через джунгли и горы, вот здесь самое узкое место и перевал… то скоро будут на берегу Большой реки. А там построят плот и – вниз по течению… Я бы так сделал, если бы захотел побыстрее и подальше уйти.

– А дальше, по течению Большой реки, перехватить их возможно? – задал вопрос Уваров.

– Ни уаминка, ни уанка не могут. Граница наших земель – Большая река. Дальше мы не ходим, там живут другие племена. Если мы туда пойдем, будет война. Она сейчас нам не нужна. У нас там только в одном месте есть выход к реке. Но туда вам идти два дня. Не успеете. Оттуда напали гуаро, – спокойно ответил жрец.

– Ладно. Не будем время терять. Вайра, Попов: берите людей – и на перехват. Надеюсь, что до второго варианта урки не додумаются… Если их не найдете, то возвращайтесь в Уаман-канча. Мы пойдем дальше, к Синчи Пума. – решил Климович.

Когда группа перехвата скрылась в лесу, отряд начал движение по дороге к Уаман-канча.

Весь город высыпал на крепостные стены-террасы, чтобы посмотреть на такое количество виракочей и их крупных животных. Обе стороны с интересом разглядывали друг друга. Навстречу гостям, в сопровождении старейшин племени, вышел вождь в праздничных одеждах. Иллайюк с помощью Лены представлял гостей и хозяев. Обменялись соответствующими местным традициям приветствиями и подарками. На предложение Синчи Пума разместиться в крепости Климович, посовещавшись с командирами и вняв настоятельной просьбе Баюлиса, вежливо отказался, разместив отряд на небольшом лугу напротив города. Свое решение он объяснил вождю тем, что лошади не смогут находиться в крепости, где для них тесновато. Да и люди еще не привыкли друг к другу. Синчи Пума не стал возражать и приказал все приготовить для проведения всеобщего праздника перед крепостью. Постепенно уаминка и попаданцы знакомились друг с другом. Парни высматривали себе будущих невест, а девушки выбирали женихов.

Особый интерес у женщин-уаминка вызвали Лена, Варя и Оксана. Местные словно сравнивали себя с ними, прицениваясь, кто лучше и красивее. Так сказать, скрытое женское соперничество. Но большой разницы не заметили, разве только в одежде и прическах.

Особый восторг у женщин вызвало знание Леной языка кечуа. Хотя между собой уаминка разговаривали на своем языке, но кечуа также знали все. Больше всего наших девушек смутили вопросы уаминка: чьи они жены, где их мужья и есть ли у них дети? Ведь в таком возрасте каждая уважающая себя девушка должна быть замужем и иметь хотя бы одного ребенка. Попаданкам пришлось, пряча глаза, немного покраснеть. Лена попыталась объяснить, что они все холостячки, мужьями еще не обзавелись, поэтому и детей ни у кого пока нет. Но все обязательно будет, просто в их народе не принято так рано выходить замуж и девушки привыкли долго выбирать себе мужа. Такой странный обычай очень удивил женщин-уаминка. Одна из них даже сказала, что это глупый обычай. Пока девушка будет ждать или долго выбирать, то быстро состарится и тогда точно ее никто замуж не возьмет. Да и детей в зрелом возрасте рожать тяжелее, чем в молодости. Несмотря на это, гостей приняли радушно, со всем вниманием, и повели показывать свои жилища.

Привезенные подарки очень понравились вождю и старейшинам. Это были взятые еще в Новоросске ситец, шелк, атлас и бархат. Попаданцы привезли с собой также посуду из фарфора и стекла. Лично Синчи Пума подарили одну из соболиных шуб, красивый персидский ковер и специально изготовленный кузнецами Новоросска стальной топорик на длинной рукоятке, сделанный по виду топорика Иллайюка, но с более широким лезвием. Из всех подарков вождю больше всего пришелся по душе именно он. Такого крепкого и острого оружия не было ни у кого из живущих на этой земле народов. Вождь сразу же попросил для своих воинов побольше таких топориков и кинжалов, какой раньше подарил ему Новицкий. Алексею Аркадьевичу пришлось немного слукавить, обещав подарить их и другим уаминка, но попозже. А женам вождя и старейшин подарили часть красивых украшений, изъятых в свое время у Дрынько. При этом, выбирая украшения по просьбе Климовича, Екатерина Валерьевна делала ставку именно на художественную ценность предмета, его красоту, а не на материал, узнав заранее у Иллайюка, что золото и серебро как таковое для уаминка особой ценности не представляет. Большую же часть драгоценностей оставили в Новоросске, в помещении штаба, в сейфе.

К тому времени когда попаданцы разместились и немного отдохнули с дороги, вынесенные из города ковры и циновки уже были заставлены посудой с различными яствами. Общий пир начался с приветственных речей Синчи Пума и Климовича, которые переводили Иллайюк и Лена.

Не успели немного выпить местного пива и закусить, как вдруг Синчи Пума стал серьезным. Его взгляд устремился вдаль. Такой же вид принял и сидящий рядом Иллайюк. Алексей Аркадьевич сначала подумал, что это как-то связано с разладом в стане виракочей, но, оглянувшись по сторонам, пришел в недоумение. Все уаминка: и мужчины, и женщины, замерли, глядя в ту же сторону, что и вождь. Следуя их примеру, туда же посмотрели и попаданцы.

По довольно широкой тропе, уходящей к одной из крепостей, расположенной на границе с уанка, к Уаман-канча бежал воин. По мере приближения бег его замедлялся, и становилось заметнее, что он бежит из последних сил. Когда воин приблизился, то все сидящие вскочили на ноги. Одежда бегуна была разорвана, а сам он с головы до сандалий покрыт кровью. Последние метры до вождя воин преодолел шатаясь и еле передвигая ноги. Перед тем как обессиленным упасть на руки своих соплеменников, он прохрипел:

– Гуаро!

Глава 3

Николай впервые присутствовал на таких похоронах. Проститься с погибшим сыном вождя Асту и другими воинами пришел чуть ли не весь народ уанка.

Как уже раньше заметил Антоненко, уанка не особо отличались от уаминка. За то недолгое время, что виракочи и уаминка находились в городе-крепости уанка, Качи рассказал ему легенду о возникновении соседнего племени.

Когда-то, очень давно, когда был еще жив дед его деда, эти два племени составляли один народ уаминка. У вождя было два сына, рожденных одной женщиной в одно время (как понял Николай – двойняшки). С самого детства братья не мирились и соперничали друг с другом. Вождю стоило многих усилий, чтобы примирить их. На словах сыновья обещали дружить, но на деле соперничество продолжалось. И вот, когда старый вождь умер, каждый из братьев объявил себя вождем. За каждым из них стояли отряды преданных воинов. Старейшины и жрецы уаминка никак не могли выбрать самого достойного из них, чтобы тот стал вождем. Оба были достойны. Чтобы избежать братоубийства, верховный жрец обратился за помощью к богам: как поступить, чтобы каждый из братьев не был ущемлен и не пролилась братская кровь? Три дня и три ночи ждал жрец ответа богов, находясь в трансе на вершине горы великанов в Священной долине богов. На четвертый день боги ответили: вождем станет тот из них, кто первым по неширокой тропе закатит на вершину горы огромный камень. Тот, кто будет вторым, должен вместе со своими людьми уйти на два дня пути и построить новый город в другой долине. И вот оба брата начали толкать свои камни наверх. Поднимались они одинаково, плечо к плечу, но не толкаясь и не мешая друг другу. Спор должен быть честным, иначе боги не простят коварства и обмана. Когда до вершины оставалось совсем немного, один из братьев стал отставать. Второй вырвался вперед. Вдруг позади раздался крик. Обернувшись, он увидел, что нога брата попала в трещину, от боли тот опустил руки, и камень навалился на него, грозя раздавить насмерть. Оттолкнув свой камень в сторону, брат поспешил на помощь брату. Вместе они подняли камень и закатили его на вершину горы. «Тебе быть вождем. Твой камень оказался на вершине горы. Я должен уйти», – сказал тот, кто бросил свой камень ради спасения брата. «Нет, брат. Ты вождь. Если бы не моя нога, ты был бы первым. Это я должен уйти», – сказал второй. Его звали Уанка. На следующий день Уанка собрал своих воинов с семьями и ушел в эту долину, построил новый город и дал ему свое имя – Уанка-канча – Гнездо Уанка. С тех пор братья жили дружно, помогая друг другу во всем, и не было больше между ними соперничества. Так же, как и их предки, уаминка и уанка живут дружно, помогая друг другу.

– А почему уанка немного отличаются от вас? – в конце рассказа поинтересовался Николай.

– Мы выше в горах живем. И почти ни с кем не смешиваемся. А долина уанка ниже нашей. Они чаще с другими племенами общаются и женщин чужих в жены чаще берут. Вот и стали отличаться, – пояснил Качи. – Но боги у нас одни!

Особой разницы в одежде или в прическе Антоненко также не заметил. Только головные повязки у уанка были другой расцветки и накидки не зеленые, а серые. У женщин-уанка платья были немного короче и помпончики в волосах другого цвета.

К своему удивлению, на некоторых женщинах-уанка Николай заметил одежду не из шерсти альпака или викуньи, а из хлопка. Но ведь хлопок здесь не растет! Значит, такую ткань привозят из другого места, а уанка занимаются товарообменом и с другими племенами, не только с уаминка! Надо будет обо всем узнать поподробнее…

Похороны проходили в соответствии с местным обычаем, который в общих чертах не особо отличался от традиций других народов. Смерть близкого человека – всегда горе и слезы.

Перед тем как погибших или умерших от ран отнесут на кладбище, жрец племени ритуальным ножом вырезал из их груди сердце, передавая его родственникам погибшего воина. Сердце хранилось в специальном глиняном сосуде, который ставили в доме на самом почетном и видном месте. Погибшего одевали в чистую одежду и несли на носилках к соседней горе, где в склоне были вырублены узкие террасы с глубокими нишами-склепами. У каждой семьи был свой склеп.

Труп заворачивали в материю, а на внешней стороне рисовали лицо. Все это выглядело как сверток-мумия. Труп помещали таким образом, как будто он находился в утробе матери – цикл жизни завершен и человек пришел к тому, с чего начал. Вместе с умершим клали его любимые вещи, одежду, золотые изделия, счастливые талисманы, оружие, продукты на блюдах и кувшины с чичей.

Перед тем как занести тело в нишу-склеп, его клали на большие прямоугольные камни, размещенные у подножия горы. Родственники погибшего подводили к жрецу годовалую ламу, и он обводил ее несколько раз вокруг камня, читая молитву, а затем перерезал ламе глотку. Это была жертва богам. Такую ламу не ели, ее сжигали на разведенном рядом жертвенном костре. По поверью, лама должна помочь душе погибшего воина вознестись к богам на небо.

Как пояснил Качи, раньше наиболее значимым и действенным считалось жертвоприношение живого человека из числа пленников. Но со временем от человеческих жертв отказались. Большей доблестью стало считаться убить врага в бою, а не на жертвенном камне. Поэтому ни уаминка, ни уанка никогда не брали пленных.

После завершения погребальной церемонии люди разделяли совместную трапезу. Женщины, близкие родственницы покойного, в знак траура обрезали себе волосы и бросали их в жертвенный костер, рыдали, выли и восхваляли усопшего. Гостям предлагали еду и напитки, после чего исполнялись грустные песни, переходящие в танцы, напоминающие больше топтание на месте.

Для придания танцам ритмичности использовались музыкальные инструменты: различного вида флейты, как одиночные, так и выстроенные в линию по убывающей длине, изготовленные из тростниковых трубочек или глины, медные и серебряные колокольчики, барабаны из кожи лам, а также большие морские раковины.

Антоненко вместе с Роговым и Качи находились возле вождя племени уанка по имени Анко Альо. Качи был родственником Анко по матери и поэтому вместе с другими членами семьи провожал в последний путь его сына Асту.

Среди окружавших их уанка Николай заметил молодую женщину. Что-то давно виденное и потом забытое, но почему-то родное кольнуло его сердце. «Дежавю, что ли?» – подумал он. Для Николая все вокруг вдруг стало происходить, как при замедленном просмотре кинофильма. Вот девушка прошла вперед, взяв в руки бронзовый нож, спокойно отрезала свои не очень длинные косы, бросив их в жертвенный костер. В отличие от других женщины семьи, она не голосила, а молча отошла в сторону. И только огромные слезы, катившиеся из красивых, но печальных глаз, говорили о пронзившей ее сердце и душу боли утраты.

– Маша?! Ты?! – вскрикнул Николай. Он не верил своим глазам. Перед ним стояла его любовь, его Машенька, но не та, с которой он совсем недавно расстался, а совсем другая. Та, первая, из его молодости, самая любимая. Те же светло-каштановые волосы до плеч и огромные бездонные зеленые глаза…

От его вскрика девушка на мгновение замерла, отстраненно посмотрела на Николая и прошла дальше.

– Николай Тимофеевич? Вы чего? – тронул за руку командира стоявший рядом Роговой. – Случилось что?

– А-а… Да… Нет! – овладел собой Антоненко. – Так. Показалось. Вася, узнай у Качи, кто эта девушка. Очень надо.

– Хорошо, командир.

Когда погребальная церемония завершилась, Николай снова увидел девушку, так похожую на его первую любовь. Она подошла к виракочам и вручила огромное глиняное блюдо-поднос с мясом, очень похожим на кроличье, в сопровождении кукурузы, картошки и различных овощей со специями. Вместе с блюдом в руки попаданцев перешел и довольно вместительный кувшинчик местного пива. Подавая еду, девушка вновь посмотрела на Антоненко, но уже не отстраненно, а оценивающе, как смотрят женщины, уже побывавшие замужем.

– Посмотрела, словно рублем одарила. Красотка, – причмокнул губами Роговой.

– Да ладно тебе, – как-то отрешенно проговорил Антоненко. – Узнал что-нибудь или нет?

– Что, за душу взяла, командир? Такая – может! – улыбнулся Василий. – Узнал. Ее Тани зовут. Горный цветок, по-нашему. Она старшая дочь вождя. Асту был ее любимым братом. Она вдова. Два года назад муж у нее погиб. В пограничной крепости при отражении нападения соседей. По-нашему, начальником заставы был. Есть сын, семь лет. Другие воины, и даже Качи, хотели ее в жены взять, но она не хочет. У отца живет. Девушка с характером.

– А у вождя кроме нее и Асту еще дети есть?

– Еще одна дочь. Но та совсем пацанка, лет десять, не больше. Раньше был еще один сын, но он умер от болезни. Как Качи сказал: если у Анко больше сыновей не будет, то после его смерти вождем может стать муж старшей дочери, если такой будет, конечно, или ее сын, когда вырастет. Такой порядок у уанка. А если и их не будет, то тогда совет старейшин нового вождя изберет из лучших воинов. Так что есть вакансия, командир!

– Не болтай лишнее. У людей горе, а ты как вшивый про баню! Лучше спроси у Качи, что это за кролик такой; не пойму – я их здесь не видел! – Николай решил переключить разговор на другую тему.

– Обижаете, Николай Тимофеевич! Я уже поинтересовался. Только не падайте в обморок, – загадочно подмигнул Роговой. – Это куй!

– Чего? – почти неприлично звучащее по-русски слово «куй» вызвало у Антоненко соответствующие ассоциации. – Ты что, издеваешься?

– Никак нет, товарищ подполковник! Это местные своих зверьков, а по-нашему – морских свинок, так называют. Да вы их видели – вечно под ногами целыми стадами путаются. Что у уаминка, что здесь! – серьезно ответил Роговой. – Честное комсомольское! Они их откармливают и потом едят как кроликов. А ведь вкусно!

– Ладно! Давай, доедай свой куй и пошли к Качи. Узнаем, когда домой возвращаться будем, а то мне тут как-то не по себе уже становится, – закрыл тему разговора Николай.

Переговорив с Качи, решили уходить в Уаман-канча завтра с утра. И так уже загостевались у уанка четыре дня. Пора и честь знать. А тут еще увиденная бойня и похороны тоску нагнали. «Чем старее становлюсь, тем сентиментальнее», – загрустил Николай. Ему и Роговому, как гостям, отвели отдельное помещение под ночлег. Приставленные к ним Синчи Пумой воины-уаминка расположились на шерстяных одеялах возле входа в дом. Если, конечно, эту круглую низенькую башенку, вроде монгольской юрты, но каменную и с соломенной крышей, можно назвать домом. Все услуги – на улице. Вода – в глиняном кувшине. Душ – с шумом протекает рядом с гор. Ложе – травяная циновка с шерстяным одеялом…

Не жизнь, а радость первобытного строя, мать его так! Что-то ты раскис, Коля, если тебе местная дикарка уже лучшей красавицей показалась… Уж не хочешь ли ты, старый пенек, пойти по стопам Аксенова? Молодость вспомнил – старый конь борозды не портит, но и глубоко не пашет? Не по твоим годам деваха эта… Да и стряпня местная уже надоела, борщику хочется. Пора возвращаться домой!

Чтобы как-то отвлечься от грустных мыслей и заснуть, Николай стал вспоминать и анализировать все, что удалось ему узнать за это время про уанка. Сколько их, место расположения, чем занимаются, с кем дружат, с кем воюют, чем торгуют и так далее. Уже когда мозг практически отключился, а тело погрузилось в сон, в голове проскочила тайная мыслишка: женись на Таньке-Машке и станешь вождем! Тьфу ты, сгинь, нечистая! Спать давай!

– Николай Тимофеевич! Вставайте! Тревога!

– А? Что? – ничего не понял спросонья Антоненко. – Чего орешь над ухом?!

– Тревога, говорю! – обиделся Роговой. – Анко и Качи воинов в поход собирают! Опять кто-то на них напал!

– Да е-мое! Дадут когда-нибудь этим людям спокойно пожить?.. Кто там еще их сожрать захотел?!

Быстро одевшись, оба вышли из дома.

Город-крепость Уанка-канча был немного меньше, чем город уаминка. Высота его крепостных стен не превышала семи метров. Так же, как и в Уаман-канча, эти стены были одновременно и террасами. В город вели два прохода шириной чуть больше трех метров каждый. Но в отличие от крепости уаминка в Уанка-канча не было цитадели. У попаданцев сложилось впечатление, что этот город построили не очень давно, не больше пары сотен лет назад. Камни крепости были меньше размером, и дома не слишком старые. Так что легенда, рассказанная Качи, могла быть реальностью.

Город располагался на крутом, закрытом с трех сторон утесе, перекрывая перевал через горный хребет ивозвышаясь над практически плоской долиной продолговатой извилистой формы, примерно километров семь в длину и три в ширину.

Треть долины возле города была очищена от леса и обработана под выращивание кукурузы, картофеля и других культур. Семена недавно были посажены и еще не взошли, так что поле выглядело более-менее ровным. «Незамеченным к городу враг не подберется, разве только ночью, – отметил про себя Николай. – Раздолье для казачков Новицкого!»

Через Уанка-канча протекали два ручья, бьющих из горы. Они спускались в долину и, огибая ее по краям, сходились в один большой ручей в ее конце. Обрамляли долину отвесные горные хребты, где вблизи города на склонах также имелись сельскохозяйственные террасы. Ручей, спускаясь по неглубокому ущелью из долины, протекал в сторону крепости уаминка, а затем, собирая по дороге другие ручейки, сворачивал вниз к утесу, с которого ранее Антоненко наблюдал за гуаро, и далее впадал в Большую реку. Но все это занимало километры и километры гористой местности.

В долину уанка можно было попасть либо через перевал, расположенный за крепостью, либо поднимаясь снизу, через ущелье между двумя хребтами. Можно также пройтись по хребтам над ущельем и потом спуститься по горным тропам вниз, но этот путь был более опасен из-за отвесных скал.

Селения, ранее захваченные гуаро, располагались как раз на входе и выходе из ущелья. Но сейчас они были брошены, так как вождь забрал всех в Уанка-канча. Имея горький опыт нападений на свой народ, вождь Анко Альо соорудил каменную стену, перекрывавшую практически все ущелье, за исключением ручья, где проход завалили срубленными деревьями. Может быть, для местных жителей она и была своеобразной защитой, но, оглядев ее ранее, виракочи только усмехнулись. Забор высотой в два метра наш боец без посторонней помощи легко преодолевает на учебной полосе препятствий. А Роговому и Антоненко, при их почти двухметровом росте только подпрыгнуть…

Увидев Качи, Николай поинтересовался:

– Что за шум, а драки нет?

Племянник вождя сначала не понял, но, когда Роговой перевел, пояснил:

– Сегодня утром посты, расположенные над ущельем, заметили сигнальный дым с утеса у Большой реки. Опять гуаро к нам идут.

– За помощью посылали к Синчи Пума?

– Нет. Только в нашу крепость, предупредить. Анко Альо говорит, что гуаро мало. Они больше двух-трех сотен никогда не приходили. Сам справится. Да и у меня сотня воинов есть. Вместе разобьем, – уверенно проговорил Качи. – Воины больше голов отрежут. Славы больше будет!

– Не делите шкуру неубитого медведя, – произнес Николай. – Что-то мне это не нравится. Мы с вами пойдем.

– Зачем! – рассмеялся Качи. – Вы и здесь удачу нам принесете! Отдыхай! Пей! Смотри, какие женщины-уанка красивые! Может, жен себе выберешь, как твой воин?

– Нет! Мы – дети богов! И от этой участи нам никуда не деться. Помогать обязаны. – Антоненко повернулся к Роговому. – Вася, пошли, переоденемся в свою одежку, а то мне что-то не по себе. Чувствую, большая драчка будет.

– Да и мне сегодня плохо спалось, – неожиданно признался Роговой. – Я за это время даже от своего тельника немного отвык, а это не к добру.

Не успели они переодеться в свою одежду и застегнуть ремни, как в дом вбежал один из воинов охраны, оповестивший, что вождь и Качи уходят к ущелью.

– Вася! У тебя гранаты есть?

– Две РГД-33 и одна «лимонка».

– Дай одну эргэдэшку, на всякий случай. И далеко от меня не отходи, прикрывать друг друга будем!

Как ни спешили виракочи, но к ущелью они подошли последними.

Глядя на Анко Альо и Качи, Николай понял, что сегодня легкой драчки не будет. Все оказалось гораздо серьезнее. Как сообщил воин, оставленный ранее в составе дозора на утесе и прибежавший оповестить вождя о новых врагах, на берегах Большой реки снова появились гуаро. Но в этот раз их оказалось намного больше, чем раньше. И они все прибывали… Когда воин уходил от реки, дозорные насчитали уже больше трех сотен гуаро. Вместе с ними были женщины и дети. Это плохо. Со своими семьями за спиной гуаро будут драться отчаянно. Что-то здесь не так. Раньше они в таком количестве и с семьями не приходили. Воин сообщил, что известие о новом нападении также было передано и в крепость уаминка. Дальше решили не идти, а встретить врага возле стены. Она хоть невысокая, но дикарей из джунглей задержит. Выслали вперед разведку. Анко часть воинов послал на верхушки ущелья, чтобы оттуда сбрасывали камни в наступающих гуаро. Вместе с уаминка возле выхода из ущелья собралось не меньше шести сотен воинов. Вождь послал гонца в город, чтобы готовились к обороне и собирали воинов племени из других селений.

Потянулись долгие часы ожидания. Чтобы не скучать, Николай проверил карабин и пистолет, пересчитал патроны. Найдя подходящий камень, подточил нож. Пожалел, что не прихватил немецкий штык-нож на карабин. Примеру командира последовал и Роговой.

– Вася, особо не усердствуй. Патроны береги, – предупредил Антоненко. – Я буду командиров выцеливать, а ты бей так, чтобы ни одна пуля «в молоко» не ушла.

– Понял, Николай Тимофеевич. Мы им такое танго сыграем, что навсегда сюда дорогу забудут, – отозвался моряк. Он расстегнул свою гимнастерку, под которой была видна морская черно-белая тельняшка.

Примеру напарника последовал и Антоненко, открыв на обозрение свой десантный сине-белый тельник.

– Хрен прорвутся! Мы в тельняшках!

Пока воины укрепляли стену, поднимали повыше каменный помост и разворачивали впереди большие камни, создавая помехи для быстрого продвижения врага к укреплению, Николай решил немного вздремнуть в тенечке. Благо есть кому разбудить. Четыре уаминка постоянно находились рядом, охраняя виракочей.

С точки зрения военного дела вожди делали все верно. Разведка, организация засады, боевое охранение впереди, инженерное заграждение путем создания препятствий, укрепленный рубеж обороны… Не хватало только минных полей, колючей проволоки, артиллерии и авиации… Но это все будет… Потом, в будущем. Ведь все уставы пишутся кровью. Вот и этих людей постоянные битвы с соседями за выживание научили воевать. Правда, мало их… Вспомнился Киев, памятная кафешка, Маша… Да и не Маша вроде, а Тани…

– Командир, разведка вернулась! – раздался рядом голос Рогового. – Своего раненого принесли. Кажется, концерт начинается!

Раненым оказался второй воин из дозора на утесе. Он сообщил, что гуаро собрали на берегу своих погибших и сожгли их на больших кострах. Дозорным уанка удалось подобраться почти к берегу и понаблюдать. Врагов оказалось много, слишком много. Гуаро создали плавучий мост, перекрыв реку своими лодками и положив на них небольшие стволы деревьев со связками бамбука. Сейчас они большими группами переправляются на этот берег. Первые сотни воинов уже двинулись сюда и к крепости уаминка. Дозорным уйти не удалось. Их обнаружили и почти всех перебили, в живых остался только он.

Не успели вожди обсудить ситуацию, как из ущелья стали выбегать воины, находившиеся в охранении, на ходу крича, что сюда идут гуаро. Их быстро втащили на стены. Но последнему не повезло, длинная тонкая стрела вонзилась в спину уанка. Из ущелья показались дико кричащие коричневокожие голые воины, размахивающие своим оружием. Они на ходу стреляли из больших луков и с помощью копьеметалок кидали дротики в сторону перегородившей ущелье стены. Гуаро заняли практически весь выход из ущелья. На первый взгляд их было не меньше четырех сотен воинов, но они все прибывали. Со стороны уанка послышались вскрики и стоны, видно, первый дождь из стрел и дротиков врагов все же достал кого-то из воинов. Но уанка и уаминка терпеливо ждали, не отвечая на вызов, подпуская врага поближе.

Видя, что им не отвечают, воины-гуаро осмелели и бросились в атаку на невысокое укрепление. Разбросанные перед стеной большие камни немного замедлили движение и смешали ряды дикарей. Образовалась толкотня и давка. Первые не могли быстро двигаться вперед, а задние напирали на них. В этот момент Анко Альо, громко крикнув, метнул свой дротик в толпу гуаро. Вслед за вождем закричали его воины и стали бросать в дикарей камни, дротики и стрелы.

Николай приказал Роговому не стрелять, а сам высматривал среди гуаро вождей или очень уж активных воинов, ведущих за собой остальных. Как там говаривали древние: обезглавь вожака – и все стадо разбежится.

Ответный удар оказался результативным. Первые ряды гуаро почти все полегли. Кто со стрелой или дротиком в груди, а кто и с пробитой камнем головой. Но это их не остановило. Наступая на своих погибших и раненых, перепрыгивая через камни, дикари бросились к стене. Все попытки залезть наверх заканчивались для них плачевно. Воины Анко и Качи, орудуя своими каменными булавами и копьями, раскраивали черепа, ломали руки и ребра нападавшим. Кругом стоял дикий крик и шум. Уанка и уаминка тоже доставалось, так как задние ряды гуаро забрасывали их стрелами и дротиками. Кое-где под стеной уже образовались довольно внушительные кучи из тел поверженных дикарей. Но ни один из гуаро не смог подняться на стену и не перелез через завал из деревьев на ручье.

Вдруг со стороны дикарей раздались громкие удары барабанов и гул морских раковин. Штурм резко прекратился. Гуаро, подхватывая своих раненых, откатились назад, в глубину ущелья.

– А у них организация! – удивился Роговой. – Дикари дикарями, а команды понимают!

– То, что они голые, еще не значит, что дурные, – пояснил Антоненко. – Никогда нельзя недооценивать противника. Давай лучше посмотрим результат и с вождями переговорим.

Качи они нашли недалеко от стены, один из уаминка перевязывал ему раненную стрелой руку. Анко Альо обходил стену, подбадривая воинов и давая команды на ремонт укрепления. По предварительным подсчетам, защитники крепости потеряли полтора десятка убитыми и три десятка ранеными. Гуаро погибло не меньше шести десятков. Сколько было ранено, уточнить не удалось, так как многих они забрали с собой, но среди тел погибших иногда раздавались стоны и крики. Защитники добивали их стрелами или метко посланным из пращи камнем. Многие молодые уанка и уаминка хотели броситься резать головы врагам, но вождь накричал на них, запретив это делать. По крайней мере, сейчас. Нельзя покидать укрепление, может быть ловушка. На помощь защитникам из города пришли женщины и подростки. Они привели с собой лам, на которых привезли продукты и оружие. Жрецы перевязывали раненых, легкораненые воины сооружали носилки, помогали женщинам с подростками относить тяжелораненых и убитых в город.

С момента нападения прошло уже несколько часов, солнце перевалило за полдень и начало клониться к западу. Все понимали, что первая атака гуаро была, если выразиться языком наших современников, разведкой боем. Посланные на верхушки ущелья воины еще не вернулись, поэтому, что происходило с другой стороны ущелья, оставалось неизвестным.

Переговорив с Анко, Николай принял решение вместе с Роговым занять позицию на небольшой площадке, возвышавшейся сбоку над заградительной стеной. Здесь было почти идеальное место для наблюдения и ведения фронтального, а также флангового огня по противнику. Поскольку на площадке могли разместиться только Антоненко и Роговой с пулеметом, четверка телохранителей-уаминка заняла место внизу, прикрывая подходы к площадке.

«И чего я сразу не сообразил! – подумал Николай, доставая бинокль. – Старею. Отвык воевать по-настоящему. Ничего, сейчас все вспомним, такое не забывается!»

Из-за того что ущелье было довольно извилистым, сектор наблюдения ограничивался тремястами метрами в глубину. Ширина самого ущелья в этом месте – не больше ста метров.

«Прямо Фермопильский проход, а мы – триста спартанцев!» – усмехнулся про себя Николай, разглядывая в бинокль ущелье. Оглянувшись на укрепление, он для себя отметил, что не мешало бы союзных воинов вооружить хотя бы как спартанцев, а то от простой стрелы да каменного дротика столько раненых и убитых…

Приближался вечер. Перекусив переданными воинами вяленым мясом с кукурузными лепешками и чичей, Антоненко и Роговой немного отдохнули, меняя друг друга на посту. И вот, когда уже подумалось, что сегодня ничего не будет, Николай заметил в глубине ущелья какое-то движение. Подав сигнал своим воинам, чтобы предупредили остальных, они с Роговым прильнули к прицелам.

Из глубины ущелья медленно надвигались большие группы гуаро. Но в этот раз они шли молча, без диких воинственных криков. Впереди, мелкими перебежками, двигались группы воинов, несущих большие прямоугольные щиты, сплетенные из лиан, веток и тонких стволов деревьев. Щиты занимали практически всю ширину ущелья и прикрывали передние ряды сверху. Под прикрытием щитов воины убирали с дороги камни, расчищая дорогу идущим следом.

Подойдя к стене на дистанцию броска дротика, гуаро остановились, накапливая за щитами силы для штурма.

– Командир, может, покосить их? – прошептал Роговой. – Тут около пятидесяти метров…

– Подожди, Вася. Стрелять – только по моей команде, что бы ни случилось, – успокоил его Антоненко.

В толпе врагов он заметил нескольких гуаро, выделявшихся от остальных своей внешностью и вооружением. Это явно были не простые воины, а вожди или командиры отрядов. Голову каждого из них прикрывал шлем, изготовленный из черепа крупного животного, возможно – медведя или ягуара, украшенный большими красивыми перьями. На воинах были надеты деревянные или костяные доспехи. Часть из них покрыты шкурами ягуаров. Большинство держали в руках массивные дубинки, а некоторые – даже медные топоры на длинных рукоятках: видно, трофейные.

Сложилась ситуация, когда каждая из сторон была подобна пружине, сжатой до предела и готовой в любую секунду сорваться и выстрелить во врага.

И этот выстрел прогремел… Из карабина Антоненко. Один за другим. Николай выстрелил всю обойму. Пять патронов и пять попаданий. Один за другим вожди (или жрецы?) гуаро упали на землю с пробитой головой или грудью.

Но пружина взведена и остановить ее невозможно. После кратковременного замешательства обе стороны пришли в движение. Первыми ударили по врагу защитники стены. В гуаро полетел сплошной дождь камней, стрел и дротиков. Если камни и большинство стрел отскакивали от хлипких щитов, то дротики пробивали их насквозь. Послышались вскрики раненых, падали убитые. Но это не остановило штурма дикарей. Взревев, словно один громадный раненый зверь, гуаро двинулись вперед. Пока первые ряды со щитами приближались к укреплению, задние начали закидывать обороняющихся стрелами и дротиками. Подбежав к укреплению, гуаро бросали щиты в защитников стены, мешая им отражать нападение, а кого-то и сбивая с помоста. В этот раз они не лезли по одному на стены, а, подбежав к укреплению, несколько человек выстраивались в своеобразную живую лестницу, по которой другие легко взбирались наверх. Начался настоящий штурм. Гуаро даже удалось захватить часть стены в центре, в районе ручья. Сложилось отчаянное положение: еще немного – и враг захватит укрепление.

– Вася! Давай! Отсекай первых! Бей во фланг!

Длинная пулеметная очередь перекрыла крики сражающихся. Пули с близкого расстояния прошивали человека насквозь, убивая следующего за ним. В течение нескольких секунд было убито не меньше пятидесяти дикарей. В их задних рядах возникло замешательство. Словно большой острый нож отрезал часть целого, откинув назад все остальное.

– Бей по фронту! – успев поменять обойму и стреляя в оторопевших от грохота выстрелов дикарей, прокричал Николай.

Гуаро, не понимая, почему их товарищи падают на землю и при этом истекают кровью, не имея в груди стрелу или дротик, топтались на месте. Воспользовавшись этим, Роговой перенес огонь на них, вырывая короткими очередями по несколько человек из толпы.

Заметив, что напор атакующих иссяк, Анко и Качи бросили своих воинов в контратаку. Быстро перебив оставшихся дикарей на стене и под ней, уанка и уаминка стали спрыгивать вниз и всей массой кинулись на остановившегося в нерешительности врага. Завязался яростный рукопашный бой, в котором потерявшие в начале битвы часть своих командиров гуаро были вынуждены отступать. Переломным в этой битве стал град камней, посыпавшийся сверху на тылы дикарей, убивавший и калечащий их десятками. И они побежали, бросая своих убитых и раненых.

– За мной! – прокричал Антоненко, спрыгивая вниз. – Нужен «язык», а еще лучше – два.

Ничего не поняв, за ним бросились четыре воина-уаминка и Роговой, успевший поменять диск в пулемете.

Это был не просто призыв, он хотел захватить хотя бы двух живых пленных, пока союзники не успели перерезать глотки всем раненым гуаро. Перестав преследовать противника, воины бросились добивать оставшихся, отрезая им головы и хвалясь друг перед другом. Дикари! Что с них возьмешь!

В этой кровавой толчее Николаю удалось захватить двух раненых гуаро. Даже пришлось отбивать их от слишком возбужденных уанка, желающих заполучить столь доблестный трофей. Оставив пленных под охраной своих уаминка и Рогового, Антоненко принялся искать Анко или Качи. Обоих вождей он нашел в середине ущелья, любующихся делом рук своих воинов, посланных на вершины. Те постарались на славу. Под сброшенными ими камнями погибли или были покалечены не меньше четырех десятков дикарей, которых сейчас просто дорезали.

Увидев Николая, оба вождя склонились перед ним. То же сделали и стоявшие рядом воины.

– Спасибо тебе, сын Виракочи! Ты спас нас! Мы прогнали гуаро! – услышал он перевод сопровождавшего его Валью. Этот уаминка был очень способным малым и за время нахождения рядом с попаданцами успел немного выучить русский язык.

Не привыкший к таким почестям, Николай сначала смутился, но потом произнес:

– Еще рано праздновать победу. Они могут вернуться. Мне нужен тот, кто знает язык гуаро.

Выслушав перевод, вожди, посовещавшись между собой и переговорив с воинами постарше, послали несколько молодых искать переводчика.

Разгром врага казался полным. Потеряв всего двадцать убитыми и около четырех десятков ранеными, воины Анко и Качи с помощью виракочей уничтожили до двух сотен гуаро. Это не считая раненых, успевших с помощью товарищей избежать резни. Практически все ущелье было очищено от врага. Посланные вдогонку воины сообщили, что на выходе из ущелья гуаро соорудили подобие их стены и укрепились за ней. После получения этой информации все поняли, что радоваться еще преждевременно. Но стало ясно, что сегодня битвы больше не будет. Надо залечивать раны и довольствоваться хоть маленькой, но победой.

Пока воины под руководством Анко Альо заваливали телами погибших врагов середину ущелья, Антоненко и Качи попытались допросить пленных. Среди уанка нашелся старый воин, который еще в молодости попал в плен к гуаро, прожил среди них несколько лет и, боясь, что его съедят, сумел сбежать, хотя ранее это никому не удавалось. Гуаро отличные охотники и воины, они прекрасно знают сельву, поэтому найти беглеца для них не составляло особых трудностей. Воин уже подзабыл язык своих бывших хозяев, но все же с горем пополам удалось хоть немного понять друг друга.

Первый из пленных категорически отказался разговаривать с врагами, гордо держа голову и плюя в сторону пленивших его. Хоть и не хотелось Николаю, но ему пришлось применить все методы психологического воздействия на пленных, применяемые как в древнем, так и в современном ему мире. Воины-уанка на глазах второго пленного сначала начали отрезать первому уши, затем пальцы на ногах и руках. Когда очередь дошла до мужского достоинства, второй заговорил. После допроса обоих пленных милостиво убили сразу, без продолжения пыток.

Из всего сумбурного и сбивчивого рассказа пленного и корявого перевода Николай сделал вывод, что настоящая битва им еще предстоит.

Несмотря на кажущуюся дикость и безграничность амазонских лесов, почти все они поделены между соседствующими племенами и народами, чьи земли вплотную примыкают друг к другу. Гуаро – не исключение. Последние два года оказались довольно голодными для людей: дичи было мало да и растительной пищи не хватало. Между соседями началась война за передел охотничьих угодий. На земли гуаро пришли два довольно сильных племени, которые, объединившись, решили изгнать бывших хозяев. В этой войне гуаро проиграли и были вынуждены уйти с родных мест. Сейчас все племя, насчитывающее вместе со стариками, женщинами и детьми несколько тысяч человек, находилось на берегу Большой реки. Их цель была ясна и понятна. Выгнать с этой земли уанка и уаминка, чтобы занять их место под солнцем. Теперь стал понятен их яростный штурм. Отсюда просто так они не уйдут.

Пока допрашивали пленных и убирали подальше от укрепления трупы убитых врагов, окончательно стемнело. На подступах к каменной стене цепочкой разожгли небольшие костры, чтобы враг не смог незаметно подобраться. Уставшие за день, воины пристраивались кто где мог, лишь бы немного поспать. Вожди выставили надежные посты, которые периодически выдвигались вперед и поддерживали в кострах огонь. Недолго думая Антоненко и Роговой разместились на своей огневой точке – небольшой площадке, возвышавшейся сбоку над заградительной стеной, – откуда еще недавно вели огонь по дикарям. Место удобное, незамеченным к нему не подобраться, и обзор хороший.

Уже за полночь из ущелья подул ветер. Вместе с ним пришел неприятный запах. Сначала он еле чувствовался, но постепенно усиливался. Многие воины внизу начали кашлять и просыпаться. Проснулся и Николай. С высоты площадки он заметил в глубине ущелья отблески разгорающегося пламени. Спустившись с Роговым вниз и найдя Анко Альо, решили послать разведку. Но воины быстро вернулись, не дойдя и до середины ущелья. Они сообщили, что гуаро, устроив огромные костры, сжигали своих убитых сородичей. С каждой минутой ветер вместе с гарью и клубами едкого черного дыма все больше разносил по ущелью запах смерти – сладковатый запах горелого человеческого мяса.

Выдержать такую «газовую атаку» было невозможно. Решили под покровом ночи отойти в Уанка-канча. Тем более что воины, находившиеся на вершинах ущелья, спустились вниз, сообщив неприятное известие: разведчики гуаро нашли несколько горных троп в обход ущелья и между ними и дозорными уже произошли стычки.

Добравшись до выделенного им дома, Антоненко и Роговой, не раздеваясь, завалились спать. Прошедший день был трудным и забрал у них много сил. А завтрашний будет еще труднее, поэтому надо хоть немного отдохнуть.

Утром дозоры, выставленные на границе долины, принесли новое сообщение. На рассвете часть гуаро, шедшая в обход ущелья, спустилась с гор в долину. Не обнаружив уанка возле каменной стены, они разместились в покинутом селении недалеко от ущелья. Постепенно к ним стали подтягиваться и другие дикари вместе со своими семьями. Каких-либо признаков, говорящих о готовящемся сегодня наступлении на город, в стане гуаро замечено не было. Один из дозорных чуть не попал в плен. Его спасло только то, что дикари были уставшими и быстро отстали. Это давало шанс иметь в запасе один день для подготовки к обороне города и время для подхода через перевал за городом подкрепления из других селений.

Позавтракав, Николай решил вместе с вождями осмотреть город и окружающую местность, но уже с военной точки зрения, на надежность его обороны. Роговой остался возле дома чистить оружие и набивать диски патронами, небольшой запас которых он все время таскал в вещмешке. Переводчиком сегодня был Валью, хотя Антоненко уже сам немного понимал местный язык и мог пару десятков слов сказать на нем.

Город пришел в движение, как потревоженный муравейник. Всюду сновали воины, женщины и дети. Каждый был занят важным делом. Детвора собирала возле скал подходящие для метания пращей камни и складывала их на стенах-террасах в большие кучи. Женщины занимались заготовкой продуктов к длительной осаде, готовили перевязочные материалы, помогали жрецам ухаживать за ранеными. Родственники хоронили на кладбище своих погибших воинов. Присутствие там вождя Анко Альо и главного жреца племени было обязательным, поэтому подготовку города к обороне взяли на себя Качи и Антоненко. Воины укрепляли стены, готовили оружие. По совету Николая, Качи приказал соорудить большие щиты и выставить их на стенах для защиты от стрел и дротиков дикарей. Также по периметру стен крепости часть воинов вкапывала в землю густой полутораметровый частокол в два ряда, наклоненный в сторону нападавших. С этой целью весь ближайший к городу лес нещадно вырубался. Попутно делался и запас топлива для костров. Николай пожалел, что из-за отсутствия лопат невозможно было выкопать и ров.

Он заметил, как подростки постарше носили на стены большие камни для сбрасывания на врагов. В голове родилась идея, которую сразу же захотелось осуществить, пока было время. Попросив Качи найти несколько хороших топоров и крепких канатов, а также дать ему пару десятков воинов посмышленее, Николай вместе с Роговым принялись за дело. Они решили соорудить катапульту-камнемет. И не одну, а сразу две. Схема простая и давно испытана временем. Кто из наших современников не играл в свое время в рыцарей, не штурмовал в детстве игрушечные крепости, не изучал в школе историю древних миров и средневековой Европы, а также не смотрел исторических фильмов? Таких практически не найдешь. Главное – знать принцип действия, а дальше, как говорится, дело техники, были бы руки да голова. Пришлось несколько раз сходить в лес и поискать подходящие деревья, опасаясь. как бы шум от рубки и валки деревьев не привлек дикарей. Но все обошлось. Нападений не было. Но это не значит, что их старания не остались незамеченными. Пару раз находившиеся в охранении воины отгоняли от Николая и его людей разведчиков гуаро. Работали не покладая рук, практически без обеда, но к вечеру оба камнемета стояли на стенах-террасах, прикрывая опасные направления у проходов-ворот в крепость. Катапульты получились неказистыми и громоздкими, но десяток воинов мог передвинуть каждую из них. Вместо рычажной доски использовали крепко связанные между собой гибкие стволы деревьев. Жгутом служили перекрученные жесткие травяные канаты, а для ложки на конце рычага, по заданию Антоненко, Валью нашел в городе две вместительные корзины. Под перекладину использовали ошкуренное толстое бревно, закрепив его на массивной раме и обмотав для амортизации несколькими сложенными шерстяными одеялами.

И вот наступил момент испытаний. Для безопасности всех отогнали подальше от предполагаемого направления полета камней. Впервые узрев такое чудо человеческой мысли, весь народ вывалил на стены и под ними: посмотреть, как оно работает. Командиром первой катапульты Николай назначил себя, а второй – Рогового. Когда все было готово и в ложку-корзину засыпаны два десятка камней размером с кулак, Николай перекрестился:

– Ну, боженька, помоги! Бей врага не хуже пулемета!

Взяв в руки хорошую дубинку, он резким движением выбил клин. Рычаг взмыл вверх и ударился в перекладину, метнув камни по настильной траектории в открытое поле. Судя по поднявшейся пыли от камней, взрыхливших землю, дистанция выстрела составила около двухсот метров, что было дальше броска дротика и даже полета стрелы. Удовлетворительной была и площадь поражения. Катапульта Рогового выстрелила примерно на такое же расстояние. Заряжание происходило не с помощью лебедки, а простым натягиванием десятком воинов нескольких канатов, пропущенных под нижней балкой, с последующей фиксацией деревянным клином. Сделать конструкцию лучше не было времени. Это, конечно, небезопасно, но зато гораздо быстрее, что в сложившейся ситуации было важно. Николай не рассчитывал на долговечность данной конструкции, главное – продержаться день, а там можно и подлатать.

От увиденных результатов стрельбы восторгу присутствующих не было границ. На перезарядку ушло несколько минут. Повторные выстрелы оказались не хуже, но сектор обстрела немного сдвинулся. Но это не страшно. Главное – не точность, а стрельба по площадям.

Еще будучи в лесу, выбирая деревья для катапульт, Антоненко заметил приличную рощу тонких, но высоких и прямых деревьев. Как пояснили уанка, из них они делали копья. Надо сказать, что копья местных жителей были длиной не более роста человека. Это связано с тем, что в густом лесу и по горам не очень-то удобно бегать с длинной палкой. Но совсем другое дело – сражаться с копьем в открытом поле. Чем длиннее копье, тем больше шансов поразить противника, не подпуская его к себе. Вспомнив про спартанцев, Николай попросил Анко Альо, чтобы его воины заготовили хотя бы две сотни копий длиной в три метра. Не понимая, для чего виракоче нужны такие длинные копья, вождь все же согласился и послал воинов за ними. Параллельно занимаясь строительством катапульт, Антоненко попросил старейшин племени, чтобы все, кто может плести корзины, сплели двести щитов, обтянув их кожей или плотной материей. Но щиты должны быть в три раза больше размером, чем маленькие деревянные щиты уанка.

После успешных испытаний катапульт попаданцы переключились на подготовку копейщиков. Уже в сумерках, при свете костров, разделив выделенных ему двести воинов на четыре шеренги, Николай обучал их двигаться вместе, одной сплошной стеной, одновременно владеть щитом и непривычно длинным копьем. Получалось что-то наподобие древнегреческой фаланги. Эта идея так захватила Качи, что он сам встал в ряды воинов и решил командовать этим отрядом. По настоянию Николая, в отряд отобрали самых опытных воинов. Сначала возникли трудности. Привыкшие к индивидуальным схваткам, воины никак не могли двигаться в ногу, соблюдать интервал и дистанцию, одновременно, по команде, наносить удары копьем и защищаться щитом. Но постепенно, с увеличением количества повторений и разъяснений, улучшалась слаженность в их действиях. Тренировки закончили далеко за полночь. Людям надо отдохнуть, завтра может быть решающая битва.

Уставшие, но довольные проделанной за день работой попаданцы вошли в дом с единственным желанием – поспать.

– Ничего себе! – воскликнул Роговой, зайдя первым. – Командир, а у вас здесь уже зазноба появилась?

В центре дома приветливо горел очаг, создавая тепло и уют. Рядом стоял невысокий, но довольно широкий столик, заставленный глиняной посудой с еще теплой едой и хорошим кувшинчиком чичи. На травяных циновках лежали толстые шерстяные матрасы, плотно набитые приятно пахнущей травой. Даже небольшие подушки имелись! Постели были покрыты новыми шерстяными одеялами. Вся одежда выстирана и аккуратно сложена. Везде чувствовались заботливые женские руки.

Сам не ожидавший такого, Николай возразил:

– А может, это у тебя? Ты, Вася, парень молодой да видный. Я уже заметил, как местные девки за тобой стайкой бегать начинают. То водички поднесут, то полотенце, а то и кусок повкуснее. И все норовят покрасоваться перед тобой да в глаза заглянуть!

– Да я тоже это заметил, – усмехнулся Роговой, – но пока никого не выбрал. А вот вы уже, по-моему, определились. Дыма без огня не бывает… Наверное, это Тани постаралась!

– С чего это ты так решил?

– Видел я, как она недалеко от вас крутилась да глазами в вашу сторону стреляла.

– Ладно, стрелок, – решил поменять тему вдруг застеснявшийся Антоненко, – давай есть, а то все остынет. Да и поспать немного надо. Завтра тяжелый день предстоит.

– Николай Тимофеевич, а откуда вы знаете, как со щитом и копьем управляться? Что, в древних временах успели побывать?

– Да нет, жизнь в свое время заставила почитать и выучить. Вот и запомнил. Ладно. Давай заканчивать – и на боковую. Утро вечера мудренее.

Утром их ждали свежие новости. Под покровом ночи небольшая группа уанка, знающая свою долину до последнего кустика и ямки, пробралась к лагерю гуаро и захватила двух пленных. Пользуясь проверенным методом допроса, удалось узнать, что в лагере дикарей произошли перемены. Вчера вечером к ним подошли еще несколько родов с семьями. Теперь их стало больше, и лагерь гуаро приблизился к Уанка-канча. Другая новость была немного утешительной. Сегодня штурма также не будет. Захватчики заняты разведкой местности, охотой и подготовкой оружия.

Антоненко захотелось увидеть пленных и переговорить с ними. Валью отвел его к небольшому дому на окраине города, где Анко Альо и Качи допрашивали дикарей. Они пришли вовремя. Один из пленных уже дергался в предсмертной агонии, а второй готовился последовать за ним в мир иной. Внимание Николая привлек предмет, блеснувший на шее еще живого пленника.

– Стоп! Отставить! – возбужденно крикнул он.

Растолкав уанка, Антоненко кинулся к пленному. Почтительно расступившись, воины смотрели на виракочу с непониманием. Чего это он вдруг решил защитить никчемную жизнь врага?

Николай не поверил своим глазам. На шее у дикаря висела серебряная цепочка с православным крестиком и красноармейской звездочкой!

– Откуда? Говори, гад, откуда это у тебя? – Николай тряс перепуганного гуаро, при этом крича по-русски и показывая на цепочку с крестиком.

С помощью Валью и старого воина-переводчика едва удалось узнать всю историю появления этих предметов у дикаря.

Гуаро не участвовал в штурме ущелья. Он только вчера пришел сюда со своим родом. За день до этого, при переправе через Большую реку, ими были захвачены несколько белых мужчин и две женщины в странных одеждах. Неизвестные люди приплыли с верховья реки на плотах, чуть не сломав плавучий мост гуаро. Белые мужчины вели себя странно, размахивали своими короткими палками и требовали подчинения. Но гуаро не боятся белокожих, и у них свои боги. Вождь приказал схватить их. Воины окружили пришельцев, но те начали сопротивляться, извергая из своих палок гром и молнии. Несколько воинов упали, истекая кровью. В ярости гуаро накинулись на врагов и убили всех белых мужчин, кроме одного. Ему удалось вырваться, захватить одну из лодок и уплыть вниз по течению реки. За ним никто не гнался, так как знали, что дальше по реке живут другие племена, и ему не уйти от них. Женщин вождь забрал себе в жены, а убитых белых мужчин в тот же день съели всем родом. В конце рассказа пленник сказал, что найденные у него вещи он снял с убитого лично им белого пришельца.

На вопрос Антоненко, где сейчас находятся белые женщины, дикарь пояснил, что в новом лагере, вместе с другими женами вождя. Больше он ничего не знает.

Валью поинтересовался, что дальше делать с пленным. В ответ Николай только махнул рукой и расстроенный вышел из дома. Вслед ему раздался предсмертный вскрик гуаро.

– Что это значит, Николай Тимофеевич? Ведь это наши в плену у дикарей! – воскликнул Роговой, узнав новость. – Их надо спасать!

– Надо! Но как? – задумался Антоненко. – Мы же не знаем, где они конкретно находятся. У наших в долине что-то произошло, если несколько человек оказались здесь и попали в плен к гуаро. Но что? И связи с Синчи Пумой нет! Посланные в обход гонцы еще не вернулись.

– Надо первыми на дикарей напасть! Врасплох их застать, ведь они этого не ждут! – вдруг выпалил Василий.

– А давай! Чем черт не шутит, – поддержал идею Николай. – Завтра с утра. Упреждающий удар. Как Жуков на Курской дуге по немцам!

– Это в нашей войне? Расскажете?

– Да, Вася, – улыбнулся Антоненко, – обязательно расскажу. Наш народ тогда победил. И вообще. Мы – народ-победитель! Нам проигрывать нельзя, а то уничтожат. Пошли к вождям. Совет держать будем…

Идею превентивного удара Анко Альо и Качи поддержали с восторгом. Вождь уанка, досконально зная свои владения, тут же рассказал, как лучше пробраться к лагерю гуаро. Его разведчики уже точно определили местонахождение дикарей и нашли несколько лазеек. Один из них даже сообщил вождю, что видел у гуаро двух чужих белых женщин. План созрел почти мгновенно. Осталось разработать детали. К этому времени из других селений подошли около пяти сотен воинов-уанка, существенно увеличив силы обороняющихся.

Когда почти все было обговорено, Качи спросил у Николая:

– А как мы узнаем, когда нужно нападать? Какой сигнал подашь?

– Ты его услышишь. Он будет довольно громким. Даже слишком, – усмехнулся Антоненко. – Но когда прогремит второй, немедленно отступайте к городу.

Качи и Анко Альо так понравилась идея фаланги, что они к двум сотням воинов добавили еще одну. И теперь перед городом триста воинов под руководством виракочей учились действовать большим щитом и длинным копьем в едином строю. Николай подсказал Качи, чтобы тот сильно не растягивал строй по фронту, так как неровная местность ломает линию. Лучше действовать тремя плотными отрядами с небольшим интервалом между ними, как раньше воевали римляне.

С наступлением сумерек попаданцы в сопровождении специально отобранных воинов вышли на тайную горную тропу в обход долины.

– Валью, спроси у него, где он видел наших женщин? – прошептал Николай, кивая в сторону разведчика-уанка.

Сделав за ночь обходной марш-бросок, диверсионная группа оказалась в тылу у гуаро, пробравшись к почти не охраняемому с этой стороны лагерю. Опытные воины-уанка тихо зарезали двух полусонных часовых.

Теперь они скрывались в зарослях, расположенных на краю временной стоянки дикарей. Вернее их было не одна, а несколько. Весь лагерь врага делился на неравные части. Гуаро расположились по своим родам, отдельно друг от друга, но на некотором удалении. Вот в эти промежутки и сумел провести всю группу разведчик-уанка. Этому способствовали и густой лес, окружавший стоянки, и предрассветный плотный туман. Родная земля помогала уанкам как могла.

Воин указал рукой на небольшой навес из веток и крупных листьев, немного в стороне от центрального шалаша стоянки.

– Прикрывай. – Дав команду Роговому, Антоненко махнул рукой Валью и разведчику, чтобы следовали за ним. Карабин, чтобы не мешал, был закинут за спину, в левой руке – пистолет ТТ, а в правой – десантный нож.

Подобравшись к навесу, увидели под ним на травяной подстилке трех спящих женщин. Николай сразу узнал одну из медсестер Баюлиса, лежащую посередине.

«Как ее зовут? Кажется, Рита!» – вспомнил Антоненко. Второй попаданки нигде не было.

Девушка не спала, а как обиженный ребенок, сжавшись в комок и прижав к лицу руки, вздрагивая всем телом, тихо стонала. Ее одежда была разорвана, волосы растрепаны, ноги без обуви и грязные.

Указав своим напарникам на соседок пленницы и проведя ножом себе по горлу, Антоненко осторожно приблизился к Рите. Валью и уанка подскочили к спящим и, зажав им рты, вонзили ножи в сердце. От произведенного ими шороха Рита открыла глаза. Увидев воинов с окровавленными ножами, она машинально вскочила, сев на подстилку. Заметив перепуганные глаза девушки и готовый вырваться крик, Николай быстро закрыл ей рот рукой и прошептал:

– Тихо, Рита, тихо… Мы – свои, мы за тобой. Не бойся нас…

Услышав родную речь и свое имя, девушка испуганно посмотрела на Антоненко. Наконец узнав его, Рита немного расслабилась, и из глаз девушки потекли слезы. Николай заметил, что у нее связаны кисти рук. Он аккуратно разрезал ножом сковывавшие их путы. Девушка бросилась к нему на грудь, прижавшись всем дрожащим телом. Ее плач становился громче.

– Тихо, Риточка, тихо, милая… А где вторая? – погладил Николай девушку по голове.

Поняв вопрос, Рита указала рукой на центральный шалаш стоянки.

– Валью – со мной! А ты отведи ее к нашим. – Дав указание воинам, Антоненко двинулся к шалашу.

Подойдя ближе, он изумленно остановился. На стенках шалаша были развешены куски светлой человеческой кожи с различными татуировками на уголовную тематику: с церквами, крестами и надписями на русском языке. Особенно выделялось «Не забуду Одессу-маму».

«Наверное, убитые мужики уголовниками были, – сделал вывод Николай. – Но что они здесь делали?»

Осторожно заглянув в щель между травяным пологом и стенкой шалаша, Антоненко увидел двоих людей. Первым был здоровенный голый гуаро, развалившийся на спине почти в самом центре. Он так храпел, что содрогались тонкие стенки шалаша. Недалеко от него, со связанными за спиной руками, лежала на животе полуобнаженная белая женщина. Она не спала, а тихо всхлипывала. Было понятно, что здесь произошло насилие.

Резко откинув полог в сторону, Николай заскочил в шалаш. Сильным ударом ноги, обутой в тяжелый армейский ботинок, он сделал из мужского достоинства вождя неприличное месиво. От дикой боли тот попытался вскрикнуть и приподняться. Но лезвие десантного ножа, пройдя под нижней челюстью через горло в мозг, не дало этого сделать. Послышались только хрип и бульканье.

Пока Антоненко расправлялся с вождем, Валью перерезал связывавшие руки женщины тонкие лианы. Почувствовав свободу, она обернулась. Увидев произошедшее и того, кто это сделал, женщина попыталась закрыть лицо затекшими руками, но у нее не получилось. Тогда она, неловко прикрыв грудь и отвернувшись, заплакала.

– Все хорошо, родная, все хорошо, мы за тобой, – успокоил ее Николай. – Валью, помоги ей подняться и отведи к нашим. Я сейчас.

Бегло оглядев шалаш, он увидел сваленное в кучу оружие времен Великой Отечественной войны. Сунув пистолет в кобуру и выхватив из кучи немецкий автомат с запасными магазинами, Николай выскочил наружу. Не успел он сделать и пару шагов, как нос к носу столкнулся с одним из дикарей. Не ожидавший такой встречи гуаро застыл на месте. Пользуясь этим, Антоненко полоснул его ножом по горлу. Дикарь, захлебываясь кровью, отпрянул назад, наступив на спящего рядом товарища. Тот, ничего не поняв, громко выругался и попытался подняться, но был придавлен падающим телом. От его крика стали просыпаться и другие. Воспользовавшись суматохой, Николай бросился в кусты. Над его головой пролетел дротик и послышались крики, поднимавшие тревогу. Навстречу выбежал Валью и махнул рукой, показывая направление движения. Стоянка гуаро начала гудеть, как растревоженный пчелиный улей. Обнаружив чужаков, дикари кинулись в погоню.

– Вася, гранату! – уже не скрываясь, крикнул Николай.

В толпе бегущих сзади гуаро грохнул взрыв, разметав преследователей в разные стороны. Тех, кого не зацепили осколки и не отбросило взрывной волной, покосили короткие пулеметные очереди.

Вслед за этой стоянкой стали подниматься и другие, разбуженные непривычным грохотом.

Вдруг с противоположной стороны лагеря раздался дружный и одновременно дикий воинственный рев. Это уанка бросились в атаку.

Подоговоренности с Анко и Качи, четыре сотни воинов под покровом темноты пробрались к лагерю гуаро и затаились до рассвета. В их задачу входило следующее. После взрыва гранаты они должны были общей массой пройтись через весь лагерь противника, по пути калеча и убивая как можно больше дикарей. Но при этом ни в коем случае не распыляться на мелкие стычки. Категорически запрещалось задерживаться для традиционного отрезания вражеских голов. Основная цель: как можно больше воинов врага вывести из строя, чтобы они не смогли воевать. Чем больше раненых гуаро, тем лучше. Они не воюют, но требуют охраны, ухода и еды. А это уже лишние проблемы для вождей. С таким тылом особо не повоюешь.

Внимание дикарей с соседних стоянок переключилось на уанка. Воспользовавшись этим, группе Антоненко удалось проскочить в промежутках между стоянками. Поскольку измученные девушки не могли сами идти, воины несли их на себе по очереди, часто меняясь, чтобы не потерять скорость передвижения. Прикрывал группу Роговой с пулеметом. По ходу движения Николай успел разобраться с оружием и уже держал наготове автомат.

– Вася! Уводи группу. Я с Валью немного отстану. Надо нашим сигнал на отход дать. Мы вас потом догоним.

– Понял, командир! – улыбнулся пулеметчик. – Но вы не задерживайтесь, Николай Тимофеевич, а то что я Тани скажу?!

– Ладно! Иди, шутник! – слегка подтолкнул его Антоненко.

В середине вражеского лагеря раздавались шум и крики побоища. Уанка с усердием выполняли поставленную перед ними задачу. Но в дальних стоянках дикари уже успели прийти в себя и сейчас направлялись на помощь своим сородичам. Увидев бегущую прямо на него вооруженную толпу, Николай толкнул Валью на землю и бросил в них «РГД тридцать три». Заполучи, фашист, гранату! После взрыва мало кто уцелел из бежавших дикарей. Оставшихся в живых он добил короткими автоматными очередями. Все. Теперь можно уходить…

Опасаясь погони, Антоненко и Валью немного попетляли по лесу и затем, переправившись через ручей, стали подниматься по едва заметной тропе, приведшей их сюда.

– Хальт! Хенде хох!

Николай оторопел и машинально поднял руки. Откуда здесь немцы?! Мать их!

– Николай Тимофеевич, вот вы и попались! – рассмеялся вышедший из кустов Роговой.

– Васька! Черт! Ну и шуточки у тебя! – чертыхнулся Антоненко. – Так и заикой сделаться можно. А если б я в тебя очередью?

– А я за камушек спрятался, – парировал подчиненный.

– Ладно. Где девчата и как они? Все наши целы?

– Все нормально, командир. Ребята сейчас вместе с ними уходят подальше, а я решил вас подождать, мало ли что. Дикарье так над девушками поиздевалось, что смотреть больно. Из нашего десятка только двое легко ранены. Потерь нет. Задание выполнено, – уже с серьезным видом доложил пулеметчик и снова улыбнулся. – А здорово мы им дали! Человек сорок на тот свет отправили, не меньше!

– Рано еще считать! Давай к своим вернемся, там и подсчитаем! Пошли группу догонять!

В Уанка-канча вернулись только к вечеру. Девушки так обессилели, что пришлось соорудить носилки и нести на них. Даже кока не помогла. Да и сами участники рейда после бессонной ночи и сумасшедшего дня были уставшими.

Отдав Риту и ее подругу по несчастью на попечение местных женщин, Николай поспешил узнать, как провели свою вылазку вожди. Увидев их сияющие лица, он понял, что план полностью удался.

Гуаро не ожидали такого коварства от уанка и были застигнуты врасплох. Полностью разгромив ближайшие к засаде стоянки, Анко Альо повел своих воинов в центр лагеря, по пути калеча и убивая всех, кто попадался под руку. Они уже добрались до самого центра, когда прогремел взрыв второй гранаты. Помня о договоренности, Анко повернул своих людей назад, но уже в другую сторону. Разбросанные по стоянкам отряды дикарей не смогли оказать должного сопротивления пронесшемуся по их лагерю вихрю смерти. Вождь гуаро попытался организовать погоню, но на выходе из леса она наткнулась на жалящую длинными копьями стену щитов и стоявших за ней лучников. Не умея воевать в сомкнутом строю на открытой местности и без защитного вооружения, многие гуаро были убиты. Дикари несолоно хлебавши вернулись в свой лагерь.

Как доложили разведчики, посланные следом, в стане противника – хаос и неразбериха, о наступлении на город нет и речи. Дикари зализывали раны. Сегодня многие из их сородичей сложили свои головы, так и не найдя себе места под солнцем на чужой земле.

Потери уанка были минимальными. Все воины, и живые, и погибшие, вернулись в город. Ни один не был оставлен среди дикарей. Кроме того, были освобождены несколько женщин-уанка, попавших ранее в плен. Анко удалось захватить даже пленных гуаро. Среди них оказался и сын вождя племени, четырнадцатилетний подросток. На него указали женщины-уанка в момент битвы.

– При таком раскладе ждите или дикий штурм, или переговорщиков о выкупе, – подытожил сегодняшний день Антоненко. – Правда, что они могут предложить, кроме своих голых задниц?..

Подходя к своему временному жилищу, Николай заметил рядом с ним одиноко стоящую женскую фигурку.

– Тани?

Но девушка, не ответив, быстро ушла.

В доме его снова ждали порядок и прекрасный ужин. Роговой уже спал на своем месте. На душе как-то сразу стало легко.

А ведь я ей небезразличен! Чем черт не шутит – может, действительно попросить Анко Альо и жениться на ней! Не такой уж я и старый! Могу Максу еще и братика сделать!

– Ника Тима! Вставай! Гуаро пришел!

Вчерашний марш-бросок по горам не прошел для Антоненко даром. Ноги гудели и отказывались слушаться. Разбудивший его Валью терпеливо ждал у входа. Роговой отсутствовал. Пройдя на стену-террасу, увидели на ней вождей в окружении воинов и жителей города, наблюдавших за происходящим перед крепостью.

– Николай Тимофеевич! Я ваш бинокль взял. Не хотел будить, – признался подошедший Роговой. – Вот, посмотрите. Гуаро парламентеров прислали.

В поле, перед Уанка-канча, находилась небольшая группа дикарей. Но они не выкрикивали воинственные призывы и не махали оружием, а тихо сидели на корточках, держа в руках зеленые ветки. Они ждали.

Посовещавшись, к парламентерам решили пойти Качи и Николай в сопровождении двух десятков воинов. Больше не надо. Если что, то одной очереди из автомата достаточно, чтобы уничтожить провокаторов. Переводчиком взяли одну из освобожденных женщин-уанка.

Когда приблизились к гуаро, один из них, в красной боевой раскраске и костяной короне, завернутый в шкуру ягуара и увешанный различными примитивными украшениями, поднялся и шагнул навстречу.

– Кхуко приветствует доблестных воинов-уанка и желает говорить с ними!

– И мы приветствуем Кхуко и его мужественный народ гуаро! Что он хочет, зачем сюда пришел, разве ему было плохо в своих землях?

– Голод и враги пришли на нашу землю. Народ гуаро умирает и ищет новое место для жизни. Дайте нам его, и между нами будет мир.

– Ну и наглец! – не выдержал Антоненко. Обернувшись к Качи, он проговорил: – Получили по морде да еще и землицы требуют!

– Нашу землю можно взять, только уничтожив уанка! – ответил за всех Качи. – Кхуко! Пусть гуаро уходят, или вы умрете. Я все сказал. Уходи.

– Отдайте нам сына вождя. Он наследник. Без него мы не уйдем. Вождь дает за него вот это. – С последними словами к Кхуко подбежал один из дикарей и передал ему кожаный мешок. Развязав шнурок, парламентер показал содержимое мешка.

– Опа-на! Это ведь наша бижутерия! – присвистнул Николай, увидев кольца, серьги, золотые украшения и другие драгоценности, изъятые Уваровым у Дрынько еще на ледниковом озере. – Как они сюда попали? Неужто урки увели?

– Для нас это ничего не стоит. Но мы вернем вам пленных, если вы уйдете назад, за Большую реку. Если нет, то мы убьем всех гуаро, – спокойно потребовал Качи. Он чувствовал свою силу, тем более что им помогали сами боги.

– Мы отдадим за него оружие белых пришельцев, – продолжал торговаться Кхуко, не обращая внимания на требование покинуть землю уанка. – И еще. Мы дадим вам силу огня наших костров.

С этими словами еще один дикарь подбежал к переговорщикам и поставил перед ними небольшой глиняный кувшин грубой работы, наполненный блестящей маслянистой жидкостью желтовато-коричневого цвета.

– Что это? – спросил Качи.

– Масло земли гуаро, – пояснил Кхуко. – Мы бросаем его в костры, они хорошо горят. Если не отдадите пленников, то вы сгорите, как это масло в наших кострах. Я все сказал. Думай.

– Мы не боимся огня. У нас текут полноводные реки. Воды хватит на любой костер. Ответ получишь к полудню. Я все сказал. – С этими словами Качи развернулся и пошел к городу. Следом за ним двинулись и остальные.

Гуаро также быстро собрались и отступили к лесу.

– Что скажешь, Ника Тима – сын бога Виракочи?

В доме Анко Альо собрался малый военный совет.

– Сегодня, или завтра с утра, гуаро пойдут на решающий штурм. Вождь и их шаман Кхуко поняли, что мальчишку просто так мы не отдадим. Они будут нам мстить, – ответил Антоненко. – А что разведка?

– Гуаро поменяли свой лагерь и сейчас стоят на краю поля в лесу. Собрали своих убитых и сложили из них большие кострища напротив города, но не поджигают. Дикари перекрыли всю долину и выставили усиленные посты. К ним просто так не подберешься. У меня уже трое разведчиков погибли, – пояснил Анко Альо.

– А может, отдать им пацана и пусть проваливают? – предложил Роговой.

Вожди посмотрели на него и покачали головой:

– Васа, ты не знаешь гуаро. Им верить нельзя. Они коварны, всегда обманут. Их надо уничтожить, иначе они не уйдут из нашей долины.

Качи повернулся к Николаю:

– Ника Тима, а ты знаешь, что у них за масло? И что означают слова Кхуко?

– Судя по словам шамана и внешним признакам, очень похоже на нефть. Но откуда она у них? Я переговорил с бывшими пленницами. Гуаро действительно с ее помощью разводят большие костры, сжигая своих мертвых. А не поджигают костры потому, что ждут ветра в нашу сторону. Своеобразная газовая атака. Мы уже с этим сталкивались в ущелье. Выдержать такое невозможно. Нас спасет только Бог, направив ветер в их сторону. Или мы должны отсюда уйти.

Анко и Качи переглянулись.

– Уанка погибнут, но со своей земли не уйдут. Сейчас жрецы совершат обряд и попросят богов направить ветер на гуаро…

– В моем народе есть поговорка: на Бога надейся, а сам не плошай. – заметил Николай. – Пусть жрецы делают, что нужно. Но мы с вами должны готовиться к нападению прямо сейчас…

Наступил полдень. Солнце зависло на северной части неба.

Жрецы совершили обряд и обратились к богам за помощью. Сегодня был особый день. Решалось, жить народу уанка или погибнуть в смертельной битве. Поэтому кроме белых лам в жертву богам принесли и всех пленных гуаро кроме сына вождя.

Николай стоял на стене возле первой катапульты и рассматривал в бинокль дикарей, спокойно выходящих на поле из леса. Их было много, очень много. Не меньше двух тысяч воинов. И они все выходили и выходили…

Перед крепостью Анко Альо собрал всех своих воинов. Выстроившись в два отряда и перекрывая проходы в крепость, стояли копьеносцы Качи. В промежутках между ними и с флангов – остальные воины. За спинами мужчин заняли место молодые женщины и девушки с пращами в руках. Стыдно отступать, когда рядом бьется любимая жена или невеста. На террасах крепостных стен готовились к отражению штурма мальчишки и старики. Весь народ готов был погибнуть в схватке, но не отдать свою землю врагу. Сотню самых умелых лучников вождь выдвинул вперед. Они первыми вступят в битву, осыпав врага тучей стрел.

На крыше ближайшего высокого дома Валью установил шест с легкой яркой тряпицей, и теперь Николай периодически посматривал в ту сторону. Но тряпка висела без движения.

В бинокль было хорошо видно, как шаманы гуаро, кружась, водят хороводы вокруг погребальных костров, вознеся руки к небесам. Танцуя, они переместились в сторону Уанка-канча. Вслед за шаманами начала свой дикий танец и вся масса дикарей. До ушей защитников крепости доносилась монотонная, но страшная песня. Гуаро вводили себя в воинственный транс. Вслед за песней над долиной раздался гром десятков барабанов из человеческой кожи и рев морских раковин. Эти звуки становились все громче и громче, постепенно превращаясь в боевой ритм, под который самому хотелось исполнить дикий танец и, презирая смерть, кинуться в битву.

Вдруг совсем рядом громко заиграли флейты и забили барабаны. Послышалась знакомая мелодия. Это жрецы и старики уанка поднимали боевой дух своих воинов.

Николай снова посмотрел на шест и замер. Тряпка колыхалась на ветру. Постепенно над кострами дикарей поднимался в небо серо-черный дым. Его несло к городу.

– Разожгите костер и молитесь богам! – крикнул Николай жрецам и старикам. – Все молитесь! Вдруг поможет!

Сначала его не поняли, но подбежавший Валью быстро все растолковал. Недолго думая женщины, старики и подростки бросились разбирать соломенные крыши ближайших домов, неся все в один большой костер.

– А, гори оно все синем пламенем! Чему быть, того не миновать! – в сердцах сплюнул Антоненко. Достав фляжку с самогоном, Николай сделал несколько больших глотков, затем машинально передал ее Валью. Воин, следуя его примеру, сначала хлебанул, но затем так скривился, что Николаю стало жалко верного уаминка. – Больше эту гадость никогда не пей! Понял меня?

Подойдя к костру, он вылил в него всю самогонку. Огонь вспыхнул с новой силой, поднимая дым высоко в небо. Ветер сносил его в сторону… В сторону дикарей!

Хвала небесам! Спасибо богам! Кому там еще? Всем – хвала!

Не сдерживаясь и плюнув на приличия, Антоненко во все горло заорал и запрыгал на месте, как мальчишка:

– Ура-а-а-а!!!

Возле второй катапульты этот крик поддержал Роговой.

Вслед за ними закричали и остальные. Этот воинский клич передался по рядам и теперь каждый уанка кричал «Ура-а-а!»

Оба дыма, направляясь навстречу друг другу, все выше поднимались в небо. Наконец они, перемешавшись, слились в один большой клубок. Бродяга-ветер сносил его в сторону от долины, через горный хребет…

Обозленные неудавшейся газовой атакой, гуаро, волна за волной, бросились на штурм. Впереди, как и в ущелье, шли воины с большими плетеными щитами, прикрываясь ими от возможных стрел и камней обороняющихся. Видя это, лучники-уанка начали посылать свои стрелы по навесной траектории в середину толпы дикарей. Почти каждая стрела, из-за плотности наступающих, находила себе цель. Сделав несколько залпов, лучники отошли и заняли места позади копьеносцев со щитами.

Как только первые ряды гуаро поравнялись с небольшими горками камней, выложенными на поле заранее и обозначавшими дальность стрельбы катапульт, Николай дал команду:

– Бей!

Вслед за первой катапультой выстрелила и вторая.

В результате попаданий было снесено несколько щитов, и движение гуаро вперед немного замедлилось. Воспользовавшись этим, осажденные осыпали их градом камней и тучей стрел. Но и дикари не остались в долгу. В защитников крепости также полетели стрелы и дротики из копьеметалок.

Приказав Валью непрерывно стрелять из катапульты, Антоненко, подхватив карабин, стал выцеливать вождей и шаманов гуаро, гнавших своих воинов на штурм. Пулю за пулей он посылал в гущу наступающих дикарей, но Николаю никак не удавалось убить самого главного вождя. Среди этой бегущей и орущей толпы, размахивающей своим оружием, было трудно его найти.

Примеру Антоненко последовал и Роговой, очередями из пулемета выбивающий целые группы атакующих. Но они все прибывали и прибывали. Под стенами крепости столкнулись две разъяренных схваткой толпы людей, убивающих друг друга. Только отряды копьеносцев Качи остались стоять сплошной стеной щитов, со скоростью строчащей швейной машинки побивая своими длинными копьями наступающих дикарей. Все остальные уанка и уаминка разбились на индивидуальные схватки, все больше проникая в ряды гуаро. Анко Альо приказал всем лучникам и женщинам вернуться в крепость, чтобы с высоты стен-террас поражать врагов. Все подходы к Уанка-канча постепенно покрывались телами убитых гуаро и уанка. Как ни яростно бились защитники крепости, но гуаро постепенно начали теснить их к частоколу и стенам. Вождь уанка принял решение отступить в крепость. Под прикрытием отрядов Качи, закрывающих оба прохода, все воины постепенно, отбиваясь от наседавших на них дикарей, отошли в город.

Видя, что из-за длинных копий им не подступиться к копьеносцам, а дротики и стрелы с каменными наконечниками не пробивают щиты фаланги, при этом сами они несут ощутимые потери, гуаро, подчиняясь призывному бою барабанов, отошли на расстояние, недосягаемое для стрел и камней уанка. Антоненко и Роговой попытались достать их из камнеметов, но оказалось, что вожди гуаро быстро учатся воевать. Они не стали ждать, стоя на месте, когда в них попадет порция крупных камней, а просто «распылили» свои отряды по полю, увеличив интервалы и дистанцию между воинами. Так что стрельба по площадям оказалась не очень результативной.

Наступила небольшая передышка.

Проверив оставшиеся патроны, Николай расстроился. В карабине осталась последняя обойма, к автомату – один неполный магазин, и две обоймы к ТТ. У Рогового – только полдиска патронов. Правда, еще была граната Ф-1, но это на крайний случай. Для большей уверенности Антоненко подобрал себе двухметровый кол из очень крепкого местного дерева, служивший опорой для навеса. С обожженным на костре концом, он был в несколько раз толще используемых уанка копий.

«Против лома нет приема! – невесело усмехнулся Николай. Патроны кончаются, а это оружие – вечно!»

Пользуясь возникшей передышкой, жрецы и женщины перевязывали раненых; воины по возможности уносили своих убитых.

Есть не хотелось, только пить. Николай жадно прильнул к кувшину с прохладной водой, поданному оказавшейся рядом Тани. Пользуясь моментом, он захотел с ней переговорить, но девушка быстро ушла.

«Действительно – с характером! – расстроился Антоненко. – Вроде бы и ухаживает, и заботится, а как поговорить – так убегает!»

Переговорив с вождями и узнав о потерях, решили оборону держать на стенах города. Кроме двух проходов, в крепость другого пути нет. Если, конечно, не обойти ее обходными тропами через горные хребты, окружавшие долину. Штурмовать крепости дикари не умеют, разве что заблокируют выход в долину, разместившись в ней. Но из крепости есть выход – через перевал, так что блокада ничего не даст. Сложилась тупиковая ситуация. Гуаро не могли штурмовать, а уанка – нападать, осталось мало сил.

– Хватит ли нам продуктов выдержать осаду? – поинтересовался Антоненко у Анко Альо.

– Последний урожай был хорошим, да и у пастухов в горах стада лам большие, – ответил вождь. – Нам-то хватит, а вот гуаро останутся голодными. Они уже всю живность в долине съели. Скоро друг друга есть начнут…

– Или снова на штурм пойдут. Посмотри туда, что-то мне это не нравится! – тревожно произнес Николай, поднося бинокль к глазам.

От лагеря дикарей к крепости неторопливо шли несколько десятков воинов. Часть из них держала в руках горящие дымящиеся ветки и головешки. Но большинство несли в руках по несколько небольших глиняных кувшинов, переплетенными лианами. Кувшины несли аккуратно: видно, боялись что-то разлить.

– Мать вашу через колено! Выкуривать нас собираются! Не зря шаман обещал сжечь! – выругался Антоненко. Обернувшись к воинам и женщинам, он крикнул: – Тащите как можно больше воды и одеял. Тушить будем!

Вскинув карабин, Николай стал тщательно прицеливаться и выбивать воинов, несших кувшины с нефтью.

– Вася! Бей по гадам, чтобы нефть до нас не донесли, а по дороге всю разлили!

Но места убитых занимали живые.

Поджигая нефть и раскручивая горящие кувшины на лианах, гуаро подбегали и бросали их в воинов Качи, стоявших в проходах, а также в защитников на стенах. Кувшины, разбиваясь, обливали всех горящей жидкостью. Горела одежда и щиты у копейщиков, на домах занялись соломенные крыши. А дикари все подбегали и бросали в защитников горящие кувшины. Не все из них оставались невредимы, стрелы и камни уанка многих ранили или убивали. Но эта огнеметная атака внесла сумятицу в ряды защитников. Кое-где даже возникла паника. Часть воинов были вынуждены бросить оружие и нарушить строй, чтобы затушить горящую на себе или товарище одежду. Воинов накрывали одеялами и поливали водой. Так же поступали и на стенах крепости.

Воспользовавшись этой суматохой, гуаро вновь пошли в атаку, забрасывая уанка стрелами и дротиками. Благодаря замешательству в рядах осажденных, дикарям удалось оттеснить воинов, защищавших ближайший к Антоненко проход, и проникнуть в крепость. Николай со своими воинами бросился наперерез.

– Нате, суки! – Он выпустил в поднимающихся по ступеням гуаро весь оставшийся автоматный магазин. Но вместо убитых появились другие. И они все напирали. Запустив ненужный уже автомат в дикарей, Антоненко схватил приготовленный кол. Увидев перед собой почти двухметрового белого гиганта с громадной дубиной, заслонившего собой весь проход, наступавшие немного опешили и остановились. Воспользовавшись этим, Николай ударил двоих ближних гуаро по головам, а третьему, отбив в сторону его дубинку, вонзил кол прямо в грудь. Падая, тот обхватил кол руками и увлек его за собой. Чтобы не упасть следом со ступеней, Антоненко пришлось отпустить свое оружие. Теперь у него оставались только пистолет и десантный нож.

– Врешь, не возьмешь!

Сделал из пистолета пару выстрелов, но вдруг что-то больно ударило по голове, затем в левое плечо. Потемнело в глазах. Николай упал. Рядом грохнула граната, осколки которой выкосили часть наступавших дикарей. Валью и воины-уанка оттащили Антоненко от прохода, заняв его место и продолжая добивать оставшихся на лестнице гуаро.

«Васек лимонку бросил! Теперь – все! Нет карманной артиллерии! – пронеслась в голове неутешительная мысль. Машинально проведя рукой по лицу, Николай открыл глаза и увидел кровь на пальцах. – По черепку попало! Но если думаю и вижу, значит – еще живой! – Из левого плеча торчала длинная стрела, при каждом движении отзываясь острой болью. – Хоть бы не отравленная!»

Вдруг кто-то аккуратно приподнял его голову, и нежные женские руки мокрой тряпицей вытерли лицо.

– Тани?!

– Да, Ника Тима, я! – послышался тихий приятный женский голос, и несколько соленых капель упали ему на лицо.

– Ты плачешь? Не надо! Все будет хорошо! Я люблю тебя!

– И я…

Но девушка не успела продолжить. Подошедший к ним жрец-уанка привычным движением выдернул стрелу, оказавшуюся без наконечника, но с острым срезом. Резкая боль пронзила все тело, отдаваясь в мозгу. Затем жрец какими-то неприятно пахнущими мазями смазал раны на плече и голове. Все это время Тани, нежно поглаживая, держала голову Николая у себя на коленях.

Валью с другими воинами удалось сбросить гуаро со ступеней. Теперь снизу доносились шум и крики смертельной схватки.

Вдруг Николай услышал резкий свист. Он его слышал давно, в молодости. Но такое забыть невозможно. Этот свист знаком ему еще с Афгана – пронзительный свист приближающейся мины… Короткое шуршание – и громкий недалекий взрыв… Еще свист и взрыв. Еще и еще…

Где-то вдалеке длинной очередью ударил пулемет, за ним еще один и еще…

– Поднимите меня на стену!

Тани, жрец и двое стоявших неподалеку подростков еле подняли Николая, подведя его поближе к краю стены-террасы.

Поле перед городом было перепахано воронками от мин и усыпано трупами гуаро. Под стенами крепости воины-уанка добивали оставшихся врагов. Часть дикарей попыталась скрыться в лесу, но бившие им во фланг от ручья пулеметы косили их десятками. Из леса навстречу им выходила жидкая цепочка попаданцев, периодически постреливая в мечущихся по полю врагов. За бойцами двигались плотные ряды уаминка, грозно размахивая оружием и крича. Пулеметная стрельба прекратилась. У ручья на поле стали выезжать всадники. Выстроившись лавой, они пустили своих лошадей вскачь, по пути рубя головы дикарям, перепуганным невиданным зрелищем.

Один из этих всадников показался Николаю очень знакомым. Даже сердце защемило.

«Эх! Где-то бинокль обронил! – он постарался напрячь зрение, но другое, отцовское чувство, уже подсказало ему: – Макс? Неужели Максимка?! Сынок! Взрослым стал… Настоящий казак!»

Глава 4

Максиму «не повезло». Как ни рвался он в первые ряды на помощь осажденной дикарями крепости, но всадники Новицкого вышли из Уаман-канча последними. В горной лесистой местности кавалерии не развернуться. Поэтому виракочи шли вторым эшелоном, слишком уж медленно они передвигались.

Сразу же после получения известия о нападении гуаро на крепость Синчи Пума отправил на помощь шесть сотен воинов, находившихся у него под рукой. К утру, извещенные гонцами, из других селений и крепостей племени должны были прибыть еще около восьми сотен воинов. Это, конечно, было риском – оголять границы племени, собрав всех воинов в одном месте. Но старый вождь знал своих соседей и надеялся на то, что они не будут столь коварны и не воспользуются моментом пограбить, когда Синчи Пума с воинами сражается на другой границе. С соседями был заключен мир, подкрепленный армией Сапа Инки, но сейчас идет война внутри империи, и неизвестно, как себя поведут вожди других племен. Была еще надежда на виракочей, но их малочисленность делала эту надежду слабой. Ставка была на другое. Всякое коварство будет жестоко наказано. Соседи знали, что Синчи Пума не прощает таких подлых ударов в спину. После разгрома дикарей он обязательно повернет своих воинов против напавших на его селения, и тогда тем не поздоровится. А с сильным и обозленным уаминка никто не хотел связываться.

Когда виракочи подошли к крепости, битва за нее уже закончилась.

Уаминка, разделившись на три отряда, окружили напавших на крепость пять сотен дикарей и всех перебили; правда, не без потерь со своей стороны. Полностью был вырезан и лагерь гуаро, расположенный под крепостью. Старики, женщины и дети. Никто не остался в живых. Некому было сообщить родичам, штурмующим Уанка-канча, о постигшем их поражении.

Проходя мимо уничтоженного лагеря дикарей, Максим и другие молодые бойцы, еле сдерживая рвотные позывы, старались быстрее миновать обезглавленные и изуродованные трупы. Реальность войны – это совсем не то, что в кино, даже в голливудских ужастиках. С экрана не почувствуешь запах смерти – запах крови, развороченных внутренностей и испражнений убитых. Но если ты захотел стать воином, тем более в такие дикие времена, надо привыкать и к этому. Смотри и запоминай. Эту школу жизни заочно не пройдешь. Все надо попробовать самому и пропустить через себя. Быть готовым убивать и самому быть убитым.

К вечеру подошли к ущелью, ведущему в долину уанка. Воины-уаминка уже разобрали каменную стену, построенную дикарями, продвинувшись вперед по ущелью. Проводники-уанка показали тайные тропы, по которым можно незаметно пробраться в долину, минуя ущелье. Несколько сотен воинов ушли по ним в обход лагеря гуаро, расположенного на выходе из ущелья. Другие остались ждать подхода подкрепления.

Огромное изумление вызвало появление во временном стане попаданцев Дулевича с десятью бойцами, пришедших со стороны Большой реки. Как пояснил командованию старший лейтенант-связист, он вместе с бойцами шел по следу уголовников от форта. Как ни петляли урки, но от пограничного пса Мухтара скрыть следы им в этот раз не удалось. В месте, где те свернули от ручья на перевал, Дулевич догнал группу Синякова, прошедшую немного вперед по ручью и вернувшуюся назад. Вместе они вышли на берег реки, где и обнаружили следы строительства плотов. Стало понятно, что уголовники, построив плоты, спустились вниз по реке. Но Дулевич не успокоился. Горя желанием спасти свою Риту и отомстить обидчикам, он отобрал добровольцев, соорудил несколько небольших плотов из связанных лианами поваленных деревьев, и на них спустился по реке. Синяков с остальными бойцами вернулись в форт. Плывя вниз по реке, среди почти вертикальных скал, они увидели кусок пологого и чистого от леса берега. На берегу валялись лодки-однодревки и виднелись следы покинутого лагеря дикарей. Пристав к берегу, один из бойцов случайно нашел остатки одежды и небольшой женский носовой платочек из своего времени. К ужасу Дулевича и его бойцов, они обнаружили потухшие костры с человеческими останками. Боясь самого худшего, красноармейцы все же двинулись по следам дикарей в глубь леса. В середине пути следы расходились в разные стороны, но им опять повезло. На одном из колючих кустов Дулевич обнаружил кусок материи от платья своей любимой. Пройдя немного вперед, нашли еще несколько таких кусочков. Стало понятно, что Рита таким способом пыталась дать о себе знать, указывая путь, по которому ее увели. Это вселило надежду, что девушка жива. Не давая своим бойцам отдохнуть, Дулевич с удвоенной энергией кинулся в погоню. На подходе к лагерю попаданцев они попали в засаду уаминка. Но все закончилось без схватки. Те, узнав виракочей, провели старшего лейтенанта с бойцами к своим.

– Алексей Аркадьевич! Товарищ подполковник! Разрешите! – умолял Дулевич командира. – Дайте мне бойцов и ручные пулеметы! Я их найду, обязательно найду! Нельзя откладывать, можем не успеть! Мы на берегу видели, как дикари съели людей! Могут и девочек наших тоже! Никогда себе не прощу, что отпустил ее одну!

– Сергей Олегович, извините, но не могу! Если дикари нас раньше времени обнаружат, то мы не сможем застать их врасплох! А это жизни наших товарищей и союзников, – твердо ответил Климович. В сложившейся ситуации командир полка чувствовал себя скверно. Это ведь по его приказу Рита осталась в форте, где ее и захватили уголовники. Виноват он был перед Дулевичем, ой, виноват!

– Головой я все понимаю, но ведь сердцу не прикажешь! Я с ума сойду до утра!

– Терпи Сережа, терпи! Нельзя нам раньше времени карты раскрывать!

Чтобы как-то успокоить разволновавшегося Дулевича, стоявший рядом Уваров посоветовал:

– Сергей! Как пойдем в атаку, ты на воинов-гуаро не смотри. Возьми своих бойцов и хорошенько перепотроши весь лагерь дикарей. Они своих женщин в бой, как уаминка, не берут. Я поговорю с вождем, чтобы воинов тебе для этого дела выделил. Авось и сыщется твоя Рита!

Согласившись на это, старший лейтенант ушел к своим бойцам готовиться к завтрашнему бою. Проводя Дулевича взглядом, Уваров тихо сказал Климовичу:

– Надо бы за парнем присмотреть, а то как бы дров с отчаяния не наломал!

– Да, я тоже об этом подумал. Прикажу сержанту приглядывать за ним, – согласился Климович. – Ох, виноват я перед ними, сильно виноват!

– Не казните себя, Алексей Аркадьевич. Знал бы, где упасть – соломки подстелил! А вообще, прав был ротмистр. Постреляли бы раньше зэков, не было бы таких проблем! Здесь человеколюбие и подобная мягкотелость неуместны!

– А как же закон? А совесть? – недоумевал Климович.

– Какой закон? Какая совесть? Мы здесь сами себе закон! А совесть в таких делах надо подальше засунуть! Пока будем в себе ковыряться да червяков в башке искать, нам уже горло перережут, как тем ребятам из дзота!

– Но нельзя же так, мы ведь цивилизованные люди, а не дикари! А суд божий? Вы про него забыли? Забыли, что проливать невинную кровь – это грех великий? – не сдавался Алексей Аркадьевич. – Да. Каюсь. Виноват. Смалодушничал в тот раз. Но нельзя такое отношение к людям ставить за правило! Так и к нам с вами его применить могут! Вспомните себя. Если бы я тогда действовал по такому принципу, вас и ваших современников расстреляли бы в первый день, как немецких диверсантов!

– Спасибо, что не расстреляли. Но здесь все по-другому. Если я не ошибаюсь, то еще в Средние века кто-то из крестоносцев или инквизиторов сказал: «Убивайте всех, Господь на небе узнает своих!» – жестко ответил Уваров. – Это, конечно, грубо, но в нашей ситуации, как в хирургии Яниса Людвиговича, надо было срочно вырезать больную опухоль, чтобы выздоровело все тело. И не говорите мне, пожалуйста, про слезу ребенка. Я не Достоевский, и мы с вами не боги, хотя пока такими и считаемся у местных.

– Поймите, жестокость жестокости рознь. Она хороша при удержании власти, против бунта, ведущего к краху. Но не ради самой казни. Это еще Никколо Макиавелли сказал; кстати, он совсем недавно умер, в одна тысяча пятьсот двадцать шестом году от Рождества Христова, – пояснил Климович. – Я не желаю превращаться в диктатора-людоеда. В любых условиях надо оставаться человеком.

– Жесткость и жестокость – это большая разница, – не согласился Олег. – Я принимаю необходимую жесткость, но так же, как и вы, не принимаю бессмысленную жестокость. Расстрел уголовников – необходимая жесткость, а вот резня воинами-уаминка женщин и детей гуаро – бессмысленная жестокость. Хотя не нам их судить. У каждой эпохи свои нравы. Давайте лучше готовиться к завтрашнему выступлению. Мне очень хочется обнять своего друга Николая живым и здоровым…

Утром вернулись разведчики, наблюдавшие за лагерем гуаро. Они сообщили неожиданную новость. Дикари свернули свой лагерь и перенесли его ближе к Уанка-канча. Гуаро расположились на окраине леса, напротив города, перекрыв всю долину и выставив усиленные посты со стороны уанка. С тыла никакого охранения нет. Всех мужчин вожди гуаро направили на штурм крепости уанка. Есть возможность свободно пройти в лагерь дикарей и захватить его.

Быстро посовещавшись, решили, что виракочи с лошадьми пойдут вдоль ручья, так как в лесу от них толку мало, а Синчи Пума со своими воинами захватит лагерь врага. После этого уаминка должны присоединиться к виракочам и ударить в тыл гуаро. Климович попросил вождя уаминка не убивать семьи дикарей, а держать их в качестве заложников. На поиски похищенных женщин в лагерь врага также направлялся и Дулевич со своими бойцами.

Первыми по кромке леса вдоль ручья шли проводники-уанка. Следом продвигалась созданная Уваровым огневая группа, вооруженная ручными пулеметами и автоматами. За ними – все остальные. Опять всадникам Новицкого «не повезло». Они шли самыми последними.

По мере приближения к крепости все отчетливее слышались воинственные крики и шум битвы. Иногда даже доносились звуки коротких пулеметных очередей и одиночных винтовочных выстрелов.

У Максима все внутри затрепетало. «Это батя с Роговым бьются! Если стреляют – значит, живы!»

Он увидел, как Григоров со своими минометчиками поднялся на нижнюю террасу и начал устанавливать минометы. Пока бойцы закрепляли опорные плиты и присоединяли к ним стволы с двуногами-лафетами, Андрей в бинокль выбирал ориентиры. Максиму захотелось подняться к другу и также посмотреть в бинокль на битву: может, и отца найдет! Он такого никогда раньше не видел. Все эти ролевики, реконструкторы и толкинисты его времени завидовали бы ему черной завистью. Впереди настоящая битва, которую ты не только увидишь, но и поучаствуешь в ней! Класс! Круто! О том, что его могут ранить или даже убить в этой схватке, Максим не думал. Извечный юношеский максимализм…

Перейдя ручей, пулеметчики залегли у пулеметов. Командовать остался Климович. Уваров повел своих пехотинцев в лес на соединение с воинами Синчи Пума. Когда Григоров доложил о готовности, командир полка отдал приказ открыть огонь. Что тут началось! От минометных выстрелов и пулеметной стрельбы заложило уши. Поле перед городом покрылось пылевым туманом от разрывов мин. Из этого тумана к лесу с криками ужаса бежали дикари, но они тут же падали, сраженные кинжальным пулеметным огнем. Но это продолжалось недолго. По команде Климовича стрельба резко прекратилась и настала очередь действовать Новицкому.

Ротмистр выстроил своих кавалеристов на краю поля лавой, развернутым строем в две шеренги. Причем в первой шеренге находились опытные казаки, а за их спинами, немного левее своего впередистоящего, – молодые бойцы. Сам Новицкий занял место в центре перед лавой.

– Держись за мной! – быстро проговорил Степан Левченко Максиму и занял свое место, как урядник, с левого фланга первой шеренги, ближнего к крепости. – Не отставай! Куда я, туда и ты! И башкой крути во все стороны! Руби всех нехристей, кто попадется на пути!

Кони в предчувствии боя, еле сдерживаемые наездниками, гарцевали на месте. Новицкий окинул взглядом строй, выхватил шашку и громко скомандовал по-гусарски:

– Эскадрон! Шашки вон! В атаку! Рысью! Марш-марш!

Вслед за его командой вся казачья лава с гиканьем и залихватским свистом в едином порыве бросилась на бежавших к лесу дикарей. Максим, выхватив шашку, дал Ворону шенкелей и, стараясь не отстать, встав в седле, направил коня вслед за Левченко. Карабин больно бил по спине, панама слетела от встречного ветра, в глазах зарябило от разбегающихся в диком ужасе гуаро. Многие из них, побросав свое оружие, падали на землю, закрыв голову руками. Но находились и те, кто пытался сопротивляться скачущим на них двухголовым чудовищам. Они в отчаянии бросались с копьями и дубинками навстречу. Да, в смелости дикарям не откажешь! За короткое время скачущий впереди Левченко, свешиваясь с коня то вправо, то влево, лихо зарубил пятерых дикарей, не оставив Максиму ни одного. Те, кто попадался ему на пути, уже были зарублены или упали в страхе на землю. Как смерч пронеслась лава сквозь ряды отступающих гуаро, оставляя после себя множество побитых врагов. Макс даже не успел прийти в себя от увиденного, как они оказались на другом краю поля.

– Не зевай, казак! В строй! – скомандовал Левченко, разворачивая и выравнивая свой фланг, одновременно бегло осматривая ближайших к нему. – Все целы? Сейчас еще раз пройдемся!

Не давая дикарям опомниться, Новицкий бросил своих всадников в новую атаку:

– Эскадрон! Марш-марш!

В этот раз сопротивляющихся оказалось гораздо меньше, но больше стало мечущихся по полю гуаро. Они не знали, куда бежать. От крепости их били уанка, со стороны леса наступали виракочи с уаминка, а по полю скакали со страшными криками и свистом ужасные чудовища на четырех ногах и о двух головах, несущие смерть на своем блестящем в лучах солнца оружии.

Наконец-то Максу «повезло». Прямо на него выскочили два дикаря. Один из них попытался ударить Ворона по морде своей дубинкой, но Макс, действуя машинально, и на чувстве самосохранения, и как учили, ударил его сверху шашкой по голове, разрубив ту чуть ли не пополам. Вдруг обожгло левое бедро. Не обращая на это внимания, Максим перекинулся на другого дикаря, но не успел. Конь грудью сбил того с ног и затоптал копытами. Левченко впереди кровавил свою шашку о других гуаро. Разгоряченный азартом боя и видом первой пролитой им вражьей крови, Макс старался не отставать от своего учителя и, пока доскакал до пулеметов, зарубил еще двоих дикарей. Как ни странно, но его не терзала совесть: правильно ли он поступает, убивая уже практически прекративших сопротивление дикарей. Нечего им было сюда лезть! Тем более что они хотели убить отца и его самого! Это пусть хлюпики и интеллигентики разные пускают сопли по этому поводу. Мы не будем подставлять другую щеку, а вмажем так, что слабо не покажется! Добро должно быть с кулаками!

Подскакав к месту сбора, Максим увидел такие же возбужденные лица своих молодых товарищей. Многие из них хвастались друг перед другом: сколько и как зарубил дикарей. Только старшие казаки стояли в стороне и посмеивались между собой, глядя на молодежь. Больше атаки на гуаро не потребовалось. Враг был полностью разбит. Осмотрев всех своих, ротмистр отправил раненых к Баюлису, успевшему развернуть свой полевой госпиталь на берегу ручья, а остальным приказал отдыхать. Лошади, как и люди, тоже устали.

Как ни страшна была кавалерийская атака для дикарей, но они не остались в долгу. Погиб один из молодых бойцов, не сумевший зарубить воина-гуаро, кинувшегося на него. Копье дикаря проткнуло живот всадника в момент, когда тот замахивался шашкой. Кроме одного убитого, несколько человек получили легкие ранения от стрел и копий дикарей. Но при этом ни один из казаков не пострадал. Потери произошли только среди набранной молодежи. Сказалась кратковременная подготовка, а также отсутствие защитного снаряжения. Пользуясь тем, что бой уже закончен, уаминка под руководством пехотинцев Уварова сгоняли безоружных гуаро в общую толпу пленников, сидящих на земле в центре поля, Максим решил поехать к крепости и найти отца.

– Степан Васильевич! – Максим уважительно обратился к Левченко, как к своему непосредственному командиру в бою. – Дозвольте к бате в город смотаться? Проведать.

– Да я не против, но ты к господину ротмистру за разрешением обратись. Без его согласия никуда из боя отлучаться нельзя: мало ли что… – добродушно ответил урядник, вытирая травой чужую кровь с шашки. Еще несколько минут назад он словно мясник жестоко рубил дикарей, а сейчас перед Максимом стоял милейшей души человек. Для Левченко война и убийство на войне стали просто тяжелой работой, к которой со временем привыкаешь без особых эмоций. Воин в битве – это тот же убийца, но с совестью и честью, служащий Богу и своему народу.

Ведя Ворона в поводу, Максим подошел к Новицкому, поправлявшему седло коня.

– Господин ротмистр, разрешите обратиться? – Он для себя решил, что к Новицкому, Невзорову и Костромину будет обращаться «господин», а не «товарищ» или «ваше благородие». Так проще для них и для него. – Разрешите в крепость съездить, отца поискать. Мало ли что. Переживаю.

Новицкий, повернувшись к Максиму, оглядел его сверху вниз и произнес:

– Хорошо. Но один вы не поедете. Осадчий! – Ротмистр окликнул находившегося неподалеку бородатого казака-характерника. – Сопроводите юнкера Антоненко в крепость. Поможете ему найти отца. Но сначала – в лазарет. Пусть его ногу врач посмотрит. Идите.

Только сейчас Максим заметил, что его левая штанина разорвана и в крови. Кровь запеклась и одежда прилипла к бедру. Он еще не до конца вышел из стрессовой ситуации боя, поэтому сильной боли не испытывал.

– Что, казаче, зацепила тебя вражья пика? – подошел, улыбаясь, Осадчий. – Пошли в лазарет, там тебя доктор та его сестрицы зараз вылечат!

Баюлис, осмотрев ногу, только усмехнулся.

– С боевым крещением, Максим! Это не рана. Так, мелочь. Шкурку содрало да тканей немного вырвало. Кость цела, а мясо нарастет. Я почистил, сейчас медсестра придет и перевяжет. До свадьбы заживет!

Обернувшись к палатке, Янис Людвигович крикнул:

– Варя! Перевяжи бойца. Легкое у него. Левое бедро.

Выглянув наружу, Варя посмотрела, кого надо перевязать, и вернулась назад. До ушей Макса донесся ее приглушенный голос:

– Оксанка! Там твоего… Раненым привезли…

– Что?! Максим?! Где он?

Из палатки выскочила взволнованная и раскрасневшаяся Оксана. Зажав в руке бинт и флакончик йода, она тревожно начала искать глазами Максима среди расположившихся невдалеке бойцов и воинов-уаминка.

– Не нас ли ищешь, красавица? – весело позвал девушку Осадчий.

Увидев Макса, сидящего на большом камне с распоротой окровавленной штаниной, Оксана кинулась к нему.

– Максимушка! Родненький! Живой!

Девушка, подбежав, обняла голову парня и прижала ее к своей груди. Затем поцеловала его в лоб, щеки и губы. Макс, не ожидавший такого проявления чувств, немного опешил и даже покраснел, смущенно оглядываясь по сторонам. Но окружавшие их бойцы не смеялись, а только улыбались, по-хорошему завидуя своему товарищу. Каждый мечтал, что вот так будет встречать его любимая жена или невеста.

Успокоившись, Оксана немного отстранилась и посмотрела на раненую ногу:

– Как нога? Что Янис Людвигович сказал?

– Сказал, что до свадьбы заживет! – вместо Макса, улыбаясь, доложил Осадчий. – Так что давай, сестрица, перевязывай своего жениха, чтобы быстрей зажило, а то нам с хлопцами на свадебке дюже погулять охота!

– Рановато нам еще свадьбу играть! – весело ответила Оксана. – Приданое еще не собрано!

– Так в чем же дело? – сделал удивленный вид казак. – Сейчас местных перетрясем – и все будет! Ты только соглашайся: смотри, какой казак у нас лихой!

– А пусть он сам сначала попросит, без таких сватов, как вы! – рассмеялась девушка. – А то перевязывать не буду!

Сидевшие рядом бойцы, смеясь, стали подбадривать Максима шуточными криками:

– Давай, Максим! А то сами свататься начнем! Смотри, опоздаешь! Таких красавиц мало, быстро женихи сыщутся!

Максим, не ожидая такого поворота событий, – в его время такие дела быстро не решались, да и не умел он делать предложений подобного рода девушкам, – еще больше покраснел и засмущался.

– Не робей, казак! Шашкой нехристей сек, а перед зазнобой занемог! – подбадривал его Осадчий. – Люба дивчина? Так чего ж ты смутился? Бери, а то другие перехватят!

Макс решился. А действительно, чего тянуть! Любит же он Оксанку, и она, судя по ее первой реакции, тоже! Парень встал и только теперь почувствовал боль в ноге. Но, стараясь не обращать на нее внимания, повернулся к девушке и принял серьезный вид. Вокруг сразу же наступила тишина.

– Оксана! Я тебя люблю! Выходи за меня замуж!

Девушка тоже смутилась и еще больше покраснела. Опустив глаза, она тихо произнесла:

– Я тебя тоже люблю! Я согласна!

Затем подошла к Максиму, обняла его за шею и крепко поцеловала в губы.

– Любо! – крикнул Осадчий.

– Любо! Любо! – поддержали его бойцы.

– Ну а я буду посаженым отцом на свадьбе, – строго произнес появившийся рядом Баюлис. – Так, ребятки. Хватит влюбляться и жениться. Про главное забыли. Оксана! Перевяжи ему рану. Потом о свадьбе будете договариваться. Сейчас пойдем вместе со жрецами к гуаро. Там раненых много.

– Я сейчас, сейчас… я быстро… – опомнившись, пролепетала девушка и, повернувшись к Максиму, добавила: – Снимай штаны…

– Да… я… неудобно как-то… – смутился Макс. – Люди кругом…

– Дурачок. Я не в том смысле. Перевязывать мешают, – рассмеялась Оксана. – Да и постирать их надо, и зашить.

– А я в чем буду? У меня других нет! – снова покраснел Макс.

– Эх, ваши благородия! – усмехнулся Осадчий, доставая из седельной сумки сверток. – На, возьми мои запасные шаровары. Может, подойдут. Заведи себе тоже, мало ли что. Пригодятся.

Дальше все произошло быстро и без особых переживаний.

Макс снял камуфляжные штаны, Оксана смазала и перевязала рану. Затем, на прощанье, поцеловала его в щеку и, взяв порванную одежду, ушла в палатку. Переодевшись, Максим сел на коня, и они с Осадчим двинулись к крепости уанка.

Отца нашли сразу. Он вместе с Климовичем, Уваровым и вождями союзников стоял перед крепостью, что-то обсуждая. Голова и левое плечо Антоненко-старшего были перевязаны. За спиной отца маячил молодой воин-уаминка с немецким карабином на плече и копьем в руке. Это был Валью, единственный из четырех приставленных к виракочам Синчи Пумой воинов, оставшийся в живых. Увидев подъезжающего сына, Николай, извинившись перед остальными командирами и вождями, бросился к нему:

– Максим! Сынок! Живой! Видел я, как ты дикарей рубил! Молодец! Дай я тебя обниму!

Соскочив с коня, сын попал в объятия отца, у которого за это время уже выросла изрядная борода. Обменявшись своими впечатлениями о прошедшей битве и полученных в ней ранах, Максим решил рассказать отцу о своем предложении Оксане.

– Бать! Я, наверное, скоро женюсь! – смущенно произнес парень.

– Давно пора! А то я уже внуков хочу! – улыбнулся отец. – А Оксанка согласна? Другой кандидатуры в невестки я не знаю.

– Другой и не будет. Она согласна.

– Ну вот и ладненько, – обрадовался Николай. – Скажу тебе по секрету. Я сам – не наверное, а точно, – тоже скоро женюсь.

– И ты?! – искренне удивился Максим. – Когда ты успел? Ведь сколько лет после мамы к тебе в жены разные дамочки набивались, а ты все холостяковал. А здесь, побыл всего ничего, и раз!..

– Сейчас увидишь – и все поймешь! – Николай подмигнул сыну и обернулся к женщинам, перевязывающим невдалеке раненых воинов-уанка. – Тани! Подойди, пожалуйста, хочу тебя с сыном познакомить!

Одна из молодых женщин-уанка приподнялась и повернулась к ним. От удивления Макс замер на месте. На него смотрела его мать, Мария Петровна Ковальчук! Но только та – молодая, – которую он запомнил своей детской памятью и видел на фотографиях, где родители были еще молодыми. Машенька, как ее любовно называл отец…

Несколько дней виракочи оставались в долине уанка. Решали, что делать с оставшимися в живых пленными гуаро и их семьями, помогали устранять последствия нападения дикарей на своих союзников, участвовали в церемонии похорон погибших в битве воинов.

Им стоило огромных трудов остановить поголовное уничтожение племени гуаро. И Синчи Пума, и Анко Альо со своими воинами были настроены решительно. Никакой пощады врагу, всех вырезать под корень: от младенцев до женщин и стариков.

Обе стороны имели чувствительные для своих народов потери.

Гуаро за время боев с участием попаданцев потеряли воинов больше, чем за всю долгую войну с другими племенами, выгнавшими их со своей земли. Из всех воинов, перешедших через Большую реку, в живых осталась едва треть. И большинство из выживших – раненые. Семьи гуаро также пострадали. Пока их мужчины гибли у крепости от виракочей, в лагерь дикарей ворвались пришедшие с ними уаминка и учинили настоящую резню, убивая без разбора всех: раненых, стариков, женщин и детей. Такой жестокий здесь мир. Убей или сам погибнешь. Что для попаданцев казалось дикостью, для местных было обыденным делом. Борьба за выживание, ничего более…

У гуаро погибли все вожди и почти все шаманы, так как их отстреливали в первую очередь. Некому было объединить гуаро и заботиться о них. Пленный сын вождя был еще слишком юн, чтобы вести за собой народ, да и после всех событий мало кто бы ему подчинялся. Вождей гуаро выбирали себе только на время войн. В мирной жизни каждый клан жил сам по себе, даже иногда воюя друг с другом из-за охотничьих угодий или плодородного клочка земли.

Всех погибших дикарей сожгли на огромных кострах вдалеке от Уанка-канча, подобрав момент, чтобы ветер дул в другую сторону. Никто их хоронить и не собирался. Трупы убитых собирали выжившие сородичи под охраной воинов-уаминка и казаков на лошадях. Они же засыпали воронки от мин. Пепел от погребальных костров пошел на удобрение для полей. Дикари были растеряны и подавлены. При приближении всадника гуаро падали на землю, прикрывали голову руками и кричали свои молитвы. Воины и их семьи голодали. Этим и объяснялся их отчаянный штурм. Но был строжайший приказ: не давать им есть трупы. Несколько дикарей попытались оторвать части тел своих погибших сородичей, но их пришлось пристрелить или зарубить шашками, так как слова на них не действовали. Климовичу и Антоненко с трудом удалось уговорить Анко Альо выделить продукты для голодающих. Вождь уанка категорически отказывался это делать, ссылаясь на то, что у самих осталось немного, и новый урожай будет меньше, так как все всходы на поле перед городом были вытоптаны и уничтожены во время битвы. Только после обещания в течение трех дней убрать с его земли непрошеных гостей уанка пригнали караван лам с продуктами. Но прокормить три тысячи оставшихся гуаро все же было проблематичным. Всех дикарей до решения их судьбы переместили за границу долины, через ущелье, поближе к Большой реке. Подальше от глаз обозленных на них уанка.

В доме вождя уанка шло бурное обсуждение будущей судьбы побежденных.

– Пусть убираются к себе за реку и там подыхают! – воскликнул Анко Альо на предложение выделить еще еды. – Они пришли нас убивать, почему я должен их жалеть и кормить?

– Гуаро вернутся на свои земли. После такого разгрома они сюда больше не сунутся. Будут буфером между вами и другими дикими племенами, – пояснил свою просьбу Климович. – Но если они сейчас вымрут, то завтра на вас могут напасть новые дикари из-за Большой реки! Надо думать об этом!

– Сын Виракочи! Ты не знаешь гуаро. Они подлы и коварны, как и все дикари, живущие по ту сторону Большой реки. Враг, пришедший на нашу землю, должен погибнуть на ней. У него не должно продолжиться потомство. Из мальчика гуаро вырастет мужчина-воин, воспитанный оставшимися в живых женщинами и стариками на ненависти к нам. И он придет к нам, чтобы отомстить. Их женщины нарожают новых воинов. И так без конца. Эту нить надо рвать сейчас, потом будет поздно, – возразил Синчи Пума. – Все дикари должны запомнить и передать в поколениях: не ходи туда – там тебя ждет смерть!

– А мы возьмем часть их детей себе в заложники. Под угрозой их смерти гуаро не посмеют на вас напасть и подчинятся вам, – предложил Уваров. – Как сделал Сапа Инка с подчиненными им народами.

– Ты наивный, виракоча! – рассмеялись Синчи Пума и Анко Альо. – Люди гор, такие как мы, любят своих детей и ради них готовы на все. Нас мало, и для нас каждый ребенок – это дар богов. Но дикари сельвы – это не мы. У гуаро много детей, и им на них плевать. В голодные годы дикари пожирают своих детей. Одни умрут – других нарожают. Всех гуаро надо убить.

– Но ведь они хотели выкупить сына вождя за золото и нефть? – не понял Антоненко.

– Они проверяли нас. Слабы мы или сильны духом, – пояснил Качи. – Если бы мы согласились, то они все равно бы не ушли, а бились с нами.

– Нам нужна нефть. Масло их земли, – раскрыл карты Климович. – Без гуаро нам будет тяжело ее найти.

– Зачем это вам?

– Это пища для наших машин. Это свет в наших домах. Это страшное оружие, от которого все горит. Вы сами уже испытали его на себе, – пояснил вождям Антоненко. – Если вы поможете нам захватить земли гуаро и добыть много нефти, то станете непобедимы для врагов. Мы поможем вам освободиться от империи инков и подчинить себе другие племена. Подумайте об этом. В обмен на вашу помощь я предлагаю вам стать вождями вождей. С нашей помощью, конечно…

– А как же Сапа Инка?!

– Свято место пусто не бывает…

Это было опрометчивое предложение, пришедшее Николаю в голову только что, он даже предварительно не советовался ни с Уваровым, ни с Климовичем. Но, как говорят в народе: куй железо, пока горячо. Это делать надо сейчас, потом будет поздно.

Вожди переглянулись между собой и задумались. Они прекрасно понимали, что если бы не помощь виракочей, то война с гуаро была бы долгой и кровопролитной. И неизвестно еще, кто бы в ней одержал победу. Но погибло бы намного больше воинов и членов их семей. Вожди были в долгу перед виракочами, но идти со своих земель в чужие джунгли им явно не хотелось.

– Сыны Виракочи! Дайте нам время подумать. О своем решении мы скажем утром!

С предложением Антоненко единогласно согласились все командиры. Просто другого выбора у них не было. Боеприпасы заканчивались и не пополнялись, после боя все бойцы и детвора-уанка собирали по полю гильзы. Бензина тоже осталось мало. О производстве самогона в больших объемах для автомобилей до следующего большого урожая не могло быть и речи. Сейчас они существуют только благодаря помощи уаминка. Надо было дать что-то взамен, кроме веры в белых богов – сынов Виракочи. Кроме обещаний дать вождям свободу от империи инков и сделать их могучими и всесильными, наши попаданцы в действительности ничего предложить не могли… пока.

Но эффект, произведенный действием оружия виракочей и их всадников, сыграл свою роль. Пораженные возможностями пришельцев, вожди дали согласие и выделили несколько сотен воинов для захвата бывшей земли гуаро, но с условием: выгнать тех за Большую реку.

По предложению Климовича, вожди согласились на своем берегу Большой реки построить форт и полностью перегородить высоким забором весь пологий прибрежный участок, этот своеобразный плацдарм, образованный природой и дающий возможность дикарям беспрепятственно нападать на уанка и уаминка. Строительство надо завершить до начала сезона дождей, иначе почти на три месяца придется его отложить.

На следующий после битвы день в долину уанка пришла группа Попова с Вайрой и его уаминка из Уаман-канча. Попов хотел было доложить, что перехват не удался, но, узнав, что девушки уже освобождены Антоненко, а уголовники съедены дикарями, обрадовался и попросил, чтобы его направили в рейд на земли гуаро.

Найдя свою Риту живой, Дулевич очень обрадовался. Теперь он при каждой возможности высказывал Антоненко благодарность и свое уважение. Правда, состояние здоровья Риты и ее подруги по несчастью после надругательства над ними со стороны дикарей вызывало опасения у Баюлиса. Если с физическим здоровьем более-менее все обошлось, то психическое состояние девушек заметно ухудшилось. Они ни с кем не хотели общаться, стали замкнутыми и почти ничего не ели. Баюлис был бессилен что-либо сделать. Здесь нужен был хороший психотерапевт, а не хирург. На помощь пришел верховный жрец Иллайюк. Он вместе с другими жрецами уаминка и уанка предложил Баюлису провести с девушками своеобразный обряд очищения.

В обряде принимали участие только Иллайюк, жрецы племен, обе девушки и Баюлис, которого жрецы стали считать своим коллегой по ремеслу, так как он лечил людей.

Девушки сначала никуда не хотели идти, тогда Иллайюк через Баюлиса попросил их выпить немного напитка, напоминающего густой ароматный кофе. Не успев допить его, обе почти сразу потеряли сознание. Их аккуратно положили на крепкие носилки и процессия медленно двинулась в горы. Всю дорогу несколько жрецов обмахивали носилки с девушками ветками с большими листьями и окуривали дымом из маленьких горшочков. Остальные пели какую-то заунывную песню (как ни странно, помогавшую идти) и несли охапки веток неизвестного Баюлису растения. Идя под эту песню, Янис Людвигович не заметил, как они оказались на одной из вершин, окружавших долину. На вершине имелась большая ровная площадка, окруженная со всех сторон прямоугольными блоками из камня. В центре площадки также имелись четыре каменных блока, выложенных в форме креста, но не соединенных в центре. На месте соединения находилась огромная каменная чаша с остатками давно потухшего костра. На двух блоках жрецы постелили одеяла и уложили на них девушек, ногами к центру. Принесенные ветки жрецы сложили в чашу, и Иллайюк разжег костер. Затем он достал из своей сумки средних размеров тыквенную бутыль, глотнул сам и дал выпить каждому из присутствующих, в том числе и Баюлису. Янис Людвигович почувствовал немного неприятный вкус густой жидкости. Постепенно его тело начало наливаться непонятной для него легкостью и одновременно силой. Было ощущение, что он один может спокойно двигать эти камни, каждый из которых весил не меньше десяти тонн, а то и больше. Зрение настолько обострилось, что он мог различить даже маленькие трещинки в камнях, находящихся в десятках метрах от него. В это время Иллайюк начал громко и гортанно выкрикивать что-то наподобие песни. Затем он достал из своей сумки и поджег какое-то вещество. В такт песне верховный жрец начал медленно кружиться и махать руками, исполняя свой незамысловатый танец вокруг каменного креста с лежащими на нем девушками. От его разноцветной одежды и круговых движений зарябило в глазах. Баюлис вместе с другими жрецами встал вокруг креста со все сильнее разгорающимся костром. Жрецы подпевали Иллайюку и в такт песне пританцовывали на месте, хлопая в ладоши. Янис Людвигович постепенно начал входить в ритм, и через некоторое время уже пел и танцевал вместе с остальными. Дым от костра не нес гари, а был сладким и приятным. Он мягко обволакивал находящихся на вершине. Баюлис не понимал, что с ним происходит. Все действо, происходящее перед ним, было в замедленном виде. Складывалось впечатление, что он видит наперед, что будет делать верховный жрец. В голове творилось что-то невообразимое. Как будто перед тобой десятки огромных облаков-экранов, и на каждом из них, как в кинотеатре, проходит жизнь всех присутствующих здесь. На одном из экранов он увидел себя, Антоненко, Уварова и Максима; как они собирались на рыбалку в Киеве и ехали на злополучное озеро. На соседних экранах были лежащие перед ним девушки, за несколько дней до переноса в этот мир. Затем картинки начали быстро мелькать, и вдруг на всех экранах одновременно показалась одна картина. Картина захвата девушек уголовниками и попадания в плен к дикарям. Песня стала громче и звучала все более угрожающе, танец так ускорился, что перед глазами все слилось. Баюлис ничего не соображал. Только громко кричал не понятную для него песню и танцевал в бешеном ритме. Вдруг он заметил, как из костра и всех находящихся на вершине горы в небо ударили еле видимые светлые лучи. Поднявшись на определенную высоту, лучи слились в один мощный столб света, пронзивший небо до самых звезд. Картинки с насилием над девушками на экранах задрожали, словно кто-то посторонний повредил антенну телевизора, начали «снежить» и наконец исчезли. На всех экранах показалось голубое небо с мягко плывущими по нему облаками, похожими на детские игрушки: лошадки, рыбки, бабочки и другие. Постепенно видение начало пропадать и совсем исчезло. Баюлис парил над долиной и окружавшими ее горами, звездное небо приблизилось так, что протяни руку – и достанешь до звезд. Посмотрев вниз, Янис Людвигович увидел на вершине горы каменный крест с догорающим костром в середине и лежащих вокруг него в разных позах неподвижных людей. В одном из них он узнал себя. Он спал. На лице была улыбка. Улыбка уставшего человека, сделавшего доброе, но тяжелое дело.

Его тронули за плечо, и Янис Людвигович проснулся. Было довольно прохладно. Солнце начинало подниматься из-за гор. Один из жрецов дал Баюлису выпить из тыквенной фляги. Там оказалась чича. Ему накинули на плечи одеяло в виде пончо, сунули в руки несколько листьев коки, и они двинулись в обратный путь, в долину, по очереди неся спящих на носилках девушек.

Как оказалось, жрецы отсутствовали двое суток. Хотя Баюлису показалось, что весь обряд занял не более часа. Придя в город, все сытно поели и завалились спать. Потеря энергии во время обряда давала о себе знать. Девушек, до сих пор находящихся без сознания, поместили в отдельный дом под присмотром жен местных жрецов. Как ни пытался Дулевич хоть немного побыть рядом с Ритой, но женщины прогнали его.

На следующее утро обе девушки проснулись и попросили поесть. Они чувствовали себя гораздо лучше. Правда, ни одна из них не могла понять, как они здесь очутились и что с ними произошло. Последним, что обе помнили, был вечер прибытия отряда в форт возле водопада, перед отправкой на помощь союзникам. Обряд жрецов полностью стер в их памяти последние несколько дней.

Отобрав среди гуаро пять сотен воинов и вооружив их, в рейд на их земли пошли также семь сотен уаминка и пять сотен уанка. Среди виракочей повоевать в джунглях вызвались почти все. Остались охранять Уанка-канча только эскадрон Новицкого и раненые, возглавляемые Антоненко, с двумя пулеметами. Кавалерии в джунглях делать нечего, а раненым необходим отдых; там и без них справятся.

Для предстоящего сбора нефти каждый воин и боец нес с собой по паре переплетенных лианами глиняных горшков с крышками. Кроме того, Климович уговорил вождя уанка выделить несколько десятков больших кувшинов, которые несла на носилках сотня воинов.

Командир полка надеялся, что у гуаро все-таки имелась привязанность к своим семьям, оставленным в заложниках на этом берегу, и они не рискнут бросить их на произвол судьбы.

Возглавлял гуаро чудом оставшийся в живых шаман Кхуко. Он принадлежал к одному из родов, на чьих землях как раз и выходила на поверхность земли нефть. А переговорщиком его послали потому, что хорошо знал язык уанка. Скрывая эти знания, шаман надеялся услышать то, что не предназначалось для ушей парламентеров. Выдал он себя случайно, когда решался вопрос, что делать с семьями гуаро. Как оказалось, ему не чужда была любовь к своим детям и женам. Кхуко обещал показать, где расположились враги, и отвести к местам с нефтью.

Рейд за Большую реку выдался удачным.

Переправлялись на другой берег уже испытанным гуаро способом, построив из их лодок плавучий мост. Пока основная масса воинов переходила через реку, разведчики-гуаро выяснили, что происходит на их земле, захватив нескольких пленных. Прогнавшие гуаро дикари рассорились, и сейчас между ними идет кровопролитная война. Один из пленных дал ценную информацию, указав место, где завтра состоится главная битва между враждующими племенами. Ведомые проводниками-гуаро союзники заняли позиции вокруг этого места. Это была небольшая долина возле селения одного из племен захватчиков, окруженная заросшими лесом холмами. На них и расположились в засаде, разделившись на несколько отрядов и выставив охранение. Утром путешественников во времени разбудили дикие крики враждующих племен, яростно атакующих друг друга. Когда они перемешались в рукопашной схватке, Григоров открыл огонь из минометов. Понадобилось всего с десяток мин, чтобы мужественных воинов превратить в стадо перепуганных двуногих животных, разбегающихся кто куда, спасая свои никчемные жизни. Но всюду они натыкались на засады союзников, безжалостно уничтожавших бегущих. В ходе этой бойни была перебита большая часть захватчиков, а оставшиеся в живых попали в плен. В течение нескольких дней гуаро с помощью уаминка и уанка зачищали свою территорию от врагов, вырезая всех чужих под корень.

Попаданцы не стали в этом участвовать, а вместе с шаманом Кхуко и двумя сотнями воинов-уаминка отправились на поиски нефти. К их огромной радости, небольшое нефтяное озерцо оказалось недалеко от Большой реки, вниз по ее течению. Как пояснил шаман, таких озер на своей земле он знает несколько. В землях чужих племен также существуют подобные выходы нефти на поверхность. Наполнив все имеющиеся сосуды, в обратную дорогу решили идти вдоль берега. Поскольку от границ уанка к месту выхода на берег у нефтяного озера река была более-менее спокойной (что позволяло плыть на лодках как по течению, так и против него, поднимаясь вверх к истокам), сразу же родился дерзкий план. На берегу решили построить форт-базу с мини-заводиком по переработке нефти на бензин и другие нефтепродукты. Благо для этого имелись все условия. Река и нефть рядом, густой лес кругом, да и пологий берег реки располагал к строительству удобного причала. С помощью плотов или больших лодок собирались на веслах подниматься вверх по реке к своим землям. По договоренности с Кхуко, теперь уже вождем и одновременно единственным шаманом всех гуаро, с которыми был заключен вечный мир, последний обязался осуществлять поставку нефти в неограниченном количестве прямо в будущий форт. В ответ союзники обещали помогать защищать его земли от нападения соседей и в тяжелые для племени времена поставлять продукты. Строить форт решили начать после окончания сезона дождей и определения уровня поднятия воды в реке.

Путь от места будущего форта, названного Нефтегорском, к переправе на земли уанка занял три дня. Продираясь сквозь густые заросли, многие пожалели, что нет под рукой хорошего тесака для рубки растений. Уставшие, но довольные удачным рейдом, попаданцы вернулись в Уанка-канча вместе с союзниками, решив немного отдохнуть.

Глава 5

Пока другие попаданцы осуществляли рейд по землям гуаро, оставшиеся в Уанка-канча новороссы не проводили время в праздности, ничего не делая, а познавали и помогали налаживать спокойную жизнь местному населению, как могли.

Похоронив с почестями невдалеке от общего кладбища уанка своего бойца, убитого дикарями, казаки Новицкого принялись помогать местным жителям восстанавливать посевы на полях сражений вблизи города.

После сбора отстрелянных гильз и осколков от мин с полей, оставшиеся мужчины-уанка с помощью палки-копалки таклья – толстого шеста длиной около двух метров с обожженным концом и упором для ноги, – встав в несколько рядов и пятясь, вскапывали землю. За ними шли женщины, которые при помощи своеобразной каменной мотыги разбивали комья земли и бросали в образовавшиеся ямки зерна кукурузы или картошку. Это забирало много времени и труда. Недолго думая казаки, как бывшие землепашцы, соорудили пару тяжелых деревянных плугов и на своих лошадях вспахали все поля. Это заняло всего несколько дней. Хотя, как пояснили местные, на посев у них уходило гораздо больше времени. В качестве удобрений уанка использовали навоз лам.

– Если бы сюда железный колесный плуг, то мы бы за пару дней управились! – сетовали новороссы.

Благодаря совместной работе некоторые из них сошлись с молодыми девушками-уанка и решили остаться. Родители невест не возражали. Еще бы! Сыны богов помогли им в борьбе с дикарями, а теперь с помощью своих чудесных животных всего за несколько дней вспахали и засеяли все поля, которые прокормят весь город! Тем более что каждый из женихов был настоящим воином и имел при себе несметные для здешней жизни богатства!

Ротмистр Новицкий тоже не терял время зря. Он отобрал из местных три десятка юношей, полюбивших невиданных ими ранее лошадей, и начал готовить из них будущих кавалеристов. В этом ему помогали Левченко, Осадчий и другие опытные казаки. Одновременно с ними совершенствовали свое мастерство и молодые бойцы-новороссы.

Макс, воодушевленный признанием в любви к нему Оксаны, при любой возможности старался побыть рядом с ней. Даже смог с согласия отца познакомить ее и Тани. Теперь, на удивление обоих Антоненко, и старшего и младшего, девушки, сблизившиеся еще при оказании помощи раненым, постоянно щебетали между собой, не обращая внимания на своих мужчин.

Николаю из разговоров с вождями, жрецами и Тани удалось узнать, что здесь существует место, где местные племена производят между собой обмен имеющихся у них излишков продукции. Попросту говоря, недалеко находился рынок, или местный базар, где несколько раз в году проходила своеобразная ярмарка товаров. Даже во времена войн туда стекались товары из различных районов империи инков, и не только. И никто из соседей не смел напасть на это место. Это была нейтральная зона, статус которой поддерживали все.

Денег, как специфического товара, который является универсальным эквивалентом стоимости других товаров или услуг, здесь не было. Каждый менял свой товар исходя из той стоимости, о которой договаривался с конкретным покупателем.

Уаминка и уанка обладали отличными товарами. Они делали самую лучшую ткань из шерсти альпака и викуньи, а также керамику, украшения из золота и серебра. Кроме того, их мастера умели изготовлять из бронзы хорошие ножи, топоры, булавки-застежки для женской одежды, украшения для ушей, пинцеты для выщипывания волос и другие инструменты, так ценившиеся среди местных народов. Также поставлялись на местный рынок и продукты: картофель, кукуруза, овощи – все то, что давала их земля.

У союзников имелся еще один товар. Стратегический. Соль.

Соль! Жизнь, лакомство, универсальная валюта, выгодный товар, живые деньги… Влияние и власть… Без золота жить можно, а без соли – нет! Половина войн в древней истории человечества – это войны за обладание солью!

Между землями уаминка и уанка имелось соляное месторождение.

Из-под горы бил естественный горячий соленый источник. Спускаясь по склону на террасы, соленая вода задерживалась в сделанных из камней ловушках-резервуарах, где постепенно испарялась на солнце, оставляя после себя кристаллы соли. Когда соль подсыхала, ее сгребали в небольшие пирамидки и затем расфасовывали по глиняным горшкам или корзинам. Соли заготавливали много. Ее хватало не только на уанка и уаминка, но и на все соседние племена. За солью даже приходили дикари из далеких джунглей. Правом распределять соль и торговать ею обладали только вожди союзных племен. Другим соплеменникам под страхом смерти категорически запрещалось обменивать ее на рынке чужим народам. Добыча соли была тяжелой работой, и выполняли ее только мужчины, периодически меняя друг друга. Неоднократно соседи, а также и инки, пытались силой захватить соляной источник, но это им ни разу не удалось.

С морского побережья сюда поступал хлопок и изделия из него, различные красители минерального происхождения, сушеная рыба всех видов, тростник для плетения корзин и разнообразные продукты питания из жарких краев. Как продукт питания – морские водоросли, так любимые местными индейцами. Также торговцы с побережья поставляли в горы большие морские раковины, которые использовались в качестве музыкальных инструментов и сигнальных труб.

Жители джунглей приносили разноцветные перья для перьевых мозаик и твердую, как железо, древесину, широко использовавшуюся для изготовления оружия. Также среди товаров были птицы, дичь джунглей и мех летучих мышей (из него делали ткань, похожую на шелк), красители и много лекарственных трав, таких как хинин, ипекакуана (рвотный корень), каучук и каучуковый латекс, листья крепкого табака и коки. А также всевозможные яды для охоты, и не только…

Все, что приобреталось на этой ярмарке местными жителями, было показано новороссам. Как ни хотелось им попасть на средневековую южноамериканскую ярмарку, но сейчас этого сделать они не могли. Не сезон. По просьбе Николая Тани отобрала несколько образцов товаров, приобретаемых на рынке.

Дождавшись возвращения из рейда основного отряда, Антоненко-старший предложил обратить внимание новороссов на торговую зону. Но не только Климович, но и Уваров категорически возразили против захвата указанной местности. Все должно остаться как есть. Без вмешательства виракочей. Меньше «светимся» – дольше живем.

Прошедшие битвы с дикарями показали, что пришельцы со своим оружием могут изменить этот мир в свою сторону. Но это оружие не вечно. Боеприпасы быстро заканчиваются, не оставляя никаких преимуществ в дальнейшем для наших современников перед местным населением. Сейчас им повезло, а что будет дальше, когда мины и патроны закончатся?

Пока их братья и отцы бились с захватчиками по ту сторону Большой реки, оставшиеся пленные гуаро под надежной охраной воинов уанка и новороссов вдоль берега реки сооружали с помощью своих каменных топоров пятиметровый сплошной деревянный забор, обмазанный быстро засыхающей на солнце глиной. Причем их женщины и дети оставались в лагере возле Уанка-канча в роли заложников.

«Прямо как «духовский» дувал в Афгане!» – мысленно воскликнул Николай, довольно смотря на это неприступное для местных дикарей сооружение.

Когда, разгромив захватчиков, союзники с победой возвращались на свой берег, то пройти к утесу, возвышавшемуся над этим плацдармом, они смогли только через узкий проход, закрывающийся надежными воротами. Если для виракочей подобное зрелище было более-менее привычно, то местные жители смотрели на это новшество с широко раскрытыми глазами и ртами.

Как только последний воин союзников переправился через Большую реку, сразу же семьи гуаро перешли по плавучему мосту на свои земли. Как ни просил вождь-шаман Кхуко вернуть всех детей, но новороссы решили оставить у себя в заложниках сына бывшего вождя и вместе с ним около сотни мальчиков и девочек. Синчи Пума и Анко Альо предлагали оставить заложников в Уанка-канча, но виракочи твердо решили взять их с собой в Новоросск.

– Они – чужие! Они не могут попасть в Священную долину наших богов! Они должны быть убиты! – настаивали вожди союзных племен.

Но Климович, Уваров и Антоненко возражали:

– Они – наши пленники! Теперь мы несем за них ответственность перед богами. Все, что мы делаем, делается с согласия богов. Если бы было наоборот, то боги дали бы знак. Но этого знака нет! Значит, мы правы.

Действительно, к удивлению местных вождей и жрецов, боги молчали! Все, что делали пришельцы, богам нравилось! Они никоим образом не давали знак, что пришельцы – враги уаминка и уанка! Оба вождя были в замешательстве. Они чувствовали: что-то не так, но боги молчали! Прежде чем принять решение, вожди и жрецы обращались к своим богам за советом. Но сейчас боги молчали. А молчание – знак согласия. Значит, боги были согласны со всеми действиями пришельцев. Оставалось только одно – покориться воле богов!

После трехдневного отдыха отряд новороссов собрался назад, в свою долину, в Новоросск. В помощь уанка по собственному желанию оставались десяток казаков и два десятка пеших бойцов под командой лейтенанта Попова. Им придавались два ручных и один станковый пулеметы с большим запасом патронов, а также гранаты.

Остальные возвращались в Новоросск через Уаман-канча, пообещав Анко Альо прислать мастеров и инструменты для строительства нового форта и пристани на берегу Большой реки.

– Что, Вася, все-таки решился?!

– Да, Николай Тимофеевич! Решился. Остаюсь здесь. Здешние девчонки уж больно хороши. Боевые… Я таких люблю, – смущенно ответил Роговой.

– Наверное, и невест себе уже подобрал? Как Аксенов, – пошутил Антоненко, – не меньше двух или даже трех! У вас что, соцсоревнование в этом виде спорта?

– Да нет, – Василий сразу же посерьезнел, – не умею я, как Семен. Однолюб я. Если запала какая дивчина мне в душу, то это на всю жизнь…

– И что, нашел здесь такую?

– Так же, как и вы! – улыбнулся матрос. – Увидел, как одна девчушка с дикарями билась! На мою двоюродную сестренку уж больно похожа. Ростом невеличка, а трех вражин из своей пращи насмерть уложила! Потом мне помогала диск патронами набивать. Шустренькая такая! Зеленоглазая! И так меня за душу взяла!

– Да, Вася! Ты попал! – рассмеялся Николай и шутя пропел:

Раскрасневшийся Роговой буркнул:

– Да ладно вам! Ничего я не молчу. Я серьезно. Жениться на ней хочу. Она меня уже и с родителями познакомила. Они согласны. Это для них честь. Брат у нее в этой битве с дикарями погиб. Она да меньшая сестра у отца с матерью остались. Еще семья брата с кучей детишек… Помощь им нужна…

Николай перестал смеяться и серьезно посмотрел на бойца.

– Правильно поступаешь, Вася. Хвалю. Но смотри у меня, чтобы это было на всю жизнь и без дураков! Если любите друг дружку, совет вам да любовь! И детишек побольше! Главное, не обижай жену и поводов никаких не давай. Понял?! А если она захочет, чтобы ты вторую жену взял, как у местных принято, не отказывайся. Ей в помощь, а тебе в радость. Род свой увеличишь, на земле крепче станешь…

– Спасибо, Николай Тимофеевич! А вы как же?

– Мы с Максимом вернемся в Новоросск. Как наши древний город назвали… – пояснил Антоненко.

– А Тани и ее сын?

– Этот вопрос пока открытый… Отец ее, Анко Альо, думает…

Для Николая Антоненко молчание вождя уанка в ответ на предложение выдать за него старшую дочь, Тани, стало полной неожиданностью. Вроде бы и подружились, и вместе кровь проливали в битве с общим врагом, а тут – такой облом!

У уанка существовал такой же обычай, как и у уаминка, официальным брак считался только через год совместной жизни в виде испытательного срока, но на него необходимо разрешение вождя и родителей невесты. А вождь, и родитель одновременно, его как раз и не давал!

Николай сначала не мог понять в чем причина? Но Вася Роговой напомнил ему. Тот, кто женится на Тани, старшей дочери вождя, не имевшего сыновей, по обычаям племени, станет после Анко Альо вождем всех уанка! А вождем может быть только один из своих, из уанка или из уаминка! Но никак не чужой! Даже если он и сын бога!

Но Тани не хотела никого в мужья, кроме Николая Антоненко! Женщины уанка, как и уаминка, были свободны в своем выборе, и никто не мог приказать их сердцу полюбить другого, даже боги!

У Анко Альо была трудная задача, решение которой может привести к различным, даже роковым, последствиям для всего племени! Если он погибнет или умрет, не оставив наследника и не выдав замуж старшую дочь, то между родами племени начнется борьба за власть, что может повлечь кровопролитие, чем воспользуются враги и захватят земли его народа! Но вождь любил свою дочь и как каждый отец желал ей только счастья! Ему также понравился и Николай Антоненко – сын богов, с помощью которого удалось разбить дикарей! Но обычаи предков были сильны в народе уанка и нарушить их – значит внести в головы людей хаос! За такое могут и самого вождя лишить жизни!

– Николай Тимофеевич! А давайте ее украдем, а? – возбужденно произнес Нечипоренко после очередной чашки самогонки. – Как на Кавказе! Обычай такой есть – невест воровать!

– Закусывай, Леша, закусывай лучше! – усмехнулся Уваров, подвигая к тому поближе блюдо с мясом и овощами. – Мы не в нашем времени. И ссора с местными из-за бабы нам ни к чему.

– Она не баба! – возразил Нечипоренко. Его уже немного развезло после очередной порции спиртного. Офицер-десантник уточнил: – Тани – любимая женщина моего командира! Во как!

Вот уже третий час как троица наших современников засела поздним вечером в доме Антоненко за шикарным столом, накрытым Тани и Оксаной, совещаясь и попутно попивая самогон, захваченный Уваровым из Новоросска. На повестке дня стоял один вопрос – семейное положение Антоненко-старшего. Если у Макса было все понятно и он сейчас где-то пропадал с Оксаной, то у его отца возникла полная неразбериха. Посоветоваться, как поступить в такой ситуации, Николай решился только с самыми близкими людьми. С кем воевал и служил не один день. Хотел еще пригласить и Баюлиса, но тот постоянно был занят с местными жрецами по обмену опытом врачевания.

– Коля! А что сама девушка говорит? – поинтересовался у друга Олег.

– Тани хочет со мной в Новоросск идти, но без согласия отца не может. Такой уж у них домострой, мать его! – ругнулся Николай.

– В принципе-то верно, – согласился Уваров, – но в нашем случае – неправильно! Ты же не претендуешь быть вождем? Тебе ведь одна женщина нужна, а не все племя?

– Да! Честно признаюсь, была поначалу такая шальная мыслишка, но я ее прогнал, – признался Антоненко. – Нахрена мне эта головная боль! За других отвечать… Хватит уже ответственности на мою шею. Хочу тихо, на хуторке, сам для себя и своей семьи пожить. Я давно об этом мечтал, еще когда в Киеве жил. И вот такую возможность мне Бог дал: жизнь прожить заново и как сам хочу!

– И вишневый садочек, и ставок, и мазанка… Вузенька стежка веде за хатку… Тамо, по колено в навози, жинка корову доит… Детки хороводы вокруг хаты водят… Идиллия… – улыбнулся Уваров. – Не получится, друг мой Коля! Влипли мы с вами, ребятки, по самое не хочу!

– А что нам мешает? – не согласился Николай. – Место под солнцем мы себе уже отвоевали. С местными контакт налажен. Только живи и радуйся! Как там Творец сказал? Плодитесь и размножайтесь… Вот мы этим и займемся на досуге…

– Рано радуешься, друг мой! Рано… – ответил Олег. – Вспомни историю. Войны были, есть и будут. Всегда найдется желающий тебя скушать, в прямом и переносном смысле. Эта небольшая войнушка с дикарями – просто прелюдия перед большой войной с империей инков и испанцами.

– Что такое «не везет» и как с ним бороться? – рассмеялся Нечипоренко. – Давайте лучше еще по одной накатим: может, мысли какие новые появятся!

Выпили еще по одной.

– Так что ты там, друг мой Коля, говорил насчет испытательного срока у местных? – с хитрецой в глазах спросил Уваров.

– Можно с невестой жить целый год, как с женой, но потом женись, отказываться уже нельзя, но девушка может…

– Вот это и оно!

– Не понял… Поясни!

– Завтра предложишь ее отцу такой вариант. Он дает согласие на испытательный срок. Вы живете вместе год до свадьбы, а в конце срока она отказывается от тебя…

– Да ты что?! Ни я, ни Тани на это не пойдем! Лучше уж никак, чем кое-как! – возмутился Антоненко.

– Извини, Коля! Ты вроде бы взрослый и большой, но глупый малый! – Олег недовольно поморщился. – Ты мне скажи, хочешь, чтобы Тани была счастлива с тобой?

– Хочу. Но как это сделать, пока не знаю.

– Зато я знаю. Сиди и слушай. Так вот. Скажешь Анко Альо, чтобы дал согласие. Ведь испытательный срок не означает, что жених дочери автоматом становится будущим вождем?

Антоненко согласно закивал головой. Он уже понемногу начал понимать, куда клонит его друг.

– Теперь далее… Этот срок тянется целый год, а за это время много воды утечет и все может поменяться! Мы здесь такой прогресс устроим, что эти вожди сами к нам наперегонки побегут своих дочерей предлагать с желанием породниться с нами! Понял меня, друже?

– Понять-то понял. Но меня терзают смутные сомнения…

– Николай Тимофеевич! Плюньте на сомнения! Никто, кроме нас! Где мы, там победа! Боги мы или не боги?! – вклинился в разговор Нечипоренко. – Местные говорят, что их мир создали боги, такие же, как и мы. Так давайте создадим его заново, если нас принимают за богов. Пока у нас есть такаявозможность, поменяем этот мир под себя…

Они еще долго обсуждали различные варианты изменения здешнего мира, один фантастичнее другого, чередуя их с провозглашением очередных тостов.

Проходя мимо временного жилища виракочи Ника Тима, Валью невольно остановился. Воин-уаминка услышал, как пришельцы пьяными голосами тихо пели неизвестную ему песню неведомой для него группы «Машина времени»: «Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас… Однажды он прогнется под нас…»

К Уаман-канча приближались уставшими. Тяжело навьюченные подарками и пожитками лошади еле передвигали ногами по горным тропам, спотыкаясь о придорожные камни. Такими же были и люди. Зато в городе их ждал радушный прием. Посланные вперед гонцы оповестили о возвращении союзников с победой.

Неожиданно для Николая Антоненко Синчи Пума встал на его сторону и уговорил Анко Альо отпустить свою дочь с сыном богов. Старый вождь оказался мудрее. После проведенных битв с гуаро и их врагами он убедился, что появившиеся в его землях люди обладают мощным оружием и знаниями, которые помогут уаминка и уанка действительно стать свободными и даже завоевать ближайшие к ним земли. Большего он не хотел. Дальше как боги решат!

Синчи Пума предложил вождю уанка, хотя тот и сам горел таким желанием, выделить сотню воинов с семьями для обучения воинскому искусству у виракочей в долине богов. По прибытии в Уаман-канча старый вождь пообещал направить в помощь новороссам еще две сотни своих воинов вместе с женами и детьми, а также отпустить всех девушек, желающих пойти к виракочам и выйти за них замуж. Этим вождь уаминка убивал сразу двух зайцев. С одной стороны, все больше привлекал на свою сторону пришельцев. Пусть попробуют они, после стольких счастливых дней и ночей с дочерьми уаминка, возразить ему! С другой стороны, он будет знать все, что происходит в долине богов. Для всех уаминка, будь то мужчина или женщина, слово вождя – закон! О каждом шаге пришельцев Синчи Пума должен знать все!

В отличие от Уанка-канча в столице уаминка новороссы задержались надолго.

Так хотели боги! И Синчи Пума! Почти одновременно и вождю, и Климовичу пришла в голову мысль: построить новый мост через ущелье, по дну которого текла неширокая, но быстрая речка Серебряный ручей. Чуть ниже висячего моста нашли удобное место для строительства. Здесь берега были более пологими и можно было, построив крепкий мост, спокойно переправляться даже автомобилю, не говоря уже о телеге! А где мост, там и дорога! В этом месте радиостанция уже могла ловить сигналы с форта у водопада. По приказу командира из Новоросска прибыла группа мастеровых с новым, изготовленным уже в этом мире инструментом. Вместе с прибывшими плотниками построили новый, не виданный ранее уаминка, крепкий деревянный мост, дополнительно укрепленный канатами. После строительства моста отряд новороссов с помощью выделенных Синчи Пума воинов также восстановил «тропу посвященных», способную сейчас выдержать даже проезд по ней немецкого «ханомага», не говоря уже о груженых подводах.

Так, незаметно для всех, пролетело почти два месяца с момента, когда отряд Климовича вышел из Новоросска на помощь союзникам.

И теперь они возвращались назад. В уже ставшую их новым домом долину. Священную долину белых богов. Только мастера-новороссы ушли дальше, к уанкам, строить новый форт Асту и пристань на берегу Большой реки, названные в честь погибшего здесь сына вождя.

– Ну что, Вилка! Не боишься проехаться в машине?

– Нет, Ника Тима! С тобой не боюсь! – смеясь, ответил на вопрос Николая сынишка Тани.

За то время, что Антоненко-старший прожил среди уанка, семилетний сын его будущей жены сблизился с ним и уже признавал Николая как своего. Дети быстрее взрослых привыкают к новым условиям жизни и новым людям.

Навстречу возвращавшимся домой попаданцам комендант Новоросска Бажин выслал все автомобили, имеющиеся в его распоряжении. Даже «форд»-пикап и уазик, которые вели наши современники – Емельяненко и Кожемяка. Но транспорта, способного погрузить и перевезти все, что несли с собой виракочи и следовавшие с ними местные жители, все равно не хватало. Отряд, вышедший на помощь союзникам, назад возвращался увеличенным чуть ли не в семь раз! А сколько было вещей и продовольствия! Не только лошади на двуколках, но и большой караван лам не могли все перевезти. Благодаря отремонтированной тропе и приехавшим автомобилям на дорогу к водопаду затратили всего один день, даже без ночевки в лесу. Еще не успело стемнеть, как идущие последними в этом караване навьюченные ламы достигли форта.

Возле пристани у форта, названного Коваленково в честь погибшего первого его коменданта старшего лейтенанта Коваленко, гостей ждал большой плот-баржа, оборудованный невиданной для аборигенов техникой и условиями. Капитаном этого плавающего транспортного средства был голландец Питер ван Лейден, умело управляющийся с большим парусом, расположенным в центре на толстой мачте. На плот погрузили кувшины с нефтью и часть имущества: все, что смогло на нем уместиться. Гордостью голландца был установленный на плоту двигатель от «ханомага», вращающий большие колеса с лопастями, расположенные по бокам плота. Когда плот плыл по течению – он использовал парус, когда против течения – шел с помощью двигателя и колес. По периметру плота были борта из толстых досок, а на носу возвышалась небольшая башенка с установленным на площадке пулеметом «максим».

Пока размещали на ночь вновь прибывших, к Уварову подошел молодой немецкий летчик Клаус Хорстман. Он уже полностью выздоровел, участвовал в строительстве форта и был оставлен здесь для несения службы.

– Герр оберст! – окликнул Олега Клаус на немецком языке, но затем перешел на русский: – Господин полковник! Разрешите?

Не ожидавший этого Уваров все же решил выслушать немца.

– Я слушаю вас, лейтенант!

– Господин полковник! Прошу вас, заберите меня отсюда! – чуть ли не плача проговорил немец.

– Не понял. С чего бы это вдруг? К вам что, здесь плохо относятся? – поинтересовался Уваров. Хотя сам прекрасно понимал, каково немцу из сорок первого года находиться среди ненавидящих фашистов красноармейцев – «лучшей» жизни не пожелаешь!

– Я… я не хотел сказать. Но… аллес… больше не могу, – запинаясь, путая немецкие и русские слова, произнес Хорстман. Затем он обратился к Уварову на немецком языке: – Вы говорите по-немецки? Мне так легче объяснить!

К радости Хорстмана, Уваров знал немецкий язык. И не только немецкий, но и английский тоже. Офицеров спецназа в Советском Союзе обучали языку вероятного противника – основных стран – членов НАТО: Германии, Великобритании и США. Кроме того, уже уволившись из армии и работая на гражданском предприятии, ему неоднократно приходилось ездить в ФРГ для заключения необходимых контрактов, так что практика была.

– Я вас внимательно слушаю, Клаус, – по-немецки ответил Олег. Ему вдруг стало жалко этого немецкого парня, оказавшегося не в своей тарелке.

– Господин полковник! Только вы меня сможете понять, так как вы из нашего будущего! – начал свой рассказ немец. – Меня здесь или убьют, или я сам повешусь!

– Не стоит. В жизни все может измениться, поэтому я вам советую жить дальше, – успокоил его Уваров. – Расскажите лучше все поподробнее. Может, сумею вам помочь.

Первое волнение немца уже немного прошло, он успокоился и начал рассказывать. Когда он был ранен и лежал в госпитале, на него никто особого внимания не обращал, все были заняты другими делами. В первые дни попадания в новый мир Клаус боялся, что его, как врага, просто пристрелят. Но этого не случилось. Затем он понемногу освоился, подружился с другим немцем – Гансом Штольке, – и с помощью переводчицы Оксаны начал учить русский язык. Вроде все было нормально. Но когда его перевели на строительство форта и оставили здесь, для немца начался сущий ад. Почти каждый из находившихся в форте красноармейцев пытался его как-то поддеть, унизить и нагрубить. Подставить подножку или якобы случайно уронить на него что-нибудь. Один раз даже устроили «темную», накинули на голову одеяло и хорошенько избили. Если бы не капитан Бондарев, то точно бы убили. Все это происходило, когда в строительстве форта участвовали уголовники. Когда они сбежали, убив при этом нескольких красноармейцев, женщину и коменданта форта, жизнь немца не стала лучше. Оставшиеся бойцы всю свою злость решили выместить на Клаусе.

– За время службы в люфтваффе я не сделал ни одного выстрела по русским и не сбросил ни одной бомбы! Это был мой первый вылет на Восточном фронте! – пытался оправдаться Хорстман. – За что они так со мной, я ведь никого не убивал?!

– Вам, Клаус, не повезло трижды, – покачал головой Уваров. – Первый раз – когда ваш самолет сбили и вы приземлились на территории противника. Второй раз – когда попали сюда. И третий – когда очутились один среди вчерашних врагов. Наши люди долго не смогут простить того, что натворили ваши соотечественники, солдаты фюрера…

– Но я не был фашистом! Я не был членом партии! Я только любил небо и очень хотел летать! – недоуменно произнес немец.

– И бомбить чужие города и села?! Не считайте меня наивным! – резко ответил Уваров. – Вы сознательно шли служить в армию. В воюющую армию, где должны были выполнять приказ и убивать! Поэтому сейчас не стоит прикидываться безвинной овечкой, давайте лучше ближе к делу. Что вы конкретно от меня хотите?

Поняв, что на жалость Уварова не взять, Хорстман, тяжело вздохнув, продолжил:

– Я все это понимаю, господин полковник. Но я не понимаю другого. Почему командование использует меня нерационально?

– Поясните…

– Я летчик. Хорошо знаю авиационную технику. С отличием окончил военную школу. Я офицер, а меня используют как простого, плохо обученного солдата. Это неправильно. Я многое знаю и могу.

– Что именно можете?

– Например, построить самолет или планер. Можно и аэростат-монгольфьер или дирижабль…

– Что?! Вы серьезно?

– Абсолютно. Я уже все обдумал и просчитал. Опыт у меня есть. Еще до военной школы я работал на одном из авиационных заводов Германии. И в военной школе, в Вильдпарке-Вердере, мы изучали различные летательные аппараты, – спокойно ответил Хорстман. – Это озеро – идеальное место для использования гидропланов. Для постройки простого самолета времен Первой мировой войны или простого дирижабля сложных материалов не надо, все можно самим изготовить. У нас имеется несколько автомобилей, которые можно использовать…

– А вы правы, черт возьми! Это мысль! – воскликнул Уваров. – Разведка с воздуха – вот чего нам сейчас не хватает. И мы станем действительно летающими богами для местных!

– И не только разведка, но и бомбардировка, и огневая поддержка, а также перевозка грузов! – добавил немец, улыбаясь. Клаус уже понял, что своим предложением зацепил русского полковника и теперь его жизнь может измениться к лучшему.

– Собирайтесь! Завтра поедете с нами в Новоросск!

Глава 6

За день до отправления из Уаман-канча состоялся важный для всех союзников ужин обеих элит. На нем решали, как жить дальше и чего они хотят. Присутствовали: со стороны местных – Синчи Пума, Анко Альо, Иллайюк и Качи, со стороны новороссов – Климович, Новицкий, Антоненко-старший и Уваров. Переводчиками были Иллайюк и Николай Антоненко. Лену они решили не приглашать. Такие дела лучше решать мужчинам.

Вожди уаминка и уанка четко высказали свои пожелания: быть свободными от империи инков и прихватить немного лакомых кусочков от земель ближайших соседей, в том числе и нейтральную зону торговли. Большего они не желали. Чем больше твоя территория, тем больше проблем возникает по ее охране и обороне. Везде своих людей не расселишь, а другие народы не очень-то хотели подчиняться чужим. Чего с них возьмешь, дикари кругом!

Но перед встречей с союзниками между новороссами состоялся разговор.

– Прямо как правители-керманычи на Украине: подпрыгнуть чуток повыше и затаиться с добычей! – усмехнулся Николай. – Времена меняются, а все вожди одного хотят! Побольше нахапать, да на халяву! И без последствий! А мы при этом поимеем свой маленький гешефт…

– Гешефт не гешефт, а пьянка будет большая, – задумчиво произнес Олег. – Главное, чтобы от нее у многих голова не закружилась и потом не отвалилась…

– Поясните, что вы имеете в виду? – попросил Климович. – Я так понимаю, что местные вожди хотят нас использовать в своих целях. Считаю, что при этом мы также не должны терять своей выгоды!

– Правильно понимаете, Алексей Аркадьевич, – заулыбался Уваров. – Я тоже так считаю. Но надо думать масштабнее… покруче, что ли, местных вождей!

– Вы что, предлагаете захватить всю империю инков и уничтожить всех испанцев? – рассмеялся Новицкий. – Не смешите меня, господин полковник! Даже с нашим оружием мы не сможем этого сделать! Их слишком много. Не по нашим зубам-с.

– Цыплят по осени считают, Михаил Николаевич, – ответил Уваров. – Есть у меня кое-какие мыслишки на эту тему… Но это возможно только после проверки соответствующей информации…

– И как долго вы ее будете проверять? – поинтересовался Климович. – Это как-то отразится на нас?

– Поначалу никак… – неопределенно ответил Уваров. – А дальше… Как Господь Бог положит…

– Заманчивая перспектива! – подытожил Климович. – Если не секрет, что вы намереваетесь предпринять?

– Большого секрета в этом нет. Хочу пройтись в столицу инков, в Куско, и узнать, чем сейчас дышит империя инков и сам Великий Инка Уаскар. А затем и Атауальпа. Вот и все. До прихода испанцев еще два года…

– А за это время мы успеем подготовиться и покажем всем, где раки зимуют! – торжественно добавил Новицкий.

– Совершенно верно, ротмистр! Вы читаете мои мысли! – улыбнулся Уваров. – Опыт работы с местными жителями у нас уже есть. Чуток его подкорректировать – и мы сможем повернуть все так, как нам будет выгодно…

– Это как? Разделяй и властвуй, что ли? – спросил Климович. – Принцип колонизации любой империи.

– А почему бы и нет? – присоединился к Олегу Николай. – Нас мало. Со всеми мы не справимся, силенок маловато, да и боеприпасы могут закончиться. А вот приманить к себе местных вождей, заставить их соревноваться между собой в стремлении получить наше покровительство и наши товары – это можно…

– И чем же вы будете их завлекать? – усмехнулся Новицкий. – Бусами с погремушками?

– Зря иронизируете, ротмистр, – серьезно ответил Антоненко. – Вспомните историю и восхищение туземцев, когда Колумб привез им цветные бусы и зеркала! Вы сами видели в Уанка-канча, как уанка радовались, когда ваши казаки вспахали их поля. А как они восхищались нашими металлическими изделиями, особенно оружием?! Вот это мы им и предложим!

– Вы что, собираетесь вооружить всех дикарей? – удивился Климович. – Но ведь они могут повернуть его против нас!

– Не повернут. Мы будет давать всем понемногу. Лучший товар – только самым преданным. Другие будут им завидовать…

– И попытаются его отнять. Что приведет к еще большей вражде между ними и кровопролитию, – засомневался Климович.

– У сильного вряд ли заберут. А слабые сами быстро к нам прибегут проситься под крылышко, – разъяснил Уваров. – В силу своих амбиций местные вожди вряд ли будут дружить между собой просто так. Инки завоевали и сдерживали их силой, а также предоставлением определенных благ. Поскольку сил у нас пока маловато, мы должны начать с благ. Заинтересовать вождей местных племен так, чтобы им было выгодно держаться нас и не воевать между собой.

– Что-то похожее на новую Страну Советов? – высказал мысль Климович.

– Что?! Снова советы и большевики?! – нервно воскликнул Новицкий. Ротмистр заметно напрягся и сжал эфес своей шашки так, что даже пальцы побелели.

Заметив это, Уваров постарался его успокоить:

– Не волнуйтесь, Михаил Николаевич! Того, из-за чего была Гражданская война в России, мы вместе с вами не допустим.

– Тогда что вы предлагаете? Если снова уничтожать благородных людей, чтобы быдло оказалось у власти, то увольте! Я и мои люди уйдем от вас. Не обессудьте, но в этом нам с вами не по пути, – ответил Новицкий.

– А это уже другой вариант развития событий, – продолжил Олег. – Можно глухо запереться в долине и вариться в собственном соку. При этом, как крысы из норы, периодически совершать набеги на ближайшие племена за провиантом и женщинами, для свежей крови. Что и делают окружающие нас дикари. Но так долго не протянем. Кому-то из соседей все это когда-нибудь надоест, и нас просто уничтожат. Или мы перегрызем друг дружку, как пауки в банке. Вас такой вариант устраивает?

Наступила тишина. Такой вариант развития событий никого не устраивал. Все прекрасно понимали, что выжить здесь возможно, только развиваясь в тесной взаимосвязи с местным населением.

– Мы опять вернулись к тому разговору, что я хотел начать в Новоросске, – задумчиво произнес Климович, – как дальше жить и что мы с вами будем строить, какое общество…

– Коммунизм! – пошутил Николай Антоненко. Но, видя, как посмотрел на него Новицкий, добавил: – Шутка!

– В каждой шутке есть доля истины! – улыбнулся Уваров. – Здесь действительно местный люд живет общинами, как при коммунизме, но только диком. Все вокруг общее, частной собственности почти нет. Денег нет. Все решения принимаются вождями и советом старейшин. Нам надо исходить из этого. Коренная ломка данного порядка может привести к катастрофе…

– Да. Со своим уставом в чужой монастырь лезть не стоит! – Климович погладил раненую ногу.

– Значит, надо создавать общий совет старейшин или вождей всех местных племен. Что-то типа федерации, – предложил Антоненко, – где мы с вами должны играть первую скрипку.

– Все равно при таком раскладе найдется кто-то чем-то обиженный или обделенный. И может поднять бунт, – покачал головой Новицкий.

– Значит, надо создать такие условия, чтобы минимизировать подобные ситуации, – уточнил Уваров. – Обеспечить всем равные условия и возможности. Но для этого надо сделать для местных верхов привлекательной саму идею вхождения в будущую федерацию. Федерация племен даст нам возможность скинуть имперское ярмо инков и отразить нашествие испанских конкистадоров. Это, так сказать, наш стратегический план….

– Ваши слова мне напоминают речи агитаторов большевиков и их жидовствующих вождей, – зло ответил Новицкий. – К чему это привело, мы уже знаем. На своей шкуре испытали.

– Хорошо. Что вы можете предложить как альтернативу? – не выдержал Уваров. – Но только без кровожадности.

– Оставить все как есть. Мы чужие в этом мире, и вносить в него какие-либо изменения, даже из благих намерений, не имеем права, – пояснил Новицкий. – Вы забыли, что мы не боги, а только путешественники во времени! Да, отчасти я согласен с вами. Нам не стоит сидеть в долине, как в норе, а то действительно перережем друг другу глотки. Но и цивилизовывать местных дикарей тоже не стоит. Резкий переход из грязи да в князи редко когда приводил к положительному результату.

– Что конкретно вы предлагаете? – Климовичу хотелось быстрее решить этот вопрос, еще до встречи с вождями. Предложения виракочей должны быть четкими и понятными для местных. Тыканье пальцем в небо их не устраивало.

– В этом мире все понимают только силу и с ней считаются. Это подтвердила война с дикарями. Я уже ранее вносил предложение. Нам надо создать хоть небольшую, но прекрасно обученную боеспособную армию с отличным материальным обеспечением и вооружением. Как говорил Суворов: будем бить не числом, а уменьем! Своих сил нам не хватит, поэтому надо воспользоваться историческим опытом, хотя бы тех же турок-османов. Создать по их примеру своих янычар. Кстати, мы это уже начали делать, – продолжил ротмистр. Когда разговор заходил о политике, его лицо принимало мрачный вид, но, когда говорили о военном деле, Новицкий оживал. – У гуаро мы отобрали крепких мальчишек. То же сделали и у наших союзников…

– Кстати, император инков так и поступает, – подсказал Антоненко, – сыновей местных вождей забирает в Куско и там переучивает их на свой лад. У Синчи Пума в Куско старший сын живет…

– Так что, теперь нам вводить налог на мальчишек? – высказал недовольство Климович. – Господа, вы забыли одно: воины из этих мальчишек получатся в лучшем случае лет через пять – десять. А армия нам нужна уже сейчас!

– А мы сейчас не будем воевать, – тихо проговорил Олег. – Мы предпримем тактические шаги по реализации нашего стратегического плана. Займемся торговлей и, как говаривал Франц Лефорт государю Петру Алексеевичу: будем делать политик!

– А армию мы создадим! Хоть поначалу и небольшую, но хорошо обученную! – добавил Николай. – Да мы уже начали ее создавать! С нами пойдут те из местных, которых я научил работать копьями в сомкнутом строю щитов. Эта фаланга сдерживала втрое превосходящие ее силы! Из первых бойцов мы сделаем командиров, которые научат остальных воевать по-новому, а не толпа на толпу, как здесь привыкли…

– Николай Тимофеевич! А откуда у вас такие познания в военном искусстве Древнего мира? – удивился Уваров. – Вы мне об этом ничего не рассказывали!

– Да, понимаешь, – пояснил Николай, – в одно время я свой батальон также готовил и для специфических ситуаций. Так сказать, для помощи внутренним войскам на случай гражданских волнений. Правда, не по своей воле, а по команде сверху. Из-за этого, кстати, меня и выперли на пенсию… Так вот. Кроме основной боевой подготовки еще учил подчиненных работать дубинкой и щитом в сомкнутом строю против толпы. Так что кроме помощи присланных инструкторов самому пришлось соответствующей литературы прочитать немало. Да и историю с детства любил, особенно про древние войны почитать….

Синчи Пума шел вместе с виракочами в Священную долину богов. Одно дело – слушать рассказы Иллайюка о жизни пришельцев в долине, но совсем другое – увидеть и оценить все своими глазами!

В Уаман-канча оставался Качи, жаждущий научиться у виракочей командовать так понравившейся ему фалангой. Вождь пообещал, что после возвращения обязательно отпустит Качи к виракочам.

Выслушав пожелания Синчи Пумы и Анко Альо, виракочи твердо пообещали им свободу и защиту от империи инков. Но захват чужих земель, а тем более нейтральной зоны торговли, отвергли сразу. Как пояснил Климович, они прибыли сюда с миром, и убивать кого-либо ради прихоти других не будут, только для защиты.

– Разве вам мало своих земель? У вас что, не хватает еды, одежды и женщин?

– Нам всего хватает. У нас все есть. Но соседи вредные, сами хотят наши земли захватить и нас уничтожить!

– Тогда мы сделаем так, что вас все будут уважать и ни один из соседей не посмеет на вас напасть. А если попробует, то будет наказан. Лучше торговать, чем воевать. Этим вы и возвыситесь над другими…

Новороссы так убедительно рассказывали о будущем, что вожди племен поверили им и оказали посильную помощь, выделив людей и продовольствие на первое время.

Больше всех из виракочей Синчи Пуму озадачил друг Ника Тима, Олег.

Он все время расспрашивал о ближайших соседях, интересовался, как они живут, в чем их сила и слабость. Попросил рассказать, где был вождь и что он видел в тех краях. Узнав о том, что дочь вождя Кусикойоль (отец ласково называл ее – Куси) была любимой женщиной Тупака Уальпа, младшего сына умершего Единственного Уайна Капака и у них есть пятилетний сын Сайри, в которых наследник трона души не чаял, Уваров еще больше оживился.

Старого вождя удивило желание виракочи пойти в Куско и пообщаться с Уаманом. Синчи Пума и сам хотел навестить сына, но времена сейчас были неспокойные. Шла междоусобная война за власть между сыновьями умершего Сапа Инки Уайна Капака, и в этой войне никто не обращал внимания на понесенные потери, которых с каждым годом становилось все больше. Лес рубят – щепки летят.

На прямой вопрос Синчи Пумы, чего он хочет, Олег так же прямо ответил:

– Чтобы принять правильное решение, нужно знать все. Кто что может, и кто чем дышит. Вплоть до того, как будет думать и действовать. Предупрежден – значит вооружен. Так говорили древние. Если мы с вами хотим здесь править, тогда мы обязаны учитывать все. Чем больше у нас будет информации о противнике и надежных союзников, тем больше мы имеем возможностей защитить себя и своих друзей. Мы ведь дети богов, поэтому можем предвидеть будущее. Война между сыновьями Уайна Капака скоро закончится. Сюда придут другие виракочи. Но не с неба, как мы, а из-за моря. Эти будут действовать по-другому. Они уничтожат ваших богов и убьют много людей. Чтобы их победить, все народы Анд должны объединиться. Бог послал нас сюда, чтобы помочь вам. Я хочу это сделать, но без вашей помощи не обойтись…

– Я слышал о них. Они уже были на севере, в Тумбесе. Приплыли на больших лодках с белыми парусами и красными крестами… После них умерло много воинов и сам Сапа Инка Уайна Капак…

До прихода новороссов вождь уаминка не раз бывал в Священной долине богов. Но то, что он увидел сейчас, поразило его. Действительно, лучше один раз увидеть самому, чем сто раз услышать от других!

К лошадям он уже немного привык, но автомобили, деревянная крепость и самодвижущийся без помощи ветра или весел рычащий плот произвели на него сильное впечатление.

Чтобы не пугать аборигенов, новороссы решили погрузить на автомобили только пожитки с продовольствием и отправили их вперед. Люди шли следом налегке или ехали на двуколках.

Кавалеристы Новицкого спешились и вели лошадей в поводу, усадив на них многочисленную детвору, сияющую неописуемым восторгом от конной прогулки. Конь Максима вез на себе троих мальчуганов с широко раскрытыми глазами и постоянно восклицающих от увиденного вокруг.

Небольшую остановку сделали возле древнего кладбища. Шедшие с караваном верховный жрец Иллайюк и два его помощника совершили соответствующий обряд в честь памяти предков.

К Новоросску подошли ближе к вечеру. Когда до города оставалось пройти несколько сотен метров, вдруг над ним раздались громкие хлопки выстрелов, и в темнеющем небе взорвались десятки ярких огней разнообразных цветов и форм, осветив все вокруг как днем.

Пораженные невиданным зрелищем, союзники остановились как завороженные. Они как маленькие дети изумленно уставились в небо, восхищенно вскрикивая при каждом новом воздушном взрыве огней.

Вслед за первой волной огней в небо взмыла вторая, а за ней и третья!

– Это что за фейерверк? – удивился Уваров. – Красотища!

– Это, наверное, наш босс, Слащенко Игорь Леонидович, балуется! – пояснил остановившийся рядом Нечипоренко. – Любит он такие салюты устраивать. Значит, в себя пришел от пережитого. Нас встречает!

– Леша, можешь рассказать мне о нем? – попросил Олег. – А то как-то неудобно. Теперь мы все в одном котелке варимся, а своих людей толком и не знаем.

– Да нормальный он мужик, Олег Васильевич! – рассмеялся Нечипоренко. – Там, на чернобыльском озере, Игорь Леонидович, как и любой новый русский, любит выделываться друг перед дружкой, просто понты пускал перед голландцем. Типа какой он крутой и у него все здесь схвачено. Да, есть у него свои чертики в голове, но он не хамоватый, как другие. Бывший инженер или ученый. Кандидатом не знаю каких там наук в начале девяностых годов был. Даже в каком-то закрытом НИИ работал. Потом в торговлю ударился, а затем и в туризм перешел. У нас на фирме все его уважали. Зарплата хорошая и премию приличную в конверте всегда давал. Правда, жена у него стервой оказалась. Совладелица нашего туристического агентства. Сейчас он даже рад, наверное, что от нее сдыхался!

– А откуда у него здесь фейерверк?

– Так это мы, когда на озеро отдыхать ехали, с собой из Киева прихватили. Босс любитель так оторваться, когда жены дома нет. Она как раз на юга отдыхать с детьми улетела, а он нас, кто был под рукой, в охапку – и на озеро. Кто же думал, что так все обернется! Тогда, в зоне, салют не стали делать, так он здесь решил его в ход пустить. Значит, ожил мужик! Рад за него!

Встречать вновь прибывших вышли почти все жители Новоросска.

Климович еще раньше, на автомобиле, уехал в город и теперь вместе с Екатериной Валерьевной, а также другими новороссами стоял у городских ворот, встречая гостей с хлебом-солью.

Хотя комендант Новоросска Бажин и был предупрежден о том, что число жителей увеличится в несколько раз, но за столь короткое время подготовить необходимое количество домов своими силами они не успели. Поэтому под стенами города сейчас ставился временный палаточный лагерь для будущих горожан и накрывались столы для ужина.

Когда пеший караван приблизился к крепостным воротам, уже достаточно стемнело. Вдруг со стен крепости в глаза подошедшим ударили несколько ярких лучей, осветивших всю площадку перед проходной башней и палаточный лагерь.

Кроме Иллайюка и Вайра, идущего вместе с отцом к виракочам, просто прикрывших глаза руками от неожиданного электрического света и уже знавших, что это такое, остальные жители гор и сельвы, закрыв руками глаза, упали на землю. Они были потрясены! Когда на черном небе, покрытом облаками, еле светились луна и звезды, с крепостных стен ярко били несколько маленьких солнц, освещая дорогу перед ними и ослепляя их! Такое могли сделать только боги!

Насколько Синчи Пума был мужественным человеком, немало повидавшим на своем веку, но и он дрогнул, склонившись к земле и закрыв глаза руками. Когда первый шок прошел, к отцу подошел Вайра и пояснил, что этот свет создали виракочи, ничего страшного в этом нет, только польза. Если ты не успеваешь что-то сделать под светом солнца, то можно продолжить работу, когда оно спрячется за горами. Кроме того, искусственный свет отгоняет от жилища диких животных, хотя с того момента, как в городе поселились новороссы и начали вести бурную деятельность, хищники отошли подальше в глубь леса.

Встреча прошла, как говорится, на высшем уровне. Все новые жители долины были размещены в домах города, а те, кому не хватило подготовленных мест, остановились на ночь в палаточном лагере…

Первые несколько дней пребывания в городе ушли на знакомство с жизнью виракочей. Все, что увидели аборигены, приводило их в неописуемый восторг. Коровы, козы, а также загоны с курами и поросятами вызвали живой интерес. Даже с десяток пойманных в лесу небольших тапиров находились в загородах. Уаминка сразу же захотели завести такую живность и у себя, так же, как и лошадей. Новороссы пообещали дать им на развод, но только после того, как животных станет больше. Особое умиление у детей и женщин вызвали кошки с котятами, попавшие в этот мир вместе с людьми. Правда, их чуть не замучили: каждому хотелось погладить и потискать в руках мягкие пушистые комочки. Были и неприятные моменты. Так, собаки-попаданцы набросились на гостей с громким лаем и даже несколько человек чуть не покусали, принимая тех за врагов. Хорошо, что новороссы оказались рядом и отогнали.

Женщин интересовало устройство быта и кулинарные предпочтения пришельцев. Мужчины больше тяготели к оружию и другим техническим новинкам. А дети, как любые дети всех времен и народов, быстро знакомились со своими ровесниками и заводили друзей. Маленькие попаданцы из сорок первого года были воспитаны в духе интернационализма, поэтому какой-либо расовой неприязни у них не было. Всех гуаро переодели в одежду уаминка, и теперь они отличались от других только цветом кожи и волос.

У большинства попаданцев после пережитых ими приключений поизносилась одежда. Выданной из запасов формы и гражданской одежды на всех не хватило, поэтому народ стал одеваться кто во что горазд. Чтобы как-то выйти из положения, женский комитет организовал небольшой швейный цех, благо среди вещей, найденных в полуторке вороватого райкомовца Дрынько, нашлась ножная швейная машинка «Зингер» и много разной мелочи для пошива: нитки, иголки, ножницы. Хорошо, что материала хватало, да и уаминка подкинули достаточно шерстяной ткани. Постепенно все начали одеваться по здешней моде, но в соответствии со своими традициями. Мужчины – в рубахи с рукавами и штаны, а женщины – в длинные платья или юбки с кофтами. В холодные вечера в качестве верхней одежды стали использовать перенятые у местных шерстяные пончо или шили себе кафтаны наподобие казачьих черкесок. Поначалу возникла проблема и с обувью. У многих она и так была не ахти, а после таких переходов вообще пришла в негодность. Спасли положение солдаты и казаки. Среди них нашлись умельцы, начавшие плести лапти и шить из кусков кожи поршни или чирики (наподобие индейских мокасин), которые носили с шерстяными носками. На кавказские ичиги или привычные сапоги необходимо иметь много хорошей кожи, но пока ее не было. Казаки из меха викуний или альпаков стали шить себе папахи. Их примеру последовали и остальные. Папаха предохраняла голову и от перегрева солнечными лучами, и от пронизывающего горного ветра. В такой одежде люди из будущего стали больше похожи на своих предков. Этому способствовало и то, что почти все мужчины-попаданцы отпустили себе бороды.

– Это богохульство! Вы что мне предлагаете?! Отказаться от своей веры, от христианства, от православия?! Стать язычником?!

– Нет, отец Михаил! Никто не посягает на святость христианской веры, и православной – в особенности. Мы просим вас только об одном. Немного подкорректировать некоторые обряды и «охристианизировать» праздники аборигенов. Так сказать, нести слово божье, исходя из местных условий. Как в свое время греческая церковь поступила со славянским язычеством…

Вот уже больше часа Климович и Уваров вели с отцом Михаилом теологическую беседу. За те два месяца, что они отсутствовали, храм в Новоросске преобразился. Внутри было все вычищено и убрано. Золотая статуя Виракочи отражалась в начищенных до блеска больших бронзовых щитах, развешенных по всему периметру стен храма. Солнечные лучи, через узкие окна падая на них, отражались зайчиками, освещая помещение. Все фрески были обновлены, трещины замазаны глиной и подкрашены соответствующей краской. За статуей бога, на возвышении, устанавливался деревянный алтарь. На полках, рядом с золотыми и серебряными священными предметами, стояли православные иконы. Крыша храма была перекрыта крепкими деревянными балками и частично зашита досками. Над ней возвышался каркас будущего громадного купола.

– Отец Михаил! – не выдержал Уваров. – Давайте откровенно! Для чего служит религия? Для двух установок. Первое – для подчинения масс. Второе – для сплочения верхушки. Не правда ли?

– Что вы имеете в виду?! – не уступал священник.

– Подчинение масс происходило двумя путями. В отличие от второго первый путь сохранился до двадцать первого века. Это классическая, можно сказать, государственная религия. Она базируется на внушении идеи могущества бога или богов. Но главное в государственной религии – убедить паству, что Бог на стороне власти. Вне зависимости от его имени. Или я не прав? – сузил глаза Олег. Этот разговор ему явно уже надоел, но для решения общей задачи необходимо было принять кардинальное решение в вопросе веры.

– Да вы коммунист! Безбожник! – воскликнул с негодованием священник.

– Извините, нет. Раньше был, но затем изменился. Я верую в Бога, но в церковь не хожу. Я признаю цивилизационную роль религии, но в моем времени многие священники уже превратились из служителей Господа в дельцов, торгующих верой за деньги.

– Да… Иисус Христос в свое время выгнал всех торгующих из храма… – покачал головой Климович. – Но, видно, в двадцать первом веке они вернулись. А второй путь какой?

– Второй путь – это запугивание паствы смертью и попаданием в ад в виде ужастиков – спецэффектов с натуральными жертвоприношениями и морем пролитой крови. А также гневом богов в случае неприятия действующей власти. Что в свое время применяли наши предки, а в Америке – все индейцы. Особенно ацтеки и майя, – пояснил Уваров. – На эту тему столько философов и политиков копья сломали, что я даже не могу их всех вспомнить. Кстати, под страхом смерти и лишения всевозможных благ идет и объединение всех элит. Здесь та же ситуация. Нужно что-то другое, наше…

– Что вы, Олег Васильевич, конкретно предлагаете? – спокойно произнес отец Михаил.

– Из истории мы знаем, что испанцы огнем и мечом везде насаждали свою католическую веру. Вместе с конкистадорами сюда придут «псы Господни» – доминиканцы, орден братьев-проповедников. Нам надо их опередить, – продолжил Олег. – Если попроще, то я вижу следующее. Согласно христианскому учению, во время своей жизни Иисус Христос имел двенадцать ближайших учеников. Эти ученики впоследствии назывались апостолами. Жизнь апостолов частично изложена в Евангелии и книге Деяний святых апостолов, которые входят в Новозаветный канон…

– А я посмотрю – вы, однако, знаток! – удивился священник.

– Спасибо. Читал про это в свое время, – искренне поблагодарил Уваров. – Теперь – далее. Общество, если мы хотим выжить и не стать жертвой агрессии, должно иметь общую идеологию и общую мифологию. Как мы теперь знаем, местного бога Виракочу тоже сопровождали двенадцать спутников из двух родов – «сияющих учителей» и «верных воинов». Не кажется ли вам это очень похожим?

– А ведь точно! – воскликнул Климович. – Что-то в этом есть… Иисус Христос и Виракоча! И спутников у обоих по двенадцать, и оба спустились с небес; надо их объединить!

– Вот как раз об этом я и говорю! – подытожил Уваров. – Одной силой и страхом людей не объединить, нужна общая вера – вера в лучшее будущее. В общего бога, наконец, как бы его ни называли!

– Да. Господь Бог един, но имен у него много! – согласился отец Михаил.

– А мы о чем! – разом проговорили Уваров и Климович, посмотрев на священника.

– Ну, если так… То, честно говоря, для Бога разницы нет, какого цвета кожа у его паствы, во что она одета и что ему в дар преподносит. Главное, чтобы искренне верили в него и прославляли. – Отец Михаил погладил бороду, перекрестился и поцеловал крест, висевший на груди. – Верховный жрец уаминка Иллайюк – очень мудрый человек. Между нами состоялась духовная беседа, в результате которой мы пришли к тому, что Иисус Христос и Виракоча очень похожи. Они несут добро и просвещение. Инки же верят богу Солнца – Инти, принося ему человеческие жертвы. Хотя их верхушка все-таки верит в Виракочу!

– Не понял. Батюшка, это вы что же, все это время нам мозги здесь пудрили, хотя все знали заранее? – недоуменно поднял брови Уваров.

– Ну должен же я выслушать ваши аргументы! Слепо выполняют приказы только дураки и идиоты! – улыбнулся отец Михаил. – Нормальный человек обязан думать!

– Ох отец Михаил! – подмигнул священнику Климович. – Мыслится мне, что не всегда вы были служителем церкви?

– Честь имею представиться. Штабс-капитан Кальницкий Михаил Игнатьевич. Это в миру. В Гражданской войне не участвовал. Посчитал великим грехом проливать православную кровь, поэтому в тысяча девятьсот восемнадцатом году принял духовный сан, – спокойно проговорил священник.

– Вы из белых? – удивился Олег. Признание священника оказалось для него полной неожиданностью.

– Нет. Я русский офицер, который не пожелал делить свой народ по цвету флага временных вождей. Если можно так выразиться, – уточнил отец Михаил. – В трудные для себя минуты человек всегда вспоминает о Боге, вне зависимости от своих политических взглядов. После того, что я увидел на войне, по-другому поступить не мог.

– Мы тут копья, понимаешь, ломаем, а батюшки уже давно договорились! – рассмеялся Климович. – И к какому заключению вы с Иллайюком пришли?

– Виракоча – посланник Христов, чему свидетель крест у местных, но многое из его учения забылось ими. Мы с вами – дети Христовы, посланные сюда Спасителем отвести местных людей от схизматиков и принять их в лоно истинной веры – православия! – серьезно произнес священник.

– Отец Михаил, – Алексею Аркадьевичу захотелось узнать побольше о найденных между служителями веры точках соприкосновения, – а что вы скажете о кресте у местных?

– Равноконечный крест в окружности, носимый уаминка, имеет много общего с нашим крестом. Он как раз и называется греческим православным. Этот крест символизирует гармонию, созерцание, связь с Царством Небесным и соборность…

– А я читал, что крест, очерченный окружностью, является астрономическим знаком Земли. Этот символ использовался в различных культурах для разных целей, в том числе и как символ бога Солнца, – вставил Уваров. – Круг символизирует путь Солнца по созвездиям, а крест – времена года, периоды солнцестояния и равноденствия. И еще читал, что крест в круге – это генератор удачи, хранилище и источник мощнейшей вечной энергии. Любая форма, вписанная в пространство такого круга, обретает великую силу и реализацию. Крест в круге – это печать Творца. С этой формы начинается строение самых величественных городов и зданий планеты, и самых прекрасных миров Вселенной. Это символ Нового Бытия.

– Крест – это спасение через жертву Христа, страдания, вера и искупление. Возникшая в глубинах тысячелетий и культур семантическая связь «бессмертие – душа – птица – крест» выкристаллизовала языческое понимание этого символа как «бессмертное солнце», а в христианском толковании – «Бог, бессмертный светоч небесный». Этим объясняется устойчивость иконографии многих отцов церкви и святых русских святителей, одеяния которых украшены правильными рядами этих символов, – пояснил свое видение вопроса отец Михаил. – Местные язычники еще не познали истинной веры, поэтому и находились в заблуждении. Но я надеюсь, с божьей помощью и с вашей, приобщить их к православию.

– А жрецы-уаминка не будут возражать? – с опаской произнес Климович. – Не хватало нам еще тут религиозных войн…

– Нет, Алексей Аркадьевич, таких войн не будет, – успокоил командира священник. – Верховный жрец Иллайюк пообещал не мешать желающим принять православие.

– А как же их обряды и обычаи? Ведь они – языческие, – поинтересовался Олег. – Как с этим быть?

– Да. Сразу это не изменишь. Местные обряды отражают сезонные изменения в природе этого мира и историю народа. Но если они не несут вреда здоровью человека, его душе, то пусть пока совершают, это же часть их культуры. Ведь остались в нашем народе Коляды,Купала и Масленица. Со временем эти пережитки пройдут, и местный люд поймет силу истинной веры, – закончил отец Михаил.

Глава 7

За прошедшие два месяца те из попаданцев, кто не ушел в поход на дикарей, а остался в Новоросске, развернули бурную деятельность.

Люди уже отошли от переживаний, постепенно втянулись в новые реалии и стали заниматься привычным для себя делом. У некоторых даже проявились такие таланты, о которых они сами раньше и не подозревали. Ни один не остался без дела. Все специалисты были распределены по бригадам или артелям. Если умелец был в единственном числе, то ему давали несколько помощников для обучения. Когда не хватало мужчин для выполнения определенной работы, к ней привлекали женщин и даже детей, покрепче и посмышленей. Всем поставили соответствующие задачи, к выполнению которых люди приступили с большим рвением, за работой стараясь забыть о горечи утрат. На кон была поставлена их жизнь в новом мире, а не просто зарабатывание денег, которых здесь не было и в помине. Все произведенное вносилось в общую копилку и затем распределялось между всеми в зависимости от необходимости. Для попаданцев из сорок первого года такой способ ведения хозяйства был более привычен, чем для солдат и казаков из девятнадцатого, в основной массе ранее имевших свое отдельное хозяйство. Но и те сейчас не отказывались работать на общину, надеясь, что со временем удастся создать свои отдельные хутора. Путешественники во времени из двадцать первого века также старались внести свой вклад в налаживание новой жизни. Если кто и пытался отлынивать, то здесь уже действовал жесткий армейский принцип: не можешь – научим, не хочешь – заставим. Снисхождения ни к кому не было.

Пока другие воевали, в Новоросске сложилась новая хозяйственная элита.

Профессор Левковский со своей группой еще несколько раз ходил в горы за различными видами руд: меди, железа, цинка, олова и других, найденных ранее. В его группу включили саперов, которые с помощью взрывчатки подрывали горную породу. Сначала руду вывозили лошадьми на подводах, но в последний раз решили отправить грузовики – три ЗиС-5 и «опель», работающие уже на спирте. За один рейс автомобили привезли руды больше, чем лошади с подводами за предыдущие ходки. Всего старались заготовить впрок, до начала сезона дождей.

Но этим подобные походы не ограничивались. Продолжался поиск новых месторождений полезных ископаемых и заодно производилась разведка местности. Исследуя прилегающие к долине горные хребты и ущелья, удалось найти залежи каменного угля с сопутствующими минералами. Также наткнулись на заброшенные золотой и серебряный рудники.

Бывший хозяин турфирмы – «новый украинец» Слащенко сдержал слово. Он, как и обещал, с помощью кузнецов и мастеровых изготовил необходимое оборудование для получения из древесных отходов спирта, дегтя и скипидара. Благодаря этому удалось заготовить достаточное количество спирта, что позволило использовать автомобили, не боясь дефицита горючего. Правда, объемы конечного продукта пока были невелики, но со временем новороссы надеялись расширить производство. А для изготовления спирта в медицинских целях Слащенко отдельно соорудил отличный самогонный апарат.

После доставки в Новоросск первой партии нефти весь научно-инженерный состав попаданцев принялся за изготовление оборудования для перегонки нефти на фракции.

Увеличению производства древесного спирта должна была поспособствовать и лесопилка, построенная на горной реке, впадающей в озеро. Место для лесопилки выбрали удачное. Кругом густой лес как сырье, и рядом древняя дорога, по которой путешественники во времени попали в эту долину, ведущая прямо в Новоросск. Из рессор полуторки изготовили пилы, укрепив их на станок с рамой. Рядом построили просторный сарай для столярного цеха. На речке соорудили плотину, установив на ней два водяных колеса. Над плотиной построили крепкий мост, способный выдержать даже груженный рудой тяжелый грузовик.

Учитывая удобное место, здесь же решили построить большую доменную печь с неподвижным конвертером и прокатным станом. Недалеко располагалась расщелина в горном хребте, через которую постоянно дул достаточно сильный ветер, что способствовало мощности продувки при плавке металла. Впоследствии планировалось создать целый металлургический комплекс с полным циклом производства, начиная с выплавки чугуна и до выхода конечной продукции. Но это строительство находилось пока в зародыше.

Для изготовления огнеупорных кирпичей, без которых невозможно соорудить доменную печь, на месте впадения реки в озеро, где нашли много подходящей глины, построили довольно вместительную печь для обжига кирпича. В состав кирпичей по рекомендации профессора Левковского для придания им прочности и предупреждения появления трещин вводили необходимые добавки. Кроме кирпичей там же планировали производить и черепицу для крыш всевозможных построек.

Параллельно с обжигом кирпичей производилась и заготовка древесного угля, который впоследствии собирались заменить коксом, полученным из каменного угля.

К моменту возвращения отряда Климовича успели изготовить первую партию кирпичей, из которых сложили небольшую доменную печь, подведя к ней от плотины вал водяного колеса для качания мехов. Первое выплавленное в тиглях железо полностью пошло на изготовление топоров, пил, кирок, ломов, лопат и других необходимых инструментов. Попробовали также получить и бронзу, смешивая медь с оловом. Не забыли и про латунь.

Осуществили первые попытки изготовить бумагу, стекло и даже зеркала. Правда, вышло неказисто, но опыты продолжались.

Живущий в Новоросске молодой жрец-уаминка Кайва, первый помощник Иллайюка и его любимый ученик, уже достаточно хорошо научился говорить по-русски. Он подробно рассказывал о жизни своего народа, а также о способах добычи руды. Местные металлурги использовали все технические приемы, известные в обработке металлов: литье, ковку, пайку, клепку и штамповку.

Золото – «испарину Солнца» – уаминка добывали, главным образом промывая золотоносный песок. Другой способ состоял в том, чтобы построить ряд каменных порожков поперек русла реки, и после дождей здесь собирали камни, содержащие частицы золота. Переплавка золота в слитки производилась таким образом: золото клали в горн, сложенный на высокой горе из камней, обмазанных глиной. Такие горны, работавшие на древесном угле и раздуваемые при помощи ручных мехов или через бамбуковые трубки, были повернуты на восток, лицом к ветру, который давал достаточную тягу для получения высоких температур, необходимых для плавки.

Серебра также было много. За нежный лунный блеск его называли «слезами луны». Была известна уаминка и ртуть. На их землях находился довольно большой рудник киновари. Ртуть использовали при золочении и серебрении бронзы. Мастера смешивали медь с оловом, чтобы получить бронзу, делали из бронзы отливку и чеканили ее, когда она остывала.

Увидя, как виракочи добывают и перерабатывают местные руды, а особенно то, что затем у них выходит, молодой жрец был в неописуемом восторге. При каждой возможности он расспрашивал о новых для него технологиях, стараясь постичь тайну этих знаний. Вера Кайва в божественное происхождение пришельцев после всего увиденного и услышанного еще больше укрепилась, а частые беседы с отцом Михаилом постепенно превращали молодого уаминка из почитателя Виракочи еще и в приверженца Христа.

Не отставал от него и второй оставшийся в Новоросске уаминка – Юску. Но его больше тянуло к охотникам и поисковикам. Он вместе с прапорщиком Ольховским, старшиной Долматовым, казаком-следопытом Трепачко и их группой занимался поиском ископаемых и разведкой местности.

В связи со строительством плотины, лесопилки и завода рядом с ними возникло стихийное поселение. Сначала здесь ночевали в шалашах не успевшие затемно вернуться в город строители. Затем параллельно с основным строительством стали вместо шалашей ставить крепкие деревянные дома, как на покинутой родине. В домах селились работники вместе с семьями, у кого они появились. Там же, на берегу реки, поставили и несколько сараев, разместив в них спиртовой заводик Слащенко и временные склады. Туда завозили добытую руду, лес и древесный уголь. Таким образом, сырье и производство были сконцентрированы в одном месте. Полученную продукцию на подводах планировали отвозить в Новоросск. По периметру очищенной от леса площади начали возводить высокий забор от диких животных. С чьей-то легкой руки временный поселок назвали городом мастеров, или Мастерград. Впоследствии все производство планировали перенести из Новоросска сюда, оставив в крепости только жилье и склады.

Политрук Жидков, поначалу еще возмущавшийся отсутствием веры людей в коммунистические идеи, вернувшись в город из геологической разведки, вдруг увидел и понял, что сейчас они все как раз живут как при коммунизме – с совместным трудом и общим распределением производимой продукции, и белые, и красные! Карл Маркс и Ленин писали об этом, а он наяву увидел и прочувствовал это! Сами собой отпали все вопросы и споры. Труд каждого на благо общества – что еще надо настоящему коммунисту? Юрий Львович вспомнил, что до войны он был не просто секретарем партийной организации своего цеха, но еще и специалистом по литейному производству. Забросив на время споры с капитаном Невзоровым и отцом Михаилом, он всецело окунулся в строительство будущего металлургического завода.

Вместе с завскладом Ярцевым бывший завхоз райкома Осип Давыдович Дрынько, в благодарность за спасенную жизнь и пытаясь оправдать доверие, ударился в развитие сельского хозяйства и животноводства. Поначалу потихоньку, но со временем он уже начал покрикивать на других за нерадивое отношение к домашним животным и посевам, растущим на террасах. Хоть и свеж был в памяти его позор, но по хозяйственной части Дрынько не уступал Ярцеву: сказывался предыдущий опыт работы. Тем более что те вещи, которые он вез с собой, сейчас очень пригодились. Благодаря их совместным усилиям теперь на террасах поднимались молодые побеги пшеницы, ржи, овса, киноа, кукурузы и картошки. А откормленные коровы с козами и оставшиеся лошади находились в загонах в ожидании потомства. К ним добавились новые загороды с домашними ламами и альпаками, подаренными местными жителями. Навоз от животных складывался отдельно, как удобрение на новые сельхозугодья, для которых уже шла расчистка от леса подходящих земель. На одном из горных ручьев вблизи города было также начато и строительство водяной мельницы, для которой из катков бронетранспортера сделали жернова. Предполагая существенное увеличение населения Новоросска, служба тыла заранее готовилась его прокормить.

Кроме основных проблем выживания у путешественников во времени возникла хоть и маленькая на первый взгляд, но трудность. Уж очень быстро заканчивался запас спичек! А огонь необходимо разводить постоянно… Но и здесь наши люди не сплоховали: нашлись умельцы, которые из винтовочных гильз и других похожих емкостей сделали карманные зажигалки, заправив их древесным спиртом.

А сколько таких мелких, но так необходимых в быту мелочей было придумано и сделано!

Оправившийся после ранения Павел Кожемяка вместе с голландцем Питером ван Лейденом после завершения постройки плота занялись строительством разборного двенадцативесельного плоскодонного бота с возможностью установки на него двигателя и съемной мачты с парусом. Благо благодаря лесопилке и сухому горному климату появилась возможность заготовки необходимых стройматериалов из растущих здесь бальсовых деревьев. В дальнейшем бот хотели использовать для перевозки нефтепродуктов из Нефтегорска в форт Асту и последующего обследования Большой реки. Согласно атласу Левковского она, по предварительным расчетам профессора, спускаясь с гор и пробиваясь сквозь дикие джунгли, превращалась в Уальяга – правый приток реки Мараньон, являющейся одним из истоков великой Амазонки.

Так постепенно складывалась материальная база новороссов. Планов было много, но при их осуществлении остро сказывалась нехватка рабочих рук. Приход большого каравана с новыми жителями долины поднял настроение у тружеников тыла.

Горячие воды гейзеров удивительным образом повлияли не только на животных, но и на людей. Вместе с животными оказались беременными и часть женщин, оставшихся в городе и заведших себе новую семью.

Большой радостью для всех попаданцев, вернувшихся из похода, было встретить в Новоросске молодую женщину с младенцем на руках. Первого человечка, попавшего еще в утробе матери в новый для них мир, назвали русским именем Иван. Мама, прошедшая все невзгоды первых месяцев попадания, назвала сына в честь сгинувшего на полях Великой Отечественной войны его отца.

Не меньшее удивление возвратившихся в Новоросск Максима и Андрея вызвал старший сержант-артиллерист Левченко.

– Григорий Васильевич! А говорили, что некому наследство отцовское – кинжал, папаху да кресты – передать! Я смотрю, у вас сразу два наследника объявилось! – воскликнул Григоров, весело подмигнув своему подчиненному, глядя, как к груди улыбающегося в ответ казака-артиллериста прижимались двое ребятишек, сидящих у того на руках. Мальчик и девочка, погодки трех-четырех лет. Рядом с ним, смущенно опустив глаза и положив руку на плечо своему новому мужу, стояла Полина, председатель женского комитета.

– Да! Теперь есть кому! – улыбнулся Левченко. – Мы тут с Полиной Семеновной подумали и решили. Чего нам по одному куковать. Детишек на ноги поднимать надо, а ей самой не с руки. Да и мне хватит бобылем ходить, семью заводить надо, а то на старости лет никому не нужен буду. Вот дом себе отремонтировали. Коровенка есть, лошадки две. Хозяйство какое-никакое. Свекор благословение Полине дал, теперь с нами живет. Как церковь отстроим, отец Михаил обещал нас обвенчать… Вот так, ребятки! Новая жизнь у нас начинается. Если бы мне кто раньше такое сказал, никогда бы не поверил. Есть все-таки Бог на свете!

– А как же артиллерия, Григорий Васильевич? А кадетская школа? – поинтересовался Максим. – Теперь ради семьи все забросите?

– Нет, конечно! Одно другому не мешает. Даже еще лучше служить и работать буду! Теперь у меня есть для кого! – Старший сержант, щекоча усами, поцеловал в щечку девчушку. Мальчонка, увидев это, ревниво обнял приемного отца за шею и еще плотнее прижался к нему. – А ты, Максим, не раздумал еще на Оксанке жениться? Не присмотрел ли там себе, как Аксенов, других невест?

После того как пограничник-сибиряк вернулся в Новоросск сразу с двумя девушками-уаминка, своими будущими женами, холостяки-новороссы воспрянули духом, надеясь подобрать себе таких же красавиц. Почувствовав надвигающуюся жесткую конкуренцию, все свободные девушки и женщины Новоросска быстренько решили выйти замуж, соглашаясь на первое же предложение руки и сердца.

– Нет, Григорий Васильевич. Мне, кроме Оксаны, никто не нужен. Она уже согласилась за меня идти, – сообщил сержанту Макс. – Вот немного обустроимся – и свадьбу сыграем. Отец не возражает. Он и сам себе уже новую жену из уанка нашел. На мою маму очень похожа…

Чтобы не расстраивать Максима воспоминаниями о прошлой жизни, Левченко переключился на своего командира:

– Ну а ты, лейтенант? Подобрал там себе жинку али нет? А то смотри, всех наших девчат уже расхватали, пока вы на войну ходили.

– Да нет, Григорий Васильевич. Все как-то некогда было, – смущенно ответил Григоров. – Наши ребята со многими перезнакомились и с собой взяли, а я пока еще не встретил, как вы и Максим, свою суженую…

– Не расстраивайтесь, товарищ лейтенант! – решила подбодрить Андрея Полина. – Вы молодой и у вас вся жизнь впереди. Еще найдете свою вторую половинку. Заходьте в хату, я вас борщиком пригощу…

Как ни горели желанием воины-уаминка побыстрее начать учиться военному делу настоящим образом, но эту учебу пришлось пока отложить. Все силы были брошены на обустройство быта вновь прибывших и строительство инфраструктуры.

Пристроив Клауса Хорстмана в бригаду мастеровых к Емельяненко и Штольке, Уваров нашел время и решил поговорить со Слащенко. Получив от Нечипоренко краткую характеристику его бывшего работодателя, Олег шел на встречу уже с другим мнением об этом человеке.

Игоря Леонидовича он нашел в его рабочем кабинете – довольно просторном, хорошо продуваемом ветром сарае, стоящем в стороне от общих строений Мастерграда. За время, прошедшее со дня памятного знакомства на берегу озера в Чернобыльской зоне отчуждения, Слащенко изменился так, что его было не узнать. От его холеного лица и небольшого брюшка не осталось и следа. Олега встретил подтянутый загорелый мужчина, почти его ровесник, с отросшей бородкой и живыми глазами. Одет Игорь Леонидович был по нынешней новоросской моде. «Вот посмотришь на человека и никогда не поверишь, что когда-то он был богатеньким Буратино! – усмехнулся про себя Олег. – Простой средневековый русский крестьянин!»

Слащенко сидел на добротном табурете у свежевыструганного стола и увлеченно читал какую-то книгу. На столе стояли разной формы банки, бутылки и другие посудины, в том числе и пара спиртовок. В некоторых из емкостей находилась различная по прозрачности жидкость, в других – какие-то порошки и куски белого кристаллического вещества. На достаточном удалении от стола на земле расположились: ящик бутылок с зажигательной смесью, несколько кувшинов с доставленной недавно нефтью, пустые глиняные горшки цилиндрической формы, а также несколько ящиков из-под патронов с известняком и другими породами. В стороне находился и, так сказать, пожарный уголок – бочка с водой, ящик с песком, лопата, топор и пустое ведро. Все вокруг напоминало кабинет средневекового алхимика с некоторыми элементами химической лаборатории начала двадцатого века.

– Здравствуйте, Игорь Леонидович! – поздоровался Уваров. – Давно хотел с вами поговорить, да все времени не хватало. Народ вас нахваливает за изобретательство. Пособирали, понимаете, все стеклянные изделия в Новоросске и создали здесь кружок «Очумелые ручки»…

– Я не девочка, чтобы розоветь, когда меня нахваливают… – Слащенко оторвался от книжки с плохо скрываемым неудовольствием – так был поглощен чтением чего-то для него важного и интересного. – А кружок… Да, есть такой. Но только он называется по-другому. КВН – клуб веселых и находчивых. Не смотрели раньше по ящику, Масляков еще вел? Все мы с вами с того момента, как попали сюда, стали членами этого кружка или клуба.

– Что верно, то верно, – согласился Уваров. – А что вы здесь химичите, если не секрет?

– Какой может быть секрет от нашего руководства. Здесь ведь не Советский Союз, и агентов ЦРУ нет, я надеюсь.

– А что, это знакомо? Если вам не тяжело, Игорь Леонидович, расскажите о себе. Хочу с вами поближе познакомиться, – попросил Олег.

– А что тут рассказывать… Обычная история для всех, кто оказался гражданином нашей многострадальной Родины в славную для нее эпоху перемен. Во времена Советского Союза я занимался наукой. Работал в «почтовом ящике». Мы создавали ракетные двигатели. Даже диссертацию успел защитить. А когда в начале девяностых новые правители начали уничтожать военно-промышленный комплекс бывшего Союза, остался без работы. Чтобы как-то свести концы с концами и помочь больной матери, был вынужден пойти на рынок торговать турецким барахлом. Там и познакомился с будущей женой. Женщиной она оказалась хваткой, быстро меня женила на себе, да я особо и не сопротивлялся. Я ведь по жизни подкаблучник. А через полгода после нашей свадьбы умерла мама, оставив мне в наследство трехкомнатную квартиру в центре Киева. Вот с этой квартиры мы и поднялись. Меня назад, на прежнюю работу приглашали, но жена так в раж вошла, что уже ничего, кроме бизнеса, и знать не хотела. Директором турфирмы меня сделала, а сама на другие дела переключилась. Детей у нас двое. Все там осталось…

– Не жалеете, что здесь оказались? Там ведь были при деньгах и в шоколаде…

– Нет! Честно признаюсь, сейчас даже рад! Настоящим делом опять начал заниматься. А в том, барахольно-бабловом мире, чувствовал себя трутнем, своеобразным эскортом своей жены, бизнес-леди! Даже отупел немного от сладкой жизни. За прошедшие пятнадцать лет многое уже подзабыл. Меня Борис Иванович в школу пригласил, детишкам физику и химию преподавать, так что приходится старые учебники еще тридцатых годов штудировать да все в памяти восстанавливать.

– Про спирт, скипидар, деготь и карбидные лампы я уже наслышан. А что вы сейчас создаете?

– Да вот, рассказали мне, как дикари хотели крепость наших союзников с помощью горящей нефти захватить. Хочу сделать «наш ответ Чемберлену», – Слащенко хитро прищурился, – чтобы навсегда запомнили, если, конечно, останутся в живых. Хотя это и не мой профиль, но все же сопутствующий…

– Судя по имеющимся здесь компонентам, это что-то наподобие «греческого огня»? – заинтересовался Олег.

– Ну да, что-то вроде того. Объемно-детонирующий боеприпас. Иногда его еще называют вакуумной бомбой. Надеюсь, вы слышали об этом?

– И не один раз! Даже видел результаты их действия. – Уваров вспомнил про Афганистан и трупы душманов, после применения подобных боеприпасов представляющих из себя обугленные мешки с перемолотыми костями. Получение этого оружия частично снимало проблему экономии и пополнения боеприпасов к стрелковому оружию. – Вы правы. Хотя это и негуманно, но у нас просто другого выхода нет. Если на нас попрут десятки тысяч местных воинов, то никакие автоматы и минометы не помогут. А пара-тройка сотен таких «подарочков» вмиг решит все проблемы. Если не перебьем, так перепугаем до смерти. И из чего эта ваша бомба состоит?

Глаза Слащенко загорелись, в них появились маленькие чертики, полностью овладевшие им. Он с азартом принялся пояснять:

– Она состоит, как и «греческий огонь», всего из нескольких элементов: легких фракций перегонки нефти, древесного скипидара, серы, угольной пыли, негашеной извести и воды.

– Воды?!

– Ну да. Воды. Если, скажем, в глиняный сосуд с этой смесью добавить воду, то эта вода начнет вступать в химическую реакцию с одной из составляющих – негашеной известью, с выделением большого количества тепла. Если этот сосуд предварительно закрыть, то пары воды и легких фракций нефти разорвут сосуд и смешаются с окружающим воздухом, создав небольшое аэрозольное облако. Потом следует поджечь это аэрозольное облако с помощью вторичного детонатора или просто горящим болтом из арбалета. Все. Дальше – взрыв. Он образует ударную волну, за которой происходит разрежение воздуха, создается зона низкого давления, далее окружающий воздух направляется в зону низкого давления, из-за чего образуется вторая ударная волна, еще сильнее, чем первая. Помимо ударной волны поражающими факторами при срабатывании бомбы объемного взрыва являются высокая температура и выгорание в большом количестве кислорода. Подобный эффект подрыва смеси воздуха и паров горючего вещества или газа известен в нашем с вами мире повсеместно. Это взрывы жилых помещений от утечки бытового газа или порожних цистерн для перевозки горючих жидкостей при проведении в них сварочных работ. Если емкость означенного кувшина с таким зарядом будет составлять три литра, то мощность взрыва образовавшегося из него аэрозольного облака может быть эквивалентна тридцати килограммам тротила. А если применить хотя бы сотню таких зарядов одновременно – представляете какой эффект будет?! Как говорится, простенько и со вкусом! – возбужденно воскликнул Игорь Леонидович. – Сейчас я работаю над установлением соответствующих пропорций и детонатором вторичного подрыва.

– Теперь понимаю! Вы прямо как доктор Менгеле – «ангел смерти»! Всех хотите уничтожить, и сразу!

– А шо делать? «Ужасный век, ужасные сердца»! Это не наши с вами человеколюбие и демократия, батенька. Здесь не до сантиментов. Хочешь выжить, борись за это! Тут любые способы и средства хороши. Невзирая на лица. Иначе сожрут! – отшутился Слащенко. – И заметьте: все без применения пороха, этого дьявола Средневековья. Почти гуманно! Правда, есть один нюанс: такая бомба будет работать только при хорошей погоде. В дождь или при сильном ветре это аэрозольное облако просто рассеется. В этом случае можно ее применять в комбинации с дымовыми шашками, густой дым которых не даст аэрозолю рассеиваться.

– А каким образом вы думаете забрасывать такие кувшинчики в стан врага? – заинтересовался Уваров.

– Нет ничего сложного для нас в этом диком мире, было бы желание что-то создать, – улыбнулся Слащенко. – Мы уже с профессором Левковским и инженером Костроминым думали над этим вопросом. Для начала – с помощью небольших переносных и легкоразборных катапульт. Наши механики уже начали их создавать. Но в дальнейшем планируем использовать для таких целей минометы и ракетные установки.

– Ракетные установки?! Вы что, шутите или серьезно говорите? А как же порох? Нам хотя бы дымным обзавестись…

– А почему такое неуважение к работникам умственного труда? Сразу примитив – дымный порох… В ногу со своим временем надо идти, дорогой товарищ! О бездымном порохе говорить! – Слащенко сделал недовольно-смешливое лицо. – Это элементарно, Ватсон! Все уже придумано до нас, надо только воспользоваться имеющимися знаниями и найти соответствующие компоненты, чем мы сейчас своим кружком «Светлые головы да умелые руки» и занимаемся!

– Еще бы взрывчатки, гранаты да мины, и поболее! – мечтательно произнес Уваров.

– Ну вы, блин, даете! – рассмеялся Слащенко. – Вам мед, да еще и ложкою, да так, чтобы по всему лицу текло толстым слоем! Будут вам и порох с капсюлем! И взрывчатка, и мины, и гранаты с гранатометом! И шоколадка с коньяком! Правда, не сразу. Со временем и до них дело дойдет. Мы тоже читали книжки про попаданцев в прошлое, поэтому и знаем, что им нужно… Но ракетами, хоть для начала и простенькими, я вас обеспечу: не зря же в свое время диссертацию защитил! Мы работаем в этом направлении… А сейчас я попрошу вас мне не мешать. Думу думать буду, а это уединения требует…

Извинившись за доставленное неудобство, Олег, окрыленный будущими перспективами, направился к месту строительства большой доменной печи, напротив которой, на реке, уже начали возводить вторую плотину, более мощную. Там планировали установить турбины для новой гидроэлектростанции и приводы к системам подачи воздуха в домну.

Куда ни кинь взгляд, всюду кипит работа. С прибавлением новых рабочих рук все идеи начали осуществляться с соответствующим ускорением. Людей подгоняло не только желание что-то сделать для улучшения своей жизни, но и приближающийся сезон дождей, который, со слов аборигенов, длился в этих местах не менее четырех месяцев.

Глава 8

Рано утром Олега разбудил ординарец Назар Синица, следовавший за ним безотлучно, даже на войне с дикарями.

– Товарищ подполковник! Олег Васильевич! Вставайте!

– Что случилось, Назар? Ведь еще есть время поспать до общего подъема!

– Извините, не могу знать! Приказано всех членов совета в срочном порядке собрать возле штаба, – пожал плечами Синица. – Местные вождь и жрец что-то засуетились. Командир полка приказал вас разбудить. Так его ординарец передал.

Военному человеку не надо много времени на сборы. Быстро совершив все утренние процедуры и одевшись, Уваров через несколько минут уже стоял возле входа в здание штаба новороссов. Поздоровавшись с подошедшими Невзоровым, Новицким, профессором Левковским, Николаем Антоненко и примкнувшим к нему Нечипоренко, они зашли в здание.

В помещении штаба их встретили Климович, Бондарев и Бажин.

– Товарищи! – обратился к ним командир полка. – Извините, что поднял вас так рано, но наши местные друзья говорят, как ни пафосно это звучит, что пришло время посвятить нас с вами в великую тайну богов! Сейчас сложилась для этого самая благоприятная ситуация! Прошу вас подняться к воротам верхней крепости. Кроме нас, здесь присутствующих, там никого не должно быть. Так предупредил вождь. Нас уже ждут. Да, захватите фонари и карбидные лампы. Жрец Иллайюк предупредил, что они пригодятся.

На подготовку и подъем к верхней крепости ушло еще некоторое время. Поднявшись и пройдя внутрь, их встретили вождь Синчи Пума, его сын Вайра и верховный жрец Иллайюк со своим помощником Кайва. Дождавшись, когда все командиры прошли через проходную башню, Вайра и Кайва закрыли ее плитой.

– Не беспокойтесь, – предупредил Иллайюк недоуменно посмотревших на него попаданцев, невольно потянувшихся за оружием, – это маленькая предосторожность, не более. Вы избранные. Вершители судеб. Мы доверяем вам. Чем меньше знающих тайну, тем дольше она сохраняется. Следуйте за нами.

– А почему вы решили открыть ее нам сейчас, а не вчера или завтра? – поинтересовался Климович.

– Боги дали нам знак, что мы должны сделать это именно сегодня. Привести вас туда, где начинается «тропа посвященных», – пояснил старый жрец.

– И какой это был знак? – произнес Бондарев, не очень-то в это веря.

– Они сказали нам об этом во сне, – спокойно ответил Иллайюк, повернувшись к начальнику штаба, – всем.

– А вы перед этим вместе коку не жевали?

– Игорь Саввич! – урезонил подчиненного Климович. – Не шутите так!

– Нет. Коку жуют, когда тебе плохо и не хватает сил. Сейчас она нам не нужна. – Синчи Пума решил перейти к делу. – Пройдемте наверх. Мы теряем время. Солнце уже встает…

Действительно, освещая долину с озером, над горами начало подниматься солнце.

Пройдя через всю верхнюю крепость и выстроившись цепочкой, люди стали медленно подниматься по почти вертикальной стометровой неширокой каменной лестнице на третий ярус сооружений, где находилось всего одно прямоугольное здание, но огромных размеров. Оно не имело задней стены, а как бы вырастало из горы. Если раньше, с расположенной над этой площадкой террасы, они видели только крышу здания, составленную из громадных наклоненных плит, то теперь попаданцам предстояло оценить искусство древних строителей.

Выступающие края составляющих крышу плит опирались на восемь каменных столбов, высотой около десяти метров каждый. Столбы были сложены из равносторонних каменных блоков, сторона каждого из которых составляла не менее двух метров. Почти весь фасад здания и поддерживающие крышу столбы были покрыты выпуклыми, искусно сделанными из глины фигурками людей и животных, а также различными пиктограммами.

– Это местный акрополь, а здание очень похоже на греческий Парфенон! – восхитился профессор Левковский. – Напоминает храм богини Афины Парфенос в Афинах.

– А вы там были, Павел Иванович? – поинтересовался Невзоров.

– Да-с. Имел удовольствие лицезреть. Правда, еще до войны четырнадцатого года. Но тот был разрушен турками в Средние века. А здесь…

– Здесь жили наши предки, спутники Виракочи. Они поклонялись Солнцу и ждали, когда Виракоча вернется за ними, – пояснил Иллайюк. – Это они построили святилище в пещерах великанов…

– Смотрите, какие здесь картинки! – воскликнул Бажин. – Похоже на древних греков или римлян, или еще кого-то из того времени!

– Лошади! – чуть ли не крикнул обычно сдержанный Новицкий. – Здесь изображены лошади и колесницы! А говорили, что в Южной Америке до прихода испанцев лошадей не знали!

– И не только лошади, – добавил Невзоров, осматривая фасад здания. – И верблюды есть, и слоны! Даже жираф и крокодил затесались!

– Как это все понимать, профессор? – недоумевал Бондарев. – А как же история Южной Америки, которую мы учили в школе? Наука может все это объяснить?

– Это выше моих познаний! – развел руками Левковский. – Хотя, прожив здесь некоторое время, я все меньше удивляюсь происходящему вокруг. Думаю, что они попали сюда так же, как и мы! Другого пока не могу предположить. Надеюсь, что наши друзья смогут дать больше объяснений на этот счет.

– Здесь описана жизнь наших богов и народа, – спокойно пояснил Синчи Пума. – Каждое поколение оставляет о себе след на этих стенах. Вот и мы расскажем на них о вашем прибытии. Про это должны знать наши наследники.

– Но лошади здесь откуда? – не мог успокоиться Новицкий. Ротмистра словно подменили. Из всегда хладнокровного, он вдруг превратился в пылкого юношу, которому охота пуще неволи. – Если есть такие рисунки – значит, те, кто жил здесь раньше, видели их и даже использовали!

– А это что там по небу летает? – спросил Нечипоренко, показывая рукой на одно из изображений в верхнем углу. – То ли дирижабль, то ли самолет? Какой-то летательный аппарат древности! Вимана, что ли?

– Где?! – почти одновременно воскликнули другие попаданцы.

Синчи Пума и Иллайюк переглянулись между собой. После небольшого замешательства верховный жрец кивнул головой в знак согласия. Молодые Вайра и Кайва непонимающе посмотрели на вождя и жреца.

– Это серебряная птица богов! – пояснил старый вождь. – На ней наши боги спустились с небес на эту землю.

– А откуда вы это знаете? – стал допытываться Уваров. – Вы что, видели ее?

Вместо Синчи Пумы ответил Иллайюк:

– Когда старые вождь или верховный жрец уаминка готовились перейти к другому циклу жизни, они приводили сюда своих преемников. Здесь происходило посвящение в великую тайну, хранимую нашим народом. Вайра и Кайва – наши преемники. Поэтому они сейчас здесь.

– Но по вам не скажешь, что вы собираетесь переходить в иной цикл жизни, – заметил Климович. – Это связано с нашим прибытием?

– Да. Вы – дети богов. Это боги послали вас сюда, чтобы спасти наш мир от уничтожения силами Зла, которые уже убили Сапа Инку Уайна Капака и множество его воинов. Они хотят и нас уничтожить. Мы бессильны против них. Только вы сможете им противостоять. Так сказали боги!

– Ну, тогда ближе к делу! – не выдержал Николай Антоненко. – Хватит лясы точить! Показывайте свои хоромы и тайны, а то здесь замерзнуть можно от такого пронизывающего до костей ветра!

В знак согласия со словами Антоненко Синчи Пума и Иллайюк поклонились ему, после чего жрецы совершили обряд поклонения памяти предков. Затем Иллайюк взял из рук Кайва довольно вместительную тыквенную флягу и подошел к одной из ничем не отличающейся от других стен фасада здания. Только сейчас новороссы заметили небольшие углубления у подножия стены. Верховный жрец начал потихоньку заполнять их густой жидкостью наподобие масла. Но масло не оставалось на месте, а куда-то исчезало в глубине стены. И вот, когда фляга уже была наполовину пуста, масло заполнило все углубления под стеной. Старый жрец подошел к одной из множества выпуклых фигурок на стене, расположенных на уровне его груди. Иллайюк обеими руками нажал на две выпуклости. Внутри стены что-то щелкнуло. На помощь другу поспешил Синчи Пума. Вдвоем им удалось сдвинуть стену в глубину здания. Между фасадом и сдвинутой вовнутрь стеной образовалось два прохода, справа и слева, шириной около полутора метров каждый. Иллайюк попросил передать ему и вождю фонари, после чего оба вошли внутрь здания и исчезли в темноте. Оставшиеся снаружи стояли, не смея шелохнуться, как будто пребывали в шоке. Вдруг в верхних частях фасада начали исчезать небольшие фрагменты стены, меняясь на зияющие чернотой пустоты. В них сразу же устремились лучи восходящего солнца, а изнутри стали вылетать испуганные летучие мыши.

– Что вы стоите? Заходите сюда! – раздался голос Синчи Пума.

Первым на голос отца двинулся пришедший в себя Вайра. Следом внутрь вошел молодой жрец Кайва. За ними потянулись и новороссы.

Перед вошедшими открылась потрясающая картина. Внутри здания находился огромнейший зал с несколькими уровнями и широкими ступенями. Высота свода достигала почти пятнадцати метров. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь небольшие окна, отражаясь от очищенных вождем и жрецом от пыли огромных бронзовых зеркал, освещали все помещение. Ближние уровни и ступени были заполнены изделиями из золота и серебра, уже знакомыми новороссам по подаркам аборигенов. Красивыми, но немного грубоватыми. Но, проходя дальше, попаданцы с каждым шагом стали замечать такие изделия, которых не видели даже в своем времени: искусство мастеров было выше всяких похвал. Чего здесь только не было! Огромные золотые и серебряные блюда с изображениями людей и всевозможных животных, даже драконов, наполненные прекрасными ожерельями, браслетами и кольцами. Громадной величины чаши, кувшины, а также другие художественные изделия из чистого золота и серебра: статуэтки людей, животных, рыб и птиц. Некоторые из этих изваяний достигали размеров своих прототипов! В глубине пещеры возвышались стены, полностью выложенные в несколько рядов из больших слитков благородных металлов! А сколько было различных драгоценных камней! Целые горы! Если собрать воедино все сокровища мира, известные в двадцать первом веке, то они ни в какое сравнение не шли с теми, что находились в этой пещере. Тонны золота, серебра и драгоценностей! Все это богатство было покрыто вековой пылью… Волшебная пещера Али-бабы! Эльдорадо! Такого не может быть!

– Все, что вы здесь видите, принадлежит богам! Когда-нибудь они за этим вернутся! – пояснил Иллайюк. – Наш народ собирал эти дары на протяжении многих поколений. То, что у стен, создали сами боги. Дальше – их дети и наследники. Каждое поколение добавляло свои дары…

– Мать честная! – наконец-то не выдержал Нечипоренко. – Сколько же здесь злата! Если бы хоть часть этого да в наш мир… Я бы был покруче любого миллиардера!

– Да, – поддержал его Антоненко, – хранилище федеральной резервной системы амеров и их Форт-Нокс – просто детская песочница по сравнению с этим!

– А почему дары, чем ближе к выходу, тем меньше и не так красивы, как у стены? – стараясь не обидеть местных, спросил Невзоров.

– Потому что те, что у стены, создали боги и их дети, – спокойно отреагировал Иллайюк. – Но затем мастерство постепенно было утрачено. Народ уаминка пытается возродить былое умение, но нам постоянно мешают, убивая или забирая в Хосхо наших лучших мастеров.

– А если сюда придут враги и попытаются это захватить? – испытующе произнес Уваров. – Что тогда будет с этими сокровищами?

– Пока жив хоть один уаминка, враг сюда не придет! – произнес вождь, гордо подняв голову. – А если так случится, что некому будет защитить дары богам, тогда по просьбе наших жрецов Пача-Мама – Мать-Земля уничтожит всех врагов вместе с дарами.

– Вы что, умеете вызывать землетрясения и извержения вулканов? – не веря самому себе, изрек Левковский. – Но это невозможно!

– Вообще-то в нашем времени такие попытки были, и небезуспешные. Называется это сейсмологическим оружием, – проговорил Уваров. – Но такое! В эти времена! Это нонсенс!

– Это сделаем не мы, а боги! – уверенно произнес Иллайюк. – Они постоянно наблюдают за нами и помогают нам. Вот и вас – прислали они! Или не так?

Новороссы переглянулись между собой. За всех ответил Климович:

– Все так. Да, нас послали боги! И приказали сделать все, чтобы спасти этот мир.

– В том числе и используя эти дары! – громко вставил Антоненко. И затем тихо, чтобы было слышно только стоявшим рядом друзьям, добавил: – Не пропадать же добру!

«Взрослые мужики, а наивные, как дети!» – усмехнулся про себя Николай, но вслух серьезно сказал:

– Боги, посылая нас сюда, сказали, что вы должны нам передать все, что они оставили здесь. Это понадобится для выполнения нашей священной миссии спасения вашего мира от сил Зла!

Услышав такие слова своего товарища, многие из новороссов чуть не прыснули от смеха, с трудом удерживая серьезные мины на лицах. Благо все уаминка, и старые, и молодые, в этот момент отвесили низкий поклон в знак признания. Они не заметили подвоха в словах Антоненко. Но, выпрямившись, верховный жрец твердо произнес:

– Извини, Ника Тима, но забрать дары смогут только сами боги, когда вернутся! Уаминка только охраняют эти дары, мы не можем ими распоряжаться. Это завет наших предков!

– На нет и суда нет, – примирительно согласился Николай, поняв, что сболтнул лишнее.

По сторонам огромного зала были расположены глубокие ниши. В них стояли вырезанные из камня великолепные статуи мужчин и женщин. Они казались живыми – так чудесно были изваяны. Некоторые держали в руках кубки и чаши. Другие сидели, откинувшись назад, совсем как в жизни. Женщины держали на руках детей или несли их на спинах. Люди изображались в самых естественных позах. И все они были европейцами! В глубине ниш обнаружились украшенные скульптурными рельефами саркофаги с телами тех, кто был изображен в камне.

– Напоминают древние саркофаги этрусков, – задумчиво произнес Левковский. – Очень похоже на их культуру. Я в Риме видел. Но здесь все так перемешано…

– Это дети богов. Жены и наследники спутников Виракочи, – пояснил Иллайюк. – Наши предки. Но это еще не все. Пойдемте дальше. Мы проведем вас к спутникам Виракочи! К его верным воинам! К нашим праотцам!

Пройдя мимо несметных сокровищ, новороссы приблизились к не заметной с первого взгляда нише. При помощи нескольких манипуляций с выдвинутыми из нее фигурками верховный жрец повернул стену. За ней открылся небольшой туннель. Он имел трапециевидную форму и был достаточно широк. Даже самый высокий из всех Николай Антоненко шел свободно, не нагибаясь и не касаясь своими широкими плечами стен. Освещая дорогу фонариками и карбидными лампами, новороссы вслед за уаминка поднялись по широким ступеням тоннеля в другой большой зал. Сюда уже не проникали солнечные лучи. Несмотря на замкнутое пространство, дышалось легко и не было сырости. Очевидно, хорошо была продумана и работала древняя вентиляция. Зал представлял собой аккуратно вырезанное в скальной породе без малейшего намека на каменный топор или оборудование двадцать первого века овальное помещение с высоким потолком. Все стены были покрыты красочными фресками из жизни богов и пиктограммами, а по периметру зала стояли трехметровые каменные статуи. Это были фигуры древних воинов, держащие перед собой бронзовые щиты. Между статуями вдоль стен, так же как и в первом зале, располагались различные предметы, в том числе и изготовленные из драгоценных металлов.

– Командир! – воскликнул Нечипоренко. – А мы в таких пещерках уже были!

– Да,вы правы, Алексей! – поддержал его Левковский. – Мы с вами уже имели честь ознакомиться с подобными помещениями, когда изучали этот горный массив с другой стороны.

– Вы были в жилищах богов?! – невольно вырвалось из груди Иллайюка. – Но как вы туда попали?

– Так же, как и они, – спокойно ответил Антоненко. Затем добавил: – Спустились с небес! Вот только серебряной птицы у нас не было!

– Вы лучше сюда посмотрите, господа! – раздался взволнованный голос Невзорова.

Те, у кого были в руках фонари и лампы, направили освещение в глубину зала. Там виднелся каменный алтарь. Он имел форму восьмигранника и напоминал пчелиные соты. По углам алтаря находилось восемь невысоких бронзовых столбов с навершиями, похожими на древние светильники с зеркалами, направленными в центр алтаря, где располагался метровой высоты престол из гранита, на котором стояла также восьмигранная бронзовая призма высотой не более тридцати сантиметров.

– Господа! Вам это ничего не напоминает? – снова раздался голос Невзорова.

– Остров! – воскликнул Бажин. – Остров на том, первом озере!

– Вы правы, – присоединился к нему профессор Левковский, – я видел его вблизи и могу с уверенностью сказать, что этот алтарь – почти копия того острова…

Затем профессор обратился к жрецу, указывая на восьмигранный каменный алтарь:

– Многоуважаемый Иллайюк, а не скажете ли, что сие означает и для чего оно служит? Это как-то связано с богами?

– Я расскажу и покажу вам все, что знаю об этом. По легенде, – начал рассказывать жрец, – до того, как Виракоча со своими спутниками спустился сюда с небес, в этой горе жили великаны. Когда первые боги спустились с небес, они создали горы, леса, озера и реки. Затем, за богами, на землю пришли великаны. Их было много, и они работали на богов, добывали золото и серебро. Это они создали в горе эти пещеры и переходы. Она так и называется: Гора великанов. Но потом великаны восстали против богов. Боги решили улететь на небо и уничтожить великанов. И вот, когда боги воспарили в облака на своей огромной птице, больше самого крупного кондора в тысячу раз, Инти-Солнце исчезло и наступила долгая ночь. С неба на великанов полилась вода, много воды. Она лилась долго и затопила все кругом, смыла и уничтожила всех великанов. Те из них, кто не погиб, превратились в маленьких и злобных дикарей, почти животных. Эти дикари собирали коренья и плоды с деревьев, убивали и ели животных без применения огня. Когда им не хватало пищи, они убивали и поедали друг друга. Тогда на землю и спустился Виракоча со своими спутниками…

– Ну про Виракочу понятно, – проявил нетерпение Бондарев, – а алтарь кто создал-то?

– Как рассказывал мне еще старый жрец, это знак, указывающий место перехода в другие миры. Когда боги решат, что ты должен перейти, они ведут тебя к такому месту.

– А вы знаете, где здесь это место перехода? – начал расспрашивать Уваров. Он интуитивно почувствовал, что, возможно, сейчас они узнают всю тайну их переноса во времени.

– В нашем народе существует легенда, что перед тем как уснуть, верные воины Виракочи рассказали своим детям, как они попали сюда из подобного места перехода. Но его создали другие боги, первые, еще до прихода Виракочи. Я там не был, но слышал, что раньше, много-много лет назад, здесь жило одно племя, но они исчезли, и очень давно.

– А куда они исчезли?

– Это знают только боги.

– А что еще рассказывали воины Виракочи и где они спят?

– Что когда-нибудь появятся дети богов, похожие на них, но из другого мира, и помогут нам победить силы Зла, – ответил старый жрец. – Сейчас вы увидите…

С этими словами Иллайюк взял у Кайва флягу с маслом и принялся заполнять им светильники, окружавшие алтарь. Затем он приказал своему помощнику зажечь их. К его изумлению, вместо кресала, кремния и трута Кайва привычным движением достал из своей сумки зажигалку, сделанную умельцами Новоросска, и начал поджигать светильники. Отражаясь от бронзовых зеркал, установленных на каждом светильнике, свет пламени ударял в центр алтаря. Верховный жрец резким движением поднял призму вверх и сделал шаг назад. Вмиг яркий свет озарил зал. Присутствующие зажмурили глаза. Раздался всеобщий крик изумления.

Свет бил из большого прозрачного восьмигранного кристалла, установленного в центре престола, представлявшего из себя призму с острой вершиной, направленной в потолок. Огоньки пламени, преломляясь в нем и отражаясь в большом золотом диске, укрепленном на потолке прямо над центром алтаря и в бронзовых щитах воинов-статуй, осветили весь зал. Кроме яркого света кристалл начал излучать тепло и такую энергетику, от которой у всех поначалу закружилась голова. Казалось, что кристалл хотел обменяться энергетической информацией с вошедшими в зал людьми. Стоявший к нему ближе всех Иллайюк пошатнулся, но нашел в себе силы и смог отступить подальше, опуская на пол бронзовую крышку.

На короткое время всех охватило чувство, подобное медитации: легкость и отрешенность от реальности. Никто не мог оторваться от излучавшего свет и тепло завораживающего кристалла. Глядя на него, каждый ощущал себя словно на небесах: сидящим на облаке и смотрящим вниз. А внизу виднелась земля в виде огромного острова, который погружался в бурлящую вокруг него пучину. Картинка была немного размыта и заметно вибрировала. На ней творилось что-то ужасное. Земля покрылась громадными, дышащими огнем и дымом трещинами. Расположенный на острове большой город разваливался на глазах: рушились здания, гибли люди и животные, массы земли сдвигались, раскалывались и тонули в бушующем огненном месиве, очень похожем на вулканическую лаву. Часть людей попыталась спастись, уплыв на находящихся в порту больших парусных кораблях подальше от огнедышащего острова, но огромные кипящие волны-цунами переворачивали их жалкие суденышки, и несчастные заживо варились в кипятке. Меньшая группа скрывалась в странного вида летательных аппаратах, напоминающих по форме сплетенные между собой сигары с крыльями. Они, не успев забрать всех желающих, тут же поднимались в небеса. Затем облака пара, дыма и вулканического пепла застлали весь происходящий внизу ужас. Постепенно картинка начала меняться. По-видимому, летательный аппарат, с которого происходило наблюдение, все выше поднимался в небо. Огромное серо-черное вулканическое облако осталось где-то в стороне, а внизу появился бескрайний водный мир. Затем начали появляться точки мелких островков и острова покрупнее. Далее – огромный зеленый материк. Кое-где на нем виднелись голубые, извивающиеся как змеи ленты рек и зеркала озер. Вот показались горные хребты, сначала покрытые сплошной зеленью, но потом и с серебристыми от снега вершинами. Вдруг картинка резко дернулась, завибрировала, покрылась густым облачным туманом и растаяла…

Перед присутствующими по-прежнему ярко светился кристалл, переливающийся всеми цветами радуги. Завораживающая энергетика, исходящая от него, постепенно стала исчезать.

– Что это, Иллайюк? – указал на кристалл Климович.

– Источник силы. Его принесли сюда спутники Виракочи. По легенде, с его помощью они летали на своей серебряной птице. Но как он действует, мы не знаем.

– Етическая сила! – воскликнул Николай Антоненко, выйдя из ступора. – Вот это да! Мистика какая-то… Шо це було – мабуть, НЛО? Вы хоть что-то понимаете? Иллайюк, что это было?

– Это место, где раньше жили боги. Так мне рассказывал старый жрец, – пояснил Иллайюк, – но я там ни разу не был и не знаю, где это.

Место жреца возле кристалла занял профессор Левковский. Прикрываясь рукой от излучаемого света, он начал внимательно изучать кристалл, даже аккуратно прикоснулся к нему.

– Судя по внешнему виду и структуре, это кристалл углерода – алмаз. Его происхождение связано с очень высокими температурами и давлением в недрах Земли. Этот экземпляр – огромных размеров и искусно обработан! – восхитился профессор и, как всегда, принялся читать очередную лекцию: – Формы кристаллов минерала носят названия, связанные с количеством граней. Например, вот этот восьмигранник называется октаэдром. Есть поверье, что кристаллы обладают собственной памятью. От внешних воздействий их кристаллическая решетка смещается и приобретает уникальную форму, то есть становится своего рода летописью событий, которые происходили при воздействии на кристалл. Кроме этого, аналогичным образом используются и энергетические переходы в кристалле. Самую простую энергетическую память кристаллов нам демонстрирует эффект люминесценции, то есть способность кристалла светиться под воздействием возбуждающей его внешней энергии. Что мы сейчас с вами и наблюдаем.

– А какой цвет интересный излучает! – произнес Невзоров. – Радужный!

– Такой цвет и у империи инков – Тауантинсуйу, – сообщил Синчи Пума. – Сапа Инку Уайна Капака всегда сопровождали флаги с такими цветами, когда он шел на войну.

– В нашем времени такую же расцветку имеет и международный флаг гомосексуалистов, – с умным видом проинформировал Нечипоренко.

– Ляксей! – Антоненко изобразил удивление на лице. – Не знал, что у тебя такие наклонности! Теперь буду держаться от тебя подальше!

– Да ну вас, Николай Тимофеевич! – стушевался подчиненный. – Скажете тоже… Просто случайно прочитал один раз, вот и запомнил. Я больше женщин люблю. А мужиков – только тогда, когда гоняю их по боевой подготовке!

– А что же ты до сих пор подругой не обзавелся?

– Выбор уж больно велик! Так глаза разбегаются, что сфокусироваться на одной не могу! Всех бы сразу и… – Тут Нечипоренко показал, как бы он поступил в подобном случае.

– Так бери пример с Аксенова: он тоже на одной «сфокусироваться» не может. Сразу двух завел!

В зале раздался здоровый мужской смех на сальную шутку. Это помогло разрядить напряженную обстановку.

– Павел Иванович, а что сейчас нам показал этот алмаз? – поинтересовался Климович, когда все немного успокоились. – Что-то очень похоже на легенду об Атлантиде или не то?

– Достоверно утверждать это мы с вами не можем, так как там не были. Но вы правы – все очень похоже, – ответил профессор. – Все, что мы с вами увидели раньше и сейчас, еще больше подтверждает мою версию, высказанную ранее.

– Какую версию? Напомните, если вам не трудно.

– Все произошедшее с нами косвенно подтверждает, что современное человечество не является единственным за все время существования нашей планеты. Все это могли создать атланты или гиперборейцы. Им вполне было по силам, так как они обладали очень высокими технологиями. Я думаю, что это они создали ту подстанцию на озере, под воздействием которой нас перенесло в этот мир. Но, судя по тому, что мы видели, здесь уже сами атланты участия не принимали или только косвенное…

– А кто принимал?

– Их наследники. Наследники атлантов создали этот город и крепость. Построили террасы, наладили жизнь и обучили всему, что сами знали, местные народы, которые и приняли их как богов. Но это только предположения. Я могу и ошибиться.

– А что это за летательные аппараты?

– В древних книгах описываются корабли атлантов – виманы, которые были разнообразных очертаний и размеров. Они могли иметь и сигарообразную форму, летали по воздуху и плавали по воде. Одна из распространенных форм этих кораблей – плоская лодка с крыльями. Кстати, тот корабль, который мы видели на стенах при входе, очень подходит под это описание. Для движения атланты использовали солнечную энергию, преобразовывая ее, возможно, и с помощью вот этого алмаза. Их корабли могли взлетать вертикально и были способны зависать в небе.

– Ну, это уже кое-что, – произнес Уваров. – А то я устал себе голову ломать: то ли предки, то ли инопланетяне…

– А вы не ломайте почем зря, – из глубины зала эхом раздался голос Новицкого. – Лучше подойдите сюда. Сами все и увидите.

Пока все внимательно слушали профессора, ротмистр решил самостоятельно совершить экскурсию по залу. До места, где находился Новицкий, свет от кристалла попадал уже не раз преломленным и поэтому был довольно слабым.

– Там спят наши предки. Боги-отцы! Верные воины Виракочи! – торжественно объявил Иллайюк, предлагая жестом следовать за ним.

Увиденное поразило присутствующих не меньше, чем сокровища первого зала и светящийся алмаз на алтаре. Перед ними возвышалась небольшая плоская трапециевидная площадка, на которую вели три широкие ступени. В конце площадки, в стене, имелись две ниши, где в полувертикальном положении, на каменных постаментах, располагались два больших прозрачных саркофага. При свете фонарей сквозь них виднелись тела людей, не менее двух метров ростом каждый. Первым к ним подошел профессор Левковский. Он так же, как и кристалл, осторожно потрогал саркофаги. Новороссы, переглянувшись между собой, с тревогой посмотрели на жреца и вождя уаминка, как бы те не приняли это за оскорбление своих богов. Но Иллайюк и Синчи Пума были абсолютно спокойны. Их лица не выражали ни малейшей тревоги.

– Это кварц. Горный хрусталь! – вновь восхитился Левковский. – Но как он обработан? Это немыслимо! Невозможно придать такую форму… Его словно растопили как воск, затем положили тела и заморозили. Как будто какое-то насекомое в смоле. Но как? Я скоро сойду с ума от невозможности понять все это!

– Не надо, Павел Иванович. Вы нам еще пригодитесь, – утешил профессора Уваров, подойдя к нему. – По-видимому, древние цивилизации обладали такой технологией. Ведь не приснилось же нам все это!

Вслед за Левковским и Уваровым, сгорая от любопытства, на площадку к саркофагам поднялись и остальные. Все с интересом рассматривали невиданные ранее хрустальные саркофаги, а также предметы, окружавшие их. Даже побывавшие уже здесь ранее Иллайюк и Синчи Пума, соблюдая молчание, присоединились к новороссам, не говоря уже о молодых уаминка, у которых от всего произошедшего кругом шла голова.

– Как там, у Пушкина, в его «Сказке о мертвой царевне и семи богатырях», – нарушая тишину, печально продекламировал Невзоров:

– Ну, судя по фигурам и одежке, здесь явно не царевны лежат, а скорее царевичи или даже цари, – констатировал Климович, разглядывая сквозь хрусталь тела двух немолодых белых мужчин-европеоидов с длинными светлыми волосами и такими же бородами, одетых в голубые одежды, покрытые золотым узорчатым шитьем. – Зрелые бородатые мужи. А как хорошо сохранились! Как будто вчера заснули…

– Я где-то читал, что в древности люди умели прекрасно бальзамировать трупы, вынимая их внутренности и пропитывая специальным составом… – снова показал свои знания Нечипоренко.

– Алексей, и когда ты успел так начитаться? – шутливо спросил Антоненко. – На службе ведь времени свободного не было!

– А что охраннику делать, когда хозяин в безопасности и своими делами занят? Только и остается все подряд читать! – в ответ рассмеялся Нечипоренко. – Я, пока на гражданке охранником поработал, больше прочитал, чем за всю службу в армии!

– Ну, ладно, ладно… Хватит на армию-то напраслину возводить… – примирился Николай.

– А ведь молодой человек прав! – воскликнул Левковский. – Эти тела действительно забальзамированы и прекрасно сохранились! И находятся здесь, судя по внешним атрибутам, я думаю не меньше нескольких тысяч лет, а может быть, и больше!

– А этот – на вас, Николай Тимофеевич, очень похож, – как-то буднично, по сравнению с профессором, проговорил Бондарев. – Уж не ваш ли предок?

– Да ладно вам! – отшутился Антоненко. – Все мы здесь их наследники…

– Командир! А примерьте-ка вот эти доспехи, – подал голос Нечипоренко, отодвигая большой круглый выпуклый бронзовый щит, стоящий рядом с саркофагом. За ним обнаружился невысокий каменный манекен, облаченный в рельефную, покрытую золотом кирасу с защитными сегментными наплечниками и нарукавниками. На голову манекена был надет закрытый металлический шлем, очень похожий на коринфский, как у древних греков, но с подвижными нащечниками. На шлеме имелся небольшой гребень с двумя крылышками по бокам, а сзади располагался тыльник, прикрывавший шею. В ногах манекена стояли поножи. – По-моему, ваш размерчик. Мы для них мелковаты. Да тут еще и меч-кладенец имеется!

Николай Антоненко, заинтригованный и не меньше других раздираемый любопытством, посмотрев на уаминка и получив от них кивок в знак согласия, взял в руки доспехи. Доспехи и шлем были изготовлены из неизвестного легкого серебристого металла, похожего на титановый сплав. Смахнув пыль веков, Николай с помощью Нечипоренко попробовал их примерить.

– Точно! – подтвердил Уваров, сравнивая друга с «верным воином» Виракочи, изображенным на фреске над саркофагом. – Коля! Ты прям как местный бог, что на этой картинке!

Это замечание не осталось бесследным. Иллайюк, а за ним и Синчи Пума, также сравнили Николая с древней картиной пришествия белых богов на фресках.

– Ас. Да будет так! – воскликнул Синчи Пума и встал на колено перед Антоненко.

За ним последовали Иллайюк и два молодых уаминка.

– Ника Тима! Я знал, что ты сын нашего бога, верного спутника Виракочи! Что ты один из нас, из уаминка! Ты это подтвердил раньше и сейчас. Прими нас под свое покровительство. Мы будем преданы тебе и твоим спутникам! – торжественно произнес вождь, и все уаминка застыли в ожидании ответа.

«Не было печали, так черти накачали! На хрена козе баян! Прощай, хуторок да вишневый садок! Здравствуй, … новый год! – расстроился про себя Антоненко, но вида не подал. Понимая всю серьезность момента, он выждал паузу. В душе происходила борьба чувств. – Что это? Провокация или искренность с их стороны?! Какой я, на хрен, бог! Мне бы с Тани прожить по-человечески остаток лет в тишине да покое… А с другой стороны, если откажусь, что тогда будет с нашими? Не повернут ли аборигены свои копья и дубинки против нас, после чего украсят свои вигвамы нашими светлыми скальпами? Думай, Коля, думай! Времени нет!»

Вдруг, как змей-искуситель, из-за спины прошептал Уваров:

– Коля! Быстро соглашайся! Ты теперь, как уаминка, сможешь спокойно жениться на Тани и унаследовать все племя уанка! Это твой звездный шанс! Давай, старик, не дрейфь! Игра стоит свеч! Мы с тобой!

Отсутствие немедленной ответной реакции и внешнее спокойствие Антоненко произвело соответствующее впечатление на всех присутствующих. Если Уваров и Нечипоренко точно знали, что Николай не бог, то у других попаданцев от внезапного открытия схожести их товарища с одним из обитателей саркофагов и изображением на фреске начали возникать смутные чувства, не говоря уже об уаминка.

Наконец приняв решение, Николай спокойно произнес:

– Алексей, помоги снять божьи доспехи, а то что-то тесновато мне в них. Дышать мешают.

Пока присутствующие недоуменно смотрели на Антоненко и друг на друга, Нечипоренко помог командиру избавиться от кирасы со шлемом и торжественно водрузил их на прежнее место.

– Да, я потомок Христа и Виракочи! Все мы здесь их потомки, дети богов! Это не только великая честь, но и огромная ответственность перед всем миром! И от этой участи нам никуда не деться! – продолжил Николай. – Спасибо за доверие. Выбирать нам не из чего. Волей или неволей мы должны быть вместе. Клянусь, что сделаю все, что в моих силах, не посрамлю земли нашей второй родины. Погибну, но сдержу обещание. Вы все теперь мои братья… Алексей!

– Я понял, командир, – отозвался Нечипоренко. – Вот чаша серебряная, подходящая… Я ее водой из фляги сполосну…

– Вы прямо как князь Святослав в Доростоле… – невольно вырвалось у Невзорова.

– По обычаю наших предков, – продолжил Антоненко, – хочу скрепить эту клятву и наше братство своей кровью…

С этими словами Николай вынул нож и резким движением надрезал ладонь левой руки. В подставленную чашу упали капли крови. В зале воцарилась тишина. Каждый обдумывал услышанное и увиденное.

– Душа всякого тела есть кровь его, – первым нарушил молчание Невзоров. – Почту за честь, если вы примете меня в свои ряды. Я тоже… клянусь!

Никто из попаданцев не ожидал такого от всегда спокойного и уравновешенного учителя, бывшего белогвардейского капитана. Вслед за Антоненко Невзоров достал нож и также сделав надрез на ладони, обагрил кровью подставленную чашу.

– Христос пролил свою кровь во спасение человечества. Прежде чем претерпеть муки на кресте, Сын Божий сам неявно указал на искупительное значение крови, когда во время Тайной вечери угощал ею, преображенной в вино, своих учеников. – Профессор Левковский неожиданно подошел к Антоненко. – Позвольте ваш нож, молодой человек. Я хоть и старик, но тоже… клянусь!

Вслед за ним клятву верности и братства дали Уваров, Нечипоренко, Климович, Бажин и Бондарев. Только Новицкий немного задержался, что-то обдумывая и пропуская остальных.

– Как сказал Вергилий: выбирая богов – выбираешь судьбу, – усмехнулся ротмистр. – Если бы нас сейчас видел отец Михаил… Язычество в чистом виде!

Но все же он вынул свой бебут и, сделав надрез возле мизинца, капнул кровь в чашу.

– Синчи Пума! Это наша клятва верности и братства! – Антоненко протянул вождю чашу. – Принимаете ли вы ее?!

Вождь низко поклонился и торжественно принял чашу двумя руками.

– В нашем народе пролитая воином кровь – это священный дар богам! Клятва кровью – священная клятва! – пояснил стоявший рядом Иллайюк, принимая чашу из рук друга.

– Мы принимаем вашу клятву и даем свою: на верность вам! – торжественно объявил Синчи Пума. Достав подаренный ему кинжал, вождь так же, как и новороссы, надрезал себе руку и пустил кровь в чашу. За ним последовали все уаминка.

Верховный жрец попросил Нечипоренко добавить в чашу воды, а Кайва – немного настойки из своей фляги, и приготовить необходимые атрибуты для совершения обряда братания.

Иллайюк освятил чашу, и каждый из присутствующих сделал глоток полученного напитка. После обряда братания новороссы принялись более внимательно осматривать все, что находилось в зале. Чего здесь только не нашли!

Внимание профессора Левковского привлек небольшой бронзовый ящик, стоящий за одним из саркофагов. Осторожно сняв крышку, он изумленно воскликнул:

– Господа! Посмотрите на это! У меня нет слов… этого просто не может быть… Книга! Все страницы – из золотых пластин! Здесь надписи криптографические, планы и схемы разные… Просто книга древних знаний!

– Павел Иванович, если вы видите, то может! – откликнулся от противоположной стенки Климович. – Вы лучше сюда посмотрите! Это же настоящий глобус, глобус Земли! С Евразией, Африкой, обеими Америками, даже Антарктида есть! Правда, все смещено на юг и границы немного другие, но как похоже! А на севере, наверное, Атлантида или Гиперборея! Слышал я про такие глобусы в древности. Но там изображено звездное небо, а здесь – Земля!

– Вы сюда взгляните! Полный макет нашей местности с местами расположения природных ископаемых. Как раз там, где мы с Сашей Ольховским были, – добавил с другой стороны Уваров. – И даже указаны еще не разведанные нами…

– Это все принадлежит богам, – пояснил Иллаюйк.

– Конечно, конечно… – соглашаясь с ним, быстро проговорил Левковский. – Мы ничего брать не будем. Но зарисовать-то я могу?

Уаминка не возражали против просьбы профессора. Он быстро принялся перерисовывать в находящийся всегда с ним альбом все, что посчитал нужным. Помогать профессору добровольно вызвались Невзоров и Бондарев.

Пока остальные рассматривали зал, Уваров прошептал Антоненко:

– Коля, ну ты, блин, и выдал! Не ожидал такого от тебя: дать такую клятву и заставить всех скрепить ее кровью… Сам придумал или подсказал кто?

– Да понимаешь, Олежка, нашло на меня что-то. Сам до сих пор не пойму. Как надел на себя эти доспехи и шлем, а тут еще и свет от кристалла по глазам! Такое ощущение, что мозги мои кто-то резко поменял. Как тумблер какой-то включили… До сих пор отойти не могу: вроде я, а вроде и не я… – оправдывался Антоненко.

– Уходить отсюда надо! Как бы все мы тут не сдвинулись помаленьку, – резюмировал Уваров. – Давай команду. Теперь ты у нас за старшего. Наместник Бога на Земле. Прямо как папа римский!

– Да ладно тебе! Скажешь тоже!

Дождавшись, когда Левковский зарисует план местности с залежами различных руд, образцами которых был выложен макет, Антоненко, под предлогом желания посмотреть на птицу богов, предложил всем покинуть залы, оставив все, что увидели, на месте. Иллайюк пояснил, что к птице богов надо подниматься по другой лестнице, которая ведет на верхнюю террасу, а для этого необходимо спуститься вниз, в город.

Вышли на свежий воздух ошарашенными от увиденного. А в долине солнце уже клонилось к закату. Последними выходили и закрывали вход Синчи Пума с Иллайюком. Пока новороссы обменивались впечатлениями, двое старых объясняли молодым уаминка, как закрывать и открывать проход в сокровищницу. Теперь сюда они попадут не скоро.

– Это сколько мы здесь пробыли?

– Почти день!

– А мне показалось, что не больше часа…

На летательный аппарат древних решили посмотреть завтра. По возможности. Пообещав уаминка хранить все в тайне и попрощавшись с ними, Климович пригласил всех в штаб, для разбора сложившейся ситуации.

Глава 9

Алексей Аркадьевич оглядел присутствующих.

– Ну-с, господа-товарищи, что вы думаете обо всем этом? Как нам теперь поступать?

– А что тут думать! – воскликнул Нечипоренко. – Уаминка признали Николая Тимофеевича сыном своего бога! Значит, ему и командовать парадом. Тем более что все клятву дали.

– Да. Аборигены не поймут и могут обидеться, если господин Антоненко не возглавит наше сообщество, – неожиданно поддержал предложение Новицкий.

– Вы никак не можете смириться, что сейчас вами командуют красные, ваши бывшие враги? – поддел его Бондарев.

– А вы – с тем, что вас отвергла Елена Владимировна? – парировал ротмистр.

Начальник штаба кинул в сторону соперника злой взгляд и покраснел, но промолчал. Сейчас не время сводить личные счеты, есть более важные дела, но эта обида глубоко засела в его душе. Придет время, рассчитаемся…

– Господа, не будем ссориться, – решил остудить пыл соперников Левковский, – что было, уже минуло. В нашем народе пословица имеется: кто старое помянет, тому глаз вон…

– А кто забудет, тому оба! – вставил Нечипоренко, но, увидев, что это было не к месту, стушевался. – Извините, не подумал.

– Ну, это не про нас, – произнес Уваров, решив последовать примеру Левковского. – У нас здесь новая жизнь начинается – как говорится, с чистого листа. Все ссоры и обиды должны остаться в прошлом. Но с предложением Алексея я полностью согласен.

– А что на это скажет сам Николай Тимофеевич? – посмотрев в сторону Антоненко, поинтересовался Климович. – Самоотвода не будет?

Николай медлил: он прекрасно понимал, что после всего произошедшего ему уже не отвертеться. Рубикон перейден, мосты сожжены. За ним стоят уаминка и уанка, но как воспримут такую новость остальные попаданцы, передадут ли они свою судьбу в руки почти не известного им пришельца из будущего?

– Я поддерживаю кандидатуру Николая Тимофеевича. Тем более он делом доказал, что ему это по силам, – прервал молчание Невзоров. – Михаил Николаевич верно заметил, что необходимо считаться с мнением местных жителей. Отрицательный ответ для них в нашей нынешней ситуации, неприемлем. Но у меня есть вопрос к вам, Алексей Аркадьевич.

– Прошу вас, Борис Иванович, мы вас внимательно слушаем, – попросил Климович.

– Извините за бестактность, но как лично вы относитесь к тому, что вас могут отстранить от командования, и как к этому отнесутся ваши люди?

В помещении наступила тишина. Был задан щекотливый вопрос. Ведь попаданцев из сорок первого года – больше всех, и в случае их несогласия могла возникнуть неприятная ситуация, чреватая бунтом.

– Нормально отношусь, – после короткого молчания ответил Климович, – тем более что я сам хотел попросить об этом. И люди наши все поймут, если им правильно объяснить.

– Как же так, товарищ подполковник! – возмутился Бондарев. – Я с этим не согласен! Отдать власть просто так неизвестно кому?

– Успокойтесь, Игорь Саввич, что вы меня раньше времени хороните! Вы сначала выслушайте мои аргументы, а потом возражайте, – остановил подчиненного Климович. – Не могу я после ранений в строй встать. Вот побегал по этим горам да по лестницам, как ни крепился, но здоровье не обманешь: нога разболелась, окаянная, мочи терпеть нет. Видно, отвоевался ваш командир, пора в отставку подавать да детишек воспитывать. Примете к себе в школу, Борис Иванович?

– Конечно! Тем более учеников у нас прибавилось, и я думаю, что в скором времени их еще больше станет! – обрадовался Невзоров.

– Вот и ладушки, – продолжил Климович. – Кроме того, я обещал нашему ученому, Игорю Леонидовичу, помочь в изготовлении пороха и взрывчатки, а инженеру Костромину – в налаживании производства… Короче. Предлагаю такое решение. Командование нашей будущей армией, в том числе ее подготовкой, налаживанием связей с местными и проведением совместных боевых действий передать в руки Антоненко Николая Тимофеевича. Сам же возьму на себя производство, тыловое обеспечение и охрану долины. Имеются ли возражения и другие предложения?

– Разрешите, товарищ подполковник? – Перед Климовичем поднялся Бажин. – Поскольку вы решили остаться в Новоросске, Алексей Аркадьевич, избавьте меня от должности коменданта! Ну не мое это – я ведь командир маневренной группы, привык к действию, а не в крепости сидеть!

– Хорошо. Если Олег Васильевич не возражает, то со своими пограничниками поступайте в его распоряжение. Разведкой заниматься. Это вам ближе, – улыбнулся Климович. – Принимаете, Олег Васильевич?

– Да. Я давно для себя решил именно этим и заниматься. Конечно, принимаю. И уже наполеоновские планы имеются. Надо их только осуществить! – не стал задерживаться с ответом Уваров.

– Мы так и не услышали ответа Николая Тимофеевича. Согласны ли вы нас возглавить или нет? – вернул всех к главному вопросу Невзоров.

– Назвался груздем – полезай в кузов. Кроме как согласиться, другого ответа у меня нет, – произнес Антоненко. – Но прошу всех серьезно отнестись к моим требованиям и просьбам. Один я без вас не справлюсь. Мы делаем общее дело, вместе и будем отвечать перед людьми…

Николай поднялся из-за стола и оглядел присутствующих.

– Друзья! Я не буду говорить пафосные речи. Не умею, да и не хочу. Вы и так, без них, все знаете и понимаете. Первым у меня будет не распоряжение, а просьба. Господь Бог дал нам уникальную возможность построить новое общество. Лучшее, чем были в нашем мире. Прошу всех без исключения подумать о нашем положении, о целях и задачах, которые мы должны перед собой поставить и осуществить. Так сказать, о нашей стратегии и тактике. Поговорите с людьми, посоветуйтесь с ними. Узнайте нужды и чаяния. Учитывая, что сроки поджимают, на это отводится три дня. Больше нельзя. Расслабимся – и забудем. Все из предложенного вами будет тщательно рассмотрено на заседании совета. На этом я считаю наше заседание оконченным. Сегодня у нас был трудный день, слишком много новых впечатлений…

Когда вышли из помещения штаба, на улице уже сгущались сумерки. Попрощавшись со всеми и освещая путь карбидной лампой, Николай неширокой улочкой пошел к себе домой… Да, теперь у него в этом мире есть свой дом и новая большая семья. Даже не верится! Если бы ему еще полгода назад кто-нибудь сказал об этом, то выглядел бы в его глазах сумасшедшим.

После прибытия из Уаман-канча в Новоросск Антоненко уже не смог обитать в холостяцкой казарме вместе с Уваровым. Он, как и другие новороссы, нашедшие себе невест, решил жить отдельно. Расположенные на центральной улице дома были заняты, поэтому пришлось искать жилье в другом месте. Новоросск постепенно обустраивался и обживался. Николай с Тани присмотрели небольшую усадьбу в стороне от центра, возле крепостной стены, обращенной к горячим источникам. Здесь почти не было ветра, а тепло, исходящее от гейзеров, создавало своеобразный благоприятный микроклимат.

Усадьба была огорожена полутораметровым каменным забором. Она состояла из довольно большого дома на шесть комнат и трех хозяйственных построек во внутреннем дворике. В глубине усадьбы, ближе к крепостной стене, располагался садик с раскидистыми деревьями, дающими хорошую тень, и бассейн, в котором одновременно могли купаться несколько человек. Между домом и садом находился источник с подведенным к нему водоводом. Вода, собираясь в глубокой серебряной чаше, обложенной крупными камнями, вытекала по скрытой под каменными плитами трубе в сточную канаву за двором. По-видимому, раньше здесь жил небедный хозяин.

Тани усадьба так понравилась, что она сразу же с помощью своих помощниц принялась наводить в ней порядок и чистоту. Не остались в стороне и Антоненко: старший и младший. Они восстанавливали разрушенные стены, провели воду к бассейну, установили с помощью плотников деревянные двери в доме и постройках, а также ворота в усадьбу. Крыши дома и сараев покрыли, как и во всем Новоросске, недавно изготовленной черепицей. В этом им помогали Уваров с Григоровым, а также ставший тенью Николая верный Валью. Молодой уаминка так привязался к Ника Тима, что следовал за ним повсюду. Вот и в Новоросск он пришел вместе с молодой женой по имени Сами, поселившись в доме Николая. Уаминка и уанка привыкли жить большими семьями, даже если между ними и не было кровного родства. Каждый мог самостоятельно выбрать для себя род, с которым захотел связать свою судьбу, но все роды подчинялись вождю и совету племен.

Не успел Антоненко подойти к воротам, как они сами распахнулись перед ним. Во дворе Николая встречали все взрослые домочадцы, за исключением Максима и Оксаны. Девушка, соблюдая традиции своей семьи, оставленной в прошлой жизни, постеснялась до свадьбы переходить жить в дом отца жениха, как ее ни уговаривал Максим. Днем она постоянно находилась в госпитале, где Баюлис организовал курсы медсестер, а вечером приходила к Тани помогать по хозяйству, но ночевать все равно уходила в женское общежитие. Максим также не захотел стеснять отца, а продолжал обитать в казарме вместе с Андреем и другими холостяками.

В центре двора стояла чугунная трехногая жаровня с небольшим костерком, освещавшим окружающее пространство. Увидев своих, в тишине стоявших перед ним на одном колене и преклонивших головы, Николай опешил:

– Вы это чего?

Первой нарушила молчание Тани:

– Мы приветствуем сына нашего бога, верного спутника Виракочи!

Оглядев Валью, Сами и Тимту, молоденькую девушку-уанка, родственницу Тани, Антоненко улыбнулся:

– Ну, вождь! Уже всем растрезвонил!

Присутствующие в знак согласия закачали головами.

Тани быстро поднялась и бросилась к нему. Подбежав к Николаю, женщина радостно кинулась ему на шею и, нежно целуя, прошептала:

– Ника Тима, ты – уаминка, и теперь отец точно даст согласие! Ты будешь моим мужем и сможешь стать вождем уанка! Как я тебя люблю!

После вкусного праздничного ужина, приготовленного по такому случаю, Николая потянуло в сон. Если раньше, по вечерам, когда все дела были сделаны, он собирал вокруг себя домочадцев и рассказывал им о своем мире, то сегодня родня решила не донимать хозяина расспросами.

Перед сном Николай по уже появившейся недавно привычке заглянул в детские комнаты, посмотреть, как спят его дети. Да! Теперь у него вместе с родным Максимом было шестеро детей!

«Не зря Олежка подшучивал, что будет у меня куча детишек – как знал, черт! – улыбнулся про себя Антоненко. – И мазанка есть, и ставок… Вот только вишен в саду не хватает и коровы для полного счастья!»

Когда прибыл большой караван из Уаман-канча и всех разместили по новым домам, возникла небольшая проблема. Вместе с караваном пришли и взятые у гуаро около сотни детей: мальчиков и девочек. Если дети уаминка и уанка жили в своих семьях, то детей гуаро надо было пристраивать. Да еще и свои детдомовцы требовали внимания. Посовещавшись, совет новороссов принял решение: распределить всех детей по семьям. Вне зависимости от цвета кожи и происхождения. Дети есть дети. Каждому ребенку нужны уход, внимание и родительская любовь. Только полноценная семья способна это дать. Никакой детский дом не заменит ее.

Параллельно с этим решался и другой вопрос. Дети – это пластилин, из которого можно вылепить все что угодно, особенно если предварительно размять… Поэтому пристальное внимание было уделено школе и воспитанию детей. Они должны стать надежной сменой первых новороссов.

У русских существует универсальная магнетическая интернациональная формула: хочешь быть русским – будь им! Именно благодаря ей они смогли создать такое сильное многонациональное государство, как Россия, ибо русский – это не национальность, а мировоззрение. Этим опытом предков и решили воспользоваться путешественники во времени. Пришедших гуаро, уаминка и уанка расселяли среди попаданцев, а то и прямо в их семьи. Отец Михаил со своими помощницами-монашками посещали каждую новую семью и вели задушевные беседы, ненавязчиво склоняя тех в православную веру. Для взрослых аборигенов организовали вечернюю школу, где их учили русскому языку и другим необходимым знаниям. Таким образом, местные дикари постепенно превращались в цивилизованных новороссов. Они становились «посвященными».

Сначала Николай заглянул в комнату девочек. Семилетняя попаданка Машенька и девятилетняя гуаро Кха – Катюшка дружно сопели на большой деревянной кровати, сработанной в Мастерграде, прижимая к груди тряпичных кукол. На соседней кровати засыпала семнадцатилетняя красавица Тимту, она беспокойно ворочалась во сне – видно, перебирала женихов. Тимту увязалась за своей двоюродной сестрой Тани в Новоросск с тайной надеждой найти себе мужа среди виракочей. С этой целью она постоянно строила глазки Григорову и вертелась возле него.

«Эх, девчонки, девчонки… везде вы одинаковы! – подумал Николай. – Вам бы в дочки-матери поиграть да женихов получше найти!»

Сзади осторожно подошла Тани, обняла его за талию и прошептала:

– Мой вождь! Ты сегодня устал. Пойдем спать!

– Сейчас, Танечка! Я еще к мальчишкам загляну! Как они там?

– Набегались за день. Все воинами готовятся стать.

Пройдя через большую комнату, служившую одновременно залом и кухней, с расположенной здесь небольшой печью с чугунной плитой, кирпичная труба от которой выходила на крышу, Николай зашел в комнату мальчиков. В отличие от девчонок мальчишки спали вместе на одних широких полатях – помосте, возвышавшемся над полом вдоль стены и занимавшем половину комнаты. Семилетний сын Тани Вилка, которого уже на русский лад называли Валька – Валентин, посапывая, спал посередине, раскинув руки в разные стороны. Слева от него, на животе, лежал спасенный Николаем еще при первом бое с дикарями двенадцатилетний мальчишка-гуаро Бору, окрещенный в Новоросске Борисом – Борькой. После прибытия в город Антоненко Бору, завидев его, бросился к Николаю и уже никуда не отходил. Николая поразила такая преданность мальчишки-дикаря к своему спасителю, поэтому он не смог отказать тому быть членом семьи. Справа от Вальки, повернувшись к стене, похрапывал Макарка, пятнадцатилетний парнишка-попаданец, которого Николай встретил в первый день попадания на озере. После смерти деда Макар жил вместе с детдомовцами, куда поселили и Борьку. Со временем они сдружились, став как братья – не разлей вода. После переселения Борьки к Антоненко Макарка чуть ли не каждый день приходил к ним в гости. Тани несколько раз оставляла его ночевать. В один из дней Николай подозвал Макара к себе и прямо предложил жить у него. Радости парнишки не было границ. Ведь после смерти деда у него в этом мире не было другой родни. В память о деде Макар постоянно носил буденновку, снимая ее только в исключительных случаях.

В следующей комнате поселились Валью и Сами. Сейчас оттуда доносились тихое девичье хихиканье и ласковый шепот верного оруженосца. После битвы у Уанка-канча Антоненко подарил молодому уаминка свой карабин и научил стрелять из него. Довольный подарком Валью чуть ли не каждый день, любовно поглаживая, чистил и смазывал свое новое оружие, помня слова Антоненко: оружие, как женщина, любит ласку и смазку.

«Пора и мне заняться этим делом с Тани! – улыбнулся Николай. – Не слишком уж я и старый для такого!»

Утром, когда вся новоиспеченная родня, усевшись за общим столом на веранде, завтракала, вдалеке вдруг раздалось несколько хлопков, похожих на звук взрывпакета или петарды.

– Опять, что ли, Слащенко салют пускает? С чего бы это? – высказал мысли вслух Николай.

– Может, случилось что? – предложил свою версию Макар, жуя пирожок и запивая его компотом. Попав в Новоросск, с помощью Оксаны и других попаданок Тани, на радость Николаю, быстро научилась готовить еду новороссов.

Не успел паренек закончить фразу, как снова прогремело несколько взрывов, но уже сильнее.

– Валью, бинокль! И за мной, на стену! – крикнул Николай и, опрокидывая тарелку на пол, бросился из дома в сад, к крепостной стене.

Следом за ним, схватив свою буденновку, кинулся Макарка. Не отставал от названого брата и Борька, на ходу вытирая рот рукавом рубахи. Благодаря стараниям швейного цеха, всех детей гуаро и уаминка переодели в одежду новороссов. Пусть с малого привыкают к новой жизни. Вслед за братьями хотел рвануть и маленький Валька, но Тани остановила его, заставив доедать завтрак. Только девчонки остались на месте, тревожно смотря в ту сторону.

Подбежав к лестнице, ведущей на стену, Николай в три громадных прыжка оказался наверху. Быстро оглядевшись по сторонам, увидел в районе Мастерграда небольшой серо-черный дымок, поднимающийся грибом над лесом.

– Пожар там, что ли, дядь Коль? – всматриваясь в даль, с беспокойным видом произнес возникший рядом Макарка.

– Бинокля, Ника Тима! – протянул руку немного запыхавшийся от волнения и быстрого бега Валью.

– Похоже на то! – поднося к глазам бинокль, подтвердил Антоненко и выругался: – Япона-мать, твою за ногу!

В этот миг лес, где находилсяпоселок мастеров, покрылся несколькими яркими красно-белыми вспышками, превращающимися в густые клубы дыма сначала темно-серого, а затем черного цвета, которые сплошным потоком поднимались в небо. До их ушей донесся новый грохот разрывов. На окраине Мастерграда полыхал сильный пожар.

– Нефть горит! Валью, вниз! И прихвати ключи от уазика!

Заскочив в дом, Антоненко схватил куртку и объяснил жене:

– Мастерград горит! Я туда! Оставь детей дома!

Сбегая вниз по центральной улице к стоянке автомобилей, по пути Николай встретил Бондарева, также спешащего на стоянку с группой бойцов.

– Что там, Игорь Саввич? Наши уже все знают? Не диверсия ли это?

– Дежурный по штабу принял сообщение по телефону: взорвался сарай нашего ученого. Часть построек и половина забора уничтожены. Есть ли пострадавшие, пока неизвестно, – тяжело дыша от быстрого бега, доложил начальник штаба.

– Организуйте пожарную команду и направьте туда людей для тушения из Теплого Стана.

– Уже сделано. Климович распорядился, да и сами они сообразили…

Пока Николай заводил УАЗ, подбежал Баюлис с медсестрой Варей, дежурившей в госпитале. Закинув сумку с красным крестом в багажник, Янис Людвигович помог девушке сесть в машину. Рядом с водителем прыгнул на сиденье Валью. Но первым проскочить через проходную башню Антоненко не успел. Его опередил десяток всадников на лошадях без седел. Среди них Николай заметил и Максима. Всадники по одному проскакивали в проем башни и направляли лошадей в сторону пожара.

Быстро, без паники и особой суеты, действовали только новороссы-попаданцы, остальные же, ранее не видевшие такого захватывающего зрелища, высыпали на крепостные стены и с тревогой наблюдали за происходящим.

Николай вывел УАЗ за ворота и погнал его по дороге к Мастерграду. Следом за ним двинулись два ЗиСа с бойцами в кузове. Замыкал колонну «форд»-пикап, ведомый Нечипоренко, также набитый людьми. Через некоторое время, вооруженные лопатами и топорами, к месту пожара побежали и пришедшие в себя уаминка во главе с Синчи Пума.

Въезжая в ворота поселка, УАЗ резко затормозил, чуть не столкнувшись с подводами, увозившими в Теплый Стан семьи мастеровых с пожитками. Бросив машину у крайних домов, Антоненко побежал к месту пожара. Почти весь поселок заволокло серо-черным едким дымом, сквозь который тяжело было что-либо разглядеть и дышать. Две жидкие цепочки поселенцев набирали ведрами воду из реки и, передавая их друг другу, обливали постройки невдалеке от зоны, охваченной пламенем.

Узнав в одном из них инженера Костромина, Антоненко вместе с Валью встали в цепочку рядом с ним.

– Антон Афанасьевич! Вы можете объяснить, что здесь произошло?! – почти крикнул Николай в ухо инженера. Из-за треска горевших бревен, лопавшейся черепицы и рева всепожирающего пламени нормально говорить было невозможно.

– Я сам толком до сих пор не понял! – прокричал Костромин, передавая ведро дальше. – С утра все было нормально, затем хлопки, взрывы, огонь и дым коромыслом. Не успели мы подбежать, как вдруг взорвался барак уважаемого Игоря Леонидовича. Да таким пламенем! Я в своей жизни только раз такое видел, когда цистерна с нефтью загорелась!

– А как Слащенко, погиб или живой?!

– Я не знаю. Посмотрите среди раненых. Они за тем сараем! – кивнул головой в сторону Костромин. В этот момент ему передали ведро, и он отвернулся.

Сзади подбежали бойцы, подъехавшие на автомобилях, и сразу же цепочки людей стали плотнее, их количество увеличилось. Освободив свое место для подбежавшего бойца, Антоненко остановил Бондарева:

– Возьмите людей с лопатами и срочно копайте ров вдоль линии наступления огня. Можно неглубокий, но широкий, чтобы огонь по траве дальше не шел.

– А может, потушим? – неуверенно произнес Бондарев.

– Это вряд ли. Горит какая-то адская смесь с нефтью, придуманная Слащенко. Ее просто так не потушить, – отрицательно покачал головой Николай. – Похоже, что наш ученый муж пытался напалм сотворить…

Появившемуся Нечипоренко он приказал собрать всех кого можно, вооружить их топорами и вырубить ближайший лес, отсечь огонь от его «пищи». Туда же были направлены и прибывшие на помощь аборигены.

Антоненко, руководя работами по предотвращению дальнейшего распространения огня и сам участвуя в них, не почувствовал, как кто-то дернул его за рукав.

– Коля, уведи людей!

Обернувшись, он увидел Олега и не сразу сообразил, что говорит друг.

– Что? Куда уводить? Зачем?

– В укрытие, подальше отсюда. Я сейчас подрывы сделаю… Попробуем пламя сбить и разом все землей засыпать, авось да получится, чем черт не шутит!

В «форде»-пикапе Уваров привез саперов с последней взрывчаткой. Пока другие вырубали лес и кустарник, растущий за уже уничтоженным огнем забором, Олег вместе с саперами на освободившейся территории заложили в разных местах взрывчатку таким образом, чтобы направить ударную волну и поднятый взрывом грунт в сторону пожара. Когда все отбежали подальше, укрывшись за деревьями и строениями, прогремело несколько мощных взрывов. Взрывная волна сбила пламя, засыпав основной очаг слоем земли. Подождав, когда дым немного рассеется, новороссы бросились засыпать землей и сбивать чем придется остатки огня.

С пожаром справились ближе к вечеру. Уставший и перепачканный сажей, в рваной, а то и обгорелой одежде, народ бродил по пожарищу, уничтожая последние искры, чтобы ветер снова не раздул огонь.

Командиры проверяли людей и подсчитывали причиненный ущерб. В результате пожара были полностью уничтожены сарай Слащенко, где тот проводил свои опыты, и находившиеся рядом несколько построек, предназначенные под склады. От них не осталось даже обугленной щепки. Но так как туда еще ничего не успели сложить, то сгорели только сами строения. Также сгорела и часть забора, окружавшая этот участок. Вся земля здесь была полностью выжжена. Слава богу, никто не погиб. Несколько человек получили ожоги, но не сильные. Около трех десятков отравились угарным газом и были госпитализированы Баюлисом. Слащенко нашли живого, но без сознания. На нем обгорели одежда и волосы на голове. Игорю Леонидовичу повезло. Еще при первых сильных взрывах его отбросило в реку недалеко от берега. Когда кинулись тушить пожар, один из бойцов заметил его в воде и вытащил на берег, передав в руки Баюлиса.

Благодаря своевременной реакции поселенцев, удалось спасти спиртовой заводик и другие постройки, расположенные рядом с пожаром. Правда, у некоторых зданий загорелись крыши и стены, но огонь быстро загасили.

Проведенным расследованием установили, что утром Слащенко решил испытать свои изобретения, не предупредив об этом. Первые испытания прошли успешно, но в связи с тем, что он слишком близко расположил заряды, произошла цепная реакция. Огонь от одних перекинулся на другие, более мощные, и те взорвались, разбрасывая горящую липкую смесь во все стороны. Часть ее упала на крышу и стены лаборатории ученого, в результате чего все, что находилось внутри: сосуды с нефтью и ящик с «коктейлем Молотова», перемешавшись с другими заготовленными компонентами, взорвалось. Этот взрыв был самым мощным. Именно он разбросал огонь и поджег все в округе.

На ликвидацию последствий пожара ушло несколько дней, для чего большая часть людей была снята с других работ и направлена в Мастерград.

Занятые наведением порядка после пожара, все забыли о желании посмотреть на летательный аппарат древних. Вспомнили об этом, когда вождь и верховный жрец засобирались домой. Наступала пора сбора урожая. За два дня до отбытия Уваров уговорил Иллайюка показать ему Птицу богов. Прихватив с собой Нечипоренко, побывавшего ранее внутри горы, и Хорстмана, как специалиста по летательным аппаратам, они вслед за жрецами направились на экскурсию.

Поднявшись по каменной лестнице на верхнюю террасу с тремя башнями, решили сначала отдышаться: слишком крут был подъем. Пользуясь моментом, Нечипоренко пристал к верховному жрецу с расспросами:

– Скажи, Иллайюк, а чьи это мумии в башнях и в нишах вдоль всей площадки? Одежка их на твою смахивает. Жрецы?

– Да, ты прав. Это верховные жрецы нашего народа, перешедшие в другой цикл жизни. Они ждут возвращения богов. Когда я буду готов сделать такой переход, то приду сюда и тоже стану ожидать их возвращения, – торжественно ответил старик.

– Судя по состоянию и количеству мумий, ждете вы давненько… – покачал головой Нечипоренко.

– Если боги прислали вас, значит, они сами скоро появятся…

– Дай-то бог, – задумчиво добавил Уваров.

После короткого отдыха прошли по вырубленному в горе коридору и попали в зал, напоминающий большой самолетный ангар. Здесь находилось четыре закрытых огромными плитами помещения. Как только вошли в зал, со всех стен сорвались громадные стаи летучих мышей, поднимая ужасающий шум. Подойдя к одной плите, Иллайюк с помощью Кайва совершил манипуляции с маслом, подобные тем, которыми открывал проход в сокровищницу. К удивлению попаданцев, им впятером довольно легко удалось сдвинуть казалось бы неподъемную гранитную глыбу. То, что открылось перед ними, заставило всех застыть в изумлении. В пещере находился корабль, очень похожий на тот, что они видели при свечении кристалла. Аппарат напоминал гигантскую сигару или ракету с прижатыми к фюзеляжу огромными крыльями и высоко поднятым вертикальным хвостом-стабилизатором. Видимая длина аппарата составляла не менее десяти метров. В диаметре эта «сигара» была около трех метров. Крылья действительно напоминали крылья большой птицы и были соединены с фюзеляжем огромными шаровыми шарнирами. Аппарат стоял на четырех металлических опорах с колесами. В полете шасси убиралось в фюзеляж. На фюзеляже, сверху и под крыльями имелось несколько кронштейнов с металлическими трубками. У аппарата не было ни дверей, ни окон.

Одно было плохо. Вся носовая часть, чуть ли не до середины сигары-ракеты, была смята и скрыта под обломками обвалившейся породы, из-за чего хвост аппарата задрался вверх.

– Вот это пепелац! – присвистнул Нечипоренко, освещая фонарем и оглядывая покрытый толстым слоем пыли необычный летательный аппарат. – Прямо как у нас сверхзвуковой «Ту сто шестьдесят»!

– Этого не может быть! Просто фантастика! – вслед за ним не удержался и Клаус. Немец, подойдя поближе, аккуратно смахнул пыль, поскреб и постучал пальцем по металлической обшивке корабля. – Легкий металл, похож на дюралюминий, из которого сделаны наши самолеты. Он покрыт серебром. Там что-то есть!

– Согласен, – подтвердил Уваров, – но посмотреть, что именно там находится, мы не сможем; если, конечно, все здесь не раскурочим. Но этого делать нельзя, иначе боги и наши друзья обидятся.

– Да… – с сожалением произнес Нечипоренко. – Жалко птичку. Она уже вряд ли куда полетит после такого…

В отличие от виракочей Иллайюк и Кайва стояли не шелохнувшись. Если молодой жрец был поражен впечатляющим зрелищем, рассматривая все с раскрытым от удивления ртом, то старый замер с закрытыми глазами. По его морщинистым щекам текли крупные слезы.

Все! Все! Они опозорили своих предков! Не смогли исполнить их заветы! Теперь его народ не имеет права называться уаминка – «верные воины» – и должен умереть! Они предали своих богов и не сдержали данную предками клятву! Это позор, а позор смывают кровью! Своей кровью!

Рука верховного жреца медленно потянулась к ножу, висевшему на поясе…

– Стоять! Ты что, Иллайюк! Не стоит так сразу! Нет твоей в том вины!

Олег еле успел перехватить руку с ножом. Иллайюк, замерев на мгновение, глазами, полными слез, отрешенно посмотрел на Уварова. Затем старик вдруг резко вырвался и с нескрываемой ненавистью бросился на Олега с ножом, пытаясь убить.

– Это вы виноваты! Боги прокляли и наказали нас за измену! Вас всех надо убить!

Натренированным движением Уваров выбил нож из все еще сильной руки жреца, мгновенно переместившись тому за спину, легко толкнул под колено и сжал руки Иллайюка мертвой хваткой. Оказавшийся на коленях и не способный пошевелить руками, верховный жрец сначала попытался вырваться, но затем затих, опустив голову.

Мгновенно оценив ситуацию, Нечипоренко подскочил к Кайве и прижал того к стене:

– Не дергайся, парень, а то хуже будет!

Но тот даже и не пытался сопротивляться, только испуганно заморгал глазами, не понимая, что сейчас произошло.

В таком же непонимающем положении замер и Клаус. Никогда не поймешь этих русских! Вечно у них что-то происходит непонятное для логики человека западной цивилизации!

«Аллес! Столько времени налаживали контакт, и на тебе! Мать твою! Мы – враги! – в сердцах сплюнул Олег. – Надо срочно мириться или кончать жрецов здесь. Если это дойдет до аборигенов, то от нас мокрого места не оставят, не считаясь с потерями».

Но вслух он произнес другое:

– Иллайюк, ты поторопился. Горе затмило твой разум. Давай разберемся: согласен?

Жрец молча кивнул головой. Он уже успокоился и был готов к разговору. Виракоча прав. Нельзя, не разобравшись, обвинять их в гибели Птицы богов. Может, действительно они не виноваты?! Ведь виракочи столько хорошего сделали для его народа!

Иллайюк посмотрел в глаза Уварову. Олег все понял. Он помог старику встать и вернул нож.

– До чего ж ты неуклюжий, Кайва! Вот смотри, уже успел испачкаться! – Нечипоренко мягко отстранил от стены ничего не понявшего молодого жреца и принялся отряхивать с его одежды пыль. – Дай я тебя почищу!

Олег оглядел завалы породы, покрывающие часть аппарата и свод пещеры.

– Иллайюк, а давно в ваших краях землетрясения были?

– Пача-Мама, Мать-Земля – живая. Она часто вздыхает. Мы привыкли. Когда напал Великий Инка и захотел захватить Священную долину богов, она пришла к нам на помощь. Пача-Мама поглотила часть его воинов, и он отступил, – пояснил старый жрец.

– Как это поглотила? – не понял Нечипоренко. – Сожрала, что ли?

– Да. Горы раскололись, и воины-инки провалились в образовавшееся ущелье. Никто не выжил.

– Иллайюк, а когда ты видел Птицу богов неповрежденной? До поглощения инков Пача-Мама или после? И как давно ты был здесь? – Олег уже понял, как выйти из ситуации, осталось только подвести к этой мысли жреца. Пусть думает, что сам пришел к такому выводу.

– Давно. Я тогда был молод, как Кайва. И не был верховным жрецом. Старый жрец привел меня сюда. Показал Птицу и все объяснил. Это было как раз перед нападением инков… – начал было Иллайюк, но остановился. – А ведь это Пача-Мама…

– Что?

– Это она уничтожила Птицу богов, чтобы та не досталась врагам! – решительно сделал вывод старый вождь. Иллайюк повернулся к Уварову и, скрестив руки на груди, низко поклонился. – Прости меня, виракоча, что плохо подумал о вас. Я ошибся. Ты прав. Горе затмило мой разум. Теперь я понял, для чего вы здесь появились. Боги послали вас уничтожить Зло на нашей земле и создать новую Птицу богов!

Такого поворота Олег не ожидал. Хорошо все свалить на землетрясение, но создать новую Птицу богов… А почему бы и нет? Чем мы хуже? А если еще и дать уаминка полетать на ней – вообще супер!

– Ты прав, Иллайюк! Для этого нас и послали боги, и мы это сделаем! – Уваров повернулся к Хорстману. – Клаус! Ты обещал самолет или дирижабль сделать. Как, справишься? Создадим новую Птицу богов?

Пришедший в себя немец сначала неуверенно, но затем спокойно кивнул головой в знак согласия:

– Да. Конечно. Если я обещал, то сделаю. Правда, не сразу. Слишком много работы предстоит.

– А ты, главное, начни, а мы поможем! – поддержал Нечипоренко. – Гуртом и батьку легче бить! Нам надо друзьям показать, что мы сможем! Верно, Олег Васильевич?!

– Верно, Леша, верно, – улыбнулся Уваров. – Клаус, осмотрите повнимательнее корабль. Может, что-нибудь поймете или пригодится что. Разрешаете, Иллайюк?

После получения согласия старого жреца виракочи принялись изучать чуть ли не каждый сантиметр аппарата и саму пещеру. На просьбу Уварова открыть другие пещеры Иллайюк пояснил, что ранее ни он, ни предыдущие жрецы ни разу их не открывали и ему неизвестно, что там находится. Но согласился попробовать. Уже привычным способом удалось открыть еще одну пещеру. У двух других плиты никак не поддавались. Промучившись больше часа, решили плюнуть и осмотреть второе помещение.

Увиденное произвело на них впечатление. Вторая пещера оказалась не меньше, чем первая. В ней также произошел обвал. В центре пещеры на каменных плитах находилась сигарообразная емкость, напоминающая мини-дирижабль диаметром четыре метра и длиной около пятнадцати метров. Корпус был изготовлен из такого же металла, как и летательный аппарат. На радость попаданцам, осыпавшаяся порода практически не задела эту емкость.

В стенах были обнаружены четыре ниши, в которых располагались емкости, напоминающие своим видом большие газовые баллоны двадцатого века. В диаметре они были около полуметра и длиной не больше четырех метров каждый.

Хорстман постучал по одному из баллонов:

– Корпус толстый. Не такой, как у аппарата. Пустой внутри. Наверное, с летучим газом или там вакуум.

– Интересно, а меня он поднимет? – усмехнулся Нечипоренко и попробовал выдвинуть баллон из ниши. – Легкий! И действительно пустой!

Уваров не успел даже сообразить, что происходит, как вырвавшийся из заточения баллон подхватил Нечипоренко и устремился с ним к потолку. От неожиданности Алексей лег на него сверху, обхватив руками и ногами. Хорстман успел схватить Нечипоренко за ноги, но это никак не отразилось на скорости подъема. Немца потянуло следом. Придя в себя, Олег повис на Клаусе, а Иллайюк с Кайвой схватили Уварова за ноги.

– Всем держаться! Не отпускать! – закричал Олег.

Это спасло Нечипоренко от незавидной участи быть придавленным к потолку. Получив дополнительную нагрузку, баллон остановился в подвешенном состоянии. Пола едва касались только оба жреца, остальные висели в воздухе. Находясь в таком положении, все замерли.

– Лешка, едреный корень! – нарушая тишину, выругался Уваров. – Какого хрена ты полез!

– Русский не поверит, пока не проверит! Люблю полетать, я же десантник! – выдал Нечипоренко. – Ничего, Олег Васильевич, у меня веревка есть. Сейчас обвяжу баллон и по ней на землю-матушку спустимся.

– Надо было сразу привязывать! – уже спокойнее ответил Олег. – Все мы сильны задним умом! Давай быстрее, а то уже руки болят!

Нечипоренко быстро достал веревку и обвязал ею баллон. С большой предосторожностью все спустились вниз. Почувствовав свободу, баллон впечатался в потолок, осыпав людей породой.

– Япона мать! – ругнулся Алексей, стряхивая с себя пыль. – Спасибо, Клаус. Теперь я твой должник!

– Не за что, – улыбнулся Хорстман и повернулся к Уварову. – Я теперь понял, господин полковник, как здесь все построили. Они поднимали большие каменные блоки с помощью этих баллонов, в зависимости от тяжести увеличивая или уменьшая их количество.

– Да. Похоже, что так и было, – согласился Олег. – Они нам пригодятся. Не возражаешь, Иллайюк? С их помощью мы построим новую Птицу богов!

– Если так, то берите. Но как вы спустите их отсюда?

– Было бы что брать, а как – придумаем. Голь на выдумки хитра! – рассмеялся Нечипоренко. Подобрав конец веревки, он протянул ее под мини-дирижаблем и каменной плитой. Совместными усилиями им удалось подтянуть висевший в воздухе баллон и затолкать его обратно в нишу.

Внимательно изучив баллоны и емкость, напоминающую мини-дирижабль, Хорстман сделал заключение:

– Судя по трубам, идущим из емкости, в нее закачивали летучий газ или горячий воздух. Емкость крепилась сверху основного фюзеляжа, где находились движитель и источники энергии. Наполняясь, она поднимала корабль в воздух. Баллоны крепились снизу и служили дополнительной подъемной силой. Если надо было спуститься, то прекращали подачу газа или тепла в основную емкость. Под своей тяжестью аппарат спускался вниз, но благодаря этим баллонам спуск был плавным.

– Ну, это подъем и спуск. А как этот аппарат горизонтально летал?

– Тяга осуществлялась за счет винта или чего-то подобного, расположенного в передней части фюзеляжа. Но его сильно засыпало и смяло.

– Понятно. Хвост – для поворотов. Но если это дирижабль, то зачем ему такие крылья? – поинтересовался Нечипоренко.

– Это же Птица богов! А птицы без крыльев не летают! – рассмеялся Хорстман. – А если серьезно, то думаю, что для создания дополнительной силы подъема или спуска, а также торможения.

– Так. С этим разобрались. – Уваров еще раз осмотрел емкость и баллоны. – Клаус, ты сможешь рассчитать подъемную силу этого дирижабля и баллонов?

– Ну, судя по тому, как один баллон легко поднял нас, приблизительно смогу, – ответил немец. – Я понял вас, господин полковник. Я сделаю все необходимые расчеты для создания гондолы с грузовой площадкой. Мы будем делать дирижабль! Новый «Граф Цеппелин»!

– Дирижабль – да, но только не «Граф Цеппелин». Размер не тот. Назовем как-нибудь по-другому, – улыбнулся Уваров. – «Новороссия», к примеру!

– Интересно, а на чем эта птичка летала? Какое зернышко клевала? Бензин, керосин или еще какая гадость? – не мог успокоиться Нечипоренко. – Я в первой пещере бочонок присыпанный видел, но откопать не успел.

– А ну пошли, посмотрим!

Ничего не понимающие жрецы присутствовали при разговоре в роли простых статистов. Если лицо Кайвы выражало дикий восторг от увиденного, то Иллайюк вслушивался в каждое слово виракочей, убеждаясь, что правильно поступил, поверив им.

С помощью ножей удалось откопать небольшой бочкообразный металлический баллончик, похожий на те, которые применяли в двадцатом веке в бытовых целях.

– Тяжелый, гад! А по виду не скажешь! – Нечипоренко с Хорстманом сдвинули баллон на свободное место.

Баллон имел специальные выступы для рук и крепления. Сверху вместо вентиля были три довольно толстых трубки, закрытых крышками.

– Интересно, а что там? – Нечипоренко попытался снять одну из крышек.

– Алексей, опять лезешь поперед батьки в пекло! – остановил Уваров. – Снова взлететь хочешь?

– Да мы аккуратненько, Олег Васильевич! Надо же узнать… Вы лучше подальше отойдите. Я сам попробую. Авось все обойдется! Клаус, подсвети-ка фонарем!

Только с третьей попытки Нечипоренко удалось отвинтить одну крышку из трех. Другие не поддавались.

– Жидкость. Запаха нет! – констатировал Алексей. – Значит, не бензин и не керосин! Кайва! Дай свою чашку! Посмотрим, что за фигня здесь залита!

Осторожно наклонив баллон, удалось немного плеснуть густой жидкости в глиняную посудину, подставленную молодым жрецом.

– Еханый бабай! Так это же ртуть, мать ее за ногу! Закрывай его на хрен! Что будем делать, командир?

– Что делать, что делать… Валить отсюда надо! – чуть ли не прокричал Уваров. – А то парами задохнемся и коньки отбросим!

– А может, прихватим с собой? Игорю Леонидовичу для опытов пригодится и капсюли делать нужно! – начал упрашивать Нечипоренко.

Это действительно был царский подарок. Почти десять литров чистой ртути! Учитывая, что один литр весит тринадцать с половиной килограммов, выходило около ста тридцати пяти кэгэ ртути! Грех такое бросать!

– Ладно. Берем бочонок и тащим его на взлетную полосу, на свежий воздух. Ничего там с ним не случится, – решился Уваров. – Ртуть из чашки перелить во флягу, закрыть и поглубже закопать в породу, вместе с чашкой. И замуровать эту пещеру на века! Все. Действуем быстро! С дирижаблем потом разберемся!

Пришлось Нечипоренко пожертвовать своей металлической армейской флягой, так как тыквенные бутыли жрецов для этого дела не подходили. Когда копали яму для захоронения фляги, обнаружили еще один бочонок с ртутью. Жаба задавила! Решили откопать и его. Волевым решением Уваров прекратил дальнейшие археологические раскопки, приказав закопать флягу и покинуть пещеру, плотно закрыв ее плитой. Нечипоренко где-то подобрал подходящий камень и нацарапал на плите большой череп с перекрещенными костями. Удивленным жрецам пояснили, что этот знак – оберег, запрещающий всем под страхом смерти заходить в помещение. Те согласились. Оба бочонка с ртутью перекатили на открытую, продуваемую ветром площадку, где в первые дни попадания побывал Антоненко со своей группой.

Вторую пещеру решили оставить открытой. Все равно, кроме своих, сюда никто не попадет. А лишний раз мучиться двигать плиту никому не хотелось. Домой возвращались уставшими, но довольными.

Глава 10

Перед отбытием домой Синчи Пума и Иллайюк решили провести с остававшимися молодыми парнями уаминка и уанка обряд посвящения в воины.

С девушками, пожелавшими выйти замуж за виракочей, Иллайюк еще раньше провел обряд, способствующий рождению здоровых детей. Верховный жрец не мог отказать и попаданкам, пожелавшим принять участие в диковинном для них обряде.

К удивлению Максима и к его тайной радости, в обряде вместе со своими подружками-медсестрами приняла участие и Оксана. К ним присоединились и Лена со Светланой.

Если Света с Невзоровым уже открыто жили как муж и жена, то между Леной и Новицким происходил так называемый букетно-конфетный период. Он начался после похода на гуаро. Ротмистр, наконец-то набравшись смелости, открыто стал выказывать девушке свои симпатии. При первой же возможности он говорил комплименты и дарил цветы, которые собирал во время тренировочных походов кавалеристов в горы. На всех вечеринках стал постоянным партнером в танцах, рассказывая Лене о балах своего времени. Они часто подолгу прогуливались при луне вдоль берега озера, рассказывая друг другу о прошлой жизни, при этом Новицкий читал стихи или пел под гитару романсы. «Я живу на свете лишь раз и не хочу вас потерять навсегда. Я готов вас украсть и увезти на край земли…» Как это соответствовало действительности! Девушке нравилось такое ухаживание. Она даже как-то сравнила Новицкого с Печориным из «Героя нашего времени» Лермонтова. К ее удивлению, Михаил Николаевич признался, что любит творчество Лермонтова, ассоциируя себя с его героем, но не считал себя фаталистом. После нескольких стычек между Новицким и Бондаревым Лена, выбрав ротмистра, прямо заявила начальнику штаба, что не будет его женой, а выйдет за Новицкого. На этом «война» в любовном треугольнике временно затихла…

Кандидатов для посвящения в воины собралось не меньше сотни. Среди них были Вайра, Юску и Пики Чаки. К уаминка и уанка присоединились еще два десятка виракочей. Испытать себя вместе со своими ровесниками захотели и Максим с Андреем.

Ранним утром кандидаты в воины, разбившись на два равных отряда, выстроились возле проходной башни Новоросска. Каждому бойцу повязали на голову и на руки повязки, различающие их. Ни грамма еды, ни капли воды никто не имел права брать с собой. Это с учетом того, что за сутки до состязаний их только один раз покормили. Сытый воин менее подвижен и более ленив, а полуголодный – злее. И эта злость должна придавать силы и стремление к победе. Да и в реальном бою, если будет рана в сытый живот – верная смерть.

Каждый был одет в простую одежду уаминка. Через плечо висела довольно большая сумка с камнями для пращи, создавая дополнительную нагрузку. В отличие от местных виракочи свои камни нагрузили не в боковые сумки, а в привычные для них вещмешки-сидоры, повесив их на спину. Как потом показала практика, это было более удобно при совершении длительных маршей. Со временем все аборигены переняли такой способ ношения тяжестей. Кроме сумки с камнями каждый имел небольшой деревянный щит, копье в виде двухметровой палки, но без наконечника, и короткую палку наподобие меча или булавы.

Вождь Синчи Пума специально не назначал командиров над отрядами. Лидеры должны проявиться в ходе последующих воинских испытаний. Отрядам была поставлена задача. Каждый из них должен ускоренным маршем пройти по обоим берегам священного озера, а это ни много ни мало почти сорок километров! При этом перейти на противоположный берег не через мост у форта Коваленково, а переплыть озеро вплавь, да так, чтобы это было незаметно для условного противника – второго отряда. После пересечения водной преграды отряд возвращается новым путем к крепости, где должен быстро сложить из камней небольшую учебную крепостцу и занять в ней оборону. Опоздавший отряд обязан осуществить штурм. Победитель – тот отряд, чей значок будет возвышаться над крепостью к закату солнца. При этом особо учитывалась взаимовыручка. Никто из бойцов отряда не должен отстать или быть брошен по дороге. В зачет шло только коллективное действие.

Максим с Андреем по воле жеребьевки оказались в разных отрядах. Андрей – с Вайра, а Максим – с Юску. Сигналом к старту послужили бой больших барабанов и звук горна новороссов. Оба отряда плотными группами бросились бежать по противоположным берегам озера.

Пробежав с десяток километров по узкой тропе вдоль верхнего берега озера, где находились Теплый Стан и Мастерград, Максим понял, что выдыхается. Одно дело – бегать по стадиону в Мадриде или Киеве, но совсем другое – в Андах, на почти трехкилометровой высоте! Да, в этих местах жители равнин уступают горцам…

Видя, что виракочи отстают, Юску остановился. В ходе марша среди своих сверстников он сразу же выдвинулся на роль лидера. Своей волей и физической силой Юску еще раньше снискал уважение среди молодых соплеменников, уже не пытавшихся оспорить его лидерство.

– Максу! Не отставай! Мы можем проиграть! – с досадой прокричал молодой уаминка. И уже тише, чтобы не слышали другие, добавил: – Какие вы все-таки слабые, а еще дети богов!

– Подожди, Юску! – Макс еле отдышался после продолжительного бега по пересеченной местности между деревьев и буераков. – У меня есть другой план.

– Что это? – не понял молодой вожак.

– По условиям состязания, мы должны появиться с другого берега озера и взять штурмом крепость, правильно?

– Да. Так сказал вождь, – не стал возражать Юску.

– Так зачем нам бежать до узкого места озера, когда мы можем переправиться здесь на другой берег и быстрее второго отряда прибыть к крепости?

– Но как мы переправимся при такой ширине озера и с нашими камнями в сумках? Бросить их мы не можем, и они потянут нас на дно! – недоумевал Юску. Он уже почти согласился с молодым виракочей, смутно догадываясь, что тот предлагает правильное решение.

– Сделаем малые плоты из наших копий и растущего здесь тростника. На них сложим все сумки с камнями и оружием. Будем держаться за них. Так и переправимся, – пояснил Максим. – На это уйдет меньше времени, чем будем бежать вдоль всего озера. Да и другой отряд этого сразу не заметит.

– А как же те, кто ждет нас у форта?

– А оно нам надо? Пусть ждут. Их задача – убедиться, что мы не переправились по мосту! Мы поступим нестандартно. Переправимся здесь, где широко и нас никто не ждет, – ответил Максим.

На раздумье ушло несколько секунд. Молодые воины стали быстро стягивать срезанными тонкими лианами небольшие плоты, ставя на них весь груз. Хотя между берегами расстояние было около километра, но зато за пару часов на тот берег переправился весь отряд Юску. Никого не забыли. Нескольких бойцов, подвернувших ранее ноги, погрузили на самодельные носилки и быстрым шагом двинулись к крепости.

Такого не ожидал никто. Даже у Синчи Пума, видавшего не одно испытание молодых воинов, неожиданное появление одного из отрядов у стен крепости вызвало восхищение. Как подтвердил по радио Синяков, возле моста у форта отряд Максима и Юску не появлялся. Они пришли с другого берега, значит, не нарушили условия состязания. Все было честно.

Теперь строительство учебной крепости. Максим и Юску, уже как лидеры своего отряда, действовали так же решительно и быстро. Выстроив воинов в цепочку, передавая камни из рук в руки, возвести небольшое защитное сооружение удалось всего за пару часов.

Ждать, когда второй отряд приблизится к стенам крепости, пришлось недолго. Но воины Юску успели немного отдохнуть и подготовиться к штурму. При этом по совету Максима отряд разделили на тройки, чтобы каждый знал свое место в бою и чувствовал поддержку товарищей.

Весь оставшийся вечер отряд Вайра и Андрея пытался взять штурмом стены крепостцы, но им этого не удалось. С наступлением темноты Синчи Пума и Антоненко-старший остановили неудавшийся штурм. Молодежь ждало новое испытание. После короткого отдыха все кандидаты должны были с большим камнем в руках подняться на верхнюю террасу горы над Новоросском. И, встав на гранитные плиты над пропастью, выстоять целые сутки. Молча. Без еды и отдыха… Затем, с камнем же в руках, спуститься к входу в крепость…

«Стоять! Держать! Стоять и держать, мля! Мать твою! Всех святых и грешников! Стоять и держать!»

Максим проклинал ту минуту, когда согласился участвовать в этих испытаниях. Так же, как и он, в душе матерились и другие парни. Но они держались! Черт возьми! Они держались!!!

Все же некоторые из них, не выдержав нагрузок, падали вниз, разбиваясь насмерть о камни. Так воспитывался дух воина.

На третий день молодым предстояла битва с опытными бойцами. Они должны выстоять в схватке на копьях или коротких палках со взрослыми воинами. После прошедших испытаний молодежь еле стояла на ногах. Но все равно большинство из них даже пытались наносить удары своим более опытным противникам.

К удивлению аборигенов, именно это состязание лучше всего удалось выдержать попаданцам из нового времени. Особенно отличился в этом Максим, применив несколько приемов и положив на лопатки троих уважаемых всеми воинов-уаминка, что вызвало бурный восторг среди наблюдавших. Самбо есть самбо, этому боевому искусству дикарей никто не учил! Сказались также тренировки Новицкого с Левченко по фехтованию на палках и саблях.

Из кандидатов в воины не все прошли испытания. Несколько парней погибли, но никто не отступил на полпути. Старшие воины смотрели на молодых с пониманием, но не жалели их. Здесь вспомнились знаменитые суворовские слова: тяжело в учении, легко в бою! Солдата не нужно жалеть, его надо учить воевать и выживать. Не только боевая и физическая подготовка, но самое главное – подготовка духа бойца делает из вчерашнего мальчишки настоящего воина.

В то время, когда молодые воины проходили испытания, между Иллайюком и отцом Михаилом происходили споры, которых никто не имел права слышать. Духовные отцы решали судьбу будущих новороссов.

После прохождения испытаний уставшие, уже почти трое суток не спавшие и ничего не евшие, на пределе своих сил, молодые воины выстроились перед храмом Христа-Виракочи.

В этот торжественный момент на площади собрался весь народ Новоросска. На молодых бойцов было страшно смотреть. В рваной грязной одежде, почерневшие и осунувшиеся от усталости, в крови, со свежими синяками и ссадинами, но с горящими и красными от бессонницы глазами, крепко сжимающие свои копья и щиты, они стояли единой стеной, поддерживая друг друга. Это были уже не вчерашние мальчишки, а воины, готовые ко всему.

К ним вышли отец Михаил и верховный жрец Иллайюк. Произнеся соответствующие моменту речи, оба духовных лидера принялись обговоренным ранее способом посвящать молодежь в воины.

Еще до обряда посвящения в воины с каждым из парней, стоявших сейчас на площади, отец Михаил имел не одну беседу о православии. Не избежали его внимания и молодые попаданцы. За день до испытаний священник провел со всеми испытуемыми обряд крещения в водах священного озера. Перед крещением каждый из парней на вопрос: «Веруешь ли ты во Иисуса Христа как Сына Божия?», подняв лицо к небу, как бы отдавая себя Богу, твердо давал ответ: «Верую, Господи, что Ты Христос, Сын Бога Живого». И вот сегодня, окропив с молитвой стоящий перед ним строй святой водой, отец Михаил торжественно вешал каждому на шею серебряную цепочку с православным крестиком, а Иллайюк надевал на голову соответствующую повязку воина-уаминка и вручал золотые серьги с кисточками. После чего все прошли в храм, где в присутствии вождя Синчи Пума и руководства новороссов в лице Антоненко, Уварова, Климовича, Невзорова и Новицкого, стоя на одном колене перед ликом Христа, воины дали торжественную клятву верности.

После многочисленных проб и ошибок новороссам удалось наладить плавку и литье высококачественной стали с чистым древесным углем. С целью сбережения окружавших озеро лесов решили использовать как топливо не только древесину, но и кокс. Его вырабатывали коксованием на месте обнаружения залежей каменного угля, построив коксовую печь и проложив туда дорогу.

Еще раньше организовали производство бронзы и латуни, поставив его на поток, что не составляло большого труда. Бронзовые предметы более долговечны, чем железные, и их легче изготовить. Достаточно создать необходимые формы и залить в них расплавленный металл, выдержав соответствующие пропорции необходимого сплава. Если в Старом Свете в древности изделия из бронзы были дорогими из-за небольших запасов олова, благодаря чему в большей степени и был осуществлен переход на железо, то здесь всего было в избытке. Поэтому сплавляли медь не только с оловом, но и с другими легирующими элементами.

Разобрав и изучив ножную швейную машинку «Зингер», мастеровые, отливая необходимые детали, изготовили еще несколько подобных машинок, полностью обеспечив ими швейный цех. Не забыли о прядильном и ткацком станках. Довольные женщины быстро одели всех новороссов в новую одежду, в результате чего запасы материи таяли на глазах.

Были созданы токарный с суппортом, фрезерный, сверлильный, волочильный и деревообрабатывающий станки, достаточно мощные гидравлические молот и пресс. Правда, пока очень простые и в единственном экземпляре каждый, но с намеком на целые цеха с множеством подобных станков. Благодаря прокатному стану стали получать листовой металл. На станках работали самые лучшие специалисты, создавая необходимые детали для нового оборудования.

На второй плотине построили гидроэлектростанцию, вертикально установив несколько колес-турбин с большими лопастями и подшипниками-опорами, отлитыми из бронзы, приводами связав их с генераторами. Такие генераторы начали делать сразу же после получения медной и стальной проволоки. С получением электричества открылось множество возможностей для дальнейшего прогресса.

Принесенную нефть перегоняли на фракции, получая бензин, керосин, соляр и мазут, из которого изготовляли смазочные масла. Правда, количество и качество оставляло желать лучшего – не было хорошего оборудования да и сырья маловато. Но начало было положено.

Слащенко уже пришел в себя после пожара, и только свежая повязка на голове свидетельствовала о неудавшихся опытах. Как пояснил ученый, он немного просчитался. Думал, что сам справится, да не вышло. Как говорится: хотелось как лучше, а получилось как всегда. Но ничего. Первый блин – он всегда комом. Теперь научная группа в составе Слащенко, Левковского и примкнувшего к ним Климовича занималась изготовлением пороха, взрывчатки и горючих смесей. Хорошо хоть все записи и книги Слащенко оставил дома, а не в сгоревшей лаборатории. Как знал…

С бездымным порохом пока не получалось. Не было чистой нитроцеллюлозы. Попытались сделать ее из древесных опилок, но процесс оказался слишком трудоемким и на выходе получили не тот эффект. Хлопчатника нет. После сезона дождей надеялись найти его на местном рынке, заинтересовав торговцев своим товаром. Изготовить азотную и серную кислоту нашим ученым большого труда не составило.

Создание дымного пороха особых затруднений не вызвало. С развитием производства появилась возможность изготовить необходимое оборудование, а все компоненты уже были найдены. Есть залежи серы и угля. А по здешним пещерам столько селитры от мышиного помета, что не на одну сотню лет с лихвой хватит!

Также придумали дымовые шашки с едким красным перцовым дымом, которыми собирались забрасывать противника.

Игорю Леонидовичу все же удалось снова создать свою дьявольскую смесь. Но чтобы не подвергнуться риску опять сгореть, новую лабораторию решили построить подальше от жилья и производства. А все испытания производить в горах на значительном расстоянии. Наученное горьким опытом руководство приняло меры пожарной безопасности как по месту жительства, так и на рабочих местах. Провели соответствующие занятия с людьми и назначили ответственных за противопожарное состояние.

Найденные возле летательного аппарата древних бочонки ртути с большой осторожностью, вымеряя каждый шаг, два десятка крепких парней перенесли вниз, в долину. Для каждого бочонка соорудили отдельное маленькое хранилище с вентиляцией невдалеке от лаборатории. После чего попробовали сделать капсюль и капсюль-детонатор. Они получились довольно мощными, не уступающими аналогам, изготовленным в двадцатом веке.

Но говорить об увеличении масштабов работ пока было рановато. Необходимо налаживание процесса производства, а это требовало времени.

Все силы направлялись на создание и организацию производственной базы: всевозможных инструментов, станков, агрегатов, штампов, прессов, различных механизмов и приспособлений. Попаданцам не надо было заново что-то изобретать, все уже придумали до них. Главное – вспомнить и суметь воплотить в жизнь имеющиеся знания.

Так случилось, что часть прибывших уаминка и уанка вместо того чтобы учиться воевать, пожелали познать тайны мастерства виракочей. Они как губка впитывали новые для себя знания, порой забывая про сон и еду. Ведь не всегда им необходимо быть воинами – в обычной, мирной жизни многие из них работали на полях, пасли лам, ловили рыбу, занимались различными ремеслами, добывали руду и соль. Видя, что у виракочей имеется четкое разделение на ремесленников и воинов, часть аборигенов захотела быть мастеровыми. Они стали добровольными помощниками рудокопов, кузнецов, плотников, мастеров других специальностей. Женщины и девушки также не отставали от своих мужчин, изучая новые для себя профессии. Дети брали пример с взрослых. После учебы в школе каждый ребенок старался помочь своим родителям и получить новые знания. Конечно, происходило не всегда гладко. Случались и различные недоразумения, порой доходящие до конфликтов, но их удавалось вовремя нейтрализовать.

По просьбе совета Невзоров ввел в кадетской школе для старших классов разграничения, касающиеся только тяги учеников к определенным знаниям. Кто-то захотелстать военным, а кого-то потянуло работать мастером какой-либо профессии. Если с военными было более-менее понятно, то к будущим мастеровым относились бережнее. Каждого из них брали на учет и приглашали поучаствовать в работе. Таким образом рождались кадры для дальнейшего прогресса в этом мире.

Чтобы как-то разнообразить жизнь, на общем совете решили жить по календарю двадцатого века, разбив время по дням недели с одним выходным – воскресеньем, но с девятичасовым рабочим днем, давая людям возможность заниматься своей семьей и домашним хозяйством. По воскресеньям устраивали конкурсы народной самодеятельности и танцы. Отец Михаил организовал в отстроенной церкви воскресную службу, на которую приходили не только путешественники во времени, но все чаще стали посещать и аборигены. Особенно этим заинтересовались девушки, желающие побыстрее официально оформить свои отношения с избранниками-виракочами. Узнав о том, что по вере пришельцев не надо ждать целый год, как в традициях своего племени, а достаточно принять православие, обвенчаться и при этом стать единственной любимой женой, они все настырнее стали изучать новую для себя веру и чаще посещать церковь. За молодежью потянулись и взрослые. Теперь каждое воскресенье в Новоросске становилось все больше православных.

Народ постепенно притирался друг к другу. Шла ломка старого, в результате чего создавалось новое общество, непривычное для этого мира.

Провожать Синчи Пума и Иллайюка вышли все жители Новоросска.

Для перевозки подарков в Уаман-канча специально выделили два грузовика ЗиС-5 – так их много собрали. Большая часть подарков состояла из чугунных котлов, сковородок, треног, кастрюль, противней, решеток для очага и другой металлической кухонной утвари, привычной для попаданцев, но являющейся настоящим сокровищем для местных жителей, никогда не видевших такого.

Особую благодарность вождь высказал, когда в кузов автомобиля погрузили сотню стальных топоров, которыми можно было отлично рубить не только дерево, но и врагов. Синча Пума получил для своих воинов также две сотни стальных кинжалов с тридцатисантиметровым обоюдоострым клинком и небольшой гардой, в деревянных ножнах. Кроме того, были переданы сотня зажигалок и три десятка карбидных ламп с запасом горючего. К этому добавили два десятка пил, с полсотни лопат и сотню серпов на деревянных рукоятках. В кузовах нашлось место и ящикам с отлитыми бронзовыми наконечниками для стрел и копий, а также гвоздями и скобами.

Лично для жен вождя и верховного жреца женщины Новоросска передали несколько красивых платьев с рукавами, сшитых по моде начала двадцатого века. К ним приложили наборы иголок с нитками, ножницы различных размеров, стеклянные разноцветные бусы и несколько наборов стеклянной посуды. С особой осторожностью были упакованы два десятка зеркал различной величины и формы. Все эти подарки были изготовлены уже в Новоросске.

Такого богатства племя уаминка не смогло бы никогда самостоятельно произвести! Растроганный вождь пообещал, что назад грузовики вернутся с полными кузовами соли, так необходимой для заготовки продуктов и закалки оружия, а также он передаст кожи лам с шерстью для пошива одежды и снаряжения.

Еще вождь попросил взять на учебу как можно больше воинов и подростков. За время нахождения в Новоросске Синчи Пума понял, как важно иметь в племени множество не только сильных воинов, но и посвященных в знания, которых не добудешь в битве, но они дают так много благ для твоего народа. Хотя Антоненко и сам хотел это предложить вождю, но пусть такая инициатива будет исходить от местных! Местные лидеры должны сами дойти до необходимости плодотворного сотрудничества с новороссами. А там мы всех новых «посвященных» переманим к себе, главное – чтобы их поток не иссяк.

Когда быт и производство были более-менее отлажены, новороссы приступили к созданию собственной армии. Как говорили древние: хочешь мира – готовься к войне!

– Выбор оружия равноценен выбору между жизнью и смертью. Врага надо уничтожать на расстоянии, не давая ему возможности приблизиться для рукопашного боя. Мы должны создать оружие с большей скорострельностью и плотностью огня, чем у наших противников. Нас мало, поэтому наше количество должно компенсироваться качеством подготовки и вооружения, – высказался на очередном заседании совета Антоненко. – Пока не налажено производство огнестрельного оружия и боеприпасов, придется воевать тем, что есть и что быстро сможем изготовить!

Имея опыт войны с дикарями, составили стандартный набор вооружения и защиты.

Для тяжеловооруженных пехотинцев, названных по примеру древних греков гоплитами, предполагались в качестве защиты стальные кирасы с ребрами жесткости и выступающей по центру угловой линией. Это способствовало лучшему соскальзыванию вражеского оружия при ударе. К кирасам снизу крепились две пластины для защиты бедер. На плечах – защитные сегментные наплечники. Ноги защищали поножи. Для защиты головы использовали принесенные с собой каски. Как советские, так и немецкие. С боков к ним прикрепили крупные нащечники, а для защиты шеи – сегментный тыльник. Подшлемником служила местная шерстяная шапочка – чульо, надеваемая в холодные вечера. Нехватку касок решили компенсировать дополнительной штамповкой из листовой стали. Все напоминало доспехи предков, увиденные в пещере возле саркофага.

Каждому гоплиту вручался большой круглый выпуклый бронзовый щит, семидесяти пяти сантиметров в диаметре, проложенный изнутри легкими бальсовыми дощечками для смягчения ударов. С внешней стороны щит имел стальной умбон с четырьмя расходящимися лучами в виде креста в круге. Край щита был специально заужен, чтобы наносить им удары. Кроме ручек для удержания имелся и широкий кожаный ремень, с помощью которого облегчалось ношение щита, особенно в походном порядке, за спиной.

Из оружия гоплиту полагалось крепкое трехметровое копье с узким тридцатисантиметровым листовидным наконечником и длинной втулкой, который при снятии можно было использовать как кинжал. На другом конце копье имело небольшой противовес в форме шара с шипом. На широком кожаном ремне с нашитыми бронзовыми бляхами справа вешался кинжал, аналогичный наконечнику копья. Сзади в петлю продевался небольшой стальной топорик, имеющий с одной стороны широкое лезвие, а с другой – клевец. На конце заостренной рукояти – кожаный темляк.

Вооружить всех воинов такими топориками предложил Уваров. Подобные топорики-томагавки использовали американцы во время вьетнамской войны. Да и в повседневной жизни они себя хорошо зарекомендовали, особенно в горах.

На левом боку у гоплита на плечевой портупее в деревянных ножнах вешалась короткая сабля. Она одновременно напоминала абордажную и саперный тесак со слегка изогнутым семидесятисантиметровым однолезвийным клинком шириной четыре с половиной сантиметра. На обухе клинка, ближе к рукояти, были нарезаны зубья пилы. Рукоять имела деревянные накладки и обматывалась кожаным шнурком, чтобы рука не скользила. Перекрестие с рукоятью и дужка образовывали прямоугольник. Массивная дужка имела зубья и напоминала кастет. Такая сабля использовалась не только как оружие, но и как инструмент.

Для остальных воинов и кавалеристов также было придумано соответствующее вооружение.

Всем пешим выдавалась такая же короткая сабля, как и гоплитам, плюс топорик-томагавк с кинжалом. Кавалеристам полагалась метровая сабля и кинжал с топориком. Еще в качестве оружия добавляли кистень с грузом в виде шара с шипами, соединенного цепью с длинной деревянной рукоятью. Помимо этого каждому всаднику вручалась четырехметровая легкая пика с острым граненым наконечником.

Вместо кирасы предполагалось иметь доспех, напоминающий классическую бригантину или куяк. В простеганную в несколько слоев шерстяную жилетку внахлест вшивались небольших размеров стальные пластины. Кавалеристам жилетку удлиняли, добавляя широкие рукава и полы для защиты плеч и бедер. На голени – поножи, на руки – наручи. В таком доспехе они были похожи на нукеров Чингисхана или Тамерлана.

На голову надевалась каска с нащечниками и тыльником. Вместо гоплитского выдавался легкий щит пятидесяти сантиметров в диаметре, также приспособленный для ношения на спине.

В первое время возникли определенные трудности. Сделать из местных воинов дисциплинированных солдат оказалось совсем непросто. Каждый из них был героем, старавшимся показать перед соплеменниками личную храбрость и умение владеть оружием. Но герои-одиночки здесь не нужны. Надо, чтобы все были героями, но в составе своего отряда. Личная храбрость никак не заменит необходимость грамотного ведения войны. Личная храбрость – это еще не дисциплина и не умелое командование, она не заменит тактическую грамотность командиров и бойцов. В связи с этим пришлось ломать сложившиеся устои и привычки, приучая местных к дисциплине. Это стоило многого. Наказанием из-за одного служила дополнительная физподготовка для всего подразделения, но без морального унижения. Если кто-то и начинал роптать, то ненадолго. За неисполнение приказа следовала немедленная отправка с позором в Уаман-канча или на работу в рудники. Кроме того, костяк будущей армии составили ранее прошедшие подобную подготовку новороссы и воины фаланги, обученные Николаем в Уанка-канча.

Для начала армию разделили на рода войск: пехоту, стрелков, кавалерию и артиллерию. Пехоту разбили на десятки и сотни (роты), легкую и тяжелую. В одном строю, плечом к плечу, стояли виракочи, уаминка, уанка и даже гуаро. Из-за малочисленности новой армии и с целью лучшей подготовки молодежи совет принял решение привлечь всех подростков, способных по своему физическому развитию встать в общий строй. Девушек и молодых женщин включили в состав стрелков, которых готовили отдельно от пехоты. При этом пройти первоначальную военную подготовку обязаны были все без исключения, независимо от происхождения, пола и занятости.

В стороне от города, где уже был вырублен лес на хозяйственные нужды, выкорчевав пни и разровняв площадку, построили обязательные атрибуты любого военного городка – большой плац, полосу препятствий и уголок со спортивными снарядами. Здесь тренировались пехотинцы-гоплиты, отобрали самых рослых и крепких.

Пока мастера не изготовили достаточного количества вооружения, из дерева сделали учебные доспехи, шлемы, большие щиты, мечи и копья. Науку побеждать начали изучать, как и в любой армии мира – со строевой и физической подготовки. Каждый день был расписан. С раннего утра и до позднего вечера командиры под барабанную дробь гоняли подчиненных. Учили работать строем: двигаться единой стеной щитов – фалангой, колонной, уступом, занимать круговую оборону и составлять римскую «черепаху», штурмовать и оборонять крепостные стены. Учились применять тактические приемы в нападении, обороне и при движении на марше, совершая при этом различной сложности марш-броски. Для подачи команд использовали не только голос, но и свистки, а также отлитые уже в Мастерграде сигнальные трубы. Причем все команды отдавались только на русском языке, с обязательным их повтором всем подразделением для лучшего заучивания.

Кроме занятий в составе подразделений проводили и индивидуальные занятия по рукопашному бою, умению обращаться с копьем, саблей и щитом. Для этих занятий привлекались и Новицкий с казаками.

Стрелков разделили на два отряда: лучников и арбалетчиков. Лучниками были пришедшие вместе с Антоненко воины-уанка, отличившиеся при обороне родной крепости. Но вместо довольно слабых местных луков в Мастерграде им предложили новые – составные, со стальными пружинными пластинами и тетивой. Теперь пятьдесят лучников практически каждый день стреляли из новых луков стрелами с бронзовыми гранеными наконечниками, осваивая их и привыкая.

Не отставали от лучников и арбалетчики. Ими в основном были женщины и подростки. Для них изготовили легкие арбалеты с деревянным ложем, шестидесятисантиметровой стальной дугой и тетивой. Рычажный натяжной механизм был закреплен в нижней части ложа и легко взводился рукой или ногой. Скорострельность такого арбалета достигала шести выстрелов в минуту, а прицельная дальность – ста метров. Арбалетные болты также были с бронзовыми гранеными наконечниками, так как их легко можно отливать, и в неограниченном количестве, в отличие от ковки железных.

При необходимости лучники с арбалетчиками превращались в пращников, благо с этим оружием любой местный умел обращаться с детства. Но бросать они должны были не только камни, но и гранаты. Гранату для пращников придумали Климович и Слащенко. Она немного напоминала немецкую гранату М39 – «яйцо». В небольшие чугунные полые шары, собранные из двух полусфер, помещались пороховой заряд, небольшой сосуд с зажигательной смесью, похожей на напалм, и фитиль. Перед метанием фитиль поджигался зажигалкой и уверенно горел несколько секунд, достаточных для размаха с броском. Граната, пущенная из пращи или с помощью палки-пращеметалки, летела на расстояние до семидесяти метров. Она взрывалась в воздухе или уже на земле, при этом поражала противника осколками и липким огнем в радиусе пяти метров. После проведения первых боевых испытаний восторгу пращников не было границ. Особенно бурно проявляли эмоции девушки и подростки. Впоследствии предполагалось фитиль заменить универсальным запалом.

Однако стрелки вооружались не только индивидуальным оружием, но и коллективным. В этом им помог профессор Левковский, ранее путешествовавший по Китаю. Это был скорострельный многозарядный магазинный станковый арбалет – аркбаллиста.

Во время боксерского восстания в Китае в 1900 году подобное оружие активно использовалось китайцами. Конструкция позволяла достичь невиданной для арбалета скорострельности. Стрелок мог в течение пятнадцати секунд выпустить одну за другой десять – двенадцать стрел. Достигалось это тем, что над ложем арбалета помещался специальный магазин, содержащий необходимый запас стрел. Его устройство не отличалось особой сложностью. В наиболее простом варианте стрелы опускались из магазина на ложу под действием собственного веса. Боевая эффективность подобного оружия достаточно очевидна. Войско, имеющее в своем составе отряд таких арбалетчиков, способно забросать противника за считаные минуты тысячами стрел.

Аркбаллиста помещалась на невысокую подрессоренную двуколку. Получалось что-то вроде тачанки времен гражданской войны. Ее могли перевозить одна лошадь или четыре впряженных ламы или сама обслуга метательного орудия. Обслуживал аркбаллисту расчет из пяти человек. Она имела деревянное ложе со стальной полутораметровой дугой и тетивой, поворотный и подъемный механизмы.

Стрельба осуществлялась следующим образом. Два человека крутили бронзовые колеса, укрепленные в конце ложа и соединенные тягой с рычагом взвода тетивы, закрепленным на ложе и магазине. За счет «качания» (возвратно-поступательного движения) рычага взвода обеспечивалось сразу все: и натяжение тетивы, и подача болтов из магазина, и выстрел. Двое других номеров расчета заряжали магазин и обеспечивали неподвижность двуколки во время стрельбы. Пятый человек следил за ламами.

На ложе аркбаллисты имелись два направляющих стреловода. Магазин был двойной, по пятнадцать болтов в каждой секции, имевшей отсекатель болтов в виде вращающейся звездочки на оси. Болты опускались из магазина на ложе под действием собственного веса. Они были стандартными: толстыми, длиной пятьдесят сантиметров, весом около двухсот грамм, с бронзовым граненым наконечником и оперением. Запас болтов переносился расчетом и был навьючен на спины лам.

В ходе проведенных испытаний магазин (тридцать болтов) выстреливался за двадцать секунд. За одну минуту – два магазина (шестьдесят болтов). На расстоянии до двухсот метров болты из аркбаллисты, имея достаточно хорошую кучность, пробивали насквозь доски пятнадцатисантиметровой толщины. Изготовили шесть аркбаллист. Таким образом, за одну минуту они смогли выпустить триста шестьдесят смертоносных болтов!

Помимо указанных подразделений из новороссов было создано несколько групп по пять человек в каждой, вооруженных автоматами и ручными пулеметами. Это были группы огневой поддержки. В случае осложнения обстановки они должны плотным огнем отсечь и уничтожить противника. Станковые пулеметы предполагалось выставлять на флангах или особо опасных участках.

Кроме имеющихся двух орудий и минометов в артиллерию входили и несколько разборных катапульт, способных метать крупные камни, а также объемно-детонирующие заряды Слащенко.

Любой командир знает, сколько хлопот приносят молодые солдаты, которые боятся звука выстрела или взрыва. Ничто так не приближает солдата к боевой обстановке, как тактическое учение с боевой стрельбой. Чтобы приучить новых бойцов к взрывам, пришлось пожертвовать недавно изготовленной партией пороха, из которого сделали взрывпакеты.

Постепенно среди обучаемых стали выделяться способные воины, которых произвели в сержанты-десятники, организовав для них дополнительную подготовку. В последующем предполагалось, что из первого состава выйдут командиры будущих подразделений.

Ротмистр Новицкий продолжал заниматься со своими кавалеристами на лугу возле Теплого Стана. В этом ему помогали Левченко, Осадчий и другие опытные казаки. К казакам и молодым бойцам-новороссам добавились четыре десятка местных юношей. Лошадей на всех не хватало, так что занимались по очереди, чередуя сабельный и рукопашный бой с верховой ездой.

Давно известно, что, сумев запугать врага, можно выиграть даже самый безнадежный бой. Кому на ум пришла эта идея, никто уже не мог вспомнить. Для устрашения местных каждому всаднику решили сделать плащ с перьями птиц по краям, который на скаку, если его привязать к локтям и поднять руки, превращался в своеобразные огромные крылья, как у большого кондора. Похожие попоны со вшитыми бронзовыми пластинами решили надеть и на лошадей, защитив их грудь, шею и морду стальными сегментными пластинами.

Периодически для налаживания взаимодействия между пехотой, стрелками и кавалерией проводились совместные учения. С каждым новым днем росли мастерство и слаженность.

Уваров для выполнения намеченных специфических задач – партизанской борьбы и диверсий, решил подготовить отряд в количестве шестидесяти человек, разбив его на два подразделения. Своеобразный новоросский спецназ шестнадцатого века в Южной Америке! Среди них оказались казаки-пластуны вместе со следопытом Емельяном Трепачко, пограничники под командой старшего лейтенанта Бажина и молодые воины-уаминка во главе с Юску. Также в отряд диверсантов был включен и десяток крепких подростков, способных пролезть в любую щель, куда взрослый воин не проникнет. В отличие от пехотинцев Антоненко бойцы Уварова занимались по индивидуальной программе. Выпавшая на их долю нагрузка была в два раза больше, чем у остальных. На то и спецназ! Каждый боец Уварова должен знать и уметь все, вплоть до любого огнестрельного оружия, взрывного дела и установления мин. К этому стремились сам Олег и его подчиненные. К занятиям привлекались все специалисты Новоросска.

Емельян Трепачко и другие казаки учили молодежь заповедям пластунов, передаваемым из поколения в поколение, от дедов-прадедов:

«У мужчин не Родина, а Отечество. Мы – МУЖЧИНЫ! Отечество – это переданное нам, сыновьям, отцами. Это наше, мужское. Родина – у женщин.

Ты, твоя плоть, твоя кровь, душа – принадлежат Отечеству. Оно – твой дом, отец, мать. Ты должен умереть за него, если потребуется.

Никогда не ставь себя выше других в боевом деле, тогда удача не изменит тебе, не отвернется Господь.

Стань призраком в стане врагов. Призрак внушает врагу ужас.

Среди врагов будь хитрым и осторожным, яко змея. Несущий смерть врагу должен так же внезапно исчезать, как и появляться. Помни: смерть для врага тихо и внезапно пришла и ушла.

Чтобы прожить среди волков, нужно стать волком. Чтобы прожить среди лисиц, нужно стать лисицей.

Сделай так, чтобы все работало на тебя. Гармония с окружающим миром поможет тебе выполнить боевую задачу.

Во время выполнения боевой задачи используй все подручные средства.

Вступая в бой с врагом, будь беспощаден.

Долг воина – умереть. Пока воин жив, он должен. После смерти – люди должны воину. Однажды не выполнивший воинский долг – больше не воин. Это непоправимо.

Простое, надежное, с наиболее возможным поражением боевое действие – вот что отличает воинское искусство от спортивного. Здесь нет состязания, нельзя дать врагу даже шанс проявить себя.

Вы воины! Не забывайте об этом.

Когда не хватает духа, помолитесь Господу Богу и вспомните о ваших предках, которые все выдерживали. Вы их потомки, та же кровь, – значит, тоже сможете. Сил сразу прибавится. Без победного духа нет Победы!»

В ходе одного из учебных походов, сидя вечером у костра, казаки начали петь песню неизвестного автора о русско-японской войне:

Пограничники Бажина слушали песню очень внимательно. Она напоминала им слова другой песни, о Гражданской войне. Про сотню юных бойцов из буденновских войск, вступивших в бой с белогвардейскими цепями. Бойцы начинали понимать, что песня их отцов родилась еще в сопках Маньчжурии, но в советское время ее переделали на новый лад. Поэтому никто из них не стал возражать против слов, пропетых в ней. Почти на генетическом уровне, в своем подсознании, каждый из новороссов был согласен со словами песни. Все мы смертны, все погибнем в свое время, но главное – за что и как! Как крысы-трусы, забившись в свою нору, или как герои, отстаивая свободную жизнь своей семьи и новой родины? Все выбрали второе. И Уваров был этому очень рад. Ему нужен сплоченный боевой отряд, верящий своему командиру и готовый на все, что отвечает их внутреннему миру. Олег всеми силами старался сплотить людей из разных эпох.

На уборку первого для попавших в этот мир урожая вышли все, вне зависимости от занятий. Благодаря новым инструментам, созданным в Мастерграде, все, что посадили несколько месяцев назад, убрали в течение недели. Такого отличного урожая новороссы даже у себя на родине не ожидали! Все собранное было рассортировано по культурам и надежно спрятано в подготовленные ранее, обожженные в печах огромные глиняные кувшины. Подальше от вездесущих мышей. Часть собранной пшеницы, ржи и овса в качестве семян для посевов вместе с колесными плугами и другим сельскохозяйственным инструментом отправили в Уаман-канча и Уанка-канча.

С этим караваном уходили и несколько семей новороссов, чтобы научить местных жителей сажать новые для них культуры и сменить отряд Попова в Уанка-канча.

Перед отправлением каравана к Николаю Антоненко подошли Семен Аксенов и Федор Нефедов. Смущаясь, пограничник попросил:

– Николай Тимофеевич! Разрешите нам вместе с караваном убыть?

– А что случилось, Семен? Ты вроде охотник, а не землепашец? И ты, Федор, ведь городской, а не сельский житель!

– Да тут такое дело, понимаете… – замялся Аксенов.

– Ты давай, не тяни кота за хвост. Выкладывай все, Семен. Как у батюшки на исповеди!

– Вот как раз в нем и все дело! – вставил Нефедов, обрадованный тем, что командир попал в точку.

– Не понял. Поясните, – потребовал Антоненко.

– Скоро свадьбы играть будут. Отец Михаил всех венчать собирается. А меня отказывается, – выдал пограничник. – Говорит, что я грешник, так как с двумя жинками живу. Сказал, чтобы выбрал только одну, иначе прогонит. Но не могу я выбирать! Люблю их обеих: и Сису, и Кукури! И жизнь свою без них не представляю! Одна мы семья. Да и беременные они обе.

– Ну ты даешь! Уже и детей успел заделать, и сразу обеим. Молодец! – рассмеялся Николай. – А может, останешься? Я с батюшкой переговорю. Здесь ведь все по-другому. Не так как раньше.

– Да я бы остался, да ребята меня постоянно подкалывают. Султаном прозвали. Хотя втихаря и завидуют. Девчонки мои по родителям соскучились. Похвастаться обновками хотят, да и подарки им принести. Я ненадолго, только на сезон дождей. А там вернусь… – стал упрашивать Аксенов.

– Ладно. Если ненадолго, то согласен. Сходи проведай тестей с тещами – разрешил Антоненко и повернулся к Нефедову. – Ну а ты, Федор, тоже в султаны решил записаться?

– Ну да. Чем я хуже Семена?! Я тоже женщин люблю. Особенно когда их у меня много. Да и безбожник я, атеист. Мне все эти заморочки поповские по барабану, – пояснил Нефедов. – Здесь всех девчат уже разобрали, так что мне не хватило. Разрешите себе на стороне поискать, Николай Тимофеевич?

– Раз такое дело… Тогда давай ищи свои половинки, но учти – если девок спортишь и не женишься, их родственники тебя прирежут. Даже я не смогу защитить!

– Ничего, прорвемся! Не в таких переделках бывали!

Обрадованные бойцы поспешили собираться в дорогу.

Как водится в нашем народе, после сбора урожая всегда играли свадьбы. Не забыли об этом и новороссы. Отец Михаил окрестил всех и обвенчал молодоженов. Поженились все, кто пожелал пройти официальную церемонию. Среди них были Климович с Екатериной Валерьевной, Невзоров со Светой, Новицкий с Леной, Дулевич с Ритой, Григорий Левченко с Полиной, Максим с Оксаной. К удивлению Николая, даже заядлый холостяк Баюлис решил жениться. У него была молодая жена – верная помощница Варя. Сам Антоненко-старший, по просьбе Тани, не спешил с ней венчаться в православной церкви. Как пояснила любимая, если она перейдет в другую веру, то Николаю никогда не стать вождем племени уанка. Хотя он особо к этому и не стремился, но поддался уговорам подруги. Но не все решились завести себе семьи. Из попаданцев остались холостяковать Уваров, Бондарев, Григоров и еще несколько человек, так и не сумевших подобрать себе пару.

Не успели убрать праздничные столы, как небо покрылось тучами и по крышам часто застучали крупные капли. Начинался сезон дождей…

Глава 11

Основная масса жителей империи инков были землепашцами. Обработка земли, посев и уборка урожая проходили у них по особому календарному плану.

Первый месяц года всегда начинался с двадцать первого декабря по лунному календарю. Он назывался «луна» – «килья» на языке кечуа. Люди собирали картошку, маис (кукуруза) и оку, очищали поля. Потом они отправлялись на рыбалку или, вооружившись пращами, помогали детям отгонять зверье от полей, как и женщины, стучащие в барабаны. Это время года дождливое, и семьи были вынуждены проводить много времени в домах, где занимались починкой одежды и очищали душу молитвой, воздержанием и пожертвованиями. Это было время созерцания и подготовки. Питание обеспечивалось из запасов хранилищ и состояло из маиса и раннего картофеля, трав и фруктов, а также, по возможности, из рыбы.

Второй месяц года, приблизительно февраль, был месяцем надежды на будущий урожай. Земля пропиталась дождем, и разбивать ее на новые участки было проще. Каждый старался увеличить свой обрабатываемый участок. Шла починка дорог и каналов.

Третий месяц был месяцем созревания урожая. Маис уже взошел, и детям с трудом удавалось прогонять птиц и разное зверье с полей.

Апрель, четвертый месяц, приносил изобилие цветов и фруктов. В это же время устраивался и праздник в честь Великого Инки.

Пятый месяц, май, справедливо считался самым важным месяцем года. Крестьяне убирали маис, обдирали листья, вылущивали зерно, сортировали его и предусмотрительно откладывали часть на посев. Этот, еще нежный, маис с удовольствием ели, однако он не годился для производства чичи. Затем собирали и сушили травы, готовили чарки (сушеное на солнце мясо), так как май был сезоном охоты.

В июне приходила очередь картошки и оки. Урожай собирали и готовили из него чуньо (картофельный порошок). Вместе с этим крестьяне собирали киноа, чинили свои жилища, дороги и каналы. Сновавшие повсюду инспекторы следили за тем, чтобы каждая семья сделала необходимые запасы продуктов, и подготавливали статистические данные по численности населения, скота и так далее.

Уборка зерновых происходила в июле. Крестьяне работали на землях Великого Инки и жрецов Солнца. Они разбрасывали навоз и вспахивали свои собственные клочки земли, сеяли на них маис. В это же время происходил и передел общественных земель.

В августе нужно было сеять маис и сажать картошку. С помощью молитв и жертвоприношений люди пытались задобрить богов и выпросить у них хороший урожай. Проходил сбор овощей, заготовка соли и перца.

Посев семян продолжался и в сентябре, когда праздновался праздник императрицы – жены Великого Инки. Если начиналась засуха, люди пытались бороться с ней посредством религиозных церемоний.

Октябрь был месяцем подготовки: замачивались семена, собирался хворост, вились веревки и чинились соломенные крыши. Если дождь задерживался, молитвы становились интенсивнее, а жертвоприношения – многочисленнее.

В ноябре и декабре людям приходилось питаться запасенными ранее продуктами. Однако в декабре было уже много фруктов. Перед концом года вновь сажали картофель, овощи и оку.

Община – айлью – была основной ячейкой общества, средоточием древнего принципа коллективизма, который, по-видимому, был присущ местным обитателям, жившим на всем протяжении Анд. Именно на принципе айлью была построена империя инков.

Айлью определяют как клан, состоящий из разросшихся семей, живущих вместе в ограниченном районе и совместно владеющих землей, животными и урожаем. Каждый человек принадлежал к какому-нибудь клану-айлью. Он в нем рождался, жил и умирал. Эта община могла быть большой или маленькой, могла разрастись до размеров деревни либо большого поселения или даже города. Ведь даже сама столица империи Хосхо-Куско была разросшейся айлью императоров.

Никто не владел землей в одиночку. Она принадлежала общине. У айлью была определенная территория, и тем, кто жил на ней, выдавали столько земли, сколько было необходимо для их благополучия. Инки не изобрели или создали айлью – она уже существовала, будучи частью долгого развития первобытного общества жителей Анд. Но инки упорядочили и расширили ее. Каждый был членом какой-нибудь айлью. Каждый человек подчинялся избранному вождю – мальку, и распоряжениям совета старейшин-амаута, которые (когда их спрашивали или даже когда не спрашивали) давали свои коллективные советы по разным вопросам. Несколько таких общин, разбросанных в одном районе, находились под властью вождя. Районы, в свою очередь, образовывали территорию и в конечном итоге объединялись в провинцию – «одну из четвертей мира», которой правил префект (апо – начальник), подчинявшийся только самому Великому Инке.

Политическая и экономическая модель общества представлялась в виде пирамиды, в основе которой лежал десятичный принцип. В основании пирамиды находился пурик – трудоспособный мужчина – работник. Десятью работниками управлял десятник – канча-камайок. Над десятью десятниками стоял бригадир – пачака-курака. В свою очередь, над десятью бригадирами был управляющий, которым в идеале являлся глава деревни. И таким образом иерархия доходила до вождя племени – оно-курака, стоявшего над десятью тысячами работников. Выше его был губернатор провинции. Далее шел правитель одной четверти империи инков, и, наконец, на вершине пирамиды находился сам император, Сапа Инка.

Раз в год, каждую осень, общинные земли делили среди членов общины. Каждой паре, объединенной брачными узами, курака, управлявший айлью, выделял участок земли. Распределение земли основывалось на количестве ртов, которых надо было прокормить. Обладателям больших семей на прокорм каждого ребенка выделялся дополнительный участок земли. После того как земля была поделена, каждая семья отвечала за собственный земельный надел.

Общинная земля айлью делилась таким образом: сначала ее давали людям, затем она выделялась Сапа Инке (то есть государству), а в-третьих, жрецам культа Солнца (как и на Руси – церковная десятина). Эти две части земли, составлявшие большинство земель – для государства и культа, – обрабатывались совместно и так же совместно с них убирался урожай, что было частью трудовой повинности.

В каждой общине-айлью одевались в определенную одежду и головные уборы, отличные от других, чтобы по одежде и знаку на голове можно было определить, откуда родом тот или иной житель Анд.

В самых высоких местах вокруг селений были расположены заградительные стены между горами, служившие крепостями.

Но в империи не было мирно и спокойно. Особенно на ее окраинах. Между племенами и общинами постоянно возникали различные конфликты. Больше всего это проявлялось во времена неурожая. Воевали из-за посевов, пастбищ, мест охоты, при пересечении межевых камней, а также из-за воровства женщин, лам, продуктов питания и другого имущества. Местный люд, не особо церемонясь, по всяким мелочам убивал друг друга без разбора. Власти не отставали от своих подданных, казня их по малейшему поводу. Ведь единственным наказанием для простого пурика была смерть.

Так о жизни в огромной империи рассказывали новороссам уаминка, успевшие побывать и повоевать в других землях. Их собственная жизнь не особо отличалась от других пуриков, так как они тоже были землепашцами, в отличие от дикарей сельвы, подобным гуаро, живущим только охотой и собирательством.

Взамен ушедшего каравана из Уаман-канча пришел большой отряд во главе с Качи. Правда, в нем было только две сотни взрослых воинов: уаминка и уанка. Больше со своих границ ни Синчи Пума, ни Анко Альо снять не могли. Вместе с ними пришли четыре сотни подростков из обоих племен. Юноши и девушки от четырнадцати до восемнадцати лет. При этом из отряда Попова в Новоросск вернулись только четверо бойцов вместе с молодыми подругами. Остальные, в том числе и сам Попов, решили переждать сезон дождей в Уанка-канча. Видно, понравилось местное гостеприимство.

– Ну вождь! Еще бы весь свой детский сад прислал! – воскликнул Антоненко, увидев пришедшую «молодую гвардию». Хотя сам прекрасно понимал, что Синчи Пума, пользуясь передышкой, связанной с сезоном дождей, хотел как можно быстрее подготовить молодежь племени к будущим победам над соседями.

Так как в Новоросске уже становилось тесновато, в город решили забрать только подростков, расселив их по отдельности. Воинов разместили в форте Коваленково, возле моста у водопада, наскоро построив несколько бараков-казарм. Вместе с воинами и подростками Синчи Пума прислал два десятка ремесленников с семьями для обучения у виракочей. Их поселили в Мастерграде.

Пока позволяла погода, всех пришедших сразу же включили в учебный процесс по боевой подготовке. Но со временем из-за проливных дождей занятия на плацу пришлось временно прекратить, так как он превратился в сплошное месиво.

Кавалеристы в Теплом Стане тоже перестали заниматься вольтижировкой, разместив своих лошадей в крытых конюшнях и загонах. Благоприятный климат, хороший корм и минеральные воды гейзеров сыграли свою роль. Большинство кобыл оказались беременными, и поэтому на весь срок беременности, составляющий около одиннадцати месяцев, их решили не беспокоить.

Временную передышку использовали с пользой. Тех попаданцев, кто более-менее мог доходчиво разъяснять и обучать других, приобщили к занятиям в школе и обучению вновь прибывших на производстве. В этом своим сородичам помогали уже обрусевшие и обжившиеся в Новоросске аборигены.

Хотя и лили дожди, но по каменной дороге, выложенной еще предками уаминка, автомобили могли спокойно передвигаться, что давало возможность продолжать добычу и заготовку руды. Освободившихся воинов направили на работу в карьер и на шахты, а также на заготовку древесины. Там построили утепленные бараки с кирпичными печами и другими необходимыми бытовыми условиями. Работы вели вахтовым методом, меняя людей раз в неделю.

Благодаря постоянным поставкам сырья производственная база в Мастерграде не простаивала, а развивалась, выдавая каждый день новые партии вооружения, инструментов и предметов быта. Этому способствовало улучшение качества оборудования и увеличение числа рабочих рук.

Еще раньше, на одном из совещаний совета, руководство новороссов все-таки определилось, как жить дальше и что построить в этом мире. После многочисленных горячих споров решили остановиться на следующем: мы не будем разрастаться, ибо любые громадные империи в конце концов разваливаются; мы создадим свое небольшое, но сильное государство, а с другими будем дружить и торговать.

«Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим!» – под таким лозунгом планировалось создать собственное государство – Новороссию, в основе которого стояли племена уаминка, уанка и гуаро со своими землями, с последующим присоединением к ним ближайших соседей. Дальше расширяться не было смысла, так как управлять, а тем более защищать большую территорию проблематично. Нам и этой земли пока хватит. А если потомки захотят увеличить свои владения, тогда им и флаг в руки, главное – чтобы не надорвались. Новороссия войдет в федерацию племен-государств на базе империи инков. При этом главную скрипку в созданной федерации должны играть новороссы. Государство инкам решили оставить, поскольку оно было достаточно управляемым и уже утвердилось в сознании местного населения, а что-то кардинально менять – это снова кровь. Как говорится, со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Здесь не просвещенное будущее, и демократия никому не нужна. Но император – Великий Инка должен быть «нашим человеком», то есть пусть и из местных, но преданный друг и товарищ, на взаимовыгодных условиях. Хотя и оставалась угроза вероломного нападения, но на этот случай должны быть приняты все меры по его недопущению.

Вне границ своей территории планировалось расположить несколько автономных баз-крепостей, особенно на побережье Тихого океана и на протяжении всей реки Амазонки вплоть до Атлантического океана с целью недопущения проникновения сюда испанцев и других европейцев. Цивилизовывать эту землю будем мы – нечего другим здесь делать! В последующем предполагалось поставить весь мир перед фактом существования в Южной Америке мощного государства Новороссия, с которым лучше торговать, а не воевать. Но это, так сказать, основные планы на будущее, которые будут корректироваться и дополняться в зависимости от сложившейся ситуации.

Внутри Новороссии форму правления решили принять схожей с президентской республикой, где глава государства обладает значительными полномочиями и является верховным главнокомандующим вооруженными силами. Здесь также не обошлось без споров. Никак не могли придумать, как назвать эту должность. Слово «президент» не понравилось, не наше оно, а «царь», «император» или «князь» неприемлемы для попаданцев из сорок первого года. «Вождь» – как бы мелковат для грядущих планов. Остановились на «Правитель». При этом Правитель должен быть только первым среди равных. Должность Правителя не была наследственной. Он избирался на пять лет из числа членов совета, но мог переизбираться неограниченное количество раз. Власть Правителя контролировалась общим советом, который имел право в исключительных случаях переизбрать главу государства большинством голосов раньше установленного срока. Правитель получал диктаторские полномочия только на время войны. Сам состав совета избирался общим собранием новороссов и расширялся. В него входили представители попаданцев разных времен, а также руководители соответствующих направлений, в будущем – министерств и ведомств. Кроме новороссов в дальнейшем предполагалось включить в состав совета и вождей подвластных Новороссии племен. Для разрешения всевозможных конфликтов, возникающих внутри новороссов, создавался суд, состоящих из трех судей, избранных прямым тайным голосованием всеми новороссами. Судьи также избирались на пять лет.

Если в период становления учитывалось то, что на территории империи инков отсутствовали товарно-денежные отношения и новороссы жили коммуной, то после достижения определенных успехов в экономической и военно-политической сферах предполагалось ввести деньги в виде золотых и серебряных монет, а также и частную собственность. С учетом исторического опыта впоследствии предполагалось построение социализма с централизованной жесткой экономикой. Но «с человеческим лицом», то есть с элементами демократического общества, с рыночными отношениями, но без крупного частного капитала – олигархов (на этом настояли попаданцы из двадцать первого века, достоверно зная, что бардак во власти всегда начинается из-за амбиций последних).

Но сейчас необходима была диктатура, так как в существующем времени ни о какой демократии никто и не слыхивал, да и вредна она для простого народа, ибо тогда элита начинает бороться за власть. А когда паны бьются, то у холопов чубы трещат. А это – снова кровь…

На должность Правителя с диктаторскими полномочиями был избран Николай Антоненко, поскольку местный люд признал его да и новороссы уже привыкли к его командованию.

Как говорится, цели ясны, задачи поставлены – за работу, товарищи!

Свободное от занятий время Уваров решил провести с пользой и вплотную заняться строительством дирижабля или другого летательного аппарата. Ведь не зря же они обнаружили корабль древних и травились ртутными парами!

– Скорее всего, аппарат древних работал на ртутномдвигателе. Об этом не раз упоминается в древнеиндийских трактатах. Ртуть как рабочее тело имеет несомненный перевес над водой – большую плотность, то есть при одинаковых массах ртути и воды баки с ртутью почти в четырнадцать раз меньше. Теплота парообразования ртути приблизительно в семь раз меньше, чем у воды, и во столько же раз уменьшается требуемый запас топлива – для выпаривания одного килограмма ртути нужны считаные граммы горючего! Так что полет с ртутным двигателем мог оказаться вполне по силам людям в древности, – пояснил профессор Левковский в своей уже ставшей для всех привычной манере чтения лекции. – Но пары ртути очень ядовиты. Как вы там не отравились?

– А мы быстренько все замуровали и смылись. Только пятки засверкали! – отшутился Олег.

– А Хорстман справится с расчетами и постройкой дирижабля? Он такой молодой!

– Надеюсь, что справится. Клаус – специалист в этой области. Любит авиацию и раньше работал на авиационном заводе, – успокоил Уваров. – Да и, кроме него, других авиаторов у нас нет. Но и помогать ему надо. Один не осилит, а не использовать такой шанс грешно…

– Да. Полеты на летательном аппарате еще больше укрепят веру местных в нас как в детей богов, – подтвердил профессор. – А помочь – обязательно поможем. Мы сейчас все одной ниточкой связаны. Без взаимопомощи никак нельзя…

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Желание побыстрее собрать дирижабль и осуществить полет осталось пока только желанием. Сразу возникла куча проблем. Прежде всего, для спуска сигарообразной емкости и четырех баллонов необходима была крепкая платформа и крепежные тросы. Если с тросами особых проблем не было, они имелись в наличии на автомобилях и «ханомаге», то со строительством платформы пришлось бы попотеть. Кроме того, необходим был привод, который заставил бы двигаться дирижабль в нужном направлении. Если для строительства платформы еще можно было поднапрячься и поднять в пещеры доски и брусья, то с двигателем возникли бы проблемы. Кроме мотоциклетного, с любым другим вышли бы одни мучения. Но свой мотоцикл-мини-трактор служба тыла категорически отказывалась отдавать, так как в промежутках между дождями вспахивала для новых посевов освобожденную землю. Да и двигатель этот для предполагаемого дирижабля был откровенно слабоват.

Но если гора не идет к Магомету, то Магомет пойдет к горе!

Для начали решили спустить вниз две емкости, похожие на газовые баллоны двадцатого века. С учетом опыта полета Нечипоренко, Хорстман и Левковский рассчитали их приблизительную подъемную силу. Один баллон мог спокойно поднять в воздух до двух тонн груза. Каждый из них обвязали крепкими веревками, подвесив по два десятка корзин с камнями. Двадцать взрослых воинов с предосторожностью спустили их в долину. Со стороны казалось, что детишки ведут за собой по воздуху два больших сигарообразных воздушных шарика.

Для строительства летательного апарата на берегу озера возвели довольно вместительный ангар, разместив в нем оба баллона. Посовещавшись, решили построить небольшой гидросамолет – летучий корабль, используя как взлетную полосу поверхность озера. Для него хватало и одного баллона. Второй баллон должен был пойти на следующий самолет, когда будут подготовлены новые пилоты и двигатель.

Хорстман предложил традиционную в Германии схему времен Первой мировой войны – биплан с деревянным каркасом, куда встраивался баллон. Каркас имел матерчатую обшивку и устанавливался на двух поплавках. Двигатель предполагалось расположить в задней части фюзеляжа, а воздушный винт – на кронштейне возле верхнего крыла. Винт приводился бы в движение от карданного вала через клиноременный редуктор.

Двигатель для гидросамолета и другие запчасти предполагалось взять с УАЗа. Все-таки девяносто две лошадиных силы, да и конструкция проще, чем у «форда»-пикапа. Двигатели с полуторки и ЗИСов были слабоватыми, а с бронетранспортера – тяжелым.

Николай Антоненко сначала категорически отказался отдать на растерзание автомобиль.

– Не дам курочить своего Бобика! – была его первая реакция на просьбу Уварова. – Я на нем столько километров накрутил! Вдруг с самолетом ничего не выйдет? А машину уже не восстановишь!

– Да пойми ты, Коля! Куда ты на нем здесь поедешь? Дальше нашей долины и Уаман-канча дороги нет. Груза много не возьмешь, только свою задницу и будешь, как раньше, перевозить, – не отступал Олег. – А самолет нам как воздух необходим. Сам понимаешь, что такое авиация, да еще в этом средневековье! Мы же должны показать местным, что мы – настоящие дети богов! С дирижаблем пока заминка выходит, а этот аппарат мы сварганить сможем, хоть простенький, но сможем.

– Ну ладно. Уговорил, – сдался Николай. – Но разбирать буду сам, с Емельяненко и Штольке. Больше никому не доверяю.

Загнав УАЗ в ангар, Антоненко с помощниками принялись его потрошить. Параллельно с разборкой автомобиля началось и строительство самолета.

Однажды, посмотрев на сооружение каркаса фюзеляжа, Николай подозвал к себе Олега и Клауса.

– Что-то корпус у вашего аппарата хлипковат! Много в него не загрузишь, а баллон зря летать будет! Возьмите лучше за основу лодку Павла с Питером – там уже все заготовлено, осталось только собрать. Все равно до открытия навигации по реке от форта Асту до Нефтегорска еще долго ждать. Лесопилка у нас хорошо работает, новую заготовку сделают. Если будут возмущаться – скажите, что я приказал…

Уварову с Хорстманом эта мысль понравилась, но Кожемяка и ван Лейден, узнав, что их лишают родного детища – бота, подняли бунт на корабле. Успокаивать пришлось всем советом. Там же, на совете, пришла идея сделать из гидросамолета амфибию. Чтобы была возможность совершать посадку не только на воду, но и на плотную поверхность, в том числе и на взлетную полосу древних на горном хребте. С помощью самолета-амфибии надеялись доставить к будущему дирижаблю двигатель и другое оборудование, благо взлетная полоса позволяла.

Немного поворчав, Кожемяка и ван Лейден вместе со своей командой включились в строительство гидроплана, поставив свой плот на прикол у причала. Все равно из-за дождей занятия по управлению парусным вооружением невозможно проводить, да и нет сейчас необходимости перевозить грузы от Коваленково в Новоросск.

Сначала приступили к сборке плоскодонного бота. Уменьшили его длину до семи метров, а ширину – до двух с половиной. Дно для улучшения режима глиссирования покрыли тонкими латунными листами. Летающий баллон жестко крепился внутри бота к палубе с помощью стальных хомутов и закрывался досками, образуя своеобразную скамейку для пассажиров. Сам бот предполагалось вставить в прямоугольную раму, состоящую из двух рядов длинных продольных балок, изготовленных из крепких пород деревьев. Верхние продольные балки рамы выходили за корму бота на три метра и соединялись с нижним изогнутым рядом, образуя хвостовую часть, на которую крепились два вертикальных стабилизатора с рулями поворотов. Между соединенными продольными балками устанавливалась поперечная балка – горизонтальный стабилизатор с рулем высоты. Рули высоты также располагались и на крыльях. Размах нижних крыльев составлял шесть метров, а верхних – десять. На нижние крылья по краям крепились легкие поплавки из бальсы. Причем крылья предполагалось делать съемными, после чего самолет превращался в аэроглиссер. Тросы управления рулями проложили с внешней стороны корпуса и крыльев. Сборка проводилась на латунных шурупах, которые промазывались цинковыми белилами – оксидом цинка, специально изготовленным ранее научной группой Слащенко по просьбе Баюлиса как антисептик. После сбора предполагалось всю летающую лодку покрыть лаком.

Во избежание кувырка, произвели соответствующую центровку. Двигатель размещался ближе к кормовой части бота. Толкающий воздушный винт – на кронштейне над кормой и приводился в движение от карданного вала через клиноременный редуктор. Стойки шасси установили в носовой и кормовой частях корпуса, снабдив их пружинными амортизаторами. Подъем и опускание шасси происходили с помощью системы тросов и ручного подъемника, расположенного возле кресла пилота. В качества шасси использовали колеса от УАЗа. Вообще, практически весь автомобиль ушел на оборудование самолета.

Экипаж состоял из трех человек: пилота, стрелка-радиста и бортмеханика. Расположенная в носовой части открытая кабина защищалась от встречного ветра стеклами, снятыми с УАЗа, что давало отличный обзор. Самолет-амфибия строился в пассажирско-грузовом варианте. За кабиной пилота и стрелка-радиста располагался отсек, способный вместить шесть человек, включая бортмеханика, и до четырех сотен килограммов полезного груза. Топливные баки расположили внутри, в грузовом отсеке. Они могли вместить до двухсот литров горючего. В случае необходимости в отсек загружались дополнительные канистры с топливом. Для длительных перелетов приспособили возможность накрытия кабины и отсека брезентом, натягивания его на жесткий каркас над ними.

Вооружить гидросамолет предполагалось ручным пулеметом, размещенным на вертлюге, позволяющем производить стрельбу прямо по курсу, в сторону и вниз. С внешней стороны бортов размещали кронштейны для крепления и сброса бомб. В общем, выходил легкий грузо-пассажирский бомбардировщик-амфибия, способный пролететь до тысячи километров без посадки и дозаправки.

Но пока это все лишь предполагалось. Работы было не на один месяц. К ней привлекли практически всех. Женщины готовили плотный материал на крылья, мастеровые изготавливали необходимые инструменты и детали, ученая группа – клей, краски, смазки, лаки, улучшали качество горючего. Особое оживление строительство летательного аппарата вызвало у аборигенов. Чем больше самолет обретал свои черты, тем сильнее укреплялась вера в божественное происхождение новороссов.

Пользуясь вынужденным затишьем, Климович собрал вокруг себя артиллеристов и минометчиков. Они провели анализ боевого применения артиллерии в местных условиях. Бойцы пожаловались, что тяжело таскать по горам и джунглям восьмидесятидвухмиллиметровые минометы и боезапас к ним. Это не по русской равнине ездить на телегах! Столько пота прольешь, прежде чем займешь выгодную позицию да сделаешь первый выстрел! А сколько людей необходимо при переноске даже одного миномета с боекомплектом! К тому же работали на дистанциях до пятисот метров, не используя до конца все возможности этого миномета. Недолго думая решили создать известный всем ротный миномет, самый подходящий для таких условий. Схема миномета была простой и давала возможность наладить его производство даже в условиях Мастерграда. После недельных совместных трудов удалось изготовить опытный образец легкого миномета. Он не особо отличался от прототипа – ротного миномета образца тысяча девятьсот сорокового года. Стрельбу из миномета предполагалось вести самонаколом. Гладкий прокованный стальной ствол длиной семьдесят сантиметров и калибром пятьдесят миллиметров состоял из двух частей: основного ствола и наворачивающегося на него резьбой казенника с бойком. Казенник соединялся с круглой опорной плитой, а штампованная из листовой стали двунога-лафет – со стволом. Миномет имел вертикальную и горизонтальную наводку. Получился довольно простым, компактным и весил около четырнадцати кэгэ. В походе разбирался на две части – ствол с двуногой-лафетом и опорную плиту. Переносился во вьюках за спиной или перевозился на ламах. Расчет состоял из трех человек.

Немного пришлось потрудиться над созданием мины. Она получилась осколочно-зажигательной. Цилиндрический корпус с внутренней насечкой отливали из чугуна и заполняли разрывным зарядом с зажигательной смесью наподобие гранаты. С внешней стороны корпуса имелись два медных пояска для обтюрации. В головную часть корпуса, где располагалось навинтованное гнездо, вкручивался ударный взрыватель, а в хвостовую, с большим гнездом, вворачивалась полая трубка-хвостовик со сквозными отверстиями и четырьмя пластинами. Пластины играли роль стабилизатора и располагались под углом для создания вращения мины в полете вокруг продольной оси, что также повышало дальность и точность стрельбы. Внутри этой трубки размещался бумажный вышибной патрон, похожий на охотничий. На взрыватель и вышибной патрон надевались предохранительные колпачки, которые снимались непосредственно перед выстрелом. Вес такой мины составлял около килограмма. Для переноски мин изготовили небольшие штампованные контейнеры-лотки, в каждый укладывались восемь штук. Один боекомплект – шесть лотков – сорок восемь мин. К миномету прилагался банник для чистки ствола и другие необходимые принадлежности.

Первые испытания показали приемлемые результаты. Максимальная дальность стрельбы составила триста метров, а минимальная – семьдесят. Мина поражала условного противника осколками и огнем в радиусе до десяти метров. Также попробовали вместо зажигательной смеси помещать в корпус мины дымовые шашки с красным толченым перцем. Пробные выстрелы показали, что и их можно с успехом использовать. Правда, действие этих мин немного испытали на себе. Ветер неожиданно подул в сторону стрелявших, заставив всех, бросив миномет, бежать куда глаза глядят. Но дымка с перчиком все же хватанули. Пришлось почихать и промыть глаза.

Из-за применения дымного пороха почти после каждого пятого выстрела приходилось прочищать ствол от нагара банником. В связи с этим скорострельность миномета составила пятнадцать выстрелов в минуту. В последующем в случае перехода на бездымный порох и с прикреплением на мину дополнительного порохового заряда предполагалось увеличение дальности стрельбы, а также и скорострельности.

Присутствующий на испытаниях Уваров решил приспособить минометные мины и для будущих диверсий. С этой целью в мине убирали хвостовик с вышибным зарядом и устанавливали взрыватель на подрыв.

После проведенных испытаний в Мастерграде приступили к производству легких минометов и мин.

Так, в трудах и заботах, незаметно пролетели три спокойных месяца сезона дождей.

В редкие солнечные дни еще первого дождливого месяца удалось засеять все террасы и новые распаханные поля. Теперь служба тыла уверенно ожидала новый, еще более обильный урожай. На охрану взошедших колосьев каждое утро собирались мальчишки со всего Новоросска. Работая пращами, криком и свистом они отгоняли птиц от полей. Приемные сыновья Николая Антоненко не были исключением. Борька с Валькой в свободное от учебы время пропадали на полях, сменяя других мальчишек. Повзрослевший Макар после занятий постоянно ходил за Антоненко, стараясь помочь во всем.

«Видно, парень нуждается в отцовской заботе. Возраст такой. Да, тяжело пришлось пацану без родителей. Еще и дед умер… – подумал Николай. Ему было приятно вновь ощутить себя заботливым отцом. – Макс уже вырос, настоящим мужиком стал. Своя жизнь у него. Этот возраст сына я упустил. Без меня в Испании рос. Теперь с Макаром наверстаю. Да и меньшие мальчишки подрастают!»

Максим с Оксаной после свадьбы не стали возражать и поселились в доме отца. Частые визиты Андрея к другу сыграли свою роль, он все-таки попал под чары красавицы Тимту. Теперь, после установления более-менее солнечных дней, возобновились занятия по боевой подготовке, после которых молодой лейтенант уже не шел в казарму, а спешил в усадьбу Антоненко, на встречу со своей любовью.

Сейчас Григоров был не просто командиром противотанковой батареи, а начальником всей артиллерии Новороссии! Под его командой находились не только свои два расчета сорокапяток и два расчета восьмидесятидвухмиллиметровых минометов, но добавились новые подчиненные – расчеты аркбаллист, катапульт и ротных минометов.

С целью обучения вновь набранных бойцов пришлось расформировать старые расчеты. Новые комплектовали таким образом, чтобы в нем обязательно был один попаданец, хорошо знающий это оружие и умеющий применять свои знания на практике. Он назначался командиром расчета и получал звание сержанта. Все остальные были из местных.

На основе имеющихся у начальника штаба Бондарева уставов разрабатывались и создавались новые, с учетом местных условий. Вместо «командир» теперь говорили «офицер». Слова «ваше благородие» и «господин» выводились из обращения, теперь везде звучало «товарищ». Хотя бывшие белогвардейцы поначалу и поворчали, но со временем привыкли. Для всех установили приветствие в строю и вне строя. Ликвидировали систему политических комиссаров. Ввели новые воинские звания и знаки различия. Теперь звание соответствовало должности и очередное присваивалось только тогда, когда человек шел на повышение по должности. Командир расчета или десятка – сержант; артиллерийского взвода или пяти десятков пехотинцев (полурота или полуэскадрон в кавалерии) – лейтенант; батареи, роты, эскадрона – капитан; артиллерийским дивизионом или пехотным батальоном должен был командовать майор, а полком – полковник. Должность начальника штаба предусматривалась от батальона и выше. Начальник штаба имел звание на одну ступень ниже командира. Кроме того, при каждой роте, батарее и эскадроне вводилась должность и звание старшины, который отвечал за обеспечение и напрямую подчинялся командиру подразделения. Всем, кто был на других должностях, присваивались звания согласно разработанной табели о рангах. Вместо звездочек на мягких погонах, которые нашивались на одежду и помогали удерживать ремни на плечах, теперь стали носить полоски-лычки различной ширины и расцветки. Подобные знаки различия размещались и на воротники в виде петлиц, чтобы можно было различить, кто перед тобой, когда одет доспех. Пошить единую форму одежды для армии еще не было возможности. Не хватало материала, да и производственные мощности пока не позволяли.

Одним из первых своих указов по организации армии Правитель Новороссии Николай Антоненко произвел в офицеры бывших сержантов и урядников из попаданцев, пожелавших служить в новой армии, а также особо проявивших себя местных воинов, назначив их командирами различных подразделений. Для всех новоиспеченных офицеров организовали специальные курсы.

В качестве полигона избрали рабочий карьер, где добывали руду. И поэтому выдвижение туда личного состава для учебных стрельб происходило в виде тренировочных марш-бросков с полной боевой выкладкой. При стрельбе из легких минометов использовали учебные мины – чугунные болванки с вышибным патроном, соответствующие по весу боевым.

С полигона возвращались уставшими. Хотя народ понемногу уже втянулся в учебный процесс, но постоянно таскать на себе тяжести не очень-то приятно. Правда, когда все с себя снимешь, такая легкость в теле – кажется, что еще немного и взлетишь как воздушный шарик, только от земли оттолкнись!

Не успел Григоров со своими людьми пройти проходную башню Новоросска, как к нему подбежал посыльный из штаба. Отдавая честь, он приложил ладонь к козырьку своей кепки-подшлемника, которую сшили наподобие буденновки, но вместо звезды был небольшой круг из синей материи, в центре которого находился вышитый желтыми нитками равносторонний крест.

– Товарищ капитан! Вас с офицерами срочно в штаб!

– Что стряслось-то? – устало спросил Андрей. За сезон дождей новороссы немного успокоились, привыкнув к мирной жизни.

– Гонец из Уанка-канча прибыл, – пояснил парнишка-уаминка, один из помощников дежурного по штабу. – Товарищ полковник приказал всех офицеров на совет собрать. Больше ничего не знаю.

Отдав приказ сержантам вести подчиненных в казармы, Григоров вместе с Григорием Левченко, Емельяновым и бывшим сержантом-минометчиком Ивановым, назначенными командирами взводов и получившими звания лейтенантов, умылись возле ближайшего источника и поспешили к зданию штаба, где уже начинал собираться народ. «Интересно, что там у Попова стряслось? Гуаро взбунтовались или опять очередной голодный захотел уанка насытиться?» – подумал Андрей.

Осмотрев присутствующих, Антоненко поднялся из-за стола.

– Итак, товарищи, наша спокойная жизнь закончилась. Снова наступают суровые будни в борьбе за выживание. Но пока речь идет не о нас, а о наших союзниках, – начал Николай. – Сегодня от Попова поступило тревожное донесение. Он сообщает, что нашим союзникам – гуаро грозит нападение со стороны соседей. Вождь Кхуко просит помощи. Уанка уже выделили им продовольствие и готовы послать воинов, но вождь просит помочь именно нашим оружием. Огнестрелом и минометами. Уж очень ему понравилось их действие.

– Это он еще объемных бомбочек Игоря Леонидовича не испробовал, – вставил Нечипоренко, – тогда бы точно от радости рассыпался!

Антоненко укоризненно посмотрел на подчиненного, и тот сразу же затих.

– Оставаться в стороне мы не имеем права, – продолжил Николай. – Во-первых, у нас не так уж много союзников; во-вторых, помощь гуаро обезопасит границы уанка; ну и в-третьих, на землях гуаро – необходимая нам нефть.

– Разрешите, господин полковник? – поднял руку еще не привыкший к новому обращению бывший белогвардейский прапорщик Ольховский, ставший капитаном инженерной службы. После кивка Антоненко он встал. – Есть еще вариант. В случае удачной операции, если нам удастся захватить территорию противника, – сможем найти новые залежи нефти и руды.

– И это тоже, – подтвердил Николай. – Какие будут еще предложения? Прошу, не стесняйтесь!

– Кхуко хитрый. Может обмануть, – сказал, поднявшись, Качи. Его назначили командиром тяжеловооруженных гоплитов. – Я не верю гуаро. Он что-то другое задумал. Мы в прошлый раз уничтожили его ближайших соседей. На их земли другой народ не пришел.

– Качи, а ты знаешь, чьи земли расположены за землей гуаро? – поинтересовался Уваров.

– Я был там вместе с тобой, когда мы победили врагов Кхуко. Там после нас никого не осталось. Мы всех зачистили, – с ухмылкой ответил новым для себя словом племянник Синчи Пумы.

– Качи, а ты не допускаешь, что из сельвы могут прийти новые враги? Она ведь большая и тянется до самого Атлантического океана… до соленой воды без края, – продолжил Олег. – Как тогда быть?

Командир гоплитов, не найдя ответа, пожал плечами и сел на место.

– Разрешите, Николай Тимофеевич? – поднялся Павел Кожемяка. – Поскольку мы с Питером свой бот отдали под гидроплан Хорстману, то встал вопрос о строительстве нового бота. Надо же на чем-то нефть перевозить! Кроме того, перед нами стоит задача исследовать всю Амазонку и выйти в Атлантику. Для этого необходима соответствующая база поближе к Амазонке. Сейчас я не вижу смысла заниматься строительством бота на озере. Все равно из него никуда не уплывешь. Судя по полученной информации, есть возможность построить верфь в районе Нефтегорска, а может быть – и ниже по течению. А там не просто бот, а целый корабль сделаем, пусть пока и речной. Я предлагаю сделать не просто рейд, как в прошлый раз, а основательно закрепиться в том районе.

– Для этого необходима предварительная разведка. Мы не знаем местности и сил вероятного противника. К тому же гуаро – союзничек ненадежный, хотя и их дети у нас в заложниках, – покачал головой Бондарев, ставший майором, начальником штаба всех вооруженных сил Новороссии.

– У нас нет времени и возможности провести воздушную разведку, но надеюсь, что в скором времени она появится. Поэтому мы проведем разведку боем, – произнес Климович, получивший звание полковника, оставаясь на должности председателя совета. Алексей Аркадьевич немного поморщился и потер рукой раненую ногу. – Прошу прощения, товарищи, что сидя буду говорить. Ногу крутит: видно, снова дождь пойдет. Я поддерживаю предложение капитана Кожемяки. Необходимо расширять нашу зону обитания и влияния. Тем более что ранее это решили. Помощь гуаро – как раз повод для этого. Вот и воспользуемся им. Какие бы там планы Кхуко ни строил, но пока они совпадают с нашими. Если, конечно, это не предательство. Но думаю, на него он не пойдет. Еще зубная боль не прошла…

Сидящие в комнате заулыбались, вспомнив, как разгромили дикарей у стен Уанка-канча.

– Здесь еще одна причина имеется. Так сказать, экономическо-экологическая, – продолжил Климович. – Нам необходимо расширять производство. При этом часть его перенести в другие места. В настоящее время идет интенсивная вырубка ближайших лесов. Если так пойдет и дальше, то через несколько лет в долине ни одного деревца не останется да и озеро в грязную лужу грозит превратиться. Этого допустить нельзя. Нашим детям и внукам здесь еще жить. Оставим в Мастерграде только производство крупного оборудования, вооружения и другой стратегической продукции. А всякий ширпотреб, типа котлов, сковородок и другой металлической кухонной утвари, привычной для нас, но являющейся настоящим сокровищем для местных жителей, надо перенести на новые места. Так сказать, поближе к потребителю.

– Оружие можно производить и в наших селениях, – вставил Качи, – уаминка и уанка никогда не предадут.

– Холодное можно, но не огнестрел, – согласился Климович. – Там специалистов и оборудования нет, а с холодняком и местные кузнецы после наших курсов вполне справятся.

– Разрешите, господа, – подал голос профессор Левковский. – Я с вами полностью согласен, многоуважаемый Алексей Аркадьевич. Уж слишком рьяно мы взялись за освоение здешних земель. Как бы действительно не уничтожить такую красоту… А ею еще нашим наследникам полюбоваться надо! Предлагаю начать изучение природных ископаемых на землях наших друзей и улучшить технологический процесс, дабы избежать нежелательных эксцессов…

После небольшой лекции профессора о построении индустриального общества и дальнейших его последствиях в изолированном районе, было принято решение превратить помощь гуаро в захват и освоение новых земель. Надо же когда-то начинать претворять планы в жизнь – чем не повод?

Для выполнения этой задачи, с учетом опыта предыдущего рейда, выделялись определенные силы и средства.

Предложение Качи послать его с гоплитами было отклонено. Тяжеловооруженные воины хороши в плотном строю на открытой и ровной местности, а в густых джунглях от них проку мало. Решили выделить полностью экипированных две сотни (роты) легкой пехоты. К ним добавили полсотни лучников и три группы огневой поддержки – пятнадцать человек, вооруженных автоматами и ручными пулеметами. Придавалась также и артиллерия в виде шести легких ротных минометов с запасом мин, которые успели изготовить к тому времени. Выделили и три легкие разборные катапульты. Они должны были в случае необходимости метать во врага объемно-детонирующие заряды Слащенко, ласково прозванные им «вакумками». Идти с артиллерией вызвался Григоров, но Климович оставил его в Новоросске, мотивируя тем, что у него появились некоторые мысли по созданию новых орудий и необходима помощь Андрея. Командование артиллерией отряда поручили лейтенанту Иванову. Медицинскую службу представляли пожилой санинструктор Шевцов и несколько молодых жрецов-уаминка, прошедших курсы Баюлиса. Сам Янис Людвигович также порывался пойти, но после беседы с молодой женой Варей решил остаться в Новоросске и готовить госпиталь к приему раненых. Местом концентрации сил избрали форт Асту на берегу Большой реки. Предполагалось, что к ним присоединятся несколько сотен воинов из Уаман-канча и Уанка-канча.

В поход шли только мужчины, без подростков и девушек. Исключение составили несколько крепких подростков-гуаро, взятых в качестве переводчиков. Среди них оказался и сын вождя племени гуаро, четырнадцатилетний подросток Пача, названный уже по-новоросски – Павлом. Жить Пашке среди виракочей очень понравилось. Особенно учиться в школе. За короткое время он узнал столько, сколько не узнали его предки за целые века. Парень уже довольно хорошо говорил по-русски и кечуа. Он уже не таил зла за смерть отца, а горел желанием, чтобы и его народ зажил, как эти дети богов. Возвращать сына старшего вождя гуаро было определенным риском. Не было гарантий, что он не вспомнит прошлое и не предаст своих учителей. Также оставалось опасение, что в борьбе за власть нынешний вождь Кхуко может просто убить паренька как конкурента. Но все же решились взять Павла, рассуждая так: мы пришли надолго и, если что-то пойдет не так, применим силу и жестоко накажем.

Общее командование группировкой передавалось полковнику Уварову как заместителю председателя совета. Бондарев назначался его начальником штаба. Олег хотел проверить подготовку своих диверсантов в боевых условиях джунглей, и поэтому в поход шли все его подчиненные.

К походу готовился и большой обоз. Не в рейд по вражеским тылам идем, а новые земли осваивать! Отбирались семена пшеницы, ячменя, ржи, овса, корзины с картошкой, кукурузой и другими культурами. Их предполагалось посадить на новых землях и научить аборигенов выращивать все это. Не все же время им друг дружку жрать – надо переходить на новый продукт, цивилизованный!

Для сбора и переноски нефти сделали сотню латунных пятнадцатилитровых плоских канистр, которые могли переноситься на спине с помощью плетеных каркасов, похожих на современные туристские рюкзаки. Эти канистры также использовались для переноски и хранения бензина, спирта и других жидкостей.

Собирался и необходимый инструмент. Опыт работ показал, что в местных условиях вместо лопаты и кирки предпочтительнее мотыга, совмещающая в себе оба этих инструмента. Их уже заготовили достаточное количество, наштамповав из листового железа. Конечно же большая часть будет передана своим племенам – уаминка и уанка, – но и для гуаро приготовили пару сотен.

Изготовили и универсальный инструмент сельвы – мачете. Большой широкий нож с семидесятисантиметровым клинком, похожий на короткую саблю пехотинца. Клинок расширялся от рукояти к острию и имел одностороннюю заточку. На толстом обухе располагались зубья пилы. Рукоять к концу зауживалась и, изгибаясь, образовывала дужку с гардой. Она имела деревянные накладки. Таким мачете можно было рубить лианы, прокладывая себе тропы в густых зарослях, пилить дерево и даже копать землю. Он изготавливался путем штамповки из листовой стали и весил немногим меньше килограмма. Хотя мачете и предназначался в качестве подарка для гуаро, но он так понравился многим как универсальное орудие, что большую часть изготовленной партии пришлось раздать своим. В качестве защитного вооружения для гуаро решили предложить бронзовые щиты пятидесяти сантиметров в диаметре, легкие доспехи в виде широких бронзовых пластин на грудь и спину, скрепленных между собой кольцами и ремнями. К набору прилагались и шлемы-котелки, которые можно было не только использовать в качестве защиты для головы, но и при случае готовить в них пищу.

Вместе с военными шли и гражданские. Плотники, мастеровые для строительства лесопилки и форта Нефтегорск, специалисты по сельскому хозяйству, Ольховский со своей геологической группой, Кожемяка с голландцем с целью поиска подходящего места для верфи и другие. Они брали с собой все необходимое для выполнения поставленной задачи.

На сборы выделялось три дня. Все имущество предполагалось отвезти на автомобилях и подводах до Уаман-канча, а там, перегрузив на вьючных лам, двинуться в форт Асту.

На исходе третьих суток, когда Новоросск как расстревоженный пчелиный улей был готов выпустить первопроходцев новых земель, из форта Коваленково поступил сигнал, изменивший планы.

Синяков сообщал, что прибыли встревоженные Синчи Пума и Иллайюк. Не дожидаясь, когда дорогие гости доберутся до Новоросска, Антоненко, Уваров, Климович и Качи на «форде»-пикапе, помчались навстречу.

– Вчера прибежал гонец-часки из пограничной крепости инков, расположенной в Долине великих вождей, – объяснил Синчи Пума свое прибытие и тревогу. – Сапа Инка Уаскар приказывает мне идти на войну с армией Атауальпы, которая движется из Кито на юг. Через неделю я должен прибыть с тысячей воинов к губернатору нашей провинции. Там собираются все окрестные вожди со своими отрядами.

– Видно, дела у Уаскара не очень хорошо идут, если начинает войска скрести по сусекам, – констатировал Уваров. – Неплохо бы воспользоваться такой ситуацией.

– Что ты предлагаешь? Отложить поход к гуаро и помочь Уаскару? – спросил Николай. – Не рановато ли?

– А ты хочешь сидеть и ждать, когда сюда придут полководцы Атауальпы? – ответил вопросом Олег. – Это не лояльный к уаминка Уаскар, они устроят здесь резню похлеще Холокоста.

– Откуда вы знаете? – поинтересовался Климович. – Тоже из будущего? И у вас происходило поголовное уничтожение народов, как турки поступили с армянами?

– Скорее не у нас, а у вас. Это в вашем времени, Алексей Аркадьевич, фашисты во главе с Гитлером уничтожали целые народы: евреев, славян, цыган и других, по их мнению, недочеловеков, – пояснил Уваров. – Геноцид своего народа евреи назвали Холокостом и твердят об этом на весь мир, хотя во Второй мировой войне больше всех погибло славян. Мы не твердим, но помним.

– Да. Нашему народу присуще великодушие и всепрощение, – покачал головой Климович. – Выходит, что Атауальпа не такой уж и святой, как нам его преподносили историки.

– Да нет. Он не исключение из всех правителей, живущих в этом времени. Просто, как у нас говорят, его командиры всегда зачищают захваченную территорию от ненадежных и нежелательных элементов – сторонников Уаскара. Например, как уаминка и уанка. – Уваров кивнул в сторону Синчи Пума и его сородичей.

– Китонцы найдут здесь свою смерть! Мы сбросим их в Ущелье мертвых! – воскликнул Качи. От внезапного волнения он вскочил с места и с силой сжал эфес сабли, висевшей на левом боку. Это оружие ему очень понравилось, как и все остальное, полученное от новороссов. Качи брал уроки фехтования у Новицкого и теперь не расставался с саблей.

– Сбросим, обязательно сбросим! Ты не горячись, Качи! – успокоил его Антоненко. – Но все же лучше воевать на территории противника, а не на своей!

– «Мы войны не хотим, но себя защитим. Оборону крепим мы недаром. И на вражьей земле мы врага разгромим. Малой кровью, могучим ударом!» – продекламировал Алексей Аркадьевич. – Была у нас перед войной такая песня из кинофильма «Если завтра война!» Но вышло все наоборот…

– Идея была верной, но ее реализация… Увы. Надо было еще в тридцать девятом дальше по Польше идти и немцев бить, а не сюсюкаться с ними. Германия тогда не сильнее нас была, и два фронта не вытянула бы. Но… после драки кулаками не машут. Давайте поближе к нашим баранам, то есть ламам, – предложил Антоненко. – Олег, что ты конкретно предлагаешь?

Все внимательно посмотрели на Уварова, ожидая от него предложения по выходу из ситуации. В ответ он хитро подмигнул и улыбнулся.

– А мы выполним приказ Уаскара и пойдем ему помогать. Но не до конца и не совсем. И про свое не забудем.

– Это как? Поясните, Олег Васильевич! – выразил общее мнение Климович. – Вы нас заинтриговали.

– Охотно. Из двух зол всегда выбирают меньшее, – начал Уваров. – Как гласит древняя китайская притча: «Пусть два тигра дерутся. Мудрая обезьяна будет молча взирать за схваткой с холма. Но, когда тигры ослабеют, она спустится, и победа достанется ей». Против двух Сапа Инка одновременно воевать мы не сможем. Значит, выбираем того, кто послабее в данной ситуации – Уаскара. Пошлем к нему не тысячу воинов, а, скажем, – четыре сотни. Объясним это тем, что на нас напали дикари из джунглей и идет тяжелая война по защите границ империи. В качестве доказательства можно предъявить головы гуаро, захваченные у Уанка-канча. Я думаю, что Уаскар нас простит за такую малость, тем более что у него кроме нас других забот невпроворот. А в общей массе соседних племен мы просто затеряемся.

– А кто пойдет? Давайте я с гоплитами! – не утерпел Качи. Ему очень хотелось попробовать свою фалангу в настоящей битве.

– Нет, – отрезал Уваров, – показывать нашу силу врагам еще рановато. Можно направить по две сотни уаминка и уанка, но со старым оружием. Чтобы не привлекать особого внимания.

– А от нас конечно же ты пойдешь! – улыбнулся Николай. – Чувствую разведчика-диверсанта!

– Конечно! Я в этом спектакле отвел себе главную роль! – рассмеялся Олег. – Возьму с десяток своих бойцов, разных девайсов, вотрусь в доверие и буду делать политик! А может, и бум-бум!

– Это как? – не поняли все, кроме Антоненко, давно знавшего друга.

– Ну, вы же сами мне рассказывали, уважаемый Синчи Пума, что без воли Сапа Инка в империи ничего не делается, – раскрыл свой секрет Уваров. – Все равно какого. Или Уаскара, или Атауальпы. А если их обоих не станет, то такой бардак в империи наступит…

– Вот тут мы и въедем на белом коне! И покажем, кто в доме хозяин! – вставил Антоненко, подмигнув другу.

– Но ведь без Сапа Инка никак нельзя! – воскликнул молчавший до этого Иллайюк. – Начнется большая война. Все против всех. Прольются реки крови и мало кто останется в живых. Этот бурный поток может уничтожить и нас!

– А кто сказал, что Сапа Инка не будет? Николай Тимофеевич, вы это говорили? – Уваров в шутливой форме обратился к Антоненко.

Тот в ответ так же шутливо изобразил удивление и отрицательно покачал головой.

– Если все пойдет по плану, то будет вам новый Сапа Инка. Законный и достойный. В общем, наш человек. Если, конечно, я не ошибся в расчетах, – уверил Олег.

– Ты имеешь в виду Тупака Уальпу?! – удивленно воскликнул старый вождь. – Именно он наследник после Уаскара налобной повязки – льяуты, венца с перьями священной птицы коринкэнкэ и золотого топора – знаков Великого Инки, – а не этот незаконнорожденный китонец Атауальпа! Но как ты его найдешь? Он ведь прячется возле Хосхо?

– Вы правы, великий вождь! Именно вашего зятя я и хочу посадить на трон империи. Я думаю, что он не будет возражать. Надеюсь, что Тупак Уальпа по-прежнему горячо любит вашу дочь и своего сына Сайри, – подтвердил Олег. Синчи Пума, соглашаясь с этим, кивнул головой. – Ну, если так, то ваша задача – беречь их жизни как зеницу ока. Еще лучше, если они переедут к нам в Новоросск и поселятся в доме у Николая Тимофеевича. Так будет спокойнее и безопаснее. А найти Тупака мы поручим вашему старшему сыну Уаману, живущему в Хосхо-Куско. Вы же поддерживаете с ним связь?

Вождь снова кивнул. Немного подумав и пристально посмотрев в глаза Уварову, Антоненко и Климовичу, Синчи Пума серьезно произнес:

– Хорошо. Я согласен. Я передаю жизни дочери и внука в ваши руки. Но, если с ними что-нибудь случится, тогда…

– Не беспокойся, вождь! Я отвечаю перед тобой своей жизнью и жизнью всей моей семьи. Клянусь относиться к ним как к родным. Куси станет мне дочерью, а Сайри – внуком, – перебил его Николай, приложив правую руку к сердцу.

– Хорошо. Я верю тебе, Ника Тима. Они будут жить у тебя в доме, – согласился вождь. Потом с доброй улыбкой на губах добавил: – Сайри так мечтал увидеть виракочей и чтобы его отец стал Единственным! Теперь его мечта сбудется. Я надеюсь на вас, виракочи…

Когда этот вопрос был улажен, Климович поинтересовался:

– А как же поход к гуаро? Откладываем до лучших времен? А вдруг действительно там дела плохи и Кхуко нуждается в помощи?

– Исходя из опыта общения с этим шаманом-вождем, Кхуко – еще тот жук! – усмехнулся Антоненко. – Я согласен с Качи – гуаро хочет сыграть свою игру за наш счет. Но если эта игра совпадает с нашими интересами, то почему бы и не подыграть? От похода к гуаро грех отказываться. Откладывать не будем. Все остается в силе…

Переночевав в Коваленково, утром Антоненко, Уваров и Климович на «форде»-пикапе вернулись в Новоросск. Вызванный по рации грузовик ЗиС-5 вместе с партией подарков в виде металлической кухонной утвари, бус и зеркал отвез в Уаман-канча вождя, верховного жреца и Качи. Они должны собрать воинов: в земли гуаро и в помощь Уаскару. Обратным рейсом автомобиль забирал Кусикойоль и Сайри с надежной охраной в Новоросск.

Поход к гуаро отложили на два дня. Вместо Уварова командование этой группировкой возложили на Бондарева, назначив его помощником Синякова. Парень так просился отпустить его из Коваленково, что Антоненко согласился дать возможность бывшему чекисту отличиться на местной войне. Да и женушку подыскать ему не мешало, а то сидит в форте безвылазно среди мужиков; так и завыть можно. С прибывшими в Новоросск девушками он толком познакомиться не успел, так как они там не задерживались.

И вот наступил день, когда большой караван двинулся в путь. Кроме тех, кто шел завоевывать и осваивать джунгли, в нем находился и довольно большой отряд, шедший сначала в Уаман-канча, а затем с Синчи Пумой в Долину великих вождей, на границу земель уаминка. В него входили три десятка кавалеристов Новицкого, две сотни гоплитов и две сотни арбалетчиков: подростков и молодых девушек. Отряду придавалась и огневая группа, состоящая из десяти автоматчиков, двух ручных и трех станковых пулеметов, перевозимых на двуколках. Также на двуколки погрузили и два восьмидесятидвухмиллиметровых миномета с боезапасом. Взяли с собой и все аркбаллисты. Отрядом командовал теперь уже не ротмистр, а майор кавалерии Новицкий. Рядом с ним на своем Вороне ехал и Максим Антоненко. Но первыми в Уаман-канча отправились грузовики, везшие снаряжение и боеприпасы.

Для осуществления задуманного Олег отобрал среди своих разведчиков десять человек. Из них только трое были попаданцами: он, его ординарец Назар Синица и снайпер Будаев. Остальные – молодые воины-уаминка во главе с Юску. Всю группу Уваров одел и вооружил как обычных уаминка, они ничем особо не отличались от других жителей Анд. Зато с собой группа везла на ламах несколько довольно объемных, тщательно упакованных кожаных свертков и сумок. Единственным оружием, которое Олег позволил себе открыто носить, был «Маузер» К-96 в деревянной кобуре на плечевой портупее, найденный в обозе бывших белогвардейцев. Хотя если не знать, то можно подумать, что воин-уаминка несет на боку флягу непривычной формы. Основной же отряд разведчиков-диверсантов под командой Бажина направлялся к гуаро.

Николай Антоненко решил сопроводить Уварова в Долину великих вождей и сделать там рекогносцировку. Мало ли, надо быть готовым ко всему…

«На хозяйстве» в Новоросске остался Климович. Ковать оружие для будущих побед.

Глава 12

После выхода изНоворосска в Уаман-канча пробыли два дня, дожидаясь подхода отобранных воинов в помощь Уаскару и провожая в земли гуаро караван Бондарева.

Как ни сопротивлялся Уваров, но Синчи Пума все-таки уломал его и взял с собой сотню воинов-гоплитов, приказав Качи с другой сотней оставаться в Уаман-канча. С целью маскировки гоплиты спрятали свои доспехи и щиты в шерстяные чехлы. Еще одну, присланную вождем уанка Анко Альо, сотню воинов-лучников одели в скрытые шерстяные жилетки-бригантины со стальными пластинами. Шлемы предусмотрительно спрятали в вещмешки-сидоры, так понравившиеся местным. Им вручили новые составные луки со стальной тетивой и стрелы с бронзовыми гранеными наконечниками.

Если доспехи еще можно спрятать, то оружие ведь не спрячешь! Отовсюду показно выглядывали стальные наконечники копий, ножи, топорики и сабли… Не хотели попаданцы светиться, но против желания местных воинов похвастаться друг перед другом своим геройством и новым оружием, не думая о последствиях, они оказались бессильны. Это наука на будущее.

В ходе подготовки к походу в империю инков новороссы неожиданно столкнулись с проявлением так называемого местного патриотизма. Большинство мужчин союзных племен были готовы не щадя своей жизни воевать только за свою землю. Но за интересы других, а тем более чуждого им Уаскара, воевать не было никакого желания. Поэтому часть отряда, готового идти с Уваровым и Синчи Пумой, составляли воины, прошедшие подготовку в Новоросске. Остальные из четырех сотен – молодежь племен, жаждущая славы и приключений. Ее вооружили мачете, увеличили размеры щитов и длину копий, надев на них бронзовые наконечники.

И еще. Как ни пытались Уваров и Синица замаскироваться под местных, но у них ничего не выходило. Их свежевыбритые лица и более светлый цвет кожи все-таки выделялись среди остальных. Будаеву повезло больше. Он хоть и не был похож на уаминка, но, по утверждению Синчи Пумы, почти ничем не отличался от крестьян-пуриков из подконтрольных инкских селений.

По мере приближения к пограничным землям менялась версия появления Олега и его спутников в этих краях. Теперь они выступали не как воины-уаминка, а как представители родственного племени, прибывшего с востока, из джунглей. Мол, это родственное племя вместе с уаминка и уанка ведет тяжелую войну с людоедами из дикой сельвы. Хотя вождь Синчи Пума уже начинал склоняться к тому, чтобы представить Уварова как виракочу – посланца богов.

– Вот оно, Ущелье мертвых! – торжественно объявил Синчи Пума. – Ни один инка не переступит на эту сторону!

– Что, так страшно или невозможно?

– Нет. Возможно. Для нас! Но страшно – для них! В этом ущелье за одно мгновение погибли тысячи воинов Сапа Инки! Они помнят об этом. Поэтому и боятся дальше идти. Пача-Мама – Мать-Земля, живая и защищает нас от врагов!

Уваров осторожно заглянул в почти двухсотметровую пропасть, расколовшую надвое горный хребет. По ее дну бурным потоком пенилась белая струйка горной речки. Извивавшееся змеей ущелье было хоть и глубоким, но нешироким. Максимальное расстояние между отвесными скалами не превышало и ста метров. По обеим сторонам верхней части ущелья местами виднелись остатки древней тропы, обрушившейся в результате землетрясения.

«Гибель от землетрясения тысячи воинов – действительно не красивая сказка, а быль! – подумал Олег. – Надо будет это обязательно учитывать. Особенно при строительстве баз и дорог. Все больше о человеческом факторе думаем, а про природу забыли. Да и при случае напомнить инкам не мешает, что и мы сможем землю под ними расколоть, как Пача-Мама. Правда, только взрывчаткой, но пусть понервничают!»

Уварову вспомнилась история России, регулярно подвергавшейся ударам со всех сторон. Фактически история Руси-России – это история войн. Русский народ одной рукой созидал, а другой отбивал натиск алчных соседей. Уязвимость границ государства спровоцировала русскую территориальную экспансию. На удар Русь отвечала ударом и, «принуждая противника к миру», старалась выйти на естественные рубежи, которые было легче защищать.

Историческая практика показала, что надежной защитой могут быть только обширные непроходимые или труднопроходимые территории, в том числе моря и горы. Таким образом, этот непроходимый горный хребет с отвесными скалами и пропастью стал естественной границей между землями уаминка и империей Великого Инки. В других местах их разделяли многокилометровые непроходимые снежные вершины заоблачных гор или непролазные джунгли Амазонии с ее дикими обитателями-каннибалами.

Ничего, что мы появились вдали от мировых цивилизаций. Это даже к лучшему. Меньше, хотя бы поначалу, будут лезть всякие «цивилизаторы» со своими рецептами мироустроения. В этих дальних краях мы построим свою, новую русскую цивилизацию. Хотя русских по крови здесь пока мало, но сила русского духа присутствует, и она очень важна.

Новороссия начнется не с огня и меча, а с косы и плуга. Как накормим местный люд да приголубим его, так и будем здесь жить в мире и согласии. А если, как испанцы или англосаксы, начнем всех в рабов превращать, то сами со временем рабами станем или сгинем в пучине веков, как римляне…

«Что-то меня философствовать потянуло… Расслабился от здешних красивых мест и спокойной жизни», – улыбнулся про себя Олег.

Пейзажи по сторонам действительно восхищали. Это были то огромные лесные массивы, раскрашенные во всевозможные цвета, то горные ущелья, где от пропасти отделяла всего пара шагов. А иногда каменная тропа проходила совсем рядом с речкой, где плескалась вода великолепного изумрудного цвета, с дном, усыпанным золотыми или серебряными самородками.

Анализируя полученные от Синчи Пумы и Иллайюка сведения, Уваров понимал, что, даже имея технологии и вооружение двадцатого века, их маленький коллектив не в состоянии выстоять против могучих империй этого мира. Что инков, что испанцев…

А если мы не сможем победить врага в открытом бою, то надо разрушить его изнутри. А как разрушить любую империю? Да очень просто! Есть куча исторических примеров. Нужно захватить и сменить ее верхушку, как поступили с империей инков испанцы во главе с Франсиско Писсаро, захватив и казнив Атауальпу. Или как англичане с немцами, уничтожив Российскую империю с помощью революций начала двадцатого века. Есть еще один способ: надо подсадить ее правящий класс и народ на крючок потребительства! Как когда-то поступили с Советским Союзом звездно-полосатые «друзья» из-за бугра. Подобным образом рухнул и Древний Рим, постоянно требовавший хлеба и зрелищ. Столетия упорного труда, моря пота и крови пращуров будут преданы поколением потребителей, не помнящих родства своего.

Сейчас же все способы хороши для достижения основной цели – выжить в этом чужом для них мире. Главное, чтобы, окрепнув, самим не попасться на подобные крючки! А в этом времени кроме Сапа Инки существуют еще Испанская империя и Османская Порта, да и Франция с Англией начинают голову поднимать… С ними придется повозиться. Но пока те далеко и не добрались до этих мест, займемся местным правящим классом.

– Смотри, Олежка, – мост! Да еще какой!

Уваров от неожиданности вздрогнул и на мгновение замер. При этом чуть не был сбит с ног шедшим сзади Антоненко.

– Ты чего, спишь на ходу, что ли? Проснись, солдат: замерзнешь – и в канавку свалишься! – Николай дружески похлопал Уварова по плечу. – А оттуда уже не выберешься, только на небеса!

– Да не сплю я… Чапай думу думал! – улыбнулся в ответ Олег. – Мировые проблемы пытался решить. Но пока не смог.

– А чего так?

– Языкам не обучен – всех не знаю, – отшутился Уваров словами комдива Чапаева из одноименного старого фильма. – А кто знает язык врага, тот может читать и его мысли: вот так-то, брат!

– Да ты же чужие мысли и так без языка читать умеешь! – не отставал Антоненко, но затем примирительно произнес: – Ладно, сдаюсь. Олег, ты лучше подумай, как мы на ту сторону переходить будем. Мост висячий, метров с полсотни будет, да и пропасть внизу – мама не горюй: глянуть страшно! Люди-то пройдут, а вот за лошадей с грузом я не ручаюсь…

– Давай у вождя спросим. Может, он лучше тропку знает? Нам надо думать о будущем. Сейчас и этот мост сгодится, но если мы собираемся расширять в ту сторону наши владения, то необходим более надежный путь.

Когда находившиеся в середине колонны Антоненко с Уваровым подошли поближе, то увидели, что мост был мощнее, чем через Серебряный ручей возле Уаман-канча. На противоположных сторонах ущелья, напротив друг друга, возвышались четыре огромных каменных столба, выдолбленных из скал. К ним крепились толстые плетеные травяные канаты, сложенные вместе в несколько рядов. Высокие, сплетенные из канатов перила не прятали от путников ужасающую глубину пропасти, но уже начавшие переходить через мост воины не смотрели по сторонам, а спокойным размеренным шагом двигались вперед, выстроившись в длинную цепочку. При этом натянутые канаты моста вздрагивали, нервно покачиваясь из стороны в сторону, но не провисали! То же самое происходило и при переходе вьючных лам с грузом.

Подходы к висячему мосту со стороны земель уаминка охраняла небольшая крепостца с гарнизоном в пятьдесят воинов. Этого было вполне достаточно, чтобы защитить переправу, – ведь ширина моста была такова, что можно переходить только по два человека в ряд, не более. В крайнем случае можно просто перерубить канаты, и потенциальный враг окажется на дне Ущелья мертвых, не сделав даже шага на противоположной стороне…

– Синчи! – обратился Николай к вождю. – Скажи, есть ли другая дорога в земли инков? По этому мосту наши лошади, а тем более двуколки и телеги, не пройдут!

Синчи Пума посмотрел на Антоненко:

– Я понял тебя, Ника Тима! В Долину великих вождей мы пойдем этой тропой. На ней находятся селения с крестьянами-пуриками, переселенными сюда из другой части империи, за которых я отвечаю, как старший чиновник – курака района. Ол Увар умный, но Синчи мудрый. Среди пуриков мы наберем недостающих до тысячи воинов и исполним приказ Уаскара. Но тебе здесь идти не надо. Иллайюк покажет другой, тайный путь наших предков. Его знаем только я и Иллайюк. Но с вашим появлением пришло время его открыть…

Обнявшись с Николаем, пожелавшим ему удачи в исполнении задуманного, Уваров также попрощался и с другими новороссами, шепнув при этом Максиму, чтобы тот присматривал за отцом и берег себя для Оксаны. Новицкий тоже не остался равнодушным к проводам и крепко пожал Олегу руку, искренне пожелав скорее увидеться и быть во здравии.

Теперь путь Уварова пролегал к чужим селениям, затерявшимся в горах. Ему предстояло увидеть настоящих инков, о которых ранее доводилось только слышать.

Широкая, выложенная каменными плитами тропа была очищена от растений и мелких россыпей камней. Среди плит почти не было треснутых. Все это свидетельствовало о том, что за дорогой тщательно следили. Не сказать, чтобы было легко идти. Дорога, извиваясь ужом между скалами и ущельями, покрытыми густой растительностью, с крутыми подъемами и спусками, была довольно удобна. В необходимых местах имелись широкие ступени, а возле каждого подъема или спуска находились невысокие каменные скамьи для отдыха, над которыми возвышались ветвистые кроны местных деревьев, обеспечивающие тень уставшему путнику. В таких местах часто встречались пирамидальные горки камней или причудливые фигуры местных божков, целиком вырезанные из камня. Все это напоминало придорожные кресты или часовенки на Руси. Чтобы каждый, кто находится в пути, мог помолиться своим богам.

В минуты отдыха между переходами Синчи Пума рассказал Олегу, что за состоянием висячего моста и дороги отвечает община-айлью, живущая в первом на их пути селении, до которого уже рукой подать. Местные пурики, как и в остальных селениях за Ущельем мертвых, были из другой провинции империи. Эти айлью после завоевания части земель уаминка очередной Сапа Инка переселил с юга, с плато, из района озера Титикака. Переселенное племя имело название колла из народа аймара, отличавшегося языком и внешностью от кечуа, из которого вышли сами инки. Оторвав от земли предков и меняя места обитания покоренных «благонадежных» племен, легче держать подданных в повиновении и осваивать новые территории. Но с уаминка такой номер не прошел. Покорить свободолюбивый народ не смог ни один Сапа Инка. Последняя попытка произошла больше тридцати лет назад и обошлась высокой кровавой ценой. В конце концов Великий Инка Уайна Капак договорился с Синчи Пумой о вхождении уаминка в империю, но на правах автономии. Без размещения инкских чиновников и армии на землях племени. Этот договор неукоснительно соблюдался до настоящего времени. Более того, Великий Инка назначил Синчи Пуму старшим управляющим над мита-кона – поселениями с крестьянами-пуриками и ремесленниками на ближайших захваченных землях. Таким образом, Синчи Пума отвечал за участок дороги с мостами, проходящей по его землям, и находящимися на ней рядами больших складов-башен: с оружием, одеждой и продовольствием для армии империи.

Смерть и налоги не являются современными понятиями. Они были неизбежны и при правлении Великого Инки. Так как в государстве инков не было денег, налоги выражались в общественных работах, что назывались мита. У инков ценой была трудовая повинность наподобие трудодней в колхозах времен СССР.

Каждый пурик-налогоплательщик был обязан ежегодно выполнить установленное количество работ в пользу государства. Это могла быть работа на рудниках, дорогах, строительстве мостов, храмов или крепостей. Это могли быть любые другие многочисленные работы, в которых нуждалось хорошо организованное государство. Поскольку пурик платил налоги скорее своим временем, нежели деньгами, то лень считалась тяжким преступлением. Тем не менее самим пурикам мита не казалась обременительной. Они были довольны и счастливы в работе, так как она регулировалась согласно заведенному порядку. Они не знали другой жизни, так как почти никогда не покидали свою айлью. В связи с тем что стремления накопить богатство путем получения избытка продукции не было, вся сделанная ими в пользу государства работа возвращалась к ним позже, когда случавшийся по вине неурожая голод заставлял инков прибегать к складским запасам в общественных зернохранилищах. Это было непосредственным результатом труда пурика в системе мита.

Переселенцы в этом районе занимались многим. Благо здешняя земля имела множество богатств. Кроме содержания дорог и мостов они выращивали киноа, картофель, маис, а также коку. Пасли на горных лугах многочисленные стада лам и альпаков, из шерсти которых ткали крепкую ткань. Работали на рудниках, добывая медную руду и киноварь, содержащую ртуть, используемую для получения золота и серебра. Все это складировалось в общественных складах, находящихся в пограничной имперской крепости. Большая же часть произведенной продукции отправлялась в провинциальную столицу, в центральные склады.

«Да, настоящий первобытный социализм. Только во главе с сыном бога Великим Инкой! – подумал Олег. – Очень смахивает на Советский Союз тридцатых годов со Сталиным в роли Единственного и Политбюро ВКП(б) в роли жрецов».

Так, не особо спеша, они спустились в неширокую долину с небольшой речушкой, собирающей в себя мелкие горные ручьи. В центре долины виднелось довольно крупное поселение, состоящее из множества прилепленных друг к другу неказистых двориков, огороженных невысокими каменными заборчиками. Находящиеся внутри двориков прямоугольные дома не имели окон и были сложены из булыжников, обмазанных глиной. В домах было по одному входу, где дверью служила драпировка из шерстяной ткани. Опорами для крыш были сучковатые столбы. Покатые крыши покрыты соломой или толстым слоем травы. На них сушилась кукуруза и другие зерновые, которые местные жители выращивали на горных террасах, окружавших долину. Ни в одном из домов не было видно труб. Дым от приготовления пищи находил себе путь наружу через щели в крыше или дверной проем.

Нигде не было видно людей. Только в некоторых двориках прогуливались несколько лам да гавкали мелкие собачонки. Удивившись отсутствию жителей, вождь выслал вперед Юску с разведчиками узнать, в чем дело. Пока воины осматривали поселок в поисках обитателей, Уваров с Синицей и Будаевым решили заглянуть в ближайший дворик. Очень разбирало любопытство, как живет местный люд. Увиденная картина, а особенно запахи, были удручающими.

Поначалу в темноте невозможно было ничего разглядеть, так как единственным отверстием, пропускавшим свет и воздух, был невысокий дверной проем. Внутри стоял удушливый запах мочи, навоза и дыма. Стены покрыты слоем грязи, пыли и копоти. Дом разделялся на две комнаты. Большая была жилой, а меньшая – кладовкой. Пол в доме представлял собой утрамбованную землю. Здесь не было никакой мебели. Видно, что люди сидели и спали на травяной циновке или на шкурах лам. В стенах имелись ниши, служившие местом для размещения изображений местного божка. Посредине большой комнаты находился очаг, сложенный из нескольких крупных камней. Кухонная утварь и орудия труда были разбросаны по углам и вдоль стен. Имевшаяся в доме одежда висела на деревянных колышках, вбитых в стену. По всему этому привычно бегали с десяток морских свинок и пар мелких собачонок, приветливо помахивая хвостиками и оставляя свои экскременты где попало. Ужаснувшись такой дикой нищете и антисанитарии, новороссы поспешили покинуть убогое жилище.

Пока Уваров с подчиненными приходили в себя после увиденного, к ним подбежал один из воинов и доложил, что все жители обнаружены на противоположном конце селения, у ближайшей скалы. Там происходит публичная казнь.

Как пояснил Синчи Пума, Великий Инка управлял страной таким образом, что в ней не было ни одного вора, ни одного преступника, ни одного праздного человека… Инки оставляли двери своих домов открытыми. Палка поперек дверного проема была знаком того, что хозяина нет дома, и… никто не входил. За совершение любого проступка, противоречащего установленным правилам, а тем более – преступления следовало скорое и единственное наказание – смерть. В зависимости от тяжести проступка – легкая или мучительная. Но в конечном итоге – все равно лишение жизни. Поэтому в империи не было тюрем. Некого было в них сажать. Для знати применялось отсечение головы, лишение всех средств, обрезание волос и общественное порицание. Для простого народа смертная казнь была обычным делом. Виновного вешали или забивали камнями. Могли также замуровать в темной пещере, кишащей змеями, улитками и другими отвратительными тварями. В случае особо опасных преступлений тело преступника сжигали. Каждый подданный знал, что ему грозит, если он не будет соблюдать все законы и правила, поэтому все старались их не нарушать. В назидание остальным все наказания виновных производились публично.

Подойдя поближе к скопившимся у подножия горы нескольким сотням людей, среди которых кроме мужчин были старики, женщины и даже маленькие дети, Синчи Пума приказал воинам скрытно оцепить это место, чтобы никто не смог его покинуть без разрешения. Лицо вождя стало каменным, а взгляд источал гнев и был готов испепелить любого, кто будет противиться его воле. Кто посмел без него, курака – главного чиновника, принять решение и производить публичную казнь на подвластной ему территории! Даже если бы это был вышестоящий чиновник из провинции или самого Хосхо, то все равно вождя бы заранее поставили в известность и выслушали его мнение – этот порядок установил сам Сапа Инка, и никто не смел его нарушить.

Синчи Пума, Уваров, Синица и Будаев в сопровождении трех десятков воинов вплотную приблизились к месту разворачивающегося зрелища. Увлеченная происходящим толпа не сразу обратила на них внимание. Пользуясь моментом, новороссы рассмотрели первых представителей империи инков. И те не произвели на них особого впечатления. Жалкие, забитые нуждой и тяжелой работой люди.

Мужчины были невысокими, но коренастыми, со светло-коричневой кожей, крепкими натруженными жилистыми руками и непропорционально большой грудной клеткой (для дыхания на больших высотах), хорошо развитыми ногами и широкими ступнями. У них была довольно крупная голова, широкий нос, выдающиеся надбровные дуги и скулы. Белые зубы контрастировали с черными как смоль волосами и такими же черными щелочками глаз. Настоящие монголоиды! Это наводило на мысль о том, что их далеким предком был какой-нибудь переселенец из Азии эпохи каменного века.

Уваров даже непроизвольно сравнил их со стоящим рядом Будаевым. Прямо как братья-близнецы, только у нашего бурята, в отличие от местных, кожа была более светлой.

Женщины имели меньший рост и более изящное телосложение. Их лица были приятными, а молодых можно смело считать местными красавицами. Но, сравнив их с уаминка и уанка, Олег все же отдал предпочтение прекрасным представительницам племен Синчи Пумы и Анко Альо.

Мужчины носили набедренные повязки из куска ткани, пропущенного между ног и закрепленного на шерстяном поясе спереди и сзади. Сверху имелась туника в виде пончо без рукавов из куска материи с дыркой для головы, свисавшая почти до колен. Из-под туники выглядывало голое тело и руки. На плечи накинута большая шерстяная накидка, завязанная узлом на груди или на одном плече. Женская одежда отличалась только длиной туники (до пят), подвязанной широким кушаком. Волосы у женщин были заплетены в косички и перевязаны шерстяными ленточками. Никаких украшений, кроме медных или бронзовых сережек, женщины не имели. В отличие от женщин у мужчин волосы были обрезаны в виде челки. Часть присутствующих была обута в сандалии из кожи ламы, но многие стояли босиком, особенно дети.

Что же так привлекло внимание этих людей?

Это были юноша и девушка, прижавшиеся к холодной скале. Оба почти обнаженные, в одних рваных набедренных повязках, с распущенными волосами и покрывающими все тело кровавыми ранами. Парень из последних сил пытался своим телом прикрыть девушку от града камней, кидаемых в них. У него уже была разбита голова, густая кровь заливала все лицо. Перебитая крупным камнем правая рука висела плетью. В таком же состоянии находилась и левая нога. Но несмотря на невыносимую боль и почти теряя сознание, молодой человек как мог пытался защитить свою любимую. Ей тоже досталось. Плечи, руки и ноги были в ссадинах и ранах, из которых выступала кровь. По красивому лицу девушки текли громадные слезы вперемешку с кровью жениха, голову которого она пыталась прикрыть руками.

Основная масса людей, окружив избиваемых камнями полукругом, стояла молча. Никакого улюлюканья, смеха или криков из толпы. Даже вечно любопытные во все времена и у всех народов дети вели себя на удивление тихо, замерев в испуге. Только в одном месте раздавались еле сдерживаемые всхлипывания и плачь. Там две убитых горем матери, стоя на коленях, оплакивали своих детей. Рядом с ними находились и отцы парня с девушкой. Они еле сдерживали свою бессильную ярость и боль.

Из сложившейся картины было ясно, что жители селения не хотели смерти паре влюбленных, но при этом ничего не могли сделать. Обстоятельства были выше их.

Между избиваемыми камнями и толпой находилось около полутора десятков крепких мужчин, одетых немного лучше, чем местные жители. Именно они с усердием бросали камни в приговоренных, стараясь при этом выбрать камень поострее и побольше. При каждом удачном попадании сделавший этот бросок издавал довольный возглас. Рядом стоял тучный инка, одетый богаче чем все остальные. Он со злорадством наблюдал за действиями кидавших и реакцией жертв на каждое попадание.

Не успел Синчи Пума дать команду остановить избиение, как один из удачно брошенных камней попал парню в висок, и тот упал как подкошенный. Смерть наступила мгновенно. Увидев гибель своего возлюбленного, девушка громко закричала и бросилась ему на грудь. В этот момент новый камень ударил уже ее в голову. Она болезненно вскрикнула и распласталась на теле юноши.

Неожиданно для Уварова да и для всех пришедших с ним до этого тихий Будаев вдруг зарычал как разъяренный тигр и бросился на исполнителей казни. Преодолев на одном дыхании разделявшие их несколько десятков метров, он с силой обрушил древко своего короткого копья, служившего ему посохом, на головы и спины убийц. Несколько человек, получив удары, упали на землю. Другие, сначала замерев от неожиданного нападения, но сообразив, что нападавший всего один, попытались окружить и схватить Будаева. Захватом руководил очнувшийся от испуга толстый инка. Но на этом все их активные действия закончились.

Вслед за Будаевым по команде вождя уже бежали воины-уаминка. Они мгновенно скрутили всю гоп-компанию, при этом хорошо намяв тем бока. Особенно в этом преуспели разведчики во главе с Юску, прошедшие школу Уварова. Ребята так приложили палачей, что некоторым сломали руки и носы, а одному вообще свернули шею. Увидев, что его враги повержены, Будаев бросился к казненным. Упав на колени перед девушкой, он проверил пульс на ее шее, затем достал из походной сумки маленькое зеркальце и приложил к ее губам.

– Ну что, Галдан? Жива? – спросил подбежавший Уваров.

– Жива, командир! – радостно сообщил бурят. – Дышит. Сознание потеряла. Контузия, однако.

Будаев открыл флягу с водой и аккуратно умыл девушке лицо. Она тихо застонала и приоткрыла глаза.

– Прикрой ее, Галдан. И перевяжи раны. Парню уже ничем не поможешь, – приказал Олег, оглядев полуобнаженные тела. – А я помогу вождю разобраться, что здесь произошло.

Будаев кивнул головой и проворно скинул со спины свой вещмешок-сидор, сняв с него свернутую в скатку шкуру убитого им ранее матерого самца пумы. Бережно прикрыв шкурой тело спасенной девушки, Галдан принялся отпаивать ее водой.

Все это происходило на глазах безмолвной и ничего не понимающей толпы местных жителей. Они пришли в себя только тогда, когда заметили приближающегося к ним разгневанного Синчи Пума, главного чиновника – оно-курака – в этом районе провинции. Все как один упали на колени и склонили головы в низком поклоне.

– Где староста? – грозно спросил вождь. – Привести его ко мне.

Синчи Пума давно знал старосту селения – пачака-курака – управляющего сотней семей по имени Таки. Правда, вождь бывал здесь не часто, но хорошо относился к старосте, так как тот выполнял все работы, собирал налоги и старался заботиться о своих соплеменниках. Погибший юноша был его младшим сыном. Когда к вождю, уже севшему на заботливо подставленную походную скамейку, обозначавшую его высокий ранг, подвели старосту деревни, тот еще не отошел от смерти сына и туманным взором посмотрел на Синчи Пума.

– Таки, кто эти люди и почему они убили твоего сына?

Услышав обращение к нему, управляющий вдруг заплакал и упал на колени перед вождем.

– Таки, ты же старый воин и не раз был со мной в битвах. Встань и возьми себя в руки. На тебя смотрит вся община, – сказал Синчи Пума, но уже спокойно и тихо. Так, чтобы было слышно только старосте. – Я знаю. Он был твоим любимым сыном. Его смерть – великое горе. И я разделяю его с тобой. Почему ты не послал ко мне гонца?

– Это люди Атука, пичкапачака-курака – управляющего пятью сотнями семей, главного чиновника над нашим и соседними селениями, – немного успокоившись, рассказал Таки. – Мой четвертый, младший, сын Куюк похитил у него девушку по имени Айра, она родом из нашей айлью. Они любили друг друга с детства. Но Атук отобрал красавицу Айру в «дом избранных женщин» и хотел отправить ее в Уануко, столицу нашей провинции. Я не успел сообщить тебе об этом, мой господин. Они пришли незадолго до вашего появления. Старший из них по имени Чунка сказал, что Куюк нарушил закон и поэтому должен умереть, чтобы не навлечь гнев Сапа Инки на нашу общину.

К ним подошел Уваров.

– Парень умер мгновенно, но девушка жива. Будаев ее отпаивает. Скоро поправится, – ответил Олег на немой вопрос в глазах вождя.

– Таки, пошли людей в помощь. А мы поспрашиваем об этом других. Сомнения закрались в мою душу, – произнес Синчи Пума. Вождь вспомнил, как когда-то и его любимую дочь Куси отбирали в «дом избранных женщин». Но тогда приезжал специальный чиновник из Хосхо, и только он мог забрать с собой местных красавиц. Это право не распространялось на чиновников, к которым в настоящий момент принадлежал Атук. – Приведите ко мне Чунка.

– Великий вождь! – официально обратился к нему Олег. – Разреши я со своими ребятками допрошу исполнителей казни. Может, что новое и необычное узнаю.

Синчи Пума кивнул в знак согласия и гневно посмотрел на еле живого толстяка, которого воины бросили к его ногам. Трясущийся от страха побледневший Чунка подтвердил слова старосты о поводе своего прибытия в селение. Он также добавил, что причиной приговора к смерти через побитие камнями Куюка и Айры послужило и то, что юноша в любовном порыве лишил свою возлюбленную девственности. Это являлось одним из самых страшных действий по отношению к «избранным девам». За это полагалась смерть обоим.

– О великий вождь! – взмолился толстяк. – Я ни в чем не виноват! Они совершили преступление против Единственного! Я только выполнял приказ! Пощади меня, о мой господин!

По установленному в империи порядку Чунка был в общем-то прав. Не он принимал решение о казни, и Куюк с Айрой совершили одно из самых тяжких преступлений. Чунка и его люди являлись простыми исполнителями. Но то, как они это сделали, возмутило Синчи Пуму. Вождь чувствовал, что здесь было что-то другое, что не соответствовало рассказанной ему официальной версии. Его догадки подтвердил подошедший Уваров. Допрос исполнителей казни у него не занял много времени. После предварительной обработки ребятами Юску к палачам не потребовалось дополнительных мер воздействия. Они от страха за свою жизнь в один голос рассказали всю подноготную этой печальной, но короткой истории.

Как-то в одном из своих инспекторских обходов подконтрольных селений чиновник Атук приметил красавицу Айру. Он решил сделать ее своей наложницей. С этой целью Атук придумал трюк с «домом избранных женщин», намереваясь в дальнейшем держать девушку в отдаленном селении и «пользовать» ее по мере возникновения желания. Поскольку сам не мог провернуть такое дельце, то его подельником стал особо приближенный Чунка. Атук обворовывал беззащитных пуриков, недодавая им со складов продукты, одежду и орудия труда. Получая таким образом излишки, он с помощью Чунка обменивал их на рынке, увеличивая свои богатства. Атук надеялся подкупить богатыми подарками вышестоящих чиновников и перебраться из глубинки в провинцию, а может быть, и в сам Хосхо. Занимаясь такими делами, оба махинатора не обращали особого внимания на мелких исполнителей их затей, полагая, что те, получив свою небольшую долю дополнительных благ, будут молчать. Но своя шкурка дороже, чем чужая. Видя, как воины-уаминка бесцеремонно расправились с их товарищами, другие быстренько развязали языки. Получив информацию, Олег сообщил ее вождю.

Синчи Пума гневно сверкнул глазами и протянул руку в сторону. Зная суровый нрав своего вождя, ближайший к нему воин тут же передал макану – крепкую дубинку с длинной рукоятью из прочного дерева и массивной бронзовой шестиконечной звездочкой на конце, один из лучей-шипов которой представлял небольшой топорик. Такие набалдашники были массово изготовлены для союзников в Мастерграде. Макана напоминала шестопер или булаву средневековой Европы и была более привычным оружием для уаминка, чем новые для них сабли новороссов. Другие воины схватили Чунка за руки и вывернули их так, что бедный толстяк, крича от боли, уткнулся головой в землю у ног вождя.

– Возьми макану, Таки. Эта паршивая крыса – твоя. Убей его. Отомсти за сына. – Синчи Пума протянул оружие старосте селения.

– Мой господин! Нет! Я ничего не сделал против воли Единственного! – вдруг заверещал Чунка, поняв, что сейчас его будут убивать. – Это не по закону! Вы не имеете права без суда меня убивать!

– Я здесь закон и суд. Это земля моих предков, и на ней будет так, как я сказал, – грозно произнес вождь. – Ты обманул меня. Нарушил правила, установленные нашими богами и Единственным. Бери макану, Таки. Он твой…

Старосту не пришлось долго уговаривать. Одним точным, хорошо поставленным ударом, вложив в него всю свою ненависть и боль, он расколол голову Чунка пополам.

– Таки, похорони своего сына, как настоящего воина. Он заслужил такую честь. – Синчи Пума поднялся и положил руку на плечо старосты. Затем вождь указал на трупы толстяка и убитого воинами Юску его подручного. – А эту падаль выбросьте подальше. Пусть их сожрут лесные твари. Они не достойны, чтобы их головы украшали твой дом, Таки!

«Да, нам бы, в нашем времени, так быстро решать вопросы с ворами и убийцами! – позавидовал местным Уваров. – Давно были бы порядок и спокойствие».

По предложению Олега, других подручных Чунка решили взять с собой, предварительно связав и выставив надежную охрану. Правда, вождь хотел всех публично казнить, как и Чунка, но Олег его отговорил. Те могли пригодиться, выступив как свидетели против Атука, что в свою очередь оправдало бы Синчи Пума в глазах правителя провинции и Уаскара при возможном последующем разбирательстве.

За всем происходящим безропотно наблюдали замершие в ожидании своей дальнейшей участи местные жители. Они с удивлением восприняли поступок Будаева, а тем более его внешность. Но промолчали. Когда были повергнуты палачи детей общины, по рядам прошелся одобрительный шепот, но не более. Многие из мужчин-колла ранее не раз участвовали в битвах за интересы империи и были довольно опытными воинами, ведь каждый пурик на время войн призывался императором в армию. После войны армия распускалась, и он снова становился крестьянином. Но, видно, до того забила их рабская крестьянская доля, что помышлять о каком-то сопротивлении, даже столь ничтожному числу обидчиков, они не могли. Не хватало духа. Только смириться и терпеть. Тем более что сейчас они находились в окружении воинственных уаминка, каждый из которых в бою стоил десятерых.

Еще большее оживление у народа колла вызвала картина, когда Будаев накрыл Айру шкурой пумы. Пума считалась одним из трех священных животных, и если кто-то смог добыть ее шкуру, то становился героем, которого любят боги. И если такой герой накрывал шкурой девушку, та обязана выйти за него замуж. Правда, о таком обычае у народа колла ни Будаев, ни Уваров не знали. Об этом им рассказал староста Таки, когда все немного успокоились и селение начало готовиться к похоронам его погибшего сына.

Ошарашенный новостью бурят не знал, что сказать и как поступать.

– Олег Васильевич. Мне жениться надо? Девушка красивая, но у нее жениха убили, однако. Я не могу так! Что делать? Я не могу здесь жить!

– Извини, Галдан, но ты сам в этом виноват, – улыбнулся Уваров. – Молодец, что спас девушку. Но мы ведь не знали о местном обычае. Теперь ничего не попишешь, придется жениться. А девушка как хороша! Зря отказываешься!

Будаев смутился и даже немного покраснел.

– Я не знаю. Но как она примет меня после всего пережитого? Мы даже не знакомы, однако.

– Ее надо в Новоросск отправить, – посоветовал подошедший Синица. – Наши женщины ее быстро в чувство приведут. Отмоют и к нашей культуре приучат, пока мы с тобой воевать будем. Так что, Галдан, я бы на твоем месте не отказывался.

– А за знакомство ты не переживай, – утешил бурята Олег, – если Таки даст добро, то никто из колла возражать не посмеет. Тем более что после такого чудесного спасения ее родители в тебе души не чают! А насчет отправки в Новоросск это ты, Назар, верно подметил. Пойду-ка я с вождем переговорю!

На предложение Уварова отправить девушку, а также несколько десятков парней и девушек в Новоросск, Синчи Пума возражать не стал. Он знал о грядущих планах и был знаком с системой подготовки новороссов, чему служили примером его молодые воины. Когда старосте Таки объяснили, что с этого момента его селение полностью переходит под защиту уаминка и его народом больше не будут править инки, тот без колебаний согласился отправить молодежь на учебу.

Надолго задерживаться в селении они не могли. По приказу вождя Таки выделил сотню пуриков, которые тут же были зачислены в отряд. После решения основных вопросов Синчи Пума повел своих людей дальше. Надо было наказать Атука и набрать других воинов-общинников. В знак того, что Будаев принял Айру как невесту, он повесил ей на шею свое ожерелье-талисман, состоящее из нескольких крупных клыков медведя и пумы. Девушка еще не отошла от полученного стресса и все воспринимала как в тумане. Вождь оставлял в селении двоих воинов, которые должны были проводить в Уаман-канча молодежь колла и доставить в Новоросск Айру. Вместе с ними Уваров передавал письмо Антоненко, описав в нем произошедшее и приложив наскоро набросанную карту местности.

– Ну что, Иллайюк, давай показывай!

– Не торопись, Ника Тима. Посмотреть сначала надо. Давно я там не был. Последний раз больше тридцати лет назад… Когда уходили из Урак-канча…

– А что это за Урак-канча? И где он находится? – поинтересовался Николай Антоненко.

– Это древняя крепость моего народа в Долине великих вождей. В переводе на ваш язык означает Гнездо белых или Белая крепость. Инки не могли взять ее несколько месяцев. Только голод и болезни, начавшиеся среди защитников, позволили инкам захватить нашу твердыню, – ответил верховный жрец уаминка с грустью.

– Не расскажете, любезный Иллайюк, вашу историю поподробнее? Уж больно интересно. Это, так сказать, для общего развития. Да и с военной точки зрения немаловажно узнать, как инками ведутся боевые действия, – попросил стоявший рядом Новицкий. – Пока наши люди отдыхают после перехода, есть время послушать.

– Хорошо, – согласился Иллайюк, присев на большой придорожный камень, на который один из молодых жрецов заботливо постелил толстое шерстяное одеяло, – слушайте. Больше тридцати пяти лет назад, когда инками правил десятый Великий Инка Тупак Юпанки, отец Уайна Капака и дед Уаскара, он пришел в эти горы и захотел присоединить нас к своей империи. Сначала предложил добровольно встать под его руку, но вожди местных племен отказались. Началась кровопролитная война, длившаяся несколько лет. Инков оказалось больше, чем нас. На одного нашего воина было по десять воинов-инков. Враг был лучше организован и вооружен. В главном сражении, в долине перед Урак-канча, нас разбили. Тогда погибли многие вожди. Поэтому долину и назвали Долиной великих вождей. Часть воинов отступила сюда, а часть, в том числе и мы с Синча Пумой, тогда еще молодые, стали оборонять Белую крепость. Как ни старались инки, но не смогли взять ее штурмом. Все нападения были отбиты с большими потерями для них. Тогда враг пошел на хитрость. Инки окружили крепость и отвели от нее горную речку, дающую нам воду. Хотя у нас и был небольшой родник внутри крепости, но воды было мало. Кроме того, тогда случилась большая жара. Видно, бог Солнца Инти встал на сторону инков. В тот год с неба не было ни одной капли воды! Из-за окружения в крепости начался голод. Запасов на всех не хватало. Тупак Юпанки приказал бросать к нам тушки больных животных. Пошли болезни. Люди стали умирать сотнями. Но мы не сдавались. Лучше свободным умереть в бою, чем погибнуть от руки палача. И вот, когда мы хотели пойти в последнюю битву, старый верховный жрец открыл великую тайну предков. Он показал тайный ход из крепости в горы.

– А почему он раньше этого не сделал? – недоуменно спросил Новицкий. – Вы бы смогли избежать столько ненужных смертей!

– Он не знал об этом. Пока мы обороняли стены крепости, верховный жрец молился и совершал обряды нашим богам. И боги помогли ему, указав в измененном состоянии сознания, где находится тайный ход, – невозмутимо ответил Иллайюк.

– И как же вы покинули крепость? – удивился Антоненко.

– Ночью. Мы подожгли все, что могло гореть, в том числе и тела наших погибших. Пока огонь отпугивал врага, мы ушли, завалив за собой проход.

– А как же мы туда попадем, если проход завален?

– Придется разбирать, – улыбнулся в ответ Иллайюк, – другого выхода нет.

– А может, пойдем вслед за Уваровым? – осторожно предложил Новицкий.

– Не получится. Пока будем строить свой мост, время потеряем. Да и трудновато будет, – покачал головой Николай и обратился к верховному жрецу: – Иллайюк, скажи, а там достаточно широко, чтобы прошли наши лошади с грузом?

Иллайюк кивнул головой в знак согласия и попросил у находившегося рядом воина его двухметровое копье.

– Два копья в ширину и в высоту…

– Ничего себе! – присвистнул Антоненко. – Вот это тоннель! Там даже автомобиль пройти сможет. Не говоря уже о наших двуколках и телегах. Это везде так?

– Нет. Но во многих местах.

– Тогда… имею честь предложить! Господин Правитель, разрешите направить в разведку своих казаков! – Новицкий встал и официально обратился к Николаю. – Разумеется, включив в группу проводников из местных.

– Ну как, Иллайюк, пойдешь с орлами Новицкого? – Николай подмигнул бывшему ротмистру.

– А пойду! – вдруг рассмеялся верховный жрец. – Как вы говорите: и мы не лыком шиты…

На разведку отправлялись десяток казаков во главе с Новицким. Кавалерийский командир решил сам убедиться, пройдут ли его лошади с грузом тайным ходом. С этой целью вели с собой двух лошадей, запряженных в двуколки с запасом продовольствия, инструментов и боеприпасов. Даже прихватили ручной пулемет. С ними напросился и Максим Антоненко. Николай сначала хотел запретить, но увидел умоляющий взгляд сына и разрешил. Дорогу показывал Иллайюк в сопровождении двух десятков воинов-уаминка. Их собирались использовать как гонцов. Разведчикам передали прихваченные с собой несколько карбидных и керосиновых ламп. Иллайюк предупредил, что там целый подземный лабиринт, поэтому с собой брали запас извести и керосина. Часть извести погасили, смешав ее с водой, чтобы отмечать свой путь – мало ли что… По опыту пребывания в тоннелях Горы великанов, Николай приказал в обязательном порядке составлять схему движения в подземелье и оставлять контрольные отметки по пути.

Пока разведчики готовились к рейду, остальные, ожидая новых приказаний, обустраивали временный лагерь вокруг маленькой крепостцы.

Еще при переправе через Ущелье мертвых Уваров предложилНиколаю взять под свой контроль всю Долину великих вождей. Как говорится, аппетит приходит во время еды: завоевывать новые земли – так завоевывать! Правда, существует естественный предел завоевания. Это способность ассимилировать завоеванное. На Долину великих вождей их хватит, но дальше не стоит. Ассимилировать уже не сможем. Людей маловато.

Свое предложение он аргументировал тем, что приказ Уаскара о сборе воинов со всех подвластных земель ослабит местные силы инков и даст возможность без особых усилий выполнить задуманное. Ни Синчи Пума, ни Иллайюк возражать не стали. Они сами горели желанием вернуть своему народу утраченное. Перед расставанием друзья договорились, что Олег подаст специальный сигнал о возможности начала экспансии. По расчетам, такой сигнал должен поступить в течение нескольких дней, не позже. Пользуясь моментом, Антоненко отправил гонца в Уаман-канча с приказом к Качи, чтобы тот собрал дополнительный отряд воинов и выдвигался к мосту через ущелье.

Не успел Николай после коротких проводов группы Новицкого и Иллайюка подойти к крепости, как к нему подбежал посыльный.

– Товарищ полковник! На той стороне ущелья появилась большая группа людей. Спускаются по тропе к мосту.

– Кто это? Не наши?!

– Двое – уаминка, остальные – чужие.

– Хорошо. Пойдем разберемся, что за гости…

Антоненко в сопровождении верного Валью поспешил к мосту. Но тревога оказалась ложной. Пришедшие оказались почти детворой. Несколько десятков перепуганных двенадцати-шестнадцатилетних мальчишек и девчонок из пограничного селения. Их сопровождали двое воинов-уаминка. Все разъяснения имелись в письме Уварова. Николай посмотрел на спасенную Будаевым девушку. «Вот и наш бурят нашел себе невесту. А сколько таких спасенных будет в этом средневековом беспределе! Ничего. Мы с помощью этих мальчишек и девчонок постараемся сделать здешний мир хоть чуть-чуть да лучше!» Достав из полевой сумки бумагу, он написал письмо в Новоросск с соответствующими распоряжениями. Детей накормили и после короткого отдыха отправили в Уаман-канча с новыми сопровождающими. Им предстояло стать новороссами и со временем научить свой народ жить по-новому.

Все планы получали ускорение. Теперь отряд, за исключением кавалерии и двуколок с грузом, идущих в обход, должен перейти через Ущелье мертвых и скорым маршем занять селения колла, чтобы затем захватить Урак-канча и прилегающую долину.

– Иллайюк, а этот тоннель куда ведет? – поинтересовался Новицкий.

– Я по нему не ходил. Но старый жрец рассказывал, что в подземной тропе предков есть ход и в Священную долину богов. То есть к вам, в Новоросск, – ответил главный проводник.

– Це шо, мы прямехонько могем до дому дотопаты? – воскликнул стоявший рядом молодой казак.

На не понимающий вопроса взгляд жреца дал ответ Новицкий:

– Сначала выполним основное задание, а уж потом будем искать путь в Новоросск.

Прежде чем попасть в каменный лабиринт, разведчикам пришлось несколько часов попетлять по горным тропам и переправиться через небольшую, но очень бурную горную речку. Иллайюк выбирал дорогу так, чтобы могли пройти и лошади с двуколками, иначе весь их поход терял смысл. Через реку сразу же построили довольно широкий и крепкий мост, благо подходящих деревьев кругом хватало. Весь свой путь помечали оговоренными ранее знаками, чтобы легче было искать. Как ни старались, но к месту входа в тайный лабиринт подошли ближе к вечеру. Новицкий захотел на месте остановки устроить ночевку, но Иллайюк предложил идти дальше.

– Там нет бога Солнца Инти. Только духи гор и ночи. Но они нам не враги. Вы пока отдохните, а я совершу обряд и попрошу у них разрешения войти. Иначе запутают нас и мы навсегда останемся в этом каменном мешке.

– А долго идти к крепости? – спросил Максим. Ему стало интересно, как древние люди смогли прорубить в горных хребтах целые лабиринты ходов. Нигде на Земле нет такого уникального места: нет подобных гигантских пространств оголенной материковой плиты, как в Андах. Везде материковые плиты перекрыты километрами осадочных пород с грунтовыми водами, болотами и реками. А здесь плита чистая, рядом с поверхностью. В таком граните получаются прочнейшие подземные сооружения и укрытия. Но как его можно прорубить в таком огромном количестве?

– Если не будем надолго останавливаться, то скоро ты ее увидишь! – улыбнулся в ответ Иллайюк.

Максим уже несколько раз побывал в лабиринтах, расположенных в Горе великанов над Новоросском. То, каким образом и особенно – инструментом были сделаны в них проходы, просто поражало. В его времени, при всем развитии технологии и техники, такое было не под силу.

Как ни старались новороссы разглядеть вход, но не нашли. А он находился у них буквально под носом. Верховный жрец, проведя обряд возле горной стены, имеющей несколько довольно крупных трещин, попросил своих воинов ему помочь. Сбивая стальными топориками-томагавками горную породу, воины постепенно вычерчивали контур каменной плиты-двери. Затем они, прилагая нешуточные усилия, сдвинули плиту с места. Оказалось, что она стояла на каменных шарнирах, которые действовали подобно дверным петлям. За плитой находился прямой и длинный, уходивший вниз под небольшим углом тоннель трапециевидного сечения.

Иллайюк не обманул. Действительно ширина и высота тоннеля была около четырех метров. В нем свободно могла пройти не только двуколка, но и телега, и даже автомобиль. Осторожно, освещая дорогу лампами, разведчики друг за другом спустились в тоннель. Лошадей вели в поводу, предварительно надев на глаза шоры, чтобы не пугались. Их расположили в середине цепочки, чтобы впередиидущие имели свободу в движении в случае непредвиденных обстоятельств. Почти через каждые пятьдесят метров на стенах рисовали известью стрелки, указывая идущим сзади направление движения. Стены и пол подземного коридора были выложены плотно пригнанными друг к другу плитами. В полу имелось два желоба. Напрашивалось предположение, что они использовались как рельсы, по которым катились вагонетки, подобно тем, что вывозят уголь из штолен в шахтах. Иногда каменный коридор имел разветвления с поворотами. Изредка каменные коридоры пересекались каналами с быстро текущими подземными водами. Через такие каналы были перекинуты мостки в виде каменных плит. Воздух был достаточно свежим. Видно, хорошо работали древние вентиляционные шахты.

– Михаил Николаевич! – Максим от внезапно возникшей догадки даже тронул Новицкого за рукав. – Так это же шахты, как в нашем времени! Здесь добывали руду с золотом и серебром, а затем перевозили ее по этим желобам-рельсам в город у озера!

– Я тоже такого мнения, – не стал возражать Новицкий. – Вы составляете схему?

– Да, да… – рассеянно подтвердил Максим. С самого начала прохождения каменными коридорами он зарисовывал план подземелья. Но вот последние сто метров забыл. Макс тут же при помощи одного из воинов-уаминка, державшего лампу, дорисовал неотмеченный участок пути.

Но не везде дорога была свободна и достаточно широка. Встречались места, где в результате землетрясений часть плит отошла или отвалилась. Тогда путникам приходилось расчищать себе дорогу, давая возможность следующим сзади двуколкам свободно проехать. Иногда они сбивались с нужного направления, попадая в тупик. Но Иллайюк по только ему известным приметам все же находил верную дорогу. Несколько раз натыкались на брошенные когда-то его сородичами предметы обихода. Даже нашли четыре человеческих скелета с остатками одежды уаминка. Это были те несчастные, которым не хватило сил идти дальше. Они отходили в сторону умирать, чтобы не мешать другим. Все это занимало достаточно много времени, счет которому давно уже был потерян. Разведчики все шли и шли вперед, и казалось, что нет конца этому подземному городу…

Каменный коридор постепенно поднимался вверх. Вдруг впереди, среди полной темноты, появился тусклый лучик света.

Передав лампы назад, Иллайюк с Новицким и Максимом прошли немного вперед.

– Что это, Иллайюк? Мы у цели? – спросил Новицкий.

– Не знаю, Миха Ил. Когда тридцать лет назад мы покинули Урак-канча, то свет не встречался на нашем пути до самого места, где мы зашли сюда, – удивленно ответил тот.

– А может, там обвал? – предположил Максим. – Вы ведь рассказывали, что тогда было землетрясение и образовалось Ущелье мертвых!

– Может быть, может быть… Но проверить надо, – задумчиво проговорил Новицкий и повернулся назад. – Трепачко! Возьмите двух человек и посмотрите, что там!

– Слушаюсь, вашблагородь! – по старинке бодро ответил казак-следопыт и с двумя воинами-уаминка пошел на свет.

Там оказалась трещина в скале. Настолько широкая, что сквозь нее могла свободно пройти не только лошадь с двуколкой, но даже немецкий «ханомаг». Правда, возникло одно «но»: до более-менее ровной поверхности внизу было не менее пяти метров. Но открывшаяся картина отвлекла путников от такого неудобства. Перед ними находилась узкая, но длинная долина, окруженная со всех сторон горными хребтами, частично покрытыми сельскохозяйственными ступенчатыми террасами и довольно густым лесом. Через долину протекала река, по берегам которой расположилось селение, обрамленное заботливо убранными полями. Через селение проходила почти прямая, выложенная каменными плитами нитка дороги. Она, сужаясь, пролегала к седловине между двумя хребтами, окаймляющими долину. Вдалеке, на фоне удивительно голубого звездного неба, отчетливо виднелись очертания расположенной там крепости.

– Урак-канча! – торжественно произнес Иллайюк, указывая на нее.

– Уже рассвет, – констатировал Новицкий, посмотрев на ручные часы. – Наш путь этими коридорами занял девять часов. Однако…

– Это и есть Долина великих вождей? – разочарованно произнес Максим. Ему стало немного обидно. Столько трудов и времени ушло, чтобы увидеть ничем не примечательную и обычную на первый взгляд долину…

– Нет, – улыбнулся верховный жрец, поняв недовольство молодого новоросса, и пояснил: – Долина великих вождей расположена с другой стороны Урак-канча. А эта долина и селение называются Антавайлла – Медный луг. В местных пещерах очень много медной руды, и не только. Сейчас здесь живут переселенные инками пурики. Рудокопы и ремесленники племени марка.

– А может, дальше по тоннелю пойдем и прямо к крепости выйдем? – неуверенно предложил Макс. Посмотрев вниз, он добавил: – А то спускаться здесь не очень удобно…

– Не получится, – отрицательно покачал головой стоящий рядом Трепачко. – Дале обвал идет. Все засыпано. А разбирать – себя не жалеть…

– Будем спускаться здесь, – принял решение Новицкий. – Слушайте приказ. Трепачко, передайте всем, чтобы взяли веревки, топоры и лопаты. Вспомним, как выбирались из котлована на первом озере. Но сейчас сделаем не подъем, а спуск. На веревках спуститься вниз и подготовить площадку. Затем в ближайшем лесу нарубить деревьев и выложить здесь помост вперемешку с землей и камнями. Полчаса на завтрак и отдых. Не более. Ступайте. Время не ждет. За сутки должны управиться.

Отдав распоряжение, он повернулся к Максиму:

– Вы сделали схему?

– Так точно. С отметкой расстояния и времени прохождения. Также указал ответвления и каналы с водой, – доложил Макс.

– Хорошо. Набросайте к ней план долины с дорогой и крепостью. Скопируйте и копии дайте мне. Передадим вместе с моим рапортом господину полковнику…

На посещение других подконтрольных селений у Синчи Пумы ушло два дня. В них жили люди народов колла и марка, также переселенные сюда с юга империи. Старостам вождь объявил о переходе селений под полную власть уаминка. В отряд влились местные пурики, и теперь его количество соответствовало требованию Уаскара – тысяча воинов. К сожалению, в последнем селении народа марка с названием Антавайлла, где жил со своей семьей вороватый чиновник Атук, застать его не удалось. Видно, кем-то предупрежденный, управляющий сбежал. Спасая свою шкуру, он бросил все «нажитое непосильным трудом» добро, в том числе жену и детей. Синчи Пума приказал старосте разделить имущество чиновника между пуриками, а его семью взять на содержание айлью. Жена и дети не виноваты, что их муж и отец оказался вором. Хотя в подобных случаях, по законам империи, уничтожению подлежала вся семья чиновника-вора, дабы другим неповадно было. Но… Сильный может себе позволить быть добрым…

– Приветствую тебя, великий вождь Синчи Пума!

– И я рад тебя видеть, благородный Манко Юпанки!

– Добро пожаловать в Майта-тампо! А это кто с тобой?

Перед вождем и Уваровым стоял сурового вида крепко сбитый мужчина среднего роста. На вид ему было чуть больше тридцати лет. На мужественном, с острыми чертами лице заметно выделялись скулы и орлиный нос. Темно-карие глаза словно пронизывали гостей, пытаясь узнать их тайные мысли. Что совсем не соответствовало его приветливой улыбке, обнажившей ровные белые зубы. Кожа мужчины была такая же светлая, как и у Синчи Пумы, что контрастно выделяло его среди коричневокожих воинов, стоявших за спиной.

Фасон одежды встречающего их командира гарнизона крепости ничем особо не выделялся от одеяния Синчи Пумы, да и всех присутствующих. Он был одним на всю империю. Что для Сапа Инки, что для последнего пурика. Те же короткие штаны и длинная, чуть выше колен, пончо-рубаха-безрукавка. Но материал и качество разительно отличались. Вся одежда была изготовлена из тончайшей шерсти викуньи и окрашена в различные цвета, но с преобладанием красного. Цветовая комбинация складывалась в виде геометрической фигуры: ромб в квадрате. Такие же фигуры были изображены на одежде и щитах стоящих рядом воинов. Видно, это было отличительным знаком их подразделения.

Пончо-рубаха перетягивалась широким кожаным ремнем с серебряными бляхами, на котором в красивых ножнах висел небольшой бронзовый нож. За ремень была засунута макана-булава с бронзовым набалдашником. В правой руке Манко держал короткое копье, похожее на алебарду, с острым наконечником и топориком. На ногах – крепкие сандалии с золотыми накладками. На голенях – красные ленты с густой длинной бахромой.

Голову Манко покрывал полусферический бронзовый шлем с плюмажем – веером из желтых перьев. Над ними возвышалось огромное красное перо в виде султана на короткой палочке. Сзади, из-под шлема, на спину свисали густые черные волосы, а на лоб – аккуратно подрезанная челка. На груди, на кожаных ремнях, висел широкий бронзовый нагрудник. Такой же, как и у Синчи Пумы. На руках – бронзовые наручи. Плечи и спину покрывала серая шерстяная солдатская накидка, застегивающаяся на груди золотой заколкой.

И самое главное, что отличало Манко Юпанки от окружавших его воинов, – крупные золотые диски, покрытые драгоценными камнями и вставленные в мочки ушей, из-за чего те были сильно оттянуты вниз.

Перед Олегом стоял настоящий Инка. И не просто представитель народа кечуа, а именно член инкской императорской семьи! Двоюродный брат самого Сапа Инки Уаскара и его противника Атауальпы!

«Орехон» – длинноухий, как прозвали испанцы правящую элиту инков по крови», – вспомнил Уваров краткий курс истории империи инков, проведенный перед выходом современницей Леной, когда-то Санько, а в этом мире ставшей уже Новицкой.

Из рассказов вождя Олег знал, что древний город-крепость уаминка Урак-канча инки назвали Майта-тампо – крепость Майта. В честь Майта Юпанки, одного из сыновей императора Тупака Инки Юпанки, отряд которого храбро сражался при штурме и первым ворвался в город. Майта был родным братом следующего Сапа Инки Уайна Капака. В настоящее время Майта являлся токрикок апу – наместником – губернатором их провинции Уануко. Манко Юпанки был его четвертым, младшим и любимым законным сыном. Но это не означало, что отец должен держать его при себе. Манко был умным, но с характером, боевой и дерзкий. Такой же, как и отец в молодости. Он не желал сидеть под теплым крылышком родителя, как его старшие братья и сестра, а всегда рвался в бой и туда, где трудно. Зная характер сына, Майта Юпанки, с позволения Единственного, назначил его командиром гарнизона передовой крепости в пограничном районе провинции. Под началом Манко находилось, не считая воинов подчиненных народов, две тысячи профессиональных солдат. Они вместе с семьями жили в Майта-тампо и ближайших селениях. Но из-за гражданской войны большая часть солдат ушла в армию к Уаскару, которого поддерживал Майта Юпанки, считая Атауальпу незаконным выскочкой, недостойным быть Единственным. Такие же чувства к претенденту на престол испытывал и весь гарнизон Майта-тампо во главе со своим командиром.

О положении в Долине великих вождей Синчи Пума был хорошо осведомлен. Все сведения он получал, как говорится, из первых рук. Дело в том, что старшей женой Манко была племянница вождя уаминка, дочь его младшей сестры, Талла. Когда уаминка и другие местные народы вошли в империю инков, дабы избежать конфликтов и привлечь на свою сторону Синчи Пума, Сапа Инка Уайна Капак уговорил своего брата Майта женить младшего сына на представительнице гордого народа уаминка. Поскольку дочь вождя Куси была еще слишком юной, Синчи Пума решил предложить в качестве невесты свою племянницу, умницу Таллу. Хоть Манко Юпанки любил и уважал своего отца, но жениться категорически отказывался. До момента встречи с Таллой. Ее красота сразила сурового воина с первого взгляда. Об отказе не было и речи. Жених сам стал настаивать на скорой свадьбе. Не зря имя Талла переводилось как «госпожа». Она так обворожила Манко, что со временем стала фактической хозяйкой в подчиненных мужу городе и районе. Если с другими Манко был властным и суровым, то при общении с женой чувствовал себя влюбленным и нежным юношей, готовым выполнять любые прихоти своей пассии. Если кто-то хотел решить какой-либо щепетильный вопрос, то, чтобы не навлечь на себя гнев командира, сначала обращался за помощью к его жене. После чего практически всегда получал положительный ответ. У Манко и Таллы к этому времени уже родилось трое детей. По совету своей мудрой супруги Манко взял еще двух молодых жен, которые смотрели за детьми и занимались второстепенными делами. Но никто из младших не мог сравниться со старшей женой. Благодаря усилиям племянницы Синчи Пума сблизился не только с командиром пограничной крепости, но и с его отцом – губернатором. Хотя раньше они были непримиримыми врагами, но время и возникшие родственные отношения делают свое дело. Друзьями не стали, но былая враждебность в отношениях исчезла.

Сейчас в крепости оставалось не более пятисот воинов. Оценить их Уваров смог с первого взгляда. Это были настоящие солдаты-профессионалы, не раз участвовавшие в битвах. Внешне они походили на своего командира. Такие же физически крепкие и суровые, со шрамами от былых сражений, украшавших их лица и тела. Но в отличие от Манко Юпанки одежда солдата состояла из простеганной толстой хлопковой рубахи-безрукавки, поверх которой одевались доспехи из сплетенных между собой дощечек крепкого дерева. У солдат также имелись бронзовые нагрудник и шлем-полусфера, но без перьев. На плечи наброшена длинная шерстяная накидка серого цвета, завязанная на груди узлом. В правой руке каждый из солдат держал двухметровое копье с бронзовым наконечником, а в левой – небольшой квадратный деревянный щит, обтянутый толстой тканью с нарисованной на ней эмблемой в виде ромба в квадрате. Ткань со щита свешивалась почти до колен, прикрывая таким образом бедра. Так же, как и у командира, за пояс была заткнута макана, но уже с каменным набалдашником. У двух воинов копья имели длину до трех метров и на них висели штандарты – небольшие квадратные флажки с эмблемой Манко Юпанки. Каждый из этих солдат в бою стоил нескольких воинов-общинников.

– Кто это? Он не похож на уаминка! – напряженно повторил вопрос командир гарнизона, указывая рукой на Уварова. Чувствовалось, что удивление и неизвестность в отношении Уварова начинали раздражать Манко Юпанки. Хотя Синчи Пума считался через жену его родственником и отношения между ними были доброжелательными, но для Манко служение Сапа Инке являлось приоритетом. Как говорится: дружба дружбой, а служба службой.

За спиной командира гарнизона сейчас стояло около сотни солдат, выстроившихся в две шеренги. Они перекрывали дорогу, ведущую к проходной башне крепости. Ни один мускул на лице, ни одно движение не показывали реакцию солдат на пришедший большой отряд. Они, словно каменные изваяния, напряженно замерли, готовые в любую секунду броситься на врага, защищая своего командира. Только по глазам Уваров смог прочитать их удивление и некоторую растерянность. Это было вызвано не количеством прибывших, а нарочито выставленным напоказ их оружием, особенно блестящей на солнце сталью.

– Это мой гость и друг Ол Увар. Он курака народа, спустившегося с небес на нашу землю, – после небольшой паузы торжественно произнес Синчи Пума.

– Он виракоча?!

От этих слов по рядам стоявших сзади Манко солдат пробежал шепот изумления. И так же резко оборвался, как и возник. Дисциплина в армии империи инков была железной.

– Да. Ол Увар – один из наследников Великого Виракочи. Боги прислали их установить мир и порядок на землях империи, – спокойно пояснил вождь уаминка.

– А они не из тех, кто приплыл в Тумбес и убил неизвестной болезнью Сапа Инку Уайна Капака с множеством воинов?

– Нет. Эти виракочи посланы светлыми богами помочь Единственному наказать самозванца. Поэтому он и здесь.

– А где остальные?

– Другие виракочи храбро сражаются вместе с уанка против дикарей гуаро, напавших на наши земли на востоке. Там сейчас идут кровавые битвы, – не моргнув глазом соврал Синчи Пума.

Хотя обманывать других не было в привычке у вождя, но чего не сделаешь ради исполнения намеченного плана… Ожидая подобного вопроса, еще до подхода к крепости заготовили вещественные доказательства для ответа. Как только вождь произнес последние слова, из рядов уаминка вышли несколько воинов и, подняв руки вверх, продемонстрировали отрубленные головы гуаро, захваченные под Уанка-канча.

Манко Юпанки внимательно осмотрел представленные доказательства. Не являются ли они старыми, еще от предыдущих войн и походов? Но, не найдя подвоха, утвердительно кивнул головой.

Олег ожидал реакции, подобной той, когда попаданцы впервые встретились с уаминка и их приняли за детей богов, с коленопреклонением. Но от представителя высшей инкской знати такого не последовало. Манко Юпанки сам принадлежал к детям Солнца! Наследник Виракочи никогда не будет склонять голову перед равным! Только перед богом и Великим Инкой! Хотя командир гарнизона и старался казаться невозмутимым, но все же его внутреннее душевное волнение Уваров почувствовал. Надо дожимать, не давая опомниться и собраться с мыслями.

– Я Ол Увар, посланец богов. Приветствую тебя, благородный Манко Юпанки! Боги направили меня к Единственному, чтобы спасти его от грозящей опасности! Проведи меня к нему, и ты получишь за это награду! – торжественно, подбирая правильные слова на языке кечуа, произнес Олег. – Каждый упущенный день приближает опасность!

Не ожидая от незнакомца слов на своем языке, Манко вздрогнул, но сумел совладать с собой:

– Я служу Единственному не ради награды. Но я сделаю все, чтобы он был в безопасности! Сегодня мы не сможем покинуть Майта-тампо. Только завтра. Еще не подошли воины племен мохос и уанта. Это будет завтра. А сейчас я приглашаю тебя, Синчи Пума, и тебя, Ол Увар, к себе в дом. Талла будет рада вас увидеть. Своих воинов можете разместить в долине, в тамбо у стен крепости.

С этими словами Манко Юпанки повернулся к своим солдатам и махнул рукой. Подчиненные словно ждали этой команды. Они быстро расступились, создав широкий коридор к проходной башне. В ней тоже не дремали. Запирающая стена медленно поползла в сторону, открывая ворота в город.

К проходной башне поднимались две дороги. Первая, по которой пришел отряд Синчи Пумы, вела в долину Антавайлла, а вторая – в район, где располагался межплеменной рынок.

Еще на подходе к крепости Олег смог оценить искусство древних строителей. Крепость состояла из трех ярусов. Она располагалась в седловине между двумя горными хребтами. Большая часть, имевшая два верхних яруса, возвышалась над нижним. Эта часть располагалась на левом, более высоком склоне. Именно эта часть была древней крепостью уаминка – Урак-канча. Архитектура города не особо отличалась от Уаман-канча или Новоросска. Ближе к вершине горы находилась цитадель, чуть ниже – основной древний город. Название Урак-канча – Белый город – подтверждали высокие десятиметровые стены, окружавшие его старую часть и цитадель. Они были выложены из огромных глыб белого цвета весом не менее десяти тонн каждая.

После захвата инки не разрушили город, а сами стали его использовать. Нижний ярус крепости оказался гораздо моложе и ниже. Его стены, состоящие из среднего размера серых камней, не превышали пяти метров в высоту. Проходная башня ненамного возвышалась над ними. Видно, ранее между старым городом и противоположным хребтом был свободный проход, который после захвата крепости перекрыли инки, достроив третий ярус. Судя по размерам, в крепости жили около пяти тысяч человек. В ней находились различные склады, дома и даже сельскохозяйственные террасы. Здесь проживали солдаты со своими семьями, чиновники и ремесленники, обслуживающие пограничный район. Город-крепость был способен некоторое время полностью себя обеспечить без помощи извне. Такие, как Майта-тампо, опорные пункты, построенные для обороны с хорошим знанием ее основных требований, позволяли гарнизонам выдерживать длительную осаду до подхода основной армии империи. Все это говорило о хорошо продуманной логистике в империи инков.

Пройдя через башню, уаминка попали в узкий каменный коридор пятидесятиметровой длины, разделявший нижний ярус крепости почти пополам. Это была, если можно так выразиться, контрольная зона. А проще – каменный мешок, из которого не было выхода. Только если открывались ворота в обеих проходных башнях. Над трапециевидным коридором, шириной в верхней части не более пяти метров, а в нижней – четыре метра, перекинуто несколько плит-мостков, с которых можно было спокойно добивать врага, попавшего в этот каменный мешок. В мирное время через контрольную зону пропускали караваны торговцев, идущих из центра империи в район рынка.

Проходы в обе части города находились только со стороны Долины великих вождей, где не имелось серьезных укреплений. Все свидетельствовало о том, что угроза крепости предполагалась только с востока, с земель уаминка и уанка.

При выходе на противоположную сторону крепости перед Уваровым предстала совершенно другая картина местности. Это действительно была Долина великих вождей!

За крепостью, немного ниже ее уровня, располагалось почти ровное, как водная гладь, плато, обрамленное горами. Оно представляло собой дугообразную впадину между горными хребтами шириной от трех до шести километров и длиной до пятнадцати километров. Долина Антавайлла и плато – Долина великих вождей – образовывали своеобразные песочные часы, где узкой горловиной служила седловина между ними с белым городом-крепостью.

Под стенами города, со стороны плато, располагался целый городок из одинаковых одноэтажных строений-тамбо и круглых каменных башен-колька. Он был выстроен в соответствии со строгой прямоугольной планировкой. Строения служили казармами для прибывающей сюда армии и гостиницами для торговцев с путешественниками. Башни являлись складами различных необходимых для жизни предметов, от продуктов до оружия и снаряжения. Там же находились и загоны для многочисленного местного гужевого транспорта – лам. Городок был окружен невысокой полутораметровой каменной стеной, сооруженной скорее всего от диких животных, чем от людей. На расстоянии около ста метров от ограждения плато пересекала спускающаяся с гор неглубокая и шириной около двадцати метров река с быстрым бурлящим течением. Она являлась естественной преградой для наступающих со стороны плато. В качестве переправы служил широкий каменный мост. Через все плато проходила прямая как нить, мощенная ровным камнем дорога шириной не менее шести метров! Один ее конец упирался в проходную башню крепости, а другой терялся на дальнем горном хребте. Как пояснил Синчи Пума: до прихода сюда инков ни нижней крепости, ни городка, ни тем более дороги здесь не было. Все было построено инками за последние тридцать лет. Причина строительства широких, содержащихся в порядке дорог и надежных опорных пунктов была совершенно очевидна – завоевание новых земель. Дороги строились до границ предназначенной к захвату территории. После ее захвата дороги прокладывали дальше через завоеванные земли, вошедшие в империю. Но в этих местах дальнейшее завоевание, по-видимому, приостановилось. Само плато являлось сплошным лугом, только окружающие его горы были покрыты лесом.

«Вот где размах для кавалерии и фаланги! – восхитился Уваров. – Надо Коле отписать, чтобы эти места казачки Новицкого за собой застолбили!»

Но прибывший отряд уаминка не оставили в огражденном городке, а разместили в палаточном лагере за чертой города, на берегу реки. Обеспечение отряда продуктами инки полностью взяли на себя, снабдив воинов Синчи Пума всем необходимым. Кроме того, из воинских складов им выдали медные шлемы, деревянные доспехи и щиты. У кого не было оружия, получили копья и маканы с каменными наконечниками. На противоположном берегу уже располагались лагерем отряды соседних племен уру и чичас. Они прибыли за день до уаминка, и их вожди с нетерпением ждали приказа о выступлении. Предусмотрительные инки не допускали скопления в своей крепости слишком большой армии. Пусть и союзной, но все-таки чужой. На ночь обязательно наглухо закрывались все ворота с выставлением усиленной охраны.

Осуществлять контроль за подчиненными в империи инков было довольно просто. Достаточно посмотреть на головной убор и прически, которые отличались в зависимости от региона и народа. Одни племена носили шерстяные шапки, другие – повязки, третьи – деревянные короны, а четвертые и вовсе – разноцветные тюрбаны, как мусульмане. По головным уборам командиры и простые воины узнавали друг друга в суматохе боя.

После размещения отряда в отведенном для них лагере Синчи Пума вместе с Уваровым отправились в гости к Манко Юпанки. В лагерь из города уже прибегала служанка-уаминка, посланная Таллой. Племянница успела предупредить вождя о планах мужа и сообщила, что Манко отправил к своему отцу – губернатору провинции – гонца-часки с известием о появлении в их краях новых виракочей. Любовь любовью, но родная кровь для Таллы оказалась ближе.

С собой Уваров взял ординарца Синицу. Назар нес объемистую сумку и мешок. При каждом неловком движении тот немного позвякивал. Как Назар ни старался, но скрыть предательский звон ему не удавалось. Вождь и новороссы надели прихваченные с собой официальные богато украшенные одежды, подчеркивающие их высокий статус. Вместе с ними на торжественный ужин были приглашены и вожди соседних племен. Они также с удивлением рассматривали Олега с Назаром, но с расспросами к Синчи Пуме не приставали, соблюдая установленные приличия, надеясь обо всем узнать в доме командира гарнизона.

Хозяйка дома Олегу понравилась. Несмотря на рождение троих детей, Талла сохранила свою изящную фигуру и была хрупкой миниатюрной женщиной, на вид не старше двадцати пяти лет. Не зря ее красота сразила Манко с первого взгляда. Олег сам в нее чуть не влюбился. В ее глазах можно утонуть без остатка, а ласковый говорок прямо-таки убаюкивал. Если бы Синица слегка не подтолкнул своего командира, то Уваров простоял бы как каменное изваяние, очарованный молодой женщиной. Не удивительно, что она вертела своим муженьком как хотела. Синчи Пума знал, кого выдать замуж за командира пограничного гарнизона! Кроме внешней красоты от Таллы исходила такая энергетика, что не подчиниться ей было просто невозможно. Наскоро переговорив с дядей, она загадочно улыбнулась Уварову и, отдав указания слугам, скрылась в соседней комнате.

Ужинали в большой комнате, устланной толстыми коврами. Но особой роскоши в доме у представителя инкской императорской крови Уваров не заметил. Было только самое необходимое, и ничего лишнего. Здесь не знали столов и стульев. Завтра предстоял поход в Уануко, поэтому ужин был довольно скромным, без излишеств. Вся еда была разложена в серебряную посуду, расставленную по подносам прямо на коврах. Манко Юпанки сидел на небольшой скамеечке, такой же, как и у других вождей, что определяло их статус. Судя по тому, что подобные скамейки приготовили для Уварова и Синицы, хозяин дома принял их как виракочей и посчитал равными среди присутствующих. Первые тосты с традиционной чичей произнесли во славу богов и Единственного. Манко вкратце сообщил о требовании губернатора прибыть с определенным количеством воинов и высказал свое недовольство в отношении племен мохос и уанта, пообещав после возвращения с войны разобраться с ними за неисполнение приказа. Но все с нетерпением ждали рассказов Синчи Пума и Уварова о новых виракочах. Олег и вождь выложили заранее заготовленную сказочку о посланцах богов и их миссии на этой земле. Для подкрепления своих слов Уваров предложил попробовать напиток детей богов, а попросту – прихваченного из Новоросска самогона, смешав его с чичей, после чего разговор пошел оживленнее и у вождей с хозяином дома развязались языки. Слабоват местный народец оказался против нашего «оружия». Синчи Пума вывел пьяных вождей-соседей на свежий воздух, чтобы дать возможность Олегу поговорить с Манко наедине. Расположившись на террасе, с чашами в руках, на мягких коврах, вожди принялись вспоминать совместные былые походы и хвастаться своей добычей.

Чтобы привлечь к себе двоюродного брата Уаскара, Уваров сделал ему поистине царский подарок. Из принесенного Назаром мешка был извлечен полный набор вооружения гоплита: стальная кираса с наплечниками и пластинами для защиты бедер, поножи, а также стальная каска с нащечниками и сегментным тыльником. К ним прилагались острая сабля новороссов и стальной кинжал в красивых ножнах. Увидев подарки, Манко потерял дар речи. Такого не было ни у кого в империи! Даже у самого Единственного! Для воина нет лучшего подарка, чем оружие; Манко тут же с помощью Уварова надел все на себя и даже покрасовался перед бронзовым зеркалом, специально принесенным из комнат Таллы. Кроме оружия виракочи подарили несколько зажигалок. Играя с одной из них, суровый воин на время превратился в маленького ребенка, получившего интересную игрушку. Его жена также не была обделена: Талле преподнесли красивый шелковый материал на платье и набор по наведению красоты, включавший в себя зеркальце, ножницы, щипцы и другие предметы. Уваров пообещал еще подарки, но после похода. Пользуясь моментом, он предложил в случае необходимости оказать помощь и взять под защиту Майта-тампо. В ответ Манко только рассмеялся. Кто посмеет напасть на его вотчину? Хотя в империи и идет гражданская война, но у него хватит сил наказать бунтовщиков. Из местных вряд ли кто посмеет. Синчи Пума и другие соседние вожди уходят с ним в Уануко, а больше некому. Но все же он упомянул племя мохос и его хитрого вождя Мака. Мака, судя по жалобам чиновников, в последнее время перестал выделять людей на работы и своевременно не пополнял прилегающие к крепости склады. Услышав разговор, появившаяся рядом Талла, нежно обняв мужа, посоветовала ему не отказываться от помощи виракочей – с таким оружием, тем более что рядом будет ее родное и надежное племя уаминка. Расслабленный спиртным, подарками и объятиями любимой жены, Манко вызвал к себе командира сотни солдат, остававшейся в крепости, и приказал ему в случае угрозы посылать за помощью не только в Уануко, но и к уаминка.

В тот вечер Олег узнал для себя много нового, а особенно – об устройстве империи инков и отношениях, царящих в ее верхушке. Не все здесь было однозначно. Правда, Манко старался сдерживать себя и поменьше болтать, но все же Уварову постепенно удалось вытянуть из двоюродного брата Сапа Инки нужную информацию. И она не очень обрадовала Олега. Задача усложнялась. Оказалось, что прошли те времена, когда семья Великого Инки была едина и все беспрекословно подчинялись воле Единственного. Сейчас элита империи представляла из себя гремучую смесь ядовитых змей и пауков в одной банке. Уаскару с трудом удавалось удержать власть даже у себя в Хосхо-Куско, не говоря уже о севере империи, где сейчас правил Атауальпа и теперь шел на юг, чтобы окончательно добить терпящего поражение за поражением Уаскара. Брат шел войной на брата, дядя воевал против племянника, дети ради собственной выгоды предавали родителей, а матери и отцы травили ядом своих детей. Не проходило и недели, чтобы кто-то из близких родичей не отравил другого или тот «случайно» не погиб на охоте. И все это ради одного – ВЛАСТИ. Как все знакомо… Природа человеческая одинакова во все времена, со своими страстями и пороками. Ну что же, на этом и будем играть. И для начала поддержим клан отца Манко – Майта Юпанки, губернатора провинции Уануко. Может, его поставить императором, если первый вариант с зятем Синчи Пумы не пройдет? Всегда надо иметь запас кандидатов, тем более в такое смутное время!

На следующее утро Синчи Пума проснулся рано. После вчерашнего ужина у него немного побаливала голова и сушило во рту. Ох уж эти виракочи! И придумали же такой напиток, что отключает разум и делает сговорчивыми любых собеседников. Говорил Ника Тима – меньше пить этого зелья, но что не сделаешь ради своего народа! Приходится вредить уже не молодому здоровью. Пока Уваров обрабатывал Манко Юпанки, Синчи Пуме удалось склонить на свою сторону вождей уру и чичас, пообещав им свободу и помощь виракочей. Со всеми вытекающими из этого благами. Поклявшись на крови, вожди решили навечно стать братьями и помогать друг другу во всем. Вождь уру даже пообещал приобщить к союзу родственное племя уанта, с которым они постоянно обменивались женщинами и различными товарами. И, как всегда, для такой честной компании нашелся свой козел отпущения – вождь мохос Мака. Какие только унизительные слова не звучали в адрес мохос и их вождя… Было решено при первой же возможности наказать предателя, а еще лучше – перебить его племя и поделить захваченные земли.

Синчи Пуме захотелось пить, да и справить нужду не мешало. Вождь, кряхтя, вылез из-под одеяла, обошел храпевших рядом уже ставших братьями вождей-соседей и с удивлением обнаружил сидящего на крепостной стене Уварова. Недалеко от него спал закутанный в одеяло ординарец Синица.

– Что ты делаешь Ол Увар? Почему не спишь и как там Манко? – поинтересовался вождь, подойдя поближе. – Помогла ли тебе Талла? Она любит мужа, но еще больше любит свой народ. Когда она была еще в животе у матери, здесь погибли ее отец и братья. Я спас беременную сестру, уведя из крепости тайным ходом. Девочка еще в детстве поклялась, что Урак-канча снова будет принадлежать уаминка. Не убивай Манко, иначе сделаешь ей больно. Через нее он станет нашим союзником. А там и его отец может нас поддержать…

– Не переживайте, уважаемый Синчи Пума. Я не хочу зла Талле, а тем более – ее семье. С Манко мы уже подружились, как и вы с другими вождями. А на его отца у меня появились виды. Он нам действительно пригодится, – улыбнулся в ответ Олег. – Составляю план крепости и плато. Надо сегодня же послать гонца к Николаю. Как только Манко вместе с нами уйдет отсюда, пускай наши занимают Урак-канча. Талла прикажет открыть ворота. Мы с ней договорились…

Утром выйти в поход не получилось. Сказалось выпитое вождями и Манко Юпанки с вечера. Пока командиры приходили в себя от непривычно крепкого напитка виракочей, их воины готовились к выходу. К тому же была надежда, что подойдут опоздавшие отряды уанта и мохос. Наконец Манко надоело ждать, и он приказал начать движение в Уануко. Не успели первые воины пересечь мост через реку, как подбежал гонец от уанта с сообщением, что отряд племени ожидает всех на выходе с плато. От мохос никаких известий не поступило.

– Быстрее, быстрее!

Николай подгонял и без того торопливо бежавших мимо него воинов с длинными жердями и лестницами в руках. Он с тревогой посмотрел в сторону крепости, над которой начинали подниматься густые клубы дыма разгоравшегося пожара. Антоненко нервничал. Они опоздали. Всего-то на несколько часов, но опоздали.

Получив вчера от Олега письмо и план местности, отряд Николая выдвинулся в долину Антавайлла и расположился лагерем вблизи селения под аналогичным названием. Там к ним присоединилась конная группа Новицкого, испугавшая своими лошадьми и двуколками местных жителей. От невиданного зрелища те попрятались по своим хижинам и боялись высунуть нос даже в свои дворики. Воинам-уаминка приходилось силой вытаскивать пуриков на улицу и заставлять идти работать. Своих сил соорудить до конца достаточно мощный помост для спуска из горного тоннеля Новицкому не хватило. Пришлось рекрутировать крестьян-общинников. Пурики со страхом, но все же и с интересом рассматривали непривычных для себя людей в мохнатых шапках и странных одеждах. А особенно их животных. При каждом всхрапе лошадей местные жители шарахались от них как ошпаренные. От прошедшего здесь ранее вождя Синчи Пумы пурики-марка уже знали, что перешли под власть уаминка, но о том, что вместе с новыми хозяевами появятся и виракочи, их никто не предупреждал.

К четырем сотням воинов, имевшихся у Антоненко и Новицкого, Качи привел из Уаман-канча еще шесть сотен. Половину из них составляли девушки и молодые женщины, вооруженные арбалетами. К ним племянник вождя добавил восемь сотен воинов-общинников, дополнительно собранных по селениям, перешедшим под власть уаминка. Правда, все они были практически безоружными, если не считать дреколья в руках и привычных для местных пращей с камнями.

От селения Антавайлла до Урак-канча всего-то несколько километров. Чуть больше часа ходу всем отрядом, не больше. Николай решил не спешить. Тем более надо дать людям передохнуть, привести себя в порядок, чтобы во всей красе войти в город, как посланцам богов и новым хозяевам. В таких делах спешка не нужна. Кроме того, необходимо выждать время, чтобы инки во главе с МанкоЮпанки отошли подальше от крепости и не смогли быстро вернуться. Поэтому, посовещавшись, решили выдвигаться через сутки, предварительно выставив посты, чтобы никто не смог предупредить инков о прибытии отряда.

Встав пораньше, сделав зарядку и совершив необходимые утренние процедуры, Николай Антоненко с помощью своего верного ординарца Валью не спеша одевался. Выступать собирались сразу же после завтрака. Правитель Новороссии должен официально войти в первый взятый город-крепость инков во всей красе. Для этой цели прихватили из Новоросска специально изготовленный для него полный доспех, очень похожий на увиденный ранее в тайной пещере. Как говорится, встречают по одежке… От общего набора тяжеловооруженного гоплита он не особо отличался. Разве что размером, а также золотыми узорами на местную и православную тематику по всей кирасе, сделанными пришедшими в Новоросск мастерами-уаминка. На стальной шлем-каску надели золотой обруч – корону. На обруче закрепили плюмаж в виде веера из белых и золотистых перьев, над которыми возвышался султан их трех больших перьев голубого цвета – символа Неба и богов. Благодаря такому украшению, и так не маленький Антоненко казался великаном среди низкорослых аборигенов. На плечи он набросил плащ синего цвета с золотой застежкой. В таком виде Николай чувствовал себя неуютно, будто он индийский магараджа, а не русский полковник. Хотел было отказаться от яркого петушиного наряда, но Иллайюк, Качи и даже Новицкий настояли. Правитель виракочей должен одеваться соответственно. Он представляет не только себя, но и всю Новороссию! И выглядеть Правитель обязан, как принято в этих краях. Обычай! А обычаи местных народов надо уважать! Иначе какой ты тогда сын богов, их предков!

Короткая сабля пехотинца показалась Николаю с его ростом игрушечной. Поэтому слева, на широкой кожаной плечевой портупее, украшенной золотыми бляшками, висела изготовленная в Мастерграде метровая кавалерийская сабля. По примеру Уварова Антоненко-старший взял «Маузер» К-98, а свой ТТ отдал Максиму. У Правителя виракочей должно быть и оружие соответствующего размера! Из прошлой жизни остался лишь любимый десантный нож, привычно висевший на поясе.

Не отставал от Николая и верный Валью. Его внешний вид представлял из себя чудную смесь всего, на что было способно воображение храброго уаминка, уже ставшего новороссом. Поверх пончо-безрукавки была надета жилетка-бригантина, а достаточно широкие штаны-шаровары заправлены в кожаные сапожки с коротким голенищем, перетянутым шнурком. На шлеме-каске имелась повязка, указывающая на принадлежность Валью к своему народу. Такую повязку имели все воины-уаминка независимо от того, носили они каску или нет. И никто не собирался ее отменять. Каждый человек должен знать, к какому народу-племени он принадлежит, и гордиться этим. За спину Валью закинул подаренный ему немецкий карабин. На поясе висели короткая сабля, топорик-томагавк, немецкий штык-нож и два подсумка с запасными обоймами. Кроме подсумков на поясе грудь отважного оруженосца пересекал патронташ-бандольер. И конечно же имелась обязательная для каждого аборигена плечевая сумка с запасом бинтов, коки и тройкой гранат с новомодной зажигалкой.

Теперь Валью был не просто оруженосцем, но еще и командиром личной охраны Правителя Новороссии! Под его командой находилось два десятка посыльных-телохранителей – молодых уаминка и уанка, прошедших спецподготовку в Новоросске. Их лично готовил для охраны своего командира Алексей Нечипоренко, офицер-десантник и сам бывший телохранитель. Своей экипировкой они особо не отличались от Валью. Правда, вместо карабина имели двухметровые копья и большие щиты гоплитов, чтобы защитить Правителя в случае опасности. Один из телохранителей, самый крепкий и высокий парень, держал в руках трехметровое копье с новым знаменем Новороссии.

Это знамя сшили из шелка и другой материи, найденной в полуторке Дрынько, женщины-попаданки. С учетом сложившейся ситуации, красное знамя стрелкового полка РККА решили оставить в штабе, в Новоросске. У создаваемого государства Новороссии должно быть свое знамя, с учетом нынешних реалий! А здесь без Бога никак нельзя!

Женщины-рукодельницы трудились практически весь сезон дождей, но к моменту выхода отряда из Священной долины богов знамя уже было готово. Оно представляло из себя прямоугольное полотнище длиной метр шестьдесят и шириной метр двадцать. Полотнище голубого цвета. Цвета Неба и богов. В центре – лик Христа – Виракоча, наподобие православного Спаса Вседержителя. Над его головой – крещатый нимб: золотой круг с равноконечным крестом. Кроме главного знамени, предполагалось, что каждое подразделение будет иметь свое отдельное знамя или штандарт.

Позавтракать так и не удалось. Ничего, злее будем. Да и шанс выжить есть, если вдруг в живот что ткнут. Не успел Николай примерить доспехи, как к нему подбежал один из воинов и доложил, что из Урак-канча прибыл гонец.

На Белый город напало соседнее племя мохос. Вождь Мака предал Уаскара и перешел на сторону Атауальпы, как более перспективного Сапа Инка. Одежда гонца была покрыта кровью. Сначала их было шестеро ушедших на прорыв окружения. Пятеро погибли в неравной схватке, прикрывая товарища и давая ему возможность спуститься по веревке с крепостной стены.

Мохос появились на рассвете. С момента захвата Урак-канча инками город ни разу не подвергался нападению. Все войны и местные межплеменные разборки обходили его стороной. Инкский Майта-тампо, будучи районным центром с забитыми разной всячиной складами, являлся лакомым куском. Но страх перед могуществом Сапа Инки сдерживал желающих его отведать. Теперь империя трещала по швам, и отхватить от нее часть захотелось многим. В том числе и вождю мохос Мака. Но на это он решился не сразу, а только после того, как вернулись выжившие воины-мохос, ранее ушедшие в армию Уаскара. Они чудом спаслись в битве, когда на севере империи генералы Атауальпы наголову разбили военачальников Уаскара. Воины принесли плохие вести. Все народы, принявшие власть Уаскара и воевавшие на его стороне, северянами-китонцами безжалостно уничтожались. Но те из вождей, кто признал Атауальпу Единственным и стал воевать на его стороне, получили различные привилегии и новые земли. Мака недолго колебался и стал на сторону победителя. А чтобы не делиться с другими, решил первым урвать кусок, да поболее. Если сюда придут китонцы Атауальпы, то он сможет задобрить их, передав важную в районе крепость и головы врагов. И главное – забрать себе много разного добра, скопившегося на складах. За последнее время племени жилось не очень хорошо. Чиновники-инки в связи с войной выдавали на жизнь самый минимум, взамен требуя все больше мита и дани, забирая на нужды государства все, что производилось племенем.

Дождавшись, когда инки Манко Юпанки и прибывшие по его вызову отряды соседних племен уйдут из долины, воины мохос под покровом ночи подкрались к крепостным стенам. Как только первые лучи Инти-Солнца начали освещать окрестности, без лишнего шума захватили городок со складами и пустыми казармами. Поскольку в империи практически не было воровства, а особенно казенного имущества, то охрана складов не велась. Только небольшой караван с торговцами, следующими на рынок, отдыхал в гостинице-тамбо. Их вырезали быстро, практически без шума. Следующими были молодые солдаты, охранявшие каменные лестницы, ведущие в обе части нижнего города. Там находились небольшие сельскохозяйственные террасы, часть складов, проживали мелкие чиновники, ремесленники и слуги со своими семьями. Убрать беспечно спавших новобранцев-часовых также не составило особого труда. Тревогу поднял опытный воин, стоявший на стене старой крепости. С десятиметровой высоты он увидел поднимавшийся дым от загоревшейся соломенной крыши гостиницы. В момент убийства торговцев кто-то из них, а может, и из мохос случайно опрокинул горящий масляный светильник, от огня которого и занялась сначала соломенная подстилка, а затем и крыша. Своими криками солдат разбудил караул. Увидев, что незаметно подобраться к старому городу не получится, вождь Мака бросил соплеменников в открытый бой. Сотни мохос, словно тараканы изо всех щелей, с дикими криками кинулись на штурм крепости, надеясь своей внезапной атакой сбить небольшой заслон, вставший у подъема в основную часть города. Но среди инкских солдат оказались закаленные во многих битвах воины. Мгновенно оценив обстановку, командир инков собрал подчиненных в единый кулак и короткой контратакой сбросил нападавших с лестницы. В результате образовавшегося внизу замешательства инкам удалось быстро вернуться назад и запереть проход каменной плитой.

Поняв, что его затея с быстрым захватом города потерпела фиаско, Мака приказал части воинов блокировать крепость, чтобы осажденные не смогли послать гонца за подмогой. Другие мохос кинулись на разграбление нижнего города и складов. При этом всех горожан, найденных в домах и не успевших спрятаться, от стариков до маленьких детей, безжалостно убивали: чужие рты вождю Мака не нужны, своих бы прокормить. Тем более что в душе каждого из мохос кипела жажда мести за предыдущие обиды. Хотя вождь и приказал не сжигать город, но уберечься от случайного огня все-таки не удалось. Утренний горный ветер быстро разносил искры по сухим соломенным крышам. Вместо грабежа части мохос вынуждены были заняться тушением пожара. Мака нужен этот город, иначе новый Сапа Инка Атауальпа не примет его народ под свою руку.

После получения известия Антоненко приказал трубить сбор и собрал всех командиров. Обсуждение плана захвата крепости прошло быстро. Все понимали, что времени на более тщательную подготовку у них нет. Если мохос ворвутся в верхний город, то выбить их оттуда потребует больше сил и времени.

Две сотни воинов сразу отправили в ближайший лес на заготовку жердей для штурмовых лестниц. Старосте селения Антавайлла приказали в кратчайший срок предоставить как можно больше веревок и канатов.

Ознакомившись с картой местности и планом города, переданными Уваровым, а также расспросив гонца о расположении мохос, приняли решение: действуя двумя мобильными, хорошо вооруженными отрядами, захватить обе проходных башни с коридором между ними, что давало возможность открыть ворота и свободно проникнуть в нижний ярус крепости основной массе воинов. Данными действиями мохос разделялись на части, после чего предполагалось их уничтожение.

– Надеюсь, что инки сообразят ударить в спину воинам Мака, когда те повернутся к нам лицом. Девчонок вперед не пускать, их задача – отстреливать противника на стенах, не более! Рожать им надо, а не воевать! – Николай покачал головой, но сделать ничего не мог. Таковы уж местные реалии. Пока девушка-уаминка замуж не вышла и детей не родила, она такой же воин, как и любой мужчина. Сами девушки не хотели забывать этот обычай и рвались в бой. Где еще можно найти сильного и мужественного спутника жизни, как не на войне! И себя показать, привлекая внимание мужчин! Чтобы дети были такими же смелыми и сильными, способными постоять за свой народ, в котором никогда не было трусливых. Сам Антоненко вместе со своими телохранителями собирался идти с одной из штурмовых групп.

В отряд Новицкого включили оставшуюся сотню гоплитов, сотню девушек-арбалетчиц и группу автоматчиков. Вместе с всадниками выдвигались также все аркбаллисты и три станковых пулемета, укрепленных на двуколках, как на тачанках. Им была поставлена другая задача. Отряд должен, не задерживаясь, прорваться сквозь город к мосту. Перейдя через него, захватить и блокировать противоположный берег, отрезав пути отступления противника через реку. Тех из мохос, кто вырвется на другую сторону и будет сопротивляться – бить нещадно. Остальных сгонять в круг, как раньше гуаро возле Уанка-канча.

Незаметно подобраться к крепости не было возможности. Все подступы к городским стенам давно очищены от деревьев и любого кустарника не меньше чем на три сотни метров. Инки в свое время постарались, опасаясь нападения со стороны джунглей. Шли открыто. Как на параде. В блестящих латах и с развернутым знаменем. Но без привычных для аборигенов воинственных криков и песен. Это и помогло. Занятые грабежом и убийством жителей города, мохос не сразу обратили внимание на появившихся перед крепостью новых противников. Кроме того, поднявшийся от пожаров дым застилал им глаза. Словно сами боги помогали новороссам.

Когда до крепости оставалось меньше половины открытого пространства, на стенах стали появляться сначала редко, но с каждой секундой все больше воинов-мохос. Они с удивлением и тревогой рассматривали движущуюся по дороге к воротам плотную колонну воинов, в конце которой особо выделялись огромные, почти в два человеческих роста существа. Завороженные увиденным, захватчики не предпринимали никаких попыток обстрелять пришедших. Подойдя ближе, отряд девушек-стрелков, идущий в голове колонны, вдруг рассыпался веером в разные стороны от дороги, и в наблюдавших на стенах полетела туча арбалетных болтов. Только когда десятки убитых воинов стали падать вниз, мохос опомнились и отпрянули со стен в глубь крепости. Некоторые пытались ответить камнями, бросая их с помощью пращей, но большинство трусливо бежало под защиту домов. Среди мохос не было лучников. Они имелись только у жителей нижних лесов, какими являлись уаминка и уанка. Чем выше в горы, тем больше отдают предпочтение праще. Но луки так далеко не стреляют. Это и испугало Мака с его людьми. Хотя большинство пришедших воинов были знакомы, не раз встречались на работах и на рынке, Мака не ожидал увидеть здесь столько вооруженных уаминка, а тем более новых, непривычно одетых людей и с оружием, бьющим так далеко!

Камни, пущенные пращами мохос, легко отбивались большими щитами гоплитов, вставших рядом с арбалетчицами. Когда стена возле проходной башни была полностью очищена, раздалась громкая команда:

– Штурм!

Две довольно внушительные группы с лестницами и жердями бросились к проходной башне.

– Быстрее, быстрее! Пока они не очухались!

Николай подгонял и без того торопившихся воинов. Он взял у одного из своих телохранителей щит и, вытащив саблю из ножен, побежал к первой установленной лестнице, по которой уже несколько человек забрались наверх. Как ни старался Антоненко, но его опередили телохранители. Четверо из них, обогнав Правителя, чуть ли не взлетели на стены с помощью жердей, толкаемых сзади товарищами (не зря их гонял в Новоросске Нечипоренко!) Когда Николай поднялся наверх, они уже стояли полукругом, прикрывая его щитами. Следом поднимались остальные. Боя за первую проходную башню практически не было. Испуганные громадным воином в блестящих доспехах и его не менее грозным окружением, ближайшие мохос предпочли ретироваться куда подальше. Те из неудачников, кто выскочил из-за ближайших домов, тут же были убиты охраной Антоненко. Он сам даже не успел ни разу взмахнуть саблей. Свои воины все прибывали и прибывали. Вот уже открыли первые ворота, и перед ними начал выстраиваться отряд Новицкого для последующего прорыва.

– Вперед! Захватить вторую башню!

Неожиданно со стороны верхней крепости во фланг нападающим ударил довольно крупный отряд мохос. Его возглавил сам вождь Мака. Мохос, неся потери, удалось потеснить уаминка. Сложилось угрожающее положение. Часть воинов, пробивающаяся ко вторым воротам, могла быть отрезана и перебита более многочисленным противником. Николай поспешил на помощь. Он со своими телохранителями образовал бронированный клин, внутрь которого встали слабо вооруженные пурики. Ответный удар клина оказался страшным. Как мелкие брызги разбивающейся о камни волны, разлетались в разные стороны ошеломленные мохос. Наконец-то Антоненко отвел душу. Став во главе клина, он щитом раскидывал врагов, а саблей рубил их буквально на куски. Через несколько минут опасность была ликвидирована. По плитам-мосткам над коридором – каменным мешком подоспело подкрепление, возглавляемое Качи. Его воины уже добивали оставшихся мохос на другой половине нижнего города и открыли вторые ворота. По каменным плитам коридора, цокая подковами, проскакали всадники Новицкого, расчищая дорогу своему отряду.

Теснимые со всех сторон мохос отчаянно сопротивлялись, стараясь забросать врага камнями. Пару раз они даже попали Николаю по шлему, чем еще больше разозлили его.

– Руби всех! Чтобы ни один не ушел живым!

Дикие крики сражающихся, звуки ударов, звон стали, брызгающая во все стороны кровь и падающие порубленные тела – все это происходило в дыму пожарища, про которое в горячке боя все забыли.

Неожиданно сопротивление мохос ослабло, с их стороны послышался громкий крик атакующих из верхней крепости инков. Ввиду своей малочисленности они поначалу не решились напасть на мохос, но, видя, как тех начали громить пришедшие на помощь уаминка, бросились в атаку. В рядах воинов Мака началась паника. Они растерялись. Все больше мохос стали бросать оружие, стараясь спастись бегством. Но они были окружены и зажаты среди домов нижнего города. Видя, что он проиграл, Мака с отчаянным криком бросился на Антоненко, стараясь нанести тому последний мощный удар своей здоровенной каменной палицей. Когда до Николая оставалось всего несколько шагов, вдруг из-за его спины прогремел выстрел. От неожиданности Антоненко вздрогнул и даже немного оглох. Из своего карабина стрелял верный Валью, постоянно следовавший за Николаем и прикрывавший ему спину. Пуля, пущенная с близкого расстояния, расколола череп Мака и откинула его назад. Пораженные мгновенной гибелью своего вождя от одной грохочущей огненной молнии, пущенной, как им показалось, взглядом большого белого воина, все мохос почти одновременно бросили оружие и упали на колени, громко бормоча:

– Виракоча! Это Виракоча! Уаминка помогает сам Виракоча! Горе нам!

Следуя ранее данной команде Николая, его воины кинулись бить уже не сопротивлявшегося врага.

– Стоять! Назад! Отставить! Пленных не убивать!

Антоненко и Качи стоило немало трудов остановить своих воинов. Их примеру последовал и командир инков. Из-за его спины появилась Талла. Она, с интересом глядя на Николая, сначала подошла к Качи. После короткого приветствия и общения с братом, женщина приблизилась к Антоненко и встала перед ним на колено, опустив голову. Примеру жены начальника гарнизона крепости последовали все присутствующие инки.

– Приветствую тебя, Ника Тима, сын Великого Виракочи! Прими нас под свою защиту и покровительство!

– И я приветствую тебя, красавица Талла! – с улыбкой ответил Николай. – Как видишь, вы уже под нашей защитой!

– Если так, то спаси наш город, – подняла голову женщина, – не дай ему сгореть!

– Вот еханый бабай! – воскликнул Антоненко. – А про пожар-то мы забыли! Всем тушить огонь! Пленных тоже привлечь. Потом отвести их вниз, разместив между крепостью и рекой. Думаю, Новицкий там уже навел порядок!

Перед боем кавалеристы надевали на себя доспехи, а на лошадей – защитные попоны. Для Максима это стало уже привычным. Сколько раз заставлял ротмистр, а теперь уже майор – начальник кавалерии, надевать и снимать все вооружение! Даже время засекал: чуть ли не пресловутые армейские «сорок пять секунд – пока горит спичка»! Тогда все бурчали и было много недовольных, но теперь эта наука давала свои плоды. На сборы ушло всего несколько минут. Их конный бронированный отряд уже стоял на дороге, готовый ворваться в крепость. Свою эсвэдэшку по просьбе Климовича, собиравшего все образцы оружия, попавшего вместе с ними в этот мир, Макс оставил в Новоросске. Вместо нее получил простой карабин Мосина. И, как другие всадники, засунул его в специально пошитый чехол, притороченный к седлу. В предполагаемой тесной рубке карабин за спиной, да еще если ты в доспехах, был помехой. Пистолет – это да: его легко можно выхватить из кобуры. В одной руке шашка, в другой – ствол. Можно рубить и стрелять одновременно. Да и конем управлять легче. И щит на руку из-за спины перехватить. «Никогда не думал, что буду средневековым рыцарем с пистолетом ТТ из двадцатого века! – усмехнулся Максим. – Если память не изменяет, то в эти времена таких всадников называют рейтарами».

Когда во главе с Антоненко уаминка пошли на штурм, Новицкий разделил всадников на две части. Двадцать вместе с ним встали в голове, а десяток, возглавляемый Левченко, – замыкающий. К неудовольствию Максима. Ему очень хотелось среди первых ворваться на мост. Но дисциплина есть дисциплина. Без нее в бою никак нельзя. Что знает простой боец? Только то, что видит перед собой, и общую задачу своего подразделения. У командира прав и ответственности больше, поэтому ему виднее. А ты, Макс, пока не командир, а простой кавалерист. Так что потерпи. Будешь и ты командовать, если не убьют раньше времени. Максим вспомнил про рану, полученную в первом бою. Теперь он не такой, как когда-то, в двадцать первом веке. Реалии шестнадцатого века и прожитое в нем изменили его. Хотя и раньше он не был маменькиным сынком, но здесь стал настоящим мужчиной. Испытал трудности жизни, увидел кровь и сам убивал в бою. Стал более жестким, но не жестоким. Настоящий русский воин никогда не был и не будет палачом. Как говаривал отец: солдат ребенка не обидит.

Да, если бы не та рана, он бы так и не решился предложить Оксанке выйти за него замуж. Все тянул бы да тянул время… Не было бы счастья, да несчастье помогло. О чем сейчас нисколько не жалеет. «Как она там, скучает, поди?» – улыбнулся Максим. На его удивление, улыбку, предназначенную любимой жене, приняли на свой счет стоявшие рядом девушки-арбалетчицы. Они тут же открыто стали заигрывать с ним, строя глазки и крутясь, показывая себя во всей красе молодому виракоче. Что поделать: женщина всегда остается женщиной и любит внимание со стороны мужчины! Арбалетчиц, как и двуколки с пулеметами и аркбаллистами, разместили в середине отряда, прикрыв их с флангов тяжеловооруженными гоплитами.

– Слушай приказ! Нехристей дуже не рубить. Так, попужать маненько, и все. Нам еще с ними тут жить, – объявил подъехавший Левченко. И уже тише, специально для Максима, добавил: – Держись меня. Как раньше.

В проходной башне открыли ворота. Через некоторое время на крепостной стене появился воин-уаминка и стал призывно размахивать копьем с привязанной на наконечнике яркой тряпкой. Впереди послышалась команда:

– Эскадрон! Шашки вон! Марш-марш!

По команде отряд быстро двинулся к крепости. Передовые всадники старались сдерживать своих коней, чтобы бегущие за ними пехотинцы не отстали и отряд не растянулся, а оставался единым мощным кулаком. Максим, выхватив шашку, дал Ворону шенкелей и направил коня вслед за Левченко.

Грохоча колесами двуколок и подковами лошадей, быстро проскочили каменный коридор. За ним Макс увидел лестницы, ведущие в нижний ярус крепости, на которых валялись трупы убитых мохос и инков. Вдоль прямой как натянутая нить дороги, ведущей к мосту, располагались различные каменные прямоугольные постройки и круглые башни. На некоторых из них горели соломенные крыши, которые пытались затушить уже находившиеся здесь уаминка и союзные им пурики. Вдоль дороги валялись тела зарубленных мохос. Но их было немного. Видно, увидев первых всадников, они испугались и разбежались кто куда. Кто не успел, тот и попал под раздачу. Везде были видны следы грабежа. Вдоль дороги и между зданиями валялись тюки различной материи, одежды, мешки с продуктами, посуда и другой ценимый аборигенами товар. При виде незнакомых людей и особенно – лошадей, разбегались в стороны перепуганные ламы, выпущенные из загонов и бродящие между строениями.

Не задерживаясь, отряд проскочил мост и вышел на другой берег реки. Гарцевавший на своем скакуне Новицкий быстро отдавал приказы, распределяя вдоль берега подчиненных. Как они ни спешили, но часть мохос все-таки успела вырваться из крепости и переправиться через реку. За мостом Максим увидел огромный луг, во много раз превосходящий тот, что под Новоросском. В сущности, все плато было этим лугом. На открытом пространстве хорошо видно, куда направлялись убегающие из города мохос. Весь их путь был отмечен брошенным захваченным в городе имуществом. Да и сами они не очень-то удалились от города. Для кавалерии это не расстояние. Всего несколько минут хорошей скачки – и перерезать дорогу не составит труда.

Выставив перед мостом двуколку с пулеметом, две других направили на фланги. Аркбаллисты размещали между ними. Рядом занимали места стрелки и гоплиты. Арбалетчицы на бегу, останавливаясь только на несколько секунд для прицеливания и перезаряжания, стреляли в не успевших переправиться и застрявших посередине реки врагов. Упавшие тела подхватывало быстрое течение и сразу же уносило прочь. Перед переправой начали накапливаться бегущие из города воины-мохос. Уже собралось несколько сотен. Видя перед собой преграду из внезапно появившихся чужих воинов и огромных существ на четырех ногах, они в нерешительности топтались на берегу. Но это происходило недолго. В их рядах раздался гортанный клич, и довольно крупный отряд бросился на мост. Глядя на них, Новицкий громко скомандовал:

– Огонь!

Первые десятки мохос, успевшие добежать до середины моста, упали, скошенные длинной пулеметной очередью. В сторону других начали стрелять расположенные вдоль берега аркбаллисты и арбалетчики. Выпустив в атакующих практически в упор по одному магазину, расчеты аркбаллист быстро заряжали следующий.

– Прекратить стрельбу! Хватит с них!

Видя, как под градом пущенных в них стрел были почти мгновенно убиты или корчилось от полученных ранений не меньше двух сотен соплеменников, оставшиеся отпрянули от берега. Среди мохос начала усиливаться паника. Они никогда такого не видели! Куда теперь бежать, никто не знал. Неожиданно раздались громкие душераздирающие крики. Но они не призывали к новому штурму. Услышав их, мохос стали бросать оружие и падать на колени, прикрывая голову руками. От желания оказывать сопротивление не осталось и следа. Чтобы усмирить противника на берегу, отряду Новицкого понадобилось всего несколько минут.

– Так. Здесь все ясно. Стрелки и гоплиты – охранять берег. И гильзы соберите, пригодятся еще. Эскадрон! За мной! Рысью! Марш!

С гиканьем и залихватским свистом всадники ринулись в погоню за улепетывающими вдалеке «счастливцами», успевшими переправиться ранее.

Максима охватил настоящий азарт. Но не охотника, а загонщика. Он подстегивал Ворона нагайкой и ею же подгонял замешкавшихся мохос, перепуганных его страшным видом. Новицкий настрого приказал никого больше не убивать, только в крайнем случае. Всадники, разделившись на несколько групп, сгоняли в общую кучу людей, бывших совсем недавно воинами, а теперь ставших обычным испуганным и безвольным человеческим стадом.

На полное освобождение Урак-канча от мохос новороссам понадобилось чуть более часа. Намного больше времени ушло на тушение пожара и наведение хоть какого-то порядка. Только трупы убитых собирали и выносили весь день почти до полуночи. В захваченной части города мохос перебили всех жителей. Но и их в этой схватке погибло немало. Из двух тысяч напавших на крепость были убиты около пятисот, еще столько же ранены. Новороссы потеряли сто пятьдесят человек. И в основном это были пришедшие с ними слабо вооруженные воины-пурики. Ни один из попаданцев не погиб и даже не получил ранения. Сказались проведенная за сезон дождей подготовка и вооружение. Видя большое количество раненых и невозможность Иллайюка со жрецами помочь им, Антоненко быстро составил записку Климовичу и отправил в Новоросск гонца с приказом о срочном направлении в Урак-канча Баюлиса с медперсоналом.

Решение вопроса, что дальше делать с мохос, решили не откладывать. Куйте железо, пока горячо, и считайте деньги, не отходя от кассы! В их поселения отправили сильный отряд во главе с Качи и командиром оставшихся инков по имени Тико-Пума. Отряду придавались часть арбалетчиков, двуколка с пулеметом и три аркбаллисты. Наверняка кто-то из мохос сумел убежать и сообщить своим старейшинам о постигшем их разгроме. Вместе с отрядом отправили часть пленных с телами погибшего вождя и других знатных воинов как доказательство и в назидание на будущее. Качи получил приказ никого не убивать, только установить жесткий контроль над племенем. Со слов пленников, из правящей знати их народа остался только двоюродный брат вождя по имени Мунча. Он советовал Мака не нападать на крепость, но вождь не послушался и погиб. Род мудрого Мунча не пострадал, так как его люди не присоединились к остальным и не пошли в поход. А это восемь сотен воинов!

– Эх, сюда бы радиостанцию! – в сердцах высказался Николай, когда они с Новицким поднялись на крепостную стену верхнего города. – Связь с нашими срочно нужна!

– А еще лучше – аэроплан! Или то, над чем колдует германец Хорстман, – в ответ улыбнулся Новицкий. – Город очень похож на Новоросск. Правда, моложе выглядит. А луга здесь какие! И кавалерии есть где себя показать!

– Что, хочется остаться? А, Михаил Николаевич?

– Да уж, не прочь бы… – честно признался Новицкий и снова хитро улыбнулся. – Тесновато в Новоросске стало. Надобно расширять наши владения. Почту за честь…

– Ну вот и решили вопрос с новым начальником местного гарнизона. Я думаю, что когда вернется прежний, если он, конечно, вернется, то нисколько не обидится.

Оба, поняв друг друга, негромко рассмеялись. Незачем привлекать к этому внимание чужих глаз.

– Как желаете назвать свое новое место службы? – поинтересовался Антоненко.

– Поскольку на наш лад город назывался Гнездом белых, то думаю, что особо менять не стоит: я ведь как раз из них. – Бывший ротмистр снова заулыбался. После того как он женился на Лене, улыбка все чаще стала посещать его когда-то постоянно безразличное ко всему лицо. – Пусть так и останется Белым городом.

– Так, Белгородом или Белградом? – уточнил Николай.

– Лучше Белгородом. Все-таки свое, родное, русское название. А не сербский Белград.

– Хорошо. Быть по сему. Отныне наречен сей град именем Белгород.

– Вы, Николай Тимофеевич, прямо как Петр Великий!

– А почему бы и нет? Он был под два метра ростом, и я не меньше. Он новую Россию строил, и я – Новороссию! Замечаете параллель? – весело подмигнул Антоненко.

– Замечаю, замечаю… – опять улыбнулся Новицкий. – Только учтите его ошибки и пройденный опыт.

– Ан нет! Это пускай он наш учтет: ведь родится-то лишь через полтора столетия!

Талла принимала гостей радушно. Большой зал был устлан толстыми коврами. Все, чем богаты погреба Урак-канча, было разложено в серебряную посуду, расставленную по подносам на коврах. Чтобы подчеркнуть уважение хозяйки к особому статусу гостей, для каждого из них приготовили соответствующие скамеечки. Антоненко и Новицкий вежливо извинились, сказав, что зашли ненадолго, так как еще много нерешенных дел. Но для приличия попробовали всего по чуть-чуть и отведали по маленькому кувшинчику местной чичи.

– Тико-Пума, оставленный мужем командовать гарнизоном, послал гонца-часки в Уануко, – в ходе неспешной беседы сказала Талла. – Он сообщит Майта Юпанки, наместнику провинции, о нападении мохос и приходе виракочей на помощь.

Антоненко и Новицкий переглянулись. Это было упущение. Утечка подобной информации нежелательна. Она может негативно отразиться на деятельности Уварова и Синчи Пумы. Под угрозой могли быть даже их жизни. Видно поняв мысли гостей, женщина продолжила:

– Из долины есть только один неширокий, но длинный проход в ущелье между отвесными горами. Дорога по нему ведет в старую крепость инков и дальше в Уануко. Перед входом в ущелье – только один пост гонцов-часки.

Поняв намек Таллы, Николай спросил:

– А есть ли другой путь?

– Только через земли уанта и уру. Но это далеко и долго бежать. Там постов часки нет.

– Я сейчас же отправлю туда десяток своих казаков на перехват, – предложил Новицкий.

– Нет. В таких делах не надо спешить, – остановил его Николай. – Может, оно и к лучшему. Это поможет Олегу в его миссии. Но скрытно отправить небольшой отряд уаминка необходимо. Для перехвата новых гонцов. В долину всех впускать, но никого не выпускать. Извините, многоуважаемая Талла, но мы вынуждены вас покинуть. Дела!

Выходя вслед за Новицким из дома, Антоненко резко повернулся к провожавшей их хозяйке и тихо спросил:

– Талла! Вы знаете, для чего мы сюда пришли?

– Да, Ника Тима, сын Виракочи! – в ответ прошептала женщина, почти прильнув к Николаю. – Дядя и твой курака Ол Увар сказали мне. Я желаю этого с детства. Земля предков снова стала нашей. И я счастлива!

– Если живущие здесь инки узнают об этом, будут ли они с нами воевать или уйдут?

– Битвы не будет. Они увидели твою силу. Некоторые уйдут, но другие останутся. Здесь их дом, им некуда идти. Прошу тебя – не убивай их. Я к ним привыкла…

– Хорошо. Пусть живут. Но предупреди, чтобы не было предательства. Иначе…

В ответ женщина нежно улыбнулась, прикрыла глаза и слегка кивнула головой.

Сейчас она напомнила Николаю Тани. Та точно так же делала, когда молчаливо соглашалась с ним. Посмотрев на Таллу, Николаю вдруг захотелось ее обнять и крепко поцеловать. «Прямо как моя Танюшка, такая же красавица! – промелькнуло у него в голове. – Вот старый хрыч Синчи Пума! И умеет же гарных девок подбирать для нужных начальничков!» Прогоняя шальную мысль, Антоненко встряхнул головой и поспешил за Новицким.

После схватки и поимки беглецов-мохос всадники остались ночевать на своем берегу. Стреножив лошадей и пустив их пастись в густой траве, казаки расположились возле костров. Готовили ужин и пели свои песни под таким уже ставшим привычным близким звездным небом. Кто-то затянул песню про черного ворона. Затем продолжили: «Не для меня придет весна, не для меня Дон разольется…»

На Максима нахлынуло чувство, которого он ранее никогда не испытывал. Тоска по Родине, по ее полям, лесам, ручьям… Тому, чего он раньше не очень-то и замечал. А когда всего лишился, то понял, что все эти не замечаемые ранее мелочи являлись составляющими его русской души. И еще песни. Без русской песни нет русского человека. Когда поешь вместе с другими любимые твоим народом песни, ощущаешь себя частичкой большого, целостного и сильного мира. Духовного мира, без которого тебе одиноко, и ты не сможешь прожить без него.

– Что, казачки, приуныли?! – воскликнул сидящий рядом Левченко. – Мирон! А ну-ка давай нашу, про родной Терек!

Осадчий расправил плечи, пригладил свою бородку и кашлянул в кулак, прочищая горло.

Песню подхватили остальные и даже начали подсвистывать. Настроение немного поднялось.

– Максимка, а у вас какие песни поют? Небось только те, шо нам Нечипоренко в своем тарантасе слухать давал?

Максим в ответ усмехнулся:

– Ну вообще-то «форд» – не тарантас. И даже очень хорошая машина. И песни у нас разные поют…

Немного подумав, решил спеть песню из репертуара группы «Любэ» про коня, которую часто пел батя. Она врезалась в память и подходила к этому моменту. Максим потихоньку запел:

Допев последние слова песни, Максим замолчал. Молчали и остальные. Видно, своим пением он снова растревожил их души.

– Любо! Душевно. Прям как про нас… Было всяко, всяко пройдет…

– Научишь песне, Максимка?

Один из казаков кинжалом потыкал землю.

– А землица здесь ничего! Пахать можно. Вот бы тут осесть, хуторок поставить…

Последующие дни летели один за другим, так что Николай даже потерял им счет – столько проблем и хлопот навалилось на него. Да и не только на него. Все, кто сейчас находился в Белгороде, уже новоросском, или жил поблизости, не сидели без работы. Первым делом, во избежания заболеваний, унесли подальше и похоронили всех погибших. Этим занимались специально созданные команды из пленных под конвоем инков и уаминка. Оставшиеся местные жители и пришедшие с новороссами пурики расчищали город от мусора, восстанавливали коммуникации и укрепления. Антоненко, Новицкий и отозванный из кавалерии Максим, как несостоявшийся архитектор, составили новый план крепости, решив усилить ее защиту, теперь со стороны плато. Следующее нападение ожидалось уже от империи инков, более организованных и многочисленных, чем полудикие соседи. И тому были веские причины.

С мохос разобрались без применения силы, так как те были напуганы рассказами вернувшихся пленников о появлении виракочей и не оказывали сопротивления. Новый вождь Мунча запросил мира и выказал свою покорность, направив часть воинов на работы. Но, зная дикарей, веры ему было мало. Вернувшийся в крепость командир инков Тико-Пума сразу понял, что виракочи с уаминка пришли сюда навсегда и теперь эта земля не принадлежит Сапа Инке. Как и предупреждала Талла, гарнизон инков не стал поднимать бунт. Тико-Пума честно попросил Антоненко отпустить его с людьми в Уануко. Николай, не желая лишнего кровопролития, разрешил всем желающим уйти. Даже не взял слово в дальнейшем не воевать против виракочей. Он отлично понимал, что Тико-Пума, как воин империи, его не даст, так как не принадлежит себе, а подчиняется воле своих вождей. Вместе с ним ушел практически весь оставшийся гарнизон с семьями. В городе осталась только треть людей, живших здесь до нападения мохос. В основном это были ремесленники, мелкие чиновники и слуги, которым некуда было идти. При этом Николай, зная любовь Манко Юпанки к своей жене, обставил дело так, что Талла с детьми и прислугой выглядели в глазах уходящих как заложники, которых в случае нападения принесут в жертву.

Через три дня после освобождения крепости в Белгород прибыл небольшой караван с Баюлисом и его походным госпиталем. Янис Людвигович привез лекарства и необходимые инструменты, изготовленные уже в Новоросске. Вместе со своим учителем в Белгород пришли не меньше десятка новоиспеченных медсестер. Они сразу же принялись за дело, организовав госпиталь в уцелевших при пожаре гостиницах-тамбо.

Радости Максима не было границ – вместе с Баюлисом пришла и Оксана. Увидев любимую жену, он бросился к ней. После первых горячих поцелуев и объятий, Макс подхватил Оксанку на руки и стал кружить.

– Тише ты, дурачок! – взмолилась девушка. – Растрясешь всю!

Максим смеясь, поставил молодую жену на землю.

– Не растрясу, чай не беременная!

– Это почему так решил? – с хитринкой спросила Оксана. – Я теперь женщина замужняя!

– Не понял… Мы же с тобой недолго живем… – недоуменно произнес Макс. – Да и рановато пока…

– А для ребеночка долго и не надо! И он не спрашивает, рано или нет, – рассмеялась Оксана и сжалилась над непутевым муженьком: – Беременная я. На втором месяце уже. Сначала не поняла и испугалась. Но наши женщины все объяснили, и Янис Людвигович тоже рассказал. Сын у нас будет, Максимушка! Сын!

– Оксанка! – Наконец до Максима дошло, что скоро станет отцом, и он снова обнял жену. – Оксаночка, как же я тебя люблю! Я все для вас с сыном сделаю! Горы сверну, реки вспять пущу, в лепешку расшибусь, но сделаю!

– Не надо! – улыбнулась жена. – Просто люби нас и заботься, а горы и реки пускай останутся как есть.

– А почему сын, а не дочка? – успокоившись, поинтересовался Макс.

– Так Иллайюк только что сказал. Меня увидел и сразу сказал, что я сына отцу принесла. И вчера мне маленький наш приснился. Будто идем мы с тобой по большому лугу, похожему на этот, и держим за ручки нашего сыночка, а он радостно смеется.

– Ну и Иллайюк, ну и жрец! Глаз что рентген. Раз глянул и определил. А в моем времени и с компьютерами пол ребенка путают, – рассмеялся Максим. – А как же ты беременная назад пойдешь, тебе ведь сейчас беречься надо?

– А я от тебя теперь никуда не уйду. – Оксана прильнула к груди мужа. – Я слышала, как Новицкий сказал, что вся кавалерия здесь остается. Вот и мы останемся.

– Я теперь не кавалерист, а человек мирной профессии. Строитель.

Нижний ярус города существенно расширялся. Крепостную стену предполагалось возвести не в ста метрах, как сейчас, а непосредственно на берегу реки, ликвидировав плацдарм для возможного нападения. Перед мостом ставилась большая проходная башня. Еще две башни предполагалось возвести по периметру. Их также делали проходными, а перед ними уже начали строить деревянные мосты. Все башни выдвигались вперед, что давало возможность фланговой стрельбы по штурмующим, вдоль стен. Стены предполагалось сделать не меньше десяти метров в высоту и с каменными зубьями-бойницами. Вся планировка была в стиле лучших средневековых замков и крепостей Европы. Но это были планы. Пока только доставляли камни и производилась необходимая разметка. На пустующем месте предполагалось разместить мастерские по производству простых изделий и оружия, казармы и конюшни. А также увеличить количество складов и других необходимых помещений.

Антоненко отправил гонца к Климовичу с просьбой прислать необходимые инструменты и специалистов. Новый караван прибыл через неделю. Большая часть времени ушла на сборы, а также дорогу через Уаман-канча и каменный коридор в горном хребте. Вести лошадей и лам с тяжелой поклажей через висячий мост побоялись. Направленной в каменный коридор группе следопыта Трепачко удалось найти выход поближе к долине новороссов. Он располагался всего в нескольких километрах от подъема в долину у водопада и форта Коваленково. Дальше пройти в подземелье не удалось. Все было завалено горной породой. Сейчас там одновременно с двух сторон прорубалась новая дорога. Она должна была сократить время в пути между Новоросском и Белгородом до одних суток.

С новым караваном пришел и профессор Левковский со своими учениками. Десяток юных и не очень геологов ходили следом за Павлом Ивановичем, чуть ли не заглядывая ему в рот, когда он рассказывал о минералах и их свойствах. Прикаждом обращении к профессору ученики называли его амаута – мудрец. Левковский довольно быстро выяснил, что и где находится. И в этом деле ему очень помогли зарисовки, сделанные с макета в тайном зале священных предков уаминка. С подачи профессора в долине Антавайлла решили поставить печи и начать производство бронзы, латуни, а в последующем – железа и стали.

В ходе инвентаризации складов, оставленных инками, среди огромного количества различных товаров Антоненко обнаружил несколько десятков тюков с настоящим хлопком. Это была самая удачная находка! Хлопок – это нитроклетчатка: значит, у них будет бездымный порох! Николай сразу же приказал подготовить лам и отправить весь найденный хлопок в Новоросск. Туда же перевозили кожу, тюки различной материи и другие пока еще дефицитные в Новоросске материалы и вещи. Часть имущества раздали союзным племенам, предоставившим пуриков, которые за последнее время сильно поизносились, и эта помощь пришлась кстати.

Среди раненых обнаружился торговец, единственный оставшийся в живых после нападения мохос. Это был крепкий зрелый мужчина, почти ровесник Антоненко. Его звали Чанчи, и был он из племени профессиональных торговцев чинча, живших на побережье океана. Племя ничем, кроме торговли, не занималось, в империи только чинча имели монопольное право на внешнюю торговлю, поэтому все Сапа Инки нередко использовали их как шпионов. Чанчи много интересного рассказал Николаю о жизни империи и за ее пределами. Он не раз плавал на больших бальсовых плотах вдоль побережья материка и побывал во многих краях, привозя к императорскому двору так ценившиеся здесь морские раковины и другой престижный товар. По словам Чанчи, имеющиеся в Белгороде склады не идут ни в какое сравнение со складами в Уануко, а тем более в Хауха, где складом был сам город, раскинувшийся на всю долину. Узнав о заинтересованности виракочей в хлопке, Чанчи пообещал организовать поставку этого товара в Белгород, ведь хлопчатник произрастает как раз в его родных краях, на побережье. Если, конечно, этому не помешает война между Уаскаром и Атауальпой. На вопрос Николая, кого он поддерживает из сынов последнего Сапа Инки, Чанчи ответил уклончиво, сказав, что при любом Единственном торговцы нужны и поэтому его родичей никто не трогает. Нападение на него и караван было исключением из правил.

Помимо строительства не забывали и о разведке. Качи периодически направлял небольшие группы вдоль дороги в Уануко. Но пока тревожных вестей не поступало. По информации разведчиков армия Уаскара ушла на север, хотя сам Сапа Инка еще оставался в Хосхо-Куско. Складывалось впечатление, что про них забыли. Но интуиция подсказывала Николаю, что это временное затишье перед большой бурей.

Когда работы по строительству новых укреплений и жизнедеятельность в Белгороде удалось более-менее наладить, Антоненко засобирался в Новоросск. Он был рад за Максима с Оксаной и уже готовился стать дедом. Но все планы по возвращению домой в объятия любимой Тани пошли прахом после прибытия очередного гонца от Бондарева.

Глава 13

Сине-желтый попугай-ара важно прошелся взад-вперед, затем могучим черным клювом несколько раз ударил по стволу дерева, выхватывая личинки насекомых из коры. Он так увлекся завтраком, что не особо смотрел по сторонам, хотя от природы очень любознателен. Если бы попугай спустился ниже и пригляделся, то заметил бы под деревом необычную корягу, приросшую к стволу. Вдруг она шевельнулась, поменяла форму и снова замерла.

«Красивый… никогда такого не видел – глаз радует; вот бы его в Новоросск, детворе на забаву!» – улыбнувшись, подумал Иван Бажин, наблюдая за птицей. Через мгновение его лицо, прикрытое маскировочной сеткой, снова приняло серьезный вид, а взгляд устремился на узкую тропинку, которая проходила в нескольких метрах от дерева и, петляя, терялась в зеленых зарослях.

Все-таки хорошо, что они прихватили со склада, еще у первого озера в своем сорок первом году, несколько маскировочных халатов. Правда, пришлось немного добавить местных красок и растительности в виде веток с листьями. На земле нельзя лежать, сразу же тебя облепит целая масса мелкой живности, копошащейся под ногами. Можно только стоять, но постоянно меняя позу…

В памяти всплыли события последних месяцев, проведенных на новых, недавно завоеванных и теперь осваиваемых новороссами землях. Действительно завоеванных…

Поначалу все складывалось удачно, почти как во времена первого рейда по землям гуаро. Просьба Кхуко об оказании помощи подтвердилась. Довольно крупное племя дикарей, пришедшее из восточных джунглей, попыталось вытеснить гуаро, позарившись на земли, освобожденные от прежних хозяев. Но захватчиков постигла та же участь, что и предыдущих. В этот раз гуаро и союзники проявили некоторую гуманность: видно, сказалось влияние новороссов. Они не стали полностью вырезать незваных гостей, а, уничтожив только мужчин и стариков, оставили в живых молодых женщин с детьми. Вождь Кхуко решил не использовать пленников как пищу – хотя для амазонских индейцев это была обычная практика, но после общения с виракочами перед ним была поставлена другая задача – необходимость увеличения своего племени для освоения и защиты новых земель. Без дополнительного количества женщин и детей это было трудновато.

Проблема, как прокормить свой народ, теперь должна уйти в прошлое. Если раньше каждый клан жил сам по себе, даже иногда воюя друг с другом из-за охотничьих угодий или плодородного клочка земли, то теперь, после стольких потерь, гуаро вынуждены объединиться, позабыв прежние мелкие распри. Слабые роды объединялись с более сильными, образуя крупные поселения. Пришедшие новороссы помогли расчистить от джунглей большие участки земли, построить высокие деревянные стены, ограждающие селения от диких животных и врагов. На расчищенных площадках стали возделывать землю и сажать различные культуры. Хотя для жителей сельвы новое строительство и занятия сельским хозяйством были непривычными, женщины и дети с увлечением копались на полях, а мужчины осваивали новые для себя инструменты и оружие.

Опасения новороссов, что вождь гуаро негативно отнесется к возвращению Пачи, сына погибшего вождя, оказались напрасными. Пашка не являлся конкурентом для Кхуко. Он еще слишком молод, чтобы вести за собой народ, да и после всех событий мало кто бы ему подчинился. Вождя племени гуаро выбирали только на время войн, да и то из сильных родов. После битвы у Уанка-канча род Пачи ослабел и был вынужден влиться в клан Кхуко. Пашка стал простым воином племени. Но, узнав другую жизнь, он вместе со своими ровесниками, пожившими в Новоросске, как мог, пытался передать своему народу полученные знания.

Пользуясь тем, что все ближние соседи были покорены или ликвидированы, Кхуко уговорил Бондарева захватить и освоить новые земли. Под властью гуаро уже находился довольно обширный район сельвы. Все бы ничего, но и этого вождю показалось недостаточным. «Маловато будет!» – как говорил мужичок из мультфильма «Падал прошлогодний снег». Но жадность фраера сгубила!

Бондарев, уверенный в своем превосходстве над аборигенами, направил несколько отрядов ниже по течению Большой реки и на восток, в глубь джунглей. За это союзники и поплатились.

Если движение по течению Большой реки было оправданно, так как место, определенное ранее для строительства форта Нефтегорск, не годилось для верфи, а Павел Кожемяка с голландцем настаивали на поиске нового, то поход на восток являлся полной авантюрой. И эта авантюра вышла союзникам боком. В виде неоправданно большого количества убитых, раненых и бесследно пропавших.

– Какого хрена вы туда поперлись?! Столько людей потеряли, а толку никакого! – распекал горе-командиров срочно прибывший Антоненко. – Вам что, земли не хватало? Эльдорадо искали? Миклухо-Маклаями решили заделаться? Местных папуасов приручить?! Ладно Кхуко – он местный дикарь, у него в подсознании забито: сожрать соседа, но вы-то – цивилизованные люди!

– Николай Тимофеевич! Кто же знал, что эти дикари на такое способны! – оправдывался Синяков. – Нам вождь только потом признался, что сам боялся соваться в эти дебри, как и все остальные! А тут мы со своим оружием! Вот и решил, что справимся!

– Справляться в нужнике будете, а командир обязан думать! Думать, куда людей посылает и что из этого может получиться!

– Товарищ полковник! – болезненно сморщился Бондарев, поглаживая раненую руку. – Тактику дикарей мы изучили. И успешно воевали против них. Но здесь все по-другому! Мы до сих пор не видели нового врага в глаза! Даже ни одного не убили и в плен не взяли. И что интересно – они убивают только темнокожих гуаро. Белых же – нас и уаминка с уанка – только легко ранят. Как будто отпугивают.

– Какие потери?

– Гуаро погибло чуть больше пятидесяти человек. Наших и уаминка ранено двадцать четыре. Бесследно пропали восемь человек: в группе Ольховского пятеро, и у Бажина трое, – хмуро доложил Синяков.

– Ну хоть какие-то следы они должны оставлять?! Чем они убивают и ранят? – Антоненко указал на руку Бондарева.

– Отравленными стрелами из легкого лука или духового ружья. Следов от другого оружия замечено не было. Все гуаро умирали мгновенно. Ну а нас… – Бондарев немного запнулся, кашлянул и продолжил: – Сначала такое ощущение, как комар укусил, но потом резко превращаешься в каменную статую. Все тело в секунду парализует, ничего не чувствуешь и не соображаешь. И так почти сутки. Потом – отходняк три дня, как с бодуна. А место ранения, как моя рука, еще неделю болит.

– Я осмотрел раненых и произвел вскрытие некоторых убитых, – вставил Баюлис, пришедший вместе с Антоненко и подкреплением, – это токсическое воздействие яда, попавшего в кровь, от которого она сворачивается. Яд воздействует и на нервную систему. У темнокожих гуаро он вызвал мгновенный паралич дыхательных и сердечных мышц, а также поразил клетки головного мозга. Разница между убитыми и ранеными – только в дозировке. Вам, Игорь Саввич, и другим белым сделали укольчик послабее. Предполагаю, что к гуаро, как к постоянным врагам, они уже привыкли, а мы, белые, для них – диковинка. Мне именно так видится, но я могу и ошибиться.

– Я слышал об этом, – произнес верховный жрец уаминка Иллайюк, также пришедший в новые земли. – Яд, что убил гуаро, – особый. Его используют не для охоты, а только на войне. Этот яд никто не может сделать. Только одно племя. Племя людей-призраков. Они как раз обитают в этих джунглях…

– Точно, призраки! В меня сверху, с вершин деревьев стреляли и в других также. Ни щиты, ни доспехи не помогают. Бьют только в открытые места: руки, ноги и шею. Как знают! – подтвердил Бондарев. – Но никто их не видел; бойцы хотели очередями из автоматов снять, да куда стрелять-то?..

– Хорошо хоть догадались минометы и «вакумки» Слащенко не применять, а то бы вас тут всех положили, – уже успокоившись, произнес Николай. Обернувшись к Иллайюку, он спросил: – А что еще известно об этих людях-призраках и есть ли противоядие?

– Мало что известно. Из их земель не возвращаются. Но яды, изготовленные людьми-призраками, можно выменять.

– Если можно выменять, значит, кто-то уже делал это и их видел… И каким образом производят обмен? – заинтересовался Николай.

– Я сам не менял. Но слышал, как обменивались с ними вещами и продуктами, – пояснил Иллайюк. – На тропах, у границ племени людей-призраков, оставляли предлагаемые вещи и уходили. Через день возвращались. Вещи исчезали, но вместо них появлялись сосуды с ядом и красивые перья.

– Понятно. Хоть мало, но уже что-то, – заключил Антоненко. Оглядев собравшихся, приказал: – Всех вернуть в лагерь. Чтобы ни один боец не пересекал границы территории этих людей-призраков. Ни наш, ни гуаро. Нам надо пропавших найти. Есть у меня одна мыслишка…

Попугай вдруг встрепенулся и замер, прислушиваясь к шуму сельвы. Затем несколько раз громко крикнул, взмахнул крыльями и улетел в сторону от тропы. «Есть! Клюнули!» Бажин замер, боясь лишний раз вздохнуть. Только глаза зорко осматривали окрестности и особенно кроны деревьев.

На краю тропы была расчищена небольшая площадка, на которой разместилось несколько крупных корзин, сплетенных из лиан. В одних находились картошка, кукуруза, овощи – все то, что еще не росло в здешних местах, – и даже свежеиспеченные хлебные лепешки. В других лежали посуда, разноцветные бусы, несколько кусков яркой материи. И зеркала, которые специально расположили так, чтобы солнечные зайчики, отражаясь в них, привлекали к себе внимание, в какой бы стороне ни находилось солнце. Корзины накрыты вбитой в землю крепкой деревянной клеткой, чтобы случайные животные, а особенно обезьяны, преждевременно не растащили выставленную приманку.

Вдруг прямо к клетке от близстоящего дерева склонилась огромная ветка с густой листвой. Листья зашевелились. От общей массы отделился большой зеленый комок, и лианы-руки протянулись к клетке. Это не лианы, а действительно человеческие руки! Правда, уж очень похожи на обезьяньи… Такой акробатики Бажин не видел даже в цирке, куда водил своих бойцов еще до войны. Человек-обезьяна спускался по лиане головой вниз только при помощи ног! Все тело покрыто зелено-коричневой краской и обвито тонкими лианами, похожими на виноградную лозу с большими листьями. По своим габаритам он напоминал средних размеров обезьяну или худощавого подростка. Быстро спустившись, дикарь попытался достать одно из зеркал, но сквозь небольшие ячейки клетки не смог просунуть руку к желаемой цели.

«А говорили, что люди… Точно как обезьяна – на все блестящее бросается! И что мы раньше не додумались! – усмехнулся про себя Бажин. – Главное, чтобы ребята не поторопились. Он может быть не один!»

В подтверждение этих мыслей человечек, похожий на обезьяну, сделал несколько безуспешных попыток проникнуть внутрь клетки. Рассерженный неудачами, он полностью спустился на клетку и стал ее трясти, пытаясь расширить ячейки. Но и это не удалось. Тогда, оглянувшись по сторонам, человек-обезьяна издал слегка уловимые звуки, очень похожие на птичьи переливы. Ждать пришлось недолго. Буквально через пару минут от соседних деревьев к нему присоединились еще трое сородичей. Двое из них держали в руках небольшие луки с пучками легких стрел, а третий – два дротика с обсидиановыми наконечниками. Подозрительно оглядевшись по сторонам, они приблизились к клетке. Нашедший стал что-то эмоционально объяснять остальным, постоянно тыкая пальцами то в корзины, то в ячейки клетки. Покивав головой, видимо в знак согласия, державший дротики просунул один из них в ячейку и попытался наколоть зеркало. Но этого не получилось. Стекло разбилось на мелкие кусочки, вызвав недовольство у присутствующих. Тогда он подцепил наконечником большую хлебную лепешку и аккуратно вытащил ее наружу. Теперь он вызвал у товарищей положительные эмоции, выразившиеся в довольных возгласах и похлопывании по плечу. Взявший лепешку осторожно ее понюхал и дал почувствовать запах другим. Затем отломил маленький кусочек и сунул себе в рот. Внимательно следя, остальные ожидали реакции сородича на неизвестный продукт. Увидев довольное лицо, подняли небольшой шум. Судя по тому, что владелец лепешки не съел ее целиком, а поделил на равные части и раздал всем, среди дикарей было хорошо развито чувство товарищества. В диких джунглях без него не проживешь. Одиночки обречены на гибель.

«Все. Расслабились. Пора! Другого шанса не будет!» – промелькнула мысль. Бажин резко свистнул и повис на лиане, перекинутой через толстую ветку, на которой буквально несколько минут назад завтракал красивый попугай. Примеру командира последовали и несколько разведчиков, находящихся в зарослях вокруг площадки с приманкой. Не ожидавшие подвоха дикари тем не менее быстро среагировали и бросились в разные стороны. Но поздно. Умело расставленная ловушка захлопнулась! Сплетенная из крепких лиан замаскированная сеть резко поднялась вверх и перекрыла все пути к отступлению, плотно прижав незадачливых охотников к клетке. Как они ни пытались вырваться наружу, но порвать сеть им не удалось. Отобрав оружие и умело спеленав пленников, группа Бажина замаскировала добычу в кустах. Действовали быстро, как учили. Один боец побежал в основной лагерь за подмогой, а другие начали снова маскировать ловушку для новых любопытных. Ловись, рыбка, большая и маленькая!

Таким образом за прошедшие сутки группой Бажина и другими были выловлены двенадцать людей-призраков. Пленников для безопасности решили разместить в своем лагере – будущем форте Нефтегорске, специально построив крепкую клетку-дом, накрыв ее от дождя и палящего солнца широкими пальмовыми листьями в несколько слоев. Оставлять заложников в селениях гуаро было опасно, поскольку последние были очень злы на людей-призраков за своих погибших воинов и не было никаких гарантий, что там их не прирежут и не съедят. Кроме того, общение с чужими может привести их к гибели в связи с отсутствием иммунитета к различным болезням. Хотя клетка-дом пленников и находился в стороне от основного лагеря, он хорошо охранялся. Для охраны привлекли несколько собак, которых прихватили с собой из Новоросска. Это были самые надежные часовые. Собак дикари боялись больше, чем людей.

Новороссы не стали углубляться в джунгли, в земли гуаро. Им вполне хватало и Нефтегорска. Пока большая часть отряда под командой Бондарева воевала с дикарями, мастера и помогавшие им уанка строили новый форт. Для этого расчистили довольно обширный участок берега Большой реки с маленьким тихим заливчиком, где было отличное место для рыбалки и предполагалось построить пристань. Стволы деревьев спилили, но их мощные корни пришлось подрывать пороховыми зарядами. Чтобы отогнать от места будущего строительства всякую кусачую живность, пришлось устроить несколько пожаров, благо сезон позволял. Параллельно со строительством домов возводили и необходимые укрепления по всем правилам средневековой фортификации, оставляя по периметру полосу свободной от растительности земли шириной не менее ста метров. Теперь никто незамеченным не приблизится и дикарская стрела не долетит, не говоря уже о местных ядовитых жучках-паучках. Впоследствии освободившиеся земли хотели использовать под пашню и огороды. Вокруг поселения выкопали неглубокий ров. Выбранная из него земля шла на вал с забором трехметровой высоты. В ров был пущен протекающий рядом довольно крупный ручей, воды которого, огибая форт, впадали в Большую реку. На ручье собирались поставить плотину и водяные колеса для работы будущего нефтеперегонного заводика. Через ров перекидывался подъемный мост, прикрывающий ворота. И ров, и вал с ограждением сооружались так, чтобы не было мертвых зон при наблюдении за противником и стрельбе по нему. Кроме того, по периметру возводились и три наблюдательные вышки.

При близком рассмотрении люди-признаки оказались не такими уж страшными, как казались вначале. Когда с них сняли маскировку и отмыли от защитной краски, перед новороссами предстало довольно жалкое зрелище. Они кардинально отличались от местных дикарей, в частности – от гуаро. Если все дикари-воины, которых ранее встречали новороссы в этих джунглях, были довольно высокими черноволосыми мужчинами крепкого телосложения с коричневой кожей, покрытой различными рисунками, то люди-призраки являлись полной их противоположностью. Двенадцать человек, разных по возрасту: от подростков до взрослых мужчин. Их средний рост составлял не выше ста пятидесяти сантиметров. Вне зависимости от возраста все выглядели одинаково: худощавые, с отсутствием сколь-либо плотного жирового слоя. Видно, их жизнь в джунглях была не сахар. Возраст определялся только по наличию морщин и дряблости кожи. Кожа была не коричневой, как у гуаро, и не медного цвета, как у индейцев кечуа, но и не белой, как у уаминка или новороссов, а светло-кофейной – как будто белый человек долго загорал на солнце. Волосы на голове также не отличались чернотой, как у других обитателей джунглей, а были каштановыми, с различными оттенками, и вьющимися. В отличие от большинства местных индейцев эти дикари имели достаточно прямой нос и тонкие губы. Но больше всего поразили их глаза – серо-зеленые!

На окружающих они смотрели без страха и даже с некоторым интересом. Но все же не как на друзей, а как на врагов, захвативших их в плен. Первые попытки наладить какой-либо контакт не имели успеха. От пищи, подаваемой в корзинах, пленники не отказывались и ели все. Но не торопясь, с чувством собственного достоинства, выбирая кусок получше и делясь им между собой. Но как только новороссы попытались наладить контакт, они отворачивались или смотрели в сторону, показывая свое нежелание общаться. Гордые!

Все изменилось в одночасье. И этому помог случай. В ходе проведения разведывательных операций и войны с дикарями новороссам удалось подстрелить несколько ягуаров, хозяев местных джунглей. Одного подарили Кхуко, шкуры других отправили вождям союзников и в Новоросск. Николай Антоненко не захотел ее надевать, своя одежка привычнее. Но верховный жрец Иллайюк не отказался от такого шикарного подарка и в торжественных случаях всегда надевал шкуру убитого царя джунглей. Вот и в этот раз он оделся, как на торжественный прием. Весь обернутый в пятнистую шкуру ягуара, морда которого лежала на правом плече, на голове – высокая шерстяная шапка, похожая на головные уборы католических епископов, с вышитыми золотыми нитями различными узорами. Края шапки обрамлялись красной бахромой, и из нее торчали яркие разноцветные перья. В центре головного убора располагался золотой равносторонний крест в круге. На шее у Иллайюка, на массивной золотой цепи, висел такой же крест. В руке жрец держал привычный посох-топорик. Не успел он приблизиться к клетке, как пленники, до этого сидевшие с показным безразличием, вдруг резко вскочили и как один упали на колени в низком поклоне перед верховным жрецом. Видя такое внезапно возникшее поклонение, весь лагерь новороссов замер в изумлении.

Первым очнулся Антоненко. Пользуясь тем, что люди-призраки не отрывали своих голов от земли, закрыв лица руками и не видя ничего вокруг себя, только выкрикивали понятные им одним мантры, Николай осторожно приблизился к Иллайюку и шепнул ему на ухо:

– Молодец, Иллайюк! Как догадался? Давай раскручивай их на разговор, пока они в ступоре от тебя!

Удивленный не меньше других, верховный жрец все же не растерялся и, приняв торжественно-строгий вид, обратился к пленникам на разных языках – всех, которые только знал. С единственным вопросом, самым первым задаваемым в этом мире при встрече с неизвестными людьми. Чьи вы будете, какого роду-племени?

Дикари осторожно подняли головы и стали жадно ловить каждое слово, вылетавшее из уст так почитаемого ими жреца. Несколько языков они пропустили, ничего не поняв, но все равно внимательно вслушивались во все, что говорил Иллайюк. И вдруг один из них, на вид самый старый, довольно громко воскликнул и стал что-то быстро тараторить. Верховный жрец попытался понять, но, видно не справившись со скоростью восприятия речи своего собеседника, решительным жестом остановил говоруна. Затем, немного помедлив, тщательно подбирая слова, произнес короткую фразу на неведомом языке. Старый дикарь почтительно склонился до земли и теперь уже медленно стал отвечать. Беседа между Иллайюком и пленником заняла несколько минут. Но было видно, что верховному жрецу она давалась с трудом. Он, порой забывая слова, вынужден был повторять их несколько раз и с разной интонацией, меняя некоторые окончания. Но, несмотря на это, дикарь с придыханием и нескрываемым восторгом отвечал на все вопросы, каждый раз кивая головой и вознеся руки к небу. Под конец разговора жрец настолько устал, что по его лицу заструился пот. Николай решил прийти на помощь.

– Иллайюк! На сегодня хватит. Скажи ему, что мы ничего плохого им не сделаем. А если будут хорошо себя вести, то отпустим домой, но при одном условии. Пускай расслабятся и чувствуют себя как дома. Но и не забывают, что в гостях!

По приказу Бондарева бойцы принесли пленникам новое угощение, а также подарили несколько ожерелий из цветных бус. Между дикарями началась бурная дискуссия, в ходе которой старый воин еле успевал отвечать на вопросы сородичей, при этом усиленно жестикулировал, словно настоящий итальянец.

Антоненко отвел в сторону уставшего от напряжения верховного жреца.

– Я понимаю, Иллайюк, что тяжеловато тебе пришлось. Но можешь хоть что-то прояснить?

Старый жрец перевел дыхание и не спеша отпил воды из чаши, заботливо поданной Луки, одним из молодых жрецов, пришедших вместе с ним в Нефтегорск. После общения с новороссами он уже откликался на новое, привычное для них имя – Лука.

– Я думал, что уже совсем забыл этот язык! – наконец произнес Иллайюк. – Ведь изучал его давно, еще в молодости. Если бы старый жрец не настоял, то не смог бы сейчас говорить. Да. Век живи, век учись.

– Я понял, учитель. Я буду учить их язык, – ответил Лука, считая, что эти слова были обращены к нему.

– Правильно, Лукки. Мы должны знать языки всех народов, с которыми приходится сталкиваться в этой жизни. Сегодня приведешь этого воина и начнем обучение, – похвалил инициативу подопечного Иллайюк. Затем повернулся к Антоненко. – Он принял меня за посланника одного из своих богов, спустившихся с небес. Очень похоже на то, как мы с Кайва в свое время приняли за Виракочу вашего отца Михаила.

– Но ведь у тебя нет бороды, как у отца Михаила и Виракочи?

– Значит, их бог – безбородый, – улыбнулся верховный жрец, – но он имел такие же внешние атрибуты, как и у меня. Шкуру ягуара, высокую шапку, золотой крест в круге и топорик. Вот так!

– А что он еще рассказал?

– Его зовут Даро. Он тайт – шаман своего рода. Здесь все его родичи. Даро старший. Их род живет на границе с этими землями. Они называют себя лукано, что означает: люди больших деревьев, или леса. Сказал, что его народ давно ждет посланцев и бережет все, что им оставили боги.

– История повторяется… – усмехнулся Антоненко. – А ты не спрашивал у него про наших пропавших?

– Нет, Ника Тима, не спрашивал. Я и так еле понял, что он говорит, – извинился Иллайюк, – но попытаюсь это сделать обязательно.

– А что за язык, на котором вы общались?

– Я его плохо знаю. Когда был молодым, то старый жрец рассказывал, что пришедшие с Виракочей боги кроме других языков разговаривали и на этом. Но время стирает все. И этот язык тоже. Я еле понял Даро. Он сказал, что на этом языке разговаривали их боги, а сейчас только тайты-шаманы. Как он. Другие его не знают.

– Хорошо. Отдыхай, Иллайюк. Вечером я к тебе загляну. Пообщаемся с этим Даро, – проговорил Николай и приказал стоявшему рядом Валью собрать командиров возле временного штаба.

Хотя строительство Нефтегорска и велось ударными темпами, но пока существовали уязвимые места, через которые дикари могли свободно проникнуть в лагерь, чтобы освободить пленников. Поэтому новороссы вынуждены были выставлять соответствующие засады. На наиболее опасных участках даже пришлось установить и развесить на деревьях растяжки с сигнальными зарядами. Кроме того, необходимо отправить очередной караван с нефтью в форт Асту, откуда она будет перевезена в Новоросск. С этой целью подготовили с десяток тримаранов, соединив мостом-перемычкой три лодки-однодревки гуаро, захваченные ранее и подаренные Кхуко сейчас. На средней лодке закрепили руль и мачту с небольшим латинским парусом. На импровизированную палубу погрузили канистры с нефтью. Завтра караван должен отплыть. Необходимо провести соответствующий инструктаж и передать почту. А еще организация жизнедеятельности лагеря, посылка гонцов к гуаро и куча других мелких, но так необходимых для первопроходцев дел: все надо обсудить и дать соответствующую команду. Времени на все катастрофически не хватает.

Ближе к вечеру Николай в сопровождении Баюлиса и Валью направился к хижине Иллайюка, построенной на берегу реки из бамбука, лиан и широких листьев. В центре хижины стояла чугунная трехногая жаровня с небольшим костерком, на которой грелся чайник с настойкой из местных трав, распространяя вокруг себя чудесные запахи. Напротив входа, на маленькой деревянной скамейке, важно восседал сам верховный жрец. Справа от него, на циновке, расположился Лука, а слева, на таком же травяном коврике – Даро и один из его сородичей. Сразу бросилось в глаза, что контакт между ними уже налажен и идет спокойная познавательная беседа. Перед Лукой горой возвышались различные предметы: несколько видов растений, орудий труда и оружия, а также простенькая домашняя утварь местных дикарей. По команде Иллайюка Лука поднимал один из предметов и произносил его название на языке кечуа. В ответ Даро и его сородич называли предмет на своем и на языке своих богов.

Баюлис, как любитель и знаток всевозможных настоек, сразу же начал приставать с расспросами, что за настойка и какие травы использовались. Но Иллайюк остановил доктора, сказав, что это творение шамана Даро, а не его собственное, и скоро они приступят к дегустации.

Надо сказать, что Янис Людвигович, прибыв в Нефтегорск, кроме организации временного госпиталя сразу же развернул бурную деятельность по изучению местной флоры. Целитель, который не знает лечебных свойств трав или, зная некоторые из них, не пытается постичь остальное, – знает слишком мало или вообще ничего. Он должен стремиться познать все полезные и вредные свойства растений, чтобы иметь возможность называться целителем. Благодаря стараниям и напорству Баюлиса, помощи Иллайюка и при содействии гуаро Кхуко, в местных джунглях были сделаны удивительные находки. Прежде всего – хинное дерево, в коре которого содержится до тридцати алкалоидов, обладающих противомалярийным, тонизирующим и антисептическим действием. Не менее ценной оказалась находка самого главного дерева-каучуконоса – гевеи. Использование сока гевеи давало возможность прозводить пластичный материал природного происхождения – натуральный каучук. А это резиновые изделия в виде обуви и шин для повозок, различных прокладок, непромокаемых плащей, эбонита, из которого изготавливали изоляторы первых электроприборов, и многое другое. Нашли бальсовое и шоколадное дерево, маниоку и разнообразные растения тропического леса, дающие прекрасную древесину, съедобные плоды, масло, используемое не только для приготовления пищи, но и для получения медицинских препаратов. Они издавна широко применяются местным населением для лечения различных болезней, ран, а также для защиты от укусов насекомых, змей и других животных.

Не успели новороссы осмотреться, как молодой жрец вскочил на ноги и поставил перед Антоненко такую же, как и у Иллайюка, небольшую деревянную скамейку, предложив Николаю сесть на нее. По статусу положено, вождь-правитель как-никак… Остальные вошедшие довольствовались свободными циновками вокруг жаровни. Николай сделал кивок в знак благодарности и подал знак Иллайюку, чтобы тот продолжал расспрашивать теперь уже гостей, а не пленников. После того как все предметы, окружающие их, были названы, между верховным жрецом уаминка и шаманом людей леса продолжился диалог на языке местных богов, в ходе которого выяснялись необходимые подробности.

Постепенно Николаю наскучил непонятный ему разговор. Он уже пожалел, что здесь появился. Складывалось такое ощущение, как будто пришел в восточную лавку, а в ней два турка или араба разговаривают на своем языке и договариваются, как бы получше облапошить доверчивого кафира-гяура (иноверца). Антоненко захотелось встать и уйти. Но в этот момент произошло событие, которое изменило ситуацию.

В отличие от Николая сидевший поначалу спокойно Баюлис вдруг напрягся и весь превратился в слух. Но он почти не слушал слова Иллайюка, а ловил каждое высказывание шамана Даро. И вот, в момент, когда шаман замолчал, подбирая нужное для ответа слово, Яниса Людвиговича прорвало. Он громко и четко произнес несколько слов на языке дикарей. Шаман и его сородич застыли как изваяния. На их лицах и в глазах читались изумление, страх и восторг одновременно. Не меньшее удивление отразилось на лицах Иллайюка и Луки. Пришедший в себя Даро что-то негромко спросил у Иллайюка, показывая пальцем на врача. Едва получив ответ, дикари вскочили и тут же упали на колени в глубоком поклоне перед Баюлисом, громко бормоча понятные только им слова. От неожиданности Баюлис поднялся и сделал шаг назад. Его лицо источало мальчишескую радость, как будто он сейчас разгадал самую заветную тайну. От переполнявших его чувств Янис Людвигович не мог проронить ни слова, только открывал рот и махал перед собой руками.

Первым очнулся Николай и тут же обратился к Иллайюку:

– Что спросил шаман насчет доктора и что ты ему ответил?

– Он спросил: это сын богов? – машинально произнес верховный жрец. – Я только сказал: да. И все…

Иллайюк больше ничего не успел сказать. К Баюлису вернулась нормальная речь. Он вдруг ударил себя сначала по щекам, а затем по коленям и присел, прямо как в фильме «Кин-дза-дза». Только вместо «Ку!» громко рассмеялся и стал трясти Антоненко за рукав:

– Коля! Это латынь! Черт меня подери! Латынь это, Коля! ЛАТЫНЬ!

– Что? Какая латынь? Откуда?! Ты нормальный… Янис, с тобой все в порядке? – не понял Антоненко.

– Самая что ни есть настоящая! – радовался как ребенок Баюлис. – Но только не наша, классическая, а древняя, архаическая – еще римская или доримская… Но это латынь! Я в институте учил, да и потом изучал, по работе и ради интереса.

– Ничего себе мы попали! Но откуда?

– Сам не пойму. Но после всего, что с нами произошло, я уже мало чему удивляюсь. – Баюлис немного успокоился. – Надо будет Даро расспросить. Может, прольет свет на эту тайну.

– Так. Все понятно. – Антоненко принял серьезный вид. – Янис Людвигович, поскольку вы теперь стали сыном бога этого племени, то вам и карты в руки. Слушайте задачу. Раскрутить их на ответ, куда делись наши пропавшие ребята. Даю два дня. Больше не могу. Обещай им что хочешь, но чтобы наши хлопцы были здесь живыми и по возможности здоровыми. Действуйте…

Баюлису и Иллайюку хватило гораздо меньше времени, чтобы узнать о судьбе исчезнувших новороссов. Уже на следующее утро шестеро дикарей во главе с Даро и в сопровождении молодого жреца Лукки, нагруженные подарками и продуктами, покинули Нефтегорск, углубившись в джунгли…

Почувствовав жидкость на губах, Ольховский машинально сделал глоток, настолько пересохли рот и горло. Жидкость была очень соленой и густой. От этого еще больше хотелось пить. За первым последовали второй и третий глоток. «Все. Больше не могу. Хуже морской воды. Сплошная соль!» Он попробовал набухшим языком вытолкнуть остатки жидкости и стиснуть зубы. Но чьи-то руки сильно надавили особые точки на скулах и открыли рот. Снова пришлось глотать эту противную соленую жидкость. Как ни странно, но после этого ему немного полегчало. Через некоторое время Александр смог даже облизнуть губы и попытаться открыть глаза, дернув веками. На большее сил не хватило. Но и это уже прогресс, учитывая, что совсем недавно он вообще ничего не чувствовал, словно каменный истукан. Мозг также ранее находился в отключенном состоянии. Потихоньку лишь сейчас, отходя от паралича, он выдал какие-то мысли. А если я думаю, значит – я живу!

В голове начали вырисовываться события последних дней. Его группа, состоящая из двух новороссов, трех уанка и десяти проводников-гуаро, обследовала отвоеванные земли. Им удалось обнаружить новые нефтяные пятна, еще большие по размерам, чем ранее указанные Кхуко. Казалось, что стоит копнуть немного поглубже – и попадешь в гигантское подземное нефтяное озеро. Руководство начало строить планы на установление простейших буровых вышек и помп для выкачки нефти. Кто-то даже заикнулся о строительстве в будущем нефтепровода до Нефтегорска. Кроме нефти нашли и месторождение железосодержащей глины.

Местные джунгли сильно отличались от того леса, что окружал Новоросск, а тем более – от любимых русских рощ с березками.

Здесь все поражало. Лес состоял из нескольких ярусов-этажей. Отдельные деревья поднимались на высоту в десятки метров и достигали в обхвате нескольких метров. Деревья, кустарники, папоротники и лианы образовывали такое дикое переплетение, что трудно разобраться, какому дереву принадлежат те или иные ветви, листья, цветы или плоды. Эти заросли образуют настоящую зеленую стену, через которую нельзя просто идти, а надо прорубаться. Казалось бы, здесь, рядом с экватором, должно быть обилие света. Но в тропическом лесу не увидишь солнечного луча – так густо и плотно переплетена буйная растительность. Влажный и жаркий мрак, где трудно дышать из-за вредных испарений – таков микроклимат сельвы.

В этих местах опасность подстерегала путешественника на каждом шагу. Первыми, с кем они столкнулись, стали насекомые. Русские комары по сравнению с ними показались просто ангелами. Маленькие пчелы облепляли с головы до самых пяток, словно намазанного медом. Они не жалили, но нагло лезли в нос, глаза, уши, кишели по всему телу и отвратительно хрустели под руками. Гораздо опаснее их – осы-убийцы. По размеру они превышают наших обычных ос примерно в три раза. Один укус этого насекомого может оказаться смертельным. На привале особенно докучали москиты. Их укусы причиняли такой нестерпимый зуд, что мутился разум, а расчесанное место гноилось и долго болело. Муравьи, термиты и ядовитые пауки также доставляли много неприятностей на ночлеге.

Амазония – рай для огромного количества змей. Только успевай смотреть по сторонам, чтобы ни на кого не наступить или чтобы на тебя сверху не свалилась ядовитая гадина. И конечно же самым опасным для человека являлся царь джунглей – ягуар. Ведь эта кошка, даже смертельно раненная, в последнем прыжке может разорвать в клочья своего двуногого врага. Но все же, благодаря охотникам-гуаро и метким выстрелам старшины Долматова, удалось подстрелить двух ягуаров, которых отправили в Нефтегорск.

Конечно же Ольховский и сопровождавший его старшина Долматов знали о нападениях дикарей, в результате которых гибли союзники, но Бог их берег. До вчерашнего дня. Пока они случайно не пересекли невидимую границу земель людей-призраков. Все случилось ранним утром, когда их небольшой полевой лагерь еще спал. По периметру разместили несколько небольших костров для отпугивания незваных гостей, огонь в которых всю ночь поддерживала пара дежурных. Хоть гуаро отличные охотники и были настороже, но даже они не смогли вовремя обнаружить опасность. В момент, когда Ольховский приподнялся со своего вещмешка, разбуженный случайным громким криком птицы, ему в шею ударила стрела, словно комарик укусил. Последнее, что промелькнуло перед глазами, – тела двух гуаро. Один стоял на коленях, держась руками за небольшой дротик, торчащий из груди. Конец дротика уперся в землю и не давал ему упасть. Стеклянные глаза воина смотрели куда-то вверх, а изо рта шла пена. Второй дежурный неподвижно лежал в одном из костров. Что произошло с другими членами его группы, он не успел узнать, так как темная пелена закрыла глаза, а сознание отключилось.

После выпитого соляного раствора Саша Ольховский почувствовал себя лучше. Даже смог осмотреться вокруг. Они по-прежнему находились в дикой сельве. Привал дикарей закончился, и их понесли дальше. Действительно понесли, как добычу после охоты. Под руками и ногами, связанными лианами, была протянута большая толстая палка, которую несли четыре дикаря. Двое впереди и двое сзади. Как успел заметить Александр, в роли добычи их было только пятеро. И все – белые. Он, Долматов и трое уанка. По-видимому, всех гуаро дикари убили и бросили на месте убийства, на растерзание местной живности. От такой мысли он даже передернулся… Что?! Передернулся? Значит, все тело обрело былую подвижность, и Александр теперь мог пошевелить даже каждым пальцем на ноге… И пошевелил. Все, живой! Разные мысли все чаще стали его посещать, но самая главная – как выбраться из плена.

Если боль сначала не чувствовалась, то теперь руки и ноги постоянно ныли. Ольховский даже испугался, что из-за стягивающих лиан они вообще не смогут работать. На следующем привале, ближе к вечеру, он попытался ими пошевелить и в качестве отчаянного шага протянул связанные руки к одному из присматривающих за пленниками дикарей. На удивление и к большой радости Александра, дикарь понял его. Достав небольшой обсидиановый нож, он легко перерезал лианы, связывающие руки и ноги Ольховского. При этом даже улыбнулся. Александр был в шоке. Получается, дикари уже не боялись, что он куда-то сбежит, и давали ему полную свободу действий. А куда бежать-то? Кругом дикая сельва! Оставалось одно – только ждать. Один не уйдешь. Рядом твои товарищи, которые, кстати, тоже начали оживать…

На следующий день Ольховский и другие пленники уже самостоятельно шли к неведомой им цели вслед за своими «хозяевами». На первый взгляд их никто не контролировал, но стоило одному из воинов-уанка ступить в сторону от тропы, как на его пути возникал невысокий дикарь, весь обвешанный зеленью. Ткнув небольшим дротиком в грудь пленника, он аккуратно направлял его «на путь истинный».

Таким образом в пути они провели три дня. На последнем ночлеге к ним присоединилась еще одна группа дикарей, ведущая троих воинов-диверсантов из группы Бажина. Ольховскому и Долматову удалось перекинуться несколькими фразами, пока их охранники отвлеклись.

– Саша, ты что-нибудь понимаешь? Почему нас не убили, как гуаро?

– А их всех убили, Пантелей Егорович? Я видел только двоих… – на вопрос Долматова тихо спросил Ольховский.

– Всех. Даже уже мертвым горло перерезали. Как говорил Олег Васильевич, контрольный дорез делали, – качнул головой Долматов. – Лично видел. Я сначала дернулся за автоматом, да мне в спину стрелу вогнали. Глаза видят, а ничем пошевелить не могу.

– Это яд. Парализующий. Но почему только нас, белых? А гуаро – резать? – не понял Ольховский.

– Гуаро – местные. А мы, белые – чужие. Интересно дикарям стало. Вот и оставили нас в живых, – просто ответил Долматов. – У нас так на границе было. Постоянно пшеки-поляки – контрабандисты лезли, уже надоели. А вот когда начала немчура попадаться, тогда интереснее стало! Что-то тут не так… Видно, нужны мы им, но для чего?

На четвертый день ступили на каменную тропу.Если до этого весь их отряд, состоящий из восьми пленников и четырех десятков дикарей (Ольховский успел пересчитать), передвигался только звериными тропами, то сейчас все походило на нормальную человеческую дорогу, выложенную в дремучих джунглях. В голове даже не появлялась мысль о побеге, хотя на ночевках была возможность об этом договориться. Все действовали словно зомби: нас гонят – мы идем. Но куда? А туда, куда нас гонят! Ощущение такое, словно ты и твои друзья по несчастью – стадо баранов, которое бредет под кнутом пастуха. Даже противно стало. Но при этом ничего сделать не можешь! Все желания как будто чем-то перекрыты. Карма, или как там Максим говорил… файлы закрылись – и все. Финита ля комедия! Сушите весла, мы приплыли, господа-товарищи!

А откуда здесь камни для тропы? В этих лесах нет камней, только в Андах! Но, судя по окружающей местности, флоре и фауне, с гор они уже давно спустились. Кругом одна низменность. И к тому же – болотистая. Разных гадов развелось в превеликом множестве, да и мошкара заела, спасу нет.

Наконец-то впереди показались стены древней крепости. Древней, потому что за ней никто не следил. Стены обветшали и частично разрушились. Все поросло травой и другой растительностью, через которую едва угадывались былые укрепления. Но, зайдя за крепостные стены, они увидели нечто…

– Настоящий город! – не удержался Ольховский.

– Прямо как Новоросск, когда мы туда пришли! – вторил ему Долматов.

В отличие от них оставленные в живых шестеро воинов-уанка только удивленно раскрывали рты. Такого они никогда не видели.

Куда ни посмотри – повсюду возвышались каменные строения, и не с одним, а с двумя или даже тремя этажами. Между домами проходили прямые улицы, имелись небольшие площади с действующими фонтанами посередине! Почти на каждом перекрестке стояли различные скульптуры, очень похожие на античные. Но все это ужасно заросло зеленью и было загажено птицами. Складывалось впечатление, что здесь когда-то жила развитая древняя цивилизация, но со временем она исчезла или деградировала. Пока их вели в центр города, почти из каждого дома, с каждого этажа, выглядывали дикари. Молодые и старые. Но они не кричали и не улюлюкали, а только молча смотрели, с удивлением и интересом.

А вот и широкая площадь. Это даже не площадь, а набережная! В центре города имелось довольно большое озеро, в котором, словно плавающий, находился остров с возвышающейся в центре пирамидой. Она была огромна, в несколько ярусов. Но это то, что сразу бросилось в глаза своим величием. На набережной новороссы увидели встречающую их делегацию. Это была верхушка местных дикарей. В отличие от простых воинов на них были одежды из шкур ягуаров, кайманов и других животных джунглей, а также яркие головные уборы из перьев птиц и золотые украшения. Правда, золотишко по виду было средненьким и не шло ни в какое сравнение даже с золотом уаминка или уанка. Кроме того, в нос каждого аборигена был вдет золотой кругляшок, похожий на древнюю монету. В зависимости от статуса он был большим или малым. Если окружавшие их дикари преклонили колено, то вожди только поклонились. Теперь Ольховский смог разглядеть этот народ без боевого камуфляжа. Все дикари были небольшого роста, худощавые, с кожей светло-кофейного цвета и каштановыми длинными волосами, заплетенными в косы. Но с европейскими чертами лица и серо-зелеными глазами! А у некоторых, особенно у верхушки, даже голубыми!

Переговорив о чем-то со старшим их отряда, вожди племени попытались задать пленникам несколько вопросов на незнакомом языке. Но никто из уанка, а также Ольховский и Долматов не поняли ни слова. Только у Александра возникло чувство, что он когда-то слышал подобные слова, но на каком языке и когда, он не смог вспомнить.

На этом их приключения не закончились. После короткого совещания вождей пленников сопроводили к набережной, где у причала стояло несколько больших плотов, собранных из крупных стволов деревьев. Подталкиваемые копьями, новороссы с уанка были вынуждены встать на плоты. Туда же погрузили несколько корзин с продуктами. Все вещи и оружие пленников остались у вождей. И вот плоты отчалили от берега. Что тут началось! Оказалось, что все озеро буквально кишит кайманами! Эти почти двухметровые рептилии с толстой панцирной кожей пытались залезть на плот, чтобы отхватить лакомый кусочек, да побольше! Только сноровка местных дикарей, сопровождающих плоты, спасла путешественников от участи быть съеденными. Хотя путешествие от набережной до острова с пирамидой заняло всего несколько минут, но это были самые жуткие минуты в их жизни. Сразу стало понятным, что с острова вплавь не убежишь: тебя обязательно сожрут!

– Храни меня Божья Матерь, Пресвятая Богородица! – перекрестился Ольховский. – Да что же это такое, Пантелей Егорович?! Нам теперь век куковать среди этих?!

– Век не век, а пожить временно придется, – сплюнул старшина, ударяя очередного настырного каймана палкой-веслом по голове. – Не верю, чтобы наши бросили нас – не бывать такому. Сам погибай, а товарища выручай!

Причалили к пристани, от которой наверх шла узкая лестница с высокими ступенями. Это был единственный подъем на следующий уровень пирамиды. Высота между первым и вторым уровнем составляла около пяти метров, и только по этой лестнице было возможно подняться наверх. Кайманы могли забираться только на первый уровень, который поднимался над водой не более полуметра. На второй уровень им бы пришлось двигаться только по узкой лестнице, которую постоянно охраняли двое дикарей с длинными крепкими копьями. Жилые комнаты для пленников оказались только на третьем уровне пирамиды, возвышавшемся над вторым еще на три метра. Сюда точно ни один кайман не залезет. Но разной мошкары хватало с избытком. От них спасала плотная москитная сеть, сплетенная из широких пальмовых листьев и развешанная на входе в каждую комнату-келью – действительно пирамида напоминала монастырь с отдельными кельями для монахов. В них имелось все, от кухни до туалета. Правда, кухней служил небольшой каменный очаг, а туалетом – выдолбленная деревянная чаша, из которой естественные отходы выбрасывались прямо в озеро. Вместо постели – толстая и широкая травяная циновка. Просто, зато эффективно! Но вода и пища были привозными. Вода в озере не годилась к употреблению, да и невозможно было ее набрать, так как все попытки заканчивались плачевно для емкости и веревки. Из-за кайманов.

На второй день пребывания пленников в пирамиде к ним прибыли гости. На этот раз это были не только воины, подвезшие свежую воду и еду, но и девушки местного племени. Маленькие привлекательные симпатюлечки. Просто дюймовочки! И к тому же чистенькие: видно, местные дикари имели понятие о личной гигиене.

Не зря говорят, что большие женщины созданы для работы, а маленькие – для любви. Вот для этого они и приплыли. На каждого пленника выходило по три девушки. Если Ольховский и Долматов поначалу стеснялись, то шестеро воинов-уанка, которых еще не коснулись комплексы человека двадцатого века, сразу же приступили к делу. Не пропадать же добру… то есть не зря же девушки сюда приехали, надо их использовать по полной программе!

– Мы им нужны как быки-производители! – сделал вывод Ольховский. – Племя вырождается, свежей крови нет. Местные дикари для этого не подходят. Другой цвет кожи или еще какая иная дурь. А мы с вами – в самый раз!

– Я согласен, – хитро улыбнулся Долматов. – Но, честно признаюсь, ежики курносые, на старости лет такой подарок получить – не каждому дано! Грех отказываться, когда такие девчонки к тебе так и липнут… Ты уж извини, командир, пойду-ка я пополнять свежей кровью местное население! Седина в бороду, а бес в ребро!

Самого Ольховского хватило только на полчаса сопротивления. Молодой, истосковавшийся по женской ласке организм не смог выдержать такого напора голой привлекательной плоти. Быстро утолив мужской голод с двумя девушками пошустрее, Александр решил немного отдохнуть. Он же не сексуальная машина, а живой человек! Да и к тому же здоровье не как у Ивана Поддубного!

Но ему пришлась по душе третья девушка, еще миниатюрней и изящней, чем ее подруги, – судя по всему, она была в этой троице самой младшей. В отличие от других девушка его стеснялась. Интуитивно Ольховский почувствовал, что эта «дюймовочка» хочет романтики, а не просто грубого секса для продолжения рода. В сущности, он и сам был таким. Вечным студентом-романтиком, не думающим о материальных благах, жившим только своими чувствами, мечтами и придуманными идеалами…

Заметив, что их мужчина обратил свое внимание на младшенькую, ее подруги, смеясь, подмигивая и весьма понятно жестикулируя, выпорхнули из комнаты.

На нежное прикосновение к коже девушка отвечала легким вздрагиванием, а щечки сразу же покрывались румянцем стеснения. Стало понятно, что «это» для нее – в первый раз. Очень уж юное создание ему прислали. На вид ей лет тринадцать-четырнадцать, не больше. Хотя такой возраст для дикарей самый обычный для замужества. У гуаро, к примеру, так.

Волнение девушки передалось и Ольховскому. «Я что, животное какое? Нашли осеменителя! – вдруг возмутилась его внутренняя культура и соответствующее воспитание. – Не могу я, как кобель, на каждую сучку прыгать. Не по-людски это! Видно, что и девушка не такая, как предыдущие. Надо с ней хотя бы познакомиться, поговорить. Чувство хоть какое-то должно быть, не твари же мы бессловесные, а люди!»

После нескольких неудачных попыток объясниться, Александру все-таки удалось представиться и узнать имя девушки. Хотя она стеснялась разговора так же, как и секса. Ее звали Дара. Он угостил ее фруктами и довольно вкусным мясом, принесенными воинами. В этот раз девушка не стеснялась, а аккуратно взяла тонкими пальчиками небольшой кусок мяса и принялась довольно аппетитно есть. Постепенно она освоилась, и между ними завязался познавательный разговор. Ольховский показывал на предметы и называл их по-русски, а Дара отвечала на своем языке. Когда Александр указал на мясо, девушка вздрогнула и протянула руку в сторону озера. «Ежики курносые! – повторил парень любимую присказку старшины-пограничника. – Так это нам кайманов скармливают! А ничего, вкусно… Главное, чтобы наоборот не произошло!»

Не дождавшись сладострастных криков, в комнату вернулись подруги девушки. На этот раз они не приставали к Ольховскому, а быстренько присоединились к общей трапезе, жадно запихивая еду в рот. Девушки пробыли на острове два дня. При этом они не менялись партнерами. За все это время Александр не прикоснулся к Даре, а только разговаривал с ней. Ее подруги даже начали ревновать, но, чтобы их успокоить, Ольховскому приходилось заниматься с ними продолжением рода, на другое они не претендовали. Когда девушек увозили, то Дара бросилась к нему на шею и нежно поцеловала в губы. От других такого проявления чувств он так и не дождался.

Пока имелось свободное время, пленники обменивались своими впечатлениями от общения с местными и осматривали пирамиду. А она была немаленькой и представляла из себя квадрат со стороной около двухсот метров у основания. Имела пять ярусов, где первые два – без каких-либо помещений и углублений, третий – с жилыми комнатами для охраны и пленников. На четвертом ярусе также имелись помещения, но охранявшие пленников два десятка воинов категорически запрещали туда заходить. А вот на пятый, последний уровень, доступ был свободным, чем и воспользовались Ольховский с Долматовым. Здесь находилась ровная каменная площадка сто на сто метров. Очень похожа на взлетно-посадочную площадку. При этом все стены пирамиды, в том числе и в комнатах, были просто испещрены различными пиктограммами, непонятной клинописью, среди которых иногда узнавались очертания людей, животных, геометрических фигур. Все очень походило на то, о чем рассказывал своему молодому коллеге профессор Левковский при исследовании древнего храма над Новоросском.

– Ну как, Пантелей Егорович, – подмигнул старшине Ольховский. – Влили свежую кровь в местных обитателей? Не умаялись?

– От этого дела еще никто не умирал. Главное – не переусердствовать, чтобы на всех хватило! – весело ответил Долматов. – А ты, я смотрю, тоже время зря не терял – как малышка у тебя на шее-то повисла! Все аж позавидовали! Ежики курносые!

– Да не было у нас с ней ничего, – засмущался Александр, – только разговаривали, и все!

– Что, влюбился? Бывает. Особенно по молодости. Когда ищешь свою половинку, – улыбнулся старшина, но потом погрустнел. – А я вот потерял. Бомба… прямым попаданием… в мой дом… И нет моей половинки с детками…

Постояли, помолчали. Чтобы как-то разрядить обстановку, Ольховский решил переключить тему разговора:

– Смотрите, Пантелей Егорович, какой вид отсюда замечательный!

Действительно, с высоты пирамиды открывался чудесный вид. Господствующая высота над джунглями! Где-то на западе белели снежные вершины гор. На юге также возвышались горы, но поменьше и покрытые лесом. Где-то там, вдалеке, строился Нефтегорск. А на север и на восток раскинулось сплошное зеленое море сельвы! Даже не море, а бескрайний океан!

Это если смотреть вдаль. Внизу же была другая картина. Четко просматривались контуры древнего города, представляющие почти идеальную окружность, от которой радиально уходили и терялись в густых джунглях несколько довольно широких каменных троп. По одной из них они пришли сюда. Озеро, в котором находилась пирамида, так же, как и город, имело форму круга. В нем бурлила жизнь. Хорошо, что набережная, окружавшая его, возвышалась над водой на несколько метров и кайманы не имели возможности пробраться в город. Только в трех местах имелись крутые спуски к довольно широким площадкам-пристаням. На них нежились несколько пресмыкающихся. На одной из таких площадок аборигены устроили охоту на большого каймана.

Один из индейцев, с длинной острой палкой-удочкой, на которую был наколот довольно увесистый кусок мяса, дразнил рептилию, а остальные с кольями и дубинками потихоньку окружали добычу, преграждая ей путь к воде и осторожно отгоняя других в стороны. Кайман с раскрытой пастью бросился на смельчака, который подошел к нему ближе других, но последний, не теряя присутствия духа, вонзил ему кол в самую глотку. В ту же секунду его товарищи напали на каймана сзади и стали бить оружием по туловищу, голове и хвосту. Через пару минут рептилия прекратила дергаться и превратилась в неподвижное бревно. Один из дикарей быстро накинул кайману петлю на пасть и плотно связал ее, после чего вся группа аборигенов быстренько схватила добычу и вынесла на набережную. При этом двое охотников прикрывали отход своих товарищей от чересчур любопытных сородичей жертвы.

– Как вам здешние деликатесы? Еще не мутит? – поинтересовался Ольховский.

– Да пока есть можно. Но до них бы еще картошечки, соленых огурчиков и стопочку нашей водочки… Было бы в самый раз! – Долматов мечтательно вздохнул. Вдруг тронул Ольховского за рукав. – Смотри, командир, снова нам девок тащат. Точно, мы для них – словно племенные хряки. И откармливают нас специально, чтобы на всех силенок хватило. Сами так не едят. Я по бабам заметил и охранникам. Не очень-то они здесь сытно живут. Девки полуголодные ко мне пришли. За два дня отъелись немного.

– Да, я тоже это заметил. А говорить с ними не пробовали? Узнать, как отсюда выбраться?

– А ты что думал, что я все это время только баб толок, что ли? – рассмеялся Долматов. – Допрашивал я их, с пристрастием! Не без «этого» конечно, но кое-что узнал.

– Поделитесь, если не секрет.

– Само собой. Вы же мой командир. – Старшина принял серьезный вид. – Значит, так. На словах мы не очень-то поняли друг друга, но на пальцах удалось разобрать. Кроме того, я наших ребят-разведчиков уанка тоже порасспрашивал. Не зря же их Олег Васильевич гонял. Они девкам также допрос учинили. Это племя зовут лукано. Их предки пришли сюда очень давно. Девки говорили, что с неба сошли. Поэтому они и отличаются от других местных дикарей. Я так понял, что тех так же, как и нас, сюда перенесло. Эта пирамида для лукано священна. Мол, предки построили. Охраняют ее как раз те гады, что внизу плавают. Но дикарям их есть нельзя, только по большим праздникам. Опять же святые животные. Мы для них – как находка. Но не боги. Это точно. Потому что языка их богов не знаем. Пока мы со всеми местными бабами не переспим, нас трогать не будут. А когда те забеременеют, тогда нас и скормят этим тварям. Вот такие пироги, товарищ командир. Теперь думать надо, как отсюда выбираться!

– И какие есть предложения?

– Сюда мы попали вон по той дороге, – старшина указал рукой на одну из троп, ведущих на юго-запад. – Если сами туда рванем, то местные нас быстро переловят. Вспомните, как вели! А если кого из них в качестве проводника прихватим, то, может быть, и уйдем…

– А согласятся ли в проводники? Что-то я сильно сомневаюсь! – покачал головой Ольховский. – Может быть, разделиться – и в разные стороны, а?

– Тоже вариант. – согласился Долматов. – Мы как раз в центре между двумя речками находимся.

Старшина подобрал валявшуюся невдалеке обгорелую щепку и начертил небольшой план местности.

– Вот тут и тут – реки протекают. Одна поменьше, другая побольше. Я так понял из рассказов, что та, которая поменьше, у уанка Большой рекой называется. Там как раз наши Нефтегорск строят. Речки параллельно текут, а этот город с пирамидой – посередке. Так что надо нам к меньшей речке тропку пробивать.

– А как отсюда выбраться-то?

– Тоже идея имеется. У дикарей три плота. Два больших и один поменьше. Большие – у набережной на приколе стоят, а маленький – здесь. На всякий случай, для охранников. Вдруг какую весточку передать надо. Действовать будем ночью. Когда весь город спит. Вырубаем всю нашу охрану. Но двоих берем в заложники. Проводниками послужат. А не захотят – припугнем, что головы пооткручиваем. Думаю, что проблем не будет. Мы сильнее физически, да и ребята-уанка хорошо подготовлены. Дальше. На другой стороне пирамиды сбрасываем трупы части охраны в озеро, чтобы отвлечь кайманов, а сами на плотике плывем вон на тот дальний причал. Десять человек должны разместиться.

– Ну а дальше как? Ночью в джунгли не пойдешь – обязательно на какую-то живность нарвешься и погибнешь… Да и не пролезешь через эти чащи, тем более в темноте! – засомневался Ольховский.

– А мы с утренней зорькой из города двинем, а ночь на окраине переждем, – уверенно ответил Долматов. – Здесь все равно до утра никакого движения нет. Я за это время весь их режим гарнизонной службы изучил. Не один год в караулах провел. Знаю порядок.

– А если не получится?

– А если не получится, то, как у нас говорят: или грудь в крестах, или голова в кустах. Но попытаться надо. Все равно конец один. На зуб этим ползучим гадам, – выдал старшина и внимательно посмотрел на приближающиеся плоты. – Пошли, командир. А то скоро причалят. Харчи подвезли да баб в придачу. И новых. А куда же моих первых голубушек-то дели?

Ольховский тоже заметил, что среди прибывших девушек не было его прежних подруг. Но теперь, после всего, что произошло, иметь дело с новыми ему не очень-то хотелось. Тем более что среди них отсутствовала Дара. Но общаться-то надо, чтобы не выдать своих планов и узнать побольше… Авось да выйдет что из их авантюрной затеи!

Но этим планам не суждено было свершиться. Не успели девушки подняться на второй ярус пирамиды, а охранники – выгрузить корзины с продуктами, как на набережную выбежали несколько дикарей, что-то громко крича и призывно размахивая руками. Гребцы на плоту быстро передали оставшиеся корзины на пирамиду, схватили палки-весла и стали усиленно грести к противоположному берегу.

– Интересно, что у них там стряслось? Как думаете, Пантелей Егорович? – спросил Ольховский.

– Не знаю, командир. Но что-то больно засуетились. Как бы охрану не увеличили… Придется наш побег на время отложить, пока не успокоятся, – задумчиво ответил Долматов.

На набережной появилась новая группа дикарей. Но не простые воины, а вожди и шаманы. Среди них находился человек, чувствовавший себя явно белой вороной. Увидев его, уанка вдруг радостно закричали и стали приветственно махать руками.

– Это Лукки – молодой жрец уаминка. Он пришел в Нефтегорск вместе с верховным жрецом Иллайюком, – пояснил один из них.

– Судя по тому, как его уважительно принимают и он спокойно разговаривает с вождями – нас ждут перемены! – Ольховский повернулся к Долматову. – Как считаете, Пантелей Егорович?

– Надейся на лучшее, но готовься к худшему, – произнес старшина. – Не знаю, командир, все может быть. Давай дождемся нашего жреца, а там, как говорят на Украине, побачим…

Уже четвертые сутки флотилия спускалась по течению Большой реки.

Судя по атласу профессора Левковского, в будущем она имела название Уальяга. Та именно это река или нет – голову ломать не стали. В будущем так звали, пусть будет и в прошлом. Но не мудрствуя лукаво новороссы переделали название реки на свой лад, более привычный для русского уха: Ульяна или Улька.

Флотилию снаряжали в Нефтегорске. Она включала в себя четыре больших плота с высокими бортами, с десяток тримаранов и около сорока лодок-однодревок гуаро. Командовать экспедицией поручили капитану морской пехоты Павлу Кожемяке. Его заместителем назначили голландца Питера ван Лейдена. Кроме них в состав экспедиции входили еще полтора десятка новороссов и тридцать воинов-уанка. Те, кто был постарше, плыли вместе со своими семьями, а чтобы в дальнейшем между холостяками и женатыми не возникло ненужных проблем, мудрый вождь уанка Анко Альо «сагитировал» в путешествие свободных девушек своего племени. И, как говорится, с запасом. Может, кто захочет не одну жену завести!

Вождь гуаро Кхуко тоже не поскупился и выделил воинов с семьями. Это был род погибшего вождя вместе с его сыном Пачи. Новороссы сразу поняли, что таким способом Кхуко избавляется от Пашки, чувствуя в нем будущего конкурента. Как говорится: с глаз долой, из сердца вон. Кроме того, мужчины рода раньше плавали вниз по течению и были знакомы с местностью, а также с ее обитателями.

Всего под командой Кожемяки, вместе с женщинами и детьми, оказалось чуть больше двух сотен человек. Это, по здешним меркам, довольно крупное сообщество. С собой экспедиция везла необходимые для обустройства вещи и инструменты. Кроме того, Антоненко приказал выделить артиллерию в виде двух ротных минометов и одной легкой катапульты с соответствующим боезапасом. Присутствовала и огневая группа, вооруженная автоматами. Кроме них каждый новоросс имел карабин или пистолет. Экспедиции придали также два пулемета: станковый «максим» и ручной ДП с хорошим запасом патронов. Мало на кого в джунглях нарваться можно, а дело важное предстоит: создание форта-порта-верфи с последующим освоением Амазонки и выходом в Атлантику.

В первый день путешествия плыли практически без применения весел и парусов. Ширина реки в этом месте не превышала пятидесяти – семидесяти метров, да и течение довольно быстрое. Слева возвышались неприступные скалы, а справа – холмы с дикими джунглями. Но с каждым последующим днем картина местности разительно менялась. Перед путешественниками открывалась широкая плодородная долина с берегами, покрытыми бесконечной вечнозеленой растительностью, с тучами взлетающих красивых бабочек и птиц. Постепенно течение замедлялось, а ширина реки увеличилась до четырех сотен метров. Теперь, после принятия в себя десятков ручейков и мелких речушек, вода в реке из прозрачной превратилась в мутноватую с коричневым оттенком. А какое здесь рыбное царство, поражающее своим разнообразием, пестротой окраски, причудливостью форм и больше всего хищничеством – лови не хочу!

Иногда на берегу попадались небольшие деревушки местных дикарей, большинство из которых, завидя плывущий караван, старались скрыться в чаще. Но попадались и такие, кто с изумлением и любопытством наблюдал, а иногда и махал руками, узнав среди путешественников знакомых гуаро.

Вдоль левого берега показались растянувшиеся не на один километр невысокие холмы, где на склонах дожди смыли глину и обнажили залежи чистейшей соли. Как пояснили сопровождавшие караван гуаро, каждый год летом сюда издалека, из дремучих и бескрайних лесов Амазонии, пробираются небольшие флотилии представителей различных племен. Они добывают соль, так как соленая рыба является одним из главных источников их питания. Добывание соли ведется самым первобытным образом: первоначально освобождается от земли соляная залежь, на ней прорезают несколько неглубоких борозд, в которые затем льют воду до тех пор, пока они не углубятся настолько, что всю залежь соли можно расколоть на отдельные части. Часто между различными группами соледобытчиков возникают смертельные схватки. Ведь легче забрать уже добытое, чем самому трудиться в поте лица.

Вот и сейчас возле соляных холмов встретили десяток пирог с соледобытчиками. Увидев приближающуюся экспедицию, дикари заметались, не зная, куда бежать от такого количества неизвестных им людей. Те, кто был на берегу, бросились в лес, а находившихся на воде вскоре перехватили ринувшиеся к ним на своих лодках более многочисленные гуаро. Кожемяка через Пачи успел им крикнуть, чтобы захватили пленников, а не убивали. Гуаро досталась неплохая добыча: несколько пирог, загруженных корзинами с солью, и пятеро перепуганных пленников.

– Надо захватить добычу соли в свои руки, тем самым заставив дикарей считаться с нами и торговать, – предложил Питер.

– Хорошая мысль! – поддержал Кожемяка. – Значит, где-то здесь мы и должны обосноваться. Как думаешь, Питер, условия подходящие?

– Да. – Голландец уже хорошо говорил по-русски, почти без акцента. Он полностью обжился среди новороссов. Немного поправился, физически окреп и заматерел. Даже нашел молодую подругу из уаминка. – Здесь жарче, чем в Нефтегорске, не говоря уже о форте Асту. Чем ближе к экватору, тем больше влага и температура. А это не есть хорошо! Плохо работать и много болезней. Давай искать, где бросить якорь…

Дав сигнал флотилии плыть к левому берегу, с виднеющимся вдалеке настоящим корабельным лесом, Павел с Питером пересели на лодки гуаро. Необходимо произвести замер глубин, найти подходящее место для высадки и будущего строительства. Проплыв около двух километров вдоль берега, обнаружили выступающий полуостровом высокий холм, покрытый негустой растительностью и напоминающий гигантский камень. Холм огибала впадающая в Уальягу-Ульяну довольно широкая речка, берущая свое начало в расположенных западнее Андах. У подножия холма расположилось несколько хижин, сплетенных из дикого тростника и пальмовых листьев, на деревянных сваях. Берег в этом месте был довольно высоким, так что при подъеме воды в реке его не затопляло. Чуть дальше он становился пологим и даже имел удобный залив, где находилось несколько пирог местных жителей.

На берегу показались фигурки мужчин, женщин и детей, привлеченных прибытием флотилии. Они были среднего роста, с такой же, как и у гуаро, шоколадной кожей, буйной черной растительностью на голове, разукрашенными черными и красными полосками безбородыми лицами. Но, видно, до них все-таки докатилась своим краем местная цивилизация, так как только ребятня щеголяла голышом, а все взрослые были одеты в набедренные повязки, изготовленные из материала, напоминающего мешковину, и веревочную разноцветную перевязь, идущую крест-накрест через грудь. Такая же веревочная повязка перетягивала волосы на голове. У каждого в носу вдеты небольшие серебряные кольца, а в ушах – деревянные короткие палочки. Увидев, что караван с незнакомцами направился к ним, аборигены зашумели и бросились к своим хижинам, хватая самое ценное, после чего исчезли в лесу.

– Испугались! Похоже, что они одного роду-племени с захваченными гуаро соледобытчиками, – улыбнулся Павел и спросил у Питера: – Какая глубина?

– В середине реки – до десяти метров, ближе к берегу – три-четыре. Я бы здесь форт поставил, – ответил голландец, указывая на деревушку. – Маяк на холме, а в заливе – верфь. По той речке древесину сплавлять можно и лесопилку оборудовать. Надо посмотреть.

– Хорошо. Но сначала наладим контакт с местными. – Кожемяка повернулся к своему тезке, молоденькому переводчику, постоянно находившемуся рядом. – Пачи! Поспрашивай своих – может, кто знает местный язык? Пускай пленных допросят и скажут, что мы с миром пришли, жить здесь хотим и торговать, никого не обидим. Эй, мужики, передайте подарки для местных!

С плотов на пироги передали разноцветные стеклянные бусы, несколько зеркал, чугунные котелки-казаны с треногами, десяток отличных бронзовых ножей и топоров. Хотели дать и продукты, но Кожемяка приказал пока обождать.

Среди гуаро нашелся воин по имени Туни, ранее плававший за солью и имевший контакты с местным племенем. Один из захваченных соледобытчиков оказался его знакомым. Пленник сначала с опаской, но затем более уверенно стал говорить. Через третьи руки удалось кое-что узнать.

Пленника звали Мунко, а само племя имело название чауита. Правда, в деревушке жило не все племя, а только род Мунко. Они занимались добычей соли, охотой, рыбалкой и изготовлением глиняной посуды. Свой нехитрый товар обменивали в основной деревне племени, расположенной ниже по течению Уальяга-Ульяны в дне пути. Род был небольшим и жил здесь сравнительно недавно. Возглавлял род его отец, старик Ароко, находившийся сейчас на берегу.

Заверив Мунко, что они пришли с миром, Кожемяка приказал Туни взять одну из захваченных пирог с солью, погрузить в нее часть подарков и вместе с Мунко отправляться в деревню – договариваться с вождем о встрече.

Тем временем, благодаря слабому течению реки в этом месте, караван не спеша начал заходить в залив и причаливать к берегу. Но дальше десятка метров прибрежной полосы никто не двинулся. Пока большие плоты и тримараны закреплялись на берегу, часть бойцов, вооруженная автоматами и арбалетами, под прикрытием щитов заняла круговую оборону. Так поступали во время предыдущих стоянок, чтобы коварная дикарская стрела не застигла путешественников врасплох.

Переговорщики уже были у подножия холма. Мунко подошел к большому дереву, растущему в глубине деревни, и стал в определенном ритме стучать по нему подобранной с земли палкой. Звуки ударов разошлись по джунглям. Через некоторое время появились двое местных, один из них оказался вождем Ароко. Они приняли подарки, о чем-то переговорили с парламентерами и вновь исчезли. Ждать пришлось недолго. Постепенно из леса начали с опаской выходить убежавшие жители деревни.

Прихватив автомат МП-40, Павел Кожемяка приказал нескольким воинам взять корзины с подарками и следовать за ним в деревню. Пачи ни на шаг не отставал от командира-тезки, с которым за последнее время подружился и старался во всем его копировать. Вместе с ними в родные пенаты возвращались и ранее захваченные соледобытчики.

После политического хода с подарками отношения с аборигенами стали налаживаться. Вождь пригласил гостей в одну из хижин, где предложил, в свою очередь, выпить местного пьянящего напитка из толченой маниоки, по крепости не уступающего хорошему пиву. В ходе непринужденной беседы через переводчиков Кожемяка сказал прямо: «Мы сюда пришли надолго. Предлагаем вам дружить и жить среди нас. Если не согласны, тогда валите отсюда на фиг, но по-мирному, трогать никого не будем». Когда Туни и Мунко перевели это вождю, тот сначала потерял дар речи. Несколько минут он молчал и пристально глядел на пришельцев. Но потом, взвесив все «за» и «против», сказал: «Да. Мы остаемся». В отличие от его рода и племени пришельцы обладали лучшим оружием и предметами быта. Кроме того, все они были сильнее физически и многочисленнее, чем его род. Да, племя поможет ему, если будет война, но надолго ли их хватит? И сколько таких пришельцев прибудет завтра, если этих перебить? Война уничтожит его племя полностью, а вокруг столько врагов, которые только и ждут, чтобы захватить лакомый кусок торговли солью! Они сами с таким трудом завоевали это место… А если пришлые предлагают взять тебя под защиту и заниматься тем, чем ты привык, – разве это плохо? Тем более такие подарки дарят и кормить от пуза обещают! Хотя племя было и одно, но каждый род действовал самостоятельно, поэтому Ароко и согласился. Лучше быть сытым и под надежной защитой, чем каждый день бояться, что тебя уничтожат алчные соседи.

Приняв окончательное решение, вождь дал команду организовать настоящий праздник в честь прибытия дорогих гостей. Но, наученные здешней природой, гости сначала с помощью радушных хозяев принялись возводить навесы от дождя, под которые складывали всю поклажу, привезенную с собой. Тем временем местные женщины и прибывшие подруги путешественников готовили всевозможные яства. Каждый свое. Если аборигены предлагали гостям местный забродивший сок, зажаренных обезьян с тапирами, различные фрукты и разную ползучую, но съедобную, по их мнению, живность, то хозяйки каравана выставляли на общую скатерть-самобранку хлеб, кукурузу, чичу, картофель и овощи своей земли. Среди новых для себя блюд новороссы отметили какао-бобы, а также маниоку, которая свидетельствовала о наличии у местных зачатков сельского хозяйства. После совместной трапезы начались танцы. Чауита под свои песни стали водить хороводы, встав друг за дружкой и положив руки на плечи впередистоящему. Сначала не спеша, почти топчась на месте, затем под звуки барабанов, ускорявших темп, они закружились вокруг большого костра. При этом женщины, образуя внутренний круг, двигались навстречу мужчинам. Увлеченные таким весельем, к ним постепенно начали присоединяться гуаро, затем уанка и новороссы. Даже Павел Кожемяка и Питер ван Лейден позволили себе поучаствовать в общих плясках. Пиршество прервал тропический ливень, обрушившийся на поселение и разогнавший людей по хижинам.

Дав каравану двое суток на отдых, руководство после получения официального согласия от вождя на освоение данной территории приступило к строительству форта с последующим возведением лесопилки и верфи. По всеобщему согласию новый форт-порт решили назвать в честь своих командиров Питера и Павла – Петропавловск.

Пока под руководством новороссов возводились дома и укрепления, Павел Кожемяка и Питер ван Лейден составляли отчет о ходе экспедиции и обсуждали планы дальнейшего развития своей колонии.

– Павел, ты заметил, в чем они ходят? – спросил голландец.

– Конечно. Ты думаешь, я не смекнул, что к чему? – улыбнулся Кожемяка. – У них сандалии из резины и веревки крепкие, из которых канаты плести можно!

– Канаты – это то, что нам нужно! Но сандалии – не из резины, а из каучука – сока гевеи. А что это значит? – возбудился Питер. – Если добавить к нему серу и нагреть, то есть произвести вулканизацию, мы получим прекрасную резину для обуви, непромокаемые плащи для морских походов и возможность герметизации кораблей! Теперь ты понимаешь, на что мы должны менять свой товар?

– Понимаю, – вздохнул Павел, – но для того чтобы плести канаты и увеличить объемы добычи каучука, нам надо всех чауита к этому делу подключить. Если Ароко согласился, то это еще не значит, что другие на это пойдут.

– Значит, надо их заинтересовать. Материально, – не уступал Питер. – Ты же пишешь отчет Правителю, вот и обрати на это его внимание. Тем более мы знаем, что дикарям надо – побольше котлов, оружия и бус с зеркалами. Но не раздавать бесплатно, а менять с выгодой для нас!

– Хорошо, напишу обязательно. Но меня терзает другой вопрос. С чего начать наш флот? Раньше мы делали бот, но сейчас уже надо что-то посолиднее, – перешел на другое Кожемяка. – Что можешь предложить?

– Поскольку у нас нет парусины, то будем исходить из того, что имеется под рукой, – хитро произнес голландец. – Есть идея, но придется много работать. Когда-то я участвовал в одной регате, в Гонконге…

Для длительных походов по освоению Амазонки нужен пусть и тихоходный, но большой и вместительный корабль-матка – плавучая база. К нему – два-три быстроходных бота с небольшой осадкой, как сторожевые катера. Учитывая имеющиеся материалы и свои возможности, за основу для корабля-матки решили взять большую китайскую джонку.

Джонки – первые в истории кораблестроения суда, корпуса которых были разделены на водонепроницаемые отсеки перегородками из толстых досок. Их назначение – спасти судно, если потекут швы, когда оно ударится о рифы.

Отличительная черта джонки – парусное оснащение из бамбуковых рей и тростниковых циновок в форме четырехугольника, которые можно сворачивать наподобие жалюзи. Джонка имела плоское днище, высокие вертикальные борта, слегка заостренный приподнятый нос и тупую «обрубленную» корму с надстройками, выступающими за обводы корпуса. Как и в Европе, на скулах возле форштевня часто рисовались глаза. Пропущенный через корму массивный руль заменял киль. По бокам корпуса располагались шверты (выдвижные плавники), препятствующие дрейфу судна и придающие ему устойчивость. При движении в узкостях или при безветрии на джонках использовали весла. Большие джонки имели в длину шестьдесят, а в ширину – пятнадцать метров. При осадке всего два метра они могли поднимать до двух тысяч тонн груза. Для сравнения каравеллы Колумба и Магеллана имели длину двадцать пять метров с осадкой почти два метра и казались против таких джонок игрушечными.

Эти неуклюжие с виду суда имели хорошие мореходные качества, позволявшие им выдерживать жестокие муссонные ветры и тайфуны восточных морей. Корабелы Европы признали за джонкой такие преимущества, как высокая прочность, простота конструкции и эффективность парусной оснастки. Благодаря малой осадке им были доступны и устья рек, и прибрежные морские воды.

Остойчивость джонки при этом обеспечивалась специальным обводом корпуса, как в драккаре викингов, и сбалансированным парусным вооружением. У джонок нет ни вантов, ни штагов, ни фордунов. Набор корпуса выполняется по поперечной системе, с полными обводами и обшивкой, выполненной вгладь, что положительно сказывается на мореходности судна: оно лучше всходит на штормовую волну, не давая ей захлестывать палубу.

Вообще-то джонка строилась как двухмачтовое судно, но на корме была еще одна – добавочная мачта, парус на ней работал не на увеличение скорости хода, а как воздушный руль, что очень важно при изменении курса судна – например, при переходе с одного галса на другой. Мачты джонки не были неподвижны, они могли наклоняться на незначительный угол в сторону носа или кормы. Для этого служили специальные оттяжки – снасти бегучего такелажа. Китайцы на мачты не лазили, как европейцы, они работали на палубе. Мачты на джонке устанавливались не в диаметральной плоскости судна, как это было на парусных судах других народов, а слегка асимметрично, подобно раздвижному крылу современного авиалайнера, заходящего на посадку. Это позволяло китайским мореходам использовать паруса с наибольшей эффективностью.

Решив, что будут создавать, оба моряка почти все время проводили в составлении чертежей и списка необходимого для постройки судов. Если Павел Кожемяка еще отвлекался на руководство строительством и обустройством форта Петропавловск, то голландец с головой ушел в схемы и расчеты. Правда, к повседневной жизни его иногда отрывали сон, голодный желудок и молодая подруга. Но на выбор леса для строительства кораблей Питер нашел время. Вместе с Павлом и несколькими прибывшими вместе с ними плотниками-новороссами они сели в пироги и в сопровождении аборигенов поднялись вверх по течению речки, огибающей холм. Местные называли ее Зуза из-за довольно быстрого течения и громкого журчания. Новороссы переименовали на свой лад и назвали Жужкой. Плыть против течения было нелегко, приходилось постоянно работать веслами. Но усилия оказались ненапрасными. Нашли прекрасный корабельный и строевой лес, пусть и непривычный для людей Старого Света, но древесина была не хуже. Определившись с породами деревьев, их вырубкой и сплавлением бревен до Петропавловска, расчистили место и соорудили небольшое, но надежное укрепление для бригады лесорубов, в которую включили крепких гуаро и чауита под руководством опытного плотника-новоросса. Бригада сразу же приступила к заготовке необходимой для строительства форта и кораблей древесины.

В один из дней к ним прибыла «правительственная делегация» во главе с вождем всего племени чауита, уже наслышанного о нежданных гостях. Еще в день прибытия каравана Ароко отправил гонца с известием в большую деревню. Как бы ты лично ни относился к пришельцам, но политику племени определяет старший вождь и совет старейшин; хотя он и замолвил словечко, но этого мало, они должны увидеть все сами. Встреча делегации произошла по уже накатанной программе, с пиром и раздачей подарков. Пришлось подарить и с десяток мачете, несколько зажигалок и пару карбидных ламп, от которых руководство племени пришло в восторг. Все необходимые вопросы уладили без особых затруднений. Даже получили приглашение на ответный визит.

– Еще пара таких презентаций – и мы останемся без ничего, – пошутил Питер после посещения главной деревни племени чауита. – Паша, надо думать!

– А что тут думать? В Новоросск собирайся. Отчет отвезешь, расскажешь, что да как. Товар возьмешь и все необходимое для строительства закажешь. Надо двигатель от «ханомага» сюда перевезти. На джонку поставим. Да и свою кузню здесь организовать не мешало бы.

– Хорошо, – согласился Питер. – Если Клаус сделал гидроплан, то это упростит доставку. Когда отправляться?

– В принципе дня через три можно и отплывать. Подбери людей в сопровождение, а я переговорю с вождем: может, своих ребятишек на учебу в Новоросск не побоится отправить…

На сборы ушло не три дня, как планировали, а целая неделя. Но зато маленький караван был тщательно подготовлен. В форт Асту вместе с Питером ван Лейденом на нескольких тримаранах под тростниковыми парусами и пирогах в сопровождении воинов отплыли два десятка мальчишек и девчонок чауита. К удивлению Павла, Ароко легко согласился направить на учебу детей своего рода, правда, под присмотром сына Мунко и его молодой жены. Видно, сыграло свою роль проведенное вместе время, а поведение пришельцев убедило вождя в надежности новых друзей. В Новоросск везли корзины с какао-бобами, застывшим соком гевеи – латексом,солью и образцами глины, найденной на берегах Уальяги-Ульяны…

Так, в трудах и заботах, незаметно пролетели три месяца.

Все же не зря вождь уанка Анко Альо направил в путешествие свободных девушек своего племени – попался и ты, Паша Кожемяка, на их прелести! Как и другие новороссы. К этому времени не осталось ни одного холостяка в Петропавловске! А кто-то даже двумя женами обзавелся по примеру Аксенова.

После обеда Павел решил немного отдохнуть. Повисеть в гамаке в своем новом доме с прекрасным видом на Уальягу-Ульяну. Хорошую вещь придумали индейцы Южной Америки – гамак. Плетенная из крепких местных веревок сетка, привязанная за два противоположных конца к столбам. Для мягкости на нее кладут толстые травяные циновки. Не зря после открытия Америки все моряки на кораблях использовали гамаки в качестве подвесных коек.

Павел задремал. Приснилось ему, будто он снова у себя в Феодосии, в отпуске, качается в гамаке в беседке снимаемого в аренду дома, а любимая женушка Янина – Яниночка – Янка колдует на кухне. Сегодня день его рождения, мужики из батальона должны прийти и командование… Сын Сашко бегает вокруг, пытаясь поймать воробьев. Янка кричит, чтобы не сбил посуду со стола, а пацан все не уймется… Когда это было? Да всего-то два года назад! А разошлись-то почему? А родители у всех разные, да мозги у них другие, мать их так! Янинка, солнышко ты мое золотое, со Львова, а ты, Паша, клятый москаль, с Луганска, где Янинка училась в институте, там и познакомились. Ну и что с того, что украинец: все равно – москаль! Да еще огня в этот костер раздора подлил капитан третьего ранга Яцук, мать его… Земляк Янки и дальний родственник, окопавшийся в штабе флота. Как Павел не хотел его приглашать, но Янка настояла: родич! На западной Украине любой из местных – родич. Что поделаешь – дети Карпатских гор… А все из-за чего по пьяни завелись-то? Глупейший вопрос: чей Крым – русский или украинский? Формально – украинский, но фактически – русский! Вот драка и произошла. Не сдержался Павел. Набил морду в кровь родственнику-самостийнику, капитану третьего ранга Украинского Черноморского флота! Было бы еще ничего, да Яцук подлил масла в огонь – он на его Янку, женушку любимую и красавицу, давно глаз положил и поиметь ее захотел, хоть и родственник; вот и не выдержала душа морпеха! Два дня после этого с ним Янинка не разговаривала, а на третий взяла сына Сашка и уехала к своим, в Львов. А на четвертый – он узнал, что уволен без всего из военно-морских сил Украины за дискредитацию высокого звания украинского офицера…

Да черт с ним, с этим высоким званием… Янинка как, сын как?! Без них нет жизни на земле! Поехал в Львов, где в пригороде жили родители любимой жены. Попытался с батьками поговорить, но тщетно. Добрый сосед по-хорошему сказал сквозь зубы: убирался бы ты, москалику, подобру-поздорову, пока живой… Так и остался Паша Кожемяка без семьи, без службы и без жилья. Хорошо хоть ребята знакомые нашли работу в Киеве начальником охраны у «нового украинца» Слащенко…

Вдруг сквозь сон он услышал тревожный звон колокола, установленного на вышке, на высоком холме над рекой.

– Янка! Что там стряслось? – еще не открывая глаз, лениво спросил Кожемяка у копошившейся на кухне своей новой жены-уанка, по счастливой для него случайности имевшей имя Янна, что означало на языке уанка «любимая». Может быть, это случайность, а может быть, и нет, но эта девушка взяла его за душу и была очень похожа на прошлую любовь. И так же заботилась о нем. Хотя, в отличие от прежней Янины, была уж больно воинственна. Если что не так, то всегда хваталась за оружие и не отставала от мужа ни на шаг, где бы он ни был. Вот такие они, девушки-уанка!

– Вставай, Паша-а! – тревожно крикнула Янна, сжимая в руках арбалет. – Аука! Аука – враг на Ульяна!

Будто и не было дремоты, мгновенно вскочив на ноги и подхватив висевший рядом автомат, Кожемяка бросился к берегу. Вдали виднелось с десяток пирог, которые на большой скорости приближались к заливу. До них было не меньше четырехсот метров. Но что-то в их движении Павлу показалось странным и тревожным.

– Полундра! Свистать всех наверх! Все в форт! Занять круговую оборону! Минометы – к берегу! Максим – на пирс! Я на вышку!

Пока подчиненные исполняли приказ, отправляли посыльных – в лес, к лесорубам, и на поля с недавно посаженными маниокой, пшеницей и разной огородиной, где работали женщины, – а также вытаскивали пироги подальше на берег, новороссы устанавливали два ротных миномета возле ворот форта с трехметровым забором, а пулеметчик – бывший красноармеец Максим Хомов с одноименным пулеметом и своим вторым номером разворачивались на недавно построенном пирсе, Павел успел взбежать по деревянной лестнице на высокую вышку с небольшой платформой и крышей, построенную на вершине холма. Это была господствующая над окружающей местностью высота. С нее подконтрольно не меньше пяти километров в округе. Река Уальяга-Ульяна хорошо видна во все стороны, да и оба берега были как на ладони. Дежуривший молодой воин-уанка, поднявший тревогу, уступил место командиру, протянул бинокль и проговорил:

– Командир, пироги! Первый три – чауита, а другой, много – аука, чужой. Убить хочет. Плохо. Война!

Поднеся бинокль к глазам, Кожемяка увидел, что действительно в первых трех пирогах находились союзники-чауита вместе с женщинами и детьми. Они из последних сил, но все же в одном ритме, гребли веслами, направляясь в сторону залива, к форту Петропавловск. Следом за ними, отстав буквально на сотню метров, двигалось не меньше десятка пирог с чужими воинами. Все чужаки были обнаженными, сплошь покрытыми воинственной раскраской и татуировками. Периодически кто-то из них пытался из больших луков подстрелить преследуемых. Пару раз им это удалось. Двое воинов-чауита из последней пироги вскинули руки и упали за борт, пронзенные стрелами. В результате потери части гребцов пирога снизила скорость и буквально через минуту ее нагнали преследователи. Участь находившихся в ней была незавидной. Всех мгновенно перебили. Не задерживаясь у захваченной пироги, преследователи продолжили погоню.

– Эх, черт! Сюда бы пулемет! Автомат не достанет! – пожалел Павел. Ведь станковый «максим» находился внизу на пирсе, а ручной пулемет Дегтярева был передан в лагерь лесорубов для защиты.

В это время две первых пироги с чауита начали заплывать в залив, тем самым уходя с линии огня станкового пулемета. Пулеметчик без команды дал короткую предупредительную очередь, отрезая преследователей от их жертв. Увидев перед собой ряд водяных фонтанчиков, невесть откуда появившихся на почти гладкой поверхности реки перед их пирогами, чужаки немного сбавили скорость. Они были удивлены не столько пулеметной очередью, сколько открывшимся им видом в заливе. Пирсом, фортом с высоким забором и вышкой на холме, а также довольно большим количеством вооруженных людей, без малейшего страха наблюдавших за ними с берега.

– Командир?! – вопросительно крикнул Хомов, повернувшись в сторону вышки.

На размышление у Павла ушло мгновение. Кто бы это ни был, но они посмели напасть на его союзников, приютивших новороссов на этих диких берегах, давших пищу и кров.

– Бей их! Чтобы ни один не ушел живым!

Хомов кивнул головой в знак понимания и прильнул к прицелу пулемета. Пироги чужаков, благодаря тому что они снизили скорость, скопились у входа в залив. Это сыграло на руку пулеметчику. Раздалась первая длинная очередь, которая буквально выкосила большую часть вражеских воинов, попутно кроша их пироги. Затем Максим начал короткими очередями методично добивать оставшихся. В помощь ему с берега, стоя в полный рост, словно в тире, несколько новороссов спокойно расстреливали дикарей из своих карабинов и автоматов. К ним присоединились воины и девушки-уанка с арбалетами. Даже Янна, показавшись среди них, послала пару болтов в сторону чужаков, при этом точно убив одного. Видя этот безнаказанный расстрел, несколько пришлых воинов попытались повернуть назад, быстро гребя веслами подальше от страшного места. Но их участь уже была предрешена. Никто не ушел от возмездия. Пара коротких пулеметных очередей и три-четыре выстрела из карабина завершили картину избиения незваных гостей. Минометчики даже не потратили ни одной мины.

Как только закончилась стрельба, около трех десятков воинов гуаро и чауита бросились к своим пирогам. Они поплыли забрать брошенные лодки врагов и добить раненых.

Тем временем спустившийся с холма Кожемяка с помощью вождя Ароко принялись опрашивать спасшихся из большой деревни чауита. Как рассказали беженцы, на них напало соседнее племя тапута, жившее на противоположном берегу Уальяги-Ульяны. Но раньше они мало воевали друг с другом, больше торговали, даже одно время дружили и обменивались женщинами. Тапута напали внезапно рано утром, обложив деревню со всех сторон. Мало кто из чауита удалось вырваться из этого капкана. Большинство их полегли, защищая свои дома и семьи. Погибли вождь и все старейшины. Воины тапута целенаправленно убивали стариков, воинов и детей, захватывая в плен только молодых женщин и девушек. Спасенным удалось прорваться к пирогам и вывезти свои семьи в сторону Петропавловска. Остальное новороссы видели и помогли уничтожить преследователей.

На вопрос Кожемяки, где сейчас находятся воины тапута, оставшийся в живых чауита пояснил, что сейчас враги грабят деревню, но он не исключает, что к ночи те погрузят захваченное добро в свои пироги и отплывут домой. Тапута никогда не ночевали на чужой земле, а всегда возвращались домой. На вопрос, кто руководил захватом со стороны тапута, воин-чауита прямо показал на самого Павла, при этом дернул за гимнастерку подошедшего к командиру пулеметчика Хомова.

– Не понял, – высказал мысли вслух Павел Кожемяка, – он что, считает, что врагами руководил кто-то из наших?

– Ну, не из ваших, – пояснил старый вождь Ароко, – а такой же, как и ты. И одежда у него ваша.

– Час от часу не легче! – воскликнул Павел. – Это кто же раньше нас к этим дикарям смог пробраться? Может, испанцы с португальцами уже сюда добрались? Или кто из наших раньше сбежал? Да вроде бы про случаи дезертирства мне никто не рассказывал…

Это, конечно, осложняло задачу, но откладывать наказание за вероломное нападение негоже. Пока враг находится в неведении, надо пользоваться моментом. Павел приказал Хомову перенести пулемет на вышку, чтобы контролировать округу и защищать подходы к форту. В распоряжении Кожемяки сейчас оставалось мало свободных людей. Основная масса занята рубкой леса, продолжением строительства форта и верфи, а также проведением сельскохозяйственных работ. Но для ответной акции много народу и не надо.

Павел приказал оборудовать оставшийся большой плот высокими щитами и разместить на нем несколько весел. Два других больших плота давно уже ушли на строительство пирса. На плоту разместили один миномет и легкую катапульту с боезапасом, четверых новороссов, вооруженных автоматами и карабинами, а также с десяток арбалетчиков-уанка. Остальные воины гуаро и чауита заняли места в двадцати пирогах. Янна рвалась быть рядом со своим мужчиной, но Павел чуть ли не в грубой форме приказал ей остаться в Петропавловске. Девушка, обидевшись, молча сошла на берег и в слезах убежала домой. Ну не хотел Паша ее обижать, не хотел; но так получилось… Еще успеет навоеваться, да и не женское это дело: детей ей рожать надо, а она – воевать!

Из Петропавловска отправлялись с таким расчетом, чтобы с первой зорькой оказаться у большой деревни чауита. Все время шли вдоль берега, стараясь не обнаруживать себя. Отлично знавшие родные места чауита за пару километров до деревни высадились на берег и исчезли в густых зарослях, после чего небольшой караван, собравшийся в ударный кулак, крадучись, стараясь не плескать веслами, двинулся дальше. Но на месте бывшей деревни они застали только разоренные остатки хижин и обезглавленные изуродованные трупы. Среди них бродили высланные ранее разведчики и вернувшиеся в деревню оставшиеся в живых ее обитатели, успевшие спрятаться подальше в лесу. От цветущего некогда большого поселения чауита не осталось и следа. Враги забрали все, что смогли унести, а что не смогли – уничтожили. Высадившись на берег, новороссы стали помогать сносить тела погибших для захоронения и наводить хоть какой-то порядок. Правда, после происшедшего вряд ли кто-то будет жить на этом месте, да и некому. Оставшихся в живых решили забрать в Петропавловск, но после того, как разберутся с тапута.

Проходя мимо разоренных жилищ, Павел пнул случайно подвернувшийся под ногу крупный осколок глиняной чаши. Вдруг под ним что-то блеснуло и скрылось под опавшими листьями. Почти машинально он сдвинул листья носком мокасина… и чуть не потерял дар речи от увиденного! Под листьями находилась втоптанная в землю пуговица желтого металла со звездочкой, на которую обычно застегиваются манжеты рукавов и клапаны нагрудных карманов форменной гимнастерки Красной Армии образца одна тысяча девятьсот тридцать пятого года!

Но большинство новороссов, прибывших вместе с ним в Петропавловск, уже не носили гимнастерок из сорок первого года, а одевались по новой новоросской моде! Опрошенный чауита сообщил, что руководил захватчиками бородатый белый, такой же, как и Кожемяка. Кроме попаданцев, в этих краях других бородатых белых нет! В том, что здесь был кто-то из своих, все сомнения отпали, но кто? Полный список попаданцев есть у Бондарева. Надо послать в Новоросск гонца с рапортом и приложить вещдок – пуговицу. Пусть проверят по спискам и вычислят. Но это потом. Сейчас надо «набить морду» тапута, пока они расслабились, празднуя победу. Оставив с десяток воинов хоронить погибших и дождавшись сумерек, флотилия двинулась дальше, к месту стоянки захватчиков, располагавшейся на противоположном берегу реки всего в паре-тройке часов пути на лодках.

Пир победителей был заметен издалека. Как маяки, ярко горели несколько больших костров в центре селения, окруженного со всех сторон невысоким забором. Даже отсюда был слышен бой барабанов и воинственные полупьяные крики. Флотилия, стараясь не привлекать внимания, осторожно подобралась почти к самому берегу. Немного поколебавшись, Кожемяка тихо отдал приказ:

– Катапульта – подготовить «вакумки» Слащенко. Бить в центр. Затем миномет – беглым четыре мины по краям, и снова катапульта в центр. И миномет – по второму кругу. После обстрела – десант на берег и полное уничтожение противника. Спалить все здесь на хрен!

– Не слишком ли это жестоко, командир – уничтожить всю деревню? – спросил один из новороссов. – Пускай тапута и поступили подло по отношению к нашим союзникам, но там ведь женщины и дети… Мы же не изверги…

– Око за око. Такой здесь мир. Пусть дикари знают, что на каждый шаг агрессии с их стороны мы будем отвечать адекватно. С учетом наших возможностей. Один раз обожгутся, больше не полезут. Такие понимают только силу, – спокойно ответил Кожемяка. – Но… ладно: после обстрела женщин и детей не добивать, если они, конечно, еще останутся в живых… Готовы? Огонь!

Артиллерийский обстрел места пиршества дикарей продолжался не более пяти минут. Но и этого хватило, чтобы уничтожить все и всех на берегу. Только поднимающийся дым от пожарищ да крики раненых и перепуганных людей говорили о том, что совсем недавно здесь была многолюдная стоянка племени тапута. В живых остались немногие. Те, кто вовремя сообразил о грозящей им опасности, попытались убежать. Но, не дождавшись, пока прогремят последние разрывы мин и ветер отнесет в сторону дым, Кожемяка приказал десанту высаживаться на берег. С охватом лагеря со всех сторон, чтобы не дать возможности врагу скрыться в густых зарослях.

Когда Павел соскочил с плота на берег, к нему подбежал молодой воин-гуаро из высадившегося десанта:

– Командира! Мы нашел их вождь, такой, как ты! Совсем плохой – много рана! Убить?

– Нет, – резко ответил Кожемяка и задумался. «Пусть и предатель, но он из наших, из попаданцев, то есть из детей богов для местных. Значит, лишить его жизни имеем право только мы, а не дикари. Если я дам им это сделать, то они поймут, что любого из нас могут так же запросто убить. Этого делать нельзя ни в коем случае! Только мы имеем право казнить детей богов! Иначе разрушится вся придуманная сказка!» – Его не трогать. Я сам разберусь. Всех взрослых и стариков со старухами убить. Оставить в живых только молодых женщин и детей. Забираем их с собой! И сжечь тут все, чтобы и духом тапута не пахло!

После «зачистки» лагеря нашли среди живых тапута около сотни молодых женщин и детей. В том числе и плененных дикарями чауита. Освобожденные радовались и кидались на шею своим воинам. Чтобы не смотреть на то, как дикари – чауита и гуаро – жестоко расправляются с врагами, Кожемяка отошел к плоту, куда ранее отнесли раненого белого вождя тапута. Хоть и была психика у бывшего морпеха подготовлена к подобному кровавому зрелищу, но то, что он увидел, превышало его возможности.

– Да это же Крест! Пахан наших уголовников! – воскликнул один из новороссов-минометчиков, находившийся на плоту. – Выжил же, сука! Расстрелять его – и дело с концом! Не будет больше проблем с местными дикарями!

– Нет! – выдал Павел. – Судить его будем, перед всеми нашими! Чтобы другим неповадно было. И чтобы все потенциальные предатели знали, что на этой земле их не ждет ничего, кроме смерти! Отвезем его в Петропавловск. А как немного оклемается, переправим в Новоросск.

– Зря, начальник, не послушался, – неожиданно для всех прохрипел раненый Крест, – отжил я свое. Баста! Подвела меня в этот раз чуйка! Не думал, что сюда так быстро доберетесь! Кончай меня… Нет мочи боль терпеть!

– Ничего, Крест. Сейчас подлатаем, будешь как новенький! И за все ответишь перед судом!

– Уже не буду и не отвечу. Кранты мне, начальник. Осколок в брюхе, и кровью исхожу. Кончай давай, не мучай… Пожил я свое. Все было. И брюлики и бабы. Даже царьком успел побывать! Одного не имел. О чем и жалею…

– О чем же?

– Семьей не обзавелся. Настоящей… С нашей бабой, чтобы любила меня не за деньги да шмотки, а таков какой есть. Детей чтобы куча была…

– А сам ведь, козел, приказал всех чауита вырезать! Вместе с детьми! – не выдержал один из новороссов, слушавший предсмертную исповедь вора.

– Не я… – харкнул кровью Крест. – Тапута перестарались. Дикари. Когда я это увидел, то прекратил.

– А почему они тебя сами не убили? Ты ведь чужой для них? – поинтересовался Кожемяка.

– Ты на мое тело посмотри, начальник, – попытался усмехнуться старый вор. – Я как икона расписная… наколок больше, чем тебе – лет. А для дикарей это признак принадлежности к ним и их богам. Все. Хватит. Не рви меня на части. Кончай скорее…

– Ничего. Потерпишь. Вот суд приговорит, тогда и кончится твоя лихая жизнь, – ответил Павел и отвернулся.

С одной стороны, ему было жаль этого уже немолодого, битого жизнью, одинокого и несчастного в сущности мужика, но с другой – с бандитами надо поступать жестко, без соплей. Как в военное время – расстрел на месте без суда и следствия. Но у капитана не поднималась рука пристрелить раненого и беспомощного человека, пусть и преступника.

Вдруг за его спиной раздался крик:

– Командир!

И тут же грохнула короткая автоматная очередь.

Кожемяка замер. Он не мог даже шелохнуться. Все мышцы тела словно парализовало. Только на мгновение зажмурил глаза. Но это состояние продлилось не более пары секунд. Овладев собой, Павел повернулся. У одного из бойцов еще шел дымок из ствола автомата. Он смачно сплюнул в воду:

– Вот сука зэковская! Гранатой нас всех хотел положить. Зубы, падаль, заговаривал. Жил, как собака, и сдохнуть по-человечески не смог…

Другой боец осторожно вынул из руки пристреленного вора «лимонку».

– Хорошо хоть чеку не успел выдернуть, а то б уже на небо, к праотцам отправились!

– Почему не обыскали? – строго спросил Кожемяка.

– Простите, товарищ командир. Проморгали, – виновато опустили глаза солдаты. – Он же без сознания был. На плоту только очухался. Кто ж знал!

– Отнесите его тело на берег и сожгите вместе с другими убитыми.

«А может, оно и к лучшему, что так случилось? – подумал Павел. – Нам забот меньше». Но Кожемяку не покидало подсознательное чувство, что старый вор специально создал такую ситуацию, чтобы его пристрелили здесь, а не отправили в Новоросск.

Весть о страшной гибели воинственного племени тапута и появлении на Уальяга белых людей – детей богов, способных уничтожить любого, кто будет им противиться, довольно быстро распространилась по обоим берегам реки. Теперь практически каждую неделю у причала Петропавловска появлялись делегации различных племен, с подарками и просьбой разрешить добывание соли. Воинственные тапута за столь короткое время успели немало бед принести другим аборигенам. Избавление от них принесло мир и спокойствие в эти края. Постепенно недалеко от крепости-порта возник своеобразный рынок, на котором новороссы менялись с местными различными нехитрыми товарами. Добычу соли монополизировали и поставили на широкую ногу с использованием стальных инструментов, увеличив объем заготовок в несколько раз. Теперь приезжим дикарям не было необходимости неделями ковырять соленый берег. Они приплывали в Петропавловск, на рынке обменивали соль на застывший сок гевеи – латекс и крепкие веревки, которые так ценились пришлыми белыми.

Глава 14

– Все топаем и топаем… Что за страна, что за народ?! Дороги сделали отличные, а колесо и повозку придумать не смогли! – посетовал Синица.

– А кто твою повозку тащить будет, а? Лошадей-то здесь нет! Не считая наших в Новоросске и которых испанцы с собой привезут, – ответил Уваров. – А лама слабовата. Больше сорока кэгэ не нагрузишь. Да и для телег с колесами нужны дороги поровнее, а не такие подъемы и спуски со ступенями!

Мощенная камнем дорога действительно была удобной. Конечно, относительно требований этого мира. Не зря ведь ее прозвали Капак-нан, что в переводе с кечуа означало – Великая дорога. Она начиналась в горах к северу от Кито и простиралась на юг через Куско, по плато у озера Титикака, вилась, проходя через высокогорные ущелья и горловины будущей Боливии, достигая своего завершения возле Тукумана, на территории также будущей Аргентины. Параллельно ей по побережью шла аналогичная магистраль, начинаясь от окаймленного пальмами залива Гуаякиль на севере и заканчиваясь у реки Мауле, к югу от будущей столицы Чили – Сантьяго. Обе главных артерии империи соединялись многочисленными второстепенными дорогами. Эта дорожная сеть объединяла все провинции империи, служила для быстрого сообщения и переброски армии. В зависимости от статуса, местности и грунта варьировалась ее ширина и покрытие. Там, где это было возможно, дороги прокладывались точно по прямой линии. Инженеры-инки, казалось, предпочитали преодолевать, а не обходить препятствия на своем пути. Так как эти дороги предназначались главным образом для пешеходов и осторожных, твердых на ноги лам, то практически здесь не было никаких ограничений, связанных с крутизнойостью того или иного уклона. Это затрудняло путешествие, особенно в горах, где для облегчения участи путников создавались чуть ли не «американские горки», головокружительные лестничные пролеты с вырубленными в горной породе ступеньками.

Несмотря на все опасности и риск, связанный с путешествием, инки старались сделать передвижение любого путника быстрым и приятным. На некоторых участках они даже высаживали фруктовые деревья, орошаемые с помощью сложной системы ирригации, чтобы путешественники могли насладиться свежими зрелыми плодами. На каждой дороге через четко определенные расстояния, равные дневному переходу, то есть примерно через каждые двадцать километров, размещались дорожные станции – тамбо со специальными загонами для лам и складами съестных припасов. Все расстояния отмечались каменными межевыми столбами. Местному ответственному лицу поручалось запасать провизию и кормить проходящих путников. По дорогам все передвигались пешком, а грузы переносили на спине или перевозили на ламах. Только Сапа Инка и высокие чиновники путешествовали в носилках. В империи существовала и государственная почта, еще одно замечательное нововведение инков. Почтовую службу несли часки – специально отобранные и прошедшие особую тренировку бегуны. На каждом участке дороги имелись посты, где всегда были наготове несколько бегунов. Одни отдыхали, а другие наблюдали за своим участком, не превышавшим трех-пяти километров. Сигналом об отправлении почты с соседнего поста служил столб дыма. Завидев очередного гонца, дежурный часки бегом пускался ему навстречу, на ходу выслушивал устное сообщение или брал кипу – узелковое письмо, – и бежал к следующему посту. Поскольку участки были короткими, государственные депеши в империи передавались с помощью этой остроумной эстафеты весьма быстро. Средняя скорость доставки составляла около трехсот километров в день.

– Все идем и идем… – не успокаивался Синица. – Только раз в настоящем бою-то и побывали, а прошли чуть ли не полмира!

– Война – фигня, главное – маневры! – Олег попытался подбодрить и немного отвлечь ординарца, уставшего монотонно маршировать по бесконечным каменным плитам. – Знаешь, кто сказал?

– Не-а. Расскажите, Олег Васильевич, – встрепенулся Назар.

– Эти слова народная молва приписывает великому русскому полководцу Александру Васильевичу Суворову. Поговорка связана с тем, что в его времена, то есть в восемнадцатом веке, генеральное сражение длилось максимум сутки, а вот подготовка к нему занимала недели, а то и месяцы. Это связано с маневрированием войсками на местности с целью занятия более выгодной позиции. Частыми маневрами также изматывали более сильного противника, растягивая его коммуникации и пути снабжения.

– А у нас какое сражение было? Не генеральное? Мы же с союзными инками разбили китонцев Атауальпы! Целую армию за раз на тот свет отправили!

– У нас – пока нет. По здешним меркам это так, средних размеров стычка. Хотя для нынешней Средневековой Европы двадцать тысяч – это большие потери, – улыбнулся в ответ Уваров. – Генеральное сражение – наиболее дешевый метод ведения кампании. При таком подходе даже проигравшая сторона несет меньшие потери, чем при войне на истощение. Длительная война требует отлаженного постоянного снабжения. Чем больше армия, тем сложнее снабжение, а небольшую армию легко разобьет противник. Правда, мелкие стычки всегда происходят вне зависимости от того, ведут стороны войну на сокрушение или на истощение. Сейчас на севере наш союзник Майта Юпанки с Синчи Пумой собирают армию, чтобы окончательно разбить Атауальпу. А снабжение у них не такое, как здесь. Там китонцы успели все склады и придорожные села уничтожить. Так что грамотный маневр – вот залог победы!

Проходя мимо приютившихся на горных склонах селений, по малопригодным для жизни районам, где между более-менее крупными населенными пунктами было порой от двадцати до ста километров, которые приходилось преодолевать по несколько дней, Уваров вспоминал события минувших месяцев и делал соответствующие выводы.

Огромное государство, скрепленное силой оружия завоевательных походов, буквально разваливалось на части. Недовольство местной элиты и поднимаемые ею бунты, начавшиеся еще в период правления Уайна Капака, опустошали провинции, приводили в расстройство налаженную ранее экономическую систему. Результатом нарастающей борьбы племен против владычества инков стал кризис общества, получивший окончательное завершение в междоусобице Уаскара и Атауальпы. Вся былая мощь и авторитет власти в лице Сапа Инки таяли на глазах. Все больше на дорогах встречались не обычные торговцы и мирные путники, а потоки беженцев, идущих с воюющего севера на пока спокойный юг. Кроме беженцев появилась еще одна угроза для мирных общин. Это были бродяги – дезертиры из воюющей армии. Они образовывали целые банды, которые, завидев легкую добычу, нападали на всех без разбора. Сначала они возникали на племенной основе, но, оторванные войной от родных мест, постепенно становились интернациональными. Местная администрация пыталась бороться с ними, развешивая бродяг гроздьями на деревьях вдоль дорог, но из-за войны сил на восстановление порядка не хватало.

Гражданская война всегда разрушительна и не знает жалости. Еще ранее, двигаясь на север по освобожденным от армии китонцев районам, Олег видел разоренные и полностью вырезанные селения мирных пуриков. Их вина заключалась только в том, что местные вожди поддержали Уаскара, а не Атауальпу. Как все это напоминало противостояние белых и красных в начале двадцатого века в России… Да и всю историю развития человечества в любом уголке прекрасной планеты Земля при борьбе за власть внутри одного государства. Паны бьются, а у холопов чубы трещат.

Кроме разрушительной войны была еще одна причина, по которой происходило угасание империи и вымирание ее населения. Хотя инкская аристократия и племенная верхушка следили за собой, не опускаясь до положения простого народа, но в отличие от уаминка и уанка другие племена, по землям которых довелось проходить, жили в ужасных условиях. Инки предъявляли высокие требования к личной гигиене, но различному положению человека в их иерархии могли соответствовать различные стандарты. Чистоплотность считалась непременной добродетелью и была в обычае у правящего класса, но, несмотря на то что она поощрялась и среди простолюдинов, те не особенно заботились о ней. Практически кругом была дикая антисанитария, которая способствовала заражению людей различными паразитами. Со слов сопровождавшего Олега офицера инкской армии, с некоторых племен даже нечего было взять. Чтобы заставить их как-то работать и следить за собой, приходилось взыскивать налог в виде вшей и другой живности, живущей на человеческом теле! Сколько здесь предстоит работы Баюлису и его ученикам! Необходимо научить аборигенов элементарным вещам: мыть руки перед едой и хотя бы раз в неделю посещать баню, построить подальше от кухни туалет и канализацию, а также отселить своих животных в отдельное помещение. Кроме того, необходимо сделать всем прививки от оспы, которую сюда занесут испанцы, и предотвратить другие подобные эпидемии, иначе через несколько лет некем будет управлять.

Боже мой, куда мы попали! И зачем нам это все надо?

Апатия и безразличие к своей жизни местных пуриков просто поражали. Они не стремились ее изменить, сделать хотя бы немного лучше. Простой народ ничему не мог научиться, ничего не мог предвидеть, ни о чем не мог мечтать. Он не мог углубиться в себя, не мог радоваться окружающему. Только работа и работа, от урожая до урожая, на благо правящей верхушки, чиновников и жречества. Кругом гнетущая монотонность и всеподавляющая печаль. Только Сапа Инка, его окружение и жрецы могли быть мыслительным центром всего этого огромного коллективного организма под названием империя инков. Простому пурику отводилась роль тупой рабочей единицы, не более. При этом он замыкался в себе и ему было безразлично, кто решает его судьбу. Рядовой член этого общества походил на затерянную в стаде ламу, подчиняющуюся приказам далекого и невидимого пастуха.

«А может, ну ее на фиг, эту империю? Оградимся заслонами, заставами и крепостями вокруг Новоросска, создадим супероружие для этого времени, а если полезут незваные гости – уничтожим всех под корень. И будем жить на своем хуторке припеваючи, как Коля когда-то мечтал». Рассуждая так, Олег прекрасно понимал, что долго в изоляции они не проживут. Не получится. Не сможет русская душа спокойно жить, когда соседу плохо. Обязательно пойдет спасать и помогать. Миссия, наверное, такая у нашего народа на этой планете. Во все времена!

Поначалу все складывалось так, как и задумывалось.

Дорога от Урак-канча до Уануко заняла четыре дня. На третий день их догнал гонец-часки, несший известие о нападении мохос и о приходе виракочей на помощь Майто-тампо. Манко Юпанки сгоряча хотел повернуть назад и наказать предателей, но Синчи Пуме и Олегу удалось его уговорить идти дальше в Уануко. Опасность миновала, город освобожден от коварных мохос, а его семья находится под надежной защитой уаминка и виракочей. Узнать подробности битвы за Урак-канча они не могли, так как часки был с ближайшего поста и ничего не знал, кроме пересказанного ему донесения. С ним же в Уануко отправили весть о своем приближении. Но, когда до провинциальной столицы оставался всего двухчасовой переход, новый часки передал приказ губернатора: остановиться. Только Манко Юпанки вместе с вождями и виракочами следуют в город. Воины же должны разбить лагерь и ждать дальнейших указаний. Олег сначала немного понервничал, но, переговорив с Манко и Синчи Пумой, одобрил такое решение отца-губернатора. Идет гражданская война, в городе не только сторонников, но и недругов хватает, среди которых могут затесаться и шпионы Атауальпы. А лишний раз показывать врагу свою силу – это выдать все планы.

Город Уануко располагался на довольно широком и плодородном горном плато. Это был важный административный центр империи; как говорили в двадцатом веке – ключевой стратегический пункт, поскольку он находился на перекрестке основных транспортных артерий. Уануко размещался на главной дороге империи, почти посередине между двумя столицами-соперницами: Кито и Куско. Кроме того, из него шли пути на побережье океана и в северо-восточные районы империи. Город имел четкую планировку с громадной центральной площадью, обрамленной важными государственными зданиями и службами. Здесь также имелся внушительный дворец Сапа Инки и храм, посвященный Инти-Солнцу. В центре города проживал губернатор со своим многочисленным семейством, а также важные жрецы и чиновники. Постепенно удаляясь от центра, селились служащие рангом поменьше, торговцы и ремесленники. На окраинах города обитали слуги и простые пурики, обрабатывающие окрестные поля и террасы. Уануко не был защищен крепостными стенами и другими укреплениями. Только сотни складов и постоялых дворов стояли рядами на окружавших его склонах. Местный гарнизон располагался не в городе, а в построенной на ближайшем высоком холме мощной крепости, в которой при необходимости все население города могло укрыться.

Со слов Манко, в Уануко постоянно проживало до пятнадцати тысяч человек. Но сейчас из-за войны здесь скопилось довольно большое количество беженцев с севера, которых необходимо кормить и оказывать им всестороннюю помощь. Они увеличили население административного центра чуть ли не в три раза. Вопреки ожиданиям Уварова, встретивший их офицер инкской армии сопроводил прибывших не в город, а в крепость, где их уже ждал губернатор. Майта Юпанки хотел лично увидеть и пообщаться с виракочами, появившимися на его землях.

Идя в крепость, Уваров не заметил скопления войск. Только множество палаток и шалашей с семействами простых беженцев. Те, кто был побогаче и выше статусом, расположились в городе. Но крепость оказалась полностью забита воинами. Правда, основная часть из них была не профессиональными солдатами, а вчерашними пуриками, обучение которых военному делу происходило прямо на площадях и улицах крепости. Вообще-то в инкскую армию набирали наиболее физически развитых мужчин в возрасте от двадцати пяти до пятидесяти лет, но сейчас из-за недостатка солдат в войске Уаскара оказались даже восемнадцатилетние юноши, никогда не державшие в руках оружие.

Пройдя через большую часть крепости и расступившиеся ряды воинов, с интересом наблюдавших за прибывшими, делегация поднялась в цитадель, грозно возвышавшуюся над нижним ярусом. Губернатор встретил их в небольшой комнате, куда они попали через вереницу узких коридоров. Майта Юпанки, облаченный в соответствующие его положению одежды, был точной копией своего сына, но только гораздо старше. Вернее, сын был копией отца. Только седые волосы и глубокие морщины отличали Майта от младшего Юпанки. На мужественном, с острыми чертами лице так же, как у сына, заметно выделялись скулы и орлиный нос. Темно-карие с молодым блеском глаза внимательно смотрели на гостей. Коротко, без особых эмоций ответив на приветствие и доклад сына, губернатор переключился на вождей и виракочей.

С собой Уваров взял только Назара Синицу, оставив Будаева и группу Юску среди других уаминка, настрого приказав им не светиться, поскольку те имели особую миссию. Теперь эти двое бородатых белых стали предметом тщательного изучения со стороны местного правителя. За время жизни среди уаминка и Уваров, и Синица научились понимать и довольно бегло говорить на языке кечуа.

Когда Манко попытался рассказать отцу историю появления виракочей у Майта-тампо, губернатор властным жестом остановил его.

– Пускай сами расскажут, если стоят здесь. Начинай ты, Синчи Пума.

Вождь уаминка давно был знаком с правителем провинции Уануко – когда-то непримиримым врагом, а теперь родственником через Таллу, жену Манко. Они были ровесниками и хорошо понимали друг друга. Хотя друзьями не стали, но былая враждебность в отношениях исчезла.

Придерживаясь заготовленной версии, Синчи Пума чуть ли не слово в слово повторил то, что рассказывал Манко Юпанки о появлении виракочей на его земле и их помощи в войне с дикарями из джунглей. Уваров также не стал менять цель своей миссии и изложил ее в прежнем виде. Если уж врать, то всем говорить одинаково, чтобы не запутаться и не раскрыться преждевременно. Но по выражению глаз, а особенно – легкой ироничной усмешке, Олег понял, что в отличие от своего сына старый губернатор не поверил им. Тогда Уваров решил прибегнуть к испытанному способу и шепнул ординарцу:

– Назар, давай подарки…

Синица аккуратно снял со спины объемистый мешок и извлек из него полный набор вооружения гоплита, со стальной саблей и кинжалом.

– О великий Майта Юпанки! Разрешите преподнести вам в дар это оружие. Чтобы оно всегда помогало в битвах! – торжественно произнес Олег и протянул губернатору саблю, наполовину вынутую из красивых, украшенных золотом и серебром ножен.

Это сыграло свою определенную роль. Глаза Майта, как у всякого мужчины, связанного с войной, на мгновение загорелись, но тут же приняли привычную для них жесткость.

– В битвах мне помогают боги, а уже потом – оружие! – несмотря на пронзительный взгляд, с улыбкой на устах ответил губернатор. – Но за дар благодарю тебя, Ол Увар!

«Да… папаша – не сын, его на мякине не проведешь. Опытный, по жизни и в дворцовых интригах, матерый волчара. С таким ухо надо держать востро! – мелькнула мысль в голове Уварова. – Такого опасно ставить во главе империи. Под нашу дудку точно плясать не будет!»

Принявшегося было расхваливать подарок Манко отец снова остановил жестом. Но на этот раз более мягко:

– Мы с тобой потом об этом поговорим, Манко. А сейчас проведи всех в главный зал. Я хочу поговорить с Ол Уваром один.

Поклонившись губернатору, все, за исключением Олега, быстро покинули комнату. По движению пальца Майта, в нее тут же вбежали трое слуг. Двое унесли доспехи и оружие, а третий внес две одинаковых небольших скамейки: для губернатора и Уварова. Познакомившись с правилами инков, Олег сделал вывод, что его еще уважают и относятся действительно как к представителю сильного народа, а не считают самозванцем.

Губернатор жестом пригласил Олега сесть и затем, глядя прямо в глаза, открыто спросил:

– Я видел такое оружие у бородатых белых, приплывших по большой воде в Тумбес. После этого умер мой брат Уайна Капак и множество воинов. Ты не из них?

– Нет, – твердо ответил Олег, – но я знаю о них. Мы с ними посланы разными богами. Они – темными и злыми, а я и мой народ – светлыми и добрыми.

– Это ты так решил? Откуда ты знаешь, у кого боги светлые, а у кого темные и злые? – вдруг рассмеялся Майта, но затем серьезно продолжил: – У инков главные боги – Виракоча и Инти-Солнце. Но это не мешает нам с именем бога на устах безжалостно убивать друг друга. Так что рассказы про светлых и темных богов – оставь для других. Мне же говори правду, иначе живым отсюда не уйдешь.

После последних слов рука Уварова невольно потянулась к гранате-«лимонке», висевшей на поясе, спрятанном под шерстяным пончо.

«Даже если и положу его с кучей воинов, все равно нас задавят числом. Здесь их несколько тысяч! – пронеслось в голове Олега. – Это не выход. Придется делать политик, иначе бум-бум – и на тот свет! А Коля будет отдуваться и воевать со всей империей. Но это для наших не есть гут… И как хитро Майта отделил меня от отряда!»

– Я скажу вам все – о мудрый Майта Юпанки. Но перед этим ответьте мне: уверены ли вы в своих людях, которые сейчас стоят рядом и ждут сигнала? – задал вопрос Уваров. Лучший способ защиты – это нападение.

– Неужели это такая тайна, что ее не должны знать даже мои близкие люди? – вопросом на вопрос ответил губернатор. Ему определенно начал нравиться этот виракоча, не испугавшийся угрозы скорой смерти.

– От этого зависит многое. В том числе и ваша жизнь, – туманно объяснил Уваров.

Майта усмехнулся, но щелкнул пальцами. В комнату тут же вбежали шестеро крепких воинов. Каждый держал в руках по макане с бронзовым клыкастым набалдашником. По их виду было понятно, что они готовы к любому развитию событий.

– Чампи, проверь ближайшие коридоры. – приказал Майта старшему, – чтобы без моего приказа сюда никто не зашел. А мы поднимемся на крышу. Подышим воздухом и восхвалим Великого Виракочу.

– Мы пришли издалека. Из другого мира. И нас действительно послал великий Виракоча. Чтобы помочь навести порядок на этой земле и поставить над империей достойного ее правителя, – произнес Олег, когда они по крутой лестнице поднялись на крышу-террасу цитадели.

Майта Юпанки ничего не сказал. Только неторопливо начал осматривать крепость и окрестности. Так продолжалось несколько минут. Он думал. Наконец, глядя вдаль, губернатор изрек:

– А ты считаешь, что Уаскар и Атауальпа недостойны? Не боишься ли говорить такие слова?

– Не боюсь. Тем более что они коснулись только ваших ушей, – улыбнулся в ответ Уваров. Он понял, что попал в точку. Теперь надо развивать достигнутый успех. – Я знаю только одного достойного. И он сейчас стоит передо мной.

– Не льсти мне, чужеземец. Я никогда не был и не буду предателем.

– А я не говорю опредательстве. Вас никто не обвинит в измене или обмане. Все будет по воле богов. Люди увидят это, и никто не осудит.

– Как?

– С нашей помощью вы станете победителем. А победителей не судят. Народ империи сам захочет, чтобы им правил только Сапа Инка Майта Юпанки, и никто другой. – Уваров начал «обрабатывать клиента». – И Уаскар, и Атауальпа не будут возражать.

– Как? – повторил губернатор. Он не очень-то верил этому виракоче, но сама идея и шанс ее осуществить уже понемногу овладевали им.

– Это уже моя забота, уважаемый Майта. Но я вам обещаю, что не пройдет и года, как мои слова станут реальностью, – твердо произнес Уваров.

– Если наши планы не изменят боги, – улыбнувшись, добавил Юпанки-старший и тут же спросил: – Что ты хочешь взамен?

Не моргнув глазом Уваров дал ответ:

– Майта-тампо и возможность спокойно жить в принадлежащей вам империи.

– Мне жаль сына, – покачал головой отец-губернатор. – Когда я узнал об измене мохос и освобождении крепости уаминка с помощью виракочей, то понял, что потерял Майта-тампо. Надеюсь, с семьей Манко все будет хорошо? Он так любит свою старшую жену и детей!

– Ни один волос не упадет с их головы! – клятвенно заверил Уваров. – Ваш сын стал мне другом. И я сделаю все, чтобы не причинять ему боль.

– Ас. Да будет так! А теперь пойдем вниз. Нам надо еще победить наших врагов!

Зал для совета был достаточно велик. Солнечный свет, попадая сквозь щели-окна на установленные по периметру начищенные бронзовые зеркала, хорошо освещал все помещение. В центре зала, на полу, располагался огромный макет местности. Правда, он не шел ни в какое сравнение с увиденным ранее Олегом в тайной пещере богов, в горе великанов над Новоросском, но достаточно точно передавал рельеф северной части империи – Чинчайсуйу. Макет окружали полтора десятка крепких мужчин с военной выправкой. Это были вожди и командиры собранных со всей провинции отрядов. Последние силы, верные пока еще Сапа Инка Уаскару на этой земле.

Один из них, по-видимому, если называть его должность современным Уварову армейским языком, являлся при губернаторе начальником штаба или разведки, поскольку, держа в руках тонкую трость-указку, вел доклад о месте нахождения противника.

– По сообщениям наших лазутчиков, армия китонцев под командой генерала Чалкучимы штурмует город Уайлас на побережье. Генералы Кискис и Укумари осаждают Кахамарку. Там же находится и сам Атауальпа. Севернее Кахамарки китонцы, руководимые его братом Руминьяви, добивают союзные нам племена чачапойя. По последним поступившим донесениям, в нашу сторону, обойдя Кахамарку, движется генерал Урко Варанка с армией в двадцать тысяч воинов. Он занял Уамачуко и остановился. Между ним и нами никого нет. Наша северная армия полностью разбита и бежит. Часть генералов убита, а другая перешла на сторону противника вместе со своими отрядами.

– Предатели! – воскликнул кто-то из присутствующих. Остальные промолчали.

– Сколько у нас сейчас воинов? – поинтересовался Майта Юпанки.

– Вместе с подошедшим отрядом Манко – около четырнадцати тысяч, – ответил докладчик. – На открытой местности мы можем проиграть битву. Но если займем оборону в крепости, то сможем выдержать осаду.

– А тем временем китонцы вырежут город и дождутся подкреплений! – не выдержал Юпанки-младший. – Надо идти навстречу Урко Варанка и бить его!

– Когда последний часки прибегал с известиями с севера? – невозмутимо продолжил губернатор.

– Два дня назад. Я послал туда небольшой отряд воинов на разведку, но пока никто из них не вернулся, – доложил начальник штаба.

– Разрешите задать вопросы, уважаемый Майта Юпанки? – Уваров набрался наглости и вышел вперед.

– Спрашивай, Ол Увар. – Губернатор впервые за все время доклада улыбнулся.

– Почему вы считаете, что Урко Варанка со своей армией остановился в Уамачуко, а не движется сюда?

Присутствующие переглянулись между собой. Да, они знали и видели двоих виракочей, пришедших вместе с сыном губернатора, но их больше поразил сам вопрос, а не присутствие бородатого белого на военном совете.

– Заканчивается полнолуние. Мама Кильа, богиня Луны и жена бога Солнца Инти, уходит с неба, – пояснил докладчик. – Начинается время проведения всевозможных ритуалов. В этот период у нас никто не воюет. Иначе боги накажут из-за неуважения.

– Так. Понятно. А сколько дней пути от Уануко до Уамачуко? – продолжил расспрашивать Олег.

– От Кахамарки до Уамачуко четыре дня пути. От Уамачуко до Уануко двенадцать дней.

– А где здесь эти города? – Уваров указал на макет.

– Здесь, здесь и здесь… – докладчик уже начинал нервничать. Ему не нравилось вмешательство чужака.

– А можно указать все места, где сейчас находятся китонцы Атауальпы и воины, преданные великому Сапа Инка Уаскару?

Начальник штаба вопросительно посмотрел на Майта Юпанки, но губернатор кивком головы приказал выполнить просьбу назойливого виракочи. Тогда докладчик выдвинул из макета с виду неприметный ящик и стал извлекать из него небольшие отлитые из бронзы фигурки воинов. Они были раскрашены два цвета: красный и черный. Красным обозначались свои, а черным – враги. В основании фигурки имели небольшой шип, а в середине – отверстие. С помощью указки начальник штаба быстро расставил фигурки по макету. Картина вышла нерадостная. Почти вся северная часть империи уже находилась под властью Атауальпы.

– Отец! – нетерпеливо воскликнул Манко Юпанки. – Так что мы будем делать? Обороняться в крепости или наступать?

– Я еще не решил. Подождем до утра. А сейчас тебе, да и другим пришедшим сегодня, надо отдохнуть с дороги. Вечером устроим небольшой пир в честь вашего прибытия, – успокоил сына Майта. – Все свободны. Можете идти.

Дождавшись, когда основная группа вождей и командиров выйдет из зала, Уваров подошел к губернатору.

– Еще просьба, Ол Увар?

– Да. Уважаемый Майта Юпанки, разрешите зарисовать ваш план местности и дислокацию на ней войск?

– Хорошо. Но как ты это сделаешь?

– Очень просто. Для этого у меня есть бумага и карандаш. – Олег с улыбкой достал из плечевой сумки свой толстый блокнот и карандаш. Он тут же принялся делать наброски будущей карты.

– Бумага и карандаш! – с удивлением произнес губернатор и осторожно потрогал названные предметы. – А что еще кроме рисования можно с ними делать?

– Много чего. Можно записывать необходимую информацию и затем передавать ее другим, даже если они находятся далеко. Она долго будет храниться.

– У нас для этого служат кипу. Узелковая письменность. Но ее знают не все. Чтобы уметь составлять кипу, надо долго учиться.

– Ну, с бумагой и карандашом гораздо проще! Придет время – и многие в империи научатся читать и писать…

– А вот этого не надо. Если простой пурик будет уметь делать то же, что курака или чиновник, он перестанет быть пуриком и захочет встать выше по лестнице. А это бунт. Некому будет работать! – задумчиво произнес Майта Юпанки. – Хорошо. Рисуй. Я прикажу, чтобы тебе не мешали. Встретимся вечером на пиру.

Уварову все же удалось немного подремать на довольно мягком матрасе, набитом хлопком, прежде чем его пригласили на широкую террасу цитадели, где было организовано пиршество. Местное меню не особо отличалось от того, что было в гостях у Манко Юпанки. Правда, здесь было больше рыбы и океанских моллюсков, доставленных с побережья, но они ему не очень понравились. Как обычно в его времени, так и здесь в начале пира происходила официальная, так сказать, более-менее трезвая часть, с тостами во здравие богов, Единственного и хозяина пиршества. Каждый из тостующих кроме здравиц говорил о своей преданности Сапа Инке Уаскару и губернатору, грозился разбить в пух и прах всех врагов. По мере накачки руководящего состава чичей разговоры постепенно переходили в междусобойчик, и уже мало кто прислушивался, что говорил дальний от него сосед. Слышали только себя и ближайшего собеседника. Еще при поднятии первых кубков Манко Юпанки рассказал о напитке детей богов, принесенном виракочами. Синчи Пума и пришедшие с ним вожди подтвердили крепость напитка по сравнению с местным пивом. Зная нравы инкской знати, любившей попировать при первой же возможности, мудрый вождь уаминка не зря уговорил Уварова прихватить с собой несколько кувшинов самогонки. Не хотел Олег пить, но продегустировать новый напиток даже губернатор не отказался. Уваров уже привычно добавил самогон в чичу. Эффект оказался предсказуемым. Вскоре его пригласили поближе к Майта Юпанки, и между ними завязался откровенный разговор. Правда, губернатор ни словом не обмолвился о достигнутых ранее договоренностях, а больше рассказывал про историю империи и нюансах прихода к власти того или иного Сапа Инки. Если рассказы о первых правителях Олег пропускал мимо ушей, то о последних слушал внимательно и мотал на ус полученную информацию.

Отцом Уйна Капака и Майта Юпанки был знаменитый Тупак Инка Юпанки. Во время его правления империя достигла максимального расширения. Все основные завоевания для империи на севере и юге были сделаны именно им. Он же присоединил к Куско враждебных сейчас северян, племя под названием шири, с их столицей Кито. Укрепил армию, развивал искусство и науки. При нем был создан мощный флот из бальсовых плотов, на которых инки совершили множество путешествий вдоль побережья, и не только. Именно Тупак Инка Юпанки осуществил административную реформу, ввел институт курак, и теперь вожди завоеванных племен назначались главными чиновниками в своих районах, что существенно снизило недовольство и укрепило имперскую власть. Сыновья появились на свет уже на склоне лет отца. И от их матери, Мама Окльо, после смерти мужа потребовалось немало трудов и изворотливости, чтобы в дворцовых интригах и войнах, порой даже через многочисленные убийства, отстоять право старшего Уайна Капака занять трон. Он, в отличие от младшего Майта, рожденного в Хосхо-Куско, родился на севере империи, на территории нынешнего Эквадора, немного южнее Кито, в Тумибамбе. И наверное, поэтому его все время тянуло в эти места. У Сапа Инки Уайна Капака было множество сыновей и дочерей, рожденных от разных женщин. Но только несколько из них были законными, в том числе и нынешний правитель Хосхо-Куско, Уаскар. Его противника Атауальпу хотя и родила принцесса северян-шири – китонцев, но для инкской знати южной столицы Хосхо он считался незаконнорожденным и не имел права занять имперский трон после смерти отца.

В отличие от других братьев Уаскар постоянно находился в Хосхо и не принимал участия в походах родителя. Он был властолюбивым и эгоистичным. После внезапной смерти отца и старшего брата-наследника, Уаскар не стал выжидать, а сразу же объявил себя новым Сапа Инка. Он принялся раздавать богатые подарки знати Хосхо. Уаскар хотел купить их золотом, драгоценными камнями и красивыми женщинами. Одновременно он попытался вывести из игры тех, кто представлял собой опасность для занятого им трона – родных братьев. Их он приказал безжалостно убивать.

Поскольку церемонию коронации нового правителя мог осуществить, по законам империи, лишь Верховный жрец солнечного культа (но тот находился возле своего усопшего господина Уайна Капака в Кито), Уаскар из своих сторонников назначил нового Верховного жреца, который и водрузил на его голову корону страны четырех частей света. В Тауантинсуйу было принято, чтобы новый Сапа Инка во время официального вступления на трон столь же официально и сочетался браком. Вопреки воле матери, Уаскар обманом заставил ее дать согласие на свадьбу со своей сестрой – красавицей Чуки Уипа. Честно говоря, народ Хосхо не очень-то ликовал во время пышной церемонии коронации. Очень многие в городе и империи считали Уаскара полусумасшедшим, одержимым манией властолюбия; человеком, который принесет стране сыновей Солнца одни несчастья. Но вслух об этом старались не говорить, так как об этом могли донести кому следует и не было никаких гарантий, что после всего ты останешься живым. Те, кто открыто выступил против Уаскара, бежали на север и присоединились к Атауальпе, также объявившему себя новым Единственным. Хотя Атауальпа был более талантливым воином и государственным деятелем, чем его брат Уаскар, самовольно водрузивший на свою голову корону империи, отношение к нему со сторон Майта Юпанки было негативным – ведь тот поднялся против традиций и устоев империи. Незаконнорожденный бастард не имел права стать Великим Инкой. Даже у Майта было больше прав. Его отец был императором, и он рожден в законном браке.

Во главе противоборствующих армий стояли не сами братья, а их генералы. Но если Уаскар поручал командовать своим войском неродным братьям из его айлью или другим представителям знати, то армиями Атауальпы командовали полководцы-воины, поднявшиеся на верхние ступени власти благодаря своему мужеству и умению, полученному в многочисленных сражениях, при этом все были выходцами с севера. Они так же, как и Атауальпа, фанатично были одержимы получить все, не теряя ничего. Благодаря своему опыту, полководцы китонцев в нескольких сражениях разгромили слабо подготовленные войска Уаскара и теперь вели активное наступление с целью захватить всю империю. При этом безжалостно уничтожали по пути тех, кто выказывал малейшие признаки сопротивления или недовольства.

– Ты обещал сделать меня победителем! – полушутя сказал Майта Олегу. К удивлению последнего, губернатор еще сохранял ясность ума, в отличие от других, уже пустившихся в пляс под звуки местной музыки. – Долго ли мне ждать? Завтра я должен дать ответ сыну. У тебя есть что сказать, Ол Увар?

– Да, уважаемый Майта Юпанки, – серьезно ответил Уваров. – Если я обещал – значит, так и будет. Но у меня есть к вам две просьбы, от которых зависят все ваши победы.

– Говори. Если в моих силах, то обещаю, что выполню.

– Мне нужны отлично знающие местность и верные вам проводники. Это первое. Теперь второе. Прошу следовать моим советам, даже если они покажутся вам странными и неподходящими под привычный для вас способ ведения войны.

– Надежные и нужные тебе люди у меня есть. А насчет второго я не могу сказать. Смотря что ты предложишь, – улыбнулся Юпанки-старший. – Так что мы будем делать?

– Нападать. И немедля.

– Я верю тебе, Ол Увар. Ты сказал то, что мне подсказывал сам Виракоча. Ас! Да будет так!

Утром, когда после вчерашней вечеринки основная масса вождей и командиров еще спала, Майта поднял сына и приказал ему полностью подчиняться Уварову, что бы тот ни говорил. Весь отряд Юпанки-младшего, состоящий из четырех тысяч воинов, сегодня же, не заходя в Уануко и разделившись на две части, окольными тропами выдвигался в сторону Уамачуко. К месту, которое выбрал Олег, тщательно изучив макет местности и посоветовавшись с присланными ему проводниками. Им предстояло совершить трудный марш-бросок. За трое суток, почти без отдыха и сна, практически по бездорожью преодолеть расстояние, равное шестидневному обычному маршу инкской армии. Через два дня туда же должен выйти из Уануко и сам Майта Юпанки с остальными, по пути собирая разрозненные отряды отступающей армии Уаскара.

Как ни старался Уваров сохранить все в тайне, но передвижение такой массы народа трудно скрыть. На узких тропинках иногда встречались путники, а на горных пастбищах – пастухи. Как ни жаль было этих простых, ни в чем не повинных людей, но сохранение секретности операции важнее. Ибо от ее успеха зависело многое, в том числе и жизни тысяч, а то и десятков тысяч других. Чтобы основная масса воинов прошла незамеченной, случайных свидетелей приходилось убивать специально высланным вперед группам боевого охранения.

В заданный район вышли в расчетное время, еще до наступления темноты. Олег сверился с нарисованной картой и присвистнул.

– А макет не соврал, все очень похоже! Молодцы, отлично сработали! Юску, позови одного из проводников. Надо к Манко весточку отправить: на месте ли он с Назаром или еще нет?

– Ну, Ол Увар, ты меня и погонял! – подошел уставший Синчи Пума. – Не думал я на старости лет так бегать по горам, да еще ночью и с веревкой в руках… Здесь никто так не воюет!

– Пока Луна – Мама Кильа еще на небе, надо пользоваться моментом! – улыбнулся Уваров. – Отставших нет?

– Нет. Все пришли. Что дальше делать будем?

– Осмотреться надо. Разведку вперед выслать и охранение выставить. Остальные пускай отдыхают, но пока без костров. Завтра с первой зорькой пойдем с Юску минное поле размечать…

Олег поднес бинокль к глазам. Идет. Наконец-то… Сколько можно ждать! Зря, что ли, мы этот переход Суворова через Альпы или, вернее, Уварова через Анды затевали? Три дня уже здесь загораем. А Хрюши все нет. Вернее – генерала-китонца Урко Варанка.

На широкую каменную тропу медленно выползала гигантская змея из человеческих тел. Разноцветная, ощетинившаяся копьями, она появилась между двумя отвесными огромными скалами и начала спускаться в небольшую узкую долину, покрытую высокой сухой травой и довольно густым кустарником. В центре долины, на небольшой возвышенности, располагалась дорожная станция – тамбо из нескольких одноэтажных, сложенных из небольших камней помещений, покрытых соломенной крышей. На выходе из долины, на крутом склоне, прямо над дорогой возвышалась неприступная крепость. Ее каменные ворота были открыты. Крепость не подавала никаких признаков жизни.

Это место Уваров выбрал не случайно. Оно находилось как раз на полпути между Уамачуко и Уануко. И его невозможно обойти. Со всех сторон непроходимые заснеженные горные хребты. Это был ключевой перевал на данном участке дороги Великого Инки. Кто им овладевал, тот наглухо закрывал путь в Уануко и дальше на юг империи.

Армия северян двигалась не спеша, уверенная в своих силах. Они уже начали занимать важный опорный пункт, до которого противник еще не успел добраться. Донесение шпионов о том, что Майта Юпанки решил принять бой и выйти навстречу, вместо того чтобы сидеть у себя в Уануко, не очень-то удивило Урко Варанка. Характер упрямого и воинственного брата умершего Уайна Капака был давно известен всей армии. Генералу китонцев даже довелось немного повоевать под командой Майта Юпанки на севере, еще до внезапной смерти Сапа Инки и раздела империи на два враждующих лагеря. Зная причуды и военные хитрости вредного старика, Урко Варанка все же опередил знаменитого, но уже старого полководца. Теперь ничто не помешает ему стать новым губернатором провинции, как и обещал Атауальпа. Разбить меньшую по численности, наскоро собранную и плохо обученную армию Майта Юпанки особых трудов не составит. Шедшие с Урко Варанка воины-китонцы были опытными и закаленными в битвах. Передовые отряды быстро заняли брошенную крепость и теперь, перейдя через перевал, спускались на широкое плато, где враг будет окружен и уничтожен. Правда, непонятно откуда возникшее чувство тревоги немного раздражало генерала. Оно возникло совсем недавно – когда основные силы начали спускаться в эту долину. Дойдя до дорожной станции и поднявшись на ступени ближайшего дома, Урко Варанка стал осматривать окрестности. Проходящие мимо воины радостными криками приветствовали своего генерала, чем немного отвлекали его, не давая сосредоточиться. Отряды шли плотно, строго по дороге, поскольку дисциплина в армии была железной. Никто не имел права без команды даже в сторону отойти. Шли сотня за сотней, тысяча за тысячей. Между ними двигались караваны лам с продовольствием и запасом оружия, сопровождаемые женщинами и слугами. Вдруг над брошенной крепостью начал подниматься дымок. Сначала неприметный и серый, но постепенно он становился плотнее и чернел.

– Красиво идут! Галдан, готов? Давай!

Как гром с ясного неба среди тишины окружавших долину скал прогремел выстрел. Урко Варанка дернул головой и завалился на ступени, заливая их своей кровью. Ничего не понявшая свита сначала бросилась к вдруг упавшему генералу, но затем в ужасе отпрянула, увидев вместо правого глаза кровавую дыру и разбитый затылок. Проходящие мимо стали тревожно оборачиваться и останавливаться. Возле тамбо образовалась внушительная толпа. Порядок движения нарушился, и вся армия встала. Командиры засуетились и стали посылать гонцов, пытаясь узнать, что случилось. Уставшие маршировать воины, пользуясь возможностью передохнуть, садились прямо на дорогу и придорожные камни. Кто-то решил отойти в ближайшие кустики по нужде. Вдоль колонны грохнуло несколько взрывов. Раздались дикие крики раненых. Внезапный ужас охватил всех, кто находился рядом. Постепенно он начал нарастать, как снежный ком, все больше распространяясь среди воинов.

– Галдан, бей по крышам!

Столпившись вокруг своего поверженного генерала, командиры китонцев не обращали внимания на соломенные крыши домов дорожной станции, а тем более на небольшие глиняные горшки – мало ли таких по всей империи сушат пурики на крышах своих хижин… Но вдруг они начали загораться, поджигая при этом солому. Страшные взрывы раздались один за другим. Почти мгновенно на месте горящих домов образовались мощные облака огня и дыма. Практически все строения разнесло яркими вспышками. Летящие в разные стороны камни и куски породы убивали людей десятками. Липкий огонь поджигал их одежду, окружавшую траву и кустарник. Постепенно пламя начало распространяться во все стороны. Армию северян охватила паника. Они никогда такого не видели! Обезумевшие от страха люди, забыв обо всем, бросались куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого страшного места. За считаные минуты от сильной армии не осталось и следа. Она превратилась в неуправляемую толпу. Часть китонцев кинулась вперед, к крепости, надеясь вырваться из огненного капкана. Но прямо у них на глазах ворота закрылись мощной каменной плитой, перекрыв дорогу. На стенах крепости появились чужие воины, которые стали поражать бегущих камнями из пращей. Но это были не обычные камни. Их разрывало на мелкие кусочки, которые мгновенно убивали сразу по несколько человек. Те, кто решил бежать назад, в сторону Уамачуко, неожиданно наткнулись на плотный строй больших бронзовых щитов, ощетинившийся длинными копьями. Из-за спин одетых в блестящие доспехи воинов в мечущуюся толпу полетели тучи стрел, неся на своих наконечниках смерть. Вместе со стрелами летели и гранаты, забрасываемые с помощью палок-камнеметалок. Они убивали без разбора: и мужчин, и женщин. Всех, кто пришел сюда с севера. Кто-то решил спастись, прячась на склонах, в растущем там кустарнике. Но, зацепившись за невидимые глазу нити, они поражались осколками расставленных здесь мин. Всюду грохотали взрывы, изрыгалось пламя, раздавались крики боли и отчаяния. И нигде не было спасения. Над горной долиной ветер поднимал черные клубы дыма, которые далеко было видно. Она горела. Вся.

– Можете идти, но только по дороге. В кусты не суйтесь, пока мы с Юску их не разминируем, – разрешил Уваров стоявшим рядом командирам отрядов спустя несколько часов с момента вступления в долину армии северян.

Как ни продумывали операцию, но все-таки без потерь не обошлось. Слишком крупный зверь попался в капкан. Нашлись среди китонцев командиры, которые сумели сгруппировать вокруг себя еще не совсем потерявших голову воинов. Они попытались прорваться туда, откуда недавно пришли. Под их безудержным натиском гоплитам пришлось организованно отступить. При этом каждый шаг назад закованных в сталь воинов устилался горами трупов атакующих. Воспользовавшись этим, часть вражеских солдат смогла вырваться из кольца. Но их миг удачи был не долог. Дальше по дороге на Уамачуко стоял заслон, выставленный Синчи Пумой, состоящий из взятых с подвластных земель пуриков. Они смогли выстоять, но потеряли довольно много убитыми и ранеными. Зажатые с двух сторон, китонцы сражались отчаянно. Но все до одного были перебиты. Последние оставшиеся, видя безвыходность своего положения и не желая умереть от руки врага, бросались в тянувшуюся вдоль дороги глубокую пропасть, где погибали, разбившись о камни. Да, в мужестве и смелости китонцам не откажешь – серьезный враг! На легкую победу рассчитывать не стоит…

Когда с попавшими в западню было покончено, Манко Юпанки и Синчи Пума пошли на помощь губернатору, к расположенному южнее плато.

Урко Варанка, понимая, что если он будет двигаться на юг всей армией, то может не успеть захватить важный перевал, разделил ее на три неравных части. Передовой отряд составлял семь тысяч воинов и шел впереди на день пути. За ним двигалась основная часть из десяти тысяч, во главе с самим генералом. Оставшийся отряд в три тысячи солдат должен был подойти позже, через несколько дней. В его задачу входило уничтожение сторонников Уаскара и налаживание снабжения всей армии. Но судьба распорядилась по-другому. Урко Варанка погиб, так и не увидев, кто его убил. Вместе с ним погибла и его армия.

Мудрый Майта Юпанки также разделил свою армию на три неравных части. За время пути на север она увеличилась на три тысячи воинов за счет отступающих, разбитых ранее отрядов северной армии Уаскара. В центре губернатор поставил слабые, но многочисленные отряды пуриков. На дальних флангах расположились опытные воины, но их спрятали от чужих глаз. Когда передовой отряд китонцев спустился на плато, их командир, увидев перед собой лишь слабо вооруженных и неподготовленных пуриков, решил разбить врага одним ударом, завоевав при этом себе славу победителя Майта Юпанки. Но это ему не удалось. В момент, когда основная масса воинов Атауальпы начала все глубже проникать в ряды пуриков и теснить их, с флангов ударили отборные воины Майта. Китонцы дрогнули и побежали. Их полный разгром завершили Манко Юпанки и Синчи Пума, закрыв путь к отступлению. От участи быть убитым на плато ушли всего несколько сотен северян, сумевших просочиться сквозь толпы неприятеля. Но окружавшие плато высокие снежные хребты вряд ли давали шанс оставшимся китонцам избежать смерти. Только единицы из них доберутся до своей родины, чтобы рассказать о горечи поражения.

– Уайлай! Победа! – радостно кричали воины, размахивая оружием.

– А ты сдержал слово, Ол Увар! – положив руку Олегу на плечо, произнес Майта Юпанки. – Честно признаюсь, я немного сомневался в тебе. Но теперь верю! Я уже отправил гонца в Уануко и в Хосхо с известием о победе, пусть Уаскар за меня порадуется!

– Я же обещал, – Уваров улыбнулся в ответ. – Но радоваться пока рано. Надо, не задерживаясь, идти и взять Уамачуко. Организовать там надежную оборону. Дождаться подкреплений и затем ударить по Кахамарке. Это, так сказать, программа-минимум.

– Хорошо. А помогут ли нам твои виракочи?

– Обязательно помогут. Вот только расправятся с дикарями…

Придя в долину, губернатор и прибывшие с ним командиры были поражены произошедшей здесь бойней. Не битвой, а именно бойней. Всюду валялись обгоревшие и искалеченные тела китонцев, но среди своих воинов потери были минимальны. Так в этих местах никто не воевал! Уничтожив за два дня семнадцать тысяч воинов Атауальпы, союзники потеряли не более трех тысяч!

Наступление на Уамачуко произошло вполне предсказуемо. Армию не стали привычно делить на три части, а всей массой двинулись на север, по пути громя оставшийся от войск Урко Варанка отряд. Испытав на себе все «прелести» власти китонцев, местные племена влились в ряды воинов губернатора Уануко, увеличив их до двадцати тысяч. С ходу захватив город-крепость и перебив немногочисленный гарнизон северян, армия Майта Юпанки решила закрепиться на достигнутом рубеже, поскольку сил для снятия осады с Кахамарки явно не хватало. Придерживаясь своей ритуальной тактики, выраженной в кратковременном периоде ведения войны, армии противоборствующих сторон прекратили боевые действия и занялись подготовкой к новым сражениям. Тем более что начинался сбор урожая, а это для пуриков, составляющих основу обеих армий, было важнее, чем амбиции претендентов на трон. Без урожая нет армии, а без армии нет империи. С этим соглашались все.

Майта Юпанки также был вынужден отпустить большую часть войска по домам. Крестьянам нужно кормить свои семьи и все государство. Кроме них, этого никто не сделает. По совету Уварова, в Уамачуко, кроме опытных воинов, составлявших постоянный состав армии, оставили и всех молодых неженатых парней, уже успевших поучаствовать в битве с китонцами. Таких набралось около трех тысяч. Из них решили сделать солдат-профессионалов, но по примеру гоплитов. Всего в Уамачуко оставалось чуть больше семи тысяч воинов. Пока основная масса оставшейся армии вместе с горожанами укрепляла стены и возводила новые укрепления, каждому гоплиту выделили по три десятка молодых новобранцев и обязали приучить тех к дисциплине, научить воевать в плотном строю фаланги. То есть пройти ускоренный курс того, что сами уаминка прошли ранее в Новоросске. Хотя армии у инков и обладали большой численностью, но в сражениях они, как только сходились вплотную, сразу уже утрачивали это превосходство из-за ослабления дисциплины и потери управления. Каждый воин сражался сам за себя, толком не понимая и порой не зная, что делают его соседи. Причем в пылу сражения все кричали и хвастались друг перед другом. Необходимо это преодолеть. Кроме того, научить их работать большим щитом и копьем. С согласия Майта Юпанки, Уваров решил создать для него армию нового типа, которой здесь никто не знал. Именно ей в большей степени предстояло установить необходимый порядок в империи и дать отпор испанцам. А на это способна только молодежь, с присущим ей максимализмом и жаждой нового, еще не забитая тяжелой жизнью пурика. Теперь она каждый день, с утра и до позднего вечера, плотными отрядами маршировала на своеобразном плацу вблизи города, слаженно двигала длинными копьями и большими щитами, училась молчать и кричать в один голос, беспрекословно выполнять приказы командиров. При этом все команды отдавались только по-русски или свистком, как в свое время новороссы научили уаминка. И пусть молодые солдаты были слабее опытных воинов в бою один на один, но, собранные в единый слаженный механизм, они побеждали. В этом убедился сам Майта Юпанки, когда захотел увидеть результат подготовки молодежи, проведя учебный бой во главе своих опытных воинов. Они так и не смогли прорвать выстроенные фалангу и каре молодых гоплитов, атакуя ее толпами со всех сторон, после чего к такой же подготовке подключили и остальных. Порядок всегда бьет число!

По приказу губернатора среди огромного количества трофеев, доставшихся после разгрома северян, отобрали все бронзовое и медное вооружение. Кроме того, основательно подчистили склады, дворцы и дома города, собирая медь и бронзу. В организованных простеньких кузницах металл массово перековывали на пластины для щитов и доспехов, а также наконечники копий, дротиков, длинные ножи и топоры. Уваров посоветовал также собрать масло, которым заправляли светильники. Поскольку почти весь запас «вакумок» Слащенко, а также мин и гранат, взятых из Новоросска, ушел на уничтожение армии Урко Варанки, Олег придумал вместо них забрасывать противника огненными горшками, для чего уже начали изготавливать примитивные легкие катапульты. Кроме оружия в город со всей округи собирали продовольствие и сгоняли стада лам. Наступать на Кахамарку пока не было возможности, но выдержать осаду сил хватало; главное – прокормить армию и гражданское население.

В один из дней разведчики сообщили, что китонцы неожиданно сняли осаду с Кахамарки и отошли на север. Пользуясь этим, находившийся там гарнизон и жители покинули свой город. Сейчас они движутся в сторону Уамачуко.

– Вот и до Атауальпы донеслась слава нашей победы! – радостно произнес Манко. – Надо наступать и захватить Кахамарку!

– Не стоит. Это ловушка, – возразил Уваров. – Его генералы заманивают нас в капкан, откуда не выбраться. Мы еще не так сильны, чтобы тягаться с ними.

– Да. Ты прав, Ол Увар, – поддержал его Майта Юпанки. – Как доносили лазутчики, у Кискиса и Укумари под Кахамаркой было около тридцати тысяч воинов. Даже если часть из них вернулась в свои селения убирать урожай, то половина точно осталась на месте. Они ждут. И мы подождем. Тем более что пока неизвестно, как обстоят дела у Чалкучимы, который штурмует Уайлас на побережье. Если город падет, то Чалкучима сможет зайти в Кахамарку, к нам со спины, и отрезать от Уануко…

Разговор происходил под навесом Юпанки-старшего, установленным вблизи плаца, где под руководством гоплитов-уаминка обучались молодые солдаты. В последнее время губернатору понравилось, наблюдая за своей новой армией, строить великие планы. Кроме присутствующих и надежной охраны вокруг, никого рядом не было.

– Уважаемый Майта, у меня к вам просьба…

– Что еще ты задумал, Ол Увар? Снова понадобились проводники? Нам ждать новых побед?

– И это тоже. Но не совсем, – серьезно произнес Уваров. – Мне нужны люди, лично знающие Атауальпу.

– Они перед тобой, – ответил Майта, – я с детства знаю этого выскочку. Да и Манко, будучи еще мальчишкой, не раз с ним дрался.

– Да. Я один раз ему ухо чуть не откусил, – рассмеялся Манко, – когда этот китонец был у нас в Уануко вместе с Единственным, его отцом.

– Нет. Мне нужны другие. Если можно так выразиться, незаметные фигуры…

– Ты хочешь его убить? Но это невозможно! – воскликнул Юпанки-старший. – Мы бы давно это сделали, но Атауальпа окружил себя «невестами Солнца», которые пробуют всю пищу, прежде чем дать ему. Вокруг этого труса всегда находится несколько тысяч лучших воинов. К нему просто так не подступиться.

– И все же, если это возможно…

– Хорошо. Чампи! – позвал губернатор своего начальника охраны, который тут же предстал перед глазами хозяина.

– Да, господин!

– Ты не забыл еще этого незаконнорожденного, Атауальпу?

– Нет, господин. Как будто вчера еще выкручивал ему руки! – поклонился охранник. – Прости меня, господин, что не смог помешать его побегу. Но это не моя вина!

– Я не виню тебя, Чампи. Я знаю твою честность и преданность мне, – успокоил его губернатор. – Ты сможешь узнать Атауальпу среди множества воинов?

– Конечно, господин! Я как кондор с небес, различу эту мелкую куропатку среди камней!

– Хорошо. Возьми двоих воинов, из тех, кто был тогда с тобой. Идите и сделайте то, что прикажет вам Ол Увар.

– Слушаюсь, мой господин…

Когда Чампи отошел, Майта Юпанки повернулся к Уварову.

– Извини, Ол Увар, я сначала не хотел говорить. Но сейчас решил, что ты должен знать.

– Я весь во внимании, уважаемый Майта.

– Вчера прибыл гонец. Он передал приказ Уаскара: срочно отправить тебя к нему в Хосхо. Хотя это и приказал Сапа Инка, но мне ты нужнее здесь.

Такой удачи – официально попасть на прием к правителю империи – Олег сейчас не ожидал. Да, это входило в его планы, но чуть позже. Но если уж прет фарт, то этим надо воспользоваться. Другого случая может и не быть. Как все чудесно совпало…

– Я завтра же отправлюсь в Хосхо. Только прошу вас об одном. Не идите сами дальше на север. Если не сможете сдержать наступление китонцев, то отступайте назад, в Уануко. Мой народ вам поможет…

Этим же вечером Уваров вызвал к себе Юску и Будаева. Они долго совещались, обсуждая предстоящую операцию по ликвидации Атауальпы и возможные ситуации, которые могут возникнуть при выполнении тайной миссии. Чуть позже к ним присоединились Чампи и один из проводников, хорошо знавший предстоящий маршрут движения. В предрассветной тишине небольшой караван, состоящий из десятка человек и нескольких лам, тайно покинул Уамачуко, держа путь на север.

Сам же Уваров в сопровождении ординарца Синицы, двух своих спецназовцев-уаминка и торжественного эскорта, состоящего из приближенного к губернатору офицера инкской армии по имени Римак с полусотней надежных воинов, чуть позже вышел из города через другие ворота и направился в сторону Уануко. Перед расставанием Майта Юпанки рассказал Олегу о некоторых нюансах дворцовых интриг и посоветовал, к кому обратиться за помощью, в случае чего. В этом ему должен помочь Римак, также шедший в Хосхо с тайным заданием. Вождь Синчи Пума рассказал, где в столице найти его сына Уамана, и передал с Уваровым небольшие гостинцы для внуков.

До Уануко добрались без приключений. Места прошедших сражений были полностью очищены от следов пребывания врага. В горной долине, на центральном холме, уже стояли новые дома дорожной станции и в ней дежурили молодые гонцы-часки. Как будто и не было ужасного побоища. Только черные от гари склоны и остатки сожженных деревьев и кустов напоминали о гибели армии Урко Варанки.

В провинциальной столице Уваров посетил губернаторский дом, где рассказал о победах над китонцами и освобождении Уамачуко. Ему даже удалось пообщаться с Тико-Пума, командиром сотни воинов-инков, ушедшей с семьями из Майта-тампо, теперь уже Белгорода. Олег узнал подробности нападения мохос, штурма крепости виракочами и их дальнейших действий. И порадовался за своих. Пока все шло по намеченному плану. Не теряя время, он тут же написал обширное письмо и скопировал карту, сделанную с макета местности. По его просьбе, все это было немедленно отправлено в Белгород. Как душа ни рвалась к своим, но дело – прежде всего. Отдохнув в Уануко пару дней, Уваров снова отправился в путь.

В губернаторском дворце, среди других родственников, его представили одной из дочерей когда-то всесильного Единственного Уайна Капака. Ее звали Чами Нуста, что означало «маленькая принцесса». В свое время Чами Нусту выдали замуж за одного из многочисленных сыновей Великого Инки, назначенного губернатором северо-западной прибрежной провинции, где, по преданию, сам Великий Виракоча расстался с людьми и ушел по волнам в океан. Когда началась гражданская война, ее муж, командуя одной из армий Уаскара, геройски погиб при наступлении на Кито – столицу Атауальпы. В настоящее время ее провинция уже занята китонцами, а весь двор разбежался или погиб в учиненных захватчиками погромах. При Чами Нусте осталось всего несколько слуг и служанок. Сейчас она с трехлетней дочерью на руках также направлялась в Хосхо, где у покойного мужа имелся большой дом-дворец.

Старшая жена Майта Юпанки попросила Уварова сопроводить несчастную вдову до столицы империи. Олегу сразу понравилась эта изящная красавица. На вид ей было чуть больше двадцати лет. Даже что-то екнуло в груди. Про себя Уваров назвал молодую женщину на свой лад: миленькой Настей. Она была очень похожа на жену Манко – Таллу. Так же притягивала к себе словно магнит, от которого невозможно оторваться. Только оставалось утонуть в ее удивительных для здешних мест голубых, как безоблачное небо, глазах. Ее голову с подстриженными до плеч, в знак траура по мужу, медно-каштановыми волосами прикрывала тончайшая вуаль, свободно спадавшая сзади. Настя была одета в красивую тунику тонкой работы, доходящую ей до пят и перепоясанную широкой полосой красной ткани. Наброшенная на плечи накидка сходилась на груди и закреплялась золотой булавкой с большой, изящно отделанной головкой. На ногах белые сандалии из мягкой кожи лам. Чами Нуста имела горделивую осанку и плавную походку, как и подобает особе царского рода.

«Тут и Пушкина Александра Сергеевича не грех добрым словом помянуть… – пролетело в голове у Олега:

Уваров, ни секунды не раздумывая, согласился выполнить эту просьбу, тем более что им было по пути. Сейчас паланкин, где находились Чами Нуста с дочкой, несли восемь носильщиков в середине каравана. Их сменщики шли позади вместе со слугами и груженными поклажей ламами. Процессию охраняли воины, приданные Олегу губернатором.

Когда проходили через раскинувшийся на всю долину город-склад Хауха, у Уварова чуть слюни от зависти не потекли – столько здесь было разного добра, так необходимого в Новоросске! Надо его обязательно сохранить и по возможности вывезти к себе! Да, Олежек, глаза у тебя завидущие, а руки загребущие!

В каждом городе, через который приходилось пройти, их встречали местные правители. Большинство из них были родственниками Чами Нусты, так что достойный прием и нормальный отдых были обеспечены. Даже если они и не любили нынешнего Сапа Инку Уаскара, то с уважением относились к великому Уайна Капаку, и, соответственно, это уважение перенеслось на его красавицу-дочь, не рвущуюся, в отличие от братьев, к власти.

Через некоторое время Уваров стал за собой замечать, что с каждым днем он все больше думает о Насте, чем о предстоящей ему миссии. «Неужто влюбился в молоденькую, дрючок старый? – приходило Олегу на ум. – А может, сказывается длительное отсутствие жены? Ну, прежнюю, из своего времени, уже не получишь, а вот о новой, местной, позаботиться пора бы уже. Чем я хуже Николая? Нашел же он себе молодицу, да еще и дочку вождя! А чем Настенька мне не подходит? Тем более что она царского роду-племени». Такие мысли подпитывал и взаимный интерес к Уварову со стороны инкской принцессы. Она никогда не отказывалась поговорить с ним, умела поддержать разговор даже по мелочам. Была умна, образованна и хорошо воспитанна. На каждое слово Олега, даже его мимолетный взгляд, всегда отвечала улыбкой притягательных чувственных губ. К концу путешествия оба уже понимали, что друг другу они не безразличны.

– Чами, я все хотел тебя спросить, – немного стесняясь, обратился Уваров к девушке, когда они отдыхали на одной из дорожных станций перед спуском в долину, где располагалась столица Хосхо. – Почему у тебя голубые глаза, не такие, как у Майта Юпанки и его семьи? Ты же принадлежишь к верхушке империи, где все – близкие родственники, но так отличаешься от них… Ты больше похожа на уаминка, чем на инков!

– Не совсем так, – мило улыбнулась Чами Нуста, держа на коленях свою дочурку, уменьшенную копию матери, отличавшуюся только цветом кожи и пухленькими губками, унаследованными от отца. – Я, как и Атауальпа, тоже незаконнорожденная. Моя мама не была сестрой Единственного. Отец взял ее из «невест Солнца». Она из рода, который ведет свое начало от айуайпанти, «сияющих», пришедших вместе с Виракочей на эти земли.«Сияющие» и «верные воины», уаминка – из одного племени. Поэтому мы так похожи друг на друга.

– Ты тоже была «невестой Солнца»?

– Да. Отец подарил меня мужу, когда тот был губернатором и отличился в войне на севере. Получить в жены дочь Сапа Инки – это великая честь…

– Была ли ты единственной у мужа и любила ли его?

– Нет. У мужа кроме меня было еще четыре жены. Но я – самая любимая… – Лицо Насти, на мгновение озарившись, вдруг опечалилось. – Они все погибли… Нас не было в городе, когда пришли китонцы. Дочь заболела. Я пошла с ней в дальний храм, где жрецы лечили ее. Боги спасли нас…

Олег не решился больше тревожить мрачными воспоминаниями молодую женщину. Хотя вопрос о свободе ее сердца для Уварова так и остался до конца не решенным, он осторожно поинтересовался:

– Скоро мы расстанемся. Увижу ли я тебя вновь?

– Хосхо – большой город. Чужой может легко потеряться в нем. Но если ты встретишь верного человека, то всегда найдешь то, что пожелал, – таинственно произнесла Настя. Затем подозвала одну из служанок и что-то шепнула ей. Та выразила удивление на лице и с недоверием посмотрела на Олега. Но после повелительного жеста рукой достала из-под своего пончо и протянула хозяйке небольшой бронзовый пенал прекрасной работы. Чами Нуста извлекла из него золотое кольцо и протянула его Уварову:

– Возьми этого кольцо, Ол Увар. Если захочешь меня увидеть, то покажи его жрецам…

Олега словно током пронзило, когда нежные пальчики коснулись его. Позабыв про все на свете, он задержал их в своей руке. Все, что окружало сейчас, для Уварова вдруг исчезло. Он видел только прекрасные глаза Насти и чувствовал жар ее сердца на кончиках пальцев. Но так продолжалось недолго. Молодая женщина смущенно опустила глаза и осторожно освободила руку, оставив на ладони Уварова кольцо, увитое геометрическими рисунками, среди которых заметно выделялся крест в ромбе.

– Но жрецы должны быть в одеждах, где есть такой знак… голубого цвета с золотым… Смотри, не перепутай… – еле слышно прошептала Настя.

Поняв некорректность своего поведения, Уваров сделал шаг назад и слегка кивнул головой в знак того, что услышал ее слова. Прикасаться к особе, принадлежащей к правящей верхушке империи, а тем более – женщине из нее, не имея соответствующего местной иерархии статуса и ее согласия, по законам инков было страшным преступлением. За такое с легкостью могли лишить жизни. Уварову повезло, что этого, кроме служанки, никто не заметил, но та с пониманием опустила глаза.

– Позволь и мне сделать тебе подарок, Чами… – так же тихо сказал Олег. Повернувшись к расположившемуся невдалеке Синице, он по-русски произнес: – Назар, принеси одну из шкатулок…

– Так то ж для царицы и царевен местных, Олег Васильевич! – недоуменно ответил ординарец. – Мало их осталось, может и не хватить.

– Давай, давай, не жадничай. Мы как раз царевне и будем дарить.

Их разговор никто из присутствующих не понимал, так как еще ранее они договорились разговаривать между собой только по-русски – так сказать, для сохранения тайны. Конечно, это не касалось ребят-уаминка из его группы, которые изучали не только приемы, но и язык виракочей.

Уваров не отказал себе в удовольствии еще раз коснуться руки Насти, передавая ей красивую деревянную шкатулку, изготовленную в Мастерграде. В ней находился специально подобранный женщинами Новоросска набор для жен местных правителей: небольшое зеркальце, шикарное ожерелье из цветных бус, ножницы и другие, необходимые для любой красавицы мелочи, о назначении которых Олег мог только смутно догадываться.

– Благодарю тебя, Ол Увар, – произнесла Чами Нуста после небольшого замешательства при осмотре шкатулки. – Но это дорогой подарок. Он достоин самой койи, главной жены Сапа Инки! Могу ли я его принять?

– Да, Чами. Я другой, более достойной, чем ты, не знаю…

Но дальше высказать свои чувства Уваров не успел. Его перебил появившийся взволнованный Римак.

– Ол Увар, Уаскар выслал сотню своих отборных воинов, чтобы встретить тебя. Они уже здесь, – сообщил сопровождавший его офицер. – Их командир сказал, что мы не сможем дальше тебя сопровождать. Не подчиниться я не могу…

– Ничего, этого и следовало ожидать, – успокоил его Олег. За время долгого путешествия они успели подружиться и не раз обговаривали свой план действий в столице. – Римак, как и договаривались, обязательно проследи, куда нас отведут. И разыщи Уамана…

В этот момент к ним подошел командир прибывшего отряда. Представившись, он сообщил, что ему приказано далее сопроводить виракочей в Хосхо. Сапа Инка Уаскар в настоящее время отсутствовал в столице, так как совершал путешествие в храм Пачакамака на побережье, где находился главный оракул империи инков. До возвращения Единственного виракочи будут гостями губернатора столицы Роки Юпанки.

Глава 15

Возвращение группы Ольховского из плена Нефтегорск приветствовал радостными криками. Но молодой человек пришел не один. Вместе с ним была и «дюймовочка» Дара. Как выяснилось, она оказалась младшей дочерью тайта Даро, сумевшего наладить контакт с новороссами. Познав сытную жизнь у белых пришельцев, старый шаман привел в Нефтегорск весь свой небольшой род.

Правда, осталось непонятным: либо они убежали от голодной жизни, либо пришли на разведку. А может, то и другое. Но факт остается фактом. Правители лукано не стали препятствовать и отпустили род Даро с миром, чего не скажешь о пленниках: как ни уговаривал молодой жрец Лука отпустить всех, вожди дикарей на это не пошли. Из восьми пленников они предложили остаться четверым, на выбор. Хоть какое-то, но понятие справедливости у лесных жителей имелось.

– Бери, Саша, троих ребят, что нам в геологии помогали, и иди. Вы в Нефтегорске нужнее, – по-отечески обнял за плечи командира Долматов, – ну а я с разведчиками и Лукой здесь останусь. Авось как-нибудь, да выберемся!

– Пантелей Егорович! Что вы говорите? Я без вас никуда не уйду! – запротестовал Ольховский. – Я офицер, ваш командир. А бросить своих людей в беде – это значит обречь себя на бесчестие!

– Нет, Александр Владимирович. Вы хоть и командир, но здесь не правы, – почти официально возразил старшина, при этом озорно подмигнув. – Все честно. Вы возвращаетесь домой, ну а мы с ребятами из пленников превращаемся в почетных гостей и продолжаем улучшение местного населения! После всего произошедшего я думаю, что крокодилам нас уже не скормят…

Действительно, после прихода Луки и Даро с подарками от новороссов отношение к ним поменялось в лучшую сторону. Теперь никто их не удерживал в пирамиде, а переселили в город, и бывшие пленники могли свободно разгуливать по нему. Правда, в сопровождении нескольких местных знатных воинов. Но это скорее была не охрана, а почетный эскорт. Или даже экскурсоводы, рассказывающие о местных достопримечательностях. Им вернули вещи и даже оружие. С тайной завистью, но честно отдали стальные мачете, кинжалы и топоры. При этом не обратив особого внимания на автомат и револьверы.

Отпустили Ольховского не сразу. Еще две недели он общался с вождями при помощи Луки и Даро, объясняя, кто они и для чего здесь появились. При этом Александр не забыл и легенду об их божественной миссии. В ходе разговоров старый шаман так расхваливал умение новороссов обеспечивать себя продовольствием без охоты, что Ольховскому и Долматову пришлось поднапрячься, чтобы вспомнить все возможные способы земледелия в подобных условиях. Судя по широким заросшим квадратам земли между домами, в этих местах когда-то занимались огородничеством. Вот и решили его возродить. С помощью имеющихся инструментов расчистили довольно большую площадку и подвели воду от ближайшего фонтана. Среди переданных в дар продуктов нашлись подходящие с семенами, которые и посадили. Ольховский пообещал сразу же после прибытия в Нефтегорск организовать передачу других сельхозкультур, которые можно выращивать на этой почве, а также необходимых инструментов. Народ лукано не остался в долгу. В Нефтегорск с собой несли два десятка крепких панцирных кож кайманов. При расставании Долматов пообещал организовать и увеличить их поставку, приучив местный люд вместо обезьян почаще есть мясо кайманов, благо тех в здешних водоемах в изобилии.

Поначалу лесные люди немного дичились, да и Баюлис, во избежание болезней, устроил им карантин, поселив за рвом во временных хижинах. Яниса Людвиговича лукано приняли за сына своих богов, ибо только он мог хоть как-то изъясняться на понятном им языке, ежедневно навещая и проводя медицинский осмотр. Даже сделал несколько несложных операций, после чего его авторитет вознесся до небес.

Баюлис и здесь не прекращал свои опыты с различными лекарственными травами и настойками. В хижине Иллайюка они вместе с Даро и верховным жрецом уаминка устроили настоящую лабораторию средневековых алхимиков. Периодически троица удалялась в джунгли в поисках необходимых растений и жучков-паучков. Они что-то постоянно перетирали в горшках и выпаривали на огне; в общем, занимались непонятным для непосвященных колдовством. Но все это творилось на благо народа, дабы он не вымер от множества болезней, так распространенных в этой климатической зоне. Кроме рецептов лекарств, тайт Даро поведал доктору тайны своего племени по изготовлению различных ядов, а также противоядий к ним.

Антоненко, убедившись, что жизнь в Нефтегорске постепенно налаживается и в его присутствии отпала острая необходимость, засобирался в Новоросск.

На последнем совещании было решено оставить Бондарева руководить дальнейшим процессом освоения этого региона.

– Игорь Саввич! – по-хорошему уговаривал его Николай. – Никто из присутствующих, кроме вас, толком не сможет здесь все правильно организовать. Вы – мой заместитель и по рангу должны возглавить нашу колонизацию в данном районе. Синяков и Бажин для этого не подходят. У них другая специализация.

– Может быть, я больше пользы принесу, находясь в Новоросске или в Белгороде? – попытался возразить начальник штаба, хотя явно понимал, что ему не отвертеться от такого назначения.

– Нет, – твердо ответил Антоненко, дав понять, что решение окончательное и обжалованию не подлежит. – За это время вы уже освоились в здешних местах, знакомы с обстановкой, а другого присылать – только время терять. Да и нет у нас других, все заняты. Тем более что под ваше командование переходит не только Нефтегорск, но и Петропавловск. Да и вообще, весь наш амазонский сектор. Это почетная и ответственная должность. Я верю вам и знаю, что справитесь.

– Хватит ли у нас сил? – засомневался Бондарев. – Гуаро во главе с Кхуко вроде бы успокоились. Больше земли не хотят. Захваченное бы удержать да освоить… Но, черт его знает, особого доверия этот вождь-шаман у меня не вызывает. Да и с лесовиками не очень-то понятно. Пока они мирные, а что завтра будет, неизвестно.

– Им надо еще подарков, продовольствие и инструменты отправить. Чем больше, тем лучше, – вставил Ольховский. – Главное – границы не переходить, и Пантелею Егоровичу поможем…

– Не узнаю своего старшину, – рассмеялся Бажин. – Все время строгий в этом плане был, а тут – седина в бороду, бес в ребро… Но, судя по тем девчонкам, что с тобой пришли, зацепили там Егорыча крепко. Ежики курносые!

– Вот и Долматов вам поможет в налаживании контакта с местными, – еле сдержал улыбку Николай, – он человек бывалый, нигде не пропадет. Да и лукано подсобят, если гуаро взбунтуются или кто чужой появится.

– Все это так, – не сдавался Бондарев, – но Кхуко увел почти всех своих людей из Нефтегорска. Здесь остается не больше сотни гуаро с бабами и детворой. Еще полсотни уанка с семьями. Плюс наших полтора десятка с новыми женами. Вот и весь мой гарнизон. Остальных же вы забираете… Лукано я пока не считаю, на них надежды нет. Петропавловск далеко. Кожемяка вряд ли вовремя подоспеет, если что. У него там своих забот хватает. А нам здесь оборону держать надо, нефтью Новоросск обеспечить…

– Залежи нефти ближе к Нефтегорску и к границе с лукано. Гуаро там не очень любят появляться, – доложил Бажин. – Если они будут с нами и людьми Даро, то их никто не тронет.

– Да, – подтвердил Ольховский, – тем более что для добычи нефти много народа и не надо. Только носильщики для переноски канистр. Мы установим вышки и помпы. Обучим несколько человек качать нефть, и все. Другим там нечего делать. Главное, здесь переработку организовать.

– За этим дело не станет. В последнем донесении Алексей Аркадьевич обещал скоро подбросить уже изготовленное необходимое оборудование, – обнадежил Антоненко. – Я переговорю с Анко Альо, чтобы еще своих воинов с семьями к вам прислал. Людей у нас катастрофически не хватает. Слишком быстро стали развиваться и новых земель нахватались. Сейчас более важное направление – Белгород и инки со своей гражданской войной. Все силы бросаем туда. Но инструменты, оружие и припасы пришлем обязательно… Запомните главное. Ваша задача – создавать базу, а также запасы вооружения и топлива на этом направлении. Через Амазонку мы со временем сможем попасть в Атлантику, а там и на Русь!

Закончить совещание Николай не успел. С одной из вышек раздался тревожный сигнал железного била.

– Что случилось? Нападение?! Пожар?!

Народ по привычке бросился к оружию. Но причина тревоги оказалась ясна буквально сразу. Со стороны реки послышался непонятный шум, и с каждой секундой он нарастал. При виде источника шума, вынырнувшего из-за верхушек деревьев, только попаданцы остались на ногах, прикрывая рукой глаза от слепящего солнца. Все остальные пали ниц, с диким ужасом глядя в небо.

– Аэроплан! Самолет! Молодец, Клаус! Не думал раньше, что буду немца хвалить… Ишь чего удумал, шельмец – разрисовал-то как, прям настоящий дракон, мать его так!

Действительно, творение ума и рук Хорстмана походило на страшного четырехкрылого дракона-динозавра из сказок или доисторических времен. Корпус был выкрашен под чешую в ярко-красный цвет, а плоскости по расцветке походили на перепончатые крылья. Кабина пилотов разрисована под раскрытую драконью пасть с мощными клыками, а черные шасси напоминали поджатые в полете когтистые лапы.

Гидроплан сделал пару кругов над Нефтегорском, покачав, словно помахав, крыльями. Затем он начал заходить на посадку против течения реки. Коснувшись воды, самолет-амфибия поднял буруны и брызги, что произвело еще больший эффект на наблюдавших за ним аборигенов. А когда пилот направил свой аппарат в заливчик к деревянной пристани, столпившаяся на берегу любопытная местная детвора с дикими криками бросилась в разные стороны, оставив на месте только встречающих новороссов.

Подтянув за брошенный канат, летающую лодку закрепили у причала, установив на борт сходни. В чреве «дракона» Николай увидел троих. Пока бортмеханик возился с двигателем, на помост сошел Клаус Хорстман.

– Здравия желаю, господин полковник! – весело отрапортовал немец, приложив руку к летному шлему. – Разрешите доложить! Первый полет по маршруту Новоросск – Нефтегорск совершен успешно. Замечаний нет.

– Здравствуй, Клаус! – улыбаясь, пожал руку пилоту Антоненко. – Молодец! Ты уже по-русски отлично шпрехаешь. Значит, толк будет! Как долетели? Что привезли? И это кто там у тебя за стрелка-радиста?

Механика гидроплана Воеводина, одного из водителей ЗиСов, Николай знал хорошо. Тот помогал ему разбирать уазик и попутно изучал его устройство. Боец технику любил и хорошо в ней разбирался. Такой не подведет.

– Расстояние, которое вы делали за неделю, мы пролетели за полтора часа. Река – хороший ориентир. А как здесь красота! Море, целое зеленое море! Я такой раньше никогда не видеть! – Хорстман еще не отошел от полета, пребывая под его впечатлением.

– Еще насмотришься! – усмехнулся стоящий рядом Бондарев. – Лейтенант, вернитесь с небес на грешную землю и доложите, что привезли!

– Виноват, герр гауптман! – Немец осекся, на миг перейдя на родной язык, но потом поправился: – Все по списку: инструмент, продукты, боеприпасы и часть оборудования для добычи нефти. На много нет места. Надо еще лететь.

– Надо – значит, будете летать. И чем чаще, тем лучше, – закончил разговоры Бондарев. – Приступайте к выгрузке. Время не ждет. Еще хоть один рейс за сегодня необходимо сделать.

– Игорь Саввич, позаботьтесь, чтобы сделали кран для выгрузки. На одних руках много не перетаскаешь. А впереди еще тяжелое оборудование разгружать, – уточнил задачу Антоненко.

Не дождавшись от Хорстмана ответа насчет стрелка-радиста, Николай сам решил осмотреть самолет-амфибию. Одно дело – видеть начало постройки, но совсем другое – конечный результат. Это, как говорят в Одессе, две большие разницы.

Каково же было его удивление, когда к нему на шею бросился третий член экипажа гидроплана.

– Батя! Как я рад снова тебя увидеть!

– Макарка, ты?! Как ты здесь оказался?

«Хорошо, черт возьми, когда есть сыновья! Пускай и не все родные, но они тебя искренне любят! – Антоненко чуть было не пустил скупую мужскую слезу. – Давно своих не видел. Соскучился. Пора возвращаться домой!»

Крепко прижав к себе приемного сына, Николай поцеловал его в щеку. Мужики есть мужики – им не до телячьих нежностей. Через несколько секунд Макар уже стоял перед отцом и с волнением рассказывал обо всем. Чтобы не мешать разгрузке, им пришлось уйти на берег.

– Дома все хорошо. Мама Таня тебя любит и братика ждет. Вот письмо написала. У Валью тоже ребенок будет. Его Сами также беременна. Девчонки и пацаны в школу ходят, по дому помогают. Я самолеты с детства люблю и летчиком хотел стать, как Валерий Чкалов! До войны в осоавиахимовский кружок в Доме пионеров ходил. А когда Клаус самолет строить начал, то мы с ребятами ему помогать стали. Я ведь от наших летчиков все шлемофоны сберег и парашюты. А со сбитого бомбардировщика даже некоторые приборы поснимал и прихватил. Как знал, что пригодятся. Алексей Аркадьевич разрешил кружок юных летчиков организовать, и Клаус нас учит летать. Мама не возражала… – чуть ли не взахлеб выкладывал новости Макар, словно боясь, что приемный отец не одобрит его полет. – Пап, меня, как лучшего ученика, Клаус взял с собой в Нефтегорск лететь.

– Молодец. Одобряю. Летчики нам нужны, – похвалил сына Николай. Хотя в душе жаждал поскорее увидеть первое письмо от любимой Тани, но прервать соскучившегося по нему Макара он себе не позволял. – А чья идея самолет в дракона разукрасить?

– Моя, – с нескрываемой гордостью произнес юный пилот. – Это как Змей Горыныч из наших сказок. Всех врагов уничтожит, ежели что… Мы с ребятами так хотели назвать, но Клаус решил по-другому: «Драко-один». Говорит, что так короче, да и другие у нас еще будут…

Видно, почувствовав, что отец ждет от него чего-то еще, Макар спохватился:

– Извини, пап. Вот от мамы Тани письмо. Что-то заболтался я, пойду Валью расскажу про его Сами…

Бережно взяв в руки довольно большой лист изготовленной в Мастерграде бумаги, Антоненко стал жадно читать написанные большими буквами, по-детски, с множеством ошибок, но такие родные строки. Ничего, еще научится его Танечка писать – такая простая наука не сразу дается, а у нас еще целая жизнь впереди! Все, домой! Хоть на недельку… Без меня не справятся, что ли?

Как ни рвался Николай вылететь пораньше в Новоросск, но задержаться в Нефтегорске ему пришлось еще на десяток дней. И виноват в этом Баюлис.

Янис Людвигович загорелся идеей посетить носителей языка древних латинян. Поближе, так сказать, познать культуру и быт людей, принявших его за наследника богов. Горя желанием, он развил бурную деятельность по снабжению своих почитателей всевозможными подарками.

Хорстман практически каждый день совершал по два, а то и три рейса в Новоросск и обратно, доставляя необходимые грузы. Правда, большинство из них оставалось в Нефтегорске, но и то, что заказывал доктор, было доставлено без промедления. Учитывая информацию Ольховского, к лукано отправлялись стальные мачете, кинжалы, мотыги, топоры и пилы. К ним добавлялась чугунная кухонная утварь и другие мелочи, привычные для новороссов, но являющиеся настоящим богатством для дикарей сельвы. Даже привезли пару рулонов ткани на одежду. Хотя в такой жаре местный народец привык разгуливать, едва прикрыв срамные места, но вдруг захотят одеваться, как дети богов? Заготовили различных продуктов и семян, но с таким расчетом, чтобы не приучать лесовиков к дармовщинке. Пусть они, распробовав, сами займутся земледелием.

Приготовили и особый товар – соль. Получив кожи кайманов, новороссы сразу решили использовать их для изготовления обуви, легких доспехов и амуниции. Если такие вещи сами идут в руки, то грех от них отказываться. Но для заготовки кож необходима соль, которой так не хватало маленьким людям джунглей.

С целью организации бесперебойной поставки соли Антоненко, Бондарев и Баюлис на три дня слетали на «драконе» в Петропавловск, где ознакомились с обстановкой, похвалив при этом Кожемяку за проведенную работу. Пообещали наладить снабжение форта и верфи всем необходимым.

В общем, как прикормишь рыбку, так ее и половишь.

Макар еще пару раз прилетал к отцу, меняясь при этом с другими подростками, также мечтавшими стать летчиками. Николай с удовольствием отметил, что среди них были не только попаданцы, но и уаминка с уанка. Еще при первом посещении приемного сына он передал письмо для Тани с твердым обещанием в скором времени вернуться, на что получил коротенькую записку с известием о радостном ожидании.

Посещение на «Драко-1» Баюлисом, Ольховским и испугавшимся поначалу лететь шаманом Даро древнего города вызвало фурор среди его жителей. Хорстман умело посадил самолет-амфибию прямо на верхнюю площадку пирамиды. От страха и изумления все лукано попрятались по своим домам. Даже кайманы от непривычного шума мотора залегли на дно или скрылись в зарослях. Только благодаря стараниям Долматова удалось организовать встречу и беседу с верхушкой племени. Увидев «настоящего» сына богов и пообщавшись с ним, получив при этом невиданные сказочные подарки, вожди дали клятву верности новороссам и пообещали помогать, чем смогут. Ольховский предложил старшине-пограничнику лететь с ними, но тот, к удивлению Баюлиса, отказался.

– Не могу я их сейчас бросить, ежики курносые! Они ведь как дети малые и неразумные. Живут впроголодь, не понимая, как это изменить. Мы для них как находка. Вот накормим, обучим, тогда и уезжать можно, – пояснил Долматов. – Да и семья у меня новая здесь намечается. Детвора пойдет. Как же я их брошу? Не по-людски это!

Вместе с Долматовым оставались жрец Лука и еще один воин-уанка, также решивший жениться на местной девушке. Двоих других воинов-разведчиков забрали в Нефтегорск. Баюлис еще несколько раз посещал древний город, названный им – сначала в шутку, а затем и серьезно, – Римом. При расставании вожди лукано подарили ему часть местных сокровищ, хранящихся в секретных комнатах пирамиды. Это были золотые пластины с различными рисунками, в том числе и напоминающие древние карты, а также непонятные для него предметы, о которых Хорстман высказал предположение, что это навигационные приборы древних и их гальванические батареи. Кроме сокровищ были переданы кожи кайманов и каучук.

И вот, когда Николай уже сам собирался лететь в Новоросск, с очередным рейсом была передана тревожная записка от Климовича. Алексей Аркадьевич сообщал о возникшем нездоровом брожении в умах среди старейшин уаминка в Уаман-канча. Пользуясь тем, что вождь Синчи Пума и верховный жрец Иллайюк находились далеко, а Качи участвовал в обучении новой армии в Белгороде, старейшины, почувствовав власть, решили высказать свое «фи» в отношении новороссов и их деятельности. Ситуация складывалась неприятная, грозившая «вонзить нож в спину» созданному союзу попаданцев и принявших их местных племен. Ее срочно нужно было решать, пока искры возникшей неприязни не разгорелись до костра открытой вражды. Хотя слово вождя уаминка и было решающим, но и с мнением совета старейшин народ тоже считался.

Приказав загрузить самолет канистрами с нефтью, Антоненко, Валью и Иллайюк вылетели в Новоросск. Баюлис пообещал прибыть чуть позже вместе с остальными, отправившись своим ходом сначала по реке до форта Асту, а затем в Уаман-канча по горным тропам.

Для Иллайюка это был первый полет в жизни. Внешне он старался держаться достойно, как и подобает верховному жрецу, но вся его душа трепетала! Он летел по небу, как кондор! Как дети богов! Как сами боги! Увиденное им с высоты птичьего полета поражало воображение. Одно дело – неподвижно смотреть с вершины горы на бурлящую в пропасти горную реку, но совсем другое, когда под тобой мелькают густые джунгли, змейки рек и блюдца озер, а также горы с глубокими ущельями. Хотя подобные картины и возникали ранее в его воображении, но только при нахождении в измененном состоянии сознания, а сейчас он увидел все наяву!

В отличие от старого жреца Валью все было нипочем, он так сроднился с Николаем и другими новороссами, что уже ничему не удивлялся, а все воспринимал без страха и с интересом.

Гидроплан сделал два круга над Новоросском, уходя от дыма труб Мастерграда. С воздуха были отчетливо заметны произошедшие перемены. Выросли новые цеха и другие помещения. Существенно расширилась площадь вырубленного леса. Бывшие когда-то тропинки превратились в хорошо укатанные дороги. Однако при всем своем положительном эффекте индустриализация все-таки вносит свои негативные коррективы в царство природы, уничтожая ее.

Когда самолет-амфибия причалил к специально выстроенному для него пирсу, на берегу уже находились Климович и Невзоров.

Обменявшись приветствиями, решили прямо на месте обсудить возникшую проблему. Поскольку отпала необходимость его охранять, Николай отправил и так уже рвавшегося Валью в усадьбу, чтобы тот подготовил домашних к долгожданной встрече. Хотя и сам бы побежал следом за молодым оруженосцем, но… Ты – Правитель, а это ко многому обязывает, и на первом месте должна быть забота о других, доверивших тебе столь высокий пост. Это если ты – настоящий Правитель!

– Что случилось, Алексей Аркадьевич? Где мы допустили ошибку и возможно ли исправить ситуацию?

– Местный менталитет, – с сожалением произнес Климович. – Уаминка привыкли жить обособленно и не терпят чужаков на своей земле. Хотя мы и узнали об этом в самом начале, да и в ходе войны с гуаро, но понадеялись, что со временем все изменится. Однако не вышло…

– Пожалуйста, поконкретнее. И когда узнали о назревающем бунте? – Антоненко почувствовал нарастающее в нем раздражение. Все вроде бы складывалось хорошо – и на тебе: в бочку меда – ложка дегтя, да еще какая!

– Узнали позавчера, когда я ездил в Уаман-канча и попытался договориться со старейшинами о пропуске пары сотен пуриков из района Белгорода на строительство деревообрабатывающего цеха на Серебряном ручье. В связи с увеличением объемов производства нам катастрофически не хватает рабочих рук. Вот мы и решили привлечь дополнительные силы, – пояснил Алексей Аркадьевич. – Ведь многие уаминка с семьями ушли в Белгород – так сказать, на историческую родину, где теперь Новицкий, Нечипоренко и Качи готовят армию к походу. В Уаман-канча остались только те, кто постарше и не желает куда-либо переезжать. Если молодежь нормально все воспринимает и тянется к нам, то старики упертые оказались. Как узнали, что инки придут, так сразу взъярились. Я уж, грешным делом, подумал, как бы меня там не прибили ненароком…

– Правильно подумали, – вставил Иллайюк. – Наша земля священна. Она завещана нам богами. За нее не одно поколение предков отдало свои жизни. Не бывать на ней чужим. А кто нас предаст, тот должен погибнуть.

– Но ведь мы же для вашего блага и стараемся! – воскликнул Невзоров. – Сколько нового для уаминка принесли! И еще лучше жить станете, дайте только время!

– Это вы так понимаете, – спокойно ответил Иллайюк. – Не зря мой народ прозвали уаминка – «верные воины». Мы верны клятве предков богам и никогда от нее не отступимся. Надо искать другой путь.

– Но вы же разрешили детям других народов учиться в Новоросске? – Невзоров попытался найти выход из положения. – Почему нельзя, хотя бы временно, прийти уже нашим пурикам? Они только построят цех и снова уйдут за Ущелье мертвых!

– Ребенок – не взрослый. Хочешь победить врага – воспитай его детей как своих. И у тебя многократно прибавится воинов. Мы, инки, так и делаем. – Верховный жрец все же предложил компромисс. – Я верю вам, и эта вера с каждым днем все крепче. Сегодня благодаря тебе, Ника Тима, я летал на большой птице и смотрел на землю, как видят ее наши боги. Покажите эту птицу старейшинам. Они поверят вам и сами придут строить, что вы хотите.

– Я уже думал об этом, – добавил Климович, – но есть проблема. Возле Уаман-канча нет подходящего места для взлетной полосы… Качи говорил, что благодаря освобождению Урак-канча – Белгорода от инков и победе над мохос теперь границам уаминка ничего не угрожает. Можно снять часть воинов с пограничных застав, оставив только группы для наблюдения и связи. На опасных направлениях держать маневренные отряды…

– Это только часть решения возникшей проблемы. – Антоненко решил действовать кардинально. – Как вы и предлагали ранее, Алексей Аркадьевич, нам необходимо переносить производство за пределы этой долины. К нашим новым базам. Так будет лучше для всех…

– Хорошо, – согласился Климович и улыбнулся. – А теперь, Николай Тимофеевич, поспешайте-ка домой! Там, наверное, уже все глаза проглядели, заждавшись вас. Завтра поедем в Уаман-канча на переговоры. Вас же, уважаемый Иллайюк, я приглашаю к себе в гости, отведать борща и пирогов Екатерины Валерьевны…

Сколько было радости в родных глазах… у Николая не хватало слов, чтобы выразить всю любовь к своей семье, и прежде всего к Тани. Давно его так никто не встречал. Даже в прошлой жизни. Чуть не задушили в объятьях и поцелуях. Мальчишки лезли на голову, а девчонки – на руки, не давая возможность обнять любимую женушку. Сколько человеку надо для счастья? Да всего-то малость. Чтобы его искренне любили и вот так встречали каждый день. Ради таких минут стоит жить и пахать за десятерых. У Тани существенно округлился животик, шестой месяц беременности как-никак! Есть еще у тебя, Колька, порох в пороховницах! Когда вся шумная семья после праздничного ужина и рассказов Николая о приключениях улеглась спать, он осторожно положил руку на живот жены и почувствовал толчки ножек ребенка. Вот где весь мир сосредоточен, в этом создании, ради которого ты живешь, строишь и воюешь. Нежно обняв и поцеловав Тани, Антоненко заснул. Завтра предстоял трудный день, и надо быть готовым к нему…

Переговоры со старейшинами уаминка поначалу шли туговато. Пришлось выслушать кучу неприятных упреков из-за чужих на их земле, массовой вырубки леса и загрязнения озера в Священной долине богов. Из-за того, что не выгнали оставшихся инков и другие племена из Урак-канча, назвав его Белгородом. Даже досталось на орехи из-за сманивания к себе всей молодежи, которой в Уаман-канча и в ближайших селениях практически не осталось, не считая малых детей. Здесь за новороссов вступился Иллайюк, напомнив старейшинам, что это с их согласия вождь Синчи Пума направил молодежь к попаданцам, желая из них сделать «посвященных». Привезенные подарки и высказанные контраргументы немного смягчили гнев старцев. Они уже не выкрикивали свое недовольство, а только ворчали себе под нос.

Точку в споре поставил Хорстман. В заранее условленное время его «Драко-1» сделал несколько кругов над Уаман-канча, то опускаясь до самых крыш домов, то взмывая ввысь. Немец не забыл, что он пилот пикирующего бомбардировщика «Юнкерс Ю-87». С целью сделать из своего полета более эффектное зрелище, Клаус совершил два захода с пикированием на город. При этом самолет-дракон издавал такой терзающий душу вой, что даже новороссам стало жутко, не говоря уже про аборигенов. Хотя такой шаг и был ими заранее обговорен, но эффект от него превзошел все ожидания.

Еще при строительстве гидроплана Хорстман, с учетом опыта в своем мире, предложил использовать нечто из арсенала психологической войны и установить на самолет сирены, приводившиеся в действие небольшими пропеллерами, установленными на крыльях, которые вращались от набегавшего потока воздуха. Электропривод подключал сирены к генератору, в результате чего и издавались звуки «иерихонских труб». Чтобы в обычном полете его не раздражал звук сирен, Хорстман надевал на пропеллеры специальный кожух, который при необходимости мог снять, даже находясь в воздухе.

Как бы ни были смелы старейшины уаминка, но, увидев и услышав атакующую их страшную птицу, многие не выдержали: кто-то потерял сознание, а кто-то и обделался. Даже Иллайюк, уже побывавший на борту самолета и знавший, что это дело рук новороссов, хватался за голову и сердце. Пользуясь моментом, Антоненко припугнул:

– Вот что, уважаемые деды! Мы пока добрые. Но если и дальше вы будете артачиться, то эта «птичка» начнет чаще к вам прилетать. Ее прислали боги к нам на помощь. И если кто-то против нас пойдет, то я им не завидую! Может кого-то и скушать или прихватить в свое гнездышко для птенчиков!

Николай понимал, что они поступают жестко, даже жестоко по отношению к старикам, старейшинам своих союзников, но по-другому быстро изменить ситуацию они не могли, не было времени. Да, жалко дедов, но их уже не переделаешь, а палки в колеса они вставить могут. Наступило время перемен, когда прошлое должно уступить место будущему. Пускай лучше отдыхают, воспитывая внуков, а не баламутят народ почем зря.

После того как все пришли в себя и немного успокоились, разговор принял конструктивную форму. Новороссы согласились больше не приводить представителей чужих народов в священную для уаминка долину. Только два случая были исключением из правил: маленькие дети и семья новоросса. Взамен старейшины без каких-либо ограничений отпускали в Новоросск всех желающих уаминка и уанка. Было решено новые кадры готовить на местах, разбив занимаемую территорию по секторам. Со стороны горной империи инков – сектор «Анды» с центром в Белгороде, а со стороны сельвы – сектор «Амазонка» с центрами в Нефтегорске и Петропавловске. Новоросск являлся «сердцем», центром науки и главного производства, последним оплотом, куда допускались только свои: уаминка и уанка. Это было вызвано не только «восстанием старцев», но и практическими соображениями: уроженцы сельвы тяжело переносили горную болезнь, да и, привыкшие к влажному тропическому лесу, они некомфортно чувствовали себя в горах. То же происходило и с горцами. Они терялись и болели в джунглях. Только уанка более-менее чувствовали себя нормально в обеих природных зонах.

В Мастерграде оставляли производство станков, сложного оборудования, огнестрельного вооружения и другой стратегической продукции. А изготовление холодного оружия, различных тканей и всякого ширпотреба, в том числе котлов, сковородок и другой кухонной утвари, собирались перенести на новые места. Так сказать, поближе к потребителю. В Белгород и Нефтегорск. Такое же производство организовывалось и в городах союзников: Уаман-канча и Уанка-канча. Чтобы они не знали в этом нужды и могли обмениваться с другими племенами на необходимый товар.

Когда вопрос с недовольством старейшин уладился, Николай решил провести дома несколько дней. Дети, прибежав с занятий, не отходили от него ни на шаг. Чувствуя, что приемный родитель скоро снова уйдет далеко и надолго, они старались каждую минутку побыть с ним, прижаться поближе, зарядиться его энергией. Николай понимал, что детям не хватает отцовской заботы и ласки, но ничего поделать не мог. Назвался груздем – полезай в кузов. У Правителя огромная ответственность за жизнь других, поэтому свободного времени на самых дорогих и близких всегда не хватает. «Вот наладим мирную жизнь, тогда нормально и заживем», – утешал себя Антоненко, хотя знал, что такая жизнь наступит не скоро.

Не отставала от детей и Тани. Понимая сложность обстоятельств, она все равно ревновала мужа к его должности и делам, хотя сама, будучи дочерью вождя уанка, в детстве находилась в подобной ситуации. Беременность ее нисколько не испортила, а наоборот, сделала еще красивее. Антоненко не мог налюбоваться своей немного пополневшей женушкой. Пусть официально они еще не считались женатыми, но Тани жена ему перед Богом и у них будет свой ребенок, а это главное.

У Николая вызывало счастливую улыбку поведение домашних, когда они, независимо от возраста, старались оттеснить друг дружку, чтобы словно невзначай побыть рядом и прикоснуться к нему. При этом он завидовал Валью, у которого была пока еще только одна Сами. Оруженосец не покидал свою любимую ни на минуту. И даже тогда, когда Николай отправлял его по различным делам, тот вскорости возвращался, переводя дыхание, – видно, все делал на бегу.

Сестра Тани Тимту удачно для себя вышла замуж за Григорова. Теперь они с Андреем жили в отдельном доме недалеко от усадьбы Антоненко. Молодая девушка, как только Григоров уходил на полигон, сразу же приходила к сестре посплетничать и помочь по хозяйству. Не отставала от других и дочь Синчи Пумы Кусикойоль. Она уже освоилась в новых для себя условиях и чувствовала себя как дома. Куси ходила в школу, где Невзоров организовал специальные курсы по подготовке будущих учителей. Вместе с другими мальчишками учиться бегал и внук вождя Сайри. Он уже вовсю говорил по-русски, иногда даже подсказывая матери неизвестные ей слова.

Помимо Тани и Сами, добрая половина женщин Новоросска были беременными. И это неудивительно. Ведь большая часть попаданцев – это молодые и здоровые парни, которые могут не одну местную девушку сделать счастливой. Даже старшие из новороссов и те обзавелись семьями, найдя себе женщин с детьми среди местных вдов, потерявших мужей в битвах с врагами.

Кстати, это был один из вопросов, поднимавшихся старейшинами уаминка. Раз уж пришельцы забирают к себе молодых мужчин, то пусть также заботятся и о семьях, потерявших кормильцев. С уходом молодежи уменьшилось количество работников, а ртов, просящих еду, все прибавляется. Это непорядок. Надо, чтобы новороссы брали на содержание по две-три вдовы вместе с детьми, как принято у местных. Этому как раз противостоял отец Михаил, ссылаясь на то, что христианин может иметь только одну жену.

Пока Антоненко отсутствовал, священник не терял время зря. С помощью монахинь, но в основном благодаря личному усердию, ему удалось вовлечь в православную веру практически всех новых жителей Новоросска. Даже отобрать десяток учеников, последователей православной веры, из местных, которые в дальнейшем смогут заменить его в деле просвещения и миссионерства, то есть стать священнослужителями.

Но и здесь наш народ оказался своеобразным и загадочным, как и всякая русская душа. Особенно это коснулось части молодых красноармейцев из сорок первого года. Воспитанные в основной массе как интернационалисты и атеисты, они не очень-то стремились к Богу. Для них хождение в церковь было скорее вынужденной формальностью, чем действительно верой в единого Бога или в многобожие. Быстренько обвенчавшись с аборигенками и вступив в законные права как мужья, многие из них, изучив местные обычаи, стали брать пример с Аксенова и обзаводиться вторыми женами. Но уже не венчались в церкви, а жили гражданским браком. Правда, таких оказалось немного. Особенно норовили стать вторыми и третьими женами молодых виракочей девушки из племени уанка, где после войны с гуаро количество кандидатов в мужья существенно уменьшилось. Отец Михаил сначала возмущался по этому поводу и грозился отлучить многоженцев от церкви, но после обстоятельной беседы с Климовичем немного уменьшил свой пыл. При этом сам женился, взяв в жены спасенную Николаем вместе с Ритой молодую женщину-повариху. Алексей Аркадьевич объяснил священнику, что в настоящее время для новороссов кроме вопроса веры также важен и вопрос демографический. Чем быстрее мы сможем увеличить население, воспитанное в наших традициях, тем сильнее будем в дальнейшем. Поэтому отношение к двоеженству в Новороссии должно быть терпимым, но не стать правилом. Главное, чтобы муж смог обеспечить всю семью. Но для того чтобы подобные связи не раздражали попаданок – ибо славянская женщина не терпит конкуренции в любви, являясь хранительницей чистоты рода, – а также не искушали остальных, таких любителей многоженства Климович отправил подальше: в Уанка-канча, Нефтегорск и Петропавловск.

Сейчас отца Михаила в Новоросске не было. Вслед за Новицким в Белгород подались и все его казаки с новыми семьями. На огромном лугу возле Белгорода им выделили землю под хутора. Первым делом, как и положено православным, казаки решили построить церковь на новом месте и освятить ее. А это без священника сделать невозможно.

За эти месяцы в Новоросске и Мастерграде произошли разительные перемены.

Особенно поразил Николая Мастерград. Он существенно разросся. Появились новые цеха, станки и оборудование. Работали целые производственные линии, разбитые на отдельные операции, где каждый работник изготавливал только одну деталь. Хотя количество жителей Священной долины и возросло в несколько раз, однако чувствовалась острая нехватка квалифицированных рабочих рук. Так как часть специалистов перебралась в Белгород для налаживания нового производства, то к станкам встали старики, женщины и подростки. Они выполняли операции, где не требовалось особых навыков и знаний. Кроме того, старались механизировать весь процесс, чтобы устранить тяжелый и монотонный ручной труд. Из поставленного каучука путем вулканизации начали делать резину, эбонит и изоляцию. На плотине построили электрическую подстанцию, и теперь от нескольких электродвигателей работали станки, электрические молоты и другое оборудование. Используя полученное электричество, провели опыты с электродуговой сваркой с применением угольных электродов. Инженер Костромин с Жидковым загорелись идеей создания электрической дуговой печи и получения алюминия. В общем, был запущен своеобразный конвейер по массовому производству вооружения, инструментов, предметов быта и других необходимых изделий.

Даже те из женщин, кто сидели дома с маленькими детьми или готовились стать матерями, былипривлечены к общей работе. В том числе и Тани с Сами. На новых швейных машинках они шили одежду или ткали материю на небольших ткацких станках. Ну и что, что ты дочь вождя и жена Правителя, – у нас деления на сословия нет. Работают все. Независимо от положения и возраста. Не то сейчас время, чтобы расслабляться за счет других. Враг у ворот! На сегодня главный лозунг: все для фронта, все для победы!

Еще перед походом Уварова к инкам и захватом Белгорода руководство новороссов задумалось над огнестрельным оружием, способным заменить попавшее вместе с ними в этот мир и которым возможно в ближайшее время вооружить новую армию. Прежде чем остановить свой выбор на чем-то конкретном, исходили из следующих принципов.

Выиграть войну, обладая только огромным боевым духом и хорошей физической подготовкой, нельзя. Необходимо такое оружие, которое многократно умножит силу наносимого удара и не даст возможности противнику приблизиться для причинения вреда нашим бойцам. То есть чтобы врага проще было уничтожить на расстоянии, чем вступать с ним в противоборство.

С учетом предыдущего и местного опыта ведения боевых действий составили концепцию эффективности применения вооружения. Наша армия должна иметь такие основные характеристики, как огневая мощь, защита и маневренность.

Огневую мощь определяли останавливающим действием боеприпасов и плотностью огня оружия. С учетом того, что человеческий глаз хорошо видит ростовую фигуру в среднем на триста метров, ручной огнестрел предполагалось иметь с прицельной дальностью до четырехсот метров – дальше нет необходимости. В здешних условиях далеко стрелять не было смысла, так как мало открытых пространств, из-за чего видимость и дальность стрельбы ограничена, не говоря уже о густых джунглях Амазонии. И это не двадцатый век и даже не девятнадцатый, а шестнадцатый, где самый лучший мушкет имел прицельную дальность не более ста пятидесяти метров. Тем более что нишу от ста до пятисот метров уже занимали пулеметы и легкие ротные минометы, а на дистанции от пятисот метров и далее предполагалось, что работать будут тяжелые минометы, орудия и ракеты.

Защита и маневренность. Доспехи должны быть такими, чтобы не сковывали подвижность бойца, и в то же время защищали его от ударов холодным оружием, а также от пуль, выпущенных из аркебуз и мушкетов со средней дистанции. Кроме того, защита осуществляется в правильном применении тактики действий подразделений и взаимодействия между ними.

Перед тем как выбрать ручной огнестрел, собрали все образцы оружия, попавшего сюда из разных времен. Разложив их на столах, принялись обсуждать каждый экземпляр. При этом исходили из того, что оружие должно быть простым, чтобы любой местный после нескольких тренировок мог с ним легко разобраться и обслужить, а также технологичным в изготовлении, с учетом нынешних возможностей новороссов. Чем меньше в нем будет деталей, тем оно надежнее. Кроме того, учитывалось, что большинство наших бойцов – это аборигены, которые мельче попаданцев. В настоящий момент треть армии составляли подростки, девушки и молодые женщины, поэтому оружие им надо дать легкое, чтобы смогли долго носить не уставая. Также надо иметь и ослабленный по сравнению с двадцатым веком патрон, чтобы сила отдачи их не сносила. Меньше отдача – меньше нагрев ствола, выше точность. Чем легче оружие, тем больше можно взять боеприпасов.

Главная деталь любого огнестрельного оружия – это боеприпас. Сам же вид оружия – всего лишь приложение к нему. Винтовка или автомат без патронов – это просто железная палка, не более. В этом Антоненко убедился на своем опыте уже в местных условиях. Поэтому вместе с выбором оружия пришлось поломать голову, как наладить массовое изготовление простых патронов. Ввиду отсутствия бездымного пороха и при уже налаженном производстве черного от нарезных стволов пришлось временно отказаться до лучших времен. Уж очень быстро забиваются нарезы от «дымаря». Да и изготавливать их сложнее, чем гладкоствол.

От предложения сделать револьверное ружье тоже отказались. Причины отказа: самовзвод тяжеловат, это же не простой револьвер с небольшим барабанчиком для стрельбы на двадцать пять метров! Существует опасность затяжного выстрела. Левую кисть, что держит цевье, может отстрелить, плюс большой прорыв газов, попадающих в лицо стреляющему, да и крупный барабан выступает за габариты ружья. Винчестер со скобой Генри тоже не вызвал особого интереса. У бывших белогвардейцев имелся опыт обращения с этим оружием. Во время Первой мировой войны Россия была вынуждена закупать их в США из-за нехватки своего оружия. Очень нежная машинка, слишком уж часто заедает с перезарядкой. Нам надо что-то простое и массовое, стреляющее как пулей, так и картечью, чтобы, не выцеливая, сразу валить вражину, особенно в джунглях.

В конечном итоге остановились на охотничьей двустволке, найденной в белогвардейском обозе. Она более-менее подходила по всем заявленным параметрам. Двуствольные ружья могут стрелять быстрее, чем любое другое ружье. Это происходит потому, что в них нет затворного механизма, который нужно перезаряжать для второго выстрела. Да и патроны для них изготовить и снарядить особого труда не составляет.

Но это была не обычная горизонтальная переломка-курковка.

Охотничье бескурковое французское ружье Шарле с клеймом 1913 года изготовления. Улучшенный вариант ружья Дарна. С двумя гладкими неподвижными стволами и отползающим назад массивным затвором, который русские охотники прозвали «лягушкой». Но в отличие от ружья Дарна конструкция Шарле была проще, имела более мощную стальную колодку, другие рычаги запирания, и отсутствовало верхнее дополнительное скрепление. Чтобы открыть затвор для заряжания ружья, ушки рычага затвора захватываются большим и указательным пальцами, после чего рычаг приподнимается и оттягивается назад. При этом происходит скольжение назад всей затворной коробки. Патроны вкладывают в патронники, рычаг толкается ладонью до упора вперед и прижимается к низу. После этого ружье готово к стрельбе. Из ружья можно стрелять и перезаряжать его даже лежа. С таким способом заряжания скорострельность гораздо выше, чем у переломки. Стволы непаяные, а соединены с помощью муфт и крепятся к деревянному цевью.

Но ведь гладкоствольное ружье даже пулей эффективно стреляет не далее ста метров, а это для нас маловато. И тут на помощь пришла история стрелкового оружия царской России.

Если мы пока не будем делать нарезной ствол, то сделаем нарезной патрон! Вспомнили, как в конце девятнадцатого века швед Энгель предложил российскому военному ведомству свое оригинальное ружье. Ствол был гладким, без нарезов, калибром десять с половиной миллиметров, но вот гильза бутылочной формы имела нарезное дульце! Принцип основан на том, что пуля должна получить сильное вращательное движение при выходе из гильзы, что должно заменить действие нарезов в стволе. В таком случае изготовление гладкого ствола удешевляется, уход за стволом на службе значительно облегчается. Увеличиваются прочность и живучесть ствола. В ходе проведения сравнительной стрельбы от двухсот до двух тысяч шагов гладкоствольное ружье Энгеля не уступало в кучности боя винтовке Бердана и даже несколько превосходило ее. Царские генералы отказались от ноу-хау по банальной причине: якобы производство таких патронов дороговато обойдется, а денег в казне нет.

Зато нам думать о деньгах не надо – без них спокойно живем и обходимся. А наладить даже кустарное производство цилиндрических латунных гильз с толстыми стенками и нарезами в них – сможем. Для этого у каждого из нас есть голова и руки.

Ружейные стволы изготавливали апробированным еще в своем мире способом. Благодаря имеющейся технологии горячего проката стальной лист наматывался на оправку в несколько слоев и затем проковывался, после чего заготовку обтачивали, рассверливали и рихтовали на станках. В результате получался великолепный гладкий ствол с патронником. Намного более прочный и легкий, чем литой. Таким же образом изготавливали стволы для минометов и планировали в дальнейшем делать для орудий. Затвор и другие детали лили в формах, затем обрабатывали их на станках и доводили вручную напильником.

Первые семидесятимиллиметровые латунные гильзы делали составными: толстая трубка с восемью крутыми нарезами внутри соединялась резьбой со штампованной шляпкой с капсюлем и затем кернилась в трех точках. В дальнейшем, после изготовления соответствующего оборудования, собирались перейти на цельнотянутые. Такую толстостенную гильзу можно перезаряжать больше сотни раз, поэтому стрельба и обходится дешево.

Патроны снаряжали тяжелыми свинцовыми пулями или картечью. При этом пуля была турбинного типа и представляла собой цилиндр с восемью ведущими гребнями. Головная часть имела коническую форму с небольшой крестовидной экспансивной полостью, благодаря которой пуля, предварительно обернутая в промасленную бумагу, вкручивалась в гильзу. С торца также была полой и имела тонкие стенки, которые под давлением газов расширялись, служа обтюратором. Пулю ставили прямо на порох без пыжа. Она изготавливалась штамповкой и напоминала пулю Бреннеке, но без хвостовика.

К моменту возвращения Антоненко из Нефтегорска производство ружей и патронов к ним уже наладилось. Было изготовлено двести ружей и по паре сотен патронов на каждое. Работа продолжалась и набирала обороты.

Ружье Николаю понравилось. Не зря он в свое время работал директором магазина для охотников. Ему было с чем сравнивать. Оно напоминало двуствольный карабин, имело общую длину сто двадцать сантиметров и вес около трех с половиной килограммов. Восьмидесятисантиметровые стволы присоединялись муфтами к удлиненному деревянному цевью. Имелись мушка и винтовочный секторный прицел с делениями от ста до четырехсот метров. На конце цевья крепился перекидной сорокасантиметровый русский четырехгранный игольчатый штык, который жестко фиксировался защелкой в обоих положениях. При стрельбе лежа такой несъемный штык мог использоваться как сошка. В цевье также вставлялся и стальной шомпол. Двустволка получилась калибром шестнадцать миллиметров, что примерно равнялось двадцатому охотничьему. Затвор легко открывался, одновременно эжектируя стреляные гильзы и взводя ударники, а также при закрытии надежно запирал патроны в патронниках. Ружье имело два предохранителя: один блокировал спусковые крючки, а второй – ударники.

– Как работает с нарезным патроном? – поинтересовался Антоненко у Алексея Аркадьевича, держа ружье в руках, как игрушечное, находясь в сборочном цеху Мастерграда.

– Нормально. Нашим требованиям соответствует. Могут стрелять даже девушки и подростки. С двухсот метров пулей можно попасть в одиночную ростовую мишень. По фигуре всадника – с дистанции до трех сотен. Ну а в плотную группу не промахнешься и с четырехсот метров. Нашу стальную кирасу пущенная из этого ружья пуля гарантированно пробивает с трехсот метров, – ответил довольный Климович. – Бойцы с ним ходили на охоту на гуанако. Хоть этот местный верблюд и помельче лошади, наша пуля уложила его на месте с двухсот пятидесяти метров. Думаю, что на сотне, а то и больше, даже рыцарскую лошадь в броне спокойно остановит. Картечь довольно кучно ложится до пятидесяти метров, что нас также устраивает. Кстати, из него можно стрелять и сигнальными патронами, как из ракетницы.

– Почему вы четырехгранный штык выбрали, да еще и несъемный? В моем времени все больше кинжальные используют. Такой штык-нож можно применять не только в бою, но и в быту.

– Русский четырехгранный штык – это оружие поражения наверняка! – пояснил Алексей Аркадьевич. – У него заточен только конец клинка, но не на острие, а на плоскость! Это делается для быстрого извлечения из тела врага. Если на острие, то штык застрянет в кости, а если на плоскость, то штык обходит кость, не застревая в ней. Игольчатый штык дает более опасные незаживающие раны и обеспечивает лучшую пробиваемость толстой одежды или доспеха, чем кинжальный. Меня еще в Первую мировую учили, что лучшего оружия для рукопашной схватки, чем такой штык, не существует! И в ней верх одерживают лишь те, кто имеет примкнутые штыки. Ведь в бою человек нервничает, он возбужден и теряет время на надевание штыка, в результате чего ослабевает огневое воздействие на противника или самого могут быстрее заколоть. А для быта у нас есть короткая сабля-тесак и топорик с кинжалом.

– Хорошо. Убедили. А как со скорострельностью? Для нас очень важна плотность огня.

– Мы отобрали двести парней из местных. Это наш первый отряд стрелков. Они уже две недели практически каждый день тренируются на стрельбище. Плотность огня тоже хорошая. Стрельба из двустволки со скоростью два выстрела в две секунды нивелирует ошибку в прицеливании. С учетом прицеливания в среднем добились шестнадцати выстрелов в минуту, а некоторые умудряются делать и больше, заряжая два патрона одновременно, зажав их между пальцами. Только представьте себе, что может сделать сотня стрелков с двустволками, дающая тысячу шестьсот выстрелов в минуту, – это больше, чем два пулемета «максим»! А если таких стрелков будет не одна, а пять сотен? Они в течение нескольких минут перестреляют все нынешние средневековые армии, привыкшие наступать плотными массами.

Не успев еще опробовать новые ружья в реальном бою, Николай уже начал задумываться, как, используя нарезные патроны, увеличить мощь оружия. Можно попробовать смастерить полуавтомат по типу «бенелли», с инерционным свободным затвором, на восемь патронов в подствольном или коробчатом приставном магазине. По своей простоте и надежности это «калашников» среди самозарядок. Полуавтомат, может быть, не так точно стреляет, но скорострелен, что для нас гораздо важнее при атаке кавалерии противника или войне в густых джунглях. А можно еще проще – помповое ружье-дробовик сделать. Если наши ученые мужи создадут бездымный порох и мы наладим массовое производство цельнотянутых гильз, то можно говорить и о простейшем пистолете-пулемете со свободным затвором.

– А вот изделие, так сказать, для ближнего боя… – Слова Алексея Аркадьевича вернули Антоненко к реальности. – Прошу любить и жаловать. Двухзарядный макси-«дерринджер». Изготовлен по типу сигнального пистолета, но с двумя вертикально расположенными стволами, под единый ружейный патрон.

– Это не пистолет, а настоящий обрез вертикалки! – рассмеялся Николай, примеряя в руке очередной образец творения новоросских мастеров. – Его и как дубинку использовать можно. Не зря рукоять железом окована!

– Им вооружим артиллерийские расчеты и кавалеристов. – Климович сделал вид, что извиняется за недоработку. – Конечно, тяжеловат по сравнению с револьвером или ТТ, но легче и удобнее, чем ружье. Похож на средневековый кремневый пистоль. Пулей уверенно бьет в цель на пятьдесят метров. Картечью – на меньшее расстояние. Но для самообороны достаточно. Пока другого нет. На безрыбье – и рак рыба.

– Ну а как с перезарядкой отстрелянных гильз от наших винтовок и пулеметов?

– В старых патронах были вынуждены высверливать гнезда под новые капсюли, засыпаем дымный порох и вставляем отштампованные из свинца пули, обернутые в промасленную бумагу, как у винтовки Бердана. Нарезное оружие стреляет, но хуже. Стало чаще заедать при перезарядке, да и нарезы стволов быстро забиваются. Со временем, если не наладим производство подходящего боеприпаса с бездымным порохом, придется от него отказываться или переделывать.

– А это что? Картечницы Гатлинга? – Внимание Антоненко привлекли две конструкции, выделяющиеся своим оригинальным видом. Одна была на небольшом колесном лафете, а другая, поменьше, – на треноге.

– Нет. Не угадали, но «тепло», – улыбнулся Климович. – Это плоды нашего коллективного умственного изощрения в попытке победить ситуацию при имеющихся малых возможностях.

– Не понял. Поясните.

– Охотно. Ведь это мое, родное… Прошу прощения – нога опять разболелась. Старые раны… – Алексей Аркадьевич, извинившись, попытался присесть на стоявшие рядом ящики.

К нему тут же подбежал мальчонка из попаданцев. Он быстро подставил ящики и помог Климовичу сесть на них. Это был усыновленный командиром полка и его женой, графиней Екатериной Валерьевной Аракчеевой из девятнадцатого года, детдомовский мальчишка. Кроме него они приняли в свою семью и девочку, потерявшую мать во время бомбежки в сорок первом году.

Екатерину Валерьевну в Новоросске любили и уважали. Она символизировала собой все исключительно положительные качества славянской женщины: безграничную любовь к мужу и детям, преданность далекой Родине, доброжелательное отношение к окружающим ее людям, чистоту и образованность настоящей, а не мнимой, элиты России. Она стала неформальным лидером Новороссии. Ее матерью-хранительницей. Если что-то не ладилось в семье или в быту, то сначала шли к ней. Даже не к отцу Михаилу. Священник, конечно, разъяснял слова божьи применительно к мирским проблемам, но он не был искушен в женских амурных делах и семейных проблемах. А их хватало. Кто-то не то сказал, кто-то на кого-то посмотрел не так – и «понеслась душа в рай»… Все это решал женский комитет. Хотя им и руководила Полина, ставшая женой артиллериста Левченко, но все же там прислушивались к мнению Екатерины Валерьевны. Такой был непререкаемый моральный авторитет. Ведь она никогда не ошибалась! И ей снова улыбнулось женское счастье. Она ждала ребенка. Глядя на командира полка и его жену, все остальные стремились быть похожими на них.

– Спасибо, Василек. Я ведь не сразу стал командиром стрелкового полка, – начал свою историю Алексей Аркадьевич. – Родом я из дворян. В тысяча девятьсот восьмом году поступил в Первый Московский кадетский корпус, после окончания которого, в пятнадцатом году, продолжил обучение в Михайловском артиллерийском училище. В Первую мировую и в Гражданскую войну был командиром артиллерийской батареи, а затем и дивизиона. Воевал на Урале и на Туркестанском фронте в Красной Армии, с Фрунзе. Поначалу личная жизнь не сложилась. Моя первая жена оказалась племянницей одного крупного партийного лидера, за что мы и пострадали. Жену отправили в лагерь без права переписки. Меня уволили из армии; слава богу, хоть не посадили и не расстреляли. Как ни странно, но помогла финская война. Снова призвали в действующую армию, а после окончания боевых действий направили преподавателем артиллерийского училища в Ростов-на-Дону. Там я и встретил войну. Сначала был помощником начальника артиллерии дивизии, а после гибели командира назначили командовать полком. Вот так из артиллериста я стал пехотинцем. Но свою первую армейскую профессию никогда не забываю. То, что вы видите, – это опытный образец. Автоматическое скорострельное орудие. Пятидесятимиллиметровая пушка-миномет с вращающимся блоком гладких стволов.

– А по какому принципу она создана и как действует?

– Здесь смешались в одну кучу, как у Лермонтова в «Бородино», кони, люди и грохот орудий. Основные идеи взяты у сорокасемимиллиметровой револьверной пушки Гочкиса, австрийского пулемета Шварцлозе и автоматического гранатомета Таубина, – продолжил Климович. – А вообще – создали из того, что было под рукой, с учетом нашей производственной базы…

Орудие действительно было необычно и тем интересно.

Пучок из трех усиленных минометных стволов с патронниками посредством двух бронзовых дисков был объединен в одно целое. Стволы располагались вокруг вращающегося вала и входили в казенник.

Обойма с пятью снарядами вставлялась в него сверху слева. Стволы проворачивались по часовой стрелке. Стрельба велась через один нижний ствол, но не за счет вращения рукоятки, как у Гочкиса, а за счет возвратно-поступательного хода полусвободного затвора под воздействием пороховых газов и возвратной пружины. Экстрагирование стреляных гильз производилось через нижнее отверстие казенника.

При открытии крышки казенника Антоненко увидел массивный полусвободный затвор с усиленной возвратной пружиной и несколько крупных деталей, соединенных с ним. Двигаясь возвратно-поступательно, затвор взводил ударник и воздействовал на другие детали, которые осуществляли поворот стволов и подачу очередного снаряда в один из них. Такой затвор уменьшал отдачу и давал хорошую кучность. Его применение позволило облегчить и упростить конструкцию. Проблема же выброса газов была решена путем расчета хода затвора, навески пороха и длины стволов. Рассчитали таким образом, чтобы к моменту открывания затвора снаряд уже покинул канал ствола, и давление газов в стволе упало до безопасного уровня. Механизмы пушки имели соответствующие допуски и люфты, поэтому задержка исключалась. Смена стволов при стрельбе не давала им перегреваться.

На казеннике справа имелся рычаг, соединенный с затвором, как у пулеметов Шварцлозе или Максима. С его помощью происходила подача снарядов в стволы и одновременно – взвод ударника. Прежде чем начать стрельбу, необходимо было три раза передернуть рычаг, чтобы зарядить все три ствола. Спусковым крючком служил другой рычаг, расположенный в нижней части задней стенки казенника. Нажатием вниз на спусковой рычаг производился спуск ударника в затворе, и следовал выстрел. Пушка стреляла, пока нажат спусковой рычаг или пока не прекратилась подача снарядов. В качестве предохранителя использовалась специальная скоба, которая запирала спусковой рычаг, не давая ему опускаться.

Пушка имела горизонтальную и вертикальную винтовую наводку. Прицел – рамочный. Колесный лафет располагал раздвижными станинами, как у сорокапятки. Это был полевой вариант для быстрого передвижения по полю боя. Пушку также можно было размещать на треноге или на тумбе (в крепости или на корабле).

– А боеприпасы?

– Поскольку унификация в военном деле – вещь важная, мы не стали что-либо новое создавать, а использовали то, что уже налажено производством. Взяли мину от ротного миномета вместе со стабилизирующей трубкой-хвостовиком и поместили ее в гильзу с пороховым зарядом. Трубку-хвостовик наполнили веществом, оставляющим дымный след, то есть своеобразным трассером. Гильза латунная, собирается как составной патрон Боксера. Осколочно-фугасная мина вставляется в гильзу свободной посадкой с предварительным обертыванием в промасленную бумагу. Кроме мин используем и другие снаряды. В гильзу можно вставлять картонный стакан с картечью против людей и лошадей на ближних дистанциях, а также чугунные болванки против ворот крепостей или кораблей.

– Каковы характеристики?

– Вес орудия без лафета чуть больше ста килограммов. С лафетом – двести пятьдесят. Практическая скорострельность – пятьдесят выстрелов в минуту, дальность стрельбы по навесной траектории с углом сорок пять градусов – до восьмисот метров, прямой выстрел – до трехсот. Расчет орудия в полевом варианте – пять человек. Если установить на корабле или в крепости, – три человека.

– А как назвали это чудо артиллерийской мысли?

– Как и моего сынка, «Василек». Он в его создании тоже участие принимал – напильником поработал на славу. – Климович похвалил стоявшего рядом мальчишку, который от таких слов даже немного покраснел и прижался к приемному отцу. Алексей Аркадьевич погладил его по голове и поцеловал в лоб. – Наше счастье, что в этом времени еще не знают, что такое настоящая окопная война. Надо этим воспользоваться! В Бородинском сражении тысяча восемьсот двенадцатого года две трети потерь вызваны применением артиллерии, и только пять процентов связаны с холодным оружием. Так что из-за нашей малочисленности нас спасет только бог войны – артиллерия! Пускай калибр небольшой, зато скорострельность и подвижность отменные! Да и производить такие пушчонки легче. Для противника более страшен вал сплошного огня, чем выстрел одной пушки, хотя и большего калибра.

– Ну вы прямо как Наполеон! – рассмеялся Николай. – А второе изделие? Это уж точно картечница!

– Почти. Крупнокалиберный пулемет «Семеныч». Так ребята его уважительно прозвали. Он сделан по такому же принципу, как и «Василек». Тоже три ствола, стреляющих ружейными патронами, – как пулевыми, так и картечью. Заряжается двухрядным магазином на шестьдесят патронов. Практическая скорострельность – триста выстрелов в минуту. Вес – сорок килограммов. Расчет – три человека. Его сделать легче, чем пушку…

В один из дней Антоненко также навестил профессора Левковского, вернувшегося в Новоросск из очередной экспедиции, где неосторожно оступился на горной тропе и сейчас передвигался с помощью палочки. Для профессора в городе отремонтировали хороший дом, в котором имелись не только жилые комнаты, но и небольшая лаборатория. Там постоянно находился кто-то из его учеников, помогая учителю в быту и при проведении различных опытов. Частыми гостями Левковского были Климович, Костромин, Жидков и Слащенко, с которыми профессор обсуждал различные идеи и пути их решения, а с Игорем Леонидовичем еще и что-то химичил в лаборатории. Вот и сегодня Антоненко застал своего современника в гостях у старичка-живчика. Николай принес Павлу Ивановичу подарки, полученные Баюлисом от лукано, и рассказал о древнем городе с пирамидой.

– Павел Иванович, что вы думаете по этому поводу? – в конце рассказа поинтересовался Антоненко. – Откуда здесь римляне или латиняне?

– А вы уверены, что это именно они – предки ваших зеленых человечков? И как они сюда попали?.. – скептически произнес Слащенко, вертя в руках золотые пластины лукано.

– Янис Людвигович в этом уверен. И у такой версии имеются некоторые доказательства. Часть из них – перед вами, – ответил Николай. – Тем более что мы сами сюда попали непонятным образом, который до сих пор объяснить не можем. Только одни предположения, а доказательств нет…

– Доказательство нашего с вами попадания уничтожил вулкан, – произнес Левковский, внимательно изучая древние приборы. – А вот теорию уважаемого доктора я также поддерживаю и могу утверждать, что, возможно, – так оно и есть.

– Но это же ненаучно, Павел Иванович! – возразил Слащенко. – Мы с вами – люди науки и поэтому должны оперировать фактами, а не верить на слово!

– А вот, пожалуйте, уважаемый Игорь Леонидович! – Профессор указал на золотые пластины. – Взгляните повнимательнее на факты – вы же их в руках и держите! Там же карты, по которым древние люди сюда приплыли. Правда, они изображены не в привычном для нас виде… Вы когда-нибудь слышали о Пири Рейсе?

– Слышал, – утвердительно кивнул Слащенко. – Турецкий адмирал шестнадцатого века. Имел старинную карту с контурами Европы, Африки и Америки. И даже с береговой линией Антарктиды, еще не покрытой льдом! За триста лет до ее открытия! Американцы подтвердили идентичность…

– В вашем времени даже и это стало известно! – с восхищением воскликнул Левковский. – Я же только знал, что в тысяча девятьсот двадцать девятом году в одном из древних константинопольских дворцов была обнаружена его карта, датированная тысяча пятьсот тринадцатым годом. Кстати, господа, если мы действительно в первой половине шестнадцатого века, то, возможно, Пири Рейс еще жив и мы сможем с ним встретиться!

– И пройтись, бросая камушки, по бережку Антарктиды! – улыбнулся Слащенко. – Павел Иванович, вы такой оптимист, что я вам завидую белой завистью. Дай Бог вам долгих лет жизни! Насколько я помню, Пири Рейс умер в тысяча пятьсот пятьдесят пятом или пятьдесят шестом году. Так что он пока жив. Успеть бы!

– Постараемся выполнить ваше желание, уважаемый профессор! – Николай поддержал своего современника. – Только корабли построим и выйдем к океанам… Но давайте вернемся к нашим римлянам.

– А какое отношение имеет турецкий адмирал к предкам наших лукано? – Слащенко уже заинтересовался этим вопросом. – Насколько я знаю, карта Пири Рейса нарисована с использованием плоскостной геометрии, где широты и долготы находятся под прямыми углами.

– Но скопирована-то она была с карты со сферической тригонометрией! – парировал неунывающий профессор. – Кроме карты этого турка были и другие! Тот же Колумб за двадцать лет до того отплыл не куда глаза глядят – он точно знал, куда, ибо до этого прочитал нужные книги и видел древние карты!

– Уже теплее… Нельзя ли поподробнее, Павел Иванович?

Всех захватил азарт Левковского в разгадывании тайн.

– Древние люди знали, что Земля имеет сферическую форму, поэтому и карты делали со сферической тригонометрией. Это мы с вами точно знаем, ибо видели собственными глазами древний глобус в пещере Али-бабы!

– Какой пещере? – переспросил Слащенко.

Профессор понял, что сболтнул лишнее. Ведь коллега-ученый не посвящен в тайну сокровищницы уаминка и клятву на крови не давал.

– Э-э… Да так. Ничего. Ее здесь нет. Она осталась там. На первом озере. – Сразу бросилось в глаза, что Павел Иванович не умел лгать. Поэтому и покраснел. Но оба слушателя деликатно промолчали. Не хочет говорить сейчас – расскажет, когда сможет. – Давайте лучше посмотрим на эти пластины с древними картами и сравним их с моим атласом из двадцатого века. Видите? Они местами совпадают, но часть суши отсутствует! О чем это говорит?

– О том, что раньше здесь был океан, – как на экзамене, ответил Антоненко. – Подвижка материков, поднятие или опускание уровня океана. И все такое прочее…

– Правильно! Потоп! Всемирный потоп, – обрадовался правильному ответу профессор. – Вспомните Библию и легенды предков уаминка! В древние времена низменной части Амазонии могло и не быть! Здесь был бескрайний Атлантический океан с многочисленными островами, между которыми плавали на своих кораблях древние люди. Ведь океан – это древняя дорога человечества. Места, где вы нашли древний город, были прибрежными. К ним на своих кораблях могли приплывать древние атланты, этруски или римляне, которых местные принимали за богов. Совершал же свое путешествие в древности карфагенянин Ганнон с целым флотом вокруг Африки! Все это говорит о том, что между континентами находилась Атлантида и с ней шла оживленная торговля, а боги были ранее и основали Атлантиду.

– Я с вами согласен, уважаемый Павел Иванович. В Белгороде я познакомился с местным торговцем по имени Чанчи. Он говорил о плаваниях на бальсовом плоту в океане на большие расстояния. Судя по рассказу Чанчи, он побывал в современных нам Мексике и Чили. И этому можно верить. В наше время, в двадцатом веке, норвежец Тур Хейердал на камышовой лодке «Ра» переплыл сначала Атлантический, а затем, на бальсовом плоту «Кон-тики», – и Тихий океан, – дополнил Николай. – Кроме того, Ольховский видел в городе памятники, похожие на древнеримские. Да и на этих рисунках изображены пирамиды. похожие на египетские. Видны лошади, повозки и колесницы.

– А здесь – что-то наподобие кораблей, самолетов или дирижаблей! – воскликнул Слащенко, показывая на очередную пластину. – Вроде все похоже на правду… Но это ведь фантастика, черт возьми!

– А эти приборы! – доказывал Левковский. – С их помощью свободно можно определить местоположение по солнцу, луне и звездам…

– Кстати, Павел Иванович! – прервал профессора Антоненко. – Извиняюсь, что перебиваю ход ваших мыслей, но от вас требуются в этом плане практические действия. Когда я был в Петропавловске, наш моряк Кожемяка просил сделать для будущих морских походов необходимые навигационные приборы. Не век же нам в горах и джунглях сидеть – со временем надо и в люди выходить, на мировой уровень. Тем более что испанцы вот-вот появятся, а у них и кораблики позаимствовать не грех…

– Да, да. Обязательно. Непременно и безотлагательно! – с серьезным видом ответил Левковский. – Ко мне уже подходил наш голландец Питер. Мы этим с ним как раз и занимаемся. Уже произвели необходимые расчеты. Питер сейчас контролирует изготовление компаса, секстанта и других устройств. Будем использовать и эти, любезно подаренные нам наследниками древних латинян. Было бы интересно их увидеть и пообщаться.

– С этим проблемы как раз нет, – обнадежил Николай. – Саша Ольховский нашел себе жену из них. Ее отец – шаман лукано. Он сам и его дочь хорошо говорят по латыни. Баюлис в этом убедился. Скоро Ольховский с подругой будут здесь. Сможете пообщаться сколько душе угодно…

Постепенно разговор перешел от прошлого к сегодняшнему дню. Левковский и Слащенко рассказали Антоненко, чем занимались в последнее время. Совместными усилиями, на основании переданного из Белгорода хлопка, ученым удалось сделать бездымный порох. Правда, пока еще в небольшом количестве, – так сказать, опытная партия, – но начало было положено. Осталось только улучшить оборудование и наладить изготовление в больших масштабах. Он немного уступал по силе изготовленному в двадцатом веке, но был гораздо мощнее черного, который научились производить и заготовили уже в достаточном количестве, снизив выделяемый им дым за счет уменьшения в пропорции серы. В этом Николай убедился сам, побывав в Мастерграде, где уже работал небольшой пороховой заводик и находился тщательно охраняемый склад. Порох разделили по размерам и виду зерен. Отдельно для ручного огнестрела, мин и ракет.

– Игорь Леонидович! А что, у нас уже и ракеты имеются? – удивился Николай. – Не ожидал от вас так скоро. Сначала «вакумки», а теперь и ракеты! Вы нас радуете с каждым днем!

– Спасибо за комплимент, – поблагодарил Слащенко, – но сначала надо испытать мое творение. Я, конечно, не сомневаюсь в успехе, но чем черт не шутит… Кстати, приглашаю вас послезавтра на пробный пуск. Извините: хоть вы и Правитель, но больше рассказать не могу. Не тот эффект получится, когда все заранее известно.

– А как насчет взрывчатки, которая посильнее пороха? – с надеждой спросил Антоненко.

– Не извольте беспокоиться, милейший, – успокоил Николая профессор, – тринитротолуол нами уже изготовлен. Правда, немного. Сейчас налаживаем процесс…

– Вы сделали тротил? Но как?

– Мы ведь здесь, батенька, не только паек кушаем и женщин щупаем! А еще думаем и создаем! – вместо Левковского ответил Слащенко. Он к моменту возвращения Антоненко уже женился на местной женщине. И теперь, благодаря ее стараниям, Игорь Леонидович обретал прежний гонор и вид. – Учитывая то, что мы знаем, как тротил делать, а также производим азотную кислоту, занимаемся коксованием угля и крекингом нефти, особых трудностей это не представляло. Все дело в оборудовании. На его создание больше времени ушло. Вот скоро новую линию полностью запустим…

– Но разве это главное, господа? – покачал головой Павел Иванович. – Создавать оружие, чтобы побольше уничтожить себе подобных! Я думаю, что нет. Мы должны передать нашим детям и внукам знания о будущем, о том, как улучшить жизнь человечества и чтобы не было войн.

– Увы, уважаемый профессор, – не согласился Николай, – пока это невозможно. Секрет любого успеха известен очень давно: слабых всегда бьют. Поэтому нам надо быть сильными. Всегда и везде. А при нашей малочисленности нам поможет только мощное вооружение, которого нет у вероятного противника.

– Все равно я с вами не согласен, молодые люди, – не сдавался Левковский. – Есть одна замечательная легенда. Знаменитый канцлер Германской империи Отто фон Бисмарк после победы над Францией в тысяча восемьсот семьдесят первом году заявил, что своей победой Германия обязана не кому-нибудь, а простому немецкому учителю, сумевшему воспитать грамотных и любящих свою родину солдат. Вы знаете, на чем держится любая власть? На трех китах: деньги, кадры и информация. Информация у нас есть; деньги, то есть золото и серебро, добудем; а вот кадры необходимо воспитывать и лелеять. Поэтому сила – не только в оружии…

– Сила в знаниях, а знания – в книгах. Мы умрем, а книги останутся и помогут нашим потомкам выжить в этом жестоком мире. – Слащенко неожиданно поддержал профессора. – Расскажем, Павел Иванович?

– Давно пора, – оживился старик и выложил на стол несколько толстых исписанных тетрадок. – Вот, Николай Тимофеевич, хотим похвастаться! Мы с Игорем Леонидовичем и Борисом Ивановичем Невзоровым решили памятную книгу для наших потомков писать. Заносим в нее все, что с нами произошло. К этому делу всех понемногу привлекаем. Ваши современники описывают будущее, я и Невзоров – прошлое, каждый свое. Кроме того, подробнейшим образом разъясняем все наши технологии и производства. Начиная от элементарного поиска полезных ископаемых и кончая плавкой стали. Игорь Леонидович описывает химические опыты по изготовлению пороха, «вакумки» и даже ракет, Климович с Григоровым – артиллерию, а Хорстман – авиацию. Да и многое другое, что в дальнейшем может наследникам пригодиться, когда мы с вами покинем сей мир. Пока пишем вручную, на нашей новой бумаге, но сейчас обдумываем вариант создания собственной типографии, чтобы книги можно было печатать. Господин Жидков обещал шрифт изготовить и типографский станок. Так что попрошу и вас завести подобную тетрадь. Записывайте в нее все, что вспомните, и свои военные знания непременно… А знаете, какую книжку мы первой издадим?

– Нет, – просто ответил Антоненко. Он действительно не знал планов по типографии. Видно, не успели доложить.

– Самую важную книгу, с которой все начинается! – торжественно произнес Левковский, подняв указательный палец вверх. – Букварь!

Против этого возражать глупо. Учить с нуля надо было всех местных. И детей, и взрослых.

– Да, господа! Совсем забыл поздравить вас с памятной датой!

– Какой, Павел Иванович? – одновременно произнесли оба его собеседника.

– Вчера исполнился ровно год, как мы попали сюда!

Профессор не зря вспомнил про букварь. Школе действительно он необходим, так как катастрофически не хватало учебников. Тех единичных экземпляров, что были найдены в полуторке Дрынько, было мало. Хорошо хоть наладили производство бумаги и тетрадей… Но ведь надо думать о будущем, а не ограничиваться одной школой в Новоросске, их уже сейчас нужна не одна!

На одном из советов было принято решение руководствоваться следующим принципом: в нашем государстве не должно быть ни одного человека без образования, ни одной деревни без школы! В каждом селении должен быть свой учитель и начальный класс, где по-русски учат чтению, письму и счету, даются первичные знания по общим направлениям. Затем – школы в Белгороде и Нефтегорске. В Петропавловске – мореходное, а в Белгороде – кавалерийское училище. В Новоросске создать высшую школу – университет, где обучать уже специализированно по направлениям: геология, металлургия, химия, а также офицерские и артиллерийские курсы.

Среди союзных племен начали отбирать здоровых и смышленых подростков, как мальчишек, так и девчонок, от десяти до четырнадцати лет. А чтобы родители не волновались, взамен им давали подарки, от которых те приходили в восторг. Дошло до того, что в многочисленных семьях предлагали взять сразу по несколько детей. Но Климович настрого приказал не превращать отбор учеников в торговлю детьми.

Каждый вновь принимаемый должен был пройти месячный так называемый «фильтрационный курс молодого бойца» в Белгороде и Нефтегорске. Это не только проверка на профпригодность, но и своеобразный медицинский карантин с постепенным привыканием к новому образу жизни, пище и к другим мелким, но очень важным нюансам. Кроме этого в Коваленково проводилась проверка будущего новоросса на предстоящую смену его духовности и мировоззрения.

При этом выяснилось, что лучше обучались и проявляли способности в основном дети попаданцев, уаминка и уанка. Среди детей других племен жаждущих получить знания было меньше, они в большинстве хотели научиться владеть новым для себя оружием. Голос крови сильнее навязанной идеологии, но если сильно захотеть и с детства изменить их мировоззрение, то из дикарей можно сделать цивилизованных людей!

Пока же при школе создали спецкласс для молодых кадетов, куда отбирались парни и мальчишки, проявившие способность к математике и другим точным наукам. Их Климович готовил в артиллеристы. О таких кадрах надо заботиться заранее.

Не отставал от своего командира и Дулевич. Связь – это нервная система армии. Но если уж мы решили перевернуть этот мир, то одними гонцами и дымом от костров нам не обойтись. Да, во время битвы можно использовать гонцов, сигналы трубачей и барабанщиков, флажные семафор и сигнализацию, но как быть на больших расстояниях? Пока гонец добежит, время может быть упущено. Поэтому еще раньше перед связистами была поставлена задача создания хоть простой, но надежной радиосвязи. Учитывая возможности производственных мощностей, решили установить стационарные искровые радиостанции во всех базовых поселениях. Пока шла работа по изготовлению необходимых приборов, Дулевич отобрал два десятка парней с девчонками и начал их подготовку, обучая азбуке Морзе.

Из рассказов Лены было известно, что при завоевании империи инков испанцы использовали не только стальное оружие и лошадей, но и специально натренированных крупных боевых собак, которых индейцы порой боялись больше, чем всадников. Поэтому Трохимчуку поручили создать питомник служебных собак, отобрав туда подходящих щенков, рожденных от Мухтара и других крепких псов. В этом ему помогали несколько подростков, будущих кинологов.

– Подтянись! Не отставать! Принять вправо! Пропустить повозку!

Вайра обернулся и оглядел отряд. Все ли его услышали и выполнили команду? И воины не подвели своего командира. Они дружно отошли в сторону, пропуская вперед лошадку, везущую двуколку-таратайку с Антоненко и Климовичем. Поприветствовав молодых стрелков, командиры обогнали колонну и оторвались от нее, чтобы поднимаемая ими пыль не мешала пехотинцам.

– Еще пять – семь лет – и эти мальчишки перевернут мир! – Климович кивнул в сторону идущей сзади молодежи. – Это наша элита, гвардия. Наше будущее. Именно они сменят нас на этой земле и будут править после нас. Надеюсь, что они так же воспитают свою смену, как и мы их воспитываем.

– И наша с вами, Алексей Аркадьевич, архиважная задача – дать им эти пять – семь лет, – согласился Антоненко. – Чтобы они имели возможность реализовать себя с нашими технологиями. А для этого надо всего ничего: меньше войны и больше мира. Все посягательства должны быстро и в корне пресекаться. Всех колеблющихся переманить на нашусторону, а непримиримых – уничтожить! Народу разного на земле много, и если исчезнут на ней несколько тысяч дураков, другим легче жить станет. Хотя это и жестоко, но в настоящее время по-другому нельзя. Главный принцип выживания – это естественный отбор. Вот!

– Ваша правда. Не буду спорить, – не стал возражать Климович. – Хотя я сторонник мирных действий, но, как говорили древние: si vis pacem, para bellum – хочешь мира, готовься к войне…

– Вот мы к ней и готовимся, – ответил Николай и тут же ударил себя ладонью по лбу. – Вот черт, старый пень – бинокль дома забыл! А ведь Слащенко обещал незабываемое зрелище…

Возвращаться было уже далековато, а верного Валью, который постоянно таскал бинокль с собой, рядом не было. Оруженосец находился в Уанка-канча с поручением.

– Не расстраивайтесь, Николай Тимофеевич, не такой уж вы и старый, если ваша молодая женушка ребенка ждет! – улыбнулся Климович и протянул Антоненко небольшой цилиндрический футляр с ремешком. – А за бинокль не переживайте. Вот, прошу – изделие наших мастеров. Раздвижная бронзовая подзорная труба с шестикратным увеличением. Спасибо нашему Павлу Ивановичу: у него старинный образец имелся, вот по нему и изготовили. Правда, еще в единичных экземплярах, но я надеюсь, что со временем наладим соответствующее производство.

– Спасибо, – поблагодарил Николай. – Да, Алексей Аркадьевич, повезло нам попасть сюда с людьми, у которых золотые руки. Сначала простое стекло сделали, а затем – и для очков. И вот теперь – зрительные трубы! А помните, как мы буйным старцам-уаминка подарили несколько пар очков с нашими стеклами? Как они чуть не передрались из-за них!

– Да. Это был верный тактический ход. И он очень помог нам! – Климович снова улыбнулся. – Деды поверили, что мы действительно посланы богами, ибо только боги способны вернуть былое зрение! Ну вот мы и приехали! Давайте дождемся наших гвардейцев.

– Давайте. Но право называться гвардией они должны еще заслужить. Своими победами над врагами!

Как ни рвался Вайра – сначала на битву с дикарями, а затем на освобождение Урак-канча, а ныне Белгорода, от инков, – но волю отца-вождя нарушить не посмел. Приказ Синчи Пумы для всех был один: стать «посвященным». Узнать все, что знают и умеют пришельцы, дети богов. Помогать им и стать одним из них. И сын вождя с усердием выполнял волю родителя. Сначала было тяжеловато, особенно язык и немного сковывающая движения одежда новороссов. Но постепенно он, как и другие местные молодые парни, привык. Все вокруг было новым и интересным. Каждый день приносил определенные знания и навыки. А счет таким дням Вайра потерял давно. И пора бы ему, уже прошедшему испытания и ставшему настоящим воином, найти подходящую девушку и жениться, но на это не хватало времени. Да и, если честно признаться, он не особо горел желанием обзаводиться семьей. Вайра жаждал побед и славы. Чтобы будущая жена полюбила его не за то, что он сын вождя, а за то, что добился всего сам. Ему понравилось, что среди пришельцев его воспринимали не как сына Синчи Пумы, а как равного среди равных. Только своим упорством, трудом и умением можно доказать, что ты лучший, что ты лидер и можешь вести за собой других. И он это доказал. На занятиях в школе, в учебных схватках по рукопашному и штыковому бою, а также на стрельбище лучше его нет среди молодых воинов. Уже не одна девчонка строила глазки и улыбалась ему, чуть ли не в открытую предлагая взять себя в жены. Но Вайра был непреклонен. «Первым делом – самолеты! Ну а девушки? А девушки потом!» – любил он напевать вслед за своим наставником Алексеем Нечипоренко, взявшим шефство над первыми стрелками новой армии.

Офицер-десантник учил их всему, что знал сам, а если не знал, то привлекал к занятиям других специалистов. Но это были не простые стрелки, а курсанты. Будущие командиры. В их ряды шел жесткий отбор. Из молодых парней выбирали лидеров и обучали их. Таких в отряд Вайры набралось двести человек. За то время, что они провели в Священной долине богов, молодые уаминка и уанка фактически превратились в новороссов. Теперь, благодаря поставкам из Белгорода хлопка и ткани из него, стрелкам пошили новую форму: свободную рубаху-гимнастерку и такие же штаны, которые заправлялись в кожаные сапожки с коротким голенищем, перетянутым шнурком. На голову надевалась шерстяная кепка-подшлемник, пошитая наподобие буденновки, но вместо звезды имелся небольшой круг из синей материи, в центре которого находился вышитый желтыми нитками равносторонний крест. У каждого стрелка на подшлемнике имелась повязка, указывающая на принадлежность к своему народу. Форма была окрашена в однотонный коричнево-зеленый цвет. В ней можно было воевать не только в горах, но и в лесах. Кроме того, каждому выдали кожаные портупеи с разгрузочными ремнями.

Практически каждый день стрелки проводили занятия с полной боевой выкладкой. По весу она была немаленькой, но не превышала двадцати килограммов. За этим Нечипоренко строго следил. Помимо облегченной жилетки-бригантины и вещмешка-сидора со стандартным набором необходимых вещей, каждый стрелок нес выданное ему оружие и боеприпасы к нему. К ружью-двустволке полагалось сто двадцать патронов. На пояс вешались два двухрядных кожаных патронташа по двадцать патронов в каждом. Кроме них на груди свободно висел одинарный патронташ-бандольер на двадцать патронов. В поясных патронташах находились патроны с пулями, а в бандольере – с картечью. В вещмешок клали еще шестьдесят патронов в такой же пропорции. На портупею вешались короткая сабля-тесак, кинжал и топорик-томагавк. Конечно же имелась обязательная для каждого аборигена плечевая сумка с запасом бинтов, коки и тройкой гранат с новомодной зажигалкой.

Длительным вековым опытом установлено, что оптимальная масса переносимого пешим солдатом груза составляет около двадцати пяти килограммов. К примеру, ежедневная маршевая выкладка пехотинца с наполеоновских войн и до нашего времени составляет около тридцати. И вес этот распределен куда менее удобно, чем доспех средневекового рыцаря, который к началу шестнадцатого века не превышал как раз двадцати пяти кэгэ! Но с учетом нахождения в горах и молодости курсантов, боевую выкладку снизили до двадцати.

Одним из главных показателей уровня подготовленности пехоты является так называемая маршевая втянутость, то есть насколько боец натренирован к совершению маршей. Ведь давно известно, что более удобное снаряжение и его оптимальное размещение повышают боевые возможности воина. Основная масса груза должна размещаться на спине, примерно посередине между поясницей и линией плеч. Груз по ширине спины должен быть распределен равномерно. При этом важным моментом является то, что грудь должна быть свободна. Если грудная клетка сдавлена каким-либо грузом, то человек не может сделать достаточно полный вдох. А ведь на марше солдат дышит учащенно и глубоко, поскольку напряженно работающие мышцы требуют много кислорода. Довольно быстро накапливается кислородное голодание мышц и мозга. Солдат очень быстро может потерять сознание. Об этом Нечипоренко рассказали Климович и солдаты из девятнадцатого года. Даже русская пехота, у которой уставным размещением скатки шинели было положение через плечо, на марше обычно надевала скатку вокруг вещевого мешка на спине. Да, это тебе не в бронежилете с «лифчиком» на БТР ездить – тут все ножками да ножками надо! С учетом подобного опыта и совершались учебные многокилометровые марши. Как говорил Суворов: тяжело в учении, легко в походе!

Но в этот раз Нечипоренко не было с ними. Он сейчас находился в Белгороде, где вместе с другими новороссами усиленно готовил воинов союзных племен к походу на китонцев Атауальпы.

К месту назначения колонна стрелков подошла бодрым шагом, как будто и не было позади десятикилометрового марш-броска. Оставив внизу подчиненных, Вайра взобрался на вершину хребта, расположенного справа от Новоросска, невдалеке от кладбища предков. С другой стороны склон хребта почти вертикально спускался в глубокое ущелье, по дну которого несла свои воды речка, ниже по течению превращаясь в Большую, или Ульяну, как ее назвали новороссы. На противоположной стороне находилась горная цепь, но только ниже, чем здесь. Благодаря господствующей высоте вид открывался изумительный.

На верхней площадке уже находились Антоненко, Климович и Слащенко с несколькими своими учениками, приехавшими сюда ранее на немецком грузовике «Опель-Блиц». Доложив о прибытии, Вайра с интересом стал рассматривать конструкцию, сооружаемую помощниками ученого-ракетчика.

Двенадцать труб, похожих на минометные стволы, длиной чуть больше метра, были соединены в две секции по шесть штук в каждой: три сверху и три снизу. Секции устанавливались под углом на специальном каркасе. Помощники довольно споро вставляли длинные снаряды в направляющие и прикрепляли к ним провода. Слащенко лично проверял каждое крепление и кивал головой в знак одобрения. Когда все было проверено, он обернулся к присутствующим:

– Итак, господа-товарищи, у меня все готово. Можете приглашать почтенную публику. Но только располагайте ее не ближе ста метров от установки. Да и сами отойдите подальше. Мало ли что… Не хочу вами рисковать, а то ваши жены мне не простят. На том свете!

Поскольку площадка была небольшой, Вайре пришлось разместить своих стрелков чуть дальше ста метров по обе стороны от нее. Воины, выстроившись в шеренгу, с любопытством поглядывали на происходящее в центре. К ним отошли и все присутствующие на площадке, за исключением Игоря Леонидовича. Хотя стрелков и предупреждали, что сегодня они будут присутствовать на испытаниях нового оружия и все будет хорошо, но каждый из них испытывал одновременно интерес и страх. За время учебы в Новоросске курсанты уже привыкли к стрельбе из ружей и минометов. Даже видели действие «вакумок» в карьере. Но то, что должно произойти сейчас, интуитивно вызывало у них душевный трепет.

Слащенко оглянулся по сторонам и, прихватив динамо-машинку, напоминающую полевой телефонный аппарат, спокойно отошел от установки. Но удалился он не далее тридцати метров, что вызвало у наблюдавших легкий шок. Ученый присел на корточки и быстро закрутил одну из ручек динамо-машинки. Затем, перекрестившись, взялся за другую ручку и начал спокойно ее проворачивать…

Над долиной раздался многоголосый оглушительный грохот. Из концов труб, куда были присоединены провода, наружу, выжигая землю за установкой, вырвались мощные огненные струи. С противоположной стороны в небо один за другим устремились снаряды, которые, вращаясь, оставляли за собой огненно-черный дымный след. Вокруг стоял такой дикий рев, от которого находившиеся на достаточном удалении стрелки пришли в ужас и попадали на землю. Даже новороссы были вынуждены заткнуть уши.

На противоположной стороне появились огненные вспышки и столбы черного дыма. Громкие звуки разрывов донеслись до присутствующих. Но они все равно завороженно смотрели на бушующее вдалеке пламя. Казалось, протяни руку – и сам обожжешься.

– Ну ни хрена себе! Ядреный корень! Километра три будет, не меньше! – восхищенно произнес Антоненко, глядя на огромный пожар сквозь подзорную трубу. – Ну Игорь Леонидович, ну мастак! Уважил. Теперь все победы наши.

– Даже больше – почти четыре. Я же артиллерист, глазомер поставлен, – не скрывая восторга, поправил Климович. – Из двенадцати ракет только две немного отклонились от курса, остальные легли кучно. Для стрельбы по площадям – в самый раз! Это просто великолепно – нам бы таких, да побольше, в сорок первом!

– Так были у вас. Назывались «бээм тринадцать». Еще в июле сорок первого под Оршей фрицам так дали прикурить, аж гай шумел! Кстати, а где наш ученый? Не сгорел, ли часом? – заволновался Николай.

– Нет. Вон стоит, целехонек. Пойдемте к нему.

Когда Антоненко и Климович подошли к Слащенко, тот спокойно умывался водой из фляги, которую держал один из его помощников.

– Игорь Леонидович! Поздравляем с успехом! Огромнейшее вам спасибо от всей Новороссии за такой подарок! Как вы себя чувствуете и почему дальше не отошли? – первым поинтересовался Климович.

– Спасибо. Нормально. Но еще рано поздравлять. Это пока первый пуск, испытательный. Дорабатывать надо, – как-то буднично проговорил Слащенко. Но все же его душевное состояние выдали немного дрожащие пальцы, которые он старательно вытирал большим носовым платком. Вдруг Игорь Леонидович, как мальчишка-сорванец, закричал и сделал движение рукой, словно машинист, дающий сигнал к отправке поезда. – Йес! Йо-хо-хо! Получилось!

– Еще раз поздравляю! Не ожидал! – неожиданно для себя Николай похлопал Слащенко по плечу, словно закадычного друга. – Двенадцать ракет за пять секунд – это что-то! А чем вы их напичкали, что так долго горит? Не напалм ли, часом?

– Он самый. Намешал всего понемногу. Плюс встречная детонация при подрыве взрывчатки. В результате осколки имеют больший поражающий эффект и возникает высокое поджигающее действие, – пояснил Слащенко. – Немного не рассчитал – при падении взрывались не только боеголовки, но и остатки топлива. Гибридный ракетный двигатель, понимаете ли…

– Не завидую я тем, кто под ваши ракеты попадет, – покачал головой Климович, глядя в сторону пожара, – или уже попал. Представляю, что с ними стало. Боюсь, что и пепла не останется.

– Видите ли… Я ведь немного другое хотел, но малость переборщил, – начал оправдываться Слащенко. – Задумал создать неуправляемую авиационную ракету для нашего летающего дракона, чтобы можно было установить направляющие на балках между крыльями, а получились НУРСы типа «земля – земля». Надо бы немного количество топлива уменьшить, а то самолет загорится при выстреле…

– Все отлично, Игорь Леонидович! Все замечательно! И не надо ничего уменьшать, – успокоил его Антоненко. – В этом варианте – не надо. Вы сможете увеличить количество направляющих, хотя бы раза в два? Чтобы получилась легкая компактная реактивная система залпового огня на два десятка стволов. В свое время у нас, в десантных войсках, была такая, «эрпэу четырнадцать» называлась. Правда, калибром поболее, чем ваша.

– А калибр здесь – восемьдесят миллиметров, – опытным глазом определил Климович. – Мы под ваши снаряды и пушку полковую можем сделать, да и миномет. Нынешние наши ротные минометы все-таки слабоваты для будущих массовых сражений. Унификация для нас сейчас актуальна.

– Ну в принципе особой проблемы нет. – Слащенко уже успокоился и принял свой обычный вид. – Пусковую установку сделать не трудно. Под направляющие можно взять те же минометные стволы и собрать их, как детский блочный конструктор «Лего». Затем установить на пушечный лафет с раздвижными станинами. А можно и без лафета простую конструкцию соорудить, легкую и разборную, чтобы по горам и джунглям таскать, а потом на месте перед пуском собирать. Больше с ракетами придется повозиться. Сразу не обещаю, но мы с ребятами постараемся. Да и хотелось бы «Дракоше» Клауса огненные зубки дать. Обещал ведь…

– Ради бога, Игорь Леонидович! – улыбнулся Николай. – С них и начните. А потом уж и «Катюшей» займетесь.

– Ну раз так установку назвали, то пускай будет «Катюша»….

А тем временем мирная жизнь Новоросска шла своим чередом. Пока военные готовились к войне, тыловики делали все возможное, чтобы накормить, одеть и обуть людей, обеспечить зарождающуюся промышленность необходимым сырьем.

Провели соответствующую селекцию по культурам, в результате чего последний урожай еле разместили в складах. То, что не вместилось, пошло на изготовление спирта. Если раньше животные были в куче, то сейчас имелось несколько ферм, в которых отдельно друг от друга разводили свиней, тапиров, кур, коров, лошадей, коз, местных лам и альпаков. И про морских свинок не забыли. Теперь они сидели по специальным загонам, отдельно от человеческого жилья.

После того как союзные племена снабдили соответствующим инструментом, добыча руды существенно увеличилась. От применения мотыг и плугов урожайность возросла в разы. При этом большую часть урожая оставили работающим на террасах и полях пурикам. Местный люд души не чаял в пришельцах. Если бы кто-то сейчас заикнулся о возврате в подчинение к инкам, его сразу же прибили бы на месте.

Крестьянин-пурик умеет работать, но, чтобы он работал еще лучше, его надо заинтересовать и дать немного свободы выбора. Так сказать, развить мелкий и средний бизнес. Почувствовав вкус, он будет предан тебе за такое счастье. Главное, только не переборщить со вседозволенностью. Поэтому мы не будем рушить привычный уклад, а только слегка подкорректируем его на свой манер. Плановая экономика, а в местном разливе – инкская, – конечно, хорошо, но рынок тоже нужен.

К удовлетворению Антоненко, на рынке главным обменным средством – вместе с морскими раковинами, как раньше, – стали ходить производимые в Мастерграде бронзовые наконечники для стрел и арбалетных болтов, а также стальные ножи, мотыги и топоры. На них выменивали хлопок, различные ткани, кожи, крепкие веревки и другие вещи, которых в Новоросске еще недоставало. К удивлению новороссов, драгоценные металлы не особо ценилось у местных. Только как украшения. Поэтому ради грядущих планов решили менять свой товар на золото и серебро. Наученные горьким опытом кражи уголовниками драгоценностей из штаба, в верхней крепости создали специальный склад под усиленной охраной. На одном из советов даже обсудили вопрос об изготовлении оборудования для штамповки собственных монет. Но пока золото и серебро переплавляли в небольшие слитки. И таких слитков уже собралось достаточное количество. Также нашлась и платина, которую использовали в качестве легирующей добавки для производства стали и в качестве катализатора при создании химического оборудования. Да и для будущих радиостанций она пригодилась.

Теперь все основные поставки шли через Белгород. Благодаря древнему тоннелю и пробитой к нему дороге от водопада, время на пеший путь от Коваленково до долины Антавайлла под Белгородом сократилось до одних суток. Что, в свою очередь, и вызвало недовольство старейшин уаминка, поскольку Уаман-канча оказался в стороне и как бы не при делах.

Если поначалу грузы по новой дороге возили на телегах лошадьми, то сейчас, в связи с подготовкой к походу на инков и переводом лошадей в Белгород для организации кавалерии, в тоннеле тягловой силой служил «форд»-пикап. Пока Нечипоренко занимался с воинами, на его машину подготовили другого водителя из попаданцев. Но он ездил не один. Используя желоба, проложенные древними строителями в плитах, как своеобразные рельсы или колею, к автомобилю подцепили две повозки-прицепа со специально изготовленными колесами. Теперь этот состав возил грузы в Белгород и обратно, делая по два, а то и три рейса за сутки.

Уже знакомый Николаю торговец Чанчи приводил в Белгород несколько караванов, и только с одним товаром, так нужным пришельцам, – хлопком. Вместе с ним приходили и новости из жизни империи. А там шла жестокая гражданская война. Брат на брата, родич на родича. Прямо как в России в начале двадцатого века. Именно Чанчи принес весть о том, что китонцы под командованием генералов Чалкучима и Кискиса захватили город Уайлас на побережье. Сейчас они продвигаются вдоль западных склонов Анд на юг, пытаясь таким образом зайти в тыл армии Майта Юпанки. При этом часть местных племен перешла на сторону Атауальпы. Но можно ли верить этому торговцу? Ну и что с того, что мы спасли ему жизнь, – может, он больше предан своему хозяину в лице Уаскара или Атауальпы, чем спасителям. Чанчи вполне мог оказаться лазутчиком одной из противоборствующих сторон. Но то, что он рассказал о пришельцах своим собратьям по ремеслу, сомнений не вызывало, ибо вместе с его караванами приходило множество людей, у которых тоже имелись глаза и языки. Более того, после их победы над мохос и разгрома отрядом Уварова армии китонцев Урко Варанка уже вся империя знает о появившихся белых бородатых виракочах.

Все известия говорили об одном: Уаскар проигрывает войну по всем фронтам. Хотя губернатор Майта Юпанки и одержал победу над войсками Атауальпы под Уамачуко, он оказался зажат противником в кольцо. Отход назад в Уануко означал добровольную сдачу племен, вставших на сторону Уаскара, а это вело к их гибели, ибо Атауальпа уничтожал всех, кто ему не покорился. Майта не мог этого допустить, поэтому и держал оборону в Уамачуко, перекрывая прямую дорогу в свое родовое гнездо – Уануко. Сам собой напрашивается вывод: а не замириться ли нам с Атауальпой, чтобы оградить свою территорию от ненужных напастей? Так говорила одна сторона, но другая вопиюще возражала, что претендент на трон Великого Инки на этом не остановится и будет давить всех, пока не станет полным хозяином империи. Тем более негоже бросать своих новых союзников – авось еще пригодятся в этом мире. Тревожила Николая и весть о походе Уварова в Хосхо-Куско. Как там Олег, что с ним, жив ли он? Сейчас и от друга зависело многое. Соберет ли новую армию Уаскар, сможет ли он отбить наступление северян и одержать хоть какую-нибудь победу, чтобы морально сплотить своих сторонников? И самое главное: удастся ли их замысел по замене Сапа Инки на своего человека? Судя по поступающей информации, оба царствующих сына Уайна Капака еще живы и в полном здравии, а это для нас не есть хорошо: на носу приход испанцев и те могут перехватить инициативу по замене властителя. Так что время поджимает, необходимо форсировать события и начинать действовать. Тем более, за прошедший год удалось осмотреться, привыкнуть к местным условиям и немного подготовиться к грядущим переменам.

Ознакомившись с состоянием дел в Новоросске и дождавшись прибытия каравана с Баюлисом из Нефтегорска, Антоненко засобирался в Белгород. Как бы ни хотелось подольше побыть с любимой и семьей, но ты – Правитель и поэтому обязан находиться там, где сейчас решается судьба Новороссии.

Еще раньше из Уануко новороссы получили письмо Уварова и карту, скопированную им с макета местности в крепости под городом. Поэтому расположение основных дорог и сил в регионе было известно. Сейчас наша первейшая задача: перехватить инициативу, занять ключевые точки и блокировать противника, не дать ему возможности свободно передвигаться по империи. Испанцы в свое время смогли, а почему мы не можем?

В последнее время вся промышленность Мастерграда работала только на войну, уменьшив выпуск гражданской продукции до минимума. В Белгород уже отправили четыре сотни комплектов полного вооружения гоплита. Теперь в гоплиты набирали воинов не только из уаминка или уанка. Среди новых союзников отобрали крепких молодых парней и создали новые сотни, перемешав в них представителей разных племен. Каждым десятком командовал бывалый гоплит, прошедший подготовку еще в Новоросске.

Поскольку армия империи инков в основном состояла из пуриков-общинников, призываемых только на время ведения войны, а для сбора урожая они распускались по домам, такое войско не могло быть сильным. Оно побеждало в сражениях только числом, но не выучкой. Империи вовсе не требовалась армия, на голову превосходящая соседей-дикарей по уровню. Вполне достаточно того, что централизованное государство в состоянии сосредоточить против каждого отдельного племени многократно превосходящие силы и задавить числом. Сначала покоряют одно племя, потом другое и так далее, по очереди. Настоящих солдат-профессионалов у любого из императоров было не более сорока тысяч, и все они в мирное время располагались в провинциях империи, поддерживая в них порядок. Перед своей смертью Уайна Капак большую часть своей профессиональной армии собрал на севере страны для покорения новых племен, но не успел. Его генералы признали Атауальпу как нового Сапа Инку и пошли за ним. Они с легкостью разбивали наспех собранные и необученные отряды сторонников Уаскара, но, споткнувшись о Майта Юпанки, решили его просто обойти, оставив на потом. Против таких опытных воинов новороссам необходимо выставить хорошо подготовленных профессионалов, жизнь которых полностью посвящена службе.

Таким ядром новоросской армии и стали гоплиты. К их пяти сотням набрали еще триста арбалетчиков и тысячу легких пехотинцев. Их комплектование также проходило путем отбора кандидатов среди местной молодежи и составления из них смешанных подразделений. Всех отобранных воинов одели и вооружили по новоросским стандартам. В поход брали и артиллерию. К уже имеющимся шести аркбаллистам добавили еще десяток с большим запасом болтов, а также десяток ротных минометов с тройным боекомплектом и два восьмидесятидвухмиллиметровых миномета, попавших сюда из сорок первого года. Не забыли прихватить и несколько разборных катапульт, способных метать «вакумки» Слащенко.

Огнестрельное оружие было представлено группой, состоящей из десяти автоматчиков, двух ручных и двух станковых пулеметов, перевозимых на двуколках. Больше брать в поход не стали. Неизвестно, как дело повернется, а без охраны тыл оставлять нельзя. В Белгород перевезли одну пушку-сорокапятку и установили ее в верхней крепости. Хотели взять с собой и пушку-миномет «Василек», но Климович отговорил – это ведь опытный образец, его еще надо дорабатывать и дорабатывать… Они с Левченко уже успели разобрать вторую сорокапятку и на ее основе хотели создать новую пушку-гаубицу.

Командовать артиллерией в походе будет Григоров. Он уже перебрался вместе с минометчиками в Белгород и сейчас занимался подготовкой новых расчетов аркбаллист. Тимту безотлучно следовала за мужем и категорически заявила, что пойдет за ним до конца. Андрей против этого не возражал и научил молодую жену стрелять не только из арбалета, но и из автомата.

Как ни стремились девушки-арбалетчицы идти в поход, совет категорически запретил им это, оставляя на защите Белгорода. Нам парней хватает, пусть девчонки себя поберегут для будущих детей. В результате произошел женский бунт со слезами на красивых глазах и громкими упреками. Скрепя сердце Новицкий, Нечипоренко и Качи пошли на попятную, но с одним условием: возьмем только тех, кто отлично стреляет и умеет биться на саблях. Посмотреть на соревнование девиц и поболеть за них собрался весь Белгород с окрестностями. Такого проявления характеров, азарта и эмоций новороссы давно не видели. Прямо как амазонки или русские некрасовские женщины: и коня на скаку остановят, и в горящую избу войдут. По окончании отобрали только одну сотню молодых воительниц, но это были лучшие из лучших.

В связи с подготовкой к походу строительство новых укреплений пришлось временно приостановить. Максим из строителя снова превращался в кавалериста. Благодаря усилиям Новицкого и казаков удалось подготовить шестьдесят всадников. Но теперь Антоненко-младший был не рядовым, а возглавлял целый десяток новоиспеченных кавалеристов. На их учебу уходило почти все время, поэтому побыть с Оксаной он мог только вечером и ночью. Максим очень переживал за жену: ей скоро рожать, а он уходит на войну и неизвестно, вернется ли…

– Не волнуйся, Максимушка, все у нас с маленьким будет хорошо, – утешала его Оксанка. – Ты воюй со спокойной душой. За нас не переживай. Мы ведь среди своих остаемся. За нами Варя и Янис Людвигович присмотрят. Да и не одна я такая. Много нас, беременных, в Белгороде без своих мужей остается. Не рви сердце понапрасну. Только помни, что мы любим тебя и ждем возвращения…

После прихода из Нефтегорска Баюлис вместе с госпиталем перебрался в Белгород. Поближе, так сказать, к линии фронта. Но главной его задачей было не столько лечить раненых, сколько наводить порядок и учить местные племена элементарным санитарным правилам. Янис Людвигович на основании полученного опыта разработал специальную программу по подготовке медсестер и медбратьев. Из имеющихся у него хирургических инструментов и найденных на складе в сорок первом году были составлены необходимые наборы, которые уже изготовили в Мастерграде. Кроме того, каждый боец, выступающий в поход, должен был пройти минимальный курс медицинской подготовки, что по нынешним временам могло спасти не одну жизнь, ибо все болезни, а порой и смерть, наступившая после легкого ранения, происходят от грязи и неумения вовремя оказать элементарную помощь.

Форсировать события и выступить на Уануко вынудило известие, принесенное гонцом-часки. Из его слов и текста кипу, расшифрованного одним из оставшихся в Белгороде чиновником-инкой, следовало, что генералы Атауальпы все-таки зашли в тыл и захватили город Уарас, расположенный на пути от побережья к Уануко. Там они разделились. Генерал Чалкучима двинул свою армию на Хауха, а Кискис пошел на Уануко. Согласно информации узелкового письма-кипу, у Кискиса было не менее пятнадцати тысяч воинов. Его цель ясна – захватить город и семью Майта Юпанки, вынудив губернатора идти им на помощь, и тем самым бросить крепость Уамачуко и открыть дорогу для движения на юг другим армиям китонцев.

В связи с этим срочно разослали гонцов к соседним племенам уру, чичас, мохос и уанта о сборе через пару дней в Белгороде. Брать воинов у уаминка и уанка не решились, иначе защищать их земли будет просто некому. И так многие из них уже находились у новороссов.

Антоненко брал стрелков Вайры с собой в поход. Пускай ребята на практике докажут, чего они стоят как гвардейцы, и опробуют новое оружие в действии. Стрелки вместе с диверсантами Бажина ушли в Белгород уже по новой дороге через тоннель. Сам же Николай и Климович собирались лететь туда с Хорстманом на следующий день. Тренировочное поле под стенами города после многодневных строевых занятий до того было утрамбовано, что полностью подходило на роль полевого аэродрома. Командир «Драко-1» высказал пожелание сопровождать колонну до Уануко, осуществляя воздушную разведку, но Антоненко приказал оставаться дома. Здесь как никогда необходимо наблюдение с воздуха: сил оставалось мало, а врагов кругом хватало. Да и перевозки в Нефтегорск с Петропавловском никто не отменял.

Рано утром, тепло попрощавшись с Тани и детьми, вышедшими его провожать, Антоненко вместе с Климовичем и Иллайюком заняли места в гидросамолете. Подлетая к Белгороду, Николай почувствовал что-то неладное. На лугу за городом виднелись палаточные лагеря воинов союзных племен, но перед мостом через реку столпилась огромная разношерстная толпа, видимо о чем-то оживленно спорящая, судя по жестам. Только шум мотора и вид невиданной огромной птицы, кружащей над ними, заставил воинов замолчать и устремить взгляды в небо.

– Клаус! Садись на поле, – скомандовал Антоненко и добавил на ухо Климовичу, указывая на собравшихся воинов: – Мне это не нравится. Похоже на растревоженный пчелиный улей. Что-то произошло, и не очень хорошее. Почему Новицкий не доложил?

– Наверное, не успел, – ответил Алексей Аркадьевич, также тревожно вглядываясь в толпу. – Похоже на бунт. И дай бог, чтобы я ошибался!

Когда прилетевшие поднялись в крепость, там, на открытой площадке, проходило бурное обсуждение. Присутствовали все вожди племен, а также Новицкий, Нечипоренко и Качи.

– Что у вас здесь происходит, Михаил Николаевич? – обратился Антоненко к Новицкому. – Почему мы в Новоросске ничего не знаем? Бунт?

– Никак нет, господин Правитель! – отчеканил бывший ротмистр. – Бунта нет. Войска готовы к походу. Случился неприятный инцидент, внесший разлад между союзниками.

– А что именно произошло? – поинтересовался Климович. – Вы уже выяснили и можете доложить?

– Так точно. Могу. Этой ночью четверо воинов из племени уанта напились чичи и пытались изнасиловать двоих наших арбалетчиц из уаминка. Но поскольку эти уанта прибыли только вчера, они не знали, с кем имеют дело. – Новицкий лихо подкрутил ус. – Наши амазонки-воительницы одного прирезали, а от других сбежали, при этом оставив на их лицах соответствующие следы. Кстати, по ним насильников и нашли.

– А с нашими девушками все нормально? – побеспокоился Иллайюк за своих. – За такое полагается смерть. Отдайте насильников нам. Мы с ними быстро разберемся.

– Вот тут-то и вся загвоздка! – вставил Нечипоренко. – Не хочет отдавать вождь уанта своих «сексуальных маньяков» в чужие руки. Говорит, что сам их накажет.

– Если бы я своих воинов не удержал, битва была бы здесь, а не под стенами Уануко, – добавил Качи. – Наш народ не прощает унижения своих девушек.

– Такого никто не прощает, – подал голос вождь уанта. – Поэтому я и прошу виракочей отдать мне этих крыс, опозоривших мой народ. По нашим обычаям насильников забивают камнями.

– А у нас – вешают на деревьях! – воскликнул вождь чичас.

Новый вождь племени мохос Мунча поцокал языком, привлекая к себе внимание присутствующих. Он поклонился вождю уанта и произнес:

– Я уважаю ваш народ. Желаю ему только побед и процветания! Но мужчина не воин, если он не может справиться с женщиной. А тем более когда их двое на одну. Если уж что-то задумал, то доводи это до конца…

– На что ты намекаешь, Мунча? – не выдержал вождь уанта. – Ты хочешь сказать, что мужчины уанта – не воины?

– Нет. Воины. Но в вашем стаде завелись больные ламы, от которых надо быстрее избавиться, чтобы они не заразили остальных. И это надо сделать сейчас, перед походом на Уануко.

– И чтобы все видели, – произнес до этого молчавший вождь уру. – Мои парни хотели официально взять в жены девушек-уаминка, но теперь они думают, что им откажут.

– Да, ситуация… – Нечипоренко покачал головой и обратился к Антоненко: – Надо ее быстро решать, командир, а то время упустим – и кирдык всему!

Николай медленно оглядел присутствующих, при этом прямо посмотрел в глаза вождям союзных племен.

– Хочу, чтобы знали все. Мы пришли сюда навсегда. Если вы принимаете наше верховенство, то принимаете также нашу помощь и наши законы. За предательство, трусость и неподчинение в бою, а также воровство и насилие одно наказание – смерть. За безответственность и совершенную ошибку, если в первый раз, – дадим возможность искупить вину, если во второй – лишение всех прав и тяжелая работа на рудниках. Если кто-то не согласен с нами, то прямо сейчас может уйти.

Ни один человек не сдвинулся с места.

– Если все согласны, – продолжил Антоненко, – то насильники должны быть казнены здесь и сейчас. Публично. Есть возражения?

Возражений не последовало. Все молча согласились.

– Разрешите, господин полковник? – нарушил тишину Новицкий. – Один вопрос остался нерешенным.

– Какой именно, Михаил Николаевич? – Климович недоуменно посмотрел на коменданта Белгорода. – Мы вроде все уже решили…

– Каким способом осуществить казнь.

– Что вы предлагаете?

– Надо показать нашу силу и могущество. И еще кое-что новое для этих мест.

– А поконкретнее можно? – Антоненко даже стало интересно, что может предложить бывший белогвардеец.

– Можно. Уже опробовано. В моем прошлом. – Новицкий вдруг зло усмехнулся, его лицо стало каменным. – Но лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Разрешите приступить?

– Но сначала наведите порядок в своих подразделениях. Общее построение – через час. Затем публичная казнь насильников, и сразу же выступаем на Уануко. Время не ждет. Приступайте…

Когда вся армия, вместе с отрядами союзных племен насчитывающая теперь около пяти тысяч воинов, выстроилась ровными рядами по периметру поля, к свежевкопанным в центре столбам под барабанную дробь подвели и привязали троих уанта. Надо отдать им должное, свою участь они принимали молчаливо и не молили о пощаде. Подошедшие казаки закрепили у них за спинами взрывчатку и подожгли запалы. Приговоренных к смерти разорвало на куски. Так будет с каждым, кто нарушит законы виракочей! Сам факт казни насильников не вызвал особого возмущения – к ним в любом народе относились отрицательно, – но то, каким способом это было сделано, произвело на присутствующих почти шоковое впечатление. Пользуясь ситуацией, Антоненко громко приказал, и его приказ эхом прошелся по рядам:

– Горнисты! Играй «в поход»! Вперед, на Уануко!..

Илья Ангел Бессмертные

Глава 1

Надеюсь хоть сегодня все пройдет по плану, подумал я, поправляя галстук и нажимая кнопку дверного звонка. Ненавижу эти удавки, но район, в котором проживала моя цель, просто обязывал к презентабельному виду. А привлекать лишнее внимание мне очень не хотелось. Никогда это ничем хорошим не заканчивалось. Ну что же, вроде кто-то идет. Натягиваю голливудскую улыбку и вспоминаю легенду.

— Охотник! — Взвизгнула молодая женщина, как только открыла дверь и увидела меня на пороге ее дома.

Да уж, похоже планы по тихому разговору накрываются медным тазом. Ладно, не буду терять надежды. Делаю шаг к отшатнувшейся женщине и пробую ещё раз.

— Я клиент… — Дверь позади меня захлопнулась, закрывая выход из дома, прервав меня на полуслове. Блин, вот как она меня узнала? По запаху что ли. А ведь я просто хотел поговорить. Кто же знал, что опасения Серого будут не беспочвенны, я даже не подготовился как следует. Так, пара эликсиров на сопротивления гипнозу, да на ускоренную реакцию — стандартный набор. Лишним такое никогда не бывает. Интересно, кто это у нас?

— Сегодня ты сдохнешь, охотник! — Прошипела тварь, сделав замысловатый пасс рукой, после чего кухонный нож метнулся ко мне со скоростью атакующей змеи. Правда атакующая змея для таких как я, тем более под действиями эликсиров, была совершенно неопасна. Так, значит, она владеет телекинезом. Список совсем не сузился.

— Я не просто охотник. Твои фокусы бесполезны, так что успокаивайся и давай поговорим. — Повернувшись к ней лицом, я поднял руки, показывая, что зла ей причинять не намерен.

Правда эффект оказался скорее обратным, чем тот, на который я рассчитывал. Постепенно очертания миловидной женщины начали растягиваться и искажаться. Ну до трансформации еще время есть. Может всё-таки обойдется? Очень не хочется объяснять начальству, что я тут делал и почему без ордера. Тем более, что в этом месяце у меня уже такой залет есть. Могут и премии лишить.

— Имперский каратель. — Злобно сплюнула женщина, которую постепенно начал окутывать густой черный туман. Банши, мать ее. Все, накрылась тихая операция, накрылась премия, да и отпуск, возможно, тоже. Прошлый раз, после встречи с подобным духом я, невзирая на всю свою регенерацию, две недели в госпитале одними эликсирами питался.

— Нет, я тут просто как наемник. Я всего лишь… — договорить она мне не дала. Женщина оторвалась от земли, полностью скрывшись в тумане, и фурией устремилась на меня. Уйти перекатом труда не составило, но вот то, что она закончила трансформацию, было уже чертовски плохо. — Хотел с тобой поговорить.

Вскочив с пола и пропустив туман над головой, я попытался достать из кобуры пистолет, но крик, буквально разрывающий барабанные перепонки, заставил рефлекторно прикрыть уши. Ощущения были такие, словно череп крошится под чьей-то гигантской рукой. Из-за дезориентации и боли в голове, я даже пропустил атаку. С непреодолимой силой меня швырнуло к потолку, больно припечатав к нему спиной.

Туман, находившийся подо мной начал развеиваться, явив всю сверхъестественную женскую красоту во всем ее великолепии. Глаза, налившиеся красным светом, острые скулы, черные тонкие губы и мраморное лицо. Вот язык, конечно, подкачал. Он вообще у мертвецов и духов, частенько портил всю картину.

К не прерывавшемуся ни на секунду и разрывающему барабанные перепонки вою, через несколько секунд я все же смог адаптироваться. Не просто так нас гоняли лучшие имперские инструктора, программа была написана кровью и потом десятков моих предшественников. С сопротивлением телекинезу дела обстояли хуже, тут силой воли его воздействие просто так не сбросишь. Но мотивация, как говорится, великая вещь. Так что медленно, но верно, я преодолевал его действие, тренировки при помощи эликсиров давали свои плоды и позволяли противостоять даже такому воздействию.

Когда язык женщины начал удлиняться и своими очертаниями походить на змею, я понял, что уже могу немного шевелиться. Видимо, дамочка охотой не слишком промышляла, иначе я бы уже почувствовал змеиные клыки, вонзившиеся в мое тело. Однако размышлять об ее угрозе для окружающих было не время. Для меня сейчас она была смертельно опасна, и этого знания мне хватит. Сквозь сковывающую силу, я резким движением отлепил руку и схватил красотку за язык. Банши от неожиданности, наконец, заткнулась и вновь попыталась погрузиться в туман, как в защитный кокон.

Сила, сдерживающая меня, исчезла, и я, извернувшись, словно кот, приземлился на пол. Кульбит невозможный для обычного человека, для разогнанного эликсирами Имперского карателя, не был чем-то особо сложным. Приземлившись, я немедленно достал пистолет и выстрелил в плечо Банши. Убивать ее я не собирался, по крайней мере пока.

Не все иные представляют угрозу для человека. По крайней мере, я не слышал, чтобы кто-то в этом районе промышлял убийством, а развод дурачков на бабки, шарлатанство и мошенничество под категорию смертной казни не попадает. Убить иного не слишком сложно, особенно если знаешь, как это сделать. Порой, даже легче, чем человека. Все эти нелепые выдумки и танцы с бубнами, мол Банши или ей подобных, например, можно убить только сапфировым клинком на рассвете, в ночь полнолуния у ворот кладбища и другие присказки придумали они сами. Чтобы вероятность их уничтожения сводилась к допустимой погрешности, особенно зарвавшихся.

Неожиданно дым рассеялся, и женщина в своем истинном облике рухнула вниз, даже не попытавшись смягчить падение одной из своих способностей. Язык, за который я держал ее, естественно, тут же обратился человеческим и выскользнул у меня из рук. Я мог бы отбросить пистолет и поймать ее, но чертовы рефлексы не позволили выпустить оружие.

Приплыли. Женщина лежала в трухе разлетевшегося в щепки стола и смотрела в потолок невидящим взглядом. Из груди у нее торчало острие кристалла, который она использовала в своих «спиритических» сеансах. Дьявол. Какого черта, обычно хрупкий кристалл, в этот раз оказался намного крепче, чем массивный стол? Везение на грани фантастики. В голове до сих пор гудело. Шума мы, конечно, наделали достаточно, чтобы вызвать переполох в одном из самых элитных кварталов столицы.

Плюнув на то, что я итак тут немного подзадержался, я специальным прибором вытащил пулю изплеча женщины и подобрал гильзу с пола, после чего немедленно покинул дом. Оказавшись на дороге, я тут же пошел медленным шагом, стараясь не привлекать к себе внимание. Интересно, издалека видно брызги крови на моем пиджаке? Недалеко от дома Банши меня должен был ждать непосредственный виновник этого поистине несчастного случая.

Усевшись на пассажирское сидение, я выразительно уставился на своего друга.

— Ну что? Как все прошло? — Совсем рядом послышался вой сирены, видимо соседи уже вызвали патрульный расчет, но друг делал такое серьезное лицо, словно не замечал крови, в которой я весь вымазался, воя сирен и с любопытством стекающихся к чертову дому местных жителей.

— Ну, получилось чуть более яркая встреча, чем мы рассчитывали. — Улыбнулся я ему, демонстративно вытирая руки белым полотенцем, что достал из бардачка. — Так что, настоятельно рекомендую покинуть это гостеприимное место.

Машина аккуратно покатила вдаль от места происшествия. Сергей, как в старые времена, направлялся к лесу, чтобы можно было выехать за город и спокойно привести себя в порядок. После чего вернуться обратно и делать вид, что нас тут и не было. Поняв, что одного полотенца недостаточно, достал из бардачка влажные салфетки. Грязно сработано. С моим-то опытом, почти как провал. Если бы мой наставник был тут, не видать бы мне отпуска ближайший год, если не больше. Да и по морде получил бы, а то и не раз. Мужик он у нас был настолько суровый, что даже придворные во дворце не всегда осмеливались ему перечить.

— Ну, — не выдержал Серега, постепенно косясь на меня. — Рассказывай, что там было.

— К сожалению, твой дядя денег своих обратно уже не получит. — Вытираясь, я не смотрел на друга. Он всего лишь попросил разобраться с неучтенной ни в одной из тайных кланов мошенницей, которая сыграла на горе дяди Сергея и выгребла почти все его деньги, так и не устроив долгожданный спиритический сеанс. — Почему ты не сказал, что она иная?

— Друг, откуда мне было знать? По всему выходило, что она обычная гипнотизерша, ну или на худой конец — травница, что не брезгует запретными эликсирами. А кто это был? — Попытался соврать Серега, хотя по участившемуся биению его сердца, все было понятно.

— Банши. — Я отмахнулся от вздрогнувшего парня. Он тоже был иным и довольно много знал о них.

— Но они же… Они… — Попытался что-то сказать мне Серега, чуть не отправив нас на обочину.

— Да, брось. Сказки все это. Никакие они не предвестники смерти. — Попытался успокоить я нашего любителя легенд и суеверий. — Встречался я с такой недавно, ничего особенного. Но орут они довольно громко, что в принципе заставляет застрелиться, чтобы прекратить этот вой. Но эта конкретная, так делать уже не будет. Это я могу обещать тебе со стопроцентной гарантией.

— Я, так понимаю, ты ее убил, — покачал головой парень, укоризненно косясь на меня.

— Это был несчастный случай, фактически, она сама напоролась на свой кристалл, — я не оправдывался, просто решил разъяснить некоторые нюансы. Услышать мои оправдания в этой жизни могли лишь двое — наставник и император. Всем остальным, кем бы они не были, имперский каратель отчета не давал. Эту истину мне вколачивали сотней переломов и растяжений еще в раннем детстве.

— Что ты за человек-то такой. После разговора с тобой вообще живым кто-нибудь уходит, — продолжал ворчать друг.

— Профессия обязывает. — Я усмехнулся, с опаской глядя на едущую по нашей полосе машину, что в данный момент мчалась нам навстречу. — Интересно, он нас вообще видит?

Серега начал сигналить и сбавлять ход, резко уходя на встречную полосу. Но времени не хватило полноценно выполнить маневр, слишком быстро этот кретин приближался к нам. Резко крутанув руль, уводя машину в сторону от столкновения, Сергей не справился с управлением и нас вынесло с дороги в обрыв, который как раз находился по эту сторону дороги. Никаких ограничителей не было, и мы полетели вниз, совершая один оборот за другим, после того, как машина столкнулась с землей.

Когда танец смерти наконец закончился, от боли в спине, я уже не мог пошевелиться. Это потом только понял, что я в принципе не могу шевелить ни руками, ни ногами. Потому как просто их не чувствую. Лишь заполняющую все сознание боль. Если бы я был обычным человеком, то болевой синдром уже отправил бы меня к праотцам.

Сергей был ранен, но не смертельно, так, пара ушибов, на первый взгляд. Он оббежал машину, освободил меня от ремня безопасности, который буквально вдавился в кожу и осмотрел спину.

— Тише, не шевелись. Я за помощью, — он бросил на землю разбитый телефон и отвернулся от меня, разглядывая местность, пытаясь сориентироваться куда ему следует двигаться.

— Что там? — Я едва разлепил пересохшие губы, ощущение беспомощности, которого я никогда не испытывал меня повергло в шок. — Последний раз, я чувствовал себя так глупо в детстве, когда мне с помощью эликсиров меняли внутренние органы и мышечный каркас.

— Ничего страшного, так, небольшая царапина, — Судя по его виду, царапиной там и не пахло. Он прекрасно знал о моей живучести и, судя по напряженному тону, там было все очень плохо. — Я за помощью, не шевелись и не теряй сознание.

— Постараюсь, — я усмехнулся, постепенно погружаясь в транс, что позволял замедлить все процессы в организме и выиграть у смерти немного времени. Сколько прошло времени, было непонятно, но как только я вновь увидел перед собой лицо своего друга, то все поплыло перед глазами.

Первым ощущением было то, что у меня ничего не болит и я могу снова двигаться. От облегчения даже не сразу сообразил, где я нахожусь. Вокруг стояла кромешная темнота, я спокойно видел свои руки и тело, но ничего больше. То место, на котором стоял, было такое же темное, как и все вокруг, отчего складывалось ощущение, что я парю в пустоте.

— Тут есть кто-нибудь? — мой голос разнесся эхом, что сделало это место еще более неуютным. Я человек не из пугливых, но это пустота и неизвестность начинала пробирать по самую печенку. Если так выглядит ад, и мне придется тут провести вечность, то это поистине чудовищное наказание. Уж лучше бы были котлы и черти, можно было бы хоть повеселиться, проверяя боевое искусство имперских карателей против обитателей ада.

Я сделал шаг вперед, понимая, что могу спокойно передвигаться, только вот ощущение пространства упорно твердило, что я остаюсь на одном месте.

Внезапно зажглись несколько прожекторов сверху. Легче правда не стало. Слепящий свет также не давал что-либо разглядеть, как и кромешная тьма до этого.

— Ты находишься на грани, молодой каратель, имперская гончая, наемный убийца…

— И просто хороший парень, — прервал я грубый мужской голос, эхом разносящийся во все стороны, отчего я не мог понять направление откуда он доносится.

— У меня для тебя есть предложение. — С секундной заминкой продолжил голос, решив пропустить мое неуважительное к нему отношение.

— Кто говорит? Покажись? — я не мог позволить себе заключать какие бы то не было сделки непонятно с кем, даже если это плод моего находящегося на грани смерти воображения. К чему такое могло привести я знал получше многих демонологов.

— Узривший мой лик не сможет больше продолжить свою земную жизнь, — от слепящего света начали слезиться глаза и болеть голова.

— Ну ты хоть демон или просто мелкий бес? — Уточнил я, зная, что подобные существа не могут напрямую врать, когда хотят заключить договор.

— Демон, — с издевкой согласился голос. — У меня есть предложение, не перебивай! — я захлопнул рот, который уже открыл и решил дослушать, что именно мне предложит такой странный глюк, ну или не глюк. — Так вот, у тебя есть два пути: вернуться в свой мир и остаться калекой до конца своих дней без права на излечение, или переместиться в другой, где ты выполнишь возложенную на тебя миссию. Ну еще есть третий: остаться здесь.

— Что за миссия? — спустя десять секунд, на которые воцарилась полная тишина, спросил я, понимая, что голос больше ничего вразумительного не скажет.

— Ты сам поймешь. Скажу только одно, ты должен прекратить то, чем увлеклись в последнее время местные маги, правители и главы кланов. Бессмертие, к которому они стремятся, и многочисленные жертвы их экспериментов нарушают баланс.

— И я должен сделать так, чтобы их души уже начали отправляться на место их окончательного пристанища, то есть в ад? — Захотел я обозначить рамки договора, на который меня уговаривает демон. — Какие сроки? Сколько нужно чтобы договор считался выполненным?

— Без срока. Мало кто верит в тебя, но ты должен приложить все усилия, чтобы прервать это.

— Я буду так стараться, так стараться, — усмехнулся я. Внезапно свет прожекторов потух, оставив меня снова в этой пугающей темноте. — Эй, Демон, ты еще на месте?

В ответ прямо передо мной образовались две двери, из проема которых лился приятный мягкий свет. Над одной горела табличка: «Вход». На другой: «Выход». Между ними висели часы, отсчитывающие время назад. Оставалось десять секунд на подумать, хотя что тут думать, я при любом раскладе попаду в ад, заключал я сделку в своем воображении с демоном или нет. Душу он мою не потребовал, прочие условия кроме приложить усилий не обозначил, так что, в целом, все терпимо. Оставаться калекой? Нет уж, за свою прожитую тридцатку, я нажил себе столько врагов, что спокойно дожить отведенный мне срок точно не дадут. Серега, пожалуй, единственный кто мне не желает смерти из моего окружения. Ну, по крайней мере, всерьез не желает. Что уж тут, была не была.

Толкнув дверь с табличкой «Вход», надеюсь, я правильно понял ход мыслей этого голоса, я шагнул внутрь и меня сразу же окутал дымкой мягкий свет, после чего я снова погрузился в беспамятство.

Глава 2

Кап. Кап. Кап.

Монотонный стук капель обо что-то железное неотвратимо приводит меня в сознание, которое упорно пытается ускользнуть обратно. Какого хрена? Неужели та рана была все же не смертельная, как и говорил Серега, ведь это последнее, что я помню. Хотя нет, помню темноту и какой-то голос. Глюки были, что надо, и ведь главное надежду дали. Я думаю, что… стоп. Если я думаю, следовательно, существую, гласит древняя, как мир истина. Значит, что-то случилось, и меня действительно успели откачать. Ладно, хватит размышлять, попробую подняться.

При первой попытке голова налилась чудовищной болью, а глаза просто отказались открываться. Но эта китайская пытка водой добавила мне мотивацию тут же попробовать еще раз.

Я резко открыл глаза и сел на кровати, с удивлением рассматривая незнакомый мне интерьер. Моментально оценивать окружающее пространство тоже был один из моих приобретённых за долгое время обучения навыков. Ветхая мебель, серые стены и протекающий потолок, капли с которого били по дну подставленного металлического тазика. Убого, ветхо, дешево, но, на удивление, довольно чисто. Что-то не шибко похоже на больничную палату. Если я правильно понимаю, то это морг. Притом, в какой-то захолустной больнице. Я тут никак оказаться не мог.

Ну да ладно, я жив и могу двигаться, а значит, еще повоюем. Не подкачал демон, вытащил из этой инвалидной кабалы, если только не обманул, а то с него станется умолчать о какой-нибудь мелкой детали, которая все в корне поменяет.

Взгляд вскользь упал на мои руки, которые и вовсе привлекли мое внимание. Тонкие изящные кисти с длинными пальцами. Маникюра, правда, не было, что немного меня порадовало, ногти были словно обгрызены, а сами руки не были идеально чистыми. Костяшки рук сбиты, а на руке красуется не так давно полученный синяк. А задохлик-то имел стержень, видать отбивался напоследок как мог. Жаль, что мог очень плохо. Еще вокруг стоял странный приторный запах разложения, словно я находился рядом с трупом давностью двух-трех дней. Я огляделся еще раз, даже под кровать заглянул и в шкаф, но ничего подозрительного не обнаружил. Значит, запах идет от меня. Что за…

Я ринулся в единственную дверь, которая была приоткрыта. Как я и думал, это оказался аналог ванной комнаты. Сначала я убедился, что меня забросило именно в мужское тело, после чего с нескрываемым облегчением вздохнул. С демонов станется подшутить таким образом над доверчивым идиотом, который за подобную шутку еще и душу умудрится заложить. Но слава богу, над имперским карателем этот рогатый, скорее всего, не решился проводить такой эксперимент.

Зеркало было мутным, но мне этого хватило, чтобы разглядеть лицо того, кто внезапно умер. С помощью демона это произошло или нет, я теперь этого никогда не узнаю. Как бы я не старался ничего из памяти бывшего владельца я извлечь так и не смог. Ладно, имеем мы худощавого подростка лет шестнадцати. Коротко подстриженные черные волосы, заостренные черты лица, выпирающие скулы, тонкие губы и очень странно смотрящиеся, и идущие в контрасте с волосами светло-голубые глаза. Все буквально кричало о том, что бывший владелец этой тушки был, как минимум, аристократом, слишком породистым было его лицо. Еще вот гримасу пренебрежения состроить и самому себе сразу захотелось дать по морде. Впечатление надменности портили черные круги под глазами, неестественная худоба и синяк на правой скуле.

Мда. Видимо этот парень умудрился попасть в какую-то заварушку, где его неплохо так отделали. Сам я не чувствовал боли в поврежденных частях тела, в этом был и свой бонус, конечно. Но было бы неприятно внезапно завалиться и умереть еще раз, от какого-нибудь открывшегося кровотечения. Итак, получается, что демон выбрал тушку для переселения не первой свежести. Раздевшись полностью, я осмотрел те части тела, которые смог, и общупал себя с ног до головы. Вроде нормально. Несколько синяков и ушибов были не смертельными, единственное, что рана на затылке была уж слишком подозрительная. Но вот странность, не прошло и несколько минут, проведенных в ванной комнате, когда раны, ушибы и проломленный череп стали заживать, затягиваться и срастаться, не оставляя после себя ни единого следа. Бонус от демона? Или чудесное перерождение? Да не все ли равно, главное, что я теперь бодр и свеж, а от трупа остался только едва уловимый запах и то, скорее потому, что я уже принюхался и не замечаю амбре разносящееся вокруг меня.

В итоге мы имеем очень худого высокорослого парня, у которого из развитых мышц только те, что ушами шевелят. Да уж, над телом работать придется как надо. А уж сколько надо в него будет залить алхимии, чтобы довести до моего бывшего состояния, даже представить сложно. Благо, я знаю, что пить, как это сделать и на что именно необходимо настроить тренировки, останется дело за малым — сделать из этого немощного на вид дрища хотя бы человека. А там уже можно будет и местных бессмертных на ноль помножить. Как показывает практика, любой бессмертный является таковым, только до встречи с опытным карателем.

Смыв с себя усталость и грязь, в которой по какой-то причине был измазан паренек, а также трупный запах, я вернулся в комнату и устроил грандиозный шмон, стараясь найти хоть какие-нибудь вещи, которые хотя бы намекнули на то, кто я и как очутился в этом отстойнике. К сожалению, нашлось только четыре серебряных рубля. Если курс у них такой же, как и в моем мире, то на эти деньги можно только скудно позавтракать. На обед уже не хватит. Хотя этому телу, возможно, хватит и на день. Все же, я пока все измеряю своим старым телом. В одном из ящиков в ворохе ничего не значимых для меня бумаг находилась квитанция об оплате за съем жилья до конца этого года без имени съемщика. Также обнаружилась под матрасом затертая фотография какой-то женщины в длинном платье, державшая на руках мальчика лет шести, и какой-то странного вида телефон. Может и не телефон, но войти мне туда не удалось, пароль я разумеется набрать не смог, а входа по отпечатку пальца почему-то у старенького прибора не было. Засада. Как я должен с чем-то разобраться, если не знаю, в чье тело я попал, что этот парень натворил и за какие его грехи теперь уже мне предстоит расплачиваться. Гребаные демоны.

Переодевшись в костюм, висевший в шкафу, и накинув куртку, я вышел из квартиры. Пора уже познакомиться с миром, в который меня забросило.

Квартира была расположена на первом этаже в каком-то покосившемся доме с расположением квартир коридорного типа. Мимо меня пробежала стайка крыс, скрывшись где-то за поворотом. Нормально, почти Франция, только крыс маловато, да и сами худые. Пройдя мимо тетки, сидевшей в какой-то будке, я направился к выходу.

— Если не заплатишь до конца этой недели — выметайся. Слышишь меня? — я осмотрелся. Никого, кроме меня в тамбуре не было, поэтому я медленно повернулся к женщине, которая вышла из своего зарешетчетого укрытия и смотрела на меня, презрительно скрестив на груди руки.

— У меня заплачено до конца года, — ровно ответил я, вспоминая о найденной расписке.

— Мне плевать за что платила твоя покойная мамаша. Ты мне ни за что не платил, я итак держу тебя здесь чисто из жалости.

— Я еще раз повторяю, что у меня заплачено до конца этого года. — Я не стал вступать в дискуссию с этой хабалкой и вышел на улицу, игнорируя вопли за спиной. Вернусь и сломаю ей ногу, если дальше будет так орать на меня. А если не поймет, то вырву язык. На меня император голос не повышал, а тут какая-то мелкая мошенница, что детей обирает. Может сразу вернуться? Нет, пожалуй, еще не время привлекать внимание.

Я оглядел двор и усмехнулся. Ну теперь понятно. В моем мире подобные районы были на самых окраинах столицы, в которых получили расцвет преступные кланы, беспризорники и иные, которые плодились и превращались в кровожадных тварей. На них даже целые рейды иногда устраивали, чтобы не думали пробираться вглубь столицы, обучая новобранцев легиона. В итоге их даже стеной огородили, чтобы видом своим не портили величие Российской Империи. Только вот со сменой императора несколько лет назад это величие начало куда-то деваться, а подобных районов становилось все больше. Интересно, насколько этот мир отличается от моего. Есть ли здесь иные и имперский легион?

— Эй, ублюдок. Ты прогулял две смены на работе. Сорока сказал, чтобы ты катился к своей мамке и не появлялся больше на складе.

На меня вышли трое парней. Один впереди и двое немного позади него. Пока я медленно приближался к ним, то, смог разглядеть их в подробностях. Не слишком богато и вычурно одетые, на лицах порода не проглядывалась совсем, однако широкие плечи и сбитые костяшки на руках. Обычная шпана, лет пятнадцати, в общем, мои сверстники. Кого еще можно было встретить в таком квартале? Главарь был худощавый, черноволосый, с ехидной улыбкой на лице. Один оставшийся позади выглядел настолько невзрачно, что я даже описание его внешности подобрать не мог. Думаю, его с удовольствием бы взяли в тайную канцелярию, уж больно внешность подходящая. Оставшийся выглядел немного туповатым, он был самым массивным, светловолосым, с раскосыми глазами и широким подбородком.

— Эй, чего молчишь, кусок дерьма? Или после нашего разговора ты мозги неправильно с пола собрал, что теперь речь человеческую не понимаешь?

— Отошел в сторону и дал мне пройти. Быстро! — Я остановился напротив них. Проход был узким, и обойти, чтобы не столкнуться с ними было довольно проблематично. Уходить назад? Ха-ха. Когда меня вообще могла напугать обычная шпана. Да, я был обычным парнем, не прошедшим трансформацию и не накаченный специальными эликсирами, но что это меняет? Меня на двенадцатилетие поздравили тем, что выкинули в лес и сказали, что вернутся я могу только со шкурой волка. А ведь я тогда не был изменён алхимией. Правда, я был намного более тренирован, ну да и эти три балбеса далеко не серый волк. Пятидесятикилограммовое чудовище, что я тогда тащил десять километров через заснеженную тайгу был на порядок опаснее.

— Чего ты сказал, урод? — набычился блондинчик и сделал шаг вперед.

— Я сказал, дай мне пройти. У тебя слова не складываются в предложения для удобоваримого восприятия и понимания? — Я оскалился, пристально глядя в глаза главарю. — Хотя это уже неважно. Теперь я пройду сквозь тебя.

— А мы думали, что завалили тебя, слишком долго ты не вылезал из своей норы, — продолжал скалиться главарь, не выдержав отведя взгляд. — Но ничего, сейчас мы это исправим.

Я совершенно не был готов к столкновению, точнее мое тело совершенно не было готово, но я понял, что конфликта было не избежать, еще только увидев эту троицу. Буквально за несколько секунд я сумел их просчитать, но вот тактику боя выработать не получалось, слишком хрустальным был парень, в тело которого я попал. Ладно, что-нибудь придумаем, сомневаюсь, что эти трое тоже мастера рукопашного боя и имеют черный пояс по карате.

Как водится, в таких случаях, я ударил первым. Уличная драка, что может быть лучше. Никаких правил, главное не покалечить никого ненароком. Мало ли какие у них тут порядки.

Резко сделав рывок в сторону, я пнул главаря ногой в живот. Он согнулся и завыл, но я уже отпрыгнул от него оказался рядом с тем тихим невзрачным пареньком. Несмотря на свою серую внешность, парень оказался быстрее своих приятелей и гораздо сильнее. Так же он был быстрее и сильнее меня, но… Помогло ему это мало. Я попытался отклониться, но невзрачный успел схватить меня за воротник куртки. Недолго думая, я откинул голову назад резким движением и впечатал свой затылок в его лицо, со злорадством услышав, как у того что-то хрустнуло.

Невзрачный охнул и начал падать, не забыв выпустить ворот моей куртки иначе точно остался бы без руки. Развернуться и сломать ему пару костей было делом трех секунд, но я решил не размениваться, как ни крути, осталось еще двое противников. Мельком оценив обстановку, я упал вместе с ним и пропустил над собой готовящего удар блондинчика, который не смог погасить замах и пробежал несколько шагов вперед. Подбив ему колено, заставил упасть, тут же повторяя несколько раз удар ногой, на этот раз в подбородок и нос. Не забывая при этом отвешивать удары серому пока, он не перестал двигаться. Так, один больше не представляет опасности, уже хорошо.

Ну давайте поиграем в бои без правил дальше. Зачерпнув горсть земли и камней с дороги, благо тут не было благ цивилизации в виде асфальта, хорошо, хоть говно с окон на улицу не выливают, я вскочил на ноги, готовясь к встрече с главарем.

Я довольно терпеливо дождался пока тот что-то начнет из себя воображать и попытается меня достать, после чего, просто без лишних движений, выбросил руку вперед. Песок разлетелся веером, и часть его попала именно туда, куда мне было нужно — в глаза. Как же он заорал, приятно слушать. Схватившись руками за лицо, он практически не сопротивлялся, когда я слегка подтолкнул его к стене, а после, схватив за его короткие волосы, несколько раз приложил его лицом об стену. Тело главаря упало кучей и больше не двигалось, надеюсь, я его не убил. А нет, заворочался. Ну и славно.

Остался здоровяк, который пытался подняться на негнущейся ноге.

Удар в солнечное сплетение, затем несколько раз под челюсть с разных сторон, удар под поврежденное колено. Парень даже не сопротивляется и падает на колени. Прямой удар в нос и тот присоединяется к своей шайке.

Я встал и осмотрел это миниатюрное поле боя. Никто даже не вышел посмотреть кого тут избивают или убивают на этот раз. Вот она культура подобных кварталов, где собираются отбросы общества или тем, кому слегка не повело. Странно, что эти трое драться-то как следует не умеют. И это те, кто издевался над моим предшественником? Мда, какие-то хлипкие тут аристократы. Но чего греха таить, связки и мышцы у меня все же болели.

Я немного задумался, но потом подошел к главарю и перевернул того на спину. Тот слегка застонал, но в себя приходить не собирался, а может и просто глаза не открывал.

— Эй, очнись, спящая красавица, — я хлопал его по щекам до тех пор, пока тот не открыл глаза и не уставился на меня мутным взглядом.

— Я убью тебя, падаль, — я устало вздохнул. Похоже таких жизнь вообще ничему не учит. Пока он особо не сопротивлялся, я перевернул его на спину, не понимая правил, что лежачих бить почему-то нельзя и, завернув тому руку, скрутил ее простеньким, но тем не менее эффективным болевым приемом.

— Как меня зовут? — это был малюсенький шанс хоть немного пролить свет на то, кто я такой.

— Сука, больно, — заскулил тот, кто совсем недавно хотел меня убивать.

— Как меня зовут, красавица. Начинаем конкурс "Кому нужна его рука?" Научишься небольшим манерам и ответишь на вопрос и тебе сразу полегчает, — я слегка надавил, понимая, что еще немного и его кость вылетит из сустава. — Ну а если нет, то сможешь хорошо просить милостыню. Инвалидам всегда хорошо ее кидают.

— Морозов, отпусти, больно, тварь.

— Как меня зовут? — фамилии было мало. Не сомневаюсь, что этих Морозовых, как собак не резаных.

— Ты что рехнулся совсем? — пытался вырваться черноволосый, делая только хуже.

— Ты что совсем тупой или мазохист? Последний шанс тебе. Имя, фамилию и извинения, тварь!

— Дмитрий Морозов, пожалуйста, отпусти меня.

— Ну вот, а говорят детей бить нельзя. Еще один вопрос, и ты отправишься в чудесную страну Морфению, — я замолчал, немного обдумывая, нужно мне это или нет, но именно так я быстро смогу найти официальную общую информацию и войти в курс дела.

— Да задавай уже, — чуть не плача, поторопил меня этот отброс общества.

— Как пройти в библиотеку?

Глава 3

Дорога до неприметного здания, располагающегося на границе между районами, заняла от силы минут десять. Благо за это время я не успел вляпаться ни в какие неприятности, а поэтому смог немного осмотреться. Хотя, помогло мне это, конечно, не слишком сильно. За границу района, которая была просто отделена небольшим заборчиком и периодически мелькающими служителями правопорядка я не выходил, а до забора было серо, грязно, убого, но абсолютно пусто. Ни одного иного, кстати, я также не заметил. Скорее это от того, что я потерял необходимую концентрацию и тем самым способность видеть периодические метаморфозы, не заметные обычному человеческому взгляду. Ведь не может же быть такого, что в этом мире нет этих тварей. Маги, если верить демону, есть, а вот иных нет? Ни за что в это не поверю.

Через некоторое время, передо мной наконец-то появилось здание с невзрачной вывеской «Библиотека». На входе красовалась стандартная табличка о часах работы и стоимости нахождения в ней: один час — два серебряных рубля. Круто они, как будто не самый дешевый клуб. Эх, на еду совсем ничего не остается, ну да ладно, сейчас информация дороже хлеба. А поголодать пару дней для меня не проблема, на тренировках и не такое бывало.

Уткнувшись в турникет, я сначала долго не понимал, что мне следует делать. Только после того, как подошла девушка с видом, что я сейчас, прямо на ее глазах убил любимого хомячка и теперь заставляю его хоронить, молча указала пальцем на столбик с монетоприемником. Правда это я понял уже потом, когда подошел вплотную и прочитал едва видимые выцветшие надписи. Итого у меня ровно час на то, чтобы хоть немного сориентироваться в местных реалиях. Тратить все свои сбережения на нахождение здесь, я все же не решился. Расставаться с последним куском серебра в моем прошлом мире была очень плохая идея. Сомневаюсь, что в этом все намного иначе.

На чеке, выползшим из турникета, красовалась серая надпись: место номер двадцать семь. Оглядевшись, я не обнаружил никаких следов непосредственно привычной мне библиотеки: ни книг, ни столов, ни корпящих над книгами студентами и конечно же отсутствовал главный атрибут любого читального зала: библиотекаря. У них что, никто не шикает на читателей? Дикари какие-то. Это же половина от библиотечной атмосферы.

Ладно, попробую действовать логически. Найдя взглядом будку с прозрачными стенами под моим номером, я направился туда. Перед будкой в засветившимся зеленым цветом окошке отсканировав чек и зайдя внутрь, я уселся на вполне удобный стул. Вроде, пока все правильно. Тут же прямо на столе появилась проекция загрузки экрана и меня приветствовал рабочий стол с единственной кнопкой поиска. Ни клавиатуры, ни мыши я так и не нашел. Черт бы эти технологии побрал. Я всё-таки боец, а не компьютерный гений. На подобные вещи я конечно не гавкаю, но, когда нахожусь без настроения, немного рычу.

Видимо, я долго не совершал никаких действий, потому как прямо передо мной, рядом с экраном библиотеки возникла проекция мужчины с указкой и очками в пол лица.

— Здравствуйте, меня зовут Евгений, я персональный помощник для тех, кому недоступны ступени преобразования, а также, если у вас возникли трудности с поиском или параметрами искомой информации. Можете спросить меня, я постараюсь подобрать максимально подходящую литературу на ваш запрос. — Прозвучал услужливый механический мужской голос. Да уж. Я помню еще те времена, когда на компьютерах помощником выскакивала собачка, правда нихрена в итоге не помогала, ну может тут все лучше устроено.

— Что за ступени преобразования? — ляпнул я первое, что пришло в голову. Прямо передо мной начала появляться различная литература, в которой я мог разглядеть только корешки. Я наугад ткнул в одну из появившихся на некоторое время передо мной книг, и мельтешение прекратилось. Открывшееся содержание при беглом просмотре ничего мне не говорило, и я просто пролистал книгу. Так повторилось еще пару раз, пока я не составил хоть какую-нибудь картину. В общем, эти самые ступени преобразования имеют какое-то непосредственное отношение к магии, энергии и жизненным силам. Пролистав еще одну книгу, стало понятно, что чем выше ступень, тем круче считается маг. Первая ступень, кстати, открывается ровно в шестнадцать лет. Интересно, а Дмитрию сколько лет? Ладно, мечты и познания неизвестного — это конечно здорово, но время — деньги, в прямом смысле этого слова. С сожалением закрыв книгу, я обратился к помощнику, который все еще стоял рядом с экраном, подпирая ее кромку плечом и вертел в руках указку. Чем с каждой минутой бесил меня все сильнее и сильнее.

— Евгений, мне нужна актуальная геополитическая карта мира. — Решил я рискнуть и тут же увидел объемное изображение карты мира с уточняющими надписями.

— Если вы хотите приблизить карту, детально рассмотреть какую-то определенную местность, уточнить информацию или сделать запрос по определенной стране, то вы можете просто провести пальцами по проекции…

Пока он говорил, я уже разобрался как это работает. Обычный инфопланшет с 3D эффектом, разве что немного медленный. Хотя, может это я привык к очень дорогим и мощным устройствам. Наигравшись и вспомнив про время, я начал изучать название стран и материков, после чего откинулся на спинку и глубоко задумался. Картина складывалась довольно забавная. Америки ни южной, ни северной не было в принципе, только просторы океана. Российская Империя раскинулась намного дальше на запад, находясь на границе с Исламской империей. Китайская Империя тоже малость разрослась в южном и восточном направлении. Небольшие страны считались колониями той или иной империи, лишь небольшая часть европейских стран и ближнего востока имели собственную автономию, ну и Австралия. Она всегда нахрен никому не нужна была ввиду своей удаленности. Южная часть африканского континента была автономией, тогда как северная часть была полностью подмята под себя турками. Уроки географии и истории оставим на потом, слишком мало времени и, думаю, есть еще довольно много информации о том, как вообще так сложилось и получилось. Я приблизил к себе часть карты с расположением российской империи и бегло осмотрел, что же нового в ней. Вся территория, как оказалось, делится на княжества со столицей в Московии. Ну хоть столица без изменений. Сколько конкретно княжеств я не считал, потом как-нибудь разберусь. Запомнил только самые крупные, чтобы не попасть случайно впросак, задавая элементарные вопросы.

— Евгений, найди мне информацию про Дмитрия Морозова от четырнадцати до восемнадцати лет.

— У нас библиотека, а не справочное бюро, — Хм, вроде и голос механический, но какое-то пренебрежение я точно почувствовал.

— Какая-то хреновая у вас библиотека, где нет газет и справочной информации, — поморщился я, своим коронным приемом, который выводил дворцовых аристократов из себя за пару секунд.

— Ну если вы так ставите вопрос и принижаете наш функционал…

— Слушай, ты вообще реальный человек или техномагическая зверушка? — прищурился я, подозревая, что если этот очкарик является человеком, то ему можно смело подправить зрение в минус несколько диоптрий. Евгений благоразумно отвечать не стал и тут же передо мной вылез довольно внушительный список из ста сорока имен. Мда. И как, скажите мне на милость, сузить поиск?

— Можно исключить из этого списка тех, кто живет в полноценных семьях, — Задал я первое ограничение. Список, к моей радости, сразу сократился до десяти. Неплохо, начало положено, можно продолжать. — Отсеять, тех, кто живет за границей. — После второго уточнения осталось двое. — Ну вот, с этим можно уже работать.

Так, теперь посмотрим. Первого я сразу отмел. Типаж был нет тот. А вот при открытии файлов про второго я сразу понял, что поиск удался. В основной это были информационные вырезки из газет и электронных статей. Правда все они были какие-то скупые, как будто кто-то очень сильно дозировал информацию, которую они могли публиковать. Попалась и та самая фотография с женщиной и ребенком, которую я нашел в комнате Дмитрия. Как я и предполагал, это была его родная мать. А вот с другими родственниками, на удивление, ни одной фотографии в сети не существовало. Да уж, наводит на определенные мысли.

Пробежавшись по всем новостным сводкам, я торопливо потер подбородок и глянул на часы. У меня осталось всего десять минут времени и потратить их нужно с пользой, на раздумья времени еще будет много.

— Сводки новостей за последние два дня.

Мой, так называемый помощник, на этот раз мне перечить не стал. На меня буквально вывалилась куча файлов различных таблоидов от желтой прессы и плейбоя до новостных газет какой-то провинции Романовых. Отсортировав столичные новости, мой взгляд зацепился за одну, которая впервые за все время моего нахождения в этом мире повергла меня в шок. Ведь раньше я воспринимал этот мир просто как очередное задание и смену декораций, потому что люди везде остаются людьми, только нюансы и технологии меняются. Но вот новость, что офицера имперского флота убили по дороге домой после командировки с фотографией меня прежнего под небольшим некрологом, вызвала внутри меня небольшой диссонанс. Все верно, если что-то прибыло, значит должно что-то откуда-то убыть. Равновесие — квинтэссенция всего сущего, ламия бы этот закон сожрала, и демон, перенесший меня в этот мир, выходит, неплохо с этим справился, скорее всего отправив на ту сторону моего двойника.

Прозвенел противный звонок и экран с файлами и помощникам погас. Отлично, почти ничего не узнал, посмотрел на свой труп и остался без завтрака.

Я вышел из так называемой местной библиотеки, больше похожей на банальное интернет-кафе, и сел на лавочку рядом со зданием. В кармане куртки была горсть семечек и крошки хлеба, видимо, парнишка любил кормить голубей. Рассыпав то, что бывший хозяин этого тела не донес до места назначения, я стал наблюдать за тем, как слетаются птицы вокруг меня и глубоко задумался.

Итак, из всего того, что мне удалось узнать главным является тот факт, что Дмитрий Игоревич Морозов, кем я сейчас и являюсь, был единственным наследником князя Игоря Морозова, разумеется. Почему был? На этот вопрос ответа в таблоидах единоличного не было, но общую суть я уловил. Около пяти лет назад князь Морозов, имеющий просто неприличное для обычного человека состояние, что-то не поделил с новым Императором, который взошел на престол после довольно быстрого, но чудовищно кровавого переворота. Вместе с Морозовым внезапно лишились голов и не оставили наследников еще пять князей и все имущество было приватизировано в угоду императора и поделено, раздарено и пущено в угоду Империи. Новый император прореживал оппозицию или другие князья воспользовались моментом? Не совсем понятно, возможно вообще какой-то гибридный вариант. Политика — дело грязное.

Князь Морозов погиб, и все имущество должно было перейти его сыну Дмитрию, однако, ни его, ни его мать Анну так и не нашли, да и судя по всему не особо и искали. По крайней мере для вручения наследства. Спустя полгода все имущество Морозовых также было пущено с молотка, Дмитрий начал числиться официально погибшим, и все сделали вид, что про него напрочь забыли. Единственным имуществом Морозовых остался нетронутым особняк в столице и личные угодья в Новгороде. Там была какая-та магическая привязка и пока жив хоть один представитель рода, никто не может войти, управлять, менять хозяина или снести строения, не раздолбив при этом минимум половину квартала, а это никому не нужно. Прислуга, которая хотела, осталась в поместьях и до сегодняшнего дня содержала все имущество в презентабельном виде за счет империи. Не слишком высокие траты, учитывая сколько было украдено и унесено до этого. Только вот интересно, сейчас, после того как сам Дмитрий умер, защита спала или мое вселение является действующим наследием? Вопросы, на которые ответы пока не найти. Ладно, будем двигаться постепенно.

Сама система правления довольно интересная и всегда в красках описывалась под любым упоминанием имени Морозова. Есть император и боярская дума, состоящая из двадцати князей, стоящих во главе своих княжеств. Есть еще мелкие наделы, области, которыми заправляют более мелкие сошки, но не в этом суть. Вся соль заключается в том, что совет двадцати должен оставаться советом двадцати законодательно с основания империи и во веки веков. Свято место пусто не бывает, и поэтому сейчас красовались на местах безвременно ушедших новые личности. Еще есть один немаловажный факт, что все семьи, относящиеся к верхушке этого сословного империалистического общества, обладают способностями к магии. Маги быстро сориентировались в свое время и еще быстрее подмяли под себя общество, пользуясь силой, которой никто не мог противостоять. Сильный поедает слабого, одаренный — неодарённого. Добавить к этому нечего. И теперь, оказывается, что я могу являться бомбой с замедленным механизмом, потому что Дмитрию совсем скоро исполниться шестнадцать и процентов на девяносто в нем пробудится сила его рода. Но вот пробудится ли она во мне и если да, то какая? Наследная Морозовых или какая-то новая? Очень много вопросов и так мало ответов.

И что мне делать? Ничего из той задачи, которую мне поставил демон я так и не узнал, и не узнаю, если останусь здесь в этих трущобах, где одним из самых цивильных и непосещаемых мест является аналог библиотеки. По-моему, сюда даже местные птицы летели с неохотой. Считая ниже своего достоинства находиться рядом с этим зданием.

Нужно выбираться наверх, и первой целью, скорее всего, будет отобрать у бюрократической и кровожадной имперской системы свое добро. Но для этого нужны деньги, деньги ещё раз деньги, ну и конечно связи, бронежилет и большая пушка.

Так, для начала нужно будет посетить этот особняк в столице и удостовериться, что род в моем лице не прерван и я могу, натянув сову на глобус, попытаться вернуть то, что у меня украли. Ну, если быть честным, то у Дмитрия, конечно. Но я уже так свыкся с этим телом, особенно после того, как посчитал стоимость того, что могло бы быть моим, что готов все унаследовать прямо сейчас. Не пренебрегая фамильными драгоценностями, машинами и оружием.

С двумя рублями в кармане далеко не уедешь, но и тут мне демон дал один очень приятный бонус. Если предположить, что мой двойник из этого мира был таким же хомяком, любящим деньги и не отказывался от различной халтурки, предлагаемой темными личностями вне своего рабочего времени, как и я, то начальный капитал у меня скоро будет. Притом, далеко не самый маленький, а возможно и пара-тройка стволов там заваляется. Плохо, что эликсиров, как я понял, в этом мире нет, ну да этот вопрос я постараюсь решить сам. Все же каждую формулу нас заставляли вызубрить так, чтобы в любое время и в любом месте мы смогли приготовить, как минимум, эликсир заживления ран.

Поднявшись со скамейки, я решил проверить одно место, которое в моем мире я создавал как личный тайник и укрытие. Ситуации они разные могут быть, но, чтобы я не отложил на черный день кусок серебра и пару пистолетов — это вряд ли. Скорее мой друг Серый начал бы мясо есть, а он был, наверное, самым убежденным вегетарианцем на планете. Ну что, Денисов местного разлива и по совместительству мой двойник, не подведи меня и молодого княжича.

Глава 4

Сказать, как оказалось, проще, чем сделать. Довольно долго я бродил по трущобам, стараясь элементарно понять в какой части города нахожусь. Почему-то я был уверен, что, не смотря на перемещение между мирами, город должен был остаться прежним. Однако при помощи редких прохожих, готовых вступить в контакт, а также полицейских нарядов, которые были гораздо отзывчивее, нежели население окраины города, я узнал, что нахожусь, мать его, в Твери. Гребаной Твери, а не в столице Империи. Вот тебе и подарок от сраного дерьмодемона, закинувшего меня неизвестно куда, да еще со своим сраным заданием, в котором ничего непонятно.

За границу трущоб в центр города меня не впустили. Мол, без документов, разрешения или взятки никак нельзя. Нет, я конечно сначала и не собирался никого спрашивать, но, когда при попытке перемахнуть через хилый заборчик меня пробило электрическим током от макушки до задницы, я как-то сразу передумал. Кроме всего прочего, за все это время мне не встретился ни один охотник, или кто-то еще из специальных войск. Складывалось такое чувство, что окраины города просто бросили вариться в собственном загнивающем котле, видимо в надежде, что местные жители просто съедят в нем друг друга.

Прослонявшись до вечера в надежде найти лазейку, чтобы проникнуть внутрь города и, не найдя оной, я понял, что без связей даже в этом месте делать было особо нечего. Вот интересный вопрос: неужели всех устраивает такое положение дел? Никаких бунтов, погромов, ничего. На территории остального тверского княжества также обстоят дела, как за стеной или это местный вид мазохизма — находиться в дерьме, но типа в столице княжества? У нас бы давно уже народ волнения начал, если бы их только попробовали заставить так жить. Притом начал по всейимперии! Как не крути, а жизнь в моей стране считалась эталоном благополучия по всему миру. Так что болтался бы у нас такой князь на веревочке, не дольше, чем через неделю такого правления. И это при новом, мягком императоре, а уж батюшка-то его самолично бы прилетел и расстрелял из гаубицы. Были, знаете, прецеденты, когда бояре решили, что они могут больше брать от народа, чем давать. Улицы тогда три дня от крови мыли. Вырезал Александр третий всех этих умников под корень.

Узнать, где именно находился труп Денисова, точнее где он проживал мне пока не представлялось возможным, да особо это было и неважно, раз с выходом из района встали такие проблемы. Поэтому выпустив злость в короткой тренировке, я направился прямиком в ночлежку, которую встретил по пути. Таких на окраине было довольно много. Лично я насчитал четыре. А сколько было тех, что находятся в глубине улиц? Наверняка больше. Видимо народу жрать тут действительно нечего, раз они так расплодились. Те, что освещали улицы неоновыми вывесками, радостно сообщая всем, что готовы помочь нуждающимся, были исключительно в рамках пиара аристократов, типа заботящихся об обычных гражданах. На самом деле, наверняка, позволяющим уходить от налогов их гигантским состояниям. Но мне было плевать. Есть хотелось неимоверно, а два рубля, одиноко затерявшихся в кармане куртки, явно бы не справились с этой задачей. Да уж, видимо подзабыл я немного, насколько хочет кушать растущий организм без эликсиров. Когда всех микроэлементов и витаминов благодаря им организму хватало, оно как-то полегче было. А тут прямо выворачивает от голода.

Зайдя внутрь ближайшего здания, которое пафосно называлось «Крыло Ангела», я поозирался по сторонам, не зная, как следует себя вести. В таких вот местах раньше я бывал только во время облавы, всех мордой в пол, а потом сортировка. Никакой жалости или иных чувств я не испытывал, большая часть посетителей была иными или же никчемными отбросами, к которым не испытываешь никаких чувств. Все по-настоящему нуждающиеся или попавшие в трудную ситуацию у нас столовались при госпиталях или церквях, при желании получая там же образование и трудоустройство. Ну вот, а теперь я среди этих самых отбросов, падать не только больно, но еще и унизительно. Начинаешь задумываться, переосмысливать все, немного жалеть себя, конечно, как же без этого, ну и жутко злиться. Мне казалось, что моя ярость скоро станет видимой, настолько сейчас я был зол на все и всех.

Немного постояв в тесном тамбуре, где ко мне никто так и не подошел, даже больше — никаких указателей не было, даже стрелочки не нарисованы, я решил пройти внутрь большого помещения, которое походило на большую столовую. Ночлежкой, конечно, тут и не пахло, но запахи еды, донесшиеся до меня, завели протесты желудка на полную мощность. Я подошел к стойке, где скучал невысокий парень, с неприязнью глядя на мужчин и женщин, занявшие все свободные места.

— Чего тебе? — перевел он на меня скучающий взгляд и поморщился. Ну вот не надо. Выгляжу я может и не богато, но чисто и довольно цивильно, а уж запах точно нормальный.

— Салат с белорусскими креветками! — я наклонил голову, изучая его. Высокий паренек худощавого телосложения. Даже тощего. Мышцы не развиты, шея тонкая. Такого переломить дело даже не двух секунд, а просто плевка. — Как будто у тебя тут выбор большой. Говори, что есть.

— Суп, каша и чай. Может тебе еще меню предоставить и шеф-повара позвать? — рассмеялся он, не сдвинувшись с места, но немного подобравшись, всматриваясь в мое лицо. — Лицо у тебя какое-то знакомое.

— Можешь и позвать. Только результат нашего с ним разговора вам обоим не понравится. — Я сделал выразительную паузу. Пускай сам додумывает, где меня видел и что я могу с ним сделать. — Сколько стоит озвученное? — Не стал я мучить парня, который действительно напрягал мозг, перебирая всех, на кого я мог быть похож. Он же мог и реально вспомнить, и сопоставить некоторые вещи, если увлекается новостями о пропавших наследниках. Так что лучше не перегибать палку. Также я прекрасно понимал, что даже в таких вот ночлежках есть своя стоимость предложенных услуг. Меньше, да. Порой просто работа, но бесплатно никто ничего делать никогда не будет.

— Два часа работы на заднем дворе. Вечером после закрытия. — Он брякнул передо мной подносом, на котором уже стояла вполне приличная на вид еда. — И если ты думаешь, что я тебя не запомню, то глубоко ошибаешься. Сбежишь и никогда больше тут крошки хлеба не получишь.

— Терпимо. — Я кивнул парню и расположился на единственном свободном месте радом с молодой девушкой и парнем лет двадцати. Расценки мне показались странными, но возможно таким образом они компенсируют отсутствие нанятых рабочих.

— Новенький? — девушка тут же обратилась ко мне, пристально разглядывая мое лицо.

Сама она была вполне обычная, ничем не примечательная. Единственное, что волосы довольно густые и шелковистые сразу привлекли внимание. Хоть они и были спрятаны под грязной вязаной шапкой, но от меня не укрылась эта неестественность. Чтобы держать волосы в подобном состоянии нужно куда больше, нежели регулярное мытье с обычным хозяйственным мылом. Дьявол кроется в мелочах, которые неопытный взгляд бы и пропустил. Сам неоднократно гонял зарвавшуюся молодежь, которая разгильдяйски махала руками, мол итак сойдет. Интересно, кого она здесь ищет, что вынюхивает, и, главное, на кого работает? Если обычная торговка наркотиками или помощница сутенера, то ладно, но ведь есть варианты гораздо хуже.

— Старенький. — Я решил пока не вступать с ней в диалог, приступая к еде. Парень, сидевший напротив, наоборот не показался мне странным, вполне обычный представитель городских окраин, который немного нервничал и постоянно озирался по сторонам. Скорее всего, эти двое не были знакомы. — Как-то людно сегодня. Не находишь?

— Так здесь всегда так, а ты откуда свалился, если впервые здесь оказался? — ответила мне девушка, даже не глядя на меня. Видимо, я уже почти выпал из области ее интереса, но тем не менее она попыталась разузнать обо мне больше.

— Жизнь — вообще штука интересная, сегодня ты на коне, завтра под конем, — боковым зрением я осмотрел девицу, которая накручивала локон на палец и смотрела на дверь. На ее ладони красовалась довольно четкая татуировка, изображающая два скрещённых друг с другом меча или кинжала.

Также я более пристально окинул взглядом окружающее помещение. Все собравшиеся были молоды, от шестнадцати до двадцати лет, причем как мужчины, так и женщины. Хотя, за несколькими столами находились те, кто разительно отличался от своего собеседника. У одного паренька за столиком по соседству, вон, лакированные туфли. Неужели в ближайшей мусорке подобрал? Очень сомневаюсь. У дамочки за столиком напротив в ушах сережки с едва поблескивающими камешками, притом не искусственными. Неужели никто, кроме меня это не замечал? Хотя что взять с подростков из бедного района, не самого крупного города. Может и не замечают.

— Классная татуировка, — я кивнул на руку девушки, которую она тут же рефлекторно сжала в кулак. — Что обозначает?

— Ничего, просто отголоски шальной молодости, — она так искусственно засмеялась, что мне захотелось закатить глаза, но я только глубоко вздохнул, глядя на парня, который все еще не находил себе места, постоянно поглядывая на дверь.

— Ты чего такой нервный?

— Сестра куда-то пропала. Договорились встретиться здесь час назад, а ее все нет. — Он как-то неохотно поделился своими мыслями со мной и замолчал.

— Кстати, а тебе работа случайно не нужна? — внезапно обратилась ко мне девица. Да так, что я чуть не поперхнулся остатками чая, которым запивал на удивление съедобную еду.

— А ты что, местная мамочка? — усмехнулся я, внутренне напрягаясь. Что-то тут происходило, но я пока не мог уловить суть происходящего. На вспыхнувшую девицу я даже не смотрел. — Прости, честь берегу смолоду. Не для тебя, понимаешь, я свою розу растил.

— А ты не слишком зарываешься, говоря такое девушке? — наконец открыла она рот.

— Ох, ладно, уговорила чертяка языкастая. Тебе же шестнадцать уже есть? По внешнему виду просто не определить, мы тут все такие потасканные, что смотреть страшно порой. Не хочешь прогуляться по ночному городу, звездами там полюбоваться, самогону выпить? — я так искренне улыбнулся, держа себя в руках, чтобы не придушить ее на месте при огромном количестве свидетелей и ее пособников. Таких обычно подсылают теневые кланы или зарвавшиеся одиночки. Однажды по таким, как эта идиотка, мы вышли на торговца органами. Причем органами иных. Оказывается, определенные части тварей очень ценятся на черных рынках.

— Придурок, — она отвернулась от меня, но уходить, что примечательно, не спешила.

— Решительнее надо быть. А то начальство не одобрит. — Решил я добить разговор. — Идти сначала с козырей нужно: сиськи покажи, жопой покрути, расположи собеседника, а потом уже с места в карьер, пока удовлетворенный юнец будет рассматривать твои волосы и блеять как баран, возьмёшь его тепленьким. Я же сказал, что я старенький, так что можешь хоть под столом мне сосать начать. Я тебе ни на грош не поверю. Иди своей дорогой, не теряй времени.

Ну, видимо дошло. Она, даже не дослушав, встала из-за стола и демонстративно вышла из помещения.

— Эй, — я легонько тронул парня за руку, которой он барабанил по столу. — Как тебя зовут?

— Евгений, — он нехотя ответил, но все же отвлекся от дурных мыслей.

— Скажи, за последнее время в этом районе пропадал кто-нибудь? Под любым предлогом. Нашли лучшую жизнь, девку, парня, работу… — я смотрел, как парнишка в лакированных туфлях окучивает еще одного неудачника, что-то с энтузиазмом ему рассказывая. Может я себя накручиваю и просто ищу приключений так до конца не разобравшись? Вряд ли. Куда смотрят местные? Хотя не исключаю, что они как раз в теме, а может и в доле. Стоило ли мне лезть в эту грязь по самый пупок? Думаю да, сидеть и ждать с моря погоды было не совсем правильно, не с моим опытом, даже учитывая, что привыкнуть к новому телу еще не могу до конца, так хоть как-то узнать местные кланы и группировки получится. Да и почему-то этих ребят было немного жалко. Именно они не виноваты, что родились здесь и теперь пытаются найти лучшую жизнь.

— Бывает, — уклончиво ответил он. — Тут всегда подобное бывает. Хотя… — он задумался, пристально разглядывая меня. — В последнее время действительно подобное чаще происходит. Многие так же находят работу у таких как она. Я не соглашаюсь. Такие щедрые дары из ниоткуда не берутся.

Внезапно он вскочил со стула, встречая девушку, достаточно сильно на него похожую. Даже я выдохнул с облегчением, быстро осмотрев внешние признаки и поняв, что ничего страшного с ней не произошло. Я не стал слушать их щебетание и рассказы, где она так задержалась, а просто встал и направился к выходу из помещения. Для отработки ужина время еще было, поэтому в планах было вернуться в то место, где я обитал, пораспрашивать местных отморозков, думаю, после нашей последней встречи они будут более сговорчивыми и открытыми к диалогу. А там можно и придумать, как миновать этот чертов забор.

Но стоило только завернуть за угол, как обзор мне перекрыл какой-то громила под два метра ростом. Слегка скосив глаза, я увидел еще парочку шкафов, напоминающих по габаритам первого, что пытались зайти мне за спину. Естественно, там же стояла и девица, что так щедро предлагала работу. Притом уже с нескрываемой ухмылкой и без напускной доброжелательности.

— Что, лапуля, решила попробовать соснуть? Ну я же говорил, что сначала сиськи показать нужно, а ты одетая стоишь. — Начал я выводить ее из себя. Правда тут же пришлось прекратить, ибо мне в бок уперлось дуло пистолета. Прикинув расклад, я понял, что в данной ситуации ничего сделать был не в состоянии. Не в такой кондиции, в которой находился сейчас. Нужно подождать, пока они уверятся в том, что я не буду пытаться бежать.

— Заткнись, — процедил тот, кто держал меня на мушке, и я решил все же последовать его совету. — Шевели ногами, пока лишних дырок в тебе не наделал.

Он довольно ощутимо приложил мне кулаком в живот, указывая тем самым направление.

— К папочке идем? — выдохнул я, распрямляясь.

— К папочке, — девица хмыкнула и скинула шапку с головы, отправив её в ближайшую мусорку.

— Решила с шапки начать раздеваться? Не стоит, ты страшная как обезьяна, давай просто сиськи. — Не оставлял я морального давления, лишая ее возможности ясно мыслить и зацикливая все ее мысли на месте мне.

— Еще слово и ты никуда не дойдешь! — Зашипела она, слегка побледнев от гнева. — Так что, заткнись!

— Да и черт с тобой, все равно у тебя голос пропитый.

Остаток пути мы провели в тишине. Я слегка озирался по сторонам в поисках какого-никакого выхода из сложившейся ситуации и с огорчением понимал, что пока ничего путнего в голову не приходит. Эх, была бы у меня парочка эликсиров, даже в этой ситуации можно было бы что-нибудь предпринять. А так, придется играть на неожиданности.

В итоге, минут через десять, мы пришли к какому-то бараку, в окнах которого горел свет. Меня буквально закинули внутрь, вслед за вошедшей туда красоткой и захлопнули за нами дверь.

Оказались мы в довольно просторном помещении, с неплохим ремонтом и практически полным отсутствием мебели. Лишь стол, пара стульев и корзина для мусора. За столом какой-то толстяк, постоянно вытирающий пот, перебирал документы под грозным взглядом женщины, которую проецировал один из лежащих на столе кристаллов. Это что, у них тут видеосвязь такая? Забавно. Увидев нас, женщина замолчала, еще раз грозно глянула на мужичка и отключилась.

— Я думаю, что нашла подходящее тело. — Девица села напротив мужчины и облокотилась на стол. — Молодой, без внешних повреждений. Я не уверена, но мне кажется, что смогла почувствовать контуры. Еще не активированные.

— Кто такой? — Толстяк постучал ручкой о край стола, осматривая меня недобрым взглядом.

— Какой-то бродяга. Я поспрашивала, о нем мало что известно. Поговаривают, что сирота, живет на отшибе. Никто не хватится, я вас уверяю. — Не переставала щебетать и заискивать девица. Был бы хвост наверняка бы махала им во все стороны.

— Смотри не обоссысь от радости, — хмыкнул я. Охраны внутри здания не было, поэтому я смог прикинуть несколько способов выбраться, но для этого мне нужно было привлечь внимание.

Глава 5

К сожалению, моя реплика не дала того, на что я рассчитывал. Меня просто проигнорировали, не обратив даже малейшего внимания. Но это было и не удивительно. Дверь едва скрипнула и внутрь помещения зашли два новых, держащихся особняком, персонажа. Судя по тому, что они были раза в полтора раза меньше тем шкафов, которые сопровождали меня сюда — это была явно не моя охрана. Правда, передвигались они по комнате так, чтобы их лица постоянно оставались в тени, чем внушали гораздо большее опасения. Чего-то ждать уже не имело смысла, и я решил, что сейчас самое время до импровизации, начало которой слегка подзатянулось.

Сделав несколько шагов назад к стене, я хотел было поступить так же, как и вошедшие — для начала скрыться в тени, но как только я остановился, из рук девицы появились два огромных кнута, слегка сверкающих зеленоватым светом. Она даже не посмотрела на меня, просто повела рукой в мою сторону. Этого оказалось достаточно, чтобы кнуты, ну или что это было на самом деле, змеями ринувшись в мою сторону, опутали меня многочисленными кольцами. Вмиг оказавшись плотно стянутый, я потерял возможность даже полноценно вздохнуть, не то что сделать какое-либо движение. Неприятная, конечно, ситуация. Но зато я смог рассмотреть, что путы, окутывающие меня, не были связаны с девушкой, как я подумал сначала. Беря свое начало в едва видимой дымке, что окружала ее руки, они как будто висели в воздухе. Да уж, не самое лучшее знакомство с магией этого мира.

— Хорошо, надеюсь, нас больше ничего не будет отвлекать. — Презрительно выплюнул мужик, что сидел за столом и, сделав какой-то пасс рукой, заставил кристалл засветился. Спустя ровно десять секунд, во время которых в комнате стояла идеальная тишина, пространство напротив кристалла перед ним начало словно сгущаться и немного деформироваться. Следом из кристалла ударил яркий луч, который сразу же начал трансформироваться в какую-то голографию человека. Я, к сожалению, не мог рассмотреть его лица, потому как он стоял ко мне спиной, но по очертаниям было ясно, что перед нами находился какой-то мужчина в возрасте.

— Ваша Светлость, у нас для вас хорошие новости. Мы нашли подходящее тело. Конечно, вы достойны самого лучшего, но так как сроки, установленные вами, были довольно короткими, мы взяли самого достойного из существующих кандидатов, — залебезил сидящий за столом мужик. Вот она иерархическая цепочка: низший лижет задницу высшему во всей своей неприглядной красе. Неожиданно кристалл развернулся и меня по глазам резануло непривычным ярким синим светом. Проморгавшись, через пару секунд я увидел непосредственно самого мужчину, в котором я признал князя Романова, фотографию которого видел в сводке новостей, когда собирал информацию в библиотеке.

Стоя под оценивающим взглядом князя, я в свою очередь, так же попытался запомнить каждую черточку его лица. Лишним точно не будет. Сине-голубая проекция, конечно, передавала не все детали, но общие выводы я сделать смог. Морщинистое лицо и пронзительные глаза, неглубокий шрам, пересекающий правый глаз и идущий через всю щеку. Это точно не комнатный аристократ, похожий на дорогую собачку, которую любящие хозяева поместили в роскошь. Это, хоть и старый, но все еще опасный волкодав, который прошел не один десяток сражений. Он собственными потом, кровью и огромными зубами выгрыз свое место под солнцем.

Он все еще изучающе осматривал меня, как товар на базаре, когда, я понял, что именно в его взгляде мне казалось немного подозрительным: какая-то еле видимая обреченность. Я встречал такой взгляд при довольно мерзких и печальных обстоятельствах у аристократии моего мира. Когда им хотелось рвать на голове волосы, а статус позволял только плотнее сжимать губы и держаться изо всех сил. Как правило, срывались они потом на каждом, кто не мог им ответить. Сейчас это, по все видимости, был я.

Через несколько минут, кристалл вновь повернулся, переставая бить меня по глазам своим раздражающим светом.

— Его лицо мне знакомо. Я не могу понять кого именного он мне напоминает, но я точно знаю, что встречался либо с ним, либо с его прямыми родственниками. Вы в своем уме предлагать мне тело аристократа? — властный голос с хрипотцой, прозвучавший где-то на пол тона выше, заставил этого жирдяя за столом втянуть голову в плечи и начать что-то невразумительно блеять, переводя стрелки на девицу, притащившую меня сюда.

— Ваша Светлость, даже если он и относится к аристократии, может даже и высшей, то явно попавшей в немилость Его Императорского Величества. Он проживает уже довольно длительное время на окраине вашего княжества, и никто о нем ничего не знает, даже вы. — Кристалл повернулся к девице, которая говорила ровно и четко, в отличие от потеющего папика. Она сидела на стуле, сложив руки на столе подобно правильной ученице, и заговорила только после кивка Романова, говорившего о том, что она может продолжить. — Как вы можете не отметить, он похож на вашего сына внешне, небольшая иллюзия, которую будете снимать постепенно, по мере взросления и выздоровления должна будет нивелировать все возможные вопросы, которые могут возникнуть у окружения. Ведь как вы знаете, в нашем ритуале тело подстраивается под душу. Так что, любые проверки, будь то отпечатки пальцев, или тест ДНК, со временем начнут показывать, что это ваш сын. Так что, кто бы он не был, это не помешает нашим планам. Кроме того, я отчетливо смогла прочувствовать контуры, еще не активные, но уже практически сформированные и достаточно сильные. Это конечно же подтверждает ваши слова о том, что он из высшей знати, однако, как я еще раз повторю, о нем никто не знает и его никто не хватится. Это великая удача, найти одаренного в трущобах на окраине Твери. Мы на такое, признаюсь вам, не рассчитывали.

— Хорошо эм… — князь вопросительно поднял бровь. Хах, прокололась девица, необходимо всегда представляться перед вышестоящими, особенно нанимателями. Сразу видно, что ты раньше дел с аристократией не имела. Стерва из дыры, которая пытается что-то из себя строить, наивно полагая, что ее потом не выкинут в помойку.

— София, ваша светлость. — Склонила голову девушка, пытаясь скрыть тут же покрывшейся мелкими каплями пота лоб.

— Хорошо, София. С этого момента я буду иметь все дела только с вами. Подготовьте все в кротчайшие сроки, однако, слишком не торопитесь, шанс у нас будет только один — мой сын слишком слаб, чтобы перенести несколько попыток. Цену ошибки, я думаю, вы себе представляете. Как только все будет готово к ритуалу, свяжитесь со мной. Необходимо активировать контуры и открыть хотя бы первую ступень. Ведь, как я понимаю, после переселения — это будет сделать крайне затруднительно?

— Все уже практически готово. Как только он шагнет на первую ступень, мы сразу же приступим к ритуалу. Ваш сын будет жить, ваша Светлость. В этом и заключается суть нашего Ордена, который я представляю.

Проекция погасла, и комната погрузилась в блаженный полумрак. Как бы я не пытался освободиться, или хотя бы ослабить путы, у меня это не получалось. Даже малейшего движения особо сделать не выходило. Помедлив пару минут, девица со вздохом облегчения наконец поднялась на ноги и подошла ко мне, естественно, тут же вернув себе наглую ухмылку.

— Ну вот и все, красавчик. Теперь посмотрим кто кому под стол залезет и отсосет. — Издевательски рассмеялась она, потрепав меня за щеку.

— Я смотрю, повышение явно пошло тебе на пользу. Сразу стала такой манерной деловой сукой. Признаюсь как на духу, заводит, — я усмехнулся, глядя, как ко мне подходят те двое, что наконец вышли из тени. В одном я узнал того самого урода, окучивающего детишек в столовой, а второй на удивление, оказался Евгением, к которому я даже начал проникаться симпатией. Будь я начальником над ними, то оставил бы, пожалуй, только его. При условии, что они работают на какой-нибудь теневой клан, то шансов выжить после ритуала у них будет явно немного. Если только Софочка не подлизнет князю вовремя, и как-нибудь особенно с выдумкой. А вот с этим лакированным точно все уже давно решено. Таких не оставляют даже за десяток Софочек.

Как бы я не старался думать только о том, как мне выбраться и что вообще делать, мысли почему-то все равно летали не в том направлении. К этому я не был готов: молодое тело на пике гормональной перестройки, что приводило к какой-то эйфории и неуемным желаниям. Нужно как-то собраться и выбросить все ненужные мысли из головы.

Пока я витал в собственных облаках, меня сопроводили в небольшую комнатку, расположенную за неприметной дверью и оставили одного в кромешной тьме. Ну хоть крыс тут не было, и на том спасибо.

Сколько я так находился в одиночестве было трудно понять, время для меня перестало существовать, поглощенной тьмой и тишиной. Однако по полностью затекшему телу, можно было смело утверждать, что не менее часа.

В конечном итоге, как бы я не дергался, мне не удалось сдвинуть эти путы ни на сантиметр, и я элементарно отрубился из-за упадка сил. Последней здравой мыслью было то, что скорее всего эти веревки были чем-то пропитаны, возможно даже слабой наркотой. Потому что невзирая на все мои попытки, я так и не смог очистить разум. А это, даже в теле переполненного гормонами подростка, для моей закаленной медитациями воли, была, хоть и сложная, но вполне выполнимая задача. Да и мое пробуждение, при котором я понял, что на меня выливают уже не первое ведро с холодной водой, было ярким тому доказательством.

— Наконец очнулся, перестаралась ты, — сквозь пелену перед глазами я смог разглядеть парня, представившегося мне Евгением в местной забегаловке для отбросов тверского княжества. Удовлетворенно хмыкнув, он отошел от меня и сел за небольшой стол, за которым уже располагалось пять человек. Кроме него за столом находились Софочка, лакированный и двое мне не знакомых. Смыв с себя весь грим и видимо сняв какую-то иллюзию со своих холеных мордашек, сейчас они выглядели лет на двадцать-двадцать пять, и я с трудом бы смог узнать их, если бы встретил на улице, ну и конечно, если бы не опыт.

Повернув голову в сторону, я чуть не вскрикнул от боли, которая пронзила весь череп одновременно, затронув, наверное, все участки мозга, даже те, о существовании которых я и не подозревал. Придя в себя и стараясь лишний раз не двигать головой, я, насколько это было возможно, осмотрелся. Небольшая комната, пять тел, уставившихся на меня, словно кот на сливки, какой-то наливающийся красной дымкой шар посреди стола, вот и все, что попало в поле моего зрения. Опустив глаза, я увидел, что ноги были стянуты обычной веревкой и примотаны к какому-то столбу. Судя по ощущениям, руки были разведены в стороны и так же довольно крепко закреплены на чем-то жестком, словно меня распяли. Интересно, а на череп мне давит не лавровый венок, переплетенный колючей проволокой? Так, нужно собраться и попытаться очистить разум. Без магических пут я должен с этим справиться.

Глубоко вдохнув, я прикрыл глаза, погружаясь в искусственно созданную белую комнату в своем сознании. На этот раз медитативное состояние далось мне на удивление легко. Раньше я так сделать не мог, несмотря на то, что наставник нас учил строить эти мысленные комнаты несколько лет. Наставник был старым и немного двинутым на идеологии чакр и различных техник медитации, поэтому к его занятиям мы относились скептически, предпочитая эликсиры долгим сидениям на пятой точке. Только почему-то сейчас это оказалось настолько легко, словно я делал подобные упражнения чуть ли не каждый день на протяжении всей своей жизни. Ну раз так, то почему бы и не воспользоваться свалившимся на меня счастьем. К сожалению, долго так очищаться мне не дали. Словно сквозь туман до меня донесся голос кого-то из парней.

— Думаю, что он уже готов. София, приступай. Не жалей его, все равно он уже труп. Открой только контуры, чтобы княжичу было комфортнее существовать в этом мясном костюме.

Интересно, именно об этом говорил демон? Или я наткнулся на совершенно не связанную секту каких-то уродов, пытающихся повторить успех тех, за кем меня послали?

Разлепив глаза, я уже довольно осмысленным взглядом посмотрел на девицу, которая подошла ко мне и, установив зрительный контакт, приложила ладони к моей голове. Точки, в которых легли ее ладони прострелило болью, словно мне вогнали по два длинных штыря в голову с обеих сторон. Но медитативное состояние давало свой эффект, я вполне мог это терпеть и не терять ясность мыслей.

Зазвучали какие-то неразборчивые и незнакомые мне слова. Софочка произносила шепотом, пытаясь погрузить меня и себя в какой-то транс, но я, на удивление, легко рассеивал этот туман, что пытался заполнить мое сознание. Так, главное собраться и не пускать ее далеко. И не таких тварей выгонял из своей головы. А она даже не иная, просто какая-то мелкая магичка, что возомнила о себе слишком много.

— Он активно сопротивляется, я не могу пробиться, — прорычала она, еще сильнее надавив мне на голову.

— Позвать Киру?

— Кира слабее, пусть еще попотеет, не таких ломала, — философски донесся до меня незнакомый мужской голос.

Ладно, раз ты так хочешь, могу немного пропустить тебя. Почему-то я знал, что могу это сделать и буквально втащил ее в пелену, которую она сама и создавала. Как тебе комната с моими фантазиями, красотка?

Я прикрыл глаза, представляя, как в белой комнате появляется такой же белый стол, а следом за ним, буквально с потолка падает Софочка. Ее рыжие волосы растрепались и немного прикрыли лицо. Я подхожу к ней и убираю с лица локоны. Быстро перехватываю руку, которую она заносит для удара. Девчонка пытается вырваться, но я ее не отпускаю, смотря ей прямо в глаза.

— Сама же хотела пробиться в мое сознание, не так ли? — Укоризненно покачал я головой — Ну что же, мы поиграли по вашим правилам, теперь давай поиграем по моим.

Она беззвучно открывает рот, видимо пытаясь что-то сказать, но подчиняясь моей воле, она полностью онемела и не могла произнести ни звука.

Я не был уверен, что у меня получится долго ее здесь держать. Для меня вообще все это было впервые и знал я только теорию, да и то, не факт, что верную на сто процентов. Может быть всему виной эти самые контуры, или как их там называла наша сопротивляющаяся девица? Шиполап меня задери, ненавижу, когда столько неизвестно. Ладно, нужно вывести ее из равновесия, если она потеряет концентрацию, мне станет легче удерживать ее, вот в этом я точно уверен. Постепенно одна за другой, пуговицы на ее белоснежной блузке начали отделяться, оголяя ее молодую, упругую грудь почти третьего размера.

— Ну я же говорил, что нужно сначала сиськи показывать. А потом уже связывать и творить, что захочешь. — Усмехнулся я, наблюдая, как ее лифчик распахивается вместе с блузкой.

Неожиданно свет в комнате начал мигать, а потолок прогибаться под напором чего-то тяжелого. Вода, хлынувшая на нас сверху, быстро заполнила все помещение и я, едва успев сделать глубокий вдох и задержать дыхание, рванул к потолку, предварительно оттолкнувшись от пола ногами. Никакой паники или страха не было, словно все так и должно было произойти. Странное ощущение умиротворенности портила захлебывающаяся девица, старающаяся схватить меня за ногу.

Она почему-то не могла выбраться из моей головы, собственно, как и я очнуться. Внезапно я понял, что дыхание задерживать мне не нужно, я спокойно могу дышать под водой. Отцепив от себя девицу, я сделал рывок и оказался за пределами комнаты. Начав осматриваться, тут же увидел лестницу, которая была полностью скрыта под водой, и уходила куда-то вниз. Поплыв вдоль нее, я неожиданно рухнул на совершенно сухой пол в какой-то полукруглой комнате.

Помещение больше было похоже на императорскую библиотеку. Каждый ярус с заполненными книгами стеллажами отходил от каждой ступени на расстояние больше человеческого роста. Освещена была только одна, самая нижняя, что находилась в нескольких сантиметрах от пола. Ну что ж, теперь я, кажется, начинаю понимать, что такое ступени и с чем их едят.

Надеюсь, что это даст мне хоть какие-то знания и возможности, а не мгновенную смерть от этих ублюдков, когда я очнусь. Помедлив пару секунд, я выдохнул и сделал шаг на освещенное место.

Глава 6

И ничего не произошло. Совсем ничего. Я конечно не думал, что по центру этого непонятного места пройдет полуголая девица, неся табличку с цифрой один, или мое появление встретится взрывом фейерверков, но вот то, что ничего не произойдет было совершенно для меня неожиданно.

От ступени в обе стороны шли узкие, не шире метра, ответвления. По одну сторону располагались витые перила из какого-то серебристого металла, отграничивающую галерею от того круглого освещенного подиума, с другой же были стеллажи высотой в человеческий рост, полностью заставленные книгами с обложками, обитыми металлом. Сами стеллажи освещены не были, поэтому издалека разглядеть хоть что-то кроме корешков книг не получалось.

Немного оглядевшись по сторонам, я сошел непосредственно со ступени и прошел к первому стеллажу. При моем приближении он сразу же осветился приятным желтоватым светом, так что я смог разглядеть ряд одинаковых книг. Что удивительно, все они были одинаковой толщины, в идентичном переплете и без какого-либо названия. Открыв одну из них, я ожидаемо увидел также и полное отсутствие содержания. Белые, идеально чистые страницы были также и во всех остальных книгах, до которых я только смог дотянуться. Хм, довольно странно. Для чего тогда нужен был этот этаж, заставленный книгами, если в них ничего не было написано? Сойдя после осмотра стеллажа со ступени вниз, я тут же обнаружил стол со стулом, стоящих по другую сторону от меня. Так, толи он появился только что, толи мою наблюдательность и внимательность можно было сдавать в утиль, а меня отдавать на переподготовку, начиная с яслей.

На столе меня ожидала одинокая чернильница и писчее перо, судя по всему — гусиное. Вы сейчас это серьезно? Бред какой-то. Повертев то, что раньше принадлежало наверняка благородной и поистине вредной птице, я положил все на место как было и вернулся в центр этого атриума.

Пустые книги и чернильница, довольно забавное сочетание, которое не оставляет никакого выбора. Я сбегал наверх, взял первую попавшуюся мне книгу и сел за стол, беря в руке перо, аккуратно обмакивая его в черную жидкость. Открыв книгу на первой странице, я как мог старательно вывел свое имя, внутренне сомневаясь в своих действиях и умственных способностях. Надпись получилась хоть и ровная, но с ожидаемой кляксой по центру. Всё-таки каллиграфия пером не входила в мои таланты. Если честно, я вообще только в фильмах видел, что им вообще пишут.

Немного полюбовавшись на свое творение, я начал замечать, что она постепенно истончается и светлеет. Так что через десяток секунд она уже полностью испарилась, не оставив после себя никаких воспоминаний, даже клякса, что пропитала несколько листков исчезла без следа. Некоторое время посидев разглядывая пустую страницу, я решил рискнуть и написать рецепт одного из эликсиров, который знал по памяти очень отчетливо. Конечно, это секретная информация, но я вроде как никому ее не разглашаю у себя в голове. Написав рецепт и полюбовавшись на все более становящимся аккуратным почерк, я так же стал свидетелем исчезающей надписи.

Похоже это работает как-то не так. Видимо эти книги для записи чего-то определенного. Заклинания? Медитативные мантры? Гадать пока бесполезно, нужно больше информации. Захлопнув книгу и вернув ее на место, я вновь сел за стол и глубоко задумался. Надо отсюда выбираться, притом, чем быстрее, тем лучше.

В голову ничего не приходило. От абсурдности мысли, что я вроде бы итак нахожусь в своей голове, я рассмеялся и тем самым, видимо, потерял концентрацию, потому как внезапно вновь оказался в белой комнате, которая была целая и невредимая. А вот девушки в ней уже не было. Надеюсь, она утонула, немного помучавшись перед смертью. Я же не варвар какой, чтобы желать долгих и болезненных мучений. Так, пятнадцать-двадцать минут и хватит с нее.

Расслабившись, я прикрыл глаза, а когда открыл, уже никакого потустороннего антуража больше не увидел. Я снова был в реальности. Однако декорации немного поменялись. Вместо комнаты, в которую надеялся попасть, передо мной находилось какое-то темное, плохо проветриваемое помещение с высоким потолком, откуда постоянно капала вода. Освещено все было достаточно тускло. Всего несколько факелов горели в углах комнаты, заставляя плясать на стенах замысловатые тени. Повертев головой, я с удовольствием отметил, что она больше не готова была разорваться болью от малейшего движения. Скорее всего, когда меня перенесли, то оставили в более удобном положении. Ну хоть в этом повезло. Ладно, пора бы и осмотреться.

Небольшая, хоть и высокая кирпичная комната, стены которой не были покрыты ничем лишним. Включая паутину и грязь. Видимо незадолго до моего появления, кто-то основательно тут все вычистил. Факелы на стенах и небольшие свечи, расставленные по углам замысловатой фигуры из пересекающихся между собой линий, в центре которой стоял я, привязанный к какому-то столбу. Руки и ноги были крепко стянуты, но веревки были обычной природы без какой-либо примеси магии и наркоты, это я сразу почувствовал, когда смог пошевелить руками. В основании начерченного на земле рисунка стояла каменная чаша, наполненная какой-то жидкостью. Рядом расположился небольшой ножичек, с замысловато изогнутым лезвием и обильно инкрустированный драгоценными камнями. Скорее всего, это какая-та пародия на ритуальный кинжал. Ну или в это мире ритуальные принадлежности отличаются от наших, и в данном случае все так и было задумано.

Они совсем дегенераты оставлять оружие рядом с пленником в комнате без охраны? Ведь кроме меня тут никого больше не было. Хотя, может меня уже просто списали со счетов. Тогда это не очень хороший знак и радоваться мне раньше времени не стоит.

Прислужившись, напрягая до предела слух, я смог услышать едва доносившиеся до меня голоса. Слов я разобрать не мог, но это однозначно были мужчины, и они приближались.

Веревки явно вязал дилетант, который наверняка надеялся, что слюнтяй из местных трущоб не сможет так быстро оклематься или в принципе прийти в себя, после своей бесславной кончины. Они были даже не то что завязаны, а скорее просто обильно намотаны. Ну, если выживет, то будет ему уроком. Всегда должен учитываться эффект неожиданности. В конце концов, я мог просто дёргаться в бессознательном состоянии. Хорошо, что связывали меня, когда я был сознанием не в этом материальном теле, так бы было совсем не спортивно, даже учитывая хлюпенькое тельце. Но вот веревки он не пожалел, так что какое-то время мне всё-таки понадобилось. Как только я смог расслабить первый узел, то не слишком широкие кисти этого тела, позволили наконец освободить руки. Конечно пришлось пожертвовать небольшим куском кожи на руках, но сейчас это было совершенно неважно. С ногами дело обстояло проще. Извернувшись в немыслимой позе, я дотянулся рукой до одной из свечей и подтянув ее к себе, просто пережег веревку, стягивающую ноги. Ибо там узлы уже были затянуты очень сильно, и развязывать их было бы непозволительной тратой времени. Почему-то похитители из всей одежды оставили только трусы. Некомфортно или есть чему стесняться? Могли бы меня попросить помочь. Знаю я один рецепт, главное там было не переборщить, как один мой товарищ в молодости. Ибо эликсир обратного действия приносит эффект только через несколько лет. Так что, страдал тогда Серега два года без девок. Ладно, что-то меня опять заносит. Видимо какие-то остатки дурмана еще витают в голове.

Наконец свободно сев на пол, я начал ногами аккуратно подтирать нарисованные мелом линии. Кроме того, я старался как можно быстрее размять затекшие конечности, ибо подозревал, что все только начинается.

Услышав через пару минут приближающиеся голоса, я быстро вскочил с пола, схватил нож за неудобную рукоять и прилип к стене так, чтобы открывшаяся дверь скрыла меня от входящих. Благо что она открывалась внутрь комнаты. Возможно у меня будет несколько секунд форы.

— Князь прибудет с минуты на минуту, его сын уже находится здесь, нам нужно срочно его подготовить. Какого хрена тут… — Прервался на полуслове мужчина, который вошёл в комнату и увидел на столбе развязанные веревки. Не став откладывать атаку, я толкнул дверь ногой, приложив максимум усилий. За что тут же был вознагражден приятным звуком встретившегося дерева и его затылка. Дернул дверь обратно, быстрый шаг из-за двери и ножичек втыкается любителю лакированных ботинок, что входил в комнату вслед за главарем.

Долго праздновать эту небольшую победу мне не удалось. Евгений, а это был именно он, влетев в комнату и чуть не сбив с ног начальника, что сейчас пытался прийти в себя, держась за разбитый затылок, вскинул руки, и меня резким порывом ветра, словно тараном, впечатало в противоположенную стену. Это было неожиданно и жутко больно. Мозг никак не хотел принимать то, что тут могут использовать такие финты не только твари из иных, но и вполне обычные на вид люди.

Пытаясь ровно и спокойно дышать, я поднялся с пола, глядя, как двое мужчин, приближаются ко мне. Внезапно в комнату влетела Софочка и, удивленно вскинув брови, что-то шепнула главному, уже пришедшему в себя после встречи с дверью и стоявшему поодаль. Он вытирал кровь, которая выступила с рассеченного затылка белоснежным платочком, гребанный эстет.

После удара о стену, голова с каждой секундой начинала болеть все больше и больше. Ярость и боль все усиливались до тех пор, пока перед глазами не начало все плыть, а я, опустившись на колени, зажал голову руками, едва сдерживаясь от крика.

Пара секунд и все это время натягивающаяся пружина в груди словно порвалась, и в наступившей тишине раздался звук отдаленно похожий на взрыв. Глаза открылись сами собой, и я с удивлением смотрел, как ледяной вихрь, что появился в центре комнаты, постепенно увеличиваясь в размерах, поглощает все на своем пути. Смертоносный смерч с неотвратимостью рока приближался ко мне все ближе и ближе, а стена за спиной отрезала единственный путь к бегству. Закрыв глаза, я улыбнулся, и поднял кинжал. Всегда мечтал умереть именно так, сражаясь до последней секунды и ни о чем не жалея.

Однако вопреки всем моим ожиданиям, едва он коснулся меня, то все пропало, и в комнате наступила полная тишина. Я открыл глаза, рассматривая тела двух мужиков, которых словно пропустили через мясорубку, а потом все части разложили кровавым месивом по своим местам.

— Что это было? — Задал я тупой вопрос, глядя на Софочку, жмущуюся спиной к захлопнувшейся двери и с ужасом глядя на меня.

— Дура, ты же сказала, что он сдохнет, размазанный собственной силой! — Оставшийся только чудом в живых главарь, отвесил девчонке довольно звонкую пощечину и направился ко мне. — Князь со своим сыном прибыли, и я не допущу, чтобы наш орден опозорился из-за твоей оплошности.

— Не нужно отправлять на такое опасное дело дилетантов, хотя откуда тебе знать, ты же даже не маг, — все что я мог сделать — только вяло отбрехиваться, стараясь выглядеть не так убого, как я выглядел сейчас на самом деле. Я не мог даже пошевелиться, чувствуя слабость в каждой мышце моего тела. Такого опустошения я не испытывал даже тогда, когда нас гоняли на наших первых тренировках в легионе, когда начинали действовать первые эликсиры, да даже когда меня чудом вытащили из лап оками. Все, на что хватило моей десятилетиями тренированной воли — это держать нож, не позволяя ему позорно выпасть.

Главарь быстрым шагом подойдя ко мне, оценивал несколько секунд мое состояние, а затем молча и быстро ударил меня кулаком в живот, что заставило мое тело согнуться. После чего я почувствовал мощный удар в висок, которым он хотел отправить меня на землю. Мало того, что я был ослаблен, так эта девица умудрилась меня сдерживать каким-то заклинанием. Несмотря на боль, я смог увидеть Софочку, которая держала вытянутой руку перед собой и от напряжениясжала губы.

— Никакого ритуала не будет, иди к князю и скажи, что костюм испорчен, завтра мы обещаем подогнать ему свежий — Проговорил главарь, снова и снова нанося мне удары в тщетной попытке заставить меня упасть.

Как только за девицей закрылась дверь и действие наложенных на меня чар ослабло, я через боль резко выпрямился и заблокировал очередной удар, благо, он наносил их в одно и тоже место. Буквально тут же от него последовал удар другой рукой, который я так же умудрился принять на согнутые руки. От удара ноги в бок я умудрился увернуться, хотя правильнее будет сказать, отшатнуться. Тело с трудом слушалось разума. Попытавшись ответить, я после очередного блока, попытался провести ему двойку в голову, но мужчина легко блокировал оба удара, а после сам нанес мне в лицо удар такой силы, что я вновь отшатнулся, пытаясь удержать кружащийся мир на месте и не потерять сознание. Я пытался замахнуться, но противник перехватил руку, резко перебросил меня через себя, впечатав в стену спиной.

Я неловко упал на живот и как только перевернулся на спину, получил ощутимый удар ноги сверху по грудной клетке. Раздался влажный хруст, следом за которым в мое сознание хлынула боль от сломанных ребер. Сделав несколько судорожных выдохов, я наконец вдохнул, от чего грудь прострелило новой болевой волной. То, что главарь, который был старше, сильнее, опытнее и гораздо свежее своей жертвы его, по всей видимости, не смущало. Он не просто хотел меня убить, а выместись всю злость за тот позор, который я ему принес. Он пытался сломать меня. Удары сыпались словно из отбойного молотка. Раз за разом сбивая все мои попытки встать и сопротивляться. Но я лишь улыбался. Неимоверным усилием воли держал сознание, пытался встать и улыбался, чем забирал у него всякую надежду на исполнение его желаний. А через несколько минут, когда мое тело было уже избито так, что я практически не чувствовал боли, я смог подгадать и презрительно харкнуть ему в лицо.

Если бы не этот мой неконтролируемый ничем выброс, тогда бы мы поговорили с тобой по-другому. Руки мужчины плотно обхватили мою шею, не давая воздуху проходить к легким. Видимо он понял, что я не сдамся и решил поставить точку в этом бесполезном споре. Схватившись за удерживающие меня руки, я больше рефлекторно пустил к рукам вновь накатывающую волну льда и холода, которая начала концентрироваться где-то в груди. Этой волны, пущенной пусть и неумело, хватило, чтобы он на мгновение разжал руки, уходя от прямого контакта.

Пока я пытался сфокусироваться, главарь схватил с пола ритуальный кинжал, который после серии ударов, я все-таки выпустил из своих рук. Он присел и слегка замахнулся, целясь острием лезвия мне в глаз, одновременно удерживая мою правую руку, пытаясь предотвратить тем самым сопротивление. Вот только мне было неважно какой рукой работать. Я сумел перехватить свободной рукой руку с оружием буквально в сантиметре от лица и, прилагая все силы, сопротивлялся давлению, стараясь увести клинок в сторону.

Чувство давление усилилось, даже несмотря на новую уже более слабую волну холода, которую я снова бессознательно пропустил через руки. Видимо он тоже почувствовал, что продавливает мое сопротивление и опьянённый успехом отпустил мою правую руку, чтобы надавить на кинжал уже двумя руками. Холод только входил в мои руки, появившись еще буквально на кончиках пальцев, но ждать я не мог, а потому собрав в кулак всю силу воли, я воткнул обледеневший палец ему в глаз.

Дернувшись от неожиданности и резкой боли, главарь слетел с моего тела, и упал на руку, которая предательски подломилась под его весом. С трудом повернувшись, я коленом толкнул его в грудь, перехватывая его руку с кинжалом двумя своими. Пользуясь тем, что он не может встать, я с трудом приподнял свой корпус и уже силой двух рук и весом своего тела стал склонять кинжал к его шее, пока он медленно, с легким сопротивлением не вошел в нее. Резкий спазм, широко открытые глаза, последний вздох с булькающей изо рта кровью и мужчина наконец затих.

Я лежал и думал о том, что он не смог это предотвратить и хоть как-то нивелировать последствия не то что большого выброса, даже того небольшого, который собственно и смог переломить ход этого странного поединка. Как оказалось, что он обычный чмошник и никакого отношения ни к магии, ни к ступеням, ни ко всей этой аристократической дворянской хрени не имеет. Они взялись за крупную рыбу, совершенно не понимая, как ее следует потрошить, а затем готовить.

Только с третьей попытки мне удалось подняться на ноги и, согнувшись от боли, усиливающейся с каждой секундой, буквально доползти до двери. Открыв ее, я нос к носу столкнулся с самим князем Романовым, который видимо решил прийти и лично спросить с главаря ячейки, что именно тут происходит.

Обведя взглядом коридор, я немного опешил. На меня были направлены с добрый десяток автоматов, а рыжая Софочка лежала на полу с завернутыми за спину руками, стянутыми переливающимися в тусклом свете наручниками. Скорее всего, они были антимагическими. Так не об этом следует думать.

— Ваше Сиятельство, у меня есть для вас деловое предложение, — прохрипел я. Ничего умнее в голову не пришло, ведь пазл в голове начал складываться в довольно знакомую картину.

Глава 7

— Это точно все, что вам известно? — Нудный дознаватель из тайной канцелярии сидел напротив меня и буравил меня изучающим взглядом. Отвратительный желтый свет раздражал глаза, а тиканье специально громких часов могло запросто довести до нервного срыва менее стойкого человека. Не знаю, кто у них отвечал за интерьер при допросе, но дело он свое знал крепко. Мысли сбивались и врать было бы невероятно сложно. Хорошо, что мне этого не требовалось.

— Совершенно точно. Позволите один вопрос? — Я все никак не мог понять, что именно следователь хочет у меня выпытать. Уже полчаса мы ходили вокруг да около. Практически одни и те же вопросы и разумеется точно такие же ответы. Мужчина немного помолчал, видимо, размышляя, можно ли мне задавать на допросе свои вопросы. Или раз я не являюсь вроде бы подозреваемым, а замешан в случившимся не по своей воле, то стоит разрешить. Однако, в конце концов, логика победила, и я дождался утвердительного кивка. — Что это за секта или орден и почему им нужен был именно я? В том отстойнике для нищих было с десяток парней моего возраста, комплекции, цвета волос и глаз. Почему именно я?

— Я не в праве отвечать на этот вопрос. Все данные по этому делу… — Поморщился дознаватель, устало протирая очки белым платком.

— Засекречены, ага, так я и думал, — я устало откинулся на спинку неудобного стула и смотрел в стену напротив себя. Все что я знал, включая описание той девчонки с сережками в ночлежке и возможно сестру Евгения, включая описание фарша, который уже должны были отскрести от пола в подвале, все это я уже пересказал в подробностях. Причем несколько раз, видимо, чтобы детали сошлись трижды. Старая методика допроса. Обычно после нее ничего хорошего допрашиваемым не грозило. — Что со мной будет? — я не стал миндальничать и прямо задал интересующий меня вопрос.

— Вас отпустят. Разумеется, живым. Можете не переживать. — Мужик улыбнулся и захлопнул папку, в которой что-то записывал быстрым и размашистым почерком. — Мы с вами закончили. Сейчас вас отведут в комнату к нашему целителю. Там вам сделают небольшую инъекцию, после чего вы заснете, ну а после пробуждения вы не будете помнить ничего. Не делайте такие глаза, речь идет только о последних двадцати четырёх часах.

— Даже учитывая, что я, как вы сказали, одаренный? — Уточнил я, помня свое удивление, когда у целителя оказалось, что все мои кости целы, а мозг совершенно не сотрясен. — Он утверждал, что таким как я уже намного сложнее навредить.

— Ну, во-первых, сложнее — это не значит невозможно. — Улыбнулся холодной улыбкой следователь. — Просто нужно приложить больше усилий. Ну а во-вторых, на первой ступени не такая уж и критичная разница для наших специалистов. Так что можете быть спокойны.

— Мне нужно как можно скорее поговорить с князем Романовым, — Решился я остановить его, пока он не ушел. Мужчина обернулся возле входа и склонил голову, о чем-то задумавшись.

— Это невозможно, — наконец вынес он свой вердикт он и взялся за ручку двери. — У него нет времени с вами разговаривать.

— Это касается его сына. Передайте ему, что я знаю о беде с его сыном, ее причине и скорее всего могу помочь. Только дословно, включая слова беда и ее причины, — я глубоко вздохнул, не сводя с Следователя пристального взгляда. Он еще раз обернулся и, прищурившись, кивнул. Мда, старикан явно немногословен.

Я прикрыл глаза, стараясь успокоить расшатанную нервную систему и поморщился от запаха тлена, который теперь преследовал меня повсюду, сразу после того, как я его учуял там в подвале. Я не лукавил, если в этом мире есть твари, подобные тем, что населяют мой мир, то я прекрасно осознавал, что творится с юным княжичем и как ему помочь. Вот с реализацией помощи уже были небольшие проблемы, все же мое состояние физическое и духовное явно не для боя с тварью. Но сейчас другого выхода просто не было. Нужно было хоть немного заручиться поддержкой князя. Работа с фигурой такого уровня как он, могла ускорить мое устройство в этом мире в десятки раз. Да и облегчить, чего уж там. Осталось только убедить его и выполнить работу. Ладно, разум уже немного успокоился, так что можно еще прокрутить в памяти события этой ночи.

Сразу после того, как я покинул комнату, где оставил после себя четыре трупа, меня спеленали и отконвоировали в камеру, откуда довольно скоро выпустили и даже немного подлечили, хоть и без особой нежности. Несмотря на то, что там я обратился непосредственно к князю Романову, он в диалог со мной, конечно, не вступил. Так что, больше мне не посчастливилось лицезреть его светлый лик в моей компании. А ведь мне действительно было, что ему сообщить. Этот запах. Он просто сводил меня с ума, обостряя мое чутье имперского карателя, которое оказывается переместилось вместе со мной, даже не смотря на отсутствие эликсиров.

Но нет. Князь, возможно, упускал свой единственный шанс на спасение родного сына. Неужели он ему настолько безразличен? Тут конечно есть некоторые вопросы, ибо он его точно не пожалел, втравливая в дело, в которое участвовал лично, для ликвидации ячейки этого ордена. Ну в идеале, как я понял из наводящих вопросов дознавателя, это все же выход на главаря этой банды, но это еще вилами по воде писано. Надо было либо раньше приходить, либо своих магов в этот орден внедрять, ибо Софочка не справилась с возложенной на нее задачей. Не по зубам ей оказался разум карателя, натренированный по древним ведьмачьим традициям. Ну, оно и к лучшему. По крайней мере, для меня.

Тут со мной, на удивление, обращались довольно вежливо, даже не добавили синяков, а просто проводили на допрос к седовласому старцу, дознавателю и следователю из тайной канцелярии. А вот он уже, исправно делая свою работу, изнасиловал мне весь мозг. Потом вытащил, еще парочку раз гнусно надругался, и небрежно запихнул обратно в черепную коробку. Я никогда не любил этих подозрительных червей, которые в каждой твоей паузе видят тайный сакральный смысл и снова начинают жарить в котле вечных вопросов. Хотя не отметить их полезность было бы глупо. Всё-таки по его решению меня выпустят. А не будь такого специалиста, могли бы просто запытать до смерти, на всякий случай.

Я не знаю сколько просидел в полном одиночестве, ожидая решения Князя. Но за это время я успел закончить медитацию и от скуки даже немного задремать. Но вот, наконец-то коридоре раздался звук шагов, в котором я различил группу людей, что двигались к моему кабинету. Никогда не был мастером переговоров. Так что, как я не готовился, но, когда открылась дверь, я всё-таки поддался небольшому волнению, отчего стол, на котором лежали мои руки моментально покрылся инеем. Я провел пальцем по снежной крошке, но не испытав никаких негативных ощущений, решил не обращать на это внимание и сосредоточиться на вошедшем.

В дверях стоял непосредственно сам князь и смотрел на меня все тем же внимательным изучающим взглядом, который я видел недавно от проекции голограммы. Он был бледен, глаза немного впали и под ними отчетливо проступали темные круги. Мизинец левой руки едва заметно подрагивал, как, впрочем, и жилка на виске. Судя по всему, он долгое время не спал и находился в постоянном напряжении. Хотя это было неудивительно. Я перемешал ему все карты и расстроил такой красивый план своим жалким стремлением к жизни.

— Вы о чем-то хотели со мной поговорить? — он не заходил и не закрывал двери. Видимо, такие условия поставила ему его охрана. Весьма логично. Я бы на их месте сделал тоже самое. После того, что они увидели в подвале, отпускать князя на разговор с бешенным бродягой было бы непростительной глупостью. Хотя князь, как одаренный, совершенно точно мог за себя постоять, но береженного, как говорится, и высшие силы оберегают.

— Да, ваше Сиятельство. Я слышал, что ваш сын болен. — Начал я, стараясь не допустить, чтобы холод, исходящий от моих рук, вышел за пределы стола.

— И? — после непродолжительной паузы решил поторопить меня князь, потому что продолжать сам я не спешил. Нужно сначала попытаться заинтересовать собеседника, а потом уже вываливать карты на стол.

— И вы не знаете, что именно с ним происходит? — решил уточнить я. А то было бы неловко, если он загибается от какой-нибудь мутантной вариации сифилиса. — Как и врачи, что осматривали его.

— Нет. И никто не знает, — тот покачал головой. — И вы хотите мне сообщить, что в курсе того, что именно происходит с Романом?

— Я скорее всего знаю, что происходит с вашим сыном. Дело в том, что я имел возможность сталкиваться с подобным в трущобах. Если это тоже самое, а сомнений в этом практически нет, то я смогу вам помочь. — Я тяжело вздохнул, стараясь держать себя максимально вежливо. Никогда не умел разговаривать с аристократами, и мне приходилось выдавливать из себя весь такт и доброжелательный тон.

— Что ты хочешь за…

— Стоп. — Я поднял руку, останавливая Романова. Хотя сам тут же выдал себе мысленный подзатыльник за этот ранее привычный жест. Надо запомнить, что тут я не имперский каратель, который может с ноги открыть дверь в тайную канцелярию, если предполагает, что имеет достаточно важную информацию. — Никаких обещаний и договоров. Мне сперва нужно взглянуть на него, чтобы убедиться в своих предположениях. Это возможно?

— Это возможно. Но на вас наденут ошейник противодействия… — Пристально посмотрел мне в глаза князь, что-то пытаясь в них увидеть.

— Могут даже поводок к нему закрепить и намордник, чтобы я не перегрыз вашему сыну глотку. — Всё-таки сорвался я, благо он решил это проигнорировать. Всё-таки князь находился в безысходном положении. Его сын и единственный наследник умирал, и ни он, ни его окружение ничего с этим сделать не могли. Сколько бы денег не сулили приглашенным специалистам. Тут и румбу с медведем под балалайку станцуешь, если кроме призрачного луча надежды уже больше ничего нет.

— Вы понимаете, что с вами случится, если что-нибудь пойдет не так? — Все так же не отводил своего взгляда князь, сжимая рукоять трости так, что побледнели костяшки пальцев на руке.

— Долгая и неприятная смерть. — Ответил я ему таким же прямым взглядом. — Ничего страшного, я полностью отвечаю за свои слова.

— Хорошо, за вами придут через некоторое время, — и он вышел из комнаты, вновь оставив меня одного. Я барабанил пальцами по столу, который превратился в огромный кусок льда и мысленно ужасался тому, что я без помощи профессионала сейчас смогу натворить довольно много дел. Я даже понятия не имел, магия это, дар или может я просто какая-нибудь иная ледяная тварь, которую следует ликвидировать раньше, чем я сойду с ума и пойду разносить все на своем пути.

На этот раз мне долго скучать не дали. В комнату вошли два мужика в костюмах при оружии и с абсолютно невыразительными лицами, очень похожих один на другого словно однояйцевые близнецы. Хотя может просто делали одинаковую забавную морду и разучивали это выражение лица перед зеркалом. Как говорится — у всех свои приколы. Один из них молча закрепил на мне ошейник, который держал в руках, одетых в специальные кожаные перчатки, а второй внимательно следил за мной, не совсем культурно направив на меня пистолет. Только когда первый из однояйцевых закончил возню, второй выдохнул и убрал пистолет в кобуру. Я же с удивлением смотрел, как стол резко растаял, за секунду залив весь пол водой. Ну вот и отлично. Да я этот ошейник сам не сниму до тех пор, пока не разберусь во всей этой хрени. А потом попрошу продать мне пару экземпляров, для спокойно жизни.

— Вставай, его сиятельство ждет тебя, — первый, сняв перчатки, взял меня за локоть, заставляя поторапливаться. Я особо не сопротивлялся, хоть босыми ногами хлюпать по щиколотку в воде было не слишком уютно. Скоты, мне даже одежду никакую не предложили. Ну да поучить их хорошему поведению можно будет и потом, сейчас это будет явно не к месту.

Меня долго вели по какому-то подвальному помещению, пока в конце, я не увидел печально знакомую дверь. Затем по лестнице вверх, которая вывела в коридор довольно богатого дома. Всюду висели картины, зеркала в два человеческих роста, а пол устилали неплохие ковры. Дом, конечно, не самого князя, если только он не аскет для своего титула, но вот то, что он располагался за чертой окраин, было без всякого сомнения. По крайней мере, для меня. Я прекрасно слышал улицу и без труда узнавал более культурное место, нежели обитель бедняков и бандитов.

Меня достаточно бесцеремонно втолкнули в одну из комнат, расположенную в середине коридора, и мне в глаза сразу же ударил яркий свет, а запах тухлятины и тлена чуть ли не сшиб с ног. Казалось он такой густой, что я мог бы разрезать его ножом.

— Что, никто не чувствует царящий тут запах склепа? — Не сдержавшись, я поморщился и задал вопрос, пристально глядя на князя. Тот удивленно вскинул бровь и отрицательно помотал головой. Отлично. А то я уже подумывал, что целитель был не прав, и меня тогда головой достаточно сильно приложили, что бы у меня начались галлюцинации.

В комнате никого, кроме самого князя и юноши, лежавшего на кровати, не было. Ну если не считать тех однояйцевых, которые сопровождали меня и никуда после этого не ушли. Они забавно таращили глаза и на каждое мое неловкое движение тянулись к пистолетам.

Я осторожно подошел к кровати и посмотрел на Романова. Тот кивнул, разрешая мне подойти ближе, но судя по его взгляду, я понял, что если я только попытаюсь даже подумать о чем-нибудь незаконном и противоестественном, то меня сразу же разорвет на сотни маленьких частей и распылит по всему мирозданию так, что потом не соберешь и всеми одаренными этого мира.

Парень, как оказалось, действительно был похож на меня. Только скулы не такие выпирающие и волосы немного светлее. Он не реагировал на происходящее и явно находился в коме. Значит времени осталось совсем немного. Это явно последняя стадия.

Запах тлена шел непосредственно от него. Хотя пока еще никто, кроме имперского карателя или особо сильного охотника не cмог бы его почувствовать. Трупных пятен еще не было, но нарушение кровообращения уже совсем скоро даст о себе знать. Приподняв его веки, я глубоко вздохнул. Радужка отливала желтым, а зрачки уже принимали неестественную вертикальную форму. Правда только на одном левом глазу, правый еще остался не тронут. Чтобы убедиться на сто процентов мне было нужно мое снаряжение, но его, разумеется, у меня не было.

— Ну что? — князь подошел ближе, и я молча показал ему метаморфозы, происходящие с его сыном. Тот нахмурился, видимо, задаваясь вопросом почему он сам не обратил на это внимание и перевёл вопросительный взгляд на меня.

— Чтобы удостовериться мне нужен специальный порошок. Его может изготовить даже кухарка на кухне, главное, чтобы пропорции были соблюдены.

— Что вам для этого нужно?

— Нужна ручка и листок, потому как ингредиентов много, а на вашу память я, извините, никак не могу надеяться. Дело серьезное и ошибка недопустима.

Написав все необходимое, я передал листок князю. Тот пробежал по нему глазами и хмыкнул. Ну перо из правого крыла черного ворона и меня всегда удивляло, но наставники знали свое дело и убирать его из рецепта я не решился.

— Вы издеваетесь?

— Нет. Я ждал этот вопрос. — Пожал я плечами. — Просто, перед лечением мне нужно вам доказать, что я не шарлатан. Думаю, что на слово вы мне точно не поверите. — Он молча смотрел на меня, ожидая более полного и подробного ответа. — Ладно, что вы знаете о нахцерерах?

Глава 8

Некоторое время князь просто смотрел в окно спальни, в которой мы находились и молчал. Я уже грешным делом начал думать, что это намек, чтобы я убрался восвояси, ну то есть в тот кабинет, из которого меня вытащили. Мне тут делать, в принципе, было уже не чего, все, что я мог узнать, то узнал. Нахцереры не такая уж и редкая тварюшка, по крайней мере, в моем мире. Слишком пренебрежительно последнее время люди стали относиться к священности похорон и соблюдению древних догматов, почувствовав себя в ложной безопасности перед посторонними силами. Если тварь еще не напиталась энергией и не выбралась из своей могилы, то отправить ее душу по месту назначения было плевым делом. Мы даже таким не занимались, просто отправляя охотников немного подзаработать. А вот если она уже успела сделать свои дела и начать гулять по городу, то тут уже привлекались имперские каратели. Отличить таких нахцереров от обычных людей было практически невозможно. А уж убить их обычный человек мог только мечтать.

Однако сейчас все зависело от того, на что решится Романов и поверит ли мне. А то слишком эмоционально он как-то отреагировал на мой вопрос. Хотя, может он просто что-то знает? В любом случае, скоро все станет ясно.

— О них не было слышно уже несколько веков, — внезапно он повернулся ко мне и едва заметно поморщился. Да, одежды мне никто предлагать не спешил, а стоять и прикрываться ладошками, показывая ложную скромность я считал ниже своего достоинства. А между тем, в комнате витал сквозняк, от чего мне становилось все холоднее и холоднее. Недавняя медитация, конечно, позволяла не обращать внимание на физическое состояние тела, но синюшность на замерзшем и безобразно худом юношеском теле убрать не могла. А это было не самое приятное зрелище.

— Поэтому я и сказал вам, что ни к тем людям, точнее не в то общество вы обращались за помощью, — я пожал плечами, бросая быстрый взгляд на сына князя. — На окраинах и не такое встречается, уж поверьте мне.

— И ты в столь юном возрасте знаешь, как с ними бороться? — он обошел меня, словно заново изучая. Мне только захотелось возвести глаза к потолку и глубоко вздохнуть. Такими темпами его сынуля быстрее к праотцам отправится, нежели мы придем к консенсусу. Судя по всему, князь лично понятия не имел, что можно противопоставить нахцерере.

— Ваше Сиятельство, если бы не знал, то не предлагал бы своей помощи. — Не стал поворачиваться я за ним, а просто остался недвижим в расслабленной позе и дождался, пока он снова покажется перед глазами.

— И ты не поделишься добровольно секретом, а решишь проделать все единолично, я правильно понимаю? — Наконец остановился передо мной князь, изучая мое лицо и выражение глаз.

— А зачем мне было предлагать помощь, если я с нее ничего не поимею? — я пожал плечами и указал на постель юного наследника. — А как мы оба видим, тут нужно будет приложить достаточно много усилий.

— Что мешает мне запереть тебя в темнице и пытать до тех пор, пока ты добровольно не передашь мне свои знания. Ведь в этом случае, я не буду тебе ничего должен. — Усмехнулся князь, а однояйцевые сделали по шагу в моем направлении.

— Тогда поиграем на жизнь вашего наследника и посмотрим, кто продержится дольше, я или он. Причем в данном случае я ставлю на себя. — Я пожал плечами, не отводя взгляда от глаз князя.

Нет, меня, как и любого другого, сломать было вполне возможно. В этом я отдавал себе отчет и не питал никаких иллюзий. Но это дело точно заняло бы много времени. Ведь в данном случает речь идет не о физических возможностях, в которых я сейчас не очень силен, а о силе воле, которая, как я думал, у меня была довольно высока. Ну и организм одаренного, что кроме устойчивости к повреждениям, давал повышенный болевой порок. Впрочем, князю это должно было быть прекрасно известно.

— Хорошо, допустим я тебе верю. Что ты хочешь за свои услуги? Границы дозволенного нужно ограничивать сразу еще до подписания договора. — Нахмурился князь, не сдаваясь в нашей борьбе взглядов.

— Как минимум — свободу. Остальное зависит от того, в какой фазе перевоплощения находится тварь. — Улыбнулся я, медленно отводя взгляд, чтобы показать, что я не проиграл, но сейчас готов пойти на перемирие первый. Да уж, таким образом на работу я еще ни разу не устраивался. Хамить нельзя, слабость показывать нельзя, а еще мне эта работа очень нужна, и мы оба это знаем. Благо я ему очень нужен, а иначе знакомиться бы мне уже с раскаленными щипцами палача под вкрадчивые вопросы дознавателя.

— Я не привык работать без такой определенности. — Вскинул голову князь. — Я хотел бы заранее услышать, что вы можете сделать и какую плату за я буду вам должен.

— Я не привык в принципе на кого-то работать, но я смею напомнить, что жизненные силы вашего сына уже практически покинули его тело. Так что, если вы в ближайшее время не приготовите порошок, рецепт которого я написал вам на бумаге, то обговаривать условия уже будет поздно. Решайте. Ну или зовите палача прямо сейчас, тогда у вас будет небольшой шанс успеть выпытать из меня информацию. — Я решил надавить, ходить вокруг до около, а то оставлять своего собеседника в дураках, с молоком матери воспитывается аристократами. Так что, этот князь мог еще несколько часов тут стоять и разглагольствовать об условиях сделки и каких-нибудь гарантиях.

— Вы изготовите его сами или вам нужны помощники? Для чего оно необходимо? — Видимо князь всё-таки поборол внутри себя всех мелких демонов и решил довериться мне, раз другого выхода практически не было.

— Он на время разрывает связь между жертвой и нахцерерой, приводя жертву в чувство и вменяемое состояние, ведь жертва сама должна покончить с нахцерерой, по крайней мере, сделать последнее действие в ее умерщвлении. Неужели за два века у вас потерялась даже такая информация?

— Представьте себе, потерялась. Вы двое! Проведите его в лабораторию и оденьте уже, в конце концов! — Рявкнул князь, руки которого непроизвольно покрыла тонкая сетка молний. Хм, видимо, пора на какое-то время затеряться за колбами, пробирками и больше не отсвечивать. Частенько, по молодости, я видел такое лицо у наставников и высшей аристократии после разговора со мной. И твердо уяснил, что будет намного лучше, если у меня тут же появятся много срочных дел и как можно дальше.

— Ну что няньки, свои штаны снимите или подберете чего? — проходя мимо однояйцевых, я вышел в коридор, переводя дух. Не думал, что общение с местными аристократами будет таким трудным. Тяжело опять начинать с нуля, в своем мире я уже мог с ними не церемонится.

Интересно, он сам додумается выдать мне список тех, кто из его семьи уже покинул этот свет, или все же надо будет напомнить? Ладно, пока это не критично. Сейчас нужно сосредоточиться на зелье.

Меня провели по коридорам довольно большого здания, после чего мы спустились в подвальное помещение на другом конце дома. Скорее всего, это была какая-та загородная резиденция князя. Конечно прислуги мне на пути встретилось довольно много, но все мои чувства твердили, что этот дом был практически не жилым. Что-то едва уловимое появляется в тех помещениях, где редко ступает нога человека. Иногда мне на пути попадались люди в форме тайной канцелярии, видимо спешащие на отчет к князю, потому что на нас они совершенно не обращали внимание. А такое у этих людей бывает только перед встречей с высоким начальством.

Примерно через двадцать минут, однояйцевые наконец-то довели меня до какой-то темной и безлюдной комнаты, что находилась в очередном закоулке подвала. Щелчок древнего рубильника и помещение стало постепенно наполняться каким-то желтым электрическим светом. Я удивленно смотрел на довольно просторную лабораторию, одновременно выполняющую функцию склада с многочисленными ингредиентами, по крайней мере, все огромные шкафы были заставлены баночками, скляночками, порошками и корешками всевозможных цветов и размеров. Хорошо хоть подписанными. Будем надеяться, тут есть все, что мне было необходимо. Сама лаборатория, судя по всему, давно не использовалась по назначению, потому как горы пыли на столах и на полу просто поражали воображение.

Я неуверенно подошел к одному из столов, раздумывая с чего начать. На кухне, как и в лаборатории, должен быть один хозяин, ведь только одному ему известно, что именно хранится в банке с надписью соль, ну или размельчённый корень мандрагоры, в моем случае. Так что, вначале мне нужно будет не только найти все баночки с названием ингредиентов, но и убедиться, что это именно они. А это та еще морока.

Увлекшись обследованием шкафов и сбором ингредиентов, я даже не заметил, как одна из служанок принесла одежду, повесив ее на спинку стула. Чертов недоразвитый слух, нужно опять к нему привыкать, пока не решу эту проблему соответствующим эликсиром. Хотя, справлялся же я как-то в начале обучения? Так что справлюсь и сейчас. Нужно только больше внимательности. Похоже медитация, усиливающая сосредоточенность, так любимая наставником, будет теперь и мне теперь лучшим другом.

Ну что ж, оделся, все ингредиенты вроде собрал, можно и приступать. Если никто не спешит мне элементарно помочь. Я стряхнул пыль с одного из столов и зажег небольшую горелку, начиная изучать ингредиенты, что расставил перед собой ориентируясь на названия. Нет, так дело не пойдет, я тут до скончания века буду торчать, если буду проверять каждый…

— Какого хрена тут происходит?! — от вопля, который донесся у меня за спиной, я чуть не перевернул стол, подчиняя рефлексам, что требовали создать себе укрытие. Медленно, стараясь не крыть во весь голос матом, от осознания того, что все сейчас могло накрыться медным тазом, я медленно обернулся к этому смертнику. На меня совершенно без страха, смотрел какой-то молодой парень в белом мятом халате, в круглых очках, с торчащими во все стороны волосами. Сам он выглядел не мене помятым, нежели его халат. Было такое чувство, что его разбудили, и чуть ли не волоком притащили на его место работы, пока я тут все не разнес.

— Привет! Мне тут нужно сделать кое-что для князя. Разрешение получил лично от него. — Немного отошел я от желания придушить это чудо природы и решил наладить контакт.

— Я в курсе, но это не значит, что он разрешил вам здесь хозяйничать, — бешенный ученый схватил со стола листок, где я ранее записывал рецепт зелья, и вчитываясь, одновременно с этим вытаскивал, не глядя необходимые ингредиенты, попутно убирая на место те, которые я достал до этого. Я решил даже особо не встревать и не отвлекать его. Встречал я таких фанатиков, одно неловкое слово под руку, и он в священном порыве доказать тебе, что ты не прав, расшибет взрывоопасную склянку себе под ноги.

— Я ни разу не встречал подобного соотношения, — он перевел взгляд на меня, наконец составив на стол все необходимое. — Для чего вам это? Какого действие? Кто автор рецепта?

— Для охоты. И я не собираюсь разглашать свои секреты. — Оборвал я его. — Вы специалист в своей области, а я в своей. Так что извините.

Я молча подошел к столу и под любопытный взгляд парня начал смешивать все необходимое. Разговаривать мне не хотелось. Меня ждал чертовски трудный день. Это в лучшем случае. Про худший даже думать не хотелось.

— Подобное зелье используется в качестве зелья пробуждения от долгого сна, но вот перо… — Начал ученый, что все это время ходил вокруг меня, а в конце вообще практически прижался ко мне и заглядывал через плечо запоминая все мои действия.

— Так, — я перебил парня. — Довольно. Вы же понимаете, что мне мешаете? Я думаю не мне вам рассказывать, как чувствует себя человек, которому мешают нормально делать его работу.

Под громкое хмыканье и обиженный взгляд, я наконец остался наедине со своим варевом. Не сказать, что он совсем оставил меня в покое, но хотя бы перешел на другую сторону стола и молчал. Когда наконец в колбе смешанные ингредиенты забурлили, я дождался, что оно поменяет свой цвет сначала на черный, потом на золотой и снял эликсир с огня. Теперь нужно ритмично взбалтывая, дождаться, пока оно остынет и выпавший осадок выпарить на…

— Мне кажется вы все напутали. Или вы и хотели приготовить яд? Ведь, это определенно яд! Могли бы попросить меня, я сделал бы вам намного лучше и проще. Неужели так сложно признать свою некомпетентность и попросить помощь? — Вновь разразился комментариями ученый, видимо не выдержав долгого молчания.

Я обернулся на этого чудика и еле сдержался чтобы не зарядить горячей колбой ему в глаз. Вообще, я думал о том, чтобы помимо зелья пробуждения, в чем он был отчасти прав, сварганить еще парочку лично себе, но этот чудик испортил все мои планы. А теперь он еще и начал кричать под руку, чем окончательно вывел меня из себя.

— Знаешь, ты прав. — Сквозь зубы процедил я. — Мне будет нужна помощь, и ты мне просто необходим. Спасение сына князя, что может быть лучше, для продвижения по карьерной лестнице.

— А что мне нужно будет делать? — заинтересовался очкарик, немного подобравшись.

— Погулять по кладбищу, — Усмехнулся я, рассматривая как парень бледнеет на глазах. — Ну и убить там со мной одну сверхъестественную тварь, показав всю мощь своих компетенций.

— Эм… Нет. Я не согласен. — Сделал он пару шагов назад, утирая взмокшее лицо платком. — Убивать сверхъестественных тварей — это очень плохо.

— Зато князь согласен. Ты же хочешь посмотреть, как действует этот эликсир? — Продолжал доставать я парня, вспоминая моего друга Серого и его такую же наивность в некоторых вопросах.

— С кем вы тут разговариваете? — в лабораторию зашел князь в сопровождении нескольких человек охраны.

— Эм… Я… С лаборантом, — неуверенно проговорил я.

— У меня нет лаборанта, — он вскинул вверх бровь, удивляясь моему ответу.

Я еще раз обвел лабораторию взглядом, но никого не обнаружив, повернулся к князю.

— Я имел ввиду с лабораторией. Знаете ли, примета такая есть. Гласит, что нужно при работе в чужом помещении разрешение у него спросить. — Решил я перевести неудобную тему, пока князь не начал задавать больше вопросов. — Но это неважно. У меня все готово, ваше Сиятельство. Так что нам осталось выяснить только один момент…

— За год в моей семье умерло три человека. — Перебил он меня. — Сначала моя дочь покончила с собой. Затем при невыясненных обстоятельствах умер мой родной брат. И около месяца назад умерла моя жена. Сразу после ее смерти состояние моего сына начало резко ухудшаться. — Князь говорил с каменным лицом, не позволяя дрогнуть на своем лице даже самой маленькой жилке. — Лучшие целители и маги жизни разводили руками. Но никто не подумал даже о том, о чем предложили вы. Если…

— Если порошок подействует, то я окажусь прав. Давайте не будем больше заниматься пустой болтовней и уже приступим к делу, — Перебил я его, после чего князь кивнул, и мы молча направились в комнату, где находился его сын. На самом деле, мне не очень хотелось покидать лабораторию, не разобравшись кто же там такой не любит убивать сверхъестественных тварей, но сейчас так было нужно.

За то время, пока я находился в лаборатории состояние юного княжича ухудшилось. Лицо стало намного бледнее, а руки стали холодные, словно лед. Да уж. Нужно действовать быстро, чтобы успеть вытащить его из лап нахцереры.

Под выразительный взгляд князя, я сперва попробовал получившийся порошок на язык, а затем глубоко его вдохнул. Сердце учащенно забилось, а в голове начало немного проясняться. Мы подобным увлекались в первый год обучения, когда нам не хватало элементарно времени. Бодрит неплохо и довольно безопасно для организма. Получив разрешение от князя дальше работать с его сыном, я подошел к парню вплотную и аккуратно дунул ему на лицо, стараясь, чтобы порошок равномерно покрыл его, не оставляя голого участка.

Ну теперь остается только ждать. Я отсчитывал в голове секунды, гадая, какой будет результат.

Глава 9

Юный княжич слишком долго не просыпался, настолько, что я уже начал думать о том, что определенная часть ворона действительно значила что-то невероятно важное в этом эликсире. Время в томительном ожидании загустело, словно патока и тянулось в несколько раз медленнее, чем обычно. Каждый из нас то и дело переводил взгляд с княжича на часы и обратно. Тишину, нарушаемую только ужасно громким тиканьем секундной стрелки, казалось можно было отрезать ножом, настолько сгустилась атмосфера в комнате. И вот, спустя пять минут, я осознал, что облажался. Эликсир должен был подействовать максимум минуту назад.

Однако, как только я открыл было рот, чтобы рассказать про неутешительный результат, как запах склепа и тлена внезапно рассеялся. По комнате пробежал легкий ветерок, наполняя ее свежестью летнего вечера и запахом трав, словно и не было тут секунды назад отвратительной вони, от который выворачивало все нутро. Естественно, никто на эту метаморфозу, кроме меня внимание не обратил, да и наверное, не cмог бы, но в этот раз я только мысленно махнул на это рукой и рванул к постели болезного, чтобы стать свидетелем того, как с его лица наконец-то исчезает бледность, а трупные пятна, которые к этому моменту начали уже проявляться на теле юноши, постепенно рассасываются. Буквально несколько мгновений и холодный, словно труп, парень снова начал источать тепло жизни.

По телу княжича пробежала легкая судорога, после чего он неожиданно сделал резкий, свистящий вздох и резко сел, широко открыв свои новые сверхъестественные глаза. М-да, раньше такого не было. Вертикальные зрачки на желтом фоне радужки заставили однояйцевых отшатнуться, а князя вскинуться. На первый взгляд парнишка был живее всех живых, но вот глаза. Это были глаза хищника, для которого человек всего лишь добыча. Всё-таки правильно нас шпыняли с рецептурой, заставляя вызубривать все ингредиенты эликсиров на зубок, да так, что и ночью разбуди, мы худо-бедно назовем все, что от нас требуется.

— Как я здесь оказался? Отец? — Парнишка говорил хриплым голосом давно не работающих связок, но голос был вполне себе человеческий. Решив не тревожить лишний раз психику парня незнакомым голосом, я кивнул отцу семейства, который тут же ринулся к кровати, чтобы обнять своего еще недавно умирающего сына. Я же, в данный момент, уже подсчитывал, сколько у меня осталось времени на то, чтобы завершить дело. Учитывая, что я в данный момент не имел определенных физических данных для борьбы с тварью, а про эликсиры и говорить не приходилось, то выходило ужасающе мало. Еще и эта погрешность в приготовлении зелья, ведь я отчетливо помню, что на емкости было написано прах черного ворона. Так ли это было важно положить именно крыло или я себя накручиваю? Ответ на этот вопрос могло дать только время, а оно утекало, как песок сквозь пальцы, заставляя положиться на волю судьбы.

— Я не хочу вас отвлекать от семейного воссоединения, но время у нас весьма ограничено. — Спустя минуту, решил я прервать общения отца с сыном. — Нам нужно срочно попасть в ваш семейный склеп, если не хотите, чтобы все мои усилия пропали даром.

— Прошу прощения, а вы кто? — Юноша довольно бодро для умирающего встал с кровати и несколько раз потянулся, разминая закостеневшие тело, что давно не чувствовало движений.

Фигура у него была, в принципе, сформирована, мясо было наращено где нужно, проглядывались многочисленные, ежедневные тренировки, значит что-то да сможет сделать. По крайней мере, побегать вокруг меня, отвлекая нахцереру точно. Я, опираясь на свой опыт, сомневался в силе духа юного аристократа, чтобы тот смог одним ударом меча снести ей голову, а после хладнокровно набить рот монетами. Тем более сделать это ему было нужно с близким родственником, а скорее всего сестрой, которая потихоньку затаскивает всех в могилу рядом с собой. Так что, невзирая на хорошую форму юного княжича, надеяться на что-то большее, чем быстрый бег, от него не приходилось. Но и это, уже в принципе было неплохо.

— Твой ангел-хранитель, наставник и проводник, поэтому ближайшие шесть часов тебе следует находиться рядом со мной и безукоризненно выполнять все, что мне от тебя требуется. — Я выразительно покосился на Романова и прищурил глаза. — Мы и дальше будем тут стоять, соблюдая все процессуалы княжеского дома или уже наконец поедем? Я, конечно, могу и спать пойти, если нужно.

— Я уже сказал, что верю тебе, — Князь раздраженно кивнул мне и махнул рукой одному из однояйцевых, который тут же словно материализовался возле своего хозяина. Выслушав какой-то негромкий и короткий приказ, охранник выскочил из комнаты, а князь повернулся в мою сторону. — Что тебе необходимо для выполнения задания? Только не думай, что я отпущу вас с сыном наедине…

— Ваше Сиятельство, с нами может выдвинуться хоть весь ваш штатный оркестр, наемная армия и парочка архимагов, мне все равно. — Устало произнес я, представляя какой процессией мы сейчас отправимся. — Можете даже несколько десятков массажисток взять, я с удовольствием сниму напряжение. Только в склеп все равно зайдем только мы вдвоем. Мне нужен серебряный меч и несколько медных монет.

— С серебряным мечом могут быть проблемы, — Князь нахмурился, о чем-то задумавшись. — У меня нет подобного оружия. Купить и получить такое в ближайший час, тоже маловероятно. Есть какая-нибудь альтернатива?

— Гранатомёт, но внутри помещения он не слишком эффективен, — буркнул я себе под нос. — Ладно, обойдемся дедовским способом. Нужно тяжелое мачете и пистолет с серебряными пулями. Это реально?

— О чем он говорит? — Парнишка ничего не понимал и лишний раз не отсвечивал, однако, любопытство взяло вверх.

— Роман, срочно одевайся и спускайся к гаражу. По пути я введу тебя в курс дела. Мы едем в фамильный склеп немедленно, — после того, каккнязь отдал соответствующие распоряжения, мы вышли из дома, который я даже разглядеть не успел, и нас с довольно приличным сопровождением из семи машин, повезли на встречу с моей первой в этом мире, тварью. Оружие мне пока, разумеется, не выдали, но даже так дух охоты уже будоражил мою кровь.

С юным княжичем нас, естественно, рассадили по разным машинам. Так что, компанию мне составили только однояйцевые, которые зажали меня по бокам на заднем сиденье, полностью перекрывая обзор, нарушив тем самым мои планы посмотреть в окошко, чтобы хоть немного изучить город. Видимо не судьба, по крайней мере, в этот раз.

Поняв, что ничего полезного сделать не смогу, я с легкой совестью отключился, проснувшись только тогда, когда машина резко затормозила перед ограждением, за которым находился фамильный склеп семьи Романовых. Остальные машины уже были припаркованы недалеко от нас таким способом, чтобы отрезать от основной дороги. Несколько охранников из других машин тут же взяли нас в окружение, после чего мне наконец-то разрешили выйти. Выслушав нудный инструктаж о том, что, если с княжичем что-нибудь случиться, то я сам тут же останусь без головы, я наконец-то получил свой пистолет и мачете.

Ну ладно, надеюсь, князь дал своему сыночку хоть немного информации, ибо идти вслепую с человеком, который понятия не имеет, куда мы идем, то еще развлечение. Хотя обычно так оно и бывает. Помню, как в юношестве смеялся над курсами, где учили матом и шоком выводить гражданского из оцепенения, чтобы что-то ему объяснить. Ну пока на первом же задании мне не попалась истеричная баронесса, которую удалось привести в чувство только звонкой оплеухой и перечислением всех ее недостатков. А ведь нас к тому моменту уже практически начали есть.

Парень уже ждал меня у входа в склеп, переминаясь с ноги на ногу. Ему было несколько неуютно, и похоже, он до конца не верил в то, что сейчас нам предстоит сделать.

Склеп, как и полагается у такой богатой и влиятельной семьи, был поистине шикарен. Каждая гробница была украшена великолепной резьбой и усыпана горой разнообразных самоцветов. Нет, чтобы как в моем мире, начать всех кремировать, так они еще и силой драгоценных камней их подпитывают. Хотя тут редко встречаются с тварями, если уж такой распространенный монстр смог держать в напряжении целое княжество.

Я вошел в склеп первым. Роман шел следом за мной, сопя мне в спину и топая как хромая кобыла. Правда это было только пол беды, через пару шагов он стал еще и громко шмыгать носом.

— Слушай, может мы сразу тут застрелимся? — я не выдержал и, развернувшись, столкнулся с парнем, который не успел затормозить вовремя. — Чего ноги стаптывать?

— Что? Зачем? — Тот удивленно на меня посмотрел своими нечеловеческими глазами.

— Я не знаю зачем ты предупреждаешь всех в радиусе десяти километров, что тут идет балбес. Наверное, думаешь, что идиотов они не жрут. — Махнул я рукой в темноту склепа. — Так смею тебя разочаровать, это их основной рацион.

— Я попытаюсь успокоиться, — тот хмыкнул и обошел меня, первым подойдя к одному из каменных гробов. — Отец мне все рассказал. Мифы и легенды об этих существах ходят сотни лет, но никто с ними не сталкивался. Она будет похожа на Елену? — Он взялся за крышку гроба с одной стороны, я с другой.

— Эта тварь уже не твоя сестра. — Не сговариваясь, мы открыли гроб. Потянуло знакомым запахом тлена и склепа, и раздалось выразительное чавканье, которое я ни с чем и никогда не спутаю. — Я бы не стал этого делать…

Парнишку я остановить не успел, потому как он поднял фонарь и направил прямой луч света прямо в морду существу, что за время нахождения тут уже съело свой саван и полностью преобразовалось в монстра. Небольшого роста, таким, каким была до этого девушка, волосатое тело, лапы с длинными когтями, без каких-либо половых признаков и даже намеков на одежду. Ну оно понятно, столько времени нужно же что-то кушать. Огромная, непропорционально большая голова на изогнутой шее. Жидкие черные волосы, желтые глаза, огромный рот с множеством рядов игольчато-острых зубов. Вот все великолепие нахцереры.

Существо завизжало и выпрыгнуло из гроба, повалив парня на землю и уже готовое перегрызть тому глотку. Это только в легендах говорится, что нахцереры не могут причинить физического вреда людям. Ага, а питаться они чем должны? Не вечно же им свою одежду и покрывало переваривать. Огромные зубы уже практически вцепились в глотку не посвященному во все дебри ведьмачества княжичу, но я успел выстрелить, благо пули серебряные в арсенале князя все же нашлись. Не давая ей прийти в себя, я подскочил к твари, и пока она находилась в шоке от выстрела, жаль, что серебро ее может только замедлить, а не убить, я, размахнувшись, снес хорошо заточенным клинком ее голову.

— Ну вставай, хватит рефлексировать, давай добивай ее, пока она не очухалась. — Кивнул я парню и схватил голову нахцереры за жидкие волосы. Внимательно наблюдая как ее тело, пока еще вяло, начинает ползти в моем направлении.

Парень, на удивление, пришел в себя довольно быстро и, поднявшись на ноги, уставился на меня, время от времени переводя взгляд на клацающую зубами тварь.

— Что мне делать? — робко поинтересовался он.

Да уж, что-то расслабился я. Ведь знал же, что отец либо сам не знает, либо ограждая сына от ужасного знания, не расскажет ему, что нужно совершить. Было же у меня время пока мы спускались, мог бы просветить парня. Ладно, спишем на гормоны юного тела. Впредь постараюсь быть более собранным.

В этот момент тело твари активизировалось и, вплотную подобравшись ко мне, попыталось схватить когтистой лапой за штанину. Увернувшись от нее, держа на вытянутой руке завывшую голову, я рубанул по лапе, отделяя ее от тела. Передышка была недолгой, лапа быстро подползала к телу. Значит скоро она с ним срастется и будет вести себя еще более агрессивно. С каждым полученным повреждением, она будет становиться все злее, быстрее и яростнее. Голова твари продолжала издавать воющие звуки и клацать зубами воздух, благо, на волосах она дергаться не могла.

— Так, бери эти сраные медные монеты и втыкай ей в рот. — Прикрикнул я на парня, заставляя его начать двигаться.

Роман наконец пришел в себя и, запрыгнув на край гроба, возле которого я стоял, трясущейся рукой пытался попасть монетой в пасть нахцерере, которая уже собралась закусить рукой парня, при этом выплюнув медяки, пока они не растворились в ее пасти, пропитанной едкой слюной, действующей на манер кислоты.

— Да что ты там творишь? Куда ты пальцы суешь, идиот? — Я рявкнул, от чего парень вздрогнул и чуть не свалился в открытый гроб. Я плюнул и, бросив мачете, раскрыл пасть твари. В надежде не остаться сегодня без пальцев рук, схватил ее за раздвоенный язык, не давая тем самым сомкнуть челюсти. Пальцы обожгло, и я запоздало подумал, что нужно было чем-нибудь обмотать руки или взять с собой перчатки, это тело, еще не пропитанное эликсирами, не обладало устойчивостью к слюне чудовища. Неожиданно вой прекратился, а руки твари, которые уже сомкнулись на моих ногах бессильно разжались. Я выпустил язык и сомкнул ее пасть, в которой блестела одиноко засунутая, видимо случайно медная монета.

Я отбросил голову в сторону и пнул тело твари, освобождая себе проход. Княжич спрыгнул с края гроба и присел рядом с телом монстра, которое постепенно начало приобретать человеческие очертания.

— Так, посмотри на меня. В глаза смотри! — я поднял за шкирку парня, который присел рядом с телом сестры, приставляя ее голову рядом с телом. Он повернулся в мою сторону и открыл рот, чтобы что-то сказать, когда меня вновь окатило с ног до головы запахом тлена. Глаза парнишки так и оставались нечеловеческими с вертикальными зрачками.

— Это не она. — Обессиленно отпустил я княжича и пошел подбирать мачете.

— Что? — он посмотрел на свою сестру, которая выглядела словно спящая, целая, будто усопла только что, и не было никакого года разложения. Ну по факту так оно и было.

— Говорю, что это не твоя сестра является причиной твоего недуга. — Подобрал я наконец клинок и, вытерев, вставил его в ножны. — Давай, помоги мне немного.

Я подошел к двум относительно новеньким гробам и потянул крышку одного. Так мужчинка явно непричастен. Полуразложившийся труп в полном одеянии никак не был похож на голодную нахцереру. А вот открыв второй гроб, я увидел то, что мы искали. Вернее, ничего не увидел, гроб был абсолютно пуст.

— А где мама? — задал тупой вопрос княжич — Проводя рукой по дну гроба, как будто пытаясь ее нащупать.

— Мне бы тоже хотелось это знать. — Задумчиво протянул я, изучая царапины от когтей и вмятины, от ударов нежити. — Выбралась она отсюда уже давно.

Не успели мы выйти из склепа, как тут же оказались окружены охраной, медиками и прочим персоналом, что начал осматривать и ощупывать юного княжича.

— Ваша дочь — нахцерера. Но не это главное. — Вздохнул я, подходя к князю. — Не она является причиной. Она лишь часть картины.

— Часть картины? — Поднял бровь князь, оглядывая своего, пока еще живого, сына. — Поясни.

— Это ваша покойная супруга, и у нас есть небольшая проблема. Она полностью трансформировалась и выбралась на поверхность. — Я глубоко вздохнул, всем видом показывая в какой заднице мы сейчас оказались. Причем теперь, это стало глобальной проблемой всей Твери, а не отдельно взятой семьи.

— Ты знаешь, как ее найти? — хмуро поинтересовался Романов.

— Естественно. — Кивнул я. — Нужно просто быть рядом с вашим сыном, скоро она придет его убить.

Глава 10

Дальнейшего разговора в тот моменту у нас не получилось. Увидев, что врачи уже осмотрели Романа, князь, оттеснив всех подальше от себя, поспешил к сыну. Меня же опять посадили в машину и отправили в особняк.

После событий, произошедших на кладбище, прошли почти сутки, во время которых мне дали отдохнуть: помыли, накормили, одели в нормальную одежду, только шлюх на выбор не предложили, без выбора, впрочем, тоже. Но самое главное, я впервые за все время нахождения в этом мире смог выспаться, что позволило привести мысли в идеальный порядок. Хотя сон, конечно, оставлял желать лучшего. Оружие у меня отобрали, а без хотя бы мачете под подушкой, спать было совершенно не уютно. Мне постоянно снились кошмары, по пробуждении я мог вспомнить только давящее чувство бессилия, грусти и какого-то невыполненного обещания.

Так же мне было не совсем понятно, что происходит с княжичем. Специфический запах, берущий свои корни от нацхереры, пропал так же неожиданно, как и появился. Чувствовал он себя хорошо, хотя действие зелья уже давно как должно было пройти, но вот глаза в норму так и не смогли прийти. Сам князь Романов не захотел слишком вникать в подробности пропажи своей покойной или не совсем покойной супруги и только приказал ехать домой. Видимо события последних суток смогли подкосить и его. Ну хоть охраной парня окружил по моему настоянию, и на том спасибо. Так что, теперь юный княжич передвигался исключительно в компании десятка охранников.

На следующий день я проснулся от настойчивого стука в дверь, после чего ворвавшиеся мордовороты из охраны практически сразу проводили меня на аудиенцию к главе рода. Хорошо хоть штаны на этот раз дали надеть. Этих нужно запомнить. Когда начну раздавать долги за хорошее обращение, с ними надо будет помягче. Всё-таки в штанах намного комфортнее. Хотя, думаю я тут такой не один, кого притаскивают на встречу к князю в том состоянии, в котором найдут. В прошлый раз тут все прекрасно лицезрели меня в одних труселях и никакого удивления на их лицах я не видел.

Я рассматривал шикарный кабинет, который с первого взгляда можно было назвать простеньким и довольно аскетичным. Тут не было позолоты, статуэток ангелов с алмазами вместо глаз или же картин, что изображали непонятную мазню и одним своим видом сообщали, что они очень современные и дорогие. Однако благородные породы дерева, из которых была сделана мебель, писчие принадлежности, просто кричащие о статусе хозяина помещения, и многочисленные книги в древних переплетах, в расставленных по стенам стеллажах, могли многое сказать внимательному зрителю. Сначала мне вообще этот кабинет напомнил то место, где открылась мне первая ступень развития, но потом наваждение исчезло, и все встало на круги своя.

Через несколько минут открылась дверь, и в кабинет вошел непосредственно сам князь в сопровождении небольшой охраны из двух человек и сына, которого так же, как и меня вытащили из кровати, и теперь он пытался продрать глаза, только из приличия, не зевая в открытую. Да уж, князь действительно не любит ждать.

— Приветствую вас, Дмитрий. Я надеюсь, вы смогли отдохнуть? — Саркастично обратился ко мне князь, давая понять, что моя конспирация не имеет больше смысла. — Не нужно так открыто удивляться. Я все же глава имперской тайной канцелярии и буквально в тот момент как вы предложили мне свою помощь у меня на столе лежало полное досье на вас.

— Я не сомневался, — скривился я. Всегда недолюбливал подобные организации. Все они обо всех знают, а как предательство или война, так всегда все внезапно. — И что вы предпримете? Посадите меня за решетку, чтобы казнить наследника бунтарей и изгнанников?

— С чего вы это взяли? — князь наигранно удивился. — Вы никому не нужны. Титул у вас забрали, как и все имущество, связей у вас ни политических, ни экономических нет. Это если вы считаете, что на вас кто-то из власти объявлял охоту. Из уважения к вашему отцу, который, между прочим, приходился мне дальним родственником, я скажу только, что смерть вашего отца была действительно случайностью. Где ваша мать, княгиня Морозова, в девичестве Соболева?

— Умерла, — я погрузился в свои мысли, пытаясь вспомнить то, о чем говорили тогда в подворотне, но отсутствие каких-либо женских вещей в съемной комнатке, да пренебрежительное упоминание о ней, просто не оставляло выбора для воображения о ее дальнейшей судьбе. По крайней мере, не в таком месте, как эти трущобы.

— Прискорбно это слышать, примите мои соболезнования. — Кивнул мне князь со стандартным выражением лица, когда аристократу нужно было сделать вид, что он сожалеет. — Так вот, о чем это я. Дмитрий, вы действительно никому сейчас не нужны, чтобы тратить на вас время и гоняться за вами по всей империи. Если только вы не решите создать повстанческое движение, и подорвать императора на площади в день годовщины его коронации. Да и то, замысли вы такое, вас можно было бы много как использовать, можете мне поверить.

— И что вам от меня нужно тогда в этом случае? — вот не верил я ему ни йоту. В мире есть всего несколько истин, но одна из них гласит, что словам властьимущих не стоит доверять. Ну посмотрим, что он скажет. Меня все равно отсюда не выпустят, пока его светлость не выговорится.

— Ты слишком много знаешь о всяких сверхъестественных тварях, знания о которых давно уже были утеряны. Это не удивительно, ведь в роду твоей матери все женщины были ведуньями. Они не могли открыть даже первую ступень, но они знали и ведали довольно много. Ведь это от нее ты узнал все это? — Я попытался изобразить удивление и, немного помедлив, кивнул. В целом, такая теория была мне на руку. — За ночь я навел сводки и удостоверился, что подобные ситуации с разными сверхъестественными существами и тварями начали происходить на территории всей империи, и с каждым месяцем таких происшествий становится все больше, а твари злее. Они почти не уязвимы к магии, они крепки, разумны и приносят опасность обществу. Но, по моему приказу, ко мне в ближайшее время будут доставлены все записи и описания подобных существ, какие оставляли после себя ведуньи. Так что, вскоре мы будем знать о них все. — Князь замолчал, выразительно глядя на меня.

— Да нихрена ты не будешь знать. Тупой как баран! Место занял только потому, что племянник императора, — только самообладание и выдержка, тренированная годами, не позволила мне от неожиданного возгласа вздрогнуть и резко повернуться на знакомый голос его обладателя. На краешке стола сидел мой недавний помощник — лаборант. Все в таком же мятом халате и потертых штанах, он пристально смотрел на меня и улыбался, видимо, радуясь от того, что я увидел его и на этот раз.

— Что вы от меня хотите? — спросил я князя, переводя на него взгляд и стараясь не коситься в сторону сверхъестественной диковины, которую кроме меня никто не видит. — Теперь я для вас бесполезен. Скоро у вас появятся свои специалисты.

— К сожалению, это произойдет не мгновенно. — Недовольно сморщился князь. А решение по поводу сына мне нужно принять прямо сейчас. — Ты обмолвился, что моя покойная супруга княгиня Романова, придет за моим сыном. Ты что-то знаешь об этом? — Княжич, что успел начать впадать в дрему на этих словах вздрогнул и снова прислушался к разговору.

— Я могу только предположить, — я пожал плечами. — Если она нахцерера, то она обязательно завершит то, что начала ваша покойная дочь.

— Мимо, — поморщился лаборант, спрыгивая со стола и абсолютно бесшумно подходя к княжичу, заглядывая ему в глаза. — Это начала отнюдь не девочка. Мамаша — вот кто заварил всю эту кашу. Но она придет, тут, конечно, сомнений быть не может.

— Они никогда не бросают свои жертвы, особенно тех, к которым были привязаны при жизни. Можно сказать, что это такая извращенная трансформация любви. — Продолжил я, сделав вид, что рассматриваю парня, но в этот момент внимательно следил за лаборантом, который крутился вокруг парня и рассматривал его, как какую-то диковинную зверушку.

— Почему в склеп должны были зайти только мы вдвоем? — внезапно задал вопрос Роман, глядя на меня. Лаборант же в это время приложил палец к губам и, возведя взгляд в потолок, о чем-то глубоко задумался.

— Потому что любая тварь может уйти, если почувствует опасность. — Пожал я плечами. — Как правило, она исчезает, когда в помещении вместе с ней находится более двух человек. Я не знаю, что в этот момент происходит, но они словно испаряются, оставляя после себя едкий дым. Именно поэтому во все времена охотники на подобных тварей действовали парами или в одиночку.

— Любопытно. Очень даже любопытно. — Лаборант вернулся к насиженному месту, все еще изображая крайнюю задумчивость на лице, однако, не забывая при этом читать мне лекцию, и совершенно не обращая внимание на то, что мешает мне вести диалог. — Ты знал, что княгиня умерла, когда неудачно прошла ритуал этих отморозков? И только после этого князь обратил внимание на то, что происходит у него под носом и начал на них охоту.

— Понятно. — Оборвал разговор наш князь. — Я принял решение. Через месяц Роман поступит в школу. Я хочу, чтобы в течение всего учебного года ты находился там рядом с ним.

— Что? — я хотел рассмеяться князю в лицо. — Ваша охрана с подобной миссией может справиться гораздо лучше. Пулю в сердце и отсутствие башки некоторые из тварей пережить могут, но это точно даст время вашему наследнику покинуть опасное место. Так что, десяток опытных телохранителей и вопрос решен.

— Охрана не допускается в помещение школы. Все было бы проще, если бы не закостенелость Совета Магов, которые не допускают никого постороннего в свои застенки. Все свои проблемы, юные аристократы должны решать самостоятельно. — Князь поднялся из своего кресла и подошел ко мне. Он сделал передо мной несколько пассов, и я почувствовал, как ошейник расстегнулся и упал с моей шеи ему прямо в руки.

— Я так понимаю, вы решили забрать свою дорогую игрушку? — я потер рукой по шее, понимая, что этот ограничитель или что это было оставил после себя довольно болезненную, хоть и неглубокую рану.

— Подавители нельзя носить слишком долго, тем более, ты должен сам научиться контролировать свою силу, — князь вернулся на место, кладя ошейник перед собой на стол. — Документы на имя Дмитрия Морозова тебе восстановят, права аристократа тоже, никакие обвинения выдвинуты не будут, оплату первого года обучения тебе простят по моему, ходатайству, подавители будут предоставлены по мере необходимости. Считай это платой за работу. Думаю, она более, чем достаточна.

— Отлично. Я так понимаю, что от этого предложения я не могу отказаться? — Ухмыльнулся я, в которой раз убеждаясь, что кто бы в моем мире не сделал имперских карателей, он был чертовски прав, сделав нашу организацию совершенно независимой от аристократов. Мало того, что я получаю за свою помощь практически нечего, так еще и отработать это должен.

— Нет, ты конечно, можешь. — Вернул мне ухмылку князь. — Можешь уходить прямо сейчас. Правда в этом случае ты получишь только свободу. Никакого имени, прав и тем более подавителей. Как правило маги без обучения живут не дольше недели, но я в тебя верю. Ты протянешь, как минимум, в два раза дольше.

— А вот это, к сожалению, правда. — Лаборант вынырнул из своих размышлений и обратил внимание на меня. — Не больше десяти дней, если ты не обучен и не имеешь подавителей. Дальше твоя собственная сила тебя же и похоронит.

— Тогда разговаривать тут не о чем. — буркнул я, поднимаясь на ноги. — Поступаю в школу. Если я правильно понял, то все это время я должен находиться здесь?

— Нет, ты можешь делать все, что захочешь, но никакой охраны, разумеется, я тебе не выдам. Под моим протекторатом ты можешь находиться только на территории поместья, поэтому я не рекомендовал бы вам, Дмитрий, выходить за его пределы. Это сейчас у вас нет врагов, но как только вам вернут права аристократа, то вы станете желанной добычей для очень многих.

— Разумеется. — Мне хотелось рассмеяться ему в лицо. Ох как я сомневаюсь, что за мной никто не будет следить, докладывая князю о каждом моем шаге. Слишком нелепо звучали его предложения, словно для умственно отсталого. Вот тебе работа, потому что никто не может ее выполнить, но на тебя мне плевать, потому что тебя сразу же убьют, но вот у меня дома все просто в ажуре. Скорее всего, именно так настроено внушение на нестабильных и глупых подростков, только есть одно но. Я не подросток. — О вашей покойной супруге вы ничего больше не хотите мне рассказать? — Я уже поднялся, чтобы уйти, но вспомнил слова лаборанта, который семафорил мне руками, тыкая в сторону княжича, который выглядел немного сонным, вяло реагирующим на текущие события.

— Не вижу смысла. — Холодно ответил князь, поднимаясь следом за мной. — Она достигла пятой ступени и была магом огня. Пожалуй, это вся информация, которая вас касается.

— Да обрати же ты на меня внимание. — Уже во весь голос завопил лаборант. — Этот отпрыск ведьмы и старого хрыща — теперь вампир. Не в полной мере, конечно, возможно дампир, из-за того, что тебе удалось нарушить процесс, но точно кровосос.

Попрощавшись с князем и не став дослушивать лаборанта, я вышел из кабинета. Приметив, что пока закрывалась дверь, лаборант протиснулся в щелочку, а не проплыл сквозь нее, значит не призрак, хотя он может воздействовать на материальные предметы. Только души бывших ведьмаков или сильных охотников в моем мире, были способны на такое.

Всю дорогу это чучело сопело позади меня, чем ужасно мешало мне сосредоточиться на словах князя и еще раз их обдумать. Наконец, дойдя до комнаты, которую отвели мне, первым пропустив семенящего лаборанта, я закрыл за собой дверь и, быстро прошептав слова легкого экзорцизма, что позволяли воздействовать на призраков, схватил его за горло, прижимая к стене. На удивление, он был материален, по крайней мере, руки ощущали именно шею из кожи и плоти. Не было стандартного для призраков ощущения, что ты схватил мокрую тряпку. Задыхаться он тоже начал довольно реалистично, хватаясь за мои руки и выпучивая глаза, поэтому я немного ослабил хватку, давая парню сделать глоток воздуха.

— Ты кто такой? — прошипел я, стараясь не говорить слишком громко.

— Миша, — прохрипел он мне в ответ.

— Хорошо, Миша, кто ты, мать твою, такой? Третий раз я вопрос повторять не стану. — Немного приложил я его об стену для большего убеждения.

— Я дух. Просто дух, отпусти, пожалуйста. Я все расскажу. — Из глаз призрака полились крупные слезы, а нос начал шмыгать. — Я не понимаю, почему ты меня видишь и можешь на меня воздействовать, но это такая отдушина. Ты представляешь какого это тридцать лет жить даже ни с кем словечком не обмолвившись.

Я медленно выпустил призрака, что тут же начал нарезать круги по комнате, не переставая жаловаться на судьбу и пересказывать мне всю свою жизнь, начиная с тех пор, как его обижали в младших классах.

— О чем ты думаешь? Если о том, что сказал тебе князь, то даже не думай. Подставит, как пить дать, хотя и так он тебя подставит. — Вдруг остановился призрак и, подлетев схватил меня за грудки. — Сына своего подставил, дав женушке творить, что ей заблагорассудится, все имущество твое, между прочим, себе захапал, и от тебя избавится, как только ты ему перестанешь быть нужным. Ну поговори же со мной.

Глава 11

Я отлепил от себя надоедливого духа и сотворил в воздухе малый знак изгнания нематериальных сущностей. Как и ожидалось, призрак тут же исчез, оставив после себя легкий запах гари, и позволил мне спокойно вздохнуть, наслаждаясь тишиной. Все же некоторые вещи из моего мира прекрасно действуют на неживых и в этом. По крайней мере, символы простенького влияния на нематериальных тварей работали на все сто. Неожиданно я понял, что меня снова чертовски клонило в сон, причем, до этого момента я думал, что выспался. Как же раздражает это переселение в новое тело. Надеюсь это скоро закончится, а то я так и буду спать по пятнадцать часов в сутки, как кот.

Дверь внезапно слегка приоткрылась, хотя я прекрасно помнил, как ее закрывал на замок, и в проем буквально протиснулся докучливый Михаил. Интересно, он сам ее открыл или с ключами ко мне пришел? Вот же надоедливый дух.

— Ты чего это творишь? Знаешь, как далеко мне до тебя от лаборатории добираться? Я, между прочим, не умею сквозь стены летать и телепортироваться, — обижено просопел он и, прикрыв дверь, прошел мимо меня и плюхнулся на кровать.

— А как ты тогда проник в кабинет князя? — я закрыл дверь на ключи и дополнительную щеколду. Нужно проверить, может ли этот Миша открывать и такие замки.

— Естественно, с вами зашел. Я могу становиться невидимым, вот так, — призрак щелкнул пальцами и действительно растворился прямо перед моим носом. Следом я почувствовал легкое прикосновение по плечу, и рефлекторно схватив духа, бросил его перед собой на кровать. Михаил проявился, уже взбивая себе подушку и поправляя одеяло, от чего мне захотелось развеять его на веки вечные. Ладно, думаю еще рано, он мне всё-таки может быть полезен. По крайней мере, в плане сбора информации его сложно переоценить.

— А ты не обнаглел? — я решил деликатно поинтересоваться у него о степени его борзости, сам же в уме перебирая всех немертвых, которые были бесплотны, но отвечали на знаки влияния, и при этом не могли элементарно проходить сквозь стены и другие материальные объекты. Я таких не знал, более того, я даже о таком не слышал. Поэтому спустя несколько секунд молчания, во время которых Миша ничего мне не ответил, занимаясь тем, что устраивался поудобнее на кровати, я сам уже начал более внимательно осматривать его. Проверяя как через него проходят различные объекты.

— Я вот одного не понимаю, почему ты меня видишь, а все остальные люди нет? — наконец он не выдержал и указал на меня пальцем. — Как бы я не хотел перед ними показаться, они совершенно меня не замечают.

— Карма у меня квадратная, — я пожал плечами и, скрестив руки на груди, облокотился на стену, стараясь больше не подходить к нему близко. Глаза просто слипались, я изо всех сил старался сконцентрироваться на бледном пареньке со взлохмаченными волосами.

— Если бы только это было первопричиной. А давай ты мне поможешь? Ну разберешься что именно со мной произошло? — он соскочил с кровати и подошел ко мне ближе, чуть ли не заглядывая в лицо. Господи, по-моему, ему в детстве забыли рассказать, что такое приличие и личное пространство.

— А что мне за это ты можешь предложить? — я усмехнулся, вспоминая, как тот ловко орудовал банками и склянками в лаборатории. Мне определенно есть, что поиметь с призрака Миши, кроме информации.

— Ну, — тот немного замялся и задумался. — У меня и нет ничего.

— Давай облегчим задачу, ты сейчас пойдешь и поразмыслишь, что именно можешь мне предложить, а я отдохну. Потом мы встретимся и все обдумаем на трезвую голову. — Протер я глаза, чтобы хоть ненадолго отогнать уже накрывающий меня сон.

Он не успел открыть рот, чтобы что-то мне возразить, как я снова прибегнул к легкому знаку изгнания, и пока дух лаборанта или кем он там являлся на самом деле не вернулся ко мне, начертил возле кровати и на пороге комнаты линию из золы, небольшую горсть которой мне удалось выгрести из камина, который стоял не зажженным у меня в комнате. Отопление вроде было центральным, но вот камины находились практически в каждом помещении, в котором мне удалось бывать. Кроме, разве что подвала, где меня должны были ритуально умертвить и кабинета князя. Зола, собственно, как и кладбищенская пыль создают неплохой барьер для сверхъестественных тварей, если они, конечно, слабы, бестелесны и не были в прошлой жизни ведьмаками и охотниками. Мы-то прекрасно помним, даже после смерти, как дух может обойти это препятствие.

Обезопасив себя от компании настырного приведения, я еле дополз до кровати, чтобы уснуть сразу же, даже не позаботившись о том, чтобы разуться. Казалось, я бесконечно падаю в какую-то огромную и черную пропасть. Некоторое время я не мог ни двигаться, ни дышать, пока наконец я не вылетел в слепяще яркий белый свет. Осознание пришло само собой — память паренька наконец-то пробилась в мое сознание и заполняла его информацией со скоростью урагана.

Его жизнь вряд ли можно было назвать счастливой. На празднование его шестилетия дом потрясла первая ужасная новость — умер отец. Не успел он осознать все горе потери, как мать в тот же вечер взяла то, что смогла унести из роскошного особняка и вместе с сыном сбежала, как можно дальше от их родного дома.

Они часто переезжали, словно бежали от кого-то, правда на прямые расспросы об этом мать никогда не давала четкого ответа. Так надо. Вот и все. В таком бешеном ритме пронеслись последние восемь лет, а потом они остановились, резко осев в трущобах одного из княжеств. Друзей у него не было, собственно, как и нормального образования. Да где его получишь, если переезжаешь из города в город каждые несколько месяцев. Осев на одном месте где-то под Тверью, жизнь еще раз сделала кульбит вокруг него. Пришла вторая новость, которая могла бы растоптать обычного паренька. У матери обнаружился рак. Все, что он мог делать ради выживания и спасения матери — он делал без всяких раздумий. Подрабатывал, где только мог, делал любую работу, оставляя себе только пять часов на сон и небольшой перерыв на прием скудной пищи. Каждую ночь он мечтал, что очередной прием препаратов наконец поможет, и его мать сможет уснуть без искусанных от боли губ. Необщительного, злобно смотрящего на мир паренька нигде не любили и не доверяли ему. А мать… Однажды мать собрала последние силы и ушла из дома, чтобы больше никогда не вернуться.

Первое время он пробовал искать ее, но в их краях не было полиции, а местные только смеялись на попытку найти пропавшего человека. Тут это было не в чести. С тех пор он выживал как мог, постепенно выплачивая долг, который скопился из-за лечения матери, ежедневно мечтая о том, как выберется из окраин и вернется в свой старый дом, чтобы найти ответы. Конфликты, которые он раньше обходил стороной, теперь превратились в его отдушину. Он дрался как маленький зверь, но, к сожалению, сил у него было столько же. Поэтому частенько его колотили просто ради забавы.

Правда в этот раз его били основательно, словно по чьей-то наводке. Хотя, не просто же так они часто переезжали, а в этом месте он уже изрядно задержался. Парень ждал свое шестнадцатилетние, которое наступило бы уже завтра. Он верил, что тогда все изменится, как часто обещала ему мать. Правда он не знал, что конкретно должно было произойти, но это не мешало ему верить и мечтать.

По голове изрядно приложили, так, что головокружение все не проходило, а в глазах начинало понемногу двоиться и плыть. Он взял из шкафа кусочек хлеба, что был его сегодняшним ужином, и лег на диван, чтобы хоть немного передохнуть, а завтра съехать из этого места. Слишком долго он находился здесь, и это, скорее всего, было уже опасно. Откусывая кусок, он твердо решил, что найдет ответы на все вопросы, что отомстит всем, кто сделал это с его отцом, матерью и с ним самим. Нужно только через силу доесть этот чертов кусок хлеба, набраться сил и тогда все получится.

К сожалению, хлеб он так и не доел.

Проснулся я так же резко, словно от толчка. Только спустя несколько минут после пробуждения, я понял, что я — это снова я. Память Дмитрия с успехом смогла проникнуть в мой мозг, но его личность разбилась об мою на мелкие осколки. Я продолжал чувствовать себя Денисовым, во всей своей красе. Все мои мысли и знания остались нетронутыми. Только чувства полной обреченности и какой-то детской обиды прочно поселилась во мне. Помимо этого, пришло и осознание того, какое именно невыполненное обещание начало меня тяготить последнее время.

Я соскочил с кровати, глядя на большие часы, что висели над входом. Они показывали около трех часов, значит жизнь, прожитая пареньком, пронеслась конечно не за долю секунды, как пишут писатели и поэты, но беглого просмотра за пару часов мне хватило, чтобы пробежаться по главным моментам его, а теперь уже и моей жизни.

Дальнейшим размышлениям помешал вой, которым этот бестелесный денегерат во всю мощь своих призрачных легких заливался под дверью. Господи, это, наверное, самый избалованный и себялюбивый дух во всех мирах. Может это призрак кота? Я уже распахнул дверь, чтобы прописать ему увесистого пинка, но замешкался, увидев сидевшего на пороге паренька, с полными глазами слез и прижатой к груди склянкой. Немного подумав, я все же нарушил целостность линии, чтобы впустить его, о чем, правда, пожалел практически в тот же миг. Тут же забыв обо всем и чуть не сшибив меня с ног, это чудо залетело в комнату.

— Вот! — Важно протянул он мне склянку с синим содержимым. При этом вид у него был, как будто это был ключ от императорской сокровищницы.

— Это что? — Взяв склянку, я попытался опознать содержимое.

— Зелье отвода глаз с дополнительным эффектом! — Состроил еще более важный вид Миша. — Склянку нужно разбить перед собой, и в месте, где ты находишься, появится густой туман. А собственно тебя, после того, как полностью скроешься в дыму, нельзя будет увидеть никакому постороннему глазу! С камерами конечно такой фокус не прокатит, как, впрочем, и с нежитью, и с магами… но только теми, кто достиг минимум третьей ступени. Остальные будут искать тебя до второго пришествия. От чисто сердца, от нашего стола к вашему, в честь дружбы и…

— И почему я должен тебе верить? — Перебил я его. — Может ты хочешь меня отравить? — Склянку я конечно же взял, чего добру пропадать. Протестируем на ком-нибудь.

— Ты дурак? Угораздило же встретиться с единственным недоразвитым человеком в Империи! — Всплеснул руками призрак. — Я хочу, чтобы ты мне помог. И что ты думаешь вместо этого я захочу избавиться от единственного человека, с которым я могу общаться? — он прищурился и потянулся за своей скляночкой, получив при этом по рукам.

— Нет, но ты призрак, а призраков добрых не бывает. — Я смотрел на синюю прозрачную жидкость. Чувства, после этого странного сна просто переполняли меня, и мне срочно нужно было решить хотя бы один вопрос, из того вороха, которые скапливались как снежный ком в голове бедного Дмитрия Морозова. Все его проблемы и вопросы внезапно стали моими, и, дьявол меня раздери, они все были довольно актуальны, если я конечно хочу претендовать на его наследство. А оно в какой-то мере уже было моим, так что такой вопрос даже не стоял.

— Я не призрак, а дух. — Миша закатил глаза и обиженно замолчал.

Я подошел к шкафу, проверяя его содержимое. Да уж, князя-то действительно припекло, раз он так расстарался для меня. Шкаф был практически под завязку забит вещами. От выходного смокинга до легкой толстовки, тут можно было найти все. Переодевшись в простой спортивный костюм и кроссовки, я вышел из комнаты, примечая, как Миша выходит следом за мной. На первый взгляд, никакой слежки со стороны князя не было, но это только на первый. Наверняка у него есть такие спецы, засечь которых даже в коридоре весьма проблематичная задача. Хотя мне было все равно. Пусть следят, ничего противозаконного я делать не собираюсь. Ну почти.

— Так, — я резко остановился и посмотрел на Михаила, который врезался в меня, довольно ощутимо приложив головой по ребрам. — Я не хочу выглядеть на людях сумасшедшим, разговаривающим сам с собой, поэтому мы сейчас просто немного потренируемся. Хорошо? Попутно расскажешь кто ты и как тебя угораздило превратиться в это.

Дух скептически оглядел меня и молча кивнул.

— Начнем. Ты сам готовишь зелья? — Тихо спросил я, смотря мимо него. Миша опять кивнул. Мне показалось, что игру он понял не совсем правильно, не я должен был с ним говорить, а он со мной. Ну да ладно, коридор вроде пуст, почему бы и не поговорить с самим собой. — Мне нужно что-нибудь, что ускоряет метаболизм и помогает наращивать мышечную массу. Такое у тебя есть в запасе?

Призрак задумался на несколько секунд, затем кивнул, и развернувшись со скоростью гоночного болида, рванул в сторону лаборатории. Я же в свою очередь медленным шагом продолжил свой путь к выходу из поместья Романовых.

— Простите, вы куда-то собрались? — Возле ворот окликнул меня один из охранников. Довольно деликатно, кстати. Без любого намека в голосе на недовольство моими действиями или фамильярность.

— Да, на вечернюю пробежку. — Улыбнулся я, показывая на спортивную одежду.

— Сейчас три часа дня… — Немного смутившийся охранник даже сверился с часами.

— Пробежка немного затянется. — Махнул я рукой. — Я же не пленник и не заключенный?

— Ни в коем случае. — Тут же подобрался охранник, думая, что незаметно для меня нажимает на кнопку связи. — Приятной прогулки. Вот ваш пропуск, не забудьте.

— Что? — Я, уже почти пройдя мимо охранника, резко обернулся, глядя на пластиковую карточку, с моей фотографией, которую он мне протягивал.

— Он действует сутки. Ну, если вдруг вы захотите потренироваться на окраинах. — Подмигнул мне охранник. — Потом вход в город и в поместье будет для вас закрыт. Так что, постарайтесь успеть.

А князь-то тот еще проныра. Вот так вот ловко ограничить свободу к перемещениям. Хотя я пока своего согласия ни на что не давал. Я взял карту и положил ее в карман, немного разминаясь и разогревая мышцы перед пробежкой. Благородя памяти Дмитрия, я примерно представлял себе карту города и знал куда мне следует идти.

— Подожди меня. — Михаил всё-таки успел выбежать за ворота поместья, пока они не закрылись. — На. Вот, то что ты просил. Ух и повезло тебе, что я так быстро перемещаюсь.

Он положил в мою руку реторту с еще теплым после реакции желтоватым содержимым. Я принюхался. Вроде практически тоже самое, которым у нас начинали пичкать в свое время детей кандидатов. Конечно, похоже на мочу, да и запах соответствующий. Я отвернулся от охранников и залпом выпил то, что принес призрак. Точно оно. А этот Миша, как оказывается, полон сюрпризов. Может это всё-таки бывший кот охотника или карателя? Да ну, бред какой-то.

— Я не могу далеко выходить за пределы поместья, к сожалению, я привязан к лаборатории. — Призрак развел руки в сторону. — Буквально пять метров, но мы же это исправим?

— Я обещаю попробовать. — Развернувшись, я легкой трусцой побежал по пешеходным дорожкам в направлении окраины города, постепенно наращивая темп. Под конец небольшой пробежки, всего-то километр с небольшим, у меня потемнело в глазах, а в боку кололо просто невообразимо. Да, не думал, что тут так все печально. Ну да ладно. Матом и эликсиром мы это поправим.

Пройдя через пропускной пункт, и предъявив буквально свалившийся с небес пропуск, я направился в сторону дома, в квартирке которого я очнулся в этом мире. Пора поговорить с недоносками по душам.

Глава 12

Уже подходя к дому, я понял, что совершать настолько тяжелые нагрузки в моем состоянии неуравновешенного и неустойчивого мага было не самой лучше идеей. Собирающийся ледяной ком просто разрывал грудную клетку, а энергия, исходящая от него, наполняла руки и буквально требовала выхода. Знать бы еще как это сделать, не разрушая все на своём пути. Я огляделся по сторонам. Двор, в котором произошло мое знакомство с этими отморозками был пуст. Что, конечно, не было особенно удивительным — день только подошёл к своей середине.

Сейчас все ищут где бы подзаработать, украсть, или еще каким бы то не было способом получить свой кусок хлеба. Вот через несколько часов тут будет уже не протолкнуться. Хорошо, что Олег, а именно так звали главаря уродов, которые убили Дмитрия, вместе со своей парой шестерок никогда не покидали этих засиженных трущоб. Так что искать их по всему району мне не придется. Деньги у них сейчас есть, так что наверняка сидят в комнате, пьют дрянное пиво и нюхают клей. Насколько мне показывала память Дмитрия — это было их излюбленным занятием.

Нет, так дело не пойдет. Я не смогу поговорить с Олегом, если хотя бы немного не стабилизирую свое состояние. Пройдя мимо парадного входа, я зашел за дом, удостоверился что рядом никого нет и тихо поднялся в свою квартиру по пожарной лестнице. Попав внутрь я даже присвистнул, от того как же старательно, хоть и бездарно, тут пытались что-то найти. Распороли подушки, сняли половицы, даже обои отодрали. Видимо пытались найти тайники.

Стараясь как можно тише ступать по скрипучему полу, я подошел к ванной комнате. Как и ожидалось, тут тоже все осмотрели. Ну а раз они тут уже везде были, то время, чтобы немного прийти в себя у меня есть. Вдох, выдох. Вдох, выдох и попытка выпустить так давящую на виски силу тонком потоком. Зеркало прямо передо мной начало покрываться инеем, а по стене, к которой я приложил руку, опершись на нее, пополз довольно толстый слой льда. Это было довольно неожиданно. Прислушавшись к своим внутренним ощущениям, я понял, что постепенно ледяной ком в груди начинаетсловно рассасываться, а пульсирующие волны в руках и голове, становятся тише и постепенно сходят на нет.

Ванная комната уже спустя пять минут превратилась сплошной кусок льда, по крайней мере, ступать по такому полу нужно было осторожно, а крышку от унитаза точно без ломика было теперь не приподнять. Собственно, как и воду не открыть. Ну да и черт с ним, растает. После моего ухода это будут точно не мои проблемы. Почти вся сила вышла, так что теперь, пожалуй, можно попробовать небольшой эксперимент. Я, не отпуская руку от стены, потянулся и схватил палку, на которой висела шторка возле маленькой ванны и, смахнув с нее клеенчатую тряпку, попытался сконцентрироваться.

Едва ощутимая волна пробежала по руке, в которой держал палку. Я смотрел, как еле заметное сиреневое сияние, исходящее от моей руки, как будто уплотняется, превращаясь в светящуюся нить, которая окутывала такое своеобразное копье, буквально обвивает грязную палку. Виток за витком, и вот обычный кусок пластика начал превращаться в ледяное копье, даже какое-то подобие острия на верхушке появилось. Я смотрел на это с нескрываемым любопытством и каким-то детским восхищением до тех пор, пока не понял, что такое своеобразное оружие было готово, а вместо боли и тяжести в груди поселилась облегчающая пустота.

Выйдя из ледяной пещеры, поскользнувшись и чуть не свалившись на выходе, я закрыл за собой дверь, которая была единственной, что осталось не тронуто магическим льдом. Сам лед, покрывающий все пространство ванной комнаты и создавший что-то больше похожее сейчас на производственный морозильник, почему-то даже не начинал таять, несмотря на жару и духоту, которая царила в это время года.

Присев возле кровати, я закрыл глаза и сразу же очутился в той странной библиотеке с единственной открывшейся мне ступенью. Даже никаких медитаций не потребовалось и маяка в виде белой комнаты. Интересно. Нужно будет всерьез заняться этим вопросом. Если мне никто не ответит здесь, то в школу точно идти придется, хотя бы на год, а дальше как получится. Не хотелось бы застрять в пучине своего подсознания просто от элементарного незнания.

На столе уже лежала открытая книга, на странице которой я увидел написанный кем-то простенький знак: треугольник с кругом в центре. Знак слегка пульсировал желтым светом и как будто звал меня. Что это могло значить я не имел ни малейшего понятия. Никаких сносок и пояснений почему-то ни внизу страницы, ни где-то еще, не было.

Внезапно лист с начерченным символом перевернулся, показывая мне пустую страницу. Хм. И что это сейчас было? Действуя больше по наитию, я сел за стол и взял в руки перо, которое чуть ли не само прыгнуло мне в руки. Так что там у нас было? Треугольник и круг в центре? Внезапно я понял, что именно означал этот символ. Изгнание нематериальных сущностей. В воздухе нас учили чертить треугольник, а затем замыкающий круг. Только на бумаге нам никто его не показывал до этого. А вот это становится интересным. Я как мог вывел знакомый мне символ, не забыв, конечно, оставить пару клякс внизу страницы. Символ замерцал и словно впитался в книгу. Перевернулась еще одна страница и снова чистый лист. Так, похоже правила я понял, нужно постараться, как можно аккуратно нарисовать то, что необходимо, не оставляя следов. Где-то с восьмой попытки у меня получилось и после того, как символ замерцал, растворяясь в странице, книга захлопнулась перед моим носом и исчезла со стола.

Я поднялся и пошел в саму библиотеку, чтобы удостовериться, что книга заняла положенное ей место. Так оно и было. Заполненная единственным знаком, она стояла первая в самом нижнем ряду и выделялась теперь от своих товарок серебряным переливающимся переплетом. Я взял ее с полки и открыл, быстро пролистав несколько страниц. На каждой странице был словно откопирован последний идеально исполненный символ. Я оглядел сотни одинаковых книг и присвистнул. Это что получается, чтобы открыть новую ступень, мне необходимо заполнить их все? Выходит, что магия у них построена на знаках и символах, и чтобы преобразовать энергию, необходимо сотворить в воздухе какую-то фигуру. Как-то не слишком приятно звучит. Я-то думал, что будет как у иных, сосредоточился и готово. Слишком сложно и все еще не понятно. И каким образом этот знак из материальной составляющей преобразовался в символ в книге? Еще больше непонятно. Но разбираться с этим, времени у меня пока нет. Пора Олега с компанией навестить, а то закроются двери замка, когда пробьют часы двенадцать и останусь я у разбитого корыта.

Только я подумал о том, что пора вернуться, как мир вокруг несколько раз перевернулся, и снова ощутил реальность. Я находился точно в той же позе возле кровати, в которой и начал эту своеобразную медитацию с погружением в свой внутренний мир.

Перехватив удобнее копье, я поднялся и вышел из комнаты в направлении пенат на втором этаже, в которых обосновался Олежек. Еще на подходе я услышал громкие звуки музыки, доносящиеся из квартиры. Оказывается, жить на первом этаже по соседству с тараканами и крысами не так уж и плохо. Насекомые, в отличие от этих, хотя бы шума меньше создают. Постояв возле комнаты, я прислушался, стараясь через басы услышать хоть что-то. Все же опыт не пропьешь и не потеряешь во время переселения. Помимо раздирающих барабанные перепонки звуков музыки я сумел различить голоса трех мужчин. Был небольшой шанс, что кто-то молчал, и их было больше, но я очень в этом сомневаюсь. Еще было рано для собрания полной вечеринки.

Я постучал копьем по единственной металлической двери на этаже. Музыку сделали тише, но к двери не подошли. Я постучал еще раз и довольно громко. Теперь уже точно никто не мог сослаться на то, что не услышал моего деликатного стука в дверь. Звук был не хуже, чем от молотка.

— Кого тут оборзевшего черти несут, — с этой недовольной репликой дверь отворилась, и на пороге показался один из троицы, имени которого я не знал. Зато знал, что он большой и неплохо дерется, а еще является больным на всю голову ублюдком.

Не давая ему больше сказать ни слова, я сделал короткий тычок и воткнул копье ему в шею. Парень даже не успел как-то среагировать, кроме как схватиться за ледяное орудие, попытавшись вытащить его, и с тихими булькающими звуками пузырящейся крови во рту осел прямо на пороге. Церемониться с ручными шавками Олега мне было не с руки, собственно, как и оставлять их в живых, слишком многое они на себя взяли. Странно, что до меня их еще никто не упокоил.

— Ну, что там? — Показался из-за угла его подельник.

Хорошо, что я уже выдернул копье из тела, и нырнул за дверь. Получилось, как раз вовремя. После того, как его напарник увидел мертвое тело, он тут же выхватил пистолет и начал беспорядочную стрельбу в моем направлении.

— Снеговик с подарками от Деда Мороза, — прокричал я, на что получил еще пару выстрелов в дверной проем. Все, семь патронов отстрелено. Я замолчал на несколько секунд, прислушиваясь не начнет ли он перезарядку. Тишина. Видимо решил, что он герой боевика, у которого патроны никогда не заканчиваются.

Я улыбнулся, глубоко вздохнул и вошел в дверной проем, слегка покачивая своим морозным оружием. Пистолет в руке парня предательски дрогнул, но выстрела, естественно, не последовало. Подождав несколько секунд, пока в глазах урода проявится страх и отчаянье, я со всей силы ударил копьем по руке этого отморозка, заставляя выронить оружие. Следом сделав шаг вперед, ударил по коленям, заставляя того вскрикнуть от боли и завалиться на труп своего товарища. Удар ногой по животу, а затем по лицу, и блондин больше не издает даже слабого стона. Но все еще дышит и смотрит на меня. Я поставил ногу ему на кадык и без каких-либо сожалений медленно перенес вес на ногу, вспоминая, что тот смертельный для Дмитрия удар по голове был нанесен именно им.

Только услышав характерный хруст и увидев предсмертную агонию, я подобрал пистолет и двинулся дальше. Олег уже открывал окно и пытался выбраться наружу, видимо захотев перелезть на соседский балкон.

— Нет-нет, стой, куда же ты. Разве так встречают гостя? — Обратился я к Олегу. Хозяин квартирки обернулся и, увидев направленный на него пистолет, развернулся и слез с небольшого подоконника, подняв руки.

— Ты чего, мы же все уже обговорили, — залепетал он, пытаясь заглянуть мне за спину и увидеть, что творится в комнате.

— Да нет, мы провели только вводный урок вежливого общения. Сесть! — Парень он моего рыка резко плюхнулся на задницу, прямо на стул, который стоял под подоконником, на котором тот все еще стоял.

— Что тебе надо? Денег? Я дам, у меня есть немного… — Залепетал Олег, пытаясь прикрыться руками.

— Кто тебя нанял, чтобы вы убили меня? — Для улучшения понимания я заехал ему рукоятью пистолета в лоб.

— Случайно! Все случайно получилось, мы даже не думали. — Завопил Олег, прижимая руками окровавленную голову. — Прости.

— У тебя два варианта. — Начал я методично рассказывать Олегу, с каждой фразой повторяя удар рукояткой пистолета по голове. — Рассказать или сдохнуть от побоев. Мне больше по нраву второй.

— Я не знаю, кто это был. — Заверещал Олег, пытаясь остановить удары. — Обычный мужик в обычном костюме. Это все, что я знаю.

— Просто попросил, а вы от широты души и доброты духа решили, что поможете дяденьке, ведь сам он не местный. Хватит ломать комедию! — Я засунул пистолет за пояс и, взяв парня за грудки, приставил к его горлу ледяное копье.

На месте, где навершие моего копья касалось кожи парня, формировался довольно обширный след, словно от ожога, и чем дольше я держал его приставленным к горлу, тем больше шло распространение покраснения. Олег заорал от нестерпимой боли, когда в центре кожа и мясо начали разъедаться, словно под действием ядреной кислоты, а на месте раны которой тут же сформировалась какая-то корочка, с огромными белыми волдырями. Какое интересное действие. Интересно, у меня получился какой-то артефакт или от этой палки-убивалки все же нужно будет избавиться, хотя лично мне она пока никакого физического ущерба не приносила.

Я отодвинул посох и дал парню немного прийти в себя.

— Он заплатил. По золотому червонцу на каждого, если мы убьем тебя, и все будет выглядеть, как обычно. Где-то пару недель назад, — он прохрипел, осторожно прикасаясь к горлу.

— И у тебя даже не возникли вопросы откуда такая щедрость? А с другой стороны, как-то низко они меня оценили, — я поморщился. Как же все просто.

— Мне платят, я выполняю, мне не зачем вопросы. — Простонал Олег, держась за покалеченное горло. — Я жить хочу.

— Ага, где деньги, которые вам дали и то, что вы у него украли. — Я снова поднял посох в направлении парня, который хотел сделать вид полного непонимания того, что я у него спрашиваю.

— В столе. Деньги и кошелек. — Отшатнулся Олег насколько позволяло расстояние до стены. — Мы больше ничего трогать на стали, мы же не самоубийцы.

— Это очень спорное утверждение. — Улыбнулся я. — А ну поднял задницу и выгреб все из ящиков на стол. Или я сам должен это делать?

Олег встал и, не сводя с меня взгляда, спиной попятился к столу, после чего рискнул повернуться ко мне спиной и начал открывать ящики один за другим. В итоге на свет извлекся кожаный кошелек, практически под завязку заполненный серебряными рублями, и несколько золотых червонцев. Не хило они так, думаю, мне на первое время хватит.

— Ты же не Дмитрий Морозов уже, ведь так? — Закашлявшись, спросил осипшим голосом Олег. — Мы всё-таки тебя убили, и ты вернулся за нами?

— Все так, Олежек. Все так. — Посмотрел я ему в глаза, ощущая, как долг висящей на душе, становится меньше.

Внезапно он захрипел еще сильнее и упал на пол, пытаясь разодрать плотную корку, которая образовалась на месте ожога и плотно сцепила его горло, не давая воздуху проникнуть к легкие. Помогать ему я не стал, просто подождал, пока тот перестанет дергаться и, переступив через тело, подошел к столу, внимательно глядя на его содержимое. На кошельке были вышиты какой-то герб и инициалы, нужно будет выяснить кому принадлежат. Больше ничего полезного, ну кроме денег. Ладно, хоть будет на что покупать ингредиенты для эликсиров.

Пистолет я тщательно вытер и бросил рядом с телом, все равно никто не будет заморачиваться и искать виновных, а вот посох мне пришлось забрать с собой. Что это за неведомая хрень, мне предстоит выяснить.

Разговор вышел так себе, конечно, но на душе мне хоть немного стало спокойнее. Да и зацепка, какая-никакая, а всё-таки появилась.

Я успел вернуться вовремя, так что охранник только любезно поинтересовался, как прошла тренировка. К магическому копью он, естественно, даже не прикоснулся. Только вызвал начальника безопасности, который, осмотрев артефакт, убрал его в какую-то бронированную коробку. Как он мне пояснил, артефакты, созданные на сырой силе мага, всегда подлежат утилизации. Тем более мой, который был создан через одно место и сейчас либо растает, либо взорвется. Хотя я и сам уже видел, что по копью начали бежать трещины, время от времени издавая какой-то гул и тихий скрежет. Так что, отдал я его, безо всяких сожалений.

Больше всего мне хотелось в душ, чтобы смыть с себя пот, грязь, чужую кровь и усталость. Ну и самое главное, мне хотелось разобраться, что это за герб и инициалы, которые могли бы приоткрыть хоть небольшую завесу в тайне, которая стояла между мной и моим наследством.

Глава 13

Едва я успел переодеться после принятия душа, как дверь буквально начали выламывать настойчивым стуком. И это был явно не Миша. Потому как он, я уверен на сто процентов, начал бы еще плакать и верещать, оповещая все окрестности о величайшей несправедливости тех, кто посмел закрыть от него дверь. А тут долбили сильно, но молча и пока без истерик.

Спрятать деньги? Ну это глупость. После того, как я вернулся в крови, отсутствие трофеев скорее поставят мне в минус. Поэтому кинув монеты и мешочек под покрывало на кровати, я спокойно открыл дверь. На пороге стоял дворецкий. Перепутать этот вид слуг с другим крайне проблематично. Мне кажется они уже рождаются со взглядом полным пренебрежения и превосходства над всеми, кто не их наниматель.

— Его Сиятельство требует незамедлительной встречи с вами. Он уже ждет вас в лаборатории. — Не сказав больше ни слова, мужчина развернулся и потопал, видимо, по своим дворецким делам. Да уж, похоже мне изо всех сил показывают, что пока я официально не соглашусь на предложение князя, я тут никто и звали меня никак. Ладно, я тоже могу играть в эту игру.

Безотлагательно — это срочно, а значит времени переодеваться у меня нет. Мне дворецкий так сказал. Поэтому я, как есть, в махровом халате, домашних тапочках и, держа во рту зубную щетку, направился на встречу с князем.

Добравшись до лаборатории, я понял почему Михаил не примчался ко мне, как только моя нога ступила в дом. Как бы он оставил свое детище на разграбление всяким посторонним личностям? Возле лаборатории столпилось человек пять охраны, включая знакомых мне однояйцевых. Которые и открыли мне дверь, хмуро покосившись на тапочки, в которых я пришел. Это вы ребята еще не знаете, что я подумывал пойти босиком и мокрыми ногами везде наследить. Но пол в коридоре был каменный и идти было все же не настолько комфортно, как того хотелось бы.

— Ваше Сиятельство, я прибыл сразу же, как только получил приглашение явиться к вам, — я кивнул в знак приветствия повернувшемуся главе семейства, не прекращая чистить демонстративно зубы. Князь скептически осмотрел меня с головы до ног, но к его чести промолчал. Может и выйдет со временем наладить общение. Всего в лаборатории находилось с десяток человек: сам князь, его сын, призрак Миша, пять лаборантов, которые что-то химичили и очень бурно обсуждали, а также двое бугаев из охраны.

Мой взгляд сразу упал на Романа. Он был бледен и практически не мог сидеть прямо. Постоянно закрывал глаза, пытался завалиться на стол, за которым он сидел и похоже элементарно еле сдерживался, чтобы не выключиться прямо тут. Парень находился довольно близко ко входу, поэтому я смог разглядеть его вполне здоровые человеческие глаза. Ярко зеленые с нормальным круглым зрачком. Никаких звериных глаз не было и в помине. По идее, он должен был идти на поправку, но судя по всему все шло с точностью наоборот. Поведя носом, я не уловил никаких могильных или иных потусторонних запахов. Значит, дело тут точно не в нахцерере.

— Роману нездоровится. Ни я, ни многочисленные лекари, маги жизни и знахари не знают, что с ним происходит. Он постоянно спит и отказывается от любой пищи. Поэтому… — Начал было князь в своей излюбленной манере, цедя слова сквозь зубы.

— И вы решили станцевать на старых граблях. Видимо, вам понравились острые ощущения от впивающихся лезвий и летящей в лоб палки. — Не слишком культурно прервал я князя, подходя к Роману, который немного подбодрился, увидев меня.

— Что? — Раскрыл удивленно глаза князь, видимо не ожидавший что я могу так ответить.

— Вы пригласили всех, включая шарлатанов и гадалок с рынка, а про меня вспомнили в самую последнюю очередь. — Бросил я через плечо, подходя к княжичу и начиная осмотр.

Пульс у парня был немного замедлен, но в рамках допустимой погрешности. Зрачки на свет реагировали нормально. Зубы были вполне себе человеческими, второго ряда я у него не увидел, что могло исключить довольно большой список тварей, о которых я знал.

— Я не думаю, что вы занимаетесь обычными хворями. — Взял себя в руки князь и сменил тон на более приземленный.

Вот как этот заносчивый человек добился такого высокого места для себя и своей семьи? В слух я разумеется этого не сказал, но видимо мой красноречивый взгляд сообщил мои мысли за меня. Краем глаза я заметил, как Миша подошел ко мне вплотную и пододвинул в мою сторону по столу колбу и острый ножик. Хм. Ну проверить, разумеется, стоило бы. Более того, это нужно было сделать еще тогда, в кабинете. Но кто бы мне дал это сделать? Все так пекутся о состоянии наследника клана, что похоже скоро в могилу его загонят.

— С вашего разрешения, — я взял небольшой ножик и сделал шаг назад от Романа, чтобы не вызывать лишних подозрений в свой адрес, а то итак двое мордоворотов уже напряглись и направились в мою сторону. Князь кивнул и жестом руки остановил своих бульдогов от вмешательства в научный эксперимент.

— Результат может быть очень личным для княжича. — Кивнул я князю на посторонних людей в комнате. — Не могли бы вы попросить удалиться всех лишних, кто больше не занимается его лечением.

— Всем, кроме охраны, покинуть помещение. — Тут же кивнул князь, видимо вспомнив прошлое лечение сына. — Немедленно!

Дождавшись, пока лекари покинут помещение, я полоснул ножом по руке и начал медленно сцеживать свою кровь в пробирку. Тут же нечеловеческий рык сотряс воздух лаборатории и Роман, который только что пытался покинуть этот бренный мир, сделал с места довольно внушительный рывок в моем направлении. Так как я стоял достаточно близко к нему, то увернуться я не успевал, но оно было и не нужно.

Зафиксировав уже знакомый взгляд желтых звериных глаз, я подхватил со стола заранее приготовленный металлический тазик и со всей силы выдал им оплеуху твари.

— Таз с выбитым профилем княжича. — Оценил вмятину на дне тазика Миша, выхватив его у меня из рук. — Давно хотел что-то подобное.

После удара тварь еще некоторое время скалилась, а потом закатила глаза и упала прямо на меня, при этом чуть не придавив своим весом к земле. Роман весил от силы килограмм семьдесят, но вот в расслабленном состоянии на нетренированного меня этого было более чем достаточно, чтобы попотеть, пытаясь удержать его и самому остаться на ногах.

Я хмуро огляделся. Князь бледный, как стены в лаборатории стоял на том же самом месте, где и находился в момент такого показательного эксперимента. А вот охрана уже практически выскочила из помещения и теперь тихонько двигалась обратно, чтобы не показать свой испуг.

Миша же, любовно прижимающий к грузи таз, запоздало спохватился и аккуратно опустил тот на пол, чтобы не нервировать леветирующим предметом собравшуюся публику еще больше.

— Что это было? — в то время, как я переворачивал тело Романа, удостоверившись, что тот жив, но в отключке, пришел в себя князь, задавая такой своевременный вопрос.

— Ну… — я почесал затылок, не зная, как сообщить отцу не слишком приятные вести. — Все же нужно было сообщить правду о вашей покойной супруге вовремя. Ваш сын — вампир. Как вы видели, жажда крови активирует все его скрытые ресурсы. Судя по всему, инициацию он прошел не полностью, как минимум, еще не пробовал человеческой крови, поэтому мы… я легко смог от него отбиться. Что касается остального — нужно разбираться.

— Но как? — Князь в этот раз почему-то не стремился бросаться к своему сыну, когда тот слегка заворочался на полу.

— Понятия не имею, я не дежурил последний месяц у постели вашего сына, — немного раздраженно ответил я, помогая Роману подняться. — Ну, ты как?

— Скверно. Что со мной было? Голова просто раскалывается, — он покосился на лежавший рядом с ним таз и видимо сделал определённые выводы.

— Хорошо. Ответь мне всего на один вопрос, и мы тебя вылечим. — Я дождался кивка. — Перед тем, как впасть в кому и перед смертью твоей матери, она заходила к тебе? Что-то произошло такого, о чем нам следует знать? — я знал, что после ответов на такие вопросы мне живым от князя не уйти, по крайней мере не сейчас, но я действительно хотел помочь парню, особенно в условиях подозрительного незнания о потусторонних сущностях на территории Российской Империи.

— Да она зашла. Вроде бы и не… Точно! Она меня укусила! — он поднял на меня ошарашенный взгляд, внезапно вспоминая подробности их последней встречи. — Я тогда еще подумал, что это сон…

— Ну вот, картинка начинает складываться. Ваше Сиятельство, нам с вами следует остаться наедине. Тут будет уже совсем личное. — Я выразительно покосился на охранников, после чего те вышли из лаборатории, после определенного сигнала от их начальника.

Князь сделал какой-то незамысловатый пас рукой и значительное пространство вокруг нас словно отделилось от остального мутным, белым, ячеистым куполом.

— Чтобы никто не подслушал, — пояснил он и теперь уже подошел к нам, присаживаясь на один из свободных стульев. — Что вы хотите услышать?

— Сначала, я хочу немного подлечить вашего сына, а то он действительно сможет умереть, пока мы с вами обсуждаем вашу супругу.

Придав Роману удобное положение на полу, я дотянулся до отброшенной в сторону колбы, благо Миша позаботился, чтобы она стояла целая и невредимая на полу, и лишь небольшая часть содержимого из нее вылилась во время нашей скоротечной схватки.

— Давай, пей. — Я вложил колбу в руки опешившему парню и поднялся на ноги, сделав от него несколько шагов. То, что сейчас он не переходит в трансформацию, знак явно неблагоприятный, значит сил у него практически не осталось.

Парень нахмурился и, приложив колбу к губам, выпил все разом. Мы молча ждали, когда подействует такое простенькое и своеобразное лекарство. Внезапно Роман согнулся пополам и его начало рвать только что выпитой кровью. Полоскало его недолго, но довольно обильно. По крайней мере, крови и какой-то черной жидкости на полу оказалось больше, нежели я дал ему в колбе.

Миша, спохватившись, начал убирать кровь с пола его драгоценной лаборатории, а я задумчиво смотрел, как парень пытается трансформироваться в вампира, но кроме на мгновение меняющихся зрачков я ничего больше в нем не замечал. Почему не подействовало?

— И что, Ваше Сиятельство, сейчас вы тоже ничего в лаборатории подозрительного не замечаете? — мне надоело смотреть на суетящегося призрака, представляя, как тряпка самостоятельно пытается очистить пол, если убрать прозрачное тельце из этого представления.

— Вас смущает тряпка? Не переживайте, это наложенное на лабораторию заклинание очищение. Обычно все, что случайно разливается требует незамедлительной уборки. — Князь отмахнулся, внимательно глядя на сына.

— Да что вы говорите? — Миша, психанув, бросил тряпку на пол и встал перед князем, уперев руки в бока. — Заклинание самоочищения?

Я выразительно хмыкнул, глядя, как пятна крови, черной субстанции и желчи, вместе с измазанной тряпкой через некоторое время начали медленно, буквально на глазах, исчезать, оставляя после себя чистый пол.

— Что? То есть я последние тридцать лет, просто так сразу бросался все замывать? Просто отлично. Ненавижу это место! — Миша пнул многострадальный таз и ушел куда-то за пределы купола в другую часть лаборатории. — Идите вы все в жопу со своей магией. Могли бы и рассказать.

— Так, — я решил не обращать внимание на обиженного призрака и заняться уже парнем. — Почему-то ваш сын не усваивает кровь? Это очень плохо, ему необходимо питание.

— Может ты ошибаешься? — робко поинтересовался князь.

— Нет. — Я, задумавшись, еще раз посмотрел на парня и отрицательно покачал головой. — Скорее всего, он очень любимый член семьи, на которого положили глаз одновременно мать и сестра. Две сверхъестественные сущности не давали ему трансформироваться ни в одного ни в другого, а когда я нарушил связь своим зельем между ним и нацхерерой, то одновременно заблокировал и трансформацию в вампира. Неудачное стечение обстоятельств.

— И что нам теперь делать? — князь действительно выглядел обескураженным и немного уставшим. Еще бы, под старость лет узнать, что не только люди и звери населяют эту планету. И человек не самое опасное существо, кто бы что не говорил.

— Давайте введем кровь внутрь. Если он от этого умрет, то какая разница, он все равно умрет в ближайшие несколько часов. — Прорыдавшийся Миша появился вновь рядом с нами и теперь тоже стоял, потирая подбородок одной рукой, включившись в игру.

— Свою кровь я давать ему больше не буду. Но думаю, можно взять вашу и сделать переливание. — Повернулся я к князю, игнорирую высказывающего предложения Мишу. — Если получится, то у нас будет еще несколько дней, чтобы решить головоломку, как накормить вашего отпрыска.

После длительного раздумья, князь согласился. Хоть аппарата для переливания живой крови и не существует, но взяв несколько трубок с иголками от системы и подключив маленький ручной насос, мы смогли начать процедуру. Потекли длительные и утомительные минуты ожидания. Парень погрузился в сон и стал еще бледнее обычного. Скулы заострились, а глаза вновь приобрели свою хищную форму. Первые минуты, я даже думал, что мы потеряем княжича, но зубы оставались человеческими, а пульс ровным и стабильным.

— Ну, расскажете, что произошло с вашей супругой? — Обратился я к князю, когда стало понятно, что все обошлось. — Хотя разницы уже особо никакой нет. Дайте я угадаю. Внезапно она заболела, начала становиться агрессивной, боялась света и начала есть непрожаренные стейки и отмахивалась от какой-либо помощи. Ведь не только ваш брат погиб тогда? Начали пропадать слуги, домашние животные, возможно соседи? — я мельком глянул на князя, который робко кивнул. Выглядел он, конечно, довольно забавно, опешившим и виноватым, даже на первый взгляд помолодел лет на десять. — Потом стало совсем плохо. Отношения не складывались, и она решила себя исцелить, воспользовавшись ритуалом известного нам ордена.

— Откуда…

— Не важно. — Я запоздало отвесил себе подзатыльник, вспомнив, что эту информацию мне передал как раз Миша, а не князь. — Только вот душа вампира, хм… как бы вам сказать. Ее нет. Поэтому ритуал не сработал, а она после него ушла в анабиоз, в котором вампиры, кстати, могут находиться довольно длительное время, бывали случаи, что они спали по несколько веков. Вот только что-то ее пробудило. И она, проснувшись, поняла, что заперта навечно в таком состоянии. Ну а дальше все просто — Она пришла обратить того, кого в жизни любила больше всех. Вашего сына. Любовь в этих существах трансформируется в извращенную и маниакальную страсть обратить в себе подобного.

— И я так понимаю, нам следует ее найти. — Посмотрел на меня князь

— Чем больше людей она убьет, тем сильнее станет. — Кивнул я, а без ее смерти человеком ему не стать.

— У моего сына тоже нет души? — он уже перестал удивляться. Мне казалось, что он хотел, чтобы все это как можно быстрее закончилось.

— Есть. — Отрицательно покачал я головой. — Пока, он всего лишь немножко не такой, как все остальные люди. Он даже не дампир, потому как вполне может исцелиться.

— Вы же понимаете, что мы должны пройти с вами ритуал неразглашения тайны, чтобы никто больше не узнал то, что случилось в этом месте? — Немного успокоился князь.

— А куда я денусь с подводной лодки? — Ухмыльнулся я. — Мне еще в академию поступать и с вашим сыном учиться.

Нас прервал Роман. Он с довольно громким стоном очнулся и попытался спуститься на пол. Парень выглядел бодрее, кожа перестала выглядеть мраморной и даже на щеках появился какой-то румянец.

— Я чувствую себя впервые после пробуждения… хорошо, — прислушавшись к своим чувствам, огласил вердикт Роман. — Только есть хочется. И не вашей крови, — он поморщился, видимо, вспоминая, как его полоскало от нескольких миллилитров.

— Это будет интересно. Определенно интересно. Вампир, который не переносит вид и запах крови. Нет, мне определенно нравится моя работа, — улыбнулся Михаил и ринулся вглубь своего царства пробирок и колб.

— Почему у вас не лаборанта? — спросил я у поднявшего на ноги князя, который в это самое время снял купол тишины.

— Никто не хочет идти работать на эту должность. Многие увольняются, ссылаясь на необъяснимые вещи, происходящие здесь, некоторые даже сходят с ума. Запасы зелий мы постоянно пополняем, ингредиенты тоже. На единовременную работу всегда можно кого-нибудь найти. А вот постоянно нет. — Развел руки в стороны князь. — После смерти моего брата Михаила, как раз все и началось, около тридцати лет назад. Если что-то нужно, то можете смело пользоваться всем, что тут есть.

— Спасибо. — Улыбнулся я. — Да, мне кое-что тут очень нужно.

Глава 14

— Что тут у тебя? — Внезапно раздался за спиной голос Миши, когда я открыл очередной сайт на инфопланшете.

Только благодаря годами натренированной выдержке, я не упокоил этого придурка на веки вечные. Я, конечно, не знал, как это точно сделать в его случае, но как минимум покалечить смог бы наверняка.

— Сколько раз я тебе могу говорить, чтобы ты не подкрадывался ко мне со спины, — прошипел я, закрывая инфопланшет, который мне выделили для работы.

Прошло уже две недели после того случая в лаборатории. Так что, немного обжившись, я начал все свое свободное время, которого, на удивление, было не так уж и много, проводить в сети, пытаясь достать необходимую информацию. В частности, меня больше всего интересовали инициалы на мешочке, который я забрал у тех отморозков за чертой города. Думаю, именно от этого мне следовало начинать, распутывая клубок закулисных политических интриг.

В данный момент я узнал, что герб, выгравированный над инициалами, принадлежал нынешнему князю новгородскому Андрею Владленовичу Головину. Именно он сейчас занимал мое место и распоряжался моим титулом и наследством. Однако никто из его семьи и окружения не носил инициалы К. А. Б. Вопрос: Кто так сильно заморачивается, вышивая герб рода золотыми нитями на натуральной коже, если никакого отношения к нему не имеет? Только тот, кто имеет тесные связи с самим князем. Поэтому я старательно изучал все его ближайшее окружение, о котором было известно в сетях, включая кухарок и горничных. Пока удача обходила меня стороной.

Может и просто совпадение, а буквы над гербом княжества, которому неизвестный либо служит, либо просто является его гражданином. Но интуиция мне подсказывала, что это не так, и связь с самим Головиным имеется. Мне было важно узнать относится этот неизвестный напрямую к новгородскому князю и действует ли по его указке, или же проявляет собственную инициативу в плане моего уничтожения.

— А что ты делаешь? — поднял на меня невинный взгляд Миша, до этого внимательно изучая мешочек, который лежал на столе передо мной.

— Гадаю! — рявкнул я. — Просто на мешочке выходит плохо, и я себе хрустальный шар заказать хотел.

— Совсем с ума сошел, — сочувственно покачало головой привидение и плюхнулось на мою кровать, задумчиво разглядывая потолок. — В гадания только дети верят. А, между прочим, я к тебе с хорошей новостью.

— Ладно, рассказывай. — Я повернулся к нему полностью, в ожидании того, что он скажет. Молчание начало затягиваться, и я уже всерьез начал задумываться над тем, чтобы приложить об его гениальную голову что-нибудь тяжелое.

— В общем, мне удалось сделать нейтрализатор, который бы у нашего Романа подавлял вампирскую сущность и блокировал ему жажду крови. Ну и тошнить от него скорее всего не будет. Конечно, по объективным причинам, я еще его не опробовал, поэтому жду вас в лаборатории через час. — Соскочил с кровати гордый призрак и направился к двери, не дожидаясь моего ответа.

— Стой, — я остановил Мишу, разворачивая фамильное древо князя Головина на мерцающей голограмме. Абсолютно неудобная в использовании вещь, наши планшеты и компьютеры в сто раз лучше, глаза, по крайней мере так сильно не устают, и изображения на экране всегда четче, нежели на этом подобие проектора, отображающий необходимое в пустоту прямо перед твоим лицом. Неужели нельзя сделать нечто подобное, с такими-то возможностями и магоресурсами?

— Ну, — он внимательно посмотрел на изображение, подходя ко мне, и удивленно перевел на меня взгляд. — Князь Новгордский и его чета. Что тебя так удивило в этом?

— Я не могу понять кому принадлежат эти инициалы, — я написал буквы, которые въелись уже в мой мозг, на чистом листе, решая лишний раз не показывать кашель с монетами кому бы то не было, даже Мише.

— Козлу Барановичу. Только он в детстве кичился своим убогим положением в обществе. Все надеялся, что его в род возьмут, но в шестнадцать золушка не стала принцессой, и его мечтам не суждено было сбыться. — Михаил усмехнулся, пожимая плечами. — Правда прошло уже лет сорок. Но видно имперские замашки и чувство принадлежности к роду у него все еще остались. Престарелый мальчик на побегушках.

— Так, давай по порядку, — глубоко вздохнул я, понимая, что с Мишей по-другому разговаривать не получиться, да и никогда не получалось.

— Казимир Андреевич Барановский, незаконнорожденный бастард. — Начал декларировать Миша, словно что-то вспоминая. — А вообще бастарды бывают законнорожденными? — Тут же сбился и задумчиво приложил руку к подбородку призрак.

— Ты не отвлекайся. — Вернул я его на тему разговора, уже наученный горьком опытом общения с ним. Если так не делать, на обычный вопрос можно было ждать ответа по десять минут, а то и больше.

— Ах да, прости. Так вот, Казимир Андреевич Барановский, бастард новгородского князя, любимый, но не признанный. Абсолютно лишен каких-либо магических способностей, поэтому, видимо не принятый официально в семью. Что он сейчас делает, мне не ведомо, но перед моей трансформацией вот в это он всегда был рядом с князем, тогда еще с бароном, чем-то вроде принеси-подай-загрызи. Но ленивый, аж жуть. Если можно скинуть на кого свою работу, так он первый. В общем такой себе человек, с гнильцой. Не общайся с ним. — Завершил свою речь Миша и гордо удалился в лабораторию, оставив меня наедине со своими мыслями.

Значит, все же действует по указке, задумался я. А князь-то боится, что законный владелец сможет потребовать права на свой титул и разграбленное добро. Пытаясь немного разобраться в местной политике, я узнал, что мне титул восстановить можно, сложно, но можно. Во-первых, достичь совершеннолетия, доказать верность короне, ну и чем-то выделиться, чем не смог нынешний князь. Во-вторых, доказать, что я являюсь тем самым Морозовым, то есть сыном и законным наследником, что тоже, как оказалось, сделать было не так просто. Нужно было, чтобы магические печати совпадали с тем, что была у бывшего новгородсткого князя. А сделать это в таких условиях можно было только лишь достигнув третьей ступени развития. Что в переводе звучит, чтобы магом был выше среднего. И то не факт, что дадут именно это место.

В общем, если Головин не накосячит, я не доучусь до третьей ступени и не совершу подвиг на благо империи, то Новгорода законным путем мне не видать. Правда, если я буду точно уверен в том, что Головин стоит за смертью родителей и покушения на меня, то смогу достаточно сильно портить ему репутацию, заставляя того нервничать и ошибиться, в обозримым будущем только это было хоть немного выполнимо. Минимальный план готов, хотя, как точно это сделать в условиях социального неравенства, было загадкой еще большей, нежели все творящееся вокруг, но хоть направление действий было определено. Ладно, хоть один вопрос разрешился. Навещать свое родное гнездышко в Новгороде, мне точно не следует. Хоть оно и мое по закону, но что-то в нем получить у меня пока не выйдет.

Я еще немного посидел и направился к комнатам Романа, из которых тот лишний раз старался не выходить.

За прошедшее время мы поняли, что он не боится солнечного света, терпеть не может человеческую кровь, а также все его параметры заметно превышали общечеловеческие. Он был сильнее и быстрее обычного человека. Почти на уровне среднего карателя из моего прошлого мира. Слава богу, он за несколько дней научился отмерять свою силу, поэтому особого вреда обычным рукопожатием он приносить перестал. Что касается жажды крови, то тут дело обстояло сложнее. Почему-то она начинала срабатывать ровно в тот момент, когда тот видел перед собой красотку в мини-юбке и едва не трескавшуюся блузку на минимум третьем размере груди. Может гормональный фон как-то вмешивается в трансформацию? Такой вот забавный подростковый вампирский спермотоксикоз. Но хоть это и было забавным, а факт оставался фактом, и пока мы ничего с этим сделать не могли.

Крови же, которую тогда влил в него отец пока хватало, чтобы находиться в полном здравии, если это понятие как-то уместно в данном случае. Чтобы было, чем подлечиваться вдали от дома и от отца, мы наготовили и законсервировали дозы в специальные шприц-ручки на крови его предка. Который у нас раз в неделю становился донором, для очередной порции заготовок школьных обедов своего сына. Часть крови мы оставляли на различные эксперименты.

Я ничего не знал о модификаторах и стабилизаторах. Мое дело всегда было рубить иным головы, если они начинали представлять опасность обществу, ну или в крайнем случае разработать небольшую операцию для того же самого, но в больших объёмах. Тут же дело было деликатное и за него взялся наш двинутый ученый, который правда до сих пор все еще не сознался, как он стал таким ненормальным призраком. Но по официальной версии, именно я корпел над пробирками, ретортами и колбами. Пусть пока будет так, мне не жалко.

Кроме того, Миша также взялся и за меня, показывая свои наработки и делая зелья на основе моих знаний, поэтому большую часть времени я проводил в тренажерном зале и медитации, стараясь хотя бы немного привести в себя в форму. Получалось неплохо. Пока не так быстро, как того хотелось, но результат уже был виден. Конечно, не без побочных эффектов, но к чудовищной ломоте и боли я привык еще в свою подростковую бытность, поэтому то, что со мной сейчас происходило, я воспринимал, как необходимое зло.

Я подошел к двери нашему недовампиру и едва поднес руку, чтобы постучаться, как все мои натренированные чувства, усовершенствованные очередными порциями зелий от Миши, обострились до предела. Тонкий, едва уловимый в моем нынешнем состоянии запах гвоздики и тлена ворвался в мои ноздри. Легкая, слегка заметная изморозь на петлях двери, увядший цветок, что украшали стену возле входа к княжичу. Внутри вампир. И это не наш полукровка, а уже состоявшееся чудовище.

Чувство опасности просто кричало, чтобы я убирался как можно дальше. Оглядев коридор, я не обнаружил ничего колюще-режущего. Зараза. Врываться в комнату, на которой буквально кровью было написано «Не входить» с голыми руками мне очень не хотелось. Инфопланшет я оставил в своей комнате, поэтому с князем связаться не мог, да и не думал, что это было необходимо, пока я не разберусь в сложившейся ситуации.

Так, что же делать. Никого, как назло, поблизости не было, а выдавать себя громкими криками тоже не слишком хотелось. В конце коридора на постаменте я заметил какой-то предмет за стеклом. Как жаль, что раньше я не позаботился о том, чтобы изучить поместье до самого небольшого и неприметного камешка. Тихо, стараясь не слишком громко топать и даже дышать через раз, я подошел к нему и увидел за стеклом какую-то деревяшку. Надпись гласила, что это бита, которой играл Марк Яксли в финале чемпионата мира по лапте в 1958 году. Понятия не имею, кто это такой и насколько ценен этот экспонат, но палка в руках — это уже шанс отбиться. Все лучше, чем завалиться к княжичу с голыми руками.

Тихо открыв стекло, я вытащил эту приблуду и, подкравшись к двери, замер, прислушиваясь. Слух, конечно, не был таким уж идеальным, как до моего перемещения, но уже заметнее острее.

— Пойдем со мной, ты не понимаешь от чего отказываешься, — услышал я незнакомый женский голос.

— Уходи. Они убьют тебя, — ровно ответит Роман. Слишком, как мне показалось безэмоционально. Такой сдержанности в нем я точно ранее не замечал.

— Что они могут мне сделать? Что они могут сделать Нам? — тихо рассмеялась женщина, и до меня донесся какой-то шелест.

— Ты много не знаешь, уходи. — Снова Роман.

В целом, мне все стало понятно. Мама решила навестить своего заплутавшего сына. Но вот почему парень не позвал на помощь или не согласился и не упорхнул в закат, если не хотел, чтобы ее убили, мне было не понятно. Ладно, все что мне было необходимо знать, я услышал. Далее медлить было нельзя. Либо мы ее спугнем, либо она утащит Романа в свое вампирское логово. Главное, чтобы она гнездо уже не начала формировать, а то нам в этом случае придется совсем не сладко.

Тихо отворив дверь, я сначала через небольшую щелочку осмотрел происходящее. Довольно красивая женщина в черном плаще стояла ко входу лицом. Окно было распахнуто настежь и лучи солнца весело пробивались в комнату. Какого хрена она не горит? Она что, совершенно не боится света?

Женщина в этот момент тоже увидела меня, подняв глаза на звук открываемойдвери. Дальше скрываться не было никакого резона и, распахнув дверь, ввалился в комнату, замахиваясь битой, ровно в тот момент, когда вампирша сделала стремительный рывок в мою сторону. Вот чем-чем, а какой-то изюминкой в нападении недавно обращённые не отличались ни в моем мире, ни в этом. Да и как тут отличишься? Бой на сверхскоростях — это искусство, которое изучают годами. Иначе можно запросто при ударе вырвать самому себе руку.

Бита довольно сильно встретилась с головой княгини Романовой, чуть не вывернув мне плечо откатом от удара. Женщина отлетела к окну, но тут же поднялась. Глаза ее приняли уже знакомую звериную форму, череп изменился, немного вытягиваясь, а на руках заблестели звериные когти. Она невозможно широко для человека раскрыла пасть, издавая едва слышимые уху звуки, показывая несколько рядов огромных зубов с выпирающими клыками.

— Не удивила, — равнодушно пожал я плечами, и отвел оружие для очередного контрудара. В такую игру в лапту вампиром, вместо меча, можно было проводить достаточно долго. Жаль только ей вреда это никакого не принесет, а разозлит еще больше. Ну да ладно, буду действовать по обстоятельствам. Краем глаза я увидел все еще стоящего боком к двери парня, который даже не повернулся в сторону такой своеобразной схватки. Понятно, она с ним что-то сделала, так что помощи с этой стороны ждать не приходилось. Но и опасности тоже нет, так что можно целиком сосредоточиться на вампире.

Брямс. Очередной удар, и вампирша вновь отлетает к окну, с громким шипением поднимаясь на очередной заход.

— Я решил не дожидаться и сам к вам прийти, а то вы такие непунктуальные, — от двери раздался голос Михаила, который отвлек меня буквально на долю секунды, которой хватило, чтобы вампирша прыгнула на меня и завалила на пол, больно вцепляясь в плечи своими когтистыми лапами. Она снова зашипела, брызгая мне на лицо ядовитой слюной. Лицо обожгло, хорошо, что глаза успел прикрыть. Бывшая княгиня низко наклонилась ко мне, стараясь вцепиться в горло, втягивая при этом когти. Она не слишком хорошо управляла собственным телом, что собственно и спасло меня. Сделав резкий рывок, я освободил руку, все еще сжимающую биту и подставил ее под схлопывающуюся пасть, уходя из-под рассерженной вампирши, которая с легкостью перекусила палку на две части.

— Что тут происходит, — жалобно заскулил Миша, пятясь к двери, сжимая в руке шприц с ярко зеленым содержимым. Пропустив мимо себя несколько атак когтями впавшей в яростное безумие женщины, я наконец смог подловить ее, и броском через себя и отправить в недолгий полет к окну. Я выиграл всего несколько секунд, но этого мне хватило, чтобы схватить шприц с нейтрализатором вампиризма, что держал призрак.

Правда, пришлось немного попотеть, разжимая бледные пальцы на спасительном приборе, и эта секунда показалась мне вечностью.

Наконец, довольно большой шприц с толстой иглой оказался в моих руках и теперь уже я сделал рывок в сторону немного опешившей от этого вампирши. Согнувшись и пропустив удар когтями над головой, я словно таран воткнулся в ее тело плечом. Как бы ты не был силен, а физика она для всех одинаковая. Так что я, имея больший вес, просто снес княгиню с ног, уже в полете втыкая ей в шею иглу и впрыскивая в кровоток зеленую субстанцию.

Зашипев и начав корчиться на полу, она буквально в мгновение приняла обычный человеческий вид.

— А теперь добить, нужно добить, — сквозь сведенные судорогой мышцы, я поднялся на ноги, стараясь найти хоть что-нибудь похожее на оружие, которым можно было срубить этот настырной вампирше голову.

— Я еще вернусь, — прошипела женщина и, приняв форму огромного нетопыря, вылетала в окно, напоследок вынеся его вместе с рамой.

— Не долго продлилось действие нейтрализатора, конечно, — я устало шлепнулся на пол, растягиваясь рядом с Романом, который перестал стоять безвольной куклой, как только вампирша покинула наше общество и упал. Я видел, что он дышит и пока просто махнул на парня рукой, пытаясь отдышаться и вытереть наконец лицо от едкой субстанции.

— Я это… Попозже к тебе загляну, — сообщил мне Миша, пятясь к выходу, едва не столкнувшись с прибежавшей охраной.

— Вовремя вы, ребятки. И за что вам деньги платят? — я поднялся, видя, как в проеме появились два амбала, а за ними и собственно хозяин этого гостеприимного дома.

Глава 15

— Что тут произошло? — недоуменно поднял брови Романов, пристально рассматривая разруху, которая царила в комнате, задержав взгляд на своем сыне не дольше, чем на бите, которая пала смертью храбрых в борьбе с нечистью.

— Протестировали эликсир, нейтрализующий вампиризм. Поняли, что он нуждается в доработке, — хмыкнул я и, повернувшись к Роману, нагнулся к нему и слегка потряс парня за плечо. Княжич встрепенулся и встал, хватаясь за голову. — Что последнее ты помнишь?

— Я закончил готовиться к обряду посвящения и собирался пойти к отцу, но тут створка окна распахнулась, и я подошел к ней, чтобы ее закрыть. Дальше пустота и дикая головная боль. Это я тут так рассвирепел? — парень немного насупился, поднимая одну из частей палки, которая отлетела к нему во время схватки.

— Вы вообще представляете сколько она стоит? — ровным голосом поинтересовался князь, похоже не до конца понимая, что тут случилось. — Это первый и последний артефакт, применимый в спорте и…

— Я думаю, она стоит не дороже жизни вашего сына, — я резко повернулся к нему, глядя пристально в глаза. — У меня нет никакого оружия, и если бы не этот священный спортивный артефакт, то сейчас в комнате лежало два трупа. Чем занимается ваша толпа мордоворотов, если прошляпила проникновение твари в дом?

— Что? — похоже до него начало доходить. От гнева он покрылся какими-то красными пятнами и рефлекторно сжал кулаки. Ну ничего, ему полезно.

— К счастью для нас, ничего. Княгиня Романа навестила вашего сына. И она уже практически переманила Романа на свою сторону, но тут вмешался ваш дорогущий артефакт, благослови Боги душу того, кто его создал. Я еще думал, почему вампирша так далеко отлетает после удара.

— Позвольте, но сейчас день! — Возразил князь, еще раз оглядывая комнату.

— И что? — я не стал говорить, что меня это тоже слегка удивило. Меня он по поводу иных не спрашивал, а я инициативу не проявлял. И правильно, как оказалось, делал. Сказал бы, что вампиры смертельно чувствительны к свету, так меня бы сейчас уже крайним сделали. — Если вы не в курсе и многовековые записи сотен ведуний вам не сообщили, что не все вампиры боятся серебра и осины. Это они сами придумали в свое время, как и многие другие легенды.

— Алексей! — Князь внезапно рявкнул, даже не поворачивая головы, не сводя с меня подозрительного взгляда. Прямо перед ним сразу же вытянулся один из однояйцевый, чуть ли хвостом вилять не начал. — У нас что, камеры больше не работают?

— Все работает как часы. — Побледнел охранник. — Не извольте сомневаться, лично проверял.

— Немедленно открой свой инфопланшет и покажи мне, что случилось в этом секторе около часа назад, — князь уже шипел. Как же его прихватило. Тут и до инсульта недалеко.

— Почему я ничего не помню? — Обратился ко мне Роман, пока подчиненный князя рылся в планшете, ища и предоставляя всю информацию по произошедшему инциденту.

— Потому что влияние вампира на обращенных им — полное. — Вздохнул я. — Ты пока не тренирован противостоять ментальным атакам, а тут даже больше, чем обычная ментальная атака, тут связь, основанная на крови. Чтобы сопротивляться такой, нужен поистине закаленный разум.

Пока я отвечал парню, то внимательно смотрел на голограмме, как знакомая женская фигурка довольно проворно карабкается по стене в направлении окна своего сына. Добравшись до него, она сделал пасс рукой, после чего окно распахнулось, словно от сильного порыва ветра и вампираша, слегка размазавшись на записи, залетела в комнату.

— И что, я теперь буду всегда от нее зависим? — понурился парень, садясь на кровати, и все еще не отпуская руку от своей головы.

— Нет. Нейтрализатор, который мы испытали на княгине Романовой, конечно, еще требует доработки. Но после этого есть шанс, что ты сможешь ей противостоять. — Попытался успокоить я парня. — Да и тренировки разума тебе помогут.

— Начальника охраны ко мне в кабинет! Немедленно! — Прервал меня князь, заставляя обернуться снова к нему. — Выдать Дмитрию оружие, которое ему необходимо. Немедленно, я сказал!

— Но это ставит под угрозу вашу безопасность, — попытался возразить однояйцевый, втягивая голову в плечи от княжеского гнева, который буквально заполнил всю комнату за несколько минут.

— Это ваша забота, а не моя, тем более, в ближайшее время, я лично проверю профпригодность каждого. После случившегося, мне кажется, что многие тут находятся, чтобы отбирать хлеб у тех, кто остался не удел и не получил место в моей личной охране, — на этих словах князь удалился, а вся, так называемая охрана, помимо отдувающегося за всех яйцеголового двинулась за ним, наконец, освободив комнату.

— Ты как, нормально? — я повернулся к парню, который уже развалился на кровати, прикрывая голову подушкой.

— Терпимо, только опять спать хочется, — прозвучал приглушенный голос.

— Ну поспи. Я сомневаюсь, что сегодня-завтра твоя мать попробует второй заход. Ей нужно время, чтобы восстановиться. — Я вышел за пределы комнаты, возле которой уже находились двое из охраны. — Ну и где мое обещанное оружие?

Меня проводили в оружейную комнату и представили все, что у них было в наличие. Ну что же, пока князь в ярости, нужно этим пользоваться. Так что я взял себе мачете, которое себя неплохо показало в схватке с нахцерерой, тот же пистолет, заряженный серебряными пулями, пару обойм к нему, арбалет с двадцаткой болтов. Чем смазать наконечники я придумаю, нужно будет только немного озадачить Михаила. Десяток метательных ножей, пару кастетов и пятиметровую цепь.

Не сказать, что после моего выбора охрана радостно мне все отдала, но мне было, если честно, глубоко плевать. Князь отдал приказ, так будьте добры его исполнить.

Вернувшись в свою комнату, я сгрузил все добро на стол и, немного замешкавшись, ибо оставлять что-либо из арсенала мне не хотелось, все же взял только пистолет и ножи. После чего, сразу направился в сторону лаборатории. Нужно было кое-что обсудить с Мишей.

Мой путь как раз пролегал мимо коридора, который заканчивался кабинетом князя. Шум и крики, доносившиеся оттуда, согнали почти все население поместья, которое удивленно переглядывалось и недоумевало, что привело его сиятельство к такому гневу. Подобное, как я услышал от перешептывающихся, случалось лишь однажды. Уточнять, что это был за случай, я не стал, протиснувшись сквозь девчонок из прислуги спустился в подвал, где находилась лаборатория.

Войдя туда, меня поразила подозрительная тишина. Обычно звон склянок и банок, сопровождающийся бурчанием и зачастую песенным сопровождением призрака, доносились еще на подходе к ней. Сейчас же, в комнате было тихо, темно и только при моем появлении начали включаться лампы, под действием датчиков движения.

— Есть, кто дома? — тихо спросил я, оглядываясь, чтобы убедиться, что за мной не наблюдают. Вроде никого поблизости не было, поэтому я решил, что могу говорить в голос. — Миша, ау.

Призрак нашелся за дальним столом, на котором он буквально распластался, положив голову на руки и не реагируя на меня. Я подошел к нему и сел рядом, начертил в воздухе знак воздействия и слегка потрепал его за плечо. Призрак вздрогнул и, словно очнувшись, поднял на меня взгляд, буквально переполненный страданием и грустью.

— Что с тобой случилось? — Посмотрел я ему в глаза.

— Ничего. — Он снова уронил голову на руки и глубоко вздохнул.

— Миша, — опять потряс я его за плечо. Такая смена поведения духа меня слегка выбила из колеи. — Если ты не расскажешь, то я не смогу тебе помочь.

— Скоро вы уезжаете в школу, — пробурчал он, не поднимая головы. — Сегодня-завтра княжич пройдет обряд посвящения, откроет первую ступень и все. Останется только дождаться объявления набора.

— И что? — да, я прекрасно знал, что до поступления в эту загадочную для меня школу остается совсем немного времени. Но я не думал, что это как-то волнует этого безбашенного ученого.

— Ты совсем не понимаешь, да? — взвился Миша. — Школа, первые заклинания, девочки, вампиры в перерывах между вечеринками. Оборотни под пиво.

— И? — я все еще не понимал, к чему он клонит. С этой точки зрения я школу не рассматривал. Все те зелья, которые я вливал в себя литрами, на данном этапе приносили мне такую боль, что убивали любое влечение, несмотря на гормональную перестройку. Однако это нужно было перетерпеть, мне просто необходимо стабилизироваться и привести себя в форму, которая мне знакома. Притом долгих лет, у меня на это нет. Все нужно сделать в очень сжатые сроки. Благо, что повышенная стойкость одаренных здорово мне в этом помогала.

— А как же я? Ты единственный мой друг, единственный, кто может со мной общаться, видеть меня. Я же не смогу больше находиться в одиночестве, неужели ты не понимаешь. — Отвернулся Михаил, пряча кровавые слезы, что заменяли призракам обычные.

Я глубоко задумался. До этого момента об этом как-то даже не вспоминал, да и не думал, что для Михаила это так важно. Но вечно терпеть рядом с собой духа, еще и такого, это то еще удовольствие. Нет, он конечно приносит много пользы, но и нервы трепет изрядно, поэтому надо довольно тщательно все обдумать, прежде, чем соглашаться на такого соседа по комнате в кампусе.

— Что именно тебя держит здесь, — я мысленно ударился головой об стол, видя, как засияло улыбкой лицо приведения. Ну вот кто меня за язык то тянул.

— Я не знаю. Когда я умер, то от меня осталось немного, одежда вся истлела, кости растворились в разбившихся реактивах после взрыва, а все остальное довольно долго отскребали со стен, пола и потолка. Они даже не сразу спохватились, что меня нет, — он поставил передо мной какое-то варево, чуть не разбив стакан об стол. Я поболтал содержимое. Теплое, только что приготовленное зелье восстановления. По консистенции и по виду напоминало оно сопли, да и по вкусу не сильно отличалось. Подожду, пока оно хотя бы остынет. А Миша сразу понял, что мне нужно было. Мышцы, все еще не привыкшие к подобным нагрузкам, готовы были лопнуть от испытаний, которые я заставлял их проходить. — Ну а чего меня хвататься, изгой клана, бесполезное создание, которое родилось без малейшего зачатка магических способностей, и оставленное подле семьи, только из жалости. Как же я их ненавидел, ну и ненавижу. Возможно мать бы меня поняла и не бросила, но она умерла, когда меня родила, что еще больше давало ненависти от всех представителей клана в мой адрес. Как же. Бесполезный балласт своим рождением уничтожил такую сильную одаренную. Тьфу. Когда мне исполнилось восемнадцать, я полностью перебрался сюда, лишь изредка выползая из своей лаборатории. Я много, что придумал. Да ты сам это видишь. Я же не бесполезный? Скажи честно.

— Нет, Миша. Ты не бесполезный, — успокоил я ударившегося в воспоминания призрака. — То, что ты здесь жил, усложняет задачу. Ты можешь быть привязан к любой колбе, к любой банке, да к тому же столу, — я постучал по столешнице. — Вспомни, могло ли что-нибудь остаться не принадлежавшего лаборатории, а только тебе? — Ну вот как я могу его оставить одного? Как котенка выбросить. Да и действительно, он будет мне полезен, главное, чтобы не лез постоянно под руку.

Миша глубоко задумался, а потом, взяв быстрый старт, очутился в другом конце лаборатории, и начал нарезать круги возле какого-то шкафа.

— Вот. Скорее всего это оно. Я не могу на него воздействовать. Единственная вещь в этой лаборатории, которая мне совершенно неподвластна. Вот смотри. — Для убедительности он попробовал открыть дверь, но его руки как будто натыкались на какую-то преграду, не позволяя ухватиться за ручки шкафа.

Кряхтя, как столетний дед, я залпом влил в себя немного остывшее зелье и, стараясь сдержать рвотные позывы, направился в его направлении.

Открыв шкаф, я обнаружил там стопку каких-то пыльных журналов, старые измерительные инструменты и полуразвалившуюся коробку из-под обуви. Здраво рассудив, что Михаил, при всей своей необычности, вряд ли был привязан к журналам или весам, мой выбор сразу же пал на коробку. Открыв ее, я увидел медальон на серебряной цепочке, который тут же попытался схватить призрак. Правда, его рука прошла сквозь предмет, что даже не шелохнулся при его воздействии с призраком. Интересно. Я протянул руку и спокойно вытащил медальон. Немного осмотрев внешнюю сторону, я открыл его и приступил к изучению содержимого. На одной стороне были выгравированы какие-то надписи на незнакомом мне языке, а на второй была вложена небольшая фотография очень красивой женщины, которая была похожа на Михаила. Она точно так же смотрела с каким-то восторгом и надеждой. Правда, в отличие от Миши, ей это действительно шло.

— Мама. — Всхлипнул призрак и отвернулся от медальона. — Это моя мать. Сколько я себя помню, он всегда был при мне. А я забыл про него. Про собственную мать забыл. Я чудовище.

— Это не твоя вина. — решил я прервать тягостное молчание, которое воцарилось в стенах лаборатории. — Смерть всегда накладывает свой отпечаток, но ты смог сохранить образ матери и все вспомнить. Так что это все в прошлом. Пойдем лучше проверим, сможешь ли ты обрести свободу с этим амулетом. Насколько, ты говоришь, не мог отойти от поместья?

— Пять метров от ворот, потом меня закидывало обратно сюда, как тогда, когда ты на меня свой магический трюк провернул. — Немного успокоился и вытер слезы Михаил. — Ладно, ты прав. Я вспомнил, а это самое важное.

Призрак взлохматил свои волосы и поправил очки, которые при любом раскладе не смогут с него спать или хоть как-то поменять свое положение. И немного помедлив, кивнул в знак того, что он снова в норме. Потрепав еще раз его по плечу, я захватил амулет и направился к выходу из поместья. На воротах дежурил все тот же охранник, который снова мне выдал пропуск, как и прошлый раз, но теперь к нему добавилась еще какая-то белая карточка.

— Это что? — я удивленно посмотрел на совершенно чистый пластик, покрутив его в руке.

— Разрешение на ношение оружия. — Не переживайте, если кто спросит, то он знает, как им пользоваться, остальным это и не нужно. — Усмехнулся охранник, открывая мне ворота. — А вы не знаете, что происходит? Собрали всех, кроме меня.

— Ну, значит, вам беспокоиться нечего, — я вернул ему усмешку и, снова пропуская неуверенно топчущегося призрака впереди себя, вышел за ворота.

Когда мы преодолели этот невидимый для меня барьер в пять метров, а потом и в десять, Миша с радостным воплем понесся вперед, оглашая округу воплем, что он свободен, словно птица в небесах. Правда, счастье его длилось недолго. Оказывается, радиус привязки составлял четыреста метров, после чего, призрака возвращало к медальону.

— Мы с этим что-нибудь придумаем, — подбодрил я его. — Теперь мы знаем к чему ты привязан и нужно разобраться с некоторыми моментами, после чего мы эту привязку снимем.

Призрак кивнул и показал мне в сторону собирающейся толпы в центре небольшого сквера, расположенного рядом с поместьем Романовых.

Не вампирша ли тут случаем наследила? Нужно проверить. Я спокойно подошел ближе и, с трудом пробравшись сквозь толпу, очутился возле обычно заградительной желтой ленты. В центре огороженного периметра лежало тело, возле которого уже вовсю копошились эксперты, какой-то мужик в черном плаще, видимо местный маг, и стражи порядка. Главный, судя по форме, детектив, философски смотрел на это со стороны, раскуривая трубку.

— Матерь Божья, — простонал Миша, наклоняясь прямо над телом, с которого в этот самый момент специальным прибором пытались снять отпечатки пальцев. Сделать экспертам это было затруднительно, потому что тело больше напоминало тягучую субстанцию. — В нем не осталось костей. Совсем. Это что такое творится-то, — продолжал бормотать еле слышно призрак.

— Простите, — я обратился к детективу, который удачно стоял близко ко мне.

— Вам есть, что сообщить? — окинув опытным взглядом меня с ног до головы, он полез за блокнотом.

— Нет. Вы не подскажите, что тут произошло? Просто я вижу такое впервые. — Попытался я прояснить для себя ситуацию. Правда, как и ожидалось, детектив сослался на тайну следствия и, тут же потеряв всякий интерес ко мне, отвернулся. Понятно. Значит они нихрена не знают и это нестандартная ситуация.

— Все, загружаем, и уберите уже толпу, надоели, — Он отошел от меня, раздавая указания своим подчиненным.

— Это Тверь, сынок. Тут и не такое случается. — Сплюнул на землю стоящий рядом со мной мужчина. — Помню, как-то раз на глазах у полицейского наряда, маг человека сжег. Так до сих пор улики собирают, два года уже как.

— И правда, — я отвернулся от зрелища, как кисель, бывший некогда человеком, пытаются запихнуть в черный мешок. — Чего это я. Как будто забыл, где нахожусь.

— Ну и? — заглянул мне в лицо, впервые выбравшийся на свободу за тридцать лет призрак.

— Не знаю, что тут случилось, и мне это совершенно не нравится, — хмуро ответил я, направляясь обратно к поместью.

Глава 16

— И что же, ты вот так все оставишь? — Не унимался дух, пока мы возвращались в поместье. — Неужели тебе не интересно, что это могло быть? Мы вдвоем могли бы запросто все выяснить и раскрыть это дело!

Как будто назло, всю обратную дорогу мимо меня бегала прислуга и охрана, так что ответить Михаилу не было никакой возможности и приходилось молча терпеть его бесконечные возгласы. Только спустившись в лабораторию, в которой нас никто, как я надеялся, не слышал, я повернулся к нему, прерывая восторженное щебетание.

— Да, я все так и оставлю. Я понятие не имею, что это такое. Может, местные маги так развлекаются. А играть в детектива, отбирая у местных полицейских работу, я не собираюсь, тем более, мне за это не платят. Да и со своими бы делами надо разобраться.

Я сел на стул, задумчиво крутя в руке медальон. Постоянно таскать его с собой мне не совсем хотелось. Очень уж приметная вещица. Понять, как разорвать его связь с духом, тоже пока не представлялось возможным. Просто уничтожить? Очень высока вероятность, что при разрушении этой вещички, Михаил наконец обретет свободу и его душа направится туда, куда и должна была отправиться сразу после его смерти. Но тут было два нюанса. Во-первых, я пока слишком зависим от него и это будет настолько же умно, как пнуть самого себя по яйцам. А во-вторых, мы не застрахованы от того, что Михаил просто умрет. Какой бы я не был эгоист, но платить убийством за доброту я не намерен. Так что, я думаю пока нужно вернуть все, как есть, то есть в коробку. А уже перед выездом в академию забрать его с собой. Там будет время точно разобраться, что мне с этим делать.

Я пока не нашел никакой доступной информации про Главную Тверскую академию Магов, Травников и Целителей, словно, вступив за порог этого заведение, все, что там происходит остается именно за порогом, и за стены не выносится. Роман тоже разводил руками, его отец никоем образом не посвящал в глубины магических знаний. Более того, он настоятельно советовал своему сыну даже не задавать подобных вопросов. Для меня это было несколько странно, если не сказать больше.

Как я понял, по достижении шестнадцатилетия всех просто выпинывают в школу, и никакого обучения на дому нет. Совет Магов выступает против этого категорически, оно и понятно, столько денег мимо кассы уйдет. Но из поколения в поколение традиция остается нерушимой, и юные маги переступают порог магической академии в равных условиях.

Я-то думал, что буду там один, кто не знает, как держать волшебную палочку, скручивать пальцы в незамысловатые фигуры или произносить странные фразы на неизвестном мне языке. Ну или как там они колдуют. А это будет целое поколение юных аристократов Твери, которые понятия не имеют, как выглядят магические проявления. Хотя, я конечно предполагаю, что те, кто поумнее, все равно, не афишируя, обучают своих отпрысков, хотя бы азам. Это князь у нас помешан на соблюдении законов. Ну да, возможно, именно это качество и позволило ему подняться так высоко. Всё-таки преданный и исполнительный человек на определенной должности порой выгоднее для власти, нежели умный и ненадежный.

— А если я скажу, что могу узнать, кого именно убили таким необычным способом, ты заинтересуешься? — Продолжал наверстывать вокруг меня круги Михаил.

— И как же ты это сделаешь? Постой, что у тебя в руках!? — Только сейчас я заметил, что Михаил держал в руке какой-то тканевой сверток, буквально размахивая им перед моим носом.

— Вот, не любопытства ради, а исключительно из благих побуждений, — он плюхнул его передо мной и аккуратно развернул ткань.

Я смотрел на неаккуратно оторванный палец, ну или что-то смутно на него похожее, что было готово растечься по столу, как только лишился своей тканевой поддержки. Запах, нужно отметить, тоже стоял отнюдь не самый приятный.

— Скажи, пожалуйста, неужели никто не заметил, что по улице в воздухе плывет какой-то сверток, который жутко воняет и с него капает что-то похожее на кровь? — Я прикрыл глаза, подозревая, что это припишут именно мне. Интересно, а проявления магии вообще не запрещены до поступления в академию? Мне срочно нужно в свою комнату, чтобы элементарно прочитать свод законов, иначе с этим неугомонным духом я запросто могу попасть под смертную казнь просто так, исключительно из его благих побуждений. Интересно, а почему я еще этого не сделал раньше?

— Когда я прячу что-то во внутренний карман халата, то предмет исчезает из всеобщего обозрения. Знаешь, сколько я уже интересных вещей так своро… унес согласно завещанию. — Гордо продекларировал он и для убедительности речи поставил одну ногу на стул, стоящий рядом.

— Как интересно. — Протянул я. Нет правда. С таким феноменом я еще не встречался. По крайней мере, в моем мире такого не было. Был всевозможный гипноз, отвод глаз, даже превращение тварей и их вещей в туман. Но, чтобы полная невидимость… Такое я встречал в первый раз. А это открывает простор для воображения, нет, Миша, каким бы надоедливым он не был, все же приносит пользу обществу, правда только в моем лице. Но я ведь тоже общество. — Скажи, а палец ты отгрыз, прикрываясь халатом? Раз этого тоже никто не заметил?

— Еще чего, буду я всякую пакость в рот брать. Немного обиделся ученый. — Лежал недалеко от огражденного периметра, на него почему-то никто не обратил внимания. Если лежит бесхозный, то почему бы и не взять.

— Ладно, допустим это так. И как мы узнаем кого убили? — Не выдержал я, взяв стеклянную палочку, поковырялся в желе из останков. Действительно костей нет, а мясо превратилось в нечто похожее на желатин. В моем мире о таком никто не слышал. Ведьмаки, так точно. А нас учили узнавать про тварей по мельчайшим проявлениям, вроде запаха или легкой изморози.

— Не поверишь. Уже знаю. Казимира Барановского. Увидел документы на голограмме, когда им удалось отпечаток снять. А это не ты его, того? — Дух выразительно провел большим пальцем у себя по горлу, следом изображая какой-то припадок. Похоже, свежий воздух не слишком пошел ему на пользу. Слишком уж артистичным он стал.

— А сам-то ты как думаешь? — Остановил я представление одного актера.

— Ну мало ли, вдруг следы зачищаешь. — Он пожал плечами и, взяв пинцетом палец, переложил его на поднос, и унес в другую часть лаборатории для исследования. — Ты, если что, скажи. Я по нему точно грустить не стану и тебя не обвиню.

— Что он тут делал? — Перебил я Михаила.

— Видимо, приехал на званный ужин в честь шестнадцатилетия наследника князя Тверского. Только посвящения не состоялось, и ужин перенесли, ну да ты и сам это знаешь. — Донесся до меня голос ученого, который уже принялся изучать палец, отрезая от него маленькие части и кладя на предметные стекла микроскопа.

— Ладно, ты действительно можешь быть чертовски убедительным. — Наконец согласился я, после недолгого размышления. — Мне нужно вернуться туда и все осмотреть. Только если тебе просто скучно и это какое-то изощренное магическое заклинание…

— Нет, они бы тогда сразу собрали останки и не стали разводить полемику. Тем более, не слишком это похоже на мага, по крайней мере, я не слышал, чтобы одаренные после или во время убийства заклинанием, откусывали жертве палец. Да и зубы у них обычно не похожи на мелкие иголочки. — Радостно воскликнул ученый, доставая что-то пинцетом из пальца.

— Ты что-то нашел? — Я заинтересовано поднялся с места, но подходить к ученому не решился. Всё-таки Михаил достаточно ветреная личность и сбить настрой ему проще простого. А я уже заинтересовался делом.

— Не так быстро. Но я в процессе.

— Мне нужно подкрепиться, где у тебя стоят мои эликсиры? — Решил я заняться собой, пока этот гений от науки бегает от стола к столу с колбочками и реактивами. Тут же прямо передо мной буквально материализовалось зелье внешним видом и консистенцией похожее на зелье, отвечающее за увеличение концентрации, за ним зелье, усиливающее слух, следом эликсир улучшения зрения в темноте и четвертая колба с малиновым содержимым, которое я раньше не видел, а также ошейник-подавитель. Да уж, про него-то я и забыл. — Это что? — я помотал в руках колбой, стараясь посмотреть содержимое на свету.

— Зелье на реакцию, ты сам мне рецепт давал, — ответил призрак, снова вернувшись к откушенному пальцу.

— Хм, а почему оно малиновое? — я повертел в руках колбу с холодным содержимым, все же запасы элементарных зелий мы тоже наготовили впрок. — Неужели всё-таки окислилось без холодильника?

— Я слегка добавил красителя и ароматизатора. — На секунду отвлекся Михаил и гордо выпятил грудь. — Мне показалось, что это пить невозможно, а так вкус должен стать кардинально другим. Вот попробуй.

— Твоя правда, совсем другой. — Проговорил я, еле сдерживая рвотные позывы. Ароматизатор только ухудшил вкус зелья, потому как к тому гадкому вкусу эликсира напоминающего что-то среднее между навозом и картофельными очистками я, по крайней мере, привык. А вот гнилой картофель со вкусом вишнёвых косточек, пробрал меня до самой глубины души.

Не отвлекая больше Мишу от его ученых изысканий, я поднялся к себе в комнату. Действовать эликсиры должны были начать через час, поэтому у меня было время немного подготовиться.

Из оружия я решил взять в довесок к ножам и пистолету, кастет и мачете. Мало ли, с кем буду иметь дело. Больше всего в этой истории меня бесило, что убили именно Казимира. Это была последняя ниточка из мне доступных, которая открыто вела к Новгородскому князю, и который фактически не являлась членом его семьи. В совпадения я не верил. Но кто мог зачищаться и для чего?

Я открыл инфопланешет и пробежался по поисковику, стараясь вводить запросы наиболее точно. Спустя минут двадцать, я откинулся на спинку стула и глубоко задумался.

Картинка складывалась такая, что Барановский действительно мог умереть смертью храбрых в том небольшом парке, не имея ко мне никакого отношения. На протяжении последних пяти лет, каждый год всегда происходили подобные убийства. И в черте города их всегда было ровно три. Ни больше, ни меньше. Кроме того, они все происходили в лесопарковой зоне, лишенной камер и многочисленных прохожих. Официально никто не мог ничего пояснить. Парк прочесывали чуть ли не через мелкий гребень. Но ответов не было, желе из людей продолжало появляться ровно три раза в год. Эта цикличность просто кричала мне, что дело относится к твари. Так, посмотрим. В этом году Барановский был второй жертвой. Первым был посол Московского княжества два дня назад. А жертв-то наша тварь выбирает высокопоставленных. Странно, что они оказывались там одни, без охраны и другого сопровождения.

Когда я услышал шорох, создаваемый мышами, сооружавшие гнездо в стене, я понял, что зелье, усиливающее слух, начинает работать. Ну а раз одно начинает, то и другие тоже с секунды на секунду проявят свое действие. Можно выходить.

Пройдя уже мимо даже не удивившегося охранника, я забрал свои свеженькие документы, которые, как оказалось, делались каждый раз новые в зависимости от цели визитов и ограничений. Сейчас ограничений не было никаких, то есть я мог вернуться, когда захочу и гулять, где мне вздумается без каких бы то не было санкций от тверского князя. Вот оно продвижение по социальной и карьерной лестнице. Нужно только натравить на княжича вампира, и жизнь сразу становится лучше. Я усмехнулся своим мыслям и направился в сторону совершения первого преступления, потому как в месте, где был убит Барановский, все еще кипела какая-то бурная деятельность, ну или по крайней мере ее видимость.

Так, московский посол был обнаружен в парке имени Шереметьева, отца основателя Тверского княжества. Правда умер он, так и не оставив детей, род прервался, и о нем сейчас знают только по урокам истории. Ну да и бог с ним, повторять историю этого мира буду потом, в академии.

Дойдя до парка, я прошел сквозь центральный вход и, рисуя карту по памяти, постарался сопоставить местность, которую я видел перед собой с голограммой в инфопланшете. Прошло, наверное, минут двадцать с тех пор, как я наткнулся на знакомый пейзаж. Находилось место убийства довольно далеко от дорожек и развлекательных зон, что тоже особо не вязалось в картину поведения великосветской персоны. Жаль я не детектив, чтобы тут же сделать выводы о том, куда и откуда он шел, да с какой целью. Зато я каратель, который наткнулся на интересную, и доселе неизвестную тварь. Так что, я просто не буду забивать себе этим голову. Ведьмачий кодекс, который переняли в свое время каратели, просто кричит во мне, чтобы я разузнал, что оно такое и как его убить. Оно убивает людей, значит мы должны убить его — все просто. Разве что еще награду хорошо бы получить, ну да ладно. Пожалуй, сейчас не лучшее время идти искать того, кто будет мне оплачивать удачные охоты.

При первом осмотре я не заметил ничего странного, даже трава на первый взгляд примята не была. Следов борьбы тоже не было. Ну это на первый взгляд, нужно идти дальше. Зайдя в лесополосу немного поглубже, я присел и прислушался. Идеальная тишина, отсюда даже криков детей не слышно и городского шума. А как его тогда здесь нашли? Ладно, соберись каратель, ты не о том ты думаешь. Как курсант, что гуля не видел, ей богу. Обострив уже все свои чувства, я заметил несколько следов крови на одном из кустов. Вполне возможно, что это оставила наша тварь. Я тут же подошёл к ним поближе и аккуратно их срезал под самый корень. Пусть Миша дома развлекается. От листьев, на которых была пролита кровь, шел стойкий аромат корицы и мышиного помета. Довольно своеобразное сочетание запахов. Надо ли говорить, что другие листья обычного шиповника, который рос здесь подобного аромата не издавали.

Внезапно промелькнувшая сбоку от меня серая тень, которую я едва успел увидеть боковым зрением, заставила меня отвлечься от изучения места. Естественно, я тут же повернулся в сторону возможного противника, но ничего не увидел, даже листочки не шелохнулись. Видимо, слишком пристально я вглядывался перед собой, потому что пропустил начало атаки сверху. В мою сторону полетел какой-то яркий шар, от которого я правда довольно легко увернулся, но так как я был под зельем ночного зрения, то меня хоть и не полностью ослепило, но достаточно сильно повредило зрение. Ну да это не беда, на самом деле, драться полагаясь только на слух легче, чем кажется. Особенно недолго и под соответствующим эликсиром.

Еле уловимый шаркающий звук подкрадывающегося ко мне иного, заставил напрячься, и в одно мгновение выхватив мачете, наклониться вперед, уходя из-под захвата. Реакция даже в этом теле у меня была гораздо лучше, чем у этой черной тени. К сожалению, теперь я мог различать только силуэт, но даже этого мне хватило, чтобы увидеть и перерубить какую-то сеть, выброшенную в мою сторону, что уже почти долетела до меня. В ответ, я тут же метнул один из ножей в его сторону, но к сожалению, так же не попал. Потеряв противника, я снова замер, прислушиваясь к любому звуку и жадно втягивая носом все окружающие меня запахи. Кровь, стучавшая в висках моего тела, жутко мешала мне сконцентрироваться на происходящем. Нужно срочно озаботиться эликсирами, понижающими скорость сердцебиения. Если я сегодня выживу, конечно.

Снова те же крадущиеся шаги, но уже сбоку. Теперь я решил поступить немного умнее. Не дожидаясь атаки, я примерился, и, нагнувшись, сам сделал рывок в сторону тени, одновременно совершая удар в челюсть.

Громкий вздох и тело падает рядом со мной. Не давай ей опомниться, а теперь я видел, что это была девушка, я навалился на нее коленом на грудь и приставил к ее горлу мачете.

— Ты? — Я удивлённо рассматривал знакомую рыжеволосую девчонку, которая заманила меня в этот орден в качестве жертвенного барана. Софочка расширила глаза и перестала вырываться.

— Отпусти меня. Я здесь, по той же причине, что и ты, меня направил князь Романов.

Глава 17

Я смотрел на девушку, в глазах которой постепенно затухала опасная магическая краснота. Она перестала вырываться, скосив глаза на мачете, что все еще было приставлено к ее горлу и благоразумно замолчала. Ситуация, мягко скажем, сложилась неприятная. Я до этого момента даже о Софье ни разу не вспоминал, думал, что ее пустила в расход тайная канцелярия. Оказалось, что все далеко не так просто. И это напрягало, притом сильно.

— Кто ты такая? Последний раз я видел тебя на побегушках у ордена, — еле слышно спросил я, одновременно прислушиваясь, чтобы больше не пропустить очередного удара. Вот что значит отсутствие опыта противостояния новым противникам. Я ее не услышал. Думаю, что в этом есть какой-то магический секрет, к которым я не привык в своем мире. Ну что ж, запомню и стану мудрее, а, следовательно, и сильнее.

— Я двоюродная племянница князя Романова и работала в ордене исключительно по его просьбе. — Она скорее для проформы несколько раз дернулась. — Может уже отпустишь? Мне больно.

— Да что ты говоришь. — Усмехнулся я, слегка ослабляя напор, чтобы не разрезать ей горло. — Думаешь, я просто так тебе поверю? Для начала, поведай мне, что ты здесь делаешь, да еще и одна? Потом посмотрим, что с тобой делать.

— Хорошо. Я видящая, — она скривилась словно от зубной боли и пристально уставилась на меня. — Дядя отправил меня прогуляться, вдруг сработает мой дар, и я смогу что-то увидеть. Я всего лишь два года обучаюсь в школе и еще не контролирую его, — решила пояснить она. — Я увидела будущее, какие-то размытые очертание, в котором фигурировал ты.

— Ясновидящая? — Решил уточнить я, вспоминая иных, которые обладали подобным даром. Встреча с такими всегда заканчивалась неприятностями.

— Просто видящая, — Ядовито прошипела она, видимо, таким сравнением я ее смог чем-то обидеть. Нужно будет запомнить. — И я решила тебя спугнуть, чтобы ты убрался отсюда, потому что, как я четко увидела, если ты встретишься здесь с женщиной, то ты умрешь.

— Ага и сама организовала встречу с женщиной. — Рассмеялся я. — Только не говори мне, что ты с сюрпризом в штанах. — Тут до моего слуха донесся какой-то скрежет и шуршание, к сожалению, я не мог идентифицировать эти звуки, да даже понять откуда они доносятся. Чертово тело обычного человека, что даже под зельями еще было глухо и слепо, словно котенок. По моим меркам, конечно. Кто-то другой уже и с такими усилениями, которые были на мне в данный момент, мог бы оглохнуть.

— Ты чертов придурок! — Забилась она подо мной. — Еще раз такое скажешь, я тебе голову оторву и в футбол ей сыграю.

— Где твоя охрана? — я еще немного ослабил хватку, чтобы эта бешенная не отпилила сама себе голову. Ее пульс показывал, что она говорила правду, но полностью доверять ей, конечно, было бы неосмотрительно.

— Со мной было два охранника, но они скорее всего отстали…

Она не успела договорить, как где-то недалеко вне зоны нашей видимости раздалось несколько выстрелов и прозвучал сдавленный мужской крик. Я успел оказаться на ногах, и даже потянуться за пистолетом, но практически в этот же самый момент земля под нами осыпалась, и мы провалились под землю в образовавшийся проем.

Летели мы недолго, я еле успел перегруппироваться, чтобы принять большую часть удара о землю на себя, а не на девушку. Правда, внезапно София сделала замысловатый пасс руками и падение замедлилось, так что мы плавно опустились на землю. Так вот, значит, в чем ее секрет, она умеет парить. Неудивительно, что я не услышал ее, если она приближалась ко мне, не касаясь земли.

Некоторое время мы не двигались, ожидая, пока земля перестанет сыпаться нам на головы.

— Мне уже можно слезть с тебя? — прорычала Софья, не решаясь встать без разрешения, пока мачете было прижато к ее горлу.

— А может мне нравится. Красивая девчонка, интимный полумрак, — я усмехнулся, но все же отвел мачете и вместе с ней поднялся на ноги, первым делом оглядывая место, в котором мы очутились.

— Козел озабоченный, — Проворчала девушка, правда своим пульсом показывая, что она была довольна комплиментом. Думаю, если бы не ситуация, в которой мы очутились, и поджидающая нас опасность, мне бы нашлось, что ей ответить. Возможно даже с приятным продолжением, но сейчас действительно было не то время, и не то место.

Ночное зрение все еще работало, поэтому я смог оценить обстановку, даже сквозь пыль, которая поднялась, после нашего падения и все еще не осела. Находились мы в каких-то подземных катакомбах, явно искусственного происхождения, но не обработанных, словно кто-то огромный прорыл тут проход для себя. С одной стороны, от нас находился тупик этого тоннеля. Мы находились в какой-то финальной точке, если можно так выразиться, заканчивающийся небольшим расширением. Стены были земляными, переплетёнными многочисленными корнями. Такая своеобразная глубокая земляная яма.

Я прошел немного по отходящему рукаву тоннеля, но единственное, что смог увидеть, так это какой-то длинный и узкий проход. В него мог спокойно протиснуться среднестатистический человек, но не более, хорошо хоть высота этих земляных катакомб была метра два, так что хоть ползти не нужно было.

Внезапно Софья натужно закашлялась от пыли, которая повисев некоторое время в воздухе, начала оседать.Я вернулся к девушке, которую взяв за руки хотел отвести в место, где пыли не было. Однако от приступообразного кашля она согнулась и не могла идти. Ясно, в оседающей пыли какой-то яд. Скорее всего, это ловушка от твари, которая все это устроила, чтобы отравить тех, кто сразу попытается выбраться из ямы. Пригнувшись к полу, где пыли еще почти не было, я, глубоко вздохнув и перекинув Софью через плечо, отнес ее недалеко от ямы вглубь тоннеля, освобожденной от пылевой взвеси. Усадив девушку на земляной пол, я прислушался. Где-то вдалеке слышался небольшой шелест и еле различимые семенящие шаги маленьких лапок. Кем бы не была эта тварь, но сейчас она направлялась в нашу сторону.

Внезапно я понял, что мне тоже стало тяжело дышать, а глаза защипало. За тот небольшой промежуток времени, который я находился рядом с девчонкой, эта мелкая странная пыль, судя по всему, могла проникнуть мне в глаза и ноздри. Сделав несколько глубоких вдохов, я понял, что ничего критичного со мной не произошло. Все же стандартный набор эликсиров делал свое дело, помогая насыщать кровь кислородом. Только голова начала немного кружиться, а сердце биться чаще, но это было вполне приемлемо. Вытерев глаза рукавом куртки, я и вовсе полностью пришел в себя, лишь небольшой звон в ушах напоминал мне, что я находился буквально в шаге от отравления.

София перестала кашлять и, откинувшись на стенку, закрыла глаза. Присев возле нее на колени, я слегка потряс ее за плечи, но никакой реакции от девушки не добился. Не хотелось бы конечно быть правым, но эта пыль явно не делала исключений для одаренных.

Шаги твари приближались и я, посмотрев на мачете, с сожалением вложил его в ножны. Слишком узко, не смогу как следует замахнуться. Достав пистолет, я взвел курок и, перешагнув через глубоко спящую девушку, сделал шаг в направлении твари, спешащей на свой ранний ужин. Надеюсь, что серебро его может отпугнуть, ну или обычная пуля в череп. Интересно, а от звука выстрела нас не похоронит под землей, обрушившийся такой своеобразной землянки. Ладно, это не важно. В любом случае, пока у меня есть хоть капля крови, тварь не получит человека, спрятавшегося у меня за спиной. Так я жил, живу и так я когда-нибудь умру с улыбкой на лице.

Неожиданно позади меня раздался слабый стон. Повернувшись к Софье, я увидел, как она, хватаясь за голову, пытается прийти в себя. Какое-то едва видимое зеленоватое сияние окутало ее тело и спустя некоторое время она смогла поднять голову и посмотреть на меня довольно осмысленным взглядом.

Звук приближающихся шагов затих, словно тварь что-то почувствовала и остановилась в нерешительности.

— Какого хрена тут происходит, — прошептала она и поднялась на ноги довольно уверено, разминая затекшие мышцы. — Такое чувство, что меня чем-то опоили.

— Быстро ты пришла в себя, — я отвернулся от нее, вглядываясь в темноту. Действия зелий практически прекратилось, из-за чего я еле слышно выругался. Как же не вовремя.

— Целительство — моя вторая специализация. Первый закон, которому нас учат, что плох тот целитель, который не может излечить себя сам. В общей и боевой магии, как ты уже понял, я особо не сильна. — Она словно стыдилась произнесенного и сейчас пристально вглядывалась в мою реакцию на это признание.

Внезапно этот подозрительный звук шажков начал удаляться, видимо, тварь не рискнула идти вперед. Может быть не ожидала, что действие той пыли сможет так быстро прекратиться. Кто же ты такой, что боишься нападать на бодрствующих людей. Все это не связывалось с картиной мертвого посла и Барановского. Словно мы попали в логово совершенно другого существа, которое не имело никакого отношения к убийствам в парке. Хотя этого, конечно, исключать было нельзя. Как я понял, в этом мире грозных и самолюбивых боевых магов, люди уже минимум пять лет отданы на растерзания тварям.

— Где мы? — Софья выглядела обеспокоенно, глядя пристально мне в глаза, когда я повернулся на ее вопрос. — Дима, ты знаешь где мы и как нам выйти?

— Без малейшего понятия. Но обратно, думается мне, через ту дыру мы выбраться не сможем. Там ядовитая дрянь все еще витает в воздухе, и мы можем просто элементарно отрубиться, так и не выбравшись на поверхность. Судя по скорости ее оседания, минут двадцать, минимум, там делать нечего. Тебе, возможно больше.

— И что ты предлагаешь? — Всхлипнула София, превращаясь в того, кем она на самом деле и была — испуганную девчонку. — Только не говори, что нужно идти вперед. Я не думаю, что смогу.

— Именно это я и предлагаю. — Я заглянул ей в глаза. — Запомни, пока я жив, никакая тварь тут тебя не тронет. — Я отвернулся от нее и сделал шаг в темноту. Внезапно надо мной пропыли два тускло светящихся шара. Свет был прерывистый, но его хватало, чтобы осветить пространство впереди меня метров на десять.

— Так будет лучше. — Раздался из-за спины уставший голос Софи. — Прости, я знаю, что света мало, но два пульсара — это мой предел.

— Это на два больше, чем у меня было до этого. — Улыбнулся я. — Так что все нормально, пошли.

Чем глубже мы заходили внутрь катакомб, тем более сырой становилась земля и встречалось все больше переплетенных корней, еще даже не высохших, и перерождающих нам путь. Благо они занимали не все пространство, и мы пока еще могли перелезть через них. Пауков тоже становилось больше, что не придавало спокойствия и умиротворения. Постоянный шелест тысячи мерзких лапок нервировал Софию и ее постоянные дерганья здорово сбивали мне концентрацию.

— Тебе не кажется, что нам стоит вернуться? — шепотом спросила Софья, вцепившись мне в рукав куртки.

— Пройдем еще немного, все равно пыль еще не осела и возвращаться нам рано. — Я не стал говорить, что с таким снаряжением и подготовкой мне действительно не следует соваться вглубь этого странного места, но было необходимо узнать, что здесь происходит, чтобы доложить князю и потребовать с него подкрепления и еще больше оружия. Правда, девушка отвлекала сильнее, чем я предполагал вначале, и тоже всерьез подумывал повернуть назад. В общем, пока я размышлял о том, вернуться или остаться, мы прошли еще сотню метров и оказались в какой-то широкой пещере. Света от двух пульсаров не хватило, чтобы как следует осмотреть это место. Видны были только очертания стен и каких-то предметов под высоким потолком. Словно прочитав мои мысли, София прикрыла глаза, сжала кулаки и пульсары немного увеличились в размерах, став гораздо ярче и полностью освещая помещение.

— Что это такое? — Ахнула девушка, показывая на потолок и прижимаясь ко мне. — Дим, мне страшно.

Под потолком были подвешены какие-то огромные коконы, или что-то очень на них похожее. Они свисали вниз толстыми канатами и слегка раскачивались, как будто под действием неощутимого для нас ветра. Подойдя к одному ближе, я понял, что это действительно кокон, сплетенный из какой-то нереально толстой паутины. Оглядевшись и прислушавшись, я убедился в том, что пока в этой пещере угрозы для нас нет. Так же, во время осмотра, я обнаружил два выхода. Словно эта пещера была какой-то развилкой. Ладно, раз прямой опасности нет, то можно заняться коконами. Всего их было около десятка. Размером от одного до двух метров, они немного отличались по форме и цвету. Однако никакой закономерности в этом, я пока не увидел. Придется действовать наугад.

Достав из кармана один из ножей, я полоснул по нитям, стараясь увидеть, что находится внутри. Ничего подобного я раньше не видел, поэтому даже представить не мог, что внутри. Нити оказались на удивление крепкими, поэтому пришлось приложить недюжие усилия, чтобы разрезать хотя бы первый слой. Последующие, впрочем, были не столь прочны, словно сверху нити просто слиплись в какую-то корку. После первого слоя дело пошло быстрее, так что уже через пару минут кокон был полностью мной прорезан. Тут же из отверстия, огромной тягучей лавиной повалили мохнатые, черные пауки размером с кулак. Они словно боялись света, издаваемого пульсаром, поэтому старались скрыться в тени, избегая освещенных мест. Когда поток иссяк из обрезавшейся дыры, которая увеличилась под наплывом насекомых, вывалилась иссохшая человеческая рука.

Обернувшись на приглушенный вздох, что раздался у меня за спиной, я увидел, как Софья, зажимает рот трясущейся рукой, видимо, чтобы не закричать. Ее глаза были переполнены ужасом, страхом и непониманием. Но самообладание она не потеряла, что несколько удивило меня, потому что я до последнего момента считал ее избалованной капризной девчонкой и ждал истошного крика. Однако вместо него я услышал, как из тоннелей начал доноситься подозрительный шипящий звук, который был слышан даже обычным слухом. Видимо, мама обиделась, что потревожили ее малышей. Проклятье, с таким балластом как София, драться с неизвестной тварью — это далеко не предел мечтаний.

— Уходим, — прошипел я и, схватив ее за руку, понесся в обратном направлении. Что бы это не было, но это было точно опаснее, нежели непонятно кем выброшенный одурманивающий песок. Тем более что по моим подсчетам он хоть и не осел до конца, но в воздухе его осталось уже довольно немного. Девушка не подвела. Она не вырывалась и не сопротивлялась, без лишних вопросов перебирая ногами, не отставая следуя за мной, хоть и было видно, что дается ей это совсем не легко. Все время, пока мы добирались до того места, где мы очутились после попадания сюда, меня терзало стойкое ощущение, что за нами кто-то гонится. А ощущения карателя — это совсем не то, что можно игнорировать. Так что, я держал максимально возможную для нас скорость.

Добравшись до места нашего падения, но не заходя в саму пещеру, где еще виднелась пыльца в воздухе, я посмотрел наверх. Дыра была метрах в пяти над нами. Мы смотрели на нее снизу-вверх, и я не мог придумать способа, как нам отсюда выбраться пока не вспомнил о способности Софии.

— Обними меня и начинай парить или летать, что ты там делаешь. — Приказал я девушке, повернувшись к ней спиной. — Если облегчишь еще и мой вес, то цены тебе не будет. Только ради всего святого, задержи дыхание. Если ты во время подъёма потеряешь сознание, мы тут и останемся.

Девушка, посомневавшись несколько секунд, наконец кивнула и, что-то прошептав, запрыгнула мне на спину, обняв руками и ногами. Тут же я почувствовал, что она стала почти невесомой и почти не тянет меня к земле.

Взяв небольшой разгон и задержав дыхание, я начал скоростной подъем по земляной стене. Первые три метра я даже не заметил, преодолев их с прыжка. Четвертый тоже пролетел достаточно быстро. Корни в стене были толстыми и давали надежную опору для рук и ног. А вот последний метр до поверхности, время от времени казалось, что станет последним в моей жизни. Жиденькие корешки вырывались из-под рук, земля крошилась под ногами, голова от вновь попавшей в организм отравы кружилась, а перед глазами начали летать белые мушки. Но, все обошлось. Мы выбрались и я, оказавшись на свежем воздухе, наконец смог отдышаться. Я упал на землю и закрыл глаза. Каждая мышца моего тела сводилась судорогой и болела. Организм под действием зелий вызывал взрывной рост мышц и сейчас, после такого перенапряжения, я стану значительно сильнее. Но боль, которую я переживаю, была по настоящему адской.

— Морозов, — Софья еле слышно позвала меня, трогая за руку. Я открыл глаза, поворачивая голову на звук. — Как ты думаешь, эти три женщины, которые нас окружают, хотят просто поздороваться?

Глава 18

Отринув волевым усилием боль в мышцах, я поморщился и медленно поднялся на ноги, вытаскивая из ножен мачете. Я слышал эти шаги еще до того момента, как меня позвала Софья, вот только, к сожалению, не обратил на них должного внимания. Мы находились в парке, где довольно много людей, по крайней мере, крики детей и разговоры взрослых были отчетливо слышны вдалеке. Так что, я надеялся, что это кто-то из любителей ночных прогулок или охрана Софии, наконец, пожаловала к нам. К сожалению, это оказалось совсем не так.

К нам действительно приближались три женщины. Сотворенные будто под копирку они были похожи друг на друга, словно близнецы. Единственное что их отличало друг от друга — это цвет их длинных и невероятно густых волос, что, развеваясь по ветру, оставляли какой-то еле видимый шлейф. Огненно рыжие, черные, как крыло ворона, и белоснежные, как сама зима, они были такие яркие, что практически светились в окружающем нас полумраке. Замысловатые татуировки по всему телу подчеркивали их высокие и идеально стройные фигуры. Одеты они были в полупрозрачные ночные сорочки, которые больше подчеркивали все интимные места, нежели что-то скрывали. Завершали картину чулки и туфли на высоких и тонких каблуках, которые почему-то не спешили проваливаться в землю и позволяли своим владелицам идти словно по подиуму.

Они остановились буквально в нескольких шагах от нас, даже черноволосая обошла нас сзади и присоединилась к своим сестрам, выстраиваясь с ними в один ряд. Некоторое время женщины молчали, только пристально и безмолвно смотрели на нас. Цвет их глаз я, к сожалению, не видел. Всю радужку занимали расширенные зрачки, что было довольно подозрительно, потому как хоть и наступила ночь, однако, было слишком светло для такого эффекта. По крайней мере, для обычных людей. От этого пристального взгляда волосы на голове зашевелились, а по рукам начали бегать мурашки. Это чувство для меня всегда было сродни чувству опасности. Софья вцепилась мне в руку, чтобы хоть немного успокоиться, но судя по ее пульсу получалось это у нее из рук вон плохо. Ну ничего, тут место людное, да и света достаточно, так что попробуем прорваться.

Неожиданно в голове начала звучать тихая приятная музыка. Я скривился. Подобными трюками успокаивали и завлекали к себе многие твари моего мира. К сожалению, в настоящее время я мало что мог поделать с этим влиянием на себя. Тело еще не было до конца подготовленным, так что невзирая на самоконтроль в кровь начали выплёскиваться гормоны. Но хотя бы не обращать на него внимание и не вестись на такие явные провокации было в моих силах.

— Ты потревожил покой королевы, смертный, — в музыку буквально вплетались слова, которые набатом прозвучали в голове. Ни одна из девиц не открывала рта, поэтому понять, кто из них со мной говорит я не мог. Хотя, судя по громкости звука, могли бы и все вместе. Я промолчал, подготавливаясь к удару, удобнее перехватывая мачете, выпуская руку девушки из своей. Как бы не было ей страшно, сейчас не самое время ее успокаивать. — Ты заплатишь за смерть наших детей.

— Ага, жизнь за жизнь и все такое, — я не стал дальше выслушивать эти пафосные речи. Что это были за иные я не имел ни малейшего понятия. Но пистолет, который я не ставил на предохранитель удобно располагался кобуре. Поэтому времени на то, чтобы вытащить его и сделать выстрел требовалось очень мало. Так что мой выстрел прозвучал даже раньше, чем я закончил свою фразу.

Пуля попала точно в глаз блондинке, что стояла в центре этой троицы. Неестественно скривив рот, она зашипела, и в моей голове наконец наступила долгожданная тишина. Вопреки ожиданиям, тварь не только не упала замертво, но даже не покачнулась. А пуля, пройдя ее череп насквозь со стуком ударилась в дерево, располагающееся за ней. Внезапно очертания девицы начали плыть и изменяться. Тело словно вытягивалось, ноги стали покрываться какой-то черной чешуей, а живот неестественно набухал.

Надеюсь, закон обращения един для всех миров. Во время трансформации каждая тварь должна быть уязвимее всего. Поэтому я не стал дожидаться, пока произойдут полные изменения и, сделав молниеносный рывок в сторону блондинки, замахнулся уже давно подготовленным мачете, и хорошо выверенным ударом снес ее голову с плеч.

Тело несколько раз дернулось и рухнуло на землю, не совершая больше никаких движений. Отрубание головы, наверное, единственный способ упокоить практически любую тварь и в этот раз не подвел. Я попятился, когда из шеи женщины начали выбираться довольно крупные пауки, которые разбегались в разные стороны. Облегчённо вздохнув, понимая, что они не станут на меня нападать, я резко развернулся на шипение и едва увернулся от сети из паутины, которую рыжая метнула в меня из своего уже паучьего брюха.

Трансформировалась она быстро, схватка с блондинкой заняла всего лишь несколько секунд, как правило, за это время мало кто мог перегруппироваться и начать атаковать, разве что оборотни или вампиры. Да и то, не из молодых.

Трансформировалась иная так же в существо неизвестное мне ранее. Верхняя часть тела оставалась человеческой, но располагалась на массивном паучьем теле. Само тело паучихи было покрыто какой-то отливающей металлом чешуей, поэтому бить или попытаться прорубить его мачете точно было хреновой затеей, а до ее головы я достать не мог. Рыжеволосая благодаря длинным паучьим лапам возвышалась надо мной где-то метра на полтора.

Не меняя позиции, я буквально на секунду отвел взгляд, чтобы посмотреть на третью из паучьего тандема и на Софью. Черноволосая иная не стала оборачиваться чудовищем, но уже дошла до девушки, взяла ее за руку и сейчас уводила куда-то вглубь зарослей. Видимо магический дар никак не помог юной магине, и мелодия смогла поработить девчонку. Ладно, доберусь и до них, нужно только быстро отделаться от настырной паучихи, которая довольно проворно кинулась на меня, пытаясь проткнуть неестественно плотными и тонкими отростками, которые заменили девушке пальцы и теперь были больше похожи на какие-то кинжалы, чем на живую плоть.

Я метался по поляне, как белка, уходя от постоянно атакующей твари. Так дело точно не пойдет. Полноценного оружия для битвы с ней у меня не было. Я с сожалением вспомнил о цепи, оставленной в комнате. Вот с ней бы у меня были варианты, а с кастетом и мачете против покрытого толстым слоем хитина туловища пока нет.

Внезапно рот на человеческом теле существа открылся и из него в мою сторону паучиха выплюнула какую-то зеленую слизь, одновременно с этим стараясь накрыть меня сетью паутины из брюха. Так что, мне пришлось после очередного уворота взвиться в воздух и, схватившись за ствол дерева, на несколько секунд застыть в горизонтальном положении, пропуская два одновременно летящих снаряда сверху и снизу от моего тела. После плевка тварь, увидев, что я разомкнул пальцы и полетел к земле, молниеносно рванула ко мне, попытавшись поймать меня в полете, но двойной удар ногами откинул ее обратно и дал мне энергии, чтобы сделать двойное сально назад, разрывая дистанцию.

Нужно думать, время уходит, и если я не успею догнать тройняшку, то наверняка Софью в ближайшее время я найти не смогу. К черту осторожность, даже если это будет опасно, нужно атаковать. В голове метались мысли, которые пришли только к одному решению.

Хорошо, что я не надел подавитель, который мне подсунул Миша перед выходом из поместья. Теперь главное, чтобы меня не разорвало на куски при очередной попытке использовать свои новые способности. Еще с утра я начал ощущать дискомфорт в груди, но решил, что быстро обернусь, не хотелось красоваться на людях в ошейнике. Вся моя суть протестовала против того, чтобы его носить, тем более вне дома.

Я остановился и попытался вызвать в себе тот ком, который превратил в ледяную пещеру комнату на окраине города. На удивление, я почувствовал какой-то неестественный отголосок где-то в районе сердца, который с каждым биением наполнял грудь тяжестью и тупой болью все больше, больше и больше. Так, а теперь нужно выпустить грозящую раздавить меня силу. Я со всей доступной мне скоростью сделал рывок в сторону плюющейся ядом твари и, упав на колени, проскользил по траве под ней. Выбрав момент, я выбросил руку, втыкая мачете в отверстие, из которого генерировала нити эта паучиха. Мачете, конечно, было не лучшим вариантом для такого маневра, но выбирать мне не приходилось. Клинок вошел в тело твари по самую рукоять, после чего существо взвилось на задние четыре конечности, стараясь передними оторвать меня от оружия и воткнуть в меня свои ядовитые отростки.

Я чувствовал, как успокаивающая меня прохладная энергия вытекает через руки и проходит по клинку в тело паука. Очередной удар лапой и у нее, наконец, получается отбросить меня от себя, оставив в ране клинок. Энергия все ещё требовала выхода и я, не придумав ничего более умного, просто приложил руки к земле, закрывая глаза и выпуская всю бушующую во мне силу, пытаясь представить, как она сковывает и убивает паучиху. Либо так, либо энергия просто разорвет меня на мелкие кусочки на радость этой членистоногой.

Я открыл глаза спустя несколько секунд и увидел, как спешащая поквитаться со мной паучиха не смогла устоять на голом льду и упала на брюхо, проскользив мимо меня. Она билась и скребла лапами по земле в тщетных попытках встать. Я даже уже примерился, как мне сделать рывок в ее сторону, чтобы довершить начатое, но неожиданно тварь замерла и в мгновение ока превратилась в уродливую ледяную статую.

Правда небольшое шуршание, исходящее от ее тела, отчетливо говорило мне, что она была все еще жива. Более того, уже через пару секунд ее фасеточные глаза начали бегать в разные стороны, а хелицеры немного шевелиться. Чем дольше я смотрел на нее, тем больше понимал, что эта ледяная красотка вот-вот должна оттаять. Больше медлить было нельзя. Все же магия отвратительно действует на существ. Даже такая необработанная сила, полностью истощающего своего носителя. А мне говорили, что такой выброс может и среднему боевому магу навредить. Как же всё-таки не хватает знаний, нужно срочно поступать в академию. Аккуратно подойдя к ней и достав из ее брюха мачете, который став проводником, даже не думал превращаться в лед или осыпаться подобно ледяному копью, я замахнулся и снес ее голову с плеч.

Я прислушался к себе и удовлетворенно выдохнул. Сердце замедлило свой ритм, голова полностью прояснилась, даже дышать стало немного легче. Все же Миша следил за моим энергофоном в последние дни, вешая на меня подавитель с точностью до минуты, когда это было необходимо. Он даже разработал какую-то специальную формулу для этого, правда рассказывать мне о ней пока не спешил. Видимо не хочет принижать свою полезность.

— Молодой человек! — я резко обернулся в сторону спешащих ко мне представителей правопорядка. Этих еще здесь не хватало!

Я выругался сквозь зубы и вогнал мачете в ножны. Привлекать внимание оружием самое последнее дело, пусть они отвлекутся на тварей, а там я смогу ускользнуть. И так времени прошло слишком много, чтобы остался хотя бы небольшой шанс найти Софью. Она с пауком скрылась уже так далеко, что даже мой усиленный эликсирами слух перестал различать их шаги.

— Молодой человек, предъявите ваши документы, — двое мужчин в форме близко подошли ко мне, светя прямо в глаза довольно большим фонарем. Я прищурился, всем своим видом показывая, что они причиняют мне довольно большие неудобства. Главное, вести себя уверенно и нагло, показывая свой статус. Жаль только его у меня по факту никакого не было.

Отдав им пропуск и белую карточку, я повернулся в сторону упокоенных тварей и удивленно вскинул брови. На земле, покрытой ледяной коркой никаких останков не было. Осталась только прозрачная накидка блондинки, которая не завершила толком трансформацию. То тут, то там виднелись небольшие скопления пауков, но это все, что осталось напоминанием о минутном побоище.

— Извините, мы слышали выстрел, — один из них отдал мне документы. Тон обращения немного изменился, почти до вежливого.

— Никакого выстрела я не слышал, скорее всего это лопнул один из воздушных шаров в развлекательной зоне, — я равнодушно пожал плечами, глядя перед собой, буквально отсчитывая потерянные секунды.

— Что вы делаете в этом месте? — второй все же не унимался и не отставал от меня. — Да еще и в это время.

— Я не надел сегодня подавитель и у меня случился неконтролируемый магический выброс, вы же знаете, что происходит с магами, достигшими шестнадцатилетия? Я просто не хотел никому причинить вреда, только и всего. — Я махнул в сторону ледового катка, который на самом деле занимал довольно обширную площадь. Тот настырный мужчина прошел мимо меня и убедился в неестественном происхождении ледового покрытия. Хотя, я думаю, любое ледовое покрытия ранней весной априори будет неестественным, особенно в локальном участке.

— Спасибо, что заботитесь о гражданах Твери. Всего доброго. — Козырнули мне полицейские.

— Подождите, вы не видели моих спутниц? Я отправил их подальше, чтобы их не зацепило волной. Одна рыжая в рубашке и черных штанах, другая черная с длинными волосами в полупрозрачном платье. — Я остановил служителей, которые уже, отвернувшись от меня, хотели уйти по своим делам. — Я несколько волнуюсь за них.

— Знаете сколько людей находится в парке в выходные, даже ночью? — буквально выплюнул в мою сторону тот, что был помоложе и, отвернувшись, направился вместе со своим коллегой дальше патрулировать зону. Все же нужен хоть какой-нибудь статус, а то нормального отношения к себе я не добьюсь. Скорее всего, даже если они и видели девушек, то мне одаренному простолюдину просто из принципа не сказали. Интересно, а где они были, когда пропала охрана Софьи. Сдается мне, что твари тут не только пауки.

Ладно, черная пришла в противоположном направлении от остальных. Я повернулся в ту сторону, пытаясь в уме начертить карту этой зоны, которую я видел в сводках новостей и в памяти, доставшейся от Дмитрия. Там находился развлекательный центр, заброшенное поместье Романовых и чуть дальше сквер, в котором нашли Барановского. Так они пришли с трех сторон, из трех разных парковых зон, в которых находили тела. Логично предположить, что она пошла обратно и повела девчонку прямиком в свое логово.

Стараясь не привлекать излишнее внимание, я быстрым шагом направился в том направлении, то и дело застревая в каких-то толпах и очередях. Судя по всему, в центральном парке проходил какой-то праздник, потому как народу, несмотря на позднее время суток, было довольно много и играла оглушающая меня громкая музыка.

Добравшись до безлюдной лесополосы, где днем был найдет труп, я обошел ее вдоль и поперек, но не нашел ни единого следа, который бы вел в подземные катакомбы черноволосой паучихи. Прислонившись к раскидной березе, я задумался, глядя на то, как копошатся мухи возле того самого места, где находился труп Барановского. Вспомнив об остальных убийствах, я внезапно понял, что все тела были найдены на одном и том же месте. Что мне это дает? Наверное, ничего. Поместье князя располагалось совсем близко, и я понял, что необходимо как можно быстрее возвращаться, чтобы сообщить князю неприятные вести и просить подкрепление. Я обещал Софье, что с ней ничего не случится, и я выжгу тут все к чертям, но сдержу обещание.

Глава 19

До поместья я долетел за считанные минуты. Мне было уже без разницы на косящихся в мою сторону людей и охрану возле ворот. Я затормозил лишь на несколько секунд возле охранника, чтобы сообщить о том, что документы я сдавать не стану, и моя прогулка еще на закончена. Он, конечно, смерил меня подозрительным взглядом, но пропустил без лишних вопросов. Просто открыл ворота и отошел в сторону.

Я поднялся на второй этаж там, где располагался кабинет князя и тут же столкнулся лоб в лоб с десяткой охраны, которая толпилась возле дверей, в ожидании своего нанимателя. Видимо, после профилактического разноса, устроенного князем для охраны, они начали посерьезнее относиться к своим обязанностям. Естественно, при моем приближении вперед сразу вышел один из однояйцевых, полностью преграждая мне путь и из-за всех сил стараясь сделать грозное лицо.

— По какому вопросу? — Видимо для собственной смелости, как можно громче поинтересовался он, пытаясь преградить мне путь.

— Мне нужно срочно поговорить с князем, — хрипло ответил я, сбрасывая его руку, которую он хотел упереть мне в грудь. — Еще раз лапу в мою сторону вытянешь, будет на одну меньше.

— Его Сиятельство находится на важном совещании и приказал никого не впускать, — ровно ответил мне, кажется, Андрей, убирая руку, но при этом не сдвигаясь с места.

— Это вопрос безопасности князя, его семьи и жителей города, — я проследил за его взглядом. Сам до этого я даже не задумывался о том, как в данный момент выгляжу. Теперь, посмотрев на те куски моей одежды, которые смог увидеть, я тоже глубоко вздохнул. Весь костюм был в грязи, пыли и паутине. Да уж, выглядел я не слишком презентабельно для аудиенции с князем, но время отсчитывало свой ход, и буквально утекало сквозь пальцы.

— Как только закончится совещание, вы сможете попросить о встрече с князем у его личного секретаря. — Невозмутимо повторил, видимо заученную фразу охранник, все так же преграждая мне путь.

— Повторяю последний раз, — начал закипать я. — Дело безопасности города в целом и князя лично. Не можете обратиться к князю, позовите его секретаря, может, я хотя бы таким образом смогу передать сообщение.

После недолгих раздумий, охранник все же кивнул и отошел от меня, с кем-то связываясь по переносному инфопланшету. На удивление, ему понадобилось меньше одной минуты разговора, чтобы обо всем договориться. После чего он уже возвращался ко мне с вытянутой рукой и просьбой сдать оружие. На мой взгляд — не вполне логично, ну да ладно. Не мешкая, я отдал ему все имеющееся оружие, даже кастет снял, чтобы не нервировать бедолагу.

Буквально через несколько секунд после этого двери отворились, и в коридор вышел небольшой полноватый человек с бегающим взором и жуткой одышкой. Он подошел ко мне и скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что я его отвлекаю от очень важного дела. Маленькие очки на пухлом лице выглядели настолько нелепо, что я первую секунду даже растерялся и не смог начать первым разговор. В моем мире, подобного вида секретарь князя был бы принудительно отправлен в спортзал и на диету, а сам князь еще несколько лет слышал бы смех за спиной и советы не перекармливать котов и подчиненных.

— Сейчас проходит очень важное совещание, и Его Сиятельство не вправе его прерывать, что бы не случилось. — Гордо вскинув подбородок, и как наверняка ему казалось, гордо заявил княжий секретарь. — Если у вас что-то срочное, то можете рассказать мне.

— Передайте ему, что я знаю, кто убил Барановского и московского посла, а также, и это самое главное, Софья находится у убийцы. — Как можно более спокойно поведал я ему, еле сдерживая желание отшвырнуть его и самому пройти к князю.

— Софья? — он вздернул брови, наигранно удивляясь. — Ах да, вы говорите о Софье Голицыной? Я буквально час назад разговаривал с ней, поэтому не несите чепухи, молодой человек.

— Я понятия не имею, кто ты такой, поэтому просто прошу передать мои слова князю, — Уже почти не сдерживаясь, прошипел я в лицо этого зажравшегося на чужих харчах сноба. — И как можно быстрее.

— Когда закончится совещание, то сразу же передам. Пока вы можете привести себя в порядок, — он поморщился, окидывая меня взглядом.

Меня буквально захлестнула злоба. В моем мире подобного отношения к ведьмакам не допускалось в принципе. Чем бы не занимались высшие мира сего, но они бросали все дела, если у них на пороге стоял имперский каратель или даже охотник, который требовал сиюминутной встречи. Порой, это спасало целые города.

— Просто передайте ему послание, — глубоко вздохнув, ровно проговорил я, глядя на охрану, которая подтянулась ближе к нам.

— У вас есть какие-то доказательства ваших слов? — Продолжал ухмыляться секретарь.

— Вы можете связаться с Софьей Голицыной.

— Это невозможно. После нашего разговора она должна была лететь в Москву и, по моим прикидкам, сейчас находится в воздухе, так что связи с ней не будет еще как минимум несколько часов.

Я окинул взглядом охрану, которая уже не, скрывая своих намерений, выдвинулась вперед. Прорываться с боем было верхом идиотизма, тем более, что я был практически уверен, что на шум прибежит подкрепление, и меня спеленают тихо, возможно даже так, что князь и его окружение даже не узнает, что кто-то хотел вмешаться в их очень важное совещание. Я, конечно, хорошо обучен, но безоружный и против нескольких десятков человек в узком коридоре, да еще в этом немощном теле. Тут без вариантов. Да и глупо это.

— Если с ней что-нибудь случиться, то ты будешь первым, на кого падет моя кара, — сквозь зубы процедил я, понимая, что этот раунд остался за мерзким толстяком. — Можешь не верить, но это далеко не пустые слова.

— Как я и говорил, вам следует дождаться окончания совещания. Подходите к кабинету часа через два и так уж и быть, вы будете первым, кого его сиятельство примет. Уже об этом я похлопочу. — Гадко рассмеявшись, этот хряк в черном костюме зашел обратно в кабинет, аккуратно прикрыв за собой дверь.

От досады и явного непонимания, я стукнул кулаком об стену. Как же трудно было мириться с тем, что сейчас я никто. Нужно как-то отвыкать от привилегированного положения карателя, к которому я привык и пользовался в моем мире. А лучше создавать нашу организацию тут. Да, пожалуй, эту идею потом нужно будет хорошо обдумать. Без заказов мы тут не останемся.

Немного успокоив дыхание, я повернулся к охраннику, который с непроницаемым лицом отдал мне все оружие. Так, и что делать? Ладно, не так уж и много времени пока потеряно, самое время перейти к плану ять, еще бы знать, в чем он заключается.

Я буквально сбежал вниз в подвальные помещения и ввалился в лабораторию, где в данный момент просто кипела бурная деятельность. Я даже удивлялся, как никто этого не замечал? Неужели все так боялись этого место, что обходили его стороной настолько, что даже запаха реактивов и брыкание склянок не слышали, или князь мне о чем-то недоговаривает? Как же утомляют — эти дворцовые интриги.

— О, ты уже вернулся? Погано выглядишь, конечно, — протянул Миша, соскакивая со стула с какой-то склянкой с ярко зеленым содержимым. — А я тут такое из пальца вытащил, просто упадешь и не встанешь!

Он повернулся ко мне и двинулся в сторону, где стоял его микроскоп. Подойдя ближе, я увидел, что весь стол был буквально усеян ошметками пальца, помимо оборудования и предметных стекол, конечно.

— Миш, только прошу, побыстрее, времени совсем нет. — Я подумал, что некоторая информация могла бы быть полезной, так что решил дать возможность призраку выговориться, пока я решаю, что делать дальше.

— Удивительное рядом. — Как обычно проигнорировал мою просьбу про скорость повествования Михаил. — Оказывается, кости были растворены под действием какого-то химиката, который я пока не выделил, но, наш друг был отравлен сразу несколькими ядами одновременно, возможно смесь этих ядов с чем-то еще и дала такой лизирующий эффект. В общем, это яд лакосцелеса, шестиглазого песочного паука и черной вдовы. Еще один я никак не могу выделить.

Я тряхнул головой. Я не то чтобы не разбирался в пауках, точнее совсем не разбирался, но судя по возбужденно-удивлённому виду Миши, смесь ядов трех видов не слишком часто встречалась в природе.

— К тому же, я заметил удивительную странность. — Войдя в раж, призрак стал расхаживать передо мной вправо и влево, как преподаватель на лекции. — Я нашел в нашем исследуемом материале несколько яиц, похожих на яйца паука, только это странно, ведь все яйца пауки обычно складывают в коконе.

— В коконе, — я задумался, вспоминая, как из кокона с человеком внутри выбралось огромное количество маленьких паучков.

— Именно в нем, но я думаю, и это лично мое мнение, что человек у этого странного ядовитого паука является таким вот своеобразным коконом для выращивания своих маленьких черных мохнатых детишек. Жуть какая, — Миша задумался, гладя в потолок, продолжая прижимать к груди склянку с ярким содержимым. — Хотел бы я на это посмотреть.

— Что это у тебя? — я вернул его с небес на землю, указывая на склянку.

— А, это противоядие, ну, наверное, по крайней мере, вроде процесс дальнейшего некроза и распада затормозился, но я не уверен, что он вообще идет от яда. — Почесал свой призрачный затылок ученый. — Так что, я бы на твоем месте, на себе испытывать не стал. На князе еще куда ни шло, ну или на охране.

Призрак, насвистывая, какую бравадную мелодию, углубился дальше в свои научные изыскания, а я понял, что мне ничего по факту информация от него не дала. Ну только одну, которую можно проверить и потом продать князу, но для освобождения Софьи и ее поиска она ровным счетом ничего не значила.

Замедлив дыхание, я сел в позу для медитации погружаясь в темноту, и стараясь что-нибудь придумать или вспомнить. В нашем мире женщин-паучих не было. А почему? Потому что не было королевы? Они же что-то говорили про королеву. Почему-то мне это было знакомо и незнакомо одновременно. Моя память упорно не хотела отдавать мне нужные воспоминания, хотя и четко говорила о том, что я что-то знаю по этому поводу.

— Миша, — я тихо позвал призрака, поднимая голову

— Мм?

— Помнишь я говорил тебе о зелье, помогающее вспомнить забытые воспоминания? Ты пробовал его готовить?

— Обижаешь, я уже давно его приготовил, и даже испытал на конюхе. Подлил ему в чай. Знаешь какой он понурый ходил? Видимо вспомнил что-то, но оно его не убило, да. Так что можно записывать как удачный опыт. — Он открыл холодильник, доставая оттуда небольшую продолговатую колбу. — Понятия не имею сколько нужно пить, но конюху в чай я влил целую склянку.

— Бедный конюх, — я покачал головой. Судя по дозе, на которую расщедрился Миша, мужчина вспомнил все, начиная с того момента, как появился на свет. Те еще воспоминания. — Давай уже сюда.

Сделав небольшой глоток, я погрузился в омут памяти, сортируя по методике ведьмаков свои воспоминания и строя между ними логические цепочки. Через минуту я понял, почему не мог вспомнить то, что казалось таким знакомым. Это были не мои глубоко спрятанные воспоминания, а Дмитрия Морозова.

Я знал, что мне нужно сделать, ни один раз я уже прибегал к подобному зелью. Так что через несколько минут я уже видел, как маленькими ручками сидя на полу листаю какую-то старинную книгу, переворачивая тяжелы желтые страницы со страшными, но жутко интересными картинками.

Приглядевшись, я понял, что скорее всего это была та самая книга ведуньи, о которой говорил Романов. Маленький Дмитрий рассматривал картинки, не углубляясь в чтение, но то, что ты когда-то видел или слышал навсегда отпечатывается в памяти, даже если ты это не осознаешь. Практически все иные, которые были запечатлены на страницах мне были известны: оборотни, банши, вампиры, оками, призраки, даже нахцереры. Ну вот ребенок перелистнул очередную страницу, где красовалась полуженщина-полупаучиха, и названа она была Арахна. Королева Арахна была древнейшим существом, берущим свое начало еще из греческих мифов. Всегда имела не менее трех прислужниц. Но как только она начинала плести свою паутину, захватывая все большие земли, то их количество росло в геометрической прогрессии, обеспечивая ее ушами и глазами на всей подконтрольной ей территории.

В разных частях страны, города, да вообще мира, она засылала тройняшек, которые подготавливали место для встречи королевы. Сама же королева редко выбиралась на поверхность, предпочитая подземные места или темные заброшенные замки. Обладает нечеловеческой скоростью, очень сильна, неуязвима для обычного оружия, вроде пуль и стрел, равнодушна к серебру. Жутко ядовитая тварь, плетущая плотную паутину, питается разложившейся человеческой плотью. Когда становится опасно — перемещается в другое место. Проверенное средство для уничтожения — огонь и обезглавливание.

Я открыл глаза. Вот оно что. Нужно бы вернуться в квартирку на окраине и посмотреть, не пропустил ли я там тайники, содержащие книги ведуньи-матери. Я теперь понял, что они означали, такая своеобразная энциклопедия для ведьмаков и охотников с кратким материалом. В этом мире довольно полезная будет вещица для меня, поэтому, думается мне, что книги матери необходимо найти и тщательно изучить.

И что мы имеем? Ничего хорошего. Только зачем ей Софья? Голова начала гудеть и раскалываться, но теперь я понял, с чего следует начинать.

— Хочешь прогуляться? — я повернулся к пристально глядящему на меня призраку, который тут же вскочил на ноги в предвкушении прогулки. — Возьми что-нибудь горючее, нам понадобится довольно сильный и яркий огонь.

— Есть очиститель, легко воспламеняющийся, подойдет? — Миша задумчиво посмотрел на меня. — А куда мы пойдем?

— Тебе чего бояться? — я хмыкнул, беря в руку небольшую канистру, на которую указал призрак. — Пойдем спасать красивую юную деву из лап практически дракона.

— О, ну это дело благородное, медальон не забудь. — Всполошился призрак.

— И да, давай свой расширенный набор эликсиров для начинающего ведьмака. — Вздохнул я, зная, что сейчас нарвусь на очередную лекцию.

— Человеку нельзя столько реактивов за один день. Умереть от болевого шока решил? — Миша не сдвинулся с места, но под моим пристальным взглядом, все же пошел к холодильникам, покачивая головой и что-то бурча себе под нос про нерадивую молодежь.

Подкрепившись и забрав медальон с экспериментальным противоядием, так на всякий случай, я в сопровождении молчавшего призрака двинулся в сторону хозяйских спален, предварительно завернув к кабинету князя, удостоверившись, что это его важное совещание все еще идет. На данный момент прошло не более пятнадцати минут от моей стычки с секретарем, поэтому на скорейшее его завершение рассчитывать не стоило.

Возле комнаты Романа стояли два охранника, которые лишь для вида дернулись в мою сторону, но потом без каких-либо возражений пропустили. Резко отворив дверь, я зажег свет и услышал девичий визг.

На кровати, прижимая к себе шелковое покрывало, находилась полуобнаженная девица. Не сказал бы, что она была дурнушкой, но видимо кровожадных мыслей у нашего недокровососа не вызывала. Сам Роман, нужно отдать ему должное, уже вскочил с кровати, направляя в мою сторону ружье и сжимая кинжал.

— Дима? Какого хрена, — прошипел он, опуская ствол. — Я же мог и пальнуть.

— Одевайся, ты мне нужен. — Не стал я с ним спорить.

— Зачем? — Поинтересовался княжич, пряча оружие в хитроумные ножны, что позволяли моментально вооружиться, спрыгивая с кровати.

Я промолчал, выразительно глядя на девчушку, которая под наши пристальные взгляды, обернувшись в покрывало и захватив одежду, унеслась за дверь.

— Серьезно, нашакухарка? — я хмыкнул, глядя на парня, который довольно активно начал приводить себя в порядок.

— А у меня есть выбор или ты хотел бы найти тут окровавленный труп? — Проворчал Роман. — Ладно, это мои дела, с кем я и когда. Лучше скажи, что ты задумал? Не поверю, что ты просто решил поболтать по душам в час ночи.

— Софья в беде. Большой беде. Я знаю у кого она и теоретически где она. Твой отец меня слушать не захотел, поэтому я обратился к тебе. — Я даже не сомневался, что он сразу согласится мне помочь. После случившегося с княгиней, он чувствовал себя виноватым и почему-то больше передо мной, поэтому всячески старался подружиться и пытался идти на контакт не только в лаборатории или спортивном зале. Мне пока хватало своих проблем и тех, что мне устраивал Миша, но я не отстранялся от него, нам еще год в академии вместе лямку знаний тянуть, и это как минимум.

— Он сейчас меня тоже не станет слушать. — Роман покачал головой. — Начальника охраны в курс вводить?

— А знаешь, да. — Кивнул я. — Помощь нам действительно пригодится, если только он поверит в то, что у нас под городом находится большая мама-паучиха, которая любит питаться человечиной и насылать на нерадивых людишек своих маленьких паучат.

— Ты сейчас это серьезно? — Княжич прищурился, надевая ножны с мечом и накидывая куртку.

— Нет, я шучу, как в гробнице с нахцерерой. Ты единственный, кто в курсе, что тут творится, поэтому я пришел к тебе. — Я вышел за дверь, кивая на охранников. — В принципе, охрану можешь взять, нужен же кто-то, кто будет отвлекать от нас Арахну. Мяса на них много, быстро не сожрет.

— Надеюсь, ты шутишь, — глубоко вздохнул Роман, кивая своим нянькам, которые после моих слов стали предельно серьезными. — Что нам нужно?

— Много огня, твой меч, ну и цепь из комнаты возьму, покажу тебе пару интересных приемов.

Глава 20

До входа в пещеру, куда мы с Софьей провалились в первый раз, наша процессия добралась без приключений. Меня в сопровождении наследника Романова, да с его личной охраной останавливать, естественно, никто даже не подумал. Местные служители правопорядка делали вид, что их совершенно не интересует маршрут, по которому спешил княжич. Более того, у них есть совершенно неотложные дела подальше от этого района.

Миша, на удивление, был молчалив и предельно сосредоточен. Никогда бы не подумал, что мне будет не хватать его болтовни. Эликсиры, которые я принял перед выходом уже начинали действовать, и теперь мне было прекрасно слышно мелкое шуршание под землей от сотен пауков разного размера. Нет, в целом я и раньше его слышал, но не мог как следует идентифицировать. Не сказать, правда, что мне это улучшало настроение. Скорее наоборот.

Войдя на поляну, я с удивлением понял, что ледовый каток, созданный мной, все еще на месте. Хорошо, что дыра в подземное царство Арахны не была завалена и покрыта льдом. Было бы не самое приятное занятие — прорубаться сквозь толщу магического льда.

Привязав толстую веревку к одному из деревьев и спустив трос в пещеру, я первым отправил Мишу, чтобы разведать обстановку. Для этого пришлось отойти от основной группы и практически жестами объяснить, чего я хочу от него добиться. Он молча кивнул и скрылся под землей.

— Что будем делать? — Роман осмотрелся и слегка оскалился от предвкушения, непроизвольно удлиняя клыки.

Я не просто так взял его с собой. Еще первый раз узнав о том, что у него начались проблемы с женщинами, я подумал, что его организм ведет себя точно так же, как и у молодого вампира. Он просто путал сексуальное возбуждение и смертельную опасность, которую все вампиры просто обожали. Ну а в следствии этого он непроизвольно обращался и начинал испытывать жажду. Если бы не подвернулся этот случай, то пришлось бы специально устраивать для него что-то опасное. Чтобы его организм понял разницу. Ну или ходить по академии с завязанными глазами, боясь убить особо красивую сокурсницу.

— Здесь вход в одну из пещер. Всего их, как я полагаю, три и они соединяются в центре длинного тоннеля. До него путь, в принципе, должен быть безопасен, учитывая, что хозяйки конкретно этого логова нет в живых. Что будет нас ждать дальше я не знаю. Ты уверен, что хочешь этого? — Я пристально смотрел на княжича, который задумчиво осматривал дыру в земле.

— Если бы я не был уверен, то меня бы здесь не было. — Отмахнулся княжич, щеки которого налились румянцем, а глаза начали задорно блестеть. — Так, вы двое остаетесь здесь и стережете вход, чтобы никто не сбежал. Ну или не подкрался сзади. — Обратился он к двум своим нянькам, одновременно с этим поджигая факела, которые мы захватили вместе с собой, с еще одной канистрой бензина. Так на всякий случай. Вдруг одного растворителя будет мало.

— Но… — Попытался что-то возразить один из охранников ставшему необычно властным княжичу.

— Никаких но! Это приказ. — Выпрямился Роман, впервые на моих глазах показав норов аристократа. — Кто-то хочет его обсудить или может вообще, оспорить?

Охранники нехотя кивнули, прикидывая, что с ними будет, если с княжичем что-то случится, но прямого приказа, от так показавшего себя Романа, ослушаться не решились. Ну и славно. Меньше свидетелей того, как он сейчас может пойти в разнос — меньше потом проблем.

Из проема показался Миша.

— Ничего подозрительного нет. Я раскидал люминесцентные палки, как ты и просил до входа в какую-то пещеру. Ты в курсе, что она просто кишит пауками? А еще там какие-то коконы висят. Вот я бы на твоем бы месте оставил все как есть. Другую бабу найдем тебе, не хуже. Зачем тебе так рисковать ради этой неуравновешенной рыжей? И чего ты пихаешься? Я правду говорю. Пару сеансов у мага жизни, пачка краски и тебе любая станет красивой рыжей. Деньгами разживемся, сможем тебе по пять штук каждые выходные делать. Хоть рыжих, хоть зеленых в крапинку.

Я скинул его вниз, продолжая слушать его бубнежку, которая последнее время как-то даже успокаивала. Жаль ответить я ему не мог по причине нахождения рядом со мной Романа. Поэтому мне приходилось выслушивать все, что накопилось у Михаила в мой адрес молча.

— Это твоих рук дело? — Уточнил Роман, кивая на химические источники света. Освещали они не слишком хорошо, но свою функцию так или иначе выполняли. Ориентировали на местности и отпугивали насекомых. Конечно нам с Романом сейчас много света не требовалось. Я был под действием зелья, а он в принципе теперь хорошо видел в сумерках. Но как я мог заметить, сотворенные Араной пауки панически боялись света. Искусственного или естественного, не особо было важно. Именно поэтому, кроме разбросанных светящихся палок, мы так же освещали себе дорогу зажжёнными факелами. Это заставляло пауков прятаться и освобождать нам путь.

— Да. Я должен был хоть немного подготовиться на случай, если в очередной раз мне придется спускаться сюда в одиночку. — Кивнул я княжичу, прислушиваясь к паукам, что перебегали по своим тоннелям в стенах.

Пока мы добирались из поместья в парковую зону, я, естественно, коротко обрисовал произошедшее, не углубляясь в детали. Мне нужно было посмотреть на реакцию Романа и понять стоит ли брать его с собой или оставить его вместе с охранниками перед входом в пещеру.

Чем ближе мы подходили к пещере с человеческими коконами, тем немногословнее становился Михаил, пока и вовсе не замолчал.

— А как вы тут очутились? — Нарушил гнетущую тишину княжич, который в отличие от меня с Мишей, каждую секунду становился все веселее.

— Провалились в ту самую дыру, по которой мы спустились сюда, только дырой это еще не было. Словно нас специально заманили на то самое место, — я пожал плечами. Почему-то мне казалось, что тут находится по соседству еще какая-та тварь, не менее опасная нежели Арахна с ее служительницей. Если бы я был в своем мире, то обязательно выписал бы себе несколько реактивных огнеметов. Но я теперь не имперский каратель, что должен скоро стать мастером. Я еще даже не ведьмак. Простой охотник, не в лучшей физической форме и без связей.

— Даже не буду спрашивать, что вы делали в этой части парка ночью, — хмыкнул Роман, входя в пещеру с коконами.

— И не надо, — вяло отмахнулся я. Все равно кому-то что-то доказывать в данный момент не имеет никакого смысла. А ему тут так нравится, что он вряд ли поверит, что это плохое место для свидания.

— А я говорил, что все проблемы от баб, — вставил свои пять копеек Миша, приближаясь к одному из коконов и близко его рассматривая.

— Не трогай, — я остановил призрака ровно в тот момент, когда он уже протянул свои шаловливые ученые руки к кокону.

— Что? — Роман повернулся ко мне, нахмурившись.

— Не трогай кокон, ничего хорошего ты там не найдешь. Только вонь. — Сделал я вид, что обращаюсь к княжичу.

Нет, с Мишей в компании будет трудно. Практически невозможно его игнорировать, и с этим тоже нужно будет что-то делать. К сожалению, думать об этом сейчас совсем не время, так что придется импровизировать.

Я прислушался, стараясь уловить хотя бы звук, который говорил бы мне, что Софья жива, и показал бы мне ориентир, куда следует двигаться. К сожалению, ничего, кроме шуршания пауков я все еще не слышал.

— Так, разделяться самая последняя идея, поэтому, думаю, идем сначала по одной ветке, если ничего не найдем, то вернемся и пройдем по второй. — Немного притормозил я княжича, который уже намеревался пойти первым в одно из ответвлений. — И ты идешь за мной.

— Возражений не имею, — немного подумав, кивнул Роман и двинулся следом за мной в один из проходов. Мне почему-то казалось, что копошения в этой части прохода доносится немного больше, следовательно, там что-то может происходить. Всегда первым делом стоит проверять наибольшую активность, по крайней мере, в ситуации с тварями.

— А у меня еще остались эти светящиеся палки… — Развернулся ко мне Михаил. — Я сначала хотел сэкономить их, но теперь вижу, что они нужны. Может разбросаем еще?

Я закатил глаза. В принципе, идея была неплохая, только вот как объяснить княжичу про его дядю в такой неудобный момент я не знал, поэтому просто промолчал.

— Ну нет, так нет, мое дело предложить. — Обиженно отвернулся Михаил. — Все равно меня никто кроме тебя, Дмитрий, не слышит. Поэтому, раз уж ты заманил меня сюда, то будешь страдать от моих панических атак до конца нашего путешествия.

Пока мы продвигались вглубь, проход становился шире и выше, а шуршание постоянно усиливалось. Поднеся факел вплотную к земляной стене, я увидел, как разбегается горстка пауков. Похоже мы приближаемся к логову одной из сестренок. Судя по стенам и отсутствию корней, как свежих, так и высохших, этому проходу уже достаточно много времени, по крайней мере паучата смогли стены отшлифовать почти до идеального состояния.

Внезапно проход закончился довольно большой пещерой, наверное, вдвое больше чем та, в которой мы увидели коконы. Тут уже не было моих химических источников света, а пламени факелов явно не хватало, чтобы рассмотреть все детали, но усиленное эликсирами зрение позволило без труда разглядеть одиноко лежащую женскую фигурку в центре. Она находилась на каком-то каменном алтаре, покрытым замысловатыми рунами и рисунками. Девушка была плотно обтянута паутиной, начиная с самых ступней и до подбородка. Только лицо оставалось нетронутым. На миг прислушавшись, я различил еле слышные редкие биения сердца и еще более редкое дыхание. Значит успели, и она пока еще жива. Это не может не радовать.

— Стой. — Я остановил Романа, который сделал рывок в направлении алтаря, как только рассмотрел того, кто там лежит. — Замри и слушай.

Долго ждать нам не пришлось. Спустя буквально несколько секунд, раздался стрекот из настолько темного угла пещеры, что даже я не мог его рассмотреть, и оттуда показалась черноволосая паучиха, уже полностью трансформировавшаяся в свою наполовину паучью ипостась. Она была гораздо выше и массивнее, нежели та рыжая, с которой я дрался наверху. Видимо мы встретились со старшей.

После очередного стрекота, паучиха выплюнула в мою сторону ядовитую зеленую жижу. Сделав боковое сальто, я легко ушел от этой атаки, собственно, как и Роман, который не растерялся и, сделав небольшой рывок, оказался по другую сторону алтаря. Факел остался лежать на том месте, куда прилетел плевок, и я краем глаза заметил, как под этой зеленой субстанцией кипит и плавится земля, оставляя после себя неровные края под зеленой лужей.

Паучиха наступала на меня медленно и тихо, лишь иногда щелкая своими жвалами, или что у нее там было во рту, издавая при этом негромкий стрекот, неотрывно глядя на меня своими фасеточными глазами.

— Ну что, потанцуем? — Рассмеялся я, не забывая раскручивать цепь, и время от времени атаковать ей паучиху с безопасного для меня расстояния. — Ну давай уже, подходи, родная. — Старался я завладеть ее вниманием, глядя как со спины к ней подкрадывается Роман, тихо доставая из ножен меч.

Внезапно паучиха резко развернулась и, сделав рывок в направлении княжича, выстрелила в него из своего брюха сеть из паутины, одновременно протыкая княжича одним из своих передних отростков и пришпиливая к алтарю. Буквально за одно мгновение она спеленала Романа и бросила тело на алтарь рядом с Софьей.

Я как следует не успел среагировать, слишком молниеносными были ее движения, но вложив в руку замершему Мише склянку с противоядием и один из ножей, метнул в сторону паучихи факел, тем самым заставляя ее отвлечься от неожиданной добычи.

Естественно, факел не причинил ей никакого вреда, упав рядом с алтарем, встретившись с твёрдым телом паука. Но черноволосой такое обращение явно не понравилось, и она, резко развернувшись, подалась в мою сторону. Я же мимолетным взглядом удостоверился, что Миша со всех ног рванул разрезать кокон, в который был замотан княжич, наконец выйдя из своего ступора, и приготовился встречать тварь. За Романа можно было особо не переживать, его тело сейчас и не такие повреждения может вынести. Собственно, я предполагал, что его вообще без обезглавливания было практически невозможно убить.

Паучиха знакомым приемом выбросила в мою сторону паутину, но я не стал уклоняться, а просто смахнул в сторону летящую ко мне сеть раскрученным концом цепи. Не дожидаясь ее дальнейших действий, я сделал рывок к ней, закручивая цепь вокруг себя. Развернувшись, чтобы еще больше придать своему оружию инерции, я хлестким ударом просто переломил отросток, которым она пыталась меня достать и запрыгнул на алтарь, чтобы оттолкнутся от него обеими ногами. Сделав мощный прыжок с алтаря, я закрутил свое тело в воздухе и приземлился на спину паучихи, после чего сразу захлестнул ее цепью, сковывая ее оставшиеся отростки. Используя цепь в качестве опоры, потянулся и, достав кинжал, воткнул его в глаз ее человеческой части тела. Словно объезжая быка на родео, я мотался на спине чудовища, сковывая ее движения и ожидая, пока княжич вступит в бой. Кроме всего прочего, мне было нужно, чтобы именно он убил чудовище.

Спустя некоторое время, наконец я заметил княжича, который в нечеловеческом прыжке бросился на монстра. Дождавшись, пока Роман вцепится в него, я спрыгнул на пол и откатился немного в сторону.

— Голову руби! — Я бросил в его сторону мачете, в надежде, что тот его поймает, но Роман даже не среагировал, вместо этого, он, воспользовавшись тем, что отростки паучихи связанны цепью и не представляют опасности, повис у нее на плечах, вгрызаясь в открытую шею.

Спустя несколько секунд, паучьи ноги чудовища подкосились, и она упала на земляной пол. Тварь все еще старалась скинуть его с себя, но полностью трансформировавшись в вампира и обретя при этом сверхчеловеческие силы, Роман относился к этому, как к трепыханию бабочки. Он отстранился от шеи паучихи, посмотрел пару секунд ей в глаза и, схватив ту за волосы, одним рывком оторвал ей голову. Выглядело это эффектно. Правда, вместо крови вверх взметнулся небольшой фонтан из пауков, полностью осыпав тело вампира, на которых тот не обратил никакого внимания, разглядывая голову, находившуюся у него в руке. Теперь только осталось привести княжича в чувства, чтобы он меня ненароком не загрыз, и надо будет выметаться отсюда, пока не пришла мама-паучиха.

— Ну или так, — философски отметил Миша, не прекращая срезать паучий саван с лежавшей неподвижно Софии. — Можно сказать, что она просто потеряла от него голову.

— Матерь божья, спаси и сохрани душу мою, — я резко обернулся на вопль охранника, который видимо все же решил, что ослушаться приказа проще, чем потерять княжича и вбежал в пещеру еще с тремя своими коллегами.

Роман, повернувшись в их сторону, тряхнул головой и, закрыв глаза, начал быстро менять очертания в человеческие. Все же последний наш опыт принес определенные успехи. Я, вскочив с пола, стремительно сделал рывок в сторону охранника, который уже приготовился выстрелить в княжича, и ударом снизу в верх по оружию направил его руку в потолок. Раздался оглушительный выстрел, который эхом разнесся по всей пещере, отзываясь стрекотом сотен разбуженный пауков, а потом наступила полная тишина.

— Ну что за дебил, — я практически не услышал своего собственного голоса, все-таки раздавшийся рядом с ухом выстрел сумел меня оглушить. — Вам же сказали оставаться наверху. Роман, успокаивай свою охрану, у нас нет времени.

Я бросил причитающего охранника в руки более стойким его товарищам и ринулся к алтарю. Отсутствие слуха никоем образом мне не помогало, но сколько бы я не вглядывался, то не смог увидеть, как поднимается хоть на миллиметр грудная клетка девушки. Пульс я так же прощупать не мог. Миша стоял со скорбным лицом, прижимая к себе не полностью вылитое в глотку недовампира противоядие.

— Ну же, дыши. Давай. — Я начал делать обычный массаж сердца, в надежде, что смогу завести его хотя бы таким путем. Миша, тем временем, тоже подключился к процессу и пытался влить ей в рот остатки противоядия, часть которого разливалась и вытекала изо рта Софьи. Запрокинув ей голову, я сделал несколько глубоких вдохов изо рта в рот и снова продолжил нажимать на грудную клетку. Роман пытался что-то мне сказать, но я не слышал и отмахивался от него, не желая отвлекаться. Внезапно, девушка открыла глаза и начала судорожно кашлять, пытаясь выплюнуть остатки противоядия случайно затекшее ей в легкие. Не зря мне говорили, что маги сильнее обычных людей. Обведя всех уже довольно осмысленным взглядом, она схватила меня за шею, буквально вцепившись в кожу, и судя по вздрагиванию разрыдалась.

Прекратившийся в ушах звон оповестил меня, что слух начал возвращаться. Только первое, что я услышал, мне совершенно не понравилось. Очень громкий стрекот и шорох направляющегося в нашу сторону монстра, который судя по его шагам значительно превышал того, которого мы только что убили. Черт, не думал, что она сама решится выйти к нам. Пожалуй, нам тут делать больше нечего.

— Поджигаем все и уходим. Преграждаем огнем ей путь, живо. Миша, да не стой ты столбом, разливай свой очиститель, Рома разливай бензин и первый на выход. Да шевелитесь вы, три собаки хромые. Живо выводите княжича, я за вами. — Подгоняя ничего не понимающую охрану и держа на руках девушку, которая ни в какую не хотела от меня отцепляться, мы довольно резво пролетели весь путь до пещеры. Единственный раз обернувшись, я увидел зарево яркого пламени, которое к счастью не распространялось дальше — в пещере просто нечему было гореть. Зато стрекот и дикий вой услышали все, что придало нам всем скорости убраться отсюда, как можно быстрее.

Выбравшись на поверхность, я кое-как снял с рук дрожащую девушку и пересадил ее на землю, садясь рядом с ней.

— Ну, посмотри на меня. — Похлопал я Софью по щекам и показал ей три пальца. — Сейчас все будет хорошо, ты слышишь меня. Скажи сколько пальцев я показываю.

— Пять пальцев, из них два согнуты. — Она в очередной раз всхлипнула, но не разрыдалась. — Ты спас меня, опять.

— Ну как же иначе, я же обещал. — Я приобнял ее за плечи, стараясь успокоить. Я никогда не знал, что говорить в такие моменты, которые практически всегда падали на меня. Я смотрел на толпу охраны, которую вызвали в качестве подмоги оставшиеся наверху няньки. Роман руководил действиями охраны довольно правильно и слажено, не допуская пока кого-либо общения между ними. Кроме той четверки никто ничего не видел. Даже скорее одного неудачника, остальные, видимо, толком не смогли рассмотреть, что же так напугало идущего впереди них коллегу. Но рисковать я не буду.

— Так, вы четверо. Вам нужно срочно принять антидот. Вы могли надышаться отравляющим газом, что скапливается в пещерах по естественным причинам. — Достал я зелье малого забвения, что смажет их воспоминания о последних тридцати минутах. Одно из разработок именно наших парней с моего выпуска карателей. Действует достаточно мягко и не стирает, а скорее замыливает воспоминания. Так что человек не может ощутить провал в памяти, просто затрудняется ответить, что конкретно с ними было. Его я всегда носил с собой, мало ли в какие неприятности я вляпаюсь, а это самый безобидный способ избежать ненужных вопросов. Хорошая привычка, оставшаяся со мной еще из моего мира.

— Выпить немедленно! — Скомандовал княжич, увидев мое подмигивание. — Нам еще не хватало, чтобы у вас галлюцинации были.

— Я видела. Я много, что видела и прошлое, и вероятное будущее, и оно меня пугает, Дим. — Тихо прошептала мне Софья, пока я наблюдал, как Роман заставляет охрану пить зелье и следит, чтобы они не выплюнули его.

— Это всего лишь вероятное будущее, ну или галлюцинации под действием яда. — Ободряюще потрепал я ее по волосам. — Я же жив, хотя ты говорила, что я умру. У каждого события есть много веточек развития, и тебе еще учиться и учиться их собирать и анализировать. — Она мне слабо улыбнулась и кивнула. — Ну и хорошо. Идти можешь? Нам нужно срочно поговорить с князем и неважно в какой стадии у него находится его важное совещание.

— Я тут это, прихватил кое-что. — Миша аккуратно мне положил под ноги отрубленную голову черноволосой, которая почему-то как ее товарки не превратилась в стаю огромных пауков, а осталась в своей второй ипостаси. Она точно была мертва, и это единственное, что меня успокоило в этой ситуации. Софья мужественно встала и отвернулась от этой пакости, не задавая вопросов, каким образом голова материализовалась у меня возле ног, а я лишь горестно вздохнул и закрыл голову от охраны.

— Рома, забери это куда-нибудь, пусть будет доказательством для того урода и трофеем, которым ты откупишься от отца. И да, я знаю, что потом нам нужно будет по этому поводу серьезно поговорить.

От автора:

Не забывайте ставить лайки и писать комментарии. Это положительно влияет на скорость выпуска прод и качество текста.

Глава 21

Не задавая лишних вопросов, счастливый княжич тут же скинул плащ и замотал в него свой жуткий трофей. Да уж, его психика действительно претерпела изменения. От робкого юноши не осталось и следа. Сейчас он больше походил на молодого хищника после удачной охоты, что спешит вернуться к родителям и похвастаться своей первой добычей.

Возглавляемые сгорающим от нетерпения Романом, обратно мы вернулись еще быстрее, чем шли до логова паучихи. Более того, даже в кабинет князя, невзирая на то, что там еще не закончилось собрание, мы прошли без всяческих проблем. Никто из охраны не решился останавливать юного княжича в таком настроении. Идти мы решили втроем. Как бы Софья себя не чувствовала, она действительно была прямым доказательством случившегося в подземных туннелях.

Распахнув настежь двери, первым, естественно, вошел Роман, следом мы. В помещении за круглым столом, которого раньше тут не было, находилось пять человек. Трое мне были совершенно незнакомы, но явно принадлежали к высокородным. Четвертым сидел видимый мной ранее представитель тайной канцелярии, а вот пятым я с удовольствием обнаружил секретаря, который, только увидев Софью, сразу же покрылся крупными каплями пота. В повисшей тишине князь встал со своего стула и сдвинул брови, пристально глядя на сына, который к удивлению многих не стушевался и, подойдя к секретарю, бросил перед ним свой завязанный узлом плащ с головой служительницы Арахны внутри.

— Надеюсь, это является доказательством того, что мне нужно безотлагательно переговорить со своим отцом? — тихо, ровно, но с явной угрозой в голосе, как и подобает княжичу, спросил он у этого борова, пока тот трясущимися пальцами развязывал узел.

В кабинете царила атмосфера такого напряжения, которую при желании можно было разрезать ножом. Еле слышное перешептывание охраны за дверью немного отвлекало, но судя по всему только меня. Не всегда усиленный слух, конечно, приносит пользу.

Наконец секретарь развязал узел и, заглянув внутрь, тут же отпрянул и побледнел. Как оказалось, высокомерия и пафоса перед человеком ниже его по социальной лестнице у него было гораздо больше, нежели самообладания. Отвернувшись от стола и побледнев лицом еще больше, примерно до состояния мела, он не сдержал рвотный позыв, причем в сторону князя, которому пришлось срочно сделать шаг назад из-за стола, чтобы не замараться.

Скептически осмотрев секретаря и поняв, что ему понадобится некоторое время, чтобы прийти в себя, князь сам подошел и, раскрыв плащ, заглянул внутрь. Побагровев от гнева, князь уже собирался что-то нам высказать, но тут он более детально увидел, в каком состоянии находится одежда княжича, и сравнялся в цвете лица с секретарем. К чести князя, он все это проделал молча, лишь цветом кожи и раздувающимися ноздрями показывая свое отношение к тому, что произошло.

— Я так понимаю, вы втроем без какой-либо поддержки отправились за этим, — он завернул плащ и бросил в центр стола. Все собравшиеся жадно смотрели на него, не понимая, что могло вызвать такую бурную реакцию, но без разрешения Романова притронуться к нему никто не решился.

— Не совсем, — взял я слово, потому как сам был инициатором происходящего. — Софью похитили, и я обратился к вашему личному секретарю, чтобы он передал вам эту новость, но получил решительный отказ от вашего секретаря. Мне пришлось попросить Романа о помощи. Вот результат. Ваш сын вместе со мной выследил чудовище в подземельях города и в схватке обезглавил. Правда, нужно провести беседу с личной охраной вашего сына и, наверное, оказать некоторую психологическую помощь одному из них. Все же им далеко до Романа.

— Нашёл и сам отрубил ей голову? — Вычленил главное в моей речи князь. — Сын, это правда?

— Не совсем. — Улыбнулся роман. — Каюсь, я выронил оружие. Так что, мне пришлось оторвать ей голову руками.

— Это отвратительно! — Сделал вид, что он в жуткой ярости Романов, с трудом сдерживая улыбку. — Вы слышали, как распоясался мой сын? Все слышали? Голыми руками чудовищу голову оторвал. После собрания выберешь себе машину и, чтобы по улице передвигался исключительно в ней. Распоряжение казначею я выдам.

— Слушаюсь отец. — Слегка поклонился улыбающийся княжич. — Однако мне все еще нужно срочно поговорить с тобой без лишних ушей. Ситуация серьезнее, чем кажется.

— Все вон. — Тут же распорядился князь. — Мышкин, а ты куда? Ты останься. Думаю, тебе будет интересно узнать, на какую смертельную опасность ты обрек мою двоюродную племянницу и, в связи с этим, моего любимого сына.

Следующие несколько минут я смотрел, как все неспешна выходят из кабинета, стараясь задержаться в нем подольше и заглянуть в узелок плаща, но мы молчали, ожидая, пока последний незаинтересованный в происходящем представитель высшего тверского сословия покинет помещение.

Единственный незаинтересованный в данный момент был секретарь. Было понятно, что приговор этому Мышкину уже был вынесен, не дожидаясь окончательного разбора полетов, ибо зачем обычному секретарю, даже личному, оставаться при разговоре с нами. Тут дело не семейное, а дело безопасности, так что, прощай Мышкин, мне тебя совершенно не жаль.

— Ну? — Романов стоял, скрестив руки, буквально прожигая меня взглядом. Я конечно не параноик, но мне показалось, что атмосфера в кабинете стала тяжелой, словно вот-вот наступит гроза. Интересно, а какой у него родовой дар? — Я так понимаю, что самый осведомленный из вас Дмитрий, и рассказывать будет он? Если так, то прошу начинать.

— Это Арахна, точнее не она, а ее служительница. — Кивнул я, соглашаясь с князем и, тут же приступил к объяснению. — И, собственно, по этому поводу мы и пришли сюда. Паучиха сплела уже довольно большую сеть тоннелей под землей вашего города. Людей же она заманивала туда с помощью вот таких прислужниц. В данный момент, во многом благодаря вашему сыну, все они уничтожены. Однако, оставшись без своих прислужниц, она может либо исчезнуть и обосноваться в другом городе, либо выйти на поверхность. — Я прищурился, глядя на князя, который стоял восковой куклой, не проявляя никаких эмоций на лице.

— Именно эта тварь, — он кивнул на голову, — убила московского посла? — Все же думать и сопоставлять факты Романов умел, что подняло его в моих глазах на пару пунктиков выше в личном рейтинге.

— И не только его. Лично я в ее логове насчитал с десяток трупов, и это только в одном из переходов. — Я утвердительно кивнул, обернувшись на покачнувшуюся Софью. Видимо нашего антидота было недостаточно, чтобы полностью избавить от той дряни, которой накачала ее чернявая. — Если не возражаете, я бы проводил Софью в медицинское крыло. Ей досталось больше всего.

— Все нормально, — отмахнулась девушка, присаживаясь без разрешения на стул.

— Нет, мы не знаем, что именно с тобой сделала паучиха, — я краем глаза заметил, как князь с кем-то связывается по инфопланшету, после чего, буквально через несколько секунд в кабинет вошли люди в медицинских костюмах, словно только и ждали приказа. Хотя, может, так оно и было. Начальник охраны, который забирал своих парней в парке, идиотом так или иначе не был и смог что-то дельное вычленить из болтовни пострадавших подчиненных.

— Роман, проводи Софью и останься с ней, потом доложишь об ее состоянии. — Кивнул сыну князь и снова повернулся ко мне.

— Но я… — Начал было Роман, окрыленный прошлыми успехами.

— Это приказ. — Ровно отрубил Романов, даже не глядя на своего сына. — Тебе есть, чем гордиться, но землю под ногами не теряй.

— Прости, отец. — Кивнул на миг задумавшийся княжич. — Увлекся. Я сейчас же провожу Софью и прослежу за ней.

Подождав, пока все удалятся, не считая, конечно, Мышкина, князь указал мне на один из стульев и сам сел во главе стола. Мне ничего не оставалось, кроме как воспользоваться его предложением. Что же, настало время серьезного разговора. К счастью, я к нему готов.

— Ты понимаешь, что поставил под угрозу жизнь моего сына и единственного наследника? — холодно поинтересовался он. Я же только пожал плечами. Сам я это прекрасно понимал, только выхода у меня другого не было. — За такое я мог бы посадить тебя в тюрьму, в которой бы ты гнил до конца своих дней.

— Но вы этого не сделаете, — я усмехнулся. — Лучше грозите карами небесными своему секретарю, который не дал мне с вами вовремя встретиться. А ваш сын, кроме бесценного опыта, полученного от нашего приключения, сможет снова встречаться с красивыми девушками. Если вы понимаете, о чем я. Да и в академии ему теперь будет намного легче с некоторыми вопросами, чем робкому юноше, не нюхавшему пороху.

— У меня, порой, складывается ощущение, что я разговариваю не с шестнадцатилетним юнцом, а со взрослым, прожжённым жизнью мужчиной. — Откинулся князь и пригладил и без того идеальную бородку.

— Я вырос в трущобах, всю свою жизнь спасаясь от новгородского князя и его приспешников, только вот не нужно делать такой вид, что вы были не в курсе. — Усмехнулся я и притянул к себе блюдо с закуской, которой был плотно заставлен стол. Видимо, тут любили перекусить в процессе решения важных вопросов.

— Что ты предлагаешь? — Он даже не стал отрицать этого факта, а просто резко перевел тему в нужное для него русло.

— Эвакуировать центр города, довольно большую площадь вокруг вашего старого поместья, из которого, как я понимаю, вы сбежали, после того, как на него произошло необъяснимое нашествие пауков, — князь задумчиво кивнул, потирая подбородок. — А также много огня, чтобы прогорели все ходы Арахны возле особняка. Я не знаю насколько дальше распространяются ее ходы, но находилась на момент отступления она именно там.

— Ты предлагаешь взорвать площадь? — Задумался князь. — Это дорого.

— Нет, взрыв ей никоим образом не повредит. — С сожалением отверг я мысли князя. — Только если случайно не оторвет голову, но такое очень маловероятно. Я даже не знаю, как она выглядит, и так понимаю, что никто не знает. И да, нужно набрать более стрессоустойчивых парней, которые будут готовы к тому, что их встретит.

— Знаешь, что мы обсуждали здесь целый вечер? — Неожиданно спросил Романов, продолжая на меня пристально смотреть. — Создание отдела, о котором я тебе говорил ранее. Только вот никто не верил, что твари и существа заполонили Тверь и представляют сейчас реальную угрозу населению.

— Зачем мне это информация? — Я нахмурился.

— Просто сейчас это реальный шанс доказать твердолобым, включая Совет магов, что времена изменились, и я не брежу, и не сошел с ума. — Встал и прошел по кабинету князь, потирая ладони. — Если мы найдем и уничтожим ее, то мне не составит труда заткнуть их всех.

— Магии твари практически не подвластны, — решил я ему напомнить. — Только физическое воздействие, за редким исключением.

— Хорошо, я подумаю, как это можно будет сделать и организовать. — Отмахнулся князь, видимо уже мечтая о лавре победителя чудовищ. — Ты же понимаешь, что на тебе будет зачистка катакомб, о которых ты говорил? Никто не знает их лучше тебя.

— Нет. — Я сложил руки и слегка наклонил голову вбок. — Так не пойдет.

— Что ты хочешь этим сказать? — Остановился князь, пристально глядя мне в глаза.

— Я говорю, что не стану этим заниматься. — Медленно произнес я. — Это не входит в наши договорные обязательства, которые вы, к слову, все еще не выполнили, а я не ваш подчиненный и не ваш вассал. Я просто подросток, которого вы подставили и чуть не убили в своих собственных интересах. — Мне показалось, что от моих слов у князя пропал дар речи, но ничего, ему полезно, как он говорил сыну, не терять землю под ногами. Не все же вам, на бедном мне бесплатно разъезжать, пора благотворительной миссии и альтруизма закончилась. Мне скоро в академию, а там будет очень много трат.

— А ты наглец, — князь рассмеялся и, сев, откинулся на спинку стула. — Даже не ожидал такого отпора. И что ты хочешь за информацию и разовую операцию? Хочется поинтересоваться насколько распространяется сейчас наглость современного подрастающего поколения.

— Не меньше полтинника проси, — я чуть не вздрогнул от прозвучавшего над ухом голоса Михаила. Когда-нибудь я его точно упокою. Я не слышал и не видел, как он просочился внутрь кабинета, скорее всего, с медицинским персоналом, а потом этот засранец тихо стоял за спиной и ждал удобного момента, чтобы напомнить о себе.

— Учитывая все нюансы, а также условия, что именно я раскрыл дело об убийстве московского посла, про которого вас каждый день спрашивают, спасение вашей племянницы и последующие действия в опасном очаге, не меньше ста червонцев. — Я примерно уже начал ориентироваться в местных ценах. Это было не так уже и мало, но и не много, например, наем одного охранника средней категории в месяц стоил от десяти до пятнадцати червонцев. За сотку можно было купить простенькую машину с большим пробегом с рук, не больше. Год обучения в академии стоил же две тысячи. Я не знаю, чему там обучали, но с такими ценами все знания должны были просто вкладывать в голову и выпускать через несколько лет супермагов всех направлений. — И это я беру еще по нижней планке, из уважения к безмерной храбрости вашего сына.

— Ты даже в глазах моих после этого вырос, Дмитрий. — Нахохлился от гордости князь. — За спасение Софьи и раскрытии дела, действительно меньше просить не стоит. Сто золотых червонцев и доступ в арсенал ты заслужил.

— Эх, продешевил, — хлопнул по столу Миша. — Я знал, что нужно больше просить.

Знал бы Михаил, что в истории нашего ордена, еще ведьмаки возвели ранг торговли в искусство. А уж когда они поступили на службу к государству, став имперскими карателями, и премии стали получать напрямую от казначея, то и вовсе это умение стало практически основополагающим. Так что, я точно могу сказать, что получил максимально возможную прибыль. Ведь нужно учитывать еще и личное отношение.

— Ну да ладно, потом научу тебя торговаться. — Утешительно похлопал меня по плечу Михаил. — Я тут чего пришел, лекари наверняка попросят состав противоядия, которое я Софье дал, а я не могу же сам его выдать, поэтому тебе нужно спуститься в медицинское крыло…

— Дмитрий, подойди к главному лекарю, у него есть к тебе какие-то вопросы. — Передал мне князь, получив сообщение на свой инфопланшет. — А с вами, Мышкин, мы сейчас будем разговаривать наедине без лишних глаз. — Естественно я кивнул и тут же вышел из кабинета, задумываясь об одной очень важной вещи, которая только что пришла мне в голову. Как только мы оказались в коридоре одни, я повернулся в сторону призрака, который весело семенил рядом.

— Почему ты не можешь написать и сообщить о своем присутствии? — Неожиданно уточнил я у него, наблюдая за реакцией.

— Я пробовал, но все посчитали это шуткой и тупым розыгрышем. Вмиг погрустнел Михаил. — Мигающий свет, разбитые тарелки, летающие предметы в семье одаренных вообще воспринимаются, как начальные спонтанные выбросы. Так и живем. Что бы я не делал, ни при жизни, ни после смерти, меня не замечают.

— Раньше не замечали. — Немного приободрил я духа. — Теперь есть я, а со временем, и с остальными решим.

Я больше ничего не спрашивал, а Миша молчал, грустно плетясь следом за мной. Уже спустившись в медицинское крыло, которое располагалось недалеко от лаборатории, видимо, чтобы нести пострадавших было не так далеко, я увидел толпу в медицинских костюмах, оккупирующую одну из палат. Едва протиснувшись между ними, я вошел внутрь, оказавшись в довольно просторной, светлой палате, в которой было на удивление тихо. Роман стоял рядом с дверью, разговаривая с главным лекарем, тогда как Софья лежала на постели. Вид у нее был на порядок хуже, чем тот, что был в комнате князя. Появились какие-то круги под глазами, бледность, испарина, а сама она старалась не слишком глубоко дышать, видимо испытывая с этим трудности. Я слышал, что даже ее сердце билось как-то приглушено. Вокруг нее разворачивали какой-то прибор, похожий на обычный УЗИ аппарат в моем мире. Возможно, здесь оно было точно так же. Все же технологию тут часто заменяют магическими аналогами.

— Как она? — Я обратился к лекарю, который в последний раз, задав какой-то вопрос медсестре, наконец повернулся ко мне.

— Не совсем понятно. Полчаса назад, когда ее привели ко мне состояние было удовлетворительное, но что-то произошло, причем резко. Вы Дмитрий? Принесли формулу противоядия, о которой я просил?

— Да, мне нужен листок и ручка. — Обратился я к медсестре, которая тут же нашла мне все необходимое.

Под диктовку Миши я все тщательно записал и передал смазливой медсестричке, которая уже начала строить глазки Роману, даже не взглянув на меня. Парень немного нервничал, но успешно сдерживал себя от обращения. Всё-таки наша прогулка дала ожидаемые результаты.

— Что ты думаешь? — Я подошел к княжичу, неотрывно глядя, как лекарь читает какой-то ему предоставленный отчет. Благо у меня был под рукой ручной призрак, который сам проявил инициативу и, стоя за спиной мужчины, читал вместе с ним. Лекарь несколько раз непроизвольно поводил плечами и даже единожды обернулся, но, никого не увидев за спиной, продолжил наверняка увлекательно чтиво.

— Ей стало резко плохо, после обычной базовой диагностики. Никто ничего не понял, поэтому решили прибегнуть к техномагическому методу визуализации. Понятия не имею, что это такое, но мне разрешили остаться, вдруг появятся еще вопросы, хотя все, что я мог сказать, уже им сказал.

— Эм, не знаю, что сказать, но в крови твоей рыжей содержится такое количество пептидов, что удивительно, как она еще жива и может дышать, моргать и вяло отвечать на вопросы. — Миша подошел ко мне и встал рядом с Романом, опершись одной рукой о стену. — Предлагаю усыпить и сразу искать новую, эта — не жилец.

— Если конкретнее без заумных слов, — прошептал я под недоуменный взгляд княжича. — Потом, — я отмахнулся от него, переключая все внимание на призрака.

— Фактически, у нее теперь не кровь, а сплошной паучий яд. Все. Больше ничего сказать не могу, не углубляясь в научные термины и построение химических формул. — Пожал плечами Михаил.

— Что за…

Мы втроем ринулись на вопль той самой медсестрички, которая водила каким-то датчиком над телом Софии. Я слышал, как пульс девушки участился, собственно, как и дыхание. Переведя взгляд на экран, на который все смотрели и что-то обсуждали, я увидел, что внутренние органы Софьи словно обволок какой-то черный плотный субстрат, который с каждым биением сердца девушки становился все плотнее, не давая легким расправиться, а сердцу совершать полноценные движения. Внезапно от этой черной субстанции внутрь поползли черные нити, которые начали вплетаться в крупные сосуды.

Софья захрипела и часто задышала, а сердце наоборот начало биться очень медленно.

— Убирайте, — я схватил медсестричку за руку и буквально выбил датчик или что это было из ее рук. Процесс распространения, судя по дыханию и сердцебиению, приостановился. Эта тварь под действием магии начинает ускорять свой рост. Я не был уверен, но скорее всего, Арахна из нашей Софьи захотела сделать себе новую прислужницу. И пока остается хотя бы один неповрежденный орган, процесс не будет завершен. Это были только мои предположения, но очень реалистичны.

— Как это убрать? — Роман первым сообразил, что это такое и как такое могло получиться.

— Скорее всего только одним способом. — Нахмурился я, пытаясь прикинуть сколько времени осталось у Софии. — Убить Арахну.

Глава 22

На некоторое время в палате воцарилась гнетущая тишина, прерываемая только громкими пищащими звуками какого-то оборудования, что стояло вбольшом количестве возле кровати Софьи. Не обращая внимание на подозрительные взгляды врачей, я тщательно осмотрел девушку, которая лежала, тяжело дыша, и мало реагировала на происходящее вокруг нее. Весь ее организм постепенно замедлял все протекающие в нем процессы, и похоже она уже находилась в коме.

Теперь время шло даже не часы. Действовать нужно как можно быстрее. Только как это сделать без моей команды обученных карателей, ведь тут предстоит охота не призрака или демона мелкой градации, с которой справится даже обычный охотник. Тут неизвестной силы тварь, берущая свои истоки из древних времен незнакомого мне мира. Хорошо хоть известно, что ее можно убить и чем это сделать. Без этих знаний было бы вообще грустно.

— Ну зачем тебе это, ты же не готов, — всплеснул руками Миша и вышел из палаты, громко хлопнув дверью напоследок, видимо, направляясь, судя по бурчанию в сторону лаборатории. Переживает, как-никак.

— Невозможно работать. Когда уже решат проблему со сквозняком? — Главный лекарь обернулся на звук, но увидев, что никого нет, снова вернулся к изучению каких-то бумаг, что-то сравнивая с моей писаниной на листочке с противоядием. Я усмехнулся и покачал головой.

— Я должен пойти с тобой, — Роман подозрительно покосился на открывшуюся дверь, но потом повернулся в мою сторону, решительно сдвинув брови к переносице.

— Нет. — Я обошел его и направился вслед за призраком. Мне нужно было все же подготовиться к главной битве этой бешеной ночи, а с пустыми руками в незнакомой компании идти было самоубийственно. Я прислушался к своему организму. Вторая порция зелий значительно усилила эффект от первой, и теперь у меня оставалось около трех-четырех часов их действия. В теории должно хватить. Принимать еще одну порцию было форменным самоубийством. Я и так даже боялся представить, какие муки изнеможенного организма я испытаю, когда действие двух доз прекратятся. Раньше я себе такого не позволял. Ну и следили за нами в этом отношении строго. Нет, от болевого синдрома я, конечно, не умру. Все же привычка есть, но проклясть все на свете я успею не один десяток раз.

— Что значит — нет? — Остановил меня в дверях княжич, буквально захлопывая передо мной дверь, чтобы я не ушел без ответа.

— Это значит, что ты останешься в поместье. — Я устало вздохнул. — Ты уже сделал все, к чему готов и даже немного больше.

— Так дело не пойдет, — попытался возразить парень, на что я еле сдержал себя в руках, чтобы не высказать все самоуверенному недовамиру. — Она моя родственница, и я должен…

— С отцом поговори. — Осадил я Романа, не дав продолжить его пылкую речь. — Если он даст добро, то я с радостью возьму тебя на охоту. А теперь пойдем, мне нужно кое-что тебе показать.

Мы молча дошли до лаборатории, в которой горел свет, и сами по себе мылись пробирки в большой раковине. По крайней мере, так выглядело со стороны обычного человека. На самом деле Миша, сопя еще, наверное, больше, нежели княжич, приводил лабораторию в порядок, отмывая все склянки и стекла, тем самым выпуская наружу скопившееся у него раздражение.

— Слушай внимательно, Роман, я открою тебе самый большой секрет этой лаборатории, и я надеюсь, что ты никому до моего возращения о нем не расскажешь, даже своему отцу. — Я внимательно посмотрел на княжича, который немного подумав, кивнул и сел на один из свободных стульев за длинным столом. — Ты что-нибудь знаешь о своем дяде Михаиле?

Ожидаемо, после моих слов со стороны раковины раздался звон разбиваемой посуды.

— Ты же не хочешь сказать, что поделишься нашей самой главной тайной с этой, прости господи, нечистью? — Раздался вопль, приглушаемый плеском воды, которую Миша сразу же перекрыл.

— К сожалению, я практически ничего о нем не знаю. — Опустил голову княжич. — Он умер здесь, в этой самой лаборатории, в возрасте девятнадцати лет, после чего тут начали происходить странные вещи. Лабораторию закрыли и опечатали, а открыли ее только после твоего появления. Я даже не знаю, как он выглядит и чем занимался. — Он развел руки в сторону, к чему-то прислушиваясь. — Я всегда считал несправедливым, что наша семья нигде не упоминает его. Все же он был одним из нас.

Я посмотрел в сторону Миши, который стоял возле раковины, облокотившись на нее одной рукой, а второй упершись в бок. Всем своим гордым видом он показывал, что ему абсолютно все равно, но уши призрака предательски дергались, ловя каждое слово Романа.

— Ты, наверное, в последнее время часто задавался вопросами с кем я говорю или удивлялся внезапному появлению вещей, как, например, головы прислужницы Арахны возле меня. В общем, я не знаю почему, но я могу видеть необъяснимые вещи. Точнее не так, я смог увидеть, что же такого необъяснимого находится в этом месте. Да, твой дядя умер, в физическом смысле, но его дух все еще находится здесь. Михаил, поздоровайся со своим племянником. — В этот же самый момент в сторону Романа полетела одна из колб. Она наверняка бы достигла своей конечной цели, в виде головы княжича, но тот легко перехватил ее перед собственным лицом, показывая отличные нечеловеческие рефлексы. Роман недоуменно покрутил в воздухе колбой и аккуратно поставил ее на стол, поворачиваясь ко мне.

— Ты так не смешно шутишь? — Вторую колбу он поймать не смог, но в последний момент успел убрать голову, из-за чего колба с громким звоном разбилась о стену за его спиной.

— Нет, я действительно говорю чистую правду. — Я говорил медленно, стараясь подстроиться под дыхания и пульс княжича, чтобы мои слова казались более убедительными и достойными веры. — Миша, прекращай обстрел своего родственника и прекрати портить казенное имущество, — я повернулся в сторону призрака, который намеревался запустить еще один снаряд в своего племянника.

— Теперь ты, наконец-то мне веришь? Даже так они не замечают меня, — призрак, отвернувшись от меня, запустил колбой, которую держал в руках в стену. Под оглушительный звук разбившегося стекла, Роман встал из-за стола и направился в сторону раковины, откуда началась бомбардировка в его сторону.

— Дядя, это правда ты? — Он остановился, пытаясь что-то разглядеть перед собой. Я подошел к нему и повернул княжича в сторону опешившего приведения, который не мог поверить в то, что хоть кто-то узнал про него правду и не посчитал это злой шуткой. — Рад знакомству, меня часто сравнивали с тобой в детстве.

— Никто не может воздействовать на него, да и он ни на кого, кроме меня. — Продолжил я, наблюдая за Михаилом. — Как и почему это происходит мы так и не смогли выяснить. Но он может воздействовать на любые неодушевленные предметы. Собственно, это он помог тебе обрести себя и не стать кровожадным убийцей, ну или умереть, учитывая твою непереносимость человеческой крови. За такие короткие сроки, я бы не смог сам справиться, зато твой дядя — гений всего, что касается химических эликсиров и науки в целом. Все, чего ты добился за последние недели, во всем тебе помог Михаил. — Я смотрел на расчувствовавшегося призрака, который даже отвернулся от нас, вытирая кровавые слезы, проступившие у него из глаз.

— Но как мне поговорить с ним? Я могу что-то для него сделать? — Роман выглядел под стать своему дяде, немного опешившим, смущенным и растерянным.

— Я не знаю. Для этого я и позвал тебя сюда. Может у вас найдется единая точка соприкосновения интересов и вы найдете, как вывести его из этого состояния. Заодно может придумаете, как мне не вызывать подозрения постоянными разговорами с самим собой и необъяснимыми вещами, которые теперь будут происходить уже за пределами лаборатории. — Я подвел княжича к столу и, усадив на стул, протянул ему пачку листов и карандаш. Такие вещи были постоянно разбросаны по всей лаборатории, ибо Миша всегда записывал внезапно свалившиеся на него откровения и мысли на том месте, где они пришли в его голову. — Михаил может воздействовать на нематериальные предметы и прекрасно тебя слышит и видит. Вы можете пообщаться, пока меня не будет, таким способом. По крайней мере, ты не будешь воспринимать это шуткой и всерьез отнесешься к написанному. — Я внимательно наблюдал за Романом, который отрешенно смотрел, как листок уплывает у него из-под носа, ложится на стол и летающий сам по себе карандаш начинает выводить там какие-то слова.

— Месяц назад не поверил бы. — Вздохнул Роман массируя себе виски. — Но с тех пор, со мной… с нами, — почему-то поправился он, глядя на меня, — произошло столько всего необъяснимого и невероятного, что я просто не могу тебе не поверить, как, впрочем, и Михаилу.

— Ну вот и хорошо, — я похлопал его по плечу и отошел от него. Сейчас у него будет чем заняться, и не рваться в бой с главной паучихой. Всё-таки вампиры, не только азартные, но легко увлекающиеся натуры. Глядя на него, я с усмешкой подумал, что он уже забыл о героическом походе, в который только что рвался вместе со мной. — Я отлучу от тебя Михаила на несколько секунд?

Миша, что-то тщательно записывая на листке бумаги, даже не обратил на меня никакого внимания.

— Миша. — Позвал я его уже немного громче, но он только отмахнулся, продолжая строчить на листке. Я, сотворив знак влияния на нематериальные сущности, схватил того за воротник и буквально стащил со стула. От этого призрак видимо пришел в себя и сейчас смотрел на меня, как провинившийся щенок.

— Ну, чего тебе, — буркнул он, когда я, удостоверившись, что Михаил полностью переключился на меня, отпустил его. — Вообще-то у меня разговор с племянником. Не мог позже зайти?

— У тебя есть какая-нибудь отрава от насекомых, желательно от пауков, — Спросил я, тихо посмеиваясь, чтобы не привлекать внимание княжича, пока тот снова не решился на участие в геройских подвигах.

— Эм… Я сейчас посмотрю, но не уверен, — задумчиво проговорил он и подошел к шкафчику, из которого была извлечена коробка с медальоном. — Вроде тут должно быть. — Попытался безрезультатно открыть его призрак. — Блин, все время забываю, что не могу его сам трогать. Открой и посмотри на нижней полке.

Я подошел и, открыв шкаф, обнаружил там небольшой флакон репеллента от пауков и тараканов. Тряхнув его, я понял, что тот еще был и наполовину пуст, а срок годности говорил, что он должен был отправиться в утиль еще десять лет назад.

— Ты издеваешься? — Повернулся я к Михаилу с огромным желанием засадить баллончиком по его голове.

— Больше ничего нет. — Миша развел руки в сторону. — Я могу приготовить, но это займет несколько часов, тем более, я в принципе не уверен, что на монстров такого масштаба это хоть как-то подействует. И таким уже давно никто не пользуется, все покупает техномагические ловушки. Никакой вони, никакого раздражения и все домашние хвостатые любимцы остаются в целости и сохранности.

— Да уж, прогресс, мать его, — прорычал я и, махнув флакончиком на прощание Мише, направился в свою комнату. Дам себе пятнадцать минут на то, чтобы принять душ и привести себя в божеский вид. Пятнадцать проведу в медитации, что позволит немного отдохнуть натруженным мышцам и нужно будет решить в рекордно короткий срок, что делать дальше.

Воплотить в жизнь мои планы, разумеется, мне никто не дал. Уже на подходе меня буквально выловил охранник Андрей, останавливая в коридоре и сообщая, что группа собрана и через десять минут выдвигается.

— Это для связи. — Передал мне Андрей беспроводную гарнитуру и рацию. — Все настроено, связь по нажатию кнопки. Кроме того, вот пропуск в оружейную, у тебя порядка шести минут на то, чтобы выбрать то, что нужно. Там тебя уже ждут. Вопросы?

— Где вас и потом искать? — Уточнил я, уже направляясь в сторону оружейной и вешая гарнитуру на ухо.

— Во дворе фургоны стоят, наш последний. — Тоже бросил через плечо Андрей, ибо, не задерживаясь, направился к выходу из особняка. — Только не опаздывай. Нас уже на точке сбора генерал ждет, для инструктажа.

Раскатал губу. Я-то думал, что буду лично руководить группой лиц. Забыл со всей этой беготней в каком возрасте мое тело. Да уж, надеюсь нас будет ждать не генерал полиции, а то, судя по тому, как они тут работают, ничего хорошего из этого не выйдет. Хотя армейский генерал в городе… Как бы еще хуже не вышло. В раздражении я вошел в оружейную и хлопнул дверью, не слабее, чем Миша, выходя из палаты.

— Себе по морде похлопай! — Раздался грозный рык откуда-то сбоку. После чего из-за стеллажей с разнообразным оружием появился седой, но еще довольно крепкий мужчина. Длинные, белоснежные усы которого сейчас воинственно топорщились, говоря о том, что он готов защищать каждый комплект формы и патрон, как последнее в жизни. — Целее будешь, а мне тут дверками нечего стучать.

— Ладно-ладно, отец. — Поднял я руки в примирительном жесте. Наставник всегда учил иметь хорошие отношения со всевозможными завхозами, прапорщиками и оружейниками. Здорово продлевает жизнь любому бойцу. — Осознал, был неправ.

— Из семьи военных что ли? — Удовлетворенно кивнул оружейник. — Сразу видно, что невзирая на происхождение, пороли тебя знатно в детстве. Уму-разуму немного научили. Ладно, говори уже, что нужно. Некогда мне тут долго болтать с тобой.

— Да мне бы пару пистолетов помощнее, да два тяжелых, но коротких клинка. — Прикинул я то, что может понадобиться. — Вот, кстати, бумага от князя.

— Ты фильмов что ли пересмотрел. — Усмехнулся в усы седовласый. — Или двуруким воином себя возомнил? Может сразу три возьмёшь, чтобы еще яйцами стрелять и отбиваться, а то вдруг врагов будет много.

— Слушай, у меня пять минут на сборы. — Вздохнул я, понимая, что идти на конфликт не в моих интересах. — Да, звучит как идиотизм, я не спорю. Давай два любых и пошли к мишеням, что у тебя стоят. Если я за двадцать метров, стреляя с обоих рук, оба магазина в цели не положу, которые ты будешь называть, то посыплю голову пеплом и иду в задницу отсюда. Ну а если положу, то значит мне просто повезло, а ты вынужден князю подчиниться и выдать то, что просит сопля зеленая. Ну то есть я.

— Ну если ты так ставишь вопрос, то бери вот этих парочку, и пошли. — Усмехнулся мужчина, указывая мне на парные пистолеты, что висели в самом центре стенда с оружием. — Только патроны я на тебя все равно запишу. Уж очень они к ним дорогие.

— Шикарные пистолеты. — Оценил я оружие, пока мы шли в соседнюю комнату к мишеням. — Это что за чудо такое?

— А то. — Накрутил ус на палец довольный оружейник. — Веников не вяжем. Почти полностью из полимеров, единственными металлическими деталями являются бочкообразный, скользящий и триггерный механизм. Так что, они легкие и не поддаются коррозии. Работают практически при любой температуре. Хоть в минус пятьдесят, хоть в плюс столько же воюй, не заклинят. Новая тульская разработка, между прочим.

— Серьезные игрушки. — Согласился я, подходя к мишеням и вводя себя в медитативное состояние. Что позволяло на порядок улучшить меткость и работу обоими руками. — Ну давай, называй номера мишеней.

— Давай попробуем. — Усмехнулся он — Первая и шестая. Так. Седьмая и вторая. Пятая и четвертая.

— Пять минут. — Напомнил я. — Из которых осталась уже одна с небольшим. При всем уважении, давай уже побыстрее.

— Как хочешь. — Нахмурился оружейник и стал со скоростью пулемета называть парные мишени, в которые я каждый раз всаживал по пуле с обоих стволов.

— Ну как, отец. Мы решили проблему непонимания? — Усмехнулся я, глядя на оружейника, после того, как магазины на обоих пистолетах были опустошены.

— Вынужден подчиниться князю и отдать зеленой сопле парные пистолеты. — Усмехнулся мужчина. — Бери патроны, я пока клинки тебе принесу. Есть у меня парочка особенных, думаю, ты будешь доволен.

Глава 23

Ждал оружейника я не долго, хотя по моим прикидкам времени, которое отвел мне Андрей, уже практически не осталось. Но тут уже ничего не поделаешь, подождут. Все равно без меня внутрь не сунутся. Как будто я первый раз в такой ситуации. Наверняка пойду первым, указывая путь к доблестной славе тверских воинов. От этого всего мне захотелось сплюнуть, но марать чистый пол я все же не решился. Сомневаюсь, что оружейник допускает сюда уборщиц, скорее всего все делает сам. Но с князем я потом поговорю, и горсткой червонцев он от меня теперь точно не отделается. В голове уже подсчитывалась смета и рождались способы ее подачи.

Мужчина, а стариком его назвать язык все же не поворачивался, вышел ко мне с десятком магазинов к пистолету и двумя парными клинками, как я и просил. Только вот сами клинки были, мягко скажем, не теми, что я хотел получить.

— Ну что, молодой, сможешь такими биться или тебе больше обычные железки по душе? — Он, посмеиваясь, положил на стол передо мной два клинка, с которыми я ни разу не сталкивался, так только на картинке, потому как практического применения в моем мире они так и не получили.

— Ты, дед, не обижайся, но с такими работать все же не простое дело. Нужна ловкость и сноровка, да и ножны подходящие. Кроме того, мне бы потяжелее. Я колоть не собираюсь, в основном рубить. — Я взял один из них в руки и внезапно почувствовал тепло от рукояти. Мне могло, конечно, показаться, но по клинку сразу пробежала какая-то золотистая вязь из рун, которая в мгновение погасла.

— Ну хотя бы признаешь, что можешь чего-то не знать. Это радует. — Усмехнулся седовласый, накручивая ус на палец. Это движение чуть ли не гипнотизировало, заставляя вслушиваться в каждое слово оружейника. — Но тут не все так плохо, как ты мог подумать. Во-первых, им не нужны раздельные ножны, если возьмёшь, то покажу как носятся. Во-вторых, это артефакт и довольно сильный. Сейчас все по пистолетам, да автоматам, либо своей силой магической проблемы решают, холодное оружие, как в моей молодости, уже и не в чести. Так что это, пожалуй, единственное магическое оружие, что у меня есть, просто сейчас такое не востребовано. А тебя клинки сразу признали, поэтому в твоих руках будут работать без сбоя. Ну что, берешь, или тебе второе мачете для противовеса выдать? Как-никак тоже парный клинок получится, да и рубить удобнее.

Я пристально посмотрел на клинок, который имел сужающееся к острию лезвие, длиной около шестидесяти сантиметров. Заточка острия все же больше мечеобразная, лезвие тонкое и гибкое с центром тяжести, смещенным в точку раздела клинка и рукояти. Чашеобразная, покрытая незнакомыми рунами гарда обеспечивала неплохую защиту кисти. Рукоять деревянная, несколько утолщающаяся к середине имела поперечную насечку и была обтянута довольно приятной на ощупь кожей. К головке рукояти на шнуре была прикреплена пара кистей, выполняющих роль своеобразного тонкого баланса, регулирующего распределение веса клинка. Можно было добавлять и убирать буквально по волоску, доводя баланс до того, который был нужен владельцу.

Сделав замах, а затем выпад, я с удивлением понял, что клинок был словно продолжением руки, а кисть на рукояти ничуть не мешала. Более того, мою руку как будто тянуло в нужном направлении, усиливая мои движение.

— Из чего сделаны клинки? — Поинтересовался я, осматривая лезвие.

— Сталь. Исключительно чистая сталь. Из такой уже сейчас не плавят. Ибо дорого и не презентабельно. Так что, берешь? — Оружейник скептически смотрел на меня, словно ожидая, что я откажусь, тем самым потешив его самолюбие.

— Беру. Так что показывай свои чудо ножны. Или их так, на пояс крепить? — Я усмехнулся, глядя, как он выкладывает ножны для пары мечей. Все же оправдал я какие-то надежды старика, не стал он больше глумиться надо мной. Думаю, в следующий раз я встречу тут более теплый прием и расширенный ассортимент. Какую бы записку князь не передавал, если отвечающий за оружие мастер тебя не любит, то на хорошее обеспечение можешь не рассчитывать. Этот урок я усвоил еще с юности.

— Вот, накидываешь на плечи и носишь клинки на спине. — Показал он мне какие-то перекрещенные ремни. — Не переживай, движения они тебе сковывать не станут. Они сами подстраивают эластичность. Вот, десять магазинов для пистолета. — Он пододвинул ко мне коробку, доставая из-под стола огромную тетрадь и что-то тщательно в нее записывая. — Сам какие-нибудь патроны выбрал?

— Положусь на те, что вы принесли. — Пожал я плечами, крепя мечи за спиной. — А в чем особенность-то клинков заключается? Ну кроме того, что они хозяина признают и в бою помогают, это я уже понял.

— Не требует заточки и первый удар всегда успешный. — Махнул ручкой оружейник, не отвлекаясь от записи.

— Это как? — Я не до конца понимал механизм их действия, глядя на оружейника в надежде, что он объяснит.

— Первый удар практически всегда фатальный. — Посмотрел он на меня, всё-таки ненадолго отрываясь от отчетности. — Ну если ты конечно не палец им рубить собираешься или ногу проткнуть решишь, то они сами направят твою руку в максимально уязвимое место. Можно сказать, что они жаждут крови и смерти. Только без надобности их доставать не советую, беда может выйти.

— И что, они сами знают у кого какое уязвимое место? — Я усмехнулся, но глядя на серьезное лицо седовласого, начал понимать, что тот особо не шутил.

— Проверишь — скажешь. До тебя на моей памяти их никто раньше не использовал. Снова уткнулся он в тетрадку. — Все, давай в путь, твои пять минут уже истекли три минуты назад.

Посыл был услышал и принят. Тем более, мне действительно пока в оружейке делать было особо нечего. Правда я хотел спросить, что будет за потерю или порчу полученного оружия, но за мной тут же захлопнули дверь. Ну хорошо не вытолкал, с такого станется. Суровый дед, сразу видно, что по молодости из заварушки в заварушку прыгал. Под бородой с усами вся морда в шрамах.

Понимая, что и так опоздал на сбор, я дошел до Софьи и убедился, что за время, пока меня не было рядом ничего критического не поменялось. Ну, значит, повоюем еще. Так же заглянул в лабораторию, где я увидел бурную деятельность возле какого-то шкафа с реагентами и решил не отвлекать дядю с племянником от семейного воссоединения. Просто выложил медальон на шкаф. Миша мне, конечно, мог бы пригодится, но также мог и отвлечь. А сейчас это недопустимо, уж больно серьезный враг меня ждет.

Вроде бы все дела сделал, пора выдвигаться. Добежав до машины, я залез внутрь, глядя на хмурого Андрея.

— Выдвигаемся, — дал команду по рации охранник и, хмуро посмотрев на часы, перевел на меня взгляд. — Опаздываешь.

— Так все равно без меня не уехали, — я усмехнулся, не желая продолжать беседу, и откинулся на спинку в надежде расслабиться. Удалось немного очистить разум, после чего голова немного прояснилась. Жаль я не мог пока так же очистить тело, усталость в ненатренированных мышцах чувствовалось очень сильно, и мне жутко хотелось побыстрее все это закончить.

Спустя двадцать минут поездки, мы наконец прибыли в парк, к знакомой мне яме. Естественно тут уже было все оцеплено и везде были исключительно люди в форме, что неустанно патрулировали периметр. Мы выгрузились и подошли к какому-то мужику, который властным взглядом окидывал собравшихся под его командованием людей. Ага, понятно, генерал полиции, видимо будет руководить операцией. Армейский генерал, я думаю, не позволил бы себе явиться без формы. Ну посмотрим, кто таков и будет ли хоть какой-то прок. Может всё-таки это просто его подчиненные тут плохо работают.

— Вы опоздали, — вместо приветствия обратился он ко мне, на что я только пожал плечами. — Все уже на своих позициях. С трех точек выхода уже расставлены мои люди и выделенные академией маги.

— Маги? Я же говорил, что магией эту тварь не убить, — я нахмурился, понимая, что уже с самого начала план, какой бы он не был, попахивал идиотизмом. Видимо рыба портится с головы.

— Они обеспечат огневую поддержку, изначально выжгут все в пещере к чертовой матери, — сквозь зубы процедил он, недовольный, что я его перебил.

— Магией? Выжгут? Вы меня слышите вообще? Магией Арахну не убить, — я прикрыл глаза, пытаясь успокоиться, представляя, как я откручиваю ему голову. Все же, я тут не имперский каратель и игнорируют мое мнение вполне обоснованно. Так что на конфликт, по крайней мере, открытый идти все же не стоит.

— Огонь — это огонь. И не важно, кем и чем он создан, — буквально прорычал он.

Понятно, готовимся к худшему, он не просто идиот, он клинический кретин. Ну и не с такими работали. Правда раньше я мог сразу после операции подать запрос в соответствующие инстанции и уже через день ехать с наручниками к такому вот слишком возомнившему о себе генералу или чиновнику. Если добьюсь титула князя, то у себя в княжестве первым делом прижму к ногтю всех тупых и продажных полицейских и чинуш. Интересно, смогу я тогда у местного князя попросить перевести ко мне этого борова? Сгною в тюрьме, со всеми его пятью подбородками, которые он на людских смертях отъел. До скончания жизни на небо через клетку смотреть у меня будет, урод.

— Я сказал что-то смешное? — Он слегка отшатнулся от ухмылки, которая непроизвольно вылезла у меня на лице. Я буквально видел, как в нем борются непонятный ему самому страх и желание зарядить мне по лицу. Эх, никогда не умел общаться с вышестоящими, последняя встреча с императором чего стоила. Но свою правоту я всегда мог отстоять и уважение к себе заслужил. В своем мире. В этом еще только предстоит все начинать сначала. Я не ответил ему, просто вытащил ненужный наушник и отдал прибор Андрею. Тот недоуменно на меня покосился, но ничего не сказал.

— Тут под землей ваши штучки работать не будут, тем более после того, как вы зальете тоннели магическим огнем. Но если вам нравится постоянное шипение в ухе — ради Бога. Заходим вместе, сначала я, потом все остальные. В тоннеле не стрелять, если ваши пистолеты и автоматы без глушителя, слух — единственное, что сможет нас спасти и дать небольшую фору. — Отдал я команду бойцам, игнорируя полицейского.

Парни из охраны князя кивнули, глядя на меня, и также игнорируя покрасневшего, как рак, генерала. Достав остатки просроченного репеллента, я как мог полил себя им с ног до головы. Вонь стояла несусветная. Ну, надеюсь, она все же отпугнет хоть кого-нибудь или хотя бы заставит выдать себя недовольным шипением. В борьбе с нечистью — любые средства хороши. Охотники вообще всегда чесноком и ладаном воняют и ничего живут как-то.

— Ты вот этим решил выиграть бой? — Заржал генерал, поглядывая на бойцов, но смеяться вместе с ним никто из бойцов, что приехали со мной не спешил. Это заставило его лицо принять цвет зрелого помидора. Ничего ему не ответив, я направился к проклятой дыре в земле, от которой меня уже скоро начнет тошнить. Как только закончим здесь — ноги моей в этом проклятом парке точно не будет.

Возле входа в логово нас ждал десяток парней с автоматами, полностью экипированные, как и положено серьезным бойцам. Даже лица у них были закрыты тряпками, которые мы повязали точно так же, как только подошли. Неплохо защитит от земли и пыли. Ох, надеюсь, что прок от огня все же будет, и ту розовую дымку маги смогут выжечь. На большее я не рассчитывал, ну кроме уничтожения мелких пауков, которых в пещере довольно много. Я прислушался. Судя по усиливающемуся шуршанию тысяч лап, пауки чувствовали неладное и пытались как можно скорее убраться из свободного прохода. А может и сама Арахна руководила своими детишками. Не хотелось бы конечно, чтобы это оказалось правдой, но такой вариант исключать нельзя.

— Привет мужики. — Поздоровался я на правах главного в своей группе и пожал руку сделавшему шаг вперед командиру бойцов. — Мы идем первые. Так что вы огонь без повода не открывайте. Я могу вступить в ближний бой, и вы меня просто расстреляете.

— Так там же вроде все выжгут? — Нахмурился боец спецназа. — Вон и маг сюда уже идет, сейчас начинать будут. — С кем ты там собрался танцевать?

— Насколько я знаю, на нужный нам объект огонь и пули не оказывают должного воздействия. — Пожал я плечами, рассматривая подходящего к нам мага. — Руками, скорее всего, тоже придется поработать.

Пока бойцы спецназа обсуждали новые вводные, я пристально посмотрел на молодого парня, одетого в старые затертые джинсы и футболку. Единственное, что отличало его от обычного заплутавшего посетителя парка — это наливающиеся огненным блеском глаза. Как-то непрезентабельно у них маги нынче выглядят. Хотя не исключаю, что его просто подняли с постели и отправили сюда толком не объяснив, что происходит. Князь любит подобные выкрутасы.

Парень подошел к нам и, сделав рукой незамысловатый жест, прошептал какую-то фразу, после чего у него на руках начало зарождаться неестественно яркое пламя. Подождав, пока это пламя разгорится, он подошел к дыре в земле и присел возле нее на колени, продолжая неотрывно следить за растущим огнем. Когда из-за пламени, которое уже практически окружало мага с ног до головы не стало его видно, он выкрикнул какую-то фразу, которую я на всякий случай запомнил, и направил огонь в открытое пространство под землей. Прошло, наверное, несколько минут, после которых он поднялся, отряхнулся и повернулся к нам. Огонь в его глазах весело плясал и не спешил затухать.

— Буквально несколько минут и можно заходить. — Махнул он нам рукой в сторону ямы. — Ну и вонь, парень. — Он поморщился и подошел ко мне, прищурившись. — Я тебя знаю?

— Сомневаюсь. Ты бы не забыл. — Я отвернулся, глядя на своих ребят. Мне совершенно не хотелось вступать с ним в диалог, который бы меня начал отвлекать, как минимум.

— Ну-ну. Встретимся еще. Если что, до конца операции я буду находиться здесь. — Не стал настаивать парень, отправившись по каким-то своим делам к шатру, где, как я понял, находилось командование.

Я кивнул, показывая, что услышал его, одновременно с этим прислушиваясь. В пещере стояла подозрительная тишина, лишь одинокие шорохи доносились до моего уха. Неужели действительно сработало, а я просто так наговаривал на генерала? Не может такого быть, твари так не умирают.

— Зажигаем факелы, спускаемся вниз. Две другие группы спустятся после нас, после нашего сигнала, — коротко бросил один из вояк генерала, отдавая приказ. Никто с ним спорить не стал, тем более, все ждали, когда я спущусь первым.

Выждав положенное время, я прыгнул на одну из спущенных в яму веревок и привычным движением съехал по ней вниз. Под землей было жарко, градусов тридцать пять, а может и все сорок. Нужно было еще немного подождать, прежде, чем спускаться вниз. Но ничего уже не изменишь, я тут. Как я и надеялся, никакой дымки тут уже не было, да в принципе ничего тут уже не было. Даже сухие корни и ветки были выжжены дотла. Сами стены, пол уже не были земляными, их покрывал тонкий слой копоти, гари и какой-то черной пленки. Скорее всего эта самая пленка и замуровала спрятавшихся от огня в земляных стенах паучат. Умно. Но сдается мне, что это просто случайность и побочный эффект такого яркого пламени, заполнившего с трех сторон все прорытые переходы. Вниз начала спускаться бригада зачистки, один за другим бойцы вынимали из уха наушники и раздраженно прятали их в нагрудный карман. А я предупреждал. Практически все твари в собственном логове имеют возможность не только глушить средства связи, но и раздавать такие помехи, что слушать их невозможно.

Подождав, пока большая часть из людей спуститься, я, освещая себе дорогу факелом, направился в направлении пещеры, где в прошлый раз мы встретились с паучихой. Прислушиваясь и вслушиваясь в каждый шорох, я недоумевал все больше и больше. Все было тихо. Подозрительно тихо. Я никогда не верил в такие легкие победы, до конца ожидая, что произойдёт какое-нибудь дерьмо в конце. И как правило всегда был прав.

Дойдя до пещеры, в которых раньше висели коконы, я увидел, что сейчас ничего подобного не было и в помине. Только пол был усеян человеческими костями, выбеленными, без единого кусочка мяса или кожи. Как-то странно, что огонь, сжигающий на своем пути все, не тронул человеческие кости. Я немного притормозил, наклонился и аккуратно через тряпку притронулся к одному из черепов, лежащих у меня на пути. Я не знаю, как остальные, но конкретно этот был покрыт какой-то восковой жидкой оболочкой, которая тягучей слизью оставалась на платке. Выбросив тряпку, я поднялся, не обращая внимание на приглушенные вздохи за спиной. Больше никакой реакции ни от охраны князя, ни от людей генерала я не заметил. Может и правда наиболее стрессоустойчивых набрали.

Медленно, дойдя до пещеры, в которой мы наши Софью я остановился, пытаясь разглядеть хоть какое-нибудь движение или услышать что-нибудь подозрительное. Всю ту же тишину нарушали только шуршание сапог по земляному полу и редкие, едва слышные перебежки одиноких пауков глубоко в стенах.

Немного постояв и опять ничего подозрительного не услышав, я двинулся вглубь пещеры, куда в прошлый раз заглянуть не смог. Пройдя два десятка метров, мы вышли на вход в еще одну пещеру, в центре которой висел огромный, не тронутый пламенем кокон.

— Что за… — непроизвольно вырвалось у кого-то из парней, глядя на огромный, наверное, размером с десяток человек в объеме, мешок из паутины. Как будто при сильном ветре, он беззвучно шевелился, раскачиваясь на тонком канате. Почему я ничего не слышу, что находится внутри него? Я подошел ближе и увидел, что из кокона тихо, без единого скрипа или шелеста, выбираются паучата, спускаясь вниз на тонких паутинках, не касаясь своими лапками земли. Кокон начал все больше и сильнее раскачиваться, и словно набухать, увеличивая свои и без того гигантские размеры.

— Всем назад. Быстро! — Закричал я, подавая пример остальным и делая быстрый рывок назад к тоннелям. Бойцы, находящиеся радом со мной, сориентировались почти сразу, но внезапный женский крик, раздавшийся словно со всех сторон и переходящий на ультразвук, буквально парализовал всех. Ближайшие к кокону бойцы даже начали падать на колени, пытаясь закрыть руками уши, из которых уже текла кровь. Те, кто находился чуть дальше, пока просто стояли столбом, поддавшись гипнозу. Медленно, словно сопротивляясь, они начиная раскачиваться из стороны в стороны, как марионетки. Звук болезненно бил по ушам, отдавая болью куда-то вглубь черепа, но в транс, подобно другим бойцам я не впал.

Внезапно кокон раскрылся, обдавая слизью, ядом и огромным количеством мелких пауков, лежащих уже без сознания ребят. Тут же этот разрывающий барабанные перепонки звук прекратился, и оставшиеся бойцы резко пришли в себя, прекращая раскачиваться и в ужасе глядя на мертвые тела. Всего пострадало четверо бойцов генерала и один из охраны князя. Остальные, к счастью, находились вдалеке. Я же успел отбежать к основной группе еще до момента вскрытия кокона.

Я смотрел, как потерявшие слух и скорее всего разум, бойцы разворачиваются и уходят прочь от опасного места, замешкалась только охрана князя. Но мне некогда было разбираться, поможет мне кто-либо или нет, я просто ринулся в проход вслед за серебристой тенью, которая выскочила из этого гигантского кокона.

Глава 24

Я вбежал в проход, остановившись лишь на секунду, чтобы понять, что эту часть тоннеля маги своим огнем не достали. Видимо, Арахана каким-то образом сумела ее спасти. Пауки, облепившие стены, с жутко противным шипением стали бросаться на мой факел, создавая такой шум, что услышать сквозь него хоть что-то было практически невозможно. Так что, буквально через несколько метров, мне пришлось его выкинуть. Спасало только то, что проход был один, без каких-либо ответвлений, куда могла бы свернуть Арахна. А то, что это была она, лично у меня не вызывало никаких сомнений. Жаль, что в той книге, которую смотрел Дмитрий, не было указано, что она владеет сверхъестественными способностями, такими как повергать людей в транс или создавать ультразвуковую волну. О чем еще там не было сказано, я старался не думать, ожидая самые худшие из способностей и чар, которыми владели на моей памяти твари.

Бежать мне пришлось довольно долго. В темном тоннеле я практически потерял счет времени. Благо уже под конец моей прогулки, перед очередным поворотом, я заметил тот самый серебристый отблеск, который привлёк мое внимание в пещере. Либо я догоняю ее, либо меня загоняют в ловушку. Других вариантов нет. Не став пока трогать мечи, я достал пистолет. Холодное оружие, конечно, красиво и всегда привлекало меня, но так или иначе я отдавал предпочтение более безопасным способам атаковать тварей. Убить не убьет, но может прекратить ментальную атаку или покалечить, а там уже и до холодного оружия дело дойдет.

Еще один поворот, и в глаза ударил белый свет. Он был достаточно тусклый, но усиленное эликсирами зрение настолько адаптировалось к темноте, что такая резкая смена освещения ненадолго дезориентировала. Всего на несколько мгновений, но бег в таких условиях показался вечностью. Благо, ничего за это время не произошло, и на меня никто не напал. Свет, как оказалось, шел от открытой то ли двери, то ли люка, которым заканчивался этот переход. Он был открыт, а в глаза бил свет уличного фонаря, находившийся сразу над ним. Лаз был довольно просторный, мне пришлось лишь слегка пригнуться, чтобы выпрыгнуть на свежий воздух. Погасив инерцию прыжка перекатом, я поднялся на одно колено, держа пистолет наготове, и огляделся.

Находился я однозначно в парковой зоне, но местность мне была не знакома. То место, из которого я выбрался, было каким-то то ли бугром, то ли небольшой насыпью, в центре которой была врезана дверь с табличкой электрощитовой. Естественно, со злополучным черепом, мол, не влезай — убьет. Да уж, в данном месте эта картинка как никогда отражала суть скрытого за дверью.

Никого не увидев, я закрыл глаза и прислушался. Спустя секунду, я уже слышал легкий шелест босых ног, передвигающихся по влажной траве. Пока мы блуждали под землей, наверху, как оказалось, прошел дождь. Мокрая трава скрывала от меня запах Арахны, но звука для погони было вполне достаточно. Взведя курок, я немедленно двинулся в сторону шума, сжимая в руке пистолет, чтобы выстрелить сразу же, как только ее увижу.

— Стойте, это место перекрыто, вам срочно нужно покинуть парковую зону, — послышался невдалеке мужской голос. Он был мне знаком. Нелегкая занесла сюда двух патрульных-неудачников, встреченных мною недавно возле входа в паучьи пещеры. Вот уж правда, невезучие парни, они умудрились нарваться на Арахну в пустом парке.

— Я этого и хочу, — ответил им приятный женский голос, пробирающий до мурашек.

Пройдя несколько метров и выйдя на дорожку, я заметил женщину в серебристом легком платье, стоящей рядом со служителями правопорядка. Вот зачем кто-то лишний остался в парке? Лишние жертвы и лишние свидетели, никакого другого для них предназначения я не видел. Наверняка генерал лично составлял этот гениальный план.

— Стоять! — Я громко гаркнул буквально в спину женщине, которая в это время уже обняла двух мужчин и мило щебетала им что-то в уши. — Отошла от людей, живо.

— Помогите, он хочет меня убить, он преследует меня, — заверещала Арахна, буквально прячась за спины опешившим мужчинам и окончательно лишая меня возможности прицелиться.

— Так, парни, руки на виду и медленно отойдите от нее. Вас вообще тут быть не должно, — я отвлекся на замешкавшихся полицейских. Судя по всему, им даже не сказали какая именно операция идет, и кто ее выполняет.

Арахна за спинами патрульных сделала несколько шагов, а потом развернулась и побежала от меня прочь. Странное поведение для паучихи, но может она хочет слиться с естественным окружением, не привлекая к себе внимания? Небольшая тень сомнения промелькнула в голове, что может это не она, но неестественно синие глаза, которые буквально приковывали к себе взгляд, белоснежная, не видавшая солнца кожа, и идеально ровные, черные, с серебристыми нитями паутины волосы, не оставляли сомнений в нечеловеческом происхождении их хозяйки.

— Это тот самый малый… — Вместо выполнения команды показал уровень своего интеллекта один из полицейских, повернувшись к напарнику и указывая в мою сторону пальцем.

— В сторону, дебилы — прорычал я и ринулся вслед за убегающей Арахной, буквально сбивая с ног полицейских.

За спиной послушалось копошение извлекаемого оружия и выстрел. Благо, как я и думал, это был предупредительный в воздух. Кишка у них тонка стрелять в меня, не удивлюсь, если они вообще никогда в человека не стреляли. Хорошо хоть выстрелом привлекут находящийся рядом спецназ, хотя, в идеале, их бы вообще тут не было. Женщина обернулась лишь на мгновение, спокойно после этого переходя на шаг. Нет, красавица, ты от меня так быстро не скроешься. Не останавливаясь, я прицелился и открыл огонь. Прямое попадание в затылок, сердце и под колено, даже не затормозили эту тварь. Я не оборачивался на полицейских, прекрасно слыша, как на выстрел стекается группа бойцов, что ожидали у ближайшего из входов, и окружает нас со всех сторон.

Это, видимо, слышала и Арахна. Игнорируя законы физики, она резко остановилась на месте и развернулась на сто восемьдесят градусов.

Неожиданно в голове раздался громкий стрекот и, сделав рывок в мою сторону, Арахна в мгновение оказалась возле меня. Такой скорости раньше я не встречал. Почему она так медленно пыталась от меня скрыться в тоннелях? Стараясь не забивать голову лишними мыслями, я сделал шаг назад от нее и потянулся за клинком себе за спину. Делал я это тоже быстрее обычного человека, но паучиха оказалась все равно проворнее меня.

Арахна взмахнула руками, нанося мне сокрушительный телекинетический удар, который выбил из меня на несколько мгновений дух и отправил в полет на добрый десяток метров. Более того, в завершении я довольно больно впечатался спиной в ствол многовекового дуба. Еще один взмах, и доблестных полицейских, которые пытались нас остановить, разметало по сторонам и примотало паутиной к деревьям. Я не мог двигаться, лишь довольно поверхностно дышать и двигать глазами. Даже рот открыть был не в состоянии, мое тело было полностью скованно телекинетической силой чудовища.

Словно красуясь, она тихо подошла ко мне и наклонила голову на бок, изучая мое беспомощное тело. Бойцы, показавшиеся со всех сторон, смыкали круг, но это действие никоем образом не смутило тварь. Она лишь улыбнулась и, развернувшись ко мне спиной, закричала. Это был тот самый крик, который я слышал под землей, только усиленный в десятки раз. Все другие звуки словно исчезли, вокруг не осталось ничего, кроме этого готового разорвать череп крика.

Под действием этой звуковой волны, бойцы останавливались и падали в том же самом месте, где она их настигала. По крайней мере, так было сбойцами перед нами, но не нужно иметь отличный слух или глаза на затылке, чтобы понять, что такое происходило со всеми, кто решил вторгнуться в этот пятачок, где она в данный момент правила безраздельно.

Спасительная тишина наступила мгновенно. Словно огромный молот, она опустилась на голову, заставляя мысли застыть и спутаться. Тварь полностью контролировала происходящее и пока не давала мне шанса освободиться от ее влияния. Неестественно плавно, едва касаясь ступнями земли, она повернулась ко мне и изящно вздернула бровь.

— Молодой воин. Сильный, смелый и молодой. Ты идеально подходишь для меня. Я давно не ощущала, чтобы кто-то так неистово гнался за мной. Тьма, смерть и боль не смогли тебя даже остановить, ты практически догнал меня. Там, под землей, я ограничена в своих способностях, но не здесь. Наверху я получаю такую власть, о которой ты — смертный, даже не можешь себе представить. — Она придвинулась ко мне ближе и буквально шептала на ухо, изредка слегка прикасаясь губами к мочке моего уха.

— И что же мешает тебе жить наверху? — Прошептал я, когда она позволила мне говорить. Я это почувствовал, когда возникла боль в губах и языке, как будто онемевшие части тела снова начали обретать чувствительность.

— Это древнее проклятье. Когда-то такие, как я правили этим миром. Но потом пришли вы. Молодые, сильные и бесстрашные, мы были вынуждены уснуть или умереть. Но времена меняются. Вы стали слабыми, нежными и трусливыми. Вы боитесь уйти за грань, выпихивая из тел тех, кто слабее и забирая их никчемную оболочку себе. От долгой спячки меня пробудила энергия. Огромное количество человеческих душ, которые не могут найти покоя и жаждут пойти к нам в услужение, щедро накачивая нас энергией за призрачный шанс вернуться сюда. — Продолжала она шептать мне на ухо, расстёгивая медленно куртку и рубашку, оголяя мне грудь. — Меня невозможно убить, человек. Я существую столько, сколько помнит себя этот мир. Меня убивают, я перерождаюсь и снова, снова, и снова. Поговори со мной, воин из прошлого. Со мной так редко разговаривает кто-то достойный меня.

— Дождливая погода сегодня, правда? — Я пытался сбросить с себя ее влияние, но почему-то сделать этого не получалось даже на секунду. Она действительно была сильна. Сильнее, нежели любое существо, с которым я когда-либо встречался. Радовало одно, победив в этой схватке, мое ментальное тело закалится, как минимум, до уровня охотника. Осталось только победить.

— Неужели я тебя не интересую? — Отстранилась от меня Арахна и повела плечами, отчего ее одеяние упало на землю. — Я раньше не встречала ни единого мужчину, который бы смог устоять передо мной. Моя красота совершенна. Но ты не позволяешь своему желанию выйти наружу. Я чувствую это.

— Да я больше по женщинам, животные меня особо не интересуют, — прорычал я, чувствуя, как острые когти впиваются мне в оголенную грудь, протыкая кожу. — А пауки тем более.

— Фу, как грубо. Но ничего, мне не нужно твое согласие, ты итак мой, — она поцеловала меня в губы, после чего немного отстранилась и провела языком по моей щеке. Это возможно было бы соблазнительно, если бы не раздвоенный на конце язык и желание вырвать мне сердце через грудную клетку или что она там пыталась сделать. Боль была адская, мне казалось, что она получает садистское наслаждение, протыкая каждый слой кожи и мышц, пока не достигнет своей окончательной цели.

Внезапно она отшатнулась и начала со свистом втягивать в себя воздух, словно задыхалась. В этот момент ее влияние ослабло, и я смог сделать шаг назад и резко вытащить клинки из ножен. Я ждал этого момента. Не знал, правда, когда это произойдет, но ждал, когда она утратит бдительность. Твари, особенно долгоживущие, всегда грешны рассеянным вниманием. Скорее всего, какой-то выверт психики, чтобы они не сошли с ума, проживая столетие за столетием. Меньше секунды понадобилось первому клинку, чтобы войти ей в живот, а второй уже смог прикоснуться к ее оголенной шее, но тут она снова заставила меня застыть в неудобном положении, полностью обездвиженным.

— Ты решил отравить меня? — Она подняла на меня налившиеся кровью глаза. — Ты настолько безумен, что отравил свою кровь?

— Всего лишь отрава от насекомых, — пробормотал я, понимая, что именно произошло. А ведь просроченный репеллент Миши мог бы стать решающим в такой странной схватке.

Арахна сделала вперед шаг, по рукоять насаживаясь на клинок.

— Меня невозможно убить. Даже если бы ты срубил мне голову, я бы просто уснула.

— Тогда сладких тебе снов, — прошептал я, глядя, как на клинке, все еще приставленным к ее шее, все ярче и ярче разгорается вязь рун, а рукоять становится практически горячей. Энергия от клинка начала вливаться в руку, пока я не смог ей начать шевелить. Всего лишь небольшое, можно сказать, легкое движение, и клинок сам закончил начатое, резким толчком проходя через ее шею, легче, чем горячий нож сквозь масло. Зачарованный клинок не встретил ни малейшего сопротивления.

Арахна попыталась сделать еще один хрипящий вздох и упала на землю возле моих ног. Ее конечности еще немного дергались в конвульсиях, словно у не до конца раздавленного насекомого, но откатившаяся голова женщины застыла в посмертной гримасе. Я сделал шаг назад и обессиленно рухнул на землю, стараясь выровнять дыхание и насытить организм кислородом, которого начинало уже серьезно не хватать.

Внезапно останки женщины вспыхнули ярким синим пламенем. Языки пламени, будто вырывались у нее из-под кожи, закручивались и уходили под землю. Всего несколько секунд понадобилось волшебному огню, чтобы не оставить после себя даже горстки пепла.

Боковым зрением я увидел, как бойцы начали подниматься на ноги, хватаясь за голову и растерянно оглядываясь. Всё-таки спецназ тут неплох. Еще не придя как следует в сознание, многие из них тут же рванули в мою сторону. Я поднял руку, показывая, что все закончено. Однако бойцы не успокоились, пока не проверили лично и только после этого пошли помогать сослуживцам. Только двое служителей правопорядка все еще стояли приклеенные к стволам деревьев. Надо бы подойти посмотреть, что с ними.

Неожиданно где-то вдалеке раздался полный боли и отчаянья женский крик, спустя секунду которому начали вторить подобные с разных сторон парка. Несколько мгновений и, словно по команде, мы увидели яркие синие вспышки, после чего наступила тишина. Отлично, всех своих прислужниц она забрала с собой. Правда, внезапная мысль о том, что Софья тоже могла сгореть, немного выбила из колеи, но я нашел в себе силы, чтобы встать и вложить клинки в ножны. Пошатываясь на все еще слабых ногах после влияния паучихи, я доковылял до двух полицейских, которые так и не начали двигаться.

— Вы целы? — Спросил я у них, похлопав одного по плечу. Парень неуверенно кивнул и указал пальцем в сторону сгоревших останков.

— Спокойно, друг мой, это магия, — я усмехнулся и, отлепив их от дерева, взял за грудки и толкнул вперед. Так как следов не осталось, мне нужны будут, как минимум, свидетели моих геройских похождений.

Подгоняя слегка тормозящих полицейских, я добрел до командного пункта и увидел своих ребят целыми и невредимыми. Андрей сразу кинулся в мою сторону, как только увидел меня. Цирк приехал, не иначе. А я самый главный клоун.

— Все. Сворачивайте Шапито. Клоуны разбежались, звери убиты. Это свидетели. Больше в доказательство у меня ничего нет. — Я кивнул на бледную парочку, которая все еще не произнесла ни единого слова во время нашего движения. Андрей только кивнул и подбежавшие люди князя, без разговоров, сразу же сгрузили их в темный фургон без номеров.

— Тебе нужна помощь, — больше утвердительно сказал он, глядя на глубокие царапины у меня на груди.

— Мне нужно в поместье. — Отмахнулся я. — Остальное — потом.

— Вы еще не доложили вышестоящему руководству, — раздался голос генерала у меня за спиной.

— Но пока я еще здесь, уберите его. Иначе пристрелю, как бешеную собаку, — еле сдерживаясь, прорычал я, вспоминая все, что сегодня произошло.

Андрей усмехнулся и, связавшись с кем-то по рации, подогнал прямо к нам княжескую волгу, в которую я с облегчением загрузился, понимая, что действие эликсиров начало подходить к концу. Да уж, ночь обещала быть не менее интересной и приятной, чем вечер.

Глава 25

Мне показалось, что я только прикрыл глаза, как машина уже подъехала к поместью и остановилась. Первые весточки того, что начался откат от двойной дозы эликсиров уже показались. Мышцу на руке свело болезненной судорогой и согнуло словно крюк, когда я потянулся к ручке двери, чтобы открыть ее и выйти из машины. Подождав пару секунд, когда боль немного утихнет, я наконец смог разогнуть руку и открыл эту злополучную дверь. Буквально выползая из машины, я сразу же попал в руки уже дежурившим у пропускного пункта лекарям. Скорее всего, Андрей постарался, промелькнула мысль, когда меня против моей воли усаживали в кресло и катили в сторону больничного крыла.

Почти не реагируя на мои протесты и возмущения, в которых я с трудом отстоял свое право хотя бы в душ сходить без опеки и присмотра, меня переместили в палату, находящуюся напротив той, где сейчас лежала Софья.

Лекарь, так же не заставил себя долго ждать. Буквально через пять минут, в дверях палаты уже показался личный врач семьи Романовых. Вошедший в палату словно на поля боя, этот седовласый мужчина тут же приступил к осмотру моих ран.

— Раны грязные, нам нужно взять анализы из них, чтобы выявить то, что сейчас разъедает вашу кожу, — выдал он свой вердикт через пару минут.

— Если нужно, берите. Тут вы командуете. — Я пожал плечами. Если до этого я особо не думал о ранениях, присматриваясь к медсестре, которая строила мне глазки, то после того, как она провела какой-то палочкой внутри одной из ран, залезая поглубже, то больше думать ни о чем я не мог. Боль была настолько сильная, что я стиснул зубы, чтобы не выматериться. Нормальный у них отвлекающий маневр, пока пациент смотрит на смазливое личико, то с ним можно делать все, что пожелает главный лекарь. И ведь орать и материться при них не станешь. А хочется.

— Фух, а я думал тебя уже спеленали в паучий кокон и теперь жарят на костре, делая шашлык для вечернего ужина, — на кровать бесцеремонно приземлился призрак, после того, как из палаты вышла медсестра в своем миниатюрном халате, унося с собой, наверное, литр моей крови на всевозможные анализы. — Как тебя подрали-то. — Он осмотрел рану и покачал головой. — Но я не думаю, что это что-то серьезное. Моего противоядия должно хватить, если, конечно, не откладывать надолго. Тебе принести?

— Миша, блядь! — Прорычал я, стараясь не обращать внимание на очередную волну судорог, которая прошлась по всем натруженным мышцам и, судя по всему, вот-вот должна была вернуться опять.

— Уже несусь. Ты это, поправляйся. Мне в друзьях другой призрак не нужен, хотя, если было бы с кем поговорить, — он задумчиво похлопал меня по груди как раз в том месте, где зияли открытые раны, после чего, услышав мое сдавленное рычание, ойкнул и тут же вышел из палаты с очередным медицинским работникам.

— Софья, она жива? — Обратился я к очередной медсестре, что зашла в палату. — Она должна лежать в соседней палате.

— Извините, мне приказали с вами это не обсуждать. — Смутилась молодая девчонка, лет двадцати на вид. — Вы должны отдыхать.

— Кому я должен, всем прощаю. — Отмахнулся я от ее попыток меня остановить и рывком поднял себя с кровати. — Как же больно, зараза.

Не обращая на потерявшую от такой наглости речь медсестру, я тут же направился к Софье. Благо, мне всего лишь нужно было пройти на другую сторону коридора. В ее палате было темно, лишь небольшой ночник горел на потолке, освещая помещение легким синим светом. Девушка лежала на кровати и, судя по дыханию, спокойно спала. Ну и слава богу, а то я уже, грешным делом, начал думать, что она сгорела вместе с Арахной. Значит, моя первая охота в этом мире прошла успешна, для дальнейшего развития — это было очень важно.

— А ну живо в палату, — грозно раздалось у меня за спиной. Приставленная ко мне медсестра хмуро смотрела на меня снизу-вверх, всем своим видом показывая, что она готова применить силу и увести меня против моей воли.

— Мы еще даже не познакомились, а вы уже тащите меня в постель. — Усмехнулся я, позволяя медсестре помочь мне вернуться в палату. — О лучшем вечере я не мог и мечтать. Ой! — Перехватило у меня дыхание от резкой боли в боку. — Нельзя пациента тыкать в больное ребро. Вы такая красивая, но такая злая… Скажите, а где вы живете?

Прошло где-то полчаса, прежде, чем ко мне снова заглянул главный лекарь. Он выставил передо мной пять флаконов с жидким содержимым, а сам снова начал осматривать раны. Даже я чувствовал, что процесс все еще шел и за время его отсутствия они стали только шире и глубже. Некоторое время он внимательно на них смотрел, после чего, наконец решился и приложил руки к моей груди, и закрыл глаза. От его рук разлилось зеленоватое сияние, которое проникало в каждую рану. Сначала было больно, затем боль отступила и пошла прохлада, которая успокаивала горячую кожу. Когда раны начали затягиваться, я уже неотрывно следил за процессом. Наконец, он убрал руки и, несколько раз их встряхнув, открыл глаза.

— Ну, молодой человек, анализы показали, что ничего смертельно странного с вами нет. Противоядие, которое вы использовали в прошлый раз готовится и предотвратит дальнейшее отравление, если оно, конечно будет. Здесь зелья, чтобы вы немного отдохнули, и ваши мышцы смогли восстановиться. Так же в крови обнаружено довольно много молочной кислоты, поэтому следует ее вывести.

— Я могу идти к себе? — Спросил я у мужчины, выпивая под его присмотром один флакон за другим. Вкус был мне не знаком, что не удивительно. Я редко обращался к целителям и принимал традиционные форму медицинской помощи.

— Можете, но я рекомендую остаться под наблюдением у нас. — Пригладил бороду врач. — Как я и говорил, противоядие только готовится, а без него мои труды не будут стоить и выеденного яйца.

— Ну, я тогда к себе, — я встал с кровати, надевая на себя больничную рубаху. — У меня есть запас в комнате. А где мое оружие и одежда?

— Одежду отправили на утилизацию, оружие и личные вещи на выходе из крыла. — Я преклонил голову в знак благодарности и вышел наружу, буквально сталкиваясь с призраком.

— Вот. — Убедившись, что рядом никого нет, он протянул мне склянку, которую я тут же выпил. — А тебя что, уже выпустили?

— Я сам отпросился, — усмехнувшись, я вышел из крыла, забрав у дежурившего охранника свои вещи. Мышцы периодически сводило судорогой, а глаза непроизвольно закрывались. Если бы я остановился где-нибудь в коридоре, то мне казалось, что я уснул бы прямо там. Миша шел следом, о чем-то рассказывая, но я его не слушал, сил вникать в его щебетание у меня не было.

Едва добравшись до комнаты, я закрыл дверь, отправив призрака к себе в лабораторию, тот видя мое состояние даже не стал особо спорить. Выложив оружие на столик рядом со шкафом, я все же взял с собой пистолет, который положил под подушку и мачете, которое обосновалось под кроватью.

Как только голова коснулась подушки, я провалился в глубокий сон без сновидений, под действием зелий, которые дал мне главный целитель.

Когда я открыл глаза, то понял, что проспал довольно долго. В комнате было темно, хотя я помню, что ложился, когда рассвет только-только начал пробиваться в окна комнаты. Встав с постели, я немного размялся, отмечая, что боли в мышцах нет, есть только небольшая усталость. Ну и чудно. Ожидание ломки, было хуже самой ломки. Усмехнувшись своим мыслям, я стянул с себя больничную одежду и направился в душ, чтобы смыть с себя усталость и привести голову в порядок. Нужно было встретиться с князем и расставить все точки над своими буквами.

Глядя на себя в довольно большое зеркало, которое висело в ванной комнате, я отметил, что раны полностью затянулись, напоминая о себе только безобразными рубцами. Простояв в душе под горячей водой довольно долго, я все же вылез, обмотавшись полотенцем. Душевая находилась в гостевой комнате, поэтому заморачиваться такими вещами, как сменная одежда мне не пришлось.

Глянув на часы, отметил, что время было ближе к десяти. Довольно поздно, но не настолько, чтобы не потревожить князя своим разговором, который он сам наверняка уже заждался.

Подойдя к шкафу, я услышал шаги возле комнаты и затем звук отпираемой двери, хотя я прекрасно помнил, как ее закрывал. Взяв лежащий на столе пистолет, я снял его с предохранителя, готовясь встречать непрошенных гостей. Однако, показавшийся девичий силуэт в тусклом свете ночника, который я включил, заставил меня усмехнуться и поставить пистолет на предохранитель.

— Что ты здесь делаешь? — Я повернулся к ней, демонстративно положив пистолет на стол, стоящий рядом со мной, после чего прислонился спиной к шкафу и сложил руки на груди. — Тебя не учили не врываться в комнаты к мужчинам? Да в принципе в любые чужие комнаты без разрешения?

— Я постучала, но ты мне не ответил, — взгляд Софьи блуждал по моей груди, причем осматривала она меня без какого-либо намека на смущение. — Твое тело изменилось. Странно, всего за две неполных недели, когда орден подобрал тебя на улице, — она слегка замялась, стараясь не упоминать свою роль в произошедшем.

— И ты не придумали ничего лучшего, чем войти? — Я сжал зубы.

— А вдруг ты не отвечал, потому что с тобой что-то случилось? — Она пристально посмотрела мне в глаза и прищурилась. — Ты проспал почти двое суток и это уже начало выглядеть несколько тревожно, даже учитывая все заверения лекаря, что после зелий это нормально.

— Что тебе здесь нужно? — Я смотрел на девушку, которая была облачена в обычную больничную пижаму. Выглядела она неплохо, только небольшие серые круги под глазами говорили о том, что она пережила довольно тяжелую болезнь. Пока я рассматривал ее, то не заметил, как волна возбуждения пробежала по телу, а кровь ударила в голову. Да, забыл я уже, что значит быть подростком на пике гормональной перестройки. До этого под действиями эликсиров об этом думать было просто некогда, а сейчас двое суток, за которые все из организма успело выветриться, оставив только небольшое воспоминание в виде чуткого слуха и небольшую тяжесть в мышцах.

— Я хотела с тобой поговорить. Мне Роман рассказал, на что ты пошел ради меня, — она сделала шаг вперед.

— Ну не только ради тебя, — я усмехнулся, начиная понимать, как это выглядит со стороны. — Ты не могла бы выйти, чтобы я уже смог одеться? — я взял себя в руки, отвечая настолько холодно, насколько вообще был на это способен.

— Никогда бы не подумала, что ты можешь быть настолько стеснительным, — она хмыкнула, подходя еще ближе. Нужно хоть немного охладить пыл девчонки, потому как сам я прекрасно понимал, что последует за тем, если она подойдет еще ближе, продолжая и дальше заводить меня.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — Софья провела рукой по шрамам на груди, оставшимся от встречи с Арахной. Я перехватил ее руку и отвел от разгоряченной кожи.

Софья резким движением вырвала свою руку, затем обхватила мое лицо руками и поцеловала. Я и так был, как взведенная пружина, а после такого…

Я сам не заметил, как Софья оказалась на столе, и я стоял между ее ног, стаскивая белую рубашку. Ее руки в этот момент блуждали по моему телу, неожиданно, я услышал, как дверь едва скрипнула.

— Наконец ты проснулся, а я уже переживать начал, ох ты ж, прошу прощения, и это, дверь закрою, с вашего позволения, — Миша как всегда оказался не в том месте и не в то время, зато привел меня в чувство. Это же племянница князя. Более того, наверняка она мной очарована, как и любая восемнадцатилетняя девчонка своим спасителем. Так что, из этой комнаты, скорее всего, меня сразу поведут в церковь. А если начну брыкаться, то окажется, что это не она пришла, а я воспользовался ситуацией, и меня туда уже потащат. Естественно, только ради любви. Ну уж нет, мне этого не нужно.

— Уходи, я слишком тебя уважаю, чтобы воспользоваться твоей слабостью, — пробормотал я первое, что пришло в голову и отошел от стола, глядя на растерянную девушку, которая начала понимать, что произошло. Быстро одевшись, она, не говоря ни слова, выскочила из комнаты, хлопнув напоследок громко дверью. Чувствую, что она воспримет это, как личное оскорбление. Да и плевать. Из нее уж лучше враг, чем жена.

Пока я стоял под холодным душем, стараясь привести себя в порядок, пока собирался, обдумывая случившееся, время приблизилось к двенадцати. К князю идти было уже поздно, поэтому я лег спать, откладывая разговор до утра. Правда, как я не старался, сон не шел. Так что, я поднялся с кровати и, быстро приведя себя в порядок, сунул за пазуху бутылку вина из бара и тихо выскользнул из своей комнаты через окно. Мышцы после экстремальных нагрузок и двухдневного сна налились силой и легко позволили мне преодолеть два этажа до комнаты медсестры, которая до прихода главного лекаря, все же призналась, где живет.

— Тут живет самая красивая и злая девушка на свете? — Легко постучав в приоткрытые ставни, окликнул я девушку, которая в ночной сорочке уже готовилась отойти ко сну. — Мне стало намного хуже без вас, не уделите мне немного времени.

— Что вы себе позволяете. — Обернувшись, нахмурилась девушка, что сделало ее лицо еще красивее. — Если вам действительно плохо, я, конечно, могу вас посмотреть. Но только недолго!

— Я буквально на три секунды. — Кивнул я, пробираясь в комнату и срывая по пути один из цветков, которые обильно росли на стене поместья.

* * *

Когда на часах стрелки показали, что уже шесть утра, я поднялся с кровати и, оставив девушку сладко спать, тихо вернулся в свою комнату. Приняв душ и восстановив силы с помощью часовой медитации, я оделся и направился в сторону столовой, где уже собирались на завтрак члены семьи Романовых. Я не помню, чтобы мне запрещено было туда являться, поэтому решил воспользоваться шансом перехватить князя пораньше, пока у него не началось очередное срочное совещание.

Как оказалось, накрывали стол всегда с учетом меня. Только вот ни разу я не соблаговолил всех осчастливить своим присутствием. Сам князь, к сожалению, отсутствовал, так что мне пришлось завтракать с Романом и Софьей.

— Какие люди, даже не думал, что когда-нибудь увижу тебя тут, — Роман отложил приборы и пристально посмотрел на меня, когда я садился на свое место. — Как себя чувствуешь?

— Нормально. Правда не подумал бы, что проспал несколько суток, — я покачал головой, глядя, как передо мной ставят еду. Есть не хотелось, но желудок откровенно был с этим не согласен. — Что-нибудь произошло во время моего отсутствия в этом дерьмовом мире?

— Да не сказал бы. Ну, кроме того, что одна из наших служанок оказалась прислужницей Арахны и сгорела прямо во время продолжающегося совещания у отца, на котором меня заставили присутствовать. Пристрели меня, если я в старости стану таким же заносчивым снобом, — он закатил глаза, отправляя в рот очередной кусок мяса. — Ну и я, наконец, прошел инициацию. Мы долго откладывали, не хотели начинать без тебя, но время поджимало. Ты не поверишь, но мне сразу открылись три ступени. Только сила у меня странная. Словно огонь, переплетенный с тьмой. Ну пусть в школе разбираются, им за это деньги платят. Кстати о школе, ты в курсе, что зачисление перенесли на несколько дней, и сегодня в обед мы должны попасть на распределение?

Я подавился соком, которым запивал отменную отбивную. Ничего себе новости.

— А меня бы так и оставили валяться? — Хмуро поинтересовался я, глядя перед собой.

— Нет, Софья сказала, что была у тебя вечером, и ты уже пришел в себя, — я повернулся к девушке, которая не обращала на меня никакого внимания. Ну что ж поговорить всегда успеется.

— А да, Софья будет с нами учиться. С учетом случившегося, отец не рискнул отправлять ее в Москву и с согласия имперского мага, и Совета перевел ее сюда, в Тверь.

— Это замечательно. Вся семья должна быть рядом, — протянул я, подозревая, что за этим решением стоит слезные уговоры со стороны девушки, и мне ближайшее время нужно быть крайне осторожным, чтобы не угодить под венец. Ладно, на месте разберемся.

— А где князь? — Закончив завтрак, уточнил я у Романа.

— У себя. — Кивнул мне княжич. — Он тоже хотел с тобой поговорить. Сказал, чтобы я после завтрака отправил тебя к нему.

— Тогда не будем задерживать его сиятельство. — Я вышел из-за стола и направился к выходу под пристальным взглядом Софьи.

Князь меня действительно ждал. Как только я появился перед дверью, она тут же распахнулась, приглашая меня внутрь. Я зашел в кабинет, глядя на суетящегося князя в довольно приподнятом настроении. Мне бы хоть толику его оптимизма.

— Дмитрий, присаживайся, я вижу, ты находишься в полном здравии. — Прекратил свои дела и уселся за стол князь. — По настоянию Антонова, главного лекаря, мы не тревожили тебя.

— Доброе утро. — Я присел на указанный стул перед Романовым, который тут же достал из стола и положил передо мной несколько бумаг.

— Это документы о зачислении в академию, а также присвоение тебе дворянского титула. Надеюсь, ты понимаешь, что пока просто дворянского. Князь внимательно посмотрел на меня. — Высшие чины очень сложно заслужить. Но в твоем случае, все можно будет решить.

Я прочитал бумаги, действительно, все, о чем он говорил, ничего лишнего.

— Это, что касается нашего договора, который мы должны подписать в двустороннем порядке.

Я кивнул и снова прочитал подсунутый мне документ. Особенно то, что было написано мелким шрифтом. Никаких подводных камней я не увидел, все было достаточно четко написано, без лишней воды, сбивающей с основной мысли.

— Ну и это за отличное выполнение поставленной задачи. — Он положил передо мной ножны с клинком, который был спрятан в них. — Для выполнения твоей работы ты просил серебряный меч. Мой лучший кузнец выковал его специально для тебя. Надеюсь, что он не пригодится тебе в застенках академии, но лучше перестраховаться. Кстати, холодное оружие с собой брать допустимо, огнестрельное, увы, нет.

— Это все отлично, но у меня есть информация, которая будет вам интересна, — после небольшой заминки, проговорил я, глядя на недоумевающего князя, который не понимал, почему я с поклонами еще не вылетел из его кабинета вон.

— Вот как. — Князь откинулся на спинку кресла и сложил руки на столе, принимаясь внимательно меня слушать. — Излагай.

— Орден. Речь пойдет об ордене, в котором вы меня нашли. Я не буду спрашивать ни о чем, просто скажу все, что мне удалось узнать у Арахны. Те ритуалы, которые они проводят, запустили цепную реакцию. Неупокоенные души их жертв остаются на земле и остаются либо душами, либо превращаются в монстров, либо, как в нашем случае, будят существ, которые не показывались на земле сотни лет. И это только вершина айсберга, ведь есть существа гораздо опаснее паучихи, которая еще даже в силу не вошла толком. Поэтому мой вам совет, если вы принимаете советы от таких как я, делайте все, чтобы ликвидировать этот орден, потому что то, что происходит вокруг — только начало. Думаю, сожжение вашей служанки у вас на глазах явное тому доказательство. Иные могут прятаться где угодно и быть кем угодно. И только богу известно, какие цели они будут преследовать.

— Я тебя услышал, Дмитрий, — задумчиво проговорил князь. — Радует, что ты сам догадался ни о чем не спрашивать. Собирайся, скоро вам с Романом предстоит выдвигаться в академию.

Илья Ангел Охотник

Глава 1

— Ты уже собрался? — Аккуратно заглянул Миша ко мне в комнату, через слегка приоткрытую дверь.

— И чего ты в дверях топчешься? — Я посмотрел на призрака, который после моего приглашения тихо зашел внутрь. Не влетая как обычно и не поднимая уровень шума до неприличных децибел, он даже заставил меня немного волноваться. — Ты чего такой спокойный?

— Я нервничаю. Это же мой первый учебный день. Или ты не хочешь меня с собой брать? — Довольно серьезно проговорил он, садясь на краешек стола. Учитывая, что он не разлегся на постели и не вопил в потолок, высказывая все о том, как все, включая вселенную, несправедливы к нему, то с ним действительно происходил какой-то нервный сбой. — А ты чего не собрался? Вам же выдвигаться через полчаса.

— Да что собирать. Я же даже не знаю, что это за школа и какой порядок обучения в ней. Открытая или закрытая, на сколько дней собираться, будут ли выпускать. Да вообще куча вопросов, ответы на которые мне никто не дает. — Я поморщился, все еще глядя на клинок, который мне презентовал князь. Достойная вещь. В моем мире оружие было на порядок хуже.

— Так ты бы спросил, — всплеснул руками Миша, соскакивая со стола и подходя ко мне близко рассматривая клинок. Прикоснувшись к лезвию, он с криком отдернул руку, на которой виднелся красный рубец от ожога, а от лезвия шел небольшой дымок. Я недоуменно покрутил меч в руке. Первый раз видел, чтобы серебро действовало на призраков. Обычно они уязвимы только к железу. Довольно интересно, скорее всего, чтобы сделать лезвие более прочным, в сплав добавили чистое железо. Магическая ковка, мать его. Как еще объяснить полученный сплав я не знал. Похоже, мне нужно будет заново писать гримуары охотников в этом мире. — Ты меня убить хочешь? — Жалобно проскулил Михаил, вытирая кровавую слезу, скатившуюся по щеке. — Если я тебе надоел, мог бы и сразу сказать. Я умирать не хочу.

— Да не собираюсь я тебя убивать, — вспылил я. — Сам руки тянешь, куда не требуется. Просто запомни, что прикасаться к клинку тебе не следует. — Миша довольно серьезно кивнул, потирая обожженную ладонь. Скорее всего, за долгие годы, это был первый раз, когда призрак ощутил боль. Хотя, это в принципе был первый раз, когда он что-либо ощутил, и это напугало его до чертиков. — Ты что-то говорил о школе?

— Ах, да. — Подобрался Миша, все еще с опаской глядя на клинок, который от греха подальше, я засунул в ножны. — Обучение смешанного типа. Пять дней в школе, на выходные выгоняют, и иди куда хочешь. В общем, собирайся. Я пока приготовлю зелья, которые нам будут нужны. Не оставлять же племянника без дозы, а то сорвется. Да и ты, хуже иного наркомана.

На этих словах призрак вылетел из комнаты, как обычно хлопнув дверью. Итак, пять дней в неделю мы будем проводить в стенах школы. Ну это терпимо, хорошо не все время обучения сидеть в ней безвылазно. С местных чопорных магов сталось бы запереть паству и измываться над ней по всей строгости их личного закона и устава заведения.

Побросав вещи в сумку, я поставил ее возле дверей, а сам направился в лабораторию, чтобы взять переносной холодильник и медальон.

Войдя в лабораторию, я сначала хотел рассмеяться, а потом оценил масштаб проблемы. Прямо в центре стоял довольно большой холодильник, чуть выше меня, в который Миша стаскивал все эликсиры, зелья, ингредиенты и в настоящее время пытался запихать пучок какой-то травы, который каждый раз вываливался обратно с и без того плотно забитых полок.

— Ты что делаешь? — Поинтересовался я, глядя как Миша, взяв холодильник на таран, с разбега вбил такой ценный для него ингредиент между склянок и быстро закрыл дверцу. После чего прислонился к нему спиной, вытирая со лба несуществующий пот.

— Как это что? — Возмутился он. — Собираю все необходимое. Вот набор зелий для моего племянника, набор зелий для тебя, ингредиенты для будущих доз, реактивы для изучения ядов и кислот, набор запасных колб и моя коллекция марок, все по бумажке. Жалко не вошли мои статуэтки с супергероями, — он сочувственно покачал головой, доставая из кармана листок, внимательно его изучая.

— Миша, — я старался сдержать смех. — Через пять дней, как ты и сказал, мы вернемся в поместье. Нам не нужно столько. На сколько ты наготовил? На год?

— На месяц. — Гордо вскинул голову Михаил. — Мало ли, что с вами там будут делать, я же не выездной. Надо обо всем заранее позаботиться.

— Как мы его потащим в школу? — Задал я интересующий меня вопрос. Миша перевел взгляд с листочка на холодильник, а потом на меня. Видимо, до него начало доходить, что он немного перестарался в порыве энтузиазма. — Так. — Я подошел к шкафу, на который призрак влиять не мог и достал небольшой переносной ящик с чарами охлаждения на нем. По крайней мере, так было написано на крышке, который я приметил ранее, когда доставал репеллент. — Давай все сюда, с учетом на пять дней, и без всяких трав, банок и марок. И без возражений, — прервал я его, когда он хотел уже было открыть рот. Я демонстративно взял со шкафа медальон и положил его в карман, после чего Миша с обреченным видом начал все перетаскивать в ящик. Когда он был, наконец, заполнен, я взял его в руки и перенес в холл, поставив рядом с остальными вещами, которые уже собрали с собой Софья и Роман.

Их нигде видно не было, поэтому я поступил точно так же, просто отставив свои вещи немного в сторону. Захватив с собой только меч в ножнах на поясе и зачарованные клинки. Вроде князь говорил, что с холодным оружием можно, так что их я буду носить с собой. Я уже один раз отбивался в этом мире от вампира битой, повторять не хочу.

Немного постояв в пустом холе, я плюнул и поднялся в комнату княжича, столкнувшись с ним в дверях, когда он уже выходил.

— Готов, я как раз за тобой. — Ответил он на мой немой вопрос. — Пойдем, вещи привезут позже в кампус. Сегодня на территорию школы мы попадем другим путем, и не смотри так на меня, я сам только что об этом узнал. Ты дядю взял? — Шепотом поинтересовался он у меня, чтобы дежурившие охранники не могли слышать.

— Вообще-то я тут, и я вам не какая-то собачка, чтобы меня брать с собой, как личного питомца, — надулся Миша, но все равно довольно уверенно шел сбоку от меня.

— Взял. Он рад тебя видеть. — Улыбаясь, также тихо ответил я княжичу.

Было видно, что Роман немного нервничает. Причину узнавать смысла не было, все же первый учебный день, когда я был в его возрасте, и у меня вызывал мандраж. Сейчас же мне было немного не по себе по причине того, что я не знал, куда мы направляемся, у меня не было карты местности и я не знал пути отхода. Я даже пути входа не знал. Для человека, выполняющего функцию охранника, такое было, мягко говоря, неприятным.

— А где Софья? — Спросил я, когда мы подошли к какой-то комнате на верхнем этаже, где я еще не бывал. Там нас встретил князь и какой-то, судя по его пафосному одеянию, маг. А вот девушки, к моему удивлению, я не обнаружил.

— Она поедет на машине, ей не нужно проходить распределение, — шепнул мне Роман и довольно серьезно посмотрел на отца, когда тот открывал дверь комнаты.

Мы вошли в темное небольшое помещение. Оно было пустое, если не считать какого-то круглого постамента в центре комнаты. В комнате даже не было никакой отделки, словно камень, из которого было построено поместье, оставили в его первоначальном необработанном виде.

— Прежде, чем вы отправитесь, скажу несколько вещей. Первое, будьте осторожны. — Князь был серьезен, словно сына не на учебы отправлял, а на виселицу. Хотя, возможно с учетом бегающей где-то княгини, так оно и было. По крайней мере, в его понимании. — Второе, о своих метаморфозах не говори никому постороннему, даже преподавателям. Ректор в курсе, а больше никому и не нужно. На твое обучение — это никак не повлияет. Ну и третье, никаких самоволок, ради твоей собственной безопасности. Наказания за это очень суровые, я каждое испытал на себе. — Он похлопал по плечу своего сына, намекая, как следует проводить свободное от учебы время, после чего надписи на круге начали зажигаться красным ярким огнем.

— Стационарный телепорт настроен. На две минуты, двух человек, — скучающим голосом проговорил маг и отошел к двери, где уткнулся носом в чтение чего-то на своем планшете.

— А я? — Миша подошел к кругу, упершись в невидимый для меня барьер. — Выходит, что я не смогу переместиться таким способом. — Он повернулся ко мне, вопросительно вскинув брови.

— Решим, — шепнул я тихо, глядя, как Роман заходит в центр круга и исчезает после небольшого мерцания. Я не стал мешкать и последовал за ним.

Ощущения, мягко скажем, были не из приятных. Словно я, кружась как волчок, упал с большой высоты. Уши заложило, голова шла кругом, а к горлу подступил ком. Надо запомнить, что я ненавижу порталы. Я огляделся, увидев, что мы оказались в какой-то комнате. Высокие потолки с фресками, каменный пол, факела на стенах и шикарная мебель делали похожее это место на холл какого-то замка. Всего прибывших было человек двадцать, а Роман, пока я осматривался, уже подходил к небольшой группе из пяти человек, которые в данный момент о чем-то весело спорили и смеялись.

— Ромыч, сколько лет, сколь зим, — протянул руку княжичу один из молодых людей. Внешность у него была несколько отталкивающая. Смуглая кожа, прилизанные черные волосы и заостренные черты лица. Вроде ничего особенного, но вот выражение надменности и превосходства, просто требовало убрать его с лица этого представителя золотой молодежи, и как минимум кирпичом.

— Всем привет, в последний месяц на меня столько навалилось, что просто не мог вырваться, — отмахнулся Роман и повернулся ко мне, приглашая присоединится к беседе. — Дим, подойди, пожалуйста. Ребята — это мой друг, Дмитрий Морозов. Дмитрий, это Егор, Артур, Слава, Николай и Петр, — последнего он представил, как раз черненького, которого я окрестил за главного. Каждый из них пожал мне руку, одарив при этом насквозь фальшивой улыбкой, однако, рукопожатие Петра несколько затянулось.

— Дмитрий Морозов? Это не тот ли самый Дмитрий Морозов, о котором писали вчера все значимые таблоиды? Потерянный наследник нашелся спустя десять лет, — он начал кривляться, словно подражая кому-то.

— О чем он говорит? — Я посмотрел на Романа, который в ответ пожал плечами.

— Ребята, да вы что, новости не смотрите и газет не читаете? — Наигранно удивился Петр, махнув после этого рукой. — Ну, Дмитрий, такая знаменитость нам в компании точно не помешает. Несмотря на то, что он практически безродный. Тем более, вроде парень серьезный, вон, смотрите, мечами обвешан, как новогодняя елка, еще, поди, пользоваться ими умеешь?

— Умею, — ровно ответил я. Мне жутко захотелось после его слов врезать ему по челюсти, но от опрометчивого поступка меня уберегло понимание того, что мне нужны связи в высшем обществе, а эта кучка, скорее всего, из таких.

Мои размышления прервал голос, доносящийся до каждого уголка помещения, в котором мы находились. Людей с момента нашего появления прибавилось и составляло человек тридцать. Так что, толпа достаточно шумно начала озираться в поисках того, кто к нам обратился.

— Дамы и господа, судя по спискам все прибыли, поэтому мы начинаем. — Как ни в чем не бывало продолжил довольно молодой внешности мужчина, когда, наконец, вся толпа повернулась к нему. Он был подтянут, широкоплеч, одет в черный деловой костюм, коротко подстрижен и идеально выбрит. Казалось, он был самим эталоном строгости и стиля. — Меня зовут Черепанов Константин Станиславович и я ректор Главной Тверской Академии Магов, Травников и Целителей.

— Специально такое непроизносимое имя выбрал, — хмыкнул Петр шепотом, но довольно громко, чтобы все его смогли услышать.

— Когда я говорю, молодой человек, не следует меня перебивать, — холодно ответил ректор. — Иначе я сделаю так, чтобы до конца моей речи, вы вообще не могли говорить. — Петр усмехнулся и поднял руки, мол, все понял, принял, исправлюсь. — Про магию, проявления, дар вы услышите на вводных занятиях, скажу только то, что проявлений магии не так много, как могло бы вам показаться. Стихии, менталистика, демонология и некромантия, магия жизни. Наша школа специализируется на стихиях и магии жизни, отсюда и ее название. Всего школ в Российской Империи четыре, и каждая имеет свою специализацию, именно поэтому каждая школа и наша, в том числе, открыта для юных магов всех княжеств нашей великой Родины. — Он обвел всех взглядом, останавливаясь на каждом, словно запоминая и изучая.

— Сегодня вы здесь, чтобы пройти распределение на два факультета: боевая магия и магия поддержки. Хочу отметить, что это распределение не будет зависеть от вашего желания, только от ваших способностей. Сейчас деканы ваших будущих факультетом будут оглашать список, согласно которому вы будете заходить с ними в комнату и проходить собеседование. После собеседования вас будут сразу направлять в кампусы ваших факультетов, поэтому ожидать ваших товарищей и толпиться у ворот с тупыми взглядами не нужно.

Скажу пару слов о поведении в Академии. Оружие во время занятий оставляем в комнатах, — Естественно он в это время смотрел на меня. — Разглашение того, что происходит с вами на занятиях вне стен Академии карается отчислением и стиранием памяти, — по залу прошел недовольный гул, но он сразу же прекратился, как только ректор продолжил. — Помещение Академии покидать в учебные дни запрещается. Суббота-Воскресенье — выходные, в эти дни вы можете свободно передвигаться где хотите и с кем. Стычки и драки в стенах Академии не приветствуются. В конце года — экзамены. Наверное, это все, о чем вам сразу нужно знать, все равно многие из вас больше не запомнят. На всякий случай, повторю еще раз: Разглашение того, что происходит с вами на занятиях вне стен Академии сурово карается. Вне зависимости от того, кто стал нарушителем.

— Петр Вишневский, — Стоящая рядом с деканом женщина вышла вперед и назвала первое имя. Этим счастливым учеником стал как раз парень из компании Романа, что, показательно разминая плечи и красуясь на публику, отправился на собеседование. Лишенные своего лидера, ребята стояли и перешептывались на свои какие-то темы, не привлекая к себе особого внимания.

— Михаил с нами? — Роман с довольно серьёзным видом повернулся ко мне. Судя по всему, все достаточно сильно нервничали, несмотря на свою родовитость и статусность. По крайней мере, все собрались в кучки и боязливо смотрели на дверь, куда зашел Вишневский.

— Его здесь нет. — Не стал я врать княжичу. — Возможно это связано с тем, что вход только через телепорты. Но я уверен, с ним ничего не случилось, и он скоро будет тут. — Я нашел в кармане амулет, вспоминая максимальный радиус передвижения Михаила.

— Почему так долго, — прошептала одна из девчонок, находящая рядом с нами. Я обернулся, разглядывая своих будущих сокурсниц.

— Морозов Дмитрий. — Опять подала голос женщина со списками.

Я нахмурился, понимая, что список идет не в алфавитном порядке. Оставлять одного Романа здесь мне не очень хотелось, но с другой стороны под пристальным наблюдением ректора, что может случиться? Ладно, сколько не думай, а идти надо.

Так что, махнув княжичу рукой, я отправился на собеседование. Пройдя в открытую дверь, передо мной предстала ярко освещенная белая комната. В центре находился длинный стол, за которым, на невысоких стульях, сидело пятеро человек, внимательно меня разглядывающих, как только я вошел в помещение. Дверь за мной со скрипом закрылась, и я остался наедине с приемной комиссией, если ее можно было так назвать.

— Дмитрий Морозов, хм, — сидевший в центре мужчина оторвался от листка и поднял на меня взгляд. — Ну что же, Дмитрий, снимите оружие и вытащите все металлические предметы и проходите в соседнюю комнату.

Я выполнил все, что попросили и прошел в неприметную дверь сбоку от стола, на котором располагалась приемная комиссия.

— Ну, молодой человек, не волнуемся, все будет происходить быстро и почти не больно, — ко мне подошел невысокого роста мужчина с проседью в волосах. Весь его вид был довольно располагающим, он улыбнулся и указал на стоящий шкаф со стеклянными дверцами.

Почему-то мой мозг зацепился за фразу будет почти не больно и заходить туда мне сразу расхотелось. Глубоко вздохнув, понимая, что уходить мне особо не куда, да тем более и контракт обязывает, я выдохнул и вошел внутрь, наблюдая, как старик закрывает за мной дверь.

— Расслабьтесь, не нервничайте. Сейчас мы откроем все ваши каналы, чтобы узнать, какой силой вы обладаете. Все произойдет буквально за несколько секунд, — продолжал он успокаивать, активируя какую-то панель сбоку от меня. — В это время комиссия вынесет вердикт по вашим способностям, и мы вас сразу отпустим.

Я решил, что закрыть глаза будет самой лучшей идеей и не прогадал. Внезапно, будто сотни маленьких зазубренных острых игл впились в мое тело, на секунду принося за собой просто нестерпимую боль. Правда длилось это всего лишь секунду, после чего она резко прошла. Я открыл глаза, понимая, что сила, которую я всегда пытался сдержать в себе и случайно не выплеснуть куда-нибудь, начала словно разрывать меня изнутри. В сердце зажгло, и стало тяжело дышать.

— Все уже почти закончилось. — Словно сквозь туман донесся до меня голос старика.

Нормально у них тут распределение проходит, разозлился я, думая о варварских методах работы с подростками. Эта злость ненадолго остудила жжение в груди, и я смог впервые за это время, что показалось мне вечностью, сделать глубокий вдох. После чего стекла кабины, в которой меня заперли, разлетелись вдребезги, а пол под моими ногами начал покрываться толстым слоем льда. Мужчина, который успел закрыться каким-то энергетическим щитом от разлетевшегося стекла, с задумчивым видом смотрел, как стены его комнаты покрываются льдом, а в центре начинает формироваться снежный смерч, который увеличивался в размерах до тех пор, пока двери комнаты не открылись, и в помещение не ворвался ректор, который сделал несколько движений руками и произнес какую-то фразу, которую я не смог разобраться из-за шума буйствующей стихии. После этого все резко прекратилось. Лед начал оттаивать, превращаясь в воду, которая ручьями стекала по стенам, а на полу начали образовываться проталины.

— Ну тут все предельно ясно, боевой факультет, — философски осмотрел произошедшее тот самый мужик, который сидел во главе стола, пока остальные удивленно переглядывались и обменивались шепотками. — Дмитрий, поздравляю вас с зачислением в Академию. Вы можете забрать свои вещи и перейти в другую комнату, где с помощью телепорта вас доставят в стены нашего учебного заведения.

Я прошел мимо собравшихся, молча взял оружие и вошел в комнату, находящуюся напротив той, в которой я устроил стихийное представление.

— Перерыв двадцать минут по техническим причинам, — последнее, что я услышал после того, как заходил в комнату с уже настроенным телепортом. Вспышка, и я оказываюсь в каком-то людном месте, в довольно большом холле.

— Какого хрена! — Среагировать я не успел. Миша довольно больно влетел в меня, сбивая с ног.

— Добро пожаловать в Академию, — процедил я, вставая с пола под недоуменным взглядом десятка глаз. — Ненавижу телепорты.

Глава 2

Я встал, делая вид, что спокойно отряхиваюсь и поправляю клинки, естественно, используя это время, чтобы оглядеться и оценить окружающую обстановку. Миша продолжал сидеть на полу, пристально глядя на меня в немом осуждении и наверняка ожидая извинений. Но под взглядами собравшихся обращать внимание на обиженного призрака было верхом идиотизма. Поэтому я просто пошел мимо него к турникету, похожему на те, что стояли в библиотеке на окраине города. Правда, подойдя поближе, я разглядел на них красный крест, запрещающий вход. Однако справа на уровне пояса было небольшое окошко, мигающее зеленым цветом. Наверное, чтобы разблокировать его нужен какой-то пропуск.

Нет, я мог бы спокойно перепрыгнуть это препятствие, но сомневаюсь, что это в порядке вещей. Пропустив нескольких людей, я удостоверился в своих догадках и, оглядевшись, все же рискнул подойти к столу, расположенному рядом с массивными дверьми, в которые то и дело входили и выходили молодые люди. Следовательно, это был вход в кампус. За столом восседала женщина. Я удивленно вскинул брови. Она была, хм, монументальная, другого определения я ей дать не смог. На мгновение я представил, что она встает, и я оказываюсь где-то у нее в районе подмышек, или даже ниже. Хотя сам был не маленького роста. Я не уверенно кашлянул, привлекая внимание этой великанши.

— Ну, — она подняла на меня раздраженный взгляд и скривила густо накрашенные ярко-красной помадой губы. — Чего надо?

— Я новенький, — неуверенно начал я под ее пронизывающим взглядом зеленых глаз. Я очень редко перед кем тушевался, но вот тут я спасовал, не зная, как вести себя перед ней.

— И? — Она слегка наклонилась вперед, облокотилась ладонями на стол и приподнялась, сразу став выше меня на пол головы, хотя до полного ее роста было еще очень далеко.

— Эм, — я попытался разглядеть ее имя на бейдже, но маленький кусок пластика терялся на выдающемся бюсте. Даже учитывая то, что она была раза в три меня шире, грудь ее была какой-то неестественно большой.

— Куда ты смотришь? — Прервал мои начинания зычный рык, и под неуместное хихиканье Миши я посмотрел в глаза этой дамы, функцию которой я так до конца еще и не понял. Обернувшись, я увидел сочувствующие взгляды проходящей мимо меня парочки и решил, что позора на сегодня с меня хватит.

— Меня только что распределили и переправили сюда, как сказали, в кампус. Не могли бы вы мне подсказать, какие действия мне следует провести далее. — Довольно вежливо обратился я к ней, чем снизил накал раздражения, исходящий от нее.

— Имя. — Она открыла огромную тетрадь и включила перед собой инфопланшет, выводя какой-то список.

— Дмитрий Морозов, — отрапортовал я, с облегчением выдыхая, понимая, что сейчас нахожусь на верном мне пути.

— Комната сто двенадцать. — Она бросила передо мной ключ и какой-то металлический жетон, который, как я понял, применялся для открытия этого турникета. Больше не обращая на меня внимания, она снова уткнулась в какую-то книгу, которая лежала перед ней.

— Какая женщина, — издеваясь, прошептал мне на ухо Миша, когда я направился к турникету, прикладывая жетон. — Нет, ну ты видел. Если это комендант кампуса, то вам точно не позавидуешь. Та, если поймает на самоволке, просто ногу студенту сломает, чтобы не бегал.

— Если догонит, — вяло прошептал я, поднимаясь по лестнице на первый этаж и сворачивая в правое крыло. Коридор был очень похож на тот, в доме которого находилась моя съемная квартирка на окраине. Пустой коридор с одинаковыми, не отличимыми друг от друга дверьми.

Дверь своей комнаты я нашел быстро, открыв которую я оказался в небольшой комнатке, в центре которой были свалены наши с Романом вещи. Возможно, помещение бы казалось вполне комфортным для одного проживающего, но возле стен стоявшие друг на против друга кровати не оставляли вообще никакого пространства для свободного перемещения. Возле каждой кровати стояли прикроватные тумбочки. Почти напротив двери располагался довольно большой удобный стол. По одной из стены шел довольно массивный крупный шкаф. Возле шкафа я заметил дверь, открыв которую, я обнаружил небольшую ванную комнату с душем и туалетом. Ну, в принципе, жить можно. Я в свое время мог только мечтать о подобном. У нас были деревянные лавки, стойка с оружием и по одному тонкому одеялу. Только странно, что дети богачей будут ютиться в таких каморках. Думаю, привыкшие к роскоши, они наверняка не слишком в восторге от обстановки, в которую их засунули.

— Все пропало, нет-нет, как же так… — Я обернулся на вопль Миши, который копался в вещах, бесцеремонно их разбрасывая и создавая еще больший хаос.

— Что случилось? — Остановил я призрака, который поднял на меня полные ужаса глаза и обессиленно рухнул на мою сумку, используя ее вместо стула.

— Нету, — он схватился за голову и глубоко вздохнул.

— Чего нет. Миша, — прорычал я, обводя взглядом вещи. Хотя, можно было и не спрашивать, я сразу понял, чего не хватает и из-за чего у призрака чуть не случился призрачный инфаркт. Ящика с эликсирами не было на месте, зато был другой немного меньше и новее. Я подошел и откинул крышку. — Твою мать, хуже грузчиков может быть только тупоголовая охрана, выполняющая эту роль. — Несколько секунд я рассматривал всякие баночки и скляночки, которые в изобилии находились в этом ларце. Выдвинув один из отсеков, я обнаружил, наверное, с десяток разных тюбиков с губной помадой.

— О, Дима, ты уже тут, — дверь распахнулась, явив передо мной Романа, на которого практически вешались две красотки, на вид немного старше княжича. — Познакомься, это Анастасия, а это Юля. Они учатся на курс выше нас и с огромным желанием решили нам помочь вникнуть в курс дела. — Он приобнял обеих, которые были словно куклы, даже выглядели одинаково и неестественно, и буквально затолкнул их в комнату, в которой итак было практически не протолкнуться. Миша еле успевал уворачиваться, одаряя своего племянника уничижительным взглядом.

— А вы что, будете жить вместе? — Огляделась вроде бы Настя, задержав на мне взгляд не дольше, чем на одной из кроватей.

— Не вместе, а рядом. Ром, у нас проблемы, — решил опустить я того с небес на землю. Судя по его поведению, сегодня-завтра ему необходимо будет принять очередную дозу, которой у нас с собой не было.

— Что?

— Я говорю, у нас проблемы. Дамы, я очень рад с вами познакомиться, ждем в гости, но немного позже, — я встал и довольно бесцеремонно вытолкнул сопротивляющихся девиц. Роман попытался было возразить, но после подзатыльника, который ему отвесил Миша какой-то тетрадью, быстро заткнулся и попрощался со своим сопровождением.

— И что это было? — Вяло спросил он, оглядываясь. — Ладно ты, но Мише то я что сделал?

— Миша просто недоволен, что его согнали с насиженного места. — Не стал я пускаться в объяснения, чтобы поскорее выяснить самое главное. — Рома, пожалуйста, скажи, что ты знаешь, где находится комната Софьи. Она вообще тут или потом приедет?

— Нет, — он пожал плечами. — В смысле она точно тут, но откуда я знаю, где ее комната? Я здесь не больше твоего нахожусь. Кстати, можешь за меня порадоваться, меня распределили на боевой факультет. — Он искренне улыбнулся, словно сомневался, что может быть иначе.

— Ага, с которого ты вылетишь, если не найдешь свою дальнюю родственницу и не обменяешь вот это, — я подтолкнул к недовампиру ящик с косметикой, — на наш запас зелий и эликсиров. Ну или готовься отрывать своим новым знакомым голову, как только они чулками перед тобой сверкать начнут.

— Почему я? — Попытался протестовать княжич.

— Потому что ты ее брат. Потому что я слышу за дверью, что две твои воздыхательницы еще не ушли, и ты запросто у них узнаешь все, что нужно. Включай уже верхнюю голову, Рома. В твоей ситуации, выключенная голова очень быстро приведет к ее потере. Так что, вали и без холодильника не возвращайся, — я вручил ему в руки довольно тяжелый ящик, который тот подхватил без какого-либо видимого усилия и вытолкнул за дверь.

— Ты думаешь он справится? — Философски посмотрел на закрытую дверь Миша, растягиваясь на одной из кроватей. Я демонстративно сел на противоположную, чем вызвал сопение возмущения.

— А у него выбора нет. — Пожал я плечами. — Ему срочно нужно становиться самостоятельным. Мало того, что его в высшем обществе могут съесть, фигурально выражаясь. Так его и мама хочет съесть уже без всяких иносказаний. И если не справится, то снова пойдет, а потом еще раз и так до успеха. Даже если ему ночью к ней в комнату лезть придется. Ладно, давай уберем тут все. А то приведет опять девок, и ноги им сломает, пытаясь провести через этот полигон с препятствиями.

— И я ему в этом помогу, — злорадно хмыкнул призрак и, поднявшись, начал раскладывать вещи в шкаф.

Помощь в этом ему была не особо нужна, поэтому я сложил все оружие на кровать, которое взял с собой и задумался. Если на занятия мечи с собой не брать, то я останусь практически безоружен, тогда уже надо было биту артефактную все же захватить, она себя неплохо показала в битве с тварью. Ладно, допустим ножи я спрятать смогу точно, а значит они будут со мной. Полностью без оружия меня даже в туалет ходить не заставят.

— Всем первокурсникам общий сбор в зале через пять минут, — донесся до меня приятный женский голос из динамика, висящего на стене. — Факультет боевой магии левое крыло, факультет поддержки правое крыло.

— Ты иди, я тут сам все доделаю, — махнул мне призрак, продолжая насвистывать какую-то мелодию. Да уж, радуются тут, наверное, все, кроме меня.

Я вышел из комнаты, закрывая дверь и вливаясь в поток сокурсников, которых я видел ранее. Все уже успели сплотиться в небольшие группы, оживленно переговариваясь.

— Еле успел, — на подходе к залу на третьем этаже меня догнал Роман, тяжело дыша. Я удивленно на него посмотрел, не ожидая, что обычная нагрузка может тяжело ему даться.

— Ты чего взмыленный такой? — Уточнил я, когда понял, что даже сердцебиение княжича достаточно сильно учащенно. Для вампира-полукровки — это означало очень большие нагрузки или переживания.

— А ты сам бы смог за пять минут сделать кросс с тяжелым ящиком с третьего этажа на первый, а затем снова подняться на третий? — Я скептически хмыкнул. Скорее всего, парень о чем-то мне не договаривал, но пока углубляться в его поведение не считал нужным. Княжич влился в свою атмосферу, встретил старых друзей, начал обзаводиться связями. А препятствовать ему в чем-либо — это принижать репутацию не только свою, но и его, а она тут, как я и думал, довольно высоко ценится.

Сам зал был довольно вместительный, рассчитанный человек на сто, не меньше. Высокие потолки визуально еще больше увеличивали пространство. Взгляд сразу зацепился за шесть статуй почти вдвое выше человеческого роста. Главное, что я отметил, все статуи изображали иных, потому как тело у всех было человеческое, а головы различных зверей. Это немного удивило, учитывая, как князь и его окружение меня уверяли, что о тварях не знают ничего. Однако в академии, вон, буквально их возвеличивают. Я узнал оборотня, у него довольно характерные черты на лице в неполной трансформации в одной из статуй, и мантикору в другой, по крайней мере хвост скорпиона, выглядывающий через ратный доспех воина и львиная голова довольно колоритно смотрелись. Остальные я не признал, возможно работа была выполнена плохо, а может, как и с Арахной, в этом мире могли водиться и другие твари.

Мы подошли к Петру с его товарищами, которые в этот раз встретили нас без лишних шуточек и подколок. Я даже знаю почему, слишком заинтересованно они смотрели в мою сторону. Это Вишневский только не застал технический перерыв, а остальные томились в догадках, что же произошло во время моего собеседования.

— Добро пожаловать в Академию, — знакомый женский голос привлек внимание и прекратил перешептывания и разговоры среди учеников. — Я декан факультета боевой магии. Меня зовут Карпова Жанна Ярославовна, советую запомнить мое имя, и ваша жизнь станет не только проще, но и, возможно, длиннее. — Я посмотрел на довольно строгую на вид женщину среднего возраста, хотя у магов, особенно у женщин, возраст понятие относительное. Волосы пепельные, невыразительные черты лица, тонкие губы. Она была не то, что непривлекательная, она была блеклая, косметикой она не пользовалась ни в каком виде. Одета декан была в строгий брючный костюм зеленого цвета, что еще больше ее оттенял. Как бы то не было, ее внешность, как и имя, все равно были довольно запоминающиеся. — Обучение начнется завтра. Расписание у вас единое на два месяца. Утром с восьми до десяти занятия по медитации и контролю, с одиннадцати до часу физическая подготовка, потом перерыв. С двух до трех в понедельник, среду и пятницу занятия по каллиграфии и письму. Во вторник и четверг анатомия. Ко всем преподавателям обращение единое — магистр. С вопросами и проблема обращаемся ко мне непосредственно или к старосте вашего факультета. На этом у меня все. Остальные положения объяснит, как раз ваш староста — Вишневский Олег.

Сказав последние слова и представив старосту, она вышла из зала. Довольно емко и не информативно. Ну посмотрим, что скажет Олег. То, что он родственник, причем близкий Петра я понял сразу, как только тот показался на месте декана. Он насмешливым и даже несколько брезгливым взглядом обвел всех собравшихся, которых оказалось девятнадцать человек.

— Итак, мелочь, я не рад вас видеть и не в восторге выполнять роль няньки, — он сделал замысловатый пасс рукой и прямо перед ним материализовался стул, на который он сел, сложив руки на груди. — Расписание вам понятно, карты с номерами кабинетов вам разнесут по комнатам, чтобы не заблудились и не дай бог, не опоздали. Чтобы нормально существовать в Академии и не навлекать гнев магистров на свои, пока еще тупые, головы советую забыть о классовом неравенстве, потому что для магистров вы будете одинаковым мешком с мясом и костями, на котором не будут написаны титулы и значимость вашего рода.

— То-то простота из тебя так и брызжет, — хмыкнул Петр, глядя на своего, скорее всего, брата. За его спиной раздались смешки группы поддержки, которые никто больше не поддержал.

— Я сказал перед магистрами. — Закатил глаза Олег. — Значит так. Отчислиться из академии можно всего лишь двумя путями: первый — нарушить главный закон о неразглашении, потерять память и слюнявым идиотом вернуться домой к огорченным родственникам, второй — в цинковом гробу, ногами вперед, поэтому, если у вас нет денег на продолжение обучения, советую заняться поисками тех, кто спасет вашу голову. Скажу сразу, лично я уже взял два вассала, так что ко мне только с максимальной успеваемостью и под полную клятву верности.

Он сделал драматическую паузу, во время которой прошла волна недовольства. Мы же с Романом смотрели на этого клоуна абсолютно безэмоционально, что того немного нервировало, потому как последние слова он проговорил, глядя неотрывно на меня.

— Смерти среди учеников не редкость. Смертельные дуэли, разумеется, запрещены. Но никто не будет лезть в ваши разборки, когда вы будете отстаивать свою честь, честь девушки или ее кошки. Но запомните, что они не поощряются, больше всего самими студентами. Если додумаетесь стреляться, то сами узнаете почему. Мое дело — предупредить. Неумелое применение магии вне стен академии, которое оторвет вам руку, вызов демона без поддержки, пентаграммы и присмотра — это лишь малая часть того, что происходит на первом курсе. Так что, никто за вами гоняться с носовым платочком не будет. В случае подобного, вас просто устранят. Из вас тут делают боевых магов. Щит и меч империи, а не слабых идиотов, способных только к заучиванию знаков. За нарушение режима кампуса следуют наказания, в большей степени телесные, ну тут все будет зависеть от настроения мадам Козловской. Вот к последнему пункту я прошу отнестись более внимательно и со всей серьезностью. Есть вопросы? Ну раз нет, тогда разбредаемся по комнатам и готовимся к первому учебному дню. — Несмотря на поднятые вверх руки от нескольких девчонок, которые стояли рядом со мной, Олег встал, убрал стул и вышел из зала тем же путем, что и до него декан.

— Надеюсь, он так пошутил? — Все же спросила девушка, стоящая рядом со мной. Одета она была не дорого, в отличие от большинства, находившихся здесь, да что уж, даже у меня одежда была из дорогой ткани, что сильно бросалось в глаза, стоя рядом с черненькой девушкой. Рядом с ней собралась небольшая компания таких же подростков, которые явно не могли кичиться своим благосостоянием.

— Нет, если вы струсили, то самое время свалить отсюда, поджав хвост, и сохранить те деньги, которые, видимо, ваши родители собирали со своей единственной деревни годами. Из какого захолустья вы вообще приехали? — Петр вместе со своей компанией заржали непонятной мне шутке. Затем он направился к выходу, толкнув парня, стоящего рядом с девушкой.

— Козел, — прошептала она.

— Меня Дмитрий зовут, — решил я поддержать ее, пока, не вступая в открытую конфронтацию с золотой молодежью. Еще бы знать, кто их родители, чтобы выстроить тактику поведения с ними.

— Да пошел ты, со своим дружком подальше, — прорычала она и вышла из зала. В итоге спустя несколько минут остались только мы с Романом вдвоем, который остался со мной, несмотря на то, что несколько групп зазывали его пойти вместе отметить поступление.

— Коммуникация на грани фантастики, — я покачал головой. — Да и материл для будущего меча и щита империи, в основной своей массе — так себе.

— То ли еще будет, — Роман философски пожал плечами. — Я тут чего остался, мне нужно инъекцию сделать, не учли мы с тобой количество красивых девушек на один метр академии. Ну или давно я в общество не выбирался, — он немного приоткрыл рот, показывая мне начавшие удлиняться клыки.

Ну раз надо, так надо. Похоже, я тут буду сам выполнять роль няньки, потому как охранять его, скорее всего, придется не только от княгини. Ведь я был уверен, что не мог просчитаться с количеством эликсиров, а значит кто-то тянет силы из юного княжича.

Глава 3

— Мы прямо сейчас можем сделать? — Уточнил переминающийся с ноги на ногу Роман, не обращая внимание на мой задумчивый вид. — Не хотелось бы затягивать.

— Да, противопоказаний нет. — Кивнул я, напоследок оглядывая помещение. — Пошли.

По пути мы ни с кем не пересекались, а потому довольно быстро прошли в комнату, в которой за время нашего отсутствия Миша навел идеальный порядок. Правда, положительное впечатление смазывалось тем, что с моей кровати раздавался богатырский храп. Конечно, этот паразит вскочил с кровати, как только мы открыли дверь, но увидев, что вошли мы, а не кто-либо еще, снова завалился обратно. Никогда бы не подумал, что ему нужен сон для своего существования.

— Я все убрал, и мне было чертовски скучно. Зачем вы заперли двери? — Равнодушно спросил призрак, глядя в потолок и заложа руки за голову.

— Может, чтобы никто сюда не вошел? — Раздраженно ответил я, глядя на него. Мой взгляд никакого эффекта не дал, поэтому махнув на него рукой, я подошел к ящику с эликсирами, который стоял на столе и, открыв его, заглянул внутрь. Вроде ничего не пропало. Три коробочки, в которых лежали шприцы для нашего вампира были на месте, остальные колбы вроде тоже, по крайней мере, никаких зияющих пустот видно не было. Уж как утрамбовал призрак ящик, я прекрасно видел, стараясь впихнуть как можно больше, не привлекая особого внимания.

Я открыл одну из металлических коробок и достал шприц с бурым содержимым. Роман с обреченным видом сел на стул и закатал рукав рубашки, отворачиваясь в сторону. Как оказалось после первых опытов, он еще и чертовски боялся уколов, поэтому эта процедура всегда проходила в ожидании, когда этот недомонстр рухнет в обморок. Слава богу, сегодня все прошло без эксцессов. Видимо, свалить к своим новым, ну или старым подружкам ему хотелось гораздо больше, нежели изображать овощ и получать от меня пощечины, пока не придет в себя. Тоже мне, вампир, воплощение истинного зла и ужаса, что после укола лежит и слабым голосом просит стакан холодной водички. Ах да, усмехнулся я про себя, еще щит и меч империи. Совсем забыл.

Подождав несколько минут, во время которых в комнате царила напряженная тишина, он показал мне свои зубы, которые были ровными без каких-либо намеков на трансформацию и радостно упорхнул, забыв даже закрыть за собой дверь.

— Сегодня еще не время делать инъекцию, — задумчиво пробормотал Миша, моментально забыв про свою обиду. — Что-то идет не так. Мы не могли ошибиться.

— Я в курсе, и мне это тоже не совсем понятно. — Подойдя к двери, я осмотрел замок и прикрыл ее за княжичем. — Нужно проверить кампус, хотя бы поверхностно, может, найду ответ на этот вопрос, ну или хотя бы намек на него. — Я вернулся к кровати и вытащил из-под нее меч, повесив его пояс. — Миша, у меня для тебя будет очень важная миссия.

— Ну говори уже, — буркнул он, не дождавшись от меня продолжения. Я уже давно понял, что его нужно прежде всего чем-нибудь заинтересовать и выждать паузу, во время которой он надумает всякого и доведет себя до нервного срыва. Иначе этот гениальный ученый, скорее всего, просто забудет о просьбе через пять минут после того, как согласится ее выполнить.

— Пригляди, пожалуйста, за Романом. У тебя это хорошо получится, в конце концов, ты невидим. — Продолжил я, дождавшись нужного состояния призрака. — Я, конечно, не параноик, но пока не буду уверен, что здесь все чисто, мне не слишком хочется оставлять его одного в компании незнакомых мне людей. Тем более таких, как его компания.

— Эх, вот он отцовский долг, уберегать своих безмозглых чад от глупостей, совершенных под действием гормонов и банальных разводов от своих якобы друзей, — состроив вид самого несчастного призрака в мире, он нехотя поднялся и, потягиваясь, направился к двери.

— Миша, — я покачал головой и усмехнулся.

— Что, Миша. — Обернулся ко мне ученый. — Думаешь, что он мне не как родной сын, думаешь, дядя не может так относиться к своему племяннику? — Всплеснул он руками. — Да я спать без вас не мог, переживал за него.

— Все, иди. Если что, я знаю, с какой скоростью ты можешь передвигаться, — я вышел из комнаты следом за ним, поправляя на поясе меч. — Если бы сильно хотел, то уже был бы на месте.

— Надо еще один ключ для меня попросить у мадам Козловской. — Задумчиво произнес Михаил, выйдя за мной и смотря, как я закрываю дверь. — Не сейчас, конечно, когда ты вотрешься к ней в доверие, и она не захочет тебя съесть. Не хочешь попробовать ее соблазнить? — С серьезным лицом обратился ко мне призрак. Правда увернувшись от подзатыльника, он не стал дожидаться моего ответа и тут же унесся в сторону лестницы на второй этаж.

Я огляделся. Было часов десять вечера. За всеми хитросплетениями, перемещения и беседами время пролетело незаметно. Свет в коридоре кампусов был приглушен, видимо, кто-то надеялся, что прилежные ученики разойдутся по своим конурам и лягут в кроватку. Ну, по комнаткам они действительно разошлись, то тут, то там раздавался смех и громкие голоса, но тем не менее в коридорах было пусто, и мне это играло на руку. Привлекать к себе внимания не слишком хотелось.

Так, сначала надо подумать, кто может вытягивать силы из вампира. В своем мире я понятия не имел о иных или тварях, которые были способны на такой фокус без тесного и тактильного взаимодействия. Но в это совсем другой мир, так что, тут вполне возможно и нет ограничений известных мне. Это значит подозреваем всех, кто просто тянет силу. Сюда входят духи, призраки, демоны и ведьмы. Есть еще вариант, что это какая-то магически созданная вещь или заклинание. Но тут я бессилен, о магии и артефактах, созданными людьми, я узнал только в этом мире. Поэтому в этой сфере у меня нет пока даже базовых знаний. А значит и догадки строить бесполезно.

Перебрав в голове варианты, я решил просто пройтись по кампусу и проверить его на сверхъестественные знаки. Вполне возможно, это поможет мне что-то узнать.

Мне понадобилось двадцать минут, чтобы обследовать первые три этажа. К сожалению, ничего подозрительное я так и не заметил: ни каких бы то не было знаков, ни запахов, мерцания электрического света или изменения температуры не было и в помине. Нет, кое-какие запахи, конечно, были, но сомневаюсь, что сверхъестественная тварь могла бы привлекать к себе внимание и говорить о своем появлении, разнося повсюду запах травки и алкоголя. Похоже, детям после новостей первого дня, преподаватели решили дать расслабиться.

Выше подниматься я не стал, там вовсю гремела музыка, и в коридорах слышалось нездоровое шевеление. Сомневаюсь, что первокурснику, особенно такому как я, не слишком родовитому там будут рады. Так или иначе, если бы тут поселилась тварь или блуждал по коридорам злой дух, он бы точно не ограничился двумя верхними этажами. Не хотелось думать, что чутье охотника дало сбой, но как бы то не было, в комнату я вернулся ни с чем.

— Дай мне свой нож, — в комнату буквально следом за мной залетел Миша, от которого буквально веяло раздражением. — Нет, этот маленький. Дай мне огромный боевой кинжал.

— Зачем огромный-то? — Спросил я, когда наконец понял, о чем он меня просит. Все же я удивился подобной просьбе. Никогда не замечал проявления агрессии со стороны безобидного призрака.

— Я выколю себе глаза. Ты даже представить не можешь, чем твой дружок занимается. Это же ни в какие ворота не лезет. Наверняка твое влияние. Это безнравственно, аморально и…

— С девушками? — Уточнил я, вспоминая, что упустил момент и не узнал о нравственности и морали среди высшей знати, полагая что миры одинаковые.

— С одной! — Вскипел еще больше призрак. — Он же не такой… не такой…

— Тогда вообще все нормально. — Утихомирил я Михаила и усадил на кровать. — Он молод, красив, благороден, неприлично богат, а его отец — князь этого края. Чего ты хотел? То, что она одна, уже делает его образцом морали и сдержанности. Я уверен, что если бы он только разрешил, то некоторые сразу бы группой и голые приходили. Так что, если он не в миссионерской позе, с выключенным светом, то это не значит, что нужно устраивать истерику. Успокойся.

— Я успокоюсь, когда промою глаза кровью и вырежу часть мозга, отвечающую за воспоминания, — он обреченно рухнул на кровать и взялся за голову. Я даже не стал спрашивать, что именно привело его в такой раздрай. Действительно, бывают моменты, когда чем меньше знаешь, то крепче спишь. — Никогда. Ты слышишь? Никогда я больше не буду следить за своими родственниками!

Не став отвечать шокированному ученому и все еще посмеиваясь, я направился в ванну, чтобы умыться. Напряжение этого дня сказывалось, и усталость начала немного накапливаться. Прибегать к бодрящим эликсирам я пока еще не хотел, нужно было восстановиться после ранения. А делать это все же лучше естественным путем. Так организм быстрее развивается и набирает силу.

Открыв кран, я некоторое время посмотрел в зеркало, ожидая, пока текущая из крана вода станет похолоднее и набрав ее в ладони смочил лицо. Несколько секунд я просто наслаждался прохладой, но внезапно появившееся чувство, что на меня кто-то пристально смотрит, прошлось по телу тысячами уколов, поднимая волосы дыбом и заставляя сердце застучать в два раза чаще. Я открыл глаза и, обернувшись, тщательно осмотрел все помещение.

В ванной был я один. В комнате тоже никого не было, кроме Миши, который невидящим взглядом смотрел перед собой. Неожиданно сильный холод окутал все тело, заставляя кожу покрыться мурашками. Что за черт. Повернувшись к зеркалу, я увидел изморозь, покрывшую всю его поверхность. Я медленно протянул руку к зеркалу, очищая поверхность, и от неожиданности вздрогнул. В отражении прямо за моей спиной стояла девушка в ночной белой рубашке, длинными черными волосами, которые закрывали практически все ее лицо. Одежа и волосы ее были мокрыми, вода буквально ручьем стекала на пол. Она протянула руку в мою сторону, как будто хотела коснутся или схватить. Естественно, я не собирался позволить ей сделать подобное. Одним движением выхватив меч из ножен и резко развернувшись, я уже закрутил им восьмёрку, вспарывая пространство серебристыми росчерками и наполняя воздух свистом летящего лезвия, как понял, что передо мной никого нет. Пол в том месте, где стоял призрак был абсолютно сухим и чистым.

— Миша, куда она делась? — Прорычал я, тут же выбегая из комнаты и оглядывая коридор.

— Кто? — Он высунулся из комнаты, глядя на меня непонимающим взглядом.

— Призрак девушки. Только не говори, что ты ее не видел. Ты ее должен был видеть, — уже тише проговорил я, заходя в комнату и захлопывая за собой дверь.

— Но я не видел, — он развел руки в сторону, аккуратно заходя в ванную комнату. — Я даже не чувствую ничего подозрительного. А круто ты мечем машешь, даже шампунь не задел.

— Быстро бери нож, выковыривай себе глаза, вскрывай голову и возвращайся к Роману, — Скомандовал я, буквально выталкивая заботливого дядюшку из комнаты. — Тут что-то происходит, нельзя оставлять его одного.

— Совсем рехнулся, — были последние слова, перед тем, как я закрыл перед его лицом дверь. Так. Это уже странно и совсем не смешно. Почему я не почувствовал ее раньше. И почему смог увидеть только в зеркале. Опять же, она мне ничего не сделала. Не хотела или не успела? И почему она явилась именно мне, а не сотне учеников, которые сейчас веселятся в своих компаниях.

Мда, хотел найти сверхъестественное, но оно нашло тебя само. После битвы с Арахной, я переступил порог, отделяющий чувства охотника от простого человека, и сейчас был уверен, что эта сверхъестественная тварь еще вернется. Нужно срочно обезопасить комнату, чтобы здесь ничего не угрожало Роману. Он парень у нас сильный, но противиться воле духа вряд ли сможет. Тем более, я не знаю кто он и что хочет.

Открыв шкаф, я с удивлением осознал, что Миша разложил все по полочкам, подписав каждую. У меня самый педантичный и пунктуальный призрак. Проблема заключалась только в одном: если полностью обезопасить комнату, то наш ученый войти сюда так же не сможет. Ладно, ограничимся полумерами, все же не просто так я тут контракт свой отрабатываю. Да и оружие у меня подходящее теперь есть. А призраки — это не только ценный враг, за которого я возьму с князя дополнительную плату, но и три-четыре флакона редкого алхимического эликсира восстановления.

Пачка с солью нашлась довольно быстро, собственно, как и железные гвозди, тщательно упакованные в коробку, которые я положил так, на всякий случай. Все же такие вещи у ведьмаков практически походный атрибут. Железный гвозди, вбитые в стены комнаты, где появился призрак или на том месте где он бывал, часто отпугивают их, если, конечно, это не злобный дух или не дух ведьмака. Для них, к сожалению, железо и соль не всегда являются препятствием. Для них даже охотник, собственно, не всегда является препятствием.

Первым делом, я посыпал солью порог комнаты и периметр каждой кровати. Ничего, Миша как-нибудь справится без своей лежанки. Я вошел в ванну и еще раз снял зеркало, тщательно его осмотрев. Никаких трещин, надписей и прочего нет. Обычное зеркало. Повесив его обратно на железный гвоздь, которым я заменил тот, что был до этого, я немного успокоился, по крайней мере, врасплох эта тварь меня точно не застанет.

Погасив свет, я лег на кровь, не убирая меч из руки. Отдохнуть нужно перед первым учебным днем, это правда, хотя первое занятие как раз будет медитацией, во время которой я точно наберусь сил. Но и целебный сон никто не отменял.

Спал я чутко, буквально просыпаясь на каждый шорох и осматривая комнату сквозь слегка приподнятые веки. Призрак девчонки не показывался ни мне, ни кому бы то не было, ибо крики и шум я бы услышал. Ну и Миша бы точно прилетел в панике, крича, что все пропало. Однако вместо призрака меня навестил кое-кто другой. Примерно в два часа ночи, дверь еле слышно открылась и в тусклом свете я увидел немного замешкавшийся силуэт, который после нескольких секунд начал двигаться в направление моей кровати. Естественно, я уже полностью проснулся и был готов встретить незваного гостя. Что примечательно, я прекрасно помнил, как закрывал дверь, а на Романа этот силуэт точно не был похож. Неужели грабитель в академии?

Как только человек подошел к кровати, я плавно скатился с нее и, стремительно поднимаясь на ноги, оказался у него за спиной. Пара привычных движений, и вот я уже заворачиваю ему одну руку за спину, приставляя к ее горлу клинок. Да, это оказалась девушка, которая вскрикнула и выронила на пол полное ведро ледяной воды, что сейчас неприятно текла у меня по ступням.

— Тихо, — я попятился из лужи, ведя испуганную девчонку следом за собой, не меняя движений и не отпуская ее из захвата. Удостоверившись, что она молчит, я опустил клинок и зажег свет. Используя вторую руку, чтобы сковать ей движения, я выпустил ее и резко развернул, всматриваясь в глаза и проверяя не одержима ли она. Девушкой, кстати, оказалась Настя. Та, которую приводил днем в нашу комнату Роман.

— Ты придурок что ли? — Завопила она и начала вырываться. Не найдя в ее взгляде чего-то необычного, я отпустил ее, пристально глядя на потирающую руку девушку и ожидая объяснений.

— Что тебе здесь нужно? — Спустя целую минуту, в течение которой она пыталась изображать из себя жертву, уточнил я.

— Идиот. У вас сегодня посвящение, — она пристально смотрела на меня, говоря на удивление спокойным голосом.

— И как это связанно с тем, что ты вломилась в мою комнату с ведром воды? — Иронично поднял я бровь.

— Это неважно! Выходи на улицу, там староста все расскажет. — Она поморщилась и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.

— Жаль, что прислали девушку, даже руку не сломать. — Проворчал я, оборачиваясь к шкафу и доставая одежду. — Ну ничего, сейчас посмотрю, что там придумал Вишневский-старший, может и исправлю себе настроение.

Глава 4

Немного помедлив, я вышел из комнаты, закрывая за собой дверь и осматривая замок. Хм, и как же эта красотка смогла его открыть без ключа? Да еще так, чтобы я не услышал. Интересно, тут всегда такой проходной двор или для сегодняшней ночи сделали небольшое исключение. Спустившись вниз, я прошел мимо мадам Козловской, которая хмуро смотрела мне вслед, но тем не менее молчала. Похоже, тут такой вот ежегодный праздник жизни для старших курсов в порядке вещей, а учитывая, что турникет не был заблокирован, то руководство академии прекрасно об этом знает и, как минимум, не препятствует. А то и поощряет.

На улице было довольно темно и шел противный мелкий дождь. Все первокурсники с моего факультета были уже в сборе, как оказалось, все ждали только меня. Их выстроили в шеренгу, мимо которой то и дело прогуливался Олег Вишневский, о чем-то рассказывая своим будущим жертвам. Все были практически раздеты, половина мужского части находилось только в одних трусах, на некоторых были пижамные штаны. Только одна группа из трех человек, стоящих по центру, была более-менее одета и веселилась, не обращая внимания на старосту факультета.

Пройдя мимо них, я понял, что, скорее всего, они просто еще не ложились, учитывая, как от них воняло свежим алкоголем. Было непонятно, как они вообще на ногах-то стоят, но вполне возможно, что организм у магов все же крепче, поэтому до кондиции они еще не дошли. Девчонки, коих у нас было ровно четыре, стояли в соблазнительных пижамках, стараясь согреться, обхватывая себя руками. Все были босиком и мокрые, включая Романа, который стоял во главе этого построения. Правда, в отличие от остальных, он был причесан, собран и обводил всех совершенно осмысленным и даже каким-то хищным взглядом. Но это и не удивительно, в нем буквально кипела жажда охоты и приключений, которые заводили вампиров больше, чем ходячие бутылки с кровью. Так что, смотрелся он, как гордый породистый волкодав, среди мокрых и суетящихся дворовых шавок.

— А ты чего это такой одетый и сухой? — Обернулся ко мне княжич, усмехаясь и показывая всем своим видом, что он и мокрый ощущает себя тут вполне комфортно.

— Не спалось, — отмахнулся я от него, поправляя меч. — И так от бессонницы в горле сухо было, что случайно выпил весь стаканчик воды, который мне занесли.

— Тот неудачник-то хоть жив? — Намеренно громко уточнил Роман, привлекая к нам внимание. — Хотя, чего я спрашиваю, конечно жив, судя по твоему кислому лицу.

— А ты чего такой веселый? Удалось неудачнику голову оторвать? — Парировал я, обводя взглядом всех собравшихся еще раз. Миши не было видно, что было довольно удивительно. Я сомневался, что он захочет пропустить такое веселье. Даже интересно, что могло его так задержать.

— Я же не самка богомола, чтобы бошку своему партнёру отгрызать. — Рассмеялся Роман. — Да и мне даже понравилось, хорошо освежило. А то мы вспотели немного, и холодный душ был то, что нужно. Вот, подумываю попросить ее почаще так делать.

— Я вам не мешаю? — Повысил голос Вишневский, подходя близко к нам и вставая чуть ли ко мне не в упор, чтобы пристально заглянуть мне в глаза. Ростом мы были практически одинакового, поэтому никакого затруднения это у него не вызвало. Я не отводил взгляда. Такими играми в гляделки меня было не удивить. Я перед императором в свое время не тушевался, а тут какой-то староста.

— Все хорошо, не волнуйся. — Ровно ответил я ему, не прерывая зрительного контакта. Через минуту он отвел взгляд, довольно брезгливо осмотрел полностью одетого меня и отошел, вставая перед толпой по центру, заложа руки за спину.

— Итак. Сегодня для вас, мелкотня, судьбоносный день. И я говорю не про то, что вы поступили в престижную школу. Нет. Сегодня у вас есть все шансы вступить в тайный клуб боевого факультета тверской академии. Это не просто шутки. Такие общества находятся в каждой элитной школе и служат только одной целью — помогать своим членам. Это не просто хорошая успеваемость, а ваш пропуск в лучшую жизнь. Все будет зависеть от того, как вы себя покажете во время вашегообучения. — Он снова бросил на меня взгляд. — Чтобы быть принятым в него, вам необходимо доказать, что вы достойны. Вы должны быть умны, сплочены и быть стойкими перед любыми неприятностями…

— Слушай, а оно нам вообще надо? — Шепотом спросил я у Романа, который буквально прожигал взглядом Софью, находившуюся в группе старшекурсников, членов клуба, как я понимал. Она о чем-то переговаривалась со стоящей рядом с ней девчонкой, то и дело бросая на нас взгляд. Мне было тоже интересно, как она оказалась принята в этот кружок самолюбования за неполные сутки нахождения здесь. Но я ей не родственник, чтобы влезать в личную жизнь. Девочка взрослая — сама разберется. Ну или любимый братец поможет.

— Ну, как тебе сказать. Это, в первую очередь, связи, — княжич пожал плечами и посмотрел на меня. — На самом деле, такие тайные общества есть почти везде. Более взрослые студенты хотят научиться управлять и манипулировать на более младших. Но все равно это, как никак, отграничивает студентов от основной массы, которая в большинстве своем ничего из себя не представляет. Ну и престиж, конечно. Дети сильных мира сего не должны казаться слабее, нежели одаренные из обедневших родов. Мой отец мне прозаично намекнул, что если тут будет нечто подобное, то я не должен посрамить род Романовых. Сомневаюсь, что мне это даст больше преференций, нежели уже есть. — Он усмехнулся, видимо, сам не до конца понимал, зачем ему нужен этот балаган. — Но попробовать однозначно стоит. Особенно, это может быть полезно тебе.

— Хорошо, допустим, что надо, — я прищурился, глядя на Вишневского, который рассказывал, как хорошо и перспективно быть членом его группки учеников. В мощь конкретно этого тайного клуба я не верил ни на грамм, но, так или иначе, связи никому не повредят, в этом Роман прав. Ты мне, я тебе. Вполне разумные взаимоотношения в верхушке общества, сформировавшиеся еще в незапамятные времена.

— Итак, сейчас первое для вас задание. Вы должны совершить небольшую пробежку в сторону памятника основателя этой академии Павла Ивановича Суворова. — Он сделал паузу, чтобы мы прониклись значимостью момента, хотя мне это имя ничего не говорило. — Внизу на постаменте выгравировано его золотое изречение, которое вы должны знать и помнить всегда. Поэтому читаем, запоминаем и возвращаемся, чтобы поделиться своей памятью со мной и всеми членами нашего клуба. Если кто-то из вас ошибется, то все начинается с начала. Так вы будете выполнять это задание столько раз, сколько нужно для того, чтобы каждый из вас вызубрил его, как собственное имя. Это вызывает сплоченность и повышает целеустремленность. Приготовились! Пошли!

— Ну что, побежали. — Показательно размялся Роман. — Или еще им форы дадим?

— Нельзя начинать с бега на скорость. — Покачал я головой. — Так что, побежали тихонько. Ну не как эти улитки, конечно, но не гоним.

В принципе, утренняя пробежка не так уж и плохо. Хоть мышцы разомну, да и в целом такие нагрузки полезны моему постоянно укрепляющемуся организму. Судя по довольно бодро бегущему рядом со мной княжичу, эта прогулка под моросящим дождем и ему была только в радость.

Мы были гораздо более тренированные, нежели остальные софакультетчики, поэтому даже в размеренном темпе довольно быстро смогли их догнать, а следом и оторваться. Сделав очередной поворот, я еле увернулся, от телепортнувшегося ко мне Миши, который в итоге плюхнулся в грязь и тут же вскочил, и смешно затряс своей призрачной бородкой.

— Ты… ты… — он начал тыкать в меня пальцем, от чего я поднял руки в знак примирения, чуть не рассмеявшись.

— Я забыл выложить медальон, или ты хотел что-то другое сказать? — Призрак еще несколько секунд смотрел на меня, открывая и закрывая рот, видимо хотев действительно что-то сказать, но в итоге махнул рукой.

— Чем вы занимаетесь? — Вяло буркнул он, когда мы вернулись к пробежке. Миша семенил рядом. Я был полностью уверен, что если бы не его неживое состояние, то в виде человека он не пробежал бы и ста метров, чтобы не рухнуть обессиленным нам под ноги. Но в состоянии призрака, он довольно бодро передвигал конечностями, спокойно сохраняя наш темп.

— Выполняем задание, очень хочется в тайный клуб боевых магов вступить, — усмехнулся я. — Видишь позади толпу сопящих на всю область? Вот это все ужасно тайная операция.

— Ааа. А я подумал, что совсем с ума сошли. Ладно, ты конечно отвлек меня от главной моей миссии этой ночью. И нет, она заключалось не в том, чтобы смотреть порнушку в главной роли в которой выступает мой племянник. Я такое узнал…

— Тут дядя тебе привет передает, говорит, что такое о тебе узнал, — перебил я призрака, обращаясь к княжичу.

— Да я сам об этом только сегодня узнал! — Покраснел Роман. — У меня раньше девушки попроще были, я и не думал, что так можно.

— Да я не об этом. — Отмахнулся Михаил. — Там-то в принципе ему есть еще чему поучиться. Но зрелище было необычное и интересное, да.

Призрак замолчал, оббегая меня и заглядывая в лицо. Ему явно не терпелось поделиться своими открытиями, но в то же время, он пытался всеми силами меня заинтриговать. Старательно пытаясь применить на мне же, мою манеру общения с ними.

— И что ты узнал? — Наконец спросил я, когда призрака уже буквально разрывало от того, как он хотел поделиться своими знаниями.

— В общем. Первое, на пятом этаже кампуса живет домовой Гоша. Он вполне безобидный, подглядывает за старшекурсницами и по мелочи вредит парням. Ничего из ряда вон выходящего, так, мелкий пакостник. Не смей трогать Гошу, — он опять обогнал меня и погрозил мне пальцем. — Я буду его воспитывать.

— Хорошо, Гошу я трогать не буду, — улыбнулся я.

— Гошу? — Роман удивленно на меня посмотрел. — Это Михаил что-то рассказывает?

— Потом. — Я попросил жестом помолчать Романа. Княжич кивнул и сосредоточился на пробежке в рваном темпе, то ускоряясь, то замедляясь, чтобы усложнить себе задачу. Мне же дыхание сбивать не хотелось, мне еще с Мишей разговаривать.

— Второе. — Продолжил вещать гордый призрак. — На третьем этаже в комнате триста тридцать три живет домовой Фиофан. Очень мудрый старикан, смотрит за кампусом и отпугивает нечисть. Меня он за призрака сначала не принял, сказал, что я нахожусь в каком-то другом измерении. Что это значит я не понял, надо будет с ним серьезно пообщаться на эту тему, может, подскажет чего умного. Он мне сказал, что никаких призраков сейчас в кампусе не водится. Он бы почувствовал.

— Интересно. — Я даже остановился на несколько секунд. Домовые на самом деле редкость, и они действительно хранители. В тот дом, где водится домовой не может проникнуть мелкая нежить, приведение или порча. Люди в таких домах практически не болеют и в семье царит уют, и гармония. Но, чтобы домовые выбирали своим домом кампусы, общаги или многоквартирные дома в целом, такого я не припомню. — Ты прав, надо действительно поговорить с домовым. Кажется мне, не договаривает он многого.

— Фиофана тоже не смей убивать, — грозно перебил меня призрак. Я только кивнул и продолжил пробежку. Впереди уже виднелся памятник какого-то мужчины во весь его рост, видимо, того самого Суворова.

— Ну и самое главное. Дима, у нас проблема. — Почесал затылок Михаил, как будто подбирая слова. — Силы из моего племянника вытягивает не кто-то, а что-то. Все здание кампуса — это сплошной поглотитель магической энергии. Весь избыток выделяемой студентами энергии, заклинание впитывает в себя, чтобы действительно не задумали в стенах экспериментировать с заклинаниями и демонов вызывать. Ну и от стихийных выбросов необученных магов, конечно. Сам-то дурак, который убьется, хрен с ним, но за жертвы Черепанову все же отвечать перед огорченными привилегированными родственниками. Вся эта энергия по специальным нитям-проводникам идет вниз в подвал и генерируется в каком-то кристалле. Это мне Гоша сказал, я пошел проверить, так ли это, но ты меня выдернул в тот момент, когда я уже вскрыл ту большую стальную дверь.

— То есть, у нас действительно проблемы, — я подбежал к Роману, который стоял, облокотившись на какой-то гранитный камень и выжидающе не меня смотрел. — На сколько по твоим подсчетам нам хватит одного укола?

— На полтора дня. Я же тебе говорил, что больше надо брать, а ты мне не верил, — всплеснул руками призрак, разглядывая скульптуру мужика. — Это еще кто? — Посмотрел Михаил на статую. — Какой-то известный химик?

— Какой-то Суворов. — Я пожал плечами. — Правда, сомневаюсь, что он был химиком. Если прикинуть, то в принципе, не все так плохо. Одного антидота хватает на полтора дня. Выходит, нам три штуки как раз до вечера пятницы, а там мы на всех парах помчимся в поместье.

— Ну так-от оно так. — Вынужден был согласится призрак. — Но запас все равно иметь надо. Романа вполне могут ранить, тогда расход может увеличиться.

— Тогда по девкам перестанет бегать и снова все в норму войдет. — Отмахнулся я. — Так, все, не мешай, дай мне прочитать, что там написано и пойдем уже обратно, надо все обдумать в кампусе.

Прямо на основании в темноте светилась золотая табличка с выгравированной надписью:

«Разум и речь, вот что в нас божественно и бессмертно. А магия — единственное преимущество, которыми одарена человеческая природа над остальными смертными.»

— Серьезно? — Я поморщился. — Попахивает не только возвеличиванием себя, но и принижением остальных.

— Ну, привыкай. — Похлопал меня по плечу Роман. — Кому бы говорить о социальном неравенстве, так это не человеку, выросшему на окраине.

— Это точно. — Пришлось согласиться мне, вспомнив, где жил прошлый хозяин моего нынешнего тела. — Я даже боюсь представить, что этот мужик думал о таких людях, которые там живут. Все, валим, я уже слышу топот босых ножек и клацанье зубов.

Мы спокойно оббежали группу подростков, которые столпились у памятника, и в тишине ночного леса, наслаждаясь пробежкой, вернулись обратно. В принципе, это место мне понравилось, как раз для утренних тренировок подходит. Свежий воздух, много пространства, пересечённая местность и отсутствие лишних глаз. Да и больших деревьев много. Можно попробовать, как только нарастет мышечная масса, бег по веткам. Роману наверняка понравятся такие тренировки. У вампиров чувство равновесия, можно сказать, в крови.

Вернувшись, мы столкнулись с удивленным Вишневским, который посмотрел на наручные часы. Вдалеке раздавались шум и крики гуляющей толпы. Да уж, первая ночь учебного года, явно задалась у большинства студентов. Миши, кстати, с нами опять не было. Он умудрился как-то незаметно упорхнуть, когда мы возвращались назад.

— Вы быстро, — выдавил из себя староста, проверяя работоспособность секундомера и убеждаясь, что все правильно. Я закатил глаза, и мы с Романов хором повторили этот бред, который прочитали. Как никогда мне все это казалось детской забавой. Вполне возможно, что из этого я уже давно вырос, потому как тот же самый Роман довольно бодро принимал все, что происходило. Хотя, если вспомнить, что с нами делали, когда мы только поступили на обучение, то все это действительно кажется детским лепетом. Хмыкнув, Олег отошел от нас и, поглядев в сторону леска, из которого пока не доносилось никакого шума, направился к своим друзьям.

Решив, что просто так ждать скучно, мы с Романом начали ходить на руках по ступеням кампуса. Дождь начинал усиливаться, и мне уже все это начинало надоедать. Хотелось уже просто плюнуть на все и уйти, чтобы заниматься тем, что я умею делать: ловить призраков и разбираться с тем, кто выдает себя за домового.

Наконец, вся группа выбежала из лесопарка и, встретившись с Вишневским, хором начала скандировать. Не было только тех трех парней, от которых несло алкоголем за версту. Как только я о них вспомнил, они тут же показались из-за деревьев и в вразвалочку подошли к старосте.

— Ну? — Сложил руки на груди Вишневский, делая строгий вид. Однако от моего взора не укрылось то, что он подмигнул одному из них.

— Эм… Магия — наше все! — Заржал один из них, а оставшиеся двое подхватили и стали предлагать свои варианты. Я закатил глаза. Мне жутко захотелось вмазать этим придуркам, выпуская все раздражение сегодняшнего дня и вечера.

— Да нет же. Ну что, побежали, — хмыкнул Олег и отвернулся от этих дебилов. Мы с Романом встали, походя к основной группе.

Толпа развернулась и со скорбными лицами потянулась в лес. Только эта троица стояла и весело что-то обсуждала. Мы с Романом встали на ноги и с интересом наблюдали, как замыкая группу, и немного отстав от общей массы студентов, мимо них пробежала черноволосая девчонка. Та, которая не стала со мной разговаривать в зале. Подставив ногу перед ней, один из троицы, скорее всего главный, засмеялся, глядя как та довольно неудачно падает в грязь, и сильно подворачивает ногу. Больше не глядя на нее и продолжая ржать, трое парней, не выказывая признаки опьянения, резво взяли старт и унеслись в сторону леса.

Я подошел к девушке, помогая подняться. Хотя сделать ей это было довольно трудно. Ее нога сразу же начала распухать в области голеностопного сустава, и наступить на нее она нормально не могла. Да, к тому же, ее не детски колотило от холода, по крайней мере, дрожала она ощутимо.

— Надень, так хоть немного теплее станет. — Я снял с себя куртку, оставшись в футболке, и накинул ей на плечи. Так, надо чем-то ногу зафиксировать. Прощупал место опухоли, вроде перелома не обнаружил, двигать ногой девчонка могла, но давалось ей это с большим трудом.

— Может, закончишь этот цирк с испытанием? — Проговорил ей, глядя в глаза. — Ты не можешь пока ходить, это только навредит твоим связкам и мышцам.

— Ты ничего не понимаешь. — Она посмотрела на меня злобным взглядом. Неожиданно я понял, что когда она злится, то становится еще более привлекательной. — Если для тебя это ничего не значит, то таким как я — это просто необходимо, чтобы хоть чего-то добиться. Я не хочу всю жизнь быть ничтожеством.

— Ну так и не будь, — улыбнулся я, быстро сделав давящую повязку ей на сустав из ткани, которую оторвал от майки. — Каждый сам может решить кем он будет, если не отдаст это право окружающим.

— Зачем ты мне помогаешь? — Тихо спросила она. В лунном свете было видно, что если девушка не согрелась полностью, то ей стало заметно теплее, по крайней мере, на труп с синими губами она уже не была похожа.

— Понятия не имею, вот такой я добрый. Рома, — позвал я княжича, который ждал меня. Он подошел и окинул взглядом девушку. — Хочу устроить ночную охоту на трех придурков, ну а чтобы не было слишком легко, подбросим девушку до памятника и обратно. Каждый несет ее не дольше минуты, если кто-то уронит, то проиграл. Как тебе идея?

— Весьма привлекательно. — Оскалился Роман, даже с ровными зубами став похожим на хищника. — Только не убиваем сразу всех, а то будет выглядеть подозрительно. Одного можешь, подумаешь, неудачно на камень приземлился головой. Дождь, скользко.

— Он это серьезно? — Икнула уже сидящая у меня на руках девушка.

— Увидишь. — Улыбнулся я и, развернувшись вместе с Романом, побежал в ночной лес.

Глава 5

Хоть девушка была миниатюрная и легкая, но передвигаться с ней все равно было не так уж и просто. Тем более что нам приходилось каждую минуту перекидывать ее с рук на руки. Хорошо хоть бежать пришлось не слишком долго. Больше всего повезло Роману, который в момент обнаружения троицы был налегке. Ускорившись, он сделал небольшой рывок, подпрыгнул и с возгласом победителя приземлился между двумя парнями, которые возвышались над одним из пареньков нашей группы. Щуплый парень, который оказался их жертвой, сидел перед ними на коленях, вытирая очки, которые были заляпанные грязью. Хотя в грязи он был уже весь. Как я понял, они уже успели под глумливый хохот и издевки вдоволь повалять его в луже.

— Трое на одного, как-то не совсем спортивно, не правда ли? — Обратился я к Роману, который, видимо, решил отработать мои приемы для сверхближнего боя. Молодой княжич буквально взорвался серией коленно-локтевых ударов, от которых два урода, между которыми он стоял, разлетелись как кегли. Скорчив лицо ребенка, у которого отбирают игрушку, Роман, тем не менее, после моих слов, ударом ноги в грудь отправил оставшегося в полет, завершившийся практически возле меня. Интересно, как он ему грудину-то не сломал. Силу, видимо, из-за расстройства, он приложил приличную. Таким ударом можно и нетолстую стену проломить.

Я ссадил с рук девчонку, которая смотрела на все происходящее расширившимися от ужаса глазами. Усмехнувшись, я обошел неудачника, который начал подниматься, морщась и потирая ушибленное место. Это оказался заводила и главарь троицы, с которым у Вишневского явно были какие-то договоренности.

— Вы что, козлы, охренели совсем? Вы знаете, кто я? — Сразу начал вопить он, как только увидел меня перед собой. — Мне отец вас на день рождения в багажнике новой тачки подарит.

Никогда не любил такую форму приветствия, но сегодня я был ей безумно рад. Подойдя к нему и не дав тому как следует очухаться, я взял его за волосы и несколько раз от всей души приложил головой о стоящую рядом скамейку. Пока он очухивался, я встал, ища глазами оставшуюся двоицу, от которой еще можно было получить неприятностей. Всё-таки Роман был слишком увлекающимся и, несмотря на его физическое превосходство, они вполне могли с ним справиться, дождавшись удачного момента.

Один из них как раз, внезапно подхватив с земли увесистую палку, вскочил и замахнулся на подошедшего близко к нему княжичу. Впрочем, юный вампир, к моему удовольствию, не потерял концентрации и ждал чего-то подобного. Особо не напрягаясь, Романов поймал удар палкой на согнутую руку, перехватил ее, с легкостью вырывая из рук противника, и откинул ту в сторону.

— Давай еще серию коленно-локтевых, раз уж начал отрабатывать. — Подсказал я в спину Роману.

Кивнув, княжич сделал подшаг к противнику, приблизившись почти вплотную. Хук справа в челюсть, тут же удар локтем этой же руки в висок, удар коленом по лицу пытающегося согнуться противника, удар лбом в момент его разгибания, и завершающий сомкнутыми в замок руками по спине вновь согнувшегося противника. Менее трех секунд, и княжич над валяющимся и стонущим телом разочарованно вздыхает от того, что все кончилось слишком быстро.

— Пока ты тут над первым наигранно вздыхаешь, второго упустил. — Укорил я княжича, показывая, как второй его соперник успел на карачках доползти до кустов. — Да брось ты его. — Остановил я двинувшегося было за ним Романа. — Он же всю грязь тут собрал, пока полз, отмываться еще потом после него. Тебе оно надо?

— Романов, иди нахрен отсюда и забирай своих подружек, нечего лезть в чужие разговоры, — прорычал главный из троицы, поднимаясь на ноги и потирая рассеченную бровь, из которой лилась кровь, заливая один глаз.

— Ну, я тут бессилен, — Роман развел руки в сторону, показывая, что вмешиваться в наказательно-воспитательный процесс не будет. — Это уже дело чести. Он все-таки благородный, а ты его оскорбил. — Он оскалился и, отойдя от нас, перекрыл пусть к отступлению парню в кустах.

— Я тебя урою, если подойдешь ко мне. — Отшатнулся от меня главарь, когда я, улыбаясь, направился к нему. — Если еще раз меня тронешь, то с тебя шкуру спустят, — на этих словах он выбросил вперед руки, видимо, пытаясь сотворить заклинание или просто выплеснуть в мою сторону поток сырой силы. Однако мой легкий шлепок ему по ладоням, сбивший их вниз, на корню разрушил его план.

Не дожидаясь, пока он придумает еще что-либо, я сделал рывок и, оказавшись у него за спиной, завернул руку ему за спину. Немного подождав, пока он перестанет выть от боли и дергаться, я достал один из ножей и приложил его к горлу.

— Ну и кто ты? — Проникновенно спросил я у притихшего паренька, который, видимо, понял, что перегнул палку. Ну или сделал вид, что понял, потому что до таких избалованных придурков в принципе редко, что доходит быстро.

— Отпусти, ты не знаешь с кем связываешься, — снова завел он свою песню, прорычав мне в ответ.

— Ну так просвети меня, — я слегка надавил на нож, заставляя того задрать голову к небу, еще сильнее выкручивая руку, практически выдергивая ее из сустава. — Имя! — Рявкнул я, от чего тот дернулся.

— Георгий Головин. Я внук и наследник новгородского князя. — Тут же скороговоркой произнес побледневший урод. — И если со мной что-то случится…

— Да это просто праздник какой-то! — Наигранно обрадовался я, не давая тому договорить. — Будет шанс отомстить за смерть отца. Кровь за кровь, ничего личного.

— Ты что-то путаешь! Кто бы ты не был, между нами нет вражды. — Начал оправдываться еще более побледневший Головин.

Внезапно боковым зрением я увидел серую тень, мелькнувшую среди листвы и деревьев, а следом за этим подошедшего близко ко мне напряженного Романа, который, остановившись возле меня, сразу начал озираться. Очень мало, кто может из материальных сущностей развивать подобную скорость. А учитывая напряжение княжича, то пора закругляться и выводить Романова из леса к людям.

— Ты заткнёшь свой рот и будешь слушать меня очень внимательно, потому что дважды повторять я не стану. Понял? — Немного ослабил я хватку и встряхнул парня. Головин вяло кивнул, видимо, сопоставив некоторые факты и придя к правильным выводам. — Ты сейчас вместе со своими ручными мартышками сделаешь торжественный круг и, напрягая все свои извилины, запомнишь то, что необходимо. После чего придешь к Вишневскому и, невзирая на все ваши договоренности, бодро и с чувством расскажешь тому, что удалось выучить. И, если из-за тебя или твоих братьев меньших эта прогулка под дождем, которая мне уже осточертела, затянется, разговаривать с тобой никто по-хорошему уже не будет.

— Ты еще за это ответишь, — огрызнулся он, когда я его отпустил.

— Не сомневаюсь. — Махнул я ему, пряча нож. — Можешь быть свободен.

Головин еще некоторое время пристально на меня смотрел, изредка бросая взгляд на Романова, после чего развернулся и неторопливым шагом отправился к статуе, по пути собирая своих подельников.

Я повернулся в сторону спасённого нами парня, который отполз с дороги и старался не привлекать к себе внимания.

— Ты кто такой будешь? — Обратился я к нему, подбирая оброненные им очки.

— Марк. — Тихо ответил он, почему-то глядя на Романа.

— Ну, хорошо, Марк, — ответил княжич, пожимая плечами. Я в это время прислушивался к каждому шороху и вглядывался в темноту деревьев. — Идти можешь? — Парень быстро поднялся, показывая, что помощь ему не нужна. Видимо, невзирая на страх и побои, ему очень хотелось показать свою бодрость перед княжичем.

— Сможешь довести девушку до статуи и помочь ей вернуться обратно? — Спросил я у Марка, обходя поляну. — Если, конечно, девушка не против? — Повернулся я к девице, которая послушно закивала, соглашаясь с моим предложением. — Ну и славно, думаю, что наша компания вам больше не нужна.

Мы подождали, пока и эти двое неторопливо скроются, постоянно оборачиваясь на нас, после чего повернулись друг к другу.

— Это разумно их отпускать одних? — Неуверенно спросил княжич, после того, как я показал, чтобы мы возвращались к кампусу.

— По моим прикидкам, половина уже вот-вот будет возвращаться обратно, а на оживленной местности в стенах академии никто нападать не станет. Ты что-то почувствовал?

— Какой-то зов. Неоформленный, словно кто-то меня зовет. Но я не могу понять кто это и откуда. Это… княгиня? — Замялся он.

— Нет. Ее бы ты ни с кем не спутал. — Покачал я головой, успокаивая Романа. — Да и услышал бы музыку, которой почти невозможно сопротивляться. А тут, скорее всего, разведка, а может какой случайно забредший на территорию академии вампир, все же не думаю, что княгиня будет действовать так быстро, особенно без подготовки, учитывая то фиаско у вас в поместье. Но терять бдительность, конечно, не стоит.

Через некоторое время, постоянно осматривая местность и страхуя друг друга, короткими перебежками мы, наконец, добрались до гуляющей толпы старшекурсников и немного расслабились.

— Что-то вы на этот раз долго, — усмехнулся Вишневский, глядя на часы.

— Налаживали коммуникацию и понимание внутри группы, — Роман оскалился и обошел Олега, подходя к столику, на котором стояла вода и какие-то закуски. Сомневаюсь, что это предназначалось именно нам, но возражать тверскому княжичу никто не рискнул.

— Ну-ну, — Вишневский отошел от меня, но к своей группе не вернулся. Он стоял неподалеку от входа в лесопарк и скрестил руки в ожидании первогодок.

В этот раз мы с Романом не стали развлекаться. Делая вид, что нам нужно согреться, мы обходили поляну и напряженно вглядывались в лес. К счастью, ничего подозрительно я больше не увидел и не услышал. Как, впрочем, и Роман, что каждый раз проходя мимо меня отрицательно мотал головой. Значит, кто-то, кем бы он не был и не приходился княжичу, ушел. Вот как интересно нам сейчас спать спокойно, когда по кампусу бродит призрак, а за его стенами вампир, причем настоящий, а не такой, как Романов.

— О, вы уже вернулись, быстро вы, — подлетел к нам Миша, отряхивая о халат свои призрачные руки.

— Ты где был? — Поинтересовался я шепотом, глядя, как первые промерзшие ласточки в виде моих одногруппников выбегают из леса.

— Ну, я немного похимичил. — Сделал вид, что скромничает Михаил. — Но уверяю вас, что вы не будете против. Пусть для вас это будет сюрпризом, — он так искренне улыбнулся, что мне захотелось схватиться за голову, потому что я сомневался, что сюрпризы от призрака, тем более от нашего, могут быть безобидными.

Постепенно из леса вернулись последние, в виде Марка и девушки, перед которыми гордо прошествовал протрезвевший Головин со своими подельниками. Правда то, что он прикрывал заплывающий глаз, немного портило картину, но большинство предпочло этого не заметить.

— Что у тебя с глазом? — Сквозь зубы поинтересовался Олег, когда те вяло произнесли изречение Суворова без единой запинки.

— Упал, — прорычал Головин.

— Значит, упал. — Задумчиво повторил за ним Вишневский, посматривая в нашу сторону. — Ну хорошо. Внимание! Вы все с успехом прошли первое испытание, теперь возвращаемся в кампус и не расходимся, сразу в фойе вас ждет новое увлекательно приключение, которое и выявит тех, кто подходит нашему клубу, а кто будет из него отчислен, потому что пока вы все, — он обвел собравшихся рукой, — его члены.

Никого долго упрашивать, естественно, не пришлось. Все замерзли и промокли, поэтому теплое и сухое помещение для многих было уже неплохим вознаграждением.

Заходя замыкающим в кампус, пропустив всех, включая старшекурсников и Софию, я отметил, что младший Вишневский ведет себя очень скромно, стараясь не высовываться и слиться с остальными. Это было несколько странно. Возможно, он тем самым не хотел отвлекать на себя внимание от своего старшего брата, вот она школьная иерархия. Неужели меня это все действительно волнует? Усмехнувшись своим мыслям, я вошел в кампус, сначала чуть не оглохнув. Веселящаяся компания старшекурсников гомонила и смеялась, даже было удивительно, что они могли слышать друг друга. Первокурсники столпились возле какого-то стола, на котором перед каждым стояли в ряды три стопки с разного вида содержимым.

— Замечательно. Вот они качества необходимые клубу боевых магов: быстро бегать и много пить, — я поморщился, глядя на Вишневского, который не услышал меня. — Неудивительно, что вы нашу империю уже практически сдали нечисти. С такими-то ценностями.

— Ну а теперь, мы проверим вашу стойкость и целеустремленность. — Опять взял слово старший Вишневский, вышагивая перед первокурсниками, словно надутый индюк. — Перед вами стоит три стопки, как вы уже могли заметить, красного, желтого и зеленого цветов. Это, так называемая, триада зелья правды. Оно модифицировано, и выпив его, вы сможете ответить честно на один вопрос, который я задам. Мне не нужно ваше грязное белье, мне всего лишь нужен один честный ответ. И мы отправимся к кульминации сегодняшней ночи!

Все синхронно по команде начали выпивать налитое. Не знаю, как у остальных, но конкретно во всех моих стаканах находилась водка. Довольно неплохая, я бы даже сказал, хорошая, и красители на вкус никак не повлияли. Поэтому выпил я ее без каких-либо проблем, даже не поморщившись. И не такое в свое время пил. А уж если брать во внимание всевозможные тошнотворные зелья и эликсиры, то это действительно освежающий напиток для лучшего засыпания.

Правда, по мозгам сразу же ударило. В голове немного зашумело, чуть-чуть приподнялось настроение, но ясность мыслей осталась на прежнем уровне. Возможно, это как раз эффект этого зелья.

Подождав, пока все справятся с таким несложным заданием, Олег первым делом подошел к своему младшему брату.

— Скажи мне, чего ты хочешь добиться в нашей академии, в нашем клубе и твоей жизни? — Пафосно спросил он, пристально глядя на Петра.

Вишневский младший посмотрел на него, принял гордую позу и уже открыл рот, чтобы наверняка произнести заранее заготовленную речь, как вместо слов у него вылетело несколько клубков розового дыма. Затем еще раз.

— Петр? — Обескураженный староста подошел ближе к своему брату, заглядывая тому в глаза. Тот же снова открыл рот, но вместо ожидаемого дыма, выдохнул красное пламя, которое устремилось к Олегу.

Старший Вишневский еле успел прикрыть лицо рукой, от чего рукав его спортивной куртки вспыхнул словно облитый бензином. Стянув горящую одежду и бросив ее на пол, он отскочил от брата, который изрыгал пламя во все стороны. Толпа старшекурсников замолчала и потянулась в нашу сторону, обеспокоенная таким незапланированным представлением. Неожиданно наступившая тишина как-то сразу ударила по ушам, после чего меня почему-то поклонило в сон. Правда, я тут же очнулся, когда одна из девиц заверещала, переводя внимание всех собравшихся в свою сторону. Она начала покрываться какой-то крупной чешуей, переливающейся на свету всеми цветами радуги.

— Что со мной происходит?! — Она с ужасом смотрела на свои руки, после чего начала ощупывать лицо.

— Бульк! — Рядом стоящая девчонка выдавила изо рта огромное количество мыльных пузырей, которые весело устремились к потолку. Затем еще один поток и еще.

И началось веселье. Кто-то мычал, кто-то хрюкал, у одного парня вообще вырос настоящий поросячий хвостик. Повезло только Головину, который просто упал и храпел, заглушая суматоху, царившую в фойе кампуса.

Не веселились только трое. Я, Роман и девушка, которой мы помогли на поляне. Мы стояли и непонимающе глядели на все происходящее.

— И как вам? Мне есть, чем городиться, — протиснулся ко мне Миша, заглядывая в лицо в поисках поддержки и похвалы.

— И чем ты их? — Вскинул я брови, понемногу успокаиваясь, поняв, что это проделки неугомонного призрака.

— Набор для веселой компании, продается в магазине подарков, — отмахнулся он. — Действует десять минут, но эффект потрясающий. — С восхищением оглядел он дело своих рук. — Ты не переживай, тут не совсем трансформация. Это, скорее, иллюзия, так что, ничего страшного. Правда, продают его почему-то только магам.

— И где ты взял этот набор? — Я прикрыл глаза, пересиливая все больше накатывающее чувство сонливости.

— Гоша подсобил, вытащил у одного из выпускников пару лет назад. — Махнул рукой в сторону верхних этажей Миша. — Все не было возможности его опробовать в полевых, так сказать, условиях. Вот я ему и помог в этом.

Потихоньку паника начала проходить, вместе с тем, как все студенты начали обретать свой естественный образ, спокойно говорить, и перестали изрыгать из себя пламя, мыльные пузыри и радугу. До кого-то все же дошло, что это такое, и шум, смех, гвалт снова начали бить по ушам. Все восхваляли старосту, который в этот год превзошел сам себя.

— А мне ты что подмешал? — Сквозь зубы процедил я. — И почему на Романа и ту девчонку это никоем образом не отразилось?

— Не переживай, на нечисть оно не влияет, только на магов. А тебе плеснул успокоительного, что-то ты нервный немного стал в последнее время, — попятился от моего пристального взгляда Миша. — Да ты чего, оно абсолютно безопасно и сертифицировано, я проверял. Там только чесотка в противопоказаниях.

— Итак, клуб, встречай наших новых членов! — От сиюминутного развоплощения одного без меры инициативного призрака спас возглас старосты. — Вы все с блеском выполнили последнее испытание, не стушевались и не стали паниковать, так же, как никто из вас не покинул это место. Вы все приняты, это самый успешный на пополнение учебный год!

Под крики, овации и смех две блондиночки, которых я раньше не видел, пронеслись перед рядом первокурсников и надели на пальцы какие-то массивные перстни, которые при прикосновении к коже немного нагрелись, а камень в центре засверкал ярко-красным, хотя изначально я подумал, что там был расположен обычный рубин.

— Так почему на девчонку никак не отразилась твоя маленькая шутка? — Повернулся я к немного притихшему призраку, который, так или иначе, с гордостью осматривал всех вокруг. И его совершенно не волновало, что эта слава досталась Олегу Вишневскому.

— Может забыл, — он отмахнулся. — Не станешь же ты говорить, что она, как мой племянник, тогда бы она не сломала себе ножку на ровном месте. — Миша, показав мне на секунду ключи от моей комнаты, которые, как оказалось, он умудрился вытащить из куртки, которая все еще была на девчонке. Помахал мне рукой и удалился в направлении комнат. Роман уже вовсю клеился к какой-то девчонке, а народ постепенно начал расходиться.

— Спасибо тебе, — я повернулся в сторону раздавшегося у меня за спиной знакомого девичьего голоса. На меня смотрела та самая девушка, которая протягивала мне мою куртку и кротко улыбнулась. — Без тебя мы бы не дошли до конца. И за Марка отдельное спасибо. Я знаю, что я этого не достойна.

— Ну, для меня, это не так. — Улыбнулся я. — Ты же будущий боевой маг. Щит и меч империи. Гордость нашей страны и ужас врагов.

— Да. — Что-то решила у себя в голове девушка и решительно кивнула головой. — Ты прав, я смогу стать достойной даже самого благородного мужчины в этом зале.

— Тогда тебе придется поторопиться. — Усмехнулся я и показал ей на что-то увлеченно рассказывающего своей новой подруге княжича. — А то его уже начали уводить.

— Ну, для меня, это не он. — С улыбкой скопировала она мою интонацию. — Меня Лина зовут. — А затем, задержав дыхание, будто перед прыжком в воду, подошла ближе и поцеловала меня в щеку. После чего развернулась и, прихрамывая, но держа голову гордо поднятой, ушла в сторону лестницы под громкий звук разбитого стекла.

Я повернулся и увидел, что Софья, стоявшая все это время неподалеку, буквально раздавила в ладони бокал с шампанским, который мерно цедила до этого в компании старшекурсников. Высокомерно посмотрев на меня и стряхнув осколки бокала с руки, вместе с которыми у нее с пальцев срывались небольшие искры ярко рыжего пламени, она развернулась и направилась в противоположную от меня сторону. Вот уж действительно, горячая девушка.

Поискав взглядом Романа, но увидев, что он удаляется с девушкой, я решился на самый опрометчивый поступок, который я совершал в последнее время.

Подойдя к столу, за которым все еще находилась эта необъятная женщина, мадам Козловская, обводившая это представление взглядом, не предвещающим ничего хорошего.

— Вы выглядите очень уставшей, мадам, — я сел напротив нее, не сводя взгляда с ее лица. Она, скривившись, повернулась в мою сторону. — Нет, я не лукавлю, я говорю абсолютно серьезно. В вас есть определённый шарм, загадочность и уникальность. Но вы полностью отдаете себя работе и, скорее всего, даже света белого не видите.

— Малыш, тебе чего надо? — В своей манере уточнила она, но я заметил, что ее черты немного разгладились.

— Неужели я не могу сказать вам что-то хорошее? — Я улыбнулся ей. — Вы единственная, кто держит этот цирк уродов в узде. А взамен получаете только стойкую нелюбовь этих придурков, которые сами творят всякую хрень, а обвиняют вас.

— Парень, в тебе сейчас говорит алкоголь или покинувший тебя инстинкт самосохранения? — Уточнила она, улыбнувшись.

— Рационально звено. — Довольно серьезно проговорил я. — После того, как на ночь закрываются двери, вы тут самый могущественный человек.

— Так, подхалим, я знаю, что тебе что-то нужно. — Не выдержала и засмеялась она. — Давай, выкладывай и иди проспись, а то завтра не встанешь.

— Ключ и жетон, видимо, выпали во время ночного испытания. — Покачал я головой, больше не рискуя говорить комплименты, во всем нужно знать меру.

— Ты же у нас Морозов? — Она вывела перед собой проекцию с инфопланшета, после чего, спустя несколько секунд, достала из коробки ключ. — Держи. И больше не теряй. За следующим экземпляром придешь, будешь отрабатывать не меньше двух недель.

— Премного благодарен, — я ей поклонился и, схватив ключи со стола, быстрым шагом направился в сторону комнаты.

В коридоре возле двери прямо на полу сидел Михаил и грустным взглядом смотрел в стену перед собой. Я молча открыл дверь и нарушил целостность солевой линии, которой я посыпал порог перед уходом. Только что скорбящий о своей судьбе призрак, буквально тут же очутился в комнате, смотря на меня злобным взглядом.

— Ты — псих? То есть, ты решил оставить меня жить на улице? Или на веки вечные запереть меня здесь? — Он угрожающе начал подходить ко мне, тыкая в меня пальцем. — Чего ты добился? Видишь, тут никого нет! Никого. Я тебе уже говорил это. Нет тут призраков. Вот смотри, даже в сортире они не водятся! — Пролетев назад, он открыл дверку в ванну и демонстративно зашел туда, чтобы убедить меня в правдивости своих слов. — Какого хрена!? Дима! — Выскочил обратно в комнату призрак и, схватив пачку с солью, тут же начал посыпать ей порог в ванну.

Я ринулся на вопль призрачного друга, который, видимо, не удовлетворившись защитой на пороге туалета, насыпал вокруг себя солевой круг и, по-моему, читал какую-то молитву. Убедившись, что с Михаилом все в порядке, я взял меч и заглянул в ванную, стены которой теперь были словно исцарапаны гвоздем. Постояв несколько мгновений и убедившись, что сейчас тут безопасно, я вошел и осмотрел стены. Это были не просто царапины. Список имен, повторяющийся раз за разом покрывал все стены и потолок. На зеркале же, словно только что написанная окровавленными руками, алела надпись «Убийца».

— Ну, зато я знаю, кто ходит по кампусу, — философски ответил я, снова и снова читая знакомые мне имена.

Глава 6

Я вложил меч в ножны, подвесил их на пояс, и вышел из ванной комнаты. Там я сорвал с кровати плед и, вернувшись обратно, под удивленный взгляд призрака, который не мог выйти из собственноручно созданного им солевого круга, занавесил зеркало. Оглядев надписи еще раз, я сотворил знак для борьбы с мороком, и с удовольствием начал замечать, как те постепенно исчезают. Не думал, что встречусь с этой тварью и в этом мире. Ну да ладно, один раз я ее уже изгонял, справлюсь и сейчас. Тем более, я уже не тот, зеленый охотник, которого можно запугать фокусами.

— Ты там уже разобрался? — Подал голос Миша, присев на колени, начиная со всех сил дуть на солевую крошку. Сдуть песчинки у него, естественно, не получалось. Я усмехнулся, подошел к нему и провел ногой по полу, разрывая круг. Если бы призраки могли каким-либо способом воздействовать на подобную защиту, то защитой это бы не было. Даже возьми Михаил в руки какой-нибудь предмет, он бы не сумел повредить кругу.

— Это был призрак, — я покачал головой, вытаскивая из шкафа веник, чтобы убрать соль, тонким слоем покрывшую комнату. В данном случае она не поможет, а вот бардак в комнате раздражает изрядно.

— И что ты с ним будешь делать? — Миша запрыгнул на кровать, чтобы не прикасаться к белым кристаллам, которые оставляли на его теле довольно заметные ожоги.

— Ничего. — Пожал я плечами, начав уборку. — Пока — ничего.

Мне нужно было подумать. Действовать нужно было быстро и четко, потому что под угрозой находились все ученики кампуса, но вот с чего начать я пока не решил. Не вламываться же во все комнаты посреди ночи, интересуясь с серьезным лицом: «Не вы ли случайно вызывали Кровавую Мэри, Черную Машу, Мадам Сварт или еще кого-то, кто умер перед зеркалом мучительной смертью на территории империи. Если сомневаетесь, то давайте на всякий случай проведем весьма мучительный и опасный ритуал изгнания.»

— А те имена на стенах — это кто? — Не переставал до меня докапываться призрак, пристально глядя, как я сметаю соль в одну большую кучу. — Мне показалось, что ты узнал их.

— Когда-то знал. — Вздохнул я, старательно изгоняя из головы мысли о людях и иных, имена которых были написаны в ванной комнате. — Это имена жертв, в которых, по мнению призрака, виноват человек, на которого он открыл свою охоту. При этом, мнение окружающих его совершенно не волнует. Ты мог просто не успеть кого-то спасти или посоветовать идти дорогой, которая привела к смерти. Если этому призраку покажется, что ты виновен, то он объявит на тебя охоту. Когда он явился ко мне, то не смог вселиться, но он раз за разом будет повторять попытки, пока не добьется своей цели. Кстати, это не мешает этой темноволосой милашке искать других жертв, пока я буду игнорировать ее предложение о встрече. Думаю, она найдет тут много кого, кто, так или иначе, виновен в смерти другого.

— И ты их всех, правда, того? — Провел он рукой по горлу, с каким-то восхищением глядя на меня.

— Я что, по-твоему, похож на шестнадцатилетнего маньяка-Потрошителя? — закатил я глаза к потолку, надеясь, что он примет это за шутку.

— Ну… — Миша действительно задумался, наклонив голову на бок. — Вообще, ты выглядишь несколько старше.

— Хорошего же ты обо мне мнения. — Отвернулся я от слишком догадливого призрака в сторону двери, из-за которой доносились приближающиеся шаги.

— О, уборкой решил заняться? — В комнату зашел веселый Роман, который оценил весь масштаб бардака, который мы с Мишей успели навести в его отсутствие. — Или ты подумал, что тебе слишком скучно жить и решил просыпать столько соли, чтобы неприятности тебя преследовали до конца жизни?

— Ну, что-то вроде того, — я усмехнулся, глядя на задумчивого княжича. — А ты с чего решил нас осчастливить своим присутствием?

— Завтра первый день занятий, все же надо хоть немного поспать,имидж, первое впечатление перед преподавателями. Это ж практически самое главное! — Он поднял палец вверх, а затем, нахмурившись, перевел взгляд на кучу с солью. — Вспомнил, мне же тут одно заклинание показали для уборки. Я сейчас мигом тут все уберу.

— Может… не надо, — Попытался я его остановить, но увлеченный новой идеей вампир уже сделал странный пасс руками и скороговоркой прошептал несколько слов на незнаком мне языке. Вся пыль, мусор, соль, мелкие предметы, валяющиеся на полу, включая небольшой совок для мусора, и тапочки, все устремилось в центр комнаты. Внезапно появившийся там небольшой светящийся шар, словно миниатюрная черная дыра, притягивал все предметы и постепенно увеличивал свою мощность. Я еле устоял на ногах, когда меня рывком толкнуло в сторону образовавшейся кучи мусора. Стол натужно скрипнул, а кровать, на которой сидел Миша начала медленно двигаться в сторону все более усиливающегося заклинания.

— Как-то не так это должно было выглядеть, — пробубнил Роман. — ладно, я сейчас сбегаю уточню, что точно нужно было сделать и все исправлю. — На этих словах он вылетел из комнаты и, словно комета, умчался куда-то в сторону лестницы на второй этаж. Я плюнул на попытки устоять на ногах и запрыгнул на кровать, надеясь, что моего веса хватит, чтобы остановить ее от этой непонятной силы притяжения. И мне это даже удалось, но беда пришла с другой стороны. Под истошный вопль призрака, наш переносной холодильник, который стоял на столе, рывком слетел на пол и накрыл кучу мусора собой, после чего эта непонятная магнитная локальная буря иссякла, а шар растворился в воздухе.

Миша тут же подлетел к холодильнику, открывая его и осматривая ущерб, который мог быть нанесен его зельям. Я же лег на кровать, глядя в потолок и думая о том, когда именно провести ритуал изгнания и где взять необходимые ингредиенты для его выполнения.

Мои размышления прервал леденящий душу девичий крик, раздавшийся, судя по всему, не слишком далеко от моей комнаты. Поднявшись с кровати, я убедился, что серебряный меч все так же висит в ножнах на поясе, и тут же выскочил в коридор. Крик раздавался из комнаты, расположенной в самом конце нашего крыла, куда я незамедлительно и направился. Однако крик слышал не только я. Передо мной по мере продвижения начала собираться толпа из однофакультетчиков, выходящих из своих комнат. Собственно, как и с верхних этажей уже начали спускаться некоторые студенты. На подходе к комнате, мне уже с трудом удавалось протискиваться сквозь толпу, теряя драгоценное время. Потому я бесцеремонно работал локтями, распихивая всех в сторону.

Наконец, добравшись до нужной мне комнаты, вокруг входа в которую толпились зеваки, и что-то увлеченно обсуждали между собой, я заглянул внутрь и увидел Лину, которая стояла на коленях перед нашей сокурсницей и пыталась привести ее в чувства.

— Да позовите вы уже лекаря, хоть кто-нибудь! — Рявкнула Лина, повернувшись к толпе, но отпрянула от девушки сразу после того, как увидела меня подходящего к ним и присаживающегося возле пострадавшей.

Девушка была бледна. Синева уже покрыла губы и ногти, а из глаз бежали мокрые кровавые дорожки. Не услышав из-за гула толпы ее сердце, я приложил палец к шее и, к счастью, нащупал слабый пульс. Значит, все-таки успел.

— Когда она закричала, то я услышала ее первая, потому что живу по соседству. — Заговорила Лина, видимо как-то не так истолковав мое молчание. — Я сразу вошла и увидела, что она выходит из ванны, а из ее глаз течет кровь! Потом она упала и больше не двигалась, — Почти прошептала последние слова Лина, с опаской глядя на меня. Я кивнул и достал меч из ножен. Вот и пригодился подарок заботливого князя.

— Что ты делаешь, придурок?! — Отвлек меня возглас какого-то парня, который вломился в комнату и двинулся в мою сторону, но ему дорогу перекрыл Роман, влетевший в нее практически следом за мной.

— Рома, пожалуйста, выгони этих дебилов, чтобы не мешали. — Бросил я через плечо Роману, чертя в воздухе знак воздействия на нематериальные сущности. Княжич кивнул и, даже не спрашивая меня, что происходит, просто вытолкал кричащего парня из комнаты. — А ты держи свою подружку, — я повернулся к Лине, скептически покачав головой, оценивая ее хрупкое телосложение и не такую уж большую силу, которую она могла бы приложить. Но это лучше, чем ничего. Та побледнела, но бросив взгляд на княжича, который уже закрыл перед зеваками дверь и в данный момент с непроницаемым видом подпирал ее спиной, молча кивнула и взялась за руки девушки.

Я встал, начертив на лезвие меча знак изгнания, и аккуратно, выбрав место, где не находится ничего жизненно-важного, начал вонзать клинок в живот девушки. Главное изгнать духа прежде, чем тот убьет девчонку, а с остальным местные целители смогут разобраться. Насколько я знаю, если повреждение свежее, то тут даже руку могут новую вырастить.

Клинок, как и ожидалось, смог прорезать только несколько миллиметров, после чего уперся как будто в стальное препятствие. Дух понимал, что я хочу сделать и защищался. Девушка закричала, а ее тело выгнулось дугой, однако, глаза, сочащиеся кровью, пока оставались закрыты. Я давил на меч, не давая тому выйти из тела, продавливая его внутрь миллиметр за миллиметром. Постепенно девчонка перестала кричать, и ее тело опустилось на пол. Я уже прикладывал довольно много сил, стараясь не дать твари вытащить клинок и спокойно уйти. Внезапно девушка открыла глаза и резко села, хватаясь одной рукой за клинок, а второй отмахиваясь от Лины, которая от силы удара отлетела на несколько метров, и сильно приложилась головой о кровать, потеряв сознание.

Княжич сделал быстрый рывок в нашу сторону и, схватившись за руку девушки, державшую меч, тоже навалился на нее всем телом стараясь вместе со мной воткнуть в нее лезвие меча. Свет начал мигать, стекла покрылись инеем, только начавшая открываться под напором страждущих помочь дверь, резко закрылась, не давая никому из собравшихся опомниться и, отрезая нам путь к отступлению, если мы захотим бежать.

— Да давай же, давай. — Цедил я сквозь зубы, напрягая мышцы так, что сухожилия готовы были лопнуть. Княжич от переизбытка чувств наполовину обратился в вампира и, выпустив клыки размером с палец, рычал, помогая мне продвигать лезвия. Думаю, если бы Лина сейчас пришла в сознание, то тут же потеряла бы его обратно от того, что увидела.

— Это снова ты, юный охотник, — раздался скрипучий искаженный голос, который набатом ударил по ушам, заполняя всю комнату. Девушка повернулась в мою сторону, и в ее глазах я увидел неестественно четкое отражение меня в полный рост. Внезапно волосы несчастной ожили и словно удавы обхватили мою шею, стараясь задушить меня. — В этот раз ты вышел на свою последнюю охоту.

— Не угадал. — Прорычал я, надавливая на клинок с такой силой, что услышал хруст собственных костей, которые не выдержали давления усиленных эликсирами мышц. Клинок слегка дрогнул, заскрипел, готовый лопнуть и разлететься сотнями закалённых осколков по всей комнате, но, наконец, преодолел сопротивление, и вошел в тело девушки по самую рукоять. Воздух наполнил гул, словно тут была стая рассерженных пчел, и от тела девчонки отделилась серая тень, в виде девушки с длинными волосами. Она подняла руку, указывая на меня пальцем, но знак воздействия на нематериальные сущности был все еще активен, и я, недолго думая, просто врезал кулаком ей в челюсть, от чего призрак дрогнул и растаял в воздухе, оставив после себя стойкий запах свежей крови.

Тело девушки обмякло, и Роман едва успел поймать ее, чтобы придержать и аккуратно положить на пол. Я извлек клинок, глядя на рану, которая начала сразу же затягиваться. Это был верный знак того, что изгнание прошло успешно.

— Дима, что это было? — Еле слышно прошептала очнувшаяся Лина, пытаясь сфокусировать взгляд и подняться на ноги. Ее зрачки занимали почти всю радужку глаз, крупная дрожь постоянно пробегала по всему телу, а зубы безостановочно стучали друг о друга. Хотя это было и хорошо. Княжич смог незаметно отменить свою трансформацию, снова представ перед нами обычным человеком.

В это же самое время девушка на полу вздрогнула, сделала глубокий вдох, открыла глаза и попыталась встать. Однако увидев, что в комнате кроме нее есть люди, она немного расслабилась и, вцепившись в меня, разревелась. Я положил меч на пол и слегка ее приобнял, гладя по волосам, стараясь успокоить.

— Мы же просто дурачились, — сквозь поток слез, проговорила она. — Мы же не думали, что это правда. Я призвала ее, и теперь все умрут.

— Никто не умрет, — сказал уверенно я, но после моих слов она еще больше разревелась.

— Кровавая Агнес не уйдет, пока не убьет тех, кто ее вызвал. — Всхлипывая, рассказывала девушка явно навеянные ей призраком утверждения. — Я трижды произнесла ее имя перед зеркалом, и теперь я должна умереть, как и все, на чьих руках она увидит кровь. Никто не спасется от кровавой Агнес.

Да, как всегда. Всего лишь глупая шутка может легко обернуться причиной ужасной трагедии. Глупость и нездоровое любопытство никогда не доводят до добра.

Неожиданно дверь в комнату резко отворилась, и в помещение начали заходить люди, среди который я увидел нашего ректора и декана. Одна из сопровождающих их женщин подошла к нам и помогла, наконец, отлепить от меня перепуганную девчонку.

— Пойдем, милая, я тебя осмотрю, — она махнула рукой, и в комнату вошли несколько медицинских сестер, которые пересадили стремящуюся снова схватиться за меня девчонку.

— Куда вы ее повезете? — Спросил я, поднимаясь с пола и морщась от боли в треснувших костях рук.

— Естественно, в лазарет. Куда же еще по-вашему мы можем ее увезти? — Недоумевающе посмотрела на меня женщина, но, не дождавшись ответа, вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь и оставляя нас наедине с ректором и деканом.

Черепанов задумчиво смотрел на меня, переводя то и дело взгляд на окровавленный меч. Потом закрыл глаза и вытянул руки перед собой. Мне казалось, но в комнате сразу стало темнее. Воздух стал затхлым, словно из склепа, а по коже прошел морозный воздух, проникающий словно в каждую пору и частичку моего тела. Хотя через несколько секунд, все прекратилось так же внезапно, как и началось.

Ректор открыл глаза и прошел уверенной походкой в ванную комнату, где пристально посмотрел в зеркало, словно пытаясь увидеть то, что не может увидеть обычный человеческий взгляд.

— Занятия на завтра отменяются, в связи с чрезвычайной ситуацией, оповестите студентов. — Обратился он к декану моего факультета. — Через час экстренный педсовет у меня в кабинете. Явка обязательна для всех. — Затем, видимо что-то решив для себя, он резко повернулся ко мне, — а ты идешь со мной. Остальные свободны.

Мы молча вышли из комнаты и проследовали к телепорту, находившемуся в фойе кампуса. Мадам Козловской на месте не было, хотя меня это особо не удивило. Скорее всего, она первая подняла панику, достучавшись до самого ректора. Мы вошли в центр телепорта и после того, как Черепанов его активировал, переместились в большой темный кабинет.

— Твою мать, — заорал Миша, плюхаясь на задницу рядом со мной. Я уже имел горький опыт, поэтому вовремя увернулся и сделал шаг назад. В руке у него находилась какая-та склянка, содержимое которой я не различил в полумраке помещения.

— Это еще кто? — Черепанов пристально смотрел на Мишу, который от удивления перестал изрыгать из себя ругательства и, открыв рот, смотрел на ректора академии. — И почему он позволяет себе такие выражения в моем присутствии?

— Миша. Он со мной, — не нашел я лучшего ответа. — Это…

— Это Михаил Романов, я вспомнил. — Отвернувшись, прошел вглубь комнаты Черепанов. — Как-то проходил у меня тест на способности. Ну хорошо, я не чувствую черной энергии от него. — Миша покорно закивал, не спеша подниматься на ноги. — Присаживайтесь. Нам есть, о чем поговорить.

Глава 7

Кабинет ректора был не только довольно большой по размерам, но и достаточно свободный. Не было лишних деталей, вроде грамот, кубков и тому подобной атрибутики управленца, знакомой мне по своему миру. Окна были занавешены плотными бордовыми шторами, закрепленными на стенах и подоконнике, поэтому сомневаюсь, что свет вообще когда-либо проникал в это помещение. Стены были покрашены в темно-серый цвет, что визуально несколько уменьшало пространство помещения и создавало ощущение не ректорского кабинета, а логова вампира. Только гроба не хватало для полного антуража. Хотя вампиры в гробах не спят, это так, очередной миф, вообще не понятно кем и для чего созданный. Возле дальней стены стоял рабочий стол из черных пород дерева, всего с двумя стульями, стоящими напротив друг друга. В центре же самой комнаты находился широкий длинный стол для совещания, рассчитанный не менее чем на двадцать человек. Над всем этим висела темно-серая люстра, так же выполненная в готическом стиле. Как только я вышел с портального круга, то свет надо мной зажегся, освещая кабинет. Правда, менее мрачным он от этого не стал, даже наоборот. Возле двух боковых стен были расположены книжные шкафы, полностью заполненными всевозможными фолиантами. Аналогичный шкаф был и возле дальней стены, но в нем стояли исключительно шкатулки, покрытые замысловатыми рунами.

— Проклятые предметы, — пояснил Черепанов, проследив за моим вопросительным взглядом. Иногда у студентов получается сделать настолько непонятную и опасную вещь из обычной шариковой ручки, что порой становится не по себе даже мне. Ну и притаскивают порой из путешествий загадочные монеты и безделушки, не зная об их истинной силе. Вам это расскажут позже, на занятиях по ритуальной магии. Присаживайтесь, Дмитрий Игоревич. В ногах правды нет. — Он указал на стул, находящийся напротив своего, а сам сел в высокое кожаное кресло.

— Будто в заднице она есть, — пробурчал Миша, оглядывая шкатулки в шкафу. Видимо, для него либо не до конца дошло, что ректор его слышит, либо просто отвык от этого и действовал по привычке.

— Михаил, вы, видимо, не поняли, что в моем присутствии нельзя выражаться. — Нахмурился Черепанов, глядя на сконфуженного призрака. — На первый раз вы просто покинете помещение и подождете Дмитрия в коридоре. Вам ясно? — Миша закивал и, прижимая всю ту же склянку к груди, неуверенной походкой вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь.

— Вы тоже можете видеть призраков? — Решил я сразу задать интересующий меня вопрос, который вертелся в моей голове с момента нашего появления в кабинете.

— Я — маг смерти, молодой человек. — Не спеша ответил ректор, о чем-то задумавшись и начав щелкать по человеческому черепу, что стоял в центре его стола. Видимо, он так сбрасывал напряжение или приводил мысли в порядок. — Я вижу души, потому что они, по факту, уже давно принадлежат белой госпоже. Просто по какой-то причине застряли здесь, а не ушли туда, куда им положено. Сначала я удивился, когда понял, что вы сами видите своего спутника, но сейчас я вижу на вашей душе печать Соломона, и это все ставит на свои места. — Уже обычным голосом продолжил он, оставив череп в покое.

— Печать Соломона? — Я нахмурился. Название печати мне ни о чем не говорило, но иметь что-то на своей душе явно было не хорошо. — Что это такое и какой у нее эффект?

— Ритуальный знак в обряде перемещения душ. Вы на моей памяти единственный, кто сумел уйти из лап Ордена, в середине ритуала. Я же прав, они уже начали проводить над вами ритуал? — Черепанов дождался, пока я неуверенно кивнул, не видя смысла отрицать очевидные вещи, после чего продолжил. — Ваша душа хоть и находится в теле, но по факту она разделена с ним. Можно сказать, что вы носите его, как костюм. И теперь вы, словно магнит для неупокоенных душ, которые стремятся занять чье-нибудь тело. А также, вы можете их видеть и с ними взаимодействовать. Это словно ключ, приоткрывающий завесу в другой мир. Вам следует об этом знать и быть особенно осторожным во всем, что касается духовного. С одной стороны, вы имеете огромные преимущества в ряде вопросов, а с другой, у вас есть не менее огромная уязвимость.

— Не слишком приятно это слышать. А снять эту печать как-нибудь можно? — Поинтересовался я, размышляя о том, сколько тварей могут воздействовать на душу человека. Зараза, я и в обычном-то состоянии всегда притягивал всякую нечисть, а уж теперь, я, пожалуй, буду лучшей наживкой для выманивания призраков во всем мире.

— Не причинив вам вреда? Только приведя ко мне мага, который нанес ее. — Улыбнулся ректор, почему-то снова посмотрев на череп в центре своего стола. — В другом случае, мы не сможем гарантировать, что просто не отправим вашу душу в царство мертвых. Но, насколько я помню, все, кто был причастен к ритуалу мертвы. Разве только Софья осталась жива.

— Насколько сильным должен быть маг? — Решил уточнить я, а то мало ли, вдруг рыжая и правда к этому причастна.

— Не слабый. — Взяв бумагу, Черепанов быстро начертил на ней пару вычислений и вынес окончательный вердикт. — Не ниже шестой ступени, даже если очень умелый. Но, скорее всего, седьмая.

Ну, хотя бы это точно не она. Не вышла наша рыжая магической мощью. И как мне прикажете искать этого сильного мага? Нужно все же поговорить с Софией об этом ритуале и Ордене.

— Но вы знаете, что я хотел поговорить с вами не об этом. — Черепанов встал и, заложив руки за спину, вышел из-за стола, подходя к одному из шкафов и доставая какую-то массивную книгу в тяжелом деревянном переплете. — Князь Тверской Романов рассказал мне о ваших уникальных способностях и знаниях. Неудивительно, ведь ваш отец был одним из сильнейших магов в Империи, а мать одной из ведуний, чей род сохранил древние знания.

Он подошел ко мне, открывая книгу на отмеченной красной закладкой странице и кладя ее передо мной. На желтых страницах была нарисована девушка перед зеркалом, из которого на нее смотрел истекающий кровью монстр. Язык был мне не знаком, поэтому прочитать, что написано про него в этой книге я не сумел. Да и даже если бы я его знал идеально, от времени половина текста выцвела и стала практически неразличимой. Но видя, что отражением не был призрак девушки, а изображен именно некий демоноподобный монстр, то не исключаю, что в этом мире знали об истинной Кровавой Агнес.

— К сожалению, практически все знания утеряны. — Начал расхаживать по кабинету ректор, как будто читая мне лекцию. — В пятнадцатом веке церковные маги всех империй объединились и начали охоту на Орден, потому что засилье нечисти перевалило все допустимые пределы. Через пятьдесят лет от начала охоты, Орден был полностью ликвидирован, а за последующие пятьдесят монахи полностью вычистили не только всю нечисть, но и любое упоминание о ее существовании на земле. Спустя века, почти все те немногие знания, что чудом удалось сохранить, естественно, растерялись. Исключения, до недавнего времени, составлял род вашей матери, но сейчас нет и его. Теперь можно найти только вот такие единичные книги в руках коллекционеров. Да и те, после недавних событий, были почти все вывезены во дворцы князей и императора для тщательного изучения. Ведь сейчас, как вам известно, Орден снова был создан, ритуалы стали проводиться, а численность самого Ордена и его мощь начала расти. Около пяти лет назад начали появляться сообщения о тех или иных странных смертях, диких животных, неведомых ранее, катаклизмах. От общественности, естественно, все утаивается.

— Зачем вы мне об этом говорите? — Нахмурился я, понимая, что обычно бывает с владельцами такой информации.

— Я говорю вам это, чтобы вы поняли, что сейчас общество перед лицом такого рода опасностей бессильна. Я знаю природу демона, который поселился в моей школе, но мы утратили знания борьбы с ним. Нет, я могу умертвить его. Возможно даже пострадает его основная сущность, а не только та, которую он прислал сюда. Вот только я вместе с этим умертвлю и всех студентов, растения и саму землю на этой территории. Я хочу спросить, говорила ли вам ваша мать про именно этого монстра или хотя бы похожих по своему поведению призраков?

— Могли бы и сразу спросить. — Расслабился я, понимая, что разговор выходит на знакомую мне дорожку. — То есть, как я понимаю, вы просите меня о помощи.

— Можно и так сказать. — Недовольно посмотрел на меня Черепанов, поняв, что я не слишком проникся чувством опасности. — Я в целом, могу найти информацию и сам, но на это уйдет много времени, а ученики прямо сейчас находятся под угрозой.

— Ну раз ученики в опасности, и вы лично просите, то конечно, я помогу. Улыбнулся я и, погрузившись в легкую медитацию, начал по памяти зачитывать текст, который я заучивал еще только готовясь стать ведьмаком. — Камаэль, еще при жизни, согласно легендам, был очень злым и властолюбивым правителем. Кровь обычного народа под его правлением текла рекой, а смерть и разложение были обычным явлением в каждом городе его царства. Прожив неестественно долгую жизнь, в сто одиннадцать лет он умер прямо во время того, как заживо сдирал кожу с очередной жертвы, которая вызвала его гнев. Но он не ушел в преисподнюю, а напитавшийся еще при жизни энергией лично загубленных им душ, превратился в одного из самых сильных и мстительных духов, о которых известно на данный момент.

Точно известно, что его любимая пыточная была полностью уставлена зеркалами. Ведь он получал неописуемое удовольствие от того, что рассматривал свою жертву со всех сторон, в то время, когда она корчилась под пытками и умирала. Возможно, именно поэтому его душа имеет такую связь с зеркалами, хотя не исключено, что ему просто нравится действовать именно через них. За тысячелетия своей новой не жизни он обезумел еще больше, потеряв остатки разума и полностью отдавшись своим ужасным желаниям. Но это легенда, насколько она близка к действительности я не знаю. — Тут я сделал небольшую паузу, чтобы налить себе стакан воды из графина, что стоял на столе. — Но я точно знаю, что всевозможные игры перед зеркалом в Кровавую Мэри, Агнес и тому подобное призывают некую тварь, которая поднимает душу, мучительно замученную перед зеркалом в том доме, где произошел ритуал вызова и заставляет ее убивать. Сам же, насколько это известно, он получает силу, наблюдая из зеркал. В кампусе умирала девушка? Небольшого роста, черные длинные волосы…

— В прошлом году Анна Митрофанова утонула в собственной ванне. Все указывало на самоубийство, — задумчиво смотрел на меня Черепанов, вернувшись в кресло. — У меня для вас хорошие новости. У вас просто отличная память, ведь я отчетливо видел, что вы просто вспоминаете давно прочитанный вами текст.

— Ну, а у меня для вас плохие новости. — Не стал я реагировать на попытку увести тему в сторону. — Ее точно утопили. К самоубийцам он не приходит.

— Эту проблему мы решим без вас. — Закрыл тему Черепанов. — Как нам избавиться от духа?

— Убить эту тварь невозможно, потому, как я уже говорил, он призывает умершие души и наделяет их частью своей силы. Я могу только изгнать конкретного духа из конкретного помещения. Но, вы должны быть в курсе, что по всей империи дети и дальше будут играть в Кровавую Агнес и я, и вы будете перед этим бессильны. — Вздохнул я, вспоминая последнее упоминание о духе из зеркала, которое было пятнадцать лет назад. И с тем заданием я еле справился.

Посидев несколько минут в тишине, я протянул руку и оторвал от блока бумажек одну, на которой начертил выученные мною цифры, лежащим рядом карандашом. После чего протянул написанное ректору.

— Это что? — Он вскинул брови и перевел взгляд на меня.

— Номер моего счета. Вы же не думаете, что я буду за спасибо помогать ректору элитной школы, в которой учатся дети очень богатых родителей? Ведь, как уже и говорил, я могу изгнать его отсюда.

— И сколько? — Прищурился Черепанов, кладя листок в нагрудный карман.

— Двести червонцев, — Решил я не отступать от принципа ведьмаков, не занижать сумму гонорара. — Ритуал изгнания довольно опасен, и я буду рисковать своей жизнью, чтобы вы не рисковали своей репутацией. Но, я могу поделиться знанием самого ритуала и посмотрю, как вы с этим справитесь.

— Что вам нужно? — Спокойно уточнил ректор, как будто оплатил парковку.

Я мысленно присвистнул. Неужели продешевил? Давно со мной такого не случалось. Думаю, что найти деньги на следующий год обучения будет вполне возможно, не взирая на астрономическую сумму.

— Три красные церковные свечи, кладбищенская пыль, кровь мертвеца, женьшень сухой, перо черного ворона и корень мандрагоры, разумеется, тоже высушенный. — Начал перечислять я все нужные мне ингредиенты. — Если есть возможность предоставить с запасом, то будет лучше. Всякое бывает.

— Женьшень не растет в нашей империи, но я что-нибудь придумаю. — Он записал все, что необходимо. — Сколько вам нужно времени на подготовку?

— Тридцать минут, — прикинул я время работы, — и да, нужно занавесить все зеркала в кампусе и убрать оттуда всех студентов.

— Надеюсь мне не нужно говорить, что все это останется между нами? — Уточнил Черепанов. — Официальная версия будет таковой: Никакой мистики, обычная магия. Девочку прокляли, вот и чудилось ей всякое. А у вас родовой артефактный клинок, эффективный против такого рода чар. Однако его действие вы не хотите показывать на широкой публике.

— Никакой мистики, только самая обыкновенная магия. — Кивнул я, с трудом сдерживая улыбку.

Ректор встал и прошел к двери, открывая ее перед изнывающим в коридоре призраком.

— Михаил, вы можете зайти.

Миша вошел с траурно-кислой миной на лице. Ну оно и понятно, это первый раз, когда у него не получилось подслушать чей-то разговор. Правда, выражать свое негодование вслух он всё-таки поостерегся.

— Он телепортом все равно не может пользоваться, — уточнил я, когда Черепанов подошел к портальному кругу и начал активацию.

— Все зависит от настроек. — Отмахнулся Черепанов. — Можно даже демонов телепортировать, было бы желание. А это, поверьте мне, на порядок сложнее. Уж очень тяжеловесны они в плане магии. Как только все будет собрано, я вам сообщу.

Разговор с ректором был окончен, и мы с призраком, который боязливо встал рядом со мной, переместились в холл кампуса.

Было тихо. Никто больше не бегал, не кричал и не суетился. На месте, где восседала мадам Козловская на этот раз сидел плюгавенький старичок, видимо, какой-то ночной сторож. В полутемном коридоре я доплелся до комнаты. Миша был собранным и молчал. Хотя любопытство так и распирало его. Нужно почаще выводить его к ректору, может научится сдержанности.

Роман все еще не спал. Он сидел за столом, что-то просматривая в голограмме инфопланшета и сразу же обернулся к нам на звук скрипнувшей двери.

— Фух, я уже думал, что тебя отчислили, — он улыбнулся и поднялся на ноги. — Ну что, сильно влетело?

— Прилично, — отмахнулся я и, расслабившись, упал на кровать. Боль от треснувших костей уже невозможно было терпеть в обычном состоянии. Нужно было очистить разум и немного помедитировать. Конечно, зарастая, мелкие трещины делают кости только прочнее и это необходимо, но это просто жутко больно даже для меня. Но сейчас нужно было успокоиться и отринуть боль, потому что в ином случае, моя авантюра потерпит жирное фиаско. — Миша, у тебя есть зелье регенерации? Мне сегодня нужна двойная доза.

— А я говорил, что нужен запас. — Поднял палец вверх призрак и посмотрел на меня с видом победителя.

— Говорил. — Пришлось согласиться мне. — Дай, пожалуйста, и позвольте немного отдохнуть.

Выпив протягиваемый Михаилом эликсир, я, не дожидаясь ответа от своих друзей, закрыл глаза и провалился в полудрему, в которой была только белая комната, стол и стул. Так, нужно вспомнить слова ритуала экзорцизма. Довольно длинный текст, но без него тут будет сложно.

— Проводится магическое очищение здания. Всем студентам собраться возле кампуса и занавесить зеркала, за невыполнение приказа — отчисление без апелляционной комиссии, — я открыл глаза под звук голоса, раздавшегося из динамика. Строго у них тут. Главное, чтобы никто не ослушался или не забыл ненароком. Хотя, это просто перестраховка, а не обязательный элемент. Рома заворочался, наотрез отказываясь просыпаться, зато Миша, как только увидел, что я открыл глаза, сразу подлетел ко мне и запрыгнул на кровать.

— Ну что, мы будем изгонять духа? Тебя же за этим ректор приглашал. Явно же не для того, чтобы отругать тебя за плохое поведение. А знаешь, я тут прогулялся по кампусу, больше, чем у половины студентов ванные так же разрисованы. Меня окружают одни маньяки. — Он смешно всплеснул руками. — А у одного, вообще, среди имен собачья кличка есть. Может, приговорим его под шумок? Люди еще ладно, но собака — это перебор.

— Не мы, а я. Тебе лучше покинуть кампус, чтобы волной не зацепило, — довольно серьезно ответил я, вставая под звук открываемой двери. На пороге стоял Олег Вишневский, протягивая мне сумку.

— Вот, декан сказала мне это передать тебе. — Он смотрел на сумку с нескрываемым любопытством, но, видимо, так и не решился открыть ранее. Хотя, думаю настоятельную просьбу Черепанова, и я бы не нарушил.

— Это все? — Мне совершенно было плевать на старосту, который переминался с ноги на ногу и хотел что-то спросить. Сейчас он выглядел обычным парнем без тени пафоса и себялюбования. — Или ты хочешь еще что-то мне сказать?

— Нет. — Видимо, не смог заставить себя задать вопросы Вишневский. Вместо этого он развернулся и пошел по коридору в сторону выхода.

Я раскрыл сумку. Все по списку было на месте, я бы даже сказал в избытке. Литра два густой крови, наверное, килограмм десять пыли и литровые банки, полностью забитые всеми остальными ингредиентами. Перьев было аж десять штук. Это хорошо, оставлю избыточное себе. Я не ректор, если мне в будущем понадобится такое, то быстро не достать. Надо бы вообще снять склад или дом, где я буду хранить нужные мне вещи. Но это дело будущего.

— Так, Миша, вали отсюда если хочешь жить, — призрак хотел было возразить, но потом, о чем-то подумав, кивнул и пошлепал в сторону выхода. — Рома, ты тоже. — Растолкал я все еще не вставшего с кровати княжича.

Дождавшись, пока все покинут комнату с недовольными лицами, я закинул сумку на плечо. Ну а теперь приступим, нечего откладывать.

Первым делом, я подготовил снаряжение и себя. Я нанес на серебряный меч и обмотанную вокруг пояса цепь масло против призраков, выпил эликсир улучшающий реакцию и положил в нагрудный карман возле сердца щепотку заговоренной соли. К сожалению, это пока все, что я могу сделать. Теперь подготовка ритуала.

Я зашел в ванную. Пытаться начертить пентаграмму в тесном помещении, а потом пробовать тут же справиться с духом я, естественно, не стал. Так что, немного подумав, я снял зеркало, все еще не открывая его, и перенес в зал, где нас собирали прошлым вечером.

Поставив зеркало на стол, стоявший по центру помещения, я отмерил нужное количество ингредиентов, начертил пентаграмму, зажег свечи, расставив их по углам начерченной фигуры. Взяв миску, я смешал травы и поставил ее перед зеркалом. Рядом с чашей я положил обычные спички и небольшой нож. Меч я вытаскивать из ножен не стал, масло на воздухе весьма недолговечно. Просто лишний раз проверил, что он выходит хорошо. Открыв банку с кровью, я, глубоко вздохнув, стараясь не смотреть в собственное отражение, начертил пером руны призыва и изгнания прямо на зеркале. Ну, вот, вроде все и готово.

— Кровавая Агнес. Кровавая Агнес. Кровавая Агнес!

Глава 8

Некоторое время я в полной тишине наблюдал за собственным отражением в зеркале, боковым зрением отмечая, что пламя свечей начало подергиваться, хотя никакого сквозняка в помещении не было. Прошло, наверное, не меньше пяти минут прежде, чем на глади зеркала начала появляться легкая изморозь. Подул пока еще небольшой, но пронизывающий до костей ветер, а воздух вокруг меня наполнился запахами полыни и серы. Едва уловимое человеческим взглядом молочное марево медленно и не уверенно отделилось от зеркала и устремилось в моем направлении. Я собрал всю волю в кулак и смотрел на собственное отражение, стараясь не акцентировать внимание на этом облачке. Мне было необходимо, чтобы оно вселилось в меня. Только после этого можно начинать ритуал, чтобы призрак стал материальным и не упорхнул в мир своего хозяина прежде, чем я смогу с ним разделаться.

Внезапно в груди зажгло, словно туда воткнули раскаленный кинжал, но уже спустя пару секунд боль отступила, как будто ее и не было, а по телу пошла успокаивающая прохлада. Призрак успешно вселился и сразу начал пытаться манипулировать моим телом, и чувствами. Ну уж нет, скотина, со мной такие фокусы давно не проходят.

Я стоял неподвижно, пристально глядя на самого себя в зеркало. Неожиданно, мое отражение словно ожило и наклонило голову в бок, растягивая рот в неестественно широкой ухмылке. Голову прострелила резкая боль, словно железную раскалённую спицу вонзили мне в основание черепа и медленно продвигали вниз.

— Я не думал, что ты настолько безумен, охотник, — в голове прозвучал знакомый голос, который я слышал уже много лет назад. Отражение вторило голосу, открывая рот в такт его словам. По телу прошла судорога, а рука непроизвольно дернулась в сторону ножа, лежащего передо мной.

Я вцепился за край столешницы, прикладывая довольно много усилий, чтобы сдерживать духа, который бился во мне, словно запертый в клетку зверь.

— Изгоняю тебя, всякий дух нечестивый, — начал я читать заученный текст экзорцизма. Теперь, главное, не прерываться, иначе это могут быть мои последние слова. Мое отражение рассмеялось. Неестественный, складывающийся из множества различных голосов смех, стучал в голове словно набат. Из глаз потекли кровавые слезы, а руки стали покрываться ожогами, как будто я пытался удержать раскаленную сталь.

— Ты действительно думаешь, что сможешь победить меня? Снова? — Видимо поняв, что боль не останавливает меня, дух прервал свой дьявольский смех и снова заговорил, пытаясь смутить мой разум. — В тот раз это была случайность и чистое везение. Я узнал тебя. Ты можешь менять свое тело, имя, мир, но твоя черная душа всегда останется такой же, какой я ее запомнил.

Я закрыл глаза, полностью концентрируясь на словах. Дух на некоторое время затаился, а потом предпринял новые попытки подчинить меня своей воле, прикладывая еще больше сил. Я еле справлялся, чтобы удержаться на ногах. Череп пронизывала просто нечеловеческая боль. Я приоткрыл глаза и понял, что делать этого пока не следовало, потому что все вокруг сразу начало плыть, а голова вдобавок ко всему еще и кружиться. Однако мне все еще удавалось не сбиться с текста, и слова экзорцизма хлестали по духу, словно кнуты с со стальными наконечниками.

— Охотник, ты думаешь, что ты благодетель, но на твоих руках столько крови, что ей можно вымыть все полы этого здания. — Не прекращал своей речи дух, показывая в зеркале самые постыдные моменты моей жизни. — Видишь? Ты ничем не отличаешься от меня. Прекрати свои жалкие попытки меня остановить и присоединись ко мне. Прими свою сущность, и вместе со мной ты сможешь изменить весь этот жалкий мир. Я вижу твою ярость и жажду справедливости! С моей силой ты уничтожишь всех иных в этом мире.

Он хотел сбить меня, остановить, задурить голову, усиливая громкость своего голоса. Я остановился лишь на долю секунды, чтобы перевести дыхание и сделать глубокий вдох, заполняя лёгкие воздухом, как почувствовал кровь, которая сильным потоком хлынула из носа. Скверный знак. Главное, не концентрировать на этом внимание. Я старался как можно лучше очистить разум, не поддаваясь воле духа, но голос пробивался сквозь искусственную пелену, которую я возвел между собой и внешним миром, проникая, казалось, в самые отдаленные кусочки мозга.

— В одиночку ты — слаб. Ты не готов к этой битве. И ты это прекрасно осознаешь и понимаешь. — Еще больше усилил голос призрак, видимо, чувствуя мою боль и возможно ослабевающую защиту. — А я за эти годы набрался сил и теперь никто не сможет меня остановить. Ни ты, ни тебе подобные.

Я открыл глаза и выпрямился, поднимая голову, которую до этого момента склонил вперед, стараясь уменьшить боль. Не обращая внимание на сопротивление сведенных судорогой мышц, я слегка подрагивающей рукой медленно потянулся к ножу. Моя рука почти коснулась рукояти, как неведомая мне сила внезапно откинула меня от стола, довольно больно приложив спиной об пол. Далеко я не улетел, все же начерченные линии ограничивали зону перемещения призрака, но и без этого, приложенная духом сила заставила мир в моих глазах потемнеть. Я попытался встать, но эта сила держала меня, буквально придавливая к полу. Собрав все силы, я, преодолевая неимоверное давление, рывком перевернулся на живот и медленно пополз в сторону стола. У меня было ощущение, что я ползу сквозь сильную бурю, которая постоянно бьет по лицу и желает раздавить меня как, таракана. Вцепившись за край стола, я поднялся на ноги и схватил нож быстро провел им по ладони, сцеживая начавшую появляться кровь в миску с травами.

— Через Христа, Господа нашего, аминь. — На последних словах тело словно облили каким-то горючим веществом и подожгли. По крайней мере, боль была настолько сильная, что я покачнулся и чуть не опрокинул миску. Вместе с болью, голову чуть не разорвало от женского крика, но к подобному я был довольно привыкший. Пару раз тряхнув головой, отгоняя посланные образы и наваждения, я наконец-то пришел в себя. Давление спало, так что я легко зажег спичку и бросил ее в миску, глядя как загорается содержимое, постепенно меняя цвет с привычного красного на зеленый, а затем голубой.

Боль прошла также резко, как и возникла, а отражение начало повторять именно мои движения, а не навязанные образы темного духа. У себя за спиной я увидел отражение девушки. Теперь она выглядела обычно. Темные волосы, которые были уложены в простенькую прическу, светло-голубые глаза, которые контрастировали с волосами и привлекали взгляд, выразительные черты лица. Девушка была при жизни красивая, что уж тут говорить.

Я сделал шаг в сторону выходя за пределы начертанных линий, глядя, как догорает намешанное в миске. Знак экзорцизма, изображенный на зеркале, вспыхнул и осыпался бордовой крошкой на стол.

— Где я? — Девушка обвела взглядом помещение, а затем посмотрела на меня, словно впервые увидев. — Как я здесь оказалась?

Я ей не отвечал. Когда-то мной уже была допущена подобная ошибка, которая чуть не стоила мне жизни, когда я поверил в слова призрака. Хоть она и обрела свою физическую основу и стала материальной, она все равно оставалась мертвой. И сейчас приложит все усилия, чтобы сбить меня с толка и попытаться вырваться из начерченной ловушки. Огонь в миске ярко вспыхнул, поднимая тлеющие крошки, которые тут же осыпались черным пеплом. Я достал меч из ножен и сделал шаг вперед в направлении Анны, так звали девушку при жизни.

— Что вы хотите сделать? — Продолжила она изображать из себя невинную живую девушку. — Не надо, пожалуйста, отпустите меня.

Она сделал шаг назад, остановившись ровно в том месте, где проходили линии пентаграммы. Анна смотрела на меня испуганными глазами, из которых начали катиться кровавые слезы. Не став тянуть, я тут же нанес рубящий удар мечем ей в шею. Это был единственный способ избавить ее от страданий и упокоить навеки. Но внезапно меч остановился в сантиметре от шеи, словно наткнувшись на невидимую преграду. Я попробовал приложить больше усилий, но клинок лишь слегка дергался, издавая при этом характерный скрежет застрявшего в камне лезвия.

— Какой же ты урод. На безобидную и безоружную девушку напасть с мечом, — она слегка наклонила голову, после чего меня телекинетической силой откинуло ко входу в зал, впечатав в стену. Еще одно едва видимое движение ее тонкой ручкой, и меч у меня вырвало из рук, чуть не оторвав ее. Благо, я выпустил рукоять быстрее, чем меч унесло к подножию одной из статуй вместе с моими пальцами. Я сполз по стене и перекатом ушел от молнии, которую она выпустила в меня прямо из своей руки. Вот то, что она была при жизни магом я не учел. Все же никогда не сталкивался с призраками магов, накаченных силой мстительного черного духа.

Она рассмеялась и, посмотрев себе под ноги, возвела руки к потолку, произнося при этом какое-то заклинание. В моем направлении подул резкий порыв ветра, который почти сбил меня с ног, заставив встать на одно колено и закрыть глаза рукой. Переждав первый и самый сильный рывок, я поднялся, наблюдая, как пыль, создающая барьер для призрака, сметается порывами ветра в разные стороны, нарушая целостность нанесенных линий.

Ветер немного ослаб, и я сделал быстрый прыжок с перекатом в направлении выбитого у меня оружия. Однако, когда моя рука была уже в нескольких сантиметрах от меча, Анна телепортировалась практически передо мной, и взмахом руки направила в мою сторону сгусток сырой силы, который, ударив мне в грудь, вновь откинул на несколько шагов назад. Я умудрился устоять на ногах и даже отклонить назад корпус, практически встав на мостик, чтобы увернутся от огненной стрелы, вылетевшей у нее из руки, но дело принимало скверный поворот.

Прав был демон, мое тело сейчас гораздо слабее, чем было раньше, да еще и ритуал экзорцизма выжал практически все соки. В то время, как противник стал гораздо сильнее. Ну да ладно, монстры всегда сильнее людей. Не в первый раз такой расклад сил, нужно только дождаться подходящего момента.

— Какой ты всё-таки упорный. — Рассмеялась Анна, делая пассы руками и отправляя в полет всю мебель, находящуюся в комнате. — Знаешь, а ведь мое предложение все еще в силе. — Продолжила она, направляя импровизированные снаряды в мою сторону и разбивая их об меня один за одним. Некоторое время я еще смог сопротивляться и пытаться уклоняться, но уже через полминуты меня сбил с ног очередной прилетевший стул и все последующие предметы просто разбивались о мое тело, оставляя на нем кровавые гематомы и ссадины. — Не хочешь стать моим слугой?

— Хочу послать тебя в жопу. — Прокряхтел я, обессиленно смотря в потолок и пытаясь нащупать цепь на поясе плохо слушающейся рукой.

— Ты сам так захотел. — Прорычала девушка, обращаясь в безобразного призрака, и моментально оказываясь возле меня. — Тогда я не буду отказывать себе в удовольствии и съем твое сердце.

С диким хохотом, мертвая магиня попробовала вонзить руку мне в грудь, чтобы вырвать сердце и сдержать обещание. Ксчастью, щепотка заговоренной соли, которую я расположил в нагрудном кармане напротив сердца полностью исполнила свою роль, сковывая на несколько секунд призрака и лишая его возможности применять способности.

Не став терять время, я захлестнул ее шею цепью смазанной мазью, ослабляющей призраков, и сотворил у нее перед лицом большой знак изгнание нематериальных сущностей. Анну затрясло, она снова обратилась человеком, ее глаза начали закатываться, а изо рта показалась кровавая пена. Не успокоившись на достигнутом, я положил руку ей на лоб и речитативом произнес формулу экзорцизма. Как только я закончил, цепь на ее шее лопнула, а меня откинуло в другую часть зала.

Медленно поднявшись на ноги, девушка подняла голову к потолку и открыла рот, из которого не донеслось больше ни звука. Яркое белое сияние окутало ее со всех сторон, не выдержав света я прикрыл глаза ладонью. Свечение усиливалось, заполняя все больше пространство комнаты, после чего произошел громкий взрыв. Я пригнулся, закрывая лицо и голову руками. Раздался звук битого стекла, которым тут же наполнилось все пространство вокруг меня. Я убрал руку, оглядывая масштаб разрушений. Все стекла были выбиты, от зеркала осталась только одна рама. В том месте, где находился призрак пол треснул и теперь во все стороны от места взрыва отходили полосы разлома. Я поднял взгляд к потолку и увидел точно такую же картину, как и на полу. Что меня несколько удивило, так это то, что ни одна из статуй иных не пострадала. Вниз начала осыпаться штукатурка и каменная крошка, и от перекрытий послышался довольно громкий треск ломающегося дерева.

Я поднялся и, едва переставляя ногами, морщась от нестерпимой боли в боку и груди, быстрым шагом направился из зала, в надежде, что обвал будет только в этом секторе и коридор сильно не затронет. Хотя, в здании все равно не должен никто находиться, так что, если кого-то и придавит, то он будет виноват сам.

Настолько быстро, как только позволяли травмы, я спустился вниз, выходя из здания, запоздало отмечая, что с ректором мы не договаривались о том, где именно встретимся после проведенного ритуала. Во дворе студентов не было, только несколько магистров, которые хмуро на меня смотрели и к чему-то прислушивались.

— Я уже думал, что ты помер. Такой вой раздался, аж внутри все перевернулось, а потом как бахнуло, — подлетел ко мне Миша, заглядывая мне в лицо, притрагиваясь ко мне. — Ты точно жив? А то я не совсем уверен в подобного рода вопросах, потому что, если ты умер, то я сначала-то и не отличу. Но если что, то я хуже к тебе относиться не стану, со всяким бывает.

— Дмитрий Игоревич, — ко мне подошел ректор, избавляя от нахождения в компании суетливого призрака, вопросительно глядя на меня. Судя по всему, внешний мой вид оставлял желать лучшего.

— Все закончено. Было трудно, как видите, я не знал некоторых нюансов, — покачал я головой, разводя в стороны руками. — Но все закончилось успешно.

— Вам нужна помощь лекаря, — он внимательно меня рассматривал. — Притом немедленно.

— Не думаю, что что-то серьезное, — отмахнулся я. — Я просто не знал, что духи магов обладают их силой. Эта девушка, Анна, с какого курса была?

— С пятого, и была довольно способной ученицей, открыла пятую ступень перед самой своей смертью, — он продолжал пристально на меня смотреть. — Давайте хотя бы пройдем в мой кабинет, и все обсудим. — Он указал рукой на вход, ведь в здании располагался телепорт.

— Нужно было сразу сказать, так, на всякий случай. — Начал было я, но бок снова прострелило, и я непроизвольно поморщился, делая паузу. — Там немного зал поврежден, но не думаю, что разрушения критические… — Меня прервал грохот. Даже не прислушиваясь, я понял, что этот звук идет изнутри здания. Черепанов покосился на меня, а затем, схватив меня за руку, переместился без всякого телепортационного круга вместе со мной на край парка, в котором проходили ночные испытания. Рядом с нами сразу же материализовались все остальные, кто находился возле входа рядом с ректором.

Минуту мы в гробовой тишине смотрели на столб дыма, поднявшийся в небо, под жуткий грохот обваливающихся перекрытий. Наверное, треть здания, где находилось левое крыло, просто осыпалась, как часть неправильно построенного карточного домика. Хорошо, что наша комната находилась в противоположной стороне, отрешенно подумал я, глядя на облако пыли, которое не стремилось рассеиваться или опускаться.

— Хорошо, что под не катастрофическим вы понимаете только треть разрушенного здания, — Черепанов усмехнулся. — Но, по крайней мере, я больше не буду говорить, что нынешняя знать мельчает, хватка у вас не хуже, чем у моих друзей в молодости.

— Магические эксперименты они такие, даже не знаешь, к каким, порой, последствиям могут привести, — не остался я в долгу, полностью снимая тем самым с себя ответственность за случившееся.

— Я настаиваю, чтобы вы отправили в лазарет. — Черепанов попытался надавить на меня взглядом, которым он до этого награждал Михаила.

— Я не… — Я не успел договорить. Тяжело вздохнувший ректор просто прикоснулся пальцами к моему лбу и наступила темнота.

Глава 9

Медленно открыв пока еще не совсем послушные веки, я несколько секунд разглядывал белоснежный потолок помещения, в котором я оказался. Попытавшись встать, я вскоре оставил эту затею, потому что болело, наверное, все, что могло болеть. Давно меня так не отделывали. Последний раз, помню, несколько лет назад, когда я нарвался на логово оборотней, благо, что для них это тоже было неожиданностью, да и луна уже пошла на убыль. Ох, что-то сознание пытается уплыть. Похоже, некоторое время я был под сильным наркозом.

Покрутив головой, я увидел, что нахожусь в палате, скорее всего, местного лазарета. Белые стены буквально слепили глаза с непривычки. Возле меня стояли какие-то выключенные приборы. Ну, раз все уже выключили, значит жить буду. На удивление, вся палата была уставлена всевозможными цветами, корзинками с фруктами и еще какой-то мелочью, разглядывать которую у меня даже желания не возникло. Похоже, кто-то обо мне сильно беспокоился.

Буквально через пять минут, после того, как я пришел в себя, дверь в палату отворилась, и внутрь вошла строгая на вид женщина в белом халате, едва прикрывающим колени. Высокая, молодая, красивая. Даже слишком молодая, похоже, первые годы практики после обучения. Мозг начал на автомате обрабатывать внешность вошедшей и предоставлять выводы. Носит очки, чтобы казаться старше, потому что сама считает, что ей пока еще рано занимать такую должность. Характер, скорее всего, покладистый, не замужем.

— Ну, молодой человек, наконец-то вы очнулись. — Присела она на стоящий рядом стул, закинув ногу на ногу и пытаясь грозно сверкать на меня линзами своих очков, которые, видимо, носила для солидности. — Я, признаться честно, уже начала сомневаться, что это вообще когда-нибудь произойдет.

Она открыла какую-то папку и приступила к записям. Я же смотрел на ее изящные ножки, обутые в элегантные туфли на таком высоком каблуке, что не мог представить, как в них вообще можно сделать хотя бы шаг. В голове тут же возникла дурацкая, но смешная в моем состоянии картина, как юных ведьмаков обучают равновесию, заставляя бегать по качающимся балкам в такой обуви.

— Меня зовут Елена Васильевна. — Немного смутилась девушка, видимо приняв мою усмешку на свой счет. — Я главный лекарь школьного больничного крыла.

— Очень приятно, — я решил проявить уважение и немного успокоить ее вежливым ответом.

— Давно ко мне не привозили студентов в таком состоянии. Могу сказать, что стойкость и жажда к жизни у вас, как у королевского грифона. Вас ко мне привезли с обширным внутренним кровотечением, разрывом селезенки, ушибом почек, у вас были сломаны восемь ребер, а также имелось кровоизлияние в мозг и в оба глаза, и это, не считая многочисленных ушибов и трещин на костях. Ваше сердце несколько раз останавливалось, но само запускалось снова. Может, вы мне скажете, как такое могло произойти? — Она положила папку на столик, пододвинув вазу с многочисленными цветами, немного поморщившись при этом.

— Что тут сказать, я просто очень хочу жить. — Через силу улыбнулся я, все больше приходя в себя. — Или вы в целом про ситуацию? Тогда все просто. Я находился в подвале, когда объявили эвакуацию, поэтому словил на себя все последствия разрушающегося здания, — Пожал я плечами, стараясь не показывать, что я раздумывал над наиболее правдоподобным ответом.

А эта магиня действительно не кисло меня отделала. Если бы Черепанов не вмешался, то я мог и не выкарабкаться. Адреналин всегда заглушает боль, представляя повреждения менее значимыми, чем они есть на самом деле. Ни единожды так обжигался. Ну тут мне, конечно, повезло, все-таки ректор — маг смерти, скорее всего почувствовал, что я на грани, поэтому не стал особо заморачиваться уговорами и уточнениями.

— Ну-ну, — она пристально на меня смотрела, поджав губы. — После такого сразу же отчисляют, но, как я поняла, в данном случае, разговора об этом не было.

— Да я пытался выйти, — глубоко вздохнув, я почувствовал боль в грудной клетке. — Но одна ученица, Аннушка, разлила масло, вот и поскользнулся.

Увидев мою боль, она встала со стула и откинула тонкое одеяло, которым я был укрыт, положив ладонь на грудную клетку и живот. Одет я был в пижамные штаны, а вот верхняя часть тела была открыта и красовалась несколькими длинными швами. Похоже, не взирая на всю мощь магии, меня пришлось вскрывать. От ее рук я сразу же ощутил распространяющееся тепло, которое разливалось по всему телу, словно вода. Боль медленно отступила, оставив только тупые покалывания.

Когда она отняла от моего тела руки и открыла глаза, повернувшись ко мне, я увидел в ее глазах ярко зеленые отблески, которые постепенно затухали. Похоже, сверкающие глаза — это общая черта всех магов.

— Процесс заживления идет, на удивление, быстро, я бы сказала стремительно. — Удивленно проговорила Елена, еще раз проведя у меня по груди рукой и как будто к чему-то прислушиваясь. — Нам пришлось провести оперативное вмешательство и удалить селезенку, потому как восстановлению орган не подлежал, даже при наших возможностях. Слишком много времени прошло после травм и обращением к нам. Однако у вас уже вовсю формируется новая. Мышечный каркас тоже идет в рост с необычайной силой, а уж костяные мозоли, которыми вы обзавелись вследствие заживления обширных переломов, прямо сейчас готовы держать ваш вес, и все укрепляются.

— Хорошая наследственность. — Прервал я лекаршу, пока она не зашла в своих размышлениях слишком далеко. — Извините, но говорить про это я не могу. Если вы конечно не собрались стать моей женой.

— Пока не собралась. — Улыбнулась она. — Понимаю, многие роды хранят тайны. По моим прогнозам, вы у нас задержитесь еще минимум на неделю. Вставать пока нельзя.

— Но как же я… — Начал было я выяснять один из самых важных для меня вопросов.

— Утка под кроватью. — На этот раз оборвала мои высказывания Елена. — Если возникнет такая надобность нажмите на кнопку. Она вот тут на стене, прямо у вас над головой. К вам придет дежурный работник и решит все вопросы. Вставать нельзя, я ясно выразилась? — Прищурилась она и, дождавшись моего кивка, развернулась и легкой походкой вышла из палаты, в которую тут же протиснулся Миша.

— Как же ты нас всех напугал. — От переизбытка чувств даже приобнял меня призрак. Хотя через секунду уже расхаживал по комнате и тыкал в меня пальцем. — Ты безответственная, эгоистичная, самовлюбленная скотина. Только о себе и думаешь. А обо мне кто-нибудь подумал? Что бы было с бедным Михаилом, это я о себе, если бы ты все-таки умер? Я бы остался заперт в этом аду с тупыми подростками на веки вечные, а это худшее наказание, которое только можно было придумать. Да еще этот Черепанов. Ты представляешь, он сказал, что развеет любого призрака, который помешает обучению студентов. Ты представляешь? Он собрался при мне убивать других призраков!

— Ну я не думаю, что он именно это имел в виду. — Попытался я подобрать слова, чтобы объяснить Мише намек ректора.

— Стоп. Не надо вот этих вот пафосных речей, оставь их для своей подружки, когда она будет рыдать у тебя на груди. — Он ткнул в меня указательным пальцем, попав практически в глаз, мне даже пришлось немного отодвинуть голову.

— У меня нет тут никакой подружки, — я сфокусировал глаза на руке призраке и все-таки приподнялся, потому как смотреть на призрака снизу-вверх было не слишком приятно.

— Ой, да ладно тебе. — Убрал руку от моего лица Михаил и показал на комнату вокруг нас. — Она тут часами рядом с тобой каждый вечер сидела, цветов натащила, фруктов разных, даже несмотря на то, что ты тут труп изображал, и все горестно заламывала руки. — Он отмахнулся. — Нет, сейчас ее бросать уже поздно, я к ней привык. Так что лучше бы тогда усыпил, послушав совета старшего товарища. А сейчас терпи и улыбайся, она все же племянница князя. О, совсем забыл.

Он сорвался с места и, аккуратно открыв дверь, упорхнул в коридор. Оставшись в одиночестве, я рассматривал декор палаты, стараясь понять, как же быть с Софией. Нет, она мне в целом нравилась, да и племянница князя, и маг в придачу. Ладно, буду решать по мере возникновения проблем.

— Ты очнулся! — Прервав мои размышления в палату ворвался Роман и сразу же уселся на единственный стул, вольготно в нем расположившись. Думаю, он начал практиковать взгляд князя. Потому что сейчас он достаточно забавно уставился на меня, от напряжения немного шевеля ушами.

— Сколько я был в отключке? — Стараясь не улыбаться, чтобы не обидеть юного княжича уточнил я. Докторша мне не сказала и даже не дала шанса, в принципе, что-то спросить, а Миша сразу в своем стиле начал с наезда.

— Два дня, — ответил мне Рома, все еще отрабатывая на мне свой прокурорский взгляд.

— Слушай, хватит уже так смотреть. — Решил я прервать эту несомненно важную для благородного тренировку. Да и не засмеяться было сложно.

— Да так, ничего. Не ожидал такого предательства от своего практически единственного друга, — сложил он руки на груди, откинувшись на спинку стула. — Ты почему меня не взял с собой?

— Потому что это было опасно. — Попытался объяснить я. — Тут одних мышц мало. Без тренировки ментальной устойчивости практически никак. Ты бы мог запросто потерять себя.

— Вот именно! — Поднялся юный вампир, сверкая глазами. — Настоящая опасность, дух охоты, открытие неизвестного. А вместо этого я подметал метлой парковую дорожку! Это же была та тварь, которую мы изгнали в комнате? Это она тебя так? А здание ты разрушил или она. — Забросал он меня вопросами.

— Все она, но расскажу потом. — Прервал я Романа. — Голова трещит, как будто взорвется. Лучше расскажи насколько большие разрушения.

— Да, в целом, не очень. — Задумался Роман, как всегда легко поменяв тему. — Выглядело страшно, но починить обещают дней за десять. Кстати, пока идут ремонтные работы всех расселили по двое в комнату. Сказать, что это никому не понравилось, это ничего не сказать. И так условия были не ахти, а теперь вообще все ходят с постными лицами и хотят поквитаться с виновным, то есть с тобой. Правда, ректор сказал, что ты тут не при чем, но ему мало кто верит. Так что, нас ждет веселье, как поправишься. Надеюсь, там ты обо мне не забудешь?

— Кто тебе сделал инъекцию? — Я мысленно отмахнулся от него, понимая, что подобными напоминаниями он будет сыпать в мою сторону еще долго.

— Михаил. — Остановился и, видимо, отгоняя воспоминания, потряс головой княжич. — Это было ужасно. Больно и страшно, особенно, когда шприц в воздухе пытается воткнуть холодную иглу тебе в вену и постоянно промахивается, втыкая ее рядом — его заметно передернуло. Да уж представляю, как носился потом Миша, в панике заламывая руки, пытаясь привести в чувства перепуганного княжича.

— Ну, главное, получилось. Как там первые учебные дни? — Я бросил взгляд на цветы, которые источали приторный сладкий аромат, от которого уже начинала болеть голова, а к горлу подступать тошнота.

— Ты не поверишь, все здорово, даже не ожидал, что будет так интересно. — Успокоился и снова опустился на стул княжич. — На контроле нам рассказали основы и научили единственному заклинанию, которое рассеивает скопившуюся энергию в пространстве, не причиняя вреда носителю. Пока мы полностью не овладеем им, ничего другого нам давать не будут. Знаешь, оказывается, половина из студентов даже не слышали, что такое медитация.

— Указом императора запрещено обучать детей магической науке до поступления в академию. — Напомнил я ему закон.

— Это я помню. — Согласился Роман. — Просто я думал, что мой отец в этом плане самый строгий, но многие даже базовые вещи своим не показывали. В общем, все, кто не имел никакого понятия о медитации, попробовав сотворить это заклинание просто отрубились. За что нас всех наказали и отправили на отработку. Представляешь?

— Логично. — Отметил я. — Зачем мотивировать учеников, если с этим гораздо убедительнее справятся другие ученики. Ставлю червонец против копейки, что все, кто отрубился, к следующему занятию будут биты и мотивированны сокурсниками.

— Ну, скорее всего, так. — Пришлось согласиться Роману. — А вот боевая подготовка, это что-то с чем-то. Магистр Ли очень крутой. Нас сначала проверили, что мы может в плане боевой подготовки, потом просто начались банальные физические тренировки. Пока они будут общие, но через месяц нас разобьют на группы. Я победил всех, кого мне Ли ставил в спарринг. — Гордо вскинулся княжич, правда через секунду уже опустил голову и, что-то вспомнив, потер шею. — Зато его самого победить нереально. Я простоял против него две секунды и то, как он сказал — это очень внушительный результат. Сколько ты еще тут проваляешься?

— Мне сказали неделю, но думаю сбежать пораньше. — Я посмотрел на открывшуюся дверь, видя Мишу, который тащил за собой сервировочный столик. — И это никого не смущает?

— Морозов, это школа магии. — Засмеялся Роман. — Тут и не такое можно увидеть. Ладно, я пошел, у меня еще свидание — все дела. Я сейчас тут единственный парень со свободной комнатой, надо пользоваться, пока могу. Завтра загляну к тебе.

Он похлопал меня по плечу и вышел из палаты. Прошло не больше получаса, как я вышел из этого подобия комы, но меня постоянные визитеры начали потихоньку раздражать. Пока я мечтал об отдельной палате, запертой на ключ, Миша с гордым видом подкатил столик к кровати. Я увидел, что на нем стоит какая-та кастрюлька, пустая тарелка и ложка.

— Вот, специально для тебя приготовил, все ждал, когда ты очухаешься. — Он снял крышку с кастрюли, из которой по палате тут же разнесся тошнотворный запах гороха, свежескошенной зелени и чего-то сладкого.

— Это что? — Я смотрел, как он наливает поварешкой в тарелку что-то по консистенции напоминающее густой кисель, если конечно можно представить кисель с макаронами и пучком какой-то зелени в центре чашки

— Суп. — Гордо упер Миша руки в бок. — Лечебный суп. Сочетающий в себе компоненты зелья восстановления, регенерации, укрепления костей и так, по мелочи. — Он поставил передо мной специальный поднос, после чего вручил в руки ложку и кусок хлеба.

Я поковырялся в этом лечебном вареве, не решаясь пробовать это на вкус.

— Миша, почему здесь картошка? — Я выловил кусочек очищенного картофеля, который отправил в рот, под пристальным взглядом призрака, решив, что эта часть наиболее съедобная и безопасная. Оказалось, что я рассчитывал на это зря. Картофель был практически сырым и кислым, но при этом совершенно не соленым.

— Потому что — это суп, — удивился такому вопросу ученый.

— А горох…

— Потому что это суп из пакета, что нашел, то и сварил, — проворчал он, все еще пристально следя за каждым моим движением. — У меня кухни нет. И так пришлось ради тебя воровать пакет супа и две картошины. А уж как я варил это в комнате, вообще лучше не спрашивай.

Мне ничего не оставалось, как начать есть приготовленную Мишей абсолютно несъедобную бурду, которая хоть была целебная и очень мне нужная, но от которой тошнило просто невообразимо. Наверное, это было самое ужасное варево, которое я когда-либо пробовал, но оскорблять того, кто старался для меня, я не привык. Сказать честно — я вообще не привык, чтобы ради меня кто-то старался. В прошлой жизни я мог рассчитывать только на сухое письмо с официальной благодарностью. Да и то, если бы санитары не выкинули в урну. Так что, пришлось есть. Увидев, что я доел все, Миша удовлетворенно закряхтел и забрал у меня пустую тарелку.

— Где мои вещи? — Спросил я у суетящегося призрака, который начал насвистывать забористую мелодию. Его, судя по всему, отпустило от длительного ожидания, и теперь его хорошему настроению может позавидовать даже закоренелый оптимист

— Ты про мечи, ножи и одежду? Одежда пошла в утиль, оружие Роман забрал в комнату, потому что правилами запрещается нахождение колюще-режущих предметов в больничном крыле. Тебе принести? — Деловито уточнил он, забирая у меня поднос.

— Если сможешь. — Кивнул я. — А то как будто голый. Только не все! Думаю, ножей хватит.

Дверь снова отварилась. Я скрипнул зубами, понимая, что помереть спокойно мне не дадут. Может, нажать на кнопку и вызвать уже этого чертова санитара, чтобы он выгнал всех? Да нет, у меня такие посетители, что тут санитар никак не справится. Скорее его самого в окно выкинут. В это время Миша, увидев кто заходит, сделал вид, что его не существует, протиснувшись в приоткрытую дверь мимо Софьи.

Она молча подошла ко мне, наклонилась и поцеловала в щеку. Сказать честно — это было очень приятно. Хоть меня и раздражали все эти цветы, но я оценил. Правда, сразу после этого она влепила мне звонкую пощечину. Я от неожиданности поперхнулся и закашлялся, глядя на девушку, которая только молнии из глаз не метала, настолько она выглядела взбешенной и расстроенной одновременно.

— Переживаешь, что не умер? — Ехидно поинтересовался я, потирая щеку. Никогда не мог понять подобного рода отношений. А тут и отношений по факту никаких нет, а после таких вот выходок, я окончательно удостоверился, что в прошлый раз вовремя остановился. Я все же не шестнадцатилетний юнец, которого волнуют подобного рода истерики.

— Ты думаешь меня волнует твое состояние? — Прорычала она и, видимо, не контролируя себя, зажгла огонек у себя на руке.

— Ну, ты же что-то здесь делаешь, — я смотрел на девушку, глядя, как у нее в глазах начала собираться влага. — Иди сюда, — я взял ее за руку и притянул к себе. Она аккуратно села на кровать рядом со мной и, положив голову мне на грудь, разревелась.

— Зачем ты так со мной, я чуть не умерла от страха, когда тебя из здания вынесли. Это же тебя нанял ректор? Больше некому, я знаю, — спросила она у меня, когда ее нахлынувшая истерика закончилась.

— Меня просто завалило. — Она кивнула, давая понять, что все хорошо и поднимать этот вопрос больше не будет. — Мне надо с тобой поговорить. — Я подумал, что сейчас самое время спросить ее об Ордене. Это отвлечет еще больше, да и я, наконец, начну узнавать необходимую мне информацию.

— Хорошо, я только приведу себя в порядок. — Меня это несколько удивило, но с тараканами в женской голове по поводу их внешнего вида лучше никогда не спорить. Ну хоть побуду один.

Однако моим мечтам не суждено было стать реальность. Как только она вышла из палаты. Миша словно только и ждал этого, завалился внутрь и развалился на стуле.

— Ну, чего она хотела? Я просто так интересуюсь, может, помогу, чем смогу, — деловито поинтересовался он. — Все же родственница, хоть и дальняя.

— Лучше за Романом посмотри, она хотя бы никого не покусает, — Ответил я и устало принял горизонтальное положение. Глаза слипались, спать хотелось жутко. Ненавижу зелье восстановление, всегда работать начинает только во сне. Зато процесс заживления идет в несколько раз быстрее. Я до сих пор удивляюсь тому, что в этом мире не знают таких эффективных зелий, хотя Михаил легко начал их готовить, как только я рассказал ему принцип их работы. Может и в нашем мире была магия, просто мы не умели ей пользоваться?

Дверь в очередной раз открылась. Вот кого я не ожидал здесь увидеть, так это Лину.

— Какой-то проходной двор, — проворчал призрак, слезая со стула и пересаживаясь ко мне на кровать. — А тебе, между прочим, отдых нужен. Давай уже двигайся, мне тоже нужно место.

Лина неуверенно оглядела палату и, заметив, что я не сплю подошла ко мне.

— Ты как? — Она поставила на тумбочку возле кровати какой-то небольшой пакет. — Я тебе еды принесла, специально у Здоровец поинтересовалась, что тебе можно.

— Спасибо. — Я смотрел, как она из пакета достает какие-то печенья, яблоки и сок. — Мне лучше, — все же смог ответить я, глядя на смутившуюся девчонку, отводившую взгляд.

— А ты еще что здесь делаешь? — Раздался от двери голос больше похожий на шипение. Мы втроем перевели взгляд на входную дверь, где стояла Софья, скрестив руки на груди.

— Ну вот тебя не спросила, — прорычала Лина, отходя от меня. — Где мне можно быть.

— Да меня-то как раз и нужно спрашивать. Мм, ты и еды принесла какой-то. Правда, значит, слухи разносятся, что ты у хозяина «Кукушки» в долг попросила пять червонцев и теперь месяц будешь по вечерам полы мыть? — Усмехнулась Софья, подходя к ней. — А ведь он мне должен. Пожалуй, выкуплю него твой долг, будешь у меня убираться и стирать.

— О, женская драка! — Воскликнул Миша, потирая руки, поудобнее устраиваясь у меня в ногах, чем привел меня в чувство. — Люблю их. Такая экспрессия, эмоции. Ставлю на черненькую, она мне больше нравится, да и стержень какой-то имеется в ней. Рыжих терпеть не могу, но это мое субъективное мнение, совершенно не связанное с семьей и родственными чувствами. — Повернулся он ко мне, чтобы пояснить свою позицию. Я откинул одеял и сел в кровати, собираясь подняться на ноги.

— Хватит! — Попытался было рявкнуть я, но слабость одолела, и я снова упал на кровать.

— Что за балаган тут творится? — Дверь палаты распахнулась и внутрь зашла мой лекарь. — Все вон отсюда! А ты почему сидишь?! Чтобы тебя, я больше тут не видела, — обратилась она к Софье, — а ты почему без формы? — Лина кивнула и попыталась выскочить из палаты, не глядя ни на меня, ни на Елену Васильевну. — А ты — лежать! — Обратила она на меня свой гнев.

— ХВАТИТ! — Мой гнев перешел в холодную ярость, которая выплескивалась из меня потоками холодного ветра, что заставил вздрогнуть и замолчать всех троих. Покрывая пространство возле меня тонким слоем инея, моя сила усиливала мои слова и придавала им какое-то завораживающее эхо. — Лина, ты не будешь мыть полы. Вечером носишь мне конспекты, за что получишь десять червонцев и рассчитаешься с долгом. Елена, готовьте мою выписку завтра к вечеру. СВОБОДНЫ.

— А можно я останусь? — Уточнил Михаил, который по началу тоже рванул к выходу вслед за выскочившими девушками, но всё-таки пересилил себя и остановился возле двери. — Я тебе расскажу, кто тебя убить решил.

Глава 10

Я сидел на кровати и хмуро смотрел на Мишу, который довольно неуверенно вернулся ко мне и присел на краешек стула. Через некоторое время, моя злость начала постепенно отступать, оставляя место обычной банальной усталости, так что мне перед ним стало даже немного стыдно.

— Ну и что ты хотел мне сказать? — поинтересовался я, удобнее устраиваясь на кровати. В груди с каждой секундой усиливалась тяжесть и появилось неприятное покалывание. Подобное я уже в себе замечал и ни раз, и меня это не слишком-то и радовало. Судя по всему, помимо травм и наркоза, к моим проблемам прибавился еще переизбыток магической энергии или как это правильно называется. Исходя из этого, больничное крыло вряд ли располагалось в стенах кампуса, а никакого подавителя на меня никто не догадался надеть. Собственно, как и Роман, не соизволил поделиться единственным заклинанием, которое им дали на изучение и применение.

— Я тут случайно услышал, как Головин, который новгородского князя внук, с Олегом Вишневским обсуждали тебя. Все передавать долго, но они сошлись на том, что тебя нужно наказать за такое пренебрежительное поведение к элите их сволочного общества. Я не знаю, что именно они хотят сделать, но настроены они были довольно решительно, по крайней мере, Головин, а Вишневский, скорее, снисходительно к Головину. — Отрапортовал призрак. — Так что, если не побережёшься, то тут на одного ученика меньше станет. Среди таких как они с этим запросто.

Ну, этого следовало ожидать. Фактически, Миша, ничего существенного мне не сообщил, потому, как я сам прекрасно понимал, к чему может привести подобного рода конфликт. Растоптанная о землю гордость Головина не даст ему спать спокойно, если не отомстит мне. А такие, как Головин и иже с ними, довольно злопамятные личности, и мстить они будут долго и умеючи, этой паскудной черты в них с избытком. Ну, пока будут живы.

— Вишневские, они вообще кто? — Уточнил я у Михаила. Ибо за тот небольшой промежуток времени, что находился в академии, я так и не успел узнать, кто есть кто. Самое время начинать вживаться в социум, если хочу в нем остаться и преуспеть.

— Ты что не знаешь? — Аж вскочил со стула Миша. — Ты из какой дыры вообще выпал? Ах да, чего это я, — пробормотал призрак, немного успокоившись и сделав серьезный вид профессора за кафедрой. — Олег и Петр — наследники князя Московского. Самого приближенного к императорскому дому, как-никак княжества. Ну, наследники не первой линии, конечно, у них есть еще два старших брата, но все же шанс у того же Олега стать князем очень даже высок.

— Далековато их забросило от Московии, — усмехнулся я, теперь понимая, откуда такие преференции у Олега. Особо семейку в обществе не жалуют, это видно по отношению остальных студентов, но и в конфронтацию с ними никто не идет.

— Так Тверская Академия считается одной из лучших в Империи. — Гордо надулся Михаил, как будто лично ее построил. — Московская — тоже, но там именно боевых магов готовят намного хуже. Там больше аналитики, менталисты, алхимики.

— Как всегда — Москва не воюет, а просто сидит и думает. — Подытожил я. — Ладно, не забивай себе этим голову. Так даже лучше. Путь в высшую аристократию всегда проходит по головам, и чем эти головы важнее, тем мой путь будет короче. А в случае с Вишневскими, еще и совесть чистой останется. Принеси мне ножи, я все же на ночь остаюсь здесь, а то без какого-либо оружия я чувствую себя совершенно незащищенным.

Миша задумался о чем-то, кивнул, и покорно потопал к двери.

— А ты лихо так всех выгнал. — Остановился возле выхода Михаил, видимо, не найдя в себе сил уйти, пока не выговорится. — Даже меня пробрало. Словно, сила какая-та меня приподняла и к двери отправила. И ведь, главное я был свято уверен, что мне крупно повезло, раз могу убежать от твоего праведного гнева.

— Именно праведного? — Уточнил я, задумавшись о том, что меня действительно как-то слишком уж хорошо послушались.

— Абсолютно. — Серьезно, что бывало крайне редко, посмотрел на меня Михаил. — Но твоя стихия — это лед, так что, наверняка, мне просто показалось. Нельзя студенту академии иметь такую силу. — Посмотрев еще пару секунд на меня, Михаил всё-таки покинул комнату.

От наступившей долгожданной тишины даже стало как-то не по себе. С одной стороны, стало спокойнее, что все ушли, а с другой, этот странный разговор про силу выбил меня из колеи. Сон ушел, словно и намека на него не было, несмотря на выпитые зелья. Я поворочался, а затем нажал на ту спасительную кнопку, о которой мне говорила лекарь. Нужно было как-то связаться с кем-нибудь и обсудить проблему необученного мага, который не знает, как себя контролировать. Да и к тому же, у каждого человека есть естественные потребности, особенно у того, кто их был какое-то время лишен. Пока я ждал санитара, попытался встать, что получилось у меня только со второй попытки. И то долго простоять без помощи я не смог, поэтому мне пришлось сесть. Все же с кровати вставать удобнее, нежели с пола. Может, и рано мне было выходить отсюда, но еще одного такого представления я точно не переживу. Лучше уж в комнате отлежаться и своими силами быстро восстановиться, благо запаса зелий должно было хватить, Миша набил ими весь холодильник.

Дверь отварилась, и в палату вошла Лина, одетая в медицинский костюм.

— Ты что тут делаешь? — Непроизвольно вырвалось у меня. Я окинул ее взглядом, отмечая, что одежда явно была с чужого плеча, немного велика в размерах, отчего девушка выглядела еще миниатюрнее, нежели была на самом деле.

— Меня на отработку отправили сюда, мне еще неделю тут вечерами находиться, — пояснила она, наклоняясь и вытаскивая утку из-под кровати. — Да ты не переживай, я привыкла учиться и работать в нескольких местах сразу. Тут хоть спать могу по восемь часов, а до этого у меня только по шесть на сон оставалось. Так что, я, можно сказать, как на отдыхе. Скоро бессонницу заработаю. — Мило улыбнулась она. — Не стесняйся, я все детство за дедушкой ухаживала и хуже к нему относиться не стала.

— Нет уж, проводи меня в нормальный человеческий туалет, еще я не заставлял тебя за собой убирать, — кашлянул я, совершенно не ожидая такого поворота. — И не спорь. Мне нужно расхаживаться, и чем скорее начну, тем будет лучшее, — остановил я ее, не давая начать читать мне лекцию. Она задумалась о чем-то, но потом просто кивнула. — И еще, ты можешь связаться с кем-нибудь по поводу моего ухудшающегося состояния? У меня переизбыток энергии, а я не знаю, как ее выпустить. — Лина снова кивнула и достала из кармана небольшой переносной инфопланшет, и сделала вызов, на который никто не ответил. Потом она набрала текст и кому-то отправила, постоянно хмурясь.

— Елены Васильевны сейчас нет на месте, — подняла на меня глаза девушка, отвлёкшись от текста, который пришел ей в ответ. — Но я попросила кого-нибудь из дежурных подойти в палату. Это же не срочно?

— Нет, это может подождать, — прислушался я к себе, оценивая свое состояние, после чего все же решил немного прогуляться.

Опершись на стул, я смог подняться и не слишком уверенно на слабых ногах вышел из палаты, опираясь на девушку, которая служила мне небольшой страховкой, чтобы я не завалился в коридоре, элементарно оступившись.

Ванная комната, в которую меня привела Лина, была совмещена с туалетом, и в обычное время делилась на несколько палат. Но сейчас, как я понял, тут никого кроме меня пока еще не было. Наверное, это рекорд загреметь в больничку в первый учебный день. Нужно будет уточнить.

Я посмотрел на себя в зеркало. Да уж, лопнувшие капилляры в глазах, кожа бледная, темные круги под глазами, заостренные черты лица и неестественно синие губы. Зомби иногда краше выглядят, более человечнее, что ли. Я усмехнулся своему отражению, как ни странно, я уже привык к нему, и теперь довольно смутно помнил, как выглядел раньше.

Сделав все, что хотел и, умывшись, я вернулся в палату, все так же используя девушку в качестве небольшой опоры, где в полной тишине я с облегчением рухнул в кровать. Ледяной ком в груди нарастал, словно, дав себе небольшую нагрузку, я плеснул на него катализатор. Я поморщился, глядя на руки, которые начали заметно трястись. Я взял со столика стакан, в который Лина налила сок, как только мы вернулись обратно. Но даже глоток сделать не успел, поднеся стакан ко рту, я обнаружил, что он превратился в кусок льда.

— Дима? — Лина, собравшаяся уже уходить, резко обернулась и подскочила ко мне, словно почувствовав этот небольшой выброс.

— Все нормально, — отмахнулся я, действительно чувствуя себе немного лучше. — Сейчас просто стены им проморожу, к чертям собачьим, будут знать, как не реагировать на вызов. Тебе лучше уйти. — Девушка пристально смотрела мне в глаза, потом схватила меня за руку.

— Нет, это не нормально, у тебя глаза стали светлыми, — прищурилась она. И свободной рукой, достав инфопланшет, снова нажала на вызов. — Выплескивать силу просто так, очень вредно для магических каналов в твоем теле, их может порвать. Да где их там всех носит.

В комнате заметно похолодало, хотя никакого дискомфорта или чего-то подобного, как в первый раз, я не ощущал. Лина повела плечами и, бросив взгляд на входную дверь, отбросила в сторону свой инфопланшет и взяла меня за руку обеими руками, прикрывая глаза.

— Что ты делаешь? — Попытался я забрать у нее руку, чтобы случайно не обморозить ее.

— Замолчи. Дай мне помочь тебе. — Отмахнулась, став предельно серьезной, девушка и сильнее сжала мою руку.

Я увидел, как вокруг нее начинают виться какие-то серые нити. Медленно уходя вверх, они рассеивались под потолком синеватой дымкой, после чего полностью исчезали. Воздух словно стал уплотняться, да и в палате стало заметно темнее. Постепенно нити стали прозрачными, пока и вовсе не исчезли, а в помещение снова вернулся свет. Внезапно, я почувствовал, как формирующийся в груди ком начал словно растекаться по телу, принося с собой прохладу и снимая тяжесть и боль в ослабленных мышцах. Я смотрел как, теперь уже возникшие возле меня серебристые нити, делают круг возле моего тела и улетают к Лине. Мои нити, после контакта с девушкой, так же уходили вверх, но не рассеиваясь, как ее, а осыпались вниз снежной крошкой. То, что в палате стало холодно, это было мягко сказано. На мгновение мне показалось, что меня после бани окунули в прорубь. Когда импровизированный снегопад кончился, я покосился на девушку, которую довольно ощутимо трясло от холода, но она все еще стояла, закрыв глаза.

Отняв руку, она сделала незамысловатый жест рукой и что-то прошептала, после чего открыла глаза, в которых плескалась прозрачная, словно лед, синева.

— Что ты сделала? — Спросил я, наблюдая, как воздух в помещении стал стремительно нагреваться.

— Помогла избавиться от переизбытка энергии. — Она потупилась и села на стул возле кровати. — При определенных обстоятельствах, когда у меня мало энергии, я могу забирать некоторую часть у другого мага. Такой своеобразный магический вампиризм. Очень редкое приложение к основному дару. Собственно, это и позволило мне поступить в эту академию, иначе меня бы не взяли даже за деньги. Я могу на некоторое время усиливать себя, ну или рассеивать эту энергию, пропуская через себя в пространство, как я сделала в твоем случае, — словно извиняясь, произнесла она.

Я смотрел на нее, думая о том, как ее еще не прихватили к рукам влиятельные кланы, ведь это достаточно сильное подспорье. По крайней мере, в своем отряде я бы нашел такому человеку применение. Хотя, все кто нужно, думаю, уже в курсе. Наверняка, именно для нее было послание Вишневского о том, что он может взять еще одного человека вассалом.

— Я не думаю, что тебе стоит об этом распространяться, — обратился я к Лине.

— Знаю, просто сейчас выхода не было. Я должна была тебе помочь. — Улыбнулась она. — Я часто так делала с собственным братом, который долго не мог обучиться контролю. Давай я тебе покажу заклинание, пока ты не сможешь сам распределять потоки на интуитивном уровне? Это просто. Смотри, — она сложила обе ладони вместе, потом согнула указательные пальцы, соединенные вместе и скрестила между собой большие пальцы. — Это, так называемая формула. Теперь нужно произнести слово-активатор — «Аккум».

— Что-то я ничего не вижу, тем более, мне сказали, что для этого нужно обладать техникой медитации, — с сомнением покосился я на собственные руки.

— Тут учат несколько по-другому. Вам же нужна максимальная скорость, как будущим боевым магам. — Она тряхнула головой. — А в основной своей массе, маги делают, как проще, хоть это и несколько дольше. Я уже два года обучалась в имперской бесплатной школе, пока у меня не появился дар, про который я тебе рассказывала. Наш директор сделал запрос сюда, и мне позволили перевестись. Было тяжело, но родители нашли деньги и отправили меня на обучение в академию. Меня там, конечно, научили немногому, все же уровень подготовки несоизмеримо разный, но хотя бы контролировать себя и создавать бытовые заклинания у меня выходит очень хорошо. Я была лучшей ученицей в своем городе. — Она глубоко вздохнула. — Не переживай, убивать тебя или причинять тебе вред не входит в мои планы.

— Ну в этом я не сомневаюсь. — Улыбнулся я. — Женщины редко так добры, чтобы убивать свою жертву сразу.

Немного посмеявшись, мы занялись отработкой заклинания. Посмотрев еще раз на то, как она складывает знак, я смог повторить все в точности до последнего изгиба фаланги. Знак был не таким сложным, руна призыва и то была гораздо замудренней. Как только я произнес слово-активатор, как его назвала Лина, то снова почувствовал прохладу, только едва ощутимую, которая буквально через каждую клеточку моего тела стремилась выйти наружу.

— Что за срочность? — В палату вальяжно вошел какой-то мужик, лишь издали и в темноте напоминающий лекаря. Взъерошенные волосы и мятый халат мне напомнили одного ученого.

— Ничего. Если вам говорят срочно, это не через двадцать минут, когда проснетесь, — холодно ответил я ему, пристально того разглядывая. — Если бы со мной рядом никого не было, то в нашей академии разрушенным стал не только кампус.

— Ну значит построили бы новый. — Он окинул палату взглядом и вышел, не произнеся больше ни слова. Нормальные у них тут порядки. Интересно, у него родственники в полиции есть? Очень уж похожа эффективность их работы.

— Я могу принести тебе пару книг, которые захватила из дома, если тебе интересно, конечно. — Отвлекла меня Лина от раздумий.

— Вообще-то я собираюсь выйти на свободу завтра утром, но от книг я точно не откажусь. — Кивнул я. — Ладно, уже поздно, иди спать, занятия никто не отменял, — на самом деле, меня самого чертовски клонило в сон, словно кто-то снотворного налил и заставил выпить. Я закрыл глаза и не понял, как уснул, даже не дождавшись ответа Лины.

Осознал я себя в библиотеке моего подсознания, как я ее мысленно окрестил. За время моего, так называемого, отсутствия ничего не изменилось. Интересно, как и главное зачем я тут очутился? Я прошел к столу и, сев за него, взял в руки перо. На столе тут же материализовалась одна из книг, в которой я увидел знак, отдаленно напоминающий тот, который мне показала Лина, а также словно под ним. Книга захлопнулась и исчезла, словно показав мне, что эта формула была туда занесена. Странно, на этот раз даже ничего писать было не нужно. Следуетразобраться с этой библиотекой как можно быстрее. Я расслабился, закрыл глаза и теперь уже точно погрузился в самый настоящий сон, без каких-либо заигрываний с собственным сознанием.

Утром я резко проснулся от направленного на меня пристального взгляда. Открыв глаза, я сел в кровати и увидел вошедшую в комнату и направляющуюся к стулу рядом со мной главного лекаря.

— Я не могу удовлетворить ваш запрос о срочной выписке, — холодно сказала она, усевшись и разглядывая меня. — Вчера ваш нестабильный магический фон стал для меня довольно неприятной неожиданностью. Такого не должно было случиться, потому что сразу, как только пациент поступает в больничное крыло, происходит замыкание потоков, чтобы в процессе лечения не случился выброс. В вашем случае, это по какой-то причине не сработало. Поэтому до завтрашнего утра вы находитесь под наблюдением. И это приказ ректора, а не моя блажь. Я бы с радостью вас выгнала и закрыла двери крыла для вас до конца вашего обучения. Я считаю, что вы можете представлять опасность для студентов, и честно сказала об этом Черепанову. Видимо, поэтому он оставил вас здесь, подвергать опасности меня. Но! Если к утру все будет стабильно, то можете идти на занятия или куда вы там пойдете, мне это уже будет не интересно. Сделайте милость, продержитесь до этого времени, не разрушая палату.

Она встала и, больше не глядя на меня, вышла из палаты. Судя по всему, я ее довольно сильно накануне обидел. Скверно, не верю я, что мне больше никогда не понадобится медицинская помощь. А с таким отношением, она может быть опаснее самих ран. Нужно или помириться, или найти своего лекаря.

На тумбочке стоял завтрак, а также несколько книг. Видимо, перед занятиями Лина успела их занести. Неужели и вправду спит по шесть часов? Редко встретишь настолько целеустремленного человека.

Есть не хотелось, но я заставил себя съесть все, что мне заботливо разложили на подносе, запив расставленными колбами с эликсирами. Хорошо, хоть Миша не решил больше ничего из них варить, а просто принес все раздельными порциями.

После завтрака, я сразу взялся за книги и погрузился в чтение, проведя за этим занятием несколько часов. Благодаря медитации, за это время я успел их полностью прочесть и запомнить слово в слово. Так что, оставшееся время до самого вечера, я просто обдумывал написанное, стараясь разложить по полочкам и разобраться в вводной информации.

Система магии была одновременно простая и сложная. Хотя вопросов, после всего прочитанного у меня возникло больше, нежели ответов на них. Ступени развития, как описывалось, были отражением силы, которую маг мог приложить для выполнения определенного заклинания. Первая ступень, для примера, это обычная бытовая магия и базовые заклинания родственной стихии и направления. Например, ледяная стрела была на сегодняшний день пределом моих мечтаний. Если проводить параллели с боевым потенциалом, то я бы сказал, что маг первой ступени, это человек, вооруженный пистолетом, но не особо знающий, как им пользоваться.

Далее, по мере обучения, контроля и развития дара открываются новые ступени, которые позволяли прикладывать больше сил и творить более мощные заклинаниями. Для понимания, тот же маг пятой ступени мог творить те же ледяные стрелы десятками, при этом удерживая магический щит и, допустим, очищая себе одежду бытовым заклинанием. Думаю, не ошибусь, если сравню его военный потенциал с тройкой современных танков. Что могли маги седьмой и выше ступеней, а также их количество уже была государственная тайна.

Сами заклинания были основаны на формуле — определенном жесте, и слове-активаторе. О каких-либо других формах я информации не нашел, собственно, как и о библиотеке или вообще о чем-то похожим на то, что я видел у себя в подсознании. Поэтому я решил, что части информации просто нет в открытом доступе.

Отдельным особняком стояла родовая магия, как правило, завязанная на крови, как в прямом, так и в переносном смысле. Вот с ней-то как раз возникали проблемы, потому как способы ее применения и мощность разнилась от рода к роду, без какой-либо системы. Более того, даже в одном роду сила распределялась далеко не равномерно.

— Все пропало! Вставай, у нас проблема, большая проблема, очень большая проблема! — В палату вихрем залетел Миша, и сразу же начал спихивать меня с постели. Он был очень взволнованным и испуганным.

— Да что случилось?! — Я слез с кровати, пристально глядя на призрака, который нарезал круги по палате.

— Княжич случился. Все плохо. Все очень плохо. Почему ты стоишь, когда ты должен бежать и как можно быстрее!

Глава 11

Ох, придется идти, ничего не поделаешь. В одном из ящиков тумбы, стоящей рядом с кроватью, я нашел больничную рубашку и, надев ее, вышел из палаты. Миша ничего толком так и не объяснил, просто вылетел за дверь. Теперь я видел, как не на шутку встревоженный призрак наматывает круги по коридору и что-то бубнит себе под нос, не забывая хвататься за голову и, время от времени, дергать себя за бородку.

Несколько раз наклонившись и пару раз слегка подпрыгнув, я провел ревизию собственного состояния. Слабость, конечно, ощущалась во всем теле, но на ногах я держался довольно уверенно. Марафон я, конечно, пробежать бы не смог, но без помощи ходить вполне в состоянии.

— Ты мне уже скажешь, что случилось или я всю ночь гадать буду? — Утонил я, подходя к Михаилу и беря его за плечо.

— Я не мог просчитаться, просто не мог, — он перевел на меня глаза, в которых плескалась настоящая паника, и замолчал.

— Если ты не скажешь, что случилось, я вернусь в палату и закрою дверь, — довольно ровно проговорил я, стараясь привести тем самым призрака в чувство.

— Стабилизатор не сработал, — всплеснул он руками. — После инъекции стало только хуже и почему-то превращение начало ускоряться. Я его, конечно, запер в комнате, но не думаю, что закрытая дверь сможет как-то удержать вампира в полной трансформации. А я ведь говорил, что ему надо силы экономить и по девкам не шляться, но он меня не слушал. — Начал он тараторить, устремляясь на выход по длинному белоснежному коридору, в котором кроме дверей, ведущих в палаты ничего не было.

— Он тебя в принципе не слышит. — Ради справедливости заметил я.

— Это не оправдание! — Остановился и ткнул в мою сторону пальцем с грозным видом Михаил. — Так что, я ему потом все выскажу!

Я вздохнул, понимая, что разбираться буду на месте и поспешил вслед за призраком, который уже сорвался с места и подлетал к двери со светящейся табличкой «Выход», то и дело бросая взгляд на часы, висевшие над дверью, и что-то бурча себе под нос.

Никого из персонала видно не было, что, собственно, играло мне на руку. В крыле, в принципе, стояла пронзительная тишина. Доковыляв до выхода, я остановился, чтобы перевести дух. Все-таки в боку немного покалывало, но не так критично. Если принять какое-нибудь обезболивающее, которое мне, разумеется, никто ни разу не предложил, а Миша утром не счел необходимым его принести, то я скорее всего даже не буду ощущать и этого дискомфорта. Поэтому местный лазарет я покидал без каких-либо зазрений совести.

Где находилось больничное крыло я даже не представлял. Карты, о которых говорил Вишневский, я не видел, поэтому сориентироваться было трудно. Мы вышли в какой-то полутемный короткий коридор, который заканчивался лестницей, ведущей вверх.

Поднявшись по ней, я открыл массивную дверь и сразу утонул в различных звуках. Судя по тому, что я увидел, больничное крыло находилось в подвальном помещении какого-то корпуса, потому что сразу мне на глаза попалась группка старшекурсников, вышедших из-за поворота, и чуть не сшибив меня с ног. Один из них немного притормозил возле меня, окинул меня брезгливым и неприязненным взглядом. Но, подумав пару мгновений, все же вернулся к своим товарищам, не проронив ни слова. Видимо, какие-то слухи обо мне уже пошли. Ну что же, это неплохо, я бы сказал, что очень даже хорошо. Не имея репутации, среди таких живется очень плохо.

Не каллиграфию им тут преподавать надо на первых курсах, а этику морали и правила поведения. Я усмехнулся своим мыслям и побрёл вслед за Мишей по очередному коридору, только более освещенному. Стены были выложены серым камнем, без каких-либо вычурных украшений. Потолки были очень высокие, наверное, метров пять. Через большие окна в дневное время, скорее всего, поступало достаточно света, а сейчас с наступлением вечерних сумерек, где-то на высоте двух метров прямо в воздухе висели пульсары, аналогичные тому, что в пещере Арахны выпустила Софья.

— Миша, — еле слышно позвал я призрака, который все пытался унестись вперед. — Где мы вообще находимся, черт тебя подери?

— В главном корпусе. Тут проходят практически все занятия, ну и больничка сразу под боком, чтобы откачать могли, в случае чего. Ты не тормози, насмотришься еще. Вдруг уже поздно, а ты тут местный интерьер рассматриваешь, — пробурчал он и замолчал, как часто бывало, когда он сильно нервничал.

— Эй, Морозов, ты куда так торопишься? Поговорить не желаешь, а то мы толком тебя и не видели, — я уже открывал входную дверь, чтобы выйти на улицу, как меня остановил знакомый голос. Я медленно повернулся, глядя на Головина, который стоял у меня за спиной, сложив руки на груди, и ухмылялся. Естественно, смелость ему придавала достаточно большая компания за спиной.

— С тобой? Нет, — я хмыкнул и отвернулся от него, берясь за ручку двери.

— А куда так торопишься? — От неожиданности он начал повторяться, но потом, видимо, собрался с мыслью. — На свидание с дружком? Ну с тем, которого ты в парке подобрал. Я думаю, у него не было времени отблагодарить тебя, что на своих ногах в комнату вернулся.

— Ничего себе его задело, — пробормотал Миша и покачал головой, закрывая глаза одной рукой, всем своим видом показывая недовольство сложившейся ситуацией.

Я повернулся к Головину, который все еще смотрел на меня взглядом, полным собственного превосходства. Как же не вовремя-то. Сейчас возле него стояли не только те двое товарищей и подпевал. За неполную неделю он, видимо, умудрился собрать вокруг себя небольшую группу из шести человек, которые стояли позади него, и нарочито громко перекидывались двусмысленными шутками. Числом захотел взять, не иначе. Но он совсем идиот затевать драку прямо в главном корпусе на глазах у студентов и магистров? Учитывая, что уже вечер и почти никого в помещении не было, наверное, надеется, что таким образом ему сойдет с рук конфликт с другом княжича.

— Я вот не пойму, Головин, что ты ко мне такой неравнодушный? У тебя с бабами какая-та проблема, что ты к парням пристаешь? — усмехнулся я, пристально глядя ему в глаза. — Ты только не обижайся, но я больше по девочкам. Так что, ничего у нас не выйдет. И не убивайся сильно, думаю ты найдешь еще утешения в своей компании. Ну, если не у нас, то в Европу езжай, я слышал там попроще с этим делом.

Выражение его лица менялось просто на глазах. Сдержаннее нужно быть, иначе враг воспользуется твоей нестабильностью, выводя из себя, заставляя совершить ошибку. Чем, собственно, я и пользовался. От чувства превосходства на его лице не осталось и следа, лишь ничем не прикрытая злоба.

— Да как ты смеешь? — рявкнул он, делая рывок ко мне и становясь ко мне вплотную.

— Я всего лишь констатирую факт, который напрашивается сам собой. А это кто? Твоя группа поддержки? — кивнул я в сторону насупившихся мордоворотов разного возраста. — Они тоже из таких как ты? Господи, куда катится мир. А ведь один из них старшеклассник. Помню он с Вишневским стоял на посвящении. Вы прям заполонили все выходит, буквально без мыла везде пролезли. Ну не мне тебе объяснять, ты лучше меня знаешь, как оно.

— Я тебя урою, — прорычал Головин сквозь зубы и кивнул своим дружкам, которые тут же сделали шаг в моем направлении.

— Морозов, ты идиот. У тебя там вампир от жажды умирает, поди уже харчит какую-нибудь деву, а ты драку решил затеять, еще даже из больнички толком не выйдя. — Вклинился Миша. Однако боковым зрением я заметил, как он почти отвернул какую-то палку от стены и гордо вскинул подбородок, видимо, решил воевать до последней капли крови, в данном случае, естественно, моей.

— Молодые люди, вы мне не расскажете, что здесь, собственно, происходит? — Строгий женский голос заставил всех замереть на одном месте и повернуться в его сторону. Я прекрасно видел, как по ступеням к нам спускается вниз декан факультета. Не обернулся только новгородский аристократ, продолжая прожигать меня взглядом, поджав губы.

— Мы просто общаемся, — пояснил я.

— В таком тоне общайтесь в другом месте, — отрубила Жанна Ярославовна, подходя к нам вплотную. — Морозов, я не слышала, что тебе дозволялось покидать больничное крыло.

— Я себя замечательно чувствую и завтра хочу приступить к занятиям, — я пожал плечами, игнорируя Головина. Карпова наклонила голову, пристально вглядываясь мне в лицо. Внезапно, я увидел, как в ее глазах зажигается зеленоватый огонек, который через несколько секунд исчез.

— Хорошо, нестабильности я не ощущаю. Можете быть свободны, и это касается всех вас.

Я кивнул и в очередной раз развернулся к двери, чтобы уже выйти из корпуса, думая о словах Миши, что вампир, даже такой недоделанный, может действительно создать много проблем, и время сейчас работает точно не на нас.

— Тебе это даром не пройдет, Морозов, — прорычал моей спине все еще не успокоившийся Головин. — Ты оскорбил меня, и я вызываю тебя на дуэль. Сегодня в полночь мой человек встретится с твоим, чтобы обсудить условия поединка, и пусть Жанна Ярославовна будет свидетелем моего вызова.

— Он сейчас серьезно? — Начал вопить Миша. — Ты сейчас вообще понял, что тебя на дуэль вызвали в присутствии декана?! Ты без проблем может хотя бы неделю прожить?! Нет, ну он точно этот. Вот как ты о нем сказал.

Я повернулся к декану, стараясь не смотреть на бледного от ярости Головина. Она сжала губы и покачала головой. Дуэли, насколько я помню из вступительной речи Вишневского, запрещены не были, но не поощрялись, ну так и не я это затеял. Отказаться, это потерпеть поражение и потерять репутацию, которой у меня особо не было, но которая запросто могла уйти в минус. Так что, выбора, в целом, у меня нет.

— Я принимаю вызов. — Кивнул и, наконец, больше не отвлекаясь ни на что, я вышел из корпуса. После чего, следуя указаниям призрака, направился к полуразрушенному зданию, которое виднелось неподалеку.

— Он с ума сошел? Этот малолетний придурок точно решил тебя убить, а не сделать прилюдное самоубийство? Насколько я понял, его же учителя с потрохами съедят. Нет, это же надо. А ты стрелять-то умеешь? А секундантом кто у тебя будет? Я, по понятным причинам, не смогу этого сделать, — нарезал вокруг меня круги призрак, пока я обдумывал случившееся. Нужно почитать дуэльный кодекс раньше, чем припрется какая-нибудь из его благородных шестерок.

До своей комнаты мы добрались быстро. Первое, что я заметил, это тишину в кампусе, после чего осмотрел запертую на ключ дверь. Осторожно открыв ее, готовясь к нападению монстра, я аккуратно зашел в комнату.

Роман лежал на кровати, закинув ноги на стену, и вслух считал овец, видимо, тем самым, стараясь успокоиться и отрешиться.

— Ты как? — я подошел к княжичу и посмотрел на него сверху-вниз. Глаза его уже приобрели характерный желтый цвет, а зрачки стали вертикальными. Он оскалился, показывая довольно внушительного размера идеально ровные клыки, и глубоко вздохнул. — Понятно. Чувствуешь себя как?

— Хочу есть и внутри все переворачивается, словно, я нахожусь не в своем теле, а еще все вокруг какое-то медленное и словно окрашенное в красный цвет — Роман пожал плечами. — Но пока я нахожусь в полумедитативном состоянии, то могу держать себя в руках и не наброситься на тебя. Хотя, если передо мной будет девушка, то все станет сложнее. Что будем делать? — деловито уточнил он, садясь на кровать.

— Где шприц? — я повернулся к Мише, который с готовностью протянул мне его.

Я снял иглу и нажал на поршень, стараясь выдавить хоть что-то на подставленную руку. Небольшая, едва заметная капля вылилась на ладонь. Я отложил шприц и, растерев каплю ладонями, поднес руки к носу, принюхиваясь. Запах, который исходил от содержимого явно был не такой, который должен быть. Вместо сладковатого запаха с нотками ванили, мне в нос ударил резкий неприятный кислый запах. А сама сыворотка была ярко красного цвета. Это не было заметно, потому что шприцы у нас металлические, специально обработанные, чтобы не дать окислиться нейтрализатору, поэтому цвета не было видно во время введения, ну а запахи Миша все равно не различает.

— Все ясно. Где комната Софьи, — обратился я к Роману, который удивленно вскинулся.

— Ты же не думаешь… — он попытался возразить, даже приподнялся с кровати. Немного разозлившись, его голос приобрел рычащие нотки, которые он сам смог заметить, тут же закрывая глаза и начиная глубоко дышать.

— Я не думаю, я знаю. — Покачал я головой и указал на шприц. — Судя по всему, там обычная аскорбинка с витаминами, причем испортившаяся, а доступ к ящику был только у нее, охраны и призрака, который в первый же день навестил меня. Мне просто нужно удостовериться. Ну есть еще, конечно, второй вариант, в котором Михаил перепутал содержимое и положил в ящик не то, что нам нужно.

— Да как у тебя вообще рот открылся, чтобы сказать такое, — всхлипнул Миша, отворачиваясь от меня, и прижимая к груди уже не нужный шприц.

— Ну вот, он говорит, что не мог перепутать, — я пристально смотрел на княжича, думая, что мне с ним делать, потому что очень сомневался, что смогу добыть дозу стабилизатора. Но пока, в голову ничего не приходило.

— Триста восемнадцать, — произнес Роман, после небольших раздумий.

Я кивнул княжичу и вышел из комнаты, запирая за собой дверь на ключ. Это, конечно, мало поможет, но хоть увижу издалека, если дверь будет выбита.

Уже подходя к комнате Софьи, я запоздало сообразил, что на мне все еще больничная пижама и я босиком. Никаких тапочек в больничном крыле я не нашел. Ну, да ладно. Я не девица на выданье, чтобы о своем внешнем виде беспокоиться, поэтому и так сойдет.

Я постучался и тут же толкнул дверь, которая оказалась не заперта. Комната по размерам была абсолютно такая же, как и та, в которой обитали мы с Романом, только вместо второго комплекта полноразмерной мебели у стены стояла раскладушка, а вещи в коробках и сумках были разбросаны равномерно по всей комнате.

Софья сидела в банном халате за столом, болтая с какой-то подружкой. Правда, тут же умолкла, когда увидела меня на пороге. Вторую девицу я не знал. А вот она, определённо была, как минимум, обо мне наслышана. Потому как в глазах девушки на миг промелькнуло узнавание и даже какая-то злорадность. Не дожидаясь разрешения, я молча вошел и закрыл за собой дверь.

— Софья, мне нужно с тобой поговорить. Срочно. — Ровно произнес я, пристально глядя на замешкавшуюся девчонку. — Наедине, — добавил я, переводя взгляд на вскинувшуюся девицу.

— Ну уж нет, от Миры у меня никаких секретов нет, — вздернула подбородок Софья.

— Ну как хочешь, — я равнодушно пожал плечами и сделал шаг в ее направлении, практически нависая над ней. — Где оно?

— Кто? — Она подняла голову, глядя на меня непонимающим взглядом.

— То, что ты взяла из нашего ящика, в шприце, заменив какой-то протухшей бурдой. — Устало вздохнул я.

— А что, ломка началась без дозы? — Вмешалась в наш разговор Мира. Я бросил на нее взгляд, отмечая, что та выглядит достаточно нагло и самоуверенно. Похоже, я понял откуда ветер дует. Я ей не ответил, возвращая взгляд на Софью, которая скривилась от моего вопроса, но виноватой не выглядела.

— Я жду ответа, — продолжал смотреть на Софью немигающим взглядом.

— Я должна была узнать, что вкалывает себе мой брат, или тот, кто находится с ним рядом, чтобы предпринять меры. Наркоманы не должны находиться рядом с Романом, — вскинулась она и встала со стула, чтобы стать выше ростом, чувствуя себе при этом более уверенно.

— Я даже не буду спрашивать, кто тебя на это надоумил. — Показал я рукой на Миру. — Вряд ли ты сама дошла до такого…

— Тебя это не волнует, — она сложила руки на груди и с вызовом смотрела на меня.

— Ты — идиотка? — Рявкнул я, выходя из себя. — Где лекарство?

— Я отдала его алхимикам с пятого, чтобы узнать какую дрянь вы себе колете, — с вызовом, как ей казалось, ответила Софья. — Остатки они утилизировали.

— Это лекарство, которое очень трудно приготовить, а найти его здесь в школе и вовсе невозможно. Теперь молись всем Богам, чтобы Роман дожил до завтрашнего вечера. — Бросил я через плечо, направляясь к двери. От абсурдности ситуации меня начало трясти. Но терять сейчас время и устраивать разбор полетов, было верхом глупости. Нужно было, как можно быстрее придумать, каким образом сдержать просыпающегося в княжиче зверя.

— Дима, — начала что-то говорить Софья мне в спину, но я не стал даже оборачиваться и вышел из комнаты.

Так, ладно, попробуем пойти немного другим путем. Я быстро спустился вниз и подошел к столику, за которым сидела неизменная мадам Козловская, которая сразу же отвлеклась от какого-то чтива и подняла голову. Я отметил, что сегодня она накрасилась, и не скажу, что это ее делало привлекательнее, но зато ярче и запоминающейся точно. Веки ее были покрыты толстым слоем синих теней, лицо припудрено, на щеках выделялся румянец, а губы были покрашены ярко-красной помадой.

— Морозов, тебе чего? — Сразу спросила она, не давая мне даже присесть. — Только без подхалимства, — уточнила она.

— Мне срочно нужно связаться с ректором, — выдохнул я.

— Его нет на месте. Он в столице на каком-то совещании. Могу связать тебя с деканом твоего факультета, — она потянулась к своему инфопланшету, но я остановил ее, вспомнив, что о проблеме княжича знает только Черепанов.

— Нет в этом необходимости, проблему может решить только ректор, — я кивнул ей в знак благодарности и поднялся к себе.

В комнате, к нашему счастью, ничего не изменилось, только Миша стоял над изголовьем кровати княжича, держа в руках огромную и тяжелую даже на вид дубинку.

— Это что? — Я указал на деревянный предмет, чуть не рассмеявшись.

— Эм, — немного замялся Миша, убирая дубинку за спину. — Это нейтрализатор физического действия, — наконец, подобрал он слова. — Мы, кстати, пытались связаться с князем, но его нет в Твери, он в Московии.

Я сел на стул и задумчиво потер подбородок, рассматривая княжича, в котором с каждой минутой оставалось все меньше человеческого.

Глава 12

Я посмотрел на часы, время было ближе к десяти вечера. За всей этой беготней, я чуть не забыл про то, что мне нужно отправить секунданта на встречу, для обсуждения условий дуэли. Дело чести как-никак. Я еще раз окинул взглядом задумчиво лежащего княжича, рассматривающего потолок со скорбным выражением на пока еще человеческом лице, и махнул рукой Мише, который все еще стоял над ним, держа свое ударно-лекарственное орудие наготове.

— Слушай, расскажи мне, что находилось в твоем нейтрализаторе, кроме княжеской крови? — спросил я, обдумывая варианты действий. Я отчетливо видел, что Роман просто не продержится до завтрашнего вечера. Так что, действовать нужно безотлагательно.

— Так, дай вспомнить, — Миша почесал голову дубинкой. — Немного галоперидола, димедрола, листья канабиса, анис, ну и несколько связывающих реагентов, и разжижающих кровь препаратов.

— Ничего себе коктейль, — присвистнул я, не понимая, как княжич после всего этого мог ноги передвигать. А, ведь, он носился, как ни в чем не бывало. Все же, свойства организма каждого иного отличаются друг от друга, и это нельзя не учитывать. — Ладно, давай думать, чем это можно заменить из подручных средств. Кроме дубинки, конечно.

— Ну, нет. Это все было четко отмерено методом проб, ошибок и моего гениального энтузиазма. — Встал в гордую позу Михаил. — Но, в целом, думаю, можно снизить его жажду крови обычным алкоголем. — Сдался через минуту призрак, поняв, что я не оценил его сольного выступления. — Он немного притупит жажду крови, но все остальное никуда не денется. Но, по крайней мере, мы будем знать, что он ни на кого не нападет. Я, собственно, со спирта и начинал свои эксперименты. А уже позже мне пришла идея этого коктейля.

— Где ж столько алкоголя то взять, — я с сомнением покосился на Романа, который лежал и внимательно меня слушал, чтобы понять какие методы лечения я смогу ему предложить.

— Дай мне пол часа, и я тебе найду ящик элитного алкоголя с оптимальным содержанием спирта и градусов, — усмехнулся Миша и вылетел за дверь. Правда, через пол минуты вернулся, и гордо вручил мне в руки дубинку, чтобы потом снова улететь только по ему одному ведомому маршруту.

Мы молчали несколько минут, но потом княжич не выдержал и, приподнявшись на кровати, облокотившись на нее, начал пристально на меня смотреть. Я же, в свою очередь, открыл инфопланшет, стараясь найти в общем доступе дуэльный кодекс.

— Я создаю слишком много проблем, — наконец, заговорил он, покачивая головой. Это был не слишком хороший знак, потому что я прекрасно знал, что сейчас наступает фаза хандры и самобичевания, после которой наступает агрессия и неутолимая жажда крови. Насколько мои знания были применимы к полувампиру я не знал, но сомневался, что как-то сильно отличались от тех, кто переживал свое первое обращения. Процессы должны быть похожи.

— Нет, — я усмехнулся, откладывая инфопланшет в сторону. — В данном случае, это просто стечение обстоятельств, которое мы никак не могли предугадать. И вообще, чего расхворался, тебе еще через два часа идти и договариваться о поединке между мной и Головиным. Мне, кроме тебя, в секунданты брать некого, так что уж ты не подведи. — Улыбнулся я княжичу. — Помоги совладать с чудовищем.

— Ты шутишь? — Оскалился он. Учитывая его неполную трансформацию, выглядело это довольно зловеще, хотя я понимал, что это просто улыбка.

— Я вполне серьезно. — Покивал я головой. — Я даже правил не знаю, вот изучаю сижу. — Сейчас Миша принесет лекарство, мы тебя подлечим и пойдешь договариваться, чтобы меня не обдурили и не разделали, как рыбу. Скажу сразу, если не справишься и меня убьют, то в самоволку без меня будешь ходить. Я в этих делах жутко обидчивый.

Не взирая на то, что княжич тут же ожил и начал меня уверять, что все сделает в лучшем виде, я все же открыл дуэльный кодекс и углубился в чтение, стараясь понять правила и выявить малозаметные нюансы.

Хотя, как оказалось, нюансов практически не было. Все было достаточно прозрачно. Дуэли были разрешены только между дворянами. Не дворянину вызвать на дуэль представителя высшего сословного общества категорически запрещалось, и это грозило тюремным сроком. Оружие выбирала принимающая сторона, собственно, как и обозначала место и время. Если, хотя бы у одного из участников не было удостоверения полноценного и прошедшего обучение мага, то применение магии, так же было строго запрещено. Тот, кто нарушал это правило считался проигравшим, причем, это тоже серьезно каралось, вплоть до лишения титула. Дуэли всегда велись до первой крови, правда, было не важно смертельное ранение или нет. А также особым нюансом стояло, что обе стороны должны были предоставить парное оружие. Обязательно новое и с печатью из специального магазина. Чья именно пара оружия будет использоваться, выбиралась путем жребия, чтобы уравнять шансы. Кроме этого, все оружие проверялось секундантами перед самым поединком. В общем, как я понимаю, делалось все, чтобы в порыве эмоций случайно не убить друг друга, тем самым сокращая численность дворянства империи.

— Все прочитал? — Уточнил княжич, дождавшись, пока я отложу планшет в сторону. — На каком оружии остановился?

— Да. Пистолеты. — Коротко бросил я, откидывая техномагическую вещичку на стол.

— Что, пистолеты? — Удивился он, сев на кровать, и поворачивая голову в сторону открывшейся двери, откуда к нам в комнату рывками задвигалась коробка. Естественно, это был Миша, который волоком за собой тащил звенящую и на вид очень тяжелую ношу.

— Я выбираю оружие, и это пистолеты. — Пояснил я. — Я не совсем уверен в том, насколько восстановился. Да и степени подготовки его я также не ведаю. Дерусь я всегда всерьез и, если брать холодное оружие, то вполне возможно я просто убью дурака. Поэтому — пистолеты.

— Разумный выбор, — прокряхтел Миша, вытирая несуществующий пот со лба. — Убивать нужно только тогда, когда это принесет прибыль. Ну, или хотя бы удовольствие. — Мы с Романом во все глаза смотрели на призрака, точнее я на призрака, а княжич на коробку, из который начали вылетать бутылки с алкоголем. Там было все, начиная от коньяка, заканчивая каким-то самогоном из бутылки без опознавательных знаков. Я не удержался и ради любопытства откупорил бутылку и понюхал. Пахло какими-то цветами, спиртом и солеными огурцами. Как будто кто-то взял плохой самогон, накрошил туда салат и отжал. Судя по запаху, на вкус оно должно было быть более чем мерзким.

— И откуда тут все это добро? — проговорил Роман, рассматривая бутылки.

— Да так, насобирал. Там после обрушения крыла в подвал снесли довольно много бесхозных вещичек, хозяин которых не объявился. Вот я и решил, чего добру пропадать. Ты как себя чувствуешь? Усиливается жажда? Хочется убить Дмитрия? Может откусить кусочек? Стул в норме? — Он подошел к княжичу, протягивая тому бутылку с виски.

— Миша, он тебя не слышит, — рассмеялся я, поворачиваясь к княжичу. — В общем, он спрашивает, как ты себя чувствуешь. Все стабильно хреново или не очень, и ты можешь взорваться?

— Не знаю, глотку тебе перегрызть не хочу, но чувство дискомфорта постепенно усиливается, — он взял висевшую перед ним бутылку. — Видел такой в кабинете у отца. Всегда хотел попробовать. Ну, не пьянки окаянной ради, а лишь здоровья для.

Пока Роман монотонно пил виски прямо из горла, я снова потянулся к инфорпланшету и открыл новости. Все же нужно уже начинать интересоваться, что происходит в империи и вникать во все проблемы.

Через полчаса ползания по всевозможным новостным изданиям я понял, что количество нечисти последние годы начало расти довольно стремительно. По крайней мере, постоянно проскакивали новости о загадочных убийствах, похищениях, кражах. Причем, я искал только те случаи, где было указанно, что магический фон был стабилен, поэтому это не действие рук магов. За неделю по империи я насчитал порядком сотни подозрительных случаев, которые я бы проверил первым делом, будь я на службе в отряде имперского легиона. А вот по окрестностям Твери не было ничего подозрительного и такое затишье меня тоже пугало. Не могла же княгиня Романова уехать из княжества. Никогда не поверю. Вампиры очень упертые и вредные существа, а кроме того очень ценят семью.

— Ты так и будешь сидеть в больничной пижаме и даже не переоденешься? Нам, между прочим, выдвигаться через полчаса, — впервые подал голос призрак. Я даже особо не интересовался процессом лечения, потому как знал, что если бы что-то случилось непредвиденное, то вопль Миши я бы точно не пропустил. — Надеюсь, ты не отпустишь его одного? Хотя, если он там всех загрызет — это тоже будет выход. Да и с его голодом справимся.

Я закрыл новости и посмотрел на результаты приложенных усилий нашего призрачного лекаря. На полу возле кровати лежало три пустых бутылки, непонятно откуда взявшаяся пустая банка из-под огурцов, а Роман сидел и смотрел перед собой мутным взглядом желтых глаз.

— Ты как? — Я встал, осторожно трогая того за плечо. — Еще с нами?

— Хорошо, нет правда, — он ответил мне немного заплетающимся языком, улыбнувшись, показывая все свои белоснежные клыки, и резко вскочил с кровати к шкафу, разбрасывая вещи в поисках нужных ему. Я с сомнением покосился на Мишу, тот лишь пожал плечами и развел руки в сторону. Значит, нужно смотреть в естественной среде. Я вернул дубинку Мише, а сам открыл шкаф, рассматривая вещи. Да уж, как-то сократился гардероб. Хотя, чего я хотел, если после каждого моего геройства вещи отправляют в утиль, даже особо не спрашивая моего разрешения. Это раньше у меня все было казённое, а теперь нужно привыкать обновлять себе все самому. Пожалуй, нужно выделить время, и пройтись по магазинам на выходных.

Когда стрелки на часах показывали без четверти минут полночь, я на всякий случай захватил оружие, и мы вышли из комнаты. На Мишу возлагалась очень важная миссия, пристально следить за княжичем, потому что до переговоров сами участники дуэли не допускались, и я мог бы просто не успеть. Ну а призрака никто не видит, так что, он вполне может находиться рядом. Мы вышли из кампуса, под пристальным взглядом ночного охранника и пошли куда-то в сторону парка. Я не знал, куда следует секунданту явиться, но, судя по тому, как уверенно двигался Роман, ему этот нюанс был хорошо известен. В итоге, мы немного не дошли до памятника Суворова, резко свернув на едва видимую тропинку, где шагов черед двадцать вышли из-за деревьев на совершенно чистую, ровную поляну, в форме идеального круга. Природа никогда не терпит симметрии. Думаю, эту поляну тут сделали специально для таких встреч.

Нас уже ждали. Трое человек стояли в центре и о чем-то живо переговаривались, и смеялись. Роман остановился, глубоко вздохнул, успокаивая участившееся сердцебиение, и пошел в сторону компании. Подойдя ближе, я узнал Олега Вишневского, его младшего брата Петра и, собственно, Головина, который тоже решил прогуляться по ночному парку под полной луной вместе со своим секундантом.

— О, какие люди. Ночью, да без охраны. — Обвел взглядом собравшихся княжич. — Я и не думал, что сам глава клуба, непонятно чем занимающегося, старшекурсник, решит вмешаться в разборки малолеток. Дима, я уже чую в этом всем подвох, — он поднял палец вверх, а затем повернулся в мою сторону.

— Он что, пьян? — Удивленно воскликнул Петр, разглядывая едва державшегося на ногах Романа.

— Нет, — хором ответили мы втроем. После чего княжич хмыкнул и повернулся к Олегу, натягивая тёмные очки и марлевую повязку. — Я просто немного приболел. Грипп ходит, не слышали? Ну да вам и не надо. Зараза к заразе не липнет. Ладно, давай обсуждать и договариваться, только учти, я дуэльный кодекс знаю лучше, чем ты алфавит, обдурить меня у тебя не выйдет. Я будущий князь! — Роман, видимо для большей убедительности своих слов, поднял кулак в воздух и потряс им перед носом Олега. — Я насквозь всех вижу.

Головин, подозрительно косясь на княжича, кивнул своим сопровождающим, которые свысока смотрели на меня и чуть ли не морщились, после чего вместе с Вишневским-младшим отошел к дальнему краю поляны. Возле Романа остался только секундант, которым, естественно, был Олег. Мне ничего не оставалось, как последовать примеру Головина и отойти на противоположный край, напрягая слух до предела, чтобы слышать все, о чем они говорят. Но подслушать и следить за обстановкой мне было не суждено, как только мы разошлись, переговорщиков окружил серебристый купол, из-за которого не доносилось ни звука. Правда, мое уже немного улучшенное зрение позволяло разглядеть расплывчатые силуэты, но легче особо не стало. Роман начал переговоры с того, что поднял кулак на уровень груди похлопал по нему сверху раскрытой ладонью, видимо рассказывая, что именно я сделаю во время дуэли с Олегом. Хорошо, что Миша остался внутри купола и у него была за пазухой спрятана дубинка. Слабое утешение, но это определенно лучше, чем ничего.

Я стоял неподвижно минут пять, отсчитывая каждую секунду. Внезапно, до моего обостренного до предела слуха, донесся шелест и едва слышимый звук приближающихся шагов. Я тихо вытащил меч из ножен и, развернувшись, встретил вышедшего на поляну молодого мужчину в костюме охранника с обычным фонарем в руках.

— Что вы тут делаете? — Грозно спросил он, глядя на переливающийся под светом луны купол. Меня пробила небольшая дрожь, а тело покрылось мурашками, как всегда бывало, когда я интуитивно чувствовал опасность рядом с собой.

— Разговариваем. Прогулки по парку не запрещены ни ночью, ни днем, — холодно ответил я, вглядываясь в мужчину, который крайне удачно для случайного совпадения, слепил меня фонарем так, что сделать это было крайне затруднительно. Неожиданно ветер немного поменял свое направление, и до меня донесся едва уловимый запах гвоздики и тлена. Вампир. Притом достаточно опытный, раз так грамотно смог подойти с подветренной стороны и как бы невзначай ослепить меня светом фонаря. Мельком глянув на землю, я увидел, как под охранником вянет трава, на которую тот ступал. Больше доказательств мне не потребовалось. Я резко сделал замах мечем, стараясь снести ему голову, но, к сожалению, мой удар пронзил лишь пустоту. Вампира передо мной уже не было, лишь удаляющийся шелест листьев, подтверждал, что еще секунду назад я был тут не один. Видимо, он заранее готовился к побегу. Быстро глянув на Головина с Петром, я с удовольствием увидел, что все мои действие осталось без их внимания. Похоже, вампир отвел всем глаза. Так что, я незаметно вложил меч в ножны и сделал вид, что я просто повернулся посмотреть на тропинку.

Выходит, по парку бродит кровосос. Может, тот же самый, который находился в парке в ночь посвящения, может, другой, но ни мне, ни кому бы то не было от этого точно легче не станет. Нужно срочно переговорить с Черепановым. Нельзя исключит, что это просто иной, который тихо-мирно себя ведет, а может тварь, посланная княгиней. По крайней мере, ректора следует познакомить с таким классом, как вампир, пускай занимается тем, чем должен — охраной детей академии. Ну или заплатит скромному мне.

Я резко повернулся на громкий хлопок, но сразу же успокоился, глядя, что с таким звуком просто опал купол, окружающий секундантов. Они демонстративно пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. Мне не слишком хотелось оставлять их одних, но с ними был Олег, который уже должен быть практически подготовленным боевым магом империи, поэтому я с чистой совестью покинул круг, спеша на выход и слушая восторженные возгласы Романа. Дойдя до выхода из парка, я понял, что дуэль будет на следующей неделе, в полночь понедельника, оружие — пистолеты, лекари — по возможности. Было еще много эпитетов про то, что я должен сделать с ними и как мало они уважают наследника князя, но это я уже пропускал мимо ушей.

— Так, стоп. — Мы вышли к кампусу, и я остановил входящего в раж вампира, черты лица которого начали искажаться уже настолько, что ни очки, ни повязка в скором времени бы уже не смогли скрыть превращения. Я слышал, как громко и часто стучало его сердце в предвкушении охоты. Может, на него так подействовал ошивающийся по парку вампир, может Олег умудрился вывести его из себя, но наша затея, просто напоить княжича и избавиться от части проблем, трещала по швам. Вести его в таком состоянии в кампус, а уж тем более завтра на занятия было самоубийственно.

— Ты чего? — Вопросительно уставился он на меня, видимо почувствовав грядущие неприятности, снимая с себя очки и маску.

— Ты только не обижайся, но другого выхода у нас нет. — Похлопал я его по спине, отвлекая внимание.

Я сделал рывок и завернул руку слегка потерявшему концентрации вампиру. Не давая Роману прийти в себя, я отогнул ему безымянный палец и выставил его из сустава. Раздался хруст, после чего Роман вырвался и откинул меня от себя. Благо я был к такому готов и сумел удержать равновесие, и приземлиться на ноги. А вот Михаил оказался совершенно не готов. Вернее, он неправильно понял то, что я задумал, потому что тут же огрел княжича дубинкой по затылку, после чего тот свалился на землю.

— И зачем это? — Укоризненно я покосился на призрака, который присел на корточки, рассматривая своего племянника.

— Я испугался. Он как зарычит, клыки выпустит, ну я и того, — развел он руки в сторону. Я глубоко вздохнул и, присев рядом с Мишей, похлопал недовампира по щекам, приводя того в чувство. Тот резко открыл глаза и сел, оглядывая все вокруг человеческим, осознанным взглядом. И тут боль от вывихнутого пальца, видимо, дошла до его мозга, и он застонал, схватившись за пострадавшую конечность.

— Дима, какого хрена, — сквозь зубы процедил он, аккуратно поднимаясь на ноги.

— Что последнее ты помнишь, — осторожно поинтересовался я, вглядываясь ему в глаза.

— Как мы вышли на поляну и над нами навис ограждающий купол. — Он посмотрел в сторону кампуса, после чего закусил губу и, не позволяя себе больше стонать, поднялся на ноги.

— Ну, ты же понимаешь, что у меня выхода другого не было, — без капли сочувствия в голосе ответил я ему, беря его под локоть и ведя в сторону главного корпуса.

— Ты мне палец сломал, — он укоризненно на меня посмотрел, не останавливаясь.

— Просто вывихнул. — Отмахнулся я. — При желании, можно прямо сейчас его тебе вправить. Но мы этого делать не будем. Сейчас идем в больничное крыло и оставляем тебя там до завтрашнего вечера. Главное, продержись, пока тебя осматривают, а потом, когда останешься в палате один, Михаил наделает и принесет тебе успокоительное. Оно просто обязано у них быть. — Тот остановился, немного подумал и кивнул, соглашаясь с моими словами.

В тишине, мы неторопливо дошли до главного корпуса и, пройдя по пустым едва освещенным коридорам, спустились вниз, под недовольное ворчание одного из магистров, который патрулировал коридоры и сразу же оказался перед нами, как только мы переступили порог корпуса. Он проводил нас до лазарета, удостоверившись, что мы идем туда, куда изначально планировали, после чего развернулся и словно испарился в воздухе.

В коридоре крыла было пусто, и к нам навстречу никто не спешил.

— Тут есть кто-нибудь?! — Рявкнул я, отмечая, что звук эхом прошелся по коридору, отражаясь от белоснежных стен. Спустя секунду, свет начал зажигаться, вызывая небольшую боль в глазах, привыкших к темноте, и послышались шаги.

К нам вышла главный лекарь, потирая заспанные глаза. Очки она, видимо, надеть забыла, собственно, как и туфли, надев на сей раз обычные тапочки.

— Что случилось? — Она посмотрела на Романа и, узнав в нем тверского княжича, сразу подобралась и подошла к нему, аккуратно прикасаясь к поврежденной конечности

— Мой друг сломал палец, упал неудачно, — пояснил я, не давая Роману сказать лишнего.

— Вы издеваетесь? — Она пристально на меня посмотрела, словно пыталась найти подвох в моих словах. — Лина! Быстросюда!

Я увидел, как девушка выскочила, словно только и ждала приказа, из палаты, находившейся рядом и кивнула мне, здороваясь.

— Готовь перевязочную. — Скомандовала лекарь, чуть не танцуя перед княжичем. Да уж, пожалуй, мне нужно будет обзавестись своим врачом. У такого специалиста лечиться нет никакого желания.

— Надеюсь, его накачают снотворным, чтобы он просто продрых тут до завтра, а то я уже устал следить за ним, — ворчливо отозвался Миша, уходя следом за Линой. — Хотя, пожалуй, нет. Я, в любом случае, пороюсь у них и намешаю ему что-нибудь позабористее. А то, сомневаюсь я в этой лекарше. Уж на что наша рыжая дура, но, по-моему, и то умнее будет.

— А вы, молодой человек, идите в палату. — Как будто услышало меня это светило медицинской науки. — Вы все еще числитесь за моим крылом, — ровно произнесла она, прожигая меня взглядом.

Ну в палату, так в палату. Хоть рядом буду. Кто его знает, сработает ли мой план, или ночью нас ждет укрощение полностью трансформировавшегося вампира.

Глава 13

На удивление, ночь прошла спокойно. На фоне последних событий, я бы даже сказал весьма хорошо. Конечно, мой сон несколько раз прерывал довольный Миша, рассказывая о своих успехах, но без этого, я спал бы гораздо хуже. Наш призрак, с третьей попытки все же смог добраться до места, где лежат медикаменты, и намешал убойный коктейль для княжича, поэтому, когда я проснулся, Роман все еще спал. Конечно, это немного удивило и расстроило Елену Васильевну, поэтому она оставила его у себя, пока тот не проснется. Ведь, должен же княжич точно знать, кто его исцелил. Хорошо хоть насильно будить его не стала, с рассказами какой замечательный врач ему помог. Все же, она всю ночь красилась и переодевалась, чтобы прийти к нему утром. Ну да ладно, это ее дело. Не мне указывать, как ей строить свою карьеру.

Я оделся и вышел в коридор. Стрелки на часах возле входа показывали половину восьмого, так что, до первого моего занятия еще оставалось время. Куда идти я не знал, как-то не было времени ознакомиться с картой академии. Но, так или иначе, находился я в главном корпусе, поэтому узнать дорогу труда не составит, просто спрошу по дороге у первых попавшихся студентов. Я посмотрел на меч в ножнах, который меня не заставили снять в больничном крыле, не смотря на правила, и побрел к выходу. В кампус я, скорее всего, не успею, поэтому решил пойти на занятия так, как есть.

— Дима, постой, — уже возле самого выхода меня остановил голос Лины. Я обернулся и увидел спешащую ко мне девушку. — Я так и не успела утром зайти, поинтересоваться как твое самочувствие. Как ты?

— Хорошо, — я прислушался к себе. Действительно, я не чувствовал никакого дискомфорта или боли, лишь небольшая слабость, но на такие мелочи я, как правило, внимание уже давно не обращал. — Ты сейчас на занятия?

— Да. Сначала, конечно, на завтрак, а потом на медитацию, — она немного поморщилась, видимо, вспоминая занятия, которые, судя по всему, удовольствия ей не приносили. — Тебя проводить? Я просто подумала, что у тебя не было времени, чтобы сориентироваться здесь.

— Конечно, — прервал я ее объяснения. Как бы то не было, но это действительно бы помогло мне. — От такой помощи я не откажусь.

— Отлично. — Она улыбнулась белоснежной улыбкой, и первая толкнула дверь, выходя из больничного крыла. — Тогда на выход, студент Морозов, академия вас ждет.

В здании академии пока было еще пусто. Лишь изредка встречались студенты разных курсов, что, не обращая ни на кого внимания, тонким потоком шли в одном направлении. Мы несколько раз завернули на поворотах, прошли по какому-то длинному коридору с фотографиями учителей и вышли перед открытыми массивными дверьми, створки которых были полностью исписаны светящимися и слегка пульсирующими рунами. Мы оказались в столовой, где уже собралось, так или иначе, довольно много студентов разных курсов. На удивление, тут было самообслуживание, не смотря на всю знатность учащихся, каждый носил еду сам. Я взял поднос и подошел к месту раздачи еды. Обилие самых разнообразных блюд поражало. Тут было все, начиная от обычной каши и хлеба, заканчивая чем-то экзотическим и малоаппетитным даже на вид. Я не стал экспериментировать, поставив на поднос обычную рисовую кашу, пару кусков хлеба и сок. Наедаться перед медитацией и дальнейшими занятиями по физической подготовке не рекомендовалось, но, судя по тому, как тот же Вишневский-младший начинал свой день с бутербродов и свиных отбивных, запечённых в меду с ягодами, эта простая истина пока до него не дошла. Не став присоединятся к какой-либо компании, я занял один из свободных столиков недалеко от входа, куда позже присоединилась Лина.

— Мне можно к тебе подсесть? — Уточнила девушка, перед тем, как опуститься за стол. — Напоминаю, что я не благородная.

— Ну, это только пока ты не получила удостоверения мага. — Усмехнулся я, глядя на девушку. — А глядя на остальных студентов, в том, что это произойдет, я уверен.

Несколько секунд, пока стесняющаяся девушка усаживалась за стол, я потратил на то, чтобы сравнить ее и Софьей. Почему-то мне казалось, даже не так, я почти был уверен в том, что она такой глупости, как подмена зелья, никогда бы не совершила. Даже если бы нашла подозрительные шприцы в ящике своего брата, то обязательно бы сначала разобралась. Вот в чем в чем, а в тупости она пока замечена не была, хотя, как я понял, они почти одногодки с Софьей. Как итог: потакающие собственным слабостям, упивающиеся своей властью, считающие, что они самые умные, а потому постоянно совершающие глупости аристократы этого мира нравились мне все меньше и меньше.

— У тебя правда дуэль с Головиным? — Прервала мои размышления Лина. Я отметил, что в ее голосе проскальзывало серьезное напряжение. Да и за еду она не принялась, просто ковырялась в тарелке, не поднимая на меня взгляда.

— А что, все уже в курсе? — Немного удивился я. Ведь сам вызов был только вчера вечером, а договаривались секунданты ночью.

— Конечно, это академия полузакрытого типа, тут новости разносятся со скоростью звука. — Позволила себе вымученную улыбку девушка. — Но ты не ответил на вопрос. Это правда? У тебя дуэль с настолько высокородным учеником?

— Да, бешенных собак нужно стрелять, не взирая на их происхождение. — Кивнул я и закончил завтрак. — Если хочешь стать настоящим боевым магом, а не очередной подстилкой под обувь благородных, как ваша Елена Васильевна, запомни это.

Я допил сок и встал, чтобы унести посуду, думая только о том, что Головин, похоже, превратил это в самое настоящее шоу, и теперь сделает все, чтобы выиграть и показать какому-то безродному, где его место. Ну посмотрим. Сам я был расслаблен и не чувствовал никакого беспокойства. Стрелять я умею не хуже, чем обращаться с мечем, копьем, цепью и всем прочим оружием. Лично я вообще всегда отдавал больше предпочтения огнестрельному оружию, нежели холодному, вот только твари не всегда разделяли эти самые предпочтения в плане их умерщвления. А про реакцию и говорить не приходится, зельями и эликсирами тут не пользуются, и в правилах это никоем образом не указано, да и без них я знал, что Головин просто не успеет за мной.

— Дима, — окликнула меня Лина, когда я уже подходил к выходу, догоняя меня. — Ты не подумай ничего, я просто за тебя переживаю.

До нужного нам кабинета, располагающегося на седьмом этаже, мы дошли молча. Миши не было, где он пропадал мне было не ведомо, потому как в палате княжича он так же отсутствовал. Я задумался, нащупывая медальон, лежавший в кармане брюк. Он всегда был со мной, но от этого становилось еще более непонятным, как тогда призрак мог находиться и в больничном крыле, и в нашей комнате в кампусе, ведь расстояние было гораздо больше тех четырехсот метров, на которые действовала привязка. Или все же меньше? Вполне возможно, связь призрака с медальоном слабела, нужно будет произвести новые измерения.

Кабинет, в котором проходили занятия по медитации выглядел пусто. Все те же серые стены, как в коридоре и столовой, высокие потолки. Свет был приглушен до состояния полумрака. Никаких стульев и столов не было. Только тонкие коврики, расположенные в большой комнате кругом. На удивление, мы пришли одни из последних, не хватало только Головина и его двух сопровождающих. Лина тронула меня за руку и, поманив за собой, повела в противоположном направлении от входа, где были свободными три места.

— Мы с Романом место для тебя заняли. — Пояснила она. Я кивнул и сел на пол, расслабляя мышцы. Никогда не любил этот, непонятно кем созданный, формализм. Медитировать можно в любых условиях. Мастера могут это делать даже в бою. Нет, первое время, нужно, чтобы было удобно и ничего не отвлекало, но специальная поза или особенный коврик были совершенно не нужны. Они, скорее, ограничивали человека, который считал данную условность необходимостью и зацикливался на этом.

Задумавшись, я чуть не пропустил, когда в помещение зашла женщина средних лет и обвела взглядом собравшихся, чуть дольше задержав его на мне.

— Доброе утро, — поприветствовала она всех и встала в центр образованного студентами круга. — Я надеюсь, что сегодня наше дело, наконец-то сдвинется с мертвой точки. Морозов, — она резко повернулась ко мне и пристально на меня посмотрела. Глаза у нее были выразительные и приковывали взгляд. Темно-синие, словно морское дно, и такие же глубокие. — Вы впервые решили почтить нас своим присутствием. Вы знаете, чем мы тут занимаемся и для чего нужны эти занятия?

— Да, магистр. — Я не знал, как ее зовут, но универсальное обращение, как нельзя было кстати. — Я уже немного знаком с медитацией.

— Ну-ну, — он скривила губы в пренебрежительной усмешке, под еле слышимый смешок и перешептывания Головина с Вишневским. — Тишина! — Рявкнула она и эти двое, наконец, заткнулись. — Через десять секунд начинаем. — Для успешной медитации, все сели в позу лотоса и положили кисти на колени ладонями вверх. Не забываем соединить большие и указательные пальцы. Это поможет вашей концентрации.

Пожав плечами, я сделал так, как меня учили, просто сел, поджав под себя ноги, и положил руки на пояс, там, где у меня обычно находилось оружие. Я чувствовал на себе ее взгляд, но она не стала меня ни поправлять, ни заставлять делать то, что делали все.

Я закрыл глаза. Когда занимаешься подобным с десяти лет, то воспринимаешь это, как данность и больше, как необходимость. Я услышал, что в комнате начали появляться разные успокаивающие звуки, сначала приятный, еле слышимый, щебет птиц, потом к нему присоединился шелест листьев, звук бьющихся о скалу волн и треск веток костра.

Я провалился в белую комнату, садясь на подготовленный стул и, облокотившись на стол, задумался. Прошла всего неделя так называемого обучения, которая не принесла мне ничего, кроме травм и небольшого количества честно заработанных денег. Нужно было срочно это исправлять. Узнать, как тут обстоят дела с индивидуальными тренировками и занятиями, потому что праздно шататься в академии, прожигая время не было моей целью. Как, впрочем, и обучаться по общей программе. Мне нужны были индивидуальные учителя, или, как минимум, понимание, как можно было развиваться в свободное время.

— Хм. А у тебя тут очень даже миленько, — внезапно прозвучал голос за моей спиной.

Я резко встал и обернулся, глядя на непонятно откуда взявшегося тут магистра, которая пристально смотрела на меня. Ее глаза словно полыхали синим цветом, настолько сильным, что даже не видно было зрачка. — Такого результата мы обычно достигаем как раз к концу второго-третьего месяца. Признайся, тебя кто-то обучал?

— Да. — Коротко ответил я, не вдаваясь в подробности. Я вообще не любил вмешательства в свои дела, а в голову и подавно. Белый, окутывающий со всех сторон свет замерцал, и я ощутил несколько вполне ощутимых толчков.

— Не выгоняй меня. — Довольно грозно обратилась она ко мне. — Я должна знать, на что ты способен, чтобы скорректировать занятия.

Но, похоже, этим она совершила крупную ошибку. Внезапно, комнату заполнил ледяной ветер, что хлестал по ней тысячами острых, даже на вид, льдинок. Но если от ветра она почти защитилась, вскинув руки и сотворив какой-то барьер, который ослаблял ветер возле нее, то внезапно появившиеся ледяные статуи воинов, в которых я с удивлением узнал своих бывших наставников, которые резким движением вскинули мечи и направились к ней, привели ее просто в ужас. И это она еще не видела, что за ее спиной начала сгущаться тьма, в которой постепенно проявлялся силуэт какого-то бредущего сюда человека.

— Это не я, — честно ответил я. — Думаю, что это какой-то защитный механизм. Так что, я рекомендовал бы вам покинуть мою голову.

— Твоя сила подчиняет тебя себе, — услышал я в голове голос женщины. — Не она должна подчинять тебя, а ты ее. Борись!

Я понятия не имел, что она имеет в виду, но бороться против ведьмаков, что встали на мою защиту по совету незвано заявившейся в мою голову магини, я не собирался и, скорее всего, магистр это поняла. Я почувствовал рывок и небольшое головокружение. Открыв глаза, я понял, что нахожусь в классе. Резко поднявшись, я встретился взглядом с наставницей, которая задумчиво на меня смотрела своим обычным взглядом. Она хлопнула в ладоши, успокаивающие звуки прекратились, а в кабинете зажегся яркий, бьющий по глазам свет.

— На сегодня достаточно. Вишневский, Головин, Терентьев остаются, остальные свободны. И да, Морозов. Тебе здесь делать больше нечего. Ты и так умеешь больше, чем я могу тебе дать до конца двухмесячных занятий. Я поговорю с ректором, чтобы нашел того, кто будет с тобой заниматься дальше.

Я поднялся и, ни на кого не глядя, пошел к выходу, чувствуя на себе взгляды всех собравшихся. И не сказать, что они были все доброжелательными.

Головин что-то прошипел своим прихлебателям, чем вызвал пару неуверенных смешков мне в спину, когда я уже выходил из кабинета. Я даже серьезно подумывал, чтобы развернуться и уточнить причину их веселья, попутно выбивая зубы, но в дверях столкнулся с переминающимся Мишей, который нервничал, теребил бородку и, судя по виду, не знал, как открыть дверь, чтобы не привлечь внимания магистра.

— Наконец-то. — Начал рассказ закружившийся возле меня призрак, как только я вышел из кабинета. — Я сходил к ректору, он в курсе нашей проблемы. Вы с Ромой освобождены от занятий, машина, направленная Романовым, уже ждет у входа, а сам Роман начал приходить в себя и как-то не слишком мне нравится. Хорошо, что Черепанов меня выслушал, за это ему большое приведенческое спасибо. Он самый лучший ректор из всех, кто только мог быть в этой академии. — Затараторил он, нарезая вокруг меня круги. Интересно, чем его так припугнул Черепанов, что призрак чуть ли не в струнку тянется от одного упоминания его фамилии? Нужно будет обязательно выпытать у него этот секрет. Но это позже, пора срочно вывозить отсюда Романа, особенно учитывая то, что Миша упоминал про ухудшение ситуации. Так что, я не немедленно направился в палату к княжичу.

В больничном крыле было тихо, что несказанно меня порадовало, значит, еще не до конца Роман в себя пришел. Забежав в палату, я увидел, как тот пытается сесть, но то и дело падает обратно.

— О, это ты. — Наконец, он меня увидел и поднял голову. — Голова словно раскалывается, а от голода уже все внутри сводит, — прохрипел он.

Подойдя к нему, я увидел, что глаза у него были все еще вполне человеческими, значит, успеем дойти до выхода, не привлекая внимания.

— Да еще эта звезда тут бегает, чулками сверкает и грудь вываливает. — Продолжил Роман, потрясывая головой. — А у меня от этого вообще все внутри переворачивается.

— Она может. — Покивал я головой. — Ты как от нее избавился?

— Сказал, что благодарен сильно за лечение и послал писать список того, что я могу для нее сделать. — Слабо улыбнулся княжич. — Думаю, она еще долго там писать будет сидеть.

— Хитрый, как все кровососы. — Тихо рассмеялся я, помогая ему подняться и придерживая друга. После чего медленно довел его до выхода, где уже стоял Андрей, выполняющий на сей раз роль водителя. Он перехватил руку княжича и, вдвоем мы довольно быстро сгрузили его в машину, в которой Роман снова отключился на какое-то время.

В поместье мы прибыли довольно быстро, практически долетели. Роман на выезде из школы снова пришел в себя, и ему с каждой минутой становилось хуже, поэтому Андрей, поставил на крышу машины мигалку и летел, как ветер. Когда мы, наконец, приехали, Роман уже полностью трансформировался, но небольшая оглушенность и заторможенность княжича, пока еще позволяли ему, находясь в медитации, сдерживать свои порывы всех убить. Естественно, все это происходило под завывания испуганного Миши, который почему-то был уверен, что мы все умрем, а потом и вовсе начал молиться.

Когда машина въехала на территорию поместья, пространство перед имением уже было освобождено от посторонних. Так что, нас встретил лично князь, открыв дверь заднего сидения. Я быстро вышел из машины, не забыв прикрыть за собой дверь и отрезать Роману выход с моей стороны.

— Что случилось? — Он действительно выглядел обеспокоенным. Не так, наверное, он думал встретить своего сына после первой недели обучения.

— Нужно было поделиться информацией о защитном контуре в кампусе, который действует на манер ограничителя, — ответил я ему, глядя как Михаил улетает в сторону лаборатории, со всей возможной для него скоростью. — Артефакт вытягивает силу не только из пространства, но и из Романа тоже.

— Я не… о, боги. Андрей быстро из машины, ты свободен, — обратился он к водителю, которого буквально выкинул из-за руля.

— В следующий раз о таком сообщайте. — Проводил я взглядом быстро удаляющегося Андрея. — Я и так взял лекарства с запасом, но, тем не менее, его не хватило.

Внезапно машину довольно ощутимо тряхнуло. Роман всё-таки потерял контроль и попытался выбить дверь, чтобы освободиться.

— Его нельзя выпускать из машины. Сдерживайте его, как можете. — Обратился я к князю и бросился к поместью, чтобы незаметно взять инъекцию у призрака.

Мы встретились с Мишей, когда он уже вылетал из поместья, сжимая в руке шприц, держа его перед собой. Выматерившись, в надежде, что никто посторонний не увидел летящий в воздухе предмет, я выхватил у взъерошенного призрака шприц и направился обратно к машине. Вернувшись, я с облегчением увидел, что княжич еще в автомобиле. Вампир изо всех сил бился в покореженную дверь, которая держалась запертой на честном слове и каком-то заклятии Романова, которое он поддерживал, вытянув вперед руки и что-то тихо шептал. Я, оттеснив князя, попытался подойти к машине, но едва увернулся от внезапно вырвавшего дверь и вылетевшего на меня Романа. Проигнорировав отца, вампир, видимо, решивший, что я являюсь причиной всех его бед, развернулся и снова бросился на меня. К сожалению, я недооценил степень превращения княжича и решил остановить его серией ударов, но вампир полностью проигнорировал боль и, прыгнув на меня, повалил на землю, выбивая шприц из руки.

Я пытался освободиться от захвата вампира, который довольно легко меня держал и теперь навалился всем своим телом, пытаясь вдавить коленом мою грудную клетку. К счастью, Романов-старший по праву носил звание боевого мага и, не впав в ступор, практически сразу же бросился мне на помощь. Сотворив пару каких-то заклятий и увидев, что они не оказывают на вампира никакого действия, он зарычал от злости и прыгнул ему на спину, пытаясь удержать руки сына. Это позволило мне освободить одну руку, которой инстинктивно потянулся к мечу, но отринул эту затею. Ударив растопыренными пальцами Роману по глазам, мне удалось на мгновение его дезориентировать и полностью высвободиться, тут же уйдя в сторону от него перекатом.

Но встать на ноги я не успел, все же он был намного сильнее и быстрее обычного человека. Вывернув руку в неестественное для человека состояние, Роман, страшным ударом, проломившем бы неодаренному человеку череп, вырубил отца и снова бросился на меня, не давая подняться. Понимая, что через секунду его клыки вопьются мне в оголенную шею, я закрылся рукой, чувствуя, как его зубы смыкаются на моем предплечье.

Благо, в этот момент Миша, наконец, сумел подобрать выбитое у меня в бою зелье и, подскочив к княжичу, воткнул ему в шею шприц, быстро нажав на поршень. Стабилизатор подействовал быстро. Не успела вся жидкость попасть в кровь княжичу, как он дернулся и обмяк, падая всем телом на меня.

Выбравшись из-под тяжелого тела Романа, я с трудом доковылял до князя и, похлопав по щекам, привел его в чувство.

— Отнесите сына в его комнату, он скоро придет в себя. — Попросил я князя, баюкая покалеченную руку. — Я немного не в состоянии.

— Это да, тебе бы успеть завещание написать. — Задумчиво проговорил Миша, разглядывая рану у меня на руке. — Тебя же вампир укусил, а нахцереры, для сдерживания вируса в твоей крови у нас нет. Предлагаю, убить тебя в лаборатории, наверняка, ты тоже станешь призраком. Я в этом почти уверен.

— Не спеши хоронить. — Тихо отмахнулся я от призрака и направился в свою комнату в поместье. — Мне просто нужно немного отдохнуть.

— И поспать. — Согласился призрак. — Отдыхай и ни о чем не думай. Скажи, а у тебя есть какой-нибудь амулет, который был бы тебе дорог?

Глава 14

Уже тридцать минут я стоял в душе под тугими струями обжигающей воды, пытаясь смыть с себя грязь, кровь, усталость и досаду на самого себя. Сдружившись с Романом, я упустил одну деталь, которую вдалбливали в нас с малых лет. Тварь всегда остается тварью. С ней нельзя договориться и ее нельзя жалеть, особенно, если в обычной ситуации он твой друг, родственник, да и в принципе, неплохой парень. Преображается не только тело человека. Изменяется сама его сущность, подменяя для него понятия любви и дружбы дьявольской одержимостью превратить в себе подобного или уничтожить.

Я выключил воду и посмотрел на руку. Рана была безобразная, рваная, с уже побелевшими краями, и жутко болела. Хотя, самое страшное было не это. Она категорически отказывалась затягиваться, несмотря на то, что я выпил двойную дозу зелья регенерации, сразу же, как только зашел в свою комнату. Это означало только одно: укус княжича обладал сверхъестественной силой.

И теперь мне оставалось только ждать. Превращение идет сутки, но уже через несколько часов должны появиться первые симптомы обращения. Я никогда не слышал о том, чтобы полувампир или вампир в неполной трансформации мог укусом обратить человека, но, ведь, и вампиры-маги не встречались в моем мире. А как я мог убедится, магическая энергия здорово усиливает многих иных, включая вампиров.

Я переоделся и, завалившись на кровать, открыл инфопланшет, бездумно листая тверские новости. Так, нужно себя чем-то занять. К примеру, построить планы на ближайшее будущее. Первое, что мне нужно, это сваливать из этого дома. Снять квартирку, например, недалеко от академии или, если есть такая возможность, на ее территории. Я видел там несколько заброшенных домиков, в которых никто не живет. Устрою себе склад, сделаю запасы эликсиров на все случаи жизни, а там уже можно будет подумать и о том, что делать дальше.

Полистав объявления, я нашел несколько подходящих вариантов, которые решил позже посмотреть. Пока я бороздил просторы местной сети, мне несколько раз на глаза попадались странные объявления о пропаже тех или иных лиц, и причем объявления были о лицах с окраины, там, где пропажа человека не была чем-то из ряда вон выходящим. Подобравшись, я начал искать информацию именно с окраины, и, с удивлением, ее обнаружил. За последний месяц, уровень преступности настолько там превысил все немыслимые пределы, что этим начали интересоваться правоохранительные органы, а заодно и пресса.

По крайней мере, все это освещалось именно так. Хотя, лично я предполагал, что Романов просто отдал распоряжении полиции, наконец, уже взять дело под свой контроль. Вот и повылазило на свет, все, что стражи правопорядка так упорно игнорировали. Банды, укрывающиеся от правосудия, беглые преступники, практически в открытую работающий Орден, да и нечисти могло расплодиться немало. Все это, преподносили, как внезапный всплеск преступности, с которым доблестно справлялся начальник полиции. Притом, так успешно, что в последнюю неделю почти все криминальные элементы были пойманы или затихли. Думаю, этот боров уже готовит отчет для Романова и представляет новые звездочки на погонах. Надо бы поговорить с князем по этому поводу. Желательно так, чтобы этот жиртрест в погонах вылетел со свистом из органов и уступил место тем, кто действительно будет работать.

Мысли об этом настолько поглотили меня, что следующие полчаса я полностью погрузился в анализ последних новостей из окраины. Конечно, почти все журналисты утверждали, что там все стало тихо и спокойно, но кое-что все же просачивалось. Особенно то, что не так сильно бросалось в глаза жителю города.

К примеру, полностью сгоревший дом, в котором Морозовы когда-то снимали квартирку. В пожаре погибли почти все жильцы, потому что возгорание началось в ночное время. Это звучало бы логично, если не знать, что с наступлением темноты, там наступало самое активное время. Заинтересовавшись этим случаем, я выяснил, что и несколько лавок, включая мастерские, где Дмитрий в свое время подрабатывал, так же внезапно сгорели на прошлой неделе. Это не могло быть совпадением. После всего прочитанного, у меня сложилось чувство, переросшее в уверенность, что это было связано напрямую со мной. Будто меня искали, а когда найти не могли, прибегали к совсем варварским методам. Только как они узнали, где именно бывал Морозов, и кто из населения окраины мог относиться к нему по-человечески, было для меня довольно большой загадкой. Я вспомнил все возможные варианты и адреса, сверяясь с новостями и слухами, и, кажется, нашел ответ на свой вопрос.

Прошло несколько часов, прежде, чем ко мне заявился Миша, осторожно открывая дверь.

— Ты как тут? — Он зашел и сел на кровать, выводя меня из информационного поля, в которое я погрузился, стараясь найти что-нибудь, чего не заметила основная масса. — Я тут тебе мазь сделал, чтобы заживало лучше. Может, попробуем?

— Сколько времени прошло? — Я посмотрел на часы, но не мог сориентироваться. На время, когда я пришел в комнату я внимания не обратил.

— Часа два, — Миша аккуратно намочил тряпку содержимым из банки и приложил на рану на моей руке. Зажгло так, что чуть слезы из глаз не покатились. Казалось, что мне прямо в рану залили расплавленный металл, и помешивают его шипастой ложкой.

— Ты что туда кислоты какой намешал? — Поморщился я, приподнимая компресс, осматривая рану, которая почти сразу покрылась небольшой корочкой. Увидев, что конечность осталась на месте, я вернул повязку на место. Если работает, то ничего, перетерпим временные неудобства.

— Да нет, обычная заживляющая мазь. Просто добавил немного вербены, серебра, и чесночной эссенции, с небольшими модификациями, конечно, — отмахнулся он, сочувственно заглядывая мне в глаза. — Ты слишком-то не переживай, жизнь она после смерти не заканчивается.

Я усмехнулся, прислушиваясь к своему организму. Никаких изменений я пока не замечал, что не могло не радовать. Неожиданно меня поклонило в сон, и я вперил взгляд в Мишу, прекрасно понимая, чьих это рук дело.

— Тебе надо немного поспать, — он встал с кровати и попятился к выходу. — Успокойся, не доводи себя. Все не так плохо, как ты думаешь.

— Да я спокоен, — попытался я донести ему это. Почему он всегда хочет меня усыпать или намешать каких-нибудь антидепрессантов? Никогда не видел в себе склонности к излишней агрессии.

— Ну вот и поспи, — пробубнил Миша, выскакивая за дверь и уворачиваясь от подушки, полетевшей в его сторону.

Немного поворочавшись, пытаясь собирать мысли в кучу, я все-таки уснул глубоким сном, словно провалился в черную затягивающую пустоту. Всю ночь меня лихорадило и трясло от кошмаров. Во сне на меня постоянно нападало огромное чудовище, состоящее из тьмы и крови. Внезапно появившиеся ледяные ведьмаки и каратели, из моего подсознания пытались мне помочь, но гибли один за одним под натиском кровавых щупалец. Поняв, что мне не справиться обычными силами, я пытался призвать ледяной вихрь, но все, чего смог добиться, это небольшое замедление твари. Однако, когда щупальца почти добрались до меня, я снова, как и на медитации, увидел сгущающиеся тьму, с виднеющимся сквозь нее силуэтом бредущего ко мне человека.

Правда, на этот раз, я сумел разглядеть его очертания. Это был какой-то широкоплечий и, на удивление, высокий старик, с длинной белоснежной бородой и посохом, на который он устало опирался при ходьбе. На несколько секунд он поднял голову, практически пригвоздив меня к месту неестественно тяжелым взглядом своих ярко-синих глаз, нахмурился и перевел взгляд на гигантского монстра из крови.

— Иди на свет, я тут сам разберусь. — Прогрохотал голос старика, заставив окружающее пространство как будто пойти трещинами. После чего я обнаружил, что морщусь от яркого солнечного света, что пробивался сквозь открытые ставни и падал мне прямо в глаза.

— Поднимайся, солнце встало, птички поют, пистолеты себя сами не купят, — раздался голос, радостного и довольного жизнью княжича, который стоял в дверях моей комнаты уже полностью одетым и, ухмыляясь, пристально наблюдал за моим пробуждением. Я поднялся и, первым делом, тут же снял с руки уже сухую и какую-то скомканную на вид повязку. Об укусе напоминал только жуткий рубец, но никаких признаков воспаления не было и в помине, словно ране этой было, по меньшей мере, несколько месяцев.

— Был неправ, каюсь, обещаю исправиться, — отрапортовал Роман, глядя на мою руку, и, как мне показалось, с облегчением выдохнул. То, что на месте укуса образовался уродливый шрам, однозначно говорило о том, что в нашем коллективе остается только один недовампир. Все-таки они не могут укусом заражать других. Это радует, хотя кошмары, конечно, были довольно реалистичными и жуткими.

— Ага. И сразу отгрызть голову. — Усмехнулся я. — Чтобы не мучился. Ты чего в такую рань поднялся? — Я несколько раз потянулся, разминая затекшие мышцы. Оказывается, я спал, совершенно не двигаясь. Все-таки Миша у нас не просто ученый, а настоящий спец. Намешать зелье, которое удерживало мое тело в одном положении, при всех этих сновидениях — это серьезно.

— Нам нужно в оружейную лавку. К сожалению, та, которая нам нужна, завтра не работает, — Княжич покачал головой и бросил мне на кровать рубашку и штаны. — И вообще, я полон сил, бодрости и просто хочу развеяться.

Я покачал головой и направился в душ, чтобы привести себя в порядок. То, что сейчас не больше девяти утра, мне на руку, успею кое-что проверить до темноты. Умывшись, я вышел из ванны и поморщился, глядя, как княжич сидит за столом и нервно стучит по крышке пальцами.

— Ты чего такой возбужденный-то? — Не глядя больше на него, я переоделся, взял пистолеты, рассовал запасные магазины по специальным креплениям, ножи и серебряный меч. Пару клинков я оставил в кампусе академии и теперь сожалел об этом. Хорошо, хоть, остальное оружие находилось либо на мне, либо в поместье.

— Это моя первая дуэль, неужели ты думаешь, что я к этому безответственно отнесусь, а ты чего так вооружаешься, словно на войну собрался? — Нахмурился княжич, глядя на меня.

— Осторожность никогда не помешает, — уклончиво ответив, я вышел из комнаты. Медальон я, недолго подумав, выложил. Не хотелось бы тащить Мишу следом за собой, даже того не предупредив. — Покажешь, где у вас тут одежду приличную купить можно, а то я как-то поизносился. Да и все же нужно выглядеть прилично. Особенно в вашем обществе, где все двинуты на шмотках и понтах.

— Забыл про чувство собственного достоинства и важности. — Рассмеялся княжич, выходя вместе со мной. — Они на этом тоже все двинуты.

Спустившись вниз, я обнаружил, что Роман уже подготовил свою новую машину. Хвастаясь новым приобретением, княжич лихо запрыгнул на водительское сиденье и поворотом ключа заставил взреветь мотор на всю улицу. Никого из охраны, даже водителя, как оказалось, он решил не брать. Не слишком предусмотрительно в плане безопасности с его стороны, но тут уж не мне решать.

Доехали до нужного места мы быстро, народу субботним утром на улицах было немного, а княжич гнал, пользуясь правительственными номерами, со всей доступной скоростью. Благо, реакция вампира, делал это занятие не таким уж и опасным. Остановились мы возле довольно странного магазина, названия которого нигде не было указанно. Единственное, что говорило об представленном в нем ассортименте товаров — это эмблема в виде двух скрещенных между собой пистолетов. Перед входом находилось несколько довольно внушительных охранников, которые, однако, рассмотрев машину, на которой мы приехали, тут же расступились в стороны, предлагая нам пройти внутрь.

Само помещение магазина было огромным. Тут был представлен довольно широкий ассортимент различного стрелкового оружия. Холодного я не заметил, ну и судя по вывеске, тут такого и не должно было быть, если я правильно понял замысел местного маркетолога

— Вот мы и попали в магазин твоей мечты, — похлопал меня по плечу Роман и направился к стойке, где уже стоял продавец и улыбался такому высокородному клиенту. — Здравствуйте, уважаемый! Нам бы два ваших лучших дуэльных пистолета, со всеми разрешениями, естественно.

Продавец кивнул и подвел нас к одной из витрин, где как раз находилось требуемое оружие. Правда, представленное там оружие, заставило меня только поморщиться. Все пистолеты были одного вида. Единственное, что их отличало друг от друга — наличие тех или иных украшений на рукояти.

— Гладкоствольные пистолеты тульского оружейника Лаврентьева. — Начал расхваливать свой товар продавец, как только увидел мое выражение лица. — Длина ствола двести двадцать миллиметров, девятимиллиметровый калибр. Удобная рукоять ложится идеально под любую руку. Пули идут так же в комплекте. Сейчас в новом дуэльном кодексе кремниевые пистолеты необязательное условие, поэтому мы перестали возить старые архаичные модели, — пояснил так же нахмурившему Роману немного вспотевший мужчина. — Уверяю вас, это самая современная модель, разрешенная дуэльным кодексом. — Развел руки в сторону оружейник.

— Что скажешь? — Обратился ко мне Роман. — Будем брать?

— А что сказать, если альтернативы никакой нет, — пожал я плечами. — Если стреляют, то берем.

— Стоимость пары — двести четыре червонца, — сразу же ответил продавец, глядя на Романа. От озвученной суммы я поперхнулся, им красная цена была червонцев двадцать, и то я цену завысил. Все расходы на организацию дуэли брал на себя секундант, поэтому я решил не вмешиваться в торги, которые, судя по выражению лица княжича, сейчас только будут начинаться.

За время, пока юный княжич и хозяин магазина орали друг на друга, заламывая руки и доказывали, что их обманывают, я успел осмотреть несколько витрин, понимая, что все это больше для баловства и для различных коллекций. Ну и, конечно, торга. Как я понял, это было что-то вроде какого-то развлечения или даже спорта. Уж больно уверенно и жалобно Роман рассказывал о своих семерых детях и двух котах, которые сегодня умрут от голода, если продавец не скинет цену минимум в пять раз. Такому учатся долго и только, если это действительно нужно.

— Ну что, фанат оружия, присмотрел что-нибудь? — Роман подошел ко мне, с равнодушием глядя на арбалет, ценник на котором висел в сто пятьдесят червонцев.

— С чего ты так решил? — Удивился я, оглядываясь на Романа.

— А что нет? Ты даже в туалет без пистолета не ходишь. — Махнул он на меня рукой.

— Оружие — друг человека, — я усмехнулся, глядя на продавца, который упаковывал пистолеты, постоянно на нас косясь.

— Друг человека — это собака. — Парировал княжич. — И вообще, какое может быть удовлетворение убивать своего врага на расстоянии. Как же ощущение крови на своих руках, ее запах, чувство, когда смотришь в глаза побежденного врага. — Мечтательно протянул Роман, под приступообразный кашель поперхнувшегося продавца.

— Это все баловство, — отмахнулся от княжича я. — Не всегда можно победить врага лицом к лицу. Так что, ты должен иметь мужество иногда бить подло, и со спины. Естественно, не забыв после этого забрать трофеи.

— Молодые люди, все готово, — прервал нашу беседу оружейник. Я повернулся к нему, отмечая, что благодушный вид на его лице испарился, оставив место настороженности.

— Так, теперь за шмотками, — Роман забрал с прилавка коробку с пистолетами и сертификат к ним. — Тебе нужна одежда на повседневную носку для твоих злоключений или, чтобы не выделяться в обществе школы? Поверь, то, где кто одевается, видно еще издалека, — деловито спросил Роман.

— Я не сомневался, — поморщился я. — Мне нужно что-то, чтобы ходить на занятия первое время.

— Ну смотри. Чтобы соответствовать элите школы одеваться нужно именно здесь, в Твери. Причем не в обычных магазинах. Ну или в Московии, которая, собственно, и установила современные модные тенденции. Но туда даже я никогда не езжу. — Я покачал головой, усмехнувшись. Похоже, что Московия или Москва была столицей современной моды, пафоса и гламура, и это являлось аксиомой в любом из миров. — Особо не стесняйся, если что, я заплачу, — неожиданно добавил он, что буквально сразу вывело меня из себя.

— Ну а ты не стесняйся прятаться мне за спину в случае драки, или пользоваться положением своего отца, чтобы тебе ставили оценки получше, — практически прорычал я. — У многих богатых так принято. Чего стесняться.

— Все, все. Я понял свою ошибку. — Примирительно поднял руки княжич и направился прямо по центральной улице, в противоположную сторону от припаркованного автомобиля. Ему доставляло удовольствие гулять просто так, не быть скованным постоянным присмотром охраны или же соответствовать своим друзьям и девушкам. Думаю, я смогу сделать из него человека. Если так можно сказать о полувампире.

Мы прошли буквально сто метров и завернули к серому, совершенно не приметному зданию, которое стояло, как бы в стороне от домов, с яркими переливающимися вычурными вывесками.

А вот внутри все было совершенно наоборот. Везде было светло и ярко. Вокруг стояли манекены с сами разными видами одежды. Я даже не ожидал, что внутри помещение окажется настолько больше, чем казалось мне снаружи.

— Роман, негодник, куда ты пропал?! Все общество в расстройстве, девушки не успевают выжимать платочки, мальчики близки к истерике! — Раздался голос показавшегося хозяина этого заведения.

Высокий, спортивный, но одетый во что-то серебристое и переливающееся многочисленными блестками, со странными разноцветными волосами мужчина ворвался в помещение. За ним, едва поспевая, бежали две очень красивые, вычурные девицы в мини-юбках и с вырезами на блузках такой глубины, что это выглядело даже как-то неприлично. Скорее всего, это были его помощницы, или просто сопровождение.

— Серж, рад тебя видеть, — Роман подошел к мужчине и осторожно пожал ему руку, после чего быстро выдернул ее обратно. — Моему другу нужно обновить гардероб. Ты поможешь?

— Как я могу отказать вам, Роман. — Всплеснул руками и надул губы этот модельер, если я правильно понял род его занятий. — Обещаю, скоро вы просто не узнаете этого юношу.

Глава 15

— Не сомневаюсь в вас, Серж. — Усмехнулся Роман. — Он недавно в Твери, поэтому я решил сводить его к лучшему кутюрье моего княжества. Не пристало подающему надежды боевому магу одеваться у кого-то менее известного.

— Ох, ваши слова можно наливать в кубки вместо меда, — Серж засмеялся, но подозрительно быстро успокоился. Стал даже более серьезным и подошел ко мне с задумчивым видом, потирая подбородок, обходя меня со всех сторон. Если честно, я немного опасался того, что такого вида человек мог предложить, но вовремя вспомнил, о том, что все вещи, которые я носил сейчас, были вещами Романа. А какой-либо особой вычурностью или нелепостью они не отличались. Очень качественные и удобные вещи, немного мне не по фигуре, но на это я не обращал внимание. Мне сейчас все будет не по фигуре. Мышечная масса и скелет растут ударными темпами.

— Ну нет, я так ничего не могу сказать. Девочки, — он щелкнул пальцами, и ко мне подлетели его помощницы, уводя в дальний конец помещения за плотную ширму, и сразу начали расстегивать рубашку. Я раздеться мог и сам, но не стал сопротивляться такой настойчивости очаровательных дам, и буквально через минуту я стоял перед ним в одних трусах и носках. Что примечательно, от оружия они меня освободили тоже очень быстро и качественно. Думаю, что обычный человек даже понять бы не смог, как оказался безоружным.

— Ну вот, совсем другое дело! Очаровательно! — Серж щелкнул пальцами. — Какая фигура, Роман, где ты нашел такого друга? — Рассмеялся кутюрье и снова повернулся ко мне, изучая мое тело. Складывалось такое чувство, что он хотел его запомнить до мельчайших подробностей, причем взгляд его меня не раздражал, я видел в нем профессионала, а не эту шелуху, которой он пытался прикрыться, чтобы закрепиться в этом бизнесе. — И что вы хотите заказать? Костюм? На выход или повседневный? Смокинг? — Он начал измерять меня сантиметровой лентой, попутно записывая мерки в подставленный помощницей блокнот.

— Пару рубашек, брюк и спортивный костюм, — перечислил я, даже не представляя, сколько будет стоить такое удовольствие.

— Какая у вас фигура неординарная, а эти шрамы, — он показательно закусил губу и закатил глаза. — Вы никогда не думали стать моделью. Я просто вижу в вас огромный потенциал.

— Нет, — обрубил я, представляя себя в каком-нибудь мешке из-под картошки под вспышки фотокамер.

— Зачем же так категорично, вы подумайте, я просто уверен, что мы с вами сможем зажечь на предстоящей неделе моды. Известность, популярность, много денег, девушки так и будут липнуть к вам. Не хотите девушек? Там будут и мальчики, — подмигнул он мне, на что я чуть не выругался в голос под издевательские смешки князя.

— Нет, меня это точно не интересует, — сделав глубокий вдох, сдержанно ответил я.

— Так, я все понял, девочки, — он снова щелкнул пальцами, и мне тут же помогли одеться. — Все будет готово завтра после обеда. Роман, я очень рад, что вы заглянули в мою скромную обитель.

— Серж, сколькоготовить денег? — Кивнул Роман, глядя на мужчину.

— Хм, — он снова задумался, глядя на меня, — всегда забываю о несовершенстве банковской системы для несовершеннолетних. За все — двести червонцев. Я так тебя уважаю, как и твоего отца, что не могу просить, как со всех.

Я глубоко вздохнул. Выходит, я просил непозволительно мало за работу. Подвела меня моя привычка быть всегда одетым за казённый счет. Пожалуй, мне нужно пересмотреть расценки на мои услуги. Ну, да ладно. Буду считать, что раньше я работал на репутацию.

— До завтра, — пожал я протянутую Сержом мне руку, ощутив необычно сильное рукопожатие. После чего мы с Романом направились к выходу.

— До встречи, мальчики, а я пойду творить. — Махнул рукой, увлеченный какими-то рисунками в блокноте Серж, и поманил в глубь магазина помощниц. — Девочки, работаем.

Я вышел на улицу, медитативными техниками успокаивая сердцебиение. Лучше с тремя призраками сразиться, чем устраивать подобного рода прогулки. Лучше сосредоточиться на том, что мне нужно срочно подумать о заработке. Притом не только на обучение в академии и обновление гардероба, но и на закупку дорогостоящих реагентов, которые мне скоро понадобятся. И это уже не говоря о том, что мне наверняка понадобятся деньги на решение вопросов с моим наследством. Только вот с чего начать? Нужно что-то стоящее, тут маленькими шажками можно всю жизнь идти.

— Крепись, — Рома похлопал меня по плечу и рассмеялся. — Но вещи у него действительно лучшие в княжестве. Думаю, даже ты оценишь, как будут готовы.

— Я не сомневаюсь, — кивнул я. — Слушай, можешь добросить меня до границы с окраиной? У меня там есть одно дело. — Роман сначала, было, дернулся что-то спросить, но потом, успокоившись, кивнул. Видимо, признавая мое право на личные дела.

Не став больше задерживаться, мы вернулись к машине и отправились к пропускному пункту, разделявшему город и окраины. Всю дорогу, естественно, Роман убеждал меня, что мне просто необходимо сопровождение в виде молодого, но очень важного в таких делах княжича. Но, к счастью, не преуспел. Нечего ему там делать. Чувство опасности и познание неизведанного это, конечно, хорошо, но рисковать жизнью княжича просто из-за своей догадки не слишком хотелось.

Память Дмитрия, доставшаяся мне вместе с его телом, подсказывала куда следует отправиться в первую очередь. У него было не так уж много друзей или хороших знакомых. Да практически и не было, если говорить откровенно. А из тех, кого с трудом всё-таки можно было так назвать, я смог выделить лишь двоих. Первым из тех, кого я решил навестить, был портной, который когда-то помогал его матери. Портной жил практически на черте города, недалеко от пропускного пункта, и, если все пройдет не так, как я планирую, то можно будет попытаться просто сбежать. Хотя, думается мне, этого все же не придется делать.

Я шел по грязным полупустым улицам, одновременно знакомым и не знакомым мне. Память Дмитрия как-то незаметно встраивалась в мою. Происходило это настолько плавно, что в какой-то момент я перестал замечать грубые отличия, словно, я сам лично ходил по этим местам, был знаком со многими людьми, разговаривал с ними. Это было странно. Но, пожалуй, так даже лучше приспособиться к текущим реалиям.

Я завернул в узкий проулок и зашел в довольно большой дом, который находился сразу за поворотом. В нос ударил запах различных химикатов, жженой кожи и паленой шерсти. В помещении было тускло. Вокруг стояли столы с различными инструментами и шкурами животных. Осмотревшись, я подошел к стойке, которая была в данный момент пуста, и нажал на звонок, что тут же грубой трелью известил хозяина о появлении посетителя.

Ждать пришлось недолго. Из комнаты, находящейся позади стойки, вышел мужчина средних лет, высокий и широкоплечий, больше похожий по габаритам на медведя, нежели на человека. Он удивленно на меня посмотрел, вытер руки о плотный фартук, после чего подошел к стойке.

— Дмитрий, сколько времени прошло, как я видел тебя в последний раз, — пробасил он, все еще глядя мне в глаза.

— Пожалуй, уже несколько месяцев. Здравствуй, Владимир, — я протянул тому руку, которую мужчина, после некоторого замешательства, пожал.

— До меня дошли слухи, что ты пропал. А также, что тебя ищут довольно серьезные люди. — Отвел от меня взгляд Владимир. — Как тебе удалось вырваться? Судя по всему, ты обосновался в городе.

— Кто меня ищет? — Уточнил я, на что мужчина слегка замялся и смахнул со стойки невидимую пыль, давая себе время придумать ответ.

— Я не знаю, это только слухи, — он пожал плечами, но больше так и не взглянул на меня.

Неужели я с первого раза правильно зашел? Он постоянно бросал взгляд куда-то под стойку и начал заметно нервничать. В открытую не действует, так что, возможно, ждет моего ухода. Не хотелось бы, чтобы я оказался прав, но это окраина, тут нет друзей или родственников. Тут каждый сам за себя. И если тебе не воткнули нож в спину, то это уже показатель неплохих отношений.

— Ты сильно изменился, возмужал, что ли, — проговорил он. — Жаль твою мать, это действительно большая потеря. — Я кивнул, принимая его соболезнования и задумываясь, ведь я даже не могу вспомнить, откуда знаю этого человека, он, словно, просто появился в жизни Дмитрия. Нет, он помогал по мере сил, возможности и времени, но только до того момента, как мать слегла. Потом Дмитрий его больше не видел. У него не было времени приходить к нему, а портной сам особо не стремился навестить умирающего человека. — Ты пришел же не просто так поговорить со старым другом твоей матери? — Вывел он меня из воспоминаний и анализа произошедшего.

— Мне нужна одежда. Куртка из плотной кожи, с глухим воротом и стальными вставками в районе предплечья. — Решил я воспользоваться случаем и немного обновить гардероб нужными вещами за приемлемую цену. Ну и заодно посмотреть, как он будет себя вести. Это тоже должно было многое сказать.

— Очень странный заказ, — он на некоторое время задумался, окидывая меня взглядом, но потом махнул рукой, заходя в комнату, из которой вышел, приглашая меня за собой.

Помещение, в которое мы зашли, было самым сердцем мастерской, захламленным еще больше, нежели зал для посетителей. Сразу из комнаты вела лестница наверх, где располагалась жилая зона. Но, судя по всему, практически все свое время Владимир проводил тут.

— Вот, заказывал месяц назад один клиент, но не забрал, говорят, прирезали где-то. — Он протянул мне довольно тяжелую черную куртку. Я набросил ее на себя, подходя к огромному мутному зеркалу, стоящему возле одной из стен, по-прежнему следя за хозяином заведения. К моему удовольствию, он неотрывно смотрел на оружие, которое я, в принципе, и не скрывал от посторонних глаз, за исключением одного пистолета и ножей. По мере наблюдения, я все больше и больше уверялся в том, что он что-то задумал.

Курта оказалась мне почти впору, немного великовата, но так даже лучше. Больше свободы движений, и, что самое важное, она не станет малой уже через несколько недель. Глухой ворот, толстая кожа, которую и ножом-то не всяким возьмешь. Рукава отделаны металлическими шипами, а ворот сзади — стальной накладкой. Внутри было несколько потайных карманов и небольших петель, очень удобно носить ножи, скрывая от лишних глаз. — Вот, смотри. — Он подошел ко мне и нажал на один из шипов на рукаве, из которого тут же вышло острое лезвие тонкого стилета. — С другой стороны такая же.

— С таким талантом почему ты еще не выбрался за черту города? — Покачал я головой, понимая, что это работа сделана на высшем уровне.

— Туда и обычному-то человеку без связей не пробиться. А уж бывшему преступнику, который посмел украсть по юности еды и попался, тем более. — Вздохнул он, облокачиваясь на стену, и все так же, не поднимал на меня взгляд. — Я уже привык тут. Кроме этой лавки у меня и нет ничего.

— Сколько просишь за куртку? — Посмотрел я на Владимира, который с удовлетворением смотрел на свою работу, даже перестав нервничать и немного дергаться.

— Не обижай меня, — насупился он. — Я со своих не беру денег.

— Любая работа должна оплачиваться, — пристально я смотрел на мужчину. — Скажу даже больше. Заслуженная расплата должна приходить человеку вообще за любое его действие или решение. Сколько ты просил с человека, который заказал тебе эту вещь?

— Роман, не надо, — он положил руку мне на плечо, после чего покачал головой. — Я был слишком занят и не смог выполнить просьбу твоей матери, просто не успел. — Мужчина подошел к одному из шкафов и достал оттуда небольшую шкатулку, которую протянул мне.

— Это что? — Я с удивлением покрутил ее в руках, так и не увидев никакого замка, но и крышка была заперта. На крышке были вырезаны, будто наспех, какие-то символы. Один из них я уже встречал раньше, в прошлой жизни. Таким символом покрывались проклятые вещи, чтобы они теряли свою темную силу, пока находились в том месте, в котором их запечатывали, а также таким же символом была запечатана одна из ведовских книг матери.

— Это передала мне твоя мать перед самым исчезновением. Она сказала, что как только тебе стукнет шестнадцать, чтобы я ее тебе передал. Но я не успел. Ты исчез, и никто не знал жив ли ты вообще. — Он проводил шкатулку взглядом, когда я ее спрятал в один из внутренних карманов.

— И когда она успела ее передать? — Решил уточнить я, думая про себя о том, почему тот не взломал ее раньше или не перепродал.

— Где-то месяцев за пять до того, как пропала, — ответил он немного смущенно. — Сказала, что на этой вещице проклятье, и чтобы я даже не думал ее вскрывать, если не хочу получить смертельные неприятности. Ты же знаешь, она может быть достаточно убедительной. — Он опустил взгляд перебирая какие-то лоскуты, лежавшие на небольшом столике перед ним. Я усмехнулся, почему-то сомневаясь, что тот не проверил слова матери и не подставил какого-то бедолагу. Ну а что я хотел — окраина.

— Ты точно ничего не хочешь мне больше сказать? — Уточнил я, нащупывая один из метательных ножей. — На прощание.

— А к черту все! — Махнул рукой Владимир, отворачиваясь к стене. — Ко мне приходили люди, которые тебя ищут. Я должен подать им весточку, как только тебя увижу. Беги, пока не поздно, сынок. Им и без меня наверняка уже донесли, что ты появился тут.

— Необычное решение для человека живущего в этом месте. — Взяв Владимира за плечо, я повернул его к себе. — Ты же в курсе, что твоя жизнь, после следующего общения с ними, скорее всего, закончится.

— Невелика цена. — Горько усмехнулся Владимир. — Чем я лучше делаю свою работу, тем больше она уносит невинных жизней. Все эти выскакивающие клинки и шипы, я же прекрасно знаю, для чего все это, не мальчик уже. Пора с этим завязывать.

— Тут ты прав. — Усмехнулся я, доставая мешочек золотых червонцев. — Это тебе за куртку. Так же мне понадобится несколько комплектов специального снаряжения и его починка по мере выхода из строя. Плачу полновесным золотом, и местом для твоей лавки в городе. Ну и за невинных можешь не волноваться, как понимаешь, грабить в подворотне в таком не ходят.

— Чудны дела твои, господи. — Удивленно покрутил мешочек в руках Владимир. — Что-то мне слабо верится во все это.

— Ты даже не представляешь насколько все необычно. — Похлопал я его по плечу. — Пошли, нажмешь на кнопку вызова, что находится у тебя под стойкой. Я хочу пообщаться с теми, кто за мной приходил.

— Но… а как же ты… — Не смог связно выразить свою мысль Владимир, переводя взгляд с мешочка на меня и обратно.

— Как надо. — Отрезал я. — Нажимай на кнопку и думай о моем предложении. Через несколько дней пришлю за тобой людей, так что, если будешь согласен, то готовься к переезду.

Проследив, что Владимир нажмет на кнопку, я кивнул и, попрощавшись, вышел на улицу и медленным шагом пошел в направлении города. Все же хотелось встретиться с теми, кто меня так сильно хочет найти, а так они просто не успеют меня догнать. Очень уж я сомневался, что в черте города они осмелятся на меня напасть. Не прошло и пары минут, как я услышал шаги позади себя. Ненадолго обернувшись во время очередного поворота, я увидел преследовавших меня двух мордоворотов, в одном из которых узнал того, кто вел меня под дулом пистолета на ритуал. Самоуверенные. Не успел я подумать об их умственных способностях, как на меня вышел еще один, преграждая путь.

— Куда торопишься? — Поинтересовался он с ухмылкой, доставая нож. Неплохой, кстати. Не сильно большой, но и не маленький, лезвие с зазубринами, поди еще и из хорошей стали. Пожалуй, заберу себе.

— С вами встретиться, — улыбнулся я, разворачиваясь и стреляя из двух пистолетов, по догоняющим меня со спины бандитам. Два выстрела — два трупа. Не дожидаясь, пока тела упадут на землю, я быстро развернулся и прострелил немного замешкавшемуся бугаю колено.

Немного постояв, прислушиваясь к городскому шуму, я убедился, что на крики упавшего передо мной бандита никто не спешит, после чего медленно направился к нему, не опуская оружия.

— Много вас? — Резко спросил я, после того, как пинком выбил ему не меньше пятерки зубов. — Отвечать, падаль.

— Пять человек осталось, — прохрипел он, сплевывая кровь. — Мы сворачиваемся здесь.

— Значит, множим на два, минимум, — я нахмурился, услышав подозрительный шелест на одной из крыш. — Многовато.

— Дима, я же попросил прощения, ну не можешь же ты на меня так долго злиться, — я стиснул зубы, поднимая голову на голос Романа, который прогулочным шагом двигался по кромке одной из крыш. — Вот так и знал, что ты решишь устроить вечеринку с охотой и меня не позовешь. — Он аккуратно спрыгнул с трехметровой высоты и перешагнул через тело, стараясь не запачкать обувь в крови.

— Ты что тут делаешь? — Всмотрелся я в его глаза, стараясь рассмотреть потусторонний свет.

— Тебя долго не было, да и к тому же — стреляли, — развел он руки в стороны. — Ты же знаешь, что у вампира очень хороший слух и нюх. А тут все в крови.

— К машине ты не вернешься? — Решил уточнить я.

— Конечно нет. — Улыбнулся Роман. — Но если мне будет грозить опасность, то ты отсиживайся в машине.

— Научил на свою голову — Рассмеялся я, беря за воротник бугая, и сделав небольшой рывок вверх, показывая, что тому следует подняться, даже с простреленным коленом он все равно может идти, правда, не быстро и не долго, но, думаю, этого времени нам должно хватить. — Ладно, я тоже понял свою ошибку. Пошли прогуляемся. Думается мне, что сегодня будет славная охота.

Глава 16

Сделав несколько шагов, буквально таща бугая, который мало того, что хромал, так еще и пытался сопротивляться, я вручил его тело Роману.

— Вот, подержи хлопца, пока я посмотрю, что у нас с трофеями. — Улыбнулся я княжичу. — Какая же охота без них?

Конечно, раньше я подобным не промышлял, но здесь нет Имперского легиона и я далеко не каратель, а дворянин. А у них в обществе оставить что-то поверженному врагу, считалось крайне дурным тоном. Поэтому, развернувшись, оставив своего пленника на юного вампира, я вернулся к трупам. Присев рядом с ними, сначала их внимательно рассмотрел. Ничего примечательного, на первый взгляд, не было, обычные отморозки из банд, которые кишели на окраине, да и в моем мире довольно часто встречались. Разве, что у нас они боялись действовать так открыто. Все же за порядком у нас следили не в пример лучше.

Пошарив по карманам, я с сожалением констатировал, что ничего, что меня могло бы заинтересовать у них не было. Даже денег. У каждого, правда, было по переносному инфопланшету, но включить их у меня не получилось, экран загрузки требовал пароль. Брать их собой я тоже посчитал нецелесообразным, как бы мне этого не хотелось. Я еще не до конца разобрался в местных техномагических штуковинах, но исходя из базовых знаний, подозревал, что по ним все же можно каким-то образом отследить местоположение. Из оружия у того, которого я видел раньше, был пистолет и несколько сменных к нему обойм, у второго — только пара ножей. Действительно, самоуверенные типы.

Я покрутил пистолет в руке и, вздохнув, вернулся к Роману, который рассматривал ногти, поставив ногу на спину бандиту, тем самым контролируя его положение. Судя по тому, как мужик извивался, он пытался выбраться из-под ноги княжича, но тот, видимо, приложил силу, поэтому сделать хотя бы движение и сбросить с себя ногу Романа у бугая не получалось.

— На, возьми, — я протянул пистолет княжичу, который, поморщившись, протянул руку и дал вложить в нее оружие. — Не выделывайся, если хочешь идти не понятно куда, нужно быть, как минимум, вооружённым. Зубы и когти не всегда могут спасти. Уж можешь мне поверить.

— Да ладно, я что, против, — покрутив в руке пистолет, он поставил его на предохранитель, который секундой ранее снял, и воткнул за пояс сзади. Обоймы тоже разложил по карманам, особо не артачась. — Какие планы? Почему-то мне кажется, что этот великан не горит желанием нам помогать.

— Просто, нам нужно вежливо его попросить, — я пожал плечами и ударил его ногой по лицу, от чего тот отключился.

— Это ты его так попросил? — Роман хмыкнул, не мигая глядя на меня. — Посмотри, мне на ботинок кровь прилетела! А еще меня варваром называешь.

— Да это просто эксперимент. — Отмахнулся я. — Хочу посмотреть, как на ботинках от Сержа кровь смотрится.

— Мне сейчас будет хуже. — Улыбнулся Роман — Но ботинки я заказываю в другом месте.

— Правда? — Расстроился я для вида. — Ну что поделать, ошибся. Ладно, нужно его обыскать, потому что мне кажется, что в том положении, в котором он находился, он явно был против такого самоуправства с нашей стороны.

Перевернув тушу на спину, я быстро прошелся по его карманам, закончив как раз тогда, как только бугай начал приходить в себя и застонал.

Нож, который я приметил у него ранее, выглядел довольно странно. У меня было стойкое ощущение, что это не просто обычный кусок металла. Оторвав от рубашки бандита кусок ткани, я аккуратно поднял клинок, который все это время лежал на земле, невдалеке от нас. Приглядевшись, я увидел на клинке вязь каких-то символов с одной стороны, и выполненную каким-то странным шрифтом надпись, с другой. Пришлось хорошенько присмотреться, чтобы прочесть, что там было написано «Морозов». Рукоять была какая-то слишком холодная, даже сквозь кусок ткани, мои пальцы почти обжигало холодом. В центре рукоять была инкрустирована переливающимся на свету голубым, практически прозрачным камнем, подобных которому я раньше не встречал.

— О, клановый клинок, — Роман подошел ко мне со спины, разглядывая через плечо мою находку. — Подобный у отца есть, только с изумрудом в центре. Думаю, ты уже окупил охоту. Теперь нужно что-то найти и для меня.

— Он же для чего-то нужен? — Я повернулся к княжичу, вкладывая клинок в ножны. Семейная реликвия как-никак, незачем разбрасываться подобным.

— Понятия не имею, меня отец пока в такие тонкости не посвящал, — он пожал плечами и обернулся на пытавшегося подняться бугая. — Откуда у тебя кинжал? — Грозно спросил он, показывая пальцем на клинок, уже висевший у меня на поясе.

— Когда после ритуала я вернулся домой, там было все перевернуто, скорее всего, взял то, что плохо лежало, — оскалился я, доставая у него из кармана точно такой же инфорпланшет, как те, которые были у его напарников. — Разблокируй.

— Да пошел ты, — сплюнул он мне под ноги очередную порцию крови, после чего попробовал посмотреть мне прямо в глаза. Правда, через секунду уже не выдержал и отвел взгляд.

— Нет, ну что за культура, что за манера общения, — всплеснул руками Роман, которому все происходящее доставляло какое-то изощренное удовольствие. — Предлагаю начать пытать.

— Что еще ты взял у меня из дома? — Спросил я у мужика, который отвернулся от меня, пытаясь показать, что он ничего не скажет.

Внезапно, по коже прошел холодок, который заставил напрячься и выпрямиться, вглядываясь в серые стены и крыши домов, в поисках нечисти.

— Отвечай на вопрос, — я резко повернулся к княжичу, который проговорил эту фразу тихим голосом, с каким-то потусторонним эхом. — Что еще ты взял у него дома?

— Ничего. В комнате больше ничего не было, — ровным, ничего не выражающим голосом пробасил мужчина.

В глазах у Романа, который пристально смотрел на нашего пленника, плескался красный затухающий огонь. Я достал меч, чтобы обезопасить себя от нападения вампира, если Роман обратится. Я понял, что это было, так называемое, доминирование. Именно с помощью этого умения вампиры и некоторые подобные им твари, могут влиять на людей, полностью лишая тех собственной воли. Правда, доступно оно было в основном старым и сильным иным. Видимо, магия Романа давала ему еще больше бонусов, чем я предполагал. Кровавый огонек в глазах княжича потух, и тот покачнулся, хватаясь за голову. Я вложил меч, понимая, что опасность миновала и, обойдя мужика, посмотрел тому в глаза, в которых можно было различить едва уловимые кроваво огненные вспышки. Бандит пристально смотрел на Романа, ожидая нового приказа. Лицо его разгладилось, исчез звериный оскал, а если бы у него был хвост, то он наверняка бы махал им из стороны в сторону, в ожидании приказа любимого хозяина.

— Что это было? — Простонал княжич, все еще не отнимая руку от своего лба. — Такое чувство, будто мне в голову вбили штырь с шипами и несколько раз провернули.

— Ну, ты использовал свои вновь открывшиеся навыки вампира. Которые, по всей видимости, не можешь пока контролировать. Ты медитацией, когда занимался в последний раз? — Я сунул ему в руку планшет, а сам разглядывал в это время небольшой невзрачный пластик ровной прямоугольной формы. Подобные ему мне постоянно выдавали на выходе из поместья, пока я не поступил в академию. Местный аналог магнитного ключа, работающий на какой-то магии.

— Это очень личный и сакральный вопрос. — Сквозь силу улыбнулся Роман. — Так что, без адвоката я отвечать не буду. А что я сделал?

— Сотворил себе человеческую марионетку. — Указал я Роману на бандита. — Правда, из-за неопытности это не слишком надолго. Ты давай не тупи, этот всплеск может пройти быстро, а неконтролируемая отвязка от хозяина грозит только смертью. Что это? — Я покрутил перед глазами у бугая пластиком, глядя, как огненные всполохи в глазах усилились. Он перевел взгляд на Романа, который удивленно вскинул брови, но догадался повторить вопрос.

— Пропуск на территорию, — покорно ответил Бандит. — Действует до двенадцати часов ночи.

— Замечательно, — кивнул он, протягивая тому планшет, который мужик спокойно разблокировал и отдал обратно Роману. Тот повертел его в руках и передал мне. — Сколько вас?

— Уже трое, — безэмоционально ответил он.

— Серьезно? — Я хмыкнул, кладя пропуск в карман. Он нам еще пригодится. Осталось только найти эту самую территорию.

Значит, с самого начала не обманул, что было странно и подозрительно. Только сейчас он врать не может. По крайней мере, не на конкретно поставленный вопрос княжича.

— Ну веди нас, — вздохнул княжич. — И что мне с ним теперь делать? — Шепотом спросил он у меня, глядя, как бугай медленно поднимается на ноги и начинает идти вперед, волоча за собой простреленную ногу. На боль и другие подобные неудобства он внимания не обращал.

— Понятия не имею, — честно ответил я, глядя в спину хромающему бандиту. — На месте разберемся. В любом случае, относись к нему, как к мертвецу. Так быстро и настолько сильно на твои чары мог поддаться только законченный подонок, в котором человеческого меньше, чем в тебе, при полном обращении. Кстати, не советую применять это к священникам и подобным личностям. А если нарвёшься на святого, то вообще сгоришь быстрее, чем пикнуть успеешь.

Ничего интересного на инфопланешете бандита в плане информации не хранилось, как оказалось, это было что-то похожее на электронный кошелек. По крайней мере, выполнял он именно эту функцию. На счету у него была сумма в триста двадцать три червонца. Необычно большая сумма для окраины и подобных личностей, выполняющих роль шестерки, но для города, как я теперь уже понял, была не особо значимой. Я, не мудрствуя лукаво, и совершенно не испытывая никаких зазрений совести, перевел все его деньги на свой счет, воспользовавшись отпечатком его пальца для подтверждения операции, и выкинул в ближайший мусорный контейнер уже не нужный мне планшет. В принципе, эта вылазка уже дала довольно много. Фамильный клинок, который являлся неким артефактом, шкатулку от матери и немного денег. Осталось только в плане информации немного подтянуться, и я буду полностью доволен такой незапланированной прогулкой. Конечно, с находками надо было еще разбираться, но это уже позже. Думаю, стоит чаще гулять по окраине, тут можно много чего интересного найти.

Сегодня, на окраине, как обычно, было неуютно, серо и уныло. Тем более, тяжелые тучи заволокли небо, делая все вокруг еще большее жутким, чем оно было на самом деле. Мы плелись за мужиком, который ни разу не остановился, петляя по незнакомым мне улицам. Он даже не обернулся, покорно выполняя наложенное на него поручение хозяина. Вот, наверное, именно эту черту в вампирах я ненавижу больше всего. С остальным можно смириться, а вот их игры с разумом — это одно из единственных, что отличает их от большинства тварей. Причем, как правило, они делают это, чтобы привлекать людей в свое логово, и если не убивают их в конечном итоге и отпускают, то человек не может вспомнить ничего из того, что с ним произошло. Именно поэтому сильных вампиров так сложно вычислить в городах. Они просто не оставляют следов.

Весь путь мы проделали в тишине, постоянно оглядываясь и удостоверяясь в отсутствии слежки, пока не прошли к самой границе окраины, за которой был густой хвойный лес, располагающийся на несколько километров, такая вот своеобразная граница столицы тверского княжества. Встречающиеся нам по пути редкие прохожие, которые в это время праздно шатались по улицам в поисках того, чем можно поживиться, опасливо и злобно на нас смотрели, пропуская и не задерживая. Все же, при свете дня никто не решился нападать на благородных из города. Правда, все изменится, как только наступит ночь. Поэтому нужно как можно быстрее узнать, кто тут такой самоуверенный, чтобы еще засветло вернуться в городскую черту.

Наконец, мы дошли до высокого забора метра под три высотой, изготовленного из серого камня. Наверху, по всему периметру, была приделана колючая проволока, а табличка прямо на воротах гласила, что это частная территория. Мне казалось, что бандит вел нас каким-то запутанным маршрутом, словно петляя и избегая открытых мест и площадей. По крайней мере, добрались они до меня гораздо быстрее, чем мы прибыли сюда. Но, возможно, они добирались до лавки Владимира на автомобиле или использовали телепорт. Все это было важным, но в данный момент не критичным, потому как бугай все еще слушался княжича беспрекословно, и как бы он не хотел сорвать поводок, у него это не получалось. Я обошел огороженную территорию по периметру, но не увидел ничего, что могло бы позволить хотя бы заглянуть внутрь. Кроме того, как бы я не прислушивался, ничего услышать мне так и не удалось. Скорее всего, это был какой-то очередной магический барьер.

Дождавшись меня, бандит по команде княжича, провел своей картой-ключом по скрытой панели, после чего тяжелая стальная дверь отворилась без скрипа и скрежета. Я аккуратно заглянул внутрь, разглядывая стоявший небольшой дом по центру огороженного участка, возле крыльца которого был припаркован грузовой автомобиль. Никого из людей видно не было, поэтому я кивнул княжичу, и мы следом за мужиком тихо зашли внутрь участка. Дойдя до крыльца, я остановился, чтобы проговорить план.

— Так, Рома, ты пока остаешься снаружи. Не хватало мне еще, чтобы тебя шальной пулей задело, и не спорь. — Рыкнул я, понижая голос до едва слышимого шепота, снимая меч с ножнами и протягивая тот княжичу. Замаскировать не получится, а с мечом наперевес тащиться туда в виде пленника, затея, изначально попахивающая идиотизмом. — Как только наступит время, свистну. Благо, для тебя услышать даже тихий свист труда не составит.

Роман открыл было рот, чтобы возразить, но потом захлопнул его, забирая у меня меч и рывком поворачивая свою марионетку к себе.

— Скажешь, что привел беглеца, как и было поручено. Старайся не вызывать подозрений. — Проникновенно сказал княжич, глядя бандиту в глаза, после чего обернулся ко мне. — Охота без внезапности, половина интереса по ветру. Так и сделаем.

Бандит кивнул, показывая, что понял распоряжение княжича, и начал подниматься вверх по ступеням. Нога не давала ему делать это быстро, поэтому мы молча следили за обстановкой, пока тот доковыляет до верха. Когда до двери оставалось несколько шагов, я взлетел наверх и встал перед бугаем. Все должно было выглядеть максимально правдоподобно на первое время.

Мужик несколько раз стукнул в дверь в какой-то только ему ведомой последовательности, после чего скрипнул, отворяясь, дверной засов.

— Беглеца привел, — просипел он, вталкивая меня в тут же открывшуюся перед нами дверь.

— Да, мои люди только что привели его. Если я сегодня закончу с парнем, то мне можно будет вернуться к группе? — Донесся до меня знакомый голос. К сожалению, ответчика я не услышал, точнее услышал лишь скрежет и бьющее по ушам эхо, видимо, голос был специально изменен.

В помещении было темно и пусто. По крайней мере, в том, в которое вел вход не было ничего. Меня встретил мужчина выше меня на две головы. Он оскалился, пристально разглядывая мое лицо, после чего, сверившись с какой-то фотографией, которую достал из внутреннего кармана куртки, удовлетворенно кивнул и, схватив меня за плечо, повел к противоположной от входа стене, где я сумел различить проем, ведущий в смежную комнату. Меня даже обыскать никто не удосужился. Да уж, все же ждали они заморенного и испуганного паренька, который только чудом спасся от смерти.

Меня втолкнули внутрь. Я, наигранно споткнувшись, упал на пол, чем вызывал смех моего сопровождающего. Бугай шел с нами и был молчалив, лишь пристально смотрел на меня. Кровавые искры в его глазах все еще мерцали, поэтому с этим беспокоиться не стоило. Пока я сидел на полу, то незаметно переложил в рукав один из метательных ножей, не забывая при этом украдкой осматривать помещение.

Это была довольно большая, хорошо обставленная комната с высоким потолком. В центре стоял широкий стол и вполне удобное кресло, в котором восседал тот самый толстяк, которого я видел перед самым ритуалом в компании Софии. Я-то думал, что по наводке девушки его уже давно должны были схватить, но, видимо, он был не таким уж и тупым, каким хотел казаться перед своими нанимателями. Перед ним стоял на столе все тот же красный кристалл, который проецировал смазанную фигуру. Скорее всего, собеседник жирдяя не слишком хотел афишировать перед ним свою личность.

— Когда закончишь с ним и восстановишь свои силы, поговорим, а пока тебе нет места среди нас, — сказав это до неузнаваемости искаженным голосом, голограмма исчезла, оставив нас наедине с этим малым.

Толстяк смахнул пот со лба платочком и, поднявшись, пристально посмотрел на меня. Потом кивнул мужику, стоящему у него за спиной, видимо собравшись отдать какой-то приказ, но слушать их уже не входило в мои планы. На данный момент, все стало понятно. Нужно брать толстяка, остальные мне не нужны. Так что, я уселся поудобнее и свистнул под удивленные взгляды бандитов.

Я краем глаза заметил, как в помещение ворвался вихрь, оставляя после себя лишь темное расплывчатое пятно. Встретивший меня мужик захрипел и завалился на пол, издавая булькающие звуки. Из его горла торчал клинок моего меча, который княжич даже не удосужился вытащить. Я перевел взгляд на второго мужика, который все еще стоял возле толстяка и нервно оглядывался по сторонам, доставая из кобуры пистолет. Роман практически материализовался у него прямо перед глазами и, сделав резкий короткий удар в области грудины, буквально тут же вырвал у него еще бьющее сердце.

— Всегда мечтал так сделать, — оскалился княжич, принимая нормальный человеческий облик и бросая вырванный орган на тело упавшему бандиту. — Я когда-то о таком в книжке читал.

— Ты — вандал, — покачал я головой, глядя, как толстяк пятится к столу и нажимает какую-то кнопку, после чего, довольно большое пространство перед ним накрыл плотный ячеистый купол.

Я достал меч из трупа и, сделав замах, попытался прорубить защиту, как минимум, прощупывая ее плотность, но клинок только звякнул о преграду, не нанося куполу никаких повреждений.

— Ты, это, возьми пушку, — Роман почесал голову, глядя на мужика, который все еще покорно смотрел на княжича, протягивая тому пистолет. — Иди на улицу, застрелись, что ли. Не хочется мне больше руки марать, — повернулся ко мне Рома, пожимая плечами. Бугай дернулся, видимо, не желая выполнять этот приказ, но потом взял пистолет и вышел из помещения. Спустя минуту раздался выстрел, и наступила тишина.

— Ну вот мы и остались наедине. Вы хотели со мной встретиться? — Улыбнулся я, глядя на толстяка, который сел на стул и перебирал какие-то вещи, высыпая те из многочисленных ящиков.

— Не спешите так радоваться, юноша. — Произнес на удивление спокойным голосом толстяк, выкладывая на стол очередной предмет. — То, что вы устраните этих трех недоумков, было более, чем вероятно. Так что, я вполне подготовился к такому варианту развития событий.

Глава 17

Мы с Романом недоуменно переглянулись, глядя, как этот толстяк спокойно смешивает что-то в глубокой миске, которую достал последней из ящиков своего стола. При этом миска постепенно начинала потрескивать и слегка светиться. Что, естественно, вызывало у меня некоторое беспокойство.

— О чем он говорит? — Нахмурившись, спросил княжич, несколько раз проведя по защитному куполу когтями, отчего энергетический барьер дрожал и сыпал искрами, но даже не думал нарушаться. Несколько быстрых ударов, так же не дали какого-либо результата. Купол даже не шелохнулся под действием физической силы полувампира.

— Я хотел тебя об этом спросить, — отстранено проговорил я. — Я с такой магией совершенно не знаком.

То, что толстяк выглядел невозмутимо и даже как-то воодушевленно, меня совершенно не радовало, да еще вдобавок эта защита, которую я совершенно не понимал, как можно взломать. Все подталкивало к тому, чтобы немедленно покинуть это помещение, но уходить без ответов совершенно не хотелось.

— Могли бы и у меня спросить, мальчики, — расплылся толстяк в отвратительной ухмылке, поднимая на нас взгляд. — Я даже не ожидал такого подарка судьбы, что вы окажетесь передо мной вместе. А, ведь, я рассчитывал просто убить тебя, чтобы снять печать Соломона и вернуть способность выполнять возложенную на меня миссию. — Ткнул он в меня пальцем, на миг оторвавшись от своего действия. — Но теперь я смогу завершить ритуал и полностью восстановить силы. — Он рассмеялся, глядя мне в глаза. — И не думайте, что получится сбежать. Так что, советую вам расслабиться и, по возможности, получать удовольствие. Ну, или хотя бы помолиться.

Я хотел было сделать шаг вперед, чтобы все же попытаться сломать эту банку, в которой закупорил себя противник, но внезапно ноги словно налились свинцом, да причем стали такими тяжелыми, что я не смог сделать и шага. Судя по виду Романа, с ним начало происходить нечто подобное.

— Ах ты… жаба, — прорычал княжич, довольно культурно выругавшись, частично трансформируясь, но этот толстяк больше не обращал на нас никакого внимания, продолжая химичить над чашей, из которой начал подниматься ярко синий дымок, в котором, время от времени, мелькали какие-то демонические рожи и непонятные символы.

— Не переживай, тебе то что, ты все равно жив останешься, — усмехнулся я. Хотя самому весело в данной ситуации мне отнюдь не было. Нужно было решить, что можно сделать, чтобы не составить компанию Михаилу на веки вечные. — Разве, что в мое тело переместишься. Ну так я его прокачал уже неплохо.

— Ты мне не нравишься, — процедил Роман, все еще неотрывно глядя на мужика и сверкая красными глазами, из которых начинал сочится кровавый туман. — Если ты не соизволишь прекратить свое занятие, то я буду вынужден выпотрошить тебя, как рыбу и заставить отведать собственные внутренности, выбирая наименее благородные куски. — Обратился он к толстяку, который даже взгляда не поднял на слова княжича.

— Ты хотя бы знаешь, что это за купол такой? — Обратил я внимание Романа на себя. Ситуация была не слишком приятная, но безвыходных положений все же не бывает, поэтому паниковать было рано. Да и пресечь зарождающуюся панику вампира не мешало бы. Толстяк начал читать монотонным речитативом какое-то заклинаний, от чего у меня в голове зашумело, а в груди начало довольно ощутимо жечь. Княжич так же неожиданно схватился за грудь, но потом отнял руку и глубоко вздохнул, стараясь успокоиться.

— Не знаю, скорее всего, какой-то артефакт защиты от физического воздействия, — Роман повернулся ко мне, принимая полностью человеческий вид. — Ты же слышал, этот урод лишился сил, значит, наколдовать что-то стоящее не смог бы при всем желании.

— А от магического? — Попробовал я закинуть удочку и с удовольствием отметил, как после моих слов, сердце толстяка начало биться чаще. А сам он немного ускорился в своих ритуальных напевах. Никакой боли больше не было, наоборот, тело обрело какую-то легкость, а разум очистился.

— О сильных микст артефактах я не слышал, но не факт, что таких нет. Но чего терять, давай попробуем, — оскалился княжич и повернулся в сторону купола с законсервированным внутри толстяком.

Я закрыл глаза, стараясь сосредоточиться и призвать силу, которая, на удивление, сразу же откликнулась. Я чувствовал едва ощутимый холодок, который пронесся по сосудам, и начал концентрироваться в руках, немного покалывая кожу. Я не знаю никаких заклинаний и способов управления собственным даром, но что мне мешает просто выбросить силу в его сторону?

Открыв глаза, я вытянул вперед руки, стараясь избавиться от уже приносящего дискомфорт потока. Прозрачная ледяная волна накрыла купол полностью и начала расползаться по полу и стенам помещения, но не приближаясь ко мне с княжичем. Мы были словно сами огорожены от действия этой силы. Роман покосился на меня и, сделав незамысловатый пасс руками, шепотом проговорил какую-то формулу. Я смотрел, как поток огня и чего-то темного внутри него, бьет по куполу, покрывая ледяную корку, которая, вопреки логике, не таяла и не разрушалась. Я все еще поддерживал ледяной поток, стараясь на голой силе пробить эту отделяющую нас ячеистую стену. Языки багрового пламени окутывали ледяную преграду и как будто сжали ее, усиливая давление, пока я не услышал громкий треск и следующий за ним громкий звук распадающегося на мелкие ледяные осколки стекла купола.

Роман чертыхнувшись, скороговоркой произнес слова магической формулы уборки, и все разлетающиеся осколки резко притянуло к центру комнаты. Когда шум и звон прекратились, я понял, что не слышу больше самоуверенного бурчания толстяка. Подняв на него взгляд, увидел, что его тело тоже притянуло к миниатюрной черной дыре, которую вызвал своим заклинанием Роман. Вспомнив, что заклинание вскоре ослабеет, я рухнул на колени и приложил руки к полу, стараясь сделать тоже самое, что и тогда в парке со служительницей Арахны. К счастью, все сработало безотказно. Ледяной поток усилился и устремился к противнику, который уже почти освободился и протянул руку к какой-то небольшой красной коробочке. Однако моя магия настигла его раньше, заставив застыть ледяной статуей с вытянутой вперед рукой.

Я глубоко вздохнул, загоняя остатки не израсходованной энергии внутрь, которая, на этот раз, подчинилась мне беспрекословно. Я удовлетворенно кивнул, отмечая видимый мною прогресс, и поднялся на ноги. Медленно сделав шаг вперед, осознавая, что никакая сила меня больше не сдерживает, я подошел к столу, наблюдая, как затухает водоворот в глубокой чаше, превращая изумрудного цвета зелье в зловонную и слегка бурлящую кашу. Внезапно, из чаши повалил едкий дым, от которого я успел укрыть нос и рот, чтобы не надышаться, и сделать шаг назад. Дым словно застыл в воздухе, после чего начал приобретать какие-то зловещие очертания, пока полностью не трансформировался в изображение черного черепа. Повисев немного над чашей, череп вспыхнул и осыпался пеплом, после чего бурление и вообще какие-то химические реакции в ней прекратились. Чувствуется мне, что мы успели пробить купол в самый последний момент.

— И зачем ты его убил? — Поморщился Роман, подходя к статуе, постучав по ней пальцем. — Мы даже допросить его не успели.

— Он жив. Ты что не слышишь его сердцебиение? — Отмахнулся я от него, разглядываю коробку, к которой тянулся толстяк. — Не знаешь, что это? — Я ткнул пальцем в изучаемый мною предмет, не стремясь прикасаться к нему голыми руками.

— Одноразовый телепорт, смыться решил, урод. — Роман, в отличие от меня, не стал медлить, и схватил со стола коробку, тут же сунув ее в карман. — Будем считать, что это моя часть трофеев, — ответил он мне, хотя я ни о чем его не спрашивал. Сомнительное приобретение. Использовать без очень уж веской, даже смертельной необходимости, я бы такое не стал. А у него, пусть будет. В конце концов, думаю, он сможет его перенастроить, если попросит помочь отца.

Я подошел к статуе и прикоснулся к ледяной корке, думая, как его все же разморозить. Ну или хотя бы голову, чтобы он мог говорить и отвечать на наши вопросы. Не придумав ничего лучше, я достал из ножен клановый клинок, понимая, что вреда он мне, скорее всего, не причинит, и попытался срезать им тонкий кусок льда.

На удивление, как только его лезвие коснулось ледяного покрова, в месте соприкосновение метала со льдом тут же образовалась проталина. Хотя сам лед не таял, а словно превращался в пар, который тут же буквально втягивался в лезвие. При этом, чем больше этого пара втягивалось в нож, тем больше теплела рукоять этого странного оружия. Как интересно. Я приложил рукоять еще раз и сделал словно небольшой надрез. Действие снова повторилось, правда, на этот раз на рукояти клинка слегка засветился кристалл. Похоже на какой-то индикатор зарядки. Ну что же, совмещу приятное с полезным. Освобожу толстяка и подзаряжу родовой клинок.

Меньше минуты понадобилось, чтобы разморозить верхнюю половину тела. Оказалось, что я не замораживаюпротивника полностью, а погружаю того в ледяную капсулу, твердую и жутко холодную. Возможно, в последствии, человек может умереть от переохлаждения, а тварь, например, впасть в подобие анабиоза, но это воздействие не убивает противника молниеносно. В целом, такой результат мне понравился. Осталось только найти этому достойное применение и не замораживать перед этим все вокруг, выкачивая свою магическую силу почти досуха.

— О, наш снеговик оттаял, — улыбнулся Роман, показывая толстяку заметно удлинившиеся зубы.

Сам мужик переводил бегающий взгляд с меня на княжича, обхватив себя руками, стараясь хоть немного согреться, что должным образом у него не получалось сделать, потому как ниже пояса он был еще скован магическим льдом.

— Ну и кто ты? — Наконец, решил начать я допрос. — И не думай, что можешь мне врать, я это сразу пойму. И да, не делай лишний движений, не разгоняй холодную кровь по телу.

— Мне холодно, — тихо проговорил он, клацая от холода зубами. — Яйца хотя бы освободи.

— Ничего страшного. Как только поговорим, то мы тебя сразу же согреем. — Ухмыльнулся я, присаживаясь напротив него. — Но ты можешь потянуть время, или вообще заявить, что ничего не знаешь. Тогда мы тебя просто отвезем в тайную канцелярию, где ты все равно все расскажешь. Вот только мы попросим не лечить тебе отмерзшие яйца. Отмороженные они начнут болеть, гнить, из них будет всякое выливаться. Отвратительное зрелище, а уж ощущения мне и представить сложно. Ну так как?

— Все скажу, спрашивай. Только быстрее. — Проникся толстяк, пытаясь руками растопить лед в области паха. — Черт с ней, с камерой.

— Ну так, кто ты такой? Предупреждаю, в следующий раз, когда я задам свой вопрос дважды, я отойду покурить на пять минут. — Повторил я, пристально глядя на толстяка, прислушиваясь к его сердцебиению и вглядываясь в зрачки. По реакции тела я всегда смогу понять врет он или нет. Не со всеми так, конечно, работает, но этот малый выдержкой и спокойствием точно не обладает. Тем более в ситуации, когда он обеспокоен только сохранением своего мужского достоинства.

— Денис Козловский, — начал отвечать он.

— Не помню таких, — кивнул Роман, значит, не высокого чина малый. — И чем ты занимаешься в Ордене?

— Я — жнец, — немного замялся он, отводя от меня взгляд. — Я провожу сам ритуал и подготовку.

— Кто у вас главный? — Решил попытать я счастье, но понимал, что этого не узнаю, учитывая искажение изображения и голоса, связавшегося с ним человека.

— Я не знаю, честно. — Он вскинулся. — Я не вру. Мы все разделены на группы, которые не контактируют даже между собой. Мы называем его Мастер. Знаю только, что выше него стоит Высший, который руководит всеми ячейками.

— Это логично, — Роман повернулся ко мне и удивленно вскинул бровь. — Но это мало поможет нам выйти на остальных.

— Поэтому они и не контактируют между собой. Чтобы ликвидирована была только одна ячейка и не затронула остальных членов Ордена, — я кивнул Роману. — Как ты связываешься со своим Мастером? — Вновь обратился я к толстяку.

— Мы передаем сообщение в центр, что хотим связаться с ним, кратко называя причину обращения, — кивнул Козловский, от волнения все больше и больше пытаясь добраться до своего паха сквозь толщу льда. — С помощью этого, — он указал головой на красный кристалл, который стоял на столе в центре. — Всем клиентам для связи мы выдаем точно такой же, но только связь односторонняя, сами клиенты по желанию с нами связаться не могут.

— Ну, пиши, Козловский, что задание выполнено. — Я пододвинул к нему кристалл, на который он перевел свой взгляд, при этом снова начиная трястись. Правда, уже от страха.

— Нет. Мне нужны гарантии, что вы оставите меня в живых. — Он сложил руки на груди и посмотрел на нас с вызовом, всем своим видом показывая, что терять ему нечего.

— Мы можем это обсудить, — Засмеялся я. — Дашь нам десять минут? Ну или в крайнем случае, полчаса, если задержимся.

Толстяк дернулся и все же протянул руку к кристаллу, понимая, что никаких гарантий он точно не получит, а время безвозвратно уходит. Знаю я этот тип людей, сейчас он сдаст всех, лишь бы сохранить свои причиндалы в целости и сохранности. Потому что в таких людях благородство и преданность, особенно когда они могут причинить им неудобство, или даже вред, отсутствуют полностью.

— Если скажешь что-нибудь не то — умрешь. Если попытаешь предупредить кого-то — умрешь. В общем, если не будешь хорошо себя вести, то умрешь, таких гарантий тебе достаточно? — Я улыбнулся, подбадривая его. Толстяк закивал и, сделав пасс рукой, что-то набрал на появившейся перед ним голографической клавиатуре. Я сумел различить несколько цифр и какой-то зашифрованный код. Ну да ладно, если будет нужно, то потом вытащу из своей памяти при помощи эликсира и медитации.

Потянулись минуты напряженного ожидание в полной тишине.

— И долго еще ждать? — Нетерпеливо спросил Роман, которого такое ожидание начинало немного напрягать.

— Нет, обычно несколько минут, — затараторил Козловский, глядя пристально на кристалл, который вдруг начал едва ощутимо пульсировать и издавать легкие щелчки.

Мы отошли за противоположную сторону стола, чтобы случайно не попасть в поле зрения проекции, естественно, предварительно передвинув толстяка поближе к краю стола, чтобы скрыть покрытые льдом конечности. К сожалению, я отметил, что лед начал постепенно таять и скоро должен был отойти весь, но время еще было.

Голограмма появилась неожиданно. Услышав, как учащается сердцебиение толстяка, я направил пистолет в его сторону, чтобы ложные надежды не заставили его совершить глупость.

— Мальчишка мертв, — сразу начал вещать толстяк, глядя на проекцию сидящего мужчины, очертания которого были, как и прошлый раз, смазаны.

— Ты вернул свои силы? — Снова тот же искаженный голос.

— Не полностью, для этого мне нужно было закончить ритуал. Но они постепенно возвращаются! Я уже могу проводить ритуалы полноценно, — отрапортовал Козловский.

— Почему ты такой… мокрый? — нашелся как спросить Мастер у своего подопечного.

— Небольшое недоразумение, не рассчитал откат от снятия печати. Я могу вернуться в Орден? — На удивление, ровно ответил толстяк. Видимо, врать начальнику ему приходилось не в первый раз.

— Я передам координаты группы, оставшейся без жнеца. — Фигура мужчины поднялась со своего кресла, видимо собираясь заканчивать разговор и куда-то уходить. — Используй телепорт.

— А может лучше своим ходом? — Уточнил Козловский. — Со мной много необходимых вещей. Или группа не в Твери?

— В Твери нет больше ячеек нашего Ордена. И это вина твоя и твоей группы. Я свяжусь с тобой, когда ты прибудешь на место назначения. — Фигура мужчины взмахнула рукой, обрывая общение.

Голограмма исчезла, а Козловский глубоко выдохнул, чуть не теряя сознание от облегчения. Что-то мне не нравилось, все как-то не вязалось в общую картину. Интересно, то, что он сказал про ячейки в Твери правда или все же этот Мастер заподозрил толстяка и лукавил.

— Я думаю, нужно связаться с отцом… — начал было Роман, но его отвлек пронзительный писк, исходящий из кристалла, который внезапно начал неестественно ярко светиться, словно пульсируя изнутри. — Так должно быть? — Спросил он у толстяка, который, нахмурившись, смотрел на кристалл и отрицательно покачал головой.

— Беги, — рявкнул я и ухватился за княжича.

К счастью, Роман все понял правильно и, не задерживаясь ни на секунду, рванул из помещения со всей доступной вампиру скоростью. Так что уже через мгновенье мы были на улице, наблюдая, как дом словно сжался в огромный деревянный шар, почернел и рассыпался пеплом вместе со всем его содержимым.

— Ты как? В норме? — Обратился ко мне княжич, аккуратно отцепляя от себя мои руки.

— По сравнению с тобой, порталы — это просто праздник какой-то. — Прохрипел я, пытаясь унять тошноту и головокружение. — Ты мне в следующий раз, хоть голову придержи. У меня же чуть позвонок в трусы не высыпался.

— Спасибо за отзыв об услуге вампир-экспресс. — Рассмеялся княжич. — Ваше мнение очень важно для нас.

— Юморист. — Прохрипел я, с трудом сдерживая улыбку. — Ладно, пошли. Впереди у нас самое трудное.

Глава 18

Почти минуту Роман задумчиво смотрел на меня, так и не сдвинувшись с места, но затем любопытство юного княжича пересилило, и он все же спросил:

— Что конкретно? Нет, ты не пойми меня неправильно. — Видя мое насмешливое выражение лица, поднял руки княжич. — Я только разогрелся, но все же мне хотелось бы узнать, что еще творится в твоей безумной голове, и каков план развлечений на сегодняшний день?

— А как же чувство неизведанного, ощущение опасности, дух охоты, в конце концов? — Не удержался я от подколки в сторону вампира, который смерил меня уничижительным взглядом, от которого меня разобрал смех. Отсмеявшись, я махнул рукой, направляясь в сторону выхода. — Какие уж тут развлечения. Я же сказал, что осталось самое трудное. Мне нужно подготовиться морально к тому, чтобы завтра отдать практически все свои деньги за приобретение не слишком нужных мне, но довольно важных для общества, вещей. Даже не знаю, успею ли за оставшиеся день и ночь.

— Знаешь, кто ты? — Прорычал Роман и, покачав головой, обогнал меня, выходя с территории. — Ты злодей и скряга.

Мне даже показалось, что он был немного расстроен моим ответом, но я совершенно не лукавил и говорил истинную правду. Пока больше делать на окраине мне было нечего, за исключением Владимира, но тот еще должен был подумать над моим предложением. Наседать буквально на следующий день смысла не имело, да и подготовиться было бы неплохо, хотя бы прикинуть планы, да помещение присмотреть, если он все же согласится кардинально поменять свою жизнь. Вернее, когда он согласится. В его решении у меня не было никакого сомнения.

К сожалению, все ниточки, ведущие к Ордену, в данный момент были оборваны, и сейчас я мало что мог сделать без какой-либо зацепки и информации, поэтому придется оставить Орден на далекое будущее, если они сами не объявятся, и в настоящее время сосредоточиться на текущих проблемах.

С наступлением вечера, улицы постепенно начали заполняться людьми. Не сказать, что они как-то сильно обращали на нас внимание, но парочка пристальных взглядов все же буравила спину, заставляя постоянно следить за окружающим пространством. Судя по тому, как княжич ускорил шаг, ему тоже не приносила удовольствия вечерняя прогулка вдалеке от привычного места обитания. Мы молча прошли несколько центральных районов, в обход которых вел нас бугай, и уже завернули на последнюю улицу, ведущую к выходу, как Роман, шедший на сей раз справа от меня, резко остановился и развернулся.

— А ну стой, паршивец, — больше удивленно, чем злобно прикрикнул княжич, хватая за волосы практически сбежавшего от него пацана, в руках у которого находился кошель, срезанный с пояса княжича. Немного подумав, Роман перехватил его за руку, отпуская волосы и, тем самым, заглушая душераздирающий крик, пронесшийся по улице. Если бы не сверхчеловеческая скорость и чутье, то княжич бы даже не заметил пропажи. Я усмехнулся, с интересом глядя, как будут развиваться события. Мелкого воришку я заметил с самого начала, и вполне мог бы избежать этой ситуации, но Роману нужен подобный опыт. Зная быт аристократов, можно легко предположить, что ему когда-нибудь захотят подкинуть что-нибудь в карман, пусть учится следить за подобными вещами.

— Дяденька, отпусти, я больше так не буду, мне нечего есть. У меня мать болеет. — Заканючил паренек лет двенадцати с перемазанным грязью лицом. Что примечательно, почти вся одежда на нем была чистая. Наверняка специально извазюкался в грязи, ради таких вот непредвиденных случаев, но из-за неопытности не уделил этому должного внимания. Тем временем, паренек кинул под ноги княжича кошель и потер рукой нос, опуская глаза вниз, всем своим видом показывая свое полное раскаяние.

— Дяденька, надо же — хмыкнул княжич, оглядывая парня. — И что мне с ним делать? — Спросил он у меня, показывая на мальца.

— Что хочешь, — я пожал плечами. — Все равно мы сейчас решим все вопросы с его бандой. Так что, никакого ущерба в том, чтобы отпустить его уже не будет. Хотя, можно на прощание сломать ему пару пальцев. Будет хорошим уроком.

— Какой бандой? — Практически искренне ответил пацан, возмущенно глядя на меня, даже прекратив попытки освободиться от захвата вампира. — Я просто искал деньги на еду для матери.

— Например, этой, — я смотрел, как из проулка на нас выходят несколько молодых, но уже потрепанных жизнью, парней. Оглянувшись, я увидел позади себя еще троих. — Или ты скажешь, что это твои братья, дяди и прочие родственники, которые тоже ищут для нее немного еды?

— А ну, залетные. Быстро отпустили ребенка, если проблем не хотите. — Выдал, видимо заготовленную фразу главарь, вытаскивая из кармана нож-бабочку, и делая шаг вперед. Я смотрел, как он играется с ножом, пока не делая никаких резких движений. — Если не хотите, чтобы завтра в газетах были фотки, где вы воруете детей с улиц, то готовьте откупные и покрупнее.

— Это они сейчас серьезно? — Фыркнул княжич, все еще держа пацана, который возобновил попытки вырваться. — Да успокойся ты, а то останешься без руки, — вполне миролюбиво ответил Рома, улыбаясь, показывая заметно удлинившиеся клыки. Парень смотрел на быструю трансформацию, открыв рот, замерев на месте, словно под действием гипноза.

— Ну, видимо, да, — поморщился я, запуская руку за пазуху, прикасаясь к пистолету. — Как я понимаю, ребятки решили поймать на горячем аристократов и хорошо поправить свое финансовое состояние.

— Средь бела дня? — Продолжал недоумевать вампир, оглядывая компанию уже нечеловеческим взглядом. — Эй, смерд. Вы это просто придумали, или тут кто-то из аристократов правда детей хватает?

Я пожал плечами, отмечая, что сумерки уже полностью накрыли квартал и если бы не усиленное зрение, то разглядеть детали было бы проблематично, собственно, потому наши собеседники и не разглядели пока метаморфозы княжича. Просто Роман, видимо, уже немного потерял контроль и перестал различать день и ночь.

— Ты что, глухой или просто тупой? — Рявкнул все тот же парень, который начал этот разговор. — Отпускай пацана и выворачивай карманы, ты тоже. И куртку снимай, — повернулся он ко мне, показывая на меня ножом.

— Кстати, хорошая куртка, — неожиданно переключился на меня вампир, оглядывая меня с головы до ног, словно только что увидев. — Необычная, но очень стильная. Утром ее на тебе не было. Где взял такую и почему меня не позвал в этот магазин?

— Потом покажу, тем более, как раз хотел поговорить с тобой о благотворительности и инвестициях в благое и, теоретически, прибыльное дело. — Я хмыкнул, переводя взгляд на княжича, который, судя по всему, остался недоволен моим ответом.

— Ребята, это упырь! — Паренек, удерживаемый княжичем, неожиданно заорал, придя в себя, и с новой силой начал выдергивать руку. От внезапного вопля Роман даже выпустил пацана, который не будь дураком, сразу же ринулся к своим товарищам, при этом не забыв прихватить с собой кошелек, который так и оставался до этого лежать на земле. От выражения лица княжича я чуть не рассмеялся, так оскорбленно он в этот момент выглядел. Хотя, тут действительно было на что обидеться. Если бы воришка назвал упырем настоящего вампира, то в проулке уже не было бы никого живого.

— Слушай, а я узнал его, это же тот самый парень с фотографии. Та бабенка нехилые бабки предлагала за информацию о нем, если он тут покажется, — неожиданно проговорил один из компании, направляя в нашу сторону свет обычного карманного фонаря, который прошелся по мне только вскользь, останавливаясь на теряющегося уже самообладании вампире. — Только выглядит он действительно странно. Слышь, благородный, ты чего, болеешь? Зря ты сюда такой пришел, тут бледных не любят.

Позади нас послышались приближающиеся шаги. Видимо, остальным надоело стоять и выполнять роль статистов. Ну или решили начать действовать и схватить пленника, за которого им пообещала награду какая-то женщина. Хотя, конечно, я был почти уверен, что знаю, кто она такая.

— Хватаем его, а ты отправляйся к той сучке, скажи, что для нее есть информация, — махнул главарь рукой в сторону пацана, который со вздохом облегчения унесся куда-то через незаметный проулок, оббегая нас стороной.

— Ты говоришь о моей матери! — Внезапно даже для меня прорычал Роман и первым кинулся вперед, превращаясь в едва видимую черную тень.

Всего лишь одна оторванная голова от тела заставила собравшихся героев разбежаться, как тараканов в разные стороны, оглашая окрестности громкими криками.

— Ты так и будешь стоять? — Обратился ко мне Роман, принюхиваясь, и уже готовясь начать охоту на убегающих бандитов.

— Нет, я пойду в сторону города и постараюсь побыстрее добраться до поместья, потому что сейчас тут будет явно небезопасно, если это действительно княгиня объявила за тебя награду, — спокойно ответил я ему, глядя прямо в глаза. Скорее всего, разум начал потихоньку возвращаться, потому как Роман несколько раз глубоко вздохнув, начал медленно принимать свой человеческий облик.

Дождавшись, когда он полностью придет в себя, я схватил его за руку и потащил в сторону пропускного пункта, до которого, на самом деле, оставалось всего чуть больше сотни метров. Однако, как я не торопился, мы все же не успели. Уже подходя к пограничной зоне до меня донесся едва уловимый запах гвоздики и разложения. Не сдержавшись, я выругался, думая о том, что при всем желании не смогу остановить княжича, если княгиня сейчас его призовет. Он уже прекрасно пользуется сверхскоростью, так что исчезнет в мгновение ока. Возможно, стоит попробовать вырубить его, чтобы успеть донести бесчувственное тело до машины и попытаться скрыться.

Роман неожиданно остановился и нечеловечески плавным движением обернулся на сто восемьдесят градусов. Не успели. Не мешкая, я достал из ножен кинжал и уже приготовился к драке, но внезапно запах исчез, а в нос ударил стойкий запах свежей крови. Я обернулся, чтобы увидеть, как позади нас горкой лежали оторванные головы взрослых бандитов и два вырванных с суставами пальца мальчишки. Дождавшись, пока Роман придет в себя, я схватил его за руку и практически потащил к машине. Пока мать Романа отступила, но мы имеем дело с вампиром. Она легко может передумать уже через несколько минут, если решит, что вышло скучно.

Машину Роман оставил прямо на пропускном пункте, который охраняли все те же горе охранники, что с облегчением вздохнули, увидев княжича в полном здравии. Интересно, почему они не доложили об этом вышестоящим, если уж так переживали за жизнь и здоровье княжича? Как-то не все гладко с охраной самой окраины. Словно многое, если не все, скрывается и не доходит до князя в плане информации. Так, периодические вылазки и показательно-наказательные мероприятия, чтобы было, что написать в рапорте.

Нужно все же разобраться с тем, что тут происходит. Не должна часть города, даже такая, оставаться совсем уже без присмотра полиции и других правоохранительных органов. Особенно сейчас, когда во всей империи нежить начала плодиться, как никогда ранее. Мои воспоминания уже полностью слились с воспоминаниями Морозова, так что я уже в полной мере считал эту империю своей второй родиной и искренне переживал за нее и людей, проживающих тут.

— Думаешь это она? — Тихо спросил Роман, заводя машину и резко срываясь с места, стараясь как можно быстрее уехать от этого оказавшегося для него на самом деле опасным места.

— Разумеется. Нужно встретиться с твоим отцом и решить, что делать дальше. — Вздохнул я. — Все же мои надежды на то, что она покинет Тверь, не оправдались.

— Не получится, отец еще не вернулся из столицы, куда отбыл вчера вечером, поэтому придется выходные переживать самостоятельно. — Грустно улыбнулся Роман, пролетая пост полиции на полной скорости.

— Ты же понимаешь, что тебе лучше не высовываться из поместья, особенно сегодня ночью? — Уточнил я у княжича. — Тебе не справится с ней, по крайней мере, пока.

В какие-то рекордные сроки мы добрались до поместья и зашли внутрь. Решив, что обычная охрана может не справиться, я сразу же направился в лабораторию, чтобы проверить, как там Миша и попросить его присмотреть за Романом в ближайшее время. В лаборатории кипела подозрительно бурная деятельность. Все столы были завалены какими-то ингредиентами, банками и склянками, а дым и пар стоял просто невообразимый. Через этот химический туман я все же смог разглядеть призрака, который с задумчивым видом читал старинную книгу, параллельно помешивая что-то в реторте, стоявшей на горелке.

— Что делаешь? — Обратился я к Мише, который, видимо, увлекся и не заметил, как мы вошли. Как оказалось — это был довольно опрометчивый поступок с моей стороны. Испуганный призрак вскочил и опрокинул содержимое реторты на себя, выдавая такой набор эпитетов, направленных в мой адрес, что я даже удивился. Никогда не замечал такой склонности к ненормативной лексике от него. На несколько секунд я даже пожалел, что у меня нет под рукой блокнота, уж больно интересно он завернул несколько выражений.

— Работаю, пока вы развлекаетесь, — Выговорившись, проворчал он, вытирая тряпкой то, что разлилось по столу, разъедая столешницу, и оставляя после себя вполне аккуратные дырки. — Вы вообще где были? — Хмуро поинтересовался он, смотря на тряпку в своих руках, которая от его жуткого варева начала дымиться и расползаться.

Не удержавшись, я взял в руки книгу, за которой корпел ученый.

— Рецепты, используемые в Салеме, одна тысяча девятьсот шестьдесят первый год. — Зачитал я название книги, написанное на латыни. — Судя по эффекту твоего зелья, очень увлекательный год и место.

— Не сказал бы. — Забрал у меня книгу Михаил. — Просто женский клуб по интересам. Это уже я улучшил то, что они придумали. Так где вы были и что вам нужно от незаслуженно покинутого и всеми забытого гения?

— Не бурчи. — Остановил я Михаила. — Сможешь приглядеть за Княжичем? Не хочу оставлять его без присмотра сегодня, — я кивнул в сторону Романа, который с нездоровым любопытством рассматривал ингредиенты и принюхивался к каждой пробирке, которые стояли на столах. — Мы пересеклись с княгиней. Мало ли, что ей в голову придет.

— Я, конечно, могу, — Миша почесал затылок стеклянной палочкой, после чего неожиданно подскочил ко мне и вырвал с головы солидный пучок волос. — Так, мне в зелье еще нужен один волосок мужчины.

— Миша, бл…ть — сквозь зубы процедил я, и вышел из лаборатории на свежий воздух, понимая, что эти пары, витавшие в воздухе, немного притупили мою реакцию и бдительность.

Приняв душ и проверив оружие, я сел за стол, доставая шкатулку, которую мне передал Владимир. Выполненная из монолитного камня, с нанесенными на нее символами защиты. Никакого замка видно не было, собственно, крышка, словно была впаяно в основной корпус. На крышке в центре красовался знак Гора или очень сильно на него похожий. Все же в них я не слишком хорошо разбирался. Одна черточка, нарисованная не в том месте, могла означать нечто совершенно противоположное. Через знак шли несколько полос, которые не были нарисованы, а были словно высечены. Они сходились в центре и начинались с четырех разных углов.

Я интуитивно подозревал, как можно было ее открыть, но до последнего сомневался. Как и в словах Владимира, и в том, что ее передала ему именно мать. Не хотелось бы открыть ящик Пандоры, а потом удивляться свалившемуся на голову апокалипсису.

Но с другой стороны, я помнил, что подобный знак и рисунок, который шел словно вязью символов и рун, проходящих по периметру крышки, был изображен на двери кабинета Морозова-старшего, в который заходить мне, тогда еще маленькому мальчику, категорически воспрещалось.

Именно это воспоминание всё-таки перебороло сомнения и я, взяв родовой кинжал, который предпочитал сейчас всем другим ножам, полоснул по раскрытой ладони, сжимая ее в кулак, заставляя кровь немного скопиться прежде, чем полить ее в самый центр, там, где был изображен древний знак.

Первые несколько секунд ничего не происходило, и я уже подумал о том, что ошибся, но как только вся крышка покрылась моей кровью, то я ощутил от нее довольно сильную вибрацию. От шкатулки полился яркий голубой свет, а по столу, на котором она стояла, пошли полосы изморози. Примерно через минуту это светопреставление закончилось, и с довольно громким щелчком крышка откинулась, явив передо мной резной ключ, сделанный из чистого льда. Именно им князь Морозов отпирал дверь в своем кабинете.

Глава 19

Аккуратно достав артефакт, я несколько минут полюбовался идеальным исполнением узоров. Кто бы его не сотворил, работа была выполнена просто безупречно. Волшебный лед совершенно не вызывал каких-либо негативных ощущений, скорее наоборот. Чувствовалось что-то родное и успокаивающее. Решив для себя, что обязательно разберусь с наследием Морозовых, я положил ключ обратно и закрыл шкатулку, которая мгновенно приобрела точно такой же вид монолита, который был до ее открытия.

Что примечательно, ни единого следа крови на крышке не оказалось. Отсутствовал даже запах. Решив разобраться с подобными магическими фокусами позже, я положил коробку во внутренний карман куртки. Подобные вещи не следует упускать из вида, даже если они доставляют неудобства. Решив, что отдохнул достаточно, я оделся и спустился в лабораторию. Михаил и Роман — это не те личности, которых стоит оставлять надолго без внимания. Особенно, когда они вместе.

Зайдя в помещение, я окинул взглядом царивший в ней хаос, а так же увлеченных призрака и вампира, которые что-то активно смешивали, крошили и попеременно передавали другу записки. Хотя Роману писать было не обязательно, призрак все равно его слышал, но мне кажется, им нравился сам факт такого общения. Понаблюдав за ними некоторое время, я решил оставить пока все, как есть, и вышел в коридор, тихо прикрыв за собой дверь.

Несколько раз обойдя поместье и не обнаружив ничего подозрительного, собственно, как и по периметру здания, я вернулся в комнату, задумываясь о том, что именно хотела сказать своим странным появлением княгиня. Обозначить свое присутствие или был какой-то скрытый мотив? В целом, это было крайне странно. Однако пока ночь проходила спокойно, и это было самое главное. Никто не стремился проникнуть в поместье хоть скрытно, хоть открыто, хотя отсутствие князя давало вполне ощутимое преимущество вампирше или ее прислужникам, в наличии которых я не сомневался. Тем более, сегодня точно смог убедиться, что княгиня — не обращенная, а рожденная. Изредка, бывают случаи, когда человек становится вампиром не из-за укуса, а в следствии ритуалов или проклятий. Такое существо намного сильнее обычного вампира, развивается в десятки раз быстрее и даже может дать начало новой ветви вампиров, обладающих уникальными чертами и силой крови.

Не сомкнув глаз до самого утра, я все же задремал с первыми лучами солнца, полагая, что уж при свете дня никаких неприятностей не предвидится.

Только вот, выспаться мне не удалось. Уже через несколько часов, меня разбудил грохот, доносившийся откуда-то снизу, после которого дом ощутимо тряхнуло, и наступила подозрительная тишина. Мне понадобилось меньше минуты, чтобы пробежать половину поместья и оказаться в коридоре, ведущим в лабораторию, который в данный момент был на треть заполнен каким-то едким зеленым дымом. При этом, он не рассеивался, а словно висел в воздухе, не стремясь опускаться к полу или заполнить свободные от него части помещения. Я протянул руку, касаясь этого странного тумана, и тут же ее одернул, глядя на обожженные пальцы. Мгновения хватило, чтобы вызвать химический ожог на открытой коже. Что было бы, если простоять в этом дыму чуть больше времени, представить было несложно. Так что, пробиваться туда было не слишком хорошей затеей, и это я еще понятия не имел, какими дополнительными свойствами обладал этот туман. Пока вроде кроме химического ожога я ничего не видел, но прошло еще мало времени. Неожиданно раздался дикий шум и включилась система пожаротушения, или ее какой-то ее магический аналог. В коридоре стало холодно, а с потолка полилась вода, насильно прибивая дым и немного очищая воздух.

Пока я раздумывал, как поступить, в коридоре за моей спиной собралось уже не менее десятка прибежавших на шум охранников. Правда, разглядывая едкое марево, они тоже пришли к выводу, что придется ждать, пока путь в лабораторию станет свободен. Как бы то не было, они так же, как и я, смогли идентифицировать источник шума и грохота, исходящий именно из этого места. Время тянулось, и мне постоянно казалось, что оно уходит, и если еще немного подождать, то станет слишком поздно. Так что, как только концентрация дыма немного упала, я сорвал с ближайшего окна штору и, закутавшись в нее, побежал через коридор в лабораторию. Буквально выбив своим телом дверь, тут же скинул с себя уж начавшую расползаться от едкого тумана ткань и осмотрел помещение.

В лаборатории царила форменная разруха. Все столы были перевернуты, шкафы опрокинуты, а различные банки и все находившееся в них, разбились и разливались по полу, собираясь в огромную разноцветную лужу в центре.

Миша сидел на полу и задумчиво смотрел куда-то перед собой, в то время, как Роман поднимался на ноги, хватаясь за голову, при этом морщась и матерясь сквозь зубы.

— Что тут произошло? — Стараясь спокойно спросить, я едва сдерживался, чтобы не выдать по паре тумаков каждому.

— А? Да ничего, просто не слишком удачный эксперимент, — повернулся ко мне призрак и, резко вскочив с пола, кинулся к единственному уцелевшему столу. — Или удачный. Тут смотря как посмотреть, но работать, конечно, есть еще с чем.

— Все хорошо, — крикнул княжич, сообщая охране, которая все еще толпилась в коридоре, не решаясь войти в остатки тумана, что ее помощь тут в данный момент не требуется. Переглянувшись, и еще немного постояв для вида, мужики с видимым облегчением все же удалились. Я в это время пристально рассматривал вампира, который, как мне показалось, немного изменился внешне. Волосы стали чуть светлее, а кожа еще бледнее, если такое могло, в принципе, быть.

— Что с твоими волосами? — Спросил я у княжича, который удивленно повернулся в мою сторону, выходя из задумчивого состояния.

— Хм, — он выдернул прядь своих волос и внимательно рассмотрел. — Это уже неплохо. Но, я же говорил, что нужна вытяжка не из корня мандрагоры, а из листа. Он обладает не таким слабым действием, — раздраженно бросил он волосы, которые до сих пор рассматривал, на пол и окинул взглядом лабораторию, видимо, стараясь найти своего призрачного дядю.

— Но оно обладает в принципе другими свойствами, — парировал Миша, лишь через секунду спохватившись, понимая, что Роман его не слышит. — Да и хрен с ним. Кстати. Можно же было добавить сушеного хрена… Точно. Он у меня где-то был.

С этими словами он опустился на колени и начал копаться в травах и корнях, которые были рассыпаны по полу, вглядываясь в каждый, видимо, чтобы идентифицировать в нем искомое.

— Может, ты мне скажешь, ради чего вы чуть не разрушили целое поместье, переполошили наверняка весь район и, самое главное, ради чего я испортил свои любимые сапоги? — Обратился я к княжичу, обращая его внимания на то, как мои сапоги медленно разваливались по швам.

— А? Нет, мы не хотели что-то разрушать. Дима, мы на пороге грандиозного открытия! — Перевел он все-таки на меня взгляд, наполненный каким-то лихорадочным блеском.

— Я смею тебя уверить, чтобы что-то взорвать нужно не так много химических ингредиентов, — процедил я сквозь зубы, потирая лоб рукой. Запах гари явственно начал пробиваться через химический кисло-сладкий запах, вызывая легкое головокружение.

— Взорвать? Нет, это лишено логики и утонченного смысла…

— Так, эстет с жаждой крови, нас ждет обеденная прогулка, в которой ты мне составишь компанию, потому как одного я тебя точно никуда не отпущу и не оставлю, — буквально вытолкнул я вяло сопротивляющегося вампира из лаборатории. Миша даже не обратил на нас внимание, продолжая ползать по полу, бормоча что-то себе под нос. Похоже, оставить их одних ночью наедине с древней книгой было не самой лучшей затеей. — Рассказывай, что вы химичили? — Спросил я у княжича, выкидывая свои сапоги в стоящую около лаборатории коробку для мусора.

— Это секрет и научная тайна, но, как только у нас получится, то ты узнаешь об этом первым, — гордо вздернул он подбородок и потер красные воспаленные глаза. — Нам обязательно куда-то идти?

— Обязательно. Если ты не помнишь, у нас встреча с Сержем, — я довел его до комнаты, предварительно осмотрев ее на предмет затаившихся кровососов, после чего разрешил войти. Как-то быстро я начал вливаться в роль личного телохранителя княжича. Надбавку у князя потом надо будет не забыть попросить. А то хожу, буквально без сапог.

Я подошел к окну вглядываясь на улицу. Ведьмачье чутье буквально кричало мне о том, что появление княгини следует ждать в ближайшее время. В идеале, наверное, следовало бы именно сейчас вернуться в академию, используя это место в качестве безопасного, но, вспомнив, что там бродит по окрестностям вампир, эта идея сразу же стала не такой привлекательной. Но сидеть одним в пустом поместье только с охраной, которая мало что сможет сделать при атаке вампирши, было еще менее привлекательно. Еще и дуэль эта сегодня в полночь. Та поляна буквально идеальное место для нападения. Много пространства, она скрыта и есть где спрятаться среди деревьев.

— Я почти бодр и свеж, — радостно провозгласил Роман, выходя из ванной комнаты. Я повернулся к нему, глядя, как его внезапно ставшие светлые волосы, становятся привычными темными. — О чем задумался?

— О том, что краска для волос у вас получилась так себе, — усмехнулся я. Почему-то этот факт не давал мне покоя.

— Будет лучше, поверь, — вернул мне ухмылку княжич, открывая шкаф и одеваясь.

Что-то эти двое от меня точно скрывают, только вот не хотелось бы мне потом расхлебывать их таинственные эксперименты, потому что вряд ли они задумали что-то безопасное.

— Ну так поделись, — поморщился я. — Может, подскажу, что интересное. Поверь, в некоторых зельях я разбираюсь. — Попытался вновь вывести на диалог Романа. Он пристально на меня посмотрел, потом нахмурился, видимо, что-то обдумывая. Но, в конце концов, решился и заговорил.

— Понимаешь, дядя наткнулся на описание одного зелья, которое в свое время так и не довели до ума. Аналогов, насколько нам известно, в современном мире нет, вот мы и решили немного подумать, может, пришли бы к чему. Но пока его эффект составляет максимум треть от желаемого, — Княжич огорченно мотнул головой, поворачиваясь к своему шкафу, и начал выкидывать оттуда вещи, которые собирался надеть. — Зелье называется «Призрачные близнецы». Суть его состоит в том, чтобы выпивший его смог обратиться в того, в кого захочет внешне. Естественно, на время. Науке известно заклинания «Двойников», так же есть артефакт, который заставляет всех видеть тебя тем, кем ты хочешь. Вот только на магов и камеры это не работает. Так что по сути — это не больше, чем баловство. А вот зелье — это был бы прорыв! Никто никогда не придает зельям столько внимания, считая их бесполезными. Но это не так, и мы это сможем доказать! — Он, повернувшись ко мне, начал размахивать руками, а его глаза от возбуждения начали приобретать желтоватый оттенок. Благо, это были все метаморфозы, которые происходили с княжичем. Дальше слегка изменившегося цвета глаз, дело не пошло.

— Вы с ума сошли что ли, — прорычал я, — только не говори, что это зелье ты испытывал на себе.

— А на ком еще? — Даже удивился он, придя в себя от возмущения.

— Вы совсем идиоты? — Я хотел схватиться за голову и одновременно кого-нибудь приложить об стену, но только прикрыл глаза, стараясь не терять самообладание. Вот и оставил его с Мишей, ради безопасности. Таким образом они сами справятся и не нужно княгиню ждать, чтобы прикончить Романа на веки вечные. — А если бы что-то пошло не так, и ты бы умер, причем, заметь, не самой приятной смертью.

— Этот риск оправдан, чего не сделаешь ради науки, — попытался он возразить, но я только махнул на него рукой и повернулся к окну, разглядывая окрестности.

— Вы два идиота, — через несколько минут проговорил я еле слышно, не сомневаясь, что вампир меня услышит.

— Ты об этом уже говорил, — язвительно раздался его голос у меня за спиной.

— Нет, правда, — усмехнулся я. — Ты-вампир. И на тебя некоторые зелья могут не действовать, собственно, как и заклинания. Или наоборот, иметь совсем противоположенный эффект. Ты об этом не подумал?

Мне никто не ответил, хотя я, не поворачиваясь, прекрасно представлял, как Роман сейчас обдумывает сказанное мной, находясь на грани краха научных изысканий.

Пока княжич приходил в себя после моих слов, я разглядывал опустившийся на город туман, который, по идее, уже давно как должен был рассеяться. Ведь наступил вполне реальный день, а не предрассветные сумерки, тем более, в начале осени. Может это просто какая-то особенность этого мира?

— Ну, пошли, что ли? — Подошел ко мне Роман, глядя в окно. Он полностью успокоился и тему зельеварения решил оставить на потом. — Тебе тоже не нравится этот туман?

— Есть такое. Но вроде ничего на первый взгляд не происходит. Скажи, если бы это было что-то необычное, маги как-никак должны же были поднять шумиху и вернуть князя в Тверь?

— По идее да, — как-то неуверенно проговорил он. — Но по факту, кто их знает, может сами что-то намудрили. Я так понимаю, после посещения лавки, мы отправимся сразу в академию?

— Правильно понимаешь. Нужно Мише сказать об этом, — я потрогал в кармане медальон, который взял со стола в комнате на тот случай, если вернуться не получиться и первым вышел из комнаты, оглядывая пространство. — Но сначала зайдем ко мне, я переоденусь и найду новые сапоги.

В поместье, как и утром было пусто, только периодически встречающаяся охрана, занимающая на своих местах пост, да снующие служанки. Как я понял, Софья в поместье на эти выходные не вернулась. Это было и к лучшему. В академии все же безопаснее, если она, конечно, осталась именно там.

Миша что-то видимо почувствовал, а потому, к тому моменту, когда мы с Романом вошли к нему, был уже полностью собран. Более того, как только я преступил порог лаборатории, он поставил перед моими ногами два больших ящика и молча вышел из помещения, в котором все еще мигал свет. Правда, больше ничего, что говорило бы о том хаосе, что царил тут менее часа назад видно не было. Ведь может же все делать быстро, когда захочет.

Переглянувшись, мы взяли с пола по ящику, которые были практически не подъемными и с трудом дотащили до выхода, поставив перед ждущий нас охраной. Даже Роману, который физически был сильнее меня приходилось напрягаться, чтобы тянуть эту ценную приведенческую ношу. Миша же в этот момент уже сидел в машине, всем своим видом показывая, как он устал нас ждать.

— Почему не помог, — тихо проговорил я, с трудом закидывая чемоданы в багажник. Сам он выглядел до сих пор отрешенным и даже не сразу пришел в себя, пытаясь сфокусировать на мне взгляд.

— Вы же сами были всегда против этого, — вяло отмахнулся он и растянулся на заднем кресле. — Да и полезно вам, вон как у тебя мышцы растут. А это, между прочим, все благодаря мне.

— Вот и поговорили, — вздохнул я, усаживаясь на переднее сиденье и давая отмашку стоящим рядом машинам. Роман на сей раз решил взять с собой охрану. Так что выезжали мы в сопровождении двух черных волг с правительственными номерами.

Доехав до места в полной тишине, мы вышли на людную улицу и зашли в здание, где располагалась мастерская-магазин Сержа. Как мне показалось на первый взгляд, это место было чуть ли не единственным пустым пятачком в центре Твери. Это было странно. Все словно обходили его стороной. Роман прежде, чем войти, тоже осмотрелся, несколько раз нахмурившись, но пожал плечами, так ничего и не поняв.

— Молодые люди, вы как раз вовремя, — буквально тут же раздался голос Сержа, который вышел к нам из какого-то подсобного помещения. Только на сей раз он был один, без сопровождения девушек.

Да и весь его вид говорил о том, что у него началась не лучшая полоса в его жизни. Синяки под глазами, которые не смог скрыть довольно приличный объем тонального крема, красные белки глаз, слегка трясущиеся руки и неуверенная походка говорили о серьезном переутомлении или недосыпании.

— Что-то тихо у тебя, обычно в этот день к тебе не протолкнуться, — проговорил Роман, пристально разглядывая модельера.

— Да, небольшие проблемы, но ничего страшного, обычные происки конкурентов, — махнул Серж рукой. — Проходите, садитесь, сейчас я принесу все, что вы заказывали.

Серж ринулся в очередную дверь. Мы, переглянувшись, прошли внутрь и сели на специальный диванчик, который располагался посреди главного зала прямо перед примерочными кабинками и небольшим подиумом на котором, видимо, модели демонстрировали покупателям их приобретения.

— Не нравится мне это, — проговорил княжич, потерев рукой подбородок. — Обычно от помощников и восторженных стажеров тут не пробиться, не говоря уже о клиентах. А сегодня тут пусто, собственно, как и вчера, только я не обратил на это внимания раньше.

— Может, действительно проблемы какие, — пожал я плечами, — не всегда следует искать какую-то сверхъестественную подоплеку. Хотя, в данный момент, скорее всего ты прав. У меня тоже с самого утра нехорошее предчувствие.

— А вот и я. — Серж прилетел и положил на столик вещи, развешанные на вешалках. — Не удивляйтесь что тут больше вещей, чем вы заказывали. Я решил немного поэкспериментировать и создал несколько моделей по вашим меркам, мне бы хотелось, чтобы вы их примерили, может, что-нибудь из этого вам приглянется, и вы это возьмете до того, как это попадет на подиум в Московии на предстоящем показе, — рассмеялся он.

— Что у тебя действительно случилось? — Прямо спросил Роман твердым уверенным голосом. — Я все же единственный наследник князя и хочу знать, что происходит в столице моего княжества. И не нужно отговорок, — поднял руку княжич, прерывая уже раскрывшего рот модельера.

— Роман, вашипереживания и мои рассказы — это пустая трата вашего времени. — Начал, было, Сереж, но наткнувшись на пронзительный взгляд княжича, поник и ненадолго замолчал. Впрочем, о чем-то подумав, он сел на соседнее кресло и устало откинулся на спинку. — Меня словно кто-то проклял. Причем, не в прямом смысле. Нанятый маг из академии ничего странного не нашел. Но уже трое из моего окружения за неполные три недели покончили с собой. При этом никаких предпосылок к этому не было. А сам я потерял сон. Мне кажется, что если я усну, то со мной что-то непременно случится. Когда удается немного подремать, меня начинают мучать кошмары, и это начало происходить еще до того, как Николя, мой первый помощник, ты должен был его знать, выбросился из окна своей квартиры с девятого этажа. Вот и сегодня мне сообщили, что Марго, моя помощница, вы видели ее вчера, повесилась у себя дома ночью. Но этого не могло случиться, она прошла отбор на показ мод в столице, как начинающий модельер, готовилась выйти замуж, только что купила себе квартиру. В голове не укладывается. Многие, да что тут, почти все покинули меня, разорвав контракты, даже поставщики тканей. А что говорить о конкурентах. Вчера меня буквально облили грязью на первой полосе главного журнала мод, и вот результат, кроме вас, сегодня у меня ни одного покупателя. И это тогда, когда я привык, что все расписано на полгода вперед. — Он приложил руку ко лбу и прикрыл глаза. Вся его наигранная манерность испарилась, и передо мной сейчас сидел простой молодой мужчина, который был испуган. Я прекрасно слышал, как часто бьется его сердца и периодически нарушает свой ритм. Все же бессонные ночи не проходят бесследно.

— Расскажи мне о кошмарах, — попросил я его, прекрасно понимая, что это вопрос затянет нас в очередную авантюру. Я не был уверен, но кажется догадывался, кто или скорее, что решило испортить ему жизнь.

— Зачем? Вы все равно мне не сможете помочь, — махнул он рукой, не открывая глаза. — Хорошо, хоть вы не верите суевериям и наглой лжи, так хоть мне было чем заняться сегодня ночью.

— Серж, поверь, если это по его части, то он сможет тебе помочь, — кивнул Роман в мою сторону. — Помнишь ту заварушку недавно в парке, так вот он сумел помочь моему отцу знаниями, которые передавались ему из поколения в поколения. Его мать была сильнейшей ведуньей, а отец далеко не самым слабым магом. Он хоть и молод, но как специалист — просто уникален.

— Действительно? Я могу узнать ваш род? — приободрился он, чуть ли не вглядываясь мне в глаза.

— Морозов, — Представился я ему. — Так вы расскажете мне о своих снах или мне примерить вещи и уйти из вашего магазина?

Глава 20

Не спеша отвечать, Серж встал со своего места и начал ходить кругами, что-то тихо бормоча себе под нос, видимо, обдумывая мое предложение. Я кивнул нахмурившемуся Роману, который недоумевающе смотрел на модельера. Мне приходилось сталкиваться с такими людьми, которые не решались раскрыть свою тайну постороннему человеку, чтобы не выглядеть спятившим. При этом, чем более фантастическая, на их взгляд, была история, которая с ними произошла, тем сложнее им было переступить через себя и обратиться за помощью. Наконец, он перестал терзаться и сел в кресло, откинувшись на спинку, и барабанил пальцами по подлокотнику, стараясь успокоиться.

Как на зло, в этот момент дверь приоткрылась, и в помещение протиснулся Миша, который, конечно, старался сделать это как можно незаметнее, но колокольчик, висевший над проходом, предательски издал трель, оглашая весь магазин о новом визитере. Серж встрепенулся и недоумевающе посмотрел в сторону двери, где, естественно, никого не смог увидеть. Нужно отдать должное княжичу, он даже не повернулся в сторону входа, всем своим видом показывая, что совершенно ничего не произошло.

— Сквозняк, наверное, — пожал плечами хозяин, когда понял, что приоткрывшаяся дверь волнует только его. Призрак, тем временем, крадучись, подошел к нам, стараясь ступать призрачными ногами как можно тише, будто хотел обокрасть модельера и боялся быть пойманным. Правда, под моим укоризненным взглядом, бросил кривляться и в конце выпрямился, плюхнувшись на диван рядом с Романом.

— Вас долго не было, поэтому я решил проверить, — развел руки в сторону Михаил, невольно прикасаясь к княжичу. Само прикосновение Роман не заметил, но все равно что-то смог почувствовать. Он потер грудь, через которую прошла рука призрака и невольно поморщился. — Чем занимаетесь? Решили почаевничать? Это правильно, а то, так и не позавтракали.

— Ладно, я расскажу, но только не называйте меня сразу же сбрендившим психом, — поднял руки Серж и натужно рассмеялся. — Помните, что вы сами об этом попросили.

— Беру свои слова обратно, чай с такими людьми лучше не распивать, — подытожил Миша, внимательно оглядываясь по сторонам. — Тихо тут как-то. А-а, вы решили поохотиться. Ну тоже дело, иначе по миру пойдем, ингредиенты нынче дорого стоят, а у нас опыт в самом разгаре. Да и о зарплате пора бы подумать. Думаю, мне, как уникальному специалисту, положен двойной оклад. — Придя к выводу, что ему нужно больше денег, Михаил замолчал, наверняка подсчитывая в уме сколько конкретно он хотел бы получать.

— В общем, все началось несколько недель назад, как я уже и говорил. По началу, я просто испытывал какой-то дискомфорт, когда оставался ночью один, а когда засыпал, то не мог пошевелиться, и это не метафора. По пробуждению, все мои конечности были затекшими, словно меня кто-то привязывал к кровати. Но такое я бы запомнил, — он покачал головой и прикрыл глаза. — Потом начались кошмары. Даже не кошмары. Все самые потаенные мысли, грязные и темные поступки, все, что случалось плохого в моей жизни, будто всплывало наружу, оттесняя все самое радостное, светлое и важное. Я не мог ни о чем думать, кроме, как о прошедшей ночи. Я даже не побоюсь сказать, но меня не отпускало чувство, будто кто-то перетряхивал все мои скелеты в шкафу и складывал их кости на самое видное место. На какое-то время все прекратилось, но потом мой помощник покончил с собой. Я тогда не связал это все между собой. Когда я остался один, нет-нет, вы не подумайте, меня с Николя ничего не связывало, — он замахал руками, отрицая этот популярный среди бомонда факт, видимо, увидев выражение моего лица. — В общем, кошмары вернулись. Теперь, помимо воспоминаний, мне снятся обычные кошмары, и мне кажется, что по ночам, когда я просыпаюсь, то вижу перед собой монстра. Я боюсь закрыть глаза, чтобы не погрузиться в это зеленое марево, в котором я снова начну совершать поступки, которыми я не горжусь и о которых я не хочу вспоминать…

— Стоп. Какое зеленое марево? — Перебил я портного, который, судя по всему, готов был пуститься в самобичевание.

— Перед тем, как я засыпаю, прямо передо мной вспыхивает зеленая вспышка, от которой я словно слепну, после чего проваливаюсь в свои кошмары. — Нахмурился модельер, с трудом вспоминая конкретику. — Хотя, может это просто каждый сон так начинается. Сказать честно — я не совсем уверен. А это важно?

— Все может быть важно. — Нахмурился я, начиная понимать, с кем мы будем иметь дело. — Мне нужно вас осмотреть. Позволите?

— Если это хоть как-то вам поможет, — довольно серьезно кивнул Серж и встал со своего места. — Мне раздеться?

— В этом нет необходимости, — глубоко вздохнул я, успевая остановить модельера, который со сноровкой, вызвавшей бы зависть у большинства стриптизеров, уже скинул с себя пиджак, рубашку и прикоснулся к ремню.

Я подошел к нему и откинул длинные волосы, оголил его шею сзади, вглядываясь в довольно аккуратные красные шрамы, которые только начали подживать. Дня три точно модельер не спал и не давал возможности подкрасться твари к себе. Я несколько раз нажал на них пальцем, убеждаясь в отсутствии чувствительности у этого участка кожи и, покачав головой, опустил волосы, отходя от мужчины.

— Вы ничего не замечали на шее в последнее время? — Уточнил я. — Зуд, боль, может быть, онемение?

— Да, там какое-то раздражение. — Кивнул Серж. — У меня часто такое бывает, все же, многие вещи я примеряю на себе, особенно перед тем, как пускать их на подиум или выставку. А там такие материалы иногда встречаются, вы даже представить себе не можете. — Он натужно улыбнулся, принимаясь одеваться. — Мне за вредность нужно молоко бесплатно выдавать.

— Ну, есть идеи? — Полюбопытствовал Роман, сложив руки на груди.

— Есть, но я не до конца уверен, — я потер рукой подборок, думая о том, что если я все же прав, то категорически не понимаю, почему модельер все еще жив. Эти твари убивают гораздо быстрее.

— Но мы можем с этим справиться? — Незаметно подмигнул мне княжич. — Или мне стоит искать другого модельера?

— Мы справимся. — Кивнул я, успокаивая вскинувшегося Сержа. — Разумеется, это будет не бесплатно. — Я опустился в кресло, готовясь к торгу. — Тысяча золотых червонцев, и это со скидкой, умноженной на уважение и доверие. Половину сейчас, половину после завершения дела. Ну и конечно эти великолепные вещи…

— А какую-нибудь гарантию вы даете? — Модельер от названной суммы тоже упал в кресло и взялся за голову.

— Пожизненную. — Усмехнулся я. — В том смысле, что если я не справлюсь с решением вашей проблемы, то уже сегодня к полуночи я буду мертв. — Я не стал уточнять, что мертв буду не только я, но и сам заказчик, который итак выглядел слишком подавленным свалившимся на него.

— Странный он какой-то, — почесал голову Миша. — Нервный, а депрессухой и апатией от него веет даже за километр.

— Я согласен. — После недолгого раздумья произнес Серж. — Если все кончится, то это совсем недорого. В конце концов, я потерял уже намного больше. Сейчас я принесу чековую книжку.

— Вот это я понимаю деловой подход к делу, — немного успокоился призрак, глядя на уходящего модельера, но при этом все еще продолжая ерзать на диване и поглядывая на часы.

— Ты куда-то опаздываешь? — Тихо уточнил я.

— Нет, я просто думал, что мы сразу поедем в академию, и у меня останется время, чтобы завершить один эксперимент. — Нахмурился Михаил. — Как же горестно быть обычным призраком без права голоса, быть скованным обстоятельствами неумолимой судьбы…

— Добро пожаловать в человеческую жизнь, — оборвал я его причитания и повернулся к вернувшимся модельеру, который вернулся с чековой книжкой и золотым пером. — Чек, если можно, на предъявителя. Так когда ваша помощница покончила с собой?

— Около часа назад. А это важно? — Уточнил Серж, заполняя чек.

— Важно. — Поднялся я с кресла. — Напиши адрес, нужно кое-что проверить. — Серж кивнул и протянул мне чек и листок с адресом.

— Ну что, пойдем прогуляемся? — Повернулся я к княжичу. — Роман с Мишей синхронно кивнули и первыми, чуть ли не столкнувшись в дверях, ломанулись на выход. Вот что значит новички, везде первыми хотят быть. Я не спеша вышел из магазина следом за ними и сел в машину, которая сразу же тронулась с места.

Ехать, как оказалось, было совсем недолго. Так что, уже через десяток минут машина княжича притормозила возле одного из высотных домов. Правда, нам пришлось остановиться на небольшом отдалении, потому что проезд загораживали машины сотрудников правопорядка, и какой-то черный тонированный автомобиль без опознавательных знаков. Роман, пробурчав что-то нелицеприятное, вышел из автомобиля, и мы в сопровождении охраны двинулись в сторону подъезда убитой помощницы модельера.

— Вход воспрещен до того момента, пока главный следователь не покинет это место, — мельком взглянув в нашу сторону, пробормотал один из молоденьких сотрудников полиции.

— Какое вы имеете право нас останавливать? — Прорычал глава охраны княжича, привлекая внимания слишком правильного сотрудника. — Вы знаете кто перед вами такой и что он может сделать? Это княжеский город, и Романовы входят и выходят туда, куда нужно, без специального разрешения какого-то следователя. — Он вздернул подборок, глядя на полицейского полным призрения взглядом.

— Спокойнее, Иван. — Остановил слишком ретивого охранника княжич. — Человек просто выполняет свой долг и притом хорошо.

— Это моя работа, Ваша Светлость, — пискнул паренек, но не взирая на сорвавшийся голос, остался на месте преграждая нам путь.

— Я не расслышал вашего имени, — ухмыльнулся княжич, доставая блокнот.

— Алексей Говоров, помощник следователя, — опустил голову, паренек, скорее всего уже прощаясь с работой и мечтами о карьере, и это в лучшем случае.

— Думаю, можешь рассчитывать на премию в этом месяце. — Кивнул княжич, записывая себе памятку. — Я передам вашему начальству о том, что ты честно несешь службу. Скажи, а труп уже вынесли? — Продолжал Роман.

— Разумеется, — вскинул брови Говоров. — Да если бы не родители девушки, то уже давно бы все свернулись. Что тут искать? Всем понятно, что девчонка вздернулась, — он покачал головой. — А судмедэксперт все равно не приедет, он на самоубийства не выезжает.

— Полное разгильдяйство, — поморщился Роман. — Впрочем, меня предупреждали. — Княжич посмотрел на меня, видимо, вспоминая наши беседы о том, как работает полиция в их городе.

— А куда ее увезли? — Спросил я, заполняя образовавшуюся паузу.

— В центральный морг. — Пожал плечами Алексей. — Куда же еще?

Выругавшись, мы развернулись, и под глубокий вздох облегчения помощника следователя вернулись к машине.

— Действительно, если дело о простолюдине, то настоящим расследованием и не пахнет. Сборище дармоедов. — Поморщился Роман, от всей души, хлопая дверью, чуть не прищемив в дверях Мишу, который молча успел втиснуться в машину, показывая чудеса пластичности и скорости. Никогда не понимал этой мании призрака не сталкиваться с вещами, нужно будет все же уточнить, что именно действует на него, а что нет.

— Есть там нормальные люди. — Я покачал головой. — Притом, думаю, достаточно много. Но пока ими будет командовать продажный боров, ничего не изменится.

— Я поговорю с отцом. — Кивнул Роман. — Скорее всего, ты прав.

Дальше развивать эту тему я не стал. Мне не давало покоя рассеянность этих случаев. Обычно, почти любая тварь, выбирает себе территорию и охотится именно на ней. А тут целенаправленная охота на конкретных людей, по городу. Это было очень странно. Ладно, нужно осмотреть труп, прежде, чем делать окончательные выводы.

Доехав до центрального морга, мы без каких-либо проблем прошли внутрь. Никакой охраны или даже ее подобия, на входе не было, собственно, как и кого-нибудь, кто смог бы подсказать нужную нам информацию. Здание было довольно просторное, чем-то напоминающее больничное крыло в академии, только тут, несмотря на хорошую систему очистки, подпитанную очищающими заклинаниями, стоял едва уловимых запах разложения.

Зайдя внутрь, мы двинулись в сторону голосов, доносившихся откуда-то из глубины здания, в конечном итоге наткнувшись на комнату отдыха, в которой еле слышно переругивались двое мужчин.

— А я говорю тебе это не указывать, тебе оно нужно? — Видимо, уже некоторое время уговаривал один другого. — Зачем ты вообще полное сканирование этой куколке решил устроить? По регламенту мы вполне могли этого не делать.

— Добрый день, господа, — Не сдержавшись, открыл двери ударом ноги княжич. — Я так понимаю, вы обсуждаете результаты вскрытия той юной особы, которую привезли сюда с веревкой на шее? Если да, то советую, как и обычно все скрыть или подменить результаты. Вы же всегда так поступаете, как я понял из вашего разговора. — Хищно улыбнулся княжич, мысленно сдирая шкуру с каждого, кто был ответственен за систему полиции и других сопряженных служб в городе. Если так пойдет и дальше, то думаю, можно будет вместе попробовать растрясти этот зажравшийся клоповник. При условии, конечно, что энтузиазм у княжича не поутихнет, да и князь пойдет нам на встречу.

— Нет, конечно, нет, — синхронно затрясли головами эти двое, судя по всему, узнав визитера. — Мы бы никогда так не сделали.

— Хватит трепаться! Где тело? — Рявкнул княжич, после чего патологоанатомы ринулись по коридору, стараясь показать, где хранился труп.

Тело девушки из секционного зала еще не вынесли, скорее всего, по причине того, что они еще не договорились о том, что будут писать в отчете.

Я больше не обращал внимание на щебетание сотрудников и препирательства Романа с охраной, а просто подошел к трупу. К моему удивлению, передо мной лежало совершенно не тронутое тело, на котором не было ни единого следа вскрытия. Видимо, его тут заменяют каким-то магическим сканированием. Осмотрев лицо жертвы, я отметил отсутствие шрамов или других отметин. Перейдя на шею, я убедился, что след от веревки был один и соответствовал тому, который был бы в результате повешения. Правда, если присмотреться, то становилось ясно, что он маскировал точно такие же следы, как и на шее у Сержа. Три аккуратные небольшие дырочки, одинакового размера и глубины. Наскоро осмотрев тело, я так же констатировал отсутствие следов борьбы. Закончив с осмотром, я взял со стола ватную палочку и аккуратно провел ею под носом и возле губ, но все было чисто. Это уже немного не соответствовало моей теории, но в жизни случается всякое.

— Ладно, что вы нашли, только быстро и правдиво, — повернулся я в сторону молчавших сотрудников, которые все еще слушали нравоучения Романа, обещающего им кары небесные и пожизненное заключение на урановых рудниках.

— Ну… Я не знаю, может это искажение кристалла. — Начал мямлить один, в то время, когда его коллега подошел и нажал на какую-то кнопку на столе, стоявшим рядом со мной. Комната погрузилась в полумрак, а прямо над нами засветилась яркая лампа, лучи которой, падая на тело девушки, словно просвечивали все внутренности через ее кожу.

— Первичное сканирование, — пояснил первый. Мне больше ничего и не требовалось. Там, где, должен был располагаться мозг девушки находилась какая-та малооформленная субстанция. И что самое главное, размером не больше грецкого ореха. Всё-таки я был прав в своих выводах.

— А я считаю, что это подлог и нам нужно самим вскрыть череп. — Неожиданно заявил Миша, взяв со стола маятниковую пилу, включил ее и жутко рассмеялся. — Правда, нужно немного потренироваться. Попроси охрану, чтобы они подержали рыжего.

Глава 21

— Не стоит княжич, а то будем как в прошлый раз, все в крови. — Перехватил я пилу, сделав вид, что это Роман поднял ее в воздух с помощью телекинеза.

— А ты точно узнал, все что хотел? — Поддержал он мою импровизацию. — Думаю, такие как они, могли запросто утаить какую-нибудь информацию.

— Да, все, что нам было нужно, я узнал. — Кивнул я, кладя пилу на стол, под облегченный вздох побледневшей парочки сотрудников. — А эти, думаю, все поняли и полны раскаянья. Правда, братцы?

Послушав несколько минут заверения патологоанатомов, которые перебивая друг друга клялись и божились впредь жить только по закону, мы вернулись в машину. После нашего визита, я не сомневался, что они напишут все правильно и как необходимо. Да и кроме того, я уверен, что это не последний мой визит сюда, так что проверю.

— Ну, так что эта за тварь? — Роман повернулся ко мне, глядя на меня слегка пожелтевшими глазами.

— Альп. — Вздохнул я, всматриваясь в пролетающий мимо машины город. — Тварь, которая сначала питается мелатонином, лишая жертву сна. Потом гормонами, так называемого, счастья, заставляя человека ощущать жуткую грусть и тоску, которая, в конечном итоге, толкает его на самоубийство. Ну и напоследок, выедает мозг своей жертвы сразу после ее смерти. Как правило, они охотятся в домах престарелых или психиатрических лечебницах, где подобное — обыденность. Ведь для насыщения ему хватает всего пяти жертв на пять лет. Парализует газом, который вырабатывается у него во рту в специальных железах. Убить просто — серебряный меч в сердце. Голову отрывать не рекомендую, прирастёт обратно, а он станет только злее. Без наводки вычислить практически невозможно. — Отстраненно передал я вызубренный в своей время текст. — Сначала я думал, что это Рейф. Отметины на шее были похожими на его работу, но Рейфы изначально питаются только гипофизом, оставляя остальной мозг целым.

Что-то не вязалось. Вроде картинка сложилась, но эти чертовы отметины на шее, никак не давали мне покоя. Твари не маскируют свои дела под других тварей. Это просто бессмысленно.

— Где будем искать твою альпаку? — Поинтересовался Роман, выпуская и втягивая обратно появляющиеся когти.

— Сама придет, — усмехнулся я. — Главное, модельера твоего настроить, чтобы сильно не паниковал, потому что без него у нас ничего не получится.

— Использовать его как наживку? Это низко и довольно привлекательно, — оскалился княжич и откинулся на спинку, закрывая глаза. — А что у тебя с Софьей, нет мне конечно все равно, это ваше дело, но она все-таки моя сестра, — неожиданно встрепенулся Роман. Я повернулся к нему, глядя на вампира.

— А что у меня с Софьей? — Прищурился я.

— Вот и я спрашиваю. — Улыбнулся Роман. — Тебе, как я понимаю, в будущем нужно будет род восстанавливать. А ты нос воротишь от родственницы князя. Это не мое дело, но она более чем подходящая партия, как минимум, для младшей жены. Красива, влюблена в тебя по уши. Ты подумай, она не такая уж и плохая пассия, особенно для начального взлета.

— Я думаю, мы сами разберёмся, — процедил я, раздумывая над тем, что, оказывается, в этом мире разрешено и, как я понял, даже поощряется многоженство. — Тоже мне, сваха с клыками.

— А я предлагал усыпить, пока не стало поздно — вставил свою лепту Миша, на что я только закатил глаза.

— А с Линой у тебя что? — Продолжал донимать меня княжич. — Сильная магиня, как мне сказали, можно вполне взять в содержанки. А если ранг будет хороший, то и в жены.

— Слушай, тебе какое дело? — Поморщился я, поворачиваясь в сторону магазина.

— Я бы хотел видеть тебя в высшей знати. — Вздохнул княжич. — А без рода и благородных жен, сам понимаешь… Кстати! У меня тут девчонка есть знакомая, все о тебе постоянно расспрашивает, могу свести. Не особо знатная, но приданое такое, что голова кругом.

Мы доехали до магазина, когда уже начало смеркаться, и разговор оборвался сам собой. Из-за тумана, который все так и не хотел рассеиваться, сумерки наступили раньше обычного. Времени оставалось не так уж и много, тем более, вернуться нам нужно было раньше двенадцати. Дуэль никто не отменял.

— Стой. — Я остановил княжича, который собирался выйти из машины. — Что-то в этом деле не так. Я не думаю, что оставлять Сержа приманкой хорошая идея.

— И что ты предлагаешь? Вот не нравится мне твой взгляд, — напрягся Роман, стараясь отодвинуться от меня подальше, буквально заставив нашего призрака вжаться в двери. — Даже не думай, я без боя не сдамся.

— А кого еще? Не могу же я себя приманкой выставлять, тварь на такое не купится. От меня алхимией несет на километр. Тем более, ты вампир и тебе ничего не грозит. Полежишь, отдохнешь, поспишь, ночь выдалась у тебя бессонная, а тебе еще дуэль устраивать, — улыбнулся я ему. — Только клыки сразу не выпускай — спугнешь.

— Ладно, хотя не нравится мне такая перспектива, — пробурчал Роман, но, на удивление, больше не возражал, довольно бодро выпрыгивая из машины следом за мной. — Только я переодеваться в него не буду! Сам, если нужно, носи эти рюшечки с вырезами.

Миша, в это время, уже вышел за нами следом, довольно аккуратно прикрыв за собой дверь, и гордой походкой направился в направлении магазина, будто он самолично уже приговорил тварь и теперь идет за второй половиной своего гонорара.

Серж нас ждал. Свет в его магазине горел во всех комнатах, а в главном зале, в котором он располагался, освещение было таким ярким, что просто резало глаза. Впрочем, это понятно. Наверняка боялся уснуть и крепился как мог.

— Все? — Уточнил модельер немного севшим голосом. — Вы будете начинать?

— Не совсем. Ром, не будешь так любезен рассказать о наших планах, а я пока осмотрюсь? — Попросил я Романа, обходя помещение. Княжич кивнул и отошел с ничего не понимающим модельером в сторону.

Я несколько раз внимательно осмотрел комнату, стараясь запомнить каждую деталь и ее расположение, чтобы потом не тыкаться, как слепой котенок. Все могло случиться. Заканчивать драку ослепленным, не такое уж и редкое дело для ведьмака.

Открыв одну из дверей, я увидел что-то наподобие швейной мастерской на несколько рабочих мест, сейчас, естественно, пустующих. Никаких окон и запасного выхода. Вторая дверь оказалась комнатой отдыха, в которой находился огромный во всю стену аквариум с приятной подсветкой и огромной кроватью. Третья дверь вела в узкий коридор, заканчивающейся еще одним выходом. Значит, через парадную дверь монстра точно ждать не придется.

— Ну, мы готовы. — Кивнул я, вернувшись к модельеру с Романом. — Серж, пройдите к машине, вы будете ждать нас там.

— А сейчас уже можно немного конкретики? — Уточнил вампир, проводив взглядом вышедшего модельера. Подобное ему было в новинку и теперь он возбужденно оглядывался и втягивал в себя глубоко воздух, пытаясь унюхать еще не появившуюся и не трансформирующуюся тварь.

— Я предлагаю подождать. — Кивнул я, начав объяснять план княжичу. — Альп ориентируется не по запаху, а по мысленным волнам, исходящим от жертвы. Тебе нужно уснуть, ну или полностью расслабиться, только тогда Альп подойдет к тебе предельно близко. Тебе следует подпустить ее к себе, но постараться не вступать в схватку. Я тебе дам пистолет с серебряными пулями. Тварь они не убьют, но смогут замедлить, в случае опасности. И, конечно же, оставим Мишу покараулить, пока в помещении будет кто-то еще кроме жертвы, Альп все равно не высунется, слишком они осторожны.

— Ну и отлично, — взял в руки заряженный пистолет княжич и отправился в спальню. — Первый раз я буду ловить настоящее чудовище. Если останется, то повешу ее голову над камином. Отец будет доволен. — Княжич зевнул, а Миша тем временем погасил свет, оставив только небольшой ночник над входом и зажженные пару свечей. Зачем, мне было непонятно. Но если решили поиграть в мистику, пусть будет.

Сняв с двери колокольчик, я вернулся к машине и сел на заднее сидение, слегка подвинув заснувшего портного. Все же бессонные ночи дали о себе знать, и Серж отключился сразу же, как только почувствовал себя в относительной безопасности.

Охрана особого беспокойства не проявляла. Роман четко дал указания рассредоточиться по периметру и осматривать окрестности, если кто-то решит помешать его отдыху. Чем собирался заниматься княжич в магазине никто не спросил, но, учитывая, что оттуда выперли даже хозяина, то я на их месте, поступил бы так же. А дополнительные глаза нам не помешают, особенно, когда княгиня ошивается где-то рядом.

Устроившись поудобнее, я перевел взгляд на нужное мне окно и погрузился в легкую медитацию, готовясь очнуться, как только увижу что-то необычное. Бодрствующей частью сознания, я отмечал, как постепенно на улице совсем темнеет и в большинстве окон стоящих рядом зданий зажигается свет. Ничего не происходило. Редкие прохожие не обращали внимание на припаркованные машины, а из магазина не доносилось ни единого звука. Оставлять княжича одного было немного безрассудно, но как бы то не было, прикрытие я смогу организовать гораздо лучше, тем более, на вампира их парализующий порошок не должен подействовать.

Внезапно, я заметил, как Миша семафорит мне из окна, подсвечивая себя свечой. Правда, быстро махнув два раза, призрак, видимо, решил, что я не обращаю на него внимания, и поднес к шторке свечу, чтобы ту запалить, но увидев, как я вылетел из машины и уже приблизился к двери, с грустью отнес огонь от тканевой занавески. Свет в комнате был погашен, скорее всего, тварь постаралась, чтобы как можно лучше слиться с темнотой.

Тихо подойдя к зданию, я аккуратно приоткрыл дверь и вошел внутрь. Зеленоватое сияние, которое было видно в темноте, пробивалось из приоткрытой двери спальни, указывая на то, что тварь уже готовится приступить к своей трапезе. Я достал меч из ножен и тихо шаг за шагом, не издавая шума, двигался в сторону усиливающегося сияния.

Когда оставался всего один шаг, я набрал полную грудь воздуха и стремительно ворвался в комнату. Тварь заверещала и повернулась ко мне, продолжая выдыхать в мою сторону зеленый порошок из своего неестественно огромного рта. Ожидая этого, я легко увернулся от ядовитого плевка, делая шаг в сторону и закрываясь свисающим балдахином.

Увидев, что путь свободен, тварь стрелой метнулась к двери, стараясь скрыться за дверью, ведущей к выходу из здания. Однако, совершив два просчитанных заранее шага, я сделал короткий замах серебренным мечем и пригвоздил дергающегося монстра к стене. Альпы всегда были трусливы и всегда стремились убраться подальше от того места, где им грозила опасность, не вступая в схватку. Так что, так называемая, схватка с ними всегда происходила по одному сценарию. Освободить путь к отступлению и ударить в спину.

Вздрогнув, тварь повернулась в мою сторону и раскрыла свою пасть, несколько раз разомкнув и сомкнув челюсть полную светящихся зеленых зубов, словно пытаясь что-то мне сказать. Однако совершать ошибку новичка и разговаривать я с ней не стал. Вместо этого, я провернул меч в ране, и удостоверился, что она мертва.

Вытащив меч, я увидел, как тело монстра медленно трансформируется, превращаясь в изящную голую фигуру второй помощницы Сержа. Ту самую, которая вместе с ним встречала меня в магазине. Не трудно было догадаться. У нее был доступ ко всем жертвам, не удивительно, если и более тесные отношения со всеми она практиковала. Альпы трусы и плохие бойцы, но втираться в доверие могут лучше многих.

Я подошел к кровати, глядя, как Роман лихорадочно водит глазами из стороны в сторону. Он что-то промычал, не в силах открыть рот. Все-таки Альп, как оказалось, может действовать на полувампира. Но, судя по тому, как быстро княжич начал издавать звуки и моргать, то действует оно все же не в полной мере. Организм Романа скоро переборет парализующий порошок и буквально через несколько минут он придет в движение. Уверен, что если бы не я, то быть бы Альпу разорванному в клочья.

Внезапно, из помещения магазина раздался звук разбитого стекла, а пролетевший по спальне ледяной ветер потушил обе свечи и ночник, мгновенно оставив меня в кромешной темноте. Я замер, пытаясь услышать врага, но пока мог различить только топот и крики охраны, что бежала к зданию. Спустя пару секунд, сквозь эту какофонию звуков, я всё-таки сумел различить небольшой стрекот, доносившийся откуда надо мной. Я успел перекатом уйти в сторону ровно в тот момент, когда тень прыгнула в то место, где я только что находился. Зрение быстро адаптировалось к полумраку, поэтому, когда я оказался на ногах, то уже смог различить очертания мужской фигуры, стоящей передо мной. Судя по длинному шипу, выходящему из его запястья, это был Рейф.

Не давая мне времени ударить мечом, Рейф прыгнул на меня, пытаясь прижать к стене и насадить на свой шип. Приняв удар шипа на предплечье, который, слава богу, не смог пробить кожу подаренной Владимиром куртки, и не давая твари добраться до моего лица, я приподнялся и, нажав на скрытый механизм, выпустил из второго рукава скрытый клинок, который тут же вонзил в глаз твари.

Рэйф моментально отпрянул, не ожидая такого отпора, тем не менее, не получив серьезного повреждения от обычного куска железа. Я не отводил взгляда от твари и улыбался, чем приводил ее в бешенство. Об этом говорили разгорающиеся в темноте желтые глаза. Я хотел, как можно больше сосредоточить ее внимание на себе, и не дать ей услышать то, что происходит за ее спиной, я даже начал демонстративно опускать меч.

Зажегся свет, и тень, промелькнувшая у твари за спиной, приобрела очертания Романа. Вампир, не сильно напрягаясь, свернул ей шею, тем самым дестабилизируя, и давая мне время, чтобы я вогнал клинок твари в сердце, а после отрубил ей голову.

— Что-то ты совсем обнаглел, — усмехнулся он, принимая человеческий вид. — Уже голыми руками собрался их бить.

— Так ты топаешь, как стадо слонов. — Возвратил я ему ухмылку. — Что мне еще оставалось делать?

— Ну раз есть слоны, то логично начать петь и танцевать индийские танцы. — Засмеялся Роман, переворачивая голову мертвого мужчину. — О, а я его знаю, это помощник Сержа, тот самый Николя, который, по его словам, умер первым, — задумчиво почесал Роман подбородок.

— Что тут произошло, — раздался тихий голос модельера, зашедшего в магазин вместе с охраной.

— Мы разобрались с вашей проблемой. — Кивнул я ему на тела. — Вот виновники ваших кошмаров и всего прочего. На этом наша работа закончена.

— А что мне делать с телами? — Спросил у меня понурый модельер.

— Вызывайте служителей правопорядка, пускай разбираются. И да, ищите, кто именно послал их сначала растоптать вашу репутацию, потом похоронить ваш бизнес, а напоследок убить вас. Я в некотором роде, знаю, с кем вы имели дело. Можете мне поверить, в живых они бы вас точно не оставили. Но все закончилось благополучно. — Похлопал ободряюще я его по плечу. — Так что, сходите в бар, напейтесь, найдите себя кого-нибудь и устройте развратную вечеринку. Вам уровень серотонина, дофамина и других веселых веществ, нужно будет восстанавливать еще долго, чтобы прийти в форму.

— Я постараюсь, — продолжая разглядывать тела на полу, махнул в сторону стола Серж. — Я полностью удовлетворен работой, так что, пройдемте, я выпишу чек.

Получив от Сержа оставшуюся сумму, взял в руки одежду, все еще висевшую на плечиках и, больше не задерживаясь, вышел из магазина. В конце концов, мне нужно обдумать то, что в этом мире Рейф и Альп какого-то черта могут работать вместе.

Глава 22

Всю дорогу до школы Роман проспал, да и Миша находился в каких-то собственных мыслях, с трудом реагируя на окружающую его действительность, поэтому я решил посвятить себя медитации. Нужно было отдохнуть и подготовиться к дуэли. Стрелки на часах уже приближались к одиннадцати, и до этого важного, в плане репутации, события оставалось не так много времени. За всеми этими хитросплетениями в магазине у Сержа, я, если честно, немного увлекся, и если бы наши сверхъестественные гости немного задержались, то это привело бы к нежелательным для меня последствиям.

Как это обычно бывает, за медитацией время пролетело незаметно, поэтому, когда мы добрались до кампуса, я уже был свеж, бодр и полностью готов к поединку. Сверившись с часами, я с удовольствием отметил, что у нас еще оставалось пол часа, за которые мы вполне успеем разгрузиться и выдвинуться на поляну к ожидающему меня Головину. Осталось поднять Романа.

Княжич, хоть и открыл глаза сразу же, как только наша машина остановилась, при этом хмуро посмотрев на меня и делая максимально серьезный вид, но похоже совершенно не понимал в каком мире он находится. Да, знатно потрепал его Альп. Нужно взять на вооружение, что на вампиров действует их усыпляющий порошок. Думаю, если все аккуратно рассчитать, то можно сделать даже усыпляющие гранаты. Хорошо бы было, чтобы это средство и на первородных действовало, но тут уж ничего не сделаешь, пока не проверишь.

Вытолкнув Романа из машины, я заметил, что движения полувампира были все еще немного замедленные, по крайней мере, в человеческом обличии. Надеюсь, это не выведет его из себя. Будет крайне неловко, если в середине дуэли он обратится.

Вещей было немного, только те коробы, которые собрал призрак, поэтому, вытащив все это из машины и поставив на порог кампуса, охрана с сожалением попрощалась и уехала. Что бы не происходило, правила были нерушимы — посторонним на территории академии делать нечего.

Втащив переносные холодильники в холл, мы, не останавливаясь, протащили их к турникету, предъявив бездушной машине своеобразный пропуск. На удивление, ничего не произошло. Проход нам не открылся, а на самом пропускном пункте, куда вкладывался жетон, загорелся красный крест. Мы повторили подобную процедуру еще раз с единственным результатом: проход нам, по какой-то причине, был воспрещен.

— И долго вы будете там топтаться? — Раздался за нашими спинами недовольный голос мадам Козловской, которая отвлеклась от своих кроссвордов и сейчас смотрела на нас через стекло проходной.

— Здравствуйте. У нас по какой-то причине, пропуск не работает, — повернулся я к ней, в то время, как Роман пытался еще раз активировать турникет. Проходящие мимо студенты с интересом смотрели на представшую перед ними картину, но под грозным взглядом коменданта ехидничать и останавливаться не решались. Думаю, после Черепанова, она была самым грозным человеком этой академии.

— Естественно, не работает. — Кивнула мадам Козловская. — Согласно распоряжению ректора, вы оба выселены из кампуса, и теперь будете жить за его пределами, — она поморщилась, видимо, не слишком хорошо относясь к такому решению начальства, но от комментариев воздержалась.

— Я, потомственный княжич, буду жить на улице? — Сквозь зубы процедил Роман, медленно поворачиваясь к женщине и собираясь добавить что-то еще.

— Ты тон сбавь, я не посмотрю, кто твой отец, — рявкнула она, но потом сделал глубокий вдох, стараясь взять себя в руки, чтобы не прибить Романова на месте. Благо, княжич проникся угрозой и не стал продолжать свою речь. — Вам выделен дом на территории академии, все ваши вещи перенесены туда, вот опись, если чего-то не хватает, то обращайтесь ко мне, будем вместе искать пропавшее.

— Просто великолепно, — прорычал Роман, доставая переносной инфопланшет, видимо, стараясь связаться с отцом. Времени до дуэли оставалось не более двадцати минут, и, как я понимал, явиться туда следовало не в двенадцать ровно, а хотя бы за пять минут до этого времени.

— Я рада, что вас все устраивает, — согласилась мадам и нажала на столе какую-то кнопку, вызывая над столом голограмму завхоза, — Степан, срочно подойди на пропускной пункт. — Без предисловий скомандовала Козловская.

Мужчина кивнул и отключился. Вот она субординация во всей своей красе. Вот, кто должен быть начальником полиции в этом княжестве. Я усмехнулся, мысленно возвращаясь к проблеме, которая так неожиданно возникла по прибытии. Почему и с какой целью нас выгнали из кампуса было очевидно. Естественно, чтобы ни Роман, ни я со своим магнитом, притягивающим потусторонние сущности, не навредили остальным студентам. Но вот почему об этом не сообщили заранее, был вопрос из вопросов. Роман тем временем, наконец, дозвонился и отошел в сторону, разговаривая с отцом на повышенных тонах, причем, голос повышал исключительно отец, а княжич старался вставить хоть слово в импульсивный монолог князя. Я же, как знакомый с жизнью в военных учреждениях, стоял возле турникета, в ожидании того самого Степана, чтобы уже отдать ему наши вещи и отправиться на дуэль. На данный момент — это был оптимальный выход. Лишние разбирательства прямо сейчас, ни к чему хорошему не приведут. Миша тихо пинал один из сундуков, тем самым заставляя, под хмурым взглядом коменданта, его двигаться, создавая при этом тихий, но довольно противный скрип.

— Хватит баловаться! — В полной тишине набатом прозвучал голос Козловской, отчего Миша подпрыгнул и мгновенно обернулся, глядя на женщину взглядом побитого щенка.

Через пять минут, вернулся Роман. Как я и ожидал, без утешительных новостей. Более того, недовольством и раздражением от него веяло за версту. Правда, поделиться тем, что конкретно принесла его беседа с отцом, он не успел. В здание кампуса зашел Степан, тут же вытянувшись перед комендантом по струнке, в ожидании указаний.

— Отведи их в дом номер один. И с сегодняшнего дня вход в кампус для этих двух студентов закрыт. — Женщина окинула нас напоследок изучающим взглядом и вернулась к своему столу, открыв какой-то журнал, делая записи, демонстративно больше не поднимая на нас глаза.

— Ну, пошли, что ли, — кивнул нам завхоз и двинулся в направлении выхода.

— Я это просто так не оставлю, — процедил Роман и, с легкостью подхватив свой короб, направился следом за мужчиной.

Я мысленно пожал плечами и, взяв свою часть багажа, пошел к выходу за ними. Мне было, на самом деле, без особой разницы, где жить, главное, чтобы было тепло и сухо. Только вот как это скажется на репутации княжича и на моей собственно оставалось загадкой. Думаю, завтра уже всем студентам будем известно, что мы теперь отшельники. Ну да ладно, если будет нужно, то воспользуемся старой, как мир, формулой — если не можешь победить, то возглавь. Скажем, что Роман сам добился отдельного жилья, дабы уделять больше времени саморазвитию. Нужно только поговорить с княжичем, чтобы не сболтнул лишнего.

— Это уму непостижимо, — прошептал Роман, когда мы только отошли от кампуса и направились в сторону лесопарка. Правда в противоположенную сторону от той, где должна была проходить дуэль. — Оказывается, Черепанов вместе с моим отцом после случившего обсудили, так называемую, ситуацию и пришли к выводу, что мне безопаснее будет в частном секторе, где уже лет сто никто не жил.

— Чем обосновали? — Задал я напрашивающийся вопрос, разглядывая путь к нашему новому дому.

— Тем, что там нет такого рода защитных заклинаний, которые бы вытягивали силу из студентов, это если образно, не вдаваясь в техномагические подробности. — Передразнил тон князя Роман.

— Логично, — я кивнул, подтверждая тем самым собственные рассуждения.

Я сам, собственно, как и Роман уже научились за неделю контролировать себя. Мне больше не приходилось постоянно сдерживать непреодолимую силу, которая грозила разорвать меня, а вся магическая энергия сосредоточивалась где-то в районе сердца. Я ее чувствовал и когда переходил в медитативное положение, то мог даже увидеть, как нити силы полностью заполняют меня, выходя из наибольшего скопление мелкими тонкими серебристыми нитями. Это открытие я сделал уже по дороге сюда, из чего сделал вывод, что сила наконец-то стала мне подчиняться. Думаю, мне в этом здорово помог родовой кинжал. С ним все ощущения были ярче и более понятные. А вот Роману, действительно было опасно находиться в том месте, где он в любой момент мог обратиться только потому, что его темную энергию выкачивал какой-то кристалл, который я, к сожалению, так и не успел увидеть.

Идти было не слишком долго. Быстрым шагом мы добрались быстрее, чем за пять минут. Как оказалось, эта часть лесопарка была представлена всего лишьнесколькими рядами деревьев, которые, однако, были густо насажены, что создавали ощущение некой живой изгороди. Миша шел рядом, насвистывая что-то себе под нос, и с любопытством рассматривал местность. Его совершенно ничего не смущало и не расстраивало. Складывалось впечатление, что призрак наоборот был доволен тем, что ему придется жить в отдалении от скопления людей.

Как только мы вышли по нехоженой тропе на открытую местность, мы остановились, рассматривая два, стоящих недалеко друг от друга двухэтажных деревянных домика. Это было совершенно не то, на что я рассчитывал, не говоря уже о Романе, который от увиденного уронил ящик на землю под негодующий вопль Миши.

Это были совершенно не те стильные дома, которые я видел рядом с главным корпусом. Я думал, что они были для студентов, но, как оказалось, сильно ошибался. Скорее всего, они были предназначены для преподавателей или другого персонала, обитающего на территории академии.

Сейчас же, перед нами предстал ветхий деревянный дом, с заколоченными окнами, и флюгером в виде дракона, который издавал жуткий протяжный звук, медленно поворачиваясь под порывами ветра. Правда, мне казалось, что не только флюгер, но и сам дом качается от своей ветхости и начнет вот-вот разваливаться на мелкие части. Ко всем прочим удовольствиям, пока мы шли, начался мелкий дождь, который, судя по всему, вот-вот обещал превратиться в самый настоящий ливень.

— Располагайтесь, — козырнул Степан, впервые с нами заговорив, вложил в руки опешившему Роману две связки ключей и скрылся в зарослях пролеска, оставляя нас наедине с этим шедевром деревянного зодчества.

— Рома, время, — поморщился я, глядя на часы в планшете. — Хватит страдать от подложенной под матрасы горошине. Не девицы красные, переживем.

— Твою мать, — зашипел Роман, вспомнив о времени и, скинув с плеча наплечную сумку, которую он взял с собой, вытащил оттуда коробку с парой дуэльных пистолетов. — Думаю, ничего не случиться, если мы пока оставим это добро здесь. — Он в порыве ярости пнул холодильник, отчего тот перевернулся. Роман, не глядя больше на дом, развернулся в обратном от него направлении.

— Вы идите, я сам все разложу и донесу, — засуетился Миша, поднимая ящик, открыв который бегло изучил содержимое и с облегчением вздохнул, увидев, что все осталось целым. — И да, если ты не вернешься и посмеешь там умереть, я тебя лично выкопаю, оживлю и еще раз умертвлю, только там, где мне будет нужно. Ты меня понял? — Он грозно ткнул в меня пальцем, глядя поверх своих очков. Я кивнул, стараясь не рассмеяться, и отправился догонять вампира, который устремился на поляну чеканящим и очень быстрым шагом.

Несмотря на всю абсурдность сложившейся ситуации, сердце начало немного учащенно биться в предвкушении дуэли. Как бы то не было, но подобного я еще ни разу не делал и от того интерес, дух соперничества и желание выиграть подбадривали меня, заставляя выплескиваться в кровь небольшую порцию адреналина. Ну тут еще свою роль играло молодое тело, в котором я находился, что еще больше раззадоривало меня.

Мы в тишине буквально донеслись до поляны, когда до назначенного времени оставалось не более пяти минут. За это время дождь уже окончательно превратился в ливень, от чего я промок до нитки. Зайдя в ровный круг на поляне, я почувствовал, что словно перешел некий барьер. Видимо, прорыв в ощущении магии позволил мне теперь чувствовать не только свою энергию, но и наложенные на местность заклинания.

— А я уж думал ты струсил и решил сбежать, — раздался голос, стоящего напротив меня Головина и последовавший за ним смех нескольких человек.

Я, нахмурившись, осмотрел поле, которое было практически битком заполнено студентами разных курсов. Они переговаривались о чем-то, глядя на меня зачастую пренебрежительными взглядами. Не укрылась от внимания группа Вишневского-младшего, которая, как мне показалось, стояла чуть поодаль остальных, а также Лина, которая напряженно смотрела в мою сторону и кусала губы.

— Присваивать противнику качества, что свойственные тебе самому — это огромная ошибка, которая неизменно приводит к поражению. — Подначил я его, подходя вместе с Романом к декану моего факультета, которая в данный момент выглядела не слишком довольной. — Подожди несколько минут, сейчас ты в этом убедишься.

Романов и Вишневский-старший синхронно отдали ей коробки с пистолетами, а сами остались стоять рядом, в ожидании вердикта, что все условия к подготовке соблюдены. Насколько я помнил кодекс, после проверки пистолетов путем жребия нам необходимо было с Головиным выбрать, чьей именно парой мы будем стреляться.

— Скорее, наоборот. Сделай глубокий вдох, возможно, он будет последним в твоей короткой дрянной жизни, — ответил мне Головин, но декан подняла руку вверх, тем самым прерывая нашу перепалку. А жаль. Мне было бы проще, если бы удалость довести соперника и вывести его из равновесия. Меня же его подначки совершенно не цепляли.

Жанна Ярославовна, единственное имя из магистров которое я запомнил, махнула рукой и перед ней появился небольшой столик, больше похожий на своеобразную трибуну, что буквально выпрыгнул из земли по ее желанию. Положив туда пистолеты в защитных футлярах, она изучила бирки, печати на коробках и утвердительно кивнула секундантам. На данном этапе все проходило так, как и следовало.

Головин о чем-то тихо переговаривался с Вишневским-старшим, буквально прожигая меня взглядом, тем самым доводя себя до состояния едва контролируемого бешенства. Я это видел по его слегка подрагивающим рука, и слышал по все время учащающемуся сердцебиению, которое периодически сбивало свой ритм. Я усмехнулся, не отказав себе в удовольствии подмигнуть ему, чем довел почти до истерики, и повернулся к Роману, который незаметно для окружающих пытался размять затекшие кисти, сжимая и разжимая кулаки, при этом неуловимо морщась.

— Я не думал, что декан будет здесь присутствовать, — шепотом обратился я к княжичу, глядя, как женщина аккуратно надевает защитные перчатки и вскрывает специальные печати, от которых сразу же повалил ярко-красный дымок.

— Сторонний наблюдатель. Все же, это первоклассная имперская академия, и Черепанову совершенно не хочется отвечать за малолетних идиотов, которые захотели стреляться, — ответил Роман, заученной фразой. — И, как правило, это не заинтересованное в исходе поединка лицо. Ты же видишь, как она светится от счастья, присутствуя здесь, — усмехнулся Роман, но под негромкое покашливание женщины, приложил кулак ко рту, стараясь замаскировать это под кашель.

— Все в порядке. — Подняла голову декан, оторвавшись от изучения пистолетов и кивнула сначала Роману, затем Олегу. — Секунданты могут разойтись по своим местам.

Я обратил внимание на толпу, которая начала постепенно разделяться на две части, сразу после того, как секунданты бросили монету и выбрали стороны, где будут располагаться их подопечные. Практически все, как было понятно, перешли на сторону, где уже находился Вишневский-старший, выполняющий роль секунданта Головина. Группа Вишневского-младшего, немного потоптавшись в центре, решила занять нейтральную позицию, отойдя в сторону и то, не исключу, если это было сделано в пику своему брату. Ко мне же, под смех подружек, которые посеменили в сторону золотой молодежи, отправилась только Лина. Правда, от моего взгляда не укрылось то, что она в кармане отправляла кому-то сообщение со своего инфопланшета.

Спустя буквально минуту, на поляне показалась группа людей под предводительством Софьи, которые тут же начали занимать мою сторону. В основном, конечно, это были девушки с разных курсов нашей академии, но и парней было более, чем достаточно.

— Простите, что задержались, мы подумали, что лучше мокнуть под дождем, чем стоять в плохой компании. — Проворковала Софья, присаживаясь передо мной в реверансе.

— Тем более, что мы уже начали пить за ваше здоровье! — Поддержал Софью какой-то парень, в расшитым золотом мундире и открытой бутылкой шампанского руке. — Ярослав Медведев. — Представился он, увидев мой вопросительный взгляд. — Брат Елены Медведевой, девушки, которую вы спасли от проклятия, а по совместительству, курсант третьего года обучения факультета боевой магии, барон Томской губернии и сержант Лейб-гвардии гусарского Его Императорского Величества Сибирского полка. Людей из гремучей тайги, которые еще не забыли, что такое честь и совесть дворянина. А посему, разрешите встать на вашу сторону.

— Для меня будет честью видеть каждого из вас. — Кивнул я, пропуская на свою сторону процессию не менее, чем из двадцати человек.

— Это в качестве извинения за мою неизмеримую глупость. — Шепотом произнесла Софья мне на ухо, покладисто вставая по левую руку от меня и оставляя место справа для Лины. — Надеюсь, я могу рассчитывать хотя бы на разговор.

— На разговор, вполне. — Кивнул я, с улыбкой наблюдая посеревшего от злости Головина и улыбающегося во все тридцать два зуба Романа. — Представление, устроенное Софьей, на самом деле, вышло очень полезным. Кроме очевидных бонусов, оно наверняка перебьет повестку того, что нас отселили в отдельное помещение. Так что, за репутацию можно не переживать, осталось выиграть дуэль.

За тем, как проходил жребий, я особо не следил, больше сосредоточившись на изучении пары пистолетов, принадлежащих Головину. Это оказались точно такие же стволы, как и те, что были куплены нами в оружейной лавке.

Попеременно достав пистолеты, Жанна Ярославовна оценила их, просканировала на предмет наложенных заклятий и сделала по одному выстрелу из каждого. После чего закрыла коробки и поставила их перед собой на столик, доставая из кармана обычную серебряную монету. Что-то прошептав и сделав одной рукой замысловатый пасс, она кивнула на появившиеся прямо в воздухе большие часы, которые показывали без одной минуты двенадцать.

— Стороны не хотят примириться, пожать друг другу руки и разойтись миром, придя к единому мнению и согласию? — Задала она стандартный вопрос. Я отрицательно покачал головой.

— Конечно нет, — пренебрежительно выпалил Головин, глядя на монету у нее в руке. — Это ниже моего достоинства.

— Дуэль до первой крови. Убийство — условие не обязательное, — решила напомнить она выдержку из дуэльного кодекса и кодекса академии. — Второй выстрел должен произойти не позднее, чем через десять секунд после первого. Это понятно? Отлично. Реверс — Морозов, Аверс — Головин.

Женщина подбросила монету в воздух, за которой следили, судя по воцарившемуся молчанию, не только мы. Монета с громким звуком упала на стол, явив нам лик императора.

— Оружие выбирает Морозов, — громко объявила она всем под вздох разочарования сторонников Головина и радостного возгласа Сибирского гусара, от которого затряслись деревья. Первый раунд, так или иначе, я выиграл, осталось дело за малым, сделать то, что я умею лучше всего.

Открыв мой футляр, она достала пистолеты и положила их перед собой. Я взял тот, который был ближе к Головину и направился в сторону Романа, который уже истоптал от нетерпения довольно приличный кусок площадки.

— Ну, не подведи, — похлопал он меня по плечу и, глянув на часы, сделал шаг назад к моей группе поддержки, после чего, между нами сразу же опустился защитный купол, который напомнил мне тот, что накрывал секундантов во время обсуждения условия нашего поединка. До моего слуха, тут же перестали доносится любые звуки, кроме тех, что издавали мы с Головиным. Жанна Ярославовна осталась стоять на своем месте. Чуть сбоку от нас, на одинаковом удалении от каждого. Громогласно раздался бой часов, отсчитывающих десять секунд до начала дули.

Я поднял руку и снял пистолет с предохранителя, полностью абстрагируясь от происходящего. Прямо передо мной находилась цель, которую я должен был поразить. Сердце замедлило свой ритм, а взгляд сфокусировался на сопернике.

На десятом, казалось, оглушающим ударе часов, я выстрелил. Как и рассчитывал, сделал я это первым. Второй выстрел прозвучал запоздало и куда-то мимо меня. Купол, ограждающий зрителей от шальной пули, едва заметно завибрировал и покрылся мелкой паутиной защитного заклинания. Я смотрел, как оседает на землю Головин, хватаясь рукой в область сердца.

Вишневский-старший сразу же подлетел к своему подопечному, после чего поднялся и кивнул декану, которая взмахом руки сняла защитный купол. Я моргнул, возвращая восприятие действительности в нормальное состояние и повернулся к Роману, который уже начал принимать поздравления вместо меня. При этом людей, поддерживающих меня, становилось все больше и больше. Вот она двуличная сторона местной аристократии.

Пробравшись сквозь толпу, Лина бросилась мне на шею и разрыдалась.

— Я так переживала, — сквозь всхлипывания, я с трудом смог различить ее неразборчивое бормотание. Наконец, девушка проревелась и, отлипнув от меня, развернулась и ушла куда-то поддерживаемая за руку Софьей.

— Хорошо, что ты его не убил, а ведь мог, — с широкой улыбкой привлек мое внимание к себе княжич. — Попал в плечо. Я уж думал все, а нет, благородством решил побаловаться. Ну, может оно и к лучшему. О тебе теперь только ленивый говорить не будет.

— Я целился в голову, — поморщился я, осматривая пренебрежительно пистолет, все еще находившийся у меня в руке, предварительно поставив его на предохранитель. — Из чего делают это дерьмо?

— Из самой дрянной стали, да еще и специально смещают мушку, чтобы можно было убить только по ошибке. Если бы стрелялись из нормального оружия, то либо не было бы дуэлей, либо не было бы аристократов, — развел руки в сторону Роман. — Ты и так уже будешь назван чрезвычайно метким или везучим, что попрал с первого раза. Ладно, пойдем в дом, оценим масштаб ущерба и через два часа идем праздновать твою победу. В конце концов, сегодня, после своей первой дуэли, ты стал настоящим дворянином и членом высшего общества.

Илья Ангел Охотник. Том 2

Глава 1

От места проведения дуэли до нашего нового дома, мы добрались в полной тишине, что было достаточно странно, учитывая немного неадекватное состояние Романа. Я думал, что он всю дорогу будет рассказывать мне о дуэли или о том, что сделала Софья, не умолкая ни на секунду, но он витал в каких-то своих мыслях, и с каждой секундой становился все более возбужденным. Княжич постоянно вырывался вперед и с нетерпением оглядывался, дожидаясь меня.

Я, в свою очередь, не разделял его веселого настроения. Что-то подсказывало мне, что не так просто все быстро свалили с поляны, включая раненного Головина, с которым прямо на месте поработала лекарша, которая присутствовала во время всего действия, и он двинул не оглядываясь, в сторону кампуса. Разве что гусар Медведев, хотел пойти с нами и начать пьянку прямо сейчас, но, получив отказ, быстро ушел с толпой девушек, пообещав еще гульнуть с нами.

Дом, за время нашего отсутствия, практически не изменился. Единственное, что все доски с окон были сняты, а ставни распахнуты настежь. Видимо, Миша начал заботиться о комфорте и уюте сразу же, как только появился на пороге дома. И это, зная нашего призрака, пугало. Причем настолько, что даже Роман немного пришел в себя.

Подойдя к веранде, мы аккуратно поднялись по скрипучей лестнице, которая под нашими шагами ходила ходуном, а ступени от ветхости старались развалиться на несколько частей. Открыв массивную дверь, которая не была заперта, мы вошли внутрь, после чего радостно-веселое и предвкушающее настроение княжича заметно улетучилось.

Первый этаж был просторным и темным. Практически все пространство занимала большая гостиная, которая была освещена только парой пульсаров на потолке и несколькими почти прогоревшими свечами, расставленными по углам. В центре стоял большой таз, в который из-за прохудившейся крыши стекала дождевая вода. Стены были оклеены обоями темно-зеленого цвета, никаких штор не было, а деревянные половицы скрипели в такт наших шагов, даже тогда, когда я старался двигаться, как можно тише.

Мебель присутствовала, но она все еще была занавешена белыми простынями, поэтому оставалось только гадать, что именно находилось под ними, и в каком оно было состоянии. В помещении было затхло. Даже распахнутые во всю ширь окна не справлялись с тем, чтобы хоть как-то освежить это место.

— Какая красота. Просто апартаменты, достойные императора. — Рычание Романа прервал завывающий звук ветра, который отражался от стен и создавал гул в самой комнате, от которого становилось не слишком уютно. Да и скрежет флюгера, о котором я начал забывать, добавил соответствующего антуража. — Нет, они издеваются над нами, — всплеснул руками княжич и сел на диван, даже не поднимая с него белую ткань. Не знаю, на что он рассчитывал, но ветхая мебель распалась под ним, чуть не придавив юного вампира, которого спасла от позорного падения только его быстрая реакция.

— О, это вы, — Миша вылетел к нам, таща следом за собой где-то добытый пылесос. — А я тут немного хозяйничаю. Правда, я не знаю, с чего начать. Глядя на все это, аж руки опускаются, но тут такая огромная лаборатория! И в очень хорошем состоянии. Это, конечно же, все минусы перебивает в огромный жирный плюс. — Он подбежал ко мне и схватил меня за руку, потянув следом за собой. Холодное прикосновение ощущать мне было не в первый раз, но привыкнуть к нему я еще не смог. — Так, пошли со мной. Стой. А ты живой? То есть, тебя не убили и не ранили? А второго ты того? Или нет? По глазам вижу, что пожалел скотину. А ты подумал, как это скажется на репутации нашей компании? Люди могут подумать, что мы не доводим дел до конца и не дадут нам заказ на кого-нибудь очень прибыльного монстра!

— Стоп! — Рявкнул я, прерывая его щебетание. Миша захлопнул рот и удивленно на меня посмотрел, но, что странно, никакой обиды в его взгляде я не заметил. — Что ты там говорил о лаборатории?

Миша задумался, а затем кивнул и, все еще не отпуская моей руки, потащил меня куда-то по длинному коридору, выходящему из гостиной. Коридор отличался еще большей мрачностью: красные стены, обшитые бархатом, черная ковровая дорожка и пульсары в виде свечей, зажигающиеся по мере моего продвижения по коридору, освещали какие-то темные картины и портреты, висящие на стенах, рядом с ними.

— Что это вообще за место? — Тихо спросил я в пустоту, осматривая очередной портрет какого-то военного.

— Ну, как я понял, дом аристократов. — Пожал плечами Михаил. — Я, когда проходил испытание и все еще на что-то надеялся, читал историю этого места. Ведь не всегда эта академия была исключительно для представителей высшей знати. Обычные бедняки селились кучей в кампусе, а аристократии выделяли вот такие дома. Но потом, по мере того, как в академию перестали брать безродных, надобность в них отпала. Но я не представляю, какой псих мог жить в таком месте до нас. Надо бы узнать. Вдруг его убили, и его злобный дух прячется где-нибудь на чердаке. Ты знай, я с ним никаких дел вести не буду, видно же, что у него и при жизни были с головой проблемы. Да и у нас нет вакансии призрака. Я справляюсь отлично. Вот, смотри какая прелесть.

Миша, наконец, отпустил меня и шагнул в ярко освещенное помещение. Белоснежная мебель и белые же стены выделялись из основного антуража первого этажа. Множество шкафов и горизонтальных рабочих поверхностей были идеально чистыми, не удивлюсь, что призрак, только наткнувшись на эту комнату, начал уборку именно с нее. Полы были покрыты кафелем, поэтому, как только я ступил туда, то сразу же ощутил твердую поверхность под ногами.

— Миша — это кухня, — усмехнулся, глядя, как призрак перекладывает в большой холодильник содержимое переносных сундуков.

— Мне без разницы, что это было раньше, но сейчас это моя лаборатория. — Отмахнулся он, всем своим видом показывая, что на дальнейшие дискуссии не согласен.

— Ладно, а что у нас наверху? — Прислонился я к косяку, постепенно согреваясь. В доме было, на удивление, жарко, и мокрая одежда уже начала подсыхать.

— Три комнаты. Две ваши, одна моя. Я уже все распределил и все вещи разнес по вашим комнатам. Вот список того, что я не обнаружил в наших вещах. Ничего без пригляда нельзя оставить, ворье на каждом шагу. — Призрак всучил мне в руки исписанный мелким почерком лист. На третьей строчке я не выдержал.

— Миша, у нас не было с собой десяти реторт, стеклянных палочек и стационарного техно-магического микроскопа с тридцатикратным увеличением. Про несколько комплектов замшевых курток, я вообще говорить не буду.

— У вас не было, а у меня было. Я вообще очень запасливый, — даже не покраснел этот прохвост. — Кстати, пойдем, покажу тебе твою комнату. А где мой племянничек?

— С мебелью воюет. Хочет сломать все от бессильной ярости, — хмыкнул я, прислушиваясь к грохоту, доносящегося из гостиной. — Впрочем, пока он похоже проигрывает.

— Ну этот может. — Уважительно кивнул призрак и направился вдоль коридора, по которому мы пришли. — Вот туалет и душ. — Он махнул рукой под лестницу, которая вела по стене вверх. — В каждой спальне есть свои, эти, видимо, для гостей. Так что, я туда реактивы сливать буду.

Сама лестница была довольно массивной и крепкой. Она не шаталась, а ступени словно были сделаны на века и, не взирая на древность, даже не скрипели. Поднявшись, мы оказались на втором этаже прямо посреди узкого коридора по обеим сторонам которого находилось по двери, третья же, находилась у стены рядом с лестницей.

— Вот, можешь располагаться. — Миша подошел к одной из двери и отрыл ее. — Это твоя комната. Спартанский стиль, кровать, шкаф, письменный стол и ничего лишнего. Приятные зеленые цвета комнаты должны успокаивать нервы и расслаблять. — Я заглянул в комнату и кивнул, действительно, все как он описал. Огромная кровать с балдахином, шкаф, отдельно стоявшее зеркало в человеческий рост. Немного вдалеке, стоял небольшой шкаф, поверх которого Миша сложил все оружие, что оставалось в кампусе.

Естественно, я открыл и противоположную комнату, которая, как я понял, была отведена Роману. Все то же самое, кроме того, что отделана она была в бордовые цвета, а прямо по центру стоял металлический таз, в который с противным звоном капала вода из дыры на потолке.

— Ты серьезно? — Я кивнул на таз, который привлекал внимание больше всего остального.

— Нормально, — отмахнулся призрак. — Почините. Да и воды тут накапало всего ничего. Тазы, кстати, убирать не нужно, как только они наполняются, вода сама исчезает. Удобная вещь. Эй, а ты куда? — Попытался остановить меня Михаил, когда я подошел к третьей двери и, распахнув ее, остался стоять на пороге, немного опешив от того, что увидел.

Светлая, просторная, размером, примерно, как гостиная. Эта комната, была чистая и абсолютно сухая. Не было никаких тазов и мокрого потолка. И, что больше всего меня поразило, там было тихо. Стены словно заглушали все звуки, которые доносились с улицы. Мебель была точно в таком же количестве, как и везде, но абсолютно новая и светлая.

— И как прикажешь это понимать? — Я, сложив руки на груди, уставился на призрака, который зашел в комнату и вальяжно растянулся на кровати.

— Что не так? — Сделал непонимающее лицо Михаил. — Моему гению нужно отдыхать в комфортабельных условиях. А тут для этого как раз все есть.

— Вообще-то, эту комнату сделали специально для Романова, — я указал на табличку, которая висела на двери с обратной стороны. Скорее всего, таким образом, князь решил, хоть немного скрасить условия существования своего сына, ну, или успели сделать только ее, что тоже было не лишено смысла и логики. Но, судя по тому, что никаких инструментов, рабочих или новой мебели я больше не увидел, то ограничиться все же решили только этим.

— Я, между прочим, тоже Романов, — надул губы Михаил. — У тебя есть доказательства, что ее сделали не для меня?

— Миша. — Вздохнул я. — Я вижу почти стертую букву «Р» в инициалах на табличке.

— Ладно, я все понял. — Поднялся призрак с кровати и поплёлся к выходу. — Вы вечно хотите меня унизить и обидеть.

— И ты так покорно отдашь комнату Роману? — Даже удивился я, пропуская призрака в коридор.

— Помните о моей доброте, — отмахнулся призрак и практически столкнулся с княжичем, который поднялся по лестнице.

— Вот твоя комната, — я указал в сторону помещения, которое Рома скептически осмотрел и кивнул. — Располагайся.

— Лучше, чем я ожидал. — Просветлел лицом княжич. — А где мои вещи?

— В комнате Михаила. Не спрашивай. — Отмахнулся я, когда Роман удивленно поднял брови. — Это та, что справа по коридору.

— Отлично. Переодевайся, нам скоро выходить. И не спорь. Это просто идеальный шанс начать налаживать связи и вливаться в общество. — Радостно заявил мне княжич, после чего развернулся и отправился в сторону комнаты, в которой находились его вещи.

— Куда мы идем? — Запоздало уточнил я. Почему-то за всем этим я позабыл, что княжич собирается куда-то меня потащить, чтобы отпраздновать победу. И то, что мы будем находиться не в доме немного меня напрягало. Какое-то чувство приближающейся беды, просто кричало мне о том, чтобы я не выходил наружу, а нашел где-нибудь безопасное место. Загвоздка была лишь в том, что таких мест в данный момент не существовало.

— На закрытую вечеринку, — высунулся из-за двери Роман. — Вся молодая аристократия со всей Империи стремится попасть на вечеринку Чеширского Кота. Он выступает только один раз в год. Это ди-джей, — пояснил он, глядя на мое недоуменное выражение лица. — Только не говори, что не слышал.

— И где она будет? — Кивнул я, понимая, что такое мероприятие пропускать наследнику Тверского князя никак нельзя. Неправильно поймут. Даже Головин свалил с поляны, чтобы собраться и отправиться туда не просто так.

— В клубе «Хамелеон», на Тверской. — Прочитал на каком-то пригласительном билете Роман. — Ты не переживай, там охраны будет столько, что даже муха незамеченной и не обласканной без приглашения не пролетит. — Он захлопнул дверь и, судя по звукам, доносившимся из комнаты, начал одеваться, что-то напевая себе под нос, снова приходя в хорошее расположение духа.

Покачав головой, я открыл шкаф, рассматривая все вещи, которые аккуратно висели на плечиках. Все же, наличие Миши в определенных вопросах здорово облегчало нам жизнь. Достав рубашку и брюки, которые специально для меня сделал Серж, я оделся, глядя на себя в зеркале. Что и говорить, одежда, сшитая на заказ, довольно сильно отличалась от той, что была на мне до этого. Во время службы в Легионе, я всегда предпочитал именно подобные вещи, но, находясь в этом мире, уже начал забывать о всех ее преимуществах.

Кобура скрытого ношения отлично легла под мышку, абсолютно не выделяясь и не привлекая внимание, даже подобного рода нюансы модельер учел, когда снимал мерки. Действительно, настоящий мастер. Ножны с мечом и родовым кинжалом словно напрашивались в дополнение к одежде. Но, немного подумав, я с сожалением снял меч. В подобного рода заведениях охрана просто не пропустит с мечом или мачете, но вот родовой нож я оставил. Это своего рода атрибут, говоривший, что я наследник знатного рода.

Я покачал головой, глядя на старую обувь. Она идеально мне подходила, но осознание того, что они ранее принадлежали кому-то другому портили все впечатление. Но ничего, на следующих выходных сразу же займусь этим вопросом. Попробовав накинуть сверху куртку, я внезапно понял, что Серж сделал одежду как будто специально под нее. Немного бунтарский вид, который создавала мне кожаная куртка, отлично сочетался с дорогой одеждой и привлекал внимание совей необычностью. Думаю, я закажу в подобном стиле весь гардероб. Удобство, стиль и безопасность. Все, как я и хотел.

— Ну, ты уже готов? — Заглянул в мою комнату княжич, после чего удивленно осмотрел меня и кивнул. — Классный прикид. Не исключено, что Серж опять смог задать новую моду. Только, мне кажется, что меча не хватает.

— Согласен, но кто же меня с ним пустит в клуб, где собираются дети элит? — Усмехнулся я, с сожалением смотря на клинок. — Или ты сможешь это устроить?

— Пожалуй, не в этот раз. — После небольшого раздумья, пришлось согласиться Роману. — Ладно, если ты все, то пора отправляться.

Мы спокойно прошли к главному выходу из академии и вышли за ворота, что меня немного удивило.

— А что, разве выходить за ворота академии не запрещено? — Посмотрел я на Романа, который подошел к ожидающей его машине, за рулем которой сидел один из охранников дома.

— Запрещено, только сейчас, несмотря на то, что почти два часа ночи, все еще формально выходные. Двери закроются ровно в тот момент, когда прозвенит звонок на первый урок. — Усмехнулся княжич. — Поэтому, мы должны приехать вовремя, — он постучал по часам и сел на заднее сидение. Я последовал следом за ним, закрывая за собой дверь и раздумывая над тем, насколько хлопотно быть аристократом.

Роман, в отличие от меня, был в прекрасном настроении и расслабленно провел всю дорогу с закрытыми глазами и наушниками, кричащими так, что закладывало уши даже мне, просто сидящему рядом. Видимо, он действительно любил творчество этого «кота».

— Ну что, у вас есть какие-то правила в высшем свете? — С улыбкой уточнил я у Романа, когда мы приехали на место и начали выходить из машины.

— Веселиться, — пожал плечами княжич и бодрой походкой направился в клуб.

— Веселиться… — Задумчиво повторил я, наблюдая за тем, как Роман не обратил внимания на то, что случайно порезался о дверь. А ведь, между тем, он, до икоты боящийся собственной крови, уже должен был упасть в обморок. — Ну веди, посмотрим, что для нас приготовили.

Глава 2

На первый взгляд, это место сегодня ночью действительно было максимально безопасно. Вся зона вокруг небольшого здания была заполнена автомобилями премиум класса, между которыми то и дело незаметной тенью прохаживались вооруженные до зубов охранники. Кроме того, практически возле каждой машины стояли несколько частных телохранителей, пристально разглядывающих любого новоприбывшего. На мне также сосредоточилось примерно с десяток глаз, и пока мы с княжичем не прошли внутрь, после того, как он предъявил какие-то покрытые золотом пропуска, моя спина просто зудела от постороннего внимания.

Внутри было громко. Музыка звучала с такой силой, что я, привыкший вслушиваться в каждый шорох, сейчас испытывал просто физическую боль. Да еще этот чёртов мерцающие свет жутко дезориентировал, так что, я погрузился в медитативное состояние, пытаясь настроиться на этот ритм, пока княжич буквально тащил меня за руку.

Как назло, Роман, видимо, твердо решивший помочь мне закрепиться в высшем свете, останавливался, чтобы представить меня и пообщаться с каждым, кого только встречал из своих знакомых. А их у него было действительно много. Так что, когда мы дошли до ожидающего нас столика, который находился сбоку от танцпола, прошло, наверное, минут двадцать. Но, нет худа без добра. Благодаря тому, что я был в медитативной состоянии, я отлично запомнил каждого, кто нам встречался.

Наконец, проделав этот нелегкий путь, и наконец закончив принимать бесконечные поздравления с удачной дуэлью, мы сели за столик, за которым нас уже ждали Вишневский-младший, двое из его банды и какой-то напыщенный старшекурсник.

— О, а мы уже думали, вы не придете. Ну хоть что-то хорошее в сегодняшнем вечере. — Поприветствовал меня Петр, как своего старого знакомого, первым протягивая руку. — Тухло тут в этом году как-то.

— Подожди, еще не вечер, — вклинился в разговор, сидящий с ними парень. — Владлен, — следом за Вишневским протянул он мне руку, — Агапов. Учусь на третьем курсе, факультет поддержки.

— Дмитрий Морозов, — ответил я ему на крепкое рукопожатие.

— Да все уже знают кто ты. Мало кто сможет выйти на своих двоих после дуэли с Головиным, а уж победить его, тем более. — Он рассмеялся и покачал головой. — Он ведь занимается этим с четырнадцати лет. Его отец утверждает, что сын станет лучшим дуэлянтом Империи. Теперь держись, Головин-старший своей ошибки тебе не простит.

— Пусть сына прощает, за то, что он козлом вырос, и себя за то, что это допустил. — Ответил я, пригубив какой-то коктейль, который принесла нам с Романом молодая официантка. — А я уж обойдусь как-нибудь.

— Мое дело тебя предупредить. — Покачал головой Владлен, после чего переключил внимание на собравшуюся отходить официантку. — Посиди с нами, дорогуша. — Схватил ее за руку Владлен, и под слабый писк девчонки усадил ее к себе на колени. Никогда еще не видел столь обворожительной особы. Ты давно тут работаешь?

— Отпустите, — робко попыталась вырваться она, когда тот уже без всяких стеснений начал ее лапать под смешки остальных сидевший за столом.

Но что примечательно, с каждой секундой она все больше и больше расслаблялась, начиная получать от этого удовольствие. Да и пульс Владлена говорил о том, что он практически влюбился в эту девушку. Что-то в этом заведении явно было не так. Больше всего состояние окружающих походило на воздействие сирен. Но, черт побери, кто скажет мне, что мы находимся в море, пусть первый кинет в меня камень.

— Хватит грустить. — Толкнул меня плечом Роман. — Лучше посмотри, кто пришел. — Указал он на барную стойку, к которой подходила Софья. — Не хочешь подойти?

— Да, пожалуй, стоит прогуляться. — Кивнул я, выбираясь из-за стола и направляясь к девушке. — Не теряйте, я скоро вернусь.

— Двойной виски со льдом, пожалуйста, — Обратился я к довольно симпатичной барменше, как только приблизился к барной стойке. — И вот этой девушке. — Указал я на Софью, которая сейчас упорно делает вид, что меня не знает. — По ее выбору. Если вас не затруднит, конечно.

— Меня не затруднит дать вам все, что вы захотите. — С улыбкой подмигнула мне барменша, наливая мне виски, после чего я почувствовал чуть уловимый запах дыма, что пошел от Софьи. — Только попросите, исполню в лучшем виде.

— Бутылку виски и стакан. — Софья повернулась к девушке, не позволяя ей больше вымолвить ни слова. — Я ему без вас исполню все, что нужно. Можете иногда подходить лед подкладывать.

— Звучит заманчиво. — Кивнул я Софье. — Ты хотела поговорить? Можешь начинать, я внимательно слушаю.

Воцарилось молчание, которое нарушалось лишь бьющей по ушам музыкой. Бросив взгляд в сторону столика, я отметил, что ничего за это время не произошло, и княжич находится все в той же компании, на том же месте. Разве что, девушек у них за столом прибавилось, но это как раз таки было нормально.

— Зачем ты так со мной? — Неожиданно раздался громкий голос Софьи рядом с моим ухом. — Я не нахожу себе места после той ночи, и все задаюсь вопросом: в чем причина? Я чувствовала, что ты хотел продолжения, но по какой-то причине выгнал меня. Я не спала, почти не ела, старясь решить для себя этот вопрос. Естественно, когда я увидела у вас эти дурацкие шприцы и мне подруга сказала, что это наркотики — я поверила.

— А что думаешь теперь? — Уточнил я, слушая пульс окружающих и отмечая, что практически у всех он выше, чем должен быть.

— Что ты ей понравился и она захотела меня подставить. — Вздохнула Софья, залпом допив свой стакан. — А я малолетняя дура, которая будет безоговорочно доверять своему спасителю во всем. Если, конечно, ты когда-нибудь простишь меня.

Внезапно я почувствовал, как волосы на спине встают дыбом. Скоро что-то случится, теперь я уже был в этом уверен на все сто процентов. Знать бы еще, что за опасность крадется ко мне.

— Софья, — начал я, но заметив несколько направленных на нас взглядов, притянул совершенно несопротивляющуюся девчонку ближе, усаживая к себе на колени.

Почувствовав, что интерес к нам после этого пропал, я сделал вывод, что среди одурманенного общества выбрал единственно верное решение. Она обняла меня и уткнулась в шею ровно в тот момент, когда раздался оглушающий гулкий звук колокола, сменившейся полной тишиной. Музыка замолчала, а мельтешение цветов прекратилось, погрузив зал в полную темноту. Софья попыталась встать, но я не дал ей этого сделать, насильно усаживая ее обратно к себе на колени. Подул легкий ветерок, несущий с собой явственный запах тлена и разложения, который, судя по некоторым перешептываниями, почувствовал не только я. Что примечательно, никакой паники не было, все, так или иначе, оставались на своих местах. Похоже, одурманен был уже весь зал.

— Что происходит? — Шепотом спросила у меня девушка, прижимаясь как можно ближе. Я почувствовал, как она задрожала. Все же плен у Арахны в пещерах дал о себе знать, она стала до жути бояться темноты.

— Я не знаю, тише, — ответил я еле слышно. — Сиди и готовься делать все, что я скажу. У тебя есть замечательная возможность показать мне свое доверие.

Успокоив дыхание, я незаметно проверил наличие сети на своем инфопланшете. Как я и предполагал, сигнал полностью отсутствовал. Похоже, эту западню готовили заранее.

Однако долго размышлять над тем, что тут происходит мне не позволили. Внезапно включившиеся проекторы осветили сцену и стоящего на ней человека, облаченного в костюм улыбающегося зловещей улыбкой кота. Естественно, толпа встретила это громкими криками и свистами. Я же, в свою очередь, отметил, что к запаху тлена присоединился запах гвоздики, да такой сильный, что у меня сначала перехватило дыхание.

— Встречайте нашего дорогого гостя! Чеширский кот! — Раздался громкий женский голос, потонувший в криках начавшейся бесноваться толпы. Зал постепенно начал заполнять какой-то едкий дым, от чего люди начали вести себя еще более громко и неадекватно.

— Иди на выход, — прошептал я Софье, но увидев, как несколько мужчин, которые явно были не охранниками, перекрывают выход, я остановил кинувшуюся туда девчонку. — Стой. Иди в дамскую комнату, намочи какую-нибудь тряпку, приложи ее к лицу и попробуй спрятаться, поняла? Если будет что-то не так, опали себе клок волос, я видел, как ты можешь создавать пламя в руке.

Софья несколько секунд посмотрела на меня, наверняка теряясь в догадках из-за такой странной просьбы, но в конце просто кивнула и, соскочив у меня с рук, поцеловала в губы и довольно громко произнесла немного заплетающимся голосом:

— Я сейчас вернусь, милый, и не смей уходить! — Она рассмеялась и направилась в сторону одного из коридоров под пристальным взглядом нескольких мужчин, что вели себя подозрительно спокойно относительно всех, кто был в клубе.

Тем временем, толпа немного разошлась и, наконец, смог увидеть то место, где совсем недавно располагался Роман, но за столиком никого не оказалось. Я едва выругался и перевел взгляд на сцену, где появилось еще одно действующее лицо. Красивая молодая женщина с необычно пышными волосами цвета вороньего крыла и белоснежной кожей. В платье до пола, но с таким глубоким декольте, что практически открывало ее грудь, она производила неизгладимое впечатление на всех собравшихся, вне зависимости от их пола. Я же смотрел в ее зеленые, немного светящиеся в ярком направленном на нее свете глаза, и рефлекторно протянул руку в сторону меча, который именно сегодня я оставил дома. Незаметно встать и выйти у меня бы не получилось, та самая, якобы охрана, увидев мои движения сделала шаг в мою сторону, но остановилась, как только я вновь принял показательно-расслабленно положение, потянувшись к стакану с виски.

Княгиня, а это была именно она, заметила направленный на нее взгляд и посмотрела пристально на меня, немигающим взглядом ожившего мертвеца.

— Сегодня будет самый запоминающийся вечер из всех, который вы когда-либо проводили. — Вместе с ее голосом по залу потекли почти физически ощущаемые гипнотические волны, которые подчиняли каждого, вводя в транс. Я как мог сопротивлялся, но этот зов был сильнее всех, с чем мне приходилось когда-либо встречаться. Я попытался войти в медитативное состояние и спрятаться в комнате с источником моей силы, но как только начало что-то получаться, меня словно вышибло очередной волной. — Запомните, детки, ночь, проведенную с вампиром, вы не забудете никогда. Юные дамы, вас это касается в первую очередь.

Дым, который окутывал каждого приглашенного человека, стал гуще и заполнил весь зал. Двигаться я не мог, собственно, как и отвести взгляд от вампирши, которая знала, что единственный, кто может так или иначе ей сопротивляться в этом помещении был я. Поэтому она отвела от меня взгляд только в тот момент, когда дым достиг меня, проникая внутрь через глаза и кожу.

Очнулся я в центре танцпола в окружении каких-то девушек. Сколько прошло времени я не знаю, но сомневаюсь, что слишком много. Постоянно сопровождающая меня боль от изменяющегося под действиями эликсиров организма, должна была помочь сбросить очарование вампира достаточно быстро. Я огляделся, продолжая танцевать, не привлекая к себе лишнего внимания. Ни Романа, ни Вишневского, ни Агапова я не увидел. Вокруг, среди молодежи, в которой я узнал чуть ли не половину из тех, кто учились со мной в академии, то и дело мелькали незнакомые мне молодые люди, которые пользовались повышенным интересом, где только появлялись. Они развлекались как могли, еще больше доводя до безумия толпу, совершенно не скрывая своей вампирской сути. Всего при беглом осмотре возле себя я насчитал пять упырей: четыре парня и одну девушку. А пятачок, открывающийся для осмотра, был достаточно мал. Неплохо подготовилась княгиня. Думаю, не ошибусь, если предположу, что в зале не меньше двух десятков кровососов. Я посмотрел в сторону выхода, но на сей раз он был пуст. Притянув к себе ближайшую девчонку, я посмотрел ей в глаза и увидел, что взгляд ее расфокусирован, а зрачки расширены.

Я поцеловал ее под негодующие вздохи тех, кто находился рядом и слегка подтолкнул ее из центра в сторону выхода. Как и ожидалась, она совершенно не сопротивлялась, практически повиснув на мне и пытаясь начать меня раздевать. Дойдя медленно до поворота, я прижал девчонку к стене и снова поцеловал, пропуская двух вампиров мимо себя.

— Ишь, че творят, а говорила, что она не сможет на всю толпу воздействовать, — раздался смешок одного из удаляющихся вампиров. — Жаль нам нельзя присоединиться, я бы с удовольствием выпил парочку.

Значит, не заметили, отметил я про себя. Схватив девчонку за руку, я потащил ее в сторону туалета, и запихнул в одну из кабинок.

— Жди здесь, я скоро вернусь. — На это она лишь глупо захихикала и, вздохнув чистого от дыма воздуха, осела на пол. Вентиляциятут работала, на удивление, исправно.

Проверив каждую кабинку, я не нашел следов Софьи, но разбитое зеркало возле умывальников, опаленная стена возле двери и, самое главное — запах опаленных волос, говорили, что она была здесь, где собственно ее и нашли.

Настроившись на запах горелых волос, я медленно двинулся по его следу. Куда бы ее не потащили, княгиня и Роман наверняка будут там же. Жаль, отсутствие сети мешает связаться с князем и рассказать, что тут происходит в самом центре его княжества.

Повернув за угол, я внезапно столкнулся с одним из тех охранников, которые стояли на входе. То, что я не услышал его шагов и звука сердца, могло свидетельствовать только об одном. Это был явно не человек. Драться с вампиром без подготовки — дурная затея, но выхода в данный момент нет. Вытащив родовой кинжал, камень которого начал слегка светиться в окружающем нас полумраке, я сделал первый шаг в направлении противника. Но защищаться или атаковать тварь не спешила. Ленивым взмахом руки, он создал телекинетическую волну, которая отправила меня в полет к двери, ведущей к выходу. К запертой двери, как подсказала моя спина, когда я проломил дверь и покатился по коридору. В голове все еще шумело, и все вокруг кружилось, как будто я попал на какие-то дурацкие аттракционы. А сердце билось так, что было готово выпрыгнуть из груди. Пожалуй, пришло время вспомнить, что я маг и поменять тактику. Не вставая, я приложил руки к полу, выпуская в него свою морозную силу, чтобы заковать чудовище в лед. В мгновение ока, все, что стояло на полу, превратилось в ледяные статуи, но, к сожалению, даже мгновение в данный момент — это было слишком долго.

Как только иней начал бежать по полу в сторону вампира, он прыгнул на стену и словно огромное насекомое переполз с него на потолок, после чего, совершенно игнорируя гравитацию, побежал в мою сторону. Дождавшись, когда он прыгнет на меня, я увернулся, уходя перекатом и резко развернулся, всаживая кинжал в сердце твари, оказавшейся позади меня. К сожалению, магическая сталь в отличие от серебра, не принесла чудовищу какого-либо дискомфорта. Вампир, усмехнувшись, просто пнул меня, отчего я опять пролетел несколько метров и остановился только, врезавшись в стену. В глазах начало двоиться, дыхание перехватило, и все, что я видел, это кристалл в ноже, голубой свет которого пульсировал в такт моему сердцу. Из последних сил я мысленно потянулся к этому странному огоньку, прося дать мне хоть капельку сил или магической энергии. Неожиданно, рукоять кинжала вспыхнула словно тысяча свечей, а уже направляющаяся ко мне тварь сделала шаг назад, удивленно глядя на то, как по его телу расползается ледяная корка. Я же в это время чувствовал, как мои раны исцеляются, а тело наполняет энергия. Рывком поднявшись на ноги, я схватил уже ослабевшую тварь за руки, мешая вырвать кинжал, торчащий в его сердце. Вампир несколько раз вяло дернулся, пытаясь освободиться, но с каждым его усилием, кинжал начинал передавать мне все больше и больше сил, выпивая тварь досуха. Так что, уже через несколько секунд, я держал за руки высохшую ледяную статую.

Оглядев коридор, я подлетел к двери, в которую вел меня запах, оставленный Софьей, и ударом ноги вынес замок, который ее закрывал. Нырнув туда, я казался в темном проулке, так же заполненным машинами, на которых приехала золотая молодежь Империи. Пахло свежей кровью. Тела охранников были разорваны и разбросаны по всей площади. Казалось, что они попали под гигантскую мясорубку. К сожалению, все давно уже было кончено. Я заметил лишь несколько больших темных машин, скрывающихся в ночной дали.

Глава 3

Я медленно дошел до края проулка, но всюду меня встречала одна и та же картина. Ни с одним из охранников не церемонились, убивали жестко и быстро, не оставляя ни единого шанса. Судя по тому, что я увидел, только тут поработало не менее десятка вампиров. Сколько всего их сотворила княгиня, оставалось только гадать.

Осмотревшись, я остановился, дальше идти было бессмысленно, все кто тут мог быть — погибли. Достав свой инфопланшет, проверить не появилась ли сеть, я с прискорбием констатировал, что теперь это просто кусок пластика. Все же неплохо меня покидал тот чертов кровосос. Нужно будет заказать себе какую-нибудь противоударную модель. Поморщившись, я подошел к первой машине и, осторожно переступая через куски тел охранника, заглянул внутрь салона. Панель управления была разбита, все же они не исключали такую возможность, что кто-то сможет выбраться или остаться в живых, чтобы позвать на помощь.

Нагнувшись, я прощупал карманы мужчины, находящегося в салоне, которому просто оторвали голову. Наконец, мне повезло. Как я и предполагал, инфопланшеты или их подобие были у каждого. Приложив большой палец водителя к экрану, чтобы разблокировать планшет, я набрал по памяти номер князя, надеясь, что он станет разговаривать с неизвестным. Сердцебиение не то, что не утихало, а с каждой секундой учащалось, от чего привыкшему к более редким ударам организму становилось труднее дышать, голова кружилась, а к горлу подкатывала тошнота. Безумно хотелось закрыть глаза, однако, я стиснул зубы и терпел, боясь потерять сознание, если хоть на миг ослаблю контроль.

Как только раздались первые гудки связи, на парковку, возле которой я находился, начали въезжать машины с проблесковыми маяками. При этом, тут были не только машины полиции, но и всех аварийных служб города. Кроме того, также было несколько машин идентифицировать которые у меня не получилось. Здание же, практически сразу, начали довольно оперативно окружать люди с оружием. Похоже, о случившемся уже стало известно, так что можно не торопиться. Я оглянулся, чтобы посмотреть на клуб, из которого резко прекратили доноситься какие-либо звуки и не в силах больше терпеть прикрыл глаза.

Практически сразу меня скрутил жуткий приступ кашля, наполнив рот вкусом крови и какой-то химии. Я открыл глаза и посмотрел на руку, которую приложил ко рту. На ладони оказалась какая-та розовая едкая жидкость, которая, соприкасаясь с кожей, начинала ее разъедать и пузыриться. Судя по жжению на лице, подобная субстанция начала у меня вытекать из носа, затрудняя дыхание. Пытаясь выбраться из машины, я покачнулся и чуть не свалился на землю, оступившись и поскользнувшись на залитой под моими ногами кровью.

— Лекаря сюда, живо, — как сквозь вату донесся до меня незнакомый мужской голос. Меня подхватили за руки и куда-то повели. Сопротивляться я смысла никакого не видел. Тем более, что в глазах двоилось, а мое сознание пыталось куда-то улетучиться. Из чего же все-таки состоял этот дым, раз мой организм, уже неплохо привыкший к ядам и эликсирам, никак не мог справиться с этой отравой.

— Матерь Божья, что тут произошло, — Раздался около меня голос князя, как только меня куда-то усадили и накинули на плечи легкое одеяло. Я попытался сфокусироваться на мужчине, стоявшим рядом со мной. — Дмитрий, ты меня слышишь?

— Да, слышу и понимаю. — Кивнул я, когда мне, наконец, удалось рассмотреть Романова. Он был бледен и крайне обеспокоен. — Княгиня, — поморщился я, предотвращая очередной приступ кашля. Как я понял, соприкасаясь с чистым воздухом, эта розовая жидкость начинала вступать в какую-то реакцию, принося еще большие увечья организму, так что, мне проще было держать ее в себе. Так или иначе, организм должен был ее переработать.

— Ваше сиятельство, мне нужно осмотреть пациента, — я повернул голову в сторону женщины, облаченной в синий костюм. На рубашке справа на груди красовался имперский герб, поэтому лекарь, прибывший сюда, был, как минимум, из имперской клиники. Как-то быстро тут все нарисовались, неужели я всё-таки отключился на несколько минут.

— Вы не могли бы оставить меня, на время. Позже сможете осмотреть. Пока у меня еще есть некоторое время, прежде, чем я начну умирать, — попытался я улыбнуться лекарше, которая перевела взгляд на Романова. Князь кивнул, и мы, на какое-то время, остались вдвоем. — Откуда вы узнали, что тут произошло? — Спросил я чуть ли не единственный вопрос, который мучал меня.

— С нами связалась княжна Некрасова. Она опоздала, и ее по какой-то причине не впустили внутрь. К сожалению, она стала свидетелем того, что произошло на стоянке, и теперь ей потребуется довольно длительная специфическая терапия. Хотя, я не уверен, что она когда-нибудь вообще сможет прийти в норму. К счастью, остатков самообладания ей хватило, чтобы убежать и остаться незамеченной. Теперь ты можешь рассказать мне, что именно произошло, пока за тебя не взялись из службы Имперского Отдела.

— Княгиня и десятки обращенных ей вампиров, устроили здесь весь этот ад. Внутри был распылен какой-то дым, от которого у меня все внутренности горят, словно их облили кислотой, ну и ментальное воздействие, конечно. Призыв был такой силы, что даже я не смог ему противиться. Она забрала Романа и Софью, скорее всего, покушение готовилось заранее. Мне показалось, что пропали еще некоторые из представителей влиятельных родов. Я попытался их остановить, но не успел. — Каждое слово давалось мне с трудом. Хоть я и старался разговаривать рубленными фразами, но речь все равно получилась очень длинной. Внутри груди жгло неимоверное, поэтому я делал паузы, во время которых приходил в себя. Правда, в конце не сдержался и всё-таки выплюнул очередной сгусток розовой пены на дверку автомобиля, отчего кожаная отделка тут же расползлась, а на показавшемся под ней металле, образовалась ржавчина. — Некоторые из тварей, все еще в здании. Остерегайтесь, их очень сложно обнаружить, и они могут передвигаться по стенам и потолку.

Я смотрел на еще больше бледнеющего князя, только выдержка, воспитание и социальный статус которого не давали ему сорваться. Он кивнул, больше ни о чем не спрашивая, и отошел в сторону, отдав меня в руки тут же подскочившему лекарю. Все же, из моего сбивчивого рассказа он смог вычленить самое важное, и теперь я надеялся, что ошибок в освобождении тех, кто остался внутри будет меньше. Избежать они их не смогут, но знание о толпе кровососов, находящихся внутри, думаю, спасет несколько жизней.

В принципе, с каждой минутой, я начинал себя чувствовать гораздо лучше, но судя по сосредоточенному взгляду женщины, которая приложила руку к моей груди, я все больше сомневался, что со мной сейчас все хорошо. Скорее всего, просто нервные окончания начали отмирать, поэтому моя боль и уменьшилась.

— Как вы себя чувствуете? — Поинтересовалась она, доставая какой-то кристалл. Я смотрел в ее глаза, в которых начали зажигаться зеленоватые огоньки, отражаясь в глянце стекла. Несколько раз моргнув, понимая, что меня просто клонит в сон, я отрыл рот, чтобы ответить ей, но так и не смог, просто потеряв сознание.

Очнулся я от пристального направленного на меня взгляда. Резко открыв глаза, я сел на кровати и оглядел помещение. Вокруг меня было знакомое окружение медицинского крыла нашей школы. Оружия рядом со мной не было, собственно, как и моей одежды на мне. Рядом лежала какая-то пижама, но тратить силы на то, чтобы меня одеть, похоже, и не подумали. Я смотрел на Черепанова, который сидел на стуле возле меня и крутил в руках мой родовой кинжал.

— Хорошая вещица. Но раскрывает себя только в руках главы рода. Для остальных это обычная железка, причем, довольно плохого качества, — он положил кинжал на тумбочку, стоявшую возле кровати и сложил руки на груди, пристально глядя мне в глаза. — Знаете, молодой человек, похоже, с вашим появлением тут, отменять занятия по понедельникам становится традицией. — Он поморщился и наклонил голову на бок. — Причем, всегда в эпицентре событий находитесь именно вы. Вы магнит для призраков, Морозов, а не для всех бед княжества, которые сваливаются на него в последнее время. Или я о чем-то не знаю?

Я пожал плечами, не отрывая взгляда от ректора. Он выглядел как-то странно. Спустя только несколько минут наступившей в палате тишины я понял, что за маской безразличия и интереса прячется колоссальная усталость. Если приглядеться, то можно было заметить едва проступившие темные круги под глазами, а кисти рук едва заметно дрожали.

— Сколько я тут провалялся? — Наконец, спросил я, закончив рассматривать ректора.

— Всего десять часов. Лекарь вывела тебя из искусственной комы, когда убедилась, что твоей жизни ничего не угрожает, но сказала, что на восстановление понадобится от нескольких дней до нескольких недель. Вечно они сгущают краски. — Развел руки в стороны Черепанов.

— Просто у меня не стандартный организм. — Отмахнулся я. — А что с остальными пострадавшими?

— По счастливой случайности, или по недоразумению, тут смотря с какой стороны посмотреть, никто в этом увеселительном заведении не погиб, не считая охраны и обслуги, все же обычные люди довольно плохо переносят действия ядов и магии на себя. — Вздохнул Черепанов. — Это не местечковая разборка княжества. Были похищены тринадцать представителей влиятельных семей Империи, четверо из которых — прямые и единственные наследники. Дело взяли в свои руки специалисты из Специального отдела Имперского Гарнизона. — Практически выплюнул он последнюю фразу, видимо, имея с этими ребятами какие-то личные счеты.

— Зачем вы мне все это говорите? — Уточнил я, пытаясь одновременно с этим считать его пульс. Голос был хриплый, и не обращать внимание на свои обожженные связки, которые еще не полностью восстановились и жутко болели никак не получалось.

— Чтобы ты не лез не в свое дело. — Наклонился ко мне ректор, посмотрев мне в глаза. — И это прямое указание князя Романова. Он почему-то обеспокоен тем, что ты можешь вмешаться и просил передать тебе его указ. Правда, я не знаю, куда именно ты решишь вмешаться и почему этим озабочен князь, что меня несколько смущает.

— Я могу помочь. — Сплюнул я кровавую слюну в специальную посуду, которая стояла на столике возле меня.

— Специальный отдел уполномочен разбираться самостоятельно с теми, кто это сделал и с теми, кто будет вмешиваться или мешать их расследованию. Если ты можешь помочь, то просто попроси аудиенцию с представителем этой конторы и выскажи свои домысли. — Устало посоветовал мне ректор, откидываясь обратно на спинку кресла. — А сейчас, в глазах Императора и всех, кто его окружает, ты — обычный подросток, без своего рода, которого взял под опеку тверской князь. Да еще и пострадавший больше всех во время нападения. Отдел воспримет твои потуги, как личное оскорбление.

— Они не понимают, с кем имеют дело, — я сжал кулаки от накатывающей на меня ярости. Я действительно не понимал, почему не могу участвовать в расследовании, если у меня есть в подобных вещах свой собственный опыт. Причем, Романов буквально настаивает на этом. Да и Черепанов ведет себя так, словно не я упокоил ту тварь в начале учебного года. Похоже, мне в очередной раз решили напомнить о моем месте среди аристократов.

— Ты тоже. — Поучительно ткнул в мою сторону пальцем Черепанов. — На месте происшествия я чувствовал такую силу смерти, которая чуть не захлестнула меня, опытнейшего мага смерти, с головой. Говорю тебе последний раз — не суйся.

Он встал и направился к выходу из палаты.

— А, да. — Остановившись, посмотрел на меня через плечо ректор. — Я не собираюсь постоянно отменять и назначать учебные дни. Поэтому, у нас в академии началась неделя незапланированных каникул. Нет смысла продолжать обучение, когда около трети студентов находится в имперских лазаретах. Если считаешь, что работоспособен, то оповести магистра Ли. Теперь занятия будут проходить у тебя с ним по индивидуальной программе.

Он вышел, а я обессиленно рухнул обратно на кровать. Хотя, самочувствие, в целом, было не таким уж и плохим. Меня больше угнетало то, что в данной ситуации я оказался практически бессилен. Тело еще не набрало свою мощь, статус в обществе пока тоже далек от желаемого, знакомств и рычагов давления нас структуры нет. Нужно срочно менять это положение дел.

Протянув руку, я взял со столика папку, на которой красовалась мое имя. Открыв ее, я прочитал, что при поступлении у меня зафиксировали отравление парами аммиака, ожог гортани, пищевода, разрыв селезёнки, что-то ей не везет со мной в последнее время, почечную недостаточность, кровоизлияние в мозг, а также сильнейшую интоксикацию. За период интенсивного наблюдения все функции восстановлены полностью, угрозы для жизни нет.

Ну что же, раз ничего угрожающего моей жизни нет, то и мое нахождение тут можно прервать. Поднявшись, я отметил, что ощущаю легкое головокружение, но организм, так или иначе, работает как нужно. Постояв примерно минуту, постепенно привыкая к текущему состоянию, я направился к шкафу, в котором и обнаружил свои вещи. Хорошо, что их не отправили на утилизацию, как в прошлый раз, а выстирали и повесили обратно. Скорее всего тот, кто этим занимался, смог определить их цену.

В этот раз в больничном крыле было полно народа. Очень много персонала сновало по коридорам, создавая какую-то суету, среди которой я смог легко затеряться и выйти наружу, не привлекая к себе внимания.

Пока я шел, то постоянно прислушивался к своему организму. Выходило, что был просто ослаблен, и текущих повреждений почти не было. Как ни крути, но организм одарённого, действительно, гораздо крепче обычного человека. Даже страшно подумать, что я смогу перенести, когда завершу превращение в ведьмака и разовью дар. Если, конечно, эти изменения на какой-то стадии не вступят в конфликт. Чего я искренне опасался.

Первое, что привлекло мое внимание, когда я подошел к своему новому дому, была лестница на входе. Она была новая, не шаталась, не скрипела, да и сделана была очень качественно и красиво. Следом я обратил внимание на дверь, которая была выполнена из какой-то стали, с совсем небольшим содержанием железа, потому как ее легко распахнул настежь прямо перед моим носом Миша, при этом чуть не сбросив меня с крыльца.

— Как же я рад тебя видеть. Я так переживал, что останусь заперт в этом доме навеки. Какой ужас. Жаль Романа, конечно, но то, что ты вернулся просто разрывает мне сердце от облегчения и ввергает в глубочайшую радость! — Он бросился ко мне и довольно крепко обнял. Такое сильное прикосновение призрака ко мне, вызвало дрожь во всем теле, но я решил не отталкивать его.

— Ну все, полно тебе, — отлепил я от себя Мишу, когда услышал прямо возле уха всхлипывания расчувствовавшегося ученого, которые уже грозили перейти в сморкание. А стоять в эктоплазме мне совершенно не хотелось.

Он посмотрел мне в глаза, довольно искренне улыбнулся и заскочил внутрь дома, приглашая меня последовать за ним.

— И кто это расстарался? — Первым делом спросил я у него, разглядывая строительные инструменты, аккуратно разложенные на полу и почти полностью разобранный потолок.

— Ну, это… — Он замялся, опуская глаза. — Нет, ну чего сразу Миша-то. А что, мне нужно было жить всю свою бесконечную жизнь в такой разрухе? — Начал он повышать голос и тыкать в меня пальцем. — Никто ведь не заботится о бедном гении, влачащим жалкое существование нищего.

— И что ты сделал? — Прищурился я, делая шаг в его сторону. Михаил перешел в атаку. Такое поведение настораживало, скорее всего, он умудрился опять влипнуть в какую-то передрягу за что ему стыдно, но признавать он не хочет.

— Ничего. — С гордым видом отвернулся от меня призрак. — Ты хоть раз видел меня с молотком? Да я топор от колуна ни в жизнь не отличу друг от друга. Так что, я поступил умнее — нанял рабочих, чтобы они починили этот сарай. Вот. Пока только крышу и крыльцо, остальное позже, когда заказанные материалы придут. Все же, я думаю, что паркет из красного дерева будет довольно неплохо смотреться здесь. Только он доставляется долго от арабов, но ничего. Все же стекловолоконные обои, едущие из Рязанского княжества, будут ненамного раньше. И не смотри так на меня, я действительно думал, что ты умрешь!

— Ты где взял деньги? — Я прикрыл глаза, даже не представляя сколько стоит то, что перечислил мне призрак, и мне почему-то казалось, что это далеко не все, о чем он мне сообщил.

— Ты только не ори. На выпей, как раз тебе приготовил. Полностью выведет аммиачные пары и частицы вещества, которое ты никогда не запомнишь, из организма, — он вложил мне в руку склянку с розовым содержимым, напоминающее то, что лилось у меня из рта. — В общем, я оформил на тебя займ через интернет. Я думал, что ты отбегал уже свое и возвращать будет не нужно. Но! Я уже погасил две трети и это, между прочим, только за утро.

— И каким же образом ты его погасил? — Уточнил я, чувствуя, что главного я еще не знаю.

— Ну, я отдал твой гонорар, полученный от Сержа. — Пожал плечами Миша. — Так что, возьмём еще мелкий контракт, что для нашей фирмы пустяк и рассчитаемся. Ничего страшно.

Посмотрев несколько секунд в совершенно не раскаивающиеся глаза призрака, я вздохнул и, открыв крышку переданного мне эликсира, залпом вылил в себя его содержимое, стараясь при этом не думать о незапланированных тратах, которые я в ближайшее время не верну, если действительно не верну Романа. Я не знаю, чем именно занимается присланный императором отдел, но веры в них у меня не было никакой.

— Так, ладно. Принеси мне полный набор эликсиров, включая тот, что мы делали для экстренных случаев. И даже не спорь, — прервал я уже открывшего рот призрака, вручая тому пустую склянку. — Кроме того, обработай серебренный меч маслом против вампиров, покрой цепь алхимическим серебром, даже если придется потратить все запасы и доставай пули, которые мы не рискнули проверять, думаю пришло время.

— Кровь тебе будем менять на мертвую? — Уточнил призрак, доставая медицинскую систему для капельниц. — Напоминаю: это чертовски мучительно.

Глава 4

— Нет, пожалуй, сейчас это будет лишним. — Подумав, отказался я. — Слишком быстро проходит ее действие, откат, действительно, силен. Сделай экстракт, чтобы я сам смог это сделать.

— Как скажешь. — Кивнул Михаил, начав собирать алхимические препараты и размешивать эликсиры активаторами. — Хотя, такого врагу не пожелаешь. Ощущения должны быть, как от срезанной заживо кожи.

— Нет, там больше жжение идет. — Механически ответил я, начав проверять снаряжение, чем вызвал задумчивый взгляд призрака.

Все приготовления заняли у нас не более десяти минут. Выпив стандартный набор эликсиров, я переоделся в походную одежду и рассовал оставшиеся по внутренним кармашкам. После чего занялся балансировкой оружия. Все должно было находиться точно на своем месте, любая потеря времени может в бою стоить жизни.

Дождавшись, пока зелья начнут действовать, я спустился вниз и принял из рук Миши цепь, на которую ушло больше всего времени. Однако работу призрак сделал на отлично. Он не только покрыл ее серебром, но и умудрился по всей длине напаять небольшие шипы, которые я давно просил.

— Может, мне с тобой пойти? — Неуверенно топтался призрак в центре комнаты, глядя, как я еще раз проверяю размещенное на себе оружие. — Лишняя помощь, она ж не помешает.

— Нет, именно сейчас мне нужно пойти одному, ты же понимаешь, — развел я руки в сторону, стараясь подобрать слова, чтобы ученый не понял, что он мне помешает, хотя, судя по тому, как облегченно выдохнул Миша, он особо и не горел желанием составить мне компанию. Он кивнул и вышел из гостиной, оставляя меня одного, зачем-то зажигая при этом свет. Я прищурился от яркого освещения, но, спустя несколько секунд, зрение, измененное эликсирами, адаптировалось к освещению и больше не доставляло дискомфорта.

Выйдя из дома, я не торопясь пошел в сторону парковой зоны, где проходила моя дуэль с Головиным. На улице постепенно наступал глубокий вечер, поэтому я надеялся, что встреченный мною в прошлый раз вампир сегодня опять выйдет прогуляться. Так как я заметил его на одном и том же месте дважды, то у меня не было никаких сомнений в том, что он расположил свое логово где-то внутри стен академии. А это значит, что он должен считать эту территорию своей и постоянно проверять ее. Эти иные, вообще, жуткие собственники.

По этой же причине, кстати, я и рассчитывал на то, что он должен что-то знать о случившемся. Появление нового гнезда вампиров, образованного княгиней, а то и клана, если она вообще перешла все границы, просто не могло остаться незамеченным в их среде.

Однако, не смотря на все мои ожидания, прогулка начинала затягиваться. Все мои чувства были обострены до предела. Я слышал каждый шорох листвы на деревьях в радиусе десятков метров от себя, чувствовал все запахи, которые наполняли это место. Но как бы я не старался вслушиваться или всматриваться, я не смог найти ни единого следа вампира, обойдя весь парк вдоль и поперек, по крайней мере, ту часть, в которой раньше я замечал вампира.

Как оказалось, лесополоса была довольно длинной и глубокой. После того, как закончилась вымощенная дорога и фонари, судя по запаху, я не дошел даже до половины засаженной лесом территории. Так что, сейчас я стоял перед темной и густой чащей. Мне не совсем хотелось соваться в незнакомую местность, но выхода особого не было. Я не мог допустить, чтобы вампир покинул академию, как только его собратьям удалось воплотить в жизнь массовое похищение подростков. Замешан он в нем или нет, было совершенно неважно. Как минимум, потому, что других ниточек, ведущих к княгине, кроме него у меня не было. Разве что, кроме знания, что она вольготно расположилась на окраине столицы княжества. Но искать ее там было сложнее, чем вампира в темном лесу. Хотя, перед тем, как сунуться в кромешную тьму, можно было попробовать еще один метод.

Вернувшись в очередной раз на поляну, где проводились дуэли, я вышел в ее центр. Достав из ножен кинжал, я полоснул им по руке и сжал кулак, наполняя его кровью, после чего двинулся в сторону выхода, постепенно разжимая кулак, заставляя кровь стекать на зеленую примятую траву. За свою практику и опыт я не встречал ни одного сдержанного иного, будь то оборотень, вурдалак или вампир, которые бы не клюнули на приманку из свежей теплой крови. Конечно, это было не лучшее решение, сразу провоцировать его на агрессию, но, в целом, все равно безопаснее, чем идти в кромешную тьму лесной чащи.

— Молодой человек, — через несколько минут раздался голос за моей спиной. Я не дал ему договорить. Развернувшись и доставая из кобуры пистолет, я выстрелил. Его скрытая от обычного зрения фигура, в данный момент была для меня, как на ладони. Так что, все три пули, которые я выпустил, нашли свою цель.

К такому кровосос был, естественно, не готов. Он даже не пытался уклониться, лишь упал на колени передо мной, медленно поднимая голову с налитыми кровью глазами. Как бы он не хотел, но обратиться у него не получалось. Пули, которые мы делали с Мишей в лаборатории поместья были пропитаны особым веществом, которое серьезно ослабляло вампира, а специальный знак, начерченный на пулях действовал на манер сильнейшего заклятия и предотвращал попытки обращения. Правда, вырезать знаки пришлось вручную, поэтому я боялся, что если я сделаю насечки слишком большими, то снаряды будут деформироваться в теле твари, превращаясь в подобие разрывных. А это против вампиров, было бы совершенно бесполезно. Но все сработало как нужно. Кровосос был явно заперт в человеческом обличие.

Я с удивлением вгляделся в лицо вампира прежде, чем он вскочил и сделал рывок, пытаясь скрыться от меня. Как бы то не было, пуля блокировала только способности к обращению, но изначальную скорость, ловкость и силу не убирала. Это был не тот вампир, которого я видел раньше, но был так же облачен в форму охранника. Что тут вообще происходит?

Решив подумать об этом после того, как допрошу тварь, я рванул за ним, раскручивая на ходу цепь. Сейчас я был ничуть не медлительнее, чем вампир, поэтому скрыться за деревьями ему не удалось. Выбросив раскрученный конец цепи в сторону вампира, мне удалось захлестнуть его ступню, после чего сильным рывком заставить его упасть. С легкой усмешкой я уперся и начал медленно подтягивать бьющуюся тварь, которая пыталась освободить свою ногу, но лишь бессильно кричала и отдергивала шипящие и тлеющие от соприкосновения с серебром руки. Подтащив к себе уже почти бесчувственную от боли тварь, я снял цепь и поставил ногу на его грудь, тем самым предотвращая вялые попытки подняться, и глядя в его расширенные от ужаса глаза, в которых читалось только одно: непонимание.

— Ну, а теперь мы с тобой поговорим, — выдохнул я, медленно наматывая цепь на предплечье и показывая, что я готов снова ее применить в любую секунду.

Неожиданно, я услышал едва различимый шелест листвы над своей головой. Недолго думая, я тут же отпрыгнул в сторону, смягчая падение перекатом и с удивлением наблюдая, как на место, где я только что стоял, приземляется спрыгнувший с дерева вампир. На какой-то миг наши взгляды встретились. В данный момент его лицо было искаженно боевой трансформацией, но мне удалось узнать того самого охранника, которого встречал тут до этого. Он оскалился и, схватив за плечи своего товарища, прыгнул вверх, довольно сильно оттолкнувшись от земли и пытаясь скрыться в кроне векового дуба, что раскинулся над нами.

Я знал, что к оглушенному мною вампиру на выручку придет подмога, как только понял, что это не та тварь, которая встретилась мне раньше. Поэтому в спину убегающим сразу же полетел заготовленный чесночный экстракт, мгновенно разбиваясь о них и окутывая обе фигуры вонючим облаком. На самом деле, он был для них практически безвреден, но из-за своего несмываемого в короткий период запаха, позволял отлично их выслеживать, а потому так ценился всеми охотниками на этих тварей. Так что, ориентируясь на стойкий запах чеснока, я уверенно двинулся следом за убегающими кровососами.

Пока все складывалось вполне удачно. Несмотря на всю свою силу, вампиры не обладали большой выносливостью, очень быстро расходуя запас сил, который могли пополнить только с кровью новой жертвы. А это значит, что, либо он бросит своего друга, либо я очень быстро их нагоню.

Внезапно, выйдя на окраину леса, я остановился. Вдоль лесополосы, которая окружала академию, находился защитный барьер, окружающий большую территорию на манер купола.

Рядом с куполом, почти прилегая к нему, метрах в ста от границы леса, где я сейчас стоял, находилось двухэтажное здание, из которого были слышны разговоры и крики людей, негромкая музыка, звуки бьющегося стекла и льющейся воды. Свет горел практически во всех окнах. Естественно, запах чеснока вел именно в него, при этом в главный вход. Значит, мои беглецы решили спрятаться в людном месте. Довольно умно. Пройдя пару метров, я, наконец, смог различить, что написано на вывеске прямо над входом в заведение. «Кукушка». Скорее всего, именно про это заведение говорила Софья тогда в палате, когда пыталась унизить Лину.

Миновав вход, возле которого не было никакой охраны, я вошел внутрь, наблюдая типичное студенческое заведение поздним вечером. По всему периметру первого этажа располагались многочисленные столики, уставленные в основном горячительными напитками, которые с шумом и весельем поглощали находящиеся тут же студенты. Многие из них, кстати, были мне знакомы, по крайней мере, гусар Медведев, который довольно громко сейчас о чем-то спорил с барменом. Кажется, о том, сколько конкретно ящиков шампанского еще оставалось на счету у неугомонного гусара.

Я осмотрелся, вглядываясь в каждое лицо, но те, за кем я гнался, казалось, провалились сквозь землю. Даже специфический запах, будто отрезало на самом пороге. Да и цветы, что стояли на окнах, были свежими и даже не думали сохнуть от находящейся рядом нежити. Что-то тут было не так. Похоже, меня ждет разговор с первородным, притом достаточно сильным. Только они могли устраивать подобные фокусы.

Я досадливо поморщился и сел за свободный столик, который располагался у всех на виду в самом центре. Вурдалак меня задери, если это не приглашение к разговору от него. Нужно ли говорить, что ко мне тут же подошла миловидная девушка и, кокетливо улыбнувшись, открыла небольшой блокнот, чтобы записать мой заказ.

— Мне как обычно, а моему другу стакан воды, — раздался рядом со мной мужской спокойный голос, когда я решил проигнорировать девушку и со скучающим видом откинулся на спинку стула, еще раз осматривая зал.

Дождавшись, пока девушка отойдет, я медленно повернулся к моему собеседнику. Мужчина лет тридцати сидел напротив меня за столиком, заинтересованно глядя на меня мертвым, немигающим взглядом. Его кожа была патологически бледна, черные длинные волосы спадали на плечи ровными прядями, а карие глаза словно смотрели насквозь. Он был облачен в дорогой костюм и черное легкое пальто. Но что самое омерзительное, я совершенно не слышал, как он появился рядом со мной.

— Вы смогли застать моих ребят врасплох, Дмитрий, и довольно неприятно удивить, — он откинулся на спинку, предварительно бросая на столик между нами покореженную пулю, и сложил руки на груди, все еще пристально глядя на меня, словно пытаясь проникнуть в мою голову и прочитать мои мысли. — Я охотников не видел со времен инквизиции, все же ваша мать смогла достойно вас воспитать.

— Кто вы? — Спросил я его, мысленно прикидывая сколько ему лет. Судя по всему, выходило не менее семи веков. И это, если считать со времен инквизиции, о которой он говорил. — И откуда вы про меня столько знаете?

— Меня зовут Николай, и я всего лишь начальник местной охраны, — он улыбнулся краешком губ и наклонился в мою сторону. — Как только я узнал, что наследник Морозова поступил в эту академию, я хотел встретиться с вами. Мои браться несколько раз предпринимали подобные попытки поговорить с вами, но вы слишком агрессивны.

— Начальник охраны? — Переспросил я, беря небольшую паузу в разговоре. Откровенно говоря, этот тип мне совершенно не нравился. Я хотел найти вампира и допросить его, но в мои планы не входило встречаться с многовековым первородным, который даже ведьмака, не то, что охотника, сможет стереть в порошок, если встретится с ним лицом к лицу. На финальной стадии развития своего тела, когда я смогу называться карателем, под действием соответствующих эликсиров и оснащённый специальным оружием, я скорее всего победил бы его, даже не взирая на его сообщников. Но сейчас для меня он был почти неразрешимой проблемой. Проще грифона задушить голыми руками, чем справиться с такой тварью, ей богу.

— Все иные смогли приспособиться к меняющимся условиям, мы не исключение. — Улыбнулся вампир, прервавшись на секунду, когда появившаяся девушка поставила перед ним тарелку с отбивной, а передо мной стакан с водой. Больше ни о чем не спрашивая, она довольно быстро ретировалась. — Расслабьтесь, у меня нет в мыслях причинять вам вред, особенно здесь. Собственно, как и вы, думаю, не горите желанием начинать в меня стрелять на глазах у десятков студентов. Мы не охотимся на людей, если вам это интересно. С моим жизненным опытом это как, прихлопнуть таракана домашним тапочком. Скучно, не интересно, привлекает внимание. Зачем это нужно в условиях, когда кровь можно достать иными способами, да еще ту, которая тебе по вкусу. Мне всегда нравилась женская третья положительная. На вкус немного горчит, но имеет какой-то особенный аромат.

— И такой влиятельный и мудрый иной, — выделил я последнее слово, — находится на побегушках у Черепанова? Ни за что не поверю. Как и в то, что он не знает про вас.

— Он знает, — пожал Николай плечами. — Он маг смерти, истинную сущность невозможно скрыть от него. Но я ему даю то, что необходимо — защиту академии от других иных. То, что дает он мне, не ваше дело.

— Что вам от меня нужно? — Не мигая, смотрел я на вампира, который с удовольствием ел наполовину прожаренный кусок мяса.

— Сделку. — Как нечто само собой разумеющееся уточнил Николай, отложив приборы в сторону. — Что еще мы можем с вами обсуждать?

— Например то, насколько мирно мы с вами сейчас разойдемся, если ваша сделка будет мне не по нраву. — Медленно произнес я, доставая экстракт мертвой крови. — Вижу, вы узнали запах.

— Его не забыть. — Поморщился вампир. — Вы же знаете, что он смертелен для человека? Ну да ладно, это ваше дело. Перейдём к моему предложению. Я могу быстро найти место нового гнезда вампиров, которым заправляет княгиня Романова. Вампиры, особенно такие как я, всегда могут почувствовать новичков. И да, предотвращая вас следующий вопрос могу ответить, что все подростки еще живы. Не та фаза луны.

— Вы сомневаетесь, что я не могу самостоятельно найти логово? — Усмехнулся я, не выпуская склянку и стараясь ослабить обмотанную вокруг предплечья цепь.

— Время. Оно уходит, и у вашей друзей всего семьдесят часов, — вытер он руки салфетками под громогласный хохот раздавшийся в противоположном конце зала.

— И что вы хотите взамен? — После уточнения о времени, я уже не скрываясь сбросил цепь на стол. — Просто интересно насколько распространяется ваша наглость и неспособность что-то сделать самостоятельно.

— Четыре кольца дневного света. Около ста лет назад ваша семья позаимствовала эти артефакты у меня и моих братьев. — Жадно выдохнул вампир, наконец, проявив какую-то человечность.

— Понятия не имею, о чем вы говорите, — честно ответил я, вопросительно глядя на него. — Что за артефакты?

— Кольца, что позволяют таким, как я, ходить при дневном свете. Они находятся в вашем поместье в Новгороде. Заклятие, наложенное на дом такое сильное, что никто не может его снять, — он развел руки в сторону. — Даже я. А ведь я не просто вампир, Дмитрий. Я маг. Как княгиня. И, на секунду отвлечемся, она хочет сделать из представителей сильнейших родов себе подобных, которые превзошли бы ее по силе. Смею вас заверить, у нее это получится. И никто об этом не узнает, особенно, когда тупоголовые имперцы до сих пор ждут звонка от похитителя, а местная полиция роет носом территорию столицы, даже краем ботинка, не заходя на территорию окраины. Вы представляете, к чему это приведет?

— Вас уничтожат. — Пожал я плечами. — Что бы вы не сделали, вам не выстоять в прямом противостоянии против людей. Уверен, были в истории личности, которые пытались сделать то же самое, что и княгиня, просто не могло не быть. Чем все закончилось, вы знаете лучше меня. Так что, вам нужно ее уничтожение больше, чем мне.

— Я бы не был столь категоричен на вашем месте, молодой человек. Думаю, на этот раз все не так просто.

— Да хоть трижды сложно. — Улыбнулся я. — Все равно это приведет к противостоянию, которое будет не скрыть. И единственный выход — это уничтожить княгиню, пока она не совершила непоправимого.

— Значит, кольца вы отдавать не собираетесь? — Откинулся на спинку Николай.

— Могу отдать артефакт, что носит княгиня. — Махнул я рукой. — Я не знаю кольцо ли это, но сам видел, как она была неуязвима для солнца. Значит, как минимум, у нее есть что-то подобное.

— Я повышаю ставку. — Поднялся на ноги вампир. — С меня координаты и помощь в зачистке гнезда. Взамен попрошу артефакт княгини, если он у нее есть, и одно кольцо из тех, что хранятся у вас в поместье. Вам нужно посмотреть правде в лицо: один вы не продержитесь против нее и десяти секунд.

— Ну почему же один? — Улыбнулся я, глядя через плечо Николая на размахивающего горящей саблей Медведева, что пытался с помощью нее показать какой-то фокус старшекурсницам, сидящим у барной стойки. — У меня тут есть пьяные сибирские гусары, и я не побоюсь их применить.

Глава 5

— Тут кто-то упоминал сибирских гусар? — Откликнулся Ярослав, который буквально сразу же, после моей реплики, потерял интерес к девушкам и переключился на нас. Отвод глаз, возведенный Николаем, был достаточно легким и не смог устоять перед напором Медведева. — У меня очень тонкий слух, особенно, когда в питейном заведении кто-то начинает говорить про Сибирских гусар, в целом, и мой полк, в частности, — подкрутил свой завитый ус боевой маг. — Дамы, я покину вас на некоторое время, мне нужно поздороваться со своим другом.

— Ну что же, посмотрим, насколько они смогут вам помочь. Думаю, это будет весьма занимательно. — С легким интересом древний вампир оценил парня, который, подобно танку, прокладывал себе дорогу в направлении нашего столика. — За хорошее представление, возможно, даже сделаю скидку. В конце концов, давно меня ничего не забавляло. Но! Если у вас ничего не выйдет, и вы снова обратитесь ко мне, то цена будет значительно выше. А теперь, прошу меня простить, Дмитрий. Я хочу занять лучшее место и понаблюдать за всем этим представлением.

— Удачного просмотра. — Облегченно кивнул я удаляющемуся первородному. Как и в моем мире, старые иные тут тоже страдали от постоянной скуки, и на этом, зачастую, можно было сыграть. — Постараемся вас удивить.

— Это что еще за благородный хам? — Пробасил Медведев, добравшись до моего столика и ткнув все еще не потухшей саблей в сторону удаляющегося Николая. — Тоже хотел тебя на дуэль вызвать?

— Нет, это просто начальник местной охраны, — я подвинул к себе стакан с водой и смочил пересохшее горло. — Предлагал свою помощь в одном достаточно интересном деле. Правда, не сговорились в цене.

— Тогда пусть идет к черту! Кому нужна помощь какой-то охраны, когда тут есть я? — Громогласно заявил гусар, будто удивляясь моей глупости. После чего, с гордым видом подозвал к себе девушку, что еще недавно прислуживала Николаю. — По бутылке шампанского для меня и моего друга, красавица. Только из того ящика, который я для себя у вас поставил.

Официантка несколько раз стрельнула глазками в мою сторону, кивнула и исчезла под набирающие громкость возгласы и смех. Зачарование первородного вампира теряло свою силу, и посетители медленно становились сами собой. Веселыми и пьяными старшекурсниками.

— Так о чем мой дорогой друг хотел со мной поговорить? — Довольно спокойным тоном спросил Ярослав, показывая, что он гораздо трезвее, чем хочет показаться. — Какая помощь тебе нужна?

— Даже не знаю, с чего начать, — почесал я подбородок, оглядывая заведение. — Скажи, а твой полк сейчас в Твери?

— Сразу видно серьезного человека! — Показательно рассмеялся он, как только официантка вернулась с несколькими довольно странными бутылками. — Не мелочишься. Да, все двадцать два гусара, с полным обмундированием и нашими знаменитыми крылатыми конями тут. Можем при желании тебе небольшой замок штурмом взять.

Я принял от официантки принесенную бутылку с шампанским, на этикетке которой, к моему удивлению,красовался герб Медведева и, не отставая от него, пригубил из горла неплохой по вкусу напиток. Алкоголь немного менял действие эликсиров, усиливая и без того обострённые чувства, а также заставляя организм генерировать больше энергии. Так что, я был готов к тому, что меня может немного тонизировать, но наступивший эффект превзошел все мои ожидания. Магическая энергия мгновенно наполнила меня до краев, а мыслительный процесс стал кристально чистым и каким-то необычайно быстрым.

— Эк как тебя проняло с одного глотка! Сразу видно, Сибирь матушка тебе симпатизирует, недаром ты Морозов. — хохотнул Медведев, разглядывая, как я непроизвольно заморозил край столика. — Настой из тридцати трех магических трав, что добывают глубоко в тайге, под угрозой постоянного нападения магических тварей — это вам не местная бражка. Секрет этого напитка приносит нам треть от нашего дохода.

— Очень хорошая алхимия, — с трудом проговорил я, пытаясь разобраться, как на меня повлиял этот напиток. Казалось, он повысил эффективность всех зелий не менее, чем на двадцать процентов, и смог действительно опьянить меня. При этом, я не чувствовал какой-то интоксикации или отравления.

— Лучшая во всей империи! — Гордо возвестил Ярослав, опять прикладываясь к бутылке. — Как и люди, что у нас проживают. Так что, говори смело: что тебе нужно? В конце концов, я тебе должен за спасение сестры.

— Скажи, что ты слышал о недавнем происшествии в ночном клубе? — Уточнил я, все же решив для начала узнать виденье ситуации Ярославом, перед тем, как довериться барону Томской губернии и сержанту Лейб-гвардии гусарского Его Императорского Величества Сибирского полка.

— Трагедия, конечно, тут не поспоришь, — нахмурился он. — Нет, я, конечно, уверен, что такая толпа одарённых выберется откуда угодно. Но сколько при этом вернется живыми наших ребят? А, ведь, многих из них я знаю лично.

— Совсем не надеешься на приехавших имперцев? — Уточнил я, не сдержавшись и сделав еще пару глотков из бутылки с шампанским, которое так необычно бодрило меня. — Может, их достаточно быстро найдут.

— Да ты что, — горько рассмеялся он и махнул руками, все же обратив внимание на саблю, которая уже начала плавить столешницу. Ойкнув, он схватил ее, погасил пламя и вложил в пустые ножны. — Как можно верить напыщенным индюкам, которые под шумок прижали к ногтю все тверские службы безопасности и даже князю продохнуть не дают. Тут, конечно, похитители молодцы. Ударили в самое гнилое место — внутренние свары аристократов. Сейчас все друг друга будут обвинять и тормозить расследование, как только можно.

— Откуда ты это знаешь? — Нахмурился я, обдумывая новые данные.

— Так все на поверхности. — Откинулся на спинку стула Ярослав. — Никто из благородных не позволит быть спасителем своего наследника кому-то из своих противников. Позор для рода. Так же, как и допустить в расследование кого-то из посторонних. Тоже позор, потому что сами не справились. Вот и выходит, что все силы сейчас будут направленны не на поиск пропавших, а на то, чтобы другой род их не нашел. Вот будь моя воля, так сразу бы на плаху повел тех, кто гайки закручивает. Помешал следствию и голова с плеч, будь ты хоть трижды граф. — Раздухарился он, вскакивая с места.

— А что, если я тебе скажу, что могу узнать где их держат? — Подмигнул я Медведеву. — Не убоишься стать позором для нескольких влиятельных родов?

— Ну, вообще-то, мне этого очень хотелось бы. — Ярослав ухмыльнулся и присел обратно. — Я уверен, что отец сможет выторговать достаточно большие преференции, если мы сможем это сделать. А у тебя есть какие-то наводки?

— Есть кое-что, — пожал я плечами, уже без осторожности попивая шампанское, поняв, что дальше легкого опьянения мое состояние не заходит. — Я точно знаю, что они на окраине, а там у меня есть возможность взять след.

— А тебе, вообще, зачем в это влезать? — Медведев прищурился. — Тебе не простят, если ты справишься. Это за мной стоит флот воздушных кораблей Сибири, егеря, что бродят по тайге среди древних чудовищ, и самые отчаянные отряды в имперской армии. А тебя, если и наградят, то скорее всего посмертно. Ну, или незадолго до смерти, если император будет следить.

— Роман — мой друг, — хмыкнул я. — Мой род, кроме чести и достоинства, помнит и такие слова.

— Выходит, ты еще больше отмороженный, чем я. — Рассмеялся Медведев. — Нужно будет проверить, откуда твой род свое начало берет, думаю, что от нас. Ну, когда начинаем? Мне вызывать ребят?

— Можно и вызывать. — Кивнул я. — Только есть загвоздка в том, чтобы они смогли незаметно попасть на окраину. Чтобы не спугнуть всех, кого только можно. Они могут как-то незаметно пройти через магический барьер?

— С этим уже гораздо сложнее, — поморщился он. — Мы не диверсанты, скорее штурмовики. Так что, скрытность — это далеко на самая сильная наша сторона, я бы даже сказал, наоборот. Я, пожалуй, могу позвонить отцу по выделенной линии. Думаю, он даст пару дельных советов, которые смогут нам помочь.

— Позвони, я пока тебя тут подожду. — Согласился я. — Вопрос серьезный, может он вообще запретит тебе в этом участвовать.

Как только Медведев удалился, я еще раз проверил свое состояние после напитка из Сибири. Это было что-то потрясающее. Если бы я хотел, то смог бы различить даже сердцебиение девиц, располагающихся за крайним столиком в самом шумном углу этого заведения. Все мои чувства были предельно остры и точны. Думаю, это состояние поможет мне сегодня ночью. Я хотел уже подняться и заплатить за ужин, который вампир не оплатил, видимо, посчитав оставить расходы на меня забавным, как знакомый голос буквально набатом ударил по ушам.

— Пусти меня, урод! — Я обернулся и увидел Лину, которая пыталась вырвать руку из захвата какого-то пьяного старшекурсника. Скорее всего, девушка опять начала работать и просто проходила мимо, неся в руках ведро и тряпку. Черт, я же говорил ей бросить это занятие.

Я встал из-за своего места и не спеша направился в их сторону. Пожалуй, пришло время показать местной элите, что бывает с теми, кто позволяет себе такое отношение к моему окружению.

— Да хватит тебе уже ломаться, девка. Тебе такой шанс предоставляется раз в жизни, кто еще клюнет на такую безродную замухрышку? — Уже начал свою речь аристократ, передав девушку в руки двух своих друзей, когда я дошел до них. — Таких как ты, в базарный день по рублю продают, а я тебе практически целое состояние предлагаю.

— Иногда очень сложно не ломаться. — Поддержал я речь урода, подходя сбоку и беря его за ухо, после чего мгновенно превратил его в кусок льда и отломил со звоном, который казалось заполнил все заведение.

— Ах ты дрянь! — Буквально выплюнул он, схватившись за ухо и попытавшись ударить меня раскрытой ладонью, в которой тут же начала собираться какая-то сиреневая магическая энергия.

— Девушка явно дала понять, что ей претит общение с вами, — ровным голосом проговорил я, перехватывая его руку и заламывая ее за спину. Под действиями эликсиров, его скорость для меня находилась на уровне черепахи. В зале наступила полная тишина, прерываемая только тихо льющейся кровью из уха аристократа.

— Дима, не надо, — попыталась вклиниться Лина, которую от неожиданности отпустили спутники подонка.

— Ты труп, гребанный защитник, — побулькал парень, наклоняясь под давлением все ниже к столику. — Уже завтра я разберусь с тобой, а твою девку мы толпой…

Не став его больше слушать, я приложил немного больше усилий, от чего рукав его рубашки вздыбился из-за вылетевшего из пазов сустава. Подождав несколько секунд, чтобы находящиеся рядом студенты оценили его крик и поняли, что произошло, я схватил его за волосы и приложил его головой о стол, затем еще раз и еще. До тех пор, пока сознание не покинуло его тело.

— Тут кто-то еще хочет меня убить, а потом сделать все, что захочется с этой милой девушкой? — Уточнил я у компании, которая была вместе с валяющимся уродом. — Нет? Ну вот и славно, окажите ему помощь, пожалуйста.

— О, кабацкая драка, — в гнетущей тишине раздался рев гусара Медведева. — А я все пропустил? Так не пойдет, вы друга моего обидели! — Разразился каким-то рычащим смехом Ярослав, после чего опустил стул на голову одного из парней, что держали девушку.

— Ты что тут делаешь? — Тихо спросил я у Лины, пока Ярослав выяснял, не хочет ли кто-то еще продолжить развлечение.

— Я — работаю, — нахмурилась она и вытерла руки о рабочий фартук, который был сейчас на ней надет. — Я брала в долг под обещание отработать, поэтому у меня не взяли твоих денег.

— Это кто тут такой принципиальный, — прошипел я. — Что ему деньги Морозовых противны? И какого черта ты сразу мне не сказала?

— А это Миронов. — Неожиданно высказалась одна из официанток, что подошла разобраться в ситуации. — Владелец нашего заведения. Он меня тоже не отпускает, из-за того, что я поднос с посудой уронила. Я, кстати, Наташа.

— Показывай, где хозяин этого курятника? — Спросил я у Лины, глядя, как драка сама себя изжила. Трое дебоширов валялись рядом с перевернутым столом, под грустные вздохи Медведева, которому явно было мало забавы. — И снимай с себя эти тряпки, больше ты тут не работаешь, как и Наташа, если захочет.

Немного подумав, Лина махнула рукой в направлении одной из подсобных дверей и села на стул, решив со мной не спорить.

Не став задерживаться, я направился в указанном направлении, кивком головы указав Медведеву на парочку охраны, которая стояла возле нужной нам двери. — Ярослав, освободи проход, будь другом. Не хочу на них время тратить.

— С радостью, друг мой. — Оскалился Ярослав, кидаясь, словно медведь, на охранников и всего парой движений раскидывая их в стороны. — Ты проходи, а я поиграю с ними немного. Ну и вообще, посмотрю, чтобы тебя никто не беспокоил, пока ты там разговариваешь.

Войдя внутрь, я обнаружил небольшой и довольно скромно отделанный кабинет. Признаки экономии были буквально на всем, от старого и пыльного ковра, до покрытой ржавчиной часов хозяина заведения.

— Кто таков? — Без предисловий начал разговор толстый мужчина, сидевший за обшарпанным столом напротив входа. — Такое поведение недопустимо для студента нашей академии. Я буду вынужден…

— Я — Дмитрий Морозов. Сколько Лина тебе должна? — Перебил я толстяка, доставая из внутреннего кармана куртки кошелек с монетами. — Лишнего называть не советую, подавишься.

— Ах, вы по этому вопросу, — расслабил он и откинулся на спинку стула, беря в руки карандаш, постукивая им по столешнице. — Пять червонцев долга, плюс десять за работу на месяц уборщицы и еще пять компенсация моего морального вреда. За разбитый столик и покалеченную охрану двадцать, не меньше. Ну и за мое потерянное время, пятнадцать. Итого, пятьдесят пять.

— Чеки принимаешь? Сам понимаешь, наличными такой суммы при себе нет.

— Конечно, — заулыбался хозяин кабинета, глядя, как я вытаскиваю из нагрудного кармана чековую книжку.

— Компенсация, значит, — проговорил я, подойдя к столу и положив на него руку. После чего выпустил из себя сгусток силы, который мгновенно сковал стол и сидящего за ним человека льдом, оставив свободной лишь его голову. — Ну пусть будет так, ты сам просил. Открой рот.

— Дмитрий, я решил вопрос с отцом. — Выдал Медведев, заходя через пятнадцать минут в кабинет. — О! Ты тоже любишь скормить пару чеков людям, которые их ценят больше всего? — Одобрительно кивнул Ярослав, увидев, как я заталкиваю очередной листок указанной суммой в рот Миронову. — Похвально, я сам тоже так из своего бухгалтера человека делал. Очень действенный метод.

— Один, на все времена. — Согласился я. — Так что там с участием тебя и твоего отряда?

— Мы в деле! — Радостно объявил Ярослав. — Более того, мне сказали, как решить проблему с проникновением.

— Может, потом обсудим? — Указал я взглядом на Миронова.

— Не имеет смысла. — Рассмеялся сибирский гусар. — Отец сказал, что если получится, то нам все спишут, а если нет, то нам нужно будет лететь в Сибирь, и чем быстрее, тем лучше. По крайней мере, он нас там от тюрьмы прикроет. Закругляйся тут, я уже позвонил парням и сказал выдвигаться к окраине.

— Ну, значит, и нам пора. — Похлопал я по щекам владельца заведения. — Был рад с тобой пообщаться, толстый. Девушки тебе еще что-то должны?

— Нет, нет. Госпожа Лина и Наталья, абсолютно свободны. — Выплюнув полупережёванные листы поспешил ответить Миронов, слабым голосом.

— Кто бы мог подумать, что в нем спал такой золотой человек. — Смахнул невидимую слезу Медведев. — Но капелька магии, и вот он с нами.

— Спал, но проснулся от магии… — Медленно повторил я вслед за Ярославом. — Кажется я знаю, что могли задумать похитители. Скажи, а на окраине, есть какие-нибудь древние катакомбы?

Глава 6

— Древние катакомбы? — Почесал голову Ярослав. — Нет. Не слышал о таком, но я не слишком большой специалист по окраине. Может и есть.

— Ладно, разберемся на месте. — Отряхнул я руки и, убедившись, что лед начал таять и Миронов не замерзнет насмерть, отправился к выходу. — Рассказывай, что тебе посоветовали по поводу проникновения на окраину.

— Все до безобразного просто. — Рассмеялся Ярослав, выходя следом за мной из кабинета Миронова. — Проедем по приглашению самого начальника полиции. Машина уже ждет нас возле ворот академии. Поэтому, отправляемся прямо сейчас.

— Подожди пять минут, пожалуйста. — Остановил я Медведева, отвлекаясь на подбежавших к нам Лину и Наташу, которые, судя по их пульсу, все это время волновались за меня.

— Как все прошло? — С улыбкой, но с явным волнением, уточнила Лина, как только я повернулся к ним. — Все хорошо? Он взял деньги?

— Естественно. Ты, как и Наталья, с этого момента абсолютно свободны. — Кивнул я радостным девушкам, которые после моего заявления кинулись мне на шею и радостно запищали. — Все долги оплачены. Так что, можете идти куда угодно.

— Совсем куда угодно? — Кокетливо стрельнула глазами Наталья, поправляя вырез на своем декольте. — Раз уж я закончила работу, то не отказалась бы пойти к тебе. Могу даже вместе с ней. — Указала Наталья на Лину, чем заставила девушку покраснеть, словно помидор. — Говорят, ты теперь в отдельном домике живешь? Мы можем в качестве благодарности убраться там и вообще…

— Берите еще подруг, я тоже подойду. — Вклинился Ярослав. — Быстро толпой уберемся, а потом устроим праздник. Без новоселья, удачи Дмитрию не будет. Вы же не хотите, чтобы он страдал весь срок учебы в академии? Вот! С вас подруги, с меня выпивка и гитара. Соберемся…

— Соберемся, когда закончим дело. — Остановил я гусара, который, видимо, уже забыл обо всем на свете и мысленно принимал благодарности от толпы первокурсниц. После чего обратился к девушкам. — Простите дамы, у нас неотложная поездка. Но как только вернемся, то обязательно все обсудим. В том числе и новоселье.

— Хорошо, пусть будет так. — Облегченно выдохнула Лина, практически насильно отрывая от меня Наталью и оттаскивая недовольную отказам девушку в сторону. — До встречи. Мы придем, когда скажешь.

— Какие девушки возле тебя! — Одобрительно похлопал меня по спине Медведев, провожая их взглядом. — И это я еще про твою рыжую не вспоминаю. Слушай, а ты точно не гусар? — Показательно прищурился Ярослав. — Может, хотя бы в семье были? А то у меня комплекс неполноценности может развиться.

— Да, кот был. Тот еще гусар. — Рассмеялся я. — Пошли уже, пока ночь не кончилась.

— Точно! А я-то все думал какое животное взять, когда мы на окраину приедем! — Затараторил Медведев, выходя из заведения. — Рыжего кота возьму, здорового, чтоб когти, как сабли!

— С этого момента, Ярослав, поподробнее. — Попросил я, догоняя приятеля. — Я что-то пропустил, и мы больше не едем спасать ребят, а отправляемся тебе за домашним животным?

— Да, пожалуй, стоить все излагать по порядку. — Отвлекся от размышлений Ярослав и снова переключился на меня. — Как мне рассказал отец, человек, в отличие от нас, следящий за новостями тверского княжества. — Нравоучительно поднял палец вверх Медведев. — Недавно, местный начальник полиции усердно наводил порядки на окраине. Естественно, как такое бывает, с громкими задержаниями и прочими поднимающими его авторитет действиями, случайно попадающими на камеру.

— Читал в сети. — Не сдержал я ухмылку. — Прямо кристально честный служитель, без страха и упрека. Отдающий все свое время работе. А жирный, потому что нервничает много и за страну переживает.

— Все так. — Кивнул Медведев. — Так вот. Он, кроме всего прочего, когда расхваливал себя в очередном интервью, обратил внимание на приют для животных, который, по понятным причинам, на окраине перебивается с хлеба на воду, и призвал всех, кто сможет, прийти и выбрать себе животное. Даже указ соответствующий, оказывается, есть. Мол, разрешен проход каждому, кто приедет сделать доброе дело и взять себе на попечение питомца.

Конечно, сделано все чисто формально, просто чтобы показать доброту местного князя, который не бросил зверушек на голодную смерть. На самом деле, сомневаюсь, что кто-то взял у них хоть одного питомца. Для обычного горожанина, который мог бы действительно прийти за одним из них, при попытке попасть на территорию окраины, все равно потребуется заполнять такую стопку документов, что отпугнет любого. А благородные, которые освобождены от таких формальностей, сам понимаешь, за блохастым щенком не особо побежали. Но мы не все, нам это идеально подходит.

— То есть, мы все едем за котами? — Уточнил я, представляя себе картину, когда толпа гусар на крылатых конях с котами на перевес шатается по окраине и делает вид, что не происходит ничего необычного.

— Ну почему же все. — Пожал плечами Ярослав. — Я еду за животным, остальные гусары — это моя охрана. Ты сидишь в машине и притворяешься ветошью. Обыскивать мой автомобиль у них духа не хватить. Как только пересечем границу, выбрасываем тебя незаметно где-нибудь в темном переулке, а сами отправимся к приюту. Я же правильно понял, что тебе не нужно сопровождение с самого начала? — Медведев подождал пока я утвердительно кивну, после чего продолжил, — далее, я с гордым видом поднимаю в этом заведении всех с ног на голову, и долго, насколько это возможно, выбираю себе животное. Ты, если обнаружишь ребят, связываешься со мной по инфопланшету, скидываешь координаты и мы, уже не таясь, несемся им на выручку.

Если у тебя ничего не выйдет, то высылаешь мне сообщения, где пишешь место, в котором мы можем тебя забрать на обратном пути. Там так же незаметно запрыгиваешь в машину, и мы покидаем это чудесное место. Понятное дело, что все шито белыми нитками, и если ты никого не обнаружишь, то завтра нас обязательно попытаются вызвать на допрос. Притом, скорее всего, чтобы повесить на нас всех собак, но мы, коли ты ничего не узнаешь, в это время уже будем лететь ко мне в гости. Так что, шиш им с маслом. А когда вернёмся на занятия, через несколько недель, уже будет поздно нас в чем-то обвинять. Они, к этому времени, должны будут или сами вернуть ребят или предоставить начальству козла отпущения, который во всем сознается.

— Несмотря на всю бредовость, звучит достаточно дерзко, чтобы сработать. — Пришлось признать мне. — Ну что же, значит, едем за котом.

— Не просто котом, а огромным рыжим красавцем с когтями-саблями! — Рассмеялся Медведев. — Закажу ему миниатюрную гусарскую форму, куплю ему пони, научу ездить верхом. Будет такой талисман полка, что все умрут от зависти!

За разговорами, мы незаметно подошли к главным воротам, где, как и обещал Ярослав, нас уже ждала черная, бронированная «Победа» с правительственными номерами и водителем, больше похожим на профессионального убийцу, чем на обычного служащего. По крайней мере, от его одежды шел запах не менее десятка орудий убийств, а на поясе чуть слышно позвякивали какие-то алхимические склянки, явно немирного назначения.

— Отец сказал взять машину, которую он прислал мне. — Словно извиняясь, развел руками Ярослав, отвечая на мой немой вопрос. — Обычно я поскромнее передвигаюсь, а она в гараже стоит. Но тут такое дело… всякое может приключиться. Пришлось позвонить Ивану, это мой личный водитель.

— Богатые бароны у вас в Сибири. — Хмыкнул я, садясь на заднее сиденье и обнаруживая внутри машины люксовую отделку из кожи и красного дерева. — Тут князья скромнее машинки имеют. Притом намного.

— А ты правда думаешь, что в империи не нашлось князя или герцога, который бы взял Сибирь себе и только поэтому там отдельные губернии, с постоянно меняющимися губернаторами? — Иронично спросил Ярослав, садясь с другой стороны и сразу же открывая встроенный в переднее сиденье минибар. — Нет, друг мой, в наших краях высшую власть являет собой тот, кто содержит крылатую армию. Это, чтоб ты знал, не только гусары, но и боевые дирижабли, благодаря древесине из недр тайги, сильнейшие во всей стране, а может и в мире. У нас в Томске правит мой отец, Медведев Николай Игоревич, барон. В Новосибирске, к примеру, вообще, купец Аникин. Человек, имеющий такое количество сил, что даже титул принципиально не берет. Хотя, говорят, внуку купил. Но там, скорее всего, невестка упросила, она какая-то принцесса из древнего китайского клана. А они все помешаны на традициях и ярлыках.

— Это много объясняет. — Кивнул я, проверяя снаряжение. — Кстати, про объяснения. Я бы хотел рассказать тебе о том, что нам может встретиться там. Похитители не совсем обычные одаренные.

— Это и так было понятно. — Не удивился Ярослав, который, по моему примеру, тоже занялся своим снаряжением. — Там же охраны было, как деревьев в лесу. Это какая-то новая секта, практикующая редкое или запрещенное направление магии?

— Можно сказать и так. — Поморщился я, пытаясь подобрать слова. — Только это скорее необычные бойцы. Сверхсила, скорость, нечувствительность к боли, регенерация и сильная устойчивость к повреждениям. Вплоть до почти полной неуязвимости к обычному оружию. Хотя и ментальной магии или магии крови, от них вполне можно ожидать.

— Не слишком приятные противники. — Оценил Ярослав. — Я слышал на востоке, есть секты с подобными возможностями. А слабые места у них какие-нибудь есть?

— Сильная аллергия на серебро и ультрафиолет. — Начал перечислять я, заодно сам освежая память о слабостях старых противников. — Слабая аллергия на чертополох, дикую розу, боярышник, соленую воду. Прижигание блокирует регенерацию раны на срок от двух до сорока суток. Источают запах гвоздики и разложения.

Это была общая информация о вампирах, которую я знал в моем мире, и которая отчасти работала здесь, только вот последняя встреча с княгиней и ее окружением никак не выходила у меня из головы. Было понятно, что эффект ментального воздействия на толпу все же был преумножен ядовитыми парами, которые выпустили в помещение, но насколько была их важность в этом, было до сих пор непонятно.

— А я-то все думал, зачем тебе серебряная цепь. — Кивнул Медведев на мою руку, вокруг которой было обмотано оружие. — Ну да ладно, если огонь против них действует, то наши сабли — это, что нужно. Хороший гусар своим оружием трёхмиллиметровую сталь прожигает с одного удара.

— Не думаю. — Мотнул я головой. — Они практически неуязвимы для классической магии. При мне Князь Романов, не смог обездвижить одного из них. Заклинания просто не работали. А он далеко не самый слабый маг.

— А кто тебе сказал, что это магия? — Хитро прищурился Медведев. — Ты думаешь, я фокусы в академии магии с саблей показывал бы, будь это обычным заклинанием? Сабля пронизана микроскопическими отверстиями, куда подается вытяжка из слюны огнеплюя. Регулируется вот этими рычажками на рукояти. От безобидного огонька, до мощнейшего пламени, прожигающего все на своем пути. Полностью заполненной рукояти хватает на сорок часов беспрерывной работы на максимальной мощности.

— Тогда, думаю, сработает — Согласился я. — А у вас как-то можно заказать подобный клинок?

— Обычно нет, но отец сказал, что тебе можно. — Внезапно стал серьёзным Ярослав. — Он просил передать тебе, что наша губерния заинтересована в знаниях, которые передала тебе твоя мать. Понятно, что это небольшая и обрывочная информация, но даже за нее ты можешь рассчитывать не только на деньги, но и на такие вещи, как запас нашей алхимии или холодное оружие, сделанное Томскими кузнецами. А это очень и очень редкие вещи, которые доступны далеко не каждому. Так сказать, редкость за редкость.

— Думаю, это можно будет обсудить, на каникулах. — Решил я пока не отвечать Медведеву, задумываясь о том, почему все, кто хоть немного в теме ведуний и, кто является моей матерью, так сильно и, притом ненавязчиво, пытаются меня перетянуть на свою сторону. Тут дело явно не в знаниях. До этого момента я об этом как-то не задумывался, но сам факт подобного рода разговоров от третьих лиц, таких как Медведев, да и древний вампир, который намекал на то, что у меня в поместье есть некие интересные артефакты заставляет поднять заново вопрос моей родословной и покопаться в ней немного глубже. — Мы уже почти подъехали, вон пост, отделяющий город от окраины, а твоих бойцов я что-то не вижу. Они опаздывают?

— Гусары никогда не опаздывают! — Гордо подбочился Ярослав, включая мне монитор, расположенный рядом с минибаром. — Смотри, сейчас будет представление. Камеры в машине обеспечивают круговой обзор, так что все будет замечательно видно.

Буквально через несколько десятков секунд в небе раздалось хлопанье крыльев, после чего на площадь перед постом один за другим стали приземляться гусары на огромных крылатых конях. Как только копыта животных касались земли, крылья скакунов вспыхивали ярчайшим пламенем, освещая все вокруг и заставляя золотую форму воинов блестеть, подобно полуденному солнцу. С удивительной синхронностью, они выстроились полукругом и замерли, видимо, ожидая появления Ярослава.

С громким визгом тормозов, наша машина остановилась между гусарами и пытающимися вжаться в шлагбаум двумя полицейскими. Медведев придирчиво осмотрел свое отражение в зеркале, поправил воротник, застегнул все пуговицы, подкрутил немного опустившийся ус и, дождавшись, пока водитель откроет перед ним дверь и кинет на землю красный коврик, гордо вышел из автомобиля.

— Барон Томской губернии, сержант Лейб-гвардии гусарского Его Императорского Величества Сибирского полка, курсант третьего года обучения факультета боевой магии Медведев Ярослав Николаевич, с охраной. — Громогласно объявил водитель, быстро подойдя к полицейским и передав им стопку каких-то документов — Прибыл по приглашению начальника полиции Тверского княжества, Желейникова Сергея Дмитриевича, за котом.

— Мне нужно уточнить. Прошу обождать минутку. — Дрожащим голосом, наконец, смог выдавить из себя белый, как мел страж закона. — Вы же позволите мне позвонить?

— Бдительность на посту — это замечательно. — Гордо кивнул Ярослав. — Дозволяю сделать звонок. Я пока тоже займусь проверкой охраны. — Медведев с видом необычной важности повернулся к исходящим пламенем воинам. — Гусары! Равняйсь! Марш!

Громко звякнув оружием, с правой стороны на три шага вперед выдвинулся всадник такого гигантского телосложения, что даже не обделенный статью Медведев казался по сравнению с ним недокормленным. Остальные гусары, без промедления, тут же выстроили за ним ровную шеренгу. Как и во время приземления, действия гусаров завораживали своей красотой и синхронностью.

— Ждем приказаний, Ярослав Николаевич. — На удивление, мягким голосом произнес выехавший вперед гусар. — Чего изволите?

— Изволю проверить оружие ближнего боя, Добрыня Витальевич. — Начал вышагивать перед построившимися солдатами Ярослав. — Гусар, он без огненной сабли, как конь без крыльев. Так что, слушай мой приказ: Всю оставшуюся ночь держать оружие в полной боевой готовности. И не дай вам бог, погасить хоть на секунду даже один клинок… До самого дома будете у меня курс молодого бойца заново проходить.

— Гусары! Сабли-и! Вон! — Взревел Добрыня так, что с соседних домов взлетели птицы, а бедный полицейский, что остался возле нас, пока его напарник отошел проверить все, чуть не упал в обморок. Благо, водитель успел поддержать его под локоть.

— Орлы. — Гордо кивнул Ярослав, рассматривая мгновенно выхваченные из ножен и подожжённые сабли. — Всем по возвращении в Томск, увольнительную на три дня. Если не облажаетесь, конечно.

— Ваше благородие, можете проезжать. — Показался из сторожки полицейский, спеша передать документы обратно водителю. — Вам дорогу до приюта подсказать? Можем сопровождение отправить.

— Иван разберется. — Отмахнулся Ярослав, указывая на водителя. — Он меня через Костромские болота возил, тут не потеряется.

— Так точно, ваше благородие, доедем с божьей помощью. — Поспешил открыть дверь автомобиля перед Ярославом Иван. — Не извольте беспокоиться.

— Ладно, теперь все внимание приковано ко мне. — Улыбнулся мне Ярослав, садясь обратно в машину. — Ну и немного к остальным гусарам, конечно. Тебе в какое-то конкретное место на окраине нужно, чтобы попытаться узнать, где ребят держат?

— Если будет возможность, то недалеко от какого-нибудь детского дома. — Прикинул я варианты. — Но, в целом, где удобно, там и выкидывайте.

— Иван, где высадим Дмитрия? — Уточнил у водителя Ярослав. — И каким образом?

— Можно возле собора Петра Светоносного. — Сверившись с картой, предложил водитель. — Там есть приют для несовершеннолетних. Остановимся на пять минут, милостыню занесем, а Дмитрий может в это время через люк в полу выскользнуть. Вас это устроит?

— Более чем устроит, Иван. — Согласился я, вводя себя в медитативное состояние и замедляя сердцебиение. — Думаю, там я найду того, кто мне подскажет дорогу.

Глава 7

Нужно отдать должное Ярославу: вопросы о том, кого именно я собираюсь искать ночью на окраине хоть и вертелись у него на языке, но озвучены не были. Так что, когда пришло время, я спокойно покинул автомобиль и, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, пошел вдоль каменного забора, окружающего приют.

Как я и ожидал, буквально через сто метров я учуял пробивающийся через забор легкий запах болота, плесени и ацетона. Так на моей памяти пахли только пиявки, выращенные с помощью специального вампирского ритуала. Когда кровососам требовались большие объёмы крови, особенно детской, которая лучше других восполняла их силы, они, как правило, использовали для ее транспортировки именно этих тварей. Внутри подобных чудовищ кровь могла не терять свои свойства неделями, а иногда и месяцами, что позволяло им превращать детские дома в своеобразные фермы, ежедневно собирая кровавый урожай и отправляя его в гнездо.

Замерев на несколько секунд и прислушавшись, я смог различить шаги, скрип одежды и шелест какой-то материи. Естественно, ни звуков дыхания, ни сердцебиения услышать я не смог. Поэтому можно было на сто процентов утверждать, что по ту сторону забора находился вампир.

— Ладно, начнем приучать организм к серьезным вещам. — Тихо прошептал я, выпивая первый раз в этом мире эликсир, который по силе воздействия уже можно было назвать боевой алхимией. Как только последняя капля с флакона упала мне на язык, мое тело начало биться в судорогах, вены вздулись, готовые тут же взорваться, а из лопнувших капилляров глаз на щеки потекли кровавые слезы. Благо, это длилось лишь несколько секунд, после которых боль медленно начала отступать, а мир вокруг меня будто стал замедляться. Тело сразу же наполнилось энергией, а из горла непроизвольно вырвался тихий рык. С удовольствием вспомнив времена былой охоты, я несколько раз глубоко вздохнул, наполняя кровь кислородом и, взяв небольшой разбег, перемахнул через забор, падая на удивленного кровососа, словно коршун на кролика.

Мощный удар двумя ногами в грудь, сбил моего соперника с ног и отправил в короткий полет, закончившийся на капоте его мерседеса, заполненного отвратительной шевелящейся массой сотен гигантских пиявок. Пробив лобовое стекло своим телом, кровосос практически наполовину погрузился в салон, где тут же был атакован своими младшими собратьями, вгрызшимися в него, словно стая пираний.

— Не стоит доверять зарубежному автопрому. — Усмехнулся я, наблюдая, как вампир выбирается из автомобиля и с ненавистью отдирает от себя кровососущих тварей. — Они же картонные, мнутся от любого прикосновения. А тебе вон какой важный груз княгиня доверила. Кстати, не подскажешь, где мне ее найти? Буду смертельно признателен. — Продолжил я издеваться, снимая цепь с предплечья, и медленно обошел его по кругу, начиная раскручивать ее в воздухе.

Зарычав, кровосос оторвал от себя последнюю пиявку и, используя любимый прием вампиров, буквально размазываясь в воздухе, рванул ко мне на сверхскорости. Ожидая подобного, я сделал шаг в сторону и со всего размаха опустил разогнавшуюся цепь на плечо твари. Удар получился такой силы, что его руку буквально выворотило из сустава, заставив безжизненно свисать на лоскутах кожи и порванных мышцах. Сам же вампир, не удержавшись на ногах, влетел в обильно растущие на территории собора кусты.

— Низко полетел, к дождю, наверное. — Продолжил я выводить вампира из себя, скручивая цепь обратно на руку. — Но для верности, конечно, нужно еще пару раз проверить. Давай, ползи обратно, будем погоду предсказывать.

Наконец, не выдержав издевательств, вампир обратился в свою истинную форму, выбравшись из кустов уже в виде двухметрового чудовища с огромными когтями и уродливой мордой летучей мыши. С каждым шагом, его одежда лопалась по швам от бугрящейся мускулатуры, обнажая бугристую серую плоть, покрытую седым мехом. Скинув напускную расслабленность, я, не давая монстру опомниться, тут же достал парные пистолеты и открыл огонь. Естественно, кровосос пробовал уклониться, используя возросшую вместе с превращением скорость и ловкость, но именно для таких случаев я и брал парное оружие.

Внешность обращенных может разительно отличаться друг от друга, но у них всегда есть одна общая черта. Из-за своеобразного строения скелета, их движения становятся дерганными, в следствии чего, имея достаточный опыт, можно предсказать на какое расстояние они сместятся, в попытке уклониться от пули. Таким образом, нужно всего лишь одновременно стрелять туда, где находится вампир сейчас, и туда, где он сможет оказать через мгновенье. Так что, уже через несколько секунд, тварь была нашпигована пулями, запрещающими смену формы.

— Ну вот ты и попался. — Улыбнулся я, отпуская пистолеты и доставая серебряный меч. — Теперь осталось тебя только приготовить.

Зарычав, монстр вновь кинулся в мою сторону, правда, на этот раз не используя сверхскорость. Видимо, решил просто подмять меня и разорвать в клочья. Однако, как бы не были длинны руки обращенного монстра, мой меч был длиннее, и все, что мне было нужно — это просто кружить возле него, нанося ему удар за ударом. К тому же, серебряное оружие резало кровососа в истинной форме, словно раскаленный нож масло. Перекат с ударом, и рука вампира, отсечённая в локте, взлетает в воздух. Возвратное движение мечом, и она отрублена в плече.

— Ох, не визжи, как свинья, будь гордым монстром. — Попросил я вампира, осторожно обходя его и подрубая ему ноги так, чтобы они не представляли для меня опасности. — Все равно, пока я не узнаю, где у вас гнездо, ты не уйдешь из этого мира.

— Ты правда рассчитываешь пытать мертвого? — Попытался рассмеяться монстр, безумно вращая своими огромными красными глазами. Однако мой опыт подсказывал, что, невзирая на рычащие нотки в голосе, молодой вампир находится на грани паники.

— Нет, нет. Как ты мог такое подумать? — Покачал я головой, когда, наконец, закончил рубить ноги твари, полностью лишив его возможности совершать какие-либо действия. — Правда, не потому, что это бесполезно. Просто у меня есть вариант гораздо лучше.

— Я разорву тебя в клочья. — Сделал последнюю попытку броситься на меня вампир, оттолкнувшись от земли обрубками конечностей, но был остановлен прямым пинком в морду и тут же пришпилен серебренным мечем к земле, как бабочка.

— С точностью да наоборот. — Улыбнулся я, доставая ножи, несколько склянок и пару алхимических реагентов. — Ты попался живым охотнику. Там, где я был раньше, любой кровосос на твоем месте лучше бы сам вырвал себе сердце, чем допустил подобное. А если бы не смог, то уже начал бы молить о пощаде. К счастью для меня, образование тварей тут оставляет желать лучшего.

— Отпусти, я дам тебе силу, о которой ты и не мечтал. — Начал было вампир, пока не получил очередной пинок по морде.

— Куда же ты денешься? Дашь, вот только спрашивать я тебя не буду. — Успокоив очередным ударом кровососа, я смешал реагенты и, взявшись за ножи, переместился на спину вампира, прижав его коленом к земле. — Ты знаешь, что вампиры, да еще в своей истинной форме, это одна из лучших основ, для преображения в ведьмака? У меня вот раньше оборотень был. Так себе, на самом-то деле, вариант. Слабее в несколько раз, да еще и голод постоянный. Я только на еду тратил по пол зарплаты. Но выбора не было. Такие, как ты, шли только ребятам, которых готовили в особо элитные подразделения. А нам, простым ведьмакам, приходилось довольствоваться тем, что останется.

Резким росчерком ножа я вскрыл спину твари по позвоночнику и, сделав несколько проколов возле пятого и шестого позвонка, тут же подставил пробирку под вытекающую мозговую жидкость, которая нужна была мне для эликсира. Истошный вой твари бил по ушам, но я не прекращал, пока не получил последнюю каплю. После чего просунул руку вглубь раны и вырвал еще теплое сердце чудовища, с удовольствием наблюдая, как вампир подомной тут же обращается пеплом, а сердце на моей ладони сжимается, тает и превращается в несколько капель тягучей, маслянистой жидкости. Переведя дух, я собрал еще пару граммов пепла, что остался от твари, смешал все в нужных пропорциях с заготовленными ингредиентами и, резко выдохнув, опрокинул в рот получившийся эликсир, пока он имел максимальную силу. В глазах тут же помутнело, а голова наполнилась туманными образами и голосами. Дух кровососа распадался, отдавая мне свою силу и последние воспоминания. Говорят, некоторые таким образом умудрялись получать даже мистические силы своей жертвы, но я лично никогда не встречал таких случаев.

— Ну вот вы и попались. — Непроизвольно пробормотал я, спустя пару минут, когда сознание, наконец, очистилось.

Воспоминания кровососа показали мне не только место, где княгиня держит похищенных, но и ее личное логово. Как оказалось, убитый мной вампир был одним из приближенных, раз мог знать о нахождении княгини. Насколько мне было известно, вампиры всегда чтили иерархию и абы кого в тайну места, где они отдыхали днем, не посвящали. А между тем, именно там она и удерживала княжича, отделив его от остальных аристократов и, пытаясь окончательно превратить в кровопийцу. Для чего буквально топила его в ваннах с кровью, которую свозили к нему со всей окраины. На удивление, пока Роман проявлял не дюжую силу воли, отказываясь сделать даже глоток из дьявольских ванн, несмотря на все давление, исходившее от его матери.

Собрав разбросанное оружие, я, заморозив небольшим выплеском силы уже начавших расползаться пиявок, отправился к месту, где удерживали Романа, по пути связываясь с Ярославом.

— Я тут себе такого кота нашел, ты не поверишь! — Раздался из инфопланшета счастливый голос Сибирского гусара, как только установилось соединение. — Здоровый, черный, злобный, как сто чертей! Говорят, он еще котенком хозяйскую таксу чуть не забил, когда она у него корм воровала.

— Думаю, они слегка приукрашивают. — Усмехнулся я, представляя котенка на задних лапах, который боксирует с таксой. — Но в целом — это не важно. Бери, если нравится. Тем более, что тебе пора выезжать, номерок с адресом я тебе сейчас скину.

— Все живы? Какая охрана? — Моментально стал серьезным Ярослав. — Тебя по пути захватить?

— Все живы и на месте, кроме Романова, но за ним я сам прогуляюсь. — Остановился я на пять секунд, раздумывая над тем, как рассказать Ярославу о вампирах, которые охраняют гнездо. — На охране десяток культистов, о которых я тебе рассказывал. Так что, обязательно огненное оружие, контрольное отсечение головы и максимальная внимательность.

— Не беспокойся. Мы гусары, с нами кот! — Опять беззаботно рассмеялся Медведев. — Подкрепление тебе выслать?

— Нет, прошу только сигнал, что вы приступаете к штурму здания. — Отмахнулся я. — Чтобы мы одновременно начали.

— Без проблем, ждем информацию и выдвигаемся. По прибытии, поставим в известность. — По-военному четко проговорил Ярослав и завершил звонок.

Отправив Медведеву адрес с описанием здания и конкретным местом, где держат заложников, я выдвинулся к дому, в котором обосновалась княгиня. Это был довольно большой, деревянный особняк, еще недавно принадлежавший одной из местных банд наркоторговцев. Как это обычно бывает в подобных местах, строение было абсолютно невидимо для полиции и всех проверяющих. По крайней мере, пока для них не пришло время получать очередную взятку.

Сила после поглощения основы вампира бурлила в крови, наполняя сознание жаждой охоты и смертельной схватки. Пожалуй, теперь я чуть лучше понимаю княжича, которому, порой, было практически невозможно усидеть на месте, без ввязывания в очередное приключение. Добравшись до логова вампирши, я с трудом дождался сообщения от гусар, после чего тут же выпил эликсир мертвой крови. На данный момент, мой сильнейший алхимический состав, разработанный в свое время специально для сражения против вампиров. После чего ворвался в дом, просто выбив толстую дубовую дверь ударом ноги. Передо мной оказался достаточно большой холл, полностью заставленный или, скорее заваленный, безвкусной элитной мебелью и украшениями. Видимо, прошлый хозяин этого дома считал, что все дорогое, по умолчанию, должно быть красивым.

— Доброго вечера господа! — Поприветствовал я двух сидящих за столом вампиров. — Доставка свежей крови на дом. Третья положительная, с легким ароматом смерти. Попробовать не желаете?

Вытянув руку в сторону мелькнувшей ко мне тени, я поймал за шею первого кровососа, который пытался добежать до меня на сверхскорости и, тут же воткнул родовой кинжал ему в сердце, судовольствием наблюдая, как тварь прямо на глазах превращается в ледяную мумию, а мое тело становится еще сильнее. Более того, я чувствовал, как моя кровь избавляется от интоксикации, после применения боевой алхимии, что в нашем мире считалось практически невозможным. Не став вытаскивать клинок, я сам бросился на второго. С легкостью уйдя от удара кровососа в сторону, я схватил его за голову, после чего уперся ногой ему в грудь и просто вырвал ее с мясом и частью позвоночника. Тело, для моего уровня мутации, слушалось прекрасно. Намного лучше, чем я предполагал.

— Какой способный мальчик, пожалуй, ты не уступаешь даже Роману. — Раздался голос, из-за медленно открывающейся двери в зал, за которой ожидаемо показалась княгиня. На этот раз представ передо мной в пышном, ослепительно красном платье, сверкающим сотнями драгоценных камней. Пышные волосы цвета вороньего крыла были завиты в прическу, напоминающую черную корону, что, вкупе с ее белоснежной кожей, смотрелось красиво и жутко одновременно. — Думаю, убивать тебя будет крайне расточительным, ты будешь замечательным слугой. — Вместе с последними словами, вампирша раскинула руки, словно хотела меня обнять, и тут же в мою сторону, словно гигантские змеи, устремились клубы гипнотического дыма, казалось выходящие прямо из ее тела.

— Не сегодня, тварь. — Оскалился я, максимально ускоряя свое сердце, ритм которого я замедлял с момента моего выхода из машины Ярослава. Резко повысившееся кровяное давление, вместе со специальной медитативной техникой, позволяющей контролировать ширину капилляров, мгновенно заставили начать кровоточить каждую пору моего тела. Кровь, под воздействием эликсира, попав на воздух мгновенно вскипала, окутывая мое тело красноватой, едко пахнущей дымкой, надежно укрывающей от любого воздействия мистических даров вампиров.

Выхватив меч и оттолкнувшись от пола с такой силой, что доски пола лопнули под моими ступнями, я, словно гоночной болид устремился к княгине. Однако, несмотря на всю мою скорость и силу, удар меча, который должен был разрезать ее на две части, лишь бессильно выбил искры из ее тела, которое, как казалось, было сделано из чистой стали. Не останавливаясь, я закружился вокруг нее, нанося десятки ударов каждую секунду, но все было тщетно. Княгиня не успевала ударить меня, но и мои удары не приносили ей какого-либо вреда. А между тем, техника кровавой защиты, которую я применил, выпивала из меня все больше и больше жизненной силы. Выход оставался только один.

Оказавшись очередной раз за спиной княгини, я выпустил меч и резко приблизился к ней, просовывая руки у нее под мышками и соединяя их на затылке вампирши. «Полный Нельсон», один из моих любимых приемов, позволяющий сломать позвоночник, намного более сильному сопернику, чем ты сам. Конечно, кровососа это не убьет, но даже такая живучая тварь с переломанным хребтом теряет более половины своих возможностей. Однако уже спустя несколько секунд я понял, что княгиня обладает силой, как минимум десятерых вампиров. С неумолимостью гидравлического пресса, она разжала мои руки и, резко повернувшись, сомкнула свои клыки на моей шее.

Глава 8

Почувствовав впивающие в мою шею клыки вампира, я попытался дернуться, но все мое сознание тут же затопила тьма и нестерпимая боль, которая парализовала каждую мышцу в моем организме. Однако уже через пару мгновений, боль во всем теле резко сменилась просто слабостью и головокружением, на смену которым, практически сразу пришло ощущение жидкого огня, бегущего по венам. Собрав все силы, которых оставалось не так уж и много после скоротечной схватки с княгиней, я сделал шаг назад, со злорадным удовольствием понимая, что никто меня больше не держит.

Я попытался достать цепь, но, не удержав равновесие, упал на одно колено. Тело почти не слушалось меня и единственное, что я сейчас мог сделать, это сфокусировать взгляд и смотреть в глаза княгини. Яд вампира, который влился в мою кровь вместе с ее укусом, распространялся по телу, отравляя, как мне казалось, каждую клетку в моем организме.

Я потерял счет тому времени, которое мы потратили просто, глядя друг на друга, не в силах продолжить наш увлекательный поединок. Мышцы сводило болезненной судорогой, перед глазами плыли черные круги, постепенно сменяясь разноцветными искрами, но я упрямо держал равновесие, не позволяя себе опуститься на оба колена, и не сводил взгляда с княгини, которая стояла прямо передо мной, замерев в одной позе и боясь пошевелиться. Я прекрасно осознавал, что она чувствовала в этот момент. Словно тысяча раскаленных игл пронзили ее тело и душу, разрывая при малейшем движении саму ее суть. Кровь мертвеца не даром носила свое название. Она была сильнейшим, за всю историю алхимии моего мира, ядом для вампиров.

— Ты отравил меня, — прошептала согнувшаяся пополам княгиня и попыталась сделать шаг в мою сторону. Правда, не удержавшись на ногах, тут же свалилась на пол, судорожно кашляя и стараясь выплюнуть отраву. Бесполезно, милочка, мысленно усмехнулся я, осознавая, что видеть стал немного четче, и мир медленно перестает вращаться передо мной, словно огромная карусель.

— Так сама же говорила, что я довольно способный малый, — прохрипел я, с трудом поднимаясь на ноги. Слабость начала постепенно отступать, сменяясь тянущей болью во всем теле. Это был довольно благоприятный знак, все же инициация при помощи вампира хоть и дала мне достаточно много преимуществ, но против этого эликсира их могло и не хватить.

— Почему ты еще жив? — Выплюнув изо рта черную кровь, она подняла на меня залитые кровью глаза и попыталась удержать мой взгляд. Едва видимый гипнотический дымок вырвался из ее руки, но рассеялся прежде, чем смог достичь меня. — Хотя… Это не важно. Уже не важно.

Я поднял с пола меч ровно в тот самый момент, когда она запрокинула голову и довольно громко прокричала формулу заклинания. К сожалению, я пока еще был слишком слаб, чтобы быстрым рывком добраться до нее и завершить начатое. Так что, мне осталось только сосредоточиться и приготовиться к тому, что задумала вампирша.

Сделав неуверенный шаг и приблизившись к смеющейся каким-то неестественным смехом княгине, я внезапно услышал едва доносившуюся до моего слуха дивную музыку. Поняв, что время уходит, я, собрав все силы, попытался ускориться и дойти до вампирши, но входная дверь резко распахнулась, и меня буквально сбило с ног звуковой волной, которая словно таран ударила по ушам, стараясь проникнуть в мозг, чтобы подчинить меня.

Несколько мгновений я старался перебороть наваждение, но песня становилась все громче, и мне все тяжелее было противиться ей. Я бросил взгляд в сторону княгини, которая медленно уползала из комнаты к дверям, ведущих в глубь дома.

— К черту вас, — сплюнул я и вытащил пистолет, проклиная свой усиленный слух. Рука дрожала, а сознание вновь начало уплывать, постепенно подчиняясь песне. Закрыв глаза, я приблизил оружие к уху и выстрелил в потолок. Выстрел оглушил меня, отрезвляя мое сознание, и, уже больше не колеблясь, я повторил то же самое возле второго уха.

Теперь меня окружал противный звон, который довольно быстро привел меня в чувство. К счастью, песня еще не появившейся твари не была магической, а просто обычным звуком, который можно было легко оборвать физическим воздействием.

Встав с пола, я бросился в сторону княгини, но тут же затормозил, ибо передо мной, прямо из воздуха появился шар яркого-рыжего и невероятно жаркого пламени. В последний момент я успел пригнуться и уйти перекатом, спасаясь от пролетевшей в метре от меня огромной огненной птицы с человеческим лицом, в котором я смог разглядеть только очертания, скрытые за ярким слепящим пламенем. Одно из длинных хвостовых перьев самым кончиком задело мое плечо, однако, даже этого хватило, чтобы рукав моей куртки мгновенно истлел, а на плече вздулись пузыри обожжённой кожи.

Взлетев под самый потолок, тварь сделала полукруг по комнате, поджигая исходящими от нее волнами пламени все, до чего могла дотянуться, и резко спикировала вниз, направляясь в мою сторону.

Проклиная слишком медленно отступающую слабость, я с трудом поднялся на ноги и, словно копье, швырнул меч навстречу несущейся прямо на меня твари. Сирин, а это была именно она, увидев для себя угрозу, резко развернулась и метнулась от меня в сторону. Этих тварей практически невозможно убить несведущему человеку. Погибая, они осыпаются пеплом, из которого возрождаются в человеческом обличье, а в облике человека, почувствовав угрозу, они сразу же перекидываются в свою бессмертную сущность. Хорошо, что они трусливые, и испугать их можно даже оружием, которое не сможет принести им вреда.

Гул в ушах начал ослабевать, а вместе с этим возвращаться слух. Этого никоем образом нельзя было допустить. Все же песня, которую поют Сирины, влияет на разум любого смертного, заставляя сходить того с ума, когда пение огненной птицы прекращается. Так что, у меня осталось не боле нескольких минут, за которые я должен был придумать, как победить практически неуязвимую и бессмертную птицу.

Быстро окинув взглядом зал в поисках того, что могло бы мне помочь, я приметил свой родовой кинжал, что все еще торчал в трупе одного из вампиров. Дождавшись, когда Сирин снова начнет пикировать на меня, я низким прыжком ушел от атаки, по пути выдергивая налитый силой клинок. Рукоять магического оружия немного охладила руку, придала сил и смыла большую часть боли. Размотав обмотанную вокруг правого предплечья цепь, я сделал стремительный рывок и, стараясь не отвлекаться на боль в теле, запрыгнул на стоявший в центре комнаты стол, прямо под тем самым местом, где сейчас находилась тварь. Раскрутив цепь, я выпустил ее конец в направлении птицы и, не смотря на ее попытку увернуться, смог захлестнуть в области шеи. В моем состоянии было глупо мериться с тварью силой, поэтому я резким движением просто рванул себя вниз, падая со стола и наваливаясь на цепь всем своим весом. Птица рухнула рядом со мной, обжигая своим пламенем мои ноги. Размахивая крыльями, она стремилась взлететь вверх или хотя бы выпутаться из ловушки, но только сильнее стягивала петли на своей шее.

Цепь раскалилась и обжигала ладонь, оставляя после себя набухающие пузыри на коже и отвратительный запах горелого мяса. Стиснув зубы, я выпустил свою ледяную силу, стремясь как можно сильнее усилить ее энергией, вливающейся в меня из родового кинжала. Однако, как бы не сильна была моя магия, жар словно впавшей в бешенство птицы пробивался сквозь облако холода, что окружало меня и обугливало мою одежду, оставляя на теле страшные ожоги. Пересилив боль, я сделал шаг к телу птицы, потом еще один, и стремительным движением вогнал кинжал прямо в сердце твари. Стараясь не обращать внимание на жар, который с каждой секундой становился все сильнее и уже практически объял все мое тело, не добравшись только до головы, которую морозное облако хранило особенно тщательно, я провернул клинок в ране и, вытащив его, резким движением отсек птице голову.

Буквально через секунду в том месте, где находилась птица, огонь взметнулся вверх, полностью окутывая меня вместе с телом твари, после чего внезапно пропал, вместе с тем пламенем, которое бушевало уже по всей комнате. От перепада давления, все стекла в комнате взорвались фонтанами осколков, а возле меня раздался настолько громкий вой, что смог пробиться даже в мое почти полностью оглушённое сознание.

Расслабляться было рано. Словно под порывами ветра, пепел, осевший на пол, начал медленно подниматься в воздух, уплотняясь и завихряясь вокруг меня. Я попытался выбраться из этого смертельного водоворота, но не смог сделать даже шага, полностью скованный раскаленной и постепенно сужающейся клеткой. Недолго думая, я вонзил родовой кинжал в ожившую стихию и что есть мочи потянул в себя его магическую энергию. Почти минуту мое тело медленно сгорало, и тут же восстанавливалось из-за вливающейся в него энергии, пока, наконец, силы магического вихря не ослабели настолько, что я смог прорваться сквозь него и выбраться на свободу.

Отплевываясь и прочищая глаза, я сделал шаг в сторону и осмотрел себя. Вся моя одежда сгорела, но на теле не было ни единого ожога или ссадины. При этом, внутри меня буквально кипела магическая энергия, которая чуть ли не разрывала меня изнутри. Однако и действия боевого эликсира я больше не чувствовал. Видимо, в будущем придется выбирать: либо исцеление с помощью магии, либо усиление от боевой алхимии.

Усмехнувшись, понимая, что открыл для себя еще одну грань своего магического таланта, я двинулся в сторону двери, куда уползла княгиня. Невзирая на всю ее силу, она не смогла бы уйти далеко в своем состоянии. Отравление эликсиром «мертвая кровь» было смертельно опасно даже для по-настоящему древних вампиров.

Остановившись на секунду возле тела молодой девушки, которая появилась в месте наибольшего скопления пепла Сирин, я с удивление осознал, что ее лицо мне было знакомо. Княжна Огнева — одна из пропавших детишек. Она лежала, тихо посапывая, и находилась пока в бессознательном состоянии.

Ну и что мне прикажете делать? Я практически ничего не знаю о птицах Сирин. Считалось, что эти иные вымерли в моем мире еще до появления первых ведьмаков. Ходили легенды, что сами они довольно мирные, а их перья и слезы обладают целебными свойствами, но это почти вся информация, которой я обладал.

Раздумывая о том, стоит ли ее добить, пока еще есть такая возможность, я внезапно увидел уродливый шрам на ее груди. Нагнувшись и смахнув с него пепел, я с отвращением, понял, что это руна, наподобие той, которой вампиры помечают своих рабов-людей, когда ломают и подчиняют себе их волю. Только узор был более замысловатый, с вкраплениями каких-то, явно магических, символов. По крайней мере, несколько из них я видел на стенах академии. Скорее всего, именно так княгиня смогла подчинить девушку себе. Остается только узнать, как она поняла, что Огнева — иная.

Немного подумав, я взялся за родовой кинжал и, надеясь, что поступаю правильно, провел лезвием по руне, нарушая ее целостность. Все же второй стычки с Сирин мне не хотелось допускать, тем более, что с каждой инициацией они, как говорят, становятся сильнее. Кристалл в рукояти кинжала засветился голубым светом, а на коже вместо глубокого разреза, проступил иней, который словно заполнил собой руну. Небольшое свечение, и крупицы льда растаяли, оставив после себя едва заметный шрам от лезвия ножа. Больше никакой руны или ее очертания не было и в помине. Покрутив кинжал в руке, я клятвенно пообещал себе, что при первой возможности обязательно достану список всех свойств этого чудесного артефакта.

Усмехнувшись пришедшей в голову мысли, о том, что мы в ответе за тех, кого испепелили, я сдернул чудом уцелевшую скатерть с ближайшего стола и накинул ее на обнаженное тело девушки. Все же, скоро она придет в себя, и я не думаю, что княжна будет в восторге, обнаружив себя головой в окружении разрушенной комнаты и трупов.

— Морозов… — Тихо прошептала внезапно очнувшаяся Огнева, с трудом фокусируя на мне взгляд своих огромных карих глаз. — Беги, я не контролирую…

— Неудержимую тягу к такому красавцу как я? — Засмеялся я, заставив проступить на щеках девушки слабый румяней. — Потому что остальное ты контролируешь. Знак, который нанесла на тебя вампирша я убрал.

— А сама вампирша? — Поинтересовалась девушка, радостно ощупывая место, где был магический знак.

— Скоро последует вслед за ним. — Кивнул я девушке и, убедившись, что она в порядке, подобрал валяющийся рядом меч и отправился к выходу из комнаты. — Побудь пока тут, я скоро вернусь.

— Дмитрий. — Практически сразу остановил меня голос девушки. — То, что ты мог видеть, это секретная родовая магия и я…

— Совсем не птица Сирин. — Продолжил я ее речь. — Да, я так и понял. Если кто-то спросит, то я ничего не видел, а ты очнулась в купальнике. Я, кстати, тоже обуглился только до трусов. — Развернувшись, подмигнул я Огневой. — Вот такое у нас жароустойчивое белье. Уговор?

— Уговор. — Засмеялась девушка, натягивая повыше скатерть. — Если кто спросит, то ты был в трусах, а под ними, прямо по колено. Здоровенный такой, геройский.

— Ну, тут уже сама решай. — Махнул я рукой, снова продолжая свой путь. — Мне особо скрывать нечего.

Войдя в двери, я увидел длинный коридор, из которого вело три двери, и возле одной из них лежало тело, облаченное в знакомое красное платье с огромным количеством драгоценных камней. Поудобнее перехватив свое оружие, я осторожно двинулся в направлении тела вампирши, которое под воздействием яда жутко высохло, и сейчас скорее напоминало старую мумию, чем свежий труп. Подойдя к княгине, я ударом ноги перевернул ее на спину, вглядываясь в череп, покрытый жёлтой иссохшей кожей, и готовясь немедленно нанести удар. Однако это уже не потребовалось. Тело твари буквально рассыпалось на части. Все же, мертвая кровь и в этот раз не подвела.

Особо не медля, я быстро обыскал то, что осталось от трупа и стянул с ее чудом уцелевшего пальца массивный старинный перстень, который, как я думал, был кольцом света. Все же редкая и безумно дорогая вещица в определенных кругах, не следует такими подарками разбрасываться. Перешагнув через тело, я вошел в комнату, в которой узнал покои княгини.

В центре огромной комнаты стояла кровать, на которой лежал Роман. Он был полностью голый и буквально окутанный различными трубками, по которым в тело парня поступала кровь из большой стеклянной емкости, стоявшей рядом с кроватью. Судя по всему, они сумели за довольно короткое время изменить подход к преобразованию Романа. Хотя, я уже сейчас могу сказать, что у княгини ничего не вышло. Если бы она смогла превратить Романа в полноценного вампира, то он бы умер вместе с ней. А раз он все еще дышит, то он, как максимум, полукровка.

Быстро осмотрев два других помещения и никого в них не обнаружив, я вернулся в комнату, где находился Роман. Пришло время освобождать моего друга и надеяться, что он выживет. Медленно отключив все приборы, я начал одну за одной вынимать иглы из бесчувственного тела княжича. К счастью, хоть время от времени, по его телу и пробегали судороги, но в целом, все прошло довольно спокойно.

Когда последняя игла была вынута из тела, Роман открыл глаза и резко сел на кровати, глядя строго перед собой. Желтые глаза с узкими зрачками смотрели куда-то мимо меня, а из приоткрытого рта с выпирающими клыками слышалось угрожающее шипение.

— Роман? — я осторожно сделал шаг назад и взял со столика отложенный ранее меч. Княжич повернулся в мою сторону и, оскалившись еще больше, с легкостью соскочил с кровати, наступив точно в чан с кровью, который я не успел убрать.

Глава 9

Роман встрепенулся и посмотрел себе под ноги, но тут же опять замер, словно загипнотизированный светом, отражающимся в багровой жиже. Я сделал шаг к выходу из комнаты, чтобы попросить Огневу некоторое время побыть снаружи, пока она не увидела Романа в таком виде. Сам же я не сводил взгляда с княжича, который начал медленно нагибаться и принюхиваться к содержимому бака, полностью потеряв какой-либо интерес ко всему остальному происходящему в комнате.

— Что тут происходит? — Раздался неуверенный голос девушки у меня за спиной. Я только скрипнул зубами, проклиная женское любопытство и, слегка повернувшись, столкнулся с княжной в дверном проеме. Она старалась не подавать виду, но ее бледность и плещущийся в глазах страх сразу сказали мне, что просто попросить ее выйти не получится.

— Ты что тут делаешь? — Прошипел я, делая шаг к ней и стараясь оттеснить ее от входа в комнату, мри этом не забывая поглядывать на Романа, который пока никаких активных действий не предпринимал. Его поведение было странным, даже для такого своеобразного вампира, который на дух не переносил вид человеческой крови, и еще более странным, если предположить, что его мать преуспела и всё-таки умудрилась сделать из него подобие настоящего кровососа. Так что, ожидать сейчас можно было чего угодно.

— Просто мне было страшно, а тебя так долго не было, — прошептала она. — Поэтому я решила немного осмотреться. Ты в курсе, что там везде трупы? А на пороге вообще мумия лежит. Ты какое-то заклинание применил? — Прищурилась она, постепенно успокаиваясь, находясь рядом со мной. — Роман? — Огнева воскликнула, умудрившись все же рассмотреть то, что находилось за моей спиной. Романов словно очнулся и резко вскинулся, глядя на нас уже обычным человеческим взглядом.

— Дима? — Нахмурился княжич, сфокусировав на мне взгляд, словно пытался что-то вспомнить, потом снова посмотрел себе под ноги. — Простите, это что, кровь?

Я не успел ничего ответить, потому что Роман побледнел, немного покачнулся, после чего поскользнулся и упал на пол, опрокидывая на себя всю емкость и оказываясь просто под водопадом из крови. Естественно, это для натуры княжича оказалось уже слишком, и он гордо упал в обморок, не переставая при этом почему-то слегка подергивать ногой.

— Что с ним? — Прошептала Огнева. Однако я решил пока не обращать внимание на девушку и поспешил на помощь другу.

Я приблизился к нему, все еще с опаской разглядывая княжича, и нагнулся, держа наготове меч. Осторожно приподняв верхнюю губу, я посмотрел на идеально белые ровные зубы, и облегченно выдохнув, положил меч рядом с собой, довольно пристально осматривая парня.

Никаких видимых повреждений, на первый взгляд, не было, дыхание ровное, пульс в норме, а зрачки довольно живо реагируют на свет. Судя по всему, Роман находился в обычном обмороке, который довольно быстро переходил в беспокойный сон. Отсюда и подергивание ногой.

Несколько раз похлопав парня по щекам, стараясь привести в чувство, я оценил безрезультативность этой попытки. К более грубым приемам я старался все же не прибегать, опасаясь трансформации.

Огнева, на удивление, под руки не лезла и все еще стояла на пороге комнаты, держа на своей довольно большой груди тяжелую и неудобную ткань. Которая, к слову, готова была свалиться на пол при первой же возможности. Нужно будет найти ей какую-нибудь одежду.

Однако время играло против меня, поэтому я решил, что пора уже возвращать княжича в чувство и сваливать из этого гостеприимного дома, пока не нагрянули слуги покойной княгини, коих было довольно много, если верить памяти упокоенного мной вампира.

Подхватив Княжича под руки, я потащил его в сторону едва видимой двери, которую я обнаружил, пока обыскивал дом. Она вела в роскошную ванную комнату, что было довольно удивительно обнаружить здесь, даже в довольно богатом, по местным меркам, доме на окраине. Особо не церемонясь, я закинул уже начавшего приходить в чувства Романа в довольно вместительную ванну с высокими бортами, вывернул краны и направил холодную струю воды прямо на парня.

Спустя буквально несколько секунд он открыл глаза, закашлялся, выплевывая воду, и замахал руками.

— Какого хрена?! — Завопил Романов, выхватывая у меня лейку из рук и стараясь отвести от себя ледяную струю.

— Я тоже рад тебя видеть, — усмехнулся я, пристально глядя на вампира, сложив руки на груди. Меч я оставил в комнате, но он бы мне тут и не понадобился. Если бы очнулся не Роман, а его вторая сущность, слишком мало место и слишком высокий был риск ненароком прибить парня. — Но упасть в обморок? Серьезно? Раньше за тобой такого не наблюдалось, будущий меч и щит империи.

— Вообще-то не смешно, — он перевел взгляд на воду, которая окрашивалась красным, как только смывала очередные кровавые потеки с его тела. Он глубоко вздохнул, переведя взгляд на меня, и довольно быстро разделся, снимая с себя штаны, которые, судя по всему, впитали в себя большую часть содержимого бака. — Это обычная защитная реакция организма. Когда в человека из раза в раз заливают кислоту, обжигающую все твои внутренности со вкусом крови, то организм вырабатывает определенную реакцию, отвечающую на раздражитель. К тебе это, конечно, не относится, ты, наверное, был бы только рад чем-нибудь себя отравить и смотреть, что из этого выйдет.

— Я так понимаю, что это слова твоего дядюшки, — поморщился я, глядя как княжич с каждой секундой все больше приходит в себя, смывая кровь со своего тела.

— С небольшими доработками. А ты чего голый? — Роман внезапно обнаружил, что я без одежды. — Тоже хочешь душ принять? Давай только потом, а то люди всякого подумать могут.

— А мне так больше нравится, свобода движения, возвращение к истокам, воссоединение с природой, — усмехнулся я, глядя на старательно смывающего с себя кровь княжича. — Кожа опять-таки дышит.

— А ты можешь уединяться с природой где-нибудь в другом месте? — Недовольно пробурчал Роман. — А то мне как-то неуютно.

— От неуютности не умирают. — Проигнорировал я его вопрос. — Физическое самочувствие у тебя как?

— Чувствую себя голодным, — пристально посмотрел на меня княжич. — Но, на удивление, в остальном хорошо, словно я переполнен энергией, но не слишком, чтобы взорваться или натворить дел. Выспался, наверное, — покачал он головой. — Мне бы чашку борща и буду порядке.

— Радует, но надо тебя еще показать Михаилу, — подумав, ответил я. — Только он сможет разобраться в твоих метаморфозах. Местные лекари тебе, скорее всего, не помогут.

— Все закончилось? — Видимо, собравшись с духом, спросил княжич.

— Если ты спрашиваешь о княгине, то да. Она упокоена. — Ответил я, стараясь не юлить и ответить довольно четко. Как ни крути, а она была его матерью. — Хотя, в общем, по текущей ситуации, еще ничего не понятно, — немного помолчав, произнес я. — Так что, у тебя довольно мало времени, чтобы прихорошиться. Поэтому давай, как на военных сборах. Мне говорили, что ты достаточно хорошие показатели там выдавал. — Поторопил я княжича и, удостоверившись, что он больше не намерен падать в обморок, направился к Огневой.

— Спасибо, — тихо донеслось до меня, когда я уже закрывал за собой дверь. За что именно он меня благодарил, будем разбираться позднее, а пока я только кивнул и вышел из ванны в комнату.

Огнева нашлась возле платяного шкафа, рассматривая наряды княгини. Сомневаюсь, что это была просто прихоть покопаться в вещах. Скорее всего, она просто не хотела выходить к людям в такой своеобразной одежде. Как-никак, а наследники князей чтили репутацию, которая могла быть подпорчена, если бы кто-то увидел ее в слишком откровенном платье. А среди нарядов вампирши, практически все были именно такими.

Мужской же одежды не было видно вообще. Собственно, как и одежды княжича, которая была на нем во время похищения, а шкаф с вещами в доме был только один. Сомневаюсь, что Романов решится показаться общественности в одном из вечерних платьев своей матери.

Оставив княжну выбирать себе наряд, я взял в руки меч, вышел в коридор и прислушался. Чувство какой-то неуловимой опасности и до этого не оставляло меня ни на секунду, но сейчас оно многократно усилилось. Слух, как и ожидалось, был значительно острее обычного, даже без поддержки эликсирами. Хотя, нужно было еще привыкнуть к трансформации. Я довольно долго прислушивался, стараясь усилить слух до максимума. В итоге мне, конечно, удалось это сделать, но времени, по моим меркам, я потратил довольно много, секунд десять. Были необходимы тренировки, только тогда можно будет выходить на охоту без опасности, что организм перестанет слушаться в самый неожиданный момент.

В доме было тихо, собственно, как и снаружи не было слышно ничего подозрительного, ни голосов, никакого бы то не было движения, которое я мог услышать.

Резкий звук раздавшейся трели звонка вонзился в мозг, заставляя сердце чаще биться. Я прокрался ко входу в главный зал и огляделся. Ничего не увидев подозрительного, я смог определить место, из которого доносился этот громкий противный звук. Подойдя к куче пепла, оставленной Сирин, я ногой разворошил ее, с удивлением глядя на мой инфорпланшет, который лежал в центре, оповещая меня о входящем вызове. Корпус устройства был обуглен, но сам экран был относительно целым, не считая трещины, которая пересекала стекло на всем его протяжении. Взяв его в руки, удивляясь его прочности, я провел рукой по экрану, отвечая на звонок.

— О, я уже и не надеялся, что ты ответишь, — с облегчением выдохнул Ярослав, появляясь на экране планшета. Не думал, что он решит обратиться ко мне по видеосвязи. — Как твои дела?

— Смотря с какой стороны посмотреть, — уклончиво ответил я. Найдя в меню устройства наконец опцию, которая давала возможность транслировать сообщение, я нажал на кнопку и чуть не выронил планшет, с удивлением глядя на проекцию Ярослава, которая оказалась прямо передо мной. Медведев удивленно вскинул брови, разглядывая меня, затем усмехнулся и провел руками по усам.

— А ты времени зря не теряешь, пока мы тут с сектантами на смерть боремся и заложников освобождаем, ты приятно проводишь время. Девушки, сауна все дела. Одобряю. — Он мне подмигнул, глядя поверх моего плеча.

Я повернул голову, глядя на Огневу, которая вышла в комнату в черном вечернем платье и неуверенно топталась возле входа, глядя на проекцию сержанта гусарского полка. Новая одежда ей очень шла, несмотря даже на то, что княгиня была немного выше ростом и обладала более пышными формами.

— Ты с кем-то разговариваешь? — Появился встревоженный Роман, с наспех обмотанным вокруг бедер полотенцем, и держа в руках какую-то металлическую палку.

— Да еще и с другом, — вновь усмехнулся Медведев, но его взгляд был серьезным и сосредоточенным. — А девушек у вас там сколько? На меня не хватит?

— Хватит, — ровно бросил я, обращая внимание Ярослава к себе. — Что у тебя? Судя по твоему виду, дела у тебя не очень. Кстати, где ты находишься?

Я не видел ничего позади Медведева, словно он находился в замкнутом помещение, с полностью отсутствующей мебелью.

— В склепе, — махнул он рукой, словно говоря, что отвлекаться на такие мелочи он не будет. — Все же не с руки важные дела на людях обсуждать. В бою мне повредили обычный инфопланшет, так что, остался только такой вид связи, — решил уточнить он. Я пригляделся, разглядывая Ярослава. Изображение было слишком четким, не таким, какое я видел у местных представителей Ордена, которые общались посредством какого-то кристалла. Сам гусар был потрепанным и возбужденным, но ни единой царапины на нем я не увидел.

— В каком склепе, я же дал тебе координаты дома.

— Возникли небольшие трудности, — уклончиво ответил он. — В доме, куда ты нас направил, никого из заложников не оказалось, но хозяева довольно охотно поделились исчерпывающей информацией.

— Потери есть? — Все же решил я уточнить.

— Конечно нет, — ответил он немного возмущенно подобному вопросу. — Ну это с нашей стороны, со стороны противника такого сказать нельзя. Ты, кстати, на удивление, был прав. Они практически не убиваемы, и очень быстро передвигаются. Сказать честно, я думал ты немного приукрашиваешь. Но наш полк был бы не гусарским, если бы наши лошадки не могли бы догнать беглеца на поле боя. — Гордо вздернул он подбородок на пару секунд, после чего решил продолжить. — В общем, у меня есть парочка новостей и каждая из них так себе. Первое, за мной следили. Ну это и ожидалось. Правда, имперские пока вмешиваться не собираются, но мои ребята, которые следят за периметром, сообщили о гостях.

— Логично, ты сделал за них всю грязную работу. — Кивнул я. — А то, что никого взять не удалось из похитителей живыми, то это исключительно твоя вина. Сейчас, когда они удостоверятся, что все закончилось, то официально покажутся.

— Да, так скорее всего и будет. — Согласился Медведев. — Также не удивлюсь, если они уже знают, где тебя искать. Поэтому рекомендую тебе убираться оттуда, где ты там находишься, как можно быстрее.

— Я так понимаю, это не все плохие новости, — прервал я немного затянувшееся молчание.

— Заложников было только девять. Все парни. Романа и трех девушек тут не было, но ты и сам об этом скорее всего знаешь.

— Как никого из девушек там не было? — Переспросил я, удивленно оглядываясь на Огневу. — У меня тут была только одна.

— Вот так, — он развел руки в стороны, обернувшись на еле слышимый нами скрип с той стороны голограммы. — Так что, судя по всему, мы не досчитались двоих. Где их держат нам узнать не удалось. Те, кто готов был с нами сотрудничать, так сказать, этой информацией не владели. Ну или делали вид, что не владеют. В общем: нет Софьи Голицыной и Баронессы Юлии Сташковой. Мы связаны по рукам и ногам, помочь мы не сможем. Правда, я успел отправить водителя на твои поиски, поэтому скину тебе его номер, как только он понадобится, свяжешься с ним. Евгений человек преданный, я за него ручаюсь, он не сдаст и не подведет. И Дмитрий… я знаю, как ты относишься к графине Голицыной, поэтому пока имперские все не испортили, советую найти тебе ее самому. Сам понимаешь, что им было бы удобно пропавших девчонок повесить на тебя. Если графиню найдут не те, она может… как бы это сказать… снова пропасть, только уже окончательно. Оставь спасение Огневой на Романова. А сам либо сваливай, либо хоть носом землю рой, но найди девушек. Другого выхода, у тебя сейчас нет.

Я посмотрел на Романа, который задумчиво кивнул, соглашаясь с размышлениями Медведева.

— Найду, можешь не сомневаться. — Улыбнулся я. — Мне еще пока рано в Сибирь, даже учитывая то, что меня там встретят веселые гусары.

— И кот! — Медведев продемонстрировал маленького рыжего котенка, который сидел у него за шиворотом. — Но в целом — да, рановато тебе. Ладно, удачи желать не буду, перезвонишь, когда все сделаешь. — Подмигнул гусар и прервал связь.

Я положил инфорпланшет на пол и подошел к одному из убитых мною вампиров, стягивая с него штаны и рубашку, под напряженное молчание собравшихся. До княжича походу дошло, что я делаю, поэтому он довольно неуверенно подошел к другому, одежда которого была не так сильно заляпана кровью и покрыта пеплом, и немного посомневавшись, тоже приступил к раздеванию. Уходить нужно было действительно быстро, поэтому даже такая одежда сгодилась бы.

— Вот за этим и нужны магини на поле боя, — улыбнулась Огнева, подходя ближе и начиная помогать нам. — Уберите руки, сейчас все почистим.

К моему удивлению, она довольно хорошо владела бытовой магией, поэтому буквально через несколько минут все вещи были заштопанными, почти идеально чистыми, и без единого пятнышка крови. Смущал только запах гвоздики, намертво въевшийся после вампиров, но не думаю, что его мог учуять кто-то кроме меня.

— Слышишь? — Роман на секунду прервал процесс одевания, прислушиваясь к приближающимся звукам. — Вроде как сирены.

— Все верно. — Кивнул я. — Примерно через минуту у нас будут гости, притом совсем не полиция.

Глава 10

— Я ничего не слышу, — нахмурилась Огнева, непонимающе глядя на нас. — Вам точно не показалось?

— Скоро проверим, — усмехнулся я и, подняв выбитую мной при появлении дверь, прислонил ее на место. Наступил рассвет и мне не слишком хотелось, чтобы какой-нибудь случайный прохожий увидел нас в проеме. Сирены выли еще вдалеке, поэтому у меня было немного времени, чтобы внимательно оглядеться и придумать хоть какой-нибудь вразумительный план действий. — Где тебя держали? — обратился я к девушке после того, как выглянул в окно и осмотрел двор. Никаких построек рядом с домом не было, да и сам он находился на отшибе, гранича с парком или даже небольшим леском. Скорее всего, именно оттуда и прилетела птица Сирин. Больше укромных мест поблизости не было, а от заклинания призыва, которым воспользовалась княгиня, до появления Огневой прошло довольно мало времени. По моим прикидкам, она не должна была преодолеть более трехсот-четырёхсот метров.

— Если честно, не знаю, — опустила глаза девушка. — Когда происходит превращение, я вообще мало, что помню, — она понизила голос в надежде, что Роман не сможет нас услышать. В ответ на это княжич деликатно промолчал, делая вид, что застегивает последние пуговицы и ужасно занят. Правда, его взгляд, направленный на меня, говорил о том, что он прекрасно все расслышал и потом обязательно все узнает, даже если ему придется применять пытки. — Было холодно, сыро и запах был такой затхлый и тяжелый. Иногда мне казалось, что я чувствую запах огонька. Но он мог быть достаточно далеко, я вообще чувствительна к этому цветку.

— Это, конечно, сужает круг поиска, — я поморщился, понимая, что мне, опытному охотнику на нежить, опять предстоит работать в роли обычной ищейки.

— Я тоже помню лишь комнату. Да и то, только в те моменты, когда на мгновение приходил в себя, — включился в разговор княжич. — Все остальное, как будто стерли из памяти.

Звуки сирен приблизившись, снова начали удаляться. Значит, просто катаются на удачу, ну или информация у них не проверенная, потому как путь к особняку был прямой. Как бы то не было, но точного моего местонахождения они пока явно не знают. Наверное, единственная положительная новость за последнее время.

— Ладно, я, наверное, пойду огляжусь, — наконец, решил я, глядя, как княжич переминается с ноги на ногу, подозрительно косясь на Огневу. — А вам все же лучше выйти к местным стражам, рисковать вами смысла не имеет.

— Думаешь, что я пропущу все веселье? — Роман поморщился и поднял с пола неплохой кинжал, который до этого висел в ножнах у одного из убитых вампиров. — Я тебя точно одного не отпущу.

— Оставлять княжну одну нецелесообразно. — Выйдя на улицу, я постарался усилить свое обоняние и начал принюхиваться в надежде понять, с какой стороны ветер несет запах огоньков. — Одинокая аристократка тут может стать легкой добычей. Тебе ли не знать.

— А кто сказал, что княжна останется одна? — фыркнула девушка и тоже вышла на улицу, поежившись от утренней прохлады. — Я не собираюсь отсиживаться в стороне и оставлять Морозова одного.

— А, вы уже и познакомиться успели. Не ожидал, Татьяна, от вас такой прыти, — хмыкнул княжич, потеснив меня возле выхода. От их болтовни был единственный положительный момент, я хотя бы узнал имя Огневой, потому как поинтересоваться раньше не было ни времени, ни желания, а в сводке похищенных имена указаны не были. — А ты вообще в курсе, ваша Светлость, что там может быть опасно?

— Не опаснее, чем находиться здесь одной, потому как ты явно не захочешь составить мне компанию, — буквально прорычала девушка, отвернувшись от княжича. То, что они знакомы, было вне всяких сомнений, как и то, что они друг друга практически ненавидят.

— Отставить перепалку, курсанты. — Глубоко вздохнул я. — Если остаетесь, то будьте добры, не мешайте.

Запах цветов, которые я искал доносился с двух направлений. От небольшого пустыря, виднеющегося вдалеке, и парковой зоны с густо насаженными деревьями. Достав инфопланшет я вывел на экран карту местности. Так, если прикинуть путь от детского дома, возле которого меня выбросил Медведев, то я должен находиться на самой границе Твери. К сожалению, дом княгини не был идентифицирован. Даже название улицы и номера дома не было на карте, возможно от того, что он находился как бы в стороне от остальных построек, а может это было сделано специально, из-за специфики работы его бывших владельцев. Прямо в том месте, где находился парк, судя по описанию находилось старое заброшенное кладбище, за которым была ровная пустынная местность, уже не относившаяся к границам города. Вполне подходит для тайника наркобарона, а также на сырое, затхлое и темное место.

— Так, судя по всему, нам нужно вон в тот лес. — Я махнул рукой в сторону, где располагалось кладбище и, удостоверившись, что Роман с Огневой не начнут новую перепалку, выдвинулся, следуя за лёгким цветочным запахом, что нес ветер.

Буквально недавно появившееся солнце скрылось за тучами, что не могло меня не радовать. Все же после своей трансформации прямые солнечные лучи доставляли мне небольшой дискомфорт. Как ни крути, но не бывает идеальных доноров для перевоплощения в ведьмака. Именно поэтому, нами используется одна тварь для основы, и еще несколько для минимизации негативных эффектов. Так что, пока я не поглощу еще как минимум двух иных, для которых солнце не опасно, а в идеале вообще является источником силы, то солнцезащитные очки и крем от загара станут моими постоянными спутниками.

Трава была мокрая и холодная, все же не лето на дворе. Идти пришлось босиком, потому как подходящей обуви ни на кого в доме не оказалось. Я надеялся на то, что на середине пути избалованная княжна бросит эту затею и вернется в дом, но она упрямо шла вперед, будто не замечая неудобств. Роман же, в свою очередь, тоже старался выглядеть непринужденно, бодро вышагивая и еле слышно насвистывая какую-то песенку себе под нос, однако, то и дело морщился.

До леса, за которым находилось предполагаемое кладбище, оставалось несколько метров, как внезапно с появившимся ярким солнцем, я услышал звук подъезжающих к дому машин.

— Бегом, — рявкнул я, хватая девушку за руку и буквально ныряя в толщу скрывающих нас деревьев. Роман, на удивление, немного отстал. Я не слышал никаких звуков борьбы или погони, поэтому акуратно выглянув из-за деревьев, увидел, как княжич буквально ползет по земле в нашем направлении. Никого из гостей пока еще не было видно, поэтому я выбежал навстречу другу, хватая того за руку, от чего Роман сквозь зубы выматерился, но все же дал помочь подняться и сделать несколько шагов.

Он был горячий. Вся его кожа, которая не была закрыта одеждой покрылась волдырями и была красная, а одежда местами словно приварилась к телу, отлепляясь от него вместе с широкими пластами кожи.

Немного придя в себя, Роман наконец перестал шипеть от боли и глубоко выдохнул, распрямляясь.

— Кажется, у нас небольшие проблемы, — простонал он, прислоняясь к стволу дерева, прячась от солнца под пышной листвой. Это хоть и не полностью, но все же спасало от того, чтобы княжич не сгорел до состояния пепла.

— Я так понимаю, тебя не просто так отделили от остальных заложников, — протянула Огнева, заинтересовано рассматривая княжича.

— Я так понимаю, тебя тоже, — не остался в долгу Романов. — У меня вот аллергия на солнце. Штука редкая, но иногда встречаемая среди людей, а у тебя какие врожденные, скрытые от общества таланты?

— Пою и танцую, можно сказать, с огоньком, — усмехнулась она.

Пока они в очередной раз пререкались, я внимательно смотрел, как возле дома действительно остановилось несколькомашин, из которых начали выходить люди, похожие внешне на тех, кто находился в клубе в момент похищения. Пока лесом никто из них не интересовался, что было не так уж и плохо в сложившейся ситуации.

Я сунул руку в карман штанов, доставая оттуда кольцо света. Сейчас я внимательно мог его осмотреть. Оно было небольшого размера, на изящную женскую руку с довольно массивным красным камнем, который, как только оказался у меня в руке, начал словно пульсировать из центра, окрашивая ярко красный камень бордовыми разводами. Вдоль ободка металла была выгравирована какая-та вязь незнакомых мне символов, которые я старался как можно точнее запомнить.

— На, держи, — я протянул княжичу перстень его матери, который он взял с опаской, начиная внимательно рассматривать.

— Это что? — он перевел взгляд на меня, вопросительно подняв брови.

— Наследство. Ходят слухи, от солнечных ожогов лечит, — уклончиво ответил я, косясь на Огневу, которая буквально замерла, пристально разглядывая Романа.

Княжич кивнул, видимо, придя к каким-то своим умозаключениям, и попытался надеть его себе на палец, но учитывая, что перстень был женским, то единственное, куда оно могло налезть — это на фалангу мизинца.

Осторожно вытянув руку, чтобы на нее падали прямые лучи, княжич мгновенно вернул ее под тень дерева, морщась от боли. Волдыри от ожога тут же вздулись, показывая, что опыт прошел не совсем удачно.

— Почему-то не работает, — он пожал плечами и сел прямо на траву, закрывая глаза.

— Заметно, скорее всего оно индивидуальное, или может ты у нас не совсем правильный, к чему, собственно, я привык. — Попытался приободрить я его. — Зато сейчас я точно могу сказать, что прежде, чем выходить к людям, нам нужно дождаться темноты. — Я стянул с его пальца бесполезное для него кольцо, положив обратно в карман брюк, пытаясь вспомнить хоть что-то о кольцах света, но в голове крутилась только общеизвестная информация. Ни откуда они появились, ни кто их делает или делал, и из чего, в памяти не находилось. Но, если они индивидуальные, то зачем они были нужны вампиру из охраны школы? Черт, как же не хватает библиотеки из моего мира, или хотя бы совета старших ведьмаков.

— Нужно найти какое-нибудь место, чтобы отсидеться, потому как чувствуется мне, лес служба безопасности тоже захочет навестить, — пока он говорил, я с удивлением смотрел, как кожа на его лице и руках буквально на глазах начинала обновляться, а шрамы и волдыри просто рассасываться. Обычно, ожоги от света, полученные вампирами, это очень страшные раны, которые могут не заживать долгие месяцы, или даже годы. Выходит, княжич все же не вампир, по крайней мере, не полностью. Хотелось бы еще узнать, как теперь у него будет проявляться голод и жажда. Желательно заранее, до того момента, когда это все пробудится у него естественным путем.

— Ну так чего рассиживаться, — княжич непринужденно поднялся и отряхнулся, будто не он только что корчился от боли.

— И как ты собираешься передвигаться? — спросила Огнева, скрестив руки на груди. Судя по всему, у нее в голове роилось огромное количество вопросов, которые она пока не решалась задавать.

— Старым, как мир, способом, сейчас покажу. — Остановил я их спор, попутно следя за обстановкой возле дома. К счастью, специалисты из службы безопасности приступили к обыску и никуда выдвигаться пока не собирались. Я бросил взгляд на княжича, показывая, чтобы он сменил меня, и подошел к первому дереву, при помощи меча обрубая ветви, несущие на себе как можно больше листвы. В принципе, учитывая нечеловеческую силу княжича, должно было сработать.

— Что ты делаешь? — все-таки не выдержала девушка, принявшись помогать мне собирать ветви в одну кучу.

— Зонтик, — улыбнулся я, переплетая ветви между собой, обращаясь к Роману. — Или скорее, что-то вроде маскировочного плаща. Роману, как показала практика, вредят только прямые лучи солнца, так что, сейчас мы сделаем из него ходячий куст.

— Его проще на опыты сдать ученым из столицы, — пробурчала Огнева, не отрываясь от создания защиты.

— Когда выберемся из передряги, если наш ученый не сможет ничего придумать дельного, первым делом закажу тебе большой зонт-трость из натуральных материалов. И отбиться можно, и кожу не спалить, да и опора неплохая, вдруг лодыжку подвернешь. Слышишь, Рома, довольно универсальная вещь получается, как раз в твоем стиле вечно влипать в неприятности. Иди сюда. — Проигнорировал я слова княжны и немое возмущение Романова, вскинувшегося на мои слова, делая себе зарубку на память, что с Огневой нужно будет обсудить, что следует знать общественности про Тверского княжича, а что нет. Проблем с этим быть не должно, ведь ей тоже есть, что скрывать.

Я поднялся на ноги и показал на копну рукой. Княжич поднял довольно объемный пучок листвы и веток, который прикрывал его голову, спину и часть лица, нависая спереди наподобие козырька от кепки.

— Я ничего в ней не вижу, — проворчал он, сделав первый шаг.

— Можешь остаться здесь или идти без нее, тогда шанс того, что ты в принципе не будешь ничего видеть в своей жизни приблизить к ста процентам, — поднялась на ноги Огнева, даже не пытаясь стряхнуть с себя сухую траву и грязь. Ее поведение все больше казалась мне странным. Когда она переставала следить за каждым своим словом и действием, ее скорее можно было принять за обычную девчонку среднего, или даже бедного класса, чем за потомственную княжну.

Решив больше не задерживаться в такой опасной близости от имперских, я вышел вперед, задавая темп и направление.

— Хотел спросить еще при первой нашей встречи, — спросил я Огневу, прекрасно зная, что она меня услышит. — Откуда тебе известно, кто я такой? Ты сразу назвала меня по имени, но ты не учишься в Твери. Да и нигде в другом месте я с тобой раньше не пересекался, я бы запомнил.

— Как я могу не знать имени человека, семья которого чуть не испортила мне всю жизнь, а он сам, похоже, решил закончить начатое — сквозь зубы процедила девушка. От такого ответа, признаться, я даже опешил и, резко остановившись, обернулся.

— Прости меня за прямолинейность, но что конкретно моя семья тебе сделала и когда? — Остановил я девушку, дав понять, что ответ мне нужен прямо сейчас.

— Ну как, сначала вы попали в опалу, как раз в то время, когда мой отец начал вести какие-то дела с твоим. Да так серьезно, что и мой род просто чудом остался на плаву. Моей семье даже пришлось согласить на мою помолвку с Головиным. И все вроде стало выправляться, но вот опять появляется Морозов и позорит моего будущего жениха на весь высший свет, да еще и оставляет его в живых на дуэли. Он и раньше был урод, а теперь вообще жизни мне не дает. Представляешь, что будет после свадьбы? — выпалила она, пристально посмотрев мне в глаза.

— Если твоя семья вместо добросовестного служения стране для более высокого положения в обществе, раздает своих детей уродам, в том не моя вина. — Пожал я плечами, продолжая путь.

— А ты, значит, у нас весь такой честный и бескорыстный, да? — фыркнула Огнева. — Просто так бегаешь.

— Меня тут вообще нет, — усмехнулся я. — Основную массу ребят спас Медведев. Тебя вытащил Роман, и уже вместе, если сейчас все получится, конечно, вы нашли оставшихся девушек. А кто против, может уходить прямо сейчас! — Остановил я дальнейшие разговоры.

Мы прошли еще где-то около пятнадцати минут в полной тишине, когда я уже начал сомневаться в правильности пути и проклинать картографов, которые составляли общедоступные карты княжества, как лес внезапно кончился, словно он был живой изгородью, отделяющей город от остальной части княжества. Перед нами было обычное, заросшее травой и огоньками поле, среди которых виднелись старинные каменные гробы, холмы и надгробия. Среди этих заброшенных старинных могил возвышалась постройка из черного камня, который будто поглощал солнечные лучи, совершенно их не отражая.

— Как-то зловеще, — поежилась Огнева, забыв о своей обиде и вцепившись мне в плечо рукой.

— Обычное кладбище, — пожал я плечами, все еще рассматривая издалека склеп. В отличие от всего остального ни мха, ни лишней травы ни на нем, ни рядом с ним не было, словно кто-то специально привел это место в порядок.

— Если ты предлагаешь вот этот монолитный ужас в качестве укрытия, то я пас, — почему-то шепотом сказал рядом со мной Роман. — Тем более, я не слышу, чтобы оттуда доносились какие-либо звуки. Может посмотрим где-нибудь в другом месте?

— К сожалению, нам именно туда. — Вздохнул я, уловив едва слышимый женский крик, раздавшийся со стороны склепа. — Пойдемте, пришло время, вам спасть благородных девиц.

Глава 11

— Так, а ну всем стоять! — Рявкнул я в спины княжича и Огневой, когда они, как по команде, рванули вперед, оставив меня позади.

От моего крика Роман резко остановился и, сдвинув брови, укоризненно на меня посмотрел, то и дело оглядываясь на склеп, из которого больше не доносилось ни единого звука. Княжна же, не обладая физическими данными Романа, стараясь затормозить, по инерции сделала еще несколько шагов. К сожалению, мокрая трава явно не располагала к таким маневрам. Поэтому нетренированная, но уже набравшая изрядную скорость девушка, проскользила почти метр, споткнулась о кусок надгробия, развалившегося еще задолго до ее рождения, упала и не смогла подняться.

— Что случилось? — Роман нетерпеливо теребил ветку своего нового костюма, не понимая, почему мы остановились, когда надо было срочно нестись и спасать попавших в беду девушек. — Я тоже слышал крики, надо спешить. — Зрачки у него на мгновение стали вертикальными, но княжич мотнул головой, через силу приходя в нормальное состояние. Он был возбужден, а его натура требовала охоты, приключений и ощущение такой необходимой для него постоянной опасности.

Сейчас я действительно мог понять то, что он чувствует, когда теряет хотя бы толику самообладания. Я хоть и остановил эту парочку, но сам еле сдерживался, чтобы не сорваться и не ворваться в этот склеп, круша все на своем пути. Я чувствовал, как в моих жилах закипает кровь, заставляя сердце биться чаще, начиная такую необходимую вампирской сущности охоту. Однако нужно было успокоить не только Романа, но и себя самого, чтобы не вляпаться в какую-нибудь простенькую ловушку, которую наверняка оставили на входе не званным гостям.

— Я не знаю, где мы, что нас ждет внутри и чей голос мы слышали. — Попытался я достучаться до благоразумия княжича. — Зато мне доподлинно известно, как минимум, о дюжине тварей, которые могут заманить в свое логово, прикинувшись жертвой. И не только подражая обычному человеческому голосу. Поэтому нестись туда, сломя голову, не самое лучшее решение, даже если мы уверены, что там находится Софья, и если мы сгинем, то ей уже никто не поможет. — Роман еще раз посмотрел на склеп, после чего кивнул и медленно двинулся вперед, всем своим видом показывая сосредоточение и необходимость разведать обстановку.

Я подошел к княжне, присел, осматривая буквально на глазах отекающую лодыжку, за которую Огнева держалась, закусив губу и не проронив ни звука.

— Обычный вывих и ушиб мягких тканей, — констатировал я, аккуратно прощупав поврежденную конечность. — Хорошо, что перелома нет.

— Не сильно радует. Теперь я буду вас только тормозить, — она покачала головой и попыталась встать, опершись руками о надгробие. Я хотел ей помочь, но она только отмахнулась.

— Идти сможешь? — Спросил я ее, когда она, наконец, приняла вертикальное положение, стоя на здоровой ноге.

— Не уверена, — она покачала головой и поморщилась. — Если настроиться, я могу попытаться обратиться, — задумчиво посмотрела она на меня, вновь понизив голос до шепота. — Только сама я этого никогда по своей воле не делала, но знаю принципы…

— Нет. Это рискованно не только для тебя, но и для нас, особенно для нас. Я очень сомневаюсь, что ты сможешь держать свой клюв закрытым, — довольно грубо осадил я ее. Времени для экспериментов не было, нужно было сразу дать ей понять, что ее идея нам точно не подходит. Дождавшись пока она кивнет, показывая, что все поняла, я продолжил. — Ну вот и чудно. Постарайся не дёргаться.

— Что ты делаешь? — Прошипела она, когда я без дальнейших разговоров довольно легко подхватил ее на руки и двинулся в сторону княжича. К счастью, особо она не сопротивлялась, поэтому я решил оставить этот вопрос без ответа, ускоряя шаг, потому что поведение Романа мне, мягко скажем, не слишком нравилось.

Преодолев отделяющее нас расстояние, я спустил Татьяну на землю в нескольких метрах от княжича, стараясь сделать все, чтобы обезопасить ее от теоретической угрозы.

— Что тут у тебя? — Я окликнул Романа, который вздрогнул от моего голоса и обернулся. Вид у него был несколько отрешенный и задумчивый. Я внимательно рассматривал все вокруг, ожидая нападения, вслушиваясь в каждый шорох, но ничего, кроме звуков, издаваемых нами самими поблизости слышно и видно не было.

Поравнявшись с ним, я наконец увидел, что именно привлекло его внимание, сбив спесь и решимость к дальнейшим действиям. Возле дверей в склеп, которые были сделаны из какого-то гладкого черного материала, лежали останки двух тел. Удлинившиеся пальцы с когтями, нечеловеческие ярко жёлтые глаза, клыки, выглядывающие из-под верхней губы, и запах гвоздики, который я почувствовал еще на подходе, явно говорили о том, что это были тела двух вампиров. Правда, сейчас, когда их тела валялись в пыли, держась руками за уши, из которых были видны струйки вытекшей запекшейся крови, а рты были раскрыты в немом крике, они совсем не выглядели свирепыми ночными хищниками. Скорее жалкими и бессильными жертвами, чего-то по-настоящему страшного.

— Странно, что они не обратились в пепел, — проговорил я, присаживаясь на корточки рядом с телами и внимательно осматривая их в поисках ответа. Как только я прикоснулся к куртке одного из них, чтобы обыскать его карманы, тело вампира сразу же начало осыпаться, пока не осталась лишь кучка пепла, раздуваемая поднявшимся ветром, да нетронутая одежда.

— Это единственное, что тебя смущает? — Пробормотал княжич, присаживаясь рядом со мной, делая умный вид и оглядывая то, что осталось от тел. — Это же были вампиры. Кто это мог с ними сделать? — Прошептал он обеспокоенно.

— Да много кто, на самом деле, — пожал я плечами, не отвлекаясь от останков. — Поэтому нужно все тщательно осмотреть.

Хотя я прекрасно знал, что именно их убило, мне было решительно непонятно, почему они не были готовы к песне Сирин, если остались здесь на страже. Никаких колец света или других вещей, которые могли бы напомнить артефакт я не заметил. Хотя тщательно осмотрел всю одежду и даже покопался в пепле сухой ветвью, которая валялась рядом. Выходит, они должны были находиться внутри здания, где-то недалеко от Огневой.

— Не поделишься? — Ткнул мне в плечо пальцем Романов, когда молчание начало затягиваться. Я бросил взгляд на Огневу, которая переминалась с ноги на ногу, стараясь не смотреть на останки и не встречаться со мной взглядом.

— Потом, может быть. Если ты боишься того, что умрешь точно также, то можешь быть уверен — такая позорная смерть тебе не грозит. — Если не перестанешь доводить девчонку, мысленно добавил я, ничего больше не поясняя. — По крайней мере, никого внутри быть не должно, если они оставили умирать своих братьев по крови.

Я поднялся и толкнул створки буквально отполированных и покрытой черной краской дверей, которые не были заперты и легко, бесшумно, и приветливо распахнулись, приглашая нас войти в темное помещение.

Я вошел внутрь первым, вытащив из ножен меч, висевший сбоку, усиливая слух и активируя ночное зрение. Огнева зашла следом за мной, используя небольшую палку вместо костыля для опоры, Роман был замыкающим, все же правильно расставляя приоритеты. Как только княжич переступил порог, двери с грохотом закрылись, отрезая нам путь к отступлению.

— Не нравится мне все это, — пробормотал Романов.

— Не мрачнее логова Арахны, — ответил я ему, внимательно разглядывая помещение, в котором мы оказались.

Внутри было темно, если бы не усиленное зрение, то разглядеть хоть что-то было бы проблематично. Единственным источником света была огромная клетка с золотистыми прутьями, от которых и исходил тот тусклый свет, который едва освещал небольшое пространство вокруг себя.

Роман так же, как и я хорошо видел в темноте, а, посмотрев на Огневу, я заметил, что ее глаза светятся зеленоватым светом, сами они немного увеличились в размере, а зрачок будто бы стал площе. Частичную трансформацию, она, как минимум, точно освоила, что бы она там не говорила.

Само помещение было сделано из камня, покрытыми пылью, мхом и местами странными черными коростами, прикасаться к которым не было никакого желания. Окон, естественно, не было, только небольшой проход, ведущий, скорее всего, в другое помещение, на противоположной от меня стене. Прислушавшись, я смог услышать только шелест лапок каких-то насекомых под потолком и звук капающей воды. Вокруг стоял запах разложения, плесени и многовековой пыли.

Посмотрев внимательно на потолок, я присвистнул, сумев различить пересекающие друг друга линии, символы и знаки, которые мне уже доводилось видеть раньше, только в меньшем масштабе. Точно так же выглядел стационарный телепорт в кабинете у Черепанова и в холле кампуса академии. Только этот точно не был активирован. Ведь прямо посредине шла огромная трещина, больше напоминающая разлом, которая, видимо, и нарушала структуру артефакта.

— Что бы это не было, но это точно не обычный склеп. Где хотя бы гробы, могилки, или хоть что-то, что напоминало бы об усопших? — Пробормотал княжич, подходя к проходу в следующее помещение. Он уже скинул с себя ненужную в темноте накидку и понемногу разминал затекшие плечи. — Ну, кроме этого отвратительного запаха, — поморщился он, но, пересилив себя, вновь стал принюхиваться.

— Да, я тоже чувствую, — подтвердил я и, отодвинув княжича, вошел в проем первым. Перед нами показался небольшой зал-развилка, который открывал путь ко входам трех туннелей. Несколько раз глубоко вздохнув, я решительно направился в тот, который был по центру. Потому что именно оттуда доносился запах свежей человеческой крови, гвоздики и тлена.

Проход действительно оказался узким туннелем, судя по ощущениям, идущим куда-то вниз. Когда дышать стало тяжело даже мне, не говоря уже об Огневой, которая каждый раз со свистом набирала в грудь воздух, но все равно молча шла следом за мной, проход резко закончился выходом в большую пещеру. Она была освещена сотнями больших красных свечей, стоящими по всему периметру от пола до потолка. Буквально через секунду, когда зрение вновь привыкло к яркому свету, я увидел двух девушек, прикованных к стене железными наручниками на длинных цепях. Кровь из их рук тонкими струйками стекала в специальные углубления в полу, где смешивалась с какой-то капающей с потолка жидкостью, и небольшими ручейками бежала к большому каменному саркофагу, стоящему в самом центре этой пещеры.

К счастью, они обе были живы, но настолько ослаблены, что даже не шелохнулись, когда мы вошли. Сначала я подбежал к Софье, которая была более бледной, чем ее подруга по заключению. Губы девушки посинели, а сама она на ощупь была не теплее, чем камень, к которому ее приковали. Дыхание было практически не слышно, но сердце медленно билось, словно через силу сохраняя в ней последние крохи жизни. Я снял с себя рубашку и разорвал ее на лоскуты, которыми быстро перевязал ее раны на руках, останавливая кровь.

Остановив кровь, я передал ее на попечение брату, который, закусив губу, едва сдерживал тошноту, глядя на кровавые разводы. Его сердце билось чаще обычного, но не более того, поэтому можно было надеяться, что он справится.

Вторая девушка, баронесса Юлия Сташкова, если верить описанию, находилась в гораздо лучшей форме. Одна из рук у нее была передавлена обвившейся цепью, что остановило кровотечение, скорее всего, именно из-за этого она дышала глубже, а сердце медленно, но ровно и довольно отчетливо билось у нее в груди. Хотя, она так же была без сознания.

Довольно легко я разорвал цепи, сковывающие ее руки, и так же, как недавно Софье перевязал ее раны. От моих прикосновений девушка застонала и попыталась открыть глаза.

— Все закончилось, — проговорил я, когда ее взгляд стал более осмысленным и сфокусировался на мне.

— Где я? — Прошептала она пересохшими губами. — Они вернутся? — Девушка задрожала, о чем-то вспомнив.

— Кто они? — Решил уточнить я, бросая взгляд на княжну, которая остановилась возле саркофага, внимательно его разглядывая.

— Женщина, она была в клубе, и двое мужчин, — ответила Юлия, все еще не сводя с меня взгляда.

— Нет, не вернутся. Скоро будешь в безопасности, — не нашел я лучшего ответа. — Сесть сможешь?

Я подождал, пока она сядет, прислонившись к стене, осторожно разглядывая место, где очнулась, и поднялся, подходя к Огневой. Она молча кивнула мне на место рядом с баронессой, но я и так видел точно такие же цепи и кровавый желоб, ведущий к центру пещеры. Скорее всего, она именно тут и обратилась, когда наступила смертельная опасность, и именно тогда княгиня заперла ее в позолоченной клетке.

— Я не знаю, что это за место, но нам нужно уходить, и как можно быстрее, Софья не в самой лучшей форме, — отвлек я Огневу от мрачных мыслей. — Без помощи медика она долго не протянет.

— Я вспомнила, как нас заперли здесь, мы даже пытались бежать, но потом пришла та женщина, заговорила, и все, потом как в тумане. — Она всхлипнула и быстро вытерла глаза тыльной стороной ладони, стараясь сохранять спокойствие, но спустя десяток секунд все же разревелась и уткнулась мне в грудь.

Однако неожиданный подземный толчок быстро привел ее в чувство. Землетрясение или что-то очень на него похожее заставило трястись всю пещеру, а свечи прыгать словно рой безумных сверчков. Я, как мог, попытался устоять на ногах, придерживая княжну, но последний толчок был настолько сильным, что даже меня сбил с ног. Девушка попыталась устоять, но, не сумев удержать равновесие, упала рядом со мной, еще сильнее подворачивая больную ногу и вопя от боли. Правда, ее крик тут же заглушил треск, с которым отлетевшая крышка саркофага ударилась о стену.

— Это что еще за хрень? — Прорычал вцепившийся отросшими когтями в стену Роман, рассматривая удушливый зеленый дым, выходящий из саркофага.

Глаза щипало, к горлу подступил тошнотворный кислый ком, но толчки прекратились, и я, не теряя больше времени, вскочил, подхватил Огневу на руки и кинулся в направлении Юлии, которая, зажмурившись, все еще сидела на полу, вжавшись в стену и обхватив колени руками.

— Вставай, нужно уходить — крикнул я ей, зная после беглого осмотра, что никаких видимых травм, мешающих ей двигаться, не было, но она лишь отрицательно замотала головой, еще больше вжавшись в стену.

— Я сама смогу, а ты бери ее, и сматываемся, — прошептала Огнева и спрыгнула у меня с рук, сжав губы от сильной боли. Мне оставалось только выматериться, глядя, как княжна ковыляла до брошенной ею палки, и сосредоточиться на Юлии. Я попытался подхватить баронессу на руки, но она начала кричать и махать руками, стараясь отмахнуться от меня. Благо, в свое время, я учился работать с людьми в истерике и панических атаках.

— Да успокойся ты, — начал я, но внезапно раздавшийся жуткий вой, сопровождающийся телекинетической волной такой силы, которую я до этого ни разу не встречал разбросал нас по комнате и вжал в стены. Шевелиться я не мог, собственно, как и говорить, только смотреть прямо перед собой.

Жуткий, заставляющий стынуть в жилах кровь, звук резал по ушам, буквально вкручиваясь тонкой раскаленной иглой мне в мозг. Я находился прямо напротив саркофага, поэтому видел, как из него начинает подниматься существо, подобного которому я раньше никогда не встречал. Тварь, словно красуясь, медленно поднялась на ноги и, перешагнув через стену саркофага, вышла из дыма.

Худой, обтянутый серой морщинистой кожей скелет, с пустыми пылающими синим огнем глазницами, он как будто собрал в себе черты десятков потусторонних тварей. Я смог разглядеть выпирающие клыки, закрученные назад рога, когти на пальцах и большие кожистые крылья за спиной, как у летучей мыши. Он был облачен в серую тряпку на манер римской тоги, которая осыпалась сгнившими нитками при каждом его движении. Обведя помещение своим огненным взглядом, он остановил его на мне и, открыв рот, издал гулкий рев, который еще больше вжал меня в стену. Я чувствовал, как под натиском этой силы трещат мои ребра, но в том состоянии, в котором я находился сейчас, как-либо сопротивляться этому существу я пока не мог.

Глава 12

Сделав нереально большой скачок, монстр мгновенно приблизился ко мне и, опустив свою голову до уровня моего лица, принялся обнюхивать.

— Сильная душа. Смог съесть мое дитя. — Довольно прорычала тварь, обдав меня жутким зловонием. — Ты — хорошая добыча. — Кивнул своим рассуждениям монстр, после чего схватил меня за шею своей когтистой лапой и принялся медленно душить, как будто растягивая удовольствие.

Дыхание перехватило, и я из последних сил, закрыв глаза, максимально ускорил биение своего сердца. Как и в битве с княгиней, я попытался максимально расширить сосуды, заставляя поры своего тела кровоточить. Никаких эликсиров в моем теле не осталось, но основа поглощенного мной вампира позволяла, в некоторой степени, управлять собственной кровью, поэтому уже через несколько секунд, я покрылся толстой кровяной коркой, резко заморозив которую, создал на себе что-то вроде доспеха. На удивление, конструкция получилась настолько плотная, что легко раздвинула пальцы монстра, вернув мне возможность дышать.

Тварь несколько ослабила хватку, с любопытством разглядывая меня. Мгновение, во время которого существо несколько потеряло концентрацию, мне хватило, чтобы освободить разум от его влияния и, наконец, подчинить себе свое же собственное тело. Молниеносным движением выхватив кинжал, я всадил его в грудь существа и теперь, уже сам удерживаясь на нем, принялся откачивать его энергию. Отпустив мою шею и утробно зарычав, монстр попробовал вцепиться мне в шею своими огромными клыками, но мой кроваво-ледяной доспех легко выдержал его натиск. Поняв, что его когти и клыки абсолютно бесполезны против моей защиты, чудовище вывернуло свои крылья под каким-то нереальным углом и мощным хлопком просто сбросило меня на землю.

Монстр взвыл, выдернув кинжал из покрывающейся инеем груди, бросил его на пол и взлетел под потолок, проломив его и, словно не замечая преграды, устремился вверх. Я подхватил валяющейся рядом меч и взмыл в высоком прыжке, опуская клинок ему на крыло, но, как и в случае с графиней, серебренное лезвие высекло лишь искры, бессильно отскочив от плоти чудовища. Приземлившись под огромной, черной дырой, проделанной монстром, я успел сделать лишь несколько шагов назад, перед тем, как порода, находившаяся возле пролома, начала сыпаться вниз.

Пол и стены пещеры снова задрожали, сигнализируя о том, что старинный склеп доживает свои последние минуты. Роман, протирая глаза и тряся головой, кое-как пришел в себя и, кивнув мне, подхватил так и не пришедшую в себя Софью на руки и бросился прочь из пещеры. Огнева тоже пыталась встать, но с координацией у нее были небольшие проблемы и сделать это у нее не получалось. Схватив Татьяну за талию, я поставил ее на ноги и, сунув ей в качестве опоры меч, направил в сторону начавшего осыпаться туннеля.

Баронесса лежала без сознания, правда никаких повреждений на ней все так же не было. Даже крови из ушей, которая была у каждого из нас, после первого крика пробуждающегося монстра.

Подняв ее на руки, по пути подбирая кинжал, я ринулся по туннелю, отмечая, что Огневой впереди меня нет. Песни Сирин я тоже не слышал, так что все, на первый взгляд, было в порядке. Если не считать осыпающегося подземного туннеля у меня за спиной, конечно. По закону подлости, пока я бежал, баронесса начала приходить в себя. Очнувшись, она, естественно испугалась и начала махать руками, стараясь освободиться. Получив несколько раз по лицу от этой истеричной девицы, я плюнул на приличие, перехватил ее и закинул себе на плечо, крепко держа за задницу. На удивление, только после этого она успокоилась и замолчала. Ну что же, буду знать где у Сташковой находится выключатель. Может, пригодится когда-нибудь.

Приближающийся грохот осыпающегося позади меня туннеля придавал мне ускорения и буквально за пол минуты я оказался в комнате с клеткой, в которой я обнаружил остальных. Дверь была настежь распахнута, пропуская в помещение тусклый свет, которое уже не казалось таким зловещим. Услышав грохот обрушившейся пещеры, я в последний момент резко ссадив с себя девчонку и склонившись над ней, закрыл от повалившей из тоннеля пыли и вылетающих кусков земли и камня.

— Вы как, все целы? — Уточнил я, когда пыль, наконец, немного спала. Меня шатало, голова кружилась, вероятно, от потери крови, которая послужила мне доспехом, но как бы то не было, на ногах я держался уверенно.

— Да. Я ускорился и, вытащив Софью, успел вернуться за Таней, — улыбнулся краешком губ Роман. — С нами все хорошо, так что думаю, нам пора выходить.

— Как она? — Я подошел к Софье, которая лежала возле выхода из склепа, двери которого были распахнуты настежь. В качестве подстилки использовали все ту же многострадальную накидку Романа.

— Спит. Пришла на несколько секунд в себя и уснула. С обычными физическими повреждениями организм не слабого мага справится довольно быстро, — Роман пожал плечами и выглянул на улицу. — Но вот кровопотеря меня беспокоит. Думаю, ей нужно в лазарет.

Небо было пасмурным, солнце было плотно спрятано за тяжелыми темными тучами, а ветер усилился, пригибая молоденькие деревца к земле на окраине леса. Я никогда не верил в совпадения, поэтому и тут сомневаться в том, что внезапно наступившая непогода была связана с этой темной тварью, не приходилось. Какой же силой обладал этот монстр, что смог мгновенно изменить погоду? Похоже, княгиня разбудила что-то поистине титаническое, и нам просто повезло, что после долгого сна, монстр был сильно ослаблен.

Я подошел к княжичу, отводя его в сторону от Татьяны, которая все еще сидела на полу с закрытыми глазами и мелко дрожала. Я только покачал головой, понимая, что каждый реагирует на стрессовую ситуацию по-разному, но оплот и будущее империи, боевой маг все же должен хоть немного побарахтаться, прежде, чем опустить руки.

— Нам надо уходить и как можно быстрее. Грохот и шум наверняка привлечет внимание службы безопасности, которая рыщет сейчас возле особняка.

— Согласен, — сосредоточенно кивнул Роман, бросив беглый взгляд на Сташкову. — Я не в том положении сейчас нахожусь, чтобы попасть к ним в руки, надеясь на погодные условия и чертов случай, — невесело усмехнулся он. — Так что, надо придумать куда спрятаться, не навлекая подозрений баронессы. Можно отправить их одних…

— Не вариант. — Отмахнулся я. — Мы понятия не имеем, что за тварь разбудила княгиня. Вполне может быть такое, что она будет охотиться за нами, пока не истребит каждого свидетеля, потому что помимо силы у него, к сожалению, есть довольно развитый интеллект. Есть у меня одна идея, — я достал инфопланшет из кармана брюк, убедившись, что Медведев действительно переслал мне номер своего водителя на крайний случай. С самим Ярославом связываться было нельзя. Ибо не понятно, где он в данный момент находится и с кем. Сейчас, главное не попасться на глаза имперским раньше вечера, потому как спасать мы будем отнюдь не мою репутацию.

Прежде, чем выходить на связь, я открыл карту местности и прикинул, в какую сторону и как можно выйти на дорогу или хотя бы ее подобие. Кладбище было небольшим, зато лесополоса расширялась, создавая естественный барьер между городом и остальным княжеством, так что идти вдоль было безрезультативно. Оставалось только вернуться обратно в город, и для этого нужно было выбрать наименее людное место. Прикинув пару вариантов маршрута, я тут же позвонил водителю.

— Слушаю, — после первого же гудка раздался напряженный мужской голос.

— Евгений? — Все же решил уточнить я, вслушиваясь в то, что происходит на заднем плане ответившего на звонок водителя. Ничего подозрительного слышно не было, ни шума улицы, ни посторонних разговоров.

— Да. Не стоит представляться, я понял, кто на связи. — Раздался визг тормозов, и шум мотора на заднем фоне затих. — Я исколесил всю окраину, но так и не смог вас найти.

— Мы активно гуляли. — Усмехнулся я. — Ждите нас через полчаса на мосту рядом с разрушенным заводом на западной части окраины, — прикинул я наиболее удачное место встречи. Идти было недалеко, но передвигаться следовало в лесополосе, чтобы защититься от солнца и лишнего внимания. Сам бы я преодолел это расстояние минут за десять, но с нами были девушки, которые и здоровые нас с Романом заметно бы тормозили, а учитывая, что двое из них серьезно ранены, то времени наш путь займет гораздо больше. — Только не опаздывайте. Одна девушка сильно перебрала, так что ей срочно нужно домой.

— Принял, — коротко ответил Евгений и отключился под звук вновь заработавшего мотора.

— Думаешь — это хорошая идея? — Прищурился Роман, подходя к Софье и беря ее на руки.

— Учитывая из каких вариантов я выбирал, вполне. — Кивнул я. — Ну что, дамы, готовы вернуться уже домой? — Довольно весело ответил я, чтобы вывести из ступора Сташкову, которая после моих слов довольно заметно приободрилась.

— Прежде, чем идти, можешь ответить мне на один вопрос? — Прищурилась Огнева, пристально осматривая меня. — Думаешь, что идти в таком прикиде лучше, чем по пояс голым? Смотрится, конечно, эффектно, но довольно жутковато.

Я сначала не понял, о чем она говорит, но потом бросил взгляд на свои руки и тело, которое было покрыто багряно-красным доспехом, который я активировал, когда бился с тварью. Он в точности повторял все изгибы моего тела и был удобен, словно вторая кожа и совершенно не сковывал моих движений, что бы я не делал. Задумавшись, я пришел к выводу, что с одной стороны, княжна, конечно, права, но с другой, слишком много я видел случаев, когда слишком рано потерявшие бдительность ведьмаки, отправлялись на тот свет из-за, казалось бы, мертвой твари. Тело на подпитку готового доспеха тратило минимум магической энергии, поэтому это никак не сказывалось на моем общем самочувствии.

— Меня все устраивает, если кто против, может идти один, — пожал я плечами, выходя из склепа. Спорить никто не стал, что было удивительно, учитывая далеко не простой характер каждого из родовитых деток.

До леса мы дошли в полной тишине. Мои спутники то и дело напрягались и нерешительно останавливались, когда слышали вой или что-то его напоминающее, но каждый раз это был всего лишь ветер. Никаких следов или звуков исчезнувшей твари видно и слышно не было. Зато мне было прекрасно слышен шелест травы под ногами десятка людей, которые двигались в сторону кладбища. Солнце, к нашей удаче, решило сегодня не показываться из-за туч, поэтому и с этой стороны никаких проблем мы не встретили.

Огнева шла неуверенно, с каждым метром все больше прихрамывая, но упрямо отказывалась от помощи. На удивление, мы вышли к мосту одновременно с подъезжающей машиной, не вляпавшись больше ни в какие приключения, и никого не встретив. Даже мои спутники вели себя тихо и сосредоточенно, оставив все препирательства на потом. Похоже, удача снова повернулась ко мне лицом.

— Очень рад, что вы добрались всей компанией. — Улыбнулся вышедший из автомобиля водитель. После чего внимательно нас осмотрел и открыл задние двери. — Садитесь, доставим со всей возможной скоростью.

— Прошу дать мне одну минуту. — Попросил я, отойдя немного в сторону, чтобы деактивировать свой доспех. Слегка не рассчитав силу, кровяная корка разлетелась мельчайшими осколками в разные стороны, растворяясь в воздухе и оставляя после себя едва заметный бордовый дымок. Девушки в машину не сели, пристально следя за мной, словно увидев нечто интересное, ни разу не видимое им ранее.

— Что-то не так? — Спросил я их, проходя мимо и садясь в машину рядом с Софьей, которую Роман аккуратно посадил в центр сидения между нами.

— Ты владеешь двумя стихиями? — Неуверенно спросила Огнева, залезая следом за мной.

— Неужели ты думаешь, что пришло время нам открыть друг другу родовые секреты? — Усмехнулся я, стараясь обдумать полученную от княжны информацию, о которой, я, честно говоря, раньше и не задумывался. С трансформацией я обрел не только способности вампира, но и похоже, какой-то мистицизм крови. Это заметно меняет весь план подготовки в академии, который я продумал для себя на первое время. К счастью, Огнева мне не ответила, только молча села напротив меня, все еще не сводя с меня своего пристального оценивающего взгляда.

— Куда едем? — Уточнил Евгений, опустив отделяющее пассажиров машины и водителя плотное стекло.

— В поместье Романовых, — не задумываясь, ответил я, рассчитывая, что это будет лучший вариант для встречи со службой безопасности. Он кивнул и, подняв стекло, отвернулся, заводя мотор.

— Как вы нашли нас? — Довольно расслаблено уточнила баронесса, с интересом разглядывая пролетающие за окном улицы окраины. Привычная атмосфера дорогого автомобиля и относительная безопасность, судя по всему, мгновенно привели ее психику в более адекватное состояние.

— Я смог освободиться и сбежать, — быстро ответил Роман. — Тогда я смог связаться с Дмитрием, который, по счастливому стечению обстоятельств, находился по своим делам недалеко от меня.

— На окраине Твери? — Удивленно вскинула баронесса брови, бросив на меня беглый взгляд. — Вы бываете в таких местах?

— Мне пришлось тут жить довольно длительное время, — пояснил я, чтобы у нее не возникло больше ненужных вопросов. — Я не мог отказать своему другу и сразу же поспешил на помощь. Но он уже справился сам, разузнав информацию о том, где именно вас держат.

— Так что, когда Дмитрий подошел, я уже смог проникнуть в склеп и освободить княжну Огневу. Ну а дальше вы все видели сами. — Закончил короткий рассказ Роман, стараясь не вдаваться в детали. Чем меньше она будет знать о моем участии, тем лучше.

— В общем, он все сделал сам, а я оказал посильную моральную поддержку, — улыбнулся я, глядя как мы подъезжаем к пропускному пункту в город.

Нас встретили все те же полицейские, которые проверяли Медведева, прежде, чем пропустить нас на окраину. Они выглядели уставшими, но несмотря на это более уверенными в себе и наглыми. Не дав Евгению выйти из машины, они попытались открыть заднюю двери, как только рассмотрели, кто находится за рулем.

— Вы совсем страх потеряли? — Рявкнул водитель, опуская стекло. — Что вы себе позволяете?

— У нас приказ никого не пропускать ни в центр города, ни в окраину. И прежде, чем доложить, мы должны обыскивать каждого. Тем более, как нам известно, еще несколько часов назад, барон Томской Губернии прошел через наш пропускной пункт в сопровождении службы безопасности и назад не возвращался. — Один из стражей правопорядка гордо вздернул подбородок, прикоснувшись рукой к своим блестящим нашивкам. Насколько я помню, лейтенантами эти двое ночь назад еще не были. Значит вот, кто передал всю информацию имперским сразу же, как только мы въехали на окраину. Не удивлюсь, что и следил за Ярославом кто-то из них, пока начальники не подъедут. Как-то об этих двух я сразу и не подумал. — Так что, прошу всех пассажиров выйти и пройти полный досмотр, — добавил он, усмехнувшись.

— Я тебе покажу полный досмотр, — прошипел Роман, выскакивая их машины и чуть ли не вышибая дверь. — Ты вообще знаешь, кого ты остановил?

— Для этого нужен полный досмотр и идентификация личности. Затем данные будут переданы имперской службе безопасности, и уже они будут решать, что с вами делать дальше, — бросил брезгливый взгляд в сторону княжича второй новоявленный лейтенант. Ну чего уж тут греха таить, выглядели мы явно не как аристократия Твери и Империи. В костюме с чужого плеча, в грязи, пыли и каплях крови на рубашке, босиком Роман явно не походил на княжича Твери. Говорить про остальных вообще было нечего.

— Я тебя сейчас сам осмотрю, а потом буду решать, как княжич этого города, что именно с вами делать, — процедил Романов, словно становясь немного выше ростом.

— Ты княжич тверской Романов? — Рассмеялся ему в лицо один из служак, но быстро замолчал, когда его товарищ ткнул его локтем в бок. — Ваша Светлость? — Неуверенно пробормотал он, бросая взгляд на инфопланшет, который чуть ли не под нос сунул ему его коллега. Затем подобрался и вытянулся перед Романом в струнку, побледнев и полностью растеряв всю свою спесь и уверенность. Я лишь усмехнулся, откинувшись на спинку сидения, скрестив руки на груди, расслабляясь, и переходя в полумедитативное состояние, чтобы набраться сил, которых потребуется еще довольно много, до того момента, когда меня отпустят на полноценный отдых. О чем они дальше припирались, я уже не вслушивался, а когда машина вновь тронулась, и пришло осознание, что все в относительной безопасности, даже умудрился задремать.

Очнулся я ровно в тот момент, когда мы подъехали к поместью. Евгений остановился возле пропускного пункта, и буквально в тот же момент я услышал визг тормозов спереди и сзади от нас. Ожидающие нас машины службы безопасности мгновенно заблокировали выезд, правда, для чего это было сделано до конца понятно не было.

Я вышел первым, чтобы оценить обстановку, которая, мягко скажем, привела меня в некоторое замешательство. Около двух десятков похожих друг на друга, словно близнецы, представителей службы безопасности, создавали некий барьер между нами и толпой журналистов, которые галдели, снимали и старались прорваться к нам через периметр. Откуда они тут все взялись даже спрашивать не нужно было, доблестные полицейские выполнили свой служебный долг и доложили куда следует, а бонусом, скорее всего, за небольшое вознаграждение, рассказали знакомым представителям прессы.

Однако сейчас это было неважно. Поняв, что опасности нет, я открыл заднюю дверь, откуда появился гордый Роман, вынося на руках Софью. После чего толпа журналистов загомонила еще больше, снимая каждый шаг и движение княжича, а также целителей, которые словно ждали того момента, когдапотребуется их помощь.

К моему удовольствию, со мной никто не разговаривал и ни о чем не спрашивал, пока я молча шел к воротам поместья на ступенях которых стоял сам князь, вместе с несколькими незнакомыми мне мужчинами и Ярославом Медведевым. Который улыбаясь, гордо держал рыжего кота, на которого, он уже одел кофточку похожую на гусарскую форму.

— Нет, нет это он меня спас! — Внезапно донесся до меня голос баронессы сквозь гвалт толпы. Во внезапно воцарившейся тишине, я обернулся, глядя, как окруженная журналистами Сташкова показывает пальцем на меня. — Никто из нас не мог и пошевелиться, когда в лучах солнца появился он, в своем кровавом доспехе, и бросился на чудовище, защищая мою честь. После чего забил его голыми руками и заколол родовым кинжалом! Да, видимо у него две стихии. Ну а что вы хотели от наследника такого древнего рода? На этом все! Больше информации вы найдете в моем блоге.

Глава 13

— Вы точно нечего больше не можете добавить к своим показаниям? — Спросил мужчина, поправив круглые очки и еще раз заглянул в бумаги, которые лежали на столе перед ним.

— Вы спрашиваете меня это уже в третий раз. — Напомнил я следователю. — Нет, мой ответ останется точно таким же, как и в первые два раза. — С трудом сдерживая раздражение, ответил я, рассматривая портрет правящего Императора. Борис Меньшиков, как подсказала мне память бывшего хозяина моего тела. Один из сильнейших магов современности. Портрет висел в маленьком кабинете князя Романова, в котором помещался только стол, стул, столик с разными напитками и небольшой сейф в углу комнаты. К счастью, никаких давящих на психику посторонних факторов, типа яркого света, тишины или монотонные однотипных звуков не было. Комната была оббита зеленым бархатом и создавала довольно благоприятную атмосферу для работы и переговоров.

Допрос шел уже более двух часов. Притом, начался практически сразу, как только я оказался в родовом особняке Романовых, я даже не успел разобраться в том бреде, что несла Сташкова. Отдохнуть мне не дали, как и помыться или хотя бы переодеться, поэтому я сидел перед дознавателем по пояс голый, стараясь отвечать лаконично, не вдаваясь в излишние подробности и следовать той истории, которую мы проговорили с Романом.

Нужно отметить, мужчина знал свое дело довольно хорошо. Постоянно прыгал с темы на тему, часто задавал повторяющиеся вопросы и уточнял все, даже самые несущественные детали. Только я сам провел достаточно подобных допросов, чтобы знать, как именно отвечать и на что обращать внимание.

— Как-то странно все получается, — он откинулся на высокую спинку стула и пристально на меня посмотрел. Взгляд его серых глаз буквально пронизывал насквозь, пытаясь пробиться внутрь черепной коробки, чтобы как следует переворошить в ней все и все-таки добраться до правды. Однако моя защита разума вполне справлялась, так что, ему оставалось раз за разом лишь горестно вздыхать и прекращать попытки. То, что он мне не верил, было видно невооруженным взглядом, как в общем-то и то, что мне абсолютно все равно на его мнение. Я, не моргая, смотрел на него, стараясь не отводить взгляд. К такому он точно не был привычен и немного заерзал на своем месте, но глаза не отвел.

— В жизни вообще много чего странного происходит. — Усмехнулся я и расслабленно скрестил руки на груди, решив сделать нашу игру немного интереснее и самому надавить на дознавателя. — Недавно целую толпу аристократов прямо в центре города похитили, и все спецслужбы это проморгали.

— Хорошо, хоть Ярослав Медведев случайно оказался в семейном склепе Орловых и, найдя в нем пленников, героически их спас. — Не отстал от меня дознаватель. — При этом, не оставив в живых ни одного из похитителей для допроса. Да и вы, так же случайно оказавшись на окраине, очень вовремя пришли на помощь к Роману.

— А вот тут ничего удивительного. — Хмыкнул я. — Они просто люди хорошие, карма светлая, так что сама вселенная им помогает. Или вы считаете, что они врут?

— Как у вас появилась вторая стихия? — После недолгого молчания, решил сменить тему дознаватель. — По тем данным, которые были предоставлены Академией, вы владеете только одной.

— Наверное ошибка при выявлении способностей, — развел я руки в сторону, не теряя зрительного контакта с дознавателем. — Все вопросы к Черепанову. Хотите, подскажу, где его найти?

К сожалению, договорить мне не дали. Наш разговор прервал звук открываемой двери и последующие за ним твердые и уверенные шаги трех человек.

— Ваше высочество, — вскочил со своего место дознаватель и приклонил голову перед вошедшим цесаревичем Александром Меншиковым, третьим сыном императора Российской Империи. Я встал и также изобразил небольшой полупоклон, не опуская взгляда. Мужчина, представший перед нами, был молод, невысок, но с удивительно волевым лицом и цепким взглядом. Облаченный в белый парадный мундир, вроде бы военного образца, но более удобным даже на вид, он, на удивление, пренебрегал любыми украшениями. Единственными исключениями были какой-то орден, достоинство которого я разглядеть не смог, и светящийся от силы родовой кинжал, пространство возле которого слегка дрожало и искривлялось. Выпрямившись, я поймал на себе взгляд цесаревича и, к своему удивлению, с трудом подавил желание отвести взгляд.

— Оставьте нас, — обратился он к дознавателю и кивком головы указал на дверь.

— Но как же… — Начал было дознаватель, но стоило Меншикову немного приподнять бровь, как мужчина подавился своими возражением и буквально испарился, протиснувшись между двумя крупногабаритными охранниками. Признаться, происходящее немного выбило меня из колеи. Обратить на себя внимание императорской семьи стоило многого, но к такому я был пока не готов. Слишком маленькое место в обществе я сейчас занимал.

— Присаживайтесь, — Цесаревич указал мне на стул, возле которого я стоял, а сам, дождавшись пока охранники его проверят, уселся на главное место за столом.

— Не ожидал, что мне доведется общаться с вами, — сказал я, еще раз приклонив голову. Цесаревич еще раз пристально меня осмотрел прежде, чем заговорить.

— Вы умеете привлекать внимание, Дмитрий, и не только мое. Буквально за месяц я уже несколько раз слышал о вас и ваших достижениях. Хотя, думаю, князь тверской Романов всегда несколько лукавил, отчитываясь о делах своего княжества. — Он почесал подбородок и посмотрел на потолок, что-то на нем разглядывая, задумываясь. — Изучив все материалы дела, я пришел к выводу, что вы причастны к спасению детей влиятельных семей и просто преуменьшаете свои достижения из-за скромности. Это довольно хорошо, так как дает мне повод закрыть эту тему и пресечь дальнейшие конфликты внутри Империи. Вы же понимаете, о чем я говорю?

Я кивнул, внутренне морщась. Так или иначе, они сделают из меня козла отпущения. Только вместо виновника сделают героем.

— О ваших подвигах и заслугах будет объявлено за общим ужином. — Он встал и прошел к выходу.

— Ваше высочество, — после некоторого замешательства все же рискнул спросить я. Мужчина остановился и повернулся. Никакого отвращения или недоумения я в его взгляде не увидел, только интерес и какое-то, как мне показалось, удовлетворение, словно он ожидал от меня нечто подобного. — Вы же не за этим пришли сюда, чтобы сообщить то, что озвучили?

— Я хотел лично увидеть вас, чтобы убедиться в некоторых своих догадках, — он еще раз окинул меня взглядом и вышел за дверь, не закрывая ее за собой.

Я потер рукой лоб, не понимая, как следует себя вести дальше в сложившейся ситуации. А так неплохой ход получается. Никто никому из князей и аристократии не будет должен, никто никому завидовать не будет, и никто не получит никаких преференций от империи и других княжеств. А мелкого дворянина можно только похвалить, а можно и вообще не обратить на него внимание и забыть на следующий день, приступая к своим текущим делам.

Просидел я в одиночестве, без малого, минут десять, после чего в комнату вернулся дознаватель.

— Господин Морозов, после тщательного изучения всех имеющихся документов, показаний и фактов, мы пришли к выводу, что вы совершенно невиновны. Все обвинения против вас сняты, — ровно проговорил он и указал на дверь, возле которой стоял. — Вы можете быть свободны.

Не став задерживаться, я молча отправился в свою комнату, стараясь обойти все людные места, однако, то и дело натыкаясь на служанок, которые переговаривались и шептались, как только я появлялся в их поле зрения.

В комнате, первым делом, я посмотрел на себя в зеркало, отмечая, что после поглощения вампира я не только обрел вторую стихию, но и внешне несколько изменился: кожа стала бледнее, шрамы на груди, которые оставались после встречи с арахной, практически исчезли, оставив после себя едва видимые взгляду белесоватые пятна на коже. Белки глаз были красные от усталости, но радужка приобрела темно-зеленый насыщенный цвет.

Быстро помывшись, я лег на постель, решив для начала поспать и набраться сил, прежде, чем обдумывать произошедшее.

Правда, отдохнуть мне не дали. Как только я начал погружаться в такой желанный для меня сон, раздался настойчивый стук в дверь. Вставать не хотелось, поэтому я просто повернулся на другой бок, натягивая одеяло на голову. Когда я не открыл двери, раздался еще более продолжительный стук и более настойчивый, затем еще раз, а после в дверь начали долбиться, не прекращая, поэтому, вспоминая все проклятия и малый петровский загиб, пришлось подняться и открыть двери.

— Вас ожидает князь Огнев, — отрапортовал как всегда невозмутимый дворецкий и замолчал, разглядывая меня, словно видел впервые.

— Пусть ждет дальше, — буркнул я, пытаясь закрыть дверь, но имеющий долгие годы дела с капризной знатью мужчина поспешил подставить ногу в проем, не давая мне это сделать.

— Не следует игнорировать приглашение высокопоставленных гостей, переданное официальным путем. — Покачал он головой несколько сочувственно. — Это может быть воспринято, как оскорбление и стать поводом для дуэли. А она, в свою очередь, будет оскорблением для присутствующего тут цесаревича. Я подожду, пока вы собираетесь, не следует являться на подобные встречи в пижамном костюме, — поспешил он добавить, видимо, вспомнив, как я отреагировал на требование Романова явиться перед его очи несколько недель назад.

Я вздохнул и принялся быстро собираться, отмечая, что все купленные мною у Сержа вещи остались в академии. Накинув на себя первый попавшийся костюм, я вышел из комнаты и направился за дворецким, потому как понятия не имел, где именно хочет меня видеть Его Светлость Огнев, черт бы его побрал. Ненавижу птиц, которые мешают мне спать. Спустя минуту, меня начали обуревать смутные подозрения, что дворецкий повел меня в одну из гостевых комнат через самые людные места поместья, чтобы все, кто тут собрались из многочисленных гостей, смогли мною полюбоваться и поделиться своим мнением.

— Нам долго еще идти? — Процедил я, когда мы прошли через обеденный зал, где, судя по всему, собралась вся женская часть высокопоставленных лиц Империи.

— Нет, мы скоро будем на месте, — ровно ответил этот старый паршивец, умудрившись при этом даже не улыбнуться, хотя по частоте его пульса я отчетливо слышал, что тот находился на грани смеха. Правда, как только я угрожающе скрипнул зубами, мы несколько ускорили шаг.

Комната, в которой разместили князя Огнева, была первой на этаже, который, как я понял, поделили на несколько секторов, за охрану которых отвечала собственная служба безопасности гостей. Пройдя через хмурых парней, которые обыскали меня и провели каким-то сканером, мне наконец, открыли двери в комнату, где меня ждал мужчина, которого я видел на пороге поместья вместе с князем Романовым. Он сидел за небольшим столом в удобном кресле и пил чай, разговаривая о чем-то со своей дочерью. Татьяна привела себя в порядок, и теперь я смог разглядеть в ней действительно красивую представительницу высшего сословия, а не самоуверенную девчонку с окраины, какой она мне начала казаться. Она была одета в белое платье, которое еще больше приковывало взгляд к волосам неестественно золотистого цвета. Правда, при моем появлении она тут же встала с кресла, стоящего рядом с отцовским, и, бросив на меня какой-то странный взгляд, тут же вышла из комнаты, буквально проскользнув мимо меня.

— Дмитрий, добрый день! Проходите, не стойте на пороге. — Улыбнулся Огнев, после чего встал со своего места и первый протянул мне руку для рукопожатия. — Простите, что беспокою сразу после такой тяжелой ночи, но есть очень серьезный разговор. Надеюсь, вы не держите на меня обиду?

— Нет, — коротко ответил я, присаживаясь на удобное кресло. Все кости ныли и болели, трансформация еще продолжалась, поэтому и рекомендовалась после поглощения несколько дней провести в покое и не нагружать перестраивающееся тело.

— Ну и славно. Чаю? — Он, не дожидаясь моего ответа, налил в пустую кружку чай из небольшого чайника и подвинул ее мне. К чашке я, естественно, не притронулся, ведь я понятия не имел, что рассказала своему отцу княжна. Сомневаюсь, конечно, что он меня отравит, но лучше, как говорится, перебдеть, чем валяться на полу, пуская пену. — Моя дочь рассказала, что с ней произошло, бедная девочка, столько пережила, — он покачал головой, все еще внимательно меня рассматривая.

— Все хорошо закончилось, — кивнул я, поддерживая эту странную светскую беседу.

— Благодаря вам, — вновь улыбнулся он, после чего наклонился в мою сторону и немного понизил голос. — Мне известно, что вы стали свидетелем, так сказать, проявления нашего семейного дара, — ровно произнес он, пристально глядя мне в глаза.

— Вы ошибаетесь. Я понятия не имею, о чем вы говорите, — притворно удивился я, стараясь выглядеть более убедительным.

— Это правильный ответ, молодой человек, — кивнул князь и откинулся на спинку стула. — Но другого, судя по рассказам моей дочери, я и не ожидал от вас. Знаете, вы не выглядите на свои шестнадцать лет, — задумчиво проговорил он.

— Давайте перейдем к важному разговору. — Предложил я, демонстративно посматривая на часы. — Дел сегодня ожидается очень много.

— Я очень хорошо знал вашего отца, пока он, мягко скажем, не перешел черту, ну вы итак об этом знаете, — Огнев махнул рукой. Честно говоря, я понятия не имел, что сделал мой отец, но никто почему-то в подробности не вдавался, считая, что я знаю больше них самих. — Скажите, вы же хотите вернуться домой, не так ли? — Прищурился он.

— Если вы подразумеваете под домом Новгород, то, думаю, род Головиных будет слегка против, — усмехнулся я. — Я понимаю к чему вы клоните. Вы, так или иначе, граничите с Новгородским княжеством и вам приходится иметь с князем дела. Сейчас вы прощупываете почву, теряясь в догадках, как и все остальные, что именно со мной обсуждал цесаревич Александр. — После моих слов он наклонил голову слегка набок и провел пальцем по довольно пышным усам, словно обдумывая каждое мое слово, но так или иначе не перебивая. — Сейчас вы стоите на перепутье, учитывая, что род Головиных, если так можно выразиться, сейчас слегка опозорен, но это лично ваши дела. Меня они не касаются. Однако, чтобы прекратить эти увиливания и напрасную трату времени, смею вас заверить, что на новгородское княжество я точно в ближайшее время не претендую и ваши планы даже теоретически нарушить не смогу.

Я встал, слегка приклонив голову в знак того, что разговор окончен. Но у Орлова были какие-то свои мысли на сей счет. Он вытянул вперед руку, словно останавливая меня.

— Дмитрий, я конечно рад подобной откровенности, но это не совсем то, что я хотел обсудить.

— Что еще? — Я вздохнул и сел обратно, делая вид, что его слова меня заинтересовали.

— Вы — герой, и не нужно это опровергать. Чтобы ни говорили вы службе безопасности или в приватной беседе цесаревичу, я знаю правду от своей дочери. Она может и не была свидетелем всего, что происходило до ее появления, но видела достаточно. Вы скрываете ее тайну, смогли ее освободить от сильнейшего ритуального заклятия, которое доступно магам не менее пятой ступени, и я до сих пор понять не могу, как именно это у вас получилось сделать. Вы не воспользовались ее беззащитным состоянием, хотя могли бы. Мало бы кто удержался от подобного. Тем более, вы, как и говорили ранее, привлекли к себе внимание не только всего общества аристократов, но и внимание самого цесаревича, поэтому ваши амбиции в отношении Новгорода вам следует пересмотреть. Ну и вдобавок, вы сильный, владеющий двумя стихиями маг. А это очень большая редкость.

— Мне очень приятно слышать похвалу от такого человека, как вы, но я не понимаю, что вы хотите добиться этим разговором. Я никто, даже дворянин и то формально, — прервал я наступившую тишину.

— Я хочу предложить вам выгодную для нас обоих сделку, — Огнев еще больше понизил голос. — Я предоставлю вам доступ к особняку Морозовых и помогу вывести оттуда все, что будет нужно.

— Интересно. — Протянул я, размышляя о том, что я мог бы там найти. — И что же я буду вам за это должен?

— А вы еще не поняли? — Улыбнулся Огнев. — Вы женитесь на Татьяне.

Глава 14

Я недоуменно смотрел на князя Огнева, который как ни в чем не бывало снова подлил себе чай и сделал медленный глоток.

— Простите, я не ослышался? — Решил переспросить я, все еще не до конца осознавая суть сделанного мне предложения.

— Женись на Татьяне, и тогда ты получишь отличную поддержку влиятельного рода для восстановления собственного в будущем. Кроме того, я обещаю дать тебе возможность посетить свой отчий дом и вывести оттуда все, что захочешь, — улыбнулся Огнев краешком губ, не переставая окидывать меня взглядом, словно изучая перед покупкой.

— Смею вам напомнить, мне всего шестнадцать. Так что, я не могу, в силу законов Империи, сочетаться браком с кем бы то не было, — развел я руки в сторону, надеясь, что разговор этот сам себя исчерпает на этом.

Предложение было довольно заманчивым с одной стороны, но с другой, к такому повороту дел я был совершенно не готов. Слишком мало я пока знал об Империи и родах, в общем, а уж, что из себя представляет род Огневых и какое место он занимает в правящем обществе, в частности, и подавно. Поэтому сразу соглашаться, не обдумав все за и против, было бы глупостью, которую я никак не мог себе позволить.

— Законы можно обойти, — сжал губы князь. — Особенно в твоем нынешнем положении и при нашей помощи.

— Я не могу согласиться на ваше предложение, каким бы заманчивым и привлекательным оно не было, — ровно проговорил я. — Обходить или нарушать законы Империи, ради собственного блага, считаю недопустимым. Единственное, о чем я могу подумать сейчас, это помолвка, но не более того. — Все же не стал я обрубать до конца все отношения с родом Огневых.

— За помолвку я не могу обещать вам то, что предлагал изначально. Сделка она на то и сделка, чтобы заключающие ее могли участвовать в ней на равных правах. — Выпрямился князь и заговорил уже нормальным голосом.

— Тогда я, думаю, мы все обсудили. — Я поднялся со своего места и направился в сторону двери. — Для меня ваше предложение не такое выгодное, как могло бы вам показаться. Так что, прошу меня простить, дела.

— Мне кажется, вы неправильно меня поняли, я не отказываюсь от вашего предложения, я только хотел внести некие корректировки с моей стороны, — поспешил остановить меня князь, сразу же сдав назад.

В своем мире я не только с нечистью разбирался, но и с князьями, приближенными к императорскому трону, на равных разговаривал, поэтому прекрасно знаю, как следует себя с ними вести. Не я предложил эту сделку, а Огнев, следовательно, он по какой-то причине кровно заинтересован в моем положительном ответе и просто так отпускать меня точно не намерен. Значит, я могу смело торговаться, на максимально для себя выгодных условиях. Тем более, Татьяна, действительно неплохая девушка, под конец нашего короткого приключения она даже начала мне нравиться. Когда я обернулся, то увидел, как он задумчиво смотрит в мою сторону.

— Что же, если только поправки, то я, из уважения к вам, задержусь. — Кивнул я, возвращаясь на свое кресло. — Внимательно вас слушаю, князь.

— Учитывая, что помолвка вас ни к чему не обязывает, то я мог бы предложить вам возможность посетить дом ваших родителей, скажем, неофициально. И так же забрать вас потом, естественно с каким-то грузом, только не очень большим. — Огнев виновато развел руками. — Учитывая отношение Головиных к вам, это достаточно хорошее предложение. Думаю, если вы попробуете просто приехать в Новгородское княжество, то рискуете просто пропасть без вести.

— Давайте уточним детали. — Решил я подвести итог. — Я обязуюсь объявить помолвку с Татьяной, но не обещаю, что она станет мне женой. К этому вопросу мы вернемся отдельно, когда мне исполнится восемнадцать и обговорим дополнительные условия. Так же я оставляю за собой право разорвать помолвку, если отношения между нашими родами ухудшатся по вашей вине. Вы же, в назначенное мной время, доставляете меня в Новгород к особняку Морозовых. Ждете указанное мной время, после чего вывозите меня обратно.

— Все верно. — Немного поморщился Огнев, видимо, несколько расстроенный переговорами. — Вы согласны?

— Предварительно, да. — Я поднял палец вверх. — Но только предварительно. Сами понимаете, это очень важный вопрос. Нужно все тщательно обдумать.

— Мне кажется, времени до ужина для этого вполне достаточно, — он встал и подошел ко мне, протягивая руку на прощание, которую я не задумываясь пожал. — За пол часа до официального обращения цесаревича Александра, мы встретимся, чтобы все еще раз обсудить. Если ваш ответ останется положительным, то на ужине самое время будет объявить о вашей помолвке.

Я кивнул и вышел из комнаты, практически тут же наткнувшись на Татьяну, которая мерила шагами коридор возле входной двери. Хотя, она настолько была погружена в свои мысли, что ей факт моего появления был совершенно безразличен, и девушка продолжала уверенно шагать, даже когда до меня осталось не более десяти сантиметров. Я слышал ее шаги задолго до того, как отворил дверь, поэтому легко сделал шаг в сторону, избежав столкновения и тихо прокашлялся, возвращая мечтательницу в реальный мир. Княжна мило покраснела, сделала шаг назад и подняла голову, все же ростом она была заметно ниже меня. В ее глаза метался предательский огонек, говоривший о ее нестабильном и нервозном состоянии, а сердце готово было вырваться из груди, так сильно оно билось. То ли я ее так впечатлил, что она надеялась на положительный ответ, то ли наоборот, и сильно боялась, что я посмею согласиться. Сказать честно, если в тварях я разбирался достаточно хорошо, то с пониманием девушек до сих пор были проблемы.

— Ну что? — Буркнула она, не мигая глядя мне в глаза.

— Все, — усмехнулся, отвечая на такой всеобъемлющий вопрос. — А как могло быть иначе?

— Морозов, хватит играть на моих нервах, — прошипела она, — что вы решили?

— Перед ужином узнаешь, — улыбнулся я ей одной из самых милых своих улыбок и, развернувшись, вышел из коридора в одну из гостиных, откуда шли три коридора в разные части поместья, не обращая внимание на гневное шипение у меня за спиной.

Все же, не так уж и плохо развиваются события, особенно, если все продумать с максимальной для себя выгодой. Ушедшая на второй план за текущими событиями идея вернуть все до последней отобранной у моей семьи монеты, снова вышла на передний план и уже не казалась такой невыполнимой.

Несмотря на то, что все тело горело огнем, я ощущал прилив сил и, не обращая внимание на собравшихся гостей, решил все же заняться текущими проблемами. Но для этого, мне нужен был Роман. Обойдя поместье, я нашел княжича в лаборатории, где он задумчиво сидел перед наполненной мутным содержимым ретортой, из которой валил едкий дымок. Притом, судя по количеству пустых пробирок и исписанных листков, находился он тут уже достаточно давно.

— Что делаешь? — Спросил я у Романа, садясь напротив него за длинным столом. Он выглядел уставшим, немного помятым, но никаких отблесков безумия и жажды я в нем не увидел, как бы не всматривался ему в лицо. Сердце княжича билось ровно, не сбиваясь и не ускоряя темп, как всегда бывает во время чувства голода.

— Ничего особенного. Решил кое-что проверить, но моих знаний не хватает, чтобы выяснить, что сделала со мной княгиня, — посмотрел он на меня более осмысленным взглядом. — Я не чувствую голода. Точнее, я его чувствовал, когда вернулся, но обычный плотный завтрак даже без мяса его вполне утолил. Кроме того, моя кровь изменилась и все те опыты, которые мы ставили в свое время с Михаилом, сейчас не работают.

— Скорее всего, нам нужно как можно быстрее вернуться в академию, чтобы твой дядя приступил к своим экспериментам, — задумался я. — Ни за что не поверю, чтобы из тебя хотели сделать обычного человека. Скорее всего, мы просто не знаем о тех метаморфозах, которые произошли в твоем организме.

— Я на это и не рассчитываю. Да я уже и не знаю, как это быть нормальным человеком. — Он сокрушенно покачал головой. — Кстати, сыворотка на крови отца никакого эффекта, кроме головной боли, теперь у меня не вызывает, так что, лекарства, если я снова начну обращаться, у нас нет. Поэтому я решил, что как только почувствую себя не так, как обычно, то сразу же уеду в академию и сдамся в руки нашему безумному гению. Тебе придется ехать со мной. Будет довольно обидно, если я начну рассказывать о своих злоключениях стене, а Михаила рядом не будет.

— Ну, это вряд ли. Куда он из дома денется, тем более он там затеял настолько грандиозный ремонт, что через интернет оформил кредит, превышающий все мои сбережения в три раза. — Засмеялся я.

— Он что, решил там поменять все, включая стены? — Недоверчиво переспросил княжич. — У тебя же была достаточно приличная сумма, после того, как мы помогли Сержу.

— Надеюсь, он ограничится только дорогими обоями, — с сомнением в голосе проговорил я, на что княжич рассмеялся, еще не до конца понимая масштаб проблемы.

— Ладно, нужно отдохнуть, нам предстоит еще пытка вселенского масштаба в виде церемониального ужина, на котором будут обсуждаться важные дела собравшихся в неформальной обстановке аристократии, — сморщился княжич и поднялся со стула.

— Мне обязательно посещать данное мероприятие? — Без особой надежды решил уточнить я.

— Без вариантов, — отрезал Роман. Хотя меня никто на этот званный ужин не приглашал, я прекрасно понимал, что мне необходимо там быть. — Тебя, кстати, Софья очень просила к ней привести. Она одна из двух человек, кому я рассказал правду о случившемся. Поэтому, сам понимаешь, она хочет поблагодарить тебя за очередное свое спасение.

Я вышел из лаборатории вслед за княжичем, за которым теперь тенью следовал один из охранников князя. Я, если честно, сомневался в том, что он сможет помочь в ситуации, подобной той, которая случилась накануне, скорее всего, подобная мера была необходима для хоть какого-то ощущения спокойствия за жизнь собственного сына.

Мы молча вышли в главную гостиную, где нам пришлось буквально пробиваться через скопление журналистов, слетевшихся в поместье со всего города. Благо, подоспевшая охрана дома оттеснила толпу, создавая нам безопасный коридор.

— И ведь никак не запретишь им тут находиться. Все эти дурацкие правила. Если б цесаревич здесь не появился, ни один из их братии даже бы не перешагнул порог моего дома, — процедил Роман, выходя в коридор, ведущий в хозяйское крыло. Где, кстати, так же находилась и моя комната. Махнув рукой, княжич направился в сторону лестницы на второй этаж.

До ужина оставалось почти шесть часов, поэтому я вполне успевал навестить Софью прежде, чем углубиться в изучение информации об Огневых. Я сделал шаг, как какая-то тень за поворотом привлекла мое внимание. Прислушавшись, сквозь шум я смог услышать небольшой шорох мелких мягких шажков. Тихо, стараясь идти практически бесшумно, я двинулся в направлении обнаруженной мной тени. Я с огорчением подумал о том, что с собой у меня не было никакого оружия, но все равно решил все проверить и действовать по обстановке. В конце концов, если сущность нематериальная, я смогу с ней справиться простым знаком изгнания или экзорцизмом.

Однако все это не понадобилось. Прямо за поворотом, не двигаясь, сидела обычная черная кошка, которая при моем приближении подняла голову и принялась демонстративно меня рассматривать своими пронзительными зелеными глазами. Видимо, убедившись, что я не представляю для нее опасности, она мяукнула тонким голоском и подошла ко мне, начав тереться о мои ноги. Это было несколько странно, ведь до этого момента никаких животных в доме я не встречал. Но на шее у нее красовался какой-то дорогой ошейник с медальоном, так что, скорее всего, это просто питомец кого-то из прибывших гостей. Не обнаружив в животном ничего подозрительного, я перешагнул кошку и направился в сторону лазарета. Она, правда, увязалась за мной, тихо перебирая лапами, но прогонять животное у меня не поднялась рука. Всегда питал небольшую слабость к кошачьим.

Зайдя в палату, которая ничуть не изменилась за то время, когда я последний раз в ней находился, я увидел Софью, лежавшую на кровати в смешной пижаме с мультяшными зайчиками. Вокруг нее были размещены несколько светящихся кристаллов, которые испускали голубой свет, в центре которого и находилась девушка. Увидев меня, она отложила в сторону свой инфопланшет и слабо улыбнулась краешком губ.

— Ну, привет, — поздоровался я, улыбаясь ей в ответ и присаживаясь на стоявший рядом с кроватью стул. — Как ты тут?

— Хорошо, — ответила она и отвела взгляд. — Спасибо.

— Главное, что с тобой все хорошо, — кивнул я, внимательно разглядывая ее. Она немного нервничала, это было слышно по чуть ускорившемуся сердцебиению. Но, в целом, вроде была в порядке.

— Знаешь, я верила, что ты найдешь нас, — всхлипнула она, но сделала глубокий вдох и сразу же взяла себя в руки. Она рукой поправила подушку и села в постели, теперь уже глядя мне в глаза.

— Спасать тебя уже входит в привычку, — ответил я, после затянувшегося молчания.

— Мы не закончили разговор, во время которого нас ненадолго прервали, — внезапно довольно серьезно проговорила девушка.

— Как хорошо, что вы оба здесь, — неожиданно раздался голос князя Романова вслед за звуком открываемой двери.

В палату зашел мужчина вместе с двумя охранниками, которых я раньше здесь не встречал. Мы обменялись взглядами, из которых я понял, что они ничего обо мне не знают и не видят угрозы, я же понял, что угрозы для меня они не представляют. Слишком они были расслабленные и самоуверенные.

— Я вам не помешаю? — Спросил Романов, садясь на стул, который принесла ему девушка в медицинской одежды, буквально материализовавшаяся перед ним.

— Нет, конечно, — ответил я. — Я могу зайти позже.

— Дмитрий, прошу вас, останьтесь, — махнув рукой, не дал мне подняться со стула князь. — Собственно, я хотел поговорить с вами двоими. Но раз вы оба уже тут, то это здорово сэкономит нам всем время. Всех остальных прошу покинуть помещение.

Дождавшись, пока охрана и непонятно откуда выскочившая медсестра, вышли в коридор, князь продолжил.

— Я знаю, что произошло на самом деле со слов сына и то, как это хотят преподнести общественности, — после недолгой паузы проговорил Романов, глядя на меня. — Могу с уверенностью сказать, что эти две версии событий мало чем отличаются друг от друга. Дмитрий, вы снова оказали просто неоценимую услугу мне и моему роду.

— Для этого вы меня и наняли, — пожал я плечами.

— Я не побоюсь сказать, что единственный, кто знает вас довольно давно, и горжусь этим. — Продолжил князь, начав вышагивать по кабинету. — Вы очень отважный молодой человек. Достойный представитель рода Морозовых, с которыми, кстати, Романовы часто имели общие интересы в прошлом. Держите свое слово и добросовестно выполняете свою работу. Вы — человек чести, что довольно редко встречается в наши дни, а также сильный маг просто с огромным потенциалом. — Я Сташкову прибью и не посмотрю на то, что она какая-та там баронесса. Так мне подгадить за несколько секунд — нужно иметь определенный талант. Следующие десять минут, я позволил себе помечтать о мести вздорной девице, не слишком вслушиваясь в слова князя. Как человек старой закалки, он всегда подходит к важной теме издалека, причем иногда, как показал сегодняшний пример, чересчур. Я даже успел немного устать, пока он не перешел к главному. — Но оставим это в прошлом, мы можем довольно долго говорить о ваших достоинствах и недостатках, Дмитрий, но, думаю, это не так важно. Я долго думал, прежде, чем предложить вам заручиться в будущем поддержкой моего рода, и предложить вам, как законный представитель и опекун Софьи Голицыной, взять ее в жены.

— Что? — Решил переспросить я, совершенно не ожидая подобного. Судя по тому, как тихо сидела Софья и периодически бросала на меня взгляд, то князь несколько лукавил, намекая на то, что не обсуждал эту тему с Софьей.

— Предлагаю вам взять Софью в жены. — Повторил князь, не удивляясь моей реакции на его предложение.

— А приданое? — Решил потянуть я время, пока мысли придут в порядок.

— Обеспечим. — Не дал мне уйти в сторону князь, улыбаясь краешком губ.

— Мне нет восемнадцати. — Я попробовал зайти с другой стороны.

— Тогда помолвка. — Не отступил князь. — Это тоже хорошо.

— А если я уже помолвлен? — Решил уточнить я, вспоминая о разговоре с Огневым.

— У всех свои недостатки, — ровно ответил князь. — У меня племянница тоже не подарок.

— Что? — Вскинулась Софья.

— Что слышала. — Отрубил Романов-старший. — Итак, Дмитрий, я жду вашего ответа.

Глава 15

Почти минуту я задумчиво смотрел на князя, краем глаза отмечая, как ерзает на своей постели Софья. Самого Романова и его семью я знаю гораздо лучше, нежели того же Огнева, но, так или иначе, никакой конкретики в занимаемом им месте в обществе и отношении к ним Императора я не знал.

— Знаете, это настолько неожиданное предложение, что я не могу ответить на него, не обдумав все тщательнейшим образом, — немного помедлив, ответил я. — Тем более, как я уже говорил вам ранее, у меня уже заключена помолвка и разрывать ее и, тем самым обрывать все отношения с семьей, предложившей мне ее, в мои планы не входит, — немного слукавил я, внимательно разглядывая князя, на лице которого не дрогнул ни один мускул. Хорошая это выдержка или разочарование моим ответом я так до конца и не понял.

— Я могу поинтересоваться, что это за род, о котором ты говоришь? — Немного повысив голос, произнесла Софья.

— Нет, — я повернулся к ней и встретился с разгневанным взглядом, в котором читалось довольно многое. К примеру, я четко видел там сдирание с себя кожи и медленное сожжение на костре вместе с моей второй невестой.

— Это довольно разумно. Впрочем, другого я от тебя и не ожидал. — Сосредоточенно кивнул князь. — Ответ на подобное предложение действительно не стоит давать второпях. Думаю, времени до ужина вполне для этого достаточно, — подытожил Романов, поднимаясь со стула, тем самым показывая, что разговор на этом закончен. Я так же поднялся со своего места, пожал протянутую руку князя, кивнул Софье, и вышел из палаты.

Ну и дела. Я вышел коридор, из которого тут же в палату протиснулись оба охранника, закрывая за собой дверь. Если о сделке с Огневым нужно было несколько раз еще подумать, то рушить отношения с Романовым точно в мои планы не входило, все же он довольно много для меня сделал, и я знал, что может сделать гораздо больше. Но вот Софью я тоже знал довольно неплохо, и нужно было действительно подумать, прежде, чем нырнуть в этот рыжий неконтролируемый омут с головой. Хорошо, всё-таки, что моему телу шестнадцать, хоть отсрочку в несколько лет получил.

Я потер глаза, все же отмечая, что усталость и бессонные ночи дают о себе знать. Эх, был бы тут Миша, можно было бы попросить наварить мне что-нибудь бодрящего, чтобы не отрубиться в самый ответственный момент. Перестройка организма она такая, периодически требует перезагрузки.

Я решил, что немного отдохнуть все же не помешает, поэтому двинулся в сторону своей комнаты, надеясь, что на своем пути я больше никого не встречу. На удивление, коридор был пуст, поэтому я беспрепятственно прошел к комнате и, прошмыгнув мимо охранников на входе в крыло, скрылся за дверью.

Однако не успел я скинуть с себя пиджак, как услышал робкий стук в дверь и последующую за ним возню, несколько ударов, сдавленный всхлип и приглушенные голоса. Тихо выругавшись, я распахнул дверь, не дожидаясь пока ее выломают, а судя по доносившимся из коридора звукам, это могло произойти с минуты на минуту.

— Извините, этот человек пытался пройти к вам, пробравшись через окно в столовой для прислуги, — развел руки в стороны один из двух охранников, кивком головы указывая на мужчину, которого держал его коллега.

— Дмитрий, негодник, прикажи этим варварам меня отпустить, — Серж, одетый в костюм напоминающим одеяния ниндзя, но почему-то со стразами и на каблуках, пытался вырваться из рук охранника, который, в свою очередь, не применял дополнительной силы, чтобы не ранить не званного гостя. — Вы оставите синяки, знаете, какая у меня чувствительная кожа?!

— Что вы тут делаете? — Я скрестил руки на груди, пристально разглядывая понемногу переставшего дергаться под моим взглядом мужчину.

— Я хочу сделать вам предложение, от которого вы не сможете отказаться! — Широко улыбнулся Серж.

— И вы туда же? — Вырвалось у меня против воли. — Знаете, у меня такое уже сегодня было, повторять желанием не горю.

— Кто-то еще посмел сделать вам предложение, кроме меня? — Надул обиженно губы модельер. — Это ни в какие ворота не лезет. Я пришел сюда первым. И я точно об этом знаю. — Он топнул ногой, попав каблуком по ноге охранника, который, не ожидая подобного, наклонился и тут же получил в нос затылком от дергающего своей головой во все стороны Сержа.

— Так, отпустите его, — махнул я рукой, хотя первым моим желанием было попросить, чтобы его выкинули из того самого окна, через которое он умудрился пробраться. — И научитесь, пожалуйста, скручивать нарушителей, а то сами убьетесь и их придушите. — Я покачал головой, понимая, что сейчас тут самый настоящий проходной двор, поэтому охрана на воротах, ничего в публичной личности не заподозрив и не найдя его в списке нежелательных личностей, вполне спокойно могла пропустить его внутрь, где охраны у каждого из гостей в разы больше, чем находится стандартно в поместье.

— Подайте мне вещи, которые вы посмели отобрать, — деловито приказал Серж охранникам, как только оказался свободен от захвата.

— Может, ты просто скажешь, что хотел, и пойдешь уже по своим модельерным делам? — Без особой надежды уточнил я, разглядывая огромный чемодан, который передают Сержу и обдумывая, как он смог заползти с ним по стене и пробраться через окно. Все же сильное желание, порой, творит чудеса лучше эликсиров.

— Да я ненадолго. — Прокряхтел Серж, с трудом занося чемодан в мою комнату. — Пять минут и все.

— Мы его проверили, ничего противозаконного там нет, — сочувственно посмотрел на меня охранник, козырнул и отошел от моей двери, параллельно связываясь с кем-то по инфопланшету.

Вернувшись в комнату, я сел на стул за столом, внимательно разглядывая суетившегося в центре комнаты мужчину. Он поставил чемодан на пол и встал передо мной, гордо вздернув подбородок. После чего дернул несколько завязок на одежде, и его «скрытный» костюм расправился и превратился в широкие черные штаны и свободную рубашку. В целом, все смотрелось бы даже красиво, если бы не дурацкие стразы и каблуки.

— Я могу говорить? — Зачем-то уточнил он.

— Будьте так добры, начинайте уже, — махнул я рукой, подозревая, что отдохнуть мне до ужина точно не дадут.

— Дмитрий, вы сделали так много за последнее время. Спасли этих страшных детей… В смысле, спасли бедных детей от страшной смерти и, что еще важнее, вы спасли меня от краха и разорения. Но сейчас, вы можете спасти меня от утихающей известности и снова дать тот глоток жизни, который сможет поднять меня на ту вершину, которую я до недавнего времени занимал.

— Нет. — Ответил я, вообще не понимая, о чем он говорит, но вдаваться в подробности никакого желания не было. Поэтому я молча встал, взял его за локоть и потащил к выходу. — Жаль, что вам пора, всего доброго.

— Вы даже не выслушали мое предложение! — Он обиженно тряхнул головой и ухватился за шкаф, от которого я, на удивление, не смог его сразу оторвать. — К тому же, если вы не отпустите меня, я буду кричать.

— Кричите. — Разрешил я, потащив дальше модельера вместе со шкафом. — Меня поймут.

— Тогда я начну стонать! — Нашелся Серж. — Представляете, что о вас подумают?

— Ладно, предлагай. — Вздохнул я и отпустил модельера. — У тебя пять минут. Не уложишься, будешь сначала кричать, а потом стонать над своей сломанной ногой в коридоре.

— Я видел вас в новостных сводках. Это какой-то ужас, кошмар, удар в самое мое сердце и, увидев вас сейчас, я нахожусь в предобморочном состоянии. — Немного отдышавшись, продолжил свое представление Серж. — Ответьте мне честно, то, что на вас надето вы отобрали у последнего бездомного на окраине? И вы действительно хотите появиться в таком виде на ужине перед его императорским высочеством, имея в близких друзьях такого гения, как я? Я не могу этого допустить. Моя душа просто покинет меня от разочарования и стыда, если вас будут чествовать на всю империю в том наряде, что вы сейчас носите. — Он всплеснул руками и внезапно ринулся ко мне, довольно быстро и профессионально расстёгивая на мне рубашку.

— Руки от аристократа убрал! — Рявкнул я, когда понял, что не могу отлепить от себя модельера, не причинив ему вреда. Ведь он с фанатичным блеском в глазах практически срывал с меня единственную приличную одежду, которая у меня была в поместье. От неожиданности он замер и сделал шаг назад, поднимая руки. — То есть, как я понял, ты хочешь предложить мне одежду? Если так, то показывай, что там у тебя.

— Просто одежду? — Закатил он глаза. — Просто одежду, — рассмеялся истерическим хохотом модельер. — Просто одежду не надевают на прием императорской семье. Это не просто одежда.

— Хорошо, я понял. Это предложение я принимаю, — без колебаний согласился я, срывая с себя остатки разорванной рубашки и выкидывая их в ведро для мусора. В этом он был прав, на ужин в приличном обществе в костюме с чужого плеча точно идти не стоило. — Только у меня будет к тебе ответная просьба, — сразу добавил я, открывшему рот Сержу. — Я прекрасно понимаю, что это будет отличная реклама для твоего магазина и для тебя лично. Я не удивлюсь, что ты еще дашь пару интервью, отмечая, что этот наряд сделан твоим творческим гением.

— Я согласен. — Широко улыбнулся он. — Только в ответ на услугу. — На удивление, он выглядел довольно серьезным и собранным, что было для него нехарактерно.

— Нет, моя просьба в обмен на то, что я появлюсь в наряде твоего производства. — Сразу осадил я Сержа. — Если ты что-то еще меня попросишь, то снова будешь мне должен.

— Это справедливо. — Признал модельер. — Тогда, может я сразу озвучу и просьбу? Чтобы все сразу обсудили? — Уточнил Серж и после моего кивка продолжил. — После вашего последнего визита ко мне, у меня родилась гениальная идея на предстоящий показ в Московии, и мне совершенно некого поставить на подиум главной звездой коллекции. Но глядя на вас, я понял, что нашел эту самую звезду, которую мне так не хватало. Высокий, стройный, при этом мускулистый и аристократично бледный, с первыми боевыми шрамами. Вы станете звездой!

— Показ, говоришь. — Задумался я. — Ладно, но при условии, что вечер будет благотворительный. Мне как раз для дальнейших планов нужно устроить что-то такое. И это не все! — Оборвал я поспешившего согласиться модельера. — Это не цена, а условие. Цену я назову позже, как и то, на что именно пойдут благотворительные сборы.

— Это неважно, я согласен. — Замотал головой Серж, протягивая руку.

— Но вы даже не знаете, во что впутываетесь, — усмехнулся я, мысленно содрогаясь от того, что предлагает мне Серж.

— О, поверьте, вы тоже, — как-то злобно оскалился модельер, на секунду потеряв самообладание. — Нет-нет вы не подумайте, это будет всего на один, максимум на два вечера, и все цивильно, — быстро поправил себя Серж, понимая, что его слова прозвучали несколько зловеще. Он подошел к чемодану, открыв который из него буквально начала вываливаться одежда. Как именно он затолкал туда столько вещей, оставалось для меня загадкой. — У меня уже были ваши мерки, поэтому я набросал несколько вариантов, закончить которые по фигуре можно довольно быстро, тем более, вы за такой короткий промежуток времени довольно преобразились. — Он скептически осмотрел одежду, начиная раскидывать в хаотичном порядке их в две кучи, проводя тем самым некую только ему понятную сортировку.

— Мне нужна ваша помощь для одного человека, — решил я вернуться к своей просьбе, пока ничего меня не отвлекало, а Серж «случайно», не забыл, что он мне должен за то, что я выйду в созданным им наряде. — Он, можно сказать, тоже своего рода модельер, только работает с более грубыми тканями, больше для повседневной носки. — Даже не смотря на чехарду событий, произошедших за последнее время, я помнил об обещании Владимиру, которое дал ранее. Ведь и без его ответа я знал, что он ухватится за любую возможность покинуть окраину и перебраться в столицу.

— Можете не продолжать, кажется, я понял, о ком вы говорите, — он выпрямился и вытер несуществующие капли пота со своего лба. — Я сразу же отметил качество и стиль работы в той куртке, которая была на вас в последнюю нашу встречу. Довольно оригинально и даже немного перекликается с той идеей, которая не дает мне в последнее время спать по ночам. Вы хотите, чтобы я взял его под свою протекцию?

— Можно сказать и так. Но тут есть одна проблема, этот человек с окраины Твери. — Уточнил я. — Соответственно ему нужно будет сделать документы, разрешение на работу и все, что потребуется.

— Боже, такой талант прозябает в этом чудовищном мире мрака и безысходности?! Вопиющее безумие. — На минуту отвлекся Серж, чтобы показательно схватиться за сердце. Впрочем, через несколько секунд он уже вернулся к работе. — Конечно, я могу все это сделать. У меня есть мастерская недалеко от окраины, на первое время сгодится, а дальше посмотрим, насколько мы сработаемся, — деловито ответил он, протягивая мне одну из рубашек.

— Так просто? — Я взял в руки протянутую одежду, накидывая ее на себя.

— Конечно, буквально так же просто, как вам было ответить мне да на мое предложение, — всплеснул он руками.

— Надеюсь, мы оба не пожалеем, — с улыбкой ответил я, примеряя очередную точно такую же рубашку, как ту, что что забраковал Серж несколько минут назад.

— Ну вот и отлично. — Кивнул модельер, вновь меняя мне рубашки. — Так, это не подходит, вот следующая, она на четверть тона темнее.

Прошло, наверное, около часа жутких мучений, во время которых я мерял всевозможные и, как мне показалось, совершенно не отличимые друг от друга вещи, пока, в конечном итоге, модельер не остался доволен получившимся результатом.

— Чем этот костюм отличается от того, что я мерял в самом начале? — Попытался я в последний раз понять сущность модельного искусства.

— Ради вашего блага, я сделаю вид, что не расслышал. — Махнул рукой Серж, собирая отобранные вещи. — Все, я пошел работать. Через час ваш наряд будет готов. Вы будете блистать в нем, словно мужественный рубин среди изнеженных и фальшивых страз, заставляя мужчин завидовать и ревновать, а женщин от восхищения пользоваться нашатырем, чтобы привести себя в чувство. Вы точно не разрешите подвести себе глаза?

— Ногу сломаю. — Напомнил я Сержу свое обещание.

— А с другой стороны, оно вам и не надо. — Тут же отскочил от меня модельер. — Мне и самому эта новая мода не по душе.

С этими словами он выпорхнул из комнаты, скрывшись в неизвестном направлении, оставив полный бардак в моей комнате и даже не подумав хотя бы немного за собой прибраться.

До ужина оставалось еще несколько часов, поэтому я решил провести его с пользой и в полном одиночестве, поклявшись больше никому не открывать дверь, даже под угрозой смерти. Двух предложений мне более, чем достаточно, поэтому если в какой-то голове родиться еще одно, то я без зазрения совести его проигнорирую. Я придвинул к себе инфопланшет и начал вчитываться во всю информацию, которую только мог найти про князя Огнева и князя Романова.

Примерно в то же самое время в апартаментах цесаревича Александра Меншикова.

— Простите, ваше императорское высочество, — после короткого стука, в рабочий кабинет вошел мужчина лет сорока в строгом повседневном костюме. Личный секретарь цесаревича Александра дождался момента, когда Меншиков оторвется от изучения каких-то бумаг и поднимет на него свой пронзительный взгляд. — Князь Огнев просит незапланированную аудиенцию, пользуясь случаем вашего нахождения в поместье князя Романовых.

— Он озвучил причину? — Устало откинулся мужчина на спинку стула и потер глаза. — Или как всегда отделался общими словами?

— Вы как всегда проницательны, ваше высочество. — Усмехнулся секретарь. — Он только сказал, что дело личное, которое он никоем образом не может решить самостоятельно, без заверения императорской семьи.

— Черт с ним, пускай заходит, — глубоко вздохнул цесаревич и с каким-то видимым облегчением отодвинул в сторону бумаги. — Все равно я уже на второй круг все перечитываю.

Секретарь скрылся за дверью, через которую тут же вошел князь Огнев. Он поклонился и прошел внутрь, замерев перед столом цесаревича, не решаясь садиться без разрешения.

— Присаживайтесь, — после максимально долгой паузы, которую дозволял этикет, произнес Меншиков. — С чем пожаловали, князь?

— Ваше императорское высочество, — начал Огнев, доставая из папки несколько бумаг, которые он положил на стол перед собой. — Как вам известно, Дмитрий Морозов, проявив не дюжую смелость и отвагу, спас не только мою дочь, но и ряд других благородных юношей и девушек. Я взял на себя смелость предложить вам наградить его по заслугам и представить к награде, в виде присвоения титула барона княжества Смоленского.

— Так в чем проблема? Подобные назначения не требуют согласования императора, — проговорил цесаревич, не притронувшись к документам и внимательно рассматривая князя. — Вы хотите что-то еще?

Князь Огнев едва заметно поежился, но довольно быстро взял себя в руки и снова вернул себе невозмутимый вид. Это было достойно восхищения, ведь взгляд цесаревича Александра практически всегда вызывал более бурную реакцию у окружающих. Даже у тех, кто практически на равных мог говорить с самим императором. Александр был бы достойным наследником престола, если бы не очередность рождения, которая делала это практически невозможным. Но, тем не менее, он был сильнейшим магом, по силе с которым мог соперничать только его собственный отец. И об этом, как бы не старались это скрыть в императорской семье, весь совет тринадцати прекрасно знал. И небезосновательно опасался младшего сына главы империи, отличающегося бескомпромиссностью в делах, связанных с государственной безопасностью. Одного из князей, допустившего воровство в императорской гвардии, Александр сжег прямо на главной площади его княжества. Не забыв, кстати, после этого, отправить счет его супруге за три испорченных клумбы, которые пострадали во время казни.

— Я не хочу предлагать ему вассалитет. — Пояснил князь Огнев. — Так что, он будет вольным бароном, а это следует согласовывать с представителем императорской семьи.

— Хорошо. Это достойная награда за спасения дочери, — кивнул цесаревич и подождал, пока Огнев пододвинет ему документы. — О своем решении и новом титуле Морозова я сообщу всем за ужином. Если, конечно, не найду в предоставленных вами документах ошибки. Что-то еще?

— Нет, ваше императорское высочество, — князь Огнев быстро поднялся и, поклонившись, удалился из комнаты, в которую тут же вошел секретарь.

— Князь Романов просит об аудиенции, — немного раздраженно отрапортовал мужчина, недовольный потоку просителей, потому как он всегда знал, что ничего кроме прошений и требований от князей ждать не приходится. — Дело неотложное, причины личные. Впрочем, как и всегда.

— Пускай зайдет, — усмехнулся каким-то своим мыслям молодой цесаревич, откладывая бумаги в сторону, так и не поставив свою подпись. — Думаю, это будет забавно.

— Ваше императорское высочество, — в кабинет вошел хозяин поместья и, поклонившись, дождался приглашения присесть. Он занимал влиятельное место в совете, но всегда поддерживал идеи цесаревича больше других, несмотря на свою закостенелость и возраст. Потомственному военному импонировала резкость и забота об отечестве, проявляемая Александром.

— Излагайте, — кивнул цесаревич, глядя на Романова своим жутким взором. Однако князь выдержал его взгляд и как ни в чем не бывало положил на середину стола несколько бумаг.

— Я хочу в качестве награды за спасение сына и Софьи Голицыной предоставить титул барона Тверского княжества Дмитрию Морозову, — сразу перешел к делу князь Романов, что было для него не характерно. — Думаю, выдать за него племянницу, так что прошу разрешение на то, чтобы он был вольным.

— Занятно выходит… — цесаревич усмехнулся и, взяв в руки протянутые бумаги внимательно их изучая. — О своем решении я сообщу за ужином, — ответил он отстраненно Романову. Старый военный сразу же поднялся и, поклонившись, вышел их комнаты. — А этот парень неспроста пользуется такой популярностью. Думаю, это можно повернуть во благо.

Цесаревич еще несколько минут смотрел в бумаги невидящим взглядом, после чего набрав на планшете чей-то номер, произнес, как только ему ответили.

— Князя Головина и карту в мой кабинет. Срочно.

Глава 16

Я оторвался от экрана инфопланшета, глядя на часы, и глубоко задумался. Времени оставалось до ужина не больше пары часов, а ясности так и не прибавилось.

Как таковой информации по князям и княжествам было не так уж и много, лишь общие моменты, покрытые слухами и неимоверно раздутыми сплетнями. Так что, узнать мне удалось не слишком много. Хотя, несколько новых моментов для себя я всё-таки подчеркнул. Как минимум, то, что род Романовых стоит во главе списка теоретических наследников на престол, из-за косвенного родства с императорским родом. Следовательно, в Совете они занимали одну из главенствующих ролей. Тверское княжество находилось чуть ли не в центре всех значимых экономических путей, связывая Империю своеобразной паутиной. Породниться с Романовыми старался каждый, кто обладал хоть каким-то влиянием, но князь брачным союзом ни Романа, ни Софью, ни других родственников, главой рода которых он являлся, не связывал. Проскальзывали некоторые слухи о тех или иных брачных контрактах, но, по факту, официально это объявлено не было. Скорее всего, Романов руководствовался какими-то своими мотивами или держал факт помолвки и обручения для более успешной сделки. Исходя из этого, предложение князя ко мне было довольно странным.

Что касается Огнева, тот тут все было намного более очевидно и менее заманчиво. Не пользующийся популярностью в Империи князь, занимающий десятое место из тринадцати в Совете, был главой угасающего рода. С каждым годом, все больше акул кружило вокруг него, выжидая удобный случай, чтобы вцепиться ему в глотку и оттяпать кусок княжества и власти. Сыновей, как, впрочем, и других родственников, которые могли бы заменить его во главе рода и управлять княжеством старый маг не имел. Власть по женской линии в Империи не передавалась, супруг дочери так же не имел никаких прав занять место князя, но вот, что касается внуков, тут было все не так однозначно. По крайней мере, если прямых наследников не имелось, то внуки вполне могли занять место деда, регентом которых в этом случае выступали родители. Запутанно и не все, конечно, логично, как по мне, но дела обстояли в Империи именно так.

На этом фоне, предложение Огнева выглядело вполне закономерным, особенно учитывая ту информацию, которую я знал о Сиринах. Их дар передавался исключительно по мужской линии, а это значит, что Татьяна была одной из последних в роду, кто обладал даром перевоплощения. Поэтому, видимо отчаявшись найти для дочери Сирина мужского пола, князь был вполне согласен на сильного мага, способного слегка улучшить генофонд рода. А если этот кто-то еще и власти никакой не имеет, да к тому же знает секрет дочери, и ей не придется всю жизнь прятаться, то вообще замечательно. А времени князю Смоленскому, чтобы достойно и правильно воспитать внуков, было не занимать. Сирины они, конечно, смертны, но живут просто до неприличия долго. Так что, противники Огнева, даже являясь магами, имеют реальный шанс быстрее умереть от старости, чем дождаться, пока Огнева не станет.

В общем, тут либо сразу нырять в самое пекло политических игр, стараясь занять более выгодное место под солнцем, либо играть роль прилежного семьянина и постепенно пробираться наверх, насколько это будет возможным.

К сожалению, времени, чтобы как следует все обдумать, у меня не было. Не успел я разложить в голове найденную информацию, как в дверь снова постучали.

— Дмитрий, открывай, твой костюм готов к финальной примерке, — прозвучал немного запыхавшийся голос Сержа. Не горя желанием открывать, я потянулся, разминая успевшую затечь спину, и только после этого медленно поднялся на ноги, направляясь к двери и перешагивая горы одежды, оставленных после себя увлеченным модельером.

Как я и предполагал, стоило мне только повернуть ручку двери, как внутрь комнаты словно ураган ворвался Серж. При этом таща за собой какой-то манекен, обмотанный, судя по всему, черным мусорным пакетом, по крайней мере, мне так показалось. Остановившись в центре и гордо поставив свое творение, он с немым укором обвел комнату взглядом.

— Да уж, ну и бардак тут у тебя, — поморщился он и, словно, не замечая моего злобного взгляда, брошенного на модельера, одним движением руки стянул пакет, представив передо мной готовую работу. — А вот и он. Твой первый парадно-выходной костюм. Милый, ты почему еще одетый, времени осталось всего ничего, а тебя еще нужно привести в порядок. Я договорился со своим стилистом, и он готов оказать эту небольшую услугу…

— Нет, — прервал я его, с силой захлопывая дверь перед каким-то напыщенным парнем, который пытался зайти ко мне в комнату. Звук, с которым дверь ударила ему в лицо, судя по всему сломав нос, кажется, был слышен на всем этаже.

— Ну нет, так нет, — тут же отодвинулся от меня Серж. — Тогда, давай, сразу перейдем к примерке.

Я подошел к костюму, который разительно отличался от того, что я примерял ранее. Даже цвет был каким-то другим, более насыщенным что ли. Но не это привлекло мое внимание. Слева на груди был вышит черным с серебристыми нитями орел с расправленными крыльями, которые выходили на рукав и правую сторону пиджака. Как только Серж начал расстёгивать пуговицы на манекене, мне показалось, что птица словно несколько раз взмахнула крыльями.

— Это что? — Я ткнул в вышивку пальцем, немного недоумевая. — Никогда бы не подумал, что официальный наряд будет украшен нечто подобным.

— Ты что, головой ударился? Перегрелся? Утомился? — Он попытался приложить к моему лбу свою ладонь, но я легко увернулся. — Это родовой герб Морозовых. Я понимаю, что раньше ты не имел право его носить, но тебе уже шестнадцать. Так что, кинжал на пояс, герб на грудь и вперед, покорять все женские сердца, что встретишь на своем пути.

— Родовой герб? — Перед глазами сразу же появилась картина похожего орла, висевшего в кабинете отца. — Это уместно?

— Не уместно на похороны в розовом цвете приходить, а на подобных встречах всегда нужны родовые отличительные знаки на одежде, это вообще-то прописано в правилах этикета, ну тебе-то конечно откуда про это знать. Все-все молчу. — Взмахнул руками Серж, поняв, что опять перегнул палку.

Он молча подождал, нетерпеливо притопывая одной ногой и приложив палец к губам, пока я полностью не облачусь в новую одежду. Как только я застегнул последнюю пуговицу, он цокнул языком.

— Боже, это восхитительно, однозначно моя лучшая работа! — С этими словами он вылетел из комнаты, даже не удосужившись закрыть за собой дверь. Стоило бы, пожалуй, разозлиться, но костюм был действительно хорош. Из дорогой удобной ткани, сшитый строго по меркам так, чтобы одежда не сковывала ни единого движения. Единственное, что на мой взгляд портило образ — это моя чрезмерная бледность, немного впалые скулы и какие-то слишком яркие глаза. Ну да ладно, некоторые аристократы ради такого образа тратят целые состояния. Сделаю вид, что все так и задумано. К том же, мои плечи уже неплохо раздались вширь, поэтому больным или немощным я отнюдь не выглядел.

— Простите, вам пришло заказное письмо с пометкой «срочно», — в двери протиснулся один из охранников, протягивая мне большой конверт. — Посыльный принес только что. Мы проверили, подозрительного ничего нет.

Мужчина подошел ко мне, протянул конверт и как только я его взял, сразу же удалился, осторожно прикрывая за собой двери. Ни обратного адреса, ни имени отправителя написано не было, только адрес доставки и мое имя. Конверт был достаточно тяжелым. Немного помедлив, я открыл его и достал стопку белых чистых листов бумаги сложенных в несколько раз, развернув которые, я увидел спрятанный в них довольно знакомый старый медальон. К счастью, теперь я был гораздо быстрее, чем раньше, так что мне удалось мгновенно сместиться в сторону, пропуская мимо себя притянутого амулетом призрака.

— С дороги! — Проорал появившийся рядом с амулетом Миша, рухнув на пол и прокатившись по нему до центра комнаты, где затормозил о кучу сваленных там вещей. — Ох, никогда больше не буду так путешествовать. — Держась за голову, пожаловался ученый. — Телепортироваться каждые двести метров, которые преодолевал курьер, постоянно врезаясь во все подряд…

— Ты не чувствуешь боли. — Напомнил я ему.

— А моральная составляющая? — Взвился Михаил. — Я побывал в мусорном баке, в сточной канаве, в бассейне с крокодилами!

— У нас где-то на улицах есть бассейн с крокодилами? — Удивился я.

— Нет, там какой-то протест феминисток за равные права был. — Отмахнулся Миша. — Но морды, я тебе скажу, не лучше.

— Ладно, я понял. — Вздохнул я. — Ты откуда тут взялся? — От неожиданности мне даже ругаться расхотелось. Миша поднялся, отряхнул с себя не способную прилипнуть к его одежде пыль и обвинительно начал тыкать в меня своим призрачным пальцем.

— Я бы сказал откуда, но тебе это будет не интересно. Тебе же плевать на меня, я чуть не поседел, когда почитал утренние газеты. Кстати, что с тобой стало, ты сумел основу вампира получить или тебя покусали, и ты скоро превратишься? — Принюхался он, подходя ко мне ближе.

— Рано радуешься, не обращусь. — Усмехнулся я. — Для опытов, мы тебе другого вампира найдем. Ладно, давай потом, мне нужно на ужин собираться и решить еще дурацкий вопрос с помолвкой.

— Вот! Стоит только одного на сутки отпустить, он сразу бабу в дом тащит… Нормальная хоть, не страшная? Деньги есть? Готовить умеет? — Деловито уточнил он, прищурив глаза. — Рома тоже того, или после похищения туго соображает? — Покрутил он пальцем у виска, так и не дождавшись от меня ответа. На самом деле, мне было, что обсудить с Мишей, но сейчас нужно было собраться и не отвлекаться от предстоящего мне первого ужина в высшем свете. — Ну раз молчишь, то все, совсем плохой. Кстати, об ужине, ты правда решил, что я пропущу чествование своего единственного друга? Совсем ты не ценишь мужскую дружбу, Дима, нет в тебе человечности, — он похлопал меня по плечу и открыл дверь, собираясь, видимо, куда-то идти. — Ну, ты идешь? — Спросил меня Миша, повернувшись ко мне, и сделал шаг за порог, не глядя себе под ноги. Естественно, по закону подлости, наступая на хвост караулившей меня у дверей черной кошке.

Не знаю, кто из двух истеричных и испуганных существ вопил громче, но черный разъяренный комок шерсти, в конечном итоге, бросился на призрака, стараясь вцепиться тому в глаза. Пролетев через него, кошка залетела в комнату, аккурат врезавшись в стоявший манекен, и как только оказалась на полу, вместе со злополучным манекеном, получила ногой по морде от Миши, который довольно проворно ворвался в комнату, чтобы разобраться с неожиданным гостем. Вылетев обратно за порог, кошка решила ретироваться и унеслась прочь с громким шипением.

— Что это было?! — Продолжал орать Михаил. — Кто привел ко мне в дом это отребье?!

— Понятия не имею, — пожал я плечами и, осмотрев призрака, удостоверился, что кошачьи все же не могут причинить ему вреда. Нелюбовь к кошкам, Мише можно было простить, они каким-то образом его чувствуют и так же не слишком проявляют к призраку добрых чувств. — Но бить кошек вообще-то нехорошо.

— Да плевать на кошку, мне они вообще нравятся, но кто притащил ко мне в дом фамильяра? — Почему-то шепотом поинтересовался он. — Это твоих рук дело? — Прищурился он, глядя пристально на меня. — Хорошо, судя по твоему удивленному лицу, ты понятия об этом не имеешь. Я вот это мракобесие издалека, еще будучи человеком, чувствовать мог, аура у них какая-та, не знаю, дурно-пахнущая. Да и вообще, я считаю это извращением.

— Фамильяр, говоришь? — Я задумался и вышел в коридор, чтобы осмотреться, но черную кошку больше не видел, собственно, как и не слышал. Мише я почему-то поверил, и это открытие меня немного потрясло. Кто-то целенаправленно шпионит за мной, и я понятия не имею кому это необходимо.

— Вот чует моя печень не спроста она тут ошивалась, ну да ладно. Пока у тебя есть я, никто не посмеет тебя обидеть, — выпятил грудь Миша, поставив одну ногу на опрокинутый манекен и принимая горделивую позу.

— Это хорошо, — кивнул я ему, закрывая дверь. — Теперь нужно выяснить чей это фамильяр, — я задумался, понимая, что практически ничего не знаю о них. Настоящих ведьм в моем мире было не много, а тех, что могли создать себе такого помощника, можно было просто пересчитать по пальцам. И это совершенно меня не обнадеживало. Теперь ходить в открытую по поместью мне не слишком-то и хотелось, учитывая, что кто-то отправил кошку следить за мной.

— Не получится, если только хозяин сам не объявится, — Миша сел на кровать, задумавшись. — Но можно попробовать проследить за блохастой. Только, сам понимаешь, у меня это не получится. Но у меня есть идея…

К счастью, раздавшийся стук в дверь избавил меня от очередной гениальной идеи Миши. Жестом попросив призрака замолчать, я открыл дверь, встретив на пороге князя Огнева и князя Романова. С трудом поборов удивление и сделав вид, что я ожидал их обоих в одно время, я отодвинулся, давая возможность им пройти внутрь.

Романов понимающе кивнул, после чего сделал приглашающий жест, на правах хозяина пропуская гостя поместья первого. Нахмурившиеся охранники, стоявшие позади Огнева, сделали, было, попытку проверить комнату первыми, но смоленский князь их молча остановил, оставив в коридоре вместе с охраной Романова.

— Извините, Дмитрий, что нагрянули без приглашения, но мы решили, что провести встречу сейчас будет наиболее разумным, тем более, как оказалось, у нас к вам одно и то же предложение. — Первым заговорил князь Огнев, осматривая помещение. Нужно отдать ему должное, глядя на устроенный Сержем бардак в моей комнате, он не изменился в лице.

— Я так понимаю, вы уже успели все обсудить между собой, — усмехнулся я, продолжая стоять в центре комнаты и рассматривая князей. — Присесть не предлагаю, элементарно некуда, — решил я все же проявить гостеприимство, но одиноко стоящий стул возле стола вряд ли смог бы уместить на себе двух мужчин.

Миша сидел на кровати тихо, переводя взгляд с одного гостя на другого, приоткрыв рот. Даже представить не могу, какие мысли роились в его призрачной голове.

— Да, вы правы, Дмитрий. Поэтому, просто хотим услышать ваше решение сейчас, в присутствии всех заинтересованных лиц. — Произнес Романов, бросая то и дело взгляд на Огнева. — Хотя, если вы не определились, мы можем немного подкорректировать условия предложения. Мы с князем Огневым все обсудили, поэтому предлагаем заключить помолвку одновременно с обеими девушками, ну а по прошествии двух лет или ранее, — почему-то выделил последнее слово Романов, — уже определиться окончательно.

— Мы поняли, что слишком давим на вас в сложившейся ситуации, — улыбнулся Огнев добродушной улыбкой пираньи, сложив руки на груди. — Все условия, предложенные с моей стороны ранее, конечно же, сохраняются.

Я вскинул брови от удивления и присвистнул про себя. В голове я прокручивал подобный ответ, но все же не знал, как к такому решению отнесся бы сам Романов. Но тут внутриродовые игры уровнем гораздо выше, нежели мне положено по статусу знать.

— Что же, думаю, мне действительно пора ответить, — вздохнул я, принимая решение. — Если раньше выбор был не простым, то теперь и говорить нечего. Но, мне кажется, что ваше последнее предложение наиболее выгодное.

— Значит, по рукам, — кивнул Огнев. — Завтра утром мой юрист предоставит все необходимые документы, которые нужно будет подписать. Сами понимаете, мы все, так или иначе, люди военные. Кто знает, что со мной будет через два года? А так у вас на руках будут все необходимые документы.

— С вами, Дмитрий, я думаю, мы подпишем бумаги сразу же после ужина, — подытожил Романов и первым протянул руку, которую я пожал.

— Встретимся за ужином, кстати, очень хороший выходной костюм, вы будете заметно отличаться от остальных, — пожал руку Огнев и вышел вслед за Романовым.

— Это чего сейчас было? — Поинтересовался Миша, подождав ради приличия, когда я сяду на стул. — То есть, ты хочешь сказать, что ты еще и думаешь, брать ли мою племянницу в жены? Да после всего, что ты с ней сделал, ты просто обязан на ней жениться. Думает еще он. Та златовласка ей в подметки не годится, — начал повышать голос Миша, вскакивая с постели. — Она же бедная, как церковная мышь! Я на какие деньги буду лабораторию себе… то есть тебе, строить?

— И что же я такого с ней сделал? — Устало полюбопытствовал я, только сейчас осознавая, что буду находиться в эпицентре войны между Софьей и Татьяной, и то только потому, что ни одна из них не захочет быть проигравшей стороной. Благо, Огнева вроде не учится в академии вместе с нами.

— Вы посмотрите на него, еще хватает наглости спрашивать об этом, — хмыкнул Миша, открывая дверь и выходя из комнаты. — Считай, что ты ранил сейчас меня в самое сердце, в то место, которое отвечает за чувства к родственникам.

— В отдел для крупных купюр? — Решил уточнить я, получив в ответ только громкий хлопок закрывающейся двери.

Посмотрев еще раз на себя в зеркало, усмехнувшись собственному отражению, я вышел из комнаты в направлении большой гостиной, где, собственно, и планировался долгожданный ужин.

В поместье было тихо. Шум и гомон начал пробиваться только на подходе к гостиной, возле которой собралось просто невероятное количество самой разномастной публики. Как я понимаю, журналисты всех газет и изданий, включая самые мелкие, сейчас собрались здесь. В толпе я даже сумел разглядеть Сержа, который оживленно о чем-то разговаривал с какой-то миловидной девицей. В саму гостиную их не пускала охрана, создавая специальный коридор для приглашенных гостей. Возле дверей стоял, наверное, единственный знакомый мне охранник, который тщательно сверялся со списком прежде, чем пропустить кого-то внутрь.

— Ваше место возле княжича Романова, — отметив меняв списке, произнес он перед тем, как открыть передо мной дверь. — Желаю хорошего вечера.

В самой гостиной практически ничего не изменилось с того раза, когда я был тут ранее. Только количество столов увеличилось до трех, а возле дальней от входа стены, на небольшом возвышении стояло массивное кресло, чем-то напоминающее трон. Ну, зато я знаю, где будет находиться цесаревич. Зал был практически заполнен. Все оживленно о чем-то переговаривались, шныряя по залу, решая какие-то собственные вопросы и дела. Действительно, Серж оказался прав. Я был в своем наряде, словно черный ворон среди разноцветных канареек. Парадные костюмы остальных семей были более яркими, словно каждый старался перещеголять другого в количестве золота и серебра, которыми были вышиты их родовые гербы. Женская половина была просто облачена в разнообразные вечерние платья, без какой-либо геральдики. Я решил не привлекать к себе пока лишнего внимания, стоя в тени, разглядывая собравшихся, среди которых я увидел чету Головиных, судя по виду которых, рады этому представлению они по какой-то причине были меньше всех. Сомневаюсь, что причина в разорванной помолвке.

Медведев тоже присутствовал здесь, вместе со своим отцом. Сам Ярослав словно светился изнутри, стараясь поговорить чуть ли не с каждым. Единственное, кого я не увидел — это баронессу Сташкову, собственно, как и Софью, видимо, из больничного крыла их все же пока не рискнули отпускать. Прозвучала мелодичная трель, и все начали постепенно рассаживаться по своим местам.

Найдя взглядом княжича, я двинулся в его сторону. Подойдя к своему месту, я увидел Мишу, который сидел на моем стуле, и восторженным взглядом осматривался по сторонам, даже не обратив на меня внимание.

— Как ты? — Спросил меня Роман, когда я приблизился к ним. Он заметно нервничал, белки глаз покрыла красная сетка, а круги под ними не могла скрыть даже пудра, которой, в отличие от меня, его щедро обработали.

— Подвинься, — еле слышно прорычал я на ухо Мише, делая вид, что отодвигаю стул, и разглядывая княжича, вид которого мне, мягко говоря, не слишком нравился.

— Что? — Сдвинул брови Роман, глядя, как я сажусь, стараясь незаметно спихнуть упирающегося призрака. Когда я сел, то достал из кармана брюк медальон, который положил туда сразу же, как только Миша появился в комнате. — Откуда он у тебя…

— Потом расскажу, — отмахнулся я, — плохо выглядишь.

— Чувствую тоже не очень, — кивнул княжич. — Просто на нервах. Боюсь, что что-нибудь произойдет, и я подставлю отца в такой важный момент.

— Но ведь никаких предпосылок нет? — Уточнил я у него, слушая его пульс.

— Пока все так же, — ответил он сразу перед последовавшей музыкальной трелью, после которой в гостиной наступила гробовая тишина.

— Его императорское высочество цесаревич Александр, — раздался голос откуда-то с потолка, после чего все начали подниматься со своих только что занятых мест.

В зал под гимн Российской Империи, в окружении каких-то официальных лиц, совершенно не напоминающих охрану, вошел цесаревич Александр, облаченный в тот же самый мундир, в котором он был при нашей короткой встрече. Все собравшиеся наклонили головы, пока цесаревич не прошел к наспех сооруженному возвышению. Такой официоз меня немного дезориентировал. Я понятия не имел, как следует себя вести при таких мероприятиях, напоминающих ужин только по количеству сервировочных приборов на столах.

Меншиков поднял руку, и музыка затихла, вслед за этим все подняли головы, но по своим местам не рассаживались.

— Я рад приветствовать всех собравшихся в этот тяжелый и одновременно радостных для всех нас день, — начал он. Я услышал, как немного в искажении звучат его слова за дверьми гостиной, в которой так же, как и внутри была абсолютная тишина. Скорее всего, речь цесаревича транслировалась за пределы гостиной, чтобы все собравшиеся акулы пера были в курсе происходящего. Миша, как обычно, бубнил за спиной, комментируя каждое слово, что одновременно нервировало и расслабляло, потому как слушать речи, делающие из меня козла отпущения, мне не слишком хотелось. Я честно старался вслушиваться, но с каждой минутой, все больше понимал, что теряю суть речи цесаревича.

— За проявленный героизм, умение находить выход из сложных ситуаций, я, по согласованию с генералом имперского полка, предлагаю места в имперской военной академии сразу же после окончания основного обучения без каких-либо вступительных испытаний Дмитрию Морозову и барону Ярославу Медведеву. Такие храбрые воины нужны Империи. — Наконец, перешел к главному цесаревич.

Взглянув на Медведева, я обнаружил, что Ярослав выглядит несколько обескураженным и удивленным, ведь до этого момента в речи Александра о нем упоминалось только вскользь.

— Кроме того, я хочу, от имени императорского дома, присвоить статус вольного барона Дмитрию Морозову, передав в его владение земли Красного Бора Новгородского княжества, а также граничащие с ним свободные территории.

По залу прошел неуверенный ропот. Все переглядывались и бросали взгляды на меня и на Головина-старшего, который сидел с невозмутимым видом. Единственное, что выдавало в нем гнев — это красный румянец на щеках и играющие еле заметно желваки. Головин-младший буровил меня таким злобным, полным ненавистью взглядом, что мне даже стало страшно за его здоровье. Так и удар можно получить, если не сердечный, то от меня в глаз — это точно.

— Ничего себе, — присвистнул Миша, а княжич похлопал меня по плечу, поздравляя. Я еще не до конца понял, что именно произошло, но ворох сваливающихся на меня проблем уже прикидывал. Тем более, не просто так цесаревич зачем-то выделил, что оттяпал кусок княжества для вольного баронства. — Интересно, что с тебя взамен потребуют? Не может такая щедрость императора просто из неоткуда взяться.

Я кивнул, мысленно с ним соглашаясь и все еще поглядывая на Головина. Неожиданно я поежился от легкого холодного ветерка, хотя взяться ему вроде здесь было не откуда. Я оглядел зал, стараясь найти источник, но дуновение прекратилось так же резко, как и началось. Княжич нахмурился, глядя на меня, показывая, что он тоже что-то почувствовал, но судя по остальным гостям, никто этого больше не заметил, включая цесаревича.

— Таким образом, от лица Императорского дома, я награждаю Дмитрия Морозова орденом Святого Станислава за проявленное мужество. — Наконец, завершил свою речь Меншиков.

Я сразу после тычка в бок одновременно от княжича и Миши поднялся и подошел к цесаревичу, не забывая осматриваться, и стараясь не привлекать лишнего внимания, хотя куда уж больше. Все итак пристально смотрели мне в спину, мысленно рассуждая за какие такие заслуги мне так щедро отвалили императорского внимания. Дойдя до Александра, я приклонил перед ним голову, после чего встретился с ним взглядом. Он усмехнулся и приколол орден мне на грудь. Что бы это могло значить, я так и не понял, ощущая внезапно свалившуюся тошноту.

Приклонив голову еще раз, я направился к своему месту, стараясь побороть ком и появившийся в голове странный шум, который с каждой секундой все усиливался, присоединяя к себе довольно сильную головную боль. Перед глазами все начало плыть. Я вернулся на свое место под очередные аплодисменты, стараясь не упасть по дороге. Ощущения были очень странные, такого я никого ранее не чувствовал и даже не мог сообразить, что происходит. Я буквально рухнул на стул, стараясь выглядеть адекватно перед направленными на меня взглядами, но делать это с каждой секундой становилось все труднее.

Неожиданно Роман схватился за голову, тихо застонав, благо никто этого не услышал и не обратил внимание.

— Что с тобой? — Я поднялся вслед за остальными, провожая цесаревича, который на ужин так и не остался, поддерживая княжича под локоть. Тот не ответил, только покачал головой, не открывая глаз.

Как только двери за цесаревичем закрылись, Роман рухнул на пол, теряя сознание. Из его ушей и глаз бежала кровь, которая заливала пол и костюм. Головная боль словно толчком пробила созданный мною барьер, и мир несколько раз повернулся, заставляя упасть на колени рядом с другом, над которым уже склонился князь Романов и несколько особо любопытных человек из тех, кто находился рядом.

— Какого лешего с вами творится? Дима, ты слышишь меня? — Сквозь гул пробился голос Миши прежде, чем наступила темнота.

Глава 17

Сознание вернулось рывком. Еще мгновение назад, по моим ощущениям, я был на приеме, и вот уже лежу на чем-то мягком и даже с закрытыми глазами чувствую пристальный, буквально просверливающий меня, взгляд. Резко сев, я потянулся было за оружием, но понял, что нахожусь в палате больничного крыла, а Миша стоит, свесившись надо мной, и не мигая смотрит мне в лицо.

— Ты что творишь? — Поморщился я и откинулся на подушку. Чувствовал я себя на удивление хорошо, ни единого следа усталости в теле не ощущалось. И даже более того, прошли почти все болевые ощущения от перестройки организма. Так что, не взирая на случившееся, настроение у меня было достаточно приподнятое.

— Жду, когда ты проснешься, — как что-то само собой разумеющееся пояснил призрак, все еще стоя надо мной.

— Может, хватит уже, — раздражённо буркнул я, услышав шаги за дверью. Палата, в которую меня разместили была одноместная и маленькая. В нее едва помещалась кровать, несколько тумб и стул. — Сколько я тут уже валяюсь?

— Да недолго, — махнул рукой Миша, усаживаясь, наконец, рядом с кроватью. — Что такое четырнадцать часов для молодого растущего организма.

— Слушай, ты чего сегодня такой злой? — Отмахнулся от призрака, вставая с постели и разглядывая комнату в поисках своей одежды. Потому что, в данный момент на мне была только больничная пижама.

— Пытался понять, что с вами произошло. Вы такой переполох устроили, какого я за всю жизнь не видел. Ну да ладно, сам в газетах прочитаешь. — Он сложил руки на груди, продолжая буравить меня взглядом. — Хорошо, если ты сам молчишь, то я начну первым. Во-первых, это было не проклятье, не отравление, не порча, ни что бы там не было еще. Все возможные варианты проверили сразу же даже без моей помощи. Вы просто свалились на пол и залили все своей кровью. Хорошо хоть в конвульсиях биться не стали, а то совсем было бы неприглядно.

Я еще могу простить Романа, который до сих пор находится в каком-то коматозном состоянии. Вроде бы все функции организма в норме, но по какой-то причине прийти в себя не может. Но ты! Даже не знаю, как тебя назвать. Пришел в себя еще в тот момент, когда тебя тащили, осмотрелся и, видимо не найдя угрозы, послал всех к черту и просто уснул. Поэтому тебя, собственно, и бросили в этом чулане. Наблюдение за тобой не требуется, а мест лишних нет. А во-вторых, — не дал мне вставить ни слова Миша, — я так и не понял, что ты сделал с моим племянником. Я провел все возможные тесты и пришел только к одному выводу: он теперь не вампир, ну или его жалкое подобие, которым он являлся. Но это еще пол беды. Теперь по своему энергетическому составу и химии крови вы сильно похожи. Зачем ты пытаешься сделать из Романа свою пиратскую копию? Мне он нравился, когда был индивидуальной личностью. И это я еще не говорю о том, что ты сам довольно сильно изменился и никакие сделанные мною эликсиры, ни за что бы не сотворили такого. Можешь не отпираться, у меня было время все тщательно проверить в полевых условиях. Целых четырнадцать часов, между прочим. А теперь можешь говорить. — Замолчал, наконец, он.

— Я понятия не имею, что произошло на ужине. — Честно признался я, после чего сел напротив призрака. — А насчет Романа, то все, что с ним произошло, сотворила княгиня. Я его нашел уже таким.

— А что скажешь про свое изменение и вашу схожесть? — Прищурился Михаил.

— Изменения моего организма — это что-то среднее, между алхимией и руталистикой. — Попытался объяснить я то, что сам понимал не до конца. — Создано, кстати, в свое время на основе вампирского мистицизма, позволяющего одному кровососу поглотить другого, для увеличения личной силы. Рискну предположить, что княгиня хотела сделать с сыном что-то подобное, вкачивая в него кровь вампира или другой сильной твари. Этим вполне можно объяснить, то, что он стал похож на меня. Кстати, мне потребуется помощь для нейтрализации последствий, так что все нюансы я расскажу, и мы вполне можем попробовать применить их к Роману.

— Хорошо, звучит логично. Но список того, что ты сделал с собой и какие могут быть последствия ты предоставишь мне письменно, в трех экземплярах. Сколько, чего и в какой последовательности выпил, съел, лизнул и занюхал, — призрак встал и вышел из палаты, на что-то видимо обидевшись.

Проведя в палате еще полчаса, я попытался разложить все последние события по полочкам и понять, что именно произошло на приеме и почему пострадали только мы с княжичем. Но ответа, ксожалению, так и не смог найти. Причина, скорее всего, кроется в катакомбах на старом кладбище, где я встретил неизвестную тварь. По крайней мере, других зацепок на данный момент у меня не было.

Хотя, на самом деле, в голову приходила еще одна мысль о том, что в этом деле замешан орден, но я тут же ее отверг. При самом ритуале нас с Романом ничего не связывало, да и, как говорил Черепанов, метка была на мне, а княжича они даже не успели увидеть. Как бы не хотелось, но мне нужно было вернуться в склеп и внимательно все осмотреть. Может быть тогда я пойму, что за тварь вырвалась на свободу, и что вообще там произошло.

Кивнув своим мыслям, я встал и вышел из своей палаты, направляясь прямо по коридору в направлении, где, судя по звукам, находилось больше всего народа. Как и ожидалось, это была палата Романа. Там работали сразу несколько медсестер и женщина-лекарь, которая занималась Софьей после пещеры Арахны.

— Как его состояние? — Спросил я у нее, подходя к постели и рассматривая княжича, который лежал с закрытыми глазами. Дыхание его было ровным, сердце билось редко, но сильно и ритмично.

— По всем показателям здоров. В данный момент спит. — Она пожала плечами. — Я погрузила его в лечебный сон сразу же, как только он пришел в себя. Мальчики, я не знаю, что именно с вами произошло, но Роману досталось сильнее. Активность в коре его головного мозга была повышена пять минут настолько, что я серьезно опасалась инсульта, но потом все стабилизировалось.

— Понятно, — я с облегчением выдохнул. Хорошо, что с княжичем все в порядке. Миша только жути зря нагнал. Хотя, пожалуй, уже нужно привыкнуть к его манере изложения событий.

Я кивнул лекарю и направился в свою комнату, чтобы привести себя в порядок. Первым желанием было зайти к Софье. Проходя мимо ее палаты, я слышал, что она с кем-то тихо разговаривала, но довольно быстро передумал, понимая, что сейчас любые разговоры будут лишними. Чувствовал я себя прекрасно, трансформация перешла в конечную фазу и все чувства были обострены до предела. Решение с двойной помолвкой теперь уже не казалось чем-то абсурдным, скорее, мне было интересно, во что это выльется. Магической энергии, которая текла по жилам, было в избытке, но сейчас я ее спокойно контролировал, не давая вырвать наружу. Я чувствовал, что что-то в ней поменялось, поэтому первым делом следовало разобраться в этом. А иначе я рисковал случайно вскипятить себе кровь или кого-нибудь заморозить.

В поместье было непривычно тихо. Многие гости разъехались, да и журналисты, как и третьи лица разбежались смаковать подробности произошедшего. Беспрепятственно дойдя до комнаты, которую больше никто не охранял, я, первым делом, принял душ и переоделся. В комнате, на удивление, был полный порядок. Все было чисто и прибрано, а мой парадный костюм был вычищен, выглажен и висел в шкафу рядом с остальными вещами, которых заметно прибавилось. Никакой записки или послания от Сержа не было, но я итак видел, что это была его работа. А вот оружие осталось нетронутым и лежало на столе в том виде, в котором я его и оставил, включая родовой кинжал, который кто-то перенес ко всему арсеналу.

Не удержавшись, я быстро почистил и разложил все оружие, и только после этого забрался на кровать и максимально расслабился, погружаясь в медитативное состояние.

Переход в библиотеку, впервые на моей памяти был таким гладким. Без каких-либо рывков и ощущения переноса. Словно я закрыл глаза в одном мире, а открыл их уже в другом. Сначала я не понял, что именно изменилось, но когда до меня дошло, то я просто сел на кресло, которое заменило стоявший тут ранее стул, и ошарашенно смотрел на ступени, которых было уже три. Судя по всему, я после трансформации, буквально за одну ночь повысил свой магический ранг до третьего. Хотя у обычного мага это занимало почти год усердной учебы и тренировок.

Более того, теперь ступени были окрашены в два цвета. Одна половина была словно припорошена снегом и переливалась в тех местах, где на нее падал свет. Вторая же имела багряно-красный цвет и была матовая, словно застывшая кровь. Между ними пролегала черная широкая полоса, разделяя их и не давая пересекаться. Неплохо так для получения первой основы, еще бы знать, как это развить и зачем, демон бы ее побрал, нужны эти стеллажи с книгами.

Вынырнув через некоторое время из подсознания, я посмотрел на часы, с удивлением отмечая, что прошло не более пяти минут реального времени, хотя, судя по моим ощущениям, я провел там, разбираясь со своей новой силой, не менее часа.

Решив обдумать все это позже, с головой окунувшись в библиотеку реальную, находившуюся в академии, я вышел из комнаты и направился в направлении гостиной, где, судя по тихим разговорам и запахам подавали второй завтрак. Поесть бы все же не помешало. Ведь прошло около двух суток с того момента, когда в моем желудке находилось что-то большее, нежели эликсиры и вино.

За столом в данный момент находилось пятеро человек. Сам князь Романов, Огнев, и трое каких-то специалистов, которые поочередно отчитывались перед князьями. Естественно, при моем появлении разговоры стихли, и все повернулись в мою сторону, разглядывая меня с интересом человека, впервые увидевшего экзотического зверька в зоопарке.

— Дмитрий, я рад, что с вами все обошлось. Вы, признаюсь, напугали всех. Присаживайтесь. — Романов кивнул на место, которое было определено за мной еще ранее и, больше не глядя на меня, вернулся к прерванном завтраку. — Господа, продолжим позже. Не будем утомлять барона нашими цифрами.

Позавтракав в тишине и чувствуя себя не слишком уютно под направленными на меня взглядами, я положил столовые приборы и посмотрел на Огнева, который о чем-то тихо переговаривался с сидящей рядом с ним женщиной. Поймав мой взгляд, смоленский князь кивнул ей и обратился ко мне.

— Дмитрий, раз вы уже пришли в себя и чувствуете себя хорошо, я думаю, сейчас самое время вернуться к нашему вчерашнему разговору. Мы еще не объявляли о помолвке официально. Сами понимаете, не будучи уверенным в вашем здравии и без подписанных документов, это было бы опрометчиво.

— Поэтому, думаю, не стоит откладывать все формальности. Господа, пройдемте в мой кабинет, — сразу же произнес Романов и первым встал из-за стола.

В кабинете Романова нас уже ждали двое мужчин, которые выполняли функции юристов обеих семей. Словно отрепетировав заранее, они в доступной форме пересказали условия соглашений, которые уже были обговорены заранее, и дали мне время, чтобы я ознакомился с бумагами. После чего забрав подписанные экземпляры, гордо удалились из помещения, будто заключили сделку века. Хотя, может так оно и было, а я просто чего-то не знал.

К слову, никаких подводных камней или дополнительных обязательств с моей стороны в письменных соглашениях я не обнаружил. Хотя внимательно прочитал каждое слово. В этом плане князья поступили довольно честно, не приписывая ничего мелким нечитаемым шрифтом в конце страницы.

— Татьяна уже уехала в академию, поэтому мне нужно сообщить о решении ей лично, прежде, чем официально объявить о помолвке, — улыбнулся Огнев и вышел из кабинета, оставляя с Романовым нас наедине.

— Я же вам настоятельно рекомендую погостить еще немного в поместье, чтобы полностью оклематься, — посмотрел на меня Романов. Выглядел он уставшим и задумчивым, но как мог старался это не показывать. — Ведь никто так и не понял, что именно с вами произошло. Вдруг приступ повториться?

— Тогда мне все равно не смогут помочь. Поэтому, я все же вернусь в академию, — не задумываясь ответил я. — Кстати, можно задать вам, как дипломированному магу, один вопрос?

— Я слушаю, — удивился моей просьбе Романов и немного подался вперед.

— Как мне найти хозяина фамильяра? — Пока мы шли в кабинет князя, черная тень промелькнула в стороне, мгновенно скрывшись за углом. Обычный человек ничего бы не заметил или подумал, что ему показалось, но я был на все сто процентов уверен, что тот, кто открыл на меня слежку, решил ее продолжить, несмотря на встречу с Мишей.

— Очень любопытный вопрос, — хозяин кабинета потер подбородок, задумчиво на меня посмотрев. — Официально, только поймать его и подождать, когда хозяин придет за своим сокровищем. Правда, есть еще один ритуал, но тут тебе лучше обратиться к Софье. Провидцы, даже такие слабые, как моя племянница, имеют чуть больше возможностей, чем боевые маги. Это вопрос для ознакомления или личного характера? — Все же полюбопытствовал он.

— Для ознакомления, — кивнул я. Вдаваться в подробности не хотелось. Привлекать князя не входило в мои планы, все же нужно было разобраться в этом деле самостоятельно.

— Ну, пусть будет так, — кивнул Романов. — Я хочу, чтобы ты воспользовался телепортом для перемещения в академию. На улицах сейчас не безопасно.

Я кивнул и встал из-за стола.

— Дмитрий, прежде, чем вы уедете в академию, вам необходимо встретиться с человеком из столицы, чтобы он ввел вас в курс дела, относительно вашего нового титула. Он прибыл на рассвете и все это время находится в ожидании вашей с ним встречи, — усмехнулся он. — По коридору третья дверь налево, — указал он рукой мне на двери кабинета, показывая, что разговор окончен.

Интересно, что это за человек такой, раз князь решил еще немного его помариновать, прежде, чем сообщить мне об его визите.

Зайдя в указанную дверь, я обнаружил там небольшой кабинет, в котором меня ждал мужчина средних лет в строгом сером костюме. Сидя за столом и увлеченно что-то разглядывая на экране инфопланшета, он, судя по всему, не особо скучал, находясь в одиночестве. Мужчина оторвался от своего занятия и посмотрел на меня поверх очков, указывая на свободный стул.

— Так, молодой человек, заждался я вас, но, учитывая сложившиеся обстоятельства, ваше опоздание можно считать вполне уместным, — укоризненно покачал он головой и, отложив в сторону планшет, пододвинул к себе папку с документами и вытащил из нее пухлую стопку исписанных листов. — Можете обращаться ко мне просто Леонид Георгиевич, с вами, Дмитрий Игоревич, мы будем видеться теперь довольно часто, особенно в первое время.

— Простите, Леонид, вы вообще кто? — Я пристально смотрел на мужчину, который даже не пытался выглядеть дружелюбно или располагающе. Невысокого роста, толстый, с тонкими руками и мешками под глазами. Лоб его покрывала испарина, глаза бегали, а на лице явно проглядывалась гримаса отвращения, с тех пор, как только он меня увидел. В общем, обычный чиновник мелкого звена, который считает себя обделенным, недооцененным, но очень важным. Встречался я с такими. Встречался и жутко не любил. — Чем именно вы занимаетесь?

— Я ваш поверенный, назначенный малым Советом, до вашего совершеннолетия. — Поморщился он, видимо, не думая, что кто-то может не знать о его статусе.

— Малым Советом? — Переспросил я, ни разу не встречая упоминания о подобной организации в Империи.

— В малый Совет входят вольные баронства и временные управляющие имперскими землями, не входящими ни в одно княжество. — Нехотя пояснил он, словно делая одолжения разъясняя мне прописные истины. — И я ваша связь между ним и вами. На сегодняшний день, я должен ознакомить вас с территориями ваших земель и подписать соответствующие бумаги. Дальше мы составим план развития и подсчитаем необходимые для этого дотации из имперской казны, но это будет только после того, как вы встретитесь со старостой Красного Бора.

Я продолжал пристально смотреть на мужика, который от моего взгляда с каждой минутой чувствовал себя все менее уверенно. Скорее всего, он ожидал увидеть перед собой шестнадцатилетнего юнца, который будет беспрекословно слушаться его, позволяя воровать из казны столько, сколько это вообще возможно. Свои мысли и желания отхватить себе максимально большой кусок тех самых дотаций, он даже не скрывал. Но тут он крупно ошибся. Может, я не самый лучший управленец, но зато я слышу, как учащается его пульс каждый раз, когда он только собирается врать или лукавить.

— Сейчас я подписывать ничего не буду. С документами ознакомлюсь позже вместе с юристом, после чего запрошу встречу с вами, — спустя минуту молчания произнес я, больше не притронувшись к бумагам. Леонид поджал губы и злобно сверкнул глазами, но возразить не решился. Думаю, что сработаться нам будет не трудно. Никакой симпатии ни я к нему, ни он ко мне не испытывали. Поэтому, в случае возникновения неприятностей или воровства с его стороны, я вполне могу позволить себе переломать ему пальцы. Видимо, прочитав в моих глазах витавшие у меня в голове мысли, он согласно кивнул и молча развернул карту, занимающую половину стола, и указал на область, выделенную красным цветом.

— Ваши земли включают в себя поселение Красный Бор, в котором проживает около тысячи человек и окружающую его местность. Большую часть ваших земель составляет лес, до сего момента являющийся нейтральной территорией между новгородским княжеством и тверским.

— Когда планируется встреча со старостой? — Спросил я, внимательно изучая карту. Что-то было странным в том куске земли, дарованной мне цесаревичем, особенно учитывая довольно широкую лесополосу и небольшое, словно идущее в нагрузку к нему, селение.

— Через неделю, — ответил он и свернул карту. После чего поднялся со стула, всем своим видом показывая недовольство таким скоротечным и завершенным не в его пользу разговором. — Тогда же мы с вами встретимся еще раз, чтобы вы передали мне подписанные бумаги. И только тогда мы с вами начнем обсуждать ваши обязанности.

— Только, если у меня не появятся вопросы к формулировкам в документах, — усмехнулся я, наблюдая как на его лысине выступает пот. — В противном случае, у нас возникнут проблемы.

— Никаких проблем. — Сделал шаг назад Леонид. — Договор не имеет строгого регламента. Мы сможем внести туда несколько уточнений, если вам будет это очень нужно.

— Тогда до встречи. — Кивнул я ему на прощание, после чего поднялся и, взяв бумаги, вышел из кабинета. Нужно будет нанять толкового юриста, чтобы он внимательно прошерстил договор. Он, конечно, напуган, но зная подобный тип людей, жадность легко пересилит его чувство самосохранения.

Почти дойдя до своей комнаты, я снова заметил преследующую меня кошку. Мне это откровенно начало надоедать. К помощи Софьи я пока не хотел обращаться, поэтому решил действовать самостоятельно.

Спустишь в лабораторию, я увидел призрака, который в густом зеленом дыму что-то варил в довольно большом чугунном котле. Помешивая бурлящую жидкость огромным половником, он напевал себе под нос какую-то веселую песенку и слегка пританцовывал. Зная характер Михаила, выглядело это довольно опасно.

— Что делаешь? — Спросил я, присаживаясь на стул и морщась от едкого запаха.

— Ничего, — резко повернулся он, выключая плиту и пряча половник у себя за спиной. — Просто, немного экспериментирую, — решил уточнить он, стараясь закрыть ногой каплю, которая сорвалась с половника и теперь с громким шипением прожигала каменный пол. Для успокоения я решил не вдаваться в подробности, надеясь на то, что дом не взорвется до моего отбытия.

— У меня есть к тебе небольшая просьба… — Не смог договорить я, потому что дыхание перехватило от пара, и я закашлялся. — Слушай, у тебя есть что-нибудь попить?

— Подожди, — Миша схватил со стола стакан с красноватым содержимым и протянул его мне. — Вот выпей, сразу полегчает.

Я недоверчиво принюхался. Пахло шиповником и мятой. Больше никаких посторонних запахов от варева учуять я не смог.

— Это что? — На всякий случай решил уточнить я, понимая, что правды я не услышу.

— Просто тонизирующий отвар, — сжал губы призрак, всем своим видом показывая, что оскорблен моим недоверием. Пожав плечами, я сделал глоток. Все же, еще ни разу Миша не пытался меня отравить всерьез, а устойчивость к ядам, после того, как я получил основу вампира, у меня должна была стать просто феноменальной, так что волноваться мне особо было не о чем. Поставив стакан на стол, я прислушался к своим ощущениям. Голову немного обдало жаром, сердце сделало лишний удар. Зато я отметил, что кашель сразу же прошел, а горло перестало першить.

— Не сработало, а такой был план… — сокрушенно покачал головой призрак и сел на стул рядом со мной. — Так о чем ты хотел меня попросить? — Как ни в чем не бывало поинтересовался он, заглядывая мне в глаза совершенно невинным взглядом.

Несколько секунд посмотрев на призрака, я все же сделал зарубку себе в памяти, что это чудо в лабораторном халате ставит свои опыты не только на посторонних людях. Так что в следующий раз, не стоит так опрометчиво брать из его рук всевозможные, «просто тонизирующие напитки».

— Я буквально через полчаса отправляюсь в академию. Ты со мной? — Уточнил я, разглядывая эликсиры, которые успел приготовить Михаил.

— Нет, конечно. Мне нужно закончить эксперимент. С Романом уеду, — махнул он рукой, пододвигая к себе злополучный стакан.

— Ну, тогда у меня действительно есть к тебе небольшая просьба и очень ответственная миссия, с которой справиться сможешь только ты. — Произнес я серьезным голосом. Это возымело некоторый успех, по крайней мере, призрак выпрямился и расправил свои не слишком широкие плечи. — Нужно уже решить вопрос с фамильяром.

— Тебе он нужен живым или мертвым, а если мертвым, то какой свежести, — деловито уточнил Михаил. — Рекомендую все же высушенный товар, свежая мертвечина, насколько я помню, обладает довольно неприятным запахом. Могу сделать из него чучело. Я тут как раз посмотрел несколько роликов на эту тему…

— Слушай, таксидермист-самоучка, остановись, — прервал я его болтовню. — Мне нужна абсолютно живая кошка и желательно без признаков насилия, чтобы потом было, что отдавать хозяину, когда он за ней придет.

— Хм. Ну если это так важно, то я постараюсь, — серьезно кивнул Миша и, взглянув на секундомер, выматерился, соскочил со стула и ринулся к соседнему столику, сразу что-то начиная мешать в реторте, из которой тут же повалил синеватый дым с запахом жжёной кожи.

Оставив немертвого ученого заниматься своими делами, я тихо вышел из лаборатории и направился в свою комнату. Немного подумав, я, собрал все вещи, оставив только один сменный костюм. Все же мне больше не хотелось возвращаться в поместье. Разобравшись с вещами, я написал письмо Роману и вложил в него медальон, к которому был привязан Михаил. Дойдя до палаты княжича, я положил конверт с письмом на столик рядом с кроватью. Несмотря на всю его эксцентричность, было несколько грустно возвращаться в академию без призрака, но пользы от него в данный момент было намного больше тут.

Телепортировавшись в кампус академии, я буквально вылетел из здания под злобный и удивленный взгляд мадам Козловской, которая угрожающе начала подниматься из-за стола, как только меня увидела.

В городке, относящемуся к академии, было на удивление пусто. Пока я добирался до нашего с Романом дома, мне по дороге не попался ни один из студентов. Было еще рано, а занятия, как я понял, все еще не были возобновлены. Но вот возле нашего дома царило какое-то непонятное оживление. Около десятка мужчин в рабочей форме то входили, то выходили из дома, некоторые что-то делали с фасадом здания. Я прошел мимо троих рабочих, поднимаясь на крыльцо. При этом, ни один из них даже не обратили на меня никакого внимания. Увлеченные какой-то своей руганью из-за устройства перил, они скорее их портили, нежели восстанавливали. Войдя в дом, я сразу же оценил весь масштаб проблемы, сотворенной одним, пока еще неупокоенным, привидением.

На первом этаже дома царил полный хаос. Рабочие ломали полы и стены, одновременно с этим клея обои на еще не доделанных стенах. Вокруг летала пыль, грязь, отборная ругань, прерываемая звуками перфоратора и дрели. В центре всего этого ремонтного ада находилась Лина, которая довольно проворно руководила этим бардаком, выражаясь такими словами, которые не все мужики-то знать должны.

— Я бы хотел знать, что тут происходит. — Ровно и довольно тихо спросил я, но почему-то все сразу замолчали и повернули головы в мою сторону. Несколько секунд звенящей тишины, и эта какофония звуков продолжилась, как мне показалось, с утроенной силой.

— Ремонт, — пожала плечами Лина и, улыбнувшись, буквально кинулась в мою сторону, повиснув у меня на шее. — Я так переживала. Еще и эти статьи в газетах! Я места себе не находила. Слава всем богам, ты живой!

— Я тоже. Но ради всего святого, объясни мне, что ты тут делаешь? — Оторвал я от себя девушку, ища глазами более-менее чистое место, куда можно было поставить сумку с вещами. Выбрав для этих целей замотанный в полиэтилен новый диван, я дошел до него и буквально рухнул, обводя весь этот кошмар взглядом.

— Ты же сам попросил посмотреть тут за всем, — удивленно вскинула брови Лина, присаживаясь рядом.

— Да? — Что-то я не помнил подобного, но вдаваться в подробности своей амнезии не стал.

— Ты прислал мне вчера письмо, что рассчитываешь на меня и что тебе не к кому больше обратиться, чтобы проконтролировать ремонтные работы. — Удивленно проговорила Лина, в качестве доказательств показывая свою вчерашнюю переписку со мной в инфопланшете.

— Точно, я и забыл, прости, — попытался изобразить максимальное раскаяние, на которое только был способен. Когда Миша вернется, я его точно упокою. Довести до такого дом, да еще и Лину в это безобразие втянуть, нужен был не просто талант, а просто талантище. К несчастью, у нашего ученого этого добра было в избытке.

Я встал с дивана, решив осмотреть свою комнату и проверить наличие некоторых дорогих мне вещей. Все же, доверия к обычным людям у меня было не слишком много, и я сомневался, что призрак постоянно следил за рабочими, чтобы они не шастали по дому.

— Эй, Мелкий, проверь крышу. Вроде все сделано, можно потолок зашивать, — рядом с ухом рявкнул один из мужиков. Я повернулся в сторону «мелкого», под два метра ростом и килограммов под сто двадцать веса, который кивнул и, взяв лестницу, вышел с ней на улицу. Через десять секунд, во время которых я наблюдал как разбивают одну из стен до кирпичной гладки, раздался громкий звук падения и вопль. Мелкий, вместе с частью крыши, рухнул вниз прямо в центр комнаты. Одновременно с этим мужик, долбящий стену, задергался и отлетел от стены на несколько метров, приземлившись рядом со мной. В том месте, где образовалось уже неплохая дыра что-то заискрило, и от стены повалил густой черный дым, вслед за которым появились языки пламени.

Я прикрыл глаза, еле сдерживаясь, чтобы не прибить всех на месте, но тут же резко их открыл от ледяной воды, которая начала литься с потолка, заливая все и всех вокруг.

— Защитное заклинание сработало, — нервно хихикнула Лина. — Ничего особенного.

— Все вон отсюда, — тихо проговорил я, сам удивившись на секунду своему безэмоциональному голосу, который эхом пронесся по всему дому.

Естественно, рабочие, не знающие меня, остались на месте, вода, словно издеваясь, усилила свой напор, промочив меня до нитки, а начавшийся пожар стойко сопротивлялся усилиям трех мужиков, пытавшихся потушить его куртками. Я пытался успокоиться, но после трансформации все еще плохо мог контролировать собственные эмоции.

— Я сказал: все вон! — На этот раз не сдержал я своего рева, после которого стены и пол начали покрываться толстым слоем льда, вместо воды с потолка начал сыпаться снег, а пожар мгновенно потух.

Больше никаких намеков строителям или их подобию не понадобилось, чтобы в считанные мгновения свалить на улицу, прихватив с собой свои инструменты.

Я глубоко вздохнул и повернулся к Лине, которая стояла рядом со мной, обхватив себя руками. Было видно, что ей тяжело оставаться на месте. Завихрения воздуха, насыщенного мелкими кусочками льда, больно хлестали ей по лицу, она дрожала от холода, из ее носа шла кровь, но девушка не проронила ни слова, преданно глядя мне в глаза.

— Ох, — выдохнул я и, вытащив из сумки первый попавшийся пиджак, накинул его на плечи девушки, прижимая ее к себе. — Прости. Тебе нужно согреться…

— Простите, что прерываю вас, но, Дмитрий, что тут происходит? — Раздался знакомый голос ректора у меня за спиной. Я резко обернулся и увидел Черепанова, который обводил взглядом ледяные руины, оставшиеся от гостиной.

— Ремонт затеяли, — пожал я плечами, глядя ему за спину, за которой стоял начальник охраны академии. Вампир выглядел неважно, и причиной тому явно было не солнце, которое сегодня так и не выглянуло из-за тяжелых темных туч. Синяки под глазами, бросающаяся в глаза бледность и налитые кровью глаза явно говорили о его плохом самочувствии.

— Господа, нам некогда обменивается любезностями, — Николай вышел вперед и, щелкнув пальцами, заставил Лину застыть в трансе. — Скажи, какого цвета были глаза у твари, рядом с которой держали девушек?

— Синие. — Не задумываясь, ответил я. — Вы знаете, кто это?

— Скоро все узнают, кто это. — Словно подкошенный, Николай осел на стоящий рядом диван. — Колосажатель долго таиться не будет.

Глава 18

— Вот, значит, как, — задумался я, пристально глядя на вампира, который буквально растекся по дивану, прикрыв глаза. Черепанов еще раз огляделся и аккуратно присел рядом с Николаем, найдя единственное чистое место в гостиной. Ректор щелкнул пальцами, и защитное заклинание деактивировалось, прекратив до сих пор царившую в комнате вьюгу. — Колосажатель? Вы это серьезно? — Хмыкнул я.

— Дмитрий, это не шутки, — серьезно проговорил Черепанов. — Такие прозвища просто так не появляются.

— Да я просто решил уточнить, — развел я руки в сторону, посмотрев краем глаза на Лину, которая находилась все в том же положении. Сердце ее практически не билось. Лишь редкие, слабые удары, не дающие организму погибнуть. — Надеюсь, наш разговор не затянется, — поморщился я, не хотелось бы, чтобы этот транс принес ей какой-либо вред.

— С ней все будет в порядке, — отмахнулся ректор. — Я все же маг смерти, если ты не забыл. Дмитрий, расскажи, что там на самом деле произошло? — Сложив руки на груди, начал Черепанов, поглядывая на искрившуюся до сих пор пробитую стену.

— Вы и так все знаете, если просили указать цвет глаз пробудившейся твари, а судя по внешнему виду Николая, который не совсем является человеком, то вам известно гораздо больше меня. — Пожал я плечами, не сводя взгляда в вампира. Его немного потряхивало, но он все же выпрямился и сел, наклонившись вперед. Наблюдать за начальником охраны академии было довольно занятно, потому как ничего, кроме мертвой крови, на моей памяти, так на древнего вампира не действовало. Любой яд, проклятие или болезнь уже через несколько часов бессильно отступали от кровососов.

— Может, ты сможешь вспомнить что-то еще? — Уточнил Николай, с трудом фокусируя взгляд на мне. — Мы надеемся на твою помощь.

— Расскажите мне все, что знаете, — повторил я, нарушая повисшую тишину. — Тогда я лучше пойму произошедшее и, возможно, вспомню что-то, что не укладывается в общую картину. — Эти недомолвки уже начали порядком раздражать, но при ректоре академии я все же старался показать спокойствие, хотя был на взводе и никак до конца все еще не мог успокоиться. Слишком эмоциональные твари все-таки эти вампиры, и, получив их основу, мне пока трудно было контролировать свой гнев.

— Пробудившийся монстр — это первый вампир в нашем мире. — На удивление, спокойно ответил Николай. — Прародитель всего вида кровопийц, в прямом смысле этого слова, и один из сильнейших магов своего времени — граф Копош, который, в свое время, был побежден самим Николаем третьим Святым. Десять лет он был лучшим полководцем Румынской Империи, постоянно расширяя свою территорию и жестоко карая всех, кто посмел противиться его воле. Однако в один момент, он решил, что ему этого мало, и, перейдя границы киевского княжества, напал на нашу Империю. Он захватывал город за городом, быстро и жестоко подавляя любое сопротивление. Обычное войско любого размера против мага настолько чудовищной силы, было практически бесполезно. Поэтому Император Николай собрал сильнейших магов Империи и выдвинулся против этого чудовища лично.

Их битва длилась пять дней. Пали почти все маги, сопровождающие тогда еще молодого императора. Лишь киевский и белорусский князья, на последнем издыхании поддерживали Николая, против этого чудовища. Однако, когда битва, казалось, была проиграна, и Копош собирался нанести завершающий удар, размазав последних храбрецов, на него опустилось проклятие сотен малефиков, которые все это время плели поистине титаническое заклинание. Не сумев отразить атаку подобной силы, Румынский князь пал и был пленен Николаем. Посчитав, что смерть — это слишком легкое наказание для него, Копошу заблокировали дар и замуровали под одной из уральских гор, до окончания его жизни.

В таком состоянии он пробыл два десятка лет, после чего, каким-то неизвестным до сих пор способом, ему удалось побороть проклятье и вырваться из омута собственного безумия, в которого его погрузила магия и одиночество. Он смог сбежать из Империи и в приграничных землях на западе захватить власть одного из небольших герцогств, а позже и небольшую страну.

Но последствия заточения, постоянные войны, заговоры внутри его новой страны и многочисленные казни, которым он подвергал своих подданных, совсем затуманили его разум. Почти все его территории были уставлены колами, на которых были насажены тела несчастных, что посмели вызвать его гнев. Он начал пить кровь людей, заменяя ею обычную еду, пока однажды, под влиянием собственного дара, не стал меняться. Он не смог справиться с той силой, которой обладал, и в итоге она поработила его, превратив в первого истинного вампира. Превратив свое ближайшее окружение в таких же чудовищ, он дал им звание — первородные, а сам в одну из ночей просто исчез.

— Первородные вампиры не редкость, — заметил я. — И ничего, что говорило бы о том, что они были инициированы. Да вы и сам такой. Не хотите же вы сказать, что Копош лично обращал вас?

— Все первородные вампиры, так или иначе, обладают даром магии крови, и являются, в той или иной степени, родственниками тринадцати древнейших. Именно это делает нас истинными повелителями ночи, все остальные лишь наши жалкие пародии. — Покачал головой Николай. — Но, это не важно. Сейчас важно то, что князь вернулся. Во время великой охоты, когда были истреблены многие монстры, графа, как мы всегда думали, убили, хотя это сделать по легендам было невозможно. Как оказалось, сказки о бессмертии Копоша, оказались не просто выдумками.

По нашим сведеньям, миссию по устранению Копоша проводили три охотника из знати: граф Голицын, граф Долгорукий и граф Соболев — предок твоей матери. Но, видимо, они не смогли его убить, а просто заточили первого вампира с помощью какого-то заклятия или ритуала. О месте его захоронении никому, кроме них известно не было, собственно, как и о способе вернуть его к жизни.

— Вы подозреваете меня в его воскрешении? — Немного опешил я от новости, что мой предок в свое время был охотником на нечисть.

— Конечно нет. Но ты прямой потомок Соболевых, а твоя мать — одна из последних ведуний. Ты наверняка можешь владеть информацией, как засунуть Копоша в свой саркофаг обратно, — серьезно проговорил Николай.

— Ладно, а как вы узнали, что возродился именно он? — Я пытался вспомнить хоть что-нибудь, что мог видеть Дмитрий в детстве в книгах матери, или из разговоров с отцом, но ничего, что указывало бы на возродившегося монстра в памяти не было. Интересно, а как княгиня узнала про него и ритуал? Вот тут меня пробил холодный пот. Я вспомнил разворошенную комнату, которую мы снимали с матерью, понимая, что в схронах могли таиться действительно важные и секретные вещи, которые мать могла забрать с собой из нашего поместья. Например, как возродить первого вампира. Только почему эти книги не уничтожили в свое время, если они действительно были?

— Он призывал своих детей накануне вечером, — невесело усмехнулся Николай и потер лоб рукой. — Мощнейший призыв, который невозможно игнорировать почти любым вампирам. Мне это едва удалось, да и то, потому что я нахожусь под защитой академии. Впрочем, последствия можете видеть сами.

— Зачем он их призывает? — В голове мысли скакали с одной на другую. Теперь я понял почему княгиня была столь могущественна, и что она хотела сделать с Романом. Она смогла найти место захоронения Копоша, и просто воровала силу чудовища, постоянно питаясь его кровью. Ей же, она наверняка накачивала и Романа, рассчитывая превратить его в настоящего первородного.

— Чтобы восстановиться после длительного сна. — Николай немного трясущимися руками достал из внутреннего кармана какую-то флягу и сделал большой глоток. После чего немного отдышался и продолжил. — Мы для него обычная еда. Он под конец жизни питался только теми, кого обратили для него его тринадцать древнейших. Каким-то образом это делало его могущественнее. Скорее всего, именно поэтому Роман отключился на ужине с цесаревичем. Он смог противиться его зову, но это забрало у него все силы.

— Только вот меня интересует еще один вопрос, каким образом ты поймал эту вампирскую частоту и куда дел метку, которую наложил на тебя орден? — Спросил Черепанов, все это время буквально разглядывая меня с ног до головы сантиметр за сантиметром. — И это как-то связано с тем, что у тебя внезапно появился дар крови?

— Мы обсудим это наедине, — ответил я, не раздумывая. Я никогда тварям не доверял, а как бы не относился к Николаю Черепанов, для меня он останется монстром, которого я убью при необходимости без малейших колебаний. — Что вы от меня хотите? Этот исторический урок был довольно интересен, но я не понимаю, как я могу в этом помочь, тогда как сильные маги, в свое время, до конца справиться с монстром не смогли.

— Нам нужна информация, — Николай оставался серьезным все это время, хотя внешний вид его ухудшался с каждой минутой. Он становился бледнее и его уже довольно заметно начало потряхивать. — Твоя мать сильная ведунья. Возможно, у нее была хоть какая-то информация. Поверь, если князь Копош наберет силы равные тем, что были перед его погребением, то ничего хорошего из этого не выйдет. Люди не готовы к появлению подобного зла.

— Я это понимаю, но к сожалению, я не могу спросить ничего у своей матери, как вы знаете, она умерла, — я глубоко вздохнул. Было одно место, где могли храниться подобные вещи, и куда никто кроме меня не мог войти. Только вот, несмотря на обещания Огнева, проникнуть в поместье будет не слишком просто.

— Я помогу тебе добраться до поместья в Новгороде, — Черепанов кивнул словам Николая, тем самым подтверждая то, что сам готов пойти на нечто подобное.

— Но никто об этом не должен знать. Император уже в курсе, но все остальные князья и обычные люди не должны владеть подобной информацией. Они сразу же воспользуются случаем перед несокрушимым злом и начнут сеять панику, и затеют какой-нибудь переворот. Приказ цесаревича Александра. Он, конечно, не верит, в то, что у нас выйдет хоть что-то, но разрешил попробовать.

— Хорошо, — кивнул я, после некоторого раздумья. Соваться в Новгород все же было отчаянным шагом, но сейчас риск того стоил. Если все, о чем говорил Николай с Черепановым правда, то нужно быть максимально готовым к встрече с противником, да и, к тому же, теперь становилось понятно, почему мне жаловали баронство в Новгородском княжестве. — Я свяжусь с вами и сообщу о времени.

Гости синхронно встали и направились к выходу.

— Да, и еще. — Остановился перед выходом Черепанов. — Занятия начинаются завтра в восемь утра, все, кроме Романова прибыли в академию, поэтому оттягивать занятия будет неразумно. Сегодня в семь вечера будет небольшое собрание для всех учеников в главном зале. Структура обучения кардинально пересмотрена, так что не опаздывай, дважды я повторяться не буду. С девушкой все в порядке, теплая ванна и горячий чай быстро приведут ее в норму. И, пожалуйста, не нужно превращать в руины этот дом, как бы он тебе не нравился. Все-таки это собственность академии, за которую я отвечаю, — хмыкнул ректор и щелкнул пальцами, выводя Лину из транса, после чего скрылся за дверью.

Я едва успел подхватить девушку, которая не смогла устоять на ногах и начала падать на пол, как подкошенная. Она была не просто холодная, а ледяная, все же ее кровь, медленно текущая под ударами едва бившегося сердца, не смогла полноценно согреть магиню. Лина посмотрела на меня и попыталась что-то сказать, но у нее не получилось. Зубы громко стучали, а язык от холода практически не шевелился.

— Тише, тише, сейчас все исправлю, — успокоил я девушку и, подхватив ее на руки, отправился в ванную комнату, проклиная свое раздражение, приведшее к местному катаклизму. На Черепанова, кстати, я был зол не меньше.

Не обращая внимание на вялые сопротивления девушки, я стянул с нее мокрую холодную одежду и посадил ее в теплую воду, постоянно следя за состоянием Лины, контролируя биение ее сердца и температуру тела. Это был единственный способ, из известных мне, чтобы согреть человека с переохлаждением. Главное было температуру воды нагревать постепенно, что было сделать достаточно просто.

Прошло не более минуты, как девушка, наконец, смогла двигаться. Она заметно дрожала, но все же смогла сесть, притянув к груди колени. Посмотрев на меня, Лина внезапно схватила меня за руку. Избыток силы словно нехотя потянулся наружу через руку девушки, окутывая ее едва заметными красными нитями, постепенно растворяясь в ней. Ее глаза, на мгновение, засветились красным светом, а сердце забилось настолько часто, словно готово было выпрыгнуть из груди. Ощущения были довольно странными, как в первый раз, когда она применяла свой дар. Тогда я чувствовал облегчение, сейчас же легкий дискомфорт, но не более. Она отняла свою руку и вновь обняла колени, отвернувшись от меня.

— Может отвернешься? — Прошептала она.

— Все может быть. — Улыбнулся я, вставая с пола и подавая Лине полотенце, висевшее на вешалке. — Ладно, вытирайся и выходи.

Выйдя из комнаты, чтобы ее больше не смущать, все же не она была виновна в таком развитии событий, я поднялся к себе в комнату, чтобы поискать какие-нибудь вещи на смену тех, что были на ней. Ничего не найдя более-менее подходящего, я взял одну из чистых рубашек и спустился вниз, протягивая ее уже укутанной в полотенце девушке.

Лед начал таять, и сейчас гостиная представляла собой дикую смесь разрухи и болота. Глядя на все это руки начинали опускаться, потому как представить себе, с чего следует начать уборку, я практически не мог. Был бы Миша здесь, то уже шуршал бы тряпкой с завидной скоростью, активно мною подгоняемый.

Махнув на это рукой, я направился в кухню, где заварил травяной чай, разлив тот на две кружки и достав из ящика земляничное печенье с джемом.

Лина, видимо услышав мою возню, зашла буквально через несколько минут следом за мной и села на стул, забравшись на него с ногами. Поставив перед ней согревающий напиток и сладости, я сел напротив нее, разглядывая ее лицо, на котором были видны свежие мелкие царапины.

— Зачем приходил ректор? — Спросила она, делая глоток. — Я не помню, о чем вы говорили, видимо, отключилась.

— Сообщить, что сегодня в семь вечера будет общешкольное собрание. — Пожал я плечами, передвигая вазочку с джемом к ней поближе.

— Лично? — Вскинула она брови, наконец, посмотрев на меня.

— Ну, а как он еще попробует лучший джем в академии? — Усмехнулся я. — Ему-то, я на стол не собираю. Так что, кушай уже, не вороти нос.

— Прости меня, — прошептала она, вновь опуская глаза. — Мне нужно было спросить разрешение прежде, чем применять свой дар на тебе. Но я, когда вышла из какого-то транса и поняла, где я нахожусь и что происходит, то испугалась.

— Если ты ничего не помнишь, то смею тебя заверить, что ничего предрассудительного не было, — я пристально посмотрел на ее загоревшиеся румянцем щеки. — А если серьезно, ты должна была излечиться и приняла все возможные методы.

— Твой дар изменился, я думала это все сплетни, но сама почувствовала это, — она пристально на меня посмотрела, делая очередной глоток. Сердце у нее билось быстрее обычного, и я сомневался, что это связано с ее даром.

— Честно? — Почесал я голову решая, как лучше ответить. — Никто до сих пор не разобрался в том, что произошло. Надеюсь, магистры мне ответят на этот вопрос. Так что, не забивай этим голову.

— И что ты собираешься теперь делать? — Лина перестала вглядываться мне в лицо и, взяв ложку, приступила к джему.

— Собираюсь сделать тебе предложение. Улыбнулся я, рассматривая стремительно краснеющую девушку. — Помоги мне привести в более-менее приличный вид гостиную. Все-таки я беспардонный мужлан и без женской руки с этой катастрофой не справлюсь.

— Я давно ждала этих слов и конечно согласна, — она рассмеялась и соскочила со стула, протянув мне руку. — Только ты мне поможешь, одной мне не хватит на это силы. Я знаю несколько заклинаний, которые ускорят этот процесс.

Как оказалось, заклятия осушения и очищения было довольно простыми, хоть и сильно энергоемкими. Лина довольно быстро научила меня моим первым заклинаниям, поэтому процесс уборки не занял много времени. Жаль, что не было в ее арсенале таких заклинаний, чтобы дырки в стенах залатать, но хотя бы тут стало сухо и довольно чисто. Как бы то не было, потратили мы на все это не больше пары часов, большую часть времени из которых пошло на мое обучение. Сам процесс сотворение заклинаний мне понравился. Хотелось полностью погрузиться в изучение магии и его проявлений.

Когда я сел на диван, обводя взглядом чистую и сухую гостиную, на крыльце раздались неуверенные тяжелые шаги, словно кто-то тащил что-то тяжелое на руках. Я поднялся и отворил двери еще до того момента, как в нее постучались.

На пороге с поднятой рукой стояла Софья, державшая в руках довольно объёмную и тяжелую на вид сумку.

— Что ты тут делаешь? — Я не хотел грубить, но вот в гостях ее точно не ожидал сейчас увидеть.

— Буду здесь жить. Дом трехместный, поэтому мой дядя распорядился, чтобы я жила здесь со своим братом и практически женихом, — она нахмурилась, пытаясь выглянуть мне за плечо.

— Как интересно, — я поморщился, понимая, на что рассчитывала эта семейка. Ну что сказать, в данном случае они находились в более выгодных условиях. По крайней мере, так, я смогу узнать Софью ближе. А что касаетсякомнаты, думаю, Миша будет в полном восторге. — Ну, заходи.

Я пропустил ее внутрь, перехватывая сумку у нее из рук. Судя по всему, она умудрилась запихнуть туда не только вещи из кампуса, но еще и половину дома. Она зашла, довольно заинтересовано осмотрев полуразрушенную гостиную.

— А ты что тут делаешь? — Она заметила Лину, которая встала с дивана, пытаясь натянуть рубашку ниже.

— Ремонт, — вмешался я, прекращая скандал еще до его появления. — Твоя комната наверху с табличкой «Миша». Руки не дошли, чтобы убрать.

Она открыла, было, рот, чтобы что-то сказать, но ее прервал настойчивый стук в дверь. Открыв ее, я с удивлением увидел молодого парня в синей плотной одежде, который держал в руках довольно большой ящик.

— Ты тоже тут жить будешь? — Почему-то вырвалось у меня под смешок Лины и удивленный взгляд парня.

— Эм, пожалуй, нет, — ответил он, но потом, спохватившись, поставил коробку на порог возле моих ног. — Экспресс-доставка. Вы — Дмитрий Морозов?

— Да, — я осмотрел деревянный ящик, из которого доносились какие-то подозрительные звуки. — От кого посылка?

— От неизвестного отправителя, — сверившись с записями, ответил он. — Из поместья Романовых. Вот тут приложите ладонь для идентификации. — Он протянул мне планшет с изображенной в середине экрана ладонью. Поставив отметку о получении, курьер удалился, оставив меня рассматривать ящик.

Плюнув на все, я взял его в руки и занес в дом, ставя рядом с диваном. Девушки подошли ко мне и заинтересовано смотрели из-за плеча, не проронив ни слова. Вскрыв ящик и подняв крышку, я заглянул внутрь, довольно громко выматерившись. На бархатной зеленой подушке лежала черная кошка, перевязанная красной лентой. Ее лапы были связаны между собой, а сама она старалась выплюнуть кляп, сделанный из старого носка, обводя нашу компанию бешенным злобным взглядом.

Глава 19

— Ой, какая прелесть, — умиленно произнесла Лина, получив от зверя очередной раздраженный взгляд. Кошка пару раз ударила хвостом о дно ящика и зарычала, насколько ей позволял втиснутый в пасть кляп. — Какой изверг мог сделать подобное с беззащитным животным.

Она протянула к кошке руки, но я вовремя успел их перехватить. Невзирая на то, что кошка была прочно связана, я совершенно не знал, на что способны фамильяры.

— Руками лучше не трогать, — я покачал головой, глядя на Софью, которая задумчиво смотрела на кошку. — Что скажешь? — Обратился я к ней.

— Это не просто кошка. Но ты и так об этом знаешь, как и тот, кто отправил тебе этот замечательный подарок. — Софья наклонила голову в бок, все еще не отводя взгляда от фамильяра. — Это довольно редкое проявление магии. С ним работают только ведьмы и немного провидцы.

— Все верно, так что, мне будет нужна твоя помощь, — кивнул я довольно улыбающейся девушке — Мне нужно узнать, кто ее хозяин. Князь Романов предложил обратиться с этой просьбой к тебе, — решив немного прояснить ситуацию, объяснил я.

— А мне кто-нибудь объяснит, что вообще происходит? — Вклинилась Лина.

— Пока нет. — Я разжал руки, освобождая девушку из захвата. — К сожалению, это дела рода.

— Действительно, не пора бы тебе уже вернуться в кампус? — Софья еще раз окинула Лину взглядом и на секунду сжала губы, после чего слегка улыбнулась. — Ведь наши посиделки не отменяются, даже не смотря на свалившиеся на мою голову приключения.

— Да, я все понимаю, — протянула Лина. — Ладно, одежда уже должна была высохнуть. Хорошо, располагайся, встретимся на собрании. — Она неожиданно нагнулась и поцеловала меня в щеку, перед тем, как с усмешкой упорхнуть в сторону ванной комнаты.

— Что тебе нужно для ритуала, — я решил не обращать внимание на женские разборки. Сам я не собирался встревать. Ни с одной из девушек меня ничего не связывало, ну, кроме помолвки с Софьей, но на это еще пару лет можно было смело закрывать глаза. А при желании, и потом тоже. В конце концов, помолвка — это не свадьба. Я никому и ничего не должен.

— Одна красная свеча, толстая нить и веточка тимьяна, — не задумываясь, ответила Софья, тряхнув головой. — Ну и как-нибудь успокоить это чудовище, мне какое-то время нужен будет зрительный контакт.

— Хорошо, сейчас попробую найти, — я встал и пошел в сторону кухни, в надежде, что у Михаила может заваляться нечто подобное. Основная проблема была в том, чтобы найти растение. Нить можно взять где угодно, свечей вообще у меня лежат целый ящик. Я еще после первого задания в академии оставил все запасы себе, как знал, что может пригодиться. А вот садоводством я не увлекался.

К счастью, моя вера в хозяйственность призрака оказалась не напрасной. Придя на место, я обнаружил, что все шкафы были под завязку забиты реагентами и компонентами зелий. Правда, все это было свалено без какой-либо сортировки, но для моего носа — это была не большая проблема.

Вернувшись в гостиную, я увидел, как Софья держит обмотанную полотенцем кошку на вытянутых руках и пристально смотрит ей в глаза. Прямо скажем, животному это не нравилось. Она извивалась, кусалась и, по-моему, один раз даже постаралась плюнуть ей в глаз. Но с каждой секундой силы ее покидали и уже через несколько минут она едва шевелила лапами.

Положив требуемое на диван, я вернулся в кухню и взял пару тарелок, стакан воды и палку колбасы, одиноко лежавшую в холодильнике.

— Ты прямо сейчас хочешь это сделать? — Удивленно глядя на мои манипуляции, произнесла Софья. Я поставил на пол тарелки, в одну из которых налил воды, во вторую накрошил единственный кусок еды, который был в нашем доме.

— Почему нет. — Пожал я плечами. — е факт, что у нее ближайшее время будет еще один шанс поесть. Лина ушла?

— Только что, — недовольно ответила Софья, беря свечи, принюхиваясь к обугленному фитилю. — Она, конечно, девушка хорошая, но любопытство ее до добра не доведет.

Я взял кошку на руки и посмотрел ей пристально в глаза. Зрачки зверя сначала расширились, занимая всю радужку, но вскоре вернули свой прежний размер, когда она поняла, что убивать прямо сейчас я ее не собираюсь.

— Я тебя сейчас развяжу, вытащу из пасти носок и отдам последнюю в этом доме еду. Но взамен, ты не дергаешься и не пытаешься нас покалечить или сбежать. И не строй из себя тупое животное, мы все прекрасно понимаем, что интеллектом ты наделена гораздо большим, нежели половина учеников этой школы.

Вытащив кляп и развязав лапы, я поставил ее на пол, где она сначала довольно долго трясла затекшими лапами, после чего набросилась на еду и воду, словно никогда в своей жизни не ела и не пила ничего вкуснее.

Тем временем, Софья, больше не задавая ненужных вопросов, расставила прямо на полу свечи и соединила их веревкой, образовывая равносторонний треугольник. Как только она закончила первые приготовления, я схватил готовую смыться кошку и взял ее на руки. Кошка несколько раз жалобно мяукнула, попыталась притвориться умирающей, но поняла, что это совершенно меня не трогает, поэтому с поникшей мордой продолжила наблюдать за девушкой. Разломав высохшую веточку тимьяна, Софья обсыпала ею каждую из свечей и встала в центре сформированного треугольника.

— Что же, думаю, можно начинать. Я, правда, делала это всего лишь один раз в своей жизни, так что не обессудь, если ничего не получится, тем более, если ведьма или колдун, сотворивший себе фамильяра достаточно сильный, то меня может выкинуться сразу же, как только они почувствуют постороннего.

— Это хоть безопасно? — На всякий случай спросил я, протягивая ей кошку.

— Абсолютно. Мы не будем делать ничего плохого. Так, глянем одним глазком, — она улыбнулась какой-то хищной улыбкой, глядя фамильяру пристально в глаза.

— Мы? — Все же решил уточнить я.

— Если быть точным, то ты. Я всего лишь проводник, — недовольно пробурчала она. — Ну все, либо начинаем, либо нет. Времени до собрания мало, а я не хочу его пропустить. Ты можешь находиться где угодно, но в пределах комнаты, только тебе нужно максимально расслабиться и настроиться на ритуал, не сопротивляясь переносу. Готов?

— В целом, да. — Я сел на диван, откидываясь на спинку и закрывая глаза, погружаясь в расслабленное медитативное состояние.

Софья резко произнесла незнакомое слово, после чего, судя по звуку и запаху, зажглись приготовленные свечи. Я уже начал думать, что ничего не получилось, как перед глазами на секунду загорелся яркий белый свет, после чего я очутился в незнакомой мне комнате. Выглядело все словно за плотным, но, тем не менее, прозрачным занавесом, а звуки, доносившиеся до меня, долетали словно из бочки.

Комната больше напоминала рабочий кабинет. Стеллажи с книгами, сейф в углу, рядом с которым стоял большой стол из дорогих пород дерева. За столом сидел мужчина в домашнем халате, постукивая пальцами по столешнице.

— Тебе не кажется, что ты ведешь себя как ребенок? — Покачал мужчина головой. Внешность его была мне знакома, я вспомнил, что видел его на ужине, но не более. — Ты обладаешь посредственной силой, ты не сможешь поступить в тверскую академию.

— Но мне нужно туда поступить, — прозвучал раздраженный голос, который я бы узнал из тысячи подобных. Приглядевшись, я смог разглядеть очертания девушки, которые почему-то были настолько расплывчаты и смазаны, что я даже сперва ее не увидел. Словно тяжелый занавес пытался скрыть хозяина фальмияра от меня, но даже так было понятно, что передо мной стоит баронесса Сташкова.

— Ты зациклена, — мужчина недовольно сжал губы. — Тебе пора взрослеть и понять, что не все, что ты хочешь, сможешь получить, включая место учебы и понравившегося тебе парня.

— Я всегда получаю все, что хочу, — топнула девица ногой. — Если ты не можешь оформить помолвку, как это сделали другие, то я должна добиться всего сама.

— Я еще раз повторяю, даже имея огромные деньги, на которые мы купили титул и все связанные с ним привилегии, в академию ты не поступишь. Все, разговор окончен. Ведьмовство и ритуалистика единственное, что тебе может позволить наш дар.

— Тогда купи Морозова! Ты даже не пытаешься мне помочь! — Прокричала она, старательно размазывая слезы по щекам. — Он же простой парень. Давай ему поместье в центре купим, пару машин представительского класса. Дирижабль можно пригнать из Сибири. Ты маме, вон, целую армию в Африке купил, чтобы они дворец захватили, который ей понравился. А меня ты не любишь.

— Да какая там армия? Так, три человека… Больше, чем князья, я предложить все равно не смогу. — Внезапно начал оглядывать кабинет мужчина, как будто понял, что за ними следят. — Тем более, по статусу он даже выше нас, как ни крути, теперь он из вольных баронов. Все, разговор окончен. — Он встал из-за стола, медленно двинувшись по кабинету. — Кстати, где твоя кошка?

Пройдя несколько шагов, он остановился, разглядывая то место, где я находился. Так, пора сваливать. Не уверен, что он меня увидел, но точно смог что-то почувствовать. Я не знал, как разорвать этот контакт, но у меня получилось легким усилием воли вынырнуть из этого странного состояния и очутиться в гостиной, где на меня с любопытством смотрела Софья и кошка, сидевшая у нее на руках.

— Ну как? — Девушка подошла ко мне, притронувшись прохладной ладонью к моему лбу. Негодование вперемешку со смехом и абсурдностью ситуации приводила к какому-то странному состоянию. — Ты какой-то красный весь и горячий.

— Да так, подгорел немного, — отнял я ладонь Софьи от своего лица. — Кое-кто совершенно не знает меры в своих желаниях.

— Смог узнать, кто владелец? — Присела рядом со мной Софья.

— Угу. Ведьма. Страшная, аж жуть. Даже не знаю, зачем ей понадобилось следить за мной, — я усмехнулся, глядя на кошку, которая демонстративно сидела на диване и умывалась. Обратно бандеролью что ли отправить? Или пинком выпроводить, сама дорогу до дома найдет.

— Странно, — протянула Софья, прищурившись. В ее глазах мелькал еще не потухший огонек, а рыжие волосы, словно пылали в полутемной гостиной. Выглядело это завораживающе и довольно притягательно, особенно в контрасте со Сташковой, которая итак мне жизнь попортила всего одной фразой, а теперь еще купить собиралась, словно очередную сумочку. — Что с кошкой будем делать?

— Пусть живет пока у нас, нужно встретиться с хозяйкой и расставить все точки по своим местам, — принял я окончательное решение.

— Нам пора собираться, — поморщилась Софья и, нехотя, поднялась с дивана. — Осталось пол часа до сборища. Интересно, что там скажут? Даже странно, что нас собирают в самом начале года.

— Узнаем, чего гадать. — Пожал я плечами.

— Ну, тогда я пойду, нужно еще встретиться кое с кем, — махнула мне рукой девушка и выпорхнула на улицу, не закрыв за собой двери.

Я поднялся по лестнице, взяв с собой сумку с вещами из поместья. Раз уж у меня теперь много хорошей одежды, то грех ее не носить. Переодевшись и разложив оружие, я задумался о своих дальнейших планах. Однако, как я не крутил в голове различные варианты, все упиралось в слишком маленькую личную силу и недостаточную осведомленность о тварях проживающих в этом мире.

— Что же, значит, будем учиться, учиться, и еще много раз проходить мутации. — Улыбнулся я своему отражению, решив для себя, куда мне стоит двигаться дальше. После чего, собрал ежедневный набор эликсиров, повесил на пояс родовой кинжал и отправился на встречу, объявленную Черепановым.

На удивление, я довольно быстро прибыл в главный зал, куда сейчас небольшим ручейком стекались все студенты академии. Судя по разговорам, единственная мысль, которая их всех терзала, была причина сбора. Практически все сходились на том, что последуют какие-то ужесточения правил безопасности, но многие были уверены, что и сам учебный процесс станет намного жестче. Вплоть до постоянного участия студентов в боевых действиях или изучение смертельно опасных заклятий и ритуалов.

Зал был забил рядами стульев, большая часть которых уже была занята. Никакого разделения на курсы или факультеты я не заметил, поэтому увидев знакомые очертания Медведева, направился прямиком к нему, благо, рядом с ним было как раз одно незанятое место.

— Добрый вечер, не помешаю? — Отвлек я его от девицы, которой он, размахивая руками, рассказывал о своих подвигах.

— Ну что ты! Конечно нет, — он пожал протянутую мною руку, полностью теряя интерес к своей собеседнице. — Ну и связали тебя по рукам и ногам, — усмехнулся он. — Прочитал в последней сводке новостей. Завидный ты теперь жених, однако.

— Не завиднее тебя, — вернул я ему ухмылку. — Если не ошибаюсь, твой отец тоже пытается пристроить тебя в надежные руки. Только там суммы на порядок выше.

— Вот всегда все испортишь, что ты за человек такой, Морозов? — Притворно покачал он головой. — А, может, я не хочу по расчету? Вот брошу воздушный флот, уволюсь из гусар, заберу кота и пойду в монастырь жить. — Медведев выдержал небольшую паузу, после чего рассмеялся во все горло.

— Зная тебя, это должен быть женский. — Вернул я ему смешок. — Как у тебя все прошло-то? Мы так ни разу и не встретились после случившегося, — спросил я у Ярослава, понимая, что не знаю ничего о последствиях нашей ночной вылазки.

— Замечательно. Даже не ожидали с отцом, что так все закончится. Но это разговор не для общественного места. — Довольно кивнул Медведев. — Кстати, я бы на твоем месте рыжую выбрал, все-таки огонь-баба, да и по статусу повыше, нежели Огнева, — ткнул он меня локтем в бок. — Хотя, у них еще есть время посоревноваться.

— Ага, ты еще тотализатор устрой, — скривился я, понимая, что как только новости разнесутся, многие только об этом и будут говорить.

— А что, хорошая мысль… — Начал было Медведев, но тут же прервался, переведя взгляд на сцену.

— Так, всем тихо, — раскатом грома по залу пронесся голос Черепанова. Наступила звенящая тишина. Все взгляды устремились на ректора, который стоял на небольшом возвышении, обводя взглядом всех собравшихся. — События, случившиеся накануне, взбудоражили общественность, особенно на самых верхах. Студенты нашей академии, да собственно, как и других школ, показали себя просто с отвратительной стороны, когда столкнулись с прямой угрозой их жизни. Я не говорю про первокурсников, которые по предоставленным отчетам впадали в панику и не могли даже разумно мыслить, не то, что действовать в команде с остальными и хоть немного показать характер, не позоря при этом свое происхождение. Вина за это лежит на их родителях, слишком разбаловавших ваше поколение. Я говорю о старшекурсниках, которые бессовестно обманывали меня, утверждая, что они готовятся стать боевыми магами, а на деле, видимо, готовились поступать в институт благородных девиц. — Черепанов скривился, все так же продолжая обводить взглядом аудиторию. То, что он буквально смешивал с грязью представителей самой высшей аристократии Империи, явно было не с проста. По залу пошел недовольным словами ректора гул, но в открытую никто все же выступать не стал.

— О, это он наверно про мои показания, которые я дознавателю первым делом вывалил. — пробормотал Ярослав мне в ухо. — Там такое творилось с испуганными детишками, паника, слезы, паралич. Даже и не ожидал подобного от наследников. Зажрались они тут в своем центре. Страшно подумать, что в Москве происходит. Там, поди, вообще страшнее кролика ничего не видели. — Я кивнул, предполагая нечто подобное. Не верю, чтобы тот же Головин вел себя в подобной ситуации спокойно и рассудительно.

— В связи с этим, ректорам всех учебных магических заведений был выдан план нового формата обучения, который был популярен несколько десятков лет назад. — Прокашлявшись, продолжил Черепанов. — Мы должны будем научить вас не только основам магии, но подготовить применять полученные знания в условиях опасных для жизни. Поэтому, с завтрашнего дня, основой обучения станет физическая подготовка, теоретическая магия и боевая магия. Бытовая магия останется обязательным для всех факультативом. Экзаменом в конце года будут являться состязания внутри факультетов, для этого ученики каждого курса и факультета будет разделены на тройки, которые и будут участвовать в экзаменационных состязаниях. Надеюсь, это заставит вас думать в критической ситуации и работать в команде. Этими же тройками будет проходить летняя практика, которая внедряется впервые с этого года. Особенности практики будут оглашены позднее.

— Если бы не было сектантов, то их нужно было придумать самим, — рассмеялся Медведев, сверкая глазами. По мне, все выходило достаточно неплохо. Такая модель обучения явно лучше той, что была до этого.

— Не расходимся, это была только первая новость. — Остановил зашумевших курсантов Черепанов. — Вторая касается непосредственной безопасности обучающихся. Если раньше все ограничения имели больше рекомендательный характер, то сейчас все ограничения носят характер обязательный. Всю учебную неделю будет установлен защитный купол, который предотвратит проникновение кого бы то не было на территорию академии, а также любые попытки из нее выйти. На выходные купол будет сниматься ровно на час в субботу утром и на час в воскресенье вечером. В это время территория будет тщательно контролироваться магистрами академии и охраной родов. Это решение было единогласно принято на Совете накануне вечером и обжалованью не подлежит. На этом все. Если есть какие-то вопросы, то можете озвучить их перед старостами факультета.

Шквал возмущения был еще более осязаем, чем тот недовольный ропот, что был до этого. Видимо, Черепанов всерьез беспокоился о той твари, которая сейчас разгуливала на свободе. Хотя, это было логично, что придет первому вампиру в голову, не знает никто.

— Головин, Морозов, Вишневский. — Внезапно раздался около уха голос ректора. — Немедленно ко мне в кабинет.

Глава 20

Я оглянулся. Судя по поведению сидящего рядом гусара, приказ Черепанова услышал только я. Скорее всего, ректор использовал какое-то заклинание, чтобы донести свой голос исключительно до тех, к кому он обращался. Головин, собственно, как и Вишневский, так же крутили головами и хмуро переглядывались. Они сидели недалеко от меня, поэтому мне было прекрасно видно замешательство, отраженное на их лицах.

— Ты идешь? — Хлопнул меня по плечу Медведев, вставая со своего места, чтобы пропустить волну студентов, которая двигалась на выход из зала, шумно и возмущенно переговариваясь.

— Извини, но пока нет. Меня тут ректор попросил к нему заглянуть, — покачал я головой, осознавая, что на этот раз я действительно не имею ни малейшего понятия, что именно Черепанов хочет нам сказать. Не в тройку же нас ставить будет, сомневаюсь, что после всего случившегося, мы сможем сработаться. Если только это не его скрытый план избавиться от отпрыска Новгородского князя, стравив нас между собой.

— Просьба Черепанова — это серьезно, — как-то даже сочувственно усмехнулся довольный собранием Ярослав. — Как вернешься, то присоединяйся к нам, мы возле кампуса решили собраться. Нужно посидеть перед предстоящими занятиями. Все же последние теплые деньки, да и торчать нам тут сейчас безвылазно теперь. Как в тюрьме ей-Богу хотят запереть.

— Если никуда не отправят, то я подумаю, — кивнул я, пристально глядя на парочку моих одногруппников, которые неуверенно поднялись со своего места, о чем-то эмоционально перешептываясь и размахивая руками.

Я встал и направился к кабинету Черепанова, который с недовольным лицом осматривал шумных студентов. Ассоциация пастуха над стадом овец плотно въелась в мозг. Складывалось ощущение, что Черепанов не слишком доволен тем местом, которое он занимал, и ему за столько лет это все элементарно надоело.

— Морозов, не думал, что ты посмеешь вернуться в академию, после того позора, что нанес моему роду и всему высшему свету. Надеялся, что проявишь благоразумие и будешь пасти коров на тех землях, которые у нас отобрал, — выплюнул еле слышно мне в спину Головин, неуверенные шаги которого я слышал еще задолго до того момента, как он подошел. Черепанов отвлекся на декана моего факультета, которая буквально под нос тыкала ему какими-то бумагами. О чем они говорили я не слышал, как, собственно, и любые звуки, которые должны были раздаваться с той стороны. Хорошее заклинание, интересно, им тоже не слышно, что происходит по другую сторону барьера или это работает только с одной стороны?

— Какой позор ты имеешь в виду? Тот, где по счастливой случайности нам удалось тебя спасти? — Медленно повернулся я к Головину. — Слишком высоко себя ценишь, смею заверить, что всему высшему свету на тебя благополучно плевать.

Головин дернулся, но Вишневский положил руку тому на плечо, стараясь успокоить. Затеять ругань перед ректором, это была либо высшая степень мазохизма, либо ощущение полной вседозволенности.

— Если ты думаешь, что я и мой род это просто так оставим, то ошибаешься, — ухмыльнулся он, сложив руки на груди. — Можешь быть уверен, что твои дни в этой академии сочтены.

— Извини, в следующий раз буду знать, что оставить тебя в живых это позор для твоего отца. Хотя мог бы об этом догадаться гораздо раньше, раз это всю аристократию так тревожит, — я пристально смотрел в глаза Головину, понимая, что он просто так меня в покое точно не оставит, да еще и своих сторонников за собой подтянет.

— Думаешь, если тебе повезло заручиться поддержкой гусарского полка, то ты герой? — Начал терять самообладание новгородский княжич, наседая на меня.

— Не здесь, — попытался вразумить своего друга Вишневский.

— Ты сейчас серьезно напрашиваешься на вторую дуэль? — Демонстративно закатил я глаза, доводя Головина до нервного срыва. Лицо его было красным, а руки наоборот побелели. Да уж, с такими нервами князем ему точно не быть. Ну или быть, но не долго, пока кто-нибудь не воспользуется его вспыльчивостью. Я бы воспользовался, не глядя. — Только не думай, что в следующий раз я сжалюсь над тобой. Как ты думаешь, если вырвать тебе руки, твой отец еще больше будет стыдиться сына-инвалида или решит уже сам избавиться от такой обузы?

— Ты смеешь мне угрожать? — Повысил Головин голос.

— Я никогда не угрожаю, лишь предупреждаю, — ровно ответил я. Вокруг нас стало заметно холоднее, даже пар на секунду изо рта повалил. Я глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Сейчас мне нужно будет максимально быстро научиться себя контролировать, чтобы не прибить кого ненароком, а ведь в данный момент я даже не злился, а просто поймал азарт, доводя парня до ручки.

— Рты закрыли. — Раздраженно рявкнул Черепанов, неожиданно материализовавшись возле нас. — Даже до кабинета дойти без скандала не смогли! Длинной своей родословной будете меряться на перемене в туалете, а не перед носом у ректора академии. Значит, так. Головин, ты сейчас идешь на встречу с лекарем твоего рода, которого заботливо направил в академию новгородский князь.

— Зачем? — Нахмурился он, глядя на мужчину, стоявшего за спиной у ректора, который смотрел прямо перед собой и чему-то улыбался. Вид у него был, мягко скажем, немного улетевший. — У меня все нормально со здоровьем.

— Решать проблемы с психикой, которые не дают тебе мыслить разумно в нестандартной ситуации, — удовлетворенно произнес Черепанов, бросая на меня взгляд. Вишневский попытался замаскировать смешок под приступ кашля, но это у него слабо получилось. Надо будет расспросить у Медведева, что Головин отчудил, раз это вызвало подобную реакцию у его друга. Головин одарил меня злым взглядом, а его щеки запылали еще больше. Ну что могу сказать, сам виноват, не спрашивал бы тупых вопросов, не напоролся бы на позорящий его ответ. — Вишневский, отставить смешки. — Перевел свой взгляд ректор. — Ты отправляешься на внеклассное занятие по контролю, потому как ты единственный все еще не можешь договориться со своим даром. Морозов, тебя очень хочет видеть магистр Ли, с которым ты до сих пор не знаком. — Без перерыва продолжил Черепанов. — Заметь, впервые в академии ко второй неделе обучения курсант посетил только одно занятие. Если бы не важные обстоятельства, то твоей ноги уже давно не было бы на территории академии. — Я только пожал плечами. — И да, правилами академии запрещено проживание лиц разного пола в одном помещении, кем бы они друг другу не являлись, и кто бы об этом не просил. Реши этот вопрос, иначе придется прибегнуть к крайним мерам.

— Но ко мне ее отправил князь… — тут уже я хотел было возмутиться, но Черепанов что-либо слушать не стал, просто развернулся и с легким хлопком растворился в воздухе. Ладно, сегодня же из моего дома вылетят все лишние люди и звери. А те, кто не захочет, получат волшебный пендель и направление к ректору.

Не став прощаться с Головиным и Вишневским, я отправился к кафедре физической подготовки. По пути размышляя о том, что, слишком резко и четко взялся Черепанов за внедрение новых порядков. Как будто он давно планировал нечто подобное, но не имел необходимой власти.

За этими рассуждениями я добрался до нужного места, где меня встретил невысокий жилистый мужчина азиатской внешности. Он был одет в свободный белый костюм, не сковывающим его движений, и чем-то напоминающий дзюдоки из моего мира. Длинные черные волосы магистра, возраст которого я так и не смог определить, были собраны в хвост, а раскосые глаза имели довольно необычный стальной цвет. Он довольно долго всматривался мне в лицо, после чего кивнул каким-то своим рассуждениям и поманил меня за собой.

— Пойдем за мной. Я думаю, что обычный зал тебе уже ничего дать не сможет.

Я кивнул и прошел следом за магистром, выходя через неприметную дверь. Тут нас ждал довольно чистый коридор, стены которого были сделаны из необработанного серого камня. Освещен он был редкими светильниками, висевшими под самым потолком, но, тем не менее, отлично освещающими все пространство.

Что примечательно, об этом коридоре на официальных планах, висевших в холле, не было никакой информации. Путь наш был достаточно длинным и, судя по ощущениям, мы шли не прямо, а забирая несколько в левую сторону и идя вниз, хотя внешне он выглядел абсолютно прямым. К счастью, у меня было идеальное чувство направления, так что мне не понадобилось напрягать свои чувства, чтобы уловить эти небольшие изменения. А вот то, что я не слышал больше никаких звуков кроме тех, что издавали мы сами, приводило в некоторое замешательство. Нужно всерьез изучить архитектуру зданий академии, мало ли, всегда может пригодиться.

Дойдя до единственной двери, которой заканчивался этот коридор, магистр впервые обернулся ко мне, смерил взглядом, будто последний раз раздумывая стоит ли меня пускать в это место, после чего повернул ручку двери и открыл ее, заходя внутрь первым.

Мы оказались в каком-то подобии спортивного зала, ярко освещенного белыми лампами, висящими под потолком. Пол устилали тонкие маты, сбоку висели ряды спортивного инвентаря и одежды. Часть зала, в которую мы вышли, была поделена на сектора прозрачными стенами, по которым едва заметно тянулись голубые переплетающиеся нити, слегка искрившиеся в том месте, где на них падал свет. Вторая часть, дальняя от нас, являлась отличным тренажерным залом со всевозможными снарядами, полосой препятствий, а также беговой дорожкой, ведущий куда-то на второй ярус здания, который, судя по всему занимала только она.

— Я — магистр Ли, буду преподавать боевую магию и физическую подготовку, — начал мужчина, заложив руки за спину. — Я много о вас наслышан, молодой человек, поэтому даже не удивился, когда ректор решил до официальных занятий познакомить меня с вами поближе. Признаться честно, мне самому интересно оценить уровень вашей подготовки, которая заметно превышает ту, которой обладают студенты первого года обучения. Тройки уже сформированы, но вот от того, что вы сегодня мне покажете, зависит интенсивность вашего дальнейшего обучения.

По правилам, только студенты, прошедшие в академию имперского легиона, занимаются индивидуально по специальной программе. Однако с этого года, господин Черепанов постановил ввести такую же практику, для особо выдающихся курсантов и нашей академии. Тем более, новая модель занятий никак не пересекается с той, что идет для кадетов в академии легиона. Задачу нам, конечно, подкинули довольно сложную, но интересную. — Ли усмехнулся, но на лице отражался только интерес, без тени недовольства и раздражения. — Какая ваша ступень развития? — Он прищурился, глядя пристально мне в глаза.

— Третья, — не моргнув, ответил я, вспоминая библиотеку собственного подсознания. Скрывать подобную информацию я не считал нужным, да и не разумно это было, если я хотел действительно что-нибудь вынести из стен академии.

— Вот как? В официальном отчете сказано, что когда вы явились к нам, то у вас была первая. К тому же обладали одной стихией. Но такое бывает, редко, но бывает. — Обошел меня по кругу магистр Ли. — Какими стихиями вы управляете?

— Лед и кровь, — ответил я, глядя на слегка расширившиеся глаза Ли.

— Очень интересная сила. Кивнул сам себе Ли. — Абсолютно разная направленность, но единая основа. Это будет занятно. Ладно, посмотрим, что ты из себя представляешь, Дмитрий Морозов. Пойдем. — Поманил меня за собой магистр.

Мы прошли зал и вышли в дверь, противоположную той, в которую вошли. После чего оказались на свежем воздухе. Это был достаточно большой, огороженным высоким забором пустырь. Солнце уже клонилось к закату, поэтому пространство было освещено развешенными светляками, зажегшимися сразу же, как только мы тут оказались.

— Эта полоса препятствий как раз разработана для того, чтобы вычислить сильные и слабые стороны мага. — Указал мне, на, казалось бы, пустое место магистр Ли. — Твоя задача пройти ее, используя все доступные тебе умения и знания. Если какой-либо этап будет для тебя невыполнимым, проверка заканчивается. Многие из заданий всего лишь иллюзия, которая не может тебя убить, но частично материальная, поэтому ссадины заработать сможешь вполне реально. Все понятно?

— Пока нет. — Честно признался я. Мне казалось, как минимум, странным, что такого разглядел во мне Ли, если притащил в это место, а не в обычный зал для тренировок и спарринга. Сам магистр никаких эмоций не показывал, только с интересом следил за каждым моим действием. — Что это за место? — Все же решил я поинтересоваться.

— Место для тренировок выпускников академии, — пожал он плечами. — Посмотрим, насколько ты герой, как о тебе трезвонят во всех новостных каналах, — усмехнулся он и сел на одну из лавочек, расположенных по периметру, расслабляясь, и судя по дыханию, погружаясь в медитацию. — Можешь приступать как будешь готов.

Я разулся, снял с себя пиджак и рубашку. Штаны оставил, собственно, как и родовой кинжал. Так, на всякий случай, что-то казалось мне в этом месте неестественным, не опасным, но не приятным. Я подошел линии, которая отмечала старт, думая о словах магистра и стараясь не обращать внимание на поддевки, относительно моей внезапно свалившейся популярности. Специальная модель обучения никак не выходила у меня из головы. Мне об этом ранее никто не говорил. Интересно, сколько это будет вообще стоить? Я поморщился, вспоминая, что Миша за ночь успел оставить меня не только без денег, но и в серьезных долгах. Однако, выдохнув, решил все же о вариантах заработка подумать позднее.

Обойдясь без разминки, так как мое тело уже было достаточно изменено, чтобы выдавать максимальный результат в любой время, я пересек линию старта и понял, что от внешних звуков оказался отрезан, а пространство вокруг меня словно расширилось, превращаясь в какую-то бескрайнюю равнину с разбросанными по ней препятствиями. С едва слышимым щелчком сверху появился купол, похожим на стены секторов в зале.

Выглядело все довольно банально. Стенка горизонтальная, вертикальная, ров, лабиринт, высокая лестница со стеной и какой-то аналог забора, за которым я больше ничего не видел. Ничего вроде сложного, не считая размеров. Если не представлять устройство лабиринта, то по нему можно было блуждать целый день, а ров больше напоминал какое-то болото, нежели обычную лужу с грязью. Ну ладно, вроде осмотрелся, пора начинать.

Немного ускорив дыхание, для обеспечения нужного количества кислорода в крови, и ускоряя сердцебиение, я резко прыгнул вперед, моментально набирая максимальную скорость. Пробежав сто метров по ровной дороге менее чем за семь секунд, я буквально взлетел на вертикальную стену по специальным еле заметным выступам. Спрыгнув с нее, приземлившись на ноги, я перекатом смягчил падение и сразу же вскочил, забираясь на брусья, с легкостью преодолевая положенное расстояние. Такой хорошей разминки мне давненько не хватало, и сейчас вместо усталости я получил словно второй заряд бодрости.

Оказавшись возле рва, которым действительно оказалось небольшое болотце, я остановился. Запах болотного багульника ударил по мозгу, мгновенно одурманивая меня. Его было не просто много. Весь периметр болотца был буквально заросшим этой ядовитой травой. Было подозрительно темно, даже усилив свое зрение на максимум, я не мог разглядеть то, что было буквально в метре от меня. Активировав несколько светляков, которые я натренировался делать во время уборки с Линой, я отправил их над водной гладью, а сам активировал доспех крови, благо, теперь это получалось у меня достаточно легко.

Тут же, из темноты на меня ринулось не менее десятка мелких тварей, которые, перебирая своими крыльями, бились об доспех, не причиняя мне никакого вреда. Болотные духи, являющиеся прислужниками простого болотника, не были особо опасны даже для обычного человека, но, тем не менее, прокусывая кожу, они впрыскивали в кровь ядовитое вещество, дезориентирующее и, в конечном итоге, парализующее жертву. Болотнику было особо безразлично чем питаться: коровой или человеком, главное, чтобы было свежее мясо. Это стало интересным. Нормальные у них такие испытания в академии, о тварях они не знают, которые буквально начали заполонять империю, а сами у себя под носом болотника приютили. Хотя, это, конечно, не полноценная тварь, а скорее обычный низший дух, стоявший даже ниже обычного приведения.

Я присел на колени, стараясь не обращать внимание на зудящих и копошащихся возле меня прислужников. Вполне возможно, что это та сама иллюзия, о которой говорил магистр Ли, но рисковать, ссылаясь на чьи-либо слова, я намерен не был.

Попытавшись сотворить знак, знакомый мне еще по моему миру, влияния на нематериальных сущностей, а следом за ним знак изгнания, я чуть не рухнул прямо в воду от резкой головной боли и ярких вспышек перед глазами, которые то и дело переходили в очертания библиотеки. Открытые книги с начертанными нужными мне знаками вставали перед глазами, но я с усилием загонял эти видения обратно. Видимо, багульник смог повлиять на меня сильнее, чем я думал. Через силу, сотворив два знака, я вложил в них немного силы, глядя, как очертания древних рун буквально на секунду повисают в воздухе морозной дымкой прежде, чем рассеяться и раствориться в глади болота. Мелкие духи, завизжав, осыпались вокруг меня, а звук, больше похожий на рев рассерженного медведя, саданул по ушам. Поверхность болота забурлила и из нее вырвалось серебристое марево, растворяющееся в воздухе. Иллюзия это или нет, но от болотника я избавился, благо, это самое простое, что могло бы встретиться ведьмаку на его пути.

Решив проверить способ передвижения, о котором я задумался еще когда первый раз заморозил землю вокруг себя, я отошел на несколько шагов назад и, взяв короткий разбег, прыгнул в болото, выпуская свою силу через ноги. Заскользив по мгновенно образовавшемуся льду, я, словно конькобежец, просто доехал до другого края.

Сразу после этого меня встретил лабиринт. Высокие стены, созданные из переплетенных нитей какого-то растения, образовывали запутанные коридоры, по которым мне предстояло пройти. Как только я переступил границу и вошел в лабиринт, стены словно ожили, и многочисленные ветви потянулись в мою сторону, оплетая ноги и тело.

К счастью, моя скорость почти на порядок превосходила ожившее растение, так что я смог без труда избежать сплетающихся вокруг меня веток. Однако, попробовав разрубить их с помощью кинжала, я столкнулся с тем, что из них начал хлестать ядовитый сок, оставляя на коже зудящие и довольно глубокие ожоги, несмотря на доспех, который почему-то не защищал от подобного вида атак. Я вынырнул из лабиринта назад и глубоко задумался. Вопрос о том, чтобы прервать задание я отверг, как несостоятельный. Я был слишком возбужден и разгорячен, чтобы даже размышлять о подобном.

Так, условие мне поставили только одно, пройти полосу препятствий. Как именно, никак не уточнялось. Пропустить одно из препятствий было равносильно поражению, следовательно, нужно было следовать намеченному маршруту. Но ведь не обязательно идти напролом.

Отойдя на десяток метров, я взял максимальное ускорение, на которое только был способен и, используя переплетённые ветви в качестве опоры, практически взлетел вверх по стене, оказавшись над лабиринтом, стоя на тонкой стене. Ветви дернулись в мою сторону, но я, так же, как и на болоте, выпустил силу через ноги, немного приморозив самые активные, и, оттолкнувшись от них, огромными прыжками двинулся в сторону, где находился выход. Через некоторое время, словно поумнев, растения начали выплескивать яд при одном моем приближении, но видя с каждым прыжком приближающуюся цель, я все же смог вытерпеть и добраться до противоположенного края. Спрыгнув со стены, я с удовольствием нырнул в ров с чистой водой, который моментально смыл с меня остатки кислоты и за несколько мощных гребков добрался до финиша.

Выскочив на сушу, я с радостью заметил, как исчезает надо мной купол, а в мою сторону идет магистр Ли, хлопая в ладоши.

— Молодец, отличная работа. Уровень сложности, конечно, был минимальный, но это все равно уровень выпускника. А уж скорость, с которой ты справился, просто уникальная. Кстати, что тебя затормозило возле болота?

— Вы поставили там болотника? Серьезно? — Усмехнулся я, ответив вопросом на вопрос, убирая с себя свой доспех.

— Тут никого не было с конца выпуска, скорее всего, эта тварь вернулась за время простоя, — поморщился Ли. Я так и не смог разглядеть в его глазах ни тени вины или хотя бы легкого недоумения. — Постоянно изгоняем, но он все равно возвращается. Что ему тут делать? Ни еды, ни развлечений.

— Значит, что-то держит. Какая-та вещь на дне болота, — я пожал плечами. — И вы даже не проверили воду прежде, чем отправлять меня туда?

— Но ты же не просто так славишься своей способностью знать, а главное, уничтожать подобных ему, — улыбнулся он. Вот не удивлюсь, если он сам просто не захотел заниматься этой грязной работой, поэтому и отправил по указке ректора меня сюда. Проверить они меня решили, так я и поверил. — Он теперь навсегда ушел? — Наконец, задал интересующий его вопрос магистр.

— Нет, он обязательно вернется, поэтому советую очистить дно, поменять воду и провести ритуал экзорцизма, — ответил я с небольшой долей злорадности. На самом деле, дух был изгнан окончательно и бесповоротно, но пусть, как говорится, все же поработают на благо академии. Ну, или наймут одного остро нуждающегося в деньгах ведьмака.

— Так что произошло возле болота? — Сменил тему, хитро блеснув глазами, магистр Ли. — Мне на секунду показалось, что ты был дезориентирован. Но как только я приблизился все уже прекратилось.

— Не знаю, проблема с рунами какая-та. — Я вспомнил вспышки и головную боль и поежился. Магистр внимательно смотрел на меня.

— Какое заклинание с формулой и ключом-активатором ты знаешь? — Неожиданно спросил он.

— Заклятие очищения и уборки мусора, — ответил я, перебрав в памяти все, чему меня научила Лина. — Другими, к сожалению, пока не обучен.

— Пойдет. — Он взмахнул рукой и на земле под ногами образовалась огромная грязная лужа. — Убери ее.

Я попытался рукой начертить в воздухе формулу, немного вкладывая туда собственной силы, но очередная вспышка перед глазами и головная боль прервала меня. Я схватился за голову, стараясь унять боль, которая все больше пульсировала в висках.

— Представь руну, но не пытайся ее сплести самостоятельно, — проговорил магистр тихо. Я кивнул, глядя на Ли, сердцебиение которого ускорилось, а сам он пристально смотрел на меня каким-то по детски заинтересованным взглядом. Прикрыв глаза, я представил эту самую формулу, которая сама собой всталаперед глазами. Действуя больше по наитию, я открыл глаза и немного вложил в плетение, которое словно витало перед глазами, немного силы, произнося слова активатора.

Плетение исчезло вместе с головной болью и грязью, которая была под ногами.

— Скажи, ты сейчас находишься в медитативном состоянии? — Уточнил Ли.

— Ну да. — Пожал я плечами. — Я вообще очень дружен с этим разделом, меня даже от занятий освободили.

— Потрясающе. Вербальщик на первом курсе. — Проговорил магистр, еще раз обходя меня по кругу и рассматривая словно редкого зверя в зоопарке.

— Вербальщик? — Я нахмурился, не понимая, о чем говорит магистр.

— Вас учат, что для применения заклинания, маг должен представить формулу, сотворить специальный жест и произнести ключ-активатор, — начал объяснять, остановившись напротив меня, магистр. — Однако, при должном уровне сосредоточенности, которое маг достигает путем медитативных техник, жест становится не нужен.

— И вы расскажете это всем, включая ректора? — Почему-то такая перспектива меня не очень радовала. Я, конечно, понимал, какие преимущества перед обычным магом это дает, но этим даром, как минимум, необходимо научиться пользоваться.

— Нет. Это одно из достижений, которое записывается в отдельном табеле. Так прописано в правилах академии и в правилах Империи. Нарушение этого закона карается смертью, — как ни в чем не бывало ответил магистр.

— А я смогу, как-то тренировать эту особенность? — Уточнил я. — Или мне теперь не входить в медитативное состояние больше, чтобы колдовать как все?

— На моих занятиях, именно так и придется делать. — Кивнул магистр. — Но, академия предоставит вам еще одного преподавателя. Не переживайте, вы с этим человеком уже знакомы. — Улыбнулся он.

— Думаю, что мне это необходимо, — после длительной паузы все же решился признаться я, понимая, что выхода особо у меня нет. — Что же, значит, буду заниматься дополнительно.

— Отлично. Занятие на сегодня закончено, можете возвращаться к себе. — Ли развернулся и двинулся в сторону выхода. Меня долго уговаривать не пришлось. Быстро одевшись, я догнал магистра и вышел из здания академии в сторону дома.

В голове немного шумело, но сам я чувствовал себя на редкость бодро. Эта небольшая тренировка в полной мере не раскрыла потенциал моего тела, но я был удовлетворен и этим. Нужно будет заходить сюда почаще.

Дом встретил меня шумом и криками еще на подходе к нему. Аккуратно открыв дверь и остановившись на пороге, я смотрел, как Роман и Софья орут друг на друга, стоя в центре разрушенной гостиной. Миша с интересом наблюдал представление, поглаживая кошку, которая растянулась на диване и мурчала, наслаждаясь свалившейся на нее лаской.

— Нет, ты прямо сейчас уберешься из этого дома. Как будто я не знаю, что ты будешь докладывать отцу обо всем, что тут происходит, — рявкнул Роман, подталкивая к выходу так и не распакованный чемодан.

— Мы что пятилетние дети? — Взвизгнула Софья, уперев руки в бока. — Время, когда я все рассказывала князю уже давно прошло.

— Ага, пару недель как. — Не отступил Роман. — И то, только потому, что тебя похитили.

— О, привет, — помахал мне Михаил. — Они уже пол часа так ругаются. Если бы я мог есть, то сготовил бы себе миску попкорна. Так увлекательно следить за семейной разборкой.

— Что тут происходит? — Тихо спросил я, но, на удивление, разгоряченные руганью родственники сразу же замолчали и повернули головы в мою сторону.

— Ничего, — хором ответили они.

— Оно и видно. — Я повернулся на стук в дверь и сразу же ее открыл, по шагам уже догадываясь, кто именно решил навестить меня поздним вечером.

На пороге стояла Сташкова, одетая в почти неприлично короткое платье, которая при виде меня улыбнулась и начала старательно хлопать длинными ресницами.

— Привет, я так рада тебя видеть, — с придыханием начала она.

— Пойдем, поговорим, — я практически вытолкнул ее за порог, за который она уже умудрилась переступить, вплотную прижавшись ко мне. Взяв ее за руку и стараясь не делать ей больно, я увел вниз с крыльца на открытое пространство возле дома.

— Дмитрий, я с тобой так и не виделась с того вечера. Я так тебе благодарна… — Опять начала свою песню Сташкова.

— Так, хватит. — Перебил я ее. — У меня нет настроения тратить на тебя время. Я прекрасно знаю о твоем фамильяре, которого ты отправила следить за мной, а также я знаю, о твоем разговоре с отцом. Давай определимся сразу: Меня нельзя купить, обменять, переманить. Ты мне не интересна, и я прошу оставить меня в покое, — глядя пристально ей в глаза, холодно проговорил я, краем уха вслушиваясь в очередной виток семейного скандала, разгорающегося в доме.

— Но я…

— Нет. Забирай свою кошку и оставь меня в покое, — я резко развернулся и поднялся наверх, буквально вырывая из призрачных рук фамильяра. Правда, на этот раз кошка решила, что тут ей хорошо, так что держалась за Михаила, как за самого родного для нее в этом мире призрака. Я на секунду опешил, вспоминая, как она пролетела через призрака в поместье, но решил, что это не слишком важная деталь, чтобы заострять на этом свое внимание. Когда я, наконец, отцепил кошку, то она больно цапнула меня за палец и, извернувшись в руках, попыталась вцепиться мне передними лапами в лицо. Жутко хотелось отвесить этой наглой усатой морде пинка, но сдержавшись, я просто вытолкнул ее за порог и захлопнул дверь перед носом ее хозяйки.

— Теперь обсудим тех, кто проживает в этом доме. — Обратился я к Роману с Софьей, но внезапно меня перебил стук в дверь, который стал действительно неожиданным. Я не слышал шагов, что было для меня впервые за долгое время.

— Это кого еще несет? — Нахмурился княжич, устало облокачиваясь на спинку дивана.

— Скорее всего, моей индивидуальный наставник, — проговорил я, почему-то приходя именно к такому выводу. Никаких сверхъестественных запахов я не чуял, поэтому за порогом стоял обыкновенный живой человек.

Решив, что хуже быть уже не может, я открыл дверь, увидев перед собой мадам Козловскую, которая хмуро смотрела на меня сверху-вниз.

— Вот это поворот, — прошептал удивленный призрак. — А чему она тебя учить-то будет?

Глава 21

— Добрый вечер, курсанты, — оглядела собравшихся мадам Козловская своим суровым взглядом, в конце задержав его на мне. — Морозов, ты чего на меня так странно смотришь? — Она прищурилась, от чего мне, словно обычному подростку, захотелось вжать голову в плечи, чтобы выглядеть еще меньше и незаметнее. Я поборол это странное чувство и наоборот выпрямился, замечая, как Сташкова пытается протиснуться между дверью и этой огромной женщиной, чтобы попасть внутрь.

— Просто это довольно неожиданный визит, — честно ответил я, делая шаг вглубь гостиной, чтобы пропустить Козловскую внутрь. — Скажите, вы же не являетесь моим новым наставником? — Решил полюбопытствовать я, когда молчание начало затягиваться. В это время комендант прокурорским взглядом, плотно сжав губы, осматривала руины, в которые превратилась наша гостиная.

— Морозов, ты перегрелся, что ли? Какой я тебе к черту наставник? — Пробасила она и резко повернулась в мою сторону. — Вы во что превратили жилой дом, вандалы?

— Так ремонт же идет… — улыбнулся я, стараясь разрядить обстановку.

— Это не ремонт, это какой-то Армагеддон, — она резко развернулась в сторону Сташковой, которая по стеночке пыталась подобраться незаметно к лестнице, ведущей в жилую зону. — Так, милочка, ты всерьез думаешь, что я буду за тобой бегать по всей академии? Я сказала, что посторонним в кампусе делать нечего. Давай, быстро забрала то, зачем приходила и с песней на проходную.

— Вы знаете кто я? — Баронесса не знала всех тонкостей душевной организации Козловской и решительно вышла на тусклый свет, издаваемый несколькими светляками, висевшими под потолком, подходя к коменданту. То, что Софья и Роман вообще старались не двигаться и не привлекать лишний раз внимание этой великанши, девушку совершенно не смущало.

— Лучше сваливай и пой свою любимую песню, — тихо произнесла Софья в направлении Сташковой, надеясь, что она услышит ее дельный и правильный совет.

Я плюнул на все это и сел на диван, стараясь хоть немного расслабиться. Козловская сделала вид, что не заметила этот демарш, направленный в ее сторону, и неожиданно повернулась в сторону Софьи, которая держала за ручку чемодан, выполняющий роль мяча в разборках с братом.

— О, ты уже собралась. Вот, что значит воспитание. Морозов, не ожидала, что ты так быстро решишь возникшую проблему. Наш многоуважаемый ректор не верил в вас, я, кстати, тоже, если вам интересно.

— Так вот что значит «крайние меры», — хмыкнул я, ловя злобный взгляд, направленный Софьей в мою сторону.

— Ладно, поболтали и будет. — Отрезала Козловская, направляя свой взгляд на Софью. — Комната у тебя осталась прежняя, как и соседка, собственно, ключи у тебя есть, пропускной жетон тоже, поэтому милости просим обратно в кампус.

Козловская махнула в сторону двери, указывая направление, в которое должна была направиться девушка. Та еще раз злобно на меня посмотрела и, гордо вдёрнув подбородок, направилась на выход, таща свой тяжеленный чемодан. Лишних вопросов она не задавала, видимо, знала все правила академии, но решила попробовать посамоуправствовать, вдруг бы повезло, и никто не заметил. По-хорошему, нужно было помочь девчонке, но я только подумал о том, чтобы встать с дивана и догнать Софью, как мадам Козловская резко повернулась ко мне и ткнула в моем направлении указательным пальцем.

— Даже не думай. Сама справится. А своими благородными помыслами только сделаешь хуже. Так, а ты почему еще здесь? — Она схватила Сташкову за шиворот и слегка встряхнула. — Хочешь помочь? Благородный поступок, вот вынеси этот мешок строительного мусора. — Козловская двумя пальцами подняла довольно большой мешок с кусками бетона и водрузила на спину Сташковой, отчего та смешно крякнула и присела. — Ну вот, сразу видно, что хорошая девка из тебя выйдет, давай, перебирай ножками. — Улыбнулась комендант и поволокла ее на выход, особо не напрягаясь и не церемонясь с ней. Вытолкнув настырную баронессу, она еще раз осмотрела гостиную, покачала головой и захлопнула дверь с такой силой за собой, что один из светляков, висевший над дверью погас, а Миша с Романом синхронно икнули.

— Как хорошо, что этот вечер подходит к концу, — устало проговорил я, осознавая, что за последнюю неделю я толком не спал и практически не ел, еще и трансформация все соки выпила. Хоть я чувствовал себя не плохо физически, но морально мне уже ничего не хотелось. Кроме, разве что, тишины, и чтобы меня никто не трогал в ближайшие несколько часов. А может быть и дней.

— Как-то нехорошо ты выглядишь, — ткнул меня в бок пальцем Миша, словно прочитав мои мысли и сделав все наоборот. — Устал? Совсем себя не щадишь. Ты бы отдохнул, тебе еще ремонт делать, завтра дожди обещают, а у нас крыша опять течет. Да и со стенами нужно что-то решать. Не ровен час, закоротит все.

— Кстати о ремонте, — распахнул я глаза и посмотрел вверх, разглядывая дыру в потолке, через которую было видно звездное небо. Мне хотелось плюнуть на все и заставить Романа с его дядей, который, собственно, это все и сделал, исправлять все самим, но глядя на совершенно невинное лицо Михаила, такие скверные мысли улетучились. Но помогать они точно мне будут. — Кто вообще додумался строить второй этаж только в одной части дома?

— Я, надеюсь, что это был риторический вопрос, — рядом со мной плюхнулся Роман, также, как и я, глядя на ночное небо. — Ты бы отдохнул, что ли. Вот, знаешь, давно тебе хотел сказать, но все времени не было: завел бы ты себе какую-нибудь девчонку, чтобы отдых был во благо. Ну такую из обычных, без аристократических заморочек, симпатичную, не скованную моральными принципами. Тут таких много, могу познакомить с некоторыми, — внимательно на меня посмотрел княжич, ожидая ответа на свои благие побуждения.

— Ну а зачем новую искать? Еще наши деньги решит на них тратить! У него и так баб навалом и каждая в койку хочет затащить, — отмахнулся Миша. — Только вот строит из себя монаха. Все-то у него: некогда, устал, голова болит, не для нее я свой цветочек растил… Тьфу, смотреть противно.

— Да замолчите вы уже, — я вновь откинулся на диван, погружаясь в полудрему. Это было странное состояние, не характерное для меня, а тем более для вампирской сущности. Все-таки багульник как-то сильно повлиял на меня. Надо будет поинтересоваться, как всевозможные естественные яды действуют на вампиров, если в природе вообще существует подобная информация.

— Нет, вы посмотрите на него! Мы о друге заботимся, чтобы ему было хорошо, а он от нас отмахивается. Неправильно все это, — проворчал призрак. — Эх, слышал бы меня Роман, у меня как раз план есть на такой случай.

— Так, все, если никаких дельных мыслей нет, то я спать, — я резко встал с дивана, обведя сидящих друг рядом с другом родственничков взглядом.

— Один? — Все же не выдержал Миша, но сразу скис под моим тяжелым взглядом. — Ну один, так один. Я против что ли?

Поднявшись к себе в комнату, я, открыв двери, резко затормозил, разглядев в полной темноте очертания предметов, которых тут явно быть не должно. Выпустив под потолок один светляк, которые получались у меня уже быстро и на автомате, я внимательно осмотрелся.

— Миша, твою мать! — Рявкнул я, перешагивая через коробки с ламинатом, гвоздями и банками с краской. На моей кровати лежали тяжелые рулоны с обоями, лист фанеры и несколько баллонов с герметиком.

— А куда мне это было все девать? — Материализовался призрак, стаскивая обои на пол и аккуратно складывая их к окну. — Доставка пришла неожиданно, все же купол опускается, вот все и решили поторопиться. А внизу грязно и мокро, вдруг все испортится. Не к Роману же мне все это тащить, все же княжич. А то, что Софья не будет здесь жить мы узнали только что. Ты же сам ей, как я понял, мою комнату отдал и даже меня не спросил.

Я лишь только рыкнул сквозь зубы, как Миша испарился, оставив меня одного. Благо, кровать он освободить все же успел. Рухнув на постель, я моментально уснул, даже не раздеваясь.

С первыми лучами солнца, проникающими в окно, я проснулся в отличном настроении. Сегодня начинается мой первый, по-настоящему учебный день, и ничего не сможет меня отвлечь от постижения магической науки. Сквозь сон я прекрасно слышал, как с едва слышимым щелчком опустился обещанный купол.

Романа не было. Как оказалось, ночью он ушел на гулянку, после чего так больше и не появлялся. Ну дело молодое, пусть развлекается. Мне тоже в семнадцать было сложно понять, что пьянка не так полезна, как стрельба и бой на мечах. Благо, о безопасности княжича и Софьи можно было особо не волноваться, все же защита поставлена, причем довольно сильная. А то, что может случиться внутри академии, все же больше будет на совести ректора.

Впервые за долгое время сбегав в столовую и позавтракав, я в хорошем расположении духа направился на занятия по физической подготовке и боевой магии. Они, на удивление, проходили в том же самом зале, в который меня привел изначально магистр Ли. Не встретив никого знакомого по дороге, я дошел до места проведения занятий, стараясь не обращать внимание на взгляды, перешептывания и смешки, направленные в мою сторону девчонками разных факультетов. При виде меня разговоры сразу сводились к моим подвигам, причем больше в плане помолвок и обсуждению кого я все-таки выберу. Я могу ошибаться, но, кажется, по этому поводу был реально установлен тотализатор.

В зале было достаточно много народу. Я заметил, что помимо студентов с моего факультета, тут присутствовал еще факультет поддержки. Головин одарил меня злобным взглядом, но под носом у магистра, который прохаживался по залу в ожидании студентов, решил все же не лезть. Вполне разумное решение.

— Привет, — с радостным возгласом ко мне подлетела Лина. Переодетая в обтягивающую спортивную форму, которая выгодно подчеркивала ее длинные ноги и достаточно большую грудь, девушка прекрасно смотрелась, на фоне зачастую слишком худых и невысоких аристократок. — Как самочувствие?

— Привет, все хорошо. — Я обнял девушку, после чего махнул Роману, который стоял в центре кучки студентов, в которых я заметил еще недавних подпевал Головина. Интересно, это они лидера своего стада сменили, или все же это временная акция, потому как сам Головин сейчас скучал в гордом одиночестве, сидя на одной из лавок возле стены.

— Курсанты, время начинать, — проговорил магистр Ли, после чего все выстроились в шеренгу перед ним. — Сейчас сделаю одно заявление, прежде, чем начать занятие. Я оглашу список обещанных троек, программу которых мы будем разрабатывать отдельно. Отмечу, что в каждой тройке будет два студента с факультета боевой магии и один студент с факультета поддержки. Итак, тройка первая: Ларин, Вишневский, Иванова.

Названные студенты вышли вперед и отошли за спину магистра. Девушка с факультета поддержки выглядела неуверенно и под оценивающим взглядом Вишневского слегка смущалась. Но по мере оглашения троек все же успокоилась и уже с любопытством смотрела на такое своеобразное распределение. Головин оказался в тройке с Шаповаловым, одним из его дружков, и парнем с поддержки — Тарасовым.

— Романов, Морозов, Казанцева. — Наконец, дошел до меня магистр.

Мы с Романом вышли вперед под перешептывания всех собравшихся, когда к нам присоединилась недоумевающая Лина. К своем стыду, выходя из строя, я понял, что не знаю фамилию Лины. Я вопросительно посмотрел на Ли, который лишь кивнул в ответ, показывая, что ошибки никакой не было.

Мы молча дождались окончания распределения, чтобы получить необходимые ответы на наши вопросы. Их было много, но вслух их не задавали, чтобы не сеять панику и еще больше вопросов.

— Все занимаются как обычно, сегодня день физической подготовки. Завтра каждая тройка получит индивидуальное задание. Так, идите сюда, — магистр махнул нам рукой, показывая следовать за ним. Дошел он до одного из секторов, которые находились в противоположном конце зала.

Активировав своеобразную капсулу, через которую перестали проходить звуки, он повернулся к нам и заговорил.

— Чтобы не было никаких вопросов, сразу поясню, вы двое, — он указал на нас с Романом, — обладаете специфическим даром, тем более двумя потоками, что редкость, само по себе, а у вас еще совпадение по одной из ветвей, что еще большая редкость. Поэтому вопросов в том, чтобы поставить вас в пару, особенно учитывая вашу феноменальную физическую подковку, а также третью ступень развития ни у кого не возникло. Но не это важно, у Казанцевой тоже чрезвычайно редкий дар, но есть один нюанс, не все захотят делить свои силы с чужим человеком, даже работая в тройке. Особенно это касается наследников князей и графов. Но нам известно, что вы уже между собой в подобном практиковались и особо дискомфорта это у тебя, Дмитрий, не вызвало. Так что, Лина, роль поддержки вашей тройки будет лежать на тебе, благо энергии которую ты можешь получать от этих двоих будет в избытке.

— Это настолько секретная информация, что вы говорите это только через защитный купол, — нахмурилась девушка, переваривая полученную информацию.

— Не совсем, но говорить о двух ветвях дара общественности или нет, все-так личное дело Романа, — усмехнулся он и деактивировал купол. — Идите занимайтесь, Морозов останется.

Ребята вышли, кинув на меня сочувственный взгляд, чуть не столкнувшись с женщиной, которая как раз входила внутрь сектора. Женщина выглядела достаточно молодо и ухожено, ее белые волосы были забраны в какую-то замудренную прическу, аккуратный макияж подчеркивал скулы, а ярко голубые глаза, которые выглядели настолько неестественно, насколько это могло вообще быть, приковывали взгляд. Даже отличная фигура и грудь, на которой буквально лопались пуговицы рубашки не могли отвлечь внимания от глаз женщины.

— Ага, ну вот и ваш преподаватель, Дмитрий. Надежда Сергеевна Воронцова, преподаватель, направленный к вам для решения вашей проблемы. Так как вам на тренировках особо делать нечего, а занятия должны проводиться исключительно в защищенном месте, то нами было решено совместить занятия.

— Вполне возможно нам хватит и одного, — ее голос с придыханием будто обволакивал разум, но я быстро сбросил с себя это наваждение. — Очень сильная воля и потрясающая концентрация.

Теперь она серьезно кивнула и села напротив меня, проводив взглядом удаляющегося магистра.

— Добрый день, Дмитрий. Я маг-менталист, — она пристально посмотрела на меня. — И моя задача объяснить основы твоего дара. Вербальщики — это большая редкость среди магов. Необходим большой контроль над собой, абсолютное владение медитативными техниками, феноменальная память и сила, которая помогает создавать формулу в пространстве без физического направления линий. Этот дар, как правило, развивается долгими тренировками, но в твоем случае, как я поняла, все происходит на интуитивном уровне, что интересно и довольно необычно. Сразу скажу, что у каждого участок сознания, в котором хранятся формулы заклинания разный. У кого-то это аналог письменного стола с ящиками, у кого-то-то сейф, знала я одного парня, у которого это была мусорная корзина, — она хмыкнула, все еще пристально глядя мне в глаза.

— У меня библиотечный шкаф, — понял я ее молчание, но решил не выдавать все секреты полностью.

— Это говорит о большом объеме хранимой информации, — кивнула она. — Твоя основная задача сейчас, сделать так, чтобы участок твоего сознания, отвечающий за хранение формул, не выходил на передний план, а руны и формулы всплывали в голове только в тот момент, когда это необходимо. Попрошу отнестись к этому серьезно. Сначала тебе может показаться, что это очень легко, но по мере того, как ты будешь изучать новые заклинания, этот процесс будет становиться сложнее. Так что, тренироваться и совершенствоваться в этом искусстве тебе придется всю жизнь. Давай попробуем, — она встала на ноги. — Я научу тебя простому атакующему заклинанию «стрела». Посмотрим, как быстр оно отложится в памяти и как ты сможешь его воспроизвести.

Начертив в воздухе руну, ожидая, когда я повторю все до мельчайших подробностей, она произнесла слово-активатор «саггита», после чего от нее устремилась в противоположном от нас направлении ярко-зелена стрела, которая встретившись с защитным барьером распалась на множество ярких искр.

Повторив все еще раз, я отстраненно смотрел на огромный ледяной булыжник, которой полетел в том же самом направлении и распался ледяными осколками, которые смогли долететь до меня.

Я сразу же нырнул в свою библиотеку, глядя, как невидимая рука пером с черными чернилами чертит в открытой книге новую изученную мною формулу.

— Да, с контролем силы тут нужно работать, — прозвучал в голове отчетливый голос магистра. Я сфокусировался и увидел четкий силуэт женщины, сквозь которую просматривались очертания библиотеки и ступеней. Выйдя из медитативного состояния, я повторил заклинание еще раз, воспроизводя формулу жестами. Я уже понял, что именно происходит, по крайней мере, уловил суть, поэтому быстро загнал пробивающуюся картинку обратно, избежав головной боли. Не менее массивная сосулька вылетела передо мной, повторив участь предыдущей.

— Хорошо, а теперь без жестов. — Попросила Воронцова.

Ну без жестов, так без жестов. Времени, кстати, это заняло на несколько секунд меньше. Образ формулы, небольшое вливание силы, слово-активатор и мгновенно образовавшийся вокруг меня ледяной вихрь, собрался в стрелу, по объему больше похожую на ствол небольшого деревца, что с громким свистом отправилась в сторону Воронцовой. Магистр едва успела увернуться от направленного на него заклятия, прежде, чем оно врезалось в защитный купол, пробив тот насквозь. Сразу завыли сирены, поднялся какой-то дым, а на месте прежнего купола довольно быстро образовался новый.

— Что тут у вас происходит? — Рявкнул Ли, деактивировав новую защиту.

— Все хорошо, с парнем нужно поработать в плане контроля силы, но в целом, мы закончили. — Отчиталась Воронцова, быстро взяв себя в руки.

— Так быстро? — Нахмурился Ли, разглядывая пол в секторе, усеянный небольшими ледышками.

— Я же говорила изначально, что мне здесь делать нечего, — тряхнула она головой. — Все принципы могли бы и сами объяснить. Он медитативными техниками владеет на уровне Черепанова, есть чему поучиться, — хмыкнула она. — Теперь мне тут сидеть неделю просто так.

Она развернулась и быстро вышла из зала под раздевающие взгляды собравшихся студентов.

— Не перестаешь удивлять, Морозов, — довольно улыбнулся Ли, похлопав меня по плечу. — Так, все свободны, завтра мы будем изучать первое в вашей жизни боевое заклинание, — он еще раз посмотрел на льдины в полу и отошел от меня. — А я пока организую купол помощнее.

— Что произошло? — Сразу же подошла ко мне раскрасневшаяся и растрепанная Лина.

— Сказали теорию подтянуть, а так жить буду, — усмехнулся я и вышел из зала первым, оставляя однокурсникам время для обсуждение упавшего защитного барьера.

Я успел дойти до дома, чтобы переодеться, после чего вернуться в здание академии на занятие по теоретической магии.

Данный предмет вела сама Жанна Ярославовна. Декан сурово посмотрела на меня, вошедшего последним в кабинет, хотя времени до начала занятий оставалось достаточно.

— Добрый день, ближайшее время я буду учить вас только одному: отмерять силу которую вы вкладываете в заклинание. Это очень важная часть обучения. До начала занятия десять минут. Морозов, подойти ко мне в кабинет.

Я уже перестал удивляться подобным просьбам, поэтому спокойно вышел из кабинета, ожидая декана, чтобы пойти вместе с ней. Как только двери за нами закрылись, гул обсуждения возрос до интенсивности пчелиного роя, вот кому делать нечего, только обсуждением моей жизни заниматься.

Кабинет декана находился буквально в ста метрах от помещения, где проходили занятия по теоретической магии.

Она села на краешек стола, ожидая, пока я зайду в кабинет и закрою за собой дверь.

— Я хотела бы, чтобы об этой новости ты узнал первым от нас, а не из газетных новостных вырезок. Сегодня утром твое родовой поместье в Новгороде пытались вскрыть, применив оригинальный ключ на воротах. Но так как поместье уже более десяти лет законсервировано, то защита не идентифицировала взломщика, включив протокол максимальной защиты. В итоге произошел мощный взрыв, и все в радиусе ста метров от поместья сгорело дотла, скорее всего, вместе с преступником, сейчас как раз в этом разбираются.

— Эм, спасибо за информацию, — кивнул я, обдумывая случившееся. Родовой ключ, говорите? Насколько помню, лично у меня был только от кабинета отца. Или это ключ универсальный? Что хотели найти в нем и главное почему именно сейчас? Хорошее настроение как ветром сдуло. В голове сразу же начался подсчет ущерба, нанесенного городу и империи, и эти суммы просто поражали воображение. А ведь по закону все это вынужден буду оплачивать я.

— Я, как декан факультета, несу ответственность за своих учеников, поэтому прошу вас, Дмитрий Игоревич, воздержаться в ближайшее время от поездок туда. По крайней мере, до того момента, пока не выяснят, кто именно хотел влезть к вам в дом. Возвращайтесь на занятия.

Глава 22

Прошло пять, на удивление, спокойных недель обучения. Пользуясь временным затишьем, я старался каждую минуту посвятить занятиям, оставляя себе лишь восемь часов на сон и еду.

Мое упорство било и по Роману с Линой, которые, естественно, не хотели заниматься с такой же фанатичностью, но выбора у них особо не было. Нашей группой руководил лично магистр Ли. Видя потенциал и, главное, желание, он так же все свое время посвящал нам. Ну и магистр менталистики от скуки тоже муштровала Романа и Лину, объясняя им основы защиты от ментальных атак. Воронцову, как оказалось, пригласили специально из Московской академии, кто же знал, что мне она особо не пригодится.

Суицидника, попытавшегося влезть ко мне в поместье так и не нашли. То ли не пытались, то ли действительно не вышло. Князь Романов лично взял под контроль расследование, но так как княжество Новгородское, то особо ни в чем не продвинулся. Поэтому, так же, как и декан, рекомендовал мне пока не высовываться из-под защиты купола. Ибо те, кому нужно было попасть в поместье, явно будут настроены оказаться в нем любой ценой. И тут у них есть целых два вполне неплохих варианта: убить меня, в надежде, что защита после смерти единственного наследника развеется сама, или выкрасть и использовать меня, как пропуск. Нужно ли говорить, что меня оба этих варианта нисколько не радовали, поэтому я легко согласился на безвыходное пребывание в академии. Мой поверенный, правда, пару раз пытался выйти на связь, присылая документы, которые после прочтения вновь уходили на доработку, поэтому до окончательного подписания всех бумаг моими зельями распоряжался Малый Совет.

За прошедший месяц я худо-бедно научился отмерять необходимую силу, вложенную в заклинания. Как оказалось, это было гораздо сложнее делать, если уровень развития на начальных этапах обучения был выше первой ступени. Потенциала было много, нерастраченной энергии еще больше, а заклинания простые, не требующие больших вложений. Романа тоже не обошла подобная проблема. Правда стихия огня была еще менее управляемая, чем мой лед, поэтому свое обучение он начал с заклинаний защиты. Поддержание щита было достаточно энергоемким и простым, что позволяло ему обходиться лишь небольшими ожогами, с которыми тут же легко справлялась его регенерация.

Я так же выучил морозный щит первого уровня. Это заклинание могло, при наличии достаточного количества энергии, выдержать неограниченное физическое воздействие, достаточно много из низкоуровневых энергетических атак, или моментально лопнуть под воздействием огненной стихии, которая проходила сквозь него, как раскаленный нож через масло. Это открытие не слишком мне понравилось, поэтому в неурочное время мы с Романом начали практиковаться и экспериментировать. При этом, чуть не доведя до сердечного приступа библиотекаря, который был вынужден каждую ночь открывать библиотеку двум обгоревшим и громко ругающимся курсантам, которые пришли за очередной книгой, чтобы подтянуть теорию.

К счастью, страдания старика прошли не даром. Я каким-то невероятным образом умудрился договориться с двумя потоками силы и несколько модернизировать заклинание, вложив туда не только родственные мне потоки ледяной магии, но и немного крови, возможность управления которой досталась мне от вампира. В тоге защита стала немного менее устойчива к физическим атакам, но начала уверенно противостоять огню. Удовлетворившись результатом, естественно, я тренировал сразу второй, кровавый вариант.

На ремонт, к сожалению, сил уже не оставалось. Так что, начавшиеся осенние затяжные дожди стали очень неудобным сюрпризом. Проснувшись в очередную ночь от того, что мне на кровать текла ледяная вода, я был вынужден признать, что отдавать все силы учебе — это хорошо, но так жить больше нельзя. Поэтому пришлось встать и полезть на крышу, дабы худо-бедно подлатать дыру, что под вечные бормотания и упреки Миши было делать вдвойне труднее. Единственное, что меня спасало — это то, что желание задушить призрака, напрочь отбило сон.

— Нет, так точно дело не пойдет, нужно нанять кого-нибудь порукастее, — встретил меня на пороге Миша с полным тазом воды, натекшей с крыши, когда я зашел в дом весь промокший и злой. Балансировать на скользкой и мокрой черепице было не самым легким занятием, даже для меня. — Я тут фирму одну приглядел, как раз на выходных работают. Есть даже специальный сервис в виде работниц женского пола. И дело сделано и глаз порадовался. — Для наглядности Миша даже показал, как именно танцуют девушки с инструментами, естественно, расплескав воду по всей комнате.

Роман, только что вытерший насухо пол, сдавленно выругался и вновь пошел за тряпкой, на что Миша обиженно бросил таз на пол и уселся на диван, всем своим видом показывая, что конкретно в данной ситуации он о нас думает.

— Кстати! Я тут подумал над твоей проблемой, — неожиданно вскочил с дивана призрак. — Ну, с той, о которой ты говорил, что потоки силы не могут договориться между собой. У Романа такой проблемы ведь нет, а почему? Потому что вторая его стихия — огонь. А у тебя обе, как бы не слишком светлые: лед и кровь. Мало того, что составляющее у них одно, так еще и оба могут работать исключительно на темные заклинания. Нет в тебе, света, Дима. Тьма полностью поглотила тебя, буквально сжирает тебя изнутри и течет по твоим венам, отравляя тебя, превращая в своего раба… — пафосно замогильным голосом проговорил он.

— И что ты предлагаешь? — Я сел рядом с ним, думая над его теорией. Что-то в этом было, причем не так уж небезосновательно. Не просто так в моем мире ведьмаки должны были после получения основы, поглотить еще две твари с противоположенными силами для устранения слабостей.

— Ну как, тебе срочно нужно схарчить чего-нибудь светлое, огненное, например. Может, тогда твои потоки выйдут из диссонанса. Кто-нибудь знает, у нас еще водятся драконы?

Его прервал стук в дверь. Шагов я не услышал, но различил перед дверью хлопок, который предшествовал стуку. Это наверняка была телепортация, только у нее такой характерный звук. Ответа гости не стали ждать, а просто открыли дверь, входя в дом.

Вампир на этот раз выглядел достаточно бодрым и посвежевшим, что нельзя сказать о Черепанове, который словно не спал несколько дней, а на его лице читалась только усталость без каких-либо других эмоций.

— Дмитрий, нам надо поговорить, срочно, — вышел вперед Николай и сел на стул, который появился словно из воздуха, после замысловатого пасса рукой ректора. Я пытался запомнить формулу, которую он выводил, но скорость плетения была достаточно высокая, поэтому как следует разобраться у меня не получилось. Тем более, я не слышал, чтобы Черепанов произносил слово-активатор.

— Я, пожалуй, пойду, делами займусь какими-нибудь, — пробормотал Миша и, косясь на Черепанова, попятился в сторону кухни. Тот проводил его пристальным взглядом, но ничего не ответил, только в конце усмехнулся.

— Роман может остаться, — ректор подождал, пока княжич устроится рядом со мной, после чего сел напротив нас на точно такой же стул и наклонился вперед. — Случилась крайне неприятная и неожиданная для нас вещь. Если кратко, то в столице начали происходить случаи нападения на людей из высшей знати и массовые похищения. Так как подобного не было со времен дворцового переворота, то сильно привлекло внимание со стороны. Мы точно знаем, что за этими преступлениями стоят вампиры. Много что указывает на них, как и то, что ими кто-то руководит, потому что сами по себе они слишком неорганизованные и недисциплинированные. — Он замолчал, оценивая нашу реакцию. Роман выглядел удивленным, но на меня эта новость ничего, кроме раздражения не вызвала. Это должно было произойти, не так быстро, конечно, но должно. Проснулся прародитель: очень голодный, злой и желающий отомстить. — Весь имперский легион поднят по тревоге, но ты сам понимаешь, если нам не остановить Копоша, то ничего не изменится, а в последствии станет только хуже.

— И что вы хотите? — Я наклонил голову в бок, разглядывая Николая, который, в свою очередь, пристально рассматривал княжича. Роман поежился под этим тяжелым взглядом, но остался на своем месте, не показывая дискомфорта.

— Цесаревич Александр занят сейчас важными делами. Он не верит, что ты можешь помочь, но Копош действует очень быстро, словно все это время находился не в спячке, а в стазисе с сохраненным сознанием и все века в заключении продумывал план своих действий.

— И? — Я поторопил их, глядя на часы, висевшие над входом, которые, по счастливой случайности, остались целыми.

— Мы сейчас обращаемся к тебе с просьбой, которую озвучили ранее, только сроки поджимают и действовать нужно быстро, — перевел на меня взгляд вампир.

— Насколько быстро? — Поморщился я, прекрасно понимая, что они от меня хотят. Но посещать родовое поместье сейчас, пока вокруг него идет полная неразбериха не слишком хотелось.

— Завтра утром. — Черепанов покачал головой и выпрямился. — Купол на выходные будет поднят, поэтому у тебя будет целых два дня, чтобы попытаться хоть что-нибудь найти дома. Мы разработали маршрут, по которому будет проще и быстрее всего добраться до поместья.

— Что известно о попытке проникновения? — Спросил я, пристально глядя на Черепанова. Тот поморщился и покачал головой.

— Ничего не известно. Либо это твои недоброжелатели подсуетились, либо кто-то не слишком умный просто захотел влезть в заброшенный дом. Так что, я не думаю, что к этому нужно относиться серьезно, никакой подозрительной активности за эти недели ни возле школы, ни возле твоего родового поместья не наблюдалось. Но ты все равно пойдешь не один. Тебя будет сопровождать Николай и специально выделенный отряд для охраны. О Новогородском князе не переживай, ему четко сегодня на собрании дали понять, что если он тронет тебя хотя бы пальцем, или не сделает ничего, в случае внезапного нападения на ваш отряд третьих лиц, то окажется на плахе даже раньше того, как ты испустишь последний вздох.

— Мишу с собой возьми, — повернулся ко мне Роман. — Он тебе в такой ситуации будет нужнее. Я понятия не имею, о чем вы говорите, но я так понимаю, что это что-то действительно серьезное и меня ты с собой в поход не возьмешь.

— Куда Мишу взять? — В проеме гостиной появился призрак, держа в руках стеклянную банку, в которой копошились черные небольшие пауки. Он задумчиво переводил взгляд с меня на Черепанова, поглаживая емкость в руках. — Из пещеры Арахны. Вылупились сегодня, негодники, — пояснил он, видя, что все взгляды были устремлены на банку.

— В поход на мою большую родину, — хмыкнул я и поднялся на ноги. — Но как только можно будет выйти из академии, мне нужно будет сделать несколько дел, прежде, чем сунуться в неизвестность. В конце концов, мы не знаем, чем все это кончится. Вполне возможно, я опять окажусь прикован к больничной койке, а некоторые дела просто нельзя откладывать.

— Хорошо, купол будет снят ровно в десять утра. В двенадцать мы будем ждать тебя в кабинете директора. Тебе хватит пары часов?

— Вполне, — я пожал плечами.

— Тогда используем стационарный телепорт для перемещения в центр Новгорода, оттуда в поместье, а дальше, как карта ляжет, либо в столицу для доклада, либо в сторону твоего баронства. — Предложил вампир. — Барон, решивший навестить свои земли, ничего из рада вон выходящего. Запрос на ту сторону уже отправлен. Ваше Сиятельство, — внезапно обратился к княжичу Николай. — Я могу попросить вас сдать для одного анализа немного крови? Я, кажется, знаю, что с вами произошло, но мне необходимо проверить. Могу проверить здесь, если мне не доверяете.

Роман пожал плечами, закатал рукав и, закусив губу, отвернулся. При ректоре академии он не сильно беспокоился о последствиях. Я бы поступил точно так же. Все же не просто так Черепанов притащил вампира ко мне домой. Он бы в одиночку мог сообщить мне об их планах.

— О нет, это излишне. — Взмахнул руками Николай. — Мне нужна всего лишь капля.

Достав из ножен небольшой стилет, вампир проткнул острым концом палец Романа и выдавил каплю крови на приготовленную заранее белую ткань. Черепанов внимательно следил за действиями своего начальника охраны, но не мешал ему и не интересовался подробностями, судя по его виду, ректору было понятно, что именно его подчиненный хочет сделать.

Проколов собственный палец, вампир капнул кровь на растёкшееся и впитавшееся в ткань пятно, после чего произнес несколько слов, которые разобрать мне не удалось. Эта была не стандартная латынь, которую использовали для слов-активатор. Через некоторое время на месте, где были капли крови начала происходить какая-так реакция, тряпка заискрила и от нее повалил едкий красный дым.

— Занятно, — он повернулся к ректору. — Тут произошло кровосмешение, но только небольшая часть крови Копоша попала в организм Романа. Скорее всего, по понятной для всех нас причине, вампир, занимающийся Романом в одном из домов, проводил определенный ритуал, стараясь усилить княжича посредством крови первого вампира. Проще говоря, сделать его по силе равным тринадцати.

— То есть, она вливала в меня кровь той твари? — Воскликнул Роман, глядя на остатки тряпки, которые сгорели в руках вампира.

— Можно сказать и так. Я, к сожалению, не представляю, какие именно опыты на вас проводились, но с учетом полученного результата и данных медицинской карты, которую я недавно посмотрел, могу только сделать предположения. — Задумчиво протянул вампир, изредка бросая взгляд на ректора. — Ритуал не был завершен должным образом, поэтому трансформация и перевоплощение остановились на середине. В общем, я могу поздравить вас с тем, что вампиром вы теперь не являетесь, но вы сильнее и быстрее обычного человека, обладаете рефлексами вампира и имеете небольшие побочные эффекты в виде непереносимости солнечных лучей, а также непереносимость от прикосновения к серебру. Как именно нивелировать подобные эффекты я не знаю.

— А что конкретно вы сейчас сделали? Причем тут ваша кровь? — Решил уточнить я. Как-то быстро он ответил на вопрос о произошедшем с Романом. Если бы не Черепанов, который находился рядом, я бы подумал, что меня элементарно водят за нос.

— Я один из прямых потомков Копоша, как говорил ранее, — уклончиво ответил он. — Мы в свое время, а точнее, несколько веков назад, проверяли таким образом родство среди вампиров, если так можно выразиться. Магия крови. — Пожал он плечами. — Так как крови Копоша нет в наличии, я использовал свою, а насчет изменений в организме Романа, то попытаться узнать об этом меня попросил ректор академии, по прямой просьбе тверского князя, с учетом моих знаний и опыта, я в этом вопросе лучший специалист.

Я задумался, глядя в спины удаляющимся мужчинам. Какова вероятность, что Николай не просто первородный вампир, а один из прислужников Копоша? Сколько ему лет на самом-то деле? Ох, не нравится мне эта затея. Что ему мешает переметнуться к своему отцу в самый неподходящий момент? Ладно, примемопределенные меры, для такого случая, хотя Черепанов мужик умный и сильный маг и, по какой-то причине, доверяет вампиру. Все слишком запутанно и непонятно.

— Что с собой брать? — Деловито уточнил Миша, не переставая гладить банку.

— Я тебе потом список передам, время у нас еще есть. — Не стал я озвучивать все, что мне понадобится, помня истину, что и у стен есть уши. Призрак кивнул и, гордо вскинув подбородок, удалился в сторону кухни, мыча какую-то бодрую песню про пауков. Вот она важность момента, когда он почувствовал себя действительно нужным.

— Рома, у тебя есть какие-нибудь контакты с Татьяной Огневой? — Вывел я его из задумчивости, в которую он погрузился, скорее всего, даже не заметив, что припозднившиеся гости уже ушли.

— Что? А тебе зачем? — Нахмурился он, доставая из кармана инфопланшет.

— С невестой поговорить хочу, — довольно серьезно проговорил я, на что княжич, заулыбавшись, начал водить пальцем по экрану планшета.

— Дело хорошее. Сейчас я тебе скинул номерок, — ответил он, с прищуром глядя на меня.

Я только усмехнулся в ответ и направился в свою комнату, которая все еще выглядела как склад в строительном магазине.

Я лег на кровать и, взяв в руки инфопланшет, набрал сообщение на пересланный мне Романом номер. Ожидая ответа, я задумался о предстоящем путешествии. Какой-то червячок сомнения грыз меня изнутри, хотя ничего подозрительного и нелогичного в словах Черепанова я не видел, но интуиция просто кричала о надвигающейся опасности. Можно было бы отказаться от путешествия, но сомневаюсь, что в этом случае неприятности забудут обо мне и пройдут мимо. А так, я хотя бы подготовлюсь.

Раздавшийся звонок отвлек меня от размышлений. Ответив, я увидел Огневу, которая с любопытством смотрела на меня через экран. Судя по тому, что после сообщения прошло около десяти минут, то она за рекордные сроки смогла привести себя в порядок.

— Отлично выглядишь, — улыбнулся я, разряжая обстановку.

— Не думала, что ты вообще когда-нибудь позвонишь, — робко улыбнулась она и опустила глаза. В это время она накручивала золотистый локон на палец, в общем, старалась произвести на меня впечатление, как могла. — Что-то срочное или так, просто поговорить?

— На самом деле два варианта, хотел тебя увидеть, да и попросить кое о чем, — не стал я лукавить. — Ты не можешь как-нибудь связать меня с твоим отцом? Мне нужно обсудить с ним нашу договоренность в одном деле. Не переживай, расторгать помолвку не собираюсь. Ты красива, умна, не мешаешь мне учиться, так что я все еще твой жених и, с вашего позволения, буду им впредь.

— Даже не знаю, ну раз ты все еще мой жених, то как-нибудь смогу. Я же умная, — рассмеялась она. — Я предупрежу его о твоем звонке и скину тебе его номер.

— Отлично, буду ждать. — Вновь улыбнулся я девушке. — Жаль, что не могу уделить тебе больше времени. Очень срочное дело.

— Что ты делаешь на выходных? Не хочешь в гости заехать? — Судя по всему, она долго решалась, прежде, чем задать этот вопрос.

— Прости, но думаю это дело займет все выходные. — Извинился я, обдумывая, что действительно не против заехать к ней в гости. — Но могу на следующих.

— Тогда созвонимся, — радостно улыбнулась Огнева и, послав мне воздушный поцелуй, отключилась.

Не успел я подумать о средстве защищенной связи, как раздался звонок. Номер был незнаком. Как я и предполагал звонил князь Огнев с явным проявлением заинтересованности на лице.

— Дмитрий, не ожидал столь позднего звонка, — расплылся он в улыбке. — Но раз дело касается договора, то я не мог отложить разговор до утра.

— Да, вы уверены, что разговаривать по этой линии связи безопасно? — решил я уточнить, чем заработал одобрительный кивок.

— Разумеется. Так о чем ты хотел поговорить?

— О способе транспортировки меня в мое поместье. Каким образом вы хотели меня отправить туда, а потом забрать? — Я прислушался. В доме, как и снаружи его, была тишина, только по бряканью посуды я понял, что Миша возится на кухне.

— Хм, неожиданно. Ты действительно сейчас хочешь навестить свой дом? — Он сложил руки перед собой, став предельно серьезным.

— Да. — Кивнул я. — Вы наверняка знаете, что в поместье пытались проникнуть. Если кто-то очень хочет в него попасть, то этот кто-то явно добьется своего. Либо заберет то, зачем приходил, либо разрушит там все. Ни первое, ни второе меня явно не устраивает.

— Слова взрослого мужа, — покачал он головой. — Но должен предупредить, что сейчас это опасно. Ходят слухи, что это дел рук князя Головина. Таким образом он хочет тебя выманить на свою территорию.

— По поводу моего пути туда можете не волноваться, я позабочусь об охране, — серьезно ответил я, давая понять, что не отступлю как бы он не пытался меня отговорить. — Но вот на обратном пути может случиться всякое. Так что, я бы с удовольствием имел бы дополнительный вариант возвращения.

— Звучит разумно, насколько это вообще возможно. — Согласился Огнев. — Обратно мы хотели забрать тебя с помощью одноразового телепорта. Радиус действия такого артефакта, конечно небольшой, но на границу города, он тебя переправит. А там, ориентируясь на маячок, за тобой прибудет вертолет.

— Телепорт вполне подойдет. — Кивнул я. — Вы как-то сможете его передать мне в школу, желательно рано утром.

— Конечно. Когда снимут купол с тобой свяжется мой человек. Дмитрий, будь осторожен. Ты меня интересуешь больше как зять, а не как мертвец, — проговорив это, он отключился.

Ну вот, запасной путь отхода у меня появился, как минимум. Более того, у меня имеется немного времени, чтобы собраться и отдохнуть. В свете последних событий — не так уж и плохо.

Решив начать со сборов, я направился к Мише, где, скрепя сердце, открыл ему рецепт одного из самых сильных зелий, которое можно было приготовить из наших запасов. Призрак несколько минут всматривался в список ингредиентов, словно не веря в то, что я написал, после чего, не сдержав эмоций, обнял меня и начал метаться по кухне, собирая то, что уже было и начиная готовить то, чего не было. Оставалось надеяться, что не переусердствует.

Сам же я занялся проверкой и сбором оружия. Мачете, меч, родовой кинжал, пара пистолетов с запасными обоймами, цепь, куда уж без нее. Тщательно осмотрев, почистив и собрав все на утро, я открыл запертый ящик в шкафу, откуда взял шкатулку с ключом и положил ее поверх оружия. Решив, что на сегодня хватит, я лег и постарался максимально расслабиться, но чувство надвигающейся опасности только усиливалось.

— Дима, — разбудил меня шепот призрака, от чего я резко открыл глаза и сел в кровати, даже не понимая, как смог уснуть. До носа долетел явственный запах гари, а уши уловили треск пламени. — Кажется, мы горим, — спокойно проговорил Миша. — До будильника, конечно, еще двадцать минут, но сегодня, думаю, нужно встать пораньше.

Глава 23

Проговорив это, Миша медленно развернулся, после чего ринулся прочь из комнаты.

— Пожар! — Начал голосить он уже где-то с нижнего этажа. Я резко вскочил с постели, обвел комнату взглядом, схватил оружие и шкатулку, которые были заранее приготовлены и ринулся вслед за призраком. Огонь весело полыхал уже в районе лестницы, а коридор жилого этажа заволакивал едкий дым.

Первым делом, я толкнул дверь в комнату княжича, увидел, что его там уже нет и, что есть сил, рванул вниз, окружая себя своим модернизированным щитом.

Огонь пытался проникнуть сквозь магическую защиту, но заклинание с легкостью выдерживало натиск обычного пламени. Оказавшись внизу, я затормозил, услышав звуки, доносившиеся со стороны кухни, но, поняв, что там копошится Миша, чем-то звеня и носясь в панике, ринулся в открытую дверь, задержав дыхание. В отличие от огня, дым спокойно проходил через щит, обжигая горло и легкие.

Оказавшись на чистом воздухе, я перепрыгнул через перила, единственное, что осталось от лестницы, ведущей к дому, и, убедившись, что мне больше ничего не угрожает, снял магический щит.

Романа я увидел сразу же, собственно, как и толпу, начинающую собираться вокруг дома. Огонь словно почувствовав, что никого живого в нем не осталось, перебрался на второй этаж, полностью поглотив строение. Несколько магистров приступили к тушению пожара, вместе со старшекурсниками, владеющими водной стихией. Судя по недоумевающим с их стороны возгласам, огонь по какой-то причине совершенно не желал подчиняться воле далеко не самых слабых магов, а только сильнее разгорался, грозя перекинуться на растущие рядом деревья.

Княжич стоял рядом с Черепановым, который, сложив руки на груди, как-то спокойно и флегматично смотрел на то, что остается от дома.

— Ты как? — Я обратился к Роману, который пристально смотрел на огромный короб. Сундук рывками выползал из того места, где недавно был вход. Миша с огромным трудом, что было не характерно для призрака, толкал честно нажитое имущество на спасительный воздух, не обращая внимание ни на кого вокруг. Черепанов только покачал головой и одним жестом притянул к себе неподъемную даже для призрака ношу вместе с самим призраком, который в самый последний момент умудрился схватиться за ручку сундука.

— Да в целом, нормально. Проснулся почти сразу же, но это скорее заслуга Михаила, который просто скинул меня с кровати, — негромко ответил княжич. — А что случилось?

— Не знаю, я вообще как-то подозрительно отключился и даже не сразу проснулся, хотя такого ранее не наблюдалось, — я немного призадумался. Обычно я довольно быстро реагировал на опасность, тем более подобного рода, но не в этот раз.

— Так, молодые люди и один призрак, рассказываем, что тут стряслось? — Грозно обвел нас взглядом Черепанов, легким жестом наколдовав какой-то купол, что глушил звуки и не позволял окружающим слышать нас. На удивление, никакого раздражения и злости я в его глазах не увидел. — Послушаю вашу точку зрения, потом выдам свою, а дальше, думаю, картина прояснится.

— Ну, в общем, — хлюпнул носом Миша, понимая, что являлся единственным свидетелем пожарища. — Я готовил необходимые для похода зелья на обычной горелке, между прочим, потому как света в нашем доме до сих пор нет, вот. Неожиданно что-то завыло, подул странный ветер, следом содержимое колбы взорвалось и стол загорелся. Я пытался его потушить как мог, но вода почему-то только усиливало пламя. Я метнулся к Роману, а когда спустился, то огонь уже бушевал в гостиной. Там что-то затрещало, бахнуло и еще раз взорвалось. Собственно, все. Но это не я. Я готовил всего лишь обычное восстанавливающее зелье, которое ни при каком варианте взорваться не должно было, — вскинул он подбородок, полностью показывая свою непричастность к произошедшему.

— Хорошо, — кивнул Черепанов подошедшей Козловской, которая была раздражена больше прежнего. — Я чувствую потоки чужеродной голой силы, но идентифицировать его пока не могу, слишком топорно и как-то, наверное, даже чужеродно, скорее всего, это какой-то артефакт, но до конца не уверен, даже не могу определить, где именно произошло возгорание, но я это быстро выясню, — он как-то подозрительно посмотрел на Мишу, стоявшего на том же месте, что-то рассматривая у себя под ногами.

— И вы так спокойно относитесь к покушению на нас? — Поморщился Роман, осматривая обугленное строение, от которого шел только едва видимый в рассветных сумерках дымок. С огнем маги все же справились.

— Не могу пока сказать, что это было покушение. — Отрезал Черепанов. — Случайности, тем более подобного рода в рядах первых курсов — обычное для академии дело. Не переживайте, ваше Сиятельство, разобраться с этим я смогу, поэтому виновника найдем быстро, если он имеется. Если мне скажете, кто из студентов на вас точит зуб, то это ускорит расследование. — Посмотрел на нас ректор, но мы только пожали плечами. Последний месяц мы ни с кем не конфликтовали, полностью отдавшись учебе, поэтому четкого ответа на вопрос дать не могли. — Мы прибыли быстро по тревоге, поэтому вашим жизням ничего не угрожало. А я говорил, что этот дом не переживет этот выпуск, — усмехнулся он, снимая защитный купол, и повернулся к Козловской, которая недовольно скривилась и протянула ректору мешочек со звякнувшими монетами.

— Наконец-то. — С улыбкой убрал монеты ректор. — А то, три года тебе уже проигрывал.

— Думаю, что парней можно вернуть в стены кампуса, — пробасила Козловская, передавая нам пропускные жетоны и ключи от нашей бывшей комнаты.

Защитный купол над академией в этот самый момент с негромким щелчком опустился, пропуская робкие лучи спрятавшегося за тучи солнца. Черепанов вместе с комендантом двинулись к руинам, чтобы достоверно выяснить причину происходящего, больше не обращая на нас внимание.

— Ты же не восстанавливающее зелье готовил, — повернулся я к Мише, смотрящего печальным взглядом на дом.

— А то я не знаю, — взмахнул руками возмущенный призрак. — Но, надеюсь, ты не веришь, что я что-то напутал и подорвал дом? — Выпалил он.

В этот момент раздался звук, издаваемый инфопланшетом, который я успел засунуть в карман штанов.

— Дмитрий? Доброе утро, — раздался бойкий молодой голос юноши, изображение которого появилось сразу же на экране. — Я с посылкой от князя Огнева. Жду вас на пропускном пункте.

Я кивнул и отключился. Разложив оружие как следует, я с сожалением отметил, что из одежды на мне осталась только футболка и домашние штаны, в которых я лег спать. Все остальное было безвозвратно потеряно в огне.

Получив на пропускной коробку, которую тут же открыл под пристальным взглядом охраны. Там лежало обычное кольцо и небольшая инструкция по пользованию артефактом. Ничего сложного, как оказалось, не было. Нужно было нажать на камень в центре кольца и произнести слово-активатор.

Сверившись с часами, я отметил, что до сбора в кабинете осталось чуть менее двух часов. Я, конечно, не таким образом хотел провести это времени, но выбора не было. Поэтому попросив подогнать одну из машин, предоставленных князем Романовым специально для нас, я сам сел за руль и отправился в сторону центра Твери. Не босиком же идти, в самом деле.

Добравшись до магазина Сержа, под тяжелые вздохи и ахи, меня все же одели в свободный спортивный костюм из толстой ткани, после чего, потратив, наверное, полчаса на объяснения и уговоры, я вручил модельеру записку, написанную там же в магазине, и взял с мужчины честное слово связаться с Владимиром и начать уже его переезд. Времени прошло более чем достаточно, поэтому я не сомневался, что портной завершил все свои дела и ждет весточки от меня.

Изначально я сам сегодня хотел съездить на окраину и помочь с переездом нужного мне специалиста, но после внезапного возгорания дома и мою подозрительную сонливость, рисковать подобными затеями все же не стал. Не то, чтобы я боялся кого-то, просто времени практически не оставалось, а ввязнув в какую-нибудь передрягу по ту сторону забора, я мог довольно сильно припоздниться.

Вернувшись в академию без каких-либо приключений за двадцать минут до собрания, я направился в дом, вокруг которого все еще копошились какие-то люди, и подошел к призраку, который выжидательно стоял на кучке пепла и, скрестив руки на груди, притопывал одной ногой.

— Явился наконец, уже и не чаял тебя увидеть, — скривился призрак, показав на кучу с пеплом пальцем. — Вот тут покопайся, медальон почему-то находится здесь, хотя я понятия не имею, какой-такой волной его могло вынести со второго этажа дома.

— Согласен, что-то тут не то. — Кивнул я, после чего поковырял в пепле деревяшкой, валяющейся неподалеку, и действительно обнаружил там медальон.

Подняв его, я отряхнул налипший пепел и, убедившись в целостности артефакта, повесил себе на шею, активировав формулу заклинания, направленного на вещь, чтобы предотвратить его утрату. От воровства, конечно, не спасет, но и случайно не потеряется.

Миша, увидев мои манипуляции, расплылся в улыбке и потопал первым в сторону корпуса, где располагался кабинет ректора. За его спиной я обнаружил довольно-таки объемный рюкзак, который, судя по его виду, был забит чем-то под завязку. Он был надет под халат призрака, поэтому ожидаемо его никто увидеть не смог, но все равно мне казалось, что все, что он взял с собой было избыточным. Объём заказанных мною в поход эликсиров и зелий можно было распихать по карманам.

— Ты что с собой набрал? — Поинтересовался я, догоняя ускорившегося ученого.

— Все самое необходимое, сам же сказал, — недоумевающе он на меня посмотрел, не сбавляя шага. — Ножи, вилки, стандартный набор эликсиров, зелье подводного дыхания, мертвую кровь, и побольше нового зелья.

— Это не «побольше», это «до чертиков и больше». Ты думаешь, нас будет атаковать регулярная армия, а мы круглые суки с ней сражаться? — Я усмехнулся, взбегая по лестницы, чуть ли не нос к носу столкнувшись с Головиным, который на повышенных тонах разговаривал со своим лекарем. С этим странным мужчиной он стал практически неразлучным, полностью отдаляясь от своих друзей, знакомых и в принципе от каких-либо дел в академии, даже на меня внимание прекратил обращать, практически все время проводя в одиночестве или на обязательных занятиях.

— Запас карман не тянет, всякое может быть, — буркнул Миша, специально врезаясь в лекаря, который начал озираться по сторонам, сразу прекратив препирательства со своим подопечным. — Ну что? Мне не нравится этот улетевший павлин со своими явно вандальными убеждениями, что духов и призраков не существует. Ему бы самому к целителю наведаться, который с психами работает, может подлечили бы чутка.

В этот самый момент двери кабинета директора, к которым мы только подошли распахнулись, приглашая войти.

Нас уже ждали. Николай, который тоже был не налегке, а по размеру его походная сумка только немногим отличалась от Мишиной, и собственно Черепанов, который активировал телепорт, расположенный в углу его кабинета.

— Пунктуально, хорошее качество, — усмехнулся он и сделал пас рукой. — Координаты, высланные второй стороной, введены, я проверил — ведут в отрытый рабочий телепорт. Ну, мальчики, удачи.

Николай кивнул и первым ступил в круг. Под ногами вампира зажглись линии телепорта, пространство пошло рябью и через мгновение в яркой голубой вспышке он исчез. Как только линии потухли, я последовал за ним и внезапно почувствовал довольно сильный рывок. Перемещение, как мне показалось, было довольно долгим, не таким, как в другие разы, когда я пользовался подобным средством перемещения.

Наконец, ноги коснулись земли, и я открыл глаза, которые даже не помнил, как смог закрыть. Николай стоял неподалёку и озирался, частично трансформировавшись. Я тоже активировал все свои умения на максимум, потому что пейзаж явно отличался от городского, куда мы, собственно, и должны были попасть. Мы стояли возле наспех собранного круга телепорта посреди хвойного густого леса, который уже начал припорашивать пролетающий снег.

— Ты знаешь, где мы? — Только успел поинтересоваться я, как мир перевернулся, сердце пропустило несколько ударов, а перед тем, как элементарно отрубиться, я заметил выскакивающих из-за деревьев людей.

Пришел я в себя резко, словно от толчка. Голова кружилась, во рту пересохло, но сознание возвращалось вполне уверенно. Еще толком не сфокусировав взгляд перед собой, я понял, что стою привязанным к какому-то столбу с заведенными за спину руками, а моя шея была зафиксирована металлическим ошейником. Судя по тому, как яростно внутри меня бились и не могли найти выхода потоки силы, на меня явно надели поглотитель.

В глазах все-таки перестало двоиться, и я увидел перед собой нескольких молодых людей, который сидели возле разожжённого костра. Человек двадцать, если верить слуху, ошивались где-то неподалеку, а еще с десяток раскладывали в противоположном конце поляны какой-то алтарь.

На меня никто не обращал внимание, поэтому покрутив головой, а заметил рядом с собой вампира, которого примотали к столбу огромной серебряной цепью, которая шла через все его тело. О сплаве говорили большие ожоги, которые образовывались на теле Николая в местах соприкосновения с металлом. На голове кровососа был надет какой-то обруч, который, судя по струйкам крови, стекающим из-под него, был буквально прибит к его черепу. По другую сторону от меня стояла клетка с железными прутьями. Видимо, для Миши тоже приготовили неплохое место для содержания, только вот клетка явно была пустая, хотя похитители об этом не знали, потому что едва видимое свечение активированной защиты вокруг клетки говорило о том, что она уже была заперта и запечатана.

— Никогда бы не подумал, что Черепанов сможет предать нас, — повернувшись ко мне, сплюнул кровь изо рта вампир.

— Я бы не спешил делать поспешных выводов, — шепотом проговорил я.

— Они знали, кого встречать и хорошо подготовились, ловушка для вампира, для мага и для духа, все как было заявлено, — прорычал он, но, пошевелившись, потревожил цепь, которая в очередной раз обожгла вампира.

Я как мог огляделся, но Миши не увидел. Что стало с призраком и почему он не появился вместе с нами? О том, кто нас похитил и для чего, я даже голову ломать не стал, обязательно все вскроется в ближайший момент, а вот о Михаиле я действительно переживал.

К нам подошли двое. Отреагировал вампир на появление похитителей коротким рыком, но внезапно замолчал, когда один мужчина повернулся к нему. Мне он был знаком: один из вампиров, который под руководством Николая охранял академию. Тот, кто следил за мной во время ночной дуэли с Головиным.

— Предатель, — сквозь зубы процедил Николай, на что подошедший к нам скривился, но ничего не ответил, махнув в мою сторону рукой.

Седой, доживающий свои последние дни старик, хромая, придвинулся ко мне и, взяв морщинистой рукой мой подбородок, повернул мою голову сначала в одну, потом в другую сторону. Князь Мышкин, которого я знал исключительно по газетным вырезкам был самым слабым представителем Совета, да и самым бесполезным, не имеющим наследников, которые смогли бы продолжить его род. Зато он был потомственным некромантом, что позволяло ему управлять созданной его предками армией нежити и держать границы его княжества в неприкосновенности. Пока он жив, разумеется. То, что, обновляя защиту собственного поместья он магически выгорел и не мог полноценно колдовать ходило исключительно на уровне слухов, но проверять их пока никто не решался. Хотя граничащие с княжеством Мышкина князья уже начинали прощупывать почву небольшими атаками и стычками на границе.

— Неплохой выбор, Киран. Молодой, в хорошей физической форме и, главное, магический потенциал очень большой.

— Я старался, ваше Сиятельство, — приклонил голову Киран и усмехнулся сквозь едва заметно пробившиеся клыки. — Вам нужно отдохнуть перед ритуалом. Через полчаса начинаем.

— Аааа, мать твою, чтоб вы все треснули по диагонали зигзагом, бобры алтайские, — раздался рядом со мной знакомый голос, после чего я ощутил небольшой толчок от врезавшегося в мой столб призрака. — Чтобы я еще раз путешествовал на такие расстояния телепортом! Да я думал, что помру второй раз за свою недолгую жизнь самым позорным способом. Ты знаешь, что в одном туалете, куда меня закинуло, держали ягуара, который меня видел? Я думал, он меня на ленточки порвет. А что тут у вас происходит? — Он обошел столб и встал рядом с похитившим нас вампиром, внимательно меня разглядывая. — Вот это да, — восхищенно протянул он, впадая в какой-то ступор от увиденного.

— Чему улыбаешься, скотина? — Внезапно рявкнул Киран и сделал рывок в мою сторону, пристально глядя мне в глаза. — Из-за тебя Орден потерял былую славу. Незаконченный ритуал перестал снабжать меня и моего отца необходимой силой. Все чуть не пошло прахом из-за какого-то малолетнего выродка.

— Так ты основал Орден? — Удивился я, не представляя, что решение этой проблемы было всегда у меня под носом. — Не похож ты на великого мага. — Я хмыкнул, надеясь задеть самовлюбленность вампира. Можно сказать, что это была ахиллесова пята, этих тварей. — Слабенький какой-то, я бы если захотел тогда, даже кучку пепла от тебя не оставил. Но в одном ты прав, бегаешь, поджав хвост, ты первоклассно. — Николай рассмеялся, поддерживая меня и выводя Кирана из себя, но после очередного заклинания, направленного в сторону вампира, быстро замолчал, едва сдерживая стон.

— Я был великим магом. Ритуалистов, подобных мне, не знал мир, а когда я стал одним из вас, — он метнулся к Николаю, скалясь ему в лицо, — то стал еще сильнее и могущественнее, подпитываясь силой отца. Но потом все пропало, и графа, которому я служил верой и правдой, заточили под землей, лишив сил и порвав все связи между нами. Ты называешь меня предателем? Только я провел несколько веков в поисках ритуала, способного воскресить его. А ты даже не явился на его зов, когда он нуждался в тебе. Но ничего, я один смог найти способ воскресить его и основал Орден на тех знаниях, которыми я владел. Около двух веков я копил души, чтобы оживить графа, как только смогу найти его. Но тут появляется этот выкормышь, и все начало рушиться. Почему тебе было просто не сдохнуть во время первого ритуала? — Оскалился он, поворачиваясь ко мне.

Он не обращал внимание на своих людей, которые начали чертить недалеко от меня пентограмму со знакомыми символами, зато мне было прекрасно понятно, что времени оставалось не так уж и много. С подавителем магии я практически ничего не мог сделать, только надеяться на свою ментальную защиту, чтобы хоть немного побарахтаться.

— Да вот пожить захотелось, — пожал я плечами, наблюдая, как Миша, крадучись, словно его кто-то мог услышать, подходит ко мне за спину, начиная развязывать узел на моих руках. Сквозь зубы проклиная всех до пятого колена, он старался делать это, не выпуская свой огромный рюкзак, который постоянно норовил свалиться на землю.

— Все скопленные души разлетелись по миру, оживляя бесполезных существ и монстров. А мне нужен был только мой отец. Каких трудов мне стоило направить первородную, только что обратившуюся вампиршу по следу графа, чтобы активировать ритуал, который способен был его оживить. Но тут опять вмешался ты, и мой отец проснулся без своей силы и своего дара. Что стоило тебе просто опоздать на час? Тогда бы души мага, существа и человека вырвались, их поглотил бы граф, обретая себя полностью и без остатка. Но ничего. Сейчас мы все исправим. Душа существа в наличии есть. Предавший его сын, один из тринадцати приближенных будет удостоен своей участи, пав от рук собственного отца. Маг, отмеченный печатью Соломона, не сможет переродиться и вновь помешать нам. Остальные люди и слабые маги просто пойдут на закуску, — шепотом, чтобы его не услышала собственная паства закончил он, наклонившись к моему уху.

— Подавится, — флегматично ответил я, понимая, что пазл со щелчком сложился. Все оказалось до безобразия просто. Только я никогда бы не подумал, что основателем это могущественного Ордена, станет обычный кровосос. Да все его могущество заключалось только в том, что их мистицизм позволял успешно скрываться от приборов слежения и камер.

— Меня только одно интересует, кто ты на самом деле такой? Я долго следил за тобой, даже сумел узнать о твоей духе-хранителе, которого я уничтожил, как только ты попал сюда. — Я покосился на клетку и горестно вздохнул, подыгрывая вампиру. Все-таки они натуры увлекающиеся, пусть пока в манере сказок раскроет полностью свои планы прежде, чем Мише удастся нас освободить.

— Это да, видно ты все продумал. — Подбодрил я кровососа, когда он замолчал. — Координаты тоже ты в телепорте изменил?

— Какое блаженство подставить самого Черепанова, который всегда пытался выгнать нас из академии. Изменить координаты было не просто, но ты не только у меня стоишь поперек глотки, нашлись в академии люди, которые за чисто символическую плату согласить отправить тебя прямиком в ад.

Киран довольно усмехнулся и, наконец, отстранился от меня, а то от его смердящего дыхания уже начинало становиться не по себе.

— Я пытался незаметно вывести тебя из игры и просто продолжить деятельность Ордена, которую ты тормозил. Я подсыпал тебе в столовой всевозможные яды, которые ты даже не замечал. Я натравил на тебя болотника, вызвал специальным ритуалом Камаэля, я даже попытался сжечь твой дом, предварительно усыпив тебя сонным заклинанием, но ты просто выспался, лучше обычного! — Злобно, практически брызгая слюной, прорычал он мне, снова входя в раж.

Судя по тому, как начали выстраиваться послушники вампира возле пентаграммы, а рыскавшие в округе выходили к костру, то ритуал должен был уже начинаться. Руки, наконец, обрели свободу, но показывать это я пока не стремился. Киран вздрогнул, повернувшись на звук брякнувшей цепи, которую неаккуратно взял в руки Миша, осматривая замок на цепи, не дающей ей упасть. Он, прикусив язык, ковырялся какой-то тонкой металлической палкой в замке, видимо, пытаясь его вскрыть.

Одновременно со щелком открывающегося замка, налетел пронизывающий насквозь ветер. Пламя костра постоянно пыталось затухнуть, но маги стояли начеку и поддерживали его насколько хватало их сил. Где-то вдалеке раздался знакомый рев обиженного графа Копоша, который старался обрести свой дар. Многие испуганно начали переглядываться пережду собой, но несколько слов, брошенный Кираном и подошедшим Мышкиным, сразу прервали зародившийся поток сомнения.

Николай с силой дернул цепь, которая разорвалась на две половины, падая к его ногам. Судя по количеству заклинаний, полетевших в нашу сторону, я понял, что надо валить и как можно быстрее. Если с этими неопытными магами и магичками вдвоем с Николаем мы сможем справиться, то на зов Копоша, вампир точно не сможет не отреагировать.

Уходя от небольшого файербола и петляя как заяц, я кинулся к вампиру, который едва находился в сознании после воздействия серебра на его кожу. Подняв на меня осмысленный взгляд, он резким движением рванул ошейник, блокирующий мой дар, ломая его на две половины и выкинул обломки, оставшиеся у него в руках в сторону, как раз в тот момент, когда они взорвались, еще не долетев до земли. Почувствовав свободу, моя сила ринулась наружу, образовывая вокруг нас щит, в который я вложил максимум энергии, оставив только небольшие крохи, чтобы не упасть от магического истощения.

— Надо уходить, — пробормотал я, пытаясь поднять вампира на ноги. Миша вцепился в него с другой стороны, от чего тот сначала вздрогнул, но потом успокоился.

— Нам не уйти. Граф близко. — Помотал головой Николай.

— «Апери ви домум» — прошептал я, нажимая на камень в перстне. Открывшееся окно портала ввело Николая в ступор, но Миша, не церемонясь, просто толкнул его внутрь и радостно скинул на землю рюкзак.

— Много взял, ничего не понимаешь, глупый Миша. — Радостно ворчал призрак, дергая за шнур, висевший на боку рюкзака. — Задержка — три секунды, полетели!

Влив остатки своей магической энергии в почти проломленный щит, я запрыгнул в готовое схлопнуться окно портала, последний раз убегая от Ордена, существовать которому оставалось считанные секунды.

— Я больше не чувствую Копоша. — Прошептал Николай, удивленно рассматривая поднимающийся вдалеке огненный гриб. — Все кончено?

— Все только начинается! — Внезапно раздался за моей спиной радостный голос того самого демона, который отправил меня в этот мир. — И все, благодаря вам.

Илья Ангел Ведьмак

Глава 1

— Все только начинается! И все благодаря вам! — Я повернулся на знакомый голос демона, забросившего меня в этот мир, и после ослепительной вспышки, резанувшей по глазам, внезапно оказался в полной темноте. Теперь я находился в той же комнате, которая служила переходом в этот мир. Моего собеседника, как и в прошлый раз, видно не было.

— И тебе доброй ночи, — пробормотал я в пустоту, прислушиваясь к каждому шороху в комнате, но в ней была абсолютная нереальная тишина. Я сделал несколько шагов, но также не услышал ни единого звука. Что же это за место все-таки. — Ну или что там у вас сейчас?

— Признаться, ты меня удивил. Никто не верил, что ты справишься, да еще так быстро. Конечно, тебе сильно повезло наткнуться на Орден в первый свой день пребывания в этом мире. Но и лично твоих заслуг в выполнении моего задания было более, чем достаточно. — Начал пафосно вещать голос, но быстро замолчал, видимо, не увидев никакой реакции с моей стороны. — Теперь я могу вернуть тебя в твой родной мир, и даже в качестве награды немного подлечу тебя, будешь, как говорится, словно заново рожденный. — Самодовольно закончил он свою речь и выжидательно замолчал.

— Так, а мне это зачем? — Хмыкнул я, скрестив руки на груди.

— В смысле, зачем? — Опешил голос. — Все хотят вернуться в родной дом, — уже менее уверенно проговорил он.

— Мне неплохо и в этом. — Пожал я плечами, даже не раздумывая над ответом. В том мире меня ничего хорошего не ждало. Только работа, грязь, кровь и редко дом, где я мог делать, что хочу в полном одиночестве и под скрытым надзором спецслужб. Признаться, я раньше даже не задумывался об этом, но, как оказалось, думать было особо не о чем. Сама мысль о возвращении вызывала какое-то раздражение.

— Так, а с договором мне теперь что делать? Я его уже заполнил. — Еле слышно пробормотал демон, и в комнате повисла тишина.

Постояв несколько минут в полной тишине, я сделал несколько шагов по прямой, пытаясь рассмотреть это место получше. Но по мере того, как я продвигался вперед, темнота словно сгущалась вокруг меня, оставляя позади тот небольшой кусочек света от яркого прожектора. Где-то на подсознательном уровне я понял, что углубляться все же не стоило, как и терять из вида единственный источник освещения, который был неким ориентиром, когда я решил вернуться в точку перемещения. Путь обратно, на удивление, занял намного больше времени, и чем дольше я шел, тем больше понимал, что, удаляясь, начинал терять связь со временем. Сейчас не было ощущений, что я стою на одном месте, потому что прожектор, ярко освещавший небольшой кусочек кромешной пустоты, приближался ко мне, хоть и медленнее, чем того хотелось.

— Всё-таки вернулся? — Уточнил голос, в тот самый момент, когда я оказался под ярким прожектором. Переноса я не почувствовал, собственно, как и никакого внешнего воздействия на себя. — Похвально, но все же не стоит тут гулять в одиночестве. Любопытство до добра не доводит, хотя не мне рассуждать о таких эфемерных понятиях. Ладно, вернемся к нашему делу, я посовещался со старшими. В качестве награды ты можешь остаться в этом мире. Более того, мы можем предложить тебе работу по твоему профилю, Дмитрий, — выделил он имя, видимо, подчеркивая то, что согласен с моим желанием остаться.

— Так в чем заключается ваше предложение? Я конечно рад поболтать, но может уже перейдем к сути? — Усмехнулся я, принимая расслабленную позу. — Говорю сразу, больше никаких недомолвок. Все в письменном виде в рамках договора или контракта.

— Это не только наше предложение. — Ровно ответил демон. — В этом мире мы не заключаем контракты уже много десятков лет. По крайней мере, стандартные, ты должен понимать, о чем я говорю. Все дело в душах, которые благодаря ритуалу Ордена не могут попасть к нам по истечению срока договора. А раз люди тут не могут пасть, то из-за равновесия они не могут и спастись. Так что, в данном случае, к ведьмаку, который знает и понимает суть многих необъяснимых вещей, предложение сразу от двух канцелярий.

— Как-то нелепо и неправдоподобно это звучит, — чуть не рассмеялся я. Договора они может и не заключают, но вот в то, что демоны или бесы не проникают в мир, я ни за что не поверю. Демонология не просто так выделена в отдельный курс обучения в Московской академии. — А раз в мире есть ваши братья, то и светлые тоже должны быть.

— Это не важно, — раздраженно ответил голос. — Важно только то, что помимо первого вампира, в мире, куда ты желаешь вернуться, возродилось довольно много существ, на которых ни мы, ни ангелы никоем образом ни в одном из миров повлиять не могут. А это недопустимо, все равновесие может полететь в бездну.

— Ладно, я понял. Нужно уничтожить изначальных тварей-прародителей, — я задумался о перспективах. Все это было довольно туманно и расплывчато, но даже надеяться на объяснения со стороны демона или беса не приходилось, он итак довольно много разболтал. Это и в моих интересах, первородные наведут довольно много суматохи, не считая большого количества жертв. — И сколько их всего?

— Это предстоит выяснить самостоятельно, — свет несколько раз мигнул, а прямо передо мной появилась дверь, только уже без каких-либо надписей. Часов не было, но я итак понимал, что стоит торопиться.

— И что вы за это можете предложить? — Утонил я. — Ну не просто же так я буду ради вас стараться.

— Одно желание. — После некоторой заминки произнес демон. — Только в этом мире, как я уже говорил, наши возможности ограничены, так что сильно губу не раскатывай. Но стать сильнейшим магом современности или получить сокровища, увести которые ты сможешь только на корабле, вполне можно.

— Тогда будем исходить из ваших возможностей и моих потребностей на момент выполнения. — Кивнул я.

— Да будет так! — Прогремел голос где-то в небесах, и тут же прямо перед моими ногами материализовался пергаментный свиток и перо с чернильницей. — Как ты слышал, мои пернатые коллеги согласны, я в целом тоже. — После небольшой паузы, подтвердил демон. — Подписывай, это стандартный контракт.

Я нагнулся и развернул свиток, начиная читать с самого начала, особое внимание уделяя примечаниям и мелкому шрифту. Пунктов оказалось много, но по сути ничего, что могло хоть как-то меня ущемить там не было. Стандартный договор услуга на услугу без срока действия и выполнения. Награда в ответ на выполнения задания значилась размыта «по пожеланию второй стороны, после выполнения задания». В конце документа стояла подпись и печать «Адской канцелярии», под ней ангельский герб и пока еще чистая строка для моей подписи.

Прочитав документ еще несколько раз, я поставил свою подпись, после чего свиток вспыхнул и сгорел за секунду, напоследок обжигая мне пальцы. Подобные сделки я уже заключал в своем мире, поэтому особо не волновался за то, что меня попытаются обмануть. К исполнению договоров, особенно при участии двух сил, они довольно щепетильно относятся.

— Еще какие-нибудь вопросы? — Уточнил голос демона.

— Как тебя зовут? — Улыбнулся я, глядя наверх. — А то неудобно как-то общение проходит.

— Чтобы ты потом смог вызвать меня в любое время? — Возмутился голос.

— А что в этом такого? — Пожал я плечами. — Ты же меня вызываешь, когда захочешь. Долг платежом красен. Ты не знал?

Демон мне не ответил. Резко распахнулась дверь и меня буквально втянуло в проем.

— Все кончено? — Услышал я голос Николая.

Видимо, я оказался на том же самом месте, в то же самое время, когда появился демон. Мы находились на какой-то возвышенности, глядя на черный дым и огонь, который вопреки здравому смыслу и элементарным законам не распространялся по лесу, а бушевал в одном месте. Эпицентр взрыва словно ограничивал какой-то невидимый барьер, который не давал стихии пойти дальше и сжечь этот лес дотла.

— Не уверен, — ответил я, поворачиваясь к вампиру, который устало покачнулся и сел прямо на голую землю. Он был бледнее обычного, а раны, оставленные цепью, до сих пор кровоточили и совершенно не собирались заживать. Миша осматривался и, судя по его бормотанию, он старался понять, где именно мы находимся. — Ты в порядке?

— Не совсем, но не бойся, на тебя я не кинусь. — Николай перевел на меня взгляд и усмехнулся, покачав головой. — За столетия я научился себя контролировать.

— Это обнадеживает, — кивнул я. — Можешь определить, где мы сейчас находимся? — Я решил все же вернуться к актуальным на текущий момент вопросам.

— Нет, мне эта местность незнакома. Но могу точно сказать, что довольно далеко от Твери. Погодные условия довольно сильно отличаются. — Вампир довольно нехотя поднялся и посмотрел на светлеющее небо. — У нас есть еще одна небольшая проблема, скоро начнет светать, поэтому нужно найти какое-нибудь место, чтобы отсидеться.

— Это у отдельно взятого вампира проблемы, а не у нас, — возмутился Миша. — Он же не думает, что мы потащим его за собой? Дело сделано, пора и честь знать. Я не агентство по спасению кровососов.

— Ты хочешь идти вместе со мной? — Решил все же уточнить я, мысленно соглашаясь с призраком, который стоял напротив вампира, скрестив руки на груди и притопывая одной ногой.

— Почему бы и нет. Тем более, пока мы не выясним, где находимся, оставлять тебя одного довольно нерационально. Я дал слово Черепанову, что доставлю тебя в твое родовое поместье, и отказываться от него в мои планы не входит. Тем более, я нахожусь у тебя в долгу. Ты освободил меня, и теперь никто не довлеет надо мной. Теперь я ощущаю разницу, и раздосадован тем, что не понял, что Копош был до этого момента жив.

— Не верю я ему. Всегда все проблемы начинаются со слов «собрались мы как-то втроем». — Повернулся ко мне Михаил. — Да я практически уверен в том, что он держит тебя на случай голода. Перекусит тобой и свалит куда-нибудь в Испанию, ищи его потом. — Буравил меня взглядом, призрак.

Я усмехнулся, ничего не отвечая призраку, который в ответе особо не нуждался, и начал спускаться вниз со склона в сторону догорающего леса. Слова Николая я всерьез не воспринял, особенно те, что он говорил про долг, но вот его опасения перед Черепановым были вполне обоснованными. Поэтому стоило рискнуть и не отталкивать вампира от себя, тем более, что хороший боец в команде всегда пригодится. Кто знает, куда нас этот фанатик-вампир закинул.

— Ты куда? — Хором спросили у меня два сверхъестественных спутника.

— Надо посмотреть уцелело ли хоть что-то. У меня отняли некоторые вещи, и я должен убедиться, что они потеряны окончательно. — Я даже не лукавил. Шкатулки у меня при себе не было, собственно, как и родового кинжала. Если все остальное оружие можно было заменить легко, то эти вещи были уникальны. Огонь довольно быстро догорел, дым рассеялся, и теперь на том месте, где произошел взрыв отчетливовиднелся ровный квадрат выжженной земли, с довольно глубокой воронкой в центре.

— Весьма необычно, словно кто-то принудительно потушил пожар и сдержал пламя, — задумчиво проговорил вампир, тихо двигаясь следом за мной. — Я бы не стал возвращаться. Я не в лучшей форме, чтобы биться с магом даже средней силы, не говоря уже про того, у кого хватило сил сотворить подобное.

— Можешь остаться здесь, но рассчитывать на то, что прилетит вертолет и заберет нас отсюда в короткие сроки я бы не стал. Мы переместились сюда через телепорт, если ты знаешь принципы его активации, то есть вероятность, что подобным путем мы все же сможем вернуться обратно, — я спустился на равнину, которая практически сразу же перешла в густой лес, не тронутый пожаром.

Я прикинул расстояние, на которое мы переместились. По всем признакам, выходило не менее пяти километров, а возможно и все шесть. Путь, конечно, не близкий, но другого выхода действительно не было. Под кронами густых сосен вполне можно будет спрятать вампира от солнца до наступления вечера. Ведь сколько бы я не напрягал зрение, стараясь вглядываться в пространство вокруг себя на холме, но ничего, что напоминало бы жилые постройки, город, на худой конец какую-нибудь деревеньку, по близости видно не было. Так что, на другую защиту от дневного света Николаю рассчитывать не приходилось. Нет, конечно его можно было закопать в землю, но не думаю, что он будет сильно рад такому решению.

Мы шли молча, сосредоточенно оглядываясь и прислушиваясь. Но ничего, кроме ветра, едва колыхающий ветви деревьев, слышно не было. Вся живность, если она и была здесь, решила затаиться, пережидая опасность.

Телепорт нашел Миша, который бурча себе под нос, что никто его ценит, что он сам может обо всех позаботиться и всех защитить от любой угрозы, кроме одного взятого вампира, ускорился и умчался вдаль, чтобы наконец доказать свою полезность.

На удивление, мы шли прямо к нему, хотя никаких ориентиров, указывающих на него, не было. Телепорт находился далеко от эпицентра взрыва, но судя по трещине, которая шла через весь камень, нарушая целостность рун, взрывной волной его все-таки задело.

— Что теперь? — Задумчиво почесал подбородок вампир, пристально глядя на единственный способ нашего относительно безопасного возвращения.

— Осмотримся, — пожал я плечами, усиливая слух до предела. Мне показалось, что где-то вдалеке послышались человеческие голоса.

Долгое время ничего не происходило. Вампир тоже что-то услышал и озирался по сторонам, стараясь, так же, как и я, хоть что-нибудь услышать.

— Что происходит? Почему все замолчали? — Миша, нахмурившись, смотрел пристально мне в лицо, максимально близко подойдя ко мне. — Я ничего не слышу и не вижу. Мне кажется у кого-то не на шутку разыгралась паранойя. Если в каждом стоне птицы и чириканье белки слышать угрозу в свой адрес, можно запросто свихнуться, а душевные раны, друг мой, не всегда лечатся. Уж мне можешь поверить, я знаю, о чем говорю.

Раздавшийся выстрел прервал его на полуслове. Благо, мы с вампиром были начеку и быстро рванули в разные стороны со своих мест, как только услышали приближающиеся шаги и возню за деревьями. Прошедшая через призрака пуля явно предназначалась мне. Миша стоял, открыв рот и округлив глаза, и периодически ощупывал свою грудь. Буквально через секунду неоформленный огненный сгусток полетел в сторону Николая. К счастью, вампир увернулся и, зарычав, бросился в сторону нападавших с явным намерением поквитаться. Призрак, видимо оскорбившись на такое явное покушение на его призрачное тело, завыл на одной ноте и бросился следом за вампиром.

Поставив щит перед собой, я увидел, как в то же мгновенье об него разбивается слабенькая молния, осыпаясь мелкими переливающимися искрами. Раздавшийся следом за этим действием хрип дал понять, что вампир догнал атакующего. Гоняться по лесу за горсткой уцелевших орденцев не слишком хотелось, тем более, как я понимал по звукам, их было не больше пяти. Так что я решил оставить их на Николая с Михаилом.

Внезапно мое внимание привлек слабый стон, раздавшийся со стороны сгоревшего участка. Убедившись, что вампиру с призраком не нужна помощь, я отправился к эпицентру взрыва, откуда вновь донесся стон и какое-то бормотание. Слов я разобрать не смог. Единственное, что я смог понять, что голос принадлежал мужчине. Как кто-то мог уцелеть в этом огненном аду, оставалось загадкой, которую я собирался выяснить.

Обугленные деревья, от которых все еще шел вверх едва видимый дымок, и выжженная земля возникли резко, словно действительно кто-то смог провести границу между пожаром и целым лесом.

На удивление, обгоревших трупов, частей тел, да даже хоть что-нибудь, что могло напоминать о том, что во время взрыва на небольшой поляне находилась довольно большая группа людей видно не было.

Раздавшийся кашель с противоположного конца поляны вновь обратил на себя мое внимание, и я, не торопясь, двинулся в его сторону. К сожалению, мои усиленные чувства в данный момент были практически бесполезны. Кружащийся вокруг меня пепел противно шелестел, забивая все остальные звуки, а запах гари бил в нос так, что становилось тяжело дышать.

Мужчину, который едва шевелился, стараясь выбраться из-под придавившего его дерева, я увидел задолго до того момента, когда вплотную подобрался к нему. Сбросить придавивший его ствол у него не получалось, хотя он прикладывал к этому все имеющиеся у него силы, как физические, так и магические.

Князь Мышкин, увидев меня, сначала встрепенулся, а потом поник и обессиленно откинулся, закрывая глаза. Магический черный кристалл в его руке слабо пульсировал, а в такт его пульсации вокруг князя образовывались какие-то темные круги на манер щита, который никак не мог полностью до конца сформироваться, развеиваясь в пространстве.

Наклонившись к нему, все еще не снимая щит, я вытащил из его дряхлой руки кристалл. Брать такую вещь в руки было небезопасно, но и оставлять неизвестный артефакт у старого мага было весьма неосмотрительно. Как только кристалл оказался у меня в руке, он резко переменил свой цвет на светло голубой, а сияние, исходившее из него, стало в несколько раз ярче. Стараясь больше не рисковать, я отложил его подальше от себя и, наклонившись, похлопал князя по щекам, заставляя открыть глаза.

— Ну что, князь, поговорим?

Глава 2

Старик открыл глаза, посмотрел на меня не более секунды достаточно осмысленным взглядом и, прохрипев что-то невразумительное, закатил глаза и обмяк.

— Эй, так дело не пойдет, ты наверняка знаешь много важной для меня информации, — возмутился я, осматривая князя.

Его дыхание было редким и поверхностным, а сердцебиение было еле слышно, невзирая на мой усиленный слух. Чем ему помочь в данный момент я не представлял. Никаким лекарским причудам я обучен не был, а эликсиры, которые Миша должен был взять с собой, взорвались вместе с довольно большим участком леса. Как старик выжил было непонятно, скорее всего, он выложился по максимуму, окружая себя каким-то щитом. Только вот случайность в виде свалившегося на него дерева нарушила его планы.

Дерево было массивным и с виду неподъемным, однако, как оказалось, оно было старым и довольно высохшим. Поэтому его вес, хоть и был немаленький, но, поднатужившись, мне удалось немного сдвинуть эту громадину в сторону и освободить тело старика. Особого эффекта в его выздоровлении это, конечно, не сыграло, но хотя бы один из смертельных для него факторов я исключил.

Ладно, нужно дождаться остальных, может они что-нибудь предложат дельного. Я ничего не слышал, что не удивительно. Вампир, при желании, может передвигаться совершенно бесшумно, а про призрака и говорить нечего. Я его могу услышать, только если он открывает рот, ну или нарочно громко шумит посторонними предметами.

Еще раз посмотрев на старика и держа на контроле его жизненные параметры, чтобы быть в курсе, если он начнет уже совсем умирать, я оглядел поляну. Искать на пепелище небольшую шкатулку и кинжал было, наверное, чуть ли не более бесперспективным занятием, чем пресловутую иголку в стогу сена. Но, так или иначе, я все же начал поиски, палкой копаясь в пепле и золе.

Спустя несколько минут я нашел Копоша. Не то, конечно, что я искал, но факт его умерщвления все же приобрел материальные доказательства. В самом эпицентре взрыва на дне довольно глубокого кратера в пепле, золе и земле лежали полузакопанные части тела древнейшего из вампиров. Если от остальных, по какой-то причине, не осталось практически ничего, по чему можно было их опознать, лишь клочки одежды и чистые, словно специально обеленные кости, то Копоша, при желании, можно было даже собрать в единое целое. Откопав голову твари, я снял с себя рубашку и аккуратно, прикасаясь к ней только через ткань, поднял ее. На ощупь она была, словно каменная и довольно тяжелая. Примечательно, что при взрыве не отломался ни один из белоснежных, выступающих из-под верхней губы клыков. Рога, которые еще при первой нашей встрече привлекли мое внимание, немного светились в темноте, а кольца, изображенные на них, периодически сверкали в предрассветных сумерках.

Я пристально вглядывался в черты лица первого вампира, не понимая, что же именно так сильно привлекает мое внимание. Не удивлюсь, что сущность поглощенного мною кровососа так или иначе тянется к своему прародителю. Но, к моему счастью, я не тварь, поэтому могу спокойно эти чувства в себе контролировать.

Глаза вампира неожиданно распахнулись и сфокусировались на мне. Открылась пасть, но никаких звуков не последовало. Я конечно человек стрессоустойчивый и повидавший достаточно много на своем веку, но от неожиданности я выбросил свою находку в сторону. Голова откатилась от меня на пару метров, но глаза, горевшие желтым даже в темноте, все еще пристально смотрели на меня вертикальными зрачками.

— Представь, их было всего трое. До последнего несли какую-то ересь про то, что они теперь главные и воскресят Орден, продолжив дело магистра. Неплохо им промыли мозги, — на поляну ввалился Миша, возбужденно подпрыгивая. — Я, конечно, просто наблюдал, но твой вампир какая-та машина. Беру свои слова назад, он нам точно пригодится. А ты что-нибудь нашел? Дима, какого хрена⁈ — Призрак споткнулся о голову Копоша, которая после пинка прикатилась к моим ногам обратно. — Это что такое⁈ Я правильно понимаю, ты зачем-то откопал папочку нашего кровососа и оживил его? Это очень плохой поступок, — уже аккуратно глядя себе под ноги, подошел ко мне ученый, заглядывая мне в глаза, пытаясь, видимо, убедиться в моей адекватности.

— Это не я, — честно ответил я, поворачиваясь на едва слышимые шаги, доносившиеся из леса. Вышедший Николай кивнул и медленно подошел ко мне, нахмурившись, когда разглядел находку. — Неплохо выглядишь, — обратился я к нему, отмечая, что излишняя бледность прошла, а раны затянулись и перестали кровоточить, оставив только едва заметные белесоватые рубцы.

— Подлечился немного, — напряженно играя в гляделки с головой, ответил вампир. — Я думал он умер.

— Ну, как видишь, не совсем, — поморщился я, даже не представляя, что нам теперь с этим делать. — Все части тела целы, даже несмотря на то, что их разбросало по периметру в нескольких метрах. У него кожа, словно камень, покрытый толстой чешуей. Даже удивительно, что взрыв смог причинить ему хоть какие-то увечья.

— Он еще слаб, скорее всего дело в этом, — почесал лоб вампир, к чему-то принюхиваясь. — Я думаю, что тут главное не дать собрать его части в единое целое. Ведь тогда пара сотен жертв помогут Копошу снова возродиться, если это так можно будет назвать. Но пока я не чувствую никакого влияния на себя. Чем бы это не было объяснено, но вреда он в таком состоянии никому причинить не может.

— Ну он может, например, откусить палец или еще какую часть тела, смотри, как зубами клацает, аж мороз по коже берет, — поежился Миша, садясь прямо перед головой на голую землю и пристально ее осматривая.

— Вам удалось что-нибудь выяснить? — Обратился я к Николаю, который все это время озирался по сторонам.

— Да. Здесь находились не все члены Ордена, они рассеянны по всей Империи, но без вожака они вряд ли смогут его возродить. Хотя пытаться будут — это, без сомнения. Думаю, что об этом нужно доложить соответствующим лицам, чтобы навсегда прикрыть их деятельность. И еще, у меня не очень хорошая новость: мы находимся в Амурском княжестве. Признаться, я даже не догадывался, что нас могло так далеко перенести. Я здесь был один раз и очень давно, поэтому связей не имею. Соответственно не знаю, к кому можно обратиться, чтобы нам помогли вернуться обратно. Если только каким-то образом связаться с князем Романовым, с которым ты в хороших отношениях или с Черепановым, но для этого нужно выбраться к людям, которые смогут предоставить связь. Но, насколько мне известно, это княжество не слишком обитаемо. Поселения встречаются редко, и то, только ближе к центру. Я не могу понять, ты еще кого-то нашел живого? — Еще раз огляделся Николай, стараясь найти источник тихих звуков и запаха.

— Да, источник связи. Так и думал, что он нам может пригодиться, — я махнул рукой, направляясь в сторону Мышкина, который находился все еще на грани смерти, пока не определившись, остаться в этом мире или уйти за грань.

Вампир удивленно вскинул бровь, рассматривая старика.

— Серьезно? Он же хотел нас убить. Оставлять врагов живыми — это не самый мудрый поступок.

— Не нас, а меня, и не убить, а переселиться в мое тело, но это, конечно, совсем его не оправдывает, — задумался я насчет судьбы старика. — Но, тем не менее, это действительно реальный шанс вернуться, не плутая по всей Империи и не встревая в неприятности. — Хоть Черепанов и говорил, что на мне сейчас нет печати или метки, ну или как там ее называют, но проверять это на практике не слишком хотелось. Тем более, если верить слухам, Амурское княжество не самое безопасное для прогулок место.

— Как знаешь, я бы его просто оставил. Его магические каналы порваны, скорее всего, это он поставил щит, уменьшая причиненный тобой урон для его земель, ну и сам обезопасился, не без этого, — все еще продолжая разглядывать князя, пробормотал вампир. — Силы только не рассчитал, такое часто бывает у самоуверенных одаренных.

— Ты можешь это чувствовать? — Удивился я, стараясь разглядеть в старике то, что говорило бы о полном магическом выгорании, о чем так упорно твердили магистры на протяжении всего времени обучения.

— Конечно, я же еще и маг, если ты не забыл, — усмехнулся вампир.

— При нем было это, — я указал рукой на артефакт, который забрал у князя и который все еще продолжал лежать на земле, превратившись в обычную прозрачную стекляшку.

— Хм, проводник силы, давненько я таких не встречал. — Он поднял с земли артефакт и повертел его в руках. Сначала ничего не происходило, но потом артефакт буквально загорелся и начал наполняться багряно красной дымкой. — Очень полезная вещь, если не можешь в должной мере управлять потоками магии и направлять их в нужное русло. Но сейчас для него он бесполезен. Можешь оставить его себе, на старческое будущее. На рынке подобная штука стоит, как небольшое графство.

Я взял протянутый артефакт и аккуратно положил его в карман брюк, стараясь лишний раз к нему не прикасаться. Сомневаться в словах вампира не приходилось, но проверить все же стоило.

— Ты можешь его немного подлатать? — Наконец пришел к решению я, слыша вдалеке какой-то посторонний шум, напоминающий шарканье неуверенных шагов довольно большой группы лиц.

— Ну, я могу его излечить кровью первородного вампира, только нужно следить, чтобы он не умер ненароком в ближайшие двадцать четыре часа, в противном случае, он обратится в вампира, что тоже неплохо, если нужно будет его контролировать. Обращенные подобным способом всегда находятся во власти своего хозяина.

— Не думаю, что это хорошая идея, — буркнул я, глядя на Мишу, который бросил изучение головы, завязал ее моей рубашкой и оставил в покое. Сам же он увлеченно копался в золе недалеко от нас, пытаясь что-то найти.

— Ну тогда стереги, чтобы он случайно не сломал себе шею, наступив на ядовитую змею на краю обрыва. Как только моя кровь его исцелит, он на сутки станет проклятым магнитом для всех возможных неприятностей, — Николай усмехнулся и, частично трансформировавшись, выпустил клыки, после чего надкусил запястье собственной руки, из которой ручейком полилась алая кровь.

Нагнувшись над Машкиным, он разжал его зубы, открывая рот, и капнул туда несколько капель этой проклятой жидкости.

Рана на руке вампира в этот же самый миг затянулась, а сам он выпрямился и скрестил руки на груди, выжидательно глядя на бывшего мага.

— Нашел! — Завопил Миша, заставляя меня резко обернуться на громкий звук. Нервы и все чувства были оголены до предела, поэтому я едва удержался на месте, чтобы не кинуться на потревожившегося меня призрака. — Нашел. Вот, мне сначала показалось, что что-то блеснуло, но эта чудовищная голова так выразительно косилась в ту сторону, что я не мог не проверить, что же именно его так заинтересовало.

Он довольный собой, как кот, обожравшийся сметаны, гордой походкой, чеканя каждый шаг, подошел ко мне, протягивая свою находку.

Семейный кинжал Морозовых с камнем, переливающимся на свету синим цветом, был абсолютно целым, даже рукоять не обуглилась, не говоря уже о том, чтобы огонь повредил лезвие, единственное, что ножен не осталось. Но это было сущей ерундой. Я, конечно, хотел найти его здесь, но не надеялся, что у меня из этой затеи хоть что-нибудь получится.

— Спасибо, — пробормотал я, благодарно улыбнувшись призраку, который вздернул подбородок, гордясь своей находкой.

— Да это сущий пустяк, — показательно отмахнулся он. — А чего вы тут делаете?

— Лекарское искусство развиваем, — ответил я, повернувшись в сторону зашевелившегося Мышкина.

— Он же убить тебя хотел? — Прищурился призрак, рассматривая садившегося на землю старика.

— Я прекрасно об этом помню, — процедил я, в последний раз думая над тем, правильно ли поступил в сложившейся ситуации. — Если что, то прощать я его точно не собираюсь, это так, на будущее.

— Ну-ну, — скривился Миша. — Ладно, уже светает, скоро нашему клыкастому другу будет довольно жарко. Вы уже решили, где будете прятаться, чтобы не получить смертельную дозу ультрафиолета?

— Мы работаем над этим, — еле слышно ответил я, глядя на то, как внимательно князь на меня смотрит и пытается разглядеть моего собеседника.

— Ага. Вытаскивая с того света свихнувшихся стариков. Ладно, пойду поищу что-нибудь еще. Вдруг я еще чего откопаю интересного, хотя тебя обойти в этом будет трудно.

— Если найдешь каменную шкатулку, то тебе цены не будет, — повернулся я в сторону уже отошедшего от меня призрака. Тот только на мгновение задумался, после чего кивнул и упал на землю рядом с тем местом, где отрыл мой кинжал. Вполне разумно, если учесть, что все снятые с меня вещи, орденцы сложили в одну кучу.

— Я князь Амурского княжества Василий Мышкин, — обратился на себя внимание старик, прокашлявшись. Подниматься с земли он не спешил, только переводил взгляд с меня на Николая.

— Мы в курсе, — отрезал вампир. — Кто мы, тебе тоже известно.

— Если вы хотите меня убить, то можете не марать руки, я уже практически мертв, — оскалился князь, но затем над чем-то задумался и закрыл рот, видимо заново оценивая свое состояние.

— Это будет трудный разговор, — покачал я головой, садясь на дерево, которое лежало напротив князя. — Мы не собираемся вас убивать, пока, по крайней мере. Мы наоборот вас немного подлечили, несмотря на то, что вы хотели с нами сделать, и мы ждем от вас встречного сотрудничества. Иначе все может закончиться для вас плачевно.

— Я не чувствую боли, — перевел он на меня какой-то пустой взгляд. — Никто не мог мне помочь во всей Империи, к каким бы лекарям я не обращался, в какие бы лечебницы не ездил.

— Надо было давно обратиться к нетрадиционной медицине, — сквозь зубы процедил вампир.

— Как вы вышли на Орден? — Задал я первый вопрос, который стоял в моем списке. Верить словам демона я стал бы в последнюю очередь. Даже если Орден пал, наверняка останутся последователи, которые продолжат на меня охоту.

— Меня свел с ними один близкий знакомый, — уклончиво ответил он. Мы молчали и пристально смотрели на старика немигающим взглядом, всем своим видом показывая, что ответ нас не устроил. — Это князь Новгородского княжества. — Наконец сдался Мышкин.

— Головин? — Уточнил я, понимая, что список его прегрешений в отношении меня полнится с каждым днем. — Ладно, оставим это пока. Как нам выбраться из леса и попасть в столицу самым быстрым способом?

— Никак, — развел он руки в сторону. — Я не лгу вам. Вы совершили поистине великое чудо, исцелив мое физическое тело. Но дар моего рода навсегда покинул меня. Я вам благодарен за надежду дожить свой век без страданий, но увы, ничего не выйдет, — он как-то грустно улыбнулся и покачал головой.

— О чем вы говорите? — Напрягся я, отмечая, что привлекшие мое внимание звуки приблизились, хотя на какое-то время я полностью перестал их слышать. Николай тоже принял боевую стойку, видимо чувствуя мое беспокойство.

— Этот лес заповеден. Он охранялся моими предками столетиями, как и я охранял его. Вокруг него стоит стража, думаю, вы понимаете о ком я говорю. И теперь у меня нет над ней никакой власти. Поэтому ни в лес, ни из него они живым никого не пропустят, оставаясь верным последнему отданному приказу, — он развел руки в сторону, глядя на стремительно светлеющее небо.

Звуки шагов уже доносились совсем рядом. Судя по всему, нас окружали, беря в плотное кольцо. Сначала я почувствовал резкий запах тлена и разложения, после чего на искусственно созданную поляну начали выходить мертвецы. Приглядевшись, я увидел на их лицах следы разложения и гнили. Хотя больше всего у них выделялись глаза. Впалые, полностью покрытыми белесоватыми бельмами, сквозь которые с трудом можно было разглядеть радужку. Это были глаза смерти.

Неестественные синхронные шаги и одновременное покачивание, вызывали первобытный страх и заставляли волосы на шее встать дыбом. Облачённые в кожаные доспехи единого образца, с гербом в виде тигра на груди, неживые воины медленно вытащили мечи из ножен и взвели арбалеты. Несколько мертвецов подняли огнестрел.

— Собственно, об этом я вам и говорил. — Вздохнул Мышкин. — Сегодня мы все умрем.

Глава 3

Нежить окружила нас плотным кольцом и остановилась. На поляне повисла тишина, прерываемая только звяканьем металла и бубнежкой Миши, который продолжал копаться в золе, особо не обращая внимание на происходящее, решив, как я понял из его высказываний, что мы сами разберемся, и в его помощи особо не нуждаемся.

— Почему они остановились? — Повернулся я к Мышкину, который обводил его же собственную армию обескураженным взглядом. Похоже, он даже представить не мог, что когда-нибудь окажется в подобной ситуации.

— Это разведчики, — тихо ответил он. — Ждут поддержки и приказа командира. Все, что видит хотя бы один из воинов, видит командующий его глазами.

— А командир у нас кто? — Ответил Николай, бросая на землю рубашку, точнее то, что от нее осталось, и снимая ботинки.

— Лич. Очень древний. Я даже не знаю, кто именно из моих предков создал его, — Мышкин косился в сторону вампира, но никаких вопросов пока не задавал.

— Значит так, князь. Комедию ломать не советую. Когда вы шли на этот ритуал, вы прекрасно отдавали себе отчет, что, переродившись в чужом теле, потеряете дар некромантии и перестанете контролировать нежить и лича, значит, у вас был подготовлен план отхода. Теперь самое время им поделиться, — сквозь зубы процедил я, наблюдая, как неживые воины, не торопясь, отступают и скрываются за деревьями. Почему-то меня терзали довольно большие сомнения в том, что они решили отпустить нас и теперь освобождают нам дорогу.

— Я не до конца понимаю, о чем ты говоришь, — ответил Мышкин, делая шаг назад.

— Да вырвите ему уже селезенку, будет посговорчивее, только аккуратно, чтобы не прибить ненароком, — закатил глаза Миша, вытаскивая добротный топор из недр земли, который непонятно как смог уцелеть.

— Неплохая идея, — недобро усмехнулся я. — Если вы сейчас не начнете говорить и делиться планами, я попрошу моего друга вырвать вам почку. Это довольно болезненно и смертельно. А уж той твари, в которую вы после этого превратитесь такой недокомплект особо проблем не составит.

— Это он сейчас шутит? — Обратился князь к вампиру, который вглядывался в чащу леса, постоянно прислушиваясь. Он повернулся к нам, глядя красными светящимися глазами с вертикальным зрачком и улыбнулся, обнажая клыки. Вампир находился в частичной трансформации, уже готовясь к тяжелому, увлекательному и неровному бою.

— Отнюдь. Так будет даже проще, — согласил он. — Так или иначе, он станет моей марионеткой и сразу же выдаст все пути отхода.

— Да кто вы такие? — Завопил он, в ужасе разглядывая Николая. Похоже, с вампирами он знаком по какой-то причине не был, несмотря на то, что поднимал мертвых десятками и со сверхъестественными тварями был знаком не понаслышке.

— Те, кто по какой-то неясной причине спасли вам жизнь, хотя вы хотели их убить — рявкнул я. Времени оставалось совсем немного. И дело даже было не в армии нечисти, которая на всех парах неслась в нашу сторону с юга, в количестве не менее ста челочек. До рассвета оставалось не более десяти минут, а первые же лучи солнца сожгут Николая без остатка.

Внезапно, пробирающий до самых костей рев, подобно которому я не слышал ранее, заколыхал верхушки деревьев, а меня обдало неестественным замогильным холодом. Яркая зеленая вспышка буквально на секунду появилась в небе, осветив все пространство настолько ярко, что можно было разглядеть мельчайшие детали окружения.

После этой нешуточной демонстрации силы и призыва лича, потому как других объяснений я найти не мог, отряд нежити ринулся в атаку. Мертвые еще были скрыты чащей леса, но характерные звуки идущих воинов, снова приближались.

Вампир выпрямился и в ту же секунду полностью трансформировался. Его кожа покрылась темными чешуйками, из спины мгновенно вырвались огромные черные крылья нетопыря, а на ногах и руках выросли когти, которыми вполне можно было разорвать человека напополам, приложив лишь немного силы, которой у первородного вампира было в избытке. Он несколько раз взмахнул крыльями и взмыл в небо, оставшись висеть над нами, чуть ближе к подступающей армии, которую уже можно было услышать, даже не напрягая слух.

— Что это за тварь? — Побледневший Мышкин попятился и, споткнувшись о ствол дерево, нелепо взмахнул руками и упал на спину, ударившись головой о камень, моментально отключившись.

Выставив перед собой свой универсальный щит, который чисто теоретически мог бы сдержать первую атаку нежити, я ринулся к старику. Он был жив, но находился в бессознательном состоянии. Несколько раз довольно ощутимо тряхнув старческое тело и похлопав по щекам, я добился того, что он открыл глаза, стараясь сфокусировать на мне взгляд.

Вампир издал рычание и, взмахнув руками, направил в сторону первых появившихся ближе к нам воинов волну голой силы, окрашенной в багряный цвет, которая просто смела их вместе с деревьями, рядом с которыми они находились.

— Да приходи же ты в себя, — еще раз тряхнув Мышкина, я краем глаза заметил, как Миша, воя на одной ноте, видимо стараясь изобразить боевой клич, пробегает мимо меня держа над головой откопанный им топор. — Как их уничтожить? — Тихо прорычал я, одновременно с этим замедляя сердцебиение и вместе с этим восприятие времени, готовясь поддержать атаку. Пронесшаяся над головой очередная силовая волна, сопровождающаяся ревом вампира, заставила старика буквально подскочить на месте, затравленно озираясь по сторонам.

— Никак, — прохрипел он, — если только отрубить голову или сжечь. Но их броня — Древний секрет нашего рода. Сделана из драконьей кожи, поэтому совершенно не восприимчива к магии и огню, — быстро пролепетал он, делая шаг в центр поляны. С другой стороны так же показалась нежить, которая повинуясь приказам лича, что вновь обозначил себя жутким ревом, бросилась в нашу сторону. — Твои глаза… — Он что-то еще пробормотал и остановился, окружаемый его бывшей армией.

Скрипнув зубами, я выпрямился и, на секунду сняв щит, направил в сторону нежити ледяной вихрь, одновременно с этим выпуская с десяток острых стрел, целясь мертвым в голову. Я еще не мог полноценно контролировать потоки и удерживать несколько заклинаний одновременно, но то, что для сотворения заклятий мне не нужно было изображать руну в пространстве, действительно упрощало жизнь. Ледяной вихрь не смел нежить, как я на то рассчитывал, но прикасаясь к телам воинов, он искрился, уменьшался в размерах и заставлял нежить замирать в тех позах, в которых он их настигал. Одна из стрел, угодившая ближайшему к нам противнику прямо в глаз, буквально взорвала тело ледяной крошкой, которая моментально встроилась в центр ледяной воронки, увеличивая ее в размерах. Древний драконий доспех упал на землю, оставаясь лежать нетронутым.

За спиной царил сущий ад. Я обернулся посмотреть, как там обстоят дела, отмечая, что пока атаку нежити удается, так или иначе, сдерживать. Вампир, чередуя волны и сбивая противников с ног, раз за разом пикировал вниз, проносясь через ряды нежити, отрывая головы от их тел. Миша, как лесоруб косил нежить с гораздо большей эффективностью, благо, они не могли его почувствовать, а на летающий перед ними топор особо внимания не обращали.

Сам же я подпитывал, как мог вихрь, уже показавший свою эффективность, и наносил удары ледяными стрелами издалека, сдерживая тем самым наступление. Вступать в схватку я не спешил, пристально следя за Мышкиным, который, видимо, все еще не отошел от своеобразного ступора. Он тихо бормотал себе под нос ругательства и рыскал по собственным карманам в надежде что-то отыскать. Нежить, не зная страха и усталости, наступала, и наших сил явно не хватало, чтобы хоть немного отодвинуть лавину воинов.

В то короткое мгновение, когда щит был снят для атаки моих стрел, очередная оторванная Николаем голова нежити прилетела точно в спину Мышкину, откинув того на несколько шагов, после чего он припечатался головой о внутреннюю стену барьера, разбив себе нос. Я застонал, понимая, что Николай был прав, когда говорил, что князь сейчас магнит для неприятностей.

Я сосредоточился и впервые у меня получилось сделать то, что никак не выходило на тренировках в академии. Мои магические атаки начали спокойно проходить через выставленный щит, не нарушая его целостности, поэтому постоянно снимать его и устанавливать заново больше не требовалось. Я чувствовал небольшую усталость, но до полного истощения магических потоков было еще далеко.

Внезапно, ливень стрел, выпущенных из глубины леса, накрыл нас сплошным потоком. Мой щит полностью отразил эту атаку, однако, начал мигать, сигнализируя о том, что его нужно срочно подпитать магией. Следующий поток стрел полетел незамедлительно, зацепив пытающегося увернуться вампира. Особого вреда это не принесло, но разозлило того еще больше.

Однако стрелы были не единственным сюрпризом. Возле каждого атакующего нас воина начал клубиться зеленоватый едкий дымок, формируясь в прочный панцирь, окутывающий их полностью под леденящий душу смех, доносившийся словно отовсюду, проникая острыми ядовитыми иглами в мозг. Мой вихрь, встретившийся с этим барьером, распался, не оставив от себя даже брызг ледяной воды, а стрела, выпущенная следом, исчезла, едва коснувшись зеленого панциря.

Нежить, судя по ощущениям, атаковала нас не более минуты, но этого хватило, чтобы лич перестроился и сделал свою армию еще эффективней.

— Так как ты хотел сбежать отсюда? — Подлетел я к Мышкину, доставая кинжал из ножен. Если он не начнет сейчас говорить, я сделаю из него марионетку вампира, даже не поморщившись.

— Я… — Он покосился на кинжал, камень которого светился так ярко, словно в нем была частичка солнца. — Есть система подземных туннелей, которые ведут в мое поместья. Через них идут артефакты, которые можно активировать, чтобы упокоить армию и лича, в случае непредвиденной угрозы.

Князь вздрогнул, когда первая волна нежити достигла моего щита. Пока он выдерживал атаки, но его прочности явно не хватит надолго, сколько бы силы я в него не вкладывал. Нежить особо умом не блистала, делая все хаотично и не совсем согласовано, но ее было достаточно, чтобы просто затоптать нас, особо не напрягаясь.

— Где вход? — Взяв старика за подбородок, я повернул его голову в свою сторону, заставляя смотреть прямо на меня. — Говори! Живо!

— Там, где старый стационарный телепорт, — ровно проговорил он, мирясь с внутренними убеждениями, которые требовали сохранить тайны его рода, даже перед угрозой смерти. Только вот передать их ему было некому, он был последним, а смерть самого Мышкина принесет только смерть и разрушение его княжества и ничего больше.

— Надо уходить к телепорту, — крикнул я, надеясь, что увлеченные боем призрак и вампир смогут меня услышать. Топор, как оказалось, спокойно преодолевал защитный барьер, наложенный на своих слуг личом, а когти вампира могли даже иногда рвать хваленную драконью броню.

Николай буквально тут же материализовался рядом с барьером, кивнул мне и, окружив себя кровавым щитом-коркой, ринулся в атаку, расчищая нам путь.

Мой щит лопнул точно в то самое время, когда мы пробились к поляне с разрушенным телепортом. По пути я то и дело поднимал постоянно запинающегося старика, который собрал, наверное, все возможные на своем пути коряги и камни.

Миша, к счастью, тоже услышал мой крик и помогал нам, как только мог. Естественно, запасливо привязав голову Копоша к своему поясу и подобрав по дороге несколько комплектов брони нежити. В следствии чего, он не мог нам ничем больше помочь, ибо нес их в руках перед собой броню огромной стопкой. Но то, что он был рядом, уже было неплохо.

Топор, хорошо показавший себя во время битвы, так же висел у Миши на поясе, держась только одному ему видимым способом.

— Что дальше? — Процедил я, втыкая родовой кинжал в глаз навалившемуся на меня воину и, снося одновременно с этим топором, отобранным у призрака, голову второму, который уже намеревался разрубить старика пополам, занесенным над его головой огромным мечом.

— Я не знаю, я потерял его, — лепетал что-то Мышкин, выворачивая карманы, бросая на землю все найденные у него вещи, включая мою каменную шкатулку с ключом, которую я уже и не чаял найти.

Кинжал проходил через зеленый барьер, замораживая противника, как тогда мой ледяной вихрь, но, чтобы пробиться через магию лича, тянул из меня силы, что сказывалось на накатывающей волнами усталости.

Мы уже утопали среди трупов нежити, зайдя в круг телепорта, прижавшись спинами друг у другу. Щиты, которые я раз за разом старался выставлять моментально рушились под натиском противника и постоянным обстрелом, который вновь возобновился в тот самый момент, когда нам пришлось остановиться.

— Кинжал, — он посмотрел на меня и опустил руки.

— Что нужно сделать? — Прогремел голос вампира, отразившийся эхом по всему лесу. Появившиеся первые лучи солнца попали на его кожу, от чего он резко трансформировался в человеческий облик, закричав от нестерпимой боли.

— Воткнуть его прямо в центр камня и повернуть по часовой стрелке, — быстро ответил он. — Но я не думаю, что любой кинжал подойдет…

Я присел и резко вогнал кинжал в центр камня, где виднелась небольшая щель в месте перекреста линий, окруженным одной из рун, изображающий треугольник с оком прямо в его центре. Преодолев небольшое сопротивление, лезвие повернулось, после чего раздался оглушительный грохот, во время которого тех, кто не находился в пределах разрушенного телепорта разорвало и отбросило в стороны невидимой силой. Я выпрямился, схватив шкатулку, которая лежала рядом с моими ногами.

Ощутив небольшой рывок, я прищурился от яркой вспышки, в ту же секунду переместившись в темное, сырое помещение. Тут ужасно пахло сыростью, крысами и чем-то еще. Но было тихо, очень тихо. Прислушавшись, я смог только услышать отголоски рева, вновь раскатившегося по лесу, когда лич понял, что его добыча смогла ускользнуть.

На стенах один за одним начали зажигаться факела, освещая длинный коридор, выполненный из ровного серого камня, который покрывали непонятно откуда взявшийся мох, паутина и росшие прямо на них грибы.

— Миша, посмотри за нашим князем. Если откроет рот или сделает лишнее телодвижение, можешь вырвать ему селезенку, как ты и хотел раньше, — тихо проговорил я, подходя к Николаю, который обессиленно сидел на полу, откинувшись спиной на холодный камень.

Выглядел он не слишком хорошо. Обширные ожоги полностью покрывали свободные от одежды участки кожи, которая была ярко красная, с наливающимися пузырями неприятного желто — зеленого цвета.

— Ты как? — Спросил я его.

— Жить буду, — простонал он, открыв глаза. — Ну и ночка, — он слабо улыбнулся и покачал головой. — Еще бы несколько секунд, и от меня остался лишь пепел. Спасибо тебе.

— Сможешь идти? — Я видел, как набухающие на его теле пузыри лопались, оставляя после себя довольно много гноя, который уже местами даже стекал на пол, рядом с вампиром.

— Через десять минут, не раньше. — Поморщился он. — Мне нужно восстановиться.

Я кивнул и подошел к Мышкину, который внимательно смотрел на голову, что летала прямо перед его носом. Броню призрак свалил на пол, а с останками Копоша все еще не расставался. Взяв голову в руки и расхаживая перед князем, он периодически дергал ее за нижнюю челюсть, будто она собирается вот-вот укусить замершего от страха старика.

— Ты что, хочешь откусить кусочек себе на память? — Усмехнулся я, подходя к Мышкину практически вплотную, заставляя того сделать шаг назад и вжаться в стену.

— Да нет, просто мешается, но оставлять ее без присмотра не следует, — погладил он ее одной рукой и отошел в сторону, полностью передавая мне Мышкина для допроса.

— Да кто вы такие⁈ — Взвизгнул старик. В его глазах впервые промелькнула искра паники и страха, когда он попытался сотворить в воздухе руну и произнести неизвестное мне слово-активатор. Я усмехнулся, сложив руки на груди, не выпуская кинжал. Чувствую, разговор с князем будет очень долгим. И, возможно, кровавым.

Глава 4

— Я, Дмитрий Морозов, но вы и так об этом знаете. Вас не могли не предупредить, в каком теле вы окажетесь и чем вам это грозит, тем более, вы не просто так взяли шкатулку, понимая, что в ней может содержаться нечто очень важное из рода Морозовых, — ровно ответил я, думая, что это самый подходящий момент, чтобы представиться.

— А кто остальные? — Скривился Мышкин.

— Где мы находимся? — Проигнорировал я его вопрос, продолжая пристально на него смотреть. Вдалеке слышался какой-то шорох, похожий на шаги, но я был не уверен. Слишком далеко это было, а гулкое эхо от стен еще больше искажало любой звук, даже наши голоса.

— Как я уже говорил, в системе туннелей, — выпрямился князь, наверное, впервые прямо посмотрев мне в глаза. В нем начала появляться уверенность, которую я не замечал ранее. Скорее всего, он вспомнил, что он как-никак правитель в землях, на которых мы находимся, даже если потерял все свои магические навыки.

— Я не чувствую, чтобы коридор каким-либо образом разветвлялся, — усмехнулся я, краем глаза отмечая, как Миша копается в броне, а вампир пытается подняться, внимательно следя за нашим диалогом.

— И не почувствуете, как бы вы это не делали. Вся система построена на небольших коридорах, в нужных местах соединяющихся телепортационными переходами между ними, завязанными на родовое поместье. Что вам от меня нужно? — Поинтересовался он, вопросительно прищурившись. — Если вы меня не убили сразу здесь в относительной безопасности, значит, вам еще что-то нужно.

— Как можно повлиять на армию и лича? — Продолжал игнорировать его я, показывая, что в этом месте и в этом время главный отнюдь не он.

— Активировав систему артефактов, расположенных на территории всего княжества, как раз в системе подземных переходов. Только вот сделать я это никоем образом не смогу, для этого нужны силы, а их у меня нет, — он развел руки в стороны.

— Неплохой план, — я показательно расслабился, покрутив кинжалом в руке, прямо перед носом у князя. — Провести ритуал, переродиться, гарантировав себе еще несколько десятков лет спокойной жизни, как минимум, и убраться из леса до того момента, когда ваш контроль над нежитью спадет. Ну а армия лича, в это время, не оставит никого живого, кто знает ваш секрет, кроме князя Головина, разумеется. Не удивлюсь, если окажется, что это именно вы уничтожили телепорт, как только мы перенеслись в вашу ловушку. Но всегда есть человеческий фактор, помноженный на фактор неожиданности и недооценку своего соперника.

— Я слышал о вас на собраниях Совета и не один раз, оказывается, князь Романов не лукавил, рассказывая о происходящих событиях в Тверском княжестве, — задумчиво произнес он. — Но князь Головин был только одного о вас мнения, как о заносчивом, самовлюбленном мальчике, не способном решать проблемы самостоятельно, опираясь только на мнение князя Романова и его окружение. Нужно было слушать Романова, а не Головина, — раздосадовано поморщился он.

— Не нужно было изначально ввязываться в эту авантюру. Головин, значит, в курсе того, кого именно присмотрели вам для ритуала. — Сквозь зубы процедил я, сжимаякинжал в кулаке с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Заставляя сердце биться реже, несколько раз глубоко вздохнул, я пришел в норму, отойдя от нахлынувшей вспышки ярости. Получается, Новгородский князь чуть ли не пошел на предательство, раз знал о том, что сегодня произойдет. Скорее всего, даже с его помощью Кирану удалось переместить нас в это место. Он точно знал о времени и месте перехода, потому как именно в Новгород нас должно было выкинуть в самом начале. Вот только никаких доказательств этому у меня нет, кроме слов старика.

— Естественно, я консультировался непосредственно у него. Я удивлен, что вы не знаете, о том, что он сам неоднократно прибегал к услугам Ордена. Молодой человек, я предлагаю закопать сейчас топор войны между нами и помочь друг другу, — миролюбиво проговорил Мышкин, отвлекшись от своих размышлений. — Я оплошал, и за свои ошибки мне придется платить. Я понимаю. Мне нет резона вас убивать, вы мне никто. Вы меня убить, конечно, можете, даже имеете полное на это право, но поверьте, если бы на вашем месте был бы хоть сам внук императора, мне было бы безразлично. Тем более, как я уже спрашивал вас ранее, вы наверняка что-то хотите от меня получить.

— И что вы предлагаете? — Вздохнул я, глядя на вампира, который, наконец, пришел в себя и подошел к нам. Все шрамы на его теле практически затянулись, остались небольшие рытвины на коже, но и они со временем исчезнут.

— Активировать артефакты. — Воодушевился Мышкин. — Мне не нужна неконтролируемая армия на моих землях.

— Кто вас будет искать и сколько человек в курсе ваших планов. — Спросил я, теперь отчетливо слыша шаги, приближающиеся к нам. Это были шаги только одного человека, что было крайне подозрительно.

— Один. — Немного удивился князь резкой смене разговора. — Он должен меня встретить в месте перехода.

— Не соглашайся. Он явно лукавит. Давай лучше его прирежем, возьмём компенсацию за моральный вред и свалим, воспользовавшись его телепортом. — Высказал свое мнение Миша. — Там мы сдадим его Тайной Канцелярии, и пускай они сами разбираются с личом, нежитью, князем, и серией противоестественных алхимических экспериментов, которые мы, естественно, тоже свалим на него. — Подошедший к нам призрак протянул мне два полных комплекта брони, которые по размерам более-менее подходили нам с вампиром, после чего снова вернулся к голове, которая не переставала злобно вращать глазами.

— Как думаешь, ему стоит верить? — Спросил я у вампира, решив выслушать все точки зрения.

— Нет, но у него действительно нет другого выхода, как и у нас. Если ты не забыл, за ним нужно пристально смотреть сутки, не оставляя его одного даже на минуту, поэтому в княжестве нам, так или иначе, придется задержаться, — ответил Николай, надевая переданный мною комплект. — Ну, или позволить ему убиться и сделать его моей марионеткой.

— Не вариант, мне нужны его показания. — Мотнул я головой, отмечая, как сердце Мышкина начало стучать чаще. Похоже, старик искренне хотел договориться.

Броня, как мне показалось изначально, была маловата, но как только я надел штаны и куртку, то она словно приобрела параметры тела, обволакивая меня словно вторая кожа. Никакой скованности или неудобства, что обычно возникают при такой серьезной защите.

— Дракон, говорите? — Удовлетворенно спросил вампир, покрутившись на месте, даже перейдя в частичную трансформацию, чтобы проверить, как она поведет себя с изменением физических параметров. Броня была эластичная и точно повторяла вслед за хозяином все изменения тела.

— Так говорят. Сам я драконов, как вы понимаете, не видел, — развел Князь руки в стороны. — Ну так как? В обмен на вашу услугу, можете просить все, что хотите. Я бы мог справиться без вас, все же не я один был магом в княжестве, но мне бы все же не хотелось, чтобы о моих проблемах знали остальные.

— Я соглашусь только ради мирных людей, которые могут пострадать, в случае задержки, — наконец согласился я. — Но если я почувствую, что вы ведете нас в ловушку или что-то недоговариваете, то я…

— Вырвите мне почку, я помню, — улыбнулся краешком губ Мышкин. Он выглядел уставшим, но глаза начали приобретать какой-то живой блеск. — Вы все время говорите, что за мной нужно смотреть сутки, что это значит?

— Это значит, что у нашего лечения могут быть последствия, — сразу же ответил вампир. — Но вы сами знаете, родовые тайны никто не выдает.

Звуки шагов слышались уже совсем близко. Мы с Николаем повернулись в сторону уходящего вглубь коридора, из тени которого появился один человек. Это был мужчина, пожилой, но не потерявший физической формы. Я бы дал ему лет шестьдесят, но не более. Седина полностью покрыла его голову, а лицо было испещрено морщинами, скрывая едва заметные старые, превратившиеся в белесоватые полосы шрамы. Строгий черный костюм, из-под которого виднелась белоснежная рубашка, был идеально чист и выглажен. В руках старик держал самый обычный факел, который являлся дополнительным источником света. Остановившись в паре метрах от нас, он пристальным взглядом обвел всех, лишь на долю секунды задержав его на голове Копоша, которая клацнула в этот момент зубами. Нужно отдать должное, в этот момент на его лице не дрогнул ни единый мускул. Словно он с детства жил среди живых голов, и не считал это чем-то особенным.

— Ваше Сиятельство? — Сделал он небольшой поклон, обратившись к Мышкину. — Я так понимаю, ваша задумка потерпела неудачу. — Как мне показалось, совершенно безэмоционально поинтересовался он, всем своим видом показывая, что изначально знал о подобном исходе.

— Можно сказать и так, — хмыкнул князь, выходя вперед. — Нам помешали, и все пошло по самому плохому сценарию. Это Дмитрий Морозов, сын князя Морозова из Новгорода и его охранник. Это мой самый верный товарищ и управляющий родовым поместьем Константин Михайлов.

Дворецкий, как я понял из представления Мышкина, осмотрел меня с ног до головы, обозначив в конце концов небольшой поклон головы. Как-никак я все-таки барон, только пока без баронства, но титул у меня никто вроде не отбирал.

— Дмитрий спас мне жизнь, — зачем-то пояснил он, косясь на голову, в рот которой Миша запихивал наручи оставшегося комплекта брони. Завернув ту обратно в мою рубашку, обернув получившийся комок рубашкой оставшегося комплекта брони, он сел на пол, положив свою ценную ношу на колени и вытер несуществующий пот со лба.

— Я так понимаю, что Азул вышел из-под контроля, Ваше Сиятельство? — Уточнил Константин, услышав рев, раздавшийся снаружи прямо над нами.

— Да, нужно срочно включить систему экстренной защиты, — покачал головой Мышкин. — Насколько мне известно, он первым делом со своей армией двинется в Благовещенск, чтобы поквитаться со всем родом, пленившим его, и теми, кто ему служит. — Не переживайте, это место абсолютно безопасно и полностью защищает от проникновения сюда кого-либо из вне…

Сразу после этих слов, коридор заметно тряхнуло, а с потолка посыпалась земля и небольшие осколки породы. За первым, почти без перерыва, последовал второй, гораздо более мощный толчок, и на нас начали падать уже довольно крупные камни. Один из таких прилетел Мышкину точно по затылку, сбивая того с ног. Благо, в этот раз он не потерял сознание, а всего лишь был немного дезориентирован.

Бросившийся к нему дворецкий помог старику подняться и хотел, было, отряхнуть с его одежды пыль, но лишь нахмурился, понимая, что одежду, в которую был облажен князь, нужно было спасти только сожжением.

— Я не хочу ставить под сомнения ваши слова, Ваше Сиятельство, но, думаю, что нам пора уходить, — сделал вполне дельное замечание Константин, сразу перед очередным толчком.

Мышкин кивнул и довольно резво понесся по коридору, откуда пришел его верный слуга. Он только один раз обернулся, махнув нам рукой, показывая, чтобы мы спешили следом за ним, но мы итак не отставали. Оказаться в разрушенных катакомбах на расправу личу хотелось меньше, нежели угодить в засаду, если на такой шаг пойдет князь.

Остановились мы резко. При нашем приближении арка, которой заканчивался коридор осветилась каким-то синим светом, а проем в ней замерцал, переливаясь всеми цветами радуги.

— Этот переход ведет в поместье. Как только мы перейдем, придется его разрушить, — стараясь перекричать звуки разрушающегося туннеля, проорал Мышкин.

— Вы идете одним из последних, — остановил я князя, хватая за руку и оттаскивая попытавшегося сопротивляться старика. — Ничего личного, просто меры безопасности.

— Мы все перейдем вместе, — вздёрнул подбородок дворецкий, активно не вмешиваясь в разборки. — Просто нужно взяться за руки.

— В этом нет необходимости, Миша, ты первый, — крикнул я.

Тот кивнул и, взяв быстрый старт, зажмурившись, сиганул в переливающийся проем, словно хотел взять на таран крепкую стену.

Он появился буквально сразу же, сбивая Мышкина с ног.

— Там обычная комната, никакой засады, все, что смог увидеть за несколько секунд, — заговорческим голосом тихо произнес он, вставая на ноги и освобождая князя, на которого упал.

— Там чисто, уходим, — прокричал я и первым зашел в марево. Никакого толчка, чувство переноса или каких-либо других ощущений я не почувствовал. Словно перешел через легкую занавеску, разделяющую комнаты. Видимо, телепорты Мышкина были на голову совершеннее тех, что попадались мне у Романова и в академии.

Я успел сделать несколько шагов и отойти от точно такой же арки, какая была в подземелье, как из нее выбежал Миша, вопя, что не хочет больше путешествовать в пространстве рывками. Следом вывалился дворецкий, таща за собой Мышкина, который, запрокинув голову, зажимал нос, стараясь остановить льющуюся из него кровь. Вампир зашел спокойно, сразу же начиная озираться по сторонам. В этой комнате было на что посмотреть. Она разительно отличалась от остальных комнат, которые я когда-либо видел. Стен в ней было пять и перед каждой находилась арка, подобная той, что соединяла поместье с лесом. Конкретно этот переход располагался в центре комнаты. Пол был выложен из разноцветных полудрагоценных камней, а потолка не было вовсе. Вместо него, была лишь непроглядная тьма, в которой время от времени сверкали белые огоньки. Создавалось ощущение, что комната буквально находится в космосе.

— Что случилось? — Кивнул я в сторону осевшего прямо на пол Мышкина, кровь из носа которого, наконец, остановилась.

— Летающая голова сбила его с ног, Ваша Светлость, — ответил Константин, осматривая своего князя.

— Нужно дезактивировать переход, — проговорил вампир, посмотрев на меня. — Когда я переходил, тоннель полностью разрушился. Я не знаю, что случилось с аркой, но нельзя исключить, что к ней скоро подберется тот, кого именуют здесь Азул.

— Как это сделать? — Спросил я Мышкина, который активно закивал, подтверждая произнесенные Николаем слова.

— Так же, как и на месте телепорта, — ответил тот, указав на часть пола, где располагалась арка. Осмотрев пол еще раз, я сумел различить очертания символов, линий и той же руны, которая была выгравирована на камне в лесу. От времени линии артефакта стерлись, поэтому я не обратил на них внимание, как только попал в комнату.

Нагнувшись, я сумел разглядеть щель в центре ока и воткнул туда кинжал, камень в котором загорелся так ярко, что свет которого озарил все пространство комнаты, кроме потолка. Я успел повернуть клинок как раз в тот самый момент, когда из прохода высунулась рука, а за переливающимся маревом показались очертания воина из армии нежити. Мерцание в проеме арки резко исчезло с каким-то зловещим хлопком, а высунувшаяся рука с оглушительным грохотом в воцарившейся тишине упала на пол. Несколько раз поскребя по деревянным дощечкам длинными ногтями, рука перестала двигаться, замерев насовсем.

— А теперь нужно арку разрушить физически, как и символ лучезарного ока, — произнес Мышкин, нарушая тишину.

— О, это я могу, — радостно завопил Миша, срывая у меня с пояса топор и начиная рубить арку, которая была сделана из дерева. Во все стороны полетели щепки, только по счастливой случайности никого не задев.

Только подумав о случайностях, я встрепенулся и накинул щит на Мышкина, так, на всякий случай. Мне уже надоело смотреть, как его голова ловит на себя все летающие предметы, от камней до, собственно, других голов.

С дьявольским хохотом, выплескивая весь свой страх и эмоции от пережитого, Миша сделал замах, чтобы разрубить руну, выгравированную на полу. Прямо в этот момент железо топора слетело с топорища и полетело в сторону князя, словно ускоряясь в полете, несколько раз перевернувшись. Вокруг моего щита, сразу появился еще один красного цвета, об который с металлическим звуком ударилось железо, застряв в нем, не разрушая щит и не падая вниз, как обычно происходило с предметами, встретившись с магическим барьером.

— Если это важно, то я не специально, — произнес призрак, рассматривая топорище, которое все еще держал в руках.

— Это будет долгий день, — вздохнул я, глядя, как вампир аккуратно вынимает лезвие. Я подошел к руне, которая осталась нетронутой и провел через нее глубокую линию своим кинжалом, нарушая целостность магической конструкции. Пол озарился фиолетовой вспышкой, которая тут же пропала вместе с разрушенной руной и любыми знаками, выгравированными на полу возле остатков арки.

— Кто-нибудь хочет чаю? — Спросил дворецкий, вызвав у призрака нервный смешок.

Глава 5

Мы расположились в кабинете князя, чтобы немного передохнуть и обсудить план наших дальнейших действий. Константин чай нам все-таки налил, вместе с ним принеся хороший плотный завтрак. Вампиру тоже дали подлечиться, предоставив литра два законсервированной крови из личной аптечки Мышкина. Еще больше шокировать князя Николай не стал, решив, что перекусит в гордом одиночестве.

— Нужно действовать быстро. — Взял слово вернувшийся князь, позади которого хвостом ходил Миша, следя за каждым его шагом. Барьер, наложенный вампиром, и мой щит пока решили не снимать с Мышкина, так сказать во избежание нюансов. — Я уже отдал соответствующие распоряжения об эвакуации ближайших поселений в радиусе пятнадцати километров от леса. Это небольшое расстояние, конечно, но больше людей в короткие сроки мы просто не в состоянии переместить, несмотря на отлаженную систему телепортов и тех, кто с ними работает. Это расстояние армия преодолеет где-то часа за два, при самом плохом раскладе. Им не нужно спать, есть, пить и отдыхать. Но они достаточно медлительны, что может сыграть нам на руку.

— Рассказывайте, — согласился я, когда Миша коротко доложил, что ничего предрассудительного князь не делал. Николай, вернувшийся посвежевшим и вполне довольным жизнью, сел рядом со мной напротив князя и стоявшего рядом с ним дворецкого.

— Я могу, прежде, узнать больше о вашем нематериальном друге, который с вами путешествует? — Спросил Мышкин, осторожно оглядывая кабинет, в надежде увидеть Мишу, которой в привычной для себя манере сидел чуть ли не напротив князя на столе, размахивая одной ногой.

— Нет, собственно, как и про голову, и обо всем, что меня окружает, — холодно ответил я. — А про моего охранника, как вы его обозначили, можете спросить у него сами, если он захочет с вами об этом поговорить, — пояснил я сразу же, практически перебив Мышкина, который открыл рот, чтобы спросить про вампира. Я, конечно, не телепат, но его немой вопрос не угадал бы только идиот.

— Хорошо, тогда приступим к делу, — ответил князь, покосившись на хмыкнувшего Николая. — Всего есть пять точек, которые необходимо активировать. Система перехода аналогичная с той, которая соединяла поместье с лесом. Если показать на карте, то они расположены здесь. — Князь указал пять точек, я пригляделся, отмечая, что, если их соединить между собой, получится звезда с центром в виде охраняемого леса.

— Что необходимо делать? — Уточнил я. Вроде, задача не кажется сложной и не выполнимой.

— Активировать кристаллы. Это довольно сложный процесс, требующий подготовки. — Он встал из-за стола и подошел к сейфу, который открывался при помощи его крови, на манер шкатулки матери. Князь достал из сейфа небольшую коробочку и какой-то древний свиток, положив все это на стол перед нами. В коробке оказались пять кристаллов, копии того, что я отобрал у Мышкина на поляне. — Вы знаете что это? — Указал он рукой на кристаллы.

— Обычные проводник силы, — пожал плечами вампир, не увидев ничего сверхъестественного, кроме очень высокой стоимости подобных артефактов.

— Не только, — ответил Мышкин. — Это универсальный ключ, которыми можно активировать любой артефакт, главное, знать формулу-активатор, ну и иметь достаточно силы, чтобы напитать проводник. Если бы вы были один, Дмитрий, то я бы не стал просить вас о помощи. Молодому человеку первой ступени развития не сделать подобного, но вас двое, и это заметно повышает наши шансы справиться без посторонней помощи. А также не посеять смуту как в моем княжестве, так и в империи. Где, хочу отметить, многие захотят получать кусок моих владений. Вы не посчитаете наглостью, если я попрошу о помощи и вас, к сожалению, имени вашего я не знаю, — обратился он к Николаю, положив ладони на стол в ожидании.

— Николай, — коротко бросил вампир. Ему было все равно, но одолжение князю в этой просьбе он все же сделал. — Что нужно делать?

— Напитать кристаллы собственной силой и перед алтарем с артефактом произнести заклинание. Оно довольно непростое, слишком громоздкая формула, — я развернул свиток и присвистнул. Эта формула была действительно сложной. Подобной ей я еще не встречал, хотя в библиотеке проводил достаточно много времени. Сложными считались четырехкомпонентные формулы, состоящие, как говорилось из названия, из четырех разных рун, а тут формула была семикомпонентной. Трех и четырехкомпонентные формулы были редкостью, применяемые в опасных и древних заклинаниях. Но семь?

— Занятно, — почесал подбородок вампир, внимательно разглядывая структуру заклинания. — Я уже видел подобное. Очень давно во Франции, это заклинание применялось для массового подчинения. Тогда им пользовались захватчики-турки, чтобы захватить страну без лишних жертв. Только последняя руна была другая. Я когда-то читал об этом несколько трактатов. — Быстро уточнил вампир, глядя, как расширяются от удивления глаза Мышкина.

— Вы человек-загадка для меня, — даже как-то восхищенно проговорил князь. — Вы совершенно правы. Последняя руна говорит исключительно о влиянии на немертвых. На живых система заклинаний и артефактов никакого влияния не окажет. А где именно вы читали про это?

— Смотри, у нашего вампира появился поклонник, — хихикнул Миша, заглядывая, как и все, в древний свиток. — Того и гляди, автограф попросит оставить.

— Это сейчас не важно, — сжал губы Николай, покачав головой, сетуя на себя самого.

— Вы совершенно правы. — Закивал Мышкин, теперь полностью переключив все свое внимание на вампира, лишь изредка бросая на меня взгляд. — Проводник необходимо поставить в специально подготовленную нишу возле артефакта и воспроизвести заклинание. В целом, ничего сложного.

— Конечно, потому что вы идете с нами, — улыбнулся я. — Мы не оставим вас коротать время в неведении, слишком негостеприимно будет с нашей стороны.

— Но… да, вы правы, я пойду с вами. — Согласился князь, поднимаясь из-за стола. — Мне нужно двадцать минут, чтобы подготовиться. Вы можете остаться на это время здесь. Оплату обсудим сейчас или после выполнения задания?

— После, — ответил я, не раздумывая. — Вы же сами сказали, что можем просить все, что пожелаем. А желания они такие, могут меняться в процессе работы.

— Верное решение, — кивнул князь. — Вы не хотите ни с кем связаться? Все-таки вы уже довольно долго отсутствуете. Константин принесет вам кристалл связи или инфопланшет, как вам будет удобнее.

— Не сейчас, — ответил Николай за меня, больше ничего не поясняя. Мы это с ним обговорили, решив, что так пока будет лучше. Многие, такие как Головин, будут думать, что я мертв и не носиться по Империи, чтобы найти меня и удостовериться, что я буду молчать и не выдам никому их небольшой секрет.

— Ну, хорошо, — замялся Мышкин, немного обескураженный ответом. — Тогда через двадцать минут встречаемся здесь.

Он вышел из-за стола и направился к двери. Миша довольно прытко соскочил на ноги и направился за ним, довольно скрупулезно относясь к порученной ему миссии.

— Что думаешь? — Спросил я у вампира, который сел обратно, все еще разглядывая формулу.

— Думаю, что на обычной активации тут дело не закончится, слишком все туманно, а Мышкин не спешит вдаваться в подробности родовых тайн.

— Тоже так считаю, поэтому держим ухо в остро, как говорится, — согласился я с ним, доставая из коробки один из кристаллов, который сразу же начал наливаться голубым, прозрачным как лед содержимым. — Как их напитывать-то?

— Направить потоки в кристалл и следить, чтобы он не опустошил тебя полностью и не сжег каналы, — хмыкнул Николай, вытаскивая пустой кристалл. — Когда он заполнится, то перестанет пульсировать. У тебя хватит сил? Если что, я могу сделать все один.

— Чтобы я остался в поместье, нянчась в одиночестве с его хозяином? Ну уж нет. Так хотя бы время быстро пройдет, а то мне уже начинает это надоедать. — Поморщился я, глядя, как кристалл приобретает знакомый неестественный свет. Немного подумав, я вытащил родовой кинжал и пригляделся к камню, вставленным в его рукоять. Оба кристалла стали идентичны по форме, очертаниям, размерам и, в последствии, цветом. — Забавно.

— Проводники силы вставлены только в семь клинков, семи родов и все они были сильными магами и учувствовали в облаве на монстров. Они были награждены такими дорогими подарками за успехи. Морозовы одни из них, — подтвердил мои догадки вампир, откладывая в сторону ставшим красным кристалл. Глядя на него, я решил немного поэкспериментировать. Второй поток силы я практически не использовал, как-никак он был мне чужероден, и работать с ним было гораздо труднее. С управлением родственной стихией никаких проблем не возникало, это было сравнимо с дыханием, когда все происходит естественно и без активного участия.

Новый кристалл сначала начал светиться голубым, но потом я сосредоточился и выделил второй поток, направляя его в кристалл. Словно неохотно ярко красная дымка начала вытеснять голубую, и вскоре поток практически никогда не использованной силы буквально хлынул в артефакт, через минуту полностью его заполнив.

Отложив второй артефакт в сторону, я поймал на себе изучающий меня взгляд вампира.

— Ты знаешь же, что магией крови владеют только вампиры или прямые потомки Копоша? — Задумчиво проговорил он, сложив заполненные силой кристаллы в коробку и захлопнув крышку.

— Никто меня раньше в это не посвящал, — сказав это, не желая вдаваться в подробности, я взял в руки свиток, тщательно изучая формулу.

Библиотека подсознания, как это бывало в последнее время встала перед глазами туманным маревом, полностью не погружая меня в себя. Перо выводило каждую черточку рун, короткой вспышкой вставая перед глазами, исчезая на полках стеллажей, которых становилось все больше и больше. Когда последняя руна знала свое место, я моргнул, прогоняя своеобразное наваждения. Дверь отварилась, и я повернулся в сторону вошедшего Мышкина. Он довольно сильно преобразился за столь короткое время, отведенное им самим для небольшой передышки. Переодевшись и приведя себя в порядок, он уже не выглядел больным спятившим стариком. Черты его лица сгладились, чистые расчесанные волосы ровными седыми прядями спадали на плечи, он был облачен в нечто, похожее на серебристую мантию. На его груди висело около пяти различных амулетов, переливающихся на свету, а на каждом пальце красовались кольца с массивными камнями. В руках он держал обычный на первый взгляд посох без каких-либо украшений.

— Я готов, — кивнул он, кивая на посох. — Немного обезопасил себя при помощи артефактов.

Мы с вампиром скептически осмотрели его своеобразную защиту, сомневаясь, что человек, страдающей хронической неудачей, мог подобрать правильные артефакты. Я решил тактично промолчать, просто подойдя к двери, выходя вслед за князем.

Дошли мы до комнаты с арками достаточно быстро. В само поместье нас не пускали, показав только кабинет и коридоры с каменной винтовой лестницей, которая вела на крышу.

По указанию Мышкина, я активировал один из проходов. Первым туда зашел вампир, чтобы осмотреться и проверить все на безопасность. Выйдя буквально сразу же обратно к нам, он кивнул, сообщая, что можем идти.

Коридор, в котором мы оказались ничем не отличался от того, что был в лесу. Единственным отличием было то, что он был сухой, и без каких-либо посторонних запахов. Не останавливаясь, мы, в полной тишине, прошли до самого конца, который заканчивался глухой стеной со стоящим перед ним алтарем. Его столешница была сделана из черного матового камня, который не отражал ни единого блика света. Прямо в центре стола находился сам артефакт, который выглядел как яйцо, обращенное зауженной верхушкой кверху. Выполнен был он из точно такого же камня, что и стол, только был полностью испещрен рунами, по которым начали пробегать белые искры, словно разряды молний, как только мы подошли к нему вплотную. У самого основания камня находилась небольшая выемка, чуть больше, чем кристаллы, которые выдал нам князь.

— Ну, вот, собственно, мы и на месте, — прошептал Мышкин, словно боясь спугнуть тишину, которая нас окружала. Звук его голоса прозвучал глухо, будто бы он разговаривал с нами из бочки.

Вампир, нахмурившись, несколько раз осмотрел алтарь, после чего смерил князя пристальным тяжелым взглядом, от которого тот поежился, и вытащил коробку, в которой находились кристаллы.

Достав один из тех, которые несли частицу его силы, он вставил его в специальное углубление. Внезапно раздавшиеся крики и стоны обухом ударили по голове. Звуки страдания буквально заполнили все пространство коридора, окружая нас со всех сторон плотным кольцом.

— Что это такое? — Процедил вампир, хватая Мышкина за одежду, и буквально вжимая того спиной в стену, рядом с котором он стоял.

— Я не знаю, — прохрипел он, в ужасе глядя на глаза Николая, мгновенно наливающиеся кровью. — Мне никогда не требовалось прибегать к подобным мерам. — Простонал он, бледнея, и, судя по всему, с трудом удерживая себя в сознании. Вампир резко отпустил князя, который сполз по стене, закрывая уши руками и начиная бормотать что-то неразборчивое себе под нос.

— Я, конечно, не специалист по вашим магическим штучкам, — подал голос Миша, который в отличие от всей остальной какофонии звуков, проникающих в мозг, вызывающих головную боль и тошноту, звучал звонко и отчетливо. Вампир вздрогнул и повертел головой, словно в этот же самый момент что-то смог услышать. — Но, чтобы этот мужик не сошел с ума, думаю, нужно быстрее закончить заклинание. Интересная вещица, почему-то не действует ни на кого, кроме Мышкина.

Миша подошел к артефакту, потыкав в него пальцами. На удивление, призрачная рука прошла сквозь камень, и как бы он не пытался воздействовать на него, но притронуться к нему так и не смог.

— Я его слышу, — почему-то прошептал вампир мне на ухо.

— Кого? — Я удивленно повернулся к Николаю, не сводя глаз с Мышкина, который начал содрогаться от рыданий, буквально распластавшись по полу, все еще закрывая уши руками.

— Твоего духа.

— Миша, скажи что-нибудь? — Попросил я призрака, который все еще игрался с алтарем, прилагая все усилия, чтобы хоть как-то на него воздействовать.

— Ну что тебе, видишь, я занят, — отмахнулся от меня Миша, зачем-о стараясь укусить стол.

— Он чем-то занят, — кивнул мне вампир, поворачиваясь к алтарю. Это становилось интересно. Какими все же свойствами обладал этот черный монолит. Жаль, что у Мышкина не спросить, он единственный, кто может хоть что-то о нем знать.

— Давай заканчивать, а то все происходящее сводит его с ума, — кивнул я, не сводя глаз с Миши, который плюнул на алтарь в прямом смысле этого слова и отошел от него, чеканя шаг, грозно хмурясь и сложив руки на груди.

Вампир глубоко вздохнул и начал выводить формулу заклинания, которая в отличие от всех видимых мною до этого формул, оставляла в пространстве свой след красными линиями. Выглядело это довольно зловеще, словно вампир писал прямо в воздухе кровью, рассекая его и оставляя яркий след. По мере того, как он выводил руну за руной, голоса начинали стихать, а камень на алтаре окутываться кровавой дымкой. Мышкин тоже постепенно начал успокаиваться, к концу уже полностью придя в себя, по крайней мере, он смог подняться на трясущиеся ноги и вытереть лицо, которое было залито слезами. После того, как Николай произнес слово-активатор, комната озарилась красной вспышкой, а на стенах начали появляться руны, повторяющие те, из которых состояло заклинание. Раз за разом, покрывая все поверхности, они появлялись, пока не заполнили стены, потолок и пол всего коридора до самой арки.

— Думаю, пора отсюда уходить, — подытожил я, хватая князя за руку и таща его за собой к арке с выходом. Почему-то находиться здесь дольше положенного мне не слишком хотелось.

Вернувшись в поместье, я закрыл проход и повернулся к Мышкину, который тяжело дышал, закрыв глаза.

— Нам еще следует ждать каких-либо сюрпризов? — Прорычал я, заставляя того открыть глаза.

— Я не знаю, — прошептал он.

Дверь резко распахнулась, и в комнату зашел Константин, обводя нас всех тяжелым взглядом.

— Не хочу прерываться вас, Ваше Сиятельство, но князь Лопухин вместе со своей армией двинулся к нашим границам. Похоже, весть о смуте в нашем княжестве достигла заинтересованных в этом лиц.

Глава 6

Мышкин внезапно застонал и замахал руками. Сердцебиение князя зашкаливало, а сам он покрылся испариной и словно метался в бреду, стараясь от кого-то отмахнуться, хаотично размахивая руками. Взгляд его был безумным, и, судя по всему, нас он перед собой не видел.

— Чего это с ним? — Миша задумчиво смотрел на князя, прикусив губу. — Если это заразно, то я советую вам убираться отсюда. Я не знаю, как это лечить, да и лаборатории моей под рукой нет, так бы я испытал на вас парочку зелий. Что не так? — Он так невинно посмотрел на меня, что мне пришлось только покачать головой. Надо будет лекцию ему прочитать о проведении алхимических опытов на людях. — Чувствую, ему скоро конец, так что про договоренности он и не вспомнит. Возьмете машину или вертолет с пилотом, и быстро долетим до дома.

— Скорее всего, влияние артефакта, — ответил Николай, пристально глядя на Мышкина. Он находился в частичной трансформации, скорее всего применяя вампирские способности ментального воздействия, потому как князь довольно быстро успокоился. Я присел к нему, не зная, чем можно было ему помочь. Если бы не учащенный пульс и дыхание, я бы сказал, что он просто спал, но он все же находился в бреду, поглощенный видениями, которые не успели достать его в коридоре.

— Иди пока в остальные переходы, я посмотрю за ним, заодно подумаю, что можно сделать, — проговорил вампир, садясь рядом со мной и перекладывая голову князя себе на колени, чтобы он ее не разбил, потому как только Николай прервал контакт, то тело Мышкина начинало содрогаться в каких-то судорогах, волнами проходящими от головы до ног.

— Что ты думаешь сделать? — Поинтересовался я, даже не двинувшись с места. Я смотрел, как вампир обхватывает голову князя обеими руками, выпуская удлинившиеся когти, которые тут же вонзил ему в голову. Князь дернулся и мгновенно затих. Сердцебиение Мышкина начало замедляться, а дыхание стало спокойным и ровным.

— Прибегнуть к нетрадиционной медицине, — оскалился вампир. — Не переживай, обращать его пока не входит в мои планы, но еще одна подобная выходка просто не оставит мне шанса.

Я поднялся и, взяв кристалл, напитанный моей силой, открыл один из переходов. Тот же коридор, те же гулкие шаги и тот же стол с точно таким же артефактом встретили меня, когда я перешел через арку.

Миша семенил рядом, стараясь молчать, но судя по его напряжённому взгляду, его просто разрывало от любопытства, вопросов и шквала едких замечаний, но он героически молчал, чтобы не отвлекать меня.

Вставив кристалл в проем, я вызвал в памяти руны формулы, хотя это впервые на моей памяти сделать было достаточно трудно. Голоса и крики, которые на сей раз звучали громче и отчетливее, стараясь каким-то образом повлиять на меня, отвлекали. Перейдя в медитативное состояние, я с легкостью закончил заклинание, произнеся слово-ключ. После того, как голубые руны начали покрывать стены коридора, Миша оббежал меня, заглядывая буквально в лицо.

— А это правда, что клыкастый меня слышал в той пещере? — Возбужденно спросил он. — Нет, ты не думай, может мне показалось, мало ли что могло с сознанием происходить, вон как князя проняло…

— Вроде бы, — уклончиво ответил я, чтобы не внушать хоть какую-то надежду на полноценную жизнь другу. — Но мы не знаем, в чем заключается сила артефакта и заклинаний, поэтому ни в чем нельзя быть уверенным, — посмотрел я пристально ему в глаза, но увидел в них какой-то лихорадочный блеск. Это было странно, ведь до этого момента никаких физических изменений, крове кровавых слез, я в нем не отмечал.

— Я понял тебя, — закивал он и первым прошмыгнул в арку. — Ни в коем случае нельзя уходить отсюда. Нужно вылечить Мышкина, даже если потребуется его окончательно убить. Я до сих пор не понимаю, почему вы все над ним трясетесь? Ну будет в нашем кругу на одного вампира больше, тем более после армии лича, в этом княжестве изменений никто из подданных даже не заметит. Даже боюсь узнавать, какие еще монстры населяют эти земли.

Зайдя следом за ним, я закрыл проход и только после этого обратил внимание, что Мышкин вроде бы очнулся, сидя на том же самом месте, укутанный в одеяло. Он трясущимися руками держал кружку, в которой, судя по запаху, находился настой из успокаивающих трав. Князь поднял на меня вопросительный взгляд, убрав кружку ото рта.

— Еще один артефакт активирован, — кивнул я. Сердцебиение Мышкина было ровным, как и дыхание, но бледный цвет лица говорил, что старику явно нездоровилось. Я посмотрел на вампира, который сидел рядом с князем, выводя на деревянном полу какие-то символы.

— Что это? — Я подошел к нему, обращая внимание вампира на себя.

— Не знаю, символы, которые присутствовали в видениях князя. Я использовал одну из своих способностей и увидел обрывки каких-то видений, то еще зрелище, даже для меня, — он поморщился. — Но, как мне кажется, он еще не скоро это забудет, слишком яркие воспоминания будут его преследовать до конца жизни. Я, конечно, поставил барьер, но в конечном итоге он спадет. Когда все закончится, нужно будет разобраться в этом феномене. Это слишком сильная магия и опасная, нельзя оставлять это просто так. Это сильное оружие, а не просто обычная защита, и, если она попадет не в те руки, — он покачал головой, оставив реплику незаконченной.

— Конечно, это не только в моих и твоих интересах, — кивнул я, направляясь к очередному проходу. Нужно действительно заканчивать. Армия лича, как и армия соседствующего князя разорвут княжество на мелкие части, уничтожив все живое, переключившись потом на остальные части Империи.

Справиться с остальным артефактом, труда не составило. Было даже легче использовать магию крови, нежели свою собственную. Было ощущение, что я не тратил силы, когда выводил руну и произносил заклинание, а я словно сам напитывался силой в это время. Я даже немного задержался, чтобы проверить это заключение. Сосредоточившись, я ощутил, что потоки моего приобретенного дара, буквально обвивают потоки моего собственного, тем самым подпитывая его. Я пока понятия не имел, что значит объединить оба потока, но подозревал, что это первые шаги к тому, что мне было необходимо для полного контроля над даром. Теперь осталось только понять, как именно завершить процесс. Но думать над этим я буду не сейчас, потому как задержавшись в коридоре, я заметил, что меня начало словно тянуть к артефакту. Голоса снова начали проникать в сознание, но теперь это не были обычные неразборчивые крики. Голоса становились отчетливее, и уже можно было разобрать определённые слова, которые не несли никакого смысла. Но единственное, что я понял, голоса что-то от меня требовали, и чем дальше, тем требовательнее они становились. Вот только разобрать, что именно они от меня хотят, я так и не смог.

— Да что с тобой? — Миша пару раз тряхнул меня за плечи и, не дожидаясь от меня никакой реакции, влепил несколько довольно болезненных пощечин.

— Ты что творишь? — Я отлепил от себя духа, тряхнув головой, прогоняя наваждение. Оглядев переход еще раз, я стремительно направился к выходу, стараясь больше не задерживаться в этом месте, потому что от ощущения, что какая-та неведанная мною сила пытается залезть мне в мозг, особой радости не придавало, кроме злости и желания как можно быстрее во всем этом разобраться.

Я вышел из прохода, сразу же подойдя к Мышкину, который о чем-то разговаривал с несколькими мужчинами, стоящими у входа в комнату. Николай находился позади князя, заложив руки за спину, изображая телохранителя. Гостям было не совсем уютно находиться здесь, да еще под прессингом такого охранника, но вопросы, которые стояли на обсуждении, не давали повода уйти.

— Я тебя заменю, — кивнул я вампиру, активируя перед этим три оставшихся перехода. Бегать к аркам не особо хотелось, оставляя тем самым князя одного.

Миша встал по другую сторону от Амурского князя, сложив руки на груди, словно кто-то мог его видеть. Я хмыкнул и повернулся к гостям, пристально их разглядывая. Одного из них я узнал. Это был секретарь цесаревича Александра, который сопровождал его во время ужина, где мне даровали баронство. Он бросил на меня удивленный взгляд и коротко кивнул, показывая, что узнал меня, вернувшись после этого к прерванной беседе.

— Итак, ваше Сиятельство. Совет, как я говорил ранее, обеспокоен случившимся. Произошло два довольно интенсивных всплеска магии, а колебания магического фона происходят до сих пор.

— Это внутренние дела княжества, а не Совета. Лучше разберитесь уже с Лопухиным, я уже неоднократно вас предупреждал об этом, иначе мне придется прибегнуть к определенным мерам, чтобы защитить свои границы от этого заносчивого юнца. Все прекрасно знают, что он просто хочет находиться выше и попасть в Совет, заняв мое место, — буквально прорычал Мышкин, обращаясь к говорившему.

— Мы соберем Совет как можно раньше, — кивнул тот.

— Надеюсь, мы договорились, — вздохнул князь.

— Я передам ваши слова. У вас очень интересная охрана, — оба мужчины обозначили поклон и, развернувшись, покинули комнату.

— Надо торопиться. Они явно что-то заподозрили. Не просто так Меншиков направил сюда своего подручного сразу же, после объявления войны со стороны Лопухина. Да еще и штатного мага Совета отправили. Они точно знают, что я потерял силы, — Мышкин повернулся ко мне и покачал головой. — Мне нужно готовиться к осаде и отдать соответствующие распоряжения.

— Я так понимаю, спрятаться в этом угрюмом, полном отчаяния и мертвечины месте вам не удалось, — вставил свое дельное замечание Миша. — А жаль, мне уже начала нравиться эта безысходность. Но Головин скоро станет в курсе, что мы здесь, это я так, к слову.

— Я понял, — шикул я на призрака и повернулся к Мышкину. — Вы приступите к выполнению своих обязанностей сразу, как только закончим здесь, и вы объясните, что делает эта система артефактов. Играть в молчанку с вашей стороны уже непозволительная роскошь, — вплотную подошел я к князю, глядя в глаза. — Когда я был в последнем переходе, я кое-что услышал, и мне это не понравилось, — слукавил я. Нужно было надавить, как минимум показать, что я немного в курсе, чтобы у него не было причин скрывать что-то от меня.

— Мне мало известно, я уже говорил вам и вашему спутнику.

— Значит, рассказывайте то, что знаете, — прорычал я. — Иначе останетесь в одиночестве с армией нежити, личом, обычной войной и вашим проклятием, и я даже не буду говорить, чем все это для вас закончится.

— Все началось около двух веков назад, — немного подумал Мышкин, прежде, чем начать. Он подошел к разрушенной арке и сел на пол, прислонившись к ней спиной.

— Обязательно начинать так далеко? — Я усмехнулся, садясь напротив князя.

— Ну а как же. Любой уважающий себя князь начнет свой рассказ с сотворения мира, как столкнулись планеты, упал метеорит, киты вышли на сушу, ну и дальше по списку, обязательно упоминая, как обезьяна взяла палку и превратилась в человека, а та, которая подобрала палочку волшебную стала сильным магом, — захихикал Миша. — Что? Не забывай, что я сын князя.

— Так будет проще понять, — буквально вместе с Мишей ответил Мышкин. — Около двух веков назад во время войны с Японской Империей, приспешники Императора Ямато проникли на материк. Чтобы уровнять силы в проигрышной для себя войне и отомстить, в месте базирования магов, воющих на стороне Российской Империи, они осквернили землю, принеся с собой ростки невиданных в нашей Империи ранее деревьев. Сначала, никто не придал этому значения, но потом стали пропадать люди, потом маги, потом в один день исчезли все люди в крупном селении, где сейчас располагается лес. Война закончилась. Ямато проиграл, исчезнув вместе со своей Империей, а исчезновения продолжались. Потом начали ползти слухи о монстрах, прячущихся в лесах, но кто бы не ходил на разведку, никто не возвращался. Мой прадед решил отправиться в эти леса сам, взяв с собой самыхсильных магов княжества: Азула и Дзимму, которые во время войны попросили убежища у моего родича. Как только они ступили на оскверненную японцами землю, то сразу поняли, в чем заключалось проклятие леса. Встретив на своем пути двух леших, потратив много сил для борьбы с ними, Азул вступил в неравный бой с большим скелетом, как описывает его в дневниках прадед. Гашадокуру, так называл его Дзимму. Азул пал, но его путь не закончился и после смерти. Каким-то образом он смог переродиться или объединиться с Гашадокуру, превратившись в сильнейшего мага в Империи. Неживого мага. Единственное, что им гложет, это месть моему роду за то, что оставили того умирать в лесу.

— Это интересно, но ничего не проясняет, — краем глаза я заметил, как Николай вышел из одной арки и тут же зашел в другую, даже не останавливаясь.

— Тогда мой прадед и сотворил вместе с Дзимму эту систему артефактов, которая в состоянии не только подчинить Азула, но и уничтожить его, — князь вздохнул и посмотрел куда-то мимо меня. — Практически все свои силы я тратил всю свою жизнь, чтобы сдерживать Азула.

— И что помешало применить этот артефакт и уничтожить лича раньше? — Нахмурился я, немного не понимая эти хитросплетения семейного дара Мышкина и отношения к мертвым.

— Это второе проклятие этого леса. Помните, я рассказывал про ростки деревьев, высаженных японцами? Оказалось, что это деревья-вампиры. Именно они виновны в множестве смертей и пропавших поселениях. Они питались плотью и кровью, а Гашадокуру напитывался силой душ, вбирая в себя кости павших.

— Дзюбокко, я слышал о таких, но никогда не встречал, — задумался я. Да уж. Два японских монстра в одном месте — это довольно сильно. Вообще удивительно, как княжество простояло так долго.

— Одно из деревьев стало настолько могучим, что никто не в состоянии уничтожить его, как бы не пытался. Его корни заполонили весь лес, и никому не скрыться от него. Тогда мой прадед вместе со всеми магами княжества решили несколько проблем. Огородили лес от всех живых, выставив по периметру армию нежити, и смогли подчинить себе Азула, который являлся стражей границ. Заклинание довольно мощное и сильное было завязано на нашем даре, и сегодня, как только я потерял свои силы, Азул вырвался на свободу.

— И вы хотели обречь княжество, чтобы хоть немного продлить свою жизнь? — Скривился я.

— Ничего бы не изменилось. Я планировал сбежать и активировать артефакт, чем я сейчас и занимаюсь, — резко ответил Мышкин, отводя взгляд.

— А ты действительно хочешь его живым оставить? Ну пройдет несколько часов, а потом хрясь, поскользнётся на лестнице, они тут крутые, а он такой старый…

— И каким образом все-таки эта система артефактов сможет убить лича? — Прищурился я, мысленно отмахиваясь от Миши.

— Не знаю точно. Как только все артефакты будут активированы, сила из них поможет мне снова взять контроль над Азулом и над нежитью, поднятой мной и моими предками. Но так как это временный и краткосрочный эффект, то единственной целью будет их полное уничтожение, — закончил Мышкин, опустив глаза.

— Ему только сказки и мифы японской культуры, интегрированной в российское общество писать, — закатил глаза Миша, поднимаясь с пола. — Бред полный.

— Как создавались артефакты? Откуда эти голоса в переходах и почему во время активации слышно моего духа остальным? — Задал уже я прямой вопрос, чтобы не нарваться на очередную историю.

— Магия душ, магия крови, артефакторика и немного некромантии, — ответил Мышкин.

— Все готово, — выбежал из последней арки вампир, вытирая кровь с рук о доспех. Почему никто не предупредил, что в последнем переходе будет мантикора? — Полюбопытствовал он, улыбнувшись, показывая удлинившиеся клыки.

— Я не… — округлил глаза Мышкин, вжимаясь в остатки арки, глядя на оскал вампира.

— У нас тут проблема. Помнишь мужика, который нагрянул сюда? Это личный секретарь цесаревича Александра, — обратил я внимание вампира на себя.

— Значит, о нашем местонахождении уже всем известно, — хмыкнул он. — Ну что ж, нужно отсюда сваливать, а его брать с собой до вечера, — кивнул он в сторону князя.

— Тоже так думаю, — согласился я, закрывая последний проход.

— Где тут у вас находится стационарный телепорт, Ваше Сиятельство? — Спросил Николай.

Мышкин ничего ответить не успел. Раздавшийся гул огромного колокола пронесся болью в голове. В глазах начало двоиться, а комната кружиться. Причем, действительно кружиться. Сначала я подумал, что стресс и магические эксперименты дали о себе знать, но потом я понял, что стою на одном месте, а комната делает вокруг меня обороты.

— Ты слышишь меня? — Донесся до меня обеспокоенный голос вампира. Он хотел было встряхнуть меня, но как только он ко мне прикоснулся, его отбросило мощным электрическим разрядом и довольно ощутимо припечатало спиной к стене.

Проходы арок заискрились, и ярко красный свет ринулся из каждой прямо ко мне, окутывая меня красным щитом, сквозь который я ничего не мог разглядеть. Я зажмурился, стараясь подавить тошноту от ряби в глазах, но когда их открыл, то никакой комнаты с арками не было. Я стоял посреди леса рядом с огромным деревом, крона которого уходила так высоко в небо, что не было видно его верхушки. Несколько ветвей шевельнулось в мою сторону, но потом замерли, больше не двигаясь. Весь ствол был испещрен вырезанными на нем лицами с гримасами боли и открытыми в крике ртами, а корни возле основания были окрашены в бардовый цвет, напоминающий кровь.

— Дзюбокко, — прошептал я, резко оборачиваясь на шум листвы позади меня.

Глава 7

Обернувшись, никого не увидел, но шум листьев все больше усиливался. Посмотрел на Дзюбокко, который вопреки всем моим опасениям и ожиданиям не проявлял никакой активности. Однако не успел я подумать о том, что все легенды приукрашивают реальность, как поднялся настолько сильный ветер, что меня просто сбило с ног. Как бы я не старался ухватиться за торчащие из земли корни, но меня, словно пушинку, отшвырнуло на своеобразный край поляны, огороженной гигантскими корнями дерева в центре. Ураган буквально вжал меня спиной в ствол сосны, с которой начинался лес, а поднявшаяся листва с сухой травой, землей и снегом больно хлестала по лицу. Но самое удивительное, что все это происходило в полнейшей тишине. Словно кто-то просто отключил звук.

Неожиданно Дзюбокко вздрогнул, его кора пошла волнами, а листья посыпались вниз. Он словно отряхнулся, просыпаясь ото сна, и протянул ветви в мою сторону. Не успел я даже подумать о путях отхода, как меня легко подняло в воздух каким-то всплеском силы, источник которой я не смог идентифицировать. Поток, который поднимал меня вверх ослаб, а я остался висеть прямо в воздухе, высоко над лесом и поджидающим меня внизу Дзюбокко.

— И как мне теперь спуститься вниз? — пробормотал я вслух, чтобы хоть как-то нарушить внезапно наступившую тишину. Решив осмотреться, я, прилагая довольно много усилий, сделал оборот вокруг себя.

Увиденное меня, мягко скажем, не обрадовало. Армия нежити довольно быстро продвигалась по лесу и уже находилась на границе огороженной территории. Еще немного, и они смогут выйти на тракт, куда сейчас выходили жители ближайших поселений. Выделенных Мышкиным машин и людей, организующих телепортацию, явно было недостаточно, чтобы убрать всех с пути нежити вовремя.

Дзюбокко явно был раздосадован тем, что легкая добыча смогла ускользнуть от него. Я видел, как огромные корни вздымаются вверх, вырывая куски земли, а ветви начинают приходить в движение и устремляться в мою сторону. Но как бы хищное дерево не старалось меня достать, пока у него это плохо получалось. Единственный раз, когда край одной из ветвей прошел буквально в сантиметре от моей ноги, я отчетливо запомнил и, сконцентрировавшись, чисто интуитивно направил свое тело выше и правее.

Получается, кто бы меня не закинул наверх, он меня спас. Еще бы знать, кто этот благодетель и не хочет ли он со мной расквитаться самостоятельно.

Нужно что-то делать и причем быстро. Как минимум, спуститься вниз, чтобы вернуться в замок князя, и узнать, что, собственно, произошло и какого лешего меня выкинуло прямо в эпицентр событий, и не забыть серьезно пересмотреть свое отношение к жизни старика.

Перейдя в медитативное состояние, увидел бордовые нити силы или какого-то заклинания, которые буквально опутывали меня по рукам и ногам.

Направив поток родственной стихии, попытался разорвать их, но, как только ледяные нити прикоснулись к бордовым, меня словно ударило электрическим разрядом, который прошелся по всему телу, буквально задевая каждый нерв. Боль была нестерпимая, в глазах потемнело, и меня просто вышвырнуло в реальность, резко обрывая медитацию.

Тут же снова налетел ветер. Я уже приготовился летать по небу под его порывами, как воздушный шарик, но этого не последовало. Я висел ровно на том же самом месте, а ураган едва касался меня, окутывая словно коконом. Кроны деревьев подо мной клонились вниз, некоторые молодые деревья не выдержали этого буйства стихии и начали падать на землю, вырывая и ломая неокрепшие корни. Дзюбокко, сделав последний взмах длинными хищными ветвями, внезапно успокоился и вернулся в свое обычное спящее состояние. Красный туман начал образовываться вокруг меня, а к гулу, который проникал, похоже, в самый мозг, присоединились голоса, которые я слышал ранее в переходе, только теперь они звучали четко и ясно.

— Прими нашу силу, и мы даруем тебе победу в этом бою, — ясно прозвучал мужской голос, который заглушал остальные.

— Кто ты? — спросил я, но вопрос остался без ответа. В эти игры я точно играть не собираюсь. Я сконцентрировался и буквально разорвал бордовую сеть на своем теле мощным выбросом силы.

Голоса стихли на мгновение, но потом стали намного громче и отчетливее. Я понял, что это не просто отдельные обрывки фраз, которыми они казались мне ранее. Это ключи-активаторы от заклинаний, руны которых начали вставать у меня перед глазами и исчезать в недрах моей библиотеки, куда я нырнул сразу же, пытаясь скрыться в своем подсознании. Но это мало помогло, только мельтешение прекратилось, а руны начали вырисовывать на страницах книг. Как только прекратил сопротивляться и начал с любопытством всматриваться в формулы заклинаний, то понял, что знания об этих заклинаниях уже присутствуют у меня в голове. Стараясь запомнить все ключи к ним, я вынырнул в реальный мир, видя перед собой то же самое красное марево, которое хлынуло в мою сторону во время активации арок.

Это марево начало сгущаться и концентрироваться в одном месте передо мной, завихряясь, образуя какой-то продолговатый силуэт. Пространство вокруг него искривлялось, дрожало и даже шло трещинами, через которые на меня смотрели тысячи глаз. Наконец, с легким хлопком все исчезло, оставив после себя только посох, который поглотил все крупицы кровавого цвета и лег мне в руку. В этот же самый момент голоса затихли.

Посох представлял собой обычную деревянную палку с огромным шестигранным кристаллом на вершине. Приглядевшись, понял, что он состоит из тех шести, которые мы заключили в артефактах в переходах. Они начали зажигаться разными цветами, а сила, заключенная в них, сначала неохотно перетекающая ко мне, начала ускоряла свой бег и в завершении хлынула огромным потоком, что раздул мои энергоканалы, словно воздушный шарик.

Я понимал, что не справлюсь с таким избытком энергии. Меня просто от нее разорвет. Я резко спустился вниз, благо, теперь знал, как именно можно управлять этим заклинанием. Руна заклинания, кстати, была довольно простой, собственно, как и ключ к нему. Оказавшись на земле, я окружил себя своим щитом, стараясь не экспериментировать с новыми полученными знаниями, которые непонятно откуда взялись и надолго ли остались, благо, я помнил слова Мышкина, что активация артефакта дает только временный эффект.

Мне срочно нужно было избавиться от чужеродной силы, которая наполняла меня, и я знал, что нужно было для это делать.

Представляя руны заклинания подчинения, которое мы использовали для активации артефакта, произнес слово-активатор. Зеленый луч вырвался из посоха вверх и взорвался в небе, покрывая собой если не все княжество, как мне казалось, то, по крайней мере, площадь леса точно.

Сначала я не понял, что произошло, но затем я сообразил, что вижу одну и ту же картинку, как в калейдоскопе, сотнями чужих глаз. Нежить вышла к границам леса и остановилась, ожидая приказа от нового командира. Не знаю, сколько всего было воинов, но я действительно видел все, что видели перед собой неживые воины.

— Остановитесь, — неуверенно проговорил я, но потом дал себе мысленную затрещину, потому как воины и так стояли. — Положите оружие.

Синхронно вся нежить склонилась к земле и положила свое многочисленное оружие себе под ноги. Хм, не знаю, как, но это работает.

— Вы честно служили десятки лет. Теперь вы свободны. Покойтесь с миром, — не придумав ничего лучшего, произнес я. Самоучителя по некромантии мне никто почему-то в голову не вложил, поэтому действовал экспромтом. — Доспехи можете оставить.

Один за одним я терял связь с каждым воином, который склонял голову и осыпался пеплом, развеиваясь по лесу поднявшимся небольшим ветерком, не оставляя после себя даже костей. Только броня оставалась на том самом месте, где стоял каждый из поднятых.

Не знаю, сколько это продолжалось, по ощущениям прошла целая вечность, но, когда прервался контакт с последним мертвецом, я вновь начал видеть своими глазами. Кристалл на посохе прекратил светиться, а сама палка осыпалась щепками возле моих ног. К счастью, я успел поймать камень перед самой землей и не дал ему разбиться. Я просто знал, что он очень хрупок.

Щит стоял нетронутый. Дзюбокко больше не делал попыток достать меня, а лич, хоть и двигался в мою сторону, делал это не слишком быстро. Видимо, от досады, что потерял свою армию, он больше выл и рычал, нежели переставлял ногами.

Посмотрев на небо, по расположению солнца прикинул, что прошло меньше часа моих злоключений. Ощущение переполняющей меня силы больше не давило на плечи, однако пришла накатывающая усталость.

— Ты — человек, — раздался рядом со мной злобный рык. — Ты слаб, ты не сможешь поработить меня, даже они не смогли, — лич показался из-за деревьев и остановился передо мной, рассмеявшись.

Я впервые видел нечто подобное. Надо мной возвышался трехметровый скелет. Он состоял из сотен костей, которые формировали его так называемое тело, скрепляясь черными переливающимися нитями, на манер огромных змей, которые шевелились при каждом его движении. В пустых глазницах его мертвого черепа бушевал синий огонь, а вместо языка из беззубого рта вырывалось зеленое пламя.

Там, где у нормального человека находилось сердце, у Гашадокура сиял красный пульсирующий кристалл.

— Похоже, не так нужно было пользоваться воинами и полученной силой, — поморщился я, уклоняясь от зеленого луча, выпущенного из руки лича. — Но, с другой стороны, мне никто не обещал, что будет легко, — я оттолкнулся от ствола дерева и рванул вверх, используя приобретенное заклинание левитации, вновь уходя от очередной магической атаки Азула.

— Ты все равно не уйдешь от меня, человек, — прорычал лич, поднимаясь в воздух следом за мной.

— Да я не пытаюсь, — сквозь зубы процедил я, вытаскивая из ножен кинжал и прикидывая свои дальнейшие действия.

Подобраться к нему будет довольно сложно, практически невозможно. И единственный способ победить, как мне казалось, — это было вырвать его сердце.

Спикировав вниз, я откатился в сторону, поймав на щит поток зеленых стрел. Тот атаку выдержал, но тут же со звоном разбился вместе с последним выпущенным снарядом.

Направил в лича с десяток ледяных стрел, которые он одним взмахом руки направил обратно в мою сторону. Увернувшись от своего же собственного заклинания, воткнул кинжал в землю, пропуская через него родовую стихию. Морозная дымка начала стелиться по земле в направлении противника, оставляя за собой толстый пласт льда. Секунда, и лед полностью покрыл лича, превратив того в ледяную статую.

Я вскочил на ноги, волной второго потока силы отбрасывая назад стаю летучих мышей, которые внезапно спикировали на меня откуда-то с небес.

Раздался скрежет, и ледяная корка, покрывающая Азула, рассыпалась по крупицам в стороны с такой силой, что пара льдинок достала до меня и довольно сильно оцарапала лицо, единственный незащищенный доспехом участок кожи. Те же осколки, которые ударились о броню, словно впитались в нее, не оставляя никакого следа.

Лич зарычал и в один прыжок достиг меня, стараясь ухватить своей костлявой рукой. Пропустив его захват над головой, я упал на землю и, перекатившись, подсек ему ноги. Скелет рухнул, словно мешок картошки, но тут же поднялся и бросился на меня. Следующие несколько минут, прошли почти так же. Я валял, бил и бросал огромного скелета о землю и естественные преграды, но он был совершенно неуязвим. Правда, он так же не мог поразить меня, ни физически, ни магией, но я уставал, а он нет.

Я поздно заметил, что не чувствую никаких запахов. От него ничем не пахло. Абсолютно. Складывалось ощущение, что воюю я сам с собой или с материальным призраком. Осознание пришло быстро. Возможно, он не лич в прямом смысле этого слова. Может, это просто материальный дух сильного мага. Если это так, то у меня есть против него отличное оружие.

В очередной раз увернувшись от атаки лича, когда пропускал в нескольких сантиметрах над головой какой-то черный неоформленный сгусток, я вновь прибег к помощи кинжала, послав по земле замораживающую волну — пока единственное, что хоть как-то могло на него повлиять. Второй раз за эту скоротечную схватку ледяная стихия превратила его в статую. Третий раз подобный фокус не пройдет, я чувствовал, что нахожусь на грани магического истощения.

Стараясь не терять ни мгновения, я оттолкнулся от земли, подлетел к нему и положил обе ладони ему на грудь. Замороженный лич бился внутри ледяной тюрьмы, заставляя ту идти трещинами, но, получая подпитку от моей магии, лед снова срастался и крепко удерживал его. Потратив несколько секунд на то, чтобы лучше синхронизироваться со льдом, я начал с помощью магии высекать на нем знаки воздействия на нематериальные сущности и письмена экзорцизма. Это не было заклинанием в обычном понимании, но это было чертовски эффективно в каждом из миров.

Рев, раздавшийся сквозь пласт льда, был таким сильным, что я едва не потерял концентрацию, а последующий за ним толчок из-под земли заставил меня убрать руки с груди лича и схватить его за плечи. В ином случае, я бы просто улетел. Выставив слабенький щит, который спас меня от магической волны и каменных осколков, что полетели во все стороны, я продолжил высекать знаки. Рука, которая соприкасалась с ледовой коркой была разодрана в кровь, и, судя по ощущениям, целых костей в запястьях почти не осталось.

Лич кричал, тряс головой и пытался пробить руками ледяные стены, но с каждым новым знаком его движения становились все беспорядочнее и слабее. Гашадокур уже не кричал и не ревел, а только едва слышно хрипел. Не останавливаясь на достигнутом, я начал вслух зачитывать формулу обычного изгнания, с каждым словом замечая, как тухнет огонь в его глазницах. Как только я закончил, то резко опустил руки с его плеч и, сгруппировавшись, приготовился к долгому полету.

Ожидаемо, как только дух лича сдался и отправился в небытие, меня ударило силовой волной. Отбрасывая достаточно далеко, прямо в центр поляны, где находилось хищное дерево. Как я в полете не напоролся ни на какой сук или острый корень, было для меня загадкой. Больно впечатавшись спиной в ствол, как можно быстрее отпрыгнул от него, чтобы не попасть в объятия Дзюбокко.

Деревянный монстр встрепенулся, но я не стал ждать дальнейшего развития событий и, взяв быстрый старт, побежал по лесу в сторону тракта. Петляя словно заяц между корней, которые вновь почувствовали жизнь и тянулись ко мне сотнями змей, я преодолевал километр за километром. Правда, уже на самой границе леса, один из них все же смог ухватить меня, обвивая лодыжку. Не сумев сразу вырваться, упал на землю, теряя равновесие, и тут же оказался в окружении других корней, что, почувствовав загнанную добычу, потянулись в мою сторону.

Не став мериться с ними силой, извернулся и полоснул по сдерживающему меня прочному корню кинжалом. Запахло тухлятиной и гноем, а из обрубка дерева начал течь черный, дымящийся сок. Как только хватка дерева ослабла, я несколько раз кувыркнулся, лишь на мгновение разминувшись с другими корнями, прыжком поднялся на ноги и снова бросился бежать.

Вырвавшись из темноты леса, остановился, чтобы передохнуть. Сил у меня оставалось как физических, так и магических не слишком много. Зато настроя поквитаться с одним князем было в избытке.

Добредя до мага, который руководил телепортацией, я под возмущенные голоса протиснулся сквозь толпу к нему.

— Мне нужно оказаться в поместье князя Мышкина. Срочно.

Глава 8

Увидев в моих руках родовой кинжал Морозовых, маг сразу же преобразился, поклонился и тут же связался с поместьем Мышкиных, где подтвердили мою личность и потребовали доставить меня в Благовещенск немедленно.

К сожалению, это оказалось проще сказать, чем сделать. Маги, направленные князем и его приспешниками на границу с лесом, не отличались силой и умениями. Все, что они могли в данной ситуации, это активировать телепорт для очередной партии эвакуированных, поэтому перенастроить ни один из телепортов на другую точку телепортации никто не мог.

Посмотрев несколько минут на их бесполезные потуги, я плюнул и просто забрал один из служебных автомобилей, вместе с водителем. Где-то через час меня доставили к главным воротам Благовещенска — столицы Амурского княжества, где меня уже ждали. За это время я успел немного передохнуть и восстановиться, благо, сейчас это занимало гораздо меньше времени.

Молодой мужчина, представившийся начальником охраны поместья, всю дорогу пытался меня разговорить и выудить необходимую для него информацию, но я сделал вид, что никого вокруг меня не существует, погрузился в собственные мысли, постоянно находясь в полумедитативном состоянии.

На самом деле, меня беспокоил только один вопрос: где Миша? Медальон был на месте, поэтому я все время ожидал, что призрак с очередной порцией ненормативной лексики вот-вот появится рядом со мной, но этого не последовало. Чтобы абстрагироваться, я решил заглянуть в собственную библиотеку и посмотреть, изменилось ли там хоть что-нибудь. Знания о всевозможных заклинаниях, вложенных душами магов, остались в моей памяти, но это не значило, что сами формулы остались в книгах и я смогу их использовать.

Первое, на что я обратил внимание, когда перед глазами появилась тусклая комната со ступенями в центре, это на то, что два потока силы, которые ранее были четко разделены между собой сейчас словно перетекали друг в друга на границе. Значит, все же процесс объединения стихий был запущен, осталось только слегка надавить, и я полностью буду контролировать свой дар, как и надеялся, конечно. Ступеней как было три, так и осталось. Хотя после всех злоключений в лесу, думал, что появится хотя бы одна новая, но, видимо, не в этот раз. Похоже, это работало как-то по-другому, но, как именно, по факту не знал достоверно никто. По крайней мере, никакой подобной информации об этом я не находил. Руны заклинаний были в наличии, и, пройдясь по стеллажам, я с удивлением обнаружил, что книги третьего яруса были практически все заполнены. Жаль только, лестницы туда у меня еще не было. Я прикинул, что мне понадобится как минимум один день, чтобы добавить нужные ступени и полностью разобраться во всем ворохе информации, которая мне сейчас была доступна. Было жутко интересно, какими именно заклинаниями меня снабдили, и смогу ли я хоть что-то из всего этого воспроизвести, используя только личную силу.

Спустя еще примерно полчаса мы, наконец, доехали до поместья. Я особенно не следил за обстановкой за окном, сканируя местность только на предмет опасности, поэтому, чем была вызвана подобная задержка, даже не представлял. По моим прикидкам, оставалось всего лишь несколько часов до конца действия проклятия на Мышкина, и в мои планы совершенно не входило задерживаться здесь дольше необходимого.

На входе меня встретил Константин, одарив меня недружелюбным оценивающим взглядом.

— Где Мышкин? — сразу же спросил я, оглядывая богато уставленную холл-гостиную. Все пространство было выполнено в белых и бежевых тонах, гармонично украшено серебряными вставками, украшениями и вышивками. Даже и не скажешь, что владелец этого богатства не добрый волшебник, а некромант.

— У него сейчас очень важное совещание. У нас война, если вы помните, — ровно ответил дворецкий, не сводя с меня настороженного взгляда. Я прислушался, отмечая, что поблизости никого из людей не было. Ни прислуги, которая постоянно перешептывается между собой, стараясь находиться в эпицентре событий, ни звуков из столовой и кухни, где постоянно кипела работа.

— Отлично, я как раз собираюсь на нем присутствовать, — спокойно ответил я, собираясь пройти мимо.

— Вы не можете, — попытался встать на моем пути Константин.

— Хватит, — рявкнул я. — Я уже из-за твоего хозяина немного не в настроении. Поэтому настоятельно не советую тебе огорчать меня еще больше. Иначе причины моего недовольства могут просто перестать существовать. Я доступно объясняю, или мне показать, что я имею в виду?

— Хорошо. Только успокойтесь, — Константин поднял руки в примирительном жесте и сделал шаг назад. — Конечно, вы можете идти куда хотите, но искренне вам советую отдохнуть, принять душ, привести себя в порядок, в конце концов. В высшем обществе не следует появляться в подобном виде.

Я ничего не ответил, только пристально посмотрел на дворецкого, который с невозмутимым видом развернулся и пошел вверх по лестнице.

— Хорошо, но я вас предупредил, — продолжил он, когда я последовал за ним. — Не думаю, что это скажется положительно на вашей репутации.

Большой зал, в который меня проводили, находился на втором этаже за массивными дверьми, перед которыми стояло, наверное, с десяток человек охраны. Один из них было дернулся в мою сторону, но Константин движением руки остановил его, пройдя мимо и открывая передо мной двери.

— Вольный барон Дмитрий Морозов, — громко оповестил собравшихся дворецкий и пропустил меня внутрь.

Зал был тоже практически белоснежным. В самом центре находился большой длинный стол со столешницей из прозрачного стекла, за которым расположилось около двадцати мужчин, которые синхронно повернули головы в мою сторону. Нужно признать, на их фоне я в своей порванной одежде действительно выглядел не очень солидно. Облаченные в строгие костюмы с родовыми гербами, некоторые даже были в мундирах с орденами, украшающими грудь. Повисла гнетущая тишина, хотя по другую сторону дверей я прекрасно слышал, как живо они что-то обсуждали, порой даже переходя на личности. Во главе стола прямо напротив входа сидел на небольшом возвышении князь, за спиной которого маячил Николай. Чуть поодаль, в самом углу, за небольшим столом, который заметно выбивался из интерьера, словно его только что сюда принесли, сидел Миша, листая какую-то древнюю книгу и тщательно что-то записывая на листок, прикусив губу. Я с облегчением выдохнул, глядя на совершенно здорового призрака, если так можно выразиться, конечно, который, встрепенувшись, буквально вылетел в моем направлении, прижимая к груди книгу.

— Ох, как же я рад, что ты уцелел. Не пугай меня так больше, — расплылся он в улыбке. — Тут такое творилось, ты представить себе не можешь. Красная вспышка, ты исчез, комната с арками тут же начала рушиться, мы еле выбрались оттуда. При этом такая страшная черная дыра образовалась в полу, которая даже меня старалась в себя затянуть. Мы тебя искали, звонили, я уже письмо хотел написать, но потом ты сам объявился, а вместе с тем пришла информация, что нежить, стоящая на границе с княжеством Лопухина, исчезла. Такое началось, шум, крики, все вопят, Лопухин пошел в атаку. В общем, не исчезай больше, — выдохнул он и кинулся меня обнимать, бросая свою драгоценную книгу на пол. — А еще я тут такое нашел, прям сам поверить не мог. Дмитрий, ответственно заявляю, что пока ты не искромсаешь мне на листву Дзюбокко, мы отсюда никуда не уедем, — вздернул нос ученый, когда, наконец, отлип от меня и, подобрав книгу, гордо отправился в свой угол, чтобы продолжить свои научные изыскания.

— Ваше Сиятельство, нам нужно с вами поговорить. Это срочно, — нарушил я тишину, которая все еще стояла в зале. Мишу никто не слышал, лишь некоторые провожали глазами летящую прямо по воздуху книгу.

— Я сейчас провожу экстренное совещание… — начал было князь, но опять идти у него на поводу не было ни малейшего желания. Поэтому я просто прервал его.

— Я прошу вас сделать паузу, чтобы обсудить то, что случилось с Азулом, — тихо проговорил я. Собравшиеся начали перешептываться, все еще не сводя с меня глаз. Мне было плевать на статус и церемонии. Собственно, как и вампиру, который положил руку на плечо Мышкину, показывая тем самым, что от моей просьбы отказываться нельзя.

— Это связано с тем, что моя единственная армия развеялась по ветру? — уточнил князь, поднимаясь на ноги. Я только кивнул, обходя стол, направляясь в едва приметную дверь, находящуюся за спиной Мышкина. — Господа, перерыв десять минут.

Он довольно резко соскочил со своего постамента и, подобрав полы своей мантии, быстрым шагом направился следом за вампиром, который даже открыл перед ним дверь, блеснув налившимися кровью глазами.

Мы оказались в небольшой комнате, скорее, даже кабинете, наподобие того, где мы гостили в первый наш визит в поместье. Мышкин сел за стол и потер уставшие глаза.

— Что конкретно случилось? — спросил он, как только мы расположились напротив него.

— Именно это я и хочу у вас спросить, — протянул я, расслабляя уставшую спину. — У нас был договор только на активацию артефактов. Никто не предупреждал, что меня забросит вашей чертовой магией прямо в центр леса, после чего заставит сражаться с личем и армией нежити, стараясь не попасть в лапы Дзюбокку. Вам есть что ответить? Если вы не поняли, я жду объяснений. И сразу предупреждаю, не следует кичиться авторитетом и классовыми сословиями, от того, чтобы не всадить вам кинжал в сердце, меня останавливает только ожидание вашего раскаяния, объяснений и предложенной компенсации.

— Выходит… Азул мертв? — осторожно поинтересовался он, отодвигаясь от меня ближе к стене. — Я вам уже говорил, что был не в курсе действия заклятия. Все, что с вами произошло, это чудовищное недоразумение и стечение обстоятельств. И вообще, вы оставили мое княжество совершенно без защиты, — попытался было вскинуться князь, но я молча положил перед ним на стол свой кинжал, камень в котором засветился так ярко, что слепил в царящей в кабинете полутьме.

— Азул окончательно мертв, — кивнул я. — Я упокоил его, как и всю поднятую вами нежить.

— Но это невозможно! — воскликнул он, вскакивая на ноги. — Никто из моих предков не мог упокоить лича, а вы, мягко скажем, не самым сильный маг, который встретился мне на пути.

— Сказать вам честно? — усмехнулся я. — Мне плевать на то, что выдумаете. Что с компенсацией?

— Пятьсот золотых?.. — неуверенно проговорил он, садясь на свое место.

— За ликвидацию простых монстров я ставлю ценник в четыреста, а тут вы явно хотели от меня избавиться по всей известной нам причине. Как минимум — миллион за лича, плюс два за армию нежити и еще три за спасение вашей жизни. Тогда, возможно, это улучшит мое настроение. Ну еще и желание, которое вы мне обещали за активацию артефактов. И не стоит говорить, что у вас нет таких денег, — я наклонил голову вбок, глядя, как покрывается испариной лоб князя. — Иначе мне придётся стать вашим наследником. Мы поняли друг друга?

— Хорошо, — наконец, согласился он. — Но мне нужно ваше слово, что это все останется между нами.

— Вот номер счета, — я взял со стола листок и ручку, накарябав по памяти номер, опустошенного призраком счета. Сам Миша прокрался в комнату, аккуратно закрыв за собой дверь. Петли были давно не смазаны, поэтому это выглядело и звучало довольно зловеще. Особенно, когда он не смог сразу ее закрыть и, упершись ногой в косяк, несколько раз хлопнул ей со всей силы, а после этого с громким лязгом опустил засов. — И мы никуда не уйдем, пока не переведете всю сумму.

Князь закивал, пристально косясь на кинжал, камень в котором начал потихоньку гаснуть. Он достал из ящика стола инфопланшет и, связавшись с банком, согласовал перевод крупной суммы денег. В принципе, я был доволен сложившейся ситуацией. А убить Мышкина можно и позже, не на глазах у его Совета.

Я связался с банком, где подтвердили перевод, после чего я вернул инфопланшет задумчивому и осунувшемуся Мышкину.

— В качестве пожелания мне необходима вся информация, личные дневники, записки да даже клочки туалетной бумаги, где есть хоть что-то о действии вашего артефакта и принципах его работы. Все это отправите в поместье Романовых, — я встал из-за стола и направился к выходу, стараясь обойти Мишу, который все еще держал в руках раскрытую книгу и старался всеми силами перекрыть мне выход. — И да, мы уходим. Предоставьте мне вертолет, извините, но телепортам в вашем княжестве я больше не доверяю.

— Подожди, — остановил меня Николай, который впервые подал голос. — Нам еще нужно три часа.

— Сам разберется, — отмахнулся я. — Больше я бегать за ним в качестве наседки не собираюсь.

— Нет, ты подожди, — сжал губы призрак. — Смотри, что я нашел. — Он подошел к столу и положил раскрытую книгу. — Тут есть вся информацию по Дзюбокко, ну почти вся. Только послушай. «Листья Дзюбокко обладают сильнейшим лечебным эффектом. Грамм сухих листьев, приложенных на рану в месте оторванного пальца, усилил регенерацию обычного человека настолько, что спустя всего неделю на месте раны отрос новый палец без каких-либо дефектов и следов.» Ты можешь представить, что это значит? Это же золотая жила. Я могу организовать такую лабораторию, особенно с теми деньгами, которые ты получил сейчас от этого сморчка, что будем продавать не просто высушенные листья по особому рецепту, а вытяжки, экстракты, эликсиры. Да они заменят всех лекарей в Империи. Дима, если ты мне друг, ты не уйдешь отсюда без этого дерева.

— И там есть информация, как его уничтожить? — усмехнулся я, разглядывая возбужденного призрака, который летал в своих мечтах о будущих свершениях, не замечая препятствий на своем пути. Меня, как минимум, интересовал тот факт, что привязка к амулету больше не работает, но, судя по всему, Миша этого даже не заметил.

— Ну, — он почесал свою жидкую бородку. — Магия только усиливает его, физически его тоже не уничтожить, слишком развита корневая система, а перерубить ствол практически невозможно, в огне он не горит…

— И в воде не тонет, я понял, — прервал я призрака. — Миша, его невозможно уничтожить, все, мы уходим.

— Подождите, — остановил меня князь. — Я предлагаю вам десять миллионов за уничтожение Дзюбокко. Вы же о нем сейчас говорите?

— Нет. Это слишком опасно, — покачал я головой. — Идти на такого монстра, не зная, как его победить — это глупость.

— Я обязательно найду способ, — топнул ногой призрак. — Ты можешь уходить, но я останусь тут, даже если придется прожить тут вечность, пока оно не загнется от старости. Уходи. Я всегда знал, что тебе плевать на меня, — он сложил руки на груди и отвернулся от меня. — А ведь я тебе жизнь спас, если ты не забыл. Хотя, кому я это говорю?

— Мне нужен серебряный меч, это минимум, — вздохнул я, поддаваясь шантажу практически единственного друга, прекрасно осознавая, что нельзя оставлять дерево без присмотра. Князь не в силах сдержать его, а невинные люди тут точно не причем. — Так же пришлите ко мне стеклодува и портного, чтобы они помогли со снаряжением. Обеспечьте доступ в лабораторию с предоставлением всех ингредиентов. И да, вы пойдете с нами.

— Я же не маг, — взвизгнул Князь. — Я не согласен.

— Придется согласиться. Иначе никакой сделки, — опять прервал я его, хлопнув ладонью по столу. — Миша, у тебя ровно три часа, чтобы разобраться, как уничтожить эту тварь.

Глава 9

— Ну, как тут успехи? — я зашел в лабораторию, выделенную Мышкиным, где Миша, вопреки моим ожиданиям, не носился, как ошпаренный, а спокойно сидел за столом и читал книгу с понурым видом.

— Я все еще в процессе. — Покачал он головой, переворачивая очередной лист книги. — То, что я мог придумать, влияет на листву любых растений, а значит, повлияет и на крону Дзюбокко, чисто теоретически, конечно. Есть, конечно, еще пара идей, сейчас приступлю к новым испытания и скажу точнее.

Он указал головой на длинный стол, который был полностью заставлен всевозможными растениями в кадках. Большинство из них были с опавшей листвой, а сами стебли засохшими или сгнившими.

— Пока не радует, — поморщился я, усаживаясь рядом с ним и кидая на стол книгу, принесенную с собой.

Пока князь решал свои внутренние проблемы, я свалил, оставив вампира нянчиться с Мышкиным. При помощи Константина, я нашел огромную библиотеку, где хранились самые разнообразные книги, как по содержанию, так и по времени. Особая секция, где находились книги заклинаний, пара ведовских книг о нечисти, где не было написано ничего такого, чего бы я не знал, и личные дневники предков князя, была закрыта довольно сложной сетью многочисленных охранных заклинаний. Но мне нужно было именно туда, поэтому пришлось потратить время и заставить князя выдать мне доступ в закрытую секцию.

За пару часов из всего вороха информации я вычленил только то, что Дзюбокко невозможно убить. Это хищное дерево погибает самостоятельно, лишившись пищи и света, но сколько времени может для этого потребоваться, известно только Богу.

Осталась только одна книга, которую я прочесть не смог. Это была даже не книга, скорее чей-то дневник многовековой давности, полностью исписанный иероглифами и какими-то оккультными знаками. Единственное, что я смог понять при помощи сети на стационарном инфопланшете, находившимся в библиотеке — это то, что иероглифы были японские. Перевести я мог только отдельные слова, такие как кровь, смерть, демон, остальное осталось загадкой. Как мне подсказал переводчик, возможно, это был один из древних диалектов, данных о котором загружено не было.

— Слушай, ты случайно, не знаешь японский? — подвинул я книгу, предварительно ее открыв, чтобы еще больше заинтересовать Мишу, на странице, где было изображено дерево, смутно похожее на Дзюбокко.

— Дай сюда, — он схватил книгу и начал вчитываться, шевеля губами. — Хотя кого я обманываю, я понятия не имею, о чем тут написано, — спустя минуту захлопнул он дневник и откинулся на спинку стула, скрестив на груди руки и сжав губы.

— Ладно, пойду пораспрашиваю местных, может, есть у кого хобби, в виде изучения мертвых древних языков, — я поднялся на ноги и, взяв дневник, направился в главный зал, где находился князь. Оставался только один небольшой шанс, что он сможет прочитать написанное, потому что без этого, не оставалось ничего, что я мог бы применить против этого дерева. Я даже так и не понял, что это такое: одержимое растение, потустороннее существо или своеобразный дух.

Двери были все так же заперты, да и охрана у входа не поменялась. Смотрели люди князя на меня с недоверием и даже некоторым призрением, но молча пропустили внутрь, видимо, следуя указаниям самого Мышкина.

В центре стола располагалась голограмма в виде стоящего в гордой позе мужчины, который довольно противным, к тому же искаженным помехами, голосом вещал о каких-то требованиях. Он был молод, лет двадцати пяти не более, с худым лицом и довольно массивным подбородком, который смотрелся несколько неестественно, хотя небольшие усики полностью отвлекали на себя внимание, даже не смотря на большие уши, которые были, словно приклеены к голове и выразительно торчали в разные стороны.

— Из какого цирка уродов его вызвали? — негромко поинтересовался я у вампира, который откровенно скучал, находясь за спиной у Мышкина. Тот усмехнулся, а расслышавший все князь кашлянул, маскируя смешок.

— Это князь Лопухин, — ответил Николай, даже не сбавляя тона.

— Ну я так и подумал, — кивнул я. Похоже, этот тип даже небольшую толику уважения не вызывал у всех собравшихся. Единственное, что заставляло слушать его высшему сословию Амурского княжества, это армия, которую Лопухин привел с собой. Да и то, судя по довольно расслабленному виду князя и некоторых его приспешников, а также полное безразличие ко мне, вмешавшимся в переговоры, к определенному решению проблемы они все-таки смогли прийти. — Ты случайно не знаешь японского? — полюбопытствовал я у вампира, наслаждаясь воцарившейся тишиной.

— Когда-то знал, лет триста назад, — прищурился он, беря у меня из рук книгу.

— Мне кто-нибудь сообщит, что здесь происходит⁈ — истерично завопил Лопухин, тыкая в меня пальцем.

— Да вы продолжайте, не отвлекайтесь, — махнул я рукой, глядя на вампира, который водил глазами по странице, затем начал переворачивать их, бегло просматривая содержимое. — Вы остановились на требовании номер двадцать один, где говорили о передаче граничащих земель в пользу вашего княжества, если я правильно все понял. — Грубить не хотелось, князь все-таки, но симпатии он у меня никакой не вызывал, да и сомневался я, если честно, что еще хоть когда-нибудь с ним встречусь.Возвращаться в это захолустье я не собирался.

— Да как вы смеете… — С трудом подбирая слова, начал какую-то, видимо, очень грозную речь Лопухин.

— Пойдем, надо поговорить, — схватил меня за руку Николай, не обращая внимание на окликнувшего его Мышкина. Мы прошмыгнули в кабинет рядом с залом и закрыли за собой двери. — Откуда это у тебя?

— Не поверишь, из библиотеки. Ничего дельного. Осталась только эта, — я кивнул на книгу, которую вампир открыл на странице, где было нарисовано дерево.

— Это дневник Дзимму Яшито, одного из японских магов при дворе Мышкина. Здесь рассказывается как он, повинуясь приказу императора Ямато, отправился во вражескую Империю для диверсии и сбора информации, это если кратко. Судя по тексту, он протащил сюда Дзюбокко, и, как я понял, скормил ему Азула, когда тот узнал, кем именно является Дзимму.

— И это тут написано? — я скептически посмотрел на дневник. — Зачем он это писал и почему не уничтожил свои записи?

— Ну это скорее предназначалось не для общего пользования. — Усмехнулся вампир. — Как ты вообще на нее наткнулся?

— Просто стояла на полке. — Я внимательно посмотрел на вампира, который сел на место князя и принялся ее листать.

— Эта книга была закрыта мощной магией крови, я до сих пор чувствую ее отголоски. Обычный смертный, даже не увидел бы ее. — Бросил на меня заинтересованный взгляд Николай. — Про Дзюбокко тут есть немного информации. Это дерево, своего рода артефакт, и уничтожить его можно только в том случае, если извлечь его сердце из чрева. Я не знаю, что это значит, — развел он руки в сторону.

— Нашел! — дверь распахнулась, и к нам влетел довольный собой призрак, прижимая к груди реторту. — Вот. Смесь трех ядов, щелочи, мускатного ореха и немного стеклоочистителя. Убивает корни и не вредит листве. Все проверил, правда на яблоне, но не думаю, что есть какие-то принципиальные отличия. — Он поставил передо мной свое варево и сел на стол рядом со мной.

— И это все, что там написано? — спросил я вампира, который уже привык к периодически летающим возле меня предметам, и не стал зацикливаться на склянке с синим содержимым.

— Из того, что я смог разобрать. — Кивнул он, закрывая дневник.

— Не густо. И как нам открыть его чрево? — задал я весьма интересный вопрос. — И где оно, вообще, находится?

— Предлагаю скормить ему Мышкина, — серьезно ответил Миша. — Заодно и проведем анатомический эксперимент для изучения Дзюбокко. Князь все равно пойдет с нами, не будет ничего подозревать, как и хищное дерево, да и добыча старик легкая. Он мне все равно не нравится. Только расчет заранее потребуй.

— Нужна приманка, — задумчиво ответил вампир. — С нами будет князь, можно будет его использовать. Не хочется никого лишнего посвящать в это.

— Меня окружаю князефобы, — усмехнулся я. — А если мы его не спасем?

— Все мы смертны, правда некоторые чуточку меньше. — Вампир подмигнул мне, поднимаясь с кресла. — Других вариантов нет. Это что? — Николай указал на колбу.

— Говорят, что яд. Вряд ли убьет, но может на некоторое время Дзюбокко ослабить, — ответил я. — Корней много, они буквально заполонили весь лес до самой его границы. Так что, отравы нам понадобится очень много.

— Будем поливать ствол, тогда хватит того, что я приготовлю — ответил Миша. — Мне нужно пол часа. Соберите людей пока за это время и договоритесь с машинами, надо же будет как-то листья вывозить.

На этих слова призрак соскочил со стола и бросился на выход, в предвкушении насвистывая песенку.

— Подготовь князя, через тридцать минут выдвигаемся. — Попросил я вампира, после чего отправился на выход.

Пройдя через весь зал, где все еще шли споры с Лопухиным, я вышел и столкнулся с Константином, который стоял возле дверей, смотря на свои карманные часы.

— А вот вы где, мне сообщили, что скоро прибудет некая делегация из Совета, и попросили вас ее дождаться, ваша светлость, — обратился он ко мне, захлопывая крышку часов. — Это же и касается вашего друга.

— Кто именно запросил со мной встречи? — нахмурился я, предполагая самое худшее, а именно Головина, с которым на вражеской территории справиться будет крайне затруднительно.

— Не могу знать. — Пожал плечами дворецкий. — Кстати, все оружие, которые вы запросили уже перенесли в комнату, подготовленную специально для вас. Я могу вас проводить, если желаете.

Я только кивнул, направляясь вслед за дворецким и обдумывая его слова. Как бы не хотели представители этой делегации со мной встретиться, мне это было не нужно. Единственный, кого бы я хотел увидеть — цесаревич Александр. У меня для него как раз есть информация и подарок в виде головы Копоша. Остальным эта информация точно будет ни к чему.

Комната, которую Константин мне приготовил была небольшая, темная и без окон. В ней находилась только кровать, небольшой стол, где было свалено оружие и шкаф. Качество предоставленного оружия меня не слишком устроило, кроме серебряного меча, который был словно копией того, что разлетелся на куски при взрыве. Мачете было стандартным, будто только что лежало на прилавке в недорогом магазине. Ножи, судя по металлу, валялись недалеко. Цепь короче и мягче, чем та, к которой я привык. Пистолеты были самыми обычными, как и пули: ни разрывных, ни серебряных мне не предоставили. Не слишком приятно и будет, что спросить с князя при окончательном расчете.

Через тридцать минут, я вышел из комнаты и спустился в холл в ожидании остальных. За мной постоянно наблюдали. Я не видел никого поблизости, но постоянно направленный на себя взгляд чувствовал очень хорошо. Ну это и понятно, я бы тоже присматривал, если бы непонятно кто гулял по дому без постоянного сопровождения.

Миша пришел первым, таща на тележке две бочки, четыре противогаза, четыре пары резиновых перчаток и резиновых сапог по колено. Я решил промолчать, чтобы не обидеть призрака, который явно приготовил один из комплектов для себя. Вампир спустился вместе с Мышкиным, которого буквально тащил за локоть. Сам князь не показывал особого энтузиазма, но послушно семенил ногами следом за Николаем.

Как только они спустились, в гостиную потоком хлынуло десятка два охраны, которая окружила нас кольцом.

— Это кто? — спросил я Мышкина, который сразу начал выглядеть более уверенным.

— Вы же не думали, что я отправлюсь с вами один, — скривился он. — Я прекрасно понимаю, что вы хотите со мной сделать в лесу.

— Очень сомневаюсь, что он представляет себе то, что я собираюсь делать с его полупереваренными останками, которые извлеку из желудка хищного дерева. — Хихикнул Миша. Я же только пожал плечами.

— Тогда вы не будете возражать, если вся ответственность за вашу охрану ляжет на их плечи? — усмехнулся вампир. — А также вы будете отвечать за то, что случиться с ними?

Мышкин только злобно на него посмотрел и активировал одноразовый телепорт. Миша, не говоря ни слова, ломанулся в открывшийся проход вместе с тележкой. Через несколько секунд он удивленно вышел обратно, а потом опять зашел и вышел.

— Все нормально. Дерево, лес, волки воют. Только вот, знаешь, что странно, я не чувствую больше привязки к медальону. Меня больше не тянет и не телепортирует обратно. Это хороший знак или не совсем? — он подошел ко мне и довольно бесцеремонно заглянул за шиворот доспеха, разглядывая медальон, который все еще висел на шее.

— Давай, не сейчас, — посмотрел я в глаза призрака, который кивнул и, прикусив нижнюю губу, подошел к телепорту, пропуская половину охраны, которая начала переход. Интересно, князь предупредил их об опасности или не посчитал нужным? В любом случае, сейчас узнаем.

Я дождался, когда Мышкин с вампиром зашли в проход, и сразу же последовал за ними.

Как только я оказался в лесу, по ушам ударили громкие крики, шарканье, стоны и стрельба. Едва уловимый шорох раздался под ногами, и я сразу же метнулся в сторону, наученный горьким опытом общения с живыми корнями.

Вокруг царил самый настоящий хаос. Все десять охранников были буквально оплетены корнями и ветками. Извиваясь, словно мухи, попавшие в паутину, они старались хоть немного ослабить хватку дерева, которое, впервые на моей памяти, начало издавать звуки. Оно словно рычало, когда ловило очередную добычу.

Как только показался очередной охранник в проеме открытого телепорта, я толкнул его обратно, чтобы не увеличивать и без того большое количество бессмысленных жертв. Князь довольно бодро носился по поляне с искаженным от ужаса лицом, стараясь приблизиться ко все еще открытому окну телепорта. Я встал у него на пути ровно в тот момент, когда телепорт закрылся. Достав серебряный меч, я развернулся и полоснул им по ветке, которая быстрым, почти змеиным движением, устремилась к остановившемуся князю. К сожалению, из обрубка в лицо Мышкину брызнул сок из гноя и черной жидкости, оставляя на коже дымящиеся язвы. От боли он упал на землю, закрывая лицо руками.

С момента моего перемещения прошло секунд тридцать, не более. И этого времени хватило чтобы проснувшееся дерево практически закончило свою охоту.

Вампир двигался уверенной походкой в направлении дерева, которое совершенно не обращало на него никакого внимания. Миша распаковывал бочку, бросая в мою сторону противогаз. Я сделал рывок, уходя от охотившейся на меня ветви, пропуская над головой противогаз, который тут же оплела еще одна ветвь и взметнулась вверх, не давая мне до него дотянуться.

Я бросился в направлении одного из охранников, находившегося ближе ко мне, проклиная себя, Мышкина и вампира всеми известными мне ругательствами. Ведь было и так понятно, что именно произойдёт, если толпа необученных и неподготовленных людей ринется в объятия Дзюбокко. Несколько взмахов мечом, и две ветви, которые туго оплели мужчину в кокон, ослабили захват, и он упал на землю без каких- либо признаков жизни. Прислушавшись, я едва уловил биение его сердца, но, по крайне-мере, он был жив. Я только обратил внимание на излишнюю бледность парня, как пришлось снова уклоняться от взвившегося из-под земли корня.

Вампир уже достиг ствола и ощупывал его, не обращая внимание на происходящее за его спиной. Дерево словно не видело его. Скорее всего, потому, что он не был человеком, и оно воспринимало его, как нежить, которая долгие годы находилась рядом с ним.

Миша, наконец, закончил приготовления и, схватив бочку, бросился к дереву, выливая на ствол все ее содержимое. Вампиру, естественно, тоже досталось. Несколько капель попали на незащищенное лицо, от чего он взвыл и, мгновенно трансформировавшись, взлетел вверх, ускользая от ветвей дерева, которые в этот момент все же смогли его почувствовать. Я, уворачиваясь от ветвей и корней, медленно приближался к стволу, одновременно с этим освобождая охранников, которые находились по близости от меня. Спикировавший вниз вампир начал мне помогать, голыми руками разрывая ветви и корни на телах людей.

Неожиданно все затихло. Корни Дзюбокко ушли под землю, а ветви отпустили всех своих жертв и вернулись в свое изначальное состояние.

— Работает, — прошептал Миша и плеснул на ствол из второй бочки. Я находился уже рядом и поэтому пары от яда ударили в нос, сразу же достигнув легких. Дыхание перехватило, и как бы я не пытался сделать вдох, у меня получилось только с десятой попытки. Яд, который создал призрак оказался более сильным, чем я мог себе это даже представить.

Как только мне удалось отдышаться, я упал на землю подавляя тошноту и головокружение, перекатом уходя в сторону от дерева, которое начало оживать одновременно со мной.

Одна из ветвей потянулась в сторону Мышкина, который тут же вскочил на ноги и бросил на землю одно из колец, активировав очередной телепорт. Однако хищное растение, словно почуяв, что добыча готовится к побегу, ускорилось и в последний момент оплело его щиколотки, после чего потянуло старого мага к своему стволу. Всплеснув руками, князь пытался сделать что-то еще со своими кольцами, но тут же оказался полностью связан, вылезшими из земли корнями. Неожиданно, в стволе дерева начали происходить какие-то метаморфозы. По нему прошла рябь, и в самом его центре начала образовываться черная дыра, из которой пробивался едва видимый изумрудный свет.

Я, собственно, как и вампир смотрели на это, не спеша вмешиваться, подозревая, что это и есть то самое чрево. Нужно было дождаться, пока полость окончательно сформируется прежде, чем в очередной раз спасать этого старика. Мышкин вопил о помощи, а дыра в дереве все увеличилась.

Вампир, не выходя из трансформации, ринулся к дыре, одновременно со мной, но Миша нас опередил, довольно уверенно юркнув туда первым.

— Стой, — закричал я, останавливая вампира, что после моего предупреждения, застыл рядом с Мышкиным, словно каменное изваяние. Спустя несколько мгновений, из дыры вылетел огромный, пульсирующий изумруд в форме человеческого сердца.

Камень упал на землю и подкатился к моим ногам, постепенно угасая, теряя свое завораживающее неестественное сияние. Я полоснул мечом по ветви, которая все еще держала князя, освобождая того из пут.

Миша выпрыгнул из дыры и сразу же ринулся ко мне.

— Все видели? Я всех спас! — Заголосил возбужденно он, хватая камень в руки. — Я лучший охотник на нечисть всех времен и народов. Призрачный герой!

— Спасибо, не думаю, что без тебя это было бы так легко. Если бы мы вообще смогли его одолеть. — Честно сказал я призраку, признавая факт командной работы и не принижая его вклада в случившееся. — Смотри.

Я указал рукой на дерево, которое начало иссыхать. Ветви опустились вниз, а корни, находившиеся над землей, превращались в тонкие сухие нити.

Листва с деревьев начала опадать, покрывая все пространство вокруг дерева тонким слоем.

Призрак, спохватившись, выбрасывая камень в сторону, начал носиться по поляне, сгребая листву и складывая ее в каталку, на которой он вывозил бочки, тут же забыв о своем подвиге. Естественно, она быстро заполнилась, но это не остановило ученого, почувствовавшего вкус научных открытий и денег. Из карманов халата он достал несколько рулонов больших черных мешков и начал утрамбовывать листья в них, не пропуская ни единого листочка.

— А с тобой весело, — похлопал меня по плечу вампир, принявший человеческий вид. — Давно не ощущал такого. Тут тебе и охота, и представление сразу.

Я только хмыкнул в ответ, присаживаясь возле лежащего на земле Мышкина и переворачивая его на спину. Он еле дышал, а его сердце билось все медленнее. Кроме того, он был бледен, как и остальные, кто попал в хватку Дзюбокко.

— Ну нет, только не это. — Застонал вампир и демонстративно отошел от князя, присаживаясь к первому охраннику, прокусывая свое запястье. — Когда ты уже научишься лечебным заклинаниям. Это же не может продолжаться вечно.

— А я смотрю, что за столько веков ты не растерял человеческих качеств, — ответил я, глядя на окно портала и размышляя, хватит ли нам времени, чтобы переместиться в поместье.

— Просто не люблю скучные проблемы. — Ответил он, подходя к очередному парню. — Уходи отсюда. Я закончу здесь и немного поработаю с их памятью. Как я уже говорил, не следует всем знать, что тут происходило. Ну, кроме Мышкина. Лечить его, конечно, придется. Если б не Совет, который на всех парах мчится сюда, я бы его тут оставил. Но лишние вопросы нам не нужны. Или ты не согласен?

— Не задерживайся, — ответил я и зашел в окно телепорта, предварительно подобрав изумруд с земли и пропуская Мишу перед собой, который уже начал таскать набитые мешки.

Оказавшись в холе поместья, я буквально столкнулся с мужчиной, стоявшим ко мне спиной, и на повышенных тонах о чем-то разговаривал с Константином. В холле, в принципе, было довольно людно. Четыре дополнительных окна телепорта были открыты и из них, то и дело, выходили какие-то вооруженные люди, часть из которых сразу взяла меня на прицел.

Глава 10

Мужчина обернулся, и я удивленно вскинулся, глядя на князя Романова, который, увидев меня, облегченно выдохнул и сделал вид, что не замечает мешков, появляющихся возле портала.

— Дмитрий, не объяснишь, что здесь происходит? — он, не поворачиваясь, дал отмашку вооруженным людям, которые тут же опустили оружие.

— Решаем внутренние проблемы Амурского княжества, — уклончиво ответил я.

— А ты тут причем? — нахмурился Романов, оглядывая меня с ног до головы.

— А что вы тут делаете? — вопросом на вопрос ответил я. Легенду мы не обсудили и, хотя, мне было абсолютно плевать на Мышкина, но себя подставлять мне не слишком хотелось.

От перехода телепорта я все еще не отходил, поэтому практически вылетевший амурский князь довольно ощутимо врезался мне в спину, повалив на пол. Охрана Романова вновь вскинула оружие, наводя стволы на появившегося Мышкина.

Я едва успел скинуть довольно тяжелое для его возраста тело с себя, как через проход выбежал Николай, сбивая с себя огонь. Лицо его было красным, все в ожогах и волдырях, а из-под драконьего доспеха валил дым.

— Чертово солнце. Откуда оно взялось? — прорычал он, делая шаг в сторону, натыкаясь на все еще стоявшего на том же самом месте с невозмутимым видом Романова.

— Граф Разумовский? — поприветствовал Николая тверской князь. За все время наших приключений я так и не удосужился поинтересоваться фамилией вампира, а вот то, что он был графом немного меня удивило.

— Князь Романов? — прорычал через боль вампир, протягивая тому трясущуюся руку. Романов ответил рукопожатием и повернулся в мою сторону. Я медленно поднялся на ноги, все еще косясь на вампира, который показывал чудеса выдержки, чтобы скрыть боль, которую сейчас испытывал. Когда мы собирались на дело, все как-то упустили, что сейчас день, а вампир по какой-то причине об этом не напомнил.

— Дмитрий, мне нужно с тобой поговорить. — Он кивнул одному из мужчин, который вышел из телепорта, окно которого тут же захлопнулось следом за ним. Все открытые до этого переходы начинали постепенно закрываться, а в гостиной уже было практически не протолкнуться. Константин носился от одного гостя к другому, периодически бросая на меня подозрительный взгляд. Мышкин очухался и, поднявшись, сразу же включился в обсуждения, царившие в гостиной, правда, судя по его виду был он слегка дезориентирован.

Мы прошли в небольшую комнату, располагавшуюся прямо возле гостиной, где Миша организовал склад и теперь копошился в мешках с листвой. Увидев нас, он тут же вышмыгнул наружу, оставляя меня наедине с его братом. Призрак был возбужден и его совершенно не интересовали дела, не относящиеся к его честно заработанному богатству.

— Что вы тут делаете? — снова спросил я, садясь в одно из кресел. Это был даже не кабинет, а своеобразная комната отдыха. Большой камин, два кресла, журнальный столик между ними, да барный шкаф в углу комнаты. — Я сомневаюсь, что вы лично направились сюда из-за того, что какой-то мелкий князь собрался устроить небольшую войну с Мышкиным.

— Никому нет никакого дела до них, по крайней мере, до той поры, пока князь Мышкин не запросит военной помощи у Совета, — он усмехнулся и сел рядом со мной. — Если ты не забыл, я не только Тверской князь и участник правящего Совета, но также начальник тайной канцелярии. И я очень сильно удивился, когда узнал, что тебя команда цесаревича Александра привлекла мимо меня к какой-то тайной операции. Я вмешался, организовал охрану и сопровождение у точки выхода в Новгородском княжестве, но ты там так и не появился. Хотя Черепанов говорил, что отправил тебя по месту назначения.

Кроме того, мне так и не сообщили, что именно для правящего дома ты должен был сделать такого, что было бы не под силу обученным вооруженным магам, а справился бы с этим обычный подросток. — Продолжил Романов после небольшой паузы. — Потом начались странные события, всплески магической энергии один за другим, исходящие с территории Амурского княжества, а князь этого самого княжества не выходил на связь. После очередного мощнейшего всплеска, который покрыл территорию практически всей империи, начали выходить из строя довольно сильные артефакты, защитные экраны и системы начали хаотично отключаться, стационарные телепорты либо разрушились, либо искажали точки перемещения. В столице Империи царит хаос, и все силовые структуры сейчас пытаются это как-то урегулировать. До бунта еще, конечно, далеко, слишком неожиданно все произошло, но предпосылки к этому уже начинали появляться. А потом внезапно все стихло. Заклинания заработали, как ни в чем не бывало. Направленный в Благовещенск человек, для уточнения случившегося, доложил, что тут происходят странные вещи, в центре которых находится один пропавший барон. Ты можешь понять мое удивление? Так что тут действительно произошло? — пристально смотрел на меня Романов.

— Ну, — я задумался над тем, сколько правды можно ему выдать, учитывая то, что ему не доверили даже базовую информацию. — Мы оказались в центре леса вместо Новгорода, но это помогло решить проблему, ради которой меня и направляли в поместье. Вышло случайно, — усмехнулся я, увидев в углу довольно знакомый сверток. — Потом оказалось, что в княжестве есть существо, которое долгое время его терроризировало и, узнав кто я, князь Мышкин предложил работу, с которой мы с графом справились, и как раз только что вернулись.

— И ты не знаешь, что именно здесь произошло? Ваше перемещение было еще до того момента, когда начали происходить сбои в системе телепортов, — холодно ответил Романов, подозревая, что ничего конкретного я ему сообщать не собираюсь.

— Я не знаю, что именно произошло, — развел я руки в сторону. — Возможно, произошла какая-та диверсия, но мы угодили в руки Ордену, члены которого решили завершить ритуал с моим участием. — Мне не хотелось вдаваться в подробности, по крайней мере, пришлось бы обвинять Головина, а у меня из доказательств были только слова Мышкина, которые сейчас он может и не подтвердить, собственно, как и других доказательств того, что тот был замешан у меня не было. А обвинять князей Совета просто на словах, было совершенно неразумно. С Головиным попробую разобраться самостоятельно. — Могу сказать только то, что с Орденом покончено. Подробности уточнить я не успел, все же на кону стояли наши с Николаем жизни.

Я смотрел, как Романов стучит пальцами по подлокотнику кресла и задумчиво смотрит на пламя, которое само зажглось в камине при нашем появлении. Его черты лица немного сгладились, когда я дал ему хоть какой-то кусок информации, но судя по его виду, вопросов у него было сейчас еще больше.

— Не хочу вас отвлекать, Ваше Сиятельство, — после стука в дверь на пороге появился Константин, который в очередной раз поклонился Романову, высказывая свое отношение и уважение, — но все, кого вы ожидали, собрались и ждут только вас и ваших указаний. Его Сиятельство, князь Мышкин предупредил, что присоединится немного позже. Нужно закончить текущие дела с Его Светлостью, чтобы во время собрания уже была полная картина всего произошедшего в княжестве, — он внимательно посмотрел на меня, сжав губы. По какой-то причине я ему не нравился, хотя, вроде, повода лишнего на такое отношение к себе я не давал.

— Я понял, спасибо, — Романов поднялся на ноги. — Дмитрий, после соблюдения всех формальностей, я хочу с тобой поговорить, как начальник тайной канцелярии, а не как твой будущий тесть, — прищурился он. Я кивнул, показывая готовность к сотрудничеству. — Такая же участь будет уготована графу Разумовскому, можешь его предупредить, чтобы как обычно он не сбежал, сославшись на еще более важные дела. И… Я рад, что ты цел.

— Ваше Сиятельство, — остановил я его. — Вы не могли бы связаться с цесаревичем Александром. Мне необходимо с ним поговорить.

Князь кивнул, больше ни о чем не спрашивая, и вышел из комнаты, оставив меня наедине с Константином, который не собирался уходить и оставлять меня без присмотра. Я хмыкнул и, поднявшись, направился вслед за дворецким. Сейчас мне хотелось получить расчет, помыться и уехать из этого места так быстро, как только это было бы возможно. После чего никогда сюда не возвращаться. Сама мысль о том, что мне предстоит допрос со всеми пристрастиями от Романова не слишком вдохновляла, как и то, что мне придется все ему рассказать, правда, сначала, мне хотелось бы переговорить с цесаревичем, чтобы быть в курсе того, во что именно меня впутали без моего ведома и согласия.

Мы дошли до кабинета Мышкина молча. Количество вооруженной охраны на метр помещения просто зашкаливало, и что-то мне подсказывало, что амурский князь так просто не отделается от тайной канцелярии.

В кабинете меня уже ждал вампир и Мышкин. Оба выглядели отрешенными и несколько уставшими, хотя я подозревал, что сам мало, чем от них отличался.

— Начальник охраны Граф Разумовский, звучит неплохо? — хмыкнул я, присаживаясь рядом с Николаем, который только поморщился.

— У всех есть свои недостатки. Потом это обсудим, — оскалился он, переводя взгляд на Мышкина. — Зачем вы нас позвали? Если вы задумали шантажировать нас или каким-либо образом нам навредить, то не советую этого делать.

— В доме, где полно имперских служб, представителей тайной канцелярии и членов Совета? Я похож на идиота? — удивленно поднял бровь Мышкин. — Проще сразу выйти в окно с чистосердечным признанием.

— Ты не врешь, — кивнул вампир, немного расслабившись. — Как самочувствие?

— Хорошо, — кивнул он, пододвигая мне инфопланшет, где был показан отчет о переводе средств на мой счет. — На этом наше сотрудничество можно считать оконченным?

— Скорее всего да, — кивнул я, закашлявшись. После воздействия паров яда, во рту было сухо и, голос был немного охрипшим. — Ничего не хотите больше сказать?

— Вы выглядите уставшим, — покачал он головой.

— Благодаря вам я не спал больше суток, как еще я должен выглядеть? — ответил я. Его самоуверенность, которую я не видел ранее немного напрягала и не вызывала никаких чувств кроме неприязни и раздражения.

— Я думаю перед тем, как мы все попадем на допрос нужно привести себя в порядок и немного восстановиться. Константин, — он окликнул своего верного дворецкого, который тут же появился в кабинете. — Принесите нам восстанавливающего чая, вам это пригодится, — посмотрел он на меня. Я кивнул, понимая, что смочить горло будет действительно не лишним, — и что-нибудь перекусить — вечер обещает быть длинным.

— Мы можем перекусить в столовой, — вздохнул вампир, глядя пристально в глаза Мышкину, который немного поежился и сбавил спесь. — Я хочу вас предупредить, что излечил вас от смертельных ранений второй раз за двое суток, и следить за вами у меня больше нет ни возможностей, ни желания.

— И да, хочу вас предупредить, что я не буду ничего скрывать при допросе. Это не входит в мои интересы, а на ваши мне плевать, — улыбнулся я, глядя, как дворецкий зашел в кабинет, неся на подносе пустые чашки, большой чайник и какие-то бутерброды. Следом за ним аккуратно проскользнул Михаил. Он двигался крадучись, стараясь ничего не задеть и не привлечь внимания. Это было несколько странно, но на подобные выходки ученого я уже давно зарекался не отвлекаться. Если бы что-то случилось, он бы вопил и махал руками. — О заклинании, артефакте, данные о котором вы, надеюсь, не забыли мне предоставить, об армии нечисти и Дзюбокко князю Романову будет интересно узнать.

— Я о другом и не думал, — прищурился Мышкин, беря в руки чашку с ароматным чаем. — Но тут что-либо скрывать действительно не уместно. Маги, которые прибыли сюда для проверки, итак смогут найти если не причину аномалии, так место ее возникновения точно. Но смею вас предупредить, чтобы вы крайне осторожно выбирали слова, неподтверждённые голословные обвинения не принесут вам ничего хорошего.

Судя по запаху, чай состоял из смеси из трав и аниса. Чем-то напоминал по запаху варево Миши, и по вкусу практически не отличался. Горло сначала обожгло, но потом я ощутил облегчение и смог впервые за долгое время сделать глубокий вдох. Вампир, чисто из вежливости, тоже сделал глоток и поставил кружку на стол перед собой, к чему-то прислушиваясь за дверью, хотя я никаких посторонних звуков не слышал.

— Думаю, на этом все, и мы больше с вами не увидимся, — улыбнулся я и встал на ноги.

Мышкин открыл рот, чтобы что-то сказать, но неожиданно захрипел и схватился за горло. Лицо его стало красным, а глаза налились кровью. Из носа и ушей потекли струйки алой крови, а на губах появилась розовая пена. Мгновение, и князь Мышкин вскочил на ноги, чтобы тут же завалиться на пол, опрокидывая стул и стол.

Я смотрел, как Миша потирает руки и направляется в сторону князя, буквально отталкивая суетящегося и зовущего на помощь дворецкого.

— Я даже не хочу знать, что тут произошло, — устало прислонился я к косяку двери, глядя на спокойно сидевшего на своем месте вампира, который только раздраженно дернулся в тот самый момент, когда князь упал.

— А зря. А все почему? Потому что у тебя есть верные и преданные друзья, — вскочил Миша с пола, поднимая указательный палец вверх. — Ну, спроси, что я сделал? Давай уже.

— Ну и что ты сделал? Только не говори, что решил напоследок отравить князя, — я услышал шаги, которые раздавались еще вдалеке от двери, напрягаясь. Вот только обвинений в убийстве Мышкина мне не хватало на свою голову.

— Я увидел, как этот старый пень, помощничек нашего князя, — он кивнул на Константина, который в этот самый момент отполз от тела Мышкина, что-то бормоча себе под нос, — протирает чем-то ваши с вампиром кружки. Ну я-то не могу запахи отличать, подумал, мало ли, вдруг рецепт какой семейный, может сил дает или потенцию улучшает, так прикинул, а почему бы и третью кружку не протереть, вряд ли лишившийся магии старикан будет против немного подлечиться. Пока дворецкий отвлекся, я и капнул пару капель в третью кружку. Прав был, потравить вас гаденыш решил…

— Стоп. То есть ты не поменял кружки, не вымыл их и не вытер, а только добавил отраву в третью, — прищурился я.

— А что в этом такого? — Михаил развел руками в стороны. — На вампиров яды не действует, а ты только отравленные ртутные гвозди, покрытые свинцом, переварить не сможешь. Да ладно тебе, я постоянно тебе что-нибудь подмешиваю, ты даже не замечаешь. Не делай такие страшные глаза, мне становится не по себе…

Когда Мышкин дернул рукой, дворецкий резко вскочил на ноги и бросился к дверям, возле которых стоял я. Преградив тому путь, я толкнул его в сторону вампира, который, сделав резкий рывок, схватил его за шею, протащив через пол комнаты, и прижал его к стене, поднимая вверх.

— Почему вы все еще живы, — побулькал Константин.

— То есть, отравить нас — это твоя идея? — немного вжал дворецкого в стену Николай.

— Вы могли раскрыть слишком много тайн. Князь беспечен, он должен был убить вас раньше, когда вы решили проблему с Азулом. — Мужчина начал закатывать глаза и перестал дышать.

— Ты ж его убьешь сейчас, — покачал я головой. Вампир немного ослабил хватку и поставил того на ноги, все еще сжимая шею. Через несколько секунд Константин сделал вдох и открыл глаза.

Я встрепенулся на стук в двери, возле которых стоял и, повернувшись, приоткрыл их перед лекарем Мышкина и еще несколькими мужиками из охраны.

— Чем могу помочь?

— Так князю же плохо, — немного опешила женщина в зеленом строгом костюме. — Я могу пройти?

— У нас все хорошо, — ответил Мышкин, неестественным для человека движением поднимаясь с пола и подходя к двери, непонимающе глядя на меня. — Я просто оступился.

— Я могу проверить кабинет? — спросил один из охранников, пытаясь хоть что-то рассмотреть через открытые двери.

— Нет, у нас совещание. — Я захлопнул перед ними двери и повернулся к князю, который попятился к опрокинутому столу.

— Голова болит. И голоса такие громкие… — Прошептал Мышкин, с удивлением оглядывая комнату. — Что случилось?

— Всегда хотел это произнести, — радостно подпрыгнул призрак. — Во всем виноват дворецкий!

— Ваша Светлость, вас вызывает князь Романов, — раздался голос охранника из-за двери. — Срочно.

— Иди, я разберусь, — процедил вампир, очередным ударом отправляя в полет дворецкого. — К заседанию Совета он будет дееспособен, наверное.

Глава 11

Я еще раз посмотрел на Мышкина, который все так же непонимающе оглядывал свой кабинет, на Константина, который лежал буквально в центре комнаты, находясь в бессознательном состоянии. Николай стоял возле стены и, видимо, прикидывал, с чего именно ему начать. Миша в порыве научных изысканий пристально смотрел на князя, ожидая обещанного перерождения в вампира. В общем, все были при деле, а обстановка была дружеская и вполне себе мирная.

— Миша, мы уходим, — позвал я призрака, который сделал вид, что не слышит меня, да и вообще не существует. — Останешься тут один, а я заберу все, что осталось от Дзюбокко с собой и продам на черном рынке.

— Ты мне еще тут поугрожай, — вскочил на ноги ученый и с понурым лицом направился к выходу. — Может, я впервые буду присутствовать при таком ярком событии.

— Ничего страшного, — тихо ответил я ему. — Я не знаю, что сейчас хочет от меня Романов, поэтому не хочу, чтобы ты и голова Копоша остались без присмотра. Ты и так бросил ее валяться в углу проходной комнаты. Николай, будь острожен, мне не хочется потом объясняться со всеми службами, включая самую главную при императорском дворце.

Вампир кивнул и поднял Мышкина на ноги, после чего посадил его на стул, где сидел до этого сам. Надеюсь, начнет с лекции о хорошем поведении в обществе. Я открыл дверь, игнорируя возмущения призрака, и осторожно вышел, тут же закрывая ее за собой.

— Вас ожидают в главном холе, — пояснил один из охранников, судя по виду прислушиваясь к тому, что происходит за закрытыми дверьми. Прямой приказ от начальства они получили, поэтому вламываться в кабинет не могли, но если услышат хоть что-то, что будет намеком на угрозу жизни их охраняемого объекта, то поспешат на помощь незамедлительно.

— Почему в холе? — немного удивился я, глядя, как Миша взял быстрый старт и помчался вниз.

— Не могу знать, ваша светлость. — Честно ответил мужчина и встал с боку от двери, потеряв ко мне интерес.

Я спустился в гостиную, которая сейчас была пуста, за исключением присутствующих там Романова и пары человек из его личной охраны, которых я часто встречал в их родовом поместье.

— Дмитрий, я передал твое сообщение о просьбе встречи его императорскому высочеству, и он, на удивление, быстро на него ответил, приказав доставить тебя к нему незамедлительно. — Он подошел ко мне, глядя прямо в глаза. — Я не привык быть не осведомлённым о событиях в Империи, и даже представить не могу, к чему такая спешка, потому как аудиенции раньше, чем через пару дней еще ни разу никто не добивался. Ладно, такие приказы, как правило, выполняются, без вопросов. Поэтому ты отправляешься в столицу, в резиденцию цесаревича, вертолет тебя уже ждет.

— Вертолет? — я удивленно посмотрел на него, прикидывая, сколько времени мне понадобиться на то, чтобы долететь до места назначения.

— Стационарными телепортами запрещено пользоваться до определенного распоряжения, да и в принципе, пользоваться магией на территории амурского княжества не самая лучшая идея. Не хотелось бы тебя собирать по кускам в каком-нибудь поселении возле Пскова, — похлопал он меня по плечу.

— Ничего, тише едешь — живее доедешь, — радостно сообщил мне Миша, пряча голову Копоша под халатом, чтобы никто ее больше не видел. — Отдохнешь, расслабишься. Помыться бы тебе тоже не помешало, но это уже блаж. Настоящий охотник на нежить должен быть силен, могуч, и немного вонюч. Ну, или прекрасен, как я.

— Что делать с вещами? — нахмурился я, прикидывая, как запихнуть в вертолет мешки с листвой, чтобы они потом оказались у меня, а не в мусорном баке. — Может, все же активировать телепорт? Вы же сюда именно так прибыли.

— Все твои вещи направят в Тверь, — пожал плечами Романов. — После разговора с цесаревичем ты вернешься в поместье. Учитывая, что во время телепортации у нас пропало несколько человек, и никто до сих пор не знает, где их искать, то перемещаться таким способом на территории Империи на данный момент не рекомендуется.

— Хорошо, спросите у графа, что именно нужно доставить, он вам покажет, — ответил я, стараясь не смотреть на Мишу, который стоял мрачнее тучи, когда осознал, что свои ценные ингредиенты он может никогда больше не получить.

— Не переживай, все будет сделано. — Он повернулся к одному из своих охранников, тот кивнул, обозначая, что принял и понял поручение. — И да, не следует тебе лишний раз общаться с графом Разумовским. У него не слишком хорошая репутация. — Вновь обратился ко мне князь.

— Ну еще бы, — усмехнулся я, понимая, что князь Романов, на самом деле, понятия не имеет, кем именно является Разумовский. Я кивнул и поплелся на выход из поместья в предвкушении увлекательного полета.

В дверях меня встретил мужчина в форме тайной канцелярии, указывая направление следования.

— Меня зовут Александр, я буду сопровождать вас, — представился он, пока мы шли к вертолету, уже стоявшему прямо перед главным входом в поместье.

— Сколько нам лететь? — задал я вполне уместный вопрос. О возможностях местных летательных аппаратов я не знал, поэтому даже не подозревал насколько может растянуться поездка.

— Примерно семь часов, если погодные условия будут удовлетворительными, — перекрикивая звуки винтов, поорал мне пилот и легко забрался в кабину пилота. Я же запрыгнул открытую дверь, которая вела в пассажирскую часть.

Как только я отказался внутри, двери закрылись самостоятельно, и наступила относительная тишина. Внутри было свободно, вертолет явно предназначался для перевозки целой группы людей. Два ряда неудобных кресел располагались напротив друг друга, оставляя небольшое место посередине. Внутри было все выполнено из какого-то серебристого металла, который идентифицировать я не смог, а освещение было только от небольших красных лампочек под потолком.

Я сел на одно из кресел и пристегнулся, вспоминая опыты предыдущих полетов еще в моем мире. Никогда не любил летать. Голова немного закружилась, а уши заложило, значит, мы пошли на взлет.

— Мрачновато тут как-то, — пробормотал Миша, игнорируя кресла и садясь на пол рядом со мной. — Ты узнал что-нибудь о медальоне?

— Не было времени, — ответил я. — Вернусь в академию, спрошу у Черепанова, он должен лучше в этом разбираться.

— Угу, — ответил Миша и замолчал, вытаскивая из-под халата голову, несколько пробирок, какие-то жидкости и пачку листьев Дзюбоко.

Я усмехнулся, глядя, как ученый начинает какие-то свои походные эксперименты, погружаясь в сон, стараясь расслабиться и, как минимум, очистить сознание перед предстоящим разговором с цесаревичем.

Через некоторое время, я резко очнулся, словно от толчка. Открыв глаза, чувствуя небольшое покачивание и отсутствие ощущения твердой поверхности под ногами я понял, что мы находились все еще в воздухе. Отстегнув ремни, я встал на ноги, разминая затекшие мышцы. Миша дремал, лежа на полу возле своих пробирок, в которых шли какие-то химические реакции, обнимая и прижимая к своей груди голову Копоша. Никогда не думал, что призраку нужен был сон. Но судя по тому, как он мирно посапывал, причмокивая губами, Миша совершенно не придуривался.

Резко открывшаяся дверь из кабины пилота, заставила меня встрепенуться и повернуться в ее сторону. В проеме появился Александр, который оглядел кабину и остановил взгляд на мне.

— Лететь осталось около часа, — сказал он отрывисто и вышел ко мне, закрывая за собой дверь. Я не успел даже ответить, как пилот кинулся на меня, на долю секунды превращаясь в расплывчатое пятно в воздухе.

Мне было некуда отступать, поэтому удар пришлось принимать на себя. Хорошо, что для брони из драконьей кожи это было не сложное испытание. Притом настолько, что я почувствовал только небольшой толчок. Схватив нападающего за плечи, я кувыркнулся назад, перебрасывая его через голову, а сам вскочил на ноги, вытаскивая из ножен кинжал, лучшее оружие против человека, в таком небольшом и замкнутом пространстве.

В нос ударил запах паленой шерсти, пота и гниющего мяса. Мужчина резко поднялся и, обернувшись ко мне, заревел. Черты его лица менялись, тело начало увеличиваться в размерах, разрывая одежду на лоскуты, а кожа покрываться серой шерстью. Сейчас самое время было ударить, оборотень в момент трансформации был наиболее уязвим. Я сделал небольшой шаг вперед, но случайно задел краем ботинка голову вампира, чем только сейчас разбудил призрака, который резко вскочил на ноги и толкнул меня назад.

— Какого… — Миша открыл, было, рот, чтобы начать изливать на меня свой праведный гнев, но ринувшийся ко мне оборотень прервал его монолог, за что тут же получил от обиженного призрака по морде головой вампира. Он встрепенулся и остановился, стараясь примериться для очередного прыжка. Его желтые глаза с вертикальным зрачком пристально смотрели на меня, а пасть, растягиваясь в жутком оскале, демонстрировала огромные и очень острые клыки.

— Что тебе от меня нужно? — попытался я вразумить тварь, прикидывая свои возможности. К отпору он не был готов, поэтому оборотень сам просчитывал варианты. Скорее всего, он хотел тихо перегрызть мне глотку, а не вступать в полноценную схватку на борту вертолета.

— Твоя смерть, — прорычал мужик, вскидывая пасть и делая шаг назад. Менее секунды хватило, чтобы он полностью перекинулся в волка, теряя остатки человеческой сущности.

— Записывайся в очередь, — усмехнулся я, не теряя зрительного контакта со зверем и делая шаг в его направлении. Миша, охнув, схватил с пола однуиз пробирок и плеснул ее содержимое в морду твари. — Да я тебя скоро привязывать начну, — сквозь зубы процедил я, падая на пол и пропуская над собой зверя, который от неожиданности и резкой боли взревел и бросился на меня.

Зверь, прикоснувшись к поверхности, резко затормозил, выпуская огромные когти, которые оставили после себя глубокие полосы и резко развернулся, ловя пастью брошенный в него кинжал. Такой реакции от оборотня я никогда ранее не встречал. Да и не видел, чтобы тварь могла обращаться по собственному желанию, не дожидаясь полнолуния.

Перекусить лезвие у него не получилось. Клацнув зубами, сломав при этом клыки, он выплюнул кинжал и вновь зарычал. Из его пасти капала слюна, которая прожигала обивку вертолета, как только достигала пола.

— Вот за это я и не люблю оборотней. — Вздохнул я, одновременно с ним делая рывок навстречу друг другу. Меч из ножен я успел вытащить, благо высота кабины позволяла сделать замах длинным клинком.

Серебро — единственное, что могло причинить вред твари, ну кроме отсечения головы и вырывания сердца. Хотя, начиная с сегодня, к этому списку можно смело добавить еще какое-то варево Миши, которое разъедало его плоть до кости, с которой она буквально стекала кусками.

Упав на колени прямо перед оборотнем, который в очередной раз решил достать меня в прыжке, я резким движением вогнал меч прямо в открытую пасть и дернул на себя, буквально отрывая нижнюю челюсть.

Существо заскулило и упало всей тяжестью своего веса, довольно ощутимо тряхнув вертолет, который после этого накренился вбок. Я еле смог удержать равновесие, чтобы не свалиться и врезаться в ряды стульев. Оборотень скреб лапами пол, стараясь подняться, но отравляющее весь организм серебро ослабило его и не давало этого сделать.

Когда борт выровнялся, я подошел к твари, которая постепенно начала трансформироваться в человеческий облик.

— Миша, глянь, что с пилотом, — бросил я в сторону призрака, который с округлившимися от страха глазами ломанулся в сторону кабины. — А ты не торопись меняться, можешь мне пригодиться.

— Серебро… Ты…

— Ага, я очень плохой, коварный и вообще, — кивнул я, подходя к оборотню. — Кто тебя нанял?

— Я не скажу, — прохрипел он, в очередной раз пытаясь встать. Его движения стали более уверенными. Это говорило о том, что оглушающее действие серебра начало проходить.

— Зря, умер бы быстро, — вздохнул я, всаживая меч в шею твари. Он, конечно, сделал движение и практически успел перехватить клинок, но я был быстрее. Его тело обмякло, но зажегшийся блеск в глазах говорил об его намерениях со мной поквитаться. Не зря я отправил Мишу ко второму пилоту. Если он настроен до конца бороться, то явно ждет от кого-то помощи. Но, так или иначе, он не мог пошевелиться и произнести даже звука. Как раз то, что мне было нужно.

Я переступил через тело и взял с пола несколько пустых склянок, оставшихся после опытов Михаила. Подойдя к оборотню, который только мог шевелить глазами, следя за мной, я ударом ноги перевернул его на живот и, подобрав недалеко лежавший родовой кинжал, сделал глубокий разрез по позвоночнику, оголив его. Потом сделал несколько проколов, подставляя пробирку под вытекающую жидкость.

— Я не то, чтобы хочу поглотить тебя, я еще не до конца переварил вампира, так сказать, но ты по какой-то причине довольно силен и не связан с фазой луны для трансформации. И да, мне уже надоели эти непонятные покушения на меня и мне хочется узнать правду, которую ты мне, конечно же, не скажешь по доброй воле.

Мысль о том, что дворецкий Мышкина не сам решился на убийство, а действовал либо по поручению, либо по подсказке кого-то извне буквально озарила меня. Ведь сам князь и не подозревал, что именно задумал сделать его самый верный товарищ. Может, я себя накручиваю и это простое совпадение. Но вот то, что два офицера тайной канцелярии предали Романова и тем самым империю, не слишком радовало. Кто-то очень влиятельный точит на меня зуб, и мне бы не хотелось верить в то, что это был сам князь. Но, слава Богу, я могу выяснить правду в короткие сроки, когда посмотрю память твари. Уверен, он покажет мне много интересного.

Я посмотрел в глаза оборотня, который не чувствовал боли, но угасающий блеск говорил мне, что следует поторопиться, тем более какие-то странные звуки доносились из кабины пилота, что мне совершенно не нравилось.

Закрыв пробирку одной из специальных пробок, которыми пользовался Миша, я с сожалением подумал о том, что не имею основы под эликсир. Сотворив в воздухе один из знаков, которыми пользовались ведьмаки для консервации ингредиентов, я вырвал сердце оборотня и, подождав, пока оно превратится в черную маслянистую жидкость слил в очередную реторту.

Завершив извлечение сущности, я вытащил меч, который был испачкан кровью с черными густыми потеками и успел вытереть лезвие об остатки одежды оборотня до того момента, когда его тело вспыхнуло ярким пламенем и обратилось в пепел.

Все мои манипуляции вместе с боем заняли от силы пару минут, но за это время пилот так и не вышел, чтобы поинтересоваться делами своего товарища. Зайдя в кабину, я увидел Мишу, который сидел в кресле пилота и с деловым видом манипулировал призрачными руками многочисленными кнопками, кристаллами и рычагами. Рубка управления мало, чем была похожа на те, к которым я привык в своем мире.

— Так, а где пилот? — тряхнул я Мишу за плечи, глядя, как на одной из панелей начал мигать какой-то красный кристалл.

— Решил полетать, — отрешенно проговорил призрак, переводя безумный взгляд на меня. — Я не знаю, что это было, но выглядел он точно так же, как тот. Мне ничего не оставалось, как выбросить его вниз, а то он уже хотел было броситься к тебе.

— Хорошо, что ты знаешь, как управлять этой штуковиной, — пробормотал я, садясь в кресло второго пилота, надеясь хоть немного разобраться в системе управления.

— Шутишь? — удивился Михаил. — Я их раньше только на картинках видел. Но если человек гениален, то он гениален во всем. Я уже разобрался, так что сейчас быстро все поправим и полетим лучше, чем раньше, вот смотри.

Призрак нажал еще пару клавиш, после чего вертолет резко накренило вбок, на приборной панели зажглись несколько красных лампочек, а из динамиков зазвучала тревожная сирена. Крен борта усилился, после чего его начало по какой-то причине крутить, пока в конечном итоге вертолет не перевернулся. Звук лопастей перестал доноситься до уха, все лампочки погасли, и мы полетели резко вниз.

Глава 12

— Сейчас все починим, — пролепетал Миша, лихорадочно начиная тыкать по всем клавишам и кристаллам. Вертолет снова начал крутиться и, в конечном итоге, снова перевернулся. Несколько секунд мы провисели в воздухе без движений, но нос вертолета резко накренился, после чего мы начали стремительно нестись вниз.

Я резко открыл кабину пилота. Винта не было, видимо его отщелкнуло, давая возможность катапультироваться и не перерубить себя им на несколько частей. Кроны деревьев внизу стремительно приближались, и я, недолго думая, выпрыгнул из железного гроба, которым наверняка станет наш вертолет, если упадет на землю вместе со мной. Сила удара будет такая, что ни драконий доспех, ни моя регенерация в этот раз мне помочь не смогут.

В свободном падении я находился не долго. Как оказалось, мы были уже практически над землей, поэтому крона дерева, в которую я влетел немного смягчила падение, хотя, конечно, и не остановила его до конца. Кувыркаясь, я полетел дальше через ветви и листву, которые больно хлестали по лицу, оставляя, по ощущениям, глубокие царапины.

Заклинание левитации, которое вложили древние маги в мой разум, наконец сработало, и я остановился в нескольких сантиметров от земли, зависнув в воздухе. Аккуратно опустившись, я перевернулся на спину, с облегчением глядя в ночное небо. Все тело болело после встречи с деревом, один глаз заливала кровь из рассеченной брови, но я был жив, и даже, относительно, цел.

Внезапно рядом со мной прогремел взрыв такой силы, что ударная волна подбросила меня вверх и откинула далеко в сторону. Несколько раз перевернувшись в воздухе, я довольно ощутимо приложился спиной, а потом и головой о массивный камень, который непонятно зачем лежал в центре ровной круглой поляны, окруженной молоденькими березками. Ох, лучше бы меня впечатало в очередной ствол дерева, которые я за последние дни уже начинал ненавидеть. Но сейчас понял, что они были не такие уж и твердые. Я с трудном поднялся на ноги, осознавая, что, жив только благодаря постоянному применению укрепляющих эликсиров и поглощенному вампиру. Хотя, судя по ощущениям, невзирая на всю мою прочность, несколько ребер если не были сломаны, то треснуты точно. Бегло себя осмотрев, я понял, что никаких других повреждений вроде больше не заработал, значит, не все так плохо, как могло бы быть.

Переведя взгляд в сторону взрыва, я увидел наш вертолет, объятый пламенем и чадящий в небо огромным столбом черного дыма. Не став ждать пока огонь распространится по поляне, я приложил руку к земле и направил ледяной поток в сторону остатков машины. Магия почти мгновенно пробежала по земле, превращая цель в огромный снежный шар, которой через несколько секунд, осыпался мелкими каплями, потушив пожар и прибивая дым к земле.

Подойдя к вертолету, я заглянул в кабину, которая была искорёжена взрывом и ударом об землю. Миша сидел на том же самом месте, прижимая голову Копоша к себе и, закрыв глаза, что-то бубнил себе под нос.

— Ну и что ты делаешь? — поинтересовался я, облокачиваясь на все еще теплый металл.

— Отстань, — открыл он сначала один глаз, следом за ним другой и, осмотревшись, глубоко выдохнул, вытирая несуществующий пот со лба.

— Не говори, что молился, — хмыкнул я, уворачиваясь от свертка, которым в меня запустил призрак.

Он, кряхтя, вылез из вертолета, показывая чудеса ловкости и пластичности, после чего подошел ко мне, чеканя каждый шаг, и выдернул из рук голову, которую я подобрал с земли.

— Ты бросил меня умирать, между прочим, — отвернулся он от меня и, сделав несколько шагов, остановился, вертя головой.

— Нет. Я просто знал, что с тобой ничего не случится, — миролюбиво ответил я. — А вот мне нужно было поторапливаться с решением.

— Допустим, — кивнул он, сжав губы. — Ты знаешь, где мы?

— Понятия не имею, — честно ответил я. После чего проверил оружие, которое, к счастью, находилось на своих местах, да и выглядело совершенно целым. Хотя, о пистолетах до этого я был не такого хорошего мнения.

Вытащив пробирки с жидкостями из поясного кармана, я поморщился, глядя как одна из них треснула, и прозрачное содержимое по каплям медленно вытекало из нее.

— Да ладно, — выдохнул я, садясь на землю. Все тело болело, словно меня переехал, как минимум, автомобиль, причем несколько раз.

— Что это у тебя? — Миша отбросил все обиды и с интересом посмотрел на склянку, которую я сжал в руке, стараясь предотвратить потерю каждой капли драгоценной для меня жидкости.

— Ингредиенты для зелья поглощения. Жаль, что у тебя нет основы. Эта колба треснула, и теперь ее либо надо пустить в зелье, либо вылить к чертям, потому что через час-два оно уже будет не пригодно к использованию.

— А перелить нельзя? — как-то сочувственно посмотрел на меня Миша.

— Нет, состав слишком быстро испаряется. — Отрицательно помотал я головой. — Если открыть пробку, то нужно сразу вливать его в эликсир.

— Ну, по лесу носится еще один оборотень, сомневаюсь, что он умер после того, как я его выкинул из вертолета, — он задумался, поглаживая одной рукой свою редкую бороду. — Но, я думаю, что смогу приготовить основу. Там, в принципе, ничего сложного. Мы в лесу, поэтому травы точно найдем, а воду можно будет заменить увеличенным объемом твоей крови. Да, так и сделаю. Тем более, благодаря моей предусмотрительности я захватил с собой зелье регенерации и восстановления. Знал же, с кем придется путешествовать, ты даже из точки А в точку Б перелететь спокойно не можешь.

Он сел на землю, подогнув под себя ноги, и начал вытаскивать из своих необъятных карманов халата небольшой набор алхимика. Даже горелка у него имелась. Интересно, сколько места у него в своем своеобразном субпространстве на самом деле и чем оно все все-таки забито?

— А ты не хочешь просто дать мне зелье восстановления? — я смотрел на колбу, при помощи которой можно было бы достаточно быстро прийти в норму и избавиться от боли в сломанных ребрах.

— Нет. Ты и так через несколько часов будешь, как новенький. Так, можешь налить сюда своей крови и пойти погулять, когда понадобишься сразу позову, — по-деловому отчеканил он, уже смешивая содержимое двух пробирок в третью, а зелье восстановления пряча обратно себе в карман.

Я полоснул родовым кинжалом по ладони, пустив образовавшуюся струйку крови в подставленную колбу, прислушиваясь к окружающей меня местности. Было тихо. Я смог услышать только единичные шорохи, издаваемые мелким зверьем вокруг, и то эти шорохи были настолько редкими, так что, можно было смело говорить о том, что нас окружала полнейшая тишина. В последнее время, мне совершенно не нравились подобные места, поэтому отдав колбу Мише и перевязав ладонь заботливо отданной призраком тряпкой не первой свежести с какими-то маслянистыми пятнами, я решил осмотреться. Нам было просто необходимо узнать, где именно мы находимся и, хотя бы прикинуть, каких неприятностей еще стоит ждать.

Отойдя от Миши и выбрав небольшую полянку для своего эксперимента, я решил проверить одно из простых заклинаний первой ступени, которое теперь было мне доступно. Особого вреда оно никому причинить вроде не должно, по крайней мере, я искренне на это надеялся.

Руна всплыла из памяти и встала перед глазами. Активировав ее ключом, я вложил немного силы, глядя, как несколько небольших, ярко голубых светлячков появляются передо мной и тут же разлетаются в разные стороны, скрываясь в гуще леса.

Поисковое заклинание получилось с первого раза. Правда, толку особо оно не принесло. Действуя в радиусе пары километров, оно рассеялось, найдя только пару волков, мелких грызунов и несколько зайцев.

Не густо. Я решил попробовать еще раз, только на этот раз использовав дар крови. Кроваво-красные огоньки появились прямо перед моим лицом, что выглядело в темноте довольно зловеще. Повисев так несколько секунд, они вопреки моим ожиданиям ринулись не в стороны, а вверх, буквально прячась в кронах деревьев.

Около минуты ничего не происходило, я уже хотел деактивировать заклинание, которое все еще работало, что ощущалась по слабому потоку силы, подпитывающему заклинание, как мое сознание будто разделилось. Я хорошо все видел и ощущал вокруг себя, но в то же время, будто находился в другом месте. Через несколько секунд до меня дошло, что таким образом работает поисковое заклинание, основанное на крови, и я могу видеть то, что было обнаружено этим магическим красным шаром.

Он висел высоко в небе поверх деревьев, и я мог таким образом осмотреть то, что находилось вокруг в радиусе нескольких километров. Мое внимание привлекли небольшие огоньки, которые виднелись довольно далеко. С третьей попытки мне удалось направить заклинание поиска в эту сторону. Двигался шар с большой скоростью, приближая огни, которыми оказались костры и свет в окнах небольшого поселения, располагающегося на границе леса.

Сосредоточившись, я разрушил заклинание. Если верить тому, что я увидел, то небольшое поселение находится где-то в пяти-шести километрах на восток от того места, где мы сейчас находимся. Следовательно, туда можно было бы смело направиться, чтобы узнать в каком месте Российской Империи мы все-таки находимся. Надеюсь, связь у них хоть какая-нибудь с внешним миром имеется.

— Готово, иди сюда с биологическими жидкостями оборотня и прими сущность зверя, — пафосно прокричал Миша, привлекая мое внимание.

Я посмотрел на пробирку, которая все еще была зажата у меня в руке, отметив, что жидкости вроде меньше не стало, и побрел в сторону вертолета, возле которого обосновался призрак.

Он протянул мне колбу с содержимым ядовито-зеленого цвета.

— Это что? — я повертел в руках склянку с жидкостью, которая приятно пахла скошенной травой и перевел взгляд на ученого, который выжидательно на меня смотрел.

— Основа. Я тут подумал, точнее так, у меня нет одуванчика. Какие блин одуванчики осенью в лесу. В общем, я добавил туда немного листа Дзюббоко. Но это, в принципе, одно и тоже.

— Одуванчик и листок плотоядного дерева с неясными свойствами? — хмыкнул я, протягивая ему его экспериментальное варево обратно.

— Ты ничего не понимаешь, доверься моему опыту и природному чутью. Тем более, смотри, вампир под солнцем начал гореть только тогда, когда вся листва дерева осыпалась, но пока Дзюбокко был жив, на кровососе не было ни единого пузырька. Мне кажется, оно каким-то образом уберегает вампиров от пагубного действия солнечных лучей. А тебе как раз необходимо это неприятное свойство вампиризма нивелировать, мне уже надоело смотреть как ты чешешься, когда оказываешься на улице в солнечный день.

— Миша…

— Ты хоть раз думал о своих друзьях? Ты представь, какого Роману, твоему другу, если ты не забыл, постоянно сидеть дома, не видя солнца, света, любимых и друзей…

— Да причем тут Роман⁈ — вспылил я.

— Если подействует на тебя, то сможет и на моего племянника, у которого проблемы с солнцем гораздо больше, чем у тебя. Тем более, ты сам сказал, что внутренности оборотня придется вылить, если их не выпить сейчас. А тут всего лишь небольшое отличие, подумаешь, одуванчик на Дзюбокко поменять. — Продолжал он напирать, протягивая колбу мне обратно. — Ну в любом случае, с тобой ничего не случится. Ну не получиться, подумаешь, вырвет тебя оборотнем. Другого поймаем, посадим в клетку и освежуем у меня в лаборатории в стерильных условиях, — всплеснул он руками.

— Если я умру…

— То я закопаю тебя с почестями в этом лесу, не переживай, — приободрил меня призрак и, выхватив пробирку со спинномозговой жидкостью оборотня, добавил ее к полученной основе.

Я вздохнул, принимая тот факт, что еще и не на такие эксперименты в своей жизни приходилось идти, тем более поглощенная сущность вампира давала практически полную устойчивость к всевозможным ядам. Достав пробирку с вязкой черной жидкостью, я добавил несколько капель, как того следовала инструкция и тут же выпил, стараясь больше не думать о последствиях.

Первое время ничего не происходило. На вкус эликсир оказался, на удивление, даже приятным. Единственное, на что я обратил внимание, раны, которыми было испещрено мое лицо начали сразу же затягиваться, а ребра с болезненным хрустом встали на место.

— Ну? — возбужденно крутился возле меня призрачный экспериментатор, буквально заглядывая в лицо.

— Ничего, — пожал я плечами. — Ничего не чувствую…

Резкий спазм скрутил мое тело. В голове заклубился знакомый туман, напитанный образами и голосами. Воспоминания оборотня были четкими и не расплывчатыми, как в предыдущие разы, когда я принимал эликсир. Картинки мелькали перед глазами в строгой последовательности, словно я сам в ускоренном темпе проживал жизнь этого существа. Когда пришли образы первой трансформации, боль во всем теле чуть не лишила меня сознания. Я упал на землю, срывая с себя доспех, который словно сковывал тело и усиливал боль. Я услышал треск костей, и только спустя несколько секунд понял, что это ломается каждая косточка в моем теле, каждый сустав разрушается, рвется каждая мышца. Подобной боли я никогда в своей жизни не испытывал. Находиться в сознании мне помогали только обрывки воспоминаний и образы, которые все не прекращались, калейдоскопом вставая у меня перед глазами.

Я слышал, что Миша что-то вопит и бегает возле меня, но как бы не старался отрешиться и вслушаться, понять, что именно говорит призрак у меня никак не получалось.

Потом резко все прекратилось. Туман в голове рассеялся, а образы исчезли вместе с болью, которая внезапно прошла, перейдя в облегчение на грани эйфории.

Я попытался встать, но понял, что привычные движения у меня не выходят. Оглядевшись, я внимательно посмотрел на Мишу, который стоял с открытым ртом, не сводя с меня взгляда. И только потом я понял, что все вокруг потеряло насыщенность цветами, а костер, который до сих пор горел в темноте, вижу в черно-белых тонах.

— У тебя есть зеркало? — прорычал я, не узнавая собственного голоса.

— Нет. Но волк из тебя получился брутальный. Шерстинка к шерстинке, — пришел в себя Миша, делая шаг назад. — Сразу видно породу. Не то, что эти облезлые шавки из вертолета.

Я тряхнул головой и закрыл глаза, думая только о том, чтобы вернуться обратно в человеческий облик, стараясь переступить через свой страх испытать ту боль, которая бы настигла меня еще раз.

Вспышка боли, короткая, словно меня одновременно пронзили сотнями раскалённых игл, за которой последовали ощущения бушующей внутри меня силы, что готова была выплеснуться наружу неудержимым взрывом.

Сбросив лишнюю энергию, как меня учила Лина в свое время, я облегченно выдохнул и сел на землю, притягивая к себе доспех — единственная одежда, которая у меня осталась. Вся остальная превратилась в лохмотья, которые валялись на земле рядом со мной.

— А вот это так и было задумано? — подошел ко мне Миша, заглядывая в глаза, рот, щупая пульс.

— Нет. Такого эффекта обычное зелье поглощения не дает. По крайней мере, я никогда не слышал о том, что выпивший его ведьмак может стать полноценным оборотнем, — прислушался я к своим ощущениям.

Вроде все осталось, как прежде, но все же было ощущение, что небольшой пульсирующий островок чужеродной силы находился прямо под сердцем. Он не мешал, а словно соединял все бушующие во мне стихии, являясь своего рода неким мостом или даже якорем.

— Это что получается, я как легенда страшных сказок наполовину оборотень, наполовину вампир? — рассмеялся я, надевая штаны доспеха.

— Ну формально, ты все-таки процентов на пятнадцать состоишь из Дзюбокко, — протянул Миша, собирая свою походную лабораторию.

— Обрадовал, — я хмыкнул, понимая, что нахожусь просто в превосходном настроении, а физическая энергия меня буквально переполняет.

— Ты что-то смог узнать?

— Да. И меня это совершенно не радует, — покачал я головой. — Но зато я знаю, куда нам следует идти. Недалеко есть поселение, где можно ненадолго остановиться и выйти на связь с большой землей. Только разберемся еще кое с чем и сразу двинемся.

— С чем?

— С не званным гостем, — хмыкнул я, гладя на девушку, которая выходила из леса прямо ко мне. Глаза ее горели в темноте хищным зеленоватым огнем, а прямо перед ней вился довольно большой клубок ниток, который сразу же остановился, выкатившись на поляну.

— Сташкова? А эта курица, что здесь забыла?

Глава 13

Баронесса Сташкова остановилась, перевела на меня взгляд и моргнула, убирая неестественное свечение, исходящее из ее глаз.

— Откуда ты тут взялась? — повторил я вопрос Миши, застегивая верхнюю часть доспеха и подбирая оружие, которое было разбросано по поляне в процессе первичной трансформации. Странно, что я совершенно не помнил, как стягивал с себя доспех и снимал оружие. Все же рефлексы, выработанные годами, сыграли и в этот раз на меня: от оружия, которое могло мне нанести хоть какой-нибудь вред, я избавился в первую очередь.

— Слава всем Богам, я нашла тебя, — глубоко выдохнула она и подбежала ко мне, повиснув у меня на шее. Я аккуратно отцепил ее от себя и сделал шаг назад, чтобы как можно дальше стоять от незваной гостьи.

— А чего бы ей нас искать? — продолжал оценивающе смотреть на девушку призрак, крутя в руке пробирку с жидкостью, напоминающую по цвету основу для эликсира поглощения. — Ты проверь ее, вдруг добить тебя собралась, она мне сразу не понравилась. Помнишь, как она кошку на тебя свою натравила?

— Слушай, а у тебя друг всегда так разговаривает? — вскинулась она, поворачиваясь к Мише. — Хам, и это я еще ему польстила.

— Что? — одновременно с Мишей переспросил я, поворачиваясь в его сторону. — Какой друг?

— А что, тут еще кто-то есть? — прищурилась она и тряхнула головой. — И выглядит так, будто никогда не мылся в своей жизни, да и халат свой таскает постоянно. Это, между прочим, в высшем обществе тебя, Морозов, совершенно не красит. Нужно выглядеть соответствующе статусу и твоему окружению.

Миша открыл рот и уставился на Сташкову, разжимая от неожиданности руку, из которой вывалился пузырек с ценной и редкой жидкостью. Я едва успел его поймать в нескольких сантиметрах над землей. Поднявшись, я всунул в руку призраку бутылек обратно, который он сжал чисто на рефлексах, и подошел к баронессе вплотную, заставляя перевести на меня взгляд, который она все еще не сводила с Миши. Она посмотрела мне пристально в глаза, после чего сразу же расслабилась и немного смутилась.

— Ты его видишь? — ровно спросил я.

— Кого? — она попыталась отвести взгляд, но впервые на моей памяти я применил способности вампира, стараясь подчинить ее волю. Если бы я был настоящим кровососом, то мог бы заставить ее говорить правду и полностью подчинить себе, но, к сожалению, мне была доступна лишь небольшая доля этой силы, и чтобы все получилось, мне нельзя было терять с жертвой зрительного контакта.

— Моего друга. — Медленно произнес я. — Ты его видишь? Как он выглядит?

— Молодой, в очках, в белом мятом халате, — пожала она плечами и сама отошла от меня.

— То есть, ты можешь видеть призраков. — Отошел от первого шока Миша, но все еще не двигался.

— Ни разу не встречала. Да что тут происходит⁈ — нахмурилась она и топнула ногой.

— Михаил Романов, призрак, — нашелся, как обозначить себя мой друг и, подойдя к нам, протянул ей руку для рукопожатия.

— Юлия Сташкова, человек, — протянула она свою и пожала руку призраку. Миша как-то странно отреагировал на такой жест, немного смутившись. Щеки Сташковой залил румянец, и она тряхнула головой, поправляя рукой локон, выбившийся из хвоста, в который были собраны ее волосы. Руку призрака она не отпускала, все еще сжимая в своей. — Странно, я чувствую и воспринимаю тебя, как живого, — протянула она, уже сама оглядывая призрака с ног до головы.

— Кхм, — кашлянул я, после чего они резко прервали затянувшееся рукопожатие и обратили, наконец, на меня свое внимание. — Сначала вернемся к первоначальному вопросу, позже будем решать остальные. Что ты тут делаешь?

— Искала тебя, — повернулась она ко мне. — Как только стало известно, что ты пропал, я сразу же поехала в тверское поместье Романовых, чтобы поговорить с Романом. Он уже знал, что ты находишься в Амурском княжестве и сообщил мне и его нервной сестре, что ты вылетел в столицу на вертолете. Но как только мы узнали, что вертолет разбился, то решили действовать самостоятельно, уже не доверяя никому, ведь это и ежу стало понятно, что тебя по какой-то причине хотят убить. — Затараторила она, размахивая руками. — Магия почему-то работала с какими-то ограничениями, а телепорты вообще все были выключены, и, главное, никто никому ничего не говорил. Значит, что-то происходило странное, ну тогда мы решили воспользоваться моими способностями. Я же ведьма и использую не магию, что внутри нас, а окружающие меня силы природы. Так мы узнали, что ты еще жив, а заклинание поиска показало, что ты находишься в этих лесах. Но мы никому не говорили больше. — Остановилась она, чтобы сделать вдох.

— То есть, ты не побоялась сунуться в лес, чтобы меня найти? — прервал я ее, чтобы хоть немного разобраться в том ворохе информации, что свалилась на меня.

— Ну… да, — немного задумалась она. — Выходит, что так.

— Ладно. Где мы находимся? — задал я давно мучавший меня вопрос.

— Ну где-то километрах в двадцати от Новгорода, — ответила она, косясь на Мишу, который все еще таращился на Сташкову.

— А как ты добралась до этого леса? — я чувствовал, что пока она говорит правду. Только все эти игры в мировой заговор и спасение человечества, мне до сих пор были не понятны. Неужели сразу же через отца или Мышкина нельзя было связаться со мной, если они так за меня переживали. Чувствую, Роман засиделся на одном месте, и своим энтузиазмом смог заразить легких на подъем девчонок.

— С помощью заклинания переноса. Это не телепортация в чистом виде. Но сил у меня хватило только на себя. Роман и Софья тоже хотели пойти со мной, но не получилось. Так я оказалась тут одна.

— Ну, допустим, ты меня нашла. Дальше какой план? Учитывая, что меня хотят убить, как вы думали, — хмыкнул я, прикидывая расстояние и скорость, с которой можно было добраться до обнаруженного мною поселения. Прошло уже достаточно много времени с того момента, как мы совершили экстренную посадку, и нас уже, по идее, очень скоро могут найти. Сомневаюсь, что ни у кого больше нет в штате ведьмы.

— Ну… Мы об этом как-то не подумали, — нахмурилась она и прикусила губу.

— Чего я еще мог ожидать от кучки взбалмошных подростков, — покачал я головой. — Так, тут недалеко есть поселение. Думаю, нужно уходить в ту сторону.

— Подожди, — она схватила меня за руку, останавливая. Ее глаза снова в темноте ярко засветились зеленоватым огнем. Подул резкий ветер, который вокруг нас начал формировать воронку своеобразного смерча, вырывающий траву и поднимающий вверх землю.

Я прикрыл глаза от пыли, которая, так или иначе, попадала в лицо, но ощущал, тем не менее, что крепко стою на земле, а нахлынувшая стихия не хочет сбить меня с ног. Глаза Юлии резко потухли, а сама она отняла от меня руку и сделала шаг в сторону. Ветер резко стих, аккуратно опуская траву, листву и землю.

— Я не чувствую там людей, — тихо ответила она, не сводя с меня взгляда. — Там есть живые, но они не люди. Они… как ты. В тебе что-то изменилось, я смогла это почувствовать только сейчас.

— Ничего в нем не изменилось, как был идиотом, не ценящим друзей и прекрасных девушек, так таким и остался, — ответил за меня Миша, подходя к Сташковой. — А сколько там этих недолюдей?

— Не знаю. Человек двадцать, — пожала плечами баронесса, переставая на меня коситься, как на опасную зверушку. Рядом с призраком она по какой-то неясной причине чувствовала себя более уверенно и спокойно.

— Отлично, целое логово рядом со столицей княжества! Так же называют группу оборотней, живущих вместе? — повернулся ко мне Миша, прищурившись. — Я так понимаю, ты прекрасно об этой особенности Новгорода знал. Ну, когда выпил Дзюбокко вместе с мозгами оборотня, — потряс он перед собой пробиркой.

— О чем вы говорите? — вмешалась баронесса.

— Я много чего узнал, но не о том, что есть целые поселения, отданные существам, — процедил я, игнорируя вопрос Сташковой.

Теперь не было никаких вариантов к безопасному отступлению. Я находился в центре княжества своего врага, который жаждет меня убить. Только непонятно пока по какой причине, но я прекрасно помнил из сведений, которые достались мне от оборотня, что лично от самого Головина поступила информация о моей ликвидации. А вожака всегда слушаются беспрекословно, даже если на кону стоит репутация и даже собственная жизнь. Головин-старший был самым настоящим оборотнем, причем истинным, как тот, которого я поглотил, и это меня совершенно не радовало. Сколько всего действительно преданных людей Головину в Новгородском княжестве, стоит только гадать, но одно могу сказать точно: их много.

Если до этого момента я злился на Сташкову, которая сунулась непонятно куда на мои поиски, то теперь я был ей благодарен. Если ее чувства или заклинание, или что она там сделала, ее не подвели, то она спасла меня от засады и, возможно, смерти, реши я сунуться в деревню.

Пробирающий до самого сердца волчий вой заставил встрепенуться. Миша и Сташкова замолчали, затравленно озираясь по сторонам. Прислушавшись, я не услышал по близости никаких звуков, собственно, как и запаха, но это могло ни о чем не говорить.

— Так, ты можешь вернуться обратно домой? — обратился я к баронессе, которая вздрогнула от моего голоса.

— Нет. У меня практически не осталось сил. На восстановление уйдет где-то три-четыре часа, но я не смогу переместить вас, — шепотом ответила она.

— А через инфопланшет связаться можешь с кем-нибудь?

— Тут нет связи, — ответила она. — Я сразу же проверила, как только тут оказалась.

— Это очень плохо, — вздохнул я, начиная снимать с себя оружие.

Сняв меч, я посмотрел на него и достал из ножен, прикоснувшись к лезвию. В том месте, куда прикоснулось серебро я почувствовал резкую боль и жжение, на коже сразу же вздулись пузыри, как от ожога, а ладонь онемела. Несколько раз тряхнув рукой, обнаружил только, как онемение поднимается вверх до плеча.

— Да ты достал уже. Что именно с тобой следует сделать, чтобы убрать все нежелательные эффекты твоих экспериментов, — всплеснул руками Миша. Сжалившись надо мной, он достал из кармана небольшой листок Дзюбокко и, горестно вздохнув, приложил его к обожженной ладони. Боль и онемение сразу же прошли, лишь небольшое покалывание осталось в том месте, где лежал лист. Убрав его, я увидел чистую кожу, на которой виднелись только небольшие красные пятна.

— Такую штуку на тебя извожу просто так, — поморщился призрак и убрал в свой бездонный карман целебный лист. Он вел себя показательно спокойно и жизнерадостно, но тревога и страх мелькали в призрачных глазах.

Решив больше не экспериментировать, я снял с себя верх доспеха.

— Я могу поинтересоваться, что ты делаешь? — спросила девушка, как завороженная глядя на мои телодвижения.

— Надо уходить отсюда. Те, кого направили на мои поиски, наконец, напали на след и теперь идут по нему, — я отвернулся, чтобы не смущать девчонку. — Миша, собери оружие и доспех, будешь моим верным оруженосцем.

— Это потому что она человек, да? — шепотом поинтересовался у меня призрак, подходя ко мне. — Раньше они не могли нас почувствовать.

— Скорее всего, — закрыв глаза, я вновь почувствовал резкую боль, которая тут же отступила. В этот раз все было намного быстрее и менее болезненней. Надо будет тренироваться. Сташкова сдавленно вскрикнула, видимо, наконец разглядев за маячившим призраком, что именно тот от нее скрывает.

Я повернулся к девушке и сделал несколько шагов, привыкая к новому для себя телу. Баронесса испуганной, на удивление, не выглядела, только смотрела на меня с усиливающимся интересом.

— Залезайте, — прорычал я и тряхнул головой, поторапливая их. — Так быстрее.

— Я, надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — пробурчал Миша, устраиваясь у меня на спине. Я не знал, какими именно размерами я обладал, но миниатюрная девчонка и увешанный оружием призрак смогли уместиться у меня на спине без особых проблем.

— Куда едем? — по-детски восторженно поинтересовалась Сташкова, видимо, до конца не осознавая ту опасность, которая нас окружала. Пока только гипотетически. Может, никого в лесу как не было, так и нет, но рисковать было действительно нецелесообразно.

— В Новгород, — рыкнул я и сорвался с места, увеличивая скорость. Эта свобода движений и легкость доставляла ни с чем не сравнимое удовольствие. Чувства все были обострены до предела, включая те, что были недоступны оборотню: идеальное ночное зрение и слух. Если кто и гнался за нами, то явно находился далеко позади.

Теперь я точно знал, куда именно мне нужно двигаться, благодаря информации, полученной от оборотня. Как и то, какие дыры есть в охранной системе столицы княжества. Границу Новгорода мы достигли за рекордное время. Резко остановившись, я подождал, пока с меня слезет Миша и буквально свалится баронесса, которая упала на траву и, перевернувшись на спину, молча уставилась в светлеющее ночное небо. Она была бледная, волосы растрепаны, а сама она могла только мычать в ответ на многочисленные вопросы бегающего вокруг нее призрака.

Пока она отходила от экстремальной езды, я перекинулся обратно и быстро оделся. Судя по всему, сейчас лечение у Миши было только одно: лист Дзюбокко, который он, на удивление, не пожалел и вложил в рот девчонке.

Та поморщилась, но проглотила лекарство. Через минуту она резко села и обвела нас всех довольно осмысленным взглядом.

— Я так понимаю, спасать вас было не обязательно, — проворчала она, поднимаясь на ноги, буквально прожигая меня взглядом.

— Нет, но было приятно, — ответил Миша. — Что мы тут делаем? Только не говори, что ты хочешь откусить хвост и уши одному зарвавшемуся князю?

— Пока хочу прогуляться, обстановку разведать, — ответил я, глядя на девушку, которую буквально разрывало от сотни вопросов, а молчала она только по одной причине: не знала с какого вопроса начать. — Надо найти, где остановиться, а в идеале отправить баронессу домой.

— Я никуда не пойду, — замотала она головой.

— А тебя никто не спрашивает, — вздохнул я, поворачиваясь к довольно высокому забору. Если верить оборотню, то это чуть ли не единственное место, где нет сигнальных чар и контура защитного заклинания.

— А я всем расскажу о вас, — надула губы баронесса, извлекая инфопланшет из кармана куртки, который издавал мелодичную трель звонка. Миша довольно проворно выхватил средство связи у нее из рук и бросил его мне, отмахиваясь от негодующего вопля.

Я выключил инфопланшет и переложил его себе в карман. Не нужно пока никому знать, где мы находимся. Сначала я думал, что нужно сплавить Сташкову и самому уже заняться делами, но потом пришел к выводу, что это простое, на первой взгляд, действие может затянуться на долгое время. А учитывая ее капризный норов, то ещё и будет довольно шумно.

Вздохнув, я пришел к выводу, что придется тащить ее с собой, чтобы минимизировать ущерб. Да и с Мишей она довольно живо общается, отвлекая его внимание на себя.

Я активировал руну, которая открывала потаенную дверь в заборе и зашел за периметр первым, оглядываясь. Никого из охраны не было, сигнальные чары не завыли, оповещая о нарушении границы. Похоже, все получилось. Пробравшись внутрь, я закрыл проход и повел по потайным улочкам девушку и призрака, которые молча разглядывали столицу княжества.

Новгород остался именно таким, каким помнил из детства, до того момента, когда пришлось оставить его и бежать от убийц отца. Чистый, опрятный, без разделений на окраину и сам город, как было в Твери. Богатый город богатого княжества, с небольшим едва уловимым запахом волчьей шерсти, который сопровождал меня везде, где бы я не проходил.

Было раннее утро, и город спал, что было на руку, поэтому до поместья мы добрались быстро, никого не встретив на пути. Сташкова благоразумно молчала всю дорогу, прижимаясь ко мне, когда слышала какие-либо посторонние звуки.

Квартал возле моего поместья был полностью разрушен. Черные полусгоревшие здания и вырванный кусками асфальт явственно показывал разрушительную силу защитного заклинания. Квартал был огорожен предупреждающими табличками и лентами. Дойдя до ворот поместья, я, воровато оглядываясь, нашел замок и идентификационную панель, к которой сразу же приложил ладонь. Несколько иголок впилось в незащищенную кожу, оставляя на панели капли крови.

— Тебе не кажется, что все как-то через чур просто? — тихо спросил меня Миша, но я не ответил, принимая его правоту.

Я чувствовал и слышал звуки, которые концентрировались возле поместья, окружая его. Они ждали, что рано или поздно, я сунусь сюда. Скорее всего, мы не заметили какое-то охранное заклинание или камеры по пути сюда. Бежать было особо некуда, и я с замиранием сердца смотрел, как исчезает кровь, буквально впитываясь в панель.

Визг тормозов раздался позади. Я обернулся, глядя, как несколько машин остановились в метрах пятидесяти от нас. Ослепляющий голубой свет осветил нас с разных сторон так сильно, что стало невозможным разглядеть что-либо вокруг.

— Ну же, — поморщился я, поворачиваясь к панели. Шаги приближались, оставалось не более пяти секунд до того момента, как группа захвата, или кто бы там не был, вплотную приблизятся к нам.

Раздался громкий щелчок, и небольшая дверь в воротах, скрипнув, отворились. Толкнув застывшую Сташкову в образовавшийся проем следом за Мишей, я нырнул за ними, ногой закрывая довольно податливые двери и хлопая окровавленной ладонью по внутренней панели, чтобы запереть вход своей кровью.

— Ну, вот я и дома, — криво усмехнулся я, разглядывая свои владения.

В ворота несколько раз ударили с внешней стороны чем-то крупным, стараясь их выбить с петель. Раздался легкий щелчок, и сразу же за ним оглушительный взрыв, который исходил, судя по ощущениям, от всего периметра поместья. Задрожала земля, а голубое сияние, которое накрыло поместье, разлилось по периметру далеко за его пределы.

Глава 14

— Ты слышишь? — тронула меня за плечо Сташкова, оглядываясь.

— Что? — я прислушался, но лишь вдалеке с другой стороны отделяющего нас забора и защитного барьера, который окружил дом, словно куполом, доносились хоть какие-то звуки.

— Тут слишком тихо, — нахмурилась она.

Я только кивнул, сам внимательно рассматривая свои владения. Во дворе перед домом было грязно. Землю укрывал ковер из неубранной листвы, веток и какого-то мусора. Все деревья, ранее аккуратно выстриженные, разрослись, практически скрывая подъездную дорогу своими ветвями и нависая над ней. Фонтан, стоявший возле дома, не работал, был покрыт трещинами, а фигура в центре него была расколота на две части, словно в него попала молния.

— Как-то тут мрачновато, — поежился Миша. — Ты уверен, что тебе следует заходить внутрь?

— Конечно, — кивнул я и пошел в сторону дома. Было действительно тихо. Только едва уловимый свист ветра и шелест листвы по земле нарушали тишину.

Поднявшись на крыльцо, я дернул за ручку двери, которая сразу же бесшумно открылась, хотя ожидал, как минимум, зловещего скрежета и скрипа. Приоткрыв дверь, я заглянул внутрь, оценивая обстановку. Не увидев никого и не чувствуя особой опасности, уже более уверенно зашел внутрь.

Как только я оказался в холле дома, под потолком зажглись неяркие магические светильники, хотя, они были мне особо не нужны. В доме царило запустение. В углах под потолком была видна паутина, а вся мебель и пол были покрыты многолетней пылью. Дом покидали в спешке. Это было видно по раскиданным вещам, сдвинутой мебели и осколкам стекла и фарфора от разбитого зеркала и вазы, которые находились рядом с выходом.

Я не помнил, как именно мы покидали поместье. Но, судя по всему, другого выхода, как покинуть родной дом мать действительно не видела.

— Где мы находимся? — спросила баронесса, заходя внутрь следом за мной.

— У меня дома, — криво усмехнулся я.

Я помнил, как было спроектировано поместье, поэтому решил не терять времени и заняться делами, потому как оставаться внутри было не безопасно. Мне было неизвестно, какая именно защита стоит на доме, но почему-то проверять ее надежность, решись Головин вскрыть ворота и вытащить меня наружу, мне не слишком хотелось. Как-никак я нахожусь на вражеской территории, куда меня не приглашали.

— Так, пойдем, я тебе кое-что покажу, — обратился я к Мише, который зачем-то достал снова голову Копоша из-под халата и, прижимая ее к груди, ходил по гостиной, разглядывая картины и предметы искусства, которые, каким-то чудом, за столько времени смогли не только уцелеть, но и не потерять своей привлекательности.

— Когда так говорят, ничего хорошего обычно не происходит, — насупился ученый, но двинулся следом за мной.

— А мне что делать? — протянула Сташкова, скрестив руки на груди. — Я, между прочим, есть хочу.

— Можешь осмотреться, погулять по дому, ну или пойти вместе с нами, — пожал я плечами. Сам бы я тоже не отказался перекусить, но почему-то сомневался, что в поместье можно было найти хоть что-нибудь съедобное, не мутирующее за столько времени и не набросившееся бы на нас при попытке откусить кусочек.

— А что насчет еды? Мне силы надо восстанавливать, — насупилась она, надув губы. Похоже, почувствовав себя в относительно безопасности, она снова начала вести себя, как избалованная девчонка.

— Потерпишь, — усмехнулся я. Она одарила меня презрительным взглядом и, гордо вздернув подбородок, пошла в нашем направлении.

Мы прошли по одному из боковых коридоров, заканчивающихся стальной дверью. Заперта она не была, поэтому открыв ее, я остановился, жестом показывая, что они могут войти.

— Какое-то логово маньяка-психопата, — пробурчал Миша, не сдвинувшись с места. — Я туда не пойду.

— Как хочешь, — закатил я глаза, заходя внутрь первым, — но потом не обижайся.

— Бог ты мой… — Пробормотал призрак, который не выдержал и с любопытством заглянул в помещение раза в два больше того, что отводилось на лабораторию в поместье Романовых.

Миша зашел внутрь, с открытым ртом рассматривая лабораторию, в которой довольно много времени проводила княгиня Морозова. Чем именно она занималась, я не знал, но она часто брала с собой своего маленького сына, чтобы приглядывать за ним. Няньки почему-то у меня никакой не было.

Огромный стеллаж, заполненный баночками, коробочками и какими-то пучками трав полностью заняли все внимание ученого. По столу, где было расставлено какое-то оборудование призрак только прошелся взглядом, сразу же, как загипнотизированный, направляясь к стеллажу с ингредиентами. Он открыл шкаф и начал внимательно все изучать, бурча себе что-то под нос.

— Миша, — позвал я его, но тот лишь отмахнулся. Хорошо, одного делом я занял, осталось вторую куда-нибудь пристроить. — Я тогда пойду?

— А мне-то что делать? Судя по всему, даже если раздастся рядом с домом взрыв, который разнесет половину города, он этого не заметит, — недовольно пробурчала она.

— Помогай. Привнеси в науку свои ведьмовские штучки. У него как раз была одна поварская книга ведьм из Салема, думаю, вы сможете найти общие темы для разговоров.

— Ты сейчас так пошутил? — прищурилась она. — Древняя ведьмовская книга, которая по слухам была утеряна около ста лет назад?

— Развлекайтесь, — усмехнулся я и направился на выход, слыша щебетание баронессы, которая тут же взяла ученого в оборот.

Так, а сейчас в кабинет отца. Сомневаюсь, что Головин пытается проникнуть в поместье ради какой-нибудь вазы, которая дополнила бы его коллекцию.

Буквально взлетев вверх по лестнице, я остановился возле запертых дверей, над которыми красовался знак Гора. Ну, время истины, как говорится.

Достав шкатулку из поясного кармана, оглядел двери, но никакого намека на замочную скважину или ее подобие я не увидел. Даже никакой панели на подобие той, что отворяла двери ворот поместья. Ощупав каждый сантиметр двери, я понял, что ничего, кроме резной живописи на самих створках тут не было. Стены тоже были совершенно гладкие, и никаких предметов, типа канделябра, выполняющего бы роль рычага, я не заметил.

Некоторое время я просто разглядывал глаз Гора, который, словно издеваясь, оценивающе смотрел на меня в ответ. Но затем, переведя взгляд на шкатулку, которую все еще держал в одной руке, я вспомнил как именно она открывалась и, решив рискнуть, достал родовой кинжал. Полоснув лезвием, приложил окровавленную ладонь к одной из створок.

Серебристое сияние, исходящее от дверей, появилось внезапно. От неожиданности я даже сделал шаг назад, глядя, как морозная дымка заполняет коридор, практически полностью скрывая двери из видимости. Когда она развеялась, я увидел, что двери выглядели точно так же, как и до моего эксперимента, за небольшим исключением: на одной из дверей появилась самая обыкновенная ручка.

Взявшись за нее, ощутив неприятное и болезненное ощущение от воздействия серебра, из которой она была сделана на незащищенную кожу, я толкнул двери, сразу же отворившиеся передо мной.

Зайдя в помещение, защищенное родовой магией крови, я огляделся. За дверьми располагался самый обычный кабинет из всей видимых мною. Несколько стеллажей с книгами, большой стол с пустыми ящиками, которые я проверил в первую очередь, кристалл связи в центре стола и удобное кресло. Все, больше ничего. Не могла же стоять такая защита на помещении, в котором ничего, кроме обычных книг не было и в помине. Облазив кабинет и осматривая его практически по сантиметру, в конце уже, чуть ли не доставая каждую книгу с полок, стараясь найти хоть что-то, что привело бы к потайному входу или телепорту, да хоть к чему-нибудь, что оправдало бы защитное заклинание, я раздраженно уселся прямо на пол в центре комнаты. Судя по ощущениям, провел я здесь около часа и не добился никакого результата. Осмотрев все еще раз, я ударил кулаком по полу и вскочил на ноги, пытаясь вытащить из памяти хоть какие-нибудь сведения о поместье, которые бы подходили под определение секретного тайника.

Пройдясь по кабинету, я непроизвольно вздрогнул от скрипнувшей половицы под ногами возле одной из стен. Отогнув ковер еще раз, теперь я внимательно посмотрел на то место, где раздался скрип. Пол, как и в первый мой осмотр, выглядел целым и монолитным, хоть и выполненным из дорого дерева. Но это ведь ни о чем не говорит, а учитывая паранойю отца, который все заклинания делал на собственной крови и подавно. Но трюк с кровью не возымел никакого успеха. Значит, это был обычный скрип иссохшей от времени половицы.

Ладно, пойдем от обратного. Достав шкатулку, я поставил ее на пол и напитал защитный механизм своей кровью, чтобы открыть ее и внимательно посмотреть на ключ. Может, по форме ключа я смогу хотя бы прикинуть, какую дверь он сможет открыть.

Как и в первый раз от шкатулки появилась вибрация, а по полу начала стелиться изморозь, покрывая все пространство кабинета, голубое сияние, исходящее от шкатулки, немного слепило, но потом все закончилось, когда шкатулка с громким щелчком раскрылась. Достав из нее ледяной ключ, который даже не собирался таять у меня в руках под действием человеческого тепла, я заметил, как полосы изморози исчезают с пола, буквально впитываясь в него, а в том месте, где я сидел, начали вырисовываться контуры самой обычной двери и замочной скважины. Значит, не только ключ открывал секреты Морозовых, но и шкатулка, в которой он находился.

Пока я открывал ключом проход, в голове вертелась только одна мысль: каким именно образом Головин стал править Новгородским княжеством? Потому что я искренне сомневался, что по силе он был равен моему отцу.

Как только в замочной скважине раздался мелодичный щелчок, пол подо мной буквально растворился, а я полетел вниз, к счастью, недолго, буквально пару метров. Хорошо, хоть, реакция была на высоте, и приземлился я как полагается, а не на спину, как часто случалось в последнее время.

Как только я уверенно встал на ноги, помещение начало освещаться голубоватым светом, исходящим от стен. Удивленно присвистнув, я прошел вперед, внимательно разглядывая тайник Морозовых. Помещение, в котором я оказался было довольно большим, размером, наверное, в полтора раза больше лаборатории, которую я отдал на растерзание Миши.

И все оно было буквально заполнено артефактами, оружием и книгами. Оружие, которое я сразу же бегло осмотрел было самым разнообразным, но, в основном, холодным. Мечи, кинжалы, ножи, выполненные из самых разнообразных металлов, некоторые судя по запаху даже были пропитаны специфичными ядами, которые действовали на разные типы существ. Стрелкового оружия было мало. Только один дробовик и пара пистолетов, с лежащими рядом с ним серебряными пулями. Это была мечта не только обычного ведьмака из моего мира, но и даже имперского карателя. Взяв в руки серебряный меч, я оценил его качество. Вес, баланс, заточка — все было просто идеально. Не захотев расставаться с подобным чудом, я заменил им тот, что щедро отдал мне Мышкин. Действие серебра чувствовалось даже сквозь доспех и ножны, когда я прикрепил его к поясу, вызывая небольшое жжение и дискомфорт в том месте, куда прикасалось оружие. Ну, ничего, главное самому на него не напороться. Зато против оборотней, которые буквально заполонили Новгород лучшего оружия мне не найти.

С сожалением отойдя от стеллажа с оружием, который занимал чуть ли не целую стену, я принялся внимательно изучать книги. Некоторые из них были настолько старыми, что от ветхости буквально рассыпались у меня в руках, не смотря на едва заметное свечение защитного заклинания, которое было наложено на каждую из них. В основном, это были ведовские книги и личные дневники предков начиная с десятого века. Бегло их пролистав, я отложил некоторые из них на небольшой стол, стоявший рядом, и перешел к стеллажам с артефактами. Все они были тщательно упакованы в непрозрачные коробки и зачарованы, но никакого пояснения, что делал каждый из них, к сожалению, не было. Скорее всего, о них можно узнать из книг и дневников, на изучение которых понадобится много времени.

Ладно. Я понял, что мои родственники были своего рода ведьмаками, когда Империя в них нуждалась, но об этом было и так известно, как и том, что об этом хранилище точно знает цесаревич и приближенные к нему лица. Не просто так он отправлял меня сюда. Нужно будет озаботиться тем, чтобы перевести эту сокровищницу в более защищенное и неизвестное место, как только это самое место у меня появится.

Я сел на стол и открыл одну из книг. Надо перейти к нашим текущим делам и как можно больше узнать о первородных, раз заключил договор в свое время с демоном.

— Эй, ты здесь? Почему я не могу сюда зайти? — привел меня в чувство голос Сташковой, который раздавался сверху из кабинета. За книгами я потерял счет времени. Но информация, полученная из них, того стоила.

— Сейчас приду, — ответил я, закрывая книги и расставляя их обратно на полки.

Я подошел к шкафу с артефактами и аккуратно с нее снял одну из черных коробочек. Все артефакты были так же защищены магией крови, поэтому открыть ее проблем не заставило.

В коробке лежали три перстня, которые, в свое время, мои предки получили от древних вампиров. Если верить записям, они добровольно их отдали на хранение, в знак верности и демонстрации своих благородных намерений. В это, конечно, верилось с трудом, но факт остается фактом. Кольца дневного света пролежали в тайнике моих предков больше сотни лет.

Достав одно из них, которое по описанию наиболее подходило тому, что был изъят у графа Разумовского, я положил его в карман, а остальные положил обратно, запечатав коробку своей кровью. Не просто так вампир стремился попасть в поместье. Не то, чтобы я ему верил, но предмет торгов с ним, который бы его заинтересовал лишним точно не будет.

Небольшую лестницу, ведущую наверх в кабинет, я увидел сразу же, поэтому быстро поднявшись, закрыл лаз ключом, который сразу же спрятал в шкатулку. В самом кабинете никого не было, а судя по недовольному сопению, девчонка стояла на пороге. Место перехода находилось за столом, поэтому видно его баронессе не было.

Я вышел к Сташковой, которая мерила шагами пространство коридора, бросая в сторону кабинета злобный взгляд.

— Наигрались в юных зельеваров? — усмехнулся я, выходя в коридор и закрывая за собой дверь. Легкое сияние, и ручка исчезла под действием заклинания.

— Почему я не могла войти? — пристально посмотрела на меня ведьма.

— Родовые тайны, — ровно ответил я, на что получил только выразительное хмыканье.

— Не отдашь инфопланшет? — поинтересовалась она, пока мы спускались вниз в сторону лаборатории.

— Блины хочешь заказать? — решил уточнить я, но Сташкова только рыкнула и ускорила шаг, скрываясь за дверьми лаборатории, с силой захлопнув их перед моим носом.

Я посмотрел на двери, после чего развернулся и быстрым шагом направился вверх на последний этаж, где располагалась своеобразная смотровая башня, откуда в обычное время было видно чуть ли не половину города.

К сожалению, сейчас, за куполом было практически ничего не разглядеть, но нечеткие очертания техники и людей, которые стягивались со всех сторон к поместью, не слишком воодушевляли. Пора убираться отсюда.

Усевшись прямо на каменный пол, я вытащил инфопланшет и набрал по памяти номер Романа, который буквально сразу же ответил. Проекция княжича повисла в воздухе передо мной.

— Почему так долго? Что случилось? Мы не могли перейти следом за тобой, проход закрылся и почему ты не отвечала на звонки? Дима⁈ — наконец, увидел он меня и с облегчением выдохнул. Он выглядел возбужденным, волосы торчали в разные стороны, а круги под глазами говорили о том, что он давно не отдыхал.

— Привет, — улыбнулся я своему другу, которого, судя по ощущениям, не видел несколько лет, хотя и двух суток полных не прошло.

— Вы в порядке?

— Пока да. Небольшая проблема с перемещением домой. Ответь честно: ты знаешь, как можно активировать телепорт?

Глава 15

— Вы сейчас где? Юлия с тобой? — спросил княжич, нахмурившись.

— Со мной. Мы абсолютно случайно оказались в моем поместье в Новгороде и, судя по всему, нам нужно отсюда срочно уходить. Защита на поместье все еще стоит, но я не хочу проверять насколько она крепкая, — покачал я головой.

В этот самый момент за воротами поместья раздался очередной мощный взрыв, а серебристый купол пошел рябью и несколько раз окрасился красноватым светом, возвращаясь в итоге в свое естественное состояние.

— Я, надеюсь, ты обо всем расскажешь, — сжал губы Роман, услышав так же как и я взрыв.

— Конечно, так ты знаешь, как активировать телепорт? — поторопил я княжича.

— Стационарный в поместье может активировать только маг четвертой ступени или артефактор, — покачал он головой. — Есть, конечно, еще способы, завязанные на родовую магию, но я так понимаю, тебе о них не известно. Я свяжусь с отцом, все ему расскажу.

— Нет. Чем меньше людей будет втянуто в эту заварушку, чем лучше. Пока, по крайней мере. Но ты можешь связаться с ним и попросить графа Разумовского мне перезвонить. Он не связан с Советом и межродовой борьбой в Империи. — Усмехнулся я, поворачивая голову в сторону тени, которую заметил боковым зрением. Как я и думал, это Миша стоял рядом со входом на смотровую башню и пристально на меня смотрел.

— Хорошо. Не теряйся, — серьезно кивнул Роман и отключился ровно в тот самый момент, когда по куполу вновь прошла рябь, и он приобрёл вид многочисленных матовых чешуек, скреплённых между собой.

— Ты, когда спрашивал про телепорт, помнил, что я еще ни разу не мог перемещаться подобным образом? — насупившись, произнёс Миша, так и не сдвинувшись с места.

— Да, помнил, но мне нужны запасные пути отхода, — признался я, поднимаясь на ноги. — Поверь, бросать тебя здесь никто не будет. Тем более, как мне кажется, они нашли способ проломить защиту на поместье.

— Конечно нашли. Я тут вспомнил, чисто случайно, что ты довольно много времени провел в больничном крыле в академии, где находился и Головин-младший. Мне кажется, твою кровь они смогли получить именно там, но это всего лишь теория, — вздохнул он, глядя на купол, из которого начали отваливаться чешуйки и рассеиваться в пространстве. — Но ничего, у меня есть для тебя несколько новостей. Начну с хорошей, — переключил он все свое внимание на меня. — Помнишь, то зелье, над которым мы с Романом работали долгое время? Так вот, оказывается, мы все делали правильно за одним только исключением: варить его должна ведьма. Пойдем, покажу.

— Не думаю, что сейчас это самое важное дело, на которое стоит отвлекаться, — проговорил я уже в пустоту, потому как Миша уже испарился, рванув на всей возможной скорости в лабораторию.

Еще раз осмотрев пространство возле поместья, я решил последовать за призраком, потому как пока в голове не было никаких решений, как выбраться из этой ситуации. Собственно, как и понимания, что других путей отхода из окрестностей Новгорода у меня тоже не было. Особенно, когда появилась в нашем странном отряде ведьма.

Быстро спустившись в лабораторию, я удивленно вскинулся, глядя, как за такое небольшое время эта парочка умудрилась превратить ее в сарай. Чистых поверхностей, включая пола и потолка не осталось, а ингредиенты были разбросаны и расставлены в хаотичном порядке, заняв все столы. Над большим котлом, в котором булькала какая-та вязкая жидкость, склонилась Сташкова, мешая варево, неотрывно глядя на котел своими светящимися глазами.

Миша стоял рядом с ней с секундомером и смотрел на стрелку, теребя свободной рукой пуговицу от халата.

— Вы чем тут занимаетесь? — тихо спросил я, подходя к ним.

— Сейчас сам все увидишь, — отмахнулся от меня призрак и щелкнул кнопкой на секундомере. — Все.

Сташкова вынула какую-то длинную палку, напоминающую половник, и положила ее на стол, который тут же окрасился в болотный цвет в том месте, где с ним соприкасался. Она моргнула и вернула своим глазам естественный цвет. Миша аккуратно налил немного жидкости в мерный стакан и насыпал в нее какой-то порошок, после чего подошел ко мне, протягивая его.

— Что? — усмехнулся я, разглядывая жидкость, которая поменяла болотный цвет на розовый.

— Выпей. Все сам увидишь, — вложил стакан в мою руку Миша. — Давай пропустим ту часть нашего разговора, где ты мнешься, отказываешься, ведешь себя, как юная девица в первую брачную ночь, а в конечном итоге все равно это пьешь. Времени мало, сам говорил.

Сташкова рассмеялась, но увидев направленный на нее взгляд, поперхнулась и закашлялась.

— Даже если мы ускользнем из поместья, то нам все равно еще нужно будет пройти треть города, пока мы выйдем за его пределы. — Продолжил напирать на меня Миша. — Сменить внешний вид просто необходимо.

— Надо, значит, надо. — Решился я, после чего резко опрокинув в рот сладкую жидкость и поставил стакан на стол с такой силой, что тот треснул. Спустя несколько секунд, я почувствовал жар, который волной прошел от ног до головы, но потом схлынул, не оставляя после себя больше никаких ощущений.

— И? — немного подождав, спросил я, глядя на призрака, который ходил вокруг меня, задумчиво теребя свою бородку. А потом от ног до головы прошла болевая волна, от которой я чуть не вскрикнул. Тело скрутило судорогами, и я почувствовал, что начинаю трансформацию.

Сначала я подумал, что обращаюсь в волка, но боль была не такой сильной. Словно каждый болевой импульс тут же гасился, оставляя после себя благословенную прохладу. Это длилось секунд десять, не больше, но за это время я придумал, как именно поквитаюсь с этими гениями алхимии, если, конечно, останусь в живых.

Поднявшись с пола, на который рухнул после первой волны, я пристально посмотрел сначала на призрака, который довольно улыбался, затем на Сташкову.

— Подучилось! — взвизгнула она и, подбежав к Мише, обняла того и поцеловала в щеку.

— Может, мне хоть кто-нибудь объяснит, что тут происходит, — прорычал я, но сразу же заткнулся, понимая, что слышу голос Сташковой вместо своего собственного. Я поднял руки и увидел тонкие изящные кисти, которые практически полностью скрывал доспех, будучи размеров на пять больше необходимого. Я закрыл глаза, медленно дыша и считая до десяти, чтобы хоть немного успокоиться и не переубивать тут всех к чертовой матери.

Когда я открыл глаза, то увидел перед собой зеркало в человеческий рост, из которого на меня смотрела баронесса в моей броне и оружии.

— Зелье перевоплощения — одно из самых древних и запрещенных, — проговорил довольный собой Миша, который ходил передо мной, как учитель, объясняя все тонкости изучаемой науки. Я хотел, было, обратиться к магическим потокам, но ощутил только слабый отклик внутри груди, словно моя магия была заперта и не могла вырваться наружу по первому моему зову.

— И как долго оно действует, — уже с интересом начал смотреть я на свое отражение, после чего усмехнулся ему и начал медленно снимать с себя доспех.

— Ты чего творишь⁈ — завопила Сташкова, роняя зеркало, которое держала одной рукой и подбежала ко мне, в тот самый момент, когда тело вновь скрутило болью.

— Не слишком длительный эффект, — тряхнул я головой, с облегчением слыша свой собственный голос. В этот раз я был готов к боли, поэтому остался на ногах.

— Все зависит от количества некоторых реагентов, — ответил Миша. — Видишь, какие мы молодцы. Нам теперь нужно найти несколько волосков и перевоплотиться. Ни один оборотень блохастый нас не опознает!

— Лучше замолчи, — рявкнул я.

— А, чуть не забыл. Там тебе звонят, — попятился призрак, закрывая собой девчонку, которая так же сделала шаг назад. В лаборатории заметно похолодало, а пол и стены начали покрываться инеем. — Успокойся, не нервничай, — поднял руки Миша.

Я сделал шаг в их сторону, но дом довольно ощутимо тряхнуло. Столы покачнулись, некоторые пробирки и ингредиенты упали на пол и разбились, а свет несколько раз мигнул.

— Кто и где мне звонит? — спросил я, уже выходя из лаборатории, чтобы суметь выглянуть во двор и оценить обстановку, потому как окон в лаборатории не было.

— В библиотеке, — ринулся следом за мной Миша, в то время, как Сташкова бросилась к котлу, который сдвинулся практически к самому краю стола.

Я вышел на крыльцо дома, осматривая двор. Купол был довольно заметно поврежден, но еще держался, не давая всем желающим проникнуть внутрь. Значит, время еще есть. Правда, сомневаюсь, что очень много.

Вернувшись в дом, я пошел в сторону библиотеки, не обращая внимание на щебетание Миши, который все это время извинялся за все эксперименты надо мной, о которых я даже и не подозревал, обещая на этой неделе, больше так со мной не поступать.

В библиотеке горел свет, а на столе, который был расположен в центре помещения стоял красный кристалл связи.

— Ну, по крайней мере, звонили, когда я тебя искал, — развел руки в стороны призрак, глядя на меня невинными глазами.

— Сразу нельзя было сказать? — вздохнул я, глядя, как тот начал мерцать, издавать легкую вибрацию и едва уловимый звук.

— Ну вот, говорил же, звонят. А ты обвинениями кидаешься, все строго идет по плану согласно отмеренным временным рамкам, — поднял палец в верх Миша. Дом снова несколько раз тряхнуло, а свет, который излучали светильники на стенах погас.

— И как его активировать? — спросил я у призрака, который после того, как тряска прекратилась, сразу же начал бродить по помещению, разглядывая стеллажи с книгами. Он прятал руки в карманах, но даже так видно было, что его довольно заметно потряхивает.

— Просто поверни его по часовой стрелке. Лет десять назад это был единственный способ связи, это потом уже появились ваши навороченные штуки, — ответил призрак, скрываясь от меня за одним из стеллажей.

Я сел в удобное кресло, после чего повернул кристалл, как говорил Миша. Над столом сразу же появилось синеватое свечение, а следом за ним и силуэт, в котором я узнал вампира. Он смерил меня оценивающим взглядом и кивнул, давая понять, что видит меня.

— Странный способ связи, — поприветствовал я его.

— Единственный защищенный, — хмыкнул он, затем перевел взгляд куда-то поверх меня. — Нет, нет, нам не нужно впускать дневной свет и раздвигать шторы.

Он резко вскочил, и под вопль боли, чередующийся с бранью, издаваемый знакомым голосом Мышкина, скрылся из вида. Я не видел, что там происходило, но, судя по всему, дела по воспитанию нового вампира из старого мага шло со скрипом. Когда шум и грохот прекратились, вампир вернулся и сел напротив кристалла, потирая щеку. За синевой голограммы не было видно цвета кожи, но я был практически уверен в том, что и Николай получил свою порцию ультрафиолета.

— Нужна помощь, — коротко бросил я, подавляя в себе желание расспросить о подробностях случившегося.

— Я так и понял. Роман рассказал, что ты застрял в поместье. Довольно благоразумно не втягивать других князей в свои проблемы. — Он кивнул, косясь в сторону. — Теперь понятно, почему Головин объявил о мятеже в столице княжества и закрыл город от знати и представителей Совета до особых распоряжений. Ты знаешь, как выбраться из дома? — пристально посмотрел он на меня.

— Я работаю над этим, — поморщился я.

— Работай быстрее. Единственное, что я могу сделать, это найти того, кто вывезет тебя из княжества, но для этого тебе нужно выбраться из поместья и уйти от него, как можно дальше.

— Ищи, пусть будет наготове. Я свяжусь с тобой, когда найду способ, — кивнул я и отключил связь.

Я закрыл глаза, пытаясь вспомнить, как именно мы уходили из дома с матерью, но ничего не получалось, словно кто-то изъял эти воспоминания, оставив только пустоту и черную дымку. Перебирая детские воспоминания, я старался найти хоть что-нибудь, что натолкнуло бы память в нужное мне русло. А может быть, и не было никаких воспоминай? Что, если ребенок спал в это время или находился без сознания. Это бы многое объяснило.

— Дима, — позвал меня тоненький голос до крайности испуганного призрака. Я резко распахнул глаза и вскочил с места, направляясь на голос, выхватывая из ножен меч, хотя не слышал больше никаких посторонних звуков.

Миша находился возле дальней от входа стены библиотеки, возле которой так же располагался стеллаж с книгами. Он смотрел перед собой и пятился назад, пока не уперся спиной в стеллаж.

Проследив за его взглядом, я вложил меч в ножны и подошел вплотную к иссохшим человеческим телам, которые лежали на полу рядом с тем местом, где находился призрак. Их глаза были завязаны плотными полосками ткани, а сами они находились в неестественных позах, словно смерть настигла их внезапно. Один из трупов, судя по одежде, мужчина, лежал на полу с вытянутой рукой, буквально касаясь стеллажа с книгами. Две другие девушки, облаченные в одинаковую выцветшую форму горничных, сидели, прислонившись спинами соседнему шкафу.

— Ты что, трупов никогда не видел? — спросил я у Миши, присаживаясь на пол, чтобы осмотреть тела. — Они пролежали тут лет десять и никаких признаков жизни точно не подают.

— Почему у них завязаны глаза? — перевел он на меня испуганный взгляд и хотел, было, сделать шаг назад, но, затронув руку мужика ногой, потревожил останки. Из рукава пиджака трупа выбежал большой паук в направлении призрака. Тот охнул, отшатнулся и буквально вжался в полки с книгами. Секунда, и призрак исчез.

— Миша? — позвал я его, вытаскивая родовой кинжал.

Его не было слышно и видно. Я подошел вплотную к стеллажу, где он стоял и буквально ощупал каждый сантиметр, вынул книги, к которым он мог бы прикоснуться, отодвинул стеллаж и снова ощупал стену, активируя на всю мощность слух, зрение, обоняние и осязание. Я даже окропил стену и пол своей кровью, надеясь, что попаду на очередное заклинание, завязанное на крови. Но под руками находился только твердый камень, а за стеной не было слышно ни единого звука.

— Да куда же ты исчез, — проговорил я в пустоту и вернулся к выходу из библиотеки, садясь на стул.

Нужно успокоиться и мыслить здраво, хотя получалось довольно плохо, учитывая знания о том, чем занималась моя родня в свободное время. Устроить какие-нибудь ловушки для нечисти и призраков им труда бы точно не составило.

Так. Миша исчез, когда прикоснулся к стеллажу. Но я ощущаю под рукой только твердую поверхность. Еще я прекрасно знаю, что Миша призрак довольно своеобразный и не может проходить сквозь препятствия, летать сквозь стены и он, в принципе, взаимодействует с объектами, как вполне себе живое существо. А еще возле той стены лежали трупы, и их глаза были по какой-то причине завязаны. Причем, только глаза. Руки и ноги были вполне себе свободными. Может, именно в этом кроется разгадка.

Я вновь подошел к стене, переступая через книги, которые были разбросаны по всему полу и закрыл глаза. Приложив руки к твердой стене, я снова начал ощупывать стену, но ничего не происходило. С закрытыми глазами слух усилился автоматически, поэтому я смог различить шаги Сташковой, когда она подходила к дверям библиотеки.

— Эй, вы здесь? — прокричала баронесса, входя в помещение.

— Иди сюда, — крикнул я ей, все еще не открывая глаз.

Дом в очередной раз довольно ощутимо тряхнуло, раздался резкий скрежет, словно кто-то провел гвоздем по стеклу возле самого уха. Этот скрежет не прекращался, собственно, как и толчки, поэтому я отключил слух, усиленный способностью вампира. Скрежет продолжался, но если слышать его, как обычный человек, то он был вполне терпимым, правда, я ощущал себя практически глухим, но, думаю, если защита падет, то тонкий слух мне точно не понадобиться. Я снова закрыл глаза и от накатившего чувства злости, из-за утраты близкого друга, со всей силы ударил кулаком по проклятой стене, ощущая, как проваливаюсь куда-то в неизвестность.

Глава 16

Ощущения были не слишком приятными, словно я провалился в пустоту, а затем завяз в каком-то липком желе. Благо, лишь на мгновение, пока длился сделанный мною шаг. Когда я почувствовал твердую поверхность под ногами, а в нос ударил запах сырости, плесени и затхлости, то все сразу вернулось в норму.

Вокруг стояла кромешная темнота. Даже усиленное зрение не помогало различить хоть что-нибудь вокруг себя. Немного помедлив, обдумывая, стоит ли применять магию в неизвестном месте, я все же решился и запустил вверх несколько маленьких светлячков, которые озарили светом длинный коридор, который полностью был сделан из необработанного серого камня. Свисающая паутина местами чуть ли не полностью перекрывала проход, словно завесой. Было влажно. Вокруг стен проглядывались небольшие лужицы, а на каменных стенах то тут, то там виднелись сбегающие вниз струйки воды. Это само по себе было довольно странно, но странностей этого дома я уже повидал не мало, поэтому не думаю, что именно сейчас стоит заострять на этом свое внимание. Я осмотрелся и прислушался, но никаких звуков и признаков хоть какой-нибудь жизни не обнаружил, даже шевеление пауков, соткавших паутину, я не заметил. Сделав несколько шагов, остановился. Я старался идти как можно тише, практически бесшумно, но звуки шагов гулким эхом разносились по этому странному коридору с одинаковой громкостью, набатом ударяющим по ушам, вне зависимости от того, насколько тихо ступал по каменному полу.

— Миша? — тихо позвал я призрака, но эхо подхватило мой голос и унесло звуки далеко вперед. Ответа я не услышал, только едва слышимый ухом голос Сташковой из-за кажущейся монолитной стены. Мне не удалось разобрать, что именно она говорит, голос расплывался, создавая дикую какофонию звуков.

Я развернулся к стене, чтобы выйти из коридора в поместье, решив, что сначала нужно успокоить девушку, а потом вернуться обратно, чтобы поискать пропавшего призрака.

— Стой, тьфу, блин. — Прогромыхал знакомый голос с такой силой, что звуковой волной меня чуть не сбило с ног. Обернувшись, я увидел Мишу, который несся ко мне, застревая в пресловутой паутине, обматываясь в нее, словно коконом, но упорство было одной из главных черт призрачного ученого, поэтому он сумел продраться сквозь это препятствие. — Ты правда за мной пришел?

Он подлетел ко мне и крепко обнял, стараясь не разрыдаться у меня на плече от нахлынувших чувству. Спустя несколько секунд Миша глубоко вздохнул и отстранился, пристально меня оглядывая.

— Скажи мне, ты же не умер? — подозрительно посмотрел он мне в глаза, аккуратно потыкав в меня пальцем. — Вроде, живой, но я ни разу не встречался с призраками, может, и они будут для меня материальными, — он задумался, прекратив меня ощупывать. — Может, сделать на тебе надрез?

— Не нужно, я точно не умер. — Отстранился я. — Где мы находимся?

— Не знаю. Я даже не знаю, как сюда попал. Единственное, что я понял, так это то, что это длинный туннель, который не понятно куда ведет и чем заканчивается. Я услышал твой голос только тогда, когда дошел до раздвоенного коридора. Знаешь, как мне было страшно. Сначала подумал, что умер и это мой персональный ад. Если ты не знал, я очень сильно боюсь темноты и замкнутых пространств…

— Потом обсудим твои фобии, сейчас нужно вернуться, а то Сташкова в поместье осталась совершенно одна. Нужно ее хотя бы предупредить, — я говорил тихо, но коридор усиливал каждый звук, превращаясь в какой-то гул, от которого начала болеть голова, а в глазах двоиться. — Эта стена, что-то типа сенсорной ловушки. Я это понял по телам, у которых были завязаны глаза.

— Не вижу, не слышу, не нюхаю, — нахмурился призрак. — В принципе, логично. Запахи я не различаю, а когда наткнулся на стену, то не видел ее.

Он зажмурился и протянул руки вперед, касаясь стены. Я облегченно выдохнул, когда руки призрака прошли сквозь каменную кладку, а когда он сделал шаг вперед, то его буквально втянуло внутрь, и он полностью исчез из вида. Немного подождав, проделал то же самое, отключая все органы чувств, кроме осязания, благо, в отличие от обычных людей, я мог провернуть подобный фокус. Вновь это неприятное ощущение, и я оказался в библиотеке прямо напротив девушки, которая теперь с любопытством осматривала стену, слушая путанные объяснения призрака.

— Я тут выход потайной в какие-то туннели из лаборатории нашла, прямо за шкафом с инструментами, когда прибирала там все, но, как понимаю, он нам не понадобится, — перевела баронесса на меня взгляд, нахмурившись. — А твоя мать действительно была ведуньей?

— Ну так говорят, а что? — немного удивился подобному вопросу.

— Просто я слышала о подобном заклинании, но никогда не видела, потому что его может наложить только очень сильная ведьма или даже несколько. Скрыть потайной проход очень сложно, — серьезно произнесла она, подходя к стене. — А уж оставить скрытым на долгие годы… Я бы даже никогда не обратила на эту стену внимание, если бы не знала, где именно искать.

— Ну и ты не сильная ведьма. — Резко ответил я, пристально глядя на баронессу, которая совершенно не обратила на это высказывание внимание, ощупывая стену, что-то бормоча себе под нос. За такой небольшой промежуток времени она узнала довольно много секретов моего рода, и это мне не слишком нравилось.

Решив, что поговорю с девушкой немного позже, я вновь вышел на крыльцо, чтобы узнать, как идут дела у взломщиков. Пока все оставалось таким же, как и было в предыдущий осмотр. Может, рано я переживал о защите поместья?

Пройдясь по дому, я решил зайти в комнату родителей. Здесь было, на удивление, прибрано, никаких следов беспорядочных сборов и спешки. Это неудивительно, когда ты прячешься нельзя привлекать внимание фирменной дорогой одеждой и украшениями, которые мать оставила в поместье. Я открыл шкаф, занимающий чуть ли не половину комнаты, в котором все еще висела одежда родителей. Соседняя комната была гардеробной, но многие вещи они хранили именно здесь. Накинув пиджак поверх брони, который был мне точно по размеру, и натянув штаны, оказавшиеся ненамного длиннее, чем было необходимо, я осмотрел простенький сейф, который не был заперт и защищен магическими заклинаниями. Некоторые вещи во время побега все-таки были отсюда взяты. Несколько золотых монет, которые остались на дне тайника перекочевали в поясной карман, а дорогие украшения я сложил в небольшую сумку вместе со сменным комплектом одежды для себя и Сташковой. Я стянул с вешалок несколько повседневных платьев, надеясь, что девушка обучена бытовой магией и сможет хоть немного подогнать одежду по фигуре. Если все получится, и мы сможем выйти в город, то лучше не в том тряпье, в которое превратилась ее одежда после гонки по лесу и экспериментов в лаборатории. Такой вид точно сможет привлечь нездоровое внимание, особенно где-нибудь в центре.

Вернувшись обратно в библиотеку, я увидел, что эти двое все еще стоят возле стены и довольно эмоционально спорят, переходя уже на личные оскорбления.

— Что тут происходит? — от моего голоса они вздрогнули и одновременно повернули головы в мою сторону, сразу же замолкая.

— Ни о чем, — хором ответили они и отвернулись друг от друга. Я хмыкнул и прошел мимо них, переступая через труп, который все еще лежал на том же самом месте, хотя книги эта парочка уже раскидала, освободив проход к стене.

— Ну ладно, если что, то ваше «ни о чем» решается довольно просто. Волосы не разлагаются в течение пятидесяти лет, это в хороших условиях хранения, так сказать. И, насколько мне известно, если взять их у трупа, то они будут обладать точно такими же свойствами, как в день смерти того, у кого они были изъяты. То же самое касается зубов, клыков и ногтей. Это, по крайней мере, относится к существам и другим иным. У человека что-либо изымать и добавлять в зелье мне не приходилось. — Они смотрели на меня пристально, о чем-то задумавшись. — Ладно, я пока пойду осмотрю проход и попытаюсь найти место, куда он выходит. Не хотелось бы попасть в очередную западню. А вы приберитесь тут, пока меня не будет. А то только стрелочки не хватает, чтобы указать, где именно находится выход из поместья. Если что, ныряйте в переход и ждите меня.

Я, уже не слушая их возмущенные крики, закрыл глаза и перешел в туннель, сразу же зажигая несколько шаров света. Шел я медленно и осторожно, пристально разглядывая все вокруг себя, несмотря на боль в глазах и голове, особенно после того, как я прошел через паутину, которая обожгла меня каким-то ядом, оставляя на коже следы от химических ожогов. Больше я такой оплошности не допускал и ни к чему не прикасался.

Виднеющиеся лужи на полу, которые по мере продвижения по коридору встречались чаще и становились больше, тоже были ловушками этого туннеля. Я остановился возле лужи, перекрывающей путь и, не рискуя на нее наступать, бросил в нее одну из монет, не найдя ничего более подходящего для эксперимента. Монета исчезла с легким сиянием, как только прикоснулась к ее поверхности. Будем считать это умеренной платой за информацию.

Никаких других ловушек я заметить так и не смог, но и этого бы вполне хватило, если не вглядываться и не знать, что именно искать, и то периодически мне приходилось усиливать через боль зрение, чтобы разглядеть пятна на полу.

Минут через пятнадцать я наткнулся на развилку, о которой скорее всего и говорил Миша. Никаких ориентиров куда свернуть не было, два коридора, уходящие в разные стороны от основного были совершенно одинаковые. Но только в одном из них камни отличались друг от друга по оттенку, создавая едва видимую дорогу, уходящую вперед. Решив, что сначала осмотрю именно этот туннель, я свернул в него, предварительно проверяя дорогу одной из монет, которую бросал на более темные камни прежде, чем на них ступить. Пока все складывалось не так уж и плохо. Проверять дорожку из светлого кирпича я не стал. Не хотелось бы ненароком активировать ловушку, которая бы поджарили половину коридора вместе со мной.

Сосредоточиться на сторонних мыслях у меня не получалось. Голова болела от звуков моих собственных шагов, но снижать бдительность, отключая один из органов чувств было бы равно самоубийству. Шел я довольно долго, понимая, что туннель ведет меня куда-то вниз. Судя по запаху и внешнему виду этого прохода, можно было подумать, что это какой-то виток старой, уже давно не использующейся канализации. И чем дальше я продвигался, тем тяжелее по какой-то причине было идти, словно двигался вперед под действием некой силы, которая предупреждающе пыталась меня остановить. Что любопытно, монеты из раза в раз спокойно ложились на положенное место, не сдвигаясь противостоящей мне силе, которая действовала, судя по всему, только на меня. Несколько полуразложившихся трупов, встретившимися на моем пути особого оптимизма тоже не вызывали.

Потом это давление внезапно прекратилось, вместе с зажегшимися факелами, висевшимина стенах. Дополнительного освещения мне было не нужно, поэтому я погасил светлячки, которые неотрывно следовали за мной и принялся осматривать место, куда вывел меня этот переход. Я наткнулся на тупик в виде монолитной стены из кирпича. Возле двери, прислонившись к одной из стен, находились чьи-то останки. Скелет, лишенный полностью плоти и одежды, словно был предупреждением об опасности, которая таилась в этом коридоре.

Я подошел к стене и попытался перейти через нее, как через стену в библиотеке, но руки ощущали под собой только твердую поверхность. Открыв глаза, я по привычке осмотрел стену, уже прикидывая время, затраченное на этот переход. Ну не могло быть так, чтобы это оказался обычный тупик.

Как-то ведь все эти мертвые люди смогли сюда попасть. А судя по останкам одного из них, пролежал он тут гораздо меньше времени, нежели остальные. Внезапно глаз зацепился за символ, который едва был заметен на одном из камней. Знакомый мне знак ока Гора вызвал смешанные чувства. Решив лишний раз не удивляться маниакальному стремлению своих родных использовать свою кровь везде, где только это было возможно, я уже привычно полоснул по ладони кинжалом и приложил окровавленную руку к камню, на котором была выгравирована руна.

Небольшое сияние озарило стену, после чего она с легким щелчком подалась немного вперед и отодвинулась в сторону, открывая мне выход из жуткого туннеля.

Я осторожно прошел через открывшийся проем, что оказался выходом в какую-то темную комнату. Судя по обстановке, она было явно нежилая. Мебель, покрытая пылью. Дряхлый, местами истлевший от старости половик и такого же качества покрывало на большой кровати. Это было странно, учитывая, что вокруг комнаты через стены, пол и потолок я слышал многочисленные голоса десятков людей. За дверью послышались шаги, но кто-то прошел мимо, даже не останавливаясь.

Ладно, нужно осмотреться, прежде, чем идти за Мишей и баронессой. Подождав, пока за дверью наступит относительная тишина, я аккуратно открыл двери, которые, на удивление, не были заперты, и вышел, быстро прикрывая их за собой.

Я оказался в светлом длинном коридоре, по обе стороны которого располагались двери с номерами на них. Посмотрев на ту, из которой вышел, я запомнил, что номер ее четыреста четыре.

Увидев в конце коридора горничную, которая шла в мою сторону, таща перед собой большую тележку, я подошел к ней, улыбаясь и перекрывая ей путь.

— Господин, — обозначила она поклон, нахмурившись. Было видно, что она пыталась меня вспомнить. Возможно, знание всех посетителей этого места входило в ее непосредственные обязанности.

Я вздохнул и решил, что и так провел в туннелях слишком много времени, чтобы пытаться просто вести беседы, пытаясь разговорить хоть кого-нибудь.

Я улыбнулся ей и резко придвинулся, устанавливая зрительный контакт.

— Все хорошо. Успокойся, — тихо проговорил, слыша, как ее сердцебиение, сделавшее скачок, как только я приблизился, постепенно выравнивается, а сама она расслабляется.

— Ваши глаза… — пролепетала она, не пытаясь отвести взгляд. Мне было не до сантиментов, поэтому я без зазрения совести использовал способности вампира, которые после поглощения оборотня почему-то стали отзываться легче.

— Что это за место? — ровно спросил я, слыша шаги и голоса людей, но в прямой видимости никого не наблюдалось.

— В гостевом доме, — ответила она, начиная сопротивляться подчинению. Я сосредоточился, усиливая ментальное воздействие.

— Где мы находимся?

— В Новгороде. Возле северных ворот. Кто вы? — нахмурилась девушка.

— Кто живет в этом номере? — продолжил я напирать, указывая рукой на ближайший ко мне номер, понимая, что моих сил не хватит, чтобы длительно воздействовать на нее.

— Граф Покровский.

— Хорошо. Ты помнишь меня, я охранник графа Покровского. Почему комната четыреста четыре пуста?

— Туда нельзя входить, она проклята. Раньше это был сиротский дом и принадлежал семье Морозовых. В комнату нельзя входить, такие правила, — она нахмурилась и отвела взгляд, как только я разорвал контакт, чувствуя, как из носа течет кровь. Вытерев ее рукой, я обошел девушку, которая как ни в чем не бывало продолжила движение по коридору, не придавая значения разговору, который состоялся со мной.

Я узнал достаточно, остальное выясним, когда окажемся здесь. В принципе, все складывается неплохо. Осталось вернуться за остальными и покинуть этот поистине гостеприимный город.

Подойдя к номеру, я взялся за ручку двери, ощущая легкое покалывания в руке. Вот оно что. Сюда просто никто не может войти, если не является наследником моей семьи.

Потратив время, чтобы открыть проход в поисках рычага, активирующий механизм, которым являлся точно такой же камень с изображением ока Гора, я, наконец, попал в туннель и буквально бегом бросился в поместье, надеясь, что за время моего отсутствия ничего не случилось.

Путь в поместье занял гораздо меньше времени, и когда я вышел в библиотеку, то с облегчением увидел, как девушка спит, лежа на полу, положив голову на колени Миши, который в это самое время читал какую-то книгу с умиротворенным видом.

— Что так долго? — пробурчал он, не поднимая глаз от книги, переворачивая страницу.

— Я нашел выход. — Отмахнулся от Миши, направляясь к кристаллу, чтобы связаться с вампиром. Я замер перед ним, не понимая, что мне следует делать.

Услышав шум и скрежет откуда-то снаружи, я буквально вылетел из библиотеки, направляясь в сторону смотровой башни. Купола не было. Вместо него расползалась какая-та черная сеть-паутина, которая медленно продвигалась к поместью. Выглядело это довольно зловеще и пугающе в сереющем небе опускающихся вечерних сумерек. Группа людей во главе с несколькими магами, которые взламывали защиту и направляли сеть в мою сторону уже готовились к штурму, уточняя детали. Как я понял, они все же не до конца понимали, что и кого именно они должны тут найти.

Спускаясь вниз, я на ходу достал планшет, пытаясь связаться с Романом. Он ответил не сразу. Вместо изображения княжича были какие-то синеватые всполохи, а речь постоянно прерывалась. Складывалось чувство, что связь либо глушат специально, либо эта сетка-заклинание, пущенное на поместье, мешала адекватной работе.

— Слышишь меня? — наконец, увидел я изображение друга. — Свяжись с Разумовским. Я нашел выход, жду информацию от него.

— Продвигайся к северным воротам, — после длительной паузы смог ответить Роман, и связь окончательно пропала.

Я вбежал в библиотеку ровно в тот самый момент, когда под потолком зажглись синие лампы, а из стен начал медленно выходить дым, который завихрялся и становился плотнее, в конечном итоге застывая в прозрачный голубой камень, по мере своего продвижения. Дым заполнял все пространство поместья, окутывая предметы, которые становились буквально вмурованы в этот прозрачный камень. На ум пришла ассоциация о различных жуках в янтаре, которые частенько продавались в качестве сувениров. Воздух так же становился плотнее, словно кто-то выкачивал его из помещения. Кислорода не хватало, а от действия паров дыма кружилась голова. Я еле доплелся до стены перехода, возле которого метался Миша, с ужасом глядя, как работает одно из охранных заклинаний моей семейки.

Я буквально ввалился в проход следом за призраком, с облегчением ощущая, как в легкие поступает относительно чистый воздух.

Отдышавшись, я всмотрелся в испуганные лица Сташковой, прижимающей к груди котел, в котором плескалось зелье перевоплощения, и Миши, который нервно привязывал к поясу голову Копоша дрожащими руками.

— Ты знаешь, что твои родственники психи-ненормальные! — наконец, нашелся, что сказать призрак. — Мы же могли погибнуть. Даже я ощущал на себе действие этого дыма. Почему ты не отключил защиту дома?

— Если бы я знал, как именно это сделать. Но есть и хороший момент, таким образом дом и все содержимое в нем защищено, — философски пожал я плечами. — Идем, только тихо.

К сожалению, Сташкова долго передвигаться не смогла. Звуки, которые ее оглушали буквально заставили свалиться на пол, закрывая уши, чтобы хоть немного уменьшить боль. Лист Дзюбокко, который заботливый призрак положил ей в рот немного уменьшил ее страдания, но полностью эффект не снял.

В итоге, я подхватил девушку на руки и двинулся как можно быстрее, обходя ловушки, которые, слава богу, на Мишу никоем образом не реагировали. Когда мы вышли в коридор, заканчивающимся переходом в гостиный дом, баронесса расслабилась и спустя несколько минут уже могла самостоятельно передвигаться.

Я открыл проход и повернулся к девушке, цвет лица которой приближался к зеленоватому. Она старалась не зацикливаться на скелете, но постоянно бросала взгляд в его сторону. Судя по всему, боль начала проходить, и сохранять спокойствие у нее выходило все сложнее с каждой минутой.

— Так, я надеюсь, вы взяли у трупа того мужчины несколько волосков? — задал я не слишком своевременный вопрос.

— Угу, — буркнул Миша, доставая из кармана пучок волос с остатками засохшей кожи. Девушка сглотнула, стараясь подавить подступившую к горлу тошноту.

— Хорошо хоть скальп целиком не снял, — усмехнулся я, очищая волоски от всего лишнего. — Да что вы замерли-то, давайте уже мешайте свое варево! — прикрикнул я на них, когда вернул волосы обратно призраку.

Те, словно опомнились и занялись делом. Получив жидкость ярко-синего цвета, Миша протянул стакан мне.

— Почему оно голубое? — с подозрением покосился я на содержимое.

— Понятия не имею, — развел он руки в сторону. — Розовое — девочка, голубое — мальчик. Вполне логичное объяснение, наверное, — сам покосился он на стакан в моей руке. — Не волнуйся, даже если ты погибнешь, то лично я практически ничем не рискую. Она, скорее всего, тоже, — уверенно кивнул он, ничуть не успокаивая этим ни меня, ни девушку.

— Звучит логично. — Улыбнулся я, после чего выдохнул и выпил предложенное мне варево, ощутив на языке неприятный вкус, которого в прошлый раз не было. Но волна боли, которая наступила сразу же, была точно такой же. Правда, длилась гораздо дольше.

Когда все наконец закончилось, я открыл глаза, сразу рассматривая свои ладони. Изящные тонкие пальцы, чуть длиннее моих собственных, на ладонях ни единой мозоли, а дорогой маникюр явно говорил, что тот труп не принадлежал какому-то рабочему поместья.

— Не похож на зомби? — спросил я у парочки довольно приятным голосом, которые оценивающе смотрели на меня.

— Кого-то ты мне напоминаешь, — нахмурился призрак. — Не могу вспомнить. Но лицо довольно знакомое.

— Ладно, уходим, — отмахнулся я, снимая с себя пиджак с брюками, которые стали мне совершенно малы, хорошо, хоть броня и в этот раз не подвела, подстроившись по форме тела. — Назад пути все равно нет.

Глава 17

Мои спутники нырнули в проход следом за мной, оказавшись в номере гостиного двора. Проем сразу же закрылся со зловещим щелчком, от которого баронесса вздрогнула, озираясь по сторонам.

— Где мы находимся? — тихо спросил Миша, обходя комнату и присаживаясь на кровать. Правда, как только призрак коснулся матраса, тут же раздался скрип, иссохшие ножки старой мебели подкосились, и конструкция, с диким грохотом опустилась на пол, поднимая столб многолетней пыли.

— В очередном убежище моих родственников, — пояснил я, как только Сташкова прокашлялась, а пыль осела обратно. — Сейчас это гостевой дом, поэтому не следует создавать слишком много шума.

— Нужно было раньше говорить, — пробурчал недовольный призрак, поднимаясь с пола, на который он скатился и закрыл голову руками, как только кровать под ним развалилась.

— Ну кто ж знал, что ты такой тяжелый, — развел я руки в стороны, подходя к небольшому шкафу, который находился как раз за стеной, открывающий скрытых проход. За дверьми комнаты раздались испуганные голоса и вскрики. За ручку кто-то пару раз дернул, но открыть дверь не смог. Спустя несколько минут все затихло, и жизнь за стенами пошла по-прежнему.

Открыв шкаф, я взглянул на себя в зеркало, которое висело с внутренней стороны одной из створок, внимательно разглядывая свое отражение. На меня смотрел молодой мужчина, худощавый, высокого роста. Лицо его было выразительным: тонкие скулы, узкий подборок, светлые волосы, кажущиеся седыми, и ярко зеленые глаза. На мой взгляд, юноша был излишне бледен и, вкупе с внешностью, очень привлекал внимание.

— Что теперь? — тихо подошла ко мне со спины девушка, глядя в мое отражение.

— Схожу прогуляюсь, — ответил я, перебирая разнообразную одежду на вешалке. Как и все остальное, она была старая и ветхая, но все же лучше, чем выходить в свет в драконней броне, которая довольно сильно бросалась в глаза. К счастью, костюм на мое нынешнее телосложение нашелся и, быстро одевшись, я закрыл шкаф.

Миша сидел в центре комнаты, смотря куда-то сквозь меня с отрешенным видом. Сташкова же, в свою очередь, окинула меня оценивающим взглядом и удовлетворительно кивнула.

— Нет, ты кого-то мне все-таки напоминаешь, — пробормотал Миша, вскакивая с пола. — Помни, что действие зелья по моим прикидкам будет длиться не более пары часов, так что времени действительно не слишком много.

— Буду знать, — кивнул я, раскрывая сумку, которую захватил с собой призрак во время нашей экстренной эвакуации. Я и не думал, что о ней кто-нибудь вспомнит, потому как сам бросил ее возле перехода еще в первую мою вылазку.

Достав женскую одежду, которую взял из комнаты матери, я протянул ее опешившей девушке.

— Посмотри, если сможешь под себя подогнать, то будет лучше. Все-таки, как я понял, это место для элиты.

Она нахмурилась и взяла протянутые вещи, уходя в направлении узкой двери, в которой оказалась ванная комната. Миша достал свой набор алхимика, раскладывая его на полу, полностью погружаясь в работу и отрекаясь от посторонних мыслей. Все были при деле, поэтому я не мешкая вышел из номера, дождавшись, когда коридор снова опустеет.

Без усиленных органов чувств было не привычно, поэтому приходилось надеяться на свое внутренне чутье и быть максимально осторожным и сосредоточенным.

Опасался я зря. Пока спускался вниз никто из гостей и прислуги гостиницы не обратили на меня внимание, занятые своими собственными делами и разговорами, лишь бросая на меня взгляд, как только я оказывался рядом. Как я и полагал, меня принимали за очередного охранника, которых было здесь довольно много. Публика была тут разношерстная, а охрана господ носила самое разнообразное оружие, включая какое-то подобие нунчаков, которое видел у одного на поясе.

Выходить из гостиницы, не будучи уверенным в том, что смогу беспрепятственно зайти обратно, я не стал. Так или иначе, номер мы не снимали, а тут вполне возможно были какие-нибудь идентификационные ключи на входе. Поэтому я лишь прошелся по вестибюлю, отмечая спокойствие всех собравшихся. Правда, ввалившиеся сотрудники правопорядка с гербом правящего дома княжества немного повысили градус напряжения и недовольства. Решив на глаза им лишний раз не попадаться, я вышел в один из коридоров, который заканчивался каким-то подобием бара с живой приятной музыкой. Все столики были заняты посетителями, хотя стойка, за которой располагался местный бармен, в традиции жанра оглядывающий собравшихся внимательным взглядом и протирая белоснежным полотенцем уже сверкающий стакан, была совершенно пуста.

Я сел недалеко от него на высокий стул и махнул рукой, привлекая внимание. Тот быстро оценив меня по внешнему виду, лишь поморщился, но отвлекшись от своего безусловно важного дела, подошел ко мне.

— Виски односолодовый, — коротко бросил я, сверкнув золотой монетой, которую достал из кошелька. Тот кивнул, сразу же поменяв ко мне свое отношение, ставя передо мной стакан со льдом и наливая из открытой бутылки светло-желтую жидкость. Пригубив напиток, я отметил его качество. Виски оказался довольно неплохим. Поставив стакан, вновь обратился к бармену. — Как-то многолюдно сегодня.

— Как всегда, — пожал он плечами. — Бывает и больше, многие не захотели оставаться из-за событий в городе.

— Говорят, какой-то мятеж в центре, — бросил я, отворачиваясь от него в сторону молодой женщины на сцене, исполняющей какой-то романс.

— Да какой мятеж, — проглотил наживку мужчину, — так, очередные разборки между графами. Такое тут сплошь и рядом.

— То есть, моему нанимателю ничего не угрожает? — повернулся я к нему, снова беря в руки стакан. — Капризная девчонка так и рвется в центр на какую-то вечеринку, ради которой приехала в Новгород.

— Конечно. Даже комендантский час не объявлен, — махнул он рукой. — Так что, не переживай, пусть гуляет.

— Не хотелось бы, чтобы потом ее отец мне голову открутил, ну или что поважнее, — усмехнулся я. — Даже вертолет отправил за ней. Но она и слышать об этом не хочет.

— Северные ворота не закрывали. Просто, количество патрулей увеличили на улицах, поэтому все в нашем прекрасном городе спокойно. Новгород никогда не спит, — подмигнул он мне, явно на что-то намекая.

— Антон? — кто-то обратился ко мне со спины, положив руку на плечо. Я резко развернулся, хватаясь за рукоять меча, висевший сбоку в ножнах. Хорошо хоть реакция тела была все же не такая, как у моего собственного, и я не успел его обнажить.

На меня удивленно смотрела женщина лет тридцати, которая совсем недавно выступала на сцене перед публикой. Она была красива, вечерний макияж выделяли серые, кажущиеся чуть ли не прозрачными глаза, черные волосы спадали на плечи, а вечернее платье довольно эффективно подчеркивали все достоинства ее фигуры, делая талию даже тоньше, чем она была на самом деле.

— Я думала с тобой что-то случилось, ты так долго не появлялся, ушел из академии и будто пропал, — я аккуратно убрал ее руку со своего плеча, улыбнувшись.

— Простите, но вы обознались, — довольно уверенно проговорил я.

— Но…

— Дима, — ко мне подлетела девушка, в которой я едва смог узнать Сташкову. За очень короткое время она умудрилась привести себя в полный порядок. Черное неброское платье точно сидело по фигуре, волосы были забраны в какую-то замысловатую прическу, а отсутствие хоть какого-то макияжа, скрашивало ожерелье из синего камня, которое красовалось у нее на шее. — Ты должен был находиться у дверей номера, — капризно протянула она, оборачиваясь на женщину, которая переводила взгляд с нее на меня.

— Простите, видимо, я ошиблась. — Пробормотала певица, тряхнув головой и, развернувшись, прошла к сцене через весь зал, приковывая внимание богатеньких мужчин, буквально пожирающих ее взглядом, несмотря на то, что были в сопровождении своих жен и подруг. Верить в то, что она действительно обозналась, было бы серьезной ошибкой. Получается, этот Антон действительно не был из высшего общества, несмотря на свой внешний вид.

— Я хочу погулять, — дернула она меня за рукав, едва уловимо кивнув в сторону выхода, возле дверей которого мялся Миша, теребя халат, под которым прятал, наверное, все наши вещи, вынесенные из поместья, включая голову древнего вампира. Хотя, зная призрака, он мог еще и полотенца тут свистнуть.

Я положил монету на стойку и поднялся на ноги, не сопротивляясь тому, как девчонка схватила меня под руку и повела на выход, под ухмылку бармена.

— Я взяла одну из вещей из сумки, — виновато прошептала она, посмотрев на меня.

— Ничего страшного, — кивнул я, понимая, что без ожерелья образ капризной баронессы явно был бы не полным. — Все спокойно, можно уходить. Правда, во мне узнали некоего Антона.

— Это не слишком хорошо, — серьезно ответила она, сама ускоряя шаг, буквально натыкаясь на группу молодых людей, под смех ввалившихся в бар. Они практически полностью перекрыли выход, от чего мы затормозили, чтобы их пропустить вперед.

— Юля! Вот кого точно ожидал сегодня здесь увидеть. Красавица никогда не пропустит одну из главных тусовок года, — внезапно затормозил один из парней лет восемнадцати на вид. Под его вопль все обернулись, полностью концентрируя внимание на баронессе.

Она освободила свою руку и обняла окликнувшего его парня, как-то натужено улыбнувшись.

— Жоржик, вот тебя я совершенно не ожидала тут встретить, — я хмыкнул, глядя, как преображается девчонка. Даже голос изменился, став выше на пару тонов.

— Мы думали, ты заболела, или отец после той выходки в Питере тебя наказал. Тебя же в сети не было несколько дней, — одна из девиц обняла ее, поцеловав в щеку. Я покосился на стоявшего уже рядом с нами Мишу, которой жестами показывал, как накидывает себе петлю на шею и вздергивается, начиная биться в конвульсиях. Сташкова рассмеялась, глядя на призрака, слушая щебетание девицы.

— Так и есть, такой скандал… Вы не представляете. — баронесса закатила глаза, отстраняясь от компании. — Поэтому никакого веселья и сети, — сморщила она носик.

— У тебя новый охранник? Хоть симпатичный на этот раз, — оценивающе оглядела меня с ног до головы девица и полностью потеряла ко мне интерес. — Центр перекрыли после какого-то взрыва, поэтому мы в пролете. Все перенесли на завтра.

Я даже не заметил, как так получилось, что под щебетание и какие-то шуточки компании, они смогли оттеснить меня от нее и увести к стойке бара.

— Засада, — протянул Миша, — глядя, как баронесса задорно смеется и отшучивается, бросая на меня тревожный взгляд. Я прекрасно понимал, что без подозрений вытащить ее не получится, а действие зелья все же скоротечно.

Инфопланшет после сбоя в поместье не подавал признаков жизни. Я даже не знал ждет ли нас обещанный вертолет возле северных ворот или вампир уже дал отбой. Позвонить было можно, но только из номера, которого у нас не было, а в том, что был — никаких средств связи не наблюдалось. Поэтому оставалось только ждать, когда Сташкова наболтается и покинет свою так некстати взявшуюся компанию. Я, как и остальная охрана, толпился возле входа, отсчитывая минуты. В диалог со мной никто не вступал, изображая полную сосредоточенность на лицах. Ну-ну. Я от нечего делать прикинул с десяток вариантов, при которых они бы и не заметили, как с их подопечными произошел бы любой несчастный случай, занимая те позиции, где они находились. Берут кого попало в охрану своих детей, а потом рыдают о том, что их чад взяли в заложники, убили или похитили. Хотя, Сташкова вообще гуляет по лесу без охраны. Но тут, скорее, норов баронессы такой. Прошло минут тридцать, но выбираться из круга своих друзей девчонка даже и собиралась.

— Ну, мы, конечно, можем оставить ее здесь, — протянул я.

— Без нее нас непременно остановят. Одинокий мужик, обвешанный оружием, наверняка привлечет внимание. — Покачал головой призрак.

Я поморщился, соглашаясь с ним. Внезапно знакомая волна жара прошлась по телу. Но ведь заявленные несколько часов явно не прошли. Я посмотрел на свои руки, которые пока выглядели как положено. Следом, я перевел взгляд на баронессу и покачал головой. Ну же, ты же не такая дурочка, которой по какой-то причине хочешь всем казаться.

Она соскочила со стула и пошла в противоположную от меня сторону, где располагался туалет. Я думал пойти за ней, но потом остановил себя. Я же не ее охрана на самом деле.

— Уходим, живо, — словно появившись из воздуха, показалась прямо передо мной девушка. Она распустила волосы и сняла ожерелье, а в глазах снова засиял угасающий зеленый огонек. — Твои волосы… Я наложила чары маскировки, но моих сил хватит минуты на две, — хватая меня за руку, буквально понеслась она к выходу мимо ничего не подозревающей охраны, которая даже не заметила, как мы исчезли прямо у них под носом. — Действие зелья прекращается, прости меня, я так виновата, — размазывая слезы и кровь, которая текла у нее из носа, рыдала девчонка, не прекращая движения.

Мы выскользнули из гостиного двора вместе с пожилой парочкой, перед которыми заботливо распахнули двери. Действия заклятия маскировки прекратилось ровно в тот момент, когда мы спустились с крыльца. Девушка резко остановилась и начала заваливаться на землю, потеряв сознание.

Я махнул рукой, подзывая дежурившую рядом с выходом машину перевозки, из тех, что были предоставлены самим гостиным двором. Увидев, как стоявшая неподалеку группа людей пользуются этим видом услуг, повторил в точности их действия. Водитель довольно проворно подъехал и открыл заднюю дверь, в тот момент, когда баронесса застонала и уже начала приходить в себя.

Усевшись на заднее сидение, она пристально посмотрела на ожидающего особых распоряжений водителя. Миша, как мог, умостился рядом, стараясь освободить нам больше места, но я все равно оказался зажат между ними в центре сидения, от чего даже повернуться было практически невозможно.

— Больше никогда не буду мешать виски и текилу, — заплетающимся языком проговорила баронесса, обращаясь к водителю. — Нам к этим, воротам. На выход, которые.

Она откинулась на спинку и закрыла глаза. Водитель перевел на меня сочувствующий взгляд и покачал головой.

— Никогда не понимал вашу работу. Так куда вам?

— К Северным воротам, — бросил я, протягивая ему две золотые монеты. Осталось всего три в запасе, но я надеялся, что ничего больше не случится, и они в Новгороде мне особо не понадобятся. — Это на чистку салона, на всякий случай.

Водитель кивнул, широко улыбнувшись, и наконец нажал на педаль газа.

— Ты как? — шепнул я девушке на ухо, вытирая оставшиеся капли крови на ее щеке. Волна знакомой боли, прокатившейся по телу, застала меня врасплох. Я зажмурился, стараясь не проронить ни звука, чтобы не привлечь внимание водителя.

Когда все закончилось, мы как раз остановились перед пропускным пунктом охраны, сотрудник которого вальяжно двинулся в сторону подъехавшего автомобиля.

— Баронесса Сташкова с охраной, — открыла она дверь, выходя из салона навстречу охраннику. Девушка приложила ладонь к какому-то планшету, после чего раздался писк. — Мне нужно спешить, меня ждет вертолет. — Надменно проговорила она.

— Конечно, ваша светлость, — кивнул охранник, переводя взгляд на машину, где я снимал с себя уже не подходивший мне по размеру пиджак, бросая его под сидение. Со штанами сложнее, поэтому я успел только закатать штанины, не отрывая взгляда от происходящего снаружи.

Водитель повернулся ко мне, но я успел отвернуться, чтобы он в темноте не сумел разглядеть мое лицо. Как только я закончил небольшие приготовления, выскользнул из автомобиля, направляясь к баронессе и ожидающему меня охраннику. Сташкова покачнулась и выбила планшет из рук охранника, когда начала махать руками, стараясь устоять на ногах. Планшет упал на землю, а его экран покрылся мелкой сеткой трещин.

— Так мы можем идти, тик-так, часики тикают, вы стоянку вертолета сами будете оплачивать? — протянула она, как только я подхватил ее, не давая уже действительно упасть.

— Но…

— Дима, звони папе, скажи, что меня тут тормозят, пускай разбирается, — бросила она в мою сторону, направляясь к воротам. Я хмыкнул, доставая сломанный инфопланшет, на что охранник начал махать руками.

— Можете проходить. Мне не нужны проблемы, — затараторил он. — Пройдете проверку уже перед выходом. Сами понимаете, такие правила, все-таки в городе не совсем спокойно…

— Конечно. — Я спрятал планшет и двинулся за Сташковой, которая начала уже пинать ворота, выказывая свое недовольство.

Ворота перед нами распахнулись, и мы выскользнули за внешний периметр, метрах в трёхстах от выхода, немного в стороне располагался небольшой пустырь, на котором стоял один вертолет. Как же я надеялся, что это был именно наш. Оттуда выпрыгнул один человек, которого рассмотреть мне сразу не удалось, и двинулся к нам навстречу. Копна рыжих волос сразу же бросилась в глаза, а фигурка, очень сильно напоминала Софью, когда девушка приблизилась к нам ближе. Остановившись, она сделала какой-то пасс рукой, после чего повернулась к вертолету и снова махнула рукой, возвращаясь к нему. Лопасти начали медленно вращаться. Хороший знак.

— Стойте! — раздалось сзади, я обернулся и остановился напротив открытых ворот. Не следует пока привлекать внимание неподчинением. В то время, как Сташкова наперегонки с Мишей довольно проворно бросились к ожидающему нас вертолету, которому еще понадобится некоторое время, чтобы быть готовым к взлету.

Водитель, вышедший из автомобиля, что-то говорил охраннику. Он повернул голову в мою сторону ровно в тот самый момент, когда я приложил ладонь к новому планшету, протянутому мне. Глаза водителя округлились, и он на секунду замер, после чего начал размахивать руками и что-то объяснять. Сигнал тревоги я услышал уже вдалеке, когда сорвался с места, догоняя ушмыгнувшую от меня парочку.

Запрыгнув в вертолет, я протянул руку, буквально втаскивая девчонку внутрь, после чего закрыл за собой дверь, ощущая, как борт поднимается вверх.

— Погнали! — прозвучал знакомый голос. Повернувшись, я увидел улыбающегося Романа, который выдохнул с облегчением.

— Они требуют остановиться, — раздался голос пилота в заполненном людьми салоне. Я смотрел на незнакомые мне лица мужчин и женщин, которые особо не обращали на меня внимание. Софью среди них я не разглядел. Хотя часть в конце салона не просматривалась и была закрыта плотной занавеской.

— Посылай их к моему отцу и врубай защиту, — крикнул княжич, оборачиваясь ко мне. — Пускай уже на высшем уровне разбираются в той чертовщине, которая тут происходит.

Я расслабленно опустился прямо на пол в салоне, ожидая какой-либо атаки или очередного предательства пилота, но ничего из этого не последовало, а мы, набрав определенную высоту, начали полет.

— Ну наконец-то, если мы опоздаем на главное событие в моей жизни, я лично выкину тебя из вертолета, — я встрепенулся, поднимая голову на говорившего.

— Серж? Ты тут какими судьбами? — простонал я, глядя на недовольного модельера, который стоял напротив меня, сложив руки на груди, прищуривая глаза и надувая губы.

— Милый, ты здесь только благодаря мне.

Глава 18

Я с большой неохотой поднялся на ноги, отмечая, что каждая косточка и мышца в моем теле болит от перегруза. После ритуала поглощения, особенно второго, необходимо минимум пару дней находиться в полном покое и поднимать не больше, чем вес вилки, которую используешь для употребления огромного количества пищи, необходимого для восстановления. По крайней мере, так говорят. В своей прошлой жизни, о которой я уже даже не вспоминал, ритуал проходил всего один раз, до второго этапа, в свое время, еще не дослужился.

Мало того, что я отдыхал не помню когда, так еще использовал несколько раз силу оборотня, с которой еще не сроднился и в которой толком не разобрался. Про еду вообще говорить нечего, последним принятием пищи был эликсир для перевоплощения, а перед ним отравленный чай. Глоток виски в баре гостиного двора точно не скрасило мое самочувствие.

— Может, мне кто-нибудь объяснит, тут происходит? — поинтересовался я, глядя, как Роман отвлекся на звонок на своем инфопланшете и выскользнул в кабину пилота, а из закрытой части салона вылетел рыжий вихрь и бросился мне на шею.

— Никогда больше так со мной не поступай, — прошептала Софья, утыкаясь мне лбом в грудь. Ее волосы были частично собраны в какое-то подобие прически, от которой так сильно пахло химией, что у меня перехватило дыхание и я, отвернувшись от нее, несколько раз чихнул.

— Ну все-все, потом помилуетесь, время деньги и моя репутация, — оторвал от меня довольно бесцеремонно Серж девушку и развернул в сторону знакомого мне стилиста, который, всплеснув руками, принял свою потерю в руки и силком потащил за занавеску.

Сташкова устало сидела на крайнем месте рядом со входом и пыталась отдышаться от спринтерского забега. Все люди были занятый своими делами, передвигаясь с места на место, как муравьи в муравейники, только Миша стоял в центре прохода, ежесекундно уворачиваясь от набирающей обороты с каждой секундой возни на борту вертолета.

— Нам лететь минут тридцать, — показался Роман и, подойдя ко мне, крепко обнял. — Звонил отец. Он в очень плохом расположении духа, но пытается во всем разобраться. При первой же возможности он к нам присоединиться.

— Что тут происходит? — практически прорычал я, глядя, как Серж осматривает меня с ног до головы, приложив палец к губам, о чем-то глубоко задумавшись.

— Ах, да. Слушай, ты только не злись, — усмехаясь, похлопал меня по плечу княжич. — Нам пришлось приложить некоторые усилия, чтобы выдернуть тебя с территории Новгорода, не привлекая внимания. Куча звонков, угроз, интриг, ну это со сторону графа, с моей — исключительная дипломатия.

— Можно покороче, — я дал себя усадить на свободное место Роману. — Я пару суток не ел, не пил и не спал. В следствии чего, очень сильно устал, а ваша инициатива с отправкой ко мне девушки, вообще чуть не вогнала меня в гроб. Так что, я не слишком настроен на долгие разговоры и намеки.

— Хм, — задумался Роман, делая зачем-то шаг от меня. — Тут такое дело, в общем, мы сумели выбить место на имперском показе мод Сержу, чтобы делегацией вылететь в столицу, сделав остановку в Новгороде, для укомплектования штата, да. — Наконец, нашелся, что сказать княжич, объясняя все тихим шепотом, от чего в гуле голосов приходилось сильно напрягать слух. — Только загвоздка в том, что показ уже идет, а для заключительного выхода оставалось где-то часа три, за которые он не мог подобрать моделей под свою коллекцию. В общем, пока он не отказался от показа его мечты, бросившись с моста в реку, я предложил себя в качестве модели, ну и тебя, ссылаясь на твои старые обещания Сержу.

— Ты что предложил? — поморщился я, закрывая глаза.

— Да там работы от силы пол минуты, туда-сюда пройти, — отмахнулся Роман, шмыгнув в центр салона, скрываясь за занавеской, куда утащили Софью.

Я внимательно осмотрел собравшихся, отмечая, что за такой короткий срок они смогли преобразиться внешне. Над некоторыми продолжали работать стилисты, укладывая волосы моделей и завершая макияж. Мы пролетели от силы несколько минут, за которые работа, остановившаяся в салоне во время нашего бегства, снова кипела, словно мы не были над землей на высоте нескольких сот метров, а вот-вот готовились выходить на подиум.

— Так, работы тут много. Дорогой, ты из какой канализации выпал? — наконец, подлетел ко мне Серж, протягивая какую-то коробку. — От тебя жутко воняет, а твои волосы. Ох, это удар в самое мое сердце, — я не поднимал на него глаза, стараясь не замечать модельера, который начал бегать вокруг меня, щупая, теребя волосы и постоянно причитая. Я, не ожидая ничего хорошего в завершении сегодняшнего вечера, раскрыл коробку, доставая оттуда ботинки из чистой кожи, без страз и сверкающих камней, довольно строгого даже, можно сказать, военного образца за исключением платформы сантиметров десять в высоту и такого же размера тонкого каблука.

— Это что? — помахал я перед ним довольно тяжелой обувью.

— Это твоя обувь для выхода, а ты, о чем подумал, — прищурился Серж, буквально на секунду останавливаясь, после чего повернулся к стилисту, что-то ему объясняя и постоянно показывая на меня.

— Я это не надену, — положив ботинок и захлопнув коробку, бросил ее на пол, поднимаясь на ноги.

— Конечно же наденешь, — похлопал меня по груди модельер, поморщившись. — Так, бери этот неотесанный кусок глины и в рекордные сроки сделай из него произведение искусства, достойное художникам Италии. Роман, солнце мое, ты можешь заставить эту штуку лететь быстрее, до нашего выхода осталось всего сорок минут. Ах, если мы не успеем, я направлю эту груду железа прямо в скалу. Вы можете поверить, меня пригласили на закрытие имперского показа, — раздалось уже где-то в конце салона.

— Пройдемте со мной, — хмуро осмотрел меня паренек лет двадцати, как ворона выделявшийся из остальной массы сверкающих, напудренных лиц. Он был абсолютно нормальным, не накрашенным, с обычными взъерошенными волосами. Еще раз задумчиво меня оглядев, он развернулся и побрел в сторону закрытой части салона.

— Стоп, мне не хватает одной модели. Боже, как так, мне нужна женщина, срочно, — буквально сбил меня с ног все больше паникующий Серж, голося на весь салон вертолета. — Девушка, проснитесь, — подлетел он к Сташковой, которая с трудом разлепила глаза, стараясь сфокусироваться на модельере. Миша сидел рядом с ней, держа баронессу за руку, которая, в свою очередь, довольно крепко сжимала призрачную кисть. — Ага, вы такая красивая, ростом только не вышли, но это поправимо, ну и нос. Ничего, исправим. Да, точно, тот костюм может подойти, если что подгоним перед выходом, — стащил он ее с кресла, поставив перед собой. — Скажите, милая, вы никогда не хотели стать моделью?

Стараясь отгородиться от этого цирка, я отодвинул занавеску, очутившись в части салона, отданной для гримёрной, или как это тут называлось. Здесь развернулось несколько стилистов, которые носились вокруг своих жертв, которыми оказались Роман и Софья. Они сидели в креслах и полностью отдали себя в руки профессионалов. Княжич самым наглым образом спал, громко посапывая, а девушка с флегматичным лицом листала какой-то журнал, лишь изредка бросая на себя взгляд в большое зеркало, которое держал перед ней мальчик-подросток. Она, увидев мое отражение, улыбнулась и опустила глаза, когда ко мне подлетела парочка девчонок, закрывая каким-то пледом, который трансформировался в непрозрачный короб высотой чуть выше моего роста. Он вмещал в себя троих, тесно прижатых друг к другу человек. Попытавшись выпутаться из цепких рук девушек, которые буквально зажимали меня с двух сторон, я чуть не опрокинул эту конструкцию, после чего решил успокоиться и смириться с неизбежным, понимая, что выбраться с летящего вертолета, чтобы не похоронить остальных у меня вряд ли получится. Я даже не успел сообразить, как остался голым, сжимая лишь рукоять кинжала, который успел выхватить. Одна из девчушек, оставшаяся со мной в импровизированной раздевалке, посмотрела мне в глаза и, слегка прикоснувшись к груди одной рукой, другой аккуратно забрала у меня кинжал. Оставив меня в таком беззащитном состоянии, она выпорхнула за шторку.

— Влад, он твой, — протянула она и, судя по шагам, бросилась в другую часть вертолета. Когда исчезла вторая девчонка мое уставшее сознание даже не заметило.

Ко мне зашел тот самый молодой человек, который привел меня в эту часть салона.

— Я сейчас применю очищающее заклинание, — тихо проговорил он и взмахнул руками, выводя какую-то руну, после чего произнёс слово-активатор. Моя кожа буквально начала гореть изнутри, после чего я ощутил холодок и покалывание сотен маленьких иголок, а затем разогретые мышцы уже полностью были окутаны спасительной прохладой. Запах пота и волчьей шерсти улетучился, а кожа рук, которые я поднял перед глазами были чистыми без грязи и пыли, которые так ни разу и не удалось смыть после крушения вертолета.

— Это, конечно, не заменит настоящий душ, но хоть что-то, — проговорил он, бросая мне белый махровый халат. Как только я оделся, уже отрешенно осознавая происходящее, скрывающий меня короб опал, а те же самые девчушки подхватили меня за руки и посадили в кресло, на котором раньше сидел Роман. Софьи не было видно, видимо, с ней уже закончили.

Нацепив вокруг моей шеи полоску из белой ткани, следом накинули белоснежную простынь с двумя большими дырками, в которые довольно проворно просунули мои руки. Каждая из девушек, расположившись по бокам от меня, взяла по руке и начали заниматься моим маникюром, которого я никогда в жизни не делал. Вся эта возня вокруг меня казалось бесконечной пыткой. Бросив взгляд на часы, отсчитывающие время до конца полета, я понял, что летели мы всего-то каких-то десять минут, оставалось еще двадцать, если верить этим самым часам и брать во внимание данные в тридцать минут, о которых говорил изначально Роман. Сомневаюсь, что они успеют привести меня в порядок. Но пусть попробуют.

Влад корпел над моей головой, довольно зловеще клацая идеально наточенными ножницами возле самых ушей и глаз. Сначала я пытался следить за его руками и разглядеть, что именно он пытается со мной сотворить, но потом бросил это безрезультативное занятие. За то скоротечное время, пока он возился со мной, я успел задремать, пока меня не привело в чувство такое обилие лака, которым буквально поливали мою голову, от чего я вскочил, стараясь откашляться, надеясь, что мои легкие останутся в своем естественном положении.

Когда я, наконец, смог выпрямиться, то увидел, что в огороженном пространстве нахожусь наедине со стилистом, который пытался проникнуть в мою комнату в поместье вместе с Сержем. Он достал из кармана своей накидки кисть и со зловещей ухмылкой направился в мою сторону.

— Если на моем лице будет сверкать хоть одна блестка, то я вырву твое сердце и заставлю тебя его съесть, — прорычал я, плюхаясь на кресло под тяжелым взглядом Сержа, который залетел фурией, останавливаясь передо мной.

— Не нужно блесток, ты и так великолепен! Уверен, что произведешь настоящий фурор, — наконец, пробормотал он и, всплеснув руками, вылетел в основную часть под какой-то женский визг.

Решив больше не сопротивляться неизбежному злу, я спокойно дал себя разрисовать и под звон таймера, который прогремел по всему салону вертолета, почувствовал, как вертолет начинает снижение.

Я бросил взгляд на броню и оружие, которое аккуратной стопкой лежало на полу и подозвал к себе паренька, выполняющего роль: принеси, подай, не мешайся.

Он с готовностью материализовался передо мной, обозначив легкий поклон головы.

— Так, ты отвечаешь за это головой, — кивнул я в сторону своих вещей. — Не своди с них глаз и таскай туда, куда иду я. Если кто-то протянет к ним руки, скажи, что я емуих переломаю. Все понятно?

— Конечно, — кивнул парнишка, направляя в сторону оружия. Серебряный меч и родовой кинжал я захватил с собой. Правда, пришлось брать это все в руки, потому как прицепить на халат было невозможным. А никакую одежду мне пока не предложили.

— Так, осталось ровно двадцать минут до выхода. Время успокоиться, выдохнуть и переодеться. Все, на выход, — прозвучал командирский голос Сержа, после чего он под звук открывающейся двери похлопал в ладоши, поторапливая своих моделей.

Я встретился взглядом с Софьей, которая стояла рядом с Романом и что-то обсуждала с ним. Она удивлённо вскинула бровь, после чего улыбнулась и отвернулась. Интересно, что это могло значить.

Дождавшись, пока все покинут ненавистный мне вертолет, я вышел последним. По ушам сразу же резанула громкая музыка и многочисленные голоса. Было темно, а место, где мы приземлились оказалось крышей какого-то высотного здания. Жизнь в столице кипела, не смотря на поздний час. Все разительно отличалось от того, что я помнил из Москвы своего мира, только Кремль, который располагался недалеко был в точности таким, каким я его запомнил. Значит, мы действительно в столице Российской Империи. Как же долго я сюда добирался.

Я последовал за остальными под пристальные и пренебрежительные взгляды, которые отпускали охранники на входе в здание. Они даже не проверили оружие, которое я нес в руках, судя по всему, думая, что это какой-нибудь атрибут показа. Какая безалаберность.

Мы спустились по лестнице в помещение, часть которого была занята точно такими же в панике носящимися модельерами, моделями и стилистами, а часть, закрепленная за нами, была совершенно пуста.

Разделив потоки на мужчин и женщин, мы с Романом и еще пятеркой миловидных худых парней попали в руки каких-то мужчин и женщин, которые с ходу принялись нас одевать и раздевать. От этой мельтешни начала болеть голова, а внутренний голос разделился на два, один из которых, окрашенный вампирскими качествами, хотел просто поубивать всех вокруг, а второй просто выл. Таких мук я не испытывал никогда в своей жизни. Лучше бы я единолично сражался с оборотнями под защитой поместья в Новгороде, чем все это. Все носились, паниковали, что-то подшивали прямо на мне огромными иглами, которые не пойми как могли протыкать кожу, из которой была изготовлена вся одежда для показа. Я не знал, во что нарядил меня Серж, но Роман выглядел довольно-таки неплохо. Кожаные штаны, высокие ботинки на платформе без каких-либо намеков на каблуки, какая-та черная футболка с серебряным шитьем и черная куртка, очень сильно напоминающая ту, которую подарил мне Владимир, ну за исключением серебряных нитей, блестящих запонок и рисунка на спине в виде волка с открытой пастью, исполненного многочисленными переливающимися камнями.

Когда со мной было закончено, мне наконец разрешили подойти к зеркалу. Правда, никого, кроме княжича по близости по какой-то причине не оказалось. Лишь из-за шторки прилетела коробка все с теми же ботинками, которые презентовал мне Серж во время нашего полета.

Если честно, я себя сначала не узнал. Волосы были коротко подстрижены, а длинная челка, свисающая рваными прядями, практически закрывала половину лица. Бледная кожа казалась еще бледнее, а выразительные глаза изумрудного цвета были выделены едва различимой взглядом подводкой и тушью на ресницах, которые делали глаза еще больше, нежели было на самом деле. Черная одежда, которая не была украшена какими-бы то не было украшениями подчеркивала развитую для своего возраста фигуру. Единственное, что кожаная куртка была небрежно накинута на голое тело, зато брюки свободно сидели, не сковывая движений.

— Я его убью, — выдохнул я. — Проведет показ всей своей жизни и все, ему не жить.

— Да ладно, тебе, — подошел ко мне Миша, хихикая. — Давай, обувайся уже, осталось пять минут до твоего фееричного выхода.

— Я это не надену, — повернулся я к коробке, выпинывая ее за ограждение.

— Наденешь. Это не такая уж и большая плата за твое спасение. Тем более, ничего другого на тебя нет, отрастил лапищу, — достал ботинки из коробки призрак, которую осторожно пододвинули обратно, рассматривая их пристально. — Не так уж и плохо, рост прибавит, а то ты, как карлик в стране великанов.

Он протянул мне обувь, которую я принял со злобной усмешкой и двумя взмахами меча отрезал каблуки и платформу, после чего нацепил ее на ноги, стараясь успокоиться, чтобы не сорваться. Действие адреналина, постоянно поступающего в кровь в последние пару дней, начало заканчиваться, а на смену ему пришел весь спектр необработанных чувств оборотня, которые приглушались до этого.

Я обулся и сделал несколько шагов. На удивление, ботинки были довольно удобные, только ходить на неровно обрезанной подошве было не привычно. Поэтому я осторожно передвигался, стараясь сохранить равновесие, придумывая кару достойную модельера.

— Ну что ты ходишь, как беременная цапля, — скептически осмотрела меня Сташкова, заглянувшая ко мне. — Выпрямись, смотри прямо перед собой и медленно иди.

Она выглядела восхитительно. Миша, который хотел было сказать что-то ехидное так и остался стоять с открытым ртом, выронив кинжал, который я дал ему подержать, пока прикреплял к поясу серебряный меч. Кожаный комбинезон полностью облегал, одновременно и скрывая, и подчеркивая все прелести женской фигурки. Я сразу же обратил внимание на пластины, которые, как корсет полностью закрывали спину и живот, а воротник-стойка были практически полностью покрыты серебром, защищая горло девушки. Ко всему этому к спине были приделаны пышные большие крылья, которые чуть ли не перевешивали назад, но баронесса справлялась, держа эту конструкцию на себе.

— Что? — попросил я повторить то, что она сказала, разглядывая Софью и остальных моделей, которые появились перед моими глазами, как только закрывающая нас с Романом ткань опала. Наряд Софьи был более вычурным, но, тем не менее, с практичной точки зрения более защищенным.

— Она говорит, чтобы ты представил, будто тебе в глотку воткнули длинный шест и вытащили его из задницы, завязали глаза и пустили по канату, висящему на сотни метров над землей без какой-либо страховки, — повернулся ко мне призрак, с трудом отводя взгляд от Сташковой.

— Довольно емко, — фыркнула девушка. — Однако, сказано верно.

— Ох, какое чудо, Дмитрий, я так рад, что ты не стал капризничать и совсем портить мой праздник, ограничившись тем, что испортил только свой образ — промокнул слезу Серж платочком, который ему подала одна из помощниц. — Ну что, ребята, наш выход.

Я довольно уверенно двинулся к выходу, где уже толпились модели, нервно переговариваясь. Загрохотала музыка, ведущий огласил, что это последний показ, завершающий неделю моды в Москве. Несколько раз прогромыхало имя нашего модельера, и под громкую музыку первая модель вышла на подиум, следом за ней, вторая, третья… Зал огласили восторженные и изумленные перешептывания. Серж стоял рядом с нами и нервно рвал в руке уже второй по счету платок, которые ему регулярно меняли, когда те приходили в негодность.

— Обычно мы не называет имена моделей, принявших участие в показе, но на этот раз все иначе. Титулованные лица не могут оставаться без внимания. Такого списка приглашенных гостей не было никогда и ни у кого до этого момента, — раздался голос ведущего, не останавливая этот самый показ. — Баронесса Юлия Сташкова!

Девушка сглотнула, на секунду зажмурилась, видимо на что-то решаясь, и, резко открыв глаза, переместилась прямо в центр дорожки. Появившись в облаке черного дыма и вспышках зеленоватых молний, баронесса сделала несколько шагов и застыла в эффектной позе.

— Ну, раз она так, то и нам нужно не ударить в грязь лицом. — Подмигнул я Софье, сотворив заклинание левитации, взмывая на полметра в воздух. После чего начал медленно выпускать из себя ледяную силу, мгновенно окутавшись ледяным ореолом.

— Не ударим, можешь не беспокоиться. — Улыбнулась Софья, вызывая вокруг себя пламя и, с помощью магии поднимаясь в воздух.

— Баронесса Софья Голицына и Барон Дмитрий Морозов! — Диктор очнулся, когда мы уже вылетели на сцену, оставляя за собой огненные и ледяные шлейфы. Противоположенные стихии, соприкасаясь, разлетались сотнями разноцветных искр, наполняя весь подиум причудливыми сияющими дорожками. Сделав неполный круг, мы приземлились возле Сташковой, и так же сделали несколько шагов вперед.

Пока зал аплодировал, а некоторые даже вскакивали и что-то кричали, у меня нашлось время осмотреться. Прямо по центру находилась имперская чета, в виде трех братьев нашего императора Меншикова вместе с супругами и детьми. Весь их вид говорил о том, что они не прочь были бы присутствовать где-нибудь в другом месте, и как можно подальше отсюда. Но судя по персонам в первых рядах, это был больше, чем показ мод. Я насчитал как минимум тринадцать князей из Совета, включая Головина, которому улыбнулся и едва поборол желание помахать рукой.

Встретившись взглядом с цесаревичем Александром, который подобрался, увидев меня, я направил все свои силы вампира, стараясь донести до него одну единственную фразу «Нужно встретиться».

Спустя десяток секунд, мы с девушками переглянулись и отправились обратно за кулисы. При этом Сташкова, что-то прошептав, обеспечила нам эффект постепенного растворения в тенях. Внезапно меня обдало волной жара, а в голове зашумело.

— Я сообщу о месте и времени. Оставайся в закреплённым за тобой номере. — Знакомый голос раздался рядом с ухом. Хорошо. Цесаревич принял сообщение. Главное, чтобы его никто больше не перехватил.

— И, наконец, Его Сиятельство, княжич Тверского княжества Роман Романов, — раздалось у нас за спиной, когда мы ушли со сцены.

— Что не так? — нахмурился я, заметив кружащего вокруг меня Михаила.

— У тебя кровь идет из носа. Ты в порядке? — спросила Софья, не глядя выхватывая у заботливого призрака тряпку.

— Да. Теперь я могу уже просто отдохнуть? — усмехнулся я. В голове шумело, а судя по ощущениям, у меня подскочила температура, настолько было душно и холодно одновременно. Внезапно, моих ноздрей коснулся запах, который заставил волосы на затылке подняться дыбом. — Что ж ты все никак не сдохнешь, — я повернулся в сторону Головина-младшего, которого трясло от праведного гнева. Его глаза приобретали звериную форму, а в воздухе отчетливо запахло волчьей шерстью.

Глава 19

Головин буквально прожигал меня взглядом своих звериных глаз. Было видно, как он старался успокоиться и взять под контроль эмоции, чтобы окончательно не запустить процесс трансформации.

— Что это с ним? — задумчиво спросила Софья, только мазнув по моему однокурснику взглядом.

— Не знаю, болеет, наверное, — пожал я плечами. — Что ты тут делаешь? Хочешь присоединиться к группе моделей и урвать часть славы? Извини, не вышел ростом и лицом.

За кулисами было шумно. Все модели с воодушевлением обсуждали показ, переговариваясь между собой и делясь эмоциями, так что появление незваного гостя особо никто не заметил. Головин после моих слов зарычал, готовясь на меня кинуться, но в самый последний момент по какой-то причине передумал. Показ закончился, зрители были в восторге, а Серж, выпорхнул обратно на сцену, не давая княжичу выйти с подиума, объявляя его главной звездой вечера.

— Отдай его мне, — прорычал Головин, наконец, приняв полностью человеческий облик. — Отдай и все закончится, никто не будет больше тебя преследовать.

— Это он о чем? — пробормотал Миша, притрагиваясь к голове Копоша, с которой уже сроднился.

— Понятия не имею, может, о тебе. Свои призраки, они же всем нужны. — Усмехнулся я, поднимаясь. — Не бойся, тебя я не отдам и буду биться за тебя до последней капли его крови, — шепнул я призраку, отворачиваясь от Софьи. Она пристально смотрела на Головина. Я заметил, как в ее глазах начал разгораться опасный огонек. Самочувствие улучшалось, поэтому, как минимум, я уверенно встал на ноги, скрещивая руки на груди. — Можно все же хоть немного конкретики? А то столько вариантов, даже не знаю, какой выбрать, чтобы был тебе по душе.

— Ты сам знаешь, — проговорил он каким-то безэмоциональным голосом, делая шаг в мою сторону. Я заметил, что его движения были рваные, словно он пытался чему-то сопротивляться. Это сразу заставило меня собраться и уже более внимательно, и серьезно отнестись к словам оборотня. — Заклинание поиска привело меня сюда. Так и знал, что ты с ним не расстаешься.

— Шел бы ты отсюда, — кивнул я в сторону двери. — Ты не в Новгороде, если ты не забыл. А в столице Империи.

Головин оскалился, не дав мне договорить и, частично трансформировавшись, резко бросился в мою сторону.

До меня он не долетел. Силовой волной парня сбило с ног и протащило по полу в направлении выхода, дверь которого была закрыта. Притом, удар был такой силы, что дверь буквально слетела с петель, выбиваемая телом Головина, и отправилась следом за ним, судя по звукам, вниз по лестнице.

— Да я бы и сам справился. И вообще, можно было и по деликатнее, все-таки он наследник Новгородского князя, — усмехнулся я, прислушиваясь к тому, как Головин где-то внизу лестницы вскакивает и бежит к выходу.

— Очень странно, — пробормотала она, не обратив особого внимания на мои слова. — Мне показалось, что он под чьим-то влиянием находится. Магия разума или что-то подобное. Я могу ошибаться, но он похоже даже не знал, что именно ищет, по крайней мере, поверхностно в его разуме я никаких ответов не нашла, но там была такая каша. — Огонек в ее глазах погас, и она поморщилась, потирая лоб.

— Возможно так оно и есть, — кивнул я. Все время забываю, что Софья универсал и может проделывать подобные вещи. Хотя, в свое время у меня в мозгах ей покопаться все же не удалось. — Иди сюда, — я подозвал парня, который все это время честно охранял все доверенные ему вещи, во все глаза глядя на произошедшее, не решаясь даже пошевелиться. Словно опомнившись, он бросился ко мне, передавая ценную ношу.

Я довольно быстро переоделся, не обращая никакого внимания на окружающих, чувствуя в броне себя более защищенным. Покрутив в руке кольцо света, я надел его на палец. Так оно точно не потеряется. Довольно массивный зеленый камень сначала засветился, после чего в месте прикосновении металла кожу неприятно зажгло. Но потом камень потух, а жжение прекратилось. Еще в поместье я узнал из книг, что кольца делают индивидуально для каждого вампира, а сам секрет их создания известен далеко не всем. Еще я понял, почему Разумовский так хотел получить именно это кольцо еще при первой нашей встрече. Оказалось, что сделать подобный артефакт для одного вампира можно только один раз в его долгой практически вечной жизни. Именно поэтому кольцо с руки княгини Романовой не подошло ее сыну.

— Занятная вещица, — протянула Софья, разглядывая перстень у меня на руке, — это его он хотел получить?

— Да кто его знает? — ответил я, перевешивая мечи и кинжал.

Немного подумав, куртку и штаны от модельера я все-таки оставил, накинув поверх кожаного доспеха. Проверив карманы, я удостоверился, что ничего не пропало, включая шкатулку с ключом и золотых монет. Бросив одну из них пареньку, я огляделся, обращая внимание на то, что стало заметно тише. Модели, стилисты, гримеры и прочий персонал покидали помещение.

— Дмитрий, детка! Это был мой самый лучший показ мод! Ущипните меня, это какой-то страшный сон, потому что если я сейчас проснусь, то просто этого не переживу, — вылетел со сцены Серж и бросился ко мне, чтобы обнять. Не ожидавший подобного, я инстинктивно схватил его полете за шею. К счастью, в последний момент я успел осознать, что происходит и не сжать руку, ломая ему кадык. Так что, подержав хрипящего модельера несколько секунд на вытянутой руке, я аккуратно поставил его на землю.

— У него какая-та странная и непреодолимая тяга к самоубийству. Я уже насчитал за последний час с десяток причин и вариантов покончить с собой, — фыркнул Миша, оглядываясь, словно пытаясь кого-то найти.

Серж несколько раз всхлипнул, видимо пытаясь показать, как ему обидно. Но увидев, что сочувствия ему никто не выказывает, промокнул глаза очередным белоснежным платком, который держал в руке и широко улыбнулся.

— Так, мои дорогие, все спускаемся вниз на традиционный фуршет. Сейчас самое время для дел, контрактов и новых знакомств, — взмахнул он платком и гордо двинулся на выход следом за остальными, принимая поздравления и восторженную похвалу от своей команды.

Роман все это время стоял в стороне, прислонившись к стене, в ожидании того момента, когда помещение наконец опустеет. Головин больше не показывался и судя по звукам, а точнее по их отсутствию — позорно сбежал. Собственно, на текущий момент меня вполне устраивало.

— Я так думаю, сейчас самое время рассказать в какую авантюру ты опять вляпался, — подошел ко мне княжич.

— Но место не подходящее, — покачал я головой. — Я все обязательно расскажу, но потом. Сейчас мне нужно в номер, и я понятия не имею, где он и куда мне идти. — Я вздохнул, глядя, как Роман хмурится, недовольный таким ответом. Но в конечном итоге он кивнул, принимая мою правоту.

— У меня сейчас встреча с отцом, Софья, ты тоже приглашена на семейную порку, — улыбнулся ей княжич. — Гостиница находится в соседнем здании, свой номер узнаешь на стойке у дежурного, — он развернулся и пошел в направлении выхода, взяв под локоть поникшую девушку.

Мне ничего не оставалось, как пойти вслед за ними, стараясь не привлекать к себе внимание огромной толпы, которая собралась в большом зале возле выхода из здания. На удивление, в этот раз все прошло гладко, и уже через несколько минут я уже оказался на свежем воздухе.

Постояв немного в благостной тишине, я нашел взглядом горящую синими огнями надпись Гостиница «Империал», и отправился в ее сторону.

Миша недовольно плелся следом, молча сопя мне в спину и пару раз наступив мне на пятки.

— Что? — резко обернулся я уже практически перед самым входом.

— Ничего, — ответил он так искренне, посмотрев на меня невинными глазами, что мне захотелось огреть его чем-нибудь тяжелым.

— Давай мне голову и иди развлекайся со своей баронессой, — прошипел я, прекрасно понимая, чем заняты его мысли в последнее время. Тот хотел мне что-то возразить, но потом резко передумал и, кинув сверток мне в руки, развернулся и побрел обратно уже в более хорошем расположении духа.

Я почувствовал себя тираном, который таскает на привязи свое неразумное дитя, не давая тому и шагу ступить без своего позволения. Причем, я никогда не заставлял его таскаться вместе с собой. Видимо, это вошло уже у него в привычку, и пока он до конца не осознает, что никакой привязки к чему-либо у него нет, то так и будет высказывать свое немое недовольство.

Я зашел в фойе элитного отеля, пройдя несколько этапов подтверждение личности на входе и, узнав где именно располагается закрепленный за мной номер, поднялся на третий этаж и вошел в комнату.

Она была небольшой, но достаточно хорошо обставленной. Большая кровать, пара шкафов из дорогих пород дерева, массивный стол и пара мягких стульев. На полу лежал белоснежных ковер из длинного ворса, глядя на который я сразу же разулся и прошелся по нему голыми ногами, чувствуя, как расслабляются мышцы. Свет я не зажигал. Мне хватало освещения, которое поступало из большого окна, выходящего на здание, где проходил показ мод.

Ванная комната так же была в наличии, поэтому я, не теряя времени даром, сразу же нырнул в нее, становясь под тугие струи ледяной воды. Родственная мне стихия бодрила и расслабляла одновременно. В голове начало сразу же проясняться, а все события собираться воедино, выстраиваясь в одну целую картину. Главное, чтобы я не ошибся, и цесаревич не был причастен ко всему, что случилось со мной в частности и в Империи в целом за последнее время. Иначе мои злоключения останутся в столице вместе с моим хладным трупом.

Я все еще стоял под напором льющейся на меня воды, когда решил нырнуть в свое подсознание и посмотреть изменилось ли хоть что-то, после обретения силы оборотня.

Библиотека изменилась до неузнаваемости. Два потока силы, ранее разделенные четкой преградой, переливались одна в другую, оставаясь, тем не менее, независимыми друг от друга, лишь небольшая часть их соединяющая, теперь текла единым потоком, окрашенным в розовый цвет. Ступеней силы было открыто уже шесть. Все-таки сущность оборотня неплохо так смогла поднять вверх по магической лестнице. Несколько ступеней были закрыты, так что резерв есть, и есть куда стремиться. Но главным было не это. Все перила словно были переплетены тугими зелеными стеблями растений, а сами книги и стеллажи были окрашены в зеленоватый цвет. Как бы то не было, Миша частично был прав: Дзюбокко все же оказал какое-то влияние на мои способности, точнее его сверхъестественная суть. Хотя, верить в то, что я на двадцать процентов дерево, все же не слишком хотелось. Теперь бы спокойно разобраться во всем этом, желательно в стенах академии, в одиночестве, чтобы меня никто не трогал и не стремился убить.

Еле слышимый звук открываемой двери номера вывел меня из медитативного состояния. Встрепенувшись, я прислушался, различая тихие шаги и какой-то шорох. Не выключая воду, я аккуратно вылез из ванны и, обмотавшись полотенцем, вытащил из ножен родовой кинжал. Я прекрасно помнил, что закрывал за собой дверь специальной картой-ключом, выданном мне на стойке дежурным администратором.

Приоткрыв дверь, я осмотрел, насколько мне позволял угол обзора, комнату. В дальнем углу возле стола промелькнула миниатюрная фигурка, переместившаяся в этот самый момент в центр комнаты. Разглядеть, кто именно это бы я не сумел, вошедший стоял ко мне спиной, но это было уже не столь важно. Потушив свет в ванной комнате, я приоткрыл дверь и выскользнул в комнату номера через небольшую щель, метнувшись к озирающему комнату взломщику. Густой ворс ковра скрывал мои тихие шаги, поэтому подобраться незаметно особой проблемой не было. Тем более к дилетанту. Незваным гостем при ближайшем рассмотрении оказалась девушка, облаченная в брючный свободный костюм. Золотистый цвет волос показался знакомым, поэтому я решил сначала узнать, что именно она забыла у меня в номере, прежде, чем стараться ее ранить или убить, тем более сделать это, на самом деле, было не так-то и просто.

— Не объяснишь, что ты тут делаешь? — прошептал я, прижимая кинжал к ее горлу, заламывая одновременно с этим ее руку, лишая свободы движений.

— Ты рехнулся? — взвизгнула Огнева, начиная вырываться из моего захвата. — Я увидела тебя на показе, поэтому решила тебя навестить, — наконец, успокоилась она и замерла, не двигаясь в моих руках.

Я осторожно убрал кинжал от ее горла и резко повернул княжну к себе лицом. Она была испугана и рассержена одновременно, и вся эта гамма чувств забавно отражалась в ее глазах, в которых плескался животный огонек находящейся внутри ее второй ипостаси. От испуга она чуть было не активировала трансформацию, но сумела подавить это, когда поняла, что сиюминутная смерть ей не угрожает.

— Как ты вошла? — проговорил я, не повышая голоса, продолжая рассматривать девчонку.

— При помощи ключа, — ответила она. — Мне его дали внизу, когда я объяснила, что являюсь твоей невестой. Может, отпустишь?

— Может, для начала, объяснишь, что именно ты забыла в моем номере. Я же знаю, что ты что-то пыталась найти, не зажигая свет и не привлекая к себе внимания. Звуки воды не услышит только глухой, а иные всегда отличались хорошим слухом, — я не мог проникнуть в ее мысли, элементарно не умел, но весь ее внешний вид говорил о спокойствии и отсутствии страха передо мной.

— Я хотела с тобой встретиться, только и всего, — прошептала она, пристально глядя мне в глаза. Естественно, я не верил ей ни на йоту. Не так ведут себя те, кто хочет встретиться со своим, так называемым, женихом наедине в темной комнате.

Но так или иначе она была княжной и невестой согласно договору, заключенному между мной и ее отцом, поэтому я молчал и находился в растерянности, что именно мне делать в этой ситуации, чтобы не навлечь на себя гнев Смоленского князя, благородный порыв которого так же находился сейчас под большим сомнением. Похоже, мое замешательство она расценила по-своему и, вырвав свою руку из моего ослабленного захвата, резко наклонила мою голову и поцеловала в губы.

Внезапно, дверь широко распахнулась, а удерживающий ее замок от удара вылетел с корнем и отлетел в центр комнаты. Девушка взвизгнула и оказалась у меня за спиной, пытаясь укрыться от внезапной угрозы.

— Я узнал, что именно нужно от тебя твоим врагам, — ухмыляясь, вошел в комнату граф Разумовский, медленно вытаскивая из своей груди мой родовой кинжал, который я метнул сразу же, как открылся проход. — А у тебя тут миленько. Одевайся, тебя ждут.

— Похоже, с защитой в этом отеле большие проблемы. Они получат от меня максимум одну звезду, когда попросят оставить отзыв, — усмехнулся я, перехватывая в полете свое оружие, которое вампир небрежно бросил в мою сторону.

— Ну так и это не апартаменты класса «люкс». Даже удивлен, что ты остался в этом одноместном клоповнике.

— Ты прекрасно знал, что я не один, — укоризненно покачал я головой.

— А кинжал у тебя в руках для ролевых игр, я все прекрасно понимаю, но у нас мало времени, чтобы я ждал под дверью, пока вы наиграетесь, — прошел он в центр комнаты. — Ваше Сиятельство, не соблаговолите ли пойти в направлении выхода, — махнул он рукой в сторону открытой двери, посмотрев пристально на выглянувшую из-за спины княжну. — Ах да, прошу прощения за свои манеры, можете пожаловаться на них своему отцу.

Огнева неуверенно обошла меня и, повернув голову, удивленно заглянула мне в глаза. Я кивнул, показывая, что ей действительно пора оставить меня. Смерив меня раздраженным взглядом, она молча вышла из комнаты, закрывая за собой дверь, громко хлопнув ей при этом.

— Я так понимаю у меня проблемы? — поморщился я, прекрасно осознавая тот факт, что вампир дал ей уйти только по одной простой причине: не хотел разводить конфликт на ровном месте, причиняя вред последней наследнице княжеского рода.

— У нас проблемы. Одевайся. Цесаревич ждет нас во дворце.

Глава 20

Я сложил руки на груди, не двигаясь с места, пристально глядя на древнего вампира. Он усмехнулся и, окинув меня взглядом, остановил его на моей руке, где даже в темноте сверкал магический камень в перстне, который я не снимал.

— И почему я должен тебе верить? — спросил я. — Может, ты ведешь меня в очередную западню.

— Может быть, — усмехнулся он, с трудом отводя взгляд от перстня. — Но если ты не забыл, то я был рядом, когда нас чуть не убили.

— Хорошо, — поморщился я, прекрасно осознавая, что мои подозрения на самом деле беспочвенны, но после такого неожиданного ночного визита Огневой, можно было вынести одну единственную мысль: никому верить нельзя. Не сказать, что я о ней не знал, но жить постоянно с неугомонной паранойей ни к чему хорошему не ведет. — Но откуда тебе знать, что можно доверять цесаревичу? Вы с ним, как я понял, в хороших отношениях, но в безжалостном стремлении к власти, это совершенно ничего не значит.

— Потому что я действительно его хорошо знаю. Да включи ты голову, — закатил он глаза. — Мы находимся в самом центре столице недалеко от дворца. При желании тебя можно было бы убить за несколько секунд, не привлекая внимания. Что-то, видимо, Александр в тебе нашел, раз не сделал этого раньше.

— Он обещал мне защиту, которой я в Новгороде не получил, — продолжал я пристально смотреть на вампира.

— Цесаревич защиту тебе не обещал, — покачал он головой, сложив руки на груди, копируя меня. Перстень засиял, а кожу под ним снова буквально на секунду слегка обожгло, хотя я прекрасно чувствовал, что металл был холодным. Я поднял вопросительно бровь в ожидании объяснений. — Что? Защита в Новгороде — это инициатива Романова. Хорошо, я — твоя защита, доволен?

— Ну, наверное, — потянулся я, разминая руки. — Нужно было проверить одну теорию.

— И как, работает? — нахмурился вампир, отворачиваясь от меня и подходя к окну.

— Вроде бы, — сам я вышел из комнаты в ванную, где оставил одежду и все вещи.

Перстни древних вампиров очень занятный артефакт, созданный обиженной на кровососов ведьмой. Носившему перстень стороннему человеку вампир, которому он принадлежал не может солгать, не может отнять его силой, не может убить. Перстень можно только отдать по доброй воле, находясь в полном здравии как физическом, так и моральном. Именно поэтому несколько вампиров-ренегатов добровольно с ними расстались, чтобы мои предки им поверили. Как еще можно было идти на дело, когда в шею могут воткнуться клыки древнего вампира.

Одевшись, я посмотрел на себя в зеркало, глядя на свою новую прическу и делая зарубку в памяти, что, когда все закончится, нужно будет себя обкорнать на лысо. Я захватил сверток с головой Копоша и вышел из ванной, борясь с накатившей усталостью и требующим организмом целебным сном.

— Пойдем, — обратился я к вампиру, который продолжал стоять возле окна. Он повернулся и кивнул, двинувшись со мной на выход.

Мы молча спустились вниз и вышли на оживленную улицу. Праздник закончился, и многие расходились из центра, прогуливаясь по столичным улицам, ведя за собой шлейфы из собственной охраны. Ни Сержа, ни моделей, которые были со мной на показе, я не увидел, собственно, как своих друзей.

Подъехавшая к нам машина резко остановилась и водитель, быстро вышедший со своего места, открыл пассажирскую дверь.

Граф нырнул в салон первым, после чего я последовал за ним, держа ладонь на рукояти кинжала, все же не до конца доверяя древней магии перстня.

В салоне кроме нас никого не было, поэтому, расположившись друг напротив друга, вампир решил продолжить разговор.

— От Мышкина, который теперь полностью находится в моем подчинении я узнал, что им нужен от тебя какой-то ключ.

— Ключ? — переспросил я. Если это тот самый ключ, который открывает все скрытые двери моего поместья, то как они им хотели воспользоваться, если только я при помощи своей магии и крови, могу элементарно открыть запирающую его шкатулку.

— Да. Ты знаешь, что они имеют в виду?

— Нет, — помотал я головой. — А Мышкин?

— Мой ручной князь тоже ничего не знает. Для чего он и что открывает, даже как выглядит.

Автомобиль резко остановился, после чего водитель снова отворил двери.

— Могли бы и пешком пройти, — покосился я на графа, который выскочил на улицу первым.

— По статусу не положено на аудиенцию с императорской семьей приходить на своих двоих. Этикет и определенные церемонии никто не отменял, даже в такое время, — поморщился вампир, подходя к воротам, которые казались монолитными и более крепкими, чем те, что были установлены возле моего поместья в Новгороде.

К нам подошли несколько охранников, окружая нас и беря в кольцо. Сверху с высокой пристройки промелькнула тень и раздался едва слышимый шорох взведенного оружия.

— Граф Разумовский и барон Морозов по личному приглашению его императорского высочества, — проговорил Николай, прикладывая ладонь к устройству очень напоминающее то, что было у охранников в Новгороде. Я повторил следом за ним эту процедуру, ощущая легкое покалывание на ладони.

В тишине прошло секунд двадцать, после чего один из охранников молча кивнул, а остальные отступили в стороны, прекращая прессинг и давая возможность пройти дальше в открывшуюся дверь в пристройке. Разумовский уверенно вошел в распахнутые двери, ожидая меня.

Как только я сделал шаг за порог, дверь за нами закрылась, а мы оказались в довольно просторном помещении, где кроме нас находилось четыре человека. Два охранника в форме и оружием и еще два мужчины в штатском. Все в этом помещении было сделано из неизвестного мне серого металла. Стены, пол, потолок, несколько столов, стулья. В центре комнаты располагались две металлические палки, не соединяющиеся ни между собой, ни с потолком.

— Положите все артефакты на стол справа от вас, все оружие на стол слева, — подошел к нам один из мужчин в штатском, оглядывая нас с головы до ног, словно сканируя. Он чем-то едва уловимо внешне напоминал Мишу: взъерошенные волосы, бородка и круглые очки. — Если вы попытаетесь что-то утаить, то защитные заклинания не пропустят вас через выход ко дворцу.

Я немного замялся, не зная, как именно идентифицировать голову, в надежде, что сверток не распечатают при обыске. На первый взгляд, с охраной дворца или в том месте, которое было спрятано за высоким забором, было все отлично. Судя по спертому воздуху и какому-то едва уловимому чувству беспокойства и отсутствия твёрдой опоры под ногами, которое всегда меня посещало во время телепортации, я подозревал, что находились мы явно не в обычной комнате смотровой башни.

Все-так положив голову первого вампира на стол с артефактами и довольно нехотя шкатулку с ключом, я смотрел, как маг оценивает каждый из них, беря в руки. Его глаза в этот момент покрывались белесоватым дымком, создавая ощущение, что передо мной стоит совершенно слепой человек. Но силу, которая исходила во время оценки и применения дара, ощущал даже я.

Голову не разворачивали, но как только мужчина взял ее в руки, то немного поморщился и едва не выронил ее, но, в конечном итоге, справился со своими чувствами, аккуратно положив ее на стол.

— В некоторых предметах есть следы темной магии, но угрозы они не несут, — сделал заключение мужчина, отходя в дальний конец комнаты, садясь за стол, начиная что-то писать.

— Хитро, — усмехнулся вампир, едва слышно шепнув. — Положив голову моего папочки на оценку, ты избавил нас от объяснений, если бы они раскрыли пакет при обычном досмотре.

В это самое время другой мужчина, даже не осматривая оружие, лепил на каждый клинок и пистолет какие-то магические печати.

— Вы не сможете применить оружие без согласия членов императорской семьи, советника или начальника охраны дворца, — заунывным голосом поведал нам мужчина средних лет. — То есть, вытащить клинок из ножен и провести выстрел. Печати спадут самостоятельно, как только вы выйдете за пределы дворца.

Мы молча забрали все вещи со столов. Сам факт, того что я фактически остаюсь без защиты в неизвестном месте, меня не слишком радовал, но они могли все делать по старинке, просто забирая оружие на входе и отдавая на выходе.

— Теперь, мы можем идти? — спросил вампир, подходя к двум палкам, которые изначально привлекли мое внимание. Воздух между ними замерцал, пока не превратился в переливающиеся цветовые линии. Эта конструкция очень сильно напоминала арку перехода в поместье Мышкина.

— Конечно. Проходите, — отмахнулся от нас артефактор, даже не посмотрев в нашу сторону.

Это действительно оказалась арка перехода. Пройдя через нее, я наконец ощутил твердую поверхность под ногами, а в нос ударил свежий воздух, которого очень сильно не хватало в замкнутом металлическом помещении. Обернувшись, я не увидел никакого забора или смотровой башни, только арку, из которой мы вышли и скучающих трех охранников рядом с ней. Прямая дорожка, огороженная со всех сторон густыми деревьями, вела ко дворцу, которым оказался знакомый мне по архитектуре Кремль. Многое отличалось, но общие очертания, как и часы на главной башне были точно такими же.

— Ни разу тут не был? — обернулся ко мне, усмехнувшийся вампир.

— А сам как думаешь? — скривился я, начиная движение, обходя графа. — Впервые за долгое время увидел нормальную защиту здания.

— Это еще не все. На территории дворца блокируется сторонняя магия, как трансформация и связанные с ней способности. Ненавижу тут находиться.

— Не слишком радует, — выдохнул я, сразу же замедляя шаг.

— А вот артефакты работают, именно поэтому проводится оценка. Ладно, хватит болтать, а то на нас уже охрана косится, — вампир ускорил шаг и обогнал меня, примеряя на себя роль провожатого.

Дойдя до главного входа, нас снова заставили пройти проверку личности и только тогда пропустили внутрь.

Внутри дворец выглядел, как самый обычный дворец, с безвкусной позолотой, лепниной и мазней, которую многие называют картинами. Я уже давно не видел подобного, поражаясь вкусу всех князей, у которых удалось побывать. Но тут явно был не тот случай. Нас встретил мужик из охраны и кивнул, молча провожая по лестнице вверх через три пролета, выводя нас в длинный коридор.

Я резко остановился от буквально сшибающего меня с ног запаха гниющей плоти. Он был такой сильный и неестественный, что привел в некоторое замешательство.

— Чувствуешь? — обратился я к вампиру, который в это самое время тоже остановился и озирался по сторонам.

— Странно все это, — пробормотал он, кивнув мне. Затем прищурился. Его глаза налились кровью, а из челюсти показались удлинившиеся клыки. — Нет никаких ограничений. Хотя внизу заклятие блокировки работало как надо.

Я усилил слух, прислушиваясь к каждому звуку, хотя до этого момента, как и говорил граф все способности, доставшиеся мне от оборотня и вампира, были отключены. Ощущения были не из приятных, словно я ослеп, оглох и потерял нюх одновременно. А сейчас я все слышал отчетливо, как и раньше. Голоса доносились ото всюду. Звон посуды, звуки льющейся воды, шаги и смех служанок. Ничего, что могло бы говорить о том, что во дворце творится что-то неестественное. Кроме этого тошнотворного запаха, который, как казалось, находился повсюду.

Охранник молча стоял к нам лицом, ожидая, пока мы продолжим за ним следовать. Я прислушался к его дыханию и сердцебиению, но и то и другое не выдавали беспокойства.

Мы нерешительно двинулись с места, понимая, что и так начали привлекать к себе довольно много нездорового внимания. Я незаметно потянул рукоять кинжала, вытаскивая его из ножен. Не знаю, как должны были работать ограничения, но он вышел на несколько миллиметров, не встретив особого сопротивления.

Мы дошли до конца коридора, заканчивающийся массивными дверями. Сама структура этого помещения очень сильно напоминала мне ту, что я встречал в поместье Романовых, не смотря на всю показательную роскошь, которая была даже в этом коридоре.

Подождав несколько секунд, пока перед нами отворятся двери, мы прошли внутрь. Лично я не ожидал от этой встречи ничего хорошего, но и уйти просто так уже было затруднительно. Судя по напряженным движениям вампира, он чувствовал что-то похожее.

Нас встретил мужчина, которого я видел подле цесаревича на ужине, и он же первым прибыл в Амурское княжество. Поднявшись из-за массивного стола, заваленного всевозможными бумагами, он вышел к нам, указывая рукой на диванчик, стоявший возле большого окна.

— Его императорское высочество сейчас занят. Как только освободится, я сразу же приглашу вас, — улыбнулся он. — Желаете пока чай или кофе?

— Нет, спасибо, — ответил граф, присаживаясь на указанное место. Я еще раз осмотрелся, прежде, чем присоединиться к вампиру.

— Что будем делать? — поинтересовался я, беря в руки какой-то журнал со столика, стоявшего рядом, под пристальным взглядом личного секретаря цесаревича.

— Подождем, — пожал он плечами. — Есть у меня несколько теорий, и все они только подтверждают мои опасения.

— Угу, — кивнул я, читая последние новости Империи, в которых говорилось, что Император Меншиков все еще находится с личным визитом в Азии, пытаясь уладить обострившиеся дипломатические отношения и пресечь назревающую войну. Согласно пропаганде журналиста, император находится в курсе всех событиях внутри страны и постоянно получает все необходимые новости из Империи.

Внезапное озарение пронзило уставшее сознания. Как же я сразу-то все не понял. Я отложил журнал в сторону и теперь уже глубоко задумался, составляя все факты и информацию, полученную из хранилища моих предков. До этого я акцентировал внимание только на одном событии, которое касалось меня напрямую и которое являлось объектом охоты, согласно сделки с демоном. Всего было три бессмертных существа, которых, в свое время, не смогли убить мои предки. Вампир, голова которого лежала на диванчике рядом со мной. Оборотень и единственный в своем роде бессмертный маг, который очень любил жертвоприношения и использовал настолько темную магию, что даже среди черных магов считался изгоем. Я все думал, что мне делать с пробуждающимся магом, на второй план оттесняя оборотня, которого практически нереально освободить из заточения, сколько бы душ он не поглотил и насколько сильным бы он не был. Но я упустил один немаловажный факт, который в корне меняет все.

— Скажи мне, несведущему в политических делах человеку, в то время, когда убили князя Морозова, были еще громкие убийства и отставки? — спросил я вампира, который удивленный моему вопросу повернулся ко мне. — Я помню, что читал об этом, но вскользь, больше уделяя внимание произошедшему с моей семьей.

— Были. Пять князей попали в опалу, и все их рода были уничтожены, но считалось, что они просто приняли сторону князя Морозова. Вообще дело, конечно, было мутное, причем без участия короны. Тут своих страстей было достаточно. Переворот и разлад правящего рода очень грязное и кровавое дело, — задумчиво проговорил он. — Я случайно оказался в гуще событий, поэтому точно знаю, что ныне действующий Император и его сыновья никакого отношения к убийству твоего отца не имели.

— Фамилии их помнишь? Тех пяти князей, которые попали в мясорубку гражданской войны?

— Князья Долгорукий, Голицын, Суворов, Трубецкой, Хованский, — не задумываясь, ответил вампир. — И Морозов.

— Голицын? — удивленно спросил я. — Не знал, чтоСофья — наследница опального князя.

— Тут не так все просто. Софья не являлась дочерью князя, только по какому-то договору носила фамилию Голицына, за которого была отдана замуж ее мать, которая является потомком правящей ветви Меншиковых и какой-то родственницей Романовых, у которого Софья уже с год до всех событий находилась на воспитании. Тебе про это лучше спросить у них самих, я в этих родовых договорах, соглашениях и мыльных операх кто кому дочь, муж, сват не слишком разбираюсь, потому что не интересуюсь.

— И поэтому она осталась жива, как я понимаю.

— Все возможно, — пожал он плечами. Из кабинета, в котором находился сам цесаревич не доносилось ни единого звука. Возможно, заклятие тишины или просто хорошо сделанная изоляция. Не хотелось бы знать секреты Империи, но поинтересоваться о том, касается ли это меня хоть краешком, было бы интересно.

— Я, кажется, понял, что именно происходит и причем тут я, ключ и разлагающийся труп на верхних этажах дворца, — еле слышно шепнул я вампиру, как только секретарь отвлекся на звонок по инфопланшету. — И ты был прав, когда говорил, что у нас проблемы. И я имею в виду Империю и всю правящую чету, если никто из них, конечно, не при делах.

Граф выпрямился и напрягся, медленно поворачиваясь ко мне, глядя в глаза, видимо пытаясь по моему взгляду прочитать все ответы на вопросы, которые крутились у него в голове.

Внезапно двери, ведущие непосредственно в кабинет, отворились, и из него вышел князь Головин. Он остановился, повернулся в нашу сторону и довольно хищно усмехнулся, сверкнув едва показавшейся желтизной хищных глаз.

— Прошу вас, проходите, его императорское высочество ожидает вас, — прозвучал голос секретаря, когда Головин наконец покинул помещение.

— И до сих пор уверен, что цесаревичу можно верить? — тихо спросил я у вампира, поднимаясь на ноги.

Глава 21

Мы переглянулись, но так и не сдвинулись с места. Секретарь кашлянул, привлекая к себе наше внимание.

— Господа, прошу вас пройти в кабинет, — поторопил он, выразительно приподняв бровь, удивленный нашим замешательством.

Решив больше не испытывать терпение цесаревича и его верного прислужника, мы двинулись в сторону кабинета.

— Слушай, у меня нет причин не доверять Александру, — остановился возле самого входа вампир и очень тихо обратился ко мне. — Пока ничего не указывает на обратное, ведем себя, как полагается.

Я кивнул, соглашаясь и слегка толкая графа в направление входа первым. Если такой уверенный в себе, то пускай сам разведает обстановку, и посмотрим, что из этого выйдет. К счастью, ничего экстраординарного, не произошло, поэтому я спокойно вошел следом, слыша, как за нами закрываются двери.

В кабинете царил полумрак. Цесаревич Александр стоял возле большого окна и смотрел куда-то вдаль, заложив руки за спину. Сам кабинет был достаточно аскетичным, без лишних элементов роскоши, от которых меня уже начало немного подташнивать. Круглый шар, стоявший посреди стола, светился голубым светом, будучи единственным источником освещения в комнате.

— Присаживайтесь, — махнул рукой цесаревич, не поворачиваясь в нашу сторону. Мы в очередной раз переглянулись и сели на предложенные места. Всего стульев было четыре, и все они располагались с одной стороны стола напротив удобного кресла с высокой спинкой.

Кристалл потух, а свет от боковых светильников на стенах неожиданно зажегся, ослепляя привыкшие к полумраку глаза. Цесаревич в этот самый момент развернулся и, не глядя на нас, сел напротив, положив руки на стол.

— Добрый вечер, если его можно так назвать, — усмехнулся он, пристально посмотрев на меня. — Не будем ходить вокруг до около, если вы не против пропустить церемониальные любезности и сразу перейти к разговору.

— Было бы неплохо, — ровно ответил я, чувствуя, что какой-то туман заполняет мою голову, погружая меня против воли в медитативное состояние. Я встрепенулся и тряхнул головой, прогоняя это странное чувство. Туман сразу же развеялся, и реальность снова обрела яркие краски.

— Решили поменять обстановку, ваше высочество? — небрежно поинтересовался вампир, оглядывая помещение. — Раньше вы были более требовательны к окружающим вас вещам, — он усмехнулся, пристально рассматривая цесаревича, который выглядел очень уставшим, но, тем не менее, довольно собранным и внимательным к предстоящему разговору.

— Вынужденная мера, — ответил он после небольшой паузы вампиру. — Что произошло в Новгороде? — спросил он у графа, даже не повернувшись ко мне. Было странно, ведь вампира там все же не было. Пока в разговор я не вмешивался по своей инициативе, давая Разумовскому самому нащупать почву. Вампир, в свою очередь, немного расслабился и сидел непринужденно, положив ногу на ногу.

— Понятия не имею, меня там не было, — пожал он плечами. — А все, что мне было известно я уже вам рассказал. Информации не добавилось, ваше высочество, — добавил вампир уважительно. Лично у меня сложилось чувство, что обычно эти двое говорили в более неформальной обстановке. — Что забыл князь Головин в столь поздний час на приеме у императорского высочества? — и это называется не провоцировать? Я мысленно покачал головой и еще пристальнее начал следить за Александром.

— Имперские дела. Когда граф Разумовский начал интересоваться делами короны? — откинулся на спинку своего кресла цесаревич, постукивая по столу карандашом, который взял в руки перед тем, как задать вопрос про Новгород.

— Вынужденная мера, — улыбнулся вампир, разводя руки в стороны, хотя весь его вид, несмотря на показательную расслабленность, был очень сосредоточенным и напряженным.

— Дмитрий, можете вкратце рассказать о своих приключениях. Я получил данные из нескольких источников, но они не сходятся друг с другом, — наконец, повернулся он в мою сторону, прекратив играть в гляделки с вампиром.

— Ну если только вкратце, — я задумался, решая с чего начать и чем закончить рассказ, не выдавая некоторых секретов и тайн. — В общем, во время перелета из Благовещенска в Москву, столкнувшись с предательством сотрудников тайной канцелярии, вертолет потерпел крушение, и я оказался недалеко от Новгорода. Мне ничего не оставалось, как пробраться в город и проникнуть в свое поместье, чтобы выполнить ваш приказ, а также укрыться от всех служб города, которые призвал для моей поимки Головин. Там меня чуть не поймали, разрушили мой дом, но при помощи своих друзей я все равно смог попасть в столицу к вам на аудиенцию.

Шар, на который я отвлекался постоянно светился ярким синим светом, лишь один раз мигнул, наполняясь красноватой дымкой, когда я говорил про исполнение приказа. Но потом он снова засветился синим, заставив цесаревича задуматься. Он потер подбородок одной рукой, глядя на карандаш, который все еще держал в своей руке.

— Артефакт правды, — пояснил вампир, обращаясь ко мне. — Не доверяете нам, ваше высочество?

— Я никому не доверяю, положение обязывает, — покачал Александр головой. — Князь Головин мне предоставил совсем иную информацию.

— А конкретнее? — спросил я, не ожидая ответа.

— То, что он, действуя уже моему приказу, хотел взять вас под охрану. Разберемся с этим позднее, — махнул он рукой. — Вам что-нибудь удалось узнать? Ведь нападения в столице продолжаются и становятся все чаще, а жестокость уже привлекает нездоровое внимание.

— Кстати, об этом…

Я потянулся к голове Копоша, которую привязал к поясу и положил ее на стол между нами.

Цесаревич на секунду напрягся, после чего перевел на меня слегка недоумевающий взгляд. Как только между нами установился зрительный контакт, голову пронзила резкая боль, будто сотни шипов вонзились в череп, пронизывая кость насквозь. Я чисто интуитивно перешел в медитативное состояние, представляя белую комнату, которая неоднократно меня выручала. Собственно, этот искусственно созданный барьер не подвел и на этот раз. Я смотрел, как через окно и дверь внутрь белоснежной комнаты, в центре которой находился я сам, потянулись черные нити. Теперь стало понятно откуда взялся тот туман. Первоначальным планом было максимально меня ослабить, прежде, чем пускать этот щуп для сканирования и поиска необходимой информации. Я читал об этом в свое время в академии, когда пытался разобраться в завихрениях своего подсознания, в виде библиотеки и рун. Это заклинание было минимум восьмой ступени и как с ним бороться мне было неизвестно.

Ну что же, значит, самое время пробовать свои новые возможности в магическом плане. Я закрыл глаза, полностью погружаясь в свое подсознание, и выставил стандартный щит разума, стараясь отгородиться от нитей, которые с каждой секундой увеличивались в размерах и превращались в толстые слизкие канаты, оставляющие после себя черные масляные следы на стенах, полу и потолке, по которым они струились, приближаясь ко мне.

— Что это? — как сквозь вату донесся голос цесаревича, а я с трудом вернулся в реальность, разглядывая Александра, который начал разворачивать сверток, заботливо пододвинутый к нему вампиром. После этого граф вытер руку об столешницу и отодвинулся подальше, стараясь лишний раз к голове не прикасаться.

Слишком непринужденно выглядел цесаревич, словно не выполнял заклинания, пытаясь пробиться внутрь моего разума. Видимо, не просто так имперская чета славилась сильнейшими магами Империи.

— Это подарок из Амурского княжества, — пояснил я, стараясь говорить и выглядеть беззаботно, не показывая никому боль, которую я испытывал и сколько сил применял, чтобы не пустить постороннего в свою голову. — Николай, можешь пояснить, что именно произошло?

— С радостью. Ваше высочество, познакомьтесь с моим создателем, великим и ужасным, первым в своем роде вампиром — графом Копошем, — радостно проговорил граф, глядя, как Александр наконец достает голову и тут же роняет ее на стол, чуть ли не проломив после удара столешницу. От такого обращения кляп, созданный Мишей из наручей, выпал из ее рта, и голова тут же начала клацать зубами, в надежде дотянуться до руки цесаревича, которую тот непредусмотрительно держал рядом.

— Какого… — похоже, цесаревич смог вернуть контроль и манеры воспитания, поэтому свою речь не продолжил, зато напор на мой многострадальный разум усилился. — Оно что, живое?

— В каком-то изощренном метафизическом плане — да, — ровно проговорил я.

— А почему оно еще живое? — задал, наверное, самый тупой вопрос все еще находившийся в замешательстве цесаревич.

— С этим все очень непросто, но мы работаем над этим, — поморщился вампир.

Немного подумав, я решил испытать одно из заклятий, доставшееся мне после путешествия в Амурское княжество. Оно было многосоставным, и, кажется, шестой ступени, но его преимущество заключалось в том, что для его активации не требовался вербальный ключ-активатор. Как раз то, что мне было необходимо, чтобы не привлекать лишнее внимание. Пока идет ментальная борьба и внешне все друг другу доверяют, пусть все остается именно так.

Под усиливающимся напором магии, направленной на меня, я плел руны, стараясь не терять бдительности и не уйти в медитативное состояние, полностью погрузившись в бессознательное состояние. То, что происходило в реальном мире, было так же важно, как и то, что творилось в моей голове. Щит разума, подпитанный голой силой, пока справлялся, так что нити кружили вокруг, не имея возможности прикоснуться к моей ментальной проекции.

Вампир в это самое время дотошно рассказывал цесаревичу о случившемся, избегая упоминания деликатных тем, в виде инициации Мышкина и историю с Дзюбокко.

Закончив плетение, я резко замкнул руны, полностью покрывая разум непроницаемой стеной, которая обрубила концы всех нитей, уже пробившие мой щит первой ступени. Это должно было принести довольно ощутимую боль, но заклинание я до конца еще не закончил.

Вампир в это же время замолчал, глядя на цесаревича, который внимательно слушал, что-то записывая, особо тщательно делая пометки о всех именах и уточняя внешность предателей, то и дело сверяясь с каким-то списком.

— Какой-то не слишком честный разговор между нами, не так ли? — выдохнул я, ощущая слабость от магического истощения и резко прекратившейся головной боли, оставившей после себя некоторую пустоту.

— Вы о чем? — довольно искренне удивился в очередной раз за этот вечер цесаревич, потирая лоб рукой, словно его внезапно настигла головная боль. Мне этого было достаточно.

— Просто не люблю, когда без моего согласия кто-то пытается проникнуть в мою голову, — улыбнулся я, прикидывая пути отхода и направляя грубым потоком сконцентрированную силу от заклятия обратно его творцу.

Раздался приглушенный вскрик и грохот откуда-то из стены, возле которой не было ничего, а сама стена была пуста, даже картины никакой не было. Мы замерли буквально на несколько мгновений, после чего я сорвался с места и ринулся в сторону стены. Вампир, было, встал на ноги, но притормозил, резко остановившись и пристально посмотрев на цесаревича.

— Вынужденная мера переезда, да? — прошипел вампир, облокачиваясь руками на столешницу и нагибаясь к Александру, который хмуро переводил взгляд с графа на меня.

— Что случилось? — ровно ответил он, доставая из-под стола инфопланшет.

— Я бы не советовал вызывать охрану, — ответил я, сделав несколько шагов назад. — Что за стеной?

— Ничего. Кабинет проверяли перед тем, как разрешить в нем обосноваться. — Цесаревич задумался и бросил инфопланшет на стол, прямо рядом с головой Копоша, которая смогла до него дотянуться и перегрызть тот на две части.

— И проверяли его…

— Доверенные мне люди, — поморщился цесаревич, поднимаясь с кресла. Кристалл все время светился синим светом. Это заметил не только я, но и вампир, который выпрямился и глубоко выдохнул, стараясь успокоиться и перебороть ярость, которая дала толчок к частичной трансформации.

— Кто-то применил заклинание шипа разума на меня, — я повернулся и двинулся в сторону стены, приглядываясь и прислушиваясь к малейшим шорохам. — Сначала я думал, что это вы, ваше высочество, но, как оказалось, к моему облегчению, вы к этому не причастны. Ведь не только я слышал крик и грохот?

— Не только. Что ты сделал? — вампир приблизился ко мне, так же, как и я всматриваясь в стену, ища хоть что-то, что могло бы походить на рычаг или изъян, активирующий скрытый механизм. Я был уверен, что он точно где-то был. Не просто так эту стену оставили полностью чистой и открытой для безопасного прохода.

— Ничего, просто направил обратно весь неизрасходованный магический потенциал, — задумчиво проговорил я, делая шаг вперед вплотную к стене, стараясь найти изъян на ощупь.

Как только я приблизился к стене, то словно перешел незримую черту и почувствовал те неприятные ощущения, которые настигли меня внизу дворца. Блокировка магии в этой части комнаты работала как надо. Но было одно но. Способности вампира и оборотня никуда не исчезали, собственно, как и оружие легко вынималось из ножен.

— А если бы это его убило? — тихо спросил вампир, оборачиваясь на цесаревича, который тоже решил присоединиться к нам и, судя по виду, точно был полон решимости разобраться в том, кто следит за ним без его ведома. Хорошо, что соображает он стремительно, а не тупит, как избалованные имперские наследники.

— Тогда вопрос доверия решился бы сам собой, — пожал я плечами, прислушиваясь. За стеной не доносилось ни единого звука. Либо тот, кому досталось бумерангом по его наглой черепушке уже успел удрать, либо находится в бессознательном состоянии. Закрыв глаза, отключая один из органов чувств, я сумел различить едва слышимое хриплое дыхание. Значит, наш заговорщик был еще жив.

— Надо открыть этот чертов проход, — прошипел цесаревич, делая несколько шагов назад. Он начал плести какую-то руну многосоставного заклинания, которое было мне не знакомо, поэтому я решил отойти в сторону, повинуясь чувству самосохранения.

Произнеся ключ-активатор, цесаревич выпустил белый, переливающийся шар, из которого то и дело били молнии, прямо в сторону стены. Не долетев до нее нескольких метров именно там, где находился атимагический барьер, шар рассыпался в воздухе, не оставляя после себя ничего.

— Не понял, — нахмурился цесаревич.

— А, вы, наверное, не в курсе, ваше высочество, но ваши антимагические охранные штучки не работают во дворце. А кто-то похоже еще и установил антимагические чары, направленные против вас в тех местах, в которых вам появляться не желательно, — усмехнулся граф и отошел от стены, снимая пиджак и рубашку, под которыми находился драконий доспех. Вскинув голову в верх, он взмахнул руками и начал полноценную трансформацию, которая заняла у него несколько секунд. — Проследите пока, чтобы никто посторонний сюда не вошел, как вы поняли, во дворце никому нельзя доверять.

Вампир взмахнул крыльями, отодвигая нас в стороны и, разогнавшись, врезался в стену, стараясь элементарно ее пробить. По крайней мере, задумывал он именно это. Но стена его не остановила, и он пролетел через нее. Я слышал только грохот, за которым последовали удаляющиеся шаги и незнакомые мне слова заклинаний.

— Я понимаю, что этот магический барьер непроницаем для обычных людей, — прошипел цесаревич, поднимаясь на ноги. — Только существо в полной трансформации может перейти через него. Хитро, хоть и недальновидно. Я же могу ударить немного сильнее.

Несколько связок рун, десяток ключей-активаторов, выполненных буквально за секунду, и направленная цесаревичем в сторону стены целая россыпь молний буквально смела этот самый барьер, снимая искусно сделанную иллюзию и показывая истинное обличие того, что пытались скрыть. Обшарпанная стена из серого кирпича и металлическая открытая нараспашку дверь, ведущая в темный коридор.

Сила, которую использовал цесаревич даже не напрягаясь была словно пропитана электрическими разрядами, от которой волосы встали дыбом не только на голове, а в комнате довольно заметно начало пахнуть озоном. За окном прогремел гром и несколько раз сверкнула молния.

Решив, что перечить имперской семье я точно не буду, по крайней мере в ближайшее время, я достал из ножен серебряный меч и первым двинулся в сторону проема, активируя ночное зрение.

Но, как только я переступил порог, на меня буквально вылетел вампир, уже принявший человеческий облик и тащивший за ногу мужчину в бессознательном состоянии. Пленник был облачен в строгий деловой костюм, который проглядывался через задранную сиреневую мантию. Его лицо было в крови, дыхание прерывистое, а специфический запах волчьей шерсти, который появлялся во время или сразу после трансформации бил по носу, вызывая тошноту и какое-то животное возбуждение.

— Эта псина откусила себе язык, как только я его поймал, — поморщился вампир, бросая оборотня в центр комнаты. — Вы его знаете?

— Да, — тихо произнес побледневший цесаревич. — Это главный имперский советник.

— Ну вот, собственно, об этом я и хотел с вами поговорить, — выдохнул я, присаживаясь рядом с советником и хлопая того по щекам, стараясь привести в чувство.

Глава 22

После нескольких похлопываний мужик застонал и резко открыл глаза. Правда, увидев нас перед собой, он сел и отполз на несколько шагов, мыча что-то неразборчивое и махая руками.

— Можешь его подлечить? — обратился я к вампиру, который задумчиво смотрел перед собой сквозь имперского советника.

— Можно, — оскалившись, кивнул граф, от чего у мужика округлились глаза, и он попытался вскочить с пола, ринувшись в направление дверей. Однако Разумовский довольно резво перехватил его на половине пути и одним ударом отправил в недалекий полет, который закончился у ног цесаревича.

— А был бы язык мог бы что-нибудь сколдовать. Кстати, он у него отрастет? — с любопытством поинтересовался я, гладя, как вампир жесткими движениями вливает в советника свою кровь из порезанной ладони. Мне Николай не ответил, только одарил таким взглядом, что я решил больше не поднимать эту тему.

Я переступил через вяло барахтающееся тело мужчины в мантии, заляпанной кровью, и сел на стул за столом. Цесаревич не заставил себя долго ждать и составил мне компанию, присаживаясь напротив меня.

— Что вам известно? — пристально посмотрел на меня Александр, беря в руки карандаш.

— Ну… — я задумался, в очередной раз не зная, с чего начинать. Скорее всего, придется с самого начала, а именно задолго до его рождения. — Как вам известно, несколько столетий назад мой род, как и несколько других занимались охотой на тварей, которые терроризировали не только нашу Империю, но и весь остальной мир. — Цесаревич кивнул, показывая, что об этом периоде истории ему известно. — Истребить всех иных, как называли предки существ, имеющих вид обычных людей, не получилось бы при самых хороших раскладах, поэтому они специализировались исключительно на древних тварях, которые могли не только управлять своими потомками, но и создавать новых. У охотников это практически получилось, но троих изначальных уничтожить не удалось. Это первородный вампир, — я кивнул на голову Копоша, которая вперилась в меня своими желтыми хищными глазами, внимательно слушая каждое мое слово, — изначальный оборотень, и первый и единственный бессмертный маг. Их погрузили в стазис, в надежде, что никому не удастся их пробудить, приложив к этому максимум усилий. Скажите, ваше высочество, что вам известно о родном брате Императора Петра Завоевателя, который правил как раз во времена этой войны людей и монстров?

— Практически ничего, — он пожал плечами, разглядывая какой-то листок, лежащий перед ним. — Знаю только, что за свою жестокость он был казнен собственным братом и похоронен без почестей вдали от имперского склепа. О местонахождении его могилы по прошествии времени доподлинно не известно.

— Иван Меншиков не был казнен, он был погружен в стазис моими предками и являлся первородным оборотнем. Вижу, вы не удивлены.

— Я перестал удивляться еще много лет назад, когда впервые узнал о людях, не похожих на нас, — он посмотрел в сторону вампира, который стоял над советником, периодически пиная того в бок, проверяя насколько тот пришел в сознание. — И не все они являются монстрами, в том понимании, которое все вкладывают в это понятие. Я чувствовал, что происходит что-то, когда князь Романов начал докладывать о появившихся существах в его княжестве, но Совет довольно скептически отнесся к его заявлениям и начал тормозить все поступающие от нас идеи о создании отряда против нечисти или отдела по изучению сверхъестественных существ. Похоже, теперь я пониманию почему. Что им нужно именно от вас, Дмитрий?

— Когда они похоронили оборотня, то запечатали замки на цепях и его клети специальными ключами, созданными на собственной крови и магии. Всего их было семь. И из поколения в поколение эти ключи хранились у потомков магов, зачаровавших их. Морозовы, Голицыны, Долгорукие, Суворовы, Хованские и Трубецкие хранили этот секрет. Седьмой ключ, запирающий склеп, был создан самим Императором Петром. Во время переворота, все рода, за исключением Морозовых, были уничтожены. И я могу быть параноиком, но почему-то мне кажется, что это не простое стечение обстоятельств. Эй, советник, кивни, если я прав.

Я повернулся в сторону мужика, который выглядел вполне себе здоровым и злобно переводил взгляд с цесаревича на меня. Руки его были стянуты тугой веревкой, а рот заткнут какой-то грязной тряпкой подозрительно похожей на часть мантии.

— Но Морозовы планы нарушили, — кивнул своим мыслям цесаревич. — Но зачем им это? Я не понимаю.

— Ну как же. Самый главный массовик-затейник сидит с нами в этой комнате и является оборотнем, причем истинным. Головин, поддерживающий эту затею, тоже периодически обрастает шерстью, Огневы — Сирины. Мышкина просто купили. А с остальными я не встречался. Твари всегда хотят стоять во главе мира и заявить о себе, перестав прятаться и скрывать свою истинную суть, я прав, граф? — я усмехнулся, глядя, как вампир чистит кинжалом слегка удлинившиеся когти.

— Абсолютно, — подтвердил он, даже не глядя на нас. — Пять князей из совета, помимо озвученных, также являются иными. Два вампира, с ними проблем не будет, они хоть и первородные, но ни при каких раскладах не смогут противиться моему влиянию на них. Вот с оками, сиреной и друидом возникнут сложности. Это только те, кого я смог идентифицировать, может есть и другие.

— И главным они хотят сделать истинного оборотня?

— Наследного императора, — поправил я цесаревича. — Но это только догадка, которая подтверждается тем, что ваш отец при смерти и его дни сочтены. — Цесаревич встрепенулся, но я остановил того, подняв руку. — Запах разлагающегося тела уже достиг, наверное, всех уголков дворца, а то, что Императора не видели уже несколько недель, не оставляет никаких других кандидатов, которых ваша семья и окружение бережно прятали бы в доме, стараясь излечить от внезапно свалившегося недуга. Ритуал поглощения магических и жизненных сил прямого потомка Ивана был запущен, и является последним звеном к его пробуждению, и его можно остановить только одним способом: убить оборотня. Именно убить, а не иссушить его, как сделали мои предки.

— И вы знаете, как это сделать? — скептически усмехнулся цесаревич, пристально глядя на меня.

— У меня есть теория, которую не смогли испробовать на практике мои предки, — уклончиво ответил я.

— Почему именно сейчас? — поднялся из-за стола цесаревич, подходя к распахнутому окну.

— Тут скорее виноват я. Меня поймали, и тем самым заговорщики, которые носом рыли землю в поисках наследника Морозова и хранителя ключа смогли напасть на мой след. Я так понимаю, никто не ожидал, что сможет встретить сопротивление с моей стороны. Потом начались уловки в виде помолвки, подчиненная охрана, заговоры и тому подобные гнусные вещи. — Поморщился я, вспоминая все свои приключения за последнее время, свалившиеся на мою голову.

— Ключ у тебя? — внезапно повернулся ко мне цесаревич.

— Он в надежном месте, — осторожно подбирая слова, ответил я, стараясь не коситься на шар, который все еще был активирован. Моей ответ артефакт принял за правду, поэтому я с едва видимым облегчением выдохнул.

— Хорошо. Нужно уходить и допросить советника, — проговорил цесаревич, — подходя к столу.

— Почему его не допросить здесь? — спросил вампир, поднимая за шиворот мужика, который в очередной раз замычал, стараясь выплюнуть изо рта кляп.

— Он ничего сам не ответит, тем более, его скоро хватятся, да и разум всей императорской семьи и ближайшего окружения защищен очень мощными чарами, предотвращающие проникновение из вне. Любая попытка ментального воздействия, просто спалит ему мозг, — пожал плечами Александр, доставая из ящика стола перстень с огромным изумрудом.

— Отлично, — пожал плечами вампир, делая резкое движение и ломая шею советнику с громким оглушающим хрустом.

— Ты чего творишь, — прошипел цесаревич, который сделал резкий шаг в сторону упавшего тела, но затем остановился, поднимая недоумевающий взгляд на вампира.

— Вскрываю непроницаемую защиту разума, — ответил граф, отходя от тела и садясь на стул, вытягивая ноги. — Сейчас он очнется и будет разговорчивым настолько, насколько я ему это прикажу сделать.

— Я думал, что вне дворца смогу просто снять чары, — перевел какой-то потерянный взгляд на тело советника Александр.

— Этот метод быстрее и надежнее, — закрыл глаза вампир, погружаясь в полудрему, полностью расслабляясь.

Цесаревич покачал головой и сел обратно на свое место, постукивая карандашом по столешнице. Время словно замедлилось, а напряжение, висевшее в кабинете, казалось, можно было разрезать тупым ножом.

— После смерти императора кто станет наследником? — не открывая глаз, спросил вампир. — Старший его сын обделен магией, в его возрасте только открыл три ступени, значит, мимо. Средний — тупой бабник, который всю свою жизнь тратит семейной наследство на гулянки и женщин, совершенно не интересуясь политикой и, в общем, вообще ничем не интересуясь. Остаешься только ты. Но третий сын может взойти на престол только после отсутствия иных наследников и с одобрения Совета, — рассуждал он тихо, прекрасно понимая, что его все слышат.

— И тут на свет из многовековой тьмы вылезает мой пра-пра-пра-дядя, которого поддерживают многие из Совета.

— Абсолютно бескровный и законный переворот. А они молодцы. Только вот одно мне до сих пор не понятно. Если они охотятся только за ключом Морозова, кто открыл замок имперским ключом? — распахнул глаза вампир, резко выпрямляясь и вперившись взглядом в цесаревича.

— Точно не я. Я сейчас впервые только услышал о его существовании, — бросил он карандаш на стол.

— Ставлю на среднего, — беззаботно вклинился я в разговор и сразу же заткнулся под прожигающим взглядом Александра. Почему-то поведение цесаревича никак не вписывалось в представшую картину предательства. Не хотелось бы, конечно, в этом ошибаться.

Да и ломать голову по поводу околопрестольных интриг тоже не слишком хотелось. Статуса у меня никакого нет, чтобы хоть на что-то повлиять, а просто вникать ради информации, инстинкт самосохранения не позволяет. Поэтому нужно заняться теми вещами, которые сделать мне под силу, и как можно дальше отстраниться от происходящего в высших кругах Империи.

— Куда будем уходить? — поинтересовался я, глядя на часы. Было начало шестого утра, скоро начнет светать, а значит, Николай и вновь обращенный советник не смогут покинуть помещение. — Время не на нашей стороне.

— Как только кто-то узнает, что я пропал, сразу же поднимут охрану на ноги, задействуют поисковые заклинания и сигнальные чары. Даже если я им не нужен живым, то лишний переполох точно не будет входить в их планы.

— У меня есть идея, — глубоко вздохнул я. — В столице у Морозовых есть имение. Сомневаюсь, что кто-то будет искать вас именно там, тем более, если я прав, то защита на доме будет стоять ничуть не хуже, чем на поместье в Новгороде.

После небольшой паузы Александр кивнул и нажал на кнопку на столешнице, рядом с артефактом правды.

— Ваше высочество? — уставший голос секретаря или кем там этот тип являлся разнесся по кабинету.

— Найди мне информацию об имении Морозовых в столице. Пора уже вернуть законному наследнику его имущество.

— Сию минуту, ваше высочество.

— Совсем не подозрительно, — покачал я головой, понимая, что мой план летит в трубу, как только сторонние лица узнали о моих намерениях посмотреть на родные владения.

Советник в этот самый момент начал шевелиться. Позвонки с еще более выразительным хрустом начали вставать на место, а голова возвращаться в естественное для нее положение.

— Так язык-то отрастет? — снова поинтересовался я. — Что? Просто интересно.

Вампир тихо зарычал и резко выдрал кляп из рта мужчины, после чего развязал тому руки. Советник на трясущихся ногах поднялся с пола и обвел кабинет внимательным взглядом.

— Что произошло? — спросил он, шепелявя.

— Значит, отрастает. Какое универсальное лечебное средство, буквально от всех не смертельных недугов, — практически восхитился я, глядя, как советник потирает шею и смотрит на стену, где виднелась распахнутая потайная дверь.

— Сядь, — прошипел вампир. Советник повернулся к нему. Было видно, как он противится подчинению, но все равно в конечном итоге падает на пол, когда его ноги элементарно подкосились. Он сразу же начертил в воздухе руну атакующего заклинания и произнес слово-ключ, но ничего не произошло.

— Поздравляю, теперь ты не маг и не оборотень, — подошел к нему цесаревич, пристально глядя ему в глаза. — Ты служил моей семье многие десятки лет, почему ты предал нас?

Тот не ответил, а только смачно плюнул Александру под ноги, после чего схватился за голову и довольно громко застонал.

— Ваше высочество, — дверь отварилась, и в кабинет зашел помощник цесаревича, который только удивленно поднял бровь, глядя на происходившее в помещении, остановив свой взгляд на голове, все еще лежавшей в центре стола. — Тут такое дело, имения Морозовых больше не существует. Князь Московский Андрей Вишневский после согласования всех нюансов, открыл в этом здании увеселительное заведение для специально приглашенных гостей. Если вам нужно, адрес я записал, — он подошел к столу и положил на край небольшой листочек с данными.

— Кто разрешил ему это сделать? — побагровел Александр, сжимая кулаки. На улице снова сверкнула молния и раздался довольно ощутимый раскат грома, от которого дворец немного тряхнуло. — Это противоречит всем законам.

— Можете спросить у него сами, если будет необходимо, я свяжусь с ним, — флегматично ответил помощник, разглядывая голову.

— Нет, свободны, можете уходить. Я тут немного задержусь, можете закрыть крыло и предупредите всех, чтобы меня не беспокоили, — махнул рукой цесаревич, поворачиваясь к советнику. Помощник приклонил голову и вышел, плотно закрывая за собой двери.

— Ему можно верить? — решил все же уточнить я, беря в руки бумажку с адресом и пряча ее в карман.

— Да, — хором ответили трое, правда, голос одного из них был не совсем доволен этим фактом.

— Отлично, — пробормотал я, проворачивая в голове все возможные варианты к отступлению. — Почему он до сих пор не такой сговорчивый?

— Ему нужно выпить крови, чтобы завершить инициацию, — ответил вампир. — Человеческой обычной крови, без примеси яда, эликсиров, приправленной едва ощутимыми нотками волчьей шерсти и мертвой крови вампира, — усмехнулся он, пристально глядя на меня. — Кровь императорского рода тоже не подходит. Но он все равно, так или иначе, выполнит и скажет все, что нам нужно.

— Куда ведет этот проход? — спросил я у советника, имени которого до сих пор не знал.

— В подземные туннели, — нехотя ответил он. — А потом в склеп за территорией дворца.

— Ловушки?

— Нет, — покачал он головой.

— Хорошо, выходим через него, дальше можно все же пуститься во все тяжкие и навестить мое имение. В помещении для приватных вечеринок точно нас искать не станут. Потом будет видно. Нужно сначала вас спрятать, после приступить к плану уничтожения оборотня, а для этого нужны детали от нашего старого, но не слишком мудрого бывшего мага, — я взял голову Копоша, привязывая ту к поясу.

Что странно, возражать мне особо никто не стал. Вампир, приняв частичную трансформацию, юркнул в распахнутые двери, а цесаревич, немного подумав, повернул камень на перстне, который достал из стола ранее, против часовой стрелки три раза. Ослепительная вспышка света в том месте, где находился Александр больно ударила по глазам. Но потом свет начал рассеиваться по комнате маленьким огоньками, освещая даже самые темные уголки. На том месте, где только что стоял цесаревич, находился мужчина, которого я раньше видел в зеркале, когда пил зелье перевоплощение.

— Морок, — приятным голосом, не похожим на собственный, ответил Александр.

— А чье, хм, лицо вы на себя надели? — нашелся, что я сказать, выходя из секундного ступора. Вот знал же, что с тем парнем что-то не так.

— Моего брата. Он пропал много лет назад, — нахмурился цесаревич, отворачиваясь от меня.

Я хотел было открыть рот, чтобы уточить некоторые детали такого внезапно свалившегося на меня открытия, но меня прервал колокольный звон такой силы, что казалось, он доносится не только до всех жителей столицы, но и по всей Империи.

— Это что? — закрывая уши, прокричал я.

— Умер Император Российской Империи, — прокричал мне выскочивший из прохода вампир, обводя нас немного безумным взглядом.

Глава 23

Нависшую буквально на несколько секунд тишину, после того, как перестал бить колокол, внезапно нарушил зловещий смех советника. Правда, ему пришлось тут же замолчать, ибо довольно сильный удар от вампира, заставил того покачнуться и упасть на колени.

Советник поднял голову и, вперившись в цесаревича злорадным взглядом, усмехнулся.

— Я так понимаю, у них был какой-то запасной план, не так ли? — посмотрел я на мужика, который в это самое время попытался подняться на ноги.

— Отвечай, падаль — пнул его граф, от чего тот снова упал перед нами на колени.

— Мне об этом ничего не известно. Но я точно знал, что подобные мысли у некоторых членов нашей группы были, — сквозь зубы процедил советник.

— Исключающий нашего общего друга, — поморщился я, поворачиваясь к цесаревичу, который крутил кольцо на пальце, все еще не решаясь сменить облик на свой. — Что будем делать, ваше высочество? Обстоятельства, как видите, изменились.

— Ваше высочество! — дверь распахнулась без стука, и в кабинет буквально влетел взъерошенный помощник Александра. — Вам нужно уходить из дворца и как можно быстрее. — Он обвел всех взглядом и, нахмурившись, замолчал. Цесаревич, наконец, сделал оборот изумруда в кольце и после вспышки теперь уже ярко зеленого цвета, вновь предстал перед нами в своем истинном обличии.

— Что случилось? — помощник выдохнул с облегчением и прислонился к двери спиной, которую сразу же закрыл.

— Происходит что-то странное. Стража дворца увела куда-то цесаревича Ярослава вместе с его семьей, сразу же, как только начал бить магический колокол. Не найдя вас и вашего брата Олега в ваших покоях, начальник секретной службы направил людей на ваши поиски. Я сотворил несколько иллюзий, чтобы сбить их со следа, прежде, чем поговорить с вами. Возможно, вы что-то знаете, и они все действуют по вашему указанию.

— Ты все сделал правильно, — ровно произнес цесаревич, становясь мрачнее с каждым произнесенным его помощником словом. — Что с моей супругой и сыном?

— Сожалею, но их тоже увели вместе с семьей Ярослава, — понурился мужчина, под зловещим взглядом Александра.

— Тихо, — приложил к губам палец вампир, прислушиваясь. Я тоже слышал приближающиеся к кабинету шаги, но теперь был по крайней мере уверен в том, что это не делегация, которая пришла выразить соболезнования по поводу кончины императора.

— Шесть человек, минимум, — кивнул я ему, оглядываясь на потайной выход.

— И две собаки, — посмотрел на инфопланшет помощник цесаревича, который достал из кармана.

— Поверьте, мой друг, это вовсе не собаки, — ответил я, без разрешения вырывая планшет из рук мужчины. Как оказалось, дворец был напичкан камерами, по которым, скорее всего, и отследил передвижения заговорщиков помощник.

По коридору, который вел в кабинет, двигались шесть человек, облаченных в форму охраны, во главе с уже надоевшим до чертиков Головиным и еще каким-то надменный мужчиной. Странно, что шагов я слышал гораздо меньше. Если прислушиваться, даже вампир издает при ходьбе звуки. Рядом с ними по обеим сторонам от предводителей этого небольшого отряда вышагивали два оборотня в полной трансформации. Три охранника, которые находились на дежурстве возле входа в коридор лежали без движения. Хотя никаких признаков борьбы видно не было. — Ничего не остается, как уходить по тоннелю, — резюмировал я. Находиться в центре переворота мне не хотелось, и, судя по виду всех остальных, кроме советника, разумеется, они полностью разделяли мое мнение, по крайней мере, в том положении, в котором они оказались.

Вампир, не дожидаясь подтверждения от цесаревича, поднял на ноги советника и буквально закинул того в открытую дверь потайного хода.

— Откроешь свой рот, я вырву тебе язык, и он у тебя больше не отрастет, — процедил граф ему в спину.

Цесаревич обвел кабинет тяжелым взглядом, сделал пасс руками, создавая в воздухе перед собой несколько рун, которые оставили после себя след из серебристых искр электрического разряда и, активировав заклинание, предал стене вид, который был до того, как он разрушил маскирующие чары. Мы юркнули через стену туда, где все еще находилась распахнутая дверь, погрузившись в полную темноту.

Дверь за нами закрылась ровно в тот самый момент, когда ударом ноги открыли ту, которая вела в кабинет.

Я остановился, привыкая к темноте и ощущая неприятный запах, который въедался, казалось, в самый мозг, притупляя все органы чувств. Глаза слезились, а нос чесался с такой силой, что я прикладывал практически все усилия, чтобы не расчихаться и не привлечь внимание охраны.

— Прости, это аконит. Всегда держу при себе, а особенно когда узнал, что вокруг нас кишат оборотни, то обновил запасы. Рассыпал, когда гнался за одной псиной, — едва слышно проговорил Николай, но я его услышал. Я зажал нос и рот ладонью, прислонившись к стене.

— Тут никого нет, — рядом со стеной прозвучал мужской голос. — Те иллюзии сбили нас, отвлекли внимание, и, похоже, мы не успели, — понизил голос до шепота говоривший.

— Князь Московский во плоти, — так же шепотом пояснил вампир. — Становится все интереснее.

— Тихо вы, — процедил сквозь зубы цесаревич, после чего в туннеле наступила идеальная тишина, периодически нарушаемая моим тяжелым дыханием заложенного носа. В конечном итоге я решил задержать дыхание настолько, насколько смог, вспоминая о том, что в нагрянувшей в кабинет компании есть не только оборотни, обладающие сверхъестественными способностями.

— Никто не видел, чтобы цесаревич покидал кабинет, — извиняющим голосом проговорил еще один вошедший.

— Нашли Резникова? — раздался противный голос Головина, напитанный властью и полным превосходством.

— Нет, никто его не видел, — ответил ему еще один голос, подходя к потайному входу.

— Перекройте ему все каналы доступа. Я практически уверен в том, что иллюзии его рук дело. Морозова разыскали? — уточнил Московский князь.

— Тоже нет. По информации с главных ворот он вроде бы проходил внутрь, но никто из наших его не видел. Заклинанияпоиска на него по какой-то причине не работают.

— Как же мне надоел этот безродный мальчишка, — ударил по стене кулаком Головин, судя по хрипоте в голосе частично трансформировавшись.

Волки, приблизившись к потайному входу, зарычали и завыли, отходя от стены в центр комнаты.

— Скорее всего, они прошли через проход. Андрей и Сергей идите внутрь, — приказал немного успокоившийся Головин. — Я ничего не чувствую, догадались замаскировать свой запах, когда уходили.

Раздались частые шаги волчьих лап, и два оборотня в полной трансформации врезались в стену, не сумев перейти через магический барьер. Что еще можно было ожидать от волка. Только врезаться в стену головой, проверяя проход к туннелю. Жаль, что это мало повлияет на их здоровье и самочувствие.

— Они изменили заклинание, — ответил голос, который я услышал первым. — Мы не знаем теперь условиях, которые необходимы для перехода. Чувствую магический фон, заклинание накладывал цесаревич. Его магическая сила слишком велика, я не смогу пробить брешь в плетении маскирующих чар. По крайней мере, не в такое малое время. Неужели нельзя было сначала всех собрать, а потом уже запускать ваш запасной план?

— Не дерзи мне, щенок — прорычал Головин, отвечая на звонок инфопланшета. — Что у вас?

— Мы их нашли. Ведем в тронный зал. Все уже почти готово.

— Хоть какая-та радостная новость. Уходим, и проверьте конечную точку выхода. Далеко им все равно не уйти, — удаляющийся из кабинета голос Головина дал понять, что здесь они задерживаться не собираются. Тем не менее, мне он показался через чур спокойным, словно все шло своим чередом.

Дождавшись, когда все выйдут, я наконец закашлялся и несколько раз чихнул, протирая нос, в надежде, что в кабинете не осталось того, кого я по какой-то причине услышать ранее не смог. Адаптировавшись к воздействию аконита на мой изменившийся нюх, я понял, что эта дрянь не так сильно уже доставляла неудобств, как в первый раз, но, казалось, обоняние у меня теперь отбито на долгое время, если не навсегда.

Вампир первым вышел в кабинет, осматриваясь и проверяя насколько это все безопасно, только потом, перейдя в проход, разрешил всем выйти.

— Так что будем делать? — поинтересовался я у собравшихся.

— Во-первых, ваша светлость, — обратился он к помощнику цесаревича, как только все вышли из туннеля. — Мне нужно немного вашей крови, если не возражаете. Пора уже привести мою игрушку в надлежащую форму.

— Но… — тот немного замялся, но спорить и задавать лишних вопрос не стал. Потом, что-то обдумав, он подошел к столу и, вытащив из одного из ящиков кружку довольно сомнительной чистоты, полоснул ладонь протянутым кинжалом и заполнил емкость на половину. — Я надеюсь, что не пожалею об этом.

— Нет-нет. Это всего лишь еда. Никаких заклинаний на крови и ритуалов, — пояснил усмехнувшийся вампир и влил содержимое вяло сопротивляющемуся советнику в рот. После нескольких глотков тот обмяк и тряпичной куклой рухнул на пол, теряя сознание.

— Если уходить, то сейчас, — решительно проговорил я, поправляя ножны с мечом. Как же мне сейчас не хватало Миши, с которым я действительно начал чувствовать себя в относительной безопасности. Да и парочки эликсиров от него сейчас явно бы не помешали.

— Я никуда не пойду, — пристально обвел всех взглядом Александр. — Тут моя семья. Я не знаю, что случилось с женой и сыном. Тем более, прятаться я не намерен. Быть в центре событий и выбрать верную тактику для удара самое верное для меня решение. Ты же, — он повернулся ко мне, — сделай то, что умеешь. Если ты действительно знаешь, как убить изначального оборотня, то сделай это. Николай тебе поможет, как бы то не было, но в спину он не ударит, по крайней мере тому, кого считает своими друзьями.

Вампир выглядел несколько удивленным словам цесаревича, но все же кивнул, принимая завуалированно отданный приказ.

Прикинув все за и против, я подошел первым делом к советнику, с которым вел беседу Николай, как только тот пришел в себя, вкладывая в его податливую голову главные законы полного подчинения всем, кто находится в этой комнате. Новоявленный вампир перевел на меня все еще затуманенный взгляд, улыбаясь какой-то неестественной улыбкой. Надеюсь, граф не перестарался, и не спалил тому мозг, превратив в слюнявого идиота. Если я правильно понимаю хотя бы изначальную тактику цесаревича, роль советника, которым мужик по факту и являлся будет его основной.

— Где находится склеп с оборотнем? — глядя ему в глаза, спросил я, не теряя даром те крупицы времени, которые у меня остались, чтобы хотя бы немного спланировать свой дальнейший путь.

— Мы при помощи заклинания перемещения переместили склеп в Новгородское княжество, — он моргнул, поворачиваясь к графу Разумовскому, который после ответа только глубоко вздохнул и закатил глаза.

— Где именно? — я открыл карту Новгородского княжества и сунул планшет ему в руки. Он внимательно изучил карту и, увеличив часть ее часть, ткнул пальцем в центр.

— Вы что, издеваетесь? — рявкнул я, едва сдерживаясь от того, чтобы не запустить инфопланшет в стену или не вырвать этому великому заговорщику сердце прямо сейчас. — Вы не поверите, — усмехнулся я, показывая карту вампиру. — В пятистах метрах от склепа разбился вертолет, на котором мы летели.

— Так и было задумано, — кивнул флегматично советник. — Ключи, которые должны открыть последние замки, должны, словно магнитом притягиваться к этому месту, если возникнет подобного рода ситуация, подобная той, что произошла с вами. Вы должны были разбиться так или иначе, только по какой-то причине приземлились, немного не долетев до конечного пункта назначения. Наверное, настройки заклинаний немного сбились. Но вы выжили и зачем-то вернулись в столицу. Почему заклинания, направленные на вас, работают не так, как необходимо?

Потому что я гибрид, идиот, мысленно усмехнулся я, понимая, что получил помимо навыков еще и определенную неуязвимость к магии. Но вот понимание того, что мне придется каким-то неведанным образом возвращаться в Новгород, особого энтузиазма не придало.

— Как вы добираетесь до склепа? — на удачу спросил я.

— На транспорте, — как умственно отсталому пояснил он, поворачиваясь после этого к графу. — Я ответил на все вопросы? Можно мне теперь кого-нибудь поесть?

— Нет, — отрезал граф, поворачивая советника к себе лицом.

— Кто участвует в заговоре?

— Я не знаю, — даже сквозь влияние полного подчинения, он умудрился злорадно усмехнуться. — Помимо меня — Головин, Вишневский и Дубовицкий. Чтобы все получилось так, как задумано, нас разделили на ячейки, которые не контактировали друг с другом. А все приказы и указания поступали сверху.

— Насколько сверху? — подошел вплотную Александр, нервно теребя перстень.

— Из императорской семьи, — все же рассмеялся советник, а мы с вампиром синхронно повернули головы на цесаревича. — Не от Александра, — с сожалением признался советник.

Все, что мне нужно было узнать, я узнал, другая информация мне была не интересна на данный момент времени.

— Когда выдвигаемся? — подошел ко мне вампир, глядя пристально мне в глаза.

— Я — прямо сейчас, ты остаешься здесь. Нашему отважному будущему императору необходима охрана, которую на данный момент можешь обеспечить только ты. — Я снял с пальца перстень, который не снимал с того самого времени, как покинул родовое поместье. — Это тебе сейчас пригодится больше.

— Ты в этом уверен? — он даже не шевельнулся, хотя на самом деле очень сильно удивился моему поступку.

— Нет, и тебе придется приложить максимум усилий, чтобы я не пожалел об этом. — Я протянул кольцо света вампиру, который неуверенно взял его и надел на палец. Артефакт несколько раз поменял свой цвет, после чего ярко засиял лазурным цветом, исходящим от самого центра в стороны. — Во дворце еще есть какие-нибудь потайные выходы? — спросил я у цесаревича, который уже что-то чертил на листах бумаги, оставленные заговорщиками не тронутыми на столе, не посчитав даже необходим ознакомиться с содержимым.

— Есть два запасных выхода из замка, про которые знают только члены семьи, и один, о котором знаю только я, — на секунду отвлекся цесаревич на то, как происходят окончательные метаморфозы в советнике, в виде удлинившихся на секунду клыков, когтей и формы лица. — Путь ведет в обход тронного зала, через одну из гостевых спален. С учетом неизвестности, думаю, что это единственный путь, который вам следует использовать.

— Самое главное, куда он выходит? — поинтересовался я. Камеры на планшет изображения не передавали. Скорее всего их просто перенастроили на другие частоты, чтобы воспользоваться данными могли только заинтересованные в этом лица. Связь работала, собственно, как и Сеть, через которую я сразу же вывел карту, увеличив размер только на том участке, где располагался дворец и его окрестности.

— В подвал аптеки на центральной площади, — пояснил цесаревич.

Так. Центральная площадь находилась километрах в двух от ворот дворца. Аптека была только одна и находилась на вечном ремонте, что не удивительно. Цесаревич протянул мне бумаги, на которых все это время что-то писал. Оказалось, что он схематично рисовал несколько карт, которые бы вывели меня из дворца, минуя главный выход и службы безопасности. Помимо того пути, о котором он рассказал, Александр не поленился набросать планы и остальных выходов.

Я слегка приклонил голову и, развернувшись, направился к выходу из кабинета, думая о том, каким образом сделать так, чтобы никто в ближайшее время даже не задумывался о моей поимке. Остановившись возле дверей, я прислушался и, ничего не услышав, приоткрыл дверь. Коридор был пустым. То, что мне было действительно нужно.

— Я тут проверю одну теорию и немного пошумлю. Если что, весь ущерб оплатит корона и ко мне не будет никаких претензий? — усмехнулся я, глядя на опешившего цесаревича, заставив того кивнуть в знак согласия.

Выйдя из кабинета, я дошел до конца коридора, наткнувшись на охранников. Они были мертвы, их оружие находилось при них. Они лежали в неестественных позах, словно смерть настигла их мгновенно и тихо. Приглядевшись, я увидел едва заметные струйки черной жидкости, которая вытекала у них их носа, ушей и глаз. Работают тихо и наверняка. Стоит опасаться.

Ну да ладно, самое время проверить теорию предков, которые так и не смогли в свое время упокоить оборотня и вампира. Если верить легендам, истинное существо подобной силы можно было убить только одним способом — серебряным мечом, и сделать это должно существо, порождённое им. То есть оборотня — оборотень, вампира — вампир. Но была одна существенная деталь. Ни один иной не мог противиться воле прародителя и нанести ему вред. А я вот смогу. По крайней мере, должен. Так что, нужно попробовать. Правда, по той же теории, в момент гибели изначального монстра, скорее всего произойдет выброс всей его жизненной и магической энергии. А если судить по тому, что вампир еще жив, хотя его размотало по сотням кусков, которые, в конечном итоге, смогут собраться вместе, то энергии в той же самой голове осталось еще довольно много. Надеюсь, мое тело уже стало достаточно крепким, чтобы пережить подобное.

Спустившись по лестнице, я вошел в коридор, который вел в малый зал, согласно плану, начертанным цесаревичем. Я как мог максимально ушел от кабинета Александра, не привлекая внимания. Но судя по звукам, доносившимся ото всюду, я добрел до людного места, которое беспрепятственно пройти будет крайне затруднительно.

Я отвязал голову вампира и положил ее на пол, доставая меч. Посмотрев в желтые глаза полумертвого монстра, в которых впервые увидел не злость, бешенство и голод, а страх. Значит, хотя бы частично моя теория была относительно верна.

Только как проткнуть камень мягким клинком? Об этом я подумал уже после того, как замахнулся и вонзил клинок острием прямо в центр твёрдой головы. На удивление, клинок вошел в каменную плоть, как в масло. К сожалению, голова и не думала умирать, а вот клинок прочно застрял на треть в полуживом изваянии и не собирался вытаскиваться из головы, сколько бы усилий я не прилагал.

Неожиданно, послышались торопливые шаги в направлении коридора, где я сейчас находился. Значит, кто-то смог обнаружить движения в этом месте и направился сюда, чтобы проверить.

Пока я размышлял, что делать, из-за поворота показались три охранник, которые, увидев меня, сначала остановились, но потом, направив на меня оружие, чем-то напоминающее автоматы, медленно двинулись в мою сторону

Ну и ладно, пошумим другим способом. Я отошел на несколько шагов назад, поднимая руки и показывая, что совершенно безоружен, одновременно с этим плетя заклинание огненного вихря, заменяя руну огонь на лед. Оно было пятой ступени и, чтобы не свалиться замертво от магического истощения, пришлось так же использовать второй поток силы, закрепляя им вязь рун. Как только все было готово, я резко подпрыгнул вверх, до самого потолка и, ухватившись за балку, активировал заклинание.

Я ожидал увидеть многое, но этот ледяной смерч просто смел оторопевших охранников с ног, закручивая их в свой водоворот и превращая тела в кровавый фарш. Не останавливаясь, он пробил стену, которая отделяла коридор от какого-то зала, что был наполовину заполнен представителями охраны и службы безопасности. Я заглянул в образовавшийся проем, наблюдая, что именно творит мое отпущенное на свободу заклинание. Усталости я не чувствовал, даже наоборот, сила начала переполнять мое уставшее тело, готовая вырвать наружу при первой же возможности.

Я дезактивировал заклинание, в надежде, что смогу так же повторить его без особых проблем и тихо подошел к голове, которая все еще лежала на том же самом месте, пришпиленная к полу моим мечом. Заклинание обошло ее по какой-то причине стороной, но разбираться в этом было особо некогда, я уже и так прекрасно слышал, используя тонкий вампирский слух, что в моем направлении стекается с десяток людей.

Взявшись за меч, я с легкостью вытащил его, поздно соображая, что, когда пытался убить уже навсегда Копоша, то магия крови, а, следовательно, и вампирская составляющая, была во мне неактивна. Выпущенное же на волю заклинание, сделала пророчество явью, и как только клинок оказался на свободе, магическая энергия, о которой я думал ранее, вырвалась наружу, сметая все на своем пути, включая меня, отправив в очень продолжительный полет.

Глава 24

Очнулся я, как мне показалось, практически сразу, после приземления. Магический взрыв был такой силы, что меня откинуло метров на двести. Полет проходил с некоторыми осложнениями, в виде встречающихся на моем пути стен и людей, но я с легкостью пробил несколько хлипких перекрытий, вырубил пару охранников и окончательно затормозил только тогда, когда спина встретилась с крепкой каменной стеной.

В очередной раз удивляясь живучести и потрясающей регенерации, которую научились вызывать алхимики моего мира с помощью направленных мутаций, я с трудом поднялся на ноги и огляделся. Выбросило меня в какую-то темную комнату, где из всего интерьера было только небольшое оконце под самым потолком. В остальном же, этот довольно вместительный и высокий каменный гроб оказался совершенно пустым.

Дверь находилась где-то в нескольких сантиметров от дыры, которую я пробил собой, усиленный магией душ, держащих Копоша в живом состоянии. Все тело болело, меч, который я взял у Мышкина треснул пополам, дуло одного из пистолетов погнулось, а второго я вообще не обнаружил. Зато родовой кинжал и серебряный меч были при мне в целости и сохранности.

Поморщившись, я скинул с себя пиджак, лохмотья которого только мешали, оставаясь в драконьей броне, которая в очередной раз спасла мою жизнь. Обострив свое восприятие, я услышал вдалеке треск, грохот, крики людей, вой оборотней, какие-то стоны и топот приближающихся шагов. Правда, вместе с этим в нос ворвались запах многовековой пыли и грязи, но это было вполне терпимо. По крайней мере, я точно знал, что ко мне вернулось обоняние, которое сильно сбоило после аконита. Выглянув аккуратно через пролом в стене, я увидел, как мимо меня пронеслись охранники, какие-то люди, одетые в дорогие одежды, и даже с десяток волков, которые бежали вперед, особо не разбирая дороги.

Пол подо мной ощутимо дрогнул, а с потолка посыпался песок и мелкие камни. Толчки усиливались, а грохот рушащегося здания приближался к тому месту, где я находился. Плюнув на всю осторожность, я вышел из дыры и присоседился к группе спасающихся бегством людей вперемешку с охраной, которая даже не заметила увеличение их отряда в моем лице.

Пробежав несколько коридоров, спустившись на этаж ниже и завернув за угол в проход, ведущий в главную гостиную, я затормозил, отделяясь от остальных, и зашел в двери комнаты, которая была открыта. Это оказался какой-то рабочий кабинет, с убогой, по сравнению с остальным дворцом обстановкой. Ну и мне не высокопоставленных лиц здесь принимать.

Закрыв двери и запечатав их запирающей руной, я сел на стол, обдумывая сложившуюся ситуацию. Как я понял, часть дворца, где находились два из трех потайных хода, была разрушена, а к оставшемуся нужно было двигаться в обход, через несколько людных мест.

Родовая магия была заблокирована. Я чувствовал только слабые ее отголоски где-то глубоко внутри, когда пытался ее призвать. А вот магия перевоплощения и второй поток магии крови закрытыми от меня не были. На этом можно было сыграть, даже попробовать беспрепятственно пройти через весь дворец, оставшись незамеченным. Ведь здесь и сейчас истинные оборотни особо не таятся и разгуливают свободно в своей второй ипостаси, а обычные люди, судя по их поведению, либо о них знают, либо воспринимают, как обычных зверей.

Раздевшись, я сконцентрировался, готовясь к вспышке резкой нечеловеческой боли, но ощутил только небольшое покалывание в районе сердца. Открыв глаза, я понял, что из окружающего меня мира исчезли все цвета и краски, а нюх обострился до предела. Я опустил голову, глядя на свои белоснежные лапы, и с удовлетворенным рычанием, которого сам от себя не ожидал, сел на пол.

Закрыв глаза, я вновь ощутил небольшой дискомфорт в груди, а когда открыл глаза, то осознал, что мысли стали течь более плавно, а запахи, к моему облегчению, вернулись в норму.

Решив немного поэкспериментировать со своими открывшимися возможностями в виде быстрой трансформации, не приносящей чудовищной боли, я минут десять потратил на то, что менял ипостась в самых разных ситуациях: в рывке, прыжке, просто в движении. Это было делать сложнее, нежели в покое, но в итоге я смог нивелировать возникающие при этом заминки. Все, что было нужно — это предельная концентрация, но в бою, с ней нет совершенно никаких проблем. Единственное, что останавливало меня от нахождения в этой форме — это какие-то животные чувства и инстинкты, выходящие на первый план, и подавлять их было довольно затруднительно. Хорошо, хоть разум оставался нетронутым, и я мог полноценно себя контролировать.

Собрав все свои вещи в комок, я перебросил его себе за спину, беря аккуратно в зубы меч. Это выглядело довольно подозрительно, но я лично видел улепетывающего от рушащейся части дворца оборотня с автоматом в зубах. Так что, думаю, особых проблем возникнуть не должно.

Открыв дверь и выйдя из кабинета, я огляделся по сторонам. Было, на удивление, пусто. Голоса, звучавшие в тронном зале, были приглушенными. Слов я разобрать не мог, зато, судя по интонации, часть из них была возмущена, а другой было наплевать на возмущения, настолько холодными и безэмоциональными голосами они говорили. Принюхиваясь, прислушиваясь и оглядываясь по сторонам, не забывая смотреть вверх и периодически себе за спину, я засеменил в направлении парадного выхода, чтобы потом подняться по боковой лестнице и завернуть в небольшой коридор, где располагались служебные помещения.

По пути мне встречались постоянно патрулирующие коридоры охранники, которые только бросали на меня вскользь неприязненные взгляды. Оборотни, вообще, казалось, просто прогуливались и разминали лапы, потому как пользы от них я особо не заметил, по крайней мере, никто из них даже не встрепенулся, увидев меня, хотя в отличие от их облезлых серых шкур, моя белая должна была, как минимум, выделяться.

Преодолев беспрепятственно практически все расстояние, отделяющее меня от выхода из дворца, я вышел к последнему коридору, отсчитывая кирпичи на правой стене, ведь именно на сто двадцать пятом в третьем ряду снизу находился механизм, отпирающий дверь в боковой туннель, ведущий в старую канализацию.

Звуков с каждой минутой становилось все больше. От различных голосов уже начинала болеть голова, но я продолжал вслушиваться, даже не столько для информации, а для своей безопасности. Как я понял из разговора охранников, приглашенные гости начали прибывать, и теперь их всех собирают в тронном зале, отводя туда либо по доброй воле, либо силой.

Звук схватки за поворотом коридора привлек мое внимание. Слышалась возня, звуки бряцанья металла, приглушенные вскрики. Я отсчитал нужный мне кирпич, надавливая на него лапой, стараясь не отвлекаться на явно неравную борьбу. Нельзя было останавливаться, если я хотел уйти и выполнить свою часть работы.

Часть стены с грохотом ушла вглубь туннеля, после чего отъехала в сторону, открывая заветный проход. Я сделал шаг, чтобы войти внутрь, как услышал женский крик и звук последовавшего удара.

Шерсть на загривке встала дыбом, и я, рыча, отступил от прохода, разворачиваясь в сторону звуков борьбы. Женский крик повторился, и теперь я был точно уверен в том, что узнал этот голос. Рванув вперед, сбрасывая на пути комок с одеждой, я выпрыгнул из прохода и остановился позади трех мужиков, стоявших напротив князя Романова, на которого в этот момент четвёртый охранник застегивал кандалы с длинными цепями, светящимися оранжевым цветом. Софья старалась вырваться из держащих ее рук, но сил явно было недостаточно. Цепи, подобные тем, которые застегивали на руках лежащего без сознания князя, уже сковывали тонкие запястья девушки. На ее лице красовался синяк, а губа была разбита.

— Хватит рыпаться, — рявкнул один из них, отвесив ей еще одну довольно болезненную пощечину.

Я зарычал, обращая на себя внимание. Все синхронно обернулись и засмеялись, пристально глядя на меня.

— Волчонок отбился от стаи? Сейчас мы напомним, что тебе не следует на нас нападать и отбирать добычу.

Софью откинули к стене, о которую она довольно сильно приложилась головой и сползла на пол, закрыв глаза и тихо всхлипывая.

Они сделали еще несколько шагов, удаляясь от своих пленников. Это и было мне нужно. Несмотря на огнестрельное оружие у каждого в руках и какой-то желтый кристалл у того, кто был в отличие от остальных облачен в обычный удобный костюм, я сделал быстрый рывок, переходящий в высокий прыжок, перелетая над их головами, замечая, как они при этом старались одновременно прикрыть свои шеи. Бросив меч, я в воздухе трансформировался и, сгруппировавшись, опустился в полуметре от них, сбивая их направленным магическим потоком. Времени было мало на плетение заклинаний, но и вложенной силы в этот выброс хватило, чтобы ярко-красной волной их сбило с ног и отбросило на несколько метров от нас.

Подхватив меч в руки, я перекатом приблизился к ближайшему противнику, который уже сел, стараясь подняться на ноги, и, выбивая пистолет, направленный на меня из его рук, мечом снес ему голову, не решаясь бить в другое место, не разобравшись в том, человек передо мной или тварь.

Уворачиваясь от какого-от зеленого кнута, пролетевшего у меня над головой и опустившийся позади меня, стараясь оплести мои ноги, я выставил свой стандартный щит перед собой, принимая на него довольно слабенький огненный поток, и в ответ отправляя с десяток кровавых стрел, часть которых попала в цель, ранив всех троих, но никого, к сожалению, при этом не убив. Второй и третий залп уже ударился в щит, выставленный противником, не пробив тот с первого раза.

Рык волка раздался вместе с мощным прыжком огромного зверя в мою сторону. Он действовал быстро, но не быстрее меня. Время будто немного замедлилось, давая мне шанс работать быстрее. Я упал на спину прямо перед волком, который, как огромный таран, буквально смял мой щит, не оставив от него даже следа. Остановиться в полете, как и скорректировать конечную точку прыжка он не мог, поэтому, пролетев через меня и опустившись на лапы, он резко развернулся. Удар меча вонзился аккурат в его раскрытую пасть. Это не могло убить оборотня, но древнее серебро начало разъедать его глотку, от чего тот заметался и заскулил. Несколько шагов, и тот же самый меч пронзает сердце зверя.

Меня пытались атаковать огненными заклинаниями первой, максимум второй ступни, которые летели куда угодно, но только не в меня. А вот от пуль, выпущенных оставшимся охранником, который начал движение в моем направлении под прикрытием своего мага я едва увернулся, просто использовав простенькое заклинание левитации, взмывая под потолок, не забыв накрыть защитным куполом от физического воздействия князья с Софьей, вложив туда максимальное количество для этого заклинания магической энергии.

Я снова бросил меч на пол и перешел в волчью ипостась, прыгая на охранника с высоты и сбивая того с ног под своим весом. Шея его была защищена стальными пластинами с серебряными шипами, а на руках красовались наручи с серебряными вставками и потайными клинками, которые тот сразу же выпустил, вонзая их в мою шею. Я отпрянул от пронзившей и растекшейся по всему организму боли, которая на секунду затуманила мой разум. Меня подбросило вверх воздушным потоком, больно приложив спиной о каменный потолок. Небольшим усилием я сбросил себя заклинание и, поддержав себя все тем же заклинанием левитации под потолком, оттолкнулся от него уже человеческими ногами, уходя от сети из серебряных нитей, которой меня пытались накрыть. Оказавшись на твердой земле и мягко приземлившись на ноги позади охранника, я вложил в движения всю имеющеюся силу и злость, пробивая тому грудную клетку и вырывая сердце.

Поворачиваясь к оставшемуся магу, который крутил перед собой своим желтым кристаллом, я сделал рывок в его направлении, оказываясь в нескольких сантиметрах от него.

— Ты не можешь, — проскулил он, глядя на кристалл, который светился все ярче с каждым ударом его бешено колотящегося сердца.

— Разве?

— Кристалл должен сдерживать любого оборотня, — пробормотал он, пристально глядя в мои изменившиеся глаза, делая несколько шагов от меня.

— Я не оборотень, — тонкие алые иглы, вылетевшие из моих рук, накрыли мага, пронизывая того насквозь.

Сделав несколько глубоких дыханий, я старался привести себя в норму. Волчья ярость и гнев взяли надо мной вверх, когда я услышал крик Софьи, и я, вопреки своим же правилам, бросился в бой без какой-либо разведки и хоть какого-нибудь плана. Нужно работать над этим.

Развернувшись, я направился к князю, который потирал голову, приходя в чувства, и Софьи, вжавшейся в стену и смотрящую на меня округлившимися от страха глазами.

— Вы как? — я присел перед ними, только сейчас понимая, что на мне нет совершенно никакой одежды. Разомкнув цепи на руках Романова, я старался пока не смотреть в сторону девушки.

— Жить буду. Что тут происходит? — я впервые видел князя таким потерянным. Он смотрел пристально мне в глаза, пытаясь в них что-то разглядеть.

— Дворцовый переворот. Нужно уходить отсюда. Как вы уже могли понять, с несогласными особо церемониться никто не будет. — Тот кивнул, все еще не отводя от меня взгляд. — Я не монстр, не нужно на меня так смотреть, родовые особенности магии.

Он снова кивнул, но, судя по его виду, мне ни на йоту не поверил. Я повернулся наконец к девушке, снимая с нее цепи. Я ожидал всего, чего угодно, кроме того, что она тут же крепко меня обнимет и уткнется головой в грудь, обильно поливая ее своими слезами. Звуки приближающихся шагов набатом ударили по ушам, и я резко повернулся, глядя на двух мужиков, судя по форме, из личной охраны императорской семьи.

Они обвели побоище хмурыми взглядами, сразу же вычисляя виновника и направляя на меня оружие, напоминающее автомат, которое я видел у них в арсенале ранее.

Я успел выставить перед нами щит, который задержал с десяток пуль, выпущенных в мою сторону. Однако одна из них все же достигла своей цели. Рефлекторно закрыв девушку своим телом, когда началась стрельба, та единственная пуля пронзила мне грудь, пробивая легкое.

Закашлявшись и выплевывая сразу же накопившуюся во рту алую кровь, я упал на пол, успев сообразить, что обернулся. Как бы я не пытался, но вернуть человеческую форму у меня не получалось, собственно, как и рана по какой-то причине на затягивалась.

Я поднялся на лапы и с огромным трудом выпрямился, делая неуверенные шаги в сторону охранников.

— Да добей ты его, уже достали эти псины, которых натащили во дворец, — презрительно бросил один из них, опуская оружие и поворачиваясь ко мне спиной.

Я закрыл глаза и прыгнул в надежде, что смогу дотянуться до противника, который все еще направлял в мою сторону свое оружие. Но я не долетел. Упав на пол прямо под ноги усмехнувшемуся мужику, я поднял голову, слыша едва уловимый свист рассекающего воздух кинжала, который легко вонзился в горло самоуверенному уроду. Клинок был пущен явно с нечеловеческой силой, потому как воткнулся по самую рукоять. Мужик захрипел и завалился на пол. Я едва успел от него отползти в сторону, как снова пришлось уворачиваться от падающего тела.

Граф Разумовский, вытирая окровавленную руку о форму охранника, присел на корточки передо мной, заглядывая в глаза.

— Я как всегда вовремя. Что тут у тебя? — он, не смотря на мои вялые попытки сопротивляться, перевернул меня на спину и прижал к полу, рассматривая рану. Слабость усиливалась, а хриплое дыхание становилось все чаще. — Скверно. Но не переживай, сейчас тебе будет еще больнее.

Он вонзил несколько пальцев в отверстие на моей груди и рывком вырвал пулю у меня из тела. Я взвыл, сразу же перекидываясь в человеческую ипостась, стараясь прогнать туман и темноту, вставшую перед глазами, и элементарно не потерять сознание.

— Смотри, — он протянул мне то, что осталось от пули, которую я взял в руки. На вид это было чистое серебро, от которого исходило какое-то желто-белое сияние. Но пуля медленно плавилась в моих руках, оставляя на пальцах металлический след, прожигая кожу и мясо до кости. — Жидкое серебро. Специальная разработка против оборотней, я такие только в имперском полке видел много лет назад. Похоже, не доверяют они своим блохастым друзья. А если и полк переметнулся на сторону предателей, то дело довольно скверно попахивает и совсем не розами.

— Они не из полка, не маги, — мотнул я головой. — Что ты тут делаешь? — просипел я. Рана затягивалась, принося чудовищную боль, сравнимую только с первой моей трансформацией.

— Тебя спасаю. У нас есть план, только не хватает времени, — поморщился он. — Но взрыв левого крыла дворца и главной башни нам очень помогли, — похлопал он меня по плечу. — Никогда не любил эту башню с часами. Все, валите отсюда, скоро тут будет поистине жарко, ваше сиятельство, это вас тоже касается, — повернулся он к Романову, который поднялся на ноги и подошел к нам, пожимая руку вампиру.

— Я тут нужнее, конечно, ничего пока не понимаю, но масштаб проблемы уже виден. Нужно только разрушить антимагический артефакт. А ты выметайся из дворца вместе с моей племянницей, вами я рисковать не собираюсь.

— Да я вообще так и планировал, — простонал я и, поднявшись на ноги, направился в сторону коридора, где находился путь к выходу, по пути собирая оружие с пулями против оборотней и подхватывая Софью на руки. — Где Роман? — уже в коридоре напротив входа спросил я начавшую приходить в себя от стресса девушку.

— Не знаю, мы разделились, надеюсь, что не во дворце, — она на меня посмотрела и, смутившись, спрыгнула у меня с рук и быстро отвернулась.

— Да ладно тебе, будто только что увидела, — я активировал проход, заталкивая в него Софью, после чего зашел в него, закрывая двери за собой. — Что, не нравлюсь? Поди, раздумала замуж-то выходить, — усмехнулся я, решив все же одеться, запустив под потолок несколько алых светляков.

— Ты можешь пользоваться магией? — не ответила она на мой вопрос, все еще стоя ко мне спиной. Надо же, какая скромная, никогда бы не подумал.

— Ограничено. Подожди, прежде, чем выдвигаться, мне нужно связаться с Романом. Для нашего своеобразного отряда есть своя миссия, если что — это приказ цесаревича, поэтому не обсуждается, — поднял я руку, останавливая шквал вопросов, после чего сел на пол и набрал номер на инфопланшете, который хозяину я так и не вернул. Роман ответил сразу. Он был взволновал и удивлен, увидев перед собой мое изображение. — Привет, надеюсь, ты не во дворце, — облегченно выдохнул я.

— Нет, перед входом. Какая-та заминка, нас не пускают. Что вообще происходит? — пристально смотрел он на меня. — Мне почему-то кажется, что обо всех событиях, происходящих с тобой, я узнаю в самый последний момент.

— Тебе не кажется, — ответил я ровно. — Убирайся от входа во дворец, все расскажу при встрече. Миша с тобой?

— Нет, — мотнул он головой, отдавая приказ разворачиваться своему водителю. — Мой отец во дворце, — закусил он губу, напрягаясь.

— Я знаю, он и Софья в безопасности, — успокоил я его. Боль в теле наконец прекратилась, и на меня нахлынуло чувство опустошения и легкости. Хотелось спать и вообще не шевелиться.

— Со мной Лина, — немного замялся он.

— А она что здесь делает? — вырвалось у меня.

— Ну… Мы… — он не ответил, но по его взгляду и налившейся краской лицу было все предельно ясно.

— Отлично, направляйтесь на центральную площадь к главному фонтану. Встретимся там. Свяжись со Сташковой, пусть найдет нашего призрачного друга, если он не с ней, скажи, что империя нуждается в нем как никогда. И да, придумай, как нам предельно быстро оказаться в Новгородском княжестве.

— Будем через пять минут, — кивнул он и отключился. Я обессиленно прислонился спиной к холодному камню, закрывая глаза. Нужно собраться и сделать финишный рывок, а дальше пусть все горит синим пламенем и уходит под землю, я даже не пошевелюсь.

Под обеспокоенный взгляд Софьи я поднялся и медленно побрел по темному проходу, радуясь тому, что девушка молча шла со мной и не пыталась завести разговор.

Глава 25

Мы прошли через разветвленную сеть подземных канализаций и вышли на поверхность где-то на окраине столицы. Проход вывел нас в подвал небольшого здания, стоявшего рядом с дешевым питейным заведением. Судя по пыли, разрухе, паутине и грязи в этом здание, а тем более в подвале, спускались сюда несколько десятков лет назад. Дверь выхода была запечатана магическим замком, контрзаклинание от которого так же было начертано мелким шрифтом внизу страницы со схематичным планом эвакуации. Все время, пока мы шли по гулким подземным коридорам, Софья молчала, но все более грозно на меня смотрела и пыхтела в спину. Мне казалось, что сейчас ее просто разорвет от вопросов, но она честно продержалась до самого выхода на свежий воздух.

— Может, объяснишь? — резко остановила она меня, разворачивая к себе лицом. Ее волосы были растрепаны, синяк на щеке приобрел сливовый оттенок, а глаза горели праведным гневом периодически вспыхивающего огонька.

— Позже, не хочу все повторять несколько раз, — тихо произнес я, не забывая осматривать окрестности. Место, мягком скажем, было не совсем благополучным, поэтому останавливаться именно здесь и выяснять отношения мне хотелось.

— Хотя бы объясни, какого черта ты вытворял во дворце и когда научился превращаться в волка? — прошипела она, пристально глядя мне в глаза.

— Софья, не сейчас, — я с запозданием услышал свист рассекающего воздух оружия, поэтому просто навалился на девчонку, прижимая ту к земле.

В том месте, где мы находились, пролетело несколько стрел, которые воткнулись аккурат в стену бара, рядом с которым мы находились. Звуков со стороны я не слышал, только отголоски пьяных голосов, доносившихся из здания. Судя по траектории, стрелы пустили с крыши пустующего одноэтажного здания, стоявшего напротив, но как бы я не приглядывался, никого больше увидеть не сумел.

Аккуратно поднявшись, я еще раз огляделся. Никого. Это было довольно странно и не менее подозрительно. Поднявшись на крыльцо, я вытащил одну из стрел и поморщился: они были выполнены из довольно дешевого материала, только вот наконечники были серебряными и смазанными каким-то веществом, которое я распознать не смог, собственно, как и его действие. Серебро обжигало, но менее обычного, то ли приноровился и к этому, то ли зелье, в которое обмакнули стрелы уменьшало эффект от серебра.

Прислушавшись к разговорам в баре, я тихо выругался и быстро спустился вниз к Софье, которая все еще сидела на земле, крутя головой, не понимая, что происходит.

— Уходим, быстро, — я поднял ее и двинулся в направление выхода из этого темного проулка, сжимая стрелу в обожженной от серебра ладони. Это показательная демонстрация, как минимум, должна убедить стрелявшего, что для него я не представляю никакой опасности и не являюсь объектом их охоты.

— Что происходит? — шепотом поинтересовалась Софья, не отставая от меня ни на шаг, хотя, я давно уже выпустил ее руку из своей.

— Охотники, — прорычал я, ускоряя шаг. — Вернее их жалкая пародия.

Во все времена постоянно находились народные мстители, которые считали, что они одни знают обо всех сверхъестественных тварях и событиях гораздо больше императора. И, естественно, периодически лезли куда им не следует, мешая работе таким, как я. Так было в моем мире, и так есть в этом, удивительно, что я напоролся на них только сейчас.

Судя по разговорам, которые мне удалось услышать именно сейчас эти не слишком умные, но очень храбрые охотники готовились на свой главный бой с несколькими стаями оборотней, замеченных у дворца. В принципе, это было нам на руку, они смогли бы отвлечь охрану дворца и часть иных, выигрывая время, которого не хватало цесаревичу. Шумиху никто не любит, и насколько далеко эта группка охотников может зайти никому не известно. А стреляли в нас именно они, и оставили нас в покое, потому что стрелы были зачарованы и не могли принести вреда обычным людям. Возможно, так оно и было, а, может, они просто ни разу не встречались с опытным зверем, которым их стрелы были бы на один зубок. Но узнавать и уточнять подробности желания не было. Пусть развлекаются.

Когда мы добрались до центральной площади уже рассвело. А потому, было довольно людно. Везде люди самого разного социального слоя делились слухами о том, что происходит во дворце. Все они ожидали официального заявления короны о причинах скоропостижной смерти императора и дальнейшей судьбе империи. Кто-то был свято уверен, что будет война с Китаем, кто-то, что начнется гражданская война, а некоторые были даже рады смерти старика, который уже мало интересовался делами Империи. Но все были схожи в одном: что-то затевается или уже происходит, потому как согласно правилам, заявление должны были сделать в течение часа, после того, как прозвучит колокол, но с стороны Совета и членов семьи была подозрительная тишина. До волнений уже было рукой подать, особенно, если Головин с сотоварищами подсуетятся, но пока было некоторое затишье.

— Нет, ты это серьезно? Меня не было всего четыре часа, всего четыре гребаных часа, а ты за это время убил императора, взорвал дворец, и практически развалил всю Империю, — Миша налетел на меня как ураган, практически сбивая с ног, заключая меня в свои призрачные крепкие объятия. Я покачнулся, чем привлек внимание прохожих, но решил, что это меньшая из моих проблем.

— Как я рад тебя видеть, — искренне проговорил я, от чего призрак в моих руках обмяк и стиснул в своих объятиях еще крепче. Софья недоверчиво на меня косилась, но больше решила ни о чем не спрашивать. Видимо, уже привыкла к тому, что я говорю сам с собой.

— Я так понимаю, дело серьезное? — он отстранился и пристально посмотрел мне в глаза. — Идем спасать дракона и убивать принцессу? — деловито уточнил он.

— Ну, практически, — усмехнулся я. — Где остальные?

— В машине, Рома не может гулять при свете дня, — он схватил меня за руку и потащил через толпу на выход с площади, не забывая периодически оглядываться, словно я мог бы незаметно вырваться у него из захвата. — Скажи моему недалекому племяннику, что я последние два часа таскаюсь позади него, и не нужно было ставить на уши половину столицы, чтобы разыскать Сташкову. И да, найми ему репетитора, потому что читать он тоже не умеет. И хорошего лекаря, потому что мои записки он по какой-то причине игнорировал. Может, не видел? Тогда у него проблемы не только с головой, но и со зрением, хотя глаза вроде тоже к голове относятся. В общем, вам, мутантам, виднее, куда обращаться.

— Ну вообще мы всегда обращаемся к тебе, — усмехнулся я.

— Да? Тогда вы обречены, — отмахнулся призрак от меня, резко затормозив.

Яркая вспышка, осветившая площадь позади, заставила меня так же остановиться вслед за призраком и резко обернуться.

Голубое свечение столбом уходило ввысь, скрываясь за облаками, из фигуры фонтана, стоявшего практически в центре площади. Еще одна вспышка, и цвет ее поменялся на черный. Словно, тягучая темная жидкость лилась с неба, распространяя свои скользкие щупальца во все стороны, но, тем не менее, не дотягиваясь до окружающих. Внезапно, прямо в центре на образовавшемся из ниоткуда постаменте появился человек в черномкостюме. Его голова была скрыта в этой черной слизи, и я не мог разглядеть лица, только очертания, но как только он взлетел вверх и плавно опустился рядом с фонтаном, возле которого образовался круг из зевак, сразу хлынувших после этого в разные стороны, в этом человеке я признал своего ректора Черепанова. Он огляделся, поправил пиджак и отошел в сторону, освобождая место очередному гостю.

— Надеюсь, они будут воевать за нас, — несколько обескуражено прошептала Софья, в то время, когда Миша просто таращился на ректора, открывая и закрывая рот, пытаясь, видимо, что-то сказать.

Как только из открывшегося окна телепорта сошел шестой мужчина, светопреставление прекратилось, а прямо по всему пространству площади начали открываться хаотично окна стандартных телепортов, из которых повалили вооруженные люди в черных костюмах имперского полка. Они окружили площадь, взяв народ в плотное кольцо.

— Да быть того не может, — все же смог выдавить из себя слова Миша. — Это ж ректоры всех престижных академий и школ, и все они…

— Маги смерти, — закончил я за него, наблюдая за работой имперского полка. Один из бойцов слегка меня оттеснил, активировав в той точке, где я только что стоял какой-то артефакт. Как только он начал светиться сиреневым цветом, мужик отошел, пристально оглядывая людей на площади.

Внезапно раздался настолько противный скрип, переходящий практически в ультразвук, что от него барабанные перепонки готовы были лопнуть вместе с мозгом, а от артефакта пошли ослепительно яркие круги. Я усмехнулся и усилием воли отключил усиленные слух и зрение, сразу же прекращая влияние этого артефакта на себя.

Но вот истинные оборотни, вампиры или кто бы это не был не могли этого сделать. Несколько человек осели на землю, вопя и стараясь закрыть уши руками. Некоторые просто упали, сразу же потеряв сознание, не вынеся боли, которую за это короткое время им пришлось испытать. Люди были разных слоев общества, и, на первый взгляд, их ничего между собой не связывало, кроме единственной общей черты, которая появилась у них после активации артефакта — это черная жидкость, вытекающая из ушей, рта, носа и глаз.

Довольно быстро и оперативно воины из имперского полка вычислили всех, кто поддался действию артефакта. Собрав их в одну группу, не обращая внимания на ропот и недовольство толпы, мужик с серебряными нашивками на рукавах открыл телепорт, в окно которого забросили всех иных, оказавшихся в этот момент на площади.

— Они не все могли быть предателями, — вырвалось у меня, когда окно телепорта за ними закрылось.

— Разберемся и принесем извинения если это не так, — проговорил глухо через повязку, закрывающую половину лица, мужчина, отключая артефакт и забирая его у меня из-под ног.

— Я даже не удивлен, увидев вас здесь в момент нашего появления, — голос ректора прогромыхал рядом с ухом, как тогда в Академии после собрания. Я повернулся в его сторону и кивнул в знак приветствия.

Черепанов усмехнулся и подошел ко мне, оставив своих коллег о чем-то переговариваться.

— Что вы тут делаете? — спросил я напряженно, еще до конца не понимая, что вообще тут происходит.

— Тоже, что и ты, спасаю Империю от очередной кровавой резни. Только не понятно, что ты тут делаешь, насколько мне известно, у тебя другое задание, — прикоснулся к моему плечу Черепанов, заглядывая мне в глаза.

— Ищу способ быстро добраться до цели, — уклончиво ответил я, не вдаваясь в подробности.

— Держи, — он вложил мне в ладонь какую-то коробку, после чего отошел от меня, переводя взгляд на Мишу. — Роман поможет его активировать.

— А я это… Драконов спасаю, — промямлил призрак, пытаясь спрятаться у меня за спиной.

— Если нужна будет помощь моя или имперского полка, дай знать, — кивнул ректор, — на рожон не лезь, в случае необходимости мы придем сразу же, как только закончим здесь, — тихо проговорил Черепанов.

— Я случайно вышел на группу лиц, которые считают себя охотниками на оборотней, не переубивайте их всех, они вроде за нас, — почему-то вырвалось у меня, хотя об этом говорить я даже не собирался.

— А кто по-твоему им дал наводку? — усмехнулся в очередной раз Черепанов в ответ на мой недоумевающий взгляд, после чего присоединился к своим коллегам.

Густой туман заволок площадь. Притом, его плотность была такая, что не было видно даже собственной вытянутой руки. Наступила идеальная тишина, все собравшиеся не решались произнести даже звука, но после того, как внезапно дым развеялся, все рванули прочь от площади и вообще подальше от дворца, где в данный момент происходили для многих действительно непонятные и зловещие вещи.

Никого из шести магов смерти, собственно, как и кого-либо из представителей имперского полка на площади и вообще поблизости не было видно и слышно. Попробовав активировать слух, я поморщился, вдалеке слыша неприятные моему уху звуки, от чего я решил, что сейчас не повод рисковать и экспериментировать со своими способностями.

— Ты сейчас думаешь о том же, о чем и я? — тронула меня за руку Софья, прикусив губу от напряжения.

— Сомневаюсь, что ты видишь свое будущее среди этих ребят имперского полка, — усмехнулся я, поворачиваясь к Мише.

— Идиот, — донесся мне в спину шепот девушки.

Я взял Мишу за руку, тем самым приводя в чувство. Призрак вздрогнул и пристально на меня посмотрел, после чего глубоко выдохнул, вытирая со лба выступивший кровавый пот.

— Фух, пронесло. Все, пошли отсюда, подальше, в Новгород, можно вообще Мышкина навестить. Как интересно он там далеко-далеко отсюда, в Амурском княжестве, — пробурчал призрак и, сорвавшись с места, ринулся в направление выхода центральной площади, оказываясь менее чем за минуту возле черного лимузина, припаркованного прямо рядом с аркой входа. Что удивительно, мимо этой машины мы проходили, когда входили на центральную площадь. Похоже, проблемы со зрением не только у Романа.

В салоне на меня сразу же накинулась Лина, крепко обнимая и почему-то рыдая в голос, после чего ко всеобщей истерике присоединилась Сташкова. Как только водопад слез иссяк, я наконец смог пожать руку Роману, который выглядел несколько смущенно и обеспокоено.

— Что происходит? — махнул он рукой водителю, после чего автомобиль тронулся, а перегородка, отделяющая нас от водительской части, плотно закрылась. Снаружи раздался взрыв, затем еще несколько раз. Машину тряхнуло, но мы довольно быстро удалились от эпицентра очередного побоища.

— Именно сейчас? Охотники решили добить недобитых оборотней. А так, государственный переворот. Головин, Вишневский, Огнев и некоторые другие думают, что они сами хотят выбрать императора и частично править империей. — Выдохнул я, расслабляясь. Я все еще чувствовал слабость, но при виде моих друзей апатия, которая настигла меня в стенах потайного выхода начала проходить. — Цесаревич вместе с твоим отцом и поддерживающим его Разумовским решили отстоять право на престол, подтягивая все имеющиеся у них резервы, которые не смогли подкупить заговорщики. Что сейчас происходит в стенах дворца не знаю, и да, это я разрушил башню и часть левого крыла дворца, — решил сразу пояснить я. — Сейчас передо мной стоит очень важная задача: не допустить пробуждения одного монстра, на которого делают ставку заговорщики, и как бы не хотел вас обезопасить, но без вас я не справлюсь, — резюмировал я.

— Емко и совершенно непонятно, — почесал бороду Миша, после чего выпятил свою не слишком могучую грудь. — Я, конечно, понимаю, зачем тебе нужен я, лучший охотник на нечисть во всей империи, но зачем нам все остальные?

— Для начала мне нужно знать осталось ли хоть немного зелья перевоплощения, которое вы готовили у меня в поместье? Только не говори, что нет, ни за что не поверю, ты всегда все прячешь в своих бездонных карманах, кстати, об этом. — Я достал из кармана шкатулку с ключом и всучил ее в призрачные руки Миши. — Спрячь ее у себя и никому не отдавай, даже мне, если я буду под давлением и при угрозе смерти.

Он повертел шкатулку в руках, после чего сглотнул и посмотрел на меня глазами, в которых начала зарождаться какая-та паника. Затем он собрался, тряхнул головой и гордо положил ее в бездонный карман своего собственного субпространства, в которое залезть может только сам призрак.

— А если я его потеряю? — все-таки спросил он, — всяко же бывает. Выроню, найти не смогу или еще чего.

Под моим пристальным выразительным взглядом он поник, после чего все же достал из кармана несколько колб с мутным зеленым содержимым и протянул их мне.

— Те волосы остались? — коротко поинтересовался я, стараясь пока не обращать внимание на взгляды моих друзей, которые с каждой секундой все больше ждали от меня объяснений.

— Обижаешь, — хмыкнул Миша, доставая пакетик с волосами, которые все еще не были очищены от кусочков засохшей кожи и крови. Я кивнул и отдал пробирки обратно ученому.

— Кажется, я нашел способ добраться до Новгородского княжества. Только совершенно не понимаю, что это и как работает, — обратился я теперь уже к Роману, протягивая ему коробку, которую вручил мне ректор, оказавшейся шкатулкой, судя по виду, сделанную из малахита.

— Телепорт. Многоразовый, неограниченной дальности. — Повертел он его в руках и присвистнул. — Где ты его взял? Он стоит очень дорого. Настолько, что подобной вещицы нет даже у нас в поместье. Я точно знаю, что подобные есть в императорском дворце и в имперском полке, по одному экземпляру. Но использовать их разрешено только в случае самых крайних ситуаций. Думаю, не каждая страна может себе позволить такую вещицу.

— Давай, я скажу, что нашел, а ты мне поверишь и ответишь, как этим пользоваться, — устало проговорил я, понимая, что прежде, чем отправляться в логово к оборотню, мне нужно будет очень многое рассказать своим друзьям.

— Легко, вбиваешь координаты и нажимаешь вот сюда, — пристально посмотрел на меня Роман, сжимая телепорт в руке. — А теперь расслабься, выпей чего-нибудь и давай по порядку рассказывай в какую заваруху ты вляпался и втянул нас, да с самого начала. Желательно с того момента, когда ты вышел из дверей нашей комнаты в Академии, — он спрятал шкатулку во внутренний карман своей куртки и улыбнулся мне, показывая удлинившиеся клыки.

Глава 26

— Так и зачем тебе зелье перевоплощения? — уточнил Роман, глядя с холма на деревню, которую я приметил еще в первый раз.

Введя координаты, которые указал мне на карте советник, мы очутились прямо напротив нее, на небольшом холме, рядом со скалой, неестественно смотрящейся в окружающем ее леске. У ее подножия не росла трава и деревья, а земля, из которой она уходила высокого вверх казалась иссине-черной, даже при ярком дневном свете.

— Потому что меня точно будут тут ждать. А вас — нет, и тем боле потерянного давным-давно брата цесаревича, — поморщился я, глядя на то, как пытается сделать Сташкова кольцо света для Романа, ссылаясь на те знания, которые почерпнул из библиотеки поместья. Пока получало плохо, но Юлия пыталась, по крайней мере, солнечный свет теперь не грозил испепелить княжича на месте, а приносил только довольно ощутимый дискомфорт.

Роман кивнул и закрыл зонтик, который теперь носил постоянно с собой. Солнце скрылось за тучами, поэтому на какое-то время он мог чувствовать себя нормально.

Мы с Мишей сходили на разведку, но на удивление, в окрестностях словно никогда никого и не было. Сколько бы я не старался, ни следов, ни постороннего запаха не нашел. Конечно, в пещеру в скале я не решился зайти без поддержки, поэтому окончательную разведку мы будем проводить все вместе.

— На этот раз, вроде получилось. Попробуй еще раз, — подошла к нам хмурая баронесса, протягивая кольцо Роману. Тот глубоко вздохнул и надел его на палец, как только солнце выглянуло из-за тучи. Закрыв глаза и держа наготове зонт, он поежился под лучами солнца и резко открыл глаза.

— Работает! — крикнул он, подхватывая девушку на руки и целуя ту в щеку. — Ты просто чудо.

— Я — уставшая ведьма. Неужели нельзя было озаботиться этим раньше? — укоризненно покосилась она в мою сторону, на что я только пожал плечами. Перед тем, как телепортироваться сюда из меня буквально вытрясли всю душу, смакую подробности каждой стычки, но зато теперь между нами не было никаких недомолвок.

— Так, народ, подъем! — крикнул я отдыхающим девчонкам и мирно сопящему призраку. Они встрепенулись, а призрак так вообще подскочил, буквально материализовавшись передо мной, протягивая очередную порцию зелья. Первая прекратила свое действие несколько минут назад, поэтому самое время было принимать вторую.

Я влил в рот противное содержимое синего цвета, отмечая, что вкус у него немного изменился.

— Ты что-то поменял? — спросил я у Миши, который сначала возмущенно поднял палец, стараясь возразить, но затем опустил голову, начиная носком туфли ковыряться в земле.

— Немного. Но, по идее, должно было стать лучше. Если добавить лист дзюбокко…

— Стоп, не продолжай, — закатил я глаза. — Ты везде пытаешься засунуть лист дзюбокко, но ты ведь понимаешь, что сейчас не время для экспериментов.

— Да мы уже поэкспериментировали, — топнул он ногой. — Твои магические потоки сейчас должны остаться прежними, а не быть блокированными сущностью имперского бастарда.

— Я даже не буду спрашивать на ком, потому что чувствую, что ответ мне не понравится. Вы хотя бы замели следы?

Посмотрев на понурого призрака, я довольно смачно выругался и закрыл глаза, погружаясь в медитативное состояние и одновременно с этим плетя заклинания поиска. Использовать родовую магию я не стал, активируя второй поток, который тут же отозвался, и часть магической энергии влилась в заклинание, что я активировал, посылая в сторону пещеры маленькую красную птичку-разведчика.

— Спасибо, — кивнул я Мише, от чего тот гордо выпятил грудь и вздернул подбородок. — Ну, что, выдвигаемся? Только тихо, — все сосредоточенно кивнули, обнажая серебряные клинки, которые мы купили в одной из антикварных лавок, уже на выезде из столицы. Лучше так, чем идти на встречу с оборотнями совершенно безоружными. Как бы то не было, но я совершенно не верил в то, что вокруг никого нет. Не могут же они в разгар переворота оставить своего будущего императора в одиночестве? На такой подарок я бы даже при самом наилучшем раскладе не рассчитывал.

Миша пошел первым, спускаясь с пригорка и подходя к пещере. Следом шел Роман, потом девчонки, замыкал я, прикрывая им спины.

Дойдя до входа, я решил перегруппироваться, пуская Мишу первым, следом за которым шел я. План был не плохой, если бы не тот факт, что призрак не смог переступить начерченную черными красками черту, что была расположена сразу на входе.

Я присел на корточки, проводя по ней рукой. Внезапно, огромной силы электрический разряд пронзил мое тело, и я отлетел на несколько шагов назад. Тело выгнуло дугой в долгом спазме, поэтому я не смог как следует перегруппироваться, чтобы нормально приземлиться, и довольно ощутимо приложился о стоящее недалеко дерево. Голова жутко болела и, поднявшись при помощи Софьи и Романа, которые кинулись сразу же ко мне, я притронулся к своему затылку, обнаруживая, что раскроил себе голову, по крайней мере, крови натекло достаточно.

Барьер не пропустил никого из нас, ни Лину, ни Софью, Романа так и вовсе подкинуло, как и меня, только током не пробило, потому что у него хватило ума не прикасаться к защитному барьеру.

Я принюхался к пальцам, которыми успел провести по начерченной линии. Краска, смешанная с кладбещинской пылью, не пропускающая духов и призраков, поэтому не смог пройти Миша. Едва уловимый запах полыни скорее всего не пропустил Романа, аконит и омела стала барьером для оборотня, то есть для меня. А вот почему не смогли пройти простые маги — оставалось загадкой. Скорее всего, все дело в краске, на основе которой и были смешаны эти травы, для защиты от нечистой силы. Интересно, кто у нас такой умный? Нужно будет рецепт спросить, перед тем как зарезать. Мы, молча, стояли и переглядывались, когда отовсюду начали доноситься приближающиеся звуки: шелест травы, хруст засохших ветвей и рычание вперемешку с воем, от которого кровь стыла в жилах. Я насчитал минимум десять волков, которые окружали нас, беря в кольцо, замыкала которое пещера, в которую мы не могли войти.

— Здравствуй, брат, — раздался немного удивленный голос за моей спиной. Я обернулся и увидел старшего сына ныне покойного императора — Ярослава. Он сложил руки на груди, глядя на меня пронзительным взглядом, в котором полыхал фиолетовый огонь.

— И тебе не хворать, — кашлянул я, не ожидая подобной встречи. — А я ставил на Олега. Вечно проигрываю в подобного рода спорах.

— Не ожидал, что Александр дойдет до того, что спрячет тебя от всех и на главную битву отправит своего любимого и всеми призираемого брата с группой необученных подростков, — он скривился и сделал шаг, спокойно переступая черту, приближаясь к нам.

Буквально тут же он сделал пасс рукой, и нас в одно мгновение оплела светящаяся фиолетовым светом магическая цепь, причем так сильно, что невозможно было даже пошевелить пальцем. Я посмотрел на своих товарищей, отмечая, что за всей этой возней с переходом в пещеру совершенно потерял из вида баронессу, которую и сейчас не было видно среди нас.

— Маг третей ступени не может творить подобное, — пробормотал я, перебирая в голове заклинания, способные разрушить магические цепи. Руки для сотворения заклятий мне были не нужны, а рот вроде никто пока закрывать не спешил.

— Это да, — вздохнул он, обходя нас, практически натыкаясь на Мишу, у которого хватило ума сделать шаг назад и не привлечь к себе внимания. Правда, чем сейчас нам помочь он не знал, поэтому просто стоял и смотрел на происходящее, нервно теребя карман халата, периодически оббегая нас по кругу и снова задумчиво останавливаясь. — Пришлось довольно много времени потратить на то, чтобы вернуть часть своих способностей. За десять лет я смог открыть только шесть ступеней, но сделал значительный рывок, получив бессмертие. А остальное, дело пары-тройки лет. Но, как бы то не было, все ваши ритуалы такие несовершенные. — Он в очередной раз усмехнулся. — Я не чувствую ключа. Если его нет с вами, зачем вы явились сюда?

— На брата своего посмотреть, — сквозь зубы процедил я, стараясь не вскрикнуть от боли. Цепи начали затягиваться на груди, практически ломая ребра.

— Ты что-нибудь понимаешь? — на ухо спросил меня Миша, оббегая нас по кругу в третий раз, как только маг открыл свой рот для своей пафосной тирады.

— Да, — прошептал я. — Ритуал Ордена. Вы не хотели воскрешать оборотня, а хотели принести его в жертву.

Все разом охнули под раскатистый смех мага, которого я считал до этого самого времени находившимся в стазисе и еще не пробудившимся. Не на это я рассчитывал. Если то, как убить оборотня я знал, то что делать с бессмертным сильнейшим магом не имел никакого представления.

— Но если вы знаете обо мне, то я совершенно ничего не знаю о вас, — подошел ко мне фальшивый Ярослав, пристально глядя мне в глаза. — Я лично убил императорского ублюдка, забрав всю его силу, чтобы начать свое развитие, поэтому нахожусь в некотором замешательстве, глядя на тебя. Кто ты такой и зачем ты скрываешься за личиной моего, так называемого, брата.

Резкая боль прошла через все тело, ломая и восстанавливая каждую косточку моего организма. Но к подобному я был готов, когда принимал зелье, только не знал, что его действие можно обратить заклинанием. Я не видел, чтобы он произносил какие-либо слова активаторы, но для сотворения заклятий ему требовалось сила жестов для начертания рун, в этом я увидел свое хоть небольшое, но преимущество перед ним. Когда боль прекратилась, я плюнул ему в лицо, стараясь отвлечь его от моих друзей.

— Кто ты такой? — прошипел он, приближаясь ко мне вплотную.

— Морозов, а я вот твоего имени не знаю. Предки мои были довольно низкого о тебе мнения, даже не удосужившись увековечить память в своих мемуарах, — усмехнулся я, сразу же почувствовав, как стягиваются цепи у моего горла. Еще немного и они перекроют поступление кислорода в легкие, тогда будет поздно что-то делать, поэтому нужно решать именно сейчас.

— Я — Сергей Распутин, — пафосно изрек он, но не увидел ни капли страха и понимания в наших глазах. Он отошел от меня, глядя на каждого из нас.

— Ну хорошо хоть не Григорий, а то всякое могло случиться, — пробормотал я, от чего получил удар воздушным кулаком в солнечное сплетение. Цепи не дали мне согнуться, чтобы хоть как-то уменьшить боль, а вот дыхание перехватило, и мне понадобилось некоторое время, чтобы хоть немного восстановиться.

— А Григорий — это кто? — скривился Роман, отвлекая его от меня. В это самое время Миша подлетел ко мне, стараясь ослабить цепь, но его руки проходили сквозь насланное магом заклинание.

— Распутин, — менее уверенно проговорил маг, подходя к княжичу.

— Миша, — тихо позвал я призрака. — Сейчас я разомкну цепь, хватай Лину и Софью, включайте головы и придумайте, как убить бессмертного мага. Мы пока с Ромой побарахтаемся и дождемся вас, стараясь не умереть.

— Ты головой ударился? — заверещал призрак, все-таки сбивая с ног мага в теле цесаревича Ярослава, отбегая от меня, как от прокаженного. — А да, ударился, — проблеял он, вскакивая на ноги, от волнения спотыкаясь о тело мага, который творил одно заклятие за другим, стараясь поймать сущность, имеющая наглость его атаковать. — Я готов, — кивнул он, собравшись, разминая руки и ноги, как атлет перед своим главным стартом.

Я вывел формулу рун отражающего заклинания на манер того, что применял, когда защищал свой разум, и произнес ключ-активатор, закрывая глаза. Остальных я предупредить не успел, поэтому распавшееся заклинание мага осыпалось яркими шарами, свет от которых я видел даже сквозь опушенные веки. Тихий вскрик и ощущение свободного дыхание вывели меня из полумедитатиивного состояния, в которое я сразу же погрузился, чтобы правильно отмерить силу, которую следует влить в заклинание.

Опустившись на ноги, я увидел, как светлые огоньки разгораются все ярче, соединяясь в новые ветки цепи, окутывающие мага и несколько оборотней, которые решились шагнуть на поляну перед скалой.

Заклинание тумана скрыло нас на несколько секунд от посторонних глаз, а морозный вихрь, напитанный магией крови, сразу же полетел по поляне, собирая свою кровавую жертву, в виде волков, которые не могли спастись от этого убийственного явления.

Я схватил Романа за руку, стараясь предотвратить его встречу с этим вихрем, перемалывающим с одинаковой легкостью кости, деревья и крупные камни. К сожалению, управлять им я не мог, но и дезактивировать заклинание пока не входило в мои планы. Жаль, что идти нам было особо некуда, потому как оставлять Распутина наедине с оборотнем, чтобы тот впитал его силу и пришел в свое прежнее состояние было довольно безрассудно.

— Бегом к пещере, — крикнул я, увидев за кровавым снегопадом знакомую девичью фигурку, которая махала нам руками, привлекая внимание.

— Вы все равно не сможете пройти внутрь, — раздался ледяной голос прямо рядом с нами, и кровавый вихрь исчез, впитавшись в землю.

Нас сразу же подхватило воздушным потоком и с легкостью отбросило к скале, к которой мы, собственно, и стремились попасть. Впечатавшись в камень спиной, я скатился вниз, перегруппировался и вскочил на ноги, направляя в мага несколько десятков кроваво-ледяных стрел. Ему пришлось выставлять щит и уворачиваться, собственно, как и начать контратаковать. Огненная птица взмыла из его рук вверх и, увеличившись в размерах, понеслась сразу на нас. Я послал в ее сторону ледяной поток, который, правда, лишь на некоторое время ее затормозил. Подхватив постанывающего Романа под руку, я выставил перед собой щит, вливая в него чуть ли не половину своей силы, но и этого едва хватило, чтобы принять на себя огненный ливень, который на несколько секунд охватил все пространство перед входом в пещеру.

Рывком подняв княжича на ноги, я применил заклинание левитации и впервые с настолько большим грузом поднялся над землей вверх, чтобы потом стрелой помчаться вниз, залетая в пещеру перед тем, как птица все же смогла нас достать и, разрушив собой щит, окропить нас огненным дождем. Потушив вспыхнувшую на Романе одежду ледяным дождем, я вывел перед собой формулу, запечатывающую любой проход, усилив ее магией крови, полоснув ножом по своей ладони и направив капли своей крови вдоль защитной линии, которая была разрушена Сташковой минутой ранее.

Распутин шагнул след за нами в проем, но увяз в нем, как в желе. Я обессилено рухнул на землю, стараясь рассчитать, сколько осталось во мне магической энергии. Оказалось, что я был уже практически пуст. Хоть мне и открылись ступени развития, но количество энергии, ее распределение и запас необходимо было увеличивать ежедневными тренировками, но мне этого времени никто не дал. Когда маг проберется внутрь, единственное оружие, на которое я смогу рассчитывать будет мой кинжал и способность к трансформации.

— Как ты вошла внутрь? — поинтересовался я, поднимаясь на ноги, видя, как пытается взломать защитную печать маг. Пока у него это не получалось, значит, у нас было хоть немного времени для восстановления.

— Я — ведьма, — усмехнулась она. — Это многое меняет в структуре защитных чар. Пойдем, я кое-что вам покажу, — стала она предельно серьезная и махнула рукой вглубь пещеры, где виднелась только темнота без единого источника света впереди.

Глаза баронессы засияли зеленым светом, а из рук полилось приятное изумрудное свечение. Мы прошли метров двести, когда темный проход закончился обычной аркой перехода, копией тех, что были в Амурском княжестве.

— Я не знаю, что это, — развела ведьма руки в стороны. — Дальше я не пошла, услышав звуки борьбы снаружи.

— Это обычный стационарный телепорт, — проговорил я, оголяя меч и делая шаг в синеватую рябь.

Глава 27

Я вышел в довольно светлое помещение и огляделся. Освещение создавалось несколькими десятками красных свечей, горевших в центре комнаты, создавая очертания большой пентаграммы, в центре которой стоял закрытый стеклянный гроб. Я подошел к нему, глядя на умиротворенное лицо застывшего в многовековом сне оборотня. Его внешность чем-то напоминала Александра, только скулы более острые и волосы светлые, практически пепельные. Шесть из семи замков были вскрыты ключами, которые, собственно, и находились в разомкнутых замках. Как только я вытащил один из них, имеющий вид деревянной отмычки с небольшими зелеными листиками на своеобразном стволе, механизм тут же закрылся. Свет свечей потух буквально на секунду, но потом вновь огни зажглись ярче, чем было до этого. Я воткнул ключ в замочную скважину, отпирая вновь замок, так, на всякий случай.

Одна из стен привлекла мое внимание. Вместо обычного камня, из которого были сделаны остальные, она состояла из твердого стекла. Поверхность была полупрозрачной и неровной, с шероховатостями и сколами, которые не убрали во время стройки. Подойдя ближе к нему, я с удивлением разглядел человеческое тело, замурованное внутри этой неестественной в данном месте породы. Молодой мужчина с черными длинными волосами и виднеющимися фиолетовыми прядями стоял, вытянув руку вперед, словно пытался разбить стену этой ловушки, в которую попал. Рот его был искривлен в крике, а глаза были сужены, даже спустя прошедшее время с момента заточения, передавая ненависть и злобу, отражающиеся в фиолетового цвета радужке.

Я обернулся на шаги, но увидел только, как следом за мной из окна телепорта вышел Роман с Юлией, которые непонимающе озирались по сторонам.

— Он реально больной, — проговорила баронесса, подходя ко мне, разглядывая вмурованную фигуру. — Он решил закончить все в месте, где начались его вековые страдания. Даже оборотня не поленился сюда притащить. Это же просто пустая оболочка, — покачала она головой, бросая взгляд на гроб.

— Не совсем, — я смотрел на фигуру мага, прокручивая в голове всю необходимую информацию. — Если я правильно понимаю, ритуал мог не убить цесаревича Ярослава, а лишь переместить его душу в это тело.

— То есть, ты думаешь, что цесаревич Ярослав может быть еще жив? — округлила девушка глаза и прикрыла рот ладонью, отходя от стеклянной стены вглубь комнаты, натыкаясь на гроб с оборотнем.

— Тихо, — поднял палец вверх Роман, поворачивая голову в сторону одной из стен.

Я прислушался, активируя способности вампира. Тихий звук ветра и монотонное тиканье часов привлекли мое внимание. Доносилась звуки из соседнего помещения, отделенного от нашего прочной металлической дверью.

Я. крадучись, все еще не вкладывая меч в ножны, открыл дверь и заглянул в комнату. Единственным источником освещения был магический светильник, тускло горящий под потолком. Вдоль стены располагался алтарь с зажженными свечами, на котором лежала туша огромного волка. Приглядевшись, я подтвердил свои опасения, это был оборотень в своей второй ипостаси, оставшийся в ней даже после своей смерти. На стене около алтаря висели часы, которые шли в обратном направлении, словно отсчитывали время назад до какой-то определенной точки. Вдоль остальных стен стояли большие пустые клетки, но судя по запаху в них еще совсем недавно содержались обычные люди, оборотни и даже несколько вампиров.

— Что это за место? — негромко спросил меня Роман, выходя в центр помещения и вставая напротив железной двери в дальнем конце этой комнаты.

— Логово маньяка, — прошептала баронесса, после чего ее глаза на несколько секунд загорелись зеленоватым огнем. — Я поняла, как нам ослабить лже-Ярослава, — неожиданно громко завопила Сташкова, от чего княжич вздрогнул, а я лишь покосился на девушку, которая возбужденно топталась рядом со мной.

— Продолжай, — поторопил я ее, то и дело бросая взгляд на дверь.

— Ну, понимаете… — Юлия замялась. — Ты говорил, что после того, как воткнул меч в голову Копоша выделилось много магической энергии. Что-то подобное, я так понимаю, попытается сделать Распутин. Он как маг не обрел полную силу, значит, его магическая энергия рано или поздно истощится. Да, он бессмертен, но пока ребята решают головоломку, которую не смогли решить твои предки, можно попытаться максимально его ослабить, долбанув по нему силой, которую можно взять из оборотня уже нам самим.

— Но как это сделать? Я лично понятия не имею, что это за ритуал, который готовит маг, — покачал я головой, садясь на пол, давая телу хоть небольшую возможность для отдыха. Мерное тиканье часов расслабляло, давая телу необходимый для него отдых.

— При помощи твоего родового кинжала, — кивнул на него Роман. — Я знаю о нем все, им владеет глава Рода. Это своего вида определенная батарейка, которая копит магическую энергию, ты же знаешь об этом.

— Даже у кинжала есть какие-то ограничения по силе, которую он может в себя впитать, — с сомнением покосился я на камень в кинжале, который вытащил из ножен. Камень в кинжале. — Стоп. Я знаю, куда можно выпустить излишки магической энергии, которая может появиться, — в кошельке, привязанном к поясу, до сих пор лежали кристаллы, которые я не вернул Мышкину после активации артефакта. Я вытащил их, показав ребятам.

— Пять кристаллов силы, этого достаточно, чтобы разрушить столицу любого княжества, — кивнул Роман.

— Только как направить энергию туда, куда нужно? — задал я самый главный вопрос.

— При помощи Лины. Она может выступить в качестве проводника между тобой и оборотнем, а ты уже излишки силы сбросишь в кинжал. — После непродолжительной паузы проговорил Роман. — Это в теории безопасно для нее, она не будет задерживать силу, только задаст ей направление.

— Хорошо, только у нас есть небольшая проблема. Как заставить Распутина немного подождать и не вламываться сюда, пока мы тут все не подготовим, и самое главное, где сейчас найти наших друзей, которые наверняка прячутся и могут еще долгое время не выйти на связь, — тихо проговорила баронесса, не переставая коситься на тело оборотня.

— Я скажу больше, без Михаила нам не вскрыть гроб, а работать с чистой энергией, находясь всем рядом в тесном пространстве, мягко скажем, идея не самая лучшая, — покачал я головой, поднимаясь на ноги. — Нужно отпереть дверь и узнать, что там находится. Мы прошли через арку, значит, можем находиться очень далеко от той точки, где сейчас находятся ребята и наш противник. Если там есть выход, то одну из проблем безопасности мы решим.

Все кивнули, соглашаясь со мной. Я, тем временем, подошел к двери, внимательно ее разглядывая. Она была заперта, причем не только ключом, но и запирающим заклинанием, свечение которого появилось сразу же, как только я попытался открыть ее, приложив физическую силу. Свечение усилилось, а по всей поверхности двери пробежали какие-то электрические разряды, и появилась изморозь, когда я прочел стандартное отпирающее заклинание. Я не знал, что именно ищу, но начал внимательно разглядывать дверь и каменную кладку возле нее. Спустя минут пять, я наткнулся на то, чего совершенно не думал здесь увидеть, хотя в тайне и надеялся, потому как защитное заклинание мне казалось знакомым. Возле двери на одном из кирпичей был выгравирован знакомый мне знак Гора, которым были испещрены все двери как потайные, так и явные в моем поместье в Новгороде.

Действуя больше на удачу, я полоснул кинжалом по ладони и приложил окровавленную руку на камень с символом.

— Что ты делаешь? — спросил меня Роман, который, нахмурившись, смотрел мне в спину. Вместо ответа прозвучал звук отпираемых замков, а появившееся синеватое свечение, озарившее всю комнату ярким светом, пропало вместе с запирающим заклинанием. — Ладно, вопрос снят из-за его неактуальности, — проворчал он.

— У тебя важное задание, — я резко повернулся к баронессе, решая прежде, чем отворить дверь, за которой может находиться все, что угодно, на некоторое время выдворить ее из этого места. — Тебе нужно найти ребят. Мы тут проторчали уже достаточно много времени, поэтому вернуться они могут в любой момент. И узнать, чем конкретным занят сейчас маг.

Она вскинулась, готовая разразиться тирадой и возражением. Я схватил ее за локоть и потащил в комнату гробом, используя ее в качестве новых координат выхода телепорта, который я вытащил из кармана.

— Воспользуйся этим, — протянул ей малахитовую шкатулку. — Я до сих пор удивлен, как маг такого уровня не смог разобраться в простом барьерном заклинании. Выходить через проход не безопасно. Найди остальных и телепортируйтесь сюда, а я разрушу арку перехода, благо, как это сделать мне известно.

— Но я не могу вас оставить здесь одних, — упрямо она топнула ногой и вернула мне шкатулку, скрестив руки на груди, всем своим видом показывая, что с места не сдвинется.

— Все, иди отсюда. Собирай остальных, если мы не свяжемся с вами в течение получаса, то отправляйтесь в столицу и попытайтесь найти хоть кого-нибудь, кто не замешан сейчас в бойне во дворце.

Я буквально затащил упирающуюся девчонку в телепортационное окно и бросил в него шкатулку следом за ней, предварительно закрывая проход

Немного подумав, я все же действительно решил заняться аркой, не понимая, почему не сделал этого раньше. Как я и ожидал, рисунок перед ней был абсолютно таким же, как и в княжестве Мышкина, и меня сейчас будет довольно трудно переубедить в том, что в случившемся здесь задолго до сегодняшних событий князь Амурского княжества не был виноват. Найдя центральную точку, я вонзил родовой кинжал в ее центр, глядя, как за затухающим маревом внутри арки виднелись какие-то едва различимые силуэты. Прям дежавю какое-то. Главное, что успели. Осталось только разобраться в том, куда ведет та дверь и надеяться, что о конечной точке перехода Распутину если и известно, то по крайней мере ему понадобится некоторое время, чтобы добраться до нее. Телепорта подобного тому, что дал мне Черепанов у него точно не было, иначе он уже давно бы проник в это помещение.

Глубоко вздохнув, я, в сопровождении напряженного княжича, вернулся в соседнюю комнату и, вытащив из ножен меч, открыл дверь и тихо зашел в образовавшийся проем. Было темно и сыро, но быстро привыкшие к темноте глаза отчетливо видели, что мы находимся в каком-то подвале, из которого вверх шла длинная и широкая лестница. Тихо поднимаясь по ней, я прислушивался, стараясь опознать по звукам хоть что-нибудь, что могло бы прояснить, куда именно ведет дверь, от которой шла лестница. Но снаружи была тишина. Гнетущая, идеальная тишина, которой, в принципе, не существует, ведь элементарно жучки, да паучки всегда создают зловещий тихий шорох. Но здесь не было даже таких звуков.

Поднявшись по лестнице, я распахнул дверь, которая оказалась не заперта ни замками, ни очередными заклинаниями.

— Что это такое? — прошептал Роман, становясь рядом со мной и трогая находившийся за дверью твердый желтый камень, похожий на янтарь, заполняющий все видимое пространство.

— Ты можешь себе представить, что твои двинутые предки закопали у себя в подполе бессмертного мага? — повернулся я к княжичу, стараясь не разразиться зловещим истерическим хохотом. — Я вот тоже никогда о таком даже не думал, но, как оказалось, зря.

— Мы у тебя в поместье? — отдернул руку от холодного камня Роман, удивленно подняв брови, глядя на меня.

— Если меня не подводит зрение, то это помещение — бывшая лаборатория, — кивнул я, прикасаясь к холодному камню. — Это тупик, отсюда нет выхода.

Внезапно под моей рукой, приложенной к алтарю, я почувствовал исходящее от него тепло. Камень будто плавился, образуя пар, который тут же уходил куда-то вверх под потолок. Направив по руке немного силы родового потока магии, процесс расплавления ускорился и уже через несколько минут, таким способом я смог очистить половину комнаты. Для подобного требовалось много магической энергии, которой практически не осталось, после того, как лаборатория была очищена от консервирующего заклинания. Роман все это время внутрь не заходил и топтался на пороге, с каким-то восторгом глядя на то, как тает под моими руками янтарь.

Когда я закончил, то первым делом осмотрелся, открывая дверь наружу. Как и ожидалось, работы по расконсервации моего поместья нужно было провести очень много и затратить на это еще больше собственных сил. Сейчас это было не нужно. Я пригляделся, отодвигая один из шкафов, где, судя по рассказам Сташковой, располагался запасной выход. Так и оказалось. Дверь, ведущая в затхлый туннель, была на месте, а внутри не было видно никаких следов янтаря.

— Отлично, запасной путь отхода у нас имеется, — обратился я к княжичу, который топтался в центре лаборатории, нисколько не изменившейся после консервации. Даже листья какого-то растения, оставленные зельеварами на столе, выглядели вполне себе годными к употреблению.

— Ты конечно можешь мне не поверить, но куда делся вход в подвал? — он посмотрел на меня, прищурившись. Сам Роман стоял напротив распахнутой двери, но судя по его блуждающему взгляду ее не замечал.

— Что ты видишь? — я подошел к нему, прислушиваясь к странным звукам, раздающимся внизу. Это не были звуки борьбы, но и на обычные разговоры тоже не было похоже.

— Стол, какой-то стеллаж с травами, — пожал он плечами, напрягаясь и подходя к распахнутой двери, из которой прямо на него выскочил Миша, неся в руках какой-то котел. Столкнувшись с Романом, содержимое котла немного вылилось на пол, прожигая в нем довольно большую дыру.

— Ты что творишь⁈ — завопил он, бережно ставя свое очередное изобретение на один из столов. — Я не знаю, что вы будете делать, но я придумал, как временно уничтожить бессмертное существо, на основании жизненного опыта древнего вампира, которого мы недавно сумели все-таки умертвить, вот. Как хорошо, что ты нашел отличную лабораторию, потому что того, что мы украли в деревне, явно для этого недостаточно.

Оставив меня переваривать информацию, он начал носиться по комнате, доставая какие-то кастрюли, ингредиенты и травы. Запалив огонь сразу на нескольких плитах и горелках, он наконец остановился и, прислонившись к одному из столов, посмотрел бешенным взглядом на нас.

— Так что ты придумал? — спросил я, глядя на задумчивого призрака.

— Растворить его в кислоте, правда, состав еще экспериментальный, но тут, мне кажется, я найду все, что мне нужно. Мы провели несколько экспериментов, когда отбивались от твоего мага. Могу сказать точно, что конечности у него отрастают за полторы минуты, а голова за четыре, — Миша спохватился и влил в одну из кастрюль принесенное с собой едкое варево.

— Вы когда успели на Распутина напасть? — охнул я, прислушиваясь к тому, что сейчас творилось внизу. Никаких подозрительных звуков оттуда не доносилось, только перешептывание знакомых женских голосов.

— Чисто эксперимента ради, — отмахнулся он, не прекращая своих манипуляций. — Пусть в кислоте попробует по молекулам так быстро восстановиться, — зловеще захохотал он, затем повернулся ко мне. — А вы чего тут стоите? Там девчонки последние штрихи безусловно гениального плана разрабатывают, разработанный, между прочим, лично мной.

— Мы в тебе не сомневались, — улыбнулся я, поворачиваясь к двери. — Ты мастер гениальных планов.

— Наконец-то ты это признал. Кстати, у вас осталось где-то минут тридцать, может меньше, до того момента, как он обретет полную силу, — покрутил он половником, задумчиво осматривая лабораторию. — А где мы находимся? Что-то все такое знакомое…

— Ты чего молчал? — прошипел я и, подлетев к нему, протянул руку. — Ключ, давай быстрее, без него мы не откроем гробницу.

— Так некогда было. Ты что не замечални разу, что когда я бегу с выпученными глазами, в руках у меня плескается какая-та кислота и я периодически кричу «Помогите», то явно что-то происходит экстраординарное, требующее твоего непосредственного участия, — медленно проговорил он, будто испытывая мое терпение. Он так же медленно достал из своего кармана шкатулку с ключом и прижал ее к груди.

— Миша, бл… — прорычал я, стараясь сдержать себя в руках и не выдать тому оплеуху.

— А ты сейчас не под влиянием находишься? Не в смертельной опасности, а то сам говорил ни при каких обстоятельствах тебе его не отдавать, а время — это такое давление, не физическое, конечно, больше моральное…

— Миша!!! — рявкнул я, выхватывая шкатулку и рывком преодолевая расстояние до двери, ведущей вниз. По пути я схватил Романа за руку, надеясь таким образом пройти в распахнутые двери вместе.

Я прошел, но княжич, судя по звукам, довольно ощутимо приложился под действием моей силы в стену, снеся собой вполне материальный стеллаж и столик. Я махнул рукой, понимая, что с этим разбираться буду позднее, по крайней мере, пока не отыщу карту и инструкцию по управлению собственным поместьем. Буквально в два прыжка спустился по лестнице, и ворвался в помещение, где находилась арка. Девчонки столпились возле стеклянного гроба и что-то довольно тихо обсуждали, удивленно подняв на меня головы, когда я влетел в комнату. — Что тут происходит? — выдохнул я, внимательно вся осматривая.

— Ничего. Решаем, как лучше всего поступить, — ответила Лина, подходя ко мне. — Он сейчас не такой сильный, поэтому то, что предложила Юля может действительно сработать.

— Я уже наслышан про то, что вы вступили с магом в схватку, распиливая того на части, — холодно проговорил я, не замечая никаких повреждений на девушках.

— Это не мы, — хихикнула Сташкова, как мне показалось, едва сдерживая истерику и скопившееся напряжение. — Это Миша. Распутин совершенно не видит Михаила, поэтому тот продемонстрировал чудеса ловкости и зачатки боевых искусств, бегая вокруг него и поливая всевозможными химическими реагентами.

— Замечательно, я же говорил не рисковать, — вздохнул я, подходя к гробу с оборотнем, на которого все пристально смотрели.

— Времени нет, — тряхнула головой Лина. — Я за ним наблюдала все это время и смогла понять его план. Он воспользуется силой солнечного затмения, которое наступит через двадцать одну минуту. Ждать он не будет, учитывая необъяснимые нападения неизвестного духа и наше появление. Он использует затмение в качестве природного явления, которое усилит ритуал и ослабит оборотней, которых он выбрал в качестве запасного варианта для своего плана. — Довольно серьезно проговорила она. — Всех своих жертв он отметил — это все жители соседней деревни. Не важно где они будут находиться, они связаны с магом, поэтому вся их жизненная сила, энергия обращения и магические потоки будут вливаться непосредственно в него, когда на землю опустится темнота.

— Значит, у нас осталось всего двадцать минут, — резюмировал я, просчитывая все возможные варианты, которых, если честно, совершенно не осталось. — Где сейчас маг?

— В лесу возле жертвенного алтаря. Он и не собирался находиться здесь во время ритуала. — Покачала головой Лина.

— Встретим солнечное затмение вместе, — открыл я шкатулку, доставая ледяной ключ. — Настройте телепорт на поляну, где находится маг и все, кроме Лины уходите отсюда, — коротко бросил я, отворяя единственный закрытый замок.

— Но…

— Просто уходите отсюда, — прорычал я, глядя пристально в глаза Лины. Софья спорить не стала и потащила баронессу, которая не хотела пропустить, как она выразилась, главное событие ее жизни. — Я рад за вас с Романом, — девушка потупилась и схватила меня за руку, как только крышка гроба плавно съехала вниз.

Я достал серебряный меч из ножен и частично трансформировался в оборотня, чтобы бить наверняка и не совершать больше ошибок, как тогда с Копошем. Как только я замахнулся мечом, целясь прямо в сердце молодого мужчины, оборотень открыл глаза, просыпаясь от многовекового сна.

Глава 28

Оборотень открыл глаза, резко сел и схватил меня за руку, в которой я держал меч. Лина отшатнулась, отпуская меня и делая шаг в сторону, хаотично осматриваясь в поисках какого-нибудь оружия.

— Кто ты такой? — раздался гневный голос на глазах обретающего силу Ивана Меншикова. Он пристально смотрел на меня и сдерживал мой удар, казалось, особо даже не прилагая к этому никаких усилий.

— А тебе не все равно, — процедил я, вливая направленный поток силы в руку, держащую меч, чтобы усилить давление.

Глаза оборотня приобрели желтый, хищный взгляд. Он оскалился, показывая деформирующуюся во время трансформации челюсть. Чудовищный по силе призыв подчинения ударил по магическому барьеру разума, и заставил меня на миг потерять опору. В глазах потемнело от разразившейся головной боли и звона в ушах. Оборотень с легкостью пробил барьер и направил новую волну магии подчинения на меня.

— Убери оружие, — прозвучало в моей голове. Кроме головной боли и дискомфорта я ничего после этого не почувствовал, но поток собственной силы начал быстро ослабевать, а рука практически разжалась, хотя я, как мог, пытался подавить подчинение древнего оборотня. — Сильный, но молодой и глупый, — он не открывал рот, лишь оскалился и начал медленно подниматься из своего гроба.

— Да успокойся ты, — процедила Лина. На ее голос Иван обернулся, судя по всему, не заметив ее ранее. Девушка вцепилась мне в руку, взяла немного силы и направила ее в уже готовое заклинание. Слетевшая крышка гроба резко поднялась с пола и пролетела в направление оборотня, буквально снеся тому половину черепа.

Иван покачнулся и осел, но лишь на несколько секунд, которых не хватило, чтобы подготовить новый удар.Оборотень зарычал и прыгнул на меня, сбивая с ног.

Я упал на спину, придавленный телом Меншикова, который в это самое время попытался вцепиться мне в шею острыми клыками. Драконью броню прокусить он не смог, и этой секундной заминки мне хватило, чтобы отбросить его от меня направленной голой силой. Я прыжком вскочил на ноги и вмиг преодолел отделяющее нас расстояние, вкладывая в удар все ресурсы, которые еще остались в моем теле. Серебряный клинок с легкостью пробил грудную клетку, вонзаясь в сердце чудовища.

Оборотень замер, несколько секунд посмотрел на меня удивленным и непонимающим взглядом, но я уверенно надавил на меч, который вошел уже по рукоять. Слишком долго он спал и не успел еще обрести хотя бы толику той силы, которой обладал в свое время. Если бы он обладал своей полной мощью, то я сомневался в том, что мне хватило бы навыков и умений, чтобы сразить его серебряным клинком.

Лина быстро подбежала ко мне и взяла за руку, одновременно с этим схватив оборотня за плечо, прикусив от напряжения губу. Поток чистой энергии хлынул ко мне, буквально заставляя мое тело выгибаться от силы, которую он не мог за короткое время распределить. Меня окутало морозным вихрем, в эпицентре которого находились мы втроем. Я вливал в него избыток магической энергии, предотвращая свое тело от взрыва. Чувство переполнения в груди усиливалось с каждой секундой, а изначально небольшой вихрь превратился уже в огромный смерч, который заполнял все пространство небольшой комнаты. Я выхватил из ножен кинжал, выпуская из руки серебряный клинок. Я вцепился в рукоять родового артефакта, глядя, как сильно и ярко зажигается кристалл силы.

Лина покачнулась, но, прикрыв глаза, все же смогла устоять на ногах. Она открыла глаза, из которых начал исходить голубой свет. Лучи этого света, соединяясь с потоками вихря, усиливали его. Из-за гула, стоящего вокруг меня, закладывало уши, и я только краем сознания отметил, как девушка закричала, отпуская мою руку и падая на колени.

Вихрь, буквально только что бушевавший вокруг нас, начал затихать, оставляя после себя лишь пыль, труху и битое стекло — все, что осталось от предметов в комнате.

Я подлетел к Лине, которая подняла голову и тихо улыбнулась, пытаясь подняться.

— Все хорошо, — успокоила она меня. — Просто впервые такая энергия прошла сквозь меня. Ты как?

— Чувствую себя бомбой замедленного действия, — честно ответил я, подхватывая девушку на руки и ставя ту на ноги. — Ты заешь координаты, где маг готовит свой ритуал?

Она кивнула и достала телепорт из кармана, активируя проход, в то время, как я смотрел на тело древнего оборотня, которое медленно осыпалось черным пеплом, не оставляя после себя больше никаких следов.

Окно телепорта открылось, и я первым шагнул в него, сомневаясь, что мне удастся долго сохранить в себе ту силу, которая буквально распирала меня изнутри. Каждая клеточка моего организма старалась сбросить с себя окутывающие потоки и освободиться, но я как мог сдерживал это, переходя в полумедитативное состояние, чтобы лучше контролировать себя.

Мы оказались где-то в лесу. Местность была мне не знакома, а никаких звуков, указывающих на то, что где-то готовится к ритуалу маг, я не слышал.

— Пойдем, тут недалеко, — обеспокоенно проговорила Лина, беря меня за руку, которую тут же отдернула с резким вскриком. Ее ладонь была обожжена, кожа покраснела, и местами на ней появились небольшие пузыри. Она пристально на меня посмотрела, после чего развернулась и практически побежала в нужную нам сторону, видимо, прекрасно понимая, что времени осталось не так уж и много.

Мне с трудом удавалось двигаться вперед. Мышцы были словно набиты солью, а ноги и руки практически не слушались меня. Каждый сделанный мною шаг оставлял после себя морозные следы, в виде толстого пласта льда на земле, а небольшой ручеек, который мы перешли прежде, чем подняться в небольшую гору и оказаться на пустой поляне, мгновенно окрасился кровавым цветом.

На идеально круглой поляне, окруженный ровным частоколом деревьев, стоял черный алтарь с зажженными свечами. Пахло свежей кровью, запах которой исходил от ритуально принесенного в жертву оборотня, распятого на причудливом, кривом кресте. Распутин стоял возле алтаря ко мне спиной, тягучим речитативом произнеся заклинания для ритуала.

— Я уже думал, что вы пропустите мое возрождение, — тихо произнес он и медленно повернулся ко мне, вытягивая руку в мою сторону.

Сотни огненных стрел встретились с моим щитом, не принося тому никакого урона. Последовавший за ними огненный шар и метеоритный дождь так же впитались в защитный купол, не оставляя после себя никаких следов.

— Неплохо, — усмехнулся маг, уворачиваясь от морозных стрел, уже выпущенных мною в его сторону. Защиту он никакую не ставил, просто сбивая огненным клинком, сотворенным прямо из воздуха, летевшие в него снаряды.

От ледяного тарана он уклониться уже не смог. Встретившись с моим заклинанием, огненный меч рассыпался искрами прямо в руках противника, а сам он отлетел назад, разбивая собой часть алтаря.

Кроваво-ледяные цепи шестой ступени вылетели из моих ладоней, и по рукам и ногам связали мага, поднимая того в воздух. Распутин не старался вырваться, а только запрокинул голову и зловеще рассмеялся, гладя на быстро темнеющее небо.

— Глупец, — разнесся его голос по поляне. — Ты, правда, думал перехитрить меня? — дослушивать его я не стал.

Огромный морозный волк материализовался прямо передо мной и ринулся в атаку на мага. Одно из мощнейших заклинаний шестой ступени, которое я успел разыскать в моем подсознании, пока мы шли от точки телепорта до этой поляны. Управляемый мною элементаль, состоящий из чистых потоков морозной энергии, в один прыжок достиг все еще смеющегося мага, который в этот самый момент резко разорвал стягивающие его цепи и принял удар волшебного зверя на себя. Атака волка, вопреки всем моим ожиданиям, не принесла магу ни малейшего вреда, а сам морозный элементаль словно растворился в нем, напитывая того силой.

— Ваше поколение так слабо, — опустился он на землю, поднимая руки вверх. Становилось все темнее. — Не составило ни малейшего труда проникнуть в голову той юной ведьме, чтобы вложить в нее этот план. Если я не могу поглотить силу оборотня, то я легко поглощу ее от тебя. Вы не стоите ничего, и ни одна живая ныне душа не в силах меня остановить. Ты думаешь, ритуал только начался? Глупец! Ритуал поглощения начался уже давно, и для его завершения мне нужен был только ты.

Огненный ад разверзся на поляне. Деревья, окружающие ее, загорелись, освещая местность в наступившей полной темноте. Трава и сама земля, казалось, загорелась, прожигая многие метры в глубь.

— Знаешь, в чем проблема твоего поколения? — я стиснул зубы, стараясь справиться с самим собой. Энергия, требующая выхода, начала разрывать меня изнутри. Я чувствовал, как кипела кровь и разрывались мышцы, а сердце билось словно у загнанного жеребца. Контроль был упущен и теперь оставалось всего несколько секунд, чтобы решить, что делать дальше. Я закрыл глаза, стараясь тонким потоком влить всю энергию в щит, окружающий меня и не совершить большую ошибку: не развеять эту энергию в пространстве, которую сразу же поглотит Распутин.

— И в чем же? — усмехнулся маг. Он пока ничего не понял, а за плотным куполом, за которым уже не было ничего видно, разглядеть мои манипуляции он не мог.

Зато я прекрасно видел, как вокруг него появилось фиолетовое свечение, которое усиливалось с каждой секундой. Пожар уже распространился далеко за пределы поляны, приближаясь к деревне. Слух многократно усилился, и я слышал испуганные голоса жителей. Я не знал, что именно делает маг, но прекрасно понимал, что он с каждым биением своего сердца становится сильнее.

Руки дрожали, но я все же сумел аккуратно вытащить кристаллы силы из кармана, в одно мгновение сбрасывая скопившуюся энергию в них. Лина, глядя на меня, схватила заряженный кристалл и, скрывшись под заклинанием теневой завесы, исчезла из моего поля зрения, не говоря ни слова.

— Ты не ответил мне! — под раскатами его голоса дрогнула земля.

Я наклонился, втыкая родовой кинжал в расплавленную от жара и огня землю, направляя оставшуюся силу в нее, которая моментально начала распространяться, охватывая ледяной коркой все, что встречалось на ее пути. Земля и деревья, подожженные этим ненормальным магом, затухали, оставляя после себя только едкий черно-фиолетовый дым. Я старался сделать все максимально аккуратно, используя один кристалл за другим, чтобы вся энергия распространялась и концентрировалась в земле, и не единая ее часть не рассеивалась в пространстве.

— Вы слишком много болтаете, — прозвучал девичий тонкий голосок. Я резко вскочил и накрыл Лину щитом, глядя, как она со спины подкрадывается к Распутину.

В два прыжка я преодолел отделяющее нас расстояние и вонзил магу в грудь кинжал, который все еще находился в моей руке.

Он не защищался. Лина, схватила его за голову обеими руками и закричала, принимая в себе всю магическую энергию мага, делая того беспомощными даже перед незащищённой девчонкой.

Кристалл в кинжале засиял, а от его лезвия начала распространяться ледяная корка, которая сковывала мага, не давая пошевелиться. Глаза Лины сияли фиолетовым светом, а сама она, не переставая кричать от дикой распирающей ее боли, только усилила напор, вытягивая остатки силы из мага, глаза которого приобрели обычный цвет.

Как только ледяная корка достигла рук девушки, она отдернула их и упала на землю без движений. Я, закусив губу, продолжал вливать остатки родовой магии в тело Распутина до тех пор, пока кристалл не потух, а сам маг не превратился в ледяную статую. Я слышал его редкое сердцебиение, значит, это его не убило, а только на время ослабило.

Ноги подкосились, и я рухнул на колени. Но огромным усилием воли мне все же удалось подняться на ноги и подойти к Лине, беря ту на руки. Сердце девушки бешено колотилось в груди, а дыхание было настолько частым, что казалось она бежит марафон. Сама она буквально горела, но была, как минимум, жива.

Достав у нее из кармана малахитовую шкатулку, я ввел последние сохраненные координаты точки входа и активировал телепорт, только тогда понимая, что магические потоки родовой стихии иссякли и я едва чувствовал их слабый ответ, исходящий из груди. Магия крови отзывалась неохотно, но все же второго потока хватило на то, чтобы поднять ледяную статую и буквально закинуть ее в окно телепорта, куда следом прошел и я.

Из последних сил я леветировал мага по лестнице вверх, стараясь успеть. Я слышал, как сердцебиение Распутина ускоряется, а ледяная корка местами начинает ломаться и крошиться.

— Чего вы так долго⁈ — кинулись к нам все находящиеся в напряжении друзья. Я закрыл глаза, падая на колени рядом со входом, аккуратно кладя Лину на пол.

Ледяная фигура с грохотом упала, разбивая всю защитную корку льда, которая окружала мага в это время. Роман среагировал первым. Выхватив у меня из ножен серебряный меч, он одним движением снес пришедшему в себя магу голову, только после этого ринулся к нам, расталкивая девчонок, которые суетились и не знали, как нам помочь.

Голова кружилась, а в глазах мелькали мушки. Тело перестало слушаться, и я упал на пол рядом с Линой, закрывая глаза.

— Тили-тили, трали-вали, злого мага растворяли, по пробиркам разливали. Парам-пам-пам, — услышал я радостный и возбужденный голос Миши, прежде, чем темнота полностью окутала мое сознание.

* * *

Я находился в каком-то тумане, из которого никак не мог выбраться. Сначала было темно, холодно и противно. Вокруг была безжизненная серая пустота, с редко встречающимися очертаниями выгоревшего леса. Липкий туман обволакивал кожу, оставляя после себя ощущения, будто по мне проползли сотни слизней, но по прошествии времени подобные чувства прошли, а я вернулся в подобие реальности, но все же находился за ее гранью. Я вспомнил, что ощущал и видел нечто подобное, когда при помощи фамильяра меня перенесли в кабинет отца Сташковой. Но сейчас я не знал, что следует сделать, чтобы вернуться обратно.

Чувство времени исчезло. Только по видимым фрагментам жизни, периодически мелькавшим и встающим перед глазами через вуаль, я мог понять, что прошло уже несколько недель с момента моей битвы с магом.

Ощущение рывка настигло внезапно. За последнее время со мной подобное случалось всего один раз, когда проходила коронация нового императора Российской Империи Александра второго. Я находился в личных покоях княжича Романова в Тверском поместье, где он сидел на кровати вместе с девушкой, в которой я с трудом узнал Лину. Ее волосы приобрели фиолетовый окрас, кожа стала еще бледнее, а голос изменился, стал на тембр ниже.

— Серьезно? Маг смерти? — недоверчиво смотрел на нее Роман, держа за руку. — Спустя столько недель они окончательно выяснили, что с тобой произошло?

— Не совсем, — тряхнула она головой и отвернулась от него, посмотрев прямо на меня. Она нахмурилась, пристально приглядываясь, но затем покачала головой и отвела взгляд. Я в это время пытался, как мог, докричаться до нее, но она меня не слышала. Я обессиленно опустил руку, которой пытался разорвать полупрозрачную вуаль, скрывающую меня, понимая, что все мои потуги выбраться и на этот раз оказались безрезультатными. — Раньше я была обычным проводником, имея очень слабый собственный источник. Но после того, как я пропустила через себя столько магической энергии оборотня и поглотила ту, что была от мага, открылись сразу два: магия смерти и жизни. Два несовместимых между собой потока.

— Но тебя берут в обучения маги смерти? — уточнил он, поднимаясь с кровати.

— Их осталось всего шесть, и я вправе сама выбирать себе учителя. Рома, я остаюсь в Твери у Черепанова, я твердо решила. И никуда отсюда не уеду, пока…

— Он обязательно очнется. Все лекари Империи, маги жизни и смерти держат его, и в конечном итоге он победит. Он не может просто так уйти, — княжич обнял всхлипнувшую девушку и прижал ее голову к своей груди.

Я, так понимаю, что говорили они про меня. В очередной раз подергал вуаль, но как в предыдущие мои попытки совещено ничего не изменилось. Я развернулся и пошел в темноту, понимая, что шпионить за своими друзьями точно не стану, а они мне помочь сейчас ничем не могут.

Дойдя до массивных дверей, я резко остановился. Раньше подобного не наблюдалось. Я оказывался непосредственно в помещении. Зажмурившись и, наверное, впервые на моей памяти молясь всем святым и демонам вместе взятым, в надежде, что это выход домой, дернул на себя ручку, отпирая двери. Я оказался в кабинете ректора Тверской Академии, все за той же вуалью, которую начал неистово рвать. Задумчивый Черепанов разговаривал с князем Романовым и с еще двумя магами смерти, которых я видел ранее до этого на площади. Ну до этих-то я точно должен достучаться.

— Ваше Сиятельство, я совершенно уверен в том, что видел, — поморщился самый молодой из собравшихся магов в кабинете. — Ваш брат находится в переходном состоянии между двумя мирами.

— И что? Вы же говорили, что он не представляет опасности, а наоборот, очень полезен, работая вместе с моим сыном и Морозовым, — обратился князь к Черепанову, довольно раздраженно повышая голос.

— Вот именно, когда он работал с Морозовым. Вы сейчас его видите с нами? Я тоже не вижу. И как маг смерти практически уверен в том, что он не очнется. Полное магическое истощение и разрыв всех потоков для мага обычно заканчивается двумя путями: смертью или полным безумием. Мы всеми силами держим его душу в теле, а целители поддерживают жизнь его тела, но вы прекрасно знаете, что рано или поздно императору надоест держать нас здесь возле него и поставит на мальчике крест. А он, как я понял, якорь для этого призрака. И можете смириться, этого якоря больше нет и никогда не будет.

— Хватит, — хлопнул по столу Романов. Я кричал и бился, прекрасно понимая, к чему ведет этот смазливый хорек. Только я могу защитить своего друга. Но как я это сделаю, находясь здесь? — я не стану идти против своего родного брата, который внес огромный вклад в победу в начинающейся гражданской войне, — практически прошипел он.

— Как же вы не понимаете, — вскочил маг на ноги, но под тяжелые взгляды собравшихся взял себя в руки и сел на свое место обратно. — Сколько бы не находился дух в нашем мире, в конечном итоге он превратится в монстра, наделенного силой и знаниями. Наш кодекс гласит, что мы обязаны упокоить все души, если таковые встретятся на нашем пути. Что бы вы все не считали на этот счет, я поступаю согласно правилам и кодексу, и через три часа приступлю к ритуалу. А вы, ваше Сиятельство, если так печетесь о призраке, у вас есть время, чтобы с ним попрощаться.

Меня буквально подбросило вверх и вынесло из помещения. От гнева я даже не замечал того, куда этот поток неизвестности несет в очередной раз мою душу. Я хотел только одного, предупредить Михаила, достучаться до него, если он сможет меня увидеть или хотя бы услышать. Мне нужно было, чтобы он как можно быстрее убирался отсюда, а потом, когда я вернусь, а я обязательно узнаю, как это сделать, то мы во всем разберемся и спросим с этого слащавого урода.

Михаила я увидел в лаборатории. Огромным усилием воли я затормозил прямо над ним и спустился вниз ему за спину.

— Миша, — позвал я его, — но он меня не услышал. Я попытался прикоснуться к призраку, но моя рука прошла через его тело. Он сидел на стуле, разглядывая какую-то бумагу, лежащую перед ним, тихо всхлипывая.

Я заглянул ему за плечи и увидел, что он рассматривает нашу с Романом фотографию, наверное, единственную с обряда посвящения в Академии, которую удалось тогда сделать целую вечность назад. На этом фото мы стояли с княжичем напротив входа в кампус и о чем-то разговаривали, глядя в камеру. Миша аккуратно вырезал из старой, черно-белой фотографии свое собственное прижизненное изображение и аккуратно приклеил его, ставя себя рядом с нами. Кровавые слезы текли ручьем по его лицу, но он даже не старался их вытирать.

— Миша! — Я закричал ему в ухо, что есть силы.

Он неожиданно вздрогнул и повернулся в мою сторону.

— Дима? — робко и неуверенно проговорил он, вглядываясь в пустоту перед собой.

Неожиданный рывок резко выбросил меня в серую муть сырого туманного леса, не давая мне никакой возможности, чтобы закрепиться в реальном мире. Я сжал кулаки и закрыл глаза, привычно переходя в медитативное состояние, в котором я проводил больше времени, чем в блужданиях по межмирью, в котором я застрял, стараясь найти из огромного вороха заклинаний хоть что-нибудь, что смогло бы вернуть меня назад.

— Демон, слышишь меня? — прорычал я, наверное, в тысячный раз. — Как насчет выполнения обещанного в контракте желания? Свою часть сделки я выполнил.

— Нашу часть сделки я должен выполнить, только если ты будешь жив. — Неожиданно отозвался он, материализуясь передо мной в виде мужчины невысокого роста в смокинге. Он не смотрел на меня, полируя ногти пилочкой для ногтей. — А ты сейчас, скорее мертв. Можно сказать, практически ангелочек в вашем скучном раю. Ну а какие могут быть договоры между ангелами и нами? Так что, я не обязан этого делать.

— Значит, я не пойду в рай, — процедил я, хватая того за грудки и начиная чертить в воздухе большой символ великого экзорцизма. Тело тут же охватил огонь, рука начала плавиться, будто состояла из воска, которым я водил по раскалённой печи, но я не останавливался.

— Ты что творишь? — засучил он ногами, но вырваться из моей хватки не смог, потому как следом пошла вереница рун подчинения, связывания и воздействия на материальных сущностей. Серебряные шипастые цепи, появившиеся из горящих адским пламенем знаков, что оставались после моей руки, связали нас и начали резать на части. Вся сила имперского карателя вернулась ко мне и сейчас обрушивалась на демона. — Ты же не растворишься, как обычный дух, а падешь вместе со мной.

— Да, но ты должен знать, как только я паду, все те правила, оберегающие тебя от меня, исчезнут. — Выплюнул я, поток призрачной крови ему в лицо. — Больше ничто не остановит меня, ни ты, ни мой орден, ни боги этого мира. Если я отдам всё, и под этим я подразумеваю ВСЁ, больше я никогда не остановлюсь. Куда бы ты не сбежал от меня, я выслежу тебя и лично затащу в ад. Даже если это значит, что я вызову гнев всех существующих демонов, а подо мной разверзнется земля и они будут пытать мою душу вечность, будь уверен, моя рука будет крепко сжата вокруг твоей щиколотки и ты отправишься вместе со мной. Сейчас я хочу, чтобы ты послушал меня, действительно послушал, потому что сам ад не сравнится с яростью падшего карателя. Ты действительно хочешь нарушить сделку?

— Это вне правил! — продолжал вопить он. Черный дым начал постепенно выходить из физического тела, принося ему, как я надеялся, довольно много боли. — Хватит. Я сказал хватит! Признаю сделку исполненной!

Я резко открыл глаза и сел на кровати, срывая с себя какие-то проводки, ведущие к кристаллам, выдергивая иглы из своего тела, и только после этого обвел взглядом палату в поместье Романовых, в которой я находился. Софья сидела рядом со мной и тихо дремала. Судя по всему, она довольно сильно утомилась и усталость взяла над ней вверх. Она резко проснулась только тогда, когда запищали какие-то приборы, а от всплеска силы, которая неделями копилась во мне без выхода треснул потолок. Она кинулась ко мне и закричала, призывая персонал. В комнату начали залетать какие-то маги, целители, медсестры.

Расталкивая всех на своем пути, ко мне пробились Роман с Линой, после чего неуверенно, постоянно оглядываясь, зашел Миша, закрывая за собой дверь. Я соскочил с кровати, отмахиваясь ото всех и крепко его обнял.

— Мне нужно видеть князя Романова и Черепанова, срочно, — тихо проговорил я, поворачиваясь к собравшимся. — А остальные — вон! — рявкнул я. Наступила небольшая пауза, после чего недоуменно переговариваясь, весь персонал покинул помещение, оставив меня, наконец, с моими друзьями.

— Дима, с тобой все в порядке? — осторожно спросила Софья, беря меня под руку, отводя обратно к кровати. Слабость была дикая, голова кружилась, а в глазах все плыло и двоилось. Но я не имел права отключиться.

Я лег, стараясь побороть тошноту. Все это время мне наперебой рассказывали о всех событиях, которые произошли за три недели, пока я находился в магической коме. Но я и так знал обо всем, что произошло с моими друзьями.

Я не заметил, как задремал, сквозь сон слушая такие родные голоса.

— Его Императорское Величество, — прогромыхал голос, выводя меня из полудремы. В палату вошел Александр, с довольно внушительной делегацией, состоящей из своего помощника, теперь облачённого в сиреневую мантию, главного советника, графа Разумовского, наверное, единственного, кого я хотел бы сейчас видеть. Чуть поодаль располагались несколько человек охраны, а за ними, замыкая эту группу, не торопясь, шли видимые мной ранее маги смерти вместе с князем Романовым.

— Ваше Величество, — я хотел, было, подняться, чтобы совершить церемониальный поклон, но тот остановил меня жестом руки.

— Я ненадолго, просто многие ждали вашего пробуждения, чтобы наконец завершить некоторые дела, — улыбнулся он. После коронации внешне он нисколько не изменился, только лицо было более серьезное, а возле глаз пролегли несколько глубоких морщинок. — За проявленное мужество и героизм, в качестве награды за все, что вы сделали для меня и для империи в целом, награждаю вас титулом князя и дарую в ваше наследие земли Новгородского княжества, — проговорил он, едва скрывая улыбку. — Все, что принадлежало вашему роду и было незаконно отобрано, я возвращаю вам. Дмитрий, я рад, что в нашей Империи еще остались такие люди.

— Я… очень рад, спасибо, — промямлил я, глядя императору в глаза. — Но, я недавно только в этом мире. Я хотел сказать, что всю жизнь я прятался и жил далеко от высшего общества, знаниях о политики и экономике, элементарных правил Империи. Я не могу править землями, совершенно не разбираясь в базовых законах. Я ценю вашу награду, но вынужден от нее отказаться. Если у вас найдется серебряный меч и пара пистолетов, то мне хватит.

Под дружный недоуменный вздох и пронесшийся ропот наступила идеальная тишина, хотя Александр, наверное, единственный, кто не удивился моему ответу. Усмехнувшись, он бросил взгляд в сторону.

— Я ожидал такого ответа, вы в очередной раз меня не разочаровали. Статус князя, дарованный вам, никто отбирать не будет, а все ваши законные земли будут оставлены за вами, пока вы не обучитесь правилам управления. У вас будут хорошие учителя. Князь Романов не даст вам бездарно растратить ваше наследство. А до тех пор, вашим регентом и фактическим правителем Новгородских земель до вашего официального вступления в наследование я назначаю графа Разумовского, у которого есть необходимый опыт, знания и определённые способности, чтобы привести княжество в достойный вид.

— Что? — только что флегматично рассматривающий интерьер палаты вампир подпрыгнул и резко повернулся к императору. — Я не согласен. Я тебе… вам, что сделал? Служил верой и правдой, столько раз спасал вашу жизнь, что я сделал такого, что вы меня наказываете? — перешел он в конце на шепот.

— Да будет так, — вынес окончательный вердикт Александр, даже не глядя на суетящегося вокруг него Разумовского, который действительно не понимал, что происходит. — Поправляйся, Дмитрий.

— Ваш брат Ярослав еще жив, только находится в бывшем теле Распутина, — тихо проговорил я. — Как только я разберусь в том, как снять заклятие с замков и вывести его из стазиса, я сразу же это сделаю. И еще, ваш пропавший брат — мертв. Сожалею. Его тело находится в моем поместье, я на него наткнулся, когда прятался в Новгороде от ищеек Головина. Как только я сниму заклятие с поместья, то сразу же передам вам его тело, чтобы вы могли проститься. — Я говорил тихо и ровно, пристально глядя в глаза Александру, который кивнул мне в знак благодарности.

Император подошел ко мне и протянул руку, которую я крепко пожал в ответ. Он посмотрел мне в глаза, после чего развернулся и молча удалился, отмахиваясь от вампира, который совершенно не хотел принимать свое наказание. Это был очень хороший ход Александра, кому, если не древнему вампиру наводить порядок в псарне, которую развел Головин на месте княжества.

В палате остались маги смерти и князь Романов, которые плотно закрыли за императором дверь.

— Как видите, я очнулся, — оскалился я, поворачиваясь к магу, который хотел навредить моему другу, сжавшему губы и косившемуся на Мишу, который под его тяжелым взглядом переминался с ноги на ногу, теребя в руках фотографию. — Следовательно, ваша халтурная работа окончена, включая борьбу с призраками и демонами этого поместья. Я слышал ваш разговор и мне известно о вашем безусловно неправильным и неблагодарном решении. Мотивы мне ваши не ясны, и не нужно бросаться словами, такими как кодекс, честь, обязанность, я вам не верю. И если вы, имени вашего я не знаю, решите еще раз пойти против моих близких, я просто оторву вам голову, и даже не посмотрю на то, что вы аристократ и маг смерти. — Я пристально смотрел только на него, краем глаза отмечая, как Черепанов с князем выразительно переглядываются.

— Вы играете с огнем, Ваша Светлость, — прищурился он, подходя ко мне ближе.

— Вы ошибаетесь, моя стихия — лед, — проговорил я. Изо рта повалил пар, а стены покрылись инеем. — И если вы внимательно слушали императора, то обращаться ко мне следует Ваше Сиятельство.

— Дима, все хорошо, успокойся, — проговорила Софья, беря меня за руку. Маг вышел из палаты вместе со своим коллегой, довольно громкой захлопнув за собой дверь.

— Смело и довольно глупо, — прокашлялся Черепанов, присаживаясь на стул. Он выглядел уставшим, но, судя по его взгляду, недовольным этим разговором он не был.

— Мне не в первый раз идти против бессмертного мага, — усмехнулся я, переводя взгляд на призрака. — Как он там, кстати.

— Растворяется в кислоте, — пожал Миша плечами. — Мне кто-нибудь пояснит, что тут произошло?

— Я требую свою плату за выполненное задание. — Поднял я голову в потолок, обращаясь больше к высшим сущностям, прекрасно понимая, что демону такое точно провернуть не под силу. Все, о чем я желал у меня было, кроме одного. — Воскресите Михаила Романова. В том возрасте, в котором он находился во время своей смерти.

— Что…

Свиток контракта, повисший передо мной, вспыхнул ярким пламенем, после чего осыпался пеплом, который рассеялся в пространстве. Яркий столб желтого света ударил сверху, не удивлюсь, если с самых небес, полностью поглотив в себе силуэт опешившего призрака. Яркая вспышка, после которой свет исчез, оставив после себя все того же Михаила в том же потертом халате и нелепых очках. Он удивленно смотрел на меня, продолжая теребить фотографию, которая стала тем маяком, который вернул меня в этот мир.

— Михаил? — прошептал князь, вскакивая со стула и крепко обнимая вновь обретенного брата.

— Я… Я живой? — тихо спросил он в пустоту, после чего высвободился из объятий Романова и запрыгал по комнате, вереща во всю мощь, чтобы каждый, кто мог, его услышал. — Так, а что мы будем делать? — внезапно успокоился он, не глядя на плачущих девчонок и родного брата.

— Учиться, — я пожал плечами, не зная, что ответить, ведь сам еще не думал о своем ближайшем будущем.

— А лабораторию ты мне отстроишь? А на нежить мы будем дальше охотиться? — с надеждой в голосе проговорил он.

— Естественно. — Улыбнулся я. — У тебя, конечно, теперь нет магии и неуязвимости, но я могу сделать тебя ведьмаком.

Тимофей Иванов Нет мира среди звёзд

Пролог

Каждому – свой путь...И у каждого – свой ад и небеса,Но у каждого две жизни, не одна –Та, что видится в мечтах,И та, что здесь, где бег и суета.Но если рискнешь –Создай невидимый мост,Мост над бурной рекой,И сольются две жизни твои воедино!

Катарсис. Воин света.

Калейдоскоп цветов сменялся передо мной с невероятной скоростью. Кроваво – красный, ядовито – зелёный, лазурно – синий, ярко – фиолетовый сменяли друг друга, эти цвета то стремились слиться в одну мешанину, то какой-то из них давил на остальные, будто стремясь вытеснить их из моего поля зрения… Зрение. Я попытался закрыть глаза, чтобы остановить эту атаку на чувства, но понял, что не могу. Я не чувствовал ни век, ни рук, ни самих глаз, ни собственного тела, как будто всё происходящее было лишь плодом моего разума, свободного от оков плоти. Не получилось даже заорать что-нибудь из серии «Да какого х#ена происходит?!». Вдруг все цвета резким ударом вытеснил золотой свет. Одновременно обжигающий, как огонь, но приятный, как ласковые солнечные лучи в погожий день. Давление на мои чувства резко возросло, причиняя боль, но я вновь не смог закричать, а потом меня как будто ударило, заставив на миг потерять сознание.

А когда этот ничтожный отрезок времени закончился, я почувствовал наконец своё тело и заорал во всю мощь лёгких. Было такое ощущение, что каждый нерв в моём теле задался целью отправить в мозг максимально сильный сигнал. И нет сигналов, сильнее болевых, когда организм максимально чётко дает нам понять, что с ним что-то не так! Я захлебнулся в крике и кажется начал блевать от избытка чувств. А потом меня накрыло блаженное беспамятство, к великому счастью без буйства красок.

Новое пробуждение тоже было болезненным, но к счастью не настолько, как в прошлый раз. Я как будто отлежал всё тело от макушки до кончиков пальцев на ногах, а теперь его покалывало. Неприятно, но не смертельно. Лёгкие сделали вдох и я закашлялся. А потом с трудом ощутил у себя во рту некую конструкцию, которая мешала зубам полностью сомкнуться. Пока сбоящее осязание мешало понять подробности, так бывает при наркозе в стоматологическом кабинете и после выхода из него. Хм, я угодил к врачам? Интересно, как меня угораздило, я… При попытке обратится к последнему воспоминанию у меня аж кишки похолодели. Я ни черта не помнил до этого сюрреалистического буйства цветов в своём сознании! Даже имени! Есть от чего напрячься.

Хм. Стоп. Нужно мыслить разумно. Я по крайней мере помню, что такое кишки и названия цветов, это уже неплохо. Я не слюнявый овощ, который не может связно мыслить. Если вдуматься я вообще много чего помню. Что-то в памяти отпечатано лучше, что-то хуже, что-то вообще смутно, но в ней куча информации. Обычные понятия, пол, потолок, название частей собственного тела и внутренних органов. Более сложные вспоминаются хуже, средства передвижения, техника, оружие, тактика их применения… Хм, я не помню конкретики, но раз в моём мозгу сразу всплыло последнее словосочетание, то я наверно в этом что-то понимал. Может быть я военный? Солдат или офицер? Попытавшись передернуть плечами, я столкнулся с неприятным сюрпризом, моё тело было надёжно зафиксировано ремнями.

И так, что мы имеем? Я вероятно имею отношение к армии. Я зафиксирован в темноте с непонятной хреновиной во рту. У меня отшибло память, так что я не могу вспомнить никакой личной информации, только общие обиходные понятия. И перед этим я видел неясную хрень, которая возможно была наркотическим приходом. Для чётких выводов информации мало, но уже можно с уверенностью сказать, что я в глубокой заднице. Либо плен, либо я бахнул в увольнении чего-то такого, чего бахать не стоило, а потом меня изолировали от общества свои же. Блеск, млять! Но второе вряд ли, мысль о наркоте вызывает во мне отвращение. Так что вряд ли я принял дурь добровольно. Но в этом тоже радости мало, в плену мне вряд ли светит что-то хорошее. Тем более что я на допросе даже имени своего пока сказать не смогу. Хорошо бы только пока. Где ж я так нагрешил-то, чтобы в такой переплёт попасть?

Внезапно по глазам ударил яркий свет, веки рефлекторно захлопнулись, но по краям выступили слёзы. Ярковато однако. Раздался слегка надтреснутый голос.

-Ну вот и проснулся наш спящий красавец. Доброго утра, молодой человек.

Звук был громким и неприятным, вероятно шёл с динамиков. По крайней мере на слух мне было не определить где его источник. На слух… Я забыл как ещё это можно сделать? Хм, похоже, что да. Но кое-что встало на свои места. Свет в морду, казённый голос из динамиков, зафиксированный человек, который не может сомкнуть челюсти до конца, чтобы к примеру не откусить себе язык и тихонько не истечь кровью до начала допроса. С мертвых информацию снимать тяжело, но живые рано или поздно рассказывают всё, что знают. Это просто вопрос времени и квалификации палачей, которые не должны дать материалу скопытится или сойти с ума. Поганый расклад. Но с меня хоть источник информации поганый, ведь пока что я ничего не помню. Впрочем это проблема допрашивающих. А вот мне похоже скоро начнут делать больно под руководством обладателя голоса, прозвучавшего из динамиков. Я хмыкнул и ответил:

-Какое ж оно доброе, если я тебя встретил… – с каждым произнесённым словом я говорил всё тише, потому что всё больше ох#еневал. Голос был не моим! Он был тонким и детским. Да что ж за дерьмо здесь творится?!

Глава 1

Я верю, друзьяКараваны ракетПомчат нас вперёдОт звезды до звезды!На пыльных тропинкахДалёких планетОстанутся наши следы!

Владимир Трошин.

-Что ж вы примолкли, молодой человек? Никак снова проблемы с самочувствием? – опять раздался слегка надтреснутый голос допрашивающего.

-Можно и так сказать – буркнул я непривычным для себя голоском – Разрешите задать вопрос?

-Обычно их задаю я, но ради исключения один можно – из динамиков послышался лёгкий смешок – Валяйте, юноша.

-Кто я?

Смешок повторился, а я подавил в себе злость. В какой бы переплёт мне не посчастливилось угодить, нужна информация, чтобы выбраться из него. А других источников не наблюдается. Так что спокойствие, только спокойствие, как говорил… кто-то.Хм, плохо терять память. Прям совсем, млять, не хорошо.

-Забавный вопрос, ей богу – голос явно повеселел. Это хорошо, меня сразу не обвиняют в том, что я кого-то пытаюсь налюбить – А самое забавное, что на него нет внятного ответа. Для простоты таких как вы называют псиониками. Знакомое слово?

-Придётся вас разочаровать, но нет – ответил я, пытаясь поочерёдно напрягать группы мышц, проверяя их работу. Ну хоть без инвалидностей обошлось, тело вроде бы было в порядке. Но ремни держали крепко. Зато онемение почти прошло.

-Забавно, забавно – проговорил голос вновь – А имя и фамилия Владислав Драгунов вам что-нибудь говорит?

-Да в общем-то тоже ничего конкретного. Владеющий славой. Основатель фамилии вероятно служил в драгунах.

-Ну по крайней мере ассоциативный ряд вы построили вполне успешно, могло быть хуже – обладатель голоса определённо был в хорошем настроении – А между тем это ваши имя и фамилия.

-Аж целых две графы в анкете заполнены – слегка пошутил я – Рискну предположить, что по национальности я русский.

-И снова совершенно верно, молодой человек! А вы ещё сомневались, что это утро доброе – ответил голос.

-Всё зависит от точки зрения. Одно дело смотреть из удобного кресла в монитор. Другое быть надёжно привязанным к койке и не иметь возможности открыть глаза из-за света, бьющего прямо в харю – хмыкнул я на это.

-Где ж вы слов-то таких набрались, юноша? – осведомился собеседник.

-Трудное детство, деревянные игрушки, прибитые к потолку, плохая компания… Вы ведь уже поняли, что я ни черта не помню. Какого ответа вы ждёте? – проговорил я.

-Правдивого разумеется – ответил голос – Так уж совсем ничего не помните?

-Только общие вещи. Что пол это пол, потолок это потолок, а койка это койка. А вот личная информация как пылесосом из головы высосана. И сдаётся мне вы в курсе почему.

-Ну в некоторой степени да. Видите ли, молодой человек, вас постигла беда, которую в узких круга принято называть феноменом генетической памяти.

Услышав это, я продолжил молчать. Собеседник не может не знать, что его слова по сути не дали мне никаких ответов. Я понятия не имею, о каких узких кругах речь. А с памятью у меня паршиво, хоть с генетической, хоть с идиотической. Можно конечно предположить, что я некая личность взрослого человека, которая вдруг вытеснила владельца тела непонятно куда, но пусть озвучивает это сам. Уже понятно, что голос вполне себе словоохотлив.

-Что же примолкли? – донеслось из динамиков.

-Как вас зовут? – задал я вопрос, надеясь сменой темы немного сбить обладателя голоса с толку.

-Ах, простите мои манеры. Аркадий Павлович Цой, к вашим услугам – опять слегка хохотнул собеседник.

-Сердечно рад знакомству – ответил я. Что ж, это не плен, это что-то другое. Возможно некий научный проект. Но мне уже слегка надоело тянуть из собеседника то, что он сам, судя по всему, желает мне рассказать – А теперь, раз мы наконец познакомились, возможно вы нормально расскажите мне, что значит «псионик», что за феномен и какого органа я привязан к койке на манер буйного психа?

-Молодёжь всегда нетерпелива – посетовал собеседник, а затем заговорил.

Информации этот Цой на меня вывалил богато и начал по порядку. Псионики – это люди с разного рода способностями, которые принято считать паронормальными. Телекинез, телепатия, экстрасенсорика, усиление собственного тела и ещё куча всего, но главное в другом. Некоторые из них, а точнее нас, могли водить корабли через подпространство, причём лучше самых современных компьютеров. Что было крайне важным фактом, учитывая разницу между машиной и человеком. Там где некие нестабильные участки и непонятные завихрения подпространства задержат навигатора-псионика не несколько недель или месяцев, машина имеет все шансы вообще не прилететь. Или прилететь мгновенно, но на ржавом корыте вместо нового корабля, с экипажем, не только умершим от голода и жажды, но и успевшим превратиться в скелеты в истлевших остатках формы. Законы пространства и времени в измерении, через которые летают корабли, работали явно не так, как в обычной вселенной.

Впрочем для не-навигаторов работы тоже хватало с избытком. Но все мы при этом были на действенной военной службе до гробовой доски. И хирурги – телекинетики, и экстрасенсы – криминалисты, и телепаты в местных компетентных органах и уж тем более спецназ, члены которого были в разы быстрее и сильнее обычных тренированных бойцов.

Вторым пунктом импровизированной лекции стал феномен генетической памяти. Тут Аркадий подтвердил моё предположение. В псиониках порой просыпается новая личность, которая судя по всему когда-то принадлежала кому-то из их предков. И на выходе получается человек с сверхспособностями и раздвоением личности. Радости душевно больной окружающим обычно не приносит, а вот проблем доставляет как за здрасти. Это даже если вывести за скобки то, что необученный псионик сам по себе опаснее толпы террористов.

Перейдя к данному разделу новостей, мой собеседник меня не слабо так ошарашил. Псионики в моменты сильных переживаний склонны устраивать псионные выбросы. То есть шарахать вокруг себя некой энергией, которая может сотворить бог знает что. В лучшем случае болезный может выдать тепловую волну, которая сожжёт всё в радиусе нескольких метров в пепел и оплавит металл, ну или наоборот проморозит до абсолютного нуля. С ожидаемыми последствиями для самого псионика, который окажется в самом эпицентре. В худшем весь квартал, где жил неуравновешенный нервный тип обветшает, а его соседи умрут от старости. Или голода и жажды, тут определённого мнения почему-то нет. Но это не слабо так намекнуло мне на связь между подпространством с его непонятными законами и псиониками.

Ну а заодно естественным образом ответило на вопрос о моём не слишком удобном положении. Я ведь по сути ходячая бомба, которая может рвануть в любой момент. А потому лежу на койке в небольшом бункере в безлюдной местности, где из персонала десяток человек – добровольцев.

-Хм, а почему я ничего не помню? – задал я вопрос.

-Потому что вы, молодой человек, своего рода эксперимент. Мы медикаментозно стерли вам память в надежде на то, что в итоге сформируется одна новая личность, вместо двух имеющихся.

-Ну вероятно вас можно поздравить, голосов в голове я не чувствую. По крайней мере пока.

-И это очень хорошо – бодро сказал Аркадий.

-Уже обдумываете, на что потратите премию? – схохмил я. Кем бы ни были две предыдущие личности, но в итоге получился довольно саркастичный тип.

-И это тоже. А ещё радуюсь, что меня не упекут за решётку.

-Серьёзно тут у вас дело поставлено, личную ответственность прививать умеют – была бы возможность почесать затылок, почесал бы. Да вот беда, привязанным это делать не сподручно. Но дела у них тут поставлены жёстко, это надо иметь ввиду.

-А что делать, уж больно вы редки. Практически стратегический ресурс.

-Прям уникумы – протянул я – Сколько нас вообще?

-Точных данных у меня нет – замялся Аркадий – Но на нашей планете вас всего несколько десятков.

-Блеск… – протянул я.

Можно мысленно себя повысить из звания «обезьяна с гранатой» до «ценный ресурс». То что к таким как я наверху относятся именно как к ресурсу у меня особых сомнений не было. Там ко всем так относятся, и даже смерть миллионов для власть имущих не более чем статистика. Кажется это была чья-то цитата, но вспомнить чья вновь не удалось. Но это всё лирика. Главный вопрос в том, что мне втирают какую-то слабонаучную фантастику, но у меня нет возможности проверить правдивость слов собеседника. Хотя кое-что уже сейчас выбивается из картины.

-То есть я та ещё бомба, которая может рвануть от любого стресса, потому что не обучен. Но вы при этом держите меня связанным и светите прожектором в глаза, как на допросе? Не боитесь выброса?

-Экий вы подозрительный, молодой человек – снова ответил голос из динамиков.

-Уж какой есть – осталось только хмыкнуть мне.

-На самом деле опасность не велика – продолжил между тем голос – Мы отслеживаем вашу мозговую активность и она меня откровенно радует. Вы спокойны, как танк. Ну а ещё к вам подключен инъектор со снотворным. Если бы вы разволновались, я бы снова погрузил вас в сон.

-Хм. Предусмотрительно с вашей стороны, вероятно есть опыт – проговорил я – А моё прошлое пробуждение? Кажется мне было больно. Я никого не угробил?

-Не успели – ответил Аркадий – Но могли. Препараты повлияли на вас несколько неожиданным образом.

-В таком случае не стоит их мне больше колоть – проворчал я, вспоминая непередаваемые ощущения.

-Их ни в коем случае. Но снотворное придётся. В вашей адекватности я убедился, но теперь вам придётся ещё немного поспать. Инструкции…

Назвать собеседника козлом я не успел, слишком быстро вырубился. Может оно и к лучшему.

Глава 2

Смотри, ядерный фантом

Из глубин разумного рожден,

Адские лучи убивают жизнь,

Наш ум - генератор зла.

Черным дням и войнам нет числа,

Не остановить этот механизм...

Смотри, начался отсчет, может быть нам снова повезет

В океане звезд и других планет.

Прощай, кладбище надежд,вечный страх и торжество невежд,

Здесь у нас с тобой будущего нет...

Ария. Генератор зла.

Новое пробуждение уже не было болезненным, что не могло не радовать. К тому же свет не бил в глаза, заставляя их слезиться даже через веки. Находится в темноте было не особенно приятно, но хотя бы можно подумать.

Я снова начал поочерёдно напрягать мышцы и размышлять. Тело вроде бы в порядке, это хорошо. Возможно пока я в отключке мне делают массаж или ещё какое-нибудь физио, чтобы не было атрофии и пролежней? Если так, то это повод для радости. В остальном правда всё не весело. Похоже я что-то вроде мутанта со сверхспособностями, опасного и слабопредсказуемого. Но потенциально полезного. Генетическая память и этот её феномен настораживали. Но о них я знаю только со слов товарища Цоя, который мне не обязательно товарищ. Как и о всём остальном. Один источник информации – это лучше, чем никаких источников. Но его мало, тем более, что у меня нет никаких возможностей проверить его слова. Да и вообще информация может считаться надёжной если пришла хотя бы от трёх независимых источников. Я мысленно усмехнулся. Похоже всё таки военный, а может и работник компетентных органов. Был. И тут даже не очень важно предок я своего нынешнего тела или моя личность представляет из себя что-то иное, скажем что-то подсаженное в искусственно выращенную тушку. Важна не форма, а содержание. А с частностями разберёмся. В конце концов если пацан жил, то у него были родители и друзья.

Так же напрягало, что я как-то не чувствую в себе этих неведомых сил. Список псионических способностей был довольно внушительным. Но со слов моего собеседника применять что-то без обучения опасно. Есть вариант сдохнуть самому, а заодно угробить добровольцев в своём нынешнем месте жительства. Добровольцев, хм. Кажется сомнительным, что на такую работу пойдут от хорошей жизни. Я бы не пошёл. Всё таки дети и подростки существа эмоциональные даже без раздвоений личности, что уж про психов говорить. Добавим к этому эксперименты с стиранием памяти и получим полный абзац. Которого почему-то нет. По крайней мере я вообще чувствовал себя вполне взрослым мужиком, пока голос не подал. Но из плюсов можно добавить то, что я спокоен аки стадо буддийских монахов, достигших просветления. Сравнение показалось забавным. Может мне ещё и помедитировать?

Подумав об этом, я неожиданно понял, что в принципе могу это сделать. Сюрприз однако. Ну попытка не пытка. Для анализа и выводов пока мало информации, а других развлечений тут всё равно не видать, да и просто попробовать интересно. Из-за ремней мне правда специальной позы не принять, но суть не в положении тела, а в состоянии разума. Я расслабился, закрыл глаза и постарался отрешиться от всего, чтобы почувствовать себя частью мироздания. В этом суть медитации, растворится, стать частью чего-то большего, чем ты сам, поделится энергией со вселенной, чтобы вселенная поделилась энергией с тобой.

Моё дыхание выровнялось, разум успокоился, чувства ушли, я на мгновение достиг того, чего хотел. И ужаснулся. Подключая что-то к бытовой розетке ждёшь бытового тока, а не того что течёт по проводам в руку толщиной от ядрёного реактора. Энергия переполняла меня, а я силился удержать её и не пойти в разнос к такой-то матери. Ха, наверно это и называют здесь псионическим выбросом и мне не хочется знать, что будет, если я не справлюсь с тем, что мне перепало. Быстро стало понятно, что попытки просто сдержать силу тщетны, она очень скоро найдёт выход или просто разорвёт меня. Рефлекторно я напряг мышцы так, что ремни затрещали. Стало немного легче. Я оскалился, насколько это возможно с всё той же непонятной хреновиной во рту, а потом налёг на фиксаторы сильнее. Секунду ничего не происходило, а затем с резким хлопком один из ремней на правой руке лопнул. Моё запястье оказалось свободным, рука резко дернулась, едва не выскочил локтевой сустав. Но часть энергии растворилась в этом напряжении. А значит я на верном пути! Следующим стал ремень на плече. Потом освободилась вторая рука. Затем я уже двумя конечностями разорвал кожаный ошейник на шее, а потом ремень давящий на лоб. Дело шло всё веселее, вскоре я слез с койки. Сила уже не так уж стремилась разорвать меня самого изнутри, но всё ещё не иссякла.

Оказавшись на полу, я сорвал с головы какие-то датчики и ощупал лысый череп. Ладно, это лирика, надо избавится от остатков энергии. Ремни закончились, искать ещё что-то в темноте? Сразу за этой мыслью я вдруг начал смотреть на мир как-то иначе. Бетонный мешок, в котором я находился, стал виден, правда без цветов и как будто без текстур что ли. Я видел лишь линии, как на чертеже. Четыре стены, пол, потолок, прожектор, который светил мне в глаза в прошлый раз, обычная лампа на потолке, четыре динамика по углам, две камеры наблюдения, койка, провода уходящие в стену и массивная на вид дверь. Я посмотрел на прожектор, который раздражал меня одним фактом своего существования и он неожиданно смялся, как от высокого давления.

А через секунду я упал на колени без сил. Энергия ушла, на её место пришла боль. Мышцы и связки горели огнём, голова раскалывалась, с трудом удалось сдержать рвотный позыв. Я нащупал конструкцию на зубах. Хм, что-то вроде разрезанной напополам капы, соединённой по краям, наверно чтоб не выплюнул. Опираясь одной рукой на пол, второй я снял это фиговину и сплюнул.

Вдруг из динамиков раздалось:

-Владислав, что вы творите?

-В шахматы, млять, играю – съязвил я – У вас дежурного что ли нет и камер?

-Он отвлёкся на минуту – снова прозвучал голос Аркадия – С вами всё в порядке?

-Нарядов пропишите, чтоб больше не отвлекался – снова сплюнул я тягучую слюну, продолжая стоять на коленях – Нормально всё со мной. Почти. Что ж вы промолчали, что мне медитировать нельзя?

-Вы медитировали?

-Аркадий, у вас со связью проблемы?

-Нет. Просто… Да откуда кому-то было знать, что вы можете медитировать? Не говоря о том, что вы должны были по прежнему спать.

-Ну вот стоило догадаться и уделить в своей лекции время техники безопасности для юных псиоников и просто чайников. Зараза. Что ещё мне нельзя? – спросил я, с трудом поднимаясь на ноги. Меня шатало, пришлось опереться на спинку койки.

-Да в общем ничего связанного с вашими способностями нельзя – проговорил мой собеседник – Вы могли устроить псионный выброс и убить всех в бункере.

-Я в курсе. Хорошо энергию удалось направить в нужное русло – я прокашлялся, в горле першило – Долго я ещё должен был спать?

-Часа четыре – проговорил Цой слегка отвлечённым голосом, возможно параллельно просматривал запись с камер – Сегодня утром прибывает ваш будущий наставник.

-Хорошая новость – хмыкнул я – Кстати не отказался бы позавтракать, жрать хочу как не в себя.

-Ну так вам пока нельзя, вы с капельниц питались. Но я думаю бульон можно будет организовать с прибытием наставника.

-Вы издеваетесь что ли?

-Нет, такова инструкция. Псионик должен находится в полной изоляции, пока он в сознании, пока не прибудет его обученный собрат.

-Блеск – фыркнул я, подавив желание ругаться и начав ощупывать своё тело – Лампу включить можете?

-Не желательно, когда вы не зафиксированы. А вам вообще зачем?

-За шкафом, млять – снова съязвил я, а потом всё таки ответил нормально - Я ремни рвал, там где они были тело болит сильнее. Хочу себя осмотреть.

-Ааа. Так я вам и так скажу. Синяки там у вас, кожа пострадала незначительно, могло быть хуже.

-Вы меня прям утешили – снова сплюнул я на бетонный пол. Вообще антураж я вокруг заметил не очень радостный. С отделкой настолько не заморачиваются либо когда нет времени, либо когда нет ресурсов. И чёрт его знает, какой вариант для меня хуже – Кстати у меня тут пара вопросов возникло, не просветите?

-По псионике боюсь ничем не смогу помочь – вздохнул Аркадий, а я почувствовал в этом фальшь. Всё ты можешь, просто не хочешь или инструкция не даёт.

-Да чёрт с нею, на то учитель обещанный будет. Мне интересно, что с моими родителями. И нет ли какой информации о моей проснувшейся личности до стирания памяти? Кем вообще были мои предтечи, как жили, чем дышали?

-С этим тоже всё довольно сложно, молодой человек. О вашей второй личности мне информации вообще не предоставили, так что тут ничем не помогу. Что до, скажем так, вашего молодого предтечи, то это в общем вполне обычный ребёнок. Детский сад, потом школа, занимался в секции борьбы, вы скоро сможете ознакомится с документами и характеристиками преподавателей. А вот документы о родителях станут вам доступны, только когда вы станете совершеннолетним. Инструкция – мне показалось, что на этом слове мой собеседник развёл руками – Пока могу только сказать, что они отказались от родительских прав. Видите ли, в обществе не очень однозначное отношение к псионикам из-за некоторых инцидентов.

-Говоря по-русски нас боятся и местами ненавидят – хмыкнул я. Не удивительно, если подумать. Хотя всё что мне известно, я знаю со слов Аркадия. На секунду меня посетила мысль сбежать, но я быстро осознал, что это дохлый номер. Допустим я накачаюсь энергией, как-то вышибу дверь из этого помещения, повторю фокус с остальными преградами и даже не дам себя убить персоналу и системам защиты. Куда идти дальше? О мире за этими стенами не известно ничего, а значит натурализоваться вряд ли получится. К тому же за мной наверняка пошлют моих коллег, псиоников. Только они в отличии от меня будут взрослыми и обученными. Исход такого противостояния очевиден. Так что придётся пока что мучать вопросами своего визави и деликатно терпеть, если мне кажется, что на мои уши вешают лапшу. Всё тайное рано или поздно становится явным, если держать глаза открытыми, а ушки на макушке. Хм, кем бы ни был второй мой предтеча, он явно был тёртый калач в подобных делах, вряд ли подобные мысли принадлежат сопляку по имени Владик.

Ложится досыпать я отказался и продолжил мучать Аркадия вопросами. Он часто обламывал меня с ответами, ссылаясь на свои инструкции, но к счастью и говорил не мало. Выяснилось, что нахожусь я на планете Вохла – четыре, то есть чётвёртой от одноимённой звезды. Шарик земного типа, одна из двух обитаемых планет в системе. Но если на «тройке» практически земная благодать, разве что несколько жарче, то у нас тут вполне себе ледниковый период. Что прочем не мешает иметь на планете население почти в миллиард человек, в основном этнических русских. На третьей планете в свою очередь обитают русские с корейцами, которые правда довольно неслабо перемешались и уже давно называют себя вохлийцами, так как связь с Землёй утрачена столетия назад. С этого момента вообще начались интересные подробности. Оказывается более или менее регулярное грузовое сообщение сейчас есть только с тремя ближайшими системами. С ещё десятком держится связь благодаря телепатам, которые способны передавать мысленные сообщения друг другу мгновенно. Хорошо быть в этом плане не ограниченным всякими досадными неприятностями вроде скорости света. Но к данной десятке систем навигаторы уже давно не решаются водить корабли, уж больно не спокойно подпространство в последние десятилетия.

Это заставило задуматься о межзвёздной экспансии человечества, которая в данный момент застопорилась. Я по сути находился на одной из порубежных планет, наши четыре системы были относительно близко друг к другу и имели логистические связи, от остального человечества мы были отрезаны штормами, что бушуют в ином измерении. Услышав это, я не мог не задать вопрос:

-А что же Земля? Ладно мы, передний рубеж и окраина со всеми вытекающими. Но там-то должно быть средоточие мозгов и технологий, неужели никто не сконструировал корабли, способные проходить через шторм?

-К сожалению про Землю этого больше нельзя сказать – с некоторой грустью произнёс голос Аркадия из динамиков – Во время прошлого периода штормов связь с колониями была разрушена и колыбель человечества лишилась притока ресурсов и продовольствия. Наступил кризис, который вылился в войну. Сейчас на прародине человечества остались только радиоактивные пустоши, техноварвары и мутанты.

От «радости» я аж снова присел на пол. Вот же дерьмо! Человечество всегда выходило из кризисов с помощью войн, но в этот раз дубинки наконец оказались слишком опасны для прямоходящих обезьян и они отправились обратно в пещеры. Колонии оказались сами по себе, понятно почему местные особо не делят себя на русских или корейцев, а считают вохланцами. Нет больше ни России ни Кореи, ни северной, ни южной. А Вохла есть. Дальнейший экскурс в историю оказался предсказуемым. Когда межзвёздные маршруты стали стабильнее, между колониями случилось выяснение отношений. Нужно было как-то выстраивать новую иерархию без поддержки метрополий. И люди выстроили её привычным способом, с помощью доброй драки. По настоящему серьёзных игроков, которые могли бы претендовать на роль межзвёздных великих держав оказалось немного, воевать с огромным плечом логистики было тяжеловато. Вероятно это пошло нашему виду на пользу. Главные хулиганы разбили друг другу носы и более менее успокоились, хотя и уложили в гробы кучу своих да чужих. Кораблей соответственно тоже сожгли богато. Остальным же удалось отсидеться в сторонке. Как пелось в одной песенке

«Мы против войны, мы за диалог,

Но если ты лох, сиди на ж#пе ровно

И не разевай рот»

В этой войне впервые были применены псионики, причём не без успеха. Кажется стало понятно отношение к нам со стороны властей. Может раньше мы были опасными тварями, которых надо изолировать, а то и просто убить, предварительно препарировав, но с этого момента стали ценным ресурсом. Хотя и по прежнему опасным.

-Война-то остальных с ослабевшими победителями случилась или обошлось? – поинтересовался я.

-Обошлось – раздался голос Аркадия – Подпространство снова стало нестабильным и дальнейшие военные действия стали невозможны.

Я мысленно скривился. Не нужно быть пророком, чтобы понимать очевидные вещи. Как только люди получат возможность летать между систем как прежде, они снова начнут выяснять, кто главный на этой поляне. И сейчас все готовятся к драке, если не нападать самим, то хотя бы защищаться. Вряд ли всё вспыхнет сразу, сначала все вновь установят дипломатические отношения и постараются собрать друг о друге информацию. Но затем начнётся извечная игра в «Царя горы». Может и к лучшему, что на отшибе оказался. А может и к худшему. Сильный может сопротивляться, с ним приходится считаться. Слабого нагнут. Такова человеческая природа, в этом я был убежден на сто процентов.

Глава 3

Всегда двое их. Учитель и ученик.

Магистр Йода.

Ожидание, которое Цой скрашивал беседой, наконец закончилось. Я почувствовал приближение чего-то… или кого-то. И проговорил:

-Надо думать, что четыре часа прошли?

-Практически – подтвердил Аркадий Палыч – Ваш учитель прибыл и скоро должен к вам спуститься. Вы его почувствовали?

-Хм, скорее ощутил некое общее изменение обстановки – ответил я после секундного раздумья – Так и должно быть? Хотя, инструкции запрещают вам отвечать.

-Увы. Но то мне, наставник дело другое – настроение собеседника определённо ползло вверх. То ли я его уже устал своими вопросами, то ли он был рад, что скоро скинет ответственность на кого-то более компетентного. По уму псионик должен был бы быть здесь с самого начала, но учитывая наше количество всё логично. Дел на всех и так должно хватать с большим запасом – Думаю он быстро разберётся с документами и записями камер, а затем вы сможете познакомиться.

-К вам разбираться пойдёт или вы вообще на другом объекте?

-Второе, молодой человек. Для общения с вами близко быть не обязательно.

Мысленно я сделал для себя пометку о Цое, не самый смелый он мужик. Было бы надёжнее находится здесь, на случай если бы я случайно вывел из строя те же динамики. Между нами установился контакт, Аркадий имеет некоторые шансы меня успокоить в случае чего. Но это риск, я ведь и его могу случайно вывести из строя.

С материалами по мне будущий наставник ознакомился довольно быстро, всего за час. Возможно ещё и перекусил с дороги. От этой мысли желудок напомнил о себе вновь, жрать по прежнему хотелось, пусть даже ничего существеннее бульона мне не грозит. Наконец в моей «палате» зажглось освещение, заставив щурить глаза, а через несколько секунд заскрипели засовы и дверь открылась. Передо мной предстал сурового вида мужик в чём-то напоминающем серую шинель с непонятными знаками различия. Рост в районе метра восьмидесяти, крепкое телосложение, седые усы, лысый череп, один из глаз заменяет какой-то имплант, рядом с ним на коже шрамы, в руке металлическая трость.

Наверно стоит проявить вежливость, подумалось мне. Я принял строевую стойку по мере сил, а затем громко и чётко проговорил:

-Здравия желаю.

Мужик едва заметно улыбнулся в усы и проговорил:

-Ну здравия желаю, щегол. Как самочувствие?

-Среднепаршивое – честно признался я – Разрешите вопрос?

-Разрешаю – слегка махнул он рукой, свободной от трости.

-Как мне к вам обращаться?

-Вижу яйцеголовые по прежнему держатся инструкций, ни слова о псиониках – хмыкнул мужик – Обращайся «наставник» или «товарищ майор». А вообще для справки я майор псионической службы Фёдор Андреевич Фёдоров. Ещё какие-то вопросы?

-Когда пожрать дадут?

-Ха, типичный кадет с типичным нехватом – усмехнулся майор – Ладно, скоро перекусим. А для начала получим для тебя форму. За мной шагом марш.

-Есть – насколько возможно бодро ответил я и пристроился рядом с наставником, стараясь поспевать за его широким шагом. На трость он похоже опирался не зря, походка была не совсем естественной, а ноги издавали едва заметный странный шум.

-Протезы – проговорил майор, на мой не озвученный вопрос, а затем добавил – Да, читаю мысли.

-О моих прошлых личностях там ничего не пишут? – не смог я удержаться от вопроса в слух.

-Нет, всё затёрто надёжно. Но оно и к лучшему. Мы пришли.

По коридору мы и правда прогулялись не далеко, долго шлепать босыми ногами по полу не пришлось. Майор открыл дверь в небольшую комнату. Из обстановки в ней были койка, небольшой стол с табуреткой и прикроватная тумбочка, стены здесь были покрашены в светло-жёлтый, потолок побелен, как и в коридоре. В углу была дверь в небольшой санузел. Ну хоть не голый бетон, даже пол за пределами моей прошлой обители был покрыт кафелем. Жить стало лучше, жить стало веселей. На кровати был матрас, подушка, сложенное махровое одеяло и бельё. Хорошо отбив не видно, мысленно хмыкнул я, получив ещё одно подтверждение прошлого своего предтечи в армии. На табуретке лежал комплект нижнего белья и серая форма, рядом стояли берцы.

Кроме кивка офицера, вышедшего в коридор, никаких команд мне было не нужно. Больничная одёжка наконец была снята, синяки от ремней были неприятными, но опасений не вызывали. Форма пришлась по размеру, как и обувь. Погоны были девственно чисты, даже буквы К не обломилось, но зато присутствовал шеврон. Двуглавый орёл сжимал в одной лапе молнии, а во второй песочные часы. Простенько, но со вкусом, что и говорить. Собственно такой же был и на рукаве майорской шинели. Затянув ремень с гладкой блестящей бляхой и расправив складки на кителе, я вышел в коридор.

-Готов? – поинтересовался наставник.

-Так точно – рапортовал я. Ответ казался до ужаса привычным. Непривычным было отсутствие головного убора. Я даже тумбочку проверил, но искомой детали формы не обнаружил.

-Псионики не носят головных уборов – проговорил майор – И да, защите разума мы будем учиться в первую очередь. Ты кстати очень рисковал, когда зачерпнул энергию имматериума. Среди прочих опасностей есть риск не просто умереть, а стать одержимым.

-Что это значит? – озвучил я свой вопрос прежде, чем мне снова полезли в голову. Общаться с телепатом было чертовски неприятно. Одно дело сам факт того, что он шарит по чужим. Другое, что у него это получается настолько естественно, что он озвучивает ответы до того, как я задаю вопросы.

-Ничего, привыкнешь – хмыкнул Фёдоров – Ну или быстрее научишься выставлять барьеры, что тоже неплохо. А что до одержимости, то собственно само слово всё неплохо объясняет. Подпространство не необитаемо, вместе с энергией можно зачерпнуть и одного из местных жителей, который сможет занять твоё тело. Они конечно не разумны, по крайней мере в привычном нам понимании, но такой фокус могут провернуть без проблем. Особенно с открытым разумом необученного псионика. С этого момента о нашем собрате можно забыть, останется только вечно голодное животное с псионическими силами.

-Неприятная перспектива – озвучил я очевидное.

-Определённо – ответил наставник, открывая очередную дверь. Мы дошли до столовой. Столы, стулья, раздача, всё казалось вполне привычным. Не было только персонала. Но зато на одном из столов стояли тарелки. С одной стороны бульон, вероятно для меня. С другой суп и мясо с картошкой. Компота, в отличии от майора, мне тоже не обломилось. Неприятно, но не смертельно.

Помыв руки в рукомойниках у входа, мы расселись, пожелали друг другу приятного аппетита и принялись за еду. Ничего вкуснее в жизни не ел. Хотя технически говоря, я новорожденная личность, а значит вообще ничего никогда не ел, только с капельниц питательные вещества получал. Но в любом случае с голодухи мясной бульон показался мне чудом кулинарного искусства неизвестного повара. Жаль персонал попрятался, вероятно инструкция запрещает им контактировать со мной, пока я не обучен.

-Правильно полагаешь – хмыкнул Фёдоров переходя от первого ко второму – Повар кстати и правда не плохой.

Закончив с едой мы отправились в новое помещение. Кафель на полу под ногами там сменял мягкий ковёр. Майор скидывать обувь не стал, только шинель снял, я последовал его примеру. В берцах так в берцах. Мы сели друг на против друга и мой наставник заговорил:

-Откладывать ничего в долгий ящик мы не будем и обучение начнём сразу. Как я говорил, главное для псионика – это защита его собственного разума, без неё двигаться куда-то дальше бессмысленно. В хитрые психопрактики мы сходу лезть не будем, для начала ты должен сам нащупать главный принцип. Для этого я буду лезть в твой разум, но несколько грубее, чем обычно. Так ты будешь чувствовать воздействие. Твоё дело мне мешать, в идеале вообще выбить мою воль прочь из своей головы с помощью своей. Начали.

Едва последнее слово прозвучало, как я ощутил что в мой разум снова полезли. Чувство было неприятным, как будто под свод черепа проникли щупальца какого-то осьминога, который теперь щупает мой мозг. Я начал мысленно отталкивать их прочь из своей головы. «Щупальца» сопротивлялись, я усилил нажим. Они стали твёрже. Я предпринял ещё больше усилий, рефлекторно оскалившись. Наставник улыбнулся и надавил на меня сильнее, похоже проверяя мой предел. Я стал сопротивляться ещё активнее, закрыв глаза, чтобы поступающая визуальная информация не отвлекала меня от «ощущений». Давление против давления. Сила против силы. И я упёрся рогом, не давая себя сломить, но секунда за секундой держаться становилось всё труднее. Не могу сказать, сколько всё это длилось, но в какой-то момент наставник меня всё таки благополучно одалел, правда «щупальца» в этот раз остановились едва коснувшись «мозга».

-Неплохо для первого раза, ученик. К тому же саму концепцию ты ухватил практически мгновенно. Я доволен.

-Что дальше? – спросил я, открывая глаза и растирая лицо ладонями. Напряжение было большим и отпускало меня с трудом.

-Для тебя ничего особенного. Отправляйся в свою комнату и отдыхай, ты до моего прибытия успел напрячься, я ещё сейчас тебе добавил забот. А мне предстоит заполнить отчет о нашем знакомстве и твоём состоянии.

Я поднялся и произнес:

-Разрешите вопрос?

-Нет. Где остались мои ноги тебе знать не положено. И впредь знай, что такие вопросы среди нас табу. Ну да я тебе завтра на физподготовке об этом обязательно напомню. Ещё вопросы?

-Отсутствуют. Разрешите идти?

-Шагом марш.

-Есть – ответил я, разворачиваясь через левое плечо.

Похоже завтра меня будут дрючить не по детски, а значит душ и койка. А перед сном обдумать события дня и что из себя представляет майор Фёдоров. Не удивлюсь, если он отследит мои мысли. Но уж пусть потерпит, к тому же сходу всякие гадости я о нём думать не собираюсь.

От автора

Привет уважаемым читателям!

Наконец созрел я начать писать свою книгу, надеюсь она вам понравится. Особенно тем, кто до этого уже успел ознакомиться с парой моих фанфиков. Правда тут у нас не милые звёздные войны, а что-то по ближе к суровому вархаммеру. Правда ни там ни тут толком не написали, а как человечество расселялось среди звёзд с материнской планеты и выбивало себе место под солнцем, задвигая других желающих. Об этом периоде я и надеюсь вам рассказать.

График прод пока отсутствует, но надеюсь писать так же активно, как и раньше. К тому же, о чудо, у меня снова нормальный интернет, а значит непредвиденных задержек быть не должно.

Лайк и подписка разумеется как всегда приветствуются.

Книга бесплатная, сама возможность устанавливать за свою писанину цены мне возможно обломится только в будущем. Но желающие по прежнему могут закинуть мне что-нибудь на сберовскую карту для поддержки творчества. Номер есть в профиле, ну и заодно здесь

5228 6005 7911 2618

И да пребудет с вами Сила и Император.

Глава 4

Тяжело в учении, легко в бою.

Генералисимус Александр Суворов, граф Рымникский, князь Италийский, граф Священной Римской империи, князь и кузен короля Сардинии и Пьемонта и прочая.

Утро бывает добрым, я в этом твёрдо убеждён. Но сегодняшнее к таким явно не относилось. Началось оно с зычного крика «Подъём!», голос у майора был на зависть любому дневальному. После мыльно – рыльных процедур с завтрака бульоном, я отправился в спортзал, где мне после переодевания в спортивную форму в виде шортов и майки представили беговую дорожку. В голове всплыла фраза «Алиса, это пудинг. Пудинг, это Алиса». Кому и зачем пришло в голову знакомить девочку с едой я не помнил, но меня знакомили в формате: это беговая дорожка, ты будешь её ненавидеть. А после этого майор снизошёл до объяснения деталей:

-Одна из наших главных задач – это выработать у тебя железную волю. Физические упражнения для изнеможения для неё отлично подходит, развитие тела здесь просто приятный бонус. Сойдёшь с дорожки, когда я скажу. До тех пор беги, заставляй мышцы работать не смотря ни на что. Вопросы?

-Отсутствуют – хмыкнул я и начал бег. Скорость наставник установил к счастью не слишком большую. Но это сейчас так кажется. Не было особых сомнений, что скоро я буду справляться с трудом. И чем дольше будет длится бег, тем сложнее мне будет. Нормальная практика, беги не дистанцию, а сколько можешь, а потом ещё километр. Отжимайся не количество раз, а на сколько хватит сил, а потом ещё десять. На чистой и незамутнённой силе воле, которую мы тут у меня вырабатываем. И я был согласен с такой постановкой вопроса не смотря ни на что, если это позволит мне в итоге не пускать в голову незваных гостей.

В общем я бежал, вдыхал носом, выдыхал носом и ртом, старался правильно отталкиваться от дорожки, полностью выпрямляя ноги. Действия казались привычными. Береги дыхалку, расходуй силы эффективно, а не за зря. Берцы были не самой удобной обувью для бега, особенно не разношенные, но здесь не стоит задачи пробежать марафон, здесь нужно просто задолбаться. Так что неудобная обувь это даже хорошо и полезно.

Скоро ноги начали болеть. Мышцы и связки похоже не были привычны к подобной нагрузке, да и чёрт его знает, сколько именно я примотанным к койке лежал. Дыхание становилось всё тяжелее, рот наполнился тягучей слюной. Организм начал бороться с перегревом от нагрузки, выступил пот. Может быть в следующий раз удастся организовать себе налобную повязку, чтобы солёная влага не пыталась выедать глаза. А может и нет. Всё что облегчает задачу идет во вред тренировки воли, разве нет? Впрочем не важно. Есть полотно дорожки, есть бег, остальное не имеет значения. И я бежал, не обращая внимания на неудобства и отбросив лишние размышления. Не смотря на боль в мышцах и диафрагме, но всё с большим трудом поспевая за движением полотна. Я не засекал время и не думал о дистанции, пока обессилив моя нога не съехала вниз с дорожки. Едва не упав, я схватился за своеобразные перила и заставил себя продолжить бег. Но на долго меня не хватило, вскоре я снова не успел переставить ногу, мышцы уже просто отказывались сокращаться. Наверно стоит считать, что разминка закончилась, началась как раз основная часть тренировки. На долго меня правда не хватило, в какой-то момент мой надсадно дышащий организм не сумел схватится за перила как следует и я благополучно грохнулся. Разлёживаться правда не стал, а с кряхтением поднялся на ноги и пошел обратно к дорожке. Наставник остановил меня после второго падения.

-Достаточно, травмированный ученик мне пока не нужен – произнёс Фёдоров, а потом взмахнул рукой в немного театральном жесте, скорость на дорожке замедлилась – Давай дальше шагом.

Я молча последовал его указанию, говорить было слишком тяжело, дыхалка была безнадёжно сбита. Было бы огромным удовольствием растянуться на полу, но нельзя. Организм в целом и сердце в частности от такого могут не слабо так офигеть. Оно мне точно не надо. И так ноги завтра будут выть со страшной силой, а я буду ходить, как старпер… Ха, похоже не буду. Придётся снова бегать и через преодоление боли вырабатывать характер. Ну что ж, путь от духа до слона, который солдат любящий ох#енную нагрузку, начинается с первого шага. Жаль только дембель тут обещают только на кладбище. Я хмыкнул своим мыслям. Пока что память не желала восстанавливаться, но лиха беда начало. Может я и не вспомню частности, но со временем накоплю достаточно косвенных данных о том, кем был.

Пройдя по ощущениям пару километров и восстановив нормальное дыхание, я сошёл с дорожки и перешёл к отжиманиям, о которых подозревал. Затем был пресс и подтягивания, в конце которых я висел на турнике как сосиска пока пальцы не разжались. Завтра будут болеть не только ноги. Завтра я буду болеть весь. Ну да ничего, лишь бы был толк.

После упражнений я отмылся в душе от пота, переоделся в форму и мы снова посетили столовую. Пришлось опять позавидовать человеческой еде в чужой тарелке и употребить бульон. Затем мы отправились в ещё одно новое помещение, а именно учебный класс. Майор выдал мне учебники, посадил перед монитором и произнёс:

-Я вернусь через пять часов, пока тобой займется другой человек.

Фёдоров развернулся, а экран зажёгся, передо мной предстала женщина лет сорока. Строгий костюм, тёмные волосы собраны в хвост. Хм, вероятно учительница. Я проговорил:

-Доброго дня.

-Доброго, молодой человек. Называйте меня Анной Сергеевной, я ваш преподаватель. Давайте для начала проверим уровень ваших знаний…

Муторные это были часы. Читал и писал я на русском вполне нормально, по-английски хуже, в корейском же вообще плавал. Математика и физика с химией пошли вполне неплохо, в новейшей истории я был полный ноль, просто ни черта не помнил. География Земли вызывала в мозгу какие-то ассоциации, но в докосмическую эру, сейчас она никому никуда не упёрлась. Про астрографию и свою нынешнюю планету я знал только со слов Аркадия. В общем всё было не катастрофично, но довольно грустно. Но в активе были кое-какие наметки о собственном прошлом, воспоминания о истории у меня обрывались где-то на стыке двадцатого и двадцать первого века. Это ли не подсказка?

Когда муторный «урок» по удалёнке закончился, вновь явился майор. Последовал новый прием пищи, а затем мы отправились в зал с ковром, где в мою голову снова грубо пытались лезть, а я всячески мешал данному процессу. Мучал меня Фёдоров значительно дольше, чем в прошлый раз. Одним сломом защиты он не ограничился, фокус повторялся раз за разом, пока у меня не разболелась голова. Вслух я этого не сказал, но моему визави этого было и не надо.

-На сегодня довольно – произнёс он – Отправляйся в комнату, завтра снова трудный день. Подготовься к нему.

-Есть, ответил я поднимаясь.

Зайдя в свою скромную обитель, я обнаружил на прикроватной тумбочке кусок белой простыни, моток белой же нитки и иголку. Я потрогал воротник, а потом стянул китель. В этом даже была какая-то ностальгия. Прошли столетия, а подшивы всё ещё в ходу. Правда оторвав пожелтевшую полоску ткани, я подумал о подставе. Местным не пришло в голову, что я не могу не знать предназначение этих предметов или они как раз проверяют, а есть ли они у меня в памяти? Впрочем это бред, в моей голове наставник и так копается, как хочет. Может он заодно и сообщил, что можно не париться, я и сам в состоянии подшиться, чтоб шея не паршивела.

Утюга мне почему-то пожалели, но я вполне справился с глажкой нового подворотничка и так. А потом отправился в санузел и в койку. Тело уже болело, но завтра предстоял новый день.

Следующее утро началось ровно так же, как и предыдущее, если не считать боль в мышцах. Но распорядок менять никто не собирался, к тому же Фёдоров чётко дал понять, чточем тяжелее мне на физподготовке, тем более активно будет закаляться мой дух, что нам в общем-то и надо. В моей голове всплыла фраза «Духи не знают усталости», причем в двух контекстах. Как в отношении не материальных сущностей, так и салабонов, которым во время курса молодого бойца жаловаться на нагрузки не положено. Но в любом случае никакого втягивающего режима тренировок мне не обломилось, пришлось сцепить зубы, отправится в спортзал и страдать. Надеюсь майор знает, что делает и у меня не случится выброс неведомой псионической дряни от счастья. После спортзала расписание повторилось. Пришлось грызть гранит науки. А затем сопротивляться давлению на свой разум. По понятным причинам радости мне это не добавило, но злость была хорошим годным стимулом, чтобы бороться с попытками наставника влезть мне в голову. Возможно он её провоцировал специально, но это не имело значения. Главное, что это работало.

Затем дни слились в одну сплошную череду. Светлым пятном на фоне нагрузок на разум и тело было только то, что вскоре я перешёл на нормальную пищу. И предсказуемо молодой растущий организм с имеющимся образом жизни жрал как не в себя. А в остальном был спортзал, учёба, тренировки разума, домашние задания и сон. От д/з увиливать не смотря на усталость не было смысла, тут кроме меня некого «вызывать к доске». Надо кстати заметить, что училка была довольно желчной особой. Ну а может просто не любила псиоников, поди разбери.

Зато учили меня на совесть, что не могло не радовать. Количество знаний увеличивалось, я всё лучше понимал обстановку за пределами своего места жительства. Майор всё больше усложнял мне задачи вечером, то грубо пытаясь меня сломить, то действуя тонко настолько, что я с трудом мог отследить его проникновение в свой мозг. Со второго месяца Фёдоров и вовсе начал жестить, предпринимая попытки влезть в мою голову во время тренировок, учебы и приёмов пищи. Возможно лез и во сне, но тут ручаться сложно. Свой разум в этом состоянии я не контролировал, хотя наставник грозился обучить и этому со временем так же, как и различным способам его защиты кроме голой воли.

Свежая струя в моей довольно однообразной жизни случилась только через три месяца, когда вечером майор повел меня не привычным маршрутом, а к новой двери. Открылась она только после того, как камера считала с моёра биометрические данные. Зайдя внутрь я обомлел.

-Добро пожаловать на стрельбище, щегол – хмыкнул Фёдоров и подошёл к оружейной пирамиде. Обращение было не самым приятным, но я на подобные подначки в общем клал. Не ребёнок же всё таки, хотя и выгляжу таковым. Ещё одна камера считала биометрию и послышался щелчок замка. Майор открыл дверь и достал некое оружие и небольшую брошюру – Мы скоро начнём тренировки на свежем воздухе. В местности, где находится бункер хватает дикого зверья. Так что знакомься, КО-7. Карабин охотничий за понятным номером, ну или просто семёрка. Стреляет лазером, мощность вариативная. На минимуме прибьёт белку не особо подпалив шкурку, на максимуме вскипятит кровь в куске медведя достаточной величины, чтобы топтыгин скопытился. В военном отношении правда почти бесполезен, ни металлические бронепластины ни керамику нормально не берет, а без хорошей брони сейчас воюют разве что голозадые техноварвары на Земле и других дырах галактики. Сегодня твоя задача изучить эту брошюру, чтобы не тупить, когда я завтра буду показывать тебе разборку и способы техобслуживания оружия. Вопросы?

Про практические стрельбы сегодня спрашивать было бессмысленно, мне это не грозит. Так что я сказал:

-Разрешите приступать?

-Валяй – махнул майор рукой и вышел.

Я открыл книжонку и почти сразу ощутил тихую и деликатную попытку влезть в свою голову. Фёдоров, зараза такая, продолжал повышать мою бдительность и помогать вырабатывать силу воли, чтоб этому замечательному человеку икалось до утра. Так что одно занятие оказалось благополучно совмещено с другим. Но зато ттх семерки отказались чертовски приятными. Эффективная дальность в километр, солидный боезапас, неприхотливость. О чём говорить, если энергетический элемент можно было подзарядить тупо бросив в костёр. Техническое обслуживание тоже оказалось не сложным, не полная разборка тоже не выглядела на бумаге биномом Ньютона. Так что это простое, немного массивное оружие с титановым корпусом и деревянным прикладом мне уже чертовски нравилось. Возможно когда майор заставит меня убегаться с ним на спине до посинения я разочаруюсь в его весе, но это будет ещё не сегодня. А на никакое действие против бронированных противников положить, зверьё брони не носит. К тому же за возможность выйти за пределы этих опостылевших стен я готов на многое, включая некоторый риск стать чьим-то обедом. Клаустрофобией я не страдаю, но сидение взаперти может довести до ручки кого угодно. Так что да здравствует семёрка!

Впрочем я и любому другому оружию был бы рад. Мы, мужчины, вообще падки на это дело. Или правильнее сказать люди? Заучивая брошюру и сопротивляясь попыткам покопаться в моих извилинах, я размышлял о чем-то с большим трудом. Но строго следовал майорской рекомендации, то есть развивал свой разум и заставлял его пытаться по несколько задач одновременно. Получалось пока правда паршиво.

Но зато вечером после домашнего задания получилось выкроить время и снова сунуть нос в учебник естествознания. Я не слишком запаривался с глубоким погружением в материал из-за постоянной усталости, просто успокоившись на том, что флора и фауна планеты, на которой я нахожусь, схожа с земной. Но сейчас задумался. Мы, земляне, оказались довольно живучими и приспособляемыми существами, причем не только люди. Во время начала экспансии мы боялись неведомых вирусов. Боялись, что органика чужих миров будет для нас смертельно ядовита. На деле черт оказался не так страшен, как его малюют. Вирусы конечно были, причем встречались довольно опасные, но смертность при нормальном уходе и лечении ни разу не превысила пятнадцати процентов. Ядовитая органика тоже встречалась, но она не шла на пользу и местным обитателям. А остальное и люди и земные животные вполне себе бодро употребляли в пищу. Причем земные виды оказались очень даже конкурентоспособны на фоне инопланетной флоры и фауны. Собственно потому на Вохлах три и четыре можно было встретить и волков, и медведей и тех же белок. А ещё берёзы, сосны, папоротники и банальные одуванчики. Серьезное сопротивление земным видам животных оказали только на нескольких планетах, где эволюция свернула куда-то в сторону гигантских насекомых. Определение конечно не совсем верное, всё таки насекомым их физиология как раз и не дает разрастаться до по настоящему крупных размеров, но внешнее сходство и роевые структуры сообществ присутствовали. Правда на их беду данные миры решили колонизировать китайцы, которые нашли местных насекомоподобных обитателей довольно вкусными.

Впрочем судьба опасных для человека и агрессивных животных в любом случае была предрешена. Мы вытесняли таких из нашего ареала обитания на старушке Земле не стесняясь в средствах, начав экспансию на новые территории на других планетах мы не поменяли своих методов. Были конечно ученые и просто чудаки, которые ратовали за сохранение видов и прочие благоглупости. Но для любого разумного колониста всё выглядело иначе. Если какая-то местная дрянь может убить его или его близких, то её надо уничтожить. А потом найти логово и проверить нет ли там детёнышей, чтобы убить и их. Безопасность для людей – это одна из первичных потребностей, бороться за неё в нашей сути. Так было всегда, было бы странно если бы на других планетах мы начали вести себя иначе, чем наши предки. Они ведь не с проста стали доминирующим видом на планете полной волков, медведей, тигров, львов и прочих хищников, которые могут подхарчится человеченкой. Причем были в своей борьбе настолько успешны, что загнали большинство хищников в красные книги, а некоторых и вовсе заставили вымереть.

Почитав перед сном, я встал с тобуретки и потянулся. Размышления о природе человека размышлениями, книги книгами, а завтра мне снова тухнуть на занятиях, надо успеть поспать. Так что пора в душ и отбиваться.

Глава 5

Преступление и наказание.

Фёдор Достоевский.

Учёба продолжалась и не без успехов. По вечерам сидение на попе ровно сменили стрельбы, хотя попытки шарить в моих мозгах никуда не пропали. Впрочем шмаляя с семерки я всё равно испытывал ни с чем не сравнимое удовольствие. Всё таки отличная штука, к тому же лишённая отдачи, что особенно актуально для сопляков вроде меня. Само стрельбище тоже было выше всяких похвал. Хочешь мишени в дали? Да пожалуйста. Хочешь чтобы они двигались? Без проблем. Хочешь голограммы противников, которые будут занимать укрытия? Нет ничего проще. Нужен лес, где мишенью будет олень у водопоя или рысь в ветвях дерева? Получи и распишись.

Так что я сначала стрелял просто по мишеням, а потом под руководством Фёдорова начал учится поражать всё более сложные цели. Начали со стрельбы с упора, закончили стрельбой в движении.

А сегодня наконец вышли на поверхность, чему я был несказанно рад. Впрочем наставник над моими эмоциями только посмеивался. Ну да и чёрт с ним, загонять человека до медузоподобного состояния можно в любой обстановке, но по свежему воздуху и синему небу я чертовски соскучался. О чём тут говорить, если они были для меня не более чем смутными воспоминаниями моих личностей – предтеч?

Так что с семёркой за плечами по тундре я первый раз бежал, испытывая ни чем не замутнённое счастье. И положить мне было и на мороз, и на утопающие в снегу ноги и на попытки майора меня ментально давить. Более того, тут было значительно проще ему сопротивляться. Вообще интересно, это мне так повезло с индивидуальной программой обучения или тут всех малолетник псиоников так дрючат? Федоров на это ответил только то, что со временем сам узнаю, так что было предположение, что всё таки не всех.

Вскоре простое наматывание кругов вокруг бункера сменилось курсом выживания в условиях низких температур и охотой. Майор правда хоть и катался на снегоходе, но возить на нём что-либо отказывался. Так что добычу я таскал на горбу. Точнее ту её часть, которую мог унести. Дети не очень приспособлены для переноски оленей, что поделать. Пришлось столкнуться и с хищниками, но местные волки похоже были учеными и к людям близко предпочитали не лезть, просто признав, что вокруг бункера наши охотничьи угодья. Зато судя по следам с удовольствием сжирали то, что я не мог дотащить до нашей скромной обители. В природе для них всё просто и класть они хотели, назовут их хищниками или подельщиками. Есть еда, значит нефиг комплексовать.

Наконец после полу года прессования моего бедного мозга и тела майор решил, что моя воля достаточно закалилась, чтобы двигаться дальше. Следующей ступенькой правда стали более хитрые способы защиты от мозгоклюев, а так же способы атаковать самому. Различных изощрённых защит было много и ещё чуть-чуть, некоторые к примеру вообще позволяли загнать разум атакующего в своего рода вечно меняющийся лабиринт, где он останется до тех пор, пока его не выпустят. Ну или пока его тело не умрёт от обезвоживания. Хотя были и более простые способы решить проблему, можно было просто выжечь разум более слабого противника своей атакой.

Следующей ступенью в обучении стала защита, но в этот раз уже физическая. Фёдоров пригласил меня на стрельбище, где начал урок со слов:

-Не забыл ещё как зачерпнул тогда энергию?

-Никак нет – ответил я в уставной форме. Майор был человеком военным и поддерживал именно такой стиль общения. В целом он подходил и мне. Хорошо, когда всё коротко и по делу. Плохо только, что из наставника лишнего слова клещами не вытянешь. Ну да для этого у меня Анна Сергеевна есть.

-Хорошо. Сегодня это понадобится, потому что мы будем разбираться со щитами – Фёдоров для наглядности сделал взмах рукой и оказался в полусфере, которая едва заметно преломляла свет – Можешь для лучшего понимания выстрелить в меня из семерки.

Я спорить не стал, вытащил лазерный карабин из пирамиды, выставил регулятор на максимум и пальнул в майорскую ступню. Бережёного бог бережет, а черти не трогают. Вдруг что не так пойдёт, пусть лучше пострадает протез, а не плоть. Но луч дальше полусферы не прошёл. Я сделал пару шагов и положил ладонь на призрачную преграду в месте попадания лазера. Тепла предсказуемо не ощущалось.

-Данный щит является стандартным, пропускает воздух, действует как на кинетические снаряды, так и на лазерное оружие, не пропуская больше света, чем того желает псионик. Можно конечно сделать его и вовсе непрозрачным – при этих словах полусфера на секунду стала чернее ночи – Но тогда ты не будешь видеть противника и к тому же демаскируешь себя. Но мы с тобой начнём только с кинетики. Для начала ты должен представить себе полусферу. Чётко, подробно, со всех сторон и не терять мыслеобраз, пока я не скажу, что хватит. Не сопротивляйся, когда я буду смотреть в твой разум, мне нужно чёткое понимание, что ты всё делаешь правильно. Устраивайся по удобнее и начинай.

Я сел, скрестив ноги по-турецки и начал представлять щит, чувствуя, как Фёдоров лезет в мою голову. Ну что ж, надо значит надо. С воображением у меня к счастью все было неплохо, полусфера нарисовалась в нём легко. Удерживать её было сложнее. Шутку под названием «Не думай о белой обезьяне» я знал. В данном случае было немного наоборот, необходимо было как раз думать о щите, щите и только щите. Полусферическая форма, надежность против внешних воздействий материальными предметами, но возможность пропускать свет и воздух. Никаких посторонних мыслей. Не отвлекаясь от щита на ощущения пола под задницей или слегка зачесавшегося уха.

Хм, хорошо – произнес майор через несколько минут – Даже лучше, чем я ожидал. Теперь перейдем к второй части. Использование щита требует энергии и тебе необходимо её зачерпнуть. Но меньше, чем в тот раз, когда ты попытался сделать это сам. Гораздо меньше. Щиты не самая расточительная техника, особенно когда по ним никто не стреляет. Я буду контролировать процесс и если что прерву тебя. Передохни, подготовься, настройся и начинай. Зачерпнуть, превратить в полусферу.

Я встал, слегка размял ноги, походив туда – сюда, почесал злосчастное ухо и снова сел. Что ж, я это уже делал, но тогда просто не знал с чем столкнусь. Теперь знаю, а потому буду действовать куда осторожнее. Я медленно погрузился в медитацию, чтобы снова не хватить лишки. И как не странно мне это удалось, энергии мироздания я зачерпнул куда меньше, чем в предыдущий раз. Она так же как и тогда требовала выхода, действия. Но уже не грозила разорвать меня изнутри. Я вновь представил полусферу щита во всех подробностях и попытался влить силу в видение своего воображения. Полупрозрачная плёнка меня окутала так же как и майора, отличался только уровень преломления света. Мой щит был ощутимо темнее и я постарался привести его к стандарту. Через несколько секунд плёнка посветлела. А майор вытащил из кармана гайку и кинул в меня. Металл упал на пол, щит схлопнулся. Я произнес, потерев виски:

-Млять…

-Ну не так чтоб уж совсем она. Мало кому вообще удаётся построить щит с первого раза. А что его пока пальцем можно проткнуть, так всё приходит с опытом. Передохни и повторим.

Вторая попытка, так же как и третья, закончилась остановленной гайкой на семнадцать и схлопнувшимся щитом. В четвертый раз полусферу удалось удержать, но гайка на девятнадцать, запущенная майором с несколько большей силой, похоронила и эту попытку. На том мы в тот день и закончили, сходу майор меня слишком сильно нагружать не стал. Голова и так болела, а самочувствие стало неважнецким, навалилась усталость.

Но всё приходит с опытом. Стрельба начиналась с удобного положения, закончилась поражением целей в движении. Спустя месяц я вполне пристойно держал кинетический щит в спокойной обстановке. Ещё через два делал это на бегу. Майор всё усложнял задачи. Вскоре и на стрельбище и во время охоты в тундре я был в постоянной готовности построить полусферу, чтобы не выхватить выстрел из пистолета-разрядника. Здоровью миниатюрное гражданское оружие самообороны не вредило, особенно на минимальной мощности. Но упасть на бегу от того, что мышцы свело судорогами – это удовольствие ниже среднего. Фёдоров умел мотивировать, что есть, то есть.

Пришлось повысить бдительность, ожидая не только ментальных атак или приказов, но и вполне физических неприятностей. Но мне всё равно нравилось учится. Осваивать различные виды щитов. И кинетика, и лазер и чистая энергия могли быть остановлены разными вариантами этой техники. Так же наставник подчеркивал их косвенную полезность, очень многие космонавты отдали бы руку за возможность использовать щит, не пропускающий воздух в дыру в корпусе корабля при повреждениях. Ну или полусферу дающую им возможность добежать до скафандра при разгерметизации.

Следующим навыком, который я освоил, был телекинез. Здесь всё пошло гораздо проще, чем со щитами. Возможно потому, что я уже навострился использовать зачерпнутую из имматериума энергию на что-то полезное. Снегоход майора я правда и через пару месяцев мог поднять только в состоянии полного покоя и с огромным трудом, но всё же это был хороший результат.

Затем настала очередь учится усиливать своё тело. Я однажды уже делал это, но тогда всё едва не закончилось плачевно. Но теперь всё было иначе. Я становился быстрее, сильнее, не чувствовал усталости, повышал скорость своей реакции. Но майор правда ворчал, что за мной теперь приходится тщательно следить на физических тренировках. Я и сам старался контролировать себя на них, но периодически использование усиления случалось рефлекторно, особенно когда я тянул последние подтягивания через не могу.

В соответствии с изменениями в учебе изменился и график. Псионику я теперь изучал по утрам, после обеда трудился над обычными человеческими науками, а вечерами майор гонял меня по физухе для лучшего сна, как он шутил. Рассказал Федоров и о защите разума во время ночного отдыха, хотя проверкой этой техники не злоупотреблял. Всё таки ему был нужен бодрый ученик, а не варёный.

Моя жизнь меня в принципе вполне устраивала кроме одного нюанса. В бункере не было особ противоположного пола, а я как раз входил в возраст, когда общения с ними хочется по самое не могу. Конечно постоянные тренировки и учеба выматывали, не оставляя много сил и времени на мысли о бабах. Но человек тварь выносливая, а инстинкты в нас сильны. Не думать обо всём этом совсем не получалось.

Но в один не особенно прекрасный день Фёдоров подкинул мне другой пищи для размышлений, которая надолго заняла мои мысли. День прошёл как обычно, но вечером вместо своей конуры я отправился с майором в доселе не посещаемую комнату. Войдя внутрь после биометрической идентификации нас обоих, я увидел пару стульев и стекло, которое отгораживало от нас ещё одного человека, который сидел в углу. Парень лет двадцати на вид имел довольно тощее телосложение, растрёпанные короткие волосы и затравленный взгляд, которым смотрел в одну точку перед собой.

-Стекло односторонней прозрачности, он видит в нём только своё отражение. Пора переходить от теории и попыток влезть в мою голову на тренировках к практике на обычных людях. Прочти его мысли, узнай почему он здесь.

Я пожал плечами, ответил «Есть» и начал осторожно проникать в разум парня, стараясь сделать так, чтобы он не почувствовал вторжения. Звали молодого человека Афанасий Петров. Парень в данный момент боялся до колик и это облегчало мне работу. А история его была банальна до безобразия. Студент исторического факультета не доучился и был вышишкан из вуза. Жил в столице за счет денег, которые присылали родители. Устроился курьером и однажды привез заказ в пригород к старушке. Там этого ухаря поразила богатая обстановка скромного на вид загородного дома, в частности антиквариат. И парень решил тихонечко обокрасть бабушку, а добычу сдать в один мутный ломбард. Идея была тупой, как пробка. Мутные ломбарды всегда на карандаше у органов. Но в тюрьму он угодил не за кражу, а за убийство, причем двойное. Бывший студент вел слежку за домом и дождался момента, когда старушка уедет. Но она неожиданно вернулась с малолетним внуком и застала ухаря на месте преступления. Тот запаниковал и избавился от свидетелей с помощью столового ножа. Взяли его буквально через два дня. В мире, где так много камер, совершать преступления тяжело, а оставаться безнаказанным ещё тяжелее. Дальше был суд и смертный приговор, который пока что не был приведён в исполнение. Из тюрьмы его забрали неприметные люди, которые и привезли сюда. Афоня увидел на дверях эмблему псиоников, а потому теперь ждал чего-то ужасного. И я был склонен считать, что он прав в своих страхах.

Пересказав майору всё, что узнал за несколько минут, я поинтересовался:

-Зачем он нам?

-Не нам. Тебе. Он проверка того из какого теста ты сделан – майор снял с пояса штык-нож и протянул мне – Приведи приговор суда в исполнение. Это приказ.

Я уставился на нож и задумался. Тёплых чувств к человеку за стеклом я не питал, наказание своё тот заслужил аж два раза. И за бабку и за внука. Но сам формат этого действия радовал мало. Что это, проверка лояльности приказам или проверка психотипа? Если второе, то возможно из меня будут лепить не солдата, а скажем хирурга? Ой вряд ли. Фёдоров отлично знает, что у меня в голове. А вот проверить то, как я исполняю приказы похоже необходимо. Или возможно я копаю не в ту сторону и юных псиоников таким способом противопоставляют обычным людям? Возможно собирают компромат на случай, если кто-то из нас уйдет в свободное плавание? Мол посмотрите, это же маньяк, он уже в нежном возрасте людей убивать начал. Нас и так не любят, а с таким пиаром беглецу и вовсе помощи нигде не найти. Или я просто чего-то не знаю и все мои предположения ошибочны? Впрочем разницы нет. Урода всё равно казнят, нет смысла ради его небольшой отсрочки получать пятно на свою репутацию из-за отказа выполнить приказ. Я взял нож и пошел к двери в комнату с заключённым. Биометрия снова считалась и створка отъехала в сторону. Я проговорил:

-Что ты чувствовал, когда резал ребёнка ножом?

Преступник промолчал. Я и так знал ответ, но хотел спровоцировать злость, агрессию. Не по мне резать людей, как баранов. Даже таких. Я продолжил.

-Он ведь пытался сбежать, сопротивлялся. Даже разок, лежа на земле удачно пнул тебя под колено.

-Это была случайность, я упал на него с ножом в руке – процедил сквозь зубы убийца то, что уже не раз повторял на допросах.

-Врешь. После того пинка ты разозлился и ударил пацанёнка в грудь со всем старанием.

-Это не правда.

-Это правда. Ты детоубийца. Гниль человеческая. Позор своих родителей.

-Заткнись! – крикнул заключённый.

-Ну так заткни меня детоубийца – хмыкнул я, стоя к нему слегка боком и скрывая штык-нож.

-Убирайся прочь – процедил парень, вставая и направляясь ко мне. Когда он попытался схватить меня за плечо, чтобы вышвырнуть за дверь, я сделал резкий подшаг вперёд и загнал клинок ему между рёбер в сердце. Быстро и неожиданно для мертвеца. Тратить время на попытки вытащить оружие я не стал, а просто посторонился с пути падающего тела, а затем вышел обратно к майору.

-Болтать было не обязательно – проворчал он.

-Давать мне штык-нож тоже. Пережал бы ему шею телекинезом и дело с концом – пожал плечами я.

-Это не дело, ты должен был сейчас почувствовать каково убивать своими руками, чтобы потом не дрогнуть. Ладно, иди в свою комнату.

-Есть – ответил я и отправился спать. Уже в кровати мне вспомнилась фраза «Дай нам бог сил изменить, то что возможно изменить. Смирения принять то, на что мы не можем повлиять. И мудрости, чтобы отличать одно от другого». Что ж, надеюсь я поступил мудро, а не малодушно.

Глава 6

Я люблю свою работу,

Я приду сюда в субботу

И конечно в воскресенье,

Здесь я встречу день рожденье,

Новый год, 8 Марта,

Ночевать здесь буду завтра!

Если я не заболею,

Не сорвусь, не озверею,

Здесь я встречу все рассветы,

Все закаты и приветы.

От работы дохнут кони,

Ну, а я… бессмертный пони!

Моё обучение шло своим чередом, занятия и самоподготовка съедали почти всё время. Псионические дисциплины чередовались с общими предметами и военной подготовкой. И чем дальше всё это продолжалось, тем больше я задумывался над тем, кого из меня готовят. То что я стану военным специалистом было понятно. Но кроме того из меня по сути делали социального инвалида. Отсутствие общения с кем-то кроме двух учителей накладывали свой отпечаток. К счастью я судя по всему был уже состоявшейся личностью не смотря на стирание памяти. Но всё же бытие определяет сознание.

Хотя наверно можно было считать себя везунчиком. Если обычного ребёнка – псионика помещают в такую же среду, то на выходе должен получаться нелюдимый социопат, который более напоминает исполнительный механизм, чем человека. Автоматон к винтовке приставленный. Наверно это было логично со стороны верхушки общества. Псионики по сути не становились частью этого самого общества, а значит не могли оказывать значимого влияния. Разделяй и властвуй во всей красе. К тому же вряд ли кого-то из нас учат психологии, экономике и тому подобным вещам. На выходе получаем хороших специалистов, но никаких руководителей.

По обмолвкам Фёдорова я понял, что при этом мы всегда находимся на полном обеспечении из казны, но всегда при этом под контролем. Относительную свободу псионики получают только ближе к преклонному возрасту. Сам майор тому пример, он перешёл с настоящей военной службы в наставники. Кто-то идёт другим путём и переквалифицируется в те же хирурги или становится следователем, которому не один допрашиваемый не способен соврать.

Но грозило это мне не скоро, если я вообще доживу до такого счастья. В пятнадцать мироздание в лице наставника сделало мне подарок и я получил доступ в сеть. Пусть крайне урезанный и ограниченный, но тем не менее наконец появилась возможность изучать мир за пределами места, где я живу, чтобы не быть «уж совсем валенком». А ещё читать новости. И они не радовали. Шторма имматериума постепенно стихали, а значит приближался момент выяснения отношений между звёздными государствами. И мне придётся принять в этом карнавале насилия непосредственное участие, никуда не денусь. Хорошо хоть не в роли обычного пехотинца, которые горят в огне сражений как дрова. Псионик – это элитная боевая единица. Но не стоит забывать, что таким и задачи ставят не из простых.

Хотя обычная пехота в нарождавшемся Союзе Четырёх была очень солидно упакована. Надёжная броня с экзоскелетом и сервоприводами. Мощное личное оружие, рядом с которым охотничья семерка рядом не стояла. Продвинутая электроника. Только был нюанс. Пехотная винтовка Д-25, так же известная как четвертак или дырокол, которая стояла на вооружении Союза и делалась на Вохле-4, давала представление о том, в чью пользу идёт соревнование щита и меча в наше время. Пехотная броня Легионер-12 нормально держала попадание дырокола только нагрудной бронепластиной, наплечниками и шлемом. Игла, которая использовалась в винтовке в качестве снаряда, успешно делала дырки в остальных местах брони. В первых версия она ещё и ломала гордому носителю легио шею, но проблему удалось исправить, соединив шлем с остальной бронёй сервоприводами. Но в тяжёлом сотрясении мозга радости тоже мало.

Данные казусы заставляли думать, что нужно убивать врага до того, как он начнёт стрелять в тебя, что на войне получается прямо скажем не всегда. К тому же у противника, винтовки которого вряд ли будут хуже четвертаков, наверняка найдутся и станкачи, и гранатомёты, и артиллерия, и авиация и бог его знает что ещё. Сомнительно, что легио будет держать удар достаточно надежно от подобного добра. Мне конечно по штатному расписанию был положен Легионер-12МП, то есть модернизированная версия, к тому же специально заточенная под псиоников. Но Фёдоров чётко дал понять, что надёжной защитой от всего её считать не стоит.

Впрочем в любом случае должен признать, что тренироваться в броне и с настоящим оружием мне нравилось. Все мальчишки любят подобные штуки, причём до старости. Натаскивал майор меня правда на индивидуальные действия, ввиду того что у нас как-то не случилось пехотного взвода, с которым и должен работать псионик. Был конечно персонал бункера, который я научился чувствовать своими способностями, но от таких на войне пользы не много. Техники, повар, кастелян… В общем наставник в этом отношении решил ограничится теорией, практические тренировки мне должны будут перепасть уже по месту службы, когда обучение будет закончено.

К этому замечательному моменту кстати всё шло. Мой возраст приближался к восемнадцати годам и скоро мне необходимо было принести присягу и отправится в действующую часть. Была надежда на военное училище, но майор меня обломал. Псионикам после учебы присваивают звания младших лейтенантов просто так. Это меня вновь покоробило. Наверху похоже никому не нужны были типы со сверхспособностями, обученные как настоящие офицеры. Только хорошие индивидуальные бойцы, следующие приказам более знающих товарищей, но не способные сами нормально управлять людьми. С неприятной действительностью нас видимо должен был примирять вкусный офицерский паёк и не маленькая зарплата. Правда не очень понятно на что её тратить тем, кто не интегрирован в общество. На шлюх разве что, ведь успехом мы у противоположного пола не пользуемся из-за отношения общества в целом. В общем блеск.

Рано или поздно всё проходит. Прошли и дни до моего восемнадцатилетия. Развеселой пьянки с друзьями не случилось. Алкоголь псионикам воспрещён, потеря контроля над собой чревата. А друзей у меня нет. Даже наставника я не мог назвать таковым. Фёдоров был продуктом ровно той же системы, которая взрастила меня. То есть неразговорчивым и нелюдимым человеком, которого мало что интересовало, кроме его работы. Хороший и надежный винтик государственного механизма, достойный уважения. Но не друг.

Вместо праздника мне была выдана парадная форма и новый комплект полевой со всякой мелочёвкой, а так же объемный армейский заплечник для всего этого добра. Всё пришлось по размеру. За последние годы я солидно подрос, по утрам из зеркала на меня смотрел накаченный парень с тяжелой нижней челюстью. При росте метр восемьдесят три я разъелся на казённых харчах до восьмидесяти кило. Серые глаза смотрели прямо, волосы имели русый цвет, после подъёма приходилось брить щетину. Наверно меня можно было назвать внешне красивым, но информация из сети ясно указывала, что псионикам за любовь особо не дают. Ну да и черт с ним.

Сегодня утром я переоделся в парадку и пробежал в голове текст присяги, который придётся произнести. После завтрака, мы с майором поднялись на поверхность. Ещё в конце приема пищи, я почувствовал приближение четырёх разумных наверху, осторожно считав их поверхностные мысли и эмоции. Два пилота, которые сажали военнотранспортный шаттл были спокойны и сосредоточены, для них это был просто ещё один рабочий день. Два командира. Один почти совпадал в своих эмоциях с пилотами, второй несколько нервничал. Надо думать прибыли покупатели. Я мысленно хмыкнул. Видимо второй будет моим непосредственным командиром, а потому переживает, как сложатся отношения с необычным подчинённым.

Выйдя из лифта и пройдя через двери на свежий воздух, я увидел на площадке Б-24. Рабочая лошадка космодесантных войск, такой и целый взвод бойцов с орбиты на планету привезёт и ракетами с пушками врага причешет. Конструкторам удалось соблюсти баланс между грузоподъёмностью и боевой эффективностью. На фоне летней тундры хищная машина смотрелась красиво.

Перед ней на посадочной площадке стояли два офицера, оба высокие и подтянутые. Подполковник лет пятидесяти и старлей лет тридцати на вид. Оба в парадной форме и с традиционными голубыми беретами, которые десант предпочитал всем остальным головным уборам. Армия сильна традициями. Подполковник держал знамя Вохлы, простое полотно, разделённое на белый и зелёный. Мы с майором строевым шагом подошли к ним, затем мой наставник кивнул, а я громко и четко произнёс:

-Здравия желаю, товарищ подполковник. Курсант Драгунов для принесения присяги прибыл.

-Здравия желаю, товарищ курсант. Приступайте – усмехнулся подпол.

-Я, Драгунов Владислав, – проговорил я, опуская отчество, которое мне досталось от биологического отца – торжественно присягаю на верность своему Отечеству – планете Вохла. Клянусь свято соблюдать Вохлийскую Конституцию, строго выполнять требования воинских уставов, приказы командиров и начальников. Клянусь достойно исполнять воинский долг, мужественно защищать свободу, независимость конституционный строй Вохлы, народ и Отечество.

Торжественная клятва государству для меня была скорее формальностью, чем обещанием, которое всем сердцем хочется выполнять. Да, моему патриотическому воспитанию тоже уделяли внимание. Да, я жил на иждивении государства все эти годы. Но никто никогда не спрашивал меня, хочу ли я всего этого. А значит за Вохлу и её правительство мне предстоит сражаться просто потому, что у меня нет других вариантов. Мне их не дали. После присяги, мы с майором холодно попрощались, я забрал от входа свой рюкзак с вещами и сел в шаттл. Старлей весь полет сидел уткнувшись в планшет, изучая моё личное дело, а подпол дремал, так что разговоров как-то не случилось.

Приземлились мы спустя два часа в тренировочном лагере десанта. Спрыгнув на землю из нутра боевой машины, подпол произнес:

-Егоров, покажи своему новому подчинённому где тут чего и введи его в курс дела, я пока документы в штабе подобью.

-Есть – козырнул старлей и пошел вперёд, говоря на ходу – В общем так. Мы в учебке десанта, в/ч 17410. Я комвзвода, который ещё предстоит набрать из свежих контрабасов, ты мой зам. Жить будешь в офицерской квартире напротив меня, цени. К подъёму мы оба должны быть в располаге, когда взвод добудем. Этим займёмся с понедельника, за выходные надо изучить личные дела. Сейчас пойдем в кадры, надо тебя оформить и поставить на довольствие. Вопросы есть, младлей?

-Егоров, у тебя имя есть? – хмыкнул я, идя рядом.

-Сергей – ответил офицер – но…

-Будем знакомы, Серёга. Меня зови просто Владом, когда не в строю. Давно уже здесь? Что за часть вообще, как командиры, как кормят?

Старлей нахмурился, потому как был не очень доволен ситуацией. Но сношал я формализм в личном общении, мне он ещё с Фёдоровым надоел хуже горькой редьки, так что Серому придется терпеть. Просчитал я его верно, в бутылку с требованиями говорить и дышать по уставу он старлей не полез, не захотел сходу идти на конфликт.

-Месяц, самого недавно перевели – наконец договорившись с собой, проговорил Сергей – Часть нормальная. Здесь проводят дополнительную подготовку срочников, которые заключили контракты. Для них тут считай вторая духанка. Командир Филатов Андрей Петрович, мужик жёсткий, но с пониманием. Остальные в общем ему под стать, скоро сам увидишь. На еду жаловаться причин нет. Тебя кормили что ли хр#ново?

-Скорее однообразно – слегка улыбнулся я – Увольнения тут практикуют?

-Да, если учений или форс-мажоров нет. Намылился что ли уже куда?

-Ещё нет, не на что мне. Но вот с первой зарплаты надо бы. Ладно, пошли устраивать меня и браться за дела.

Бюрократический ад в армии к моему удивлению увидеть не удалось. Всё было просто и удобно, на довольствие я встал без проблем, ключи от служебного жилья тоже получил без вопросов. Затем мы с Егоровым осмотрели будущее место жительство нашего взвода. Что сказать, выглядело всё немного казённо, но в целом было неплохо, особенно для учебки. Комнаты были на четверых с общим санузлом. Мне это место напомнило скорее общежитие, чем казарму. Моя собственная квартирка мне пришлась ещё больше по душе. Прихожая, рабочий кабинет, спальня, ванная… Практически царские условия, я бы делал скромнее. Из идеального образа выбивалось только то, что всё было построено под землей. Не практиковали на Вохле строительство военных городков на поверхности, уж больно легко их было выжигать ударами с орбиты. Так что на земле из капитальных построек были только доты, укрытые дёрном для маскировки, да ворота в склонах холма для проникновения в лифты бункеров.

Отстрелявшись с ознакомительной частью, мы с Сергеем сели за личные дела. Здесь практиковался отбор бойцов их будущими командирами. Хрестоматийные злобные сержанты и уставные рубанки-офицеры существовали в учебках для срочников. Оно и понятно, в бою некоторые из таких деятелей могут героически погибнуть от ранений спины.

Заявку мы за два дня вполне успешно составили и в понедельник утром её благополучно подмахнул замком по учебной части. Свежее пополнение прибывало несколько дней, то я то старлей ходили их встречать на КПП. Отношение ко мне у солдат было опасливо настороженное, но я уже как-то успел мысленно свыкнутся с тем фактом, что другого мне при знакомстве не светит. Зато Егоров вроде бы потихоньку начинал относится ко мне по человечески, так что не фиг надежду на лучшее. Всё таки исполнительный механизм из меня система до конца не сделала. Я конечно не подарок, желчный и подозрительный тип, требовательный офицер, но всё таки не биоробот с непонятными способностями.

Зато набегался и настрелялся с бойцами взвода по самое не могу. Сами ребята были уже довольно толково обучены. Так что день через день или их гонял Серёга или я работал с солдатами по заранее известным мне в теории тактическим схемам взаимодействия псионика с обычными десантниками. На практике всё было конечно сложнее, чем на экране, но мы потихоньку подбирались к выполнению нормативов.

А через две недели мне наконец выдали аванс, я выбил у старлея увал и усвистал в ближайший городок отдыхать. Лететь пришлось на флаере с бойцами, личного транспорта у меня не было. Что в его салоне, что в городе меня сторонились. Серая парадная форма и шеврон не давали возможности ошибиться и принять меня за обычного офицера на отдыхе. Бары отпадали из-за табу на алкоголь, историческими достопримечательностями населённый пункт похвастаться не мог. Так что я пошел выпускать пар в бардак, о котором узнал заранее в сети.

Местная мамка была предупредительна и улыбчива, если бы не считывание мыслей, то я вряд ли догадался бы, что мне тут не рады. Впрочем дамочка извлекала выгоду даже из таких проблемных клиентов. И не только денежную.

На выбор мне представили трех жриц любви, которые успели недавно чем-то провинится. Я мысленно хмыкнул и выбрал спортивную брюнетку с грудью второго размера, которая позавчера «забыла» занести часть чаевых в общую кассу. Мы поднялись в номер, напоминающий гостиничный, его дополняли фривольные картины на стенах и кровать, которую наверно стоит называть траходромом. Я на ней мог бы лечь поперек и ещё место бы осталось.

Молодая девушка села на кровать и посмотрела на меня. Тоже боится, разные про нас слухи ходят, вынужден был констатировать я. Ну да и бог с ним. Я скинул китель, начал расстёгивать рубашку и проговорил:

-Звать-то тебя как?

-Александра.

-Не дичись, Сашка, я не кусаюсь. И начинай уже раздеваться – произнёс я с усмешкой.

Проститутка стянула через голову облегающий топик, который подчеркивал её фигуру, а затем избавилась от коротких шорт. Девка она была определённо красивая, жаль что не очень умная. Ну да мне не мозг ей ипать. Молодой организм от открывшейся картины отреагировал, как и положено. Я скинул остатки одежды, подошел к девушке, прижал её к себе, сжав одной из ладоней упругую ягодицу и поцеловал сочные губы. А потом слегка надавил Саше на плечи, понуждая её встать на колени. Намёк она поняла правильно, опустилась на ковер и начала работать язычком с моей головкой. Я запустил пальцы в её черные волосы и произнёс:

-Смелее.

А потом надел её рот на свой член. Шлюха продолжила работать и обхватила мои бёдра руками, беря в рот всё глубже, а я контролировал скорость движения рукой на её голове. Так продолжалось пару минут, а потом мне захотелось большего. Я поднял её с пола и толкнул, она упала на кровать и тут же взяла презерватив с прикроватной тумбочки. Я забрался на ложе следом, Саша быстро одела гандон, а потом я наконец в неё вошёл. С удовольствием сжав одну из упругих грудей в ладони, я начал двигаться всё быстрее под не наигранные стоны девушки. Шлюшке действительно нравилось, как её трахает молодой спортивный парень с твердым членом. Понадобилось всего несколько минут, чтобы она кончила. Я продержался дольше. Мы сменили миссионерскую позу. Я лёг на спину, а Саша насадилась на мой член и оказалась отличной наездницей, я с наслаждением кончил, сжимая её грудь. Потом она легла рядом, я приобнял девушку, чувствуя её горячее дыхание. А через минуту поднялся со словами:

-Пойдем в душ.

Саша молча последовала за мной. Когда мы сполоснулись, мой член снова начал вставать и я опять поставил Сашу на колени прямо под струями воды. Впереди ещё была вся ночь и твердо намеревался затрахать эту похотливую шлюшку до изнеможения. Особенно поднимал настроение тот факт, что она была очень даже за, едва поняла, что во мне не оказалось ничего ужасного. Приятно иметь дело с профессионалами, которые любят свою работу. Тем паче с такими профессионалками.

Глава 7

Космос — последний рубеж. Это путешествие звездолёта «Энтерпрайз». Его новая пятилетняя миссия: исследователь странные новые миры, искать новые формы жизни и новые цивилизации. Смело идти туда, где не ступала нога человека.

Звёздный путь.

Служба в учебке потихоньку вошла в свою колею. За пол года все показатели давно достигли нужных величин, народ притёрся друг к другу. Егоров даже получил от командования благодарность, которую взвод благополучно отметил в общей увольнительной большой проставой старлея. Пропустили её только и рядовой Фатхутдинов, оставшиеся в располаге в качестве дежурного и дневального. Ему Аллах пить не велел, мне псионика, так что резались в нарды. В шахматы со мной никому играть было не интересно, так как все знали, что я могу прочитать мысли, а значит узнать планы противника наперёд. В нардах правда можно было подправить зарытелекинезом, но они на виду, так что народ считал, что заметит подвох. Способностями я не злоупотреблял, так что желающие поиграть находились.

Народ у нас вообще подобрался довольно душевный. Бойцы успели отслужить срочку и уже немножко перестали быть молодыми балбесами, приобретя признаки не мальчиков, но мужей. Да и увольнения помогали всем спускать пар, так что глупых залётов почти не было.

После полугода доподготовки, слаживания и прочего, нас наконец перевели в действующий состав армии и приписали к корвету Сметливый в качестве десантного наряда. Бойцы были на седьмом небе от счастья, я же испытывал смешанные чувства. Находясь в учебке я с помощью сети поступил на заочное отделение Вохлийского технологического института и потихоньку грыз гранит науки в свободное время, получая нормальное образование. Но то на твёрдой земле, как со связью будет в космосе бабка надвое сказала, может придётся брать академку вместо сдачи экзаменов, потому что до преподов я не достучусь. Ну да то дело десятое, в любом случае учебных материалов я набрал сразу на все курсы. Разбираться во всём этом добре вообще было интересно, к тому же у меня появились некоторые идеи, как в технологических процессах можно применять псионику с пользой для дела. Кое что даже удалось проверить в ремонтных мастерских части, заодно завязав знакомства с местными обитателями.

Вторым огорчающим фактором для меня было приближение военных конфликтов. Полёты потихоньку возобновлялись, ведь бури имматериума стихали. А значит скоро придется стрелять в двуногие мишени и надеяться не сыграть в ящик в процессе. Официально правда никто о мясорубке не говорил, наоборот в обществе царил подъём в связи с тем, что человечество вновь налаживает между собой дипломатические отношения и начинает осторожную торговлю.

Нам правда не выпала ни честь сопровождать дипломатов, ни слава охранять торговые караваны, для этого были более компетентные и опытные товарищи. Хотя я бы поспорил, всё таки у нас сейчас вся армия мирного времени, уже несколько десятилетий войн не было. Но кому ж моё мнение интересно? Собственно только мне самому, да подчинённым с Егоровым. Так что нас в комплекте со Сметливым отправили сопровождать инспекционное судно.

Кроме четырёх систем Союза, люди в нашем дальнем углу раньше обитали на нескольких десятках добывающих станциях на планетах и спутниках, лишённых атмосферы, а так же в астероидных поясах. Их мы и начали проверять, заодно обозначая для всех желающих, что это по прежнему собственность вохлийских компаний, а не бесхозное добро, которое можно под шумок прибрать к рукам.

Работа была простая, но не слишком радостная. Первой целью стал для нас добывающий комплекс на одной из лун газового гиганта в системе без планет, пригодных к колонизации. Луна Пронт находилась на низкой орбите, в лучшие времена танкеры спускались с неё, чтобы набрать трюма газом, а затем вернуться. На самой луне установка перерабатывала газ в топливо для космических кораблей. Не смотря на то, что комплекс располагался в дали от нашей планеты, низкая орбита луны делала предприятие весьма рентабельным. Сметливый и Вол прибыли в систему утром по корабельному времени.

Капитан-лейтенант Цветков, командир нашего корвета провёл сканирование, корабли двинулись к цели. Когда орбита спутника была достигнута, мы с взводом спустились к комплексу на шаттле. Картина запустения удручала, но шлюзовые ворота внутрь по прежнему работали. Пригодной для дыхания атмосферы в жилых и рабочих помещениях комплекса правда не оказалось. Зато почти сразу нашлись трупы. Одно дело читать старый отчет о том, что полную эвакуацию не успели провести, другое видеть последствия. Начали мы осмотр с жилого модуля, нашлось четыре тела. Ещё восемь мы нашли в столовой. Два обнаружились в пункте управления. Кто-то повесился, некоторые имели следы насильственной смерти. В ПО я обнаружил планшет с ярлыком «дневник», документ подтвердил мои подозрения. Когда начались шторма имматериума, оставшиеся на Проне люди, оказались отрезанными от снабжения. Нормирование еды и воды дали им продержаться больше полугода, но затем есть и пить стало нечего. За остатки припасов развернулась драка, в столовой погибли восемь человек. Выжившие разделились на две неравные группы, одна отошла в жилые помещения, вторая на пункт управления. В итоге смерть уровняла всех, кто-то мучительно умер от голода, кто-то повесился. Самой обидной деталью трагедии, разыгравшейся пол сотни с небольшим лет назад было то, что её легко можно было избежать. Но компания сэкономила на нормальном синтезаторе пищи и замкнутом цикле жизнеобеспеченья. Собственно зачем, если есть регулярные рейсы на Вохлу и еду с водой дешевле закупить там, чем городить огород здесь, тратя лишние деньги? Но этого эффективным менеджерам было мало, они посулили премии тем, кто останется на добывающем комплексе до следующего корабля, чтобы нормально его законсервировать. И пригрозили всем расторжением контракта в случае, если желающих не будет вовсе. Разумеется добровольцы нашлись, но впрок им премии не пошли.

Я тщательно скопировал файлы с дневника к себе. Закончив осмотр комплекса, Егоров признал его безопасным, о чём сообщил на орбиту. С Вола к нам спустились техники, которые должны были провести осмотр производственных мощностей. Мы погрузили тела и поднялись на орбиту, наша работа в этих мрачных коридорах была закончена.

Написав отчёт о операции, если её можно назвать этим громким словом, мы с Егоровым пошли к нашему корабельному особисту, майору Шилову на утверждение. Тёплых чувств этот мужик слегка за сорок у меня не вызывал, уж больно он был скользким. Впрочем безопасников вообще мало кто любит, как кстати и псиоников. Майор встретил нас в кабинете своей каюты за компьютером. Обменявшись приветствиями, мы отдали отчет. Он быстро пробежал файл глазами, но резко остановился. Читать его мысли я не мог, особисты и старшие офицеры имели привычку носить с собой пси-уловитель. Если рядом применялись способности псионика, приборчик начинал верещать. Своеобразная страховка комсостава, чтобы не оказаться под контролем необычных подчинённых. Но в данном случае ни нужно было никаких особых способностей, чтобы понять, что майор дошёл до той части отчета, где написано о дневнике и художествах добывающей компании. Помолчав с пол минуты, майор проговорил:

-Отчет необходимо переписать набело. Упоминание о дневнике и он сам к операции не относятся.

-Никак нет – сказал я, опережая Егорова – Эта финальная версия отчета и она не подлежит редактуре.

-Младлей, ты мои приказы обсуждать решил или саботировать? – посмотрел на меня тяжёлым взглядом особист.

-Если они будут преступными, то я не смогу их выполнить. А там уж пусть трибунал разбирается – ответил я, держа морду кирпичом.

В положение майор попал незавидное. С одной стороны было очевидно, что ему намекнули сверху, что некоторые нюансы в отчётах лучше не освещать. С другой дела псиоников рассматриваются трибуналом в особом порядке, там наверняка признают утаивание данных преступным никак не меньше, чем не выполнение приказа старшего по званию с моей стороны. Я конечно тоже огребу проблем, но не так много как Шилов, которого в истории сделают крайним. Ведь не сдаст же он начальство, которое ему намекало на форму отчетов и мелкие нюансы, которые могут бросить тень на репутацию людей, которые за пол сотни лет поднялись очень высоко. Вот и получалось, что я хоть на трибунал согласен, а вот Шилов к такому повороту событий не готов.

-Трибунал с тобой обязательно пообщается, бесноватый – процедил сквозь зубы майор, а потом добавил – Свободны.

Идя рядом со мной по коридору, Егоров был мрачен. Через минуту он сказал со вздохом:

-Нажил ты нам проблем.

-Скорее себе, ты вообще стоял молчал. Другой разговор, что карьера таким как я не грозит, так что и насрать. Офицерская честь дороже – хмыкнул я в ответ.

-Дороже. Но теперь надо опасаться подстав от особистов.

-Не без этого. Проинструктируешь наших?

-Придется – шмыкнул старлей, а через десяток шагов, когда мы дошли до кают, добавил – Спасибо, что вывез.

-Было б за что, вместе писали – ответил я, но на душе немного потеплело.

Есть у нас в армии нормальные офицеры, Егоров бы и сам полез в бутылку, после того как отгрузкой трупов занялся. Не смолчал бы. Но то сейчас. А вот со временем Шилов бы наверняка нашёл способ его заткнуть. Он и со мной это будет пытаться сделать, но с псиоником такой фокус провернуть сложнее из-за моего особого правового положения. Да и копия отчета будет отправлена и в моё ведомство с комментарием о приказе майора удалить часть сведений, так что просто так всё уже не замнёшь. Ибо не#ер мне угрожать. Да, есть и плюсы в том, чтобы быть «бесноватым».

После Прона наша работа продолжилась. Мест с «неполной» эвакуацией обнаружилось ещё три, везде картина была похожа, уж очень быстро в прошлый раз начался «сезон штормов». Впрочем людей это не останавливало. Бывало охотники вымирали в зимовьях в тайге, бывало моряки терпели бедствие и заканчивали свои жизни на необитаемых островах, которые не способны были их прокормить. Теперь же люди стремились к звёздам и платили ту же цену за шаги по своему пути. Сейчас рабочие и инженеры обживали некогда покинутые предприятия, а гарнизоны дальние форпосты на негостеприимных булыжниках в космосе. Так же как и в прошлом человечеству нужны были ресурсы, а отдельные люди готовы были рискнуть за звонкую монету и не видели в этом ничего странного.

Мы же завершили почти полугодовой вояж и вернулись на Вохлу. Отношения в подразделении окончательно устаканились, свою роль сыграло и то, что мы с Егоровым для солдат выглядели смелыми правдорубами. Одно дело заставлять бойца блюсти букву и дух устава, другое идти на конфликты с начальством ради того, что считаешь правильным.

Наш взвод оставили приписаным к Сметливому, так что в этот раз мы квартировали на орбитальной крепости флота. Развлечений там было не шибко много, но можно было слетать на гражданский орбитальный же терминал, чтобы выпустить пар, так что увольнения были насыщенными. Я всё ждал в них подставы от Шилова, но её как-то не случилось. Его вообще с корабля быстренько убрали. Доказательств у меня не было, СБ хорошо хранит свои секреты, но подозреваю, что майора засунули в какую-нибудь лютую дыру за провал деликатного поручения.

Я же благоволучно сдал по удалёнке экзамены за первый курс технологического и перешёл на второй. Это событие почти совпало с моим днём рождения, так что сам бог велел проставиться. Посидели мы правда не на широкую ногу, бойцы несколько стремались пить в присутствии командира, который сидит с соком. Но сама традиция была соблюдена, так что всё нормально.

Через неделю после памятного вечера нас правда огорошили. Обида службы безопасности ли тому виной или что-то другое, но Сметливого отправляли в дальнюю разведку вместе с исследовательским судном Сияющий. Если наш корвет имел красивые и хищные очертания, то это корыто было из другого теста. Впрочем каждому своё. Исследовательское судно должно было заняться картографией и изучением пока не посещаемых людьми планет, а так же уточнить обстановку в посещаемых, развернув в нескольких системах автоматические наблюдательные посты. Ну а мы в свою очередь отбывали охранять учёных от греха по дальше. Ожидаемая судьба для уставных буквоедов, которые не готовы идти на компромиссы.

Впрочем последнее свойственно многим псионикам. Нас воспитывают именно такими, к тому же чем кто-то может нас заинтересовать? Это Егорову можно посулить помощь в карьере или пообещать её сломать, можно на худой конец предложить солидную сумму денег. У меня же нет карьерных перспектив, а деньги я и так не очень представляю на что тратить. Ни шлюхи, ни плата за обучение в ВУЗе, ни кое-какие полезные материалы, которые я прикупал для своих скромных экспериментов, проводимых в мастерских, не съедали всей моей зарплаты, она накапливалась. В общем гол как сокОл, остёр как топор – это про меня.

Кстати эксперименты с воздействием псионики на металлы и другие материалы давали результаты. Начиная от литья под давлением, которое я проводил с помощью телекинеза, заканчивая работой с уже готовыми приборами. К примеру удалось повысить чувствительность нашлемного сканера на три с половиной процента. Да, это скромный результат, но тут важно само его наличие. Если смогу написать по этой теме диплом, то возможно получится выбиться куда-то к научной работе из армии. Я и на какую-нибудь до одури секретную шарашку был согласен, тем более, что уже почувствовал вкус к научным исследованиям. Не говоря о том, что это не с винтовкой где-то бегать, ожидая пули снайпера или того, что мозг тебе выжжет собрат – псионик. Элита как известно контрится другой элитой. А наука – это гораздо более комфортное и безопасное занятие, чем служба в десанте.

За пару дней до отправки меня нашел вновь прибывший особист. Выловил он меня в мастерских, где я пытался работать с сервоматорами экзоскелета, стремясь повысить прочность. Занятие было увлекательным, а потому я узнал о приближении нового действующего лица к своему верстаку, когда услышал попискивание пси-уловителя. Пришлось погасить энергию и повернуться на звук. Ко мне подошел капитан лет пятидесяти в форме СБ и произнёс:

-Здорово, младлей. Ты значит наш штатный псионик?

-Здравия желаю, товарищ капитан – привычно ответил я, поднимаясь со стула в присутствии старшего по званию – Точно так. А вы стало быть прибыли на замену Шилову?

-Есть такое дело. Капитан Свиридов, можно просто Глеб и на ты. Заварил ты там кашу. Не жалеешь?

-На ты, так на ты. Меня тогда Владом зови. А про кашу… Дальше фронтира не пошлют, меньше взвода не дадут – хмыкнул я, рассматривая собеседника. Высок, подтянут, движется плавно, приветлив. Только вот звание для его возраста откровенно маловато. Тут стоило расставить точки над Ё – Тебя-то с нами за какие грехи решили отправить к черту на кулички?

-За неуживчивость – хмыкнул офицер и я заподозрил своего собрата, который чем-то досаждал начальству – Странный ты псионик, обычно от вас чего-то кроме уставных ответов не дождёшься.

-Сказал странный особист, который сходу предлагает отойти от формальщины – ответил я на это.

-Что есть, то есть, но так проще жить. Как свой взвод оцениваешь?

-Все бойцы хорошо подготовлены, но пороха пока не нюхали – пожал я плечами, констатировав очевидное.

-Ветеранов сейчас взять неоткуда, у них возраст уже благополучно вышел. Так что лучшего ждать неоткуда. Ну бывай, не буду отвлекать, надо с остальными знакомиться – с этими словами Глеб двинул дальше.

А я задумался. Возраст, не соответствующий званию. Быстрый переход к неформальному общению. Первый визит ко мне, а не к Цветкову или Егорову… Странный особист. А странное обычно опасно.

Вскоре подготовка к дальнему дозору завершилась и мы отправились в путь. Корабли совершали прыжки через имматериум, мы охраняли яйцеголовых. Я конечно лелеял мысли однажды присоединиться к их братии, но от матерных эпитетов иногда удержаться не мог. Учёные, ей богу, хуже детей. Существуют четкие регламенты по высадке на планеты, как и любые документы по технике безопасности, они написаны кровью неудачников. Все об этом знают. Ну так какого ж органа надо лезть на поверхность до того, как её осмотрит десант и сообщит о том, что она безопасна? Свиридов уж и так и сяк пытался объяснить гражданским элементарные вещи, но дело кончилось ничем. В итоге покумеков, мы отправили на научник сержанта Фролова, по прозвищу Шкаф и рядового Сивачова, который имел схожие с сержантом габариты. И приказали до нашего разрешения никого в шаттлы из учёной братии не пускать. Доктор Садальский, руководивший научной частью экспедиции, грозил страшными карами и орал о том, что тупые солдафоны душат науку, но нам было положить на его визги. Инструкции, как и законы, написаны для всех. И если для их соблюдения два здоровых лба с оружием должны стеречь шаттлы, то пусть стерегут и хоть прикладами бьют по головам желающих высалиться раньше времени, чтобы собрать инопланетных булыжников и побурить поверхность. Ни#ера от них планеты никуда не убегут.

За исключением трений с учёными всё у нас шло неплохо. Корабли прибывали на орбиты новых планет, научное судно проводило сканирование с орбиты. Затем в интересующие учёных места спускался десант и проводил осмотр местности. Когда он был закончен, Егоров давал отмашку учёным и они спускались вместе с двумя нашими бойцами. С каждым новым перёлетом морды Шкафа и Сивого кстати были всё улыбчивее, а я констатировал, что молодые лаборантки Садальского имеют к этому факту самое непосредственное отношение. Егоров правда ротацию личного состава проводить не хотел, ссылаясь на то, что два наших здоровяка уже наладили какой-никакой рабочий контакт с яйцеголовыми и даже доктор наук в последнее время визжит тише.

Десятая по счету планета наконец оказалась кислородной и находилась на таком расстоянии от звезды, которое делало возможным существование на ней воды в жидком виде. Узнав это я усмехнулся и припомнил древний сериал, который на дорогу скачал из сети. Называлась эта комедия Звёздным путём, в ней команда космического корабля исследовала новые миры и нарушала все возможные и невозможные инструкции, шатала законы логики и издевалась над здравым смыслом. Все планеты, которые я успел увидеть были кислородными. Высаживались они упорно именно во главе с капитаном корабля. На любые средства защиты клали железобетонный болт, их не останавливало даже то, что время от времени кто-то из них ловил неизвестные науки болезни. Солдат у них там по ощущениям и вовсе не было, они там даже от примитивных дикарей умудрялись время от времени огребать… В общем во время просмотра я регулярно ржал, как конь, смотря на очередные нелепые смерти краснорубашечников.

Выйдя из имматериума мы правда вынуждены были отложить планы на посещение Смелы – четыре. Сидя в десантном шаттле вместе с бойцами, я мягко говоря офигел. На мой планшет транслировались данные с мостика, сенсоры показывали, что перед нами разворачивается космический бой. Один корабль явственно поджимал другой, конструкции обоих были мне неизвестны. Последнее указывало, что не только в Союзе кораблестроение не стояло на месте, перед нами какие-то новые разработки других звездных государств с неизвестными характеристиками. Расстояние было великовато, мы вышли ближе к окраине системы, а корабли перестреливались почти на орбите кислородного мира, но всё же кое-что удалось разглядеть. И тот и другой противники превосходили Сметливый почти вдвое, у обоих были пустотные щиты, оба использовали энергетическое оружие. Щит проигрывающего корабля уже проседал, дела его были неважными. Я связался с Глебом по закрытой волне и произнес:

-У СБ есть информация о таких кораблях?

-Может где-то и есть секретка, но мне её не довели. Млять! Цветков отправляет научника к Вохле со снятой телеметрией, надо доктору мозги вправить – сказал особист и отключился.

Ну что же, всё правильно, научному судну нечего делать в зоне военных действий. А мы должны сначала прикрыть его отход, а потом разбираться в ситуации. Она правда не прояснялась. Я слушал, как наш радист вызывает противников на всех частотах, но в ответ ничего не приходило. Хоть бы приказали уматывать, а тут вообще тишина. Вдруг отклик всё же пришёл, но не обычный, а псионический. Я явственно почувствовал от кого-то на проигрывающем корабле просьбу о помощи, а через секунду ощущение угрозы от вероятного победителя. Никаких слов, одни только эмоции. Пришлось переключится на волну псиоников, которая по умолчанию должна быть включена у наших навигаторов.

-Вы почувствовали сообщения? – сходу спросил я.

-Да.

-Да.

Осталось только хмыкнуть этой лаконичности. Мы вообще обычно товарищи нелюдимые, но навигаторы выделяются даже на фоне остальных псиоников. Что говорить, если они годами могут жить вообще не выходя из своих рубок, совмещённых с каютами, только забирая еду у стюардов и отдавая им тарелки? Эти мысли вихрем пронеслись в моей голове, пока я связывался с Цветковым:

-Тащь капитан, мы с навигаторами получили два псионных сигнала. Проигрывающий корабль запрашивает помощь, выигрывающий транслирует угрозы.

-Принял – отозвался командир корабля и отключился. А Сметливый начал набирать ход, оставляя позади Сияющий, который почти закончил разгон для прыжка из системы. Похоже Цветков принял решение атаковать угрожавший нам корабль. Логично с его стороны. Ни одно из государств сейчас не находится в состоянии в войны с другим, а значит творится какая-то дичь. Не говоря о том, что нам ответили не сигналами, а псионикой. Это вообще могло означать всё что угодно, вплоть до внезапной встречи с другими цивилизациями. Для нас же решение Цветкова значило, что мы ввязываемся в драку, чтобы разобраться в ситуации и по возможности получить информацию и трофеи с неизвестных кораблей неизвестных противников, чтобы тайное стало явным.

От автора

Приветствую уважаемых читателей. Во – первых с радостью сообщаю, что начинается движуха, а то что-то я вступительную часть по моему затянул. Во – вторых можно выдохнуть, это космическая фантастика, а не эротический роман, описаний постельных похождений ГГ пока можно не ждать. В третьих фаны стартрека могут не сильно бузить, а посмотреть как будущее представляли веке так в девятнадцатом. Уверяю, вам тоже будет над чем посмеяться. За сим прощаюсь, может до завтра, а может нет. Слегка я устал по главе в день писать, так что будем посмотреть:)

Глава 8

Мир наполнится тревогой,Будто в час перед грозой,Разгадать тебя немногимНа земле дано.

Черная Звезда –Знак предсказанной беды,Тайный знакВ зыбком море тишины.Черная звезда –Тень несбывшихся надежд,Вечный мракИли новой жизни свет?

Кипелов. Чёрная звезда.

Сметливый начал разгон к месту боя, а я смотрел на разворачивающуюся картину противостояния двух кораблей на своём командирском планшете и благодарил мироздание за такую возможность. Было бы куда печальнее просто сидеть в десантном шаттле и ждать непонятно чего, не имея информации о происходящем. В шлеме раздался голос Серёги:

-Что думаешь обо всём этом?

-Да чёрт его знает, что тут думать – честно ответил я – Обводы кораблей мне и близко не знакомы, но за время штормов много нового налепить могли. Другой разговор, что мы в зоне интересов Союза за границей расселения, другим игрокам тут делать нечего. Даже если кто-то бы решил колонизировать Смелу… Дурь это, против нас её не удержать, далековато она от всех остальных. Связь по псионике, а не обычными средствами опять же. Так что хоть на зелёных человечков думай.

-Мда, дела – проговорил Егоров и переключился на канал подразделения – Слушаем меня внематочно, парни. По выходу в систему мы увидели бой двух неизвестных кораблей, на сигналы они не ответили и что делают в зоне интересов Союза не рассказали, только отправили два псионических сигнала, один с угрозой, другой с просьбой о помощи. Сметливый сейчас летит объяснять этим залётным, что угрожать кому-то здесь можем только Союз. Так что приготовиться к абордажу на случай, если Цветков не разнесёт нарушителей в пыль, а решит брать пленных и трофеи. Вопросы есть? Вопросов нет!

Не самая вдохновляющая речь, особенно для новобранцев, но зато простая и понятная. По большому счёту другого и не надо. Главное чтобы бойцы в первом их бою не подкачали и отработали без лишней рефлексии. Тут всё таки не тренировка, убивать и умирать по понятным причинам придётся по настоящему. Если до абордажа конечно дойдёт.

События впереди между тем продолжали развиваться. Корабль условного противника додавил щит возможного союзника и начал работать по его высянутому корпусу тёмно-зелёного цвета. Тот большой прочностью похвастаться не мог и стал разрушаться. Корабли попытался отвернуть от избивающего его врага, продолжая вести ответный огонь, но получил удачное попадание в корму, произошёл взрыв. Через несколько секунд стало понятно, что движку проигравшего пришёл конец, задняя треть корпуса перестала существовать, огонь он вести перестал. Вероятно накрылась и энергосистема, питавшая орудия. В корпусе победителя открылся ангар и из него вылетели три аппарата, которые вероятно повезли на остатки противника десант. Вражеский корабль начал поворот в нашу сторону

Наш корвет же наконец вышел на дистанцию огня и дал залп из туннельного орудия по врагу. Металлическая болванка, начинённая взрывчаткой, пролетела по шахте длинной в почти весь корпус Сметливого, разгоняясь до воистину космических скоростей и отправилась в сторону неизвестного противника. Через несколько долгих секунд, я увидел, что наши парни не промахнулись. Щит противника, который до этого солидно просадил неизвестный корабль, пошёл переливами и схлопнулся, но лишил наш снаряд большей части кинетической энергии. Болванка не смогла пробить корпус, а взорвалась на нём. Но врагу всё равно досталось, на корме образовалась вмятина. Это определённо было лучше, чем ничего, тем более, что враг лишён щита. Неизвестный корабль в свою очередь открыл огонь и проблемы начались уже у нас, потому что бил со страшной силой. Этак мы уже через минуту сами без щита окажемся, что похоже можно считать смертным приговором нашему корвету и всем на его борту.

Цветков похоже понимал это лучше, чем кто либо другой, а потому пошёл на дальнейшее сближение, стремясь успеть выиграть бой, до того как наш корпус начали раздалбывать в хлам. Ожили наши курсовые энергетические орудия и ударили в корму врага, пока он не закончил разворот. Успех сопутствовал нашим канонирам, серый корпус вражеского корыта странных очертаний начал разрушаться, а через несколько секунд снова выстрелило наше туннельное орудие. На этот раз снаряд ударил в центр корпуса и враг просто исчез во вспышке взрыва.

Я хрипло выдохнул, только сейчас поняв насколько был напряжён. Победа… Победа, люби её бога душу мать разтак! От врага остались одни ошметки, разлетающиеся по пустоте. Но и мы пошли буквально по краю. Сдаётся мне, успей враг развернуться носом к нам, на том всё и закончилось бы. Курсовые орудия всегда самые мощные, а нас с бортовых едва не размазало, щит на последнем издыхании был. Но кто-то очень везучий на мостике сделал золотой выстрел, вероятно попав в реактор корабля или ещё что-то столь же разрушительное. Теперь всем экипажем его водкой поить будем до старости!

Вдруг я вновь почувствовал призыв о помощи с корабля, который лишился движка и сразу доложил об этом на мост. Цветков думал не долго и мы получили приказ на вылет через три минуты, когда сметливый закончит сближение с избитым корпусом и расчистит дорогу. Навигатору же было приказано отправить ответный сигнал согласия помочь. Чтобы не творилось, нам нужны были живые члены экипажа условно союзного корабля, чтобы разобраться в том, что здесь творится.

Через означенное время наши боевые машины стартовали, а меня вдавило в кресло перегрузкой. Полёт был не долгим, мы двигались к тому месту, где раньше была корма звездолёта, а сейчас летали обломки десантных средств противника, по которым отработали канониры Сметливого. Вскоре мы высадились с наших Б-24, просто прыгнув с аппарелей в остатки внутренних помещений. Приземлившись, я привычным движением примагнитил подошвы к корпусу неизвестного корабля и занял позицию.

-Первое отделение вперёд, остальные за ним! Всё как на тренировках! – раздалась команда и мы двинулись по следам вражеского десанта. Я шел впереди с «единицей» и готовился защитить товарищей своими способностями, а заодно сканировал ими пространство вокруг нас. Живых я по близости пока не чувствовал, но впереди шёл бой. Страх, ненависть, боль, злоба, агония… Именно так его в своё время описывал наставник, так что я вряд ли ошибаюсь. Страха как ни странно не было, он остался в космическом бою, исход которого от меня не зависел ни на миллиметр. Здесь же моя судьба была в моих руках и я чувствовал лишь азарт и адреналин.

Вскоре на полу очередного коридора в неверном свете аварийных ламп нам попался первый труп. К сожалению разорванный на куски и обезображенный. Остатки тела плавали в невесомости в ошметках скафандра среди шариков замерзшей в космическом холоде крови, определить по покойнику что-либо было затруднительно. Скафандр не имел броневых элементов, так что я подумал, что это влзможнл один из техников, погибший при взрыве. Но даже это было довольно зыбким предположением, слишком уж бедняга пострадал. Мы двинулись дальше и повстречали несколько остовов каких-то машин двух схожих типов, вероятно боевых. Четыре ноги, бронированный корпус, вместо манипуляторов стволы оружия. Своеобразные пауки ростом мне примерно по грудь. Броня им правда не помогла, корпуса были с внушительных размеров дырами. Было от чего чувствовать себя неуютно, наши нагрудные бронепластины были по тоньше.

Наконец я почувствовал впереди живых и подал знак боевым товарищам, что ощущаю врага за следующим поворотом. Они подтвердили получение информации и мы двинулись вперёд. Дойдя до угла, я бросил за него гранаты, придав им ускорение псионикой. Взрывов в безвоздушном пространстве не слышно, но на них указала лёгкая вибрация пола под ногами, по котором рядом со мной ударили осколки. Я выглянул на угол, держа щит и открыл огонь по двум четырёхногим роботам, которые ответили мне взаимностью. Их выстрелы были остановлены псионикой, мои поразили их корпуса. Мы осторожно двинулись дальше и я наконец смог рассмотреть того, кого накрыл гранатами.

Тело врага было посечено осколками, но продолжало стоять, удерживаемое магнитными подошвами за следующим углом коридора. Видимо солдат противника собирался вести огонь из-за спин четырёхногов, не особо высовываясь. Скафандр был боевым, броневые пластины на это ясно указывали, на груди был незнакомый мне символ на вроде иероглифа. Часть шлема снесло, а потому я смог рассмотреть остатки лица. И оно не было человеческим. Чёрт с ним, с цветом кожи странными пропорциями, но у людей на головах и подбородках не растут костяные шипы. Здравствуйте, блин, братья по разуму! Мы вас нашли, вы нам угрожали, мы начали вас убивать. Блеск!

-Ох#енеть! – поделился на общей волне эмоциями сержант Васильев, подошедший ко мне и тоже разглядевший врага – Инопланетянин! Это ж… Как же так вообще?

-Отставить предубеждения! – гаркнул я – Мы космодесант Союза и мочим врага без оглядки на его цвет кожи, религию и биологию. А это враг! Продолжить движение и смотрите в оба.

Приказ был выполнен и мы двинулись дальше. Солдатам такое знакомство с внеземным разумом было не по нутру, я чувствовал это. Но у нас есть задача, которую нужно выполнить. Меня же убийство пришельца почему-то не особенно задело. Ну не человек и не человек, главное что я грохнул его, а не наоборот. Обидно только, что знакомство с пришельцами началось так, а не с мира, дружбы и жвачки с прочими благоглупостями.

Связь с Сметливым была, информация с нашлемных камер транслировалась, они видели тоже что и мы, но изменений приказов не поступало. Оно и логично, мы уже ввязались в эту драку и дело надо довести до конца. Только Глеб добавил уточнение о том, что нам кровь из носа надо взять хоть кого-то из врагов живым для получения информации. А лучше нескольких. Впрочем это и ежу было понятно.

В следующий раз мы столкнулись с врагом в небольшом зале, в котором сходились несколько корабельных коридоров. Первый бросок гранат мало что решил. Враг поставил десяток четырёхногих пауков, против которых мелкие осколки работали с трудом, противники из плоти и крови были несколько дальше, накрыть их не получилось. В ином случае это было бы тактическим тупиком, тем более что к нам тоже полетели гранаты. Но мои способности могли решить проблему, не только перехватывая «лимонки» противника. Я подозвал пулемётчика из своего отделения и вызвал его коллегу из второго, объяснил не хитрый план и мы начали.

Я вновь поставил щит, втроём мы выскочили из-за угла и утопили врага в огне. Два пулемета – это большая сила, даром что они так называются больше по традиции, а тип снаряда давно сменился. Отработав по роботам мы рванули вперёд, в надежде навязать бой живым врагам до того, как они отойдут и у нас получилось. Правда пробежка по коридору вышла нервная, щит едва выдержал попадания, когда мы стреляя в ответ на бегу неслись вперёд. Оружие пришельцев определённо было мощнее человеческого. Враги вели огонь, высунувшись из-за угла, один присев на колено, второй стреляя над его головой. Третий остался за поворотом коридора, что вероятно нас и спасло. Нижнего наш пулемётчик срезал наглухо, второй отделался ранением в руку и выронил оружие, а потом был с разбега снесён моим плечом и впечатан в стену. Противник за углом замешкался и не открыл по мне огонь, наверно побоялся задеть своего товарища. Но через секунду страх перестал иметь для него какое-либо значение, догнавшие меня пулемётчики сходу расстреляли пришельца в упор из двух стволов, буквально изрешетив беднягу. Я же бросил своего противника на пол, заломал ему здоровую руку и наступил на раненую, от чего тот задёргался от боли.

-Есть пленный! – выдохнул я на командной волне, мысленно отмечая физическую слабость противника. Вроде и комплекцией мы схожи, к тому же и у него на броне есть сервоприводы, а пади ж ты.

-Третье отделение, бегом паковать его и на бэшку, везите пленного сразу на корабль – раздалась команда Егорова.

-Есть – есть откликнулся сержант «тройки», пока пулеметчики продвигались к следующему углу коридора, за которым ничего не оказалось.

А когда третье отделение приняло у меня «языка», я вновь почувствовал призыв о помощи. Гораздо более отчаянный, чем предыдущие.

-Егоров, поднажать надо, похоже там местных совсем дожимают – произнёс я на командной волне.

-Значит поднажмем, нам они тоже живыми нужны. Ходу! – ответил старлей.

Двигаться бегом во время штурма чужого корабля идея не из хороших, но пришлось поступить именно так, надеясь на то, что я почую очередную засаду, двигаясь в головной части нашей колонны. Впрочем активных врагов мы не встретили до самого мостика, видимо командир противника решил, что двух заслонов будет достаточно. А может посчитал, что главное вырезать всех на мосту, направив к мозгу корабля максимум сил.

Мы же двигались вперед, встретив несколько трупов «шипастых» и остовов их роботов, а так же тела экипажа и по видимому их механических защитников. Подробно рассмотреть местных на бегу не получилось, я только отметил гуманоидную форму, как у нас и наших врагов, а так же чешуйчатую кожу. Разобраться в этом можно потом, сейчас есть дела по важнее, трупы пусть корабельный врач исследует пока яйцеголовые типа давешнего доктора с научника не отняли. На подступах к мостику тел стало больше, но большинство местных было без брони. Предсказуемо их полегло значительно больше, чем вражеских десантников и их боевых машин.

Мы наконец преодолели последний коридор и ворвались на мост через выбитую взрывом дверь, где шла перестрелка между последними защитниками и нашими шипастыми оппонентами. От использования гранат было решено отказаться, чтобы случайно не добить раненых на полу, но вот огнестрел мы с удовольствием пустили в ход. Враг ждал нападения с тыла, но не мог одновременно и додавить местных обитателей и сдержать нас. Я вновь развернул щит, встав в дверном проёме, бойцы открыли огонь, заставив врага залечь, а затем мы двинулись вперёд, занимая укрытия. Битва быстро перешла в резню, сейчас стало отчётливо видно, что враги двигаются и реагируют заметно медленнее наших бойцов. Про меня с подпиткой псионикой и говорить было нечего, я вообще расстреливал врагов как… Ну не детей конечно, но как ничему необученных иррегуляров точно. Зайдя за очередную консоль, я даже сумел сделать при шага и выбить оружие из рук противника до того, как он его на меня наведет, а потом оглушить ударом приклада по шлему. А после этого крикнул на общей волне:

-Живьем брать, когда можете!

Уже через несколько минут всё оказалось законченно, нам стало не в кого стрелять. Это похоже на чудо, но безвозвратных потерь у нас не было, только пятеро раненых. Двое тяжело, одному бойцу вообще руку в локте отстрелили и он баюкал культю, автоматически покрытую боевым скафандром герметизирующей пеной. Но всё же учитывая мощность вражеского оружия, я ожидал куда худшего.

Враги лежали без движения, а мы с условными союзниками настороженно смотрели друг на друга из укрытий, сжимая оружие в руках. Через несколько секунд один из местных встал, медленно положил оружие, похожее на пистолет-пулемёт, на один из терминалов и вышел вперёд. От него исходил псионический посыл благодарности, вероятно прежде как раз он и звал нас на помощь. Я так же не торопясь вышел вперёд, опустив ствол винтовки, от чего та просто повисла на ремне, и наконец рассмотрел лицо пришельца через прозрачное забрало его шлема.

С некоторой натяжкой гуманоида можно было назвать похожим на человека. Его комплекция была схожей, хотя и более субтильной. Но он имел странную форму черепа, чешуйчатую кожу и красные глаза с двойными вертикальными зрачками. Если врагов можно было называть шипастыми, то это существо пожалуй стоило окрестить змееподобным. Пока я размышлял об этом, гуманоид передо мной поднял руку с открытой ладонью и жестом попросил меня вложить в его конечность свою. Поразмышляв секунду, я решил удовлетворить его просьбу. Мы тут вроде как налаживаем контакт двух цивилизаций, было бы глупо нанести змеёнышу смертельную обиду отказом. Моя пятипалая ладонь соединилась с его четырёхпалой и я почувствовал о чём он думает. Не просто эмоциональные посылы, а именно мысли, которые передавали информацию даже лучше слов.

P.S.

Изображения пришельцев в доп. материалах. Ну и вопрос на засыпку:

Сколько нужно ксеносов, чтобы вкрутить одну лампочку лампочку?

Интерлюдия 1

Дипломат всегда знает, что спросить, когда не знает, что ответить.

Константин Мелихан.

Навигатор Ш'Лим А'Тора стоял на посадочной площадке, ждал прибытия сородичей на странную планету странной новой расы и размышлял о вираже, который совершила его жизнь.

Началось всё с довольно обычной задачи. Устаревший крейсер, на котором он служил был отправлен в неизведанные регионы для поиска новых пригодных к колонизации планет. В этом имелась самая что ни наесть непосредственная необходимость, война глуфами развивалась неудачно для и'ситов и его раса была вынуждена переселяться по дальше от врага.

Мысли об этом причиняли боль Ш'Лиму. Чем меньше и'ситы имели планет и ресурсов, тем меньше имели возможностей для противостояния своим противникам. Развитые промышленные миры уходили из их рук, представители их расы свозились на одну из диких планет, где влачили жалкое существование без доступа к высоким технологиям. А свободные и'ситы колонизировали новые планеты на задворках обитаемой галактики в надежде суметь построить там промышленность до того, как все они станут узниками глуфов. Навигатор рефлекторно сжимал жевательные пластины каждый раз, когда размышлял о том, как совет мудрых вообще допустил такую ситуацию. Где же в этом мудрость?!

Впрочем Ш'Лиму в этой ситуации оставалось только делать свою работу максимально хорошо. Но в этот раз и с ней всё пошло наперекосяк. Он вывел корабль в нужную систему, но похоже враг сложил два и два и начал ставить засады в направлении возможной экспансии и'ситов, чтобы замедлить её. Крейсер врага атаковал их и капитан принял решение принять бой, вместо того чтобы отступить. Формально их корабли были одноклассниками, но противник оказался явно новее и технически совершеннее, что не замедлило сказаться на ходе боя.

Казалось, что их судьба уже предрешена, но неожиданно удача улыбнулась и'ситам. В систему вошли два корабля и начали отправлять неизвестные сигналы. Быстрой дешифровке они не поддавались, как оно обычно и бывает при встречи с новой расой. Но зато неизвестные гости однозначно поняли псионический призыв о помощи и проигнорировали угрозу глуфов. Как потом выяснилось, гражданское судно покинуло зону боевых действий, а военное пошло в атаку и уничтожило корабль агрессора. А затем высадило десант на то что осталось от их старенького Скользящего.

Воины глуфов уже были на борту, но к счастью на своём пути не смогли уничтожить все камеры наблюдения, а потому Ш'Лим видел, как десантники неизвестной расы сносят заслоны, которые установил противник на их пути. Быстрота, стремительность, натиск. Для себя навигатор мог описать действия именно этими словами. Группу вёл псионик и любые попытки задержать их движение оборачивались для противника только потерями. Они даже отрядили часть своих воинов для конвоирования пленного, будто не воспринимали глуфов всерьёз!

Во время боя за мостик действия неизвестных десантников пришлось увидеть воочию. Навигатор сам был вынужден взяться за оружие, чтобы не дать себя убить, но успел сделать лишь несколько выстрелов, когда люди вошли через выбитую взрывом гермодверь и устроили настоящее избиение противника. Причём для некоторых оно стало вполне буквальным, Ш'Лим своими глазами видел, как нескольких вырубили ударами прикладов по шлемам.

А затем настал черёд переговоров. Псионик странных гостей не владел мыслеречью и вынужден был учится на ходу, но этот способ комуникации тем и хорош, что не представляет сложности для одарённых. Первый разговор был довольно коротким. Человек поприветствовал его и поинтересовался стоит ли ждать ещё врагов. А узнав что прибытие новых глуфов в принципе возможно, приказал грузится на его корабль, который отправится в его родные края. Двойных толкований тут быть не могло, и'сит явственно почувствовал, что в случае неповиновения их погрузят силой. А потому подчинился.

Так навигатор стал чем-то между гостем и пленником людей. Его экипаж разместили в трюме, велев сдать оружие и отвезли на некую военную базу. Общение с представителями встреченной расы шло трудно, и'ситам явно не доверяли. Но к счастью контакт удалось наладить. Не в последнюю очередь благодаря самому Ш'Лиму, который выступил переводчиком, а потом помог своим товарищам в освоении языка людей. Навигатор почувствовал себя дипломатом и старался изо всех сил, видя в новойрасе возможных союзников в войне, тем более, что те уже по сути начали боевые действия против глуфов. Его усилия увенчались успехом, в конце концов даже удалось связаться с домом с помощью местных телепатов. И теперь на Вохлу прибывала дипломатическая миссия от совета мудрых, а Ш'Лим был доставлен на планету для встречи дорогих гостей.

И'ситы не имели определённых пожеланий для церемонии встречи, а потому та должна была пройти по человеческому обычаю. Сейчас бывший навигатор стоял в одном ряду с дипломатами – людьми, а так же их военными. Рядом располагался почетный караул. Ш'Лим едва заметно поморщился. Люди были явно излишне милитаризованной расой. Но и'ситам впрочем именно такие союзники сейчас нужнее всего.

Наконец посланцы Мудрых прибыли. Церимония прошла быстра, а затем всех доставили в загородный дом, где должно было располагаться посольство. Ещё в дороге Ш'Лима засыпал вопросами глава посланцев, первый был о агрессии людей и на человеческом языке звучал бы так:

-Они и правда такие выдающиеся воины?

-Более чем – наклонил голову на бок в утвердительном жесте ответил навигатор – Глуфских десантников они разметали даже не смотря на своё менее эффективное оружие. К тому же люди чрезвычайно живучи, я своими глазами видел, как одному из них отстрелили пол руки, а второму поразили брюшную полость. Второй был по прежнему жив, когда его несли на корабль, а первый и вовсе посидел пару минут, а потом встал, подобрал отстрелянную часть конечности, закрепил на броне и вооружился пистолетом, вместо того чтобы умереть. Да он даже боеспособность полностью не потерял!

-Впечатляет. Хотя отставание в технологиях конечно снижает их ценность в ближайшей перспектике – проговорил посол – Что ты думаешь о них самих и их менталитете?

-Агрессивны и подозрительны, хотя и не лишены своеобразного благородства. По крайней мере нам на помощь бросились без особых раздумий. Но это касается их воинов, с правителями мне пока не приходилось сталкиваться.

-Досадно, но ожидаемо. Что же. Всех спасённых с вашего корабля нам обещают отдать по окончанию переговоров, но я бы предпочел оставить часть из них в составе дипломатической миссии хотя бы на первое время, как имеющих опыт в общении с людьми.

Раздумывал навигатор не долго, это определённо было хорошим шансом заползти ближе к солнцу. Его работа вместе с дипломатами продлилась ещё год. Сначала на Вохле, а затем и на Новом Тайбэе, где собрались представители всех человеческих кланов, которые местные обитатели называли госуларствами. Условия союза устанавливались с большим трудом. Люди не были единой расой, их кланы вели подковёрную борьбу, но это пол беды. В конце концов и'ситов устроил бы и союз с частью государств. Главная проблема была в том, что человечество желало получить новые технологии, а посланец Мудрых резонно опасался их давать. Война с глуфами шла тяжело, но оказаться между ними и ещё одной агрессивной расой, получившей равные технологии, было бы и вовсе кошмаром.

Но в итоге Мудрые дали добро на обмен знаниями. Разумеется не все разработки и'ситов должны были попасть в распоряжение человечества. Решено было предоставить людям лишь чертежи и техкарты для оружия и техники, пригодных для действий на планетах, превосходство в кораблях должно было остаться за старшей расой. Но чем больше Ш'Лим узнавал людей, тем больше опасался последствий даже этого решения.

Правда выбор по видимому отсутствовал. Глуфы продолжали войну и она не становилась для и'ситов успешнее. Технический уровень людей в части вооружения не сильно отставал от расы Ш'Лима, а значит они могли попробовать силой забрать то, что им не пожелают дать в качестве платы за помощь в войне. И это было бы логично со стороны человечества, ведь никто не может утверждать, что после и'ситов враг не примется за людей. Новое оружие было жизненно необходимо для того, чтобы человечество отстояло свою свободу. А как можно доверять союзнику, который не дает тебе сталь нужного?

Но нет худа без добра. Как только люди получили согласие на передачу технологий, их разногласия отошли на второй план. Ведь получить новое оружие могли только те, кто примкнут к союзу. Среди кланов мощно проявились объединительные тенденции. А посланец Мудрых не скрывал довольства. Люди скоро изменят картину наземных сражений и абордажей, а наличие разных кланов даст множество возможностей для дипломатических игр. Превосходство во флоте и возможность поманить кого-то ещё какими-то новыми знаниями открывали большой простор для вариантов.

Ш'Лим правда столь радужных настроений не разделял. Люди не показались ему глупцами, скорее наоборот. А значит они постараются наверстать отставание в технологиях как можно скорее. Что же до клановости и дипломатических игр, то в них всегда играют минимум двое. А если вспомнить, что глуфы тоже могут вмешаться, то ситуация и вовсе смотрелась откровенно опасной.

P.S.

Внимание правильный ответ на предыдущую загадку: ни одного, все ксеносы должны умереть. Любой кадет Схолы Прогениум вам это с радостью подствердит;)

Глава 9

Культура – это приблизительно все то, что делаем мы и чего не делают обезьяны.

Лорд Раглан

Я сидел в десантном отсеке боевой машины пехоты и осматривал наручь брони, а точнее его сервопривод. Эксперименты с псионикой, материалами и механизмами продолжались, а сейчас предстояли практические испытания войной в одной из самых суровых форм. Наш взвод ожидали городские бои.

Надодились мы на планете с заковыристым названием И'Клом'тра, то в переводе на человеческий означает Серый Грунт или что-то вроде того. И'ситский я осваивал, но пока что всех оттенков речи ксеносов, как инопланетян стали называть, ещё не разобрал. Но автопереводчик сглаживал углы. А с названием всё в общем-то было логично, ведь люди с других планет тоже по сути инопланетяне, а просто «чужие» как-то не совсем отражало суть. Винтовка Серёги к примеру тоже для меня чужая, а не моя, но к ксеносам отношения не имеет.

В бой мы шли с старым оружием, заводы нового ещё только разворачивались, а потому ещё не случилось даже пробных партий и их испытаний, а образцы и'ситов не подошли нам из-за разницы в физиологии. Стрелять-то с них было можно, но испытания показали что «своё родное» эффективнее в человеческих руках. Но война была в разгаре и нас сразу решили бросить в бой, чтобы помочь союзничкам удержать хотя бы ключевые миры и нам не пришлось отбивать их, начиная с орбитального десантирования.

Я не мог не чуять здесь стойких запашок говна, который обычно сопровождает политические игры, только не знал на кого больше злится. На и'ситов, которые купили чем-то немедленную поддержку? Или на любимое правительство, которое то ли решило за что-то заплатить нашими жизнями, то ли посчитало нужным вести свои игры, ослабляя политических противников? В общем не имея однозначных ответов, я точил зуб на всех сразу. Правительство у человечества кстати образовалось общее и называлась Лигой Людей, наверно по аналогии с Лигой Наций. Дурацкое название на мой вкус, ведь прошлая Лига облажалась по всем фронтам. Может думали, что снаряд дважды в одну воронку не падает? Чёрт их разберёт. Но организация была в любом случае довольно аморфной. Рулили в ней Славянский союз, от которого мои предки «откачевали» к самому фронтиру, Соединённые государства космоса, представленные более менее объединившимися потомками англосаксов, Небесная народная республика, которая в прошлый период стабильности путей подмяла под себя многих выходцев из Азии, а так же Арабские эмираты, где бал правили мусульмане. Жаль, что пятому места не нашлось, равное деление голосов в Высшем совете Лиги было проблемой. Мелкие игроки следовали в фарватере гигантов и… разумеется их войска поехали на передовую в первую очередь. Вохле и нашему маленькому Союзу в этом плане очень сильно повезло, удалось отделаться всего десятью процентами наличных сил, в которые попал и я.

Но в нашем подразделении настроение, не смотря на ситуацию, было приподнятым. Мы разрослись до роты, костяк которой составил наш взвод. Ксеносов мы уже валили и точно знали, что сможем сделать это снова. А за прошлый раз ещё и получили награды со званиями, так что я обзавёлся второй звездой на погонах и ещё одной на груди. Исключительная ситуация требовала исключительного поощрения для участников. Иначе бы я, как псионик, фиг бы что получил, кроме благодарности в личном деле.

Кроме возможных наград и званий, нас радовало ещё и наличие информации о враге. Мы знали сильные и слабые стороны глуфов, как и их название. Хотя к ним и прилипло прозвище шипорылых. Среди прочего кстати выяснилось, откуда у меня было ощущение физической слабости врага в бою на остатках и'итского корабля. Оказывается Земля была планетой с довольно высокой гравитацией, что и определило физическую силу землян, а так же то, что нас долго никто не колонизировал. В галактике было не так уж и много видов, которым было бы комфортно у нас дома и в окрестностях. Как оказалось, в нашем регионе космоса большая часть планет на комфортном расстоянии от звезд имеют силу тяжести выше средней «по больнице». Собственно и'ситы в нашу сторону бы и не летели, если бы их так конкретно не прижало. Но зато теперь можно было с уверенностью утверждать, что в докосмическую эру нас посещали исследовательские миссии, а рассказы о рептилойдах, эльфах, пёсеглавцах и орках не совсем миф и имеют под собой вполне реальные прототипы. Хотя время и человеческая фантазия многое конечно исказили.

Машина остановилась и наша рота получила от Егорова команду вылезать и двигаться дальше пешкарусом. Всё в общем логично и по уставу, мы достигли города, а в нём бронетехника не особенно полезна и имеет привычку становиться братскими могилами. Пейзаж не радовал. Серая почва была пустынным и жарким промышленным миров. Город, позиции в котором предстояло удержать, а в идеале занять полностью, был центром местной металлургической промышленности. Так что видок и так-то был не очень, а теперь красок добавили обстрелы.

Мы выстроились в походную колонну и начали движение, я из-за своих способностей был в передовом дозоре и внимательно сканировал местность. Мы конечно на подконтрольной нам части города, но лучше перебздеть, чем стать кучей могил. Впрочем дорога до первой точки не принесла неожиданностей, кроме встречи с авиацией противника. Приближение боевой машины врага мы услышали заранее, а потому быстро попрыгали в выбитые окна зданий, вдоль которых шли, так что противопехотные бомбы перепахали улицу зря, а я почувствовал, что дрон широрылых сбили при отходе. Тяжело авиации воевать, когда ПВО работает. Мы же вновь выбрались на свежий воздух и продолжили движение.

Долго ли коротко ли, но вскоре мы достигли передовой, где нам передала позиции союзная рота из Ниппонского содружества, которая отошла чуть в тыл на отдых. Точной даты начала наступления никто не знал, но из-за некоторых признаков я ставил на завтрашнее утро.

Но как выяснилось, не только и'ситы перебросили подкрепления. Наших шипастых друзей в городе набралось порядочно и им не сиделось на заднице ровно. Мы с Егоровым как раз жевали сухпай, прикидывая как и куда нам двигаться вперед, если, а точнее когда дадут такую команду, но нас «рабочий ужин» прервала артподготовка врага, которая почти сразу перешла в контрбатарейную борьбу.

-$#$@ – выразил своё огорчение Серёга.

-Ешь, пока есть возможность, скоро может стать не до того – посочувствовал ему я, отправляя очередную ложку в рот.

-Это уж точно – хмыкнул он – не боишься, что по нам прилетит.

-Мы в подвале, строят тут надёжно – пожал я плечами – К тому же сейчас боги войны уже начинают стрелять друг по другу. Обойдётся.

-Твои слова, да богу в уши.

Вдруг ожила связь, которая в городе неприятно барахлила. Специалисты по радиоэлектронной борьбе не дремали с обеих сторон. Динамик прохрипел:

-Лёд – 7, двигаемся к вам от квадрата 12. Лёд – 7, как слышите?

-Лёд – 7 на волне, слышу вас – ответил свежеиспечённый капитан – Назовитесь!

-Лёд – 7, это ящерица – 9. Двигаемся к вам от квадрата 12.

Я сверился с памятью. Ящерицы были и'ситскими позывными, похоже к нам движется усиление из местных числом в ещё одну роту. С чего бы интересно такой подарок, не тут ли ждут основного удара? Хотя для основного конечно жидковато, одна рода это очень немного. Да и на какого Хуана её перекидывать пока идет обстрел?

Непонятки вскоре разрешились. Рота была не полной, они осуществляли охранение артиллерийской установки рядом с передовой. В общем нет больше орудия, а их отправили на передний край в капитальное здание с крепким подвалом, пока по их расположению ещё разок не отработали. Ребята выглядели потрёпанными, оно и не удивительно. Но зато нашу встречу со стволами наготове восприняли нормально. Диверсанты не дремлют, бдительность никто не отменял.

Оказавшись наконец внутри подвала, командир и'ситов поднял забрало в знак вежливости и представился:

-Лейтенант Ва'Риса.

Мы с Егоровым ответили ему тем же. Точнее ей. Определять пол змееподобных ксеносов было тяжеловато, но тут помогло чисто женское имя лейтенанта. Звание у неё конечно звучало по другому, но автопереводчик свёл всё к привычным мерам и весам. После приветствия капитан поинтересовался:

-Раненные есть?

-Отправлены в тыл – ответила ксенос.

-Хорошо. Влад, укажи им позиции, пока не началось веселье.

-Идём – кивнул я змееподобной и отправился наверх.

Спустя несколько шагов лейтенант спросила:

-Вы правда находите войну весёлой? – и слегка стушевавшись добавила – Извините, если мой вопрос вас оскорбляет.

-На тему вежливости особо не парься, мы в этом плане существа простые. По крайней мере на войне. А войну… Скорее нет, чем да. Хотя наш юмор вероятно со стороны кажется странным. Вот сюда зови своего пулемётчика…

Позиции я указал, а разговор с и'ситкой получился довольно информативным. Оказывается им выдали что-то типа электронной брошюрки с руководством по общению с союзниками. И то ли составители отталкивались от этикета наших дипломатов, то ли от каких-то исторических примеров вроде рыцарей, но получилась она прям бомбезной. Оказывается мы прям раса благородных и куртуазных воинов, но с лютыми тараканами в голове, за оскорбление можем взбелениться не по детски и начать агрессивные действия. Это было забавно. Хотя нам подобное руководство тоже выдавали, но там всё было как-то по проще. Надеюсь не потому, что у нас составители схалтурили.

Впрочем вскоре мысли о подобных вещах вымело из моей головы, началась атака на наши позиции. Уж не знаю, чем там руководствовались командиры противника, возможно считали, что сил у нас тут с гулькин х… нос, но атака пехоты пошла просто одновременно с попытками подавить нас огнем из соседней десятиэтажки метрах в пятистах. Егоров приказал и'ситам отработать по зданию, мы же занялись наступающими.

Пространство между зданиями было завалено обломками какого-то разрушенного строения, шипорылые их худо бедно смогли занять, но потеряли около роты. А потом мы добавили огня из подствольников и начали мешать мыживших с местной бетонной крошкой, пока и'ситы явно выигрывали дуэль с обитателями десятиэтажки.

-Серёга, надо их давить и брать домик, пока сам в руки идёт – сказал я в микрофон, сделав очередной выстрел и меняя позицию.

-Правильно мыслишь – согласился со мной капитан – Щит удержишь?

-Не на всю роту, ну да тут и не надо. Своим взводом обломки дочищу, его если что прикрою. Там накопимся и рванем тем же порядком при поддержке исов – сократил я самоназвание союзников.

-Добро – ответил Егоров.

А я приказал своим бойцам:

-Первый взвод, приготовится к атаке. Берём обломки – спустя несколько секунд ожидания раздался мой крик на волне – Вперёд!

Крикнув, я вместе с бойцами прыгнул из окна. Сила тяжести здесь была на десять с копейками процентов ниже привычной, так что прыжок со второго и третьего этажа не был проблемой для десантников в экзоскелетной броне. А затем мы бодро припустили вперед, бросая на бегу ручные гранаты. Путь до обломков занял буквально несколько десятков секунд, пока остальные бойцы изо всех сил подавляли врага огнём. Первого шипорылого я встрелил уже перемахнув первые бетонные блоки. Враг сидел за одним из них, пережидая огонь и тут же получил короткую очередь почти в упор. Дальше так и пошло. Глуфы значительно проигрывали в скорости реакции даже обычным тренированным людям, псионику тем более, а потому умирали. Хотя парочка опасных для меня моментов всё же случилась. Но повезло отделаться лёгким испугом.

Вскоре обломки были зачищены, раненых оказалось всего двое, ещё один десантник погиб, достали с десятиэтажки. Не повезло. Но война дело такое, без потерь не проходит. Теперь уже мы насели, подавляя здание огнем, благо подствольные гранатометы уже доставали, а наши товарищи повзводно присоединялись к нам.

Много времени это не заняло, а затем я снова повёл свой взвод вперёд, но на этот раз мы побежали под прикрытием псионического щита сплочённой группой. В любом ином случае двигаться по полю боя плечом к плечу было бы глупо, но так единственно разумно. Чем сильнее растягивается щит, тем он более хрупок и ненадёжен.

Вновь на бегу мы метнули гранаты, а потом начали запрыгивать в окна второго этажа. На первом я опасался растяжек и прочих неприятных сюрпризов. Вскоре такие будут появляться и на вторых этажах, но пока шипорылые не привыкли к возможностям землян надо пользоваться.

Началась зачистка здания. Мы свято блюли догму о том, что в помещение заходит граната, оставляя чеку бойцу на память. Глуфы такого напора не ожидали и по-первости были даже как-то растеряны. Прийти в себя мы им не дали, вычистив раньше всей ротой. Причем это было крайне своевременно, по обломкам между двумя уцелевшими зданиями ударила вражеская артиллерия, видимо успели шипастенькие вызвать. Вовремя парни к нам присоединились, что и говорить.

Проверив здание, Егоров доложился об успехе и о том, что мы уже ведем перестрелку со следующим домом, где засели глуфы. В ответ получил похвалу и обещание прислать подкрепление.

Минут через двадцать в предыдущее занятое нами здание переместились ещё какие-то потомки японцев, а к нам перебоалась рота Ва'Рисы и швейцарцы во главе с капитаном Крамером. Выглядел этот здоровый мужик представительно, антуража добавляла роспись брони, не портящая камуфляж своими тонкими линиями, которые можно было разглядеть только вблизи.

-Привет папским гвардейцам – проговорил я, пожимая его руки.

-Здорово схизматики – пробасил он – Слышал вы решили тут одни в атаку ходить?

-Ну не совсем одни, союзники прикрывали – проговорил Серёга, тоже пожимая руку швейцарцу.

-Потери? – спросил он.

-Четыре убитых, дюжина раненых, но семь из них остались в строю, только пятеро в госпиталь поехали – хмыкнул капитан – Могло быть хуже.

-А пленные? – спросила и'ситка.

Мы с Серёгой переглянулись. Задачи брать кого-то в плен не стояло, тут генералов и прочих секретоносителей быть в принципе не могло. А что до обычных солдат, то всем ещё в учебке вбивается в голову простая истинна «В спину только мертвые не стреляют». Так что пленных не было.

-Все враги приняли смерть воинов, не сдался никто – ответил я, понятуя брошюрку ксеносов – А вам кто-то живой был обязательно нужен?

Лейтенант как-то слегка растерялась от встречного вопроса, если я правильно понял выражение её чешуйчатого лица. А через секунду проговорила:

-Нет, но… А вы им вообще сдаваться предлагали?

Тут плечами пожал уже Серёга:

-А надо было?

Я смотрел и видел явное непонимание двух культур. Для нас было естественно давить противника как можно быстрее, пользуясь благоприятной тактической ситуацией, а не пытаться вступать в какие-то переговоры, предлагая сдачу в плен. А вот и'ситы похоже имели свой взгляд на этот вопрос. Перед союзником было даже немного неудобно. Хотя и не слишком, жизни боевых товарищей мне куда дороже подобных глупостей. Но ситуацию спасать было надо, а потому я снова попытался прикрыться человеческими «тараканами в голове» и спросил:

-Просто как-то это не правильно, самим позорную сдачу в плен предлагать…

-Если предлагать будете не вы, вас это не оскорбит? – уточнила лейтенант.

-Не в коей мере – ответил я – Ваше командование может хоть всем ши.. глуфам в городе предложить сложить оружие, снять броню и выходить сдаваться с поднятыми руками.

-Хорошо, я вас поняла – проговорила Ва'Риса и отправилась пытаться связаться с командованием.

Мы же быстро попытались связаться уже с нашими командирами и обрисовать ситуацию. Из-за проблем со связью получилось не сразу, но получилось. Егоров удостоился ещё одной благодарности за четкое соблюдение инструкции о взаимодействии с союзниками и за своевременный доклад. Через несколько минут швейцарский капитан получил уточнение к инструкции по поведению. Сводилось оно к тому, что надо играть в благородство и официально заявлять, что плен и призывы к сдачи вообще-то дело не красивое. А уж самим сдаваться, кстати говоря, вовсе страшный позор. Впрочем никто из нас туда не рвался, а то препарируют ещё ученые ксеносов на разделочном столе… Так себе перспектива.

А вскоре на открытой волне на глуфском языке пошла передача из-за которой я уверовал в чувство юмора командиров. Начиналась она с диких извинений, что такой позор предлагается вместо благородной смерти воинов. Но таки предлагала сдавать оружие, снимать броню и исподнее, а потом выходить с поднятыми руками. И заканчивалась тоже извинениями. Видимо в штабе наши старшие офицеры накрутили и'ситов несколько сильнее, чем мы лейтенанта.

Впрочем это было лирикой. Пользуясь возросшей огневой мощью, мы начали давить ещё один дом. Правда в этот раз потери оказались больше, ведь подходящего укрытия на пол пути не случилось, а больше взвода я прикрыть щитом не мог. Отхватили и швейцарцы. Но всё же девять убитых и два десятка раненых весьма скромная цена за ещё две уничтоженные роты противника. Пленных вновь не было, без исподнего, но с поднятыми руками мы и в этот раз никого не встретили, чему лейтенант ксеносов кажется огорчилась.

После штурма правда пришлось отсидеться в подвале, по нам поработала артиллерия противника. К счастью легкая, так что обошлось без безвозвратных потерь. Пока сидели, общались и налаживали взаимодействие. Швейцарцы оказались ребятами стойкими, а главное компанейскими. Увидев кресты и прочею атрибутику я ожидал некоторой отмороженности и религиозного фанатизма, но всё это оказалось скорее данью традиции. Хотя Папа римский у них на планете есть. Первый после гибели Земли завёлся, приняв титул и прыгнул сразу из епископов на самый верх. Но сидел довольно тихо и забористым опиумом народ кормил не слишком активно, не претендуя на светскую власть и прочее.

Повезло и слава богу. Ещё не хватало и'ситам объяснять, что у нас тут кроме прочего идет мероприятие типоразмера «крестовый поход», а потому всех пленных надо будет сжечь, как еретиков, чертей, пособников дьявола, нужное подчеркнуть. Примут нас ещё за больных на всю голову чудовищ и сами к шипорылым побегут сдаваться от таких союзничков по дальше. Оно нам надо?

Бои с переменным успехом продолжались до наступления темноты, дальше командование наконец решило дать нам передышку и отвело на отдых. Мы расположились в очередном подвале, выставили часовых и стали располагаться спать, в основном не снимая брони. Дрыхнуть в ней кстати было на удивление удобно, не говоря о том, что значительно безопаснее.

Раненых у нас по итогу дня оказалось половина личного состава, но в основном легко. Так что завтра большинство продолжит бой, заменив повреждённые элементы бронекостюмов и полежав обмазавшись заживляющей мазью. Самым распространённым ранением был ожог из-за попаданий по касательной. Прямые попадания к сожалению вели либо к смерти либо к увечью, исключения были редки.

И'ситы правда на наших раненых смотрели только что не квадратными глазами. Как выяснилось для их расы потеря конечности или даже кисти руки ведёт к практически неминуемой смерти от болевого шока. Даром что на рептилий похожи, но конечностей не отращивают, а очень даже наоборот. Человек же скроен и сшит по крепче. Оружие шипорылых прижигает место, где отстрелило часть конечности, не давая истечь кровью. Герметизирующая пена, которую в таком случае броня выпускает для остановки кровотечения, служит лишь для защиты от внешней среды и обеззараживания. Для полного счастья организм человека получает конский заряд адреналина, а доспех к нему добавляет и ещё кое что с помощью автоинъектора. И в результате наш солдат вполне может свалить на своих двоих в укрытие, если досталось руке. Ну или оползти, если пострадала нога. А в исключительных случаях и вовсе продолжить вести огонь. Жить захочешь и не так извернёшься. Если конечно сходу сознание не потерять, что к сожалению тоже случается.

Реакция ксеносов на нас и нашу живучесть была бы забавна, если бы не их собственные потери. Было очень грустно видеть, как твой союзник умирает от ранений. Ещё печальнее было смотреть на Ва'Рису, по которой кажется била каждая смерть её подчинённого. Всё таки мы, люди, на потери смотрели проще даже не смотря на то, что и для нашей роты и для швейцарцев это был по сути первый бой. Да больно, да обидно, да страшно умереть самому, но мы побеждали, а враги умирали в гораздо больших количествах. И это не давало упасть нашему боевому духу. С и'ситами было по другому. Такие уж у нас культурные различия. Или биологические с психологическими, поди разбери.

Глава 10

Космонавтика имеет безграничное будущее, и ее перспективы беспредельны, как сама Вселенная.

Сергей Павлович Королёв.

Поговорка о том, что утро вечера мудренее работает не всегда, могу утверждать об этом со всей уверенностью. Прилива мудрости и просветления у нас не случилось, но зато был ранний подъём по тревоге, который не дал нормально поспать. Ну насколько о здоровом сне вообще можно говорить в городе, за который идут уличные бои.

Как выяснилось, шипорылые решили снизить напор работы артиллерии наших союзников отправили диверсантов порезвиться. Отработали они с переменным успехом, но кровь богам войны попортили. Сейчас одна из диверсионных групп врага отходила к линии фронта, после того как подорвала артиллерийскую установку и'ситов. Глупое решение на мой взгляд, я бы попытался умотать в противоположную сторону. Но глуфы пошли по самому очевидному пути по каким-то своим резонам.

Нас же командиры бросили на перехват этих милых ребят. Не самое лучшее решение проблемы, всё таки потрёпанное подразделение потерявшее значительную часть личного состава. Но только в сказках у командиров бойцы сидят и пинают куи во время активных боёв. Все заняты делом или пытаются урвать несколько часов сна, прежде чем снова впрягаться в работу и рисковать своей шкурой. Так что с отдыха выдернули ближайших солдат и отправили выполнять боевую задачу.

В спину диверсантам сейчас дышали и'ситы, а нас отправили организовать заслон, чтобы раздавить врага как между молотом и наковальней. Пришлось оставить раненых и нескольких часовых с ящерицей – 12 Ва'Рисы и быстро шевелить булками. Пройти шипорылые могли в ограниченном числе мест ни на кого не нарвавшись, я со своим взводом перекрыл одно из них. Не самое удобное, не самое очевидное, на не самом коротком маршруте. Но и не самое поганое. В общем на месте врага я бы пошёл именно здесь, а потому выпросил у Егорова позицию. Конечно мне за такое ещё одну медаль не нарисуют, но вот парням может чего и перепадёт. А риск… Это псиоников никто не спрашивает, остальные в армии сугубо добровольно и идут на встречу опасности по велению души. Рисковать это их работа.

Расположились мы в доме, с которого хорошо просматривались развалины и улица, где могла пройти диверсионная группа. В самих развалинах даже успели разместить несколько сюрпризов на случай, если противника не удастся выбить сразу внезапной атакой и он попытается там укрыться.

В окнах по понятным причинам никто не маячил, сидели в глубине здания, наша штатная снайперская пара вела наблюдение. Я же с предельной осторожностью следил за окрестностями с помощью псионики. Сидеть в засаде и не дать себя заметить раньше времени это своего рода искусство. И очень многие из тех, кто им не овладел уже никому не смогут рассказать о своих ошибках. Сканировать окружающее пространство псионикой так, чтобы коллега по ту сторону баррикад не заметил, тоже дело не из простых. А о возможной встречи с другим псиоником я никогда не забывал. Особенно сейчас, потому что среди диверсантов он может оказаться с гораздо большей вероятностью, чем в обычном линейном подразделении глуфов.

В своих предположениях я не ошибся. Вскоре удалось «нащупать» своим восприятием передовой дозор врага, состоящий из двух бойцов. К основному подразделению не полез, чтобы не спалиться. Была конечно вероятность, что враг разделился и выходит так, но я в неё не очень верил. Приятно было не ошибиться и вновь. Вскоре снайпер – наблюдатель сообщил сначала о передовом дозоре, затем о основной группе из пяти ксеносов, а потом о тыловом охранении из ещё двух шипорылых.

Передовой дозор мы пропустили немного вперед, оставляя их на совести снайпера. Дождались пока основная группа окажется в максимально удобном для нас месте, а затем открыли огонь. И псионик у этих уродов таки нашёлся! Он поднял щит и группа ломанулась в развалины из под огня. Тут нам повезло, шли они кучно, чтобы мой коллега не растягивал щит, ослабляя его прочность и оказались достаточно близко к одному из наших сюрпризов. Рванул он знатно. Псионик похоже всё таки почувствовал опасность в последний момент и сосредоточил щит на себе любимом. Предсказуемо товарищи его козлом назвать не успели, взрыв и наши выстрелы времени на это не оставили. А вот мой коллега выжил и нырнул в укрытие.

Времени на то, чтобы прийти в себя ему решил не давать. А то выберет удачную позицию и выкуривай его потом. Я спрыгнул с третьего этажа, не желая терять секунды. Приводы экзоскетела протестующе взвыли от предельной нагрузки. Но работать на износ им пришлось и дальше, потому что я понёсся вперёд не жалея сил. Сто метров для тренированного человека дистанция очень короткая, для псионика в броне тем более. Не прошло и десяти секунд, как я оказался в развалинах.

Враг нашелся почти сразу и едва не сделал в моей тушке несколько лишних дырок, пришлось падать на землю, пропуская выстрелы над собой. Своей очередью из положения лёжа я в противника попал, но он не впечатлился, щит поглотил выстрелы. А мне пришлось резко перекатываться, чтобы выжить. В то место, где я только что был ударили сгустки энергии. Я вскочил на ноги и поступил не слишком по умному. Вообще говорят, что для вступления в ближний бой десантник должен сначала потерять всё своё оружие, а потом встретить такого же раздолбая. Но именно ближний бой я противнику и навязал, пользуясь тем, что между нами была всего пара шагов, а враг сосредоточил щит совсем уж близко к своему телу, выставив ствол оружия за его пределы. За этот самый ствол я и схватил и дернул что было сил. Шипорылый от такого манёвра удивился настолько, что не удержал винтовку и она оказалась в моих руках, а сам глуф сделал непроизвольный шаг вперёд. Я же не рассуждал, а воспользовался тем, что приклад винтовки всё ещё был с внутренней стороны щита и вдарил им в лоб врагу. Сознание он не потерял, но от силы удара упал. Я же развернул винтовку и нажал на курок. Без всякого результата, млять! На инструктаже говорили, что у врагов исчезающе редко бывают винтовки с системами верификации. И конечно же исчезающе редкая пушка должна была оказаться у псионика – диверсанта. Мне стоило догадаться! Но задним умом все крепки.

Враг же, пока я жевал сопли и мысленно матерился, начал садиться и доставать из кобуры пистолет. По прежнему не желая проверять, на что способно оружие чужого псионика против моего щита, я сорвал с пояса гранату, кинул её к врагу, а сам рыбкой нырнул за ближайший обломок бетона, бросив там наконец бесполезную винтовку. Когда наследница «лимонки» рванула, я выглянул из-за укрытия, уже зная, что увижу.

Шипорылый псионик умер, его смерть я почувствовал. Видимо удар по голове в шлеме сбил ему концентрацию, щит не защитил, да и на самом псионике видимо что-то сдетанировало. Передо мной был труп без но и части живота. Ну и земля ему стекловатой. Я поморщился. Меня бетон спас, но не смотря уже на мой навороченный шлем уши всё таки заложило, приятного в этом было мало. Но зато я жив. Жив! Меня аж пробрало на нервный смех. Ушки, млять, болят! Сам бы мог так же по кускам тут валяться, по краю прошёл.

Я ещё раз ухмыльнулся и связался с подчинёнными. Пока мы работали с основной группой, снайпер благополучно решил вопрос с передовым дозором. Тыловое охранение поняло, что их товарищи попали в беду и попытались прийти на помощь, но не преуспели. В этот раз остаться без пленных было всё таки жаль, диверсанты могли бы быть ценными источниками информации. Но не повезло, бывает. Я повесил трофейную винтовку на труп, схватил ладонь мертвеца и потащил его из развалин, к дороге. Может хоть оружие с остатками брони псионика окажутся полезными нашим яйцеголовым? Заодно связался с Егоровым:

-Лёд – 7, это единичка. Дело сделано. Как слышишь?

-Слышу хорошо. Потери?

-Обошлось. Есть интересный трофей, надо бы забрать.

-Понял – ответил Егоров, а через минуту связался со мной снова – Единичка, это лёд – 7. Жди коробочку, будет через пятнадцать минут.

-Понял – ответил я, затаскивая труп в дом.

В означенное время прибыл бтр, куда мы сгрузили добычу, одновременно нарисовались и и'ситы, которые преследовали диверсантов, но немного отстали. Зрелище трупа без задницы оказалось для них не очень аппетитным, но командир союзников подошёл по ближе и представившись поинтересовался:

-Много он ваших успел убить?

-Ни одного – пожал я плечами – Повезло.

-Это не везение – медленно проговорил и'сит – Это что-то запредельное. Псионики глуфов очень опасны.

-Ну парень был крепкий, но прям очень… Не сказал бы. Но против таких надо что-то противотанковое иметь, уж больно у него щит был крепкий.

-Так чем вы его? Гранатами?

-Гранатой. Правда перед этим в лоб пришлось дать, чтоб не убежал – хмыкнул я.

-Вы не перестаёте удивлять – ответил на это змееподобный ксенос и отправился к своим. Чего он подходил, я так и не понял. Посочувствовать потерям хотел?

Для меня же в тот день война не продолжилась, вызвали в штаб. Пришлось писать отчёт по итогам моего первого столкновения с псиоником противника. За на следующий началась мясорубка. Шипорылые бросили в бой свежие силы и мы были вынуждены перейти от наступления к обороне. Бодания за город длилось в итоге почти месяц. Но победа осталась за союзом и'ситов и людей. К моему удивлению в конце шипорылые в точности выполнили все требования по сдаче в плен, что стало причиной для множества не хитрых солдатских шуточек.

Нам же перепало радостей за диверсантов, трофеи и прочие успехи. Егоров обзавёлся медалью за отвагу, многие солдаты и сержанты тоже получили награды. Мне пришлось довольствоваться благодарностями. Хорошо хоть письменными и с занесением в личное дело, а не просто похвалой на словах.

В следующем же городе повоевать мне не пришлось. Меня вызвали в штаб и сделали предложение от которого я не смог отказаться. Хотя надо сказать и не хотел, уж больно заманчивые перспективы за ним маячили.

Глава 11

Стая уважает силу, а не логические аргументы.

Дмитрий Глуховский.

Я сидел в столовой и наслаждался наваристым борщём, когда услышал голос:

-Ооо, знакомые всё лица!

Повернувшись, я ответил:

-Здорово, Глеб. Никак начальство нашло ещё один способ убрать тебя с глаз долой?

-Ага – проговорил особист, садясь напротив меня и ставя поднос с едой – Ну да первую солдатскую заповедь ты знаешь.

-От них по дальше, к еде по ближе. Известно хоть что-то о бубенях, в которые отправляют?

-Мне-то откуда?

-Ну а кто из нас особист? – тоже ответил вопросом на вопрос я.

-Ну вообще мутно там всё, тумана нагнали здорово, но я так понял, полетим мы на какую-то местную Тортугу.

-О как… Не верят у нас, что на фронтир что-то перепадёт и решили сами подсуетиться?

-Похоже на то. Хотя я тоже не верю. Заводы ставят в развитых государствах да и те только на пехотное оружие ориентированы.

-Ожидаемо. Ещё знакомых встречал?

-Пока нет.

На том разговор как-то подувял и мы принялись за еду. Находились мы на орбитальном терминале и ожидали полного сбора команды. Но теперь по крайней мере стало понятно куда меня сагитировала разведка для силового обеспечения. Технологиями союзнички делились не охотно и ограничивали их тем, что может пригодится для боёв на поверхности планет. А вот с новыми кораблями и чем-то полезным в гражданском хозяйстве дело обстояло туго. Могу понять наших чешуйчатых друзей, в любом союзе есть ведущие и есть ведомые, и'ситы не хотят излишнего усиления человечества. Конечно наши учёные и инженеры сейчас ломают головы над тем что получили и думают, как ещё всё это добро можно приспособить, но то дело не одного года. Да и давали нам всё осмотрительно, не дураки же. Впрочем Вохле и ближайшим планетам от этого в любом случае почти ничего не перепало. Наш скромный союз близко к фронту и может стать целью шипорылых, стрёмно в таких условиях серьёзные производства разворачивать. Если от официальной версии отталкиваться. Если не от официальной, то Славянский союз, наглосаксы и китайцы подмяли под себя всё что смогли, а более слабым игрокам упали крошки с барского стола. На Вохле к примеру сейчас начинают делать бронепластины нового типа для пехотных доспехов и это ещё очень круто. За успех при первом контакте поощерили, благодетили, мля. Так что «союз фронтира» решил решил покрутиться сам, чтобы получить какие-то конкурентные преимущества. А я уже прикидывал, как покрутится мне самому, чтобы жилось веселее и дышалось свободнее.

Когда народ собрался, начались инструктажи и изучение информации о месте, где нам придётся действовать. Оказалось, что про Тортугу Свиридов всё таки преувеличил. Мутные дела на луне под названием Кломари делались, но вот именно с пиратством как-то не особенно срослось. Корабли летали через подпространство, где было невозможно их перехватить, а потому о корсарах на торговых маршрутах говорить не приходилось. Зато в космосе были просто бандиты, наёмники, контрабандисты и торговцы оружием. Услуги этих милых разумных пользовались спросом. Всегда есть те, кто готов заплатить за налёт на добывающий завод конкурента. Или за ввоз чего-то запрещённого на планету кораблём более развитой расы, который не отследит ни один местный радар. Не говоря уже о покупках технологий и оружия. И то и другое всегда в цене, особенно неофициально. Что-то новое и передовое развитые расы конечно не продадут, но что для них позавчерашний день, то на окраине галактики лютая вундервафля.

Всего наша сборная солянка составляла две с лишним сотни человек, плюс экипаж крейсера Красный. Бойцов набралась полная рота, остальные были особистами или учёными. Должен же кто-то на месте пытаться разбираться, что нам стоит брать, а что бессмысленная трата ресурсов? О деньгах вопрос не стоял, наша валюта была никому не интересна за пределами человеческих миров. Потому трюм Красного был забит всем, чем только можно от редкоземельных металлов до живых коров. Информация о нашем месте назначения была довольно смутной, спрос предстояло изучать по прибытию. Будет довольно обидно, если окажется, что неотёсанные варвары ничего не могут предложить выслкокультурным ксеносам… И мы вернёмся не солоно хлебавши. Хотя последнее вряд ли. Я скорее поверю, что нас отправят присоединиться к какому-нибудь налету в качестве пушечного мяса, чтобы заработать хоть немного местных денег. Суровая необходимость диктует суровые решения. К тому же крайне интересно, что же такого пришлось сделать нашей разведке, чтобы вообще узнать о нашем пункте назначения. Вряд ли и'ситы поделились информацией добровольно.

Перелёт был долгим и занял три месяца. Оставалось радоваться, что я не навигатор и не схожу с ума, ведя корабль черт знает куда. Воевать оно всё таки как-то проще. Зато перезнакомился со всеми вокруг, времени хватило. Нашей ротой охраны командовал капитан Шолохов. Мужик невысокого роста, но крепко сбитый. Товарищ он был суровый и тоже успел повоевать против шипорылых. Кроме меня в охране было три псионика, по одному на взвод. Два моих соотечественника не сильно старше меня, братья близнецы Семёновы, светловолосые ребята среднего роста с правильными чертами лица. И кореянка Ким Лин с Вохлы – три. Миниатюрная темноволосая девушка лет двадцати пяти. Несколько субтильного телосложения, но не могу сказать, что это её портило.

В полёте время текло не быстро, тренировки съедали его не целиком, а потому я решил попробовать по подбивать к Лин клинья и однажды вечером поймал её на ужине. Просто подошел со своим подносом к её столу и поинтересовался:

-Луноликая позволит к ней присоединиться?

Она молча кивнула и продолжила есть, а я приземлившись продолжил:

-Лин, чем ты занята сегодня вечером?

От еды ока наконец оторвалась и соизволила посмотреть на меня, после чего ответила:

-Медитирую, Влад. А к чему такой вопрос?

-Хочу присоединиться, говорят у вас есть интересные национальные методики. К тому же вместе веселей – улыбнулся я.

-Сидеть вечерами и не шевелиться? – слегка прищурилась она.

-Как не странно да. Хотя и пообщался бы я тоже с огромным удовольствием.

-Ну заходи – пожала она плечами и снова вернулась к еде.

Разговорить её на отвлечённые темы не получилось, но зато о псионике и медитациях общаться она оказалась готова. Тоже конечно неплохо, но всё же немного обидно, когда молодая девушка готова с тобой говорить только о работе, а о прочем ни-ни. Правда большинству из нас свойственна нелюдимость, так что к такому повороту событий я был готов. А потому ехал не спеша. Ходил вечерами к Ли, общался, перенимая чужой опыт, делился своим, медитировал и лишнего себе не позволял. Мало по малу это начало давать свои плоды, к концу перелёта мы начали играть в го, девушка уже худо бедно быласогласна на ничего не значащие разговоры и не замыкалась от проскакивающих иногда комплиментов. Вода камень точит.

Но всё заканчивается, подошел к концу и перелет. Мы вышли в обычный космос. Кломари был луной газового гиганта, лишенной атмосферы и изъеденной шахтами под поверхностью. Воздух в этих шахтах был, но люди им могли дышать с трудом и не более нескольких часов без проблем со здоровьем, состав больше подходил для владельцев этого космического булыжника, а не гостей. А потому остальные расы носили как минимум дыхательные аппараты, а как максимум скафандры. Что одним комфортная среда, то некоторым другим смертельная опасность.

В переговорах с диспетчером на и'ситском, который был в местной базе данных, я не участвовал, сидя в десантном шаттле на своём штатном месте. К счастью всё прошло неплохо, нам предоставили ангар для стоянки нашей примитивной колымаги. Как потом рассказал Глеб, расплатиться удалось палладием.

Когда корабль приземлился, гермоворота закрылись и в ангар подали воздух. Можно было получить состав идентичный земному в лучшие времена, но полковник Курбатов, бывший руководителем миссии предпочел сэкономить и взял стандартный вариант. Так что спать без доспехов или дыхательных масок мы имели возможность только на корабле. Фактор неприятный, но не смертельный. Каюты чай вполне комфортны, корабельная броня надёжна, а снаружи мы только в полной выкладке будем. Остальные же привыкнут, не переломятся.

Выбравшись из чрева крейсера, мы тут же начали обустраивать посты охраны и огневые точки. Наличие целого боевого корабля в ангаре это хорошо, только вот стрельба из его орудий здесь строжайше запрещена. Даже из маломощных спарок ближней обороны, созданных чтобы сбивать ракеты на ближней дистанции. Так что мы устанавливали станкачи с зенитками и прочие приятные вещи на случай визитов каких-нибудь мутных гостей.

Как выяснилось, в это же время Глеб с коллегами сели за терминалы, начав изучать местную сеть на предмет обстановки, обычаев и неписанных правил. Кроме тех, что нам сообщили диспетчеры. Ход оказался разумным, законы законами, а понятия понятиями.

Планетоидом владел один из кланов расы влиенов, насекомоподобных существ из внутренних миров, которые стригли тут проценты со сделок и следили за порядком. Вторым они занимались, по моему скромному мнению, хр#ново, в чем мы убедились уже сегодня.

После нашего прибытия в ангар постучались парочка ксеносов, активно переругивающихся между собой. Как оказалось это местные дельцы, которые как раз и специализировались на помощи «новичкам». Разумеется не бесплатно, а тоже за процент от их сделок. Причем договор заключали сразу на пять с лишним лет. Все понимали, что мы разберёмся в местной кухне раньше, но было бесспорным и то, что на первых парах нам нужны гиды. На одной информации из сети далеко не уедешь. Не в таких местах уж точно.

Пока начальство вело переговоры, пытаясь сбить цены в счёт конкурентных разборок двух синекожих типов разных рас, перед створками ангара нарисовалась мутная компания из ещё пяти гуманоидов крепкого телосложения. Если первые визитеры были ростом немного выше людей, то эти оказались слегка ниже и имели по четыре руки.

Мой взвод как раз закончил с огневыми точками, к чему я приложил руки, а точнее телекинез. А потому нас тут же выставили часовыми у дверей в коридоры планетоида и честь присутствовать при переговорах досталась мне. Лейтенант из СБ поинтересовался у гостей целью визита, пользуясь экраном терминала и ему сообщили, что пришли собирать плату за стоянку. Связавшись с начальством, лейтенант передал информацию, через минуту поступил приказ впустить этих деятелей и валить их наглухо. Оказалось, что местная шпана здесь офигивает. Хорошо хоть у нас уже были два местных коммерсанта, которые объяснили ситуацию, а нам не пришлось расставаться с палладием за здорово живёшь.

Дверь открылась, ребята в броне, видавшей лучшие дни, зашли. Мы держали оружие в походном положении, как и они. А когда ксеносы приблизились, выхватили виброножи и загнали их в шейные горжеты гостей до того, как те успели оказать сопротивление. Кровь у них оказалась розовой. А я выдохнул с облегчением.

Боевой вибронож штука хорошая, но бронекостюмчики были неизвестных типов, о их прочности мы ничего не знали. Запасным планом на самый крайний случай была зенитка, направленная на нас. Если бы в ближнем бою ничего не получилось, а винтовки не дали результатов, пришлось бы разрывать дистанцию и надеяться, что свои не зацепят. Против снарядов спаренного скорострельного орудия ни одна броня не спасет. Не пробьёт, так за счет кинетической энергии всё внутри уделает. Но свезло, обошлось без крайних мер.

А через пять минут в сопровождении одного из гостей внутрь коридора двинулся взвод Ким. Второй коммерсант просто удалился. Наши же пошли заглянуть на малину шпаны с ответным визитом вежливости. Похоже Курбатов решил сразу начать зарабатывать людям репутацию, чтобы она потом начала работать на нас. Я бы даже одобрил решение начальства, себя надо сразу ставить в таких местах в правильном свете. Покажешься слабым, каждый будет норовить на тебе прокатиться. Только вот это по людским меркам правильно, а что подумают ксеносы чёрт его знает. Могут конечно и зачатки уважения появится, а могу не пожелать вести дела с опасными и агрессивными полуживотными. К тому же я волновался за Ли.

От волнения меня даже не избавило прибытие представителей местных хозяев за палладием. Хорошо хоть эти сборщики дани были настоящими.

Глава 12

Virtus et Honestas.

Сила и честь.

Девиз приписывается римским гладиаторам.

Боль. Мышцы скручивают спазмы. Кожа горит огнём и обугливается. Из глотки рвётся сдавленный рык, на большее ни её ни лёгких не хватает. Ещё шаг. И я с тем же рычанием вскакиваю с койки, едва не ударившись головой о потолок. Опять этот сон. Кошмары начались после схватки с псиоником на той богом забытой планете ящериц и приходили всё чаще. Я сделал несколько шагов до санузла и открыл холодную воду, чтобы умыть лицо. Время к утру, спать уже не лягу, нет смысла.

В дверь моей каюты постучали. Я лёгким волевым усилием разблокировал замок и крикнул:

-Открыто!

Ли открыла дверь, зашла в моё жилище и проговорила:

-Ты опять просиял. Снова кошмар?

-И тебе доброго утра. Да, доспать не удалось.

-Об этом стоит сообщить – произнесла она.

-Стоило бы, будь опасность. Но у меня непроизвольная псионическая активность уходит в мышцы, так что всё нормально.

Мы уже не первый раз вели этот разговор. Псионики представляют угрозу для окружающих, когда не контролируют свои способности. Во сне с этим делом сложно. Но как и в первый раз, когда я черпнул энергии имматериума, сила переходила в подпитку тела. Выработанный долгой практикой рефлекс. К тому же я как-то успел стерпеться со своей проблемой, а потому сиял силой в восприятии коллег с каждым разом всё меньше. Из-за этого Ли уступала, вместо того чтобы сдать меня. Как и два брата акробата. Остальные же и вовсе ничего не замечали.

-Надеюсь, что так – слегка склонила Ким голову на бок - И тебе не приснится что-то новое.

-Ну а я как раз надеюсь на сны по приятнее – слегка улыбнулся я и решил перевести тему – Как на счет сходить в город сегодня, раз мы оба без дежурств? На арене анонсировали новые бои.

-Я подумаю. А пока пойду попробую доспать – ответила девушка и ушла.

На космическом булыжнике мы жили уже пятый месяц и успели тут обвыкнуться, а командование не спешило нас менять. Работает – не трогай. Хе-хе. Вообще мне здесь, в многообразии видов, было вполне комфортно, хотя я и не забывал, что ксеносы есть ксеносы.

Угнездились мы здесь плотно, местной шпане по шапке дали, к серьёзным разумным не лезли и собирали информацию. Кто-то через сеть, а кто-то в самом Кломари. Я вообще потихоньку начал подозревать, что не смотря на всю разницу в генах и внешнем виде, у большинства рас галактики был некий единый корень или автор. Трудно объяснить чем-то иным то, что чаще всего встречается гуманоидная форма разумных, а в кабаках и притонах можно узнать то, что никогда не найдёшь в сети. Бои меня и вовсе порадовали до глубины души. Не очень приятно считать себя представителем глубоко больного на голову вида, у которого есть нездоровые игры, где два его представителя выходят на огороженную площадку и делают друг другу больно, пока один из них не потеряет сознание, не получит травму или игровое время просто не кончится. Я уж про более древние варианты молчу, которые в древнем Риме до смертельного исхода могли доходить. Но оказалось, что не мы одни таки, есть у нас братья по разуму. И на Кломари есть арена, где представители разных разумных и не очень видов лупят друг друга на потеху публики. Иногда даже оружием. Большинство разумных рас подобное конечно страшно осуждает и держит под запретом… А потому их представители ездят в подобные места, чтобы взглянуть на чужую боль. Я правда такими глубокими размышлениями не злоупотреблял, мне на схватки хороших бойцов посмотреть было просто приятно. К чему бороться со своей природой, если в ней нет ничего плохого?

Ким в этом плане с собой тоже не воевала. Хорошей рукопашнице было интересно смотреть на бойцов разных видов и школ. К тому же как выяснилось, она была ещё и фехтовальщицей. Узнав об этом, я развел её и на занятия с мечом. Преподавателем она оказалась хорошим, а потому я освоился с хвандо поразительно быстро. Движения давались мне легко, а клинок периода Чосон быстро стал продолжением моей руки.

Жаль, но освоить саму Ли всё никак не удавалось. Она была готова общаться и проводить время вместе, ей было интересно со мной. Когда я в лоб сказал, что она мне нравится и я хочу быть с ней, она ответила взаимностью, но попросила подождать, чтобы разобраться в себе. И вот уже несколько месяцев разбиралась. Да, псионики не любят кого-либо к себе подпускать. Ну а я не передавливал и ждал. Тут лучше не ошибаться с резкими движениями, а то сапёру позавидуешь. Обиженные женщины опасны, а уж когда они с сверхъестественными способностями и боевыми навыками это вообще абзац. Но это мне и нравилось, своего рода осторожная и рискованная охота.

День прошел в тренировках и занятиях. Надежды на получение диплома о высшем образовании я не оставил, потому грыз гранит науки, а заодно додалбывал учёных, которых нам выдали в нагрузку, по различным вопросам. В консультациях мне не отказывали. В основном правда потому что побаивались из-за моей сути и пожалуй немного внешнего вида. Для интеллигентов псионик и здоровый десантник в одном флаконе – это сочетание вызывающее тревогу. Меня это слегка забавляло, но намеренно на нервы я никому не действовал. Хотя иногда хотелось. Не самое конструктивное желание, но кто из нас святой?

Ближе к вечеру я нашёл Ли в её каюте, когда она заканчивала прихорашиваться. Всё таки девочки такие девочки. Пусть даже они такие необычные, а идём мы не на свидание, а в первую очередь с целью сбора информации в «городе». Иначе бы нам ни увольнительной не обломилось, ни местных денежных знаков никто не выдал. Хорошо хоть не в боевых экзоскилетах и в полной выкладке ходим в последнее время по просьбе местных властей, а просто в комбезах от них без приводов и броневых пластин с пистолетами и виброножами на поясах. Беспокойство местных беспокойством, особенно в приличных районах, но о безопасности всегда стоит помнить.

Выйдя из ангара, мы прошли короткий путь до станции транспортных капсул. Продолговатое яйцо на антигравах быстро явилось по вызову, а наша пара заняла места внутри. Способ перемещения, принятый у ксеносов был удобным и что греха таить приятным. Капсула летела довольно быстро, но всё же давала возможность посмотреть на постройки в больших пещерах через панорамные окна односторонней прозрачности. Полости в планетоиде порой встречались циклопические, а здания были красивы и причудливы. Откровенно уродские на человеческий взгляд конечно тоже встречались… Хотя это наверно дело вкуса, какой-нибудь архитектор-авангардист бы может наоборот писался кипятком от восторга.

Спустя пару десятков минут полета, мы выбрались из капсулы, покинув упругий диван. Арена как всегда встретила нас небольшой толкучкой на входе для простых смертных и вывесками букмекеров. Тут бы тоже можно было попробовать поднять деньжат, учитывая довольно паршивое финансовое положение нашей миссии, но азартные игры были для нас под строжайшим запретом. Это про сны Ли может промолчать, а вот за это может и сдать. Так что приходилось довольствоваться мелкими деньгами, которые выдали на корабле. Всё таки дела у нас шли не очень, предложить земляне могли не многое, наш скромный союз фронтира ещё меньше, а сообщение с родиной было не регулярным. Профит от миссии конечно был, но скромный. По крайней мере пока.

На трибунах мы заняли места на галерке, то есть максимально не дорогие. Первым представлением были бои животных, которые мы тщательно писали с окуляров. Это коровы нафиг никому оказались не нужны, но вот хищники другое дело. Со следующим кораблем должны были привезти несколько тигров и львов, которых мы собирались продать на арену. Сейчас же там сошлись в поединке зверюги по крупнее. Что-то вроде огромного сухопутного осьминога боролось за жизнь с неким богомолом-переростком выше человека раза в два. Победа, как я и предполагал досталась насекомоподобной твари. Кстати было интересно, чем накачивают животных, прежде чем выпускать на арену. Хищники обычно твари осторожные и на незнакомых животных бездумно не кидаются. Или их специально дрессируют?

После животной секции представление перешло к разумным существам. Три пары по очереди сошлись в поединках без перчаток. Среди прочих засветился один глуф, правда слёг уже во втором раунде. Эльфоподобный субъект двигался значительно быстрее своего более мощного противника и взял его на болевой захват руки после нескольких недурных лоукиков. На том бой для шипастого и закончился. Не высказаться о ошибках глуфа было трудно, Ким меня посмеиваясь поддержала. Но «эльф» определённо был парень интересный. Правильными чертами лица тут конечно не пахло, оно было скорее отталкивающим из-за одновременной схожести и несхожести с человеческим, но вот острые ушки, а так же скорость и ловкость присутствовали. Жаль далековато такие живут от наших палестин, даже не ясно насколько долгий путь проделал представитель весьма развитой расы, чтобы докатиться до этой арены. Но вряд ли он был хорошим и приятным.

Кульминацией вечера стал бой на холодном оружии. Кошкообразный гуманоид с короткой шерстью и вывернутыми назад коленями вышел против довольно крупного парня неизвестной мне расы. Фиолетовая кожа, рост чуть выше двух метров, мощные мышцы… Надо будет искать в сети, что за фрукт. «Кот» был вооружён какой-то саблей, неизвестный широким прямым мечом. Когда они начали драться, стали очевидны их преимущества и недостатки. Ловкость и скорость снова сошлись с физической силой, которая похоже несколько превосходила человеческую. А ещё всем зрителям преподнесли сюрприз, оба бойца оказались псиониками. Для нас с Ким их бой был особенно интересен, они ведь противостояли друг другу не только в физическом смысле. Приятное будет дополнение к отчёту. Попытки толкнуть или ухватить друг друга телекинезом следовали одна за другой. Скорость движения бойцов возросла. В какой-то момент «кот» разорвал дистанцию и отправил в противника небольшой сгусток энергии, «фиолетовый» ударил его телекинезом, произошёл взрыв. А я мгновенно понял расчёт одного «гладиатора» и ошибку другого. Вспышка ослепила защищающегося, нападающий прыжком сократил дистанцию и ранил фиолетовую руку, заставив врага выронить меч. Победа. Трибуны были в восторге, сюрприз организаторов удался. А я в сердцах протянул:

-Какой же дурак…

-Ты справился бы лучше – хохотнула девушка. Даже почти без сарказма.

-Думаю да. Надо бы вообще изучить возможность здесь выступать – ответил я.

-Курбатов не разрешит. Потом устанет отчитываться за небоевые ранения.

-А я вот думаю наоборот. Денег-то у нас почти нет, так что скорее втык сделает, что раньше не догадались – хмыкнул я.

На «ринге» тем временем кошак красовался, а ведущий вечера превозносил его достоинства. И предложил желающим бросить ему вызов. Ким увидела моё лицо и поняла всё без слов, толкнув меня в бок со словами:

-Не смей!

-Поздно – подмигнул я ей и встал, крикнув, что готов сойтись с ксеносом в поединке.

За зрителями здесь следят хорошо, профессионально. Предложения выйти против бойцов делают редко, но делают. И только с их согласия. Хотя публику обычно веселит смотреть на бой профессионалов с любителями. Увы, но в эпоху огнестрела благородное искусство боя накоротке почти забыто. Даже двое этих поединщиков скорее всего с каких-то малоразвитых планет. Ну да то дело десятое. А в активе сейчас то, что моё изображение с камеры сейчас транслируется на экран над рингом.

-Иииии наш вечер продолжается, господа! Сегодня будет ещё один бой! – огласил для публики «конферансье», а ко мне быстро подошли работники арены.

Через несколько минут я уже был в помещении, где меня инструктировали о правилах. Кстати довольно приятных. Добивать противника нельзя, раненому положена медпомощь за счет хозяев, ставки против себя запрещены, бой без брони и с голым торсом, псионические щиты только против псинических же атак, против металла металл, даже денег должны были заплатить, хотя и смешных совсем… Особенно меня порадовало медобеспечение, даже если проиграю, можно всегда сказать, что решил сунуть нос в местный госпиталь для сбора информации. Когда насекомоподобная тварь получила от меня согласие соблюдать всё необходимое и идентификатор под договором с правилами, меня повели в оружейную. Точного аналога корейского меча не случилось и я выбрал что-то вроде абордажной сабли с чашкообразной гардой и кинжал. У «кота» заметны были коготки, лучше иметь что-то сопоставимое на сверхближней дистанции.

К счастью противнику дали отдохнуть после боя, а я в свою очередь успел размяться и сделать растяжку. На ринг я шёл в тканевых штанах с босыми ногами. Берцы от формы были признаны броневым элементом. Ну да и чёрт с ними, так легче, а земля чувствуется лучше. Кот выглядел вальяжно и когда мы встретились на площадке для боя с усмешкой проговорил на языке местных хозяев:

-Твоя разволновавшаяся самка умнее тебя, самоубийца.

-Из тебя получился бы отличный коврик – хмыкнул я, ответно пытаясь вывести противника из равновесия. Но моя попытка пропала в туне, то ли переводчик накосячил, то ли у него дома нет ковриков из шкур животных, а может он сам такой весь из себя психологически устойчивый.

Нас развели по углам после ещё одного краткого напоминания правил. Прозвучал сигнал, я поднял оружие и начал сближение. Противник повторил мой манёвр неспешной походкой. Недооценивает, это хорошо. Кот вдруг прыгнул с места и попытался сбить мою саблю в бок, чтобы затем поразить уже меня. У него не вышло, я ушел с линии атаки и пошел в наступление уже сам. Удар прошел, но противник отделался царапиной, извернувшись и разорвав дистанцию. Мы сделали пару шагов в бок, как бы идя по кругу. Кот осознал, что я не так прост, но похоже разозлился на пустяковую рану, полученную по собственной беспечности. По крайней мере никак иначе я его оскал интерпретировать не смог. Я правда к нему теплых чувств после слов о своей самке тоже не питал. Молодец конечно, что посмотрел, с кем я сижу на трибунах, но нефиг совать свой нос в брачные игры чужого вида.

Поняв, что победа не будет лёгкой, кот атаковал уже серьёзно, усилив тело псионикой и с должной осторожностью. Его удары были быстрыми и выверенными, но я хоть и не без труда, но сдержал его натиск, заставляя противника переходить в оборону контратаками. Он был немного быстрее, я немного сильнее. Бесила невозможность работы по его ногам, нет ведь выставленного вперёд колена, как у людей, а стопа низковата. Но и он судя по всему был не в восторге от того, что мой стиль ему не знаком, а вот я уже видел как он ведёт себя в бою. Сталь сталкивалась со сталью, но мы оба были по прежнему целы, если не считать царапину на шерсти в начале боя.

Кошак добавил к физическим атакам псионику, но и к этому я был готов. Причем даже лучше, чем ожидал от себя. Телекинез как-то с особой органичностью вплёлся в мой стиль боя на мечах, чего раньше в рукопашной особо не было заметно. Враг понял, что начал проигрывать, мои атаки становились всё опаснее для него, а превосходство в телекинезе всё очевиднее, даже наша скорость почти сравнялась из-за прогрессирующей псионики. И тогда он решил повторить фокус с энергетическим сгустком, который помог ему в прошлом бою, но не запустил им в меня, а умудрился разорвать дистанцию и сформировать атаку прямо под моими ногами. Не думал, что такое вообще возможно. Хотя и данное проявление наших сил сегодня в живую встретил впервые. Но вместо того чтобы отпрыгнуть в бок или назад, сиганул вперёд, чем удивил уже противника. Атаку саблей он отбил, но инерция позволила оказаться к пушистому почти вплотную и я загнал кинжал в его бок, тут же прокрутив его в ране. Кот захрипел, схватил меня за плечо и вырубился от боли, оставив на моей руке борозды от когтей, когда сползал на землю. А несколько раз выдохнул, понимая что бой наконец окончил и вскинул саблю вверх с победным криком, наконец услышав орущие трибуны. К счастью мой жест никто не принял за желание добить противника. А публике понравилось.

Потом было объявление моего имени, скандирование трибун и визит в местный лазарет. Там я был едва ли не внимательнее, чем во время боя. У меня взяли анализы, розовокожий доктор ростом чуть больше метра что-то посмотрел на терминале, а потом намазал руку мазью, под которой раны затянулись буквально на глазах. Язык, на котором был назван препарат был мне неведом, но саму надпись я запомнил четко, как и звучание этой непонятной хр#ни. Не знаю что это и как делается, но оно нам определённо нужно. Желательно ещё вчера.

Денег отсыпали одни слёзы. Вероятно так принято, чтобы не было избытка желающих портить публике настроение неумением драться. Жалкая гость бабок на чипе так себе противовес боли и вощможным увечьям, даже если бонусом идёт минута славы. Но я испытывал надежду связаться с местными заправилами, чтобы заработать что-то по существеннее. Правда то дело будущего. А сегодня пришлось быстренько валить к родному ангару и писать отчет для начальства по свежей памяти. Закончил я его уже за полночь, но лечь спать не успел. Ли вновь постучалась в мою каюту, но на этот раз была не в форме, а в одной ночнушке. Ларчик оказывался открывался просто, нужно было всего лишь дать девушке повод за себя поволноваться. Я закрыл за Ким дверь, привлёк её к себе и накрыл её губы своими. В первую секунду она чуть не отстранилась, но затем наконец ответила на поцелуй. Сон вылетел в трубу, сегодня ночью у нас были занятия по интереснее.

Глава 13

Мы вне закона – что ж такого? –

Мы везде и нигде;

Мы словно тени на дорогах,

Мы – круги на воде;

И наш девиз предельно ясен скоро станет тебе:

"Предай их всех, останься верен себе!"

Канцлер Ги.

Утро началось приятно, всё таки просыпаться в одной койке со своей второй половинкой это здорово. А вот дальше было хуже. Перед тем как заступить дежурным, я сдал отчёт о вчерашних событиях и получил разнос. А потом второй, за то что отказался отдавать честно заработанные копейки.

Курбатов грозил всеми возможными карами, но я был непреклонен. Деньги были моими, это была одна из немногих вещей, которую я взял сам, а не получил в виде подачки от родного правительства за службу, которую должен нести до конца жизни, как какой-то раб. Так что упёрся рогом. И в итоге командир послал меня с глаз долой принимать наряд, а не на губу. Чему я был безумно рад. Могло и иначе выйти.

А вот затем начались приключения. В наш ангар явился поверенный от устроителей боёв для встречи со мной. Когда часовой доложил мне об этом, я подивился оперативности и вышел к воротам во внутренние помещения планетоида. Поверенным оказался инсектоид, представитель вида местных хозяев, сопровождали его два типа в закрытой броне, их расу я определить затруднился. Ворота открывать особого смысла нет, секретничать тоже, так что диалог я решил провести по переговорному устройству для общения с гостями. Хотя бы первую его часть. Пусть записывает, так у Курбатова будет меньше вопросов.

-Говорит Драгунов. Приветствую.

-И мы вас – слегка щёлкнул манибулами гость – Моё имя А'со'не, я представляю арену Кломари, не могли бы вы впустить меня внутрь для приватного разговора?

-Боюсь без официального разрешения начальства это невозможно – ответил я – Разве что вы готовы подождать его получения.

-Я не особенно тороплюсь, к тому же предчувствую, что с вашими наибольшими мне тоже придётся пообщаться – проговорил гость с едва заметной досадой.

В общем пришлось вызывать Курбатова и обрисовывать ему ситуацию. Он явился сам и в сопровождении Глеба. Ну куда ж без особистов в нашем деле. О сути визита представителя арены догадаться было не сложно. Появился перспективный боец неизвестной расы, на нём можно поднять денег. В общем инсектоид пришёл уговаривать меня драться, ну и заодно получить на это разрешение моих командиров, раз у нас всё так по дурацки устроено. И назвал ценник для меня за бой. Начальство заглотило наживку с пол поклёвки, уж больно у нас финансы пели романсы.

-Соглашайся – проговорил Курбатов – Миссии нужны эти деньги.

-Тогда договаривайтесь об отступных за меня, тащ полковник – хмыкнул я – На чужое зариться не хорошо.

Курбатов аж поперхнулся и слегка побагровел от моей наглости. А потом проговорил почти ласково:

-А ты не ох#ел, лейтенант? Прикажу и будешь выступать и отдавать деньги в общий котёл. Или ответишь по всей строгости военного времени за невыполнение приказа.

-Ага. Через трибунал, которому вы объясните, что решили отправлять своих подчинённых на гладиаторские бои за звонкую монету, а в случае отказа рисковать жизнью или отдавать деньги, угрожали расстрелом – спокойно ответил я.

У любой ситуации как минимум две стороны. У этой было по больше. Тут и шанс пополнить финансы, который нельзя упускать, и риск для нас с любимым командиром обоим ответить по всей строгости вплоть до знакомства с расстрельной командой, и возможность влиться в местный социум, получив работу у хозяев станции с соответствующими перспективами для разведки, а значит заметно продвинуть нашу миссию вперёд, и моё желание обрести хоть какую-то толику независимости, которую могут дать местные личные деньги… За последнее я был готов цепляться зубами не смотря ни на какой риск, уж больно неприятна альтернатива прожить всю жизнь в рамках чьих-то приказов. Особенно при том, что один из этих приказов может отправить меня на смерть практически в любой момент. Так что терять мне было особенно нечего, кроме моих же цепей, как тому пролетарию. А вот Курбатову хотелось завершить миссию с успехом, продвинуться в карьере и получить прочие положенные награды. Кроме карьеризма у него был и патриотизм конечно, но и свою выгоду он не забывал, к тому же инстинкт самосохранения имел, а с трибуналом общаться не хотел.

Через час переговоров пришло время отправляться в каюту и паковать манатки. Просчитал я Курбатова верно. Он согласился на то, чтобы дать мне возможность поработать на себя, стряся с инсектоида солидную сумму денег. Но и представитель доминирующей я планетоиде расы не был дурачком, а потому потребовал полного расторжения моих прошлых обязательств. Ему ведь нафиг не нужно отдавать деньги за бойца, который может отказаться на него работать, если от землянина потребуют выполнения присяги. Тут полковник меня удивил и состряпал документы, которыми оформил моё увольнение в запас. Мы оба понимали, что эта фикция, на псиоников данная опция не распространяется. Но Курбатов взял на себя ответственность и сделал реверанс в мою сторону. Если коротко, то он сводился к тому, что помогать ему я буду по прежнему, но уже в качестве полевого агента с известной свободой действий. Потому что по сути у него не было никаких рычагов давления на меня, кроме разве что уже моего патриотизма к человечеству в целом и к союзу и Вохле в частности. Ведь меня после оформления по местным и нашим законам взять за шкирку уже было нельзя. Одно дело нанести урон припортовой шпане, другое дело затронуть интересы уважаемых местных разумных таким макаром разорвав договор с ними. После этого о работе на Кломари можно будет забыть навсегда. Не говоря уже о репутационном уроне всей нашей расе. Недоговороспособность - это страшное клеймо. Правда оставалась ещё и Ким… Но все знали, что псионики социопаты, это аксиома, а потому вряд ли кто-то верил, что угрожая ей можно чего-то добиться от меня. Разуверять я в этом никого не собирался, тем более что и у меня уверенности не было.

Прощание с сослуживцами было скомканным, только и успел, что пожелать удачи и пригласить заходить ко мне, как нормально устроюсь на новом месте. Затем мы отправились на арену. Предсказуемо квартирки бойцов были именно там. Новое жилище меня порадовало, три просторных комнаты, бассейн, тренировочный зал… И естественно пригодный для людей воздух. Сумму в зарплату мне положили солидную, плюс ожидались премии за каждый бой. Личный звездолёт в комплекте с наймом навигатора и команды конечно на них было себе позволить нельзя. Но вот вкусно жить можно было без проблем. Я правда уже прикидывал, на что их тратить… И пока не находил ответа. Понятно что-то уйдёт на некоторые мелочи для жилища, что-то потрачу на оружие и снаряжение на всякий случай, но какой-то глобальной цели я перед собой пока не видел. Разве что действительно копить на корабль несколько лет, что было не самым плохим вариантом.

К вечеру, когда я обустроился и успел отмокнуть в бассейне, явился инсектоид в компании ещё нескольких разумных. О их роде занятий догадаться было не сложно. Заключённый между нами договор подразумевал не только бои на арене и предоставление мне жилья и зарплаты, так же ко мне должны были приставить тренера, врача, оружейника и агента. Последний конечно наверняка будет больше работать на местных, чем на меня любимого, но нет в мире совершенства.

-Как обустроились, Влад? – прощёлкал гость при входе.

-Выше всяких похвал, Ас'о'не – ответил я – Здесь комфортно. Полагаю вы привели мою будущую группу поддержки?

-Совершенно верно. Клаин будет вашим тренером и поможет с подбором оружия – указал представитель арены на гуманоида с синим цветом кожи и дыхательными отверстиями на шее, который слегка склонил голову – Витор медик, который будет следить за состоянием вашего организма – ксенос с оранжевой кошей ниже меня на голову скрестил руки на груди. Сколько рас, столько и способов приветствий – Б'тр'о ваш агент, через которого будут устраиваться поединки – ещё один инсиктоид щёлкнул манибулами.

-Рад познакомится – слегка поклонился я, демонстрируя вежливость.

-Не буду вам мешать – прощёлкал А'со'не и удалился.

Знакомство прошло в целом нормально. Клаин правда пугал меня будущими нагрузками, но я сильно сомневался, что этим кто-то сможет меня удивить. Уж не после учёбы у Фёдорова точно. Медик сообщил мне, что уже имеет информацию о моей расе и мне, после того как я попал в местный лазарет и сдал анализы. Так что по большому счёту вопросов у него не было, кроме составления рациона. Так-то конечно и питательную жижу можно жрать, если в ней есть всё необходимое для организма, но я всё таки предпочёл бы что-то похожее на мясо, картошку и овощи с фруктами. Б'тр'о сообщил, что начнёт договариваться о следующем бое не раньше, чем тренер даст ему информацию против кого меня можно выставлять, а против кого не стоит. На том и разошлись до завтра. Все трое показались мне вполне компетентными специалистами, а потому я решил не мешать им работать, заодно наблюдая и разбираясь.

Утром я встал как обычно ни свет ни зоря, но к счастью хоть без кошмаров. Наоборот, мне снился бой на песке какой-то арены. Детали потерялись при пробуждении, но кажется победа была всё таки за мной. Я ни на шаг не приблизился к ответу на вопрос, от кого же мне досталась эта моя «генетическая» память. Но возможно как раз от какого-то гладиатора. Почему бы собственно и нет? Это объяснило бы врождённую подозрительность и желание обрести свободу. Тем более бои практиковали не только в Риме, но и в более поздние времена.

Клаин явился едва я успел умыться и начать зарядку. Зайдя в зал без стука, он проговорил:

-Вижу ты ранний летяга.

-У нас говорят, кто рано встаёт, тому бог подаёт – ответил я, сделав последнее отжимание.

-Ладно, заканчивай и попробуем подобрать тебе что-то под руку – хмыкнул тренер.

В итоге моим оружием стали клинок, напоминающий шотландский палаш и нагината. Заодно пришлось познакомится с высокими технологиями, в репликаторе образцы холодняка пеклись как горячие пирожки, хотя и не из металла, а из чего-то напоминающего пластик. Клаин моё желание тренироваться с двумя видами оружия попеременно не очень одобрил, но особо и не ворчал. Вероятно думал, что само быстрой пройдёт на интенсивных тренировках. Что ж, ему пришлось познакомиться с упорством и выносливостью землян. Тем более, что сам процесс тренировок мне нравился до поросячьего визга. Ну люблю я оружие в целом и холодное в частности. И работать с ним люблю. Жаль только псионика под боком нет, чтобы с ним тренироваться на равных.

Впрочем проблема эта довольно быстро решилась. Ким вскоре начала ко мне заходить, а потом отмечаться начали и близнецы. Естественно в тренировках мне никто не отказал. Ну а заодно передали указания, куда совать свой нос. Я же в свою очередь передал, что и сам немножко подсуетился и собрал тут кое-какую информацию, в частности по медицине. А ещё поинтересовался выкупом земных пленных у глуфов и доставкой их на Кломари. Причем местные мне не отказали. Хочешь мол часть зарплаты на благотворительность тратить, так это дело твоё, мы тебя даже немножко попиарим, публика такое любит. Одно дело просто боец. Другое дело благородный разумный, который рискует здоровьем для спасения своих сородичей. Так что Курбатов может скоро записать себе в актив успешную операцию по внедрению агента для возвращения военнопленных на родину. Хотя я бы на его месте не торопился, мне часть из них тут самому может пригодиться. Вохлийских конечно зажать не получится, но вот с гражданами иных человеческих государств можно будет посмотреть. Может найдутся те, кто захочет присоединиться ко мне, а не лететь домой? Тут я уже имел намётки на то, какую им предложить работу. А дома сначала будут особисты, а потом отправка обратно на фронт. Ещё бы псиоников выциганить... Но это, увы, не на мою зарплату.

Первый бой у меня случился только через полтора месяца и оказался чудовищно скучным. Противостоял мне представитель расы гшеней. Ребята они здоровые, покрыты костяными наростами, но довольно медлительны. Так что я вооружился нагинатой и планомерно раскатал противника с полуторным мечом, не давая ему сократить дистанцию и работая по суставам, которые меньше всего прикрыты естественной бронёй. Псионика была под запретом, так как противник ей не владел, но она тут была без надобности. В принципе всё было предсказуемо. В первом бою я отметился против бойца средней лиги, но сейчас будучи новичком начинал с низов. Вот и получилось не сложно. Впрочем бдительность терять не стоило, можно на своего коллегу наткнуться, который снизу вверх идёт.

А ещё через два месяца ко мне прилетели гости, причём сразу с двух сторон. Инсектоиды умудрились выкупить десяток заключённых у глуфов, а с Вохлы были отправлены два бойца. Причём один явно из СБ, а вот второй был для этого дела освобождён из тюрьмы. Командование одобрило идею внедрения, в комплекте к которой шла звонкая конвертируемая в межрасовых расчётах монета и решило расширить опыт. Благодарности перепали правда только Курбатову. Как впрочем и приказ. Знать бы ещё что полковник в отчёте написал, а то не удивлюсь, если расстрельный взвод всё таки ждёт дезертира на родине. Что ж поделать, люди не любят псиоников, не доверяют нам и бояться, а потому стараются держать в ежовых рукавицах. А я, гад такой, из них вдруг выскочил, воспользовавшись первым подвернувшимся случаем.

Глава 14

Уж очень мне хотелось посмотреть,

Что выйдет у меня с двойною службой!

Хочу свою я ловкость испытать…

Карло Гольдони. Слуга двух господ.

Я в очередной раз услышал трель звонка от двери и разблокировал её привычным усилием телекинеза. Ощущения от гостей были интересными. Довольство от хорошо сделанной работы агента и настороженность от десятка человек. Прибыли освобождённые пленные. Когда они вошли, в глаза бросились их различия и одновременно общие черты. Все солдаты похожи, у всех один и тот же взгляд. Я знал его хорошо, ровно такой же видел в зеркале.

-Доброго дня, Влад – прострекотал инсектоид.

-Доброго, Б'тр'о. Вижу ты отлично справился с работой.

-Надеюсь на это – щёлкнул ксенос жвалами – Жаль только личные дела ухватить не удалось.

-Ничего, на месте разберёмся – улыбнулся я и перешёл на человеческий язык – Добро пожаловать на свободу, господа хорошие. Разбирайте переводчики.

По-русски к сожалению говорят не все люди, но таблетка в ухе решает эту проблему. Аппараты были человеческого образца, так что сложностей ни у кого не возникло. Когда все смогли понимать мою речь, я продолжил:

-Вам объяснили, куда вас везут и зачем?

Народ долго мяться не стал, но первым мне ответил молодой мужчина европейской наружности. И проговорил по-русски:

-Нам сказали, что нас купила арена для боев. Надо думать, тебя приобрели раньше?

Я усмехнулся:

-Да нет, я свободный человек и нахожусь здесь по собственной воле. Что до вашей покупки, то арена выкупила вас из плена по моей просьбе и на мои деньги. Люди ведь должны помогать друг другу, не так ли? Как вас всех зовут и кто откуда? Ты из Славянского Союза, надо полагать?

-Да, как и трое моих товарищей – ответил собеседник и представился. Звали его Петром Егоровым, так же братья-славяне были представлены Василием Андреевым, Иваном Турбиным и Даниилом Семёновым, совсем молодым ещё парнем. Ну хоть не помер в первом бою, а в плен попал. За ними шла африканская секция из Агамы Алонсо и Поля Бекасо, два здоровых негра смотрелись колоритно. Наглосаксы были представлены улыбчивым мужчиной Джоном Кью. Внешность у него была располагающая, но чувствовалось, что это просто дежурная маска. Замыкали десятку три низкорослых японца. Все лет тридцати на вид, все сухие и поджарые, все с непроницаемыми лицами. Прям ходячие стереотипы о самураях, мечей только нет.

-Рад познакомится – кивнул я головой после того, как все соизволили представиться – Ну а я Влад Драгунов. Боец арены, псионик и возможно дезертир.

-Что значит возможно? – переспросил Егоров. Мне показалось забавным, что он однофамилец моего бывшего ротного. Может они ещё и какие-нибудь родственники?

-То и значит. Псионики в отставку не уходят, но я вот умудрился, чтобы начать тут работу. Так что большой вопрос, что про меня написала СБ в личном деле. Ну да в общем и чёрт с ним, домой я пока не собираюсь. Давайте лучше поговорим о том, что собираетесь делать вы?

-Хм. Ну раз никто нас тут вроде на арену силком не гонит, мы наверно будем искать возможность улететь домой – проговорил Пётр, который похоже был неформальным лидером этого коллектива.

-По большому счету искать не надо. Вохлийский корабль стоит в порту, вечером пришвартуется ещё один, который привезет наши грузы, заберёт местный товар и полетит обратно к человеческим мирам – ответил я и сел в кресло, указав гостям на диван. На всех десятерых места конечно не хватило, но хоть так. В ногах правды нет, а сидеть перед ними было не совсем верно, получалось как у начальника с подчинёнными.

-То есть мы можем отправиться домой хоть завтра? – уточнил Джон на английском.

-Ну не прям завтра, точный день надо на месте узнавать. Но в течении недели вполне – пожал я плечами – Но есть и альтернативный путь.

-И какой? – бесстрастно спросил один из японцев.

-Остаться здесь со мной. Мне нужны люди, особенно такие, которых вохлийская СБ не держит за яйца – честно ответил я.

Своими словами я подтолкнул мысли бывших пленников в правильном направлении. По возвращению домой из них родная контрразведка всю душу вынет. А ну как завербовали их ксеносы? Или не ксеносы, а вохоийцы? Трудно ведь потом будет отказывать в помощи тем, кто освободил тебя из плена. И даже если все проверки окажутся пройденными, прежнего доверия уже не будет. А значит не будет и успешных карьер.

Покумекав, с моим предложением согласились Агам и Поль, уж больно у них самих на планете было всё паршиво, а порядки жестоки. Негры есть негры, что сказать. Так же мои компанию пополнил один из японцев, Хиро Такахаши. Сказались какие-то их заморочки, отдающие средневековьем. В бою у него погиб командир, а сам он попал в плен. За такое могли и сеппуку предложить сделать. Англичанин тоже проявил интерес, но его срезал уже я сам. Попахивало от Джона разведкой. А у меня не было причин помогать тут кому-то с внедрением агента, особенно бесплатно.

Спустя час с небольшим неспешной беседы, я выяснил кто есть кто, где служил и как попал в плен, а заодно поинтересовался местными порядками на планетах гостей. В целом в Славянском Союзе всё было неплохо, почти как на Вохле, только труба по выше и дым по гуще. Оно и не удивительно. Англосаксы тоже в целом жили нормально, хотя правительством там рулили денежные мешки, а не наоборот. У остальных было хуже. Японский микадо отбросил коньки ещё на Земле в ядерном армагеддоне, до встречи с ксеносами у них творилось что-то вроде эпохи воюющих провинций. Сейчас сыны Аматерасу более менее объединились, но разные инциденты случались. Африканская республика же была аморфным образованием, где творилось черт знает что даже сейчас. Но зато там уж точно не было недостатка в рекрутах для войны.

Вскоре нашу беседу прервала новая трель звонка и я опять разблокировал дверь. Народ слегка поморщился, что опять напомнило мне об отношении к псионикам. Даже то, что я спас их из застенков ксеносов немогло переломить эту дрянь, а жаль. За дверью оказались Ким и ещё двумя вохлийцами, о которых я был заранее предупреждён. Личных дел мне читать никто не давал, но вторая половинка кое-что рассказала мне приватно. Одним из гостей был Юрий Боков, парень чуть за двадцать, который подавал огромные надежды в самбо, пока в один не слишком счастливый день не пошел посидеть с подругой в баре и не сцепился с подвыпившей компанией. Слово за слово, случилась драка, после которой один из противников Юры так и не встал. В общем парень загремел в тюрьму за превышение пределов самообороны и убийство. Логика ментов как всегда выше всяких похвал. Есть труп – значит есть убийство, за него кто-то должен сесть. В тюрьме спортсмен тоже отметился, отправив на тот свет ещё двух человек. Подробностей я не знал, но подозревал, что урки решили проверить парня на прочность и допроверялись. Не смотря на общую озлобленность он мне сразу понравился, такие тут и нужны. Вторым по всем признакам был сотрудник СБ, который кроме прочего должен был присматривать за мной. Этот у меня сразу вызвал стойкую неприязнь, не нужно быть псиоником или детективом, чтобы видеть, что Семён Долгов смотрел на всех, как солдат на вошь. Хотя казалось бы с чего, если он вроде как всего лишь лейтенант в двадцать пять лет и из серьезных достижений может похвастаться только успехами в спортивном фехтовании?

-Вот значит и наши предатели с дезертирами – произнёс он с порога, а я чуть не пробил себе лицо ладонью. СБ сошло с ума и прислало мне идиота?

-Лейтенант Ким, не сообщите мне, что за клоуна вы привели? Сегодня детский утренник вроде не планировался… – спросил я, изо всех сил держа лицо.

-Я лейтенант Службы Безопасности союза, так что лучше бы тебе держать язык за зубами, если не хочешь поехать чистить север от снега. Или думаешь на тебя тут управы нет? – прищурился клоун, видимо пытаясь изобразить злобный взгляд.

Всё таки нужно признать, мне таки прислали идиота, а значит мы не сработаемся. Он профнепригоден. Любой нормальный агент постарался бы завязать со мной дружеское знакомство и втереться в доверие. А этот будто с луны свалился и все лекции по вербовке проспал. От такого вреда будет куда больше, чем пользы, даже если я сам буду всеми силами пытаться с ним сотрудничать. Так что осталось только нажать кнопку вызова местной охраны, которая прибежала почти мгновенно. Лейтенантишка от вида инсектоидов в броне слегка выпал, а я просто сообщил секьюрити:

-Мой сородич уже сказал мне всё, что хотел, выведите его пожалуйста с территории и больше не пускайте в моё жилище.

-Да ты ох… – наконец вернул себе дар речи особист, но закрывшаяся дверь отсекла нас от коридора. Люди раса сильная, но сервоприводами брони одними мышцами спорить тяжело.

-Так что это за чудо было? – вновь спросил я у Ким.

-Да поди разбери – неопределённо ответила она – Но Курбатова он тоже довёл до белого каления с пол тычка. Может в исправительной системе нахватался?

-Или папа генерал – задумчиво сказал я – Надо будет отчёты о инциденте написать и видео приложить. Ладно. А ты стало быть Юра будешь?

Второй визитёр перестал злорадно скалиться, переваривая ситуацию и повернулся ко мне со словами:

-Стало быть буду. А ты местная знаменитость?

-Вроде того – усмехнулся я – Суть дела тебе, я думаю, объяснили. До конца сезона ты мой спарринг партнёр и прилежный ученик нашего тренера. В следующий турнир будем тебя выводить, как раз до него успеешь изучить расы возможных противников и их слабые места. Вопросы?

-Как скоро я смогу так же этих хмырей нах#й посылать?

-Да в общем после заключения договора с ареной. Семья дома есть или просто близкие люди?

-Уже нет – мотнул головой он, а я понял, что наступил на больную мозоль.

-Оно и к лучшему. Значит хмырям пока не на что давить.

Договор мы заключили быстро. И на Юру и на Поля, вместо сбэшника. Хиро веселить зрителей не хотел, ему предки не велели, а вот негры были готовы вписаться хоть вдвоём. Но тут уже были кое-какие препятствия со стороны самой арены. Заодно я пообщался с агентом на тему кораблей и'ситов, которые тут время от времени тоже появляются. Посмотрев на больного на голову особиста, я предпочёл подстраховаться и отправить бывших военнопленных домой через союзников. К счастью ситуацию удалось разрешить, хотя по сути уже в долг. Это было неприятно, но следующий бой был уже через пару дней и я должен был выйти в ноль. Если выиграю конечно.

Бой в этот раз был против представителя расы гендаев. Тоже гуманоиды, в чем-то сильно смахивающие на людей, но оттенок кожи более оранжевый, а на головах, предплечьях и ногах есть костяные наросты, напоминающие мелкие рога, зрачки обычно желтого цвета. В физических кондициях они нам почти не уступали, в тому же данный представитель гендаев был псиоником. Бои этого К'танта я уже видел, он использовал меч, напоминающий королинг, физическая сила позволяла. Жаль не было возможности лично посмотреть на его схватки, головидео упускало очень многое из противостояний псиоников. Так что разбираться придётся уже на ринге.

На бой я шел с палашом и траншейным ножом, публика любит разнообразие, а широкий меч может и перерубить древко нагинаты. Вообще в плане оружия пленники глуфов оказались приятным приобретением. Что Хиро, что негры в этом деле кое-что понимали в силу национальных традиций, особенно японец.

На бой я шел спокойным и сосредоточенным. Мы с противником вышли на арену, раскланялись с публикой, рефери традиционно напомнил нам правила, а затем мы разошлись по углам. Сближение только в начале было неспешным, а затем гендай сделал резкий рывок вперёд, подталкивая себя в спину телекинезом. Финт был мне известен, к такому развитию события я был готов и даже сам для лучшего понимания техники повторял такой рывок на тренировках. Потому блоировал первый удар и мы перешли в рубку. Рогатый сходу взял быстрый темп, подпитывая себя энергией. Я не оставался в долгу и после первых же ударов, начал портить жизнь противнику телекинезом. Это не удивило уже К'танта и он ответил мне взаимностью. Чувствовался опыт, мощные удары были синхронизированы с подножками, стремясь повалить меня на спину, а выпады он обычно совмещал с толчками в мою спину, не давая мне уйти на большую дистанцию. Но я отражал его атаки и наносил удары сам, чем заставлял шипастого нервничать. Несколько раз мы разрывали дистанцию, чтобы снова сойтись в схватке, пытались бросать телекинезом песок арены в лица друг друга. Быстрой и лёгкой победы не получилось ни у него ни у меня, но я наслаждался каждым мгновением боя. В очередном схождении наши клинки столкнулись, мы попытались передавить друг друга мышцами и псиоников, заодно атаковав левыми руками. Ему правда быстро пришлось вместо удара, блокировать мой нож. Меня-то его костяные шипы из строя не выведут сразу, а вот для гендая всё может закончится мгновенно, так что в размен он не пошёл. А я воспользовался тем, что траншейный нож его слегка отвлек и резко ударил лбом в его переносицу. Враг потерялся, но наши клинки скользнули друг по другу, так что я чуть не лишился уже своего шнобеля. Но это открыло мне возможность зацепить его меч ножом и тут же нанести кулаком в гарде удар по его челюсти. А потом ещё один, от которого враг наконец упал, а я сделал подшаг и надавил кончиком меча на его горло, обозначая свою победу. И только после этого заметил кровавую полосу на своей груди. Пока мы были в плотную друг к другу, потерявшийся противник попробовал меня ранить, но без расстояния для замаха не слишком преуспел. В общем просто царапина, хоть и неприятная.

Рефери объявил меня победителем. А я хмыкнул, убрал меч от горла врага, нож за пояс и подал гендаю руку, чтобы тот поднялся, со словами:

-Приятно подраться с хорошим противником.

Отталкивать мою конечность он не стал, а ухватился за неё и встал на ноги, правда ничего не ответив. Челюсть я ему похоже гардой всё таки сломал. Но в итоге это стало началом нашего общения. К'тант квартировал в арене, как и я, а потому просто заявился на мою тренировку требовать реванша. Я ничего против не имел, о чем ему сразу сообщил, так что агенты могли начинать договариваться, тем более наш бой публика оценила. Но главным здесь было даже не то, что можно было приподнять ещё деньжат, кроме турнирных. А то, что у меня появился спарринг партнер псионик. Ли я как-то перерос, да и редко она могла уделить мне время из-за службы. Не говоря о том, что её могли в любой момент отсюда перевести. Я уж молчу, что гендай был отличным источником информации обо всём в целом и о местных наемниках в частности. Были у него и среди них знакомые. Так что тут удача сама пришла в руки.

В общем жизнь начала налаживаться. А через два месяца и ещё два боя, которые оказались куда более простыми, чем схватка с моим шипастым знакомцем, на Кломари прибыл корабль Славянского Союза. И пара его пассажиров тут же направилась ко мне, причем в сопровождении Курбатова, а не Ли. Встречал я их в своей гостиной в «домашних» шмотках, уставший после тренировки. Юра меня очень не слабо повалял по матам. Всё таки парень был самородком, такого мне пока только псионикой гасить, хотя и я прогрессировал. Зато парень сиял как новая монета после каждой своей победы, с нетерпением ожидая, когда сможет выходить на ринг сам. Озлобленность на весь мир его постепенно оставляла.

А вот полковник был на меня перманентно обижен после истории с тем долбанным лейтенантом. За провал внедрения агента ему влепили взыскание и чудом не отправили домой, даром что он-то как раз был вообще не при делах. Вот и сейчас он зашёл с лицом, будто лимон пожевал. Ну а я поприветствовал прибывших:

-Здравия желаю, товарищи офицеры.

-И тебе здорово, коль не шутишь – хмыкнул Курбатов – С тобой тут пообщаться хотят коллеги. Подполковник Белов и капитан Филатов.

Кости слегка покивали, когда их представили, а затем подпол проговорил:

-Мы хотели бы официально выразить вам признательность от лица Лиги за освобождение пленных.

-Это мой долг, как и любого землянина – скромно ответил я. Что тут говорить, когда со мной разговаривают вежливо, я привык отвечать взаимностью. Не быдло ж какое-то.

-А так же мы хотели бы сделать вам предложение о сотрудничестве от лица Лиги в целом и Славянского союза в частности.

-Какого рода сотрудничества вы хотите? – насторожился я, глядя на лицо своего куратора.

-Выкуп пленным через ваше посредничество. Получение информации. И возможно торговля или даже помощь в трудоустройстве здесь других землян. Вы обитаете на Кломари уже несколько месяцев и наверняка можете нам помочь. А мы можем помочь вам.

-Хм – глубокомысленно выдал я, задумавшись. Меня перевербовывают, причем в наглую. Курбатов строит рожи, но молчит, значит сверху ему приказали содействовать. В общем не удивительно, наши государства не сопоставимы по мощи, союз по больше всегда может найти доводы на союз по меньше. Мой куратор тут крутится столько же, сколько и я, наверняка братья-славяне могли бы работать и через разведку Вохлы. Но не захотели, наверняка считают, что через меня будет дешевле и проще. У частных лиц редко бывают аппетиты больше, чем у государств. От этого и надо плясать, но нефиг казаться слишком умным – С выкупом пленных я вам с удовольствием помогу. Зарплата бойца в этом плане слабое подспорье, уверен, что союз может вызволить из застенков ксеносов куда больше людей. А вот с информацией сложнее. Я всё таки просто гладиатор.

-Ну не прибедняйтесь, молодой человек – почти шутливым тоном произнёс подполковник. Только глаза у него были холодные, как у рыбы – Вы уже прислали той же медицинской информации не самый тонкий справочник.

Упс, прокол. Союзнички знакомы с тем, что я отправлял домой. А наши контрики похоже не ловят мышей. А может и вовсе официально поделились информацией в обмен на что-то, поди их разбери. Надо бы морду Курбатову набить, о подобных вещах лучше бы предупреждать. Или он сам не знал, что сведенья ушли на сторону?

-Вы преувеличиваете мои заслуги. Я ведь даже не врач. Так, что услышал, то и записал. Кстати раз вы так осведомлены обо мне, а какой статус я сейчас имею?

-Это прискорбно, но вохлийская разведка считает вас двойным агентом – проговорил собеседник.

-Вот даже так… – протянул я, переведя взгляд на полковника. Курбатов информацию не опроверг – А я всё голову ломал, что это пару месяцев на зад залетный лейтенант СБ меня предателем и дезертиром считал. Ну думаю раз терять мне всё равно нечего, то мне стоит помогать не только Вохле, но и всей Лиге. Осталось договориться только о цене.

Я чувствовал, что зря ввязываюсь в эти игры разведок. Тут ведь коготок увяз, всей птичке пропасть. Но простить плевок в лицо от Вохлы не мог. Я ведь к ним со всей душой, а они меня в предатели записали. И положить, что я информацию им продолжаю гнать и адекватных людей тут готов пристроить. Всего-то хватило, что для себя подзаработать решил, а не отдавать все деньги любимому начальству. Славянский Союз наверняка конечно не многим лучше, но на них я хотя бы буду работать не бесплатно. А уж что стрясти найдётся. Мысли о собственном пусть и маленьком, но звездолёте, меня по прежнему не покидали.

Привет уважаемым читателям.

Сюжет продолжает уходить в дебри по какой-то своей логике из серии хочешь жить - умей вертеться. Но надеюсь ГГ таки вырулит на правильную дорогу, а не загнётся где-нибудь в конце.

Комментарии и о нём и о мире по прежнему приветствуются, мне интересно что вы думаете о том, что получется.

Следующая глава планируется завтра, надеюсь она получится не тоньше сегодняшней:)

Глава 15

Ты знаешь точно, что выход есть

И будет драка за любовь твою и честь!

За гризонтом свободы свет!

И яркий блекс твоих побед!

Натиск. На зло врагам.

Быстро сказка сказывается, да не быстро дело делается. За пять лет на Кломари я осознал эту истину во всей её глубине. Деньги медленно но верно зарабатывались, их удавалось копить, но главное удалось создать более или менее жизнеспособный план действий. Попав в детстве в тиски жизни псиоников я полюбил свободу больше чем что-либо ещё и стремился именно к ней. И следующим шагом для меня был собственный корабль, способный к межзвёздным путешествиям. Вполне реальная цель, иметь свободу действий и передвижения.

Но возникал вопрос, а на какие шиши жить свободному человеку? Не говоря уже о том, что корабль требовал технического обслуживания и расходников. Потому мой выбор пал на малый грузовик аэльдари. Эта раса была довольно высокоразвитой, в частности навигационный комплекс позволял путешествовать между звёзд даже такому псионику, как я. То есть заточенному на бой, а не на навигацию. Так что были все шансы начать зарабатывать грузоперевозками и иметь верный кусок хлеба с маслом, а при удаче и с икрой. А ещё кораблик вполне мог поспорить огневой мощью с эсминцем или лёгким крейсером относительно технически слабых рас вроде глуфов. Идеальное решение. При желании на нём можно было бы даже контрабанду домой возить, приди мне в голову такая мысль.

Второй проблемой была команда, которой можно было бы доверять. Выкупать пленных всё не кончающийся войны я продолжал, правда теперь тратил уже деньги землян, не тратя свои, а даже немного зарабатывая. Суммы были конечно скромные, но хоть так. Да и поганое дело на таком наживаться в наглую на сородичах. Впрочем это лирика, практикой был набор рекрутов. Готовых не возвращаться домой, но вызывающих доверие. Способных хоть как-то работать на Кломари, чтобы не тянуть с меня деньги, но достаточно отмороженных, чтобы бросить всё и отправиться со мной неведома куда, когда придёт время. Не был бы псиоником, ни в жизнь бы сотню людей не собрал. Да и то, среди них были такие кадры, которые не кинут меня только потому, что я единственный псионик в нашем коллективе, а значит кроме меня корабль вести просто некому.

Продолжалась все эти годы и моя учёба. Я эволюционировал как псионик-боевик, здесь с удовольствием вкладывались мои работодатели, которым я приносил солидный барыш. Два последних года даже катаясь на другие планеты, где выступал на аренах. Правда каких-то великих титулов не снискал, всё таки я не был самой большой лягушкой на этом болоте, хоть и мелкой меня тоже было не назвать. Так что кое-какую славу я в определённых кругах снискал. Повезло оказаться известным и среди землян из-за «благотворительности». Но главное я стал пожалуй одним из самых опасных бойцов своей расы. Против удара серьёзной артиллерии это конечно не что, но в плане боя с чужой пехотой… Изучение знаний ксеносов дает свои плюсы, что сказать. Учится правда приходилось не только этому, но и навигации с техническими дисциплинами. Без них капитан бы с меня был, как с г#вна пуля. А заодно оплатить учебу некоторым своим подопечным, которых я пристраивал работать на планетоиде. Жаба душила, покупку корабля это отодвигало, но делать всё техобслуживание своими руками я не собирался. Не говоря о том, что техник здесь имеет всё таки большую зарплату, чем уборщик или вышибала в одном из кабаков при арене.

Жаль, но в свою команду не удалось переманить Ким. В какой-то момент командование начало ротацию кадров. Я предлагал подруге последовать моему примеру, послав всё нафиг. Но она решила иначе. Стабильная служба её привлекала больше, чем идея оказаться при мне приживалкой на первых парах и с неясными перспективами в будущем. Долго было не ясно, удастся ли мне устроится в этой жизни или в одном из боёв укатают Сивку крутые горки и я останусь инвалидом, который будет не способен зарабатывать даже себе на еду. Несколько раз я даже был близок к этому, с арены меня уносили в качестве куска мяса. Псионические удары коварны, после некоторых никакая продвинутая медицина не поможет, тело-то подлечат, а вот мозг может перестать работать вообще или работать нормально. А для псионика второе как бы не хуже первого. Так что наши отношения закончились практически ничем, остались только редкие возможности передавать друг другу весточки через агентуру.

Но наконец долгие пять лет контракта с ареной были закончены. Меня хоть и со скрипом отпустили, пришлось заверить кучу обязательств не выступать на ринге ни под каким видом. Если конечно не отправлять практически весь гонорар бывшим работодателям. Но уходить было надо, в том числе и потому, что я перестал быть незаменимым для своих кураторов из Лиги. За пять лет земляне неплохо так обжились на Кломари и я начал испытывать беспокойство за свою шкуру. Мавр сделал своё дело, мавр может идти. В могилу. Потому что неподконтрольный никому псионик – это неприятный прецедент нового времени. А ну как мне придёт в голову сородичам свободу принести и обычных людей под себя немного подмять? Случаи в прошлый период подпространственных штормов бывали, только у меня ещё и доступ к технологиям ксеносов довольно долго есть. Мало ли что к рукам прилипло по тихой грусти, не говоря о том, что меня кто-нибудь поддержать может.

Так что я довольно долго мониторил рынок, ожидая нужного мне корабля, купил его, а сейчас наша в меру дружная шайка отщепенцев из разных человеческих государств стояла в ангаре перед Ладьёй. Мне показалось забавным назвать высокотехнологичное чудо в честь корабля седой древности.

-Ну что же господа свободные люди, мы отправляемся в свободное плавание. Но прежде чем я скажу напутственное слово, прошу выйти из строя… – я назвал одиннадцать фамилий. Все здесь были людями армейскими и покинули коробку бойцов десять на десять рыл. Когда они покинули строй, я проговорил – Кругом. Попрощайтесь со своими товарищами и идите отсюда на#рен. Мы не берём тех, кого разведки сумели подсадить на крючок. И не надо ломать комедию, я псионик и вижу вас насквозь.

Спорить никто не стал, мой пистолет остался в кобуре на поясе и псионикой воспользоваться тоже не пришлось. Приказ был выполнен. К ребятам обид у меня не было. Практически любого можно завербовать, если достаточно долго разрабатывать. К каждому можно подобрать ключик, исключение составляют разве что фанатики. Но такие уже мне самому не особенно нужны, чёрт его знает, что придёт в их больные головы.

-Ну что же, от лишних людей мы избавились. А наше сидение в этой заднице галактике закончено, время отправится в море звёзд и найти себе там место, как свободные люди. Мы начинаем свой путь, нас ждут новые миры, новые свершения, звонкая монета и право сказать, что всего, чего мы добились, мы добились сами. И никому ничего не должны! А теперь в колонну по одному на борт шагом марш! Галактика ждёт нас!

Я стоял и смотрел, как мой экипаж поднимается на мой корабль. Это чувство было ни с чем не сравнимо. Рядом стоял Хиро, имевший статус первого помощника. Я скосился на него и спросил:

-Как думаешь, не слишком пафосно?

-Не без этого, но в принципе сойдёт – ответил азиат – Что мне-то не сказал, что у нас такие в команде есть?

-Так тут и псионики есть, тебя могли прочитать – пожал я плечами – Ещё не факт, что вычислил всех. Менталист я не самый искуссный, есть и по лучше.

-Ты же вроде даже у ксеносов учился, неужто не превзошёл наших доморощенных мозгоправов?

-Я в основном другому учился. Завалить кого – это ко мне. А вот тонкую закладку в разум организовать, так это совсем другая история – пожал я плечами.

-Ладно, хватит тут торчать. Пора искать своё место под солнцем.

-Твоя правда, самурай.

Вскоре я сел в удобное кресло, взялся за ручки управления и поднял корабль над полом ангара. Воздух был откачен, ворота в открытый космос медленно открылись. Я слегка сдвинул один из рычагов, давая мощность на главный двигатель. А чуть отойдя от планетоида, врубил его на полную мощь. Защитой хозяев планетоида я больше не пользовался, а потому мог стать мишенью для кого угодно, включая сородичей-землян. Но к счастью всё обошлось, мы благополучно ушли в первый прыжок.

Наш путь пролёг к одной из планет не слишком близкой к центру галактики, но довольно далёкой от обиталища людей. Там пришлось отвалить солидный взнос, чтобы зарегистрироваться, как перевозчику. К счастью первый груз удалось найти быстро и мы не слишком долго просиживали штаны, просто тратя деньги. Доставка из пункта А в пункт Б оказалась не сложной. Барыш конечно был не баснословным, но главное он был и позволил выплатить зарплаты. Так мы постепенно и стали зарабатывать на первых парах пусть не астрономические, но честные деньги. На покутить в портах хватало, на техобслуживания корабля тоже, что-то даже получалось откладывать.

Один раз правда несколько человек у нас умудрились подхватить странную лихорадку, но их удалось вовремя изолировать. Корабельный врач поставил их на ноги и доказал свою полезность. В первую очередь кстати мне. Медицину я освоил довольно неплохо, тесно общаясь с личным медиком было бы странно упустить этот момент, оборудование и лекарства в госпитале мне были знакомы. В принципе подлатать кого-то я мог бы и сам. Но вести лечение нескольких пациентов неделями… Не совмещая свои прямыми обязанностями таким заниматься.

Правда вставал вопрос о нашей десантной секции, а точнее её нужности. В неё я набрал аж пол сотни бойцов, благо солдат-то как раз среди военнопленных хватало. Но такое количество людей в имеющихся условиях казалось избыточным. Подразумевалось, что они нужны на случай, если на нас решат где-то наехать и отжать корабль или наоборот мы решим провести где-то силовую акцию. Но как-то случая пригодится у парней всё не было и они начинали просто звереть от тренировок. Без них их правда оставлять было ещё хуже. Чудить начнут. Последнюю проблему усугублял ещё и хм… половой голод.

Так что пришлось с этим разбираться. Пораскинув мозгами на пару со своим старпомом, мы решили взяться за экспроприацию безхозного добра. В более менее обжитом космосе хватало оставленных шахтёрских поселений на крупных астероидах. В шахтах время от времени можно было встретить вполне рабочее старое оборудование, ну или хотя бы такое, которое ещё можно отремонтировать. Часто его не вывозили просто потому, что дешевле купить что-то новое на месте, а не извлекать из недр какой-то горнопроходческий комбайн, который и так дышит на ладан. Но это у развитых ксеносов так, в Лиге же хватало планет, которые с руками оторвут любой ксенотех.

При прочих равных нам от того конечно было бы ни холодно не жарко, у людей мало ресурсов, которые можно конвертировать в большом космосе в что-то полезное, вроде нового двигателя взамен изношенного. Но не сейчас. Мы обшарили три шахтерских поселка, которые были относительно по пути с нашими коммерческими перемещениями. Один раз правда из-за своей отлучки упустили вкусный заказ. Но стоящее оборудование всё таки нашли. А потом дождались доставки в сторону мест обитания людей. Треть пути конечно пришлось преодолеть бесплатно, но хоть две трети принесли какую-никакую прибыль.

Конечным пунктом назначения для нас стал Халифат. Планета не отличалась ни высокой технической продвинутостью, ни большим населением, колонизировали её как раз к концу прошлого периода спокойствия имматериума. И сделала это довольно крупная община ортодоксальных мусульман.

Для нас Халифат подходил идеально. Крупных военных сил, чтобы задержать Ладью нет. Любой технологичный хлам возьмут и попросят ещё. Женщин можно купить за калым. Сделку мы провели так быстро, как только смогли. Промедление тут было смерти подобно, могли объявиться корабли Лиги и люди из компетентных органов. А мне игр разведок и на Кломари хватило на две жизни вперёд. Девок взяли от восемнадцати до двадцати лет. Чему те кстати были весьма рады, по местным меркам они были уже старыми девами.

Далее наш путь пролёг к Вен'туре, независимому планетоиду, где было решено организовать жильё. Всё таки двум сотням человек на нашем тарантасе было тесновато. Снять жилой модуль оказалось не сложно, деньги водились. Правда за должности в охране наших подруг чуть дело до драк не дошло. Это я к противоположному полу относится стал довольно спокойно. А вот некоторые ревнивцы были готовы рвать себе волосы на жёпе при мысли, что девушке, с которой у них сладилось во время перелёта, кто-то присунет. Хотя казалось бы никаких предпосылок нет, чай у всех охранников свои пассии есть. В общем дело кончилось тем, что большую часть экипажа я, на правах капитана, женил. Если им будет спокойнее, то и слава богу.

Оставили мы десять человек, трёх техников и семеро десантников. Место тут конечно на удивление спокойное на фоне того же Кломари, но лучше перебздеть, чем недобдеть.

Перед вылетом, я сидел на мостике, развалившись в кресле, когда зашёл Хиро.

-Что-то ты не весел, сёгун – проговорил японец. Как-то так сложилось, что я его называл самураем, а он не оставался в долгу.

-В порядке всё – хмыкнул я, не меняя позы – Дела идут, деньги зарабатываются, проблему вот решили. Можно даже немного выдохнуть.

-Ну мне-то не гони – ответил он, садясь напротив в кресло перед радарными экранами – Не первый год тебя знаю.

-Да как-то всё… – неопределённо провёл я рукой в воздухе – Обыденно. Я в последнее время прочитал несколько старых фантастических книг, хотел позабавиться. Даже посмеялся над некоторыми представлениями предков о будущем. Но они от космоса ждали другого. Тонны хлеба, бездны могущества. Люди, которые стали Людьми с большой буквы Л. А на деле ни черта не изменилось. Мы зарабатываем. Человечество воюет. Многие делают барыши именно на этом. А кое-где людей можно по прежнему прикупить, как товар. Хорошо хоть в жёны, а не в рабство. Нет той магии и скачка человеческого вида вперед, к новым вершинам. И ксеносы по большому счету ничем не лучше. Всё упирается в бабки и ресурсы, которые они олицетворяют. И никаких тебе мудрых и добрых старших братьев по разуму. И я не лучше. Просто делец.

-Ну не скажи, не всё так плохо. Всё таки такие «халифаты» у людей наперечет, а ты не просто деньги зашибаешь. Повоевать за человечество успел. Нас вот вытащил, людям прилично знаний передал.

-И тоже на этом заработал – хмыкнул я.

-Ну есть что-то надо – усмехнулся японец – Да и Ладью тебе не подарили. А вообще скажи честно. Скис, потому что Зульфию свою здесь оставляешь?

-Иди в ж#пу, товарищ старпом.

-Значит по Ли скучаешь?

-Мы с тобой видно давно не спарринговались.

-Значит по Ли. Знаешь в таких случаях мы обычно предлагаем выпить саке.

-Мне нельзя. Так что по прежнему остаётся только татами.

-Ох, Юрки на тебя нет – хохотнул Хиро.

-Ну он и сам неплохо устроился – пожал я плечами – Может и правда чемпионом станет.

-Надеюсь у него выгорит, а то тоже сопли развесит. Не раз говорил это своё… Бог дал мне только один дар: я лучший боец во всём мире – передразнил японец нашего общего знакомого – После такого тяжело проигрывать.

-Этот не развесит, у него есть стержень – усмехнулся я – Ладно, хорош сидеть. Проверь посты и двинем, время подходит. И про спарринг не забывай, зад я тебе всё таки надеру.

-Ну попробуй. А лучше думай, что ещё «волшебного» сделать, если совесть за эгоизм мучает.

-Шагай уже.

Мой друг больше ничего не сказал и просто пошёл выполнять моё распоряжение. Позлить меня конечно было очевидной уловкой с его стороны, но она вполне сработала. По крайней мере меланхолия отступила.

Перед следующей планетой, где мы собрались искать груз, я решил наведаться в ещё одно место, где можно поискать практически бесхозное списанное оборудование. Наш путь снова пролегал на дальние окраины, покупатели там на него найдутся, люди не единственный не очень-то продвинутый вид. Ну а в худшем случае просто обследуем штольни, дав практику десанту. Сорок с лишним молодых здоровых мужиков лучше не держать безвылазно в замкнутом пространстве. Поль за ними конечно приглядывает и нагружает, как непосредственный командир, чтоб не расслаблялись. Но учебно-боевой выход всегда на пользу.

После не очень долгого путешествия в подпространстве мы вышли в нормальный космос в пустой системе. Обитаемых планет здесь не было, но одно время разрабатывали ресурсы в астероидном поясе. Со временем залежи, которыми было выгодно заниматься иссякли и система вновь лишилась живых обитателей. Нужный нам астероид нашёлся не сразу, упоминалось о нём в одном из старых каталогов, так что путь по пустоте он проделал приличный. Но кто ищет, тот найдёт.

Посадить корабль на него оказалось несложно, но при посадке я почувствовал какое-то смутное беспокойство. Что-то царапало сознание на грани ощущений. А своим ощущениям я привык доверять.

-Хиро, принимай командование. Я прогуляюсь с десантом.

-Хай – ответил старпом – Решил размять кости?

-Не совсем. Чую, что каким-то дерьмецом попахивает, но не могу понять каким, так что лучше посмотрю лично. Держите тут ухо востро.

-Понял тебя.

Десант моё моё появление воспринял без особого энтузиазма, под начальственным взглядом работать никто не любит. Поль поинтересовался:

-Примешь командование?

-Не, нефиг передёргивать – ответил я – Пойду с первым взводом в авангарде и посмотрю всё своими глазами. Техники с тобой во втором.

-Идет – кивнул негр и закрыл белозубую улыбку забралом гермошлема.

Броня у нас была человеческого образца, правда слегка устаревшая. Война с глуфами продолжалась, сумрачный людской гений многое успел придумать, сейчас почти закончилось перевооружение на очередное поколение доспехов. Но и морально устаревшие бронекостюмы были ничего, к тому же совершеннее тех, с чем я сам первый раз вступил в бой. Люди изобретательны во всём, что касается убийства, этого у нас не отнять.

Неприятности начались почти сразу после того, как мы вышли на поверхность астероида. Всего пол пути прошли от посадочной площадки до наземных сооружений бывшей шахты, как открылись два замаскированных бронеколпака, имитирующих груды отработанной руды. Одно орудие я сходу покорёжил псионикой, а второе успело дать залп по Ладье, прежде чем бойцы сожгли его из подствольников.

Я повернулся к кораблю и меня затопила чистая, незамутнённая и ни с чем не сравнимая ненависть. Кормовые двигатели были разбиты. Пять долгих лет, ё#баная куча труда только что пошли насмарку за одну секунду. Никогда прежде я не был в таком бешенстве. Имеем не ценим, потерявши плачем… Я не плакал, я жаждал крови того, кто лишил мой корабль возможности летать.

Вдруг ожил наушник, на открытой волне раздался голос на одном из галактических глобишей:

-Ваш корабль вас больше никуда не увезет, а запасы воздуха конечны. Сдавайтесь и подходите к воротам по одному без оружия.

Мне было плевать на кого мы наткнулись, хоть на перевалочный пункт каких-то контрабандистов, хоть на черта лысого. Я просто проговорил по связи на том же языке, через сжатые от злобы зубы:

-Вы уничтожили не тот корабль.

Глава 16

Вперёд, абсурдные войска!

Пора возмездия близка,

Уж поднебесная виднеется краса.

Из самых недр, черноты,

Отбросив слёзы и мечты,

Лишь только гнев, и ветер вьётся в волосах.

Сегодня мы штурмуем небеса!

Арктида. Мы штурмуем небеса.

Если оценивать ситуацию трезвым взглядом, то она была аховой. Застрять на планетоиде без корабля – это лютый пи#дец. Но если здесь кто-то обитает, то он как-то сюда попал. А значит у него есть и способ выбраться. Иначе бы черта с два этот неведомый некто уделал бы наш транспорт. Наоборот, умолял бы его отсюда вывезти. А потому наш путь к спасению лежал через ворота в «шахтёрский посёлок». И хотя я был в бешенстве, трудно было не понять элементарные вещи. Потому на нашей волне раздался мой голос:

-Какие бы уб#юдки здесь не засели, но у них наверняка есть корабль. И чтобы не сдохнуть, мы должны его взять. Хиро, поддержи атаку корабельными орудиями. Потом одевай всех в броню и выдавай оружие всем кроме канониров. Вы наш эвакуационная бригада, которая будет таскать раненых в лазарет - я замолчал на пару секунд и потом закочил - Есть только один способ выбраться отсюда живыми. Победить всех, кто встанет на нашем пути! Не важно кто они, не важно сколько их, плевать, почему они напали. Мы порвём их! Вопросы?

-Отсутствуют – лаконично ответили старпом и командир десанта. Мы все понимали, что корабль мог вылететь из какой-нибудь замаскированной шахты за короткой линией горизонта этого булыжника и оставшиеся канониры могут даже не проводить его залпами.

Но сейчас это имело для меня мало значения. Я просто хотел убивать. А потому дал команду Полю:

-Командуй атаку, первый взвод по прежнему в авангарде.

Спорить негр не стал. Если я сдохну, мои люди тоже могут никуда не улететь. Без навигатора-то. Но псионик слишком серьёзное подспорье в бою, особенно с непонятным противником, а убить нас не так-то легко.

Мы начали атаку рассыпным строем, я вместе со всеми то делал перебежки, то снова залегал. Двигались с осторожностью мы не зря. Вскоре ожили замаскированные орудия гостеприимных хозяев и тут же попали под огонь нашего тарантаса, который их подавил, пока мы вжимались в камни.

Похоже защита была заточена на рыбку по мельче или просто враг питал слишком большие надежды на два орудия у посадочной площадки. Тогда правда не ясно, почему нам позволили выйти на поверхность, а не расстреляли Ладью. Ведь бронеколпаки были в слепой зоне корабельных орудий. Им нужны были именно пленные? Впрочем плевать, они совершили ошибку, а я узнаю почему, когда доберусь до их глоток.

Вход в систему построек преграждала массивная гермодверь чуть ниже уровня поверхности, к которой вел пандус. Корабельными орудиями здесь не поможешь, если только не прокопать настоящую траншею залпами. А на это у нас нет времени. Враг уже понял, что что-то идёт очень сильно не так, вместо обосравшихся от ужаса марадёров к ним идут солдаты во главе с псиоником. Каждая минута нашего промедления – это их шанс на побег. Которого я не дам. Там где пасуют орудия, поможет псионика.

-Приготовьтесь парни, сейчас я вскрою эту консерву – прорычал я по связи и надавил на ворота силой, раздвигая створки в стороны. Если бы здесь строили базу военные, ничего бы не получилось, системы защиты бы не дали. Но торгаши есть торгаши, а потому они сэкономили на стопорах. Створки начали уезжать в стены, в центре появилась щель, в которую полетели гранаты, как ручные, так и из подствольников.

Через несколько секунд мы ворвались внутрь и я вынужден был принять огонь на щит, который тут же прогнулся под встречным огнём и чужим псионическим ударом. Перед нами был ангар, откуда в обычной ситуации вероятно отгружали концентрат руды. Сейчас здесь были какие-то побитые нашими гранатами ящики и десяток врагов, прячущиеся за ними. Щит выгадал время, чтобы занять укрытия, но толку от них было мало. На моих глазах одного из десантников убило выстрелом, который пробил ящик, за которым прятался солдат. Заодно бедняге разнесло половину верхней части туловища. Наше же оружие брало противника с трудом, мощности не хватало. Стоило мне об этом подумать, как Поль вынес одного из врагов прямым попаданием из подствольника. Расплескался гуманоид знатно и кажется подпортил своим товарищам настрой.

Но классическим способом мы тут пол взвода положим, да и не стоит ждать, когда мой коллега снова сделает свой ход. Так что если сомневаешься – атакуй. С этой мыслью я рванул вперёд, петляя между ящиками и выдергивая врагов вверх из укрытий телекинезом. Для обычных бойцов псионик под усилением тела был слишком верткой мишенью, но я почувствовал, что один из врагов ловит меня в прицел. В последнее мгновение, я успел кинуть телекинезом одного из бойцов противника между собой и своим коллегой. Неудачник принял выстрел, предназначенный мне на себя и разлетелся на две половинки. Впрочем мне было уже плевать, мой забег закончился и я добрался до ближнего боя. Глупо было бы не пользоваться преимуществом своей подготовки, раз ситуация не позволяет. Правда меч, взятый на «экскурсию» я с пояса снять не успевал. А потому сбил в сторону винтовку врага своей, не давая сделать ещё один выстрел, а затем наколол псионика на штык, пробив ему шейный горжет. Оружие застряло, палаш был извлечён из ножен и я продолжил с ним в одной руке и пистолетом в другой. Всё закончилось быстро. Трудно долго возится, когда можешь вырвать винтовку из рук противника телекинезом и движешься намного быстрее него.

-Потери? – спросил я Поля.

-Четверо насмерть, раненых нет – ответил негр, потом добавил – А я всё думал, зачем ты эту железку с собой таскаешь.

-Эта железка почти часть меня – хмыкнул я, глядя на палаш и пропуская по его лезвию псионическую энергию, которая позволяла рубить врагов вместе с их бронекостюмами. Или останавливать меч другого псионика, который владеет той же техникой. Всё таки не зря нас боятся, порой наши способности сводят на нет любое технологическое преимущество – Вперед.

Следующие двери вели в шлюз перед отсеками, имевшими атмосферу. Противодействие нам оказать не успели, видимо не ждали столь скорой кончины группы в ангаре. Оно и не удивительно, оружия и броня противника была по лучше нашей, у них был псионик. Но теперь бойцы противника были мертвы, а мы поперли вперёд. Меня всё так же гнала в атаку почти осязаемая ярость, бойцы старались не отставать. От нашей стрельбы было мало толку, а потому встретив следующую группу врага, я просто вновь создал перед собой щит и мы ломанулись в рукопашную. Там, где пасует ствол справится виброштыкнож. Там, где подведёт броня, спасёт псионика. Эти слова стали нашим безмолвным девизом. А ещё один десяток вражеских солдат похоже не ждал ни нашего напора ни свирепой рукопашной схватки. Мы ворвались в их строй, как волки в овчарню и они запаниковали. Это решило дело.

Когда враги превратились в трупы на полу широкого коридора, я услышал через акустические сенсоры шлема попытки вызова. Наклонившись я поднял с пола мертвеца, которому снёс палашом наискось пол шлема вместе с головой. Его наушник продолжал работать и я разобрал:

-Алто, доклад! Что у вас происходит?!

-Алто уже не ответит, а я иду за тобой – проговорил я со злобой и отбросил труп от себя на несколько метров. Гравитация тут по ниже земной, так что это было не сложно. Ребячество конечно, но не удержался, да и бойцы восприняли мои действия благосклонно.

Мы двинулись вперед, а я наконец начал чувствовать основную массу разумных на этом богом забытом булыжнике. Они были уровнем ниже и ощущения от них были… разными. Страх у одних и злость у других были понятны. Сам бы на их месте испытывал схожие чувства. Но были и те, кто просто были в апатии. А ещё одно сознание принадлежало псионику и фонтанировало болью. Я было подумал, что это дружок моего крестника из ангара, но почти сразу понял, что ошибся. Боль была физической, а не моральной, похоже кого-то пытали. Что ж, ещё одно подтверждение тому, что сдаваться и идти сюда по одному не стоило.

На уровень ниже мы спустились прямо по штольне на тросах, проигнорировав лифт и закидав вход гранатами. А потом снова зашли внутрь во главе со мной, держащим щит. На этот раз нас встретили два десятка вооружённых разумных. Мы дали общий залп из подствольников и снова ринулись в ближний бой. И тут я едва не угодил ногами в жир. Лишь каким-то звериным чутьём ощутив опасность, я дернулся в сторону и сгусток псионической энергии пролетел мимо меня в каких-то миллиметрах. «Бесноватый» противника держался не в центре строя врага, чтоб прикрыть своих щитом,как это обычно бывает. Он притаился с краю и явно попытался вывести из игры меня одним первым ударом. Но облажался и я кинулся к нему, выжимая из своего тела всё что мог. От нового сгустка энергии, я опять закрылся неудачливым солдатом противника с помощью телекинеза, а потом наконец дорвался до ближнего боя. Враг попытался выставить свой щит, но тот ему не помог. Всё таки псионическая плёнка метр на два это одно. А схожий потенциал энергии, сосредоточенный на узком лезвии клинка, это сильно другое. Я проткнул щит, броню и грудь врага в выпаде, вложив энергию всего тела, а потом рванул палаш вверх и вторым ударом снёс пол голову моего визави. Умирающий псионик может что-нибудь учудить на последок, но с настолько повреждённым мозгом это проблематично. Хм, прятались они хорошо, а вот как бойцы слабоваты.

-Влад, потерь нет. Где корабль-то? – услышал я в шлеме голос Поля.

-А я #бу?! – рявкнул я – Они ж не эвакуируются них#ра! Вперёд, там впереди есть какие-то обосцанцы, у них поинтересуемся. В этот раз нам нужны пленные, это ясно?!

-Так точно! – ответил командир десантнойпартии.

-Работай сочно. Вперёд!

За очередной дверью оказалось что-то вроде холла с примыкающими жилыми помещениями и нас наконец нагнал второй взвод, который негр оставил на своего зама. Их оставили закрепиться здесь, а сами пошли искать местных. Они сидели по своим комнатам и я чувствовал их страх. Выбив ногой ближайшую дверь, я притянул к себе гуманоида с синей кожей и дурацкой косичкой, а потом схватил его за горло.

-Где ваш корабль? – раздался вопрос из под моего шлема.

-Улетел за припасами – просипел он, а потом заныл – Не убивайте! Пожалуйста! Я ничего не делал, я просто младший лаборант! Я только мыл инструменты!

Хм, похоже клиент поплыл, надо его дожимать. Я задал новый вопрос:

-Где главный?

-Доктор Ми'лил в лаборатории. Он всегда отключает связь, когда работает. Он даже не знает о нападении!

-Отведёшь меня к нему и я тебя не убью – проговорил я, оставив себе лазейку в обещании на всякий случай – Понял меня?

-Но с ним не связаться. Я не…

-Ты бесполезен – проговорил я, поднимая меч.

-Нет! Можно включить экстренное оповещение. Тревогу будет слышно в лаборатории!

-Молодец – хмыкнул я, отпуская этого хорька – Веди. И без глупостей.

Он конечно и так напуган до мокрых штанов, но так надежнее. Впрочем после того, как мы прошли через холл с трупами мотивация у младшего лаборанта и вовсе взлетела до небес. Куски тел способствовали. Мы отправили «двойку» паковать остальной персонал этой «неведомой» лаборатории, а сами направились дальше. К тем, от кого исходила апатия и боль. Нашлось в той стороне и какое-то сосредоточенное сознание, вероятно тот самый доктор. Следующее помещение оказалось тюрьмой. За решетками и толстыми стёклами сидели или лежали разумные. В конце коридора между камерами была ещё одна массивная дверь. Лаборант залепетал:

-Я включу сигналку, отойдите шагов на десять, чтобы не попасть под камеры.

-Как скажешь. Трист, держи засранца на прицеле – произнес я, а наш товарищ из Новой Норвегии со звучным именем Тристан, навел оружие на синекожего.

Лаборант подошёл к двери, сломал стекло над красной кнопкой на стене и нажал её. Разумных видов много, но схожие задачи порождают схожие решения. Заорал динамик под потолком. Заключённые следили за нами с интересом, некоторые пытались жестами привлечь к себе внимание и показывали на стекла, которые глушили любые звуки. Прошло десятка два секунд, прежде чем на вызов синекожего наконец ответил доктор, его изображение зажглось на экране терминала у двери.

-Доктор Ми'лил, у нас нештатная ситуация. Умоляю, откройте дверь! – истерично затараторил лаборант.

-Что у вас опять случилось? – проговорил гуманоид в врачебном халате, хирургической маске и очках. Но к моему удивлению дверь и правда открылась.

Да что за страна непуганых идиотов?! Наверху нас встретил один псионик, вместо двух. Враг не массировал силы! Я буду долго смеяться, если выяснится, что второй остался внизу, потому что было не его дежурство и он просто потрахивал какую-нибудь ксеноску в своё законное свободное время! А теперь этот докторишка открыл дверь, даже не узнав, какого черта происходит. Как, млять?! Как они все вообще дожили до своего возраста?

Впрочем можно спросить и лично. Мы рванули вперёд в открытую дверь и ввалились в лабораторию, едва не затоптав нашего гида. Перед нами было что-то вроде раздевалки, за стеклянной стеной находилась операционная из которой местный «главный» открыл дверь. На столе была закреплена ксеноска с заострёнными ушами и светлыми волосами. Я с омерзением понял, что ей без анестезии вскрыли брюшную полость и что-то там делали. От такого болью трудно не фонтанировать, что тут скажешь. Пока Ми'лил пытался понять, что видят его глаза, я нажал радонью на кнопку перед шлюзом. Знакомая система для очистки перед входом в операционную, мне не раз приходилось их видеть, правда как пациенту. Всё таки бои на арене подразумевают не только царапины, несколько раз меня едва сумели откачать. Через пару секунд я уже держал доброго доктора за горло, оторвав его от пола:

-Ты чем тут занимаешься, «менгле» х#ев?

-Моё имя Ми' – просипеть дальше я ничего не дал, сжав горло сильнее и поднеся палаш к лицу этого урода.

-Не спорь, мразь, а отвечай на вопрос, а то сейчас тебя самого оперировать начну. Ну!

-Я провожу исследования! Они изменят галактику! Я…

-Почему на ней без анестезии?

-Когда материал в сознании, картина полнее – просипел живодер.

-Материал значит. Эй, лаборант. Ты или ещё кто-то из твоих коллег сможет зашить эту бабу как было? – кивнул я на подопытную. Не люблю ксеносов, но… Да мать вашу так, ни одно живое существо не должны вскрывать на живую. Даже мы, люди, уж на что долбанутая раса, пока не изобрели нормальную анестезию, били оперируемых по головам, чтобы они теряли сознание.

Лаборант тем временем закивал так часто, что появились опасения, что его голова вот-вот оторвётся. Ну хоть ясно, чего он сходу начал голосить о том, что только инструменты мыл. Чуяла кошка, что за такую сметану её порвут на британский флаг. Синекожий тем временем закончил кивать и наконец выговорил:

-Да, я могу всё исправить вместе с профессором Кми.

-Отлично – проговорил я и сжал кулак на шее живодера. Дёргался он не долго – Поль, пусть сюда тащат этого Кми. И заодно начинают зачистку, надо проверить, не затаился ли кто-нибудь где-нибудь.

Договорив, я бросил труп на пол. Млять, как тёплое г#вно в руках подержал, противно было даже через бронеперчатку. Ну да ладно, нечего мучать эту разумную. Я подошел к операционному столу и положил ладонь на лоб ксеноски, а потом произнес:

-Спи, дальше всё будет хорошо.

Усыпление не самый мой любимый прием, но он является одним из базовых при обучении. Так что всё прошло гладко, тем более что «материал» не сопротивлялся.

Мда. У неё-то пока всё хорошо будет. Но не факт, что долго, ведь у нас по прежнему проблемы. Надо выяснить, что за корабль должен прилететь. И придумать, как его захватить. Нетривиальная задачка, тем более, что о нас могут знать уже сейчас. По крайней мере люди бы первым делом отправили сигнал о нападении. А даже если и нет, на площадке стоит Ладья с развороченным двигателем и слегка намекает, что тут есть гости.

Интерлюдия 2

Ты на небе там

Нами, грешными, правишь

И меня не оставишь

Дашь мне спасенье

И к свету направишь

Душа незрима толпе

Но вдруг, свет колыхнулся

Из тьмы ко мне прикоснулся

Явно не человек

Он мне улыбнулся.

Павел Пламенев. Эй, мёртвый! Проснись!

Агвай Я'ква сидел в камере и смотрел в одну точку, думая о том, что наверно всё таки ужасный конец, чем ужас без конца. Раз в несколько суток в лабораторию забирали очередного узника безумца и однажды выбор должен был пасть на него. От этого невесёлого дня друлос не ждал ничего хорошего, кроме одного. Избавления от липкого страха, который преследовал его каждое мгновение.

А всё так хорошо начиналось. Агвай помнил, как выхватил у конкурентов заказ на перевозки грузов. Какая ирония, ведь будь он чуть менее расторопнее и сметливее, то сидел бы сейчас где-нибудь в баре, а не на койке в камере смертника. Я'ква не был праведником, скорее наоборот. Но всё же не думал, что всё закончится так. Особенно, когда дела наконец пошли на лад.

Друлос торговал живым товаром, разумными существами, но всё же ходил по грани закона. Он не похищал обитателей галактики, не загонял их в рабство. Всегда были те, кто готов кого-то продать. Примитивные виды не прочь избавится от лишних ртов в обмен на что-то, что слегка опережает их технологии. Во время войн победители не против поторговать пленными, а проигравшие их выкупить через посредника. Но в этот раз торговцу и вовсе показалось, что он наткнулся на золотую жилу. Нужно было всего лишь доставлять разумных разных видов покупателю, который желал стать постоянным клиентом и имел рекомендации от серьезных дельцов. Хорошая цена и на треть меньше работы. Стоило догадаться сразу, что не всё так хорошо, как кажется.

Агвай доставлял товар на планетоиды, вроде этого. Точки время от времени менялись. Оплата росла. Но стоило ему начать догадываться, что разумных он возит в один конец, как его самого спеленали вместе с небольшой командой его неприметного корабля. На мысль о подвохе его натолкнула молодая эльдри. Представителей старших рас всегда высоко ценили, в первую очередь за платёжеспособность их сородичей. Но местный Хозяин источал восторги по другому поводу. Редкость товара, его экзотичность. И друлос понял, что попал.

Дилетанты думают, что возможно совершить преступление и выйти сухим из воды. Я'ква знал, что такое бывает возможно провернуть по хорошему только если жертва никому не интересна. В противном случае нужно очень надёжно подчищать концы. Вплоть до зачистки тех, кто зачистил исполнителей. А представители старших рас всегда кому-то да интересны. Одно дело выкупить где-то одного из них и загнать сородичам за звонкую монету, за это даже скажут спасибо. Неприязнь неприязнью, снобизм снобизмом, но если не соблюсти политес или пожалеть деньги, то больше никто из его коллег не повезёт «потеряшку» домой. Но если перейти определённую черту… Они ведь тоже ищут своих и поймут, на ком цепочка перепродаж прервалась. И им несдобровать.

Ума на данную логическую цепочку у местных не хватило. Но их псионик похоже вполне успешно разобрался с тем, что собирается делать сам Агвай. А собирался он на всех порах мчатся к эльдри и голосить, что думал, что его наниматель передаст их родственницу им сам. А он, как скромный торговец, просто получит чуть меньшую сумму, которая указана в прейскуранте по разумным видам. Но не свезло, вместо этого они все оказались пленниками безумца.

Агвай не переставал корить себя за то, что не придал значения его эксцентричности. В конце концов у него были и деньги и поручительство, значит заскоки не должны были мешать работе. Но вышло, что вышло. Только совсем больной разумный может водить пленников на своеобразные экскурсии, чтобы дать им посмотреть, что делают с их сокамерниками. «Подопытные должны иметь правильный настрой перед тем, как я смогу ставить на них эксперименты». Больной урод говорил так. Смеяться этой мрачной шутке друлосу не хотелось. Не после того, как он посмотрел, как на куски режут ребят из его команды. Он бился в руках конвоиров, призывал богов и демонов, обещал страшные кары, готов был сделать всё что угодно, лишь бы не видеть этого. Но всё было тщетно.

Сегодня увели ту эльдри. Она тоже смотрела, что стало с теми, кто её сюда привёз. А теперь она сама попала под скальпель безумца. Наверно его очередь будет уже на днях. О боги, если бы хоть что-то можно было изменить… Агвай грустно улыбнулся. Богов нет. А если бы были, то он бы всю жизнь после спасения искупал свои грехи. Но их нет. И нет надежды. Есть только ужас без конца и ужасный конец, когда придёт его очередь.

Вдруг дверь в их коридор с камерами открылась и друлос не поверил своим глазам. Один из местных живодёров шёл в окружении гуманоидов в броне и мелко трясся от страха. Эти эмоции были хорошо знакомы Агваю, здесь он видел их слишком часто до того, как пленники погружались в апатию. Но не у персонала. Я'ква вскочил и стал долбиться в стекло. Кто бы сюда не явился, но они были шансом на спасение! Неужели боги снизошли до грешника? Но это же бред! Агвай застыл на секунду и тут же начал истово молится. Ещё не хватало, чтобы из-за его неверия спасение ускользнуло сквозь пальцы? Боги долго терпят, но сурово наказывают. А что может быть суровее, чем дар свободы, которым его лишь поманили, но не дали прикоснуться?! Увидеть, как кого-то спасут, возможно как раз ту самку с длинными несуразными ушами, а его оставят здесь за то, что он её доставил… Агвай молился и приносил самые суровые клятвы и обеты, упав на колени и боясь спугнуть божественное проведение.

Неизвестные проникли в лабораторию при помощи трясущегося представителя местных, а через минуту один из них снова вышел, чтобы вновь вернуться, гоня перед собой одного из живодёров. Тоже напуганного. Кто бы не пришел сюда, но местным они явно не друзья. Надежда на спасение ярко горела в груди друлоса.

Не прошло и часа, как в его камере заговорил динамик. Голос на глобише с заметным акцентом произнёс:

-Говорит капитан Влад Драгунов. Слушаем меня внимательно, дважды повторять не буду. Ваши камеры сейчас откроются, чтобы вы могли выйти, а они приняли новых постояльцев, которые недавно были тут хозяевами. Вы же переедите в жилое крыло, где вас допросят о том, как вы дошли до жизни такой. Не толпится, не делать резких движений, чётко выполнять команды моих бойцов. За неподчинение или нарушение правил получите выстрел в голову, вместо путёвки домой. Тем, кто меня понял, положить верхнюю конечность на стекло, что отгораживает вас от коридора.

Команду выполнили все. Не удивительно, глобишей не так много и они так или иначе известны подавляющему числу разумных в галактике, кроме совсем уж варваров. А попасть из этого ада домой всем хотелось, даже если для этого надо пройти мимо своих надсмотрщиков и мучителей. Впрочем надсмотрщиков не оказалось в живых, выйдя в холл, Агвай с внутренним наслаждением полюбовался на то, как их трупы вытряхивали из остатков брони. Пленительное зрелище, но задержаться увы не удалось.

Друлос мельком снова рассмотрел одного из своих спасителей и наконец его прострелило, как молнией. Это же земляне! Точно они. И их капитан. Агвай вспомнил, что имел с ними дело, даже доставлял один раз пленных на Кломари, для этого Драгунова! Выудив эту информацию из своей памяти к допросу Я'ква был более чем готов и когда пришёл его черед покинуть комнату жилого модуля, страх его не тревожил. Наоборот, торговец был преисполнен энтузиазма. Зайдя в импровизированную допросную в другой комнате, он сходу проговорил:

-Вы не представляете, как я рад вас видеть, господин Драгунов!

-На стул садись, Агвай – хмуро проговорил капитан. Сначала друлос подумал, что многовато чести сразу общаться с командиром своих спасителей, но быстро сопоставил, что тот псионик. Что ж, это должно экономить время, всё логично – И перестань лыбиться. База местных нами взломана, я в курсе, что ты на них работал.

-Да, так и есть – не смутился Я'ква – Но как только я понял, что дело здесь не чисто, то сразу посчитал нужным сообщить об этом куда надо. Вероятно мои мысли прочли и я тоже оказался пленником.

-Хм, не врешь. Удивительное дело – слегка растянул губы в улыбке человек. Мимика была похожа на друлосскую, что радовало краснокожего пришельца с роговыми наростами на лбу – Как ты с ними вообще связался?

-За них поручились уважаемые разумные – Агвай замялся – То есть раньше считал их уважаемыми, до того, как они меня так подставили. Теперь-то их репутации придёт конец.

-Если мы отсюда выберемся – хмыкнул капитан.

-А с этим какие-то проблемы? – мгновенно насторожился друлос.

-В общем-то да. Двигатель моего корабля не подлежит ремонту, так что мы в довольно затруднительном положении.

-Но… Мы что. Мы же можем додать весть о том, мы здесь. Нас вытащат.

-Весть мы можем подать только через ту девку, которую ты привёз. Я астропатией не владею на должном уровне, да и мои сородичи за мной так далеко вряд ли отправятся. Её же обитают ещё дальше. Так что кораблик местных хозяев прибудет раньше, чем кто-либо другой. Про тебя написано, что ты имеешь военную подготовку. Готов драться за свою свободу?

-Да – без колебаний ответил Агвай. Лучше быстрая смерть в бою, чем возвращение перспективы попасть под скальпель. Хотя он и не очень представлял, что можно противопоставить вражескому кораблю без своего.

-Хорошо – удовлетворённо кивнул человек – Если ты понадобишься, тебе сообщат. Свободен.

Агвай вернулся в свою комнату слегка пришибленным. Свобода, которую он только что обрёл, грозила оказаться не долгой.

Лишь через неделю, друлос внезапно узнал, что бой оказывается уже состоялся, когда в лабораторию несли раненых. Каким-то чудом люди сумели поднять свою колымагу в космос, преодолев слабую гравитацию мелкого планетоида. А корабль, отправленный за припасами имел глупость не улететь на всех парах.

Хотя рассуждая трезво, Агвай был вынужден признать, что мог бы поступить так же. Посадочная площадка была пуста, комплекс на вызовы не отвечал. Было логично сесть и попытаться разобраться в чём дело и что случилось с нанимателем, который платит тебе деньги и вероятно имеет иные рычаги давления. А в момент, когда корабль сел и открыл рампу для того чтобы выпустить поисковую партию, его судьба оказалось предрешена.

Люди не только отправили свой корабль затеряться в астероидный пояс на маневровых двигателях, убрали следы обломков с площадки и организовали муляжи бронеколпаков. Они сверились с журналами и записями камер, чтобы четко определить, как садиться пилот и в какую сторону открывает рампу. И закопались в поверхность богом забытого булыжника, где просидели несколько суток, переключая свои бронекостюмы с одного баллона воздуха на другой и попивая питательный бульон через трубочки, чтобы не оголодать. А когда рампа открылась, бросились в атаку во главе со своим псиоником.

Команда судна снабжения мало что смогла им противопоставить. Не так она была многочисленна, да и качество бойцов оставляло желать лучшего. Ми'лил набрал тюремщиков и палачей, солдаты из них были так себе. На астероиде они имели хотя бы весомое преимущество из-за экипировки, но победив их, земляне обчистили местную оружейку и взяли трофеи с трупов. Качество оснастки практически сровнялось.

Агвай узнал новости и выдохнул. Но не до конца. Улететь до прибытия эльдри ему никто не даст, а как они отнесутся к тому, кто привёз сюда их сородича большой вопрос. Друлос размышлял о нем весь вечер, пока не решил плюнуть на это. Ничего страшнее, чем было, ему явно не грозит. В самом худшем случае, его просто пристрелят, как сообщника не смотря на раскаяние. Раз и всё. Ни боли ни агонии. Если ему суждено отправится к богам, то он отправится. Хм. Но уходить лучше без долгов. Так ему говорила старая М'лен. Перед людьми он по большому счету чист. Он помог когда-то им, они теперь помогли ему по воле высшей силы. Они же воздадут всем причастным, к смерти его команды, передав им местные базы данных и материалы его допросов. По большому счёту ему осталось только извиниться перед той эльдри. И долг закроет и может даже себе шансов прибавит. Хотя вряд ли, на её месте Агвай испытывал бы жгучую ненависть к такому, как он. Ну да ладно, попытка не пытка. Друлос встал и постучал в дверь. Через несколько секунд снаружи комнаты раздались шаги и человеческий голос на глобише осведомился:

-Чего хотел? Жрать тебе ещё рано.

-Я хотел бы извинится перед пленницей, которую сюда привёз – произнёс Я'ква. Да, жрать ещё рано, в столовую конвоир поведёт его только через час. А жаль, размять ноги было бы неплохо, поесть тоже, а главное возможно получится увидеть или услышать что-то ещё. Раненых он углядел как раз в одну из таких прогулок.

-Хе. Я попрошу кого-нибудь ей передать – хмыкнул землянин за дверью – А теперь сиди тихо.

Спорить Агвай не стал. Разумные тут серьезные и у него не было сомнений, что его могут пристрелить за неподчинение приказам. Оружия то ему так и не дали, хотя и поинтересовались военной подготовкой. Не повезло. Может быть поучаствовал бы бою и за него замолвили бы словечко. Ну или хотя бы умер бы как солдат. Друлос поймал себя на мысли, что смерть сама по себе его перестала пугать. Вопрос только в том, какой именно она будет.

Как ни странно, но люди не забили болт на его просьбу. После приёма пищи, когда Агвай начал дремать, дверь в его комнату открылась и туда на кресле-каталке ввезли эльдри. Я'ква сел на кровати и неловко произнёс:

-Здравствуй.

Представительница старшей расы холодно на него посмотрела и проговорила:

-Мне передали, что ты хотел извиниться.

-Так и есть, не хочу умирать, не успев этого сделать. Извини, что так вышло, ни я ни мои подчинённые этого не хотели.

-Думаешь, что извинения тебя спасут?

-Нет – почти весело усмехнулся друлос – Думаю, что теперь я готов предстать перед своими богами без стыда.

-Богов нет, варвар – через губу процедила эльдри, слегка дернув одним из своих заострённых ушей -Ты просто умрёшь, как и твои подельники. Я здесь закончила, вези меня обратно.

-Вежливость требует говорить «везите» и добавлять волшебное слово – хмыкнул человек, стоящий за креслом-каталкой, не сдвинувшись с места.

-Пожалуйста. Везите меня обратно в палату – процедила девушка.

Кончики её ушей слегка порозовели, а Агвай с трудом сохранил спокойное лицо. Умение смотреть на всех, как на грязь у старших рас было не отнять. Но люди похоже умели дрессировать и их. Тем временем «сиделка» развернул кресло и прежде чем уйти, сказал друлосу:

-Передай охране предпочтительный способ смерти и какие нужны похоронные ритуалы, чтобы твои боги тебя не отвергли. Если тебя конечно казнят.

Друлос снова лёг на кровать. Ритуалы… Наука доказала, что богов нет, так что его раса не отличалась особой религиозностью. Жрецы были маргиналами и он не очень представлял, что они должны делать с покойниками. Да и его ли боги направили людей сюда? Может человеческие решили дать своим подопечным вернуть ему должок за то, что он возил их пленных? Агвай хмыкнул. Надо хотя бы поинтересоваться у людей, верят ли они в богов и знают ли положенные ритуалы своей расы. Если да, то можно будет просить смерти по их обычаям. Не похоже, что они в ней откажут.

Привет уважаемым читателям.

Приношу извинения за задержку, но что-то всякой хурмы на меня в последнее время навалилось, было не до книги, хоть в море снова уходи от этого дурдома. Но сейчас я вроде бы более менее разгрёбся, так что надеюсь продолжить писать. Тем более вроде бы более или менее удалось продумать, куда дальше ГГ шевелиться по сюжету, когда постоянно не пишешь, есть время пораскинуть мозгами. За сим до новой проды, которая должна выйти без таких задержек.

Глава 17

Ничего личного, это просто бизнес.

Аль Капоне.

Я стоял в ангаре и ждал гостей, успокоив свой разум. Эльдри раса старшая, а потому опасная. А ещё чудовищно неприятная в общении. Мы, люди, конечно тоже не подарки, но по сравнению с старшими расами практически образец толерантности. Да, не любим и не доверяем ксеносам, но хотя бы не считаем их полуживотными, которые по странному стечению обстоятельств подражают истинно разумным существам, как попугаи подражают речи людей. Только и радости, что старшие расы обычно держат слово и тщательно соблюдают хитроумные кодексы своего поведения. Впрочем пару недель общения с одной спасённой эльдри заставляли меня жалеть, что я озадачился её выживанием, а не добил на операционном столе, чтоб не мучилась.

Элен'вей была девушкой молодой по меркам своей расы, ей не перевалило даже за сто земных лет, но пафоса, снобизма и самомнения в ней было на десять королев. Положенные традиции эльдри в общении со спасителями она соблюдала, но при этом всё равно смотрела на нас, как на говно и язвила. Даже пришлось ей пригрозить, что я воспользуюсь местным оборудованием, чтобы погрузить её в гибернацию. Бесчувственную тушку тоже можно отдать её сородичам и получить те же деньги.

Корабль ушастых наконец прибыл и наше общение можно было считать почти законченным. Само корыто кстати впечатляло, их раса похоже имела некую тягу к гигантизму. Вытянутый овал в длину был даже немного больше астероида, на котором мы квартировали. По понятным причинам садится на площадку он не стал, а отправил шаттл. Наконец ворота ангара открылись и к нам зашла делегация старшей расы, десять ксеносов и два явно боевых роботов изящных очертаний. Странно, что двуногих, антропоморфную конструкцию довольно редко применяли в таких машинах, но видимо чьи-то технологии могли позволить это без особых проблем.

-Приветствую возвращающих – проговорил один из гостей в наименее украшенной броне. Надо думать, что общаться с их старшими мы рылом не вышли.

-Приветствую обретающих – ответил я, копируя упрощённый этикет эльдри для общения с младшими расами.

-Как прошло твоё время среди младших, сестра – обратился эльдри к Элен'вей.

-Ужасно, как и ожидалось – ответила она на родном языке, который я понимал с трудом, скорее угадывая смысл фразы, чем зная её точно – Но дикари перед тобой меня спасли и заслуживают награды. Остальные же заслуживают воздаяния за свои преступления.

Переговорщик повернулся ко мне и произнёс, вновь перейдя на глобиш:

-Ваша награда за помощь отправлена вам. Но мы желаем получить тех, кому должны воздать покаяние.

-Они ваши, кроме троих – ответил я, начиная торг. На двух местных живодёров мне было глубоко положить, я всего лишь обещал не убивать одного из них лично, а потому их можно было смело слить. Но краснокожий торгаш был мне нужен, уж больно интересными контактами он обладал в криминальном и околокриминальном мире галактики. Одна возможность выкупа пленных без посредников, вроде хозяев Кломари, чего стоила. К тому же он действительно возил наших ребят, а это чего-то да стоило – Двое из них помогли в излечении обретённой, один желал донести до вас весть о её плене, но сам стал узником за это.

Начался торг, вежливые наезды и апеллирования к понятиям, то есть священным традициям эльдри конечно же. К несчастью для ушастых я в них всё таки был немного подкован, сказалось моё пребывание на Кломари, когда я тянул под себя всю информацию, до которой мог дотянуться. К несчастью для меня, знал я их значительно хуже носителей и у меня под боком не было огромного боевого корабля. Впрочем даже если бы и был, разговаривать со старшей расой с позиции силы идея дурацкая. Можно быть сильнее них здесь и сейчас, они проглотят оскорбление, но завтра жизнь дурака, который заставил их отступиться, превратится в ад. И хорошо, если только его, они вполне в состоянии устроить неприятности целой младшей расе. Чтоб другим неповадно было. Так что спорил я осторожно и максимально вежливо. В какой-то момент старший делегации сделал жест в сторону переговорщика, тот вздрогнул, а я почувствовал кроме движения некий псионический посыл. Мой визави произнёс:

-Дом Эльдри'Дариом согласен отложить воздаяние для друлоса на пятьдесят циклов. Остальные же больше не являются предметом обсуждения.

Похоже старшОму надоел этот спектакль и он решил поставить точку. Только я решил порадоваться, как переговорщик продолжил:

-Так же дом Эльдри'Дариом считает нужным проследить за действиями недостойного, оставляя с ним эмиссара.

Обсуждение было закончено, мне ясно дали это понять. И если отложенная казнь красномордого рогатого чёрта меня полностью устраивала, потому что он раньше загнётся от старости, чем пройдут положенные эльдрийские циклы, то вот второй нюанс… С#ка. Мало нам было одной снобки, придется менять её ещё на кого-то. Кого-то, кто нам ничем не обязан, кого не запихнёшь в камеру гибернации и кто сильно вряд ли рад будет идее потусить с грязными дикарями неопределённо долгий срок. А ещё сможет смело класть на мои приказы что-то делать. Но и идти на попятную, отдавая Агвая вместе с лабораторными крысами, которых у меня уже выторговали, я был не готов.

-Возвращающие принимают волю обретающих – вежливо ответил я, стараясь держать эмоции под контролем.

На том наше обсуждение закончилось. Мы передали девку и местный персонал ушастым, а сами дождались ещё одного рейса шаттла. Пришлось немного поудивляться, на камерах я видел, что тарантас приземлился, из него вышел один эльдри, за ним захлопнулась аппарель и шаттл тут же взлетел. Насколько я знал, это вполне можно было истолковать как жест презрения. Эмиссар похоже получил свою должность у грязных дикарей, не из-за моего красноречия, а потому что от него рады были избавиться. Просто подвернулась удобная ситуация. И рад ей наш новый гость не был.

Его эмоции довольно ярко ощущались, намешано там было много, но доминировала бессильная ярость. К нам он пошёл, лишь проводив взглядом челнок и ушедший в прыжок корабль. Хм. Вообще эльдри очень хорошо себя контролировали, от Элен'вей я ничего не чувствовал, а это чудо прям фонило. Не считает себя нужным сдерживаться? Впрочем сейчас выясним. Эльдри наконец дошел до ангара и сходу выдал не размениваясь на вежливость:

-Где мой подопечный?

-Приветствую эмиссара дома Эльдри'Дариом – спокойно ответил я и добавил, решив сразу выстраивать отношения с клиентом – Вежливым разумным пристало приветствовать друг друга.

-Не дикарю учить старшую расы вежливости – подошёл ко мне эльдри, давя псионикой, стараясь поставить на колени.

Под шлемом я оскалился. Урод решил сразу поставить себя в коллективе, нагнув лидера. Если сейчас дать ему это сделать, то он тут не эмиссаром будет, который должен приглядывать за друлосом, а командиром. Все будем по его указке бегать и делать, что скажет. Только вот я знал, что в его положении не положено проявлять агрессию первым, а значит он развязал мне руки в плане ответных действий. И претензий от его сородичей не будет, если я конечно этого засранца не убью. Чётко контролируя эмоции, чтобы не выдать свои намеренья, я проговорил:

-Иногда вселенная возлагает на наши плечи тяжёлую ношу, но кто мы такие, чтобы с ней спорить?

И вдарил гостю со всей физической и псионической дури кулаком по шлему сначала справой, а потом с левой руки. От двоечки он потерялся, а я не видел причин останавливаться. Эту проблему нужно решать сейчас и давать ему время оправится нельзя. Пока у него разрыв шаблона от того, что варвар поднял на него руку и высокотехнологичная броня не спасла. А то соберётся ещё с силами и покажет, на что старшие расы способны. Потому я продолжил молотить его ударами в голову, повалил, сел сверху и стал вбивать его шлем в пол, пока тот не треснул, а клиент не потерял сознание.

-Млять, прислали петуха – рыкнул я, вставая на ноги – Несите его в лазарет.

-Сёгун, ты не слишком… – начал Хиро, но я его перебил.

-В самый раз. Будет знать, как «священные традиции» собственной расы нарушать, скотина борзая. Чего встали, приказ повторить надо?!

Больше вопросов никто не задавал. Болезного понесли приходить в себя, а я с сожалением посмотрел на свои разбитые бронеперчатки. Броня в местной оружейке хороша, но с её взаимодействием с псионикой ближнего боя надо что-то делать. Теперь придется что-то менять, а что-то чинить. Да и чёрт с ним, главное чтоб этот гаврик понял урок и не попытался взять реванш сходу. А там глядишь смирится со своей ролью и действительно будет просто эмиссаром.

Я сходил в оружейку и заменил повреждённые части брони. А затем отправился порадовать Агвая двумя новостями. Первой, что он будет жить. Второй, что он мне теперь должен по гроб той самой жизни. Надеюсь он не сильно расстроится, а по порадовал нас тут нездоровыми идеями принять нашу веру и смерть по нашим обычаям. Тристан с Хиро, услышав это здорово развернулись. Один со страшной силой топил за Одина-Всеотца, смерть в поединке, раны на груди, а не на спине и «шоб обзательно» умирая оружие в руках сжимал. Японец же с не меньшим энтузиазмом агитировал за синтоизм, традиции страны восходящего солнца и харакири. Даже пообещал побыть для него кайсякунином, то есть прервать его страдания своим мечом, отрубив голову, когда друлос вспорет себе брюхо. Я на это внутри только посмеивался, но на голубом глазу пообещал выйти с ним на поединок до смерти, если Агвай выберет скандинавскую традицию. Убивать я не любитель, но хотя бы смогу всё сделать быстро и безболезненно, дав прежде иллюзию настоящего поединка. Малая плата, за лишние очки перед своими людьми, чьих товарищей этот ушлый тип вывез из застенков шипорылых.

Разобравшись с делами, я нарезал задачу по осваиванию трофеев. Раньше было нельзя, эльдри могли заявить свои права на имущество тех, кто нанёс урон одной из них. Теперь же кучу дорогостоящего оборудования можно было грузить на корабль местных ухарей, чтобы продать и нанять разумных для ремонта Ладьи. Сумма набежит немаленькая, ведь её надо отсюда перевести до какого-то дока, там поставить новые двигатели и так далее. Но трофеи всё окупали, один корабль снабжения чего стоил. Не окупала звонкая монета только потери. Ребят было жалко, к тому же придётся снова ввязываться в пополнение экипажа. Хорошо хоть денег теперь хватает, а Агвай поможет через свои подвязки и с ремонтом и с новой «покупкой» военнопленных. Не ясно только, что с двумя кораблями делать. По хорошему бы заиметь второго псионика, способного на навигацию в подпространстве и начать зарабатывать вдвое больше. Только вот где его взять? В плен мы сдаваться не склонны, шипорылые не имеют привычки торговать такими опасными разумными из своих лагерей, а брать кого-то с человеческих планет… Это будет шпион и потенциальный предатель, который может кинуть нас в самый неподходящий момент. Есть конечно эльдри, водить корабли он наверняка умеет, у них почти вся раса псионики, но во первых доверять ему корабль откровенно стрёмно, доверия к засранцу нет никакого, к тому же отношения у нас не задались и он с такими предложениями меня пошлёт с вероятностью процентов так в девяносто девять. Один я оставляю чисто на то, что что-то случайно поломал в его ушастой голове, так что скорее всего будет разумно продать оба корабля и купить что-то более интересное.

Вообще надо заметить, что в галактике очень много стандартизированной техники, сейчас под общие тенденции подгоняются и человеческие корабли, потому что люди осваивают технологии ксеносов. Только вот меня несколько напрягает, что научный прогресс находится не то чтобы на одном уровне, но определённо в одной плоскости. Если сравнивать такую молодую расу как люли и какую-нибудь из старших, тех же эльдри, то выясняется, что у нас нет какой-то принципиальной разницы в возможностях. Да, корабли этих снобов больше, быстрее, манёвреннее, лучше бронированы, имеют лучшие щиты с орудиями и так далее. Так же превосходят они нас и в пехотной снаряге или бытовых приборах гражданского назначения, у них в конце концов всю сколько-нибудь физическую работу выполняют механизмы вроде андроидов. Но вот принципиальной разницы нет, как скажем между луком со стрелами и автоматом с патронами на бездымном порохе, тем паче с плазмаганом. Старшие расы не телепортируются с планеты на планету, а так же как и все летают на кораблях. И это большая загвоздка. Я не был ученым, чтобы точно утверждать, что всё просто упирается в объективные законы физики, которые ну никак не обойти. Но подозревал, что дело не только в них. Присматривают ли старшие за младшими, вовремя тормозя прогресс? Возможно и такое, тем более часто младшие что-то просто перенимает у старших, как сейчас делают люди, вместо того чтобы самим торить долгую и затратную дорожку к новым знаниям в исследовательских центрах. А возможно дело в чём-то ещё. Пока что у меня мало информации для однозначных выводов.

С самими людьми ситуация кстати была тоже не очень весёлой. Ладно уж, что технологии обезьянничаем. Они нужны нам ещё вчера, а научные центры никто и не думает закрывать. Изучая новые технология, никто не забывает и о своих изысканиях. Другой разговор, что человечество вязнет в войне. Экономика Лиги переведена на военные рельсы в серьёз и надолго, призывники отправляются в учебки и идут в мясорубку войны, которая становится всё более ожесточённой, ресурсы добываются в невиданных ранее объёмах, многие заводы куют всё более разрушительное оружие в три смены, все кладут болт на биосферы своих планет. Всё для фронта, всё для победы. И это правильно, проиграть люди не имеют права. Но правда и то, что так уже было на Земле и сейчас там выжженная пустошь с племенами дикарей. И сдаётся мне, что такой она стала не из-за военных, а из-за политиков, которым вечно было мало власти, людей, ресурсов и всего остального. Они не остановились тогда, доведя дело до апокалипсиса. Остановятся ли они теперь, победив глуфов, или двинутся дальше, продолжая выжимать все соки из людей и планет? Я склонен думать, что второе. Некоторые ненасытны в своих амбициях и жадности, а на самый верх у нашей расы обычно попадают как раз такие персонажи. В конце концов я и сам не лишён этих недостатков, готов зубами цепляться за своё место во главе своих людей и не хочу отказываться от второго корабля, который упал мне в руки. Ничто человеческое мне не чуждо. Хотя идея ограничить аппетиты других по выжиманию всех соков конечно захватывающая. Особенно если при этом удастся вытащить несколько псиоников.

Я встал и встряхнулся. Мои мысли уводят меня куда-то не туда. Идеи хороши для подчинённых, может под этой маркой даже удастся завербовать больше бывших военнопленных. За абстракциями людям свойственно идти куда охотнее, чем за другими людьми из плоти и крови. Но мне нужен холодный и чистый разум, чтобы вести их вперед, а не сточить в ноль ради какого-то идейного бреда вроде коммунизма, либерализма или ещё какой-то веры во всё хорошее и против всего плохого.

К вечеру я заглянул к нашему дорогому гостю, почувствовав, что он скоро очнётся. Обитал тот на койке в лазарете, снятая броня стояла рядом. На этот раз вежливости в эльдри прибавилось. Пафос и снобизм конечно никуда не делись, как и язвительность, но в исполнении девки из той же расы я успел ко всему этому немного притерпеться. Оказалось, что зовут эмиссара Ан'кол, принадлежит он к тому же дому, что и Элен'вей, только вот жизнь у парня не задалась. Вытягивать информацию было сложновато, но сказать пару ласковых о родственничках тот и сам был внутренне непротив, было от чего. Ан'кол был самым младшим в очереди на престолонаследие в доме, принадлежа к почти затухшей побочной ветви. Но веточка на древе дома хоть и была мелкой, но кое-какие ресурсы имела, которыми многие были рады попользоваться. Две его сестры и тётка имели все шансы выйти замуж, примкнув к другим семьям и получив лишь положенное приданное, а от него решили изящно избавиться. Пока он жив ничем воспользоваться было нельзя, но вот в случае смерти всё бы быстренько разделили. Я резонно заподозрил, что старший делегации нашёл дикаря, который готов о чём-то спорить с представителем старшей расы, весьма больным на голову. А значит имеющим все шансы где-то свернуть себе шею, прихватив неудобного эльдри с собой на тот свет. Ну а даже если нет, то за годы, пока Ан'кол шляется у черта на рогах, можно и как-то иначе активы освоить. И провернул всё в чётком соответствии с традициями и обычаями своей расы, выдав почётную должность. Быть эмиссаром дома это конечно честь только формально, по факту не в другой дом поехал свой представлять, а к дикарям. Но всё же. Так что чувства сопляка, которому было чуть за пятьдесят земных лет, я понимал. Но вот идеи сидеть на попе ровно, пока Агвай от старости не помрёт, не разделял. У меня планы были другие, так что в конце разговора, я кинул замануху:

-А в блеске славы домой улететь не хочешь, эмиссар?

-Как будто в этой помойке её можно добыть – желчно ответил парень.

-Как знать. У тебя мало что есть, твоя ветвь не владеет даже собственной планетой, а когда родственницы выйдут за мужей останется ещё меньше. А здесь жизнь бурлит и неплохие шансы подворачиваются не очень-то редко. Особенно для представителей старших рас.

-Даже десять планет на окраине не окупят тех активов, что мне и так достанутся.

-Да. Но их возьмёшь ты сам, а не получишь от предков – спокойно проговорил я – К тому же тебе никто не мешает замахнуться и на двадцать планет. Это всяко лучше, чем долгие годы быть просто приживалкой у дикарей – ронинов.

-Что значит последнее слово на твоём наречие? – хмыкнул эльдри.

-Что мы тоже изгнанники, которых ничего хорошего не ждёт дома. Только мы идти своим путём без господ своих домов решили сами – хмыкнул я в ответ и оставил эльдри подумать над моими словами.

Молодости свойственен максимализм и амбиции. Мой опыт говорит, что это свойственно не только людям, но и ксеносам. Может и надумает чего-то, если не мешать. Всё таки приехать домой хоть с чем-то и вернуться ни с чем – это две большие разницы. Ну а заартачится, так и чёрт с ним, пусть живёт в соседней каюте с Агваем, постельное бельё найдём, от пайки чтоб с голоду не сдох не обеднеем. Главно, чтоб угробить нас не пытался. Но всё же надеюсь на то, что данный разумный подтвердит своё гордое название, преодолев эмоции. Десять планет ему конечно не светит, как и мне, но представитель старшей расы зверушка статусная. Даже если он будет сидеть рядом на переговорах и многозначительно молчать, что это будет большим подспорьем. Глядишь и удастся уговорить его хотя бы на это за долю малую.

Глава 18

Я верю, друзья

Караваны ракет

Помчат нас вперёд

От звезды до звезды!

На пыльных тропинках

Далёких планет

Останутся наши следы!

Владимир Трошин.

Наши дела после незапланированной заварушки потихоньку снова пошли в гору. Гемора конечно было куда больше, чем мне бы хотелось, но справится удалось. Мы сбыли два имеющихся корабля и в итоге купили вполне приличный крейсер. В употреблении он конечно побывал, но был вполне себе неплох, а по меркам окраин, в которых обитает человечество, так и вовсе отличной машиной. Против линкора конечно не котировался совершенно, но вот крейсера людей, шипорылых и иситов делал с отрывом в три корпуса. Мне на ум пришла аналогия с седой древностью, когда человеческие корабли ходили только по воде. Крейсер – это ведь корабль не два эскадренных сражений, он предназначен для охоты на коммуникациях врага. То есть он обладает значительной автономностью, скоростью и должен успешно уделывать торговые суда. Когда крейсерская война стала реальностью, умные люди начали водить суда с ресурсами конвоями под охраной боевых посудин. Из-за этого конструкторская мысль родила идею увеличения крейсеров, чтобы те могли справляться и с конвоями. То есть начали строить что-то вроде линкоров, но пожертвовали могучей бронёй в угоду автономности и скорости, а вот пушки поставили на загляденье. То есть корабль мог догнать и разобрать кого угодно. Идея правда потерпела крах, адмиралам такие калибры были милее в эскадренных сражениях не смотря на то, что по сравнению с настоящими линкорами линейные крейсера были хрупки, как стекло. Но ведь лучшая защита – это меткий огонь наших собственных пушек, нетак ли? В общем всё кончилось довольно плохо, в итоге на конвои стали охотиться подводные лодки, делая ставку не на могучий калибр и дальнобойность орудий, а на незаметность и торпеды. Но наш Ушкуй был на данном уровне развития как раз хорошим, годным линейным крейсером, который мог либо забороть всех, кто слабее, либо сбежать от всех, кто сильнее. А в эскадренный бой меня калачом не заманишь.

С покупкой нам весьма помог Агвай. Всё таки этот ксенос был, как рыба в воде во всём, что касается серого бизнеса, а так же имел просто какое-то нереальное количество знакомых тут и там. Большим везением для нас было то, что идти ему при этом было особо некуда. Знакомства знакомствами, но на нём висели кое-какие долги с кредитами, а своего корабля, который давал бы прибыль, у него не было. Так что пришлось друлосу влиться к команду и работать. К счастью для него, народ принял ксеноса довольно неплохо, всё таки он подвозил до Кломари их коллег по несчастью.

Хуже было с ушастым. Перманентное поганое настроение, заоблачное чувство собственной важности и тонны язвительности сделали этого ксеноса изгоем. Хоть морду ему бить не приходилось, чтоб больше не буянил и то хлеб. Но всё таки была польза и от него. Новости о том, что в моей команде есть представитель старшей расы, разлетелись быстро, что стало какой-никакой страховкой. В галактике не так уж и много разумных, которым хватает ума пытаться убить кого-то из старших. А потому работая в серой зоне, мы меньше рисковали, что по нашему кораблю кто-нибудь решит пострелять или нас грохнут во время деловых переговоров. Полной безопасности наличие эльдри конечно не гарантировало, но тем не менее. Правда Ан'кол за свою неотразимость выклянчил себе процент с нашего предприятия. Котелок у него заработал и лететь в отдалённом светлом будущем домой с голым задом ксенос не хотел.

Работали мы в основном всё так же по доставке всякой всячины, заодно потихоньку продолжая выкупать военнопленных. Благодаря друлосу наш КПД в этом вопросе значительно возрос. Одно дело, когда везут всех подряд и приходится отбирать нужных людей. Другое, когда можешь прибыть в лагерь военнопленных и уже там отобрать нужные кадры, переодевшись в нечеловеческую броню и сопровождая ксеноса, в качестве охранника.

Но в один из визитов, судьба сделала нам неприятный сюрприз. Садясь на флаере, я заметил рядом с лагерем вояк ещё один, гораздо большего размера. Отправив сообщение по закрытому каналу друлосу, появилась возможность внимательно выслушать нашего сопровождающего. В соседнем лагере содержали мирняк. Как выяснилось, шипорылые умудрились успешно провести операцию по захвату одного из миров Славянского союза. И если промышленный мир защищали бы всеми силами, то рубится за молодую добывающую колонию до последнего патрона и до последнего бойца никто не стал. Войска привели в негодность шахты и оборудование, а потом отступили. Корабли конечно забили тем, что можно было вывезти, а заодно гражданскими под завязку, но осталось на поверхности и немало эвакуированных. Теперь они сидели здесь на голодном пайке, а шипорылые думали, что с ними делать. Думал об этом и я.

С одной стороны Агваю сходу сообщили, что цены на гражданских копеечные. Только вот куда их дальше девать? У нас конечно была оперативная база, где проживали наши девки, но их всего несколько сотен. А тут речь о десятках тысяч узников. Финансовый жирок мы подкопили, выкупить можно многих. Но нам негде разместить людей, чёрт его знает как и куда перевести такой ресурс, а главное на чём. Крейсер-то у нас не резиновый. Но столько рабочих рук… Это было очень вкусно. На добывающий мир отправили молодых и здоровых колонистов, работяг и инженеров, мужчин и женщин.

Пока мы отбирали военнопленных для пополнения экипажа и охраны нашей базы, я усиленно ломал голову над решением проблемы. А когда отбор был окончен и мы вернулись на корабль, я собрал в своей каюте офицеров и друлоса.

-Лагерь мирняка все видели? – начал разговор я – У кого какие идеи по поводу того, куда мы могли бы приткнуть такую прорву народа.

-Я надеюсь вы их не силой вызволять собрались? – осторожно спросил Агвай.

-Это я рассматриваю только как крайний вариант – ответил я – Слишком малы наши силы, да и после такого финта нам шипорылые уже никого не продадут.

-Зачем они нам вообще? Не солдаты ведь – хмыкнул Поль.

Я слегка поморщился. Ну да, рассуждать о том, что рабство это плохо – дело не из сложных. Но вот влезать в проблемы, чтобы освободить кого-то от цепей, это совсем другая история. Делать мозги негру впрочем смысла нет, его уже не перевоспитаешь. Вместо этого я проговорил:

-Не солдаты, но рабочие и инженеры. В перспективе они могут заработать огромные деньги для нас. А мы давно копили кубышку в надежде, что получится расширить наш бизнес. Шанс на это перед нами.

-Теперь узнаю тебя, сёгун – слегка улыбнулся Хиро – Только вот такую толпу мы не потянем. Одно дело купить небольшой добывающий комплекс, чтобы начать ковырять где-то астероиды. Совсем другое создать предприятие на многие тысячи человек.

-Ну положим в теории это возможно – задумчиво проговорил друлос – Но придётся залезть в кредиты по самое не могу.

-У тебя есть какое-то дело на примете? – спросил я ксеноса.

-Ну не то чтобы дело, скорее место – Агвай открыл на сенсорном столе звёздную карту и увеличил один из её участков, мы увидели голограмму системы – Луны Дила. Открыли их довольно давно, но с разработкой до сих пор не связались. От развитых планет не близко, плечо доставки сырья большое. Сами луны имеют повышенную гравитацию для большинства рас. К тому же имеющие атмосферу луны забиты под завязку агрессивной флорой и фауной, а не имеющие тектонически не стабильны.

-Иными словами говоря они относятся к «мирам смерти» – проговорил я – На них официально заявлены права или так и остались за первооткрывателями?

-Так и не выкуплены у потомков тех, кто их открыл. Но их ещё надо найти.

-Ну и то хлеб – хмыкнул я, рассматривая показатели гравитации. Чуть выше земной, но жить можно – Осталось придумать, где взять хреналлион денег. Точнее у кого.

-Капитан. Ты в такие моменты меня пугаешь – сказал друлос.

-Пугать мы будем других. Кажется ты сам меня агитировал снова решить парочку проблем для парочки уважаемых разумных?

Не законными делишками мы с подачи Агвая тоже промышляли, в частности уничтожили парочку автономных добывающих комплексов и одну лабораторию по производству дури. Денег за силовые акции заплатили хорошо, но злоупотреблять я ими опасался. Сегодня силу применил ты, а завтра её в самый неподходящий момент применят к тебе. Мстить тут конечно принято не наёмникам, а нанимателям, но всегда возможны варианты.

-Ну не на такие же деньги – растеряно ответил друлос.

-А мы не только деньги возьмём. Добывающие комплексы можно не только расстрелять, но и прибрать к рукам. Возить это добро на боевом корабле конечно плохой тон, но трюма нам хватит.

На том мы и порешили. В восторге мои подчинённые не были, всё таки попытка основать колонию с нашими ресурсами – это та ещё авантюра. Но перспектива заиметь что-то большее, чем просто корабль, на котором мы мотаемся по галактике была уж больно заманчивой. Ради неё я был готов пойти очень на многое. Если надо будет вырезать охрану и персонал нескольких автоматических перерабатывающих комплексов, то я их вырежу. Если надо будет договориться с наследниками первооткрывателей, то договорю. Добрым словом, пистолетом или всем сразу. Если будущих подчинённых надо будет выкупить, то выкуплю, а если прижмет, то можно и вызволить их силой. Для человека очень мало невозможного, если он решил чего-то добиться. А для человека-псионика ещё меньше.

Запросив через друлоса информацию по мирняку, мы выкупили трёх человек. Алексея Говорова, который был старшим из имеющихся инженеров, Алису Лебедеву, исследовательницу и ксенобиолога, а так же Петра Романова, специалиста по логистике. Двое мужчин были из породы бессмертных пони, которую обычно тянут кучу работы за руководителей. Их начальство с семьями эвакуировали, а вот этим двоим места на кораблях не нашлось. Алиса же была человеком другого склада. Ксенобиологи помогали в изучении нового мира и организации быта колонистов, разбирались с лечением новых болезней на новых планетах, а так же сношали начальству мозг на тему вреда производств для экологии. Возможно из-за последнего пункта никто её вывозить не захотел, хотя я подозреваю, что возможность была.

Мне трио мозг посношать тоже попыталось, желая чтобы я выкупил и как можно больше их подчинённых и друзей с коллегами. Но я обозначил для них правила игры. Помогут исполнить задуманное, будет выкуп остального мирняка. Если затея не выгорит, то я их просто отправлю домой через Кломари, а там пусть требуют у Союза и Лиги хоть выкупа пленных, хоть звезду с небес. Так что за задачи они взялись более чем замотивированными. Мне требовался анализ всей нашей затеи с расчётом сил и средств. От расчистки территории со строительством жилищ до добычи и доставки сырья получателям. Сколько нужно вложить, что достать и как всё организовать, чтобы предприятие стало рентабельным. И возможно ли это вообще даже учитывая, что колонисты будут принадлежать к такой стойкой расе, как наша. Чутьё конечно говорило, что возможно, но мало ли.

Пока два тёмноволосых мужика за сорок и тридцатилетняя блондинка засели за информацию по Лунам Дила, которую можно было взять из звёздного атласа, мы двинулись на поиски быстрых денег и наследников первооткрывателей.

В первую очередь удалось разобраться со вторым. Живая наследница владельца корабля, который нанёс на карту необходимые нам объекты нашлась в единственном экземпляре. Кломисса Ичитачи принадлежала к расе длисов, как и её прадед-исследователь. Биологический вид был довольно интересным и имел некоторое внешнее сходство с растениями. Длисы могли похвастаться тёмно-зелёным цветом кожи, а вместо волос на голове имели что-то вроде листьев. Не настоящих конечно, они всё таки не гибрид растений с животными, но надо признать естественная маскировка удалась в их случае природе на славу. Обитала Кломисса в музее прославленного предка, который был на мой скромный взгляд в откровенном упадке. Подзабыли местные о подвигах своего соотечественника, а его потомки вероятно не сильно приумножили славу своего рода. Встретила длиска нас у самого входа загородного особняка со словами:

-Ласкового солнца. Давненько здесь не было посетителей из иных миров.

-Ласкового солнца – улыбнулся я в ответ в сопровождении нашей троицы бывших пленников – Не могли бы вы рассказать нам о кое-чем, что открыл ваш предок?

-Что именно вас интересует? – спокойно ответила ксенос, а я ощутил лёгкое псионическое касание.

-Луны Дила.

-Редкий вопрос – ответила женщина, который похоже импонировал интерес. Видимо посетители здесь и правда редки – Пойдемте в зал.

В зале нашлась довольно скромная экспозиция с лун, но зато голографический проектор смог показать нам многое, дополнив информацию из звёздного атласа и открыв новые факты. В частности о том, что на тектонически нестабильных лунах редкоземельных металлов хоть одним местом жуй, а так же о циклах активности геосферы. Удалось узнать и о куче разной ядовитой растительности и агрессивных животных на лунах, имеющих биосферу. Мои спутники смотрели и слушали всё довольно внимательно, а так же делали пометки в своих планшетах. Экскурс ксенос закончила словами:

-Ввиду всего этого Луны Дила являются непригодными для колонизации.

Я посмотрел на её лёгкую усмешку. Ну в общем логично, для чего ещё кто-то вроде нас может проявлять такое внимание. Но только вот людей она знает похоже плохо. Я обратился к группе поддержки:

-Ну а вы что скажите?

-Колонизировали мы и более агрессивные планеты – проговорила Алиса – Отклонения гравитации терпимые. Придется конечно попотеть с антидотами, а воякам пострелять в местную живность, но это определённо не Новый Вьетнам и не Мория.

Спорить с ней было трудно. На одной из указанных планет была натуральная война с местными инсектоидами, а на другой гравитация натурально пригибала к земле. Говоров слегка огладил короткую бороду, которую не посчитал нужным полностью сбривать после плена и вынес вердикт:

-Потребуются солидные вложения, но всё вполне реально. Думаю возможно за пару лет обосноваться на четверке – указал он рукой на кислородную луну газового гиганта – А затем наладив добычу там, начать работу вахтовым методом на нестабильных планетоидах. Эвакуировать добывающие комплексы конечно будет тяжеловато, на раз тектоническая активность циклична, всё реально. Всё упирается только в деньги.

Романов просто подтвердил своё согласие кивком, как бы говоря, вы главное добудьте, что доставлять, а логистику я организую. Я же повернулся к ксеносу и произнёс:

-Как видите эти луны вполне пригодны для колонизации. Так что я хотел бы обсудить с вами возможность выкупа приоритетного права на их освоение.

-Вы меня разыгрываете? – подняла Кломисса кустистую бровь жесте, очень похожем на человеческий.

-Ни в коем разе – снова улыбнулся я – Мы абсолютно серьёзно.

-И сколько вы готовы заплатить?

-Не много. Мы скромная частная компания, а не представители какого-нибудь государства – моя улыбка стала слегка виноватой – Но мы одни из немногих, кому вообще могут быть интересны эти луны.

-Всё таки мне кажется, что это какой-то розыгрыш – хмыкнула длиска, а потом добавила – Чёрные дыры с вами. Я согласна переуступить вам приоритет за сто тысяч, если сама буду включена в компанию, как один из учредителей с вкладом в двести тысяч.

-У нас не акционерное общество – развёл руками я – Компания моя сугубо частная собственность. Могу предложить вам только место в данном конкретном проекте.

-А вы знаете, меня устроит, даже если мы просто слетаем туда и соберём новые образцы, продолжив дело моего предка – рассмеялась она.

-Серьёзно? – я даже как-то опешил. Нет, я готов поверить, что данная разумная вешается со скуки, присматривая за домом-музеем прадеда. Но мы вообще-то собираемся лезть на опасные планетоиды у черта на рогах, которые нафиг никому не нужны уже несколько поколений по объективным причинам. От развитых миров они далеки, а сдохнуть там как два пальца об асфальт.

-Более чем – улыбнулась она.

-Ладно – я пожал плечами, достал планшет и отправил ей образец договора – Изучите договор. А я пока свяжусь с кораблём. Вы не против, если гарантом соглашения выступит один из представителей эльдри?

-Нет – усмехнулась ксенос, не то всё ещё подозревая какую-то шутку, не то решившая, что сегодня у неё нарисовался шанс, который выпадает раз в жизни – Я тогда приглашу представителя магистрата, который будет гарантом договора от планеты, чьей гражданкой я являюсь.

В общем пока Кломисса изучала бумаги и вызывала чиновника, который был её соседом, как выяснилось, я связался с Агваем и велел брать в охапку эмиссара, которому положено присматривать за друлосом. Ситуация была слегка сюрреалистичной. Длиска похоже решила добавить в музей всякой всячины, не веря в успех нашего безнадёжного предприятия. Но вполне допуская, что уж на сбор образцов и дополнение исследований её прадеда нас хватит. А приоритет колонизации… Они несколько поколений нафиг никому не был нужен, вероятно не понадобится никому ещё столько же. Иначе у неё могли бы его и отжать. Собственно и у нас его могут решить выбить добрым словом и звездюлями, если предприятие вдруг станет выгодным, о чём не стоит забывать. Так что афишировать прибыли, когда до них дойдет дело надо с осторожностью. Жалкая дыра на грани рентабельности мало кого заинтересует, а вот что-то более прибыльное уже может стать лакомым куском.

Договор мы заключили, хотя чиновник и пытался отговорить соседку от странной авантюры со странными разумными, а ушастый постебывался. Могу его понять, но это не помешает мне мокнуть его в грязь Лун Дила при случае. А во время колонизации таковой обязательно представится. Сама же Кломисса похоже была неплохим приобретением, по крайней мере больше неё о лунах вообще мало кто знал. Если таковые конечно вообще есть. К тому же она была псиоником, пусть слабым, но вполне способным на навигацию.

Разобравшись с формальностями, мы отправились на Ушкуй. Корабль на девушку произвёл впечатление. Не знаю, чего ожидала она от скромной коммерческой фирмы, решившей заняться колонизацией и добычей полезных ископаемых, но вероятно не боевого крейсера. Прежде чем лететь на один планетоид, где Агвай собирался получить «серый» заказ, я решил наведаться на сами Луны Дила. Информация за кучу лет могла устареть, к тому же было бы неплохо убедится, что там уже кто-нибудь не обосновался. Нам всем хватило того булыжника, где вместо старого шахтёрского оборудования, мы выхватили выстрелы в корму от замаскированных орудий. Лучше перебздеть, чем недобздеть.

Путь был довольно долгим, но в целом приятным. Кломисса составила мне компанию в навигационной рубке, восстанавливая подзабытые навыки навигатора. Диплом-то она имела, но корабли ей удалось поводить только на учебной практике, так что мы по началу имели ситуацию из серии «права купил, а ездить не купил». Но постепенно навыки восстанавливались, что радовало.

Заодно удалось о многом поговорить и местами мне приходилось сдерживаться, чтобы не ржать от умиления, как конь. Наивная молодая ксенос грезила славой прадеда и тухла в его музее. Денег более менее хватало, чтобы поддерживать всё в божеском виде, но не более того. Она сама давно подумывала о том, чтобы пробится на какой-нибудь исследовательский корабль, но бросать собственность на магистрат да и вообще выходить из какой-никакой зоны комфорта было стремно. Собственно её мать так и не вышла, зато выскочила замуж и спокойно прожила всю жизнь на планете в своё удовольствие, решив заделать с благоверным только совсем уж позднего ребенка. А тут прям сюжет из глупой голодрамы, к наследнице ученого приходят представители загадочной расы, которые желают бросить вызов планетам, открытым её великим предкам. И юная дева отправляется на встречу приключениям.

Только в жизни всё сложнее. Начиная от того, что я в общем-то получил от неё приоритет на халяву, даром что с самой ксеносом в комплекте. Заканчивая тем, что она может склеить ласты при встрече с какой-нибудь дрянью на той же «четверке», она же Луна Дли-4, которая её сожрет. Наследников у неё нет, так что приоритет перейдёт ко мне целиком, вместе с вложенным капиталом. В общем наивная дура с какой стороны не посмотри. Хорошо хоть моя ксенофобия не распространяется настолько далеко, чтобы самому организовать ей несчастный случай, а второй навигатор может стать очень полезной единицей… Только надо к ней кого-то пристегнуть и одну никуда не отпускать. На том же Кломари её разденет первый же катала. И хорошо, если только разденет.

Долго ли коротко ли, но к Дили мы наконец прибыли. Газовый гигант даже несколько превосходил Юпитер, а его спутники были по крупнее старушки Земли. Орбитальное сканирование показало, что «четверка» не сильно поменялась. Мы не имели возможности просветить недра планеты до мантии, но имели кое-какие данные от первопроходцев, которые в своё время прибыли на исследовательском корабле. Садиться решили в горах, где были отмечены залежи редкоземельных металлов. Густой лес покрывал выбранную нами долину. Высадиться решили не с корабля, а с шаттла. Я опасался отправлять нашу основную боевую силу в гравитационный колодец. Но учитывая что врагов тут вроде бы быть не должно, решил сам размять ноги и присоединился к десантному взводу Тристана. Компанию мне составили Алиса и Кломисса. Можно было усмехнуться схожести имён в разных видах разумных, но надо заметить, что гуманоиды имеют возможность произносить ограниченное количество звуков, а потому подобное встречается не так уж и редко. Ксенобиолог собиралась набрать как можно больше образцов для изучения и заодно просканировать залежи на месте, ксенос была на подхвате и пузырилась энтузиазмом.

На подлете длиска поинтересовалась у меня:

-Все командиры людей носят мечи?

-Нет, для меня это скорее что-то вроде талисмана – хмыкнул я – Инструктаж помните?

-Да. Ничего не делать и никуда не лезть – хмыкнула ксенос в ответ. Ну а что ж она хотела на планете, где полно всякой дряни. Бронекостюмы у нас хорошие, но они не панацея.

Наконец пилот довёл нас до точки назначения, посадочные опоры встали на грунт и открылась десантная рампа. Я вместе с парнями выбежал на поверхность, помогая образовать периметр.

-Чисто.

-Чисто.

-Чисто – раздалось от командиров отделений.

-Дамы, можете выходить – проговорил Тристан.

-Наконец-то – раздался в наушнике голос Алисы, которая толкала перед собой на антигравитационной платформе сканер.

Пока мы бдели, блондинка и листьеволосая его установили и началось изучение земных недр. Процесс был автоматическим, так что дамы намылились поизучать окрестности, заодно забивая свои рюкзаки местными растениями и мелкой живностью. Насекомых тут кстати было неприятно много, возможно даже придётся проветрить десантный отсек вакуумом на обратном пути, чтобы не привезти на корабль этой дряни. Тристан с двумя отделениями остался у шаттла, а я с ещё одним решил сопроводить наших дамочек в лесу. Первые приключения нам встретились уже метров через сто. Один из бойцов крикнул в рацию:

-Движение!

Я пригляделся, подстраивая режимы визора и увидел дорогого гостя. К нам двигался фалберг, местный хищник, который вероятно был хозяином этой долины. Нарисовалась непонятная хрень на его территории и он решил проверить в чём дело и изгнать незваных гостей со своей территории. В принципе фалберг зверь опасный, имея почти два метра в холке, он напоминал медведя, у которого вместо шерсти чешуя, а морда чуть более приплюснута. Но мы не беззащитные яйцеголовые, а отделение спецназа. Штатный снайпер взвода навёлся на цель и выстрелил, а затем проговорил:

-Прям в глаз, не портя шкурки.

Кломисса правда тут же выкатила ему претензию:

-Зачем?! Его же достаточно было просто отпугнуть!

Вместо Гришки ответил я:

-Затем, что это опасный хищник. И я сильно подозреваю, что территориальный. Раньше эта долина принадлежала ему, теперь она наша. Давайте ка пройдем по следам, может логово отыщем.

Возражений не было, только Алиса быстро собрала образцы тканей и крови нашей добычи. До логова мы топали почти час, длиска выбилась из сил не смотря на экзоскелет доспеха, но держалась. Обосновался фалберг в небольшой пещере, где мы обнаружили кучки костей и отходов. Добычу он похоже таскал сюда, может любил не свежатину, а с душком. Неожиданно мой визор зацепился за что-то металлическое в земле. Слегка порывшись, а обнаружил остатки пистолета. Причем ствол хоть и неисправный, но относительно новый, иситского производства.

-Хм, нежданчик – проговорил я – Хань, подойди ка сюда.

Командир отделения выполнил мой приказ, а я продолжил:

-Держи находку и отряди парочку бойцов тут со мной как следует пошуршать.

Закончив говорить, я связался с шаттлом и Ушкуем, предупредив их о том, что тут могут находится наши «союзнички». А может и не союзнички. Не факт, что тут помер именно исит и не факт, что от когтей и зубов фалберга. Так что бдительность мы повысили. Относительно недавнее посещение этой луны разумными было плохим признаком. Наши чешуйчатые друзья могли годы назад искать себе запасной аэродром на случай победы шипорылых. А могло быть и что-то по хуже. Впрочем отказываться от своих планов на Луны Дили я причин не видел. Если уж даже в этот медвежий угол заглядывают, то в остальные и подавно.

Закончив обход территории, мы вернулись к шаттлу. Сканер просветил недра, залежи были довольно богатые и залегали не слишком глубоко, место было перспективным. К тому же в горах, со слов первооткрывателей, злобной живности было меньше всего. Так что в будущем мы решили попытаться обосноваться именно здесь. Пока нас не будет, долину конечно займет новый фалберг или ещё какой-нибудь хищник, но упокоим и его. Может даже голову трофейную где-нибудь повесим. Сейчас же надо облететь окрестности и поискать следы разумной жизни. Кто-то же иситский пистолет сюда завёз? А если ничего не удастся найти, то отправляться зарабатывать деньги и экспроприировать технику. Колония сама себя не построит. А если она уже будет, до даже иситы поостерегутся к нам лезть. Всё таки договара, чьими гарантами являются представители старших рас, лучше не нарушать. У нас такой представитель правда со всех сторон дефективный, но кто ж об этом знает?

Глава 19

Хей, жители неба,

Кто на дне еще не был?

Не пройдя преисподни

Вам не выстроить рай!

Хей, жители дна,

Гром смеется над вами,

Чтобы быть с ним на равных,

Есть один путь – наверх!

Кипелов. Путь наверх.

От Лун Дили мы двинули к нашей временной базе и жёнам на Вен'туре. Место там хоть и относительно приличное, но Агвай вполне мог получить вожделенные заказы и там. К тому же ребятам был нужен отдых. Времени в автономке мы провели привычно, так что пусть потешатся. Я же к отдыху относился довольно ровно, как и к Зульфие. Напряжение сбросил, девка грела мне постель, но на том в общем и всё. Как глава нашей шайки-лейки отдыхать в полной мере я всё равно не мог, дела не отпускали, а за подчинёнными был нужен глаз да глаз, здоровая паранойя не давала мне расслабить булки. Часть задач я конечно делегировал тому же Хиро, Полю и Агваю, как переговорщику, но доверяя, проверял. А к Зульфие никаких чувств не питал, нас объединяли физиология и традиции её родины, не более. Хотя стараясь быть «хорошей женой господина» она меня конечно радовала. Троицу гражданских и Кломиссу я предпочел оставить здесь. Особенно ксеноса. Делами мы займёмся не очень-то законными, меньше знают, крепче спят, с меньшей вероятностью сдадут кому-нибудь.

Агвай таки выцепил заказ на «землероек», который нас полностью устраивал. В галактике хватает рас, которые ведут борьбу между собой. Но и внутри видов не обходится без конкуренции. В нашем случае конкурировали две добывающие компании флигхенов. Внешне эти ребята были несколько похожи рептилоидными чертами на иситов, но имели и ряд отличий, самым бросающимся в глаза из которых был раздувающийся капюшон на манер кобр. Не трудно догадаться с его помощью они выражали часть эмоций. Своеобразная мимика своеобразных существ. Впрочем меня это интересовало мало, в отличии от их возможностей и слабых мест.

Сам заказ подразумевал нападения на их добывающие комплексы, что нам и было нужно. Одна корпорация влезла в сферу деятельности другой, за что должна была получить по рукам. Большие дяди в высоких кабинетах борются за сферы влияния, у нас есть возможность пострелять, а простым работягам и охране не повезёт оказаться не в том месте и не в то время. Ну или мы попытаемся откусить больше, чем сможем проглотить и не повезёт уже нам. C'est la vie, такова жизнь.

Планета, которую предстояло окучить находилась в не меньших ипенях, чем Дли и добывали там всё те же редкоземельные металлы и редкие минералы. Само наше задание кстати подразумевало, что обосновавшись в новом доме лучше как следует окопаться, могут прилететь ухари вроде нас самих и забрать всё нажитое непосильным трудом. Порывшись в архивах, мы нашли интересные подробности. Оказывается на планете Крошак была и своя разумная раса гуманоидов, крошакиане. Гуманоиды с зеленоватой кожей под цвет лесов и двух с копейками метров ростом из-за несколько пониженной гравитации. Находились эти ребята чуть ли не в каменном веке, а потому всем было на них положить, кроме кучки учёных, которые пытались их изучать. Получалось правда несколько паршиво, местные жители увидели в пришельцах с неба не богов, а демонов, потому что те сходу начали разработку в какой-то их священной роще. Не повезло, мог бы случится вполне обычный карго-культ.

Вообще я сильно подозревал, что и Землю в своё время посещали братья по разуму на более высоких ступенях развития. Были на это намеки в человеческой культуре, которые шерстили, когда мы столкнулись с иситами и шипорылыми. Я и сам внимательно в своё время рассмотрел изображение смерти Христа из монастыря Высокие Дечаны, где изображены люди в летательных аппаратах. В гробнице Пекаля тоже был вероятно изображён пилот чего-то летательного. В Тассили-н-Аджер в Сахаре было изображение «великого бога марсиан», подозрительно смахивающего на гуманоида в скафандре. Время и ядерная война конечно стерли всё или почти всё из материальных свидетельств. Но всё же у нас были причины подозревать, что человеческие религии выросли из карго-культов. Только вот с уверенностью подозревать прототипы в соседях по галактике мы не могли, разве что эльдри слегка смахивали на фольклёрных эльфов… Но именно что слегка.

Впрочем это досужие рассуждения, люди уже выросли из дикого состояния и бороздят космос. А вот крошакиане нет. Потому я закачал в переводчик местный диалект, который изучили учёные энтузиасты, на случай, если будет возможность закосить под богов, пришедших покарать демонов.

Отправились мы только через две недели, за которые экипаж отдохнул и оправился. Возможно такими темпами у нас начнётся естественный прирост членов компании, не сомневаюсь, что парни поработали в спальнях не меньше, чем я. Жаль только люди растут хоть и быстрее большинства видов галактики, но всё же медленнее, чем мне бы хотелось и раньше восемнадцати лет им ничего сколько-нибудь серьёзного доверить нельзя. Да и то в этом возрасте у подавляющего большинства из нас в голове одни гормоны и в самом лучшем случае некоторые знания. Более менее устойчивыми профессионалами в чём-то мы становимся только годам к тридцати, если вообще становимся.

В систему Крошака мы прибыли на самую окраину, чтобы скрыть переход из подпространства в обычный космос. Где-то это бы слабо помогло, но я сомневаюсь, что столь любимые мной капиталисты расщедрились на мощные радары дальнего обнаружения. Наш корабль со всей осторожностью подкрался к планете и высадил нас на шаттлах с противоположного конца шарика, мы же продолжили путь к месту назначения в атмосфере на малой высоте, а Хиро увёл Ушкуй по дальше. Проще было бы конечно раздолбать добывающий комплекс с орбиты, подавив предварительное хилое ПВО/ПКО, но нам он был нужен максимально возможно целым.

Высадились мы в предгорьях, замаскировав шаттлы и двинулись вперёд. Два взвода роты вёл Поль, два я с Тристаном. Формально скандинав был командиром и я ему не мешал, но все понимали, кто тут главный. Как дела у второй группы мы не знали, храня радиомолчание, но вот я вскоре заметил наблюдение. Местный дикарь неплохо прятался, двигаясь по густому лесу параллельно нам и хорошо держал темп целых два часа. Когда он начал отставать от десанта, привычного к более высокой гравитации, я попросил Тристана сделать привал. Было интересно пообщаться с местным. Правда он не разделял моего любопытства и когда я, отойдя от лагеря по дуге, подкрался к нему сзади, резко развернулся и попытался проткнуть мне шейный горжет копьём с металлическим наконечником. Не самая глупая идея, шея обычно прикрыта меньше всего, к тому же встречаются идиоты, которым жёсткий горжет мешает крутить башкой и они отсоединяют его на планетах с неагрессивной атмосферой. Наконечник копья меня заинтересовал, похоже местные раздобыли как-то что-то металлическое своих гостей и умудрились переплавить в оружие. Похвальная изобретательность. Как и бдительность, заметил всё таки он меня, когда я к нему подобрался. Так что готов поверить, что жизнь демонам с небес местные портят.

Я схватил копьё за древко и насмешливо проговорил:

-Что ж ты, дитя природы, так не ласково встречаешь гостей?

На контакт дикарь не пошел, а отпустил копьё, схватил с пояса металлический нож и вновь попытался меня атаковать. Наивная попытка, я взял зеленокожего на залом и уложил лицом в землю.

-Да, законы гостеприимства здесь по видимому забыты – с грустью проговорил я вновь на местном диалекте, умащиваясь сверху на пленнике и продолжая держать руку в заломе.

-Законы гостеприимства не касаются демонов! – прорычали мне в ответ.

-Хо, так ты принял меня за демона? Тогда у меня для тебя хорошие новости, я не один из них. Они моя добыча.

-Ты лжёшь!

-Нет, не лгу – ответил я, слегка ослабив хватку и задав вопрос, ответ на который и так знал – Давно они у вас кстати появились?

-Три года назад убл#дки уничтожили Священный Лесной Храм и поставили свою богомерзкую цитадель.

-Уничтожение храмов на них похоже. Покажи мне короткий путь к их логову и я щедро награжу тебя и твоё племя.

В общем диалог у нас потихоньку наладился. Местного звали Илиасом и он успел убить за свою жизнь аж целых трёх демонов. В принципе ничего себе достижение, хотя сомневаюсь, что он грохнул охранников, скорее шахтёров или учёных, которым приспичило прогуляться по лесу или поизучать дикарей. Но по крайней мере дикарь сумел обрисовать мне диспозицию лагеря и провести до него. А главное мы избежали эксцессов. Было бы неприятно, если бы на нас напали местные лесные партизаны и поднялся бы шум. Пришлось бы забыть о тихой и внезапной атаке.

Охрану шахтеров осуществляла полурота солдат и несколько автоматических турелей, так же в лесу вокруг были в наличии сенсоры, которые помогали обнаруживать подбирающихся партизан. Илиас обзывал мелкие нашлепки на деревьях в цвет коры глазами тьмы. Дикарям была не чужда поэтичность, что тут сказать. Встретили мы на подходе и группу сородичей проводника, которая планировала попытаться сжечь одну из турелей кровью земли. Местные где-то добыли нефть и соорудили глиняные горшки с коктейлями Молотова. Вряд ли бы у них что-то толковое получилось, так что мы попросили доверить охоту на демонов профессионалам.

В предрассветных сумерках наши бойцы окружили лагерь с добывающей установкой. Цели были размечены, сектора поделены, план составлен, благо близко друг к другу можно было безбоязненно пользоваться связью и Поль был в курсе дела. Атака началась с уничтожения турелей тяжёлым оружием и ликвидации часовых снайперами. Было бы конечно заманчиво проникнуть в охраняемый периметр по тихому и без затей всех вырезать, но лесные партизаны похоже неплохо натренировали охрану, так что я поопасался спалиться. После огневого удара, я рванул вперёд с штурмовой группой к казармам. Жила местная охрана в небольшом бункере, вырубленном в скальном основании. Пока мы добежали, проснуться и собраться секьюрити не успели, так что удалось вскрыть дверь и закидать всё внутри гранатами. Мда, человеческий десант это вам не местные примитивы.

Гражданский персонал сопротивляться нам не стал и вышел с поднятыми руками, позволив себя повязать. Пока мы совсем разобрались, нарисовалась делегация местных, Илиас припёрся требовать обещанную награду. Жлобиться я не стал и сказал, что мы заберём с собой только богомерзкую цитадель зла, то есть добывающий комплекс. А остальные волшебные вещи в полном распоряжении местных, когда мы уйдём. Не своё не жалко.

Сам комплекс был не маленьким сооружением, представляя из себя полусферу диаметром в сто метров. Ставишь такой на залежи полезных ископаемых, он бурит под собой шахту и тянет по своим линиям металлы и минералы. Металлы плавятся в слитки, шлак откидывается нафиг, ценные минералы идут отдельно. Рабочим только и остаётся забирать полезности и отваливать по дальше шлак. Ну и проводить своевременное техническое обслуживание комплекса само собой. На орбиту это штука доставляется одноразовыми ускорителями, которые мы заранее прикупили для нашей миссии. В общем-то не зря, на местном складе это добро мы не нашли. Сам комплекс для межзвёздных перелетов предполагалось возить либо в трюмах огромных грузовиков либо на обшивке чего по меньше. Предсказуемо мы воспользовались вторым способом. А перед отлётом выдали местным оружие охраны, сняв с него кодовые замки. Следующим «бурилам» здесь будет весело работать, а у местных появится легенда о охотниках на демонов, чей поход среди звёзд бесконечен. В итоге отважных героев-смертных конечно покрошат или у них просто станет нечем стрелять, но это уже не мои проблемы. Да и местные тоже не лыком шиты, к Илиасу оказалось не так-то просто подобраться, каким-то звериным чутьём меня почувствовал, а ритуалы ухода за оружием и очищения оружия «демонов» я разъяснил. Может и отвадят незваных гостей от своей попы мира.

В таком ключе для нас прошли несколько месяцев. Ушкуй мотался по заказам откровенно криминального толка. Агвай искал их и заодно ломал голову кому, как и сколько сбывать будущие ресурсы, чтобы на нас самих по позже оформили заказ конкуренты. Тень старшей расы, чей представитель был гарантом договора, будет отпугивать ни всех и не всегда. Рано или поздно кто-то поинтересуется у эльдри, чего отдельному дому понадобилось на окраинах. И выяснится, что им тут ничего собственно нафиг не надо, всё инициатива отдельно взятого ушастого, который чуть ли не изгнанник. Этот момент стоило оттянуть так далеко, как это возможно, чтобы сами попытки выбить нас с Лун Дили стали слишком уж дорогостоящими. А потому друлосу было над чем подумать.

Правда как выяснилось думал над всяким не только он. Кломисса в один прекрасный день заявилась ко мне в кабинет и сходу задала интересующий её вопрос:

-Во что вы меня втянули?

Я отложил в сторону планшет с документами на закупки расходников для Ушкуя и проговорил:

-А я вас во что-то втянул?

-Не играйте в оскорблённую невинность! Я видела бухгалтерию проекта. Установки нигде не были куплены, в отличии от строительной техники для жилых модулей, оружия, оборонительных систем и всего остального. Вы их украли!

Пришлось сдержаться, чтобы не пробить себе лицо ладонью. Не так давно она сама влезла в наше предприятие и набивалась в «основной состав». А теперь оказывается это я втянул бедную девочку во что-то страшное и противозаконное. Но пришлось держать себя в руках и говорить спокойно:

-Кломисса, разве люди в броне на боевом корабле похожи на тех, кто будет воровать?

-То есть вы хотите сказать, что отняли их силой?

-Моя раса в таких случаях предпочитает говорить «заплатили железную цену» – слегка улыбнулся я – Видите ли в чём дело, платя деньгами мы не успеем добиться нужной капитализации вовремя.

-О чём вы? Луны Дили никуда не денутся и за сто лет!

-Луны нет. А вот наши сородичи в плену вполне могут попередохнуть с голоду – слегка сгустил краски я для впечатлительной дурочки – Вы ведь в курсе, что моя раса сейчас ведёт войну?

-Нет – ошарашено произнесла она, плюхнувшись на кресло в кабинете – То есть это деньги для выкупа пленных?

-Это деньги для того чтобы их разместить и дать шанс самим зарабатывать себе на жизнь. Разумным надо давать не рыбу, а удочку – ответил я – Ради этого мы ввязались в авантюру и стали из грузоперевозчика частной военной компанией. Ради этого мы рискуем жизнями и плюём на закон. И вы решили добровольно к нам присоединиться, хотя достаточно было просто уступить приоритет.

-Но… – начала она, но тут же сбилась. Всё таки я скормил ей вполне себе годную легенду из тех, на которые свойственно вестись очень многим. По факту я забочусь по большому счету о своём благосостоянии. Но гораздо лучше звучит рассказ о том, что мы не щадя живота своего стремимся вызволить сородичей из плена. Прям ангелы в сверкающих одеждах, млять. Хотел бы я таким и правда быть… Но окажись им на самом деле, сидел бы в окопной грязи. Вверх не пробираются святые подвижники, только ещё более хитрые, опасные и амбициозные твари, чем те, что уже сидят наверху. Так было, так есть и так будет. Остаётся только стараться не оскотиниваться к конец по пути к сияющим вершинам, как те, кто в своё время сделали из меня боевого раба из-за моих способностей.

Ксенос правда наконец собралась с мыслями и снова заговорила:

-Но разве сама ваша раса не выкупает пленных?

-Выкупает – согласился я – Но только тех, кто может помочь в войне. Квалифицированных солдат, офицеров, инженеров и так далее. Тех, кто по проще легче просто заменить. Мы достаточно многочисленный и плодовитый вид, чтобы это сделать. А пленные… Ну победив наши правители вернут их домой. Тех кто дотянет до победы на скудном пайке.

-Это неправильно! Я уверена, что возможно убедить ваших правителей поступить иначе. Это же ваши сородичи!

-Увы, но всё немного сложнее – я коснулся сенсорного стола и вывел карту окраины галактики, где проживало человечество – Люди сейчас не в том положении, чтобы тратить ресурсы таким образом. Положение на фронтах тяжелое, а валюта это слишком ценный ресурс, чтобы им разбрасываться. Главное – это победа. Остальное вторично. С тем же успехом мы с вами могли бы попытаться просто убедить все расы не воевать – я изменил масштаб и мы смотрели уже на всю галактику, полную красных точек, которые означали системы, где идут боевые действия.

-Но мы, длисы, живем в мире. Есть и другие расы, отказавшиеся от войны.

-Мир временное явление для вас так же, как и для всех остальных. Ваши ближайшие соседи сейчас заняты друг другом, но когда победитель определится, то он обратит взор на ваши миры. И длисам останется либо стать экономическим придатком, отдав ему ваши ресурсы без войны, либо драться за свою независимость. В относительном мире живут только старшие расы да и то в основном потому, что за их интересы в бой обычно идут их сателлиты. Такова жизнь.

-Вы так говорите, будто это единственно возможный порядок вещей.

Я грустно улыбнулся и ответил:

-Было бы здорово, если ситуация не была естественной. Если бы где-то были какие-нибудь злобные твари, которые сталкивают разных разумных лбами в бесконечной битве за миры и ресурсы. А лучше и вовсе отдельный злобный разумный. Взяли бы его за глотку и на том бы всё закончилось. Но правда в том, что ситуация как раз естественная. Нет врага, которого нужно сокрушить или вышей силы, которую можно убедить в своей правоте, чтобы наступил мир.

-Тогда зачем вы вообще ввязываетесь эту авантюру, если всё так плохо? В вашем описании галактика вечно будет гореть в огне, прям хоть ложись да помирай, пока не убили.

-Потому что борьба в природе разумных. И мы, люди, в ней не так уж и плохи. Мы будем бороться за то чтобы вытащить соплеменниковиз плена. Потом за Луны Дили. Потом чтобы стать достаточно сильными, чтобы нас не пытались убить или ограбить. И тогда можно будет немного выдохнуть, как вам, длисам, если рядом не окажется достаточно опасных хищников.

-Мрачно всё это – проговорила ксенос.

-Мрачно – согласился я – Но у нас не всё так плохо. Мы ведь с вами не в плену и не умираем от истощения, не так ли? Живы, здоровы, скоро полетим осваивать новый мир.

-Пожалуй. Ладно, мне надо продолжить работу над планом исследований четвёрки – откланялась Кломисса, загруженная разговором.

Надеюсь я достаточно сильно проехался ей по мозгам, чтобы она не делала глупостей. А то девушка впечатлительная. Хорошо, если проникнется благородной целью выкупа пленных. Но лучше присмотреть, чтоб не растрезвонила о наших тёмных делишках. Было бы неприятно её убивать, чтобы избежать утечки информации.

Глава 20

Свобода, свобода, так много, так мало,

Ты нам рассказала, какого мы рода,

Ни жизни, ни смерти, ни лжи не сдаешься,

Как небо под сердцем в тоске моей бьешься...

ДДТ. Свобода.

Утро добрым бывает, но редко. У кого-то это утверждение связано с нежной любовью к алкоголю. У меня с кошмарами, которые продолжают посещать мой разум во сне. Так что встал с кровати я в привычно раздражённом расположении духа. С подготовительной работой мы более менее закончили, деньги скопились в достаточном количестве, оборудование и материалы тоже забили склады, сейчас вопрос стоял только в аренде грузопассажирского судна и покупке серого и неприметного грузовика. На Ушкуе прорву народа не вывезешь из плена, к тому же было бы довольно глупо возить на боевом корабле богатства земных недр, когда мы развернём производственные комплексы, а потом доставлять на нём же продовольствие для колонии. А доставлять придётся по первому времени, быстро какое-никакое сельское хозяйство не развернёшь. Хорошо хоть мы, люди, твари в еде неприхотливые, как собственно неприхотливы земные культуры и их можно будет выращивать на «четвёрке». Колония должна быстро стать самодостаточной.

За завтраком меня увидел наш ушастый пассажир и с решительным видом направился ко мне. Я оторвался от яичницы и посмотрел на него. Ан'кол сел напротив и произнёс:

-Есть разговор.

Осталось только сделать тяжёлый вздох. Ни тебе «здрасти» ни «приятного аппетита», эльдри таким с младшими расами не заморачиваются. Разве что их под прицелом держать, люлей регулярно давать или им традиция предписывает этикет соблюдать, как в случае, если одного из них спасли из плена и передают сородичам. Но вздохи вздохами, а узнать в чём дело нужно.

-Внимательно тебя слушаю – ответил я, закидывая в рот еду.

-Часть моих сородичей хочет покинуть родные планеты, я заявляю право на участие в колонизации.

-Заявляльщик, я что-то не припомню, чтобы ты денег подкинул на выкуп приоритета – ответил я, выпадая в осадок от наглости предложения.

-Но зато ты мне сам планеты обещал в день нашего знакомства – ответил эльдри.

-Аааа, это когда ты на меня напал и получил по наглой морде – ответил я, провоцируя гордого ксеноса на конфликт, чтобы ещё разок объяснить ему его место самым прямолинейным из возможных способов. Но к моему удивлению он сдержался и просто продолжил смотреть на меня. Это было что-то новенькое, пришлось начать разбираться в ситуации – Чего ваши вообще вдруг возжелали переехать на нашу «помойку», как ты выражался?

-Потому что мою ветвь выдавили со всех позиций и сейчас уже встаёт вопрос о их безопасности?

-Ожидаемо – кивнул я. Родственнички таки прихватизировали активы нашего ушастого, пока он сам далеко. Формально он ими наверно ещё владеет, фактически все руководящие должности уже занимают эльдри, преданные другим ветвям – Только с чего ты взял, что твоим будет безопаснее с нами? Учитывая силы, которые есть у старших рас, зачистить по тихому пару лун на окраинах плёвое дело.

-С того, что так не делают. Никто не считает опасными изгнанников на помойках.

-Хм - задумался я. С одной стороны в этом есть резон. «Старички» высокомерны, для них такие изгнанники действительно сродни бомжам на помойках, даже сам Ан'кол у них проходит по категории «опущеных», потому что среди низших рас живёт. Но с другой и про старуху бывает порнуха, а мы одному из домов эльдри не соперники. Если захотят, то раскатают нас в тонкий блин, уж очень несопоставимы наши силы. Но есть и ещё нюансы. Если к нам переселится толпа ушастых, то они почти наверняка попытаются подмять нас под себя. Конечно эти снобы притащат с собой кучу полезного добра, но оно не стоит диктата со стороны представителей старшей расы и дамоклова меча над головой – Нет. Всё равно нет. Тут тебе не ко мне идти надо, а к Кломиссе и интересоваться другими бесхозными территориями. Наверняка найдётся что-то по приличнее наших лун.

-Мы могли бы дать вам технологии и корабли в обмен на приют – закинул удочку Ан'кол.

Остаётся лишь усмехнуться. Не зря я про полезное добро подумал, естественно меня им будут соблазнять. Только вот это в уютных ламповых книжках двадцатого-двадцать первого века люди могут уживаться на одной планете с более развитой расой. А в суровой реальности более развитый вид ставит менее развитый в позу покорности и дерёт во все отверстия. Да, давая всякие полезные штуки в процессе. Но строго дозировано, чтоб низшие из позы покорности никак не вывернулись, а то роли могут и поменяться.

-Предложение конечно интересное, но не тогда, когда с ним в комплекте идут тысячи эльдри. Учитывая наши менталитеты мы передерёмся – попробовал найти вежливый довод я.

-Не тысячи – грустно сказал Ан'кол – Сто двенадцать эльдри.

-Ты шутишь что ли? Млять. Не шутишь. Ещё скажи, что половина дети и инвалиды! Я конечно знал, что ты с младшей ветви, но не настолько же, блин – удивился я.

А ушастый огрызнулся:

-Не настолько! Только остальные предпочли сменить флаги, а не остаться верными.

-У них корабль-то хоть есть или совсем уже всё плохо? – поинтересовался я. Дело только что немного поменялось. Всё таки сто с копейками ксеносов худо-бедно можно будет контролировать, если плотно держать за… уши Ан'кола, которому они преданы.

-Есть – мрачно ответил эльдри – Грузопассажирский.

-Ясно всё с вами. Ты с людьми уже прилично времени. Сам скажи, есть у твоих шансы с нами ужиться или получится как при нашей первой встрече?

-Я их проинструктирую и всё должно быть более менее нормально – ответил Ан'кол.

-Более менее – повторил я его слова – Авантюра становится всё авантюрнее.

Нет, в чём-то я парня понимаю. Он стремится сохранить лично преданных ему разумных. Если получится, то будут шансы и на успешное возвращение. Если за ним никто не будет идти и никто не будет ждать, то лучше и вовсе не возвращаться. Но зная манеру общения старших, то я опасаюсь, что их число сократится. Мы для эльдри судя по всему что-то вроде насмешки эволюции, похожие на них, но почти лишённые псиоников плодовитые короткоживущие. Пародия, которая будет раздражать оригиналы, которые и так славятся снобизмом. А у меня народ собрался резкий, за словом в карман не лезет и пострелять любит. Это Ан'кол сходу в лоб получил и держит себя в рамках, потому его терпят. А вот на сто двенадцать ушастых наверняка найдётся тот один, который доведёт дело до драки, стрельбы и трупов.

-Аг'кол, я не знаю как, но ты должен вбить подчинённым в головы, что им надо быть вежливыми, корректными и не провоцировать конфликты. У меня нет никакого желания казнить представителей старших рас. Но если придётся, то я их буду расстреливать. Это понятно?

-Вполне – кивнул эльдри.

Уж кто-кто, а он знал, что слова у меня с делом не расходятся. Так что пускай шевелит мозгами, астрапатирует сородичам что хочет, хоть рассказы о том, что мы раса кровожадных берсерков или успешный генетический эксперимент их предков по выведению родственного вида, но чтоб конфликтов было минимум. В том, что их не будет вовсе, я не верил.

-Отлично – ответил я – Пускай в таком случае летят на Вен'туре, отсюда вместе двинем на луны.

На том наш разговор по большому счёту закончился. В последующие дни мы только обсудили детали заселения эльдри. Пришлось обломать Ан'кола, но создавать изолированное поселение для ушастых я отказался. Нафиг мне не надо, чтобы образовался стрёмный анклав с диаспорой, которая вроде с нами, но вроде и нет. Если уж эльдри решили к нам присоединиться, то пускай впрягаются, а не живут где-то в стороне. Конечно обитай они отдельно, было бы меньше пересечений с людьми и следовательно меньше конфликтных ситуаций. Но это бы более менее работало до первого совместного дела, которое было бы благополучно похерено. А учитывая что таким делом может стать оборона «четверки» от незваных гостей, то идти на это никак нельзя.

Предсказуемо новость о дополнительных колонистах людей не очень порадовала. Что Хиро во время симуляций космических боёв, что Поль с Тристаном на тренировках доносили до меня недовольство, но удалось их потихоньку переубедить. Всё таки присутствие «старших» даст нам дополнительную защиту на какое-то время, на их анклавы нападать себе дороже. Они притащат с собой дополнительный корабль. Нам перепадёт технологий и техники одной из самых развитых рас галактики. А когда Агвай отдаст концы, эльдри благополучно свалят, а значит не укоренятся в нашем обществе на теплых местах. Что было довольно серьёзным аргументом, мы все помнили о их долгожительстве из-за которого ушастые просто могут взять под контроль наших потомков даже в своём скромном количестве. Если их конечно не дискриминировать со страшной силой, что в общем тоже было путём в никуда. Так же с недовольством помог справится сам Ан'кол. Правильная мотивация творит чудеса, когда встал вопрос о завоевании уважения моих людей, ну или хотя бы их нейтрального отношения, эльдри накрепко сжал булки в кулак и начал учавствовать в работе и тренировках, а не просто язвить и смотреть на окружающих, как на гуано. Так что всё более менее устаканилось, а так глядишь наследник младшей ветви станет примеров для своих сородичей. Ну или они разбегутся от больного сородича, который ведет себя с низшими, как с равными. Впрочем это его проблемы. Меня же в ситуации радовало ещё и то, что появился спарринг-партнёр псионик, у которого есть чему поучится.

Агвай наконец подыскал нам подходящие борта в аренду и на продажу. Рудовоз мы купили не новый, но вполне себе нормальный. Про такие обычно говоря паршиво скроен, но крепко сшит. А в аренду взяли грузопассажирское судно старых знакомых друлоса, которые согласились нам помочь за звонкую монету. Тарантас у них был воистину огромным, наш крейсер на его фоне смотрелся как волк рядом с коровой.

Наконец мы отправились в путь. У врагов человечества и иситов всё прошло гладко, Агвай со своим надсмотрщиком даже умудрились взять некоторую скидку за опт, когда покупали несколько тысяч человек разом. На корабль чужих люди шли с печатью обречённости на лицах, что впрочем было не удивительно. Трудно ждать от галактики чего-то хорошего, когда она тебя уже так потрепала, ещё труднее, если одни ксеносы продали тебя другим. Но оно и к лучшему, возможно будет проще с ними общаться.

Вылетев от шипорылых, мы собрали всех пленных в одном циклопическом трюме. Мужчины, женщины, дети, гражданские и военные, прикупленных при случае. Все истощены пленом и все ждут, что им скажут новые хозяева. И нам было, что до них донести. Агвай, Ан'кол и я вышли на специально организованную из грузового контейнера трибуну. Друлос повернулся ко мне и проговорил голосом, усиленным динамиками:

-Капитан Драгунов, задание по эвакуации землян выполнено.

Я снял шлем, показав людям своё человеческое лицо из под брони и ответил:

-Благодарю за службу!

Люди на нас смотрели с удивлением. В общем на то и был расчет. Тем временем я обратился к бывшим пленным:

-Здравствуйте, родичи. У меня для вас хорошие новости, вы летите не к очередным ксеносам, вас выкупили такие же люди, как вы сами. Не будет ни рабского труда, ни лабораторий, где вас будут изучать. Будет лишь путь домой. Вопрос только в том, какой дом вы выберете, старый или новый. Мой экипаж когда-то сам выбрался из плена и теперь мы готовы колонизировать планеты. Вдали от шипорылых. Вдали от идиотов в погонах из-за которых вы попали в плен. Вдали от жадных правительств, которые зажали деньги на то, чтобы выкупить вас из лагерей. Это первый путь. Второй путь в том, чтобы снова вернуться туда, откуда вы пришли. Через полторы недели мы сделаем заход на Кломари, где есть человеческий анклав. Всякий, кто хочет вернуться в старый дом, волен сойти там и покинуть нас. Те же, кто хочет начать новую жизнь на новом месте, отправятся с нами дальше. Думайте, решайте, изучайте информацию на терминалах о нашем пункте назначения. А пока следуйте на моими людьми, они проводят вас до кают и столовых.

После моих слов дверь в корабельные коридоры открылась и наши десантники стали разбивать народ на группы, чтобы вести к жилым секциям. Там им выдадут новую одежду, там они смогут отмыться, а потом сходить и нормально поесть. Это должно настроить их на нужный лад, после лагеря и баланды. А там глядишь они засыпять моих ребят вопросами и прошерстят терминалы в каютах. Информация там конечно урезана, координаты и название лун и вовсе ложные, потому что я не хочу слишком скорых гостей из Лиги. Правители человечества вряд ли порадуются анклаву людей, который они никаким боком не контролируют. Но тем не менее пищи для размышлений будет порядочно. Сколько из них добровольно пойдут с нами, а сколько предпочтут вернуться? Я точно не знаю, но думаю, что счёт будет в нашу пользу. Главное держать руку на пульсе, сейчас все они забиты и зашуганы, но это временно. Потом земляне придут в себя и начнут искать варианты, как занять место под солнцем. Само по себе это неплохо, но не стоит давать им собраться в достаточно сильную группировку, которая в будущем сможет покуситься на мою власть и место моего экипажа. Пусть лучше кучки будут по меньше, а у их предводителей труба по ниже и дым по жиже. Даже не для моего спокойствия, а потому что системе для эффективной работы нужна одна управляющая структура. С одной моей и второй, сложившейся среди бывших пленных мы далеко не уедем. Тем более что у нас ещё и ксеносы будут под боком со своей внутренней иерархией.

Ну а для полного счастья не стоит забывать, что на Кломари могут быть сюрпризы. Для человеческих компетентных органов мы что-то среднее между дезертирами и махновцами. В прямую они на конфликт вряд ли пойдут, но вот провокации очень даже возможны.

Глава 21

Покупающие власть за деньги привыкают извлекать из неё прибыль.

Аристотель.

К счастью для нас на Кломари всё прошло на удивление спокойно. С борта сошли чуть меньше тысячи человек, которые предпочли синицу в руке журавлю в небе и большая часть военнопленных. Всё таки присяга для вояк – это не пустой звук, а идея уйти с нами попахивала дезертирством. Но некоторых всё таки удалось убедить остаться, выкуп пленных что-то да значит, как и защита будущих колонистов от опасностей дальнего космоса. В этом деле я гнался не за количеством, а за качеством, проводя личные беседы. Всё таки любая армия стоит на фундаменте экономики, а у нас не ожидается сверхприбылей на первых порах. Добыча ресурсов – это не честный грабёж других землероек, чьё число мы пополнили.

На планетоиде я нанёс визит вежливости инсектоидам, которые когда то были моими нанимателями, как гладиатора. На их «территории» я пообщался и с человеческим особистом, пребывающем в расстроенных чувствах. Не каждый день на тебя сваливается прорва гражданских, которых надо контролировать и кормить каждый день, да ещё и не по разу. К моему удивлению пожилой мужик закинул мне пару пробных шаров на тему сотрудничества с предельной вежливостью. В чём-то я его понимал. Это большим шишкам не нравятся не подконтрольные махновцы, тем паче псионики. Уровнем по ниже ситуация может выглядеть слегка иначе. К примеру эвакуацию пленных можно представить, как совместную операцию и получить премию, медаль и продвижение по службе. В принципе ничего против я не имел, в следующий раз можно было помочь полезному контакту отхватить ништяков себе в карман, если он и правда будет полезен. О чём и сообщил своему визави. Друг друга мы поняли и я заимел какой-никакой источник информации о делах Лиги и Вохлы, а так же Кломари. Не самый надёжный, но чего уж тут. А пленных мы наверняка ещё выкупим, война идёт, колонисты нам понадобятся, всё упирается только в звонкую монету. Хотя как знать, что за технологии припрут нам ушастые, может однажды сумеем дать за сородичей железную цену. Особенно за псиоников, которых шипорылые и в мыслях не имели выпускать из застенков ни за какие шиши.

После Кломари была встреча с эльдри, сбор последних манаток и путь к Дли. А дальше начался ад. Я знал, что ломать не строить. Что организация колонии процесс не из простых. Что управление гражданскими удовольствие ниже среднего. Что среда на Четвёрке довольно враждебна. И готовился к лютому трэшу и угару. Ожидания меня ничерта не обманули.

Начав работать на поверхности сон пришлось сократить до четырёх часов, хотя я не отказался бы не спать вообще, а местами растягивать время. Ни один псионик такого конечно не умел, но почему бы не стать первым? Дел навалилось выше крыши. Я бегал как наскипедаренный, то решая административные вопросы, то разбирая конфликты, то пиная некоторые ленивые задницы и грозно рыкая, то разгребая телекинезом проблемы в буровых, которые без него придется решать не пол дня, а пару недель(эргономика и ремонтнопригодность этих установок порой заставляли меня страстно желать похитить и посадить на кол каждого их конструктора), то просто участвуя в зачистке лесов.

Агрессивной живности на Четвёрке водилось дофига и больше, в основном она была не изучена, от чего вдвойне опасна. Кломисса с сотоварищами писалась кипятком от счастья, продолжая дело своего предка, я же был готов делать тоже самое, но от бешенства. Тут даже нашлась тварь похожая на огромного паука, которая умудрялась становиться невидимой из-за «та-дам» псионики. Пусть слабой, пусть её хватало на один трюк с преломлением света, но тем не менее. Хорошо хоть это был засадный хищник и он не пытался лезть в поселения. Но тем не менее мне приходилось совершать облеты территории вокруг них и время от времени жарить пауков наводясь по псионическому отклику с орудий флаера. Потому что зверюга полутора метров в холке, которую обнаруживают только тогда, когда она уже напала – это ни черта не весело. А если она имеет не нулевые шансы пробить даже боевой доспех ядовитым жалом и почти мгновенно пеленает пехотинца в кокон паутины, то цензурных слов нет вообще. Так что ксеноске приходилось изучать зверушку фрагментально после того, как поисковая группа притаскивала её куски в лабораторию. Ну нахер за такими на своих двоих охотиться… Если только отпуск возьму и решу сафари устроить, чтоб пар в бою спустить. Пока же мне хватало спаррингов с ушастыми в целом и их предводителем в частности, так что убивать особенно не хотелось. Разве что в редкие моменты душевной слабости было желание передушить всех вокруг, когда вылезала какая-нибудь новая, неожиданная и серьёзная проблема.

Наши поселения вокруг честно оплаченных железом буровых удалось более менее обезопасить. На это повлияло несколько факторов. Для начала мы закладывали их, как практически укрепрайоны. Тут сыграл и милитаризм нашей команды, и то что мы таких шахтеров сами побомбили и не желание колонистов снова побывать в плену у каких-нибудь ксеносов. Звучали даже голоса за то чтобы переселиться под землю, но я это дело зарубил. Жизнь не под небом не очень хорошо влияет на психику людей, да и большинства разумных, к тому же это Четвёрка теперь наш дом и мы не должны жить в нём в страхе, сидя в норах. Здесь должны бояться нас, а никак не наоборот. Вторым фактором стал регулярный отстрел живности вокруг и расчистка лесов. Звери не лишены интеллекта, кто бы что из яйцеголовых не думал, животные уходят из мест, где на них охотятся с регулярностью. А охота велась. В редких случаях мной или эльдри, когда в наши пенаты забредала очередная особо членистоногая зверюга. Чаще силами нашей скромной армии. А с некоторых пор и гражданскими шпаками, которым пришлось стать не совсем гражданским для этого.

Держать людей безоружными на столь опасной луне было глупо, они должны были иметь возможность защищать себя и свои семьи. Но давать оружие не подготовленным гражданским глупо вдвойне. Так что мы прогоняли людей через что-то вроде курса молодого бойца с уклоном в выживание в местных реалиях, а оружие давали уже потом. И заодно назначили ценники на трофеи. Пусть Кломиса бурчит всё что угодно о защите местных видов-эндемиков, для нас же всё предельно просто. Если зверь опасен для человека, он должен быть истреблён вблизи человеческого жилья. Точка. Со временем обычные охотники сняли с солдат часть нагрузки по чистке лесов. Наши же бойцы с какого-то момента стали уходить всё дальше за трофеями. Караульная служба это хорошо, но ей одной сыт не будешь. А дрючить подчинённых простыми тренировками идея не из гениальных, когда их можно разбавить чем-то более полезным. Тем более плата за трофеи касалась всех, а потому народ шёл в леса почти как на праздник. В отличии от тренировок на полигоне. За них-то не платят, только лучший взвод получает на одно увольнение в месяц больше.

Но зверьё зверьем, а разумные разумными. Готовились мы и к визитам незваных гостей. ПВО/ПКО у нас конечно было не ахти какое, планетарное вторжение оно остановить не могло. Но его и не ожидалось, несколько добывающих установок куш мелкий и крупным хищникам галактики не интересный. А вот для скромных ЧВК или просто бандитов с большой космической дороги наша колония была крепким орешком. Лёгкий крейсер мы вполне могли ссадить с небес на грешную землю, а операции на поверхности… В горном массиве, который мы облюбовали наступать было тяжело. Горы вообще неприятный театр военных действий, трёхмерный почти как город, да и других сложностей хватает. Не добавили бы хорошего настроения любым вторженцам и местные леса с их зверьём. А мы бы с удовольствием подпортили им жизнь партизанскими действиями, благо успели очень хорошо изучить то, что нас окружает. Я ожидал, что Четвёрка будет нам почти как мать, а вот незваным гостям хуже злобной мачехи. Тем более, что у нас всё было очень неплохо с мобилизационным резервом «охотников».

Для полного счастья мы были не дурно вооружены и бронированы. Подопечные Ан'кола знали куда летят на неопределённо долгий срок, а потому озадачились в том числе и универсальными станками, материалы были у нас под ногами, а потому удалось запустить мелкосерийное производство оружия и брони, а так же получилось своять несколько малых летательных аппаратов. Ушастые конечно кривились и говорили, что это позавчерашний день, но то для старшей расы, а вот для нашего медвежьего угла машинки были вполне себе передовыми. Жаль мало их, всё таки серьёзное производство не развернуть. А может и к лучшему, на такую дичь будет гораздо больше желающих.

Пока же нашими статьями экспорта были в основном редкоземельные металлы и минералы. Иногда удавалось сбыть на Кломари того или иного местного хищника для боёв на арене. Платили за них хорошо, но акции были разовыми, приятный бонус и не более. Потихоньку и очень скрытно мы начали выпускать кое-какие процессоры и электросхемы. Продавал их Агвай через свои контакты мелкими партиями и старательно путал следы. Всё таки технологически это добро опережало местный уровень, а потому приносило солидный барыш, который мы вкладывали в расширение производств и укрепление обороны. Спустя пару лет даже удалось ухватить на черном рынке лёгкий крейсер в пару к Ушкую, который мы назвали Драко. На сделку я дал добро скрепя сердце, она опустошила кубышку и поставила нас в несколько зависимое положение от эльдри. Если для боя у нас был экипаж, то вот для межзвёздных перелётов необходим навигатор, чьё кресло занял молчаливый ушастый.

Вся эта ситуация заставила меня задуматься об одной довольно дерзкой выходке. Мы просидели на попе ровно пять лет, слегка нарастили на скелет мясца. В колонии уже обитало более тридцати тысяч человек, выкупленных из плена несколькими партиями, мы имели пусть скромную, но всё же таки армию. Скованную железной дисциплиной, тренированную и отлично вооружённую. У нас был небольшой официальный рынок сбыта, а так же вкусный неофициальный. Но человеком-псиоником был я один. Это было не делом. Причем черт с ними, с кораблями, мы с ушастыми установили терпимые отношения и пока их вроде бы всё устраивает, ведь они незаменимы и на производствах и в космосе. Но люди в кроватях не только спят, но и занимаются кое-чем другим, начинает взрослеть первое поколение длицев. И среди них будут псионики. Как их учить? Я просто не мог этого потянуть, даже один ученик с моим графиком – это слишком много. Продавать пленных одарённых шипорылые отказывались. А отдавать детей эльдри… Ну н@хер. Эти воспитают не то, что мне надо, а то что надо им и хорошо, если обойдется без закладок в детские разумы. Сейчас мы конечно не собираемся ссорится, наоборот. Но с их продолжительностью жизни я бы подстраховался.

В общем сложилось достаточно причин, чтобы провести одну дерзкую, но необходимую специальную операцию. Это должно было и встряхнуть нашу армию, пусть та и состояла из всего одной бригады, но для дела должно было хватить. Да и столь долгий мир пагубно сказался на бойцах, заставлять их тренироваться с максимальной отдачей становилось всё сложнее. Это должно было дать нам новых псиоников, с которыми я надеялся договориться. В конце концов застенки шипорылых не сахар, должны оценить то, на что мы ради них пошли, да и моральные установки на верность государствам там наверняка многим расшатали. А потому созвал замов по боевой для планирования новой авантюры.

Где шипорылые держат пленных мы знали, Агвай и не такое мог пронюхать, особенно с Ан'колом за спиной. Нас интересовала как ни странно луна, только похожа она была не на Четвёрку, а на её товарок. Вулканический шарик, на котором человек без скафандра сгорит заживо чертовски быстро и болезненно. Вероятно поэтому её и использовали для содержания псиоников. Даже если бы они смогли решить проблему с охраной, а я подозреваю, что они могли, то бежать там было некуда, а шипорылым было достаточно перестать спускать в этот филиал ада еду с орбиты. Оставался правда вопрос, как они проводят ротацию охранников. Понятно, что осторожней, чем ёжики спариваются, но вот нюансы… От них многое зависело. Нам нужно было больше информации, а потому одному особисту, пошедшему на повышение после Кломари за «операции по эвакуации пленных» придется поделиться разведданными Лиги, если он хочет медаль за псиоников. А ещё нам наверняка понадобится улучшить маскировку наши кораблей для обеспечения внезапности акции. Они конечно и так хороши, ушастые и тут поработали, но здесь кашу маслом не испортишь. А потому пришлось звать в наш тесный кружок Ан'кола и сообщать ему радостные новости. Эльдри от них оказался не в восторге и выдал:

-Знаешь, каждый раз, когда мне кажется, что я уже привык, что вы психически больная раса, а здесь собрались её самые отбитые представители, ваше безумие берёт какую-то новую бл@дскую планку. Мы же уже обсуждали такую возможность и решили, что это не реально, разве нет?

-Так это было больше трёх лет назад – хмыкнул я с улыбкой отмечая, что ушастый вполне обучился расово верной матерщине. С кем поведёшься, как говорится – Но сейчас нас стало больше, у нас есть второй крейсер, вы убедительно доказали что на имеющихся мощностях возможны модернизации некоторых узлов и даже сборка кое-каких летательных аппаратов. Так что я считаю, что шансы есть.

-И толку, что больше? – не согласился Ан'кол – Твои бойцы не готовы к действиям в условиях вулканической планеты.

-Ну кое-какие положим готовы, миссии на остальные луны уже были. Пока собираем информацию погоняем там солдат целенаправленно, заодно выловим всех «блох» в броне и оружии, чтобы оно было максимально эффективно. Но мне нужно, чтобы появилась возможность незаметной доставки войск.

-Ты ждёшь чуда, какого-то волшебства, которое мы сотворим с этими устаревшими корытами? – хмыкнул эльдри.

-У нас на родине принято говорить, что достаточно развитая технология становится неотличима от магии – улыбнулся я – Так что в общем да, я жду от тебя грёбаной магии. И лучше бы тебе и твоим сородичам мне её дать.

-А иначе что?

-А иначе я скорее всего там сдохну, Ан'кол. Как ты думаешь, как все тут отнесутся к тому факту, что я откинулся из-за того, что техника ксеносов подвела?

-Не затем ли ты заимел целую планетку, чтобы больше не рисковать своей шеей? – вопросом на вопрос ответил эльдри – Не блефуй.

-А я не блефую. Ан'кол, там нужен псионик, без него шансы… Да нет там шансов. Но ваших в такую дупу ничем не заманишь, не достает вам человеческой «безуминки». К тому же есть ещё одна причина, я в усмерть задолбался разбирать дела колонии в кабинете и уже забыл, когда по настоящему дрался и убивал – кровожадно улыбнулся я. Вторая причина конечно была скорее наигранной, но не до конца. Млять, я уже потихонечку сходил с ума от работы, которая была мне не свойственна. Или так или идти охотится не местных арахнидов, время пришло.

-До чего ты всё таки безумное и агрессивное создание – закатил глаза к потолку ксенос, копируя человеческий жест – Даже не знаю, мне больше хочется, чтобы ты там сдох или всё таки вернулся. Собирайте информацию, сделаем, что сможем.

-Надеюсь на вас – проговорил я в спину ушастому, возвращаюсь к обсуждению наших планов.

А через несколько минут, дождавшись исчезновения Ан'кола из зоны слышимости, Хиро поинтересовался:

-Ты серьёзно вообще на тему личного участия?

-Более чем – хмыкнул я – Псионная поддержка необходима, ушастых не подпишешь, а ис'итов или кого из Лиги брать нельзя, иначе никаких одарённых у нас не появится.

-Паршивая идея, ты наш сегун, на тебя слишком много завязано.

-Значит буду конституционный сёгун. Примем основной закон по быстрому и назначу тебя премьер-министром. Ты на корабле останешься и точно вернёшься.

-Ищи другого дурака – хмыкнул японец, а Поль с Тристаном искусно прикинулись солдафонами, что в голову не только едят, но и пьют – Вон лучше Савелия назначай, он хоть в экономике и горном деле понимает.

-В том и дело, что он по экономике молодец, а в том чтобы войну вести валенок – скривился я – Нам в случае моей кончины нужен толковый вояка на самом верху, да ещё и с железной хваткой, чтоб власть удержал. Были бы у меня дети, ещё мог бы править их именем с твоей поддержкой, а так дохлый номер.

-Тогда кончай стрелять холостыми, у тебя в конце концов жена есть – похабно скривился наш скандинав, заделавший уже трёх детей. А потом добавил – И о конституции думай. Можно конечно у других содрать, но лучше бы хоть что-то своё в эти копирки государств Лиги добавить.

-Добавлю, не переживай – ответил я. Появилась у меня гнусная идея сделать где-то конституцию законом, а не бумажкой, пока я в управлении разбирался. Ведь что отличает закон от списка благих пожеланий? Ответственность за нарушение. Если в конституции нет четких санкций к тем, кто по своим должностным обязанностям должен обеспечивать к примеру безопасность граждан, то это просто бумажка. То самое касается и ответственности за препятствие в свободе слова или чём угодно ещё. С таким инструментом конституционный монарх может хоть министра здравоохранения в тюрьму сажать, если кому-то вовремя медицинскую помощь не оказали. Или оказали не надлежащего качества. А значит монарх с такой конституцией будет иметь власть по больше, чем любой диктатор, пока за него стоит силовой блок правительства. Потому что этот самый монарх есьм гарант конституции. Жаль конечно, что у нас пока того же министра здравоохранения нет, маловато пока наша личинка государства. Но с другой стороны в настоящем государстве за попытку такую гадость основным законом сделать закопают быстрее, чем её до конца зачитаешь в парламенте, как бы он не назывался. Потому что депутатов при таких раскладах тоже можно сажать хоть всех скопом. Им же придется за свои законы отвечать и косяки в них. Будет им конституция, раз попросили. Такая, чтоб к власти никто не рвался.

От автора

Страшно извиняюсь за задержку с главами. С музой стали жить раздельно и похоже обратно меня не ждут. Так что настроения писать как-то не было, а без него получается шлак, а не главы. Такие дела.

Глава 22

Amat victoria curam.

Победа любит подготовку.

Следующие пол года прошли для меня под знаком подготовки к операции. С реформой я пока повременил, просто серьезно так загрузил Савелия Штольца работой, от чего потомок немецких переселенцев тихо подвывал, но тащил воз по сути моих обязанностей. Самому же мне пришлось снова сделать бронекостюм своей основной одеждой и рвать жилы на наших вулканических лунах, а в перерывах вставлять пистоны Ан'колу на тему кораблей и их систем маскировки, а так же держать связь с нашим скромным другом в Лиге, который пытался вынюхать как можно больше о лагере, где держат моих коллег-псиоников.

Если с тренировками всё шло более менее, всё таки все в общих чертах понимали, что мы готовимся к какой-то конкретной миссии за пределами своего нового дома, а потому от былого недовольства муштрой не осталось и следа. Старые кони услышали звук боевой трубы, хе-хе. Но вот с остальным у нас были проблемы. Крейсера, хоть ты на изнанку вывернись, не давали эльдри сделать себя незаметными на должном уровне. В космосе-то они конечно стали кошмаром для радаров и систем целеуказания противника, но у нас-то была на носу десантная миссия. Так что пришлось принимать волевое решение использовать шаттлы. Благодаря куда меньшему размеру и куда как более компактным двигателям их ушастые обещали всё таки довести до ума, используя наработки с крейсеров. Проблемы так же были с разведданными, у нас не было ни четкого представления о гарнизоне тюрьмы, ни планировки внутренних помещений, удалось добыть только образец плана огневых точек на поверхности. Но это старьё было составлено до начала строительства, как там у шипорылых всё пошло на месте работ бабка надвое сказала. Только и радости, что предполагалось строить довольно типовую оборону.

Всё в этой жизни заканчивается, закончилось и время, что мы отвели себе на подготовку. На миссию отправлялись пять рот десанта, которые проявили себя лучше всего на тренировках. Всё таки работать среди голых скал и в зеленке – это две большие разницы. Меня несколько напрягало, что мы уводим флот, но поселения были хорошо прикрыты на земле, да и бойцов в них оставалось прилично. К тому же кто бы к нам не пожаловал, им придется столкнуться с местной замечательной природой, которая испортит им жизнь сильнее любых партизан. За старшего оставался Поль, который мог считать себя кем-то вроде министра обороны, административную работу должен был продолжить тянуть на себе Савелий. Самой операцией на поверхности планетки шипорылых должен будет рулить Тристан, Хиро как всегда собирался рулить флотом.

Путь до места назначения был не близким, но пролетел как-то незаметно. Тренировки, тренировки и ещё раз тренировки. Мы собирались ухватить большой кусок и нам надо суметь его прожевать, не подавившись. Отдых был объявлен лишь за пару дней до выхода в реальный космос.

Прибыли мы на максимальном удалении от системы и начали медленный путь к цели. Системы маскировки, слепленные представителями старшей расы – это конечно хорошо, но кто поручится, что у шипорылых не найдется сюрприза в виде высокотехнологичного радара чужого производства? Потому делали мы всё с максимальной осторожностью.

На орбите нас ждали пять кораблей глуфов. На мой взгляд силы были несколько избыточны, у них там всё таки война людям и ис'итам проигрывается, держать боевые корабли в дали от театров боевых действий идея так себе, даже если они успели слегка устареть. Хотя как знать, возможно они тут на ротационной основе и как раз отдыхают от интенсивных боёв. Информацию об этом нам тоже не удалось наскрести. Хотелось верить, что сторожа здесь успели облениться и заржаветь, а не являются ветеранами множества сражений, но я предпочитал рассчитывать на второе. Надейся на лучшее, но готовься к худшему, это истинна актуальна во все времена.

Наши корабли зашли с противоположной стороны планеты и выпустили шаттлы с нами, которые отправились в свободное падение к поверхности. Атмосфера здесь была горячей и разряженной, а потому нас не должны заметить. Ближе к покрытой вулканическим пеплом поверхности пилоты включили двигатели, нас тряхнуло и мы пошли к цели на малых высотах.

-Млять, как я люблю наших летунов! – раздался в наушнике голос Тристана.

-Не разбились и ладно – хмыкнул я в ответ.

Да, десант любит авиацию. Особенно после рывков, когда даже наши лужёные желудки пытаются бунтовать. Или после резких встреч с поверхностью, когда позвоночник от удара норовит осыпаться в трусы. Все понимают, что рывки сберегают нас от огня с земли, а резкое приземление продиктовано тем, что садясь шаттлы наиболее уязвимы, а значит время снижения надо максимально сократить. Но пару ласковых слов пилоты удостаиваются всегда.

Путь до места высадки занял половину земных суток, я как ни странно даже успел покемарить. Боевая миссия возвращает старые солдатские привычки не смотря на волнение, что тут сказать. Шаттлы приземлились с привычным ударом, мы вновь матюгнулись и высыпали на поверхность, занимая периметр. Пейзаж привычно не порадовал, красноватое небо, грязная от пепла атмосфера, камень и скалы… Не люблю я вулканические планеты, надо это признать.

Убедившись, что нас никто не встречает, мы накрыли летательные аппараты маскировочными сетками и отправились в путь. Пилоты теперь будут отдыхать в удобных креслах, а десантники из орлов снова превратились в ломовых лошадей. Радости добавляло еще и то, что гадить здесь придется в скафандры. Ну да не в первый раз, во время тренировок в наших бронекостюмах было выловлено множество технических «блох», в том числе и тех, которые мешали проводить длительные миссии в настолько агрессивной атмосфере. А миссия предполагалось не на один день. Мы высадились в трёх местах вокруг нашей цели и теперь двое земных суток будем топать до тюрьмы ножками, а потом ещё какое-то время будем вести наблюдение за логовом шипорылых.

Путь был не из приятных, но к счастью прошёл без неожиданностей. Все группы вышли на заданные рубежи и выслали разведку. Сходил в неё и я, чтобы увидеть цель своими глазами. В общем разведка Лиги не обманула, объект был на поверхности, глуфы побоялись зарываться в землю на тектонически нестабильной планете. Несколько бетонных корпусов, посты охраны в виде дотов. На второй день наблюдения нам ещё и сказочно повезло, местные техники провели техническое обслуживание двух скрытых орудий. Внимательно рассмотрев бронеколпаки, имитирующие камни, мы приметили ещё несколько похожих. Не факт конечно, что все угадали и очень вряд ли, что разглядели все сюрпризы, но всё равно это было большим подспорьем. Так же удалось выяснить, что база живет по графику ночь-день, а не по каким-нибудь хитрым вахтам, так что атаковать было решено ночью. Предрассветный сон сладок не только для людей.

Наконец наступило время Ч, мы выдвинулись на позиции с наших лёжек. Первый удар нанесли расчёты тяжелого оружия, стремясь выбить доты с замаскированные турели. Я же сразу после удара рванул вперёд вместе со штурмовой группой, готовясь принять огонь на щит. Можно было бы его и сразу поднять, но из-за пепла в атмосфере он стал бы заметен и противник сосредоточил огонь на псионике противника. Так себе радость, потому я предпочитал рисковать и надеяться, что успею применить технику до того, как меня срежет чья-нибудь очередь.

Но к моему удивлению ответный огонь был до безобразия вялым. Сомневаюсь, что шипорылые спали на постах, по крайней мере не все. Но похоже массирование огня нашими любителями больших пушек и ракет сделало своё дело. Мы хорошо выбили дежурные расчеты, теперь дело за отдыхающими сменами, которые сейчас вскакивают с коек в казармах.

Преодолев первый рубеж обороны, мы двинулись к основному корпусу, надеясь застать защитников со спущенными штанами, массивную дверь в шлюз выбил расчет тяжелого оружия, вторую нам пришлось быстро минировать и подорвать. К моему счастью за дверьми не оказалось кучи стационарных турелей, нас встретили защитники только с ручным оружием. Псионический щит конечно просел, но против меня и десантников это была игра в одни ворота. За своеобразным холлом нас ждал коридор, который мы держали на прицеле, пока наш специалист взламывал терминал, стремясь получить внутреннюю планировку. С задачей он справился быстро, всё таки подобные системы редко имеют толковую защиту.

Получив представление о помещениях, мы продолжили свой путь. Тактика боя в зданиях с псиоником в группе была давно отработана. Гранаты-телекинез-добивание раненых из-за щита. Но из-за одного из поворотом к нам вылетела проблема в виде нескольких чужих гранат, направленных телекинезом. Я возблагодарил всех богов за свою скорость реакции, успев их перехватить и отправить подальше от нас, выставляя щит от осколков. Подарочки взорвались как раз на повороте коридора, со стороны врагов послышались крики, из чего я сделал вывод, что мой коллега со щитом немножко не успел. Потом последовал уже наш бросок гранат, которые я держал телекинезом, ожидая противодействия шипорылого псионика, которого не последовало. Если бы не шлем, утер бы пот с лица. Повезло в этот раз, могло не хорошо выйти.

К счастью больше проблем по пути к «мозгу» этой шарашки не было, автоматические турели перед штабом обороны заставили попотеть, но справились и с ними. Но как известно, если что-то может пойти не так, то оно обязательно пойдет через жёпу. В нашем случае всё пошло не по плану у штурмовой группы, которая брала приступом корпус с камерами заключённых. Ребята немножко не успели по таймингу, охрана при поддержке глуфского псионика перекрыла двери, вышла на связь с нами и пообещала открыть огонь по пленным вслучае штурма. Тристан огорошил меня этой новостью и я был готов рвать и метать.

-Тяни время, агитируй за то, что мы их отпустим живыми, если сдадутся, грози расстрелять их пленных командиров, в общем делай, что хочешь, но дай мне что-то придумать – осталось мне сказать по рации.

После этого я начал потрошить пленных шипорылых офицеров на предмет информации. Но к моему сожалению глуфы никакой задней двери к псионикам не предусмотрели. Один вход, он же выход, в вентиляцию и прочие коммуникации протиснется разве что ребёнок и то с трудом, а вот про здоровых мужиков в броне речи не идёт. Так что делать было нечего, я с частью своей группы занял позиции у двери и мы стали готовиться к лобовому штурму, надеясь, что выкосим охрану раньше, чем они всех перестреляют. Но к моему изумлению защитники сдались, согласившись на предложение Тристана.

После того, как наш бравый викинг объявил эту радостную новость, он попросил не стрелять в болезных, когда они начнут выходить без оружия. Гермодверь в тюремный блок открылась и шипорылые начали выбираться по одиночке. Мы их без лишних слов отводили в сторону, держа на прицеле. По хорошему бы стоило поснимать с них бронекостюмы, которые сами по себе могут быть оружием, но это бы означало убить пленных. Так что пришлось стерпеть это досадное недоразумение, просто утроив бдительность. В одном из выходящих я признал коллегу и жестом отозвал его в сторону.

-Имя, звание? – спросил я у него.

-Клом Ваас, побочный авак – лаконично ответил он.

-Рад, что вы прислушались к голосу разума, авак. Кроме тебя псионики есть?

-Уже нет – ровно ответил он. Чувствовался в этом Кломе тертый вояка, который научился относится к потерям с изрядной долей фатализма. Неизбедность войны, сегодня кого-то убили мы, завтра могут убить кого-то из нас. Только не очень понятно, что такой матёрый кадр делает в охране пусть важной, но всё таки тюрьмы, а не на фронте.

Впрочем долюбливать его вопросами я не стал, тем более, что момент был не подходящий. Хиро на орбите добивал корабли глуфов, подкравшись к ним с кормы и выведя из строя двигатели первых двух в самом начале боя, а у нас появилась морока с пленными. Во-первых кроме людей здесь обнаружился десяток ис'итов, а во-вторых всем им в еду добавляли седативные от греха по дальше, так что они были не очень адекватны, зато очень пассивны. А ещё среди представителей нашего вида обнаружились знакомые лица.

Глава 23

В мире мало воды, и её нельзя пить,

Заражённая плоть всюду брошена гнить.

Вам нужна катастрофа, чтоб оценить:

Что есть мусор, а где Свет Жизни?!

Павел Пламенев. Вне смерти.

Я сидел на мостике и провожал взглядом бывших пленников, которые нас покидали. Камера в ангаре на Кломари имела высокое разрешение, можно было на последок полюбоваться Ким и её кормой. Странная у нас вышла с ней встреча. В какой-нибудь доброй сказке спасённая девушка должна была бы упасть в руки героя, который вытащил её из застенков, но жизнь штука сложная. Здесь редко встречаются счастливые финалы, не говоря о феях-крёстных, зато вот что-нибудь чудовищное может оказаться на пути в самый неподходящий момент.

Я предлагал подруге бросить службу и переселиться на Дли, но получил отказ. Дело было даже не столько в присяге, хотя и это играло свою роль. Но основная проблема была в том, что Ли не верила, что из всей моей затеи получится что-то путнее. Сейчас идёт война, мало кому есть дело до мелкой колонии у черта на рогах, за которой стоит хоть и бледная, но всё же тень старшей расы. Я даже полезен, рейд на вулканическую помойку тому доказательство, разведка Лиги имеет со мной дело. Но по мнению моей подруги это временное явление. Как только война закончится и люди с ис'итими поделят шкуру убитого медведя и чуть-чуть переварят его мясо, очередь дойдет до нас. Мне вспомнят то, что уход со службы был чисто номинальным и пришлют начальника, который возьмет мое детище под контроль от имени человечества, а по факту от имени тех, кто им управляет. Из Дли вытряхнут ресурсы от минеральных до человеческих и технологии ксеносов, которыми мы владеем. Эльдри не помогут, разведка наверняка разберётся в ситуации с изгнанниками. Им могут даже намекнуть кое-кого грохнуть или посадить на цепь, за какой-нибудь гешефт. А если мы откажемся надеть ярмо добровольно, то нас загонят в стоило силой. Мы можем посопротивляться какому-нибудь ЧВК, но никак не полноценному звёздному государству, пусть и с окраин, не равны весовые категории, совсем не равны.

Так считала Ли. Я же думал в несколько ином ключе. Война кончится ещё не завтра, у нас есть время укрепится. Равным Лиге мы не станем даже в моих влажных мечтах, но там сидят не дураки, они умеют сводить дебет с кредитом. Если война за Луны Дли станет слишком дорогим удовольствием при возможных выгодах, то лезть в нашу попу мира не будет смысла. «Беглые» псионики, которых в итоге не изловили – это конечно неприятный прецедент, но где мы, а где ареал обитания человечества. К тому же всё таки имеют место быть репутационные издержки, как относительно ушастых, так и в сторону ис'итов, мы ведь и их пленных вытащили. Нужно лишь стать достаточно сильными и многочисленными, чтобы овчинка перестала стоить выделки. И Ли натолкнула меня на интересную идею как-то раз, когда мы лежали на кровати, после очередного раунда постельных утех, которым предавались по старой памяти. Она сказала, что Четверку вполне может ждать судьба Земли, если я не прислушаюсь к голосу разума.

Мои же мысли приобрели другое направление и обратились к колыбели человечества. Земля давно лежит в руинах, до неё никому нет дела, как нет его и до техноварваров, которые населяют этот старый мир. Но их там тем не менее не так и мало. Пусть они медленно вымирают, пусть их генофонд не самый здоровый благодаря радиации. Но Землю по прежнему населяют миллионы людей. Да, на фоне многих миллиардов на пике развития эта цифра совершенно не смотрится, в конце концов у человечества сейчас есть города, где население больше, чем на всей планете Земля. Но учитывая скудность населения Дли это чертовски много. Гены можно подправить, технологии позволяют добиться рождения здоровых людей. А главное нынешние земляне наверняка имеют все шансы воспылать тёплыми чувствами к тем, кто вытащит их из радиоактивной и токсичной помойки, а к Лиге, которая ничем подобным не озадачилась, относиться будут без особой любви. Что мне собственно и нужно. Если к концу войны население Дли будет насчитывать миллионы людей, большая часть которых не гражданские шпаки, а либо бывшие солдаты либо матерые выживальщики, то я бы на месте Лиги предпочел не пытаться захватить нас силой, а договориться.

Конечно это не отменит того, что любые соглашения большие шишки будут гнуть в свою сторону, а не в нашу. Будут стараться обзавестись в моём маленьком княжестве-сёгунате шпионами и агентами влияния. Постараются создать проблемы в торговле. Но это уже будет не силовой захват, а вполне себе цивилизованные взаимоотношения двух государств, которые находятся на разных уровнях сил. Главное быть аккуратным и не бесить оппонента, отстаивать свою позицию, но без оскорблений и наглых требований. А то почитал я историю, ища примеры подобных взаимодействий государств и формаций, нашёл вагон и две тележки. Один только двадцать первый век чего стоил с неграми в соединённых штатах америки и прибалтами под боком у российской федерации. И те и другие требовали компенсаций за прошлое, но при этом постоянно норовили оскорбить и всячески испортить жизнь тем, у кого требовали, вместо выстраивания нормальных взаимоотношений. Прям исторический этюд на тему «дайте пожрать, а то нам вам под дверь насрать нечем». Предсказуемо в итоге и для тех и для других всё закончилось плохо, когда они окончательно всех достали. Афроамериканцы начали принудительно переселяться на историческую родину, а прибалты в Европу, после захвата их стран. Потому что нафиг такие недограждане никому не нужны.

Такой судьбы для себя и своего детища я разумеется не хотел, хотя и рассматривал вариант побега, если уж совсем прижмёт. Так что агентов будем перевербовывать, в более сильном государстве постараемся создать своё лобби и не будем забывать держать ухо востро. В конце концов Лига довольно разобщённое и аморфное образование, по мимо желающих на нас давить, наверняка найдутся те, кого можно заинтересовать взаимовыгодным сотрудничеством, чтобы они замолвили за нас словечко, переведя конфликт Дли и остальных людей в обычную игру между разными государствами и корпорациями. Главное не попасть в зависимость к какой-то конкретной группе лиц при деньгах и власти, а то всё закончится всё тем же, то есть потерей независимости и диктатом больших шишек.

Путь до нашего дома прошел вполне спокойно, на самих лунах была тишь да благодать, если так можно обозвать рабочий бардак в молодой колонии. К счастью для нас шипорылые не рвались к нам с ответным визитом, у них чай и на фронтах проблем хватало. А мы по сути были группой наемников под крылом ни то человеческой СБ ни то старшей расы. Более менее расстрелявшись с делами и пристроив полтора десятка псиоников, которые решили выбрать не возвращение в Лигу, а присоединение к нам, я вечером пригласил к себе «ближний круг» и Ан'кола. Хиро с порога меня слегка меня ошарашил, притащив саке.

-Чего ты смотришь так, сёгун? Все в курсе, что по Ли страдаешь.

-А ещё в курсе, что псионика и алкоголь не совместимы – сварливо ответил я.

-Отмазки это – хмыкнул японец – Тристан с Ан-Колом на днях пьянствовали, сам видел. И что-то ушастому эти ваши штуки ни сколько не мешали нажраться.

-Гнусная ложь, я был полностью адекватен – раздался голос предводителя эльдри, который стоял в дверях с означенным скандинавом, пока Хиро присаживался к столу.

-Но ведь пил же. А наш славный предводитель утверждает, что это невозможно – ухмыльнулся японец.

-Возможно, просто опасно. Надо закрывать разум, как когда от обнаружения прячешься. Но на что не пойдёшь ради установления необходимого уровня личных взаимоотношений с представителями вашей безумной расы – улыбнулся ксенос, копируя человеческую мимику. Порой не могу понять, влияем мы на него хорошо или плохо.

-Опасно, это когда начальник не пьет, не курит, не расслабляется и требует того же от подчинённых.

-Золотые слова – сказал Поль, присоединяясь к нам – только убери эту тёплую гадость. Алкоголь должен быть холодным, как сердце моей бывшей, а не теплым, как моча.

-Так – хлопнул я ладонью по столу – сначала дела, а бухло и баб обсудите в свободное время. Вопросы есть?

-Есть – кивнул японец – Я вообще серьезно на тему твоего образа жизни. Ладно в начале становления колонии или когда ты нашим единственным навигатором был. Но начинай отдыхать, а то загонишь себя и нас с остальными подчинёнными заодно. Не понимаешь к чему всё это может привести?

-А работать кто будет, если мы отдыхать начнём? – ответил я вопросом на вопрос, правда внутренне признавая, что в последнее время слишком давлю на людей. Да, как псионик я чувствовал, что они выдержат ещё не мало времени без нервных срывов и бунтов, но давление лучше ослабить, чтобы в случая форс-мажоров у людей были силы, которые можно мобилизовать. К тому же в голове Хиро читалось опасение, что после облома с Ли, я начну компенсировать горе усердным трудом, от чего они все дружно взвоют – Темп конечно немного сбавим, сейчас жить стало по спокойней. Но силы накопим не просто так, а перед новой трудной задачей.

-Тааак. И что же на этот раз, захват правительства глуфов? – поинтересовался эльдри со скепсисом.

-Нет, я вообще надеюсь что рисковать и стрелять нам особо не придется – хмыкнул я и активировал голографический проектор, который создал над столом иллюзию Земли – Я придумал где нам взять переселенцев в товарных количествах, которых никто не будет искать в Лиге. Странно, что это очевидное решение не пришло мне в голову раньше.

-Аматерасу тебя забери… Там же одни варвары. Что мы с ними делать будем? Переработал ты, как я и опасался.

-Ну во-первых техноварвары, а значит на поддержание функционала костюмов радиационной защиты, систем очистки и техники, чтобы перемещаться между своими поселениями их хватает навыков. По крайней мере исследователи, посетившие Землю, утверждали именно это, что логично. Настоящие варвары уже бы вымерли. Во-вторых у тех же халифов тоже не фонтан всё с технологиями, но купленные девки вполне обвыклись. А в третьих я просто не вижу лучшего варианта.

-Ну допустим у нас получится их обтесать. Но ведь ты видимо собираешься тащить целую кучу народу. Как их контролировать? Я тоже исследования видел, у них же анархия и вообще чёрте что творится. Моментом найдутся желающие всё подгрести под себя или хотя бы ухватить свой кусок пирога. И это тебе не мирные колонисты – задумчиво проговорил негр. О том, что у Поля в голове есть мозги, я был в курсе, а вот Хиро похоже знатно удивился. Не очень у него вязался образ здоровенного вояки и просмотр каких-то там исследований, ну может кроме оружейных. Взаимоотношения армии и флота во всей красе.

-На то у нас псионики есть – ответил я – Конечно нагрузка на них будет та ещё, но мы не собираемся переселять по миллиону людей в месяц. Будем обстоятельно заниматься эвакуацией малых общин, которые посчитаем адекватными. А те будут благодарны нам, за переселение на не мертвую планету. Даром, что у нас тут не курорт, но это будущее для их детей. Об этом я кстати хотел поговорить с тобой, Ан'кол. Мне нужна генная коррекция, земляне наверняка имеют проблемы с наследственностью из-за радиации.

-Не удивительно, они ведь угробили собственную прародину – хмыкнул эльдри, не упустив возможности уколоть наш вид. К моему сожалению было за что – Думаю это можно будет сделать, но с не самыми малыми трудозатратами.

-Само собой – кивнул я – Составь план развертывания чего-то вроде клиник планирования семьи. Для начала поставим одну, для первых поселенцев и обкатаем. Я поговорю с Савелием, он поможет, чем сможет, в свободное от основной работы и составления конституции время.

-Всё таки настало время реформ? – улыбнулся азиат.

-Оно самое. Для такого количества людей всё таки нужны нормальные законы, суды и все прочие атрибуты государства. Так что придется поднапрячься, прежде чем лететь на старушку Землю.

-Надеюсь война с шипорылыми продлится ещё хотя бы лет пять – хмыкнул Поль – Нам понадобится время, чтобы всё устаканилось.

-Это точно – согласился японец – Кстати пора бы устаканить сёгуна, а то он прямо сейчас пойдет Штольца терроризировать. Лучше б ей богу наследника пошёл и настругал.

-Хиро, млять… – начал я, но был перебит негром.

-Убери свою гадость, у меня вискарь нормальный в холодильнике стоит.

В общем пришлось мне махнуть рукой и воспользоваться руководством Ан'кола по защите разума от алкоголя, чтобы никого не размазать псионикой. Всё таки иногда надо идти на встречу коллективу, а судя по мыслям моих давних товарищей – это был как раз тот случай. Впрочем двести грамм крепкого и холодного поила мои щиты и близко не прорвали. Возможно псионикам категорически запрещалось пить в Лиге по каким-то другим причинам? Или возможно из-за какого-то конкретного несчастного случая, когда какой-то псионик слишком уж залил посттравматический синдром.

После нашего совещания вновь началась работа. С обрусевшим немцем мы таки составили конституцию, которую я принял единолично, так как был владельцем планеты и по сути мог творить, что хочу. Правда после того, как поставил подпись уже мог не всё, хотя и собственником остался. Приоритет на колонизацию дело такое, но оно и к лучшему, так на Дли будет тяжелее давить. Монархами вообще тяжелее крутить, чем всякими временщиками, будь то президенты или премьер министры. Что не отменяет вероятности появления на троне кого-то не компетентного, который может вообще всё угробить.

Остальная работа спорилась, хотя и выматывала. Но тут уж сам решил себя запрячь, чтобы за меня рисковали другие, а я сидел в уютном кабинете. На деле идея конечно так себе, порой от бумажной волокиты выть охота, но за живой и целый. Впрочем на месте я усидел не долго. Когда подготовка к приему поселенцев была окончена, я снова скинул текучку на Савелия и отправился на Землю. Лучше бы отпуск себя устраивать на берегу озера в чистом хвойном лесу без опасных животных, но я уже был согласен и на радиоактивно токсичную помойку, с мутировавшей флорой и фауной. Тяжела ты шапка мономаха на моей дурацкой голове, но лучше самому взглянуть на землю, чем сойти с ума от работы с документами и повредить ими же мозги окружающих.

Прародина человечества из космоса смотрелась не лучше, чем на голограммах. Атмосфера, отчистилась от радиоактивной пыли за десятилетия, но её по прежнему хватало в земле и воде, океаны имели нездоровый цвет, как и суша, в атмосфере бушевали бури и лились кислотные дожди. Люди убили свой дом и обитали на трупе. Звучит глупо, но к сожалению это правда. А теперь они вымирали сами. Развалины гигантских городов были давным-давно покинуты из-за высокого фона, сейчас там появлялись лишь для поисков хоть каких-то технологических устройств и их деталей редкие сталкеры. Жизнь теплилась в зонах, которые ранее были наименее населены, ведь по ним пришлось меньше всего ударов. Сибирь, Австралия, джунгли Южной Америки. Там нам предстояло искать выживающих сородичей. Даже прочитав научные работы тех, кто побывал на этом кладбище, я не мог точно сказать себе, какими они будут. Было слишком много противоречащих друг другу фактов, а так же просто небылиц. Но я дал себе зарок, что если найду потомков тех, кто сидел на верху и превратил Землю в ЭТО, то оставлю их гнить здесь. Возможно это глупо, ведь дети не виноваты в грехах родителей… Но смотря на родину всех людей, я так не считал. Есть преступления за которые нет и не может быть слишком сурового наказания. Так что расхлёбывать последствия - это ещё милосердно. А может своим решением я становлюсь на одну доску с теми, кого ненавижу, смотря на некогда голубую планету. В тот момент мне было плевать.

Тимофей Иванов Дороги среди звёзд

Глава 1

Договориться со мной, как правило, проще простого — потому что вещей, которые действительно имеют для меня значение, не слишком много.

Макс Фрай

В нашей галактике ежесекундно происходит множество событий. Космические корабли бороздят её просторы; торговые суда перевозят грузы и разумных; боевые машины стерегут покой мирных жителей и время от времени сходятся в боях, пронзая вакуум залпами орудий. На планетах живут мириады разумных существ, мирно сосуществуя друг с другом, а порой наоборот. Галактика живет, а её жители пользуются миром для войны, а во время боев стремятся выиграть такой мир, в котором у них будет больше ресурсов, влияния и безопасности. Но, как известно, там, где есть победители, есть и проигравшие, для которых устанавливающийся мир становится гораздо более худшим местом, которым он был до первых выстрелов очередной бойни. А иногда проигравшими становятся все участники процесса. Порой это имеет мягкую форму, когда две державы повоевали, лишившись ресурсов и бойцов, а главным выгодоприобретателем стал кто-то третий, кто обогатился на поставках противоборствующим сторонам, но, в отличие от них, сберёг солдатские жизни. А иногда бывает так, как случилось на Земле.

Вероятно, никто не желал превращать её в радиоактивную помойку, начав борьбу за ограниченные ресурсы, когда прародина человечества оказалась отрезана от колоний. Но начав конфликт, его не так-то легко закончить, когда джин войны уже вырвался из бутылки. В результате вышло, что вышло. Земля изуродована, ресурсы, за которые шла борьба, сгорели в огне конфликта, а мы уже почти неделю висим на орбите рядом с обломками орбитальной инфраструктуры в режиме маскировки и слушаем эфир, собирая информацию о выживших.

К нашему счастью, таких хватало и не все они скатились в откровенную дикость и варварство. Общины людей на поверхности можно было условно поделить на несколько типов. Совсем примитивные малые группы, промышляющие в основном охотой. Им едва хватает сил, знаний и материалов, чтобы выживать и поддерживать работоспособность оружия и средств защиты. Но они же чаще всего посещают города, чтобы чем-то прибарахлиться, ведь жить захочешь — ещё не так раскорячишься, не то, что сталкерством займёшься. Более крупные сообщества, которые умудряются заниматься каким-никаким земледелием в закрытых теплицах. Они соответственно были куда как интереснее, ведь сохранили куда больше цивилизации и знаний. А также на поверхности существовали осколки и наследники стран, организаций и корпораций, которые существовали до войны. Не все бункеры были вскрыты ударами, не удивительно, что нашлись выжившие большие шишки с охраной и персоналом. Но несмотря на самый высокий технический уровень, тёплых чувств у меня они практически не вызывали. Были пару организаций, которые активно торговали с аграриями теми же медикаментами, имея транспорт для их доставки, но большинство предпочитало смотреть на неподконтрольных выживших, как на гуано и время от времени заниматься настоящим рэкетом. К счастью, хоть с переменным успехом, жертвы были не беззубы, а овчинка далеко не всегда стоила выделки. В условии ограниченности ресурсов мало кто готов рисковать ради сомнительных результатов.

Примерно так дела обстояли и с Лунами Дли. Мой новый дом был в далеке от торных путей, серьёзную часть населения составляли бывшие солдаты, а единственной значимой статьёй дохода была добыча полезных ископаемых, то есть сырья. В общем, глухое место, где можно потерять куда больше, чем получится взять. Таких хватало ещё со средневековья, где какой-нибудь замок мог запирать небольшую горную долину. Вражеская армия могла взять столицу, но никому не приходило в голову идти штурмовать стены провинциальной твердыни ради пары отар овец, кучки меди и оружия с бронёй защитников долины. Потери велики, а выгода иллюзорна.

Слушая эфир и расшифровывая переговоры, удалось составить примерную картину дел на поверхности, и решить с кем стоит иметь дело, а с кем бессмысленно связываться. Сейчас я как раз стоял перед схемой и решал с какой общины начать. Хиро стоял рядом и задумчиво мял подбородок.

— Всё-таки возьмемся за южан, — наконец вынес вердикт я.

— Многовато их, тяжело будет, — отозвался японец.

— Не без этого. Но они сидят на остатках магистрали и имеют устойчивую связь сразу с несколькими другими поселениями. Договоримся с ними и можно считать, что договорились с их соседями. Плохо только, что мало знаем об их внутренней кухне.

— Как будто у нас куча времени на внедрение к ним своих людей. Нефиг мечтать о несбыточном, надо работать с тем, что есть, — хмыкнул мой товарищ.

— Не поспоришь, — улыбнулся я, но больше сказать ничего не успел. Раздался вызов с мостика, и вахтенный сообщил, что к Земле движется неизвестный корабль.

Прибыв туда, мы с японцем прильнули к мониторам. Лёгкий крейсер наших условных англосаксонских союзничков из Лиги действительно имел место быть и двигался к Земле. Только вот флага и обозначений на корпусе не имел, что наводило на невесёлые мысли. Мутное какое-то дело. Решили бы прилететь официально, скажем, с исследовательской миссией, не было бы смысла скрывать свою принадлежность. Хотя сомневаюсь, что очередному учёному, который захотел побывать на Земле-матушке в военное время, выделили бы боевой корабль. А значит, количество опусов о родине человечества после её гибели точно не пополнится ещё одним. Кстати жаль, я бы не отказался почитать свежую научную работу, там могло быть что-то полезное. Но пока что всё выглядело как тихий визит кого-то из особистов или ребят из какой-либо корпорации. Причем достаточно серьёзной, чтобы мочь себе позволить боевой корабль. Зачем? Да чёрт его знает. Возможно, кто-то откопал информацию по каким-то исследовательским центрам и решил проверить, не сохранилось ли чего. В конце концов Земля была метрополией, не факт, что все научные открытия, когда-то совершённые там, удалось повторить бывшим колониям даже спустя десятилетия. А, возможно, у кого-то есть более прозаичные интересы. Имущество бывших корпораций было официально национализировано в связи с тем, что его владельцы и их наследники сгинули на Земле. Удастся откопать какого-нибудь потомка и можно от его имени на что-то претендовать. Может отжать ничего и не получится, но есть вполне реальные шансы стрясти компенсацию, которая окупит поиски мясной марионетки. А, может быть, дело вообще в другом, и кто-то просто мутит дела подальше от чужих глаз. Прям как мы. В любом случае, нас это мало касается, просто надо будет быть осторожнее, чтобы не обозначить своего присутствия. Хорошо, что Хиро — фанат дисциплины и устава, а наш тарантас висит в режиме маскировки, как ему и положено, хотя встретить радары и ПКО на Земле мы не ожидали.

— Ясно, что ничего не ясно, — проговорил тем временем японец. — Но нужно будет соблюдать большую осторожность.

— И не говори, — согласился я. — Как улетят, надо будет развесить наши «глаза и уши» на орбитальных обломках. Хоть будем в курсе, есть ли тут кто-то кроме нас, когда прибудем со следующим визитом.

— И заодно точно локализуем место посадки, — кивнул наш бравый капитан.

— А пока придется подождать, надеюсь наглосаксы здесь ненадолго. Если это, конечно, они, а не кто-то другой.

— Согласен.

В итоге наши «коллеги» пробыли на орбите двое суток, судя по всему, сгрузив что-то на поверхность шаттлами. Поведение малых летательных аппаратов в атмосфере явно указывало, что спускались они гружеными, а поднимались обратно порожняком. Возможно у кого-то здесь есть форпост? Если так, то дело усложнилось ещё сильнее. Хорошо хоть вся эта тряхомундия творилась далеко от южной Сибири и можем спокойно заняться тем, за чем прибыли. А потом возможно будет смысл слить информацию моему контакту в Славянском союзе. Ну как корабли без опознавательных знаков были замечены где-то ещё, да до кучи за чем-то противозаконным. Это было бы не удивительно.

Дождавшись ухода крейсера в имматериум, мы наконец связались с поверхностью по узконаправленному лучу. Местные радисты были сразу предупреждены, что трепаться с нами в ответ не стоит. Мы сообщили, что явились с дипломатической миссией и готовы в случае её успеха начать эвакуацию землян на планеты, где воздух чище, вода пригодна для питья и можно ходить без костюма радиоактивной защиты. Нам лаконично ответили, что готовы встретить завтра. Даже если ответ перехватят, то он мало что даст, мало ли кто должен прибыть в этот уездный город Н в предгорьях.

Полетели мы на том же шаттле, на котором когда-то высаживались на вулканический булыжник шипорылых. Хищная машина легко вошла в атмосферу, можно было не опасаться, что нас заметит кто-то из тех, кому мы не хотим показываться на глаза. На удивление, всё прошло спокойно: мы приземлились, дали сигнал местным и к нам по степи с пожухлой травой подкатила тройка морально устаревших БТРов. Возможно, на Земле они могут кого-то впечатлить, но нашему шаттлу эти машины на один зуб, даже когда он стоит на грунте. Встречающий комитет был представлен ребятами в поношенной, но вполне функциональной, броне. Было заметно, что с промышленными мощностями у местных полный абзац, но они не отчаиваются и занимаются кустарщиной, как известно — голь на выдумки хитра. От ребят, приехавших на БТРах, отделился переговорщик, я открыл люк шаттла и тоже выбрался на воздух.

— Приветствую на земле Княжества, — проговорил человек. Высокий, крепкий, по движениям видно бойца. То ли у них тут дипломатов нет в принципе, то ли принято сразу показывать оппонентам, что они вояки и с ними лучше не шутить. Псионика, впрочем, показывала, что агрессии мой собеседник не испытывает, только настороженность. Но оно и понятно. Тем временем местный продолжил: — Я сотник Иван Кольцов. С кем имею честь?

— Влад Драгунов, князь Лун Дли, хотя некоторые кличут сёгуном, — улыбнулся я архаичному обращению к себе. Княжество, имею честь… Впрочем, руководит ими некий князь Голицын, может из-за фамилии правящей семьи зародилось что-то вроде субкультуры? Не удивлюсь. — Надеюсь, князь Пётр готов нас принять?

— Вполне, — кивнул сотник, — грузитесь в машины. И давайте без глупостей, дипломатическая неприкосновенность распространяется на послов, но не на диверсантов.

— Как и везде, — хмыкнул я, давая шаттлу сигнал взлетать.

Путь до Шахтогорска был недолгим, а наши сопровождающие неразговорчивыми. Только и удалось выяснить, что местные шахты были когда-то заброшены, потому что добыча стала нерентабельной. Но зато пришлись очень кстати для выживших в огне армагеддона, где они в итоге создали своё поселение. Что сказать, с названием они не заморачивались. Впрочем, они не одни такие, из исторических трудов я знал, что в мире раньше существовало, к примеру, аж несколько Портлендов. Есть Port — порт, есть land — земля, так зачем усложнять простые вещи?

Но надо отдать людям княжества должное. Поселение они держали в образцовом порядке, гермоворота пропустили БТРы в шлюз, их обработали, затем дали въехать в ангар. Дальше мы прошли узким и извилистым тоннелем до местного обиталища больших дядь, которые принимают решения. Воздух внутри поселения был пригодным для дыхания, а радиационный фон в норме. Когда-то я развлекался чтением старого земного фэнтези, там регулярно мелькали гномы и периодически попадались описания их городов. Высокие потолки, широкие коридоры, каменные мосты, дома и целые дворцы в циклопических полостях земли… Здесь всё было прозаичнее. Никто не будет строить дома, когда можно использовать уже готовые пещеры, просто ставя перегородки между помещениями. Уж не в условиях ограниченных ресурсов точно.

Местный князь встретил нас в одной из таких пещер, которая была чуть крупнее предыдущих. Как раз достаточно, чтобы вместить Голицына, его советников и меня. Своих охранников пришлось оставить за дверью, они уже не влезали, вроде мы не собираемся толпиться. Да и это было бы не слишком… дипломатично.

— Приветствую вас, — войдя и слегка склонив голову, проговорил я.

Меня ожидал Пётр Голицын во главе круглого стола. Мужчиной он был уже в возрасте, но ещё крепким, умные глаза намекали на недюжинный интеллект, лицо было гладко выбрито, на голове был ёжик волос с проседью. Рядом с ним, с одной стороны, сидел старик с белыми усами и посохом в руке, в котором ощущался псионический потенциал. Может он и желал бы отрастить бороду, да вот беда, та бы мешала прилеганию противогаза к лицу. Влиять на чужие мозги здесь похоже не получится, это ожидаемо, хотя и сужает пространство для манёвра. С другой стороны от местного князя был мужичок средних лет в очках и с небольшим брюшком. Не удивлюсь, если зам по хозяйственной части. Местного «министра обороны» не наблюдалось, вполне возможно, что им по совместительству является сам князь.

— И мы тебя, коль не шутишь. Присаживайся, — ответила главная жаба на местном болоте. Версия с субкультурой «а-ля старина» получила новое подтверждение. — Радисты передали, что ты желаешь заняться эвакуацией. То дело, конечно, хорошее, но я не верю в такие подарки судьбы. Чего хочешь взамен?

— Присяги и верной службы. Я вытаскиваю вас, вы после этого становитесь гражданами Дли со всеми вытекающими.

Можно было бы плести словесные кружева, но я не видел в этом смысла. Лучше выложить карты на стол, прямо сказав, чего я жду от тех, кого хочу видеть на своем мире. Да, для Голицына это было неприятным вариантом, ведь, по сути, он лишится единоличной власти. Ну на сколько власть вообще может быть единоличной, ведь шила в мешке не утаишь, и «подданные» наверняка быстро узнают, что я предлагал, если он откажется… Вряд ли многим понравится, что царёк лишил их возможности свалить на «чистый» мир. Поставит благо своих людей во главе угла — с ним можно будет работать, поставит своё положение — мне такой жупел не нужен. Пойду к следующим общинам, в худшем случае начну работать с малыми группами охотников. Потом, глядишь, можно будет вернуться и поговорить либо с новым князем, либо с нынешним, под которым трон слегка зашатается. Я от отказа практически ничего не теряю, в отличие от местных. Если дело вообще не выгорит, в конце концов есть места вроде Халифата, где людей можно буквально покупать.

— Допустим, что всё действительно так, и мы согласимся… — задумчиво проговорил князь. — Но нам нужны гарантии. Одно дело — переселиться и стать такими же гражданами, как и те, что уже живут на этих твоих лунах. Другое — попасть в кабалу, где придется работать на тебя, пока не сдохнем.

Недоверие было ожидаемым, но мне понравилась прямолинейность моего визави. На Земле сейчас суровые времена, а они часто диктуют суровые решения, это накладывает отпечаток на людей. Глупо думать, что в мой благородный порыв поверят, тем более что его, в общем-то, и нет. Я тут чисто со шкурным интересом. Осталось лишь слегка улыбнуться и сделать заранее заготовленное предложение:

— Мы могли бы договориться переселить сначала небольшую группу добровольцев от вас и из союзных поселений. Перевезём, они обживутся, разузнают местные порядки. А через полгода прибудем обратно с частью из них, от своих людей узнаете, что именно вас ждёт. А мой коллега удостоверится, что они не врут, — указал я глазами на старика-псионика.

Князь бросил взгляд на своего советника, тот кивнул, видимо подтверждая, что сможет проверить разумы переселенцев. После этого Голицын снова повернулся ко мне и проговорил:

— Хорошо, но нам нужна информация о том месте, куда я буду предлагать переселиться добровольцам.

— Естественно, — ответил я и выложил на стол стандартную карту памяти с данными. — Здесь есть всё необходимое, а также требования к первым переселенцам. Без обид, но я не занимаюсь спонсорством и не собираюсь облагодетельствовать чужих стариков, мне нужны трудоспособные граждане. Они же будут работать над подготовкой к приему второй волны переселенцев. В неё уже можно будет включать нетрудоспособных родственников первых добровольцев.

Спорить со мной не стали, а «Флешку» забрали, чем лишний раз подтвердили, что с технологическим уровнем в данной общине всё неплохо. Ну, а нам предложили быть гостями, пока собирается группа добровольцев. Я не намерен был здесь долго торчать, так что согласился только отужинать, чем бог послал, и переночевать. Завтра был новый день и новая община, которую надо окучивать.

Пётр произвёл на меня довольно приятное впечатление, оказавшись адекватным правителем более чем тысячи человек. Хотелось бы верить, что остальные будут не хуже, но я в этом резонно сомневался. Скорее уж он наоборот был исключением из правил, а мне дальше придётся встречаться с властолюбивым мудачьём.

Глава 2

Рыбак рыбака видит издалека.

Народная мудрость

Ранним утром я проснулся не от будильника, а от чувства приближения к себе другого одарённого. Похоже «советник» князя решил со мной пообщаться в приватной обстановке. Нельзя сказать, что я был удивлён такому повороту событий, скорее наоборот. К тому же со вчерашней встречи меня интересовал вопрос: а за кем здесь находится реальная власть? Псионики могут воздействовать на разумы обычных людей, седоусому старичку не обязательно зваться князем, чтобы его слово было решающим. Хотя «слово» тут не совсем уместное определение, ему ведь не обязательно говорить, чтобы вложить свои мысли в княжескую голову. Я по закрытому каналу предупредил свою охрану, чтобы они пустили гостя, а сам умылся, решив взбодриться. К счастью, в моей комнате, которую можно было бы назвать скромной кельей, был умывальник. Штука примитивная, но зато здорово экономит воду. Хорошо хоть тут вообще есть центральный водопровод для сбора стоков, которые, вероятно, проходят затем какую-то очистку и снова идут в дело, а мне не надо будет выносить ведро из-под раковины.

— Доброго утра, посол, — поприветствовал меня утренний гость с небольшой улыбкой.

— И вам, — кивнул я, — Сергий, если не ошибаюсь?

— Верно, — кивнул он. — Но князь нас вчера не представил. Откуда вы знаете моё имя?

— Мы некоторое время висели на орбите и занимались радиоперехватом, чтобы разобраться с кем вступать в контакт. Пару раз мелькнуло имя княжеского «колдуна», — пожал я плечами.

— Надо вставить пистон радистам, чтобы меньше трепались не по делу, — хмыкнул мой коллега. — Но да, то дело десятое. Догадаетесь, о чем я пришёл поговорить?

— Вряд ли об отказе князя, из-за которого вы решили его подвинуть с трона, — я усмехнулся, отслеживая реакцию собеседника. — Скорее уж о нас, «колдунах».

— Верно, — кивнул он. — Тем более, у меня нет причин куда-то двигать племянника, он как раз на своём месте. Даже думать не хочу о том, чтобы самому тянуть княжескую работу.

— Вы мудрый человек, Сергий. Я в своё время слишком поздно понял, в какую кабалу себя загнал.

— Типичная ошибка молодости, — пожал он плечами. — Но всё же речь сейчас не про это. В документах сказано, что одарённые уравнены в правах со всеми остальными гражданами. Не боитесь конкуренции в отсутствии должного контроля?

— Не особо. В Лиге псионики как раз поставлены в жесткие рамки и это не идёт на пользу обществу. В конце концов я один из примеров, который из-за их порядков вырвался на вольные хлеба, хотя мог продолжать службу и нести пользу. Лучше уж пусть наши собратья сделают что-то полезное у нас дома, чем постараются свалить, или превратятся в малоинициативных болванчиков. Хотя и контроль будет нужен, когда нас станет больше, придется создавать специальную службу из более лояльных псиоников. Заодно и за эльдри присмотрим.

— Эльдри?

— Ах да, вы тут не в курсе новостей последних лет. Мы таки встретили братьев по разуму и даже успели ввязаться в их разборки. Ну, а у нас на Дли живет небольшая община одной из старших рас, своего рода изгнанники, и все в той или иной мере с псионическими способностями, — ухмыльнулся я.

— Вы-то ни в каких разборках не участвуете? Было бы обидно переехать туда, где скоро разразится война, — ответил Сергий.

— Да как сказать. Официально нет, но иногда наёмничаем. К счастью, Дли находится довольно далеко от торных путей, у нас мало что можно взять в качестве трофеев и есть какая-никакая репутация хороших вояк. Серьёзным игрокам неинтересно, а мелкие шакалы боятся связываться и не без причин.

— Это придется обдумать, — проговорил Сергий.

— Я оставлю вам ещё одну подборку файлов по нынешним галактическим раскладам. Но в любом случае на Дли безопаснее и перспективнее, чем здесь.

— Хорошо.

На том мы и распрощались, а я связался с орбитой и попросил подготовить мне файлы. О наших лунах там было немного, зато неплохо освещалась ситуация с войнами на окраинах, как шедших до нашей встречи с ис'итами и глуфами, так и с теми, что идут сейчас. В первой подборке мы просто ограничились тем, что человечество сейчас объединено в Лигу.

Мой же путь пошёл дальше по общинам людей. Пришлось приятно удивиться тому, что всё шло неплохо. Мы всё-таки правильно выбрали группы для контактов, в основном правители были адекватными людьми и соглашались на отправку добровольцев. Не обошлось без нескольких мудаков и парочки курьёзов. Двое князьков сходу согласились сами стать добровольцами и ехать сразу вместе со своими семьями, уж очень неустойчиво было их положение наверху социальной пирамиды, а оппозиция страстно желала донести до них своё недовольство. Казалось бы, люди в столь тяжёлых условиях должны наоборот быть максимально сплочёнными для выживания, но увы. Это как раз в тучные годы нам проще всего вести себя цивилизованно, а вот когда всё невесело, то человеческое общество начинает напоминать курятник. Всякий старается взлететь повыше, клюнуть ближнего и нагадить на нижнего. Впрочем, ни мы одни в галактике такие, к сожалению или к счастью.

Лишнее доказательство человеческой природы я получил во время очередной ночёвки в общине в Приуралье. Из сна меня вывел вызов с орбиты от Хиро.

— На связи, — проговорил я, включив коммуникатор.

— Просыпайся, сёгун. Проблемы у тебя… — огорошил японец.

— И тебе доброго утра. Какое дерьмо случилось на этот раз?

— Ещё не случилось, но к тому всё идет. Мы засекли подозрительное шевеление рядом с поселением. Похоже, к вам подбирается до двух рот пехоты с пятеркой ни то БМП, ни то танков.

— Порадовал, млять, с утра пораньше. Спускай шаттлы в атмосферу, понадобится поддержка с воздуха. Тут всего человек пятьсот живёт, от грудных детей до стариков, нормальных бойцов и на два взвода не наберётся.

— Принял. В шаттлах будет наш десант. Буди местных, гостям до рубежа атаки ещё с полчаса. И держись там.

— За зад свой держись, я с тебя ещё спрошу, почему такую радость с неба вы в последний момент заметили, — хмыкнул я, отключаясь. А потом пошел будить своих охранников во главе с Эриком. Парень он надежный, боец хороший и исполнительный, по большому счёту — не его вина, что пока что он не взлетел так высоко, как Тристан, которому этот скандинав приходился каким-то дальним родственником.

Отдыхающая смена караула очухалась быстро, двое и вовсе бодрствовали на посту у входа в отнорок туннеля, в котором нас разместили. Что там псионика говорит про агрессию местных — не так важно, как сохранение бдительности. Караул из местных с другой стороны двери, к счастью для меня, мозги сношать не стал и серьезно воспринял информацию, а начкар поселения сходу поднял тревогу. Тут уж лучше ошибиться, чем разгребать последствия бездействия, если тревога не ложная.

Подключившись к переговорам местных, я услышал разговор о нас любимых, а точнее о том, куда нас девать. Очевидный ответ я озвучил почти сходу:

— Туда, где обзор получше. С орбиты минут через пятьдесят подойдут наши шаттлы, возможно придется корректировать их удар.

— Высовываться — это не слишком хорошая идея для посла, — проговорил Андрей Денисов, местный большой бвана, который правда назывался не князем, а мэром.

— Иногда нужно идти на риск, к тому же псионику тут работать проще.

— Ладно, но помните, что вас предупреждали. Юрай, определи им позицию.

Начкар нашёл нам местечко из безопасных: подальше и повыше от передовой. Хотя небольшие бойницы в скале я считал спорным инженерным решением, камень — это не броня, долбанут чем-топосерьёзнее и булыжники станут вторичным поражающим элементом. Впрочем, мы тут не с противотанковых пушек будем работать, а из винтовок по пехоте. Жаль только они у нас штурмовые, а не снайперские и не противоматериальные, с ними можно было бы навести шороху. Но за неимением туалетной бумаги, сойдет и лопух. Тем более нам надо всего лишь немного продержаться, пока не подойдет кавалерия.

Атака началась с попытки вскрыть гермоворота диверсионной группой противника. Не будь местные предупреждены, у противника могло и получиться. Но не повезло, на подходе врага заметили и расстреляли. Тогда гости, по-видимому, перешли к плану Б, а именно — вдарили по воротам с двух танков. Такого издевательства не выдержали сначала внешние ворота, а затем и внутренние. Увы, но создатели поселения поставили во главе угла не безопасность, а удобство, шлюз не делал поворота, проёмы шли один за другим. Будь это иначе, танкам бы пришлось ограничиться внешним створом, потом с улицы можно было бы только ковырять скалу снарядами.

Затем БМП и танки открыли огонь на подавление и вперёд пошла пехота. Смотря в прицел штурмовой винтовки, я был вынужден отметить, что к нам пожаловали подозрительно серьёзные ребята. Мало того, что имеют технику, так ещё и царица полей у них одета в добрую броню, а не кустарщину. Хорошо хоть она морально устаревшая, что я и продемонстрировал, пробив выстрелом лоб ни то сержанту, ни то младшему офицеру, когда тот оказался достаточно близко для открытия огня. Хотя предельная дистанция — штука такая, целился-то я в грудь.

Вслед за мной огонь открыли и ребята из моей охраны, так же работая одиночными. У нас, конечно, оружие почти не дает дульных вспышек, но мало ли найдётся кто-то достаточно глазастый. Быстро менять позицию из-за того, что на неё наводится танк или автоматическая пушка БТРа, не говоря об артиллерии, удовольствие ниже среднего. Я это отлично усвоил ещё по войне с шипорылыми, чтоб им икнулось. Вслед за нами огонь открыли и местные ополченцы, хотя я не представляю, чего их командирам стоило на это сподвигнуть на переднем краю. Когда тебя подавляют огнём — это вообще-то страшно, а здесь нет кадровых вояк, из которых страх давно выбили. Неоткуда им тут взяться. Но то ли офицеры пригрозили расстреливать нерешительных, то ли бойцы были достаточно мотивированны тем, что за спиной их близкие, а огонь они открыли, погасив наступательный порыв вражеской пехоты, даром что крупный калибр выбивал защитников одного за другим.

По большому счету, исходя из имеющихся данных, вражеские бойцы правильно сделали, что залегли. При прочих равных сейчас техника должна была снова прижать защитников огнём, а учитывая потери — далеко не факт, что они снова подчинятся приказам командиров открыть шквальный огонь, снова подставляясь под залпы. А пока можно тихонечко подползти поближе, чтобы после финального рывка закидать врага гранатами и быстро ворваться внутрь поселения. Но неожиданное прибытие авиации в последний момент всё испортило атакующим. Наступать вообще довольно трудно, когда тебя утюжат с воздуха, а заодно глушат связь.

С первого захода шаттлы накрыли технику ракетами, а со второго прошлись по пехоте, добавив к ракетам огонь автоматических пушек. А я смог спокойно выдохнуть, бои внутри неизученной мной сети пещер и коридоров отменялись, а мне не придется резко прикрывать щитом наши тушки от выстрела чего-то крупного. Шаттлы сейчас высаживают десант в тылу врага, а потом сделают ещё один контрольный заход, чтобы не тащить оставшиеся ракеты на орбиту. После этого можно предлагать этим ухарям сдаваться в плен и спрашивать, чего они такие борзые.

Правда, к моему удивлению, сдаваться выжившие отказались наотрез и даже начали добивать своих раненых. На ополченцев надежды не было, но наш десант не сплоховал, всё-таки умудрившись взять несколько пленных в пригодном виде для разговора. Допрашивать я их решил сразу, как они были притащены в поселение. И не прогадал.

У бойцов кто-то основательно поковырялся в мозгах, так что их преданность корпорации Глобус, чья база находилась километрах в трёхстах к западу, была практически абсолютной. Лечить больные разумы смысла не видел, даже для профильного специалиста это недели, если не месяцы работы, а уж для меня… Проще таких пристрелить, чтоб не мучились.

— Можно их кончать, больше узнать не получится, — сказал я, выпустив голову последнего живого пленника из ладоней. Изо рта бедолаги капала слюна.

— Что удалось выяснить? — спросил у меня местный офицер, наблюдавший за допросом.

— Что уроды тут недалеко засели. Руководят всем, судя по всему, псионики, которые решили не ограничиваться тем, что имеют. Берут поселение, промывают мозги пленным, ставят под ружьё или отправляют работать до потери пульса. Потом переходят к следующему поселению. Вот только тут у одной из их групп нашла коса на камень. Надо будет к ним наведаться с ответным визитом.

С одной стороны, конечно, они преследовали не такую и плохую цель. Пусть под своей властью, но группа псиоников желала объединить разрозненные общины людей, создав что-то вроде государства. Собственно, я занимаюсь тем же самым, разница в методах. Мне не приходит в голову мочить людей, не вступая в переговоры, а потом промывать мозги выжившим, при этом тихо сидя в своем бункере. А значит, нам не по пути, наоборот этих деятелей стоит перебить, чтобы они не помешали моим планам в будущем. А на Землю у меня планы есть.

Распрощавшись с местными, мы сдёрнули на орбиту на шаттлах. Я выспался в комфорте своей каюты, а затем полез в грузовой трюм проверять довольно специфическое оружие, где меня и нашёл Хиро.

— Сегун, если ты зад…

— Не трави душу, а? — отозвался я. — Самому не нравится идея лезть туда в одну харю, да ещё навьюченному, как мулу.

— Во-первых, на кой тогда вообще? А во-вторых, что значит в одну харю?

— То и значит. Псионики там, самурай. Себя я могу от их чувств прикрыть вполне надёжно. Но вот ещё кого-то уже не факт, что получится, потому что от неодарённого пленного я узнал примерно ничерта об уровне их сил и способностях.

— Так может просто долбанём с орбиты и вся недолга?

— Можно. Это даже разумно. Только у них там необработанных пленных почти тысяча человек. А может и больше. Я, конечно, та ещё сволочь, но такой камень вешать на свою душу желанием не горю, лучше уж рискнуть. Тем более риск приемлем, — ободряюще улыбнулся я. Может, раньше я и поступил бы так, как советовал Хиро. Лес рубят, щепки летят, всегда можно найти себе оправдание. Но не после того, как взглянул на Землю с орбиты, а потом и прошёлся по ней под треск дозиметра. Жизнь очень чётко показала, куда ведёт такой путь, а с первого дня здесь меня душила злоба на тех, кто «сжёг лес» к такой-то матери. Лучше рискнуть своей головой лишний раз, чем стать одним из таких «людей». — Прилечу на поверхность, проберусь внутрь и тихонечко решу проблему, подготовив всё для выхода кавалерии из-за холмов. Так у нас кишка тонка их штурмовать, людей маловато, но после работы диверсанта всё должно сработать.

— Дурак ты, сёгун, — чуть не сплюнул Хиро. — А если всё пойдёт через задницу? Сам знаешь, план хорош только до первого выстрела.

— Поэтому я не собираюсь стрелять, — улыбнулся я. — Всё нормально будет, вы от меня так легко не отделаетесь. И вообще, древняя восточная мудрость гласит «ни сы», что значит будь безмятежен, подобно цветку лотоса у подножья храма истины.

— Дурацкая шутка, особенно учитывая, что я сам из «восточных», — буркнул японец, не оценив моей плоской остроты. Но мне, в общем, было пофигу, всё равно я уже принял решение, а значит, никому меня не отговорить. Понимал это и Хиро, хотя и посношал мозг какое-то время.

Но так или иначе, ближе к следующему вечеру я спустился по рампе шаттла на поверхность Земли и отправился к норе псионических хорьков. Уже темнело, но мне должно было хватить времени для того, чтобы добраться до цели и пролезть внутрь ещё до рассвета. Наверняка допрашиваемые были не в курсе всех систем защиты своего дома, но в конце концов меня неплохо обучили диверсионной науке в своё время, а потом я успел и кое-какую практику получить от глуфов. Пусть не лучший в этом деле и найдутся куда более серьёзные люди, но на то, чтобы добраться до нутра вражеской базы, меня должно хватить, а груз за спиной потом решит все мои проблемы. Или, как минимум, большую их часть. Остальное сделают шаттлы и десант. А потом я выясню: имеют ли отношение местные к тому кораблю, который мы недавно наблюдали на орбите. Что-то мне подсказывало, что связь между ними очень даже возвозможна.

От автора

Привет, народ. Наконец-то я созрел на то, чтобы начать выкладывать вторую часть истории о товарище Драгунове. Кстати спасибо доброму человеку из интернета, который нарисовал обложку предыдущей книги. Если он ещё здесь или кому-то просто охота помучить себя и фотошоп, то милости прошу в комменты.

Глава 3

Это сидит внутри, это во мне царит

Овладевая мною, я словно монстр!

Я ненавижу все, все, что во мне живет

Повелевая мною, я словно монстр!

Тапок. Кавер Skillet Monster

Ночь укрыла землю своей темнотой, дневные обитатели мира, пережившие апокалипсис, отдыхали после тяжёлого дня, наполненного борьбой за выживание. Ночные обитатели же наоборот повылезали из своих нор и логов, чтобы добыть пропитание. Часть из них резонно полагала, что их клыки обязательно окрасятся чужой кровью. Жизнь хищника — вечная погоня за едой. Ведь если ты не будешь регулярно питаться, то ослабнешь, а если ослабнешь, то не сможешь справиться с жертвой или другим хищником, который решит отнять твои охотничьи угодья. А значит, сам перейдёшь в разряд еды. Не нужно иметь интеллект, который даст право называться разумным существом, чтобы понимать простые истины. Правда для того, чтобы правильно выбирать добычу, мозги всё-таки нужны.

В пути мне немного не повезло и на меня напала зверушка, предки которой, вероятно, когда-то были рысями. Хищник сидел на ветке дерева над звериной тропой, ожидая светлого мига, когда под ним пройдёт обед. С охотой, вероятно, ему не везло, зверь выглядел несколько истощенным. Я заметил его издали, сенсорный комплекс шлема без труда пронзал темноту, давая моим глазам чёткую картинку. Но голод зверушки был недооценён мной. Я решил сойти с тропы и обойти хищника, но и сам был замечен, а «неорысь» вместо того, чтобы подождать другую добычу и спрыгнуть на неё сверху, решила догнать меня и подхарчиться. Обычно животные-засадники так не делают, но видать желудок выиграл битву с разумом всухую. Это было неприятно, до базы псиоников-затейников идти уже было недалеко, так что лучше было не стрелять, даром что моё оружие обладало приборами, гасящими вспышку и глушащими звук выстрелов. Но бережёного бог бережёт, а черти не трогают. Потому я достал меч, который привык носить не столько как оружие, а скорее как талисман, и когда мутировавшая облезлая тварь прыгнула на меня, сместился вбок и нанёс сильный удар, лишивший врага головы. Вытерев лезвие, я продолжил свой путь, стремясь побыстрее покинуть место нашей короткой схватки. Запах крови быстро привлечёт других хищников, нет смысла тратить на них время, которое ограниченно. Гораздо разумнее скорее добраться до бункера.

Правда сломя голову я всё равно не бежал. Если мои враги не идиоты, то они наверняка озадачились ловушками вокруг своего логова. Какие-то из них, возможно, примитивны и время от времени в них попадается местная живность, к примеру подрываясь на растяжках. А какие-то могут быть весьма продвинутыми, срабатывая только на сигнатуры человека. Но, к моему удивлению, сюрпризов я почти не встретил. То ли мне противостоят дилетанты, то ли их ресурсы настолько ограничены, что они жмут их на данные цели. В любом случае я накажу их за эту ошибку, чем бы она не была вызвана. На словах это кажется несколько проще, чем на деле.

До утра я, к сожалению, так и не нашёл, где коммуникации бункера выходят на поверхность, пришлось перед рассветом быстро организовать себе лёжку. Сон был непозволительной роскошью, так что кроме питательного бульона из трубочки в шлеме пришлось употребить стимулятор. В лесах есть хищники, которые могут мной заинтересоваться, к тому же вокруг бункера могут ходить патрули, а хорошая маскировка не панацея от всех проблем, да и мой разум должен быть сосредоточен на сокрытии в псионическом поле. Последнее я вполне в состоянии поддерживать на должном уровне и во сне, но на должном уровне и идеально — не есть одно и тоже. А рядом с логовом целой группы псиоников лучше перебдеть. Патрули действительно были: несколько групп по три человека обошли территорию вокруг бункера и осмотрели её, так что я порадовался, что не оставил следов своего присутствия. Однако надо признать, что к своим обязанностям патрульные отнеслись довольно формально. Рутина притупляет бдительность, что тут сказать.

А мой план вообще строился на человеческом факторе. В заплечнике у меня были ёмкости с газом, имеющим милое название «Ирис». В Славянском союзе вообще любят такую милоту — черёмуха и сирень тому примерами. Впрочем, с желанием яйцеголовых называть боевые отравляющие вещества в честь приятно пахнущих цветов все давным-давно смирились. Главное ведь, чтобы работали нормально, не так ли? Данный газ без цвета и запаха выполнял функции довольно забавно, не действуя сразу. Но зато, накопившись в организме, наносил удар довольно мощно, а главное быстро, погружая свою жертву в кому. Я резонно сомневался, что в защищённом бункере все постоянно носят средства защиты. Такое иногда бывает, но только в сильно отмороженных частях вроде дойчляндских панцер-гренадёров, которые снимают шлемы только когда едят, да и то, потому что так по уставу положено делать во время приёма пищи. Но оно и не удивительно: немцы сами любят, умеют и практикуют ордунг и применение всякой неконвенциональной дряни, в чём глуфы не раз имели удовольствие убедиться. До кучи я сомневался, что отравляющее вещество получится обнаружить местными газоанализаторами, ведь он специально сделан максимально незаметным для них. Так что вскоре местным обитателям предстояло поспать. А солдаты на постах останутся боеспособны, если не являются раздолбаями без шлемов… Но в такую безалаберность я не верил, это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Только вот дежурной смены маловато, чтобы сдержать штурм.

Всё заканчивается, завершился и день. А я встал с земли с камнями и продолжил поиски лаза в бункер. Всё же современная броня — великая штуковина, можно весь день лежать почти без движения, но при этом тело не мёрзнет и не затекает, если хоть чуть-чуть поочерёдно напрягать мышцы. В середине ночи лаз нашёлся, военное строительство довольно шаблонно, ведь схожие задачи порождают схожие решения. Здесь это вылилось в то, что в скале на высоте пятнадцати метров была замаскированная вентиляционная решётка для забора воздуха снаружи. Обмануть электронику, которая должна была подать сигнал о повреждении решётки, труда не составило, а вот сам лаз неприятно удивил своей узостью: в броне я по нему не проходил. Пришлось поматериться, но замаскировать экипировку у входа. А сам я остался в комбинезоне, привязал к ноге рюкзак с подарками и полез покорять местную систему воздухозабора с пистолетом, мечом и парой полезных мелочей. Протискиваться пришлось довольно долго, но через час я оказался в более широком вентиляционном коробе. Отвязав наконец рюкзак, я аккуратно его положил и задумался. По-хорошему моё оружие — незаметность, и в бой я вступать не собираюсь, а шлема на голове хватит для того, чтобы не надышаться ирисом, но… В задницу беспечность. Лучше ещё немного отстать от графика, чем умереть из-за неосторожности, лени и самоуверенности, заодно завалив боевую задачу. Так что я собрался с силами и полез обратно перетаскивать в широкий короб и броню тем же макаром, что и газ до этого. Собачья работа теплых чувств к местным не добавила. Но что поделать, космодесантник совсем немного орёл, а всё остальное время — ломовая лошадь.

Ползанье туда-сюда прилично отняло времени и сил, но наконец я справился и облачился. Привычные ощущения от брони на теле добавили уверенности и хорошего настроения. И до вентиляторной я добрался довольно быстро. Путь мне преградил фильтр, который должен был задерживать радиоактивные частицы, пришлось аккуратно сделать себе проход. За ним были поворотные заслонки, герметизирующие замкнутый контур. Закрытые, а значит в бункере штатное количество людей и система справляется с регенерацией кислорода. Открыть решётки, заблокировав конечник, который должен сообщать об их открытии, труда тоже не составило. Приятно делать работу, которую знаешь и в которой хорошо разбираешься. Воевать, в том числе и в тени, меня учили с детства, это не управление, пусть крошечным, но государством… Которое меня тяготило. Но уж сам подписался, так что нечего ныть. За заслонками была камера орошения, через которую проходил уже «внутренний» воздух бункера. Вода на ирис не действовала от слова совсем, так что я наконец с чистой совестью слегка открыл вентили, газ начал своё путешествие к чужим лёгким, через двенадцать часов люди начнут резко падать, где стоят. Из комы их выведет только специальный антидот или неделя времени… Впрочем, в бою от человека, который неделю не ел, не пил и не шевелился, толку мало.

Мне же осталось ждать. Чем я благополучно и занялся, вернувшись за фильтр, а потом и к узкому лазу. Сигнал для Хиро мне пока не отправить, хотя тут уже есть устойчивый приём. Лучше предполагать радиоперехват, чем опростоволоситься. Но, по истечению срока, я выйду на связь и десант стартует на Землю. А пока можно отдыхать, пусть в данном случае занятие это довольно скучное.

Скуку мою в итоге развеял сигнал таймера, который известил о том, что время пришло. Для верности я выждал ещё пять минут на случай, если у кого-то прям хтонически стойкие организмы, после чело открылся псионике.

Ожидаемо мой разум ощутил, что большая часть обитателей бункера в отключке, а дежурная смена караульных в растерянности, эмоциональный фон прощупывался чётко. Но было в нём кое-что не вписывающееся в общую картину. До одури разозлённый псионик где-то в недрах бункера. Я почувствовал его, а он, в свою очередь, меня, попытавшись ухватиться за мой разум, но я сбросил его липкие «щупальца» и вновь закрылся, а потом связался с Хиро по шифрованной связи:

— Цверг вызывает Альва, как слышно?

— Альв на связи, слышу тебя чётко. Плюнул в колодец?

— Да.

— Принял, действую.

Шифрование-шифрованием, но позывные мы предпочитали использовать такие, чтобы по ним нельзя было идентифицировать. Даже если перехватят и расшифруют, то скорее начнут подозревать действия землян, которые с кем-то скооперировались, возможно, выходцами из Европы. А о Дли подумают в последнюю очередь. Теперь пришлось опять ждать, на этот раз Прибытия кавалерии и действий неизвестного псионика, на которого почему-то не подействовал газ. Сидеть на месте, на всякий случай, я не стал, и установил сюрприз на пути от себя до вентиляторной. В спину мне точно не надует, там только узкие шахты на поверхности, сама кишка короба в скальном массиве, так что путь до меня только один. Если злобный хорёк решит не идти на передовую, а лезть к диверсанту, то я его неприятно удивлю.

И ждать долго не пришлось. Вскоре за поворотом короба раздался бабах, который оповестил меня о прибытии гостя. Я успел подумать, что враг зря полез сюда, всё-таки десанту вместе с караулом он мог нанести существенный урон, а сейчас ему должно было поплохеть. Потом, если сохранил боеспособность и не отступил, местный обитатель выйдет в длинный прямой участок короба, который я держу на прицеле… Но реальность обманула мои ожидания. Враг не вышел, а буквально вылетел, я открыл огонь на расплав ствола, даже не очень понимая, по чему стреляю, на человека это существо походило не сильно.

Чуть больше двух метров роста, в элементах брони, которые с трудом держались на его теле, бугрящимися гипертрофированными мышцами. Противник не носил шлем, возможно, мешали три пары рогов, растущих на голове; на теле, между бронепластинами, тоже проглядывали острые костяные наросты, глаза слегка светились красным от избытка псионической энергии в теле, в разинутом рту были заметны солидные клыки. А я давил на гашетку, пока не кончались заряды, улетающие в пси-щит, который они так и не смогли перегрузить. Винтовку пришлось тут же отбросить, потому что враг почти добежал до меня. Я успел выхватить меч и отойти за поворот короба. Хорошо, что он тут вообще есть и эта неведомая дрянь потеряла разгон, а то могла бы и снести к чёртовой матери… Не надо мне такого счастья. Сразу за поворотом я атаковал противника, но он принял мой клинок на бронепластины и костяные шипы предплечий, а затем сразу попытался сократить дистанцию, чтобы схватить меня второй когтистой рукой. Пришлось отпрыгивать назад и вновь контратаковать. Спросил бы я, что он за уродливое г@вно, но на это не было времени, бой шёл на скорости, не располагающей к задушевным разговорам. Я отступал, пытаясь сохранять дистанцию, нанося удар за ударом, но руки монстра оказались на диво прочными; усиленный псионикой меч не мог их перерубить или как-нибудь серьёзно повредить, а вентиляционный короб заканчивался куда быстрее, чем мне бы того хотелось. Длина меча спасала меня недолго, в какой-то момент враг смог меня схватить, сократив дистанцию, броня на моём предплечье смялась с неприятным звуком, но монстр сделал ошибку, дёрнув меня на себя. Я нанёс встречный удар в его пасть мечом, который вышел из затылка твари. Мы завалились на пол, потому что кое-кто так и не разжал лапу.

— С@ка! — крикнул я от непередаваемых ощущений, выхватил боевой нож и, напитав его, псионикой попытался отрезать пальцы мёртвого врага, что получилось неожиданно легко. Похоже, секрет его прочности был в энергии имматериума, и как только этот урод сдох, его тело стало вполне обычными мясом с костями. — С@ка… — уже менее экспрессивно повторил я, берясь за броню.

Враг её натурально смял в ладони, заодно сломав мне левую руку. Хорошо хоть за свободную схватился, а не ту, что меч держала, иначе была бы мне кабзда. Но я был жив, а рука болела со страшной силой, пришлось срезать броню ножом с псионикой. Затем я вырвал меч из глотки врага и на всякий случай отрубил ему голову. Ну нах@р, как говорится. Тем временем шаттлы спустились с небес на землю и начали штурм, а мне пришёл вызов от Эрика на коротышах.

— Хускарл Цвергу, подавили внешние огневые точки, начинаем танцевать. Ты там как, можешь помочь изнутри?

— Не особо, меня покоцали. Но попробую что-нибудь сделать.

— Принял, будь там осторожнее.

— Вы тоже. Отбой.

Ещё раз оглядев уже точно мёртвого врага, я подхватился и побежал к вентиляторной. В прямом бою от меня сейчас может мало толку, возможно получится подключиться к местной системе безопасности с какого-нибудь терминала. Вентиляционный короб был не слабо разворочен рядом с камерой орошения, похоже, мой знакомец вскрыл его голыми когтистыми руками. Какая силища… И как много теперь вопросов, с которыми мы будем разбираться. Но строго после штурма.

Терминал, за которым сидел техник, впавший в кому, нашёлся довольно быстро, но доступа к охранной системе не имел. Зато в нём была планировка этажей и помещений, которую я быстренько скинул скандинаву, всё подспорье. Разобравшись с этим, я пошёл к комнате охраны данного этажа, отмеченной на схеме. Там обнаружились ещё два бессознательных тела. По уставу, нося шлем, стоит пристёгивать горжет, герметизируя его вместе с бронёй, но человеческое разгильдяйство неистребимо. Жёсткий воротник, способный удержать осколок и мелкий калибр, заставляет прилагать гораздо больше усилий, чтобы крутить головой. Как следствие, подчинённых приходится постоянно раздалбывать, иначе чёрта с два его кто-то будет пристёгивать в небоевой обстановке. И вот результат, так сказать, на лицо, а точнее на полу. Но мне же проще, никто не мешает глазеть по камерам на действия противника, слушать переговоры по рациям и передавать информацию штурмовикам, пока взламывается система, которая как-то подозрительно надёжно защищена.

Из-за чересчур заковыристых алгоритмов, ребята управились с защитниками раньше, чем я сумел получить полный доступ к управлению автоматическими дверями, которые можно было закрыть, отрезав защитникам пути отступления. Но и так неплохо получилось. Меня же, наконец, нашли Эрик с медиком, который занялся моей пострадавшей рукой.

— Это кто тебя так? — поинтересовался скандинав после доклада.

— Веришь, нет, а я в душе не знаю. Даже человек или ксенос не скажу, больно странная зверушка. Пошли пару ребят, чтобы притащили тушу, может наш Айболит чего-то скажет, — кивнул я на медика. — Точка на карте-схеме стоит.

— Есть.

— На ж@пе шерсть, — схохмил я. Нормальная реакция на адреналин, а потом вколотое обезболивающее, которое немного бьёт по мозгам. — Пошли лучше посмотрим на остальных псиоников и насколько они… Хм, нормальные. И что вообще за дрянь тут творится.

Глава 4

У медали две стороны — обе стороны одинаково важны. Интересно, что невозможно увидеть их одновременно.

Поговорка

Идя к внутренним помещениям псиоников, я чувствовал нарастающий зуд тревоги. Псионическое чутьё не предупреждало о какой-то конкретной опасности или чем-то вроде того, но таким знакам я привык доверять, а потому приказал Эрику вызвать подмогу. Да, всё прошло относительно по плану, да, я чувствовал, что погружённые в кому псионики по-прежнему не проявляют признаков активности, но всё же что-то было не так, существовала некая ложность происходящего. К тому же, у меня из головы всё не шёл неведомый зверь, который то ли имел какое-то отношение к людям, то ли был ксеносом, в чём-то похожим на нас… Или на демонов из древних мифов старой Земли. Кстати, это было вполне жизнеспособным вариантом, ведь существа, похожие на эльдри, засветились в человеческом фольклоре, так почему бы не быть ещё одной расе, которая отметилась в прошлом нашей прародины? Белым пятном в гипотезе было только то, что я о такой расе не знал, а уж ближних и дальних соседей по галактике успел изучить. Впрочем, наш общий дом, за комнаты в котором мы грызёмся, велик. Есть в нём куча совсем дальних или просто малочисленных видов разумных, о которых я ни сном ни духом.

Но в любом случае мы двигались, сохраняя бдительность и держа оружие в боевом положении, только из-за травмированной руки на перевязи мне приходилось использовать пистолет, а не винтовку. Зайдя в помещения местной верхушки, мы поначалу увидели всё ту же картину: стандартные секции бункера, обычные двери, лампы дневного света под потолком. Из стандартов выбивались только странные символы, которые попадались на глаза то тут, то там. Основная дверь изнутри вообще была исписана этими то ли иероглифами, то ли пентаграммами; двери в отдельные комнаты были лишь слегка украшены. Ощущение неправильности усилилось. Я подошёл к одной из дверей, где один из символов казался свежим, и провёл по нему пальцем. Знак отозвался лёгким псионическим касанием, от которого я закрылся. Рассмотрев то, что осталось на пальце, понял, чем тут пользовались местные дизайнеры.

— Кровь. Больные уб@юдки, млять.

— Может сектанты какие? — предположил Эрик. — Я слышал, что на одичавших мирах всякое встречалось.

— Встречалось, — подтвердил я, — только вот здоровенных рогатых уродов пока не замечали. Ладно, двигаем дальше.

Наконец коридор закончился. Когда мы открыли новую дверь, почему-то лишённую местных закорючек с внешней стороны, то с трудом удержались от мата. Перед нами предстало то, что стоило называть залом жертвоприношений. Крупное помещение, исписанное символами, на полу ассиметричная многолучевая фигура, в центре алтарь, залитый кровью и не только ей. Думаю, все мы порадовались, что шлемы избавили нас от удовольствия вдыхать местные запахи.

Вырубаться псионики-сектанты начали в процессе богослужения: на алтаре лежал труп мужчины около сорока лет, вскрытый от паха до грудины. Тела местных хозяев лежали на полу; судя по всему, они стояли на концах лучей напольной фигуры. Окинув взглядом помещение, я посмотрел на сам алтарь внимательнее и почувствовал, что у меня не получается отвести взор. В ушах раздался шёпот, отдельных слов было не разобрать, но сам смысл чётко ввинчивался в моё сознание, как саморез в стену:

«Я убил предыдущего избранника, доказал, что достоин его места, мне должно занять его и получить силу, о которой я прежде не мог и мечтать. Силу, с которой мне никто не будет страшен, с которой надо мной не будет стоять ни один разумный», — мой мозг начали атаковать видения, где я возвышаю Луны Дли, подчиняю себе остальное человечество, а потом привожу к покорности другие виды огнём и мечом. Нужно всего лишь склониться и признать своим господином… Я резко замотал головой.

Какого чёрта я должен перед кем-то склониться, если выше меня никто не стоит? Какая непреодолимая сила, если я лично отчекрыжил предыдущему владельцу его тупую башку? Самомнение, раздутое до уровня Правительства галактики, лопнуло, как мыльный пузырь. А попытка обмана вызвала утробное рычание через зубы, сжатые от звериной злобы.

— Х@р вам всем! — рявкнул я. — Хватаем пленных и быстро, млять, из зала!

К счастью, мои бойцы подчинились приказу, хотя некоторые тоже тряхнули головами, будто вернулись в реальность. Это навело меня на мысль, что воздействию подвергся не только мой разум. Значит, придётся аккуратно покопаться в головах соратников, а заодно выяснить, насколько эта зараза действует на обычных людей по сравнению с псиониками. Но это после. А пока — пленных под присмотр, первую группу наружу, а вместо них со мной на второй заход пойдут огнемётчики, которые выжгут здесь всё дотла. Не знаю, что тут творится, но такую дрянь стоит уничтожать со всем тщанием, а потом ещё и подорвать бункер, чтобы никто даже пепел не смог извлечь.

Вытащив пленных, я отправил Эрика с его бойцами наверх и дождался огнемётчиков. Вообще, огнемёт — не самое распространённое оружие в галактике, дальнобойность маловата, как и урон по бронированным целям, но на шаттлы их взяли, были возможны тяжёлые бои в узких коридорах бункера против не очень хорошо экипированного противника, где эти машинки могли сказать своё слово. Отделение из пяти человек возглавлял сержант Николаев, здоровенный парень, которого мы когда-то вытащили из плена, и он решил остаться с нами, а не возвращаться на родину. Когда парни прибыли, я провёл короткий инструктаж:

— Слушаем меня внимательно и чётко выполняем указания. Здесь были какие-то сраные сектанты, которые заигрывали с непонятной псионической заразой, принося человеческие жертвоприношения. Дрянь нездоровая, пытается влезть в мозги тем, кто смотрит на алтарь в жертвенном зале. Поэтому быстро заходим, смотрим ровно в пол, жарим огнемётами и уходим, по пути выжигая весь этаж. Глаз не поднимать, на алтарь не смотреть, если будет шёпот в ушах, не слушать. Я постараюсь защитить ваши разумы, если что-то пойдёт не так. Вопросы?

— А сектантов потом сжечь можно? — поинтересовался сержант.

— Нужно. Но сначала попробуем допросить. Ещё вопросы?

Больше таковых не нашлось и хорошо. На удивление всё прошло без неожиданностей: зашли, ударили огнём, пятясь спинами вперёд, выжгли весь этаж до последнего намалёванного кровью символа и закрыли двери. В бойцах я ничего не заметил, но своими сверхъестественными чувствами услышал что-то вроде разочарованного псионического воя. Наверно это можно было считать знаком успеха. Но мы в любом случае подорвём богадельню, похоронив все следы глубоко под землёй.

Разобравшись с этажом псиоников, я проследил за осмотром местных пленников, пребывающих в коме, которых оказалось значительно меньше, чем мы ожидали. Набралось всего четыреста пятьдесят человек, но оно и неудивительно, учитывая то, что их тут резали, как скот. Эрик, тем временем, не сидел без дела и влез в местный компьютер, выяснив, что ещё две группы бойцов успели отправиться отсюда к другим поселениям. Мы владели информацией об их маршрутах и частотах связи, потому я с чистой совестью отправил сигнал в наши шаттлы решить проблему недобитых сектантов и их прихвостней радикально. Чтобы там ни было в их мозгах, лечить это, рискуя уже своим разумом или разумами псиоников Дли, я не собирался. Мёртвые точно не будут представлять ни для кого опасность. Сам же отправился к доброму доктору, чтобы выяснить, что всё-таки за кубло я обезглавил. «Айболит» информацией меня не обрадовал, но кое-какую ясность внёс:

— Это определённо было человеком раньше, но сейчас я его таковым уже не назову. Затрудняюсь сказать, что его так изменило, но сами изменения очень значительны, начиная скелетом и этими наростами, — неопределённо махнул медик рукой, — заканчивая внутренними органами и мозгом. Причём с точки зрения медицины оно и жить было не должно. Не живут люди с такими патологиями.

— Ну этот мало того, что жил, так ещё и отлично себя чувствовал, — хмыкнул я.

— И тем не менее. Вообще я склоняюсь к мысли, что жизнь в нём поддерживала псионика. По крайней мере других вариантов я просто не вижу, — врач развёл руками.

— М-да, дела. Я, как псионик, не очень представляю, как можно заставлять своё тело жить, если оно не должно… Но энергией имматериума эта скотина определённо пользовалась. Так что гипотезу стоит принять за рабочую. Но это пока, — проговорил я, неосознанно слегка копируя манеру общения врача, а сам задумался.

Ой не факт, что монстр был невероятно искусным псиоником, который мог заставлять свою тушку функционировать вопреки здравому смыслу и физиологии, мне он особо разумным-то не показался. Но вот тот, кто с ним это сделал, а также создал алтарь или что-то в нём, что может влезать в мозги даже подготовленным одарённым… Этот мог бы использовать такой поводок, некий псионический конструкт, который поддерживает жизнь в «избраннике». Решишь соскочить, поводок натянется, решишь дёрнуться, спадёт и твоё же тело убьёт тебя со страшными мучениями. Это ничерта не ошейник-подавитель псионики или ещё какие-то игрушки, совсем другой уровень. Если добавить к этому возможность делать своё тело достаточно прочным, что его не берёт даже напитанный псионикой клинок, то всё выглядит совсем тухло. Причём неясно: мой противник был обучен некой технике, или это тоже работа конструкта-поводка неведомого авторства. Хм… Не уверен, что люди на такое вообще способны. Но вот в том, что касается старших рас, тут дело другое. И у меня есть те, у кого можно поинтересоваться подобного рода дерьмом. Ан'Кол и другие ушастые могут пролить свет на эту дурно пахнущую тайну, так что записи с нашлемных камер придётся не удалять, а сохранить, а заодно привезти тело и рогатую голову на Дли.

* * *

Вечером я собрал бойцов Эрика во главе с ним, а также огнемётчиков и вдумчиво покопался в их мозгах. К счастью для меня, на них алтарь подействовал слабее, видений не было, а шёпот был на грани слышимости. Это являлось хорошей новостью, но порождало новые вопросы. Обычно псионику гораздо проще сломить и подчинить себе обычного человека, чем своего собрата. Нас в конце концов учат как нападать, так и защищаться в ментальном плане. Но здесь всё было наоборот, мне досталось больше, простым бойцам меньше. Артефакт или механизм был заточен именно под псиоников? Возможно. Но более точный ответ следовало искать у пленных сектантов, чем я и занялся с утра, после того как провёл сеанс связи с Голицыным на тему пополнения населения его княжества. Тащить узников на Дли сразу мне не очень хотелось, для этого пришлось бы застрять здесь, пока я сходу не покопаюсь в разумах четырёх с половиной сотен человек. Причём покопаюсь как следует, чтобы не привезти домой замаскированного сектанта. Практика подселения стукачей к заключённым мне была хорошо известна, а рисковать не было никакого желания. Уж лучше пусть за ними присматривает Сергий, а я внимательно пообщаюсь с ним. Старик мне не откажет, не после получения информации о том, что здесь творилось; а значит пустит меня в свой разум. Тем более у меня в следующий визит будут доказательства того, что я не балабол и земляне нормально устроились на Дли.

Допросы я решил начать с самого среднего представителя сектантов. Ни самый молодой, которого проще всего сломать, ни самый старый, значит, самый опытный и знающий, а мужик лет тридцати пяти на вид. Сейчас он лежал передо мной, надежно зафиксированный на кушетке на корабле, я вколол ему антидот от ириса, взял в ладонь боевой нож, приставил его к глазу пока бессознательного тела. Чёрт его знает, что там у них с этим умением так надёжно защищать своё тело от урона, но слизистая в пасти моего прошлого противника не удержала клинок, а значит и через глаз его вполне можно достать, если попытается атаковать. Пленник проснулся, глаза сфокусировались на мне и ноже:

— Ну, с добрым утром, — ухмыльнулся я.

— Где я, кто ты? — тут же были заданы вопросы, а я слегка поиграл клинком, касаясь внутренней стороны века.

— Вопросы здесь задаю я. Что у вас там была за рогатая тварь?

Пленник аж забурлил, это очень хорошо ощущалось в псионическом поле. Даже нерадостное пробуждение так не выбило его из колеи, как последние слова.

— Не смей оскорблять избранного, червь! Ты прах под его ногами!

— Ну ка ша! — гаркнул я, проткнув кончиком ножа глазное яблоко. — Сдох твой избранный. Кем он был, кто его избрал?

Пленник взвыл, а затем будто поник и проговорил:

— Хорошо, я всё ска…

Почувствовав попытку ударить меня псионикой, я вдавил нож в череп. М-да, была надежда, что избытком преданности в крови страдают только обычные бойцы этих уродов, но она не оправдалась. Верхушка псиоников, похоже, такая же. Возникал вопрос, что с ними теперь делать, точнее, как колоть. Мы вообще довольно неприятный материал для палачей, если не ценим свою жизнь превыше всего. Подавители фиг найдёшь, да и они не очень надёжны, наша сила из-за боли вполне может их превозмочь, и мы можем забрать палача псионикой с собой на тот свет. Нас можно допрашивать, обколов различными веществами, но это тоже довольно опасное дело. Под наркотиками правды разум нестабилен, что может вылиться в смерть псионика и окружающих из-за любого неосторожного движения или мысли в голове допрашиваемого. Жахнет выброс — и привет, пишите письма на тот свет. Потому человеческие псионики у глуфов и просто сидели на вулканическом булыжнике. Как источники информации они не годились, но могли стать предметом торга в случае какого-то обмена военнопленными. Всё-таки мы достаточно ценные специалисты.

Попытка вытрясти информацию из неодарённых обитателей бункера ничего особо не дала, сломать-то их получалось, но вот о делах своих хозяев они знали прискорбно мало, рогатого же мудилу и вовсе в глаза никто не видел, только знали, что есть некий избранный, что объединит Землю и снова приведет её к процветанию. Через человеческие жертвоприношения, ага. Почесав репу, я решил, что стоит отложить это дело до Дли. Неприятно просить у эльдри содействия, но и выбора особого нет. Если же у представителей старшей расы нет способов допрашивать таких буйных псиоников, то и чёрт с ними. Просто пустим в расход или вовсе сдадим моему контакту в Лиге вместе с информацией о корабле англосаксов или образцами оружия и техники, сделанными за пределами Земли после войны, которые мы нашли у сектантов. Пусть у особистов головы болят, а я заработаю себе пару пунктов за то, что пресёк деятельность своих съехавших с катушек собратьев-псиоников.

Наши же дела на прародине человечества заканчивались и это было хорошо. Неизвестно как часто здесь бывают неведомые гости, это мы узнаем только от своих глаз и ушей, которые оставляем на орбитальных обломках, но лучше не задерживаться и не попадаться никому на глаза. Наш же путь домой лежал вместе с новыми колонистами, которые летели на «чистый» мир. С опасной фауной и кучей ядовитых растений, конечно, но тут уж ничего не поделать — и на Земле водилось всякое, да и райские планеты так просто колонизировать никто не даёт. Особенно кому-то вроде нас.

Дли встретила нас моросящим дождиком, но после путешествия внутри железной коробки, которая летит сквозь имматериум, я был рад и такой погоде, и особенно твёрдой земле под ногами. Правда в комплекте к этим ощущениям шёл Савелий, который тут же накинулся на меня с кучей вопросов, решение которых он посчитал нужным отложить до моего возвращения, так что я уже предчувствовал, что сегодня вечером завязну в документах, а в спальню к жене приду под утро. Но сначала следовало пообщаться с Ан'Колом по поводу незапланированных новостей и трофеев с прародины людей. Ну и заодно поинтересоваться, как дела с клиникой планирования семьи, где детям Земли должны подправлять гены и приводить здоровье в порядок. Эльдри прибыл довольно быстро, что позволило мне сбежать от зама в малый кабинет.

— Как сходили? — поинтересовался ушастый изгнанник.

— Неплохо, но есть довольно странные находки. Но сначала скажи мне, что с клиникой.

— Нормально всё, будем брать в оборот переселенцев сразу после собеседований с вашими псиониками. А что за находки? — с некоторой иронией спросил эльдри. Ну да, что ж можно найти на радиоактивной помойке, кроме мусора?

— Странные, говорю же, — ответил я, включая монитор и выводя записи со своей нашлемной камеры, а затем с камер бойцов. В конце рассказал о ощущениях и результатах вскрытия. Ан'Кол слушал внимательно, время от времени задавая вопросы, а потом начал рассказывать сам.

— Хм, здесь боюсь не обойдётся без небольшой лекции. Видишь ли, какие дела, имматериум не то, что бы необитаем, какие-то существа там всё-таки живут. Ты наверняка в курсе, что псионик может зачерпнуть вместе с энергией одно из них.

— Что ведёт к безумию, такие зачерпнувшие становятся подобны диким зверям, — кивнул я.

— Совершенно верно. А с их псионическими выбросами зачерпнутое существо благополучно исчезает домой, правда разум после этого уже не подлежит восстановлению. Собственно обитатели иного измерения вообще мало интересуются нашим, даром что корабли летают через их дом. Слишком они отличны от нас, к тому же жить в материальном мире они попросту неспособны, их утягивает домой. Но бывают исключения, на одно из которых ты и наткнулся.

— Ты хочешь сказать, что всем этим рулила тварь из имматериума?

— В целом да, хотя рулила… Несовсем верное определение даже для вашего скудного языка, — улыбнулся ушастый. — Они не обладают разумом в нашем понимании, по крайней мере, мне о таких случаях неизвестно. Так что рулить кем-то это не для них. Но иногда их приводит к нам любопытство или что-то вроде того. Может и что-то кардинально другое, но это пока ближайший аналог, который пришёл в голову нашим исследователям, чьи работы я читал. Но с удовлетворением любопытства есть некоторые проблемы, как ты или я не можем существовать в плане энергии без корабля со специальным полем, так и они не могут находиться здесь. Но есть пара лазеек, можно занять предмет, над которым должным образом поработал псионик или сам специально обработанный разумный с псионическим потенциалом.

— … мать, — ругнулся я. — Они жертвами что ли обрабатывали будущий костюмчик? Уб@юдки больные.

— Примерно так, — хмыкнул Ан'Кол. — Такие случаи тоже освещались, смерть даже латентных псиоников чем-то помогает всему процессу. А на выходе мы имеем тело, созданное для удержания в себе гостя с иного плана, который приезжает в отпуск развеяться.

— Не смешно, они кучу народу порезали ради своего гостя.

— Не смешно, но туристу скорее всего всё равно. По крайней мере нет ни единого доказательства, что существа, живущие во вселенной, настолько отличной от нашей, могут иметь мораль, сходную с той, что есть у людей, эльдри или ещё кого-то отсюда. А вообще, всё это большое поле для дискуссий. К примеру, чёрт его знает, что они пытаются нам донести через псионику и насколько это похоже на видения, которые видят разумные и пытаются взаимодействовать с ними. Как они там относятся к тому, что мы на своих кораблях пролетаем через их дом, никто ведь даже не может предположить, наносим ли мы этим обитателям имматериума какой-то вред. Но наши вселенные связаны через псиоников, так что живём как живём.

— Блеск… Надеюсь, они к нам однажды массово не решат понаехать.

От автора

Привет уважаемым читателям. Как всегда, мне интересно, что вы думаете о том, что получается. Что нравится, что не нравится, а что вообще лучше удалить. Обратная связь важна, так что комментарии с вашим мнением по-прежнему приветствуются, как в общем и лайки, если есть за что лайкать)

За сим прощаюсь до следующей главы, надеюсь, она тоже выйдет скоро.

Глава 5

Знай врага и знай себя: тогда в тысяче битв не потерпишь поражения.

Сунь Цзы

С возвращением на Дли снова началась привычная работа. Меня радовали замы: Хиро отлично справлялся с флотом, Поль успешно занимался армией, а Савелий тянул административные дела, но всё же за всем нужен пригляд. К тому же у нас прибавилось жителей в лице землян и, несмотря на подготовку, новое дело не обходилось без накладок, так что как раз с Шольцем мы очень плотно погрязли в гражданских проблемах. Я бы сказал, что мне такими темпами начнут сниться кошмары о бумажной работе, но… Нет. Повидал я вещи и пострашнее, в том числе и во время нашего визита на старушку Землю.

«Туризм» жителей имматериума в реальную вселенную всё не шёл у меня из головы. Ан'Кол, кажется, был вполне себе твердо уверен, что гости не имеют каких-то конкретных целей, я же предпочитал предполагать худшее. Никто никогда не делает чего-то бесцельно, у всего есть своё объяснение. И пусть неведомые обитатели параллельного измерения мыслят не так как мы, но не верится мне, что они пытаются пролезть сюда просто разумных посмотреть да себя показать. Слишком уж разочарованным был тот псионический вой, когда мы выжгли жертвенную камеру из огнемётов, слишком много там было злобы. Да, возможно это просто интерпретация чего-то абсолютно чуждого нам на ближайшие аналогии с помощью моего ограниченного разума. Только вот если именно это ближе всего, то даже так — звоночек не из лучших.

К тому же это накладывалось на нехорошие шевеления вокруг Земли. Корабль без опознавательных знаков, броня и оружие англосаксонского производства, которые завозились на прародину человечества для этих долбанных сектантов и так далее. Кто-то определённо ведёт какие-то мутные псионические эксперименты, спрятанные от чужих глаз, пуская людей под нож. Причём масштаб этого довольно значительный. Ради пары перерезанных или выпотрошенных трупов можно взять кого-нибудь из камер смертников и вести исследования на каком-нибудь астероиде подальше от торных путей, как один неудачливый вивисектор. Но на Земле они определённо решили гнездиться для того, чтобы иметь под рукой даже десятки, а минимум сотни людей, которых никто никогда не хватится. И привлекли для этого значительные силы и средства, причём во время войны. Кстати, не могу сказать, что у этой затеи не было выхлопа — одни псионические щиты рогатого урода чего стоят. Никогда прежде я не встречал ничего прочнее и удобнее, а повторить эту дрянь до сих пор не удалось, были лишь малые подвижки. Определённо стоит признать, что обитатели имматериума могут манипулировать его энергией куда лучше нас, жителей нашей реальности, а также могут этому научить.

Другой вопрос — передали ли сектанты информацию куда-то или она пропала с их гибелью. Но глобальной разницы наверно нет. Если не передали, то эксперимент будет повторён. Если отправили, прежде чем «турист» окончательно промыл им мозги, то заказчик банкета её оценил и наверняка хочет ещё. И эта с@ка уже показала себя весьма беспринципной тварью, которой ничерта не жалко людей, а значит вряд ли ситуация несёт в себе что-то хорошее. Если совсем сгущать краски, то можно вспомнить сходство будущего мясного костюмчика с демонами из земной мифологии и тогда можно додуматься до метафорической сделки с дьяволом. А может и не метафорической. Но этим пусть уж службы безопасности Лиги займутся, кое-какую информацию в Славянский союз я слил. К себе лучше не привлекать внимание раньше времени. Хотя придется держать нос по ветру, а заодно прорабатывать меры противодействия иномировой дряни для псиоников и простых бойцов.

* * *

Полгода пролетели быстро: где-то между административной работой и попыткой повторить псионические трюки неведомой твари; беженцы более или менее обжились на новых местах, и мы отправили новую экспедицию. Всё в целом прошло весьма недурно, особенно учитывая, что вернулась с рассказами часть членов земных общин. Так что обратно корабль вернулся гружёный под завязку. У нас же прибавилось работы, начиная от размещения новых людей и организацией их учебы для работы на незнакомой технике, заканчивая приглядом за лидерами поселенцев. С последним, на удивление, всё было тихо, то ли нам везло, то ли бывшие князьки пока разбирались что у нас и как. А может и то и другое сразу.

Я же приблизил к себе Сергия, как зама по псионике. Мужик он был грамотный, опытный, а главное владел разумной инициативой и лидерскими качествами, чего спасённым из плена откровенно не хватало. Увы, псиоников в Лиге учат беспрекословному подчинению, а не командованию. Может, кстати, в этом одна из причин, что сектантами было так легко рулить гостю из-за кромки бытия.

Дела двигались, руда добывалась, перерабатывалась и возилась на продажу. Мы даже основали шахтёрские поселки на вулканических лунах, начав добычу и там. Но смотря на ситуацию, я всё больше понимал, что это путь в никуда. Улететь от нас в большой космос тяжеловато, а пределом мечтаний для нового поколения станут должности старших смен, операторов самой современной техники, закупленной на других планетах, а также бойцов армии с флотом да администраторов. С такими раскладами нас будет ждать стагнация, потому что самым деятельным и башковитым будет некуда приложить свои таланты. А таковые уже есть, в том числе среди тех, с кем мы лепили брони, стыкуя наши технологии с достижениями инженерной мысли ушастых. Потому однажды вечером я попросил зайти к себе Савелия с Ан'Колом, которым изложил свои мысли.

— И что ты предлагаешь? Выдавать ребятам билеты, чтобы не вешались здесь от скуки? — хмыкнул эльдри.

— Ну за дебила-то меня не держи. Я предлагаю начать развивать мелкосерийные производства хотя бы той же брони. На общеармейские бронекостюмы замахиваться смысла нет, такие жирные куски никто не даст, да и мы большие объёмы производства просто не потянем. Но вот клепать снаряжения для спецподразделений мы вполне в состоянии. Тем более, как мне птичка принесла в клюве, тот же союз окраин зажимают, не давая им новые образцы ни от славян, ни от англосаксов с китайцами. Всем своё нужнее, а союзничкам большие дяди готовы уступать только то, что уже начало устаревать.

— Ну, допустим, мы могли бы взяться, тем более наша броня даже новейшие человеческие разработки может заткнуть за пояс, — задумчиво проговорил эльдри. — Но ценник будет соответствующий, да и делать придётся в час по чайной ложке, как вы любите говорить. Не уверен, что мы сможем переодеть всех желающих, а в противном случае никому не будет интересно. Броня должна быть стандартизированной, чтобы её можно было нормально обслуживать и латать.

— Думаю, мы справимся, тем более что окраинники это не монолитное образование, а союз нескольких государств. У них и так там со стандартизацией проблемы, у вохлийцев одно, у халифатцев другое, а у чучхенцев вообще третье и все инструкции на иероглифах. Если не всех перевооружим, то уж государство-другое точно.

— Но в любом случае это потребует значительных вложений, — вставил слово Савелий: — Мы и так солидно потратились на беженцев и расширили парк техники, чтобы у них была работа, это не говоря о только начатой добыче на вулканических лунах, а развёртывание было небесплатным. А барыш всё это начало приносить только сейчас.

— Не ной, — проворчал я. — Знаю всё, тем более вместе с тобой эти сметы составляли и бюджет верстали. На этот проект я собираюсь растрясти личную кубышку и стать одним из основных пайщиков предприятия.

— И, надо думать, от меня ждёшь того же? — насторожился ушастый.

— А как ты хотел? — вопросом на вопрос ответил я. — Зато и барыши будем делить соответственно.

— Ты не забывай про то, чьи технологии в броне будут использоваться…

Начался торг. Идея заработать Ан'Кола привлекала несколько больше, чем я готов был терпеть. Тем более, что отстаивал тут не только интересы Дли, но и свои собственные. В том числе и для них всё затевал, ведь одно дело — конституционный монарх, который опирается на закон да армию, другое, когда он совладелец солидных кусков главных предприятий планеты. На такого в будущем будет очень тяжело давить, а главное, любому дельцу, который решит со мной здесь однажды поконкурировать, придётся быть ну до чрезвычайности белым и пушистым. Ведь по любому поводу можно заиметь настоящую войну, а не судебную тяжбу.

Но вот с Ан'Колом я всё-таки собирался договориться по справедливости. Эльдри мне нужны, пока никуда от этого не деться. Необходимы для создания брони, без них не получится клепать незаметные шаттлы и корабли и много чего ещё. Надобность в ушастых может отпасть только лет через десять, но для этого нам нужно слепить университет и исследовательские центры. При ином раскладе конкурентоспособной продукции в галактике мы не выдадим… Если, конечно, не торговать с примитивами, недавно вышедшими в космос. Только такой бизнес идёт под вывеской: «С паршивой овцы хоть шерсти клок».

А я целюсь на другое. На броню, на оружие, на шаттлы, а в отдалённом светлом будущем, возможно, даже корабли, ведь чем черт не шутит. Ведь мы сидим на ресурсах, из которых всё это можно лепить. А то же человечество с ис'итами с радостью прикупят у нас всё, что будет хотя бы на уровне их собственной военной продукции, потому что молох войны пожирает её со своим привычно ненасытным аппетитом. А когда война с глуфами закончится и шипорылые подпишут мир, мы предложим свои изделия ещё кому-то. Потому что бойня на окраинах идёт постоянно, а значит желающие найдутся. Вопрос лишь в цене, качестве и пиаре.

И последним я планировал заняться в самое ближайшее время. Мы и так хорошо отметились с тюрьмой псиоников на том вулканическом булыжнике, но осознали это, к сожалению, не все. Подумаешь, тюрьма — надзирателям по головам настучать много ума не надо. А потому следовало провести ещё одну громкую операцию, которая пройдёт очень тихо. Причём стоит поторапливаться.

Сейчас шипорылые немножко зашли с фланга на людские территории, ударив по менее развитым окраинным планетам. Ценного там не так уж и много, но всегда есть «но». Сейчас идёт союзное наступление, и командиры требуют всё новых резервов для его развития, ведь враг всё больше подаётся назад. Но если перекинуть часть сил с передовой космической войны на задворки, основной удар может и не достигнуть всех намеченных целей. Это может привести к затягиванию войны, когда победа уже маячит на горизонте и даст глуфам время на перегруппировку. А если не ударить по обнаглевшим шипорылым, которые пролезли на окраины с фланга, то это может пошатнуть единство Лиги, а там между самыми развитыми государствами и окраинными державами и так хватает трений. Открытый раскол — ситуация ещё более безрадостная. И мы можем помочь её предотвратить за звонкую монету от компетентных органов, которые пытаются замазать косяк разведки с флотом за громкую репутацию вояк, которые и малыми силами могут глаз на задницу натянуть, ну и, разумеется, за будущие заказы на нашу броню и не только её. Главное, чтобы репутация оказалась достаточно грозной, отбив желание в будущем тянуть руки, клешни и щупальца к нашим Лунам и нашим барышам. И, естественно, нужна ещё кое-какая информация. Ведь учитывая количество бойцов и кораблей, которые находятся в нашем распоряжении, права на ошибку мы не имеем. Удары должны быть нанесены в самые уязвимые точки врага, причем так, чтобы он до последнего не подозревал кто и откуда его будет бить.

Глава 6

Пусть не легки подводные маршруты,

Но в унисон здесь мысли и дела.

На лодке жизнь спрессована в минуты,

Чтоб жить спокойно Родина могла.

Марш подводников

Информацию нам предоставили в срок, и мы благополучно отправились на окраины человеческого ареала обитания. Никогда я не любил зависеть от кого-то, особенно в ситуации, где на кону не какая-то мелочь, а моя жизнь и жизни моих людей, но сейчас всё во многом было именно так. У Лун Дли, по понятным причинам, не было собственной хорошо поставленной разведки и, соответственно, агентов в человеческих государствах и среди шипорылых, контакты из Славянского союза не в счёт, потому что в них нельзя быть до конца уверенными. Потому приходилось верить на слово. И надеяться, что враг окажется там, где нам сказали и в тех количествах, о которых нам сообщили. Эту проблему надо решать, причём в кратчайшие сроки. Уж чёрт бы с ними, с глуфами, конец войны уже явственно маячит на горизонте, особенно если мы сейчас не облажаемся, а значит скоро они перестанут иметь серьёзное значение. Но вот наши сородичи — другой разговор; не было сомнений, что нашу колонию попытаются взять под контроль так или иначе. И о конкретных поползновениях в эту сторону нужно знать заранее. Но то дело будущего, настоящее рисовало иную картину.

Глуфы силами флота подавили жиденькое сопротивление окраинных миров, разбив их флот обороны по частям и начали захват сразу трёх планет: двух аграрных и одной относительно индустриальной. Если на Сении и Аланко отправляли поближе к фронту, а также в остальные миры Лиги, пшеницу и рис, то на Шванцкофане потомки швейцарцев клепали военно-транспортные шаттлы. Машинки были вполне достойные, могли и ракетами с пушками приголубить врага и целый взвод пехоты высадить, потому регулярно шли в первой волне десанта на вражеские планеты. Соответственно и горели довольно часто, броня и активные меры защиты с истребительным прикрытием это хорошо, но ПВО и ПКО врага и перехватчики тоже не дремлют.

Шванцкофен солидно приподнялся на военных поставках, но похоже вкладывался не только в расширение производств, но и в свою обороноспособность. По крайней мере дела там у шипорылых шли со скрипом. Чего не скажешь про агромиры, которые были благополучно заняты, а сопротивление местных перешло к партизанской войне. Небезуспешный, конечно, вывоз продовольствия представлял проблему, но всё же планеты были потеряны. Потому на земле мы целились посодействовать в первую очередь швейцарцам.

Флот врага с космопехотой тем временем тоже не сидел без дела и совершал натуральные набеги на планеты, которые был не в силах захватить. Бомбёжки, высадки десанта с целью захвата в плен некомбатантов стали обидной реальностью и вызывали в человеческом обществе страшное горение ниже спины, которое активно разжигали средства массовой информации. У меня даже было подозрение, что это жу-жу-жу неспроста. Чем дольше флот, прибывший с передовой, будет гоняться за рейдовыми эскадрами, тем позже получится серьёзно взяться за Шварцхофен и аграриев, тем больший этим планетам будет нанесён урон и сложнее этим счастливчикам будет в будущем конкурировать за заказы с центральными мирами. К тому же капитан Мезинцев, через которого мы сейчас держали связь, прямо намекнул, что их агитируют именно поприжать рейдеров, а не решать основную проблему. И очень попросил именно испортить обедню на основных направлениях, чтобы пришедшие с фронта ограниченные силы смогли выполнить свою задачу. Потому что сколько-нибудь серьёзные соединения никто с передовой не отзовет, а если войска Славянского союза облажаются, то кое кто в Лиге будет рад повесить на них всех собак, даром что свои силы предоставить и вовсе отказывается. В общем человеческая политика во всей красе, что может быть «прекраснее»?

Истории в этом плане вообще свойственно повторяться. Примерно то же самое творилось во время наполеоновских войн, когда против корсиканца вроде сражалась вся Европа, но на деле она при этом активнейшим образом грызлась между собой, чем Банапартий пользовался на всю катушку. Примерно так же всё обстояло во время войны с Гитлером, когда союзнички с радостью были готовы поднасрать тому же СССР, особенно к концу войны. Не стоит забывать также о том, что к концу Первой мировой кое-кто поспособствовал революции в Российской Империи, когда дело шло к делёжке послевоенного мира.

Насколько я знаю, ис'исты, попытавшись пролезть во внутреннюю политику человеческих государств, уже осознали в какую банку с пауками по дурости влезли, сделали вид, что ошиблись крышкой, встали в уголке и стараются не отсвечивать, а только осторожно наблюдать. И прикидывать, как скоро ими заинтересуются чисто с гастрономической точки зрения.

Наш же план касался не столько политики, сколько сугубо прикладных вещей. Мы должны были если не отсечь змее голову, то хотя бы хорошенько вдарить по ней, чтобы дезориентировать. И за башку рептилии шли флагманы шипорылых на орбите Шварцхофена, а также их наземный штаб на той же планете. Я очень надеялся, что нам удастся лишить глуфов командования в преддверии прибытия основных сил, облегчив им работу на порядок. Наземной операцией руководил Поль, я же вместе с Хиро был на орбите. Прорицание — не самая моя сильная сторона, как псионика, мало кто вообще им владеет, но кое-что я всё-таки мог и это должно было помочь делу. На земле же от ещё одного псионика не так чтобы очень много толку, их там, к счастью, хватает и без меня. Чему весьма радовались мои замы, которые регулярно пеняли мне на излишне рискованные авантюры, несущие опасность моему здоровью и благополучию.

Из имматериума наши три крейсера вышли аж за астероидные гало системы и на малом ходу отправились к планете швейцарцев и их заводов. Времени на сближение отводилось достаточно, и успели мы более или менее вовремя, хотя течения сопредельного измерения нам не очень благоприятствовали. У меня даже было смутное ощущение, что нам что-то целенаправленно мешает, что в свете визита на Землю было довольно тревожным знаком. Но справились, а значит есть все шансы, что и навигаторы основных сил не оплошают. Я стоял на мостике и наблюдал за изображением флота врага и планетой на обзорном экране.

— Уже прикидываешь, какие часы прикупишь после победы, сёгун? — со смешком спросил меня Хиро.

— Меня больше интересуют их Терции, — хмыкнул я. — Было бы неплохо прикупить несколько и модернизировать для перепродажи.

— Тоже вариант, — пожал плечами японец. — Хотя лучше бы начать производить их самим.

— Ага, только валенки зашнуруем. Мы мелкосерийку брони пока с трудом тянем, только если расторгуемся в хороший плюс, сможем задумываться над следующим этапом. Хотя часть заводов разрушена… Возможно получится под шумок выкупить кое-что по цене металлолома и собрать из нескольких разбитых производственных линий одну.

— Было бы неплохо собрать такого… Франкенштейна, кажется?

— Монстра Франкенштейна, — поправил я. — В общем-то да, но к ней в комплекте надо сманивать инженеров и рабочих. Попытка, конечно, не пытка, но на успех я бы особо не рассчитывал, с патриотизмом у местных всё в порядке. Да и мы делим шкуру неубитого медведя. Что думаешь об их флоте?

— Опасны, но не слишком. Ордер на орбите выставлен, как в учебнике, дыры в обороне для невидимок предсказуемы. Похоже ветеранов с фронта отправлять не решились, и командуют новички. А может командир просто уставной рубанок. И то и то неплохо для нас. К тому же сами корабли тоже не первой свежести.

— Согласен. Ладно, надо отдохнуть, пока есть время. Да и всё ещё не понять, что творится на поверхности.

— Через сутки будет уверенный приём сигналов, расшифруем и разберёмся, — хмыкнул командир нашего маленького, но очень гордого флота.

На том мы и разошлись. Нет ничего хуже на войне, чем ждать и догонять. Но в этот раз ожидание в принципе прошло неплохо. Мы были незаметны для противника, он для нас как на ладони, ситуация контролировалась.

Нервозность появилась на вторые сутки, мы вошли в зону патрулирования вражеской эскадры. Велось оно тоже предсказуемо, но гарантий, что кто-то шибко инициативный решит изменить маршрут по желанию левой пятки, не было, к тому же в любой момент могла прибыть одна из рейдовых эскадр для пополнения топлива и боеприпасов с транспортников, а также сдачи трофеев, пришлось бы уклоняться и от обнаружения ей. Но, к счастью, всё прошло штатно, нам везло.

Обогнув планету по дуге, мы, сохраняя радиомолчание, высадили десант с шаттлами. Ни к чему местным знать, что мы уже здесь, не говоря о том, что наши передачи могут перехватить. Да и кротов никто не отменял. Как известно, рука одного предателя может нанести удар с силой целого легиона. Поль со своими парнями отправился месить грязь, подбираясь к вражескому штабу, мы же зависли на геостационарной орбите и ждали времени Ч. Нервозность только возрастала, в случае своего обнаружения останется только валить подобру-поздорову. Наш план удара по флагманскому линкору строился на незаметности, это главное и, пожалуй, единственное оружие, которое мы можем противопоставить целой эскадре, наши корабли в своём роде — новая реинкарнация когда-то существовавших на Земле подводных лодок.

Наконец наступил момент выдвижения на позиции. Приближалось время прибытия союзных сил, а Поль уже должен был занять позиции вокруг штаба своими бойцами. На малом ходу мы начали подкрадываться к вражескому флоту, пользуясь окном в патрулях. Вдруг радар в пассивном режиме заметил, что с поверхности поднимаются два шаттла шипорылых. Я проговорил:

— Прекрати движение, Хиро. Похоже важные гости, надо дать им долететь до флагмана.

— Уверен, что туда?

— Да, я псионик, я так чувствую. А теперь выполняй! — рыкнул я.

— Прекратить сближение, — скомандовал японец с раздражённым лицом. Ну, ещё бы, какому капитану или, тем паче, адмиралу понравится, что ему отдаёт приказ даже не высший флотский офицер, а кто-то, кто всегда воевал в гравитационном колодце? Только вот я руковожу всей операцией. И её наземной частью и космической. А значит, Хиро предстоит быть выигранным по самые гланды за задержку в передаче моего приказа, пусть и на несколько секунд. Но не при подчинённых, я не собирался ронять авторитет японца в их глазах и втаптывать его в грязь. Тем более терять друга, а могло и такое получится.

Сближение прекратилось, а через несколько минут вновь возобновилось, когда мы уверились, что к моменту удара гости точно будут на борту и отойдут от шаттла подальше, чтобы потерять возможность эвакуироваться. Наконец настало время удара. На поверхности в этот момент началась атака на штаб, мы же выпустили торпеды, обработанные инженерами эльдри примерно так же, как они в своё время обработали шаттлы. Игрушки получились дорогими, на что мне пенял Ан'Кол, всё-таки одно дело боевые машины, другое — одноразовое оружие. Но лучше потратиться на торпеды, чем терять корабли. Вдруг наши крейсеры сделали поворот и начали уходить от вражеской эскадры, торпедные аппараты перезаряжались, чтобы сделать ещё один залп, на этот раз по патрулю, преграждавшему нам путь отхода. К сожалению, из-за задержки, вызванной ожиданием шаттла, новая цель будет не в идеальной позиции для стрельбы, но интуиция псионика недвусмысленно давала понять, что гостей с поверхности нужно валить обязательно.

— Торпеды замечены противником! — рапортовал оператор радарной установки, когда наши птички вышли на финальный этап траектории. Глуфы спохватились поздно и успели сбить только одну торпеду из девяти, остальных хватило с лихвой. Они пронзили энергетическое поле вражеского флагмана, его броню и взорвались в нежном нутре космического корабля.

— Есть подрыв реактора, линкор разломился напополам! — послышался новый доклад.

Вражеский флот начал активно маневрировать в поисках невидимого врага, когда мы уходили всё дальше от основной массы кораблей и становились всё ближе к двум патрульным. Хиро отдал новый приказ:

— Залп!

Новые торпеды отправились к целям, чтобы расчистить нам путь. Два корвета шли почти в нашу сторону и на слишком близкой дистанции могли нас заметить, а затем пристроиться в тыл. Не будь остального вражеского флота, мы с удовольствием бы сманеврировали и превратили их в космический мусор, но не могли позволить себе задержки. Пока будем этим заниматься, подоспеет подмога и в кучки мусора превратимся уже мы. Вновь на финальном этапе траектории торпеды были замечены и вновь это ничего не изменило, хотя расчёты ПКО наших визави были готовы к опасности. Но тем не менее корвет — это не линков, труба пониже, дым пожиже, а главное, у них куда меньше точек ПКО. Конец был предсказуем, в космосе образовалось два новых облака обломков и расширяющихся газов.

— Есть облучение радаром, — послышался новый доклад. — Нас заметили!

— Самый полный вперёд, поднять щиты на максимум, держать курс на точку три! — приказал Хиро.

Кого бы не отправили на преследование, в бой мы ввязываться не собираемся. Если течения имматериума были благоприятны, то союзный флот вот-вот должен выйти в реальный космос у «тройки». Если нет, то мы сами уйдём в прыжок, оставив врага с носом. Но первый вариант куда как предпочтительней — с какой стороны не посмотри. Правда лично от нас тут мало что зависит, хотя я и предчувствовал хороший исход.

— В преследование пошла половина лёгких сил противника, — раздался на мостике новый доклад.

— Похоже, мы их сильно огорчили, — усмехнулся японец.

— Да уж, устав они немного подзабыли, оказавшись в бою, — согласился я, улыбнувшись. — Типичные буквоеды.

Когда до точки ухода в прыжок оставалось уже немного, я проговорил:

— Чувствую возмущение, похоже наши союзники как раз вовремя.

— Отменить прыжок, — приказал Хиро. — Идём прежним курсом к астероидному гало.

— Есть!

Наконец космос на нашем обзорном экране дрогнул, впуская в себя корабли людей из светящихся прорех. Хиро приказал уходить выше плоскости союзного флота, давая раздолья канонирам Славянского союза. Ситуация была идеальной, флот выходил плотным ордером, враг во время нашего преследования растянулся и набрал весьма солидную скорость, инерция не позволяла ему быстро развернуться и отступить. По сути, это было практически классической постановкой палочки над Т, только в космическом исполнении. Так флоты на земных морях в своё время побеждали друг друга, когда одному из них удавалось обогнать второй и преградить путь, расстраивая кильватерную колонну, используя огонь главного калибра по максимуму, в то время как корабли врага вынуждены маневрировать, мешая и затрудняя друг другу ведение ответного огня. Жаль только в погоню ринулись лишь лёгкие силы шипорылых, но и то хлеб. На лучшее рассчитывать не стоило. А лишить врага половины лёгких сил ещё до начала основного сражения — дорогого стоит. Я же радовался ещё и тому, что битва на орбите не обещает затянуться, а значит, Поль с парнями не останутся надолго без поддержки. Конечно, они всё профессионалы, да и на захваченной территории у глуфов есть проблемы и с партизанами, они не контролируют её полностью… Но не было сомнений, что шипорылые за уничтожение штаба будут стараться отомстить дерзким диверсантам всеми силами. А у меня нет никакого желания хоронить подчинённых.

— Флагман союза вызывает на связь, — раздался доклад радиста.

— Принять вызов, — приказал Хиро в ответ.

На экране появилось лицо адмирала, командующего союзным флотом. Мужику было лет сорок пять — пятьдесят. Квадратная челюсть и волевой взгляд серых глаз создавали образ характерного человека, форма сидела на нём идеально. Чувствовался едва ли не потомственный служака, причём из правильных, а не тех, кому папочка в карьере помог.

— Говорит контр-адмирал Змаевич. Спасибо за накрытый стол, — проговорило изображение.

— Рады стараться, — улыбнулся я в ответ. — Были бы рады ещё пощипать это стадо овец по краям из невидимости, пока вы выбиваете дурь из главных баранов.

— Добро. Держите канал открытым, на случай приказов, а пока можете побыть «кочующими хулиганами».

Оставалось только порадоваться, что всё прошло так удачно, а заодно придумать как отблагодарить командира союзников. Мог ведь полезть в бутылку, требуя от нас занять место в строю, от которого я бы отпирался изо всех сил, но… Сколько верёвочки не виться, а кончик всё равно есть. Неподчинение адмиральским приказам можно трактовать как нарушение контракта с разведкой. А такие нарушители из категории уважаемых частных военных компаний переходили в категорию бандитов и пиратов. Оно нам даже с доплатой не надо, пришлось бы рисковать в бою, ловя удачу. А нам ещё на поверхности Полю помогать и проводить кое-какие операции в качестве продолжения рекламной акции наших бронекостюмов.

Интерлюдия 1

Власть идёт не от народа!

Не повторяй эти глупости, записанные в Конституции!

Силой бойцов, а не воплями сброда

Держится власть и её экзекуции!

Павел Пламенев. Уважай нашу власть

Александр Карпентер отложил последнюю распечатку с договором и потянулся за своим рабочим столом из настоящего дуба. На сегодня работа закончена и можно было расслабиться. Бизнесмен усмехнулся. Время близилось к ночи, а завтра предстоит новый рабочий день полный трудов. Но он знал на что шёл, когда взваливал гору работы на себя, потому что у него была цель: вернуть то, что потеряла его семья.

Когда-то они носили совсем другую фамилию, а не назывались жалкими плотниками. В своё время перед его предками были открыты все двери, политики искали их поддержки, чинуши подобострастно смотрели в глаза, а жалкие полицейские готовы были сделать для них что угодно. Потому что они стояли на вершине общества и определяли закон и каким должен быть порядок, который как раз и положено защищать людям в форме. Но однажды всё изменилось.

Человечество расселилось на другие планеты, возможно в этом была беда. Будь иначе, Земля не стала бы зависима от ресурсов извне, а значит, и не произошло бы катастрофы, когда доступ к ним пропал. Старые семьи, когда-то управлявшие миром, не смогли договориться, кончилось всё предсказуемо плохо.

Но это было лишь преддверием неприятностей для тех, кто был за пределами Земли на момент бурь в имматериуме. Жалкие слуги, которые когда-то заглядывали в рот хозяевам жизни, взбунтовались, забыв своё место и отняли то, что им никогда не принадлежало и не могло принадлежать. Не политики должны править миром, не хитрые прощелыги из спецслужб и уж точно не военные хунты. Миром должны править деньги и те, кто ими владеют.

Но без твёрдой руки тех, кто остался на Земле и погиб там, эти уроды почувствовали волю и вкус к власти, отняв в колониях то, что не принадлежало им. Национализация! Ха три раза и ещё раз ха! О каких национальностях может идти речь в колониях? Да о каких национальностях вообще может иметься в виду, если люди делятся только на тех, кто должен править, и тех, кто подчиняться? Важно лишь кто хозяева, а кто слуги. И Александр был из породы хозяев, который накажет наглецов за неподчинение, когда вернёт то, что принадлежит ему по праву.

Бизнесмен понял, что снова злится, думая о тех, из-за кого его семья потеряла почти всё, что имела, разжал кулаки и сделал пару глубоких вдохов. А потом встал, сделал несколько шагов и открыл мини-бар, выполненный в виде массивного глобуса нового Лондона. Мужчина плеснул виски в стакан и переместился на диван. Нужно было немного успокоить нервы, а то работа его доконает. Хорошо хоть сейчас уже всё стало неплохо — отец с дедом постарались, и он может себе позволить так расслабляться; договора читает на настоящей бумаге, а не в виде электронных документов, которые его так бесят. Но подняться снова было нелегко.

Когда шла эта убл@дочная национализация капиталов, очень многие законные наследники отправились в мир иной — бунтовщики были безжалостны. Но там, где есть госслужащие, есть и коррупция. Некоторым удалось подкупить кого надо и спрятаться, переждав бурю. Далеко не сразу удалось начать поднимать голову. Те, кто поторопились, могли бы быть живым примером, если бы не были такими мёртвыми во цвете лет. Александр усмехнулся судьбе идиотов, которые потеряли право быть хозяевами жизни, как и те, кто отказался от борьбы. Сейчас они живут, но право, что это за жизнь? Кабинет чиновника, небольшой бизнес, иногда полицейская форма… Впрочем туда им и дорога, если они не готовы драться за наследие своих предков, то он с удовольствием приберёт к рукам добро.

Тем более подвижки в этом направлении есть. Начал всё дед, продолжил отец, а сейчас он на острие борьбы за справедливость. Пусть нет тех денег, предприятий и ценных бумаг, которыми когда-то владела его семья, но он не нищ, на подкуп чиновников хватает. Созданные отцом предприятия приносят доход, который баснословно возрос с началом войны и получением военных заказов. Это позволило расширится, дало возможность работать куда смелее, разворачивать агентурные сети, искать компромат на тех, кто не был готов быть подкупленным, а главное подкупать тех, кто готов на всё ради звонкой монеты. Люди, они так примитивны и предсказуемы, у них так легко найти слабое место. Жадность, страх, стыд, похоть… В море пороков легко прокладывать курс, если оно тебе известно. Александр задумался о том, чтобы позвать секретаршу и самому немного предаться пороку, но потом посмотрел на виски в стакане и решил ещё немного выпить. Эшли и её рот никуда не денутся, рабочий день ненормированный.

Сейчас же можно ещё немного подумать. Война шла хорошо, в первую очередь, для его предприятий. Пусть идиоты умирают на фронте, умные люди поимеют выгоду с их глупости, а бабы ещё нарожают солдат, как говорил один русский. Бизнесмен слегка скривился. Русские. Всё у них через одно место и всё они никак не перестанут коптить небо. Они мешали его семье со времён большой игры, умудряются и сейчас. Ей богу, вредители похуже тараканов.

Ведь была такая удачная комбинация с разорением окраин, всё ведь так хорошо шло. Глуфы должны были разбомбить всё достаточно, чтобы акции конкурентов просели, и их можно было бы купить за бесценок, прирезав себе, по сути, пару агромиров, а заодно солидный кусок планеты, вставшей на путь индустриализации. Потом флот бы снял значительные силы с фронта, чтобы отбить в том числе и его новую собственность обратно, наступление бы застопорилось, война затянулась, а он ещё несколько лет жировал бы на военных заказах. Но эти уроды, вместо того чтобы сдохнуть, сгорев на кораблях своей жалкой мелкой эскадры, имели наглость разбить глуфский флот и сейчас выдавливают их рейдовые соединения, которых лишили транспортников с боеприпасами и топливом. Ни на кого нельзя положиться! Одни не могут в выигрышной комбинации победить, а другие сдохнуть.

Карпентер покачал головой, делая ещё один глоток и слегка ёрзая на натуральной коже своим седалищем. Самое обидное, что на Шварцхофене удалось наладить контакт с глуфами: один из их старших офицеров согласился стать связующим звеном между своим командованием и посредниками от Александра. Можно было бы провернуть несколько очень многообещающих комбинаций, которые бы ударили по его конкурентам. Но увы, этот идиот тоже умудрился погибнуть до того, как удалось наладить связь.

Также грусть вызывали проекты на Земле. Похоже его консультанты недооценили местных дикарей — одна из баз, где проводили эксперименты, потеряна. Возможно, дело и не в дикарях, а в самих экспериментах, всё-таки его предупреждали об их опасности. Впрочем, отказываться от них нельзя. Псионики занимают из-за войны всё более весомое место в обществе и это надо исправлять. Как ни странно, тут с ним согласны даже пешки, посмевшие напялить на себя королевские короны. Люди уже попривыкли к этим выродкам, которые могут копаться в чужих головах; дети с псионическими способностями начинают вызывать больше сочувствия, чем злобу, несмотря на пропаганду. К тому же некоторые псионики стали героями войны, кто-то живым, а кто-то мёртвым, что даёт и вовсе уникальный ореол мученика.

Это досадное недоразумение и должен исправить проект на Земле. Будет забавно посмотреть, что начнут творить вчерашние герои, когда получится научиться подселять в их головы гостей из-за кромки, делающих людей кровавыми маньяками. И ещё забавнее будет наблюдать новый раскол между выродками и быдлом, вместо наметившийся консолидации. Общество не должно быть слишком единым, его нужно держать разделённым, чтобы комфортно властвовать. А Александр в конечном итоге собирался именно властвовать, причём любой ценой. Ради этого он работал, работает и будет работать завтра. Но это завтра, а сегодня можно немного расслабиться. Бизнесмен допил остатки виски и нажал кнопку связи с секретаршей:

— Эшли, зайди ко мне, — проговорил он, открывая ящик стола, где лежала смазка.

Подчинённой сегодня предстоит поработать не только ртом, но и пальцем, прежде чем подставить уже свой зад для хозяина.

От автора

Приветствую уважаемых читателей. Я тут немножко задержался с продами, поэтому выкладываю сразу два куска, а заодно старую работу в виде рассказа на сдачу. Когда я её писал, к сожалению, был не в курсе, что у Рудазова уже есть свой Архимаг с блэкджеком и Ванессой, но мне быстро сообщили. Так что пусть будет в виде рассказа, может быть, кого-то улыбнёт.

https://author.today/work/224477

Глава 7

Вот новый поворот и мотор ревет, что он нам несет —

Пропасть и взлет, омут или брод, и не разберешь, пока не повернешь.

Машина времени

Бои за Шварцхофен благополучно закончились победой людей, хотя потери и потомки швейцарских горцев и славяне понесли значительные потери. Но всё могло быть гораздо хуже. Ведь сначала мы выбили на орбите самый опасный корабль врага, потом поспособствовали тому, что шипорылые лишились половины лёгких сил, а затем сумели изрядно пощипать их воинство неожиданными атаками с флангов. Правда на последний этап боя я пожалел наших торпед-невидимок, во-первых, уж больно дорого они стоили, во-вторых и в главных, такое чудо-оружие у нас могли оторвать с руками вполне буквально, если его возможности слишком сильно засветить. А руки нам ещё дороги. Пусть всё как-нибудь утрясётся на том, что глуфы нас проморгали из-за недостатка бдительности и низкой заметности кораблей, которые нам помогли создать и модернизировать представители эльдри. Узнают о торпедах, и мы фиг кому докажем, что не можем штамповать их как горячие пирожки. Сами-то вряд ли полезут выбивать из нас технологию, опасаясь старшей расы, но вот отмороженных на всю голову наёмников в нужном количестве наверняка найдут. Тем более, что в теории торпеды действительно можно поставить на поток при необходимом количестве псиоников для работы с материалами. А таковых в Лиге хватает.

На поверхности же всё прошло тоже неплохо. Поль к вопросу уничтожения штаба подошёл творчески и воспользовался тем, что не так далеко были временно дислоцированы гаубицы, которые на следующий день должны были быть отправлены к передовой. Охрана в тылу была так себе, артиллеристы — не спецназ, который собаку съел на борьбе с диверсантами, так что всё удалось сделать тихо, а наши бойцы были вполне неплохо знакомы с техникой врага. В этот день ствольная артиллерия вновь доказала, что её рановато списывать со счетов, разворотив штаб и силы охранения, а затем дав несколько залпов по другим известным нам частям и складам боеприпасов поблизости, пока основная группа делала контроль выжившим на остатках нашей главной наземной цели. После чего орудия и боеприпасы были подорваны, а наши бравые диверсанты пошли по маршрутам отхода.

Не трудно догадаться: у шипорылых от таких радостей начались серьёзные проблемы с душком, мораль бойцов упала. Флот был разбит, эвакуации в обозримом будущем можно было не ждать, командование отдало богу душу, ну или в кого там оно верило, местные перешли в контрнаступление, их поддерживали силы флота и свежий десант, а наши ребята продолжали пользоваться преимуществами своих малозаметных для сенсоров бронекостюмов. И через две недельки глуфы сдались, и правда оказавшись сборищем свежих офицеров из учебки, зелёных солдат и резервистов. М-да, шипорылый стал не тот-с, нет уже наверно тех подразделений ветеранов, закаленных войной с ис'итами. По крайней мере на второстепенных направлениях; на основном фронте может что-то и осталось, но сомневаюсь, что много. Молох войны — ненасытная тварь, и пережёвывает солдат без устали. Только и радости, что шипорылых похоже быстрее, чем человеческих.

По окончанию активнойфазы боёв, я в свою очередь намылился пообщаться с местным руководством на тему «сбора металлолома». Со встречей, к счастью, затягивать никто не стал и уже через несколько дней я прилетел на площадку рядом с местным дворцом правительства. Думая в своё время о швейцарцах, я ожидал увидеть что-то вроде средневекового замка, который бы напоминал потомкам горцев об альпийских твердынях, но перед отправкой, пошарив по энциклопедии человеческих миров, был слегка разочарован, правительство обитало в здании из стали, стекла и бетона, особенно много было именно стекла, один только купол чего стоил из него. Всё-таки архитектурная традиция, сама собой сложившаяся на Дли, мне определённо нравилась больше.

Встречающая сторона даже расщедрилась на почётный караул, во главе которого я с удивлением увидел знакомое лицо. После приветствий, положенных по протоколу, я подошёл к командиру бойцов, одетых в начищенную броню, и произнёс, повторяя приветствие, которое когда-то произнёс на совсем другой планете:

— Здорово папским гвардейцам. Рад видеть тебя живым и с новыми погонами, Крамер.

— Здорово, схизматик. Вижу, ты ушел на вольные хлеба? — поздоровался со мной подполковник, с которым мы когда-то пересеклись на И'Клом'тра, когда он ещё был капитаном роты, а я штатным псиоником космодесанта.

— Насколько они могут быть вольными для тех, кто работает с особистами? — хохотнул я. Статус у нас был довольно неопределённым, а мне нафиг не нужна неприязнь от старого боевого товарища, пусть повоевали мы с ним вместе и недолго. — Но да, теперь я в почти свободном плавании. А ты, я вижу, нашёл себе тёплое местечко?

— Скорее меня на него нашли после ранения, — слегка поморщился швейцарец. — Правда, как видишь, и тут всё не совсем слава богу.

— Было, теперь дела должны наладиться. Ладно, меня уже твоё начальство глазами поедом ест, держи номер коммуникатора, вечером хоть в кабак сходим.

— Вам же пить нельзя, вроде. Или что-то изменилось?

— Можно и так сказать, — махнул я рукой.

Протокольная рожа встречающего кривилась всё больше и больше, хотя у меня было подозрение, что Крамера тут поставили руководить почётным караулом не просто так. Моя биография, для кого надо, не является секретом, как и боевой путь моего подразделения в составе войск Лиги. Старый знакомец вполне может быть попыткой ввести в мой круг агента влияния и стукача. Только вот лучше десять известных осведомителей, чем один неизвестный. К тому же старый вояка — это не матёрый разведчик, даже если успел тут поднабраться вредных привычек рядом с правительственными кругами. Да и, как знать, может его получится перевербовать.

Переговоры на высшем уровне прошли нелегко, но и чем-то за гранью здравого смысла я бы их не назвал. Мой интерес был вполне понятен, новая колония — всегда дыра, которая испытывает острую нужду во всём, что чуть технологичнее лома, а потому желание утащить с заводов, разбитых войной, ремонтопригодные станки и прочее добро, вопросов не вызывало. Местные посопротивлялись, больше для приличия, и их позиция сводилась к постулату: «Ты, парень, конечно, герой и вообще молодец, но отдавать оборудование по цене металлолома слишком, имей совесть». Но договорились и я даже не остался без денег и штанов… Швейцарцы — не расово правильные евреи с Новой Одессы или Небесного Ханаана, хоть банкирским делом тоже промышляли. Настоящие же сложности начались, когда разговор пошёл о вербовке персонала, что, собственно, неудивительно. В конце концов у них тут случилась разруха. Кадры, которые помогут всё восстановить, нужны самим. Бой за них был пожарче, чем на орбите с шипорылыми. Но закончился победой Дли, а не Шварцхофена. Правда не без потерь, главная из которых заключалась в том, что на переезд людям выдавался беспроцентный кредит в местной валюте, а вот отдавать его придётся в той, что котируется за пределами человеческих государств, то есть меня раскрутили на деньги. Я могу их понять, ведь Лига натурально подгребла под себя внешний товарооборот человечества, контролируя именно валютные сделки крупнее покупки сраного флаера. Приходится окраинникам изворачиваться, чтоб хоть что-то ухватить, но, по сути, продажа людей… В этом было что-то мерзкое, уважения к местному правительству у меня поубавилось. Ну да чёрт с ними, целевой кредит уйдёт на фрахт кораблей, а моя бухгалтерия, во главе с Савелием, выплатит займ мелкими суммами от лица иммигрантов. На том наши деловые отношения закончатся.

Завершив официальную часть и оставив местное правительство дальше разгребать бардак, который оставила война, я отправился полазить по развалинам заводов, заодно вызвав наших инженеров. Определённо было что брать, и народ радостно занялся сортировкой. Тащили мы станки, двигатели, детали боевых машин со складов и вообще всё на свете. Дли — не нищая дыра, как некоторые, но лишним ничего не будет, всё приспособим к делу. Проще, чёрт возьми, сказать, что нам не надо.

Вечером мы благополучно посидели с Густавом Крамером в пивной, поговорив за жизнь, ну и поругав заодно всяких козлов в верхах, куда ж без этого. Ветерану и боевому офицеру было довольно обидно оказаться на должности придворного шаркуна, даром что тут ни двора, ни короля, а парламент и премьер-министр. Разумеется, когда я завёл речь о переезде ко мне и возможность снова вернуться к привычной службе, он согласился с пол тычка. Не могу пока сказать, есть ли у него задание разнюхивать что-то на Дли, хотя скорее да, чем нет, но по крайней мере, ругался он на тыловых крыс из кадров вполне искренне. А в голову ему можно залезть и у нас дома, со всей аккуратностью так, что никто не отвлечёт, а он сам не заметит.

Организовав первичные мероприятия, я благополучно стал собираться домой. «Металлолом» складировался в ожидании транспорта, вербовочная контора начала работу; что-то успеет, пока на неё не шикнут из Лиги, а мне пора и честь знать. Но сразу отправиться на Дли не удалось, астропат принял сообщение о просьбе встретиться на Кломари от полковника Долохова. Наш старый контакт с Вохлы, успевший интегрироваться в Славянский союз, точнее в его компетентные органы, просил именно моего личного участия, что настораживало. На ловушку это не было похоже, инсектоиды очень ценят свою репутацию, когда речь идёт о серьёзных деловых переговорах, а значит, прямой захват вряд ли планируется… Если только самого Долохова не решили списать. К этому стоит подготовиться и иметь в виду, что такое может проходить только на закладках в мозгу. Петра я изучил достаточно хорошо, чтобы понимать, что он скорее сбежит от интриг внутри ведомств, чем сам пойдёт на заклание. Вторым возможным вариантом была необходимость передать что-то, что он боялся доверять астропатам и подчинённым, причём как своим, так и моим. Ну и, разумеется, был возможен вариант каких-то безумно серьёзных переговоров, не без этого.

Но в любом случае на Кломари лететь пришлось, правда не в составе соединения: два корабля отправились домой с первыми поселенцами, которые стремились убраться со Шварцхофена, ставшего внезапно опасным. Мы же прибыли на планетоид, где начался мой путь в большой космос и карьера гладиатора. Когда корабль занял место в ангаре, я в первую очередь посетил резиденцию своих бывших псевдочленистоногих работодателей, чтобы выказать им своё уважение и заодно договориться с местным управляющем о комнате для переговоров. Всё-таки резиденция правителей — это очень весомая гарантия безопасности и отсутствия неожиданностей, если правители не в сговоре с моими недоброжелателями, что сильно вряд ли. Заодно мне, кстати, поступило предложение снова выступить на арене за солидную сумму, на что я пообещал подумать и ответить после деловой встречи. Кто его знает, насколько серьёзную информацию мне могут передать, может статься так, что разумнее залегендировать моё присутствие боем, чем пытаться скрыть. Тайному свойственно становиться явным, а если хочешь что-то спрятать, то это что-то иногда стоит поставить на самое видное место.

Долохов, получив условный сигнал, явился в положенное время, правда под гримом. На Кломари в данный момент обитало уже довольно много людей, но всё же это довольно спорное решение в нашей беспокойной галактике. Обычных разумных можно обмануть другим лицом, мимикой или манерой двигаться, но те же псионики такому мало впечатлятся. Тем не менее, указываться на очевидное я не стал, а просто поздоровался:

— Доброго вечера, Пётр. Чем обязан?

— Какой он добрый, если я тебя встретил, — слегка поморщился он. — Нехорошими делами обязан, которые, похоже, начались из-за твоей информации о Земле и неизвестном корабле.

— О как. И что же случилось?

— Пока ничего, но есть тревожные звоночки, — хмуро ответил разведчик. — Зажимает кто-то сверху разработку, причём докопаться кто не удаётся. Ладно бы мне, я из вохлийских органов перешёл, но местным тоже.

— М-да. Но уже это говорит о том, что всё серьёзно. Может какая-то операция самого союза?

— Сказали бы не вашего ума дела и сослались на секретность. Нет, тут что-то другое.

— Хреново, — резюмировал я. — О моём участии кто-то в курсе?

— За кого ты меня держишь? — вопросом на вопрос ответил Долохов. — Хороший разведчик тайны даже подушке не доверяет. И как раз потому, что о тебе никто не в курсе, я хочу попросить тебя кое о чём.

— Потянуть за ниточку с Земли? Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы об этом догадаться. Только вот эта головная боль не на мою зарплату. Какой мне смысл лезть в мутное дело, в котором, судя по всему, замазан кто-то из высшего звена разведки союза?

— Вот давай мы не будем уходить во всё это, я не хочу тебе уг…

Я резко выставил ладонь и перебил Петра:

— Давай не будем, потому что угрожать тебе нечем. Даже Дли я могу оставить за спиной и просто свалить с деньгами и кораблями куда-нибудь к чёрту на рога, галактика большая. Хочешь, чтобы я ввязался в какую-то авантюру, предлагай соответствующую цену.

Долохов задумался. Разумеется, я блефовал, Луны Дли и людей, которых я собрал вокруг себя, бросать не по мне. Но он об этом не знает, а репутация у меня очень своеобразного человека, который, будучи правителем планеты, умудряется время от времени лично ходить в бой. То есть долбанутого на голову. До кучи я ещё и один из псиоников, у которых вообще в мозгах чёрт ногу сломит. Сотрудничаем мы, в первую очередь, под обещание информационной поддержки, чтобы я заранее узнал, когда начнутся шевеления в мою сторону со стороны Лиги. Но в этом деле они неактуальны: Пётр сам не знает, против кого именно хочет втянуть меня в игру. Из-за незнания возможностей врага успех обещать тяжело, и даже несмотря на полковничье прикрытие, ситуация может дойти до того, что на Дли полезут раньше срока. Угрожать, что он поспособствует именно этому? Три раза ха, слишком мы далеко, его возможностей маловато. В общем, с какой стороны не посмотри, всюду клин.

— Я пробью заказ на ваши бронекостюмы для главного разведывательного управления. На год вперёд, — наконец проговорил мой визави, в итоге решив надавить на мою жадность. Разумный ход с его стороны, тем более деньги мне действительно нужны, причём как обычно, ещё вчера.

— Хорошо подумал? Расценки сначала посмотри, — хмыкнул я, передовая планшет с данными.

— Ты совесть-то имей? — поднял он глаза, увидев цены.

— Регулярно. А вот у эльдри с этим проблемы. Совместная разработка, я и так ужимал ценник как мог, — слегка приврал я. Конечно, за такую конфетку можно было бы брать и дороже, но, выходя на рынок, нельзя задирать цены в потолок, приходится быть скромнее. А жаль.

— Хорошо, — наконец ответил он, — будь по-твоему.

— Вот и славно, мне самому интересно покопаться в том, что творится после того, как я встретил натурального «чёрта», — улыбнулся я в ответ.

— Мог бы тогда просто согласиться.

— Не мог, деньги нужны. Без них ушастые от меня просто сваливать начнут. Где ещё прикажешь искать представителей старших рас, готовых к сотрудничеству с обезьянами с окраин галактики?

— Чем ты их вообще умудрился зацепить? — в который раз спросил полковник.

— Это к делу не относится. Ты мне лучше скажи, что удалось выяснить разведке.

— Немного… — пустился в рассказ особист.

Узнать о его конторе действительно удалось до обидного мало. Миссию на Землю им никто не санкционировал, корабли без опознавательных знаков видели в разных местах Лиги, но никакой системы в их появлениях нет, тем более нет намёток на то, где их базы. То есть единственная стоящая ниточка — на Земле — и клубок придётся распутывать именно оттуда. Хочется верить, что достаточно будет поработать лишь там, собрав достаточно данных, чтобы их хватило разведке. Если будущие проблемы будут очевидны, то замять дело уже не получится, не в такой конторе.

— Мы начинаем опасную игру, Пётр. Надеюсь, ты заманил меня в неё не зря, — проговорил я в конце разговора, гадая о том, что мне принесёт будущее.

От автора

Я наконец-то озадачился редактурой, всё таки книга уже платная, она должна немножко соответствовать. Огромное спасибо Юлии за проделанную над первыми главами работу, а так же всем тем, кто присылал мне в личку сообщения о ошибках. Дальше пока что-то идёт не редактированный текст, но я надеюсь, что и до него скоро дойдут руки.

Глава 8

К звездам путь был для нас не прост

Было все — и удачи и беды

Но сияли на этом тернистом пути

Ослепительные победы

Первый спутник и первый полет

И улыбка Гагарина Юры

Терешкова, Леонов, Попович, Титов,

Старт «Буранов» в песках «Байконура».

Гимн космических войск

Вернувшись на Дли, я разгрёб неотложный головняк, залез в личные дела и отправился на встречу со своими коллегами — псиониками. Меня подписали на дела, которые определённо попахивают дерьмецом и кровью, а также потусторонщиной, чего бы там Ан’кол не вещал, что вселение неведомой дряни из имматериума — явление хоть и редкое, но вполне себе обыденное. Может для эльдри, которые поголовно являются псионически одарёнными, это и так. Наша же мифология, по странному стечению, полна всякими страшилками о вселении злых духов в людей, я уж молчу про всяких рогатых нехороших личностях, которые портят людям жизнь, а то и посмертие. Не факт, конечно, что мы их встретим, возможно, неведомой дрянью занимались только в одном отдельно взятом бункере, но лучше рассчитывать, что вся возня на Земле имеет одну цель и готовится завалить не одного уродца, а нескольких. К тому же в том, которого убил я, никто ещё не сидел, «сосуд» был на финальной стадии подготовки. Теперь мы можем встретить и пассажиров, которые, как пить дать, значительно сильнее и искуснее жителей материального мира во всём, что касается использования энергии своего родного измерения.

В зале для брифинга меня ждали трое. Фёдор Стилавин, здоровенный русский мужик с русыми волосами и умными глазами; Ярослав Игорев, жилистый блондинистый парень с голубыми глазами; а также Франческо Матео. Черноволосый и сухощавый итальянец был, пожалуй, особенно интересен мне тем, что являлся истово верующим псиоником, как бы странно это не звучало. Однако же галактика полна странностей, и Фома был одной из них, разочарованный сначала в службе, потом в церкви, которая поощряла всякое «сатанинство», как он выражался. Не найдя опоры в священнослужителях, он, для полного счастья, попал в плен, после которого решил не возвращаться в Лигу, а отправиться с нами. Судя по всему, в нашей земле обетованной он обрёл то, что искал, и стал кем-то вроде ортодоксального католика. В любом ином случае я бы поостерегся давать ему оружие, предпочитая использовать этого любителя молиться и поститься в качестве навигатора или техника, который «куёт» оружие победы вроде торпед-невидимок, но тут случай был особым. Кого натравливать на тех, кто похож на демонов, как не того, кто похож на крестоносца?

— Приветствую, коллеги, — проговорил я, зайдя в помещение. — Думаю, вы гадаете, зачем я собрал двух действующих пси-офицеров десанта и одного бывшего?

— Точно так, — улыбнулся Фёдор. — Какие-то новые испытания с учениями ожидаются, как были до того, как вы вытащили нас с лагеря военнопленных?

— Учения будут, как и сбор четырёх особых взводов для борьбы с особым противником. При визите на Землю мы встретили нечто, что отсылает нас к тёмным временам человеческой истории. Сейчас вы увидите записи с нашлемных камер, после этого продолжим разговор. Мне ведь не надо заострять внимание на том, что всё это до усрачки секретно и вообще не для разглашения третьим лицам?

Увидев кивки, я включил настенный экран. Сначала мы полюбовались на «мясной костюмчик» для гостя из другого измерения, затем на жертвенный зал, а потом на его сожжение. Я начал рассказ:

— Тварь, похожая на демона, раньше была человеком. Но некая сущность из имматериума поработала над его плотью, чтобы потом вселиться в подходящее тело. Из сильных сторон стоит отметить: высокую скорость, физическую силу, а также низкую уязвимость. Я рубил урода псионическим клинком, но ему было всё как об стенку горох, пока не удалось поразить засранца в пасть. Еще добавлю, что поставленная мина всё-таки нанесла повреждения. Пока у нас нет точной информации о том, может ли он защищать какую-то ограниченную площадь своего тела или просто не был готов к сюрпризу, потому придётся проверять оба варианта. В месте, где резали людей, стоял алтарь, который проводил что-то вроде ментальных атак на входящих. Псионики, похоже, уязвимы перед ними больше обычных людей. Должен заметить, что житель имматериума долбил в мозг обещаниями силы и власти, но делал это крайне топорно из-за того, что наша психика и образ мысли ему довольно чужды. Хотя и тут широкое поле для предположений, может это и не он что-то обещал, а так интерпретирует человеческий мозг его попытки что-то донести до нас. Есть вероятность, что и это мы скоро выясним. Вопросы?

Вопросов хватало с избытком. Большинство, разумеется, лежало в практической плоскости. Как лучше защитить свой разум, есть ли возможность экранировать разумы простых бойцов, почему именно псионики должны идти на таких противников, если мы более уязвимы. На последний я ответил так:

— Потому что в коридорах бункера у простых солдат маловато шансов против «изменённых», так что они наши клиенты. Но всё же я надеюсь, что именно в ритуальные залы удастся отправить только неодарённых.

— Каждый план существует до первого выстрела, — хмыкнул Игорев. — Если мы начнём их давить, они наверняка отступят туда, где у них больше всего преимуществ.

— Не без этого, — согласился я, добавив: — Но если засядут там, то мы и с реактивного огнемёта можем шарахнуть, не заходя.

— А почему такая секретность? Людям следует знать, что у нас есть враги не только в материальном мире, есть опасность и за кромкой, — проговорил итальянец.

— Потому, Фома, — я назвал его на русский манер. — Что, если люди не знают, что к кому-то за кромкой можно обратиться для получения силы и влияния, что они не могут этого сделать, а докричаться до нас самих оттуда тяжеловато. Да и, если получится, человек скорее подумает о шизофрении и пойдёт к врачу, чем воспримет всё серьёзно и начнёт резать людей на жертвеннике. В целом: меньше знают — крепче спят.

— Не уверен, что это правильно в долгосрочной перспективе, но и свой резон определённо есть.

— Рад, что ты со мной согласен, — я слегка улыбнулся подчинённому. — Теперь предлагаю перейти к составу взводов особого назначения.

Тут обсуждение выдалось более горячим. Пока мы отталкивались от того, что твари останутся столь же неадекватны, их трудно убить, и они попытаются залезть в ближний бой. Так что мы решили вооружать бойцов чем-то с крупным калибром и хорошим, останавливающим действием, боеприпасом. И, разумеется, бронебойностью, чтобы пронять псионическую защиту. Выбор пал на два варианта оружия: некую модернизацию противоматериальной винтовки для работы в помещении, для чего ствол придётся укорачивать даже у булпапа, и ручного гранатомета с револьверным магазином и кумулятивными гранатами. В конце концов то, что должно пробивать броню лёгкой бронетехники, должно давать прикурить и таким необычным противникам. В идеале до ближнего боя изменённые не должны доходить вовсе. В неидеальных случаях их придётся брать на себя псионикам с оружием ближнего боя и пытаться подставлять под крупный калибр винтовок. О варианте, когда единственным выходом будет бить с гранатомёта в непосредственной близости к нашим тушкам, мы старались не думать. Но, к сожалению, был возможен и такой. Броню мы решили выбирать по принципу чем прочнее — тем лучше для стрелков, а также наиболее подвижную для псиоников. Более или менее, придя к каким-то выводам, решено было дать время нашим инженерам для воплощения идей в металле, а затем начать тренировки и отработку взаимодействия.

Не могу сказать, что процесс мне не понравился. Всё-таки не могу не признать, что работа правителя, пусть и конституционного, меня до ужаса тяготила, а впереди предстояло дело для солдата, а не кабинетной крысы. К тому же я уже благополучно отправил на тот свет одного уродца и был вполне уверен, что смогу повторить данный трюк. Хорошего настроения добавляли и тренировки непосредственно псионики: сдвинулось с мёртвой точки дело со щитом, который должен был повторять защиту изменённого, а когда пришло понимание принципов, получилось и усилить атаку меча. Инженеры же и приписанные к ним псионики работали над боеприпасами для винтовок. Мы не были уверены, что энергия имматериума пойдёт во вред нашим возможным противникам, а не на пользу, потому спецбоеприпасы были в отдельных магазинах. Было бы крайне заманчиво использовать и энергетическое оружие, но Ан’кол эту идею не поддерживал, говоря, что оно слабоэффективно против щитов. Так что энергетическим оружием должны быть вооружены только обычные бойцы, которым предстояло захватывать нашу цель. Мы же должны были их поддержать, если всё-таки полезут «черти». Хотелось верить, что мы встретим там только обычных солдат, но я в этом резонно сомневался. Да и разумнее надеяться на лучшее, но готовиться всё-таки к худшему. Даже если обжегшись на молоке мы дуем на воду, то всего лишь потеряем немного времени и потратим часть материала на экипировку. Не велика потеря.

В особую роту вошли самые подготовленные и проверенные бойцы, включая тех, кто прогулялся со мной до того самого жертвенного зала. Отношение у народа было своеобразное, все повоевали с шипорылыми и знали, что делать в бою. Но одно дело — обычные противники из плоти и крови, другое — какая-то потусторонняя дичь. Впрочем, солдаты нашли в ситуации и своеобразную прелесть — элитой быть приятно. Мы вроде как готовились давать чертям по рогам, а в этом деле было что-то если не духовное, то знаковое. Для конспирации подразделение получило название «группа А» по аналогии с существующим в Славянском союзе соединением спецназа. Да и найди кто-то у нас документы на такое, сама заглавная буква названия навела бы чужую разведку на неверные мысли. Ну, спецы и спецы, у каждой уважающей себя планеты такие есть, только у кого-то труба повыше, а у кого-то дым пожиже. Но наши бойцы восприняли всё несколько необычно и в шутку стали зваться архангелами, у некоторых я даже стал замечать едва заметные знаки на броне с крестом и четырьмя крыльями или просто схематичные изображения данных мифических персонажей. Пресекать это дело не стал, в случае ментальных атак «нечистой силы» и такой дополнительный эмоциональный якорь сгодится, тем более фанатизмом тут ни у кого не пахнет.

Наконец наступил день нашего вылета. Отправлялись мы на двух кораблях не только донести достаточное количество бойцов и техники, но и для того, чтобы забрать с Земли очередных беженцев. Честно говоря, я до сих пор не мог нарадоваться покладистости местных, и ждал подвоха и взбрыков. Удивительно, но всё было спокойно. Хотелось верить, что жизнь на планете, убитой междоусобицами, вправила всем мозги. Но лучше всё-таки сохранять бдительность. Вещи редко являются такими, какими кажутся, обычно они гораздо хуже.

Путешествие через имматериум прошло спокойно, мы вновь вышли на внешней окраине системы. Связист привычно снял данные с наших глаз и ушей в облаке обломков вокруг Земли. Корабля вероятного противника не было, его стоило ждать либо через четыре дня, либо через полторы недели. Если наши визави по-прежнему придерживаются своего пусть не очень чёткого, но графика. План подразумевал, что мы возьмём бункер и корабль одновременно. Да и на Земле может быть всё что угодно — хоть весь персонал целиком из местных жителей, которые не имеют никакой секретной информации. А вот с кораблём история другая, там есть навигатор и навигационный компьютер с архивом маршрутов, не говоря уже о капитане. У меня не было сомнений, что если мы возьмём старших офицеров живыми, то вытрясем обязательно что-нибудь стоящее из них. При этом возможно не только в плане информации для разведки, но и для себя любимых, бюджет у нас не шибко жирный, его надо пополнять.

Дойдя на малом ходу до поля обломков, корабли вновь затаились. Искомый бункер удалось локализовать, находился он на территории бывшей Канады. У нас не было информации о его точном типе, но мы вполне неплохо представляли, как строят наши «западные партнёры». Я подозревал, что наши цели облюбовали какой-то резервный объект для правительства, законсервированный ещё до войны, а затем признали устаревшим. К тому же находился он далеко от крупных населённых пунктов, а значит, туда никто не смог эвакуироваться, даже если бы хотел. Хотя варианты, как известно, всегда возможны.

Шаттлы тихо опустили нас на поверхность планеты глубокой ночью. Было бы неплохо взять с собой артиллерию и технику для подавления наземных оборонительных рубежей, но мы сделали выбор в пользу внезапной атаки. К великому моему сожалению, никаких вентиляционных шахт найти не удалось, потому нам придётся довольствоваться воздушным налётом, а затем постараться ворваться внутрь, сметя сопротивление. В это время на орбите наши корабли должны ударить по посудине противника, повредив её двигатели и вооружение, а затем взять неизвестных противников на абордаж. Задача, конечно, тоже не из простых, но возможная, тем более солдат мы взяли более, чем солидно. Даже если внутри будет усиленный десантный наряд, соотношение сил обещает быть пять к одному в нашу пользу.

Пока же мы расположились на некотором удалении от бункера, замаскировавшись. Началось ожидание дорогих гостей, но меня оно по началу не тяготило. Канада получила не так уж много ударов, её природа успела неплохо восстановиться, весна здесь выглядела красиво; снег таял, а солнце светило ярко. Жаль только вокруг был хвойный лес, не отказался бы взглянуть и на клён, чей лист в своё время канадцы поместили на флаг. Остальные же моё благостное настроение не разделяли, всё-таки провести несколько суток в броне — удовольствие ниже среднего. Хорошо хоть дикие звери нас не беспокоили, видимо, обитатели бункера научили их обходить человека стороной.

Корабль без опознавательных появился на орбите через пять дней. К счастью для нас, спуск шаттлов начался нашими визави ранним утром, когда солнце едва окрасило алым горизонт, а в лесу ещё было темно. Визуальные средства наблюдения уже в наше время играют меньшую роль, но не против брони диверсантов, которая специально создана, чтобы быть максимально малозаметной во всевозможных диапазонах. Пять шаттлов врага приземлились, и наземная команда начала разгрузку. Мы в свою очередь вышли на позиции. Враг определённо не ожидал атаки, не было ни воздушного патрулирования, ни усиления мер безопасности, что сыграло нам на руку, когда наши шаттлы отработали по посадочной площадке и всем, кто там находился, ракетами, утопив в огне всё перед входом в бункер. Мы же рванули в атаку, а я лишний раз мысленно поблагодарил наших пилотов за меткость. Одна из первых ракет ударила прямо в открытую внешнюю дверь шлюза — это облегчит нам штурм.

Глава 9

Боже, милый… знаешь ты как трудно

Сохранить мне веру? Про тебя

Этот мир твердит ежеминутно,

Что ты всех нас проклял уходя!

Павел Пламенев. Боже, милый

Пилоты не пожалели ракет и разнесли всех на посадочной площадке. Первой волной у нас шла обычная пехота, благополучно добившая выживших. Мы пока что вынуждены были немного оторваться вперёд от архангелов, чтобы прикрыть бойцов первой линии от возможных замаскированных турелей, но их, к моему удивлению, не оказалось. В принципе откуда бы им быть, до катастрофы на Земле данный девайс ещё не получил распространения: все как-то больше полагались на долговременные огневые точки с людьми. А сейчас наши визави не ждали на Земле достойных противников, техноварвары всё-таки слабоваты против солдат, вооружённых современной экипировкой да ещё при поддержке псиоников. Против равных же главным оружием была скрытность.

Кому бы вообще пришло в голову что-то искать на радиоактивной помойке? То, что мы обнаружили здесь этих ребят — не более, чем случайность. Сейчас беспечность сыграла с нашими врагами злую шутку.

Я же в этот момент бежал, готовясь прикрыть щитом бойцов перед собой. Расстояние до повреждённых внешних ворот шлюза мы покрыли быстро. Ракета не разнесла броню в пыль, но нанесла достаточный урон, чтобы клинкетную дверь заклинило. В шлюзовой сюрпризов в виде турелей тоже не оказалось, я поблагодарил мироздание за то, что среди врагов к счастью бывают непуганые идиоты, а сапёры быстро устанавливали взрывчатку на внутренней двери. Когда-то человечество использовало термит для сноса зданий путём перерезания металла температурой. Сейчас люди шагнули куда дальше, и взрывчатые вещества стали мощнее. Сапёр крикнул:

— Готовность!

Мы быстро отошли за первую дверь и прижались спинами к скальной стене. В этот момент нас, в соответствии с планом, догнали основные группы в тяжёлой броне. После предупреждения жахнул взрыв, а мы с архангелами ринулись вперёд. В толстой металлической двери, среди поднявшейся пыли, горел круг металла, раскаленного почти до бела, внутреннюю часть «вырезанного» куска двери дополнительным зарядом швырнуло внутрь. Первыми в проход ворвались мы с Фомой, держа щит, в который тут же ударили выстрелы. Тепловое излучение забивало инфракрасный диапазон, а пыль, поднятая взрывом, мешала видеть нас в обычном спектре. Но когда знаешь где дверь, и станковый пулемёт уже на неё направлен, то промахнуться тяжело. Впрочем, долго стрелять караулу было не суждено, первый же вошедший за нами боец с гранатометом выстрелил на дульные вспышки. После этого всё закончилось, на наш щит больше ничего не давило.

— Вперёд согласно плану, — скомандовал я.

Мы пошли на штурм помещений внутри очередной скалы. У меня даже начало закрадываться подозрение, что все бункеры, оставшиеся целыми, построены именно в каменных массивах. Возможно, что так строили вообще все… Если так, то я разочарован в скудности фантазии старых землян. Даже у нас на Дли уже есть парочка убежищ, где входы обустроены в лесу. Совсем небольших, конечно, и предназначенных как опорные пункты для партизанских действий, но всё же. Ну да ладно, это лирика, а сейчас — время суровой практики.

Теперь первой волной по коридорам шли тяжело бронированные архангелы, подавляющие врага огневой мощью. Обычная пехота двигалась за ними, зачищая помещения гранатами и занимая территорию. Не факт, что враг додумался до секретных ходов и обходных путей для ударов в тыл штурмующим, однако исключать этого нельзя, тем более людей у нас хватает. С тем чтобы задержать штурм у обороняющихся пока были проблемы, ручное оружие не могло повредить нашим парням, тем более под псионическими щитами, со станкачами была беда, да и как-то маловато было защитников. На нашей стороне же была превосходная защита — крупный калибр, пробивающий наспех возведённые баррикады и гранатомёты. Начало складываться ощущение, что мы бьём с пушки по воробьям. Но, спускаясь, я начал отчётливо чувствовать то же, что во время своего визита к сектантам. Миазмы боли от жертвоприношений и злобу псиоников, которые уже, похоже, не были людьми. Особенно выделялся один, который горел в моём восприятии больше всех прочих.

— Внимание, к нам снизу идут хозяева этого клоповника, занять позиции в коридоре.

Мы как раз дошли до спуска на очередной уровень бункера. Первый был складским, где пришлось повоевать среди стеллажей множества каптёрок; второй, по-видимому, когда-то должен был стать аграрным. По крайней мере множества креплений для ламп дневного света на потолке и куча заглушенных труб намекали, что тут, во время автономного существования бункера, должны были выращивать еду. А лифт перед нами и лестница рядом с ним должны были вести на жилой уровень. Я вызвал по рации два оставшихся отряда архангелов, остатки сопротивления пусть подавит обычная пехота, у них для этого есть всё необходимое. Наши же с итальянцем бойцы располагались в коридоре шириной метров семь. Первый ряд лёг на живот, второй встал над ними на колено, третий готовился стрелять поверх их голов в полный рост. У нас было достаточно огневой мощи, чтобы утопить в огне пространство перед нами. Дверь на лестницу была открыта, и я готовился бросать гранату, как только услышу приближающийся топот ног… Или лап.

Враги не заставили себя долго ждать и гранаты полетели в дверь, раздались взрывы, но пыл бункерных сидельцев это нисколько не охладило. Наконец, первые враги показались из дверного проёма и тут же упали на пол с дырами от крупнокалиберных винтовок. Скорострельность у нашего оружия была явно маловата, но более чем достаточна, чтобы держать врага в узком проходе. А броня обычной пехоты попадания совершенно не держала. Наверно любое другое подразделение в таких условиях бы отказалось от контратаки, но не наши враги. Они, с упорством обречённых, лезли вперёд, иногда успевая дать очередь, иногда нет, а потом падали на пол мёртвыми, от их тел начал образовываться завал из трупов. Выглядело это жутко. Я начал подумывать дать залп из гранатомётов, чтобы уничтожить «мясную баррикаду», начавшую появляться на моих глазах, но она не потребовалась. Половина бойцов с винтовками начала перезарядку, пока остальные достреливали остатки магазинов, когда из проёма, наконец, показалась нечисть. Гранатомётчики открыли огонь. Противотанковые гранаты предназначены не для уничтожения пехоты взрывом и разлётом поражающих элементов, а для проделывания в броне дырок, которые не спутаешь с технологическими отверстиями. Но всё-таки взрывы достаточно заметно снижали видимость.

— Продолжать огонь! — крикнул я, чувствуя, что враг продолжает приближаться, и сжимая рукоять меча. Первый очаг нечеловеческой злобы в моём восприятии потух, одного «чёрта» мы всё-таки завалили, но его товарищи были ещё живы, и ближний бой становился всё более неизбежным. Погас второй костёр ненависти, а продвижение врага замедлялось ещё больше. Убивались они медленно: щиты достойно держали удары, но физику, похоже, никто не отменял, взрывы и тяжёлые крупнокалиберные пули с бронебойными сердечниками отбрасывали противников назад удар за ударом. Очередной костёр стал затухать, как вдруг резко рванул на нас. Я увидел, как из дыма под потолком плашмя вылетает брошенное тело и ударяется в ряд бойцов, стоящих на колене, а следом почувствовал, как остальные черти рванули вперёд с ослаблением огня.

— Двойка! — гаркнул я, бросаясь на встречу. Команда означала, что огнём остановить врага мы уже не сможем, а значит, переходим к варианту действия номер два. Псионики идут в ближний бой, а остальные отходят и стараются выцеливать врагов из винтовок. Франческо прыгнул почти синхронно со мной и мы встретили наших врагов мечами. К счастью, коридор был слишком узок, чтобы окружить нас и мы не давали себя обойти, пятясь назад, но с уязвимостью противников были проблемы. Мой меч пробивал щит, но буквально вяз в плоти, едва прорубая её на сантиметр и больше зля урода с зеленоватой чешуйчатой кожей и двумя ассиметричными рогами на голове. Оружие Франческо же вообще скорее царапало, чем ранило когтистые лапы его краснокожего врага. Вдруг между нашими двумя противниками в первом ряду попытался влезть третий, и рисунок боя заставил нас с итальянцем сместиться чуть ближе к стенам. Но едва он кинулся ко мне, как получил в голову две тяжёлые пули, одна из которых попала в глаз и убила его. Я сделал зарубку в памяти наградить неведомого снайпера — он только что спас мне жизнь. К счастью, врагов всё-таки не толпа. Лишь ещё двое, уже виденных мной «сосудов», стояли за спинами тех, с кем мы сражаемся, но была ещё одна проблема. Третий резервный «чёрт», стоявший за ними, казался значительно здоровее, и с видимым удовольствием наблюдал за схваткой. Так обычно офицеры смотрят на уже выигранную битву, точно зная, что враг проиграл, попав в его ловушку, и вот-вот «кавалерия из-за холмов» поставит эффектную точку.

Но, как бы мне не нравилась ситуация, сделать я мог только одно большое и толстое ничего. Все силы, скорость и внимание уходили на то, чтобы просто не сдохнуть прямо сейчас. Не дать врагу сократить дистанцию, не дать себя задеть или, тем паче, схватить. У итальянца на данный момент были те же проблемы, с которыми он, не смотря на все тренировки и боевой опыт, справлялся хуже, и вылилось в то, что его всё-таки задели. Было бы забавно, если не было так грустно.

Я наконец сумел нанести достаточно сильный рубящий удар по запястью врага, перерубив сустав и заставив его повиснуть на мясе с сухожильями, но в тот же момент противник Фомы прорвался на ближнюю дистанцию и ударом когтей перерубил человеческое предплечье вместе с бронёй. Тут бы моему напарнику был и конец, но он, видимо от шока, упал на колени и над его головой просвистело несколько пуль, не убивших, но сбивших чёрта с ног. Стоящий у него за спиной противник добить раненого не успел. Наконец подоспело подкрепление, и Федя с Ярославом включились схватку. Мой же «чёрт» попытался отойти назад, предоставляя одному из своих коллег шанс со мной разобраться, но сместился в бок достаточно, чтобы я не перекрывал линию огня, снова грохнули несколько выстрелов и снова одна из пуль попала в глаз. Количество поощрений для снайпера росло.

В эти же секунды два моих товарища добили лежачего рогоносца, чему очень поспособствовал клевец Фёдора. Итого у нас осталось три противника. Я и Слава продолжили бой, Стилавин, со своим клевцом, готовился поддержать любого из нас, если ранят или что-то пойдёт не так. Второй мой оппонент оказался как-то хилее первого — возможно, его позже начали превращать в сосуд. По крайней мере меч прорубал его плоть куда охотнее, и вскоре я отсёк ему руку в локтевом сгибе, неприкрытую костяными щитками, а затем нанёс укол в пасть, от чего он испустил дух. Но едва я выдернул клинок, как, снося мёртвого врага в сторону, на меня ринулся последний «чёрт», и насколько труп был слабее своих товарищей, настолько этот превосходил их всех. Успел заблокировать лишь два удара, как третий выбил из руки меч, а затем тварь бросилась вперёд и повалила меня на пол.

Я уже был готов распрощаться с жизнью, видя как замах когтистой лапы вот-вот поставит в ней жирную точку, но клевец Феди сбил удар моего врага, а несколько пуль ударили в лобастую и рогатую голову, дезориентировав монстра. В следующую секунду Фома, держа меч в уцелевшей руке, вогнал его в глаз «чёрта» со словами:

— Deus vult, stronzo!

— Аве мария, млять, — пробормотал я, выбираясь из-под тела и стирая почти чёрную кровь сосуда, заляпавшую визор. Бросив взгляд вбок, увидел, что последний «чёрт» тоже мёртв.

— Этот бугай буквально снёс его трупом, — ответил Слава на мой немой вопрос. — Закололи, как свинью, пока не очухался.

И только я успел порадоваться, как голову пронзила резкая боль, а в мозгу раздалось:

— Вы интересные. Я к вам ещё приду.

Посмотрев на товарищей, я понял, что и они, и солдаты за нашими спинами, услышали это.

— Это что, млять, было? — Федя озвучил вопрос, витавший в воздухе.

— Это демон сказал не прощай, а до свидания, — хмыкнул итальянец и посмотрел на обрубок руки, залитый кровеостанавливающей пеной. Неприятная травма, да и в нём сейчас плещется коктейль из стимуляторов с обезболивающими. Впрочем, чёрт с ним. Главное сил хватило последний удар нанести уроду.

— Может, не стоит это так называть?

— Да нет. Если что-то вселяется в людей и выглядит как ёб@ный демон, то именно так к нему и стоит относиться, — парировал Фома замечание.

— Может, ещё предложишь оружие освятить или серебром покрыть? — хохотнул Игорев.

— Если понадобится, то даже взрывчатку освещать будем, лишь бы лучше работала, — пресёк я дискуссию. — А теперь отставить разговоры, продолжаем продвижение. Фома, в тыл к медикам. Быстро!

Впрочем, дальнейшего штурма не получилось, потому что сопротивления мы так и не встретили. Похоже, все бойцы пошли в последнюю и решительную контратаку. Остатки гражданского персонала мы нашли в жертвенной комнате. Судя по всему, за неимением других жертв под рукой, их просто пустили под нож. Вероятно наши противники от этого стали сильнее, а мы лишились свидетелей. Как ни странно, не было никакого давления на разум, если, конечно, саму композицию из горы трупов не считать. Сущность из алтаря переместилась в мясной костюмчик, а потом просто ушла в имматериум, попрощавшись и помахав лапкой? Вероятно так.

— Уроды, млять, — прокомментировал Игорев.

— Туда и дорога, — хмыкнул я, а потом отдал приказ: — Проверьте компьютеры и любые носители информации. Если запаролено, то самим не лезть, просто забираем всё с собой.

— Есть! — послышалось в ответ.

— Орбита — Земле, как там у вас дела? — связался я с кораблями. Тут уж миндальничать смысла нет, и так всем будет понятно, что поработали явно неместные. Да и вести перехват, вроде, некому: либо у нас в плену, либо мертвы.

— Всё по плану, но навигатор мёртв, — отозвались мне.

— Понял. Мы тут всё шмонаем и сваливаем подальше от этого клоповника.

Обыск, изъятие улик и всего, что можно и нельзя, продолжались до вечера. Отсутствие давления в зале с алтарём значительно упрощало дело, мы сняли параметры всех трупов и там, возможно, это поможет Долохову искать концы. Я очень сильно сомневался, что тут вообще были земляне. А значит, всех этих людей наняли где-то в Лиге. Наверняка удастся выйти на их прошлое и нащупать, кто и когда сделал им деловое предложение,которое свело их в могилу. Это не говоря о живых пленных, которые обязательно расколются в допросных. В умелых руках все начинают говорить, вопрос только во времени и усилиях.

С навигационным компьютером, правда, вышел облом. Корабль курсировал между Землёй и мёртвыми системами, где их встречал грузовоз со всем необходимым для базы. Откуда он брал груз — никто не знал, кроме, возможно, покойного навигатора, который наверняка обменивался телепатическими сообщениями со своим коллегой на втором корыте. Но в плен он не сдался, а предпочёл застрелиться. Обидно, досадно и порождает новые вопросы… Вряд ли он сделал это из патриотических чувств, тут какие-то очень мутные игры, таким и не пахнет, скорее уж дело в закладках. Только вот ставить их в головах псиоников — большая морока, да и снять можем. Опять проделки кого-то из-за кромки? Возможно. Но тогда стоит принять как гипотезу, что их в мясных костюмчиках ходит по нашей галактике больше одного. К тому же не удивлюсь, если они могут общаться между собой и наш знакомец сейчас рассказывает коллегам, как ему испортили сосуд.

Глава 10

Мы живем, постоянно попадая в ловушки. Никто не может избежать западни. Главное понять, попался ты или нет. Если ты в ловушке и не осознал это, тебе — конец.

Чарльз Буковски

Дела на Земле были благополучно закончены. Мы вычистили бункер, забрали всё, что могло пригодиться Долохову в его поисках, заложили заряды, не жалея взрывчатки, а потом подорвали клоповник к чёртовой матери. Было приятно наблюдать, как после разрушения несущих конструкций и перекрытий, земля обваливается, хороня в своих недрах это поганое место.

Я не был высокоморальным человеком, не отличался твёрдой верой, как тот же Фома, но всё-таки человеческие жертвоприношения вызывали у меня отвращение, а сама мысль, как что-то вселяется в людей и руководит их действиями, как кукольник управляет марионетками, будила ярость. Так не должно происходить, люди заслуживают лучшего. Даже последний урод, заслуживший смерть, должен получить как минимум расстрел, а не такое. И это убеждение ставило передо мной не самые приятные вопросы. Я неплохо устроился в жизни, у меня, в принципе, уже было всё, чего я хотел. Своя земля, на которой я был хозяином, верные люди, деньги, причём не малые, пусть не любимую, но верную жену, положение в обществе, уважение деловых партнёров и так далее. Разумеется, хотелось бы большего, но на уровне подобного: тут погуще населения, там на корабль побольше да посовременнее. Простые желания, свойственные любому человеку, да и, наверно, большинству разумных галактики, их размер зависит в основном от того, что каждый из нас имеет. Кому-то охота заиметь флаер новее и не битый, кому-то новую квартирку, кому-то повышение на работе, а мне вот новый крейсер бы не помешал и ещё парочка грузовозов. Потому что у меня было главное, чего я хотел добиться — свобода.

И сейчас, с того момента, как мы влезли в первое гнездо долбанных сектантов, я ставил своё благополучие и перспективы под угрозу. Да, угрозы были и без того, мы не планета, которая входит в сильное и хорошо вооружённое государство, на которое никто не смеет пасть разевать. Но, сунув своё рыло в калашный ряд, где играют разведки и чёрт-те что из-за кромки, уровень угрозы я определённо повысил. Ради чего? Получается того, что осталось от моей совести и чувств, которые связывают меня с моим биологическим видом. Даже несколько раз проверил свой разум на предмет каких-то закладок и псионных установок, которые мог когда-то получить, но ничего не нашёл. Таково было мое внутреннее убеждение. Ну, или кто-то сработал с моим разумом настолько тонко, что следов не осталось от слова совсем, что маловероятно. А значит, нам предстоит помогать Долохову, хотя ему об этом знать не обязательно. А то фигу с маслом придётся получать, вместо оплаты за эксклюзивные услуги. При этом цену я, в общем-то, не завышал. Просто каждый крутится, как может, а мы сейчас, похоже, единственные из людей, которые имеют боевой опыт и толковую тактику, чтобы эффективно работать со столь необычными противниками.

Разобравшись с делами на поверхности, мы снова отправились на орбиту, где помимо прочего провели допросы выживших членов команды крейсера. Знали они немного, большая часть вообще была уверена, что работает на Агентство Национальной Безопасности англосаксов и ведёт перезаселение старушки Земли после катастрофы. Но с чего удивляться, пригласили их на собеседование, показали важные ксивы, дали поставить свой идентификатор на документе, где на шапке эмблема АНБ и соответствующая надпись, и дело сделано. Кто же догадается звонить по официальному номеру в агентство и интересоваться, а туда ли их наняли?

Вариант вербовки был не нов, но проверен временем и работал до сих пор. На руку нанимателям играло и то, что «колонисты» обитали в отсеках, отделённых от экипажа. Старшие офицеры были в курсе дела, но их держали хорошей зарплатой и компроматом с угрозами да пониманием, что все одним делом замазаны, куда без этого. Угрозы в оперативных играх вообще человека плохо держат, потому что он быстро начинает слишком много знать. Убьёшь ты такого, а он окажется не идиотом и будет иметь вариант обнародования своей информации после смерти. Задача будет завалена, и даже если удастся свалить от контриков, то своё же начальство за это по головке не погладит. Угрожать самому сдать своего агента компетентным органам или просто полиции, отдав какой-то компромат — куда надо? Ещё глупее, его быстро расколют и будет тот же результат, если не хуже. Так что со своими агентами надо дружить и хорошо их кормить. Собственно, на том и строится наше взаимовыгодное сотрудничество с Долоховым. Мы ему, он нам, а если доберутся до кого-то из членов нашего маленько тандема, то и второму резко станет грустно. Все всё понимают и не пытаются давить друг на друга слишком сильно.

Помучившись с ментальными закладками, офицерам пришлось признать, что и они знают о самой организации не много. Так было для наших возможностей, для моего визави, конечно, дело обстояло немножко иначе. Ведь куда-то же их всех приглашали на собеседования, они встречались с какими-то людьми, за аренду помещений платили. Эйчары засветились не на одной камере. К тому же сам корабль был одной огромной уликой, ведь серийные номера на оборудовании не были спилены под ноль, по ним тоже многое можно отследить. Просто для такой работы нужны возможности разведки Славянского союза, а не скромной дальней колонии в лютых бубенях дальнего космоса. Но мне было чертовски интересно, что они накопают, всё-таки жизнь преподносит нам разные сюрпризы. Не удивлюсь, если в итоге выяснится, что наглосаксы опять решили поиграть в какую-нибудь дурь вроде «клуба адского пламени», где в своё время председателем сего собрания джентльменов был объявлен аж сам Сатана, и офигевшие от безделья аристократы творили всякую дичь типа чёрных месс и оргий. Только в этот раз с той стороны какой-то князёк тьмы всё-таки постучался. Это было бы отличной иллюстрацией поговорки: «Не буди лихо, пока оно тихо».

С Земли мы стартовали не на Кломари, а в одну из мёртвых звёздных систем, где встретились с подчинёнными Долохова, сдав им экипаж, материалы первичных допросов и корабль. Было искушение отогнать его куда-нибудь подальше к ксеносам для нормального ремонта и ввести в свой флот, но я поопасался и не дал жабе себя задушить. Во-первых, подшаманили мы его после боя на орбите на скорую руку, было просто опасно совершать на нём дальние переходы, а, во-вторых, лучше было избавиться от приметного корыта, чтобы его никто и никогда не смог связать с Лунами Дли. За трофей нам разведка денег переведёт, пусть и поменьше, чем он реально стоит, но мы докинем и Агвай прикупит нам что-то не засвеченное. К тому же учтёт пожелание эльдри. Им его модернизировать до должного уровня незаметности, а они в последнее время как-то сильно полюбили привередничать на тему примитивных корыт, место которых на свалке или, в лучшем случае, музее.

Следующим пунктом назначения был наш дом. Я наконец-то смог немного расслабиться после похода. Как-то в последнее время всё больше начинаю ценить жену. Или вообще только начал? Всё-таки в доме она создавала уют, мозги не делала, в постели радовала. Наверно, выкинуть Ким из головы стоило раньше и начать наслаждаться тем, что есть. Пусть Зульфия и не псионик, мы никогда не будем иметь того уровня понимания, который имели с Ли, но у неё хватает других плюсов, да и правы мои товарищи, пора думать о детях. И работать над тем, чтобы они появились, чем я и занялся на двухспальной кровати.

После недолгого отдыха пришлось впрягаться в работу по новой. К счастью гражданская администрация работала без особых нареканий, Савелий своё дело знал и мне приходилось его просто проверять для приличия. В теории можно было и на это не тратить время, но на практике так лучше не поступать. Даже самые исполнительные люди начинают расслабляться, а то и просто офигевать, если не чувствуют над собой никакого контроля. Не говоря о том, что забить толстый болт на государственные дела нашего скромного общества — значит уронить свой авторитет. И чёрт с ним, с нашим немцем, но вот допускать такое в отношении лидеров общин с Земли категорически нельзя, эти быстро снова захотят почувствовать себя удельными князьками. Оно мне даже с доплатой не надо. Так что приходилось поддерживать образ этакого рачительного государя, вникающего в бухгалтерию, но при этом способного прийти в составе группы захвата и лично вышибить мозги боевого псионика. Пока что это действовало, и попытки проверить границы дозволенного были аккуратными и нежными. Было забавно узнать, что в одном из новых поселений слегка скроили бюджет, но подготовили проект расширения шахты ровно на скроенную сумму. Разумеется, осталось только мягко пожурить этих деятелей за дурную инициативу и напомнить, что проще отправить запрос на расширение Штольцу. Но оно и на пользу, все лишний раз убедились, что за ними присматривают, а значит, куда разумнее нормально работать, чем пытаться быть самыми умными. Всё-таки у людей лучше вырабатывать правильные привычки, а то если появится вредная, то выкорчевать её будет очень и очень непросто. А желание подворовывать, пожалуй, куда сильнее, чем желание курить.

С делами нашего министерства обороны всё было вполне складно, люди тренировались и исправно хранили покой наших Лун. Приходилось заниматься только подготовкой к новым встречам с «чертями». На организацию храма, где будет освещаться оружие, мы не пошли, хотя Франческо за это и агитировал, но вот более приземлёнными вещами озадачивались активно. Новый бой принёс нам новый опыт, и мы пытались улучшить нашу тактику и вооружение, а также работали с личным составом по линии псионики. Меня не отпускала идея надёжнее защитить наши разумы, особенно после того, как нам всем сказали «до встречи». Так что регулярными тренировками стали именно противостояния ментальному контролю. Псионики стремились подчинить друг друга, а также заставлять делать что-то обычных бойцов. Было бы ужасно, если бы тот же Кроликов, который дважды умудрился засандалить пулю сосуду не в бровь, а в глаз, вдруг решил прострелить голову кому-то из бойцов-псиоников. Я уж не говорю, что один из гранатомётчиков может начать стрелять по товарищам, особенно в боезапас своих коллег. Пришлось и расширять штат архангелов. В прошлый раз нам откровенно повезло, мы заняли позицию, где враг мог на нас наступать только по узкому проходу, где его в нужный момент смогли сдержать бойцы ближнего боя. Да и то получилось почти чудом, итальянец лишился руки и теперь щеголял с протезом от эльдри, я чуть не сыграл в ящик, а если бы «черти» прорвались к обычным солдатам, то броня им, скорее всего, не помогла бы и началась бойня. Встретились бы изначально на открытой местности — получился бы вообще ад.

Пришлось начать вспоминать историю. Человечество не раз сталкивалось с необходимостью сдержать более слабыми бойцами более сильных, классическим примером этого была встреча пехотного строя и бронированного рыцаря, несущегося вперёд на коне. Так что мы начали работать над действиями в строю пикинёров. Псиоников у нас, конечно, было маловато, а обычные бойцы не являлись способными напитывать энергией оружие ближнего боя, но пока что ничего умнее нам в голову не пришло. Всё-таки копьё с перекладиной могло остановить «чёрта» подальше от наших нежных тушек при любом раскладе и не было столь требовательным к навыкам фехтования. А потому мы смогли ввести в штат больше одарённых, в том числе и землян. Правда данное построение с псиониками-пикинёрами спереди, и стрелками за их спинами, было подарком для обычных солдат противника, рассыпной строй придумали не просто так; а псионические щиты — не панацея от огня. Так что приходилось думать и думать много.

Размеренную работу на Дли, идущую уже несколько месяцев, прервал досадный инцидент: один из наших грузовозов был захвачен на Бломе. Но захват был как-то очень мутно обставлен. Сам планетоид был той ещё дырой, где мы сбывали часть богатств земных недр в обход многих таможенных пошлин. О риске неприятностей в таких клоаках всем было известно, но захват судна под предлогом неуплаты пошлины… Это выглядело очень подозрительно, тем более с центральной властью там были проблемы. Не так крепко она сидела и были желающие её подвинуть. Попытка столь откровенно вымогать деньги у частной военной компании, заполучившей себе целую кислородную планету и имеющую несколько кораблей и прилично штыков, казалось странной. Мы ведь можем прилететь, и вместо того чтобы платить, просто поддержать оппозицию, после чего власть поменяется. Силёнок хватит. А значит, это либо инициатива какого-то идиота, потерявшего берега и чувство реальности, либо я чего-то не понимаю. Но что тут понимать? Улетим помогать группировке, которая хочет скинуть нынешних заводил — оставим Дли с ослабленной обороной. Может это просто паранойя, а в деле замешан обыкновенный наглый идиот, таких в галактике, к сожалению, полно, и не только среди людей. У нас они просто обычно более злобные, агрессивные и живучие.

В общем и целом, я велел отправить астропатам первое официальное сообщение к руководству этого гадюшника, который гордо именовался свободным звёздным портом, а второе — неофициально к оппозиционерам. В первом извинился и пообещал в следующий раз уплату пошлины в двойном размере, если они отпустят наш корабль. Ну и, разумеется, пригрозил — в случае, если не отпустят. Во втором прощупал почву на тему возможного сотрудничества в деле смены власти, которая берегов не видит. Ответы были предсказуемы в разрезе возможного развода. Нынешняя власть меня послала, оппозиция была рада до поросячьего визга и с нетерпением ждала прибытия наших кораблей с человеческим десантом на борту, который обрёл весьма серьёзную репутацию среди многих слаборазвитых рас. Слаборазвитые… Как же меня бесило это слово. Но тут ничего не попишешь, терминология в галактике сложилась, этот перевод был ближайшим, а мы не кто-то типа эльдри, чтобы иметь возможность глобально менять такие вещи. По крайней мере пока.

Собрав военный совет, мы обсудили этот щекотливый вопрос с Хиро и Полем. Японец с чернокожим поняли мои опасения, но не очень верили, что нас так быстро захотят попробовать на зуб. Но всё же мы решили перестраховаться. Мы стали собирать экспедиционный корпус и эскадру, которые должны будут убыть на Блом, но отправим их пока просто в межзвёздную пустоту вблизи к Дли, чтобы в случае необходимости иметь возможность быстро получить подкрепление, и подождём. Если кто-то хочет к нам наведаться, то кто бы он ни был, ему нужно действовать быстро, пока наши силы разделены. Ведь, прибыв на точку сбора рядом с Бломом, мы должны будем получить сигнал о помощи с дома, забить болт на один грузовоз и его не слишком большой экипаж и рвануть обратно на Дли. Дальше всё зависит от планов противника. Если они хотят разбить флот обороны, вскрыть ПКО и быстро вычистить наши хранилища со складами — это одно. Тут нужно не очень много времени. Если планируется захват Лун, то ситуация иная. Силы будут совсем другими, не для грабительского набега. Но мы надеялись, что не слишком большие. Для серьёзных людей мы — слишком мелкая цель, даже с учётом того, что началось какое-никакое производство, а не только добыча ресурсов. Никто не пошлёт армаду линкоров для столь скромного приза, а с чем-то поменьше мы резонно надеялись справиться благодаря малозаметным кораблям с торпедами. И, разумеется, неожиданной атаке с тыла.

Что же до захваченного судна и его экипажа — ими, к сожалению, придётся пренебречь, Дли важнее. Но я и не думал, что наших ребят там перестреляют. Посидят просто в местной каталажке, немного получат звездюлей и изматерят тюремную баланду. Всё это тоже неприятно, но не смертельно. А вот «оппозиционерам» придётся подождать. Если я паранойю и нападения не случится, то мы спишем наш долгий путь на превратности течений имматериума. Так бывает, что ж сделаешь. Если к Дли придут вражеские корабли, как только мы шмыгнём за порог, то к этим деятелям у меня тоже будут вопросы, и найду способ заставить дать мне на них ответы. Может быть не сразу, но обязательно. Это будет хорошим уроком для многих о том, что у людей хорошая память, а зло мы, бывает, даже записываем.

Глава 11

Если ты чувствуешь, что охота идет слишком легко, что след зверя сам попадается тебе под ноги, то знай: тот, кого ты наметил себе в жертву, уже смотрит тебе в затылок.

Луис Сепульведа

Я сидел и медитировал, гоняя по телу псионическую энергию. Вбирал её из имматериума в голову, затем позволял растечься вдоль позвоночного столба в грудь, оттуда она расходилась по всему организму до самых кончиков пальцев. А потом вновь собиралась сначала в груди, а в конце опять отправлялась в голову туда, где сосредоточена высшая нервная деятельность человека.

Существовало приличное количество теорий о том, как псионикам следует улучшать свою связь с имматериумом и во всех них в начале говорилось, что следует подходить к этому с великой осторожностью. Дальше начинались различия. Европейская школа рассматривала всё с рациональной и научной позиции, что давало свои результаты, к тому же стояла на том, что всё должно идти равномерно. В человеке много всего: кости, мясо, жилы, железы внутренней секреции и так далее. И энергия должна растекаться равномерно и плавно. Придерживались этого взгляда и на Вохле, а также в Славянском союзе. Среди выходцев с бывшего востока бытовало другое мнение. Там псионику рассматривали как некое продолжение работы с ци, так же известной как ки, чи или прана, если спрашивать у индусов. Суть азиатской теории заключалась в том, что человек давно уже мог манипулировать энергией имматериума, просто в какой-то момент с человечеством случилась мутация и некоторые теперь могут управлять энергией лучше, чем другие. Первое время, на сколько я знаю, псиоников даже пытались учить в строгом соответствии с представлениями о дань-тянях, аллелях и меридианах эфирного тела. Получилось не очень хорошо, в итоге пришли к тому, что homo sapiens psionics по своему внутреннему энергетическому строению несколько отличается от обычного человека.

Долгое время я отрицал разумность такого подхода, так как считал его в известной степени мракобесным. Может, не на уровне: «Нам дал псионику боженька», или: «Псионики — дети ацского Сотоны», но, тем не менее, не научным, а значит, не имеющим отношения к природе вещей. Но тренировки по ломанию мозгов друг друга, которыми мы занимались с моими коллегами в ожидании новой и неизбежной встречи с «чертями», заставили задуматься. Почему-то представители азиатской школы, которых мы в своё время вывезли с одного вулканического булыжника шипорылых козлов, имели большую сопротивляемость к ментальным воздействиям. Можно было бы списать это на то, что они сами по себе имеют склонность к данной дисциплине или их на неё больше натаскивали, но нет. С их слов, они в ней не более, чем середнячки. Для успешного взлома мозга другого псионика разницы между нами недостаточно, но наши жалкие потуги пролезть в их головы и вовсе вызывали у них ироничные улыбки. Защищаться в этом деле легче, чем атаковать.

Исходя из всего этого, я начал приобщаться к их школе. И сейчас, гоняя энергию по организму, пытался почувствовать части своего эфирного тела. Пока без особых успехов, вроде как в моей голове что-то такое наличествовало, что они называли Аджна, которая, в соответствии с их представлениями, как раз отвечает за псионику и просто интуицию, но дальше дело не шло. Цзянь, взявшийся учить меня — бывший представитель Китайской республики — относился к этому философски. Переучиваться всегда сложнее, чем учиться. Я привык работать и медитировать по-другому, но то, что я быстро сумел почувствовать первую и самую важную точку — уже хорошо. А дорогу осилит идущий.

В последний раз, собрав энергию в голове, я медленно её рассеял и вернулся в реальный мир. Цзянь тоже открыл глаза и проговорил:

— Верно, на сегодня достаточно, большим усердием можно перетрудить не только физическое тело.

— Спасибо за очередной урок, — кивнул я в ответ и встал на ноги.

Дальше последовал душ и визит в командный центр. Наши корабли ушли к Блому три дня назад, осталось лишь два сторожевых корвета. Пока что ребята висели в межзвёздной пустоте, ожидая то ли сигнала двигаться дальше, то ли приказа мчатся домой и бить в тыл незваным гостям. Я же проводил контроль мероприятий, которые должны защитить наше население от сюрпризов. В частности мы эвакуировали рабочих с вулканических лун под предлогом вывоза руды для возможных скрытых наблюдателей. На нашем шарике, богатым кислородом, джунглями и всяким зверьём, шли учения по эвакуации в бункеры. Официально, конечно, внезапные и неплановые, но такие они всегда только на бумаге, по факту — что-нибудь не запороть на производствах и просто во избежание паники среди идиотов приходится предупреждать начальство. А оно, в свою очередь, обязательно сболтнёт подчинённым, и те вспомнили инструкции и не ударили в грязь лицом; и со страшной силой просит проводить сами учения в конце рабочего дня, а ещё лучше — сразу по его окончанию. Но то дело привычное. Главное, чтобы инструкции и расположение убежищ действительно были освежены в головах наших людей. Ну и эльдри, ушастые, нам всё-таки тоже пока нужны, хотя их я и скинул на Ан’кола. Для армии состояние повышенной боевой готовности было привычным, для флота тоже, так что с их стороны я, в случае чего, проблем не ждал. Как не ожидал и каких-то неприятностей в случае, если у нас каким-то чудом завелись засланные казачки. Мы остались без солидной группировки войск и флота, а значит, учения — вещь естественная. Соответственно противник даже если узнает о них, то будет действовать ровно так же, как и собирался. Да и шпионажа я особо не боялся: все переселенцы проверялись псиониками, а состав у нас был довольно моноэтническим. Это где-то на Кломари стоит ждать неприятностей, мы же каждой твари по паре к себе не приглашали. Не говоря уже о том, что в месте, где я начинал свой путь в большой космос, постоянно крутилось не малое количество гостей откровенно криминального характера.

Командный центр встретил меня привычной картиной спокойной работы. Операторы сидели за мониторами, время от времени приходили редкие доклады. То в одном поселении закончились учения по эвакуации в бункер и сейчас люди выходят обратно на поверхность с тревожными сумками. Запасы воды и еды — это, несомненно, хорошо, но неплохо и своего приносить, так можно продержаться дольше и поесть вкуснее. То в другом месте закончилось очередное патрулирование и никаких подозрительных следов, не говоря о противнике, не обнаружено. Пусть у нас довольно неплохо поставлена система патрулирования космоса, в плюс к которой просто разбросаны датчики, не стоит думать, что мы одни в галактике такие умные, кто смог сделать достаточно малозаметные корабли, чтобы тихо доставлять бойцов на поверхность. Так что надо бдеть.

— Здорово, — подал я руку Тристану. — Как тут у нас?

— Пока всё тихо, — ответил скандинав, отвечая на рукопожатие. — Зверьё в восьмом секторе было слегка встревожено, но туда просто новый прайд кошаков пришёл, отбивают территорию у нынешних хозяев.

— Везде одно и то же, — хмыкнул я, размышляя о том, что жизнь везде примерно одинакова. Вечная борьба за ресурсы и территории никогда не закончатся, пока есть кому конкурировать. И даже не очень важно — разумны конкуренты или нет.

— Как всегда, — пожал плечами Тристан. — Как думаешь, кстати, можно ли этих тварей одомашнить?

— Кошаков-то? Ну, с псионикой можно попробовать, а вот без неё — вряд ли. Хищники всё-таки, хоть и довольно социальные, — я задумался. — Стоит переговорить с Сергием, если сильно хочешь питомца.

— Обойдусь, а вот патрулям бы пригодилось. Авточувства доспехов — дело хорошее, но их тоже можно обойти. А вот природу обмануть сложнее.

— Тем более полтонны мяса с острыми когтями, шипами и прочной шкурой, которую не каждый боеприпас берёт, тоже могут пригодиться. Я поинтересуюсь вопросом. Не моя тема, но на Земле некоторые мутанты приручались псиониками, должны и тут справиться. Может, как раз этим прайдом займёмся, как самки окотятся.

Идея была не плохой. Кошаками мы звали довольно опасных местных стайных хищников, которые и правда чем-то напоминали земных кошачьих. Только те, что крупнее, имели шкуру, больше подходящую рептилиям, и шипы по хребту, от головы до начала хвоста. В начале колонизации они попили крови патрулям, которых резонно приняли за конкурентов, у нас появилось несколько раненых и даже двое убитых. Пехотные доспехи хороши, но у нас тут луна, которая относится к «мирам смерти», так что зверьё здесь соответствующее. Впрочем, будь это иначе, то её, не смотря на удалённость от торных путей, уже кто-нибудь мог бы заселить. Но первыми стали мы — люди — заодно доказав галактике, что сами кого хочешь сожрём. Пусть мясо у кошаков не очень-то съедобно, в пищу более или менее пригодна только печень… Но с голодухи, конечно, куда денешься, можно и не такое схомячить, если правильно приготовить.

Сергий при встрече пообещал посмотреть, что можно сделать с котятами, когда они появятся. Но достать их будет той ещё задачей… Прайд будет защищать потомство отчаянно. Но нет тех крепостей, которые не смогут взять люди, так что по этому поводу я особо не переживал. Было только жаль, что местных пауков невозможно приручить даже в теории, уж больно злобные и тупые твари, ведущие образ жизни одиночек, даром что сами немного могут в псионику. Ещё один день закончился с вечерней тренировкой, где я позвенел вечами и копьями с архангелами, слегка попеняв им на разрисовывание брони. Такими темпами, тонкие линии на камуфляже будут вскоре походить на иконостасы из всех земных религий. Там уже и ангелы, и иконы, и восточные знаки, отвращающие нечистую силу, и ещё бог знает что… Народ подал идею начать наносить всё это на внутреннюю сторону брони, на чём мы и сошлись. Пусть хоть так. Впрочем, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось. А мужчины — те ещё дети, и первые сорок лет их детства самые трудные.

Выспаться с головой Зульфии на плече мне не удалось, и в пять утра запищал коммуникатор.

— На связи, — сказал я, просыпаясь.

— В систему прибыли неизвестные корабли, — ответил мне голос дежурного офицера нашего командного центра.

— Понял, иду, — произнёс я, заметив, что жена тоже проснулась — Доброго утра. Вставай и давай-ка спускайся в бункер.

— Как скажешь, — она слегка склонила голову и тоже вылезла из постели, чтобы одеться.

Со шмотками я закончил быстрее, чем моя вторая половина, подошёл к Зульфие, чмокнул её в щеку и сказал:

— Всё будет нормально. И следи там за остальными девками, ты — жена правителя.

— Это с удовольствием, — улыбнулась она, а я вышел за дверь, размышляя. Немного странные у нас отношения, учитывая, что я её купил за калым. Но халифатка — есть халифатка, восприняла всё спокойно, а над чужими женами всегда готова слегка доминировать. Не удивлюсь, если она сразу после рождения наследника начнёт меня агитировать завести пару младших жён, чтобы ей было кем и дома руководить. Восточные женщины, другие традиции, другой менталитет и гаремная бабовщина — хлеще казарменной дедовщины во всей красе. Возможно я и ошибаюсь.

Когда я зашёл в командный центр, он уже не очень напоминал себя вчерашним из-за деловой суеты. Люди спускались под землю, военные части уходили из мест постоянной дислокации и занимали позиции, согласно штатному расписанию, обо всём этом шли быстрые доклады. Меня же интересовало, что происходит в космосе.

— Дежурный, доклад! — гаркнул я, переступив порог.

— Неизвестные корабли в составе четырёх крейсеров, пяти корветов и трёх грузовых кораблей вошли в систему пятнадцать минут назад и были засечены автоматической станцией слежения на одном из астероидов. Запросов по связи они не высылали, мы тоже молчим, чтобы не давать возможному противнику знать, что они замечены. Быстрый и звонкий выдвинулись на перехват в режиме радиомолчания.

— Ясно, — коротко бросил я, садясь в своё кресло и выводя картинку на экран.

Всё так и есть. Корабли и суда противника не выглядят новыми, к тому же постройка разных рас, так что это точно не регулярные формирования, а либо наёмники, либо пираты. Припёрлись всё-таки, козлы. Не зря наши ребята висели в межзвёздной пустоте, вместо того, чтобы мчаться на Блом порешать вопросы. Хм, неплохо бы пробить их по базам данным, может эта разномастная компания известна…

— Есть совпадение, это эскадра Ш’ми Эселя, — раздался доклад.

Похоже, дежурному умная мысль пришла в голову ещё когда я был на пути к командному пункту. Приятно работать с компетентными людьми, что здесь говорить.

Я вывел данные. Эскадра принадлежала частной военной компании с поэтичным названием, которое переводилось на человеческий, как горящий цветок. Занималась в основном охраной, а также, по непроверенным данным, гопстопила малые колонии. Надо заметить, делала это довольно гуманно, если с ней сотрудничали. То есть прилетала, заявляла, что космос опасен, они готовы месяцок поохранять сирых и убогих колонистов за определённую сумму. Обычно из-за неравенства сил народ соглашался, наёмники получали деньги, заодно на халяву бухали в местных барах, если такие имелись, ну и пробовали местных девок. Но последнее всё-таки редко, не все склонны к ксенофильству и, несмотря на разномастный состав данной ЧВК, найти кого-то своего вида не всегда возможно, галактика велика. В целом приработок между контрактами был у наёмников не очень красивый, хотя и понятный. А тех, кто отказывался платить, они благополучно грабили. Теперь, похоже, чаша сия дошла и до нас. Правда, учитывая ситуацию на Бломе и наличие грузовиков, нас идут грабить целенаправленно. И, даже пожелай мы предложить деньги, никому это будет неинтересно. Только вот деньги нам самим пригодятся, да и корабли солдат удачи тоже. Я оскалился и произнёс:

— Передайте адмиралу Хиро, что ему стоит стартовать через полчаса и постараться выйти поближе к тройке. Эти засранцы как раз завязнут в нашей ПКО.

— Есть, — ответил дежурный и отправил сообщение астропату.

В космосе, тем временем, капитан Дубинин вёл свой корвет, тихо подбираясь к противнику с фланга. Эскадра врага двигалась к Дли, выйдя из имматериума слегка выше точки эклиптики, грузовозы были в центре построения, их прикрывали крейсера, корветы вели дозор вокруг, просвечивая сенсорами космос. Именно они и были целью двойки, оставленной для защиты нового дома. Капитан внимательно смотрел на монитор, ожидая, когда истекут последние секунды до выхода на позицию, расстояние сокращалось и, наконец, момент настал.

— Пуск, — дал команду он.

— Есть пуск, торпеды ушли, — доложил командир БЧ-3.

— Отходим.

— Есть, — ответил штурман.

Всё было оговорено заранее. И вариант отхода и действия второго корвета. Сейчас они отвернулись, разрывая дистанцию, пока торпеды, подшаманенные эльдри, неслись к своим целям через пустоту.

— Противник открыл заградительный огонь, — доложили от радарного терминала.

— Поздно спохватились, — оскалился капитан, видя, как заканчиваются последние секунды.

Ожидаемо, на чересчур близкой дистанции подарки незваным гостям были замечены, но это ничего не изменило: двум корветам разворотило двигатели, а через несколько секунд один из них взорвался. Похоже, детонации добрались до реактора, и тот пошёл вразнос. Печально, но и одного подранка хватит. Сейчас командир противника встал перед выбором. Можно бросить лишённый хода корвет и двигаться дальше, или же можно попытаться снять с него экипаж. Корабли врага их радары по-прежнему не видят, а значит, опасность нельзя уничтожить. Оставить подранка — значит дать неведомым врагам его безнаказанно расстрелять, что не очень хорошо скажется на боевом духе подчинённых. В итоге командир противника принял половинчатое решение, эскадра двинулась вперёд, сбив ордер для более плотного противодействия возможным новым торпедам, а один из корветов остался, начав перевозить на шаттлах экипаж повреждённого товарища. Возможно, кто-то не вовремя заикнулся по связи, что нельзя их бросать и инициатива сейчас имеет инициатора.

Такой вариант тоже рассматривался. Второй корвет отправился поджарить «спасателя», а Дубинин повёл свой корабль, выискивая новую возможность укусить кого-то из врагов. Внутренне он был собран и спокоен. Да уж, не совсем такой жизни он ждал, когда решил не возвращаться во флот Славянского союза, а решил пойти поискать счастья на стороне после выкупа из плена. Но война на корабле-невидимке его устраивала. Это не рваться вперёд по приказу какого-то дурака в адмиральских погонах, который в безопасности флагманского линкора кидает в костёр сражения всё новые корабли, как дрова, используя до зубовного скрежета прямолинейную тактику. Тихая охота, где нужно переиграть жертву, внушить ей, где страх; а ложное чувство безопасности было куда больше по нраву капитану, не смотря на его фамилию.

Наконец представился новый случай нанести удар. Товарищ выпустил свои торпеды в корму корвету-одиночке, и сейчас самое время бить и ему. Не прошло и минуты, как «спасатель» открыл огонь с задней полусферы, где меньше всего спарок обороны, а через пару секунд торпеды Дубинина оказались замечены. Но снова поздно: враг лишился ещё двух корветов. Отходя, капитан подал больше мощности на двигатель, позволив себя заметить. И командир противника не выдержал, отправив последний корвет в преследование. Вероятно, он понимал, что шансов у его подчинённых мало, но предпочёл минимизировать опасность для крейсеров, когда те будут вскрывать ПКО Дли. С одной стороны разумно, а с другой — глупо. Всё у них с самого начала пошло не по плану. Это говорит о том, что неприятные сюрпризы возможны и в дальнейшем. Разумнее бы было отступить, но всё же враг идёт вперёд. Как знать, возможно, дело в том, что иррегулярные формирования — не кадровая армия, где действует принцип заимствованного авторитета. Проявишь осторожность, граничащую с трусостью, и подчинённые могут сменить командира.

Но в любом случае, пока Дубинин уводил последний корвет за собой, а его товарищ подбирался к преследователю с тыла, прозвучали первые выстрелы крейсеров. Битва на орбите Дли началась.

Глава 12

Немчура попёрла густо.

Чтоб им, сук@м, было пусто.

Но не дрогнули коленки —

«Бронебойный подавай!»

Мы отварены не всмятку.

Значит, будет всё в порядке.

Выстрел — вот уже дымится.

Чуть назад и заряжай.

Нас отсюда не подвинуть. Алексей Матов

Я сидел в кресле, наблюдая за работой командного центра и слушая доклады. Вмешиваться пока не было особой необходимости, Тристан, как старший офицер сухопутных сил в отсутствии Поля, вполне справлялся, а потому было бы глупо шатать его авторитет. Да и у меня не было никакого желания изображать из себя венценосную особу, которая лезет в дела военных со своим… В целом со своим не очень умным рылом. Изучая историю, я наткнулся на множество примеров, когда это не приводило ни к чему хорошему. Один только российский Николашка под номером два чего стоил во время первой мировой войны. Да, я компетентнее этого товарища, который нам ни разу не товарищ, но войной должны дирижировать генералы. В случае любых неудач, повышенных потерь или просто неприятных сюрпризов, о которых никто заранее не мог предполагать, вину можно свалить на отдельно взятого генерала. Люди — существа эмоциональные, им бесполезно объяснять, что война — это не игра в одни ворота, враг может и будет искать любые способы нарушить твои планы и нанести потери, все их невозможно предусмотреть заранее. А потому всегда должен быть кто-то, кто может стать козлом отпущения. Кто-то, кого можно понизить в должности, отправить на пару лет в некую ссылку в дальний гарнизон или поручить некую секретную работу, занимаясь которой он будет не на виду, а значит, этим будет успокоен гнев общественности. А вот главе государства, особенно монархического типа или же диктатору, прямо руководить армией нельзя, по крайней мере, формально. Потому что тогда уже он станет виновником всех неудач, что пошатнёт всю власть в целом. Даром, что вообще-то глава государства всем руководит, и любая неудача — его вина, формула «царь хороший — бояре дурные» работала, работает и будет работать. Хотя сейчас я особых неприятностей и не ждал, враг действовал примерно так, как мы предвидели. Но не стоит терять бдительность, как не стоит отходить от принципа: «Надейся на лучшее, готовься к худшему». Тем более, что одно худшее сегодня произошло, я ждал гостей позже.

Корабли врага подошли к нашей орбите, потеряв почти все корветы, впрочем, у меня не было особых сомнений, что и последний наши два кораблика дожмут в самое ближайшее время. Начать наёмнички решили со сканирования поверхности, не входя на дистанцию, где их сможет доставать наша противокосмическая оборона. Похоже враг, получив по зубам в самом начале, решил осторожничать. Правда ничего, кроме потери времени, им это не принесёт: наши батареи замаскированы, видеть с неба они могут только сами города, да и их обстрел можно перетерпеть. Неприятно, конечно, но людей там уже нет, все эвакуированы под землю, так что отстроим. Обогатительные комбинаты у нас тоже в итоге неплохо так зарылись, и их мы не потерям. Только что в бюджете дырка будет из-за «реновации жилья». Но и её должны окупить трофеи.

— Противник пытается нас вызвать на общей волне, — донёсся доклад от оператора связи.

— Соединяй, послушаем, что скажут, — махнул я рукой.

Через несколько секунд передо мной на экране появилось изображение ксеноса. Бледная кожа с небольшими складками на лбу, жидкие чёрные волосы, собранные на макушке в хвост, вместо носа почти треугольное дыхательное отверстие, ушные раковины, слегка напоминающие плавники и татуировка на подбородке, уходящая на щёки. В целом не красавец, хотя мне, по большому счёту, ни один инопланетянин красивым пока что не казался. Эффект зловещей долины в нас силён, когда мы видим что-то похожее на людей, но при этом людьми не являющееся, то это вызывает у нас неприятие, так же и люди не кажутся красавцами другим разумным видам галактики. Пусть ксенофауна ни у кого схожих чувств не пробуждает, животное может быть красиво вне зависимости от того, к какой экосистеме относится. Но в каких-то случаях попытается сожрать тебя или просто затоптать.

Гостю первым надоело меня рассматривать и он заговорил:

— Какого @№@ вы на нас напали, полуживотные? Вы представляете, что мы с вами за это сделаем?

— Дадите нам сначала славную драку, а потом трофеи и славу победителей шакалов из Ш’ми Эселя, — улыбнулся я, лишний раз подтверждая, что человечество — агрессивный вид, с которым лучше лишний раз не ссориться. Косвенным подтверждением этого для многих была улыбка, у остальных разумных видов как-то было не принято от радости демонстрировать зубы в чём-то, что напоминает оскал хищников. — Кстати, очень прошу не сдаваться, оскорбляя военное искусство и вешая на нас заботу о пленниках.

— Скоро вы будете молить о пощаде, $#@$, — пафосно произнёс гуманоид и отключился.

С парой слов автопереводчик не справился, надо бы поискать их значение. Понятно, что какие-то жаргонные ругательства, но хотелось бы знать точное значение, всё-таки звучало довольно благозвучно, а я никогда не был против разнообразить свой словарный запас чем-нибудь эдаким. Интересно, кстати, как была переведена моя речь. Будет обидно, если он услышал про пожирателей дохлятины и не оскорбился, потому что для их вида или культурной группы это норма. У нас же, к примеру, есть всякие любители сыра с плесенью, а некоторые выходцы из Азии вообще такое едят, что упасть и не встать.

— Корабли пошли на снижение, — услышал я доклад и заключил, что перевод всё-таки был правильным.

— Батареям ПКО приготовиться к открытию огня по моей команде, — раздался голос Тристана, который внимательно следил за дистанциями между нашими орудиями и их целями. Враг, похоже, не придумал ничего умнее, чем идти на нашу условную столицу, выбрав самый большой город. Мысль, что она имеет самую надёжную оборону его, похоже, не посетила. И это можно понять, мы — молодая колония, которая разжилась как минимум двумя хорошими кораблями, плюс большая часть флота ушла к Блому. Предположение, что мы вложили в космофлот всё, что имели, сэкономив на противокосмической обороне, не лишено логики. Да и не далеко от истины, в наземную часть нашего щита мы вложили меньше, потому что корабли могут быть ещё и мечом за пределами нашей системы, не говоря об орбите. Пока я размышлял об образе мышления вражеского командира, дистанция сократилась и скандинав отдал приказ: — Открыть огонь!

Сейчас вокруг столицы открылись бронеколпаки и орудия выплюнули потоки энергии в небо, стремясь пробить щиты и корпуса вражеских кораблей. Они, в свою очередь, заметили приветственный салют, прекратили снижение и начали маневрирование, одновременно пытаясь подавить наши орудия. Перестрелка пошла с переменным успехом, атмосфера гасила приличную часть поражающего эффекта, с остальным в космосе и на земле справлялись щиты. Опускаться ниже корабли не желали, всё-таки у нас может быть припасено несколько ракет, которые нанесут дополнительныенеоправданные потери в плюс к корветам, последний из которых только что был уничтожен. К тому же, враг не хочет опускаться в гравитационный колодец ещё сильнее, раз у наших «невидимок» развязаны руки. Это затруднит манёвр и сделает его ещё более лёгкой целью для торпед. И дело даже не в крейсерах, а в грузовиках. Щиты у них слабее крейсерских, могут не сдюжить огонь с земли, спарки ПКО смешные, без прикрытия станут мишенями для наших кораблей. А признаков того, что нас получается продавить, пока не видно, потому что орудия запитаны от городского реактора, собственный у них идёт как резервный.

— Корабли противника отходят от столицы, — раздался доклад с радарного поста.

— Они что, струсили, что ли? — услышал я голос какого-то молодого офицера.

— После такой плюхи вряд ли так просто уйдут, скорее попытаются высадить десант и попробовать взять нас с земли, — сказал я с усмешкой, хотя внутренней уверенности не чувствовал.

Операция-то по всем признакам оказалась куда тяжелее, чем планировалось. Это регуляры могут выполнять приказ до последнего солдата и до последнего бойца, с наёмниками и бандитами всё иначе. Для них выгода должна превышать потери.

— Похоже, так и есть, они отходят в сторону, но не спешат покидать орбиту, — проговорил Тристан. — Шаттлам: готовность к вылету, попробуем проредить их десант, если пойдут без истребительного прикрытия.

Я снова впился глазами в мониторы. С транспортников и крейсеров к земле двинулись шаттлы с десантом, истребительное прикрытие у них всё-таки было, но, на мой взгляд, недостаточно плотное и старательное. Истребители довольно сильно растягивались, между их парами были довольно приличные окна, в одно из которых можно нанести удар. Похоже так думал не я один, раздалась команда скандинава:

— Шаттлам — вылет, нанесите удар с максимального расстояния на финальном отрезке снижения, а потом отходите под прикрытие наших сил ПКО.

Вновь потянулось ожидание, но в этот раз совсем недолгое. Всё-таки до участка, куда снижались наши противники, было не слишком далеко. Жаль только шаттлов с системами маскировки у нас маловато, как и шаттлов вообще. Большая часть благополучно ушла с флотом, который пока ещё только на пути сюда. Но и так вышло неплохо: наши птички отработали ракетами, заложили развороты и понеслись обратно в зону действия нашего «зонтика» к своим капонирам, чтобы пополнить боезапас. Я представлял всё так ярко, что почти видел, как их ракеты ударили в шаттлы с десантом, частью взрывая их, частью выводя из строя движки или ломая корпуса. Поганая смерть для десантника, ты ещё даже не встал ногами на твёрдую землю, твоя жизнь в руках пилота, который ведёт машину и конструкторов, которые её создали. Именно поэтому у меня всегда вызывали наибольшее неприятие моменты десантирования, когда ты ничего не можешь сделать, чтобы не умереть. Сейчас нашим врагам не повезло, но было множество раз, когда для меня всё могло закончится всё так же бесславно.

Наши шаттлы сделали ещё несколько вылетов, ища дыры в прикрытии высадки, но кроме как пощипать врага, ничего сделать не смогли. Десант был высажен и двинулся на нас, правда не так быстро, как врагам бы этого хотелось. Всё-таки джунгли — не та среда, где удобно воевать или перемещать войска, тем более нормальных дорог у нас нет, мы предпочитаем шаттлы. Оппонент разделил свои силы на три колонии и пошёл вперёд, истребители прикрывали его с воздуха, время от времени сменяясь, чтобы подняться на орбиту и пополнить запас топлива. Для защиты их, к сожалению, хватало, об ударах шаттлами речи уже не шло. Но это пока, всё-таки зона, которую прикрывают наши системы ПКО, не так уж и далеко. У них есть свои наземные машины, которые будут осуществлять прикрытие, но они больше рассчитаны на уничтожение ракет, а не летательных средств низкой заметности, которые стреляют с предельных дистанций. Так что ещё подерем этих лишенцев с воздуха до того, как они выйдут к нашей линии обороны. К тому же в джунглях сейчас есть не только зверьё, но и наши диверсанты.

Как раз пока я об этом думал, сержант Чан Ван Тхе выцеливал приборы наблюдения головного танка. Место он себе присмотрел хорошее, дерево давало вполне достойную лёжку, а боевые машины врага почти наверняка должны были пройти между двумя холмами. Там и растительность не такая густая, и на горы лезть не надо. Наконец в прицел попал один из двух фронтальных сенсоров, и Чан нажал на спусковой крючок, а потом перевёл прицел и сделал второй выстрел. Оба сенсора оказались поражены и машина встала. А сержант вьетнамского происхождения, который был назван в честь своего древнего предка, когда-то отличился в войне ещё на Земле и получил звание героя*, спустился с дерева и начал менять позицию. Пришельцы сейчас будут бдительно смотреть за джунглями, заодно решая, что делать с головной машиной, а он займёт позицию чуть впереди. Много урона он не нанесёт, но продвижение задержит. А его боевые товарищи тем временем прикинут возможные маршруты движения данной колонны и установят мины и фугасы там, где посчитают нужным. Что в свою очередь ещё больше замедлит продвижение врага, а также нанесёт больший урон, чем одинокий снайпер. Может тогда бледнолицый командир наконец перестанет иметь ему мозг по поводу того, что он отказывается от снайпера-наблюдателя. Тем более, Чан скорее удавится, чем начнёт таскать за собой обузу, которая не чувствует джунгли так же хорошо, как и он сам. А таких слишком мало, и ему их как-то не спешат выделять. Хотя вдвоём убивать сподручнее, не без этого.

В бункере же тем временем деловая суета продолжалась. Враг шёл вперёд медленно, но неумолимо, всё-таки маловато у нас было сил для его удержания. Но их вполне хватало для того, чтобы портить незваным гостям жизнь. В ход пошли и снайперские засады, и минирование, и обстрелы издалека. Мы бы чего посерьёзнее устроили, но не при господстве противника в воздухе. И так уже несколько раз они, перепахивая пушками истребителей джунгли, устроили нам случайные потери. Но к ночи ситуация изменилась, враг вошёл в зону действия ПКО и истребителям пришлось отступить. Марш через джунгли стал ещё сложнее из-за налётов нашей авиации, правда наземным силам пришлось отступить. На охоту вышли ночные хищники, которые могли попортить кровь уже нам, так что наши воины джунглей отдыхали, выставив часовых в заранее отведённых для них местах. А вот пришельцы познакомились с фауной Дли, которой я всеми силами желал приятного аппетита. Даже долбанным паукам, которые любят глушить жертв псионикой, чтоб им икнулось.

Ночь прошла хорошо для нас и плохо для Горящих цветков, у которых сейчас, вероятно, сильно припекало пониже спины. По джунглям тяжело двигаться, вдвойне тяжело это делать, когда тебя пытаются убить, а сейчас они уже сутки в пути. Так что подозреваю, что гости активно закидываются стимуляторами, как минимум часть из них. Косвенно мои предположения подтвердились, когда враг дошёл наконец до наших оборонительных рубежей и встал, начав окапываться со всех сторон. Долго на стимуляторах бойцов держать нельзя. Им решили дать отдых, потом как-то пережить ещё одну ночь, лишь потом идти на штурм. Похоже, никто уже не предполагал всякие глупости из серии «ну уж на этом-то колонисты точно сэкономили», а наоборот все утвердились во мнении, что всё у нас серьёзно, всё у нас как надо. Я же ночевал эти две ночи на вполне комфортной шконке в комнате отдыха. Не так хорошо, как с Зульфиёй, но тем не менее выспался, даже кошмары почти не мучали.

А утром враг начал штурм с артподготовки. Нашим упущением было то, что не шибко мы были богаты артсистемами, к тому же они были разбросаны по всем городам, противокосмическая оборона была в большем приоритете, а потому пришлось немножко ужаться. Но контрбатарейная борьба велась, и наши визави тоже не имели слишком большого количества артиллерии. После взаимных обстрелов вперёд пошла пехота при поддержке танков. Последних было не слишком много, но всё-таки достаточно, чтобы портить нам жизнь и с нетерпением ждать прибытия флота, которому оставалось всего ничего. Доклады продолжали сыпаться, Тристан руководил нашими невеликими силами, разменивая жизни врагов на территорию и оттягивая наших бойцов всё ближе к городу. Через какое-то время с техникой у противника появился более чем заметный напряг. Танк — хорошая добыча для реактивных гранатомётов и огнемётов, особенно в наступлении, а не когда он сам закопан в обороне так, что только башня над землёй торчит, и прикрыт пехотой. А значит, можно перестать сидеть в штабе, делая умное лицо, тем более что резервов мало, а риск нарваться минимальный.

— Тристан, можешь выводить из глубокого резерва группу А, я с парнями разомнусь, — сказал я, вставая.

— Влад, не пой…

— Не Влад, а князь, мать твою. Удержать ты меня всё равно не сможешь, а дыр, которые надо прикрыть резервами, всё больше, их самих же всё меньше. Так что хорош обсуждать приказы! — гаркнул я, выходя из штаба и отправляясь к оружейной.

Да, с одной стороны мой поступок трудно назвать умным, верховному главнокомандующему нужно сидеть в штабе, а не разгуливать по передовой. Но риск уже минимален, танки приказали долго жить, артиллерия практически заткнулась, а тяжёлую броню архангелов, в которую я собираюсь облачиться, крайне тяжело пробить с ручного оружия. Так что прогуляться на передок можно, а главное нужно, чтобы меня там увидели, помимо этого подразделение, насыщенное боевыми псиониками, будет сейчас очень к месту. Что же до того, что я до этого тихо сидел, то вряд ли стоит об этом распространяться. Скорее наоборот, многие будут считать, что я с самого начала был на передовой, даже найдутся те, кто по синей лавочке будет рассказывать, как мочил со мной ксеносов плечом к плечу. И пофиг, что этого не было.

К группе А я присоединился быстро, но Тристан нас в бой бросать не спешил, пока не наметилась паршивая тактическая ситуация. Одно из наших подразделений рядом с моим взводом стали обходить с фланга, не давая отступить, так что нас бросили удержать им дорожку. Это оказалось даже несколько легче, чем я думал. Лёгкая пехота врага мало что могла противопоставить нашей броне, зато мы, сменив оружие против «чертей», на тяжёлые пулемёты и зарядив обычные гранаты вместо бронебойных, быстро отбили охоту к нам соваться. Зажатый взвод благополучно отошёл, таща на себе раненых.

Бойцы поблагодарили нас, передав трёхсотых в тыл и пополнив боезапас. Затем мы все вместе укрылись в окопах, ожидая новой атаки, последовавшей минут через двадцать и быстро захлебнувшейся. Враг понял, что пролезть здесь нахрапом не получится и, кажется, решил попробовать на прочность иные места. Нас же снова отвели в резерв, сменив обычной пехотой, которая была из таких же недобитков. По крайней мере, неполный взвод и посечённая осколками броня у некоторых бойцов говорила именно о такой версии. Прохлаждаться долго не вышло, наметился прорыв и нас бросили его затыкать, что мы проделали с успехом, задавив врага огнём и заняв позиции, пока нас не сменит свежая порция обычных солдат.

— Главный — А1, приём, — услышал я голос Тристана в наушнике.

— На связи.

— Наш флот вошёл в систему, начинает прессовать уродов на орбите, готовьтесь. Могут попытаться прорваться всеми силами, лишь бы зайти в город в надежде, что удастся добраться до убежищ и взять заложников.

— Принял, готовы затыкать дыры, — ответил я, внутренне благодаря скандинава за информацию. Псионику я пока что использовал по самому минимуму, чтобы не стать целью вражеских снайперов или артиллерии, но сейчас можно и серьёзней развернуться, затяжных боёв не ожидается, силы экономить не нужно. И разворачиваться пришлось, похоже эти уроды приказали бойцам обколоться стимуляторами. По крайней мере, я не представляю, почему ещё они могли так резво попереть в атаку, это же долбанные бандиты, а не красноармейцы с заградотрядом за спиной, мать их так, раз-эдак.

— Чтоб им, сук@м, было пусто, — услышал я из-под шлема бойца рядом с собой, когда мы отразили очередной приступ на наш окоп. О маневрировании сейчас речи немножко не шло, оборонялись там, где стояли, хорошо хоть с нашей стороны последнюю арту наконец-то выбили.

— Да, густо ксенос попёр, — ответил я, сев на корточки и прижимаясь спиной к стенке окопа. — Но чуть-чуть уже продержаться, щас их дружков Хиро на орбите дожмёт и ударит по уродам с неба.

— Вообще-то, адмирал Анодо, — хмыкнул боец, сняв лицевой щиток шлема и закурив сигарету. На поверку он оказался молодой девушкой со слегка крупными чертами лица.

— Во-первых, лично для меня — Хиро, — ответил я, приподняв шлем, чтобы показать ей лицо, которое знали все на Дли. А потом захлопнул его, вырвал быстрым движением сигарету и затушил со словами: — А во-вторых, не кури, млять, на позиции, особенно без грёбаной лицевой пластины!

— Есть, не курить! — бодро гаркнула она, защелкивая крепление и пытаясь вытянуться во фрунт в положении сидя. — Виновата!

— Раз виновата, за нарядом подойдёшь, — хмыкнул я. — Тебя звать-то как?

— Саша, — сказала она и я буквально чувствовал, что под шлемом кое-кто передо мной покраснел.

— Не парься, рядовая Саша, дело житейское, — хмыкнул я под начало очередной перестрелки, которая быстро закончилась. Похоже, японец наконец додавил сопротивление на Орбите и созрел до того, чтобы поддержать нас на Земле ударом, не жалея стволов. Джунгли перед нашими позициями за полем, вычищенным от растительности, буквально взорвались огнём и комьями почвы. Похоже, битву за наш дом можно было считать законченной.

Конечно, придётся разбираться с остатками экипажей вражеских кораблей, которые могут сидеть в герметичных отсеках, надо будет отловить остатки вражеского десанта, не давая это на откуп природе нашего «дружелюбного» мира, однако это уже рутина. Главное, что выстояли. И теперь стоит совершить визит на Блом и пояснить местным за священное право частной собственности, которое особенно сильно касается космических кораблей, а заодно популярно объяснить, где мы вертели шутки с выманиванием гарнизона с нашего мира. Ну и взгреть одного японца заодно с флотскими навигаторами, как-то они уж больно долго добирались.

*Чан Ван Тхе — реально существовавший вьетнамец, сержант, командиры пехотного взвода 1 роты 502-го батальона, местные вооружённые силы провинции Донгтхап, члены Коммунистической партии Вьетнама. Удостоен звания героя посмертно. В общем, товарищ из тех самых гуков, которые очень многим подарили вьетнамские флешбэки.

Глава 13

Парни с Железных Островов не сеют зерно и не доят коров,

Ведь ветер рвет паруса, и полон стакан!

Парни с Железных Островов не любят бросать на ветер слов,

Железную цену привык платить капитан!

День Кси. Парни с Железных островов

Сражение за наш дом закончилось вполне убедительной победой, хотя и не без потерь. На земле нас неслабо потрепали, несмотря на то, что мы старались разменивать территорию на людей и пользовались всеми преимуществами знания теперь уже родного мира. Но всё-таки недооценка сил противника привела не к тому, что бои прошли тяжелее ожидаемого. Слишком много Горящие цветки привели бойцов. Допросы выживших показали, что этим наёмникам, больше смахивающим на бандитов, пришлась по вкусу идея заиметь свой собственный мир и Дли казался удачным выбором ровно по тем же причинам, которым его выбрали мы. Удалённость от крупных игроков и театров военных действий, в плюс шли ещё кое-какие причины.

Когда мы пришли сюда, то здесь не было ничего, теперь же появилась вполне себе приятная инфраструктура и жизнеспособные предприятия, которые приносили доход и имели потенциал развития. Причём если мы принимали исключительно людей, то наши визави не собирались ограничивать себя одним биологическим видом, в конце концов и сам их состав был довольно разношёрстным. Так что при них население, вероятно, росло бы куда активнее. Но эти милые ребята недооценили нас сильнее, чем мы их. В результате простая, и на вид надёжная, двухходовочка с выманиванием части нашего флота и армии, которая должна была дать им возможность разбить нас по частям, привела к тому, что они оказались между молотом и наковальней, когда наш флот вернулся.

Если на поверхности мы не слабо огребли и сейчас зализывали раны, радуясь тому, что с медициной на Дли всё неплохо и скоро выжившие бойцы вновь встанут в строй, то в космосе наши парни покрыли вражеские силы, как бык овцу. Быстро, решительно и крайне болезненно. Уйти не удалось никому, а мы получили два корвета, крейсер и два транспорта с разбитыми двигателями и лишь слегка побитыми корпусами. Дубинин хорошо проявил себя и был взят на заметку мной и Хиро, корабли нам нужны, а трофеи вышли знатными. Агвай сейчас прикидывал варианты, что делать с относительно целыми кораблями и куда лучше пристроить обломки. Даже при взрывах реакторов остаются целые части, тот же нос разбитого судна обычно сохраняет вполне функциональные орудия, которые стоят не малых денег. Ну или могут стать неплохим подспорьем, чтобы склепать что-то самим.

Последняя мысль не давала покоя. У нас были ресурсы, возможности создавать нужные сплавы, но дальше всё упиралось в проблемы. Например, малый станочный парк и мало специалистов. Нашим потолком пока что были шаттлы и модернизация уже готовых кораблей. Для постройки новых нужна верфь, а главное — нужны технические специалисты. Эльдри тут мало чем могли помочь, их слишком мало для подобных задач. А на Земле инженеров-судостроителей и вовсе не водилось. Выходцев оттуда можно научить быть эксплуатационниками, но чтобы они стали способны создавать что-то своё, причём конкурентноспособное, нужны долгие годы, даже десятилетия. Не говоря уже о том, что попытка создать даже самую захудалую верфь будет стоить бешенных бабок… С последним было полегче: наши товары исправно продавались, сейчас мы прибарахлились трофеями, а вскоре стрясём что-то и с Блома.

Вариант, что наш визит вежливости не принесёт выхлопа, мной не рассматривался. Война должна кормить сама себя, так что попытка задержать наш корабль будет стоить не самым умным ксеносам куда больше, чем они могут себе представить. Наглеть и перегибать палку не стоит: новое руководство, которому мы поможем прийти к власти, может понять нас неправильно. А я рассчитывал на их дружбу и выгодные соглашения, которые немножко повысят нашу прибыль и приоткроют ещё кое-какие рынки сбыта. И не мог нарадоваться, что вся эта свистопляска, похоже, была личной инициативой частной военной компании, а не происками кого-то, кому мы немножко отдавили мозоли в конкурентной борьбе.

Нападение, конечно, произошло раньше, чем мы все ожидали, но я был склонен считать, что оно пошло нам на пользу, не смотря на потери. Мы утратили некоторое количество людей и ресурсов, но приобрели ещё немного репутации. Горящие цветки имели определённую славу, о них многие знали, так же как знали об их тёмных делишках по ограблению колоний. Но теперь они разгромлены, а нам предстоит сделать следующий ход, который сейчас как раз обсуждался на совете.

— Лучше попридержать силы на случай новых сюрпризов, — высказался Савелий.

— Ну уж нет, — категорично заявил я, — сейчас как раз надо вести все корабли, не получившие повреждений к Блому. Надо показать всем и каждому, что эти уроды были нам на один зуб. Тем более течения имматериума переменчивы, лишняя неделя в пути — это позволительный люфт на таком расстоянии. Если сами трезвонить не будем, то никто и не узнает, что тут этих засранцев бил весь наш флот. Это надолго отвадит желающих оторвать кусок от чужого добра на Дли.

— Но в следующий раз такие желающие придут с гораздо большими силами, — задумчиво проговорил уже Поль.

— Да, вероятно так. Только вот это случится в любом случае. Однако сейчас мы сможем выиграть время и больше вложиться именно в экономику, что даст нам возможность подняться по выше и затем куда лучше подготовиться к новым незваным гостям, — кивнул я. — Опять же на пользу этому пойдёт ваш визит на Блом.

— Предлагаешь тащить всё, что не приварено к полу?

— А что приварено — отпиливать и тащить. Савелий тебе выдаст список приоритетов… Только аккуратно там, чтоб наши союзнички не перевозбудились.

— Сделаем. Тем более будем в своём праве, за всё взятое будет уплачена железная цена, как Тристан говорит, — кивнул Хиро.

Всё-таки что викинги, что самураи — два сапога пара, соседи Японии на старушке Земле не дали бы соврать. Там подданные Небесного Императора в своё время куролесили у соседей ничуть не хуже, чем сыны Скандинавии гуляли по Европе, грабя и убивая во имя Одина. И я не могу сказать, что такое возрождение древних традиций было мне не по вкусу. Чтобы отвоевать себе место под солнцем в тёмном лесу нашей галактики нужны крепкие зубы, острые когти и железобетонная уверенность в том, что делаешь. Со всем этим у нас был полный комплект.

— Вот и отлично. Пополняйте боезапас и выступайте как можно скорее, — проговорил я.

— Сам всё-таки не полетишь, — спросил Поль.

— Не искушай, лукавый, — моё лицо слегка скривилось. — Хотел бы, но нет. Сейчас будем восстанавливать разрушенное и снова налаживать всё, я нужен здесь. Да и после того, как я уже повоевал на передовой, меня могут неправильно понять. Правитель-отморозок, который вечно лично рвётся в бой, не столько вдохновляет, сколько пугает большинство людей.

— Наконец-то здравая мысль, — хмыкнул Ан’кол, снова подражая человеческой мимике. — Тем более твоя кровожадность не только людей пугает.

— Не сомневаюсь. Хотя вам бы радоваться, сидите за спинами злобных дикарей и в ус не дуете, копя ресурсы, чтобы вернуться, — хмыкнул Хиро.

— Это работает, пока дикари не откусят больше, чем могут проглотить, — ответил эльдри. — А если что-то пойдёт не так, то нам придётся переезжать с места, где мы уже неплохо устроились. Ладно наёмники, на нас бы они поостереглись лезть, предложив те же условия сотрудничества, что мы имеем с вами. Но такими темпами вы можете перейти дорогу кому-то серьёзнее.

— Главное успеть к тому моменту самим быть достаточно серьёзной силой, чтобы к нам побоялись лезть. Даже очень серьёзные разумные не хотят терять на войне больше, чем могут получить, — хмыкнул я. — А как экономическую силу нас всерьёз не будут воспринимать ещё очень долго.

— Твои слова да богу в уши, — улыбнулся Савелий. — Кстати об экономических и прочих мирных делах. Нам уже пора что-то думать о культурных мероприятиях.

— В смысле? — не понял я такого перехода.

— В прямом. Мы вкладываем деньги в вооружённые силы и экономику, но на этом, в общем-то, и всё. А людям нужна отдушина. А у нас из возможных развлечений — в бар сходить нажраться да подраться, ну и голограммы из сети дома посмотреть. И на этом всё.

— М-да… — задумался я. Этот момент был мной упущен и упущен капитально. Сам я как-то вообще пролетел мимо культуры, сначала обучаясь псионике, а затем попал в армию, где моя жизнь протекала где-то между казармами, кубриками космических кораблей войной и иногда бардаками. Пожалуй моментом, который был наиболее связан с культурой в моей жизни, являлось время на Кломари с её гладиаторскими аренами. Так что следовало признать, что я в подобных высоких материях разбираюсь примерно как свинья в апельсинах. — И что ты предлагаешь?

— Надо ставить что-то вроде развлекательных центров, — пожал он плечами. — Мест, где можно провести время, сходить на концерт и так далее.

— Это всё на твоё усмотрение, — махнул я рукой. — Попробуй, кстати, поинтересоваться у тех, кто кабаки держит, гляди чего подскажут, а кого-то из них даже можно будет и к организации привлечь. Ну и озадачьтесь там какими-нибудь аренами для спортивных мероприятий… Кажется, люди любят хлеб и зрелища, если классики не врали.

— Опять расходы, — буркнул Поль, явственно чувствуя, что деньги на строительство развлекательных центров будут взяты не из воздуха, и если где-то прибудет, то где-то убудет. Весьма вероятно — у армии, ведь мы только что говорили о том, что в ближайшее время сделаем акцент на мирном развитии.

— Куда деваться, — философски заметил я, а потом нашёл пару плюсов: — Но хоть будет куда жён водить, да и деньги с центров будут поступать в бюджет.

— Надо будет заняться присмотром за теми, кто будет выступать, — заметил мрачным голосом Хиро. — Я у себя на родине насмотрелся на расфуфыренных уродов, которые имеют мнение по каждому вопросу и ещё больше самомнения, как будто понимают или умеют хоть что-то, кроме как петь ртом.

— Тяжёлые воспоминания? — приподнял я бровь.

— Понимаю его, — вмешался Савелий. — Интеллигенция должна работать на государство, а творческая кодла обязана помнить, что они — просто скоморохи, которые существуют для развлечения публики.

— Повторюсь, разбирайтесь сами, — махнул я рукой. — Если надо, обращайтесь к Сергию, чтобы его псионики присмотрели за вашими будущими подопечными.

— Нашими? — удивился Хиро.

— Вашими, — кивнул я. — Тебя за язык никто не тянул, а инициатива любит инициаторов.

— В извращённой форме, — хмыкнул Поль с улыбкой. — Что с пленными будем делать?

— Неизвестные расы к медикам на обследование, ради науки, а потом всех в расход. Нужно чётко обозначить, что приходить к нам с войной — вредно для здоровья.

Возражений не последовало. Было только несколько жаль, что тот уродец, с которым мы говорили по связи, не выжил в бою на орбите. Для него нашлось бы что-то особенное, кровавого орла бы сделали с поправкой на анатомию ксеноса, а может Хиро бы чем-нибудь азиатским удивил. В конце концов человечество имеет репутацию хоть и в чём-то благородных, но весьма кровожадных варваров, ей надо соответствовать, и даже больше. Пусть ксеносы лучше думают, что нас попросили на выход как слишком отмороженных вояк даже для нашей расы, чем считают солдатами, сбежавшими от большой войны, которым не хотелось быть безликими строчками потерь в войне, где мы сами ничего не решаем. Правда скоро ситуация может начать меняться не в нашу пользу. Люди и ис’иты дожимают шипорылых, и те уже начали просить переговоров о мире. Пока им отказали, похоже кто-то в верхах хочет достичь неких финальных успехов, чтобы на любые требования на мирной конференции ответом всегда было «Да». Но тем не менее счёт уже идёт на месяцы, а не на годы. А когда война закончится, то найдутся те, кто заинтересуются бесхозной колонией, которая имеет наглость не подчиняться никому из больших дядь Лиги, а значит, не имеет и его покровительства. Какое-то время люди будут переваривать вкусные приобретения самой войны, потом немножко времени сможет потянуть Долохов, упирая на нашу пользу для разведки и пытаясь подвести нас самих под руку компетентных органов, а потом, если мы отвергнем все предложения, за нас возьмутся. Мы, конечно, далековато от ареала обитания человечества, но тем не менее дальний форпост, который ещё и прибыль в конвертируемой валюте может приносить — вполне себе лакомый кусочек. Мне даже приходится размышлять о том, не согласиться ли на предложение разведки, если оно будет хоть сколько-нибудь нормальным, даже понимая, что вход в такие конторы рубль, а выход сто.

Но это всё лирика, сейчас нам есть чем заняться. После совещания снова началась работа. Я светил лицом и помогал псионикой в ремонтных работах там, где в наш город что-то прилетало; и навещал в больницах раненых в перерывах между административной работой. Тристан вылавливал остатки вражеского десанта, который пытался выжить в нашем мире, периодически по вечерам радуя меня байками о том, кого они нашли живыми и боеспособными, а кого уже обглоданными или замотанными в коконы из паутины, а то и с личинками, отложенными внутрь тел. Поганая смерть, для таких выстрел в лоб был воистину милосердием. А Хиро с Полем двинулись в свой поход к другим звёздам без моей опеки, чему, похоже, были чрезвычайно рады.

Путь занял у них не слишком много времени, течения имматериума благоприятствовали кораблям Дли в отличие от ситуации, когда они с трудом двигались к дому, чтобы надавать обнаглевшим наёмникам по шеям. Наконец корабли вышли в реальный космос системы без обитаемых миров недалеко от Блома. Там их встречал курьерский фрегат оппозиции, которая пока считалась мирной. Вышли они незаметно на окраине системы, и сейчас тщательно ощупывали её сенсорами в режиме маскировки. Всё это дело дурно пахло с самого начала и предсказуемо закончилось нападением на Дли. Но сюрпризы были возможны и здесь. Однако корабль действительно оказался единственным и японец отдал приказ:

— Снимите маскировку и отправьте вызов.

Через несколько десятков секунд на его экране показался ксенос из расы амго, в чём-то он напоминал человека, но впечатления портили щёки, спускавшиеся ниже шеи, и другие складки розовой кожи. Хиро подавил в себе желание скривиться от вида этого прямоходящего родственника шарпея. Многим расам свойственен шовинизм, но адмиралу казалось, что людям он свойственен особенно, а больше всех — лично ему. И хотя идея о том, что человечество должно стоять выше всех остальных, находила живейший отклик в сердце и разуме, японец твёрдо понимал, что омерзение к ксеносам не должно мешать работе:

— Алкик Авотра, полагаю? — начал Хиро.

— Совершенно верно, — проговорил инопланетянин. — Приветствую вас, адмирал Анодо.

— И я вас. Приношу извинения за задержку, течения имматериума нам не слишком благоприятствовали.

— Понимаю, но таковы путешествия между звёзд, — философски заметил Алкик. — К счастью наши планы от этого не пострадали, а ваши соотечественники по-прежнему живы. Вы готовы принять план атаки?

— Приятно слышать, — кивнул Хиро. — Да, с нетерпением жду отправления.

Авотра на экране сделал знак трёхпалой конечностью и Хиро доложили, что пакет принят. Японец погрузился в изучение документа. На экране всё выглядело неплохо, как и любой план до первого выстрела. Кораблям Дли предписывалось выйти из имматериума на окраине системы и, в режиме маскировки, подкрасться поближе к Блому. Затем в условленное время местные силы оппозиции должны были поднять восстание, начав с нейтрализации нынешнего правительства. Затем доверенные разумные должны были позаботиться о том, чтобы на одном из участков был перехвачен контроль над системой противокосмической обороны, что позволит кораблям людей беспрепятственно высадить десант и быстро поддержать восставших против лояльных сил. Одновременно с этим разумные Алкика должны будут взять под контроль тюрьму с длийцами, которые находились под арестом. Далее начнётся вполне обыденная операция, когда решительно настроенные бойцы восстания и люди будут подавлять сопротивление не очень понимающих, что внезапно случилось, лояльных частей. Так оно обычно и происходит при восстаниях, если они и правда происходят внезапно. Если же нет, то будет тяжёлая мясорубка.

— План понятен, — проговорил Хиро, повернувшись к экрану, на котором был ксенос: — Мы готовы выдвигаться немедленно.

— Приятно видеть боевой настрой, столь характерный для вашей расы, — встопорщил щёки ксенос. Вероятно это означало радостные эмоции. Хиро не слишком разбирался в мимике данной расы, чтобы утверждать наверняка. — Но будет лучше, если вы выдвинетесь через полутора суток. Это позволит выйти на финальную позицию в ночь, что добавит неразберихи, когда всё начнётся.

— Как скажете, — кивнул японец.

— Замечательно. За сим я покидаю вас, чтобы лично доставить новости, не доверяя их связи.

Ксенос отключился. Поль, стоявший рядом, убедился, что связь прервалась и проворчал:

— Ну и урод.

— Нам его не трахать, так что ками с ним. Главное, чтоб не обманул.

— Уж надеюсь, — хмыкнул чернокожий. — Если системы ПКО не будут взяты под контроль восставшими, будет жоп@.

— Надеюсь всё-таки им на это сил хватит, но на всякий случай до последнего будем в режиме невидимости.

— Небольшое подспорье совсем рядом с радарами, но лучше, чем ничего.

К Блому эскадра выдвинулась точно по расписанию и незаметно вышла у астероидного гало. Прокрасться к финальной точке удалось легко, особенно учитывая, что Хиро разделил флот на отдельные суда, которые, разойдясь широким веером, смогли благополучно разминуться с грузовиками, прибывающими и убывающими с планетоида, свободными в манёвре. Это позволило обшарить систему и убедиться, что неучтённых кораблей здесь нет. Ну или они спрятаны на противоположной стороне системы, что вряд ли. Отступать-то они будут в случае неудачи той же дорогой, что и пришли. Наконец остался самый неприятный пункт плана — высадка десанта по сигналу, сквозь неподавленную ПКО, которую союзники должны держать под контролем. Поль, отдавая приказ, был как на иголках, надеясь на лучшее. Увы, таковым был профессиональный риск, и он лишь мог порадоваться, что, как командир, не идёт в первой волне.

Глава 14

Те, кто играет в престолы, либо побеждают, либо умирают, середины не бывает.

Петир Бейльш

После битвы и отбытия нашего экспедиционного корпуса, я закопался в работу — так было легче. Слишком я привык быть на месте событий, порой даже на самом острие атаки, не сильно рискуя из-за псионических способностей. А потому нервишки пошаливали, ведь в данный момент всё решалось без моего непосредственного участия. Но я считал, что поступил правильно, когда решил остаться. Хреновый тот правитель, да и вообще руководитель, который пытается быть затычкой в каждой бочке. Полномочия нужно, жизненно необходимо, делегировать. С административной работой по управлению Дли мне было как-то попроще, всё-таки если Штольц бы облажался, мы в худшем случае потеряли некоторое количество денег и, возможно, мне бы пришлось снова поставить в стойло кого-нибудь из слишком много возомнивших о себе бывших земных князьков. Сейчас же на кону стояли жизни наших бойцов. Ну и корабли, которые обеспечивают нашу безопасность, куда без этого. Но Хиро с Полем были людьми опытными, компетентными и, пожалуй, талантливыми, потому стоило на них положиться и отпустить в свободное плавание данной миссии.

Сам же я сидел за бумажками и пинал подчинённых, а вечерами тихо проводил время с женой, которая, наконец, забеременела. Напряжение стало меня отпускать, благодаря астропатическим сообщениям, что всё идёт хоть и не без проблем, но неплохо. Союзнички немножко недоработали при перехвате управления системой противокосмической обороны. Корабли получили повреждения, когда подавляли орудия, начавшие вести по ним огонь. Меня терзали смутные сомнения, что это было сделано специально. Силы мы привели приличные, потому имели право рассчитывать не на маленький кусок пирога при делёжке, так что кто-то мог захотеть подрезать нам крылья. Момент, в известной степени, был идеальным, ну оказались просто некоторые лояльные офицеры, бдительнее прочих, и их не удалось быстро нейтрализовать. Рабочая накладка — невозможно ведь всё предусмотреть. А главные подозрения к делу не пришьёшь и, уже ввязавшись во всю эту историю, заднюю не дашь. Остаётся только запомнить этот нюанс.

На поверхности же боевые действия проходили вполне нормально, всё-таки человеческий космодесант не зря имеет грозную славу. И наши парни её лишний раз подтвердили, устраивая быстрые атаки, которые подавляли всякое сопротивление. И, разумеется, помимо прочего, бойцы Поля освободили наших парней из команды грузовоза. Тюрьму взяли под контроль силы восставших, но Хиро заключил, что сюрпризы им не нужны, а потому экипаж отправился на своё судно и умотал в нашу сторону, заодно сразу вывезя небольшую часть трофеев. Темнокожий, руководивший всем непосредственно на поверхности, был мужиком хозяйственным, так что при штурме складских районов рядом с космопортом быстренько поднял записи, посмотрел что где лежит, и урвал помимо основного партию двигателей, которая должна была пойти для кого-то типа тех же Горящих цветков. Наёмникам тоже надо проводить капремонт своих звездолётов. Нам они не совсем подходили, это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но их можно было вполне выгодно сбыть почти любой крупной верфи или судоремонтному заводу, которые бы взялись за приведение в божеский вид наших трофеев после боя на орбите Дли. Что я в скором времени и собирался сделать, озадачив Агвая переговорами сначала с помощью астропата, а потом и лично. Денег наверняка модернизация и ремонт должны были сожрать прилично, как бы не старались коммерсант и переговорщик сбить цены, но они в казне водились. К тому же, когда заварушка на Бломе закончилась и наши бравые герои вернулись с трофеями, я и вовсе выдохнул с облегчением. Можно было подумать и о других новых проектах.

Но сначала мы озадачились похоронами погибших. Недавно уже прошла скорбная церемония, в ходе которой мы предали огню тела павших при обороне Дли и, сказав все положенные слова, воздвигли обелиск из местного камня с длинными столбцами имён и фамилий. Сейчас к нему прибавился ещё один. Солдаты существуют для того, чтобы защищать свою землю и продвигать её интересы силой оружия, оплачивая победы своими жизнями. Такова суровая правда во все времена. Но я был не из тех, кто относится к своим бойцам, как просто к валюте, за которую покупаются победы. Возможно, потому что сам начинал младшим офицером, который вынужден подставлять и свою голову. Возможно и из-за груза ответственности, который давил на мои плечи, когда я встал во главе всех этих людей. В чём-то раньше всё-таки было проще. Одно дело — когда ты выполняешь приказы, в таком случае конечную ответственность несёт кто-то другой. Но всё несколько меняется, когда лишь тебе решать, где действовать переговорами, а когда начинать прямой конфликт, который неизбежно приведёт к смертям. Одна из причин того, что я и сам ищу возможности стрелять по врагу лично. Когда хоть немного рискуешь вместе со всеми, то получается смотреть на вещи как-то проще.

Когда закончились погребальные церемонии, мы снова собрались в зале для совещаний за привычным столом. Хиро и Поль уже отчитались мне о чисто военной стороне вопроса, которая сводилась к простой фразе: «Ну нах@й таких союзников». Сюрприз от ПКО, потом не самые точные разведданные о целях на поверхности, а для полного счастья — из японца с чернокожим вынули всю душу при делёжке трофеев. В целом я заключил, что на следующее подобное дело надо отправлять ещё и Агвая или Ан’кола. А то пристрелят наши вояки контактные лица союзников, и будет очень неудобно. Репутация у нас та ещё, но такие демарши явный перебор и на пользу делу не пойдут.

На самом совете началось обсуждение дальнейших планов, и это был в известной степени бенефис Савелия. Он выводил голограммы сооружений, графиков и прочего, воодушевлённо вещая:

— Наконец, сделав упор на мирное развитие экономики, в перспективе мы сможем стать не просто мелкой колонией, а полноценным технологическим миром и центром торговли.

Последнее меня несколько удивило, расположение-то у нас довольно специфическое, Дли отнюдь не перекрёсток торговых путей, а потому я задал логичный вопрос:

— Центром торговли между кем и кем?

— Между корпорациями, Влад. Я, вместе с Агваем, давно изучаю всю эту кухню и вот, что заметил. Те же Кломари, Блом и прочие начинали как раз будучи на отшибе, варп-маршруты стали тянуться через них потом. И заняли своё пусть и скромное, но выгодное место, пользуясь тем, что даже во время войн торговля не замирает. Её начинают вести не официальные корпорации, а их филиалы, зарегистрированные как раз на подобных мирах. Стрельба стрельбой, а деньги, как говорится, деньгами. К тому же, многие торговые суда в галактике ходят под нейтральными «флагами» свободных миров, делая отчисления. За счёт этого все и живут.

— И ты хочешь превратить Дли в один из таких миров, — подпёр я подбородок, задумавшись. — Сразу видно несколько проблем. Мы будем вынуждены пустить к себе каждой твари по паре, которые как раз и будут сидеть в таких филиалах, официально не имеющих никакого отношения к материнским корпорациям. Среди них наверняка шпион будет сидеть на разведчике, как я сам в своё время обитал как раз на Кломари. Стоит заметить, что возможны как конфликты между этими рыцарями плаща и кинжала, так и гораздо более активные попытки нас подмять под себя. Доходы твоя идея обещает вкусные, но…

— Но тут как раз вступает в силу наше не самое удобное расположение, — улыбнулся Штольц. — Сразу к нам никто не побежит, лететь до нас дольше, чем до ближайших конкурентов. Но они уже прилично так подзажрались и успели поднять сборы до весьма солидных значений. А мы, как и любой новый игрок, будем брать куда меньше. У желающих будет выбор: потратить больше денег или больше времени и топлива. А что до шпионов, то я предлагаю наконец обзавестись орбитальным терминалом. Нормальным.

— Нормальный денег стоит как ё@ твою мать, — хмыкнул Поль. — Это через сколько ж лет у нас такой будет?

— Если имеющаяся динамика продолжится, и мы сможем наращивать доходы в пределах плана, то через восемь, — ответил обрусевший немец.

— Хм, так годится, — посмотрел я на Савелия, у которого, похоже, начали просыпаться амбиции. Вот что высокие должности с людьми делают. — Восемь лет — срок не малый, а дел много. И с развёртыванием новых производств, и с расширением добычи, и с налаживанием торговых контактов, и про возможные неприятные сюрпризы не стоит забывать. За столько лет мы либо достаточно твёрдо встанем на ноги и нам при любом раскладе нужно будет начинать разворачивать орбитальную инфраструктуру, или разговор можно будет отложить ещё на годы, если всё у нас пойдёт не по плану.

На том мы и остановились. Савелий усердно и с энтузиазмом впрягся в расширение добычи и развёртывание новых производств. Немец давно страдал от того, что его вечно обижали с бюджетом, который, в первую очередь, шёл на военные нужды, а лишь потом на гражданские. Не меньше его идеи душил кадровый голод, который наконец-то начал отступать в прошлое, благодаря колонистам с Земли. Всё-таки уроженцы нашей общей прародины были далеко не халифатами, хотя и имели изначально сходное образование. Однако же земляне переехали на «чистый», не изуродованный последствиями войны на уничтожение, мир, в котором можно было не просто выживать, а развиваться. Всё вокруг настраивало их на новый, какой-то бесшабашный, лад. Возможность спокойно жить на поверхности, которую лишь надо слегка чистить от лесов и их агрессивных обитателей. Реальные шансы получить нормальное образование, которое можно будет применить в деле, и не только для ремонтастарья, которое поддерживали в рабочем состоянии отцы и деды, а для создания чего-то нового, получая за свою работу солидные деньги. При этом, похоже, второе их интересовало даже меньше, а вот на производстве новых шаттлов люди ходили буквально с горящими глазами, в них буквально читалось: «Это же новая техника! Господи, в конструкторском бюро же ещё новее что-то проектируют». Землян так безумно воодушевляла возможность полететь куда-то к другим планетам, что не мудрено после того как они поколениями были заперты на Земле. Разумеется, их радовало и пищевое изобилие с разнообразием. Слово «голод» больше не казалось страшным жителям бывших бункеров и убежищ. И я вынужден признать, что нам пошло на пользу нападение на наш мир. Если простые люди относились к соотечественникам нормально, то вот бывшие князьки предпринимали осторожные шевеления. Мы их расселяли с умом так, чтобы бывшие соседи не оказывались рядом, а значит, не продолжали давнюю вражду или наоборот имели сложности с бывшими союзниками, однако же некоторым не живётся спокойно. Но случился налёт инопланетян, и земляне как-то резко осознали мысль, что есть люди на дли и куча нелюдей в остальном космосе, и некоторые из них с удовольствием могут у нас всё отнять от банального имущества до жизней и будущего наших детей. В такой ситуации подбивать бывших землян на что-то нездоровое стало до ужаса сложным делом, у них вовремя оформился в голове образ внешнего врага.

К тому же теперь у всех на Дли появились поводы вздохнуть свободнее. Перевод экономики в сторону мирных рельс быстро начал давать свои плоды. Начала появляться индустрия развлечений, которая позволяла выпустить пар. В отношении шоу бизнеса у нас всё начиналось с нуля, но какие-никакие певцы и певицы появились вместе с музыкальными группами. Пока без восторженных фанатов и фанаток пока обходилось — сказывался и менталитет населения, да и уровень самих коллективов, который был где-то в районе самодеятельности и талантливых самоучек. Хотя на некоторые концерты я стал выбираться вместе с женой, торгуя лицом и вообще намекая всем, что власть у нас за культуру. Но гораздо большее распространение получили спортивные мероприятия. Человечество придумало множество развлечений подобного толка. Многим пришёлся по душе футбол и баскетбол, но ещё больше людей оценили разные виды мордобоя от бокса до боёв без правил и поединков с холодным оружием. Правда Ан’кол, его сородичи и Агвай смотрели на это со смешанными чувствами. Меня в своё время сильно позабавила фраза ушастого, когда я рассказал ему о правилах бокса:

— То есть, ты хочешь сказать, что в этой игре два человека выходят на закрытую площадку и бьют друг друга, пока отведённое время не закончится или пока один из них не потеряет сознание?

— Ну, в целом, да… — только и осталось ответить мне.

— Вы — больная раса, — в очередной раз закатил глаза эльдри.

Что поделать, такие уж мы люди. Хорошо хоть наш ушастый был не в курсе всяких нюансов фанатского движения от футбола. Объяснить ему почему после того, как две команды попинают мячик, их поклонники встают стенка на стенку и бьют друг друга, но даже сами футболисты их об этом ни то, что не просят, а наоборот хотели бы, чтобы этого не происходило… Это было бы довольно сложной задачей. Хорошо хоть у нас фанатское движение как-то не прижилось, а если бы появились поползновения к чему-нибудь подобному, мы бы их быстро пресекли. В конце концов хочешь подраться — иди на ринг. Мало ринга? Иди в армию. Там и подраться, и пострелять возможности будут, и столько, что тошнить начнёт.

А ещё у меня родился ребёнок. Девочку мы с Зульфией назвали Василисой, то есть обладающей силой. Хотя меня на это больше сподвигнул славянский фольклор, которым я увлекался, как и остальной старой земной культурой. Василиса Премудрая там занимала заметную роль, а сила и мудрость нашим детям в этой галактике наверняка понадобится. Жена не возражала. Вообще, рождение дочки вызвало в ней смешанные чувства, уж очень ей хотелось пацана — вставлял своё слово восточный менталитет. Мне же было глубоко фиолетово, я и дочке был рад не меньше. А пацаны у нас обязательно будут, моя вторая половина молода и здорова, а значит, родит ещё не раз. Тем более, что передо мной не стоит вопрос обеспечения семьи чем-то, всем детям я смогу обеспечить материальные блага и образование, даже если их будет двадцать штук. Но на такое число я, конечно, не замахивался… За толпой будет тяжеловато уследить.

Дли же на радостях гулял, и гулял знатно, всё-таки население меня любило, а наличие наследницы давало повод думать, что и через десятилетия ничего не изменится, по крайней мере в худшую сторону. Ближайшие же сподвижники надарили кучу подарков, от Хиро дочке перепали японские гравюры с Земли, Поль где-то надыбал огромную львиную шкуру, чтобы ребёнку было по чему ползать на полу, но больше всех удивил Ан’кол. То, что он подарил, называлось кристаллом миллиоритата, и использовалось эльдри для усиления псионических способностей своих детей и установления надёжной нематериальной связи с родителями. Считалось, что на сторону они такие вещи не отдают, по крайней мере добровольно. И передавать такую вещь ребёнку, который ещё не показал псионического потенциала, на мой взгляд, дело не самое оправданное, это ведь как кота в мешке купить. О чём я не мог не спросить нашего ушастого. Он же в свою очередь ответил просто:

— Есть у неё потенциал, мы такие вещи чувствуем лучше, чем вы.

Осталось его только поблагодарить и начать изучать камень, размером с ноготь на мизинце. В известной степени я доверял Ан’колу, но не на столько, чтобы, не изучив досконально псионическую цацку ксенорасы, позволять своему ребёнку с ней как-то взаимодействовать. Бдительность никто не отменял.

Да и в остальном всё шло весьма неплохо. Мы развивались, население росло, жизнь не стояла на месте. Но не бывает в ней бочек мёда без ложек дёгтя: как только закончилась война с глуфами, в Лиге начались нездоровые шевеления. Пока что им, к счастью, было не до нас, шла делёжка куда более вкусных кусков между государствами-членами. Но больше всего меня напрягало другое. Долохов начал прощупывать почву по поводу иммиграции. Это было очень тревожным признаком. Одно дело, когда его с трудом терпели в разведке Славянского союза, но давали работать, другое, если он интересуется такими материями. Это означало, что дело идёт к жёсткой централизации власти и неизвестно, удастся ли с ней найти компромисс или придётся банально рвать когти. При этом второй вариант вероятнее, раз Пётр уже подстилает соломку в месте, куда может упасть. Только вот вопрос, что со всем этим делать, если полыхнёт? Укрывательство диссидентов может стать дополнительным раздражителем в отношениях с Лигой, как минимум со Славянским союзом. Да и те же англосаксы вряд ли останутся в стороне, бывших разведчиков не бывает. Долохов знает очень много такого, что хотелось бы выяснить джентльменам.

Глава 15

А на эмблеме скалит Зверь клыки,

И кованый сапог вздымает пыль.

По бёдрам хлопают тяжёлые штыки, —

И Кот живёт всем бедам вопреки.

Марш бойцовых котов

Я сидел в медитативной позе на полу десантного отсека БТРа и ровно дышал, абстрагировавшись от ощущений собственного тела и сосредоточившись на других, которые шли ко мне по тонкой псионической нити. Запах прелой листвы, жужжание насекомых, мягкий мох под лапами, буйство оттенков зелёного вокруг с редкими вкраплениями красного. Кот обходил периметр нашего лагеря, осматривая лес, пытаясь учуять любых животных или какое-то изменение в окружающей местности, а также контролируя состояние часовых. Обоняние и слух животного были чудовищно остры, тысячи запахов щекотали нос, уши улавливали сердцебиение ближайшего часового, оно было ровным и спокойным, но чётко сигнализировало, что солдат бодрствует, а не спит. Вдруг глаза выхватили необычный нарост на дереве, который немного не вписывался в его природу. Я мог допустить ошибку, но не зверь, который родился в этом мире. Ноздри втянули воздух, чувствуя странный запах, характерный не для природы, а для прямоходящих существ, пока ещё небольшие шипы на спине вздыбились, а клыки оскалились. Инстинктивная реакция на опасность. Мои губы в БТРе разомкнулись, и я произнёс:

— Квадрат три, датчик движения на ветвистом каликосе на уровне колен, замаскирован под естественный нарост коры.

— Хорошо, это был последний. Возвращай его, — донеслось до моих ушей.

В этот момент кот сделал дугу вокруг датчика и бесшумно побежал на мягких лапах к лагерю. Часовые его пропустили, а я, открыв глаза, отпустил контроль и нажал на кнопку, открывающую аппарель десантного отсека. Через несколько секунд в меня влетел кошак, успевший вымахать до размеров взрослой овчарки. Зверь почти сбил меня из сидячего положения на пол и лизнул лицо.

— Ну хорош, Яшка, — отпихнул я от себя животное, потрепав его по холке и почесав за ухом. Раздалось мурчание. Даже сейчас, пока он рос, звуки были довольно громкими. У взрослого, наверно, будет как у заправского трактора.

— Удивительные животные, — проговорил с доброй усмешкой, прячущейся за пышными усами, дед Трифон, который сидел рядом. Его мне порекомендовал Сергий, как специалиста по псионическому контролю животных. Разлёгшийся рядом с ним Клык по-кошачьи лениво потянулся и раскрыл пасть в зевке. Размерами питомец Трифона превосходил моего из-за возраста и был одним из первых прирученных кошаков.

— Трудно с этим спорить, — хмыкнул я, а потом включил рацию: — Лейтенант, пусть люди собирают оборудование, мы закончили здесь.

— Есть, — донеслось в ответ.

Ещё один день тренировок можно было считать законченным. Пробежался впереди нашей группы, пока мы были на марше, отыскал несколько мин, заложенных без взрывателей, обнаружил снайперскую засаду, а затем исследовал лес на предмет всяких гадостей вокруг нашего лагеря, чтобы наметить пути возможной диверсионной группы, которая смогла бы совершить ночное нападение. Пока что его приходилось плотно контролировать, транслируя свои мысли и желания, а также постоянно быть подключённым к его органам чувств. Но кошаки были на редкость смышлёными существами, вскоре он сможет делать всё это и сам, лишь передавая мне информацию по связи. Клык, ушедший по этому пути куда дальше, мог даже самостоятельно скрасть часового, если тот проявлял малейшую беспечность. И притащить его живым к группе деда Трифона. Практически идеальное живое оружие для наших мест. Кто догадается, что плотоядный зверь на «мире смерти», взял язык? Посочувствуют неудачнику, попавшему в желудок местного хищника да и всё. К тому же приятным бонусом кошаков была их социализация. Без псионики бы такого добиться вряд ли получилось, но с ней всё прошло на ура, Яшка даже Василису на спине катал, пока шипы не сформировались. Чему моя мелкая сейчас безумно огорчена. Ну да ничего, может, в будущем седло ей сделаю. Росли наши кошки не по дням, а по часам, и похоже обещали вымахать даже крупнее своих диких сородичей, всё-таки обильная и регулярная кормёжка давала свои плоды.

В городе боевые машины были загнаны в капониры, и я отправился к семье. Дома, если небольшую не то крепость, не то дворец можно так назвать, всё было хорошо. Зуля рукодельничала, а дочь, игравшая в куклы, как только я зашёл, бросилась на кошака. Яшка атаку воспринял со стоическим спокойствием и позволил ребёнку повиснуть на своей шее. Василиса, конечно, его немного раздражала, но зато регулярно выдавала вкусняшки и чесала, так что мелкие неудобства можно было и потерпеть.

Я же, поужинав, двинул к Хиро. Формально сегодня у меня был выходной от государственных дел, который я с удовольствием потратил на дрессировку своей животины. Но раз со всем запланированным удалось управиться раньше, то что же не провести вечер в компании друзей… Да, пожалуй, именно друзей. Воспринимать их просто подчинёнными или даже соратниками уже давно не получалось. А наши посиделки в свободной обстановке порой наталкивали меня на дельные мысли. Пока шёл, мне вспомнился случай, рассказ о котором я услышал ещё на Вохле. В одно из конструкторских бюро пришёл новый начальник, стал строить инженеров и, среди прочего, закрутил гайки до такой степени, что запретил появляться в курилке больше, чем по двое. Идиоту показалось, что люди там слишком много болтают, отвлекаясь от работы. После этого с каждым месяцам работа начала идти всё хуже, проекты двигаться всё медленнее, высокое начальство, соответственно, страстно любило начальника отдела, а тот с неменьшим пылом сношал подчинённых. В итоге дело кончилось тем, что идиота сняли с должности, народ снова начал ходить в курилку и показатели выправились. Потому что коллеги в курилке общаются не только о бабах и водке, но и о работе, при этом о ней, родимой, пожалуй больше, чем обо всём остальном. Идёт обмен информацией, идеями, мнениями и так далее. И это двигает проекты так же, как и работа над чертежами за мониторами компьютеров. Вот и нам, время от времени, приходило в голову что-то дельное не на сборах совета, а за столом в неформальной обстановке.

Хиро встретил меня радушно, как и всегда. Тристан уже был у него, Поль ожидался в самое ближайшее время, а вот Ан’кол сегодня пролетал мимо. У ушастых был какой-то свой праздник, вроде бы годовщина основания их семейной ветви. Будет довольно скучное собрание с постными лицами и хреналлиардом протокольных условностей, как эльдри и любят.

— Какие новости? — поинтересовался скандинав.

— Да в целом всё так же. Кошаки второго поколения подрастают, мой уже довольно толково действует в лесу, пусть и немного отстаёт от сверстников, — пожал я плечами.

— Так больше его гоняй, — слегка поддел меня Хиро. — Братья и сёстры у него каждый день, считай, на выходах в зелёнку.

— А мою работу ты за меня сделаешь? — не остался я в долгу. — Расскажи лучше, что с флотом.

— Да всё по плану, через неделю как раз закончим со слаживанием новых экипажей и введём их потом в состав флота. Савелий меня слегка пинает, чтобы я устроил из этого какую-нибудь церемонию, — Хиро взял пиалу с чаем в руку. — Пропаганда, все дела…

— Штольц в таких вещах рубит, так что, наверное, он прав, — пожал плечами. — Придётся тебе озадачиться.

— Наверное, — отозвался японец. — Но я лучше месяцок подожду до годовщины той драки с горящими гладиолусами, как раз можно будет совместить.

— Дело твоё, ты на флоте главный, — пожал я плечами вновь, а потом обратился к Тристану: — Как там Эрик?

— Гоняет своих архаровцев. Все рады, что пока чертовщины не происходит, но немножко жалеют, что сидят без дела. Всё-таки в группу А набран специфический народ, — улыбнулся скандинав.

— А вот и я, — зашёл в дверь Поль. Опять с чемоданом, в котором наверняка был алкоголь. Это уже стало чем-то вроде своеобразной традиции. Мы корчим из себя оскорблённых трезвенников-язвенников, а он нас якобы спаивает. В очередной раз наше сопротивление было недолгим, и на столе, кроме чая и суши, появился бурбон.

— Ну, за культурный отдых, — поднял свой стакан темнокожий.

И тут стоило нам слегка пригубить, как у меня завибрировал коммуникатор, вызов шёл от астропатического хора.

— Внимательно, — проговорил я в трубку.

— Пришло сообщение с Эльвисы, код семнадцать сорок семь, — доложил дежурный. Некоторые вещи мы не доверяли даже астропатической связи, которая считалась неперехватываемой, предпочитая использовать шифр. Данный код означал просьбу эвакуировать, при этом срочно. И шёл он от наших визави из Лиги. Посидели, блин, отдохнули да расслабились.

— Что такое? — задал вопрос Поль.

— Прижал кто-то ребят Долохова, просят вытащить, — ответил я, раскрывая на коммуникаторе звёздную карту. Эльвиса была кислородной планетой и крупным перекрёстком торговых путей, а также индустриальным миром. Заправляла на ней раса эдельконов, в известной степени их можно было бы считать серыми человечками. Большая голова, огромные тёмные глаза, тонкие конечности и тощее тело. Среда определяет внешний вид, она была миром вечных дождливых сумерек и пониженной гравитации. Ну и, до кучи, той ещё помойкой, покрытой городами и заводами везде, где их только можно построить. Эделькинам хватило ума не устраивать на материнской планете ядерных войн или чего-то подобного, но они и без этого вполне успешно убили экологию. Зато серокожие ксеносы не страдали шовинизмом в отношении остальных рас, у них хватало анклавов других видов. Вероятно из-за этого её и выбрали для того, чтобы там укрыться до эвакуации, люди Долохова. На прямую мы, правда, дела с этим миром не вели, уж больно далеко он был от нас. Прикинув варианты, я связался с Агваем:

— Доброго вечера, сёгун, — ответил ксенос.

— И тебе. Возник интересный вопрос, у тебя есть надёжные знакомые или контрагенты, которые ведут дела на Эльвисе?

— Есть парочка. Один старый коллега туда кое-что возит в обход таможни и есть контакты в Климском синдикате, они официально поставляют туда белковую пищу.

— Отлично. Свяжись-ка ты, наверно, лучше с контрабандистом, нам надо тайно вывезти оттуда нескольких людей к нам, — ответил я после некоторого раздумья. С тем, кто крутит незаконные делишки, пересекаться лишний раз, естественно, не хотелось, но подписывать законопослушную компанию климов хотелось ещё меньше. Нам надо сделать всё тихо, и так, чтобы не осталось никаких записей о том, что группа представителей человечества покинула планету. А желательно, чтобы и сам корабль контрабандистов вообще не засветился. Хотя последнее не так критично, всё-таки в данный мир ежедневно прибывают и убывают сотни посудин. Искать иголку в стоге сена можно долго, а в итоге ещё и не найти. — При этом в обход погранслужбы и таможни, так, чтобы следов вообще не осталось. Твой знакомец может это провернуть?

— Без проблем, это его работа. Конечно специализируется он на дури, но и разумных время от времени возит, — Ан’кол слегка пожевал губами на экране. — Только ценник наверняка влупит, не стесняясь.

— Ничего, не обеднеем, — хмыкнул я. — Тем более я надеюсь, что нам всё в итоге возместят.

— Тогда вообще никаких проблем.

— Отлично. Направляй его туда, а я пока озадачусь информацией, где ему искать живой груз, — проговорил я, отключаясь.

— Ребята Долохова, похоже, облажались, — хмыкнул Тристан.

— Похоже, — пришлось согласиться. — Мне больше интересно, что они вообще забыли так далеко. Ну да у них и спросим, сам Пётр временно прервал общение, под него там копают.

— Так может он и свалил? — поднял бровь японец.

— Может и так, но от него я бы ждал чего-то поизящнее такой просьбы о помощи… Однако он, скорее всего, сам бы прилетел, чай возможности позволяют.

— Поживём — увидим.

На это мне ответить было нечего. Всё-таки информации мы получили мало, а от нашего контакта в разведке в последнее время вообще ничего не получали. Наши же собственные агенты были никем и звать их было никак, они сидели на некоторых планетах и просто мониторили состояния дел в обществе, внимательно смотрели и читали новости, но не более того. Даже закинуть их на планеты Лиги было делом не из лёгких, а уж внедрить куда-то — и вовсе дохлый номер. Это разнорабочего, водителя или младшего менеджера по продажам не так усердно пробивают в плане подробностей биографии. Но стоит полезть в любую серьёзную военную, политическую или коммерческую структуру, и разговор будет совсем другим. Только и радости, что имеем информацию о положении дел в обществе да несколько конспиративных квартир, где, если что, можно будет кого-то укрыть.

Вечер у нас не удался, мне пришлось двигать к астропатам, чтобы выяснить подробности про эвакуируемых. Пароли у нас уже были, но стоял вопрос с явками и способами связи, а так же внешностью тех, кто будет вытаскивать незадачливых шпионов. К моей радости, решить его удалось довольно быстро. А дальше осталось только передать информацию Агваю и ждать. От меня уже мало что зависело, всем занимались другие разумные. Можно было бы отправить на Эльвису один из наших быстроходных кораблей, но так мы его однозначно засветили бы. По понятным причинам, такая радость нам никуда не упёрлась. Конечно, однажды контрабандисты могли не удержать язык за зубами, но вероятность этого была не очень высокой, к тому же такое если и случится, то произойдёт не завтра. А если у меня разыграется паранойя, то их можно и прикопать по-тихому. Или наоборот, нанять на постоянной основе. Пока что у нас не было нужды в своих контрабандистах, но вероятно в будущем она имеет все шансы появиться. Так почему бы не озадачиться сразу? Естественно, это будет стоить немалых денег и придётся следить, чтобы они нам самим по привычке какой-нибудь дряни не возили, но мне кажется, что Дли вполне в состоянии себе такое позволить.

Дальше для меня вновь потянулось ожидание, занятое повседневными делами: тренировки, работа, общение с семьёй, дрессировка Яшки, обмен опыта с псиониками. Перед нами пока что не маячила война, потому жизнь шла свои чередом.

На Эльвисе же в это время группа людей ютилась в корабле, находящемся в ангаре на отшибе. Самом дешёвом, который удалось найти. С валютой у офицеров разведки Славянского союза была напряжёнка. Бывших офицеров, — невесело усмехнулся своей мысли Долохов. Закономерный итог естественных процессов привёл его сюда, а вместе с ним смогли уйти и люди, лично верные разведчику, которые были так или иначе засвечены.

— Сук@… — протянул Пётр, сидя один в капитанской каюте. Никто ничего не видел, так что можно было немного дать волю чувствам.

Когда же всё посыпалось, когда была пройдена точка невозврата? Точного ответа разведчик не знал. Всё шло довольно неплохо, человечество объединилось в Лигу, компетентные органы тоже не остались в стороне. С давними и системными противниками общий язык найти было сложнее, но со Славянским союзом Вохла смогла пойти на компромисс, и была включена в него на правах автономии. Армия была интегрирована в общую структуру командования, разведка начала работать вместе со своими бывшими коллегами. Полного доверия между ними не было, этим и не пахло. Но вести дела было возможно, он даже получил несколько поощрений и пару медалей за особенно успешные операции. Будущее казалось вполне себе безоблачным, по крайней мере насколько оно может быть безоблачным для особиста с профессиональной паранойей. Но к концу войны что-то стало идти не так от слова совсем: вохлийские части стали всё чаще кидаться на передовую, Петра и его коллег стал всё чаще проверять отдел контрразведки.

А потом началось какое-то мутное шевеление с англосаксами. Лига всё больше объединялась в некую единую структуру, а политики сильнее настаивали на создании общих компетентных органов для человечества и, похоже, началась оперативная игра за места в новой конторе. Большая часть самой этой кутерьмы прошла мимо Долохова, он работал по линии внешней разведки и интересовался больше делами ксеносов и большого космоса, чем взаимоотношениями внутри человечества. И, судя по результатам, занимался слишком успешно.

Пётр сжал кулак. Наверно в этом всё дело. Он добился слишком многого, сошлись интересы и центрального разведывательного управления джентльменов, и карьеристов из собственных коллег. К счастью для него, удалось вовремя заметить, что интерес к скромному вохлийцу вышел на новый уровень. Всё-таки разведка и контрразведка неразделимы, Долохов держал нос по ветру достаточно хорошо, чтобы вовремя узнать, что его решили брать. Дальнейшие события было бы не трудно предсказать. Его выпотрошили на предмет ценной информации, которую он, как и любой уважающий себя разведчик, держал в своей голове, не доверяя физическим носителям. А потом и закопали.

Пришлось отдавать своим сетям приказ лечь на дно и быстро уничтожить документы. А потом отправлять сигнал тем, кого с ним свяжут без всяких бумажек и файлов на побег. Вырваться удалось почти чудом. Основной вариант отхода был перекрыт, а на Кломари уже ждала группа захвата. Залечь на дно там, добравшись с относительным комфортом, не удалось. Но был запасной план. Старый мелкий грузовик, навигатором которого стала одна из оперативниц-псиоников, а потом отход в ту сторону, где его меньше всего будут искать. К счастью, галактика велика, Долохову было куда уходить.

Только вот финансы подкачали. И Пётр встал перед выбором: засветиться, пытаясь заработать, или обратиться за помощью. Какая ирония, когда-то он стоял настолько выше молодого и борзого офицера, который умудрился уйти на вольные хлеба в большой космос. А теперь он идёт к нему с протянутой рукой, потому что альтернатива незавидна. Его таланты разведчика мало кому нужны, останется только подвязаться где-нибудь с наёмниками вместе со своими людьми. Эта мысль претила Долохову: использовать своих людей как пушечное мясо — это затея сродни забиванию гвоздей микроскопу. Вдруг зазвонил коммуникатор на столе:

— Да, — ответил Пётр, приняв вызов.

— Рядом с ангаром на камере замечены подозрительные разумные. Выглядят как местный криминал, но больно хорошо двигаются, — доложил дежурный.

Долохов задумался на секунду. Может быть это, конечно, и не привет от бывших коллег, но, в любом случае, надо валить. Открыть здесь стрельбу — значит засветиться, даже если кто-то позарился на их корабль. Ничего хорошего из этого не выйдет. На планету они прибыли под видом ис’итов, воспользовавшись тем, что пограничный контроль был дырявым, как решето. Местной таможне хватило кодов корабля и видеоэффектов по связи, которые позволили изобразить ксеноса. А значит, если придётся встретиться с местными властями лично, то легенда посыплется. Надо валить, благо пути отхода уже разведаны.

— Объявляю эвакуацию по варианту один. Минируйте всё, берите необходимое и спускаемся в коллекторы, — ответил разведчик.

Предстояла долгая ночь, прежде чем они смогут укрыться в каком-нибудь техническом туннеле под городом.

Глава 16

И вновь продолжается бой,

И сердцу тревожно в груди,

И Ленин такой молодой,

И юный Октябрь впереди!

Николай Добронравов

Я сидел за столом, держа кружку уже битый час в руке, и смотрел на Долохова. Видок у него был так себе. Нездоровый цвет лица, как будто он недавно чем-то отравился или переболел, круги под глазами, левая рука на перевези после ранения. Спокойно посидеть на Эльвисе им не удалось. Планета серых человечков вообще была не самым гостеприимным местом, начиная от атмосферы с кучей всякой дряни из-за работающих заводов, заканчивая криминогенной обстановкой. На верхних уровнях мегагородов с преступностью всё было неплохо. Но, как известно, чем глубже в лес, тем толще партизаны. Они сняли ангар для корабля на отшибе, им заинтересовались местные предприимчивые ребята.

Ис’иты вообще не отличались громкой репутацией, а тут ещё и какие-то нищеброды на старом корыте, возьмёшь их покрепче за причинные места, и они с радостью перепишут на тебя всё имущество. В реальности у джентльменов удачи всё вышло не так хорошо, люди Петра контролировали периметр и окрестности и заранее увидели гопкомпанию. В общем и целом, бандиты наткнулись на заминированный корабль и закономерно отправились на тот свет. Но, как известно, не бывает мелких банд, которые не ходят под кем-то крупнее. А серьёзные люди мало того, что не любят, когда их подсосов кто-то убивает, они просто не могут спускать такое с рук. Всегда найдутся те, кто посчитает, что вот этот вот конкретный босс уже не тот, и его надо подвинуть. Так что за Долоховым отправилась погоня, при этом куда более профессиональная, чем местная полиция. И их ждал сюрприз: всё-таки оперативники человеческой разведки — не мальчики для битья, сами кого хочешь обидят.

На нижних уровнях города началась маленькая партизанская война, как только Долохов понял, что его не оставят в покое. Только вот данных вид военных действий чрезвычайно сложно вести без поддержки местного населения. Так что Петру пришлось озадачиваться и этой поддержкой, ну и заодно деньгами для неё. А ещё идеей, которая бы могла объединять жителей помойки под названием нижние уровни Эльвисы. Думал матёрый разведчик недолго, тем более была у человечества специальная идеология для угнетённого рабочего класса и просто люмпенов — коммунизм. С главным постулатом: «Грабь награбленное». Там быстро стало весело, особенно учитывая, что местным пролетариям было нечего терять, кроме своих цепей. Говорят, что нет лучше тех рабов, что себя считают свободными от всех земных оков. Тут свободой не пахло, зато ветер постоянно доносил смрад отходов верхних уровней и вонью кредитов, которые никогда не получится отдать, и даже детям ныне живущих придётся платить проценты.

Хотел Пётр как лучше, но получилось, откровенно, через ж@пу. По его прикидкам, без должной подготовки, все эти игры в восстания должны были просто выиграть немного времени и поставить между ним с его людьми и местными, желающими их убить, некоторое количество пушечного мяса. Циничный способ выиграть немного времени и получить лёжки у неравнодушных. А в итоге то ли Долохов слишком хорошо делает всё, за что берётся, то ли его псионики переборщили с убеждением бойцов революции, но полыхать начало знатно. В целом к тому моменту, когда прибыл знакомец Агвая, восстание уже подавляли местные вооружённые силы, хотя и с переменным успехом. Солдат-то туда тоже набирали не с верхних уровней среди детей старших менеджеров, а со дна. Дезертировали такие ухари с большим удовольствием, обычно ещё и убивая офицеров. Что тоже не добавляло правительственным войскам ни эффективности, ни взаимного доверия среди военнослужащих.

Но контрабандист прибыл и вывез Отца революции, Безликого воина справедливости и прочих ко мне. Официально для лечения ранений, по факту потому, что ему весь этот цирк с конями нафиг был не нужен. Правда, сразу вывезти ещё и всех его людей не получилось, это было бы слишком похоже на побег. И сейчас он просил поспособствовать дальнейшей эвакуации подчинённых из числа представителей человечества, а также некоторых толковых ребят из местных. Даже подстелил себе соломки, оставив в этом вертепе ценный кадр, который раньше мог на меня влиять:

— Там ещё пятнадцать человек, в том числе и Ким.

Я сделал ещё один глоток чая и задумался. Что касается Ли, то дорогая ложка к обеду. Я не раз звал её переехать и получал только отказы. Потому у меня нет желания бежать, сломя голову, вытаскивать её или даже обещать контрабандисту Агвая золотые горы за ещё один полёт. Тем более, что у меня теперь жена есть и ребёнок.

Но зато есть другие резоны. Эделькины были довольно сильной расой вполне с солидными армией и флотом, а главное, большими торговыми связями. В том числе и потому, что жили мирно, ни с кем не воюя в последнее время. Внутренние дрязги могут подправить ситуацию. Я не верил в победу коммунизма ни в отдельно взятом государстве, ни на отдельно взятой планете, ни уж, тем более, во всей галактике. Совершенное общество невозможно построить из-за несовершенства самих разумных существ, наверх всегда лезут не те, кто желает счастья для всех, а те, кто больше всего хочет различных благ для себя. Такова жизнь, с этим ничего не поделать. Но гражданская война, имеющая идеологический подтекст, может неслабо подкосить любое государство. Из истории я помнил, что творилось в Российской империи в начале двадцатого века. Все воевали против всех, человеческие и материальные ресурсы горели синим пламенем, а куски от тела государства откусывали вчерашние лучшие друзья, не говоря о недругах. Австро-венгерская империя на Украине. Германская империя там же, а ещё в Прибалтике и Грузии. Англичане в Мурманске и Архангельске, а так же в куче других мест вместе с войсками из своих колоний. В Закавказье даже индусы засветились из батальонов Месопотамских экспедиционных сил. На Дальнем Востоке вольготно чувствовали себя американцы и японцы… И было у меня ощущение, что и в этот раз всё будет примерно так же, если восстание не смогут быстро подавить и оно разрастётся. О, может и хуже, соседи не ослаблены долгой войной на уничтожение, а значит, могут выставить куда более существенные силы. А кроме того, дирижируя самим восстанием, мы можем ухватить очень многое. К тому же вся эта свистопляска перекроет торговлю, и торговые пути сместятся в том числе и в нашу сторону. Принципиальное решение об идеях Савелия ещё не принято, но если создадутся благоприятные условия, а мы получим значительные ресурсы для развития, экспроприировав их у эделькинов, то дело может выгореть. Чем больше я думал об этой идее, тем больше она мне нравилась. Рискованная, дерзкая, но обещающая большие барыши, а также отвлекающая очень большие силы и множество взглядов от нас в сторону очень вкусного куска. Не удивлюсь, если туда даже Лига влезет, у людей нюх на грабёж сильнее, чем у акул на кровь.

— Ты знаешь, Пётр, наверно с эвакуацией не стоит торопиться, — сказал я, подливая чая. — Как говорил Наполеон, если бутылка вина уже откупорена, то его следует выпить.

— Что ты имеешь в виду? — настороженно спросил разведчик.

— Что ты зажёг огонь революции и ему следует дать посильнее разгореться, а не гасить, — улыбнулся я. — Как видишь, у нас есть подвязки, чтобы переправлять на Эльвису людей и оружие. Найдутся варианты и для других планет серых уродцев, тем более угнетают они там рабочий класс не на много меньше. Так что, думаю, я помогу борьбе трудящихся за свои права и коммунистические идеалы.

— Какой борьбе, какой коммунизм? Ты же, считай, монарх, — с сарказмом проговорил мой собеседник.

— Бороться за светлое будущее мне это не мешает, — пожал я плечами, а потом продолжил более жёстким голосом: — И ты мне в этой борьбе поможешь. Мне нужны местные расклады, которые тебе удалось выяснить. А также информация о самих эделькинах, ни за что не поверю, что ты мало знал о тех, к кому бежал. А вечером пойдём на совещание с офицерами, и посмотрим, какие силы Отец революции сможет нанять на благое дело, и сможем ли мы подтянуть ещё какие-то частные военные компании для отвода глаз. Перехватим нити управления от твоего имени и поговорим о том, чтобы эвакуировать остальных твоих людей и на какой кусок общего пирога вы сможете рассчитывать.

Спорить Пётр не стал, понимая, что сейчас он целиком в моей власти. Да и среди прочего разведчик отлично понимал, что ему, как Отцу революции, тоже перепадёт барышей от того, что мы собираемся получить с борьбы за светлые идеалы. С такими раскладами можно сотрудничать, пусть пока и как младшему партнёру. Информация от Долохова полилась рекой. Сначала о нашей цели, а потом и о том, что творится в Лиге. И, если дела с нашей маленькой революцией должны были пойти в гору из-за того, что противник был слишком беспечен относительно своей внутренней обстановки, а соседи явно были не прочь попробовать ухватить чего-нибудь по углам, то вот с человечеством меня всё, откровенно, не радовало. В войне-то люди победили, но после неё тут же началась междоусобная грызня. С одной стороны, для Дли оно неплохо, кто ж спорит. А вот то, что уже сейчас всё так лихо закручивается и люди вроде Долохова вынуждены рвать когти, чтобы их физически не устранили… Это абзац. Человечеству, похоже, жизненно необходим некий общий и сильный враг, чтобы оставаться едиными. Стоило глуфам утратить это гордое звание, и начался цирк с конями. Я невольно поймал себя на том, что испытываю некоторую досаду, замешанную на патриотических чувствах к своей расе. Забавно, я перестал быть частью Лиги, не имею какого-то прямого отношения к Вохле или Славянскому союзу. Наверно потому могу смотреть на свой вид со стороны и видеть его в целом.

Если бы у меня были родители, точнее если бы я был с ними знаком, и если бы у меня остались какие-то друзья детства по ту сторону границы, то, возможно, всё выглядело бы иначе. Но ситуация такая, какая она есть. Мой дом это Дли, и мой народ живёт здесь. Всё остальное человечество для меня — некий единый организм, который, теряя внешний раздражитель, начинает бороться сам с собой. Возможно, будь я более могущественен, поспособствовал тому, чтобы у людей появился враг. Пусть мои собратья лучше убивают ксеносов, чем друг друга. Но моих сил хватает только на помощь в распылении гражданской войны как раз у чужих. В принципе, это тоже не так уж и плохо.

Закончив доить Долохова на предмет информации, я отправился в зал для совещаний, пригласив его с собой. Вопросы наверняка будут и к разведчику. Зал не изменился, стол стоял на прежнем месте, а за ним ждали мои замы. Выдернули даже Савелия — кто-то должен нас просвещать на тему того, на какие планеты стоит обращать внимание в первую очередь, и что с них тащить. Я, конечно, тоже глубоко зарылся в экономические и торговые премудрости, но голова в этом плане у меня всё-таки далеко не такая светлая, как у Штольца. Представив всех разведчику и соответственно его своим соратникам, я начал:

— Господа, я собрал вас по важному поводу. Наш гость вступил в контакт с угнетённым населением Эльвисы и помог рабочему классу начать революцию на родной планете. Судя по всему, недовольство там копилось долго, и хватило лишь одной искры, чтобы разгорелось пламя восстания. Но всё-таки трёх десятков человек для его полного успеха оказалось маловато, а потому нас просят о помощи. Благодаря Агваю и его знакомым, мы имеем возможность её оказать, перебросив революционерам оружие, военных инструкторов и группы спецназа, — вывел над столом голограмму планеты серых уродцев. — Поль, мы с тобой должны составить план, в соответствии с которым будет идти наша работа, и рассчитать, сколько нам нужно сил для успеха на столичном мире. Савелий, наш Отец революции, готов щедро платить за усилия воинов-интернационалистов содержимым Эльвийских складов. На тебе списки того, что нам нужно. Кроме денег, естественно, это мы возьмём и так. Рассчитывай в первую очередь на реализацию задуманных тобой проектов от промышленного развития до орбитального терминала.

— Флот останется не удел? — спросил Хиро.

— Боюсь, что так. Хотя меня больше радует то, что в стороне пока остаются и корабли эделькинов. Боевые действия идут на нижних уровнях, через верхние им бомбардировку особо не устроишь, и тяжёлое оружие не применишь, всё решает пехота.

— Всё равно идея рискованная, — Поль сложил руки перед собой. — В случае неудачи, мы поимеем слишком много проблем.

— Не соглашусь с тобой, — ответил я. — Наши бойцы будут выступать как обычные наёмники. Для отвода глаз, Пётр, как Отец революции, наймёт ещё несколько ЧВК. Его личность неизвестна, как и его связи с нами, так что с наёмников — взятки гладки. При плохом раскладе мы можем потерять только некоторое количество бойцов, это не критично. При удаче же можем приобрести очень многое.

Дальше началось обсуждение конкретных деталей. Немалую лепту внёс сам Долохов, всё-таки разведка есть разведка, подобные игры — это его хлеб. Тем более, что серые уродцы оказались на диво непритязательными в плане пропаганды, людей сподвигнуть на что-то подобное было бы куда сложнее. Возможно сказывалось отсутствие в их истории социальных революций, а наш вид подобными вещами наелся по самое горло. Возможно, дело в низком уровне образования у разумных, которые находились внизу социальной пирамиды. А, может быть, всё сразу и кое-какие другие факторы. Однако же факт оставался фактом. Подчинённые Долохова вертели местными, как хотели, прилагая лишь капельку псионики.

Самого же Петра я буду холить и лелеять, заодно и приглядывать всеми силами. Он, в известной степени, опасен из-за своих навыков и опыта, но является курицей, которая несёт золотые яйца. И дело даже не в революции, это просто разовая акция. Он — ключ к очень многому внутри Лиги, далеко не все его агенты известны коллегам, а значит, их можно будет использовать. Это не наши робкие попытки сбора информации. Ещё больше он знает о ксеносах, это как раз было его основным полем деятельности. И он его продолжит, мне никуда не упёрлись новые неожиданные приключения вроде тех, что недавно устроили Горящие цветки. Они сыграли слишком просто, и нам повезло раскусить их замыслы. В следующий раз может найтись кто-то куда более хитрый. Его действия должны стать нам известны заранее. В идеале же мы должны иметь возможность напасть первыми на того, кто позарится на наш дом и имущество, не говоря о наших жизнях. И у меня были причины полагать, что Долохов сможет нам это обеспечить.

Впрочем, в нашем знакомстве с Петром есть и минусы. В Лиге знают, что мы работали вместе. Сейчас нашего куратора нет, но мы — слишком жирный актив, чтобы долго быть бесхозными. Новый человек на должность Долохова вскоре будет назначен, и захочет познакомиться. Каким он окажется? Пожелает ли взаимовыгодного сотрудничества? Ведь может появиться карьерист или того хуже, генеральский сынок, который привык говорить исключительно с позиции силы. Это с Петром было удобно иметь дело, была свобода манёвра, но есть уроды, которые привыкли требовать беспрекословного подчинения. А подчиняться я не буду, особенно такому человеку. Что будет тогда? Получится ли заставить его утереться или придётся воевать с Лигой? Вряд ли, конечно, дойдёт до открытого столкновения, но и такой вариант, к сожалению, возможен. Лиге это не выгодно, но среди людей полно идиотов, которые поступают нелогично.

Интерлюдия 2

— Когда я сказал отцу, что меня напугало существо в моем шкафу, он дал мне пистолет 45— ого калибра.

— А что он должен был сделать?

— Мне было 9 лет. Он мог просто сказать: «Не бойся темноты».

— Шутишь? Её надо бояться!

Сверхъестественное (Supernatural)

Алексей Онищенко в очередной раз проверил снаряжение и герметичность скафандра. При миссиях в вакууме, герметичность — жизнь. Предстоящая операция вызывала у офицера лёгкий тремор. Откровенного страха не было, но трудно сохранять полное душевное спокойствие после того, как ты оказался единственным выжившим в результате подобного дела, а потом долго болтался на орбите в крупном обломке вражеского корабля. Алексей с внутренним содроганием вспоминал, как следил за экраном шлема с падающей шкалой, означающей его жизнь, и гадал, что произойдёт раньше: закончатся регенераторы воздуха или его всё же кто-нибудь найдёт? Онищенко повезло, глуфы оказались достаточно расторопны, хоть и успели в последний момент, когда он уже терял сознание от кислородного голодания.

Свой же флот после неудачной атаки отступил.Потом был плен, баланда, допросы, построение планов, как можно сбежать из той задницы, в которой он оказался. Но судьба улыбнулась Алексею, его выкупило из плена частное лицо, на поверку оказавшееся бывшим соотечественником, ушедшим на вольные хлеба. От предложения «перейти в бизнес» боец отказываться не стал, быть брошенным умирать при отступлении — очень сомнительное удовольствие, собственно, так же как и сидеть в плену, где до него никому из прошлых начальников не было дела. А вот благодарность к тем, кто вернул свободу, присутствовала.

С этого момента началась новая жизнь в новом месте. Дли Алексею пришёлся по душе, служба была привычной, зарплата достойной. Время от времени приходилось рисковать жизнью, но тут уж кто на что учился, тот тем и зарабатывает. Можно было уйти в шахтёры или ещё куда, но деньги там всё-таки были не те, так что Онищенко остался в армии. Лишь в редких случаях, вроде этого, он задумывался о том, что был не так уж и прав. Вакуум за тонким забралом шлема вообще настраивает на размышления. Можно было написать рапорт, уволиться и сидеть себе спокойно дома, приходить каждый вечер с работы к жене и ни о чём не париться. Может быть так и стоит сделать после этой командировки, тем более на хорошее жильё, современный флаер и прочее удалось заработать и даже кое-что отложить. Но сперва нужно закончить здесь.

На Эльвису он отправился как командир одной из групп спецназа. Здесь, к счастью, речь не шла о штурме или защите планеты, боевые действия носили другой характер. Местные денежные мешки довели рабочий класс своей планеты до белого каления и вспыхнуло восстание, которому правительство Дли решило неофициально помочь. Алексей не очень верил, что эделькины сумеют построить какое-то сверхсправедливое общество, это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, но зато не было особых сомнений, что крови прольётся немало. Была только надежда, что им удастся сделать так, что больше выйдет из жил угнетателей, чем угнетённых. Для того инструктора сейчас натаскивали подразделения революционной армии, контрабандисты завозили оружия, а он сам собирался потрясти очередного денежного мешка, который решил прокатиться на орбите на прогулочной яхте.

К самой идее построения некого идеального общества Алексей относился не очень однозначно, может быть в силу того, что он неплохо знал историю таких попыток, имея неплохое образование. С одной стороны такие попытки всегда заканчивались великими потрясениями и пережить их на своём веку было удовольствием из серии: «Не дай бог». А с другой — у подобных мероприятий были и плюсы. Первая большая попытка построить что-то великое, опираясь на рассуждения философов, была предпринята во Франции. Народу под светлыми лозунгами по типу Liberté, Égalité, Fraternité, то есть Свобода, Равенство и Братство, пустили под нож настоящее море. Необходимость, мать всех изобретений, дала миру гильотину. Поговаривают даже, что её создатель в итоге был обезглавлен собственным творением. А власть взял в свои руки Наполеон и государственная машина новой Франции начала гонять всех своих противников по Европе ссаными тряпками. Скорее всего бы загоняла, если бы Бонапарт не имел глупость потерять свою Великую армию в Российской империи. Но вышло, что вышло.

Второй попыткой глобального социального эксперимента было построение как раз коммунизма в России. Опять пролились реки крови, в гражданской войне было потеряно больше людей, чем в Первой мировой. Но потом на сцене объявился новый сильный лидер, который сумел зажать всех в кулак и начались успехи. Была ликвидирована безграмотность, произведена электрификация, решился вопрос с германским империализмом. А ещё в космос полетел сперва первый спутник, а затем первый человек, первая женщина да и восьмичасовой рабочий день тоже не с неба упал. Но в итоге всё свернуло куда-то не туда. Была ли возможность у серых человечков построить коммунизм? Онищенко считал это сомнительным делом, скорее всего они, просто прольют реки своей крови, а соседи ухватят куски их звёздного государства. Но и в итоге у эделькинов был шанс получить что-то великое.

Об этом пусть у других головы болят. У него самого было задание. Революция нуждалась в деньгах, так что их нужно было экспроприировать. В совмещении теории с практикой пусть упражняются другие, у группы спецназа есть более конкретная цель.

— Пятиминутная готовность, — раздался в наушнике голос пилота.

Шаттл, пользуясь своей незаметностью, которую давали технологии эльдри, подкрадывался к яхте. Алексей начал рефлекторно следить за шкалой внешнего давления на визоре, которая падала по мере того, как воздух уходил из десантного отсека. Снова между ним и враждебной средой был лишь бронескафандр. Да, качественный, да, надёжный, но ситуация не могла не быть волнительной. Только и радости, что теперь у него другое начальство, а значит его вряд ли бросят болтаться куском мяса на орбите, если что-то пойдёт не так. Вскоре голос пилота раздался вновь:

— Минутная готовность.

— Открыть аппарель, — скомандовал Онищенко. Дверь в космос отварилась, под ними был индустриальный мир, а на орбите летали точки кораблей, и слишком далёкие, чтобы их визуально идентифицировать. Все, кроме одного. До цели было около пятидесяти метров — ничтожно малое расстояние по меркам космоса. С открытием аппарели остатки воздуха, которые не удалось откачать, улетучились в вакуум. Можно было бы, конечно, и всё туда стравить, но выброс газа мог демаскировать шаттл, провалив миссию ещё до её начала. Алексей отдал новую команду: — Отстегнуть крепления и построиться.

Через пару секунд пятнадцать бойцов покинули противоперегрузочные кресла вдоль бортов и выстроились в десантном отсеке в две колонны. Все здесь были людьми опытными, на каждого было можно положиться. К тому же на эту конкретную планету все отправились добровольно, соблазнившись премиями. С такими всегда приятно работать.

— Высадка, — вновь раздался голос пилота в наушнике, и люди с короткого разбега начали прыгать в открытый космос.

Яхта, на которой находилась цель, была пятьдесят метров длинной, и была надежда, что реактивными ранцами на спинах никому не придётся пользоваться. Всё-таки главным их оружием была неожиданность. Шаттл догнал судно с кормы и уровнял скорости, так что в пустоте они двигались лишь благодаря силе прыжков, делая километров по семь в час. Достаточно шустро, чтобы быстро догнать яхту, но при этом достаточно медленно для беспроблемной зацепки за корпус магнитными подошвами скафандров.

В полёте Алексей смотрел на цель, стараясь не отвлекаться и ровно дышать. Страх усилился, как и всегда в такие моменты. Человек всё-таки предназначен для жизни на планетах, а не в космической пустоте, в такие моменты это понималось особенно остро. А очень хотелось жить, дышать, вернуться домой, снова увидеть молодую жену и сына, который недавно начал ходить, выпить пива с друзьями, пройтись вечером по пригороду, вдыхая аромат деревьев, высаженных вдоль домов… А подыхать не хотелось. Все они носили шлемы с черепами, которые символизировали готовность умереть за дело революции, даром что бойцы считались наёмниками. Но одно дело, это пускать пыль в глаза местным, подавая пример. Совсем другое — перебарывать страх в душе, особенно перед тем, что тебя уже как-то раз едва не убило.

Наконец подошвы Алексея ударились о корпус, и он согнул колени, мягко гася инерцию. К счастью, никто из его подчинённых не промахнулся и шаттлу не придётся лететь вперёд, чтобы подобрать неудачника. Он по-прежнему будет висеть с кормы, ожидая эвакуации. Бойцы быстро собрались в группу, Онищенко знаками показал заминировать узлы связи на корпусе и установить глушилку для более слабых передатчиков. Никто не должен узнать о нападении раньше времени. Остальные же бойцы разделились на две команды и отправились к шлюзам, специалисты из их числа подняли кожухи и подсоединились к техническим портам. Времени им много не надо, а в случае, если их действия всё-таки будут замечены экипажем, то их скорее всего примут за глюк системы. Мало кто сходу может поверить, что на яхту на орбите кто-то попытается проникнуть прямо во время движения. Взломщик кивнул командиру, показывая, что всё сделано. Через пятнадцать секунд в наушнике раздался голос командира второй группы:

— Готовы.

— Подрыв антенн, — подал команду Онищенко сапёру. Тот нажал на кнопку на своём наруче и противник лишился связи: — Начали!

Взломщик открыл шлюз, семь бойцов тут же влезли в него, набившись, как кильки в банку. Закрылась гермодверь в космос, и через несколько секунд насосы дали атмосферу в камере по аварийному варианту, затем открылась дверь во внутренние помещения. Задачей второй группы был захват мостика, Алексей же вёл своих бойцов в предполагаемое местонахождение денежного мешка. Яхта была в некотором роде эксклюзивом, но созданным на базе типового корпуса. Разведка предполагала, что помещения не подверглись сильным изменениям, если не считать желания покупателя сделать их роскошнее. Штурмовали яхту, правда, не «пиджаки», так что в случае чего отвечать за их ошибки пришлось бы десантникам.

Первыми на пути повстречались два ксеноса, один в одежде техника, второй в броне охранника. Вероятно, перебой связи и странные сигналы от шлюзов не остались незамеченными и их отправили проверить, что же творится. Две очереди передовых бойцов поставили в жизнях двух разумных точки. Группа продолжила движение. Через пару минут встретился заслон телохранителей перед дверью в предполагаемое обиталище мешка с деньгами, сходу его подавить не получилось, один из бойцов получил ранение в плечо. Пришлось отступить обратно за угол, а потом закидать врага гранатами, которые телекинезом направил псионик. Сразу после взрывов, группа Онищенко рванула вперёд и короткими очередями добила выживших. Взломщик подключился к двери, но через тридцать секунд покачал головой. Алексей понял всё без слов и скомандовал:

— Изюбрь, устанавливай заряды.

Много времени подготовка не заняла, группа немного отошла, а затем прогремел взрыв, буквально вырезавший кусок толстой металлической двери. Термическая взрывчатка как всегда сработала выше всяких похвал. Само помещение оказалось круглой формы, центральную часть занимала огромная кровать, на которой лежало несколько дам разных биологических видов, хозяин яхты, похоже, был не чужд ксенофилии. Впрочем, каких только извращенцев в галактике нет. Судя по поведению девочек, они были ещё и под кайфом. Самого виновника торжества не было видно.

— Найти засранца, — скомандовал офицер и добавил: — Вова, Киря, прикрывайте дверь, чтоб нам в спину не надуло.

Сомнительно, что к ним сейчас бегут остатки охраны, скорее всего они положили всех, а остальных сейчас добивают на мостике. Но лучше перебдеть, чем получить удар исподтишка. Два бойца встали по бокам дыры в двери и взяли коридор на прицел. Владелец яхты нашёлся под кроватью, и вид имел не очень, видимо, тоже наелся или нанюхался какой-то дряни, а теперь словил панику. Бессвязное повизгивание и судороги конечностей, по крайней мере, намекали именно на это.

— Вырубите его и пакуйте, — приказал офицер.

Тут же в его наушнике раздался голос зама, который руководил второй группой:

— Мостик взят под контроль, идём зачищать технический отсек.

— Принято. Цель у нас. Заканчивайте и будем валить.

Денежный мешок тем временем был вырублен и связан. Его личные вещи и коммуникатор помещены в экранированный контейнер, там могла быть ценная информация. Онищенко дал команду бойцам и они, без лишних сантиментов, перестреляли проституток. Приказ был не оставлять свидетелей, так что, как говорится, ничего личного. Была бы среди них девушка-человек, наверно, заморочились бы эвакуацией, найдя скафандр. Но о ксеносах пусть заботятся их собственные расы. Закончив в «комнате отдыха» группа двинулась обратно к шлюзу, а Алексей вызвал шаттл:

— Стая — Птичке, груз у нас, ждём у единицы.

— Принято, — отозвался пилот. Глушилка отсекала чужие сигналы, но вполне пропускала свои, благодаря чему об их маленькой акции, кажется, ещё никто не знает. У шлюза их догнала вторая команда, отчитавшись о зачистке судна и настройках автопилота. Яхта ещё двое суток будет летать по орбите в заданном коридоре. Возможно, к кому попроще вопросы возникли бы раньше, но не к богатому и влиятельному разумному. Тут все дважды подумают, прежде чем лезть. И это было на руку людям и местным революционерам.

Шаттл пристыковался к шлюзу, и группа быстро перешла на его борт. Их работу можно было считать законченной, теперь дело было за пилотами. Боевая машина пристроилась с кормы заходящего на посадку корабля и спряталась в его тепловом следе, когда он входил в атмосферу, а затем, затормозив, сменила курс и, пройдя мимо радаров, спустилась к ангарам на нижних уровнях. Встречающий комитет был представлен псиоником Ким Ли и одним из пиджаков.

— Всё нормально? — неформально спросила девушка Алексея.

— Да, на удивление, никаких неожиданностей, однако есть два легкораненых, — отчитался офицер.

— Хорошо, давайте их в лазарет, а сами на отдых, — кивнула псионик, принимая пленника и многообещающе улыбаясь.

Денежный мешок попал в цепкие руки людей, и из него скоро выжмут всё, что можно выжать. И ладно бы только информацию, планы были несколько обширнее. Сначала ксеносу придётся перевести все наличные деньги со своих счетов на подставные, с которых те начнут замысловатое движение, пока не превратятся в товары или не осядут на анонимных вкладах, принадлежащих Дли. Потом буржую придётся переписать всё своё имущество революционному народному комитету. А затем его убедят заучить и вдохновенно прочитать речь о том, что он понял всю ошибочность общественной модели эделькинов, и попытался её как-то изменить мирным путём, но ему не дали. Более того, его попытались убить на его яхте и выжить удалось лишь чудом. А потому он не видит иного пути, чем вступить в ряды революционеров. Яхта, к тому времени, давно взорвётся на орбите, заметая следы, а потому проверить слова о покушении будет тяжело, так же как и опровергнуть их. В конкурентной борьбе, порой, всякое случается, а дела у ксеноса в последнее время шли не очень, от того он и решил развеяться на орбите. А все переводы собственности в руки революционных вождей будут оформлены юридически верно. Всё это вкупе создаст дополнительное напряжение, а заодно пополнит кое-чей бюджет. И, возможно, обратит внимание на ту, кто спланировала всю операцию. Ким страшно бесило, что она в прошлом сделала неправильный выбор и была выкинута на обочину жизни теми, кому девушка предпочла сохранить верность, а поезд с владельцем Дли ушёл уже довольно далеко. Но кто сказал, что его невозможно догнать?

Глава 17

Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон.

Ильф и Петров. Двенадцать стульев

Я в очередной раз повторил связку ударов мечом, рассекая воздух перед собой. Отвод клинка противника в сторону, укол в ногу, выставленную вперёд, удар по руке, держащий меч, укол в шею. Привычный рисунок, повторённый тысячи раз. Но всегда можно сделать всё чуть лучше, стать на половину мгновения быстрее. На сегодня тренировку, пожалуй, стоит считать законченной, время вышло. Специальный клинок занял место на стойке, а я отправился в душ смывать трудовой пот, а потом полез отмокать в бассейне. Что у Кломари не отнять, так это продуманность тренировочного комплекса. Мне на Дли тоже есть где звенеть клинками, но тут всё масштабнее. К тому же хватает необычных спарринг-партнёров. Собственно за тем, чтобы провести несколько поединков и один бой, я сюда официально и прибыл.

На Дли всё шло своим чередом, люди работали, эльдри тоже не сидели без дела, загруженные новым проектом после того, как мы более или менее довели до ума мелкосерийное производство шаттлов-невидимок. Деньги в казну с предприятий поступали штатно. Но этот барыш в последнее время выглядел довольно скромно на фоне того, что нам шло от эделькинов. Революция на Эльвисе набирала обороты и начала расползаться по всему звёздному государству ксенорасы. Контрабандисты весьма поспособствовали переезду идейных и инициативных разумных на другие миры, заодно доставляя деньги и оружие. Контроль за социальным низом общества у серых человечков оказался, на удивление, слабым, видимо никто наверху не воспринимал быдло всерьёз. А зря, Долохов очень качественно развернулся. К сожалению или к счастью, человечество съело собаку на создании управляемого хаоса в государствах вероятного противника и, даже не смотря на то, что начало было несколько спонтанным, дело быстро вошло в рабочую колею. А наши спецгруппы под шумок занялись экспроприациями. Денежные мешки считали, что они хозяева жизни и им ничего не грозит, ведь весь мир у них в кармане. Высокое положение, финансы, связи и органы правопорядка, давно обслуживающие интересы элиты, дали им ложную надежду. Армейские подразделения спецназа быстро развеяли данные заблуждения. Дуболом-телохранитель с лёгкой бронёй под гражданским костюмом и короткостволом мало что мог сделать пехотинцу в тяжёлом доспехе со штурмовой винтовкой, бронированные роскошные флаеры плохо держали выстрелы оружия, созданного сбивать настоящие боевые машины. А к нам потекли деньги, причём рекой. Похищения, угрозы и шантаж оказались действенными инструментами. Официально всё шло на нужды революции, найм частных военных компаний и лечение раненых бойцов с подкупом должностных лиц. По факту же большая часть оседала в наших карманах и Савелий облизывался на орбитальный терминал, который можно подогнать уже в этом году, а инженеры эльдри были загружены проектом верфи для малых кораблей. Её мы так быстро не поставим, да и опасно это… Шила в мешке не утаишь, кому надо уже знает, что на Эльвисе, и не только, есть наши наёмники с черепами на забралах, но слишком резкий рост инфраструктуры на планете может навести заинтересованные стороны на нехорошие мысли. Разве что получится припрятать верфь в верхних слоях газового гиганта.

Меня же, не смотря на комфортную обстановку, одолевали не самые приятные думы. С одной стороны, виной тому была Ким, которая весьма недурно работала на столичной планете эделькинов. Странные у нас были отношения с тех пор, как я ушёл в свободное плавание. А теперь стали страннее, когда и она была вынуждена покинуть Лигу. Не нужно быть экспертом по женскому полу, чтобы понимать, что Ли горюет об упущенных возможностях и была бы не прочь стать княжной нашего скромного государства. Но отношения, строящиеся на выгоде — это та ещё морока. Нет, не будь я уже мужем и отцом, мог бы и ввязаться. Но сейчас в моей семье мир и порядок, который нет никакого желания нарушать. Я уже распробовал все плюсы. А Ким мне никогда покорной женой не станет, ей ближе роль партнёра, как минимум, равноправного. Ну и какая радость в том, когда и дома не отдохнуть, а быть на работе, держа свою благовредную в узде? Зульфию-то старшей женой не назначишь и полномочия не делегируешь, даром что она была бы за. Ли её отведает без соли. Но и от самой Ким сейчас отказываться тяжело именно как от специалиста, уж очень многое на ней уже завязано на Эльвисе и уж слишком успешно она действует. Люди Долохова не поймут, если я сниму толкового резидента сугубо по личным причинам. Самодуром в глазах разведчика быть нельзя, если хочу и дальше ими управлять. Такие специалисты, выйдя из-под контроля, и меня самого могут съесть без приправ вместе с ботинками. Ну или попытаться, всё-таки псионики под руководством Сергия тоже не зря свой хлеб едят, в том числе присматривая за обстановкой в нашем обществе.

Второй причиной моего недовольства являлся фактический повод визита на Кломари. Из Лиги прислали сообщение и назначили встречу. Было неплохим знаком, что меня не вызвали прямо туда. Вероятно тот, кто сменил Долохова, был не совсем идиотом. Но всё равно: налаживать отношения с новым человеком не очень хотелось. Причём у меня были для этого вполне веские причины. В первую очередь, дело было в том, что мне от Лиги, по большому счёту, ничего не нужно. Деньги? Так мы и сами не бедствуем, разве что для легендирования приобретений с нашей маленькой революции. Да и то, разведка «относительно объединённого» человечества предпочла бы не афишировать наше сотрудничество, так что будет против. Переселенцы? Нам вполне хватало стабильного человеческого ручейка с Земли, а люди из Лиги вполне сами могут быть завербованными разведкой для подрывной работы у нас дома. Разумеется, их можно фильтровать, а потом отправлять агентов в атаку первыми, но нет особого смысла повышать и без того немалую нагрузку на псиоников и подчинённых Долохова. Компетентных людей в таких вопросах у нас довольно мало, а вот работы для них непочатый край. Технологии? Благодаря эльдри мы скорее опережаем остальное человечество, чем отстаём. Торговые отношения? Так нам и так есть с кем торговать, причём свои деловые партнёры ближе Лиги, соответственно, логистические издержки ниже.

И что они мне могут предложить? Долохов давал информационное обеспечение, и я был в общих чертах в курсе, что вообще творится в родной стороне, в деньгах я нуждался куда сильнее, а потому задачи от разведки были в кассу. Опять же тот штурм тюрьмы псиоников, частью которых мы пополнили свои стройные ряды, очень помог становлению колонии. Но сейчас сотрудничество с Лигой исчерпало себя. Но посмотрим, что именно нам предложат. Вдруг и правда удивят в приятную сторону. Хотя в реальности, когда нет пряника, в ход обычно пытаются пустить кнут.

Следующие дни на Кломари прошли всё так же в тренировках и обдумывании ситуации, пока не настала пора боя, ради которого я якобы явился. Полного стадиона в этот раз не было, мероприятие было, так сказать, для своих, но сама площадка имела стандартные размеры. Противника удалось увидеть только выйдя на песок. Из противоположной двери выбрался серокожий ксенос могучего телосложения двух метров ростом и с внушительными когтями на пальцах. Я даже сперва грешным делом принял его за животное, но псионика всё-таки подсказала, что это разумное существо. Только вот огонёк ненависти в нём был подозрительным образом знаком, почти такие же я встречал у «сосудов для чертей» на Земле. Знали ли организаторы, что это существо якшалось с кем-то из имматериума? Вероятно да. Но я псионик, а значит, и такого врага можно против меня выпускать, особенно если это камерное мероприятие для ограниченного круга лиц. Понятное дело, богатых и влиятельных, так что сам бог велел блеснуть чем-то необычным.

Пока я размышлял о превратностях судьбы и моральных качествах инсектоидов, которые устроили бой, а также их родственников, противник бросился на меня. Привычная тактика того, кто пользуется когтями против врага с оружием. Предсказуемо сократить дистанцию я не дал, уйдя в бок с линии атаки, а заодно полоснув его по руке. К моему удивлению меч, напитанной псионикой, без проблем разрезал грубую сероватую кожу, потекла кровь. Но порадоваться я не успел, потому что на моих глазах кровотечение прекратилось, через пару секунд рана сомкнулась. Регенерация вместо запредельной прочности. Это несёт как минусы, так и плюсы. Нарезать его на ломти будет проще, чем неуязвимого урода, но бой лучше не затягивать, наверняка это существо вообще не устаёт.

Враг бросился на меня, и я вновь ускользнул от атаки. Однако вместо того, чтобы ограничиться одним ударом, начал изображать мечом пропеллер, рубя руки врага и выкладываясь по максимуму. Противник взвыл от боли и ярости, но его контратака снова наткнулась на мой меч. Надо отдать когтистому должное, он сразу понял, что такими темпами я нарежу на винегрет сначала его руки, а потом доберусь и до глотки. Регенерация регенерацией, но сомнительно, что у него отрастёт новая голова вместо отрубленной. Видимо потому враг, вместо попыток парирования, поставил рукой жесткий блок. А я к, своему стыду, зевнул и мой меч застрял в его кости предплечья, которую оказался не в силах перерубить. Противник же, воспользовавшись моей заминкой, рванул вперёд и сбил меня с ног. Уродливые, но мощные когти, впились в моё плечо, пока мы падали на песок. К моему счастью, одну рука у моего врага почти не действовала, трудно что-то сделать, когда половина мышц перерублена. За этот шанс я и ухватился, выхватив из ножен с пояса штык-нож и вогнав его по рукоять в глаз с вертикальным зрачком, который оказался так близко к моему лицу. Тело ксеноса сотрясли судороги, а я взвыл не своим голосом, когда когти разворотили моё плечо, но, превозмогая боль, провернул оружие в ране, нанося ещё больше урона мозгу.

— С@ка! — выдавил я из себя, выбираясь из-под тела, а потом снова взялся за скьявону и в два удара отделил голову врага от тела, после чего отвесил ей пинка. Он, конечно, был уже мёртв, но так оно надёжнее, а боль и злость требовали выхода. — Еб@ная тварь, млять!

Ворота на площадку снова открылись, из них выбежали медики, в чьи умелые руки попала моя покоцанная тушка. Медотсек Кломари был для меня местом привычным, я не один и не два раза попадал в палаты в бытность свою гладиатором. Но сегодня привычный порядок был нарушен, к медикам прибыл один из старших инсектоидов.

— Поздравляю с очередной победой, — прощёлкал он на своём насекомьем наречии.

— Как всегда спасибо, — буркнул я в ответ, смотря, как моё плечо зашивают и обкалывают регенераторами. — Где вы откопали этого парня?

— Собственно, по этому поводу я здесь. Промоутер убитого бойца желает с вами поговорить, — раздались новые щелчки в такт автопереводчику. — Думаю, заодно он ответит на ваши вопросы. Не могу на вас давить, но будет неприятно, если вы откажетесь. Это очень влиятельный и уважаемый разумный.

— Ну что ж не поговорить, если очень надо, — хмыкнул я.

— Замечательно, — прозвучали новые щелчки, а дверь палаты через пару секунд открылась. Инсектоид мог бы и предупредить, что разговор подразумевался прямо сейчас. В сопровождении двух бодигардов в броне, вошёл приземистый ксенос, чем-то напоминающий тумбочку. Полтора метра ростом, но примерно столько же в плечах, руки почти до земли. Затрудняюсь сказать, какого оттенка у него кожа, так как вся она была покрыта шерстью, глаза жёлтого цвета. — Позвольте представить, Аларик Б’рон.

— Доброго дня, — поздоровался я.

— Для кого он добрый, для кого наоборот, — произнёс ксенос. — Ты убил моего бойца.

— Так бывает. Да и знаешь, вряд ли есть другой надёжный способ победить того, кто имеет такую выдающуюся регенерацию, — съехал я с предъявы.

— И, тем не менее, я лишился своего подопечного, а потому хочу нанять тебя.

— Некоторое количество лет назад я бы мог согласиться, но сейчас у меня другие дела, — был мой вежливый ответ. — При всём этом мной, с уважаемыми хозяевами Кломари, заключён договор, по которому я дерусь только в их боях.

— Договор можно пересмотреть, — прощёлкал инсектоид, услышав это, было довольно трудно удержать лицо. Местные насекомые были ребятами самолюбивыми. А значит, или ксенос и правда до одури могущественен, или чем-то плотно их держит за причинные места.

— И тем не менее, я сейчас являюсь лидером целой колонии и вряд ли смогу драться чаще, чем раз в пять-семь земных лет, — осторожно ответил я. — А еще привык сам выбирать время, когда стоит этим заниматься. Обязанности правителя накладываю определённые ограничения на график.

— Лидер колонии? — с вопросительной интонацией проговорил волосатый ксенос, а инсектоид издал утвердительный треск жвалами. — Зачем ты тогда вообще дерёшься на арене?

— Думаю, можно сказать, что это наша расовая особенность, — пожал я плечами, когда один из них наконец прекратил латать. — Мы — довольно агрессивный вид, и предводителям молодых общественных образований нужно время от времени показывать подчинённым, что они по-прежнему воины, а потом уже всё остальное. К тому же мой гонорар за бой пойдёт семьям солдат, погибших в конфликтах, что дополнительно поднимет мой авторитет. Кстати о разных видах, а откуда взялся мой противник?

— С Ким’Ах’Алоя. Мир в скоплении Плениды, его раса недавно деградировала и сейчас утратила технологии звёздных перелётов, предпочитая танцы с бубнами вокруг костров, — ответил ксенос, переваривая информацию и оглаживая рыжую шерсть на подбородке. — Значит, отказываешься?

— Боюсь, что так. Моя должность требует работы в другой области. Если только вы не готовы расплатиться за следующий бой орбитальным терминалом не меньше чем с двадцатью портами для стыковки и внутренними системами, и не слабее восьмого поколения.

— За один бой это слишком жирно, — фыркнул ксенос. — Могу его тебе только продать, дикарь.

— И почём?

— Восемнадцать миллионов кро, терминал ахвской постройки ЭрЗеф-37, проработал двадцать лет на грузопассажирском сообщении.

Под ироничным взглядом ксеноса я перевёл валюту в привычную мне. Цена была приемлемой, Штольц предлагал варианты дороже и ушатанней. Хотя ещё вопрос, как тут всё запущено за двадцать лет. Но попытка не пытка, надо пробовать:

— Если состояние нормальное и за доставку не конский ценник, то мне подходит.

— Тогда возвращаемый задаток в десять процентов, если собрались осматривать. Есть и другие желающие, которые могут взять сразу.

— Без проблем, — ответил я, проходя эту проверку на платёжеспособность. — Под гарантии Кломари можем заключить договор прямо сейчас.

Договор мы заключили через несколько минут, когда мне принесли коммуникатор, чтобы я мог добраться до счетов Дли. Аларик, похоже, до последнего не верил, что у меня есть такая сумма, которой я мог бы свободно распоряжаться. Но действительность обманула его ожидания. Впрочем не в худшую сторону, по крайней мере, он явственно повеселел и предложил обмыть предварительную сделку. Ксенос, похоже, был в отпуске или что-то вроде того, и хотел развлекаться да кутить. Отказываться я не стал и сагитировал его пить в человеческом трактире, который уже давно работал на планетоиде. Для меня не было секретом, что персонал там на зарплате у особистов, что и было нужно. Разумным мой сегодняшний собутыльник, судя по всему, был и правда непростым. Значит, когда его срисуют и найдут информацию, то это может стать ещё одним фактором, который будет против того, чтобы на меня давить. Никому обычно не нужны дополнительные проблемы. Сам же Б’рон оказался компанейским мужиком, по достоинству оценил человеческую кухню и особенно алкоголь, а заодно всё-таки окучил меня по поводу боёв. Сам я в них участвовать не буду, но кину клич добровольцам, которые не против хорошо подзаработать. У нас таких найдётся не так уж мало, к тому же Дли уже имеет кое-какую фехтовальную школу. Пусть загребут себе денег, а новой родине немножко славы. Это может стать приятным плюсиком к репутации. Что же до риска, то его у нас и так хватает. Рассказал ксенос и кое-что о расе моего противника, убитого на арене. Его биологический вид действительно на какое-то время вышел в космос, но в один не очень прекрасный момент у них случилась гражданская война на религиозной почве. Подробностей Аларик не знал, так как не особо интересовался дикарями, но я заключил, что труп моего авторства был как раз из потомков сектантов, пустивших благополучие своей расы под откос. Хм, фанатики, которых коснулся имматериум… Это было знакомо и абсолютно не радовало, учитывая, что такие же завелись среди людей. Не то, что я рвался обратно в Лигу искать их, но когда речь идёт чуть ли не о всём виде, это заставляло нервничать.

А через три дня, когда моя рука окончательно пришла в норму, из человеческого анклава пришло приглашение на разговор. Я его сходу не принял, предложив встретиться в ресторане арены, так сказать, на нейтральной территории и под эгидой хозяев планетоида. Вероятность моего захвата, конечно, была мала, но бережёного бог бережёт, а черти не трогают.

Глава 18

Мы не ангелы, парень

Нет, мы не ангелы

Там на пожаре

Утратили ранги мы…

Агата Кристи

Я славно устроился в удобном кресле за столом, ожидая своего собеседника. Не факт, что чайный сервиз и китайский дянь хун помогут разговору, но были тут и они. О личности представителя разведки узнать удалось прискорбно мало, контакты Долохова на Кломари помочь ничем не могли, так же как и его люди в метрополии. Часть из них попала туда, где небо в клеточку, часть отправилась на дальние миры в эдакую ссылку, присматривая за колонистами, а то не дай бог вступят в какой-нибудь сговор с местными белыми медведями… Ну или кто там вместо них живёт. А часть ушла в спячку, делая вид, что никогда у них никакого сотрудничества с Петром не было. Но, скорее всего, такие были под присмотром, и подставлять их было бы последним делом. Всё, что удалось выяснить — позавчера прибыл некий майор в форме инженерной службы, но с очень внимательными глазами и обаятельной улыбкой особиста. Звание, фамилия, возраст и даже внешность вполне могли быть фикцией, Сергей Петров мог быть хоть Васей Пупкиным, и лет на тридцать постарше, чем выглядит. Так что выяснять всё предстояло на месте.

Наконец, гость явился, войдя в дверь и, вежливо улыбаясь, произнёс:

— Доброго дня, надеюсь, я не опоздал?

— Доброго. Нет, это я пришёл в переговорную немного раньше. Присаживайтесь. Чаю?

— Не откажусь, — ответил сухощавый брюнет с серыми глазами и узким лицом. Было в нём что-то такое, что на ум пришло сравнение с хищной рыбой. — Китайский, богато живёте.

— Местные успели изучить мои вкусы, вот и радуют по старой памяти. Особенно, если и я их чем-то обрадую в ответ, — улыбнулся я.

— Ах да, ещё один поединок. Жаль, что я пропустил. Много удалось выручить?

— Не особо, но мой визит всё равно надо было как-то легендировать, товарищ «инженер», — улыбнулся я, говоря о его форме. Инсектоиды сообщали, что после разговора со мной, он будет обсуждать расширение человеческого анклава вглубь небесного тела, на котором мы находимся. — Много, кстати, тут сейчас народа от заклятых друзей и просто ксеносов?

— Хватает, но работаем в тех условиях, которые есть. Перестрелять-то их всё равно никто пока не даст. Для вас, кстати, тоже есть задание по схожему профилю.

— Задания я перестал выполнять уже давно, погоны ведь уже не ношу. Но готов выслушать предложение, — ответил я с вежливой улыбкой.

— Ожидаемо, — начал он, вполне достоверно изображая разочарование: — А жаль. Вы же всё-таки офицер, они бывшими не бывают.

— Не бывают. Но я теперь офицер свободной колонии Луны Дли. Возможно, будь в Лиге другое отношение к псионикам, всё было бы как-то иначе. Но реальность такая, какая она есть.

— Вы же понимаете, что настраиваете разведывательное сообщество против себя?

— Разумеется. Так же как оно настроило меня, когда решило пустить Долохова в расход.

— Да никто его в расход пускать не собирался, — скривил рот мой собеседник. — Хотя я и вынужден признать, что наши заклятые друзья, как вы выразились, нам здорово подгадили, а он и ещё часть офицеров распрощались с карьерой. Собственно, по этому поводу я и хотел бы пообщаться.

— И что же такого сделали ваши коллеги по ту сторону баррикад?

— Обычная история резидентов. Два умника решили войти в сговор. Наш сливал наших же агентов, их сливал своих, в перерывах оба обменивались информацией. Как не трудно догадаться, из-за успехов оба получали награды и быстро начали расти в званиях. Но англосаксы вскрыли своего хитросделанного раньше, а потом подумали, что поймали удачу за хвост. Это ведь, пока их было двое, всё было конфиденциально, друг друга им было сдавать не резон. А теперь яйца нашего умника попали в заботливые руки разведывательного управления бывшего вероятного противника, и он начал гнать дезу, пытаясь попутно обустроить себе пути отхода. Свалить, конечно, не получилось, но несколько человек с их подчинёнными он под монастырь подвёл. Сами, небось, знаете, как бывает, когда в наших делах служба собственной безопасности копается. Акценты можно ставить по-разному, особенно, если внедряешь человека и для того, чтобы он заслужил доверие, снабжаешь его правдивой информацией, прежде чем в один прекрасный день слить дезу. Только даже сейчас, когда всё вскрылось, контрики свою ошибку х@ен признают.

— Знаю. В том числе потому на вольные хлеба и ушёл, — пожал я плечами и сделал глоток из чашки.

Рассказанная мне история и точно была примерно так же стара, как само понятие разведки. Время от времени два человека, весьма озабоченные своей карьерой, но не очень переживающие из-за моральных принципов, находили друг друга и начинали работать не на свои конторы, а на себя любимых. Все о такой возможности знают, но разведка — есть разведка, агенты специально обучены не попадаться на горячем, так что вычислять таких умников тяжеловато. Не говоря о том, что хорошему разведчику всегда есть на кого списать провал. Так что этих поймали, но через какое-то время два одиночества снова найдут друг друга и история повторится. В том числе и потому, что работа у подобных контор довольно грязная, а потому с твёрдыми моральными нормами у их агентов есть известные трудности.

— Понимаю, пусть и не могу не осуждать, — кивнул собеседник. — Но, тем не менее, я очень хотел бы, чтобы Дли поучаствовала в одной оперативной игре.

— Даже если принять как данность, что я вам сходу поверил, то не думаю, что нам пойдёт на пользу участие в противостоянии разведок внутри Лиги, — покачал я головой, выражая искреннее сожаление. — К тому же, этот ваш провал наводит на неприятные мысли. Вчера кто-то слил команду Долохова, как знать, не сольют ли нас завтра?

— Собственно, первый пункт оперативной игры как раз в том, что вы мне официально откажете, и мы разругаемся в пух и прах, — ответил майор. — А что до цели самой игры и её опасности… Посмотрите на снимки.

Я взял в руки изображения, предложенные собеседником. Похоже, там был какой-то исследовательский комплекс. По крайней мере, обилие оборудования на это намекало. Но больше всего внимания привлекло изображение ребёнка, голову которого украшали костяные наросты. Эксперименты на людях — и снова ниточки тянутся к гостям из имматериума. Да и картина была подозрительно знакомой, так что я сомневался, что дело в генетике.

— Долохов отчитывался, что вы уже помогали ему с чем-то подобным, правда там речь шла только о взрослых испытуемых, — проговорил Сергей.

— Ну, раз писал в отчётах, значит, так и было, — пожал я плечами, не желая давать собеседнику больше информации, чем у него уже есть.

— Нам удалось выйти на тех, кто этим занимается. Но, учитывая возможные утечки, никто не хочет использовать наши собственные силы для… Дезинфекции, — нашёл он слово.

— Наймите солдат удачи, в космосе их хватает, — сказал я, вновь отхлебнув чаю.

— С этим есть некоторые сложности, — пожевал «инженер» губами. — Объект находится на обитаемой планете. Ксеносам будет гораздо сложнее проникнуть туда незаметно, чем людям, и мы не уверены, что у них хватит квалификации решить вопрос так, чтобы никто не ушёл. А у вас есть определённая репутация.

— Так и у меня нет уверенности, что у них не продуманы достаточно надёжные пути отступления. К тому же стрельба на одной из планет Лиги… Это может стать casus belli, если что-то пойдёт не так. А война Дли не нужна. Боюсь, вам придётся справиться своими силами.

— Вы ведь понимаете, что пожалеете об этом? Пока что в сторону ваших Лун не было никаких поползновений потому, что кому надо — тот знал о нашем сотрудничестве. Теперь протекция потеряет свою силу.

— Мне это известно. Но кроме связей с разведкой Союза у нас есть анклав эльдри и вполне серьёзные армия с флотом. И больше всего во время нападения бандитов с большой космической дороги помогли как раз бойцы и собственные боевые корабли, — ответил я, по сути заявляя о полной независимости Дли. — А что до возможного сотрудничества, то будь дело менее рискованным, а плата достойной, я бы мог и согласиться. Но то, что вы предлагаете, это явный перебор. Тем более, если учитывать, что между нами нет взаимного доверия. Откуда мне знать, что это не является ловушкой, чтобы получить официальный повод для вторжения Лиги?

— Ну что ж, удачи вам тогда. Она понадобится, — ответил разведчик, вставая.

— Всего доброго, — я вежливо кивнул головой.

Дверь за «инженером» закрылась и я выдохнул. Что ж, всё не так уж и плохо, могло быть гораздо хуже. Сергей, ну или как там его по-настоящему зовут, оказался довольно адекватным мужиком. Ножками топать не стал, угрожать в открытую тоже. Про Долохова даже не спросил, хотя наверняка рассматривал и тот вариант, что Пётр мог перебраться к нам. Это было хорошо. А вот остальное уже не очень. Меня не так заботит отсутствие протекции от компетентных органов, не слишком-то она была надёжна и могла быть обменяна… Да на что угодно. Предложили бы Славянскому союзу достаточно богатую планетку, оставленную глуфами в обмен на нас, и никакие слова Долохова бы не помогли. А уж верить в то, что Петров будет биться за наше благополучие, как лев, и вовсе глупо. В подобных играх мы — фигура, которой можно пожертвовать. Гораздо больше напрягает вероятность того, что информацию о наших похождениях на Земле могут слить на сторону. Я, конечно, дал намёк, что мы вполне можем посотрудничать в будущем, но не факт, что это кого-то удержит. Да и игры разведок — дело такое, могут просто тихонько распространить сведения внутри нескольких отделов и посмотреть, какой вариант передадут за бугор, чтобы понять, где утечка. И от того, что кто-то там поймает очередного шпиона, локализовав его место работы, мне ничерта не легче. Так что стоит готовиться к тому, что к нам всё-таки снова кто-то потянет потные ручонки. А может, придёт приглашение на встречу от англосаксов или ещё кого-нибудь.

Что же до самой ситуации с исследованиями влияния имматериума на людей, то хорошего в этом мало. Пользуясь свободным временем, я постарался накопать побольше информации о расе моего недавнего когтистого соперника. Найденное не обрадовало. Они получили натуральную гражданскую войну с кучей чертей в придачу. Причём не они первые, и не они последние. С подобным д@рьмецом сталкиваются большинство видов, которые осваивают межзвёздные перелёты. Одним хватает ума побаловаться, обжечься и больше не трогать подобные материи даже десятиметровой палкой. А ещё молчать о подобных эпизодах в своей истории. Эльдри, из-за возраста своего вида, уже успели довольно давно забыть глубокую старину, но те, кто помоложе, считают подобные вещи своеобразной проверкоймироздания для новых видов. У них бытует мнение, что слишком агрессивные и необузданные, в том числе и в своём любопытстве, существа отбраковываются таким вот нехитрым способом. Потому что как раз природная агрессия является одним из условий заселения «туриста» в мясной костюмчик, а те, кто имеют достаточно мозгов, не идут на подобные эксперименты после потери парочки исследовательских групп.

И у меня не было сомнений, что люди как раз на паре групп не остановятся. Уж больно любопытны мы от природы, чтобы ходить вокруг плодов познания и не пытаться их сорвать. В контексте ситуации библейская метафора заиграла для меня новыми красками. Могло ли быть это предупреждением из глубины веков от кого-то, кто уже сталкивался с чертями? Уверенности не было. Но и такое возможно. Однако в любом случае попытки наладить контакты с обитателями имматериума продолжатся, тут к гадалке не ходи, в том числе и моими усилиями информация получила огласку. То, что знает одна разведка, рано или поздно узнает и другая, если там работают не совсем уж бездари. А я о нагласаксах, европейцах и китайцах был не такого уж плохого мнения, даже если вывести за скобки объединительные тенденции в Лиге. Это значит, все они будут пытаться постучать на ту сторону и услышать стук в ответ. Глупо спрашивать ради чего, ведь обитатели имматериума наверняка многое могут дать псионикам в плане использования его энергии, рассказать навигаторам о путешествиях через своё измерение, сделав их быстрее и безопаснее, да и вояки с удовольствием ухватятся за солдат, которых тяжело убить из-за малой уязвимости или бешенной регенерации. Можно считать, что яблоко с древа познания добра и зла уже сорвано и его скоро начнут надкусывать. К чему всё это приведёт? Бог его знает, если он, конечно, существует. Но проблемы будут. Я не в курсе, на какую именно планету человечества меня хотели уговорить заглянуть, так сказать, конно и оружно, но вполне возможно, скоро об этом придётся узнать из новостей. Учитывая, что мы видели в бункерах на Земле, учёные и псионики скоро начнут работать не на тех, кто платит им зарплату, а на «объекты исследований». И всем станет не до смеха, как и нам, когда мы осматривали кровавые гекатомбы. Надеюсь, хоть планета не сильно населённая.

Был и ещё один вопрос, который меня волновал. Псионики в большинстве видов появляются примерно тогда, когда разумные готовы осваивать межзвёздные перелёты. Исключения бывают, но редко. И псионики же являются подходящими сосудами для «туристов». Столь чётко прослеживаемые совпадения среди разных рас заставляют о многом задуматься. У эльдри нет ответов на это, по крайней мере у тех, что живут на Дли. Если они не врут. Потому неплохо бы их найти. Можно было бы попробовать самому завести исследовательский центр и попытаться поизучать чертей… Но чур меня. Слишком велик риск. Так что, если мы что и будем открывать, то более эффективные способы их убийства.

Ну да это всё дело будущего. В настоящем же стоит сосредоточиться на насущных проблемах. То есть помощи революции у ксеносов. В чём-то ситуация с ней была даже иронична. Изначально Долохов и компания должны были просто пересидеть несколько недель на Эльвисе. Но правительство не обременяло себя заботами о своих гражданах, из-за чего солидная часть из них свернула на криминальную дорожку. Органы правопорядка не очень-то усердно боролись с преступными группировками, предпочитая вступать с ними в сговор ко взаимному удовольствию. И одна из банд решила отжать корабль у каких-то залётных гостей, которые выбрали дешёвый ангар на их территории. Банда огребла от взрывчатки сразу, потом стали получать своё более серьёзные джентльмены удачи, решившие отомстить за подчинённых и коллег. А теперь умирают служители закона известные, как цепные стлуфы режима, а кроме них дохнут и те, кто ещё недавно вообще себя считал чуть ли не небожителями. Если бы я считал, что карма есть, то сказал бы, что это именно она в действии. Ведь всего лишь надо было всем нормально делать свою работу. Правительству — заботиться о народе, а органам правопорядка ловить бандитов. В результате имеем, что имеем: много крови серых человечков и деньги, которые наполняют наши карманы. Впрочем к ксеносам я особой жалости не испытывал. Галактика — довольно жестокое место, не мы, так кто-нибудь другой воспользовался бы их ошибками.

Что же до Дли, то туда надо возвращаться и снова впрягаться в работу. Дел в моё отсутствие наверняка накопилось немало, кое на какие мероприятиях нужно сходить поторговать лицом, в том числе раздавая добытое на арене родственникам погибших бойцов. Да и увидеть семью снова охота, я по ним соскучился. Надеюсь, что это не симптом того, что я начинаю размякать, что было бы очень неприятно. Если в ближнем круге есть некая уверенность, то вот те, кто пониже, могут попытаться наглеть, увидев во мне признаки слабости. Кровопускание-то для профилактики можно устроить, объясняя, что я всё такой же, но лучше обходиться без подобных вещей. Тем более, что помимо землян у нас поселилась группка разведчиков сомнительной лояльности, которая может воспользоваться чьим-то страхом и недовольством. И это ещё малая беда, рано или поздно заварушка у эделькинов исчерпает себя и на Дли прилетит Ким с компанией, вот это будет настоящей головной болью. По-хорошему, уже сейчас нужно думать, куда их спровадить, чтобы применяли свои таланты для пользы дела.

Глава 19

Легко в учении — тяжело в походе, тяжело в учении — легко в походе.

Александр Васильевич Суворов

Солдаты взвода пробирались по лесу, стараясь производить как можно меньше шума. День был пасмурный, с неба непрерывно летела лёгкая морось, оседая на деревьях и собираясь в тяжёлые капли, падающие на размокшую землю под действием силы тяжести. Бойцы лишний раз могли порадоваться, что бронекостюмы защищали их от непогоды. В принципе их даже можно было герметизировать в случае, если враг вдруг применит боевые отравляющие вещества, но к счастью сейчас в этом не было нужды. Да и подобные оружия войны давно потеряли большую часть актуальности, ведь средства защиты были практически у всех рас. Вроде бы разрабатывались какие-то особо сильные составы, которые способны проедать слабые места брони вроде гибких сочленений на суставах, но большинство относилось к этому скорее как к байкам. Если уж использовать какое-то химическое соединение, наносящие физический ущерб, то проще сделать его горючим. Но у взвода Бойцовых котов было слабое место в их составе, как раз животное, давшее название их подразделению. Его-то в броню особо не упакуешь. Можно поизвращаться, но тогда зверя никто не примет за дикого, если сделать броню герметичной, то кот лишится нюха, который был одним из его главных преимуществ, как разведчика. Да и других сложностей в избытке.

Вдруг псионик подал знак, и все солдаты упали на землю, укрываясь маскировочными плащами. Через минуту, недалеко от взвода, пролетел разведывательный дрон. Но, судя по всему, никого не заметил. Выждав немного времени, бойцы поднялись на ноги, а сержант приказал:

— Меняем маршрут, давайте-ка налево, к горной гряде.

— Тебе лишь бы налево, — хмыкнул псионик.

— Отставить разговоры, — послышался командный рык из-под забрала. — Давай лучше снова кошака поворачивай.

— Есть поворачивать кошака, — браво козырнул молодой псионик и отправил псионический импульс к своему питомцу, который шёл в передовом дозоре, пытаясь учуять засаду и вслушиваясь в звуки леса. Ещё один поворот в попытке выбраться из ловушки и обойти тех, кто их ищет.

После нападения на колону с боеприпасами противник так взбесился, твёрдо решив уничтожить тех, кто расстраивает его логистику, и перекинул подразделения с передовой в тыл. Теперь приходилось мучаться. О каких-то активных действиях речи не шло, прижать кого-то можно было не мечтать. Но сам факт того, что куча хороших бойцов не штурмует рубежи обороны, а шастает в это время по лесам, играл команде синих на руку. Шёл семнадцатый день учений, конца и края которым пока что было не видно. Впрочем большого отторжения это у личного состава не вызывало, все помнили визит оборзевших наёмников и потери, которые те сумели нанести вооружённым силам молодой колонии, а прибавка к денежному довольствию активно грела душу. В увольнения, конечно, было не сходить, и спать в казармах куда приятнее, чем на голой земле, но потом всё можно будет наверстать.

Горные отроги так и были покрыты лесами, что затрудняло обнаружение группы, которая пользовалась знанием местности. Но сержант на это не очень и рассчитывал. Среди преследователей тоже могут быть те, кто бывал здесь. А потому он предпочёл идти не по самому удобному или незаметному маршруту, а наоборот: по самому тяжёлому. Там меньше всего шансов нарваться на засаду. Обходной манёвр должен был дать им возможность выйти из зоны поисков и атаковать ещё какую-нибудь цель, тем самым не дав перекинуть отвлечённые силы обратно на фронт. Правда, в этот раз удача Котам не улыбнулась.

— Ваську подстрелили, засада, — вдруг проговорил остановившийся псионик.

— Млять, валим к гротам, — ругнулся командир. — Что ж он не почуял-то никого?!

— Снайпер стрелял сильно издалека, а ветер был от кота к нему, — коротко отозвался псионик.

Стрельба на учениях велась учебными патронами с краской, так что питомец был потерян только условно, но всё равно это было крайне неприятно. Тем более, что прирученный кот на учебный патрон реагирует отнюдь не так, как дикий. Одарённый мысленно ругался. Какого вообще органа? Вероятный противник вряд ли знает о их зверушках, а значит снайпер в реальности ничерта бы не стал тратить выстрел и демаскировать свою позицию, охотясь на местных хищников. Однако же по условиям учений это было разрешено. Млядство и содомия!

Я же, пока бойцы месили землю по лесам и горам, сидел в уютном штабе и следил за общей обстановкой. Кофе из Лиги приятно ласкал теплом, а результаты нашей деятельности радовали. Ничто так не мотивирует военнослужащих, как хорошие звездюли, главное, чтоб они не были фатальными. Мы в столкновении с наёмниками, похоже, огребли в самый раз. Показатели выросли, народ стал усерднее, появилось немало новых придумок, начиная тактикой, заканчивая использованием питомцев. Правда с ними не обходилось и без накладок. Не все хищники были готовы мириться с присутствием в своих охотничьих угодьях наших кошаков, периодически им приходилось выдавать лапами звездюлей, пользуясь тем, что на стабильной кормёжке одомашненные звери вымахали крупнее лесных сородичей. А порой приходилось выводить хозяев территории под огонь бойцов. Иногда встречались слишком матёрые экземпляры. Были попытки использовать местную летающую фауну, но с ней в плане таких эксцессов было ещё хуже. И на Дли по-прежнему все всех пытались сожрать, такова уж природа этого мира.

— Недурно, — проговорил я. — Хотя могло бы быть и получше.

— Не бурчи, — произнёс тихо Поль, смотрящий на экран на стене штаба, где были отображены позиции. — Тут любой захватчик кровью умоется.

— Я вообще-то про кофе. А так да, на земле нас крайне тяжело взять, нужны очень большие силы. Другой разговор, что их при желании можно собрать. Но меня больше волнует космос…

— Это к Хиро, — отозвался негр.

— У него всё упирается в количество кораблей, а с этим проблемы. Знаешь, есть такая шутка. Хочешь разорить маленькую страну — подари ей крейсер.

— Очень смешно. Но на то ты и главный, чтобы найти выход. Тем более деньги от сереньких идут, — напомнил мой собеседник о революции эделькинов, которая, на мой вкус, развивалась даже как-то слишком успешно. Нет, тут грех жаловаться, деньги нам нужны, но я опасался породить монстра. Впрочем под его удар попадут соседи сереньких, как их теперь у нас называли, до нас вряд ли что-то докатится. — Люди обучаются, переселение с Земли продолжается. Так и правда скоро верфь можно будет ставить.

— Сначала надо за терминалом слетать, потом его переоборудовать. И вот тогда может до верфи дело дойдёт. Да и то… В Лиге мы сейчас комплектующие не купим, а на Дли полного цикла производства всего от двигателей и орудий до пищевых синтезаторов и регенераторов воздуха нет. Придётся у ксеносов брать.

— Проблемы стандартизации?

— Они, окаянные, — хмыкнул я. — Ладно, я к Савелию. Он хотел ещё какой-то проект обсудить.

— Хорошо бы прибыльный, — улыбнулся негр.

Покинув штаб, я отправился пообедать по-человечески, а потом навестил Штольца. Его идея и правда обещала прибыль, но были в ней и минусы. На Элвисе, и не только на ней, жить стало сильно хуже, гражданская война вообще по многому бьёт. Предсказуемо образованные ксеносы были подобному повороту не рады и старались уехать туда, где спокойнее. Они-то не на социальном дне находились, не только свои цепи могли потерять, в отличие от пролетариев. Но на периферийных мирах с работой для тех же инженеров была та ещё беда. Вот Савелий и предлагал откусить кусок иммиграционного потока, поселить толковых специалистов у нас и обеспечить их работой к примеру на той же верфи. Но я это дело зарубил. Ксеносы — есть ксеносы, и доверия к ним нет ни на грош, идея доверять им строительство боевых кораблей мне категорически не нравилась. Чёрт его знает, не преподнесут ли серенькие нам какие-то сюрпризы. К тому же в истории галактики было множество случаев, когда две, или даже больше рас, пытались объединяться, за редким исключением всё кончалось печально. Конфликты и внизу и наверху множились, в лучшем случае дело кончалось относительно бескровным развалом, когда разные расы становились союзниками, продолжая поддерживать торговые и добрососедские отношения. А при худшем раскладе начиналась резня. А зная свой вид, я бы ставил на второе. В конце концов у нас даже внутри расы по национальному принципу хреналлиард раз бойни случались, которые в геноцид переходили. Что уж про другой биологический вид говорить, который вдруг окажется рядом? Эльдри-то у нас, конечно, терпят, но тут дело в их малом числе, высокой полезности, статусе старшей расы и том, что они у себя живут и не отсвечивают. А заселить действительно кучу разумных, чтобы они нам кораблестроение вперёд двигали… Ну уж нет, обойдёмся. Хотя сама мысль об иммиграции трудовых ресурсов посещала и меня. Было бы здорово попытаться переманить людей из Лиги, тем более что сейчас как раз закончилась война и боевые корабли уже не строятся в таких количествах, как год назад, а значит у специалистов падают доходы, а кое-кого и вовсе сокращают. Но не те у нас отношения, да и засланных казачков никто не отменял. Я пока не представлял, как всё это обойти, по крайней мере с приемлемыми издержками. Разве что в Лиге гражданские войны начнутся, и народ начнёт так же бежать, как сейчас сваливает с Эльвисы. Кое-какие предпосылки к этому были, но не сказать, что большие. По крайней мере пока что наверху все договаривались более или менее успешно. Правда, сейчас война подошла к концу и людей отделяют от сильных ксеногосударств союзники-ис’‎иты… Так что может и закусится кто-то с кем-то, но, думаю, без большого размаха. Так, просто поделят сферы влияния, немного постреляв в локальных стычках. В конце концов перед человечеством сейчас бесконечное поле экспансии, от территории глуфов кусок вон отхватили, немного передохнут люди и начнут перевооружение армии на основе опыта прошедшей войны. А потом ещё что-то где-то забрать попытаются, может даже у тех же шипорылых, устроив какую-то провокацию на границе. А может вместе с шипорылыми против ис’‎итов пойдут, чтоб наши чешуйчатые друзья не слишком усиливались. Люди вообще никогда не любили у своих границ сравнимых соперников, а буферной зоны между человечеством и ящерками нет и пока не предвидится.

Закончив с Савелием, я отправился в свой кабинет и занялся бумагами. Некоторые вещи требовали просто подписи, в каких-то пришлось покопаться. Опять какой-то мудачизм творился на Дли-5, снова несчастные случаи на шахте. Понятно, луна вулканическая, сейсмическая активность — дело не редкое. Но мы проводили множество расчётов, разрабатывали планы добычи, составляли наставления по технике безопасности и такого быть не должно. Собственно, на ещё двух лунах всё как раз хорошо, а они от Пятёрки ничем не отличаются. Или отличаются? Геологи говорили, что нет, но это было до начала добычи. Так что я составил распоряжение направить инспекцию, проверив и землю под ногами и как там соблюдаются предписания по охране труда. А потом поразмышлял и решил, что неплохо бы слетать и самому. Учения закончатся со дня на день, потом мы подведём предварительные итоги, а комиссия во главе с Полем начнёт разбирать всё по косточкам. Наши ребята, отправленные к орбитальному терминалу Аларика, пока ещё не закончили его полный осмотр, так что я ещё не лечу к этому волосатому алкоголику. А посетить его придётся, уж очень зазывал, да и возможно удастся его раскрутить на модернизацию на месте. И у нас этим можно заняться, но сейчас орбитальная дура в обжитых местах, и плечо доставки всего необходимого куда короче.

Закончив с бумагами, я отправился домой. Зульфия как раз сварганила ужин, который как всегда прошёл в приятной атмосфере. Это удивительное чувство, приходить в свою берлогу, где тебя ждут, твоя женщина и ребёнок встречают в дверях. Тихую атмосферу только слегка портила кошатина. Яшка уже вымахал во взрослую особь, а потому, если будешь не готов встретить его попытки лизнуть лицо, то можно позорно завалиться на задницу, а за столом приходится не давать себе отвлекаться на попытки выпросить чего-нибудь сожрать. При этом сам кошак знает моего понимания, что его кормили, псионическая связь не даст соврать, но всё равно смотрит он голодными глазами, периодически изображая голодные обмороки. Я с женой это терплю, а вот Василиса периодически уступает актёрской игре здоровенного зверя. Но лучше так, чем если бы он проявлял какую-то агрессию. Уж очень привязался я к этой животине, к тому же он — ещё один рубеж обороны моего дома. Выгуливать эту скотину, правда, надо в обязательном порядке, ему надо как следует набегаться, и я с некоторым содроганием жду следующую весну, когда Яшка услышит зов природы. Но придётся устраивать ему вязку — тут никуда не деться, нам нужно продолжать селекцию.

Следующий день прошёл в обычном графике, я провёл утреннюю тренировку и помедитировал, продолжая своё развитие, как псионика. Заодно погонял своё когтистое чудовище. После этого отправился в штаб, проследить за тем, как идут учения. Всё, к счастью, по-прежнему было штатно, синие продолжали обороняться, красные пытались взять Новый Урал-Камень, изображая армию захватчиков. Было, конечно, некоторым минусом, что у нас меньшая часть сил занята именно обороной, а большая изображала превосходящие силы противника, но тут уж ничего не попишешь. Да и когда наступаешь, очень отчётливо чувствуешь что тебе мешает больше всего, а значит получаешь и понимание, как лучше обороняться. К тому же я тешил себя надеждой, что в случае реального нападения нам будет гораздо проще: все наши бойцы очень хорошо успели изучить Дли, личный состав противника такого преимущества будет лишён.

Закончив в штабе, я опять двинулся на работу. В этот раз с Савелием общаться было особо не о чём, мы вчера многое обсудили. К тому же я не хотел его посвящать в свои планы по инспекции. То, что несчастные случаи ещё не прекратились — это и его вина, как главы гражданской администрации, в ведении которого находится в том числе и добывающая промышленность. А значит, закончив с проверкой и определив виновных, я и ему вставлю здоровенный жупел в профилактических целях, ибо нефиг. Он утверждал назначение главы Пятёрки, который в будущем не смог справиться со своими обязанностями в должной мере. Закончив со списком фамилий людей, которые войдут в состав инспекции, я выдохнул. Спокойнее надо быть, а то с таким настроем недолго стать начальником из анекдотов, который наказывает невиновных и награждает непричастных. Оно мне надо? Слетаем, разберёмся, заодно покажу людям, что власть бдит, а не в потолок плюёт и ей не пофиг на простых работяг. Может, ещё в чьих-нибудь головах пошарю аккуратненько и какие-нибудь коррупционные схемы вскрою. В конце концов не верю я, что таковых нет. Чем больше общество, тем больше тех, кто не хочет жить на одну зарплату и путает личное с общественным. Таких надо регулярно отлавливать и сажать, а заодно следить за самой системой, чтобы украсть в ней было тяжелее, чем честно заработать.

По молодости мне хотелось, чтоб такие деятели не отправлялись за решётку, а вставали к стенке, но с возрастом мы все становимся мудрее и понимаем, что наказание должно соответствовать преступлению, а за кражу мешка картошки не стоит рубить ни руку, ни даже пару пальцев на ней. Тем более коррупционерам конфискация — обычно страшнее смерти, главное действительно всё конфисковать. Хотя в данном конкретном случае возможно кого-то и казним, так как у нас имеются трупы рабочих, а это серьёзное обстоятельство.

Глава 20

В этом мире случайностей нет,

Каждый шаг оставляет след,

И чуда нет, и крайне редки совпаденья.

И не изменится времени ход.

Но часто паденьем становится взлет,

И видел я, как становится взлетом паденье.

Право. Машина времени

Шаттл оторвался от земли и начал разгон, чтобы выйти на орбиту. Со мной в десантном отсеке сидел Франческо и его взвод из группы А, я же со всех сторон — официальное лицо, а значит, за пределами безопасных зон меня должна сопровождать личная охрана. Которую бы тоже неплохо бы создать, как отдельный институт. Сейчас в этом срочной нужды по понятным причинам пока нет, так как на Дли я сижу в основном в правительственном квартале или катаюсь с военными в их технике, а визиты на то же Кломари бывают раз в год по обещанию, так что хватает группы А или просто десантников Эрика, да и неожиданно напасть на псионика — задача нетривиальная. Но в будущем нужна нормальная служба, которая будет заниматься именно охраной важных персон и объектов. Ещё переселенцев с Земли фильтруют мозгоправы, но не постоянно же лезть им в головы, чтобы проверять, что за время жизни на нашей луне у них не появилось каких-то крамольных мыслей. Чёрт с ним, что это несколько аморально, тут просто псиоников не напасёшься, это физически невозможно. А появление доморощенных террористов, к сожалению, находится в области вероятного. Для примера можно взять экипаж того торгового судна, которое было арестовано по надуманному предлогу, людям тогда пришлось на некоторое время переехать в местную кутузку. В этот раз, к счастью, ни пыткам, ни прочим радостям их никто не подвергал, но в следующий может быть иначе. И однажды, попав в переплёт, один такой несчастный может искренне порадоваться, что правительство предприняло усилия, чтобы его освободить, а уже дома через некоторое время задуматься, не вышестоящие ли виноваты в его злоключениях? И хорошо, если его просто в изоляторе изобьют, такие вещи мы воспринимаем с изрядной долей спокойствия. А найдётся среди палачей какой-нибудь извращенец-ксенофил, который какую-нибудь девку вздует или хуже того — мужика? Такие дела могут в итоге сорвать кукуху и привести к неприятным последствиям.

Второй повод задуматься дал мне сам шаттл просто в силу того, что он у нас военный, как и все остальные. Других нет, потому что покупать их накладно, а своих не производим. Исключение составляют приобретённые специально для доставки богатств наших недр до грузовозов. Пока что у нас очень скромный внутренний рынок, но возможно есть смысл задуматься и о таком проекте, всё же население растёт. Впрочем это проблема Савелия, он у нас держит руку на пульсе, ему виднее за что браться сейчас, а за что чуть погодя. Но начать самим делать шаттлы и флаеры было бы неплохо.

Пока я размышлял о планах и идеях, наш тарантас прибыл к крейсеру Рюген, который и должен был нас доставить на Пятёрку, а затем отправиться сменить своего одноклассника на патрулировании внешней части системы. Всяких разных датчиков дальнего обнаружения у нас конечно натыкано от души, но с кораблями оно как-то надёжнее. К тому же крейсер сходу может дать незваным гостям прикурить, пока их системы адаптируются после перехода из имматериума в реальный мир, если окажется достаточно близко. Уж больно уязвим корабль, выходящий в нормальный космос.

Шаттл влетел в ангар и мягко опустился на посадочные опоры, спустившись на палубу по аппарели, я услышал от почётного караула бодрое:

— Здравия желаем!

Единой уставной формы обращения у нас как-то не случилось, не прижились они, так как бывшие пленные изначально были сборной солянкой. Мне привычно было ставить перед званием «товарищ», Полю «monsieur» или просто «mon», Хиро и вовсе был за что-то японское и труднопроизносимое. Так что в итоге обошлись и вовсе без приставок. Обошёлся бы я и без почётного караула, но капитаном Рюгена был Таюки Миятзаки, соотечественник нашего славного адмирала, и уж он-то всякие разные протокольные вещи любил. Ну или как минимум питал к некоторым из них изрядную слабость. Даже сейчас, когда я подходил к нему, капитан слегка согнулся в традиционном японском поклоне с прямой спиной:

— Рад приветствовать вас на борту.

— Как и я видеть вас, капитан. Гражданские уже прибыли?

— Так точно, — ответил офицер. — Ожидают вас в конференц-зале и гадают, зачем их собрали в обстановке секретности.

— Тогда мы можем двигаться, а я пока пойду расскажу инспекторам, что и кого мы будем проверять.

— Отлично, — японец вновь поклонился и отправился на мостик.

Я же отправился пообщаться с людьми, которых внезапно повыдёргивали из отпусков люди Сергия, чтобы их успокоить. Может столь серьёзные меры и были лишними, чтобы сделать проверку поистине внезапной, но тут на мой взгляд кашу нельзя было испортить маслом. Возможно потом это мероприятие ещё и байками обрастёт. Войдя внутрь, я произнёс:

— Доброго дня, господа и, конечно, дама, — произнёс я, отчего брюнетка лет сорока за столом, где народ сидел и вероятно строил теории о том, что происходил, слегка потупила глаза. — Думаю, вы хотели бы знать, для чего собрались здесь. Собственно, всё просто, на Пятёрке в последнее время участились несчастные случаи, и с летальным исходом. Так что мы летим выяснить, что там у них творится с охраной труда, а заодно устроить комплексную внезапную проверку. Собственно для того, чтобы никто своих грешков не замазал, вас и выдернули с отдыха так внезапно и без объяснений, за что я извиняюсь. Ну и, естественно, ваш труд будет оплачен в тройном размере, а если кто-то из вас что-то накопает, то получит весьма солидную премию. Вопросы?

— Да, князь, — обратился рыжий мужчина, начавший седеть. — Я — Евгений Уваров, бухгалтер шахт Нового Бора. Там ожидаются хищения?

— Я знаю всех вас, впредь можно не представляться. Что до хищений, то я в этом не уверен, но как известно в ящике, где начинает гнить одно яблоко, очень быстро начинаются проблемы и со всеми остальными. Так что и такое возможно.

— Как быстро мы вернёмся домой? — задала вопрос брюнетка, являющаяся геологом.

— Зависит от того, как пойдёт инспекция, но не так долго. Я понимаю, что за пару дней вы не сможете провести какие-то серьёзные изыскания по своей линии, но имеете все шансы определиться в каком направлении двигаться вашим коллегам, а заодно сможете подсказать, кого именно из них стоит привлечь.

— На Пятёрке, я так понимаю, никто не в курсе, что проверка вообще будет? — поднял руку здоровый детина, вторую конечность которого заменял протез. Собственно тот факт, что он был покалечен на работе, а затем стал инспектором по охране труда и пожарной безопасности, был определяющим в моём выборе данного кандидата в проверяющие. Уж если он ничего не найдёт крамольного, то значит, действительно несчастные случаи — не более, чем стечение обстоятельств. Статистика статистикой, но всякое же в жизни бывает.

— Совершенно верно, Кирилл Андреич. Они о нас узнают, когда мы выйдем из шаттла, — кивнул я. — Заодно мы прикрепим к каждому из вас по парочке мордоворотов из моей охраны. В вопросах инспектирования они не разбираются, но у них отлично получается иметь грозный вид и строить страшные рожи.

На этом обсуждение по большому счёту закончилось. Гражданские углубились в документы по Пятёрке, которые я им передал. Моя скромная персона отправилась в выделенную мне каюту. По-хорошему бы тоже стоило заняться бумажками, но я наглым образом завалился на кровать и начал давить на массу. Последние дни выдались суматошными, мы разбирали результаты учений и действия бойцов, что затягивалось дольше, чем хотелось бы. Перед сном приходилось читать файлы, с которыми обычно разбирался после обеда. Ну, а этой ночью ещё и моя благоверная решила оторваться перед моим отлётом на несколько дней. Так что я решил отоспаться, и ни о чём не жалею.

Путь до ещё одного спутника газового гиганта был не долгим, даром, что мы не спешили и шли эконом ходом. В конце концов ресурс двигателей по возможности надо беречь, главное в этом вопросе — не впадать в фанатизм. Прибытие случилось как раз под утро, как и было задумано. Я надеялся сесть за полчаса до начала рабочего дня и быстренько прибыть к кабинету главы администрации, проверив, с каким заспанным лицом он меня встретит. Зато это один из вариантов, как выяснить, приходит ли он обычно на работу вовремя, не влезая в его голову своими способностями. Я их вообще в таком ключе старался применять по меньше, чтобы не создавать лишнего напряжения между собой и подчинёнными.

Шаттл оторвался от палубы, но на этот раз внутри десантного отсека сидел не только взвод охраны, но и трое гражданских. Франческо подключился к каналу связи с пилотом и я услышал:

— Серый, ты только, уж будь добр, сядь аккуратно, а не как всегда. Тут ни в чём неповинные люди.

— Сделаю, что смогу, но ничего не обещаю, — хохотнул пилот. Всем была известна привычка боевых летунов и в мирной обстановке сокращать время посадки, когда шаттлы наиболее уязвимы, буквально ударяясь опорами о землю из-за высокой скорости снижения. Десанту в такие моменты каждый раз кажется, что ещё бы чуть-чуть — и хребет сломается.

— Если не сможешь, пересядешь на БТР, — хмыкнул я на волне.

— Не слишком жестоко? — спросил итальянец.

— Ну я вообще надеюсь, что он справится, — улыбнулся под шлемом я.

Следующие несколько минут полёта прошли в молчании, потом шаттл начало мотать в воздухе. Я поинтересовался:

— Что за х@рня?

— Не знаю, командир. Электроника сбоит и в атмосфере буря, держитесь крепче.

— Всем сохранять спокойствие, — сказал я в основном для гражданских. — Мы попали в буру, скоро болтанка закончится.

Но лучше не становилось, скорее наоборот. А через пару минут какая-то дичь начала твориться и у меня на экране шлема: индикаторы произвольно гасли и загорались, что наводило на неприятные мысли. Что в нашей птичке, что в доспехах вся электронная начинка была надёжна защищена от всего чего можно, и нельзя, чтобы её, к примеру, не было возможности спалить электромагнитными импульсами. То, что происходило, было чем-то очень нездоровым. Однако же реальность, данная нам в ощущениях, твердила об обратном. А для полного счастья я начал чуять что-то в своём псионическом восприятии. В наушнике раздался голос итальянца, сдобренный помехами:

— Командир, я какую-то дрянь чую. Не так, как тогда, на Земле, но есть что-то общее.

— Не ты один, к тому же, что бы это ни было, оно влияет на технику, — ответил я, а затем связался с Рюгеном: — Капитан Миятзаки, меня слышно?

— Так точно, но мы уже несколько секунд не видим вас на радарах… — ответил мне голос японца. И вновь с помехами: — У вас всё в порядке?

— Пока да, но возможно это временно. Тут какая-то странная буря, сдобренная псионикой. Электроника от неё с ума сходит. Подготовьте десантный наряд к вылету и вызовите на всякий случай группу А. Только лучше бы им садится за пределами этой аномалии и дальше двигать по земле.

— Понял вас, — ответил офицер.

— Серый, с Пятёркой связывался? — спросил я у пилота.

— Пробовал, молчат, — коротко отозвался он, борясь с управлением. Так себе ситуация. Возможно, что внизу приборы окончательно взбесились и просто уже не работают, но мой седалищный нерв явственно намекал, что дело ещё хуже. Вдруг раздался крик пилота:

— Держитесь!

Спустя секунду мы встретились с землёй и проскрежетали опорами по посадочной площадке. Приземление вышло жёстким, можно сказать, что Фома накаркал.

— Все живы? — спросил я на общей волне и, дождавшись утвердительных откликов, скомандовал: — Тогда отстёгиваемся и идём внутрь одной группой. Пилотов тоже касается.

— А шаттл? Без связи ведь останемся, передатчики доспехов не добивают до орбиты, — спросил Серый.

— Да чёрт с ним, из диспетчерской попробуем связаться, — ответил я. — Берите заодно оружие из аварийных комплектов.

Через минуту препирательств и немного мата, чтобы успокоить штатских, мы двинулись вперёд. Оставалось только порадоваться, что сервоприводы бронекостюмов работали нормально, страдали только более тонкие вещи типа системы наведения, отображавшей место прицеливания на забрале шлема или датчиков внешнего давления. Могло быть хуже, без искусственных мышц двигаться в доспехах проблематично. Гражданские и пилоты, правда, таких проблем бы не испытали: они были в обычных защитных скафандрах от агрессивных сред. Когда аппарель открылась, перед нами предстала пелена вулканического пепла, которую кружила буря. К счастью, видимость была достаточной, чтобы мы увидели шлюзовые ворота здешнего мелкого космопорта, через который металл отправлялся шаттлами на орбиту к грузовикам. Бойцы вышли из нашего транспорта и установили периметр, после этого по рации пришли доклады, что всё чисто. Затем мы двинулись вперёд, солдаты рассыпным строем, гражданские в центре. Шлюз был стандартным и отозвался на коды доступа, внешняя дверь открылась.

— Костюмы держать герметичными, — скомандовал я, рассматривая два трупа: один в лёгком гражданском скафандре с отметкой техника, второй в обычной одежде и с дыркой посередине лба от выстрела. Стрелял, похоже, техник, пистолет всё ещё был в его руке. Только начерта чиновник-то за ним вообще полез? Открылась бы дверь наружу и ему пришла бы кабзда от местной атмосферы. — Вас, Жека, осмотрите трупы.

Через несколько секунд пришёл доклад:

— Техничка, похоже, скончалась от кровотечения, внутри весь скафандр кровью заляпан. У мужика в руке до сих пор зажат нож.

— Всё чудеснее и чудеснее. Отелло и Дездемона, млять, — пробубнил, отводя гражданских к стене, когда начала открываться дверь внутрь комплекса. Тут обнаружились ещё два трупа в скафандрах и пятеро в гражданке: — Затаскивайте этих двоих внутрь к остальным и обшмонайте карманы, может, чего поймём. Фома, бери отделение и сходи-ка в дежурку охраны, там должны быть записи с камер.

— Есть, — козырнул итальянец и пошёл выполнять приказ. Странная история. Псионическое воздействие бури, сами ощущения, теперь ещё и трупы, а главное попытки докричаться до персонала комплекса по связи до сих пор ни к чему не привели.

Вдумчивый осмотр тел показал, что все они были из разных служб и отделов. Обладателей скафандров убили холодным оружием, одетые в обычную одежду скончались от множественных огнестрельных ранений, и у всех были прострелены головы. Я присмотрелся к следам крови и пришёл к невесёлым мыслям. Один парень, похоже, получил три выстрела в грудь, но продолжал двигаться, пока ему не прострелили башку. Вдруг раздался голос итальянца:

— Влад, я нашёл записи, тебе стоит на это взглянуть.

— Иду, — ответил я. В каморке охраны нашлось ещё два трупа: старший смены и его помощник. Эти двое друг друга перестреляли, правда голова без мозгов была только у молодого парня.

— Смотри, — указал мне Франческо на монитор.

Первая запись касалась как раз дежурки. Помощник вдруг толкнул начальника, повалив его на пол, а потом полез в кобуру. Старший смены похоже был из ветеранов и схватился уже за свой пистолет, откатываясь в бок. Началась стрельба. Мужик в возрасте попал в плечо нападавшему — и всё после такой раны должно было бы закончиться, но вышло иначе. Парень проигнорировал ранение, сделал ещё несколько выстрелов, а два из них попали в грудь старшего смены, который сумел «дострелить» обидчика. Я переключил своё внимание на запись того, что происходило перед шлюзом, где мы нашли трупы в скафандрах и проговорил:

— Вечно у нас д@рьмо летит тугим потоком. То никаких проблем, то беда не приходит одна. Что этой дряни мешало начаться, когда мы с эделькинами разобрались бы и с Лигой всё наладилось?

Стоило этим словам слететь с губ, как все мы почувствовали псионический удар. Я схватился за стол, чтобы не потерять равновесие, а от дверей наружу раздались шум и крики…

Глава 21

Каждый, право, имеет право

На то, что слева, и то, что справа,

На черное поле, на белое поле,

На вольную волю и на неволю.

Машина времени. Право

Проморгавшись и выбежав из сторожки охранников, я застал не очень-то благостную картину. Уваров и Гжельская лежали на полу, и если вторая вроде бы просто потеряла сознание, то первый был мёртв. Череп бедняги был проломлен, судя по всему, прикладом одного из бойцов, нет у нас теперь больше бухгалтера… А вот инспектор по охране труда был в сознании, но стоял на коленях, держась за голову биологической рукой и протезом.

— Какого х@ена случилось?

— Уваров попытался сорвать с моего пояса одну из гранат во время псионического удара, — отчитался Вас напряжённым голосом. — Я его оттолкнул прикладом и перестарался.

— Млять! — выразил я свои чувства. Сервоприводы брони дают весьма солидную прибавку в физической силе, все бойцы привыкли к подобному и обычно действуют в соответствии с этим фактом. Но сейчас ситуация была необычная, псионический удар по мозгам не прошёл зря, и боец ударил на рефлексах по врагу. Но вот беда, сражаться мы все привыкли не со штатскими в гражданских скафандрах, а с одоспешенными противниками. В результате имеем ещё один труп, как будто нам мало было тех, что уже есть. Уваров же поддался псионическому воздействию и решил напасть на бойцов и попытался завладеть оружием, которое могло бы нанести вред всем сразу. Дерьмовые дела в свете того, что было на записи с камер наблюдения. Я спросил: — У вас-то как самочувствие, бойцы?

— Жить можно. Нормально. На Земле было хуже, — отозвались солдаты, что меня немного успокоило. Все члены группы А проходили тренировки, чтобы сберечь свой разум от псионического воздействия, а так же сами по себе не имели недостатка силы воли, таких отбирали специально. Так что попыток перестрелять друг друга можно не ждать, по крайней мере пока. Я же подошёл к инспектору, который был в сознании. — Кирилл, вы как?

Видок у мужчины был паршивый, глаза немного безумные, а из-под носа капала кровь. Сфокусировав взгляд на мне, он прохрипел:

— Кажется, чуть с ума не сошёл. Что это было?

— Псионический удар пока неизвестной природы, — ответил я. — встать сможете?

— Попробую, — ответил мужчина и поднялся на ноги, немного шатаясь. А потом увидел два тела на полу и задал вопрос: — Что с ними?

— Уваров попытался воспользоваться гранатой одного из бойцов и всех подорвать, Гжельская просто потеряла сознание. Судя по записям, до нашего прибытия часть персонала тоже набросилась на своих коллег и перебила их. По крайней мере большую часть. Жека, поищи у охраны наручники или хоть стяжки какие, — обратился я к одному из бойцов.

— Зачем? — тупо спросил Кирилл, кажется, ещё не полностью придя в себя.

— Для вас с Натальей во избежание недоразумений. Мой конвой обучен защищаться от подобных атак, а вы нет.

— Как-то это не очень похоже на внезапную инспекцию, — невесело проговорил бывший шахтёр.

— Сам не рад, — кивнул я, и обратился к бойцам: — Присмотрите за ними и приведите даму в чувства. Я смотреть записи. Потом выдвигаемся в диспетчерскую, нам нужна связь. Фома, останься тут на всякий случай.

Не то, что я прям верил, что наличие псионика рядом убережёт группу от новых ударов по мозгам, но так было как-то надёжнее. Записи дали ещё немного информации, хотя на данную сторожку были завязаны далеко не все камеры. Но везде я видел, как псионический удар сводил людей с ума, точнее пытался. Некоторые, как и мы, сумели сохранить рассудок, другие кидались на тех, кто был рядом, с почти животным исступлением, не заботясь о собственных жизнях и здоровье. Перед самим шлюзом группа выживших, прибежав и притащив раненую девушку, быстро оделась в скафандры и попыталась покинуть посёлок вахтовиков, добывающих богатства земных недр Пятёрки. Пострадавшая уже была плоха, но времени на перевязку не оставалась, топот преследователей уже был слышан в коридоре. Настигли беглецов у самого шлюза, когда дверь уже открывалась, девушка зашла в шлюзовую первая и, увидев, что дело дошло до рукопашной, закрыла внутренние ворота, отсекая товарищам путь наружу, правда, один из сошедших с ума успел запрыгнуть в оставшуюся щель и ударить той ногой в живот. Девушка прострелила ему голову, но, похоже, потеряла сознание от боли: удар туда, где уже есть серьёзное ранение — очень неприятно. В себя она прийти так и не успела, скончавшись от кровопотери. Нападавшие же, к моему удивлению, открывать двери не стали, но вероятно могли. Пистолетами-то некоторые из них пользовались, так что уж на это им должно было хватить ума. Но психи просто спокойно ушли. Возможно, псионический удар как-то повлиял на их восприятие мира? Последняя жертва была без сознания и умирала, могли ли они это ощутить? Ответов нет, но чем чёрт не шутит, — размышлял я, глядя на монитор, изображение на котором было поддёрнуто рябью помех, а потом сказал:

— Ладно, надо выдвигаться.

Гжельская уже пришла в себя и, как и Кирилл, была закована в наручники. Их мы поставили в центр группы и двинулись вперёд, проверяя коридоры. К счастью, планировка объекта была нам заранее известна, в отличие от миссий на Земле, к тому же мы точно знали чем вооружён противник. Конечно, было не очень радостно от самого вооружения, это на обычных постах охранники использовали только пистолеты, а в оружейке были инструменты убийства ближнего своего куда серьёзнее. Однако мы имели преимущество, архангелы — это не линейная часть, а элита, броня и вооружение соответственно лучшие из тех, что вообще можно достать. Сам путьнапоминал какую-то глупую голодраму из жанра ужастиков: лампы слегка мигали, напрягая глаза, регулярно встречались трупы. Для общего антуража они бы ещё стоило быть обглоданными, но к счастью до такого не дошло.

— Вы можете нам объяснить, что происходит? — раздался рядом со мной тихий голос Натальи.

— Если коротко, то ничего хорошего с привкусом имматериума, — так же негромко отозвался я. Лучше бы было хранить молчание, но группа людей в доспехах всё равно производила шум, так что стоило дать немного информации, заодно успокоив гражданских. Предыдущий псионический удар случился около полуночи, нынешний в полвосьмого утра, но для того, чтобы точно сказать, что следующий будет вечером, у нас мало данных. Так что пусть готовятся. — Странное псивоздействие свело с ума большую часть персонала, так же как и Уварова, заставляя нападать на тех, кто сохранил рассудок или потерял сознание, как вы. Мы идём к диспетчерской, чтобы восстановить связь, а потом будем искать причины этой дряни. С вас, кстати, придётся взять подписки о неразглашении информации до конца расследования. Ну или заблокировать часть памяти, если вы захотите забыть то, что видели, — кивнул я на труп, голову которого похоже разбили о дверной косяк.

— Но почему вы хотите всё это скрыть? — обратилась женщина.

— Я не хочу плодить панику, про сокрытие всего разговора и не было. Если мы выясним, что это был единичный случай, то вероятно и правда всё замнём, списав на диверсию или несчастный случай. Но если всё может повториться, то я обязан буду раскрыть информацию после расследования, чтобы в следующий раз люди были готовы к опасности. А теперь тихо, мы подходим к цели.

Дверь в диспетчерскую была закрыта и заблокирована изнутри, но нас это, естественно, не остановило. В конце концов передо мной в моём государстве были открыты все двери, только мастер-коды были разными, чтобы не плодить дыры в системе безопасности. Было бы глупо, если одна буквоциферная комбинация открывала вообще всё на Дли. Зайдя внутрь, мы снова обнаружили разгром, местами поваленные мониторы и оборудование и трупы, но, к счастью, нашёлся один выживший. Молодой парень с бейджем стажёра лежал под мёртвым телом и был без сознания, на голове была рана, вероятно, от чего-то тяжёлого.

— Окажите помощь и подготовьте это место к обороне, — кивнул я, а сам пошёл к аппаратуре связи. Связаться с орбитой удалось не без проблем, однако удача нам улыбнулась. Были опасения, что не докричимся после нового псионического удара. Разъяснив капитану Рюгена ситуацию, я дал инструкцию. — Весь десантный наряд мне тут не нужен, обратитесь к штатным псионикам, пусть соберут хотя бы два взвода из самых эмоционально устойчивых и высаживайте за пределами аномалии. Где там группа А?

— Собрались и летят, не жалея дюз, будут на орбите через три часа.

— Отлично, отправляйте их следом за десантом, когда передадите мои инструкции. Вопросы?

— Может лучше отправить больше людей?

— Не стоит, тут нужны те, у кого больше всего шансов не поддаться ударам по мозгам, — ответил я, тактично умалчивая, что два взвода при худшем раскладе мы сами сможем успокоить, а пару рот уже нет. — Пока же на планете объявить карантин в связи с техногенной катастрофой, передайте этот приказ Штольцу.

— Есть, — отозвался японец.

Мы же занялись обустройством в диспетчерской. Я мучал логи системы безопасности и просматривал камеры наблюдения, Фома привёл в чувства выжившего и опрашивал его на предмет того, что парень помнит. Нам повезло, он оказался из сохранивших рассудок и не бросился на нас. Если у него в таком возрасте уже настолько развита сила воли, то этот стажёр далеко пойдёт. Бойцы же обустраивали оборону на случай, если психов осталось достаточно много и они решат нас посетить. Записи с камер правда показали, что расправившись со всеми не сошедшими с ума, они отправились в шахты, облачившись в скафандры. Ещё одна загадка. Не все безумцы пользовались огнестрельным оружием, даже если могли его взять, предпочитая что-то для ближнего боя, даже из оружейки недавние охранники выгребли не всё. Но зато скафандры использовал каждый. Почему? Логика была непонятна, но я чувствовал, что всему есть причина. Возможно, дело в навыках и мышечной памяти, получив доступ к личным делам через базу данных, я понял, что все вооружившиеся имели за плечами службу в армии, то есть прошли курс подготовки. Но у нас в принципе все были в курсе, как пользоваться стреляющими игрушками, такая уж планета. В общем непонятно. Логи системы безопасности ничего не дали. Всё до псионического удара шло как всегда, за исключением несколько повышенной аварийности в шахтах в последние месяцы. Впрочем и без того понятно, что корень проблем кроется где-то под землёй и придётся спуститься, чтобы вырвать его к чёртовой матери. Проникнув в данные о разработке месторождений, удалось установить, что само количество несчастных случаев начало расти, когда шахтёры пробили путь в сеть естественных пещер. Осмотрев снимки, я крикнул:

— Наталья! Подойдите сюда, — женщина довольно быстро ко мне присоединилась со скованными за спиной руками. — Присаживайтесь. Что думаете об этих пещерах?

Гжельская всматривалась в монитор и время от времени просила меня увеличить что-то на изображении или уменьшить, ну или открыть записи самих добытчиков. На просьбу освободить её, я ответил отказом:

— Понимаю ваши не удобства, но нет. Придётся потерпеть. Это в том числе и для вашей безопасности, ребята у меня в охране резкие и в случае нападения из-за того, что вы потеряли рассудок, кто-то может снова не соизмерить силы, что-нибудь вам сломав.

Спустя несколько минут надувшаяся женщина наконец вынесла свой вердикт:

— Часть пещер и правда имеет естественное происхождение, но часть на мой взгляд только кажется таковой, — покачала она головой. — Для того, чтобы сказать точно — нужен более детальный осмотр и изучение образцов породы, но пока всё выглядит именно так. Кто-то маскировал искусственные туннели под естественные полости под землёй. Причём похоже сделано это было очень давно, время их не очень-то пощадило.

— Понял, спасибо вам, — кивнул я.

— Скажите, вы уже сталкивались с чем-то подобным? Я имею в виду не пещеры, а такие… Инциденты, — нашла она слово.

— Именно с такими нет, но вообще всякое в жизни бывало. Предупреждая ваш следующий вопрос, должен сказать, что есть вещи, о которых слишком много лучше не знать. Просто примите как данность, что в галактике хватает всякого дерьма, которое может лишить человека разума и некоторая часть его имеет нематериальную природу. Но, к счастью для всех нас, у человечества есть псионики, так что мы со всем справимся, как и всегда. А пока сохраняйте бдительность и не расслабляйтесь. Возможен новый удар по нашим разумам.

На этом разговор закончился. Потянулось ожидание подкрепления и было время поразмышлять. Судя по всему мы наткнулись на какое-то подземное архитектурное творчество неких ксеносов, и давнее. Исследователь, открывший Луны Дли, его не обнаружил и не застал авторов. Но возникает вопрос: если тут уже что-то жил, почему тогда кислородный мир нигде не был отмечен? Они — явление редкое, а главное ценное, даже если он на отшибе. Тут была некая цивилизация, не выбравшаяся в космос? Сомнительно, разумная жизнь не зарождается на вулканических спутниках газовых гигантов, а на кислородной луне не было никаких следов разумной жизни. Так много вопросов, и так мало ответов… Снова.

Пока я строил теории, высадились десантники с Рюгена. Но когда они уже подошли к комплексу, случился ещё один псионический удар. Мы все перенесли его легче, чем предыдущий, а вот бойцам снаружи повезло меньше. Через несколько минут со мной связался капитан Штенберг. Я отозвался:

— Князь на волне, слушаю вас.

— У нас потери, три человека сошли с ума, и успели убить четверых сослуживцев и ранить ещё троих. Один из них тяжёлый.

— Понял вас. Раненые смогут перенести путь на выход из аномалии и эвакуацию на орбиту?

— Да, вполне.

— Хорошо, отрядите им сопровождающих и двигайте к нам. Сопровождающих лучше тоже увести, не хочу, чтобы наши бойцы ходили малыми группами без жёсткой необходимости, — добавил я. Не хватало ещё разделяться, как всё в тех же глупых голодрамах о монстрах в темноте. Мне всегда казались странными такие сценарные ходы, дело даже не в инструкциях бойцов или логике обычных людей, которая продукт разума. Страх будит в нас инстинкты, и они побуждают сбиваться в кучу, встречать опасность вместе, а не поодиночке. В конце концов толпой можно и льва дубинами забить, да и сам хищник обычно предпочитает не связываться с скучковавшимся стадом.

— Понял, — ответил капитан десанта.

Я же откинулся на кресле и кивнул Франческо:

— Что думаешь о новом ударе?

— Возможно был направлен именно на вновь прибывших, по крайней мере нам досталось немного меньше, чем в первый раз.

— Не уверен, — покачал я головой. — Может быть, мы просто были более готовы к нему противостоять. Вон, даже гражданские, хоть и попадали на колени, но сознание никто не потерял. Хотя когда дойдут, надо будет точнее сверить наши ощущения с штатными псиониками десанта. Не хочется верить, что враг точно знает где и кто из нас из-за чего бьёт. Но и такой вариант возможен.

— Да, — кивнул он. — А ты уже настроился встретить именно врага?

— Кто бы или что не било по нашим мозгам, это явно не друг. Найдём его и размажем, как только до нас доберутся архангелы.

— Это с удовольствием, — улыбнулся итальянец.

Архангелов ждать пришлось недолго. Едва их корабль прибыл на орбиту, ребята высадились и рванули к нам на своих двоих. В аномалии всё ещё было слишком тяжело использовать технику, даже наземную. Но выяснился интересный нюанс: датчики на орбите зафиксировали, что буря на некоторое время ослабевала после псионических ударов. Не очень сильно, но заметно. Это говорило о том, что псионические силы врага не бесконечны, если это не своего рода природный феномен. Но в любом случае данная информация внушала мне осторожный оптимизм.

Наконец в нашу диспетчерскую прибыла остальная часть группы А и мы с итальянцем пожали руки Феде и Славе. Я, не кривя душой, сказал:

— Рад видеть вас, мужики.

— Взаимно, командир. Правда повод так себе, — хмыкнул Игорев.

— Не без этого, — согласился я. — Но тут снова проблема, для решения которой никто лучше нас не подходит.

— Ага, — кивнул головой Стилавин, а потом посмотрел на Кирилла и Наталью: — А это кто такие?

— Бывалый шахтёр и квалифицированный геолог, — разъяснил я. — Правда нашей подготовки не проходили, так что приходится предпринимать меры предосторожности.

— Красивая женщина, наручники… Что ж ты в выходные ни к чему такому нас не зовёшь? — схохмил Слава.

А я дал ему подзатыльник со словами:

— Потому что женат, балбес. Давайте загружайте карты туннелей и будем выдвигаться. Чего или кого бы там внизу не было, нефиг заставлять это ждать.

Глава 22

Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis. Requiestcant in pace. Amen.

В диспетчерской мы никого оставлять не стали, идея разделять наши силы мне по-прежнему не нравилась, а в самом комплексе не осталось никого, кто мог бы повредить аппаратуру связи. Но на всякий случай мы надёжно заблокировали дверь и поставили несколько мин от греха подальше. Сами же начали двигаться вперёд, оставляя на пути ретрансляторы, благо и десантники и архангелы этого добра с собой захватили богато, зная, что тут есть проблемы с переговорами по рации. Связь с орбитой приходилось держать постоянно, индикаторы приёма сигнала на шлемах и самих рациях ещё бесились, так что всякий раз, когда слова японца на Рюгене становилось сложнее разобрать, мы ставили новую неприметную коробочку там, где она вряд ли попадётся кому-то на глаза. Последнее, возможно, было параноидальной предосторожностью, но лучше проявить излишнюю бдительность, чем излишнюю беспечность. Я знал достаточно много трупов, которые были неплохими парнями, прежде чем сказать что-то из серии: «И так сойдёт».

Коридоры посёлка закончились и мы вышли к воротам, ведущим в шахту. В своё время был у кого-то из ребят Савелия проект, по которому её тоже подразумевалось снабжать атмосферой, но мы его дружно зарубили, как не жизнеспособный. Так что здесь был ещё один шлюз, а шахтёрам приходилось работать в скафандрах. Хорошо хоть им не приходилось много напрягаться физически, автоматические добывающие комплексы — великая вещь. Перед шлюзом было ещё несколько трупов, эта картина успела стать нам привычной, даже гражданские не пытались зеленеть лицом при виде мёртвых тел.

— Федя, ты со своими первый на очереди, — кивнул я псионику.

— Есть, — лаконично ответил он.

Шлюзовая камера была средней, но это не повод набиваться туда, как килькам в банку, особенно если впереди ждёт враг, вполне возможно устроивший засаду. Но нам повезло, снаружи никого не оказалось. Следующими пошли десантники из первого взвода, потом я со своей охраной и так далее, пока все не оказались снаружи. В буре была видна куча руды, которая должна была быть перемещена внутрь, а затем отправлена в очередной хитрый агрегат, чтобы превратиться в слитки различных металлов, которые мы гоним на экспорт. Правда сейчас я несколько сомневался, что добыча здесь будет возобновлена. Хотя кто знает, человечество в своё время осваивало безумно глубокие шахты и джунгли полные болезней не смотря на то, что в процессе гибли люди. Возможно и то, с чем мы столкнулись, будет не более, чем препятствием на пути, которое придётся преодолеть чтобы двигаться дальше, вот и всё.

Путь через бурю был не долог, уйдя от ветра, гонящего вулканический пепел, мы ступили под своды шахт, чтобы встать на подъёмник. Спускаться вновь было решено повзводно, на этот раз вперёд пошли бойцы Игорева. Но вновь враг оказался пассивен и архангелы не встретили ни засады, ни сопротивления. Только и проблем, что во время спуска пришлось чаще кидать на стены ретрансляторы.

— Не нравится мне это… — повторил мои мысли в слух Франческо.

— Смахивает на ловушку, но идти всё равно придётся, — кивнул я, — а альтернатива — это разбомбить тут всё с орбиты, при этом похоронив. И затем жить, надеясь, что снизу никакое д@рьмо путь наверх больше не найдёт.

— А это не наш метод.

— Не наш. Идём снова после десантников, — проговорил я и обратился к гражданским: — Кирилл, Наталья, как самочувствие?

— Лучше, — отозвалась женщина, мужчина подтвердил её слова кивком.

Спустившись вниз, мы двинулись вперёд. Шахты, которые разрабатывают автоматические комплексы не оснащаются лампами, наши приборы ночного видения не хотели работать внутри аномалии, так что идти пришлось в свете нашлемных фонарей, которые работали без особых перебоев, лишь иногда мигая. Из-за сбоев всей электроники пришлось даже вспомнить древние времена и тащить с собой бумажную карту тоннелей. Седая древность, зато надёжная, как лом. Атмосфера была так себе, среди нас не было клаустрофобов, но узкие тоннели и прыгающие пятна света отнюдь не добавляли позитива. К счастью, путь до открытой сети пещер прошёл спокойно, лишь на входе мы встретили первое сопротивление. Впереди раздался крик:

— Контакт!

Вслед за ним пришли звуки стрельбы и псионический удар. Я вновь пошатнулся и выругался, а потом начал быстро осматривать окружающих. К моей радости, никто не пытался расстрелять товарищей или кинуть им под ноги гранаты, даже гражданские только упали на колени, но не потеряли сознания. Впереди продолжалась перестрелка. Отвратительное ощущение, когда ты стоишь в туннеле среди товарищей, впереди идёт бой, а тебе не двинуться ни вперёд, ни назад, и ты не видишь, что именно творится. Но всё уже закончилось через пару минут и Федя доложил:

— Встретили что-то вроде заслона из пятнадцати человек, похоже, бывшие охранники. Взять пленных не удалось.

— Жаль, — ответил я. — Ладно, двигаемся дальше.

Выйдя из нашей сети тоннелей, мы попали в чужую, чья карта была уже неполной, но зато сами полости в недрах земли были куда больше. Я осмотрел тела и мы прикинули, куда двигаться. У нас имелись довольно чёткие следы. Безумцев, спустившихся вниз, было довольно много, и они протоптали заметную дорогу, видно — толпа прошла. К тому же определённый оптимизм внушал то, что сам псионический удар был перенесён без потерь, лишь охрана легко ранила двух бойцов, когда те были дезориентированы. Я опасался, что чем мы ближе к источнику всех этих бед, тем сильнее нам будут бить по мозгам. Федя выдвинул предположение:

— Возможно, дело ещё и в нашем количестве, будь группа меньше, эффект на каждого её участника был бы сильнее.

— А что ж тогда всех наверху так накрыло, по-твоему? — спросил Игорев.

— Они не ожидали удара, — внёс предположение я. — Мы были готовы, к тому же успели несколько раз получить по головам до этого и немного притерпелись.

— Может и так, но не стоит снижать бдительности, — проговорил Фома. На этом дискуссия завершилось и мы двинулись к нашей неведомой цели, какой бы она не была.

Следующий заслон мы встретили через полчаса, большая часть пещеры была занята глыбами камня, размерами от человеческой головы до флаера, которые враг использовал, как укрытия. Снова с началом боя случился псионический удар, но никто из нас ему так и не поддался, правда, появились первые трупы. Сразу после удара нас закидали гранатами, взрывы убили пятерых, а от ударной волны с потолка упало ещё несколько глыб. Двое бойцов встречу с ними не пережили. Было довольно погано воевать с врагом, когда у нас самих нет возможности закидывать укрытия гранатами. Свои жизни мы ценили, а возможный обвал потолка энтузиазма не вызывал. Но выручила псионика, под щитами бойцы первой линии расправились с противниками довольно быстро. Жаль, здесь способности одарённых не могли подсказать нам, где враг, «аномалия» сбивала чувствительность. Живых пленников заполучить не удалось и в этот раз, те предпочитали умереть. Один раненый даже умудрился язык себе откусить, когда мы его схватили, не дав ни застрелиться, ни подорваться на гранате. Когда поняли это, спасать его стало поздно.

— Как есть — психи, — заключил Стилавин.

— Хорошо хоть, что не слишком умные, мать их… — буркнул я.

Дальше мы двигались спокойно, хотя и были напряжены донельзя в ожидании новых неприятностей. Все уже успели очень сильно привыкнуть к достижениям технологий, которые позволяли обнаруживать врага, а также к поддержке псиоников, как сенсоров. Но сейчас не работало ни то, ни другое. Нам оставалось лишь надеяться на собственное зрение, потому что даже звуковые датчики брони транслировали в уши белый шум, а из герметичного скафандра тяжеловато услышать бойцов, неподвижно сидящих за камнями в засаде. Хорошо хоть ни на грамотную организацию западни, ни на меткую стрельбу, психов не хватало. Было бы здорово, если бы они ещё свои фонари держали зажжёнными, но увы, какие-то мозги в их головах сохранились.

После очередного поворота, меня позвала Наталья:

— В чём дело? — поинтересовался я.

— Это то, о чём я вам говорила, мы зашли в пещеру искусственного происхождения, — ответила она.

— Знать бы ещё, хорошо это или плохо. Есть мысли о том, как давно тут копали или кто?

— Десятки тысяч лет назад, точнее на глаз не скажу. О том, кто именно, тем более, — немного виновато повела плечами она, будучи до сих пор в наручниках.

— Ясно, — я кивнул. — Ладно, смотрите по сторонам внимательно, если увидите что-то интересное — сообщайте.

Спустя ещё час хода температура в туннелях заметно выросла. Внутри бронекостюмов терморежим обычно регулировался автоматически, но сейчас пришлось вспомнить старые-добрые деньки учёбы и залезть в ручное управление. Новых засад, как ни странно, пока не было. Хотя по логике вещей — следующая должна быть последней. По крайней мере из тех, которые можно организовать силами бывших охранников. Их под землю ушло не так много, а мы ещё и успели подсократить количество несчастных. Бойцам об этом не было нужды напоминать, все и так были в напряжении. И это дало свои плоды, когда на нас, наконец, напали.

— Контакт, — вновь раздался крик от передового дозора, когда мы начали выходить из относительно небольшой пещеры в огромную полость земли, а дозорные продвинулись метров на двести вперёд.

— С@ки! — выругался я, открывая огонь вместе со всеми и тут же убирая палец с курка, когда пришёл новый псионический удар.

Засада была организованна не только силами бывших секьюрити, но и штатских. Пока первые стреляли, вторые повыскакивали из-за камней и бросились в рукопашную на передовой дозор, который мы почти мгновенно потеряли, уж слишком неравны были силы одного отделения и такой толпы. Но свою роль наши бойцы выполнили, предупредив о засаде и дав время занять оборону. А я стрелял, глядя на лица бегущих к нам гражданских под забралами скафандров. Мужик лет сорока с небольшой бородой, молодая девушка, у которой под подбородком виден белый воротничок типичного офисного работника, ещё один мужчина. У всех у них были безумные глаза и что-то увесистое в руках и всех их мы убивали выстрелами в голову, не давая связать нас ближним боем и помешать вести огонь по противникам, вооружённым огнестрелом. Поганая ситуация. Лично убивал не раз и не два, но не гражданских, тем более не своих. Счёт к неведомой дряни, к которой мы идём, вырос и вырос заметно, во мне поднялась волна чёрной злобы, которую не сбил даже новый псионический удар. Похоже подобные чувства испытывал не я один, по крайней мере огонь нашего сводного подразделения ослаб не более, чем на половину. Когда в пятнах света фонарей безумцы почти до нас добежали, несколько бойцов из группы А ударили из огнемётов, сжигая людей. Те хотя бы умерли без криков, хотя сомневаюсь, что дело в том, что горючая смесь с окислителем даёт такую бешеную температуру, что никто рта раскрыть не успел, ведь и до этого ни один из безумцев не кричал. Да и услышали бы мы хоть что-то под рёв огня в разреженной атмосфере из вулканических газов? Впрочем в любом случае выглядело это жутко. Потом пришлось перебежками от камня к камню обойти пламя, оно было слишком ярким, через него с большим трудом угадывались дульные вспышки на оружии наших врагов, зато мы были уж слишком заметны. Но всё заканчивается, закончилось и это.

— Доклад! — гаркнул я в микрофон шлема, когда убедился, что последний враг мёртв.

Когда командиры взводов отчитались, выяснилось, что мы потеряли два десятка и пятнадцать человек ранеными. Тела пришлось оставить здесь, сами же мы двинулись вперёд, неся подстреленных бойцов из тех, кто не мог идти самостоятельно. Спустя пару минут нас настиг ещё один удар, а ещё через десять он повторился снова. Внезапно в наушнике раздался голос Миятзаки:

— Приём, говорит Рюген, как слышно?

— Слышу громко и ясно, — ответил я. — Что-то случилось? Вроде новый ретранслятор ставить рано.

— Буря ослабевает, — ответил японец.

— Не удивительно, нас тут постоянно псионикой долбит. На сколько она уменьшилась?

— Да уже почти на четверть, — ответил капитан Рюгена.

— Понял, — сказал я в микрофон и обратился к бойцам: — Парни, буря на поверхности слабеет, это значит, следующие удары могут быть более чувствительны, готовьтесь. А ещё это значит, что та дрянь, по чью душу мы идём, нас боится! И мы заставим её за всё ответить.

Мои слова были очевидны, ничего особо нового я не открыл, но тем не менее немного подняли боевой дух после учинённой нами резни. Не много есть более приятных новостей, чем страх врага. Тот кто боится уже на половину проиграл, тот кто верит в победу уже на половину победил. Эти слова всем вдалбливают уже в учебке и они становятся чем-то вроде мантры для новобранцев. Страх не уходит от них совсем, но уже не вызывает панику и дрожание коленей, а превращается в рациональное опасение за свою жизнь, заставляющее быть осмотрительней и не делать глупостей. Ну и ладони заставляет потеть из-за адреналина, куда ж без этого раздражающего ощущения под бронеперчатками.

Протоптанная дорога привела нас в ещё несколько пещер, а затем мы увидели перед собой выломанную дверь с остатками каких-то ржавых конструкций перед ней. Я отдал приказ:

— Слава, давай со своим взводом на разведку.

— Есть, — козырнул Игорев и двинулся с бойцами вперёд. Через несколько минут пришёл его доклад: — Перед дверью похоже остатки турелей или чего-то подобного. Затем шлюз и бункер. Старый, местами повреждённый, на стенах видны выбоины, похоже когда-то давно здесь стреляли. Признаков врага нет, даже следы людей обрываются перед дверью. Похоже они тут просто топтались, а потом пошли встречать нас. Только две пары сапог прошли вперёд, а потом вернулись, судя по потревоженной пыли.

— Принял. Продвигайтесь вперёд, мы идём за вами.

Подземное поселение и правда оказалось необитаемым и похоже когда-то давно подверглось нападению. Что именно здесь произошло — не ясно, но на полу встречались скелеты гуманоидов в броне, почти развалившейся от времени, а также в ошмётках ткани, которые рассыпались от прикосновения. И я, кажется, понял, с какой именно дрянью мы столкнулись. Ан’‎кол как-то рассказывал мне, что в местах гибели большого количество псиоников и упокоения их останков порой происходят странные вещи, причём эльдри не оценил шутку про бабушкины сказки. Сейчас мы, похоже, имели частный случай данного феномена, что-то залез в вырезанное поселение и потревожил его покой. Результат, так сказать, налицо, и нет того, кого можно было убить, отомстив за посёлок вахтовиков, правда, есть вариант сжечь тут всё к чёртовой матери, со слов ушастого, это обычно помогает. Я снова заговорил сразу со всеми подчинёнными, которые пережили уже кучу псионических ударов:

— Так, парни, мы тут похоже наткнулись на кладбище псиоников, которое кто-то потревожил. Такая дрянь порой случается. Осматриваем все помещения, ничего не пропускаем. А потом сожжём здесь всё к ё@аной матери из огнемётов.

— Это сработает? — раздался на волне голос Кирилла.

— Обычно срабатывает, — буркнул я. — А теперь за дело. И главное — ничего никому не заначивать, а желательно вообще не касаться вещей, если не хотите пополнить ряды психов.

Началась работа, которая уже была в чём-то привычной для группы А, и десантники от них не сильно отставали. Наталья ляпнула что-то про изучение ксенорасы, но я её заткнул. Мне хватило бойни в пещере, и я не хотел повторения этого кровавого аттракциона. Какую бы хренотень это кладбище не порождало в имматериуме, но мы уничтожим её материальную составляющую. А как известно, если нет предмета, то нет и тени от него, исключения редки. Мне тоже хотелось бы изучить здесь всё, возможно обрести какие-то новые технологии, если не все их образцы и носители информации развалились, было любопытно узнать, кто здесь и кого убил, а главное почему… Но шло бы оно по известному адресу раз и навсегда. Есть риск разумный, есть риск излишний. Сейчас каждый удар псионикой всё слабее предыдущего, или нам уже просто так кажется, но если оставить всё как есть, то ситуация может поменяться. Даже то, что мы перебили безумцев, которые повредились рассудком от аномалии, может внести свою лепту в будущий звездец. Так что пусть своё слово скажет огонь. Выжжем тут всё, завалим вход в искусственные пещеры навсегда, а потом начнём разработку на Пятёрке в каком-нибудь новом месте, желательно в противоположной части луны. Большую часть данных же засекретим.

С работой бойцы справились быстро: все тела вскоре были учтены, а потом были составлены маршруты для групп огнемётчиков, чтобы они смогли охватить своим внимание каждое тело от взрослых особей, до детей, и предположительно домашних животных. Когда началась зачистка, я начал слышать вой в ушах, который то повышался, то понижался. Скривившись, я глянул на бойцов рядом с собой:

— Тоже слышите?

— Ага. Погань!

Но с каждым сожженным телом вой слабел, пока не упал до громкости комариного писка, а потом не заткнулся вовсе. Подумав, я решил не мелочиться и после того, как огонь догорел, мы заминировали поселение, выставив аналоговый таймер. Прах к праху и положить с прибором, кто там кого загнал в эту нору, как крыс, а потом уничтожил под корень. Мертвецам место на том свете, и они уж точно не должны вредить живым. Для полноты картины я даже обратился к Фоме с просьбой прочитать заупокойную, на что тот ответил:

— Так я же не священник. Тут сан нужен.

— Ну ничего, лучше у нас здесь всё равно нет. Да и на Дли, по-моему, тоже… Были бы служители какого-то культа или религии, мне бы доложили. Ты хоть молитвы знаешь?

— Да, знаю… Ладно, хуже не должно быть, — проговорил он и начал, сложив руки в молитвенном жесте: — Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis. Requiestcant in pace. Amen.

— И это всё? — спросил я через десяток секунд после того, как итальянец замолчал.

— А ты тут часовое славословие хотел? Что помнил, то и сказал.

— На нормальном-то языке что это значит?

— Вечный покой даруй им, Господи, и да сияет им свет вечный. Да почивают в мире. Аминь.

— А-а-а-а… Ну, вроде, нормально, а главное по делу. Ладно, надо двигать.

Не знаю, кем были убитые здесь, но надеюсь, они и правда окончательно упокоились. Когда мы уже вышли из искусственных пещер, земля под нашими ногами дрогнула. Хронометр на дисплее шлема вновь заработал, хотя и был сбит на ноль часов и ноль минут, и когда мы сожгли последние останки, по времени всё сходилось с таймером. Прах к праху, пепел к пеплу. Поднявшись на поверхность, я озадачил капитана Рюгена доставкой взрывчатки, а Кирилла — помощью бойцам в её установке, чтобы надёжно похоронить вход в пещеры ксеносов, а сам собрал псиоников в отдельной комнате для разговора, который начался со слов:

— Надеюсь, все поняли, что мы тут открыли?

— Феномен неупокоенных душ? — Игорев закинул пробный шар.

— О таких феноменах я и так знал от эльдри, редко бывают исчезающими, но, к сожалению, имеют место быть. Хорошо хоть массовая гибель одарённых редкость. Ещё варианты?

— Воздействие псионики на электронику, — проговорил Хирохито Кава, один из двух одарённых с Рюгена, которые вели десант.

— Именно, — кивнул я. — Раньше такого как раз не случалось, я даже и не слышал, чтобы старшие расы применяли подобное. Но мы столкнулись с этой дрянью, ощутили на себе в психическом спектре и, с высокой вероятностью, можем повторить. Так что все, кто был здесь, дают подписки о неразглашении, а также обычные бойцы получают психоблоки — от греха подальше. Ну и поздравляю, все теперь переходят в группу А.

— Не много ли ажиотажа? — поинтересовался Федя. — Возможность повлиять на электронику это, конечно, здорово, но всё же…

— Ну, во-первых, это был в общем-то побочный эффект, я сомневаюсь, что подобное действие тратит много сил. Склонен полагать, что основная часть энергии шла на бурю в атмосфере и удары по нашим разумам. А, во-вторых, нас за такое могут с дерьмом съесть. Возможность выбить тонкую электронику на земле — это ещё куда не шло, но для авиации и в космосе — разговор совершенно другой, подобное может перевернуть исход почти любого сражения, — проговорил я. — Даже если эффект нельзя никак направить только на врага, защитив свои силы. Просто тот, кто готов к подобному повороту событий, получит огромное преимущество. Если направленное применение или экранирование возможно, то можно считать, что мы узнали о принципиальной возможности создать чудо-оружие на уровне ядерной бомбы в двадцатом веке.

— И лежит она под задницами правителей человечества, — проговорил Фома. — Псионики в людских государствах держатся в ежовых рукавицах и не сопротивляются, потому что бесполезно, обычные люди слишком сильны технологиями против одиночек. Но вот если они получат возможность отключать электронику в целых городских районах, то ситуация может и поменяться.

— При худшем раскладе — это возможность отбросить цивилизацию в сторону восемнадцатого века, — подпёр подбородок кулаком Стилавин.

— Это если мы вообще сможем повторить эффект аномалии, который ощутили, — кивнул я. — Но да. И если об этом кто-то узнает, то я сомневаюсь, что их вообще будет интересовать, получилось у нас или нет.

После моих слов все мрачно кивнули, понимая, что за такие знания убивают. Так что нас ждёт высочайший режим секретности по проекту и эксперименты — другого пути нет. О таком «оружии» лучше никому не знать, но при этом никто из нас не готов отказываться от джокера в рукаве, который можно кинуть на стол, если другого выбора не будет и речь пойдёт о выживании.

Глава 23

Я уснула на поле битвы,

В самом центре кровавой бойни,

Среди раненных и убитых,

Полежать хотелось спокойно.

Flёur. Я Уснула В Камере Пыток

Я очнулся на поле боя рядом с чьим-то трупом, лёжа в грязи. Броня мертвеца была мне неизвестна, но винтовка имела вполне узнаваемую компоновку булл-папа, правда попытка её взять закончилась только тем, что мои пальцы прошли насквозь, будто я призрак. Осмотрев себя, я понял, что на мне домашняя одежда, лёгкие штаны и белая свободная рубаха. Даже обуви не обнаружилось, так я обычно ходил вечерами под родной крышей, пользуясь тем, что полы были тёплыми и покрытыми пушистыми коврами. Кошак, конечно, тащил грязь с улицы, но робот-пылесос со всем пока что справлялся.

Тряхнув головой, я выкинул из неё лишние мысли и осмотрелся. Вокруг был полуразрушенный город, навевающий мысли о каких-то старых временах, на улицах были остовы автомобилей, напоминающих кареты, здания в два-три, максимум пять, этажей высотой и трупы… Некоторые на вид современной броне, другие в какой-то архаике с нелепыми украшениями, у парочки даже на поясах были чьи-то черепа. Вдруг впереди по улице стала слышна перестрелка. Возможно идти на её звуки безоружным было не самой лучшей идеей, но я лишний раз убедился в своей нематериальности, проведя своей рукой сквозь ближайший обгоревший остов транспортного средства и двинулся вперёд.

Через несколько минут моему взгляду предстал бой за какую-то площадь, солдаты в современной броне поливали противников огнём, те отвечали им частыми одиночными выстрелами из винтовок с продольно скользящим затвором, было ощущение, что прошлое столкнулось с будущим. Современный бронекостюм против примитивного бронежилета, закрывающего только торс, автоматическое оружие против старья. Но у примитивов, как я их окрестил, было преимущество: их закрывали щитами псионики, а также они время от времени поражали наступающих зарядами энергии имматериума. Один из таких ударился в стену недалеко от меня, и я почувствовал тепло и лёгкое покалывание кончиков пальцев. Может быть, одарённые и удержали бы площадь, но в воздухе раздался гул моторов, а затем появился штурмовик, который отработал по их переднему краю, правда накрыв частью бомб и бойцов современной армии. Рядовые бойцы примитивов погибли, но часть псиоников смогла закрыться достаточно мощными щитами, чтобы выжить и отступить. Но таких было меньше половины. Наступающие бросились развивать успех, заодно проводя контроль уже мёртвых одарённых выстрелами в голову. Пройдя вслед за ними, я осмотрел труп одного из своих «коллег». Ещё совсем молодой парень с татуировками стрел на лице был одет в грязную, но богато украшенную хламиду, на которой нашлось место и золотому шитью и нескольким драгоценным камням. На поясе у него висел палаш и пистолет, рядом валялся посох, который разбило каким-то осколком на две не равные части. Возможно как раз тем, который отправил парня на тот свет, попав в грудь и разворотив её. Вдруг с направления, куда ушли наступающие пришла псионическая волна и я со стоном схватился руками за голову… А потом обнаружил себя в собственной постели.

— Хм, просто очередной кошмар, — хмыкнул и тихо пробормотал я. — Но теперь хоть оригинальный, а долбанные молнии.

Рядом во сне слегка заворочалась жена и я посмотрел на время. Уже полшестого утра, снова засыпать особого смысла похоже нет, надо тихо вылезать из койки и идти завтракать. Сон меня не лишком озадачил, уж слишком много я в последнее время размышляю о противостоянии псионики и технологий, ну или магии и науки. И в этом соревновании стоит ставить на второе. Не псионика открыла всем в галактике дорогу в космос, псионика не может принести разрушений, как ядерный взрыв, и уж точно не псионика построила современное общество с имеющимся разделением труда. Одно время я даже поразмышлял о магических мирах, про которые было дело читал добрые книжки в жанре фэнтези, ну и об их возможном существовании. И пришёл к выводу, что могло быть и такое, почему нет? Шторма в подпространстве явление довольно обыденное, но бывает и так, что длятся они не годами и десятилетиями, а веками закрывают доступ к некоторым планетам. Без поддержки митрополии колонии порой дичают, кому в таком случае всем руководить, как ни тем, кто в принципе мало зависит от технологий? А главное будут ли псионики, оказавшись наверху социальной пирамиды поощрять технический прогресс? Что-то мне подсказывало, что вряд ли, скорее наоборот. Уж через парочку поколений так точно. Чем совершеннее техника, тем меньше нужды в псионике. Средний кран поднимет куда больше, чем самый лучший телекинетик. Толковая артиллерия сделает моего собрата с боевой специализацией, как стоячего. Не говоря о том, что от серьёзных снарядов ни один щит не спасёт. Так что с высокой вероятностью общество, где наверху оказались псионики, ждёт стагнация, а потом и натуральная деградация. Для неё кстати всегда можно найти повод, история показывает, что та же церковь в земном средневековье отлично справлялась с самыми умными. Некоторых даже на кострах из их книг жгла. А уж объявить какое-то уже имеющееся изобретение куском ереси — вообще было как за здрасти. В итоге прогресс конечно победил тёмные века, но у церкви не было псиоников. Да и до этого варварство вполне себе победило Рим с его дорогами, виадуками и прочими достижениями.

В современном же мире встреча долго изолированного мира одарённых с любой звёздной цивилизацией закончится фатально. Дело даже не столько в деградации технологий, хотя и это один из главных факторов. Звёздные цивилизации раскиданы на многие планеты, у них есть возможность взять числом даже армию, которая превосходит их по мощи отдельных бойцов и подразделений, просто за счёт количества своих войск на поле боя. К тому же, я не слишком высокого мнения о разумных существах, точнее о моральных качествах тех, кто находится на вершине социальной пирамиды. Вероятно, это нашло отражение и во сне, где трупы псиоников были разодеты что называется «дорохо-бохато». И так-то те, кто сидят наверху, часто смотрят на подчинённых, как на гуано. А если к этому прибавить то, что они ещё и имеют сверхъестественные способности, которых лишены обычные люди? Картина будет совсем грустной, и если всем и каждому не ставить психоблоки, то «волшебники» быстро обнаружат, что народ с радостью перейдёт на сторону захватчиков. Не берусь говорить наверняка, но кажется, что-то подобное творилось, когда в Южную Америку пришли испанцы и местные помогли им решить вопросы с правителями и жрецами, которые всех пугали кровавыми жертвоприношениями. К тому же сильно сомневаюсь, что деградация технологий не вернёт сельское хозяйство во всё то же средневековье. А продовольственный вопрос — это основа всего. В «фэнтезийном» мире волшебников-псиоников один крестьянин очень вряд ли будет производить столько же еды, сколько его коллега в технологическом, где к его услугам сельскохозяйственная техника, удобрения, генномодифицированные культуры, гидропоника и так далее. А ведь всё общество стоит на плечах именно тех, кто производит пищу. Чтобы люди могли заниматься каким-то ремеслом от кузнечного дела до написания компьютерных программ, должны быть те, кто их кормит. В обществе не может быть больше людей, которые не добывают пищу, чем оно способны прокормить те, кто её производит. А кстати говоря тоже солдаты не сеют и не жнут. Соответственно, и их государство может иметь не больше, чем может прокормить. И тут технологический более развитые миры делают менее развитые, как стоячих.

Ко всему прочему, я очень сильно подозреваю, что в мире без высоких технологий и псионика будет не развиваться, а деградировать. Сейчас мы все вынуждены бежать в ногу со временем, чтобы не стать бесполезными или не погибнуть на очередной войне. Если отстанем, то отпадёт нужда во всех, кроме навигаторов и астропатов, что скажется на нас весьма поганым образом. Но когда разумных существ не клюёт по ниже спины жаренный петух, им свойственно расслабляться. Так что склонен думать, что псионик более развитой цивилизации имеет все шансы согнуть в бараний рог одарённого менее развитой. Мои размышления за завтраком прервал звонок на коммуникатор от Франческо, его бодрый голос раздался в динамике:

— Получилось!

— И тебе доброго утра, — ответил я. — Что получилось-то?

— Доброе. Получилось увеличить площадь покрытия, Влад! — с всё тем же энтузиазмом почти крикнул итальянец. — Ave Maria! До пятнадцати километров разошлось.

— Ну полный deus vult, это уже что-то, — проговорил я, наконец сообразив, о чём он. — Ты чего ночью-то этим заняться решил, трудоголик?

— Не совсем ночью, в три утра проснулся и пока на кухню попить ходил, подумал, что мы не тем заняты. Всё меряем эффект по физическим меркам, то как своего рода излучение, то пытаемся повторить что-то вроде корпускулярно волнового дуализма света, а отталкиваться нужно от того, что необходимо сделать что-то нематериальное.

— Ладно, не телефонный разговор. Я уже позавтракал, скоро у тебя на орбите буду. Да и остальных не так долго ждать, всем сразу и расскажешь.

— Да не вопрос, — хмыкнул итальянец и отключился.

Кажется, наши эксперименты в попытках повторить «эффект аномалии» наконец принесли плоды. Намучались мы с ними здорово, к тому же уже потратили несколько месяцев. Нам относительно быстро удалось создать само поле, влияющее не электронику, мы все его в конце концов почувствовали лично. Вопрос был скорее в том, чтобы оно не имело побочных эффектов, которые, во-первых, вредны, а во-вторых, с аппетитом жрут наши силы. Но вот с дальностью случился настоящий затык, рекордом долгое время было расстояние в двести двадцать пять метров и пять сантиметров. И это при полном напряжении сил, ни на что не отвлекаясь, если в процессе передвигаться, занимать укрытия и стрелять, то дело вообще дрянь, потолок где-то в районе ста метров. В городском бою ночью и такое может статьподспорьем, но не особо большим. Во время полевых сражений это даже не смешно, нейтралки между войсками куда больше двух сотен метров. В космосе же такие расстояния и вовсе считай ничто. Но наш недоделанный падре, кажется, нащупал впотьмах путь к свету, дающий возможность сделать из нашего открытия что-то хоть отдалённо похожее на оружие. Пока что ещё нет способа как-то влиять только на врага, но не затрагивать электронику союзников. Но и то хлеб. В космических боях вообще очень многое завязано именно на искусственные мозги, расчёты траекторий, упреждения, системы свой-чужой… Если пустить их по женскому половому органу, корабль становится практически безоружным. Стрелять-то он, конечно, сможет, но только наугад и только в ручном режиме, который в наше время вообще не везде предусмотрен. Идея с земли накрывать нейтрализующим полем авиацию и вовсе выше всяких похвал, потому что спустит в унитаз все системы прицеливания. В будущем это сможет сделать из псиоников не просто один из инструментов войны, а центральный столп военной стратегии, без которого никуда. Только прежде, чем явить что-то подобное миру, нужно стать достаточно сильным, а иначе хоть трупами закидают, но уделают и вытрясут все секреты. Или убьют, чтоб другим не досталось, такой вариант тоже возможен.

Хотя если у Франческо и правда получилось нащупать рабочий вариант, то возможно будет смысл испытать его и в реальных условиях. Только там, где не будет лишних глаз и ушей. Элвиса и прочие владения эделькинов отпадают, я в определённой мере доверяю Долохову, но не целиком. И уж тем более у меня нет полной уверенности, что среди тех, кто сбежал вместе с ним, нет двойных агентов… Ну или тех, кто сможет продать информацию, чтобы вернуться в родную гавань. В идеале вообще провести всё силами только архангелов, так, чтобы кроме наших людей живых свидетелей не осталось. А это накладывает определённые рамки на цель. Можно посмотреть на то, где нынче обитают джентльмены удачи и частные военные компании, которые не далеко от них ушли. Может и найдётся что-то подходящее. К тому же у серых человечков и без этого всё идёт неплохо, революция до сих пор не разгромлена, и её огонь продолжает гореть, а заодно пополнять наши карманы. Больше проблем у нас с легализацией средств. К тому же, заодно мы тренируем часть армии в вполне себе боевых условиях, время от времени проводя ротацию. Правда в бочке мёда — не без ложки дёгтя, нашлось несколько умников, которые решили, что могут крысить трофеи. В чём-то я могу их понять, так как при экспроприациях через руки исполнителей порой проходили огромные деньги, соблазн велик. Но подобные вещи надо пресекать со всей возможной жестокостью. Чуть упустишь ситуацию — и люди с оружием начнут работать не на государство, а на себя. Памятуя утренние размышления, можно сказать, что это путь к классическому такому средневековью с феодализмом, где всякие бароны, графы и герцоги очень слабо подчинялись королям, а так же вполне могли повоевать за свои шкурные интересы как внутри страны, так и за её пределами. И мне даже с доплатой не нужны, к примеру, попытки наших особистов без моего прямого приказа провести какую-нибудь операцию в другом государстве, чтобы пополнить свои карманы. Хорошо хоть у нас власть, которая в принципе может дать возможность на что-то подобное, находится только в руках госслужащих, олигархов как-то пока не случилось, и я сделаю всё возможное, чтобы их не было и впредь.

Потому что глупо думать, что феодальные радости остались в средневековье. В своё время американо-испанскую войну спровоцировал Уильям Рэндольф Хёрст, причём он имел такую власть в Соединённых государствах Америки, что когда его спросили, не хочет ли он стать президентом, он ответил: «Зачем? Я их делаю». В двадцатом и двадцать первом веках лобби корпораций в той же Америке вступили в своеобразный союз с центральным разведывательным управлением и устроили несколько войн и бесчисленное количество специальных операций. На мнение президентов, которые формально были главами государств, им было положить с прибором. Точнее было бы положить, если бы они их по сути не назначали, финансируя избирательные компании своих протеже и ища компромат на конкурентов. В эпоху полётов в космос люди не поменялись, чуть упустишь вожжи — и ты уже глава государства только на бумаге. И на деле хватает людей, которым глубоко насрать на твоё мнение, а будешь слишком сильно им мешать — можно и перестать быть главой. Если президента ждёт отставка в конце срока или, в худшем случае, импичмент, то монарха, вроде меня, зачистят вместе со всеми наследниками, которых не смогут контролировать.

Пока я размышлял о превратностях политических процессов, шаттл долетел до астероида, который мы облюбовали для научной базы. Идею ставить псионические эксперименты где-то в безлюдной местности нашей луны я зарубил, не надо нам такой радости. В итоге рабочие выдолбили помещения в летающем по орбите газового гиганта булыжнике, который был относительно не далеко от нас. Пришлось немного заморочиться с герметичностью и надёжностью комплекса, а так же аналоговыми системами для всей техники от гермодверей до кондиционеров. Мы проверяли то, что пускало по одному месту чувствительную электронику. Сам комплекс изнутри выглядел не слишком презентабельно — мы делали его на скорую руку, к тому же подразумевалось, что в какой-то момент всё здесь придётся взорвать к чёртовой матери, чтобы уж наверняка уничтожить все результаты исследований. Ведь порой бывает, что псионики способны добиться информации даже от камней. Уникумов мало, но чем чёрт не шутит.

Франческо встречал меня с улыбкой прямо в дверях ангара, где приземлился шаттл:

— Явился, наконец.

— Спешил, как мог, — хмыкнул я подчинённому. — Давай, хвастайся.

— Остальных ждать не будем?

— Второй раз повторишь. А я изнывать от любопытства не хочу, раз уж ты позвонил мне ни свет ни заря.

— Ну, тогда слушай. Мы подошли ко всему этому с неправильной стороны, пытаясь воздействовать псионикой на материальный мир. Конечно, можно и микроскопом гвозди забивать, только это глупо, а главное неэффективно. И ко мне в голову пришла здравая мысль: почему бы не воздействовать энергией имматериума на сам имматериум? Они ведь с реальным миром тоже связаны между собой, чем и пользуются навигаторы, путешествуя на кораблях именно между двумя точками материальной вселенной, — он улыбнулся до ушей.

— И ты решил воздействовать на параллельное измерение? — подтолкнул я его к дальнейшему рассказу.

— Именно. Изначала идея попахивала бредом, всё же имматериум невообразим по размерам, а потоки энергии в нём колоссальны, казалось — куда там одному псионику. Но это сработало! И оказалось воздействие должно быть не особо сильным. Хотя это как раз логично, мы ведь не пытаемся видоизменить какой-то действительно материальный объект, вроде куска железа или булыжника, просто повлиять на движение энергий в проводниках.

— А электроны, которые по ним движутся, имеют практически нулевой вес, — кивнул я, смотря на стекло зала для медитаций, в который мы вошли. К нам приближался ещё один человек, на этот раз с остальными нашими товарищами. Сама идея делать на чем-то, вроде космической станции, крупное окно, может показаться глупой, но нам пришлось поступить именно так. Кто-то высказал мнение, мол, возможно получится лучше применять данный приём, если мы будем видеть объект воздействия своими глазами. Так что эксперименты проводились, когда мы глазели на зонды, медленно отлетающие от станции и записывающие телеметрию, чтобы чётко определять на каком расстоянии наши фокусы уже не работают. Идея оказалась провальной, поле имело форму сферы, тут уж куда не смотри — ничего не поменяется. Но переделывать комнату мы пока ленились, да и вид на недалёкий шар Дли был приятным. В конце концов — что нас должно мотивировать, как не дом, который мы защищаем?

— Именно! К тому же у меня есть идея сделать эффект направленным на определённую область, — хитро улыбнулся Фома. — Ведь навигаторы как раз могут осуществлять привязку к реальному миру точек выхода.

— Могут, — кивнул я. — Придётся добавлять ещё одного человека в проект, надо присмотреться к их братии. Но пока сосредоточимся на расстояниях. Иди уже парням хвастайся, сегодня твой звёздный час.

Мы опять отправились в ангар, куда вот-вот должны были прилететь наши коллеги, которые тоже не дотерпели до формального начала рабочего дня и нарисовались раньше. А я уже размышлял об орбитальном терминале, за которым скоро придётся лететь к Аларику. Где бы взять времени, чтобы всё успевать… Или как научиться быть в нескольких местах одновременно?

Интерлюдия 3

Всегда найдётся рыба покрупнее.

Квай Гон Джинн

Александр Карпентер с наслаждением потянулся и встал с кровати. Сегодня в кое-то веки удалось выспаться. Всё-таки в перелётах через имматериум есть свои плюсы, никто не может связаться и отвлечь от отдыха. Правда скоро корабль должен был прибыть в реальный мир, тогда придётся разгрести поднакопившиеся за время перелёта дела, с которыми не справились его замы. Что ж, будет повод накрутить им хвосты, чтобы работали лучше. Но и они в целом неплохо справлялись, всё шло довольно недурно. Удалось заработать немало денег на военных заказах, обзавестись новыми знакомствами на политическом олимпе. И, разумеется, подсадить не одного человека на крючок.

Люди… Люди никогда не меняются. Им всё так же свойственна жадность, алчность, а главное уверенность, что если что-то плохое случится, то случится оно не с ними. Очень многих можно подкупить ради невинной в сущности сделки, просто попросив нарисовать не ту цифру в договоре. Кому какое дело — стоит что-то тысячу сто восемнадцать долларов или тысячу сто девятнадцать? Ничтожная разница меньше процента никому не повредит, чиновник получит часть каждого лишнего доллара, который потратит государство, а уважаемая фирма остальное сложит в свою кубышку, чтобы выпустить новый продукт быстрее. Фронту ведь нужно новое оружие, ещё вчера, ну как не помочь победе, ведь свой вклад может внести каждый, особенно если это позволит пополнить свой карман.

Но, как известно, если коготок увяз — всей птичке пропасть. На следующем тендере придётся дать уважаемому производителю оружия гораздо больше, а если чиновник будет иметь глупость сопротивляться, то выяснится, что передача денег отлично задокументирована. Это будет даже не крах карьеры, а тюрьма, а то и вовсе бедолаге придётся отправиться на фронт, чтобы искупить свою вину кровью. Жертва может грозиться рассказать что-то на суде и нанести урон репутации, но и это учтено. Выяснится, что контактировал он только с менеджером, заключавшим договор, а оставшаяся часть того несчастного доллара, который капал с каждого изделия, выпущенного миллионными сериями, шла на счёт исполнителя. Имея подконтрольный банк, подобное несложно провернуть. А менеджер, вот сволочь и подонок, обманул и государство, и работодателя. Причём на суде он в этом более, чем чистосердечно признается, потому что за ним водятся грешки посерьёзнее коррупции. Александр вообще любил работать именно с такими людьми. Те, у кого нет достаточно вонючих скелетов в шкафу, труднее контролируются, более того, у них порой встречаются слишком твёрдые моральные принципы, которые мешают зарабатывать. А делать деньги Карпентер любил.

Чиновники же, когда им объясняли ситуацию, обычно очень быстро становились мягкими и податливыми, как тёплое г@вно. Когда ты можешь угрожать своему подельнику чем-то равнозначным тому, чем он угрожает тебе, вы делаете дело вместе. А когда ты можешь сесть или сдохнуть, а подельник на деле — просто шестёрка и расходный материал, который сам всё понимает, то воля сопротивляться обычно куда-то пропадает. Ну рассказал ты всё следователям, ну села шестёрка, истинный виновник твоих бед по-прежнему останется на свободе и в шоколаде, потому что все решат, что он не более, чем жертва. И через некоторое время он найдёт очередного дурака, который не совладает с жадностью. Твои действия, за которые ты отдашь свободу и возможно жизнь, ничего не изменят. Так стоит ли жертвовать столь многим, ради столь малого? Или будет разумнее остаться на своём месте, в комфорте, с деньгами и карьерными перспективами? Ведь даже с ростом к новым должностям может помочь тот, чьей шестёркой стал уже ты. При этом, конечно, тебя до конца жизни будут держать за яйца, но ведь сама-то жизнь будет богатой, комфортной и приятной. Для этого просто нужно делать, что говорят, и тогда стальные пальцы на причинном месте ни разу не сожмутся. В девяносто девяти процентах случаев выбранные Карпентером и его аналитиками чиновники предпочитали свободу тюрьме, и сытное место чиновника жестокой судьбе солдата, которого обязательно отправят в атаку первым. Люди на фронтах вообще во все времена как-то не любили чиновников, которые подворовывали с военных поставок.

И это лишь один из множества вариантов того, как можно сделать госслужащего своим подчинённым. На кого-то найдётся компромат, кому-то надо будет помочь решить какую-то проблему деликатного характера и так далее. Почти к каждому можно подобрать ключик, ведь не бывает людей без слабых мест.

Помимо прочего неплохо развивались дела и других частях Лиги, а не только на англосаксонских территориях. В Славянском союзе удалось провести замечательную операцию совместно с центральным разведывательным управлением, заодно протолкнув там чуть выше своих протеже. Люди, которые следят за законностью, очень не любят тех, кто следит за их собственными действиями. Так было, так есть и так будет во все времена. И не важно, речь здесь о полиции, разведке или контрразведке. Все работники компетентных органов одинаковы в этом плане, как родные братья. Они очень быстро привыкают к власти, к тому, что стоят выше обычных людей, чьи действия контролируют. Так вообще можно ощутить себя немножко Богом. Но всю картину мира портят те, кто может скинуть тебя с вершины, если ты сам сделаешь что-то предосудительное. Особенно если вспомнить, что практически все время от времени действуют не в рамках законов и должностных инструкций. От молодого копа, который подкидывает торчкам несколько лишних грамм дури позабористее, чтобы они не выйогивались и сдали барыгу, у которого берут наркоту, чтобы самим не сесть за распространение. До контрразведчиков, которые порой сливают через двойных агентов правдивую информацию, чтобы те обрели больше доверия у их визави, чтобы в тот час, когда они погонят дэзу, ей внимали, как божественному откровению. Но передача правдивой информации не идёт на пользу в тот момент, когда производится, напротив. Она несёт вред. Можно слить сроки локального наступления на отдельном участке фронта, чтобы обмануть противника, и через пару месяцев заставить его ошибиться с направлением главного удара при наступлении стратегическом. Но парни, которые погибнут из-за передачи правдивой информации, попав в засады и огневые мешки, не вернутся с того света. И если служба собственной безопасности решит взять кого-то за причинное место, то уничтожение нескольких подразделений — это стопроцентный повод для расстрела. К тому же, если безопасники взялись за кого-то, то им уже не свойственно отступать. Проверяющие должны всегда быть правы, такова природа вещей.

Вбить клин между силовиками и теми, кто за ними присматривает, получилось удачно. Свою лепту внесло и то, что сам Славянский союз был не совсем монолитен, часть расколов пошло по его политическим границам. Разделяй и властвуй — этот приём стар, как мир, но по-прежнему надёжен, как лом. Всех целей, правда, добиться не удалось, добраться до научных и производственных частей государственного организма почти не получилось. Не поверили бывшие геополитические противники, что научная интеллигенция сливает разработки за границу, а значит, конкуренция на нише военных заказов пока останется достаточно острой. Но и эту проблему однажды обязательно удастся решить. Выбить научные кадры конкурентов жизненно необходимо, чтобы ухватить самый большой кусок пирога при перевооружении, которое будет произведено на основе опыта прошедшей войны. Следующей же целью станут азиаты с их дешевизной производства, но и у славян рано или поздно что-то наклюнется. Главное, что удалось продвинуть своих людей в компетентных органах в англосаксонской части Лиги: они получили и награды за успешную операцию, и повышения. А это новые возможности и доступ к гораздо большему объёму информации. Это ли не здорово? К тому же кое-кто из избежавших загребущих рук собственной безопасности, перебежал на их территорию, когда им вовремя сделали предложение, от которого тяжело было отказаться. Тяжело блюсти верность тем, кто хочет твоей смерти. И они пришли не порожняком, многие сведенья было трудно переоценить как по внутренним раскладам союза, так и по многим его проектам.

Особенно Александра заинтересовала научная работа по искусственному выведению псиоников. Сейчас практически во всей Лиге они ставились на службу в детстве, лишаясь многих обычных человеческих привязанностей в силу воспитания. Но на Вохле решили пойти дальше, выращивая новых особей из генетического материала наиболее сильно одарённых «бесноватых». Проект был крайне невелик, создано было лишь десять псиоников, которые не имели родителей и даже подсознательно не были к ним привязаны, но все они оказались заметно сильнее своих коллег, к тому же заметно более лояльны своему начальству, кроме одного экземпляра. Даже откровенно суицидальные задания во время войны с шипорылыми были выполнены ими без малейшего внутреннего протеста. Идеальные исполнители, к тому же, в большинстве своём лишенные дурной инициативы. Сейчас, в силу подобных проверок лояльности, в живых были осталось трое. И результат нравился Карпентеру. К тому же все псионики, рождающиеся естественным образом, были собственностью Лиги. Но о созданных искусственно в законах не было ни слова, это открывало широкое поле для деятельности. Возможно даже стоит протолкнуть закон о клонах, которых можно было бы считать частной собственностью создателей, воспользовавшись тем, что людей пока не клонируют вовсе, больно это дорогое удовольствие, которое в обычных условиях не окупало затраты своим применением. Это могло стать золотой жилой, если его прикроют в верхах. К примеру, сейчас все гражданские перевозчики платят государству за предоставление навигаторов для кораблей, а тут таковых можно будет арендовать у частных лиц. Точнее — лично у Александра Карпентера. Но прежде чем официально браться за что-то подобное, нужно подготовить лобби в правительстве. Пока же все эксперименты по повторению успехов вохлийцев стоит проводить, соблюдая максимальную секретность.

Определённо тут стоит проявлять не меньшую осторожность, чем в случае с той базой, на которую он летит сейчас. Попытки вести дела на Земле, используя дикарей в качестве подопытного материала, не увенчались успехом: оба бункера, где велись исследования, были что-то уничтожены. Так что для отвода глаз он создал несколько приманок на обитаемых планетах, надеясь определить, кто нарушил его планы, а настоящий новый центр по изучению имматериума пришлось развернуть в астероидном поясе одной из мёртвых систем, где его даже случайно не найдёшь. И сейчас он летел лично проинспектировать успехи своих работников, о которых они отчитывались. Если не преувеличили свои достижения, то проект можно будет расширять.

Когда корабль прибыл в заданную точку, Александр отправился на базу на шаттле. Неприятные минуты полёта в типовом изделии англосаксонского авиастроения закончились довольно быстро, хотя и вызывали глухое раздражение. Но увы, его личный шаттл остался дома, где официально пребывал и он сам в компании двух любовниц, наслаждаясь отпуском. Так что пришлось посидеть на жёстком противоперегрузочном кресле массового производства, вместо привычного ему сделанного на заказ. В ангаре его встретил руководитель проекта доктор Вэлш:

— Приветствую вас, мистер Карпентер, мы безумно рады вас видеть.

— Оставьте, доктор, бог дал мне задницу, чтобы я на ней сидел, а не для того, чтобы её лизали, — улыбнулся Александр, пожимая учёному руку и хлопая по плечу. Зад ему, конечно, порой лизали, а некоторых подчинённых стоило держать в кулаке, но не в данном случае. Учёным вообще порой свойственен нонконформизм, а Вэлш был особенно ярким представителем таких яйцеголовых, так что лучше было вести себя с ним панибратски. Сорокалетний черноволосый мужчина в белом халате, надетом на гавайскую рубашку, от этого страшно кайфовал и работал ещё лучше.

— Как скажите, Александр, — ответил доктор, улыбнувшись до ушей. — Не буду заставлять вас ждать, пройдёмте посмотреть на результат. Вы же для этого прилетели?

— Ну, ещё за тем, чтобы распить с вами новую бутылку бурбона, — хохотнул бизнесмен.

— Это мы обязательно, но сначала инспекция. А то подчинённые не поймут, — ответил собеседник, бодро шагая по коридору и продолжая улыбаться. Александр, поспевая за ним, отметил, что доктор пылает энтузиазмом даже больше обычного. Телохранитель же, идущий за плечом бизнесмена, промолчал. Наука, бизнес, власть… Ему на подобные материи было положить с прибором. Была бы зарплата и защита от закона. Ещё один человек, чью маленькую проблему Александр решил. И который понимал, что стоит ему вызвать неудовольствие работодателя, как полиция снова им заинтересуется.

— И не говори. Ты бы знал, как меня задрали окружающие, Джон. И представлениям всех нужно соответствовать.

— Ничего, не мы ли должны изменить имеющийся порядок вещей на более совершенный? — весёлым голосом ответил учёный, с его лица не сходила улыбка во все тридцать два зуба.

Пока длился разговор, в котором Александр изображал попирателя традиций и эксцентричного миллиардера, они дошли до дверей в главную лабораторию, перед которой стояли два охранника в броне производства одной из компаний, входящей в холдинг Карпентера. Двери разъехались в стороны, пропуская их внутрь. И лишь сделав два шага, смеясь над очередной остротой Вэлша, Александр понял, что в ней больше нет научного оборудования и мебели, за исключением кресла, напоминающего трон, на котором сидело существо, которому положено находиться в изолированном боксе.

— Какого чёрта, Джон?! — крикнул Карпентер и услышал за спиной звук падения человеческого тела.

Обернувшись, он увидел, что его телохранитель лежит на полу. С носа и глаз крупного мужчины стекали капли крови. А Вэлш встал на колени и произнёс:

— Я привел его, господин.

Александр, не успев произнести ни слова, почувствовал, что не может пошевелиться, а в его разум проникает что-то инородное. Как придирчивый читатель осматривает книгу, так чуждая воля просматривала воспоминания человека, его чувства, мысли, идеи и стремления. Последние размышления мешка с костями вызвали вспышку чего-то похожего на иронию. Алчность, жажда денег и власти не доводит людей до добра. И на каждого найдётся рыба покрупнее или крючок похитрее. Карпентер же бился в ужасе в клетке собственного тела, разглядывая существо. Оно должно было быть под полным и абсолютным контролем. Более того, ему доложили, что сущность из имматериума приведена к покорности и готова к сотрудничеству, а на данном этапе её и вовсе удалось обучить вербальной коммуникации, на корню зарубив попытки лезть в чужие разумы. Но сейчас тот, кто докладывал об успехе стоял на коленях и смотрел на своего подопытного, как на божество, сошедшее с небес. А мультимиллиардер, плэйбой и манипулятор не мог пошевелить и пальцем, чувствуя, как его личность растворяется, заменяясь на что-то другое. Что-то, что сохранит память предшественника, но будет иметь другой набор мотиваций, главной из которых будет абсолютная и непоколебимая преданность создателю, что сейчас сидел на троне в мясном костюмчике фиолетового цвета со щупальцами на голове.

Глава 24

Если ты сильный — покажи, что ты слабый; если ты слабый — покажи, что ты сильный.

Сунь-Цзы

Я сидел на полу зала для медитаций, расслабив тело и отчистив разум, через который текла энергия. Имматериум был опасен для всех, кто с ним сталкивается от последнего матроса на корабле, который путешествует через него, и до многоопытного навигатора. Я, как псионик, не был исключением, хотя по логике вещей, чем больше постигал, тем меньшей должна была становиться угроза. Опасное заблуждение. Чем больше ты открываешь знаний и умений, чем больше обретаешь сил, тем сложнее и опаснее вещи ты начинаешь делать. Думаю, это можно сравнить с эволюцией оружия, когда в распоряжении человечества были лишь копья и стрелы, оно было куда менее опасно для себя самого, чем когда обрело ядерные бомбы. Но и остановиться на этом пути тяжело, ведь если у противника будет более грозное оружие, чем у тебя, ты проиграешь и умрёшь. Сама природа вещей настойчиво толкает псиоников к риску. Мы можем лишь постоянно напоминать себе об опасности, не впадать в грех самоуверенности и проявлять мудрость, останавливаясь в своих действиях тогда, когда идти вперёд уже не стоит. А ещё иметь твёрдые моральные нормы. Жажда силы в человеческой природе, да и не только в ней, в галактике хватает рас разумных, чей образ мышления в этом плане мало отличается от нашего. К счастью их не большинство, но всё же. И в погоне за новыми возможностями порой происходят страшные вещи. В истории не мало псиоников, которые убили себя зачерпнув слишком много сил и не сумев с ними совладать. Некоторые из них убили не только себя, но и всех, кто имел несчастье быть рядом, заранее наплевав на возможные последствия своих действий. Но и это было привычной опасностью, редкостью являлись эксперименты с помощью псионики над людьми.

Я читал в своё время отчёт об одарённых, которые убивали людей и заявляли, что поглощают энергию из душ, становясь сильнее. Трудно было сказать, правда ли это на самом деле, но все они действительно были довольно сильны. А ещё подсели на убийства, как наркоманы на героин, и очень быстро. Думаю, это одно из объяснений того, почему человечество так тщательно контролирует нашего брата. Сам я, конечно, от такого свалил так далеко, как только смог, но логику действий в этом трудно не увидеть. И я сильно сомневаюсь, что мои коллеги собирались становиться маньяками, скорее наоборот: они были уверены, что ничего с ними не случится и они будут по-прежнему адекватны. Но вышло, что вышло. Ещё одно напоминание, что не следует самоуверенно считать себя самым умным и не переступать через совесть.

С ещё одной крайностью мы столкнулись на Земле лично. Человеческие жертвоприношения, заигрывание с тем, чего не понимаешь, вселение в тела псиоников сущностей варпа. И в этом случае я тоже не был склонен считать, что псионики собирались становиться мясными костюмчиками или резать людей пачками. Скорее всего всё начиналось с вполне научных экспериментов, когда мои собратья желали большей силы и лучшего понимания каких-либо процессов, к примеру, отделения душ от человеческих тел в момент смерти. Что может пойти не так, если одарённый просто внимательно посмотрит за казнью преступника? Ну или, возможно, что они пронюхали о сущностях из имматериума от каких-либо ксеносов и решили исследовать этот вопрос, при этом даже без всякого злого умысла. Благими намереньями выстелена дорога в ад, в данном случае цитата была вполне буквальна. Хотя вариант, что они изначально были моральными уродами, которым убить, что высморкаться, тоже нельзя исключать.

Причём я даже в чем-то понимал своих коллег с их жаждой знаний, если не отвлекаться на нравственную сторону вопроса. У нас есть в наличии непонятные сущности, через ареал обитания которых мы путешествуем между планетами. Хотя слово «сущности», которые использовал Ан’‎кол, мне, честно говоря, не очень нравилось. Для разумных существ, отличных от человека, уже есть определение, мы называем таких ксеносами. То, что эти не имеют постоянной физической формы, но зато имеют мотивацию и логику, отличную от обитателей материальной вселенной, не меняет сути дела. Ксенос — он ксенос и есть, остальное частности. А то так и правда можно начать приписывать потусторонним «сущностям» религиозный окрас и начать считать их демонами. Я не желаю подобного, потому что это глупо и противно элементарной логике. Возвращаясь же практике, следует признать себе, что я тоже желаю изучить обитателей имматериума. Узнать, чего они хотят, что ими движет, какие они имеют способности, в чём их слабости и так далее. В общем, знать всё то, что стоит знать о своих возможных, а тем паче фактических, врагах или соседях. Потому что знание — сила. В нём кроется возможность защититься или атаковать в ответ.

Но эксперименты других людей ясно дали мне понять, что опасность подобных исследований несоизмеримо высока, мы даже не смогли добиться ничего внятного на самих базах, которые разгромили, слишком уж там все поехали крышей. Да что тут говорить, даже старшие расы предпочитали с подобным не связываться, по крайней мере Ан’‎кол сумел ответить мне на очень немногие вопросы. Сам же я вынужден был оставить всё как есть, не ведя исследований, но помня, что наш нематериальный знакомец обещал к нам ещё как-нибудь заглянуть. Увы, но жизнь — не приключенческий роман, где порой встречаются многомудрые демонологи, которые могут призвать демона, надёжно его повязать и выпытать из рогатого нужную информацию. Ну или на худой конец заплатить чье-то душой… Но помня о том, что путь к кровавым оргиям и гекатомбам лежит через первое жертвоприношение, я бы не пошёл даже на это. Слишком мне дорог мой разум, моя свободная воля, да и подчинённые небезразличны, так что и на них подобную работу не скинуть. Возможно, есть смысл поискать какую-то информацию на родине у моего когтистого соперника с арены Кломари, но времени на это пока что, к сожалению, нет.

Встав с коврика для медитации, я отправился на мостик, получив максимальную остроту разума. Данный эффект был замечен мной давно, когда заканчиваешь медитировать и снова начинаешь мыслить, ум обретает особую глубину, размышления проходят быстро, а правильные ответы кажутся до боли очевидными. Жаль только подобное состояние пока не получается сильно растягивать. Впрочем, сейчас у нас собралась исследовательская группа на базе архангелов, возможно, мы дойдём до какого-то решения вместе. В данное время же стоит быть на своём месте на мосту, выход корабля в реальный космос случится через несколько минут.

Когда мы выскочили из имматериума, перед нами предстала система с двумя звёздами. Довольно распространённое явление в галактике на самом деле, даже относительно недалеко от Земли хватает таких, те же Альфа Центавра и Альфа Гончих Псов тому примером. Но вот обитаемые планеты в таких местах встречались реже, уж больно много факторов должны сойтись, чтобы на небесных телах были сносные условия для жизни. Но системе Аофомага в этом плане повезло. Здесь было целых четыре обитаемых мира, на которых можно было жить относительно комфортно, единственное, что смены времён года вызывали некоторый дискомфорт, жаркое лето могло длиться месяц, а затем смениться зимой на полгода или же наоборот. Но по крайней мере здесь температуры не были постоянно выше ста градусов по цельсию или ниже нуля, лишая миры жидкой воды. Потому что вода — жизнь. Сама система была обжита очень давно и считалась промышленным центром клофтов. Эти существа с фасетчатыми глазами являлись хорошими инженерами и торговцами. Репутация была в целом оправдана, качество продукции и цены, которые они за неё обычно дерут, всё подтверждали.

Как я понял, Аларик сумел здесь перехватить орбитальный терминал по чистой удаче. Заказчик разорился, клофты искали куда бы его пристроить, а мой заросший знакомец имел достаточно свободных денег, чтобы помочь освободить инженерам орбитальные строительные мощности, а финансистам не тратиться на поддержание работоспособности сооружения или его глубокую консервацию до лучших времён. Правда, с продажей уже у него самого возникли некоторые трудности, хорошей цены никто сходу не предлагал, а самому долго тратить деньги на накладные расходы или всю ту же консервацию не хотелось. И тут удачно подвернулся я.

Сейчас специалисты с Дли уже облазили орбитальный терминал вдоль и поперёк, засунув нос в каждую дырку. К счастью, всё было вполне нормально, хотя на расходниках слегка экономили. А такой сложный и огромный механизм — это не бытовой прибор или какой-нибудь гражданский флаер, которые могут годами стоять на полке в коробке или на крытой стоянке, и перед началом эксплуатации нужно будет просто смахнуть с них пыль. Хотя даже для флаера это не совсем верно, после простоя некоторые соединения труб, по которым идут технические жидкости, могут взять и потечь. И чем сложнее и больше механизм, тем больше может возникнуть проблем.

Но посмотреть на эту махину было приятно, что и говорить. Слегка сплюснутая сфера серебристо серого цвета с причалами для кораблей по кругу внушала многое. Я впрочем уже подумывал, что делать с её защитой. Она имела броню, и довольно прочную, но это не орбитальная крепость, которая могла бы защищать планету, давая флоту свободу манёвра для оперативных действий. Но хотя бы орудия противокосмической обороны мы вполне в состоянии на неё установить, чтобы они смогли самостоятельно сбивать шаттлы с десантом, истребители и торпеды. Правда для их работы, в случае нападения, придётся отключать большую часть систем жизнеобеспечения. Проект гражданский и коммерческий, здесь никто не ставил реактор с избыточной мощностью, он ведь стоит дороже.

С Алариком мы встретились в кабинете смотрителя, находящимся наверху полусферы. Помещение было не маленьким и имело полимерный прозрачный потолок, через который были видны звёзды и корабли, снующие по системе. Очень спорное решение в плане безопасности, хотя я и уверен, что материал по прочности не уступит металлам. Но, как я уже сказал, это не военный объект, так что дизайнеры, похоже, решили выпендриться для того, кто будет управлять этой махиной. Но порой подобным грешили и военные инженеры, я помню скандал у франков, когда они попытались построить разведывательный фрегат, где каюта капитана находилась прямо наверху корпуса и имела окно в потолке прямо над кроватью. Космофлот у них тогда смачно вылюбил этих альтернативно одаренных за проект… Норвегии. Или Нормандии? Впрочем, какая разница? Главное, что они потратили время и деньги зря, вместо того, чтобы сделать что-то путное.

Думаю, все уже и так узнали, откуда картинка сверхбезопасной капитанской каюты.

Аларик, при виде меня, радостно встопорщил усы и крикнул:

— Ну наконец-то! Я уже думал твои ребята из моих спецов всю душу вынут, пока ты летишь!

— И тебе доброго дня, — улыбнулся я. — Мои ребята своё дело знают, а ещё помнят, что если накосячат, то из них души выну уже я.

— Ну совесть-то иметь надо, они тут, по-моему, даже в фекальные танки заставили залезть моих инженеров.

— Естественно заставили, это не реакторная, но тоже система важная, — хмыкнул я, глянув на планшет с отчётом. — Кстати, там придётся менять мембраны с бактериями, эти заразы рассохлись из-за того, что не эксплуатировались.

— Ой, было бы о чём переживать, спустил всё в космос да и нафиг, — махнул рукой ксенос. — В атмосфере сгорит, и даже вонять не будет.

— Ага, а заодно улетит часть воды, которую придётся восполнять. Лишние накладные расходы, тем более мы можем тут даже развернуть несколько гидропонических плантаций, так как пока для нас эта дура избыточна, и неиспользуемого места будет моря.

— Э-э-э, ты цену-то не сбивай, уже согласился на сделку. Так дела не делаются!

— Ты за кого меня принимаешь? — усмехнулся я. — Моё слово твёрже стали, на сколько договорился, столько и заплачу.

— Вот это разговор, — Аларик снова вернул себе хорошее расположение духа. — Ладно, давай садиться да оформлять.

— Ничего не имею против, отчёты моих инженеров, на самом деле, радуют, — ответил я, садясь в кожаное кресло рядом с небольшим столиком, видимо, это была зона для неформальных переговоров. — Давай планшет.

— Ага, — ответил ксенос, отдавая мне прибор, чтобы я заверил договор своим электронным идентификатором.

Правда, прежде чем ставить автограф, я внимательно прочитал текст, ища изменения и приписки мелким шрифтом. Доверяй, но проверяй, особенно когда речь о таком пройдохе, который к тому же не брезгует и незаконными делами. Но всё, к счастью, было чисто, так что я заверил электронный вариант договора и отдал Аларику уже свой планшет, чтобы он в свою очередь поставил свою «подпись», а потом сказал:

— У тебя, кстати, нет скидок в делах с местными ребятами?

— Ну есть кой-чего… — с лукавым взглядом ответил мой волосатый знакомый. — А ты с какой целью интересуешься?

— Да вот думаю прикупить кое-что, те же мембраны с другими расходниками и запасными частями. А ещё не отказался бы и от других приобретений.

— Ну, положим, я могу тебе посодействовать за определённый процент уже для себя, так что скидка будет меньше. Только начерта ты решил мутить эту схему? Сам начнёшь покупать, глядишь со временем скидку начнут и тебе делать, уже свою собственную.

— Не хочу лишний раз светить Дли. Одно дело, если все будут думать, что мы влезли в долги или просто потратили последнее, чтобы прикупить эту громадину, — слегка топнул я ногой по полу. — Другое, если станет очевидно, что деньжата у нас остались.

— Ну, если с этой стороны, то можно. Правда, мой процент только что увеличился, — хмыкнул ксенос. Ну да, я знал, что этот ухарь своего не упустит. — Ведь если я что-то буду покупать для вас, многие из тех, кто был бы не прочь положить в карманы ваши деньги, не сделают этого, потому что я ваш партнёр, а возможно и кредитодатель.

— Это да. Но найдутся и те, кто придёт к тебе и решит провентилировать вопрос с нашими взаимоотношениями, — улыбнулся я. — И ты сможешь сказать, что они могут смело на нас напасть, если покроют мгновенной выплатой часть нашего несуществующего долга. Ну, или тебе окажут какую-нибудь другую услугу. А может просто заявишь, что тебе на нас насрать, потому что ты разочарован в Дли.

— Хочешь, чтобы нападение произошло на твоих условиях. И небось даже ждёшь, что я сообщу тебе, когда именно и кто хочет наведаться в гости?

— Разумеется. И возьму с нападающих железную цену, может, даже что-то через тебя и продам.

— Железную цену? — поднял кустистую бровь Аларик в жесте, похожем на человеческий.

— Так порой говорят на моей родине, имея в виду, что собираются не купить что-то, а взять силой оружия. Золотая и железная цена, — похлопал я по эфесу клинка, который таскал на поясе. Думаю, его можно считать своего рода символом власти и положения в складывающийся культуре Дли, по крайней мере, я замечал у многих на улицах города оружие на поясах и далеко не все из тех, кто его носил, были псиониками, которые могли разрезать холодняком чужие доспехи.

— Интересная метафора. Но мне всё это не особо интересно. Процент будет капать не так, что большой, а вот репутацию можно и подмочить. Что обо мне подумают, когда выяснится, что полунищая колония, потратившая последнее на терминал и влезшая в долги, дала отпор нападающим?

— Что они недооценили людей. Мы довольно воинственная раса, с нами вообще лучше не связываться, — хмыкнул я, снова включая экран планшета. — Посмотри, кстати, на список того, что я бы хотел купить первым заказом.

Ксенос хмыкнул и начал читать, через несколько минут его глаза сузились. Разница физиологий дала о себе знать, у людей они от удовольствия распахиваются шире, у данной волосатой расы — сужаются. Правда не берусь утверждать почему так, я всё-таки не ксенобиолог. А вот эмоции моего визави понять вполне могу. Заказ был жирным, здесь были и расходники для терминала в больших объёмах, и станки, и программные блоки для турелей ПКО, и харвестеры для расчистки лесов от деревьев, и сельскохозяйственная техника, и автоматизированные производственные линии и фокусирующие линзы для орудий… В общем, куча всего на очень солидную сумму. Население Дли, конечно, выросло и уже перевалило за два миллиона человек, но это капля в море, уже в двадцатом веке на Земле в иных городах жило гораздо больше двуногих. Потому наш единственный вариант развиваться, это использовать как можно техники, оставляя каждому отдельному человеку как можно меньше операций. А для этого нужно легализовать то, что мы получаем от революции эделькинов. Вопрос оставался только в том, захочет ли Аларик вписываться в мою мутную схему, а также скрывать, что именно он покупает именно для нас и в каких объёмах, будучи, по сути, торговым агентом Лун Дли на проценте от сделок.

Глава 25

Через доверчивых блогеров в сеть всё больше и больше проникает четыре интернет-всадника апокалипсиса — онлайн-казино, незарегистрированные букмекерские конторы, кейсы и бинарные опционы. Причём каждый из них выкачивает деньги из определённой целевой группы. Кейсы — из детей; бинарные опционы — из умных людей; букмекерские конторы — из думающих, что они умные, а онлайн-казино — из совсем тупых. Если на опционах и ставках хоть как-то можно заработать с помощью своего интеллекта и везения, то в онлайн-казино вы, вероятно, просто проиграете все свои деньги, а благодаря стартовым бонусам ещё и те, которых у вас не было. Самое страшное в этой ситуации, что в многочисленных рекламных видео в социальных сетях, онлайн-казино позиционируется как способ постоянного заработка. С таким же успехом стабильным доходом можно назвать сто рублей, найденные в зимней куртке.

Сергей Дружко

После пары минут молчания Аларик, наконец, проговорил:

— Я отгружу тебе заказ, но обещать участвовать во всём этом пока не буду. Надо посмотреть, как пойдёт дело.

— Понимаю твою осторожность, — кивнул я. Это уже можно было считать победой, ксенос мог меня просто послать, не смотря на свою авантюрную жилку. Или вовсе захотеть прибрать к рукам мой новый дом: ресурсов у него хватало, как и денег для найма небольшой армии. Ведь теперь точно известно, что у нас есть и взять. Но раз уж начал участвовать в схеме, то быстро распробует вкус прибыли для которой по сути нечего не нужно делать. Просто подконтрольные ему фирмы будут заниматься покупкой и доставкой оборудования, перегружая его на наши корабли в неприметных местах. — Но рад, что ты вообще решилучаствовать.

— Мне как всегда трудно отказаться от хорошего барыша, — хохотнул он. — Как и от хорошего отдыха.

— Предлагаешь обмыть сделку? — поднял я бровь с иронией.

— Естественно! Только на этот раз давай без всех этих туземных кухонь, экзотика хороша в меру, — поддел меня мой волосатый деловой партнёр, вспомнив, как я угощал его человеческой едой в ресторане Кломари. — Мы летим на поверхность, в Сады Наслаждений.

— Многообещающее название.

— Поверь, оно соответствует, — снова хохотнул ксенос.

Закончив с формальностями, мы загрузились в шаттл Аларика. Искать всё необходимое от фокусирующих линз до харвестеров будут его подчинённые, начальник утряс основные детали и определился со своим процентом, теперь может отдыхать. На самом деле, это было даже забавно, на менеджерах висела гора бумажной и административной работы, которая пожирала кучу времени и сил. Тот, кто руководит ими, был порой избавлен от этих проблем, просто проверяя результаты. Но его главная задача — принять верное решение в нужный момент, вложиться туда, куда стоит, и не совершить ошибки, которая приведёт к разорению не смотря на сколь угодно идеальную работу менеджеров. Чем больше денег, тем больше ответственности. И тем выше цена единственной ошибки.

Должен признать, что шаттл бизнесмена впечатлял. Я предпочитал простые и крепкие военные машины, Аларик же тяготел к скорости, комфорту и роскоши. Так что летели мы в стремительном дворце с изящной отделкой и мощными двигателями. Необычный опыт, правда я вряд ли проникнусь подобным вкусом. Если только каким-то чудом не уничтожу всех врагов, которые хотя бы теоретически могут мне угрожать, что на практике не очень и возможно. Но разок покататься можно и нужно, проявляя уважение к тому, кто заключил со мной сделку. Было бы глупо оскорблять этого ксеноса отказом.

Сами сады наслаждений представляли собой развлекательный комплекс для элиты с соответствующими ценами, сервисом и охраной. Мордовороты на входе даже попытались отжать у меня всё оружие, но я отдал только пистолет из кобуры, оставив меч. Удалось быстро отбрехаться тем, что это церемониальный атрибут и мне с ним вера не разрешает расставаться. Может в ином случае секьюрити и полезли бы в бутылку, но моего спутника тут похоже знали, а потому пропустили и меня. На самом деле, могу понять мужиков: здесь народ пьёт, долбит дурь, играет на деньги и так далее. Наверняка конфликты случаются, а страсти кипят. Оружие в руках отдыхающих по выше означенным причинам не может идти на пользу. Да что говорить, даже нашу охрану мы оставили в шаттле на стоянке, внутри безопасностью ведает собственная служба заведения, и лишние разумные им тут не нужны.

Мы же после того, как миновали вход, попали в умелые трёхпалые конечности распорядителя, который, по желанию Аларика, отвёл нас к карточному столу. Как ни странно, данный вид развлечений был довольно распространён в галактике, хотя картинки на картах и отличались от привычной земной колоды. О правилах я и вовсе молчу, те в большинстве игр весьма вырвиглазные. Это мой лохматый товарищ был в них, как рыба в воде, я же играл по маленькой, больше изучая присутствующих за столом и крупье. Людей здесь, кроме меня, не было, самым человекоподобным был Аларик, двое из присутствующих напоминали земноводных с зелёной кожей и широкими ртами, ещё один походил на арахнида: четыре руки, восемь глаз и жвала выглядели неприятно; крупье походил на глуфа, по крайней мере, на его лице тоже присутствовали костяные шипы, хотя форма черепа и цвет кожного покрова отличались. Ничего особенного в этом не было, эволюция порой наделяет несвязанные виды схожими внешними чертами, примером тому могут служить люди и эльдри, которых если не присматриваться можно принять за представителей одного вида. Ну, по крайней мере с европеоидами, темнокожих ушастых пока что никто не видел.

Я срисовал и двух псиоников поблизости от себя, один был одет в форму официанта, второй попивал что-то у бара. Разумная предосторожность со стороны хозяев Садов. Мы, одарённые, можем очень многое, в том числе без труда обыгрывать обычных разумных в азартные игры. Подправить бросок каких-нибудь зар, почувствовать настроение других игроков, определяя блефуют они или нет в карты, да мало ли что ещё. Так что сотрудники бдели, чтобы всё оставалось в пределах правил. Тех самых, по которым всегда выигрывает казино. Странный вообще вывих сознания, у всех разумных галактики. Все знают, что выиграет в итоге заведение, а не ты. Все знают, что в казино деньги теряют, а не находят. Все знают, что если ты садишься играть с шулером, и знаешь кто, катала, зараза такая, всё равно выиграет. Но разумные играют и несут свои деньги с упорством, достойным лучшего применения. Их нервы щекочет азарт и вера в то, что они особенные, что им повезёт. На самом деле выиграть тут можно либо профессионалу, либо жулику. И тех, и других казино не любит, и обязательно найдёт способ отвадить. Такого, как Аларик, вежливо, кому попроще — переломают кости. Итог всегда один. Казино выиграет. Иное бывает только в глупых голодрамах. Хотя есть ещё один вариант, ограбить казино силой. Но он нежизнеспособен, потом тебя обязательно найдут и закопают, если только ты не зачистишь сообщников и не сядешь где-то в попе мира не имея возможности воспользоваться деньгами. Да и так нет гарантии. Искать ведь не только владельцы казино будут, но и их коллеги из корпоративной солидарности. Им ведь никуда не упёрлось повторение налёта уже на их заведение. А ещё искать будут другие клиенты, тот же Аларик не будет в восторге от того, что какие-то отморозки размахивали оружием где-то, где он бывает. Элементарный инстинкт самосохранения будет подталкивать всех раздавить таких наглецов, как клопов.

Потому я делал мелкие ставки, пасовал при малейших сомнениях, подкидывал деньги в банк только при самых серьёзных комбинациях и не пользовался псионикой. Ни к чему не обязывающее времяпрепровождение пока что с безалкогольными напитками, приличная компания, разговоры ни о чём и дежурные шутки были гораздо лучше, чем перспектива быть выкинутым на мороз за то же использование своих способностей. К тому же, здесь было на что посмотреть. Сам огромный игорный зал чем-то напоминал собор, возможно окнами в несколько человеческих ростов с подсвеченными витражами. Картины там, правда, прославляли не жития каких-нибудь святых, как в старых храмах на Земле, а всё те же игры, победы, удовольствия и прочие. Вторая часть названия подчёркивалась растительными орнаментами и регулярно встречающимися деревьями, растущими в кадках, утопленных в пол.

Неожиданно в очередном кону мне пошла карта и, глянув на остальных, я повысил ставку. Читать мимику ксеносов было тяжело, особенно когда они сами этого не хотят, но по крайней мере никто не выражал особой радости от расклада. Так почему бы не поставить столько, сколько я, в принципе, готов без сожалений потерять?

— Ты никак решил осмелеть, дружище? — хохотнул мой волосатый спутник.

— Просто наконец разобрался с правилами до конца, — отшутился я.

— Пас, — отмахнулся земноводный, вместо повышения ставки и слегка высунул кончик языка. Похоже, этот жест был у его расы эквивалентен человеческой улыбке.

— А я, пожалуй, поддержу, — проговорил его товарищ, так же мелькнув языком.

По завершению круга остались я, Аларик и тот смелый лягух. Мой деловой партнёр удвоил ставку, уж не знаю блефует он или нет, но деньги немаленькие. Земноводный же наверняка сидел с сильными картами, всю игру он рисковал с осторожностью. Потери денег были приемлемы, так что я тоже поддержал, хотя жаба душила. Хорошо хоть метафорическая, а не эта прямоходящая, которая тоже поддержала.

— Последний круг, после этого вскрываемся, — состроил радостную гримасу волосатый. — Ставлю всё. Выиграю и пойдём тратить.

Пасовать никто не стал, хотя сумма набралась больше, чем мне бы хотелось. Фишек на это не хватит, придётся раскошеливаться, если проиграю. Но и отступать нельзя, если спасую, то это наверняка повлияет на отношения с Алариком. Такой уж он разумный, так привык вести дела, более того, вполне возможно, что сам визит в казино — это его проверка. Как поведу себя, насколько разумен, насколько готов к риску.

Вскрыв карты, я посмотрел на своих соперников. Моя комбинация оказалась на одну маленькую ступеньку сильнее, чем собрал волосатый барыга. Земноводный ровно на столько же отстал от Аларика. Забавно, одни из самых сильных карт за весь вечер были собраны на последней ставке.

— Идём тратить, — хлопнул я по плечу делового партнёра.

— Э-э-э, давай ещё одну раздачу!

— Ну уж нет, теперь ты сядешь меня обыграть, — усмехнулся я.

— Влад…

— Всё, надо вовремя уметь встать из-за стола, друг. Не парься, для тебя это не деньги, — ответил я, уже поднимаясь.

— Важен сам факт! Смотри, я могу и наше соглашение пересмотреть, устанешь платить проценты.

— Ты для этого слишком уважаешь свою репутацию.

Стоило слететь последнему слову с моих губ, как произошло сразу несколько событий. Я увидел за витражом дульную вспышку, она была едва различима за подсветкой, но намётанный глаз не оставил сомнений. Одновременно со звоном разбитого стекла, я поставил перед собой псионический щит. Но выстрел, судя по всему, предназначался не мне, ибо пуля ударилась в энергетическую преграду в аккурат между мной и Алариком на уровне головы. Я же уже рефлекторно выхватил оружие, напитывая его псионикой, и уложил своего делового партнёра на пол. За разбитым витражным окном был виден спортивный флаер, стрелок сидел на заднем сиденье и смотрел на меня. У его оружия снова зажегся огонь, и произошёл выстрел, пуля пролетела мимо, разбив стол за моей спиной. Затем флаер дал по газам и понёсся вперёд. Похоже стрелок с водителем имитировали посадку на стоянку, зависнув в удобном им месте. Но целью был не я. Обернувшись, увидел ксеноса, вылезавшего из-под стола. Рядом с его головой в мебели была дыра.

— Ах@еть!.. — емко выразил своё отношение к произошедшему Аларик.

Я сказать ничего не успел, охрана проснулась и набежала с криками:

— Всем оставаться на местах!

Двое секьюрити подбежали ко мне с оружием наперевес, выкрикивая:

— Бросить оружие!

— Аларик, подержи мой клинок, пока всё не прояснится, — обратился я к деловому партнёру спокойным голосом.

— Я сказал: бросить оружие на пол! — рявкнул ксенос.

— Децибелы сбавь, пока я тебя в бараний рог не скрутил, сторож, млять, огородный, — рыкнул я в ответ.

Идея идти на поводу у тех, кто пролюбил покушение на одного из клиентов, мне совершенно не нравилась: рылом они не вышли мне что-то приказывать. К тому же за свою жизнь я не опасался, но вполне допускал, что два идиота могут предпринять враждебные действия, за которые можно будет стрясти денег с казино. Ну, кроме тех, что я и так собираюсь стрясти за моральный ущерб. Кажется, это был один из немногих способов развести подобных буржуев на деньги, ещё и легальный.

Тем временем один из охранников наставил оружие на меня и произнёс:

— Последнее предупреждение. Или железка на полу, или дырка в твоей башке.

— Идиот, я снайперскую пулю псионикой остановил. Хочешь знать, куда я засуну тебе твой короткоствол после выстрела?

— Позовите Миртона, — проговорил Аларик, не делая резких движений и не пытаясь забрать моё оружие в свои руки. — Он объяснит вам, насколько вы не правы.

Тем временем к нашей группе подбежал управляющий, который всё-таки велел охранникам опустить оружие. Ксенос странного вида, похоже, уже был в курсе всего, возможно, благодаря камерам наблюдения. Передо мной извинились. Но мы с деловым партнёром не считали, что тут всё обойдётся простыми словами. Наконец, появился Миртон, с которым хотел пообщаться Аларик. Оказался он управляющим этого зала, и был если не хорошим знакомым, то кем-то вроде того для моего волосатого спутника. Наверное, через него Аларик как раз и решал какие-то свои вопросы с легализацией денег в обход отчётности, для казино это наверняка было ещё одним прибыльным делом. А может и нет, в конце концов — это просто моя догадка, правду мне никто говорить не торопился. Сам же Миртон напоминал летучую мышь, крыльев, правда, не было, но вытянутое вперёд лицо присутствовало, а также в наличии были огромные уши. Он тоже рассыпался в извинениях, но тут уж Аларик достаточно пришёл в себя после стрельбы и излишне ретивых охранников. Речь он задвинул на загляденье. Там было и возмущение низким уровнем безопасности, и необходимостью оставлять охрану, подвергая, как выяснилось, свою жизнь риску, и чёрная неблагодарность казино к его деловому партнёру, предотвратившему убийство, и спич о идиотах-охранниках, которые наставляют оружие на клиентов и общее громкое возмущение. Внимали ему многие, так что нелетучий мышь быстро начал вещать, что всё всем компенсируют, что меня вполне устраивало. Охранники от нас отвалили, зато подошла вероятная цель покушения. Ещё один лягух проговорил:

— Доброго вечера, уважаемый. Вероятно, вас я должен благодарить за спасение своей жизни.

— Вероятно да, — кивнул я. — Только вы бы тут не маячили, а то как бы всё зря не оказалось. Кто бы не хотел вас убить, у них вполне могли быть и свои разумные в самом зале.

— Я уже покидаю это гостеприимное место, — появился вновь жест с кончиком языка между зубов. — Запишите данные моего коммуникатора, я хотел бы вас поблагодарить.

— Воля ваша, — вежливо ответил я.

Когда собеседник нас покинул, Аларик ткнул меня локтём в бок со словами:

— Везучий ты засранец.

— С чего бы такое замечание?

— Это Ал’‎То Кардова, он держит сеть грузоперевозок и заодно контрабанды в субсекторе. С таким знакомством тебе не особо нужен договор со мной.

— Спорное замечание, — хмыкнул я. — Если бы не желание его обмыть, я бы тут не оказался. К тому же я привык вести дела честно и с проверенными разумными, а этого типа впервые вижу. Тебя конечно тоже знаю не давно, но всё равно доверия к тебе больше.

— Это радует, — тряхнул шевелюрой ксенос. — Ты не представляешь, сколько я видел молодых да ранних, которые ради сиюминутной выгоды расторгали договора.

— Хватит петь мне дифирамбы. Лучше скажи, что с него есть смысл стрясти в качестве благодарности. Наверняка есть что-то, что тебе нужно.

— Мне? С чего бы такая щедрость.

— Ты мой деловой партнёр. Сегодня я помог тебе, завтра ты поможешь мне.

— Звучит неплохо, главное чтоб нас обоих не прикопали за то, что мы кому-то испортили обедню, оказавшись не в то время и не в том месте.

— В этом я полагаюсь на тебя. Что же до обедни, похоже, у контрабандиста с кем-то конфликт. Как думаешь, ему пригодятся проверенные бойцы?

— Не знаю, надо поднять связи и узнать, с кем он вообще сцепился. Если дело в ком-то из его помощников, которые решили подвинуть старика, то вряд ли. А вот если конфликт с другой группировкой… Тут открывается широкое поле для вариантов, в том числе силовых. А любители возить что-то в обход таможен — это не ваш отбитый на всю голову космодесант. Может вообще будет возможность заняться каперством, я даже сам готов поучаствовать.

— Хорошо. Пусть твои подчинённые ищут информацию, надо идти подготовленным на разговор с ним. И давай-ка валить отсюда на мой корабль, продолжать будем там.

— Э-э-э, опять будет эта ваша туземная кухня.

— Зато безопасно, — слегка толкнул я локтем плечо своего делового партнёра. — А с тобой я без брони и винтовки вообще хр@н куда отдыхать пойду.

— Вот не надо, единственный раз же что-то не так пошло…

— Ага. Из скольких?

Так, перешучиваясь от избытка адреналина и того, что его заменяло у Аларика, мы отправились на орбиту. Стрелков, к слову, догнать и найти не удалось. Киллеры бросили флаер и скрылись — видимо пути отхода были хорошо подготовлены. Только вот сама акция не удалась… Мы же этим мало беспокоились в этот момент, решив всё-таки расслабиться. Волосатый, правда, понудел для порядка, но хороший алкоголь быстро вернул ему благодушие. Пусть один отдохнёт в привычной для себя атмосфере, может, Сады откроют ему вообще бесконечный кредит на выпивку и лядей у себя. А мне моя скромная каюта приятнее, лишь бы компания была нормальная.

Интерлюдия 4

Делай бизнес с чужими так, как будто они твои братья, и с братьями так, как будто они чужие.

V. Менеджер мафии

Ал’‎То задумчиво сидел за столом после доклада своего подчинённого. Люди… Новая раса встретилась с остальными цивилизациями галактики недавно, но уже успела навести немножко шороха в своём ареале обитания, сходу ввязавшись в войну, которую успешно выиграло. Редкое событие для новичков, точнее события. Впервые встретившись с другими разумными формами жизни, молодые расы обычно проявляют изрядную осторожность. Им слишком не хватает информации о такой большой галактике, которая вдруг становится столь неуютной для новичков. Они понимают, что вокруг уже сложились дипломатические отношения, свои симпатии и антипатии. В такой клубок стараются входить неспеша, изучая окружение, осторожно нащупывая торговые связи, рассылая дипломатов. К тому же регулярные войны обычно держат в тонусе расы, которые ранее соприкоснулись своими границами с соседями, новички же имеют меньше войск, те хуже обучены, вооружены более скверно. А главное все, как правило, ждут от братьев по разуму мудрости и мира. Люди были другими.

Изучая материалы аналитиков, Кардова поразился многому, но в первую очередь их представлениям о других видах в культуре. Человечество заранее ждало встречи с чудовищами. Подавляющее большинство их культурного продукта о первом контакте с другими видами рисовало образы кошмаров. Тварей, что охотятся и убивают других разумных ради удовольствия, монстров, что откладывают личинок в человеческие тела, безумцев, пускающих людей на органы в жестоких экспериментах. Не удивительно, что встретив два корабля чужих рас, сцепившихся в схватке, они ввязались в бой, перестреляли всё, что сопротивлялось, а тех, кто сдался, взяли в плен. Дипломатические переговоры же начали уже потом. И они привели к вступлению человечества в войну на стороне ис’‎итов против глуфов. Культурный код новой расы вновь заиграл всеми красками, когда давние противники узнали, что люди не любят брать пленных и предпочитают не сдаваться живыми сами. «Монстрам» не стоит давать пощады и не стоит ждать от них жалости к себе. Хотя не все с ними согласились бы, тем более, что само человечество утверждало, что сдача в плен позорна и они оберегают и свою честь, и честь своих врагов, предпочитая её не пятнать. Опытный контрабандист считал это не более, чем отговоркой, оправдывающей жестокость нового вида.

Изучая материалы по ним, Кардова вообще склонялся к выводу, что представление о других расах до контакта проистекало из человеческих страхов и пороков. А также из иррационального желания обелить себя хотя бы в собственных глазах. Мы жестоки, но другие виды ещё более жестоки. Мы отвратительны, но в космосе нас ждёт что-то хуже. Мы дикие и необузданные, но во тьме меж звёзд скрываются настоящие чудовища. Мы безжалостны, но к нам никто и никогда не проявит жалости. Что тут говорить, в одной из их стран во времена промышленной революции были приняты законы против бродяжничества, по которым казнить положено было даже детей. И из гуманистических соображений детёнышам этого вида было положено вешать груз, чтобы быстрее задыхались с точным указанием гирь согласно росту и весу. Эта часть доклада аналитиков показалась ему особенно отвратительной, даже роевые расы редко шли на подобные страшные меры.

Опять же, их деление на страны… Большинство видов вступали на путь монокультуры ещё в дозвёздную эру, люди же были разделены и сейчас. Формально, человечество объединилось в Лигу, по факту это было лоскутное одеяло. Не удивительно: перед первым контактом человеческие государства были готовы вцепиться друг другу в глотки. Но глуфам не повезло оказаться не в то время и не в том месте. Какая ирония. Сейчас, правда, война закончилась, и члены Лиги снова начинают плотоядно посматривать друг на друга. Не ясно только начнётся ли внутренний конфликт, или люди пойдут войной на кого-то другого. Может даже на вчерашних союзников, которые получили довольно жирную долю трофеев с войны, исход которой решило человечество. Если так, то шансы ис’‎итов на успех призрачны.

Люди были сильными и живучими бойцами, они умели приспосабливаться и делали это раздражающе хорошо. Что говорить, он сам недавно был свидетелем, как его спаситель мгновенно построил псионный щит, это было впечатляющим проявлением реакции. К их достоинствам можно было добавить абсурдную живучесть и крайне низкий болевой порог, ранения, которые убили бы подавляющее большинство видов галактики люди переживали. Их даже не убивал ни болевой шок, ни кровопотеря при травматической ампутации конечности. Глуфы шутили, что для того, чтобы считать человека мёртвым, ему стоит разнести голову.

Но были в них и положительные стороны. Многие из них и правда держались принципам своей дикарской чести, порой даже идя вразрез со своими интересами. Они были хороши не только в войне, но и в строительстве, и производствах, подъём человеческой экономики это ясно показывал. Представители человечества являлись чертовски неприхотливыми существами. Высокая гравитация родной планеты открыла им многие миры для колонизации. Места, полные опасными животными, обживались ими походя, а потом ещё и часто становились объектами туризма. Люди любили охоту и преодоление трудностей, что было крайне перспективно для любого вида. Дикари, но смелые и по-своему благородные. Только никогда нельзя забывать, что они хитры и жестоки. Впрочем, подобные вещи задумчивого лягуха не смущали в силу его профессиональной деятельности.

Потому он вполне спокойно размышлял о его сегодняшнем госте. Владислав Драгунов был довольно интересной личностью. Был из касты псиоников, которую остальное человечество открыто недолюбливало, а власть держала в ежовых рукавицах. Но он умудрился утечь между их пальцев, по крайней мере, так гласила официальная версия. Ей Ал’‎То доверял не до конца. Уж больно удачно всё складывалось для заурядного наёмника, который сколотил начальный капитал, участвуя в гладиаторских боях. Успешные контракты в дали от ареала обитания человечества в итоге вылились в колонизацию лун одного из газовых гигантов. Конечно далековато от торных путей, однако это было не маленьким достижением. Затем на Дли стало быстро расти население. Потом случился отбитый налёт и внешние операции вооружённых сил молодой колонии. Опять же всё прошло в позитивном ключе, но официально без помощи Лиги. Более того, сейчас наёмники с Лун, в числе прочих, активно помогали революции эделькинов. И для контрабандиста было под большим вопросом, где тут хвост, а где собака, которая им виляет. Никаких доказательств конечно не было, но интуиция утверждала, что не всё так просто, а ей теневой делец привык доверять. Удалось даже получить информацию, что Лига сейчас ни в коей мере не поддерживает молодое, официально независимое государство, и даже не будет вмешиваться в случае какого-либо конфликта ни дипломатически, ни силой оружия.

Ливаоль потёр лапой скулу и спросил своего зама:

— Сам что думаешь?

Сородич Кардовы через секунду ответил:

— На первых порах его наверняка поддерживали человеческие спецслужбы, уж больно всё было гладко. Но потом он, похоже, начал вести свою игру.

— Возможно, хотя и не очень складно. Далековато их неофициальный форпост, чтобы так заморачиваться.

— Не без этого, но возможно дело в частной инициативе. Что-то в Лиге решил устроить себе такое вот предприятие в дали от родных звёзд. Человечество разобщено, там подковёрные игры — дело обычное.

— Но знаем мы о них мало, чтобы утверждать что-то наверняка. А по покушению?

— Сомнительно, что это попытка подъехать к тебе, — потёр скулу уже заместитель. — Слишком неправдоподобно и рискованно. Так что, полагаю, это просто случайность, удачная для нас. Тебя могли и вывести из игры навсегда, к тому же синдикат открыто начал войну. А у этого Влада уже есть покровитель.

— Да, Аларик, — мелькнул между зубами языком Ал’‎То. — Рыбешка не очень крупная, но для Дли уже более подходящий вариант.

— О чём и речь.

— Ладно. Надо поговорить с ним и отсыпать денег. Заодно посмотрим, чем парень может оказаться полезен.

— Тут и думать нечего, нам нужны бойцы, которых можно выставить против синдиката. На Дли такие водятся, если у эделькинов не сильно увязли.

— Нужны. Но если он по-прежнему связан со спецслужбами Лиги, лучше бы воздержаться от подобных манёвров.

На том разговор закончился, а зам отправился работать дальше, необходимо было ещё разобраться, что творится в синдикате. Покушение было внезапным, как и начало нападений на их суда. Не хорошая ситуация. Их осведомители в стане конкурентов либо всё прошляпили, либо переметнулись и промолчали о грядущих проблемах. К тому же синдикат был довольно аморфным образованием, который начал вдруг действовать довольно слажено. Тоже плохой звоночек.

Второй ливаоль же остался в кабинете и продолжил думать над ситуацией. В принципе привлечь силы Дли можно было бы и при условии их связи с остальным человечеством. Всё дело в цене. Конкретнее — чего люди захотят за свою помощь. Если денег и покровительства для своего дальнего форпоста, то подобное можно стерпеть без особых проблем. Но если они захотят большего? К примеру того, чтобы сеть Кардовы начала работать на их разведку. Контрабанда — это ведь не просто банальное умение спрятать от таможен неучтённый груз на корабле. Это множество прикормленных, подкупленных и подсаженных на крючок чиновников, таможенников и полицейских, которые закрывают на подобные делишки глаза. А подобные разумные, которые с тобой работают, поставляют огромное количество информации. Правда вряд ли людям, даже в самых смелых мечтах, нужна вся полнота подобных возможностей, а шестёрки Ал’‎То сосредоточены далековато от ареала обитания человечества. Нет, кое кто есть у тех же глуфов и ис’‎итов, но мало. И даже эта малость может оказаться полезна, а налаженный ручеёк нелегальных грузоперевозок даст возможность доставить на планеты условного противника всё, что угодно: от агентов до оружия массового поражения. Ливаоль поморщился. Уж с последним он точно не хотел связываться ни за какие коврижки. Его бизнес терпят до тех пор, пока он остаётся в рамках. В конце концов все понимают, и самим государствам, порой, нужно торговать в обход официальных препон. И каждый счастлив. Но если доставить одну сраную колбу с боевым вирусом, то на деле можно ставить крест. За такое — всех причастных уничтожат показательно, а бизнес всех непричастных чересчур усложнится. Делишки в обход торговых барьеров не стоят ни одной планетарной эпидемии.

Наконец, время ожидания и раздумий завершилось, дорогой гость прибыл. Предупреждение о шампуре человека было отдано заранее, так что его пропустили, хотя и предупредили, что прибыл он в броне. Лишнее осложнение для охраны, но вполне ожидаемое. Ал’‎То и сам подумывал начать её носить, всякий раз выбираясь из своей берлоги — времена настали неспокойные. Однако гостя всё же предпочёл встречать без защитных средств, продемонстрировав доверие к тому, кто его спас. Когда Влад вошёл, его защитное снаряжение сразу привлекло внимание. Ливаоль хорошо разбирался в типах брони, знал он и о том, что на Дли производят несколько своих вполне достойных моделей. А данный образец отличался. Впрочем вполне логично, правитель планеты может себе позволить эксклюзив, разве что странно, что нет особого декора. Новые виды часто грешат украшательством в ущерб функциональности. Ещё одна чёрточка в портрет человечества в целом, и обитателей Дли в частности.

— Рад видеть вас в своём доме, — вполне радостно проговорил Кардова. — Присаживайтесь.

— Доброго дня, господин Ал’‎То, — вежливо ответил гость, заняв место на кресле рядом со столиком и потянул носом. — Человеческий кофе?

— Да, я слышал, что у вашей расы принято пить его при деловых переговорах.

— Вы хорошо осведомлены о нас, а ваши возможности поражают. Наверняка было сложно добыть его так быстро в такой дали от наших миров, — раздвинул губы в улыбке человек и слегка показал зубы. Мимический жест, означающий радость.

— На самом деле не так трудно, как я ожидал. Нашлись и тут любители экзотики.

— Приятно слышать, — качнул головой Драгунов. — И о чём же вы хотели со мной поговорить?

— Разумеется о своей благодарности. Вы спасли мне если не жизнь, то уж здоровье — точно. За такие вещи стоит платить сторицей по законам совести, к тому же стоит поддерживать репутацию честного разумного, за которым нет долгов.

— Позиция, достойная уважения, — проговорил гость и сделал глоток из чашки.

— На том стоим. Итак, чего бы сами хотели?

— Это довольно сложный вопрос. Я бы сказал философского толка, — вновь улыбнулся вохлиец. — Вам о вещах приземлённых или глобальных?

— Я с удовольствием выслушаю обо всём, — вежливо ответил хозяин кабинета.

— Глобально я был бы рад, если между разумными галактики установился мир и взаимопонимание. Космос велик, места хватит всем. Но это несбыточная мечта… — вновь качнул головой гость. — А если говорить о чём-то проще, то мой партнёр очень ратовал за то, чтобы вы возили его некоторые грузы с дисконтом.

Странно слышать первое от представителя расы, которая слывёт одной из самых воинственных в галактике. Но ещё страннее, что вы ничего не попросили для себя, даже денег.

— Они у меня и так есть. Но дороже них — уважение деловых партнёров и перспективы, вам ли не знать? Что же до воинственности, то у нас есть поговорка «Хочешь мира на земле, будь всегда готов к войне». Говоря иными словами, мы стали такими из необходимости, а не по прихоти.

— Трудно с вами не согласиться, — соврал ливаоль, потерев лапой скулу. Ещё одно подтверждение человеческой сути. Только до первого контакта подобная позиция никогда не мешала людям воевать друг с другом. — Тем более, что мне самому сейчас приходится ввязываться в драку, которую я рад бы избежать.

— Соболезную, — слегка опустил веки гость. — Однако с вашими капиталами наверняка найдутся желающие за вас повоевать.

— Но не вы?

— Не сказал бы. Война является таким же бизнесом Дли, как та же добыча полезных ископаемых, так что мы готовы подраться за звонкую монету, заодно вновь подтвердив репутацию тех, к кому лучше не ходить с мечом, — человек коснулся эфеса своего оружия. — Особенно, если это поможет обрести ценного союзника.

— И чего же вы ждали бы от такого союзника?

— Того же, чего и от любого другого, — гость пожал плечами, — честности и помощи, когда она понадобится уже Дли. Галактика велика и, к сожалению, полна опасностей. Может настать такой день, когда мы не будем иметь возможности справиться с одной из них своими силами.

Кардова вновь задумался. Похоже, версия с работой человеческих спецслужб получила ещё один удар. В таком случае колония могла бы рассчитывать на помощь метрополии. А его бы всё-таки раскручивали на информацию или доступ к сети нелегальных перевозок для людей, а скорее и то и другое сразу. Но выходит иначе. К тому же Аларик занимается бизнесом вдали от человеческих миров. Но данный факт стоит дополнительно закрепить.

— В целом для обретения союзника, который мог бы быстро вмешаться и помочь разрешить мои разногласия с конкурентами, я могу пойти вам на встречу. Не говоря уже о простой благодарности, которая выразится в работе с вашим деловым партнёром. Но только вдали от человеческого ареала обитания. Там не мои территории и доля рынка, да и не хотелось бы случайно ввязываться в разборки государств. Бизнес любит тишину, а мой не любит конфронтаций с государствами.

— Прекрасно вас понимаю. Но, к счастью, мой товарищ не имеет деловых интересов даже у соседей Лиги, — произнёс гость и сделал ещё один глоток. Эти слова вполне успокоили земноводного ксеноса. А значит, настало время торга. Ал’‎То высоко ценил свою жизнь, но прибыль он ценил не меньше.

Глава 26

Тут куда ни плюнь, обязательно попадёшь в какую-нибудь священную хрень! Папоротник там, или гриб…

Аватар. Джеймс Кэмерон

Огромный овал орбитального терминала проходил через разрыв пространства в имматериум. Воистину великолепное зрелище, наверно, даже в чём-то великое. Все расы галактики начинали в гравитационных колодцах своих планет, копошась в грязи, лишённые неба. Исключения в виде летающих ксеносов крайне редки. Но разум пытлив, ему свойственно раздвигать границы возможного. Из комфортной среды в некомфортную, из болот и лесов — в поля и степи. Из них в те пустыни, которые безжалостно жарит солнцу, заставляя разумных умирать от обезвоживания. И в те, которые покрыты снегом, страдая от лютого мороза. С равнин в горы. С земли в моря и океаны. А когда на планете становилось всё меньше неизвестных мест взгляды большинства рас обращались к небесам. Сейчас передо мной была кульминация этого стремления, циклопическое сооружение, которое начинало своё путешествие между звёздами.

Я хмыкнул. Расы расам рознь. Это для человечества всё было очевидно, но мы стремились к новым горизонтам со всем жаром наших мятежных душ. Но не все были такими, как мы. Изучая ксенологию, я натыкался на упоминания многих видов, которые, в какой-то момент, останавливались в своём развитии. Кому-то мешали местные жрецы, мотивируя это тем, что небеса принадлежат богам, а смертным там делать нечего. Отвратительное явление, хотя и выгодное людям и остальным «активным расам». Но человеческая история знала примеры подобной дряни, когда покуражились инквизиторы и католическая церковь. Второй бедой был традиционализм сам по себе, когда разумные виды жили так, как им заповедали предки. Иногда это подкреплялось биологией, были даже виды, которые до космоса имели псионический потенциал и общались с отголосками своих предков, получившими некий материальный якорь. В теории большое подспорье, дававшее быстрые способы передавать опыт от одних поколений к другим, копя мудрость. На практике — тормоз развития. Не так давно вышла голодрама человечества, которую я с удовольствием глянул вечерком, не смотря на то, что это был ремейк старого, как г@вно мамонта, фильма, где человечество только начинало заигрывать с 3D-технологиями в визуализации. Мне запомнилась речь одного из героев, обращённая к синезадым аборигенам: «Избавь нас от своей жалости, ксенос. Ты бахвалишься своей связью с природой, своей естественной мудростью, но что они дали тебе? Где ваши чудеса инженерного искусства? Ваши географические открытия? Ваши познания в устройстве вселенной? Даже в нашей древности, когда мы одевались как вы, охотились, жили, мы не просто выживали. Мы создавали чудеса и совершали великие путешествия. Мы создавали из малого великие вещи. А вы нет. Вы так гордо говорите о разъёмах, свисающих с ваших голов, не осознавая, что это всего лишь нити, как у марионеток. Все ваши жалкие достижения вы относите на счёт мудрости вашего священного древа, что есть не что иное, как голос ваших же мёртвых из прошедших эпох. Эти голоса привязали вас поводком, держа лишь чуть выше обезьян, вы печальная пародия на цивилизацию, которой не хватает особой искры, чтобы стать чем-то большим. Мы пришли в этот мир в поисках ресурсов. Ваши ли действия выгонят нас отсюда, или мы сами уйдём, забрав всё что нам нужно, результат будет один. Мы уйдём с вашей жалкой планеты, оставив её позади. И через тысячу лет вы никак не изменитесь. Вы будите всё так же сидеть на деревьях, охотиться, общаться со своей деревянной богиней, пока ваше солнце не погаснет, а мир не умрёт. А над вашей могилой будут сиять другие звёзды, которые будут принадлежать нам.»

Не смотря на вторичность произведения, оно получилось отличным. Человеческая экспедиция пришла на дальний мир для добычи редкого ресурса, но у местных вопреки ожиданиям не сложился каргокульт, агрессивные дикари начали нападать на рабочих и технику. Предсказуемо, это привело к войне. Скромную группу людей закидали пушечным мясом, а тех, кто не сумел эвакуироваться принесли в жертву духам предков. Но перед смертью на алтаре бравый полковник толкнул речугу на загляденье. Правда, внутри самого человечества разгорелись дискуссии о том положительные ли герои люди или же они захватчики, пришедшие в чужой мир. В старой трактовке режиссер и сценарист напирали на то, что как раз захватчики. В новой всё было оформлено диаметрально противоположно. Неудивительно, человечество ведёт колонизацию, иногда встречая примитивные виды. Это требует наличия ответов на вопросы морального свойства. И идеология их даёт. Разумеется, самые правильные и соответствующие историческому моменту. Самому мне трудно с ними не соглашаться, тем более, что в свою бытность наёмником, когда мы зарабатывали капитал для начала колонизации Лун Дли, я сам однажды использовал проводников из местных дикарей, чтобы захватить добывающие установки с минимальными потерями.

— О чём задумался? — поинтересовался Аларик, стоящий рядом со мной.

— О культуре и пропаганде, — хмыкнул я.

— Надо как-то объяснять своим солдатам, за что им воевать.

— И это тоже, друг. И это тоже… — вздохнул я. — С эделькинами как-то проще, там мы помогаем революции против всего плохого и за всё хорошее. Тут будем банально участвовать в бандитских разборках.

— Ну, не совсем бандитских. Синдикат нанял откровенных пиратов, а вы окажите помощь честным бизнесменам, — проговорил лохматый ксенос.

— Видал я таких бизнесменов, — хмыкнул в ответ. — Просто разборки конкурентов. Только и радости, что война нам на пользу. Не смотри на меня так удивлённо. Я кучу народа вывез с нашей материнской планеты, там общины техноварваров отнюдь не были друзьями, а общий враг объединяет. К тому же глядишь, посражаются плечом к плечу, несколько раз спасут жизни ребятам из условно враждебных тейпов, и всё станет лучше, когда вернутся домой.

— Ну, если только так. Хотя не перестаю удивляться Земле и вашему виду… Уничтожить прародину ядерным огнём, а потом оставить выживших загибаться на руинах. Это жёстко даже для вас.

— Ну, не совсем оставить, я же вон вывожу их в чистый мир. И всё больше. Но в целом да, не самый красивый поступок со стороны моей расы.

— Ты — не Лига. Вот что удивляет.

— Это как раз нормально. У нас как-то исторически сложилось, что ужасные вещи дело рук государств, а хорошие — результат частных инициатив. Но ужасные становятся великими чаще, хотя иногда их пытаются предать забвению.

— Лучше бы наоборот. На ошибках следует учиться.

— Мы учимся, — проговорил я, наблюдая за последними возмущениями пространства на месте ухода в имматериум орбитального терминала. — Но кое-что и кое-кого стоило бы забывать. Классический пример — Герострат, сапожник сжёг чудо архитектуры чтобы тупо прославиться. Его имя современники решили подвергнуть забвению, но потомки, ища детали тех событий, снова нашли и вытащили на свет. Так что можно считать, что этот урод достиг своей цели.

— Ну, в таком разрезе на ситуацию я не смотрел. Ты-то ничего великого и ужасного творить не собираешься?

— Это плохо для бизнеса, деньги любят тишину. Ладно, пойдём с обзорной палубы, посидим лучше где-нибудь. Завтра я сваливаю домой, а тебе разгребать дела с Ал’‎То.

— Не напоминай, — скривился мой собеседник. — Вот всегда так. Новые возможности — это, конечно, великолепно, но чтобы их освоить, придётся поселиться на работе на несколько месяцев, перестраивая логистику.

— Сам просил.

— В следующий раз возьмём лучше деньгами. Вложу их в твою луну и е@ись сам.

— В следующий раз. Будто я каждую неделю кого-то вроде Кардовы спасаю, — хохотнул я.

Посидели мы хорошо, но в меру. Бар нашёлся в верхнем уровне местного орбитального терминала. Это были не Сады, но и тут всё было на уровне. Заодно обсудили некоторую часть дел, которую вообще было разумно обсуждать в кабинете кабака, а не в экранированной комнате. Возможности прослушки были маловероятны, но существовали и тем бесили. К концу пьянки Аларик возжелал любви, ласки и перепихона, девок ему привели прямо в кабинет. Но местный персонал его, видимо, не совсем понял или решил, что и меня можно агитировать тряхнуть кошельком. Среди шлюх, прибывших на смотрины, было две представительницы человечества, кстати, вполне симпатичные. Я внутренне напрягся, но внешне постарался остаться расслабленным. Люди здесь — гости редкие, далековато мой вид живёт. Так что стоило выяснить, что две барышни тут забыли. Вокруг да около я ходить не стал и с благожелательной улыбкой спросил:

— Вас как звать, красавицы?

— Энн, Маргарет, — представились девушки.

А я задумался. Внешность девушки имели европейскую, но в эпоху, когда пластическая хирургия и из негра могла сделать азиата, это мало что значило… Но тем не менее было неприятным звоночком, тем более косвенных признаков работы хирургов я не видел. Одно дело — халифат или ещё какая-то помойка, там нечему удивляться, если людьми торгуют. Но сейчас передо мной европейки. Вопрос либо в том, меняли ли им внешние данные за каким-то бесом, либо же работорговлей начали развлекаться и в относительно благополучных мирах. В частную инициативу их самих я не верил, гражданки Лиги сильно вряд ли решили посмотреть галактику, заодно поторговав варениками. Скорее поверю, что их решила сюда закинуть какая-то компетентная служба. Далековато от наших мест, но и тут могут собирать информацию, а представительницы древнейшей профессии для этого используются с древнейших же времён. Впрочем, гордиев узел необязательно развязывать, если можно аккуратно разрубить. Я, продолжая шутить и аккуратно их расспрашивать о несущественных вещах, применил псионику. Защит на разумах у девочек не оказалось, ну или они были настолько искусны, что я не заметил. Воспоминания были вполне себе реальными, Энн была с Нового Нью-Йорка, что меня позабавило. Новый-новый Йорк, у кого-то не хватило фантазии при колонизации. Маргарет была уроженкой Звёздной Нормандии. Поторговать варениками девочки и правда решили сами — жизнь в низших слоях населения поспособствовала. Образование им было не получить, а вот историй успеха девушек нетяжёлого поведения они наслушались. Правда реальность оказалась куда неприятнее фантазий, где они быстро становились элитными проститутками, которые сами решали с кем спать и ломили абсурдныйценник за свои рогатки. Сутенёр со смазливой внешностью быстро объяснил, что они в этом бизнесе на месте вещей, снял первичную прибыль с молодого мяса, а потом и вовсе умудрился их продать. Дальше, правда, было интереснее, корабль отвёз их не на другую человеческую планету, а сюда. Некоторые небедные разумные любят, умеют и практикуют ксенофилию, в чём девочки быстро убедились, работая, не смыкая ног.

— И в какой же позе ты любишь больше всего, красавчик? — мило поинтересовалась Маргарет, делая шаг в мою сторону.

— В миссионерской, — поднял я руку, останавливая её. А потом добавил: — С женой. Лучше моего приятеля окучивайте.

Аларик, правда, быстро просёк, что что-то не так, и потому выгнал всех. Когда дверь закрылась, он спросил:

— Чего ты с ними так?

— С ними-то всё как-то слегка тухло, — ответил я, мысленно отмечая, что моя актёрская игра, похоже, была вовсе неидеальна. — А вот с ситуацией, где два человека оказываются так далеко от нашего ареала обитания — не так всё и сразу. Подставой попахивает.

— Ой, темнишь, тем более эскортное агентство тыщу раз проверено, — фыркнул ксенос. — Только кайф мне весь обломал.

— Ничего, ещё нагонишь.

Говорить в кабинете кабака я не стал, но вот после озадачил Аларика одной просьбой. Узнать, кто девок сюда привёз и есть ли ещё. Уж больно мутной выглядела история, к тому же мне не нравилось, что люди торгуют людьми. Впрочем, если тут не торчат ушки кого-то из центрального разведывательного управления или интеллиджент сервиса, то ситуацию можно обернуть себе на пользу. У Петра ещё есть кое-какие контакты и просто знакомые, с которыми можно попробовать выйти на связь и слить информацию. От перспективы скандала в наглосаксонской части Лиги я аж слегка зажмурился. Джентльмены всегда любили и по-прежнему любят тыкать всех носом в права человека и прочие замечательные вещи. Если вытащить на свет божий работорговлю на их территории, да ещё и не куда-нибудь, а к ксеносам… Может получиться очень хорошо. А кто-то в Славянском союзе получит медальку и повышение, которыми будет обязан мне, как когда-то был обязан Пётр. Только человека надо выбирать обстоятельно, чтобы его точно в аппаратных играх не съели и все мои вложения времени и сил не вылетели в трубу с присвистом. Обжегшись на молоке — лучше подуть на воду.

Путь домой прошёл без неожиданностей, чему я был несказанно рад. Спокойный распорядок, завтрак, тренировки в зале, обед, медитации, отдых перед сном. Это вновь навивало воспоминания о обучении и службе. Предсказуемо вернувшись на Дли, структурирование рабочего времени пошло по одному месту, замы конечно у меня работают хорошо, но накопилось изрядно вопросов, решение по которым должен был вынести именно я. Пришлось побегать и задолбаться. А ещё пнуть Савелия на тему пропаганды. Всё же мы вписывались в новую заварушку, народ должен был знать для чего всё это, а главное иметь чёткие ориентиры. Нет хуже войны, чем война, которая не имеет чётких и понятных целей. В нашем случае целью был банальный грабёж конкурентов Кардовы из синдиката, и налаживание союзнических отношений с новыми деловыми партнёрами. Всё это требовалось подать не менее красиво, чем авторы недавней голодрамы подали разработки ресурсов на диких мирах без их серьёзной колонизации. Впрочем ещё одним фактором пропаганды было то, что на войну я отправлюсь лично, а не буду сидеть дома, пока солдаты рискуют жизнями. Это было приятным для многих простых бойцов известием, в том числе для тех, с кем я повоевал во время вторжения в наш дом одной излишне борзой частной военной компании.

Вообще, сами ЧВК были на мой вкус довольно двояким явлением. С одной стороны само их существование конечно аморально, ведь их бизнес — смерть, они убивают разумных за деньги. А с другой, надо хорошенько посмотреть каких именно разумных они убивают. Мы в данном конкретном случае целились на контрабандистов, то есть преступников. И не обычных, а вполне себе неистребимых. Их иногда ловят, но без особого энтузиазма. Взятки должностным лицам и нужда государств возить товары в обход ограничений законов сделали данный бизнес практически бессмертным. Меняется только антураж и отдельно взятые персонажи. Но сейчас мы уменьшим количество контрабандистов, следовательно законности в галактике станет немножко больше, а цены на провоз чего-либо в обход таможен возрастут. Типичная картина при сокращении количества предложений на рынке. То есть ЧВК сделает доброе дело, хоть и путём убийства некоторого количества разумных. А если Аларик меня порадует, то заодно мы под шумок прищемим хвост человеческим работорговцам. Лес рубят — щепки летят, ни у кого не будет вопросов из-за пропажи судов, возящих нелегальные грузы.

Кстати говоря, я бы не отказался запустить руку глубже в это гнилое гнездо. Криминал — это хорошая питательная среда для шпионажа внутри Лиги. Впрочем те, кто стоят вне закона никогда не отличаются чем-то хоть отдалённо похожим на патриотизм. Было бы полезно хорошо себя поставить и начать потихонечку торговать через человеческих преступников с Лигой, раз уж с официальными властями мы сейчас в ссоре, а значит они могут без проблем тупо конфисковать любой груз с Дли или наоборот предназначенный для нас. Такое решение можно пытаться оспаривать в суде, только вот суд тоже будет в Лиге, а потому результат, самую малость, но предсказуем. Контрабанда — разговор другой, она идёт неофициально. Но для того, чтобы процесс пошёл к нашей пользе, нужно будет вырезать немножко работорговцев, чтобы никто не начал воспринимать нас, как лохов, которых можно и нужно обуть. Бандиты всех мастей вообще ссут предпринимать что-то такое в отношении тех, кто может быть опасен. Сами они могут и будут во все времена гнать всякую муть хоть из серии «мы только у богатых воруем», но правда в том, что у бедных нечего взять. А про обворованных депутатов никто не слышал. Опасно для здоровья — у настолько богатых людей воровать, воровалки могут и поотрезать. И законом озадачиваться в процессе будут не больше, чем сами благородные разбойники. Поступят, что называется, по понятиям, с тем, кто у уважаемого человека решил что-то скрысятничать.

Глава 27

Однажды начался дождь и не прекращался четыре месяца. За это время мы узнали все виды дождя: прямой дождь, косой дождь, горизонтальный дождь, и даже дождь, который идёт снизу вверх.

Хорест Гамп

Дождь на Хирпхене был обыденным явлением в данных широтах, но от того бесил не меньше, а возможно и больше. Это как с капающим краном. Вроде бы капли бьются о раковину не громко и не мешают жить, но это поначалу. Потом звук начинает раздражать. Потом бесить. Так и дождь здесь. Вроде бы ты в герметичном доспехе, сырость тебя мало волнует, хоть посреди очередной лужи спи. Действовать ты в схожих условиях умеешь, с джунглевыми лесами и болотами знаком. В воде, падающей с неба, есть даже плюсы, она мешает работать сканерам противника. Не сильно, конечно, но и это подспорье. Но проходит один день, второй, третий, и ты понимаешь, что дождь тебя бесит.

Мы здесь были уже неделю, ведя наблюдение за объектом в безлюдной, а точнее в бесксеносовой местности. Господа контрабандисты устроили здесь своеобразный логистический хаб. Молодая колония остро нуждалась в финансировании и ей его дали взамен на молчание. Наверно, можно считать это вполне неплохой сделкой, местным делать ничего не нужно, просто не обращай себе внимание на прилетающие и улетающие корабли да стриги купоны. Даже более того: легальное крыло синдиката помогала с доставкой местной продукции и везло полезные для колонистов грузы обратно, залегендировав это тем, что из местных фруктов делают ну просто божественное вино, которое крайне полезно для здоровья многих рас. Даже провернули обычную для подобных дел схему, заплатив нескольким врачам-диетологам, которые быстренько создали из себя любимых не то ассоциацию, не то союз врачей в виде некоммерческой организации, которая на скорую руку провела исследования. Которые, разумеется, показали, что харпхенский напиток — это прям амброзия и пища богов, ещё б немного — и от него отрезанные конечности начали отрастать. В результате ни у кого не было вопросов, с чего это молодая колония так бодро развивается. А если у кого были, то таковых подмазали. Что до обывателей… Разумные в галактике имеют схожие черты мышления. Если организация врачей с пафосным названием что-то одобрила, то это полезно. Если из-за рекламы куча народа покупает продукт, то он стоит того, чтобы его покупали. Если его пропиарили некоторые знаменитости, то тем более. А что на деле это обычный слабоалкогольный напиток из местных фруктов, в котором нет ничего выдающегося, так это дело десятое.

Впрочем, это всё лирика, практика была в том, что нам нужно пощупать конкурента нашего нового союзника за нежное вымя. Можно было бы конечно вполне открыто напасть на данный шарик, экспортирующий сельскохозяйственную продукцию, но тогда возможно придётся столкнуться с международными осложнениями. А потому было принято решение провернуть всё как можно более тихо. Это било по нашим возможностям вывезти трофеи, но Кардова обещал данный досадный нюанс компенсировать деньгами.

А я сейчас лежал на пузе в луже грязной воды под дождём и смотрел через бинокль из-под ветки с крупными листьями на склады контрабандистов. Яшка сидел рядом и дисциплинированно нюхал воздух, слушая лес, чтобы вовремя предупредить меня в случае, если в нашу сторону забредёт патруль. Последнее было маловероятно, в связи с обострением конфликта синдикат нанял несколько частных военных компаний для защиты своих активов и, соответственно, нападений на собственность Ал’‎То, но в данном конкретном случае нам видимо попались раздолбаи. Конечно я понимаю, что у них тут на орбите парочка кораблей и спутников висит, которые должны предупредить о гостях намного заранее. Дроны опять же летают. Но это не повод нести караульную службу спустя рукава, останавливаться во время смен на позвиздеть и прочее. О тут чём говорить, у них даже в лесу рядом со складами секретов не оборудовано. Вопиющая халатность офицерского состава, который не занимает рядовых делом!

— Р-р-р, — почувствовав мои эмоции, рядом слегка рыкнул кошак, соглашаясь.

— И не говори, хвостатый, — хмыкнул я под шлемом, убирая бинокль от прозрачного забрала. — Они так скоро к местным летать за бухлом начнут. Даже жаль, что мы уже следующим утром идём в гости, а не ждём.

— М-м-м-мр-р-р.

— Но да, зато с дождя быстрее свалим, — согласился уже я с животиной, которую взял с собой, чтобы выгулять и испытать в реальных условиях на новой планете.

Яшка со своим делом справился вполне достойно. По началу кошак слегка потерялся в незнакомом лесу с кучей доселе неведомых запахов, но довольно быстро пришёл в себя. Погонял с коллегами местное зверьё, обеспечив спокойствие нашему лагерю без отстрела эндемичных хищников, погулял вокруг складов, убедившись в отсутствии секретов и прочей гадости. Хотел, правда, закусить одной патрульной парой наёмников, но пришлось обломать питомца. Нам даже с доплатой было не нужно, чтобы местный гарнизон насторожился или вовсе полез в джунгли отгонять хищников. Тристан со мной не согласился, ему нравилась идея устроить бой в лесу. В этом и была своя прелесть, вряд ли наши противники, отправляясь на охоту, ожидали бы встречи с засадами и огневыми мешками. Но я решил, что лучше взять их на собственной базе тёпленькими и расслабленными.

Схожим образом должны были действовать и остальные наши коллеги. Кто-то, так же как и мы, на земле. Кому-то предстояло действовать в космосе. По сути дела — первое было бандитизмом, а второе пиратством, ведь никаких официальных полномочий для нападения на представителей синдиката у нас не было и в помине. То, что они преступники, ничего не меняло. Это неприятный выворот развития большинства цивилизаций. К примеру все знают, что какой-то определённый разумный является бандитом, допустим, вором в законе у которого куча отсидок, который принципиально будет продолжать преступную деятельность до конца жизни, потому что работать ему впадлу. Ну, то есть абсолютно лишний и вредный член общества, которому от него один вред. Но если доселе законопослушный гражданин, может даже один из тех, кого наш сферический преступник в вакууме обокрал, его убьёт, то он сядет в тюрьму. За убийство. В камеру к подельникам или коллегам данного преступника. Последствия предсказуемы. Когда-то у меня было надежда, что у других видов это устроено как-то умнее, чем у людей, но пришлось познакомиться с губозакаточной машинкой. Законы отличают разумных от животных, но там где они есть, есть и те, кто их нарушает. И простому смертному в отношении них черту закона лучше как раз не преступать, это плохо закончится. С такими раскладами даже немножко хотелось уверовать в революцию эделькинов и их мечту построить «справедливое общество». Но история ясно показывала, что так это не работает, во время потрясений бандиты всех мастей как раз выходят на оперативный простор. Сначала потому, что компетентные органы переносят свой фокус внимания на революционеров. Потом, в случае победы последних, потому, что у победителей в схватке за власть есть дела поважнее, чем гонять преступников. Оставалось только следить за тем, чтобы преступников не было на Лунах Дли, и разбираться с каждым отдельным случаем нарушения закона с помощью псиоников, тщательно следить за самими одарёнными. Ну и карать, конечно, со звериной жестокостью и максимальным общественным резонансом. Благодаря этому у нас профессиональных преступников пока не образовалось, были только бытовые нарушения закона. Кто-то не удержался и что-то украл, кого-то зарезали по пьянке. Надеюсь, в обозримом будущем всё будет так же, и никому не придёт в голову перекинуть дефицитных псиоников на «более важные» направления. Потому что нет более важного направления, чем поддержание общества здоровым.

С этими мыслями я тихонько отполз назад и прокрался в ложбину к своей охране. Далеко отрываться от меня ребята Эрика, которые следили за сохранностью моей тушки, отказывались. Но признавали, что лезть толпой наблюдать за объектом — идея тупая. Командиром группы был Алекс, который жестами спросил у меня, всё ли нормально. Сохраняя радиомолчание и не издавая лишних звуков, я подтвердил, что проблем нет. Ну или их ничерта не видно. Был у меня некоторый мандраж. Синдикат не может не понимать, что покушением на Ал’‎То начал войну, а по докладам разведки наёмники вели себя довольно беспечно. Это заставляло меня опасаться ловушки. Старый, как мир, приём из серии: пусти двух салабонов патрулировать, ходя на самых видных местах, а сам расположи основную охрану скрытно. Но вроде бы сейчас всё в порядке и противник нас не ждал. Я даже аккуратненько просканировал псионический фон в пассивном режиме, считывая отголоски мыслей и чувств разумных. Сосредоточенности и ожидания там не наблюдалось. Солдаты тянули служебную лямку без огонька.

Объединившись с группой, мы направились в лагерь, если так можно назвать кучку неглубоких землянок с навесами из листьев на берегу речушки. Расположились мы в полудне пути от складов. Достаточно близко, чтобы быстро добраться. Достаточно далеко, чтобы дроны здесь уже не летали, хотя мы и соблюдали все меры маскировки. Хотя само место выбирал Тристан и я сомневался, что сюда вообще пошлют разведку. Болотистая почва, буйная растительность… В целом — это самая неудачная дыра на этом комке грязи, плывущем в пустоте. Но зато искать тут кого-то будут в последнюю очередь. Сам скандинав встретил меня в лагере с широкой улыбкой, уплетая питательный батончик из рациона.

— Убедился? — спросил он.

— Вполне, — кивнул я, тоже приступая к нехитрой трапезе. Вкус пищи был таким же неопределённым, как и всегда. Армейский рацион в конце концов должен быть компактным, питательным, и с большим сроком годности… И вот вкусовые качества никогда не были в приоритете. — Хм. Надо хоть ароматизатор мяса заставить тыловиков добавить.

— Веганам может не понравиться, — хмыкнул Тристан, поняв ход моих мыслей.

— Во-первых, натурального мяса там нет. А, во-вторых, пусть идут нах@й, я на Дли пока что главный, пусть считают это монаршим произволом и самодурством. Откуда бы у нас, кстати, веганы в армии?

— Я пока не встречал, но вдруг заведутся, — снова улыбнулся скандинав.

— Дурак ты, и шутки у тебя дурацкие, — слегка толкнул я его локтем. Настроение было не на высоте. Я прошёл сначала до склада из лагеря, затем вернулся. Сейчас надо было поесть и поспать, а потом выдвигаться обратно, чтобы начать веселье в предрассветных сумерках, когда внимание часовых будет притуплено усталостью.

— Вот не звезди, дурака бы ты на мою должность не поставил, — хохотнул мой старый боевой товарищ.

— Доиграешься, засуну тебя в какой-нибудь дальний гарнизон, когда у нас таковые появятся, — дежурно пошутил уже я.

— Сам же скучать начнёшь, твоё величество, — снова улыбнулся скандинав. И был, собака такая, в общем-то прав. Куда уж я от него, Поля, Хиро и остальных парней денусь. Мы вместе начали свой путь в большой космос на Кломари, вместе его и пройдём. Да и зажимать кого-то без явных косяков с его стороны… Остальные меня просто не поймут, монаршье самодурство должно быть строго дозированным.

Закончив перекус, я отправился в свою недоземлянку, чтобы вздремнуть. Ночь предстояла длинная и беспокойная, следовало набраться сил. Само временное жилище было, прямо скажу, не ахти: на дне скопилась лужа воды, которую я проигнорировал, благо доспех был герметичным и имел достаточную теплоизоляцию. Дождь продолжал накрапывать, стуча по листьям и мешая заснуть, но отключать звуковые датчики брони является дурацкой идеей. Боец, особенно на вражеской территории, всегда должен оставаться бдительным и готовым к внезапному нападению. То, что между мной и противником стоят часовые, а в самом лагере хватает солдат, сути дела не меняет. Понижение сенсорных возможностей — проявление безалаберности и халатности. Ровно из-за этого же я недавно ругал охрану склада и собирался наказать наёмников. А потому не имел желания совершать чужих ошибок.

Война — не игра в одни ворота, — опять повторял себе я. — То, что мы считаем, что враг о нас не знает — ещё не значит, что это действительно так. Очень многие проиграли из-за того, что считали себя стороной, которая целиком и полностью контролирует ситуацию, а врага недооценивает. Но мы так поступать не будем.

С этой жизнеутверждающей мыслью я провалился в чуткий сон.

Проснувшись, я наскоро перекусил ещё одним питательным батончиком, кивнул своим охранникам и мы вместе присоединились к одной из колонн, двинувшихся в сторону логистического хаба. Вода с неба так и не прекращала литься, а нам предстояло месить пол ночи грязь сапогами. Яшку я отправил в передовой дозор. Технологические примочки — это хорошо, но железо может подвести, а вот обмануть природу куда сложнее. Уж кто-кто, а зверь почует практически любую засаду заранее. Хотя, некоторые разумные виды видели и в нас, людях, звериные черты. Выраженные клыки во рту, обоняние, которое острее, чем у большинства разумных, чувствительный слух, острое зрение и глаза, отлично фиксирующие движения, большая физическая сила с живучестью… Было забавно, что человеческий фольклор когда-то изобрёл орков — разумных с откровенными животными чертами и более развитыми органами чувств, чем у людей, в частности, как раз нюхом. Но в этой галактике аналогом зеленокожих здоровяков оказались как раз мы сами. Правда, никогда не стоит забывать, что физические данные могут быть перекрыты технологическим превосходством. На каждую хитрую «зелёную» задницу найдётся х@й с резьбой, а на х@й с резьбой найдётся зад с лабиринтом. То, чем нас одарила родная планета с довольно жестокой природой и повышенной гравитацией, может разбиться о лучшее снаряжение и оружие противника. Воины с мечами обычно проигрывают солдатам с автоматами. Потому технологически отставать от врага нам никак нельзя.

С этими мыслями я потихоньку притопал к складам и лёг на брюхо. Последние пару сотен метров пришлось преодолеть ползком по ковру из прелых листьев и грязи. Приходилось привычно изворачиваться, чтобы визор шлема остался чистым. Это глаза от всякой дряни можно просто протереть рукой и проморгаться, тут всё так просто не работает. А какую-нибудь годную систему очистки пока что не изобрели. Второй вечной проблемой ползущей пехоты как всегда было не дать всякому дерьму попасть в стволы оружия. Но, наконец, путь до исходных точек был преодолен и я замер в ожидании, недалеко обиженно сопел Яшка.

Кошак был страшно огорчён, что охотиться я пойду без него. Необходимость остаться тут я в его лобастую голову вбил, но эмоций животины это не отменяло. И всё же делать в бою ему было нечего, его стезя — разведка, поиск и иногда диверсии. А ума притащить куда-нибудь бомбу нашим зверушкам хватает, интеллект они имеют схожий с земными дельфинами. По крайней мере те, кто приручён псиониками. Но, не смотря на живучесть в настоящем бою, их довольно легко перестрелять, не смогли пока что наши инженеры создать подходящую броню. Да и это направление разработок не является приоритетным, скорее прибежище энтузиастов.

Расположившись удобнее, я принялся ждать, до времени Ч оставалось всего ничего, сейчас занимали свои позиции последние солдаты, а снайперы уже выцеливали часовых. Безалаберных наёмников на этой планете ждёт неприятное пробуждение. Да и для их нанимателей утро тоже будет не самым радостным. Сейчас первые бои нашей необъявленной войны уже начались и в космосе, и на планетах. Мы значительно оголили Луны Дли для первого сокрушительного удара. Где-то корабли контрабандистов уже превратились в космический мусор, где-то уже горят склады. Скоро мы внесём свою лепту. Нападения специально были нами спланированы с минимальным люфтом по времени, хотя и не совсем одновременно. Разные часовые пояса и другие факторы, дающие преимущество для неожиданных атак, диктовали свои нюансы. Но каждая система имеет время реакции. Пока информация дойдёт до руководства, пока они начнут рассылать сообщения, требующие прийти в полную боеготовность и утроить бдительность… С первой атаки прошло четыре с половиной часа и, судя по тому, что я вижу, здесь ещё никто ни сном ни духом о проблемах в других местах. Надеюсь, и к последним запланированным акциям в других точках никто не расшевелится, всего часа три ведь осталось. Жаль только мы вынуждены работать с «тушкой» змеи, вместо того, чтобы сразу отсечь ей «голову». Руководители синдиката живут на хорошо обжитых и плотно населённых планетах; доставить туда, не вызывая подозрений, исполнителей — слишком сложно, даже учитывая все таланты подчинённых Кардовы. Люди там привлекли бы уж больно много внимания из-за своей редкости. Как негры на Новой Сибири, ей богу. Но Ал’‎То обещал решить данную проблему своими силами. Остаётся только надеяться, что он наймет достаточно компетентных киллеров, а не доверит столь важное дело идиотам.

Наконец таймер на моём дисплее отсчитал последние секунды и замер на нулях. Недалеко раздался один из негромких хлопков от выстрела снайпера, убирающего часового, и мы рванули вперёд к забору с колючей проволокой. Схемы караулов и патрулей были давно вскрыты нами за время наблюдения, сейчас, согласно плану, живых часовых уже не должно быть, наблюдение за периметром обеспечивают только камеры и дежурная смена перед мониторами. Было бы замечательно, если бы они дрыхли, но на такую удачу никто не рассчитывал. Сейчас раннее утро, нужно сообразить, что у тебя резко погасли жизненные показатели часовых на одном из мониторов, убедиться, что это не глюк системы, а потом разглядеть, что к складам от леса бегут бойцы в маскировочных накидках поверх брони. Это займёт несколько драгоценных секунд.

Сирены тревоги заорали только тогда, когда мы уже добрались до забора, а я рассёк металлическую сетку мечом, напитав его псионической энергией. Затем мы пробежали ещё несколько десятков метров до первой точки. Я всё ждал замаскированных турелей на территории, но, похоже, кто-то сэкономил. Готов построить на Дли храм, только для того, чтобы поставить там свечку за здоровье этого эффективного менеджера. Тем временем, бойцы с реактивными огнеметами встали на колено и отправили подарки в укреплённый ангар, где, предположительно, квартировало одно из подразделений наёмников. Сейчас те наверняка подорвались с коек и облачались в броню, но было уже слишком поздно. Термобарические боеприпасы уже начали свой путь к целям, и если у них под ангаром нет бункера, то они уже покойники.

Глава 28

По-вашему, народ существует, чтобы обеспечивать вам ваше положение, а я считаю, ваше положение существует, чтобы дать народу свободу!

Вильям Волес

Кардова меня несколько разочаровал. К счастью, не в плане оплаты наших услуг — с этим у него всё было чётко, как в аптеке. Да и с Алариком он вёл дела как договаривались, и мой мохномордый знакомый радостно прикидывал, насколько увеличится прибыль в ближайшей перспективе. О мгновенном увеличении барышей речи не шло, война диктовала свои реалии и аппетиты пришлось временно умерить. Синдикат не горел желанием вмешивать в войну Аларика, а потому не хотел нападать на суда Ал’‎То, которые везли его грузы. Но так было ровно до тех пор, пока волосатый не обнаглел. Начнут они возить больше, пользуясь такой вот нематериальной бронёй, и она тут же перестанет работать. В синдикате умели сводить дебет с кредитом, выгода от отсутствия прямого и деятельного вмешательства ещё одного слабого игрока не должна превышать трудности, которые он создаёт присутствием своих активов. Но мой деловой партнёр был рад и текущему положению дел. Сам факт того, что на суда с его грузом предпочитают не нападать во время войны, был солидным таким репутационным плюсом. А уж перевести репутацию в деньги Аларик сумеет, он на этом собаку съел, даром что я его с корейской кухней не знакомил.

Но вот Кардова со своим виденьем этой войны не порадовал. Подразумевалось, что мы будем вести рейды на объекты врага, свои активы он будет защищать сам, а руководителей синдиката актируют специально обученные разумные. Со стороны Лун Дли всё шло хорошо. Мы собрали всех, кого могли, для первого удара, оголив свой дом. Эффект неожиданности, информация от нового союзника и небольшая толика удачи обеспечили нам успех. Затем большая часть бойцов и кораблей вернулась домой, чтобы встать на защиту наших лун, а рейды продолжила меньшая группа. И тоже не без успеха, технологически мы превосходили наших противников из частных военных компаний, качественный перевес в плане навыков бойцов был на нашей стороне, не были на голову выше мы только в плане количества. Сам Ал’‎То неплохо справлялся с защитой своих активов. Иногда у бойцов синдиката удавалось где-то что-то ему порушить, иногда нет, но ничего критически важного союзник не потерял. А вот с выпилом руководителей конкурентов случился облом, из десяти разумных погиб только один, остальные так окопались, что киллеры не брались их достать. Собственно, по моему мнению, тут уже не убийцы были нужны, а нормальная такая боевая операция. Места жительства целей вполне походили на военные объекты, людей с оружием там тоже было выше крыши. Это в голодрамах хитрый убийца может тихо пройти мимо всей охраны, тихо сделать дело и не менее тихо уйти. Или и вовсе всех перерезать по одному, грохнув цель последней в её же постели. В реальности я бы взялся за что-то такое только при совсем явном превосходстве. К примеру, если бы в охране не числилось ни одного псионика, и защитникам объекта было нечего противопоставить моим способностям. Хотя даже это не было бы гарантией, если враг ждёт гостей. А они сейчас ждали, после неудачных покушений-то.

Вторым разочарованием было нежелание Ал’‎То идти в своих действиях до конца, из-за чего он, фигурально выражаясь, придерживал нас за штаны. Тот жестокий вид войны, к которому мы привыкли, не отвечает потребностям текущей ситуации. Нет, в чём-то я его даже понимал. Ни одна власть не будет довольна, когда на её территории идут мутные бандитские разборки с кучками трупов, горящими складами и уничтоженными кораблями. Если недовольство властей, не смотря на понимание ситуации, превысит определённые пределы, то вмешаются полиция и армия. Перспектива так себе. Но, по моему мнению, можно бы было действовать активнее, и в итоге довести дело до закономерного конца, когда все враги сдохнут.

Кардова же видел победу в том, что синдикат признает поражение, отдаст часть своих рынков и заплатит отступные. За покушение на себя он взял жизнь одного из руководителей противоположной стороны этого конфликта, мы нанесли серьёзный удар по активам, так что врагу в ближайшие годы будет не до экспансии на территории, которые Ал’‎То считает своими. Утрутся и будут тихо сидеть, как мыши под веником. Собственно, этот говнюк решил, что сейчас самое время предложить врагу мир, вместо того, чтобы дожать. Не хотел он синдикат добивать, мотивируя это тем, что загнанный в угол зверь вдвойне опасен. Но я видел за этим ещё одну причину. Пока я дружу с Кардовой, никто из наших сегодняшних врагов не посмеет ничего сделать в мою сторону. Но стоит нам поссориться, как синдикат может решить, что неплохо бы отомстить. Враг-то у них, конечно, Ал’‎То, но конкуренция среди преступников — дело житейское, а вот победу в схватке обеспечили солдаты Дли. Почему бы не оказать им ответную любезность при случае, заодно показав всем, что бывает с теми, кто перешёл им дорогу? В отношении частных военных компаний так поступать не принято, но мы — независимая планета, а значит, рамки приличий несколько шире.

Такая радость мне, по понятным причинам, была не нужна, так что я и так и сяк крутил в голове мысли о том, чтобы выехать из неприятной ситуации. Становиться приложением к банде контрабандистов, пусть очень большой и влиятельной, я не хотел. Конечно, всё это будет небесплатно, но я боролся за независимость от начальников из Лиги не для того, чтобы мне в будущем указывал какой-то сраный ксенос. В идеале бы было перебить всех врагов, но нельзя. Кинуть Ал’‎То и переметнуться — тоже не вариант. Предателей никто не любит, а я очень ценю свою репутацию, как и репутацию своей планеты. Само человечество, чувствую, сейчас готовилось мне подгадить в этом отношении. Были странные бурления в Лиге, и я подозревал, что оно закончится либо тем, что англосаксы попытаются взять власть в свои руки, либо тем, что человечество пойдёт ещё кого-то «воевать» под минимальным предлогом, лишь бы оттянуть внутренний конфликт. Общий враг объединяет, хоть и не идеально. Читал я о подобных войнах в истории, коалиции не очень дружелюбных друг к другу государств никогда не действовали эффективно. Скорее наоборот пытались подставить союзничков то зажав разведданные, то оголив чей-то фланг в битве, то просто сорвав снабжение. В общем с такими «друзьями» и врагов не надо. Во время войны с шипорылыми над человечеством висела тень шока от первого контакта. Сейчас её уже ничерта не было. Так что люди скоро подмочат свою репутацию сплочённой расы перед другими обитателями галактики. Но может хоть благодаря этому Лиге будет не до нас.

Сейчас же я сидел с Ал’‎То в бронированном флаере, который подлетал к месту будущих переговоров с представителями синдиката. Местом встречи обозначили ресторан Эжна Ульдоти, бандита, наркоторговца и большого любителя высокой кухни. Вполне стандартная практика, когда кто-то незаинтересованный, но авторитетный, выступает гарантом безопасности для участника мирных переговоров. Можно было бы «перетереть тему» где-то в глуши между двумя рядами бойцов, готовых пустить в ход оружие, но начерта? Хотя сам гарант меня не радовал. Кинуть-то он не кинет, но не люблю я наркотики и тех, кто их распространяет. Жаль, но от моего мнения борьба с дурью не зависит, а потому приходится терпеть то, на что не можешь повлиять.

— Я пока не очень разбираюсь в мимике вашей расы, но, кажется, ты по-прежнему недоволен? — озвучил вопрос мой союзник.

— Недоволен, — согласился я с ливаолем. — Но к делу это не относится. Ты меня нанял, если считаешь, что война должна закончится, значит, я не буду её продолжать.

— Это главное, — мотнул он головой в знак согласия. — Было бы неприятно, если бы ты выкинул что-то во время наших переговоров.

— Этого не будет. Я, конечно, варвар, но не псих же, — хмыкнул я, держа руку на эфесе меча. Флаер начал заходить на посадку.

Путь до двери в ресторан прошёл нормально, хотя я и не расслаблялся. Гарантии — хорошо, но лучше сохранять бдительность, если хочется прожить подольше. Местный эквивалент швейцара открыл перед нами дверь. Можно было бы использовать автоматику, ничего в ней сложного не было, но многие ценили, что данное действие осуществляет живой разумный. Сам ресторан предсказуемо был роскошным, по мне так кричаще роскошным. Это старые семьи и аристократы предпочитают гордый минимализм, но из дорогих и красивых материалов. Бандиты часто поднимаются с низов добрым словом, пистолетом и хитрозадостью, им важны такие вот проявления роскоши, они приятно почесывают их чувство собственной важности. В чём-то остальные разумные галактики очень отличаются от людей, но иногда они так похожи на нас, а мы на них. Хм, будем считать что обилие позолоты и ярких цветов с картинами имеют и плюс, закладывая в голову философские мысли. Распорядитель провёл нас в отдельный кабинет, где ожидал Эжна, задумчиво попивая какой-то травяной взвар.

— Приветствую, господин Ульдоти, — слегка поклонился Ал’‎То. Я повторил его движение, не открывая рта, решив косить под молчаливого вояку. Могу стрелять, могу не стрелять, могу делать вид, что стреляю. Не факт, что прокатит, конечно, но вариант вполне себе рабочий. Пусть лучше синдикат и присные видят во мне просто надёжный инструмент силового решения проблем. На такой тяжелее держать зло, зато можно захотеть нанять, если проблемы будут уже у них. Хотя, надеюсь, что у наркобарыги такой необходимости в обозримом будущем не возникнет. С другой стороны, если будет нужно валить других наркобарыг… Не люблю я их, аж трапезничать не могу.

— Ал’‎То, рад тебя видеть, — приветливо мотнул головой гостеприимный хозяин. — А с тобой, похоже, господин Драгунов. Рад видеть вас во плоти.

— Взаимно, господин Ульдоти, — ровно ответил я, отметив для себя, что интересен этому разумному. Кардову-то он, в силу давнего знакомства, назвал просто по имени, а вот ко мне проявил вежливость.

— Присаживайтесь. Представитель синдиката уже почти присоединился к нам, — проговорил ксенос. — Влад, если позволите вас так называть. Что вы планируете делать, когда эта война закончится?

— Зависит от того, чем закончится, — уклончиво ответил я. Интерес обозначили слишком явно, чтобы понимать, что отвечать, нужно сначала проконсультироваться с Кардовой, и желательно Алариком. Понятное дело, что вариантов мало. Либо у барыги завелись враги, которых надо грохнуть, либо он хочет торговать и на Дли. Хотя второе менее вероятно, мы — очень маленький рынок.

От неудобных расспросов меня спас представитель синдиката, вошедший в ещё одну дверь. К моему удивлению, этот ксенос был из ис’‎итов — недавних союзников человечества в отгремевшей войне с глуфами. О его наличии я был в курсе, но в руководстве наших визави Эк’‎монт Орти занимал самую низкую позицию. Поднялся выше за время противостояния? Был отправлен как представитель расы, которая в хороших отношениях с человечеством? А может, это вообще намёк на то, что поставить под ружьё людей может не только Кардова? Пока не ясно, но всё возможно.

— Господин Ульдоти, господин Драгунов, Ал’‎То, — поприветствовал он нас по очереди, но поставив моего формального нанимателя на последнее место. Синдикат проигрывает, но хорохорится, заодно пытаясь вбить клин между союзниками. Нагло и, по-моему, глупо.

— Присаживайся, Эк’‎монт. Рад тебя видеть и не менее рад, что вы решили провести переговоры, — радушно проговорил хозяин ресторана и гарант. — Война плохо сказывается на бизнесе. К тому же, не только вашем.

— Понимаю, — кивнул ис’‎ит. Тут трудно ошибиться, не всю наркоту барыги возят сами. Скорее уж её меньшую часть. — Увы, один из руководителей синдиката совершил ошибку. Но он уже поплатился за неё. А ответ Ал’‎То был несколько… непропорционален.

Я молча сидел и наблюдал за дискуссией. Синдикат, похоже, решил повесить всех собак на труп, который уже ничего не сможет сказать в своё оправдание. Но они заявляли, что остальные руководители организации не при делах, просто вынуждены были реагировать на глупость товарища постфактум и понесли огромные потери. Которые неплохо бы компенсировать Кардове. Кажется, я уже что-то говорил про наглость. Нечеловеческую, в худшем смысле этого слова. Мой союзник же апеллировал к «понятиям» и положению на поле боя. Мы побеждали, синдикат проигрывал, так что им не плохо бы заплатить своего рода контрибуцию для того, чтобы война закончилась. Иначе Ал’‎То перестанет сдерживать меня, и я вообще «всех порешу — один останусь». На этом моменте в разговор решил немного вмешаться наркобарыга и поинтересоваться моим мнением по вопросу, готов ли я действительно целиком вырезать синдикат и вообще воевать до победного. Мой ответ был лаконичен:

— Если того пожелает наниматель.

Взялся изображать упёртого вояку, надо изображать до конца и никаких гвоздей. Переговоры продолжились. Ис’‎ит крутился ужом на сковородке, Ал’‎То давил его, исходя из ситуации, которая сложилась на данный момент, Ульдоти напоминал рептилойду и жабе, что им лучше бы договориться, ведь из-за их разборок падают прибыли и у «смежников». Все понимали, что соглашение в итоге будет заключено, уж чёрт с ними, с барыгами, они — не единственные могут возить грузы в обход таможен. Найдутся и другие претенденты на рынки. Но копий в словесной баталии было сломано много. Однако же Кардова своего оппонента задавил, и не помогли ни заверения, что остальной синдикат — пострадавшая сторона, ни угрозы нанять кого-то в Лиге, ни попытки втянуть барыгу в диалог под обещания скидок в перевозке наркоты. Тот, кстати, к его чести, сам осадил ис’‎ита после последнего аргумента, ибо Эжна тут — независимая сторона, которая обеспечивает безопасность и, как выяснилось, представляет производителей части контрабандных товаров. А может и не части, поди разбери. Итогом переговоров стал мир на условиях Ал’‎То, кое-какие компромиссы, конечно, случились, но не так, что много. Кардова получал спорные рынки и денежную компенсацию, которая должна была перекрыть его убытки от простоя части бизнеса, потери уничтоженных складов с кораблями, найма солдат удачи и, естественно, морального ущерба. Попытка убийства нанесла нежной душе ливаоля кровоточащие раны, которые неизвестно когда заживут. Да и заживут ли вообще? Если вас прямо во время выигрыша в казино пытается убить снайпер и у него это почти получается — это очень неприятно. Если с вами такого не было, вам не понять всю глубину моральной травмы. Слушая эти словесные кружева, я с трудом держал морду кирпичом. Человеческий смех на уровне конского ржача не вписался бы в формат «дипломатической» встречи.

Закончив переговоры, мы быстренько ретировались. Ал’‎То, похоже, тоже оценил интерес барыги, но не хотел заканчивать найм… Ну или наоборот: хотел отдельно договориться со мной, чтобы я мог как-то помочь его интересам. И, наверняка, желал заранее узнать, начерта я вообще этому ресторатору сдался.

— Уф, — выдохнул он, примостившись в флаере. — Мог бы и помочь вообще-то, я там чуть язык не стёр.

— Ты мне платишь за то, чтобы я стрелял, а не разговоры разговаривал, — хмыкнул я. — Не говоря о том, что по пути сюда, кто-то наоборот не хотел, чтобы дуболом-наёмник что-нибудь выкинул.

— Кто ж знал, что у них столько наглости. Хотеть компенсации, когда проигрываешь войну, это же надо. Стоило дать тебе ещё месяцок порезвиться.

— Ну, уж что сделано, то сделано, — скупо улыбнулся я. Ох уж мне эти любители помахать кулаками после драки. Пока ехал сюда — наоборот хотел побыстрее всё закончить и дальше спокойно заниматься бизнесом.

— Твоя правда. Интерес Эжна заметил?

— Не слепой. Есть идеи, кого ему нужно немножко поубивать?

— Ну не факт, что поубивать… Но в целом нет. Его бизнес вполне стабилен, отношения с конкурентами, на удивление, ровные. Или я чего-то просто не знаю.

— Буду рад, если ты найдёшь мне информацию, — проговорил я. — Наверняка тут что-то стоящее и, как пить дать, дурнопахнущее. Иначе бы не постеснялся при тебе озвучивать.

— Будем искать. Если он выдаст тебе что-то важное для меня, надеюсь, ты не промолчишь.

— Разумеется, мы же союзники, — кивнул я. Лягух мелькнул языком между зубами в ответ.

Дальше у нас началось обсуждение того, что делать теперь. Война закончилась, но и в мирное время у нас есть перспективы для сотрудничества. Не говоря о мутных событиях, которые предвещает интерес Эжна к людям с оружием, которых можно нанять в товарных количествах. Хорошо хоть интересы этого дельца криминального мира находятся далековато и от Лун Дли, и от ареала обитания остального человечества. Хотя в государстве эделькинов у этого ксеноса есть подвязки. Может, ответ на эти загадки проще, чем я думаю?

Следующие несколько дней прошли довольно спокойно. Я сидел в гостинице, Ал’‎То пытался добыть информацию о делах наркобарыг, его разумные перехватывали рынки конкурентов и осваивали бюджет, который пополнил синдикат. Идиллия. Правда, к концу вторых суток в гостиничном номере я начал страдать от скуки. Нет, там и свой спортзал был, среди моей охраны были те, с кем можно потренироваться, медитации тоже шли на пользу, да и отдыха давно не было. Но бешенный ритм жизни то на войне, то в делах Дли, наложил свой отпечаток, а жены и дочки в досягаемости не было. С семьёй бы провёл время с удовольствием, но облом-с.

Пораскинув мозгами, я решил начать прогулки по городу и достопримечательностям. Планета Хишти была давно заселена, столица разрослась не только вширь, но и вверх. Настоящий мегагород с нижними уровнями, где творится чёрт знает что; и верхними, где тишь и благодать богатых районов. Социальное расслоение в его географическом выражении. Ксенотрущобы были мне неинтересны, но зато наверху всё было прилично. Центральный парк правительственного района меня и вовсе покорил своим скромным великолепием. Это не кричащая роскошьресторана Эжна, тут всё было строго, но прекрасно. Зелёные газоны, стриженные, как под линейку, скамейки из настоящего дерева, это встречается на технологических мирах исчезающе редко, цветочные клумбы, источающие приятные ароматы и радующие глаз. Красота.

Закончив с самой верхушкой, я спустился немного ниже. Районы творческой интеллигенции тоже порадовали, как и концертные залы. Музыка ксеносов была необычна, но вполне себе неплоха. А вот картинные галереи разочаровали. У них сейчас был ренессанс чего-то похожего на земной импрессионизм, а я всегда тяготел к реализму. А нарисовать абстрактную хрень — много ума не надо… Но тут уж на вкус и цвет. Да и кто разберёт этих ксеносов.

Гуляя в одном из районов, я зашёл и в парк. Прогуливающиеся вокруг меня охранники слегка напрягали местных, но мне в целом было положить на это. Я тут не инопланетянок цеплять, нафиг они нужны, пользуюсь незапланированным отпуском и размышляю о застройке Дли. Нам точно нужны парки, а тут есть что почерпнуть. Ну, кроме дурацких скамеек из перекрученного пластика в стиле барокко, или как он у местных называется. Не должна быть скамейка ассиметричной, на ней людям сидеть.

Кстати о людях. Во время прогулки я стал свидетелем необычной сцены. В полицейский флаер заводили двух человек: молодого мужчину и девочку-подростка лет четырнадцати. Не уверен, что они родственники, хотя и похожи чертами лица. К тому же у обоих рыжие волосы. К местным ментам я не полез, но достал коммуникатор, набрав Ал’‎То.

— Доброго дня. Что-то случилось? — проговорил ксенос.

— Да как тебе сказать… Я сейчас в парке Постижения видел, как двух людей загрузили в полицейский флаер, номер 455836. Можешь пробить, за что их взяли? И желательно — как их вообще так далеко занесло.

— Сделаю, не вопрос. Знакомые твои, что ли?

— Нет. Но тоже люди, этого достаточно для интереса.

— Хорошо.

— По нашим делам, кстати, никаких подвижек?

— Тишина, — хмыкнул Кардова. — Живых врагов у него на горизонте нет. Но скоро придётся к нему идти и узнавать на месте, приглашения таких разумных лучше не игнорировать.

— Придётся, значит схожу. Не кисни, прорвёмся.

— Ты не представляешь, как меня радует оптимизм твоей расы, — хмыкнул ливаоль и отключился.

Интерлюдия 5

Спи сладким сном, не помни о прошлом

Дом, где жила ты, пуст и заброшен

И мхом обрастут плиты гробницы

О, маленькая девочка со взглядом волчицы…

Крематорий

Анна-Мария сидела на тонком матрасе, обхватив колени руками. Судьба снова завела её в одиночную камеру после солидного перерыва. В этот раз правда она оказалась в каморке примерно два на два метра ни на одной из человеческих планет, а в мире ксеносов. Но оно и к лучшему. Среди людей ходили разные слухи об иных расах, среди них хватало в том числе разговоров о том, что ксеносы любят, умеют и практикуют эксперименты над людьми. От этой мысли молодой девушке захотелось фыркнуть. Да кто вообще откажется изучить доселе неизвестную разумную форму жизни? Уж представители человечества точно не гнушались препарировать другие виды, разбираясь в их сильных и слабых сторонах.

Но подобные размышления сейчас мало относились к делу, сейчас она и её брат попали за решётку не к маньякам от биологии, а к обычным служителям правопорядка. Надо же было так глупо попасться? Впрочем, наверное, всё можно было назвать закономерным. Совершая мелкие кражи на верхних ярусах мегагорода ксеносов, рано или поздно они должны были попасться. Сколько верёвочке не виться, а кончику всё равно быть, кажется, так говорят. И местные легавые вряд ли впечатлятся их с Эдвардом истории о том, что брат и сестра остро нуждаются в деньгах, чтобы как-то продержаться, пока не найдут работу на одном из звездолётов или не смогут купить билет. Ещё сложнее было бы объяснить стражам порядка, какого хр@на вообще два человека, без документов, делают на их планете, и как сюда попали, минуя таможню и миграционную службу. Что, кстати говоря, тоже преступление, и возможно серьёзнее пары мелких краж. Что ставило двух представителей человечества в очень неловкое положение. А местная тюрьма была бы гораздо лучшей альтернативой отправке домой. А всё, в конечном итоге, могло прийти именно к ней.

На данную планету Анна-Мария с Эдвардом попали и правду не совсем законно, не оставив никаких электронных следов в местных базах данных, прилетев на корабле контрабандистов, и так произошло по их собственному желанию. И, если бы всё шло нормально, улетели бы точно так же. Но, как известно, чтобы рассмешить бога, нужно рассказать ему о своих планах. Всё пошло наперекосяк довольно глупо. Грошник — капитан корыта контрабандистов — решил зажать им с братом зарплату. И даже имел для этого формальные поводы. Анна-Мария, будучи псиоником-навигатором, привела корабль на сутки позже расчётного времени. Все знали о превратностях имматериума, все понимали, что так бывает, но, тем не менее, подобное можно было поставить в вину. Будь дело на каком-нибудь малоразвитом мире, где нового «кормчего» не сыщешь, или не найдёшь быстро, проклятый ксенос бы промолчал. Но на развитых планетах ситуация иная. Эдварда с зарплатой попытались обуть, мотивируя это малой квалификацией брата. Он, конечно, был великолепным врачом, но в том, что касается пациентов, принадлежащих к человеческому виду, его познания об организмах ксеносов были куда скромнее. При его приёме на работу это оговаривалось, а потому деньги Грошник и так платил небольшие. Но почему бы не пересмотреть договора в сторону закабаления двух людишек, если подвернулся удачный случай? Людишки, похоже, от кого-то бегут, сами попросили скрыть их существование от властей, здесь они вне закона, а в случае чего легко их ткнуть носами в тот факт, что если им что-то не нравится, то им легко можно найти замену. Во всех расах есть уроды-начальники, которые любят сказать что-то из серии: «На твоё место очередь за углом». Разница только в том, какими именно звуками облекается подобная сентенция.

Но брат с сестрой коротко посовещавшись, и решили послать ксеноса в страну коричневых отходов жизнедеятельности. Перспектива застрять на чужой планете была немного лучше идеи заключить новые, практически рабские, контракты. В конце концов можно как-то перебедовать, а Грошник был не первой тёмной личностью, с которой работали Анна-Мария и Эдвард. Всё-таки есть ведь не только та самая очередь за углом, но и другие начальники и не все из них уроды, не так ли?

Брат с сестрой скитались так уже довольно долго, собственно, с тех пор, как добрались в виде неучтённого груза на одну из торговых лун, где вели дела человеческие бизнесмены. Вот там было сложно аккуратно выбраться из контейнера, потом с корабля, затем из ангара, после чего полтора месяца искать вариант свалить подальше от горячо любимых сородичей в целом, и от компетентных органов Лиги в частности. По сравнению с этой авантюрой, нынешнее дело даже не казалось сложным.

— Не в их ли самоуверенности было дело? -подумала девушка, слегка закусив губу. — Или им тогда просто божественно повезло?

Подходя к ситуации с позиции реализма, пожалуй, стоило заметить, что без огромного везения дело не обошлось. А так же без какого-то невероятного упорства Эдварда. Старший брат не так уж давно был выдающимся молодым врачом, даже получил два гранта, огромную сумму денег, имел великолепные перспективы… Но сжёг всё дотла, чтобы спасти сестру. Все деньги, знакомства и связи были пущены им на то, чтобы узнать, где находится Анна-Мария, а затем вытащить её оттуда, чтобы увести по дальше от программ контроля псиоников. Впрочем неизвестно, сумел бы Эдвард добиться того, чего добился на медицинском поприще, не имей он невероятной мотивации.

Удары судьбы нередко очень сильно влияют на людей. На первокурсника медицинской академии они в какой-то момент посыпались градом. Младшая сестрёнка оказалась псиоником. Родители, которые имели некоторое отношение к министерству обороны Альянса англосаксов, пожелали скрыть это, зная, что молодых одарённых жестоко ломают во время обучения. У них не получилось. И ладно бы их просто выгнали с работы, повесив штраф за сокрытие псионика или даже посадили в тюрьму. Флаер с Джоном и Алисией Эдельстон разбился в аварии через неделю после того, как у них забрали дочь. Копы на голубом глазу утверждали, что это было несчастным случаем, но Эдвард не поверил. Хотя в слух ничего и не сказал. Умирать, как родители, оставляя сестру совсем одну, он не собирался. У него были другие планы.

Парень вгрызся в учёбу с жадностью голодного волка, наткнувшегося на гору мяса. И сделал упор на изучении организмов псиоников. Его диссертация на эту тему весьма порадовала профессоров. И не только их. Правительство предложило ему работу, и Эдвард с радостью согласился. Его план шёл ровно так, как он и представлял. Возможно, как раз его эмоции сыграли ключевую роль, в конце концов на собеседованиях подобного рода нередко присутствуют псионики. Лезть в чужую голову глубоко им никто не даёт, но чувства людей они всё равно идентифицируют весьма точно.

Попав в программу изучения одарённых, Эдвард работал как проклятый, а заодно наводил справки. Медленно, осторожно, в рамках своего допуска. Кто обвинит учёного в том, что он собирает информацию об объектах изучения? В конце концов упорство молодого человека было вознаграждено. К нему попала скупая строчка отчёта о том, что нужного числа нужного месяца, годы назад «объект» был изъят у родителей. Правда дальше проследить путь Анны-Марии оказалось сложнее. Попади она в обычную группу обучающихся, он бы в течение пары месяцев утащил девочку к себе под бок. И, даже узнай компетентные органы об их родстве, а они бы наверняка всё пронюхали, положение дел бы не изменилось. Эдвард был на хорошем счету, начальство его уважало, считая гением, который далекой пойдёт, а старшие коллеги вполне могли прикрыть.

Но, к несчастью парня, Анна-Мария попала в секретный проект, который подразумевал улучшение и модификацию псиоников. Потому Эдвард потратил ещё целую бездну времени и сил, чтобы сначала просто это раскопать, а потом получить необходимый допуск, чтобы сунуть нос в сам проект.

А потом взялся за составление нового плана. Перспективный образец, в который правительство уже вбухало кучу сил и средств, ему бы никто не отдал, это было ясно, как белый день. Но кроме относительно законных методов есть и другие пути. В один прекрасный момент Эдвард взломал базу данных, выправил себе документы и должность с допуском, а затем запустил в системы вирус, чтобы его подлог заметили не сразу. После чего рванул на секретный объект, прибыв туда в качестве проверяющего с «внезапной инспекцией». И, по результатам проверки, вывез бессознательную Анну-Марию для изучения специалистами, которые не будут связаны с «криворукими, некомпетентными бездарями, которые, похоже, ухнули в трубу миллиарды». Девушка улыбнулась воспоминаниям, Эдвард ей потом говорил, что сам до конца не верил, что страх перед «высоким начальством», которое брызжет слюной от бешенства, окажется настолько велик, что ему даже побоятся задавать лишние вопросы. Спустя восемь часов после того, как они с братом покинули базу проекта «Призрак», вирус в системах был побеждён, ещё через пол часа выяснился подлог, но было слишком поздно. Они уже летели в грузовом контейнере на звездолете подальше от ищеек.

Мысли девушки прервали шаги охранника, который подошёл к её камере. Ксенос произнёс через переводчик:

— Заключённая. На выход.

Анна-Мария развернулась затылком к решётке и завела руки за спину, чтобы на неё надели наручники. Видимо, её наконец собрались допросить. Что ж, она найдёт, что сказать. И они с братом обязательно выберутся и из этой передряги. Здесь всё однозначно проще, чем тогда было на родине. А родные компетентные органы если и дотянутся до данной планеты, то сделают это ещё очень не скоро. Спустя несколько минут девушка оказалась в допросной. Металлический стол, два стула с разных сторон, серые стены и полное отсутствие собеседников. Вполне стандартное оформление для многих рас, а также обычная психологическая уловка. Посидев на неудобном стуле в одиночестве, клиент должен ещё немного дозреть. Правда, в данном случае Анна-Мария была несколько огорчена тем, что неудобный стул для ксеносов — это вдвойне неудобная мебель для людей.

Но наконец дверь в допросную открылась… И сердце девушки упало. В помещение вошёл коротко стриженный человек лет тридцати на вид с военной выправкой и холодными глазами убийцы. Незнакомец сел, положив руки на стол, и слегка обозначив улыбку уголками губ, произнёс:

— Ты хорошо держишься, Анна-Мария. Лицо не дрогнуло, в пси страх почти незаметен. Кто тебя учил?

— А то ты не знаешь, — огрызнулась девушка, судорожно просчитывая варианты, которые плавали где-то между отметками «дерьмо» и «полное дерьмо». Преследователи оказались гораздо ближе, чем они с братом думали. Стоило слегка задержаться на одной из планет и засветиться в базе данных местных органов правопорядка, как за ними тут же пришли.

— Не знаю, — отвлек её от грустных мыслей собеседник, покачав головой. — Собственно, мне известно только то, что вам с братом дал подсрачника один не в меру жадный контрабандист, а вы не придумали ничего умнее, чем начать «тырить мелочь по карманам».

— М-м-м-м… Ты никак не из наших, — слегка улыбнулась девушка. Лжи в словах её нового знакомого не чувствовалось, а значит, он не знает и о её способностях. Анна-Мария решила воспользоваться этим, проникнув в разум мужчины, но сначала как будто потерялась в странной паутине иллюзий, а потом снова осознала себя, сидящей на стуле. Голова начала болеть, будто ей бесхитростно дали по лбу.

— Не делай так больше, если не хочешь превратиться в слюнявую идиотку, — всё так же спокойно ответил человек перед ней. — И отвечай на поставленный вопрос.

— А что мне за это будет? — вновь попыталась огрызнуться девушка, но уже довольно вяло. Его голова сейчас была занята другим. Анна-Мария умела многое, могла она и водить корабли через имматериум, и манипулировать вещами с помощью телекинеза, и многое другое. Но всё же основной её специализацией, над которой работали в проекте Призрак, было именно проникновение в чужие разумы. Но сейчас её атака была отбита походя и небрежно, будто её способности являлись чем-то незначительным.

— Ничего и, поверь, это уже очень много, — хмыкнул собеседник. — Впрочем, мы можем поступить иначе. Я оставлю тебя здесь, а сам пойду покопаюсь в голове твоего братишки. Уверен, что там найдётся что-нибудь интересное для меня.

— В этом вы все. Угрозы, шантаж. Может, заодно вспомним про пытки?

— Зачем, у нас ведь есть псионика, не так ли? — иронично сказал мужчина, намекая на её неудачную попытку пролезть в его голову.

— Абадая Викленд учил, — ответила Анна-Мария, вспоминая старого хрыча, попортившего ей не мало крови. Впрочем, он даже рядом не стоял с яйцеголовыми, работающими с ней, когда старик передавал им ученицу.

— Как вас сюда занесло? — прозвучал следующий вопрос.

— Бежим от Лиги, — пожала девушка плечами. Что ж не озвучить очевидное? Да и не хотелось ей, чтобы этот псионик лез в светлую голову её брата.

— Не часто кому-то из нас удаётся убраться из этого дурдома куда подальше. Как это удалось тебе?

— Брат вытащил… — в общих чертах она рассказала их историю с Эдвардом.

— М-м-м-м, эксперименты на людях, как много в этом сочетании слов, — протянул собеседник после её рассказа. — Ты там, кажется, что-то хотела получить. Есть работа для вас с братом, цена вопроса: свобода и два билета на сто световых лет отсюда в любую сторону. Интересует?

— И что такого для этого нужно сделать? Отработать на тебя десять лет за еду?

— Мне даже с доплатой не нужны подчинённые с сомнительной лояльностью, особенно мозголазы, — фыркнул собеседник. — Но вот та информация, которой вы владеете с братом, интересна. На раздумья вам сутки, после нашего разговора посидите в одной камере и покумекайте на две головы. Как что-то надумаете — скажите охране. Если да, то вас ко мне отвезут. Если нет, то крутитесь сами.

— Прям так и отвезут? Мы вообще-то за решетку попали, — с недоверием произнесла Анна-Мария.

— Здесь, как и во многих других местах нашей замечательной галактики, очень многое решают деньги и связи, — равнодушно ответил короткостриженый мужчина. — Даже все данные о вашем задержании подотрут, вплоть до записей с камер в городе.

— Не маловато ли ты нам тогда предлагаешь, если имеешь такие деньги и возможности?

— Не наглей, — цыкнул собеседник. — Я ведь могу и бесплатно из вас всё выбить. Или небесплатно сдать вас в Лигу, заодно немножко улучшив отношение к себе у её компетентных органов. А ещё могу просто дать вам денег, но связи, чтоб подчистить информацию, придётся искать самим. Как тебе последний вариант?

— Да поняла я, — фыркнула девушка, очередная фраза которой только сделала ситуацию хуже. В том, что человек, легко превозмогший её атаку на разум, сможет покопаться уже в её голове, Анна-Мария не сомневалась. В том, что разум Эдварда для такого псионика и вовсе что открытая книга — сомнений было ещё меньше. — Мы посоветуемся с братом.

— Вот и славно, — кивнул собеседник и вышел. Через несколько секунд зашёл охранник, чтобы проводить её до новой камеры, которую, наверно, можно было бы назвать элитной. По крайней мере, вместо узкой шконки с тонким матрасом там стояли две вполне приличные кровати.

Предстоял тяжёлый разговор с братом, учитывая, что они, похоже, влипают, а может и уже влипли в мутную историю. Но по крайней мере человек, с которым она разговаривала, был не из числа ищеек из Лиги. Иначе её скорее всего уже бы вырубили, накачали снотворным и транспортировали к кораблю на родину.

Глава 29

Все-таки эти электронные письма — не очень-то удобная штука! Чтобы сжечь в камине — все время приходится распечатывать.

Юлия Руденко

Мы с Ал’‎То сидели в его кабинете на мягких креслах. Интерьер его дома в основном был представлен тёмным деревом, под нами были мягкие и удобные кресла, обтянутые коричневой кожей. На полу был ковёр с каким-то концентрическим узором. В руке я держал бокал с красным вином из Лиги, возможно, с Нового Прованса, я не был большим знатоком, тем более сомелье, но потомки французов с этой планеты славились своим винодельем, так что стоило предполагать, что мой деловой партнёр заполучил его именно у них. Я бы предпочёл пиво, но не видел причин говорить об этом радушному хозяину. Зачем обижать дружественного ко мне разумного на ровном месте? Для полной идиллии здесь, пожалуй, не хватало только камина, как у меня дома, но чего нет, того нет. Земноводные, к которым относился Кардова, не уважали открытый огонь в домах. Это для нас, людей, пламя было древним союзником против холода и ночных хищников, у ливаолей всё было несколько иначе. По крайней мере, как мне известно.

Сейчас я приехал к контрабандисту после встречи с Ульдоти, чтобы обсудить результаты и подумать, что делать дальше. Тут было о чём поразмышлять, наркоторговец сделал мне странное предложение. Найм солдат удачи, чтобы они не воевали… Звучит как анекдот о порноактрисе, которую изнасиловали во время съёмок.

— Так и сказал? — после недолгого раздумья переспросил Ал’‎То.

— Ну, не совсем так, конечно, — усмехнулся я. — Но нанять он нас явно хотел не для каких-то конкретных дел, а как некое статусное дополнение к своему положению. Ну и чтобы где-то рядом с ним не случилась ещё одна война, которая снова ударит по его любимому бизнесу.

— Отказал?

— Разумеется, — кивнул я и сделал ещё один глоток вина. Неплохо, но не пиво. Определённо не пиво. — У меня нет желания делать из своих солдат палатинов наркоторговца.

— Палатинов?

— Были у нас такие когда-то давно на материнской планете, охраняли императора одной древней и дряхлой империи, вместе с ней и сгинули, когда её дожали молодые хищники с крепкими зубами. В общем я аккуратно его послал, съехав на человеческих традициях, мы де воины, а не сторожа. Правда пришлось пообещать, что я предупрежу его о новом найме и заверить, что пока вообще ни в чём серьёзном участвовать не собираюсь.

— Это ещё когда будет, если будет, — хмыкнул ливаоль. — Тем более, ты не горишь желанием связываться с кем-то, кроме Аларика и меня.

— Твоя правда, — я вновь кивнул. — Тем более приличные разумные в мои двери пока не стучатся.

— Ну, я тоже не самый приличный, — проговорил жаб и между его зубами мелькнул язык.

— Как у нас говорят: не стоит путать тёплое с мягким, — я улыбнулся с некоторой долей иронии. — Ты помогаешь разумным обходить ограничения, которые вводят их правительства и имеешь свой интерес. Это немножко не то. Торговля дурью с одной дозы которой кто-то подсядет на всю жизнь — это другое. Таких бы я с удовольствием грабил и убивал. Жизни и материальные ценности у ублюдков сильно лишние. Жаль только силёнок пока не хватает.

— На самом деле и к лучшему. С такими воззрениями ты бы пол галактики кровью залил.

— Может и к лучшему, — пожал я плечами.

— Как там твои подопечные?

— Пакуют вещи и улетают на днях. И подозреваю, что с кем-то из твоих подчинённых, — усмехнулся я и посмотрел на собеседника.

— Из моих, — легко согласился он. — Это проблема?

— Скорее наоборот, мне будет спокойнее, если за ними приглядят. А главное — вовремя заметят интерес к этой парочке.

— А он будет?

— Не факт, — я вновь пригубил вина. — Но надеюсь, что да. По логике вещей те, кто может идти по их следу должны прийти сюда, на Хишти. Я хотел бы об этом вовремя узнать и даже оставлю тут оперативную группу.

— Это дело начинает дурно пахнуть, — хмыкнул Ал’‎То. — Ничего не хочешь добавить?

— Да нечего особо добавлять. Девка — беглый псионик, её брат — секретоноситель. Вот правительство одного из человеческих государств их и должно искать. Есть у него специально для таких дел особые люди. А к ним есть вопросы уже у меня, — ответил я.

Конечно, я о многом умолчал. Ни к чему Ал’‎То знать подробности жизненных злоключений этой семейки. Нет причин вдаваться в детали того, как в Лиге относятся к псионикам. Если бы была обнародована информация о том, что правительство ставил эксперименты на обычных людях это имело бы резонанс, но что касается бесноватых… Картина другая. Общество это даже одобрит. Мы, люди, вообще не любим тех, кто сильно отличается от общей массы. Порой нам хватает мелочи, другого цвета кожи или разреза глаз. Псионики к тому же общественно опасны из-за того, что могут недостаточно хорошо контролировать свои способности. То, что после должного обучения эксцессы крайне маловероятны, слушать не то что никто не хочет. Сами правительства не дают такой точке зрения ходу. Людям наверху так удобнее, принцип «разделяй и властвуй» придумали не вчера, и отбросят ещё не завтра. И уж тем более Кардова как-нибудь проживёт без подробностей, которые поведал Эдвард. Программа была не только правительственной, был у неё и частный инвестор. Соотнеся кое-какие подробности и выведя параллели, можно было сделать интересные выводы. Наличие упоминаний кораблей без опознавательных знаков и вовсе кричало о том, что мы нащупали новую ниточку к тем, с кем столкнулись ещё не старушке-Земле.

Информация меня чертовски порадовала. Конечно, актировав чёртовых культистов и сократив поголовье «демонов» в материальном мире, мы приложили все силы чтобы не оставить следов, которые могли вывести на Луны Дли. Но практика показывает, что всё тайное рано или поздно становится явным. Неведомый враг однажды узнает о нас и начнёт готовить удар. Возможно уже готовит. Мы же пока не знаем кому противостоим, а потому не имеем представления куда бить. Возможно, на территорию ксеносов отправят кого-то достаточно информированного. Я очень надеялся, что удастся взять толкового «языка» и выбить из него нужную информацию. А уж узнав врага, мы придём в его логово и не пожалеем ни огня, ни доброй стали. А если понадобится, то и серебром с осиновыми кольями угостим досыта. Я в целом старался быть прагматичным человеком, но порой то что я видел в тех бункерах приходило ко мне во снах, я ощущал чёткое побуждение вырезать заразу, которая дала всему этому возможность случиться.

Общались мы в тот вечер с контрабандистом ещё долго. И о новых возможных вариантах силового решения вопросов, которых, правда, было не очень много. Синдикат сдулся, других дураков чтобы связываться с Ал’‎То не было, а сам он не стремился к экспансии, собираясь переваривать то, что получил. И о легальной торговле. На сами Луны Дли я никого пускать не собирался, но перегружать очень многое деловому партнёру, который может заняться торговлей в розницу, был не против. Тем более промышленность у нас развивалась, мы потихоньку клепали пехотную броню, технику, шаттлы и многое другое. Большинство товаров, конечно, было военного или двойного назначения, но тут уж своя специфика. В первую очередь мы разворачивали производства того, что могло нам дать возможность удержать наш дом и дать по шаловливым ручонкам, которые могли бы к нему потянуться. Обсудили и дела с Алариком, но вскользь. Мой мохнатый знакомец вел бизнес сам, там я сейчас был немного лишним. Поговорили и о возможности покупки кораблей. Ал’‎То был ушлым типом, у него даже были возможности покупки новых кораблей с военных верфей по бросовым ценам. Коррупция у ксеносов цвела и пахла не меньше, чем у людей, и я даже не знал — радоваться или печалиться. Увы, но нет в природе никаких мудрых старших братьев по разуму, но будь мы одни… «такие», ловить против идеально работающих обществ других видов было бы нечего. Существовали, правда, роевые виды, которые были лишены подобных недугов, но у них были большие проблемы с техническим прогрессом, для изобретательство уж очень нужны воображение и творческое мышление. У роевиков с такими тонкими материями проблемы.

Потом я собрал вещички и отправился домой на Дли. Была мысль ещё раз встретиться с семейкой беглецов, но я её отбросил. Мне был интересен Эдвард, его светлая голова и познания в медицине могли оказаться полезны, но к нему, к сожалению, прицепом шла сестра. Анна-Мария была мелким волчонком, который зарёкся доверять кому-либо постороннему. Такая вечно будет ждать удара и предательства, а потому будет готовиться ударить и предать раньше, чем её кинут. Возможно, эту проблему мог бы решить грамотный психолог, но она ему обязательно влезет в голову, а потому от всех его потуг не будет толку. А среди крепких одарённых у нас никого как-то не случилось с данной профессией. Так что пусть уж как-нибудь крутятся сами. В конце концов до сих пор они справлялись, а сейчас полетят с относительно лояльным экипажем, да и денег им на дорожку перепало. А я половлю рыбку на этого двойного живца.

Перелёт до Дли ничем особо не отметился. Всё те же тренировки и медитации, всё так же распланированный день с приёмами пищи чётко по времени. Конечно, из-за своего статуса я мог бы ходить на тот же камбуз не по часам, а по желанию левой пятки, голодным бы не остался, но зачем создавать себе и другим дополнительные трудности? Пожалуй единственное, что не давало мне покоя, это отблески золотого света, которые стали появляться в моих кошмарах. Сны псиоников — тема отдельная, особенно изменения в них. Всё это настораживало.

Дли встретила нас мелким моросящим дождиком, но я был рад и ему. Возвращение домой — это возвращение домой, в такие моменты трудно испортить настроение. Жена и дочь были рады меня видеть, а ночью Зульфия и вовсе как с цепи сорвалась, возможно, скоро такими темпами у Василисы появится брат. Или сестра. Но хотелось бы пацана, дочка-то уже есть.

Потом же меня вновь захлестнули дела, которые иногда разбавлялись вечерними посиделками с мужиками. Наша маленькая победоносная война закончилась, принеся трофеи. Теперь стоило награждать отличившихся и переваривать добытое. А так же думать о дальнейшей колонизации. На Дли, конечно, ещё было просторно, но я не имел желания превращать свой мир в что-то типа Хишти с его городами-ульями даже в далёкой перспективе. Пока, правда, приемлемых вариантов не просматривалось.

А когда парады отгремели, и все медали со «слонами» были розданы и дела раскиданы, а я начал понемногу расслабляться, Пётр меня огорошил. Лига, кажется, планировала немножко пойти вразнос и нам, кажется, даже предлагали слегка поучаствовать в процессе, что было, мягко говоря, странно.

Глава 30

Вещи редко таковы, какими кажутся. Судя по моему личному опыту, они обычно гораздо хуже.

Инквизитор Титус Дрейк

Человечество отлично провело свою первую войну с другим биологическим видом в космосе. Для всех нас чрезвычайно удачно сложились обстоятельства на момент контакта с ксеносами, мы стояли на грани силового противостояния между государствами, которое должно было начаться, едва шторма в имматериуме позволят кораблям перемещаться между звёздными системами. Собственно, бури в параллельном измерении как раз и прекратили прошлый глобальный конфликт. Очень трудно с кем-то воевать, если вас разделяет непреодолимое расстояние.

Но вот полёты стали возможны, бойцы были обучены и снаряжены, корабельные орудия заряжены, а дипломаты прощупывали почву, подтверждая или опровергая старые договорённости с союзниками. Но вместо междоусобной войны, мы встретили ксеносов. Один вид теснил другой и были причины думать, что сожрав и переварив свою жертву, звёздный хищник обратит свой взор на миры людей. Наверно никогда со времён уничтожения фашизма в огне Второй мировой войны человечество так не стремилось победить врага. А может и вовсе прежде не было ничего подобного. Политический класс был един в идее сохранить границы людей и не пустить к нам кого-то лишнего, для обычных людей как будто ожили голодрамы, где люди сражаются против инопланетян, пропаганда постаралась на славу.

Война была тяжела, сожрала огромное количество ресурсов, в её пламени сгорели очень многие жизни, я сам убивал и выживал на ней. И люди победили, вбив шипорылым зубы в глотку и спася расу ис’‎итов. Человечество получило безопасность границ, благодарного союзника, новые технологии, новые миры и направления для экспансии. Но мы такой вид, которому всегда мало.

Это относится не ко всем людям. Хватает среди нас тех, кто может спокойно жить, довольствуясь приемлемым для него положением вещей. Не слишком тяжёлая работа в нормальном коллективе: приятная зарплата, крыша над головой, новый флаер взамен старого, раз в пять-семь лет, немного времени на семью и отдых с друзьями по вечерам, стабильность… Казалось бы что ещё нужно, чтобы быть счастливым? Увы или ура, но не мало тех, кому этого мало, как мало и всего остального. Мало денег. Мало их положения в обществе. Мало имущества. Мало влияния. Мало славы. Ими вечно движет этот внутренний голод. И как не трудно догадаться на самый верх общества забираются не те, кто рад скромному набору жизненных радостей, а вечно ненасытен в стремлении получить больше, чем имеет сегодня.

Сейчас это играло с человечеством злую шутку. Отсутствие непосредственных угроз на внешних границах вновь разожгло внутренние противоречия элит Лиги. Казалось бы — веди экспансию на новые миры, переваривай трофеи минувшей войны, но нет. Когда-то в двадцатом веке Союзники и Советы вместо того, чтобы мирно развивать доставшиеся им зоны влияния, в мире начали холодную войну, отправной точкой для которой считается речь одного английского любителя сигар, земля ему стекловатой. Направь люди те ресурсы, которые потратили на оружие и военную технику на инфраструктурные проекты, науку и медицину, мир был бы сегодня другим. Увы, история учит нас тому, что никого, никогда и ничему не учит. Или просто такова природа нашего вида. В любом случае — ситуация повторялась.

Пока что новой холодной войной ситуацию никто не называл, но скорее потому, что она имела все шансы в любой момент стать горячей. Закалённые боями армии вообще плохо влияют на правителей. Когда в руках молоток, всё похоже на гвоздь. Зачем идти на компромиссы и договариваться, если можно решить проблему силой? Но сейчас к чисто военным методам достижения победы было примешано много разведывательных и просто политических.

Со слов Долохова выходило, что англосаксы то ли договорились, то ли просто умудрились завербовать солидный кусок верхушки Славянского союза. Всех подробностей у нас, к сожалению, не было. Но по всему выходило, что лимонники с нашими соотечественниками, включая вохлийцев, собираются наброситься на Китай. Не устраивает это по понятным причинам, в первую очередь, китайцев, которые со страшной ищут союзников среди более мелких игроков. И те откликаются, потому что в случае двухполярного космоса, им придётся ложиться под кого-то из победителей, шансы остаться нейтралами будут очень и очень призрачными. Но, к моему лёгкому удивлению, славянские силовики тоже оказались не в восторге от имеющегося расклада. С одной стороны они уже «немножко» навоевались, с другой — вполне себе представляли, какие англосаксы союзники, а с третьей — им казалось подозрительными движения в политической верхушке. Так что армия и компетентные органы решили сыграть в свою игру, устроив небольшой переворот.

Прямо о таких вещах конечно никто не говорил, но я верил источникам информации Петра. Пусть он потерял большую часть из них, но кое-какие данные к нему шли, а аналитиком этот старый боец невидимого фронта был великолепным. Потому приглашение на неофициальную встречу на Кломари для обсуждения возможного найма было, что называется, с душком.

— И всё же мне это не нравится, — задумчиво проговорил я, отпив чая. — Они и без нас отлично могут справиться. Так зачем им нужны наёмники, тем паче такие?

— Не просто наемники, тем более, что они приглашают ещё и Ан’‎кола, — ответил Пётр. — Опять же связной прозрачно намекнул, что они готовы нас полностью легализовать, как свободный мир с монархией.

— Мы и без них вполне себе легальны, — проворчал я.

— И разрешить эмиграцию к нам, — закончил Пётр.

— И будет на трёх понаехавших два шпиона, — снова раздалось моё ворчание. Но такое предложение заставило задуматься. Зараза. Если полное признание нашей независимости и свободы это не так и важно, а Луны Дли слишком далеки от ареала обитания человечества, чтобы возвращать нас в стойло силой, то возможность перевозить к себе людей… Это вкусно. Человеческий ручеёк с Земли почти иссяк, мы вычерпали практически всех, кого стоило вывозить. А естественный прирост у людей хоть и довольно высок в среднем по галактике, но однако о быстром превращении нашего дома в развитый мир речи не идёт. Населения маловато-с. Так что наживка вкусная. — Опять же: зачем им Ан’‎Кол?

— Причины могут быть разные, но я вообще немного склоняюсь к мысли, что тебя хотят пригласить поторговать лицом.

— Ага, которое уже с смешали с говнецом, — мрачно схохмил я.

— О чём и речь. Ты же участник первого контакта, герой войны, местами галактическая знаменитость со своими этими гладиаторскими боями, опять же пленных выкупал и домой возвращал… А тебя в итоге родная власть головой в унитаз макнула. В мейнстримных каналах. Но вот в неофициальных-то и оппозиционных тогда шумиха была, которую до сих пор не забыли. До кучи, ты ещё и с представителями одной из старших рас дружишь. Очень может быть, что тебя хотят сделать частью информационного обеспечения переворота, а не силового.

— Лучше бы наоборот, — хмыкнул я. — В силовых вопросах я хотя бы компетентен.

— Это да, — со вздохом проговорил Пётр. — Сам во всём этом не дока. Но всё-таки такой шанс.

— И лететь всё равно придётся. Мы, конечно, далеко да и не до нас там сейчас, но отказ могут воспринять, как плевок в лицо. Ладно, поговорю с ушастым. Хорошо ему, хоть к чёрту всё послать может.

Эльдри, правда, слать всё куда подальше не стал. То ли я ему достаточно неплохо обрисовал перспективы того, что мы получим, выйдя на новый уровень отношений со Славянским союзом, то ли засиделся на одной планете и был просто не прочь слетать куда-то на другой мир, тем более Кломари место интересное. По меркам внешней части галактики, конечно. Но чтобы не творилось в его ушастой голове, Ан’‎кол согласился, практически не ломаясь.

Путь прошёл спокойно. Отправились мы на новом крейсере — надо держать марку. Крупные ссоры с Лигой или союзом нам не по карману, но надо и им напоминать, что не стоит конфликтовать с нами из-за мелочей. Заодно решили завезти немного длийской живности местным инсектоидам, в последний год на аренах были популярны бои зверья и со зверьём. Отдавать, правда, пришлось с некоторой скидкой для поддержания дружеских отношений с гостеприимными хозяевами. Куда тут денешься, коли здесь у нас проходят встречи с людьми, а инсектоиды, в меру сил, обеспечивают безопасность.

Прибыли мы как всегда немного раньше. Я с удовольствием пообщался со своим бывшим «менеджером», который со мной работал в мою бытность бойцом на клинках. Правда в этот раз на схватки в круге арены я смотрел со зрительской трибуны. В первый же день выпустили длийского дикого кошака, которого мы привезли. Его соперником было существо, подозрительно напоминавшее скорпиона. Клешнями оно обладало внушительными, хвост с жалом в комплекте имелся и возвышался над песком местного Колизея на три с лишним метра, глаз и лап только у зверька было меньше, чем у земного мелкого аналога. Кошак врагу удивился, но не сильно, на нашем замечательном мире всякое водилось. Он ускользнул от попытки зацепить себя клешнями, не дав увернуться от атаки хвостом. А потом резко прыгнул на спину своего врага, зацепился за неё когтями и вцепился зубами в основание хвоста. Перевернуться «скорпион» не мог физически, клешнями и жалом кошака не доставал, а беготня туда-сюда ничего не дала. Хвост оказался быстро перекушен, а затем кошак расковырял жёсткие спинные пластины противника, добираясь до нежного нутра. На этом всё закончилось.

— Зря ты деньги на длийца не поставил, — хмыкнул ушастый, радуясь своему выигрышу. — Не патриотично с твоей стороны.

— Не люблю я азартные игры. Да и меня больше волнует, как там Яшка. Уж больно он волновался, когда я улетал, — хмыкнул я, вспоминая последний день на Дли. Кошак всё никак не хотел успокаиваться, вертясь вокруг меня. Но я предпочёл оставить его дома с Зульфией и Василисой. Нечего ему делать на безатмосферном планетоиде, пусть лучше мою семью охраняет. Тем более жена любит гладить эту здоровенную наглую морду, она говорила мне, что это её успокаивает. Сейчас данный нюанс актуален, Зульфия ещё кажется не поняла, но я почувствовал псионикой, что в ней начала зреть новая жизнь. Интересно, у меня будет сын или ещё одна дочь…

Представителя союза мы ждали ещё три дня. Ушастый как раз только начал скучать, закончив с местной культурной программой. Встречу, как обычно, решили проводить в резиденции местных хозяев, лишняя страховка никогда не бывает лишней. Мы с Ан’‎колом ждали переговорщика за столом. Была мысль поставить перед дверью для внушительности одного из архангелов Эрика и одного из бойцов эльдри, которых мой товарищ взял с собой, но, по здравому размышлению, мы от неё отказались. Инсектоиды этот жест не оценили бы, так что вход в помещение сторожили от посторонних двое местных секьюрити. Ровно в три часа дня дверь открылась, и внутрь зашёл довольно молодой человек с майорскими погонами.

— Приветствую, господа, — вежливо проговорил он. Ни его лицо, ни глаза не выдавали чувств, но псионикой в пассивном режиме я ощутил идущие от него лёгкий страх и мандраж. Жаль, у него наверняка есть «пищалка», которая предупредит, что я лезу в его голову, а без этого ничего точно не понять. Мы им так нужны? Офицер сам по себе псиофоб или ксенофоб?

— Взаимно, товарищ майор, — слегка улыбнулся я. — Присаживайтесь.

— Благодарю, — внешне бесстрастно ответил наш гость. — Моё руководство хотело бы нанять вас. Догадываетесь, для чего?

— Боюсь, что пока нет, — ровно ответил я, но внутренне сжался в тугую пружину. Собеседник соврал, когда говорил о чьём-то желании найма. Дело запахло жареным. Вдруг в здании раздался сигнал тревоги. Я полез в свой коммуникатор, чтобы узнать подробности и связаться с Эриком. Тревога была объявлена в связи с нападением с двух кораблей, стоящих в ангарах под разгрузку в секциях Vi-4 и Vi-5. Человеческих кораблей. — Какого х@я происходит?!

— О чём вы? — спросил офицер, изобразив удивление.

Но я снова почувствовал фальшь. Он ничерта не удивился. А потому потянулся к клинку и пистолету на поясе, вставая и говоря:

— Лапшу на уши не вешай и отвечай, пока я не вскрыл твой разу…

Не знаю, какое звериное чутье меня сберегло, но почувствовав опасность, я отпрыгнул в сторону, опрокидывая стул. И чудом успел. Эльдри, чтоб его, промахнулся с захватом и теперь начал давить меня псионикой, не давая пошевелиться.

— Ан’‎кол, какого хрена ты творишь?!

— Кое-кто обещал мне планету в собственность и соврал, — процедил ушастый предатель, а потом обратился к майору: — Не стой, доставай парализатор.

Чувствовалось, что эльдри готовился к этому дню. Он учёл и опыт нашей первой встречи, и опыт тренировок со мной, а так же особенности моих способностей. Но всё учесть невозможно, а во время псионического противостояния лучше не трепать языком, сосредоточившись лишь на схватке. Ни поднять пистолет, ни достать выбл@дка мечом я не мог, передавить силой тоже, но мне это было и не нужно. На моём пальце было кольцо, купленное на Хишти. Забавная безделушка, которая позиционировалось как оружие самообороны. Там это считалось новым изобретением, на Земле стреляющие перстни появились как минимум в двадцать первом веке. А может и сильно раньше. Сосредоточившись, я сумел слегка повернуть кисть с мечом и произвести выстрел. Ан’‎кол понял всё слишком поздно, но каким-то чудом остановил мелкую пулю с микроскопическим количеством взрывчатки внутри. Впрочем, это ничего не изменило в его судьбе. Его путы отпустили меня, я сделал скользящий шаг вперёд и длинным выпадом пронзил горло эльдри кончиком клинка, а потом пристрелил майора, наводящего на меня парализатор. Хорошо было бы взять урода живым, но времени аккуратно целиться у меня уже не было. Тут уж либо я его, либо он меня. Но вот же с@ки!

— Эрик, эльдри нас предали! — гаркнул я по связи, одевая гарнитуру на ухо, но в ответ ничего не услышал.

В этот момент дверь открылась, и в комнату ворвались охранники,стоявшие у двери, чтобы тут же упасть. Два выстрела из конца длинного коридора от эльдри, два трупа. Я открыл ответный огонь из пистолета, смещаясь от дверного проёма, но в последний момент получил заряд по касательной в плечо. Рука с оружием повисла вдоль корпуса, а я взвыл от боли. Тут бы мне, наверно, конец и пришёл, но снаружи раздалась активная стрельба, похоже, местная охрана решила занять ушастого предателя. Ещё одного. Ан’‎кол, что ж ты за тварь-то нетерпеливая была?! Ты же ещё, черт тебя знает, сколько лет бы прожил, всё бы у тебя было, и планета твоя долбанная тоже! Нет, надо было чьим-то посулам из Лиги поверить, что всё вот прямо сейчас дадут!

— Капитан Ермоленко! Меня слышно! — стал я пытаться связаться с кораблём.

— На связи, — раздалось в гарнитуре. — Что у вас творится?

— Предательство творится, мать его. Эльдри, похоже, решили вступить в сговор с Лигой! Что на самом планетоиде и в ближнем космосе?

— От местной сети нас отрубили, приказав оставаться на местах, — ответил капитан крейсера. — Наш радар на грани чувствительности фиксирует из имматериума выход кораблей.

— Ж@па! — констатировал я. Ситуация располагала к тому, чтобы разговаривать матом. В ангарах стояло два грузовика. Если контейнеры там для виду, а сами трюмы были забиты людьми и техникой под завязку… Так несколько дивизий можно всунуть, если ужать неприхотливых человеческих солдат. Плюс корабли, вышедшие в реальный космос. Из ангара, конечно, трудно что-то толком «рассмотреть», но вряд ли прибыла парочка занюханных корветов. Скорее уж там полноценный флот с десантом, для которого бойцы с грузовиков расчищают плацдарм, вырубая орудия противокосмической обороны. А так просто не улетишь. Был приказ оставаться на местах, нарушителей орудия ПКО вполне могут расстрелять к чертовой матери. — Готовьтесь к вылету, я свяжусь с местными и попытаюсь организовать для нас пропуск. И будьте настороже.

— Принято. Отправить за вами группу для эвакуации?

— Да, — коротко бросил я.

Тем временем стрельба в коридоре затихла. Я осторожно выглянул. Инсектоиды успокоили ушастого, но положил он аж дюжину, а сам сейчас лежал на полу под одним из трупов. Жизни я в нём не чувствовал, но на всякий случай сначала прострелил шейный горжет, а потом вышел из помещения. Живой охраны резиденции не наблюдалось, я отправился к своим парням. Вряд ли Эрик с ребятами живы, но проверить стоило точно. А попутно связался с местным руководством. И был послан уматывать отсюда по дальше, дождавшись провожатых.

В комнате с нашей охраной на полу была кровь. Четыре человека и два эльдри, видимо, сидели в разных углах, когда ушастые получили сигнал от Ан’‎кола. Вероятно Эрик и ещё один боец умерли первыми, у обоих были прострелены головы. Но из двух оставшихся бойцов один оказался достаточно быстр, чтобы пристрелить одного из предателей. Жаль, ему это не помогло выжить. Труп эльдри лежал у стены… К чёрту, о последствиях убийств представителей старшей расы буду задумываться позже. Как и о ситуации на Лунах Дли. Сейчас нужно выбраться из этого дерьма и не сдохнуть в процессе.

Сзади послышался цокот шагов инсектоидов. Я скользнул в угол, чтобы не попасть ни к кому на мушку. Раздался голос, синтезированный автопереводчиком:

— Влад Драгунов, вы здесь?

— Да.

— Мы отправлены проводить вас к стоянке.

— Понял, выхожу.

Отряд из пяти «насекомых» быстро преодолел путь со мной до ангаров флаеров, куда должна прибыть группа эвакуации с моей бронёй и медиком с регенераторами. Хорошо хоть у ушастого было энергетическое оружие, оно неплохо прижигает плоть, и если в месте попадания отсутствуют крупные сосуды, кровотечения не случается. Правда, плечо левой руки всё равно повреждено, нормально она работать пока что не будет.

Эвакуационная группа из пяти бойцов абордажного наряда прибыла на флаере через три минуты. Мне быстро обработали плечо на ходу, и пока транспорт нёс нас обратно, я влез в броню и пристегнулся. Сделано это было очень вовремя, через несколько секунд пилот совершил резкий манёвр.

— Что происходит?! — осведомился лейтенант Кривов, командир группы.

— Стреляют по нам, похоже, эта область уже захватывается, — быстрым речитативом отозвался летун, пока мы пересекали циклопических размеров пещеру. — А, чёрт! — флаер что-то ударило, а потом начало трясти. — Нас подбили, иду на вынужденную. Держитесь!

Посадка вышла жёсткой, мы ударились об пол пещеры, а потом нас протащило по нему, закручивая, до стены ближайшего здания.

— Все живы? — вновь раздался в наушнике голос лейтенанта.

В десантном отсеке мы отделались лёгким испугом и ушибами, а вот пилотам не повезло: кабина приняла удар на себя. Пусть земля им будет пухом, а на небо пропуск и так был всегда. Выбравшись наружу, мы попали под обстрел и ломанулись в ближайшее здание. Я открыл планшет и запросил ситуацию у местных, пока остальные отстреливались. Дело было дрянь, между нами и ангаром с крейсером всё было красным-красно от меток противника, сама стоянка должна была быть вот-вот атакована. Не пройти.

— Капитан Ермоленко, — вызвал я командира корабля.

— На связи, — сразу отозвался он.

— Нам до вас не пробиться, начинайте вылет, пока вообще есть такая возможность. Мы постараемся отойти к местным и держать оборону до подхода союзников Кломари.

— Бросить вас?! Да не…

— Да не еб@те голову! — рявкнул я. — Вам всем экипажем до нас не пробиться, а Зоркий возможно сейчас один из немногих боеспособных кораблей Дли. Хрен его знает, что ушастые у нас дома устроили и что с нашими семьями. Так что отставить разговоры, выполняйте приказ!

— Есть выполнять приказ, — мрачно ответил офицер, в котором дисциплина и разум победили чувства. Чтобы не творилось за створками ангара, надеюсь, корабль сможет уйти.

— Лейтенант, двигаемся в подвал, там должен быть вход в технические тоннели.

— Есть, — отозвался он, а затем переспросил. — Как думаете, это всё из-за нас?

— Мы не того полёта птицы, — хмыкнул я. Скромность, конечно, не моя сильная сторона, но такое нападение на Кломари… Как-то это слишком. Голова князька далёких лун того не стоит. — Похоже, кто-то решил совместить приятное с полезным. А теперь двигаем, пока нас не зажали.

— Есть! Федотов, Запрудный, вы прикрываете, а потом ходу за нами.

— Принято, — послышались вновь голоса в гарнитуре.

Вход в технический тоннель мы нашли быстро, благо местные расклады изучались мной ещё когда я был здесь на службе у Лиги. Дальше мы двинулись под полем боя в направлении обороняющихся местных, через минуту нас догнали оставшиеся прикрывать отход и доложили, что раскидали сюрпризов для преследователей. Я же двигался вперёд, пытаясь понять, что происходит. Немотивированная агрессия против независимого торгового планетоида, которая подставит всех людей на дипломатическом поприще. Ради чего, какая выгода в этом? Она ведь должна быть чертовски велика чтобы перекрыть издержки. Попытка захватить меня, сговор с эльдри…

Вдруг пришлось отвлечься. Впереди послышался шум, похоже к перекрёстку тоннелей, к которому выходили мы, двигался кто-то ещё. Кривов быстро распределил жестами позиции для всех, отправив меня в самый дальний угол за кабель-трассу. Неприятно, но логично, я самый ценный кадр в нашем отряде, к тому же раненый. Группа противника из десяти человек вышла в наш маленький огневой мешок, двигаясь без передового дозора. Похоже, не только мы решили идти к жукам тоннелями, человеческие диверсанты тоже оценили идею, но почему-то не слишком заморочились с исполнением. Первый выстрел произвёл лейтенант, затем, с задержкой в полсекунды, огонь открыли все остальные. Слаженная группа — это сила. Я ожидал, что мы выкосим врага сходу и восемь человек действительно упали… Но двое вместо того, чтобы сдохнуть как все нормальные люди от тяжёлых ранений, бросились в рукопашную и насадили на штыки Запрудного и ещё одного бойца, который остался для меня безымянным. Я выхватил клинок и сделав несколько быстрых шагов рубанул им подставившегося противника со спины, снося голову. Ещё один враг, оказавшийся подозрительно крепким, набросился на следующего нашего бойца, игнорируя ранения в корпус, но лишился большей части головы после меткой очереди.

— Да что ж сегодня за день-то такой, млять? — выругался солдат, едва разминувшийся со штыком.

Я же быстро выдернул отрубленную голову из шлема. Результат оказался предсказуем. Из черепа человека росли мелкие острые рога, черты лица были деформированы, зубы заострились. Но псионической вони почти не чувствовалось, и привычная неуязвимость для большинства атак отсутствовала… Возможно, оставленные сосуды? Или их специально модифицировали, а потом бросили? Запомним это, но сейчас есть дела поважнее. Хотя яма с дерьмом, в которую мы провалились, кажется только что стала значительно глубже.

— Лейтенант, надо двигаться дальше. И запомнить, что стрелять теперь лучше в голову.

— Принято, — кивнул Кривов, принимая от бойца-медика идентификаторы мертвецов.

Мы продолжили путь по тоннелю. Спустя двести метров начались позиции обороняющихся инсектоидов, я связался с местными, сообщив о своём присутствии, чтобы нас с дуру не пристрелили, приняв за бойцов противника. Броня у нас, конечно, разная, но и те, и те — люди. Щекотливая ситуация. Но, возможно, именно выход на связь стал моей ошибкой. Едва мы выбрались из подвала в здании, обороняемом жуками, как по нему прилетело что-то серьёзное. Я лишь успел создать вокруг себя псионический кокон, когда перекрытия начали валиться на наши головы. Одна из балок пробила энергетический щит и, ударив по моей голове, погрузила мир во тьму, не смотря на шлем.

Глава 31

Вены дорог и дороги вен

Машинкой размажет по кирпичности стен

Обломки империй, элементы систем

И тот, кто был всем, тот станет никем

Lumen. Сид и Ненси

Я очнулся и почувствовал себя разбитым. Хиро с Полем как-то раз рассказывали мне о радостях похмелья в красочных подробностях, описывая головную боль и прочие нюансы. Вчера была пьянка и кое-кто, наконец, допился, положив болт на технику безопасности? Пошевелившись и открыв глаза, я увидел белый потолок и вдруг вспомнил последние события.

Млять, лучше бы была пьянка. Особые нотки ситуации придавал ошейник под подбородком, который я нащупал. Это приспособление было мне известно, странно не знать, что могут надеть на твою собственную шею в принудительном порядке, если что-то пойдёт не так. Собственно, в нём большую часть начинки занимал прибор, определяющий наличие псионики рядом с собой. Только замыкался он не на динамик с диодами для светового сигнала, как обычная «пищалка». В данном случае, вместо противного звука, включался электрошок, который дарил псионику бодрящий заряд электричества, сбивающий концентрацию. Очень трудно оперировать энергией имматериума, когда тебя скручивает от боли. Так что можно констатировать, что инсектоиды меня не эвакуировали с поля боя, и сейчас я в плену у нападавших.

Осмотрев и ощупав себя, я убедился в том, что всё не так плохо. Голова побаливает, шлем доспеха — слабоватая защита от обрушения здания, однако ничего критичного. Могло и насмерть завалить или инвалидом сделать. А так максимум лёгкое сотрясение, которое является причиной головной боли. Рана на плече была обработана и почти зажила. Вероятно, прошло минимум несколько дней, а скорее, недель. Вряд ли я сам по себе «спал» так долго, возможно, меня держали под наркозом. Вещества, которые надёжно погружают псиоников в сон, имеют побочные эффекты, так что они вторые в очереди на звание причин головной боли. Опять же общая разбитость… Определённо наркоз и долгое время без движения, следы от игл на сгибах рук намекают, что меня кололи и подкармливали через капельницу. Желудок опять же сигнализирует, что неплохо бы что-нибудь в себя закинуть. Жаль сейчас можно только что-то вроде бульона или питательной пасты из универсальных пайков, иначе можно с заворотом кишок познакомиться.

Что мы в итоге имеем? Я в плену. Но, по крайней мере, атаковавшим пока что нужен живым. Иначе бы со мной не заморачивались, а тут даже подлечили. Тут возможны несколько вариантов: начиная от желания получить какую-то информацию, заканчивая использованием меня как рычага давления на Луны Дли. Из этого можно сделать ещё один косвенный вывод: у меня дома дело уродов не выгорело. Если бы Дли были захвачены, то меня бы уже грохнули и закопали. Ну или активно ломали. Хотя пытать псиоников дело, конечно, непростое. Это на аккуратное воздействие энергией мы практически неспособны, когда испытываем сильную боль, но вот пойти вразнос подобно своим необученным собратьям можем как два пальца об асфальт. Может очень нехорошо получиться. Так что скорее стоит ждать, что меня промаринуют некоторое время, чтобы проникся ситуацией, а потом начнут психологические игры, может даже в доброго и злого следователя.

Что же, подождём развития ситуации. А пока можно поискать ответ на вопрос: «Какого органа вообще происходит?». Ан’‎кол и присные нас предали. Но сделали это, похоже, не слишком умело. Меня тихонечко взять в резиденции главных жуков не удалось. К тому же вряд ли этим всё должно было ограничиться. Вероятно, спеленав мою бессознательную тушку и перебив Эрика с ребятами, ушастые собирались устроить безобразия в резиденции, скорее всего взяв в заложники и главных «жуков». В принципе, у трех эльдри были на это шансы, представителей старшей расы к «августейшим» телам бы допустили, если бы они догадались навешать хоть немного убедительной лапши на уши местным. Только вот Ан’‎кол был убит мной, один из архангелов тоже не оплошал, упокоив ещё одного предателя. Но даже так третьему эльдри не стрелять в охрану нужно было, а орать, что я заодно с нападающими. Как минимум, он бы выжил и доставил мне проблем. Хотя я тоже хорош, стал пробиваться к кораблю, вместо того, чтобы остаться в одном из самых защищённых мест Кломари. На чём в итоге и погорел. За ошибки нужно платить, они ведь как добрые дела ничерта не остаются безнаказанными.

Что сейчас на Дли — неизвестно. Если против нас играют идиоты, то они всё поставили на мой захват. Но это вряд ли, шантаж — идея воистину глупая. Тем более такой вариант давным-давно нами рассматривался, инструкции для всех однозначны. Списать меня и мстить как за мёртвого. Возражал против такого расклада только Поль да и то не сильно, Хиро же наоборот восхитился моей самураистостью. Хотя я рассматривал подобный вариант как очень и очень маловероятный, всегда берёгся от неприятных неожиданностей. Но вот Ан’‎кол… Какая же с@ка. Нельзя доверять ксеносам, даже если они похожи на людей.

Но если наши визави не имеют в голове хлебушек вместо мозгов, то они не ожидали получить контроль над Дли, просто захватив меня. Наверняка постарались ударить и там. Анклав ушастых имел все шансы помочь нападению. Сдать оборонительные рубежи, о которых знали, расположение орудий ПКО, устроить диверсии, ликвидировать кого-то из старших командиров, взять заложников… Да мало ли способов? Правду говорят, что рука предателя бьет с силой целого легиона. Но раз я жив, значит Луны Дли ещё не пали. Эльдри даже прожив с людьми годы бок о бок недооценили нас? Возможно. Старшим расам подобное вообще свойственно. Правда непонятно, чем Дли теперь грозят трупы ушастых, не любят они, когда сородичей убивают низшие. У нас, конечно, отщепенцы и изгнанники жили, но это ещё не индульгенция от данного «греха». Впрочем пока ситуации не знаю, то повлиять на неё никак не могу.

Следующий вопрос в том, что творится с Лигой. За каким бесом люди атаковали Кломари без объявления войны? Нет, это, конечно, не какое-то мощное звёздное государство, а всего лишь один независимый планетоид. Но как всегда есть нюансы. Там были представлены интересы очень многих рас и корпораций, как и в любом другом свободном порту. Все они найдут чем уязвить человечество в ответ. Может в этом план, найти таким образом внешних врагов для Лиги, которая стала расползаться по швам с окончанием войны? Хм, возможно, но сомнительно. Пока мало информации. Но опять же репутационные потери… Вся эта затея кажется не рациональной. Но не из-за меня же всё это? Это и вовсе нереально. Значит, должна быть другая веская причина. Может быть, дело вообще в другом, просто на Кломари находилось что-то, что стоило захватывать любой ценой? Или сами инсектоиды уже вошли в сговор с кем-то, кто хотел напасть на человечество, а я попал под удар на опережение? Вопросы, остающиеся без ответа.

Все следующие дни я пытался придумать на них убедительные ответы. В комнате с белыми стенами, примерно три на три метра, где из мебели есть только шконка с тонким жёстким матрацем, с развлечениями было туго. Так что мои дни состояли из упражнений, чтобы вернуть себя в форму, медитаций без применения псионики и размышлений. Кто? Зачем? Почему? Из каких выгод? Кто виноват? Что делать? Ради чего вообще связываться с Дли?Разве Ан’‎кол и присные не передали бы неизвестным организаторам всего этого вертепа те же технологии, что передали нам? Без ответов на них, в условиях недостатка информации, было трудно определиться с линией своего поведения, когда тюремщики решат, что, накрутив себя и задолбавшись жрать ту дрянь, что выдает пищевой синтезатор, я созрею для общения.

Кормили, кстати, погано и скудно. Два раза в сутки небольшая панель в одной из стен открывалась, и там меня ждали миска с ложкой и стакан воды. Питательная паста из стандартного рациона не радовала, а её выдача, похоже, была настроена на случайные промежутки времени. Так что даже понятие два раза в сутки было довольно условным. Свет для спокойного сна тоже не отключали, так что считать «дни» и «ночи» не получалось.

Впрочем, насколько я знаю, во всех тюрьмах сидеть плохо, и кормят паршиво. Если бы заключённых кормили стейками из мраморной говядины с жареной картошечкой, греческими салатами, малосольной сёмгой на белом хлебе с маслом… Ага, щас. А ещё добавляли к деликатесам алкоголь и обеспечивали свиданиями с симпатичными сочувствующими барышнями без комплексов, это вообще был бы идеальный мир. Или странная параллельная реальность, где из-за решётки никого пинками не выгонишь. Но живу я в этой, так что приходилось есть бурду без определённого вкуса и представлять в фантазиях что-то по лучше. Не думал, что, будучи правителем, так сильно привыкну к действительно хорошей еде.

Ещё одной проблемой была планировка камеры и самой тюрьмы, точнее — отсутствие информации о ней. Я имел возможность отключить свой ошейник, как и любую другую электронику, мы разобрались с феноменом «излучения призраков». Но что делать дальше? Допустим, я даже продолблю стену псионикой, что далеко не факт. Её могли сделать и из металла, толщиной с корабельную переборку. Силой я не обижен, конечно, только вот всему есть пределы. Да и не зная планировки объекта, не зная сил гарнизона, не имея ни оружия, ни брони, я тут много не навоюю, даже выбравшись в коридоры. Так что придётся ждать, пытаться копить информацию и ловить удобный случай. Возможность начать пользоваться псионикой вопреки украшению на шее — это сейчас, по сути, мой единственный козырь. Кидая его на стол — нельзя ошибиться, второй попытки не будет.

Спустя условные две недели ожидание наконец закончилось. Человек — немного предсказуемый зверёк, даже если он знает, что его заставляют специально мучиться неизвестностью и одиночеством, он радуется, когда всё заканчивается. Первый сеанс болтовни, правда, получился так себе. Панель отъехала как обычно, но вместо еды там в этот раз был закреплён планшет. На нём мне предстало изображение какого-то салаги в форме военной прокуратуры Славянского союза.

— Доброго дня, господин Драгунов.

— И вам не хворать, молодой человек, — приветливо отозвался я.

Хотя молодость тут была довольно условной. Компьютер и для седого старика может синтезировать в реальном времени изображение малолетнего шалопая по видеосвязи. На глаз не отличить. То же самое касается его мундира. Но сам ход с планшетом вполне логичен, псионики даже без активного использования способностей могут почуять ложь собеседника. К тому же, не имея физического контакта с кем-то из тюремщиков, нет возможности на него напасть.

— Рад, что вы сохраняете чувство юмора, хотя ситуация у вас не ахти… — парень начал перечислять мои грехи, начиная от дезертирства, заканчивая убийством того майора, который хотел приласкать меня парализатором. Список был длинным, примерно недели на две непрерывного расстрела.

— Сейчас, вероятно, должно последовать какое-то «но», которое не даёт меня казнить, — приподнял я бровь, когда юноша закончил свой монолог.

— Боюсь, его нет, — вздохнул собеседник, выражая всем своим видом сожаление. — Вопрос только во времени, когда состоится трибунал. Но вы можете помочь следствию, поделиться информацией и хотя бы дать шанс на будущее вашей семье. Ваша жена и дочь были захвачены вместе с Лунами Дли. Зульфия Драгунова может пойти как соучастница, а может, как свидетельница.

— Мне нужно обдумать эти новости, — спокойно ответил я, внутренне уже придя к кое-каким выводам.

Если бы захватили Дли — со мной бы не разговаривали, если бы моя семья была у них, нам бы устроили встречу, чтобы у меня не было сомнений. Сплошные нестыковки. Стало быть, через планшет мне зачем-то, как бы это помягче сказать, пиз@ят. А потому есть смысл тянуть время в ожидании того, что произойдёт что-то, позволяющее выбраться. Учитывая серьёзность подхода тюремщиков — шансы, конечно, призрачны, но человеку свойственно надеяться на лучшее.

— Боюсь, у вас нет на это времени… — всё так же со вздохом выговорил юноша.

— Хорошо. Тогда мы с вами увидимся на трибунале, — хмыкнул я.

— Он будет заочным и пройдёт без вашего присутствия, вам просто огласят приговор перед казнью, — ещё один вздох, хоть ингалятор бедолаге дари.

— Ну, знать, судьба моя такая, — пожал плечами я.

На том связь отключилась. Теперь стоило ждать, что меня через пару дней поставят к стенке и пальнут рядом. Такой психологический ход был бы логичным, чтобы вывести заключённого из душевного равновесия. А может, я неверно просчитал ситуацию, и стрелять будут в меня…

Интерлюдия 6

В глубины ада унесёт врагов с собой

Женский гвардейский полк, 588й

Тёмной ночью на окопы

Налетят и сбросят бомбы

Затаились в небе где-то

Их всегда лишь ждёт победа.

Ночные ведьмы. Radio Tapok

В комнате для совещаний штабного бункера к Сергию присоединился Хиро, почти рухнув на кресло во главе стола. Старый псионик, вывезенный с Земли из одной из первых общин выживших, с которыми вышли на связь люди Дли, выглядел смертельно уставшим. Черные мешки под глазами, ссутулившаяся спина и слегка расфокусированный взгляд не давали почвы для двойных толкований. Японец выглядел, пожалуй, ещё хуже. Кроме всего вышеперечисленного — забинтованная голова, левая рука без кисти на перевези, в общем, потрепало флотоводца знатно.

А ведь ничто не предвещало беды. Жизнь шла своим чередом, корабли и наземная армия хранили мир на Лунах Дли в обычном режиме. Конечно, в неспокойной галактике всегда была вероятность нападения, но сейчас она оценивалась как низкая. Эделькины не имели к молодой свободной колонии официальных претензий, мало ли кто где наёмничает. До шипорылых далеко, да и человечество заключило с расой глуфов официальный мирный договор. Попытки криминала и совершить нападение были почти невозможны, по крайней мере, вряд ли бы они могли сделать это внезапно. В конце концов, Луны были довольно зубастыми, а Влад был на короткой ноге с одним из боссов контрабандистов. Кардова если бы и не защитил своих протеже собственным авторитетом, то уж, по крайней мере, предупредил о нехороших телодвижениях. Уж кто-кто, а такие разумные очень чутко держат руку на пульсе событий, а так же хорошо умеют собирать информацию. Но с этой стороны была тишина. Лига человечества ничем не проявляла своих враждебных намерений, даже пригласила официального правителя для переговоров на нейтральной территории. А потом всё пошло кувырком.

Нападение началось с диверсий. Чёртовы эльдри, воспользовавшись доверием людей, устранили нескольких старших командиров, включая Поля. Думая об этом, Хиро рефлекторно сжимал челюсти до скрипа зубов. Вместе ведь начинали своё свободное путешествие по космосу, с одного пищевого синтезатора жрали, столько всего прошли… И такой финал. Самого японца спасло только то, что его попытались взять живым, а не решили пустить в расход сразу. Раненного и оглушённого флотоводца отбила у ксеносов примчавшаяся по тревоге группа спецназа. Так же случилось несколько программных сбоев у орудий противокосмической обороны из-за запущенного в их системы вируса и несколько других неприятных событий.

Однако то ли превратности течений варпа, то ли изначальный план Лиги тому виной, но флот вторжения несколько припозднился. Хиро склонялся к первому варианту, Долохов ко второму. Если адмирал не очень верил в мазохизм противника, то разведчик повидал всякое. А потому очень даже допускал, что Лига готова понести лишние потери, но зато сократить ушастое поголовье предателей руками длийцев. А убьют не техников и инженеров, ведь никто не будет резать кур, что несут золотые яйца, а бойцов. И чем их меньше останется, тем проще будет вертеть гражданскими и Ан’‎колом, как их предводителем. Потому диверсанты были уничтожены, хоть и с потерями. А потом армия попыталась взять под стражу остальных эльдри и это похоронило возможные расчёты какого-то умника из Лиги.

К тому моменту с Зоркого пришло астропатическое сообщение о нападении на князя и потери связи с ним, ещё армия знала о смерти своего чернокожего командующего. И Влада, и Поля солдаты уважали и любили. Оба стояли у истоков колонии, Драгунов и вовсе очень многих буквально выкупил из плена шипорылых. А ещё сыграло свою роль то, что люди очень не любят предательство и предателей. Аж есть не могут. К тому же, человечество склонно к ксенофобии. Что говорить про другие виды, если люди не раз резали друг друга по национальному признаку. Если перед азиатом поставить турка и армянина, то он может разве что угадать, что они из двух разных народов. Но и те, и другие перенесли свою взаимную любовь даже в космос. Армянин так же вряд ли отличит японца от корейца, но и у них взаимная историческая вражда длится не одно столетие. В этот раз все факторы сложились против эльдри, солдаты превратили штурм в «резню ушастых». Хиро было трудно винить их в этом. Сложно верить предателям, когда речь идёт о ксеносах-псиониках, которым не нужно оружие, чтобы ударить в спину. Хотя теперь приходилось опасаться возмездия одной из старших рас. Местные эльдри были отщепенцами, только не факт, что это хоть что-то поменяет.

Но как бы там ни было, едва закончилась стрельба на земле, как из имматериума вышел вражеский флот, и капитанам пришлось встречать его без своего адмирала. Командование на себя взял Фёдор Торгунов — нынешний командующий флагманом. Бой в пустоте на орбите выдался тяжёлым, а потому длийцами были выложены все козыри, в том числе и псионическое отключение электроники противника. Это позволило победить и не допустить высадки десанта. Теперь, правда, приходилось думать о том, ушла ли куда-нибудь в Лигу информация от астропатов эскадры.

— Хотя почему куда-то, — мрачно усмехнулся японец про себя, — корабли-то были англосаксов. Однако же планетарный штурм был отражён ценой половины флота и теперь возникал вопрос: «А что дальше?»

— Удалось установить местонахождение Влада? — спросил японец.

— И да и нет. От его кошака по-прежнему тянется ниточка через имматериум к хозяину, это я установил точно. Но сам понимаешь, что чётких координат это не даёт, тем более тянет её именно животное, — развёл руками Сергий. — По ней можно только пройти.

— Всё же это лучше, чем ничего, — констатировал японец. — Я отправлю три крейсера, забив их десантом до пеленгаторной.

— А как же считать его мёртвым в случае захвата? Все ведь с этим тогда согласились, и ты в первую очередь.

— А разруливать всё это дерьмо мне прикажешь? Или может сам возьмёшься? — процедил адмирал свободной колонии. — Мы фактически в состоянии войны с Лигой и, возможно, с расой эльдри. Сумеешь вытащить нас из всего этого живыми?

— Молчу, — примирительно поднял ладони старик. — Просто напомнил.

— Просто готовься лететь на корабль помогать ведущему навигатору, — хмыкнул Хиро и перевёл тему: — Что с Долоховым?

— Проверен и перепроверен. Не знал он ни о чем, под воздействием не был. Просто Петра переиграли, возможно, вместе с особистами славян.

— Если Влад его и простит, вместо расстрела, то я обязательно от@изжу его до больницы. Псионика к нему приставил?

— Даже двух с самыми страшными рожами, но выше головы его это прыгнуть всё равно не заставит.

— Плевать, главное что теперь никуда случайно не денется.

— Вряд ли он собирался, — хмыкнул старик.

— Плевать, — повторил Хиро. — Иди, отсыпайся, тебе неизвестно сколько по этой твоей нити вести навигаторов.

— А сам? — спросил Сергий, тяжело поднимаясь.

— Перебьюсь на стимуляторах, пока не до того, — проворчал японец, а потом, заметив осуждающий взгляд псионика, добавил: — Ничего, может, скоро все на том свете отоспимся.

— Опасаешься ушастых?

— Лигу тоже. Ками его знает, что теперь будет, может всем придётся валить отсюда и прятаться по космосу, как крысам. Всё, дуй в койку.

Через шесть часов лейтенант пятьсот восемьдесят восьмой эскадрильи Ангела Шлифен приземлила свой штурмовик на палубу ангара крейсера Фригг, пролетев мимо корпусов Мокошь и Артемиды. Новейшие корабли во флоте Лун Дли, в том числе и «богини», пережили бой в космосе с звездолётами Лиги, более старым корытам повезло меньше. Сейчас на орбите по-прежнему работали спасатели, эвакуируя людей из крупных обломков, которым повезло оказаться в отсеках, сохранивших герметичность. А также вылавливали в пустоте трупы. Вроде бы все спасательные капсулы были уже собраны, но таковых было не так уж много.

Ангела дождалась зелёного сигнала, открыла кабину, спрыгнула на палубу, и как обычно коснулась ладонью изображения ведьмы на метле, что находилось на боку боевой машины. Люди любят символизм и традиции. Когда-то воздушный полк с тем же номером летал на бомбёжки ночью, оставаясь до первых взрывов незамеченным для врагов. Теперь те же цифры и тот же символ получили штурмовики, которые, благодаря технологиям эльдри, могли быть незаметны для вражеских радаров. Хотя в этот раз пятьсот восемьдесят восьмая была не чисто женским, а смешанным подразделением. И рвалась в бой. Эскадрилья базировалась на земле и не принимала участия в бою за Дли, так как высадки десанта не случилось, но теперь все твёрдо были намерены взять своё.

— Здорово, мужики. Не слышно, через сколько прыжок? — обратился лейтенант к техникам, которые начали обихаживать её ласточку.

По идее знать они, конечно, ничего были не должны, но любой, проведший на флоте достаточно времени, в курсе, что рядовой состав каким-то волшебным образом владеет не меньшей информацией, чем отцы-командиры. А иногда даже узнает её раньше. Связано ли это с латентными псиониками среди техников и матросов, космическим излучением или какими-то другими феноменами — неизвестно, но однако факт остаётся фактом.

— Здравия желаю, — ответил мужик с дефектоскопом, не отвлекаясь от осмотра остывающих сопел двигателей. — Через час должен прибыть «бесноватый», который поведет корабли, до самого прыжка с полчаса добавь.

— Спасибо, — кивнула женщина и направилась к дверям ангара, где собирались её коллеги, пропуская вперёд строй десантников в тяжёлой броне с черепами и перекрещенными косами на наплечниках.

— Не хочешь завести себе нового друга, Анж? — подколола лейтенанта Ёрико, давняя подруга и соперница, которая была в курсе недавнего расставания Ангелы с её ухажёром.

— Мне десантников хватило, да и с недотраха злее буду, — ответила немка немудрёной остротой.

— Ну смотри, я своего упускать не собираюсь, — хмыкнула японка.

— Трахнет тебя Булочкин прямо в мозг за неуставные отношения, и будет прав.

— Лучше б в другое место уже поимел, чурбан бесчувственный, — надулась японка на подначку. Её вожделение к командиру было в эскадрильи общеизвестным фактом, но капитан стойко держал дистанцию с азиатской красоткой. Возможно, не в последнюю очередь, потому что мужиков у неё было если и меньше, чем боевых вылетов, то не сильно меньше.

Прошедшие же вперёд десантники из мрачных жнецов делились впечатлениями о девушках-пилотках, и вряд ли какой-нибудь борцунье за равенство понравилось бы, что бойцы в данном случае использовали феминитив. Второй темой для обсуждения была предстоящая миссия. Пункт назначения был неизвестен, а потому было неясно, куда их выбросят. Будет ли под ногами хрустеть снег где-то в вечной мерзлоте, хлюпать грязь джунглевых болот или скрипеть песок пустыни? Может быть вообще придётся драться в безвоздушном пространстве? Каковы будут силы и рубежи обороны врага? Ничего не было понятно, разве что кроме того, что они идут с ответным визитом в Лигу. Придется импровизировать и подгонять камуфляж на ходу.

Командование опасалось брожений среди личного состава, но его, как ни странно, почти не наблюдалось. Да, люди готовились воевать с людьми, но Лига сама пришла с мечом на Дли. Не смотря на то, что здесь тоже живут представители человечества. Не смотря на то, что они были официальными союзниками. Не смотря на Шварцхофен, где они лили за Лигу свою кровь. А потому бойцы жаждал мести за вероломное предательство. За каждого флотского, который умер за то, чтобы не случилось высадки десанта и боёв на поверхности. За каждый грёбаный выстрел по своим. Отморозки из штурмовой пехоты не размышляли о высоких материях. Пусть о политической ситуации позаботится князь, когда они его вытащат. Солдаты просто хотели отплатить за подлый удар в спину.

Старшие же офицеры трёх «богинь» следили за окончанием подготовки и лопатили планетарные справочники. Всем им хотелось надеяться, что Драгунов не окажется на одной из самых защищённых планет англосаксов, но рассчитывали они на худшее. А значит, нужны были рабочие планы, как тихо прийти в невидимости к цели, быстро сделать дело и убраться живыми.

Глава 32

Пустота на месте звезд, огонь вокруг креста.

Кто-то проклял твой народ, и это неспроста!

Но наступит время «икс» — и оживет колосс.

Ставки слишком высоки, игра идет всерьез.

Нож как бритва, будет битва.

Кулак — как флаг над буйной головой.

Вожак сказал: — «Свое возьмем с лихвой!»

Во тьме не спасется враг!

Пора, готовься сделать шаг,

Тебе дадут знак!

Ария. Тебе дадут знак

Моё сидение в камере продолжилось, развлечений больше в четырёх стенах не стало, а щенок в прокурорской форме не особо прибавил информации. По крайней мере достоверной. Не было у меня доверия к его словам о том, что Луны Дли успешно взяты. Даже при условии, что ушастые нас кинули, оборона должна была сдержать значительно превосходящего противника. К тому же даже при самом худшем раскладе, у нас были планы эвакуации гражданского населения в скрытые убежища, а также варианты ведения партизанской войны. Да, гораздо лучше бы всё это работало против ксеносов, нежели против бойцов человечества, закалённых войной с глуфами, но о быстрой победе речи идти не могло. Скорее уж наши силы продержались бы достаточное время для эвакуации, затем, оставив заслоны сами, отступили под землей, благо шахт мы накопать успели. А потом у захватчиков бы начался Вьетнам. Мы к нашему миру успели привыкнуть, а вот гостям пришлось бы познакомиться с многообразием фауны, вполне способной прогрызть даже тяжёлый пехотный доспех. Колонизация таких планет не несёт людям непреодолимых трудностей, мы — тому яркое доказательство, но воевать в условиях, когда природа подобного мира для врагов, что мать родная, а тебе злая мачеха… Хорошего в этом мало.

Возможно, мы многого не учли, но всё же подобные мысли меня успокаивали. К тому же пока что ко мне на очную ставку не привели жену, а значит, она не захвачена. О том, что Зульфия с Василисой могли быть убиты, я думать себе запретил. В подобное поверю, только лично увидев тела.

Мой «день» по-прежнему состоял из тренировок и медитаций. И то, и другое, кроме прямой пользы, позволяло успокаивать нервы. Правда сегодня во время очередной попытки подправить душевное равновесие, сидя в удобной позе на полу, произошло нечто неожиданное. На грани чувствительности я ощутил некий смутный зов. Применение какой-либо активной псионики было для меня недоступно, но тем не менее чувствительность никуда не делась, а потому мне, похоже, удалось почувствовать собрата.

Я попытался настроиться на зов, отсекая лишние мысли и эмоции. Ощущение стало отчётливее. Посыл не нёс в себе слов, лишь ощущения. И первыми были чувства скованности, заключения, плена. Коллега, который так же, как и я, имеет какой-то козырь в рукаве для обхода ошейника? Я вслушался в псионическую передачу точнее и постарался сформировать мысленный посыл из желания помочь. Было довольно трудно чётко структурировать подобную мыслеформу без применения псионики, которая стала своего рода условным рефлексом. К тому же телепатия никогда не была моей сильно стороной, я всегда был скорее боевиком. Но успех, по-видимому, мне сопутствовал. Зов на несколько секунд стал слабее, а затем усилился, сконцентрировавшись на мне для передачи уже своих мыслеобразов. Только вот мой собрат по несчастью слегка перестарался, устройство в ошейнике среагировало на близкую псионическую энергию, а я скрючился на полу в судорогах. Ничто так не бодрит, как электрошок, люби его мать! Непередаваемые ощущения!

К счастью, для меня разряды били мою шею не долго, а перед тем, как я потерял концентрацию, коллега успел кое-что пропихнуть мне в голову. Правда, информация меня не слишком сильно порадовала. Я надеялся на способ обхода чувствительного элемента ошейника, а мне выложили краткую справку о себе, если можно это так назвать. По ощущениям, со мной связался напуганный ребёнок, которого тоже держат взаперти, но для полного счастья регулярно пичкают какими-то препаратами, от которых путаются мысли и приходит забытье, а также ставят какие-то эксперименты.

В общем, помощи от данного псионика можно было не ждать, ему бы самому кто помог. Но сам факт был любопытен. В своё время я тоже пришёл в себя практически в камере. Только вот, памятуя своё состояние и уровень умений, должен признать, что фокус с телепатией и передачей информации мне был бы не по силам. Пацан был определённо очень силён и талантлив. Жаль только ничего, кроме судорог и боли, знакомство с ним мне не принесло. Отдышавшись, а заодно обдумав ситуацию, я начал подниматься и тут же услышал голос откуда-то со стороны сдвигаемой панели.

— Заключённый номер шестьсот тридцать девять, воздержитесь впредь от применения псионики, — произнёс неведомый надзиратель и меня вновь скрутило судорогой от разряда. А когда я сумел снова восстановить дыхание, тюремщик добавил более ехидным тоном: — Хотя и смотреть, как ты дрыгаешься, довольно весело.

Хотелось сказать пару ласковых, но я сдержался. Добраться до этой твари я всё равно пока не могу, а вот получить ещё одну бодрящую порцию электрического тока можно как два пальца об асфальт. Так что идея о том, чтобы просто лечь на койку, показалась мне гораздо более здоровой.

Шестьсот тридцать девятый номер… Интересно, что он значит. На кораблях личные номера обычно привязаны к боевым частям. В тюрьмах, порой, привязка идёт к блокам, этажам и камерам. Шестой блок, третий этаж, камера девять? Может быть и такое. Еще и так, что в данной конкретной тюрьме шестерки — это псионики, а тройка является уровнем опасности или изоляции от персонала. А, возможно, личный номер вообще ничего не значит и назначается случайно.

Следующие дни прошли всё так же однообразно, лишь на четвертый вновь удалось ощутить зов. Похоже, неведомый ребёнок вместо удара током получил новую порцию веществ внутривенно и пришёл в себя только сейчас. Только вот передать ничего толком не успел, лишь обозначил своё присутствие. Вероятно, теперь химией его накачивают более оперативно. Но зато я хоть обошёлся без ударов током. К тому же удалось определить примерное направление и расстояние до моего случайного «собеседника». Так как особых дел, кроме размышлений, у меня не было, то подумал я и о нём. Странная ситуация, с какой стороны не посмотри. Что ребёнок делает на объекте, где держат пленных? Или, возможно, я не совсем в тюрьме? Но тогда где? Определённо это не учебка для малолетних псиоников. Может, какой-то исследовательский объект? Такая версия имеет право на существование, особенно учитывая вид парочки штурмующих с Кломари. Но зачем тогда эти игры в военную прокуратуру? Одиночная камера способствовала размышлениям, но почему-то они были не слишком веселыми. Не хочу даже представлять, что чувствуют люди, которые сидят в таких чуланах месяцами или вовсе годами.

Всё рано или поздно заканчивается, закончилось и моё ожидание. Голос из динамика приказал встать лицом к стене и закинуть руки за голову, пришлось подчиниться, чтобы не ловить очередной электрошок. Вероятно, сверившись с камерой наблюдения, которая, скорее всего, была в плафоне лампы, тюремщик дал команду на открытие двери. Судя по звуку, одна из стен отъехала целиком, затем раздались тяжёлые шаги трёх человек.

Через пару мгновений, когда мои запястья и лодыжки оказались в кандалах, догадки подтвердилась. Три человека в бронекостюмах англосаксонского образца, кажется, это какая-то модификация Марк-3. Тяжёлые, надёжные, но не очень поворотливые. И это было хорошо, без работающих сервоприводов двигаться в этих костюмчиках очень тяжело. Впрочем, кто будет выдавать тюремной охране лёгкие разведывательные модификации? Одна стена камеры и правда отъехала к бок. Странная конструкция, сделанная не в угоду функциональности, а для вида «дорохо-бохато». Что для тюрем и военных объектов как-то нехарактерно. Где же я?

Напасть на сопровождающих можно было уже сейчас. Вырубить электронику, ударить псионикой по мозгам этим мордоворотам и пытаться пробиться наружу… Но, во-первых, до сих пор неясно, в какой стороне выход. А,во-вторых, из оружия у охраны только дубинки с той же возможностью подарить заключённым разряд тока. То есть бежать я буду до первого псионика, которого не получится задавить своими способностями сходу, и у которого будет ствол. Так себе перспектива, учитывая, что я до сих пор не верю в расстрел.

Путь мы преодолели не такой уж длинный, и оказались в просторном помещении. Меня подвели к стене и закрепили цепи кандалов над головой. Через несколько секунд появился давешний сопляк ещё с несколькими бойцами. На этот раз с винтовками.

— Ба, знакомые всё лица, — хмыкнул я, разглядывая это недоразумение. На экране планшета всё было более или менее, но сейчас стало отчётливо заметно, что форма военного прокурора на нём сидит, как на корове седло. Чувствовалось, что передо мной не военная косточка, а гражданский человек.

Ответа на свои слова я не дождался, но зато выслушал приговор. Получилось довольно длинно, после всех стандартных слов из серии: «Именем Славянского союза Драгунов бла-бла-бла лишается всех званий и наград», зачитан был ещё и список моих преступлений. Я на этот фарс уже не реагировал. Кольцевидная мышца чуть ниже спины, конечно, слегка играла, но Славянский союз и броня англосаксов на охранниках как-то не вязались. Но раз охота устроить представление, что ж нет?

— Приговорённый, есть ли у вас последнее слово?

— Конечно есть, точнее даже просьба. Передайте моей семье, что я их всех люблю. Что люблю закаты. Люблю рассветы. Люблю жареную картоху с котлетами. Люблю брюнеток. Люблю блондинок. Люблю рыженьких. Люблю…

— Прекратите ёрничать! — попытался гаркнуть юноша.

— Насри в лицо своему художнику по костюмам, клоун, в Славянском союзе не носят броню вчерашнего вероятного противника, — хохотнул я в ответ.

Может, этот утырок и хотел что-то ещё мне сказать, но часть боковой стены отъехала в сторону, образовав дверь, и раздались сдержанные аплодисменты, а затем прозвучал вполне себе приятный мужской баритон:

— Браво. Эдгар, отстегните нашего гостя и ведите сюда.

Приказ выполнили незамедлительно, парень подскочил ко мне так быстро, что я даже заподозрил его в применении псионического ускорения. Псионического… Сделав первый шаг от стены, я попытался вспомнить свои ощущения от голоса и они действительно пробирали своей притягательностью, но при этом я не почувствовал вмешательства в свои мысли. Тонкая работа! Уже на втором шаге мой мозг оказался закрыт от псионики начисто. Это, конечно, не панацея от работы мозголомов, но хотя бы не даст залезть в мою голову незаметно. За углом мне предстал стол с парой стульев и обладатель голоса. Мужчина лет сорока на вид, с приятной внешностью, костюм дорогой, лицо холёное… Из образа политика или крупного бизнесмена выбивался, пожалуй, только странный взгляд.

— Присаживайтесь, Влад. Если вы позволите вас так называть, — с улыбкой то ли спросил, то ли поставил меня перед фактом, собеседник. Дверь за моей спиной, тем временем закрылась, в помещении остались только мы, вероятно, с самой большой жабой на этом болоте. А также лжепрокурором и одним из охранников, которые были у меня за спиной. — Давненько мы с вами не виделись.

— Не припомню, чтобы мы вообще были между собой знакомы, — ответил я, занимая стул. Переходить к активным действиям, конечно, удобнее из положения стоя, но верно и то, что стоит усыплять бдительность противника перед ударом.

— Ну вы память-то напрягите. Мы очень хорошо пообщались на Земле, я тогда сказал, что ещё посещу вас. Ведь мне было безумно интересно, — улыбнулся мужчина, а в моей голове наконец сложился пазл.

— Без рогов не признал. Никак развелись с благоверной?

— Спокойнее, Эдгар, — предупредительно поднял собеседник руку, успокаивая парня, который, похоже, был из породы фанатиков. — Знаете, ваши идиомы тоже приятно ласкают слух. Конечно тем, что вы называете псионикой, можно передать гораздо больше смысла, но зато всё это в материальном мире так ново и волнующе, так сладко.

— Ага, особенно жертвоприношения, — хмыкнул я на это заявление «туриста».

— О, они в первую очередь. Отделение душ от тел разумных существ великолепно, а главное, питает существование меня и моих собратьев в вашем плане, придаёт нам сил. Так же, как и вера.

— Вы решили обзавестись ещё одной секточкой? — спросил я с некоторым интересом. Стоило потянуть немного времени, чтобы придумать, что делать. Ведь попасть в жернова политических игр людей — это одно, а вот «к демону на зуб» — совсем другое. К тому же Ан’‎кол, земля ему стекловатой, про энергию веры как-то особо не распространялся.

— У меня гораздо более обширные планы, — развеселился собеседник. — Человечество может дать мне гораздо больше, чем секточку. Как и вы. Не представляете, кстати, как было приятно за вами наблюдать. Эта ваша смесь решительности с тщательно подавленным страхом ошибки, а так же желание поддеть моих помощников… Просто браво.

— Могли бы сходить в театр, там и не такое покажут. Те же эльдри, говорят, достигли огромных высот.

— Не то, всё не то, — посетовал он с искренней грустью. — В театрах нет настоящих эмоций, лишь их бледные тени. Актеры там не умирают по-настоящему, а лишь смывают грим и расходятся по своим скучным делам. А эльдри… Вы, люди, гораздо перспективнее, — «черт» в человеческой шкуре начал активно жестикулировать в возбуждении. — Там, где они спокойны, вы бурлите от эмоций, где они ограничатся полумерами, вы ударите со всей страстью. Человечество прекрасно в своей агрессии и жажде раздвигать горизонты во всём с чем соприкасается. И этим же удобно для меня.

— Потому что уязвимо, — констатировал я.

— Именно! — воскликнул он. — То, что делает вас такими конкурентоспособными в материальном мире, одновременно делает уязвимыми для нас. В вашем благословении — ваше же проклятие. Но мы с вами сможем защитить человечество!

— Не резко ли вы решили перейти к вербовке? К тому же на кой ляд вам именно я? — приподнял я бровь.

— О, в самый раз. Вы нужны мне как раз потому, что видите картину в целом, и способны её принять сами по себе. Увы, меня окружают не столь интересные личности… Либо фанатики, которых приходится сдерживать, либо эгоисты, которых надо непрерывно пинать или вовсе превращать в исполнительных болванчиков. Это чудовищно скучно! Встаньте рядом со мной, и вам откроются невероятные перспективы, вы воистину будете первым, после Бога.

— Бога? Высокого же вы о себе мнения, — хмыкнул я, правда внутренне испытывая некоторый болезненный интерес к планам этого гостя из имматериума. — Не подавитесь ли таким куском?

— Отнюдь, он как раз по мне, — улыбнулся он искренней улыбкой. — Я уже начал брать правительство одного из самых сильных государств Лиги под контроль. Через всего одну человеческую жизнь все остальные страны будут надёжно собраны в кулаке. И тогда можно будет начать одну из величайших войн в истории галактики, а так же сделать мою новую аватару мучеником. И превратить в субъект поклонения. Это будет прекрасная постановка.

— Не для неё ли вы держите где-то здесь малолетнего псионика? — отвлёк я собеседника, который аж мечтательно закатил глаза.

— Прямо в точку! Я ведь уже говорил, что с вами интересно, не правда ли? Присоединитесь ко мне в моём начинании, и станете вечным главой правительства людей при мне. Или первосвященником. Название своей должности придумаете сами. И вся галактика будет знать ваше имя!

— А если откажусь? — осведомился я.

— Тогда, как это не печально, вам придётся стать ещё одним фанатиком или болванчиком. Ну, а если вы окажитесь слишком стойким для этого… Что ж, мои слуги за стеной пока что не разошлись, — развёл руками мой собеседник, намекая на расстрельную команду. — Придётся, конечно, искать другого инициативного соратника, который будет тонко понимать свой собственный вид, но, думаю, я справлюсь.

А я задумался. По понятным причинам, умирать во цвете лет не хотелось. Становиться марионеткой желания было едва ли не меньше. Не для того я ушёл на вольные хлеба, чтобы закончить так! Мне же предлагали на словах вполне приемлемую альтернативу служить добровольно, сохранив свой разум. Да, пришельцу из имматериума, но всё же. К тому же, хоть его методы вербовки были до ужаса топорны, план он предлагал вполне рабочий. Этот «турист» вполне успешно подчинял себе людей псионикой так тонко, что я даже не смог четко ощутить воздействие, лишь его голос показался мне слишком приятным. Да что говорить, даже наглухо закрыв свой разум, я не уверен, что на него не воздействуют. Вероятно, детекторы тоже ничего не улавливают, а значит, у него и правда есть все шансы подчинить себе политические элиты человечества за жизнь одного поколения, а может и быстрее. Кого прямо, кого косвенно, кого как меня — обещанием власти и долгой жизни. Тому, кто меняет тела людей по своей прихоти, последнее наверняка по силам. К тому же в этой самой «аватаре» его возможности без сомнения возрастут, иначе бы ползучий гад не заморачивался. Сейчас он без труда располагает к себе людей, избрав путь контроля и не став отращивать когтей и рогов, в ней наверняка все будут и вовсе писаться от восторга при виде невероятного совершенства формы и содержания, про псионические возможности и говорить нечего. Особенно, если он уже сейчас заранее обрабатывает сонное тело и так с выдающимся потенциалом. И это существо, кем бы оно ни было, имеет шансы привести человечество к успеху. В материальном мире мы и так весьма конкурентоспособны, а гостям из-за кромки «турист» уж постарается дать отворот-поворот просто ради своей собственной выгоды. Что до мании величия и желания быть живым богом, то я и среди людей таких без труда найду, а в истории порыться, так вообще мрак… Фараоны Египта, доменусы Рима и правители индейцев Южной Америки не дадут соврать.

Но всегда есть «но». Стелет он мягко, да как бы не пришлось жёстко спать. Верить «демонам» — дело не из умных, сдаётся мне, эта часть человеческого фольклора имеет под собой довольно веские основания. Кто поручится, что весь его интерес ко мне не основан на том, что я его однажды лишил материальной оболочки? Что, если просто моей смерти или подчинения мало, что, если он хочет более полной победы? Сделать врага не рабом или трупом, а добровольным вечным прислужником… Кто вообще поймёт логику существ из имматериума и что у них на уме? Может действительно та драка со мной его привела в восторг. Но альтернативой согласию, тем не менее, остаются как раз рабство или смерть. И я уже вижу, что владелец мясного костюмчика за столом начинает терять терпение.

— Итак? — улыбнулся мой визави.

Я облизнул пересохшие от волнения губы, но прежде, чем ответил, из динамика раздался вой тревожной сирены, а пол под нами слегка содрогнулся, донеслось чуть слышное эхо взрыва. Что ж, если вселенная может подавать знаки, то это, вероятно, один из них. Я резко ударил псионикой, прекращая работу электроники вокруг, и вскочил со стула, пробивая локтем в кадык лжепрокурора за своей спиной, как наиболее уязвимого противника, а потом выхватил дубинку из руки владельца брони, которая вдруг начала не помогать, а мешать ему двигаться. Навороченная дверь заблокирована, вручную её откроют не сразу, а значит, у меня есть шансы порешить «туриста» с охранником, а потом заблокировать проход телекинезом. И надеяться, что на комплекс напали, а не произошёл взрыв неведомо чего в какой-нибудь лаборатории. И что я смогу отсидеться тут до прихода штурмующих. Были б они ещё друзьями, а не врагами… Будет обидно, если пристрелят или в другую тюрьму переведут.

Глава 33

О своем былом ни слова

Ненависть мешая с кровью

Наносишь врагу удар

Все получит победивший

Проигравший станет лишним

Так было и есть всегда

Бои без правил — ни жалости, ни игры

Бои без правил — разбитые в кровь миры

Убей свой страх, дерись как лев

Храни в себе голодный гнев

Пока ты жив — никто не справится с тобой!

За шагом шаг, все ближе край

Смотри вперед, не отступай!

Бросайся в бой и побеждай любой ценой!

Ария. Бои без правил

Молодой человек в прокурорской форме упал на спину, задыхаясь, и похоже думал не о том, чтобы сорвать с пояса пистолет, а просто схватился в последние секунды своей жизни за горло. Это ожидаемо показало низкую подготовку юноши… Хотя, возможно, выстрелить бы он и не смог, на многом оружии в режимных учреждениях есть электронные системы идентификации, чтобы никто, кроме владельца, не смог им воспользоваться. Неработающая начинка не смогла бы разблокировать механизм пистолета. Ну да и чёрт с ним.

Охранник был выведен из строя мной так же легко, что заставляло напрягаться в ожидании подвоха. Просто псионический удар по мозгу и всё. Броня, которую не пробьёшь дубинкой, предназначенной для вколачивания дисциплины в узников тюремных робах, стала гробом для мертвеца. Откровенно говоря, ожидал, что будет сложнее. Что охранник окажется «изменённым», как те двое бойцов, которых мы с абордажниками с Зоркого встретили на Кломари. Но ни запредельной физической силой с живучестью, ни защитой от энергии имматериума, противник не смог похвастаться. И это было чертовски странно. «Турист» не хотел держать таких рядом с собой, чтобы уродцы не бросали тень на его авторитет среди нового подвида фанатиков? Мне просто повезло? Последнее — очень навряд ли.

— Впечатляюще, как в… — ждать, что мне скажет противник поднимаясь из-за стола, я не стал. Пусть в голодрамах герои со злодеями ведут долгие пафосные диалоги во время боя. В реальности так не бывает. Можешь ударить врага — ударь. Можешь убить — убей. Время разговоров может быть до боя, когда ты тянешь время, чтобы подготовиться, или ожидаешь подкрепления. Можно сказать пару слов после боя трупу, когда враг уже мертв и не выкинет сюрпризов. Если поступаешь иначе, то быстро перейдёшь из категории живых в категорию мёртвых и лично выяснишь, что бывает с душами по ту сторону кромки.

Я на тот свет не торопился, а потому напитал псионикой своё тело, как когда-то проснувшись в бетонной коробке камеры, будучи ребёнком, и разорвал кандалы, как давным-давно порвал ремни, державшие моё тело на койке. После чего со всей дури ударил ногой по столу, чтобы использовать его как снаряд и сбить противника с ног, а в следующею секунду прыгнул вперёд сам. И отлетел в противоположную сторону, приложившись спиной и затылком о стену.

Мой противник ударом кулака сверху припечатал стол к полу и долбанул меня псионикой. Только располагающая улыбка на хищный оскал сменилась. Может, данный мясной костюмчик и не был заточен под прямой бой, как предыдущий на Земле с клыками, рогами и прочим, но слабым, беззащитным вместилищем точно не был.

Человеческий боевой псионик — опасный противник. Нам всегда доставались лучшие снаряжения и доспехи. Но главным оружием всегда были люди. Мы сильны, даже способны чисто на своих физических данных поспорить с врагом в доспехе с могучими сервоприводами. Мы быстры, не каждый враг даже просто способен уследить за нашими движениями. В том числе и из-за этого мы нередко предпочитаем ближний бой. Псионический щит может защитить от большинства видов лёгкого оружия, а быстро развернуть что-то на станине в нашу сторону — тяжело, ведь мы не стоим на месте, к тому же закрываемся телами врагов, которых режем в ближнем бою. Не у всякого врага хватит духу стрелять в своих товарищей в надежде зацепить вёрткого противника. Но сейчас передо мной был не обычный враг, а некто, не уступающий мне способностями, скорее наоборот. Из всех положительных сторон можно было выделить только то, что он не в броне, как и я сам. Иначе, утратив эффект неожиданности, уже можно было бы начать самовыпил, чтобы не стать рабом и марионеткой. Но шансы на победу всё же есть.

С этой жизнеутверждающей мыслью я снова ринулся вперёд. Но тут же пришлось сместиться в бок, чтобы пропустить мимо новый псионический удар. На пути мне попался труп сопляка, и я повторил свой трюк со столом. Понятно, что тело не собьет врага с ног, но хоть заставит потратить лишнее мгновение, за которое я стану на шаг ближе. Так и произошло с той разницей, что противник не припечатал его к полу или отбил в сторону, а вновь ударил энергией, стремясь снести и тушки, и меня. Я ушёл в перекат вперёд, пропуская тело и удар над собой. Силушки вражина не пожалел, и звук смявшегося металла за спиной стал музыкой для моих ушей. Клинкетные двери выглядят определённо круто, но имеют ту же болезнь, что и такие клапана. Жутко клинят от деформации, которую только что кое-кто, кажется, устроил. А значит, нам пока никто не помешает.

Выйдя из кувырка, я нанес удар шоковой дубинкой, окутанной псионическим полем, которую враг заблокировал рукой, а потом, выпрямляясь, добавил «туристу» коленом в пах. Противник слегка поморщился, хотя был окутан защитным полем энергии, как и все встречавшиеся мне прежде «черти». Но теперь мы хотя бы, наконец, сошлись накоротке. Я начал наносить удар за ударом. Дубинкой, рукой, ногами. На пределе скорости. Лишь бы не дать врагу лишнего мгновения для новых псионических ударов. Нет сомнений, что эта тварь сможет задавить меня энергией имматериума. Он в нем рождён, а я лишь тяну силы из его дома. Но здесь материальная вселенная, потому стоит навязывать ту форму борьбы, где у меня может быть преимущество. К тому же его сосуд не затачивался под прямую схватку, что тоже играло мне на руку.

Через несколько секунд чертова дубинка переломилась у самой рукояти, целиком псионика не смогла защитить этот кусок мусора. Хотелось материться в голосину на тех, кто закупил дешёвку, хотя я и понимал, что в оружие тюремной охраны никто и никогда не вложит прочности клинка одарённого. Но продолжать пришлось уже без оружия, используя кулаки.

Тем временем стали понятны сильные и слабые стороны врага в рукопашной. Он был чудовищно силён, обладал чуть большей скоростью, чем я. Но не был толком обучен. В лучшем случае — бокс, и не более того. Глухой блок сменился кучей ударов. Мельница, так свойственная новичкам. Это позволяло мне пока что оставаться живым и здоровым. И бить, перемещаться, уворачиваться, снова бить и молиться, чтобы я смог продержаться достаточно долго.

Главное — не давать врагу ни секунды передышки. Он должен быть сосредоточен на своей псионической скорлупе. Чтобы любое её ослабление вело к пробитию барьера. Это не дает ему атаковать, не даёт разорвать дистанцию. А потому плевать на усталость мышц. Плевать на сбитые, даже под слоем уже моей псионической энергии, костяшки кулаков. Плевать на всё. Иногда в жизни остаётся только держать дыхалку и бить.

Я не знаю, сколько времени это продолжалось. Всё слилось в череду блоков и ударов. Нырок вниз под кулак, несущийся к моей голове, распрямиться, делая апперкот. Сместить голову вбок от кросса и ударить встречным в переносицу. Новый удар в коленную чашечку врага и мягкий блок. Один раз уже пришлось блокировать удар противника жёстко, и на этом всё едва не закончилось. Слишком велика разница физических сил, меня почти откинуло в сторону, рука болезненно заныла. Разрыв дистанции смерти подобен, снова приблизиться к себе враг не даст. А значит, больше никаких ошибок. Главное — держать его под ударами. Столько, сколько потребуется, и не секундой меньше. Слава мирозданию, что я тренировался в камере и пришёл в норму!

Бой всё длился, а я впал в своеобразный боевой транс, в котором нет места лишним мыслям. Есть только противник и препятствия в комнате, которые могут помешать бить его без передышки. Но вдруг на периферии чувств появился звук, которого раньше не было. Скрип сминаемого металла. Оставалось только надеяться, что дверь вскрывают нападающие. Если местные обитатели наконец нашли способ добраться до своего хозяина, то мне конец.

Желание посмотреть на дверь было нестерпимым и едва не стоило мне жизни. Я поднырнул под очередной размашистый удар и сместился в бок так, чтобы проход попал хотя бы в поле периферийного зрения, заодно пробивая в корпус. Но это было тактической ошибкой, и следующий удар пришлось принять на жёсткий блок. Я почувствовал, как кость предплечья хрустнула, ломаясь. А потом-таки я получил псионический выброс в грудь, потому что не смог своевременно нанести свой собственный удар кулаком.

Но, летя к стене с несколькими переломанными рёбрами, я был готов орать не от боли, а от восторга. В выгнутую, к чертовой матери, телекинезом дверь, входил Федя, сходу разряжая в спину «туриста» свой монструозный обрез, в каждый ствол которого мог влезть большой палец бронеперчатки. Оружие, с отдачей которого с трудом справляется псионик в бронескостюме — очень серьёзная штука. Поворачивающегося к новым гостям врага бросило на землю, хотя и не убило из-за вновь набравшего силу защитного поля. Но Фёдор, с залетевшим сразу за ним итальянцем, поспешили исправить это недоразумение. Клювец и меч обрушились на поднимающегося противника и буквально разорвали его. Спецсредства — это вам не дубинка тюремщика.

— Deux volt, тварь! — гаркнул католик, отпинывая продырявленную голову от тела на всякий случай. — Влад, ты живой?

— Не дождётесь! — хмыкнул я и тут же скривился, грудь немилосердно болела. — Помогите встать.

— Серый, Ком! К командиру! — отдал приказ наш медведь. В принципе, всё правильно. Они с доморощенным инквизитором — самые мощные боевые единицы, не им раненых таскать.

— Где мы хоть? — осведомился я, дыша сквозь зубы от переломов. Хотя болели не только они, всё тело выло из-за запредельной физической нагрузки. Хотелось глотать ртом воздух, но долбанные ребра этому активно мешали.

— Не поверишь, Новый Лондон. Личный остров некоего мистера Карпентера. Наверху, кстати, представительное собрание больших шишек было, — ответил итальянец, пока меня тащили по коридору.

— Парни, направо. Надо ещё одного горемыку вытащить, — проговорил я, стараясь резво перебирать ногами. Медик только что вколол мне обезболивающее, непередаваемые, в цензурной форме, ощущения стали отступать. — Всё хоть зачистили?

— Почти, на нижних уровнях добивают, — хмыкнул Федя. — Что за пленник-то такой важный, что тебя тащить надо?

Я улыбнулся. Приятно, когда подчинённые выполняют приказы без возражений. Не надо мне тут всего этого из серии: «Тебя эвакуировать срочно надо!». Но на вопрос придётся отвечать: не те тут люди, на которых можно просто гаркнуть командирским голосом.

— Ребёнок-псионик. Связался со мной, когда я в камере был. Похоже, растили специальный сосуд для нашего «туриста». Что за шишки наверху были-то?

— В основном, говорящие головы англосаксов из телика, из серьёзных — замначальника контрразведки и лидер большинства в сенате. Всего двадцать человек, — ответил итальянец.

— Вряд ли накрыли всех обработанных, но и то хлеб. Улететь, кстати, сможем?

— Должны. Спустились на шаттлах-невидимках, и сразу вырубили связь. Главное — свалить быстро, пока никто интересоваться не начал, что это тут с коммуникациями.

За не хитрыми разговорами мы дошли до места назначения, время от времени перешагивая трупы охранников и персонала. Везде, где попахивало гостями из имматериума, пленных брать было запрещено просто на всякий случай. Здесь «туристом» пованивало. Инструкция соблюдалась… Хотя, строго говоря, именно её я сейчас и собирался нарушить. По-хорошему, подготовленный сосуд стоило уничтожить. Как и сам комплекс, который сейчас наверняка минировался нашими сапёрами. И у меня нет особых сомнений, что архангелы ещё поднимут вопрос сосуда. Технику безопасности мы продумывали вместе, в том числе и данный пункт, а я иду на риск.

Переступив порог, мы оказались в лаборатории. На полу были трупы в белых халатах, а у дальней стены стоял цилиндр, заполненный прозрачной жидкостью. Внутри находился младенец на вид полугодовалого возраста, опутанный паутиной датчиков, с капельницей, воткнутой в сосуд, и в дыхательной маске. Сейчас мой коллега вновь был без сознания. Рядом стояло два штурмовых десантника из «жнецов» со шлемами, раскрашенными белёсой краской под черепа и похоже спорили, прежде чем поприветствовать нас. Может быть даже о том, стоит ли пальнуть в обитателя «аквариума».

— Парни, берём все записи и ребенка. Пора сваливать из этой дыры.

Эпилог

Свет был ярче тысяч солнц,

Я понял — это Бог,

Не бездушный идол,

А живой сверкающий поток.

Свет заставил вспомнить всех,

С кем дрался и грешил,

Он заставил вспомнить

Каждый шаг бунтующей души.

Не хочешь, не верь мне.

Ария. Не хочешь — не верь мне

Видение лаборатории развеялось, оставив после себя парк, мраморную скамейку в монументальном римском стиле и две фигуры на ней. Одна была вдвое выше человека и источала золотое сияние, мешавшее разглядеть лицо. Вторая имела вид человека в тёмно-зелёной броне.

— У тебя есть вопросы… — проговорил золотой гигант. — Спрашивай.

Его спутник снял шлем, повесил на пояс и произнес:

— Что это было, твоё прошлое?

— Твоё. Давно я не слышал такого простого обращения, — похоже, реплика собеседника развеселила сияющего. — Нет, настоящее твоего… Хм, пожалуй «сына» будет самым близким определением. Не того, что остался в том мире, — предупредительно поднял ладонь говоривший. — Души, которую ты породил.

— Честно говоря, я мало что понял. Я породил душу?

— Да. Собственно, рождение с воспоминаниями прошлой жизни является одним из признаков того, что душа разумного существа готовится к разделению, набрав достаточно сил и опыта в своих перерождениях. Так происходит, когда не хватает совсем чуть-чуть. Ты же не думал, что Творец создал саморазвивающуюся систему, где всё плодится и множится, но сотворил конечное количество душ, которое неизменно?

— Звучит логично, — потер подбородок обладатель зелёной брони. — Но раз это было настоящее, то перед нами находился твой двойник из другой вселенной?

— Можно сказать и так, — ответил золотой гигант. — Во всех ветвях реальности, которые мне известны, в каждом виде появляются некие выдающиеся индивидуумы. Данный стал человеком, возможно, он частично повторит мой путь.

— Звучит довольно неопределённо. Я был склонен считать, что будущее для тебя — что открытая книга.

— Глупое утверждение, потому что оно изменчиво. Иначе бы свободы выбора не существовало.

— Рад, что мой «потомок» сделал верный выбор. Разочаровывает, что он чуть не лёг под демона.

— На самом деле, это тоже было бы рабочим вариантом, у зеленокожих так как раз появилась парочка богов. Но да, так лучше.

— И всё же: зачем я здесь? — человек обвёл рукой парк.

— Да в общем не за чем, — усмехнулась фигура в золотом сиянии. — Просто мне нужно было время, чтобы восстановить твои силы после деления до прежнего уровня. Ты приоткрыл для меня дверь в другой мир, я предпочитаю платить добром за добро, особенно, когда мне это ничего не стоит.

— Значит, предстоит отправиться куда-то ещё уже по твоей воле?

— Нет, — реплики человека в броне определённо веселили гиганта. Возможно, он уже просто забыл, когда с кем-то нормально говорил. — Если бы подобные мне могли отправлять своих агентов в параллельные миры, то творился бы ужасный бардак.

— Тогда надо полагать, что и попадание моего «сына» и его путь — результат череды случайностей. Но если ты не можешь отправить кого-то другого в иные вселенные, то к чему разговоры про дверь?

— Верный вопрос. Творец ограничил влияние вселенных друг на друга. Это верное решение с его стороны. Хаос, набрав сил в одних ветках бытия, не может экспортировать свою силу в более слабые реальности. Подобные мне тоже бессильны. Всё находится в балансе, мы грызёмся лишь за свои реальности. Баланс сохраняется. А дверь — это путь эвакуации. Любая из высших сущностей может перейти в другую ветвь, проиграв, если есть проход. Разумеется, без сил и большей части знаний, но это хотя бы не почти бесконечно долгая агония в лапах победителей.

— Ни агентов влияния ни путешествий, — хмыкнул человек. — И во многих реальностях хаос полностью победил?

— Как сказать, — золотой гигант пожал могучими плечами. — Многие отдельные миры в его власти. Но ни вселенных, ни даже полностью захваченных галактик, я не видел. Всякий раз, когда победа близка, изменчивые сущности начинают борьбу между собой, тем временем в реальном мире их последователи вырождаются, деградируют и теряют остатки технологий. В том числе и межзвёздных перемещений. А затем новые виды начинают заселять почти пустую от жизни галактику. Цикл повторяется вновь.

— Было бы смешно, если бы не было так грустно. И что теперь?

— Для меня всё то же. Для тебя новое перерождение.

— Надеюсь спокойное.

— Это вряд ли. Я вполне могу утверждать, что перерождающиеся с памятью прошлой жизни всегда попадают туда, где неспокойно, — в золотом сиянии наметилась улыбка. — Адепты порядка туда, где власть берёт хаос. Его адепты туда, где силён порядок. Как я сказал, творец любит баланс в борьбе противоположностей.

— Значит ли это, что ничьей победы не может быть в принципе?

— Я этого не говорил. Пока не могу сказать с уверенностью, задумал ли всё Он так или нет, но адепты разрушительных сил и условного зла не всегда потворствуют им в новых мирах. Фанатикам несвойственно поклоняться кому-то, кроме именно «своих» богов, а прагматичные личности, что пошли на сомнительные сделки ради каких-то своих целей, знают, чем подобное заканчивается на личном опыте.

— Надеюсь, что так. Хотя ты меня, конечно, озадачил… А заодно с восстановлением сил добавил технологии со знанием псионики из другой вселенной. Вряд ли ошибусь, если скажу, что меня с такими стартовыми данным закинет в хорошее место.

— Скорее всего нет. Но для уверенности приходится проводить эксперименты и следить за результатами.

— Мне стоило догадаться с самого начала. В какую хоть сторону отсюда идти на выход?

— Не имеет значение, — усмехнулся золотой гигант вновь.

— Ну, наше дело правое, туда и пойдём, — ответил обладатель брони, вставая и возвращая шлем на голову. А на втором шаге растворился в воздухе.

Спустя секунду стали расплываться сад и каменная скамья, быстро исчезнув в буйстве энергии. Дольше всех оставался на месте золотой гигант, который превратился в сияющий шар и исчез, возвращаясь к тяжёлой и неблагодарной работе.

Вадим Мельнюшкин Окруженец. Затерянный в 1941-м

Ты должен делать добро из зла, потому что его больше не из чего делать.

Роберт Пенн Уоррен, непрогрессивный американский писатель

Нас мало, нас адски мало…

Андрей Вознесенский, хороший русский поэт

Пролог

Человек, лежащий среди деревьев, не был ни снайпером, ни большим мастером маскировки. Он вообще мало разбирался в военном деле, даже оружие, которое он мог использовать, не было по-настоящему боевым. Хорошим охотником был, а вот в людей стрелять не приходилось. Есть надежда, что и сегодня не придется. Телефон звякнул два раза и умолк. Вот же организация, даже средства связи – сотовые телефоны. А все спешка.

Ладно, секунд через тридцать объект будет здесь. За спиной заурчал двигатель грузовика, тот выкатился на дорогу и, тяжело разгоняясь, двинулся в сторону города. Синий «Фольксваген» в широкоугольном ракурсе был виден хорошо, позицию стрелок выбрал так, что не надо делать никаких упреждений – машина последние пятьдесят метров перед выстрелом будет идти прямо на него. Вот на краю зрения показался борт двигающегося навстречу цели грузовика. Еще несколько секунд, и все произойдет, тогда ему либо придется стать убийцей, либо кривая вывезет.

Грузовик резко принял влево. Водитель «Фольксвагена» в отчаянной попытке уйти от столкновения бросил машину на обочину, но это ему не помогло – встречный удар в левое крыло отбросил автомобиль в кювет, куда тут же влетел грузовик, окончательно смяв кузов легковушки. Да, после такого не живут.

Человек облегченно вздохнул, отсоединил магазин от «сайги», передернул затвор, на лету поймав кувыркающийся патрон, убрал карабин в сумку и споро покинул место лежки. Опять повезло – и в этот раз обошлось без него. Теперь только убрать сумку в багажник и быстро смыться, не думая о том, кто был его целью. Интересно, а есть ли «тот свет», а если есть, то что там может быть?

Глава 1

Сознание вернулось. К этому бы еще хоть тело, какое-никакое. Хотя что я знаю о телах и какие они бывают. Впрочем, что такое сознание, я тоже представляю с трудом. Теперь следующий вопрос – кто я? Ау, кто-нибудь ответит? Похоже, желающих нет. А жаль, было бы лучше или по крайней мере проще. Давно я так не попадал! Ага, очередные вопросы – насколько давно и как это ТАК? А вот не помню, но ТАК давно!

Отдохну немного, точнее, отвлекусь. Что я помню о прошлом? И что такое прошлое, настоящее и будущее заодно? Это что-то из концепции времени. Как много я всего знаю все-таки. Хуже, что не понимаю. Так что насчет прошлого? Ничего, какие-то обрывки крутятся, мозаика сплошная, причем я точно не уверен, что это прошлое, а не будущее, например.

Так, что мы имеем теперь? Мир, наполненный биологической жизнью, причем наполненный очень неплохо, скажем даже, хорошо наполненный, прямо под завязку. По крайней мере я видел и хуже. Даже не буду спрашивать себя, где видел, так как ответ очевиден – не помню. Что делать дальше? Ну же… Ага, всплыло. Надо найти наиболее развитую или просто развитую, вот интересно насколько, форму жизни и произвести Слияние. Здорово, Слияние, значит, произвести, кто бы мне еще сказал, что это такое. Ну да ладно, начнем по порядку, а именно с поиска формы, знать бы, как она еще выглядит.

Что-что? Погоди, мысль, ну-ка вернись обратно. Что значит время ограничено? Кем и на сколько? Вот ведь чтоб тебя… Ограничено типа, и все! По-любому спешить придется. Ау, высокоорганизованные формы жизни, отзовитесь, сливаться будем. Ага, отозвались, как же, жди больше. Нет, смотри-ка, и правда отозвались – звуки какие-то нехарактерные, резкие и отрывистые, чем-то даже неприятные. Надо отправляться в ту сторону, вот только как? Местные формы фауны имеют специальные органы, с помощью которых могут передвигаться по поверхностям или вне их, отталкиваясь прямо от газообразных атмосферных масс, а у меня ничего этого нет. Может, надо попробовать просто захотеть переместиться в нужном направлении? Получилось! Перемещаюсь, хоть и не быстро, местные атмосферные отталкиватели делают это гораздо шустрее. Зато я двигаюсь исключительно по прямой, проходя прямо через крупные объекты флоры, при этом даже появляются какие-то ощущения, ассоциирующиеся почему-то с пресловутым Слиянием. Похоже, это Слияние не будет большой проблемой.

А это еще что? Странный объект фауны – крупный и в отличие от других на его поверхности находятся небиологические, по крайней мере неживые, объекты, покрывающие всю поверхность организма. Да и форма у него хоть и похожа на форму других представителей местной фауны, но какая-то слишком специфическая. Нельзя сказать что необычная, но явно не функциональная для данного набора местных биологических объектов. К тому же, похоже, он поврежден, так как один из сегментов, тот, что единственный из открытых, явно сильно разрушен, а светлая растительность на нем залита некой субстанцией, поступающей изнутри тела. Вероятно, существо скоро перейдет в разряд неживых объектов. Приближусь еще немного. Странное ощущение – меня к нему тянет почти физически. Похоже, начинается то самое Слияние. А оно мне надо? Сейчас я с ним сольюсь, и мы вместе прекратим существование. Ах, вот в чем дело, мое время тоже, оказывается, на исходе, и, похоже, это мой единственный шанс – либо мы прекращаем существование по одному, либо выживаем вместе, и нас не спрашивают…

* * *

Как же болит голова… Впрочем, сам виновен, ибо идиот. Что такое идиот, я уже знаю – это я, потому как по какой бы причине я здесь ни оказался, то так мне, идиоту, и надо. Ну и мир же здесь – сборище идиотов, кретинов, дебилов и прочих придурков, среди которых мне самое место. И тело мне досталось олигофрена, причем это не уничижительная характеристика, потому что по сравнению с прочими долбодятлами, судя по отрывочным воспоминаниям бывшего владельца, мне еще повезло.

Похоже, олигофрены здесь самый приспособленный вид, остальные распределяются по шкале от «херово» до «очень херово», ну и есть еще «совсем херово», но такие просто долго не живут. Как же от меня воняет! Как будто месяц не мылся и спал в лесу под елками. А это тело так себя последний месяц и вело.

Это же надо додуматься: «Дать отпор агрессору». Угу, с трехлинейкой и двенадцатью патронами, снятыми с убитого пограничника, по которому танк проехал и, наверное, даже не заметил. И чего у него ума не хватило примкнуть штык, догнать этот танк и заколоть. Либо штык не нашел, либо танк обогнать не мог, потому как колоть «в спину» бывший владелец этого тела считал подлостью. Подлостью, блин! А вот если спереди… со штыком… на танк… это героизм! Комсомол, мать его! Передовой отряд молодежи, мать их!

И судя по отрывкам, что крутятся в башке, они тут все такие! Надо выбираться. Срочно! А то сейчас меня торкнет, и побегу танк догонять. Надеюсь, у меня хватит силы воли сзади его колоть и «не перестать себя уважать после этого»! В одном повезло – пуля, ударившая бывшего владельца по наполненной бредом и лозунгами голове, очень удачно ампутировала его личность, но при этом не очень сильно задела области памяти, а регенерационные возможности организма, подхлестнутые процессом слияния, дали мне шанс выжить в этом теле. А шрам на затылке и головная боль – это уже фигня. И это пройдет, как говаривал местный мифический персонаж или почитывал периодически для релаксации.

А еще хочется жрать. Организм и до ранения был истощен, а уж сколько исцеление из него вытянуло, подумать страшно. Почему я сейчас сижу на пне и раскачиваюсь, держась за больную голову, а не валяюсь в отключке, медленно умирая от голода, это есть тайна, покрытая мраком. Нет, все-таки олигофрены – это передовой отряд кретинов и самый подготовленный в физическом и интеллектуальном плане.

Надо идти искать жратву, а иначе сдохну. Где-то здесь должна винтовка валяться, а точнее, что от нее осталось. Патроны кончились третьего дня, когда я, тьфу ты, он – Константин Шеин, двадцати одного года, член ВЛКСМ и прочее, решил обстрелять немецкую колонну. И ведь ни в кого наверняка не попал, стрелок Ворошиловский, а когда удирал как заяц, еще и пулю словил магазинной коробкой. Тогда придурку повезло, сегодня везение кончилось. Пытался добраться до деревни, где можно достать хоть какой-нибудь еды, и не придумал ничего лучше, как пойти по дороге, дабы не заблудиться, ну и тащиться по лесу сил больше не было. Болота кругом. Вот и прозевал мотоцикл с тремя немцами, которые ехали, вероятно, туда же и с той же целью. Похоже, те не хотели делиться и решили перманентно устранить конкурента.

Судя по солнцу, прошло уже часа четыре с того момента, а значит, немцев в деревне, наверно, уже нет. Придется рискнуть. Может, лучше не стоит винтарь брать, не было бы его, может, и немцы не стали бы сразу стрелять. Ну, загребли бы в лагерь, потом ведь все равно отпустят, а там хоть бы пожрал. Косте даже в голову такое не приходило, ага, как же – сдаться врагу. Лучше бы с голоду помер. Надо же так головы людям промыть! Это что-то с чем-то! Все решено – иду в деревню или ползу, что в моем состоянии ближе к истине. А винтовку и правда не возьму – ну ее, пусть отдыхает, отвоевалась. И Костя отвоевался. Ибо нех!

Идти все равно пришлось по дороге, потому как забрести сейчас в болото – смерти подобно. Ноги буквально цеплялись друг за друга. За неполные полчаса трижды целовался с этой, можно сказать, трассой жизни, которую Константин назвал бы приличным словом, а нормальное разумное существо – горой неприличных. Не похоже, что в этом мире, по крайней мере в этой ее части, существуют по-настоящему разумные существа – те бы до такого состояния транспортную систему не довели. Хотя, судя по трофейным воспоминаниям, скоро здесь будет орднунг однако, все как у людей, то есть почти как у разумных существ.

Наконец лес расступился, и взору усталого путника предстал населенный пункт, то бишь нечто, находящееся на стыке времен между каменным веком и бронзовым. Примерно. Как и ожидалось, впрочем. Стены прямоугольных коробок сложены из минимально обработанных древесных стволов, только кора ободрана. Мелкие постройки выглядят еще более убого даже издали. А чего хотел? В памяти Кости, хоть жителя и городского, есть и воспоминания о летнем отдыхе в деревне. Ну, там поливка огорода ведрами из реки, сенокос, ночное, грудастые селянки, попискивающие в стогу. Вот только мне сейчас до селянок огромная нужда… Хлеба бы, а мясо – это вообще мечта несбыточная. Но переться напрямую, как бы ни хотелось, глупость будет неимоверная. Проберусь-ка я вот там поправее вдоль опушки, а затем прикроюсь полосой, выделяющейся на выгоревшей от солнца поляне, сочным зеленом цветом. Похоже, там либо ручеек, либо сырая канава тянется от леса до крайних деревенских заборов. Так оно понадежнее будет.

Канава и правда была. Скорее не сырая, а просто влажная и не очень глубокая, так что пришлось проползти около двухсот метров, что никак не сказалось ни на пиджаке, ни на брюках, потому как хуже уже было некуда. Представил, как отреагируют аппетитные во всех смыслах селянки на измазанное в грязи, да и залитое подсохшей кровью шатающееся на ходу существо, и не позавидовал. Им ли, себе ли… Никому, короче. Хотя… Память услужливо подсказала, что особи хомо сапиенс женского пола, существа хоть и робкие, но жалостливые, так что если сразу в обморок не упадут, то и накормят, и обогреют. Вот с мужскими особями могут быть проблемы, но скорее и они убогого бить не будут, а вот половинам своим жалость в крупных размерах проявлять не дадут. Но тут уж не до жиру, главное в ощип не попасть. Перелезать через забор сил не было, но, на счастье, среди лопухов нашелся подкоп. То ли какие домашние животные его сделали, чтобы наведываться на охоту в лес, то ли совсем наоборот – дикие в деревню с той же целью, принципиального значения не имело. Главное, зверь был не мелкий, потому и новоприобретенное тело, хоть и здорово исхудавшее, но достаточно крупное для данной популяции, пролезло вполне удачно, даже клоков одежды на досках не осталось.Вот и ладушки, теперь тихо и осторожно ползем до ближайшего сарайчика, может, прямо там на что съестное удастся наткнуться. Ну вот, наткнулся! Похоже, это и есть хозяин того лаза, что так удачно подвернулся. Нет, теоретически, конечно, псину есть вполне можно, тем более что животное умерло недавно, даже кровь, натекшая из раны, свернуться не успела. Но как-то это не комильфо. Странное, кстати, слово – что оно примерно означает, представляю, но из чьей памяти вылезло, понять не могу. По крайней мере ни я, ни Константин точного его значения не знаем. И это уже не в первый раз. Но это я отвлекся.

Не нравится мне эта убитая собака, особенно после того, как я труп слегка поворочал. Судя по ранению, ее тупо застрелили, причем из нарезного оружия – был бы гладкоствол, ранения были бы либо множественные, либо входное другой формы. О как, оказывается, я много об оружии знаю, спасибо сержанту на курсах, где я значок Ворошиловского стрелка получил. Но это все лирика. Вернемся к нашим собакам. Вряд ли хозяин будет своего пса во дворе убивать, а уж то, что соседу такое спустит, тем более невероятно – тут бы сейчас такой хай стоял. Значит, кто-то чужой, кого хозяин если не боится, то опасается, и с точностью до третьего знака я могу указать на такого стрелка. Не конкретно, конечно, но его принадлежность к соответствующей армии запросто. Вероятность, что красноармейцы в тылу вермахта занялись отстрелом собак, причем именно во множественном числе, пренебрежительно мала. А то, что собак постреляли во всей деревне, уверен, хотя не удивлюсь, если парочка самых умных или самых трусливых уцелела. Теперь я понял свое нежелание идти в деревню напрямик – собак я не услышал. Не то чтобы они должны постоянно брехать, но взлаивать время от времени вроде не прочь. А тут тишина. Не к добру это. А это что? Топот какой-то на улице. Скрипнула калитка в соседнем дворе, топот прекратился, сменившись каким-то невнятным шумом и негромкими вскриками. Нет, не стоит соваться не в свое дело – это мозги так думают, а ноги несут думательный орган к невысокому заборчику, разделяющему два двора. Родственники здесь, что ли, живут или у соседей неприлично не оставлять проем для прохода, но чтобы лезть через ограду не пришлось.

Соседнее подворье хоть и не как две капли, но было похоже на предыдущее, только вместо мертвой собаки здесь обитали живые куры, пасущиеся под присмотром огромного белоснежного петуха. Шум раздавался из-за угла то ли сарая, то ли овина, черт их разберет, стоящего по левую руку. Стараясь не шуметь, почти на цыпочках, подбираюсь к углу и, присев на корточки, выглядываю. Почему на корточки, сам не понимаю, но догадываюсь, что так у меня больше шансов остаться незамеченным. Человек мало замечает то, что низкое и маленькое, по крайней мере меньше опасается, потому и следит за этой областью меньше, а здесь еще и куры всякие бегают. Картина нерадостная, да что там – крайне препоганая картина. Немец, ну а кто тут в серой форме еще может быть, прижал к стене девчонку лет шестнадцати-семнадцати и остервенело рвал на ней одежду. Та почему-то не кричала, а молча отбивалась, что получалось у нее не слишком хорошо. Понимая это, она, видно, решилась дать насильнику более жесткий отпор и вцепилась ему ногтями в щеку, которая тут же украсилась тремя багровыми полосами. Солдат отшатнулся, воскликнул что-то неразборчивое и с размаху ударил девушку кулаком в лицо. Обмякнув, жертва начала сползать по стене, но немец схватил ее за волосы и начал бить головой об стену. Как сорвался с места и бросился вперед, даже не понял, не хотел же ни во что вмешиваться.

– Ты, сволочь, оставь ее!

Отпустив девушку, солдат резко развернулся в мою сторону. Ну и что теперь делать, морду ему бить? Бешеными глазами садиста немец посмотрел на меня, затем под ноги, наверняка разыскивая свою винтовку, которая, вероятно, будучи прислоненной к стене, теперь лежала под обмякшим телом, прорычал что-то, выдернул из ножен штык и шагнул ко мне. Не понравились не только его глаза, но и ощерившийся рот, из угла которого стекала слюна, и запах сивухи, даже на расстоянии метра бьющий в лицо. Ну все, кажись, добегался! Этот бешеный пес сейчас меня зарежет и продолжит терзать девчонку. Все инстинкты и тела, и разума вопили, что надо бежать, но я продолжал стоять на подрагивающих от слабости ногах и ждать продолжения. Немец сделал еще шаг и ударил снизу вверх, наверное, желая разодрать меня от живота до подбородка, в сумасшедших глазах я увидел предвкушение. Чьи инстинкты меня спасли, не знаю, но тело дернулось вбок, пропуская клинок, левая рука перехватила кисть психа, доворот, и враг прижат к стене… Правая рука перехватывает штык, выпадающий из вывернутой конечности, и наносит удар рукоятью в основание черепа.

Какая же вонь! Это он чего – со страха? Только что напряженное тело врага расслабилось, становясь похожим на туго набитый тряпками мешок. Отпускаю и делаю шаг назад, одновременно зажимая нос свободной рукой. Немец падает кулем. Надо бы его связать да рот заткнуть, а то очухается и орать начнет. Подходить к этому во всех смыслах засранцу не хочется. Но надо. Вдыхаю ртом, наклоняюсь и завожу ему руки за спину. А чем вязать? На нем целая сбруя из ремней – так просто даже не расстегнешь. Ладно, пока пилотку пристрою в виде кляпа. Думал, засунуть ее в рот будет трудно, но оказалось все просто – челюсть сама отвалилась, и кляп занял свое место. Что-то тут не то. К вони уже почти притерпелся, поэтому решил исследовать тушу поподробнее. Потянул за подбородок вбок, и голова повернулась без всякого сопротивления. Зажал на всякий случай нос, ох и здоровущий он у него, ноль реакции. Осталось проверить пульс. Точно, перестарался. Чего ж он хлипкий такой оказался? Ладно, пусть валяется. Надо девчонку в чувство привести и тикать отсюда.

– Очнись, красавица, – протягиваю руку, чтобы поддержать голову, и чувствую под ладонью что-то липкое. Только не это! Приближаю свое лицо к ее и пытаюсь уловить запах дыхания. Ничего. Судорожно проверяю пульс. Мну ее запястье минуту или более. Ну, где ты, стучащая жилка? Мать, мать, мать! Что же за паскудный мир? Какая паскуда меня сюда закинула? Выберусь, найду и убью. Оживлю, и еще раз убью. А ведь это не мое! Точнее, мысли мои, а вот эмоции скорее Константина, его эндокринная система так меня колбасит. Или секреторная. Костя как-то прослушал популярную лекцию на эту тему, толком не понял, но долго парил мозги друзьям и подругам. Но дело сейчас не в этом, надо думать, что делать дальше.

Винтовку из-под трупа достал с большой аккуратностью, отложил в сторону, саму девушку уложил ровнее, прикрыв, по возможности, обнаженные части тела обрывками одежды. Затем взял винтовку и задумался. Это был «маузер», еще не укороченный «девяносто восьмой». На «мосинку», конечно, похож, но есть и различия. Главное – это наличие предохранителя, о котором рассказывал сержант на курсах, обещал принести показать сначала натуральную винтовку, затем плакат, но так в конце концов ничего и не принес. Предохранитель же, как помнится, должен быть трехпозиционный, и его надо как-то поворачивать. Похоже, это вот та штука позади затвора. Ага, затвор не двигается. А если так. «Штука» повернулась, встав вертикально, и стала напоминать фаллический символ. Хотя затвор освободился и, сдвинув его, можно было увидеть досланный в ствол патрон, имея предохранитель в таком положении, прицельно стрелять было невозможно – линия, прицела была перекрыта. Нажал еще раз, и предохранитель, если это, конечно, был он, встал в положение, противоположное начальному. Затвор двигался, но сработает ли спуск? Пришлось один за другим извлечь, двигая удобной загнутой рукояткой, все патроны и попробовать. Спуск сработал. И то хлеб. От воспоминания о хлебе в животе заурчало. Молчи, брюхо, выдашь, не будет тебе хлеба, свинцом накормят. Новую обойму извлек из подсумка трупа и зарядил оружие. Как ни старался, шестой патрон в ствол загнать не удалось, а ведь у немца их было шесть, наверно, секрет какой-то есть. Сбрую с подсумками и флягой пристроил на себя достаточно быстро, а дальше задумался. И что теперь, бежать в лес шишки грызть? Ко всему прочему немцы обязательно устроят погоню – так не спустят. В плен теперь тоже не сдашься, по крайней мере не вблизи деревни.

– Kurt, wo Sie ist?^[40]

А вот и второй дойч объявился. Судя по голосу, он метрах в ста – ста пятидесяти западнее или северо-западнее. Эх, знать бы, сколько их всего и скоро ли они пойдут этого Курта искать. Скорее всего скоро, жаль, не понимаю, что он кричит. Эх, Костя, язык Гёте надо было учить, а не Вольтера. Пара-тройка минут еще есть, надо решаться. Блин, зачем я сбрую напялил, теперь время терять, пока сниму да назад натяну.

Через две минуты я уже красовался в немецком кителе, жеваной, старательно расправленной пилотке, грязных брюках и сапогах. Загаженные немцем штаны не одену ни за что. Сможет ли моя маскировка обмануть кого хоть на миг? Ростом, при своих ста восьмидесяти двух сантиметрах, Курту я не уступал. Если это, конечно, Курт, хотя какая мне разница. Говорят, что «Трою» написал совсем не Гомер, а другой слепой грек, живший в то же время и носивший такое же имя. Вот и со мной примерно то же. Короче, рост одинаковый, оба блондины, осталось морду вниз опустить да пошатываться понатуральнее, дабы разницу в походке скрыть. Вроде все. Посмотрел на руки и понял – не все. У меня ж не только брюки и сапоги, будто у трубочиста отнял. Сдернул с пояса флягу, открутил крышку… Чтоб тебя в аду черти жарили, Курт. Как я буду теперь самогонкой умываться? Вот не знаю как, но умылся. Глаза щиплет, зараза, как их ни зажмуривай. Интересно, что-нибудь смыл или грязь развез по всей морде? Судя по рукам, должно быть более-менее.

– Kurt, wenn der Herr Unteroffizier wird früher kommen, wirst du auf die Toilette zu reinigen^[41].

Смейся-смейся, теперь я точно знаю, что вас трое, те самые. Покойники. За себя бы мстить не стал, а вот за девчонку… Всё, хватит время тянуть, пора! Прости, девочка, что не успел. Теперь либо я к тебе в попутчики, либо пару других подберу.

Со двора через скрипнувшую калитку вышел, как и хотел, мордой вниз и, прислонившись к забору, глянул исподлобья в сторону любителя поорать, но никого не увидел, метров через семьдесят улица поворачивала на север. Вероятно, тот, кто мне был нужен, находился за этим поворотом. Зря я маскировался, до забора меня не увидят, а дальше хрен спутают. Нечего тянуть кота, пошли помаленьку. Смысла изображать пьяного уже не было, потому через пару минут я уже у угла. Хорошо, что у них здесь заборы сплошные, а не штакетник задрипанный. Колотит. Опять присаживаюсь на корточки и выглядываю. Площадь перед каким-то немаленьким, тоже бревенчатым зданием. Либо школа, либо сельсовет, а может, контора какая, колхозная или заготовительная. Около крыльца мотоцикл, но крикуна не видно. Наверно, внутри. Как бы его выманить. В голову ничего не приходит.

Бац!

Вот это мне чуть в голову не пришло! Падаю, одновременно разворачиваясь в сторону, откуда сам только что заявился. Еще одна пуля бьет в то место, где сидел. Ухожу в перекат, одновременно выбрасываю руки с винтовкой вперед. Бац! Пуля взрывает песок под самым боком. Не успел, гад! Сейчас он возьмет упреждение, и я сам вкачусь под следующую. Ба-бах! Нажимаю на спуск, еще не разобравшись, куда стреляю. Может, напугаю. Делаю перекат в обратную сторону. Бац! Похоже, повелся, или я ему прицел сбил, по крайней мере, пуля прошла где-то далеко. А вот и мой стрелок. Стоит метрах в пятидесяти во весь рост в классической позе спортивного стрелка и садит в меня из пистолета. Ему проще, а мне затвор передергивать. Ба-бах! Не попадаю. Опять перекат. Бац! Он на один мой неприцельный может два прицельных выдавать. Ба-бах! Есть! Попал куда-то в область бедра, похоже, даже вскользь, но немца развернуло, почти опрокинуло, но тот справился и начал опять поворачивать ствол в мою сторону. Но нога продолжала подламываться, и ему пришлось встать на колено. Это все, что он успел сделать. Ба-бах! В этот раз я смог нормально прицелиться, и пуля, ударив солдата в грудь, опрокинула его на землю. Готов или близко к тому, хотя и скребет ногами по песку, но встанет вряд ли. А вот крикун, продолжая орать, явно спешит сюда. Хоть что-то у меня осталось? Слегка оттягиваю затвор – один в стволе, а вот перезарядиться, боюсь, не успею. А, где наша не пропадала, становлюсь на колено и зацеливаю угол, зажав в зубах обойму.

– Kurt, der Unteroffizier Zielinski, was passiert?^[42]

Не хочет из-за угла вылезать. Ну и ладно, сейчас узнаешь, кто пришел. Перевожу прицел левее и жму на спуск. Ба-бах! Если он не трус, то я труп. Дергаю затвор и засаживаю обойму. Трус. Слышу удаляющийся топот, вскакиваю сам и, выскочив за угол, всаживаю пулю в успевшего отбежать на полтора десятка метров солдата. Ба-бах! И тишина. Не отнимая приклада от плеча, разворачиваюсь в сторону пистолетчика, прикрытого сейчас забором, и приставным шагом сдвигаюсь, одновременно выбирая спуск. Здесь все нормально – немец все еще месит ногами пыль, но каждое движение все медленнее и медленнее, этому недолго осталось, тем более что под ним уже натекла темная лужа, несмотря на то, что прошло всего несколько секунд. Теоретически оратора можно не проверять – с такой дырой в черепе ему только пришелец вроде меня сможет помочь, а я никого подобного вокруг не замечаю. Точно, труп, к бабке не ходи. Ха, интересно, при чем здесь какая-то бабка? Кажись, понял – отходняк начинается, вон как руки ходуном ходят. Надо бы возвращаться к первому стрелку, очень уж подозрительная корзина невдалеке от него образовалась – жратву я сейчас за километр почую. Или за парсек. Ну, точно запасливый хомяк попался, хоть и почти дохлый. Вот эта колбаска домашняя мне в самый раз, хоть и не успевает во рту таять, так как я ее сразу следующим куском дальше проталкиваю, но вкусно. Немец забулькал кровавыми пузырями. Сказать что-то хочешь? Наклоняюсь, и тут меня накрывает Слиянием.

Не хочу!

Но поздно.

Глава 2

Какой раз я сегодня из отключки выбираюсь? Похоже, уже третий. Это может и в привычку войти. Не хотелось бы. Голова почти не болит, прогресс налицо, что радует, хотя внутри такая каша, что хоть топор вешай. И что это за толпа вокруг меня собралась, причем с сельхозинструментом колюще-режущего свойства, тем более, заметив, что я пришел в чувства, какой-то мужичок перехватил поудобнее вилы и сделал в мою сторону шажок.

– Э-э-э… а вы хто будешь?

– Дед Пыхто, не заметно? – Вставать я пока не решался, потому просто сел прямо в пыль, да и какая разница – форму все одно уже уделал.

– Наш, што ли?

– Ну как тебе, мужик, сказать – скорее наш, чем наоборот.

– Гово́шь чудно, но наш вроде, – мужичок неуверенно оглянулся на толпившихся за спиной селян.

– Да сволочь он! Наш, не наш – паскудник и есть, – взвилась баба с косой в руке. – Жолнеров ерманских побил, сам щас наутек, а нас ерманец по околице всех развесит. Хватай его, ерманцу сдадим, можа, и помилует.

Народ заволновался, но, похоже, мысль меня хватать пришлась по душе. Если сейчас им отпор не дать, неизвестно, как дело повернется дальше. Первым делом я подобрал валявшийся рядом «люгер» и, стараясь не показывать слабость, встал, хотя на винтовку и пришлось опереться. Повертел пистолет в руках, патроны вроде еще должны остаться, и как можно наглее посмотрел на толпу.

– Ну, кто первый хватать будет? – Народец слегка попятился, но перепугался, похоже, не сильно, так как в мою сторону нацелился целый ворох инструмента. Бросятся толпой, хрен отобьюсь, не стрелять же в них на самом деле. Хотя кое-кому в зубы дать и стоит. – Желающих, похоже, нет? Поэтому перестаем дурью маяться и думаем, что делать дальше.

Ага, увидев, что я беру на себя командирские обязанности, а значит, от ответственности увиливать не собираюсь, селяне приободрились. Ну да, извечный русский вопрос – кто виноват и что с ним, гадом, делать? Чего уж теперь, гад – выкручивайся.

– Для начала быстро убираем трупы. Там во дворе еще один немец и девушка, – махнул я рукой в сторону двора, из которого вышел на улицу.

– Видели уже, – мужик с вилами тяжело вздохнул. – Так это он ее?

– А ты думал я? – зло посмотрел на мужика.

– Та не, – тот опасливо отодвинулся. – Мы так и помышляли, та и морда у него в царапках.

– Любка, шалава, сама виновата, – баба с косой уступать, похоже, не собиралась. – То с красными жолнерами путалась, то теперь с ерманскими, стерьвь, начала…

Не нравится мне эта баба, если уж она так о мертвых односельчанах, да еще, возможно, при родственниках, то жди беды.

– Ты, курва, пасть заткни, а то я тебе ее заткну таблеткой свинцовой, – как бы не перестараться, но, похоже, в тон попал – окружающие стали зло толкать бабищу. – Уберите ее отсюда, а то я за себя не ручаюсь.

Похоже, страху я на нее напустил. Заодно и уважение остальных баб и мужиков заработал – не любят люди с такими стервами связываться, от безнаказанности те еще больше стервенеют, и справиться с ними становится уже проблемой. Тот же, кто с твоей проблемой справляется, достоин как минимум благодарности. Вот и пускай пылит отсюда. Меньше народа – шире размах.

– Трупы, те, что кровят, так просто не таскайте. В дерюгу какую заверните. Немцев раздеть полностью, да недалеко от дороги на околице сложите, но чтоб в глаза не бросались. Форму отстирать и починить аккуратно надо. Успеете, пока я покойников и мотоцикл прятать буду?

Народ начал бурно обсуждать мои претензии на припашку, но то, что я взял на себя сокрытие следов, убедило их в моем праве требовать от них помощи. Мужики так сразу согласились – кровь и дерьмо не им отмывать, да и штопать не они будут. Что удивительно, думал, больше будут возмущаться те, кому одежда с засранца достанется, но оказалось наоборот – больше не понравилась возня с кровью. Менталитет у селян от городского отличается, что, в общем, не удивительно – навоз здесь удобрение, а не грязь, а человеческий или звериный, не так важно.

Темнеет сейчас поздно, до заката часа три или около того. Пока местные с покойниками разберутся, с полчаса у меня есть. Во-первых, корзиночку, что немец пер, надо прибрать – что с боя взято, то свято. Тут еще много чего вкусного. Из фляги бы отхлебнуть, но надо иметь трезвую голову, хотя мозги скоро закипят. Вот это как раз – во-вторых. Надо осмыслить, что я с немца получил. Язык теперь знаю, бытовуху и устройство Рейха тоже. Вполне смогу за гражданина сойти. А вот политика – это что-то с чем-то. Мир этот точно больной. Так ведь дурак с коммунистов фигел – думал, у них с головой не все в порядке. Нет, я и сейчас так считаю, но наци – это вообще ни в какие ворота, даже распашные с калиткой. Первые хотя бы хотят сделать всех людей счастливыми. Ну не совсем всех, кое-кого в расход отправить собираются, хотя пока в основном на своих тренируются. Желание осчастливить человечество, причем все, по одной схеме и прямо в его присутствии – это, конечно, диагноз. Но вот вторые, вот эти кому угодно фору дадут. Короче, додумались до того, что они истинно разумные, а все остальные должны быть их рабами. Даже римляне, на которых каких только собак не навесили, до такого не дошли. Как там у них – нет ни римлянина, ни иудея… Что самое смешное, иудеи у наци даже в качестве рабов не котируются. Ну и что теперь делать? Сдаваться в плен к этим ненормальным в квадрате нельзя ни под каким сиропом. Их только могила исправит. Похоже, если хочу выжить, придется этим и заняться. Пусть они умрут сегодня, завтра и послезавтра, а я не скоро, а если выбраться удастся, то, возможно, очень не скоро. Все, некогда сейчас, подумаю об этом завтра. Дерюгу уже тащат, значит, надо быстренько унтера обшмонать.

Ничего особенно интересного не нашел, так, мелочи – запасная обойма к «люгеру», коробка на двадцать пистолетных патронов, часы, зольдбух, немного денег и прочая мелочь, что лежит в мужских карманах, вроде сигарет, зажигалок, расчесок. Так как не курю, хотел сигареты сначала мужикам отдать, но подумал, что те на них здорово спалиться могут, да и мне для других целей сгодятся. Вдруг собачки, например, появятся, не слишком хорошая, конечно, защита, но и минута лишняя при погоне для спасения не помешает. Напрягать мужиков на самосад не хочется, они еще не знают, что просто так от меня не отвяжутся, вдруг решат, что меня проще убить, чем прокормить. Война все спишет.

– Уважаемый, а как величать тебя лучше? – обратился я к обладателю вил, впрочем, сейчас их уже не имеющему.

– Опанас Григорьевич я, но все дядькой Опанасом кличут.

– Тогда, дядька Опанас, пригляди, чтобы с немцев народ ничего не растащил. Мне, в общем, не жалко, но если этих искать будут, а увидят у кого гармошку какую губную, часы или курево, погорите всей деревней, причем в прямом смысле.

– Чего ж мы, совсем без разуму?

– Берешься за всех ответить?

– Не, за усих не возьмусь. Разные есть. Лады, погляну.

– Ну вот и хорошо. Еще к тебе вопросик – кто местность здесь хорошо знает?

Мужик странно посмотрел на меня.

– Як хто? Уси и разумеют – живем мы тут, как не разуметь.

– Хорошо, давай по-другому. Кто знает, как в болото мотоцикл протащить, чтобы не утопить, но и не нашел его никто?

Тут дядька уже задумался.

– Ну, Кузьма болота разумеет, но вшел он кудыть третьего дни. Пацан если его, Миколка. Тот завсегда с батькой шляется, даж в школу не ходе. Председатель Кузьму завсегда с того костерил.

– Так удастся Миколку найти?

– Як вще ево искать. Вона с малыми подглядыват, – и указал на группу мальчишек, что собрались метрах в пятидесяти и что-то активно обсуждали, не отрывая от нас взглядов.

– Миколка, подь сюды!

От группы отделился паренек лет двенадцати и, пыля босыми ногами, помчался в нашу сторону.

– Вот, Миколка, товарищу бойцу помощь треба.

– Николай, – с серьезным видом протянул немаленькую мозолистую ладонь мальчишка.

– Константин, – с неподдельной серьезностью ответил я и пожал руку. – Помощь от тебя, Николай, нужна следующая. Место мне нужно, куда можно мотоцикл своим ходом загнать, но так, чтобы и недалеко, и не нашел никто, и в сохранности все осталось. А если еще и немцев где можно будет схоронить, а лучше попросту притопить, то и вообще хорошо.

– Можно, – молвил Коля, предварительно поморщив лоб, будто обдумывает что-то, но по сразу загоревшимся глазам было понятно, что место такое он знает. – Покажу, но близко не будет. Да и лошадь нужна с постромками – своим ходом не пройдет, хоть механизм и мощный. У нашего участкового послабже был.

Ишь, разбирается, прогульщик.

– Как, дядька Опанас, лошадь будет?

– Та буде, куды от вас, бусурман, деваться.

– Вот и отлично. Через десять минут встречаемся… А кстати, Николай где?

– На околице, там, – он махнул рукой в ту сторону, откуда я пришел.

– И еще, дядька Опанас, не в службу, если кто баню топит, пусть мне водички теплой оставят – третью неделю из лужи умываюсь, сам небось по запаху заметил.

– Да уж, – усмехнулся тот. – Дух свиреп. По-любому Любку обмывать надоть. Апосля покойницы не сбоишься? Хотя че те, душегубцу.

– Да ничего страшного, я непривередливый, да и в приметы не верю.

Мое утверждение о приметах мужику явно не понравилось, но тот промолчал.

– А волосы стричь у вас кто умеет? – вдруг вспомнил я.

– А те на кой? – удивился Опанас, глянув на мой слегка заросший полубокс.

– У немцев стрижки другие, мою все равно в их не превратить, но, если поаккуратнее подровнять, под пилоткой почти незаметно будет.

– Ты чо ж, в ихнем бродить собрался? В емперилистическу за то стреляли враз.

– Эх, если я им живым попадусь, боюсь, по-любому, расстрелом не обойдусь.

– Ну тож верно. Лады, Верку спрошу, всих пользует, може, и тебе обломится, – хитро усмехнулся он в усы.

Намек про Верку был понятен, но что-то мне не до того сейчас. Около мотоцикла уже лежали три трупа, завернутые в драную мешковину, кое-где уже пропитанную кровью. Рядом были и сложены вещи, что сняли с покойников. Быстро собрав боеприпасы и прихватив еще кое-какую мелочовку вроде перочинного ножа и плоского фонарика со светофильтрами, попросил унести вещи и застелить коляску еще парой слоев мешковины. Все трое в коляску не влезли, и один труп пришлось закрепить веревками. Наконец под озабоченными взглядами жителей деревни тронулся в путь. Колька уже ждал, сидя охлюпкой на серой кобыле. Сразу попросил его внимательно осматривать дорогу – неподалеку должно быть место, где немцы обстреляли моего будущего донора. Надо бы гильзы собрать, нечего немцам давать зацепки, вдруг жителей деревни обвинят. Место нашли, причем сворачивать надо было там же. Намаялись с лапником, который разложили на месте съезда в лес, дабы следов не оставлять на обочине – штык немецкий оказался туп, как колун, не следят дойчи за оружием, а еще орднунг называется. Шучу, но если бы не сведения, полученные от унтера, так бы и подумал, что ленятся.

Работка по перетаскиванию мотоцикла, маскировки оного, «похоронам», а проще сказать, утоплению останков, оказалась та еще. Удачно заглянул за сиденье в мотоцикле, обнаружив там ранец, да непустой. Повезло, а то так и остался бы в болоте. Обратно добирались одвуконь наоборот, Колька правил, а я сзади задницу отбивал. Прибыли, когда уже сумерки легли. Николай довез меня до дома Опанаса, попрощался и был таков. Баня много времени не заняла – под пар ее не топили, просто воды нагрели, но и мочалкой меня Опанас отдраил до скрипа. Стрижка тоже заняла от силы минут десять, которые Верка, молодая симпатичная бабенка, провела с большой пользой, успев прижаться ко мне всеми возможными частями тела. И хотя реакция моя была почти нулевой, ни капли не расстроилась, пригласив заходить, когда еще чего в размерах прибавится. Пара часов ушла на разбор трофеев и чистку оружия.

Из оружия решил взять один «маузер», жаль обе были старые винтовки «люгер» и две гранаты «М-39», оказавшиеся в ранце вместе с кучей хозяйственных мелочей и некоторым количеством нескоропортящихся продуктов. Штык и портупея оказались одни, причем даже непонятно, зачем первый из убитых мной их вообще надел. Унтеровские знаки различия решил перешить – форма его была мне мала, а звание выше рядового могло и пригодиться, не так цепляться будут. Мордой лица ни на одну из фотографий я не походил, но тут уж ничего не поделаешь. Исподнее мне местные подобрали из своих запасов на «пока поносить», и я блистал в кальсонах и белой рубахе. Завтра в немецкое переодеваться придется. А вот брюки и особенно китель, что стирала сейчас супруга Опанаса Григорьевича, могут к завтра и не просохнуть. Хотя Елена Борисовна, та самая супруга, показав огромный страшный агрегат, названный утюгом, обещала, что все будет хорошо.

День еще не закончился, а потому мне предстояли и новые встречи. Нежданно-негаданно пришел Кузьма, запропастившийся где-то отец Миколки. Поздоровался с хозяевами, прошел к столу, где я разложил на мешковине свой арсенал для чистки, и так же, как сын, протянул мне руку.

– Кузьма.

– Константин, – я встал, опасливо попытался пожать лопату, заменявшую хозяину кисть руки. – А по отчеству как?

Тот только махнул рукой, присел и тут же сграбастал только что вычищенный пистолет.

– Хороший «парабеллум». Мне как-то в империалистическую почти такой же попался, только ствол подлиннее. Меняешь чего?

Деловой мужик. Не старый, и сорока бы не дал, в гражданской бы успел повоевать, а вот в империалистическую…

– Нечего особо менять. Если только «маузер» один, но патронов нет, сорок две штуки осталось – самому мало. Гранаты и «люгер» тоже нужны.

– Форму тоже на себе потащишь? Да и мотоцикл без присмотра на болоте проржавеет.

– Один комплект надену, а мотик все одно бросать, если хочешь – бери, да ты его и так можешь прибрать, без моего разрешения.

– Без разрешения нельзя – не к добру. Хорошо подумал, в германском идти? Мигом под расстрел.

– Мне по-любому, – указал я на разложенный арсенал.

– Коли поймают, можно сказать, что на поле боя подобрал.

– Они уже завтра этих трех искать начнут, номера сверят, и кирдык.

– Разумно, а откуда они у нас взялись, кстати?

– Ремонтники восемнадцатой моторизованной дивизии, похоже, просто пограбить заехали.

– Далековато.

– Откуда?

Кузьма усмехнулся и достал из сапога карту. Это была не карта, а мечта. Военная пятисотка, да еще совсем свежая.

– Мы здесь, – снова улыбнулся Кузьма, увидев мои мигом загоревшиеся глаза. – Деревня Жерносеки, а Полоцк, где скорее всего находятся тыловые подразделения, здесь – почти в двадцати верстах по прямой.

– Хм, может, передислокация шла, а они в сторонку отвернули.

– Могли, на Юровичи колонны сплошняком прут, даже ночью.

– А наши давно ушли?

– Третьего дня уже. Два дня войска с техникой шли, а сейчас, вполне возможно, тылы двинулись. Судя по тому, что канонады со вчерашнего дня не слышно, отошли больше, чем на полтинник.

– А ты что за немцами следишь?

– Да сдались они мне. Так, ходил добро какое брошенное подобрать.

– И много подобрал?

– Да где ж его много подберешь? Трофейщики у германцев жадные, чуть что, сразу стреляют, – хитро глянул на меня собеседник. – Считай, зазря сходил.

– Карту дашь? – задал я вопрос в лоб.

– А тебе зачем? Пройдешь еще двадцать верст на восток, она и кончится.

– Не иду я на восток. Есть тут у меня кое-какие дела.

– Твое, конечно, дело, паря, но не советую. Похоже, советская власть не скоро вернется, если вернется вообще.

– Хватит тобе, Кузьма, – вмешался в разговор Опанас. – Опять в Сибирь захотел?

– Экие ж вы все пугливые. Где я неправду сказал? Или ты считаешь, что большевики завтра германцев обратно погонят, как в сказке о мальчише? Молчишь, вот и молчи, как всегда молчал, теперь на тебе германцы кататься будут.

– На простом люде завсегда хто-нить да катается, – Опанас хлопнул дверью и вышел в сени, а может, и на улицу.

– И все же рискну, – вернул я разговор в старое русло, взяв на заметку, что мой новый собеседник, похоже, не слишком надежен, все-таки пострадавший от советской власти. – Так как насчет карты?

– Даже не знаю. Может, кроками, с царской еще, обойдешься? Хотя они у меня на кальке да карандашом – не для поля, конечно. А ладно, забирай.

Похоже, карта у него не последняя. Да и та, с которой кроки снимал. Не простой мужик мне попался, ох не простой. Хотел у него еще патронов попросить, но решил не нарываться – поговорим еще на эту тему. Надо связи нарабатывать, а эта семейка мне, похоже, нравится, что сын, что отец. Не чувствуется в них гнили. Считается, что первое впечатление самое правильное, вот и будем ему следовать. Оглянувшись и заметив, что в избе пусто, все же решил рискнуть.

– Место нужно надежное. Недалеко, удобно и безопасно. Желательно не одно.

– Подумать надо. А не опасаешься?

– Нет, не опасаюсь – кому-то верить надо.

– Ну гляди, паря, я тебя не тянул. Смотри сюда: если не далеко, то прямо на запад у нас неплохой лесок есть. Колька завтра тебе там землянку покажет. Не бог весть что, но перебедовать можно. А как поток спадет, то лучше тебе на восток слегка перебраться. Вот тут, за Залесьем, небольшой массив уже есть, он слегка облагорожен, просеки пробиты, но место интересное. Озеро здесь и болото. На болото гать идет, но на картах ее нет, в середине три сухих острова. Можно даже землянки вырыть, ну и еще плюс, что есть два прохода. Сам обвешивал, но туда без меня не лезь – есть хитрости. Это тебе пока, покумекаю пару дней – еще чего подберу.

На этом мы и расстались.

Глава 3

Колька растолкал меня еще до рассвета, а значит, проспал я не более трех часов. Парень постоянно поторапливал меня, да и сам я не хотел задерживаться, тем самым дополнительно ставя под удар местных, отнесшихся к прохожему в общем-то неплохо, несмотря на те неприятности, что тот им доставил. Потому быстро умылся прямо из бочки, навьючил имущество, получил от Борисовны узелок с нехитрым харчем, и двинулись в путь. Дорога заняла не более часа и привела нас к хорошо замаскированной землянке, пригодной для проживания не более пары человек. Тут Коля устроил мне целую получасовую лекцию, как нельзя ходить по одним и тем же местам, дабы не натоптать троп, огонь жечь только из сухих дров да желательно ночью, чтобы запах дыма до утра разнесло. Больше всего удивило меня предложение справлять нужду в протекающий недалеко ручей, причем как малую, так и большую. Представил себя сидящим с голым задом над журчащим потоком и расхохотался. Зря это я – мигом потерял в глазах мальца половину уважения. Пришлось с серьезным видом повторять, как на экзамене, его рекомендации. Пару раз он меня поправил, но остался доволен, обещался прийти к вечеру с едой – и пропал. Буквально пропал – только что был и как ветром сдуло. Чудны дела твои…

День решил провести с пользой – память у меня теперь абсолютная, это я Кольке специально пару ошибок допустил, маскируюсь типа, потому решил выучить карту. Дело не сложное, но и не простое. Полдня убил, как и не было. Поел и решил ревизию провести. Нет, какие у меня в наличии вещи и оружие есть, и так прекрасно помню. А вот что у меня в голове есть после двух Слияний? Там и черт ногу сломит. Начнем со знаний и способностей, что может мне понадобиться для выживания. Имеем за плечами четыре курса Железнодорожного института в Москве и техническую школу в Мюнхене, неплохую стрелковую подготовку, причем немец умел использовать как пулемет, так и малокалиберную артиллерию. Правда, ее он больше чинил, но и выстрелить смог бы. Еще Герберт Зелински умел водить любой транспорт, проходивший через их мастерские, вплоть до танков. Летать, правда, не умел, даже с использованием технических средств. Жаль, конечно, но не критично. А вот с починкой стрелкового оружия было хуже, не его специализация. Косте же в истекшем учебном году, вероятно, под давлением военных, прочитали курс лекций по инженерному воздействию на железнодорожные пути и сооружения, а попросту что и как нужно взрывать или разрушать другими доступными способами. Тоже может сгодиться. С медициной никак – могу шину и жгут наложить да рану забинтовать, хотя кажется, что для меня это не слишком важно, особенно если пощупать вполне так заживший череп. Шрам еще есть, но что-то мне подсказывает, что ненадолго. Плохо с личными воспоминаниями моих доноров – их практически нет. Не то чтобы сильно напрягало, но могут быть проблемы. С Гербертом ладно, а вот Константин, чьим телом я владею… Можно, конечно, разыгрывать амнезию или секретность, но как бы то и другое не вышло боком. Ну да ладно, будем бороться с проблемами по мере их поступления. Главное, надо придумать причину, по которой я не хочу отдаляться от этого места, не объяснять же, что здесь наибольшая вероятность по выходу из задницы. Не поймут. Потому и надо закорешиться с Кузьмой. Вот и причина будет – связи у меня тут. Неплохо бы организовать небольшой партизанский отряд и застолбить за ним место, но здесь проблема – сразу найдутся командиры, постарше да позаслуженней. Мне это не подходит, хоть и меньше внимания к рядовому, но и крутить им можно как заблагорассудится, а уж просветить его на странности, появляющиеся в его поведении, сам бог велел. Так и шлепнуть могут – они это здесь быстро. Опять надо думать. Эх, голова ты моя нерезиновая.

Вечером пришел не Коля, а совсем даже наоборот, его отец. Причем не один. Сначала меня это не насторожило, хотя и не понравилось, что место моего инкогнито станет известно скоро всем окрестным жителям. Но тут я ошибся. Спутник Кузьмы оказался совсем даже не местным и не жителем, а сержантом Красной Армии родом из славного города Одессы Георгием Байстрюком, сразу предложившим называть его Жорой. Одет новоприбывший сержант был в гражданку и оружия не имел. На мой вопрос, чего так, не обиделся, сказал, что все лежит в нужном месте и будет в нужное время, после чего сразу завалился спать. Чего-то я не понимаю в этом мире. Это чего-то решил выяснить у второго своего гостя.

– Ну и что это было?

– А это смотря чего ты хочешь? – начал мой собеседник, отведя меня в сторону и стрельнув сигарету. – Хреновый все ж таки у германца табачок.

– Ты разговор в сторону не уводи.

– Видишь ли, Костя, как ты уже понял, большевиков я не люблю, но вот этих, которые большевиков нам на шею повесили, не люблю еще больше.

– При чем тут немцы и большевики?

– Молод ты еще, а вам в школах хрен кто расскажет, как Германия с помощью революционеров всяких разрушила великую страну.

– Так уж и разрушила, да и если бы большевики немцам служили, то война-то зачем? Сказки это все буржуйские.

Не зря Кузьма завел этот разговор, ну и я поиграю – пусть побеседует с упертым комсомольцем.

– Большевики не такие дураки оказались, похитрее многих. Не нужны им стали никакие хозяева – всех кинули, от того и война. Да и с той стороны сейчас не те, кто большевиков покупал. Далеко не те. Гораздо хуже. Хотя и те нас за дикарей держали, а эти… Этих придется уничтожать. Всех, кто крови попробовал, поголовно. Это как с медведем-людоедом. Либо ты его, либо он всех, до кого дотянется.

– Ладно, отбросим политику, от меня ты чего хочешь?

– Ты хорошо начал, по-мужски, и я не верю, что ты дальше будешь тихо сидеть. Раз не хочешь, как прочие, идти на восток, значит, что-то тебе здесь надо. Я не собираюсь пытать, что, но если готов драться, то чем могу помогу. И не я один. Держи харчи, буду завтра или Кольку пришлю, коли не сподоблюсь.

– Немцы-то были?

– Наезжали. Бабы им поплакались, что собак у них побили, харч с самогонкой поотнимали. Про Любку молчали, а то германцы могли не поверить, что убийцы запросто ушли. А так – были да уехали. Недалече трех наших бойцов постреляли в ночь, на них небось и свалили. Все, некогда мне, дела.

Взял еще одну сигарету и ушел, а мне теперь чего делать? Надо бы с сержантом поговорить, но вот как подступиться, ничего в голову не приходит, да и будить не хочется – вид у него не курортный, тоже небось намаялся. О, легок на помине.

– Ну что, командир, перекусим?

– С чего это я тебе командир? Я вообще лицо сугубо гражданское и военными командовать никак не могу.

Байстрюк только пожал плечами.

– Евстратыч сказал, что ты теперь командир. Ошибся?

– Какой Евстратыч?

Удивление сержанта, похоже, было не наигранным.

– Кузьма Евстратович, какой же еще. Иль не признал?

– А, мне он только по имени представился. Может, ты и фамилию его знаешь?

– А как же, Говоров его фамилия. Странные тут у вас дела творятся, похоже, не заскучаю. Правда, что ты трех фашистов за минуту положил?

– Не за минуту, но правда. Повезло. А почему фашистов?

– А кого? Немецкие фашисты они и есть.

– А, вот ты о чем. Вообще-то в Германии фашистов давно нет, может, в Австрии и остались где, да и то, наверно, по тюрьмам сидят.

– Не понял, это как? А эти кто?

– Конкретно эти скорее всего были никто, а главная партия на самом деле в общем-то единственная, НСДАП: Национал-социалистическая немецкая рабочая партия. Если короче, то национал-социалисты.

– Это что за зверь? Нам комиссар говорил, что они фашисты – ставленники мировой буржуазии, а ты говоришь рабочая партия. Кто врет?

– Да в общем никто. Теоретически тонкости там есть, причем тонкости достаточно толстые, а практически нам с тобой все равно, а то, что партия у них рабочая, это так – отголоски давно минувших дней, хотя, конечно, многие в партии у них из рабочих.

– А почему в Австрии сидят, она же под немцами?

– Потому что никто не хочет властью делиться. В момент аншлюса, ну, когда Германия войска ввела в Австрию, там у власти как раз фашисты были, их быстро разогнали, многих посадили. Может, уже и отпустили, а может, и в расход отправили, не знаю.

– За что же их? Они ж все одним миром мазаны.

– Никто не хочет делиться властью. Короче, считай это нарастанием политической борьбы на современном этапе.

Похоже, что мой новообретенный подчиненный не спал на занятиях по политграмотности и оценил шутку.

– Так с чего вы с Кузьмой Евстратовичем решили выдвинуть меня на командную должность?

– Я ничего не решал. Он сегодня пришел и говорит, типа, если ты, Жорик, твердо решил на восток не идти, то вот тебе платье гражданское, прячь пока оружие, и пошли, я тебя новому командиру представлю. Ну а я че, я и пошел.

– Все равно не понимаю. С чего он-то решил, что я командовать должен? И почему ты согласился? И кстати, а почему ты не пошел за фронтом?

– Вот это ты сразу вопросов высыпал. По-первому, это ты с ним сам решай, согласился, потому что он мне жизнь спас, по крайней мере в лагере немецком я по его милости не сижу, ну а насчет последнего – много причин. Ты не думай, я не трус, но все так сложилось, что лучше я здесь фашистов бить буду, чем меня там особист трясти.

– Есть за что?

– Вот тебе крест, не за что, но эти докопаются. Перед самым ударом по нашему УРу комиссар на меня телегу в особый отдел накатал, а меня на губу закатал. Как бои начались, капитан наш меня и отправил заниматься тем, из-за чего я погорел.

– Это чем же?

– Позицию на фланге оборудовать. Болотце у нас там, но лето жаркое, оно и подсохло. Я возьми да и сунься к летехе, что только из училища пришел, мол, надо позицию на фланге организовать, да с пулеметом, а лучше сорокапятку туда захреначить. Летеха к капитану, а там эта гнида носатая. На лейтенанта набросился, какой предатель хочет ослабить оборону на вверенном участке? Тот то ли не сообразил, то ли испугался, но меня и заложил. А как фашист попер, так меня Никодимов, капитан наш, с губы выдернул, да и отправил с тремя архаровцами, двумя лопатами и дегтярем, куда я и просился. Эх, если б на сутки раньше, да пушечку там поставить. Немцы пустили-то там одну двоечку и пару бронников, а что я с ними сделаю? Пришлось пропустить их, а пехоту в этой низинке зажали, любо-дорого посмотреть, как эти гады в грязи как свиньи валялись да боялись голову поднять. Как из минометов садить начали, пришлось отходить. Да у меня приказа стоять там насмерть не было, но если особист с рапортом удачно удрал, то хода за линию фронта мне нет.

– Ну что же, бывает. Мне тоже далеко отсюда не след уходить, но о своих причинах я распространяться не могу. Просто надо, и вопрос этот поднимать больше не будем.

– Так что ж я, без понятия?

– Вот и хорошо. А что ты там говорил о нужном месте?

– Ну, дык, я как отходил, и ДП, и АВСку забрал. Бойцов моих кого минами побило, а кто и сбежал. Только тяжело было, потому диски я побросал, в последнем меньше половины осталось, так что я вроде при пулемете, но… Правда, Евстратыч обещал этой беде помочь и с патронами тоже.

Это были хорошиеновости. Растем над собой.

– А что ты насчет Кузьмы думаешь?

– Кажись, он еще из царских офицеров.

– Вот что-то не верится. Сколько ему лет, по-твоему?

– Лет сорок.

– Именно, какой тогда из него офицер? В гражданскую еще мог воевать, а в империалистическую очень вряд ли. Хотя мне он говорил, что ему тогда «люгер» достался. Странно, надо будет его попытать. Не люблю непонятностей. Все страньше и страньше, как говорила одна девочка из страны ныне нам союзной.

– Какая девочка?

– Если будет много свободного времени, расскажу.

– Ага, на том свете если только. Только там и будет, похоже.

Ночь прошла спокойно, а наутро заявился Колька с очередным небогатым пайком и увел моего подчиненного. Конечно, тот, честь по чести, спросил разрешения на убытие, с целью доставки оружия на временную базу. Я же задумался о том, что делать дальше. Похоже, воевать придется – Кузьма имеет на меня определенные виды, и нарушить их, значит, рисковать нарваться на неприятности. Да и нет у меня желания по лесам прятаться, вроде не мое это дело, а вот руки чешутся надавать кое-кому по наглым мордам. Судя по поведению троицы ремонтников, немцы чувствуют себя вполне комфортно, несмотря на массу бойцов Красной Армии, пытающихся пробиться на восток. Понятно, что те стараются обращать на себя как можно меньше внимания, но всему же есть предел. Или я чего-то не понимаю, или кто-то слишком расслабился. Другой вопрос, стоит ли их заставлять сейчас сильно напрягаться. И так уже обратил враждебное внимание на эту местность. Ну устрою я еще пару гадостей, отправлю на встречу с предками пару-тройку солдат или даже офицера, заставлю напрячься, так они мне устроят облаву, кислород перекроют, да и местных подставлю ни за понюшку табаку. Надо придумать что-то серьезное, чтобы это хоть как-то сказалось на общей обстановке. Эшелон, например, с танками подорвать вместе с мостом. Размечтался, чем рвать будешь, двумя гранатами? Кузьму трясти надо, как елку, глядишь, подарки какие и посыпятся.

Когда придут обратно добытчики, не ясно, делать особо нечего, а не смотаться ли мне к одному месту, которое приметил, изучая карту? Точно, надо сходить, только маскировку навести, но это недолго – пилотку в карман, пиджак поверх формы, и готово. Если каким окруженцам в лесу на глаза попадусь, вряд ли станут сразу стрелять, принять же вид бравого немецкого солдата – дело нескольких секунд. Заинтересовал же меня небольшой мостик возле села Захарничи. Небольшой-то он небольшой, но находится на весьма оживленной дороге, проходящей с запада на восток. Очень перспективный мостик.

Хотя идти было недалеко, но умудрился заплутать – компаса-то нет. К дороге, конечно, вышел, как мимо нее пройдешь, но значительно западнее, к мосту пришлось топать лишних десять минут. Ну что можно сказать – мост небольшой, но крепкий, всего два пролета по три метра, деревянный. Это уже радует. Речка так себе, скорее ручей, по-хорошему его надо было в бетонную трубу загнать, и вся недолга, но тогда мне здесь бы ничего не обломилось. Движение было очень плотное, прямо как муравьи туда-сюда шастают. В основном, конечно, двух– и трехосные грузовики, реже мотоциклы и гужевой транспорт, один раз даже полтора десятка велосипедистов проехало. А вот охраны не было. Интересно девки пляшут… Жаль, оптики никакой под рукой нет. Не может быть, чтобы такой объект не охранялся. Под мостом часовой вряд ли будет сидеть – умучаешься, если над головой постоянно что-то громыхает. А секрет не судьба выставить? Что-то не верится в такую постановку службы, не по-немецки это. Пост под грибком с полевым телефоном и бравым зольдатом второго срока службы – это запросто, а прятать Карацупу в траве – не верю. Но и в то, что объект без охраны оставили, еще больше не верю. Пролежал часа три – сверху напекло, снизу застудило. Странно, до воды далеко, но сырость какая-то в земле. Вечером надо вернуться, поглядеть, что тут в темное время происходит, только подготовиться стоит получше, хоть лапника нарезать, а то застужусь еще.

На базу вернулся практически одновременно со своим подчиненным и семейством Говоровых. Нагружены все трое были хорошо, даже Колька какой-то тюк тащил. Ну, что в дом, то не из дома. Несмотря на вес, Говоровы шли по лесу тихо, а вот сержант изображал носорога на прогулке. Носорогу, положим, извините за каламбур, на всех положить, а вот нам не стоит этого делать. Надо попросить Кузьму поучить нас нормальному передвижению, я тоже не пример для подражания в этом вопросе, как ни стараюсь, а под ногой обязательно что-нибудь хрустнет, но хоть не матюкаюсь, как некоторые.

После небольшого перекуса принялись за разбор добра. Как и обещалось, на вооружение к нам поступил дегтяревский пулемет и автоматическая винтовка. От своих щедрот наш добровольный снабженец подкинул еще три диска к пулемету, мешок с патронами, навскидку штук двести, и четыре гранаты «РГД-33», причем все с оборонительными рубашками. Кроме этого, было много хозяйственных мелочей, включая котелок и старый, наверно, еще дореволюционный, закопченный чайник. Чая, правда, не было, будем обходиться травяным сбором, но хоть нормальная горячая пища будет.

– Слушай, зампотыл, – обратился я к Кузьме. – А нет ли у тебя в хозяйстве какого ни есть завалящего тулупа? Внешний вид значения не имеет.

– А что, сильно мерзнешь? Я вам два одеяла подогнал.

– Боюсь, что сегодня ночью могу и замерзнуть. Днем три часа без движения пролежал, и то нутро подмерзать начало, а за ночь я дуба дам.

– Это где ты на такой жаре умудрился?

– Да у мостика одного.

– У Захарничей?

– У них.

– Взорвать хочешь?

– Взорвал бы, было бы чем. Пока только посмотреть – непонятки там какие-то. Дорога важная, а мост не охраняется, надо внимательно присмотреться, а то можно вляпаться по самое не хочу. А ты бы пока поскреб по сусекам. Нужно что-нибудь горючее. Бензин с мотоцикла сольем, но неплохо бы какого мазута или смолы. Надо не только верхний настил спалить, но и балки, а желательно, и опоры. Не факт, что получится сейчас и с этим мостом, но подготовиться надо.

– Подумаю. С бензином можно попробовать древесную смолу намешать, но надо попробовать, что выйдет. Тулуп старый есть, прямо сейчас с Колькой пришлю.

– Ты там поосторожней, мало кто увидит, особенно чужой.

– Не пальцем деланные. Мне как раз надо в Захарничи к свояку съездить, – хитро ухмыльнулся мужик. – Заодно и проведаю, что да как.

– Тогда ни пуха.

– Иди к черту.

Два часа до прихода Николая убили на чистку оружия и набивку патронов. К винтовке у Георгия было два магазина да четыре диска к пулемету. Ликбез по снаряжению и использованию нового для меня оружия прошел в рекордно короткие сроки, не бином Ньютона. Не понимаю, почему сержант говорил, что винтовка в войсках не пользуется уважением, типа сложная и капризная. На мой вопрос – а чистить и ухаживать не пробовали, он только рассмеялся. Сказал – пробовали, но ухода она требует больше, чем пробовали, у него лично за год всего две задержки были, но патроны что для АВС, что для ДП надо отбирать тщательно. То, что трехлинейка съест и не поморщится, автоматическому оружию может и поперек горла встать. Таких неполноценных патронов нашлось два десятка, которых как раз и не хватило для снаряжения последнего диска. Кстати, при снаряжении дисков узнал одну хитрость – заряжался он не полностью, а только сорока пятью патронами вместо сорока семи, вроде бы задержек меньше становится. На вопрос, а относится ли это и к винтовке, получил ответ, что так тоже делают, но это уже шаманство чистой воды – кому помогает, кому нет. Оказалось, что важнее держать магазины как можно дольше разряженными – пружина лучше работает, но в условиях войны это чревато. Вот и думай, что лучше – встретиться с врагом с половиной разряженных магазинов или с полными, но рисковать получить задержку в ненужный момент. С винтовкой проще, ее на ходу можно готовыми обоймами дозаряжать, а с пулеметом такое не проходит. Очень заморочная конструкция, нормально диск снарядить можно только вдвоем, ну или одному, если третья рука есть. Среди нас двоих подобных мутантов не наблюдалось ни одного экземпляра. Посовещавшись, решили один диск и один магазин держать разряженными и менять их каждый день. Разряжать не снаряжать, это проще. Тут как раз Колька подоспел с чем-то, отдаленно напоминающим овчинный мешок с рукавами. Кроме всего прочего, от него изрядно пованивало. Жуть. Но на безрыбье и сам раком станешь. С запахом Николай справился быстро – нарвал какой-то травы, причем основным ингредиентом этого пучка была обыкновенная крапива, и натер этим овчину. Если честно, предыдущий аромат никуда не делся, но стал не таким противным.

Пора было выдвигаться на ночные бдения. Жаль, горячего поесть опять не удастся, так и гастрит можно заработать, а то и язву, работа нервная, однако. В этот раз сильно не плутал – становлюсь настоящим следопытом, найду чей-нибудь след и буду пытаться понять, чей. Дело было уже к вечеру, но немцы и не собирались успокаиваться, так и перли как заведенные. Сколько же их тут? А вот как начало совсем смеркаться, я и лицезрел воочию прелюбопытнейшую картину. Со стороны села вдоль дорожки прошествовало три гитлеровца, причем двое из них в шинелях, дошли до моста, один остался на одной стороне, а два других прошли дальше. Порыскали вдоль обочины, затем один вернулся, так же прогулялся там, а затем отправился обратно. Двое других стали мерно прогуливаться вдоль дороги, примерно десять шагов туда, потом обратно. Как только третий исчез за домами, так и эти остановились и стали глазеть на проезжающие машины, время от времени переговариваясь то между собой, то с проезжающими. Вот и охрана пожаловала. Получается, пост они ставят только на ночь, да и то парный. Непорядок это, а точнее наглость. Будем смотреть дальше, вдруг для таких мудрецов, как я, у них какой сюрприз припасен.

Промаялся всю ночь, время от времени отползая в лес, где прыгал и махал усиленно руками, чтобы хоть как-то разогнать кровь и согреться, но ничего особо ценного не приметил. Вообще картина мне нравилась. Просто Шишкин какой-то, маслом. С наступлением темноты оживление на дороге не спадало, что привело меня в некоторое уныние. Фашисты так же упорно продолжали портить дорогу своими колесами, только фары зажгли, да скорость движения упала раза в полтора. Я уже думал сворачиваться – чего зазря мерзнуть. Часа через два после захода солнца к мостику выползла огромная гусеница автоколонны, сверкая глазами-фарами. Длиной она была не меньше километра, а потом как отрезало. Сначала я не поверил, и правильно сделал, потому как в сторону Полоцка на огромной скорости, несмотря на темноту, вдруг проскочили два мотоцикла, а потом и правда стало тихо. Со стороны Захарничей раздавался некоторый шум, чаще всего это было мычание коров. Собачьего лая слышно не было, наверняка немцы и здесь постреляли друзей человека. Ну-ну, как бы это им самим боком не вышло. Смена караула произошла только один раз за ночь. Я уже думал, либо я в темноте не вижу смены, либо пост вообще на всю ночь выставили, но нет – через четыре часа вдоль дороги замелькали огоньки фонариков, часовой окликнул неразборчиво приближающихся, и фонарики отправились обратно. Больше всего же меня добило то, что они еще и курили на посту. И это немецкий порядок? Переговаривались – ладно, прыгали и били себя по бокам руками со страшным шумом – туда-сюда, но курить… Они же себе и обоняние, и зрение разом обрубают. Нет, ребята, у нас за это наказывают, вплоть до… после рассвета почти целый час продолжала стоять тишина, затем, как и предыдущим вечером, с запада показалась длиннющая колонна, и все пошло по наторенной дорожке. Сопровождали ее опять же два мотоцикла, оторвавшись метров на двести. Не те ли, что ночью последними проскочили? Кстати, первая колонна только втянулась на мост, а разводящий уже тут как тут, забрал своих горе-охранников, и почапали они в село. Отсыпаться, наверно. Как я ни высматривал разводящего, особой разницы с часовыми не увидел, кроме шинелей, конечно. Похоже, это был обершюце, была у него похожая нашивка на рукаве. Эх, полцарства за бинокль! Если я все правильно рассчитал и это не унтер, то, вероятнее всего, в селе только половина отделения, а это значит, что врагов всего пятеро, ну на крайний случай шестеро. Будем лелеять надежду, что Кузьма данные мои подтвердит. Вчерне план начал вырисовываться.

Мой единственный подчиненный дрых без задних ног. Как говорится, солдат спит, выслуга капает. Хотя был уже почти день, но ночной холод не хотел покидать мои кости. Наплевав на конспирацию, выбрал самые тонкие и сухие ветки и разжег небольшой костер. Хорошо-то как. Через полчаса райского блаженства, выпив три кружки горячего настоя и перекусив чем Кузьма послал, растолкал сержанта, дал ценные указания по несению караульной службы, тем более что перед глазами еще стоял пример наплевательского к ней отношения, и завалился спать. Ага, размечтался. Вроде только голову преклонил, уже будят, бисовы дети.

– Командир, вставай, обед простынет. Раз ты сам костер разжег, то я уж решил заодно и кашу сварить. С салом!

– Дай поспать, ирод. Всю ночь глаз не сомкнул, замерз, как собака. Потом разогреем.

– Так я уж два раза разогревал. Да и Евстратыч уже пришел. Это он сказал будить, – грамотно перевел стрелки Георгий.

– Что ж вы за люди-то такие, прямо гестаповцы какие-то, – несмотря на все жалобы, вставать все же пришлось.

Умывшись из приготовленного заранее, неужели поливать меня подчиненный собирался, котелка со свежей студеной водой, был готов как пионер, но беспокоить меня никто не стал – дождались, пока я трапезничать закончу. Либо исправиться решили, либо боятся, а может, решили подождать, пока от меня толк будет. Наконец рассказал о своих наблюдениях. У сержанта появилось только одно мнение – бить надо, пока не очухались. Зампотыл мой тоже согласился, что такую безалаберность спускать нельзя.

– Я тоже так считаю, но одни неполные сутки наблюдения маловато будет. Патруль мотоциклетный меня беспокоит. Вдруг они только сегодня проспали все, а в другие дни ночью гоняют? Слишком уж как-то все легко. А что свояк?

– Здоров, чего и вам желает, – Кузьма посмотрел на наши физиономии и расхохотался. – Шучу. Я никому про вас не говорил, хотя вся деревня наша знает, а если с мостом получится, то и окрестные начнут догадываться. А вот это плохо. Тут и германцы прознать могут.

– Есть мысль, как слегка замаскироваться.

– Вот мысль – это хорошо. Значится, по немецкому посту – всего их пятеро, квартируются в избе Силантия Косого, жинка его им харч готовит да обстирывает, но ночуют они только одни. Силантия с семейством из дома выгнали, он теперь у брата обитает. По режиму ничего сказать не могу – не хотел проявлять излишнего внимания, но вроде полдня они спят, потому как Ульяну после обеда только пускают.

– Пятеро – это хорошо. А серьезного оружия у них нет? Ну, типа пулемета…

– Сам понимаешь, я к ним не заходил, а специально расспрашивать не хотел – что свояк за бутылкой первача рассказал, то я тебе и повторил.

– Лады. А что у нас с греческим огнем?

– Греков нема, а огонь будет. Бензин весь из бака сливать я не стал, оставил пару литров на всякий случай, но жуткой смеси литров двадцать сделаю, тем более что есть у меня старого масла машинного немного да деготь. Если за полчаса загасить не успеют – дотла все сгорит.

– Времени много понадобится?

– Часа через три готово будет. Только мешать будем в лесу, подальше и отсюда, и от деревни – больно уж запах суров будет, только совсем тупой не поймет, чего варят.

– Несколько бутылок прихвати.

– Неудобно с бутылками. У меня бочонок березовый двухведерный есть, проще из него поливать.

– Бутылки нужны, чтобы замаскироваться под использование армейских зажигательных смесей. Да, и масла постного прихвати граммов пятьдесят-сто.

– Как скажешь, командир.

– Все занялись работой. Кузьма за коктейль берется, Григорий доснаряжает и проверяет оружие, а я пока штык трофейный попробую наточить.

– А чего его точить? – удивленно спросил Жора.

Я молча вынул штык из ножен и протянул сержанту.

– Гля, и правда тупой как валенок. Брак, что ли?

– Нет, они так выпускаются и поступают в войска, так там и используются.

– Так им, если что, никого и не зарежешь.

– Как видишь, обходятся.

– Странные эти фашисты.

Кто же спорит, лично я даже не пытался. После возвращения нашего на все руки специалиста, теперь еще и химика, пришлось спускаться в небольшой овражек и там бодяжить свой коктейль. Не все оказалось так просто. В обычном состоянии смола и деготь ни в какую не хотели смешиваться с маслом и бензином. Пришлось греть, вот тут я и понял, что Кузьма говорил про запах. Так дело не пойдет. Если я этим пропахну, то к часовому не смогу и на десять метров приблизиться. Пришлось поделиться сомнениями с отрядом. Да, я стал уже воспринимать нас как отряд, а куда деваться. Решили примостить к этому делу Николая, естественно, при соблюдении строгих правил техники безопасности.

– После выполнения задания, боец Говоров, выдвигаешься в район родного дома, разводишь костер, разогреваешь деготь, смолу или еще какую вонючую ерунду и приступаешь к ремонту крыши. Задание понятно? – я строго посмотрел на Кольку, уловив при этом одобрительный взгляд его отца.

– Так у нас с крышей все нормально, – опешил молодой Говоров.

– А это не твое дело, солдат, – вмешался старший. – Получил команду – выполняй.

– Есть, товарищ командир.

– Вот это другое дело. Только не солдат, а боец, – как бы невзначай поправил я Кузьму.

На варку и правда ушло не более часа. Теперь мы были обладателями внушительного бочонка вонючей дряни, которая очень неплохо горела.

– Так какой план, командир? – спросил Кузьма, отправив Кольку создавать алиби своему могучему духу.

– План простой. Мы с сержантом выдвигаемся к мосту, дожидаемся смены караула, даем ему расслабиться часок, а затем берем в ножи.

– Не пойдет, – возразил наш, теперь уже, похоже, начштаба. – Опасно. К тому же ты не берешь меня в расчет по какой-то причине. Не доверяешь? Или думаешь, я ножом хуже вас сработать смогу?

– Не стоит тебе, Кузьма Евстратович, этой ночью дома отсутствовать. А ну кто два и два сложит?

– Кто нужно, и без этого сложит, а дома я каждую вторую ночь отсутствую. И нечего меня, командир, по отчеству величать, для тебя я боец Говоров.

– Я так понимаю, присягу вы не принимали, так что являетесь лицом гражданским.

– Присягу я в январе семнадцатого давал, а уж царю, России или СССР, значения не имеет. Я Родине присягнул, и ни я сам, ни кто другой освободить меня от нее не может.

– Хорошо, тогда меняем план, если честно, мне он тоже не очень нравился.

* * *

После смены караула прошло законных полчаса, и немцы совсем расслабились – один закурил, а второй лихо отплясывал, пытаясь согреться. Все шло, как и в прошлую ночь, надеюсь, сюрпризов в виде внеочередной проверки постов не произойдет.

– Выдвигаемся, – прошептал я своим подчиненным, посверкивающим белками глаз на фоне вымазанных смесью растительного масла и золы лиц. Сам я имел тот же вид. Ничего, отмоемся. – Даете мне полчаса и начинаете. Мост жечь в любом случае, что бы со мной ни случилось.

– Да поняли мы все, командир, ведь пятый раз повторяешь, – зашипел в ответ сержант.

Второй мой боец промолчал, да и правильно сделал, он, похоже, мандражировал гораздо меньше нас. Я подхватил пулемет и двинулся в сторону деревни, а две другие тени направились в обход моста. Григорию придется еще и через ручей перебираться. Ночь была темная, хотя на востоке начинало заметно светлеть. То, что надо для нас, – немцы будут поспокойнее, как-никак ночь, считай, прошла, и нам целиться попроще.

Село встретило меня тишиной, аукнутся кое-кому несчастные собачки. Нужный дом был третьим с краю, и теоретически можно было устроить позицию недалеко от околицы, но я решил, что бить в спину – это более рационально и, что не менее важно, гораздо безопаснее. Потому прошел до следующего строения и залег в неглубокой канаве, направив ствол пулемета на входную дверь. Стрелять, конечно, надо не сразу, а дать немцам выбраться всем под огонь, но мало ли. Ждать еще минут десять, а меня начала снова бить дрожь, то ли промерз, то ли опять адреналин прыгнул. Ничего, пулемет на сошках – это не винтовка с рук – такие огрехи он прощает. Выстрел! Второй! Работают «маузеры», но пойди разбери чьи. Еще! А теперь спаренный. Похоже, все идет по плану, и немцы должны увериться, что пост кого-то обнаружил и теперь ведет обстрел, а спаренный выстрел обозначит, что караульные не понесли потерь. В окнах нужной мне избы вспыхнул свет. Ну как вспыхнул – скорее просто в керосиновой лампе вывернули до максимума фитиль. Неосторожно! Они тут вообще мух не ловят, их могут прямо в окна перестрелять. Но мы подождем. Что они там телятся? Ну, наконец-то, побежали. Похоже, один тащит что-то тяжелое, а бегут хорошо, кучно, и видно их на фоне улицы отлично. Это просто праздник какой-то! Пулемет толкнулся прикладом в плечо и прорычал очередью патронов на десять, короткий реквием. Фигуры солдат полетели на дорогу, как городки после удачного попадания биты. Так не залегают, похоже, хоть по одной пуле досталось каждому. Подождем. Что-то не хочется мне к раненым приближаться, а ну как опять накроет. Стрельба около моста тоже прекратилась. Наверное, это хорошо. Один вообще не подает признаков жизни, из оставшихся двоих шевелящихся кто-то громко стонет. Пулемет еще два раза толкает меня в плечо. Затихли. Оба. Надо рисковать, подхожу ближе. Контроль желательно делать из пистолета, но не хочется оставлять лишних следов. И почему к пулемету штык не приладить? Приходится приблизиться вплотную и, опасаясь попасть под Слияние, ткнуть в каждого штыком. Один дернулся, я тоже – не от страха, а от неожиданности, но пронесло. Похоже, Слияние накрывает, если с ним не бороться, а если заранее озаботиться, то можно и без него обойтись. Будем надеяться, что выводы мои правильные.

Пора потрошить гитлеровцев, конечно, не в прямом смысле, а на предмет наличия трофеев. Начнем с этой большой штуки. Надежды сбываются – пулемет. Только какой-то непонятный, похож на «MG-34», но приклад не такой, да и еще странный магазин вместо ленты. Блин, это же тринадцатая модель, хоть я не суеверный. Впрочем, машинка нормальная, а то, что скорострельность у него невысокая, то нам только в плюс – патроны целее будут. Практически, что и мой ДП, короче, хорошее приобретение. Что тут еще? Два «маузера» «девяносто восьмых» – это понятно, а вот четыре «колотушки» – это хорошо – гранаты очень пригодятся. Патроны, часы, фонари, два коробчатых магазина – это к пулемету. Похоже, здесь все. Забираю один из фонариков и иду в дом. Тут копаться придется долго. Одних ранцев пять штук, но в них я не полезу, все потом. Еще одна винтовка, ну правильно – пулеметчик свою оставил. А что у нас под кроватями? Мешок. Тяжелый. Да тут патронов штук двести – это я удачно зашел. Еще один мешок. Консервы, галеты, хлеб в прозрачной бумаге. Нет, это не бумага, это целлофан. Такой хлеб может храниться месяцами. Еще какие-то пакеты и жестянки. Похоже, немцам сухой паек выдали, но они, не будь дураками, заставили местных себя кормить. Вроде закончил. Стаскиваю все добро в сени и осторожно выглядываю на улицу.

– Командир?

– Сержант, ты чего здесь делаешь?

– Я на помощь.

– Твою ж за ногу! Ты должен мост подготавливать. А если патруль? Кто прикрывать будет? Я же сказал: главная задача – мост. Вернемся, будешь вечным дежурным по кухне.

– Есть!

– Шерсть! Хватай ранцы, сколько сможешь унести, и рысью к мосту.

Здоровый бугай, похватал все ранцы, да еще и оба мешка на горб взвалил, как бы не надорвался. Мне осталось только оружие и то, что было на покойниках. Тоже вес немалый, включая и мой пулемет. Своя ноша. Хотя сержант и убежал раньше, до моста мы добрались вместе. Наш сапер как раз выбрался из-под него.

– Опоры обмазывал, – ответил он на незаданный вопрос. – Можно поджигать. Бутылки где бить?

– Поближе к дороге, чтобы точно заметили. Гильзы собрал?

– А как же.

– Держи, – я вытащил из кармана несколько гильз, подобранных мной в Захарничах. – Эти брось так, чтобы не слишком на виду, но обязательно нашли. Будем надеяться, что патологоанатома у них не будет.

– Не поможет. Мы с Жоркой их выстрелами в голову сняли. Навылет.

– Георгий, лошадь приведи.

– Так туточки она. Что я, больной, бочку полкилометра на себе тащить?

– Тогда быстро навьючивай ее. Я с пулеметом прикрываю.

Не прошло и четверти часа, как мы уже бодро вышагивали по лесу, оставив за спиной жадно пожираемый огнем мост. Адреналин еще кипел в крови. Мы с Кузьмой старались сдерживаться, а вот Георгий вовсю рассказывал мне, как он переправлялся через ручей и чуть не упал в него, лежал в десяти метрах от фашиста и ждал крика утки, как немец взмахнул руками и упал, как они с Евстратычем устроили пальбу… Балаболил без перерыва, понятно – мальчишка еще на самом деле, пусть выговорится.

Глава 4

Как ни плохо была устроена у нас караульная служба, но гостей мы заметили первыми. Произошло это, если правда, потому, что мы сидели, а они шли, случись наоборот, наоборот бы и случилось. С передвижением по лесу надо что-то решать. Гостей было шестеро, все в форме Красной Армии и с оружием. Удачно все же, что на базе я немецкий прикид сбрасываю, а то и до стрельбы могло дойти, уж больно боевой народ пришел. Их сержант как окликнул, так тут же залегли и стволами ощетинились – не хотят в плен. Это они, конечно, правильно, но вот так кучей лежать, хоть бы рассредоточились. Когда Григорий им об этом сказал, да еще намекнул, что таких горе-вояк можно одной гранатой накрыть, обиделись и послали его по матери, за что в обратку получили в три этажа и сразу успокоились – немец так не умеет. На наше счастье, командиров и комиссаров в этой группе не было. Четверо рядовых, младший сержант и старшина. Все были из двадцать девятой моторизованной дивизии, попавшей в окружение в самом начале войны под Белостоком. Этим повезло, так как из котла их вышло больше пятидесяти человек, а дошли только они. Нет, вряд ли остальные погибли, хотя похоронили по дороге больше десятка, примерно столько же похоронить не смогли, кого-то оставили с ранениями на милость местным жителям. Короче, натерпелись, как в свое время и Константин, но боевого духа не утратили, хотя отощали, обросли и обносились здорово. А уж ели, наверно, за всю роту. Со старшиной разговор вышел непростым. Когда его подчиненные сладко посапывали с набитыми животами, он сам подошел ко мне, предварительно перебросившись несколькими фразами с Георгием.

– Товарищ командир, – старшина явно не понимал, как себя со мной вести. – Разрешите обратиться?

– Обращайтесь, только представьтесь сначала, а то как-то неудобно только по званию.

– Старшина Кошка.

– А имя и отчество?

– Леонид Михайлович я.

– Шеин Константин Викторович, – я протянул старшине руку, которую тот крепко пожал. – Присаживайтесь, Леонид Михайлович. О чем разговор будет?

Видно, своим поведением я сбил у старшины настрой, и он на несколько секунд задумался и, решив использовать заданный мной тон, взял быка за рога.

– Не доведу я людей до наших. Так и сгинем все. Идем-идем, а конца нет.

Замолчал.

– А от меня вы что хотите? – решил я прийти ему на помощь.

– Хочу со своими бойцами принять ваше командование, – как в омут с головой бросился крепкий тридцатилетний мужик, которого жизнь не сломала, но, по всему видно, надломила.

– И как вы себе это представляете? Я не военный, звания у меня нет, как я могу вообще командовать вами?

– А как сержантом? Он же мне сказал, что тоже окруженец. Им, значит, можете, а нами – нет?

– С Георгием все сложно, он тут собирается «героизьм» проявить, за счет чего кое-что в своей судьбе поправить. А с вами другой коленкор. Не окажется ли ваше нежелание выходить из окружения дезертирством?

– Я думаю, нет, мы же не к бабам под подол прятаться собираемся, мы тут воевать будем. Или у вас другие планы?

– Планов у меня пока никаких особых нет. Но как быть с командованием? Представьте, что завтра выйдет на нас какой лейтенант, а то и капитан, если вы не дезертиры, то должны ему подчиняться, вот он и скажет вам дальше идти. И?

– Не знаю.

– То-то и оно. И я не знаю. Нет у меня права вас себе подчинять. Было бы, я и маршала б послал. В общем, посоветуйся с бойцами, может, они не захотят оставаться. На миру, как говорится, и смерть красна. Если решите остаться, то руководство я над вами приму, есть одна мысль. Комсомольцы или коммунисты среди твоих есть?

– Да, двое в комсомоле состоят.

– Вот с ними особо и поговори. А сейчас выспись – на ногах же еле стоишь.

Кошка двинулся к своим бойцам, а ко мне тут же направился Георгий.

– Ну что, командир, чего старшина хотел?

– Ты лучше расскажи, чего про меня наболтал.

– Ничего я не болтал, – сделал вид, что обиделся, Жорка. – Все правду сказал, что отряд мы партизанский собираем, чтобы, значит, фашистов в хвост и в гриву. И что ты, командир, фашистов этих меньше, чем по три штуки зараз, бить зазорным считаешь, а потому на мелочи не размениваешься, и если тех один-два, то мне размяться разрешаешь.

– Балаболка.

– Ха, – ощерился тот. – Где я неправду-то сказал? Вот то-то же – хоть только и два раза, но по три штуки. Так что зря ты, командир.

– Ну-ну, доиграешься. Пока тебе задание – в немецких вещах я книгу видел, в коей те караульную службу свою протоколировали, так странички с их записями выдернешь и припрячешь, а книгу и ручку с чернилами к вечеру приготовишь. Понял? Выполняй.

Хотя сержанту и было любопытно, что я задумал, но с вопросами он не полез – чуял, что палку перегнул, как бы, разгибаясь, по нему не врезала. Пусть помучается.

– Да, и ужин тоже на тебе. Помнишь, кто у нас вечный дежурный по кухне?

Со своими бойцами старшина побеседовал еще до ужина, и, похоже, к консенсусу они пришли, не без споров, конечно, похоже, и консенсусу слегка досталось, но, видно, решение было единогласным. По крайней мере оживление в их рядах было связано не только с предвкушением сытной еды. Понятно, устали люди от того, что они просто идут, а их просто убивают. Не чаяли, что дойдут, а тут вот – конец дороги и возможность послать обратку, отомстить за себя и за других.

– Ну что, Леонид Михайлович?

Расположились мы на старом месте, где давеча прервали разговор.

– Все согласны. Остаемся.

– Тогда собирайте комсомольское собрание. Секретарем сержант, я председательствовать буду, явка обязательна для всех.

Через два часа в лесу недалеко от деревни Жерносеки комсомольской ячейкой был образован партизанский отряд «Полоцкий мститель». Отряд на сто процентов состоял из комсомольцев, те из бойцов, кто до сегодняшнего дня комсомольцем не был, им стал. Вопросы будут с Кузьмой – в комсомол его будет сложно принять по возрасту, да и если не это, вряд ли он вообще согласится. Будем решать проблемы в порядке поступления. Комсомольский партизанский отряд – отмазка по сути слабая, но тут уж что смог, то и сделал. По крайней мере красноармейцы теперь подчиняются мне как секретарю комсомольской организации по партийной линии. Хотел обозвать себя каким-нибудь Генеральным или Первым, чисто для пользы дела, но против Устава не попрешь. Жорка придумал обозвать меня боевым секретарем – глупость, конечно, несусветная, но составители Устава не додумались ввести запреты на такие звания. Теперь я – единственный в мире боевой секретарь. Бред.

Кроме этого, естественно, должность командира отряда досталась тоже мне. Предложения по введению должностей заместителей отмел сразу, нечего тут бюрократию разводить, хотя позже, если расти будем, без этого не обойтись. Георгия из вредности назначил делопроизводителем, но за это снял с дежурства по кухне, с вечного, естественно, от очередного хрен отмажется. Вообще с кухней нас посетила удача, хотя… Впрочем, дело было так.

– Старшина, а бойцы твои кто по военно-учетным?

– Дык, хозяйственники мы, четверо водители, включая и меня, повар и слесарь. Слесарь и повар спецы без преувеличения хорошие, а водители так – нормальные.

– Прибедняешься, сам тоже просто нормальный?

– Сам ничего так, а остальные только с гражданки, дивизию-то нашу из стрелковой переформировывали, вот под это дело и призвали.

– Понятно, хозотделение у меня уже есть, теперь найти бы тех, кто воевать будет.

– Товарищ командир, вы не сомневайтесь, мы все так воевать будем, что тошно станет.

Я даже подозреваю кому. На шесть винтовок у новых членов отряда имелось аж двадцать патронов, количество прочего военного имущества стремилось к бесконечности, понятно, с каким знаком. Быстрый опрос личного состава выявил следующие достоинства: пятеро из шести, объяснять, кто этот шестой, думаю, не следует, были на стрельбище целых три раза, выпустив в общей сложности по три десятка патронов в белый свет. Как метать гранаты и стрелять из ручника, им тоже показали, но не разрешили, наверно, посчитали, что не заслуживают доверия. Еще много чего они знали о воинской службе, но не умели. Все просто здорово. Спихнул на старшину организацию караульной службы, а сам с сержантом сел составлять план боевой учебы. Ну да, два знатока придумывают нечто, о чем имеют смутное представление. Составили, а куда деваться. Первым делом ознакомили личный состав с «маузерами», и караульная пара заступила на пост с трофейным оружием.

По поводу трофеев Георгий меня здорово обрадовал – мы стали обладателями пяти винтовок, пулемета, семи гранат различных систем и больше четырех сотен патронов. Небольшая проблема была с «машингевером» – к нему был только один магазин на семьдесят пять патронов и два на двадцать пять, а с ленты он не питался. Для затяжного боя оба наших пулемета не годились, ну так и не будет причин ввязываться в подобную глупость. Основная наша тактика – сделал пакость, и в кусты, на большее и замахиваться не стоит.

Что за оживление в лагере? Дежурная смена куда-то сорвалась, небось зампотыл попался в капкан нашей организации постовой службы – стоит сейчас с поднятыми руками и удивляется, а туда ли он попал. Точно, ведут. Серьезные такие, до этого только их ловили, а теперь, гляди, сами круче крыши.

– Товарищ командир, задержанный доставлен, требовал встречи с вами. Докладывал старшина Кошка.

– Благодарю за службу, старшина!

– Служу трудовому народу!

– Знакомьтесь – наш начальник разведки товарищ Говоров, а это, товарищ Говоров, старшина Кошка.

Мужчины пожали друг другу руки, и дежурная смена подалась на место постоянной дислокации.

– И что это было?

– Много нового произошло за прошедший день, товарищ начальник разведки комсомольского партизанского отряда «Полоцкий мститель».

– Быстрые вы. С зампотылу меня понизили, гляжу?

– Ну извини – место хлебное, а у меня теперь есть целый старшина из хозроты. Кого, как не его?

Мы рассмеялись, после чего пришлось вводить Кузьму в курс дела. Оказалось, что не только по возрасту, но и по званию он у нас самый старший – еще перед Февральской успел закончить школу прапорщиков. Узнав о боевых качествах нашего нового пополнения, долго смеялся, правда, не так долго, как после прочтения учебного плана. Обещал переделать. Может, до начштаба повысить, и пусть совмещает? Хорошая мысль, особенно в плане разгрузки себя, любимого. Откуда-то в голове всплыл вопрос: «Кого должен любить демон?» И ответ не заставил себя ждать.

– Что с восстановлением моста?

– Думаю, уже закончили. Задержка у них вышла, там такая прорва машин с обеих сторон собралась, пока жандармы все это дело разгребли, пока саперы пробились – полдня коту под хвост. Колонны в обход погнали, наши Жерносеки, считай, стали оживленным местом. Дорога – в хлам, машин не меньше трех штук на борт опрокинули, это только что я в окрестностях видел. Сейчас уже спокойно.

– Вот и ладушки, пару дней отсидеться надо да пополнение в божеский вид привести. Мы тут среди трофеев денег взяли – сто пятьдесят шесть марок и более тысячи рублей. Есть мысль, как распорядиться?

– Марки я бы вообще светить не стал, а вот червонцы могут и пригодиться, только надо получше прикинуть, как и для чего. У тебя какие мысли?

– Как думаешь, наши до зимы вернутся?

– Ну ты хватил – если только к следующей.

– Вот и я так думаю, а зимой без теплых вещей и продуктов хана.

– Так это к гадалке не ходи.

– Как думаешь, что будет, если мы ревизиями начнем заниматься?

– Тож ходить далеко не надо – сдадут.

– Потому и покумекай, как нам и рыбку съесть, и костью не подавиться. Если нас будет десяток, то перебьемся, а представь, что полсотни или поболе… Ну, и еще одно дело – неприятное. Надо тебе в Полоцк ехать, представиться новой власти на предмет занятия административной должности.

– Ты на что, командир, меня подписываешь?

– А кому сейчас легко? Ты от советской власти пострадавший? Пострадавший. Так что надо, Кузьма, надо! Мы перестрахуемся – я тебе приказ выпишу, или издам, не знаю, как правильно, но учти – приказ будет только в одном экземпляре, спрячь так, чтобы ни одна немецкая собака не сыскала. Если с отрядом что случится, не хочу никого подставлять.

– А если со мной что случится, так в глазах людей врагом и останусь?

– Если жив останусь, слово даю, сделаю, что могу, ну а если… не обессудь.

– Блин! Вот как увидел тебя, командир, в первый раз, так и понял – вот тебе и вестник на коне бледном.

– Ага, сейчас только косу достану. Отставить лирику. Еще что есть? Если нет, тогда к тебе еще дело – сам займись или Николая пришли, но мне нужно научить бойцов по лесу ходить, а то прямо стадо слонов какое-то. Да и сам такой же.

– Вот тут я тебя огорчу – ничего не получится, на твердой подошве в этом году никто из вас правильно не пойдет. Единственно, что могу предложить, – онучи из плотной кожи. Частично поможет, но если придется бежать – ноги посбиваешь враз. Кольку пришлю, но на чудо не надейся.

– Хорошо, на этом и остановимся. Да, чуть не забыл, как в город поедешь, самогонки возьми, да почище, и копченостей каких.

– Вот уж как власти подмазывать, ты, командир, меня не учи, все они одним миром мазаны.

* * *

Утро красит нежным светом… И правда, день начался хорошо – с громкого ора старшины. Ну а чего бы ему не орать – просыпается, значит, начальник караула, а рядом с ним пацан сидит, семечки лузгает да дровишки в костер подкидывает, чтобы служивые не замерзли, вдруг простудятся, а это урон боеспособности отряда. Считаем, что первый урок преподан, и теперь злой старшина ни с кого не слезет, пока не реабилитируется. Вот, уже онучи мотают. Положим, не слишком сложное занятие, особенно для тех, кто знаком с портянками и обмотками. А вот дальше пошло веселее. Я, конечно, понимаю, что пальцем по пеньку – это больно, но матом при ребенке ругаться совсем не дело. Ровно на три наряда потянуло, причем не за мат, а за нарушение режима тишины в условиях, приближенных к боевым. То ли еще будет. Скажу вам, в передвижении на обмотанных кожей ногах свои преимущества есть. Пока не наступишь на что-либо мокрое, острое или с размаху не врежешь по чему-либо не слишком мягкому. Но обучательный эффект от этого только улучшается. Коли научишься в онучах ходить так, что ноги не будешь уродовать, то и в сапогах или ботинках поступь, как у какого-нибудь Верной Руки, выработается. Тяжело в учении, но куда деваться. Николай, раз уж перешел в разряд инструкторов, поставил вопрос об официальном зачислении в отряд. В ответ на отговорку о недостатке оружия представил аргумент в виде «нагана», извлеченного из-за пазухи. Получил соответственно – по шее с конфискацией. Обиделся, да так и ходил с опущенным носом, пока не получил на руки приказ о зачислении с испытательным сроком. Кто сомневается в силе слова? То-то же. Надо где-то печать раздобыть. И знамя. По мне, лучше пару пулеметов и миллион патронов да взрывчатки тонну. Угу, мечтай!

В общем и целом день прошел хорошо. Вечер тоже неплохо. Кузьма принес еды, справку о назначении старостой и бутылку самогонки, литра на два, обмыть это дело. Обойдетесь, самогонку тоже конфисковал на нужды медсанбата. Ну и что, что медсанбата нет, нужды вполне могут появиться. Лучше бы, конечно, без них, но на такое даже надеяться не стоит. Заодно переговорил по перевязочным материалам и лекарствам. Тут тоже облом полный. Материал на бинты, конечно, найдется, но вот с лекарствами полная… выпуклая часть спины. Устроил разгон насчет ношения детьми оружия, заодно и потребовал патроны к конфискату. Колька опять получил по шее, но в этот раз почему-то не обиделся – может, я бью как-то не так, обидно слишком. Дальнейшие пытки главного разведчика на предмет наличия оружия, снаряжения и боеприпасов завершились невнятным: «Есть маленько, на днях бойцов дашь – сходим». Короче, день прошел не без пользы.

Следующее утро тоже ничего не предвещало, хотя задержка нового инструктора и сбила слегка план учебы, но особой тревоги не принесла. Примчался Колька с опозданием в два часа и в мыле, явно здорово спешил.

– Тащ кмдир, там немцы с нашими…

– Понял. А теперь переведи дух и спокойно доложи – наши с немцами что: дерутся или пьют?

Глаза у Николая сделались величиной с серебряный полтинник.

– Немцы наших пленных сторожат, – закашлялся, видно и правда здорово бежал. – А те работают, дорогу делают.

– Вот теперь совсем понятно. А теперь давай подробно: где, сколько и все прочее.

Оказалось, что наша диверсия имела далеко идущие последствия. Машины, пущенные в объезд сожженного моста, здорово покурочили грунтовку, шедшую через Жерносеки на Козьи Горки, где та выходила на мощенную гравием дорогу более приличного качества, используемую немцами как магистраль снабжения. Если же в Жерносеках и поблизости она была просто разбита, то в семи-восьми километрах далее, около хутора Худобки, дело этим не ограничилось, больно уж болото близко там подступало. Вот и сделали там в свое время нечто вроде гати, засыпанной сверху землей. Немцы об этом не знали, осторожности не проявляли, вот и получили полкилометра перемешанной с полусгнившими бревнами грязи и пяток ушедших в болото по самую крышу грузовиков. Повезло еще, что остальные успели повыдергивать. А жаль. Сейчас на месте этого безобразия проходила целая спасательная операция. На это надо обязательно посмотреть. Может, что поиметь удастся.

Проводником, естественно, взял Кольку, хоть карта и есть, но плутать я с ней здорово умею. Хотел взять с собой еще и Георгия, но решил, пусть сержант тыловиков погоняет, а мне стоит старшину в деле посмотреть. Так втроем и отправились. Тяжелого оружия брать не стали, пару винтовок да короткостволы. Кошка с наганом оказался хорошо знаком. Идти было хоть и недалеко, но сухпайком новый зампотыл озаботился, мало ли сколько пробыть на месте придется. Быстро двигаться не стали, шум нам не нужен, так что два часа на дорогу вынь и положь.

Подход оказался не слишком удобным – дорога с началом болота прижималась к лесу так, что шла практически по восточной опушке забитого подлеском лесного языка. Если немцы выставили там пару секретов, попадем как кур в ощип. Не стоит оно того. Пришлось смотреть за суетой метров с четырехсот, да и видно было плохо. Судя по количеству техники, немцев было немало – десятка два или три, по пленным сказать еще труднее – их загнали в болото, и сколько их там, один аллах знает. Может, десяток, а может, и пять. Понаблюдав с часок, увидели, что одну машину спасателям вытащить все же удалось, задействовав при этом четыре то ли трактора, то ли транспортера. Техника явно не немецкая, трофеи скорее всего, а вот советские или европейские, так сразу не скажу. Две машины опознал Кошка, сказал, что это тягачи «Коминтерн», остальные не видел никогда. Чтобы увидеть происходящее с другой стороны гати, прошли лесом по широкой дуге, но ничего интересного там не обнаружили. Если шевеления нет, то и постов скорее всего не ставили, нечего тут охранять. Удалось подобраться к самой дороге. Да, как будто Мамай прошел. Так должна, наверно, выглядеть железная дорога, которую после путеразрушителя еще и разбомбили. Если немцам нужна эта дорога как рокада, то они здесь не на один день застрянут, а может и не на одну неделю. Судя по технике, машины они до ночи повыдергают все, а вот будут ли гать восстанавливать, а если будут, то какими силами? Не думаю, что они будут задействовать свои инженерные войска на такой работе, либо пленных припашут, либо местных, а то и тех, и других. По крайней мере в Польше так и делали, судя по полученным мной воспоминаниям. Ну, как говорил знакомый людоед – пожуем, увидим. Полдень уже на дворе, нового вряд ли что углядим, пора и честь знать.

– Старшина, дорогу запомнил?

– Так точно, товарищ командир.

– Завтра возьмешь с собой бойца поглазастее, извини, бинокля нет, и оборудуешь наблюдательный пункт. Пусть он все внимательно запомнит, всех пересчитает, особенно обратит внимание на количество секретов в лесу. Места, где их выставят, он не заметит, но менять их должны, не оставят же сидеть на весь день.

– Так, может, с ночи залечь? Тогда точно все заметим.

– На твое усмотрение. Мне сведения нужны, а как, решай сам.

В лагере царила учебная атмосфера, то есть бардак продолжался.

– Сержант, доклад.

– Товарищ командир, отряд действует по учебному плану, представленному начальником разведки.

Быстро он. Хотя, судя по нескольким листочкам, протянутым мне Жоркой, план этот особой развернутостью не страдает.

– Где сам?

– Обещал быть к шестнадцати ноль-ноль. Сказал, нужно двух бойцов дать. С утра вернет.

Конечно, вернет, только они полдня отсыпаться будут. А еще двух старшине на наблюдательный пост надо. Двое здесь на карауле. Зашибись – остаются три, нет, с Кузьмой четыре, свободных, как вольный ветер командира. Все, точно надо еще подчиненных раздобыть, придется немцам делиться. Старшина чего-то хочет.

– Товарищ командир, непорядок, что люди под открытым небом спят, ночью не так и жарко, а если дождь. Землянки бы вырыть, раз палаток нет. Шалаш он что, от дождя помеха плохая.

– А есть смысл, если на днях уходить отсюда будем.

– Почему?

– Наследили уже много, если еще и с новым дельцем все выгорит, только совсем тупой и ленивый не допрет, где мы прячемся, – треугольник получится, а мы почти в центре. А немцы – они и не глупые и не ленивые. Пригонят пару взводов или роту и нашинкуют нас. Не хочется мне героически погибнуть, дел еще много, и вообще я только жить начал.

Последнее было чистой правдой, старшина даже не догадывался насколько.

– Байстрюк, младший Говоров где?

– Здесь где-то, товарищ командир, маскировку с личным составом отрабатывает.

– Зови его срочно.

– Так не выйдет же.

– Это почему еще?

– Так это… короче, когда он первый раз спрятался, сказал, что раньше, чем через полчаса, его ни в жисть не найдут, хотя он будет и рядом, ну я и скомандовал: «Боец Говоров, ко мне». Он прибежал, а народ ржать. Обиделся, теперь пока не найдут, сам не выйдет.

– Детский сад, штаны на лямках. Сержант, слушай приказ – чтобы Говоров-младший был у меня через пять минут. Выполнять.

За пять минут не управились, но через десять представили, как есть, вместе с маскировочной накидкой. Сделана та была из крупноячеистой сетки с навязанными на нее пучками травы, тонких веток и прочего мусора.

– Старшина, у наших бойцов такие уже есть?

– Никак нет, но к утру будут.

– Хорошо. Теперь к тебе, Николай, вопрос – лошадь сможешь достать, а лучше двух?

– Смогу, но скорее только одну, нашу кобылу батя в ночь забирает, но дядька Опанас Зорьку без вопросов даст. Остальных упрашивать надо либо отдариваться. Жмоты.

– Вот так с бухты-барахты о людях не надо. Если надо, вместе пойдем, думаю, мне не откажут.

– Так точно, товарищ командир, главное – пулемет возьмите, тогда точно не откажут. А что делать надо?

– Мотоцикл к Худобкам перетащить.

– Далеко, одна Зорька по лесу точно тащить замучается.

– А почему лошадь как корову зовут?

– Какую корову?

– Я как-то в деревне жил, так у нас корову звали Зорькой.

– Да какая разница – животина она и есть животина, лишь бы на имя откликалась.

– Угу, а сетка почему у тебя в такую крупную ячейку, мелкая, наверно, поудобнее будет.

– Так я ее вчера за вечер связал, а у бати да – ячея помельче, но тут не в ячее дело, тут как скрадываться умеешь, а сетка дело второе.

– Лады, давай дуй в деревню, я через час подойду, сможешь меня хозяевам лошадей предъявить.

Колька умчался, а я быстро перекусил и, взяв у старшины бойца, переодетого уже в немецкую форму, отправился следом. Наш малолетний снабженец не подвел. Ждал около околицы с двумя лошадьми, упряжью и знакомым мне уже мужиком. Представился тот Борисом Борисовичем. На мое предложение вернуться в деревню ответил отказом – то ли помочь хотел, то ли опасался оставлять животинку без присмотра. Хоть и вчетвером с двумя лошадьми, но умаялись мы здорово и в лагерь вернулись уже затемно. Петр, боец, что меня сопровождал, оказался заядлым любителем разной механики, а особенно мотоциклов. От его рассказов к концу опухла голова, но пару-тройку хороших советов я получил, и то хлеб. Борис Борисович всю дорогу хмуро молчал. Николай тоже, но по причине полной распахнутости ушей – очень его рассказы Петра захватили. Ну вот, еще один будущий автомеханик появился, если, конечно, не переболеет или чего хуже не случится. Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить. Интересно, демоны суеверны.

Сил хватило лишь только на то, чтобы поесть, выслушать доклад старшины и отрубиться.

Очередное утро началось для меня с прибытия поисковой партии. Старшины в лагере уже не было – пошел выставлять наблюдателя. Кузьму и его помощников отправил отдыхать, а сам с Колькой и Георгием занялся разбором прибывшего добра. Было его не так уж и много. Что могут принести три человека да вьючная лошадь, особенно если тащить это не километр, а два десятка? Ну, нам не до жиру. Арсенал наш пополнился еще пятью «мосинками», причем одна оказалась карабином, шестью гранатами, из которых две «лимонки», сотней патронов и двумя неисправными пулеметами. У ДП был вдребезги разбит приклад, а «максим» щеголял дырявым кожухом охлаждения. К «максиму» вместо щитка и станка прилагался ворох матерчатых лент – пустых, а к ДП не было даже дисков, их нам презентовали еще раньше. Да, был еще подарок – пять патронов к «нагану». Кроме оружия удалось получить три плащ-палатки, две шинели и сумку санинструктора – полупустую. Перед тем как отправиться спать, один из бойцов заверил, что приклад к пулемету сделает лучше штатного, а кожух тоже скорее всего запаяет, только инструмент нужен. Ну что ж, обрастаем потихоньку. Самым узким местом у нас оставались боеприпасы. Ну и что – тысяча штук патронов, это, если в бой не ввязываться, кажется много, а гранат так совсем кот наплакал.

Очередную неприятную новость принес старшина. Все машины, как и ожидалось, немцы вчера из болота вытянули и утащили. Кошка с наблюдателем заняли ту же позицию, что и вчера, почти с рассветом, а еще через два с половиной часа приехали немцы. Только с другой стороны. Пришлось по нашему вчерашнему примеру, делая опять большой круг, перемещаться на другую сторону гати. В общем и целом диспозицию прояснить удалось, но могут оказаться и нюансы, их прояснить будет сложнее. А имеем мы следующее. Советских пленных работает ровно три десятка. Привезли их на грузовике, кроме которого имеется еще один мотоцикл с коляской. Немцев в охране, судя по всему, пятеро, трое вооружены винтовками, один автоматом, пятый пулеметчик. Пленных загнали в болото, где они разбирают старые бревна. Четверо немцев находятся на северной стороне гати, а один, с автоматом, прогуливается по опушке. Секретов, похоже, нет, но точнее будет ясно вечером, так как не похоже, что с ночевкой приехали.

Лошадке надо дать отдохнуть, но вечером нам с ней, похоже, работа предстоит, опять мотоцикл тягать будем. Думал ли тот, кто этот мотоцикл делал, что предстоит тому не возить, а самому кататься? Судьба, однако.

За всеми делами прошла половина дня. Старшина снова двинулся менять наблюдателя, а мне с сержантом в караул идти. Знаю, что командиру не положено, но пару часиков придется, ибо нехватка личного состава в подчинении. Надеюсь, из еды не одни поджарки оставят. Гневить начальство не в их интересах. Смотри-ка, за час управились, вон как боец спешит, чуть не падает, как хочет командира сменить. Орел!

– Где разводящий?

– Так это… – боец засмущался, но тут же опомнился и вытянулся по стойке «смирно». – Тащ кмдир, разводящий сержант Байстрюк несет службу на посту номер три. Докладывал красноармеец Давыдов.

Стоп. Какой еще пост номер три? У нас же их всего два. Или я чего-то не знаю? Интересно-то как.

Все оказалось просто. Ну, относительно, как объяснил мне Жорка, пост с первым порядковым номером выставляется около знамени части, а за неимением у нас оного и пост сей отсутствует. Зато у нас есть четвертый пост, это который у гати. Это ж надо? Решил с армейским рационализмом не бороться – оно мне же спокойней будет. Пусть бдят службу, как по уставу положено.

Старшина вернулся поздно и хмурый, как туча.

– Товарищ командир, смену поста произвел. Поговорить бы без лишних ушей.

Это что ж такое произошло, что старшина на полууставной съехал? Отошли в сторону.

– Что произошло, Леонид Михайлович?

– Фашисты пленных постреляли.

– Как? Всех?

– Не всех – пятерых. Я как на пост пришел, гляжу – грузовика нет. Мне Егоршин и говорит: загрузились два фрица в кабину и уехали. Решил подождать, посмотреть, что будет. Вдруг пальба, фашист с автоматом, что лес патрулировал, очередями по лесу шарашит. Я сначала думал, наши напали, но оставшиеся двое не стреляют, только пленным что-то орут. Автоматчик рожок выпустил и тоже давай орать. Выгнали их на сушь и заставили построиться, я посчитал, а их двадцать девять, видно, один сбежал. Начали они наших по одному выдергивать, троих выдернули, а четвертый упирается, за соседей ухватился и ни в какую. Тут эта сволочь с автоматом прямо на месте в него очередью. Потом еще одного выдернули, отвели в сторону – там их из пулемета и положили. Егоршин с Полищуком давай затворы дергать, насилу удержал, хотя самому хотелось гадов этих на месте… Если б еще кого потащили расстреливать, не выдержал бы.

– Понял, старшина, – решил свернуть на уставной я. – Что дальше?

– Потом, товарищ командир, вернулась машина. Из кузова вытащили баки, вроде даже термосы. Сначала фашисты пожрали, на наших убитых показывали и ржали. Потом пленных пустили к еде. Те, похоже, здорово оголодавшие, даже отталкивали друг друга, а фашисты что-то орали и опять ржали. Наверно, издевались, что пайка у наших теперь больше, за счет расстрелянных. Бойцов снова еле удержал. Ну а потом Егоршина забрал и ушел. Полищуку сказал, что, если хоть чем себя выдаст, своими руками удавлю. Командир, языка ведь будем из них брать? Мне его потом отдай, чего тебе мараться.

– Получишь.

Ну все, гады, хана вам. Сейчас Егоршин еще другим расскажет. Как бы мне без языка не остаться, порвут ведь. Ладно, Кузьму надо будить да про новое место под лагерь попытать.

* * *

– Просто там все. Поедешь на север, километра три, выедешь на шоссе, тут же его пересечешь, и сразу грунтовка в лес пойдет, по ней километров пять-шесть. Жаль, курвиметра нет, так что на глазок. Из леса выедешь, справа Залесье будет, после этого опять лесом, до лесопилки. Перед ней съезд будет, тебе туда. По просеке с километр и дальше по вырубке направо. Метров через двести начнется болото. Слева в кустах бревна лежат, штук шесть. Бросай их прямо в болото и по ним. Через полкилометра выберешься на остров, а там уж разберешься.

– Грузовик пройдет.

– Сейчас, по сухости, да. Если дожди пойдут или по осени, вряд ли.

Глава 5

На немцев я выскочил, как черт из табакерки, те аж за оружие от неожиданности схватились, хотя вроде мотор должны были слышать, но, рассмотрев форму, успокоились.

– Обершутце, – обратился я к тому, который держал в руках винтовку, напрочь игнорируя пулеметчика. – А где дорога?

– Дорога в неисправном состоянии, господин унтер-офицер.

– Вот же свинская страна, – я обескураженно почесал затылок.

Немцы тут же заулыбались – господин унтер-офицер изволил пошутить, значит, надо адекватно отреагировать, вдруг доложит начальству, что в него из пулемета целились, потом доказывай, что не верблюд.

– У меня на карте, правда на русской, здесь дорога обозначена. И как я теперь в эти Захаричи или Захарничи, вот же дурацкие названия, попаду? Здесь что, бомбежка была?

– Никак нет, господин унтер-офицер, это наши герои-снабженцы так дорогу изуродовали. Бандиты в тех самых Захарничах на днях мост сожгли. Вот наши умники-тыловики и поперли в обход, да так, что пять машин здесь утопили. Еле достали.

В лесу трижды прокричала кукушка.

– Вот ведь свинство, – я достал из кармана пачку сигарет, сунул одну в рот и тряхнул пачку так, что из нее показались еще две. – Угощайтесь, обершутце, и напарника не забудьте.

– Спасибо, господин унтер-офицер.

– Сейчас огоньку достану.

Я опять сунул руку в карман, а достал уже с пистолетом. Бац! Расстояние было меньше метра, поэтому я не боялся промазать, стреляя прямо от пояса. Пуля ударила пулеметчика в середину лба. В лесу грохнул винтовочный выстрел. Второго не последовало, значит, все в ажуре. Сигарета только начала выпадать из пальцев старшего солдата, когда ствол «люгера» уставился ему между глаз.

– Руки, фашистская свинья!

Правильно, ручки в гору.

– На землю, руки на затылок!

Вот так и лежи, зато не увидишь, как у меня пистолет в руках ходуном ходит, а значит, в голову дурные мысли не полезут. Из леса выскочил Жорка и, дождавшись моего взмаха рукой, метнулся назад, откуда вместе с Петром Егоршиным выволок третьего охранника. Пленные оторопело смотрели, как какие-то люди, одетые частично в советскую, а частично немецкую форму, споро занимают оборону.

– Товарищ командир, я двоих с пулеметом отправляю метров за триста на север?

– Старшина, действуй по плану, не кипятись, все идет нормально.

– Так понимаю, командир, но это ж… Раньше ж они нас били и по лесу гоняли, а теперь мы… Вот так… Запросто… Раз, и нету…

– А раз понимаешь, то давай руководи обороной, а я пойду наших введу в курс дела. Фашиста спеленай получше, и учти – в течение ближайшего часа он нужен мне живой, но необязательно невредимый.

До грязных и измученных пленников идти было метров семьдесят, ровно столько, сколько гати они успели восстановить – немцы в грязь особо лезть не хотели и расположились, где посуше.

– Товарищи бывшие военнопленные, выбирайтесь-ка из этой лужи. На сегодня работы закончены. На виду не болтайтесь, постройтесь вон там, в лесочке. Инструмент не бросайте.

Когда вернулся, Петр, одетый в немецкую форму, уже переливал из канистры бензин в бак моего мотоцикла. Запасливые немцы оказались, канистра у них с бензином запасная.

– Егоршин, как тут дела с трофеями?

– Нормально, тащ кмдир, мотоцикл хороший, вот канистра с бензином, трос хороший есть, инструмент кое-какой.

– А куда пулемет уже уволокли?

– Старшина сказал – надо дополнительную позицию организовать. Ганса с собой утащил.

– Хорошо, я к нашим освобожденным узникам, а ты здесь покрутись, поизображай несение службы.

– Есть!

Наше новое, надеюсь, пополнение довольно ровной шеренгой стояло под прикрытием деревьев. Кошка тоже был уже здесь, молча прохаживаясь перед строем. При моем приближении протянул мне автомат и подсумки, принял винтовку и отступил за спину.

– Товарищи красноармейцы, плен ваш закончился. Времени у нас мало, поэтому буду краток. У вас есть три пути, если, конечно, не считать возможности вернуться обратно к немцам, – строй слегка загудел, выражая свое отрицательное отношение к этому предложению. – Вот и отлично. И так первый – разбежаться по окрестным деревням и молить бога, чтобы вас не поймали, второй – идти на восток на соединение с Красной Армией. Синусы данного варианта в том, что если даже и дойдете, то как вас встретят без оружия и документов, предсказать не могу, даже если опустить факт нахождения в плену. И наконец третий – вступить в наш партизанский отряд. Нет нужды объяснять, почему оружие вы получите только при третьем варианте?

– Товарищ, разрешите обратиться?

– Представьтесь.

– Старший сержант Матвеев!

– Обращайтесь.

– Примерно через час еще немцы приедут, двое, на грузовике.

– Я знаю, и прямо сейчас отправлюсь решать эту проблему. По всем остальным вопросам обращайтесь к старшине.

* * *

Трехосный «Крупп» – машина с хорошей проходимостью, но даже он пасует перед русской грунтовкой, особенно если ее разбила перед этим пара сотен его собратьев. И все равно, натужно гудя, он упорно лез вперед. Конечно, когда у тебя в кузове сидят три десятка русских пленных, готовых в нужный момент вытащить машину на руках из любой канавы или ямы, чувствуешь себя спокойнее. Эти унтерменши под прицелом пулемета могут работать быстро, даже если их и не кормить, а за еду они готовы сделать что угодно. Водитель вел машину очень аккуратно, зная, что если застрянет, то придется километр идти за помощью да потом гнать этих грязных животных обратно столько же. Как только телеги местных крестьян, которых мобилизовали возить бревна на ремонт дороги, не вязнут в такой грязи? Ну вот, накаркал. Сразу за поворотом дорогу перегородил «семьсот пятидесятый» «цундапп». Мешал проезду он не просто так, а сам был заблокирован валявшейся на боку повозкой, с которой опрокинулось несколько бревен. Унтер-офицер, с закинутым за спину «тридцать восьмым» «машинпистоле», орал на перепуганного русского, а рядовой с винтовкой стоял в паре метров и нагло щерился, глядя на это. Оглянувшись на подъехавший автомобиль и высунувшегося из кабины шофера, унтер призывно махнул рукой.

– Рядовой, берите своего напарника и помогите этой русской свинье освободить дорогу, – после чего зло посмотрел на ухмыляющегося солдата. – Тебя, Ганс, это тоже касается, поставь винтовку и берись за бревно.

Работа не заняла и пяти минут. Бревна были оттащены в сторону, а телега поднята на колеса и тоже отогнана в сторону нахлестываемой русским лошадью. Когда же водитель со своим сопровождающим попытались вернуться в машину, они обнаружили, что находятся под прицелом двух стволов, один из которых был автоматическим.

– А теперь оба на землю мордой вниз и руки за спину. Или кто-нибудь хочет стать мертвым героем?

Появление из леса красноармейца с пулеметом окончательно все расставило по своим местам.

К гати мы возвращались уже на двух моторах. Я, впереди на мотоцикле, за мной «Крупп», ведомый Полищуком, и с Давыдовым, охранявшим в кузове двух бывших владельцев грузовика. Кузьма обходными тропами отправился домой, ему с телегой долгонько придется добираться. Настроение было радужным – пока все шло как по маслу. До отбытия на новое место дислокации есть несколько часов, во время которых нас вряд ли кто потревожит. По прибытии сразу подбежал старшина.

– Товарищ командир, разрешите доложить.

– Докладывайте, товарищ старшина.

– Во время вашего отсутствия происшествий не произошло. Из тридцати освобожденных военнослужащих трое изъявили желание отправиться на соединение с Красной Армией, остальные хотят вступить в отряд.

– Ну что ж, хороший результат.

– Только мне кажется, никуда они не пойдут, рожи больно хитрые, забьются к местным бабам под юбки.

– Да и черт с ними. Лучше, если они потом удерут, когда будут знать много об отряде?

– Так-то оно так…

– Старшина, не бери в голову, что ни делается, все к лучшему. В кузове еда, займись питанием личного состава. Ходоков тоже накорми, не жадничай.

– Есть!

– Секреты пусть питаются на месте. Снимешь их, только когда тронемся, прямо по дороге и подберем.

Первым после обеда ко мне подошел Матвеев, чего я, впрочем, и ждал.

– Товарищ командир отряда, разрешите обратиться?

– Обращайтесь, только давайте отойдем и присядем. Разговор, думаю, будет долгий. Курить будете?

– Так точно, буду. Не помню уже, сколько без табачку.

– Оставьте себе пачку, я не курю. Кстати, всем остальным тоже советую бросать. Знаю, что на войне не бросают, но очень советую. От этого может зависеть не только ваша жизнь, но и судьба отряда. Ладно, это лирика. О чем хотели поговорить?

– Дело тут такое. Красноармейцы решили остаться в отряде, но положение наше достаточно шаткое. Когда в плену были, понятно, но сейчас мы вроде как свободны, и если не пойдем к своим, то станем дезертирами. Дойти, как вы и сказали, шансов немного, а если и дойдем – особый отдел.

– Понимаю, сержант, хочется и рыбку съесть, и все прочее. Смотри сам – все вы попали в плен, раненых и контуженых среди вас незаметно… Не перебивай начальство, знаю, каждый расскажет душещипательную историю, как «до последнего патрона, невзирая, обстоятельства оказались превыше» и прочее бла-бла-бла, только следователь до вас таких историй уже наслушался, да еще от бойцов и командиров, вышедших с оружием и документами. Как ты думаешь, что он сделает? А уж если у него есть разнарядка по поимке предателей и шпионов, то ему вас сам бог послал.

– Да, безрадостную картину вы нарисовали.

– Не без того. Так что я ваш ангел-спаситель. В конце концов лучше от немецкой пули погибнуть, чем от своей, хоть пользу в два патрона принесешь. Единственный вариант к спасению как жизни, так и доброго имени для вас, это к моменту возвращения наших иметь в руках оружие, захваченное у врага, и кучу скальпов на поясе. Не делай такие глаза, насчет скальпов я фигурально, в наше просвещенное время их успешно зольдбухи заменяют. А приказ о зачислении вас в отряд будет составлен по всей форме: опись, протокол, сдал, принял, отпечатки пальцев! Как заведем начальника штаба, так и все полезные телодвижения будем приказами оформлять – украл у немцев ящик туалетной бумаги – поощрение, ею же. Шучу! Ладно, мне другое интересно, расскажи мне про лагерь, в котором вас содержали.

– Та чего рассказывать? Место даже на карте точно не покажу, но ехать отсюда минут тридцать-сорок, но к расстоянию это не привяжешь, так как последние минут двадцать сюда по разбитой колее, а до того по дороге и быстро.

– Положим, про место мне немцы сами с удовольствием расскажут, кстати, не похоже, что они из охраны лагеря.

– Эти нет, они нас из него утром забирали, а вечером опять сдавали. Таких групп, как наша, несколько. Попасть на работу за счастье, кормят здесь хоть и скудно, но из солдатского котла, а в лагере, почитай, совсем жрать не дают. Так иногда гнилье какое полувареное. Иногда местные чего перебросят через забор, что немцы для выкупа не возьмут, так из-за этого такие драки бывают.

– Что за выкуп?

– Ну, бабы местные приходят, приносят яйца, молоко, пирожки какие и выменивают пленных – говорят, сын или внук, немцы небось не верят, но отпускают, только требуют, чтобы те на учет вставали. Много не отпускают, два-три, максимум пять человек в день, им жратвы хватает.

– А что тут вчера было?

– Вы про расстрел? Так все просто – за побег одного расстреливают пятерых.

– В лагере немцы беспредел не начнут из-за вас? Не только побег же, но и охране каюк.

– Не знаю, там и так беспредел, что хотят, то и творят, могут просто так пристрелить. Не думайте, товарищ командир, если даже что и будет, вины вашей тут нет – кого не убьют, тот сам скоро от голода сдохнет. Я всего две недели в плену, а уже еле ноги таскаю. Лагерь считается пересылочным, если дальше кого отправят, тот, может, и выживет, но, поглядев на фашистские порядки, скажу, больше я в плен не дамся.

– Людей в лагере сколько? Охрана какая?

– Людей когда как, если долго пополнение не приходит, а фашист зверствует дюже, то человек сто пятьдесят остается, а в основном сотни под две. Охраны человек двадцать, четыре пулемета на вышке да два на входе. Половина с автоматами. Хрен дернешься.

– Строения какие?

– Да там всего пара домов – фрицы в них сидят, а мы под небом голубым да за тремя рядами колючки, вот и все наши укрытия. Хотели ямы какие вырыть, фашисты не дали. Дожди пойдут – будет большое кладбище.

– Из инструмента у вас здесь что есть?

– Лопат с десяток, ломов да кирок столько же, две пилы да кувалд четыре штуки. Вот и все.

– Это очень хорошо – в старый лагерь мы не возвращаемся, как приедем на новое место, надо будет срочно землянки рыть.

– Так мы не пехом? Ну вы, товарищ командир, рисковый.

– Я не девка, нечего меня комплиментами в краску вгонять.

* * *

Самое опасное место для нас – перекресток с шоссе. Хотя пополнение и утверждало, что поста там ни разу не было, но сведения, что на дороге встречались заставы фельджандармерии, меня здорово беспокоили. Двигаться решили с передовым охранением в виде цундаппа, меня, сержанта с пулеметом и Егоршина, которому я отдал пистолет в придачу к винтовке. Автомат мог стать весомым аргументом, потому сам сел сзади. «Крупп» двигался в ста метрах позади, а его подпирал «БМВ» с еще тремя бойцами – тут мудрить не стали, они так всегда путешествовали. Весь наш арсенал находился в кузове и мог быть применен в любой момент. Прорвемся мы практически в любом случае, если, конечно, не встретимся с каким-нибудь маршевым батальоном, да и тогда скорее всего удерем, правда, не все. Но очень не хочется след оставлять.

Подъехав к дороге, удивился малой интенсивности движения, по соседней трассе немцев сновало на порядок больше. Я имею в виду именно порядок десятичного числа, а не, как все мои знакомые, двоичного. Устал я с ними бороться, вроде люди с высшим, иногда не законченным, образованием, но хоть кол на голове теши. Один, помню, вообще заявил, типа цена чего-то там упала на порядок с тысячи рублей до девятисот пятидесяти. Нет, в чем-то он, конечно, прав, у меня даже аргументов не нашлось. Что странно – знакомых тела моего носителя я уже воспринимаю как своих. Боюсь представить, что дальше будет. Хорошо еще, с Зелински до того не доходит. Впрочем, это все опять же лирика, которая к нашей задаче по успешной ретираде отношения не имеет. Бросок через перекресток удался на все сто. Дальше было проще. Ввиду Залесья проследовали тихо, без шума и пыли, и через пять минут подкатили к лесопилке. Еще десять минут ушло на заготовку, укладку на обочину и уборку слег и лапника, зато место нашего съезда с дороги теперь разве что Дерсу Узала определит. Гать тоже особых проблем не принесла, и вот мы у врат Мадрида, в смысле, на острове Безымянный. Проскочили. Тот, кто утверждает, что ни один план не выдерживает столкновения с действительностью, либо не умел составлять нормальные планы, либо страдал лишними усложнениями планирования.

Рыть землянки было уже поздно, придется ночевать под открытым небом, благо что костры жечь можно относительно безопасно, правда, маленькие и неяркие. Пока суть да дело, решил выяснить, на что в общевоенном смысле можем рассчитывать с новым пополнением, для чего устроил блиц-опрос оного. Ну что можно сказать? Как и ожидалось, больше половины составили подданные царицы полей, послушники бога войны, если зенитчика к ним тоже относить, присутствовали в количестве трех штук – минометчик и наводчик ПТО. Остальные по мелочи – два кавалериста, санитар и водитель бронеповозки с номером двадцать шесть, после соответствующей буквы, относящей ту к гордой породе танков. В империалистическую был бы грозный агрегат, да и узкоглазых сынов Аматерасу мог впечатлить, а вот немецкие «панцеры» как-то не очень его жаловали. С этим водителем и случилась главная закавыка вечера. Началось с того, что кроме специализации своих новых бойцов интересовался и их званиями. Кроме Матвеева, нашлось еще два сержанта да один младший, вот тут бронеходчик и подошел. Какова была степень моего опупения, когда этот пацан заявил, что является лейтенантом, рассказывать не буду.

– И как вас угораздило?

– Выпуск в этом году был ускоренный, на место службы я прибыл девятнадцатого июня, представился в штабе двадцать второй танковой дивизии. Двадцатого принял взвод «Т-26». Двадцать третьего от взвода не осталось ни одного танка. Дальше отступление. Уже под Полоцком немцы обнаружили нашу группу в лесу и взяли в плен.

– А форму когда сменил и документы уничтожил?

– Там в лесу и поменялся с убитым красноармейцем. Но форму, документы и личный «ТТ» я спрятал. Патронов все равно не было.

Ну да, судя по заминке, патроны были, но светить пистолетом ему не хотелось, но я не судья – каждый выживает, как умеет. Как бы то ни было, проблему надо решать.

– Значит, так, товарищ красноармеец, лейтенанта я перед собой не вижу, а потому вопрос этот буду решать, когда увижу. Все ясно?

– Так точно, товарищ командир отряда.

– Свободны.

На лице этого еще не совсем лейтенанта заметил облегчение. Ага, он облегчился, а я должен теперь голову ломать, чего от него ждать. Ладно, это пока терпит.

– Командир, о чем думы тяжкие?

Жорка нарисовался, блин, не сотрешь.

– Есть у нас, сержант, теперь каждой твари минимум по паре, ну почти. Моряков с летчиками нет, но это к лучшему, но есть кое-кто, кого мне не хватает.

– И кого?

– А самого завалящего сержанта НКВД.

– Свят-свят! Сплюнь, командир! Нельзя такое поминать всуе, особенно на закате. Ты его помянешь, а он как заявится! Зачем тебе ужас этот?

– Видишь пополнение? Вот оно меня и беспокоит.

– Думаешь, фашист кого к нам подослал?

– Думаю – пока нет. Сложно слишком для нас, убогих, да и конвоиров я допросил. По крайней мере приказов кого-то конкретно не расстреливать у них не было. Но думаю, эти не последние, а методики допросов у меня нет. Я бы и на опера какого из угрозыска согласился. Нет на примете? Вот и у меня… Чего хотел-то?

– Мы со старшиной харч прикидывали. Если консервы все в ход пустить, утром людей кое-как накормим, а дальше – труба.

– Консервы не трогать, это НЗ. Придется слегка поголодать. Новичкам хоть что-то надо будет дать, а сами прямо с утра за продовольствием и двинем. Есть у меня мысль, и я ее думаю.

* * *

Формы немецкой у нас хоть и прибавилось, спасибо утопленникам, что сейчас, с легкой руки старшины, кормят всякую болотную живность под Худобками, но было не так уж и много, потому второй мотоцикл решил не брать. Полицаев изображали четверо парней из нового пополнения, не самые худые, остальных брать не решился, ну не полицайские у них рожи, да и куда мне столько. Залесье – село большое, домов восемьдесят, но все равно не батальоном же туда идти, да и гражданки только на четверых. Повязки сделали из простой белой тряпки, даже писать ничего на них не стали. Ну кем может быть вооруженный мужик рядом с солдатом Вермахта? Правильно – сволочью! Стереотипы рулят.

В село вкатились со злыми мордами, еще бы – жрать-то хочется. Здесь мы тоже не первые. Как догадался? Да все по тому же отсутствию заливистого лая. Чего ж немчура так собачек не любит? Сбор жителей на площади занял не менее часа. Не очень-то они здесь запуганы, кое-кого пришлось даже прикладами подгонять. Этот трудный момент я с бойцами специально обговорил, научил нескольким самым ходовым немецким ругательствам, но строго приказал – будут ерепениться, пихать прикладом, только что не бить, если местные слабину почувствуют, весь план насмарку. Вроде бы все получилось – вон пара мужиков спину потирают да зубами скрепят. Эх, а все же хорошо, что пулеметы у нас, а не у них. Можно сказать, повезло. Пора речь толкать. Главное, чтобы «переводчик» мой не запутался, он хоть немецкий и знает, но до настоящего толмача ему как до Москвы задним ходом. Ничего, общую канву он выучил наизусть, а если что и напутает, даже при наличии местного знатока языков сойдет для сельской местности.

– …и, наконец, господин унтер-офицер требует выдать бандитов, напавших на немецких солдат около хутора Худобки, а также выдать всех, им сочувствующих. Если этого не произойдет, то господин унтер-офицер прикажет расстрелять каждого пятого мужчину!

Какой бабы вой подняли, только бы парни мои выдержали. Нормально стоят, морды злые, желваками играют, держитесь, ребята, должна быть гнида, не может не быть на столько народа, да чтобы ни одной сволочи… Есть! Я этого хорька сразу приметил по взгляду бегающему. Мелкий, мордочка острая, глазки так и шмыгают, ну чистый хорек.

– Господин офицер, – как он из толпы быстро шмыгнул, будто боялся, что там, на месте, и убьют. – Господин офицер! Есть, есть сочувствующие! И бандиты они. В лес ходят, к бандитам. Вот этот, этот и этот.

Толмач мой что-то стал пытаться переводить, но я только отмахнулся – господин унтер-офицер не тупой, он и так все понял.

– Взять!

Трех мужиков быстро вытащили из толпы. Двое в летах, за сорок, один молодой, навскидку четвертак, не больше.

– Вот тот, Степан Глухов, господин офицер, бригадир колхозный, вот тот, Гришка Боровой, он в заготконторе главный, а этот, Герка, вообще комсомолец, подбивал в партизаны идти.

Я похлопал хорька по плечу и подтолкнул в сторону машины, где Жорка ненавязчиво взял его под наблюдение, махнул в сторону околицы, куда двое бойцов в немецкой форме погнали мужиков, а сам двинулся за ними.

– Разойдись!

Переводчик старается, командует, но половина народа остается на площади. Вот ведь блин, ничего не боятся. Ну, народ! Ладно, я с ними еще проведу политбеседу.

Дошли. Теперь надо в сторонку отойти, вот как раз тополь упавший, из деревни не видимый. Подошли, присел на ствол, достал пачку сигарет из кармана.

– Закуривайте, мужики. Разговор есть.

Крепкие селяне, однако. Или челюсти у них на скрытых подвязочках. Хорошо так отреагировали – сигареты взяли и ждут огонька. Хозяйственные, вот не поверю, что ни у одного спичек нет, ну ладно, мне бензина не жалко, да и кремень, чай, не сточится. Закурили. Молодой сразу закашлялся, гляди-ка – борец за здоровый образ жизни, молодец.

– Не буду ходить вокруг да около – мне нужны продукты, причем нужны вчера. Видите эти две фрицевские морды, знаете, почему такие злые? Потому что они с утра еще не жрамши и не знают, пожрут ли сегодня вообще. Короче, хотите, чтобы они были добрыми, – будьте добры. Да, еды мне нужно много и хорошей. Мы вчера тридцать душ из лагеря освободили, так их практически ветром качает. Им мясо нужно, ну и другие мои бойцы от него не откажутся.

Мужики переглянулись и задумались, а может, сделали вид, но я их не торопил. Через пару минут слово взял Боровой:

– Тут такое дело, нет ничего, склад заготконторы пустой, на совхозных тоже шаром покати – середина ж лета, только овощи какие поспели. Я прав, Степан?

– Прав. Огурцы там, да так чего еще по мелочи.

– Мужики, вы чего меня лечите? У вас здесь ведь центральная усадьба совхоза, там что, свинарник с коровником? Ну и где живность, по дворам растащили? Корма где, там же? Слушайте, хозяйственные вы мои, не злите. Я у вас лично вашего ничего не прошу, хотя другие отряду свое отдают. И бабы плачут – может, добро свое жалеют, а может, нас. Я им в душу не лезу, в карман причем тоже, все сами. Так что давайте мозги напрягите. И учтите – немцы с вами разговаривать не будут, выметут все под метелку. Хотите помочь доблестной германской армии?

– Ну нет, мы разве отказываемся, – опять вступил в разговор Степан. – Конечно, поможем. Нам бы только справку какую, отчитываться ж придется.

– Ох и ушлые вы. Перед кем отчитываться-то?

– Да хоть перед кем. Вот напишешь нам справку, что изъял совхозное стадо, мы, если что, ее хоть германцу, хоть советской власти покажем, с нас и спросу нет. А лучше две, одну германец отнимет, а мы вторую уже власти покажем, когда вернется.

– Видите, – обратился я к своим бойцам. – Он тоже считает, что наши вернутся, но на всякий случай готов их объегорить.

– С чего это ты решил, что обмануть хочу? – взъерепенился Степан.

– А что, ты мне под эту справку все стадо отдашь?

– А тебе-то зачем, сразу его порежешь или пасти будешь? Тебе ж мясо нужно, и не один раз за ним придешь, иль ты залетный – отнимешь что и дальше побежишь?

– Не побегу. Пока. Там видно будет, но и на месте мне сидеть, сам понимаешь, нельзя – схомутают. У фашистов на нас уже зуб большой.

– Вот и я говорю – семь бед, один ответ. Справку пиши.

– Немцам на справку плевать, отберут что увидят.

– Чай не дурней паровоза, твои архаровцы много чего увидели? Может, стадо молочное где заприметили или хрюшек во дворе больше одной? Вот и оно. Ну заберут хавроний да курей, без этого никуда, если совсем ничего не дать, могут и пострелять, как собачек наших. Может, и с германца удастся справочку какую получить. Вот и окажемся мы со всех сторон ограблены, и взять с нас нечего.

– Ага, а потом найдется вот такая гнида, что сдала вас с потрохами, и болтаться вам на въезде в деревню, как особо хитрым.

– Так не без того – риск всегда есть. Вы с Петькой-то что делать будете?

– Это с хорьком этим? Да повесим, не пулю же на него тратить.

– Как-то это… – вступил в разговор молодой. – Нехорошо вроде… Вы его как-то вроде вынудили…

– Вынудили чего? Подлость совершить? Ну, ты даешь! Повеселил. Нехрен таким гадам землю топтать. Ты потом с бойцами, которых мы из плена вытянули, поговори. Они много тебе расскажут. Например, как такие же, вроде как свои, за пайку людей насмерть палками забивают. Не будет здесь пощады ни фашистам, ни такой сволочи! Как думаешь, знал он, что с тобой будет, когда пальцем тыкал? То-то же.

– Да, Герман, тут ты не прав, – это уже Степан вступил в разговор. – На смерть он нас отправил. Вот пусть сам и попробует, да и прочие поймут, что к чему.

– Герман, немец, что ли? – А это проявил рвение мой боец, и глаза его опасно сузились.

– Егоршин, отставить! Если даже и немец, национальность тут ни при чем. Вон мужики вопросом на вопрос отвечают – я же у них пейсы не ищу.

Шутка тут же разрядила атмосферу. Жорка аж фыркнул, ну одесситу не быть знакомым с такой манерой разговора невозможно.

– Нет, ты чего, – вступился за парня Глухов. – Наш он, только происхождение подкачало.

Оба мужика заржали, как лошади, а Герман густо покраснел.

– Да пошли вы, жеребцы, сколько лет уже, а все не надоест.

– Из буржуев, что ли? – это уже влез Георгий.

– Да из каких буржуев, – вытирая слезы с глаз, ответил Степан. – Хотя в общем-то как посмотреть. Мать его перед революцией в услужении у местного помещика была. Красивая молодая девка, вот она ему и глянулась. Короче, понесла она. Помещик был уже вдовый, пилить его было некому. Вот и дал он младенцу свою фамилию, а заодно имечко придумал. И стал у Пелагеи Скибы сын Герман Фефер.

Мужики опять заржали, да и у меня с бойцами проступили улыбки на лицах. У мужиков явно отходняк идет, считай, костлявая мимо прошла.

– Никак помещик оперу любил? – спросил я и, похоже, попал в точку.

– Угу, – Герман тоже слегка улыбнулся, видно, к шуткам таким уже притерпелся. – «Пиковую даму», мать говорит, наизусть знал и ее заставлял арии разучивать, а потом вместе петь. Вообще, все говорят, что неплохой человек был.

– Но не заладилась у Пелагеи жизнь буржуйская, – продолжил Степан. – В восемнадцатом барин пропал, и пришлось ей сына растить одной. Замуж так и не вышла, а баба до сих пор красивая. Эх!

Было что-то у Степана с Германовой матерью или не было, но тому хотелось бы, тоска какая-то застарелая. Но не мое это дело.

– Разговоры разговаривать, конечно, хорошо, но у меня люди не кормлены. Придумали чего?

– Да придумали, – махнул рукой Боровой. – Чего там думать, пошли.

– Погоди, еще один момент, – тормознул я селян. – А этот ваш хорек, он один жил?

– Да нет, с женой, – насторожился Глухов. – Ее тоже вешать будешь?

Посмотрев на разом потемневшие лица собеседников, поспешил оправдаться:

– Что я вам, зверь лютый? И в мыслях не было. Но вот выселить ее из деревни придется.

– Куда же ее выселять?

– А вот это мне по аккордеону, но вблизи моего отряда чтобы ее не было. Что у нее, совсем родственников нет?

– Да как сказать, сирота она. Сына в прошлом году посадили за воровство, а дочь давно уехала, да ни разу не приезжала и писем не писала. Шалава. В общем, некуда ей идти.

– А вот жалобить меня не надо. Ты готов поручиться, да не своей жизнью, а своих родных? Вижу, не готов. Да не жмитесь вы, сам я ей скажу, чтобы вещи собирала, вы как бы и ни при чем. Герман, останься, а вы идите, конвой проводит, делайте пока вид, что за страх работаете.

Фефер озабоченным взглядом проводил ушедших и подозрительно глянул на меня, не нравилось ему наше уединение. Ну что ж, правильно не нравилось.

– Герман, у меня возник вопрос, а почему вы так безропотно пошли на расстрел?

– А что мы сделать могли?

– Вот смотрю, ты тоже вопросом на вопрос отвечаешь, но не еврей – тот такую глупость не спросил бы. Ты, ну еслипостараться правильно осветить вопрос, практически фольксдойче. Отчество у тебя какое?

– Ну, Генрихович.

– Ты не нукай, а головой подумай.

– А чего думать, не вижу, что ли, к чему клоните, но к немцам я работать не пойду, я белорус, а не немец, даже языка почти не знаю.

– Не проблема, главное – по метрике все нормально, расовый тест пройдешь, как и я, лучше девяти чистокровных немцев из десятка. Рост, цвет волос, глаз, телосложение, форма черепа – родись ты с такими данными в Рейхе, уже в СС на офицерской должности был бы.

– Угу, они как только узнают, что я в комсомоле состою, да еще секретарем организации, так сразу к стенке.

– Если будешь скрывать, то могут. Кстати, а печать где?

Мой собеседник сразу напрягся. Все еще не доверяет? Но ответил правду:

– Спрятал.

– Отлично. Устроим тебе отчисление за пронемецкую пропаганду, а также кляузу на тебя в НКВД. Да не дергайся, своим приказом по партизанскому отряду все оформлю. Вас сколько человек в ячейке было и где они?

– Четверо, – Герман опять глянул на меня с подозрением. – Где, не знаю, двоих призвали, а Машка с отцом, он директор совхоза, с нашими ушли.

– Просто замечательно. Вот Машка твоя на тебя кляузу напишет и протокол составит. Твоя задача – срочно у нее дома все подчистить, чтобы ни листка с ее почерком не осталось. Лет ей сколько?

– Двадцать. Она техникум в этом году закончила.

– В Белоруссии?

– Нет, в России, она сама с Урала, отца ее к нам только два года назад прислали. Теперь она к нему приехала, на работу не успела даже устроиться, только на учет к нам встала.

– Все просто бесподобно. Теперь надо бы найти кого с хорошим почерком, чтоб на женский был похож. Весь архив организации мне срочно, всю совхозную и сельсоветовскую документацию тоже.

– Так ни в сельсовете, ни в конторе совхоза ничего нет уже.

– Молодцы, но никаких тайников, ясно? Все уничтожить. Это приказ! Так своим заговорщикам и передай. Они тоже пусть готовятся помогать Великой Германии. Так, что ей тошно станет, но я с ними еще поговорю.

Когда мы вернулись на площадь, погрузка шла полным ходом. Хорек чуть испуганно косился на распоряжающихся Степана и Григория, но, похоже, еще ничего не понимал. Я отозвал в сторону толмача и быстро разъяснил его задачу. Через минуту тот уже объявлял жене предателя, что за ложный донос ее муж арестован, а сама она должна в течение часа, собрав не больше одного узла вещей, покинуть село, если же она появится обратно или каким-либо образом обратит на себя внимание новых властей, то будет повешена. Баба ударилась в вой, но после напоминания, что времени у нее мало, споро помчалась в хату, даже не обратив внимания на разом побелевшего лицом мужа.

– Господин офицер… – бросился ко мне хорек, но тут же был сбит с ног и отбуцкан парой бойцов, после чего остался лежать, что-то жалобно бормоча и рыдая.

Не прошло и получаса, как один из «полицаев» доложил, что баба, собрав огромный узел добра, покинула село. Сначала хотела запрячь лошадь, но ей не дали, и она попылила так, причем не намного медленнее, чем могла бы на телеге.

Еще через час мы тоже покидали Залесье, забив кузов продовольствием. По большей части зерном и овощами, но и свиная туша украшала этот натюрморт. Заодно присвоили часть совхозного кухонного хозяйства, в основном то, чем побрезговали селяне, но нам было в самый раз, например котлами. Котлы были огромные, в бытность свою в них готовили на сотню и более человек сразу. Более мелкая посуда нам тоже досталась, но ее пришлось выцарапывать у местных где уговорами, а где и руганью. Лично я увозил с собой несколько печатей, в том числе и комсомольскую. В селе остались озабоченные моими указаниями активисты, труп повешенного за околицей предателя и ничего пока не понимающие селяне. Солнцу было еще долго подбираться к полудню, но, как бы ни сложилось дело дальше, понятно было, что и в этот день нам сопутствует удача. Тьфу, чтобы не сглазить.

Глава 6

Короткий перекус, и мы снова, оседлав моторы, отправляемся в путь. На этот раз я решил сменить тактику, забрав из строительной бригады, копающей землянки, двух бойцов и превратив их в пленных партизан. Пришлось их слегка измазать свиной кровью и нарисовать черникой синяки. Не театр Комиссаржевской, конечно, но для сельской местности сойдет. Снова проскочив Залесье, проехали село Горушка, деревню Абрамежки и сделали первую остановку в деревне Гавриленки. Тут разыграли старый спектакль, только без угроз расстрелов, а, продемонстрировав «ужасных партизан-бандитов», потребовали у местных содействия в выявлении сочувствующих. Нас послали. Молча так. Пришлось выдергивать мужиков по одному и беседовать с глазу на глаз. Беседовал переводчик, а я с надменным видом поигрывал пистолетом. Опять послали, теперь уже распинаясь в любви к новой власти, кто твердо, кто униженно, то бишь у кого какого таланта лицедейского хватило. Нет, не уважают, да и пес с ними! С бабами решил не связываться, чувствовал – бесполезная трата времени. В Абрамежках и Горушке результат был аналогичный. Блин, на полтысячи человек ни одной сволочи не нашлось. Ну и мирок попался. Даже грабить их рука не поднимается. Лады, потом по-другому поговорим. Вот только как бы они меня так же не послали, когда я в другой ипостаси заявлюсь, типа белый и пушистый. Вот теперь и думай, удачно вторая половина дня прошла или нет. Вроде ни одной паскуды не повесили, но не повесили не потому, что те сбежали, даже наверняка не потому, что не нашли, а просто нет их.

А вот теперь сиди и думай…

Ужин оказался на удивление хорош, а уж то, что строители нагрели воды, это вообще праздник. Теплой разведенной воды досталось каждому по ведру, а уж с мылом, подброшенным нам главой заготконторы… Приятно почувствовать себя чистым, жаль, на стирку не хватило. Может, завтра, не загадывая. Из трех землянок одну успели даже перекрыть, значит, резко уменьшается возможность простудных заболеваний. Пять или шесть человек из нового пополнения неприятно покашливают, и наш санитар отпаивает их каким-то травяным отваром. Впрочем, не только их, даже в меня кружку влил. Не скажу, что сильно неприятное пойло, но я бы вполне обошелся, а нельзя – пример подчиненным. Хоть вкус совсем и не похож, но сама ситуация напомнила обязательное питье рыбьего жира, введенное бабушкой Константина в их семье. Поголовное, причем сама она пила эту гадость с видимым удовольствием. Еще утром, наверное, любой в отряде не отказался бы от неограниченного количества такого лекарства.

Насладиться созерцанием округлившегося от обжорства пуза, конечно, не дали, на что, впрочем, я и не надеялся. Наверно, старшины и существуют для того, чтобы карась не дремал.

– Товарищ командир, надо бы план на завтра составить.

– Слушаю рекомендации, – пусть сам теперь изворачивается, а я, по врожденной командирской привычке, буду замечания делать.

– Неплохо бы завтра закончить обустройство, а на послезавтра парко-хозяйственный день назначить.

– Согласен, а войну на следующий год отложим.

– Никак нет. Быт не должен мешать боевой подготовке и самим боевым действиям. Потому предлагаю разделить личный состав на две части, одна займется строительством, а другая – учебой, и менять их каждые два часа.

Хорошо выкручивается, мастер.

– Хороший план, старшина. Сколько у нас постов?

– Два. Один секрет с пулеметом на въезде на гать и пеший патруль по периметру острова.

– Организуйте еще один на трассе. Нужны данные по плотности потока, причем в обе стороны, а также номера автомобилей и тактические знаки частей на них. Особенно пусть контролируют передвижение патрулей фельджандармерии. Есть еще что-то?

– Так точно. Я тут в Залесье, через Глухова, с кузнецом связался, так он обещался «максим» в порядок привести. И кожух запаять, и станок сварганить, правда, без колес, а в виде треноги, как под станкового «дегтярева», только пониже.

– Почему пониже, – знать бы еще, что это за станковый «дегтярев» и как у него станок выглядит. Видишь ли, кузнец знает, а командир не в курсах.

– Конструкция окажется полегче, покрепче, да и менее заметна, а если из окопа стрелять, то можно и на бруствер выставить.

Надо соглашаться, особенно если все так хорошо, да и с бруствера можно…

– Отлично, товарищ старшина, действуйте. А со вторым ручником что?

– Некогда было, но завтра все будет готово.

– Тогда если у вас все, то на сегодня закончим.

Старшина ушел, а я попробовал по привычке почесать шрам. Не тут-то было, не то чтобы он совсем пропал, но нащупать его было совсем сложно. Чудны дела твои… Насколько я знаю человеческую физиологию, к моей она имеет отношение хоть и близкое, но не тождественна. Не зарастают такие шрамы за неделю, такие вообще не зарастают. Вот над этим вопросом надо серьезно подумать. А проведем мы эксперимент. Для этого понадобится чистая тряпка и дезинфектор. Тряпка есть, а самогон, оставшийся во фляге, тоже сойдет. Только надо подальше отойти, дабы не пугать бойцов неадекватным поведением командира. Теперь заворачиваем рукав и делаем небольшой надрез. Сначала прямой, всего пару сантиметров, а теперь немного волнистый, плеснем на него из фляги… Блин, щиплет! Заворачиваем руку в тряпку и ждем полчаса, для чистоты эксперимента.

Полчаса я прождать не смог – заглянул под повязку уже минут через пятнадцать. Ах ты ж, черт! Продолжаем эксперимент. Прошло еще пятнадцать минут, теперь повязку совсем можно снимать. Что имеем? Ну, так оно и есть – эксперимент прошел удачно. Шрам сначала, под действием моего мыслительного процесса, стал прямым, а еще через пятнадцать минут волнистым. Интересно. А без членовредительства? Попробуем, например, изменить рисунок папиллярных линий на ладони. Пятнадцать минут насмарку – нулевой результат. Придется опять штык доставать. Царапаю ладонь совсем немного, все равно больно, и самогоночкой ее, самогоночкой. Ох, унюхают бойцы – посчитают скрытым алкоголиком. Но наука требует жертв. Что ж, как и думал – результаты охренительные, а именно, я могу управлять тканями тела, но только вблизи мест механического поражения этих самых тканей. Возможно, не только механического, но, например, химического, температурного и, чем черт не шутит, радиационного поражения. Фантастика. Можно ехать на остров Форос и устроить соревнование с сынком Посейдона, кто круче. Прямо проект Протей-2. Все, спать – подумаю об этом завтра.

Завтра наступило ночью, когда весь отряд был поднят по тревоге. Патруль засек какое-то движение на болоте. Час просидели, ощетинившись стволами во все стороны, но ничего не произошло. Решил, что надо усилить посты и отправляться спать. Решил правильно, так как на нас никто за ночь так и не напал. Ну и фиг с ним. Надо будет потом проконсультироваться у Кузьмы, кто может ночью по болоту шастать, может, звери какие, лоси, например. Настроение утром было препаскудное, спали все плохо и, естественно, не выспались. Ничего, на том свете отоспимся.

Секрет на автодорогу решил повести сам – на местности надо получше ориентироваться, а карта здесь – плохой помощник, надо ногами потоптать, глазами позыркать да руками пощупать. От лагеря до дороги оказалось не близко, что, впрочем, скорее хорошо, чем плохо, как говорится: подальше положишь, подольше не найдут. Чтобы прихватить для наблюдения полностью световой день, надо либо выходить очень рано, либо оставлять людей в ночь недалеко от дороги. Что лучше, даже не знаю. Надо со старшиной посоветоваться. Эх, тяжела ты, шапка Мономаха, учиться мне еще и учиться! Нужен начштаба, нужен особист, даже комиссар, и тот нужен. Короче, нужно что-то делать. За этими невеселыми мыслями я с двумя бойцами и добрался до дороги. Ни хрена себе, почти три часа ушло на прогулку.

Близко к дороге пока не полезли – нашли место, где лес отходил от полотна метров на сто, там и затихарились. Вряд ли немцы это место заподозрят – что справа, что слева дорога шла прямо через лес, а значит, здесь у них место для минутного расслабона. Вот пусть и расслабляются. Интенсивность движения и правда была невысока – за час в обе стороны прошло три десятка машин. С учетом того, что поодиночке они почти не ходили, то интервал между прохождением иногда достигал пяти минут. Да, похоже, тут вам не там, при удаче можно и поохотиться. Но пока мне нужны данные о том, кто здесь больше всего катается, то есть под кого маскироваться будем. Но для этого придется подобраться поближе, где мне маскировочная сетка и пригодится.

К дороге удалось подобраться метров на десять, ближе не рискнул – ну его, и отсюда все прекрасно видно. Несколько прошедших машин несли на себе тактические знаки в виде трехлучевой звезды. Кто же это у нас такие? Что-то очень знакомое. Ба, да это же четвертая танковая! Не то чтобы сильно странно, ибо Быстроногий Гейнц здесь и наступает, но никак не рассчитывал, что снабжение одной из основных дивизий второй танковой группы пройдет по нашей глуши. Очень интересно, но для меня не слишком здорово. Под панцергренадеров, а тем более под танкистов, замаскироваться тяжеловато будет. Единственный вариант – форму саперов использовать, но тогда машину нужно перекрашивать – ищут-то именно саперов на данном «Круппе». Надо думать. Что-то я последнее время только и делаю, что думаю. Надо подумать, как сделать так, чтобы меньше думать. Ну вот, опять к начштабу все сводится.

Обратно вернулся только к обеду и затребовал у старшины раскладку по вооружению. Негусто. Четверо у нас совсем без оружия, невзирая на то, что второй ДП встал на службу. Патронов и гранат – тоже кошкины слезки. С саперов взяли только четыре винтовки, автомат и пулемет, хоть этот нормальный – «тридцать четвертый». Патронов, правда, было много, больше четырех сотен, но здесь сыграли свою роль четыре магазина к автомату и двухсотпатронная лента на «Страдивари». Поэты, блин, хотя «MG-34» и правда хороший инструмент. А вот гранаты в этот раз унесла розовая птица обломинго, все до одной, ни черта не оставила. Ведь саперы же, им сам фюрер велел иметь при себе тонну взрывчатки и коробку взрывателей. Стоп, а вот это мысль. Где они квартируют, я знаю, большое такое село Замошье, что сразу за ленинградской железкой. Стремное, конечно, место, но то, что там нас не ждут, это факт. Конечно, могут ждать еще кого, но не нас – это точно. Надо на разведку смотаться, авось что и выгорит. Заодно надо посмотреть, что немцы с железкой делают – на свою колею шьют или советским подвижным составом решили обойтись. Второй вариант при достаточном количестве паровозов и вагонов для них предпочтительнее, тем более что станции перевалки грузов авиации Красной Армии недоступны. Не то чтобы совсем, но вероятность такого события крайне мала. Железка крайне интересна в смысле организации на ней диверсионных мероприятий, но требует серьезного инженерного подхода. Как уже упоминалось, легкий подход, то есть взрывные мероприятия, нам недоступен, будем надеяться – только пока. На самом деле остается еще много возможностей, главные из которых это атаки на подвижной состав, паровозные котлы – хорошая мишень даже для одиночного стрелка, и нарушение целостности рельсового пути на перегонах. Инженерные сооружения, будем считать, нам пока не по зубам, хотя и здесь существуют варианты.

Еще нужна связь с подпольем, очень нужна. Выжить на подножном корму, в том числе и трофейном вооружении и технике, мы, может, и выживем, даже скорее всего, но вот пользы принесем с гулькин хрен – все усилия пойдут именно на выживание. Нужны выходы на ресурсы, как заныканные здесь, не верю, что мероприятий на этот счет советское руководство не проводило, так и неплохо бы присосаться к поставкам из-за линии фронта, уж эти должны быть обязательно. Если бы при этом удалось сохранить максимальную самостоятельность, было бы вообще хорошо, потому как руководить партизанским движением поставят либо военных, либо партийцев. Ни те ни другие в этом деле ни ухом, ни рылом. НКВД ничуть не предпочтительнее, эти хоть и брать штурмом Полоцк не отправят, но задолбают поисками врагов народа. Дурацких или просто невыполнимых приказов от них тоже можно дождаться, только если при невыполнении таких команд от военных и партийцев можно и отболтаться, то от внутряков хрен, шансов погибнуть от немецкой пули тогда значительно меньше, чем от своей. Причем именно хоть стреляйся. Куда ни кинь – всюду клин. Не Сцилла, так Харибда. Ладно, об этом пока думать рано, буду решать проблемы по мере поступления.

Кстати, одна из проблем, а именно относительно приемлемое размещение личного состава, успешно решена – все три землянки готовы и замаскированы. С лежаками, правда, проблема – досок нет, а из бревен их делать не будешь, так что спать будем пока продолжать на лапнике. Мое предложение использовать тонкие стволы подлеска старшина отмел как неконструктивное, а предложил запустить лесопилку. Флаг ему в руки. Так и сказал. Он, что интересно, не обиделся, вот неугомонный человек. Сейчас руководит строительством землянки под кухню, сразу с печью, имеющей какой-то хитрый дымоотвод, позволяющей той работать чуть ли не круглосуточно, без опасности обнаружения. Поглядим, что получится. Кожух к «максиму» тоже уже запаяли, а вот станок будет только дня через два-три. Выяснился и вопрос с совхозным животноводством, оказывается, коров и свиней селяне отогнали в лес, где и держали пока, ожидая, чем все закончится. От дотошных немцев можно было и ревизионной комиссии дождаться, вот для нее и оставили по домам минимум скота. Будем надеяться, к их и нашей пользе все срастется. Справку о конфискации Глухов получил. Для Германа протокол собрания и кляузу в НКВД тоже сделали, но надо архив комсомольский потрясти – что-то уничтожить, что-то и оставить, а иначе эти две бумажки будут смотреться бледно. Прямо сегодня вечером и займусь, хотя на первый взгляд ничего серьезного немцы из него не почерпнут, только время потеряют. Да, еще получил указание завтра сдать одежду в прачечную, причем всю, включая нижнее белье. Мне что, голым задом сверкать? Непорядок, подрыв командирского авторитета. Оказалось, не все так плохо – взявшее над нами шефство Залесье снабдило толикой гражданской одежды. Правда, в основном из конфискованного у предателя добра. Добра у того было немало, старшина весь кузов забил, даже машинка швейная была – настоящий подольский «Зингер», а не какая-нибудь немецкая подделка. Я всегда знал, что экспроприация, а по-простому грабеж, значительно повышает ресурсную базу. Ни одно хорошее дело без нее не обходится. Нашу продуктовую безопасность это подворье тоже здорово поправило. Противно, конечно, но нам для дела. Но все равно противно.

С утра для поездки в деревню мне пытались оседлать лошадь. Посмотрел я на это чудо животностроения и понял – нафиг-нафиг. Но бензин надо экономить, на все наши три мотора осталось не более пятидесяти литров, а движки у военной техники уж больно прожорливые. Взял Жорку с двумя бойцами и пулеметом и отправился пехом. Форму отгладили насырую страшным огнедышащим монстром, питающимся углями, потому было зябковато. Скоро август, а у нас еще слон не валялся, надо сани готовить, пока лето не кончилось. На лесопилке работа уже кипела, в смысле пилить еще ничего не пилили, но котел локомобиля попыхивал парком. Без местных запустить лесопилку было проблематично – хозяйственные мужики в рамках проекта «кукиш врагу» поснимали какие-то ремни и клапаны. Это хорошо – доски не только на нары, и обшивку стен и полов в землянках сгодятся, корпуса для мин тоже нужны, но об этом рано – засовывать в эти корпуса пока нечего.

В деревню заходили открыто – в фельдграу мы или погулять вышли? Герман был дома, ждал моего прихода.

– Хайль, командир.

– И тебе не болеть, господин потенциальный враг народа.

Ну вот, обиделся. Зря. То ли еще будет. Что же я так хороших людей подставляю? Сначала Кузьма, теперь вот Гера. Ну, не мы такие, жизнь такая.

– Не обижайся, не так называть еще будут, привыкай. И спину береги – обидно, если свои в нее свинцовый желудь загонят.

– А может, не стоит, товарищ командир. Может, я к вам с оружием в руках…

– А вот хрен. Хочешь, чтобы сюда какую сволочь прислали, которая тут хозяйничать будет? А раз нет, то сам сволочь будешь изображать и под немца прогибаться тоже будешь. Держи свой архив и собирайся. Не забудь там намекнуть, что в селе есть еще верные люди, готовые послужить Рейху.

– Мне же мужики нос набок свернут.

– Учись бегать, всегда пригодится. Езжай, а с мужиками я сам поговорю, пусть на меня катят бочку. У меня видишь, какие мордовороты – в обиду не дадут.

– Тут дело еще такое… Извините, что сразу не сказали, но сначала непонятно все было, а потом как-то завертелось…

– А ближе к теме можно?

– Ну, да… В общем, мы тут кое-что в лесу спрятали, то, что от наших осталось. Сражений тут почти не было, но бомбили фашисты отступающих здорово. Ну и танковый бой тут был тоже. Вот мы, что могли, подобрали…

– Почти все понятно, а конкретнее.

– Пушку нашли, только она без одного колеса, то есть колесо есть, но оторвано, ну и затвор с нее сняли и прицел.

– Здорово. Пушка без колеса, замка и прицела. Наверно, и без снарядов? Что за пушка-то хоть, большая?

– Да, снарядов при ней не было, а пушка маленькая, Корней Борисович, кузнец наш, сказал сорокапятка, но колесо он пообещал починить. Затвор к ней тоже есть, и не один. Я ж говорил, что тут бой был танковый. Так после боя немцы свои танки подбитые утащили, а наши бросили. Два, правда, совсем сгорели, ну внутри все выгорело, и снаряды повзрывались, а один просто подбит. Танкисты из него пулемет только забрали. Мы же снаряды вытащили – сорок две штуки, три диска к пулемету, но не такие, как у пехотных, зато с патронами и затвор. Со сгоревших тоже затворы и пулеметы сняли. Корней Борисович сказал, что затворы нормальные, а из пулеметов хорошо, если один собрать получится. Винтовки еще есть, автоматические, девять штук. Красноармейцы, что мимо шли, говорили, плохие они, трехлинейка лучше. Мы эти винтовки вдоль дороги насобирали. Мины еще минометные, маленькие, вот только миномета нет, а мин четыре ящика, их в разбитой полуторке бросили. А из трех полуторок Борисыч обещал одну точно сделать, только ему помощь нужна.

– Все?

– Пока вроде все. Тут недалеко еще одно место есть, где бой был, но там немцы засели, хотя сейчас, может, их и нет уже. Димка туда со своими «тимуровцами» шастал.

– И как найти этого Димку?

– А чего его искать, небось на улице уже ошивается.

– Зови.

Обратно в избу Герман вернулся буквально через минуту в сопровождении невысокого парнишки цыганистого вида. На первый взгляд было тому лет десять, но, приглядевшись, понял, что ошибся минимум года на три.

– Зови меня товарищ Леший, – вот и псевдоним себе придумал с ходу.

– Дмитрий, – представился паренек и пожал протянутую руку. Ничего так пожал, крепкий пацан.

– А расскажи-ка мне, Дмитрий, что интересного кругом творится, и не забудь о том, как ты с дружками шастал, по словам товарища Германа, по местам боев. Ну и чего надыбали?

– Ничего мы не нашли, – начал с самого главного Димка.

Именно такого ответа я от него и ждал. Поборемся.

– Слушай сюда, товарищ Дмитрий, – ага, зацепил я его на «товарища», ишь, аж грудь колесом. – Если ты еще в игрушки не наигрался, то можешь идти дальше играть. Когда повзрослеешь, придешь.

Я с равнодушным видом отвернулся от мальчишки.

– Что же ты, товарищ Герман, я ведь просил свести с серьезными людьми, а ты… Эх, знаешь ведь, насколько тяжелое у нас положение с ближней разведкой и с оружием, а особенно с боеприпасами. А ты? Кто говорил: нормальные парни, положиться на них можно? Видно, плохо ты еще в людях разбираешься, если не понимаешь, за кого стоит ручаться, а за кого – нет.

Лицо паренька хорошо было видно в зеркало, что висело буквально в метре. Все, спекся, сейчас разрыдается. Не перестарался ли? Нет, в самую точку.

– Товарищ Леший, мы ведь и вправду ничего особенного не нашли. Там, где бой был, – немцы. Сразу стреляют. Илью чуть не убили. Только то и подобрали, что наши бросили, когда оттуда отступали, честное пионерское.

– Вот это уже мужской разговор. Что сможете передать отряду?

– Восемь винтовок – две «СВТ» и шесть магазинок, девяносто патронов и пять гранат. Больше ничего нет, честное пионерское. А вы нас в отряд возьмете? Мы одну тайну знаем.

– В отряд я вас не возьму. Губы не надувай! Для вас будет такая работа, которую вы сможете сделать лучше, чем мои бойцы. Разведка, это то, без чего не может существовать ни одна армия. Ты и твои «тимуровцы» для этой службы подходите идеально. Но учти – пока вы ничего не умеете. Сначала будете учиться, и учеба эта будет тяжелой, зато враг потом сильно пожалеет, что с нами связался. Поэтому слушай приказ: ни у одного из вас не должно быть при себе никакого оружия. Понял?

– Но как же так, товарищ Леший, а если враг за нами погонится, мы же должны отстреливаться.

– Во-первых, если враг погонится, нужно быстро убегать, а оружие вам будет только мешать, ну а во-вторых, нужно учиться вести себя так, чтобы враг даже не допустил мысли, что вы – разведчики. Вот, скажем, – ты в разведке, наблюдаешь за вражеской частью, мимо проходит немец и пинает тебя пониже спины. Что будешь делать?

– Да я ему…

– Ты должен заплакать и убежать, желательно, так неуклюже, чтобы этого немца смех разобрал. Вот тогда он ни за что тебя не заподозрит. А убьешь ты его потом, когда приказ на это получишь. И убивать его будешь не лицом к лицу, чтобы он перед смертью понял, кого он вчера обидел, а в спину, дабы не оставить ему ни одного шанса смерти избежать. Понял? Вижу, что нет. Будешь учиться – поймешь и выживешь, не будешь – умрешь под гогот врагов, доставив им своей смертью удовольствие. Подумай об этом. А теперь – что у тебя там за тайна?

– Я знаю, куда немцы свозят оружие, которое собирают.

– Оба-на, а вот с этого места поподробнее.

– За Козьими Горками двор МТС, технику оттуда всю эвакуировали, а здание конторы и три больших сарая, ну где всякие запчасти были, остались. Двор там мощеный и частью под навесами. Вот туда они все и стаскивают.

– Охрана большая?

– Точно не знаю, но завтра…

– Стоп. Ни шагу туда, даже близко чтобы не подходили. Да не обижайся ты, я вам доверяю, но если немцы заметят оживление, получим мы от дохлого осла уши.

Достаю карту и раскладываю на столе. Ага, а вот и Козьи Горки. Недалеко. Километров двенадцать, это если по прямой.

– Это МТС? – указываю на карте. Оба собеседника кивают в унисон.

Что мы имеем? К МТС подходят две дороги, одна идет на юг через село и выходит на трассу, а вторая – на север через болота к селу с названием Большие Жарцы. На карте даже церковь и какие-то длинные строения. Интересно, церковь действующая?

– Это что за бараки?

– Консервный завод, – Герман отвечает вроде спокойно, но голос слегка подрагивает. Вот, и этого на подвиги потянуло. Обойдешься.

– Так, Дмитрий, пехом туда часа три хода? Если сторожко?

– Да не менее, – моего нового разведчика пробивает на великовозрастную медлительность в разговоре. Цену набивает. Пусть считает, что сумел набить, поощрим.

– За три часа до заката, вот тут, на опушке, встретишь моих разведчиков и проведешь самыми заповедными тропками, чтобы ни одна мышь немцам не нашептала.

Специально не переспрашиваю, понял ли, а тот важно кивает головой.

– Дома скажешь, что задание важное, но не опасное, не вздумай перед родителями хвост распушать, да и перед друзьями тоже. Если все скажешь как надо – тебя отпустят. Если не отпустят, мне такой разведчик не нужен, коли не может уговорить близких людей. Да, и не вздумай от них скрыть, что у тебя задание, просто не уточняй какое – тайна. Тот, кто своих обманывает, мне тоже не нужен – ненадежный человек. А теперь беги готовиться – учти, скрываться на виду у врага придется не менее суток, вот и подумай, что взять, это тебе еще один экзамен. Возьмешь много, не сможешь нормально передвигаться, возьмешь мало – оголодаешь, замерзнешь и заболеешь. Больной боец – это не просто минус один воин, за ним еще и уход требуется, а значит, он ослабляет отряд еще больше. Свободен.

Фу, убежал вроде довольный.

– Как вы, товарищ командир, с ним. Это ж чистая бестия, мать с ним сладу не имеет, только отцовского ремня боялся, а как того мобилизовали, совсем от рук отбился.

Гиперактивный пацан, тяжело с ним будет. Ну да ничего, на старшину свалю – тот хоть и кряхтит, но пока тащит. Дисциплину в малолеток надо вбить, иначе погибнут ни за грош. Даже если их оттолкнуть, все равно погибнут, при этом как бы не быстрее, чем если принять.

Дальше пошли дела хозяйственные, а именно, Степан собрал хозактив, причем не только местный, но и соседей пригласил из четырех рядом стоящих деревень. Разговор зашел об урожае. Рожь и ячмень, которых в общем-то было немного, практически собрали, а значит, нужно готовить справку – типа бабайка унес. Хозяйственные соседи тоже не прочь были приобрести подобные справочки за долю малую. За совсем малую у них, конечно, не вышло, но думаю, что мое умение торговаться впечатление на мужиков не произвело. Это ничего, коготок увяз – всей птичке пропасть. Куда они теперь с подводной лодки денутся? Скоро картошечка пойдет, основная местная культура, вот тогда и поговорим серьезно, а пока пусть радуются. Попросил сдавать в отряд вооружение и прочую военную амуницию. Покивали согласно головой, но, похоже, фигу в кармане сложили, а ведь им еще хранилища в лесу рыть. Затем посетил местного кузнеца. Мужчина основательный. Поинтересовался у него насчет изготовления пружин, мысль интересная в голове болталась. Корней Борисович заявил, что дело не хитрое из проволоки стальной навить да закалить, только проволоки той нема, а тянуть ее, конечно, можно, но канительно, сам рассмеявшись получившемуся каламбуру. Посмотрел на почти готовый трехногий станок под пулемет. Ничего так, впечатляет, как с завода. Пушкой и пулеметами он пока заниматься не начал, ну и я не стал наседать, чай, у человека своих дел хватает. Пошлет сгоряча, потом самому на попятную идти неудобно будет, так и с ерунды дело не сделается. Курочка по зернышку клюет, а я за сегодня хорошо наклевал. Последней добычей на сегодня для меня были две банки краски, белой и черной, и несколько плакатов из плотной бумаги – под трафареты в самый раз.

Глава 7

– Докладывай.

Сержант Байстрюк развернул на столе лист бумаги с набросанным от руки планом.

– Двор МТС представляет собой частично мощенную площадку со сторонами в сто двадцать на сто восемьдесят метров, примерно. Периметр огражден забором из простого штакетника, с севера калитка, запертая на висячий замок. С южной стороны въезд, перекрытый деревянными распашными воротами, достаточными для проезда техники. Ворота охраняются парным постом с пулеметом. Пулемет «максим» стоит открыто – ни окопа, ни бруствера из мешков. Внутри четыре строения. Малое – это бывшая контора – находится около въезда, три крупных в восточной части ранее, вероятно, служили складами для горюче-смазочных материалов, запчастей и прочих ценностей. Также есть шесть длинных навесов – бывшая стоянка техники. Охрана, как я уже говорил, состоит из парного поста у ворот и сменяемого раз в два часа. В ночное время внутри периметра каждые полчаса, хоть часы сверяй, проходит парный патруль с электрофонарями. Есть также стационарное освещение, запитанное от генератора, но немцы включают его редко и ненадолго, после заката заваливаются спать. Кроме охраны, естественно. Уличное освещение состоит из шести электролампочек, также подключены контора и один из сараев. В этом сарае у них, похоже, мастерская, причем даже со станками.

– С чего взял?

– Немцы включают генератор, из сарая шум работы механизмов слышен. Когда полчаса, когда час. Потом в сарае все стихает, и генератор тоже прекращает молотить.

– И насколько же близко ты туда подбирался? Только не ври.

– Метров на тридцать. Только опасности никакой. Это место ниоткуда не просматривается.

– Ладно, продолжай.

– Немцев на объекте ровно тринадцать штук. Восемь охранников, четыре ремонтника и какой-то важный унтер, наверно, начальник. Еще есть четверо наших пленных, их в основном на погрузке используют. Интересный момент – питание у них не местное. Три раза в день приходит машина с термосами, прямо как к тем саперам. Немцы сначала сами едят, потом двое часовых меняют, те уже вдвоем трапезничают, а объедки уже нашим бросают. Машина приходит с севера, вероятно из Больших Жариц. В селе немцы консервный цех восстанавливают, их там до взвода и кухня.

– А это как узнал?

– Димка бегал в церковь свечку поставить за папкино здравие, ну и с местными поболтал. Клянется, что к немцам даже не приближался. Командир, надо бы проверить, откуда к фрицам может помощь быстро подойти и какими силами.

– Согласен, прав. Дальше.

– Машины приходят по одной. В каждой от двух до четырех человек, кроме продуктовой, в ней всегда один водитель, по крайней мере при нас больше не было.

– Что есть на складе и как много?

– Вот это трудно сказать. Что в сараях, вообще не ясно. Под навесами в основном ящики и мешки. Под одним винтовки сложены навалом, под другим сорокапятки стоят, две штуки и вроде миномет. Один навес, рядом с сараями фрицы используют под открытую мастерскую – в сараях без освещения темно, потому они в основном там что-то делают. Под тем же навесом столовая.

– Есть план, как это экспроприировать будем?

– Даже много, но основных два. Первый – тихонько ночью всех порезать.

– Как думаешь, почему мы на мосту никого не резали?

– Так мало нас было.

– Нас было трое против двоих, но только Кузьма мог тихо подойти, а сейчас у нас даже Кузьмы нет. И плана здания у нас нет. Можем найти того, кто там бывал, но и он не скажет, где сколько немцев, кто спит, а кто совсем даже наоборот. Если бы их было с пяток, то еще куда ни шло, но чертова дюжина… Как бы это число для нас не стало несчастливым. Какой второй план?

– Второй тоже простой. Приезжаем днем на машине парой отделений, ты командир, машешь у них перед носом бумажками, типа забрать что-то должен, и кладем их всех.

– Где кладем, из чего кладем, как кладем? Они чего, все на улицу вылезают, когда машина приходит?

– Не все, но двое часовых сразу под раздачу попадут, их можно прямо из кузова положить, начальник склада выйдет – еще минус один, и четверо ремонтников. Значит, останется всего пятеро. Этих быстро покрошим.

– Поваром бы тебе быть – окрошку делал бы мастерски. Если немцы еще на посту не прочухают, а чего это толпа такая привалила, то, может, пропустят. Ну хорошо, положим, покрошили, а дальше? С подмогой из Жариц воевать? Нам не бой нужен, а конкретное ограбление, мокруха только по причине, что за так не отдадут. Нам нужно несколько спокойных часов для вывоза хабара. По объему сколько там?

– Без сараев, машин на восемь-десять.

– Блин, столько ходок мы не сделаем – наглости не хватит. Надо с местными насчет гужевого транспорта говорить. А нужно его будет до хрена, лошадка по бездорожью много не утянет. А что ты говорил насчет продуктовой машины?

– Хотите ее тоже прибрать? Можно вполне, но как бы немцы в Жарицах не спохватились.

– Да, тоже верно, но они и так при стрельбе спохватятся.

– Ну, это как стрелять.

– Так, чего опять в рукаве спрятал?

– Дело в том, что ремонтники время от времени оружие проверяют. Выйдут за ворота и давай палить. Если из винтовок, то терпимо, а могут и пулемет проверять, так что и в Жарицах, и в Горках небось привыкли.

– Дам я тебе когда-нибудь по шее, да так, что руку отобью. Значит, половина проблемы решена – надо сделать так, чтобы перестрелка была короткой, а лучше вообще ее не допустить. Привычка привычкой, но заполошная стрельба от проверочной сильно отличается. Теперь бы придумать, как фуражирную машину прибрать.

– А может, ну ее.

– Да не от жадности я, ее просто нельзя будет выпустить, иначе весь план идет насмарку.

– Так, может, ей колесо прострелить, шофер позвонит, скажет, что задержится. Если подгадать под ужин, то вся ночь свободная.

– Так у них что, связь есть?

– Точно не знаю, но столбы с проводами в Жарцы идут. Да и Димка сказал, что телефон вроде работает.

– Из тебя информацию надо клещами тянуть? Опять думать надо. То, что шофер может позвонить, это хорошо, а вот то, что со складом могут в любой момент связаться, это плохо.

– Так повалим потом столб, на ночь глядя восстанавливать не будут.

– Слишком много случайностей, но мысль здравая, надо только творчески доработать. Значит, так – готовишь пять групп. Первая – четыре стрелка, хороших, вторая – два пулеметчика с ДП, можно без вторых номеров, третья и четвертая по пять бойцов, одной придашь «максим», другой – два трофейных пулемета. Пятую возглавишь сам, подбери трех бойцов с немецкими мордами, и пусть зубрят десяток ходовых фраз на вражеской мове, проверю. Мухой выполнять! Да, старшину ко мне.

Старшина будет ругаться – опять свалю на него все хозработы, а самому мне в путь-дорогу за тачанками, хоть бы десятка два найти.

* * *

«БМВ» без коляски довольно резв, хотя грунтовку держит гораздо хуже трехколесного цундаппа, особенно такую, раздолбанную сельхозтехникой. Поворот к МТС вообще аховый – колеса чуть ли в колее не скрываются, во время дождя сущее болото будет, как будто природных в округе мало. До ворот метров сто пятьдесят осталось. Очень хотелось повертеть головой – попробовать засечь лежки. Не стал. Все равно не увижу, а немцы могут и заволноваться. Ребятам небось не сладко, с ночи еще лежат, задеревенели, наверно. Все, парни, готовьтесь, недолго осталось. Пулеметчикам проще, они на позицию всего час назад выбрались, траектория их движения со двора просматривалась плохо, потому они мучений избежали. Вот и пост. Часовые ничуть не взволновались, с чего бы – приехал одинокий унтер на мотоцикле, значит, дела у него.

– Часовой, начальство складское на месте?

– Так точно, господин унтер-офицер, господин фельдфебель ужинает, за воротами направо, там увидите. Проедете?

– Нет, я быстро, мотоцикл здесь оставлю.

Все точно, как на Жоркиной схеме. Вот и навес, под которым едят немцы. Раз, два… точно, все одиннадцать. Продуктовый грузовик стоит от навеса метрах в двадцати, водитель сидит на подножке и тоже что-то жует. Ну, приятного всем аппетита. Фельдфебель увидел меня и стал приподниматься из-за стола. А вот этого нам не надо. Поправляю пилотку и тут же слышу одиночный выстрел. Это пока в небо, просто наблюдатель сигнал подал. Сразу же раздаются еще два громких выстрела. Громкие они, во-первых, потому что ближе, а во-вторых, их на самом деле четыре, просто выстрелы первых и вторых номеров стрелковых пар сливаются – не зря полдня отрабатывали. Немцы еще ничего не поняли, привыкли, что со стороны ворот часто стреляют. Охрана считает, что это дело рук ремонтников, не подумав сразу, что те сидят рядом с ними за столом. Ремонтники небось тоже удивлены – кто это там стреляет, когда они все здесь? Часовые скорее всего уже ничего не думают, тем более что больше выстрелов с той стороны не слышно. Да и вряд ли услышишь, потому как все забивает грохот пулеметной очереди, огненной струей перечеркнувшей жизни сидящих за столом. Этакий терминатор, отделяющий в данный момент живых от мертвых, хотя скорее наоборот – мертвых от живых. Сто метров – жалкая дистанция для пулемета, даже для ручного. Тонкие перекладины штакетника – еще более жалкая защита. Пули буквально разметали их в щепки и, ни на йоту не утратив своей смертоносности, вонзились в спины сидящих за столом солдат. Энергия винтовочной пули такова, что преграда из мяса и костей также не является для нее критической, поэтому, повалив первый ряд человеческих кеглей, посланники смерти легко пронзили тела и ударили по второму ряду, где жертвы встретили их лицом. Здесь поверхность стола уже не являлась препятствием, а потому второй ряд фигур был брошен неумолимой рукой на землю. Сил в этой руке было еще очень много, а потому и разброс был широкий. Что знаменательно, и это препятствие не оказалось непреодолимым для убийственных частиц металла, и те еще ударили в стену рядом стоящего сарая и скрылись за ней. Дальнейшая их судьба была уже неинтересна – мавр сделал свое дело, мавр имеет полное право отдохнуть…

За работой смертельной косы я наблюдал уже лежа на земле, рикошеты, знаете ли, еще никто не отменял. Пулеметчик даже не стал использовать всю емкость диска. Навскидку очередь была патронов на двадцать – двадцать пять, но и этого хватило, чтобы закончить смертельный кегельбан одним ударом. Нет, убиты были не все, довольно значительное количество разбросанных по столу и земле людей еще подавали признаки жизни, но для подавляющего большинства это была агония. Только один из попавших под огонь солдатов сидел на земле, обхватив здоровой рукой плечо второй, а из-под пальцев сочилась красная струйка крови. Когда я встретился глазами с его взглядом, то меня впечатлила та тоска и то удивление, которое я увидел в нем. Похоже, он не только ни разу до этого не получал ранений, но и не попадал под огонь, привык к тыловой жизни и к тому, что опасность всегда где-то там, далеко. Ну что же, все бывает в первый раз, а для тебя, похоже, и в последний.

– Сюда. Быстро. Бегом.

Пусть побудет рядом пока, добить всегда успею. А как там поживает водитель? Да, этот тоже спекся. Хотя в него никто не стрелял, но вид у него был… и краше в гроб кладут: глаза, как у совы, рот раскрыт, а из него выпадают какие-то непрожеванные куски. Внутрь не полезло, и похоже, что пролезло раньше, сейчас задний ход даст. Точно. Это ж он мне сейчас всю машину заблюет. А что наши, которые пленные? Реакция похожа, но не совсем – трое также в шоке, а один очень даже и нет, подобрал какую-то железяку и тишком так направляется в мою сторону. Это ты, парень, погорячился. Вытаскиваю из кобуры пистолет и делаю стволом знак «ни-ни», покачав им из стороны в сторону. Понял, железячку бросил, а сам присел на корточки, но взгляд злой, спиной к нему поворачиваться не стоит.

Подранок еле плетется, тоже мне: быстро и бегом. Блевотника тоже надо в чувство приводить, нужен он мне еще, главное, чтобы писать со страху не разучился. Придется вставать и отвешивать оплеухи.

– Встать! Смирно! Перевязочные средства есть? Срочно окажи гефрайтеру первую помощь.

Смотри-ка, подействовало, полез в кабину. А что там наши? Быстро и неуклонно перемещаются к дыре в заборе, даже металлист бросил гнилую затею и улепетывает впереди всех.Молодец, два раза подряд быстрее всех сориентировался, толк будет. Пускай пока побегают, их там пулеметчики перехватят. А вот и водила вылезает обратно, бинт – это хорошо, а вот винтовка тебе не нужна, дай подержу. Отдал без вопросов, хорошо в дойчей субординация вбита. Давай, давай перевязывай, видишь, человеку взбледнулось, до чего нехорошо. А со стороны дыры уже шестеро возвращаются, причем впереди, вместе с одним из пулеметчиков, опять тот же парень, и опять с железкой, правда, на этот раз с другой – длинней и толще. Вот ведь настырный. Махнул своим рукой, хорошо, оба немца друг другом заняты и по сторонам не смотрят. Мои парни потащили бывших пленников в сторону. Настырный пытался упираться, но ему что-то шепнули на ухо, и он на глазах обмяк. Расслабуха – это отсроченный шок, понял парень, что все закончилось, и из него как будто скелет вытащили, а до этого держался просто отлично, толк точно будет. А вот и с тыла пополнение прибыло – ну чисто кикиморы, мохнатые, лохматые и морды зеленые. Не видел бы раньше, точно испугался. А вот и водила их заметил, мне только желтой крови не хватало.

– Продолжай перевязку, для тебя война закончилась.

Теперь главное, чтобы немец не перепугался до полного обалдения, иначе толку от него никакого. Если станет считать, что есть шанс выжить, то и глупости делать не будет. Другой вариант – запугать его до смерти, тогда тоже можно будет веревки вить, но первый план предпочтительнее.

– Старшина, – один из кикимор отделился от группы и отправился в мою сторону. – Бойца на мотоцикл и за транспортом. Второго в лес к телегам. Проверить наличие связи и привести в негодность. И начинай здесь шерстить. Время! Цигель!

Теперь водилу за шиворот и тащим вот к тому свободному верстаку.

– Отвечать. Быстро. Должность, имя, фамилия.

– Крафтфарер, Карл Зигель.

– Кто старший офицер в Больших Жарицах?

– Лейтенант Вебер.

– Непосредственный начальник?

– Унтер-офицер Келер.

– Что ты должен сделать, если здесь испортится автомобиль?

– Позвонить по телефону и сообщить унтер-офицеру Келеру.

– А если нет связи?

Вошел в ступор. Ну да, как может не быть связи там, где она есть?

– Если связь нарушена, твои действия.

– Доложить фельдфебелю Коху.

– Его действия?

– Отправит посыльного.

– Пешком?

– Если нет транспорта, да.

– Такие случаи уже были?

– Нет.

– Старшина, найди испорченный складской бланк или что-то вроде этого, посмотри в кабинете у фельдфебеля. Посмотри, чем он заполнял бланки, и тащи сюда.

Через пару минут я был обладателем смятого листка, заполненного с одной стороны типографским текстом на немецком, часть надписей была выполнена авторучкой, но лист был перечеркнут наискось карандашом. Старшина держал в руке еще пачку бумаг, авторучку и несколько карандашей разных цветов.

– Тут у них по-разному, – старшина показал бланки. – Где чернила, где карандаш. В основном либо синий, либо красный.

Переворачиваю испорченную ведомость чистой стороной вверх и кладу на верстак, сую Зигелю синий карандаш.

– Пиши. Господин унтер-офицер, попал в аварию, врезался в столб, повредил радиатор и телефонные провода, чиню автомобиль. Крафтфарер Карл Зигель. Давай сюда.

Так, вроде все правильно. До заката еще полчаса, до темноты не меньше часа. Успеваю.

– Старшина, этого под охрану ко второму. Я встречать транспорт. Действуем по плану, пока все идет тип-топ.

Когда дошел до развилки, понял, что в план вкрались изменения. Вместо одного грузовика ко мне подъехали два.

– Сержант Байстрюк, доклад.

– Товарищ командир, как вы и приказали, расположились на обочине, изобразив поломку. Вдруг подъезжает это чудо, – он показал на брата-близнеца нашего «Круппа». – И оттуда выбираются два фрица и о чем-то нас спрашивают. Я думаю, хотели помочь. Ну, мы им быстро в табло, скрутили и в кузов. А тут и Егоршин подъехал. Вот мы здесь.

– Быстро старшего машины.

– Есть.

Немец был здорово помят и испуган.

– Звание, имя, должность.

– Обергефрайтер Фриц Кальб.

– Цель поездки.

– Доставка груза на консервный завод.

– Какой груз?

– Соль, жесть, топливо.

– Сержант, что в кузове?

– Мешки, похоже с солью, две огромные шпули из металла и бочки с бензином.

– Хорошо, этого обратно, и в темпе вальса на склад. Егоршин, слазь с самоката.

До Больших Жариц километра три, это нам раз плюнуть.

На въезде в село поста не было, пришлось прошвырнуться до завода. Не назвал бы это заводом, конечно, не знаю, что внутри, но снаружи эти два обшарпанных барака впечатления не производят. Здесь наконец-то был пост.

– Часовой, вызови разводящего.

– Сейчас, господин унтер-офицер.

Через пару минут тот уже был на месте.

– Гефрайтер Кольбе.

– Унтер-офицер Зелински, фельдфебель Кох просил передать вот эту записку унтер-офицеру Келеру. Есть у вас такой?

– Так точно, господин унтер-офицер.

– Отлично. Еще фельдфебель просил передать от себя, чтобы Зигель сдох на чистке сортира.

– Извините, если не секрет, что он опять натворил?

– Сшиб телеграфный столб, да так удачно, что я еле проехал. Там еще один грузовик стоит, и обергефрайтер склоняет вашего Зигеля по матушке. Похоже, они все заночуют на болоте.

– Если это Кальб, то Зигелю не придется ночевать, тот его просто утопит в этом болоте.

– Ну, это уже проблемы комаров и пиявок. Счастливо оставаться, мне надо до темноты попасть в Смоляги, и так пришлось петлю делать.

– Успеете, господин унтер-офицер, здесь километров пять, но дорога на удивление приличная.

Дорога была и вправду приличная, только проехал я по ней не больше километра, а дальше пришлось опять сворачивать на гать. Тут не разгонишься, мигом в гости к кровососущим червякам отправишься. Темнеет быстро, а фару включать пока рано, как бы от Жариц не заметили. Через пять минут все равно пришлось прибегнуть к искусственному освещению, но тут дорога пошла вообще по низине, даже лужи стали встречаться.

Все, вроде выбрался, вон уже и МТС, и первая груженая машина пошла к лесу. Похоже, все по плану. Трижды нажал кнопку сигнала, а то еще пальнут сослепу, и вкатился в ворота.

– Байстрюк, где старшина?

– Хабар перетряхивает, товарищ командир. Счастлив, как кот, нашедший крынку сметаны. Думает, как все утащить, только, боюсь, не справимся мы. Телег только тридцать штук. Может, попробовать две ходки машинами по дороге сделать?

– Стремно. Не ездят немцы по ночам, нарваться можем. Новую тактику на машины нанесли?

– На продуктовую уже, и номера переписали, она сейчас под загрузкой, жаль, что только двухосная – берет мало, а на последнюю вон Полищук рисует. Старшина сказал, что разгружать ее не будем, двумя справимся, больно мороки много. Дозагрузим к утру, и все.

Тут уж Кошка пусть сам разбирается, я не логистик. То, что разгружать третью машину не стали, может, и правильно – намаемся еще за ночь. А вот и старшина, глаза и правда блестят в темноте, чисто тотемный предок вселился.

– Как наше ничего?

– Даже не знаю, что сказать. И хорошо и плохо. С чего начать?

– С хорошего, конечно.

– Хорошее следующее – есть несколько пулеметов, очень много винтовок, минометы, противотанковые пушки, гранаты, даже взрывчатка…

– Продолжайте, старшина, что в этом плохого?

– Почти нет патронов, минометы без прицелов и почти без мин, пушки без прицелов и замков, естественно, снарядов мизер, к гранатам нет запалов, а к взрывчатке – взрывателей.

– Весело. Что, совсем плохо?

– Не совсем, но придется выкручиваться. Сорокапятки и пятидесятимиллиметровые минометы снабдим из Германовых находок. Пара «максимов» без лент не останутся. Есть четыре ДТ, те тоже вполне подойдут, только сошки какие-то под них надо сделать. Даже ДШК есть, но на четыре ленты только тридцать патронов, даже не представляю, где под него припас брать. А бросать такую вещь… Вот часть винтовок придется бросить, их тут, если я правильно понял, три с половиной тысячи штук.

Старшина открыл амбарного вида книгу и стал тыкать пальцем. Он что, правда в такой темноте что-то видит? Нет, я тоже, конечно, вижу, но у меня причина есть, а вот он с чего?

– Давайте пройдем в помещение, я понимаю, что у вас ночная охота, это фамильное, но не все же произошли от львов и пантер.

– Да, конечно. Вообще там нужно хорошенько осмотреться, не удивлюсь, если фельдфебель хранил что-либо ценное у себя.

Я тоже не удивлюсь, я даже не удивлюсь, если ты, старшина, все его заначки вмиг расколешь. Вы, кладовщики, одним миром мазаны и друг друга насквозь видите.

В конторе порылись неплохо, в смысле нарыли неплохой улов. Особенно порадовала караулка, она же оружейка. В придачу к тому «максиму», что стоял у ворот, мы получили два ДП и две здоровые пачки дисков – одна снаряженная, другая – нет. Видно, немцы тоже периодически переснаряжали их. Всего дисков было восемнадцать, не считая тех, что на пулеметах. Только это давало нам разом полтысячи патронов. Но это было не все, «максим» тоже был укомплектован десятком полных лент. Интересно, от кого они здесь собирались обороняться, или хомячество есть интернациональный признак? Вполне возможно, потому как еще два цинка патронов – это явный перебор для четырех СВТ, найденных здесь же. Вот машинки для набивки лент и зарядки дисков – это пригодится. Маузеровские карабины и хороший запас патронов к ним, это уже было просто приятное дополнение. Как и пара ракетниц с более чем приличным количеством сигнальных и осветительных ракет. В «казарме» отыскались еще по паре «наганов» и «ТТ», а вот патронов к ним было немного, в общей сложности меньше сотни на все. Зато порадовали запасные комплекты вермахтовской формы и масса хозяйственных мелочей, даже электроутюг, вот ведь умеют устраиваться, черти.

На улице был полный аврал. Вторая машина уже ушла, и сейчас опять загружали наш первый автотрофей. Егоршин стоял у пассажирской двери и курил в кулак. Так как в погрузке он не участвовал, но вид имел запыхавшийся, значит, потаскать тяжести ему все же пришлось.

– Егоршин.

– Я.

– Ты с разгрузки?

– Так точно.

– Как там?

– Все, как вы приказали. Мужики нарезали лапника и подогнали по нему телеги к самой дороге, ну и площадку разворотную тоже устелили поверх досок. Как все уберут, только Виннету какой, что найти сможет, ну и собаки, конечно. А как креозотом покропим потом все, то и собачкам жизнь медом не покажется.

Эх, не уверен я насчет креозота, но Боровой уверил, что бочку с этой субстанцией собаки за версту обходят. Ну да ладно, надеюсь, хуже не будет. Следующим местом моего паломничества была мастерская. Бойцы запалили в сарае несколько найденных здесь же керосиновых фонарей и с помощью лома и сопутствующих выражений выковыривали станки. Судя по фундаментам и анкерным болтам, станки эти достались немцам вместе со всей станцией, а вот большая часть инструмента, по утверждениям бойцов, была немецкой. Как и бензиновый генератор, установленный здесь же, даже отверстие в стене под выхлоп было свежее. Кроме этого, в мастерской нашлось несколько стеллажей разобранного оружия. Не менее ценной находкой были три ящика, один большой и два поменьше. В здоровом было навалено полно мусора. Ну, для кого мусор, а для нас так клад целый. Внавал лежали патроны, как в основном винтовочные, так и редкие пистолетные и револьверные, обоймы, куски брезентовых лент, запалы от гранат, в основном мятые, также рассмотрел циркуль и еще массу непонятных железок. Два других ящика были некой производной от первого. В одном лежали мятые и частично деформированные винтовочные патроны, а в другом они же, но целые. И патронов было много, на взгляд больше двух тысяч, только отсортированных.

Станочный парк достался неплохой по количественному и хреноватый по качественному составу. То есть вроде есть все, что надо – точильно-шлифовальный, фрезерный, токарный и сверлильный станки, но их внешний вид, даже на мой непредвзятый взгляд, не внушал оптимизма. Полищук же, уже завершивший малярные работы, уверил, что не все так страшно. Больше его интересовал вопрос – грузить ли кузнечный инструмент, и если грузить, то какой, ибо с наковальней и переносным горном здесь минимум на пару телег, а транспортный парк у нас не каучуковый. Решили грузить – весь склад все одно не увезти, но есть к чему стремиться. Когда вышел на улицу, старшина распоряжался уже там. Машины опять поменялись, теперь под погрузкой стоял двухосник, а бойцы пока еще достаточно резво продолжали закидывать в него добро.

– Старшина, а что там было про мизер снарядов?

– Сорок пять миллиметров около пятидесяти штук, в основном картечь, немного осколочных, есть двенадцать семьдесят шестых, но все осветительные, зато есть восемь фугасов сто двадцать два миллиметра. Стрелять ими, конечно, не из чего, но применение найти можно. Есть шесть ракет калибра восемьдесят два миллиметра, но без пусковой. Три пятидесятимиллиметровых и один восьмидесятидвухмиллиметровый минометы, без прицелов. К мелким двадцать мин, но у нас есть еще тридцать, к большому только девять. Есть даже такая экзотика, как ампуломет, с восемью ампулами, но без метательных зарядов, хотя это не проблема, сойдут охотничьи патроны двенадцатого калибра.

– Это что за зверь?

– Да вон стоит. Труба сто двадцать пять миллиметров, капсула жестяная с самовоспламеняющимся составом и метательный патрон – все удовольствие. Было бы много капсул – был бы смысл, а так… Весу не много, килограммов двадцать пять все вместе, с собой заберем, а там поглядим.

– С орудиями что?

– Две сорокапятки без замков и прицелов, как я и говорил, в остальном они в норме.

– А что про взрывчатку говорил?

– Есть маленько, вон там лежит, вместе со снарядами, – Кошка указал на самый дальний сарай, где сейчас загружалась машина. – Там двенадцать ящиков мелинита, считай, по двадцать пять килограммов в каждом, и четыре бухты детонирующего шнура по сто метров. Еще есть две бухты огнепроводного шнура, одна наполовину использована, но детонаторов пока не нашли, ни обычных, ни электрических. Машинок подрывных тоже нет.

– А у нас вообще подрывники есть?

– Ну, дело знакомое. Я, конечно, не профессионал и заряд правильно рассчитать не смогу, но просто подорвать – это без проблем. У меня вопрос – винтовок сколько брать будем?

– Думаю, сначала надо штук двести загрузить, а остальное, что влезет в последнюю очередь, а вот штыки ремни и затворы снять со всех.

– Я примерно так же подумал. Остальное сожжем?

– Не хотелось бы демаскироваться раньше времени. Если народ не сильно замучается, отвезем до болота и утопим.

– А что с автоматическими? Их тут почти сотня.

– А что не так?

– Да не любит их народ.

– Странно, мне Байстрюк говорил, что это от рук, которые не оттуда растут.

– Ага, а сам «маузер» таскал, пока Димка мелкий две «СВТ» не приволок, он тут же одну и оприходовал.

– Не понял. Есть разница?

– Ну да, почему на складе почти нет самозарядок, только те, что охрана себе урвала? Потому как токаревская самозарядка – оружие отличное, а вот автоматы, что токаревские, что симоновские, как бы это сказать, не ахти.

– Угу, а если из них очередями не стрелять?

– Все одно клинят.

– Твое как мнение?

– В болото.

– Ну и… Только все ценное снимите.

– Это как водится. Я бы щиты и станки от разбитых пулеметов лучше бы забрал. Еще здесь дегтярь станковый есть, вот от него станок забрать, а самого туда же.

– Пулемет жалко.

– Такой не жалко.

– Места вряд ли много займет, пусть будет.

– Ты командир, как скажешь, но оглоблю эту в опасное место я бы ставить не стал, может боком выйти.

– А что насчет гранат, вроде я слышал, их много.

– Ну, да. Тридцать третьих ящиков пять, только в основном рукоятки да корпуса, рубашки еще, а запалов и на треть не наберется. Лишние ручки я вообще приказал выбросить, хоть так вес сэкономим. А вот фугасных всего полтора десятка, но с запалами.

– Это все?

– Из оружия, считай, все, но есть масса нужных вещей, которые выбрасывать просто жалко.

– И что там?

– Да все не перечислишь. Шинелей почти сотня, плащ-палаток почти столько же, противогазы, ремни, масленки, сумки, сидоры, каски, ботинки – этих тысячи, даже сапог десятка три, фланели две штуки, сукна шесть, из них одна командирского.

– Ну так это все объем большой имеет, а вес не очень, может, на телеги, где тяжести, погрузить внавал?

– Командир, не учи отца… и баста. Так и распорядился, но все не увезем однозначно. Да и мужики против будут, не захотят кобылок надрывать.

– Скажи, что поделимся, на себе попрут.

– Эх, видно, так и придется сделать. Тут вот еще какое дело. Телефоны полевые и провод бросать?

– Ну ты что, старшина, провод нужен. А телефоны, разве ж они много места займут?

– Много, может, и не займут, но, значит, что-то другое бросать придется. Со следующей машиной в лес к мужикам проеду, может, уговорю минометные повозки в прицеп взять. Их тут три штуки. Пообещаю сам с лошадью впрячься. Жалко лопатки саперные бросать и минометы-лопаты тоже, хотя толку от них…

– Так, погодь, что за минометы?

– Да обычная помесь бульдога с носорогом – саперная лопатка, к которой пришпандорили ствол в тридцать семь миллиметров. Мин у нас к ним все равно нет. Нет, наверно, надо тоже будет утопить.

– Их много?

– Десятка два.

– Возьми пяток, вдруг на что сгодятся, хоть на картечницы.

– Хорошо. Машина уходит. Побегу.

* * *

Нас утро встречает прохладой. Блин, скоро уже середина августа, и правда на рассвете что-то зябко. Тележный наш обоз уже где-то вовсю пробирается к родным пенатам, да и нам пора. Только что прибежал северный дозор, а южный снимем по дороге. Не так уж и много мы оставляем добра – хорошо подмели, за часть добычи мужики решили сами осликами подработать, даже матрасы из казармы вытащили, не говорю уж о койках походных. На мой вопрос, как они немцам будут объяснять, когда те койки найдут, ответили, что хрен найдут. Ну, это их дело, я предупредил, причем дважды. Второй раз, когда пообещал сам отнять, если на глаза попадутся. Только пощерились.

Итак, что мы имеем? Вполне организованная колонна из почти однотипных грузовиков и мотоцикл со мной, любимым. Тактические знаки одинаковые, но не свежие, а так – будто месяц как подновлялись. Номера, слава аллаху, не одинаковые, но сразу видно, что из одной части. На прицепах две сорокапятки под брезентом и генератор. Вроде ничего особенного, должны проскочить. Двинули.

Дозор приняли на ходу. Пять человек вбить в плотно набитые кузова оказалось не просто. Ничего, потерпят. Хорошо, брезент наш груз скрывает, но рессоры просели знатно. Своя ноша не тянет. Козьи Горки проскочили с ходу, теперь через километр нехороший перекресток. Не в смысле плохо проходимый, просто наше шоссе там пересекается не с какой-нибудь грунтовкой, а с такой же равнозначной трассой, а значит, там вполне может стоять пост. Фронт ушел достаточно далеко, но фельджандармерия никуда не делась, странно это. Непонятно также, кто несет охрану в нашем районе. Если честно, то такое ощущение, что тут несколько ведомств дудят в свои дудки и внимания на других не обращают. А у меня, как назло, сил нет всех их пощипать и средств. Вот как закончу организационный период… так и они его закончат, и будет у меня вечный пат. Знаю, что нет такого, у меня, похоже, так и будет.

Перекресток проскочили тоже без проблем. Долго нам везет, не к добру. Кстати, сейчас справа будет дорога к лагерю. Надо планировать, как туда наведаться, а я еще к саперам не съездил. Ждут небось, обижаются. Придется по дороге цветов купить, тем более что деньги есть. Фельдфебель оказался дюже богатым, из его железного ящика вытащили больше десяти тысяч рублей, да и подчиненные его не бедовали. Как оценить ювелирные изделия, даже не знаю, но на вес набралось граммов двести. Слава Кришне, не нашлось ни одной зубной коронки, иначе путешествие к Кали трех водил не было бы таким легким. А вот ремонтника решили пока оставить в живых. Объяснил, что в случае попытки побега он штыком в сердце и болотом не отделается, ну вроде понял. Счастливчик, однако, это надо же, отделаться сквозным ранением руки, когда остальные получили минимум смертельные ранения. Может, и правда доживет.

Вот ведь… накаркал. Жандармы. Ну что ты, козел, рукой машешь, жить надоело? Ну извини, сам напросился – на дороге пусто, а вас всего двое. А вот что у меня кобура застегнута, это хреново, придется из автомата валить. Как же не хочется шуметь, в любой момент может еще какая колонна показаться. А вот то, что я ремень автомата через голову не стал перебрасывать, это я молодец, хоть и ездить так с ним неудобно, приходится локтем к боку прижимать, да и ремень короткий делать, а вот незаметно снять с предохранителя запросто. Ну а уж без патрона в стволе я не хожу. Даю отмашку колонне и подкатываю на нейтралке к жандарму. Ух ты, какой большой чин, целый штабс-фельдфебель! И оружие у нас не просто так – настоящий «двадцать восьмой» «шмайсер» на плече и здоровая деревянная кобура на боку, но не от «маузера». Этот «шмайсер» штука приметная – магазин примыкается горизонтально, а кожух ствола вообще трудно с чем-то спутать. Короче, круче только яйца.

Водитель, что стоит около такого же, как и у меня, «BMW», попроще – рядовой с винтовкой, и вид у него какой-то пришибленный. Наверно, господин фельдфебель перед нашим появлением тренировался на нем, чисто для затравки. Ничего, парень, сейчас все кончится. Документы у меня на Зелински, а мы с ним мордами лица здорово не схожи, да и не служил он никогда в четвертой танковой. Хотя чего я парюсь, зубра этого все одно валить надо, он и пушки, и генератор уже срисовал, как только пройдет информация по гоп-стопу на складе, он столько примет на нас выложит, что с хазы нос не высунешь.

Ну вот мы и нос к носу. Молча, с пренебрежением, чтобы окончательно озлобить жандарма, протягиваю ему пачку документов и делаю наглую морду. Ух ты, какой синьор-помидор, как бы он от апоплексического удара раньше не помер.

– Унтер-офицер, смирно! Представьтесь!

Второй аж голову втянул со страха. Медленно, с ленцой перекидываю ногу через седло и встаю в стойку, слишком отдаленно напоминающую требуемую.

– Унтер-офицер Цигель. Четвертая танковая.

– Да я вас…

Не успеешь, короткая очередь из двух патронов бьет жандарма снизу вверх в район диафрагмы. Если бы ты мне в морду слюнями не брызгал с ненавистью, то заметил бы, как ствол переместился в район твоего пуза. А вот напарник твой забитый, который должен тебя страховать, а не бояться, вообще не мог видеть мои манипуляции. Поздно теперь винтовку с плеча тащить, расслабились вы в своих Франциях да Голландиях. Тут вам не там. Поэтому получай свою пару. Готов.

– Байстрюк, этих в кузов. Водителя на мотоцикл и в хвост колонны. Делаем быстро, но не суетимся. На мотоцикл двоих, одного мне за спину, а то некуда будет трупы положить. И кровь присыпьте. У нас минута.

Оказывается, минута – это много. Уложились с запасом. А вот и наш поворот. Теперь, чтобы нарваться, нужно совсем с удачей рассориться. Еще полчаса, и мы дома. Дом, милый дом.

Что обидно, опять ни одного бинокля. Нет, вам чего, жалко, хотя бы театрального? У меня же на этой почве скоро фобия начнется или еще какое расстройство кишечника. В «мусорном» ящике, кроме циркуля, нашлась масса ценных вещей, к которым только начальника штаба не хватает. Потому как всякие карандаши-линейки и прочие курвиметры теперь в достатке – садись и разрабатывай фронтовую операцию. А вот обычному ротному разведчику не во что за противником поподсматривать, разве только через разбитое пенсне. Вот сделаю себе монокль на цепочке и в немецкий генштаб – чай, за своего примут.

– Товарищ командир, разрешите?

– Заходи, сержант. О, кто к нам пожаловал, сам Кузьма Евстратович, собственной, так сказать, персоной.

Странно, но я рад был его видеть. Как будто встретился со старым другом. Кузьма даже слегка ошалел, когда я полез обниматься, – явно не ждал таких нежностей.

– Ты один или с охраной?

– В смысле?

– В смысле – где твои полицаи? Или ты еще указивку по созданию вспомогательной полиции не получил, а, господин бургомистр?

– А, ты об этом. Получил разнарядку набрать десять человек, «относящихся с ненавистью к еврейскому большевизму». Хожу теперь, уговариваю. И до бургомистра мне еще служить и служить, но шансы есть.

– Ага. Если не провалишь первое же задание. Потому у меня есть к тебе предложение. Съезди в комендатуру и попроси разрешение на вербовку военнопленных из лагеря у Ребятинского озера. Вчера туда прибыла очередная колонна пленных.

– Хочешь лагерь хапнуть, как склад хапнул?

– Есть такое намерение.

– А не слишком? Что ты смотришь, как солдат на вошь. Не думай, не испугаюсь, но после этого мне уходить придется. Они же меня одного туда не пустят, сопровождение дадут. А если сопровождающего валить, то как я объясню, что сам жив остался?

– Давай решать вопросы по мере поступления. Кстати, откуда про склад знаешь?

– Ты других тупей себя не держи. Забыл, кто у тебя начальником разведки по совместительству?

– Понял. Да, а скажи мне как начальник разведки, кто чуть не каждую ночь по болоту шарится, спать не дает, но близко не подходит.

– Как бы тебе сказать… Считай, что никто, а трогать его не будешь, то никакой беды не будет, а только польза.

– А конкретней? Водяной или призрак Льва Троцкого?

– Второе вряд ли.

– А первое вполне?

– Может, и он, но тоже скорее сказки это.

– То есть не скажешь или сам не знаешь?

– Считай, что и не знаю, но худого не будет, коли сами не нарветесь.

– Лады, замнем для ясности. Как у вас там с урожаем?

– А что надо?

– Нам пока особенного ничего, не голодаем, но если с лагерем выгорит, много чего надо будет. А пока надо конфискационные акты выписать. Короче, байда такая – ты говоришь, что у тебя из излишков, получаешь бумагу о конфискации, а продукты прячешь.

– А тебе с этого выгода какая?

– Много разной. Во-первых, ты поделишься, во-вторых, немцы продукты не получат, в-третьих, если такие акты разойдутся по большой территории, то немцы не сообразят, где меня искать. Главное, чтобы лагерь в середине этой территории не оказался. Есть еще в-четвертых, пятых и так далее.

– Ну пиши…

– Не барское это дело – руки в чернилах пачкать. Старшина напишет. С другими сможешь поговорить?

– За долю?

– Сочтемся. Расскажи лучше, как дела дома.

– Да нормально все. Митька к тебе просится, но пока справляюсь. Опанас фашистским прихвостнем обзывается, а сам подмигивает. Думаю, начальником полиции его поставить, в отместку. Дорогу немцы починили, можешь теперь спокойно в гости ездить. Живем.

– Что с движением через Захарничи и по железке?

– По шоссе плотное, по железной дороге точно сказать не могу, но уже ездят.

– Где можно средства взрывания раздобыть? В основном детонаторы и машинки. Взрывчатки мы немного раздобыли, а вот детонаторов только шесть штук, из них четыре электрические.

– Чего нема, того извини. В городе надо такие дела искать, а там у меня связей нет. Подполье там должно быть, но как на него выйти…

– Сам голову ломаю. Ну, давай к старшине, если чего вспомнишь, узнаешь или нужда какая – жду.

– Пока, командир.

Есть еще у меня один шанс, но больно хлипкий. Эх, знал бы, что мечты исполняются, мечтал бы конкретнее. Ведь чего хотел – самого завалящего сержанта НКВД? Получите и распишитесь в получении. Тот юркий парень на складе таки оказался младшим сержантом НКВД. Из шестидесятого полка. Кто не в теме – это охрана железнодорожных сооружений. Мне нужна была ищейка, а дали кобеля цепного. Вот ведь – бойтесь своих желаний, они могут и исполниться.

– Байстрюк, ты здесь?

– Так точно, товарищ командир.

– Позови энкавэдэшника.

Пристроить я его к делу, конечно, пристрою, караульная служба у нас хромает на все четыре лапы, но хотелось большего. Сейчас вот еще чего намечтаю, держите меня четверо.

– Товарищ командир, младший сержант Ермолов по вашему приказанию прибыл.

Вот именно: не младший сержант НКВД, а просто младший сержант.

– Проходи, сержант. Присаживайся. Расскажи мне о себе.

– Родился в Краснодаре в тысяча девятьсот восемнадцатом, из рабочих, закончил семилетку, работал на судоремонтном заводе, по комсомольскому призыву попал в пограничные войска, откуда был в ноябре тридцать девятого переведен в создаваемый шестидесятый полк девятой дивизии войск НКВД. Служил в Барановичах. В бой вступил двадцать второго июня, в плен попал девятнадцатого июля – кончились патроны, даже для себя не оставил. Готов искупить кровью.

– Форму поменял?

– Да, гимнастерку стрелка взял. Не из трусости, думал, смогу бежать и сражаться.

– Думы к делу не пришьешь. Каковы были твои должность и обязанности?

– Командир отделения, охрана железнодорожных сооружений.

– Представление об оперативной работе имеешь?

– Никак нет.

Ну вот. Вопрос можно закрыть.

– Направляешься в распоряжение старшины. Твоя непосредственная задача – наладить караульную службу. Исполнять.

– Есть.

Вроде пока все дела поделал. Надо бы разобраться с трофеями, что от полицейского фельдфебеля достались. Итак, что мы имеем? А имеем мы пистолет-пулемет господина Шмайсера в нестандартной комплектации со странной надписью N Pieper. С надписями ладно, но патрон от «ТТ» – это что? Понимаю, конечно, что это не советский патрон, а маузеровский, с которого наш и был содран, но, убей бог, не знал, чтобы под него иностранные автоматы делали. У немцев он вроде и остался как эксклюзив для «девяносто шестого» «маузера», являющегося неотъемлемой частью образа революционного комиссара, наряду с кожанкой. Что интересно: кожанки американские, «маузеры» немецкие, а комиссары советские – интернационализм, однако. Что-то я отвлекся. Так, а что у нас в документах? Ага, Пауль Классен, штабс-фельдфебель, отдельный отряд фельджандармерии при полоцкой комендатуре. Так, теперь понятно, откуда здесь жандармы и почему с армией не уехали. А что у нас по оружию? Последняя запись от шестнадцатого мая, комендатура Монс. Пистолет-пулемет «Шмайсер» MP.28,II и пистолет «Браунинг» GP-35. Похоже, все становится ясно – бельгийские трофеи. Жаль, конечно, что «шмайсер» не под ходовой патрон, зато «браунинг» не подкачал. Хороша дура, на тринадцать стандартных девятимиллиметровых, плюс две обоймы. К автомату почти сто тридцать патронов, а если раздеть «ТТ», чего не хотелось бы, еще полсотни наскребем. Это с учетом «мусорного» ящика.

Плохо, что коротких автоматов у нас только два, что-то немцы не спешат нас снабжать этим видом вооружений, и на складе ни одного ППД. Забастовка у них, что ли. «Браунинг» на короткой дистанции хорош, хотя и на средней, если кобуру пристегнуть, не подкачает, а вот остальной короткоствол имеет слишком ограниченный боезапас. «Наганы» после отстрела хоть совсем бросай, перезаряжать их в условиях боя будет только самоубийца. Остаются еще два «люгера», спасибо немецкому начсклада за «подарок», и два «ТТ». Ну не так, чтобы совсем плохо, особенно если совместить это с гранатами. Два здания в лагере зачистить можно, вот только как туда столько народа протащить? Проблема. Пойду-ка я покурю на свежую голову.

Все-таки я провидец, почти Мессинг. Матвеев был в курилке, вместе с отделением. Вот ведь народ – что бы ни делать, лишь бы ничего не делать.

– Товарищ старший сержант, все более серьезные, чем отравление личного состава, дела уже сделаны? Могу найти место, где яму выкопать, а потом засыпать.

– Никак нет, товарищ командир, через две минуты занятия по скрытому передвижению на местности.

Нечего мне пальцем на маскировочные сетки показывать, и онучи я тоже вижу. Но еж – птица гордая, вот и пинаю по мере сил.

– Передайте командование заместителю, найдите начальника разведки, старшину… ну и Байстрюка тоже, и ко мне в землянку.

– Есть.

В землянку я не пойду, темновато там, документы у двери почитать еще можно, а вот с картой работать уже никак. Тем более что маскировочных сетей мы со склада достаточно уволокли, вот под сеточкой на свежесколоченной скамеечке, рядом с таким же, благоухающим смолой столом и устроюсь. Вот уже и штаб «партизанского соединения» пылит.

– Присаживайтесь, товарищи. Старшина, дела по конфискату утрясли?

– Так точно, к обоюдному согласию.

– Отлично. Позвал я вас по той причине, что голова у меня сильно пухнет. А пухнет она от того, что не могу я составить толковый план, потому мы будем отрабатывать сейчас метод, который я назвал «мозговой штурм». Надеюсь, всем достаточно непонятно?

– Э-э-э…

– Правильно, старшина. Об этом я и говорю. Метод не в том, чтобы мозгами на штурм идти, а в том, что я сейчас обрисую задачу, а вы будете предлагать ее решения. Любые. Даже бредовые. Теперь ясно?

Вижу не совсем, но это придет…

– Итак, задача: освободить наших пленных из лагеря около Ребятинского озера. Начали.

И тишина. Надеюсь, думают. Кузьма уже частично в курсе, но тоже… размышляет вроде. И долго они молчать будут? Могут, конечно, долго, я сам уже несколько дней думаю, а почти ничего не придумал.

– Так, давайте-ка сузим задачу. А для этого немного поразмышляем. Для того, чтобы освободить пленных, мы имеем два пути. Путь первый – освободить людей за пределами лагеря, и путь второй, захватить лагерь и проводить освобождение, так сказать, на месте. Предлагайте варианты.

– Ну, тут, это… – Байстрюк, как всегда, впереди на боевом коне, даже если еще и не придумал, чего сказать. – Короче, за территорией лагеря мы всех освободить не сможем, если, правда, не заставить немцев вывести всех с территории.

Есть, сработало. Ведь правильно начал думать, я-то грешным делом считал, что сейчас начнется спор, как лагерь захватить, а тут сразу – заставить вывести. Лично у меня даже мысль такая не проскочила. То есть я, конечно, думал, как отбить пленных частями, но вот додуматься до мысли, что можно всех, но за территорией, да еще использовать немцев для организованной эвакуации. Это скоро меня так на вторые роли отфутболят. Даже не знаю, как к такой новости отнестись. Подумаю об этом завтра. А народ оживился. Нет, ну газовая атака – это слишком на поверхности, правильно отмели этот вариант – и нечем, и пленные больше пострадают. А вот передача приказа о передислокации, это интересно, ну конечно, не поверят, пока не проверят, но мысль умная, в правильном, так сказать, направлении. Все вроде обсосали и отбросили идею, как практически нереализуемую. И что важно, я почти не участвовал, так, реплики бросал, в основном работал свежеобразующийся штаб. Дело на мази.

– Ну что, мастера, не выходит каменный цветок? Давайте все же начнем «от печки». Матвеев, а нарисуй-ка нам схему лагеря и заодно прикинь его на местность. То есть сколько откуда до какого леса или канавы там, например. Давай с максимальными подробностями, мало ли чего может понадобиться.

На схему пожертвовал тылы очередного плаката. Этот, кажется, с Керзоном. Вроде умер мужик давно, но в памяти народной остался, ну пусть послужит и нам теперь.

Сержант взял карандаш и стал набрасывать план быстрыми и точными движениями, одновременно комментируя. Художник, что ли? Надо будет потом спросить.

– Здесь два здания, довольно длинные и узкие, ну, по отношению к длине, конечно. Внутреннего расположения не знаю, в гости немцы не приглашали. Расположены так, что въезд внутрь лагеря находится между ними. В правом, оно побольше, вероятно, казарма, караулка и кухня. Левое скорее административное, по крайней мере начальник лагеря в основном там сидит. Сразу за зданиями нечто вроде плаца, куда выводят отобранных на работы. Оттуда или отправляют под конвоем пешком, или сажают на автомашины. За плацем сразу начинается проволока, которая опоясывает весь лагерь. Проволока в два ряда, внутри колючая, снаружи гладкая. Между рядами проход метра два, по которому периодически, днем раз в час, ночью раз в полчаса, проходит парный патруль с собакой. По углам ограждения четыре вышки, смена каждые два часа. Электрического освещения нет. Внешний периметр, похоже, минирован. Постов всего шесть – четыре одиночных на вышках, одиночный на въезде в лагерь и парный на выходе из огражденной зоны на плац. На вышках ручные пулеметы, у парного поста, станковый, похож на наш «максим», но с гладким кожухом охлаждения. У часовых на вышках еще винтовки, а у патруля, часового на въезде и одного из часовых около станкача – автоматы. Всего немцев человек двадцать пять – тридцать, точно не считал, не думал, что понадобится.

– В первом приближении понятно. Что по окрестностям?

– Дорога подходит с севера, обычная грунтовка. Здесь до леса метров четыреста, с юга и запада до опушки чуть меньше, но похоже – там болото. С востока до леса тоже метров триста. Здесь немцы кладбище устроили, ну и расстреливают тут же, специально – из лагеря хорошо видно. Скрытно метров на сто, если в темноте и с хорошей маскировкой, можно подобраться, но потом стремно будет – хоть часовые с вышек в основном внутрь глядят, но…

Присутствующие с интересом склонились над схемой. Пусть думают. Лично у меня думалка уже отваливается. Что хорошо – ни у кого не появилось мысли брать лагерь штурмом. Либо понимают, что я такую затею не одобрю, либо тактика диверсионной борьбы крепко пустила корни в головах. Похоже, не совсем, а иначе зачем обсуждать план по въезду внутрь полного народом грузовика с пулеметами. Тоньше надо быть.

– Стоп. Притормозили слегка, а то пошли предложения, неплохо смотрящиеся в произведениях товарищей Беляева и Толстого, но к нашим реалиям как-то не очень подходящие. У нас с Кузьмой Евстратовичем есть уже предложение, как проникнуть в лагерь. А именно, он попробует получить разрешение полоцкого коменданта на рекрутирование пленных на службу в полиции. Так как в этом заинтересованы сами немцы, то они, вероятно, ухватятся за это предложение всеми хватательными конечностями. Но ни о каких въездах грузовиков не может быть речи – максимум мотоцикл с господином старостой и двумя чинами фельджандармерии. Теперь вопрос, в какое время лучше проводить операцию? Байстрюк, предложения.

– Если хотим освободить как можно больше людей, это либо ночь, либо раннее утро или поздний вечер, потому как на работах никого не будет. Интересно было бы произвести захват в момент вывоза или ввоза людей на работы – могли бы машины и еще чего прихватить, но тут две опасности: первая – можем просто не справиться, немцев и так много, а тут еще понаедут, и вторая – могут быть большие потери как с нашей стороны, так и среди пленных. Такой бардак будет…

– Так, твое мнение понятно. Матвеев.

– Если удастся ввести внутрь лагеря группу, то ночь отпадает, потому как если даже и пустят, то как-то это подозрительно – что старосте ночью там делать? Поэтому остается либо утро, либо вечер. Что тоже не очень удобно по той же причине. Нет смысла приезжать ни свет ни заря или, наоборот, под ночь. Я думаю, придется пожертвовать численностью ради успеха операции и проводить ее днем. Мне тоже хочется спасти как можно больше наших, но лучше спасти хоть сколько-то, чем никого, да и погибнуть самим.

– Понятно. Старшина.

– Я, в общем, согласен со старшим сержантом, но, может, попробуем найти способ выручить всех. Я вот думаю, что лучшее время – это утро, но не раннее, а значит, нужно сделать так, чтобы развода на работы не было. Старший сержант, в каком случае развод не проводится?

– Я таких случаев, товарищ старшина, не знаю, за все время, что я был в лагере, выходных не было. Может, каким-нибудь образом сорвать приезд конвоев. Вот только как, обстрелять их по дороге?

– Обстрел – это не вариант, – это уже Кузьма принял участие. – А вот заминировать дорогу, да так, чтобы немцы не один час провозились, тем более эта дорога не основная, пуп рвать для быстрого восстановления движения они вряд ли будут.

Пора и мне вступить:

– Это нам мало что дает. Представьте – ежедневно машины приходят как по часам, а сегодня их нет, но прикатывает какой-то мутный староста. Могут заподозрить. Хотя бы попытаются документы проверить. Тут и спалимся.

– А что, если… – Матвеев задумался. – Если сегодня машины опоздают, а водители скажут, что на дорогах мины нашли…

Байстрюк хлопнул себя руками по ляжкам.

– Точно. Тогда если машины не придут и на следующий день, то немцы не заволнуются.

– Ага, а то, что мы с Кузьмой приехали на мотоцикле, это их не удивит?

– А это смотря где минировать.

– Ну, давай прикинем.

Я развернул карту.

– Первый раз ставим мины здесь и здесь, – Байстрюк ткнул пальцем в дорогу восточнее и западнее лагеря. – Причем ставим мины попарно, так, чтобы на одной машина подорвалась, а другую саперы извлекли.

Кошка покосился на сержанта.

– Это еще зачем, у нас и так этого добра не чересчур?

– Затем, что раз сняли одну, значит, могут быть и другие.

– Правильно, – поддержал я своего любимчика, – типа, опять проверять надо. Пока все не вынюхают, движение не разрешат. А почему именно здесь?

– Потому что тогда дорога с Худобков будет не перекрыта. Кто по ней до лагеря поедет, даже не будет знать, что движение перекрыто. А на следующий день ставим мины еще чуть дальше от лагеря да роем ложные ямки, вроде как замаскированные, но заметные.

– Интересно, – почесал щеку Кузьма. – Получается, что даже, если в лагере начнется стрельба, с дороги никто не услышит, так как там никого не будет. Может сработать. Но как лагерь-то будем брать?

– Ну тут методика частично отработана, – я решил тоже поучаствовать в разговоре. – Нехорошо, конечно, повторять постоянно старые ходы, но вроде свидетелей мы пока не оставляли. Вчерне план складывается такой: в ночь вытягиваем несколько стрелковых пар, не меньше пяти, которые должны будут снять часовых с вышек и на въезде. На опушке около дороги ставим пару «Максимов» – их задача прижать немцев в более крупном здании. Я с Кузьмой Евстратовичем и Георгием прямиком въезжаем на территорию, оставляем водителя с мотоциклом на дворе и идем с начальником лагеря в контору.

Матвеев поднял руку, прямо как в школе.

– Слушаю.

– Скорее всего переводчик еще увяжется, а иначе кто переводить будет?

– Правильно. Значит, нас, вероятно, будет двое на двое. Думаю, справимся, на нашей стороне внезапность. Неплохо было бы убрать этих без шума. Потом мы начинаем зачистку меньшего здания. Вот тут без шума не обойдется, поэтому стрельба и взрывы– это сигнал к началу. Вот тут у нас затык – это немцы во дворе и большом здании. Георгий, хоть и тезка героического святого, один их не перебьет.

– А если взорвать их, – влез героический тезка. – Загрузить в коляску ящик мелинита, подогнать мотоцикл к стене и рвануть.

Все задумались. Сержант отводил глаза, не желая встречаться взглядом со старшиной, коему явно не понравилась мысль об уничтожении отрядного имущества. Ладно, спросим нашего главного взрывника.

– Что скажешь, старшина?

– Теоретически, как любишь говорить, командир, можно попробовать, а вот практически… Во-первых, делать это придется чуть ли не под огнем, а гарантировать при этом правильную позицию заряда очень сложно, а его желательно буквально притереть к стене. Положим, это даже получится. Вот тут и возникнет во-вторых – куда этот шустрик потом деваться будет? Матвеев, там окопы есть?

– Не видел. Мешки с песком на въезде и у входа в зону лагеря, но добежать до них под огнем будет сложно.

– Похоже, с большим бабахом облом, – констатировал я. – Другие предложения? Мы, кстати, не решили, что делать с той парой, что вход охраняет с пулеметом.

– Если в коляску пулемет поставить, я их мигом на ноль помножу.

– Не будет тебе пулемета, – злорадно посмотрел старшина на Байстрюка, видно, не простил покушение на мотоцикл. – Жандармы с пулеметами не ездят.

– Ну, тогда автомат.

– С автоматом тоже проблема, – притормозил Георгия уже я. – Автомат мне нужен, а у нас их всего два, причем второй очень приметный. Если к немцам в лагерь попадет информация, что пропали два жандарма со «шмайсером», то как только они увидят опять же двух жандармов со «шмайсером»… Ну, дальше понятно.

– А что, его обязательно показывать? Пусть в коляске лежит, когда надо вытащу, так даже лучше, не придется на предохранитель ставить.

Вот ведь я баран, а все стандартность мышления – раз пулемет нельзя, ибо не спрячешь, значит, и автомат нельзя, а то, что его можно спрятать, мозг уже в расчет не берет. Так, что я еще автоматически отмел? Взрыв! Мы отказались от большого взрыва, который сломает здание, но почему мы не думаем о маленьких, коим не надо здание сносить, а надо убить или оглушить тех, кто внутри. Опять инертность – ведь я решил, что можно работать с гранатами внутри, и потому отказываю в возможности снаружи внутрь.

– Матвеев, а сможешь вспомнить, как окна расположены?

– Попробую, но только то, что видно со стороны проволоки. В маленьком здесь, здесь и здесь, а дверь здесь. А в большом по фасаду четыре или пять окон, одно с торца, а дверь выходит на другую сторону.

Похоже, может получиться.

– Георгий, смотри сюда. Как нас высадишь, отъедешь к большому строению и встанешь. Начнется стрельба, вытягиваешь «шмайсер» и кладешь пару у пулемета. А дальше делаешь следующее: в коляске будет лежать сидор с гранатами, выхватываешь его и бежишь к торцу казармы. Там всего одно окно, вот туда и кидаешь одну гранату…

– Товарищ командир…

– Да, старшина?

– Лучше связку. Я ему из трех штук в рубашках сделаю, мы их в финскую применяли, если такую в амбразуру забросить, считай, стрелять оттуда уже не будут. Только связка тяжелая, а размахнуться нужно хорошо, а то взрыватель на боевой взвод не встанет.

– А его не зацепит?

– Если не будет ворон ловить, то жив останется.

– Хорошо, тогда бросаешь туда связку и тут же за угол в сторону проволоки. Там у тебя будет мертвая зона. Пулеметы будут обрабатывать другой фасад, а ты попробуй в окна, которые Матвеев изобразил, по гранате забросить. Но только ползком – дополз до окна, забросил, пополз дальше. Понял?

– Так точно, я им устрою кузькину мать.

– Григорий, слушай сюда. В мире всегда есть место подвигу. Уяснил?

– Так точно.

– Не перебивай, я не договорил. Так вот – ты должен найти это место и научиться держаться от него как можно дальше. Теперь понял?

Вот – картина Репина «Ловите челюсть». Товарищи красноармейцы в шоке, один Кузьма чуть ли не ржет.

– Кузьма Евстратович, объясните товарищам смысл высказанной мной крамолы. Только не сейчас и не здесь. Мне надо еще подумать. Все свободны.

Глава 8

– Товарищ командир, немцы обход закончили.

– Понял, Полищук. Давай на пост. Ну что, товарищи диверсанты, делаем морду кирпичом и поехали.

Кузьма поудобнее устраивает на коленях корзинку с вызывающе торчащим горлышком четвертьведерной бутылки, наполненной мутноватым раствором, не оставляющим двоякого толкования о его предназначении. А уж кусок сала, выглядывающий из тряпицы розоватым боком, вообще убедит заядлого скептика, что тот не ошибся. Сидеть ему не слишком удобно – мешают автомат и мешок с гранатами, ничего страшного, проехать надо всего с полкилометра. Сержант благоухает самогонным духом так, что, сидя за его спиной, хочется закусить. Как бы не переборщить с этим делом, много хорошо – тоже нехорошо. Надо все же выяснить у Кузьмы, как он умудрился организовать перегар без пьянки. Вроде не нужное никому умение, а смотри-ка, пригодилось.

Вчерашняя диверсия удалась на славу. Подорвались две машины – пятидесятимиллиметровые мины с доработанными взрывателями показали себя с лучшей стороны. Мои подчиненные взрывоманы пытались чуть ли не стодвадцатидвухмиллиметровые фугасы заложить. Пришлось пресечь, шкодить, пока в нормальную силу не войдем, надо по-мелкому. А вот когда сила будет, тогда мы медленно спустимся в долину… Короче, позже будем отрываться. Вторые заряды немецкие саперы сняли без проблем – экспериментировать с ликвидаторами тоже запретил. Рано. Сегодня ночью мы поставили более плотную завесу, даже не с расчетом на подрыв, а просто занять немчуру тупой и опасной работой. Закладки ставили в схеме недостаточной маскировки, типа – вроде спрятано, но заметно. На три десятка закладок поставили шесть самодельных мин, в остальные ямки покидали металлолома. Пусть ищут, а мы пока делом займемся.

В этот раз ворот на въезде не было – был шлагбаум. Часовой тоже был спокойный. Это хорошо.

– Рядовой, позови разводящего. Господин обер-лейтенант должен быть предупрежден о нашем приезде.

Часовой сразу открыл шлагбаум, не пытаясь проверить документы. По-моему, его больше интересовало содержимое корзины. Совсем нюх потеряли. Хотя нет, он у них просто видоизменился. Байстрюк поставил мотоцикл аккурат в то место, о котором мы договорились, когда дверь, назовем это здание штабом, отворилась и из нее вышел немецкий офицер и направился к нам. Вот это лишнее. Я соскочил с седла и быстро сократил расстояние.

– Господин обер-лейтенант, унтер-офицер Цигель, сопровождаю местного бургомистра. Вас должны были предупредить из комендатуры.

– Да, унтер-офицер, мне звонил адъютант фон Никиша. Это бургомистр Гофороф?

– Так точно. Папире! – это уже Кузьме. Но тот, любовно пристроив около ноги корзинку, на которую внимательно поглядывал офицер, уже протягивал свой документ, низко при этом кланяясь.

Как раз в это время к нам подошел быстрой походкой обершутце, перехвативший бумаги Кузьмы.

– Да, господин обер-лейтенант, тот самый бургомистр.

– Тогда пройдемте в кабинет.

– Извините, господин обер-лейтенант, я на минуту задержусь.

Получив утвердительный кивок головой, под любопытными взглядами офицера и переводчика я быстро подошел к мотоциклу, вполголоса обругал водителя и махнул рукой в сторону казармы. Байстрюк утвердительно кивнул головой и тронул мотоцикл в указанном направлении, получив напоследок тычок в ребра. Проделано это было так, будто я хотел скрыть это действие, но все заинтересованные лица это заметили.

– Что-то произошло, унтер-офицер? – поинтересовался обер-лейтенант, когда я вернулся.

– Вчера было уже поздно ехать к вам, и мы заночевали у бургомистра, чтобы быть в лагере с самого утра. Так эта свинья нажрался местного шнапса до того, что пришлось вылить на него два ведра ледяной воды, пока проснулся. Вернемся в город, спишу на фронт.

– Можем отправить его за проволоку, – засмеялся офицер. – Русские обрадуются.

– Слишком легко отделается.

Офицер пошел к двери штаба, мы с Кузьмой за ним, а переводчик замыкал шествие. Домик оказался и правда небольшим. Сразу за прихожей находилась комната примерно на двадцать квадратных метров, в которой сидел пожилой, лет за сорок, солдат, закопавшийся в каких-то бумагах. При нашем появлении он вскочил, но, видя, что на него не обращают внимания, тут же сел обратно. В дальней стене было еще две двери. Мы направились в правую. Судя по всему, это и был кабинет обер-лейтенанта. Даже портрет Бешеного Адика присутствовал на видном месте. Что интересно, телефона не было, в приемной тоже, а провода к дому шли, значит, в соседней комнате что-то типа узла связи. Вопрос – там только телефоны или радиостанция тоже есть? Ох, как не хочется туда гранату бросать! А ведь где-то должна быть и спальня, не в кабинете же офицер спит. Здесь больше дверей нет.

– Присаживайтесь, господа.

Смотри-ка, демократ. Я бы лучше постоял, так маневр пошире, но не отказываться же. Сам начальник устроился за массивным, но обшарпанным столом, нам же достались места у противоположной стены.

– Итак, вы, господин бургомистр, хотите получить военнопленных для организации из них вспомогательной полиции, меня правильно информировали?

Дождавшись перевода, Кузьма вскочил, замахал головой и вдруг, схватив корзинку и переместившись к столу обер-лейтенанта, потянул на свет свою чудовищную бутыль. Надо было видеть ошалевшие глаза немца, когда он осознал реальные размеры скрывавшейся ранее тары.

И тут все пошло наперекосяк.

С улицы раздалась короткая автоматная очередь, за ней сразу вторая – длинная. Похоже, наш план накрылся. Кто там говорил про плохих организаторов? Ну, получи.

Штык доставать уже некогда, поэтому снимаю автомат с предохранителя и вскакиваю.

– Побег!

Это я ору. Естественно, по-немецки. Вторая очередь закончилась, и на секунду становится тихо. Немцы начинают соображать, но явно поздно. Стреляю в переводчика, и этот выстрел как будто спускает курок. На улице начинается полный тарарам. Оживают как минимум два пулемета на вышках и, заглушая все остальное, заходятся длинными очередями. Похоже, «максимы» тоже подключились к веселью, а вот стрельбу винтовок я не слышу. Это, конечно, ничего не значит, в этом грохоте одиночные выстрелы просто не прослеживаются, но ощущение, что все пошло кувырком, не из приятных. Кузьме оружие, спрятанное на дне корзины, доставать некогда, поэтому он просто бьет зажатой в руке бутылью офицера в голову. С замахом снизу вверх удар приходится в область левого виска, и немца буквально выметает из-за стола. Теперь справится. Дергаю ручку двери и выскакиваю в другую комнату. Находящийся здесь солдат, похоже, еще не врубился в ситуацию и тупо на меня смотрит, не пытаясь даже схватиться за стоящий у стола карабин. Уже и не схватится. Очередь, и он опрокидывается на стол, заливая бумаги кровью. Разворачиваюсь в сторону левой двери, за которой у нас то ли узел связи, то ли спальня, и слышу за спиной два выстрела, а через пару секунд еще один. Это, похоже, Кузьма контроль переводчику сделал.

Бабах!

Аж стекла вынесло. Жив Жорка, только его связка могла так рвануть. Старшина сделал ее все же не из трех, а из четырех гранат, оставив осколочную рубашку только на одной. По весу, считай, вышло то же самое, но приход гораздо круче. Блин, гранаты все в корзинке, я сейчас с одним автоматом, получается.

– Кузьма, гранаты!

– Да, несу…

А на улице стало потише. Немецкие пулеметы заткнулись, только «максимы» бьют короткими очередями, то попеременно, а то в паре. Хороший дуэт.

Бах! Это уже одиночная граната. Сержант продолжает зачистку, а мы тут застряли. Непорядок. Что это у меня с ремнем? А, господин бургомистр мне за него гранаты пихает. Теперь и нам пора. Кузьма держит в одной руке «браунинг», а в другой гранату с выдернутым кольцом. Даю очередь в дверь на уровне пояса и, дергая ручку, приседаю. Подарок летит над моей головой, захлопываю дверь, так и не рассмотрев, есть ли кто за ней, и откатываюсь в сторону, беря на прицел выход на улицу. Вдруг кого нечистая принесет, а мы тут спины подставили.

Бах! Бух! Бух!

Это не наша, это на улице.

Бабах!

А это – наша. Ушам-то больно как. Дверь распахнуло взрывной волной. Кузьма сейчас должен заскочить в зачищаемое помещение, но меня беспокоят взрывы на улице. Штурмовой группе рано еще, даже на мотоциклах. Ох, как мне все это не нравится!

– Чисто.

Раз не стрелял, значит, зря гранату потратили, да и для здоровья это, похоже, не слишком полезно – кричит во все горло, а я почти не слышу. Рот надо во время взрыва открывать – говорил старшина, а я забыл, забегался.

– Выходим!

Говоров кивнул, но, вместо того чтобы пойти к двери, вскинул пистолет и выстрелил в подстреленного мной старослужащего. По мне, так явная перестраховка, но ни в жизнь не скажу. Дальше мой напарник сделал еще одно действие, о котором я позабыл, – поменял обойму. Причем получилось у него это очень ловко – нажал на кнопку на рукоятке, перехватив на лету, единым движением убрал початую обойму в карман и тут же дослал следующую. У меня в магазине еще больше двадцати, но тоже лучше перезарядиться.

Слух начал возвращаться. Стрельба на улице продолжается, но еще какой-то звук на периферии мешает.

– Это что, сирена?

Получаю в ответ удивленный взгляд.

– Собака воет.

Вот ведь… Точно. Ладно, надо идти.

Бух! Бух!

Да что там такое?

Пинком дверь нараспашку… Куда он меня отталкивает и что за тряпка? Блин, да что со мной – это же отличительный знак, чтобы в мой фельдграу кто ненароком не прицелился. Кузьма выкатывается вперед, за ним я, повязав через плечо кусок белой материи. На плацу лежит человек в немецкой форме, к торцу казармы привалился другой. Второй – Жорка! Убит, ранен? Шевелится, значит, жив… Бегом к нему. Пытается перетянуть ногу ниже колена самодельным жгутом из автоматного ремня.

– Серьезно?

– Херня… Кровит… Еще спина…

Кузьма уже накладывает пакет прямо поверх пропитавшейся кровью штанины.

Бух!

Да что это такое?

– Гранаты бросают… в окна… вслепую…

– Понял, молчи, береги силы.

Крови на губах нет, значит, то, что попало в спину, до легких не добралось. Где же подмога? Ага, вот они, голуби шизокрылые, летят. Им еще метров сто, но на въезде придется останавливаться, мотоцикл не тот предмет, которым можно шлагбаумы таранить. Опасно.

– Я дорогу освободить…

Пригибаюсь и бегу навстречу двум нашим мотоциклам, на которых штурмовая группа спешит на помощь. Набились они здорово. Восемь человек на два мотика, один из которых без коляски. Шпроты какие-то. Пулеметчики заметили мой бросок и начали шить по казарме еще интенсивнее, не давая немцам возможности прицельно обстрелять ни меня, ни штурмгруппу. Гранату же сюда не добросить никак. Успеваю вовремя, наваливаюсь на короткий конец бруса, и оба мотоцикла проскакивают, не снижая скорости, в мертвую зону. Три четверти дела сделано. И мне пора обратно, а то как бы чего не прилетело.

Отдаленный взрыв. Где-то с другой стороны лагеря. Похоже, пленные решили под шумок сдернуть и нарвались на мины. Вот же ж… Что им не сидится?

Штурмовики уже работают. Даже не спросили ничего у главного командира, обидно.

Граната влетает в торцевое окно. Вряд ли там кто есть после Жоркиной связки, но страховка – великое дело.

Бах!

Первый пошел! Второй, третий, четвертый… Очередь из «дегтяря»… Тому в общем-то и внешние стены, сложенные из нетолстого бруса, не помеха, а уж внутренние перегородки… По крайней мере «максимы» прошивали здание насквозь.

Бах! Бах!

Бух!

А вот это опять немецкая, живы еще, похоже, гады, и главное – наши гранаты тратят. Непорядок. А это еще что? Какое-то шевеление в лагерной зоне. Ползут – голубчики. К пулемету ползут.

– Эй, там за проволокой, замерли.

Услышали. Один обратно пополз.

С Георгия уже сняли китель и бинтовали спину.

– Как он?

– В спине два осколка по касательной, один в ребре застрял, – санитар отвечал, не переставая заматывать сержанта. Как бы в мумию не превратил. – Ничего не сломано. В ноге сквозное, похоже, пулевое, кость тоже вроде не задета. Евстратововичьей самогонки бы в него влить, а то может шок…

– Кузьма, не всю на обер-лейтенанта извел?

– Не, бутыль крепкая, выдержала.

Бах! Бах! Очередь. Еще одна. Еще… А теперь пошли одиночные – это уже контроль.

– Матвеев, входить уже можно?

Голос специально могу не повышать, и так ору, но и Матвеев сейчас относится к отряду глухариных.

– Даже через дверь.

Намусорили-то как. Чего это меня так мутит? Пойду обратно на воздух. Фу, здесь полегче, вот и старший сержант поспешил покинуть этот филиал бойни.

– Языка взяли или всех порешили?

– Есть два подранка, сейчас притащат.

– Мы без потерь?

– Якименко зацепило осколком. В мягкие ткани нижней части спины, сидеть пока не сможет. С Байстрюком что?

– Серьезнее, но, похоже, не смертельно.

– Мы, как могли, спешили, командир…

– Видел. Все правильно. Уж вашей вины тут точно нет. Что-то не так пошло.

Вон и остальная «кавалерия из-за холмов» рысит. Старшина со своими хозяйственниками спешит заняться учетом и контролем. Вот пусть в кишках и покопаются. Где там наша самогоночка, мне она сейчас тоже будет в самый раз. Но ведь фиг – сейчас по плану общение с народом. Вон он за колючкой собирается. К тому же там уже кого-то бьют, нет, уже не бьют, уже ногами месят.

– Отставить.

Ну да, так они меня и послушали. И что мне делать – как в плохом кино в воздух стрелять? Вот еще, раз бьют, значит, за дело, а патронов лишних у нас нема. А вот и еще нескольких тащат.

– Внимание! Командиры, наведите порядок. Если не прекратится самосуд и через минуту весь личный состав не будет построен, я соберу своих людей и уйду. Сможете здесь передавить друг друга.

Похоже, подействовало. И командиры вроде есть, а Матвеев говорил, что лагерь для рядовых и сержантов. Хотя последнее время сюда новых понагнали, возможно, не успели отсортировать.

За минуту, конечно, не уложились, но в три вполне. За это время Матвеев доложил, что у нас все же есть потери – еще один убитый и один раненый. Один из бойцов стрелковой двойки, несмотря на инструктаж, полез к проволоке. Второй пытался его остановить и оказался вблизи во время взрыва мины. Похоже, этот взрыв я и слышал. Что его туда понесло? Может, и узнаю, если раненый скажет, а возможно, так и останется тайной. Пока старший сержант докладывал, его кто-то узнал, и по шеренгам пошел шепоток. Сержанту приказал остаться, ему организацию эвакуации и передам. Наконец роение закончилось, и от строя отделился командир со шпалой и пушечками в уцелевшей петлице.

– Товарищ…

– Командир партизанского отряда товарищ Леший, – подсказал я ему.

– Товарищ командир партизанского отряда, сводный отряд бывших военнопленных по вашему приказанию построен. Докладывал капитан Нефедов.

– Вольно, капитан. Товарищи, освобождение лагеря произведено комсомольским партизанским отрядом «Полоцкий мститель». Прямо сейчас вы все должны определиться, чего вы хотите. У вас есть несколько путей. Можете остаться здесь, кому понравилось… Смирно! Похоже, никому не понравилось. Прекратить разговоры, потом поговорите, когда я закончу. Вольно. Можете идти на все четыре стороны. Можете присоединиться к нам. В последнем случае легкой жизни не обещаю, а те, кто забыли уже, что такое дисциплина и строгое выполнение приказов, вполне смогут оказаться у стенки. Хотя это вряд ли – патронов мало, потому просто повесим. И не говорите потом, что я вас не предупреждал, – Гуляй-Поля не будет. Кто уходит самостоятельно, два шага вперед.

Как я и думал, такие нашлись, меньше десятка. Наверно, и еще бы вышли, но боятся – а ну как лоб зеленкой намажут.

– Отлично. Свободны. Матвеев, сопровождающего им, по полбуханке хлеба, и пусть валят. Только одновременно со всеми, не дай бог, сразу на немцев напорются, тогда можем влипнуть. Остальные поступают в распоряжение старшего сержанта Матвеева. Через полчаса нас здесь не должно быть. Кстати, эти полчаса на раздумье для тех, кто колеблется. Если надумаете – скатертью дорога. Да, еще, саперам срочно собраться у шлагбаума. Капитан, за мной. Старший сержант, командуйте.

Мы с капитаном отошли на десять шагов от начавшего руководить Матвеева.

– Предателей били?

– Да, товарищ командир отряда.

– Сократим просто до командира.

– Есть.

– Дайте команду, чтобы их быстро придавили, без зверств, и возвращайтесь.

– Есть.

В сторону шлагбаума потянулись два тонких ручейка – дезертиры и саперы. На саперов у меня были планы. Старшина должен организовать снятие возможно большего количества мин с периметра, при этом он получил строгий приказ, что жертв быть не должно. Пусть лучше останемся без мин, чем без людей. Эх, было бы время! Может, оно и есть, и даже скорее всего, на крайний случай засада на дороге его может дать достаточно, но что-то не хочется мне здесь задерживаться.

– Товарищ командир…

– Извините, капитан, задумался. Что у вас?

– Да вот… Команду я отдал, но по-правильному трибунал нужен.

– А адвокат не нужен?

Веревки перебрасывали прямо через верхнюю балку ворот. Вдруг один, из почти десятка лежащих людей вскочил и с криком: «Товарищи! Простите!», побежал в нашу сторону.

Дах!

Бегущий рухнул как подкошенный, а Матвеев, повесив винтовку на плечо, продолжил отдавать распоряжения:

– Сколько всего человек в лагере и сколько командиров?

– Чуть меньше трехсот, командиров тринадцать.

– Не слишком счастливое число, но мне как раз, я мартовский.

Нефедов непонимающе посмотрел на меня.

– Нумерологией не интересовались? Видно. Для зодиакального знака Рыбы число тринадцать является удачным. Это так, к слову. Поговорить я с вами хотел по следующему вопросу: в отряде уже есть сложившаяся система командования, к тому же, если вы заметили, отряд является комсомольским. Понятно, к чему я клоню?

– Да. Вы не собираетесь передавать командование старшему по званию.

– Не только это. Я сам собираюсь расставлять командиров на должности, поэтому даже капитан может попасть под командование сержанта. Скорее всего командиры, которые смогут доказать свою полезность, займут достойные места, но само наличие звания для нас ничего не значит. Пока будем выдвигаться во временный лагерь, поговорите с людьми. Тому, кто откажется, поможем с выходом к линии фронта. Оружие скорее всего не дадим, сами не жируем, но минимальным количеством продовольствия снабдим. Если нет вопросов, можете идти.

– Есть вопрос? Какова моя роль на данный момент?

– На время марша вы назначаетесь старшим над бывшими пленными, мои люди вам не подчиняются. Они будут только проводниками, но вам лучше слушаться их советов. Назначьте командиров еще пяти отрядов, уходить придется по отдельности. Оружия будет всего по несколько единиц на отряд. Дадите его тем, кто останется задерживать немцев, если отряд догонят, других вариантов его применения не должно быть. Ваша главная задача – дойти. Да, еще – если кто попытается сбежать, естественно без оружия, не препятствуйте, нам они не нужны.

– Разрешите идти?

– Идите.

Матвеев уже отобрал самых крепких и наименее истощенных и отправил к старшине. Будут белорусскими кули – ну нет у нас китайцев, а груз таскать надо. Подойти к строю довелось как раз в тот момент, когда начали вешать хиви. Один что-то бормотал и пытался упасть на колени. Зрелище до крайности неприятное, но не увидел ни одного сочувствующего взгляда. Значит, и приказ отдал правильный, «кровавые мальчики в глазах» пусть обломаются. Чай, не цари мы, перетерпим.

– Сержант, что по людям? – спросил я Матвеева, отведя в сторону.

– Без отказников на данный момент двести шестьдесят два человека, но думаю, еще сбегут.

– Да и хрен с ними, волкам тоже надо кушать.

– Вроде нет здесь волков.

– Тогда ежикам. Не отвлекайся, сколько неходячих и ограниченно ходячих?

– Совсем – пятеро, их должны были расстрелять после развода на работы, а вот просто слабых, которые и километра не пройдут, много – человек тридцать.

– Значит, понесут. Что с нашим вторым раненым?

– Трудно сказать, проникающие в брюшную полость и грудь. Но на излете. На «лягушку» нарвались.

– Тогда его и Байстрюка – в коляски, и я уезжаю. Эвакуация на вас со старшиной. Капитан Нефедов в теме, бодаться не будет, так что с остальными командирами через него.

– Понял.

Старшина самозабвенно руководил процессом хомячества. Из казармы и конторы один за другим, как на конвейере, выбирались нагруженные, будто трудолюбивые муравьи, люди.

– Как чистка, старшина?

– В графике. Они тут много добра успели накопить.

– Все утащишь?

– А то!

– Саперы справятся?

– Вроде должны, мы тут несколько щупов обнаружили. Один ефрейтор, кажись, неплохо разбирается, остальные на подхвате. Мин десятка два мы, кстати, и здесь нашли.

– Не зарывайся. Я уезжаю с мотоциклами и ранеными.

– Добро, командир.

– А Кузьма где?

– Убег уже. Добро свое собрал и к телеге помчался. Говорит, как бы его вторую, настоящую, корзинку не растащили засадники.

Поехали!

* * *

– Ну что, сержант, сколько еще народу сбежало?

– Двадцать два человека.

– Оружие наше хоть не унесли?

– Кто ж им даст. Налегке ушли, только с тем, что в животе было.

– Как командиры себя ведут?

– В общем нормально. Двое пытались права качать и меня строить, но капитан предложил им двойной паек и пинка под зад. Вроде успокоились.

– Ладно, показывай, как вы здесь обустраиваетесь.

– Лучше пусть инженер покажет, этим тут он распоряжается. Вон он, кстати.

Пройти пришлось метров пятьдесят, прежде чем мы окунулись в суету человеческого муравейника. Размах работ впечатлял. Все что-то копали, носили, пилили… Главного распорядителя работ можно было заметить сразу – высокий, под два метра роста, худой, чем-то напоминающий цаплю, в не по росту короткой солдатской гимнастерке молодой парень. Я вдруг подумал, что примерно так выглядел будущий Петр Великий в юности, где-нибудь при осаде Азова, особенно если сам предварительно поносил бревна и истрепал голландский камзольчик. Заметив меня, «прораб» смешно оправил, точнее, попытался оправить, гимнастерку и, изобразив строевой шаг, от чего еще больше став похож на болотную птицу, направился в нашу сторону.

– Товарищ командир партизанского отряда, сводная рота занимается фортификационными работами согласно утвержденному плану. Докладывал воентехник первого ранга Цаплин.

Чуть не хрюкнул от неожиданности. Это ж надо так в фамилию вжиться. Похоже, для него и позывной придумывать не придется.

– Введите меня коротко в курс дела, товарищ воентехник.

– В связи с пожеланием не сосредоточивать весь личный состав в одном месте, было принято решение создать три лагеря, одновременно являющиеся опорными центрами обороны. Лагеря расположены треугольником.

– Равносторонним?

– Нет, конечно, даже не равнобедренным. Упор сделан на использование естественных заграждений. Мы используем два оврага и ручей, вот он как раз протекает. Овраги, конечно, лучше, но есть мысли, как и это место сделать менее проходимым и усилить устойчивость обороны. Теоретически, при прочих условиях, таких, как насыщенность оружием, боеприпасами и минными заграждениями, мы сможем выдержать атаку пехотного батальона. Опять же при условии, что у него не будет поддержки тяжелой артиллерии и атаковать любой опорный пункт будут не более двух рот одновременно.

Мне осталось только хмыкнуть.

– И сколько раз вы давали такие обещания, а главное, сколько раз они сбылись?

– Практически ни одна позиция, строительством которых я руководил, не была захвачена противником.

– Это как?

– Все были оставлены без воздействия войск врага, путем отхода, – Цаплин слегка смутился. – Правда, атаковали нас только один раз, но тогда немцы обломали зубы, а во всех остальных случаях бросали позиции, чтобы не попасть в окружение.

– Ну сейчас нам это не грозит, мы и так в окружении. А вот насчет насыщенности… Старший сержант, что у нас с ней?

– Передали все вооружение под наш патрон и все патроны. Немного гранат.

– Вооружение точно все? – спросил, покосившись на винтовку, висящую на плече сержанта.

– «Светки» себе оставили, но отдали часть немецких с патронами. Сами теперь в основном на трофеях.

– Ладно, товарищ воентехник, стройте свою линию Маннергейма, только людей не ухайдакайте, а то некому будет защищать, да и не для кого. Кстати, как с питанием?

– Отлично.

– Ну да, после лагеря почти любая нормальная еда будет отличной.

– Вот если бы еще белков добавить, те, кто долго находился в лагере, без белковой пищи не скоро оклемаются. Мясо капитан приказал только им давать, но ведь и остальным тоже надо. И шанцевого инструмента не хватает, пил тоже.

– Делаем, что можем. Я не волшебник, еще учиться и учиться. Свободны.

– Сержант, капитан где?

– Должен быть во втором лагере.

– Веди.

Отойдя от места грандиозного строительства, продолжили обсуждения животрепещущей темы. Причем это не преувеличение, тема жизни именно трепетала на кончиках пальцев.

– Командир, так что с продовольствием делать будем? Уже сейчас нехорошо, а зимой совсем загнемся.

– Ты думаешь, у меня есть ответы на все вопросы? Вот ты только сегодня задумался, а я, как считаешь, когда, позавчера? У меня этот вопрос в печенках с того самого дня, когда Кузьма мне Жорку на шею подвесил, и растет он в геометрической прогрессии. Знаешь, что это? Вижу, образованный. Сначала думал, как прокормить двоих, потом восьмерых, потом нас стало тридцать пять, а теперь больше двух с половиной сотен. А что через месяц будет? Ты об этом подумал? А я уже прикидываю, чем зимой тысячу ртов кормить, вот такая прогрессия. Вот пока я об этом размышляю, вы со старшиной решайте, как накормить тех, что есть. Он уже с утра Фефера трясет.

– Может, опять мозговой штурм устроим?

– Что, понравилось? Устроим. Еще не единожды и на многие темы. Проблем у нас будет завались. То, что есть, еще цветочки, ягодки осенью пойдут. Пока мы в тепличных условиях, считай.

– Какие же это тепличные?

– Хочешь пример? Их есть у меня. Сколько раз за нами немцы гонялись?

– Да вроде ни разу.

– А почему? Вот тебе варианты ответов: они нас всерьез не принимают или за нами некому охотиться.

– Ну… подумать надо, взвесить…

– Ответ – оба варианта. А теперь прикинь, что будет, когда нас примут и найдут батальон. Мы что будем делать? Геройски защищаться в треугольнике?

– Так что делать?

– Ты еще задай второй исконный вопрос. Ждать не буду, а сразу отвечу – виноват я. Легче стало? Вариантов у нас особых нет – драться будем.

* * *

– Здравия желаю, товарищ командир!

– Здравствуйте, капитан! Как дошли, как обустроились?

– Дошли нормально, по дороге дезертировали двадцать два человека. Как вы и приказали, препятствий не чинили.

Не нравятся Нефедову такие приказы, сразу видно. Сейчас не понимает, позже поймет.

– Размещаться продолжаем – работы еще много. Минимум на неделю, а больных и истощенных половина состава. Им бы мяса и витаминов.

– Все, что могли, кроме консервов, отдали. Сам с утра пустой пшенкой завтракал. Уже после обеда будет дополнительное продовольствие. Вы подготовили списки личного состава по званиям и военно-учетным специальностям?

– Не успел. Точнее, списки есть, но они по отрядам и не отсортированы.

– Время до вечера. Да, пусть уточнят по знанию немецкого языка. Очень нужны люди с языком, ну вы поняли.

– Понял. Будет сделано.

– Что с оружием?

– Вооружено более девяноста процентов личного состава. Практически всем ходячим оружия хватило, но вот с патронами и гранатами плохо. Если раздать стрелкам патроны по норме, то останемся без поддержки пулеметов. Патроны нужны.

– Капитан, а чего вам не надо? Ну чего у вас в достатке?

– Даже так сразу и не отвечу.

– Вот именно. У нас всего не хватает. Еды, оружия, боеприпасов, инструмента, что смешно, людей тоже не хватает. Вот скажите – людей достаточно?

– Если бы все смогли работать и воевать в полную силу…

– Ну, что замолчали? И если бы еще батальончик с артиллерией, танками и авиацией, да? Вы бы немцам задали.

– Не совсем так, но…

– Так вот, капитан, ничего этого не будет. Вы, наверно, уже начали учиться воевать в условиях цейтнота, теперь у нас цейтнот не только по времени, но и по любому другому ресурсу. Вы чем командовали?

– Дивизионом полковых семидесятишестимиллиметровых пушек.

– О чем вы в основном думали тогда?

– Как выполнить боевую задачу.

– Это хорошо. Теперь вы будете думать не только, как ее выполнить, но и чем, где и когда. А боевую задачу я ставлю вам прямо сейчас – победить в войне. Сложная задача? Сложная, но вы ее получили, вот и думайте. Все остальное – частности. Вас старший сержант ввел в обстановку?

– Нет, времени не было, пока размещаемся только.

– Товарищ старший сержант, введите товарища капитана в обстановку. В тактическую, оперативную, стратегическую… Расскажите ему все, что он захочет знать, и особенно то, чего он знать не хочет. Пусть впрягается по полной.

– А вы, товарищ капитан, начинайте действовать, а не плыть по течению, только, пожалуйста, первое время, при действиях во внешней среде, советуйтесь предварительно со старшим сержантом. Партизанство дело тонкое, здесь недостаточно военного профессионализма. Во многом это политика, хотя я и ненавижу это дело, но придется измазаться всем.

Нефедов стоял слегка обалдевший, но возражать, похоже, не собирался.

– Немцев пленных довели или кончили где по дороге?

– Как можно. Даже покормили.

– Хорошо. Есть время или отрываю от важных дел?

– Время есть.

– Тогда пойдемте с пленными поговорим.

Немцы сидели под сосной со связанными руками и ногами, заодно привязанные к этому же дереву. Оба были рядовые, ну да и ладно.

– Ты, фамилия, должность.

– Шутце Клоц, охранник.

– Ты?

– Шутце Нотбек, повар.

– В каком лагере вы несли службу? Почему такая большая охрана и инженерное обеспечение?

– Штатлаг номер триста четыре, создан как транзитный лагерь для крупных партий пленных.

– Куда дальше отправляют пленных и каким порядком?

– Куда, не знаем, а отправляют либо пешими колоннами, либо автотранспортом, но к нам вообще поступало мало контингента.

– Когда должна прибыть следующая партия?

– Я не знаю.

– А повар? Должны же производиться поставки продовольствия.

– Я тоже не знаю, еду для пленных привозили без расписания.

– Бесполезно, капитан, они ничего не знают. Можете отправлять их в расход.

– Но так не положено… Это не значит, что я оспариваю ваш приказ…

– Вот и не оспаривайте. Можете подать на меня рапорт, хоть сейчас, хоть после войны. Да, патроны берегите. Жду вас через час у себя.

Мало он, видать, в лагере посидел. Чистоплюйствует. Это пройдет. Хреново, конечно, таким образом человека ломать, может в последующем сказаться, но без этого как бы не оказаться без последующего.

Дорога до основного лагеря, хотя это теперь спорно – какой из лагерей считать основным, заняла почти час. Напрямую было бы меньше, но болото надежно прикрывало нам фланги, ну и тыл с фронтом, конечно, так что пришлось месить кругаля. Зато, пока идешь по лесу, можно и подумать. Думы были не то чтобы радостные, но явно и не заупокойные – жизнь-то налаживается. Новому пополнению, конечно, еще отъедаться надо, да и учебу для действий в незнакомой обстановке устраивать, ну так и старое у меня не жирное и не ученое нормально. Можно, конечно, и откормить, и подготовкой замордовать, только тогда война, боюсь, без нас кончится, чисто естественным ходом событий. Короче, пора выходить на Большую Дорогу. Немцы не дураки и давно должны догадываться, что кто-то им тут гадит, а после лагеря у них точно сомнения отпали. Так что скрываться теперь только темп терять. Информация какая по расположению оккупантов у меня есть, и ничего страшнее комендантской роты в Полоцке я пока не вижу. Могут, конечно, какую проходящую часть тормознуть и на нас бросить, но это небось кучу согласований требует. Значит, что? Значит, скоро в окрестные деревни зачастят подпольщики и окруженцы, мечтающие влиться в ряды, и все такое. Блин, надо еще один лагерь построить, что ли? Нужен чекист, очень нужен. Ау, чекист! Нет ответа. Да пошло оно все… Будем решать проблемы по мере их поступления. Так, а это что за шум? Никак лесопилка опять заработала? Точно, она, вон и Степан распоряжается. Достал манок на утку, Степаном же и презентованный, и дважды крякнул. Глухов глянул в мою сторону и крякнул в ответ, что примечательно, без манка, а фиг отличишь. Можно выходить.

– Здорово, Леший.

– И тебе не болеть!

Пожал протянутую руку, заодно угостив собеседника трофейной сигаретой.

– Окурок только не забудь изничтожить. Вас что, опять старшина припахал?

– Не совсем. Немцы. За каждый куб обрезной доски десять марок дают. Много это или мало?

– Вообще-то много, но с вами скорее всего рублями по курсу десять к одному будут рассчитываться.

– Сотка за куб это очень прилично.

– Дело в том, что рубль цену здорово потеряет. За червонец до войны почти пять рейхсмарок давали. Вот и считай.

– То есть реально двадцадку получим. Ну да ладно. Зато у нас твердая отмазка будет – работаем на немца, все сдаем. Заодно и вам чего подкинем, теперь вам оно здорово нужно будет.

– Да, народу слегка добавилось. Рабочая сила нужна.

– Тут сами справимся, да и мало ли кто понаедет, а вот схроны под продукты в лесу понадобятся. Подсобишь?

– А куда я денусь?

– Ну и лады, тогда я старшине говорю, что ты добро дал.

– А он что у вас?

– В деревню пошел. Фельдфебельские погоны ему к лицу, – хохотнул Степан, растирая в пыль окурок. – Как увижу, чего передать?

– Пусть в лагерь возвращается. Хозяйство, видишь, у нас теперь выросло, даже не знаю, когда теперь разберемся. Видно, немцу отдых вышел.

– Это правильно, после такой бучи затихариться надо бы.

– Лады, прощевай.

Почему слил дезу Степану, сам не понял. Похоже, прогрессирует профессиональная болезнь шпионов и подпольщиков, да и преступников тоже. Скоро всем врать начну и всех подозревать.

В старом лагере, ого – он теперь уже старый, стоял шорох, только тихий, по сравнению с новостройкой. На огромном куске брезента, даже не знаю откуда именно это уперли, были разложены последние трофеи – пулеметы, автоматы, винтовки. Что-то было уже раскидано по частям и проходило процесс чистки, что-то лежало целым – либо ждало своей очереди, либо уже отдыхало после процедуры. Четверо бойцов усиленно надраивали средства производства.

– Полищук, ты здесь старший?

– Да, тащ командир.

– Как обновки?

– Отлично. Немцы за оружием уход блюдут. Нагара вообще нигде нет, даже на станкаче, хотя он вообще древний, не с империалистической, конечно, но не сильно моложе.

– Хорошо, Вальтер где?

– На перевязку отправил. Мы же с ноль восьмым дела раньше не имели, вот он пока его потягал, рана и закровила.

– Понял. Пойду Байстрюка проведаю, заодно и посмотрю, как там дела.

Немецкий оружейник, похоже, прижился, кое-кто косо еще поглядывает, но пристукнуть вроде не пытаются. Если мозгов у того хватит, а я ему конкретно объяснил, что первая попытка побега автоматически станет неудачной и последней, то сможет еще и домой вернуться.

Отдельной землянки под лазарет сначала не было, в связи с отсутствием как больных, так и собственно тех, кто лечит. Санитара я, конечно, назначил «доктором», хотя это и профанация. Первым же нашим больным оказался Вальтер, вот для него и построили, как я его назвал про себя, тюремно-больничный блок. Охрана больнички легла на плечи часового, сторожившего наш арсенал, типа чтобы не распылять ресурсы. Теперь лазарет пополнился еще двумя жителями. Рядом с землянкой наш «доктор» как раз стирал бинты, трудности у нас с перевязочным материалом.

– Павленко, как раненые?

– Немец ничего, – санитар понизил голос и продолжил, – а наши плохо. У сержанта жар, я раны, как мог, почистил, но тут хирург нужен. Станчук же совсем плохой – из шести картечин я только четыре удалил, две в брюшной полости мне не достать. Боюсь, что не выживет.

– Хреново. Ладно, пойду проведаю.

В землянке уже успел настояться неприятный больничный дух. На мой взгляд, больничный дух бывает двух видов – обычный, когда пахнет какими-то лекарствами, карболкой и хлоркой, и плохой, когда к этим запахам примешивается запах страданий и смерти. Вот сейчас здесь стоял именно второй. В таком даже не сильно больным людям не стоит долго находиться, ущемляет он желание выздороветь, это я прямо шкурой чувствую.

– Привет выздоравливающим. Извините, без гостинцев. Рассказывайте, как дела.

Внутри было темновато, несмотря на открытую дверь. Станчук лежал в глубине, сержант же с немцем устроились недалеко от входа. Байстрюк лежал на нарах, а Вальтер сидел у него в ногах.

– О чем секретничаете, никак господин Мельер агитирует за вступление в НСДАП?

– Никак нет, товарищ боевой секретарь. – Вид у Жорки был так себе – бледный с мокрым от пота лицом, он лежал на боку, морщился, но продолжал шутить. – Вальтер меня немецкому обучает. Выполняет, так сказать, комсомольское поручение.

– И как успехи?

– Скажем так – есть, и главное будут.

– Хорошо, продолжайте, я пока с Борисом поговорю.

Тот самый неприятный дух шел как раз из глубины землянки. Ранения в живот вообще пахнут отвратительно, и никакие запахи лекарств и антисептиков перебить это не могут. С учетом того, что Станчук лежит здесь менее суток, миазмы еще не набрали своей тошнотворной плотности, но процесс интерполяции давал неутешительные прогнозы.

– Ну, ты как, Боря? – Присев на край нар, я взял мокрую тряпку, что лежала рядом, и обтер пот с его лица. – Гляжу, не стонешь, проявлять сочувствия не требуешь, то есть держишься молодцом.

– Не надо, товарищ командир, я же понимаю все – с такими ранами меня и на Большой земле хрен выходили бы. Гаврилов, бля, дурак и сволочь. Если бы не этот осел…

– Боря, сожалеть о том, что случилось, контрпродуктивно. Придется принять как данность.

– Да понимаю я, но обидно ведь. До смерти. А до нее уже недолгоосталось. Вот только успокаивать меня не надо и рассказывать, как я поправлюсь, тоже – кишки мне порвало, а «доктор» наш, назначенный по комсомольскому призыву, тут совершенно, как вы говорите, некопенгаген. Поэтому дайте мне слово, что письмо мое попадет к родителям, пусть они знают, что их сын погиб не в немецком лагере, а сражаясь с фашистами. Только не говорите, что смерть моя была нелепа и совершить я ничего не успел. И Катька, сестра младшая, пусть гордится…

На глазах у бойца выступили слезы. Тяжело умирать, когда тебе нет и двадцати лет, когда тебя выдергивают из лап смерти, дают надежду, но старуха опять находит тебя. Дрожащей рукой парень протянул мне свернутый треугольником лист бумаги с адресом.

– Хорошо, Боря, уйдет на Большую землю с первой же надежной оказией, только ты заранее не сдавайся. Что от меня потребуется, чтобы письмо дошло, сделаю, но шанс, что вернешься сам, есть всегда. Знаешь такое изречение: пока живу – надеюсь? Вот и ты надейся, не раскисай. Может, тебе помочь чем, переложить поудобнее, принести чего?

– Не надо, командир, Пашка все сделает.

– Ну, не прощаюсь…

– Спасибо.

Надо срочно отойти в сторону, потому как слезы на глазах командира не вселяют оптимизм в подчиненных.

– Вальтер, иди на улице посиди, мне надо с сержантом поговорить.

Немец вскочил, отдал честь и выметнулся.

– Как он?

– Да вроде нормально, а что такое?

– Не собирается нас покинуть?

– Да не заметил ничего такого, вообще, это Ермолова работа.

– Это работа всех, а Ермолов за нее ответственность несет. Ладно, мил-человек, расскажи, как ты нам чуть операцию не сорвал.

– Вот не виноватая я. Сижу себе, значит, на мотике, похмельного изображаю, а тут немец из-за угла и чего-то меня спрашивает. Ну я морду пожалостнее скроил и в сторону его ручкой эдак, типа не до тебя сейчас. А этот хрен с горы ко мне, и еще чего-то балакает. Ну чего делать? Я головой мотнул, ну вроде как соглашаюсь, сую руку в люльку, достаю «шмайсер» и практически в упор его короткой. Тут же длинную по немцам с «максимом», ну или как он у них называется.

– Эмгэ ноль восемь.

– Ну да. Потом соскакиваю, пока по мне часовой у въезда шмалять не начал, хватаю мешок с гранатами и к казарме бегом. Часовой шмальнул, да не попал, а вот пулеметчики с вышек достали. Кто-то из них мне ногу и прострелил. Хорошо, стрелки всех быстро поснимали, не то они б из меня окрошку сделали. Ну как потише стало, наши станкачи подключились, я сразу за связку схватился…

– Даже перевязаться не попытался?

– Да не до того было – немчуру надо было срочно глушить. Связка так рванула, что меня чуть через стену не сдуло. Я ползком к следующему окну, пулеметы казарму-то насквозь дырявили. Бросил одну гранату, а как следующую начал бросать, гляжу – из окна немецкая «колотушка» летит, ну я ноги в руки и ходу оттуда на четырех. Если бы нога целая была, то, честное комсомольское, сбежал бы, а так… В общем, зацепило меня двумя осколками, хоть я и залег. Ну а дальше вы выскочили.

– Понятно, его величество случай… Ну, хорошо, давай быстрее приходи в норму и в строй. Пойду дальше руководяжничать.

Выйдя из лазаретной землянки и пройдя десяток шагов, вдохнул и выдохнул полной грудью, освобождаясь от неприятных запахов. Надо еще раз на карту взглянуть, прикинуть театр военных действий к натуре. Не нравится мне, что гадим мы там, где живем, уж очень легко нас вычислить. Справки конфискационные на какое-то время немцев могут ввести в заблуждение, но боюсь, очень ненадолго. Надо сместить область активных операций на юго-восток. Жаль, место дислокации саперов в этом случае выпадает из сферы действия, ну да пусть пока живут.

Не заметил в думах тяжелых, как прошел час. В сознание меня привело легкое покашливание за спиной. Кто это у нас тут, в дебрях лесных, такой деликатный? Смотри-ка, капитан, однако.

– Товарищ капитан, у вас интеллигентов в роду не было?

– Отец преподает в политехе, тетя – театральный критик, дед по материнской линии был профессором, умер в гражданскую. А что?

– Да так, прискорбно это все. Ну да не до того сейчас, что там у вас за история с попыткой бунта?

– Какого бунта? – Глаза Нефедова сделались круглые, и он начал на глазах бледнеть. Вот же, блин, интеллигенция, с первого же наезда поплыл, и как он до капитана дослужился?

– Матвеев не распространялся, сказал, что вроде все уладилось, но я хотел бы услышать подробности.

– А, вы об этом. Не было никакого бунта, – видно, капитан слегка успокоился и решил нагадить начальству в мозг. – Есть у нас два лейтенанта – Тихвинский и Калныш, точнее, первый младший военюрист, а второй техник-интендант второго ранга. Не знаю, по какой причине они со старшим сержантом сцепились, но ничего такого не было. Вопрос мною решен.

– Совсем?

– В каком смысле?

– Гарантируете, что проблем с ними не будет?

– Товарищ командир, ну как я могу такое гарантировать? Я вообще не представляю, какие проблемы появятся уже сегодня вечером. Одно могу обещать – приложу максимум усилий.

– Хорошо, списки принесли?

– Да, вот они.

– Что с немецким языком?

– Пятеро могут изъясняться. Тихвинский утверждает, что владеет свободно, с каким-то там акцентом – васт… вист…

– Вестфальским?

– Вроде да.

– Надо послушать этого шепелявого.

– А откуда вы знаете, что он шепелявит?

– Догадался. Значит, точно вестфальский. Так, капитан, пойдем, я тебе кое-что покажу. Старшина еще не вернулся, значит, время у нас есть.

Повел я капитана не куда-нибудь, а в арсенал, значительно похудевший вчера вечером, но не утративший актуальности. Стрелковку я ему показывать не стал, а сразу подвел к нашему артпарку. Нефедов впечатлился. Сначала. То, что замки к сорокапяткам присутствуют, его обрадовало, хотя сразу определил, что не родные, профи, однако. Что прицелы придется прилаживать с помощью зубила и чьей-то матери, не испугало. Не обрадовало его наличие и номенклатура боеприпасов. А вот когда он добрался до минометов… Тут оказался больше огорчен я.

– С пушками, командир, не так уж и плохо, видали и похуже. А на минометы, считай, можешь не рассчитывать. «Восемьдесят второй» только без прицела, пострелять можно – плюс-минус стометровка, а «пятидесятые» – лом. Кранов нет, хотя можно просто заклепать газоотводные трубки, но тогда стрельба только на одну дальность, но у двух еще и стволы деформированы. Короче, про минометы забудь. А вот орудиями надо заняться, особенно прицелами. Кстати, командир, это у вас лазарет?

– Ага, с гауптвахтой в одном флаконе. А что?

– Я хотел узнать, как у вас с медикаментами. У нас есть вроде неплохой фельдшер…

– И ты молчал! Где он?

– В лагере. Вообще-то я его в списки внес – все честь по чести. Только он сейчас не очень в форме – ранение и истощение. Сюда его на руках несли.

– Срочно организуй его доставку сюда. Погоди, я сам. Павленко, срочно организуй доставку из нового лагеря… Капитан, как найти этого военфельдшера?

– Он не военфельдшер, обычный сержант, и он вообще-то ветеринар, но в лагере многим помогал. Во втором лагере, фамилия Геращенко.

– Павленко, мухой, обе ноги уже здесь.

– У вас кто-то серьезно ранен?

– Да, брюшная полость.

– Плохо.

– Ладно, капитан, ты пока здесь осмотрись, а я к повару – нарушать собственные распоряжения, калории для твоего фельдшера добывать.

Скандала с поваром не получилось – бульон и шоколад будет, а дальше как сложится. Около штабного стола меня уже ждал Кошка.

– Командир, подкулачников растряс, продукты будут. Боровой обещал на остальных, кто справки уже получил, нажать. Обговоренный объем точно будет, но есть большие шансы, что, узнав о налете на лагерь, мужики еще добавят.

– Отлично, молодец, старшина. Хватай капитана, он у арсенала должен обретаться, и давай на совещание.

– А о чем?

– Старшина, не тормози, все узнаешь в свое время, должен же я вас ошарашивать время от времени, а то мозги жиром заплывут.

– Ага, зажиреешь тут.

Так, пока карту разложу. Совещание будет в сокращенном расширенном составе. Расширенном, потому как капитан добавляется, а в сокращенном из-за отсутствия Матвеева, Байстрюка и Говорова. Как там, у Кузьмы, все прошло? Он хотел сегодня уже прибечь, но пришлось запретить, пусть пока заляжет на дно, подождет, пока пройдет волна, и уж тогда ловит рыбку в мутной воде. Ну, а мы пока фашистов слегка отвлечем.

– Итак, товарищи командиры и старшины, у меня есть для вас преприятнейшее известие – я решил, что нам пора заняться ревизией, ну и реквизией тоже. Вы, конечно, скажете, что последним мы только и занимаемся, и будете правы. Дело в том, что ранее мы занимались этим из-за недостатка сил и средств. Их, конечно, и сейчас не густо, но качественно мы уже переросли процесс организации и накопления первоначального, нет, не капитала, а скажем так, первоначальной военно-технической базы. Короче, пора бить немцев. Причем грабеж для нас теперь становится хоть и важной, но второстепенной задачей. Товарищ капитан, вижу, у вас уже появились вопросы?

– Я в некотором роде удивлен вашей терминологией.

– Понял. Старшина выдаст вам тетрадку, и вы с ним или Матвеевым составите словарик. Типа: «гоп-стоп, грабеж, экс-захват трофеев» или «мокруха, секир-башка – уничтожение личного состава противника». Как акклиматизируетесь, сможете уже обходиться без оного. Устроит?

– Я не о том. Как-то несерьезно выглядит ваша терминология в связи с обсуждаемыми вопросами.

– Знаю, но если мы будем слишком серьезны, то можем в будущем огрести много других неприятностей. Вам кажется, что я отношусь к вопросам жизни и смерти, будущего государства и людей, его населяющих, как к игре? Вам правильно кажется. Дело в том, что я собираюсь не только увидеть поражение Германии, но и затем жить долго и счастливо. Если вы считаете, что для одержания победы ваша жизнь не является высокой ценой, то тогда стоит выкладываться полностью. Потому что если сейчас вы отдадите все свои помыслы победе, пойдете к своей цели с надрывом, то если вдруг уцелеете в этой бойне, то дальше получите массу проблем, по большей части психологических. Первое, что вы ощутите после счастья, это будет пустота. Когда вы справитесь с этим чувством и сумеете не скатиться в алкогольную, как наиболее простую, или другую зависимость, то начнутся другие, уже физиологические процессы. Гипертонии, аллергии, псориазы, неврастении и прочие мерзости – вплоть до сумасшествия. Организм, вздрюченный до наивысшей меры, начнет сдавать, разваливаясь прямо на глазах – ваших и тех, кому вы дороги. Конец будет в общем один – смерть, возможно, что крайне неприятно, сначала духовная, а потом уже физическая. Поэтому хочу предупредить – не ставьте себе цель типа: дойти, порвать глотки, а потом можно и умереть. Даже терминологии такой старайтесь избегать, при этом мысленно тоже.

– А как же тогда?

– А просто! Они в меня стреляют? А вот хрен им по всей морде! Сейчас дойду, мочкану всех на хер, у них там должен быть не самый плохой шнапс – выпью, закушу, и можно к Гальке заглянуть с трофеями. Там сниму стресс и вон в ту деревню пойду фрицам глаз на задницу натягивать.

– Да-а-а! Вы это серьезно?

– Старшина, я это серьезно?

– Вполне!

– Видите, старшина считает, что я серьезно. Что, мысль появилась – а не пора ли валить из этого бедлама? Можете. Если выживете – я вам в желтый дом передачки буду носить. Не часто, других дел будет много.

– Мысль и правда появилась, но я погожу. Хочется мне посмотреть, как этот цирк работает. Ведь работает же, раз я здесь с оружием, а не в лагере с голодным брюхом.

Молодец, капитан, уже в тон попадать начал, хоть и поскрипывает. Ничего, стерпится – слюбится. С нашими красными командирами, конечно, проблемы будут, особенно, вероятно, с двумя. Но в два рыла мы их должны укатать.

– Так, прекращаем отвлекаться на философию с психологией, время для этого еще будет, перейдем к насущным баранам. Смотрим на карту. Это лес, на котором мы базируемся. Вот это точки приложения наших усилий, то есть там, где мы отметились со стрельбой и прочим. Что получается?

– Довольно компактный район, – взял слово Нефедов. – И что?

– А вот места, где мы производили отвлекающее минирование, а вот это деревни, где мы раздали справки и будто бы конфисковали продукты питания.

– Ну, район становится достаточно размытым, при этом сильно удлиняется на восток. Так примерно могла бы выглядеть зона химического заражения при сильном западном ветре. Я все равно не понимаю, к чему это.

– К тому, что мы порядочно наследили, и немцы уже не могут нас игнорировать. Я думаю, у них есть карта с теми же отметками, на основе которых они постараются вычислить место базирования. Вероятнее всего, силы для нашего уничтожения они получат только после этого и на ограниченный отрезок времени. Какие мысли?

– Надо бы им ложный лагерь подкинуть, – в этот раз слово взял Кошка.

– И я, Леонид Михайлович, придерживаюсь того же мнения. Только мне нужны рекомендации, как это сделать.

– Ну, раз мы все равно решили активизироваться, так как терять нам, кроме темпа, нечего, надо организовать акции таким образом, чтобы они указывали на то, что направляются из некоего центра. Центр должен бросаться в глаза, а значит, нам нужно его организовать. Вот этот лес подходит вполне, – старшина ткнул в карту. – Если организовать несколько нападений южнее и восточнее него, то он автоматически окажется в центре активного района.

– Это не все, товарищи, – капитан отчего-то занервничал. – Вряд ли, основываясь на таких данных, фашисты будут планировать операцию. Скорее всего постараются разведать этот район.

– Я тоже так считаю. Как, на ваш взгляд, они поступят?

– Право, не знаю. Скорее всего сначала зашлют одиночных шпионов, возможно, проведут авиаразведку.

– С первым согласен, авиаразведка над лесом лишена смысла, хотя, если они на это пойдут, надо также пойти им навстречу. Жечь костры днем, конечно, не стоит, но вот утром и вечером… Тут надо подумать.

– А может, обстрелять самолет?

– Ну, даже не знаю, старшина. Не слишком нагло?

– Только если он уж очень сильно спустится, типа нервы не выдержали.

– Посмотрим. Тут еще такой вопрос – после агентурной и воздушной, устроят ли они войсковую разведку? Какова вероятность, что запустят в лес разведгруппы?

Нефедов и Кошка молчали. Ну да, откуда им знать методы работы гестапо и Вермахта. Мой немецкий опыт тоже молчал. Слишком далеко солдат-техник был от таких высоких материй.

– Капитан, как вы считаете, сколько времени понадобится вам для обустройства лагеря?

– Не более двух дней, если, как и обещал старшина, будет в достаточном количестве пиленый лес.

– Все равно готовьте десяток человек для переброски в новый район. И там никакого пиленого леса – только бревна, лапник и земля. Сортир пахучий надо обязательно организовать на отшибе. Агентов внутрь пускать не будем, базарить с ними только у параши. Их место там.

– Теперь вы, старшина. У нас вроде большое пополнение в саперах?

– Если бы. Толковый только один оказался, да и тот пару мин снял, а потом говорит – ну их…

– Заочковал?

– Типа того. Увидел какой-то взрыватель с самоликвидатором, что ли, как-то еще назвал его хитро, говорит, в финскую с такими встречались. Снять просто нельзя. Правду сказал или нет, не знаю. Поэтому плюнул и заставил их проволоку резать. Ты говорил, для пружин нужна, вот и нарубили, сколько могли.

– Но ставить-то мины он сможет?

– Думаю, да, даже наши из минометок. Знает как.

– Тогда тоже готовь ему группу и посылай их прямо в ночь под Захарничи. Чтобы утром уже мины стояли. Точки определишь сам, из наших прикидок по ложному лагерю. А мы подумаем, как здесь напакостничать.

Глава 9

Ограждение дороги было сделано по всем правилам, с табличками и флажками, украшенными готической «М». Таблички, как и положено, ограждали опасный участок, а флажки были воткнуты прямо в разрытое полотно дороги, обозначая этакими веселыми цветочками места вероятного залегания смертельной начинки. Грузовик, по всей вероятности уже пострадавший, наполовину съехал с дороги и уткнулся мордой в кювет. Должно быть, взрыв был не очень сильный, что взять с этих унтерменшей – даже нормально заминировать дорогу не умеют, и не повлек слишком опасных последствий, хотя подножка под водительской дверью и была заляпана кровью, но, к счастью, не очень сильно. Может, шофер и выжил. Право, не стоит немецкому парню умирать в этой дремучей стране, не должно так быть.

Так, или вероятно так, думал немецкий офицер со знаками различия лейтенанта, но имеющий несколько странные погоны, притормаживая около унтер-офицера с саперными эмблемами.

– Что тут такое, унтер-офицер?

– Бандиты опять заминировали дорогу, господин цугфюрер.

– Что значит опять? Они что, часто это делают?

– Последнее время частенько.

– И когда я смогу проехать?

– Скоро, не больше получаса осталось, но вам придется отъехать вон туда, видите, где грузовики стоят? – унтер показал чуть в сторону от дороги, где и правда стояли два грузовика, а около них расположились несколько военнослужащих. – Проходимости вашей машины хватит, чтобы преодолеть кювет?

– Хоть это и изделие лягушатников, но это все же «Трэкшен Авант», а «Ситроен» делает неплохие машины, даже если их сравнивать с германскими.

Вероятно, офицеру хотелось поинтересоваться, зачем отгонять машину с дороги, но он подумал, что специалистам виднее, а так как на самом деле не был ни капли военным, решил выполнить рекомендации сапера. Машина довольно легко преодолела сухую неглубокую канаву и встала около грузовиков. Зондерфюрер открыл дверцу и с наслаждением потянулся, покинув автомобиль, – на плохой дороге даже два часа сильно выматывают водителя. Его слегка удивили странные жесты унтер-офицера – тот поднял руку, оттопырил большой палец и сделал круговое движение над головой. Выразить свое удивление вербально офицер не успел, так как на затылок ему обрушился удар, нанесенный странным предметом, больше всего напоминающим длинный и узкий мешок, набитый песком. На этом сознание покинуло тело цугфюрера. Ему, сознанию, еще предстояло вернуться, но ничего хорошего это не предвещало.

* * *

– Командир, время!

– Да, старшина, уходим. Давай команду сворачиваться.

– Провода оставляем?

– Все сворачиваем. Телефонисты смываются своим ходом. Водителей у нас хватит?

– Впритык. Если так дальше пойдет, надо еще учить.

– Сплюнь. Трупы в кузов, зондера покрепче связать, кляп, и туда же. На втором посту сколько взяли?

– По идее должно быть три, но все грузовики и все с хабаром.

Оцепление сняли за пару минут, как раз я успел переодеть китель и повесить на грудь жандармский горжет. Мотоцикл бойцы уже выкатили из кустов. До базы пилить километров пятнадцать, далеко забрались, потому решили организовать колонну. К такой кавалькаде из шести грузовиков, легковушки и в сопровождении фельджандармерии наглости прицепиться вряд ли у кого хватит.

Засаду мы организовали архипростейшую. Немцы уже привыкли к минированию их дорог. Ну, не привыкли, конечно, но знают, что на мину нарваться можно – не запросто, но с вероятностью. Поэтому мы, отъехав полтора десятка километров, внаглую среди белого дня оградили триста метров дороги, развесили таблички, поставили значки и занялись бесплодным делом разминирования пустого шоссе. Участок был выбран так, что от места ограждения дорога просматривалась в свободную сторону метров на двести. Поэтому на поворотах мы посадили по телефонисту и загодя знали, кто и в каком количестве прется. Повезло в том, что машины шли сплошняком одиночные, с колоннами связываться опасно – десяток человек без шума хрен положишь, а двух-трех запросто. Тупо штыками кололи, только снабженца взяли живым, подсказало мне что-то, что может выгореть нечто стоящее. С восточной стороны, где я встал сам, шел только порожняк, а вот с запада, где поставили для переговоров шепелявого юриста, добыча должна была быть поинтересней, оттуда машины уже груженые шли. Время мы себе дали на охоту полчаса – во-первых, на трассе могут заинтересоваться, чего это машины идти перестали, а во-вторых, не автобат мы – водителей по пальцам пересчитать можно, причем двух рук более чем достаточно. Даже капитана и танкиста припахали, хотя водители из них те еще, но в колонне на сорока километрах в час удержатся.

А это кто навстречу чапает, ого, бронеавтомобиль. Чего он тут забыл? Эх, тормознуть бы его – интересный трофей мог бы быть, но нельзя – вон еще одна машина идет, да и экипаж оттуда так просто не выковыришь.

– Гады, бронник наш против нас же гонят, – Матвеев скрипнул зубами у меня за спиной.

– Это наш?

– Ну да, «двадцатка».

Больше ничего интересного по дороге не произошло. Когда свернули с трассы на наш проселок, у меня аж засвербело, как захотелось поговорить с зондерфюрером. Что-то тут нечисто, интуиция прямо вопила – если не решу сейчас этот вопрос, то много потеряю. Тормознул колонну около просеки и дал знак старшине загнать туда «Ситроен».

– Матвеев, зондера мне вытащи и забрось вон в те кустики. На машину веток набрось, на всякий случай и покарауль тут. Старшине скажи, чтобы забирал мотоцикл, мы, если что, либо пехом, либо на легковушке доедем.

Пока сержант вытряхивал и пристраивал немца, я быстро прошмонал салон и багажник. И что мы имеем с гуся? В салоне портфель и корзинка с продуктами. Продукты понятно, а вот портфель – это интереснее. Так, бумаги, ого, незаполненные бланки с печатями – это может быть интересно. Деньги! Ого, сколько же здесь? Марок тысяч пять, а то и больше, и шесть пачек червонцев. Богатый Буратино! Так, пачка патронов. Мелкие какие-то, точнее, короткие. Калибр под семь с половиной, а длина совсем никакая. Слабые небось. Старшина как раз оседлывал мотик.

– Михалыч, а где ствол этого франта?

– Чуть не забыл. – Ага, так я и поверил. – Вот его игрушка.

Так, ага, «зауэр» «тридцать восьмой», ну хорошо еще не «девятьсот десятый» «маузер», из того только мух стрелять.

– Старшина, как приедешь, подбей наши финансы, думаю, скоро гроши понадобятся.

– Так я прямо сейчас могу сказать. Девятьсот двадцать марок и пять с половиной тысяч рублей, ну и золото.

– Красивенько все упакуй.

– Понял.

Так, а что у нас в багажнике? Богато! Два кожаных чемодана, один большой, другой поменьше, и мешок какой-то. Нет, это не мешок, это чехол для шинели – шелковый, мать твою. Ну, франт ты, дружок. Что в чемоданах? Комплект формы, еще один – парадка, что ли? Ага, она. Гражданский костюм, еще один, плащ, три пары белья… Прямо, блин, как в санаторий собрался. А это что? Несессер! Серебряный помазок? Ладно, с этим извратом потом разберемся. Пора браться за клиента.

Клиент уже оклемался и отчаянно вращал глазами, лежа в кустиках на куске брезента. Это сержант молодец, нечего форму зеленью пачкать. Отдай кляп, ишь вцепился, бультерьер недоделанный.

– Вы не имеете права! Вы нарушаете правила ведения войны! Одно то, что вы надели чужую форму, ставит вас вне закона!

– Че он разорался? Может, ему треснуть? – Сержант поднес кулак к лицу цугфюрера. – Еще чего без спроса вякнешь – зубами подавишься. Понял?

– Похоже, он понял, сержант. Не слова, конечно, но общий смысл. Вы поняли, господин цугфюрер?

Хорошо головой машешь, лошак ты недорезанный.

– Теперь я задаю вопросы, а вы на них отвечаете. Ясно? А то, что вы сказали о нашем нахождении вне закона, то вы совершенно правы. Мы не связаны никакими законами. Более того – по отношению к вам, не лично, а ко всем немцам, мы не связаны даже нормами морали и гуманизма. Наше самое большое желание – уничтожить вас, а потом пойти к вам домой, убить ваших родственников, домашних животных, сжечь ваши дома и засыпать пепелища солью. Вам все понятно?

Похоже, клиент созрел. Надо бы с него форму снять, а то отстирывай потом.

– Вы, судя по всему, интеллигентный человек… – начал немец.

– Неа, ни в малейшей степени. Я скиф. Сержант, сними с него сапоги, брюки, ну и то, что под ними.

– Что вы хотите делать? – взвизгнул зондер, когда Матвеев приступил к делу.

– Пока ничего, но если мне не понравится искренность ваших ответов… Вы знаете, что можно взять с гуся? Нет? Яйца, например.

Немец даже не побледнел, а позеленел.

– А чего ты хотел от унтерменшей? Вы же так нас называете, вот сейчас мы и посмотрим, какова стойкость юберменша.

– Прекратите, я никогда не разделял эти бредни доктора Гиммлера.

– Ну вот, так даже неинтересно. Как только поднесешь юберменшу нож к гениталиям, и он сразу сдувается. Уже я не я и лошадь не моя. И ведь не делаешь ничего с ним при этом, не ломаешь ни физически, ни психологически. Вон в Козьих Горках ваша сволота из зондеркоманды повесила десять человек, в основном стариков и подростков. Ни один в ногах у палачей не валялся, так и умерли молча. Точнее, не молча – двое вас, гадов, прокляли перед смертью. Вот и считай, что одно из проклятий на твою голову пало. Не попасть тебе теперь в Валгаллу, будешь скопцом в Ирии этим безвинно повешенным прислуживать. Вечно!

– Это варварство!

– Естественно, – я кольнул немца во внутреннюю часть бедра. – Имя, фамилия, цель поездки?

– Пауль Фриш. А цель стандартная для зондерфюрера – заготовка продуктов для армии.

– Знаете, у нас был такой театральный режиссер – Станиславский, мой тезка между прочим. Говорят, зрители его боготворили, а актеры ненавидели. На репетиции одной его фразы «Не верю!» хватало, чтобы репетиция продолжалась до бесконечности. Может, это и легенда. Но вот я – не верю. Попробуй еще раз, покойник.

– Мне нужно организовать вывоз продуктов в генерал-губернаторство.

– В Польшу, что ли?

– Да.

– А почему не в Рейх?

– Потому что это неофициально, а на территории Рейха это может всплыть, у нас нет там серьезной защиты.

– А в Польше, значит, крыша хорошая?

– Что?

– Есть кому задницу прикрыть.

– Да, можно сказать и так.

– А продукты попадут на черный рынок?

– Часть, у которых нельзя скрыть происхождение, – тушенка и прочие консервы, да, остальное будет перерабатываться и поступать в Рейх официально, как местное производство.

– Вывозить собираетесь только продукты?

– На самом деле все, что может быть ценно и свободно реализуемо. Одежда, еще какие другие товары. Предложение в генерал-губернаторстве очень бедное.

– Ага, а выручку с черного рынка пустите на оплату труда, тем более что она там невысокая, а платить можно оккупационными марками.

– Да. Вы хорошо разбираетесь в экономике. Если мы договоримся, вы сможете неплохо разбогатеть.

– Ну, ты, братец, нахал. Деньги на взятки интендантам?

– Да, просто чтобы обозначить серьезность намерений. Основной доход они начнут получать позже, когда производство войдет в силу.

– И насколько большое у вас там производство?

– Более двух десятков фабрик и цехов различной направленности. Будет больше. Раньше не имело смысла расширяться, потому как неоткуда было получать сырье, а местные ресурсы уже распределены. Сейчас же – американский Клондайк – это бледная тень того, что можно получить.

С клиентом, похоже, все ясно. Перевербовать его мне не удастся – нет рычагов воздействия. Даже если я заставлю его перед кинокамерой, которой у меня нет, резать своих земляков, Вальтера, к примеру, того же, хрен мне это чего даст. А кусок в горло очень здоровый просится, как бы не подавиться. Насчет Клондайка он, конечно, загнул, мы не в Канаде, но попастись тут можно хорошо. Стремно, конечно, но очень хочется. Надо решаться – упущу такой шанс, не прощу себе потом. Свернуть башку можно запросто, а оно мне надо? Мое дело пересидеть тут спокойно, хотя, конечно, спокойно уже не получится. Вот чего я лезу в бутылку? А не знаю! Интересно, я сейчас себя на что уговариваю – рискнуть или наоборот? А ведь и сам не знаю, похоже, шиза подкрадывается. По сути, во мне сейчас три если не личности, то по крайней мере базы данных, а что будет, если подключу четвертую? А черт его знает – пока не попробую, не прочухаю, и не факт еще, что получится. Так что надо решаться или, наоборот, – не решаться.

– Так, голубок, раздевайся. Ну, что так уставился – здесь извращенцев нет, тут максимум убить могут, если команды быстро не выполнять. Белье можешь оставить. Сейчас тебе сержант какого-нибудь тряпья принесет.

Наблюдая, как немец разоблачается, я махнул Матвееву рукой, давая сигнал заступить в охранение. Зонерфюрер, увидев, что сержант уходит, слегка успокоился и поэтому пропустил момент удара. Я вогнал ему штык под левую лопатку и еле удержался, чтобы не провернуть его в ране – ни поток крови, что может на меня вылиться, ни быстрая смерть клиента мне были не нужны. Я вообще не был уверен, что Слияние сработает и в этот раз. Ошибся, сработало. Хотя на этот раз накатило и не так сильно, я даже сознания не потерял, что не помешало мне «поплыть» по полной. Ноги подкосились, и я рухнул рядом с телом, сотрясаемым конвульсиями, да и самого трясло очень похоже. Чтобы я еще раз… Да ни за что… Что ж за мука такая? Лучше уж сознание терять, чем такое терпеть.

Колбасило меня минут пять, пока мозг Фриша не умер окончательно, а ощущение, как будто полдня на дыбе у Малюты провисел. Эксперимент можно признать частично удачным – информацию получил, жив, с ума не сошел и даже штаны сухие, а вот то, что башкой будто черти в гольф играли, это проблемы заказчика. Информация, правда, тоже не слишком полная – чем дальше в глубь времен, тем более обрывочны и фрагментарны сведения, но выдать себя за Пауля вполне смогу, морду лица надо только поправить. Хорошо, что немцы лоси те еще, хоть форма сядет более-менее прилично, я, правда, похудее буду, но кто из строевиков ожидает, что на цивиле форма должна нормально смотреться, штатский он и есть штатский.

Хорошо полежать в тенечке, но сейчас у меня время – это далеко даже не деньги, это жизни. Если все получится, как задумал… Тьфу, чтобы не сглазить! Достаю манок, дважды крякаю, и не проходит минуты, как появляется Матвеев. Одним взглядом окинув поляну, удивленно вскидывает бровь.

– Надо, Федя, надо!

– Вообще-то я Коля.

– Странно, я даже не знал, привык либо Матвеев, либо старший сержант, извини.

– Проехали, командир. Что дальше делаем?

– Пауля Фриша.

– Не понял.

– Из меня делаем Пауля Фриша, – сую под нос удостоверение цугфюрера.

– Так не похож же.

– Если бы был похож, было бы сложнее. Короче, нужен немецкий бинт. Давай бегом к старшине, а я пока остальным займусь. Время тебе на все час, должен успеть. Да, «ТТ» один еще прихвати.

– Патронов сколько?

– Одной обоймы хватит.

Хорошо побежал, не олимпиец, конечно, но если потренировать, то за ЦДКА выпустить можно. А я пока займусь подготовкой к премьере. Сначала белье, хорошее чистое и, видимо, дорогое. Хорошо, что сегодня с утра водой облился и побрился, а вот одеколончиком сбрызнуться стоит, но совсем чуть-чуть, по легенде, я им с утра протирался, а значит, запах должен присутствовать, но слабый. Теперь форма. Ну, нормально легла. Морщинит, конечно, но пойдет. Прическа подкачала, не очень-то она для такого франта подходит, но голову я замотаю, да и хирургу меня брить придется. Будем надеяться на лучшее. А вот с кольцом плохо, с моего пальца подарок фрау Фриш так и норовит соскользнуть. Тихонечко царапаем сустав над первой фалангой безымянного пальца. Черт, чуть не перепутал, правую надо царапать, а не левую – немцы кольцо на правой носят. Теперь быстренько поднарастим мясца. Вроде нормально получилось. Осталось сложить аккуратненько вещички и ждать посыльного, тем более что отведенный для него час практически прошел. Во, где-то здесь я заначку продуктовую видел на заднем сиденье, надо ее ополовинить – и для легенды хорошо, да и есть уже хочется, солнышко на запад клониться начало, однако.

Чу, кажись, мотоцикл. Не захотел, видно, Матвеев назад пешим драпом передвигаться, а может, просто не успевал, а может, вообще не он. Нет, он, и Тихвинского зачем-то притащил.

– А чего это вы тут раскатываете? – я вышел к остановившемуся мотоциклу. – Бензина много лишнего или ноги ломать неохота?

– Никак нет, товарищ командир, старшина приказал. Сказал сопроводить до места назначения и сдать по месту прибытия.

– Кому?

– Да кто возьмет, тому и сдать. А ничего так смотритесь, настоящий фашист.

– За козла ответишь. Ладно, раз приехали, слушайте задачу. То, что под жандармов нарядились, – это правильно, но поедем не вместе – вы впереди, метрах в двухстах-трехстах. Таким макаром движемся в сторону Полоцка, не доезжая десяти километров, проводим операцию, порядок действий доведу на месте. «ТТ» взяли? Пусть пока у вас будет. Задача ясна?

– Да, – ишь ты, Тихвинский решил слово взять. – Какие наши действия, в случае если вас остановят?

– Наблюдать. Действовать только в крайнем случае – если я не смогу отбазариться на дороге, то в городе мне вообще не светит. Еще вопросы? Тогда двинули.

* * *

Легковой автомобиль, явно не немецкого производства, выскочил из-за поворота, как черт из табакерки, у Отто была такая игрушка в детстве, и помчался в сторону поста, со скоростью, явно превышающей сотню километров в час. Сильно превышающей.

«Он что, собирается шлагбаум таранить? – подумал Отто, сдергивая с плеча карабин и вставая на колено. – Фиг его так остановишь, говорил же Хоппу, что пулемет надо ставить, а тому лишь бы поржать. Еще обещал на фронт отправить, если не настрелялся. Думпкопф!»

К счастью, стрелять не пришлось – автомобиль начал тормозить еще метрах в пятидесяти от поста и встал, не доезжая десяти метров до шлагбаума. Здесь уже стало видно, что с левой стороны не осталось целых стекол, а бело-красное пятно в салоне оказалось неумело забинтованной головой человека. Дверца распахнулась, и на дорогу почти вывалился лейтенант, которому и принадлежал этот ком пропитанных красным бинтов, из коего лихорадочно блестели полузалитые кровью глаза.

– Господин лейтенант, вы ранены?

Отто метнулся к офицеру и поддержал его тяжелое и какое-то мягкое, что ли, тело. Только тут, разглядев вблизи, шитье погона, он понял, что несколько перепутал – офицер оказался цугфюрером, но это мало что меняло для солдата доблестного Вермахта. В конце концов он тоже был в каком-то роде тыловой крысой, только не имеющей волосатой лапы, в возможности которой входит и выдача подобных погон.

– Стеклом лицо посекло, – раздалось бормотание из-под повязки. – Не смог нормально перевязаться, крови много…

Мундир раненого и правда был обильно залит кровью, особенно воротник и верхняя часть груди.

– Сейчас я постараюсь сделать нормальную повязку, господин цугфюрер. – Отто оглянулся на стоящего столбом напарника: – Фриц, чего встал, как осел, давай бинт! Да шевелись ты!

Повязка была наложена отвратительно, ну а что можно ожидать от человека, самостоятельно перебинтовывающего собственную изрезанную стеклом голову? Зондерфюрер скорее сделал себе еще хуже, потеряв время. Лучше бы ехал сразу к ближайшему посту, глядишь, и меньше крови потерял бы, получив помощь раньше, а не сооружая этот идиотский колпак, который ничем ему не помогал. На лице было не меньше десятка неглубоких, но отчаянно кровоточащих ран, а еще несколько скрывались в волосах. Отто понадобилось не больше трех минут, чтобы наложить нормальную повязку, да и то половина времени ушла на избавление от произведения Безумного Шляпника.

– Фриц, свяжись с караульным помещением, пусть они срочно позвонят в комендатуру или госпиталь. Пусть звонят и туда, и туда. Срочно нужна помощь для раненого офицера.

Удачный сегодня, однако, день. Можно получить что-нибудь и посущественнее благодарности.

* * *

Вроде неплохо все прошло. Самое тонкое место в моем плане – это количество стекляшек, которое я якобы мордой словил. Когда стекло боковое прострелил да увидел, как то осыпалось, понял, что объяснить массовый порез рожи будет сложно. Одна надежда, что врач не поймет, а расследовать данный инцидент серьезно не станут, иначе погорю. Накрайняк скажу: не помню. Типа стрельба, грохот, боль, искры из глаз, в общем хорошо, что не загорелось. Обойму расстрелял, на мой взгляд, удачненько – стекла с левой стороны побил, крышу подырявил, будто стреляли снизу вверх, то есть из положения лежа, одна пуля должна в спинке сиденья застрять. Вроде, если со стороны посмотреть, должна получиться хорошая тупая засада, с везучей мишенью в моем лице.

«Авант» остался на въездном в город КПП, а мою тушку погрузили в какой-то фургон, украшенный красным крестом, и повезли в больничку. Надеюсь, вещи не растащат, обер-вахмистр из комеданчей клялся, что все будет в полной сохранности. Но в портфель с бумагами и грошами я вцепился как клещ, вот он рядышком лежит. Надеюсь, не переиграл.

По приезду в госпиталь кровотечение полностью остановилось, а физиономия, судя по тому, что зуд, сопровождающий перестройку тканей, почти прекратился, стала близка фотографии в удостоверении.

– Не волнуйтесь так, цугфюрер, ничего страшного не произошло, – пожилой обер-арцт обработал мои порезы какой-то вонючей мазью, залил сверху субстанцией, похожей на клей, но повязку накладывать сам не стал, вызвал санитара. – Поверьте старику, вам здорово повезло, в моей практике был подобный случай, так там человек лишился глаза. И это при том, что ран было много меньше, чем у вас. Ваши же царапины заживут быстро, от некоторых даже шрамов почти не останется. Крови вы потеряли, конечно, немало, но в ваши годы это не проблема, здоровее будете, хотя, если следующий раз захотите поработать донором, лучше сдайте кровь для солдат Рейха. Шучу.

– Вообще-то я здорово перепугался, господин доктор, столько крови.

– При любых ранениях в голову, даже слабых, кровотечение может быть очень сильным, такова уж природа кровеносной системы, здесь очень много мелких сосудов. Как вы себя чувствуете сейчас?

– Больно.

– А вы что хотели, молодой человек, чтобы щекотно было? Ладно, держите, – врач достал из стола пузырек темного стекла. – Постарайтесь потерпеть, но если не сможете, примите таблетку. Только не пейте сразу много и вообще старайтесь не злоупотреблять, привычка к этому зелью ничего хорошего не даст. С тяжелыми ранами никуда не деться, но в вашем случае лучше воздержаться.

– Это опиум?

– Нет, конечно, петидин. Опиум только в инъекциях. А у этого не такое сильное привыкание, но все равно гадость. Запомните, это на крайний случай.

– А зачем тогда так много? – Не то чтобы я был против, такой препарат пригодится, но надо расставить точки и убрать непонятки, безобидные сегодня, они могут стать завтрашними проблемами.

– Берите, пригодится. Не нравится мне, как развивается ситуация, если сразу после разгрома и отступления противника попадание в госпиталь раненых не на фронте – это норма, все же какие-то стычки с прорывающимися частями и одиночками происходят, то примерно через неделю это сходит на нет. По крайней мере в Польше и Франции было так.

– А здесь по-другому?

– Наверное – да. Из раненых последнее время поступили только вы и один солдат, из-за несчастного случая при чистке оружия, а вот в морг постояльцы чуть не рекой текут – под три десятка за последние две недели. И боюсь, что тенденция будет только нарастать. Поэтому берите, может, кому, надеюсь, не вам, опять понадобится.

– Спасибо, доктор.

– Да, в общем, не за что. Вы везунчик. На перевязку – ежедневно.

Вот ведь гадость, придется специально следить, чтобы раны «нормально» не заживали.

– Может, не стоит так часто, на мне все как на кошке заживает. Организм такой, в детстве мамочка удивлялась – утром колено разобью, а вечером как не бывало.

– Завтра все равно придите, а там посмотрим. Да, вот еще, – врач протянул мне небольшую коробочку. – Это аспирин, если будет температура, принимайте порошки каждые четыре часа, заодно и боль немного снимет.

– Вы заботливы, доктор, как моя мамочка. Спасибо.

– Идите уж. У самого два таких оболтуса, где-то под Смоленском.

Из здания госпиталя вышел на своих двоих, хоть и пошатываясь, при этом практически не играл – правда потерял много крови. Слава Вотану, до здания комендатуры было не более пяти минут неспешного ковыляния. Прохожие, что местные, что пришлые, смотрели на меня с любопытством, опасением и страхом. Еще бы, такое чудо – немецкий офицер с замотанной бинтами головой, так что остались только три темных дыры, под глаза и рот, в залитом кровью мундире и с фуражкой в руке, так как с головы она спадала. Доктор пытался оставить меня в палате, пока не подвезут мои вещи, но я мужественно отказался, мотивируя тем, что каждая минута моего безделья отодвигает победу Рейха над еврейско-коммунистическими ордами. Интересно, за кого он меня все же принял – за дурака или хитрого демагога и карьериста? Да не все ли равно? А вот такая моя прогулка по городу может дать гораздо больше, чем сотня листовок, расклеенных подпольщиками на ночных улицах, тем более что их нет, а я, вот такой красивый, тут как тут.

В комендатуре о моем печальном приключении уже знали, а потому тут же, не слушая возражений, какой-то гауптман распорядился погрузить меня в дежурную машину и отправить на квартиру. Мой «Ситроен» также обещали доставить по тому же адресу, даже выделили какого-то замухрышного солдатика, вероятно, в качестве временного ординарца. Квартира была так себе – пара комнат, одна побольше, другая, совмещенная с кухней, поменьше, в довольно старом и облезлом двухэтажном доме. Насколько я понял из объяснений Ганса, моего нового ординарца, местных выселили из нескольких рядом стоящих домов и поселили в них офицеров комендатуры и вспомогательных служб. Это удобно, сегодня идти с визитами и пугать интендантов уже поздно, но в скором времени нужно заняться наведением неформальных контактов.

Утро добрым не бывает – старая, но справедливая истина. Выспаться нормально не удалось – как только прекращался головной зуд, приходилось выбираться из дремоты и мысленно бередить раны, не давая им нормально закрываться. Организм, наверное, сошел бы с ума, если бы у него был свой отдельный разум, пытаясь понять, что от него хотят, – делает вроде все правильно, а ему целенаправленно мешают. Аспирин все же пить пришлось, температура явно у болезного скакнула. Ганс накормил какой-то размазней и умчался в госпиталь. Вместо убеленного сединами юбер-артца пришла миловидная блондинка, далеко не достигшаятридцатилетнего рубежа увядания, при этом еще и оказавшаяся русской. На комплименты ее несказанной красоте не прореагировала – то ли не поняла, то ли не приняла, не разобрал. Повязки снимала, особо не церемонясь, но и садизма излишнего не проявляла, боевые раны обрабатывать не стала, только намазала лицо какой-то жирной мазью и, снова превратив меня в мумию, ушла, сказав что-то Гансу. Мило. Наверно, ей было просто некогда – где-то остались горящие избы и скачущие кони. Пришлось пытать ординарца:

– Ганс, что это была за фрау?

– Это фройляйн Ольга, она русская.

– Это я уже понял, медсестра?

– Нет, она врач, работает в госпитале. Господин Роге сказал, что температура – это нормально и фройляйн сама разберется.

– А на чем она специализируется?

Данный вопрос поставил моего Швейка в тупик, ответил он, только надолго задумавшись:

– На раненых.

– Здорово. Перевязки делает?

– Да. Но и режет тоже вроде.

А вот это уже очень интересно. Русский хирург в немецком госпитале – это тема для размышления.

К обеду валяться уже надоело, да и сам обед оставлял желать лучшего – какой-то пустой суп и похожая на утреннюю размазня.

– Ганс, ты откуда эту гадость таскаешь?

– Из комендатуры, господин цугфюрер.

– И что, офицеры у вас питаются этим дерьмом?

– Нет, либо едят дома, либо в ресторане.

– Так принеси из ресторана.

– Там за деньги, обед не меньше двух марок, это без шнапса.

– На пятерку и принеси что-нибудь нормальное.

Пока обед бежит, надо бы на солнышко вылезти, людей посмотреть, себя засветить, тем более что у крыльца и скамеечка удобная. Жаль, семечек нет, посидел бы, полузгал, сплевывая через бинт, чем не рыцарь на отдыхе? Удача привалила почти сразу – не прошло и пары минут, как я устроился в тени сирени, как из подъезда бодро вышел невысокий полноватый офицер с погонами интендантуррата. Думал, он сейчас на полной скорости пролетит мимо, и уже готов был окликнуть его, но тот сам свернул в мою сторону.

– Не вставайте, цугфюрер, – тотчас остановил мою попытку подняться подошедший. – На раненых героев требования устава не распространяются.

– Что вы, господин индентантуррат, какой я герой, – нарочито скорбным голосом ответил я улыбающемуся интенданту. – В чертоги Одина не попал, и то хорошо.

– О, молодежь не забывает старых богов? Состоите в «Наследии предков»?

– Ну что вы, кто туда возьмет восемнадцатилетнего сопляка. Правда, бригадефюрер Бюлер обещал замолвить за меня словечко, когда я проявлю себя на службе во славу Рейха.

– Вы лично знакомы с Йозефом Бюлером, вторым человеком в генерал-губернаторстве?

– Он мой двоюродный дядя, у него очень большая семья, если вы знаете – одиннадцать только родных братьев и сестер, вот и моя матушка оказалась в общем числе. А вы…

– Огюст Мезьер, заведую здесь продовольственными и материально-техническими складами, к вашим услугам.

– Какая удача, именно к вам я и ехал, ну то есть к вам в том числе. Вам просил передать привет оберстинтендант Кренц, он сказал, что вы знакомы и сможете оказать мне помощь.

– Вильгельм из штаба группы армий, где он сейчас?

– Неделю назад я виделся с ним в Минске.

– Он здоров?

– Был здоров и даже весел.

– На него это похоже, завидую людям, не умеющим грустить. Извините, цугфюрер…

– Пауль Фриш.

– Извините, Пауль, я спешу, много работы – заканчиваем подсчет трофеев, захваченных с русских складов.

– Именно поэтому я здесь, – загадочную физиономию делать не стал, так как под бинтами не очень видно, но голос понизил: – Господин оберстинтендант просил не спешить предоставлять непроверенную документацию наверх. Ведь могут же вкрасться неточности, правда? Я бы зашел к вам через пару часов, и мы бы обсудили вопрос, как свести могущие возникнуть неприятности к минимуму.

Мезьер внимательно посмотрел на меня, но увидеть под повязками, конечно, ничего не смог.

– Пара часов не сыграет никакой роли, но если вы сможете помочь мне, я охотно вас выслушаю. Здесь недалеко, вниз по улице и второй поворот направо, там сразу увидите мою контору. До встречи.

Похоже, рыбка клюнула, не будем спешить с подсечкой, пусть пока поразмышляет, покрутит в голове варианты. У него, вероятно, есть свои виды на учет трофеев, но вряд ли сильно обширные. Что он тут украсть может, и главное, сколько? Мелочи, логистики у него своей нет, а я могу предложить. Настроение пошло в гору, не успел испытать усталость, как появился и мой кормилец с судками. Жить становится лучше и веселей.

Не скажу, что обед меня восхитил, вероятно, здесь в понятие «ресторан» вкладывается какой-то другой смысл, по крайней мере не полностью связанный с гастрономией. Шнапс был просто поганый. Либо я чего-то не понимаю, либо Ганс попался излишне экономный, хотя две марки он и вернул. Ладно, вечером сам посещу данный центр культуры и досуга и разберусь лично. А сейчас время для посещения господина Мезьера.

Дорога и правда не заняла более трех минут. Открытые ворота вели в небольшой чистый дворик, где при моем появлении вскочили и отдали честь двое солдат. Это что, охрана склада такая? Интересно. Точно, вон и карабин к скамейке прислонен, значит, один наверняка охранник, а второй, вероятно, его развлекает, дабы тот не уснул на посту. Расслабились. Это хорошо.

– Вольно, как мне найти интендантуррата Мезьера?

– Вот в ту дверь, господин цугфюрер, на второй этаж.

Спасибо говорить не стал, обойдутся, я типа в плохом настроении или изображаю из себя настоящего офицера. Надо будет их немного понапрягать со временем, чисто чтобы боялись связываться, но не доводить до крайности, как бы подлянки вредине строить не стали. А может, прямо сейчас и начать? Давить по службе не хочется, бардак здесь мне на руку, а вот к внешнему виду стоит придраться.

– Рядовой, да вы…

– Рядовой Вайгль.

– Вы так только здесь одеваетесь или перед комендантским патрулем тоже не побоитесь пройтись?

– Виноват, господин цугфюрер, – Вайгль быстро застегнул пуговицы на кителе, а второй подхватил карабин и приставил к ноге.

– Да, на фронт бы вас, – я устало махнул рукой, повернулся и пошел к указанной двери, чувствуя спиной злые взгляды немцев. Хорошо, можно работать, главное, чтобы их ненависть не перешла в злостное соблюдение устава.

Лестница была деревянная и дюже скрипучая, причем каждая ступенька пела по-разному. В голове всплыла где-то слышанная или прочитанная история про «музыкальные полы» в средневековой Японии. Там будто бы такие полы делали специально, чтобы какой-нибудь ниндзя бесшумно не добрался до заказанной к ликвидации тушки, причем хозяин знал, какие половицы как скрипят, и мог схватиться с нарушителем в темноте, имея некоторое преимущество. Интересная, конечно, история, но, по-моему, бред. Была ли в этой байке какая правда или нет, но Мальцер явно был предупрежден о моем приходе. Кстати, возможно, лестница и не виновата, а он просто услышал разнос, который я устроил внизу, правда, высказывать претензии, что я «строил» его подчиненных, не спешил.

– Проходите, Пауль, чувствуйте себя как дома. – Интендант второй раз подряд назвал меня по имени, это явно говорило о том, что он хочет перевести наше общение в неформальную плоскость. Ну что же – я не против. Совместная деятельность, для моей пользы, объединяет.

– Спасибо, господин интендантуррат…

– Просто Огюст.

– Спасибо, Огюст.

– Выпьете что-нибудь? Не стесняйтесь, в вашем состоянии алкоголь – это как лекарство. У самого неделю как разболелся зуб, этим только и спасался.

Понятно, почему у тебя подчиненные так себя ведут, если командир целыми днями подшофе.

– Я уже глотнул сегодня какого-то мерзкого шнапса…

– Я все понял, Пауль. Сейчас мы будем лечить ваше настроение.

Что я увижу в качестве главного блюда, понял, узрев моментально появившиеся на столе два широгорлых бокала, на низкой ножке, но решил не расстраивать интенданта, выразив голосом, за отсутствием видимой мимики, свое восхищение. Хотя бутылка «Мартеля», а судя по этикетке, выпущенного ранее тридцать шестого года, должна была привести настоящего Пауля Фриша в хорошее настроение априори. И ерунда, что она уже была прилично почата, настоящего алкоголика такие мелочи не останавливают.

– Ого, еще доконтрольный.

– Приятно встретить знатока. Да, тридцать третий год, может, не самый лучший, но и далеко не худший для «Мартеля». «Кордон Блю» к сожалению, закончился, но не факт, что больше не будет, – Мезьер подмигнул, разливая коньяк в бокалы.

– За успех наших начинаний, – я поднял свой «снифтер» и отпил янтарную жидкость.

– Это божественно, Огюст, – морда немца расплылась в еще более широкой улыбке.

Жаль, что швабы переняли привычку лягушатников пить коньяк без закуски, лайм с корицей был бы сейчас в самый раз. К сожалению, все хорошее быстро заканчивается.

– Еще по бокалу?

– Давайте пока прервемся, как вы относитесь к тому, чтобы обсудить наши дела прямо сейчас?

– Ну что ж, дела превыше всего. – Мезьер с явным сожалением убрал бутылку с бокалами обратно в тумбу стола и посмотрел на меня внимательным и трезвым взглядом.

Точно алкоголик, это на пользу, я, несмотря на пресловутую медленную всасываемость коньяка, уже слегка поплыл. Не зря ранее упомянул про выпитый поганый шнапс – буду изображать более пьяного, чем есть на самом деле, а на трезвую голову это тяжело. Ну не актер я, а надо.

– Герр Мезьер, – вступление должно быть торжественным. – Я представляю здесь, как вы уже поняли, не себя, а группу, не побоюсь этого слова, значительных людей. Очень значительных. Естественно, все их действия направлены на благо Рейха и германской нации. Я прошу именно так рассматривать все озвучиваемые мной предложения. К сожалению, не все чиновники государства верно понимают, как надо правильно поступать, имея такие возвышенные цели, а потому нам, патриотам, приходится иногда идти на мелкие нарушения существующих правил ведения дел. Я ни в коем случае не утверждаю, что сами эти правила неверны, но иногда они не учитывают некоторых нюансов. Если бы данные нюансы были более значительны, то естественно было бы пойти по пути исправления самих правил, но, в случае незначительности вышеупомянутых нюансов, иногда их проще обойти, чем ввязываться в длительный процесс согласований. Вы со мной согласны?

Конечно, согласен, куда ж ты денешься, раз так внимательно слушаешь ту ахинею, что я несу. А ведь посмотришь на него и подумаешь, что верит. Вот она – сила искусства. Главное в нашем деле что? Правильно – не переборщить со вступлением, а то зритель отправится в гости к Морфею, и весь бенефис насмарку.

– Не буду напрасно занимать ваше время, а перейду к сути. Сейчас, когда все силы нации брошены на борьбу с жидобольшевизмом, когда множество сынов Германии покинули нивы и цеха заводов, чтобы в рядах непобедимой германской армии в едином усилии сломать хребет одному из главных врагов Рейха и фюрера, когда жены, дети и матери великих наших воинов терпят лишения, мы должны приложить все усилия для того, чтобы всемерно помочь нашей армии и нашему народу. Для этого мы должны направить на решение временных трудностей труд других, пусть отсталых, наций и народностей, если к ним, конечно, можно применить столь возвышенные понятия. Если коротко, нужно заставить унтерменшей еще больше работать. Но даже животные мрут, если их не кормить. Поэтому у ряда особо ответственных наших геноссе появилась здравая мысль направить некоторые, замечу, не являющиеся дефицитными и необходимыми для Рейха ресурсы на эти цели. Я надеюсь, вы меня понимаете?

– Э… Не совсем. Можно поточнее, что это за ресурсы?

– Ну, я не могу сказать вам конкретные позиции, но скажем так – то, что будет пользоваться спросом в генерал-губернаторстве, но со сбытом чего в Рейхе могут быть проблемы.

– Вы имеете в виду черный рынок?

– Нет, конечно, как вы могли подумать… Но в том числе.

– Вот, наконец-то я понял. Дорогой Пауль, я, конечно, понимаю ваши затруднения, при первом общении с незнакомым человеком, но раз вы передали мне привет от Вильгельма, особенно его слова о возможной ошибке в расчетах, то… В общем, давайте перейдем от словесной шелухи к делам.

И мы перешли. Трудно сказать, что меня спасло, то ли опыт Пауля, то ли еще какие качества, привнесенные другими личностями или бывшие исконно моими, – я был близок либо к провалу, либо к полному финансовому краху. Напор интенданта был ужасен, вероятно, будь в его возможностях продажа Земли, то он бы ее продал, при этом выкрутил зеленым человечкам с Альфы Центавра все их псевдоподии, и они пожалели, что связались. После того как легкий сумбур начал укладываться, а легким он стал, кстати, значительно позже полного, изначально посетившего мою голову, я хотел даже поинтересоваться, от какого из колен Израилевых происходит его мамочка, но подумал, что такое любопытство может крайне негативно отразиться на моих торговых позициях, и решил не рисковать. Почему я хотел поинтересоваться родословной именно его матушки? Так это у подавляющего количества населения планеты род ведется по отцовской линии, а у богоизбранного народа совсем даже наоборот, замашки же Мезьера не тянули на простую генетическую связь, хотя я Менделя и не люблю, эта связь была духовная и кармическая. Что интересно, он не пытался надуть меня в абсолютных цифрах, но процент, запрашиваемый им, был просто смехотворен. Восемьдесят процентов от цен варшавского черного рынка! Да если бы Фриш согласился на пятьдесят, то дядя закопал бы его живьем, причем место на освященной кладбищенской земле ему не грозило бы, ибо самоубийц хоронят исключительно за оградой. Еще интересный вопрос – откуда его оппонент так хорошо знал варшавские цены? То есть я не уверен, что он их знал точно, так как сам был посвящен в них только поверхностно, то есть не я, конечно, а Пауль, но это ничего не меняет. Дело в том, что какие-то цены я все же знал, а так как Мезьер ни разу не ошибся, если называл их, то я уверился, что и все остальное является истиной. Сплошные загадки.

Печально было другое – наши переговоры зашли в тупик. Нет, я, конечно, мог согласиться на все условия этого хитровыдолбленного полунемца, выполнять-то мне их не обязательно, тем более что оплаты он вперед и не требовал, но что-то, скорее всего интуиция, подсказывало мне, что такой кидок не пройдет. Не удастся мне загрузиться самым вкусным и интересным и сделать дяде ручкой. Все, что сейчас произошло, это не зашедшие в тупик переговоры, а банальная проверка на вшивость. Но что же он задумал? Понятно ведь – на отказ от выдвинутых требований он пойти не может, иначе потеряет лицо, и тогда его можно додавить на любых условиях, но и держаться на выдвинутых позициях невозможно, это прямой срыв сделки. А вдруг он и вправду пытается от меня тупо избавиться? Или у него есть другой канал, или он уже заключил другую сделку? Ну конечно, выдвигая такие требования, он просто заставляет меня самого отказаться. Кренцу это, конечно, может не понравиться, но большая часть вины падет на Фриша – не сумел молокосос договориться с уважаемым человеком. Ловко! Здесь просматривается еще одна интрига: а не хочет ли хитрый лис подвинуть молодого и сам сесть на товарно-денежные потоки? Может быть, но слабо верится – так внаглую отодвигать родственника Бюлера, можно и мешалкой схлопотать. Что смешно, мне это все глубоко по фиолетовому барабану. Мне надо хапнуть и свалить! А это мысль – сделаю жалкую рожу, скажу, что меня послали родственнички к многоуважаемому господину Огюсту с целью уговорить его занять место в нашем семейном бизнесе. Поговорив с ним, я уверился, что не потяну на таком высоком уровне, но чтобы совсем не ударить в грязь лицом, нижайше умоляю дать провести первую сделку. Пауль, конечно, от стыда бы умер, вот и мне надо правдоподобно разыграть эту трагикомедию. Хорошо, что не успел, не факт, что не получилось бы, но финт, предложенный этим хитрецом, разом снимал все проблемы.

– Похоже, мой дорогой Пауль, наши переговоры зашли в тупик.

– Не вижу никакой похожести, – злость в голосе я даже не пытался скрывать. – Вы использовали все возможности для того, чтобы договоренность не смогла состояться. Уж не обессудьте, но я так и скажу господам оберинтенданту и дяде.

– Не горячитесь, молодой человек, если мы и вправду не хотим разрыва в только что состоявшемся знакомстве, то должны искать компромиссы.

– И где эти компромиссы, что-то я их не вижу – согласиться с вашими условиями я никак не могу, ну а вы, похоже, не собираетесь от них отказываться.

– Не надо все измерять в деньгах, мой друг, услуги тоже могут многого стоить.

– И что я могу вам предложить?

– Дело в том, что у меня есть, и я надеюсь, в будущем еще и будут некоторые материальные ценности, но кое-чего у меня нет.

– И чего же?

– Нет возможности превратить их во что-то менее осязаемое, по крайней мере имеющее меньший вес и объем, но не менее ценное.

– Так я же вам и предлагаю деньги и поддержку влиятельных людей.

– Нет, вы мне предлагаете только деньги, и очень небольшие, между нами говоря, а я хочу попросить вас о поддержке.

– И в чем же она должна заключаться?

– Ничего сложного – транспорт. У меня есть то, что можно реализовать, но нет возможности доставить это туда, где на это есть спрос. И здесь мы можем помочь друг другу.

Вот тут-то ты и попал. Ты разыграл отличную партию в преферанс, но я-то играю в лапту. Так что держи подачу.

– Вы знаете, Огюст, я даже не знаю, что вам ответить, на такой оборот у меня нет инструкций, а получить их, например, по телефону я не могу, только лично.

– Вряд ли это нас устроит, время – деньги. Мне нужно срочно передать данные по трофейным запасам, занижать значения, надеясь на будущие договоренности, я не могу – ближайшая проверка вскроет это, и отправка на фронт покажется мне удачным исходом. Так что решать нужно сейчас.

Давай, зажимай меня в угол. Классический розыгрыш шести взяток на пиках, или, как говорят немцы, листьях. Хорошо, буду брать висты, они мне ни к чему, но игру надо поддержать, а саму лапту за спину спрятать – не стоит смущать оппонента.

– Ваш вариант, признаюсь, не лишен интереса, но все равно входит в противоречие с полученными мной указаниями. К тому же есть несколько вопросов, решение которых войдет вразрез с нашими планами.

– Вот и давайте их решать совместно. Что вас смущает?

– Ну, во-первых, при вашем варианте уменьшаются потоки, так как вы, вероятно, претендуете на тот же перечень товарной продукции, что и мы.

– Скорее всего так, но, возможно, я захочу получить и другие виды ресурсов, вам неинтересные, к тому же вам не придется в этом случае тратить денежные средства, так как свою часть я смогу получить теми же транспортными услугами. А во-вторых?

– Во-вторых, мы пользуемся несколько необычным транспортным каналом, по крайней мере здесь – на оккупированной территории, и не хотели бы, чтобы он попал под внимание недружелюбных нам людей или служб.

– В чем необычность, вы мне, конечно, не скажете?

– Пока нет, от себя могу только добавить, что доставку мы можем организовать в восточные области генерал-губернаторства, и только. Дальше весь риск на вас.

– Меня устроит товарная станция в Кракове.

– Это вряд ли. Краков – да, станция – нет. Исключительно склад на территории города или в его окрестностях, и невоенный.

– Это несколько сужает возможности, но, я думаю, мы договоримся.

– Хорошо, осталось решить финансовый вопрос.

– Как раз никаких финансовых вопросов мы не будем решать. Вы занимаетесь доставкой, а я получаю половину груза, естественно, в весовых мерах. Не волнуйтесь, вы получите то, что вам нужно, в крайнем случае найдем компромисс. Сейчас главное заключить принципиальное соглашение.

Обманул, запутал, в морду бы тебе вцепиться…

– Хорошо, я согласен, хотя, думаю, дядя вряд ли будет доволен.

Надо же тебя хоть чем-то припугнуть.

– Ну что вы, я думаю, что мы сделаем так, чтобы уважаемый бригадефюрер не испытывал неудовольствия. Да, теперь вы можете сказать, что необычного в вашем транспортном канале.

– Нам удалось, так скажем, получить контроль над одной из автоколонн Имперской трудовой службы. В ней двое наших людей, а остальных водителей набрали из хиви. В конце концов это наша политика – неполноценные должны работать на немцев, да и секретность так проще соблюдать. Надеюсь, все неясности между нами вскрыты и мы можем приступить к планированию поставок?

– Да, конечно, Пауль. Давайте глянем, что нас может заинтересовать.

Ну что ж, согласие есть продукт при полном непротивлении сторон, как сказали еще пока не классики. А посмотреть было на что, одних консервов было тридцать с лишним центнеров, хорошо, вспомнил, что немецкий центнер вдвое худее против нашего, но полторы тонны тоже хорошо. Не все были мясные, правда, но почти половина. Самое невкусное, в основном какие-то огурцы, решили оставить и не наглеть. Мезьер сразу наложил лапу на половину, а я, поморщившись, согласился – все равно хрен чего ему обломится, уж я постараюсь. Круп и муки было еще больше, что неудивительно – если уж красноармейцы не смогли унести, или им не дали, тушенку, масло и крабов, полсотни банок которых тоже обнаружились в перечне, то о «шрапнели» и ячке говорить нечего. С солью, сахаром и чаем было значительно хуже, не говорю уж про кофе. Ишь, размечтался – все украдено до нас, не пойму, почему крабов не сперли. Было немного сигарет, но зато много махорки и почему-то приличное количество трубочного табака, как бы даже не английского, хотя, может, это у него название такое: «Табак трубочный английский». Зато порадовали две тонны сухофруктов, почему-то в смеси из десятка видов, от яблок до изюма. Пять столитровых бочек постного масла внесли смуту в наши ряды, проще было оставить одну на складе, а остальное поделить по-братски, но земноводное задушило – проще отдать эту бочку хитромудрому интенданту, все одно моя будет, но надо фасон держать. Уступил остатки сахара, но масло отвоевал. С барского плеча отдал все приправы, да и было их немного, и сухое молоко, типа поляки перетопчутся, зато забрал сто двадцать килограммов патоки. Сырые овощи решили не брать – осень скоро на дворе, в хранилищах практически одна гниль осталась, да и нельзя увезти все, не поймут.

Много интересного оказалось в ведомости с вещевых складов. Так как в большинстве склады эти были военные, оставалось только облизываться, ну почти. Просматриваю перечень, и аж сердце кровью обливается, хочу: взрыватели, аммонал, детонаторы, взрывные машинки, теодолиты, нивелиры и прочее, и прочее, и прочее… Ну не смогу я залегендировать, для чего мне это добро может понадобиться. Не буду уподобляться сгубленному фраеру. А вот сукно, обувь, в том числе и несколько сотен пар валенок, форму, шинели… Ого, полушубки, почти полторы сотни, хрен отдам. Это железно. Лыжи, три сотни пар… Жалость какая, пролистываю, как и не заметил, не дано мне их прибрать, не до лыж сейчас полякам. А это что? Бензин, смазочные масла, камеры, покрышки, детали какие-то…

– Огюст, а что вы захотите за горючее и прочий хлам из этой ведомости?

– Хотите подпитать свою транспортную артерию? – все так же хитро улыбается тот. – Ну бензин и смазка, это понятно, но зачем вам русские запчасти?

– Есть несколько советских машин, но они не на ходу, правда, я совсем не знаю, что нужно для их починки, но машин у нас не слишком много, а добра у вас здесь…

– Ну, вы на все то, Пауль, карман не раскрывайте, мне же что-то и приходовать надо.

– Ну вот это, – указал я на самую «вкусную» пачку бумаг, – можно и оприходовать, здесь ничего интересного нет.

– Не скажите, для вас, может, и нет, а кое-кто другой может заинтересоваться. Могу уступить центнеров сорок-пятьдесят не самых дефицитных продуктов, круп например, а сам из этих списков что-нибудь подберу.

– Я надеюсь, там не будет ничего такого, из-за чего нам накинут петлю на шею.

– Побойтесь бога, если бы я занимался такими делами, дожил бы я до таких лет и советовали ли вам иметь со мной дело? Тем более что вы сможете все проверить. Доверия не купишь. Еще по бокалу?

– Нет, давайте сначала подобьем тоннаж и объемы – машин у нас не так и много, меньше десятка на ходу. Боюсь, за один раз все забрать не удастся, а время нас, как я понимаю, поджимает.

– Да, неплохо было бы управиться за неделю. Вы можете вызвать машины или требуется ваше присутствие?

– Надо ехать в Витебск, наши машины сейчас приданы одной из рот Тодта, что ведет там работы. Попробую выехать прямо завтра, если доктора разрешат.

Максимум, что я мог предоставить, это восемь грузовиков разной грузоподъемности, немало, конечно, но за одну ходку всего не забрать. Мезьер сам предложил, чтобы свою долю я увозил первым, он не укладывался в сроки по подготовке склада в Кракове. Я не гордый, неизвестно, удастся ли второй заход провернуть – боязно, но на месте сориентируемся. По всему выходило, что свою долю забрать смогу, даже немного остается. Может, чем удастся с немецких складов поживиться. Мой вопрос не застал интенданта врасплох, похоже, он сам уже прикидывал, чего бы такого мне впарить.

– Даже не знаю, что вам предложить, у меня тут строгий учет, знаете ли. Хотя… Есть пара центнеров, может, даже чуть больше, где-то килограмм сто двадцать маргарина, но сразу предупрежу, что он загрязнен. Неудачная партия, слегка попахивает керосином, химики что-то перемудрили, но в целом вполне съедобен. Я бы, конечно, сам есть не стал, но варварам сойдет. Он уже списан, но пока на всякий случай хранится на складе. А больше вроде и ничего.

Так я тебе и поверил, если бы меня не раскрутил на транспорт, можно было еще чего поиметь, но будем надеяться, что возьмем трофеями. Если, конечно, этот хитрован не перестрахуется и не отправит первой партией всякую фигню.

– Все, Пауль, заканчиваем, скоро уж и ночь на дворе. Заработались мы с вами. Когда работа интересная, не замечаешь, как время летит. Еще по бокалу, и домой.

Теперь я кочевряжиться не стал, мы добили бутылку, что Мезьера совсем не огорчило, думаю, у него есть еще. И не одна.

Глава 10

Ночь прошла не менее хреново, чем предыдущая. Порезы практически затянулись, поэтому перед визитом в госпиталь растер лицо прямо через бинты, хоть таким образом немного разбередив ранки. Все равно будет подозрительно, но я придумал, как хотя бы немного обезопасить себя.

Обер-арцту я сразу заявил, что хочу, чтобы морду моего лица обработала давешняя фройляйн. Рогге только понимающе хмыкнул и вышел из перевязочной, а его место через пару минут заняла Ольга. Или я все правильно рассчитал, или я полный инопланетный, а может, иномирный идиот, совершенно не научившийся разбираться в людях. В перевязочной никого, кроме нас нет, и ничьих, кроме женских, шагов я не слышал. Надо решаться.

– Оля…

Девушка вздрогнула, услышав свое имя, и испуганно посмотрела на меня. По ее на глазах расширяющимся зрачкам, каламбур, однако, получился, можно изучать физиологические реакции. Мучитель собачек Павлов был бы доволен. Меня же такая реакция только обрадовала. Барышня вся на нервах, а значит, это для нее не просто работа – это работа на врагов, следовательно, я прав.

– Тихо, все нормально, – надо срочно разрядить обстановку шуткой. – Я Дубровский.

Не поняла. В глазах паника. Сейчас что-нибудь натворит: либо бросится бежать сломя голову, либо накинется на меня с ланцетом, что как раз у нее под рукой.

– Извините, глупая шутка, зовите меня просто Костей. Хорошо?

Вроде начало отпускать, вон как трясет. Меня, впрочем, тоже. Адреналинчик, однако, перегорает.

– Оль, может, спиртику плеснешь, граммов двадцать.

Теперь поняла, достала какую-то мензурку и, стуча ее горлышком о край тонкостенного стеклянного стакана, бухнула сразу граммов пятьдесят. Попыталась протянуть мне его ходящей ходуном рукой, но я отрицательно махнул головой.

– Сама, мне после.

Как она его жахнула – прямо как воду. Если бы так мужик пил, сказал бы – уважаю, а женщине как-то не очень пристало. Но все равно молодец. Вторую наливала уже значительно спокойнее. Ждать, пока поднесут, не стал. Встал, перехватил из ее руки стакан, мимолетно коснувшись ледяных пальцев, и опрокинул содержимое в рот. Хорошо пошла. Но пока одной дозы хватит.

– Вы кто?

– Я же сказал – Костя. Я тут проездом. Ну не совсем, но скоро уезжать. Смотрю – красивая девушка, дай, думаю, познакомлюсь. Но сначала стеснялся, уж больно красивая и неприступная. Чисто королева. Снежная.

Мой треп, перемеживающийся довольно топорными комплиментами, да еще наложившийся на принятый внутрь организма спирт, действовал, похоже, отменно. Королева оттаивала, даже рука потеплела. Откуда знаю? Так держал я ее за руку. Примерно минуту, пока она пальцы свои у меня не вырвала, точнее, аккуратно так извлекла. Да и ладно, не хочет руки погреть, ее дело, я не настаиваю.

– Оля, у меня будет к вам одна просьба, – я намеренно менял обращения к ней то на «ты», то на «вы», расшатывал, так сказать, психологические барьеры. – Точнее, пока одна. Не рассказывайте никому о том, что вы увидите, сняв повязки. Ни немцам, ни нашим, ни родному мужу.

– О последнем точно можете не беспокоиться, я не замужем.

– Когда будете, тогда все равно не рассказывайте.

– Думаете, буду?

– А как же, если, конечно, сможете выбрать из толпы претендентов.

Точно согрелась. А уши надо шапочкой белой прикрывать, тогда они не будут так выделяться своей краснотой. Но это вторично, главное, я четко расставил акценты – «ни немцам, ни нашим», а она это приняла.

– Хорошо, садитесь, будем повязку менять.

Ольга усадила меня на стул лицом к свету. В простенке между двух окон находилось высокое ростовое зеркало, в котором мы оба отражались. Девушка, мимолетно глянув в него, поправила светлый локон, выбившийся из-под головного убора, и взялась за мои повязки.

– Прямо «Аленький цветочек» какой-то, – говорю после того, как последний слой бинтов снят.

Это я для того, чтобы вывести доктора из оцепенения, в которое она попала, обозрев мою физиономию.

– Ну… это вы зря. От чудовища в вас ничего нет, а вот ваши раны – это какое-то волшебство.

Угу, что я не чудовище – соглашусь, а то, что сама красавица сомнения не испытывает, принимает как должное.

– Не волшебство это – обычное колдунство. Не знали вы мою прабабку, я, впрочем, тоже, она такое даже за фокусы не считала, так – мелочи.

– Так вы колдун?

– Совсем немножко, в основном учусь. Ладно, заматывайте. Кстати, вы зря не верите в колдовство, но если уж так, то у меня к вам еще одна просьба.

– Что-то слишком много просьб сразу.

– Эта связана с первой. Когда к вам, надеюсь в ближайшем будущем, подойдет человек и упомянет аленький цветочек, не удивляйтесь.

– Хорошо. А зачем он подойдет?

– Не знаю заранее. Может, мне понадобится помощь, а может, наоборот, вам.

– Договорились. Как вам теперь ваш внешний вид? – Ольга закрепила конец бинта на моей голове.

– Древних египтян пугать сойдет. Сможете сказать юбер-арцту, что я практически здоров и меня можно отпускать?

– Да, конечно. Вы уже уезжаете?

– Я вернусь, Оленька. Я к тебе буду часто возвращаться.

Нет, ей однозначно нужно прятать ушки под шапочку.

* * *

«Ситроен» подлатали неплохо. Даже стекла с левой стороны поставили, они, правда, теперь не могли опускаться и подниматься, но все лучше, чем со сквозняком кататься. Фельдфебель, заведовавший ремонтными мастерскими, подарил мне пулю от «ТТ», застрявшую в каркасе водительского кресла. Сказал, что повезло. Ну как сказать, я очень старался засандалить ее именно так, значит, дело не в везении, а в мастерстве. А его, как известно, не пропьешь.

Знакомый уже гауптман из комендатуры выдал мне «железную» бумагу, в коей сообщалось, что цугфюрер Пауль Фриш получил ранение в лицо и сверять его лицо с фото из удостоверения не обязательно, заодно я выпросил еще бумагу на сопровождение автоколонны. Тот для вида поупрямился, типа, такую папирэ мне должны выдать там, откуда колонна пойдет, но предложение в будущем посидеть в ресторане растопило лед непонимания. Ну и ладушки, поеду. Сдал Швейка на склад, шучу, и поехал.

Обедал уже в отряде, в одиночестве. Во-первых, потому что опоздал, а во-вторых, все шуршали, приводя автомобили в надлежащий вид – сначала красили, а затем мазали грязью, дабы краска не выглядела слишком новой. Основная проблема была с номерами – не помнил я, как они у Имперской Службы Труда точно выглядят, но раз я сказал Мезьеру, что машины прикомандированы, то решил нарисовать номера и знаки Тодта. Стремно, конечно – документов-то никаких нет, кроме филькиной грамоты, что я в полоцкой комендатуре выцыганил, но где наша не пропадала. Время у нас еще было – решил вернуться в город только послезавтра, но до обеда. Опасаюсь я людей в Полоцке на ночевку оставлять, мало ли что.

Поесть нормально, конечно, не дали – военхозактив собрался невдалеке и нейтрально-требовательно поглядывал в мою сторону, пришлось приглашающе махнуть рукой.

– Чаек у нас сегодня хорош, без чая правда, но травки подобраны на славу – и вкусно, и полезно, – Кошка выставил на стол немаленький котел с парящим варевом и расставил кружки. – Ну, как прошло?

– А ты про что, старшина?

– Я вообще. Коллектив, значит, интересуется – как оно.

Хитрые все стали, и когда только научились, и главное, у кого?

– Пока вроде нормально.

– А лицо как? Мне как Николай рассказал, что вы с физиономией своей вытворяли, особенно про засовывание битого стекла прямо под кожу, аж дрожь пробрала.

– Да чего ему, лицу, будет? До свадьбы заживет.

– А свадьба скоро?

Ого, это уже Ермолов. На косвенных качает? Может, рано я его в охрану списал?

– После Берлина. Причем подарки принимаю только скальпами. Разъяснить чьими?

– А я чего? Я просто уточнить, когда всем можно будет.

– Тебя хоть сейчас распишу, выбирай – весь отряд в твоем распоряжении, вот только как предложение делать будешь, уточни будущую половую дифференциацию. Или подождешь, пока женщины появятся?

Народ за столом грохнул. Хохотал даже слегка покрасневший Ермолов. Ибо нех – на начальстве чекистские подходы отрабатывать.

– Товарищ командир, – взял слово отсмеявшийся Нефедов. – Надо все же объяснить товарищам сложившуюся обстановку. Когда бойцы понимают задачу, то и воюют разумнее. Если это, конечно, не тайна.

– Никакой тайны, товарищ капитан, нет. Кто понял, кого мы взяли в засаде?

– Эсэсовца какого-то, – ответил старшина. – Вы его фюрером обозвали, и еще говорили, что он из зондеркоманды.

Прямо как в игре «испорченный телефон», Чуковский курит.

– Не совсем, точнее, совсем не так. К СС он никакого отношения не имеет, зондерфюреры – это такой хитрый подкласс военных чиновников – военного образования они не имеют, но носят знаки различия, сходные с армейскими. Тот, кого мы взяли, являлся цугфюрером, что соответствует званию лейтенанта Вермахта. Создана эта служба в основном для грабежа захваченных территорий. Что интересно, зондерфюреры, нося звания, могут вполне легально представлять интересы частных капиталистических компаний.

– Это как – нэпман в погонах? – спросил Матвеев, недоверчиво глядя на меня.

– Ну да, где-то так. Представь, что лейтенант интендантской службы во время освободительного похода, на территории бывшей Польши, начал отправлять имущество со складов, например, в какой-нибудь кооператив.

– Да его бы шлепнули сразу.

– А у него разрешение есть.

– Шлепнут вместе с тем, кто разрешение дал.

– Ну вот, видишь разницу в подходах – этих даже не отшлепают. Так сказать, государственная политика грабежа завоеванных.

– Одно слово, буржуи недорезанные. А что они еще делают?

– За заготовками следят – где что можно покупают, что можно отнимают, это если им местная администрация силой поможет – солдат даст или полицаев, для так называемых сборов налогов. Короче, если военные интенданты заботятся проблемами снабжения армии, то зондерфюреры тащат, что можно, в тыл.

– Этот тоже? – вмешался старшина.

– Этот хитрее оказался. Он родственник большой шишки – его дядя бригадефюрер СС и секретарь и заместитель Ганса Франка, практически властителя нынешней Польши. Вот тот, вероятно не без участия своего шефа, организовал на территории генерал-губернаторства, так немцы сейчас называют ошметки, оставшиеся от Польши, какие-то производства и гонит продукцию в Рейх. Полякам, которые на него работают, хоть что-то, но платить надо, а, видно, не хочется. Поэтому они решили сделать финт ушами – украсть что можно ценного в СССР и выбросить это на черный рынок в Польше, а уже вырученные с этого средства пустить на оплату.

– А почему сразу в Германию не отвезти? – продолжал допытываться старшина. – Или дальше – во Францию и еще куда?

– Опасно, они же это втихую все замыслили, чтобы с властями не делиться. Чем больше транспортное плечо, тем выше опасность быть схваченными за руку, извиняюсь за каламбур, а в Германии так вообще либо гестапо, хотя это и не их сфера ответственности, либо криминальная полиция могут хвост прищемить.

– Так мы их экспроприировать будем?

– Да, без шума и пыли – спокойно приехали, забрали, уехали. Именно спокойно – я собираюсь минимум две ходки сделать, а там, чем черт не шутит, еще поглядим. Жаль, у нас формы Тодта нет.

– Это что за зверь обрисовался? – снова влез Матвеев.

– Тоже примерно из того же разряда, что и зондеры, – полугражданские строители, как и Имперская служба труда, только если последняя работает только на территории Рейха, то тодтовцы сейчас есть под Витебском. Вот их и изобразим.

– А с формой что?

– Трофейная у них форма, чехословацкой армии, но у них и вермахтовские саперы есть, так что выкрутимся.

– Разрешите вопрос, товарищ командир отряда? – Чего это Нефедова на уставняк пробило. – А это точные сведения? Как бы не попасться, да и с немецким у нас, как вы знаете, не очень.

– Немецкий вам не слишком будет нужен – под хиви будете косить. Николай, объяснять, кто такие хиви, надеюсь, не надо, ты с ними сидел.

– Не надо, я их еще, гадов, и вешал.

– Вот, значит, старшим и пойдешь. Повязочку тебе симпатичную такую сделаем. И даже чего-нибудь напишем, надо только придумать чего.

– Так в лагере они просто белые были, точнее, грязные.

– Ну, можно и не писать, хотя лучше чего начирикать, подумаю. Да еще, старшина, что с ранеными?

– Станчук умер, не пригодятся ему ваши лекарства, а Жорка ничего, поправляется, с немцем в шашки играет.

– Здорово, а работать он у вас не пробовал?

– Кто, Жорка?

– Немец, конечно!

– Он работает, дай боже. Руки золотые, все оружие уже до ума довел. Чего мне его, ямы заставить копать?

– Ладно, старшина, не обижайся. Но и не расслабляйся – если немец сдернет, всей нашей работе швах настанет.

– Никуда не денется, если только на небеса.

– Ну и ладно. Номера с машин сняли? Несите сюда, эх, надо вспомнить, какой номер я на тодтовской машине в Полоцке видел.

* * *

Длинная автомобильная колонна неспешно втягивалась в город, обдавая часового запахом масла, сгоревшего бензина и жаром перегретых двигателей. Погода для начала осени стояла непривычно сухая. Солнце с неба палило нещадно, прогревая землю так, что поднятая колесами пыль висела в воздухе по полчаса, мешая обзору и забивая радиаторы. Последние машины в колонне представляли собой большие горы грязи, а водители в советской форме без знаков различия напоминали цветом лица и одежды вышедших из могил вурдалаков. Еще большее отвращение вызывало то, что через дорожки, пробитые потоками пота, стекавшего по их лицам, проглядывали участки распаренно-красной кожи. Немецкий солдат с саперными знаками отличия, сидевший в последней машине рядом с водителем, имел вид не лучше, но вызывал у часового естественное чувство сострадания. Но все же это лучше, чем фронт, где дикие иваны, неся огромные потери, продолжают сопротивляться доблестной германской армии. Спесивые лягушатники и заносчивые лайми, получив во Франции вдесятеро слабее, сдались или сбежали, а эти продолжают драться, разменивая десяток своих жизней на одну немецкую. Идиоты, неужели они на что-то надеются? Вряд ли, просто из своей природной ограниченности не понимают, что их песенка спета. Зачем гибнуть ни за что ни про что? Одно слово – скифы!

– Рядовой, кажется, мне знакомо ваше лицо, – обратился к часовому офицер, нет, скорее пародия на немецкого офицера, вышедший из следовавшей в голове колонны легковой машины, которая встала сразу в десяти метрах от поста.

– Рядовой Пройсс, господин цугфюрер, так точно, я делал вам перевязку четвертого дня прямо здесь.

– Спасибо, рядовой, – зондер протянул непонятную черную коробку с зеленой окантовкой. – Говорят, такие курит сам Сталин. По крайней мере значительно лучше ваших пайковых.

– Спасибо, господин цугфюрер.

Видно, что этому недоразумению в форме нравится, когда перед ним «тянутся» и отвечают по уставу, ну а Отто это не сложно. Он не курил, но если это и правда хорошие сигареты, то можно их сменять на что-либо полезное, может, даже на «панцершоколад». Он вообще любил сладкое, а от «панцершоколада» становилось легко и пропадал страх, постоянно державший его в напряжении последний месяц. Того же эффекта можно было добиться, приняв таблетку первитина, но с шоколадом процесс был гораздо приятней.

– Вы сколько будете на этом посту?

– До завтрашнего утра.

– Ну, тогда еще увидимся, спаситель, я уже до вечера собираюсь покинуть ваш город.

– Удачи, господин офицер.

Ага, офицер, как же, но хорошее слово и кошке приятно. Может, чего еще обломится к вечеру-то.

* * *

Автоколонна остановилась перед воротами, только легковой автомобиль зарулил внутрь двора. Господин интендантуррат, собственной персоной, уже встречал меня во дворе.

– Здравствуйте, Пауль. Машины сюда загонять не стоит – ваш груз на складе в пяти минутах отсюда. Да, как ваши раны?

– Здравствуйте, Огюст. Вашими молитвами с моими царапинами все нормально, а насчет склада я так и подумал. Грузчики там найдутся?

– Обижаете. Там может не быть летчиков и танкистов, да что значит не быть – их там точно нет, но грузчиков хватает. Вы заночуете?

– Нет, загрузимся и обратно в Витебск.

– Разве вы отсюда не в Краков? – насторожился немец.

– Отнюдь, в Краков, – я понизил голос, дабы никто не услышал, – пойдет втораяпартия, ваша, а моя из Витебска прямым ходом в Варшаву. Железная дорога уже заработала, вы не знали?

– Вот как? Тогда да, так безопаснее.

– Кстати, вы определились с адресом доставки и объемами?

– Да, все хорошо, я бы сказал, просто отлично. Нас ждут великие дела, Пауль.

Ага, трибунал тебя ждет не дождется. Хотя, может, и отвертишься – калач тертый.

– Тогда чего ждем мы? Раньше начнем – раньше опохмелимся.

– Согласен, – засмеялся Мезьер. – Сейчас организую погрузку, вернемся и обмоем.

– Извините, Огюст, но давайте в следующий раз. За погрузкой своего груза, – выделил предпоследнее слово, – я собираюсь проследить лично. Не считайте это за недоверие, но береженого бог бережет – путь длинный, и не хотелось бы застрять ночью посреди леса из-за рассыпавшихся мешков.

Ну да, так я и оставлю свою банду без присмотра, вдруг Тихвинский растеряется и не сможет какую проблему разрулить. Погорим из-за мелочи, как шведы под Полтавой.

– Вы совершенно правы, мой друг, именно так надо делать дела, – Мезьер как-то замешкался, видно, в душе его происходила внутренняя борьба. – Надеюсь, вы не откажетесь принять от меня в подарок бутылочку так понравившегося вам коньяка.

А, так это он с жабой борется. Смотри, какой сильный – справился.

– Конечно же, я не могу отказаться от предложения друга, но оставляю за собой право на ответный подарок.

Ишь, как глаза загорелись. Будет тебе подарочек, век не забудешь.

Склад не впечатлял – сарай он и есть сарай, только большой и грязный. Охранников было всего двое, степенные такие сорокалетние немецкие бюргеры, с пузами. Первый раз таких вижу – или я что-то не понимаю в немецкой мобилизационной политике, или Мезьер на ответственные места своих старых подельников пристраивает. Около конторы у него нормальные солдатики ошиваются, а здесь два таких чуда, ну да мне на руку – эти вряд ли к водителям и Тихвинскому приставать будут. А вот и он легок на помине – ополоснул морду из фляги и, как и договаривались, сразу отвалил в тенечек, типа – хрупкий груз, не кантовать. Грузчиков было за два десятка, опять наши пленные, ну примерно на это я и рассчитывал, правда, могли быть и местные, но дела это не меняет. Водилы мои сделали морду кирпичом и в разговоры не вступали, отчего сразу получили несколько ненавидящих взглядов и по ведру словесных помоев на голову. Кто-то из архаровцев не выдержал, и один из грузчиков покатился по земле, получив плюху. Часовые защелкали затворами и заорали, чтобы буяны разошлись. Я тоже поорал. Прибежал Тихвинский – и вот уже наш горе-боксер собирает мордой пыль. Надо будет проследить, как бы в лагере разборок по этому поводу не случилось, а то будет у меня военюрист с подглазными осветительными приборами. А оно мне нужно?

Наконец-то работа пошла. Не закипела, конечно, рабский труд, как известно, не отличается высокой производительностью, а время дорого. Ладно, буду изображать немецкую сволочь, кулаки в ход пускать противно, но, к счастью, я интеллигентная немецкая сволочь, можно даже сказать, культурная. Значит, достаем пистолет. Правда, у Ганса Иоста все наоборот – снимать с предохранителя револьвер надо против культуры, но мне не до точности формулировок. Пары минут размахивания полуигрушечным средством устрашения дали свой результат – немцы успокоились, мои утихли, а пленные, скрывая злость в глазах, зашевелились.

– Огюст, вы их вообще кормите?

– Да… Наверное.

– Понятно. Организуйте им какую-никакую кормежку, лучше полчаса потерять, зато потом за пять минут… ну, не за пять, но быстро загрузиться.

– Хорошо, сейчас организую.

Через полчаса в ворота въехала телега, управляемая таким же военнопленным, даже без охраны. Никаких отличительных знаков на потрепанной форме водителя кобылы, типа белой повязки, что я нацепил на водил, не было. А не перестарался ли я? Даже маслом кашу можно испортить, несмотря на народную мудрость. Да и больно мордатые мои бойцы по сравнению с местными задохликами. Задохлики, не задохлики, а термосы потягали и расфасовали кашу быстро и организованно, ели, правда, жадно. Дисциплина в наличии, значит, ребята еще не сломались, но помочь я им ничем не могу, черт меня подери. Были бы тут не немцы, а монголы, да лет девятьсот назад, просто выкупил, а так даже такой, как Мезьер, не поймет, если я выскажу такое желание. Кого-кого, а советских рабов сейчас завались – зачем покупать, если так можно в лагере получить. Извините, пацаны, остается только за вас отомстить. Но за этим, будьте уверены, не заржавеет.

Ловлю себя на этих мыслях и не понимаю – пугаться мне или что? Как этот мир, эти люди сумели привязать меня к себе, сделали свои проблемы моими? Мне же уходить… надеюсь, скоро. Не помешает ли эта привязанность уходу? Не знаю! И знать не хочу, так-перетак.

– Вы удачно применяете метод кнута и пряника, Пауль. У меня они так не бегают.

– Ага, у вас они просто еле ноги таскали. К рабам надо относиться по крайней мере не хуже, чем к животным. Вы же не будете морить голодом собаку и требовать от нее службы. Вот и с этими так. А что нового в городе?

– О, вы же не знаете, в город приехал Вальтер Блюме вместе с частью своей зондеркоманды. Вам надо обязательно встретиться, он интересовался вашим случаем.

– Айнзацгруппы вроде должны заниматься местными. Здесь чего, евреев мало?

– У Блюме, кроме чисток, вроде как задание уничтожить местных бандитов, а вы как пострадавший можете что-то сообщить.

Этого мне только не хватало. Надо разобраться, кто такой этот Блюме и что от него можно ожидать. В айнзацгруппах вроде даже могут спецы из крипо быть. Расколят меня от гланд по самою… не могу. Блин, накрывается вторая ходка. Надо бы умудриться сегодня ноги унести.

Ага, умудрился – гадом буду, этот зеленый «Опель Капитан», что тормознул у ворот, по мою душу. И роттенфюрер в черненьком явно ко мне направляется. Попал!

– Господа, кто из вас Пауль Фриш?

А то ты не догадываешься, морда эсэсовская, имя ты, значит, знаешь, а звание забыл? Черные эсэсовцы те еще снобы, хотя как солдаты существа явно посредственные, лучше, конечно, чем местные обозники, но задирать нос перед зондерфюрером это им никак не дает право. Хотя мне-то какое дело, а Фриш скорее утрется, чем пойдет на конфликт. Хотя и постарается поставить этого ефрейтора на место. В этом ключе и действую. Особенно надо ему «господ» припомнить.

– Я, господин роттенфюрер.

Что не понравилось, судя по кислой физиономии. Скажи спасибо, что я тебя камрадом не назвал, а мог бы – чего с гражданского в погонах возьмешь.

– Прошу проехать со мной, цугфюрер.

Решил не обострять, видно, не получил команду вывести меня из равновесия перед беседой, а по собственной инициативе выпендренулся. Ну и я слегка откачу.

– А что случилось, роттенфюрер?

– С вами хочет побеседовать мое начальство.

– Вы из седьмой зондеркоманды?

– Да.

– Поехали. Господин индентантуррат, вы проследите за погрузкой?

– Конечно, господин цугфюрер. – Мезьер глянул в спину удаляющемуся эсэсману и добавил, понизив голос: – Пауль, не злите их, они, конечно, быдло, но быдло опасное.

– Спасибо, Огюст, как-то просто вырвалось.

– Я вас понимаю, сам их терпеть не могу, но терплю.

Ехать, как всегда в этом городке, оказалось недалеко. Машину можно было и не присылать, вряд ли опасались побега, скорее проявили уважение. Странно это, или эсэсовцы в курсе родственных связей Фриша, или что-то от него очень хотят. Если в курсе, то знают, что к элите старой Германии он отношения не имеет и поведение роттенфюрера его личный закидон. Вполне возможно, что тому не довели до сведения, за кем его отправляют, а он сделал неправильные выводы о социальной принадлежности зондерфюрера. Всегда проще представить, что окопавшийся на хорошей должности в тылу, да еще и связанный с предпринимательскими кругами человек отпрыск какого-либо жирного кота, а не своего товарища-партийца. Хотя какой ему Бюлер товарищ? Впрочем, приход нацистов к власти произошел не то что по историческим, даже по человеческим меркам совсем недавно, и расслоение еще не зашло так далеко. Тот же Бюлер, присутствуя на каком-нибудь партийном мероприятии, вполне мог поздороваться со штурманом из охраны за руку или переброситься парой слов. Еще лет десять, и нынешняя нацистская элита забронзовеет, а уж их дети будут считать детей рядовых партийцев, как и Мезьер, быдлом.

Охрана небольшого особняка, тоже черномундирная, пропустила нас без вопросов – то ли предупреждены были, то ли не били их еще как следует. Ну-ну, я постараюсь сделать так, что вы на своей шкуре почувствуете, какой кровью писался караульный устав. Хотя не все у них так уж запущено – в здании оказалось еще два внутренних поста, это только те, мимо коих меня провели. В довольно просторной, хотя и изрядно обшарпанной комнате, спешно, с помощью пары нацистских флагов и нескольких других мелочей, типа портрета фюрера, переделанной под кабинет, за массивным деревянным столом сидел еще молодой человек с петлицами штандартенфюрера на пресловутом черном мундире. Вот ты какой – северный олень.

– Хайль Гитлер, – выбросил я руку в приветствии.

Губы Блюме тронула легкая улыбка, он встал, слегка лениво протянул согнутую в локте руку.

– Зиг Хайль, – затем опустил руку, превращая приветствие в жест для рукопожатия. – Проходите, камрад. Нам нужно поговорить.

И правда, не чураются еще сильные мира сего поручкаться, небось не только про лесных разбойников узнать хочет, для этого и какого штурмшарфюрера или, на край, унтерштурмфюрер хватит.

Рука у штандартенфюрера была крепкая, а от самого пахло хорошим табаком, явно не пайковые сигареты, а как бы не какая гавана, точно вон и окурок в пепельнице, причем не раздавленный, а «умерший», как и положено элитному изделию. А вот табачного дыма в помещении не ощущается, то ли курил он давно, то ли вентиляция хорошая. Даже кресло для посетителей оказалось на уровне, а то некоторые начальники о таких мелочах не заморачиваются или, наоборот, ставят, что поуродливее, дабы посетители и подчиненные не тратили зря дорогое время занятого шефа.

– Чтобы сразу опустить вопросы соблюдения правил хозяйствования и связанных с этим некоторых нарушений в сфере перемещения материальных средств на оккупированных территориях, уточню, что данные проблемы не входят в сферу моей компетенции и расследованию моей службой не подлежат.

Ишь как заворачивает, сукин кот, шпарит, как по писаному. Мезьер, подлец, сдал с потрохами, и главное, даже не намекнул. Вот паразит, небось тоже какую выгоду поимел. Коньяком стрясу. Лучше, конечно, спиртом или водкой, хотя одно другому не мешает. Эх, и чего мне сразу этот Фриш под руку не попался, делал бы сейчас себе гешефт, катался бы как сыр в масле. Через годик, глядишь, поместье где-нибудь в Аргентине прикупил, сидел бы на крыльце гасиенды под опахалами, наблюдал, как чернокожие рабы собирают хлопок. Или это не из той эпохи? Ну, хорошо, тогда под вентилятором, поглядывая в бинокль за картофелеуборочным комбайном, но без комаров, сырых землянок и вонючих портянок. Не жизнь, а прямо Рио-де-Жанейро какой-то. В белых штанцах.

– Поэтому я не собираюсь чинить вам препятствия, – между тем продолжал разглагольствовать упырь. – Но взамен хочу попросить о небольшой услуге. Точнее, даже не так, взамен означало бы, что хочу получить эту услугу бесплатно или даже она потребует от вас некоторых расходов, а пользу принесет исключительно мне. Я же хочу предложить вам дело, которое принесет пользу нам обоим, ну и Рейху, конечно.

Интересно, какая морда у него будет, если я сейчас вскочу и с негодованием заявлю, что на это я пойтить не могу? Наверно, галстук съест от удивления. Никто, конечно, вскакивать и делать выпученные глаза не стал, а, наоборот, натянул на морду выражение крайней заинтересованности. Выражение, видимо, получилось на славу, и эсэсовец продолжил:

– Так как здесь присутствует только, если можно так выразиться, силовое крыло моей группы, а хозяйственники застряли в Минске, перед нами остро встал вопрос утилизации материальных средств, остающихся после нейтрализации жидобольшевистской заразы.

– Э, а от какой больше, жидовской или большевистской, если с первых еще что-то можно получить, то со вторых весьма проблематично. Говорю вам это точно, так как уже немного знаком с этой темой. У большевиков только партийно-хозяйственный аппарат располагает какими-либо ценностями, остальные – голь перекатная. Эта их ускоренная индустриализация привела к созданию некоторой убогой, по сравнению с развитыми странами, промышленности, но совершенно обошла стороной сферу личного накопления.

– Вы совершенно правы, мы только начинаем работать на этом направлении, но уже заметили озвученный вами дисбаланс. Приятно, что я не ошибся, пригласив вас, столь тонкий ум и высокая степень наблюдательности в ваши годы внушает мне оптимизм и убеждает в целесообразности дальнейшего сотрудничества.

Хвалите меня, хвалите – сейчас растаю и стеку на пол.

– Извините за прямолинейность, о каких именно ценностях и в каких объемах пойдет речь?

– Сейчас ничего конкретно сказать не могу, но нейтрализации, по самым предварительным подсчетам, подлежат около пятнадцати тысяч единиц. К сожалению, часть ценностей пойдет через Минск, но и остаться должно немало. Мы только начинаем работу, и хотелось бы получить ваше предварительное согласие.

– Считайте, что оно у вас есть, штандартенфюрер.

– Вот и отлично, всю конкретику обговорим позже. Да, извините меня за то, что сразу начал с деловой части. Как ваши раны?

– Всего лишь зверски чешутся. Красоту мне большевики подпортили основательно, так что жену найти будет сложно, а в остальном все отлично, по крайней мере я сижу перед вами, а не валяюсь в канаве.

– Сложно найти жену? – Блюме рассмеялся слегка наигранно. – Мой вам совет – говорите, что это последствия обучения в Берлинском университете.

– Гм, но вроде как в последние годы на дуэли фюрером наложен строжайший запрет, если же я скажу, что учился десять лет назад, фройляйн будут воспринимать меня только с гастрономической целью – насколько долго надо варить такое старое мясо. А женитьба на вдове – это явно не предел моих мечтаний.

На этот раз смех, сопровождавший мои слова, казался более искренним.

– Вот и скажете, что были сосланы на фронт за неумеренное бретерство. Это создаст вам вдвойне романтичный ореол.

– Спасибо за совет, штандартенфюрер, обязательно последую ему. Но вы, наверно, хотели узнать о бандитском нападении на меня.

– О, не беспокойтесь, мои люди получили копию вашего рапорта, этого вполне достаточно, если вы, конечно, не забыли о чем-либо упомянуть.

– Нет, не забыл.

– Тогда не буду отнимать вашего времени и тратить свое. Конечно, если вас кто-нибудь спросит о содержании нашей беседы, то вы знаете, что говорить?

– Да, разумеется.

– Тогда можете быть свободны.

– Хайль Гитлер!

– Хайль.

Что интересно, обратно отвозить меня никто не стал. Ну что ж, я не гордый, здесь идти три минуты. Можно, конечно, попытаться наехать на черных, но это может повредить моему образу парня из рабочей партии, а потому гуляю. Может, стоит заскочить в госпиталь – проведать старого доктора и молодую докторшу тоже. Нет, сначала проверю, что с погрузкой, оттуда на машине быстрее окажется.

На складе творилась тишь и гладь, приправленная легким матерком прилично уставших грузчиков. Хреново их дойчи кормят, сволочи, но тут уж я ничего поделать не смогу – слишком настойчивое внимание к жизни пленных может и боком выйти. Заметив мое прибытие, интендантуррат поспешил навстречу, вид имея несколько виноватый. Чует кошка, чье мясо съела.

– Как прошло, Пауль?

– Нормально. Скажите, Огюст, а почему вы не сказали, что имели насчет меня беседу с эсэсманами?

– Понимаете, они уж очень настойчиво просили этого не делать. С ними шутить не стоит. Вот вы бы как поступили?

– Я бы предупредил.

Мой ответ поломал весь последующий ход разговора, заранее срежиссированный этим хитрецом. Он аж запнулся от неправильности полученного ответа. Похоже, я потерял в его глазах пару очков. Вот так вот – получи юношеский романтический максимализм, старый лис. Ничего, зато должен будешь.

– Ладно, Огюст, проехали. Скажите, а могу я приобрести у вас дюжину бутылок того прекрасного «Мартеля»? Заплачу ту цену, которую вы скажете.

Ага, понял ловушку, в которую попал? Так, свои очки я отыграл и, похоже, еще приобрел.

– Понимаете, Пауль, в моем распоряжении осталось только три бутылки…

Поторговаться решил, давай поторгуемся.

– Очень жаль, может, найдется полдюжины?

– Вы режете меня без ножа – три бутылки я обещал гауптману Колю, а портить с ним отношения, сами понимаете, все-таки адъютант самого коменданта.

– А вы скажите – все Блюме забрал. Думаете, будет проверять? Может, еще найдется спирт или русская водка. Я слышал, что здесь уже налажено винокуренное производство, прямо в городе где-то заводик работает.

Бил наугад, не может в таком городе, как Полоцк, не быть винокуренного завода, а если он есть, то если и будет где первым налажено производство, то на нем. Попал.

– Да какой там спирт, бурда одна. Спецов нет, часть оборудования пропала. Давайте так, я подарю вам шесть бутылок коньяка и пару фляг спирта, уж какого есть, а мы позабудем этот скорбный инцидент, чтобы он не омрачал наших отношений.

– Ну что вы, это получается, что я вас шантажирую. Нет, я обязательно заплачу. Сколько?

– Ни в коем случае, это будет мой подарок. Возможно, мы не раз сможем помочь друг другу.

– Хорошо, но я буду должен.

В конце концов попал он только на пять бутылок, потому как одну обещал уже ранее, и отдельно ее считать явно не будет. Переживет, если раньше не расстреляют.

– Как думаете, сколько времени еще займет погрузка?

– Никак не меньше пары часов.

– Тогда я на перевязку, а потом готов забрать подарки.

В госпитале царила нездоровая суета. Еще в лагере узнал, что вроде в город пришел большой медицинский транспорт, то ли немцы опять перешли в наступление, то ли советские войска нанесли контрудар. Главное, по радио обычные сводки – идут упорные бои. Нет, рассказывают, как немцев бьют в хвост и в гриву, но я уже привык, назвали пару отбитых населенных, но особо победных реляций или, наоборот, не наблюдается. Непонятно.

Обер-арцт был загружен по самый верх своей медицинской шапочки. На мою просьбу прислать фройляйн только махнул рукой и попросил долго ее не задерживать, а вот на желание получить свободную перевязочную отреагировал бурно.

– Молодой человек, вы в своем уме, да у меня раненые в коридоре лежат. Здесь вам что, дом свиданий? Ладно, пройдите в мой кабинет, там не заперто. И учтите, у вас пятнадцать минут и ни секундой больше. Как вы будете смотреть в глаза людям, если из-за несвоевременной перевязки кто-либо из солдат получит гангрену и лишится конечности, а то и того хуже, умрет?

Как-как, молча. Это будет как минимум значить, что он не вернется на фронт. Без ноги можно жить, а вот с дырой в башке как-то проблематично. Ждать пришлось долго, да и стрелки на часах вели себя до крайности уныло, не то что еле ползли, скорее просто стояли на месте, нагло ухмыляясь. На редкость наглые часы, немецкие, наверно. Наконец дверь хлопнула и вошла она.

– Костя, – жаркий шепот в ухо. – Немедленно поставьте меня на пол. Вдруг кто-то войдет. Я же сейчас все растеряю, грохота будет на полгоспиталя.

Это она права, свертки с бинтами – это ладно, но если она уронит эту блестящую банку для стерилизации, то точно все сбегутся. Но отпускать такую мягкую, теплую и красную, словно помидор – что я, враг себе? Ох, ладно, сам с собой потом помирюсь. Единственное, что она сделала, прежде чем снова оказаться в моих объятиях, – это избавиться от своей ноши, свалив ее на стол главврача.

– Константин, довольно, у меня времени нет, Роге ругаться будет. Вы прямо как из леса приехали – хвать девушку и сразу целоваться. У меня же губы опухнут, как я в глаза людям смотреть буду?

– С чувством превосходства!

– Вам бы все смеяться…

– Мы разве не на «ты»? Если нет, предлагаю выпить на брудершафт.

– Обойдешься, спирт только для наружного применения, в целях обеззараживания. Хватит, садись, буду бинты снимать, и лучше говори по-немецки, мало ли кто подслушает.

– Но ты же будешь меня хуже понимать.

– Я тебя без слов отлично понимаю, твои хамские руки и губы все отлично объясняют. Ну-ка убрал грабки на колени. Правда, хватит – мне работать надо.

– Все, я уже паинька. Откуда страдальцы?

– Наши под Смоленском вроде в наступление перешли. Как думаешь, скоро нас освободят?

– Не знаю, – зачем девушку расстраивать, пусть надеется. – Может, и скоро. Но нам надо пока здесь работать.

– На немцев?

Аж передернулась, бедная.

– На себя и против них. Подумай, как удобнее ваш аптекарский склад подломить.

– Выражения у тебя… Петька у нас во дворе так выражался – посадили его в сороковом за грабеж.

– Это не грабеж, это экспроприация.

– Вот-вот, слово в слово.

– Времена, Оль, изменились. То, что раньше было нельзя, теперь нужно. Вот немчуру побьем, и опять станем законопослушными гражданами.

Она с сомнением посмотрела на меня, но промолчала.

– Хорошо, я подумаю. А много лекарств надо?

– Чем больше унесем, тем меньше останется.

– Но здесь же раненые, они без лекарств умереть могут.

– А наши бойцы в лесу без лекарств не могут? Да я готов за одного своего весь госпиталь закопать, вместе с персоналом… Ой, извини, на нервах весь. Знаешь, что эсэсовцы в городе?

– Да, приехали какие-то страшные, в черном. Один заходил, так у меня до сих пор мурашки, как вспомню – у него глаза убийцы, бледные и пустые.

– Вот они и приехали убивать. Всех, кто нам помогает, всех, кто не смирился, вообще всех, кто им не по нутру придется.

– Соседка говорила, что евреев будут куда-то эвакуировать, их уже забирают.

– Может, и будут куда, на тот свет скорее всего.

– Но они же ничего не сделали.

– Они есть, и этого достаточно, мы с тобой тоже в недочеловеках числимся, и участь наша быть у господ рабами.

– Как при царе?

– Хуже, как при Вельзевуле!

– Да ну тебя, ты меня просто пугаешь. Ой, что с твоим лицом?

– А что?

– Даже шрамов почти не осталось, такого не может быть.

– Свяжешься со мной, еще не такое будет. Я с Вельзевулом борюсь, поэтому мне высшие силы помогают.

– Не богохульствуй, – не приняла моей шутки Ольга. – Нехорошо это. Он обидеться может и лишит тебя помощи.

– Тю, а небось комсомолка?

– Одно другому не мешает.

– Оно, может, и верно. Но мне от тебя помощь требуется.

– Сейчас обратно забинтую, никто не заметит.

– Это хорошо, но сначала тебе придется шрамы обновить.

– Как?

– Ланцетом, или чего у тебя там есть режущее.

– Я не смогу.

– Ноги пилить можешь, а здесь только слегка поцарапать. Не бойся, через день все отлично заживет, небось вам преподаватели рассказывали о повышенной регенерации, вот я такой.

– Но зачем?

– Не нравятся мне эти эсэсовцы, я сегодня со старшим уже беседовал. Не дай бог проверку какую устроят – рассказывай им потом о повышенной регенерации.

– Хорошо, я попробую, но может быть больно.

– Вытерплю, из твоих рук хоть чашу с цикутой.

Через пять минут снова изображал мумию. В двух местах через бинты были заметны следы крови, в общем, все как после нормальной перевязки. Мой ангел в белом, прильнув напоследок, выскользнула из моих рук, оставив на губах сладкий вкус поцелуя. Пора и мне линять.

Глава 11

– Ну что, старшина, как тебе приход?

– Прямо как с дивизионного склада перед Первомаем.

Стало смешно, когда представил, какую такую траву присылали с дивизионных складов к Первомаю, что от нее конкретный приход был. Сорт, наверно, такой – Особая Первомайская. Кошка списал мою веселость на удачно прошедший рейд и тоже широко улыбнулся. Хорошо-то как! А вон и Байстрюк ковыляет.

– Как здоровье?

– Нарастает помаленьку. Эскулап говорит, месяц похромаю да спать буду на животе, а дальше должно все нормально пойти.

– И это хорошо. Отправь посыльного за капитаном. Да пусть воентехника с собой берет, нам все это добро еще ныкать.

– Хорошо, командир.

– Командир, – это опять старшина. – Что в городе слышно?

– Подожди, все на совещании расскажу. А коротко – халява, похоже, заканчивается, заинтересовались нами черные силы. Ничего, прорвемся. Говорят, у китайцев, знаешь что китайцы вместо букв иероглифами пишут? Так вот иероглиф, означающий кризис, можно прочитать как новые возможности. Брешут небось, но толика смысла в этом есть.

Разгрузка шла споро, особенно когда из большого лагеря подошло два десятка бойцов, приведенных Нефедовым. Совещание снова пришлось совмещать с поздним ужином.

– В общем, товарищи, новостей море. Как хороших, так и не очень. Есть совсем плохие. Несмотря на контрнаступление наших войск под Смоленском, немцы собираются устроить большую чистку в тылу. Либо считают, что они здесь надолго, либо боятся активизации войны на коммуникациях. Скорее и то и другое. Пока что в Полоцке замечена зондеркоманда семь «А», но ей в любой момент могут быть подчинены и полевые части. Так что ваши слова, старшина, про зондеркоманду были пророческими, помяни черта, он тут как тут.

– Так они по нашу душу, товарищ командир?

– В общем, нет, капитан. Пока у них главная задача зачистка евреев и советских активистов, нас они пока за большую силу не считают. По крайней мере мне так кажется после разговора с их начальством. Да, да, уже успел познакомиться, поручкаться и принять предложение вместе пограбить.

– Блин, и эти туда же, они что, все сюда грабить пришли?

– Не волнуйтесь так, товарищ старшина. Это нам на руку. А насчет того, все ли, – наверно, не все, но многие. Некоторые просто пришли убивать, евреев, например, или вообще кого попало. Поэтому можете рассматривать их не как военных соперников, а как бандитов. Они нас, кстати, таковыми и считают. Если попадемся, лагерь нам не грозит, только пуля или петля.

Среди присутствующих прошла волна оживления и тут же спала, они и так это знали, но принять не могли. А придется.

– Так, теперь с вами, Цаплин, – обсудите со старшиной объемы работ по схронам долговременного хранения. На эти работы поставить надежных неболтливых людей, в крайнем случае возьмите подписки, Ермолов поможет.

– Товарищ командир, а зачем нам здесь эта бюрократия?

Жорка стервец, отдохнул, значит. А как остальные среагировали? Цаплин индифферентно, а вот Нефедов с Кошкой посматривают на Байстрюка недобро.

– Затем, что лучше бюрократия, чем анархия. Товарищ капитан, подразделения сформированы?

– Да. Только командиров не хватает, на сержантских должностях сейчас старослужащие. Если справятся, буду ходатайствовать о присвоении им званий.

– А мы имеем право?

– До сержанта имею право своей властью.

– Хорошо. Списки потом мне. Хотя… Найдите мне начштаба.

– Вообще-то я уже Тихвинского назначил.

– Не пойдет. Не в том смысле, что не подходит для этой должности, а в том, что он все время на переднем крае. Не хочу предоставлять немцам такой источник информации, если вдруг в плен попадет.

– Он комсомолец и ничего врагу не скажет.

– Это смотря кто и как настойчиво спрашивать будет. Лично я даже за себя гарантировать не могу, несмотря на мой низкий болевой порог. Поэтому советую всему командному составу иметь смертную гранату.

– Какую?

Я вытащил из кармана и продемонстрировал яйцо немецкой «тридцать девятой».

– Ту, которой себя подрывать в безвыходном положении. Надеюсь, ни у кого религиозные мотивы не перевешивают ответственность перед товарищами? Лучше что-либо серьезное типа «эфки», но мне в этой форме как-то несподручно. Только учтите – это крайний случай.

Мы здесь не для того, чтобы умирать.

Дальше пошли хозяйственные и организационные вопросы, в общем уже решенные до меня. Нет, так не пойдет. Дал команду – все вопросы, решаемые без вмешательства вашего покорного слуги, исполнять в рабочем порядке. Мне только краткую сводку за день. Максимально краткую. А вот спрашивать, если что, буду по полной. Бюрократию и разделение обязанностей придумал вовсе не ленивый человек, а просто умный. Почему бы не повторить за умным? Даже краткая сводка затянулась почти до полуночи. Будем надеяться, что это спервоначалу, а дальше наладится. Еще завтрашний день на разгребание завалов есть, а послезавтра опять в Полоцк. Каждая следующая поездка на порядок опаснее, может, забить? Нет, жаба задушит. Да, рискую двумя десятками человек и собой, но сколько сотен жизней это может спасти.

– И последнее, товарищ капитан, как только мы снова уедем, разошлите группы по населенным пунктам с известием о прибытии карателей. Всех евреев и активистов в лес, хотя бы на время.

– Может, прямо завтра.

– Самому хотелось бы, но, если хоть одна группа нарвется на зондеркоманду и кто-то попадет в плен, мы из города не выберемся. Не сможем мы всех спасти, капитан. Задницу себе порвем, а все равно не сможем. И нам с этим жить.

* * *

Дежавю. Тот же КПП, те же грязные лица людей в грязных машинах. Часовой, правда, не тот, но и он, похоже, знает, кто пожаловал, потому спокойно открыл шлагбаум, пропуская автоколонну.

Мезьер только что не приплясывал, поджидая меня во дворе своей конторы.

– Ну, наконец-то, Пауль!

– Здравствуйте, Отто.

– Да, конечно, да, здравствуйте.

О, какие потные ладони, так и хочется вытереть руку о галифе.

– Можем отправляться?

– Да, можем, да.

– Ну и отлично, поехали. Нам туда же?

– Да, туда же, да.

Вот же ж его переклинило. Интересно, чего он такого украл ценного, что так волнуется? Надо сделать вид, будто совсем неинтересно, все равно потом посмотрю.

– Э, Пауль, чуть не забыл, приезжал тот роттенфюрер, просил заехать к известному вам лицу. Надеюсь, ничего опасного?

– Нет, все нормально. Давайте сейчас на склад, а затем я отправлюсь на встречу.

В этот раз эсэсовская охрана меня так просто не пропустила. Минут пять пришлось подождать, после чего вышедший унтершарфюрер предложил следовать за ним. Смотри-ка, расту, скоро, глядишь, и офицеров присылать за мной станут. Кабинет не изменился, его хозяин тоже, я пославил Адольфа, хозяин так же лениво отмахнулся. Вроде все нормально.

– Присаживайтесь, – предложил мне Блюме после стандартного рукопожатия. – Хочу вам сообщить, что в городе мы работать заканчиваем. Все накопившиеся излишки лежат на складе, который вам покажет унтершарфюрер Шлосс, тот, что проводил вас ко мне, он ждет в приемной. Вся оценка стоимости имущества и прочие мелочи лежат на вас, все контакты по этому вопросу только с унтершарфюрером. В общем, это все, что я хотел вам сообщить.

– Извините, штандартенфюрер, а что известно о бандитах, напавших на меня?

– Пока ничего, но думаю, завтра к вечеру что-то узнаем. Нам сообщили об одном еврейском гнезде, а где евреи, там и бандиты.

– Мы случайно не попадем там опять в засаду?

– Вы вернетесь в Витебск?

Все-то он знает.

– Да.

– Тогда никакой опасности почти нет. Они спрятались в селе с таким еврейским названием, как же его… Сейчас.

Штандартенфюрер подтянул карту, лежащую на краю стола.

– Ага, Гендики. Это вот здесь, между озерами Белым и Черным. У этих славян никакой фантазии.

– Вы правы – дикий народ. Спасибо вам, что вы нас защищаете. Но не буду вас задерживать. Хайль Гитлер!

Унтершарфюрер и правда ждал меня за дверью. Кладовка тоже находилась в этом же здании, в подвале. Здесь лежало около трех десятков набитых каким-то тряпьем мешков и кулей. В углу стояло несколько швейных и пара пишущих машинок, деревянный ящик, в котором навалом лежали ящички и коробки, вроде даже заметил пару готовален. Надо выкроить место в кузовах. Добро это мне практически не нужно, но не забрать подозрительно. Договорился с эсэсовцем, что подгоню машину до вечера.

Теперь опять в госпиталь. Кабинет главврача снова оказался в нашем распоряжении. Вот только целоваться долго мне не дали.

– Костя, хватит. Тебя опять сегодня резать, чучело?

– Нет, сегодня обойдусь. Пауль Фриш на днях геройски погибнет от рук бандитов, и его обгорелое тело невозможно будет опознать.

– Ты что говоришь?

– Не волнуйся, я-то останусь жив.

– Фу ты, дурак.

– Уж какой есть.

– Я тебе тут кое-что принесла. Убери руки, маньяк. Вот, это морфин, только шесть ампул, еще аспирин… ну, сами разберетесь. Шприц только один удалось достать. Прячь быстрее.

– Оля, больше так не рискуй.

– Да какой тут риск, если что, сказала бы, что хотела продать. Максимум обругают. Тут много чего тащат, а как раненых привезли, столько всего списали.

– Лучше скажи – у вас основной запас медикаментов здесь, в госпитале?

– Нет, на аптечном складе, получаем раз в неделю.

– Охрана там серьезная?

– Вроде нет, вообще не видела.

– А ночью?

– Не знаю. Комендантский час же до шести утра. На улицах патрули.

– Ты от склада далеко живешь?

– Да.

– А рядом кто из надежных людей найдется?

– Анька там живет, я с ней поговорю.

– Не вздумай. При следующей встрече дашь адрес, описание и имя человека, на которого можно сослаться, желательно эвакуировавшегося, но можно и призванного в армию. Еще желательно какие-нибудь подробности – ну там, в комиссии он был, когда в комсомол принимали. Сама никуда не суйся. Только пассивный сбор информации, даже никаких наводящих вопросов, только смотришь и слушаешь. Ясно?

– Да, но…

– Никаких «но», если только узнаю, что своевольничаешь, суну в мешок и отвезу глубоко в лес. Даешь слово?

– Ладно, даю.

– Договорились, делай свежую повязку, и устраиваем концерт.

– Какой?

– Увидишь, даже поучаствуешь.

Через пару минут я опять был белый и стерильный.

– Теперь слушай: я повел себя по-хамски, что от немецкого офицера ты никак не могла ожидать. Ты стала отбиваться, я порвал на тебе халат, ты вырвалась и убежала. Весь день ревешь где-нибудь в дальнем углу, потом минимум три дня, а лучше неделю ходишь с мокрыми глазами. Короче, с сегодняшнего дня ты всех мужиков ненавидишь, а есть у тебя в жизни только работа.

– Это ты так решил свою собственность обезопасить от чужих поползновений?

– И это тоже, но главное, что афера с грузовиками вечно тайной не будет. Начнут опрашивать всех, с кем я контактировал. Скажешь, сволочь – главная, так сказать, черта, сначала комплименты отпускал, а потом руки распустил. Скорее всего отстанут, так как эмоции все забили. Ну что можно о сволочи вспомнить, кроме того, что сволочь? А то, что сдох, – туда ему и дорога. Ну, готова?

Я взялся за правый лацкан халата и рванул его вниз. Раздался треск разрываемой материи. Глаза Ольги сделались огромными, и в них показались слезы. Любовь Орлова, и та лучше не сыграет.

– Давай, кричи, – одновременно ударяю по стальной биксе с инструментами, та летит на пол и с жутким грохотом разбрасывает свое содержимое по углам.

– Нет! – Оля орет так, что уши закладывает, и отскакивает в сторону, оставляя мне в качестве трофея кусок белой ткани.

В коридоре раздается топот нескольких пар ног. Рывком открываю дверь, бросаю под ноги подбежавшим санитарам и медсестре обрывок халата и, громко ругаясь, устремляюсь к выходу. Кажется, все получилось. Сбегаю по ступенькам и, не оборачиваясь, ныряю за руль. Двигатель взревел, и автомобиль с пробуксовкой, подняв тучу пыли, рванул по дороге. Все – конец акта. Сыграно!

Погрузка еще не закончилась, но конец был уже близок.

– Пауль, у нас все нормально. Какой-то вы дерганый, если бы не ваше теперешнее положение, я бы сказал, что на вас лица нет. Ха-ха! Эсэсовцы?

– Да нет, Огюст, проблемы на личном фронте, не обращайте внимания… Эти славянки воображают о себе черт знает что. Недочеловеки, а туда же…

– Пауль, вы что, влюбились?

– Я в эту? Вы в своем уме? Кстати, у меня для вас плохие известия – мне надо кое-что забрать из здания зондеркоманды. Там где-то тонна груза, может, чуть меньше, но объем точно на треть кузова трехтонного автомобиля.

– Но как же так, у меня все посчитано.

В этот момент интендант напомнил мне одноглазого шахматиста, у которого было все записано. Так и хотелось сказать: «Контора пишет!»

– Тогда давайте вместе пойдем к Блюме и скажем, что не можем выполнить его просьбу.

– Нет, нет. Это не вариант. Но что же делать?

– Если не можете выделить дополнительный транспорт, то выход только один.

– Подождите, автомобилей у меня сейчас нет, да и если бы были, это нежелательно, но есть прицеп. Прицепа вам хватит?

– Надо глянуть, но надеюсь, да. Где он?

– Да прямо здесь. Только не забудьте вернуть.

– Это же не коробок спичек, конечно, верну.

Через четверть часа один из трехосников обзавелся прицепом, в который засунули четверых пленных. Так как кузов его уже был заполнен, сразу погнал его к эсэсовцам. Погрузка прошла без особых инцидентов, если не считать глупую выходку одного из эсэсманов, обливших помоями грузчика. Валить надо срочно, а то очень хочется бросить свою заветную гранату кое-кому в штаны в качестве ответной шутки.

Солнце уже было достаточно низко, когда колонна двинулась из города, хотя до сумерек было не менее двух часов.

– Пауль, удачи вам.

– Спасибо, Огюст, не волнуйтесь, все будет хорошо.

– Я надеюсь, для меня это очень много значит.

Да уж, выйдет тебе эта афера боком.

* * *

– Старшина, блин, темень какая, срочно мне саперов сюда, приготовь все, что у нас есть, из того, что может взрываться. Одну машину разгрузить мухой. И быстро собирай командиров. Цигель, цигель, одна нога здесь, вторая тоже уже здесь. Готовь все для рейдовой группы на пятьдесят человек, выход через час. Мы уже опаздываем.

Ага, забегали. Не зря мы так гнали, есть еще шанс успеть.

– Товарищ командир, ефрейтор Крамской по вашему приказанию прибыл.

– Сапер?

– Да.

– Слушай задачу. Нужно заминировать дорогу, по которой пойдет немецкая колонна, вероятнее всего, автомобильная, но, возможно, смешанная.

– Есть! А как?

– Что как?

– Как минировать и чем?

– Вообще-то это я у тебя должен спросить.

– Товарищ командир, задачи все время разные. Сейчас мы минируем, чтобы сорвать перевозки, точнее не сорвать, а больше попугать водителей. А здесь какая задача?

– Ага, правильно говоришь, мой промах. Уточняю задачу: немцы выдвигаются в карательный рейд, будет несколько автомобилей, вероятно, от трех до пяти. Наличие гужевого транспорта сомнительно. Надо заминировать дорогу так, чтобы накрыть всю колонну, нанеся личному составу максимальный ущерб. Понял?

– Да. А точнее нельзя узнать, сколько машин будет?

– Сейчас обратно метнусь, у эсэсовцев уточню.

– Ой, извините, товарищ командир. Разрешите идти?

– Идите, у вас десять минут, на первую прикидку.

– Да, а расстояние между машинами какое?

– Блин, у водил спроси. У тебя девять минут.

Следующие пятнадцать минут чувствовал себя белкой. Ну, естественно, в колесе, не по деревьям же прыгал. Послал связного к Герману, с требованием кровь из носу найти человека, знающего окрестности Черного и Белого озер. Разбирался с оружием для рейдгруппы, вспомнил о сухом пайке, которого на полсотни рыл, естественно, не было. А то неимоверное количество мелочей, что на меня вывалили, типа по сколько и каких патронов и гранат давать, меня в конце концов взбесило. Наорал на старшину, зря, конечно, – придется извиняться.

Наконец заметил мнущегося в стороне Крамского.

– Ну что, ефрейтор, план готов?

– Да. Вот.

– Угу. Это что?

– Снаряды, сто двадцать два миллиметра.

– Зашибись. Ну, это, похоже, опять моя ошибка. Значит, так, вдоль дороги наша засада будет, на каком расстоянии, не знаю, но осколки, летящие далее двадцати метров, надо исключить, по крайней мере опасные для жизни.

– Переделывай.

– Есть.

Фу, похоже, эта спешка до добра не доведет. А это что за фрукт?

– Георгий, свет мой зеркальце, а ты куда собрался?

– С вами, – Жорка тут же набычился.

– А вот фиг. Тридцать кило пешкодралом смогешь? Остаешься комендантом лагеря, временно исполняющим. Где Нефедов с людьми?

– Так ведь полчаса даже не прошло, да еще по темноте…

– Хорошо. Помоги старшине, нет, лучше Крамскому.

– У него и так два человека есть.

– Вот и подберешь ему еще десяток с лопатами. Через полчаса он, его люди и все необходимое хозяйство должны сидеть в свободном грузовике. В немецкой форме.

– Понял, сделаю. А хозяйство в немецкой форме как должно сидеть?

– Вали работать, Зощенко, мать твою!

Еще через пять минут кутерьмы вернулся ефрейтор.

– Ну?

– Вот.

– Это чего?

– Здесь взрывчатка – пять зарядов по двенадцать килограмм, соединяем детонирующим шнуром. Инициирующий заряд здесь. К нему подводим проводную линию с электродетонатором. Только сразу хочу предупредить – я такого никогда не делал.

– Все в жизни когда-то бывает в первый раз. Какое расстояние между зарядами?

– Пятнадцать метров.

– Получается, перекрываем шестьдесят метров дороги. Пойдет. Есть чем заминировать обочину?

– Так мы обочину и минируем. В дорогу опасно закладывать – заметить могут.

– Ага, понял. Да, наверно, так правильно. Но если заряды не под машинами взорвутся, немцев точно накроет? Может, мощность увеличить?

– Товарищ командир, если в двух-трех метрах рванет двенадцать кило взрывчатки, мало никому не покажется.

– А если в пяти?

– Все равно долго головой трясти придется. Я раз под такой взрыв попал, там больше десяти было, все равно кровь из ушей текла, думал, оглохну.

– Ладно, поверю специалисту. Но если немцы все же выскочат и попробуют залечь или вообще прорваться?

– Можно попробовать мины поставить, но как бы потом самим на них не нарваться. Будет у нас время свои мины снять?

– А бес его знает? Может, и не будет. Хорошо, мины с собой бери, хотя бы десяток, а там на месте разберемся. Да, чуть не забыл, а как подрывать будем, машинки-то нет?

– Если линия будет меньше пятидесяти метров, то можно динамкой от телефона, жаль, немецкого нет – у него ток вызова больше. Но это не слишком надежно, да и разброс по времени может быть в секунду-две, лучше просто от автомобильного аккумулятора.

– Хорошо, бери аккумулятор. В качестве детонаторов уверен?

– Лучше, конечно, два поставить и две линии протянуть, но жалко. Мало их у нас.

– Не жалей, хуже будет, если колонну упустим. Ставь два.

Время утекает, извиняюсь за банальное сравнение, как песок сквозь пальцы. Пол-Германии отдам за временной тормоз, да что там пол – всю отдам. Хотя зачем мне тогда он нужен будет?

– Товарищ командир, там Германа привезли и бабу какую-то, – это посыльный с внешнего поста. – Только у нас приказ никого лишнего в расположение не пускать.

– Правильный приказ. Побежали.

А что, время пришло – теперь только бегом. Как ноги не поломал только? Фортуна дураков любит. С хреном да под водочку.

Около мотоцикла, не пропущенного в расположение, стоял Фефер и о чем-то негромко разговаривал с женщиной. Подойдя поближе, рассмотрел, что это была скорее девушка лет восемнадцати-двадцати, но с крайне выдающейся фигурой, гораздо более монументальной, чем вышла у Мухиной.

– Здравствуйте, товарищ Леший, вот знатока озер вам привез, знакомьтесь.

– Галя, – получилось это у нее как Халя.

– Леший.

Рукопожатие у нее под стать стати. Опять каламбур вышел.

– Галина, знаете место на подъезде к Гендикам от города, где можно засаду устроить?

– Ну… там мест разных много.

– Желательно, чтобы выемка длинная была, метров пятьдесят, или холм какой рядом с дорогой.

– Есть такое место. С холмом.

– На карте сможете показать?

– Не, не разумею я это дело. На месте могу.

– Не стоит, это опасно. Может, на словах расскажете?

– А чего там рассказывать, версты не доходя, дорога болотце обходит. Вот слева болотце будет, а справа горушка небольшая, даже ночью не заблудитесь.

– Спасибо, вы нам очень помогли.

– А что с Гендиками? Родители мои там.

– Надеюсь, все будет хорошо. У вас там евреи живут?

– Да, испокон, четыре семьи. Хорошие люди, странные немного, дед один дюже хитрый, все себе на уме, но зла от них никогда не было.

– Фашисты считают по-другому, но мы им объясним абсолютную степень их ошибки.

– Благослови вас бог, не дайте людям невинным пострадать.

– Сделаем все, что в наших силах. Еще раз спасибо, извините, времени в обрез.

Но просто так мне сбежать не удалось – девушка перекрестила меня и, вдруг бросившись на шею, обслюнявила мои бинты на щеке. Не привык я как-то к подобным изъявлениям чувств, может, черств душой, но чувствую себя в подобных обстоятельствах крайне неуютно. Галю пришлось буквально отрывать, а тут она еще слезами залилась. Нет, бежать, бежать!

Нефедов с еще тремя офицерами, тьфу ты, как бы не оговориться, командирами, уже ждал меня под штабным навесом.

– Капитан, на все про все у нас пять минут. Сейчас я с саперами убываю на точку, вот эту, – я ткнул в карту. – По сведениям, здесь дорога зажата между болотом и холмом.

– Похоже, – капитан вгляделся в карту, стараясь разобрать топографические отметки при неровном свете керосинки.

– Здесь ставим минно-стрелковую засаду. Противник – эсэсовцы из седьмой зондеркоманды и, возможно, подразделение усиления. Вряд ли больше пятидесяти человек. Твоя задача подготовить столько же людей, переодеть и выдвинуться сюда. Огневые средства по максимуму, с учетом, что уходить будем пешком по пересеченной местности и, надеюсь, с трофеями. Старшина, если удастся, организуй несколько подвод и отправь вот сюда. Это примерно посередине пути нашего отхода.

– Есть!

– Есть!

– Георгий, сменку мне в машину забрось. Любую, но полный комплект с сапогами.

* * *

Тихо как, птички поют. Это они молодцы, сначала молчали, но попривыкли со временем и перестали обращать на нас внимания. Птицы, они главный враг засады – либо молчат, либо орать начинают, если им чего не по нутру. Из машин немцы, конечно, птичек не разберут, но все на душе легче. Сейчас опаснее всего визуальные помехи, мы, конечно, все по максимуму в порядок привели, даже траву примятую попытались поднять, но что-то свербит. Кажется, где-то недоглядел, недощупал, недопрятал. Что же они столько спят – девять уже, а никого. Вдруг отменили или что хуже – другой дорогой поехали. Не должны. Чего им бояться, чтобы лишнюю десятку километров накручивать, да по еще более неудобным дорогам, чем эта? Хуже нет, чем ждать, говорят, еще догонять хреново, но это вряд ли – там хоть спину врага видишь или просто соперника, там цель есть.

Вроде гул какой-то? Нет, показалось, или самолет вдалеке пролетел. Так, надо поглядеть, никто не вздумал задымить, вопреки приказу? Чисто. Интересно, как они терпят? Я, например, некурящий, но и то целую ветку зубами измочалил, а курильщикам вообще небось капут.

Опять гул? Точно, это уже не глюки. Ну, фрицы, давайте. Гостюшки, хозяева вас заждались, угощение простыло. Они! Даже дрожь в руках и мыслительный понос куда-то делись.

– Ефрейтор, молись всем богам, даже если не веришь. Не подведи!

Молчит, аккумулятор гладит.

Сколько же их? Впереди грузовик, за ним знакомый «Опель», а за тем еще два грузовика. Все? Вроде все! Если кто отстал, фигня выйдет, дозор с пулеметом там у нас, конечно, есть, но он только убеганцев прищучить, а со взводом или даже парой отделений ему не справиться. Сколько внутри немцев, неизвестно, все три кузова закрыты брезентом.

– Ефрейтор, как и договорились, действуешь без сигнала.

Теперь только затаиться, и не дай бог, кто высунется раньше времени. Что же они такие неторопливые? Ну же, пора… Есть! Взрывы буквально вспахали дорогу. Первый вспух напротив середины кузова впередиидущего грузовика, и того буквально столкнуло с дороги, повалив на бок. Второй только слегка задел корму «Опеля», от чего тот подпрыгнул, но каким-то образом удержался на полотне и резким скачком ускорился, скрывшись на миг в султане переднего разрыва. Из пылевого облака автомобиль выскочил, уже прилично набрав скорость, и рванул вперед. Уйдет, гад! Холм уже ожил вспышками выстрелов, возможно, кто-то пытался попасть и в убегающего малыша, но тут рядом были три более крупные цели. Второй грузовик, накренившись на правую сторону, завалился передними колесами в воронку, а вот третьему повезло, его не задело ни одним взрывом, и водитель пытался сдать назад. Ровно до того момента, как заднее колесо угодило в яму, и тут же из кузова посыпались люди, прежде, вероятно, боявшиеся угодить под колеса. Все то время, пока я наблюдал за происходящим, брезент и кабины автомобилей рвали на части очереди и одиночные выстрелы бойцов. Я, оказывается, тоже стрелял, посылая короткие, по два-три патрона, очереди в пятящийся грузовик. На деле он оказался самым опасным – эсэсовцы, выскакивающие из него, быстро рассредоточивались, ведя огонь на подавление в нашу сторону. Но подавить несколькими автоматами полсотни стволов, половина из которых также автоматические, это, по большей части, из области фантастики. Немцы это тоже понимали и потому попытались отойти перекатами, но с каждым броском их становилось все меньше, пока последние двое или трое не залегли окончательно в небольшой ложбине, прижатые огнем двух пулеметов и десятка винтовок. С этого момента их гибель стала вопросом времени.

Перенеся внимание на два других грузовика, понял, что и здесь все практически кончилось. Вероятно, подавляющее число врагов было расстреляно прямо в кузовах, так как рядом с машинами не насчитывалось и десятка неподвижных фигур, хотя нет – двое еще подавали признаки жизни, но о сопротивлении уже не могло быть и речи. А что с «Опелем»? Легковушка смогла проехать метров сто, пока не напоролась на кинжальный огонь пулемета переднего дозора. Около нее тоже кто-то лежал, но там уже было тихо, даже если кто и выжил, то уйти не сможет. Услышав взрыв, оглянулся назад. На месте, где залегли недобитые фрицы, поднялся султан небольшого взрыва, как от наступательной гранаты. Как это ее смогли туда добросить? Пулеметы теперь уже не прижимали немцев, а только коротко взрыкивали, когда те пытались проявить инициативу. Еще один взрыв.

– Командир, я отправил пять человек с пулеметом во фланг им зайти. – Нефедов откуда-то нарисовался.

– А кто это так гранатами далеко бросается?

– Так это винтовочные, во время последней засады, ну когда зондера взяли, в одной из машин два ящика их было. А мортирку немец-оружейник смастерил.

– Сколько фашистов там живых осталось?

– Вроде двое.

– Не уйдут?

– Да куда они денутся, там же сзади еще пулемет.

– Через болото?

– Не, ползком там не уйти, захлебнутся, а если встанут, то сразу и лягут.

Еще взрыв.

– Через пару минут их ребята с фланга достанут.

И правда, через две минуты раздалась пулеметная очередь, затем пара автоматных, и несколько человек замахали в нашу сторону. Кончено.

– Капитан, командуй зачистку. Если удастся взять пленных, возьми, но без риска, они нам в общем особо и не нужны.

– Внимание, зачистка. Первое и третье отделения, вперед.

Ну и я пойду схожу.

– Товарищ командир, сейчас нельзя, – это меня Давыдов за рукав держит. – Товарищ капитан запретил.

Дожил, скоро в сортир без предварительной разведки не пустят.

Снизу раздались несколько одиночных хлопков. Похоже, из пистолетов работают.

– Берегись!

Бах! Гранату в кузов кинули. «Они так все трофеи перепортят», – заволновалась жаба. Да и хрен с ними, не хватало только по дурости людей терять.

– Давыдов, возьми пару человек, к «Опелю» сходим, пока наши здесь разбираются.

– Товарищ капитан не велел.

– Осторожно пойдем или тебе напомнить, кто здесь командир?

– Есть. Потапов, Белых, сопровождаем командира.

«Опель» разобрали хорошо – пар из радиатора, осколки стекла, рваное железо. Водитель, похоже, умер сразу, как и знакомый мне уже роттенфюрер, ехавший на переднем сиденье, а вот важные пассажиры успели выскочить. Унтерштурмфюрер, похоже, даже успел пострелять из автомата по нашему пулемету, прикрывая отход начальства, но явно недолго – гильз мало. Сам же штандартенфюрер Вальтер Блюме лежал, прошитый поперек спины очередью, метрах в десяти, сжимая в побелевшей руке своего хромированного тезку. Надеюсь, Один эту сволочь пировать не пустит, на палачей не должны распространяться законы, писанные для воинов.

– Давыдов, все обыскать, ценное забрать, трупы офицеров тоже.

На месте побоища стоял шмон. Нет, лучше так – Стоял Шмон. Представьте себе, что рядом с муравейником уронили пакет с сахарным песком, а поднимать не стали. Песок просыпался из разорвавшегося пакета и попал в траву, под ветки или просто в углубления в земле. И вот это богатство обнаружили муравьи. Да, забыл предупредить, муравьи разговаривающие и очень общительные.

– Петро, смотри, яка фиговина…

– Ну, ты ж, гребаный перец, снимайся…

– Товарищ сержант, а эту хрень откручивать?

– Твою ж мать, сгущенка… и колбаса…

Перенервничал народ, стресс, однако.

– Всем внимание! Кого увижу приложившегося к фляге, на посту в болоте сгною! Все фляги сдать!

Нефедов бдит.

– Капитан, что там во флягах? – подхожу к замороченному и пытающемуся разорваться на части командиру.

– Коньяк. У них по две фляги почти у всех, в одной вода, а во второй чего покрепче.

– Сколько времени потребуется, чтобы все перетряхнуть?

– Не меньше получаса. Сейчас машину подгонят, немца под ваши размеры уже нашли, вон бинтуют.

– Пленные, наши потери?

– У нас двое легких, пленных взяли троих – двое комендачей и один эсэсовец. Остальных добили.

– Угу, давай эсэсовца вот туда, и пару бойцов пострашней.

– Сейчас. Голиков, возьми Грачева и гоните эсэсовца к пригорку, вон туда, с ним командир разговаривать будет.

Немец, кроме ранения в плечо, был явно контужен, отчего все время тряс головой.

– Имя, звание, часть, цель поездки.

Эсэсовец молчал, пытаясь сфокусировать на мне взгляд, ему это почти удалось, но Голиков, а может, наоборот, Грачев, пробил ему в почку, после чего фокус сбился.

– Отставить.

– А че он в молчанку играет, душегуб.

Вот кто сейчас больше на душегуба похож, даже думать не стоит. Боец украдкой подмигнул мне, затем вытащил из ножен клинок, похоже, с эсэсовца и снятый, и вытер кровь с кинжала об рукав немца. Совсем, блин, распоясались, вольница казацкая. Зато на рукаве взгляд немца сфокусировался быстро и тот тут же зачастил:

– Шутце Ганс Шолль, зондеркоманда семь «А», ехали арестовывать жидобольшевиков и бандитов.

– Сколько вас было?

– Не могу знать, около тридцати.

– Сколько машин?

– Четыре, три грузовых и «Опель» штандартенфюрера.

Вроде все, вряд ли врет.

– Сколько человек из вашей зондеркоманды осталось в городе?

– Около десяти.

– Звания, должности.

– Оберштурмфюрер Клейс, два следователя, и семь или восемь нижних чинов.

Похоже, ловить уже нечего, не знает он ничего ценного, кроме того, что сказал.

– Поддержка из комендантской роты?

– Да.

Прав оказался Нефедов – комендачи.

– Голиков, к пленным его, охранять, живым нужен, с ним еще долго разговаривать придется.

– Так, товарищ командир, – все же правильно я догадался – любитель ножей и есть Голиков. – Че с ним возюкаться?

– А тактику действий спецкоманд ты мне расскажешь?

– Ни, откуда ж мы?

– Потому и охраняешь его, не только, чтобы не сбежал, но и чтоб жив остался. Нужно будет – собой прикроешь, ясно?

– Та че, надо так надо, гони его, Колян.

Нет, надо с этой архаровщиной завязывать.

Аванта уже подогнали и теперь пристраивали за рулем труп немца с забинтованной головой и в ставшей привычной мне форме.

– Товарищ командир, – подскочил ко мне Крамской. – Может, аккумулятор хоть снимем?

– Нельзя, с «Опеля» сними.

– Так прострелили его.

– Значит, не судьба. Точно хорошо сгорит, не опознают?

– Не в жизнь, настоящий огненный фугас будет.

– Хорошо, ловушка готова?

– Да, только пока не активировал, сверху пару трупов навалю.

– Гарантированно местные или еще кто не подорвется?

– Нет, товарищ командир, они не дурные сюда лезть.

– Отлично, действуй по плану.

Похоже, муравьи все ценное собрали и отвинтили.

– Капитан, людей в деревню послали?

– Да, Калныш и четверо бойцов пошли. Только вряд ли местные решаться уйти.

– Тут уж мы сделать ничего не можем, хотя бы евреев уговорили. Сколько немцев всего было?

– Сорок девять. Эсэсовцев двадцать семь, остальные из гарнизона. Сейчас грузовики подойдут, погрузим трофеи, посадим Тихвинского с людьми и будем готовы к маршу.

– Ценного чего взяли?

– А то, гляньте.

Ого, первая снайперка у нас, хороший такой «маузер». Стоп, если есть снайпер, то и наблюдатель должен быть.

– Капитан, должен быть бинокль, надо найти.

– Нашли, вот держите.

Настоящий «Карл Цейс», однако, сбылась мечта идиота. Жаль, один.

– Почему один, три.

Похоже, свои сожаления я высказал вслух. Это просто праздник какой-то!

– Эсэсовцы почти все с автоматами, похожими на ваш, с магазином вбок. Вот.

Да похож, но не совсем.

– Это не «шмайсер», это «бергман» «тридцать пятый». Неплохая должна быть машинка, только редкая, с ними под Вермахт не закосишь, зато у нас теперь эсэсовская форма есть. Кстати, из последней машины, когда немцы выпрыгивали, вроде несколько в камуфляже были.

– Точно, шестеро. Снайпер, двое с какими-то странными пулеметами, а с троих других как раз бинокли и сняли. С гарнизонных взяли по большей части карабины, винтовки да один пулемет, как у Иванова, с рожком.

– «Тринадцатый», мой первый трофей?

– Ну да, только к этому два больших магазина и два маленьких.

Неплохо. Теперь на два у нас больше трехсот патронов в одной зарядке.

– А что за странные пулеметы?

– Да вон они.

Правда странные. Ну-ка, как на вес? Легкий, килограммов пять-шесть. Магазин какой-то то куцый, меньше, чем короткий к «тринадцатому», всего на два десятка патронов, наверное, с пистолетной рукояткой. А по маркировке что? Что такое wz.1928?

– Ну не знаю, на «браунинг» американский похож, но рукоятки, как здесь, на том вроде нет. Магазинов таких много?

– Да, по десятку на штуку.

– Тогда вроде терпимо. А это что?

– Похоже на сменный ствол, но только один.

– Чудны дела твои. Это их камуфляж? – Интересная одежка, даже вроде как-то интересно называется, ах да – оскольчатый камуфляж.

– Да, поверх формы был одет. А почему они не в черном?

– Ну, так черный это как бы парадный, что ли, хотя нет, они его и как повседневный носят, скажем так – сейчас они в полевом.

– А зачем тогда еще и камуфляж?

– Наверно, эти шестеро должны были перекрыть пути выхода из деревни. Три стрелка, три наблюдателя.

– Похоже.

А вот и грузовики наши подъехали – тот, что я с саперами сопровождал, и второй, в котором Нефедов с основной группой приехал.

– Где Тихвинский? – спросил я у водителя.

– Так он с тыловым дозором, как двинемся, они впереди на мотоцикле и поедут.

Вот вроде и все – теперь срочно мотать надо.

Глава 12

Неплохо бы начать зарядкой заниматься. После вчерашнего марша все болит, особенно ноги. Причем, похоже, не я один хорошо погулял.

– Так, Леонид Михайлович, еще раз, и без лишней экспрессии, пожалуйста.

– А что мне экспрессировать, посадил я их в яму, губы у меня нет, вот пусть в яме и сидят, похмеляются.

– Так из-за чего стрельба была?

– Из-за пьянки.

– Поссорились, что ли, ранили кого?

– Нет, от переизбытка полноты чувств. Скучно им, баб нет, вот, решили пострелять.

– Про баб это они сказали?

– Про баб кто только не говорит. Ведь вроде весь день то с лопатой, то с топором… я только и думаю, как выспаться, а эти кобели здоровые, тьфу.

– Понял, старшина, понял. Спиртное они откуда взяли?

– Да из той бочки сивухи, что ты давеча привез, и ведь не дохнут от этой гадости, гады.

– Чего, спирт совсем плохой?

– Говенный, я его углем березовым чищу, отвлекся, они по котелку и зачерпнули.

– Ясно, что делать с ними будешь?

– Э нет, я их в яму посадил, тебе доложил, а дальше, как Понтий Пилат.

– Хорошо, а сам бы что сделал?

– Выпорол.

– Вроде как телесные наказания официально отменены?

– А я бы неофициально, так, чтобы неделю на брюхе спали.

– Н-да, ладно, посмотрим. Штаб собрался?

– Ага, сидят, языками чешут, вместо того чтобы работать с личным составом, а мне отдувайся.

– Все, Михалыч, хватит. Пошли совещаться. На завтрак что?

– Каша, гречневая, с мясом.

Каша была хороша, если бы мяса побольше, вообще бы цены ей не было. Чай снова был без чая. Странно, вроде упер у немцев маленько.

– Чай я берегу, в лесу много чего полезного, пока есть возможность, на травках подножных пересидим, – мысли старшина, что ли, читает, Гудини, блин, хотя Гудини вроде из клеток в наручниках вылазил. А, Мессинг, Вервольф.

– Не факт, товарищ Кошка, что нам этот чаек попить удастся.

– Что так?

– Ждет нас дорога дальняя, а добро, что мы затарили, все с собой не утащить. Поэтому, что можно съесть, надо съесть, а что нельзя – хотя бы понадкусывать.

– Думаете, теперь за нас точно возьмутся?

– А вы, товарищ капитан, как считаете, что бы сделали наши, если бы в их тылу устроили засаду на спецотряд НКВД во главе с майором этого ведомства? То-то же, это даже не простого комбрига завалить. Блюме – это креатура самого Гиммлера. Ну, вроде бы меня они, как вы понимаете, на обед не звали. А теперь слушаю предложения. Начнем с младшего по званию – Байстрюк, ком цу мир, то бишь высказывайся.

– Надо немцам подкинуть информацию, что мы находимся в таком месте, куда ведет только одна дорога, заминировать там все, ну и как вчера.

– Мысль, конечно, интересная… Ты там весь полк положить собрался?

– Да ну, полк, максимум батальон будет. Ну, два.

– Хорошо, твое предложение услышано.

– Старшина.

– Тикать надо, чем быстрее и дальше, тем лучше.

– Вот глас не мальчика, но мужа.

– Капитан, ваши предложения.

– Соглашусь со старшиной, но не в такой категоричной форме. Как вы и говорили, все трофеи увезти не удастся, потому их надо хорошо спрятать. Затем организовать отход таким образом, чтобы немцы получили информацию, что мы покинули данный район, после чего разбиться на малые группы и раствориться. После окончания операции снова собираемся. Может быть, даже попробовать нанести множество мелких ударов, чтобы противник не смог создать плотную сеть в одном месте. Тут сложно сказать, как лучше, но потери, вероятно, будут в любом случае. Все зависит от того, какие силы будут привлечены для нашего уничтожения. Даже если мы помотаем здесь полноценный полк Вермахта неделю-две, то поможем фронту.

– Ваша точка зрения тоже понятна. В общем и целом я с вами согласен. Интересно, сколько нам немцы времени дадут? Я считаю, что у нас нет и недели, в ближайшие день-два в окрестностях, вероятно, нарисуются одиночные беженцы и беглецы из лагеря, а еще через пару дней стоит ждать егерей или еще какой осназ. Калныш вернулся?

– Да, – капитан потер подбородок. – С пополнением. Бабы, дети и один хитровыделанный старикан.

– Нахрена он их сюда притащил?

– Вот и я его так спросил. Говорит, некуда им больше.

– Этого нам еще не хватало. Много?

– Девятнадцать. На самом деле там еще трое мужиков да и пара пацанов вполне взрослых.

– Хорошо, с этим потом, – расстилаю на столе огромную карту севера Белоруссии, что нам Блюме презентовал. – Давайте думать, куда подадимся.

Вариантов, куда податься, было ровно столько, сколько и совещавшихся, а именно четыре, кто бы сомневался. Причем у каждого свои сильные аргументы. Куда немцы ждут, что мы пойдем? Правильно, на восток, значит, туда идти не стоит. А куда они не ждут, но могут догадаться, что мы их обмануть захотим? Правильно, значит, на запад тоже нельзя. Идти на юг в сторону Борисова и Бобруйска – это пересекать огромное количество дорог, как железных, так и шоссейных. Глупо. Самый оптимальный вариант – это север, к Пскову – много лесов, мало дорог. А немцы об этом не подумают? Нужен отвлекающий маневр. Еще полчаса споров и чесания голов. Спецы здесь нужны, спецы! Не удивлюсь, если какой-нибудь немецкий штабист в пять минут переберет все наши аргументы и придет к тем же выводам, а может, к ошибочным – если сильно умный. Решили, что отходить будем все же на север, демонстрацию устроим в восточном направлении, ну и маленький отвлекающий маневр на западе – больно мне хочется Замошье посетить с туристическими целями, не забыл про саперный склад, точнее складик.

* * *

Колонна нагруженных оружием, боеприпасами и продовольствием бойцов втягивалась в село. Весь транспортный парк состоял из шести подвод, четырех вьючных лошадей и двух десятков велосипедов – спасибо вороватому немецкому интенданту. На велосипедах, естественно, никто не ехал, они тоже были вьючными. По деревне во все стороны помчались мальчишки, выполняя приказ партизанского командира, и скоро на площадь начали стягиваться местные жители. Одним из последних пришел бургомистр под конвоем – пытался сбежать, но был перехвачен по дороге в лес заранее обогнувшим населенный пункт дозором.

– Товарищи, – командир с петлицами капитана-артиллериста вышел перед собравшимися людьми. – Позавчера силами нашего отряда была уничтожена банда фашистских убийц. Эти звери не воевали с войсками Красной Армии, они ездили по городам и селам и уничтожали людей, которые не могли даже от них защититься. Несколько из этих бандитов попали к нам в руки живыми, часть из них уже получила по заслугам, рассказав о своих преступлениях, а вот эти трое будут расстреляны здесь и сейчас. Пусть это будет уроком тем, кто попытается пойти на службу к врагам, чтобы уничтожать собственный народ.

Командир со значением посмотрел на бургомистра, от чего у того чуть не отнялись ноги, и пошел в сторону полутора десятка бойцов, выстроившихся напротив трех стоящих у стены сельсовета немцев.

– Взвод! Целься! Пли!

Звук нестройного залпа разорвал тишину, сгустившуюся над площадью.

Через полчаса колонна уже покидала село, оставив за собой три трупа и россыпь гильз. А еще через час в сгустившейся темноте, в совсем другом направлении прокралась одинокая фигура. Добравшись до леса, человек не стал выходить на дорогу, дабы не попасться опять в лапы хитрых партизан. До ближайшего немецкого опорного пункта идти по лесу всю ночь, но бургомистр готов был выполнять свою работу добросовестно.

– Как считаешь, старшина, получится у Михеича?

– А чего ж не получиться, товарищ капитан? В лесу он не заплутает, чай, не дитя малое, а утречком все немцам и доложит чинчинарем. И как страшные партизаны, числом ровно двести пятьдесят человек, расстреляли немцев, и как ему смертью грозили, и про оружие, и куда пошли. Короче, все будет, как договорились.

– А если пытать начнут?

– Зачем? Вот если остальные селяне что другое говорить начнут, но то вряд ли. Так что уже завтра по дороге на Велиж засады появятся, так что нам надо все по нотам разыграть, иначе могут догадаться, гады. Без пары боев нам никак не обойтись, а это потери, как ни крути.

– Ничего, старшина, прорвемся.

* * *

Удачно немцы устроились. Для нас, конечно, а вот для себя я бы так не сказал. Вроде все правильно сделали – и одиночное здание выбрали с забором, и посты расставили, даже угол казармы, что над канавой, образованной ручейком, нависает, минами огородили, саперы как-никак. Но по ручью-то пройти можно. Откуда знаю? Дык третий день здесь сижу, и сапера, что мины проверяет, срисовал. Хитрую он себе тропу пробил – два раза надо в ручей войти. Ну, да и ладно, чай, и с мокрыми ногами живут. К самой стене все одно не подобраться, там мины гуще всего, но Крамской говорит, что нам это на руку, меньше взрывчатки закладывать придется. Он уже целую сеть из детонирующего шнура и шашек сплел.

Сегодня и пойдем, прямо днем. Знаю, что по канону жанра надо ночью, но больно их тогда много, а в светлое время суток только человек пять-семь в расположении остается. Утренний развод у них через полчаса, потом еще часик подождать, а ну как кто с полдороги вернется по нужде малой, и можно начинать.

– Крамской, Фролов, поползли потихоньку.

Сейчас доползем, устроимся, и пора будет. Похоже, все разъехались, ждем патруль.

– Бойцы, часик можно покемарить, как что – толкну.

Не командирское это, конечно, дело – службу тащить, пока подчиненные дрыхнуть изволят, но мне так спокойнее. Хотя привычку все делать самому надо изживать – порвусь. Пусть нас и пятнадцать человек, но штурмовать расположение смысла нет, главное, фрицев просто отвлечь да прижать.

А вот и патруль, аккуратисты – часы можно сверять. Пихнул тихо бойцов – не факт, что спали, у них тоже нервы есть. Патрульные спокойно дошли до канавки, глянули вправо-влево и почапали обратно. Пора.

Та-та-та, та-та-та! Оба готовы. Если и не на глушняк, то по крайней мере мешать не будут. Фролов остался с пулеметом, а мы с ефрейтором ломанулись вперед.

А перестрелка нарастает. Сейчас импровизированный КПП давят два ручника, а снайпер держит окна казармы, что выходят на улицу. Шлеп, шлеп, хорошо, что не глубоко, сапоги не зальет. Стоп, здесь должна быть проволока, обходим, и опять в ручей, а вот и угол.

– Леший, мины вот, вот и вот. Накладывай заряды, а я теми, что справа, займусь.

Так, теперь осторожненько укладываю шашки около взрывателей, не дай бог их тронуть. Оставшееся смертельное кружево укладываю более-менее ровно по площади.

– Уходим, – Крамской запаливает шнур.

Пошлепали обратно, главное, не спешить, у нас две минуты. Прячемся, лежим, ждем – рот раскрыт, глаза зажмурены.

Ба-бах-бах-бах! Хр-р-р!

Тьфу, даже сюда земля долетела. А угол здания все же осыпался, может, зря я ефрейтору не поверил и заставил еще один заряд вязать? Наши пулеметы оживились, да и автоматчики подключились. Все правильно, сейчас главное не дать гансам к казарме оттянуться, проверить – а чего это там такое интересное происходит?

Бежим обратно. Дыра небольшая, бревна все же друг друга держат, но протиснуться можно. «Колотушку» бросать неудобно, придется «тридцать девятыми» обойтись.

Бах! Еще одну для страховки. Бах! Надеюсь, дневального у них на тумбочке нет. Куда поперед батьки в пекло? Ловлю за ремень ефрейтора, пытающегося пролезть в дыру.

– Борис, ты не прав!

Ждем минуту. Вроде тихо. Тогда еще одну, на счастье. Бах! А вот теперь можно.

Протискиваюсь в большое помещение, уставленное кроватями, часть из которых опрокинута взрывами. Неудобно, пол покосился в сторону дыры, и вокруг скопилась баррикада чуть ли не из десятка спальных мест. Перекатиться не удастся, придется перелезать. Ох, как не хочется, это ж я чистая мишень буду, и гранату не бросишь – своими же осколками посечет, а то и контузит, в закрытом-то помещении. Хотя почему бы и не бросить? Вот и ефрейтор пробрался.

– Боря, слушай сюда. Сейчас брошу болванку и полезу через завал, ты страхуешь.

Вытаскиваю из сумки «колотушку» и навесом швыряю в дальний угол, к двери.

– Гранатен!

Лезу через завал и на периферии зрения замечаю метнувшуюся фигуру. Та-та-та-та-та-та… Автомат ефрейтора заливается длинной очередью. Падаю. Закатываюсь под кровать. Бац! У него карабин. Та-та-та – это я. Та-та-та-та-та – это ефрейтор. Бац – это немец. Та-та-та – попал!

– Боря, страхуй!

Бегу к подстреленному гансу. Живой, пытается поднять карабин. Та-та – готов. Подбираю гранату, открываю дверь, дергаю за шнурок запала – пошла, родная. В коридоре грохнуло, а полотно двери чуть не приложило меня в лоб – не с той стороны встал. Бегом по коридору, держа автомат у пояса. Надо было магазин сменить, ну да ладно – еще больше половины осталось. А вот и вход! Нет, на улицу не пойду, нечего мне там делать. Машу ефрейтору, выглядывающему из-за угла.

– Проверь двери.

Их в коридор выходит еще две, и обе с навесными замками. Запертыми. Один удар, другой.

– Оружейка!

Еще удар, второй, третий.

– Есть склад!

Самый опасный зверь – это хомяк, по степени угрозы для жизни стоит сразу перед жабой. Хомяк ефрейтора, может, и недотягивал до моего, но очень стремился сравняться. Уже минут пять мечется как угорелый, что-то постоянно тащит в нору.

– Эй, закругляйся. Мы сюда зачем пришли? Детонаторы нашел?

– Да!

– Так какого…

– Ща, минирую.

Ну, это дело оставлять и правда ничего не стоит. Еще две минуты.

– Командир, сто секунд.

Ага, рвем когти. Пробегая мимо вскрытых дверей, заметил брошенный по полу детонирующий шнур и дымок в одной из комнат. Видно, ефрейтор постарался и оружейку заминировать. Бегом, бегом, протискиваюсь в дыру. Крамской, вцепившись в огромный, связанный, вероятно, из простыней, куль, уподобившись муравью, шлепает по ручью. Смотри-ка, и мне такой же приготовил, твою мать… А что делать, кому сейчас легко?

Успели, даже пяток вздохов сделал, прежде чем рвануло. Чтобы бревна как спички летали по небу, такого я еще не видел. Похоже, вся деревня будет нас долго костерить – вряд ли где одно целое оконное стекло осталось, небось даже на керосинках колбы потрескались.

– Наших никого не зацепит?

– Да вроде не должно, – ефрейтор почесал затылок, стянув каску. – Там всего-то килограмм пятьдесят было, ну если мины считать, то чуть больше.

– Чем тюки-то набил?

– Детонаторов четыре коробки, три машинки, два ящика минных взрывателей, два ящика гранат, ленты пулеметные, четыре цинка патронов и по бухте детонирующего и огнепроводного шнура. Ну и мелочь какая-то – обоймы, магазины к автомату…

Плюшкин, чистый Плюшкин.

– Фролов, прикрываешь, через две минуты за нами. Побежали, собиратель земли русской.

Не побежали, конечно, но минут через пять были уже в лесу, где нас и догнал Фролов, на которого я сразу же спихнул свой куль – в лесопосадках автомат, на мой взгляд, практичнее пулемета, по крайней мере огонь можно открыть чуть быстрее. А может, просто тяжесть переть не хотелось. Кстати о пулемете, это был тот самый эсэсовский трофей, и правда оказавшийся переделкой «восемнадцатого» «браунинга». Мельер имел с такими дело в Польше. История с ним оказалась интересная – лицензию на производство у американцев купили бельгийцы, чуть подшаманили, ну там рукоятку пистолетную добавили, ствол сменный, и стали не только выпускать, но и свою лицензию продавать. У них ее Великопольша и купила, только у этих что-то не очень заладилось – за десять лет выпустили десять-двадцать тысяч таких пулеметов, да почти все без сменных стволов, то, что нам один достался, это великая удача. Хотя… лучше бы СС, чем немецким вооружали. Нет, вооружали, конечно, но у СС свое хозуправление, что могло – то гребло, но по остаточному принципу – малосерийка, что Вермахту не в жилу, да разного рода трофеи, по той же причине. Естественно, это оружие плохим не было, просто достаточно редким, а потому его ремонтопригодность являлась ограниченной. Нам это пока ничем особым не грозит – стволы были если не нулевые, то вполне пристойные.

На подходе к точке встречи замаскировали ношу под огромной елкой и двинулись очень осторожно. Все оказалось в норме, весь личный состав, кроме пулеметного расчета, что держал западный подъезд к деревне, аккуратно заныкался, держа круговую оборону.

– Матвеев, как у вас?

– Да все в норме, патронов только пожгли уйму, жалко.

– Не тужи, наш сапер немецкую оружейку почистил, кроме патронов, вроде даже ленты упер.

– А пулемет?

– Не было пулемета, товарищ старший сержант, – Крамской виновато пожал плечами. – Только ленты. Две по пятьдесят и две в коробках, наверно, по двести пятьдесят. Еще три цинка винтовочных и цинк пистолетных патронов должны быть.

О, значит, и автоматы у нас не на голодном пайке. Придется благодарность вынести.

– Молодец, боец, объявляю благодарность, два наряда получишь после войны. Теперь бери трех человек и быстро за трофеями.

– Товарищ командир, а почему два?

– По количеству тяжеленных узлов. Да, и не вздумай следующий раз все в один увязывать, четыре получишь.

Раздавшийся вокруг смех изрядно разрядил обстановку.

– Расслабляться рано, минимум половина проваленных операций, подобно нашей, как раз заканчиваются для их участников плохо при отходе.

Только бы не спросили, откуда я это знаю, потому как не знаю откуда.

Вдруг с запада раздалась длинная, патронов на десять, очередь, после чего пулемет забил короткими по два-три патрона. Блин, во что там Давыдов вляпался? То, что молчит автомат Потапова, может быть как плохо, так и хорошо. Плохо, если не может стрелять, а хорошо, если не хочет, а значит, пулемет держит противника на дальней дистанции.

– Матвеев, остаешься за командира. Фролов, за мной!

Надеюсь, еще одного пулемета хватит, чтобы отсечь преследование, когда расчет начнет отрываться. Если что, перекатами уйдем. Не прошло и минуты, даже устать не успел, как пулемет замолчал.

– Стой! Слушай!

Замерли. Ничего не слышно.

– Так, Фролов, десять шагов вправо с отставанием на пять, так, чтобы держать меня в поле зрения. Мои команды только жестами. Помнишь систему?

– Да.

– Если что-то увидел, молчишь и залегаешь, я услышу. Пошли.

Теперь идем тихо, относительно, конечно, потому как шаг все одно не прогулочный – спешить приходится. Прошло минуты три, как впереди раздался шум и что-то мелькнуло. Махнул рукой вниз и замер в полуприседе, стрелять из такого положения не станешь, но можно не только быстро залечь, но и в сторону уйти. Двое, один в камуфляже, лиц не видно. Стучу дважды по ложу автомата. Присели.

– Иволга.

– Саратов.

Нормально. Подошли, вроде целые.

– Вы чего там устроили?

– Так немцы ехали, два грузовика, а у нас команда – не пропускать.

– Много.

– Да нет, – велик и богат, однако, русский язык. – Два водителя и пара сопровождающих, но на машинах брезент, кто знал, сколько там.

– Положили кого?

– Похоже, одного достал, – Давыдов поправил на плече тушу пулемета.

– На одного весь магазин в семьдесят пять патронов высадил?

– Ну, так прижать, попугать, чтобы не вылезали, движки опять же с колесами.

– Вон, – влез Потапов, указывая на небольшой дымок, поднимающийся над лесом. – Один горит, может, и на другой перекинется. Хотя вряд ли.

– Ладно, уходим.

В этот раз пошли не на место сбора, а сразу к стоянке. Ходу не меньше двадцати минут. Шли парами уступом, пулеметчики в центре. Подойдя к месту, услышал спаренный удар.

– Саратов.

– Донецк.

Группа готова к выходу, обе лошади навьючены, бойцы подтягиваются из секретов, кроме двух, что на направлении отхода, – им смысла нет, сразу вперед пойдут в качестве головного дозора. Теперь делаем ноги и быстро, сейчас главное железку проскочить.

– Матвеев, старшим в колонне. Денисов, твой правый фланг, я на левый. Пошли.

Сейчас надо выдвинуться метров на двести левее основной группы и оседлать насыпь, так, чтобы блокировать подход противника. Денисов со вторым номером сделает то же, только с другой стороны. Такой порядок пересечения магистралей вбивал всем командирам, а то любят у нас на авось. Даже бога такого специально придумали, хотя по пословице он только половина бога, но ведь верят. Не мое, конечно, дело вторым номером работать, но у Крамского сейчас отдельная задача. Лишнюю минуту уже возится, заряд ставя. Место тут хорошее – почти конец подъема, если состав пойдет тяжелый, есть приличный шанс уронить его, а не только с рельс свести. Вроде закончил, значит, и нам пора. Как раз кто-то с нашей стороны едет – дыма не видно, но рельсы вибрируют. Эх, остаться бы недалече да подстрелить пару фрицев, но нельзя – сам в голове у подчиненных дырки крутил, что приказ нужно выполнять в точности, а не «как лучше». Все побежали, нам теперь полкилометра минимум нагонять, ибо в движении по лесу боковой дозор не далее пятидесяти метров от колонны должен идти.

Не успели занять положенное место, как сзади грохнуло. Сработал-таки самодельный взрыватель. И сказал он, что это хорошо! А вот и подрывник наш навстречу, а довольный какой – еще бы, день только начинается, а уже три взрыва устроил. Маньяк.

– Товарищ командир, получилось.

– Хорошо. За старшего в дозоре.

– Есть.

Отлично идем, ходко, но это пока бодрые, после полудня потащимся, а оторваться надо прилично. Еще за полчаса отмахали километра три, что по лесу неплохой результат, как над головой что-то прострекотало. Низко, но чуть в стороне. Не по нашу ли душу? Интересно, что они увидеть собираются, на лес сверху посмотреть, или думают, что через полчаса после диверсии мы на привал стали, костерчик запалить и попеть песен под гитару? Н-да, вероятнее всего, получили приказ и исполняют. Ну, пусть летают, нам чего, жалко.

Самолет пролетел поблизости еще раза три, вероятно, змейку крутил. Рассмотреть его так и не удалось, но, судя по шуму и скорости, что-то слабое и тихоходное, что, в общем, для таких целей в самый раз. Больше меня беспокоили собаки, гипотетические, и следы жизнедеятельности лошадей, вполне реальные. Клевчук, поставленный следить именно за этим вопросом, периодически отставал, занимаясь приборкой, а затем нагонял группу. Читал где-то, что лошадям вроде как мешки как-то подвязывали, но специалистов в этом вопросе не нашлось, решили пока отложить.

До вечера больше ничего примечательного не произошло. Речку Лонницу и дорогу решили пересечь ночью, больно место предсказуемое. Все подряд у немцев перекрыть не получится, но особо узкие места могут, а здесь было как раз такое. Пока совсем не стемнело, взял Фролова с Потаповым и пошел поглядеть, что да как. Ничего особо опасного не высмотрел. Хорошо или плохо? Придется на месте разбираться.

Что речку, что дорогу проскочили без происшествий, отмотали еще километр и встали сушиться. Теперь наш путь лежит строго на север. Очень не хочется уходить – вдруг портал откроется, но и оставаться смерти подобно. То есть затаиться, конечно, можно, особенно одному, но и к этому душа не лежит. Больше месяца уже прошло, а вроде пока ничего не случилось. Вряд ли гансы смогут оторвать крупные силы для охоты на нас больше, чем на неделю. Пять дней с момента нападения на колонну зондеркоманды уже прошло, так что еще дней девять-десять побегать осталось.

Костер горел тускло, только чтобы вещи просушить да сготовить мало-мальски теплую похлебку. Слабо, конечно, верится, что самолеты в ночь поднимут, но котелок с водой на всякий случай рядом стоит. Тишина. Если отвлечься, то можно забыть, что где-то идет война. Вот чего людям не хватает, с голода не умирают, да и чтобы не голодать, лучше не воевать, а землю пахать. Что противно, основная масса стреляющих сейчас друг в друга людей ничего не получит, кроме, может быть, пули в дурную голову. Потрать они свое время и силы на созидательный труд, могли бы получить больше. Нет, их и в этом случае, конечно бы, обдурили, но хоть живыми остались. Не понимаю я их, хотя и себя, конечно, тоже. Чем я их лучше? А откуда вообще взял, что должен быть лучше, эгоцентризм в действии? Если сравнить меня с любым из находящихся здесь людей, то что можно увидеть? Ну, регенерация у меня лучше, соображаю не то чтобы быстрее, а как-то не так, параллельно-перпендикулярно, чуть лучше координация движения и быстрее реакция. И все? Вроде знания какие-то в подкорке сидят, но это к качествам тела и личности совсем никакого отношения не имеет. Вот – качества личности, потому как телесные преференции можно вынести за скобки. А что мы имеем в личностных качествах? Я честнее, добрее, храбрее? Мог бы встать в атаку и пойти на пулемет, имея шансы пятьдесят на пятьдесят, или струсил? Не знаю, вот честно не знаю, и проверять что-то не хочется. Черствый я, даже когда сидел у постели умирающего Станчука, анализировал проблему, жалко его, конечно, было, но больше меня интересовало наличие и расход лекарств, а не его мучения, как физические, так и душевные. Все, что я делаю, я делаю от мозга, а не от сердца. А как же Ольга? А что Ольга, как будто, целуя ее, не думал, как с ее помощью получать сведения или добраться до склада медикаментов? Ну да, думал, но я все время думаю, и корить себя за мысли, как сам недавно говорил, – контрпродуктивно. А я вообще ее люблю? Кто бы еще сказал, что это такое. Горько будет, если ее потеряю? Горько. Горше, чем если, например, потеряю Жорку или Матвеева? Не знаю.

Так, надо с этим самокопанием завязывать, а то хрен знает до чего додумаюсь. Тоже мне Фрейд с Юнгом в одном лице.

– Давыдов, поднимай смену – спать пора. Час волка.

* * *

– Ну что там?

– Немцы, товарищ командир, – Потапов, тяжело дыша, опустился на пенек. – Две машины – человек сорок, половина серых, половина в камуфляже.Собаки.

Все, нарвались. Как же хорошо они нас прищучили – вперед не пройти, вдоль железной дороги посты и гребаный бронепоезд. Справа болото, глубокое. Сзади, на только что пересеченной шоссейной дороге, эсэсовцы. Остается только влево. И сколько мы сможем так идти, зажатые между шоссе и железкой? Понятно, что как раз до Залесья, где нас будет ждать очередная и, похоже, последняя для нас засада. Не надо было соваться к железке. Мало ли что тот немец сказал, что через Идрицу идет переброска четвертой танковой группы под Москву. Тебе, идиоту, какое дело? Героем стать захотелось? Будешь теперь мертвым кретином, и еще из-за тебя ни за что ни про что четырнадцать отличных парней погибнут. Думай, балда, думай!

– Потапов, отправляйся обратно, наблюдайте. В бой не ввязываться, самим не атаковать, огонь только в ответ. Постарайся, чтобы вас не обнаружили.

– Есть.

– Ну что, Николай, кажись, мышеловка захлопнулась. Отсидеться до ночи, как хотели, уже не удастся. Похоже, надо прорываться, вот только куда – вперед или назад?

– Через железку проще. Подождем, когда бронепоезд от нас составом будет отделен, и рванем прямо на патруль. Этих свободно положим, пока остальные подтянутся, оторвемся.

– И получим на пятках эсэсовцев с собаками. Рация у них должна быть, значит, начнут координировать засады на нашем пути. Не выход, дожмут.

– Тогда надо по ним ударить.

– С ходу не прорвем. Если ввяжемся в затяжной бой, бронепоезд из орудий раскатает. Надо выбить радиста и рацию.

– Сделаю. На трехстах метрах двумя патронами, при удаче одним, но лучше по рации контроль сделать.

Хорошо, что еще вчера распотрошили всю патронно-гранатную заначку.

– Снимай все дозоры, и подтягиваемся к Потапову. Время – жизни.

Правильно ли я поступаю? Да кто ж его сейчас разберет? Вырвемся, значит, правильно, нет, значит, дурак.

– Товарищи, боеприпасов не жалеть. Больше расстреляем – легче бежать будет.

Собачки уже громко лают, значит, Давыдов с Потаповым у немцев в тылу, по крайней мере хвост смогут прижать. Вряд ли эсэсовцы широкий захват устроят, вероятнее всего, пойдут, как и мы, может, даже без боковых дозоров. Не должны они засады опасаться, но наглеть и мне не стоит. Эти волки должны быть стреляные. Эх, добить бы! Все, ждать не больше минуты.

Вот и первый с собачкой. Беги, родная, зря тебе, что ли, Клевчук навоза набросал. Пять, семь, одиннадцать… Где же радист? Вот он. Ну, Коля, тебе начинать, а то первых упустим, и они уже к нам в тыл зайдут.

Бах! Есть! Началось. Бу-бух! Бу-бух! Бу-бух! Гранаты хорошо пошли. Уже около половины лежат. Только трое или четверо пытаются отстреливаться, остальных так плотно прижали, что не высовываются. Бу-бух! Бу-бух! Бу-бух! Минута с начала боя, а точнее расстрела, а девять десятых уже выбито. Засада дело такое – не пошел на прорыв сразу, считай, отпели. А немцы упертые, не сдаются. Еще один готов, а вот и последний. Только собака, как ни удивительно, осталась невредима. Продолжая то ли лаять, то ли выть, она упорно рвалась вперед по следу, волоча за собой труп.

– Внимание, – кричу громко, а то после такой канонады со слухом проблемы. – Пять минут, на… сбор трофеев.

Блин, чуть не сказал «мародерку». И откуда ко мне это слово приклеилось?

– Пулеметчики доснаряжают оружие, не забывать про контроль, брать только тяжелое оружие, провиант, медикаменты, камуфляж.

Надеюсь, Денисов догадается перекрыть подход к месту боя. Вроде с тыла никто не подходит, значит, бдят.

– Матвеев, я к Денисову, не телитесь здесь – сразу подтягивайтесь к дороге.

– Сделаем.

А мародерка уже шла полным ходом. Бац! Кто там ножом пользоваться разучился? Понятно, собаку пристрелили, видно, желающих выяснить остроту зубов не нашлось. Пробегая мимо радиста, распрощался с мечтой заиметь свое средство беспроводной связи. Очередь, судя по разрушениям, пулеметная, превратила короб рации в ошметки, напрочь убивая надежду на благоприятный исход. А вот это уже интереснее.

– Что, Заболотный, нравится?

– Хорош винторез.

– А пользоваться сможешь?

– Не, снайпера из меня не выйдет.

– Тогда отдай.

– Да забирайте, товарищ командир.

– И боеприпасы тоже. Да не весь ремень, подсумки сними, а кобуру с ремнем себе оставь. Еще патронов мне найди с полсотни.

Вот это дело, только неудобно тащить. Так, автомат на шею, снайперку в одну руку, подсумки в другую. Все одно неудобно. Хотя можно пару за голенища засунуть, благо у немецких сапог они широкие, хоть и короткие. Это другое дело.

Дозорные затихарились на опушке, если бы не условный стук, не нашел бы. Научились прятаться.

– Потапов, доклад.

– Эсэсовцев прошло шестнадцать человек при четырех пулеметах…

– Про тех забудь, что тут?

– Здесь остались серые, человек двадцать – двадцать пять, минимум один пулемет, за грузовиками плохо видно. Волнуются, давеча трое хотели в лес идти, но с полдороги вернулись, сейчас о чем-то спорят.

– Движение интенсивное?

– С утра здорово подросло, машины примерно раз в восемь-десять минут проходят, в основном на восток.

– Хорошо, наблюдаем. Где, думаешь, лучше дорогу пересечь?

– Лучше влево к болотцу отойти, там за поворотом можно проскочить.

– Тогда давай к нашим, сразу отправляй туда.

– Поздно, вон пошли.

А, дьявол, все-таки сподобились проверить. Отделение с пулеметом. Не успеем отойти. Если ввяжемся в позиционный бой в лесу, то кранты мобильности, а тогда точно прихлопнут. На этих засаду не поставить, эти готовы.

– Потапов, выполнять, мы их здесь придержим.

– Но…

– Хорошо, один магазин выпустишь и ходу. Огонь!

Естественно, я взял пулеметчика, разумеется, попал – что такое семьдесят метров для снайперской винтовки? Правда, волновался, что может быть прицел сбит, но пронесло. Сразу зацепили минимум четверых, остальные залегли и ответили. Еще им от машин помогли. Пули защелкали по веткам кустарника уж очень близко – вот это, похоже, не тыловики. Пришлось крутиться. Как назло, с запада показалась колонна из трех машин. Автомобили встали метрах в трехстах, из них выскочило несколько фигурок, которые, пригибаясь, короткими перебежками направились к лесу, заходя к нам во фланг. Через пару минут совсем кисло станет.

– Денисов, отходим в лес, шумим, потом даем деру.

Винтовку меняю на автомат, среди деревьев от него толку больше, да и перезарядка, точнее дозарядка, у снайперки тупая – из-за неудобного расположения прицела патроны приходится по одному досылать. Для настоящего снайпера, больше одного раза подряд не стреляющего, может, и ничего, но мне совсем не в жилу. А это что за топот сзади?

– Потапов, я тебе чего сказал?

– Товарищ старший сержант отводит группу. Нас с Фроловым в подмогу прислал.

Фролов, поменявший свой польский недопулемет на «тридцать четвертый», уже залег и контролировал подступы от дороги. Лес здесь был достаточно редкий и на дальности метров в пятьдесят просматривался устойчиво.

– Тогда отходим за ними, мы теперь тыловой дозор.

До поворота оставалось уже недалеко, когда впереди ударили пулеметы и автоматы. Плотно. Неужто наткнулись на кого, только встречного боя нам не хватало.

– Потапов, Фролов, контроль тыла. Денисов, со мной!

Ломиться прямо на перестрелку смысла нет, попробуем слева обойти. Долго, конечно, но так может толк быть.

Все оказалось проще, а вот хуже или лучше – другой вопрос. Помешала переходу другая автоколонна, двигавшаяся в западном направлении. В ней оказалось пять машин и сообразительный командир, остановившийся за поворотом и выставивший охранение. На это охранение мои ребята и нарвались. Немцев было всего двое, и на ноль их помножили быстро, но итог этой перестрелки удачным назвать никак было нельзя. В головном дозоре один убитый и один ранен, а дорога заблокирована и прикрыта чуть ли не десятком стволов. Атаковать их в лоб самоубийство, выковыривать то же самое – с минуты на минуту навалятся с тыла и правого фланга. Увязнем – съедят.

– Матвеев, оставляешь мне два пулемета и со всей группой дальше на восток. Метров через сто пятьдесят деревня должна быть, Коклино. Как хочешь, но оседлай там дорогу. Как только будешь готов, дай красную ракету. Винтовку возьми, вам нужнее.

– Есть. Денисов, Заболотный – с командиром.

А вот и пулемет с тыла заработал, поджимают, гады.

– Заболотный, ты как с пулеметом? – спрашиваю на бегу, экономя дыхание.

– Справлюсь.

Спрашивал не просто так, достался тому чешский «двадцать шестой» «Брно». Машинка несложная, но поначалу может быть и непривычна. Большой его минус, как и «браунинга», – коробчатые магазины, на те же двадцать патронов, да еще крепящиеся сверху. Теоретически перезаряжать его несколько проще, но обзор пулеметчику магазин сокращал. На крайний случай боец еще и автомат тащил. Перегруз должен быть немалый.

– Магазинов сколько?

– Восемь.

Должно хватить, у Денисова еще штук шесть-семь снаряженных должно быть. По привычке забрал чуть в сторону, обходя немцев. Как бы они тоже не решились на обход – в лоб столкнемся. Накаркал, вон они крадутся. Как бежал, так и упал, вытянув руки с автоматом вперед, мои пулеметчики также моментально залегли. Немцев было тоже трое, но они опоздали всего на секунду. В первого я, кажется, попал, когда тот стал падать, остальных двоих вроде не зацепили, но прижали плотно.

– Держите их, не давайте голову поднимать.

Вперед двигаться было нельзя – под свой же огонь попаду. Поэтому слегка отполз назад, обогнул Денисова и рванул вперед. «Колотушка» легла хорошо. Один из немцев, вероятно, заметив прилетевший подарок, решил откатиться в сторону, но был остановлен на полдороге длинной, патронов на десять, очередью. Кто-то из пулеметчиков, похоже, добил магазин. Ба-бах! А теперь вперед, пока не очухался.

Осколками фрица если и достало, то не сильно, но взрывом контузило, а короткая, на два патрона, очередь успокоила окончательно. Ага, и перестрелка затихла, вероятно, немцы перегруппировываются, опасаясь удара во фланг. Правильно, конечно, опасаются, но я все одно туда не пойду.

– Отходим.

Эх, жаль нет времени трупы обшмонать.

Отошли метров на пятьдесят, когда заметил кого-то, двигающегося параллельно.

– Потапов, вы?

– Мы.

Ответивший мне боец залег, мимо него рванул другой. Фу, у этих порядок.

У поворота время от времени постреливал одиночный пулемет, давая фрицам понять, что лежать надо смирно, тогда, возможно, жить будут долго. Чего-чего, а пулеметов у нас сейчас хватало. Здесь три, один вон стреляет, да четыре у Матвеева. А вот и они заговорили. Сколько немцев в деревне? Если больше отделения, зажмут.

– Эй, кто там гансов пугает?

– Клевчук.

– Харэ развлекаться, отходим.

– Леший, красная! – Денисов указывает рукой в небо.

Ай Матвеев, ай молодца, но почему стрельба продолжается, хотя и значительно подувядшая? Похоже, пулемет и винтовка работают, а им вроде отвечают те немцы, коих Клевчук дрессировал. Сейчас разберемся.

Когда подходили к деревне, стрельба активизировалась. Вот и наши. Один пулемет и снайпер давят засаду на дороге, а такая же пара ведет огонь в глубь деревни.

– Матвеев, там кто? – взмахом головы указываю на деревенские дома.

– Местные, – отвечает тот. Заметив мой удивленный взгляд, поясняет: – Полицаи.

– Много?

– Штук пять осталось. Они нас за немцев приняли, ну мы им и врезали. Вон лежат.

Невдалеке лежало несколько тел, примерно с пяток, точнее не разглядывал.

– Что у нас еще плохого?

– Двое наших уже на той стороне. Сейчас еще пара пойдет, поддержат. Немцы, те у грузовиков, здорово мешают, а совсем задавить их не удается. Пошли!

С нашей стороны подключилось еще два автомата и пулемет. Двое бойцов вскочили и побежали через дорогу. Из кустов с другой стороны ударили два автомата, прижимая стреляющих по бегущим немцев. Зажатые огнем с двух сторон, те практически прекратили огонь и начали отползать. Понятно, что, ведя огонь с обеих сторон шоссе, мы перекрыли почти все возможности укрыться. Бойцы добежали, залегли и присоединились к обстрелу, так как один был пулеметчиком, гансам стало совсем хреново.

– Пошли!

Еще пара бойцов, ведя в поводу лошадь с навьюченным трупом, заодно прикрываясь ею, рванули вперед. И в этот момент с совершенно другой стороны, не с запада, где прижали водителей и сопровождающих с грузовиков, и не с севера, где отсиживались полицаи, а с востока, где дорога вроде была чистой, раздался винтовочный залп. Лошадь, теперь совершенно не прикрывающая партизан, взвилась на дыбы, заржала, срываясь на визг, и рухнула на дорогу. Один из бойцов споткнулся и упал рядом с бьющимся в конвульсиях животным. Второй растерялся на миг, но тут же залег и полоснул очередью по кустам, в которые я, Матвеев и Денисов уже всаживали пулю за пулей. Затем подхватил своего товарища под мышки и поволок на другую сторону дороги. Да что же сегодня за невезуха такая! Сейчас еще из леса подойдут…

– Коля, срочно уходим!

Матвеев мотнул головой, подхватил под уздцы вторую лошадь и рванул вперед.

– Денисов, давай!

Тот сменил магазин на «браунинге», вскочил, полоснул в сторону нового противника и помчался следом за старшим сержантом. Еще двое проскочили через дорогу, когда с места, где остались Потапов с Фроловым, снова заговорил пулемет. Черт, черт, черт.

– Потапов, отходите! – заорал я во всю глотку.

Услышали, бегут. Мы последние.

– Бегом.

Бежим, и лупят по нам, похоже, со всех сторон. Фролов падает, перекатывается через голову, но, не выпуская из рук пулемет, пытается подняться. Хватаю, вздергиваю вверх, набрасываю свободную руку на шею, и тут мне прилетает в бок.

Как не упал, не понял, кто-то меня еще подхватил и потащил на себе. Вот еще нежности – сам могу идти. Хотя нет, вроде не могу. Приплыл.

Глава 13

– Сержант, хватит, все одно вы нас не утащите. Объявляй пятиминутный привал.

Плащ-палатку бережно опустили на землю, но в боку опять стрельнуло. Точно печень задело, нормальный человек уже давно бы кони двинул.

– Всем нормальную перевязку, – Матвеев распоряжался быстро и уверенно, настоящий командир. – А то понакрутили черт знает что.

Перевязали нас и вправду впопыхах прямо поверх формы, лишь бы кровь остановить. Невзначай ставший санитаром Крамской вытряхнул на траву целую гору каких-то шмоток, среди которых виднелись упаковки бинтов, консервные банки и прочее добро. Прямо к моей руке подкатился небольшой цилиндр с надписью «Pervitin».

– Боря, это откуда?

– Так у эсэсовцев этого добра море было. Это лекарства?

– Хуже или лучше – как посмотреть.

Через пять минут меня опять запеленали. Судя по взгляду Крамского, много времени он мне не отпускал, наверно, решил, что у меня внутреннее кровотечение, раз наружу ничего не выливается. А может, он в этом и не разбирается, просто считает, что с такими ранами не живут. А вот хрен!

– Сержант, слушай меня внимательно и не перебивай. С нами вы не уйдете, поэтому оттаскиваете нас метров на триста от тропы и маскируете. Оттаскиваете аккуратно, дабы не наследить, маскируете хорошо, в том числе и пути перетаскивания. Молчать! С нами оставишь одного, повторяю – одного, человека. Вон хотя бы Потапова. Далее – бинты соберите, через пару километров устроишь имитацию привала, там и бросите. Кроме того, что отведете от нас опасность прочесывания, введете противника в заблуждение о скорости своего передвижения. Теперь о скорости. Есть два варианта: если у группы преследования будет рация, идти надо зигзагом, иначе в засаду влезете, к бабке не ходи. Если рации нет, а это, на мой взгляд, правдоподобнее, ну слабо верится, что прямо здесь две таких группы есть, то рвать надо по прямой и что есть духу. Возможно, удастся вырваться из зоны оцепления, особенно если немцы будут думать, что вы тащите раненых. Тут тебе решать.

Уф, надо слегка перевести дух. Во рту сушит, да и потряхивает что-то не по-детски.

– По поводу марша. Делаешь следующее – вот эти таблетки, это наркотик. Не кокс, конечно, и не герыч, но тоже должен цеплять. Нормы приема его я не знаю, думаю, по одной раз в четыре часа, но смотри по обстановке – идти вам как минимум сутки без передыху. На спиртное не налегайте, не знаю, как оно с амфетаминами взаимодействует. Лучше использовать углеводы – кусок сахара или хлеба рассасываешь во рту как можно дольше. Главное, чтобы в организм постоянно попадало хоть небольшое количество углеводов. Да, при таком двойном обмане организм будет расходовать энергию со страшной силой и не понимать, что работает на износ, поэтому есть надо будет тоже часто, желательно больше белка. Все ясно? Теперь давай сюда Крамского.

Отхлебнуть воды надо, совсем говорить не могу – изо рта карканье какое-то вырывается.

– Боря, что у тебя по минам?

– Мины на дороге остались, с лошадью. Здесь только два взрывателя нажимных, еще могу четыре растяжки сделать. Это все.

– Тогда так, через пару километров ставь растяжку, через сто метров еще одну…

– Так нельзя, заметят.

– А ты ее без гранаты поставь.

– А… Понял, пусть смотрят под ноги внимательно и не бегут?

– Точно. Дальше сам разберешься, когда настоящие мины и растяжки ставить, а когда ложные. Матвеев, давайте, прячьте нас. Времени нет, за нами уже должны идти.

Вот, похоже, и все, теперь ждем. Потапов пытался поближе к тропе срулить, посмотреть, но я не пустил – толку от того, что мы узнаем, кто идет и с чем, ну просто никакого. Притом ходят слухи, что человек может почувствовать направленный на него взгляд, особенно враждебный. Брехня небось, но оно мне нужно, проверять? Пролежали так часа два, за которые ничего не произошло, – либо мы глухие, либо немцы мягколапые, либо я ничего не понимаю в антипартизанской деятельности, но отсиживаться смысла больше не имело. Естественно, вся работа по передислокации свалилась на Потапова.

– Григорий, сначала тягаешь Зинчука, с ним тяжелее всего будет, не факт, что он в ближайшее время вообще в сознание придет, – о более ожидаемой перспективе не стал даже упоминать, хотя сквозное ранение грудной клетки, с нашими лечебными возможностями, почти не оставляло ему шансов. – Затем Фролова. Как, Миша, допрыгаешь?

– У меня есть другие варианты?

– Видишь, говорит, допрыгает. Ну, а последним меня потащишь. Иди, место сперва подбери где-нибудь в полукилометре, хоть костерчик какой сможем развести, ну а если ручей рядом будет, то вообще…

Перетранспортировка нас, калеченных, закончилась только к вечеру. Маленький костер чуть потрескивал, нагревая сразу четыре котелка воды.

– Товарищ командир, вроде закипает. Суп варить будем?

– Хуже, Миша. Рану твою чистить. Зинчуку, акромя как повязки менять, помочь нечем, благо хоть что стрептоцид есть, а вот над тобой я поиздеваюсь.

– Нафига командир? У меня же сквозняк, заживет.

– Что сквозняк, это хорошо, но в этом сквозняке у тебя как минимум кучка нестерильных ниток от штанов. Если бы тебя куда в голень ранили, то мы с Потаповым на крайний случай ампутировали бы ее. А как проводить ампутацию при ранении в бедро, даже не представляю, ведь что-нибудь ценное могу оттяпать, что рядом висит.

– Шуточки у вас…

– Григорий, шомпол прокалил? Да не боись, Миша, подождем, пока остынет, не собираюсь я тебя раскаленными железками пытать. Котелки тоже снимаем.

Через десять минут пыточный, чего уж скрывать, инструмент был готов. Представлял он из себя шомпол, обернутый бинтом, который в свою очередь был пропитан раствором стрептоцида. В котелке с остаткам раствора лежал еще кусок бинта. Понимаю, что варварство и чистый садизм, а что делать – нет у меня операционной и бригады хирургов. Лучше сделать что-то, а потом жалеть, чем не сделать и все равно жалеть. Фролов от выпитой половины фляги коньяка конкретно поплыл, но смотрел на мои приготовления с ужасом. Ну, начали.

– Миша, держи веточку, зубами сожми и терпи. Гриша, поле готово?

Потапов отдернул руку с бинтом, смоченным в том же коньяке, от раны, которую только что обтер с обеих сторон.

– Да.

Ну, начали. Раневой канал за прошедшее время забился сгустками запекшейся крови и сжался под действием воспалившихся тканей. С первого раза шомпол удалось ввести не более чем на сантиметр, после чего раненый замычал, вцепившись в положенные вдоль тела слеги, кисти рук побелели, а глаза начали вылезать из орбит. Блин, и это только начало.

– Терпи, Миша, терпи. Извини, но дальше будет хуже.

Мучил я его минут двадцать, думал, сознание потеряет или сердце не выдержит болевого шока, но ничего, справились. Вероятно, слишком рано начали, так что коньяк не успел подействовать, а может, человек способен привыкнуть даже к мукам. В конце, когда уже удалось окончательно запихнуть в канал пропитанный антисептиком бинт, Фролов выплюнул почти перегрызенную на три части ветку и разразился таким матом, что осталось порадоваться отсутствию у нас икон, потому как выносить их было некуда – лес кругом.

– …твою ж мать! – Михаил закончил и откинулся на сложенный под спиной лапник. – Это все?

– Ну как тебе сказать, пока да.

– Что значит пока?

– Ты думаешь, оставленный в ране бинт это нормально? Придется вынимать. Позже.

– …мать твою!

– Потапов, перевязывай, я все, выдохся.

Это были последние слова, после которых наступила долгожданная темнота.

* * *

– Косой, оставь малька.

– Ты чего, Бес, это же шлюхин сыночек. Ты чего, теперь за всех заступаться будешь? Они же жируют, жрут конфеты, что им их матери-проститутки тащат. Ты-то знаешь, чем те на конфеты зарабатывают…

– Вот и отдай.

– Ну, ты, Бес… ты не прав. Пацаны тебе этого не спустят.

– С пацанами я сам разберусь.

– Ага, разберешься. Будет тебе темная ночью.

– Поглядим, по крайней мере буду знать, кого утром башкой в толчок засунуть.

– Ты че? Я-то при чем?

– Крайним будешь, а теперь брысь, гондон.

Паренек лет двенадцати-тринадцати, сунув руки в карманы, двинулся в глубь то ли неухоженного парка, то ли редкого лиственного леса, второй, лет восьми, остался стоять, сжимая в руках горсть дешевых конфет. В глазах малыша застыли обида и злость, а еще от него пованивало мочой, да и пятно на штанах выдавало степень пережитого испуга.

– Она не проститутка, – малой всхлипнул. – Так получилось. Мой папа был космонавтом и погиб, а ее заставили меня сюда отдать. Она хорошая. Бес, она правда хорошая.

– Конечно, – слушать обоссавшегося малька не хочется. Сколько уже наслушался таких историй про космонавтов и летчиков-испытателей. А вот матерей, сдающих детей в детдом, ненавидеть не получается. Ведь некоторые еще и приходят, несут дешевые гостинцы, делая жизнь пацанов и девчонок невыносимой – тех презирают настоящие сироты, по крайней мере те, к кому никто не приходит, и не просто презирают, а всячески измываются. – Беги, только вымыться не забудь.

– Спасибо, Бес, – малек утер слезы грязной ладонью, а второю протянул вперед, – конфет хочешь?

Конфет хотелось, но показывать этого не стоило ни мелкому, ни кому другому – Бес никому не покажет свое слабости. Никогда!

– Вали отсюда. А будут приставать, не ной и не ссысь – сразу бей. Один раз изобьют, другой, а потом решат не связываться.

– Я понял, Бес, спасибо.

Мальчик говорил это уже мне в спину.

* * *

Проснулся от тишины. Потапов спал, привалившись к стволу спиной, но, судя по не совсем угасшему костру, спал недолго, либо периодически просыпался, поддерживая огонь. Страшно хотелось есть, а вот в остальном чувствовал себя вполне нормально. Для раненного в печень, конечно. Шутка для посвященных. Хорошо, что таких вокруг нет, а то представил себе рассказ того же Фролова, как раненный в печень командир делает ему операцию. Желтый дом будет рад пополнению. И сон еще этот – какие, к чертям, космонавты?

Что-то не так, но вот что? Дыхание, слышу дыхание только двоих. Блин, нет! Пульс у Зинчука не прощупывался. Гадство. Да такой конец можно было предвидеть, да что там – можно, это было ожидаемо, но… Мы же были почти не знакомы, так почему слезы на глаза лезут? Это, наверно, реакция организма на ранения да на прочую гору стрессов. Нет во мне сантиментов, я сухарь, я вообще не здешний. Бляха…

Потапов зашевелился, и пришлось срочно закрывать глаза.

– Уже часа два как преставился. Я будить вас не стал. Какой смысл?

Все равно лежу, глаз не открываю, а слезы льются по щекам.

– Рана просто болит.

– Ага, понимаю.

Вот и поговорили.

Шевельнулся Фролов и тут же заскрипел зубами.

– Так, Гриха, ты кормить нас собираешься? – Наш пулеметчик выглядел не так уж и плохо, а голод вообще прекрасный признак. Наверное.

– Конечно, сходи за хворостом.

– Шутник, блин. Не положено мне, я ранетый в ходовую часть. Командир спит?

– Просыпался, похоже, опять уснул.

– А Зинчук?

– Навсегда.

– Хреново, но, похоже, шансов у него не было.

– Похоже.

– Ну чего расселся, жрать давай.

– Наглый ты, Мишка, как танк.

– Лучше я бы такой же непробиваемый был.

– Лучше такой же молчаливый.

Ага, вот так с шутками и прибаутками народ встречает Первомай. К смерти товарища ребята отнеслись как-то спокойно, почему тогда у меня глаза на мокром месте? Вроде бы печень отвечает за выработку каких-то то ли ферментов, то ли гормонов, влияющих на эмоциональную сферу, – вот и ответ.

– Чего раскаркались, спать мешаете.

– Товарищ командир, я вот пытаюсь Гришку заставить заняться приличествующей ему деятельностью, то бишь уходом за мужской частью нашего коллектива…

– А в морду?

– Не имеешь права, сестры милосердия не дерутся.

– Сейчас точно кто-то без жратвы останется.

– Все, хватит. Потапов, с тебя завтрак и могила.

Повисло молчание. Потапов тяжело встал, видно, тело затекло, и отправился за дровами, а на мою долю пришлось открывание банок. Фролова заставил резать хлеб, также доставшийся от эсэсовцев.

– Смотрите, товарищ командир, тут дата на упаковке.

Точно такая же упаковка от хлеба, что достался от охранников на первом мосту. И правда, дата пропечатана – март тысяча девятьсот тридцать девятого года.

– Не зачерствел?

– Нет, мягкий, и даже пахнет.

– Ну и ладно, значит, есть можно.

Еды нам оставили с запасом, что понятно – и забота о товарищах, которым неизвестно сколько куковать, и тащить на себе меньше. Двойная польза.

– Нога как?

– Нормально нога, – Фролов с опаской посмотрел на меня.

– Только не врать.

– Да не вру я, правда нормально. Ну, дергает иногда, еще чешется.

– Ну, если чешется, то и правда нормально. Хотя… Ладно, после завтрака глянем. Да не боись, тампон сегодня трогать не будем, только попробуем смочить раствором, а вот завтра скорее всего сменим.

– А может, не надо?

– Посмотрим.

Зинчука похоронили уже ближе к полудню. Салют был тихий – клацнули затворами да ударили бойки в пустые патронники, вот и вся пиротехника. Нет, речь я, конечно, толкнул, но только показалась она мне пустой и напичканной штампами. А что мог еще сказать? Что сказать о человеке, которого почти не знаешь? Не знаешь, кем он был и кем хотел стать, о чем мечтал, кого любил. Да, очень многие не получили даже этого – короткой безликой эпитафии, но, может, так даже честнее. Впрочем, речи над могилами нужны не мертвым, а тем, кто еще не мертв. Как бы так намекнуть окружающим, что над моей могилой не надо бы напыщенных славословий распылять. Намекнуть, конечно, можно, но не поймут – чаще мертвые лучшее знамя, чем живые. К сожалению.

Рана Фролова оказалась и правда в неплохом состоянии. На мой дилетантский взгляд конечно. Выглядело все хуже, чем вчера, но, вероятно, лучше, чем должно было бы, в смысле – чем я готовился увидеть. Края покраснели и опухли, но гноя и тяжелого запаха почти не было. Будем надеяться, пронесет, и не так, как после огурцов с молоком и селедкой.

– Лады, Михаил, одевай штаны, на сегодня экзекуция отменяется.

С моей раной все было проще и понятнее – она уже рубцевалась.

– Товарищ командир, как же так? – Потапов удивленно смотрел на мой размотанный бок.

– Нормально все. Я думал, уже весь отряд знает, что на мне, как на собаке?

– Я слышал, даже видел, как у вас на лице шрамы заживают, но чтобы вот так…

– Я тебе как-нибудь анекдот расскажу. Слышал про феномен?

– Нет.

– Вот будет настроение и расскажу. Может быть. А теперь с тебя шалаш, что-то ночью я слегка продрог. Не май, не лето…

Шалаш получился хороший. Большой и толстый – накатов этак в пять, аж слеги прогнулись. Если бы не это, Потапов целую берлогу сварганил. Мишка так его и подкалывал – типа не согласен он пока на зиму укладываться, лапа, мол, грязная и тощая. На что Григорий пообещал, что найдет ему неплохой заменитель, от чего обоим будет всю зиму хорошо. Насмешник сразу надулся как мышь на крупу, а нефиг подставляться.

Эта ночь прошла в относительном комфорте, но не в покое. У Мишки начался жар, слава немецкой медицине, аспирин был в достатке, и несколько дней удалось держать температуру на уровне тридцати восьми – тридцати девяти градусов. На глазок. Рану чистил еще дважды, после чего просто меняли повязки.

Так прошла неделя, и как-то наутро наш болезный проснулся в преотличном расположении духа и потребовал еды. Это мы так подумали, а на самом деле требовал он жратвы в самом полном и объемном смысле этого слова. Короче, мы с Григорием остались без завтрака, чем ничуть не огорчились. Огорчились, когда из второго завтрака, сготовленного сразу после гибели первого, удалось урвать меньше половины.

– Деточка, тебе же плохо будет, – увещевал нашего обжору Потапов. Но тот не отвечал по причине занятости отвечательного отверстия.

– Ну что же, бойцы, раз все пошло на лад, то придется мне вас покинуть.

– Товарищ командир, вам нельзя. Как же после ранения? Я пойду.

– Боец Потапов, отставить. Мы уже обговаривали этот вопрос – иду я. Пойду не спеша. С чувством, с толком…

Уже три дня как я делал утром зарядку и ходил в разведку. Недалеко, это так Потапову говорил, но на самом деле осмотрел три ближайших деревни. Вокруг было относительно тихо. В одной из деревень, а именно в Васьково, засек трех полицаев на телеге – вот и весь противник. Короче, полное благолепие и благорастворение воздухов. Продуктов, если учесть умение Григория использовать силки, а зайца и пару птичек он умудрился добыть, ребятам на неделю хватит. А за это время, даже если на базе никого нет, смогу назад вернуться.

А осень между тем все больше вступала в свои права, захватывая планету. По крайней мере, это полушарие. Деревья, естественно, в лиственной их части, уже совсем сбросили зелень, да и ее желто-бордовые кроны начала пробиваться проплешинами голых ветвей. Лето отживало свои последние, уже бабьи, деньки. Последняя пара ночей была уважительно прохладна, и хотя лед в мелких лужицах еще не образовывался, но, судя по всему, ждать оного осталось недолго – конец сентября на дворе. Камуфляж пока еще спасал в этом сменившемся буйстве красок, но что-то мне подсказывает, что надо задуматься о маскхалатах веселенького белого цвета, пригодится.

Шел споро, давая даже по лесу пять-шесть километров в час. Нарвусь на братьев-партизан, могут сделать бо-бо. Это если они эсэсовцев уже встречали, потому как более никто в таком виде по лесу шляться не может. Формы и знаков различия под курткой и штанами не видно, голова босая – пилотку я в карман убрал от греха, так что только сапоги выдают. Но что-то мне подсказывало, что сегодня обойдусь без происшествий, что, в общем-то, и произошло, ну если свадьбы не считать.

Есть такая деревенька, Казенные Лешни называется. В общем и целом на моем пути она оказаться не должна была, если не брать в расчет этакое специфическое озеро, что находится на границе Псковской области и Белоруссии. Зовется оно Язно. Редко где имеет ширину более пятисот метров, а вот длина у него зашкаливает за десять километров. Все бы ничего, но расположено оно так, что длинной своей стороной лежит практически на север, ну и на юг соответственно, а что особенно неприятно, середина его приходится на ту точку, где и проходит мой маршрут. Когда шли к железке, мы обогнули озеро с запада, но сейчас я двигался на восток – что я, заяц, через шоссе скакать туда-обратно?

Дело было хоть и к вечеру, но до темноты часа два еще. К озеру подходить не стал, так как перебираться через малые речки, а уж тем более прыгать через ручьи, прилично задолбало – уж больно их тут много. На улице не июль, колокольчики морозить ну совсем не в жилу. Так, прыгая и ругаясь, я и наткнулся на пацана. Все-таки ему повезло, хоть и встретились мы лоб в лоб по темноте, но рост его и телосложение сыграли свою роль, когда я вскинул автомат – не выстрелил.

– Твою ж мать… Ты чего здесь делаешь?

– Ничего… Дяденька, а вы наш или нет?

Вот же ж блин, вопросы у подрастающего поколения. Прямо как: дяденька, это вы подбили танк? Что там дальше в анекдоте, не помню.

– Наш я, наш. Ну, и свой немного, но ты не ответил.

– Убежал я, не хочу с Тарасом жить, пусть Машка одна с ним живет.

– Угу, а поподробнее.

Подробности оказались невеселые. Жили-были в деревне Казенные Лешни братец Иванушка и сестрица… правильно Машенька. Отец у них был председателем колхоза, а матери не было – умерла она родами шесть лет назад, ребенок тоже не выжил. Так и жили они втроем. Маша росла красавицей, вся в мать – по ней не только в деревне парни сохли, но и в окрестностях чуть ли не массовый падеж сухостоя намечался. Но Маша была девушкой серьезной, лишнего себе не позволяла, руководила школьной комсомольской организацией. А как школу закончила, так и в Псков подалась, в техникум сельскохозяйственный. Год отучилась на «отлично», вероятно, разбив свой неприступностью и там множество сердец, а как вернулась домой на каникулы – война. Отец ушел на фронт, множество других тоже, а вот некоторые, наоборот, вернулись, в том числе и Тарас, приехавший домой из краев дальних, сибирских, отдав там шесть лет жизни лесоповалу. Приехал, естественно, злой, а тут, как уже говорилось, – война. Как, вероятно, все догадались, на фронт он не пошел, а в полицию запросто. На зону Тарас загремел еще по малолетке, потому жены у него не было – не беда, будет. А кого в жены брать первому парню, как не первую красавицу? Ну и что, что не хочет – кто ее спрашивать-то собирается. Все – сказка кончилась. Страшненькая такая сказка.

– Вот ты убежал, а ну как сестре помощь нужна?

– Так она сама сказала, чтобы уходил.

– Ну, раз сама… Будем считать, что ты за помощью отправился. Пошли обратно.

– Пошли. А ты поможешь?

– Постараюсь. Тарас один?

– Не, с ним еще трое, гады… Дерутся.

Понятно, судя по отсутствию синяков, видно, парнишке пинка отвесили.

– Тебе лет-то сколько?

– Взрослый уже.

– А конкретно?

– Двенадцать.

– И правда взрослый.

За разговором дошли до деревни. Была она небольшая, домов на пятнадцать-двадцать, так сразу и не разберешь.

– Где ваш дом?

– Вон, второй с краю, с синими наличниками.

Дом как дом. Не жировал, похоже, председатель.

– А крайний чей?

– Бабка Матрена там живет, одна. Муж ее, дядька Филипп, и Колька с Пашкой на фронте.

– Значит, не выдаст, если что, поможет?

– Не в жисть не выдаст.

– Хорошо, тогда давай к ней, узнай обстановку и обратно.

– Может, сразу пойдем, морды им набьем.

– Боюсь, одними мордами не обойдется. Сейчас мне идти нельзя, это тебя кто заметит, внимания не обратит. Ты теперь моя разведка – все узнай и доложи.

– Понял. Узнаю и доложу.

Ваньки не было долго. Вернулся уже как стемнело, весь в слезах.

– Боец, отставить распускать нюни, докладывай.

– Они Машку… Избили… Она в подвал спряталась… Они самогонку пьют… Грозятся полы сломать… Или поджечь… Она плачет…

– Все, слезы вытер, боец! Пошли!

– Мы их убьем?

– А хочешь?

– Да!

– Тогда убьем.

До деревни дошли тихо, никто даже не гавкнул. В огне крайней избы теплился огонек не то свечи, не то керосиновой лампы, горевшей на минимуме. Ванька стукнул в окно, после чего оно бесшумно растворилось.

– Вот, баба Матрена, привел.

– Иди, соколик, посторожи, как бы нас кто не увидел.

Бабка Матрена, оказавшаяся моложавой женщиной лет до сорока, поглядела вслед пацану и, дождавшись, пока тот скроется за углом, поманила меня к окну.

– Вы кто будете?

– Партизан.

– Один?

– Да, – решил я не наводить тень на плетень.

– Зря, уходите.

– Не-а.

– Их четверо. Сами погибнете, девочке не поможете…

– Меня уже хоронили. Я на их могилах еще спляшу. Хотя мрази этой могилы не положены. Что там?

– Машу Тарас ссильничал. Кричала сильно. Потом, видно, вырвалась, или он сам отпустил, в подвале заперлась. Сейчас они пьют в доме, ржут, кричат, что если замуж за Тараса не хочет, то они так ее… Все вместе.

– Точно в подвале?

– Точно.

– К окнам не подходите.

Хотелось не убивать, а рвать глотки. Зубами.

– Вань, показывай дорогу. Собаки нет?

– Убили Полкана.

Забор между участками был хлипкий и дырявый, потому прошли легко. Света в доме хватало. Слышался хохот, пьяные мужские голоса и звон посуды.

– Маша, Машенька, – пацан подполз к небольшому окошку в фундаменте и жарко шептал.

– Ванька, уходи немедленно, уходи…

– Мария, – отодвинул мальчишку в сторону и тоже зашептал: – Все будет хорошо, не бойтесь. Спрячьтесь в самый дальний угол и ничего не бойтесь. Худшее уже позади.

Сначала хотел этим пирующим гранату бросить, типа строго по канону: получи… гад, гранату! Но, послушав, что происходит внутри, план решил изменить. Надо было видеть лицо мальчишки, когда, расстегнув ремень, снял камуфляжную куртку и штаны, надел пилотку и снова подпоясался, предварительно сдвинув кобуру с «браунингом» на пузо, по-фашистски. Жаль, зеркала нет, но бравый унтерштурмфюрер должен смотреться здесь феерично, даже в полевой форме.

– Рот закрой, жук майский залетит.

– …так осень.

– Все равно закрой. Стоишь здесь, сторожишь ранец и шмотки, если будет стрельба, а я если через минуту тебя не позову, убегай.

Не убежит, видно. Мужик. Лады, теперь и мы пошли. Интересно, дверь не заперта, а то стучаться как-то не в жилу, из образа выпаду. Дверей оказалось две, и обе нараспашку – вам же хуже.

– Auf! Stillgestanden!^[43]

Оружия в руках у меня не было, вдруг эти уроды форму не разглядят, но автомат я повесил так, будто придерживаю ствол рукой, чтобы время реакции было минимальным.

Гоголь, немая сцена.

– Aufstehen, russische Schweine!^[44] – срываюсь на фальцет и вытаращиваю глаза. Выглядеть должно страшно, особенно с пьяных глаз. Сработало, вскакивают как миленькие. Если бы знал, что такие тормоза, сразу стрелять стал бы. Кстати, теперь можно и ствол достать. Рву застежку кобуры и выдергиваю «браунинг», одновременно надрываясь в крике.

– Freaks, Schwein, geschossen…^[45]

Струхнули, но к оружию не дергаются, а до винтовок им достать – только руку протянуть, две прямо к столу прислонены, значит, все правильно делаю. Теперь просто машу пистолетом, изрыгая все немногие известные мне немецкие ругательства. Ага, успокаиваться стали.

– Auf die Knie!^[46]

Не понимают. Попробуем по-русски:

– Колейны! Встайт ня колейны!

Один, похоже, сообразил, самый трезвый, наверно, и самый молодой, скорее всего Тарас и есть. Остальным лет за тридцать. Вот и прочие ножки подломили – теперь не разбегутся, не спрячутся. Перестаю безумно размахивать пистолетом и навожу ствол на крайне правого от себя. Бах! Пуля попадает в середину груди и валит полицая на пол. Перевожу ствол левее, потому справа и начал, что так удобнее, ну и Тарас крайний слева. Бах! Второй валится. А вот третий соображает быстро, когда нацеливаю ствол на него, тот уже в полуприсяде отталкивается руками, потому и получает пулю прямо в темя. Бах!

Вот и последний!

– Гражданин начальник, нет!

Ты смотри, пьяный-пьяный, а сообразил.

– Господин офицер, не стреляйте!

Ни хрена он не сообразил, зэковская привычка сработала, условный рефлекс.

– Не стреляйте, не стреляйте, не стреляйте…

Даже заплакал. Раньше надо было… и плакать, и думать.

– Иван, бегом.

Ванька ворвался в дом с двумя «колотушками» в руках. Вот стервец, ранец распотрошил.

– Тебе кто разрешал по вещам лазить? Ну-ка положь на пол. Вот так! Сестру вытаскивай и выводи отсюда.

– В-в-ванька? – Тарас смотрел на нас круглыми глазами, даже подвывать забыл.

– Да, конец тебе пришел, сволочь, – пацан сжал кулаки и двинулся на стоящего на коленях мужика. Тот попытался отползти, но уперся спиной в стол, покачнув его, от чего стоявшая на столе бутыль с самогоном упала и мутная жидкость полилась на пол.

– Отставить, боец, выполнять приказ.

– Он… на люке.

Ага, точно, правое колено Тараса стояло на деревянном люке, уже изрядно поломанном, белеющем свежими сколами, – видно, пытались взломать.

– Ты, ползи в угол. На коленях!

Когда Тарас отполз в сторону, Ванька, не обращая внимания на уже натекшую из трупа лужу крови и двоих хрипящих недобитков, подбежал к люку и закричал:

– Маша, Машенька, выходи! Все уже! Все!

С минуту в подполе раздавались какие-то звуки, видно, девушка здорово забаррикадировалась, затем люк открылся, и показалась голова, увенчанная копной растрепанных, спутанных волос. В это время расползающаяся по полу красная лужа дошла до края люка, и кровь начала стекать в подпол. Увидев это, девушка дернулась и ударилась затылком о край отверстия. Рот открылся, чтобы издать крик, но тут она рассмотрела лежащие на полу трупы и скорчившегося у стены Тараса. Вместо крика рот исказила торжествующая гримаса, сделавшая симпатичное лицо на секунду страшным. Стоящий на коленях парень, увидев эту метаморфозу, вжался в стену.

На Марану похожа, вдруг почему-то подумал я, не на ту, как ее язычники изображают, а настоящую – прекрасную и страшную одновременно. Блин, какая ерунда в голову лезет, где я мог бы настоящую Марану увидеть?

Между тем девушка уже выбралась с помощью брата из подпола. На ней была какая-то старая рваная телогрейка, наброшенная прямо на голое тело. Видно, так прямо и сбежала, а рванье это уже в подвале нашла. Вдруг Маша замерла, взгляд ее уткнулся в разворошенную постель. Взглянув туда же, отчетливо увидел ярко-красное пятно на белом постельном белье. Девушка всхлипнула, закрыла лицо руками и выбежала из избы.

– Иван, найди для сестры одежду и быстро заней.

Мальчишка бросился к шкафу, распахнул дверцы, схватил охапку каких-то висящих там шмоток и бросился вслед. Пора закругляться.

– Добей, – я махнул стволом в сторону двух еще живых полицаев.

Тарас глянул на прислоненную к столу винтовку, затем на висящий на спинке стула ремень с кобурой и уже потом на меня.

– Так добей!

– Ага, ага…

После первого же удара ногой изо рта полицая хлынула кровь. Второй удар, третий… пятый…

– Хватит, готов уже. Второго.

Второй был в сознании и попытался вцепиться в ногу Тараса, поймав ее после удара, но сил у него было мало, поэтому нога была выдернута, и удары посыпались один за другим. Минуты три раздавалось хеканье одного и стоны другого. Наконец избиваемый затих, а его палач стоял, тяжело дыша и не глядя на вымазанные по колено в крови ноги. Во взгляде полицая была надежда остаться в живых, ради этого он готов был сделать все.

– На колени.

– Не надо.

– На колени!

Тарас рухнул, но продолжал смотреть на меня и тянуть руки.

– Не убивайте, гражданин начальник. Я верой и правдой… Я все, что хотите…

За спиной раздались шаркающие шаги.

– Она во всем, стерва, виновата… Я же по-хорошему хотел… В церкви… А она, комсомолка хренова…

Из-за моей спины протянулась тонкая дрожащая рука и попыталась вцепиться в пистолет. Я перехватил оружие за ствол левой рукой, а правой поймал холодную кисть, вложил в нее рукоятку «браунинга» и накрыл сверху своей. Отпустил левую, наводя ствол на цель. Тонкий указательный палец, также накрытый моим, благо размер спусковой скобы позволял, потянул крючок, но вдруг застыл. Первым желанием было надавить еще и помочь, но я его переборол.

– Суки… – полицай попытался вскочить, но в этот момент палец пришел в движение.

Бах! Пуля ударила Тараса в пах и бросила обратно. Бах! Бах! Бах! Бах!

– Все, достаточно. Он уже мертв.

* * *

– Сержант, как там?

– Плохо, Бес, «чехи» с двух «подносов» жарят. Во втором отделении два «двухсотых», у нас Дягелева наповал и Смирнов тяжелый.

– Бл… Где поддержка?

– Лейтенант говорит, обещали «вертушки», но больше получаса прошло, обедают небось.

Бах! Бах! Еще один сдвоенный разрыв ударил совсем близко от бруствера, над головой хищно прожужжали осколки. Кучно садят, гады. В окоп рухнул кто-то. Живой. Связной от командира роты.

– Тебе чего, жить надоело?

– Товарищ прапорщик, вас капитан вызывает, – и как будто оправдываясь: – Рацию разбило, вот пришлось.

Блин, идиотизм, накрылась одна рация, и все как в восемнадцатом веке. А вот бежать пятьдесят метров под минами совсем не здорово, хотя приказы не обсуждаются. Бах! Бах! Рывок, побежали! Бах! Бах! Поздно, мы уже в домике, в окопе, конечно, но все одно хрен достанешь.

– Товарищ капитан…

– Так, Бессонов, – обрывает меня офицер. – «Вертушек» не будет, но есть кое-что получше. Сейчас вон на ту высотку выдвинутся два «буратины». Связь будет через пять-десять минут, но ты все равно дуй туда, дашь целеуказание.

– Есть!

Эх, опять бежать. Ну, где наша не пропадала.

* * *

Проснувшись, почувствовал себя как сыр в сэндвиче, – справа и слева мирно посапывали два организма. Маша вообще закинула на меня одну руку, а голову просунула под мышку. От того, что она отлежала мне руки, и пришлось покинуть царство Морфея. Опять странный сон, если прежний еще можно было списать на странности, то в этом вообще все непонятно. Бойцы одеты в незнакомую форму – оружие и снаряжение вообще ни в какие ворота. А звание – прапорщик? Такое только при царе было. «Вертушки», «буратины» и прочая непонятина… Что интересно – оба раза я какой-то Бес. Ладно, подумаю об этом после.

Вчера решил караул не выставлять, неправильно это, конечно, но сидеть ночь без сна, от моих попутчиков толку было мало, а затем день идти – я ж сдохну. Ну, не сдохну, но толку от меня такого будет немного. Выбраться, не потревожив родственников, похоже, будет проблематично. Ну вот – проснулась.

Вынырнув из подмышки, девушка глянула на меня еще мутными от сна глазами, дыхнула коньячным перегаром, я в нее вчера грамм триста вкачал, и замерла. В глазах сначала отразилось непонимание, затем страх, ужас и тут же покой – все в течение каких-то трех-пяти секунд.

– Привет.

– А? Да, привет…

– Как голова, не болит?

– Нет, все нормально. Извини… я отойду.

– Конечно, а я пока этого барсука растолкаю.

– Ага, попробуй, у меня это только через раз получается.

Глядя на улыбку, озарившую лицо девушки, понял, что все будет хорошо. Может, не сразу, но будет! Маша легко вскочила и порскнула в кусты, только ветки качнулись. У меня тоже мочевой пузырь не железный, если девочки направо, то мальчики налево, им, как будущим мужчинам, именно туда положено. Вернулся быстро, уже с хворостом. Маша разбирала мешок с продуктами, что мы уволокли из ее дома.

– Что, не удалось? – махнула головой на посапывающего братца.

– Еще не приступал, ходил посмотреть, нет ли где поблизости козлиных следов, а то мало ли – напьется.

– Ничего, продрищется и снова будет приключения искать. Он скорее Бабу-ягу сам съест, а точнее вопросами замучает.

– Любопытство не порок.

– Ты ему только не говори, что на самом деле там было, – девушка снизила голос до шепота, жарко дохнув мне в ухо.

– Могила, но только ты веточку еловую пожуй, ладно?

Маша поднесла ладошку ко рту, дыхнула и забавно сморщилась.

– Ой! Я же раньше ничего крепче кагора не пила. Сейчас.

Опять пропала.

– Иван, вставай, на тебе костер!

Нет ответа.

– А ну, боец, подъем! Пять минут на оправку.

Ага, зашевелился.

– Не туда, в другую сторону.

Пока подчиненные занимаются гигиеническими процедурами, надо бы размяться. Куртку, китель, рубаху долой. Начнем с приседаний, теперь наклоны, затем скрутки. Вот и ночная стылость из мышц уходит, сейчас пар пойдет. Не пошел, но согреться согрелся.

Маша притащила из недалекого ручья воду в котелке и собиралась пристроить его над еще пока больше дымящим костром, украдкой поглядывая в мою сторону.

– Машуль, не в службу, а в дружбу, полей. Я за водой потом сам схожу.

– Да мне нетрудно, – девушка зарумянилась, подходя ко мне и держа котелок за ручку обеими руками у груди.

Нет, точно все с ней будет отлично.

Вода полилась на спину, на шею, срываясь на землю тонкими струйками.

– Уф, – я распрямился, отфыркиваясь, как морж, и размазывая остатки воды по груди и бокам.

– Машка, отскакивай! Сейчас начнет отряхиваться, как Полкан, и забрызгает.

Иван звонко засмеялся, но, вероятно вспомнив судьбу собаки, резко оборвал смех.

– А кто будет обзываться, целиком в ручей полетит, заодно и постирается – надо срочно спасать ситуацию, сбивать хандру. Широко, по-борцовски расставляю руки и, скорчив зверскую физиономию, наступаю на мальчишку.

– Фиг поймаешь, – сорванец уже забыл о своем горе, показывает язык и отбегает.

– Буду я за тобой гоняться, сам есть придешь.

Оборачиваюсь. Девушка смотрит на меня сияющими глазами, держа котелок в опущенной правой руке, а согнутый указательный палец левой прикушен зубами. Блин, как бы ни перестараться – влюбится в спасителя, что я с ней делать буду?

Завтрак был хоть и не фонтан, но горячий – все не сухпай жевать. Пока местность для ребят знакомая, пусть они ведут. Впереди пошла Маша, как я ни подтягивал ей ремень винтовки, все одно приклад трехлинейки бил ее под колено. Ваньке, шедшим вторым, винтовку не дал, хотя он и очень хотел – обошелся трофейным наганом. Пацан, конечно, положил глаз на мой «гранд писанс», особенно когда узнал, сколько у него патронов в магазине, но тут уж я встал крепко – либо наган, либо вообще ничего. Ничего оказалось хуже. При этом паренек искренне считал, что его оружие лучше, чем у сестры, так как трехлинейка вмещает максимум шесть патронов против его семи, вот только самих патронов у него оказалось меньше, ведь к «мосинке» мы нагребли их изрядно – почти сотню. Сам встал замыкающим – как наиболее выносливый, а то не дай бог кого потеряю, широко шагая.

Темп, естественно, упал, но не критично. Боюсь, во второй половине дня будет хуже. Хотя и здесь были свои плюсы, так как ранее я двигался не по тропам, дабы не влететь, куда не хочется, то нередко попадал в места, из которых приходилось выбираться с потерей времени, иногда немалого, если, например, болото какое попадется. Сейчас же родственнички вели меня хоть и не быстро, но точно. Все-таки не лесовик я.

Обедали остатками завтрака – Мария сразу сготовила двойную порцию каши с мясом, вот ее и добили, закусив всякими разносолами из подпола. А что – чем больше съедим, тем меньше тащить. Жаль, в российской деревне не востребован такой девайс, как термос, – горяченького неплохо было бы глотнуть, а так до вечера обождать придется. На соленья я, кстати, зря нажимал – это сказалось мне через пару часов марша, но так как моя команда тоже здорово выдохлась, погоды мои возлияния и отставания до кустиков не сделали. Вечером подчиненные свалились без задних ног, а значит, на хозяйстве пришлось остаться командиру.

– Костя, мы уже в Белоруссии? – Маша тяжело встала и принялась пристраивать котелок над огнем.

– Уже несколько часов как топаем по ней, родимой.

– Нас здесь искать не будут?

– Специально вас не будут, а вот ловить будут. Немцы сейчас здесь злые, им все равно кого ловить.

– А почему злые?

– Да так, пощипали мы их тут недавно здорово.

– А вас много?

– Много, отряд.

– А как думаешь, командир нас не выгонит? Попросишь за нас.

– Не выгонит.

– Точно попросишь?

– Все будет нормально.

– Поклянись, что попросишь.

Вот как не хочется ей все объяснять, и обманывать тоже не хочется.

– Маш, хватит. Сказал, все нормально будет, значит, будет.

– Ага, мужик сказал – мужик сделал, – Ванька хитро посмотрел на меня. – Когда твой пистолет чистить будем? Ты обещал, что я помогать буду, помнишь?

– Что, уже оклемался? Тогда иди сестре помоги, да не боись – без тебя не начну.

До ужина «браунинг» мы вычистили, даже ни одной детали не потеряли, хотя кое-кто пытался. Мария сидела надувшаяся, подозревала нехорошее, раз я клятвы не дал. Пришлось дать честное комсомольское, что замолвлю перед командованием словечко. А что, соберу свой партхозактив и замолвлю – попробуют только не послушать. Мысли о том, удастся ли встретиться с товарищами, а если удастся, то со всеми ли, упорно гнал. Сделать я сейчас ничего не могу, дойду – посмотрю. Ибо делай, что должно, а там – куда кривая вывезет.

Ночь провели опять без караула в том же порядке, то есть я середина сэндвича. Предлагал малого в центр положить, но не срослось. Эта ночь была явно холоднее предыдущей, о чем говорил тонкий утренний ледок на мелких лесных лужицах. Сейчас стоило сказать спасибо Ваньке, настоявшему забрать отцовский тулуп, – и правда, нехрен почки студить на голой земле, пусть даже и покрытой лапником. Интересно, как там Потапов с Фроловым, надеюсь, дождутся без проблем.

Сегодня скорее всего не дойдем – дорога крупная должна впереди быть да пара речек неудобных, это если мы не сбились в пути, потому как вместо карты у меня только копия – не раскрашенная и упрощенная. Подчиненные мои нынешние читать карту не умеют ни разу, но если та деревня, мимо коей мы перед закатом проскочили, Кресты, то вроде должны правильно идти. А если нет? А идти спрашивать что-то не хоцца, ни на грамм.

Так, перекусили и ходу – еще полчаса-час, и дойчи езду затеют.

Блин горелый, не должно здесь быть никакой реки.

– Так, мальчики-девочки, времени на стеснение у нас нет – быстро заголяемся и вперед. Я иду первый, оглядываться не буду.

Бр-р-р! Чего-то мне перестали нравиться купания, надо завязывать как минимум до весны – поздней желательно. Вытираться у нас нечем, да и фиг с ним, время теряем катастрофически.

– Все готовы? Тогда побежали – греться будем!

Побежали мы хорошо, вот только дороги что-то все нет да нет. Где-то мы заплутали. Пятнадцать минут бега вымотали прилично, но хоть согрелся – родственнички вообще тяжело дышат.

– Маша, давай винтовку.

– Нет.

– Не дури, если за четверть часа до дороги не доберемся, можем здорово застрять.

– Нет.

Вот упрямая девка.

Так, просвет какой-то.

– Стоп. Иван, в разведку, я прикрываю. Мария, остаешься здесь – на тебе наблюдение за тылом, к нам по знаку. Помнишь?

– Да, поднятая левая рука.

– Правильно. Мы пошли.

Ванька, пригнувшись, двинулся вперед. Хорошо ходит, а я хоть и в камуфляже, а все одно горожанин горожанином. Надо почаще спускаться к истокам, к природе, мать вашу. Вот, опять сучок хрустнул. Парнишка полуобернулся в мою сторону и показал кулак. Понимаю, виноват – но угрожать побоями непосредственному начальнику… На кухне в нарядах сгною, если выживем, конечно. Ладно, шутки в сторону, что у нас тут? Фу-ты ну-ты – дорога, пока пустая. Хоть и промахнулись, но не сильно. Даю знак Марии и шлепаю Ивана по плечу. Вперед. Проскочил, вроде все тихо. Ни фига не тихо – едет какая-то падла. Черт, всего-то пары минут и не хватило.

– Тихо. Лежим!

Мать моя женщина! По крайней мере Костина точно – клонирование здесь пока не известно. Куда меня опять потянуло?

– Маша, не ворочайся, замри.

Вот это мы попали – войсковая колонна. Пять, семь, десять, пятнадцать – и все трехосники. Так, а это орудия пошли. Две батареи ПТО, колотушки «тридцать седьмые». Батарея «семьдесят пятых», опять грузовики с пехотой. А это что – «сотки» или «стодвадцатые»? Отсюда не разобрать. Они что, целую дивизию гонят? Тогда нам здесь точно до обеда куковать. А это что? Ага, зенитная батарея, легкие. Опять пехота, батарея «семьдесят пятых», снова ПТО… Покемарить, что ли, пока, похоже, это надолго. Во-во – бронеавтомобили, а вот это, похоже, минометчики катят. Если они и тылы с собой тащат, то все – можно спать ложиться.

– Маш, – скашиваю глаза на прикусившую губу девушку. – Как просвет появится, толкни меня. Буду храпеть, не трожь – все одно за таким шумом не слышно.

– Ты… Там же Ванька…

– Да не замерзнет он, тепло еще… Ладно-ладно, шучу я так, не нервничай – все будет хорошо. Не спешите нас хоронить, у нас еще есть дела, у нас дома детей мал-мала, да и просто хотелось пожить…

– Это стихи?

– Не знаю, похоже… Не помню…

– Твои?

– Ну, уж это вряд ли…

– А еще что-нибудь расскажи.

– Блока в школе проходила?

– Да, «Двенадцать» и «Скифы».

– А это?

Мимо продолжала тарахтеть немецкая военная машина, а девушка с темно-карими глазами смотрела куда-то в высоту, не замечая, наверное, даже кроны деревьев, нависающие над нами. Может, она и правда что-то видела там?

– А еще?

– Цветаеву читала?

– Нет.

– Тогда…

Тишина. Там, на дороге, грохот, а здесь тишина. Так можно и немецкий патруль прозевать.

– А почему я раньше такого не слышала?

Что мне остается – только пожать плечами.

– Какие наши годы. Мы еще много услышим, много прочитаем, и, может быть, много напишем сами.

– Мы правда не умрем?

– Машуль, все когда-нибудь умирают, но мы – не скоро.

– Спасибо, – по щеке девушки скользнула слезинка, которую очень хотелось поймать губами, но я, конечно, этого не сделал. – Расскажи еще.

Колонна все шла и шла, а я читал стихи – Блок, Есенин, Северянин, Баратынский, Давыдов… Оказывается, Костя был большим любителем поэзии. А еще в голове вдруг всплывали строки авторов, которых я не помнил или чьи имена мне ни о чем не говорили, – единственным их отличительным признаком было то, что это были хорошие стихи. Фляга с водой опустела на две трети, уж больно горло пересыхало от такой непрерывной декламации, когда все кончилось – дорога опустела. Ого, больше двух с половиной часов.

– Концерт по заявкам окончен, надо идти, пока еще кто не прикатил.

Глава 14

– Здравия желаю, товарищ командир!

– Здравствуйте, товарищ старшина.

– Давно вы уже здесь?

– Я два дня, а Матвеев уж неделю как тоскует.

– А где он?

– Тоску пошел разгонять – на железку.

– Могу представить.

– А то…

– Рассказывайте, как прошло.

– Может, капитана лучше подождать?

– Капитан тоже доложит, а пока вы давайте. Потери?

– Да. Шесть убитых, одиннадцать пропавших без вести, двадцать четыре ранены, из них пять серьезно.

– Блин! Откуда столько пропавших без вести, сбежали?

– Нет, вытащить не смогли. В плен если кто попал, то с тяжелыми ранениями. Плохо, хоть и не хорошо так говорить, что это наиболее подготовленные бойцы.

– Основной удар приняла разведка и боевые группы имитации?

– Да, как вы и предполагали. Мы, как и было договорено, после расстрела на север ушли, а они так и продолжали на восток идти, почти в открытую. Ну, естественно, их там ждали. Два дня они там фашистов на хвосте таскали, даже под бомбежку попали, только кому больше досталось – еще вопрос.

– Ракеты для целеуказания использовали?

– Ну да, говорят, если бы не это, то хрен оторвались бы.

– Кстати, железку на участке Идрица – Пустошка вы не пересекали?

– Нет, дошли, один состав под откос пустили и обратно. А что?

– Теперь понятно, почему там нас так обложили.

– Нас ловили, а попались вы?

– Ну, да, но выскочили относительно удачно – двое погибших, и Фролов там отлеживаться остался.

– Так надо забирать, пропадет.

– Там с ним Потапов, а я ушел, когда воспаление у него уже спало.

– Вы тоже оставались?

– Зацепило слегка, но на мне ж как на собаке. Не надо делать такие глаза – я в форме. Как думаешь – удалось нам немцев запутать?

– Скорее да. По-моему, они сейчас заняты переброской войск, особенно с севера.

– Сам видел целую дивизию на марше. И никакой связи нет, а командованию могли бы пригодиться сведения.

– Между Слободой и Уклеевкой есть мостик, точнее, надеюсь, уже – был. Отрядом капитан рисковать не стал, но группу оставил, хоть немного, но это их должно задержать.

– Да, немного. Чтобы какой толк был, надо разрушить по несколько мостов на нескольких дорогах, тогда они не смогут оперативно перебрасывать саперов.

– Охрана больно большая – железнодорожные вообще меньше взвода не охраняет, а малые автомобильные так отделение при двух пулеметах, как минимум.

– По железке, что вы рванули, еще и бронепоезд пустили.

– О, как! Надо тактику отрабатывать.

– Надо. А что Нефедов не идет, командует размещением? Вроде это, наоборот, твоя работа.

– Да перевязывают его.

– Вот же ж… Я ведь говорил ему не лезть вперед.

– Он вперед и не лез – минометом занимался. Без артиллерии разведка не ушла бы, а с артиллеристами у нас не густо.

– Да, а ты когда-нибудь слышал про артиллерию у партизан?

– Вроде нет, в гражданскую даже у Махно ее не было.

– То-то и оно. Немцам, наверно, понравилось.

– Не сомневаюсь. Капитан, все, что у нас под «пятидесятки» было, им и отправил.

– Хорошо, сегодня Матвеев должен вернуться со средствами взрывания. Саперов мы все же гребанули, но добычу заныкали по дороге, он за ней и пошел. Значит, вечером у нас совещание по итогам.

– Леший, а что это за дева за нами подглядывает из-за землянки?

– Хорошая девушка, зовут Мария, с ней еще брат Ванька. Позже объясню. Да не щерься так, там история хуже. Веди себя с ними как с обычными бойцами, естественно, с учетом пола и возраста. Кроме этого, никаких послаблений.

– Понял, командир.

– Цаплин здесь?

– Уже на раскопки отправил, с продуктами совсем плохо, оголодали слегка даже. Еще разведку по окружающим деревням разослал.

– К Кузьме?

– Пока не стал, далеко.

Да, работы предстоит много. Группа Матвеева вернется – надо кого-то в Псковскую область снарядить, ребят забрать. Связи восстановить по округе, часть добра, что у немцев уперли, сменять на продукты и зимнюю одежду. Плохо, что этого будет мало, надо что-то с организованными поставками придумывать, но заниматься грабежом населения нельзя. Не то чтобы моральный аспект останавливал, хрен бы с ним, но вдруг какому дураку в голову придет, что нас проще сдать, чем прокормить. Здесь затык полный, не знаю, как поступать, совет нужен. Вариант со справками хорош, если хотя бы четверть от заявленного мне за крышу отдадут, прокормимся. Но немцы могут озвереть и начать грести под метлу. Теоретически это нам на руку, но практика может оказаться не такой радужной. Спрячут одни, а выгребут у других. Кого эти виноватыми будут в первую очередь считать – нас или немцев? Вот и я не знаю, куда такая кривая выведет.

Потихоньку в только с утра пустом лагере начиналась закручиваться метель активной движухи – кто-то куда-то бежал, кого-то звал, обкладывал по матушке и слезно умолял, обещая побить, если не отдаст… Подумать теперь точно не дадут, проще возглавить процесс адаптации бардака. Пять минут, проведенных в попытках разрулить какие-либо вопросы, показали, что не очень-то я и нужен. Чаще всего все и так знали, что им делать, а кто не знал – предпочитал обращаться к более компетентным товарищам, чем ваш покорный слуга. Ну и… с ними. Вообще-то я сейчас наблюдал мечту начальника, не обремененного манией собственной значимости, – все делается само и не пристает. Лепота, вот только чувствовать себя ненужной деталью в сложном механизме как-то не очень…

– Боец, – ловлю первого попавшегося, пробегающего мимо парня.

– Красноармеец Лавренец!

– Так, красноармеец Лавренец, бегом к старшине, пусть он мне даст ведомости по расходу и наличию боеприпасов и то же по вооружению.

Вроде с месяц назад Кошка хвастал, что такие завел, если он их в походе вел, то хоть получу сведения, чем мы располагаем.

– Но, товарищ командир, мне надо…

– Пятнадцать минут тебе, успеешь сделать и то, что надо тебе, и то, что мне. Исполнять.

– Есть!

Через пятнадцать минут я, естественно, фиг чего получил. Через полчаса собрался фитиль вставить – кому попадет, но тут появился Лавренец, что знаменательно, с ведомостями. Ладно, фитиль отменяется, хотя потом все одно кому-нибудь вставить стоит, в качестве профилактической меры. Того и гляди, скоро понравится командовать.

Поглядим, чего мне прислали. В общем и целом все оказалось не так плачевно, как могло быть. Мы остались без артиллерии, так как мины кончились, а миномет пришлось бросить, точнее спрятать. Расход патронов был впечатляющий, но истратили не больше половины. Жаль, что потеряли шесть пулеметов, но с учетом захваченных нашей группой еще четырех не так критично. Тем более что станковые все целы, по банальной причине неучастия их в боевых действиях. Мины и гранаты со взрывателями, пригодными для устройства растяжек, – ек, то есть считай совсем нет. Нужно что-то придумывать, и срочно.

– Хм-хм, извините, конечно, товарищ начальник, но не мог бы пожилой человек надеяться получить толику вашего драгоценного времени в свое распоряжение?

Это что еще? Поворачиваюсь. Правда пожилой, лет пятьдесят пять – шестьдесят, в костюме-тройке и шляпе.

– С кем имею честь?

О, на высокий штиль потянуло, это не к добру.

– Да, разрешите представиться – Рафалович Михаэль Нахумович.

– Э… а что фамилия и что отчество?

– Молодой человек, вам должно быть стыдно, ваши нукеры хватают бедного еврея, вместе со всей его несчастной семьей, гонят в лес, таскают две недели по чащобам и болотам, а вы не поинтересовались даже его фамилией. Может, вы вообще схватили не того?

Молодец дед, сразу с наезда начал. Наш человек. Главное заставить оппонента чувствовать себя виноватым, потом из него можно веревки вить.

– Ах да, как же я мог забыть, вы совершенно правы, Михаэль Нахумович, – надеюсь, я не перепутал, а если даже и перепутал, то пох. – Точно, эти обалдуи схватили не того. Приношу вам свои извинения, прямо сейчас мы отправим вас в Минск в распоряжение начальника айнзацгруппы Б группенфюрера СС Небе. Он, знаете ли, очень просил, даже штандартенфюрера Блюме за вами посылал, как хотел познакомиться, но, в связи с проявленной нами халатностью, ваша встреча не состоялась. Еще раз примите мои извинения.

– Кх-м, – мой гость слегка сбледнул лицом, но быстро взял себя в руки, достал из кармана очки, водрузил их на мясистый нос и внимательно глянул на меня. – Хорошо, товарищ начальник, я все понял, но поймите и вы меня – старому больному еврею тяжело жить в этом жестоком мире.

– Прекрасно понимаю, как я вижу, вы уже не хотите нас покидать?

– Как вы прекрасно понимаете, – он выделил два последних слова. – И раньше не хотел.

– Что вы говорите, а мне показалось…

– Вам показалось. А теперь мы можем поговорить серьезно?

– Отчего же нет, говорите.

– Как вы знаете, нас здесь три семьи, Шульманы решили уйти к родственникам, но это уже их проблемы. Из тех, что здесь, двое стариков – я и моя супруга Роза, две моих невестки Софья и Мария и семь детей. Ну, Яков тот еще ребеночек, в свои шестнадцать лет вымахал на голову выше меня, то есть от него вам какой-то толк будет, а зачем вам нужны остальные?

– Да, вопрос интересный. Что, ни супруга, ни невестки даже готовить не умеют?

– Конечно же, умеют, что за вопрос, Мария вообще фельдшер, но ничего в этом мире не бывает бесплатно.

– Я не понимаю вашего опасения, мы просто помогли вам, когда грозила опасность.

– Не капайте мне тем, чего у вас нет, на то, что у меня давно кончилось. Я пережил четыре погрома и потерял в одном из них сына, мне несколько раз ломали кости, и никогда мне никто не помог за просто так. Что вы от меня хотите? Если бы вы сразу озвучили свои требования, но мы две недели находимся в неведении, так просто больше нельзя.

– Я все равно ничего не понимаю, революция случилась двадцать четыре года назад, а у вас до сих пор человек человеку волк?

– Не смешите мои пейсы, которые я никогда не носил, вы думаете, ногу мне последний раз ломали царские сатрапы? Знаете, не прошло и десяти лет, поэтому я помню их лица, и могу вам таки утверждать, что по молодости лет в жандармерии они служить не могли. После того случая я бросил все и переехал в эту деревню, с вдовой своего сына, а теперь эта чертова война грозит забрать и второго.

– Эта война грозит забрать много кого, причем присутствующие далеко не исключение. Чем вы занимаетесь?

– Видите этот костюм? Могу сделать вам такой же, но шляпу придется купить самому.

– А члены вашей семьи могут вам помогать?

– Роза, конечно, что-то умеет, но невесткам я бы обтачной шов в сложную рамку не доверил, да и застрочный отделочный тоже.

– Ничего не понял, но сшить маскхалат в вашей семье сможет любой, правильно?

– Ну, младшей Сонечке только девять, но такие пятнышки, как на вашей одежде, она сможет нарисовать, думаю, будет даже лучше, все ж ручная работа с машиной не сравнится.

– А с мехом и кожей работать сможете?

– Это, товарищ начальник, дело нехитрое, но особого инструмента требует, времени и физической силы. Эх, если бы мой Яша старший был жив…

– Я понял. Найдите старшину Кошку и доложите, что он может скинуть на вас вопрос обеспечения средствами маскировки, а в дальнейшем обеспечения отряда теплой одеждой. Да, чуть не забыл, кроме теплой одежды нужны и средства маскировки для зимы.

– Ох, все пытаются скинуть на старого еврея самую тяжелую и неблагодарную работу. Счастливо вам оставаться, не буду мешать планам по разгрому Гитлера, что вы, вероятно, разрабатываете.

Вот бестия ехидная. Но, видно, доволен, что и ему законное место нашлось. А я еще одну заботу скинул на широкие узкие еврейские плечи. Интернационализм у нас или где?

Так, с чего меня сбили? Ах да, со стрелковки. Значит, патроны у нас есть, не для общевойскового боя, но пока перебедуем. С артиллерией, что карманной, что легкой минометной, полный швах. Есть снаряды к сорокапяткам и сами орудия, но в наших условиях это как чемодан без ручки – пусть лежит. Разведка к вечеру в клюве хоть что, но принесет. Пока готовим операцию, надо народ боевой учебой загрузить. Пусть хотя бы разведчики, что фрицев дурили, опыт остальным передают. Нам сейчас важнее не немца убить, а свою группу после акта вывести без потерь, а тут будут сложности. Если маршевые подразделения и ушли на восток, то охотники за нашими шкурами должны где-то неподалеку крутиться. Даже если они нас потеряли, то сегодняшний матвеевский подрыв заставит их нос вверх задрать и нюхать, ловить, откуда партизанским духом потянуло. Эх, посмотреть бы одним глазком, кто туда на мягких лапах прибежит и сколько.

Что мы вообще имеем на данный момент? Происходит усиленное наращивание смоленской группировки войсками. Похоже, наступление начнется со дня на день в направлении Вязьма – Можайск, особенно если верить сводкам, в которых нет никакой конкретики на смоленском направлении. Практически основные части уже, вероятно, переброшены. Та дивизия, что я видел, чисто пехотная, наверняка собираются использовать для блокады и зачистки котлов, если у немцев, конечно, в этот раз получится, вроде наши должны уже научиться за сто дней-то. Ничего особо серьезного мы пока сделать не сможем, но даже если тормознем снабжение уже начавшегося наступления, то хоть какой толк будет. Крупные мосты нам не по зубам, мелкие, если не несколько, укус комариный.

Нефедов появился в лагере уже под вечер. С перевязанной головой и подвешенной на бинте левой рукой.

– Ну, ты, товарищ капитан, прямо Щорс.

– Виноват.

– Конечно, виноват, но немцы больше. Присаживайся вон к старшему сержанту, чайку попейте, а то на вас обоих лица нет.

– Здравия желаю, товарищ капитан.

– Здравствуйте, старший сержант, – Нефедов протянул Матвееву руку. – Эта пока еще работает.

– Эй, Егоршин, – окликнул проходящего мимо, на его беду, бойца. – Старшину найди, и ко мне, срочно, Байстрюка увидишь, тоже гони.

– Есть, – Егоршин изобразил неспешную рысь, но шагов через десять продолжил неторопливое поступательное движение. Совсем нюх потеряли.

– Так, пока Кошки нет, доведите нам, товарищ капитан, свое видение прошедшей операции.

– В целом операция прошла удачно. Что удивительно, противник попался практически на все наши уловки, естественно, имею в виду глобальные и заранее просчитанные. Во время самих боевых столкновений немцы действовали очень быстро, напористо, опережая нас тактически. Из-за этого мы и понесли такие потери. Несмотря на отработку тактики охватов и отходов, с использованием отсечки противника огневыми группам прикрытия, которые пытались изучать по вашим указаниям, преобладают два способа ведения боя – стоять насмерть и бежать быстро. То и другое, в конце концов, заканчивалось плохо.

– Понятно, но не боги горшки обжигают, научимся. Что можете сказать по силам, задействованным против нас?

– Здесь мало что известно. Как минимум один раз, уже в самом конце, столкнулись с противником, вооруженным большим количеством автоматического оружия, в том числе и пулеметов. Это они навели на нас авиацию, вероятно, имели радиосвязь. Вцепились в нас крепко, какое-то время помогал их сдерживать миномет, а затем прилетели самолеты. Сначала они отбомбились по нам, но не слишком точно, хотя мне и досталось. Байстрюк заметил, что немцы ракеты пускают в нашу сторону, ну и запустил в их. Со второго захода авиация позиции немцев и накрыла, а мы под это дело ушли. Но, как я и говорю, в бою мы сталкивались только с небольшими отрядами, вооруженными скорее как обычная пехота. Разведка докладывала, что дороги на восток были перекрыты плотно, но какими силами, сказать не могу. Нет полных данных.

– Что-нибудь по потерям немцев сказать можете?

– Нет. Поле боя за нами ни разу не оставалось, потому подсчет потерь противника невозможен. Косвенно, по наблюдениям во время боев и подрывов мин и ловушек – до полусотни убитыми и ранеными. Если взрывы ловушек не были просто ликвидацией обнаруженных.

– Ясно. А вот и старшина с моим ординарцем.

– Здравствуй, Георгий, как нога, спина?

– Здравия желаю, товарищ командир. Почти все зажило, не как на вас, но терпимо.

– Хорошо, садись, будешь протокол вести. Итак, первое. Мне нужны будут рапорты всех, я повторяю всех командиров, до отделений и отдельных групп включительно. Форма свободная, главное в этих рапортах – это действия как наши, так и противника. Буду рад, если командиры опросят подчиненных и проявят фантазию, предлагая к применению схемы ведения как боевых действий, так и методов разведки и подготовки позиций, или, наоборот, укажут недостатки наших прошлых действий. Вы, товарищ капитан, назначьте, ну скажем так – экспертную группу, которая проработает эти материалы и сведет все воедино. Не отметайте никакие, даже на ваш взгляд фантастические или абсурдные предложения, а сведите их в отдельный отчет, возможно, и оттуда сможем что-либо почерпнуть. Да, никаких наказаний за высказанные мысли, даже если они вам покажутся неэтичными или просто преступными.

– Извините, а что значит неэтичными или преступными?

– А я почем знаю, ну например, вдоль дорог немецкие головы на колы насаживать.

– Но это и правда преступление, к тому же вы представляете, как они отыграются на гражданском населении?

– Я же не призываю вас исполнять, внесите в отдельный отчет, может, через год и такой способ покажется вам вполне подходящим, особенно если фашистам не на ком будет отыгрываться.

– Вы думаете, что они могут…

– Они много чего могут. Человек вообще тварь неприятная, а вооруженная передовой доктриной национального превосходства… Ну вы поняли. Теперь по вооружению и взрывчатым веществам. Старший сержант, как прошел последний выход?

– Схрон нашли, не тронут. Сто двадцать детонаторов, сорок нажимных и натяжных взрывателей, минных, детонирующий и огнепроводный шнур. Заминировали железку, опять там же, вы сами говорили, – пусть условный рефлекс вырабатывается. Взрыв слышали, что взорвалось, не в курсе – дымок от паровоза был, а вот что вез, не знаю.

– Хорошо, один вопрос снят – минные взрыватели есть, а заряды организуем. Плохо, что немецкие гранаты нельзя под растяжки приспособить.

– Вообще-то можно, – Матвеев вопросительно посмотрел на меня и, получив в ответ одобрительный кивок, продолжил: – Только нужны либо резина, либо еще какой гибкий материал, хорошая ветка может вполне подойти. Надежность. конечно, поменьше, да и конструкция сложнее, устанавливать геморройнее. Терка в немецких гранатах не очень – длинный ход срабатывания, да и сорвет саму гранату с опоры. Тут такая хитрая схема – сгибается упругая ветка, к концу которой крепится вытяжной шнур «толкушки» или «тридцать девятой». Затем конец ветки закрепляется с помощью деревянной рогульки, которая сама «контрится» колышком. А вот к нему уже и привязывается растяжка на вытяжение.

– Уже пробовал?

– Крамской ставил, когда уходили, один раз даже взрыв слышали, но опять же – сама сработала или подорвали, кто ж ее знает?

– Еще одной проблемой вроде меньше. Старшина, разведка какая вернулась?

– Пока только с Залесья и Нарковщины. Там весело. Немцы потребовали создать отряды самообороны – по одному мужику с десяти домов.

– И как успехи?

– Создают, даже оружие получили – «трехлинейка» и десять патронов в зубы.

– Ух ты. А чего так бедно? Если они так за все деревни в округе взялись, этим надо воспользоваться. Для начала пусть занятия по огневой подготовке проведут. У нас гильзы стреляные найдутся?

– Полно, во второй части груза, ну ту, что немец для себя собирал, целая машина разных – от винтовочных до артиллерийских, причем мелкие в крупные засыпаны. Даже разбирать не стали, так закопали.

– Это хорошо. В общем, меняем нормальные патроны на гильзы, а дальше пускай старосты в город едут, пока без гильз, вдруг немцы маркировку записали и требуют еще по сотне на рыло, типа не умеет народ стрелять – учить надо.

– А сами они в рыло от немцев за такие требования не получат?

– Ну, даже и получат – работа у них такая, кому сейчас легко? Но, скорее всего, по полсотни им дадут и обяжут гильзы сдавать для отчетности. Надо подумать, как их переснаряжать, если что, а то, может, и партия подходящая найдется. На крайняк сами пустим на учебу, далеко не все у нас снайперы. Так что, Леонид Михайлович, кроме продналога обкладываем и налогом на боеприпасы. Им гранат не выдали?

– Вроде нет.

– Непорядок, надо озаботиться, да и занятия по метанию тоже пусть в расписание вставят, причем как минимум по одной боевой.

– Не думаю, что получится.

– Чем больше требовать, тем больше дадут – чаще половину от требуемого. Наука такая, психология называется. Не мы же просили их оружие выдавать, пусть теперь крутятся. Что со взрывчаткой?

– Больше двухсот кило, – Кошка сверился с блокнотом. – Это кроме гаубичных снарядов.

– Товарищ старшина, давайте в этом вопросе поточнее, хотя бы до килограмма.

– Да, конечно. Двести двенадцать килограммов. Восемь снарядов сто двадцать два миллиметра, и шесть восьмидесятидвухмиллиметровых ракет. Еще есть девять мин того же калибра, но товарищ капитан не отдаст.

– Не отдам, к миномету хоть и нет прицела, но до километра положу если не в башку, то в тушку точно.

– Будем иметь в виду. Еще есть одна проблема, которую вряд ли без вас сможем решить, – нужно сделать так, чтобы можно было вести огонь, не выдавая позиции стрелка. Хорошо бы заглушить звук, но более интересно избавиться от вспышки. Может, заряд уменьшить?

– Заряд, скорее всего, уменьшать придется, но нам перед войной показывали один прибор, правда, для нагана. Он сильно уменьшал звук и совсем убирал вспышку, а она у нагана как факел, патрон мощный, а ствол короткий. Вроде его можно и к винтовке приспособить, но устройства я не знаю, надо экспериментировать. А может, немец знает?

– Точно, вот и спросите, передаю его в ваше распоряжение.

– Но, товарищ командир… – старшина даже приподнялся со скамейки.

– Только со старшиной договоритесь, чтобы не в ущерб прочему. Георгий, ко мне Крамского после совещания. Еще что-то срочное есть? Нет? Тогда предлагаю обмыть нашу прошедшую операцию, ну и заодно за удачу последующих начинаний.

Предложение не вызвало возражений, и я выставил на стол бутылку отжатого у Мезьера «Мартеля». Народ оживился.

– Только одну, не будем подавать подчиненным плохой пример, а то старшина за такое в зиндан сажает.

Оживление заметно спало.

– Мы пьем не ради пьянства окаянного, а дабы не забыть нашу трапезу русскую.

– Это чьи слова? – заинтересованно спросил Байстрюк, быстро строча в блокнот.

– Приписывают Петру Первому, но небось врут. А этот коньяк не для того, чтобы напиться. Будем приобщаться к европейской культуре. Культура у них, если честно, так себе – нагни ближнего и не забудь про дальнего, но коньяк хорош. Потому и начнем с немногого хорошего. Старшина, бокалы есть?

– Кружки.

– Ага, я и говорю – выставляй.

– Итак, товарищи, представили себя господами. Так надо, для маскировки. Представили, что перед вами снифтер – это такой бокал, имеющий форму, похожую на шарообразную. На ножке. В такой бокал коньяк, в отличие от водки и стакана, наливается не более чем на треть, чаще меньше. Да, именно эта бутылка является так называемой доконтрольной, значит, выпущенной до тридцать шестого года, когда министерство сельского хозяйства Франции ввело специальный знак, что продукт соответствует определенным нормам и является настоящим коньяком.

– А это хорошо или плохо и нормы какие? – Байстрюку, в отличие от прочих слушателей, похоже, была моя лекция и вправду интересна.

– Значит, виноград выращен на определенной территории, в основном в провинции с одноименным названием, и там же изготовлен и созревал.

– И что, если вывезти в другое место, то уже не настоящий, что ли?

– Выходит, так.

– Придурки.

– Европейская культура.

– Так что «КВ» или «Самтрест» это, по-ихнему, не коньяк? – это уже заинтересовался Нефедов.

– Именно так и есть, подделки.

– Да ну их, нормальные коньяки.

– А кто спорит, но они считают не так.

– Ну и хрен с ними.

– Не против. Но продолжим. Коньяк не пьется залпом – снифтер сначала согревают в руках, нюхают пары, делают многозначительную физиономию, а затем пьют мелкими глотками. Не сразу, а с перерывами. Одну порцию надо пить не меньше нескольких минут.

– А многозначительную физию делать обязательно? – Георгий вроде и правда заинтересовался.

– Если коньяк твой или хочешь польстить угощающему – да. Если нужно его оскорбить, ну мало ли – например, на место поставить, то можешь скорчить гримасу поотвратительнее.

– Гляди, целая наука.

– Ну да, европейцу, чтобы объяснить, что он тебе не нравится, не обязательно сразу морду бить. Не поймут-с. Приступили.

Народ покрутил кружки в руках, принюхался, наблюдая за моими действиями, и приступил к откушиванию продукта.

– Гадость, – выразил общее мнение капитан. – «КВ» лучше.

– Наверно, да, но при дегустации хорошего, в смысле дорогого, напитка надо воздерживаться от подобных сентенций.

– Чего? – решил вступить в нашу беседу Кошка.

– Мнения – если по-русски.

– А зачем нам это все?

– Ну, в жизни многое может пригодиться. Смог бы я выдавать себя за немца, если бы не знал таких тонкостей? Только не надо меня спрашивать – откуда я это знаю. Военная тайна. К тому же встречают по одежке – мы же не собираемся выбить немцев за границу и дальше ни ногой. А Франция под кем? Так что нам ее освобождать.

Этим заявлением, поднявшим настроение, решил закончить совещание. Перед завтрашним днем выспаться надо. С рассветом еще группу, что за Потаповым и Фроловым пойдет, консультировать. Не тут-то было – пришел ефрейтор, я же сам вызвал. Блин, чего-то башка плохо соображает, и дело не в коньяке. Выспаться надо.

– Так, ефрейтор, тебе особое задание. Сейчас основные действия мы переносим на север, хотя, конечно, и южное направление забывать не стоит. Штаб, хотя он еще об этом не знает, в ближайшие дни разработает маршруты боевых групп. Выдвигаться они будут разными путями, возвращаться тоже, но при возвращении все, ну или почти все, будут проходитьчерез одну точку – вот эту точку ты мне и найдешь. Параметры у этой местности должны быть следующие, точнее, параметр должен быть один – там должно быть удобно уничтожить преследователей. Задача ясна?

– Так точно, товарищ командир, но хотелось бы уточнить – в чем это удобство должно выражаться?

– Экий вы, батенька, несообразительный. Местность должна быть такая, чтобы немцы или еще яка гадость, попав там в засаду, выбраться уже не могли. То есть задача по твоей части – заминировать там все нужно так, чтобы они из огневого мешка только в могилу могли уйти. Теперь понятно объяснил?

– Так точно, теперь понятно.

– Еще один вопрос, давно узнать хотел – почему ефрейтор?

– Так звание такое воинское.

– Это я знаю, почему не сержант?

– Ну, так это из-за «так точно» и «никак нет».

– Не понял.

– Преклонение, так сказать, перед старорежимностью. Это мне такую формулировку комиссар батальона вкатал. Сначала я, правда, три раза на губе отсидел, а потом он меня разжаловал. Дважды. Собирался и третий, но не успел. Мир его праху. Смелый был мужик, хотя и не очень умный.

– Насчет старорежимности все одно не врубился.

– Как красноармеец отвечает на вопрос командира? «Да», «нет», а «так точно» и «никак нет» в старой армии было. Изжили вместе с офицерами и погонами, но те, кто в царской армии служил, отвыкнуть сразу не смогли, вот у них и проскакивало время от времени. В какой-то момент и те, кто царскую не застал, стали тоже так отвечать – в основном сержантский и старшинский состав. Ну, типа, за шик стало. Где-то командиры на это забили, говорят, где и поощряли молча, но в основном боролись. Все больше лишением увольнений да губой, но некоторые особо упертые и судом грозились.

– Угу, и борьба шла с переменным успехом.

– Где как.

– А рядовым красноармейцам небось сами не разрешали.

– А то, салагам не положено.

– Понятно, элита, блин. То-то я смотрю, Нефедов хмурится, когда Матвеев ему «никакнекает».

– Тоже теперь бороться будете?

– Да шли бы вы со своим детским садом, а то больше заняться мне нечем. В общем, берешь пулеметчика поопытнее, и вперед – искать место да позиции размечать. С утра, естественно. Все, я спать.

* * *

– Николай Николаевич, вы должны подписать акт – все сроки летят.

– Сроки пролетели три года назад – тогда надо было суетиться, Смирнов вам все бы подписал, а я не стану. Нафига мне ваш геморрой на свою задницу? Эта херня все одно не полетит, то есть полетит, но как булыжник из пращи, причем с тем же результатом. Протон его вытащит на орбиту, может быть, даже Бриз в этот раз не оплошает, и даже разгонит, но до Венеры эта штука если и долетит, то как максимум куском металла и пластика. Всю начинку сожжет первой же гелеовспышкой.

– Ничего подобного, предусмотрена защита от ионизированного излучения, – маленький полный человечек возмущенно затряс брылями щек.

– Ничем эта защита не поможет – семьдесят процентов микросхем обычное бытовое китайское дерьмо.

– Вы же видели, у нас есть акт испытания…

– Ага, видел. Сделайте еще раз, только поднимите мощность вчетверо. Или вы не занизили показатели более чем втрое? Все, вопрос исчерпан.

– Бессонов, вы думаете, вам дадут возможность выбросить в помойку труд сотен людей в течение пяти лет и миллиард рублей? Ошибаетесь, завтра же на вашем месте окажется менее заносчивый, а ваша карьера кончилась.

– Да пошел ты, в прокуратуре грозить мне будешь.

Про прокуратуру это я зря, хрен этой толстой жабе что сделают – уйдет с повышением, но вот насчет карьеры он прав, причем вне зависимости от того, подпишу акт или нет. Ну и фиг с ним, хоть совесть будет спокойна.

* * *

Подняли как всегда ни свет ни заря. Естественно, снова не выспался. Ну и что, что Матвеев раньше встал и уже группу подготовил, может, у меня нервная организация тоньше. Вот так, рискуя вывернуть челюсть, показал Егоршину на карте место, где оставил горемык, проинструктировал снова по порядку движения и пересечению дорог и рек, как будто они раньше этого не слышали, да пошел завтракать, хотя очень хотелось завалиться и придавить еще минуток триста. То, что за столом буду не первым, догадывался, санитары-то уже ушли, а значит, не на голодный желудок, но оказался даже не вторым. Крамской с Давыдовым уже уминали остатки шрапнели, но заинтересовала меня не она, а маленькие темные кубики знакомого вида, что лежали около парящих кипятком кружек.

– Так, архаровцы, признавайтесь – где мед надыбали?

– Это не к нам, это к старшине. – Давыдов быстро засунул кусочек сотового великолепия за щеку, неужто подумал, что отберу, и стал быстро выхлебывать пахнущую разнотравьем жидкость из кружки.

– Всем, кто в боевой выход или в разведку, тем приказано выдавать. – Борис не стал прятать свою порцию, а, взяв ее двумя пальцами, принялся высасывать тягучую массу из сот, медленно запивая.

– Товарищ командир, я вам тоже сейчас принесу, – молодой парень, вероятно, ночной повар, черт, фамилию не знаю, метнулся под навес с печью.

– Отставить, боец. У меня боевых сегодня нет, а значит, кашей обойдусь.

– Но товарищ старшина велел…

– Себе тоже велел?

– Нет, себе не велел.

– Вот и я обойдусь.

С завтраком закончил быстро – чего там полупустую шрапнель в живот покидать да травой запить, ну и народ вовсю подваливать начал. Эх, опять я про зарядку забыл. Может, общую ввести, вместе с нормальным распорядком дня? Ага, и строем начать ходить. Пойду-ка под штабной навес, на карту попялюсь, может, какая умная мысля заблудится, да и в голову придет. А тут я в ней – голове. Бамс, выскажу чего умного, все восхитятся моей мудростью и прозорливостью и предложат стать… Дальше не придумал, потому как я и так здесь самый главный. А что, может, в цари записаться? Кто в цари крайний? Никого? Тогда я первым буду! Не, не поймут…

Только развернул карту, Кошка тут как тут. Подошел, поздоровался, сел и смотрит, молчит.

– Сказать что-то хотите, товарищ старшина?

– Ничего особо важного. Часть разведки вернулась, везде все одинаково, немцы по всем дорогам плотно идут, полицейские отряды создаются и вооружаются. Туда много бывших красноармейцев идет. Ну как много – с треть, наверно. Похоже, с нами нашими же руками бороться собираются.

– Откуда столько, дезертиры?

– Да кто как, кто из лагерей бежал, поскитался по лесам, оголодал, да и пошел на службу врагу, а кто и не бежал – прямо оттуда рекрутировали. Понять людей, конечно, можно, никому не хочется от голода дохнуть. Поговорить бы с ними, да на настоящего предателя можно нарваться. В Гавриленках бригада лесорубов объявилась. Бродят по лесу, ничего не рубят, говорят с акцентом.

– Это уже интересно, надо бы с ними побеседовать.

– А я думаю, это шпионы.

– Я тоже так думаю, потому и надо, хотя… Там самооборонщиков тоже вооружили?

– Да, четыре человека.

– Кто у нас там староста, Скиба?

– Он самый.

– Пусть пока стрелковые учения организует. Потом на пробу его за патронами пошлем, а «лесорубы», если они те, за кого мы их принимаем, подтвердят немцам, что патроны правда честно расстреляли. А стрелять, значит, эти горе-бойцы хрен умеют, потому как научить их тяжко будет и затратно.

– Сделаем. Надо бы начальника разведки нового назначить, хотя бы временно.

– А что со старым? Вроде Гаврилов был, лейтенант пехотный.

– Так ранили его.

– И что, заместителя нет?

– Нефедов сказал – сам разберется, но не тянет он. Сегодня спал три часа.

– Так у Гаврилова был заместитель?

– Не было.

– Понятно. Сегодня в обед пусть Нефедов мне нового начальника разведки представит. Нет, лучше я сам ему прикажу, а то на тебя еще вызверится.

– Да, так лучше, он может.

– Еще что-то?

– Бойцы нормами довольствия недовольны. Хм, складно получилось.

– А что с нормами?

– Я ввел боевые и тыловые. Ну, типа тыловых. Вот те, кто на хозяйстве, а у нас таких сейчас три четверти, воду и мутят.

– Видел я твою боевую норму, с медом. Погоди, получается, та каша с мясом, что я сейчас ел, была из усиленного пайка, раз мне поваренок пытался мед всучить. И какого хрена тогда или у нас специальный командирский паек тоже существует?

– Официально нет, а неофициально ты и капитан его будете получать. У вас головы должны работать, тогда и наши на плечах останутся. Могу вынести это предложение на комсомольское собрание, надеюсь, не забыл, какой у нас отряд? А насчет мяса, оно в любой каше есть, только количество разное.

– Но из-за чего-то бухтят?

– Чисто из чувства зависти, с пустым животом никто не ходит. Сейчас с поставками из сел разберемся, повысим нормы, но все, что долгого хранения, пойдет на зиму. Как еще там обернется? Разведка говорит – в селах немцы чистки устроили. Часть наших попала. Возможно, кто и сдал, а может, просто по анкетным данным гребли – мы же на актив ставку делали, вот они и попали под метлу. Правда, кое-кто уже вернулся, хоть и с разбитыми мордами, но живые.

– Еще что-то, что я должен знать?

– Вроде все.

– Тогда так. Жратву всем варить одинаковую. Те, кто на боевых или в разведке, – в плюс получают сухой паек, с ним сам разбирайся. Те, кто на тяжелых работах, – полуторную норму. Штаб – дополнительно сахар. Неплохо бы еще и фосфор, но консервы, в том числе и рыбные, оставляем в зиму. Все, вопрос решен, а теперь – Чапай думать будет.

Думы мои тяжкие. Житие, блин, мое. Что же у нас с мостами? Первое, что напрашивается, – это мое боевое крещение, если, конечно, первую стычку не считать – мост под Захарничами. Следующий мост по этому шоссе под Юровичами, но он больше, и охраняют его наверняка лучше, тем более что и село покрупнее. Раньше там стационарный пост был на отделение, сейчас могут и укрепить. Если эти два моста сделаем, то пробку организуем не хилую, уж точно больше, чем в прошлый раз. Теперь надо прикинуть, как немцы смогут саперов перебросить. Варианта, в общем-то, два – либо севернее, либо южнее. С северным вариантом понятно – это те ребята, которым мы казарму попортили и склад почистили, если их, конечно, не перевели куда. Через Худобки мы их в этот раз не пустим, потому как за полкилометра до поворота на хутор есть хоть и маленький, но тоже мост, причем прямо в лесном массиве. Его даже не охраняют, потому как бесполезно – деревья аж в двух метрах от дороги. Нет, если точно знать, что на объект нападут, можно и секреты выставить, и оборону наладить, но это если знать. По-хорошему – мы можем ударить в любом из сотен мест, а защитить все никакого Вермахта не хватит.

Лады, считаем, что и это у нас получилось, – подъехали они, увидели обломки, развернулись. Куда дальше рванут? Понятно, что обратно, но вот рискнут на проселки выскочить, мимо тех же Белого и Черного озер проскочить? Кто же их душу фашистскую знает? Если на всех проселках мосты курочить, это сколь сил и средств понадобится? Хотя, с другой стороны, почему бы и нет? В ближайшее время нам не до поездок на автотранспорте, все больше ножками. Сколько тогда под снос? Раз, два, три… двадцать одна штука. Очко, мать твою, и это только на севере, а еще юг. Не, тут логист нужен – как так все поломать, чтобы свои же группы не отрезать. А ведь по-любому отрежутся – если мы три дороги перекроем и рокады выведем из строя, на базу люди фиг вернутся. Значит, надо будет подумать о пайках и лежках. Почему лежках? Да потому, что если части встанут, то их вполне могут погнать на прочесывание. Это фронтовое командование не даст отвлекать маршевые части, когда они маршируют, куда надо. А если стоят на месте, то почему бы и не разрешить им по лесам побегать, чисто в плане тренировки, а заодно отомстить плохишам, что этот незапланированный отдых устроили. Проблема.

– Товарищ командир?

– А, это вы, товарищ капитан? Что-то я увлекся. Смотрите, что у нас получается.

Пришлось обрисовать Нефедову перспективы. Он слегка прибалдел от моих наполеоновских планов, когда же мы принялись за южное направление, то вообще приуныл.

– Вы думаете, мы это потянем? Пять охраняемых и тридцать восемь неохраняемых мостов. Да у нас и подрывников столько нет. Хотя малые мостики можно просто сжечь, но вот эти пять…

– Да, задача. Кто у нас сейчас на разведке?

– Пока я.

– Отставить, передать разведку другому командиру. Прямо сейчас назначаете, отдаете команду разведать цели. Два дня хватит?

– Нет, не меньше трех. Надо как минимум три-четыре группы создавать заново, людей подобрать. Действующие три группы пошлем к самым дальним объектам, так они вернутся вместе с новичками, что разведают ближние.

– Логично, но создавать группы заново, без опытных командиров… Может, лучше одну из существующих разбить и доукомплектовать?

– Не надо. Три группы есть целиком и остатки еще трех. Там как раз четыре человека, их старшими и поставим. Они в свою очередь подберут людей, ну а уж учиться будут в процессе.

– Ох уж мне это обучение в процессе – и дело медленно делается, и рискуем огрести лишние потери.

– Другой вариант – сидеть на заднице и тренироваться. Так, глядишь, и своих дождемся, что знаменательно, без потерь.

– Не пачкай хоть ты мне мозги. Меня, кстати, особый отдел особо трясти не будет, я вообще гражданский.

– Ага, а меня особо и без особого отдела потрясут. Ладно, тогда я наношу цели на карту и иду разведку на уши ставить. Ту группу, что вчера вернулась, сразу отправлю, остальных после полудня – пусть покемарят хоть несколько часов.

С одним вопросом вроде как развязался, осталось, грубо, девятьсот девяносто девять. Прогресс. О, а это кто у нас бледной тенью скользит на периферии зрения?

– Мария, здравствуй. Как дела, вживаешься в коллектив?

– Да, товарищ командир партизанского отряда «Полоцкий мститель».

– А что так официально, дело какое по службе есть?

– Нет.

– Тогда мы вроде договорились на «ты» или забыла?

– Не забыла, но это я с Костей договаривалась, а не с командиром.

– Не понял, на что обижаешься?

– Почему ты не сказал, что командир?

– А почему должен был говорить, ты вообще понятие о военной тайне представляешь?

– Военная тайна – это сколько бойцов, какое оружие, где отряд находится…

– А также личности и внешний вид командиров, их привычки, знакомства и многое другое.

Девушка удивленно посмотрела на меня и задумалась. Ну ладно, ну сгустил слегка краски, но если она спросит у кого, правду ли я сказал, то ей это подтвердят, да еще скажут, что я к немцам захаживаю на коньяк.

– Я не знала, прости.

– Ничего. У меня тебе подарок, извини, не сережки, – вытащил из кармана и протянул Маше «зауэр». Хотел сначала «вальтер» дать, он блестящий, но передумал – не дай бог она с ним к немцам в руки попадет, запытают ведь.

– Ой, какой хорошенький! Ванька обзавидуется. Утомил он уже со своим наганом.

Да, дожили, девушки пистолетам радуются, аки дети леденцам.

– Тебя куда определили?

– Куда-куда? На кухню. Вот почему если девушка, то сразу на кухню? А это не ты приказал? Я думала, ты.

– Нет, это не я. А чем бы ты хотела заниматься?

– Фашистов бить… и полицаев.

– Извини, но этого ты пока не умеешь, учись – тогда посмотрим.

– Ну да, кто меня учить будет?

– Тот, кто других учит, тот и тебя будет учить. Обратись к старшине, скажи, я приказал дать начальную военную подготовку. Но учти, не в ущерб кухне, договорились?

– Договорились, но знаешь, желающих на кухню много, некоторые очень завидуют – может, кого другого вместо меня?

– Вот если старшина будет доволен твоей учебой, тогда посмотрим – может, в санитары, может, в разведку.

– Хочу в разведку, я же девушка, ну кто на меня внимание обратит.

– Я же сказал – посмотрим. Ивана с тобой определили?

– Ага, печником второй смены, злющий он на тебя, обижается.

– Значит, в водовозы надо перевести.

– Почему?

– На обиженных воду возят.

Маша звонко рассмеялась.

– Я ему передам. Мне на смену заступать – разрешите идти, товарищ командир?

– Идите, боец… А кстати, как твоя фамилия?

– Коноплянина.

– Идите, боец Коноплянина.

Эх, хорошая девушка! Надо бы в Полоцк. На разведку. В госпиталь. Может, правда успею? Нет, нельзя – операция с мостами нужнее. Ну, никакой личной жизни!

Опять капитан пылит в компании с лейтенантом, командиром второй роты.

– Товарищ командир отряда, представляю вам командира разведвзвода, лейтенанта Калиничева Василия Львовича.

И что ему отвечать надо – очень приятно?

– Здравствуйте, лейтенант, но вы же вроде командиром второй роты числитесь?

– Да, товарищ командир, теперь еще и командиром разведвзвода.

– Капитан, а сколько у нас на данный момент командиров?

– Одиннадцать, двое ранены.

– И что, нет возможности выделить отдельного командира разведвзвода?

– Нет, у всех по две и более должностей.

– А сержанты?

– На должностях заместителей и взводных, практически все совмещают.

– А учеба? Вы готовите людей?

– Пытаемся учить, как только есть возможность. В основном назначили подходящих красноармейцев заместителями сержантов, но нужно время.

– Время, время…. Лейтенант, товарищ капитан довел задачу?

– Да.

– Тогда не буду отрывать, занимайтесь. Да, еще – вы тоже должны подготовить заместителя, точнее двух – и на разведвзвод, и на роту.

– Есть.

– Идите.

Когда лейтенант ушел, опять присели с капитаном под навес.

– Справится?

– А что ему еще остается?

– Ну, да – куда он с подводной лодки денется.

– С какой?

– Потом расскажу, так, присказка. Ладно, вернемся к делам нашим скорбным, – опять развернул карту, и мы склонились над ней.

* * *

Куда они так спешат, где мы их всех хоронить будем? До заката осталось меньше получаса, а они все едут и, похоже, заканчиваться не собираются. Вот, еще три машины. Хорошо, с востока вроде поток прекратился, а плохо, что ночевать часть этих торопыг в Юровичах будет. Неспокойно что-то, чистая ведь авантюра. Сколько такие проходить будут, пока фрицы не начнут нас за наш русский авось наказывать? Вот именно – как бы не сегодня это началось.

– Тихвинский, давай на дорогу, вроде все проехали.

– Есть.

А ничего так военюрист смотрится – горжет ему идет. Морду бы еще отожрать раза в полтора, вообще от полицая не отличишь. Мотоцикл не слишком чистый, вечер все-таки на дворе, но и не очень грязный, значит, уход за техникой блюдется. Вот наши два грузовичка как у негра побывали, но то работяги. «Газик» хоть и подшаманили шофера, только все одно не жилец – сюда его на аркане тащили. Главное теперь, чтобы последние полкилометра своим ходом прошел. Старшина обещал, что и полсотни проедет, но посещают меня смутные сомнения – вон как беднягу колбасит, а из прогорелого глушака аж искры летят. Шахид ты наш русско-американский! Думал ли господин Форд, продавая лицензию стране Советов, что его детище тоже пойдет умирать за веру, причем за ту, которая изобретателю крайне несимпатична. Может, и думал. Почему продал? Ничего, кроме бизнеса. Что-то там вождь говорил насчет веревки и капиталистов? Посмотрим.

Интересно, а что мне всякая ерунда опять в голову лезет и руки дрожат, а уж потею, вообще как в бане? А страшно потому что. И главное, никто меня это делать не заставляет – сам придумал, сам отправился выполнять. Что особенно необычно – от добровольцев отбоя не было. Не понимаю я их – ведь видно, что боятся, но вызываются. Крамской так вообще чуть не заплакал, когда я его отшил, только заряды разрешил связать. И ведь задание у него не менее опасное, так как отходить им гораздо сложнее.

Подъезжаем, хватит думать – стрелять пора. Ну, это я так, образно. Этот мелкий мосток на въезде в Юровичи тоже охраняется, но слабо – стоят двое охламонов, щерятся. Щерьтесь, щерьтесь, где-то тут в кустах Егоршин сидит, ждет, когда мы начнем. Вот теперь дома пошли, сейчас будет перекресток двух главных дорог, а нам чуть дальше. Так, газон зачихал, взревел и заглох. Молодцы парни, все как по нотам. Охрана моста заметила катастрофическое положение наших камрадов, которые сейчас усиленно машут нам руками, прося остановиться, и присоединяется к семафориванию. Ну, мы не гордые, мы остановимся, прямо при въезде на мост и встанем.

– Что случилось, гефрайтер?

– Там ваши попутчики заглохли, вон стоят, один уже сюда бежит, господин унтер-офицер.

– Дьявол побрал бы этих русских, с их дурацкими поделками. Уже третий раз глохнет. Эй, бездельники, – стучу по затянутому брезентом кузову. – Выбирайтесь, пошли опять русского толкать.

Из кузова не живенько, с явной ленцой, начали выбираться бравые немецкие зольдаты. Эх, научить бы их еще ругаться, но чтобы без акцента – цены бы не было. Второй неприятный момент, на который мог обратить внимание ефрейтор, – обилие средств убиения ближнего в руках и на тушках новоприбывших. Ранец на одном смотрелся вообще дико. Надо бы его отвлечь.

– Гефрайтор, за мостом есть место, где машину поставить? Не хочется вам тут проезд захламлять.

– Да, господин унтер-офицер.

– Проезжай, за мостом встанешь, – это уже водителю, заодно и рукой направление показал – вдруг не поймет мой немецкий.

Машина тронулась, а команда толкачей споро выстроилась в колонну по два, показывая всем видом, что ожидает приказа к выдвижению. Орднунг, однако.

Команду отдать не успел.

– Что это?

Ефрейтор удивленно уставился на заглохший грузовик, от которого быстро бежали в нашу сторону двое солдат. Сам автомобиль быстро окутывался серым облаком дыма, в котором пробивались всполохи огня.

– Святая Бригитта, там же заряды к гаубице! Если рванет, все в прах разнесет!

Ефрейтор заметно побледнел, а пулеметчик, стоявший рядом, скоренько спрыгнул в свой окоп. Еще двое охранников заозирались в поисках убежища.

– Форвертс!

Команда была обговорена заранее, и, услышав ключевое слово, бойцы начали работать. Автоматные и пистолетные выстрелы слились в один яростный сметающий вихрь. За спиной застучал пулемет. Он был заранее укреплен внутри кузова «Круппа», и сейчас, ведя огонь с середины моста, должен был без вариантов положить оставшихся двух гитлеровцев, тем более что они тоже пялились на начинающийся пожар. Дым, становящийся все более черным, не быстро, но уверенно затягивал дорогу, отрезая нас от возможных свидетелей, находящихся в деревне. Ранец уже стоял на земле, откуда двое бойцов извлекли заряды и шмыгнули под мост, пока остальные занимали позиции для обороны. С другой стороны населенного пункта, очень надеюсь, что от маленького мостка, раздалось несколько выстрелов, и все замолкло. Похоже, там все в порядке – короткая стрельба не могла означать уничтожение нашей группы, а вот гибель пары немцев вполне.

Подбежавшие партизаны слегка запыхались. Махнув рукой, отправил их дальше, туда, где с машины уже сбросили на настил столитровую бочку, наполненную самопальной зажигательной смесью. Машина покатилась дальше, а один из бойцов, ранее скрывавшийся в кузове, уже кромсал стенки емкости топором. Подбежавшая пара с размаху, помогая дровосеку, пнула бочку, и дальше они покатили ее уже втроем, оставляя на досках настила темные, медленно расплывающиеся лужи. Пока от меня толку особого нет, обшмонаю покойничков – документы, оружие, амуниция.

Из-под моста, как чертик из табакерки, выскочил Потапов.

– Леший, восемьдесят секунд.

У Крамского научился, раньше все пытались минутами время мерить. Не то теперь время – сейчас секунды в почете. Как говорится – не думай о секундах свысока.

– Отход.

Побежали. Не все. Пулеметчик высаживает в дым очередь патронов на тридцать, специально для особо любопытных или слишком быстроногих, и, взвалив на плечо тушку переделанного под ручник немецкого «ноль восьмого», чешет за нами. А вот и лужа. Чиркаю сразу несколькими связанными в пучок спичками и поджигаю. Потапов страхует с колена, направив винтовку в сторону деревни. Хорошо занялось, жарко. Мимо, тяжело дыша, проскакивает пулеметчик. Таскать на себе старый, времен Первый мировой, с водяным охлаждением пулемет то еще удовольствие, особенно бегом. Наддали, теперь нас еще и дымок от костра на мосту должен немного прикрыть, не зря битум в бензине разводили.

Мужики пулемет с машины уже сдернули, на этом берегу немцы свой по непонятной причине ставить не захотели, и теперь тот бил по кому-то короткими. Хотелось оглянуться и посмотреть, но свистнувшая рядом пуля убедила, что патроны не просто так тратятся – по делу. Сколько уже времени прошло, как Потапов команду подал, секунд тридцать? Мало, надо закрепиться и подождать. Что-то быстро они среагировали, не к добру это. Перестрелка слышна, вторая группа, видно, тоже сцепилась с фашистами. Очень быстрые. Один, кстати, добегался – вон валяется.

Взрыв буквально вырвал дальний крайний пролет моста и взметнул его ввысь. Одна из досок взлетела, высоко вращаясь, словно пропеллер, и медленно начала планировать в нашу сторону. Относительно медленно. Когда она подлетела ближе, понял, что это не доска – это брус, и изрядно не тонкий. Опять взрывчатки переложили, теперь как бы это бревно нас не прибило. Повезло – брус снесло в сторону, и он воткнулся в высокий берег. Взрывная волна ударила хлестко, так что испугался за костер – вдруг как задует, тогда опять бежать поджигать? Не задуло, хотя и почти сбило пламя, но оно выровнялось и снова негромко загудело, пожирая свою добычу. Зато дым сшибло в нашу сторону, здорово прикрыв от вражеских взоров.

– Уходим!

Меньше чем через тридцать секунд машина рванула прочь – Потапова затягивали уже на ходу. Вдалеке бухнул еще один взрыв – писец и второму мостику. А теперь ходу, ходу!

Вроде выскочили. Ой, а это кто нам навстречу пилит? Может, проскочить, не останавливаясь? Подозрительно будет, вон сзади какой столб черного дыма стоит. Придется предупредить камрадов, что дальше дороги нет.

– Миша, стой! Я с ними поговорю.

Три трехосных «Круппа». Идут тяжело, сидят глубоко – везут что-то тяжелое. Интересно было бы их прихватить, но смысла никакого – мы только что дорогу себе сами отрезали. И эту машину придется бросать, так как больше вариантов переправиться через Полоту нет. Идти на юг – это пересекать железку. В общем, так и хотел, но на четырех машинах не вариант.

Передняя машина встала около меня, обдав клубом пыли, за ней остановились и две другие.

– Что случилось, унтер-офицер?

Ого, целый вахмистр. Хорошо, по пушкам, а не по подковам. Прикольно было бы, если у него три грузовика седел и уздечек.

– Господин вахмистр, дороги нет, бандиты мост подожгли.

Вахмистр выбрался из машины и глянул в указанном мной направлении. Похоже, впечатлился.

– Доннерветтер, объезд ближайший где?

– Далеко, господин вахмистр. Нужно место для ночлега искать, может, утром уже починят.

– Если утром я не привезу боеприпасы для Гранатверфера, то обедать уже буду в пятисотом батальоне. Ты не знаешь нашего капитана.

Как интересно. Узнать бы у него, какие мины он везет, «пятидесятки» или «восьмидесятки»? Хотя какая разница, а вот то, что, не доставив вовремя боеприпасы, может попасть в штрафной батальон, говорит о многом. Решено, поможем вахмистру – нечего ему делать в пятисотом, чертям тоже сковородки надо для кого-то калить.

– Ну, если так серьезно, то надо помочь. Разрешите представиться – Герхард Цигель. Двести девяностая пехотная.

– Соседи, мы из третьей мотопехотной. Правда, можете помочь?

– Да. Через реку вам не переправиться, если только обратно в Полоцк не вернетесь.

– Не вариант, нет времени.

– Тогда разворачивайтесь и через пятьсот метров свернем налево, только дорога там не очень, но машины у вас мощные, должны пройти. Пересечем железную дорогу через разъезд, а там до шоссе пара километров. Правда, через лес и мимо болота.

– Откуда такое знание местности?

– Так бандиты этот мост уже раз сжигали, нас тогда фельджандармерия этой дорогой отправила. Пару раз застряли, но проехать можно. Только тогда день был. Может, лучше в Полоцк вернемся?

– Нет, нельзя. Я Ганс Шлипель, – он наконец протянул мне руку. – Выручай, Герхард. Отблагодарю.

Мы не гордые, руку мы пожмем и улыбнемся вполне дружелюбно. Ну что же, поехали, покойничек.

– Тогда я вперед, а вы за мной.

Сажусь в кабину.

– Миша, едем очень осторожно, чтобы эти слоны не завязли раньше времени, – пока тяжелые грузовики артиллеристов разворачивались, мы еще раз глянули карту, и я предупредил бойцов в кузове, что планы меняются. – Брать их будем в районе болота. Застрянешь уже там, но не сильно.

Эх, где наша не пропадала!

Проблемы начались сразу после съезда с трассы. Грунтовка была совершенно не приспособлена для проезда тяжелой техники. Если бы не наступившая темнота, вахмистр мог заметить, что тут вряд ли часто ходили автомобили. Слава богу, недавно кто-то все же проехал, оставив четкий след протектора. Время от времени то одна, то другая машина застревали, но пока двигатели справлялись. Очень не хотелось отправлять бойцов толкать машины – один вопрос им со стороны водителя или сопровождающего, и все, аллес капут. Но так как машины вахмистра были мощнее, а наша почти пустая – справлялись.

Через разъезд проехали без проблем, а вот дальше начался кошмар. Короче, дорога оказалась только на карте, в реале это была вырубка, даже пеньки торчали. Не проехали мы и ста метров, как сзади засигналила машина вахмистра.

– Миша, стой! – выпрыгнул из кабины и дважды стукнул по кузову, пусть готовятся.

– Черт, это не дорога, – начал с наезда вахмистр. – Унтер, ты куда нас завел?

Глинка, однако. Жизнь за царя, точнее, Городецкий и его Ваня Сусанин.

– Да, чего-то не то, – почесал затылок. – Темно же, может, не там свернули после разъезда?

– Да мы после него и не сворачивали.

– Ну да, может, надо было свернуть… Мой водитель дороги не знает, тогда другой был. Следует вернуться и спросить у обходчика.

– Язык аборигенов знаешь?

Ишь, образованный, слова какие помнит.

– Я не знаю, Вольф вроде может объясняться.

– Сами здесь будем ждать, пока он объясняться будет?

– А смысл? Вот только здесь не развернешься, придется задом сдавать.

– Мою еще и тянуть, застряла.

– Справимся, у меня в кузове пополнение – десять лбов.

– Так гони их сюда, нас только шестеро. Гельмут, доставай трос.

Проведя легкую имитацию бега, подхожу к своему автомобилю.

– А ну, вылезайте, бездельники, – и уже тише по-русски: – Работаем тихо, ножами. Их шестеро, вахмистра беру на себя. С собой только короткоствол.

Когда вернулись к немцам, около передней машины, кроме вахмистра, ошивались еще двое – один цеплял трос, второй просто ждал, облокотившись на бампер. Толкнул Потапова в темноту, тот моментально сориентировался, ухватил еще кого-то, и они буквально растаяли. Надо им хотя бы минуту дать. До водителя второй машины, подогнавшего свой транспорт почти вплотную к первой, добраться довольно просто, а вот третьего достать будет сложновато – далеко стоит да фарами освещает всю мизансцену.

– Ну, взялись!

Сам, естественно, ни за что не берусь, а встаю рядом с Шлипелем, на что тот негативно реагирует, бросив на меня неприятный взгляд. А что ты думал, целый унтер-офицер, да еще не подчиненный тебе, будет работать? Вот уж вряд ли.

Обе машины взревели двигателями, и я, сместившись чуть назад, вытащил штык и ударил вахмистра слева в спину. Блин, клинок скользнул по портупее и сместился при ударе, немец вскрикнул и, дернувшись, развернулся в мою сторону, тем самым вырвав рукоять штыка из ладони. Около машины произошла короткая схватка, закончившаяся без происшествий, не для гитлеровцев, конечно. У меня пошло не очень – мы сошлись с вахмистром в клинче, левой рукой я блокировал его правую, пытавшуюся добраться до кобуры, ну а правой соответственно отдирал его левую, вцепившуюся в мое горло. Так продолжалось секунд тридцать – бугай оказался здоровый и даже со штыком в спине все сильнее перекрывал мне кислород. Если бы еще догадался бросить попытки извлечь ствол, мне совсем стало бы кисло. Пару раз пнул его ногой, но единственное, чего добился, это потерял равновесие, из-за чего концентрировать усилия в руках стало сложнее, и вовсе потерял доступ воздуха. В другом положении кончиться все могло совсем плохо, но немец вдруг обмяк, и стало можно дышать.

– Спасибо, Миша, – сумел выжать слова, попеременно кашляя. – Потери?

– Вроде нет, вон и Потапыч, значит, все хорошо.

Григорий, появившись из темноты, успокаивающе махнул рукой. Вот и нормалек. Но колбасит не по-детски, причем, похоже, всех.

Везет нам сегодня, несмотря на реактивность фрицев. Видно, Доля не оставила своей заботой, как и обещала. Эй, с этого места поподробнее! Кто там в голове, что насчет Доли? И тишина… И мертвые с косами стоят… Ладно, проехали, других дел полно, но кто-то мне все-таки ответит и за Долю, и за Морану.

– Михаил, возьми кого-нибудь, да пробегитесь вперед, дорогу разведайте – совсем там глухо или хотя бы до болота сумеем добраться. Григорий, гляньте, что у них в кузовах.

Вроде хрипеть меньше стал. Сам пока посмотрю, что у этого борова интересного есть. На тушке были только документы, «парабеллум» и прочие мужские мелочи, зато в кабине нашелся целый портфель с фонарем и документами, причем как с заполненными, так и чистыми бланками. Не знаю, понадобится ли еще такое добро, но заныкать стоит. Минут через пять объявился Потапов.

– Тащ командир, вот, – Григорий продемонстрировал минометную мину. – Везде только эти.

– Да, я уже разобрался. Две тысячи шестьсот штук восьмисантиметровых мин и двадцать ящиков дополнительных зарядов. Вот теперь думаю, что со всем этим добром делать.

В конце концов, все оказалось не так плохо – до болота мы пробились. А вот разгрузить десять тонн мин оказалось той еще адовой работой, особенно если груз еще надо притопить в холодной вязкой грязи. Дополнительные заряды топить не стали – эти от воды мигом в негодность придут, как и взрыватели, потому упрятывание этого добра заняло у двоих бойцов даже больше времени, чем наши разгрузочные работы. Умаялись все, включая вашего покорного слугу. Полночи коту под хвост. Как бы эта задержка нам не аукнулась, но если бы просто бросили или взорвали, мое земноводное никогда бы мне этого не простило. И так последние шесть сотен снарядов, которыми решили пожертвовать для достоверности, жалко было до скрежета зубовного. Не факт, что удастся это подорвать так, чтобы все сдетонировало. Был бы Крамской, меньше волновался. Ну да ладно.

Пустые машины пошли легко и спустя час, и за три часа до восхода, были уже около дороги на Оболь. Заминировали три свежих трофея, на всякий случай, вытащив мины из ящиков и сложив кучками в кузовах. Рвануло здорово. Будем надеяться, что немцы поверят, что погиб весь груз, и разыскивать нашу нычку не станут. Теперь осталось спрятать свой автомобиль и начинать новую пешую Одиссею.

Глава 15

– Кузьма, Николай, есть кто дома?

– Кого там черти принесли?

– Лешего?

– Какого еще к бесам лешего?

– Я это – Константин.

– Батя, это командир…

– Цыть, мелочь, без сопливых разберемся. Ну, заходи, коли не шутишь.

Задвижка на двери стукнула, и тут же раздались шаги, удаляющиеся от двери. Лампу Кузьма поставил грамотно, так, что ее свет ослепил меня с ночи. Пришлось остановиться в проеме и дать себя рассмотреть, при этом самому оставаясь кротом.

– Проходи, чего встал.

Сделав два шага, смог рассмотреть Кузьму, уже убирающего «наган» куда-то под стол, и радостного Кольку, сжимающего в руках одноствольную тулку.

– Вообще-то я не один.

– Ну, так пусть все заходят.

– Потапов, двоих на пост, остальные заходим.

Через минуту в избе стало не протолкнуться.

– Нам бы поесть чего. Не слишком обожрем?

– Жизнь дороже.

Это Кузьма молодец, конечно, шифруется. Ну и мы подыграем.

– Даже бургомистрам зачтется, когда наши вернутся, пусть и пассивная помощь. А вы чего щеритесь, видите, человек крутится на своем месте, понимать должны.

– Да мы понимаем, товарищ командир, – Потапов состроил хитрую физиономию. – Поснедаем чего и пойдем в сарае прикорнем, пока вы будете данного несознательного элемента склонять к помощи.

Шутник, блин.

– Хорошо, Григорий, тебе комсомольское задание будет – подготовь доклад на тему пропагандистской работы с местным населением, а особенно с лицами, пошедшими на работу в органы оккупационного управления.

О, и лыбиться сразу перестал.

Ранний завтрак прошел скомканно, устали парни здорово – два дня без нормальной еды и хорошего сна. Ничего, доберемся до лагеря, один ночной переход остался, выспимся. Если повезет.

– Из сарая ни ногой, даже по нужде. Миколка, организуй им какую поганую посудину. Двое постоянно на посту, отдыхайте. Куда? А кто чугунок с картошкой и молоко часовым понесет? Хотя… Потапов, смени бойцов, пусть здесь поедят.

Еще через полчаса мы наконец остались вдвоем с Говоровым.

– Ну, еще раз здравствуй, Евстратович. Рассказывай, как здесь дела.

– Дела, как сажа бела. Растормошили вы немчуру – жуть. Хорошо, что вы сегодня пришли, а не вчера. Тут такие молодцы были, не дай боже в бою встретиться. Чистые волкодавы. Всю деревню перетряхнули.

– Камуфляж, автоматы, снайперские винтовки, радиостанция?

– Угу, знакомые?

– Встречались пару раз.

– И как?

– Два – ноль, в нашу пользу.

– Зря так хорохоришься, эти могут и отыграться. Снайперских винтовок я у них не видел, но противник, судя по всему, серьезный.

– Снайперы и пулеметчики, скорее всего, в охранении сидели, бегунов сторожили. Манера у них такая. То, что серьезные, тоже понимаю, мы их и били-то из засады. Но эту группу надо кончать однозначно, иначе жизни они не дадут, волкодавы, скорее всего, натуральные. Еще чего интересного есть?

– Немцы продукты требуют.

– Теплую одежду?

– Нет.

– Странно это. Либо очень хорошо подготовились к зиме, либо и правда хотят, как в Польше и Франции, быстро закончить.

– А могут?

– Не знаю, Евстратыч, больно все как-то неправильно идет. Ладно приграничные сражения проиграли, немцы мастера быстрых ударов, но Киев… А теперь еще и котел под Вязьмой.

– Точно? В сводках продолжают говорить, что на брянском и вяземском направлениях продолжаются бои.

– Немцы сообщили о большом котле еще до того, как мы по коммуникациям ударили. Раньше по-крупному вроде не врали.

– Плохо.

– Плохо. Эх, нам бы на неделю раньше их тут прищучить! Они же до сих пор разгрести не могут.

– Да, это у вас здорово вышло. Злые они, как черти. Кстати, учения я провел, как и было приказано. Сотню патронов могу прямо сейчас отдать.

– Если хорошо спрятаны, то пусть лучше полежат, я бы еще кое-что из трофеев оставил, потом заберем.

– Оставляй, спрячу. А патроны у меня вон в ящике лежат, чего их прятать. Их и немцы видели. По моей двойной бухгалтерии они хрен разберутся. Я и поставки почти все провел, вот только получили фашисты хрен, да ни хрена.

– Как сумел?

– Так я к интенданту твоему вороватому подкатил. Маслице там, окорок… Короче, треть поставки ему скинул, а уж сколько он сам украл – его заботы. Но проблема – вчера опять бумагу прислали, сверх плана требуют.

– Что делать будешь?

– Ругаться поеду. Я и краснопузым спуску не давал, а уж этим и подавно не дам. Не на того усесться пытаются.

– Только ты там не того…

– Уж не без головы.

Дверь открылась, и в избу ворвался Колька.

– Случилось чего?

– Нет, батя. Я с командиром поговорить.

– Ну, поговори, а я пока еще вздремну.

Кузьма встал, подмигнул и ушел за занавеску.

– Слушаю.

– Товарищ командир, возьмите меня в отряд.

– Предложение интересное. Оружие есть?

– Да, тулка.

– Не очень подходящее для боя оружие.

– На ста шагах жаканом не промахнусь, а если с близости картечью, то лучше пулемета будет.

– Так уж и лучше?

– Точно не хуже. А зачем в лесу дальше, чем на сто шагов, стрелять?

– Есть резон в таком утверждении. А отец как?

– Против.

– Я не про то. Как он здесь работать будет без помощников, как нам помогать, где посыльного возьмет, если ему или отряду будет опасность угрожать?

– Так и знал, что не возьмете.

– Но попробовать стоило. Значит, слушай сюда, сможешь организовать так, чтобы твое отсутствие здесь не пошло во вред отряду и отцу, – возьму. Но смотри – сам должен перед собой решить, имеешь право уйти или нет. Да, если ты думаешь, что, попав в отряд, будешь стрелять и взрывать, то зря. Есть у меня уже один такой – дрова носит и волком на меня смотрит. Скорее всего, так и будет до конца войны дрова носить. Думай, оно тебе надо? Все, я тоже спать, а на тебе охрана.

* * *

Ах, наконец достигли мы ворот Мадрита. Хотя какой это нафиг Мадрид, Венеция во время наводнения. Странно, дождей вроде сильных не было, а уровень болота здорово поднялся, что же весной ждет? Будем с вечно мокрыми задницами ходить, как трясогузки?

– Смирно! Товарищ командир партизанского отряда «Полоцкий мститель», отряд занимается боевой учебой, из последней операции не вернулись две группы общей численностью тринадцать человек. Других происшествий не произошло. Докладывал капитан Нефедов.

– Вольно, капитан.

– Вольно!

– Что за группы? Какова вероятность их гибели?

– Группы лейтенанта Калныша и ефрейтора Забияки. Должны были действовать на шоссе Россоны – Невель.

– Сколько еще групп работало на данном направлении, пять?

– Шесть. Все вернулись, даже без соприкосновения с противником.

– Калныш ведь должен был поставить фугас?

– Да, и на отходе уничтожить два моста, неохраняемых.

– А Забияка, тоже три неохраняемых моста?

– Да.

– Кто-нибудь из других групп слышал звуки боя?

– Да. В районе Бардино, около озера Нещердо, одна из групп слышала стрельбу. Недолго.

– Вернуться по плану должны были максимум вчера?

– Да, как и вы.

– Ясно. Крамской проверил ловушки?

– Да, обе. Говорит, что дает гарантию не больше чем на неделю – дожди. В течение месяца может выйти из строя до половины мин.

– Значит, завтра отправим поисковые партии.

– Михеича опять задействуем?

– Придется, хотя и не хотелось бы. Хорошо бы какого гада в темную сыграть. Балагушу, например.

– Можно попробовать, но больно хитрый он, да и близко к базе сидит.

– Вот именно, все равно придется кончать, а так пользу сослужит.

– Тогда его надо как минимум на меня ловить.

– Или на твою капитанскую форму.

– Нет, я должен идти.

– Хорошо, решим, время есть, пока поисковики вернутся.

– Я думаю, мне надо с одной из групп идти. Найдем кого или нет, на обратной дороге и подставлюсь.

– Ну… Подумаем. Где старшина?

– С Цаплиным хомякует, где-то пять телег бульбы достал, вот и ныкают.

– Хорошее дело. Как вообще операция прошла?

– На удивление удачно, я даже не ожидал. Все цели достигнуты, за исключением пяти мостов. Возможно, они тоже уничтожены. Есть трое раненых, но тяжелых нет. Захвачено три пулемета, два автомата и двадцать две винтовки, два десятка гранат, больше тысячи патронов. У вас как прошло?

– Без потерь, сами видите. Трофеи припрятали. Если все выгорит, получим две тысячи мин восемьдесят один миллиметр.

Глаза артиллериста не загорелись, они буквально заполыхали огнем – Мефистофель нервно курит.

– Миномета, извини, не было.

– Миномет у нас есть. Но две тысячи! Как?

– Само в руки шло, оставалось только взять. Не буду отнимать лавры Баяна у Потапова, тот расскажет со всей артистичностью. Вон уже кому-то лапшу вешает. Я пару часиков вздремну, совещание в пятнадцать ноль-ноль.

Когда проходил мимо группы бойцов, обступивших Григория, услышал окончание фразы!

– …ты не феномен, ты мудозвон!

Дружный смех ударил в спину. Все-таки Потапов заставил меня рассказать обещанный ему анекдот, скоро весь лагерь начнет его пересказывать друг другу, а там и капитан про подводную лодку вспомнит.

Кто-то думает, что удалось сразу лечь спать? Ага, надежды юношей питают. Что-то меня сегодня на классику тянет, сначала «Каменный гость» с его неправильным написанием испанской столицы, теперь вот Ломоносов. Старею, что ли? Планы мои нарушила, конечно же, Маша, стояла у входа в землянку и держала в руках что-то, накрытое рушником.

– Привет, это чего – хлеб-соль?

– Здравствуй, Костя, как я рада, что ты вернулся, все переживали… Это шанежки со сметаной. Поешь, вон как исхудал.

Исхудал? Что-то я не заметил. Сначала хотел отослать сметану обратно, но подумал – что я встаю в позу правоверного коммунара? Надоело.

– Спасибо, золотце. – Мария смущенно потупила глаза. Нет, надо ее в другой лагерь отсылать, а иначе ничего хорошего не выйдет. – Конечно, съем, мне не то что язва желудка, мне даже гастрит по сроку службы не положен.

Попытку проникновения сей особы в землянку жестко пресек – нафиг, нафиг. А шанежки были вкусные, даже без сметаны за уши не оттянуть, а уж с ней…

* * *

– И так, товарищи, здравствуйте, кого еще не видел, и сразу перейдем к делу. Товарищ капитан кратко уже изложил итоги операции. Меня интересуют мнения участников о том, как все прошло, и особенно, что было необычного и неожиданного. Свое мнение я выскажу в конце. Начнем с младшего по званию. Байстрюк.

– Так это, товарищ командир, нормально все. Мы же к старому нашему знакомому мостику ходили, который раз уже жгли. Немцев там только вместо двух ажно шестеро было, причем, в отличие от тех первых, эти службу справно тянули – ну, наверно, жить хотелось. А не сподобились. Мы франтово так к ним подъехали и постреляли в упор, а тех, что из деревни хотели сунуться, из пулемета причесали. Правда, одного бойца они мне подранили, но это случайно. Вроде все.

– Ясно. Коротко и не по существу. Матвеев.

– На нас был лесной мост у Заполья и две гати на отходе. С мостом все по стандартному плану – скрытное выдвижение, атака, сбор трофеев, уничтожение объекта. Мост подожгли, а вот с гатями всю ночь мучились – крепко были сделаны. Отход без происшествий. Кажется, ничего не забыл.

– Еще короче. Ладно. Кто следующий?

– Я должен, – отозвался Калиничев. – Но хотелось бы сначала изучить документы, что вы привезли. Младший военюрист мне поможет.

Заметил мой портфель. Точнее, заметили все, но новый начальник разведки облизывался на него слишком натурально. Согласился.

– Тогда вы, товарищ капитан.

– У нас без проблем не обошлось. Мост у Бобровки сразу на краю деревни. Та хоть и небольшая, но рядом железка проходит, и пост там усилили – примерно до двух отделений. Атаковали их уже ночью. Прошло не очень удачно – двое раненых да огонь со стороны деревни плотный. Мост уничтожили, но вернуться до утра не успели. А утром уже дороги были забиты, пришлось обходить. Из заметного – немцы службу несут не спустя рукава, как ранее. Больше ничего необычного нет.

Лейтенанты усиленно шуршали бумагами, отодвинув транспортные документы в сторону и заинтересовавшись зольдбухами.

– Я готов, – Калиничев встал, одернув гимнастерку. – У моей группы было задание уничтожить охраняемый мост под Сухим Бором и два неохраняемых у деревень Нивки и Лютовка. Группа состояла из десяти бойцов на одном грузовом автомобиле. Так как охраняемый мост находился на «рокадном» направлении и дорога не имеет интенсивного движения, мы изобразили немецкую группу и действовали по тому же плану, что вы и товарищ Байстрюк, то есть подъехали в открытую и атаковали. Смею предположить, что далее подобный план действий предпринимать не стоит. Из-за чего, остановлюсь позже. Атака, уничтожение объекта и отход прошли без серьезных трудностей. Другие объекты уничтожены также без труда. Осматривая документы и оружие, захваченные у охраны, заметил несколько значимых моментов. Первое: отсутствие карабинов, все винтовки полноценные, что ранее замечалось редко. Второе: все пулеметы модели ноль восемь-пятнадцать, то есть ручная версия ноль восьмой модели, на данный момент, по утверждению Вальтера, на вооружении Вермахта не состоящая. Третье: во всех захваченных личных документах, кроме шести, предоставленных вами, товарищ командир, последним местом службы указаны подразделения некоего двести первого охранного полка. Отсюда вывод: в наш район переброшена специализированная часть, хоть и вооруженная несколько устаревшим оружием, но подготовленная для выполнения функций охраны. Первые наши успехи не должны вводить в заблуждение, противник быстро приспособится под нашу тактику и может сильно осложнить наши действия. Я закончил.

– Отлично, лейтенант. После совещания бери Ермолова и начинайте работать над новой тактикой, он должен знать сильные и слабые стороны в действиях таких частей.

– Уже работаем в этом направлении.

– Хорошо, оперативно. Те шесть зольдбухов, что тебя удивили, мы не у охранников взяли, так что выводы твои скорее всего правильные. Если еще у кого появятся мысли по проведенной операции, то к начальнику разведки, а он уже ценное до меня доведет. Товарищ старшина, есть что-то, что необходимо знать штабу?

– У меня все моменты рабочие. Ведем заготовку продуктов, зимней одежды, ремонтируем одежду, оружие, снаряжение.

– Проблемы с пайками урегулировали?

– Да, с несознательными проведена разъяснительная работа.

– Ага, Бережко и Плеханов опять в яме с побитыми мордами сидят, – Жорка осклабился, опасливо поглядывая на здоровенный кулак Кошки, показанный ему из-под стола.

– Те же, что и спирт украли?

– Они, аспиды. Сладу с ними нет. Вроде и не сволочи конченые, но детство беспризорное дает о себе знать. Ниче, обломаю, я им не Макаренко.

– С ателье нашим выходит что?

– С ателье хорошо, Калиничев на сегодня уже получил двенадцать комплектов камуфляжа, как вы и говорили, осеннего серого с желтинкой. Вроде неплохо получилось.

– А с теплой одеждой как?

– Да так, ни шатко ни валко, как и с продуктами. Не желают местные расставаться ни с тем, ни с другим. Говорят, продукты немцы требуют, а одежда самим нужна.

– Да, насчет продуктов я с Кузьмой говорил. По поводу одежды надо бы разъяснительную работу провести, в смысле немцы все одно отберут.

– Не очень-то они немцев и боятся, как бы нас не больше.

– Пусть не привыкают. Это пока фрицев сильно не били, как получат – сразу призвереют, а как их гнать начнут, вообще все выгребут.

– Поди объясни им. Не поверят.

– Все одно объяснять надо, потому как время верить придет – поздно будет.

– Калиничев, что с вражеской агентурой?

– Да не понять, ошиваются кругом странные, но то ли они от немцев, то ли свои нас ищут… Мы с Тихвинским с парой поговорили – мутно все.

– Старшина, а сколько у нас человек в строю, с ранеными?

– Двести пятьдесят шесть.

– А прокормить зиму сколько сможем?

– Тут сложно сказать, пока на всех не хватает, но что-то по осени еще соберем, да и зимой где что достанем.

– Я это к тому, что если гансы не врут про котел под Вязьмой, то скоро много пленных может в округе оказаться.

– Будем опять на лагерь нападение организовывать, – капитан потер плохо выбритый исцарапанный подбородок, видно, все здорово измотаны, раньше он брился аккуратнее.

– Пока не знаю, действовать будем по обстановке, но тот лагерь, откуда вас вытащили, зимой – просто лагерь смерти. Такого мы допустить не можем.

– Да, еще, – нарушил молчание старшина. – Мне тут Фефер сказал, фрицы из Полоцка и ближайших сел людей в Германию вывозят.

– Зачем?

– Говорят, на работы. Гребут мастеров и молодежь. Некоторые уже в бега подались, у кого родственники где подальше живут.

– Эти, скорее всего, не пропадут, – взял слово начальник разведки. – Хотя работу и усложнят.

– Вспомнил, по «лесорубам» что? Немцы?

– С ними еще не встречались. А лес они уже рубят. Фефер их на лесопилку не пустил, подряд на доски взял. Говорит, вряд ли немцы, больше на латышей смахивают, но и этим здесь делать особенно нечего.

– А попробуйте их выгнать. Если обычные работяги, то, получив пару раз по морде от местных, уйдут, а коли на гестапо работают, то хрен.

– Хорошая мысль, товарищ командир, попробуем. Типа местным мужикам конкуренция не по душе.

– Тогда все. Остальные вопросы в рабочем порядке.

Все разошлись, кроме капитана.

– Обе группы готовы к выходу.

– Вы точно собираетесь идти?

– Да, трассы пересекать нам нужды нет, до ночи километров десять пройдем. На месте селян поспрошаем. Через три дня обратно будем. Возможно, с прицепом. Пойдем через вторую точку, я уже приказал там миномет поставить. На всякий случай.

– Тогда ни пуха ни пера.

– К черту.

* * *

– Уверены, что мимо не пройдут?

– Не должны. – Тихвинский поправил кусок плащ-палатки, прикрывающий голову, из-за чего струйка воды скользнула ему за шиворот. – Вот черт. Тут уже приличная тропка протоптана, мы ее, конечно, маскируем. Тщательно, чтобы заметно было, но без перебора.

– Могут не прийти?

– Могут, конечно, но вряд ли они дождя испугаются. Тогда бы вообще не приехали.

– Резонно. Вечер скоро, не думаю, что они ночью пойдут.

– Если хорошо подготовлены, могут и неделю из леса не вылезать. Вы же не считаете, что они хуже нас?

– Считал бы, на выходе из деревни их приняли.

Да, до заката меньше часа, уже сейчас почти ничего не видно. Ночью можем упустить, а второй раз их так уже не поймать. Наблюдатель, что под боком у Балагуши оставили, сказал, десятка два их, не меньше, но разведчик тот уже часа четыре как прибежал. Неужто заплутали немецкие хваленые егеря или кто они там?

– Идет кто-то, – шепот юриста чуть не напугал меня.

Ну-ка, точно мелькнуло. Снова. Похоже, там не один. Опять двигается. Вот почему они так долго? Совсем даже они не тормоза, просто газ у них ну очень медленный. Точно, передовое охранение. Хорошо идут – тихо и аккуратно, но что-то оторвались далеко. А может, это боковой? Вряд ли, тогда другие уже на мины нарвались, боковые попытаются поверху пройти. Ну наконец, вот и остальные гаврики. Идите, идите – осторожненько, с тропки не сходите, а то бо-бо будет. Оно, конечно, и так будет, но надо, чтобы всем сразу. Совсем темно, почти ничего не различаю, только движение.

Бу-бух! Попал все-таки кто-то на мину. Залегли голубчики. А мы молчим, нет нас, вообще никого вокруг нет, а мина так – просто завалялась тут или мигрировала откуда. Что делать будут? Овраг этот место неприятное, и их командир должен это понимать, потому и передовой дозор выдвинул сильно вперед, но в то же время он такой не первый, два они уже прошли, и ничего. На мину явно боковой нарвался. Крамской молодец, позиции наши по обоим краям оврага отсек надежно. Но это значит, что сейчас немцы метрах в двадцати от моих бойцов, что затихарились на той стороне. Выдержат, не сорвутся?

Бу-бух! Что же они такие неуклюжие, вторую мину подобрали. Я был о них лучшего мнения. Черт, так и знал, назад поползли. Все, пора, жаль, полностью не влезли. Огонь! Пятьдесят метров для Шмайсера не расстояние. Не успевает стихнуть моя очередь, как оба склона оврага превращаются в светящиеся дульными вспышками и грохочущие полосы смерти. Бух! Бух! Бух! Гранаты. Кто в кого? Судя по замеченным краем глаза местам взрывов, наши попавший на мины дозор приласкали. Жаль, нижних так не получится – далеко и кусты мешают. Связист за спиной закрутил динамку, не дай бог даст команду Нефедову, тот нас самих тут перебьет.

– Точка номер два! Понял?

Машет головой и бубнит в трубку. Не дай… что перепутает. Немцы, несмотря на огонь, откатываются назад, почти не огрызаясь. Похоже, двое раненых, а может, просто поняв, что уйти не удастся, начинают отстреливаться, но что такое пара стволов против полусотни. Одного задавили. Вот и второго. Все, стрелять практически не в кого. А где передовой дозор, неужто проскочили? Сверху прошелестела первая мина, накрыв северный спуск в овраг, и в это же время на южном выходе завязалась перестрелка. Логично, дозорные поняли, что назад дороги нет, и рванули на прорыв вперед, где и нарвались. Что-то и там взорвалось, то ли мина, то ли граната.

Миномет, выпустив шесть «восьмидесяток», затих. Вскакиваю.

– Вперед! Осторожно!

Как бы нам на своих заграждениях не подорваться. Придется крюк метров двести делать. Перестрелка на юге затихла, но тут же началась на севере – Калиничев захлопнул мышеловку. Все, отбегались фрицы. А вот взрывы, это уже не к добру. В лесу, особенно по темноте, гранату далеко не закинешь, а значит, сошлись накоротке, а это плохо. Бегом! Бегом!

Стихло! Балда, надо было две группы на отсекание ставить! Опять стреляют, но, видимо, чуть дальше. Ладно, добежим, узнаем. Вот, похоже, место, где столкнулись, – пороховая гарь и запах прореагировавшей взрывчатки. И несколько тел. Кто-то кого-то перевязывает.

– Кто здесь?

– Остапчук и Егоршин.

– Где лейтенант?

– За немцами погнался.

Впереди опять раздалось несколько выстрелов. Оглянулся, за спиной человек пятнадцать.

– Егоршин, еще кто подтянется, остаются здесь. Остальные за мной.

Это был хороший марафон. Калиничев как клещ вцепился в остатки немецкого отряда, и мы полчаса только и делали, что мчались на очередные выстрелы. Темнота уже была такая – как глаза целы остались, не пойму.

И тут все стихло. Как бы нам друг друга не пострелять. Крикнуть, что ли? Не будут же немцы в ответ палить, чай, не идиоты выдавать себя.

– Лейтенант?

– Здесь!

И правда здесь. Почти под боком, метрах в двадцати.

– Ушли?

– Ушли!

– Б… Может, разошлем людей? Веером.

– Бесполезно. Их еще человека четыре. Устроят засаду, побьют бойцов и опять уйдут.

– Как прорвались?

– С ходу. Мы как по ним вдарили, они сразу вперед рванули и гранатами. Прямо через нас. Кого-то там завалили, пару подранков пока гнали. В Кополье у них должен грузовик остаться.

– Не думаю, что туда пойдут.

– Я тоже. Но грузовик стоит забрать и охрану кончить.

– Ну, пошли.

– Смысла не имеет туда всей толпой переться. Дайте мне еще человек пять да боеприпасы пополнить.

– Хорошо. Тихвинский, организуй лейтенанту пополнение.

Добитых отрядом лейтенанта подранков нашли без труда, кто-то из моей группы их приметил и даже проверил во время забега. Тащить этих здоровяков, а были они и правда здоровяками, никто не хотел, предлагали на месте обобрать и бросить. Пришлось применить командирский голос. На месте стычки с засадной группой нашли еще троих. И троих своих. Мертв, правда, был только один боец, из оставшихся двоих один был тяжелый. Остапчук с Егоршиным тоже не избежали осколков, но бодрились.

В овраге командовал Крамской. Точнее, отгонял наиболее любопытных. По оставшимся телам только произвели контроль издалека, дальше сапер никого не пустил, сказал, что самоубийцы могут идти, а остальным до утра делать там нечего. Один труп все одно прибрали – минометный подарок капитана все же нашел своего героя. Шмонать нарвавшийся на мины фланговый дозор желающих также не было. Решив обойти место засады и узнать, что с фрицами из передового, наткнулся на Нефедова.

– Капитан, поздравляю, мины не зря палил, одного точно достал.

– Спасибо. Двух немцев, что прорвались вперед, ребята тоже знатно постругали. Без потерь.

– Понял. Всего, получается, семнадцать штук положили. У Калиничева без потерь не получилось.

– Много?

– Один. Двое ранены, один тяжело – в живот.

– Как же он так?

– На прорыв прямо через него пошли.

– Тогда понятно.

– Говорит, четверо, или около того, оторвались.

– Понял уже по стрельбе. У меня всего три мины осталось. Когда поедем?

Кто о чем, а вшивый о бане.

– Не сегодня. И боюсь, придется не ехать, а идти. Потапов вернется, разведает места переправы через Полоту, тогда и думать будем. Да и Калиничева надо дождаться, он в Кополье ушел – трофеи добрать и с Балагушей рассчитаться.

Дождь из слабо моросящего все больше переходил в затяжной. Так и ливень, того и гляди, начнется. На немцах, кстати, были неплохие камуфляжные плащ-палатки непривычной формы, но, похоже, удобные. Жаль, четыре убежало. Хуже, конечно, что тушки тоже смылись, потому как, к бабке не ходи, захотят вернуться и отомстить. И в следующий раз будут осторожнее. Хуже нет, чем недобитого врага отпускать, – он после этого, как правило, умнеет, часто еще и злее становится. Причем злость будет пытаться выместить на слабых, на тех же местных жителях. Выместить злость и убить пережитый страх. Нехорошо получилось, очень нехорошо.

* * *

Машина идет ровно, умеют фрицы делать автомобили, к этим автомобилям бы еще и дороги, а так больше ста двадцати выжимать себе дороже. И все же зря я на толстого наехал, как бы чего лишнего не вышло. Надо было просто молча отнести документы в приемную Чайки, а там будь что будет. Нет, но ведь какие гады, ладно бы половину денег украли, сейчас этим никого не удивишь, но четыре пятых! Главное, удобно – выпулил это все в космос, и с концами – хрен кто какую экспертизу проведет. При этом людей своих из-под удара вывели, а терпилами дураков вроде меня подставить решили. Вот уж хрен вам по всей морде! На спидометре уже сто пятьдесят – эка меня колбасит. Хорошо, что дорога почти пустая – сейчас встречный «КамАЗ» пройдет, и опять будет чисто. Урод, ты куда прешь на встречку? Ба-бах! Темнота…

* * *

Проснулся в поту. На улице ночь. Да, грохнули тебя, похоже, Коля Бессонов по кличке Бес. Или все-таки меня? Жаль, в зеркало ни разу не посмотрелся, хотя что бы я там увидел? Уж явно не Костину физиономию. Как же во всем этом разобраться? Может, другие сны будут. Может, я вообще лежу где-нибудь в коме, а это бред больного мозга? Шлеп! Ну да, бред – жужжит и больно кусается. Проклятые комары. Непохоже это на бред. Все, надо выспаться, иначе завтра буду как мокрая курица.

Калиничев появился часов в десять утра. Я к этому времени уже успел поесть и умыться, да и поспал немало – часов пять. В наших условиях это и в самом деле немало, Мартин Иден и того меньше спал, причем в мирное время. Потому вид я имел явно более презентабельный, чем лейтенант. Умучился он здорово, есть поговорка – краше в гроб кладут.

– Товарищ командир, разрешите обратиться?

Тут я заметил, что рукав левый его камуфляжки какой-то неприятно темный, да и натянут сильнее, чем правый.

– Что с рукой?

– Пустяки, осколком зацепило.

– Немедленно к фельдшеру. Чем хоть промыл или обеззаразил?

– Чем-то присыпали.

– Быстро на перевязку.

Нет, ну что за народ, трудно спиртом плеснуть? Все внутрь норовят.

– Пошли, доложишь по дороге.

Доклад оказался недлинным, хотя его конец и перемежался краткими ругательствами, сопровождающими процесс отдирания фельдшером засохшего от крови бинта. Рана на самом деле оказалась не сильно опасной – осколок только скользнул по трицепсу, содрав кожу и слегка повредив мышцу.

– Спали они у Балагуши в доме, – заканчивал свой рассказ лейтенант, пока Геращенко упаковывал его руку в новый бинт. – Мы бы их и живьем могли взять, но Гришка, подлец, как чуял, самооборонщиков своих на часы поставил и, видимо, даже самогонкой не угостил. Троих мы засекли, по храпу в основном, в сарае они от дождя прятались, а один, собака, в сенях заныкался. Убивать не хотели, думали только оружие отнять, а этот гад возьми да пальни, хорошо, промазал. Тут и завертелось. Пришлось всех в расход. Хорошо, немцы очухаться не успели – второй-то обычный водила, а первый из этих оказался радист, успел бы до автомата дотянуться, мог кого и достать. Я их через окно, крест-накрест. А Гришка чуть не сбежал, но чуть не считается.

– Было чего интересного?

– Рация большая, патроны, шмотье, немного продуктов – консервы в основном. Грузовик хороший – пятитонка, почти нулевый. Хозяйство Гришкино еще потрясли, он много чего из колхоза упер. Все забирать не стали – дети же ни при чем, корову оставили, свинью, птицы половину, ну и остального, чтобы зиму пережили. А так почти весь грузовик забили. Двух лошадей, трех коров и бычка своим ходом отправил, с охраной, – лейтенант усмехнулся, но тут же сморщился, когда фельдшер затянул узел на бинте. – Оружие, снаряжение и боеприпасы полицаев забрали, тоже немалая кучка получилась.

– Хорошо, отдыхайте, остальным старшина займется. А вот, кстати, и Крамской с трофеями.

С места засады добра натащили также знатно. Обрадовало наличие еще одной радиостанции, это была распространенная в Германии «Берта», сестра-близнец неудачно уничтоженной в прошлый раз станции. Надо бы дать команду найти специалистов, потому как две рации это не одна. Жаль, что с помощью этого добра до Москвы не достучаться. Хотя если даже извернусь и достучусь, то чего я им скажу? Воюю я тут, типа. Ну, скажут мне, воюй дальше, типа, непонятный человечек. Даже с местным подпольем, а оно должно быть, никто мне связи не даст, так как старые дураки уже вымерли, а новые, надеюсь, до высоких постов не дослужились.

По оружию был все тот же стандартный разнобой. Из пулеметов два чешских «Брно», столько же немецких «тринадцатых», знакомый снайперский маузер. Вот автоматы в этот раз были другие, вызванный для опознания Вальтер признал автоматический карабин Шмайсера, образца тридцать шестого года. Еще сказал, что в большую серию данное изделие не пошло из-за какой-то темной истории с патентным правом. Мне данное оружие понравилось – довольно удобный карабин длиной чуть больше метра. Полуметровый ствол, даже с учетом использованного девятимиллиметрового патрона, должен давать приличную точность и кучность даже на больших дистанциях, что немец и подтвердил. Градуированный до тысячи метров прицел внушал оптимизм, что хотя бы на половину этого расстояния оружие будет бить уверенно, хотя, конечно, это больше зависит от стрелка.

Никаких документов в этот раз найти не удалось, кроме единственного жетона, снятого с оберштурмфюрера и пополнившего мою коллекцию. Этот был уже пятый, но как ими пользоваться, я не представлял, Вальтер тоже, а больше спросить было не у кого. Тут эсэсовский офицер нужен. Может, зря того пленного, что взяли в засаде на Блюме, быстро шлепнули? Хотя добиться и от него чего-либо конкретного не удалось. Ладно, пусть полежат, хлеба не просят, тем более что они номерные, а если пущены в розыск, то сам бог велел отлежаться. Кроме офицерской формы была еще и форма со знаками различия обершарфюрера, а в остальном всякая мелочь типа маннов и оберманнов. В общем, улов оказался неплох, но отсутствие унтеров говорило о том, что именно они и слиняли, то есть самые опасные ребята. Чувствую – аукнется это нам еще.

К вечеру явился Потапов. Сходил удачно. Захоронку нашу пока не нашли и, похоже, даже не искали, чего и следовало ожидать. Место под переправу через Полоту тоже обнаружилось без труда.

– Узко там, меньше двадцати метров, – Григорий наворачивал кашу за обе щеки, одновременно тыча пальцем в карту. – Рыбацкие лодки можно вместе связать, две или три, сверху настил из досок положить. Веревку перебросить и организовать паром. С нашей стороны подъезд удобный. Если пару грузовиков подогнать, то за ночь все перегрузим и увезем.

– Слушаю я, и грызут меня смутные сомнения, глядя на твой оптимизм. От реки до болота, где мины притоплены, три километра. И это пересекать шоссе и железную дорогу. Мины с ящиками тонн на семь потянут. Сколько человек для переноски надо?

– Можно в Шматенках, вот эта деревня, кроме лодок и телеги взять. Уж пяток лошадей точно найдем.

– Лучше десяток.

– Значит, будет десяток. На крайний случай людей сагитируем, не откажутся же помочь.

– Уверен?

– На сто.

– Значит, так и порешим. Что на дорогах?

– Днем плотно идут, с востока значительное количество санитарных транспортов движется. Видел колонну с пленными. Колонна небольшая, человек на пятьдесят, но охрана совсем никакая – всего четыре ганса. Ни пулемета, ни автоматов – беги не хочу. Почему не бегут?

– Может, бегут.

– Если бы бежали, охрана совсем другой была.

– Резонно.

– Выспись. Завтра двигаем. Ночь на выдвижение и подготовку, следующей ночью грузимся и уходим. Не обязательно в лагерь успеть вернуться, но от реки надо будет уйти, не стоит зря глаза мозолить.

– Вы тоже пойдете?

– Если ничего не помешает.

– Может, заодно и железку рванем?

– Рванем, всех рванем, только чуть позже.

Уже ночью вернувшиеся с наблюдательных постов у дорог группы подтвердили сведения Потапова. Военнопленные двигались с минимальной охраной и в немалом количестве – за день насчитали шесть колонн общим количеством около пятисот человек. Похоже, про вяземский котел немцы все же не соврали.

Очередное заседание лесной думы началось прямо с утра. Введение физзарядки откладывается на неопределенное время. Вообще-то совмещать прием пищи, особенно утренний, с другими делами врачами не рекомендуется, но кто их теперь слушает.

– Все больше увеличивается объем перевозок по железной дороге. Сейчас это не менее десяти пар эшелонов в сутки. Соответственно с этим уменьшается и количество автомобилей на дорогах. В связи с чем целесообразно перенести большую часть диверсионных действий на железнодорожное сообщение. Подрыв одного состава эквивалентен подрыву сотни автомобилей.

Калиничев закончил доклад и сел. Как шпарит, а слова какие знает. Красавчик.

– Старшина, сколько у нас сейчас толковых саперов, я имею в виду имеющих возможность грамотно работать по железной дороге?

– Со мной пять. Но натаскать за неделю можно даже зайца или половину наших бойцов.

– Остальная половина тупее зайцев?

– Ни в коем случае. Торопыг много, этим не меньше месяца понадобится. Их надо скорее отучать.

– Угу, сапер ошибается только два раза.

– Почему два, нам говорили – один.

– Первый раз при выборе военно-учетной специальности.

– А, тогда да.

– Взрывчатка и средства взрывания у нас еще есть, но запас не бездонен. Рассказывали нам как-то в институте про механические средства, могущие привести к крушениям составов. Попробую оживить память, да и про незабвенного Антона Павловича забывать не стоит.

– Про кого?

– Про Чехова. Рассказ «Злоумышленник» кто-нибудь помнит?

– Гайки будем откручивать? – по-детски обрадовался Жорка.

– В том числе. Думаю, немцы еще не готовы бороться с диверсиями на железной дороге. Вероятно, повторится история с автомобильными мостами – через некоторое время, проанализировав способы и направления ударов, они выработают меры противодействия, а нам, соответственно, придется придумывать контрмеры. Естественно, если мы хотим доминировать в этой борьбе, нам нужно опережать противника не на один шаг, а на два, то есть иметь ответ на их предполагаемые реакции. Потому не стоит сразу разнообразить методы атаки, давая противнику выработать широкий иммунитет. Надеюсь, не слишком запутанно выразил свои мысли?

– Это как в боксе, да? – Жорка изобразил руками верхнюю часть борцовской стойки. – Открываешься, противник атакует, но ты знаешь, куда и как он ударит, – и на противоходе его!

– Где-то так. Поэтому прошу, нет, приказываю, всем обдумать этот вопрос. Возможно, когда-то это спасет массу жизней и приблизит нашу победу. Теперь по пленным. У кого есть мысли?

– Надо освободить как можно больше, – капитан рубанул ребром ладони по столу. – Я знаю, что у нас недостаточно провианта, возможно, многие и не захотят пойти с нами. Товарищ командир не желает набирать в отряд недобровольцев, я не разделяю его позиции, так как эти бойцы давали присягу и обязаны служить там, где им укажут, но подчиняюсь приказу. Несмотря на это, считаю, что дать шанс нужно максимальному количеству красноармейцев.

– Вообще-то я не возражаю, но такую операцию мы сможем провести только однажды, далее охрана будет увеличена, либо немцы полностью поменяют маршруты следования пленных или даже изменят способы конвоирования, например, повезут на поездах – на запад все одно порожняка должны много гнать. Поэтому стоит ли проводить эту операцию сейчас, поставив под угрозу доставку боеприпасов к миномету, или отложить до тех пор, пока не произведем транспортировку? Слушаю предложения.

Несмотря на желание как можно быстрее освободить людей, приняли решение сначала доставить мины. Кошка в который раз получил задание интенсифицировать сбор продовольствия и теплой одежды, что, разумеется, его не обрадовало.

– Если опустить, уже ранее высказанное мной, об общем нежелании крестьян отдавать нажитое, появляется вторая проблема – требование со стороны немцев об увеличении заготовок. Расписки, выданные нами ранее, хоть и сыграли свою роль, но на этом многие успокоились и не стали тщательно скрывать урожай. Так же похоже, что предатели доложили оккупантам о нашей хитрости. Единственный способ, на мой взгляд, это новое соглашение с крестьянами, возможно, на более жестких с нашей стороны условиях раздела. Я считаю, что они охотно пойдут на передачу половины продовольствия, если мы им поможем.

– Товарищ старшина, что конкретно вы предлагаете? – спросил с места Тихвинский.

– Нужно, чтобы вправду поверили, что продуктов нет, – их забрали.

– То есть достоверная имитация?

– Да.

– Товарищ командир, думаю, это будет проделать несложно, – на этот раз Тихвинский встал. – Меня в дальних деревнях не знают. Наряжусь немцем, проедем – соберем дань.

– Нет, товарищ лейтенант, поверить должны немцы, – старшина начал горячиться. – Такой обман может выйти нам боком, когда раскроется, я не говорю уже о моральной стороне.

– Если раскроется, – продолжал упорствовать лейтенант.

– Товарищ Тихвинский, – пришлось вмешаться в разговор. – А с юридической точки зрения, скажите нам как профессионал, как это выглядит?

– Ну, – смешался юрист, но тут же выкрутился: – Как военная хитрость.

– Понятно. Насколько я понял, товарищ старшина предлагает совсем другой сценарий. Мы не маскируемся под немцев, то есть мы совсем не маскируемся, а действуем открыто. Для этого нам нужно знать маршруты колонн, вывозящих продукты.

– Почти так, сейчас немцы требуют просто свозить продукты либо в Полоцк, либо в крупные села, где организованы временные склады. Нужно перехватить перевозчиков и отобрать продукты, потом поделимся обратно. Но сделать это нужно так, чтобы немцы поверили. Неплохо было бы вообще захватить один из складов.

– Уже есть на примете?

– Либо Большие Жарцы, либо Кополь, но это очень близко к нам. В Жарцах вообще консервный завод работает и фрицев там чуть ли не взвод. Надо найти что-либо подальше и полегче.

– Лейтенант Калиничев, вы у нас по разведке, займитесь.

– Есть.

– Что еще у нас на повестке?

– Разрешите, – капитан встал, одернув гимнастерку, и положил на стол лист бумаги, плотно заполненный убористым мелким почерком. – Вот рапорт на присвоение воинских званий. Десять ефрейторских, двенадцать на младших сержантов и семь на сержантов.

– Хорошо, я ознакомлюсь.

По-хорошему, надо передать такие дела напрямую капитану, но какой-то червячок грыз меня изнутри, не давая устраниться даже от мелочей, а повышение в званиях и награждения это совсем не пустяки. Кстати, о награждениях…

– А где рапорт о награждении отличившихся? Почему мы вообще никого не награждаем?

– Не имеем права, да и нечем, – Нефедов, продолжая стоять, слегка пожал плечами.

– Насчет медалей и орденов вы правы, но подарки мы можем дарить?

– Да, подарки можем.

– Тогда разберитесь со старшиной, что у нас есть такого, что можно оформить как подарки, часы там, оружие, и подавайте рапорт на отличившихся. И да, рапорты на присвоения правительственных наград тоже пишите. Утвердят их или нет, через полгода или год, не наше дело. Наше дело отметить. Конкретно бойцам не говорите, что и на кого, но они должны знать – это тоже делается.

На этой чуть торжественной и пафосной ноте решили совещание штаба закончить. Весь день прошел в суете – готовились к транспортировке мин. Взяли два самых мощных грузовика, топливо еще было, но Кошка пугал страшным бензиновым апокалипсисом. Больше двадцати человек решили не брать, потому как если не достанем лошадей, то и полсотни не справятся, а такая масса людей в одном месте весьма подозрительна и трудно скрываема.

Но новой моей экспедиции не суждено было состояться. Точнее, не так, экспедиция состоится, но не та, не туда и не по этому поводу.

– Товарищ командир, там какой-то пацан вас спрашивает.

– Где?

– На втором посту, его на гать не пустили, но он знает вас, Байстрюка и Кошку.

Больше чем на Кольку думать не на кого. Сюда пусть ведут? А если еще кто? Пройдусь, не развалюсь, чай. Это был и правда Миколка. Рядом с ним лежал велосипед, я и не знал, что у него такой аппарат есть. Пацан был изрядно измучен, значит, дело спешное.

– Здравствуйте, товарищ командир.

– Здравствуй, что случилось? С отцом что?

– Нет, отец из Полоцка вернулся. Говорит, там что-то подорвали. Подпольщики, наверно. В городе облавы. В госпитале солдаты в черной форме. Никого не впускают и не выпускают. Вроде подпольщики эти в госпитале были.

Блин, Ольга! Сказал же ей не лезть ни во что! Так, думай, голова, думай, картуз куплю. Надо идти в город.

– Часовой, я его забираю. Пошли, – это я уже Николаю. – Теперь давай развернуто.

Кузьма поехал в Полоцк ругаться с властями, как и обещался, но поругаться не вышло. Город был оцеплен войсками, непонятно даже, откуда их столько взялось. Пустить его пустили, но встретиться он так ни с кем и не смог – в комендатуру доступа не было. Мезьера на месте тоже не оказалось. Из разговоров местных узнал, что предыдущим вечером произошел взрыв в ресторане для немецких офицеров. Вроде есть убитые и раненые. Раненых отвезли в госпиталь, и после этого никого близко не подпускают. Русских, работающих в госпитале, в городе нет – то ли арестованы, то ли еще что, но за всеми ночью приезжали люди в черной форме. С евреями два месяца назад так же было. Где теперь те евреи? Из города Говоров насилу выбрался – в пропуске у него стояло, что прибыл он утром, да и караул не успел смениться, так что выпустили, хоть и с нервотрепкой.

В общем, ясно, что ничего непонятно. В Полоцк надо идти, вот только под какой личиной? Под немца косить? Тогда надо либо внешность менять, либо документы хорошо подделывать. Первое очень делать не хочется, да и под кого мне косить – под покойников Зелинского или Фриша? Не вариант, они по местному розыску проходить должны были, а Фриш так и вообще личность известная. Сделать хорошую фотографию и переклеить в чужие документы тоже не получится – нет здесь таких спецов. Значит, надо либо под местного заделаться, либо стать Константином Шеиным. Документы у меня есть, а имя и фамилию командира отряда «Полоцкий мститель» никто не знает. Вот в лицо могут опознать. Многие, но только живущие в окрестностях. Сколько шансов, что местный предатель окажется в Полоцке вместе со мной и что мы встретимся? Да мизер. Угу, главное, чтобы к этому мизеру пару тузов к короткой масти на месте не прикупить. Морду можно слегка и подрихтовать, но так, чтобы на фото в документах похожа была. Это можно и позже обдумать – до города путь неблизкий.

Капитан и старшина уже знали о прибытии гостя и ждали нас у штабного навеса.

– Что? – Нефедов мял в руках незажженную папиросу, несмотря на то, что клятвенно обещал бросить курить. Каждый второй в отряде это обещал, но вот выполняли как-то нехотя.

– Неясно. К отряду это не имеет отношения, но, возможно, в Полоцке попал в беду мой связной. Я иду в город.

– Что в городе? – это уже старшина уловил суть проблемы.

– Похоже, чрезвычайное положение. Подпольщики кого-то серьезного достали.

– Тогда идти туда опасно, а вам вдвойне, – капитан бросил распотрошенную папиросу на землю и втоптал каблуком.

– Мне не опаснее, чем другим, я немного знаю город, пойду с Говоровым. Другим идти нет смысла – связной знает только меня, никаких паролей и отзывов не существует. Ни с кем другим связной контактировать не будет, да я никому сведения о нем не дам. Так что решено – иду я.

Вадим Мельнюшкин Взрывник. Заброшенный в 1941 год

Пролог

Когда на смерть идут – поют,

а перед этим можно плакать.

Семён Гудзенко– поэт-фронтовик

В море соли и так до черта,

Морю не надо слез.

Андрей Вознесенский – просто великолепный поэт

Старшина замер, молча шевеля губами, то ли молясь, то ли ведя обратный отсчёт. Рука без рукавицы, лежащая на рукоятке подрывной машинки, напряглась и побелела. Рядом с ним замер помощник, держа оголённый провод около клеммы аккумулятора. Для перестраховки старшина бросил сразу две подрывных линии, благо провода у нас хватало. Цепь зарядов была соединена детонирующим шнуром. Кроме того, электровзрыватели, подсоединённые к подрывной линии, стояли в нескольких местах по всей длине поезда, поэтому даже неоднократный обрыв шнура или несрабатывание части взрывателей не скажется на окончательном результате. А вот вторая линия зарядов, которая должна была поразить сошедшие с пути или опрокинувшиеся пассажирские вагоны и срабатывающая с минутным примерно замедлением, могла ударить вхолостую. Ну, или, по крайней мере, не в полную силу.

– Давай, – Кошка крикнул и вдавил рычаг. Его помощник тут же опустил провод, я даже заметил искру в месте контакта.

Под колёсами поезда мгновенно вспучились большие белые клубы – снег подняло ударной волной от распределённых по одному рельсу зарядов. Тяжёлый бронированный состав продолжал двигаться, хотя и заметно замедляя ход, одновременно кренясь на левую сторону. Инерция бронепоезда была такова, что он с выбитой из-под колёс опорой продолжал двигаться, отказываясь остановиться или упасть. Из-под вагонов уже летели комья мёрзлого грунта, куски повреждённых взрывами рельсов и обломки дерева, а подчас и целые шпалы. Наконец, пролетев так метров тридцать пять – сорок, первый вагон рухнул на бок, разметав по полю платформы, что были прицеплены спереди. Те, в свою очередь, кувыркаясь, разбрасывали сложенные на них рельсы, шпалы и мешки с песком. Следующий вагон врезался в первый и бортом попытался влезть на своего собрата. Инерции уже не хватило, тем более что от удара первый опять прополз пару метров, и он замер, только слегка приподнявшись. Следующим был бронированный паровоз. Его массы хватило, чтобы сдвинуть кучу-мала ещё на полметра. Четвёртый и пятый вагоны просто рухнули на левый бок, а вот два пассажирских, имея меньшую массу, тоже заваливаясь на бок, всё же попытались запрыгнуть на последний вагон бронепоезда. Первому почти удалось, тем более что его пихал в зад второй. Он стал налезать на броневагон, долез до половины, но вдруг соскользнул и рухнул в нашу сторону, закрывая собой хвост бронепоезда. Последний пассажирский тоже упал на бок, но как-то вяло, без огонька.

Зрелище было просто феерично, потому все наблюдающие за катастрофой хранили молчание. Вдруг вдоль искорёженной насыпи вспухла ещё череда взрывов, только слегка задев хвост состава. Это были заряды, заложенные с замедлителем. Как и пророчествовал старшина, толку от них оказалось не слишком много.

Слева и справа от меня начали вскакивать люди. Куда это они? А, ну да, в данный момент оказывать нам сопротивление некому. Возможно, через несколько минут ехавшие в поезде и очухаются, но пока есть возможность, следует сократить расстояние без предварительного обстрела. Конечно, двигаться будем по открытому полю, но раз пока не стреляют, то надо поспешить.

До насыпи было метров двести, и мы пробежали их достаточно споро. Сначала переохлаждённые и застоявшиеся, точнее, залежавшиеся члены не давали двигаться быстро, но, скоро разогревшись, мы притопили и были у вагонов не позже чем через пару минут. Поспели как раз к тому моменту, когда первый фриц полез наружу. В вагонах творилось чёрт-те что – крики, стоны, ругань, вой… Вылезающий немец, увидев нас, замер, а затем попытался сползти обратно. Выстрел откуда-то справа – и он рухнул в снег.

…Лето сорок первого года оказалось катастрофичным как для Красной армии, так и для Советского Союза в целом. Вермахт стальным валом прокатился по приграничным областям страны и устремился в её глубь. Немцам некогда было разбираться с одиночными красноармейцами и гражданскими лицами, стремящимися вырваться из окружения. Одним из таких окруженцев оказался студент железнодорожного института Константин Шеин. В связи с неудачным стечением обстоятельств его настигла случайная вражеская пуля, оборвавшая молодую жизнь. В этот самый момент мое сознание и перенеслось в новую телесную оболочку. Получив память погибшего, но утратив свою, я оказался на распутье, но враги не оставили мне другого выбора, как продолжить борьбу.

День за днём, операция за операцией росли численность, опыт и решимость созданного мной партизанского отряда «Полоцкий мститель». Начиная с небольших диверсий на автодорогах и освобождения слабо охраняемых групп советскихвоеннопленных, партизаны наращивали темп атак и наносимый врагу ущерб. Захватив склад трофейного вооружения и разгромив охрану концлагеря, мы приступили к формированию полноценного воинского подразделения, до обретения которым реальной силы, конечно, ещё далеко.

Но, даже имея достаточное количество вооружённых людей, невозможно вести полноценную борьбу во вражеском тылу без поддержки населения и на голодный желудок. Наведение отношений и зарабатывание авторитета у местных жителей – совсем не последнее дело для командира партизанского отряда. В одно из тайных посещений Полоцка я познакомился с Ольгой, работающей хирургом в немецком госпитале, и влюбился в нее, как мальчишка. Именно она предупредила о готовящейся карательной операции айнзатцкоманды. Каратели попали в засаду, но отряду пришлось покинуть ставшее опасным место расположения. Однако мы не просто спасались бегством, а совершили рейд по тылам врага, уничтожая инженерные сооружения, технику и личный состав противника.

Вернувшись на прежнее место через месяц, я узнал о крупном теракте, совершённом подпольщиками в Полоцке, и об опасности, грозящей любимой девушке. И, конечно, немедленно бросился в опасный город.

Глава 1

Телега, запряжённая меланхоличной невысокой лошадкой неясного по причине запылённости и общей неухоженности цвета, неторопливо приближалась к пропускному пункту. Двое часовых, шутце и гефрайтер, негромко обсуждали что-то явно не сильно интересное, судя по скучающему выражению их лиц. Хотя нет – они, скорее, не скучали, а были утомлены. Усиление сняли только два часа назад, а до этого эсэсовский штурмманн, приданный, а точнее поставленный следить их посту, успел достать до печёнок своим снобизмом и неприкрытой наглостью. Полдня пришлось лазить по телегам и обыскивать всех подряд русских, проходящих через пост. Ладно бы ещё женщин, но лапать мужиков! Урод! Причём хоть бы какой толк был – как этот придурок взъелся, когда Карл взял кусок сала с телеги у русского, чуть ли военным судом не грозился. У этих «чёрных» совсем голову выстудило? Отто сплюнул на землю и махнул рукой подъехавшему убогому транспортному средству, требуя остановиться – скоро смена, а ничего приличного к ужину нет, без хорошего куска свинины жрать то варево, что готовит новый повар, просто невозможно.

– Halt! Papier! (Стой! Бумаги!)

Бородатый русский тут же засуетился, протягивая документы.

– Я бургомистр Говоров. А это племяш мой, вот здесь я на него сам бумажку выписал. Образованный – жуть! Студент! По-вашему шпрейхает, закачаешься. Переводчик.

Из всего, что болтал русский, Отто понял только то, что мужик числится бургомистром какой-то занюханной деревеньки, что было совсем не важно. Во-первых, он пропускал его уже не в первый раз, а во-вторых, так было написано в документах. А вот молодой парень, сидящий рядом с бургомистром, активно не понравился – не было в его взгляде страха и угодливости, которые немец привык видеть в глазах русских.

– Aufstehen! (Встать!)

Бургомистр сжался, а глаза его забегали из стороны в сторону. Парень же мягко соскочил на землю и встал без движения, уставившись прямо в глаза. Несмотря на отсутствие страха взгляд его не нёс угрозы, которую хоть изредка, но Отто замечал в бросаемых на него взглядах некоторых русских, особенно освобождаемых им от излишков продуктов и противного деревенского шнапса. Парень смотрел внимательно, но в то же время как-то отстранённо, как будто всё происходящее его не касается. Как это у него получалось, понять невозможно.

– Papier! (Бумаги!)

– Так я же говорю, господин унтер-офицер, вон я ему выписал папиру! – снова засуетился мужик, указывая на документы в руках Отто.

– Russische papier! (Русские документы!)

По возрасту парень вполне подходил под службу в армии, да и причёска какая-то странная у него. Русские же солдаты имели из документов только зольдбухи. Правда, если он какой-нибудь крестьянин, то у него может не быть никаких документов вообще, но тогда его можно просто сдать эсэсовцам для разбирательства. Но парень спокойно сунул руку в карман чистого, но повидавшего жизнь пиджака и вытащил небольшую книжечку, в которой без труда узнавался русский документ – так называемый паспорт.

– Ich bin Student. Nicht ein Militär. Moskau. Studieren. (Я студент. Не военный. Москва. Учиться.)

Акцент у этого русского был просто ужасен. Покрутив в руках документ и сличив фотографию, Отто задумался.

– Господин офицер, племяш это мой. Слышал, как шпрейхает? Во! – мужик показал оттопыренный большой палец правой руки, одновременно левой протягивая завёрнутый в кусок материала приличный по размеру свёрток. – А это вам, закусить. Швайне. Вкуснющая, пальчики оближете.

Карл быстро принял свёрток и махнул Отто рукой. Мол, чего встал, пропускай. Молодой русский был подозрителен. Как-то знакомо он двигался, хотя это, наоборот, успокаивало, как будто тот человек с похожей моторикой был не опасен, а, наоборот, внушал доверие. Так и не разобравшись в своих чувствах, караульный протянул документ русскому и решил выкинуть всё произошедшее из головы.

– Schnell! (Быстро!)

Молодой легко вспрыгнул на телегу, старый щёлкнул вожжами, негромко прикрикнув на лошадь, и телега медленно покатилось в сторону городских домов.

* * *

– Эх, Костя, за ногу тебя, кому я говорил – сделай морду попроще, пожалостливей.

– Нормально всё прошло, Кузьма, ну какая жалостливая морда у московского студента?

– Обычная. Надо было всё ж фингал тебе поставить, тогда совсем хорошо было бы.

– С фингалом согласен, тогда и морда, и страх в глазах были бы к месту, но каждые два часа давать себе лицо бить не хочу.

– И что, правда, больше двух часов не держится?

– Проверено, через час уже жёлтый, а потом совсем сходит.

– Ненормальный ты всё ж.

– А кто спорит? Сейчас в комендатуру?

– Ну да, папиру тебе славную выпишем, чтобы не цеплялись, попереводишь мне, а к вечерку к своему связному отправишься. С ночёвкой, небось?

– С чего такие мысли?

– Как будто ты так сорвался бы мужика спасать, да всю дорогу, как на иголках, дёргался.

– Ну да, угадал.

– Не гадал я, так всё видно.

– Лады, замнём для ясности – ушей кругом много.

Полоцк городок невеликий, даже наша не слишком резвая коняга дотащилась до комендатуры за четверть часа. Здесь тоже стоял парный пост, но, кроме немцев, рядом ошивался местный безоружный холуй, почему-то в польской форме и конфедератке. Переговоры прошли в том же ключе, правда, без взятки, но с демонстрацией знаний языка, что вызвало гримасы немцев и победный взгляд холуя. Я на его месте не особенно радовался – язык он знал препогано, и не били его только потому, что указать на неточности его перевода было некому – потому этот умник и нёс всякую околесицу, попадая пальцем в небо в половине случаев. Я, естественно, влезать не стал, оно мне надо?

Наконец нас пропустили в хозяйственный отдел. Тот находился на первом этаже левого крыла и отдельно не охранялся. При входе же в правое крыло и на лестнице стояло ещё по часовому. Или орднунг, или боятся. Чиновник, принявший нас, был немолод и русский знал прилично. Своеобразное произнесение шипящих выдавало в нём подданного Царства Польского, получившего образование ещё при царе, но либо многое крепко подзабывшего, либо не считавшего в предыдущие годы, что память о бывшем общем государстве ещё для чего-то нужна. Что интересно, с Кузьмой он вёл себя как хозяин, сам будучи обычным рабом. Интересно, догадывается ли он об этом, упиваясь своим положением? Кузьма гнул, что еды у него нет, поставлять нечего, рабочей силы выделить не может… В общем, не шёл на уступки ни по одному вопросу, каждый раз требуя с поляка документ, что германская армия готова отказаться от попытки получить что-либо в следующем году, если сейчас потребует хоть центнер картофеля или одного человека.

– Нет, вы мне бумагу напишите! Мол, забирая сейчас семенной материал, рейх готов отказаться от будущего урожая, а также понимает, что голодные люди уйдут в лес и будут грабить и бандитствовать. Пишите, что бандитствовать разрешаете. Этих бандитов в лесу и так развелось…

За спиной скрипнула открывающаяся дверь. Вот же ж, твою же… Считал, понимаешь, вероятность встретить знакомого – получай цельных две знакомых физиономии, Борового и Фефера. Вновь прибывшие тоже сначала слегка подрастерялись. Не растерялся Говоров.

– Вон племяша моего, Костю, с месяц назад так избили – три недели пластом пролежал, думали, уж всё. А из-за чего – картоплю отнять пытались, а он полез. И что? Да ничего. Его отметелили прикладами, а картопли два воза в лес утащили. И лошадей, и телеги – всё с концами.

– Вам для поимки бандитов германским командованием оружие выдано.

– Ага, и винтарь тоже унесли.

– Он должен был задержать их и сдать в комендатуру.

– Тю, один с винтарём против двадцати рыл с пулемётами? Ну, господин хороший, ты и сказанул. Если бы он за оружие схватился, просто убили бы.

– На позапрошлой неделе бургомистр Балагуша арестовал трёх бандитов.

– Ага, слыхали, только вот оружия при них не было, обычные беглые из лагеря. И где теперь тот Балагуша? На осине висит!

– Как, кто посмел?

– Вас они забыли спросить, господин хороший, те, кто его подвесили. Фефер, ты на осину хочешь?

– Не, мне и на этом свете неплохо, – Герман с Григорием, похоже, уже оклемались и решили вступить в полемику, давя на поляка. Верно, по тому же вопросу приехали – как немчуру послать и самим крайними не оказаться.

– Костя, ты как, отошёл? – сделал участливое лицо Боровой.

А это мысль, надо воспользоваться.

– Чуть не отошёл, Гриша, но выкарабкался. Боюсь только, с почками беда – ссу кровью. Мне бы бумагу какую, чтобы в больничку, – это уже обращаясь к поляку.

Кузьма мигом понял мой манёвр, хотя раньше мы такой поворот и не обсуждали.

– Да, господин Вуйцик, пострадал человек за рейх, кто ему поможет?

– А я тут при чём?

– Ну, уж нет, ясновельможный пан, если вы не будете помогать тем, кто борется за победу германского оружия, то кто будет? Я ведь к господам немцам пойду – скажу, что пан Вуйцик не хочет помогать, а значит, что?

– Ладно, ладно. Только медициной я не заведую. Вот, – поляк написал несколько слов на осьмушке серого бумажного листа и сунул Кузьме. – Отнеси в шестой кабинет.

– На, Костя, слышал куда? Иди, а мы тут с паном ещё погуторим.

Ну, похоже, в три рыла они его заплюют.

Шестой кабинет оказался в охраняемом крыле. Пятиминутные переговоры с охранником закончились вызовом разводящего, или кого-то подобного, после чего недовольный унтер-фельдфебель провёл меня в пресловутую палату номер шесть. Сидящий там занитетсфельдфебель только глянул на мою бумажку и выдал другую ксиву – как я понял, обычный пропуск в госпиталь, после чего меня выставили из здания.

Дорогу до госпиталя хоть и знал, но спросить пару раз язык не отвалится. Часовой у входа в здание госпиталя только глянул одним глазом на пропуск и забыл о моём существовании. В коридоре поймал первого же попавшегося санитара, оказавшегося немцем, а так как мне нужно было добраться именно до Ольги, то с этим парнем мне не удалось договориться, после чего тот спихнул меня на медсестру или санитарку.

– Что вам? – немолодая уже женщина имела загнанный вид и нездоровый цвет кожи, волосы, выбивающиеся из-под косынки, также не блистали здоровьем и чистотой.

– Мне бы доктора, лучше русского.

– На что жалуетесь? – женщина устало провела рукой по лбу, стирая бисеринки пота.

– Побили меня сильно, с тех пор болею.

– Господи, что болит-то: руки, ноги, голова?

– Писать мне больно, – сделал смущённый вид. – И кровь.

– Ясно, почки. Из русских врачей у нас только Ольга Геннадиевна, но она на операции. Раньше чем через час не освободится.

Сердце аж подпрыгнуло. Она! Жива!

– А где подождать можно?

– Только на улице, здесь не положено.

Пофиг, на улице, так на улице.

Ждать пришлось не час, а значительно больше. Сколько не скажу – часов нет. Наконец знакомая санитарка вышла на крыльцо и махнула мне рукой. Перед дверью осмотровой она ещё раз окинула меня взглядом, затем заглянула в кабинет.

– Ольга Геннадиевна, привела.

– Проси, – от знакомого голоса по спине пробежали мурашки. До этого момента ещё были сомнения, что увижу её живую и здоровую, теперь же окончательно рассеялись.

Ольга сидела у окна, вытянув далеко вперёд ноги, но как только я вошёл, тут же подобралась, но заметно было, что прошедшая операция неслабо вымотала её. Глянув на меня, она с явным трудом встала, подошла к столу и, тяжело опершись, наконец внимательно посмотрела на меня.

– Мочитесь с кровью? – видно, сестра ввела её уже в курс дела.

– Есть немного.

– Насколько немного?

– Извините, а докторов мужчин здесь нет?

– Есть, но немцы вами заниматься не будут. Давайте рассказывайте, я сильно устала.

– Ну, чувствую себя, как аленький цветочек.

Женщина удивлённо посмотрела на меня, и вдруг зрачки её мгновенно расширились, будто вместо меня она увидела пресловутое чудовище. Быстро обогнув меня по широкой дуге, она подошла к двери, выглянула и плотно притворила створки.

– Вы от него?

– Как сказать? Вообще-то я – это он и есть, то есть я, я и есть. Тьфу, Оля, это я!

– Не говорите ерунды. Кто вы?

– Оль, голос у меня не изменился, а внешность… Ты должна понимать, что когда так быстро зарастают шрамы, то и может ещё что происходить. Странное.

Она задумалась секунд на тридцать.

– Чашу с чем готов принять?

– Чего? Подожди, понял – с цикутой.

– Это правда ты?

– Не понравился?

– Нет, что ты! Такой ты даже симпатичней, но как-то непривычно. Кто бы сказал, не поверила. Ты надолго?

– Вообще убедиться, что с тобой всё нормально.

– Да что со мной случиться может.

– После того как у вас здесь что-то взорвалось, ходили слухи об арестах, в том числе и в госпитале.

– А, это. Господи, каких только слухов здесь не ходило. Про тебя знаешь, что рассказывают? Ты генерал, тебя и твою дивизию сюда лично товарищ Сталин прислал! А ещё ты немецкий шпион и, как только всех коммунистов и евреев у себя соберёшь, так всех и расстреляешь.

– Грандиозно.

– Верить слухам последнее дело.

– Понял, понял, но всё одно приехал не зря.

– А вот с этим я согласна. Ты когда обратно?

– Уже гонишь?

– Не дури. Так когда?

– Завтра, наверно, если ты не предложишь другой культурной программы.

– Я здесь пробуду ещё часа два. Стемнеет через три. Живу на Коминтерна, двенадцать. Как стемнеет, ужин будет. Жду.

– Такая программа мне нравится.

– Не смейся, будь осторожен, во время комендантского часа немцы стреляют во всё, что движется. Но пройти можно просто. Не ходи по большим улицам, как свернёшь с Советской, сразу иди переулками.

– Названия у вас тут такие… как будто и оккупации нет.

– Говорят, вроде собираются переименовать, таблички давно сняли.

– Так как же я найду? Хотя, время пока есть – сейчас пройдусь по маршруту.

– Подожди, у тебя деньги есть?

– Да, рублей сто.

– Давай тридцать и держи вот эти таблетки. Это уротропин. Извини, что так дорого. Сейчас я тебе ещё рецепт напишу. Не для аптеки – просто, какие травы нужны.

– Да не болит у меня ничего.

– Не дура, по твоему цветущему виду и так заметно. Это если спросят: зачем приходил и чего назначили.

– Если ты такая предусмотрительная, то я не буду волноваться.

– Правильно. У тебя должно быть много других поводов для волнения, не хватало ещё из-за меня гипертонию зарабатывать.

* * *

Город. Странный город – высокие здания, широкие улицы, незнакомые автомобили непривычных очертаний, люди… Людей рассмотреть не удаётся – точка, с которой вижу город, находится слишком высоко, но одежда на них ярких цветов и также непривычных фасонов. А ещё скорость – что автомобили, что люди движутся заметно быстрее. Нет, не как при просмотре дореволюционной хроники на современной аппаратуре, просто значительно быстрее, не как в Москве начала сороковых, но при этом естественно. Красивый город, который спешит жить. Ну что ж – его жизнь, пусть сам решает, как её проживать. Вдруг картина меняется – всё становится каким-то резким, чётким и… чёрно-белым. Автомобилей становится больше, ещё больше… В этом стаде железных животных, представленных ранее всего несколькими видами, всё чаще попадаются другие особи – на вид холёные, с ещё более непривычными зализанными силуэтами. А это что? Люди. Огромная толпа людей, заполнившая всю ширину улицы, обтекая припаркованные вдоль тротуаров автомобили, похожая сверху на полчища серых муравьёв, движется вперёд, захватывая город. Над ней… непонятно, наверное, огромное полотнище… Флаг, вот что это. Они несут его над головами, и тот закрывает середину толпы – грандиозный флаг в сотни, а может, тысячи квадратных метров. Трёхцветный, хотя самих цветов не различить. Толпа проходит, а автомобилей становится меньше. Нет, не так – их много, но они так и стоят вдоль тротуаров, то ли сами не желая двигаться, то ли люди не могут или не хотят их заставить. Вот их движение стало совсем редким, в основном это те – новые, недавно появившиеся… Снова толпа. Теперь она не несёт флагов – она мчится по улице, а за ней остаются выбитые витрины и чадящие, часто измятые и перевёрнутые туши машин. Чем им машины и витрины помешали? Город замирает. Двигающихся машин почти нет, немногие люди, что показываются на улицах, спешат их как можно скорее покинуть, передвигаясь быстро и скрываясь за обгорелыми скелетами. То тут, то там вспыхивают пожары. Сначала их тушат люди, приезжающие на больших автомобилях, затем прекращают приезжать. День сменяется ночью, ночь днём. Всё меньше уличных фонарей и окон освещают город, пока тот не погружается в полный мрак.

И вот наконец в Город опять входят люди. Цвета так и не появились, но они уже не нужны – в мире осталось только два цвета, точнее, только два состояния света – его наличие и отсутствие. Ну и переходные оттенки серого. Один из таких оттенков и занимает сейчас город. Длинные, бесконечные колонны автомобилей и бронированных машин втягиваются на улицы Города. Армия. Своя или чужая? Почему-то казалось, что своя. Чужие не входят так спокойно, не получая сопротивления, по крайней мере в живые города, а Город был жив. Наконец Армия заняла Город и встала, не зная, что делать дальше. Армия – это инструмент – скальпель или кувалда зависит от обстоятельств и умения того, в чьих руках находится этот инструмент. Но Армия не может быть антибиотиком, и уж никаким образом ей не стать иммунной системой. Иммунная система общества – это совесть каждой её клетки, это желание клетки служить пользе организма. Если иммунная система начинает деградировать, а клетки одна за другой превращаются в раковые, есть шанс задействовать лекарства. Разные. Возможно, и в этом Городе они были: милиция, специальные органы государственной безопасности, возможно, они даже что-то делали… Но не срослось. Тогда кто-то, кому судьба Города была небезразлична, понял, что время терапии прошло, Город умирает, и он решился на хирургические методы. Армия занимала один район города за другим, вытягивая щупальца бронеколонн, выбрасывающих из своих недр муравьиные стайки бойцов, берущих под контроль какие-то, только им ведомые здания и сооружения. Город замер.

Вдруг, совершенно неожиданно, как будто изображение прыгнуло мне в лицо серой кошкой, перед глазами оказалась странная, явно бронированная, машина, увешанная непонятными приборами и механизмами, больше всего походившими на антенны, но больно уж фантастических, даже сюрреалистических, форм. Около машины находилось и несколько странных, наверно, их можно было бы назвать мотоциклами, если бы не многоколёсность и опять же необычный вид, небольших механизмов. Люди же, что сидели на них или находились рядом, могли бы вогнать в ступор любого, готового к контактам с марсианами или любыми другими пришельцами. Было в них что-то от средневековых рыцарей, но только либо мутировавших, либо развившихся до такой степени, что даже у Жюль Верна не хватило бы фантазии придумать такое. Жаль, что изображение было только чёрно-белое, потому, вероятно, многие нюансы их экипировки ускользали от внимания, но даже заметное говорило о том, что прогресс в оснащении этих воинов скользнул от знакомого мне невероятно далеко. Широкие фигуры, одетые в броню, а то, что было на них, вряд ли являлось чем-нибудь другим, не казались уродливыми или неуклюжими. Тяжёлые высокие сапоги и объёмные, увенчанные крагами перчатки не создавали ощущения, что мешают бойцам, а огромные, на мой взгляд, сферические шлемы с тёмными, практически чёрными забралами не вызывали ощущения, что внутри них находятся головы слепых кротов, настолько точны и отточены были движения. При всём этом взгляд будто не хотел задерживаться на бойцах, всё время пытаясь соскользнуть в сторону, на привычные уже детали Города.

Задняя широкая дверь машины откинулась в сторону, и из неё легко спрыгнул на асфальт одетый в такую же, может быть, чуть более лёгкую броню человек. Никаких знаков различия на его экипировке не было, если не считать трёх крупных звёзд, нанесённых треугольником на правую сторону грудной пластины. Один из стоящих рядом командиров, судя по линии из четырёх маленьких звёздочек на груди, это был командир, подскочил к вышедшему, отдал честь и, вероятно, что-то доложил. Вновь прибывший так же отдал честь, а затем единым слитным движением снял шлем. Он был уже далеко немолод, но крепок, морщины, избороздившие лицо, указывали на нелёгкую и явно насыщенную событиями жизнь. Короткостриженые седые волосы, щётка седых усов и до боли знакомый прищур глаз. Жорка!

И снова резкая перемена – время побежало, как в калейдоскопе. Взрывы, горящие бронемашины, танки, подавляющие своей красотой и совершенством, выбрасывают в небо фонтаны огня от сдетонировавшего боекомплекта, перевёрнутые и расстрелянные чудные мотоциклы. Частично разрушенные здания, лишённые где одного, а где и нескольких этажей, смотрят провалами выгоревших окон. Время от времени в одном из провалов появляется фигура человека, и тогда оттуда либо ударяет автоматная очередь, либо вылетает подобие ракеты. Низкая и длинная, метров пятнадцати, сочленённая из блоков бронемашина ведёт огонь из десятка различных стволов по стенам и крышам домов, а маленькие фигурки бойцов вдоль улицы тоже стреляют куда-то, то ли прикрывая гусеницу, то ли сами прикрываясь её огнём. Вдалеке, не менее километра от места боя, на одном из последних этажей высотного ранее белого, а теперь грязно-серого здания, вспыхивает едва заметная искра, а через секунду один из бойцов падает на асфальт, фонтанируя кровью из простреленной шеи – явно слабого места доспехов.

Я вслед за взглядом устремляюсь к месту, откуда произведён выстрел. Вот уже передо мной внутренности выгоревшей комнаты. У окна на одном колене человек. Невысокая женщина или девушка. На подоконнике странный агрегат с длинным толстым стволом, увенчанным массивным пламегасителем. Мощная оптическая система явно указывает, что это снайперское оружие огромной силы. Короткое движение ствола, и отдача сотрясает лёгкое тело. Ей, наверное, больно, вероятно, даже каждый последующий выстрел причиняет ей ещё большую боль, чем предыдущий, но она продолжает стрелять. Её одежда необычна – тёмная камуфляжная куртка, тёмные высокие сапоги и белые рейтузы, одно колено которых, то, на коем она стоит, тоже грязное. Тут она поворачивает голову, и я встречаюсь с взглядом желто-оранжевых глаз. Нет, показалось, ведь изображение чёрно-белое. Вид её страшен. На грязно-белом лице мима выделяются линии чёрных бровей, тёмные губы и провалы чёрных глазниц, в глубине которых сверкают огромные глаза с вертикальными зрачками. Вместо волос на голове что-то похожее на застывший волнами битум или пластик, слабо отблёскивающее на фоне оконного проёма. Мара? На левом ухе непонятная нашлёпка, от которой ко рту тянется нечто напоминающее стебель с расширением на конце, прямо около края рта. Губы открываются и закрываются – она что-то говорит, но я не слышу. Надо услышать, понимаю, что надо. Важно. Внезапно я слышу какой-то гул и скрежет, как будто на полную мощность включились динамики огромного приёмника, на котором никак не удаётся поймать волну. Но вот неизвестный слушатель что-то нащупал и теперь пытается настроиться точнее. Треск сменяется музыкой, но что это за музыка – рваный ритм незнакомых по звучанию инструментов бьёт не только по ушам, но надрывом низких частот по всему телу. Губы снова открываются, и я, наконец, слышу песню, точнее, звучащие речитативом слова:

Звук обрывается. Помещение вдруг оказывается не выжженной комнатой, а довольно большим залом заполненным людьми и массой осветительной и, вероятно, съёмочной аппаратуры, по крайней мере, я так её идентифицировал. Две девушки бросаются к актрисе или певице, продолжающей стоять на колене у макета окна, но та, не дожидаясь помощи, встаёт, сдирает нашлёпку с уха, сунув её в руки одной из ассистенток, и что-то грубо говорит другой. Так что, получается, они здесь кино снимают? Нет, клип. Я не понял этого слова, но откуда-то из глубины памяти всплыло, что клип – это короткое аудиовизуальное произведение, выполняющее основную цель развлечения зрителей. Ничего себе они развлекаются!

Тут я замечаю, что актриса или певица, оттолкнув одну из девушек, идёт ко мне – не в мою сторону, а именно ко мне. По мере приближения она начинает наливаться цветом: темные губы становятся всё краснее, пока не принимают цвет венозной крови, волосы или то, что их заменяло, приобретают тёмно-фиолетовый, точнее фиолетово-чёрный оттенок, а глаза с узким зрачком наливаются оранжевым. Не дойдя полшага, так, что всё пространство моего зрения занимает лицо с чёрными провалами глазниц на грязно-белом фоне, она улыбается, а улыбается ли, обнажив ровный ряд белоснежных зубов, только слегка нарушенный остриями небольших клыков.

– Потанцуем?!

Я сидел на кровати со сбившимся до пояса одеялом. Рядом спокойно дышала Ольга. Ну не хрена ж себе, так и инфаркт недолго схлопотать. Постарался встать, не гремя пружинами.

– Ты куда? – раздался сонный голос.

– Подышать. Спи.

Схватил полотенце, что висело на спинке стула, и пошёл в сени – вытереть холодный пот и на самом деле отдышаться.

Доведут меня эти сны до желтого дома, как пить дать доведут. Ладно, раньше я видел своё возможное прошлое, откуда сюда и попал, а это что? Будущее? Вот уж вряд ли, будущего нет! Подсознание балует, а что сказать хочет? Да всё, что угодно! Есть такой способ – если пытаешься решить какую-либо проблему, но ничего не получается, то отпусти ситуацию: есть большая доля вероятности, что проблема решится, вот только как, это никогда не угадаешь. Надо пока отпустить.

Глава 2

Женщине, открывшей дверь, на первый взгляд можно было дать лет двадцать восемь, но приглядевшись, стоило скинуть минимум пять – фетровый берет и немного мешковатый жакет её значительно старили.

– Здравствуйте, Анна. Вы ведь Анна, я не перепутал?

– Нет. Но мне сейчас некогда. Я в комендатуре работаю, а немцы не любят, когда опаздывают. Можем поговорить по дороге?

– Не хотелось бы, чтобы нас видели вместе. Вам привет от Самуила Яковлевича.

– Не знаю такого.

– Ну как же, он ещё спрашивал вас, за что РКСМ получил первый орден. Вспомнили?

– Да. Вы кто?

– Да так, леший. В лесу живу, незваным гостям неприятности по жизни устраиваю.

– Я бы хотела с ним лично переговорить.

– Не получится, он сейчас в другом лесу, не имею даже права сказать, в каком. Нам от него только ваш контакт передали, да и слова про первый орден вроде как для опознания.

– И что вы хотите?

– Да ничего особенного. Просто понаблюдайте, как ночью немецкие патрули перемещаются.

– Ночью на улицу выходить нельзя.

– Нас интересует только, как и когда они мимо вашего дома проходят. Несколько человек в разных местах посмотрят, а мы будем знать все их маршруты.

Тут я немного лукавил, не было у меня нескольких человек, чтобы вскрыть всю систему патрулирования, но худо-бедно с чего-то начинать надо.

– Вы в комендатуре чем занимаетесь?

– Учётом сбора сельхозпродукции. Сейчас в основном мясом для мясного цеха в Больших Жарцах.

– И как дела с мясом?

– Плохо, но вчера комендант получил много денег, вроде как несколько миллионов, будут организовывать закупки.

– Марки?

– Нет, что вы, наши рубли, наверно, во время последнего наступления захватили.

– Интересно, но не буду вас задерживать. Через некоторое время, точно не могу сказать когда, придёт человек, передаст вам привет от подруги. Кстати, как её зовут?

– Кого?

– Вашу подругу, уехавшую из города.

– Катя.

– Вот и отлично, значит, привет от Кати. А сейчас, извините, дела.

Пока шёл до гостиницы, где заночевали Кузьма с Германом, пару раз проверился на наличие «хвоста». Конечно, в оперативных делах я полный лох, но и гестапо сюда вряд ли пришлёт корифеев сыскного дела. Так что, скорее всего, всё хорошо.

Говоров запрягал свою флегматичную животинку, Фефер курил в стороне самокрутку.

– Позавтракали уже?

– Не, так сухомятки своей с кипяточком похлебали. Цены тут зверские. Поселили по записке из комендатуры, но за еду гроши требуют немереные. Ну их. А сам?

– В норме. И нечего лыбиться. Поехали, что ли.

Дорога домой, она вдвое короче, чем из дома. Обедали в Жирносеках, откуда мы с Фефером уже и отправились дальше.

– Герман, у тебя девушка есть?

– Неа.

– Теперь есть.

– Не понял.

– Запоминай: Анна Вашкевич, живёт на улице Минской, дом шесть. Дня через три-четыре зайдёшь, передашь привет от Кати, так её подругу зовут. Той в городе сейчас нет. Обрадуешь девушку, что у неё теперь такой гарный хлопец завёлся. Да, цветы можешь не приносить, а вот какую корзинку с провизией прихвати.

– А она гарбузом не угостит?

– А это как себя поведёшь. Я тебя спать с ней не заставляю – вам работать вместе, ну а дальше, как сложится.

– Делать-то чего надо?

– Пока только собирать сведения. Она живёт рядом с аптечным складом, а медикаменты нам дозарезу нужны, работает в комендатуре, вроде как курирует мясной цех в Жарцах.

– Чего делает?

– Заведует поставками мяса. Соображаешь?

– Ага. Здорово. А как на неё вышел?

– Через третьего секретаря горкома комсомола.

– Через Фишмана, так он вроде ещё до немцев усвистал.

– Вот и хорошо, что усвистал, меньше народа – легче дышать. Второе задание для вас: создание городского подполья, ну, или выход на существующее, если оно есть. Но только с чувством, с толком, с расстановкой – семь раз отмерь, потом подуй на воду и только после режь. Ясно?

– Леший, ну не маленький уже.

– Гера, сейчас ты практически сам по себе, а вот когда за твоей спиной будут десятки людей, то твоя ошибка – это их смерть.

– Ты потому такой смурной всё время?

– И поэтому тоже.

Калиничев встречал меня уже около лесопилки, которая опять простаивала. Видно, хорошо наладил разведку, по крайней мере, перемещения командира бдит.

– Так, Василий Львович, что у нас плохого?

– Всё нормально, товарищ командир. Я о чём хотел поговорить, если собираемся пленных освобождать, то надо срочно – немцы увеличили колонны человек до двухсот-трёхсот, но, главное, усилили охрану. Мы, конечно, и с десятком фрицев справимся, особенно из грамотной засады, но могут пленных много побить – теперь каждую колонну по два пулемёта сопровождают.

– Думаешь, были уже попытки нападения?

– Вряд ли, скорее, побеги.

– Ясно. Завтра операцию сможем провести?

– Да, всё готово.

– Ну, тогда – с богом!

* * *

Скорость колонны не превышала трёх километров в час. Видно, что люди были здорово измотаны – шли уже не первый день, а зная щедрость немцев, немудрено было догадаться, насколько хреновым было питание пленных.

– Василий, сколько их?

– Наших двести одиннадцать насчитали. Полчаса было на двоих больше – расстреляли, сволочи. Ещё пятеро еле идут. Немцев девятнадцать человек при двух пулемётах, больше половины с автоматами.

– Командуй!

– Есть!

Командовать Калиничев не стал, просто переместился на пару метров левее и тронул за плечо пулемётчика. Тут же длинная, патронов на двадцать, очередь смахнула с замыкающей телеги сразу трёх немцев – возчика и пулемётный расчёт. В голове колонны ударил ещё один пулемёт – наш «дегтярь», судя по тому, что ему не ответил немецкий, так же удачно. На всём протяжении колонны захлопали выстрелы.

Неприятность этой засады состояла в том, что огонь нам приходилось вести с обеих сторон, что само по себе уже опасно. А уж то, что каждый промах по врагу – это почти гарантированное поражение кого-либо из пленных, накладывало негативный отпечаток на нервную систему стрелков. Хоть мы и отобрали два десятка лучших, но нервы всё одно не железные – как минимум три-четыре промаха всё же допустили. Избежавшие пули, а может, просто не сильно раненные враги открыли ответный огонь. Преимущественно из положения лёжа. Наши же бойцы, следовавшие в колонне, замешкались – попадали на дорогу около половины, остальные либо встали столбом, либо пытались идти, натыкаясь на стоящих и лежащих товарищей. Но вот наконец до некоторых полностью дошло, что происходит, – около трёх десятков пленных бросились в разные стороны. Вернее, это, наверное, им показалось, что бросились, а, на мой взгляд, скорее заковыляли, тем самым перекрыв нашим стрелкам направления стрельбы.

По большей части им повезло, так как немцы вели огонь по нам и проигнорировали попытку побега, но, на моих глазах, трое упали почти сразу. Вот тут и произошло следующее событие, завершившее не слишком удачное начало операции – некоторые из пленных решили не бежать или тупо ждать дальнейшего развития событий, а активно вмешаться. Причём таких активных оказалось достаточно, чтобы буквально похоронить оставшихся в живых немцев – на каждого, в конце концов, набралось по пять-шесть человек, навалившихся сверху. Конечно, сначала это были единицы, бросившиеся на спины отвернувшихся от них врагов. Кому-то из фрицев даже удалось вывернуться, но больше они сделать ничего не успели – их душили, били, топтали. Кому не досталось живых врагов, пинали трупы.

Как только началась свалка, тут же рванул на дорогу. Вместе со мной туда же побежали Калиничев и ещё несколько бойцов.

– Все направо! В лес! Быстрее!

На нас обратило внимания не больше четверти пленных, и только половина из них послушались приказов.

– Направо! По ходу движения направо! Помогите раненым и тем, кто плохо передвигается! Быстрее!

За находящимся метрах в двухстах сзади поворотом ударил пулемёт, к которому присоединились несколько винтовок. Хорошо, если засада остановила одиночный грузовик, но надежды на это мало, отучились фрицы ездить по одному, но будем надеяться, что колонна не на десяток машин. Судя по тому, что немцы не отвечают, всё не так плохо. Ну вот, похоже, начали отстреливаться. Сколько, сказать сложно – от пяти до десяти стволов. Ничего, наши справятся. Засаде надо только пугануть и отойти.

На дороге остались только самые упёртые, что-то ещё пытающиеся доказать трупам врагов. Одного, влепившего оплеуху партизану, что пытался оттащить того от убитого немца, даже слегка отоварили прикладом, что пошло на пользу. Пулемётчики сработали грамотно – лошади в обеих телегах не пострадали. На телеги сейчас складывали трупы немцев – этих далеко не повезут, разденут и бросят по дороге, точнее, в стороне от нашего пути.

Вот заработал пулемёт передовой засады. Всё, уже не важно – в небо взлетела зелёная ракета. Общий отход!

Нет, бардак на этом отнюдь не закончился. В лесу по ходу движения раздавали хлеб и формировали маршевые колонны. Пытались формировать. Получалось не очень. Мат Нефёдова витал среди деревьев ощутимым плотным туманом. Даже не знал, что наш интеллигентный капитан может так ругаться. Ругался он, кстати, не один, но прочее сквернословие ощущалось как скромное приглушенное эхо. За пять минут движение в глубь леса, которое не прекращалось, не организованный беспорядок постепенно перерождался в организованный. Наконец образовалось нечто похожее на четыре колонны, как гусеницы, расползающиеся всё дальше друг от друга.

– Капитан, сколько нетранспортабельных?

– Четырнадцать.

– Донесём?

– А куда мы денемся с подводной лодки?

Ещё один любитель моих анекдотов, но раз пытается шутить, значит, нервный откат пошёл.

– Хорошо. Дальше по плану, встречаемся в лагере номер три.

В лагерь пришли уже затемно. Скорость хода у голодных и уставших людей совсем почти никакая. Плюс переправа через две, пусть и небольшие, речки. Одно хорошо – люди запили сухпай, что им выдали, – немного хлеба с ещё меньшим куском мяса, опасались проблем, если сразу дадим много. Здесь всех уже ждала горячая пища, не только каша, но даже куриный бульон, хоть и жидкий. Что такое три десятка кур на две сотни человек?

Совещание проводили уже глубокой ночью.

– Капитан, что у нас с потерями?

– Двое умерли в дороге, пять тяжёлых, остальные легко и средней тяжести – этих одиннадцать. По троим из тяжёлых прогноз неутешительный. Лекарства нужны.

– Знаю. Работаю над этим. Старшина, что с довольствием?

– Без изменений. Еды больше не стало, а вот едоков… Шансы, что зиму переживём, есть, но надо активизировать добычу продовольствия. С тёплой одеждой ещё хуже, раньше кое-как закрывали потребности на три четвёртых, то теперь, считай, сползли на половину. По медикаментам капитан сказал уже. По оружию не хватает больше ста стволов, боекомплект, если на всех делить, совсем мизер, кошкины слёзки. А коли, как сейчас, пулемётчиков держать на особом положении, то остальным по два десятка патронов останется. До зимы, конечно, ещё дожить надо, беспорточных можно и в землянках держать, оружие им там тоже не особо надо, но кормить всех придётся. А как? Вот и ломаю голову. Операции вроде сегодняшней будем продолжать? Если будем, то зимой просто вымрем, как мамонты.

– Надо, – влез Матвеев. Где, спрашивается, воинская субординация? – Русские своих не бросают.

Эх, бросают, Коля! Но лучше, как ты, верить, что нет.

– Кто ещё как считает?

– Понаблюдать надо, – осторожно взял слово Калиничев. – Вряд ли немцы продолжат гнать людей так же. Что-нибудь придумают: либо ещё увеличат охрану, либо засады на нас начнут организовывать. Мы ведь и сегодня не на такую охрану надеялись. Максимум на десять-двенадцать человек, оттого и накладка произошла – не хватило по два стрелка на каждого охранника, как рассчитывали. Я с запасом два десятка взял, а у них только пеших тринадцать. Если ещё добавят дозоры на флангах, а скорость у колонны плёвая, не отстанут, то хрен нам даже и так свезёт.

– Вот и займись наблюдением, только издалека. Как бы они уже в ночь охотников не понасажали.

– Сделаю. Боровой мне тут собачку подогнал, немца за версту чует, от чего и жива, почитай, осталась.

– Георгий, на тебе доведение до старост, наших, естественно, текущей ситуации.

– Понял. Они тоже поймут, ныть станут, что продовольствия нет.

– Конечно, станут, только ты им объясни, коли в отряде еды не будет, придётся им бойцов под зиму на постой брать. Короче, пусть думают.

– Тогда они не ныть, а выть начнут.

– Пусть ноют, пусть воют, но продовольствие достанут.

– Вроде бы, – осторожно начал Матвеев. – Раньше политика другой была, местных не сердить.

– И сейчас не поменялась. Сердить не надо, а вот напрягать всё ж придётся. Старшина, мы из болота ещё винтовки извлечь сможем?

– Почему бы не смочь, вот только боезапаса к ним, как я и говорил, там нет. Ну не положили прошлый раз.

– Озаботим Георгия, как со старостами будет говорить, пусть поспрошает, может, у них какая заначка есть. Поговоришь?

– Так им всё одно гильзы нужны будут для отчёта перед немцами.

– Ну, может, у них ещё где припрятано, после боёв собрали или брошенное что на дороге нашли.

– Тут надо не с ними, а с пацанами базарить. Конфет бы каких или шоколаду.

– Старшина, найдём?

– Немного есть, но это неприкосновенный запас, да и зачем пацанам конфеты? Нет, они, конечно, всё сожрут, но, может, чем попроще обойдёмся. Ножами немецкими складными, например.

– Ножи тоже сойдут, – Жорка заулыбался. – А шоколад девчонкам пойдёт. Либо напрямую, либо через ухажеров их. Те, что постарше, чтобы подлизаться к своим кралям, хоть немецкие корпусные склады обнесут.

– Вот это ты мне прекрати, – показал Жорке кулак. – Только бесхозное или сведения. Ты про корпусные склады так, для красного словца или что-то конкретное знаешь?

– Проскакивает тут кое-что, но пока конкретно говорить рано, проверить надо.

Ну, нехай проверяет.

– Тогда пока всё, товарищи, остальное в рабочем порядке.

Совещание хоть и закончилось, но голове моей роздыху, похоже, не намечается. Мария всё время, пока мы заседали, крутилась невдалеке, постоянно посматривая в нашу сторону. Прямо Мата Хари белорусского розлива. Ох, не нравятся мне её взгляды.

– Маша, ты чего-то хотела?

Девушка замялась, опустила очи долу, но совладала с собой и подняла глаза, продемонстрировав решительность во взгляде.

– Ты, правда, в Полоцк к крале ездил?

Что-то такое я и предполагал. И что теперь говорить? Перефразируя, лучше горькая, но правда, чем прекрасная, но ложь? Не знаю. И чего-то боюсь.

– Ездил, чтобы встретиться с нашим человеком, боялся, что он попал в беду, – глаза Маши чуть ли не вспыхнули, но после продолжения погасли. – Да, это женщина.

– Ты её любишь?

– Не знаю. Может быть, – не хватило духу сказать правду.

Что же за сволочь я такая, думал уже удаляясь, – не рубят хвост частями. Трусость в человеке всё-таки сидит глубоко. Вроде и пуль стал меньше бояться, а вот сказать больную правду уже воли не хватает. А о Маше ли я беспокоюсь? Может, наоборот – о себе? Что, подлец, запасной аэродром готовишь? А вот ни хрена. Нет у меня к девушке никаких чувств, кроме жалости и страха причинить боль. О другом даже думать не моги! Повернуться, подойти и сказать правду? И будь что будет.

Пройти успел всего шагов десять, но, обернувшись, Маши уже не увидел. Может, к лучшему? А вот это вряд ли.

Вальтер был завален работой если не по уши, то по плечи точно. Сегодня ему помогали аж четверо наших бойцов. Переднемцем стоял полуразобранный пулемёт, очень похожий на ноль восьмую немецкую модель, тот, который из лагеря забрали, но без станка, на сошках и с прикладом. Рядом стоял такой же второй, около которого и собрались красноармейцы.

– Здравствуйте, Вальтер. Что за чудо? На восьмой похож. Из вчерашних?

– Здравствуйте, господин командир. Он и есть, модификация пятнадцатого года под ручной. Не видели раньше?

Я, конечно, нет, а вот Зелински такие вроде застал, но вспоминается как-то смутно.

– Почему они у тебя?

– Господин капитан приказал осмотреть и объяснить вот этим камрадам, как с ними обращаться.

Ах, вот для чего здесь эта четвёрка. Самый сообразительный, заметив заминку в нашем разговоре с Вальтером, тут же полез с докладом.

– Товарищ командир, проходим инструктаж по овладению трофейным пулемётом. Командир пулемётного расчёта красноармеец Гордеев.

– Как, языковой барьер не мешает?

– Нет, товарищ командир. Да и пулемёт этот «максим максимом», только здорово легче. А немца мы научились понимать.

– Значит, хорошая машинка?

– Хорошая, только магазинов у них по одному. Лента, правда, отличная. Металлическая, не то что наши холщовые, отказов должно быть меньше.

– Хорошо, занимайтесь.

За то время, пока я разговаривал с бойцом, Вальтер, и когда успевает, уже собрал пулемёт.

– Ещё интересного чего было?

– Да, два ваших пистолета-пулемёта с круглыми дисками под маузеровский пистолетный патрон. Хорошие, лучше наших, но к ним тоже по два диска всего. Их господа офицеры забрали уже. Остальное обычные тридцать восьмые и девяносто восьмые карабины.

– Работы, я смотрю, у тебя хватает.

– Почти уже закончил, осталось восемь ваших винтовок в порядок привести, долго в воде пролежали.

– Скоро тебе такого добра ещё натащат.

– Да, у вас пополнение, я слышал.

– Именно, так что готовь масло, керосин или чего там надо. Работников подкинем. Может, даже, сначала раздадим оружие, а уже потом драить заставим, тогда на тебе только надзор.

– Боюсь, ваши люди, особенно из новых, не будут меня слушать. А к уходу за оружием в основном относятся плохо.

– Так, с этого места поподробнее. Кто плохо относится?

– Большинство. За чистотой оружия не следят, чистят редко и не тщательно.

Так, будет кому-то большая взбучка.

– Я понял, Вальтер. Занимайся своим делом, а пистон я кому надо вставлю. Пистон, это в смысле капсюль.

Нефёдова найти не удалось, усвистал уже в третий лагерь, потому пистон получил старшина. Ловить на улице никого не стали, а взгрели отдыхающую смену. С чистотой оружия и правда был полный бардак. Нет, мхом, конечно, оно не поросло, но гарантировать штатную работу механизмов, в основном это, конечно, относилось к автоматическому оружию, Кошка наотрез отказался и пошёл сыпать нарядами. В лагере отчётливо запахло машинным маслом.

До вечера мы с Матвеевым вздрючили первый и второй лагерь, где народ распустился как бы ни ещё больше.

Калиничев вернулся уже по темноте. Да, похоже, немцев мы перепугали сильно. Автоколонны стали ходить ещё реже, но теперь насчитывали не менее двадцати-тридцати машин, в том числе с ними туда-сюда мотается и бронеавтомобиль, похоже, та самая двадцатка, БА-20, что мы как-то встретили. Сопровождает он не каждую колонну, но на дороге появляется периодически. Пленных же вообще не было. Видимо, нашу дилемму фрицы решили самостоятельно. Ну, это мы ещё поглядим.

* * *

– В общем, так, – Байстрюк склонился над картой так, чтобы не заслонять мне обзор. – Вот здесь, если по железке на север двигать, не доезжая Замошья, это где сапёров приложили, есть разъезд. Он без названия, просто под номером девятнадцать числится. А около него здоровенный лабаз, раньше там пиломатериалы складировали, что с соседних лесопилок поступали. Теперь немчура вышки поставила, колючкой всё опутала. Вагоны разгружают, автомобили, наоборот, загружают и на восток гонят. К сожалению, больше ничего конкретного.

– Калиничев, что скажешь? – я глянул на задумчивого начальника разведки. – Имеет смысл пощупать?

– Имеет. Отправлю группу. Сержант, у вас выход на местных есть?

– В Замошье, в двадцать втором доме живёт Силантий Ивашкевич. Он свояк бургомистра из Молодёжек, Бориса Сосновского.

– Надёжен?

– Борису он это рассказал с намёком. То, что свояк с нами знается, Силантий подозревает. А вот с каким намёком говорил, тут уж бес его знает. Может, для пользы нашей, а может, и нет.

– Ещё есть через кого на него выйти?

– Не знаю, да вы, товарищ лейтенант, у Бориса сами и спросите, всё одно ж пойдёте сначала с ним поговорить.

– Спасибо за совет, – лейтенант криво усмехнулся.

– Да мы же завсегда, пожалуйста.

– Сержант, – цыкнул я на Жорку. – Отвечайте на вопросы старшего по званию по существу.

– Есть, товарищ командир партизанского отряда «Полоцкий мститель», – Байстрюк встал навытяжку, уставившись на меня бараньими глазами.

Тьфу ты, клоун. Опять пора песочить. Дисциплина падает со скоростью стрелки осциллографа, стремительный домкрат отдыхает. Сегодня с утра старшина ещё трёх похмельных в яму на губу отправил. Говорит, самогон поступает в отряд во всё больших количествах отвратного качества. Зимой, того и гляди, голодать будем, а продукты на самогон переводятся. Да, с деревенскими хрен что поделаешь. Что им лекции читать?

– У вас всё, сержант?

– Так точно.

Калиничев поморщился, но промолчал. А вот от старорежимных «так точно», «никак нет» и прочих Жорку хрен отучишь, если уж гауптвахта до войны не исправила, то хоть кол на голове теши.

– У вас, лейтенант?

– Есть непроверенная информация, хотел бы провести разведку.

– Что за информация, – Василий промолчал, выразительно глянув на Байстрюка. Тоже мне, тайны мадридского двора. – Сержант, свободны. Через полчаса подойдите ко мне, разговор будет.

Угу, будет, и неприятный.

– Продолжай, – кивнул лейтенанту, заодно давая знак, что можно перейти к менее формальному общению. Лейтенант мне нравился, чувствовалось, что был хорошим грамотным командиром и станет ещё лучше, если выживет, конечно.

– Есть сведения, что здесь, – Калиничев ткнул в карту, – немецкий аэродром.

– Откуда?

– До смешного. Когда вчера на разведку к дороге пошли, Борового встретил. Ну, языками слегка зацепились, а я возьми да скажи: узнать бы ещё откуда немецкие самолёты нас гоняли. А он возьми да ответь: а чего думать – вестимо, с аэродрома из-под Владычино. Мол, самое близкое место, раньше там наши базировались, а теперь, небось, немцы.

– Хм, километров тридцать будет, это если по прямой. Не факт, что он там.

– Туда самолёты после бомбёжки уходили, во всяком случае, в ту сторону.

– Ну а нам-то что?

– А зачем здесь аэродром нужен, не нас же гонять? А если они его для перегона самолётов на фронт используют? Ну, там для дозаправки и прочее.

– Ага. А это значит, там может не один «Шторх» куковать, а есть шанс ещё кого зацепить, – а ещё там может быть прочая авиационная инфраструктура, в том числе и топливо. – Посылай группу.

Глава 3

– Исходя из вышеперечисленного, мы имеем: на самом аэродроме находятся примерно шестьдесят-семьдесят солдат противника, из которых около двадцати – двадцати пяти несут караульную службу, остальные техники и прочая обслуга. На вооружении охраны в основном карабины, но тут и тут, – Калиничев ткнул в разложенную на столе схему, – оборудованы две пулемётные огневые точки. Ничего особенного – выложенные в три четверти круга мешки, наполненные, вероятно, песком. Чуть выше метра. Здесь и здесь – подобного типа сооружения, но большего размера, вокруг малокалиберных зенитных установок. Расчётов при них нет. Одновременно на постах находятся от шести человек днём, до восьми ночью. Утром, после обеда и вечером по периметру проходит парный патруль – проволоку проверяет. Проволочное заграждение простое – колючка на двухметровых столбах, редкая – если одну нитку срезать, то можно спокойно пролезть. Да, они там банок консервных ещё понавешали, пустых. Нечасто, но если неосторожно дернуть проволоку, то могут и забренчать, но от ветра они и так время от времени постукивают. Вот здесь стоит что-то вроде прожектора, бойцы точно не поняли, что именно, но по описанию похоже.

– Значит, семьдесят, – капитан потёр подбородок. – Немало.

– В связи с тем, что ночью на аэродроме могут быть самолёты, то ещё и экипажи, – я тоже задумался. – Лейтенант, сколько их там бывает?

– Самое большое, за три ночи наблюдения – четыре. За день дозаправляется до полутора десятков. Половина транспортники – те как на запад, так и на восток летят. Остальные боевые – те на восток. Ну, ещё маленький самолётик есть, он там всегда стоит.

– Тащ командир, пилоты, по-моему, это фуфло. – Байстрюк, как всегда, в своём репертуаре. Нефёдову не нравится, что он присутствует на наших совещаниях, но по мне толк от него есть. Иногда предлагает неординарные решения, не все подходят, но от некоторых толк бывает. Он как бы олицетворяет собой этакую молодёжную прослойку, не обременённую высоким образованием, но имеющую приличный житейский опыт. У старшины свой опыт, у капитана и меня свой, даже лейтенант, хоть по возрасту с Жоркой и схож, но на вещи смотрит по-другому.

– В смысле? – Нефёдов, как всегда, недоволен, что Георгий влез без спросу, но терпит. Привычка.

– Да чего они со своими пестиками могут? Только бегать будут, как ошпаренные, какие из них вояки.

– Не думаю. Если в казарме засядут, то могут и дел наделать. Пистолеты в тесных помещениях получше карабинов будут, а вот то, что у них нет опыта наземной войны, это, наверно, правда. Элита.

Не любит капитан элиту, причём любую, что военную, что хозяйственную, да и вроде бы партийную недолюбливает.

– Откуда может подойти подкрепление к противнику? – летчики не так важны сейчас, потому перевожу внимание на более актуальные темы.

– К аэродрому можно подъехать по двум дорогам, – лейтенант обращается уже к карте. – Но с трёх направлений, потому как к северной дороге примыкает ещё одна, с северо-запада. Наиболее вероятное направление – это юг, здесь в деревне Азино довольно большой гарнизон стоит, до трёх десятков немцев. С севера Владычино, немцев нет, но есть полицейский опорный пункт – это они его так называют. Полицаев там шестеро, но не думаю, что они задницу оторвут, особенно если поймут, что им её мы можем оторвать. С северо-запада Борки, но там чисто.

– Это, я так понимаю, те, кто могут отреагировать в течение часа, а в течение трёх-четырёх?

– Здесь сказать сложнее. За четыре часа, хоть и по ночи, могут и из Полоцка нагрянуть, а уж днём подавно. У них же рация – если сигнал подадут…

– Ладно, пока отложим, – капитан опять пододвинул схему. – Что по постройкам?

– Вот эта, большая, казарма. К ней примыкает пристройка, над ней антенна – здесь, скорее всего, рация. Здесь, с противоположной стороны полосы склад, но в него почти никогда не заходят, может, и пустой. А тут, чуть в стороне цистерны, из них самолёты заправляют, точнее, сначала в бочки заливают топливо, а потом на грузовике, он здесь же рядом всегда стоит, везут к самолётам. Те ставят сюда, около западной зенитки.

Строений на большой площадке аэродрома было негусто. Хорошо это или плохо? А вот хрен его знает. С одной стороны, хорошо – мало будущих очагов сопротивления, с другой – вокруг них много свободного пространства, причём хорошо простреливаемого. Поправил полушубок. Да, ещё неприятность – сегодня снег выпал. Старшина говорит, что он стает – не держится никогда первый снег, но всё равно неприятно. Что ночь, что день, а красоваться на белом, изображая из себя мишени… Есть, правда, уже белый камуфляж, но мало.

– Старшина, что из техники можем выделить для рейда?

Кошка даже не задумался.

– На ходу, считай, всё, но бензина мало. Три машины и мотоциклы заправим, и всё. Думаешь, удастся топливо у немцев взять?

– Если сами не спалим случайно. А гужевой транспорт как?

– Тут от времени зависит. Если дня два дашь, то от двадцати до тридцати телег наберём.

– Капитан, сколько людей можно привлечь для операции?

– Да хоть всех, почти. Только зачем нам там пять сотен бойцов, да и не проведёшь их без проблем. Надо брать первую и вторую роты и всё усиление, что есть.

– Пушки взять хочешь?

– Нет, пушки пусть лежат там, где их старшина припрятал. ДШК тоже оставим, патронов к нему, считай, нет. Миномёты возьму и ампуломёт. Лейтенант, есть там, где миномёты расположить?

– Да, специально разведчикам дал указания и под миномёты позиции разведать, и под сорокапятки.

– Тогда так, старшина, пятидесятимиллиметровые я забираю все, а под восемьдесят второй пятьдесят, нет, хватит сорока штук. Это всё равно больше, чем пятидесяток осталось.

– С артиллерией и зажигалками надо бы поосторожнее, – заволновался Кошка. – Особенно с огнём.

– Не боись, старшина, будет тебе бензин, весь не сожжём.

– Что у нас по подрывным группам? И по зарядам тоже.

В этот раз старшина думал секунд десять.

– Групп готовых четыре, с зарядами хуже. Научились делать самодельные взрыватели из гильз, но срабатывают они не всегда, а если срабатывают, то не всегда детонация проходит. Где-то один раз из двух. Решили просто ставить по три взрывателя на заряд. Если принять этот вариант, то десятка три есть. Можно, конечно, немецкие в дело пустить, но хотелось бы придержать – поездов фашисты с каждым днём всё больше пускают, а на морозе наши самоделки могут и вообще сдохнуть без толку.

– Ясно, тогда три группы отправляем в Псковскую область. Мы там уже раз были, так что местность хоть как, но знакома. Пусть минируют железку на участке Идрица—Пустошка, ну и можно ещё восточнее. Надо от нашего месторасположения немцам глаза отвести. Подрывники уходят прямо сегодня. Одна группа готовится с отрядом на аэродром. Всё?

– Товарищ командир, – вот и Матвеев проклюнулся, а то молчал всё время. – Кроме бензина, неплохо бы и рацию захватить.

– Неплохо. А толку?

– Так мы, когда свежих опрашивали, про раненых забыли…

– И?

– Есть там один мужичок, Кондратьев, он, оказывается, радиолюбитель. Добровольцем пошёл, попал просто в стрелки, а оказался мужик с мозгами. Я ему немецкие рации, что от эсэсовцев достались, показал, так он говорит, толку от них чуть. Нужно что помощней и с другим диапазоном частот. Я в этих делах никак, но тот утверждает, что может связь с Большой землёй наладить.

– Здорово бы, конечно, но даже если он до Москвы достучится, то кто нам там поверит?

– Вот и он так сказал. Но это если людей нужных не знать.

– А он знает?

– Важных не знает, но московских радиолюбителей, говорит, знакомых немало. У них там какие-то свои заморочки с паролями и прочими хитростями. В общем, если он со своими свяжется, то уже полдела сделано будет. Это с его слов.

Попробовать, конечно, стоит, но что-то мне говорит, что толку будет чуть.

– А ещё, – снова влез Байстрюк, – крупнокалиберный пулемёт тоже можно взять – к нему патронов добавилось.

– Откуда? – оживился Кошка. – Почему я не знаю?

– От пацанвы местной. Я же говорил, что если место хорошо прикормить, то клёв будет.

– Сколько?

– Пока сорок три, но обещали ещё поискать, и мины «пятидесятки» есть – шесть ящиков, а ещё они БТ подбитый нашли, без пулемёта, правда, но снарядов, говорят, завались. Только они патефон хотят.

– Что, танцы будут устраивать? – старшина хмыкнул.

– Именно, пацаны же перед девчонками хвосты распускают.

– Хорошо, будет им патефон и пластинок десяток, есть у меня парные. Только ты уж поторгуйся там.

– Чай, мы с Привоза. Не боись, папаша, Жора своего не упустит.

– Отставить базар, – я хлопнул по столу. – Если кто давно сортир не копал, могу поспособствовать.

* * *

Часовой у ворот чесал задницу. Вот час смотрю, а он всё стоит и чешет – не постоянно, но периодически. Жорка уже минут через пять начал хихикать и предложил выписать ему пилюлю от чесотки. Естественно, свинцовую. Это он так творчески обыгрывает мою шутку о лучшем средстве от перхоти. Что меня в свою очередь удивило, это то, что он не слышал о гильотине. На что этот обормот, совершенно не стесняясь, заявил, что учебник истории шёл в школе на самокрутки первым.

А темнеет сейчас рано, ноябрь, почитай, уже на носу. Хорошо, снег растаял – прав был, однако, старшина. А вот распутица страшная. Пока прошлой ночью гнали машины, сели в грязь четыре раза. Однажды даже обе машины пришлось вытягивать, но добрались, и вроде даже никто на нас внимания не обратил – из тех, кому не надо.

Патруль прошёл, через полчаса можно на позиции выходить – капитан прислал вестового, что он может хоть сейчас начинать. А вот этого не надо – спешка нужна в других случаях. И опять меня колотит. Нервишки. Нервишки лечить надо, но нет у нас санатория с лечебными грязями и душем Шарко. Обычной грязи завались, дождь – да хоть залейся, но это не помогает, вроде как даже наоборот. Дождичек, кстати, опять накрапывать начинает. Для лёгочного здоровья это не полезно, а вот то, что он ещё немного нас прикроет в наступающей темноте – вот это ему респект и уважуха.

Что за чёрт! Чего это они забегали? Ох, не к добру это. С фигни этой, которая вроде бы прожектор, зачем-то брезент стаскивают. Точно – прожектор. Включили и луч почему-то вверх направили, его, кстати, в каплях дождя хорошо видно. А вот и ж-ж-ж – летит кто-то. Блин, если грохнутся при посадке, тут всю ночь такой муравейник будет! Вот они, две штуки, маленькие, не то что два транспортника и бомбер, что на стоянках. Похоже, истребители. Пошли на круг, а прожектористы луч опустили и сейчас посадочную полосу освещают. Вот сейчас и глянем, грохнутся или как.

Не грохнулись – зашли на посадку сразу один за другим с разницей метров в двести и спокойно сели. Мастера. Вот дождались кого-то из аэродромной обслуги и поехали своим ходом на стоянку. Вылезли и почапали в сторону казармы, только в кабины что-то объёмное забросили, стащив с себя. Наверное, парашюты.

А к самолётам уже грузовик с бочками рулит. Вот гадство, теперь не меньше часа провозятся, по крайней мере, с большими столько возились.

Ан нет, немцы тоже спать хотят – меньше чем за полчаса управились. Что-то сказали напоследок часовому, наверное, пожелали спокойной ночи, загоготали и тоже отправились к казарме. Автомобиль встал на своё законное место у бочек с топливом. Наконец затихли.

В казарме ещё продолжал гореть свет – небось, лётчики ужинают. В животе при мыслях о еде аж забурчало.

– Жорка, пожрать чего оставили?

– Да вот перловка – холодная только, сам же знаешь.

– Давай команду на выдвижение, а я пока успею червячка заморить.

Наедаться перед боем примета нехорошая, но мне сегодня в атаку не идти.

Атаковать решили, не дожидаясь утра, утренний сон он, конечно, сладок, и гостей никто не ждёт, но нам ещё когти рвать, а нас много. Старшина добыл только тринадцать телег. Хоть я и не суеверный почти, особенно когда мне всякая чертовщина не снится, но огорчился. Не из-за самой цифры, а то, что она такая маленькая. Пришлось брать с собой несунов. Для порядка обозвали их резервом, но главная, я надеюсь, их задача – утащить всё, что под руки попадётся. Резервом командует наш главный хомяк Кошка, ну тут ему и вожжи в руки.

Электростанцию немцы ночью не гоняют потому и освещение тусклое – шесть керосиновых фонарей на весь аэродром. Удастся нашим хоть сколько часовых тихо снять? По идее, уже должны начать. Ага, какое-то шебаршение около самолётов. Вот только не я один его заметил.

– Hans, was bei dir passiert? (Ганс, что у тебя происходит?)

Нет ответа! Ба-ба-бам! Ответили! Сразу с трёх сторон! Пока в работу включились три пулемёта и два десятка винтовок – как и должно было быть. А вот дальше начался бардак! Как это – одни стреляют, а другим нельзя? С каждой секундой всё больше желающих присоединиться к веселью открывали огонь. Чёрт побери, в немцев они хрен попадут, а вот бензин сожгут и рацию угробят, как два пальца… Немцы, кстати, не очень-то и пострадали – оба пулемёта уже лупят по нам, только в путь. Чёрт, чёрт, чёрт! Если сейчас ещё и из казармы выскочат, то совсем беда.

Бух! Тяжёлая мина удачно легла перед дверью казармы, когда та только открылась, смахнув назад немца, пытавшегося покинуть теплое жильё. Ну куда на холод в одном исподнем?

Бат-ц! А это уже «пятидесятка». Хоть легла и с недолётом, но крайне малым, и один из вражеских пулемётов замолк! Не зря капитан тащил с собой теодолит, что мы вывезли из Полоцка, пригодился. И телефоны тоже не зря – вторая мина разорвалась прямо посередине мешков, что прятали пулемёт с расчётом.

На второй пулемёт капитан потратил целых пять мин, одновременно всадив ещё две восьмидесятки прямиком в крышу казармы. Ещё пара таких попаданий и мины уже начнут рваться внутри – пока только кровлю разметало, но и сейчас врагам внутри не позавидуешь. Дверь пристрелял один из пулемётов, а из окон попробуй ещё быстро выскочи, да и по ним бьют неслабо. Стреляющих стало заметно меньше – либо командиры порядок навели, либо сами поняли.

Прошло ещё минуты три – миномётчики полностью расчистили препятствия, и теперь одна за другой в казарме разорвались три мины. Что примечательно, радиорубку не тронули. Кому бы помолиться, чтобы рация цела осталась?

Внутри разгромленного помещения, похоже, начал разгораться пожар, но его пытались тушить. По пожарным постреливали, не давая особенно разойтись. Бах! Бах! Бах! А вот это уже гранаты. Пулемёт тут же заткнулся – пулемётчик, видно, опасается своих зацепить. Ударило ещё несколько винтовочных выстрелов, и всё!

Тишины не было. Из полуразрушенного помещения раздавались крики, а также чей-то, на одной ноте, вой!

– Nicht Schießen! Wir aufgeben! (Не стреляйте! Мы сдаёмся!)

– Выходи! Руки вверх! Хенде хох, – говорю.

Это что, всё? Десять минут, и принимай пленных? Бах! А вот тебе хрен – граната разорвалась на улице, там, где должны были быть наши.

Ну что ж, мы в ответе за тех, кого не додушили!

Гранаты рвутся одна за другой. Вот кто-то из бойцов заскакивает в распахнутую дверь и начинает длинными очередями расстреливать кого-то внутри. Надо будет узнать потом, кто, и влепить пару нарядов, да что пару – все пять! Ещё несколько стволов бьют внутрь через разбитые и вывороченные окна. Короткими! А этим благодарность. Господи, о чём думаю?

Короткая перестрелка со стороны склада. Ну да, там же тоже часовой… был. Надеюсь. Вой из казармы больше не раздаётся. Умер, наверно, а скорее, добили. Они же мне там сейчас всех перебьют, надо бежать.

Прибежал! Фу, есть вроде пленные – раз, два… Шесть человек, четверо ранены, но легко, скорее поцарапаны. Кто, так просто не разберёшь, – все в исподнем.

– Die Offiziere haben? (Офицеры есть?)

– Ja. Ober-Leutnant Franz Haeckel. (Да. Обер-лейтенант Франц Геккель.)

Геккель оказался штурманом сто одиннадцатого «Хейнкеля». Здесь же среди пленных был бортовой стрелок одного из двух пятьдесят вторых «Юнкерсов». С «Юнкерсами» нам не повезло, они летели с фронта порожняком. Бомбер и оба истребителя, наоборот, летели на фронт. Повоевать хотели. Пусть обломятся. Сколько вреда они могли принести и сколько унести жизней? Теперь уже нисколько.

Объяснил лейтенанту и стрелку, что их жизнь зависит от того, насколько хорошо они будут помогать нашим бойцам в разграблении их самолётов. Несогласных, что неудивительно, не оказалось. Немцы к порядку привычные – попал в плен, выполняй приказы и не рассуждай.

Три десятка бойцов под управлением нашего немца Вальтера и при помощи двух бывших военнослужащих Люфтваффе отправились раздевать летающие машины. А вокруг, как всегда, царил бардак.

Начинающийся пожар уже затушили и разбирали развалины бывшей казармы. Пару раз прозвучали выстрелы. Ещё раз выстрел прервал начинающийся на слове «нихт» крик. От остальных пленных особого толку не было – обычная аэродромная обслуга, пара рядовых, пара сержантов. Отправил их в помощь разбирающим самолёты.

– Георгий, – окликнул пробегающего мимо Байстрюка. – Рацию глянул?

– Ага. Вроде цела, по крайней мере, дырок нет. Сейчас мужики её пакуют.

– Осторожно!

– Да понятно.

– Капитан ушёл?

– Да, они сразу снялись и убежали.

Нефёдов со своими людьми после окончания боя должен был пойти на усиление засады, что блокировала дорогу с южного направления, откуда был наиболее вероятен подход помощи противнику. Хотя помогать и некому, но немцы-то об этом не знают.

Пока допрашивал пленных, на взлётное поле въехали три машины и тут же разделились – одна направилась к складу, вторая к казарме, а третья к стоянке самолётов. Тут же появился и наш гужевой транспорт.

Склад не порадовал, я рассчитывал на большее – такое огромное помещение, а занято меньше чем на четверть, да и то в основном какие-то колёса и металлические конструкции непонятного назначения.

– Есть что ценное? – спросил распоряжавшегося здесь Егоршина.

– Консервы, крупы, патроны, снаряды к пушкам зенитным. Парашюты нашли, с десяток. Запчасти ещё какие-то, решили их немцам не оставлять – хоть в болото свезём сбросим. А так – бедно живут.

– Сержант, тут шоколад и пойло немецкое, – вдруг раздалось из угла.

Похоже, бойцы до лётных пайков докопались.

– Ладно, давайте здесь споро. Время – жизни.

На улице перехватил Кошку.

– Что, старшина, небогатые немцы нам достались, похоже быстро всё выгребем.

– Вот уж не знаю, командир. Вон главная проблема, – указал тот на стоянку. – В них же чего только нет. И оружие, и рации, и провода всякие, да и сам металл со стеклом бронированным. Народ даже кресла отвинчивает – уж очень они удобные. Опять же топлива больше тридцати бочек, и это мы ещё с самолётов не сливали. Конечно, всё сливать не будем, что-то и гореть должно, но всё одно много выйдет.

– Хорошо, работайте. Всё сможем унести?

– Всё унести никогда нельзя, – философски заметил старшина. – Но надо стараться. Что не съедим, то понадкусываем.

Людской муравейник прямо кипел – все что-то несли, тащили, волокли. Трое бойцов то ли снимали с радиорубки антенну, то ли отдирали металл с крыши, а может, и совмещали. Мимо группа из десятка человек пронесла, с матами, какие-то ящики – почему не погрузили на телегу или машину, непонятно, но раз волокли на горбах, значит, смысл в этом есть. Наверное.

Прошло примерно где-то ещё около получаса, когда на юге ночную тишину разорвали звуки выстрелов и взрывов. Перестрелка длилась минут пять, после чего сошла на нет. Ещё через десять минут явился конный вестовой, как не боится верхами по такой темноте шастать, и доложил, что немцы, потеряв убитыми около десяти человек, отошли. Удачно попали в минную засаду, перестрелка же, скорее всего, результатов не дала, но противник устрашённый дал дёру. У нас нет даже раненых. Вот же я идиот, так и не поинтересовался нашими потерями на аэродроме.

Отпустив вестового, нагрузив предварительно ценными указаниями, которые, в общем-то, на фиг никому не нужны, отправился к месту, где горело несколько фонарей, но особого ажиотажа не отмечалось. Как и думал, оказалось нечто вроде полевого перевязочного пункта.

– Геращенко, что у вас?

– Трое раненых. У одного пулевое навылет в районе ключицы, несложное. Двоих осколками гранаты посекло, одного здорово. Мне бы телегу, нужно лёжа транспортировать.

– Может, лучше на машину?

– Машины наверняка с перегрузом пойдут, застревать будут, к тому же тряска сильная, а так мы потихоньку – я рядом пойду.

– Как скажете, вам виднее.

Опять малой кровью обошлись. Повезло, вот только надолго ли? Вообще всё странно – на фронте у немцев чаще всего всё получается, хотя и не везде, от Ленинграда они войска отводят, так его и не взяв, а вот здесь у нас всё получается на загляденье. Не понимаю, а всё что не понимаю – опасно. И планирование у нас на самом примитивном уровне, и бардак тот ещё, но мы бьём немцев и достаточно удачно уходим от их ответных ударов.

То есть причины придумать для этого можно. Вот так с ходу: здесь почти сплошь тыловики к нормальному бою не приспособленные, хотя мы и с эсэсовцами справлялись, но только тогда, когда те попадали в засаду, а нас было больше. Ну, или столько же. Причина? Причина. Следующее: сейчас мы делаем то же, что и немцы на фронте, – концентрируем силы и бьём там, где нам выгодно. А почему прекратили получать противодействие? Тут, скорее всего, причин несколько: первая, смогли частично уничтожить, частично нейтрализовать те силы немцев, что они могут выделить конкретно на этот участок, вторая, противник, вероятно, считает, что сможет закончить войну в ближайшее время, оттого и концентрирует все силы против Москвы.

В чём-то они правы – закончи войну, и все наши потуги никому не нужны, но в то же время не могут же они не понимать, что потеря Москвы – это не конец войне. Странно и непонятно, а про непонятно я уже говорил. Ладно, не до того сейчас, позже попробую обмозговать.

Уходили тяжело нагруженными, даже мне достался какой-то мешок, точнее, я сам его взял. Старшина настойчиво предлагал и обратно на машине отправиться, но смысла в этом особого не было: за оставшееся тёмное время автомобили до базы отряда не дойдут, да мы на это и не надеялись, подготовив для них хорошее укрытие в болотах у Больших Жарцов. Знаток немецкого языка там был, так что автоколонну из четырёх автомобилей спихнул на Тихвинского, а сам почапал с отрядом. Нет, конечно, чистого, хоть и слегка грязного, грузчика я изображать не пытался – в охранении от меня толку больше, потому и груз я только половину времени тащил, а вторую половину шастал по кустам, натаскивая к этой работе бойца из нового набора. Фамилия у него была Кушенко. Сам невысокий, худой и лопоухий, но утверждал, что лес знает. Вроде и правда в лесу не первый раз – в муравейник не залез ни разу и о деревья головой не стучится, но ходить нормально всё одно не умеет, смотреть тоже, но орёл. Так и хотелось двинуть в ухо, когда он в третий раз, невзирая на приказ молчать, полез с вопросами, хорошо хоть шепотом. С кем приходится работать!

Уходили опять четырьмя разными маршрутами. Наша колонна к рассвету сделала километров десять, но ноги все еле таскали. На привал расположились в редком лесочке. Только расставил посты и вернулся к основному отряду – рухнул как подрубленный.

Девушке, на первый взгляд, было лет восемнадцать. Одета она была в белоснежный сарафан, отороченный поверху и понизу крупным красным рисунком. Рукава были украшены подобным же узором, но только рисунок был мельче. Длинная русая коса, переброшенная на грудь, спускалась почти до колен, на голове же красовался венок, сплетённый из крупных белых и красных цветов. Только внимательно взглянув в её глубокие голубые глаза, заодно заметив мелкие морщинки возле них, можно было догадаться, что женщина старше. Вот только на сколько, понять нельзя.

– Что, не узнал? – женщина улыбнулась задорно, но чуть грустно. – А знаешь, как девушке обидно, когда её не узнают, особенно после такого краткого, по крайней мере на её взгляд, расставания?

– Извини, но у меня возникли некоторые проблемы с памятью.

– Угу, после такого ещё легко отделался, – она горестно, но чуть наигранно вздохнула. – Ладно, не буду тебя в этот раз мучить. Я Доля. Не пытайся, всё равно сейчас не вспомнишь. Может, потом…

– Спасибо, Доля. Что я тут делаю?

– Ты пришёл по моей просьбе. Ну, как пришёл – я позвала, а воспротивиться ты не смог.

– А зачем звала?

– Вот какие же вы мужчины… Может, посмотреть захотелось. Что, жалко?

– Нет. Ты красивая, мне тоже нравится на тебя смотреть.

– Что? Комплимент? Что это случилось с нашим брутальным мачо? Оказывается, иногда даже с виду неприятные вещи могут идти на пользу. Расскажу Маре, она обхохочется.

Ничего не понимаю, но, похоже, моя собеседница не собирается ничего объяснять. Ну что же, и я напрашиваться не собираюсь. Нет, если бы почувствовал, что она готова хоть что-то рассказать, то попытался, но не чувствую.

– Молодец, правильно не расспрашиваешь. Помнишь. Всё, что надо, узнаешь – не меньше, но и не больше. Сестрёнка вспомнила о тебе.

– Сестрёнка?

– Ну да, Недоля. Ты всегда был слишком активным мальчиком, Мара говорит, что даже гиперактивным. Вот и обратил снова на себя внимание, а может, ей кто и намекнул. Она же всегда была помешана на Равновесии. Не беспокойся, ты ей всё же тоже нравишься, поэтому она не станет нивелировать твою прошлую удачу, но с этого момента станет приглядывать. А внимание Недоли, сам понимаешь…

– То есть халява кончилась?

– Ох, уж эти твои выражения… Нет, халява не кончилась, просто за неё теперь платить надо…

Женщина горько засмеялась и пропала.

Опять! Что это, схожу с ума? Пётр Петрович, который Кащенко, мир его праху, наверное, моим случаем заинтересовался бы. Ещё бы, он всё больше с Наполеонами и Петрами Первыми дело имел, а у меня целый выводок богов наклёвывается. Сначала Морана, теперь Доля да на сестрёнку свою намекает. Ладно, хватит панику разводить. Скорее всего, это сработал анализ моих страхов, моего опасения, что время, отведённое на удачу, заканчивается. А то, что на меня обратили внимание, я и так догадываюсь, а после сегодняшнего ещё больше обратят и ещё больше обозлятся. Правда, не боги, а значительно более неприятные существа. Те, что ходят в чёрных мундирах и кричат «хайль Гитлер». Но зато в отличие от богов они смертны. Я точно знаю. Сам убивал.

* * *

– Старшина, давайте подведём итоги. Что мы поимели с гуся?

– Так, начну с вооружения. Пистолетов разных – двадцать шесть штук, маузеровские карабины и винтовки – шестьдесят две штуки, пулемёты тринадцатой модели – три штуки, все под ленточное питание, четыре автомата. Это вместе с разгромленной подмогой. Кроме того, на аэродроме захвачены две тридцатисемимиллиметровые зенитные пушки, Вальтер назвал их «Флак восемнадцать». Кроме того, с самолётов сняты десять пулемётов винтовочного калибра, пять крупнокалиберных пулемётов – три по тринадцать миллиметров и два по пятнадцать и одна двадцатимиллиметровая пушка. Большая часть авиационного вооружения требует переделки и изготовления станков или других видов крепления.

– А что с боеприпасами? – продолжал я допытываться, пытаясь осознать, что же мы всё же приобрели.

– К пистолетам и автоматам примерно шестьсот пятьдесят патронов, винтовочных больше восьми тысяч, четыре с половиной тысячи сняли только с самолётов, но там боеприпасы особые, в том числе бронебойные и зажигательные. К тринадцатимиллиметровым пулемётам тысяча двести, к пятнадцатимиллиметровым четыреста – тоже специальные, хотя бывают ли там другие, кто знает. К двадцатимиллиметровой пушке семьдесят пять снарядов, к зениткам двести восемьдесят.

– Неплохо, – улыбнулся Матвеев.

– Угу, а теперь поделите это всё на пятьсот человек, – капитан был отнюдь не в восторге от таких на первый взгляд больших цифр. – По двадцать патронов на человека?

– Да, – Жорка дёрнул себя за мочку уха, – не разжиреешь. А потратили сколько, старшина?

– Считай, пять сотен.

– Когда успели?

– Вы всё успеваете – на вас ни жратвы, ни патронов не напасёшься. Бой на аэродроме – три сотни патронов долой, засада на немцев – ещё две, да та группа, что полицаев ходила в Борки пугать, два десятка сожгла.

– Кстати, а как в Борках всё прошло? – спрашиваю Калиничева.

– Нормально. Говорят, пришли, несколько пуль полицаям в окна засандалили и отошли. Тем, естественно, не до ночных прогулок стало.

– Ясно, что ещё ценного в хозяйстве образовалось?

– Продуктов захватили, но немного, нашей ораве и на неделю не хватит, немного же медикаментов и перевязочных материалов, зато бензина, считай, четыре тонны, но он авиационный – на авто клапана прогорать будут, но вряд ли машины именно от этого испортятся.

Да, тоже так думаю, не факт, что немцы нам вообще скоро позволят с комфортом кататься.

– Ещё две бочки керосина, ну и прочая бытовая мелочь – ложки, плошки, поварешки. Электростанцию забрали, слава богу, что она на колёсном ходу была. Радиостанцию, с ней сейчас Кондратьев разбирается, сказал, что и рации с самолётов вполне можно к делу пристроить, только у них диапазон пожиже. Что это я, честно, не понял.

– Вот, вспомнил. Мне показалось, или бойцы крышу разбирали?

– Не показалось, железо там хорошее было, на землянки пойдёт, а то текут с обычным дёрном. Ещё одёжка кое-какая, в основном форма, хорошо её штопать и отстирывать не надо – вражины не успели надеть, а мы соответственно попортить. Инструмента много, в том числе и шанцевого, даже не знаю, куда девать. На обмен бы с крестьянами что пустить, но опаска есть, как бы немчура не прознала – по его виду понятно, что не наш. Бронестекла много взяли, но вроде не особенно оно и бронированное – ну на что-нибудь пойдёт. А вот настоящая броня тоже есть – пару десятков листов сняли, остальное некогда было, но это так, у нас ещё и щитки от «максимов» без дела лежат. Проводов и труб много надёргали, да и ещё масла немало слили, жаль не постное, а машинное, тоже две бочки вышло.

– Что за трубы?

– Разные, и масляные, и пневматика, на что пустить их, не знаю, но пригодятся. Вот вроде и всё, не считая личных вещей, но их бойцы больше по карманам распихали. Непорядок, конечно, но не отнимать же. Обидятся.

– Найдите тех, кто не хомячил, и премируйте. По-серьёзному – пистолеты выдайте, ещё чего, но сами разберетесь.

Откуда взялся у меня в голове сам термин «хомячить», не помню, но здесь он был неизвестен, хотя, после неоднократного повторения, вполне прижился и вопросов не вызывал.

– Сделаю.

– Если удастся ещё чего выкроить, то и тем, кто на операции не был, подкиньте. Те же мыло, бритвы, зеркала – хоть на несколько человек.

– Посмотрю, но кулаков и так не уважают, все, в общем, делятся, чем могут, а что небритых хватает, то больше от лени.

– Вот зима наступит, посмотрим, а пока пусть в порядке себя содержат. Мы же, в конце концов, не банда. Вы, товарищ капитан, поддержите старшину авторитетом.

– Есть, – Нефедов снова потёр небритый подбородок. Мне проще, я медленно обрастаю, а вот капитану и другим, кто постарше, с этим сложнее.

На этом разбор полётов закончился. Вроде пока дел особо неотложных и нет, значит, пойду к Вальтеру – надо разобраться, что за оружие нам от Люфтваффе досталось.

Немец опять был с головой в работе – на большом куске брезента лежал здоровущий агрегат, точнее, масса его частей, числом шесть. Рядом застыли двое бойцов, вероятно, опасаясь лишним движением нарушить мыслительный процесс, а может, прервать свой халявный отдых.

– Вальтер, что это за зверь и о чём ты думаешь?

– А? Извините, господин командир, я не понял вашего странного вопроса.

– Не обращай внимания, – хотел сказать «забей», но по-немецки это звучало бы ещё более странно и ввело бы нашего интернационалиста поневоле в ещё больший ступор. – В чём проблема?

– А, это? Это не зверь, это машиненгевер сто пятьдесят один, разработки фирмы Маузера. Скорее даже автоматическая пушка калибром пятнадцать миллиметров. Хорошая, надёжная и удобная, вот только стояла она на самолёте.

– И переделать нельзя?

– В теории переделать можно всё, вот только стоимость затрат на переделку зачастую превышает все мыслимые пределы.

– У нас не превышает. Нам эта штука нужна. Какие сложности, что надо?

– На самом деле не так и много. Так как сняли мы их, а их две, со сто девятого «Фридриха», то несколько повезло, она там стреляет через вал винта, поэтому стоит здесь обычный ударник.

– А бывает необычный?

– Да, если бы она стреляла через плоскость винта, стоял бы электровоспламенитель, при этом и патроны были бы другие. Тогда проблем было бы гораздо больше. Тоже справились бы, но… Вот, например, с тех же истребителей сняли по два пулемёта семнадцатой модели, – Вальтер показал на ещё одно чудо-юдо, лежащее чуть в стороне. – Они завязаны с синхронизатором и там стоит электроспуск. Это не электровоспламенение, патроны используются обычные, но управление что у пушки, что у пулемётов электромеханическое. Надо спусковые механизмы и механизмы перезарядки делать, точнее, удобные для стрелка элементы этих механизмов выводить наружу корпуса. Может, я пушками займусь, а пулемёты на потом оставим?

– Ну, четыре пулемёта нам погоду не сделают, или с ними со всеми так?

– Нет, остальные обслуживались бортстрелками, там всё нормально, только что прикладов нет. Сто тридцать первые, их три штуки, это те, что калибром тринадцать миллиметров, нужно точно со станка использовать – уж больно мощны. А вот пятнадцатые и восемьдесят первые, под винтовочный патрон, можно и как ручные, только сошки, да и, как уже говорил, приклады сделать.

– Ясно. Это всё?

– Нет, ещё есть двадцатимиллиметровая пушка, что на бомбардировщике стояла. Вообще-то они делались с барабанным магазином под шестьдесят выстрелов, но на «Хейнкеле» она в носу стояла, там барабан мешал, так что этот вариант с коробчатым магазином на пятнадцать снарядов, магазинов всего пять, но из неё точно ни с рук, ни с сошек не постреляешь. И ещё – патроны и снаряды в основном все бронебойно-трассирующие.

Да, что-то такое и старшина говорил, надо бы попридержать до появления стоящих целей.

– Хорошо, работай. Как я понял, меньше всего проблем с теми пулемётами, что под тринадцать миллиметров? Вот с них и начни.

Однако есть ещё время посетить Михаэля.

Когда после продолжительной прогулки до второго лагеря подошёл к нашему пошивочному цеху, увидел, что еврейское семейство работает не покладая рук. Старший Рафалович распекал за что-то молодую женщину, кажется, Марию, вставляя в русскую речь полузнакомые, созвучные с немецкими, слова. Наверное на идиш.

– Здравствуйте, Михаэль Нахумович, смотрю, невзирая на прохладную погоду у вас здесь жарко.

– Здравствуйте, товарищ командир, – по тону почувствовал, что он хотел назвать меня либо молодым человеком, либо как-то похоже, но не решился или передумал. – Да, на улице пока ещё терпимо, но со дня на день придётся начинать работать в землянке, а там, знаете ли, темно. Будьте так добры, наладить приличное освещение, иначе я снимаю с себя ответственность за качество работы.

– Сделаем, дорогой Михаэль Нахумович. От себя оторвём, но поддержим отечественную промышленность. Лучше скажите, как дела с тем заказом, что вам передал Кошка?

– Пока Леонид Михайлович дал мне только один парашют. Я уже прикинул, как его раскроить. Купол у него не слишком большой, да и форма для кроя неудобна, потомугарантировать больше семи, если будем соединять обрезки, то восьми халатов не могу.

Так, всего мы взяли тридцать восемь парашютов, значит, под три сотни маскхалатов мы сможем получить.

– Как скоро будут готовы?

– Молодой человек, у меня не трест «Москвошвей». Сколько вам их нужно?

– У нас ещё тридцать семь парашютов.

– Вы режете меня без ножа, одними своими словами. Месяц.

Ну, месяц это не так уж и плохо, тем более что получать мы их будем ежедневно, а не всей партией одноразово.

– Спасибо, Михаэль Нахумович, – похоже, он готовился к ожесточённой торговле по срокам и очень удивился моей покладистости. – Только у меня будет к вам ещё одна просьба – поговорите со старшиной и с другими опытными бойцами и обсудите с ними вопросы обвеса. Нет, обвешивать и обсчитывать их не надо. Так как от парашютов останется много строп, то надо попробовать сочинить из них нечто вроде сбруи, используя которую, бойцы смогут удобно располагать на теле оружие и снаряжение. Проблема ещё и в том, что эта сбруя должна быть удобна как при передвижении на лыжах, так и во время боя. Да чуть не забыл, на оружие тоже нужно смастерить чехлы, да и вещмешки должны не бросаться в глаза на снегу.

– Тогда больше семи халатов с одного парашюта не получится.

– Вы уж постарайтесь, дорогой мой человек, от того, как хорошо вы сделаете свою работу, будут зависеть жизни людей.

Что-то дрогнуло в глазах немолодого битого жизнью мужчины, но тут же они снова стали колючими.

– Вот ещё, никто никогда, кроме недоброжелателей, не мог упрекнуть старого Михеля, что он плохо делает своё дело.

– Ещё раз спасибо, извините, спешу.

– Идите уж, не мешайте работать.

Не успел отойти и на пару дюжин шагов, как услышал, что еврей уже распекает кого-то из своих родственников, причём на этот раз с гораздо большим пылом, чем до моего прихода.

Оставшийся день прошёл в большой нервотрёпке. Довёл до старшины требования начальника пошивочного цеха. Прикинув, решили, что в наших условиях единственно приемлемым способом будет установка самолётного плексигласа прямо в скат землянки. Течь, конечно, будет в дождь, никаких нормальных изолирующих материалов под рукой нет, но и так течёт. Чёрт с ним. Заодно решили таким же образом поправить землянку оружейника – гулять, так гулять.

На парашютный шёлк также нашлось много желающих. Например, фельдшер объяснил, что из него лучше бельё пошить. Будто бы в древние времена благородных рыцарей и прекрасных дам очень ценилось нижнее бельё из шёлка, типа полезно для кожи и вши в нём плохо приживаются. Предложил «айболиту» придумать историю поправдоподобнее – не носили ни рыцари, ни их дамы нижнего белья. Они вообще мылись только раз в жизни – при рождении, некоторые считают, что два, но обмывание после смерти не считается, так как к жизни отношения не имеет. Один парашют всё ж пришлось отдать, ибо операционную всё одно отделывать надо, чтобы хоть с потолка мусор не сыпался на открытые раны. Самые мелкие обрезки тоже пообещал, то ли нитки что-то шить, нашему доктору нужны были, то ли в корпию подмешивать, не совсем понял, но позарез. Надо, значит, надо.

Спать ложился с некоторой неуверенностью, страхом, но одновременно с надеждой – вдруг сейчас будет сон, который хоть что-то поможет понять про себя, несчастного. Снилось что или нет – не помню, спал, как убитый.

Глава 4

– Товарищ командир, – Калиничев был какой-то взмыленный, но довольный. – Взяли мы «лесорубов».

– Где?

– Ну, так в четвёртом лагере.

– В том самом? Всех?

– Ну, они говорят, всех, только мы-то знаем, что их не шестеро, а семеро. Вот седьмой, как дружки его не вернулись, так сразу и припустил в город. Думаю, уже к полудню на месте будет.

– Он что, не пёхом?

– Лошадь у старосты отнял, грозился страшными карами, если не даст.

– Когда гостей собираешься ждать?

– Считаю, завтра к обеду и нагрянут.

– Хорошо, действуй.

Четвёртого лагеря как такового, считай, не существовало. Точнее, сам лагерь наш инженер всё же построил, а два десятка бойцов, устроившись в нём, изображали активную партизанскую деятельность. То есть бегали в соседнюю Шаверливку за самогоном, по бабам и вообще вели аморальный образ жизни. «Лесорубы» от ценного источника, а именно от Борового, получили соответствующие сведения и споро отбыли из Залесья за полтора десятка километров, где и нашли то, что так долго искали. А именно приключения на свои, теперь, вероятно, уже лишние части тела.

– Доложи Нефёдову. Действуйте, как договорились. Я к Феферу и далее.

Операция, затеянная вокруг немецких шпионов, на деле имела два слоя. Первый – это, конечно же, заманить в ловушку немцев – нужно ещё более поднять боевой дух красноармейцев, особенно освобождённых недавно. Операция с аэродромом прошла отлично, люди поверили в свои силы, но закрепить пройденное сам Владимир Ильич велел. Ну, говорил же он: учиться, учиться и учиться. А какая учёба без повторения пройденного…

Естественно, и оружие с боеприпасами, и прочее снаряжение от немцев лишним не будет. Те ведь считают, что бандитов чуть, а значит, вряд ли пошлют много людей, да и нет у них сейчас много – комендантская рота в Полоцке, несколько эсэсовцев, если их обратно в фатерлянд не отозвали, и, может быть, полицаев сколько прихватят. Всю роту из города выводить никто не даст, потому и врагов будет пятьдесят-семьдесят от силы. Зачем больше для разгона и уничтожения двух десятков разбойников?

Вот тут и вступала в силу вторая часть нашего плана – пока немцев в городе мало, можно поделать свои дела и спокойно уехать. Ну, что совсем спокойно это вряд ли, но точно должно быть попроще – не смогут немцы вести столь же насыщенную караульную службу половиной гарнизона, а если что пойдёт не так, организовать приличную облаву. Вот этим и стоит воспользоваться.

Уже через час мы с Глуховым, Боровым и Фефером бодро пылили в сторону города. Разумеется, пылили не мы сами, а лошадь с телегой, да и пылением это назвать сложно – скорее, взламывали подмёрзшую грязевую корку. Отобедали у Говорова, где я пересел уже на его телегу. Добираться решили по отдельности, но слишком не отрываться, потому залесский актив отправился вперёд, а мы следом.

Когда заехали в город, уже темнело, хотя до настоящей ночи было здорово далеко. Залесенцы должны были сразу отправиться квартировать к новой подруге Германа. Кузьма в этот раз тоже остановился не в гостинице, сказал, что нашёл место, где и проще и сытнее. Мне-то что, лишь бы на пользу. Высадил он меня у госпиталя – документик на посещение оного был у меня при себе, потому прошёл беспрепятственно.

Ольга Геннадьевна была занята на операции, и ждать пришлось больше часа. Вышла она бледная и, вроде даже чуть пошатываясь, похоже, работы наши ей подкинули на сегодня, а может, и на вчера и на завтра. Заметив меня, остановилась, но справилась с собой.

– Вы с почками вроде?

– Да, госпожа доктор.

– Подождите минут пятнадцать, вас позовут, мне надо привести себя в порядок. Устала.

Да, видок, и правда, краше в гроб кладут.

Пятнадцать минут тянулись страшно долго. Наконец, знакомая санитарка предложила пройти в процедурную.

– Как самочувствие, есть изменения с прошлого посещения? – Ольга приложила палец к губам, другой рукой указав на левую перегородку.

– Вроде получше стало, но всё одно болит, особенно когда это… в туалете давно не был.

– Ну, это процесс небыстрый, хорошо уже то, что ухудшений нет.

Ещё пару минут она тёрла мне по ушам, давая всевозможные умные советы, как лечить несуществующую болезнь. Наконец за перегородкой скрипнула дверь, и раздались удаляющиеся шаги.

– Уф, наконец, ушёл, – Оля мгновенно сократила расстояние и впилась в мои губы своими. Я даже опешил от такого напора.

– Вот тебе ключ, лампу не зажигай, буду где-то через полчаса, – это были первые слова за последние пять минут. – Есть хочу страшно. Что там у тебя в мешке?

– Ну, так оно и есть – поесть.

– Хорошо, вытащи что-нибудь не слишком ценное. Надо пару коробок вынести, но так чтобы часовой ничего не заметил.

– Совсем не ценного там ничего нет, разве что картошки килограмма два.

– Вытаскивай, я её сама принесу. Меня обязательно проверят, если с авоськой выйду, и это хорошо.

– Вдруг додумаются – откуда картофель, если я с полным мешком обратно вышел.

– Ну, во-первых, ты не первый сегодня, кто с подношениями был…

– Мне пора ревновать?

– Как бы это поточнее выразиться: можешь, но только немного. Это даже приятно, пока не доходит до шекспировских страстей.

– Понял, буду, но в меру.

– Да, как-то так.

Освобождая мешок, убрали как раз сало и творог, а картофель оставили, заховав под него две картонные коробки, нетяжёлые, но достаточно объёмные. Маскировали их тщательно, но часовой, глянувший на выходе на меня одним глазом, даже не прореагировал. Может, хорошо замаскировали?

Особого ажиотажа в городе не было, даже ни одного патруля по дороге не попалось, может, потому, что до начала комендантского часа время ещё было. Ольга пришла практически впритык.

– Не боишься ходить так поздно? – спросил девушку, угнездившуюся в моих руках.

– С этим даже спокойнее, чем до войны. Гопники опасаются вылезать в такое время, а солдаты из гарнизона все меня знают – на меня санитарные мероприятия повесили. Не поверишь, у них поголовно вши, в основном, правда, платяные. У вас как с этим?

– Боремся. У нас есть старшина, дюже до этого дела злой. Больше чужих вшей он ненавидит только самогонку, чужую, конечно.

– Ты по какому особому делу приехал или навестить любимую девушку?

– Конечно же, навестить. Заодно и разжиться чем-нибудь с аптечного склада.

– Всё с тобой ясно – гопник.

– Ага, мы такие. Что наше – то наше, а что ваше тоже наше.

– Я с вами пойду.

– Вот уж вряд ли.

– Не спорь. Вы всё одно не знаете, что брать, а я даже ведаю места, где лежит самое ценное. Во-первых, всё вы не унесёте, а значит, надо брать только нужное, во-вторых, без меня копаться будете долго, даже если напишу, где, что и как называется. А в-третьих, я там была последний раз три дня как, точнее, три ночи.

– А вот с этого места поподробнее.

– Четыре дня назад привезли крупную партию раненых. Уже под вечер, а у нас морфий почти кончился, вот меня Вирхов и отправил на склад. Так что если я опять заявлюсь ночью, то охранник не удивится.

– Охранник один?

– Да.

– А сколько у тебя сопровождающих было?

– Два санитара.

– А они сами не могли получить?

– Могли, наверно, но Рудольф послал меня.

– Кто этот Рудольф?

– Наш начальник госпиталя. Полный тёзка и потомок знаменитого Рудольфа Вирхова.

– Не знаю такого.

– Очень известный врач и учёный девятнадцатого века. Вроде даже политик.

– Ладно, это не так и важно. Расскажи, как было дело.

– Ну, Рудольф, после очередной операции, приказал мне переодеться, дал двух санитаров в помощь и отправил на склад. Пешком.

– Сколько было времени?

– Около полуночи.

– Так, дальше.

– Пришли, тут ходу минут десять всего, санитар постучал, переговорил с охранником, тот открыл дверь, а я подала ему записку. Он прочитал, впустил нас, мы взяли морфий и принесли в госпиталь. Всё.

– Патруль по дороге попадался?

– Да, когда шли туда.

– Что-то спрашивали, проверяли документы?

– Нет. Я же говорю, они меня знают. Старший посветил на нас фонарём, козырнул, и они пошли дальше.

– Сколько их было?

– Двое.

Утро напрягло тем, что ничего не происходило. Немцы не собирались спешно в поход, не было никакой суеты, в комендатуре царила спокойная деловая обстановка. Это что ж, зря народ изображал кипучую деятельность, таскал самогонку, обстреливал проходящие машины, зря Кондратьев целых три раза выходил на связь из одной точки? Ничего не понимаю.

– Чего делать будем, Костя? – Говоров сидел на телеге, вопросительно глядя на меня. – Не купились, похоже, курвы.

– А у нас есть варианты? Домой поедем?

– Не, домой нельзя. Надо рисковать.

– Вроде и риска особого нет, – Фефер обкусил размочаленную в зубах соломинку. – Судя по тому, что Аня рассказала, да и твой человек, возможность есть.

Ольгу я пока не раскрывал, хотя понимал что это и глупо, тем более, что, наверное, все и так догадывались, кто мой человек.

– Да, шансы вроде неплохие и в таком раскладе, хотя я рассчитывал на лучшие.

– Человек предполагает, Костя, а бог, он располагает.

– Угу, где-то слышал, что лучший способ рассмешить бога, это рассказать ему о своих планах.

– Это точно, – хохотнул Кузьма. – Умный человек сказал или ему передали.

* * *

Форма здорово попахивала капустным рассолом, что неудивительно, если вспомнить, что везли её в бочке с той самой квашеной капустой, да и не очень подходила к новому сценарию. Ну, не думал я, что буду представлять из себя санитара. И Герман не думал. Боюсь, для санитаров мы слишком молоды. Как солдаты комендантской роты и могли бы сойти, но остальные мужики ещё меньше подходят, да и форму мы на себя подбирали. Ладно, бог не выдаст – свинья не съест. Что-то тема бога стала часто подниматься. Похоже, подсознание шалит, напоминает, что здорово мы заигрались. И помощи нам остаётся ждать только от сверхъестественных сил.

Шалишь – мы рождены, чтоб сказку сделать былью! Стоп. Стоим в переулке, ждём ещё две минуты. По ним, и правда, можно часы сверять. Патруль протопал мимо, естественно, ничего не заметив. Ещё минута, и нам двигаться можно. Теперь у нас есть два часа. А вот и палисадничек, а за ним заветная дверка. А за дверкой сидит тот самый караульный, которого Оля прошлый раз и навещала.

Стук в дверь – не тихий, но и не громкий, ровно такой, чтобы показать, что пришли свои.

– Кто?

– Санитароберсолдат Геншов, санитарсолдат Кёльпин и фрау Ольга с письмом от обер-арцта Вирхова.

– Опять у вас кончился морфий? Ведь прошлый раз много взяли.

– Раненых тоже много, иваны по своей глупости не хотят сдаваться, а дырявят наших парней.

Караульный, заглянув в глазок и увидев Олю, отворил дверь. Я шагнул в слабо освещённую прихожую или сени, сразу не понять, и прежде чем немец успел рассмотреть меня как следует, ударил его эсэсовским кинжалом в горло. Неудачно. Крикнуть часовой не успел, но рука дрогнула, и разрез получился слишком широким. Из рассечённой шейной артерии мне в лицо ударила струя теплой крови. Вероятно, немец страдал гипертонией, почему-то пришло в голову. Ничего – считай, прошло.

Труп быстро откантовал в сторону. Ольга склонилась над ним, ничуть не смущаясь от вида залитых кровью шеи и груди, и достала из кармана целую связку ключей. Ну да, она этой крови каждый день вёдра видит, да и льёт, наверно, немало. Мне бы такую устойчивость. Мутит-то как! Сорвал с крючка рядом с дверью какую-то тряпку и быстро вытер лицо. Фефер уже входил в дверь.

– Идут. Сейчас будут.

Мужики скорым шагом, заранее предупредил не бегать и не суетиться, подошли и заняли позиции. Из оружия были только пистолеты. Свой «браунинг» отдал Кузьме, сам и «вальтером», если что, обойдусь. Вообще-то любой лишний контакт, не говоря уж об огневом, в наших условиях напрямую ведёт к провалу операции. Так что оружие это так – отбиться и убежать.

Ольга копалась в ящиках, плотно составленных в трёх больших комнатах. Похоже, она не настолько хорошо знала расположение склада, как пыталась меня уверить. И хотя это повод для выговора, но не сейчас же его устраивать – на самом деле без неё мы здесь закопались бы, а при наших возможностях отсюда не утащить и пары процентов. Конечно, Герман предлагал телегу подогнать, но так, чисто ради безумной идеи, в которую и сам не верил.

– Здесь пока морфий и кровоостанавливающие. Как раз одному впору унести.

Это правильно – до дома Ани, где и устроим временный тайник, тут рукой подать, мужики и в темноте не заблудятся.

– Герман, передавай первую партию, пусть начинают носить.

Начали, мужики опять напомнили мне трудолюбивых муравьёв, таскающих в свой муравейник огромные богатства в виде рассыпанного Аннушкой, в этот раз вместо разлитого масла, кулька с сахарным песком. Сколько, оказывается, нужно людям, находящимся в отрыве не только от больницы, но даже от обычного аптечного ларька. Тут были и противовоспалительные, и жаропонижающие, и обезболивающие, даже витамины были. А ещё бинты, жгуты, хирургический инструмент… Вообще-то я с трудом представлял, как мы всё это будем вывозить.

– Время.

Фефер молодец, следит за стрелками. В доме оставаться небезопасно. По сведениям, что мы получили от Анны, патрульные не проверяют этот склад, а проходят мимо, но оставаться здесь не стоит.

Впрочем, ещё полгода назад, такая афёра, что мы проворачиваем сейчас, наверное, не прошла бы. Хотя тогда по улицам и не ходили армейские патрули, но наша беготня обязательно заинтересовала бы местных жителей. И хотя сейчас им не до того, всё одно наши носильщики не бегали тупо до дома Ани и обратно, а сбрасывали груз и пробегали дальше, заворачивая в соседний переулок, прокладывая след и там. Хотя это и замедляло нас, но изрядно снижало риск провала, а соответственно существенно увеличивало шансы нашей помощницы избежать беды.

И хотя всё основное мы уже вроде как выгребли, но покопаться ещё стоило. Патруль прошёл, как всегда, вовремя и мимо. Повезло. Нам ещё минут тридцать и будем готовы.

Выехали обратно сразу же после окончания комендантского часа. В это утро в городе было уже не так спокойно, как в предыдущее. Ни с того ни с сего, уже утром, вспыхнул пожар. Что поразительно, произошло это в здании аптечного склада, которое сейчас и тушили доблестные немецкие войска и добровольные помощники из горожан. Неудивительно, что добровольных помощников было раз-два и обчёлся, да и то из тех, чьи дома рядом стояли и могли пострадать при пожаре.

Конечно, немцы разберутся со временем, что произошло. Уж чего-чего, а следов, начиная от располосованного горла охранника до пропажи массы стекла с содержащимися в нем лекарствами, осталось довольно, но задержать на выезде из города они нас не успели, а дальше… ищи ветра в поле. Мы, конечно, тоже подстраховались, как знали, в километре от города всё выгрузили в ласковые и загребущие руки старшины и его архаровцев. А ещё через пару километров нас догнал мотоцикл с фельджандармами, кои и перетрясли наши телеги до последней соломинки.

Догнали бы раньше, здесь бы и умерли, пара стрелков нас из ближайшего леска, до которого сейчас и было метров двести, страховали, да и сами мы с винтовками, однако. Кузьме и Герману даже «наганы» положены, так что, скорее всего, отбились бы, но зачем? Теперь мы ещё раз подтвердили свою законопослушность – на нет, как говорится, и суда нет.

Калиничев встретил меня ещё на подходе.

– Как сходили, товарищ командир?

– Нормально. Старшины ещё нет?

– Пока нет.

– Ну да, ему же по лесу и с грузом…

– Груз большой?

– Пока не очень, самое громоздкое в городе осталось. Это вы с Фефером сами теперь придумывайте, как сюда остальное вытащить. А вообще прилично немчуру обнесли, а что осталось, спалили к хренам.

– Немцы не пришли.

– Да уж в курсе. Думаю, скоро придут.

– Сведения или догадки?

– И то, и другое. Пополнение они ждут. Сюда какую-то специальную охранную часть перебрасывают. Вроде из Галиции.

– Австрияки?

– Да бес их там разберёт, но если часть охранная, то и ухватки у них другие. Не эсэсовский осназ, конечно, но и не полевые части – этих специально против таких, как мы, натаскивали. Что такое партизанская война, немцы всё ж понимают. А мы скоро узнаем, что такое война противопартизанская.

– Херово.

– И я о том.

– Может, того – эвакуировать четвёрку?

– И воевать по их правилам и на их условиях? Нет, просто готовимся лучше. Мы должны начать бить их с самого начала. Как себя поставим, так и дальше пойдёт. Слышал пословицу про встречу Нового года?

– Да.

– Вот нам и надо его встретить как следует.

Ночью пошёл снег. Он уже и ранее выпадал, прикрывая небольшим белым покрывалом лапы елей и лесную землю, но в этот раз он решил захватить лес окончательно и больше никогда не выпускать из своих светлых объятий. Снег был тяжёлый, плотный и сырой. Деревья пытались сопротивляться зимнему нашествию. Сначала они вроде бы как поддавались, их ветви сгибались под мокрой тяжестью, сами они как бы никли под нашествием, но вдруг, то в одном, то в другом месте раздавался приглушённый сочный шлепок – это деревья освобождались от сковывающей их тяжести, сбрасывая с себя очередной снежный пласт. Возможно, они даже считали, что вот она, наступившая свобода, но на самом деле это была только краткая отсрочка. Даже выпрямившаяся ветвь освобождалась не полностью – снег оставлял на ней свои, пусть и небольшие, следы в виде прилипших комочков, к которым тут же налипали новые, падавшие с неба оккупанты, пытаясь прижать к земле или сломать упругую опору. Снег побеждал, но он не имел памяти, какую имел лес. Снег только родился и считал себя бессмертным, думал, что он захватил лес навсегда, и ему теперь всё дозволено. Лес же давно прекратил считать эти нашествия, они слились для него в сплошную борьбу. Ежегодно он страдал от тяжести на своих ветвях, от холода, что вымораживал до треска его стволы, но никогда не прекращал борьбы, и она, эта внутренняя борьба, всегда приводила к тому, что снег отступал. Сейчас лес был готов внешне смириться с временным поражением, но отдельные деревья находили в себе силы встрепенуться и обрушить холодную тяжесть, что пыталась их сковать и поработить. Надолго ли хватит им сил? Кто знает, но то, что время снега не вечно, было аксиомой для леса, и он копил силы для будущего возрождения.

Глава 5

– Подрывники вернулись. Все, – Капитан, кутаясь в тонкую шинель, потёр свежевыбритую, с порезом, щёку. – Докладывают о десяти подрывах. Потом пришлось уходить. Хорошо, дело ещё до снега было.

– Старшина, выдай капитану нормальный полушубок, есть же запас.

– Я предлагал, он отказывается. Предупреждал, что как всё разберут, уже не будет.

– Запаса уже нет, – Нефёдов нахмурился. – Обычного. Остался только неприкосновенный, сам же говорил. Шинели-то, и те не у всех есть, а полушубки только активному составу положены.

– Ещё командному, – попытался настоять я на своём. – Нужно, чтобы вы, точнее мы, думали о деле, а не о том, как согреться. А болезнь для нас вообще преступление вроде дезертирства. Так что полушубок получить, валенки тоже. Валенок всё же больше, да и Леонид Михайлович договорился о поставках. Полсотни пар уже в конце недели будут. Разведка, что с охранным полком?

– Фефер вчера вернулся из города. Всё плохо. Это не полк, даже не бригада – это дивизия. Правда, на стадии формирования, но всё равно…

– Мать же ж твою, – выругался Байстрюк, разорвав томительное молчание. – А говорили, полк, да на всю область, да тонким слоем…

– Сведения точные? – прервал я словоизвержение сержанта.

– Из вашего источника.

Если сведения из госпиталя, то им можно доверять. Не потому что от моей девушки, просто там официальные бумаги приходят, а вот то, что нет точных сведений по личному составу, говорит о том, что и всего состава на месте нет. Наверное. А может, Ольгу не стали ставить в известность, небось, у дивизии своя санитарная служба присутствует. Пусть не полностью сформированная.

– Это точно бывший двести первый полк?

– Точно, номер у дивизии тот же.

– Ясно. Теперь о хорошем, для тех, кто ещё не в курсе – есть связь с Большой землёй.

– Оба-на, – отреагировал моим присловьем Матвеев. Кроме него об этом ещё не знал Байстрюк, остальные были в курсе. – И что там, в телеграмме?

– В радиограмме приказ прервать снабжение немецких частей, наступающих на Москву.

– И как мы это сделаем?

– Ну, мы это делаем постоянно, по крайней мере, доклад о подрыве десяти эшелонов пойдёт в Центр уже сегодня. А вот как нам дальше исполнять этот приказ мы сейчас и обсудим. И запротоколируем.

Дальше предложений было много, но чего-либо нового я не услышал. Ведь и правда, сейчас у отряда было всего две задачи, собственное выживание и диверсии на коммуникациях врага, но реакция на приказ из Центра должна быть адекватная. Протокол по мероприятиям, долженствующим обеспечить выполнение приказа, вылез аж на две страницы убористым почерком. Здесь я схитрил, а актив, поняв это, подыграл мне, и потому больше трёх четвертей намеченных мероприятий как раз и сводились к выживанию отряда и повышению его боевой мощи. Протокол решили не шифровать, никаких секретных сведений в нём не было, даже приблизительных цифр, только просьбы дать всего и побольше. Основной упор делался на оружие, боеприпасы, средства взрывания и медикаменты.

Перехват данной радиограммы немцам давал немногое, но возможно, подвигнет их, наконец, к активным действиям. Каждый день отсрочки не давал нам практически ничего, а немцев усиливал.

То, что не давал ничего, я конечно преувеличиваю – учёба шла, хоть и не очень валко, попробуй проводить занятия по стрелковой подготовке не тратя боеприпасов. Мы проводили – учили выбирать и маскировать позиции, менять их, развивали глазомер бойцов, буквально вдалбливая в них умение определять дистанции для стрельбы, как по полным фигурам целей, так и по их частям. Учили делать упреждения при стрельбе по движущимся целям, особенно нажимая на разницу в скорости передвижения по снежной целине обычной пехоты и лыжников. Своих лыжников тоже натаскивали – нашлось несколько неплохих бегунов, но снег был пока рыхлый и тяжёлый.

Другая учёба тоже шла – готовили подрывников, наблюдателей, учили работать с новым вооружением, в том числе и с двумя уже готовыми тринадцатимиллиметровыми пулемётами. По паре десятков патронов из них пришлось потратить, изучая баллистику нового оружия. Траектория оказалась очень настильная, а бронепробиваемость вполне на высоте. Даже лёгкому танку на средних дальностях вполне должно хватить, причём в любых проекциях, да и средние не должны чувствовать себя в полной безопасности.

Хотя с танками нам пока не воевать, но такое оружие должно нас неплохо усилить. Ещё одним приятным моментом оказалось то, что в последней партии освобождённых бойцов оказался один из токарей, знакомый с изделием братьев Митиных, и теперь мы уже имели полдюжины глушителей, по три на наган и винтовку. Не зря разбирали трубы с пневматических систем бомбардировщика и транспортников. Было также сделано немалое количество различных видов мин, в том числе и откуда-то пришедшая мне в голову, мина с готовыми боевыми элементами, которую можно устанавливать, в том числе, и вместо гранатной растяжки. Всё ещё были проблемы с самодельными взрывателями – примерно четверть не срабатывала или не инициировала заряд, но тут пошли по старой схеме дублирования взрывателя. Расточительно конечно, особенно по нашей нелёгкой жизни, но что поделать.

Радиограмма с отчётом и нашими слёзными просьбами о помощи ушла вечером, а уже в следующий обед в лагерь примчался запыхавшийся, красный, как рак, боец из группы дальнего наблюдения. Я даже перепугался, как бы он не разделил судьбу первого марафонца.

– Идут, – и рухнул как подкошенный в снег.

– Не давайте ему так лежать, выгуляйте потихоньку, как лошадь после скачки, дабы не запалить, и в тепло его.

Лагерь уже немного становился на уши, посыльный первым делом сообщил часовым у подмёрзшей гати, а они уже кому надо, но почему-то не мне. Бардак. И почему ему пришлось столько бежать? Почему, чёрт побери, не организованы эстафеты? Наверно, потому, что я и не организовал. Но другие-то куда смотрели, они вообще военные или к тёще на грибы пришли? В конце концов, рации же есть, и я точно знаю, что операторы на них готовятся. Когда-нибудь так проснёмся, а немцы в дверь стучат.

План был разработан ещё до моей последней поездки в город, после чего в него постоянно вносились изменения, последние из которых внёс уже снег, причём сам и нас не спрашивая. Начать выдвижение раньше чем через час не получилось. К тому времени данные о противнике потекли, хоть и тонким ручейком. Сперва слегка оклемавшийся посыльный доложил, что немцы выдвинулись из города на двенадцати грузовых автомобилях и нескольких мотоциклах, так же колонну сопровождал и бронеавтомобиль, что и ввело первоначально разведчиков в заблуждение. Этот бронеавтомобиль использовался немцами для эскортирования транспортных колонн. Но заметив две пушки и полевую кухню в виде прицепов, а также осознав, что кузова полны фашистов, командир группы и послал одного связного в штаб, а другого в четвёртый лагерь.

Следующие сведения мы получили уже перед выходом – группа, что контролировала ближние подходы к «четвёрке», вступив в короткую перестрелку с врагом, отошла, согласно приказу. Немцы её не преследовали, а отправились прямиком к ложному лагерю. Тут уже все сомнения в целях врага рассеялись.

В лагере немцев ожидал сюрприз. Печи они должны были застать ещё теплыми, но вот ночевать в наших землянках я бы им не советовал. Последующая информация пошла уже более широким потоком. Противник сначала окружил лагерь, но, не встретив сопротивления при захвате, уже внутри должен был понести потери, надеюсь, серьёзные.

Этот взрыв услышали даже мы, хоть и были почти в десяти километрах. Взрывники использовали последние наши стодвадцатидвухмиллиметровые снаряды, соорудив из них и драгоценного детонирующего шнура развитую минную ловушку. Главный инициирующий заряд был установлен в «командирской» землянке, на которой, дабы фашисты не ошиблись, был прикреплён красный флаг. Остальные шесть снарядов скрывались в кровлях прочих землянок, а ещё несколько зарядов, забутованных обрезками металла и камнем, ждали своей участи в других удобных местах. Снаряды в кровлю заложили не просто так, а с тем прицелом, что при взрыве они смогут поразить как тех, кто находится снаружи, так и тех, кто успеет проникнуть внутрь.

Был, конечно, шанс, что немецкие сапёры разгадают наш план, но вряд ли те сталкивались с таким изощрённым коварством, тем более что лагерь должен был выглядеть, как после панического бегства «лесных бандитов». Получилось или нет, узнаем позже. Главной задачей данной ловушки было не убить всех врагов, а задержать противника, чтобы мыши успели захлопнуть кошколовку.

Мы успели. Вероятно, немцам, и правда, не хило досталось, потому что я умудрился здорово замёрзнуть, а солнце зайти, когда, рыча слабосильным мотором и пробуксовывая, на просматриваемый участок дороги выбрался бронеавтомобиль. Ну что, «двадцаточка», вероятно, сегодня закончатся твои мучения. Да, ведь служба врагу, конечно, мучает твоё горячее пятидесятисильное сердце, оно обливается горячим маслом в тоске и желает погибнуть, лишь бы не быть рабом врага. Следом за бронекоробкой потянулись двухосные «Опели».

Жандармы на мотоциклах катались последние полчаса туда и обратно без остановки, но мы успели сделать свои дела и замаскироваться гораздо раньше, хорошо, что полсотни маскхалатов у нас уже было. Главная опасность, исходящая от мотоциклистов, заключалась в том, что они могут заметить неровно заметённые места на обочинах, но снег не прекращал идти третий день, хотя и поумерил свой пыл. Зря я, наверно, настоял на минировании, но не ожидал, что дозоры будут так плотно инспектировать дорогу, особенно на обратном пути. Возможно, свою роль в немецкой паранойе сыграла и минная ловушка.

Сама схема с минированием осталась с первого плана, когда снегом ещё не пахло, но наши сапёры подошли к делу с фантазией, двигались только ползком, близко к дороге не приближались, а уж замаскировали свой отход и места работы – любо-дорого посмотреть. То есть совсем не видно. Только сейчас, глядя на шастающих в темноте жандармов, понимаю, насколько мы могли крупно влететь. Всё-таки не исчерпали мы удачу.

Броневик пересёк невидимую черту. Та-та! Первая очередь из крупнокалиберного авиационного пулемёта хлестнула его по скуле. Та-та! При той фантастической скорострельности, которой обладал «сто тридцать первый», стрелять из него одиночными было практически невозможно. Нет, варианты были, например, можно заряжать патроны через один. Лента у него не рассыпная, так что этот способ мы и использовали при пристрелке, но дергать каждый раз рукоять перезарядки в бою, это не вариант – пусть уж будет по два.

Ба-бах! Ба-бах! Ба-бах! Загрохотала обочина. То, что взрывалось сейчас, не было обычными зарядами, скорее это были короткоствольные картечницы, снаряженные смесью пороха и стружки из амматола, с набивкой из рубленой арматуры. Та ещё гадость, в количестве шести штук. Ко всему, установлены эти картечницы были не перпендикулярно дороге, а под достаточно острым углом и с некоторым возвышением, от того и ударил железный вихрь по тентам автомобилей очень, на мой взгляд, удачно. Впрочем, сейчас эти тенты рвали уже и пули, выпущенные из винтовочных и пулемётных стволов.

Самодельные одноразовые пушки были опасны не только своей начинкой, но и сами по себе, потому что прямо сейчас мимо меня и просвистел, ну скорее прохрустел, метровый обрезок трубы, из которых их и изготавливали. Только бы своих не задел. Отчаянно обидно будет.

А канонада нарастала. Враг не стал покорно ждать, когда его расстреляют, и, несмотря на то что большинство тентов представляло собой дуршлаги разной степени продырявленности, солдаты, довольно споро и в достаточном количестве, стали покидать машины. Количество было достаточно для того, чтобы достойно нам ответить. Если бы мы сидели в окопах, то, наверно, это было бы не так опасно. В нашем же случае спасало нас только численное превосходство, потому как не прошло и минуты, а противник уже вёл достаточно плотный, но будем надеяться, не слишком прицельный огонь. Одна из проблем заключалась в том, что мы не можем применить миномёты – даже мины-«пятидесятки» на таком расстоянии опасны для нас самих. А вот ампуломёт можем.

Первая ампула рванула не сильно удачно, угодив в кабину грузовика. Даже этот, в целом неудачный, выстрел вызвал со стороны противника вопль, заглушивший звуки отчаянной стрельбы, – всё-таки кому-то попало. Второй был лучше – вспышка на противоположной обочине и вой сгорающего заживо человека, поддержанный другими криками, говорили сами за себя. Сейчас немцы уже поняли, что здесь их ждёт только смерть, и первые черные фигурки бросились прочь от дороги.

Так как в месте нашей засады лес был только с левой от дороги стороны, то за спиной у немцев было чистое поле, на котором, несмотря на наступающую темноту, фигуры отступающих были хорошо видны. Но вот стрелять по ним было некому – все старались подавить огнём всё ещё огрызающихся врагов. Вообще-то по плану, группы наших лыжников, что находились впереди и позади попавшей в засаду колонны, должны были броситься через дорогу и попытаться охватить место засады с флангов и тыла. Заранее выводить туда группы было опасно – чёртов снег, а теперь они могли не успеть. Проклятые мотоциклисты могли помешать. Нет, то, что бойцы не справятся с мотоциклистами, я не верил, но задержать те их могут, по крайней мере, со стороны головы колонны. Группы находились примерно каждая на расстоянии полукилометра от нас, а тыловое охранение должно передвигаться значительно ближе к хвосту колонны, вот авангард вполне мог и на полкилометра оторваться, и больше. В этой же пальбе ни хрена не разберёшь, идёт где ещё бой или нет.

С ужасом представляю расход патронов с нашей стороны. Сам отстрелял из своего «двадцать восьмого» не больше половины магазина, стараясь бить прицельными «двойками», винтовки тоже много не сожгут, но вот пулемёты… Хотя, если бы не они, давящие в два десятка стволов очаги сопротивления, не известно как хорошо у нас бы пошло.

Всё больше немцев ударялось в бегство, и кое-кто из бойцов уже перенёс огонь на поле.

– Миномёты, – оглядываясь, командую связному.

Тот закрутил ручку телефона и заорал в трубку. Он не успел докричать, как первый султан взрыва разметал на поле снег. За ним ещё один такой же мелкий, и тут же более крупный ударил вблизи пары тёмных фигур, опрокинув их на землю. Вероятно, это был последний штрих, и, до этого продолжавшие отстреливаться, солдаты противника бросились бежать сломя голову. Будь у нас больше миномётов, мы, может быть, и смогли бы отсечь их от спасительного леса, но сейчас это было нереально.

– Ура! – раздался где-то слева от меня одинокий крик, тут же подхваченный несколькими голосами и в течение секунды подхваченный ещё тремя сотнями глоток. – У-р-р-а-а-а-а!

– Ура! – это что я ору? Ну, ору, ну, даже уже бегу вперёд! Меня как будто кто-то подхватил под руки и несёт вслед за убегающими фашистами.

Только бы Нефёдов догадался огонь подальше перенести, мелькает в голове одинокая мысль. Мы промчались мимо расстрелянных автомобилей и валяющихся убитых и раненых врагов, и выметнулись на поле. Те, кто догадался бежать по уже протоптанным, пускай и одним человеком, стёжкам вырвались слегка вперёд.

– Огонь по готовности!

Кто-то из командиров или сержантов догадался, что надо притормозить людей, чтобы те не попали под свои же мины и не подставили спины под свои пули.

– Огонь по готовности! – присоединил и я свой голос.

Взрывы прекратились, чтобы через полминуты вспухнуть метрах в двухстах далее.

– Огонь с колена!

А вот это правильно. Многие бойцы пытались стрелять вслед противнику стоя. Уже практически в темноте, из тяжёлой винтовки да с дрожащими от адреналина руками, попасть даже в теории невозможно, только если случайно. Зато пулемётчикам в связи с тяжестью их оружия пришлось сразу залечь. Так что с вероятностью в девяносто девять процентов враг, если и нёс потери, кроме миномётного обстрела, то от их огня.

На мой взгляд, в бега ударилось больше полусотни вражеских солдат. До леса добегут не меньше половины, а скорее больше. Эх, не догадался пару десятков лыжников оставить в засаде, почти всех на фланги отправил. Стрелять из автомата вслед бегунам смысла уже нет, фиг попаду. А ведь десяток пар лыж за спиной остались, это тех, кто колонне тропу пробивал.

– Автоматчики, – кричу во всю глотку, пытаясь переорать звуки пальбы. – Назад, искать лыжи.

Несколько человек, так же понявших, что для их оружия дальность уже слишком большая, переминались на месте, не зная, что предпринять. Теперь и у них появилась цель. Один, другой, а затем третий продублировали мою команду, но я этого уже не видел – бежал назад.

Лыжи я искал минут пять, пару раз просто не успевал их схватить, как у меня уводили их из-под носа более ушлые. Никакого почтения к командиру. Пока бродил в поисках, наткнулся на два бездыханных тела, оба с ранениями в голову, а ещё нескольким санитары, оказывается, есть у нас и такие, оказывали помощь. Пулемётно-ружейный и миномётный обстрел уже закончились, когда вдали, куда утекли немцы, опять раздалась пальба. Так как от нашей засады преследование ещё не началось, то с большой вероятностью это «обходчики». Может, и добьют, но немцев ушло больно много. Если организуются, то вполне смогут отбиться.

Когда вышел на дорогу, увидел, как довольно большой отряд, в темноте разобрать сложно, но явно не меньше, чем в полсотни человек, уже покрыл больше половины расстояния до леса, где скрылся враг. А вот и лыжники пошли. Тяжело идут, хоть и быстрее, чем просто пешие.

На дороге уже шла зачистка. Раненых опять будут добивать. Не то, чтобы я жалел врага, и не то чтобы думал, что ко мне или моим бойцам фашисты отнеслись бы по-другому, но что-то в этом было неправильное.

А вот и капитан со своими артиллеристами. Проскакали мимо в сторону боя. Санки у них знатные, правда, только двое – на одних большой миномёт, на других ящики боеприпасов, да и то не все, часть ящиков и малые миномёты на руках тянут. Вряд ли им вся их артиллерия уже понадобится, но это их дело, тут влезать со своим непрофессиональным мнением не стоит.

Подожжённому грузовику разгореться не дали и уже вовсю закидывали снегом. Из броневичка вытаскивали тела экипажа, оказалось, сделать это не так просто, как выбросить трупы из автомобилей, потому там собралось человек пять-шесть. На всей остальной дороге также царила деловая суета – снимали с убитых обмундирование и снаряжение, откидывая обнажённые трупы в сторону. Пара машин так и стояла с работающими движками, частично съехав с дороги. Заметил старшину, но тот был дюже занят. Ладно, у меня тоже есть дело – командир второго взвода первой роты уже строил своих бойцов. С лопатами.

– Ефимчук, выдвигаетесь быстрее.

Их дело организовать мало-мальски удобный съезд с дороги – здесь метрах в трёхстах была довольно приличная просека пробита, но совсем к шоссе она не подходила, потому пару канав в снегу к ней пробить придётся, да и по самой просеке колею прочистить. Особый геморрой будет с бронеавтомобилем, ну да ничего, хоть на руках но вытащим.

Утром чуть не падал от усталости, да и на остальных смотреть было страшно. Вымотались хуже бурлаков. Три сотни человек тянули и толкали восемь автомобилей и нелёгкий стальной гроб по заснеженному лесу, а снега уже было выше колен. Тяжёлое, налитое водой серо-бурое от вылетающей из-под колёс грязи месиво. Но утащили. Кто бы мне ещё сказал зачем? Ладно, там разберёмся. Ещё почти до обеда ходил, как зомби, и мешал людям работать. Не стал дожидаться, пока пошлют, зашёл в землянку, прилёг и вырубился.

В себя пришёл только к вечеру, но всё одно голова была тяжёлая, и что-то в ней гулко шумело. Проснулся от ощущения, что на меня смотрят. Точно, сидит, гляделки свои большущие на меня наставила и молчит.

– Маш, случилось чего?

– Нет, просто я ужин уже третий раз разогреваю.

– Тогда давай, чего ему стынуть.

Каша оказалась недосолена, но мяса на этот раз было богато.

– С общего котла?

– Да.

– А чего мяса так много?

– Леонид Михайлович распорядился двойную боевую норму выдать. Завтрака с обедом всё одно ж не было.

Точно, какие-то сухари мы ночью жевали, а потом я сразу спать завалился. Нефёдов предлагал в бурлаки всех согнать, но тут я настоял, чтобы четверть бойцов оставить в резерве – службу нести.

– Спасибо.

– Вот чай ещё.

– Хорошо, иди.

– Я могу ещё посидеть, у меня сегодня работы больше нет. Вот ещё сахар.

– Что, тоже двойная норма.

– Ага.

– Врёшь, твой, небось.

– Это… нет, ну то есть да… но вам надо…

– Обойдусь. Сама съешь или брату отдай, если раздобреть на наших харчах боишься.

– Тут раздобреешь, как же…

– Всё, иди отдыхать. Да, старшина спит?

– Нет, он всего-топару часов и вздремнул. Сейчас на складе продуктовом.

– Спасибо ещё раз, беги.

Кошку нашёл на складе, только другом – боепитания. Удивительно, никогда не видел эту землянку не полупустой. В основном здесь только взрывчатка и хранилась, а всё, что можно было распределить по личному составу, ему сразу и распределялось. Правда, после налёта на аэродром стали хранить снаряды к зениткам, бронебойные патроны и непеределанное ещё авиационное вооружение. Сейчас землянка была набита довольно плотно. Особенно выделялись миномёты и станковые пулемёты. Много.

– Ну не фига ж себе!

– Ага, – глаза Кошки поблёскивали как у настоящей кошки, а на лице было нарисовано ощущение непередаваемого счастья. – Это я пока только тяжёлое вооружение оставил. Практически всю лёгкую стрелковку уже растащили.

– Капитан знает? – я указал на растопырившиеся в углу миномёты.

– Знает, но он пушки обихаживает.

– Ясно, дорвался, артиллерист. Вкратце доведёте, чем всё закончилось? Или ещё не закончилось?

– Калиничев три часа как вернулся. Они сначала немцев по лесу гнали. Почти всех положили, но полтора десятка как-то вывернулись и добрались до Зароново. Хутор это такой.

– Знаю, километрах в четырёх от места засады.

– Ну, да, вот немчура там и зацепилась. Наши их только ближе к полудню добили.

– Потери большие?

– Всего у Калиничева шестеро убитых, но раненых много – почти два десятка. Сначала в лесу каша была – фиг разберёшь, где кто, а потом и на хуторе, там обороняться удобно. Да ещё спешка, того и гляди к вражинам подмога подойдёт – сам угодишь как кур в ощип.

– А пытались кого из города прислать?

– Вроде нет, мы провода кругом порезали, так что если кто и слышал, то сообщить сложно было. Немцы с шоссе расслышать могли, но пока тихо. У нас четверо убитых и девять раненых. Итого раненых под три десятка, убитых девять. Фашистов побили сто пятьдесят четыре, двоих взяли в плен. Одного сейчас Тихвинский допрашивает.

– Что вообще хорошего взяли?

– Сейчас, у меня тут список, – старшина достал из полевой сумки обычную ученическую тетрадь и подвинул поближе керосиновую лампу. – Сначала по оружию. Начнём с самого крупного, я тут по калибрам табличку составил. Так, сначала миномёты – восемьдесят один миллиметр, две штуки. Мин к ним восемьдесят четыре штуки, но у нас их и так большой запас. Далее идёт семьдесят пять миллиметров – тут у нас две пушки. Капитан назвал их пехотными, восемнадцатой модели – говорит для нас в самый раз. Вообще какие-то они несерьёзные – ствол меньше метра длиной, но нетяжёлые. К ним сто двадцать два снаряда. Ну и последнее, из крупного, три пятидесятимиллиметровых миномёта и двести сорок мин к ним.

– Да, богато. А у нас есть люди, чтобы всё это использовать, с учётом нашей артиллерии?

– Нефёдов обещает за месяц людей поднатаскать.

– Свежо предание… Что дальше?

– Девять миллиметров – тридцать два автомата и двадцать шесть пистолетов. Патронов около четырёх тысяч.

– Толково.

– Теперь пулемёты. Четыре станковых, вон те, – Кошка указал на знакомые уже «ноль восьмые» с кожухами водяного охлаждения. – Не потасканные, два будто с завода только, все под металлическую ленту, к каждому по восемь лент на двести патронов. Ещё двенадцать ручников – все «ноль пятнадцатые» под такую же ленту, но к ним по шесть лент на пятьдесят. Ну и винтовки – тридцать два карабина и семьдесят два полноразмерных винтаря. Этих патронов вообще море – кроме носимого боекомплекта у них ещё и несколько ящиков в кузовах лежало. Может, часть и пулемётчиков, но тысячам к десяти подбирается, так что всего, вместе с лентами, тысяч двадцать. Это не считая ДТ с «двадцатки», к нему, считай, ещё пять сотен.

– Да, стоило немчуру потрепать за такой бакшиш.

– Это не всё. Ещё девять винтовочных гранатомётов и почти двести гранат к ним, ну и обычных гранат три с половиной сотни, в основном «толкушки», но есть и «яйца». Из вооружения это почитай и всё, а вот снаряжения у фашистов тоже хватало. Одних лопат больше трёх десятков, топоры, пилы – они будто обосноваться в нашем лесу собрались. Это не считая того, что на каждом было понавешано, – от ранцев до фляжек. Кроме того, что у них с собой полевая кухня была, жаль, что её прилично издырявили, но ничего – починим, так у каждого и сухой паёк в ранце.

– Интересно, и что там?

– Да на самом деле ничего особенного. Я тоже сначала разгубастился на шоколад и прочее – фиг. Вот.

Старшина, как фокусник, достал откуда-то пакет из плотной бумаги и вывалил на стол его содержимое. Приличную часть кучки составляли сухари, также здесь была банка консервов и несколько мешочков поменьше. В одном, самом большом, находились какие-то сушёные овощи, в двух более мелких коричневый порошок и белые мелкие кристаллы. Ну, с последним понятно – соль, а коричневое похоже на кофе, но, судя по запаху, эрзац.

– Ненастоящий, – подтвердил мои догадки Кошка. – Похоже, из желудей.

– Не уверен, возможно, цикорий.

– Одна фигня.

– Не скажи, должен пригодиться.

– Да нет, съедим и выпьем, конечно, всё, но я рассчитывал на что-нибудь посущественнее.

– А морда не треснет? – я усмехнулся. – Что в карман, то не из кармана. А так – стандартный Eiserne Portion, в переводе «железная порция». Это специальный вид пайка, который можно употреблять только с разрешения командира. Выдаётся сверх нормального довольствия, кстати, в банке должно быть мясо.

– Да, оно. Проверили. Жратва у них отдельно, в том грузовике, что с кухней, тоже была, но не так чтобы и много.

– Ну, так они, небось, перед обратной дорогой отужинать успели.

Тихвинский должен был проводить допрос во втором лагере – пленных в основной мы на всякий случай не водили. Хоть и глаза им завязывали и по-другому стереглись, но мало как дело обернётся. Идти туда по ночному лесу смысла не видел никакого – до утра потерпит, но всё оказалось несколько проще. Наш юрист дожидался меня у землянки, попрыгивая на месте, вероятно, чтобы согреться, но, возможно, от нетерпения и желания поделиться новообретёнными знаниями.

– Товарищ командир, разрешите обратиться.

– Обращайся, только внутрь пройдём – не май, не лето.

– Ну, чего узнал? – я уселся на холодную скамью. Надо бы дровишек принести, протопить хотя бы немного. – По твоему довольному виду сужу, что новости неплохие.

– Да, немцы в показаниях сходятся.

Ишь, «в показаниях». Интересно, какую он им статью шьёт? Спрашивать не стал, вдруг обидится – так сказать, профессиональная деформация.

– Ну, и чего показывают?

– Это и правда, часть двести первой охранной дивизии. Вторая рота третьего батальона, плюс усиление.

Рассказывал он долго, но если коротко, то мы рано испугались. Во-первых, сам двести первый полк, на основе которого дивизия формировалась, особого опыта не имел. Во-вторых, дивизия была далека от полного формирования и, соответственно, возможностей боевого применения. В-третьих, она только называлась дивизией, а в реале не дотягивала и до бригады. Основой дивизии так и остался полк трехбатальонного состава, батальоны, в свою очередь, состояли из трёх пехотных, одной пулемётной роты, роты пехотных орудий и противотанковой роты. Так и не понял, зачем им противотанковая рота, но на её вооружении стояли двенадцать тридцатисемимиллиметровых орудий. В роте пехотных орудий было шесть семидесятипятимиллиметровок. Вооружение одного из взводов этой роты нам и досталось в виде двух пушек. Пулемётная рота, кроме двенадцати станковых пулемётов, имела ещё шесть восьмидесятимиллиметровых миномётов. Один из взводов этой роты тоже был на усилении, его пулемёты и миномёты мы и прихватили. Обычная пехотная рота имела двенадцать ручных пулемётов и три миномёта калибра пятьдесят миллиметров.

Вооружение по большей части было устаревшим, потому нам и достались винтовки образца девяносто восьмого года и пулемёты с водяным охлаждением. Ерунда, нам не в падлу, а дарёному коню вообще никуда не смотрят. Тем более что автоматы нормальные, нашим ППД, конечно, уступают, миномёты и артиллерия тоже вполне на уровне.

Кроме этого единственного полка ещё имелся артиллерийский дивизион, состоящий из двенадцати орудий калибра сто пять миллиметров. Полк и дивизион считались некими частями быстрого реагирования, но в связи с тем, что полк раздёргали на отдельные роты, что-то я сомневаюсь. В Полоцке как раз и должна была находиться эта рота с усилением – теперь уже не находится.

Кроме вышеперечисленных частей в дивизии была масса других подразделений, вроде группы Тайной полевой полиции, отдельный охранный батальон, полицейский батальон, батальон полевой жандармерии и три батальона охраны тыла. Все эти части не имели тяжёлого вооружения, даже миномётов и станковых пулемётов. Да и батальонами они скорее назывались. Кроме того, существовала ещё масса мелких небоевых подразделений типа полевых комендатур, санитарной роты и подразделения полевой почты. Как я и сказал, по своим возможностям данная дивизия значительно уступала нормальной бригаде, да ещё находясь на стадии формирования.

Несмотря на это времени у нас осталось вряд ли много, скорее, даже мало. Надо активизировать действия, пока противник раскачается и перебросит к городу по-настоящему крупные силы. Немцы уже скоро месяц как обещают взять Москву «на следующей неделе», вероятно, все силы у них брошены именно на решение этой задачи. Думается мне, что обломаются. Конечно, приходится бойцам напоминать о восемьсот двенадцатом, и что захват Москвы ничего врагу не даст, а если это и произойдёт, то всё одно станет началом конца для гитлеровцев, но очень не хотелось бы видеть подобного развития ситуации. Всё же тогда Москва не являлась единственной и даже главной столицей империи, а сейчас, когда Ленинград чудом удерживается, подобное поражение может стать катастрофичным. И наоборот, если фашистам не удастся взять оба города, это может сдвинуть чашу весов в нашу сторону.

Именно поэтому каждая автомашина, не доставившая свой груз на фронт, а тем более железнодорожный состав, выбросивший своё содержимое под откос, могут стать той самой соломинкой, сломавшей спину верблюду. Тем более что руки у нас практически развязаны – хотя бы несколько дней мы сможем творить, если не то что захотим, то уж то, на что сил хватит, точно. А силы у нас есть.

Глава 6

– Итак, товарищи, подведём итоги прошедших четырёх дней. Капитан, вам слово.

– За прошедшие дни проведено две крупных, в нашем понимании, конечно, операции по разгрому немецких автоколонн, а также более десятка взрывов на железной дороге. Сейчас в Полоцке, по данным разведки, скопилось до двенадцати составов с вооружением и материальными средствами, в самом городе введено чрезвычайное положение. Все наличные части занимают оборону. На данный момент там находятся несколько сотен военнослужащих противника, и, как бы ни хотелось нанести удар по городу, мы не имеем возможности вести затяжной бой. А без этого не обойтись.

Эх, не сбылась мечта идиота. Жаль. А так было бы здорово, захватить город – пострелять немцев, утащить что можно, а что нельзя – то понадкусывать, то есть сжечь, конечно. Но – не судьба. А класть людей в уличных боях с невнятной перспективой мы позволить себе не можем.

– Так же проведено разоружение так называемых местных сил самообороны. Эксцессов не было – оружие сдавали хоть и не с радостью, но попыток сопротивления не отмечено. Конфисковано около сотни винтовок и несколько тысяч патронов. Точные сведения у товарища старшины Кошки. Вместе с изъятием оружия конфисковали и некоторое количество скота и продовольствия. Здесь эксцессы были, но до серьёзных ранений не дошло.

Это точно, эксцессы были ещё те. Правильно мы поступили, отняв сначала у полицаев оружие, но и без него Потапову морду лица разбили знатно, когда он уводил. Ладно бы корова была единственная, да ещё самими хозяевами выращенная. Нет, эта ранее была колхозной, а позже внаглую присвоенной. И случай такой был не единственный – обошлись ответным битьём морд.

– Общий итог прошедших дней. Уничтожено и захвачено двадцать две автомашины. Подорваны восемь составов, в том числе и один бронепоезд. Убиты шестьдесят семь солдат противника. Наши потери – четверо убитых и семь раненых. У меня всё.

– Спасибо, товарищ капитан. Товарищ старшина.

– На данный момент все бойцы отряда, четыреста восемьдесят семь человек полностью вооружены и имеют полуторный боекомплект патронов, то есть не менее семидесяти пяти патронов на винтовку. С пулемётами хуже, с учётом того, что используется только половина, нет возможности готовить пулемётчиков, имеем по двести патронов на ствол. Автоматчики из расчёта ста патронов на ствол. Нормальной тёплой одеждой обеспечено более трёх четвертей личного состава, после того, как перешьём захваченное обмундирование противника, то закроем и эту проблему.

Да, с тёплой одеждой плохо. Всё, что местные могли отдать, – отдали. Немецкие шинели, которые были захвачены в большом количестве как во время засады на охранную роту, так и позже, в том числе и в двух разгромленных автоколоннах, были не очень. Для нашей осени они ещё могли подойти, но вот зиму в такой пережить можно только врагу пожелать. Что я ему и желаю. Михаэль, когда узнал, что ему ещё и перешивкой шинелей заниматься, буквально схватился за голову и ругался плохими словами. Причём не на русском или идиш, всё же идиш сходен с немецким, а таких ругательств я там не помню, но не молитва это была, точно. Кстати, ещё одна проблема – нитки. С белыми, для маскхалатов несколько проще – распускали длинные обрезки парашютной ткани, а вот цветные… Решили подкладки распускать или белыми шить, как проще выйдет. Часть шинельного сукна, хотя сукном это можно назвать с натяжкой – тот же эрзац, надумали пустить на жилеты и штаны. Да даже и на портянки. Ничего, никуда не денемся, перезимуем.

– Хуже дело обстоит с гранатами и пищей. Гранаты ладно, хоть по одной на основной боевой состав есть. А вот пищи, даже если будем растягивать, не более чем на три месяца, так что к февралю зубы на полку. Мясо кончится ещё до Нового года.

В связи с тем, что автомобильное сообщение мы прервали, здесь нам в ближайшее время никаких особых ништяков не обломится, да и не пользуются немцы уже почти автотранспортом. Те колонны, что мы разгромили, были единственные проходящие по дорогам в тот день. Две дороги – две колонны. Слишком длинное плечо снабжения, поэтому немцы восстановили движение по железной дороге, а значит, следующая перевалочная база у них где-нибудь в районе Вязьмы, а то и ещё дальше. Да и направление наше скорее вспомогательное – основное снабжение фронта группы армий Центр идёт через Минск и Киев.

– Все запасы я свёл в специальную ведомость, можно отдельно ознакомиться.

– Спасибо, товарищ старшина. Теперь, думаю, стоит заслушать «медицину». Вы, товарищ военфельдшер.

– Да, – Геращенко привстал, но, вспомнив, что все докладывают сидя, да в землянке особенно не распрямишься, опять сел. – Сейчас у нас имеются сорок два раненых бойца и командира, в основном младших. Двадцать восемь ходячих и четырнадцать лежачих, по двоим прогноз неутешительный – один с ранением в голову не приходит в сознание, там повреждения мозга, второго, вероятно, будем готовить к ампутации. Причём ногу придётся ампутировать до паха, и всё равно не факт, что гангрену удастся остановить – очень сложное ранение бедра. Медикаменты, по некоторым позициям, уже на исходе, бинты стираем.

Вот с медикаментами, и правда, опять плохо – никак не удаётся вывезти то, что припрятали в городе. Пока военное положение не снимут, слишком опасно. Что противно, вроде в каждом случае несём и не такие уж большие потери, но вон уже больше четырёх десятков раненых. Считай, почти одна десятая личного состава, да и погибших и умерших от ран немало.

– Не всё хорошо с санитарным состоянием. Надо увеличивать количество бань, раз поступил приказ не разводить огня днём. И одежду чаще стирать и прожаривать, иначе вши нас погубят быстрее пуль. Если настанут сильные морозы, можно и вымораживать, но лучше уж пусть не настают. Ещё и клопы на нашу голову откуда-то взялись, хоть тараканов нет и то…

– На сколько ещё хватит лекарств?

– Однозначно ответить нельзя, всё зависит от динамики выздоровления и от поступления новых больных. Если по выздоравливающим хоть что-то можно прогнозировать, то о количестве и степени повреждений у новых раненых можно только фантазировать, а фантазии, извините, к делу не пришьёшь.

– На месяц хватит?

– С такими темпами поступления – нет.

– При таких темпах поступления у нас здоровых за месяц не останется.

– А, ну да, это я не подумал…

С этим всё ясно – главное пожаловаться и пусть обеспечивают. В общем и целом нормальная политика профессионала – вы мне предоставляете ресурсы, я делаю дело.

– Ладно, позже конкретнее переговорим. Калиничев.

– Да вроде за меня уже всё сказали, – лейтенант кашлянул в полусжатую ладонь. Он, кстати, не один покашливает, у меня тоже в горле першит. Этот вопрос надо так же с Геращенко позже перетереть. – Немцы засели в городе и нескольких крупных посёлках и носа оттуда не кажут. В Полоцк, вероятно, прибывают подкрепления, но ни их количества, ни качества мы не представляем. Их может быть и три сотни, и пять, и пять тысяч. Известно только, что составы, что стоят в городе и на подходе, имеют в том числе вооружение и технику на платформах. Тяжёлую технику, те же танки, если немцы и смогут задействовать, то не в лесу – снега почти метр навалило, но в качестве подвижных огневых точек они нам могут здорово крови попортить.

Это точно, танки не обязательно в лес гнать, проще нас на них выгонять, но ни тремя сотнями, ни пятью они нас не выгонят. Тогда почему составы стоят в городе и перед ним, а не идут назад, чтобы пройти по другим маршрутам? Или их там тоже бьют, не одни же мы такие, или просто другие маршруты и так перегружены. В любом случае хорошо их тут зажали. Под Идрицу бы опять людей послать, но по такому снегу им туда идти не меньше недели, да и развернуться они там вряд ли смогут. Там вам не тут, где немцы боятся преследовать подрывников, мигом по следу нагонят и побьют. Могут даже и на подходе взять, если следы заранее найдут и вычислят направление движения. Нет, если и посылать, то крупную группу, имеющую возможность отбиться, но крупная группа нам и тут нужна. Надеюсь, и там найдётся, кому врагу юшку пустить.

– Консервный цех, как вы требовали, товарищ командир, разузнать, работает, но скотину уже всю забили. Новую не поставляют. Продукцию не отправляют, похоже, складируют на месте.

– Много скопили?

– Таких сведений не удалось добыть, но не меньше, чем с пятидесяти голов крупного скота – коров и бычков, плюс какое-то количество свиней.

– Численность немцев известна?

– Да, ровно двадцать два человека.

– Вот это и будет наша следующая цель. Теперь о связи с Большой землёй. После того, как мы сообщили об уничтожении карателей и блокаде шоссейных и железной дороги, обещали прислать представителя штаба партизанского движения. Оказывается, и такой есть.

– К нам едет ревизор? – блеснул остроумием Байстрюк.

– Вероятнее всего. Проблема в том, что рация работает открытым текстом, а потому мы не можем даже назначить место встречи. Нам приказано держать посты во всех прилегающих деревнях, что мы сделать, соответственно, не можем, то есть можем, но это излишний риск для нас. И наоборот – если не будем держать посты, то большой риск для проверяющего.

– Да, куда ни кинь всюду клин, – Матвеев досадливо почесал переносицу. – А может, пусть по ориентирам выбрасывают. Разожжем ночью костры. Они же, вероятно, ночью полетят?

– Так немцы тоже могут читать наши радиограммы, – досадливо вмешался Кошка. – Они тоже разожгут костры, и наши прямо в руки им прыгнут. А не может Кондратьев каким-либо своим хитрым кодом передать?

Ага, не один я такой наивный.

– Говорил я с ним, нет у него никакого хитрого кода, так всякие словечки, которые все радиолюбители мира знают, для удобства связи используемые. Ещё какие предложения есть?

– Так пусть они сначала на город ориентируются, а потом от него на северо-восток идут и костры ищут, – продолжил настаивать Матвеев. – Здесь кроме нас их разводить некому. Вряд ли фашисты сюда специально людей пошлют.

– Думал уже о таком варианте – немцы и в Больших Жарцах, и в Юровичах, и ещё кое-где сидят. Разложат эти костры и будут ждать, – ну что ещё предложишь? Вдруг чего умного.

– Да, могут, – сержант опять задумался. – Но совсем без ориентиров тоже нельзя.

– Это да, – кивнул. – Отправим радиограмму, но предупредим, чтобы бдительности не теряли.

– Может, тогда почистим деревни от фашистов, – решительно продолжил Матвеев.

Вариант, конечно, интересный. Боеприпасов хватит, но вопрос: какие потери понесём? В Юровичах противника ещё больше, чем в Жарцах, и это не из засады нападать. Вон в Зароново всего пара домов да несколько сараев, немцы с ограниченным запасом боеприпасов всё одно умело отбивались – считай половина наших раненых оттуда. Если только пушки подогнать, да раскатать их на хрен. А мирные жители пострадают. Нет у нас ещё нормального опыта по штурму готового к обороне противника, да ещё, считай, в опорном пункте.

– Боюсь, времени у нас будет только на одну операцию. Жарцы задача первоочерёдная, а иначе можем до весны не протянуть. Какие предложения по проведению боевых действий?

Предложений было масса, вот только прорабатывать их ещё и прорабатывать. Выходить надо было к обеду – как раз посланные к заныканным, и сейчас в основном разбираемым на части грузовикам, что достались нам от карателей и одной из разгромленных колонн, бойцы вытянут их ближе к дороге. Всего полностью готовых машин там шесть, на них и решили ехать. Естественно, не до самого села, автомобили в паре километров ещё придётся спрятать. Калиничев успел подготовить неплохую схему населённого пункта с отмеченными местами расположения групп противника, вплоть до человека. На ночь немцы посты с обоих въездов в село снимали, да и днём они теперь не стояли там открыто, и все заныкивались на территории консервного цеха.

– Стерегутся они сильно, судя по наблюдениям, спят одновременно не более половины, остальные службу несут. Патруль, не парный, а аж из четырёх человек, ходит каждые тридцать минут. Смены постов раз в два часа, постов всего три, но по два человека. Короче, к отпору они готовы, – наш начальник разведки указал на схеме и места расположения постов, и маршрут патрулирования. – Незаметно проникнуть в расположение врага невозможно. Лучший вариант атаковать противника одновременно со всех сторон, быстро уничтожить посты, а дальше действовать по обстановке. Хорошо, что фашисты, по своей привычке, уничтожили в селе собак, есть шанс подобраться незаметно.

Судя по схеме, шанс этот мизерный.

– Церковь действует? – этот вопрос задал капитан.

– Да.

– Тогда есть предложение послать на колокольню пулемётный расчёт. С неё можно спокойно простреливать всю территорию занятую противником, возможно кроме северо-западного угла. Сколько этажей в здании? – Нефёдов указал на схеме на строение, находящееся чуть в стороне от цеха.

– Два, оно и правда перекроет директрису стрельбы, при этом как раз выход и не будет простреливаться, а именно здесь их казарма.

Ну, это мы и так уяснили.

– Зато запрём.

– Может сработать, – я решил внести свой алтын. – Только время атаки придётся переносить на утро, иначе толку от этого пулемёта не будет – не разглядеть в темноте с такого расстояния ничего, как бы свои под его огонь не попали. Но при свете тоже не вариант, здесь как минимум метров пятьдесят свободного пространства до ближайшего строения, а с двух сторон вообще чистое поле.

Ещё полчаса обдумывания и верчения по столу схемы привели к тому, что решили нападать всё же под утро, но затемно, предварительно выдвинув пулемётный расчёт на возвышающуюся позицию. Если что пойдёт не так, то он сможет поддержать огнём, хоть и чуть позже. А то и подсветить удастся.

– Товарищ командир, – остановил меня наш начальник разведки, когда совещание уже закончилось и пришло время сборов. – Дело такое, разведать Жарцы нам Ванька здорово помог. Я ему сразу сказал, если будет действовать осторожно и на рожон не лезть, то с меня награда, а бойцы тут винтовочку интересную притащили, у полицаев отнятую. Мальцу как раз будет тульская мелкокалиберная пятизарядка.

– «Восьмёрка», что ли? Она вроде однозарядная.

– Нет, это «девятка».

– Никогда не видел, у нас в тире «восьмёрки» были.

– Эту больше для охотников выпускали, тех, что по мелкому пушному зверю. Вот и тут одна оказалась.

– Ею хочешь наградить?

– Да.

– Хорошо, давай после операции, вместе со всеми отличившимися. Перед строем.

– Спасибо, я так и хотел.

– Да не за что.

Сотня человек, для того чтобы перебить два десятка врагов, вроде и много, особенно при десяти пулемётах, а как начнёшь считать, да по местам их расставлять, как бы и не мало оказывается. Засады на дорогах выставить надо? Тут как сказать – немцы сейчас по дорогам не ездят, но вдруг, а значит, два десятка человек и два пулемёта долой. Один пулемёт на колокольню, да ещё пару человек к пулемётчику. Одно отделение в резерв. Вот и получается уже стандартное отношение три к одному, без которого умные стратеги наступать вроде как не дозволяют.

В связи с тем, что личный состав рот пришлось перемешать, дабы не делить их на опытные, естественно в партизанской деятельности, и не очень, боевая слаженность несколько хромает. Хотя, если говорить честно, она и ранее не была на недосягаемой высоте. Потому стоит ввести ещё один понижающий коэффициент. Вот только неясно какой. Всё равно перевес сил у нас значительный, если начнём без особых ляпов, то всё должно пройти хорошо.

Несмотря на толстый полушубок, находиться почти полночи на снегу, да ещё и ограничив подвижность, совсем не сахар. Ночью подморозило. Это минус, но зато снег перестал пропитывать водой одежду, при долгом лежании на нём.

До рассвета меньше часа, пора начинать. Сначала думали дать задействовать крик какой-нибудь птицы. Ага, кукушки. Зимой. Вот немчура обалдела бы. Потом решили обойтись собачьим лаем. Ну, мало ли, что собак постреляли, может, в лесу какая спряталась. Отсюда уже логически вышли на волчий вой – был у нас один бурят, у которого дюже жутко получалось. Патруль прошёл минут десять как и сейчас должен отдыхать, а значит, быстро не среагирует, пора.

– Гармаев, давай!

– У-у-у-у-а-а-а-у-у-у!

Аж мороз по коже, хоть и знаю, что это не настоящий волк! Генетическая память тела, наверное!

Первые выстрелы я не должен был расслышать, так как бой начали наши винтовки с глушителями. Сами глушители получились не очень, но спец по ним сразу предупредил, что полностью винтовочный выстрел заглушить нельзя – больно заряд у патрона большой. Потому пришлось порох из гильз отсыпать, и уже такими патронами пристреливать винтовки заново. По этой же причине автоматическое оружие не могло работать, потому и приспособили глушаки на обычные маузеры, причём на длинноствольные, ибо баллистика у пули стала хреноватая, прямо как у той мелкашки. Насколько удачно сработали первые стрелки, не знаю, но вот уже застучали и обычные винтовки – либо добивали раненых, либо валили вторых номеров в караулах.

То, что немцы ставили парные караулы, было не основной нашей проблемой, но первой из них. Сейчас к забору должны броситься те бойцы, что подобрались наиболее близко – их дело запечатать немцев в казарме и не дать разбежаться по двору, занимая оборону. Теперь и нам пора.

Много людей вводить в село было опасно – три человека на колокольню, шесть стрелков, что заняли места на чердаках, да ещё трое бойцов, что контролировали жителей домов, на чердаки которых забрались наши снайперы. Даже это было чересчур нагло, потому и неслись мы сейчас из леса на всех парах. Хоть и на лыжах, а двести метров по рыхлому снегу – немало. Когда подбегали, внутри забора раздались взрывы гранат, густо разбавляемые автоматными очередями, – похоже, фашисты пытаются вырваться из казармы, ставшей мышеловкой.

Надо поспешать, где-то здесь должны быть прислонены к забору лестницы, которые наш авангард припёр, да и сами мы несколько штук тянем. А, вот она! Увидел только потому, что по ней уже кто-то карабкается. Блин, как в кино про штурм средневековых крепостей. Следующим я не оказался, меня вообще оттеснили куда-то в сторону. Ну, никакого уважения к начальству. Вдруг слева от меня кто-то пробежал, скорее, проковылял, глубоко проваливаясь в снег. Вот и наши инженерные средства добрались. Быстро помог пристроить лестницу к забору, шаг на первую ступеньку – она уходит под моим весом вниз. Вторая нога – ступень ещё оседает, но гораздо меньше. Побежали.

Когда переваливался через верх, мимо уха свистнуло. Сердце забилось, хотя вроде куда быстрее – сейчас пульс, наверное, зашкаливал за двести. Рухнул на утоптанный двор – теперь бы разобраться, куда бежать, в кого стрелять. Вспышка метрах в двадцати, выстрела, именно этого, конечно, не слышу, но что-то отчётливо бьет в доску забора буквально в нескольких сантиметрах. Чем ему так моя голова приглянулась? Падаю, дёргаю из-за спины на грудь автомат и перекатываюсь. Вот – теперь можно и ответить! Короткая очередь на три патрона, ещё перекат, и опять очередь. Если не убил, то напугал точно, потому как не стреляет. Может, перезаряжается? Тогда ещё одну короткую, на всякий случай, а то случаи бывают разные.

– Гранатами огонь! – кто-то, вроде даже Потапов, пинает меня по заднице.

Ладно, простительно – в этой темноте и маскхалатах хрен разберёшь, кто есть ху. Интересно, о чём это я сейчас? При чём здесь ху, или это я недоговорил? Чёрт, отставить Фрейда с Юнгом! Окно казармы освещено пламенем из ствола огрызающегося пулемёта.

Бу-бух! Пулемёт выносит прямо вместе с пулемётчиком – наверно, целую связку закинули. Расточительно, конечно, но у них там тоже гранаты должны быть – лучше мы их себе заберём, чем они их нам сюда побросают. Да и связки у нас не из гранат, а усилены аматолом.

Ещё два мощных взрыва сотрясают казарму. Сейчас там точно мало никому не показалось.

– Отставить гранаты!

Десяток секунд, чтобы не нарваться на уже брошенную связку, и несколько белых фигур с разбега впрыгивают в окна, ещё на лету открывая огонь из автоматов. Помещение буквально нашпиговывается пулями. Запрыгнувшие бойцы смещаются в стороны, а у оконных проёмов пристраиваются ещё стрелки, готовые открыть огонь на любой шорох. Пошедшие первыми сейчас должны перезаряжаться. Сколько стоило вдолбить бойцам, что не надо отстреливать весь магазин до железки, и пытаться убрать в подсумок расстрелянный тоже не надо. Осталось пять патронов? Да и хрен с ними – дай магазину упасть на землю, потом подберёшь, всаживай в приёмную горловину новый и будь готов к открытию огня. Лучше быть живым с ножом, чем трупом с пулемётом.

Вторая партия пошла. Эх, надо было штурмовикам придумать крепления фонарей на оружие. Фонарей у нас много, да и батареи пока есть. Ну да ладно, сейчас должны и пистолетами обойтись – для них второй руки не надо. Защёлкали одиночные. Всё-таки делать контроль я им в головы вбил. Видишь, враг лежит – стрельни. Ну и что, что не шевелится, когда шевельнётся, может оказаться поздно.

Бах! Винтовочный! Пропустили всё же кого-то. Опять защёлкали пистолетные. Распахивается дверь, в неё так никто и не вошёл – всё-таки чему-то научились, и один в белом тащит другого.

– Санитар!

Чёрт, всё же нарвались. Теперь вроде тихо. Похоже, всё.

Снова заполошная стрельба, но только из пистолетов. И опять затихло. Лучше бы сам с ними пошёл! Ведь мог бы настоять, и хрен кто слово поперёк сказал бы. Но нельзя! Эти мальчики уже не мальчики. И моё-то нынешнее тело не сильно старше их, но воспринимаю всё равно как пацанов. Кроме старшины, капитана, ну, и ещё десятка-двух. Чтобы выжить, им надо учиться.

Да, бой это уже не учёба, но думается мне: то, что мы сейчас боем называем, через год за обучение сойдёт. Каждый следующий год войны бывает много сложнее предыдущего, и выжить становится всё труднее. Только так, сдавая кровавые экзамены, можно подниматься всё выше и, если не увеличивать, то хотя бы держать свой шанс на выживание стабильным. Главное, не сбиться на пафосное – тяжело в ученье, легко в бою. В бою всё одно тяжелее, но ученье может хотя бы подготовить тебя.

Не стреляют. Уже почти минуту. Вроде, и правда, конец.

Трупы и оружие стаскивали на середину двора. Пока не насчитал двадцать два покойника, не успокоился. А тут ещё стрельба в селе. Кому это там погеройствовать захотелось? Вероятнее всего шум из-за группы наших бойцов, которые пошли разоружать местных полицаев. Хотя в округе разоружили многих, естественно, Больших Жарцов это не коснулось, а вот теперь какая-то неприятность. Стоит разобраться.

– Байстрюк, со мной.

– Есть!

Несмотря на шум, который мы устроили, на улицу никто не лез – местные сидели тихо. А вот и новое место увеселения. Несколько бойцов стояли, прижавшись к стене дома, а один выглядывал из-за угла, что-то высматривая в соседней хате или около.

– Кто старший?

– Младший сержант Смирнов, товарищ командир, – ага, помню, опытный боец.

– Докладывайте.

– Мы пошли самооборонщиков разоружать, а тут этот стрелять стал.

– Потери?

– Нет. Он вроде вообще в воздух палил.

– Дом окружили?

– Да, двоих в обход послал.

Воздух уже посерел, рассвет вот-вот.

– Кто такой там?

– Гринюк вроде как, начальник над местными самооборонщиками.

– Чего говорит?

– Ругается, катиться велит.

– Ясно, оставь одного человека и давай дальше. Сколько их тут всего – самооборонщиков?

– Так девять ещё, кроме этого. Мы ж его прихватить хотели, чтобы он своим команду дал оружие сложить. А он видишь – в бутылку полез. Я его предупредил, что хату запалю, а он грозится, что только пугал, но может и взаправду убить.

– Ладно, давайте по другим. Адреса есть?

– У меня схемка. Епишин, остаешься с товарищем командиром, – тот боец, что выглядывал из-за угла, обернулся и кивнул, а затем опять стал наблюдать. – Остальные за мной.

– Смирнов, пошли связного к капитану, пусть тебе ещё людей дадут – вас всего четверо остаётся.

– Есть, я лучше к ротному пошлю.

Правильно, конечно, Веденеев, командир первой роты, тоже должен быть около цеха, видел я его.

Когда мы остались втроём, подошёл к Епишину.

– Что там?

– Не видно ни хрена, но вряд ли убёг. Там Григорянц с Прокловым у него на задах сидят.

– Хорошо, отойди-ка пока, – изба стояла тёмная, без единого огонька внутри, ну это и понятно, но одно окно вроде как распахнуто. – Эй, Гринюк, слышишь меня?

– Даже вижу, могу пулю между глаз вогнать.

– Тогда точно сгоришь, вместе с домом и домочадцами. Ты чего стрелять стал?

– Жить хочется.

– Ну, стреляя в моих людей, ты жизнь точно не продлишь, а вот сократить можешь запросто. Так как ты ни в кого не попал, то можешь сдать оружие и жить дальше.

– Сейчас. Как только оружие отдам, так зараз и шлёпнешь, я вас, коммуняк, знаю.

– Может, и знаешь, но раз землю до сих пор топчешь, то явно не дурак. На тебе что, жизни людские?

– Не, я не душегуб.

– Тогда сдавай оружие. Если на тебе крови нет, то слово даю, что не тронем.

– А ты кто такой?

– Леший. Слышал?

– Ну, слыхивал. А не врёшь?

– А смысл?

– Это ты в Залесье Богдана повесил?

– Если это тот хорёк, что людей под пули подвёл, чтобы перед врагами выслужиться, то я.

Надо же, а ведь я не имени ни фамилии его не спросил. Похоже на сработавшую психологическую защиту – вроде, не знаешь как зовут, и убивать легче.

– Ну, тогда заходи, погутарим.

– Леший, нельзя, – Жорка аж за рукав ухватил.

– Не страшно, раз договариваться решил, стрелять не станет. Могу доказать, – отвернулся от Байстрюка и крикнул. – Я с товарищем зайду, он меня одного опасается отпускать.

– Да и заходите, чего мёрзнуть-то.

– Видал? Пошли.

И пошли. Немного мандраж всё же бил, вдруг, и правда, пальнёт, но обошлось.

Изба была большая – внушительный пятистенок с огромными, метров под сорок квадратных, сенями, из которых ещё пара дверей вели куда-то на двор. Не удивлюсь, если тоже крытый. Хозяин оказался здоровым мужиком под два метра ростом. В плечах если не косая сажень, то близко. Винтовка в его руках казалась тростинкой. Короче, русский богатырь на службе у Змея Горыныча.

Из сеней прошли в просторную комнату, не знаю, как называется, но не горница. В горнице вроде не должно быть такой большой печи, от которой приятно тянуло теплом.

– Ну, садитесь, гости дорогие. Самогон будете? Извините, казённой давно уже нет, но этот я для себя гнал. На берёзовом угле настоян да молоком чищен. По мне, так лучше казённой, да и покрепче будет.

– К тебе как лучше обращаться?

– Зови Степаном.

– А по отчеству?

– Обойдусь, не такой и старый.

По сравнению с нами явно постарше будет. Годов не как нам с Жоркой, вместе взятым, но лет сорок ему будет, наверно.

– Хозяин барин, – махнул Байстрюку в сторону стола, да и сам уселся.

Гринюк отставил винтовку в сторону, но так, чтобы можно достать, особо не тянувшись, и тоже уселся. Когда садился, рубаха, что висела навыпуск, прижалась к телу, и стало заметно, что за пояс что-то заткнуто. На «наган» не похоже – скорее, пистолет.

Выпили, закусили квашеной капустой и чем-то, что я посчитал мочёной репой. Почему? Не знаю, никогда не пробовал репу, по крайней мере, не помню такого случая, а уж мочёную и подавно, но вот так в голове сложилось.

– Где домочадцы?

– В подполье сидят. Там, небось, всё село сейчас. В подполье.

– В общем, так, Степан, оружие придётся сдать.

– Это с какого такого хрена?

– А с такого, что в других деревнях уже сдали. Слышал?

– Краем уха.

– Вот теперь и сюда добрались.

– Германцам каюк?

– Ага, – Жорка зло усмехнулся. – И прихлебателям их тоже будет, коли не одумаются.

– Сержант, отставить.

Вот сегодня мне игра в хорошего и плохого следователя совсем не нужна, мне сейчас нужно показать наличие единоначалия.

– Да, немцев в селе больше нет.

– Вернутся, – Гринюк разлил ещё по стопке, но пить не спешил.

– Вероятно.

– Цех сожжёте?

– Нет. Зачем? Станут скотину дальше увозить. Оно нам надо?

– Второй раз они на это не попадутся.

– Как говорил один сказочный герой, кстати, людоед по совместительству, пожуём – увидим.

– Даже так. А не слишком? Германец на сказочное чудовище как-то больше смахивает.

– А мы поднапряжёмся. Ну, так что надумал?

– Куда так гонишь?

– Время – жизни. Твои, кстати, не решат последовать примеру, пострелять там или ещё чего?

– Кто ж их знает, но думаю, сдадутся. Слухи, что в других деревнях прошло всё более-менее тихо, дошли. Ну, акромя мордобоя, – хозяин хитро покосился на надувшегося Жорку.

Как же быстро у них здесь слухи распространяются.

– Мордобой, это можно. Но только сегодня, для симметрии, не моему бойцу харю начистят.

– На меня намекаешь? – Степан почесал здоровый, чуть ли не с мою голову, кулачище.

– Ага. А ты что думал, нам тебя целовать надо? Уж по чавке ты всяко заслужил. Ведь заслужил, а?

– Ну, не без этого, может и заслужил, – нехотя выдавил здоровяк.

– Не бойся, бить будем аккуратно, но сильно. Нет худа без добра, синяк немцам предъявишь – мол, застали врасплох и глумились краснопузые.

– Это, конечно, да. Но меня, знаешь ли, в селе ещё пока никто не уложил ни разу, да и из соседних деревень тоже. Неохота, понимаешь, уважение терять. Давай-ка ещё выпьем, да отправишь ты своего бойца погулять, а мы пока обсудим дела сложившиеся.

Жорка снова вскинулся, готовый встать на мою защиту, но я успокоительно положил ему руку на плечо.

– Давай, – снова выпили. – Сержант, пойди проверь секреты, что вокруг дома, людей успокой, но напомни и о бдительности.

– Так вот, – продолжил Гринюк, когда мы остались одни, – авторитет мне терять нельзя, тебе же и невыгодно.

– Интересно, вот с этого места поподробнее.

– Германец считает, что надолго пришёл. Но так многие думали. Через год или через десять, но он всё одно уйдёт, а огребать за чужие грехи я не хочу.

– За свои не боишься?

– За свои отвечу.

– Думаешь, что если скажешь немцам, что отбился от партизан, то будут тебе почёт и уважуха, особенно на фоне перебитого гарнизона и разоружённых подчиненных? Не, не сработает, не поверят.

– Поверят. Знаю как сделать. Об этом уже разговор был, а потому еще с твоими постреляем и разойдёмся.

– Что за разговор?

– Да с одним чином из администрации мы об заклад побились, что я скорее умру, чем сдамся.

– А не захочет ли тот чин тебя скорее сдать, чем заклад отдавать?

– А мы не на деньги бились, а на должность. Если я выиграю, он меня начальником волостной полиции поставит.

– А мне с этого резон?

– Чем не резон иметь своего начальника полиции?

– Ну, если вопрос так стоит… Но смотри, на такой должности замараться очень просто, а вот отмыться…

– То есть, пусть лучше сволочь какая станет?

– Хорошо, что смогу, когда тебя судить будут, сделаю. Но учти, я выше головы тоже не смогу прыгнуть.

Не могу же сказать, что права у меня здесь тоже птичьи, и не факт, что на одной скамье не окажемся. В конце концов, риск дело благородное. Если же буду иметь информацию чуть ли не из первых рук, а волостной начальник полиции, это почитай деревень тридцать в подчинении, то можно здорово жизнь облегчить. Будем рисковать.

– Кроме того, винтовочку я могу выкупить.

– И пистолет.

– И пистолет, – хмыкнул Степан. – Махнём на танк?

– Не глядя. Что за танк? Битый?

– Нет, целёхонький. Только бензина и пулемёта нет. Я не брал, бензин, небось, сам кончился, а пулемёт наверняка экипаж утащил. Там ещё что-то с мотора свёрнуто – старшой мой в технике разбирается, говорит, карбюратор. Пушка и малёк снарядов на месте. Ну, как на месте, замок и снаряды в сторонке закопаны. Но, видать, бойцы спешили сильно, неаккуратно спрятали.

– А карбюратор?

– Этой штуки вроде там нет.

– Жаль, но найдём. Эх, если бы чутка пораньше, до снега.

– Ну, извини. Раньше вы сами не приходили.

За десять минут обговорили способы связи. Дёрнули ещё по одной – за успех нашего безнадёжного мероприятия, и я пошёл.

Смирнов вернулся ещё через четверть часа.

– Как?

– Всё хорошо, товарищ командир. Как сказали остальным, чтостаршего ихнего грохнули за отказ сотрудничать, мигом лапки позадирали. Двое, правда, сбежать пытались, но на оцепление нарвались.

– Откуда оцепление?

– Так это… Калиничев организовал.

Молодец лейтенант, и когда успел только.

– А с этим чего? – младший сержант махнул в сторону осаждённой избы.

– Поговорили мы с ним. Упёртый. Но жизнь свою он выкупил.

– Это как?

– Да вот, сдал нам одну хорошую штуку.

– И что теперь?

– Уходим?

– Вот так и оставим его?

– Ну, нет, конечно. Постреляем, окна побьём. В общем так, людей из засады убирай, оставишь пару бойцов… Хотя, останешься сам, с Епишиным. Десяток патронов по избе выпустите, да низко не цельте – там люди в погребе, и уходите. И не болтать. Ясно?

– Да.

– Вот и выполняйте.

Уже совсем светло, солнце встало над деревьями, но пока ещё его лучи, отражённые от снега, не слепили глаза. Машины также уже пришли, и сейчас образовавшиеся живые змейки людей загружали их кузова ящиками и мешками.

– Как дела, старшина?

– Живём! И ещё какое-то время жить будем. Да нет, долго будем жить и счастливо. Тьфу, чтобы не сглазить.

– Много?

– Бумаги я немецкие собрал, там, возможно, удастся точно выяснить, но и так всё пересчитаем, а на взгляд тонн пять должно быть. Банки маленькие, как в немецких пайках.

– В мешках что?

– Да то же. Я сразу прикинул, что не всё у них в ящиках будет, вот мешков несколько и захватил. Они только для переноски.

То-то в кузовах какой-то странный звук, будто что крупное пересыпается.

– Что с оборудованием?

– Как и договорились, мелочь всякую утащим, но не ломаем.

– Сколько времени ещё понадобится?

– За полчаса управимся.

За полчаса не управились – последняя машина ушла минут через пятьдесят. Всего в машины, поверх ящиков и банок россыпью, удалось поместить не более половины бойцов. Остальные, благо лыж хватило на всех, отправились пешком.

Сложнее всех идти первым пятерым – на них и разведка, и одновременно нелёгкая работа по пробитию лыжни. Этим занимались две группы, меняясь примерно через километр. Ещё по три пары изображали боковые охранения, прикрывая, соответственно, правый и левый фланг. Этим тоже не позавидуешь, но хороших лыжников раз-два и обчёлся. Многие лыжи видели не только на картинках, но уж больно мал был их опыт. Даже тех, кто мало-мальски мог пройти по накатанной лыжне, было меньше половины состава, а тех, кто увлекался лыжным спортом хотя бы как любитель, вообще насчитали меньше полусотни.

В лагерь вернулись только к обеду, а учитывая ужин всухомятку, бессонную ночь и отсутствие завтрака, голодные, как стадо нильских крокодилов. Старшина, правда, не подвёл – брюхо набили горячей кашей, богато сдобренной мясом.

– Жора, а скажи-ка мне, как наш танкист непонятного звания поживает?

– Клещёв, что ли? Нормально поживает. Он в хозвзводе у старшины, механиком. Ну и водилой, когда надо.

– А тащи-ка его сюда.

– Ща сделаем.

Уже через пять мнут оба стояли передо мной.

– Товарищ командир, красноармеец Клещёв прибыл.

– Сержант, свободны. А ты присаживайся.

Сидеть на холодной скамейке под штабным навесом было уже зябковато, но идти в тёмную землянку и жечь дефицитный керосин не хотелось.

– Смотри сюда, – развернул карту, а рядом положил схему, что набросал Гринюк. – Вот в этой точке должен быть танк. Наш, марку не знаю, но лёгкий точно. По не слишком достоверным сведениям не подбитый, только без карбюратора, топлива, снарядов и орудийного замка. Замок и снаряды закопаны недалеко, вот на этой схеме указано где – крестом, как на пиратской карте. Где карбюратор – хрен его знает. Теперь задание – привести танк в боевое состояние и доставить в лагерь. Сделаешь – получишь обратно свои кубики. Только так и никак иначе, никаких объяснений в случае невыполнения приказа не приму. Ясно?

– Да. Спасибо за доверие. Если будет хоть малейшая возможность, не упущу.

– Хорошо. Возьми пару разведчиков… На лыжах ходишь?

– Да.

– …и оцени состояние машины. Всё, что потребуется, достань как хочешь, но старшина получит приказ во всём помогать. Иди. И следующий раз приходи уже за командирскими знаками различия.

Теперь – святое. Чистка оружия. Стрелял хоть и немного, но на холоде да с подзастывшей смазкой можно получить нежданную осечку, в смысле клин. И вот ещё проблема – где к моему автомату патронов под три линии достать? Родных, маузеровских, осталось чуть больше чем на один магазин, примерно столько же было ещё и советских, те, что использовались в ТТ и ППД. Они, слава богу, подходили. Но всего два магазина – только на совсем короткий бой. Надо бы Кошку навестить, посоветоваться заодно и про трофеи разузнаю точно.

Старшина хозяйствовал на продуктовом складе. Как раз сейчас ругался с каким-то пожилым мужиком, одетым в немецкую шинель, со споротыми знаками отличия и трёхлинейкой на плече. Мужик был смутно знаком, кажется, хозяйственник из третьего лагеря, последнего пополнения. Заметив меня, Михалыч закруглил ор.

– Всё, забирай чего дают, и нечего мне права тут качать. Завтра жди с проверкой, я разберусь, куда у тебя продукты уходят.

– Разберётся он, – пробурчал мужик под нос, подхватил верёвку, привязанную к саням, махнул второму мужику, помоложе, и они потащили сани, как заправские лошади.

– Не надорвутся?

– Не должны, там немного. Они и больше утащат, если дать.

– Трофеи подсчитали?

– Да. Консервов почти двадцать семь тысяч банок, по двести граммов каждая. Без малого пять с половиной тонн. Кое-какой инструмент – ножи, топоры, котлы варочные. Пулемёт, три автомата, три десятка винтовок, это с учётом полицейских. Патронов под две тысячи.

– Вот насчёт автомата я и хотел поговорить. Патронов у меня осталось на два магазина всего, а это, как понимаешь, не дело. Надо либо патронов ещё достать, либо ствол сменить.

– А может, и то, и другое?

– Это как?

– Ну, ты сам говорил, что твой не сильно удобный, тридцать восьмые или сороковые «немцы» лягаются здорово, калибр великоват. Могу свой ППД отдать, чай, машинка получше немецких железок будет.

– А сам?

– Да, возьму какой под парабеллумовский патрон, вон хотя бы из последних трофеев.

Этот автомат Кошка мне сразу предлагал, как только его захватили у охранников колонны с пленными. Один капитан забрал, а второй Кошка взял для меня, да так себе и оставил, когда я отказался.

Неприятно то, что надо бы его пристрелять, а это опять трата дефицитных боеприпасов.

– Патронов там сколько осталось?

– Да, как и было – два магазина. Считай, сто сорок.

Вот чего у «дегтяря» не отнять, так это диск на семьдесят с лишним патронов. При этом, даже в снаряженном состоянии весит он не намного больше моего шмайсера. Короче, надо брать, пока дают.

Вместе с автоматом достался и хитрый жилет с карманом посреди груди, в котором лежал запасной диск.

– Это на всякий случай, – сказал Кошка, протягивая своеобразную разгрузку. – Если что, может, и пулю задержать.

– А чего сам не носил? – не помнил я такой штуки на старшине.

– Так Михаэль его передал только вчера, когда мы уже уехали. Для меня и для Нефёдова сделал.

– Ползать не слишком удобно будет.

– Здесь ещё два таких же отделения по бокам сделаны, можно переложить. Ну, и ещё всяких кармашков уйма. Разберёшься.

– Хорошо, спасибо. Шмайсер сдавать не буду, всё одно припаса под него нет. Пусть у меня в землянке полежит.

На какое-то время вопрос решён, но с патронами под наше оружие надо что-то думать. Вот!

– Ночью костры жгли?

– Да. Пусто.

– А летал кто? Может, слышали?

– Говорят, тихо было. Да и мы ничего не слыхали. Ничего, будут каждую ночь жечь. Да, кстати, сегодня твоя очередь в бане париться, не забудь.

– Блин, опять посреди ночи вставать.

– Чистота требует жертв. Парни тебе очередь сразу после побудки выделили. Цени отношение.

– Ага, боитесь просто. Подлизываетесь.

– Парням только не говори, а то будешь мыться перед зорькой, когда другие самый сладкий сон видят.

Помывка перед рассветом та ещё беда, и не только потому, что самый сон тогда. Баню топили за ночь два раза – сразу после заката и перед рассветом. Попасть в это время в очередь, значит получить тот ещё ворох впечатлений. Это и вода, как следует не успевшая нагреться, а значит, ни попариться, ни помыться, ни бельё простирнуть, и дым, попадающий в землянку от непрогоревших дров. Короче, то ещё удовольствие. Те, кто попадали по очереди в эти периоды, на следующий раз жребий не тянули, а получали лучшее время – сразу после протопки. Как я ни старался не пользоваться своим положением – ничего не получалось, и ведь главное, ругаться не пойдёшь, остаётся только смириться.

Землянка, оборудованная под баню, площадь имела небольшую, да большую нормально и не прогреешь, а ещё и воду надо хоть какую, но не холодную, потому мылись по четверо. И на всё про всё давалось сорок пять минут. За меньшее время уложиться было сложно, тем более со стиркой и прокаливанием белья.

Выйдя, чистый и благоухающий берёзовым веником, наткнулся на Потапова.

– Был! Летал самолёт!

– Парашютист?

– Не видели. Самолёт на запад севернее прошёл, а затем назад, но уже южнее.

– Когда?

– Да часа полтора, как улетел.

– Ищи радиста. Где у него сейчас точка выхода на связь? Дуйте туда, пусть запросит – наш ли был самолёт.

– Есть!

– Людей с собой возьми. Не меньше отделения.

Так, наш или не наш? Если наш, то почему так странно прошёл? Хотя ночь. Полоцк-то он не пропустит, а вот наши костры просто так не разглядишь. Но если город он нашёл, то оттуда ему надо просто по азимуту пройти, а он южнее проскочил. А на сколько? Если гул слышали, наверное, недалеко. Но тогда он вполне мог на обратном пути пройти над Юровичами, а там немцы. Блин! Всё, не психовать – и кроме Юровичей масса опасностей. Ночной прыжок над лесом сам по себе не сахар. Нервные клетки, по утверждениям профессора Павлова, не восстанавливаются. Или это не по его утверждениям. Да и хрен с ними со всеми.

Целый день провёл как на иголках. Кроме дежурных разъездов, если так можно назвать лыжников, отправили по соседним деревням всех, кому хватило лыж, и кто умел на них стоять. К вечеру Кондратьев доложил, что принял радиограмму – люди отправлены, совершили прыжок в районе сигнальных огней.

Ну и где они? К этому времени почти все разведчики вернулись. Доклады неутешительны – никто ничего не видел, незнакомцев не заметил. В деревнях местные тоже ни сном ни духом. Хуже было другое – на дорогах появились немцы. И не просто немцы, а немцы на танках и бронеавтомобилях. Как же не вовремя? Хотя когда немцы бывают вовремя? Нет, бывают, конечно, но не на танках. На хрен эти танки.

– Калиничев, – дослушал доклад нашего начальника разведки. – С завтрашнего дня ещё усилить бдительность. Близко к дорогам не соваться. Уходы из лагерей и возвращение в них, только по утверждённым маршрутам. И пусть следы побольше путают.

– Уже дал команду.

Ну да, конечно. Это его прямая обязанность, а я так – психую.

– Есть мысли, что противопоставить новой тактике фрицев?

– Леший, успокойся, – ну раз перешёл на «ты», сейчас лечить будет. А мне надо? – По-моему, ты сильно перенервничал последнее время. Тебе надо отдохнуть. Может, водки выпить. Бабу бы тебе ещё, но тут все на голодном пайке.

Хорошо, что хоть не намекнул, что есть одна готовая утешить и успокоить, а то сразу бы в глаз получил.

– Читал я как-то, что есть такая штука – стресс. Вот у тебя сейчас стресс. И голова у тебя отключается, ты сейчас на инстинктах. Ну, подумай, какая такая новая тактика у немцев? То, что они танки на дорогу выгнали с броневиками? Так это не новая тактика – это реакция на нас. Новая тактика у них только появится, а мы уже не раз обговаривали возможности их реакции. И наши реакции на их реакции обговаривали. Но вариантов огромное количество – посмотрим, что они предпримут, и уже будем конкретно додумывать. Давай я Байстрюка позову, вы с ним хряпнете хорошенько, ну не пить же одному, и ляжешь спать. А вот утром, со свежей головой и будешь соображать.

Ишь, как заговорил, прямо Бехтерев и Кащенко в одном флаконе, а прикидывался обычным красным командиром. В тылу врага. Ох, что-то меня несёт! Неужто, правда, надломился. И жарко, хоть на улице и подмораживает. А ещё меня тянет идти куда-то. Куда? В гости к Кузьме? Зачем? Ни черта не понимаю.

Прислушался к своим ощущениям. Кто-то внутри меня рвётся сейчас же всё бросить и идти. Нет, не к Кузьме. Туда, где я появился. Там должно произойти что-то важное! Что? Откроется портал, через который я смогу вернуться? Куда? Да не всё ли равно куда, главное, вернуться. А проверяющий из Центра? Мне надо его найти! А на дорогах немцы, нас ищут или нашего связного. С ними тоже надо что-то делать. Нельзя людей оставлять вот так!

– Найди Жорку. Только это… я самогонку не буду. У старшины коньяк ещё должен быть. Имею право.

Глава 7

Чёрные глаза рассматривали меня практически в упор. Боюсь, они даже проникали много глубже, так что в мозгу что-то шуршало и переливалось. А может это из-за коньяка? Выпил я о-го-го сколько. Попытался отодвинуться от этого сверлящего взгляда, но не тут-то было – оказалось, что я лежу, а затылок упирается во что-то мягкое. Судя по душистому травяному запаху, на траве я и лежу. Странно, снег же недавно выпал. Не мог я столько проспать.

Глаза прикрылись веками с огромными густыми иссиня-черными ресницами. Мгновение, и тяжесть в голове пропала, а я вижу сначала удаляющееся лицо, а затем и всю фигуру ребёнка. Да, глаза, оказывается, принадлежали девочке лет двенадцати, может, чуть старше. Одета она была странно: в какую-то то ли куртку, то ли пиджачок темно-зелёного цвета, поверх бирюзовой рубашки с открытым воротом. Ниже шли светло-синие шаровары, другого слова для этого элемента декора подобрать не смог, заправленные в невысокие, до середины икры, зелёные сапожки. Голову, в обрамлении недлинных, выше плеч чёрных волос, венчала небольшая зелёная же шапочка, украшенная пером.

– Надо меньше пить, – голос девчонки был пронзительно звонкий, но в то же время с небольшой хрипотцой. Как такое может совмещаться – не понимаю.

– Готов согласиться в обмен на кружку рассола.

– Ха, как всегда, в карман за словом не лезешь. Держи.

Это была не кружка, а высокий стеклянный бокал. Как он оказался у неё в руке, непонятно, но даже задумываться не стал. А вот сама рука была примечательна. Отнюдь не нежная детская кисть. Кожа была суховата для ребёнка, к тому же отчётливо выделялись синие линии сосудов. Неровно остриженные или даже обломанные ногти, при этом не имели траурно-грязных полосок, так характерных в таких случаях. И вообще эта кисть внушала уважение своей силой, скрытой под призрачной хрупкостью.

Содержимое бокала оказалось отнюдь не рассолом, оно было чуть сладковатым и отлично прочищающим мозги.

– Что это?

– В своей прежней ипостаси тривиальный берёзовой сок, но я чуть поколдовала, – девочка заразительно рассмеялась. – Это ж надо придумать – рассол после французского коньяка. С тобой не соскучишься.

– Ты кто?

– Бэ-э-э, – девчонка состроила рожицу. – Сам догадайся, пень стоеросовый. И чего сестрица в тебе нашла – ты хоть и смешной, но глупый.

– А сестру как звать?

– Ишь, шустрый – может, тебе три подсказки дать, как в фольклоре заведено?

– Не стоит. Ты Недоля. Только я тебя по-другому представлял.

– Вот ещё, буду я под твои представления подделываться.

– Связной с Большой земли – твоя работа?

– С чего бы это? Я за тебя ещё не бралась. А то просто намёк – хватит на сестринском благорасположении выезжать. Халява, как ты говоришь, кончилась. Теперь сам.

– Но врагам моим ты помогать не будешь?

– Много чести. Что тебе, что им. Сами разбирайтесь. Теперь кто кого перемогнёт – умом, силой, терпением, выносливостью.

– Понял.

– Зря ты не ушёл.

– Зря не зря – я здесь нужен. Чувствую.

– А не чувствуешь, что и там ты тоже нужен? Может, тебя там ждут. Родные, друзья ждут и надеются, что ты придёшь, поможешь, спасёшь. Не чужих, как здесь, а своих.

– Мне кажется, что здесь тоже уже нет чужих.

– Ну, смотри, твой выбор. И… я за тобой приглядываю. Пока. Будь здоров, не кашляй.

Опять! И ведь так и не поймёшь, что это было, – что-то реальное или реакция мозга на стресс и алкоголь. Что интересно, голова не болит. Вообще ничего не болит, и чувствую себя отдохнувшим. Вот только понять бы – то, что вчера было, это реакция организма на усталость или, правда, зов? Было это имитацией попытки к бегству перегруженного мозга или я на самом деле мог уйти? Вот чего рассуждать – сейчас я ничего не чувствую, а значит, если даже чего-то и было, то теперь этого уже нет. Надо жить дальше. Здесь и сейчас.

Жорка был здесь, распластался на соседней лежанке и тяжело дышал и постанывал. Вот он, похоже, и правда, болеет. Растолкал. У, глаза какие мутные.

– Снилось чего?

– Ага. С немцами друг за другом бегали.

– И как?

– Не знаю, ты разбудил. Лучше бы самогонку пили, как же от этой клоповой настойки башка трещит.

– Да, Георгий, не приспособлен ты для благородных напитков.

– А ты, смотрю, как огурчик.

– Так я же лечился, а ты просто коньяк пьянствовал.

– Вот и делай людям хорошее.

Сегодня на улице было солнечно, и даже, кажется, будто бы пригревало, но это только кажется. Снег уже покрылся ещё нетолстым и нетвёрдым настом и даже поскрипывал под ногами. В лагере было пустовато и относительно тихо. Первой, кто бросился в глаза, была Мария, нёсшая в сторону кухни два ведра, набитых чистым снегом.

– Ой, товарищ командир, вы как? А то Леонид Михайлович сказал, что вы занедужили.

Глянул на зеленоватого и морщащегося то ли от солнца, то ли от громкого Машиного голоса, Байстрюка.

– Нет, Маш, что-то он напутал. Ординарец мой слегка прихворнул, но ему вроде уже лучше, – и, обращаясь к Жорке, участливо поинтересовался: – Тебе ведь лучше?

– Угу, – Георгий ещё и попытался согласно мотнуть головой, но от того больше скривился.

– Съел, наверно, что-то несвежее.

– Вот уж нет, – Маша воинственно вскинула подбородок. – У нас на кухне тухлятина не водится.

Затем внимательно присмотрелась к ординарцу, перевела такой же изучающий взгляд на меня и снова обратно.

– Скорее, не съел, а выпил.

– Ну, и такое может быть, – решил я увести разговор с опасной темы. – А Михалыч-то сейчас где?

– На продуктовом был.

– А, ну мы тогда пошли. Лекарство взять нужно. Для ординарца.

– Ну, идите – лечитесь.

– Жор, – спросил я спутника, когда отошли подальше. – А неплохая бы жена была?

– Мегера, пока маленькая, как вырастет сущий дракон будет.

Да, пока здоровье Георгий не поправит, будет смотреть на мир букой.

– Как здоровье, командир? – встретил меня дежурной фразой Кошка. Ох, чувствую, услышу я её сегодня несчётное количество раз.

– Нормально, а вот этого болезного надо подлечить.

– Да, стоит, – старшина смерил болезного взглядом и тут же прервал его движение в сторону двери землянки. – Здесь постой, тут и воздух посвежей, да и ценного ничего не заблюёшь.

Услышав последнюю фразу, Байстрюк икнул и зажал рот рукой.

– Во-во, и я об этом.

Вышел он, буквально, через десяток секунд, протягивая Жорке гранёный стакан, наполненный чуть более чем на треть мутноватой жидкостью. Болезный схватил сию чашу благодати и опрокинул в себя её содержимое, так и застыв на несколько секунд.

– Верни тару. Это тебе не кружка, разобьёшь ещё.

Как можно разбить такой крепкий стакан, когда кругом снег, я не понял, но Жорка быстро выполнил команду. Знал, что с хозяйственным старшиной шутки плохи.

– Может, тебе тоже?

– Нет, я в порядке. Лучше скажи, что я проспал.

– Все ревизора ищут. Ну, кто не в карауле и не на учёбе. Клещёв вернулся, сейчас спит, но просил разбудить сразу, как у тебя время появится свободное.

– Он в третьей?

– Да.

– Сам разбужу. А ты, – это уже Байстрюку, – иди ещё полежи минуток тридцать, как раз лекарство подействует, затем меня найдёшь.

Георгий благодарно взглянул на меня и потрусил в сторону штаба, а я пошёл к третьей землянке, благо недалеко.

– Клещёв, просыпайся.

– А? Ой… Товарищ командир… Разрешите доложить?

– Давай сразу к делу. Что с танком? И вообще что за танк?

– Двадцать шестой, такой же, как у меня был, почти один в один – выпуска сорокового года с девяностопятисильным движком. Карбюратор и правда снят, но у нас есть такой, с подбитого ещё в начале осени взяли. И прицел. Не зря я тогда прицел снимал, думал, к обычной сорокапятке пехотной подойдёт, ан вон к чему оказался.

– То есть работать будет?

– Будет, куда он денется, да и я тоже. Хорошо, что авиационного бензина у немцев взяли. Здесь движок такой, что ему только первый сорт подавай. Нет, он может и на обычном, но мощность здорово падает, а эта модификация последняя, считай, десять с половиной тонн. Куда ему с двигателем, что для шеститонного танка делался. Эх, был бы движок хотя бы сил на сто двадцать, можно было бы его ещё добронировать. Да, как мои парни на них горели. Ну что такое полтора сантиметра брони?

Так, танкист сел на своего любимого конька.

– Понятно. Значит, у тебя всё есть, что надо?

– Есть. Но вот как его вытащить? Нужно специальные лыжи ему делать и лошадей с десяток.

– А что, сам разве не пойдёт.

– По дороге запросто, да даже и по полю на первой передаче. А по лесу никак. Если бы раньше на недельку, вытянули бы на дорогу и притопили. А сейчас это смерти подобно, мы пока шли, я аж три танка немецких видел, причём один – «тройка». Да нас и «двойки» запросто жгли своими двадцатимиллиметровками, а тридцать семь вообще дырявит, откуда видит.

– Так чего, толку от него немного?

– Как это немного? Это же танк. Да ту колонну, которую мы недавно накрыли, я бы один, то есть с экипажем, конечно… Мы бы её раскатали в пух и прах. Без противотанковых средств меня хрен возьмёшь. Это на фронте у немца всего полно, чем меня бить, а тут…

– Ты же сам говоришь, танки по дорогам ездят.

– И долго они ездить будут? Ну, поездят недельку да опять на фронт отправятся. А мы здесь им как вдарим.

– Где-то и противотанковый дивизион здесь должен быть, он двести первой по штату положен.

– Всё одно мало это. В Витебске, небось, будет стоять. Даже если и раскидают его, то всё одно на каждую деревню не хватит.

– А чем ещё тебя могут достать? В танке, естественно.

– Да вообще-то много чем. Фугасом, например, гранатной связкой, если очень не повезёт, то и одиночной гранатой могут гусеницу сорвать. Противотанковых у фашистов вроде нет. Специальные гранаты для винтовочного гранатомёта есть, но я у старшины специально спрашивал – нам такие не попадались, а значит, тыловикам их не дают, все на фронт отправляют. И связок готовых у немцев не было. Конечно, связку недолго сделать, но раз нет готовых, то и не ждут они танка.

– Теперь они знают, что у нас бронеавтомобиль есть, могут и подготовиться.

– Это да, но танк всё одно сила.

– Кто же спорит. Хорошо, занимайся дальше. А по поводу использования нашей силы нужно подумать.

Силы-то у нас, что ни говори, немаленькие. Почти четыреста пятьдесят бойцов, четыре пушки, пусть две и без прицелов, две зенитки, бронеавтомобиль, скоро, можно надеяться, танк будет. Миномётов столько, что аж миномётчиков не хватает. С пулемётами та же история – половина в резерве. Нельзя сказать, что люди подготовлены слабо, но доучивать приходится. Но ведь учим! Разведка у нас людей жрёт – что ни день, четвёртая часть где-то ходит, что-то разнюхивает, но всё одно кругом туман войны. Скорее бы Кондратьев радистов натаскал – у нас же пока чего узнаешь да добежишь, глядь, а сведения устарели.

Пока мы с Клещёвым лясы точили, ординарец мой успел оклематься – на розового пупса ещё не похож, но уже не зелёный лягух.

– Сержант, найдите расписание занятий, – попытался официальным тоном настроить Байстрюка на рабочий лад.

Пока он в землянке шарит, посижу под навесом. Быстро обернулся. Так, первый лагерь – тактика лесного боя, там Потапов сам разберётся. Второй – тактика лесного боя, Тихвинский. Странно, я думал, его в разведку отправят. Хотя с немцами ему не разговаривать, пусть учит. Третий… Они чего издеваются? Везде тактика и именно в лесу. Нет, понятно, что воевать нам именно в лесу, а полигона для городского боя у нас нет, зато лесного – завались. О, штурмовики – штурм здания. Лесопилка. Как я и думал.

– Сержант, идём к лесопилке.

Хорошо, что люди у нас кругом военные – всего раз десять пришлось повторить, что все планы занятий и прочее надо составлять на бумаге. Раньше они их тоже составляли, но почему-то решили, что в партизанском отряде это уже не обязательно. Да, может, и не обязательно, но каждый такой отказ от обязательств потихоньку подтачивает дисциплину. Так что хрен вам – будем максимально придерживаться правил. Говорят, что уставы написаны кровью, не стоит в миллионный раз, своей кровью, пытаться опровергнуть это утверждение.

– Может, перекусим, а? Завтрак пропустили, к обеду опять не попадём, – похоже Жорка совсем оклемался, раз о еде думать может.

– На лесопилке что-нибудь перехватим, чай не оставят парни голодными.

Но, как говорится, хочешь рассмешить бога – расскажи ему о своих планах. Когда подходили к посту, что ранее стерёг нашу переправу, теперь подмёрзшую и занесённую снегом, на накатанной уже по просеке колее показался спешащий лыжник.

– Товарищ командир, – вестовой, хватая воздух через каждое слово, принялся докладывать, даже толком не остановившись. – Несколько часов назад, уже под утро, у Шматенков была перестрелка. Кто-то пытался через Полоту переправиться, а немцы, видимо, застукали.

– Куда переправлялись?

– На нашу сторону. Прошли мимо Сукневщины и убежали в лес. Немцы за ними не пошли, танк им через реку не переправить, вот и не полезли, но лес обложили. Там и танки, и бронеавтомобили.

Да, лесок там небольшой, да ещё между двумя дорогами зажат. Если это наши парашютисты, то фигово им придётся. У нас же сейчас и лыж нет – всё разведка забрала. Ну, до Абрамежек можно и на машинах. Через ручей, за которым уже лес, мост есть, но автомобили не пройдут – придётся пешком. Это километров шесть-восемь, по снегу часа три-четыре. Хорошо, дойдём, а дальше что? Прорываться через дорогу и идти в лес искать? Самим себя в ловушку загонять?

– Так, Георгий, быстро в первый лагерь. Возьмёшь человек тридцать… Нет, пятьдесят. Пусть берут с собой немецкий 13-мм пулемёт, пятидесятый миномёт и лыжи какие есть. Также всё для боя на отходе. Сбор у лесопилки. Ты, – это я уже связному, – со мной.

План выкристаллизовывался в голове постепенно, как в переобогащённом растворе – неспешно, но неукоснительно, по закону физики. Или химии? Нет, всё-таки физики. Если найти парашютистов, будем надеяться, что это они, а если не они, то тоже неплохо, быстрее немцев сложно, то надо усложнить задачу и фрицам. А ещё лучше переключить врага на иную задачу. А задачей этой будет преследование напавших на них партизан. Хотя, почему преследование? Если немцев будет немного, то бегство от партизан. Так значительно лучше. А чтобы они побежали, врезать им надо здорово. Проблема в том, что опять не хватает времени.

– Старшина, – заскочил я к Кошке, отправив связного собирать людей. – Что у нас здесь есть из противотанковых средств и артиллерии?

– Пушки есть четыре штуки.

– Не в этот раз.

– Три миномёта, два пятидесятых и восьмидесятый.

– Берём.

– Один 15-мм пулемёт Вальтер закончил, сейчас второй на станину ставит.

– Значит, один тоже берём.

– ДШК ещё.

– Расчёты здесь?

– Почти все.

– Тогда ДШК ставим в засаду, так чтобы ни одна тварь в Залесье не сунулась, а то отрежут нас от базы. Ещё человек пять в прикрытие. Остальное грузим в машины. Трёхосных три штуки найдём?

– Найдём. А куда ехать?

– Только до Абрамежек.

– Должны пройти, а ДШК тогда перед перекрёстком поставим – там позиция хорошая.

Уже через час принимал десант у лесопилки. Штурмовиков тоже забрал. Плохо, что лыж было только четыре пары – слабенький заслон получится, если придётся отходить. Зато подвижный, что в наших условиях важнее. В Абрамежках, возможно, удастся ещё парой-другой разжиться.

Дорога, как и ожидалось, оказалась не слишком легка. Хорошо, что наши Кулибины приспособили нечто вроде жёсткой сцепки, с помощью которой удалось объединить в одно целое все три грузовика. Теперь первый пробивал дорогу, а два других подталкивали его в спину. До конечного места назначения добрались меньше, чем за час. Это удачно – рассчитывал на худший результат.

Лыж удалось добрать только две пары, и вскоре ещё двое бойцов отправились по пробитой первой четвёркой лыжне. Вероятнее всего догонят ещё до того, как первые доберутся до цели.

Основной отряд двигался не так споро, но всё же быстрее, чем мне думалось. Сначала вообще втопили, но уже через полчаса вышли на темп, примерно, три километра в час. Двигаться без флангового охранения было бы большой ошибкой, потому две пары, максимально разгруженные, шли по бокам метрах в пятидесяти от колонны. Менять их приходилось часто, но всё же реже, чем головной дозор, хоть тот шёл и по лыжне, правда, плохо выраженной, – уж больно мало было лыжников.

Наибольшую проблему составляла наша артиллерия. Тринадцатые пулемёты, которые я тоже решил отнести к артиллерийскому вооружению, хоть это может быть и неправильно, несли по два человека – тяжеловаты были чушки. С миномётами и пятнадцатым приходилось сложнее: миномёты и боеприпасы к ним тащили на специально изготовленных санках, раза в четыре больше детских, с широкими полозьями, установленными на ширине, соответствующей обычной лыжне. Это слегка улучшало ход, но делало сани не слишком устойчивыми.

С 15-мм пулемётом было одновременно и сложнее, и проще – для него изготовили специальный деревянный станок на полозьях. На концах полозьев были просверлены дыры, через которые тот крепился к земле с помощью металлических штырей. Отдача у этого монстра была такова, что он разбалтывал даже такое крепление, но результаты были всё же лучше, чем от стрельбы из его младших братцев с сошек. Вот по бронепробиваемости сказать сложно, если она и была выше, то ненамного – жаль было тратить боеприпасы для подобных исследований.

Также нелегко приходилось и обычным пулемётчикам, а их у нас было десять расчётов на семь десятков человек. В связи с тем, что мы не решились вооружить пулемётчиков только одним видом оружия, тем приходилось носить ещё и пистолеты, а так же и по гранате, на всякий случай. От того переносимый ими вес был всё же выше, чем у автоматчиков и вооружённых винтовками бойцов, килограммов на пять. Второму номеру тоже, кроме своего вооружения приходилось нести значительное количество боеприпасов.

Прикинув, что пистолет для пулемётчика это практически оружие последнего шанса, подумал, а не попробовать ли их вооружить обрезами из охотничьих ружей, да и штурмовикам эти штуки будут полезны. И тем, и другим, может так оказаться, целиться будет некогда, а сноп картечи из короткого ствола, имеющего приличное рассеивание, подчас может быть более действенен, чем пистолетная пуля. Ружей при последней конфискации набрали немало, не меньше трёх десятков, а то и все четыре. Больше всего, наверное, под это дело подошли бы двустволки шестнадцатого калибра – у двенадцатого отдача будет дьявольская, при стрельбе с руки, но и их, и одностволки можно будет для дела приспособить.

На дорогу затратили даже меньше трёх часов, но умаялись здорово. Надо бы отдых дать, минут пятнадцать, а то и все полчаса, иначе со сбитым дыханием и дрожащими руками при стрельбе толку не будет. Ещё на подходе нас встретила пара лыжников.

– Товарищ командир, красноармеец Андреев, разрешите доложить.

– Да, и покороче вступление, не на параде.

– Есть, – лыжник пристроился рядом с ковыляющим мной. – Немцы патрулируют дорогу. Каждые двенадцать минут, мы засекли, проезжают танк, грузовик и бронеавтомобиль. Это на север, на юг в обратном порядке, сначала бронеавтомобиль, последним танк, грузовик всегда в центре. Интервал движения больше ста метров, не хотят кучковаться заразы. В грузовике пехота, но сколько, сказать сложно – брезент.

– Что за танк?

– Маленький, два пулемёта в башне.

Судя по описанию, либо немецкая «единичка», либо трофей какой – польский, чешский, французский.

– А бронеавтомобиль?

– На нашу «двадцатку» похож, с одним пулемётом, но не он.

Дошли. Немцы, и правда, устроили механизированное патрулирование дороги, шастая туда и обратно. Танк оказался, как и думал, «единичкой», а вот бронеавтомобиль опознать не удалось, но, в общем и целом, он смахивал на недавно захваченный нами двойной трофей. Может быть какая-нибудь модификация?

– Каковы будут предложения? Начнём с младшего по званию, – посмотрел на Ермолова, которого прихватил из лагеря «прогуляться». Младший сержант засиделся, организовывая караульную службу, и постоянно просился «в поле», а точнее, в наших условиях, в лес.

– На ходу взять их будет трудно, больно растянулись, даже с нашим количеством пулемётов сложно организовать приличную плотность огня. Надо бы тормознуть.

– Сержант? – смотрю на Байстрюка.

– Они же для чего патрулируют? Чтобы тех из леса не пропустить, точнее, как те проскочат, тут же им на хвост сесть и догнать. Вот и надо им устроить след через дорогу. Туда-обратно пара-тройка человек проскочит – вот тебе и след.

– Надо и на той стороне пулемёт оставить, – младший лейтенант Тарасов был молчаливым и нелюдимым. Службу в первой роте тащил исправно, но я с ним почти не общался, только через Нефёдова.

– Тогда делаем так – как только фрицы проедут, Байстрюк берёт два пулемётных расчёта и пересекает дорогу. У дороги двигайтесь задом наперёд. След за собой заметите… Хотя нет, возьми ещё человека, который сначала с вами перейдёт, а потом пойдёт обратно, заметая след. Тогда будет видно, что прошли на восток. Но метёт пусть не очень – немцы должны заметить.

– Тут всё одно, как ни старайся, полностью не замаскируешь, – усмехнулся Жорка.

– Позицию выбери так, чтобы и под наш огонь не попасть, и по нам не шарахнуть.

Георгий чуть ли не укоризненно посмотрел на меня, но промолчал, вероятно, не желая ронять мой командирский авторитет. А у меня просто мандраж предбоевой опять начинается.

Ещё одна проблема состояла в том, что маскхалатов у нас тоже не было, а значит, занять позиции близко к дороге мы не могли. Нагребли небольшие сугробчики метрах в тридцати-сорока, да там и затаились. Далековато конечно – деревья будут мешать стрельбе, но это нивелируется за счёт количества стрелков. Миномётам работы пока нет, но их оставили на небольшой поляне метрах в двухстах, не забыв проложить телефонную линию.

Больше всего мороки было с установкой нашего самого крупного пулемёта, хорошо земля ещё не промёрзла, и костыли вбили легко, прилично осадив при этом станок, но огонь вести было можно. С этим надо что-то придумывать, может потребовать сделать регулировку по высоте, хотя бы не плавающую, а жёсткую, но три-четыре плоскости. Это, конечно, может демаскировать установку. Задача.

Вот уже и едут. Танк прошёл мимо, но когда к следу подъехал грузовик, то остановился, подчиняясь взмаху флажком, что проделал старший машины, выскочив на дорогу. После того, как подтянулся броневик, танк тоже начал сдавать назад, крутя башней чуть ли не на триста шестьдесят градусов.

Пехота высыпала из грузовика, залегла, ощетинившись стволами, а броневик вдруг врезал по нам очередью патронов на десять. Я уже испугался, что кранты нашей засаде, но продолжения не последовало. Башня броневика между тем повернулась, и ещё одна очередь ударила по лесу на другой стороне дороги. Провоцирует, гад. Вот тут я и порадовался, что народ у нас военный и обстрелянный – один ответный выстрел, и не знаю, чем бы всё кончилось. То, что при таком перевесе сил проиграли бы мы вряд ли, это к бабке не ходи, но вот каков бы был счёт? А так, выдержали.

Танк подъёхал и остановился, наведя стволы на нас, ну, скорее, в нашу сторону. Броневик так и остался сторожить противоположную. Между тем пехотинцы живо повскакивали на ноги. Двое немцев обследовали след и, видимо, остались довольны. Остальные вытаскивали из кузова лыжи и споро надевали. Считать немцев времени особо не было, но всего их было не меньше двух десятков, может чуть больше.

Вот, наконец, первый из фрицев двинулся по следу, остальные готовы были последовать за ним, немного скучившись.

– Огонь.

Пулемётчик, лежавший рядом, полоснул по столпившемуся врагу длинной, патронов на двадцать, очередью. Я не стрелял. Не так уж и много будет от меня толку, как от стрелка, а вот понаблюдать за ходом боя, после чего оценить наши сильные и слабые стороны, стоит. Именно поэтому решил залечь не в центре нашей позиции, а на фланге.

Стреляли уже все, пытаясь в самые первые секунды решить исход боя. Расход боеприпасов должен быть ужасающий, но куда деваться, не жизнями же платить. Врукопашную оно по патронам было бы, конечно, выгоднее, но это не наш метод. Немцы вон тоже рукопашную не жалуют, даже в уставы ввели норму, что рукопашная это крайний случай.

Справа грохнул особенно сильный выстрел и тут же от башни броневика полетели искры. Танк успел огрызнуться в нашу сторону, но тут же его пулемёты замолкли, а сам он резко прыгнул вперёд, сбивая прицел нашим бронебойщикам. Кроме одного 13-мм, второй же бил по броневику, и 15-мм пулемётов, по танку должны были вести огонь и пара бойцов из винтовок, снаряжённых бронебойными боеприпасами, что достались нам с аэродрома. Столько же винтовок обстреливали и бронеавтомобиль. Что у танчика, что у автомобиля, броня была просто смешная, пробиваемая на расстоянии в пятьдесят метров даже этим оружием. Потому, танк всё же уехал недалеко – удирая, он подставлял стрелкам корму, а значит находящийся в ней двигатель, должен был быстро собрать богатый урожай бронебойных пуль.

Броник сдвинуться с места вообще не успел – даже отсюда я увидел, как водительская дверца украсилась крупным отверстием, рядом с которым тут же что-то сверкнуло. Второе попадание, вероятно, было от винтовочной пули, но определить, привело ли оно к пробитию брони, я с такого расстояния уже не мог. Расстрел грузовика и освободившейся из него пехоты тем временем продолжался. Не все немцы подошли к нашей обочине и были скошены первым залпом. Часть, человек пять, успели залечь, а кто-то даже откатился под защиту колёс автомобиля. Именно сейчас и ожили два пулемёта, что были отправлены нами на ту сторону дороги.

Весь огневой шквал занял времени меньше минуты. Наступила тишина, прерываемая одиночными выстрелами либо особо азартных, либо зорких, заметивших какое-то движение и спешивших его прекратить. Наиболее опасны сейчас были пулемёты бронеавтомобиля и танка – что творится внутри их корпусов непонятно, вдруг кто выжил и рубанёт очередью. Но Тарасов свою работу знал, и вот уже несколько пар бойцов, вооружённых автоматическим оружием, двинулись вперёд, нацелив стволы на дорогу и прикрывая друг друга.

Ударила пара коротких очередей. Контроль. Затем к бронированным коробкам подошло по одному бойцу, другие продолжали держать оружие наготове и стали стучать по броне, требуя выходить, иначе обещали угостить гранатой. В бронеавтомобиле никто не отозвался, а вот из танка послышался визгливый голос, после чего наступила тишина. Боец тоже что-то проорал, вероятно, опять грозя и требуя вылезать. В ответ опять визг. Наверное, убитый командир танка, он же стрелок, блокировал водителю возможность выбраться, вот он и истерит. Надо выручать комрада.

Пока уговаривал повизгивающего от ужаса немца вылезти, Тарасов организовал охранение поля боя, особо уделяя внимание дороге, и сбор трофеев.

– Леший, – Жорка уже был тут как тут, – может, я сбегаю в лесок, наших пошукаю.

– Пароль помнишь?

– Естественно.

– Организуй две группы, человек по пять, с одной сам можешь пойти.

Как такового пароля у нас не было, служили им фамилия и имя с отчеством нашего радиста. Фамилия – пароль, имя и отчество – отзыв, всё остальное немцы могли прослушать, а вот как прозывается наш радист, они не знали, так как он работал под старым своим позывным, и только под ним.

Наконец люк танка раскрылся, и из него вылез залитый с ног до головы кровью немец. Когда того спеленали, я заглянул внутрь. Да, такого я даже не ожидал – крупнокалиберные пули измолотили стрелка почти в труху. Меня чуть не вывернуло. Как выжил водитель, не пойму, но чего он натерпелся, возясь среди кусков кровоточащего мяса, даже представить невозможно.

Не больше я готов завидовать и тем, кто будет копаться во всём этом, доставая трофеи, а там одних патронов должно быть четыре с половиной тысячи, правда, в дурацких 25-патронных барабанах. Зато барабанов этих по правилам почти две сотни.

А пока бойцы под управлением младшего лейтенанта крепили оборону. Уже показались из леса миномётчики, расчёты тяжёлых пулемётов пристраивали свои агрегаты так, чтобы блокировать дорогу. Если у немцев остальная бронетехника того же класса, то сможем даже и атаку отбить, вот только делать этого не будем – постреляем малёк и в кусты. А Байстрюка с отрядом опять деблокируем, если что, тем более что дело к ночи.

Подошёл к бойцам, что пристраивали тринадцатимиллиметровый пулемёт на новую позицию. Значит, мне не показалось, что стрельба велась одиночными – лента, свисающая из лентоприёмника, зияла пустыми звеньями через одно.

– А что это у вас лента так странно заряжена?

– Это чтобы выстрелы по одному шли. Выстрелил, передёрнул затвор, опять выстрелил, – охотно пояснил мне один из красноармейцев.

– А прошлый раз вроде по два стреляли.

– Ага, вон Василий, он прошлый раз и стрелял, до сих пор еле рукой двигает – синячище во всё плечо. Даже подушка не помогла, – боец показал на странный чехол, надетый на самодельный приклад. – Шесть слоев войлока под пяткой приклада – всё одно пинается, что твой жеребец.

– А те как же? – указываю на расчёт более крупного нашего пулемёта, устраивающий позицию на противоположной стороне дороги.

– А им чего? У них станок львиную долю отдачи забирает. У них и приклад только чтобы целиться, можно было рукоятки, как у «максима», присобачить, ничуть не хуже было бы.

Да, была такая мысль, но решили делать с прикладом. Ещё и ось стальную встанок вделали – с прицелом на лето и колёсную перевозку. Второй станок под оставшийся пулемёт обещали сделать лучше, учтя опыт, а там, глядишь, и первый переделают.

Атаковать нас никто не спешил. Бойцы основательно перетрясли трупы и изрешеченный грузовик, вытащили из танка пулемёты и кучу барабанов с патронами и теперь отмывали их в снегу. Сложнее оказалось с бронеавтомобилем – он был закрыт изнутри, а живых там, чтобы открыть дверки или люк, не оказалось. Притащили позаимствованную у расчёта пятнадцатого пулемёта кувалду и стучали минут двадцать, но одну из дверей всё же вскрыли. Оба немца были мертвы, что, в общем, сомнения ни разу и не вызывало.

– Броник-то польский, – доложил подошедший Ермолов. – А пулемёт у него «Гочкис» станковый под немецкий патрон и ленту вместо кассеты.

– Знакомая штука?

– Да, в тридцать девятом нам такие попадались, в польской армии их немало было. Лент «соток» при нём двенадцать штук. Плохо, что станка под него нет, да и сам по себе пулемёт так… Фигня, одним словом. Лучше МГ-13 из танка до ума довести, но и те с коротким стволом, под них пулемётчиков специально готовить надо. От тех же МГ, что две штуки у пехоты взяли, толку больше.

Пулемётов у нас и так переизбыток, а вот то, что патронов досталось много, это хорошо. Гранаты опять же… Винтовки опять с длинным стволом, нам больше карабины подошли бы. А вот два десятка лыж, это в жилу.

Уже начало темнеть, когда появился Байстрюк с гостями. Гостей было четверо. Одеты в хорошие полушубки. У троих на груди висели автоматы с дисковыми магазинами, но кожух ствола, да и ложа отличались от моего. Странно то, что у одного из автоматчиков за спиной была ещё и винтовка. Четвёртый также был вооружён токаревской самозарядкой. У каждого на поясе ещё и пистолетная кобура. За спиной у всех были объёмные вещмешки. Один из автоматчиков, вероятно, был ранен в руку, так как она висела на перевязи, да и рукав был разорван и вымазан бурым. Отсутствие маскхалатов не удивляло, вся одежда новоприбывших была какого-то грязно-серого цвета, что достаточно приемлемо должно было скрывать их в заснеженном лесу.

Процессию встретил метрах в двадцати от дороги. Георгий махнул в мою сторону головой, видно, уже разжевал нашу диспозицию ещё по дороге. Самый старший, мужчина лет тридцати, сделал два шага вперёд и, приложив руку к шапке, доложил.

– Товарищ командир партизанского отряда «Полоцкий мститель», старший группы старшина Зиновьев, представляюсь по случаю прибытия.

Это он чего, так тонко мне намекнул, что подчиняться мне не собирается, а только представляется? Ну-ну.

– Здравствуйте, старшина, – протягиваю руку для рукопожатия, даже не пытаясь обозначить ответное воинское приветствие. Гражданский я, чего с меня взять? – Хорошо, что удачно добрались, хотя я думал, что старшим будет кто-то с командирским званием.

– Был младший лейтенант НКВД Кривлин, но он погиб. Вот его документ.

Старшина протянул белый лоскут величиной с ладонь. На куске шёлка был нанесён чёрной тушью текст, утверждавший, что податель сего является представителем управления по формированию партизанских частей при НКО СССР и стояла печать.

Интересный документ, непонятно зачем он такой вообще нужен – его же нарисовать, что два пальца об асфальт. Ладно, потом разберёмся.

С ревизором история оказалась печальная. Выбросили группу в районе Беловодки, это больше двадцати километров от нас, и то если по прямой считать. Как там штурман с пилотом считали и смотрели, непонятно, но никаких костров на земле парашютисты не нашли, хотя когда выпрыгивали из самолёта, какие-то огоньки видели, и вроде даже в виде ромба, как и было договорено. Собрались только к утру – слава ВКП(б), все с целыми конечностями. Грузовой парашют с припасами искали ещё полдня, но тоже нашли. Когда поняли, куда их забросило, опросив местного жителя, попавшегося на дороге, решили идти в нашу сторону. Понятно – куда ещё-то.

Район высадки покинули бегом, опасаясь, как бы местный не сообщил куда следует. До Полоты всё у них шло нормально, а вот дальше не заладилось. Переправляться решили ночью, оно и правильно, нашли лодку у Шматёнков. Им бы пару верхушек деревцев небольших срезать, да, гребя ими, и переправиться, а они в деревню за вёслами подались. Ну, а там, как на грех, немцы. До реки они добежали и даже отплыть успели, но скорость у лодки не ахти, да и сама она мишень немаленькая.

Короче, радист Хейфец схлопотал сквозное ранение в руку, хорошо что в правую, нерабочую, левшой он оказался. А вот младший лейтенант поймал сразу две пули, вероятно, не только свою, но и чью-то чужую, причём оба ранения были очень плохие – грудь и живот. Даже после этого он продолжал отстреливаться с кормы лодки, пока чуть не рухнул в воду. Прожил он недолго – часа два, в сознание так и не приходя.

Одной из главных проблем такого стечения обстоятельств было то, что пароли для связи знал только он. У радиста были и шифры, и частоты связи, но паролей он не знал, а потому доказать Центру, что работает не под контролем, не мог.

Вот же ж, чёрт его побери! Как выпутываться из данной ситуации, даже не представляю. Вот если прикинуть, как думает наш энкавэдешник, заражённый служебной паранойей? Нарисовывается какой-то мутный отряд во вражеском тылу, шлющий победные реляции, что громит врага в хвост и в гриву – может такое быть? Это как посмотреть – если в центр такие радиограммы идут потоком, то ничего странного, но думается мне, что если не одни мы такие, то уж точно подобных нам не густо. Почему? Хотя бы потому, что иметь мощные радиостанции и радистов могут либо такие везунчики, как мы, либо специально оставленные подпольные группы, либо, на крайний случай, заброшенные с Большой земли. Второй и третий варианты, считай, отпадают – об этих людях в центре должны знать, а вот такие тёмные лошадки, как мы, теоретически существовать могут, но уж очень это похоже на игру со стороны противника. Цель такой игры, правда, не ясна. Не для того же она ведётся, чтобы получить пару тюков снаряжения от Красной армии.

Хорошо, решили проверить – послали группу с ревизором. Жаль, конечно, людей, если что, но такая информация, а тем более намечающиеся возможности, дорогого стоят. Ушла группа, ладно. Выходит через некоторое время на связь и докладывает, что отряд найден – большой и сильный, но вот неувязка – старший группы погиб, и пароли никому сообщить не успел. Ну и что нормальный параноик подумает? Ага, я тоже так считаю!

Я даже догадываюсь, какое задание нам даст Центр, сделав вид, что проглотил полученную туфту. Нет, брать Берлин нас, скорее всего, не пошлют, и Варшаву тоже, а вот Полоцк вполне могут. Восстановите-ка вы, братцы, советскую власть в одном отдельно взятом городе, а лучше районе. Да, попадалово!

Похоже, старшина тоже это всё прекрасно понимал, а потому смотрел на меня с плохо скрываемой жалостью. Себя бы пожалел! Хотя себя он, вероятно, уже отжалел, как и своих людей. Взмахом руки предложил старшине отойти в сторону.

– Как оцениваете сложившееся положение?

– Как сложное и неоднозначное, – осторожно ответил парашютист.

– А я так считаю, что полная выпуклая часть спины.

Собеседник сначала стормознул, но быстро сообразил, а может, был глубоким знатоком человеческой анатомии.

– Да, задница!

– Вот и подумайте, как нам из неё выбираться, так как у меня никаких мыслей нет, тем более, я не знаю, какие инструкции получили вы и ваши люди. Не знаю и выпытывать не собираюсь. А вот вы думайте, так как задница это наша общая – вместе попали, вместе и выбираться должны.

Ну, вот не верю я, что нет никакой альтернативы паролям младлея, а может, верить не хочу. Не дураки эту группу посылали. Я бы на месте командования каждого снабдил бы набором паролей. Да, скорее всего они имели бы меньшую значимость, чем полученные старшим, но работать при определённых условиях должны. Может, я и выдаю желаемое за действительное, но надежда умирает последней – после веры и любви.

– Лейтенант, сворачиваемся.

Тарасов отдал команды сержантам, которые, в свою очередь, занялись организацией эвакуации. Теперь мы должны были уходить не одной колонной, а группами, по мере их готовности. Основная масса уйдёт изрядно нагруженной, так как с техники сняли всё, что можно было уволочь, включая колёса. Налегке, относительно, конечно, шли только авангард, фланговые охранения и арьергард.

Зиновьев осмотрел распотрошенную и подготовленную к уничтожению, методом сжигания, технику, гору трупов и явно впечатлился.

– Здорово вы их. Сколько?

– Двадцать пять и один пленный.

– А ваши потери?

– В этот раз пронесло.

– Что, даже раненых нет?

– Не успели.

– Сильно.

– Работа у нас такая.

– И так всегда?

– Нет, конечно. И у нас потери бывают, но если засада организована правильно, то обходимся в соотношении где-то один к пяти, это с учётом раненых. По невосполнимым меньше, чем один к десяти, но только одними засадами не обойтись. Недавно пришлось брать штурмом немецкий взвод в казарме – пять человек, включая умершего раненого, да ещё шесть лечатся.

– А зачем рисковали?

– Кушать очень хочется. Аж полутысяче человек. А у немцев было что предложить. Да, менять жизни на еду глупо, но не в наших условиях.

– Зря вы так – пять бойцов в обмен на взвод противника…

– Хреновый это расклад, старшина. Вот пооботрёшься у нас – поймёшь. По мне, и один наш на всех этих уродов, сколько бы их ни было, много, но война меня не спрашивает.

Старшина посмотрел на меня задумчиво, да и остальные его люди, слышавшие наш разговор, имели вид слегка ошарашенный. Раненый боец что-то негромко, так что я не расслышал, спросил у Георгия. Тот так же негромко ему ответил, посмотрел на удивлённо молчащего радиста и продолжил говорить. Влезать не стал, пусть получают информацию из разных источников – и им, и нам полезнее.

Гостей мы тоже нагрузили. Не сильно, так как и своего груза у них хватало, да и вымотаны они были поболее нашего. Назад шли хоть и по уже пробитой тропе, но медленно – и устали, и вес тащили другой. Темнота легла, когда прошли только половину расстояния. Темп ещё больше упал. В лагерь вернулись уже далеко за полночь. Водителям же пришлось пробивать дорогу до перекрёстка с трассой. Не факт, что немцы смогут проверить, откуда пришли грузовики, но бережёного и бог бережёт – пусть голову ломают, откуда это мы прикатили.

Вообще с началом зимы следы путать стало значительно труднее. Не единственный, но самый действенный вариант – не давать противнику свободно передвигаться и делать своё дело. Другой – напутать, как заяц, так много следов, чтобы в этих петлях преследователь запутался и сломал себе голову, разбираясь, кто шёл, куда и зачем. На данный момент мы использовали комбинацию из двух этих способов, если не считать того варианта, когда сами навели фашистов на ложную базу.

Интересно, я бы скорее сказал жизненно важно, что же предпримут немцы? Естественно, они не ограничатся каким-то одним способом или методом. Даже навскидку могу предложить несколько вариантов, как нас можно прищучить, но потому, что знаю наши слабые стороны. Но ведь я не знаю и сильных немецких. В то же время, а не слишком ли мы возомнили о себе? Может, немцам наши дёрганья совершенно не интересны? Ну, пусть не совершенно, пусть просто малоинтересны. А я тут продумываю меры противодействия операции, которую никто и не думает проводить.

В голове тут же откуда-то появились стихотворные строки: «мы бы всех их победили, только нас не замечают». Да нет, ерунда, замечают – вон даже какие страшные танки против нас на дорогу выгнали. Может, ещё загасить им пару таких патрулей, чтобы жизнь мёдом не казалась? А что, очень даже выгодно получилось, вот только удастся ли следующий раз так их поймать? Думать надо, думать – да, сейчас наш главный аргумент – это засады, но долго ли мы так провоюем. Да сколько ни получится – всё наше. Пока есть возможность, надо бить. Всё одно, немцы что-то придумают, а значит, надо их провоцировать, чтобы реагировали, не сильно умничая. Тогда, возможно, и потери будут меньше, чем если дать им подготовиться и массово применить новую тактику – пусть раскрываются постепенно, а мы тоже станем пробовать меры противодействия.

Глава 8

Этот день начался для меня рано. С хорошо протопленной бани, горячей воды и прочих мойдодырских удовольствий. Калиничев поддал пара от души и присоединился к нам с Нефёдовым, растянувшимся на полках. Десять минут можно понежиться и расслабиться, ни о чём не думая.

– Чего будем с ревизорской группой делать? – тьфу на тебя, капитан, не дал расслабон поймать.

– А что можно делать? Предлагай.

– Да я сам не в разумении. Мне с проверяющими общаться не приходилось, с ними всё больше командир части или начштаба разбирались.

– Приказывать они нам не могут, – влез лейтенант. – А вот мы им вполне.

– Они-то не могут сами, а вот передать распоряжение какого-нибудь комдива – вполне. Есть у меня мысль, и я её думаю.

– А поделиться, – заинтересовался Нефёдов.

– А, пожалуйста. Я уже довёл их старшине, что воюем мы здесь по-особому, и не готовы рисковать жизнью даже одного бойца, если гарантированно не возьмём несколько немецких.

– И?

– Вот и ваша задача внушить ему, что приказы, ведущие к уничтожению отряда, будут просто-напросто проигнорированы.

– Это как? – Калиничев аж привстал.

– А так, – звания у меня нет, а я командир, да и отряд у нас не воинское формирование, а некая организация, скреплённая комсомольским духом.

– И что, сработает? – не поверил лейтенант.

– А почему нет. Отдельно тебе приказ прислать могут – например, пойди и убейся об стену. Пойдёшь и убьёшься. А я не пойду.

– Тогда приказ придёт мне, – вздохнул капитан. – Принять командование отрядом.

– Думал я уже, ночью почти глаз не сомкнул. Это один из вариантов. Второй, по вероятности, не менее неприятен, это если мне звание присвоят. Как минимум не ниже твоего.

– И так могут.

– Но почему вы думаете, что приказы будут плохие? – возмутился лейтенант.

– А, – капитан только махнул рукой.

– Попробую объяснить, – взял из кадушки запаренный веник и врезал Калиничеву промеж лопаток. – Информации о положении за линией фронта у них с гулькин хрен, тактику партизанской войны они знают по гражданской и, может, ещё по стихам Дениса Давыдова. Положение под Москвой охрененно тяжёлое – подразделения по численности вроде нашего, небось, сгорают за считаные минуты боя. Людей бросают, как в топку, чтобы задержать противника хоть чуть-чуть. Вот и нас так же бросят не задумываясь.

– Если это поможет выстоять…

– Может, и поможет, а может, и нет. Мы можем или сейчас убить сотню фрицев и задержать пару эшелонов, и лечь всем, или продолжать действовать так же, как и раньше.

– Эка ты хватил – сотня фрицев и пара эшелонов. Да мы уже их в несколько раз больше набили, а дорога вообще стоит, почитай, неделю.

– Вот и вбей старшине и прочим гостям в голову, что мы одним своим присутствием здесь, нависая над линиями снабжения, делаем больше, чем лихими атаками. И чем дольше мы будем здесь мельтешить, кусая врага за пятки, тем толку будет больше.

– Да, – капитан тоже достал веник и начал охаживать себя по груди и животу. – Если мы сможем доказать, что в сложившейся ситуации наша тактика самая выигрышная, то, возможно, они развяжут нам руки. Но совсем от руководства они не устранятся.

– Это да, потому нам надо сделать так, чтобы руководство это было больше стратегическим, типа «Товарищ, бей немцев», а ещё нам нужно снабжение. Поэтому неплохо бы продвинуть руководству здравую мысль – чем лучше снабжение, тем больше от нас толку.

– Неплохо бы ввести их в курс дела, – вставил млеющий под веником Калиничев. – Показать захваченные трофеи, особенно документы, оружие и форму немецкого осназа. Эти ребята, похоже, из нашего, так пусть проникнутся. Радиста подключить к обучению. И всё это под маркой того, что, изучив местность, мы можем проводить подобные операции. Пожаловаться, что на незнакомой местности у нас так не выходит.

– Хорошо. Тоже вариант. Только надо осторожно, не пережать. Стараемся давать факты, выводы сами пусть делают.

На очередном совещании, пригласив заодно Зиновьева, устроили разбор прошедшей операции. До старшины и Байстрюка тактику обработки гостей я довёл, но предупредил, что давить не стоит. Вообще стараться не касаться сложных вопросов самим – только отвечать на вопросы, если будут подняты.

После совещания устроили построение личного состава. Пока только того, что находился на главной базе. С учётом ушедших в разведку и караула в строю стояло человек сорок. Причём на правом фланге были и Маша с Ванькой.

– Дорогие товарищи, – вступительную речь пришлось говорить мне, хотя я и старался скинуть эту привилегию на Нефёдова, но мне указали на политическую близорукость и ошибочность при манкировании своими обязанностями. – Сегодня мы собрались вместе по нескольким поводам, и все они хорошие. Начну с того, что нам не только удалось наладить связь с Большой землёй, но также мы рады приветствовать в наших рядах товарищей, представляющих наше советское командование. Сейчас, когда мы имеем возможность без помех осуществлять общение с Центром, перед нами открываются новые перспективы и новые возможности в борьбе с фашистскими оккупантами. Теперь мы сможем свободно передавать информацию, получаемую как нашей разведкой, так и собранную местными активистами, а эти сведения помогут высшему командованию более точно планировать военные операции. Мы уже блокировали движение врага по двум шоссейным и одной железной дороге, а также можем наносить удары ещё по одной железной дороге. Только вчера оттуда вернулась одна из групп, сообщив о подрыве двух эшелонов противника.

Зиновьев, стоявший вместе со своими людьми в строю, впитывал информацию, как губка. Всё, что я говорил, он и так знал, но накапать очередной раз на мозги стоит. К тому же я подавал сложившуюся ситуацию таким образом, что в случае срыва переговоров вся вина падала на него и его командование. Ну а как мне было ещё поступать?

– Опираясь на помощь местных жителей, мы смогли создать мощную базу. Пусть мы и не полностью обеспечены пока одеждой, продовольствием, медикаментами, снаряжением и вооружением, но, получая помощь как от окружающих нас людей, которых мы обязаны защитить от произвола фашистов, а также с Большой земли, мы готовы бить врага так, чтобы единственной для него возможностью выжить было уйти с нашей земли. Потому что другой выход – это только лечь в эту землю. Сейчас мы готовы бить врага там, где только его увидим, а значит, так мы и будем делать. Даже этот снег, что лёг на нашу землю, будет гореть под его ногами. Ура, товарищи!

– Ура-а-а-а!

– А сейчас слово предоставляется нашему гостю, со вчерашнего дня нашему боевому товарищу, старшине Зиновьеву.

Старшину я, конечно, предупредил, что ему придётся выступить, но, думаю, он не ожидал такого поворота, когда придётся давать обещания. Вероятно, думал отделаться общими словами, а потому вёл себя достаточно скованно.

– Товарищи, передаю вам пламенный привет от командования Рабоче-Крестьянской Красной Армии, которое следит за всем, что происходит на временно оккупированной территории Союза Советских Социалистических Республик. Сейчас при Народном Комиссариате Обороны СССР создано специальное управление по формированию партизанских частей. Наша группа была послана к вам для координации совместных действий. К сожалению, командир нашей группы погиб, но мы приложим все силы для выполнения задания и будем вместе бить фашистских гадов.

Ну, неплохо так выступил. Хвостом вильнул, конечно, на погибшего командира, но, судя по всему, считает, что сотрудничество возможно.

– Спасибо, товарищ старшина. Теперь приступим к особо приятной части. Награждению отличившихся товарищей. Иван Жатов, выйти из строя.

И тишина.

– Боец Иван Жатов, выйти из строя!

Кто бы сомневался, что Ванька пойдёт с правой ноги, да ещё и перепутает руки так, что вместе с правой ногой будет махать правой же рукой. Бойцы заулыбались, но никто не засмеялся.

– Боец Иван Жатов за героизм, проявленный во время разведки, и за доставку командованию ценных сведений, оказавших помощь в уничтожении врага, награждается винтовкой ТОЗ-9.

Я принял винтовку из рук Кошки и вручил её Ивану. Он почти выхватил её у меня и прижал к груди. Глаза загорелись, на руках его не было варежек, то ли ещё тепло, то ли их у него вообще нет, и пальцы, вцепившиеся в оружие, побелели прямо на глазах. Этот уже не отдаст, только с жизнью. А варежки надо раздобыть, как бы не поморозил пацан руки.

– Боец Иван Жатов, встать в строй!

Дальнейшее награждение отличившихся доверил Нефёдову с Кошкой. В основном это было оружие, но попадались и другие нужные в хозяйстве и жизни вещи, такие, как часы, электрофонари, бритвы. Маше вручили отрез шерстяной ткани, правда защитного цвета, но шерсть была хорошая, для высшего командного состава, да ещё с обязательством, что наш портной выполнит её заказ вне очереди.

После построения совещание продолжилось, но теперь обсуждались не успехи и удачно выполненные задачи, а дальнейшие действия отряда. Моё предложение подловить в засады немецкие бронепатрули прошло на ура. У Калиничева уже было присмотрено несколько мест, действуя из которых, вполне можно было рассчитывать на успех, тем более что вторая огневая установка с 15-мм пулемётом вступила в действия и сегодня вечером должна была пройти испытания. Сейчас оружейники уже занимались 20-мм пушкой.

Спешили ещё и из-за того, что немцы, по сведениям разведки, разобрались со столпотворением, что произошло на железной дороге под городом, и оттянули составы на север. Вероятно, чтобы пустить их через Идрицу. Один из эшелонов всё же наши подрывники подловили, почти там же, где мы взорвали свой состав, уходя после потрошения склада сапёров. Задержало это немцев не сильно – теперь они гнали перед паровозом платформы с рельсами и шпалами для быстрого восстановления пути. Подорвались как раз платформы, но Кошка заявил, что уже знает способ, как делать самопальные детонаторы с замедлителем. Конечно, это не гарантировало подрыва паровоза, что является оптимальным при такого рода диверсиях – точно до десятых долей секунды рассчитать срабатывание сделанного на коленке замедлителя невозможно, но шансы увеличивались значительно.

В Полоцк же подтянулись какие-то части. Форма вроде немецкая, но часть солдат выглядят как-то странно, да и сама форма, что называется, не первой свежести. Вероятно, немцев сейчас в городе не меньше четырёхсот-пятисот человек. Практически у нас с ними паритет, но вооружены и обеспечены они, конечно, лучше. Почему они с такими силами просто сидят в городе, непонятно, неужели мы их так сильно напугали? Местные в город и из города проходят свободно, проверкам подвергаются только те, кто въезжает, причём без личного досмотра – проверяют только сани да телеги. Самое время вывезти медикаменты.

Диверсионный отряд на псковскую железку решили отправить дня через три – и оставшиеся две группы вот-вот должны подойти, да и людей нужно побольше. Та группа, что только вернулась и доложила о двух удачных подрывах, долго преследовалась немцами – еле ушли. Причём немцев было десятка полтора всего. Сержант, командир группы, очень жалел, что у них не было прикрытия – иначе преследователи сами превратились бы в дичь.

Группы прикрытия – это хорошая мысль. Если получится, убьём сразу несколько зайцев, это не считая немцев. А если серьёзно, то при уничтожении даже одного отряда преследователей мы заставим немцев действовать более осторожно, а значит, замедленно, а также потребуется увеличить численность отрядов, что соответственно сократит их число. Это даст большую свободу манёвра, так как сеть станет крупноячеистой, а следовательно, нашим, по-прежнему мелким, группам будет через неё проще проскакивать, что туда, что обратно.

Тут, правда, опять затык – нехватка лыж. Их у нас вроде и много, но почему-то, как и всего прочего, кстати, не хватает. Тут опять получил задание Кошка, но оказалось, что проблема уже решается, причём с двух сторон: во-первых, идёт сбор лыж по деревням, при этом без всякого насилия собрали уже три десятка пар, а во-вторых, новые лыжи ещё и изготавливаются. Правильно, конечно, деревьев кругом завались, плотников тоже хватает. Это только такой городской житель, как я, думает, что лыжи можно только в магазине купить. Ну, или украсть, но это если не чтить Уголовный кодекс.

В конце слово взял наш пришлый старшина и попросил предоставить ему возможность выйти на связь – донесение он уже составил, осталось только зашифровать и отправить. Что в донесении, спрашивать не стал. Зачем? Если не захочет говорить правду – покажет какую-нибудь успокаивающую муть, а зашифрует и пошлёт всё одно что ему надо. Разрешение он получил, а также проводника, что отведёт до нужной точки и приведёт обратно.

– Кстати, старшина, а что у вас за автоматы? Я таких модификаций «дегтяря» не встречал, – махнул головой на свой. – Новая модель?

– Нет, это Шпагина. Того же, что с Дегтярёвым ДШК делал.

– Лучше?

– Да как сказать, вряд ли. Говорят, сильно дешевле – много штампованных деталей и менее квалифицированные рабочие требуются. Магазин тот же, что и у ППД, характеристики тоже примерно те же.

Ясно, оружие военного времени. Если сейчас не хуже моего, то со временем, небось, проблемы вылезать начнут. Нет, я пока с «дегтярём» похожу.

– Понятно. Спасибо. Вы его потом нашему оружейнику покажите. Хорошо?

– Товарищ командир, а правда, что у вас оружейник немец? Настоящий.

– А что, они ненастоящие бывают?

– Наши, например, поволжские. Какие они немцы? Только фамилии.

– Этот настоящий, трофейный.

– И вы ему доверяете?

– Смотря в чём. В разведку, особливо одного, я его не пущу. А дело своё он знает и делает хорошо, да и около него не дураки работают – глупость сделать не дадут.

– А, ну тогда понятно.

Ближе к обеду, а когда же ещё, к нам прибыл гость дорогой. Кузьма Евстратович пожаловал, собственной персоной.

– Здорово, Леший.

– И тебе, Кузьма, не хворать. Как Колька, как деревня?

– Твоими молитвами.

– Я же атеист.

– Значит, твоими заботами. Я по делу.

Кто бы сомневался.

– После того как твои архаровцы оружие у нас выгребли, тихо было. А вчера, под вечер, цидуля из города пришла, чтобы, значит, завтра к полудню прибыть в комендатуру. Со всем личным составом местной полиции. Не в курсе, что за дела?

– Нет. Сейчас в Залесье к Феферу человека пошлю.

Мозговой штурм, что мы устроили с Говоровым, ничего особенного нам не дал. Было всего два варианта – либо немцы решили наказать всех за утерю оружия, либо заново вооружить. Рассматривать версию с поощрением не стали.

Через два часа примчались Фефер с Боровым. Им, оказывается, тоже письмо счастья прислали, буквально перед прибытием моего посыльного. Гринюка бы ещё спросить, но времени нет. Посидели ещё, посоветовались и решили, что надо ехать. Причём мне тоже, я же числюсь в полиции, да и винтовка на меня тоже записана. Можно, конечно, заявить, что убили проклятые бандиты голубя сизокрылого, но тогда мне в город дороги не будет. А мне надо, и не по той причине, о которой многие подумали, Ольгу я могу, в конце концов, и в отряд перетащить. Нужно мне потому, что есть там один вороватый немецкий кладовщик, и лучше меня курву эту никто не прищучит. Значит, терять возможность попасть в город мне никак нельзя. Нет, ну правда, не расстреляют же они всех полицаев в районе. Кто к ним тогда потом пойдёт? А десяток плетей, если не повезёт, я выдержу, тем более что зарастает на мне, как на собаке.

Быстро ввёл Нефёдова в курс дела, и махнули мы с Евстратовичем в Жерносеки. Дело к ночи, а нам выспаться ещё надо, да к немцам на правёж.

– Товарищ командир, – Колька изводил меня уже, пожалуй, целый час. – Возьмите в отряд. Вам же разведчики нужны. Мне ведь ваши рассказывали про Ваньку. Ему можно, а мне нельзя, да?

Однако хорошо, что он не знает про сегодняшнее награждение, иначе вообще все уши заездил бы.

– Я тебе в который раз должен говорить – только с разрешения отца. И нечего на меня волком смотреть. И на батю нечего. Успеешь ещё навоеваться. Иди спать, мне вставать завтра рано, а ты мне спать не даёшь.

– Сурово ты с ним, – Кузьма загнал сына на печку и присоединился ко мне почаёвничать. Хотя какой это чай – морковь сушёная, только цвет и даёт. – Он меня скоро доведёт, я за ремень возьмусь.

С печки раздалось обиженное сипение.

– Может, всё-таки не поедешь? Если немцы всю округу собирают, то, как бы кто не опознал да не донёс.

– Не так уж и много народа меня в лицо знает.

– Много не много, но достаточно.

– Хорошо, есть у меня одна мысль. Я ведь как бы больной, вот и буду косить. Зеркало есть? Потренироваться надо.

На тренировку ушло полчаса, через которые на меня из зеркала глядела опухшая пожелтевшая физиономия с тёмными синяками под глазами.

– Ну, как тебе?

– Свят, свят! Это как ты делаешь?

– А фиг его знает. Так же, как и раны лечатся сами. Вот только к утру это сойдёт, так что зеркало мы с собой возьмём, лады?

– Да не жалко.

Город изменился несильно. Снег, лежавший в лесах и на полях белым покрывалом, здесь, в большей своей части, был серым и каким-то обиженным, что ли. На дорогах он вообще превратился в бурую массу, сдобренную навозом и различным мусором. Похоже, улицы убирать никто не собирается, орднунг буксует. А может, немцы так обеспокоены своим положением, что им не до того? А не слишком ли много я о себе возомнил?

Морду, чтобы выглядела менее симпатично, поправил уже у самого города – на несколько часов хватит, особенно если не забывать корректировать внешность время от времени.

На площади перед комендатурой было людно, а народ продолжал прибывать. Примерно к часу пополудни собралось человек триста, а то и больше. В саму комендатуру нас не пустили, а буквально почти загнали в кинотеатр, что находился неподалёку. Почему загнали? Просто. Когда тонкая струйка саней, что подвозили новоприбывающих местных стражей закона, прекратилась, вдруг на всех четырёх выездах с площади материализовались мотоциклы с пулемётами, направленными в нашу сторону. Оттуда же, а также из здания комендатуры, появились солдаты, быстро рассредоточившиеся по периметру площади. Практически каждый третий был вооружён разномастным автоматическим оружием. В основном тридцать восьмыми и сороковыми МП, но были и «светки», и ППД, и ещё что-то, подчас совершенно незнакомое.

На крыльцо комендатуры вышел какой-то тип, в форме вермахта и с погонами гауптмана. Рядом стоял знакомый поляк, в этот раз исполнявший роль переводчика. Близко я не полез, а немец говорил тихо, потому и слышал только перевод.

– Гауптман Кранке назначен руководить очисткой лесов от бандитов. Неисполнение его приказов, как, впрочем, и указаний других офицеров и прочих должностных лиц, будет наказываться смертью путём вешания за шею. Сейчас все должны пройти в здание кинотеатра, где вам доведут новые приказы, которые должны беспрекословно выполняться.

Наведённое на толпу оружие лучше любых слов стимулировало к беспрекословному выполнению. По дороге вдруг обнаружил, что рядом идёт Гринюк.

– Как считаешь, чего задумали?

Узнал всё-таки. Может, другие не такие внимательные, да и мысли у всех сейчас не о том.

– Ну, надеюсь, децимацию проводить не будут, – я понизил голос и добавил хрипоты.

– Плохо выглядишь. Что за децимация?

– Обычай такой в Древнем Риме был, при ранней республике – если какой отряд бежал с поля боя, то выбирали каждого десятого и казнили. Часто руками их же сослуживцев. Например, палками забивали.

– Да ну, где Рим, а где мы?

– Вообще-то они себя наследниками считают. Римская империя германского народа.

– Они чего, чокнутые?

– Почему нет? Хотя Москву когда-то тоже третьим Римом называли. Приветствие их фашистское видел?

– Да.

– Тоже оттуда.

– Думаешь, правда, могут? Того…

– Хер их, уродов, знает, что они могут. Но ждать следует любой гадости. Видишь, как жёстко в оборот взяли, – указал подбородком на конвоиров, что выстроились вдоль дороги, цепко следя за притихшей толпой.

Мест в кинотеатре всем не хватило. Сидячих. Но впрессовали всех. На сцене оказались давешние гауптман, поляк и два пулемётных расчёта. Пулемёты были на высоких треногах и заправлены длинными лентами. По крайней мере, концы лент скрывались в объёмных коробках. Перед сценой выстроились так, чтобы не мешать пулеметчикам, ещё полтора десятка вооружённых автоматами солдат. Я снова забился поглубже в толпу, дабы не мозолить глаза.

– Вы все поступили на службу рейху и великому фюреру, – начал переводить поляк, периодически прерываясь и прислушиваясь к негромкой речи офицера. – Но многие из вас трусы, отдавшие оружие, предоставленное вам доблестной германской армией, бандитам. За это вы все должны быть повешены, но господин гауптман уговорил господина фон Никиша, коменданта Полоцка, дать вам ещё один шанс. Не думайте, что это сойдёт вам с рук. Все, кто отдал своё оружие бандитам, обязаны будут выплатить по триста рейхсмарок или по три тысячи рублей.

В зале поднялся шум.

– Кто откажется платить, будет подвешен за шею!

Шум стал ещё больше.

– А жалованье? – кто-то выкрикнул из зала. – По двадцать марок в месяц обещали.

– Точно, – крикнул кто-то ещё. – Раз у вас такие цены за старые трёхлинейки, то платите больше жалованье.

Следующие крики было уже не разобрать, так как они слились в один вой. Немцы, что автоматчики, что расчёты пулемётов, напряглись и были в любой момент готовы открыть огонь. Офицер выкрикнул команду, и один из солдат, приподняв ствол автомата, дал короткую очередь в потолок. Сверху посыпались труха и щепки. Как минимум половина галдящей толпы бросилась на пол, остальные либо присели, либо пригнулись в испуге. Немец с минуту что-то втолковывал поляку, после чего в тишине опять раздался голос с польским акцентом.

– Ни о каком повышении жалованья не может идти речи, так как полицеанты ещё и не платят налоги. Деньги вы всё равно должны отдать, если кто-то не получал жалованья, при этом имея правильно и своевременно оформленные бумаги, у того будут сделаны вычеты в качестве компенсации. Господин гауптман разрешает внести вместо трёхсот марок одну корову или быка, или трёх свиней, или пять овец.

В зале опять начался шум, правда, много меньше, чем раньше, но видно, что присутствующие были против такой оценки.

– Если в следующий раз кто-то опять отдаст своё оружие, то будет повешен. Сейчас вы будете выходить по десять человек из здания и выполнять то, что вам скажут. Кто откажется, будет расстрелян.

Открылась дверь на улицу, и несколько немецких солдат начали выдёргивать людей из толпы, отправляя толчками наружу. Когда первый десяток оказался на улице, туда же прошёл гауптман. Прошла пара минут, может, чуть больше, и на улице грянул залп. Шум в зале резко усилился.

– Спокойно, – закричал переводчик. – Если вы будете исполнять правильно приказы, то останетесь живы.

Дверь снова открылась, и в зале стало меньше ещё на десяток человек. В толпе пошло шебуршение, и я не заметил, как оказался на краю свободного пространства перед дверью. Первым желанием было рвануться назад и забиться поглубже, но усилием воли переломил себя, загнав панику вглубь. Хрен вам – лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Залп. Теперь и моя очередь.

В моём десятке оказались Говоров и Фефер. Странно, Германа я до этого не замечал. После полутёмного помещения глаза не сразу адаптировались, но через несколько секунд я разглядел справа, метрах в тридцати, два десятка сбившихся в кучу людей. Прямо перед нами находился стол, на котором лежали внавал винтовки, а слева, метрах в десяти, кирпичная стена, частично закрытая мешками. Мешки образовывали вторую стену, размером примерно два на два метра.

– Взять оружие, – эти слова сказал немец с унтер-офицерскими нашивками. Сказал по-русски достаточно чисто, но со странно знакомым акцентом. – Если кто-то промахнётся, я замечу, тогда будете стрелять ещё раз. Промахнётесь второй раз – расстреляют всех.

Куда промахнёмся? Что вообще за чертовщина?

К мешкам подошли три человека, точнее, два солдата тащили слегка упирающегося штатского с завязанными глазами. Прислонили его к мешкам и отбежали в сторону. Только тут я заметил, что человек стоит в красном снегу.

– Стройся! Быстро!

Вот теперь я всё понял – кровью решили повязать.

– Передёрнуть затвор! Целься!

Промахиваться нельзя, да и бесполезно это, всё одно мужику конец, а так и себе приговор подпишешь.

– Пли!

Ударило по ушам, человека откинуло на мешки, и он тут же рухнул. Про такое говорят – как подрубленный.

– Сложить оружие. Ты и ты, – немец показал на двоих из нас. Слава богу, не на меня, не знаю, как бы я выдержал. – Убрать тело. Остальные идите туда.

Унтер указал на столпившихся полицаев, и мы пошли. Теперь нас стало уже три десятка. В основном все стояли молча, у двоих я заметил мокрые полоски под глазами. Один молодой парень скрючился в три погибели и что-то мычал. Вытолкнули следующую партию невольных палачей. Залп!

Так продолжалось больше часа. Толпа всё увеличивалась. Почему они сразу не сказали? Боялись бунта? Слабо верится. А может, они так ломали волю нам? Вряд ли кто, до того как был вытолкнут на улицу, догадывался, что его ждёт. Скорее ждали смерти, а тут всего-навсего надо убить другого. Не удивлюсь, если многие, уже распрощавшись с жизнью, испытывают облегчение. Ничего, сволочи, я и это вам запомню. Я не злопамятный – я просто злой и на память не жалуюсь.

Наконец всё кончилось. Никто не промахнулся, даже удивительно. Десять метров это, конечно, не расстояние, но по теории вероятности хоть один промах, да должен быть. Видно все мы здорово хотим жить. Все по разным причинам, но одинаково сильно. Ничего, я-то знаю, для чего живу, по крайней мере, пока длится эта война. Вот приду в Берлин, забью Адольфу, ну или какой другой гадине, если эту раньше прибьют, штык в глотку, а потом буду думать, как дальше жить.

Теперь было тихо, даже стоя далеко от гауптмана я слышал его голос. Красивый такой, бархатный – ему бы певцом быть. Но я все силы приложу, чтобы теперь ты недолго землю топтал. Мы штурмбаннфюрера достали, а какого-то капитана…

– Сейчас вы получите оружие, – заливался поляк. – Ещё раз предупреждаю, что утеря этого оружия для вас смертный приговор. Господин гауптман разрешает не платить тем, кто сможет отобрать обратно у бандитов своё прежнее вооружение. Также не платит тот, кто привезёт труп бандита или лучше живого. Если бандитов будет больше одного, то за каждого получите пятьдесят рейхсмарок или пятьсот рублей. Те, кто живёт близко, должен уехать сегодня. Те же, кто живёт далеко, могут уехать завтра утром, но оружие они получат только перед отъездом.

Боятся, сволочи.

– Теперь можете быть свободны, но помните, что появление на улице во время комендантского часа – смерть.

Обратно к своим саням возвращались молча. Глухов, Боровой и Фефер подошли через минуту. Кузьма отправил своих двух подчинённых, что ехали с нами во вторых санях, занять очередь на получение оружия.

– Ну, что делать будем? – Боровой задымил самокруткой, угостив остальных курящих. Мы с Германом отказались.

– С вами сколько человек?

– Двое. Надёжные.

– Тогда Кузьму отправим сегодня, а сами завтра поедем. Заберём что следует.

– Тебе бы с Евстатычем податься, а то подозрительно.

– Болею я. По морде, что ли, не видно, мне в больничку надоть. А завтра меня добросите, Кузьма отметит, что оружие я завтра получу. Всё честь по чести.

– А чё, дело молодое.

– Заткнись, а? Тошно.

– Как же мы людям в глаза смотреть будем? – Герка стиснул в руках шапку. – Своих же убивали.

– Так и будем, – Боровой сплюнул в грязь. – С болью, но она пройдёт, а вот ненависть должна остаться. Её время не лечит, только кровью. Тут надо думать, что с остальными – с теми, кто за жалованье пошёл. Они, и правда, могут подумать, что им теперь пути отрезаны.

– Да, – Говоров глубоко затянулся и чуть не закашлялся. – Мужики, что постарше, сдюжат, а вот молодёжь и поломаться может. Один, видишь, чуть шапку пополам не разорвал.

Фефер зло посмотрел на Говорова и натянул шапку на голову.

– Ничего я не поломаюсь, только я в отряд уйду, буду немцев бить.

– Да? Это в какой? – разобрала меня злость. – Не знаю я отряда, в который тебя возьмут.

– Но как же, товарищ…

– Тихо!

– Леший, ты чего? – перешёл на шёпот Герман. – А если они меня опять заставят, да я следующий раз просто в них выстрелю.

– Всё, закончили истерику. Есть задание. Осторожно, но только очень осторожно, надо выяснить, что в городе происходит. Заметили, что часть немцев одета как-то странно. Будто у них форма не новая, как бы не второго срока ношения. Ещё унтер этот, акцент мне у него не понравился. Не польский это акцент, не белорусский, не украинский…

– Может, финн? – предположил Глухов.

– Может, тогда это плохо. Эти лесовики знатные и из-за войны нас здорово ненавидят. Но у финнов своя форма должна быть, а тут немецкая.

Говоров решил сегодня тоже не ехать – было ему к кому на ночь заскочить, да и на базаре кое-чего продать надо, как и Феферу со товарищи. Тем более надо место в санях освободить. Я тоже прихватил котомку и отправился здоровье поправлять. В госпиталь пропустили без проблем, видно, морда лица показалась охраннику соответствующей месту посещения. Из-за неё же и Ольгу чуть инфаркт не хватил, когда та увидела меня в коридоре.

– Проходите, больной.

Как только дверь закрылась, Оля бросилась ко мне – бледная, глаза в пол-лица и губы трясутся.

– Тихо, тихо, всё нормально – это маскировка. Очень уж много сейчас народа в городе, кто меня опознать может, и не факт, что никто донести не попытается.

– Врёшь, я врач – вижу.

– Ты мою старую морду видела? Ту, что в порезах была. Похожа на настоящую? Вот и здесь тоже. Каждые несколько часов подправлять приходится, – посмотрел в зеркало, что висело на стене. – Ну вот – опять половина опухоли сползла. Дай пять минут.

Особо усердствовать не стал, здесь, и в самом деле, у персонала глаз намётан – могут сильно удивиться, чего это у больного вид стал значительно хуже, чем до начала лечения. Видя метаморфозы, что прямо на глазах приключаются с моей внешностью, Оля успокоилась, хотя и поглядывала на меня с затаённымстрахом.

В этот мой заход добычей оказались всего шесть ампул с морфием и две пачки первитина в таблетках. Этот наркотик в отличие от морфия мы пока не применяли, хотя было его у нас и немало уже. Бойцы, как и я, впрочем, плохо себе представляли, как надо правильно обращаться с наркотическими веществами. Одно дело сделать обезболивающий укол раненому, а другое пичкать здоровых людей. Правда, и нагрузок таких, чтобы подстёгивать организм, у нас пока не было. Ольга тоже не могла особо помочь – она знала, что во фронтовых частях первитин употребляется, и часто в больших количествах, и вроде без особых проблем. Но шеф госпиталя очень неоднозначно относился к наркотикам, что передалось и ей. Немец утверждал, что небольшие нервные расстройства, наблюдаемые у солдат и почти всегда прекращающиеся, если тех помещали в спокойную обстановку и прекращали давать препарат, только первая ласточка. Неизвестно что будет дальше, но то, что дальше будет лучше – вряд ли. Он предрекал опасности вплоть до расстройства психики, потому что, хоть человеческий организм вещь крепкая, но в то же время хрупкая.

– Что это за стрельба была? – доктор успокоилась и теперь демонстрировала извечное женское любопытство.

– Хреновая была стрельба. Последнее время в городе арестов не было?

– Были, Евграфова взяли, он профсоюзами заведовал в железнодорожных мастерских. Раньше, а сейчас там работает. Ещё Ливитиных, всех троих.

– Евреи?

– Вроде нет. Хотя…

– Короче, сегодня расстреляли больше трёх десятков человек. Пять женщин.

Ольга охнула, тут же прикрыв рот рукой.

– За что?

– Не знаю. Может, за что-то, а может, просто так. Чтобы полицаев и бургомистров кровью повязать, дабы те партизан и возвращения наших боялись больше, чем немцев.

– Как же они согласились? Стрелять-то.

– А никто не спрашивал – либо ты стреляешь, либо тебя.

– Ты тоже?..

– Да.

– Милый… Может, тебе спирта… Если тебе можно?

– Можно и даже нужно. Не разбавляй.

Мензурка, граммов на семьдесят, ухнула без какого-либо сопротивления организма. Ни вкуса не почувствовал, ничего. Чего-то часто я прикладываться начал.

– Ещё есть дело – много немцев в городе. Кто такие, знаешь?

– Ну, комендантская рота, это понятно. Батальон, но вроде не полный, охранной дивизии и какие-то латыши. Батальон «Арайс», и знаешь, командира их тоже зовут Виктор Арайс, он вроде до присоединения в латвийской криминальной полиции служил. Во всяком случае, он сам так говорит.

– Ты с ним разговаривала?

– Да. Он приходил в госпиталь. Батальон не целый, их должно быть чуть меньше сотни.

– Что ещё говорил?

– Хвалился, что очищали Латвию от евреев и приспешников коммунистов.

– Как очищали?

– В лагеря отправляли.

– Что-то после сегодняшнего слабо верится.

– Ты думаешь…

– Не знаю. Ещё что-нибудь?

– Вроде всё.

Глава 9

До конца её дежурства оставалась пара часов, так что, снабдив ключами от дома, Ольга выпроводила меня. К её приходу, как сумел, нажарил картошки с салом и репчатым луком.

– Ух ты, какой запах, – Оля заскочила в дом, стягивая на ходу пальто и сбрасывая валенки, обутые в калоши. – Прямо мечта гастроэнтеролога. Не может быть, варенье! А у меня чай есть, настоящий! А это что, масло? И творог? Я стану толстая и некрасивая, вот! Сейчас, только освобожусь от этого амбре.

Показала язык и побежала переодеваться. От неё, и правда, пахло лекарствами и ещё чем-то более неприятным, то ли карболкой, то ли ещё какой химией.

– Ой, ты даже бойлер нагрел! – раздалось из глубины дома. – Молодец!

– Погоди, там вода, небось, еле тёплая – я его только недавно растопил.

– Это лучше, чем холодная!

У хозяйки нашёлся даже суп, он стоял на холодной террасе. Кастрюля была погружена в наполненный снегом тазик, а крышка прижата здоровым камнем.

– От кого еду прячешь?

– Крысы. Никакого сладу с ними нет. Кошку, что ли, завести.

– Кошки вроде крыс не ловят, только мышей.

– Пусть для запаха, хотя некоторые и могут, но узнать это можно, если только взрослую брать. А вот коты, те точно не ловят.

– Ну да, у них других, более важных, дел хватает.

– Ага, все вы готовы за счёт слабого пола выехать.

– Да ты никак феминистка?

– Каким-каким словом меня сейчас обозвал?

В общем, ужин прошёл в тёплой атмосфере взаимного уважения.

Когда лежали в постели, уже отдышавшиеся после бурного проявления чувств, Оля, положив голову мне на грудь, тихо спросила:

– Кость, когда это всё закончится?

– Не знаю. Честное слово.

– А как думаешь?

– Судя по тому, что происходит под Москвой, немцы выдохлись. По крайней мере, зимой они наступать не смогут. А вот наши, – замолчал, обдумывая, что сказать дальше. Ну не стратег я, тем более при таком критическом недостатке информации. – Если наши смогут зимой организовать несколько котлов, таких же, что нам устроили, то весной немцы покатятся обратно, а может, и зимой. Хотя шансов повторить первую Отечественную немного.

– Ты веришь, что мы победим?

– Абсолютно.

Эх, мне бы на самом деле ту уверенность, с которой говорю.

– В крайнем случае, в сорок третьем должно всё закончиться.

Утром бриться не стал, отредактировал снова физиономию и отправился к старому доброму знакомому. Смотри-ка, ничего в этом мире не меняется, окромя, естественно, погоды. Дворик в этот раз был покрыт изрядно вытоптанным снегом, а на той же скамейке сидели и курили, похоже, те же два бездельника. В этот раз они, разумеется, вскакивать и отдавать честь не стали. Пара минут ушла на то, чтобы втолковать служивым, что я хочу предложить господину интенданту очень хорошие доски, брусья и дрова. Больше всего им, по-моему, понравилось упоминание дров, после которого они решили, что я могу пройти. Сопровождать меня пошёл один из солдат.

– Вайгель, что случилось? – послышался из-за двери, за которой скрылся солдат, оставив меня на лестнице, знакомый голос.

– Господин интендантуррат, тут русский. Предлагает дрова и прочие пиломатериалы. Впустить?

– Пусть войдёт.

Кабинет Огюста тоже не претерпел особых изменений. Пока солдат спускался по лестнице, я, путая немецкие и русские слова, нёс пургу про хорошие доски. Офицер морщился, пытаясь разобрать мой бред.

– Да, и ещё, – перешёл на нормальный немецкий. – Вам привет от цугфюрера Пауля Фриша.

Думал, интенданта удар хватит – он аж позеленел, а лицо покрылось потом. Нехреновый такой гормональный всплеск – долго, небось, напряжение копилось, а сейчас произошёл прорыв. Как бы кони не двинул.

– Но… Он же… Погиб…

– Когда?

– Попал в бандитскую засаду…

– А, это когда мы Блюме грохнули? И чего, тело нашли? Опознали?

– Нашли… Опознали с трудом… Сильно обгорел…

– Какое несчастье! Значит, мы всё хорошо сделали. А Пауль жив, не волнуйтесь. Ну, точнее, не сам Пауль, а тот, кто к вам приходил под его личностью. Он уже давно в Москве, а может, и ещё где. Работает! А вот документы, что вы выписали на груз, точнее, на два груза, они здесь – недалеко, и могут быть в любой момент предоставлены куда следует. Документы вы хорошо составили – всё до самого последнего килограмма учтено. Как вы думаете, это концлагерь или виселица? Да, забыл сказать, груз далеко не ушёл – ни в Варшаву, ни Краков, он тут недалеко – в партизанском отряде. Все партизаны, от командиров до самого последнего рядового бойца, крайне признательны вам за помощь. Как бы они без неё врага били? Так что, наверное, всё-таки виселица!

Если бы передо мной сидел не враг, то я, вполне вероятно, его даже пожалел. Вид у интенданта был – краше в гроб кладут.

– Да, хочу сразу предупредить – не пытайтесь подавать рапорт о переводе или делать что-либо подобное. Мы, может быть, вас и потеряем из виду, но вот те, кого вам стоит опасаться гораздо больше, найдут моментально. Вы меня поняли?

Мезьер закивал.

– Вот и хорошо. Времени на обдумывания вашего нового состояния я вам давать не буду, потому как у меня его и самого мало. Теперь поговорим о положении в городе. Не вздумайте юлить, эти сведения будут проверены из других источников – у нас их немало. Какова численность гарнизона и других частей, дислоцированных в Полоцке?

– Точную численность сказать не могу, кто-то приезжает, кто-то наоборот…

– Но снабжение вещевым и продовольственным довольствием осуществляется через вас, а значит, обычным математическим расчётом, поделив, например, количество отпускаемого ежедневно чая на вес одной порции, получаем количество личного состава.

– Да, это я и пытаюсь объяснить – отпуск продуктов идёт не совсем точно. Сегодня было отпущено, в общей сложности, на пятьсот шестьдесят человек, но по факту их может быть на двадцать-тридцать больше или меньше.

– Не похоже на немецкую педантичность.

– Почему же, просто частей и подразделений в городе несколько, и они подают документы для уточняющего расчёта раз в декаду. На конец прошлой декады могу назвать точную цифру – было четыреста шестьдесят два человека. Но уже три дня как прибыл латышский батальон, и пополнения для третьего батальона охраны тыла двести первой дивизии, а также взвод фельджандармерии из её же состава. В то же время убыли почти все, кто застрял здесь с эшелонами.

– Ясно. Пишите всё, что знаете о положении в городе, районе, слухи, которые ходят среди офицеров. Отдельно набросайте мне документик по состоянию складов – что лежит, чего из этого лишнее. Да не бойтесь – всё не заберём. У нас есть возможность сбросить часть на местный чёрный рынок, ещё и с прибылью останетесь. У нас, кстати, имеется некоторое количество рейхсмарок, которые мы не прочь потратить.

– Но если вас с этими документами поймают…

– Молитесь, чтобы не поймали, потому что если со мной что-либо случится, то мои товарищи подумают, что это вы меня выдали. Дальнейшие их действия стоит предсказывать?

Либо Мезьер вконец сломался, либо хороший актёр, потому как будто из него какой-то внутренний стержень вынули. Он одновременно обмяк и, будто постарел – теперь передо мной сидел не подтянутый, хоть и немолодой, немецкий офицер, а усталый пожилой мужчина с потухшим глазами. Ну, на то и война, она и молодых ломает. И не только тех, кто на фронте, но и в тылу никого не жалеет.

Писанина заняла у интенданта с полчаса. Я сидел напротив, что не мешало читать написанное прямо на месте. Потом ещё перечитаю, а пока мозг пусть обрабатывает информацию в фоновом режиме. Много интересного, оказывается, знают тыловики, а уж сколькими полезными вещами владеют…

Выходя со двора, даже шапку снял и поясной поклон отвесил служивым, до того был доволен удачным заходом. По-хорошему, конечно, не стоило лишний раз на себя внимание обращать, но такую сцену я уже в городе пару раз видел. Чудно, однако.

При подходе к комендатуре, где меня должны были ждать остальные, дважды проверили документы. Причём оба раза это были обычные комендантские патрули. Латышей, по всей вероятности, это были они, я тоже видел несколько раз, но те стояли в переулках или глубине дворов. Усиленное несение службы не отменено, наверно, не все полицаи и бургомистры вчера уехали, а может, подпольщиков опасаются, рванул же кто-то бомбу. Как бы ещё на местное подполье выйти?

Около комендатуры было относительно пусто, трое полицаев получали оружие прямо из грузовика и громко ругались с кем-то. Наверно, мои с рынка ещё не вернулись. Ну что, пойду на рынок. Опять попал под проверку документов и снова дважды, правда, тоже около комендатуры. Интересно, немцам именно её приказано охранять или они пыль начальству в глаза пускают?

Рынок был… оживлённый, наверно, так будет сказать лучше всего. Вероятнее всего, оживление царило из-за наплыва продавцов. Продавцами же были всё те же полицаи и бургомистры, про которых я думал, что они ещё вчера уехали. Ан нет, крестьянская жилка оказалась сильнее. Мол, раз новая власть всё одно в город вызывает, то надо прихватить что-нибудь на продажу – чего зря лошадь с санями порожняком гонять. А вчера, небось, было не до торговли, наверняка самогонку пьнствовали, но это не повод, чтобы не расторговаться. Такой большой наплыв продавцов вызвал и рост покупательного спроса. Если продавцы в основном были здоровыми мужиками, ну а какие ещё в органах правопорядка могут быть, то покупками занимался женский контингент. Нет, мужчины, одетые по-городскому, тоже были, но как-то эпизодически.

Своих нашёл быстро, прямо около въезда.

– Привет, Кузьма.

– Здорово, Костик. Плохо выглядишь.

– Ничего, докторша сказала пройдёт, если раньше не подстрелят, – я рассмеялся. Говорили мы громко, так, чтобы окружающая публика слышала. – Как торговля?

– А… Беда, а не торговля. Понавезли, понимаешь ли. Одной бабе три мужика мешок бульбы пытаются всучить. Ну и как ей не кобениться, да цену не постараться скинуть. Придётся перекупщикам отдавать.

– Кому?

– Кому-кому, иродам, вон тем, – Кузьма указал кнутовищем на трёх мужиков.

Один был одет в приличное зимнее пальто и каракулевую папаху, двое других попроще: первый в потрепанном коротком пальтишке и треухе, тоже не первой свежести, второй в телогрейке и то ли странной фуражке, то ли кепке с лайковым козырьком. Мужик в треухе недобро покосился на нас и, сунув руку в карман, ощерился пеньками гнилых зубов.

– Урки, что ли?

– Двое, похоже, а вот этот, в папахе, странной масти. Не пойму, кто.

– Поговорить надо, от ушей подальше.

– Фёдор, посторожи. – Говоров с трудом, наверное, ноги затекли, слез с саней. – Ну, пошли погутарим.

Отошли подальше, под злым внимательным взглядом гнилозубого.

– Как думаешь, могут они быть с гестапо связаны?

– Так кто ж их знает.

– А пробить можно?

– Чё? Морды им набить? Я бы не стал, у этого, в треухе, нож в кармане. А то и револьвер, хотя вряд ли.

– Да нет, узнать про них у кого есть?

– Попробовать, конечно, можно. Только гарантию тебе никто не даст – госстраха сейчас здесь нет.

Ага, впрочем, как и госужаса, ну, если не считать той четвёрки, что мне с парашютами скинули.

– Как быстро?

– Часа два-три по минимуму.

– Сделай. Вообще-то нужны люди, связанные с чёрным рынком, но не с гестапо.

– Так бы сразу и сказал. Узнаю, но с этими лучше бы не связываться – не нравятся они мне. А ты чего, интенданта за жабры взял?

Вот жук, я же ему ничего не говорил. Как догадался?

– Ну, где-то, как-то…

– Молодец. Хорошо, пойду. Ты бы по базару не шлялся.

– На санях посижу, может, поторгую.

– Ага, ты наторгуешь, городской. Пусть Федька занимается, так посиди или вздремни под сеном да дерюгой – ночью, небось, не выспался.

– У самого вид не слишком свежий.

– А я и не отказываюсь, – Кузьма хмыкнул, хлопнул меня по плечу и заторопился в центр города.

Вернувшись обратно, залез в сани поглубже. Места было немного – больше половины занимали мешки с продуктами и вязанки дров. Дрова пользовались в городе спросом. Если не удастся продать, Ольге сгружу, да и картошка с зерном ей не лишними будут. Попытавшись поудобнее угнездиться, наткнулся под соломой на картонные коробки. Ого, уже успели фармацевтику раскидать и заныкать, молодцы – везти в одних санях, конечно, безопаснее, но уж больно много её, как бы внимание не обратили, отчего это крестьяне обратно с товаром возвращаются.

– А чего встали так неудачно, прямо у въезда?

– Ты чё? – удивился Фёдор. – Борь, скажи – самое хорошее место. Специально до рассвета встали.

Борис, второй полицай, ехавший с нами, угрюмо махнул головой. Был он в отличие от Фёдора неразговорчив. В этот раз Феде поговорить не удалось, так как рядом нарисовался владелец треуха.

– Эй, фраер, ты чего с паханом своим насчёт нас тёр? – даже с расстояния больше метра донеслось зловоние от его дыхания.

– Ты, дядя, берега попутал? И какой я тебе фраер? – постучал по белой повязке на рукаве. – По твоей классификации я «мусор». Видишь, чего написано?

– Да ты хоть собачку там себе нарисуй, всё одно до легавой суки тебе, как до Одессы раком.

При чём тут собака? Ах да, вспомнил – когда-то, в прошлой жизни, Костя слышал, что ещё в бытность существования Московского уголовного сыска его работники носили нашивки императорского охотничьего общества с изображением собаки. С точки зрения конспирации неумное решение, почему они просто в форме не ходили? Странно.

– А не слишком ли ты сам борзый? Может, тебя в комендатуру сдать, скажу, видел тебя в лесу с партизанами. По запаху определил.

Урка оскалился и потянул из кармана руку, но на него уже смотрел ствол ТТ. Фёдор с Борисом сунули руки в карманы полушубков, но свои наганы доставать не спешили. Хоть и считалось, что мы разоружены, но короткоствол у всех был, правда, советский – с ним отбазариться было проще, чем если бы поймали с немецкими пистолетами.

– Куда ты, дядя, со своим пером против шпалера?

– Убери волыну, – второй урка образовался рядом, демонстративно держа руки на виду. Следом, неспешной походкой, приближался третий, в папахе.

– Зубан, чё за разборки?

– Клещ, этот фраер грозится нас немцам сдать как партизан.

– Захотел полсотни марок на халяву срубить? – Клещ смотрел на меня заинтересованно, одновременно умудряясь контролировать моих напарников. – Не, твои не пляшут, а вот что ты волыной в городе размахиваешь, германцу может не понравиться. Оружие вам должны только перед отъездом выдать. Нарушаешь.

– Я этот шпалер у них не получал, мой он.

– Значится, не всё у вас партизаны поотбирали?

– Осталось кое-чего.

– Клещ, Зубан, что тут происходит?

Наконец до нас добрался прилично одетый.

– Фунт, этот на нас зыркал, – Зубан всё еще держал руку в кармане и был здорово напряжен. – Потом с Прапором базарил. Они на нас глядели, когда говорили, а потом Прапор быстро утёк.

– Прапор мужик правильный, подляны кидать не будет, – Клещ сплюнул на снег. – Я с ним чалился.

– Зубан, не мацай косарь, и ты волыну спрячь, – Фунт говорил спокойно, даже вальяжно. Судя по погонялу, был он из валютчиков. – Сами себе сейчас проблемы нарисуем.

Зубан заворчал, но руку из кармана вытащил, я тоже убрал пистолет под рогожку и даже щёлкнул курком. Откуда уркам знать, что он у меня на предохранителе до этого стоял, а сейчас как раз наоборот.

– Вот и хорошо. Кузьма Евстратович когда вернётся?

– Обещал часика через два-три.

– Нам с ним поговорить надо. О делах. Передадите?

– Всенепременнейше.

Ушли. Интересная история. Кузьму урки знают. Ну а что такого, то, что он сидел, я в курсе. Похоже, если не в авторитете, потому как Клещ его правильным мужиком назвал, то, по крайней мере, уважение имеет. Хотя можно было догадаться, не к попу же местному он пошёл о чёрном рынке договариваться, но то, что этих урок знает, не сказал. Сон мне перебили, вроде как адреналинчик после вербовки интенданта сошёл, так нет, эти ухари добавили. Пойду по рынку, что ли, прошвырнусь.

Хоть народу было и много, но особой бойкостью торговля не отличалась, всё больше торговались, ощупывали, обнюхивали, хвалили свой и хаяли чужой товар.

– Ты чего, старая, моль же твой платок поела. Четыре кило дам, не больше.

– Где моль, где моль. Нюхай. Чуешь, нафталином пахнет. Платок настоящий, оренбургский.

– Какой ещё оренбургский? Пух грубый, даже на ангору не тянет.

– А ты в пухе, что ли, разбираешься? Да я тебе и козу доить не доверила бы.

Подобные диалоги звучали чуть ли не на каждом шагу. На московских рынках Костя был, да и на рынке в Коломне не раз, но не помнит такого остервенения и злости, какие слышались сейчас в голосах людей. Торговали же здесь многим, причём, как и в подслушанном разговоре, чаще не на деньги, а предпочитали бартер. Конечно, в подавляющем большинстве ассортимент был представлен продуктами: картофелем, зерном, мукой, разными овощами, реже фруктами, те чаще всего были представлены в виде варений, но немного – сказывался дефицит сахара. Солений было больше, но в цене они кусались – соль тоже была в дефиците. Было достаточно много молока и творога, масла меньше. Мясо же, несмотря на позднюю осень, присутствовало в исчезающе малом количестве, по ценам, превышающим даже стоимость масла. Было немало яиц, но цена тоже кусалась. Ещё один вид товара, поставляемый деревней, упоминал – дрова, ассортимент был широкий, а цены не очень велики. Также присутствовали такие товары, как небелёное полотно, вязаные вещи, просто шерстяная нить и валенки разных фасонов. Изделий из кожи и шкур, что полушубков, что шапок, было мало.

В ответ на это горожане предлагали готовую одежду и обувь, практически всю ношеную, нитки, иголки, всяческую бижутерию, в том числе и украшения из драгоценных металлов, патефоны, пластинки, даже музыкальные инструменты, посуду, немного электрических приборов, книги и разную мелочовку. В одном месте стоял комод и несколько стульев, но пока горожане, похоже, были не готовы распрощаться с предметами обстановки.

– Ей, парень, – меня дёрнул за руку невысокий, обладающий россыпью золотых зубов, мужчина, чуть старше меня возрастом, – девку хочешь? Хорошая девка, ядрёная, и может по всякому – обученная.

Захотелось дать в морду или вообще пристрелить. Шкет, видно, это понял – и моментально пропал, ввинтившись в толпу. Сволочи, совсем охренели. Гулять расхотелось, тем более ничего нужного я не увидел. Вернулся к саням и, забравшись под дерюгу, ночь и правда была беспокойная, уснул.

– Просыпайся, – толкнул в бок Говоров. – Не вылазь пока, у тебя рожа почти нормальная стала, не свети ею. Ребята говорят, ты с ворами чуть резьбу по кости не устроил, только смотрящий и разрулил.

– Не всё так страшно, как со стороны казалось, – скрыв лицо и поглядывая в зеркало, пока наводил марафет. – Похоже, проверяли на вшивость – увидели, что я с тобой, вот и решили Мельпомену потешить.

– Думаешь, спектакль разыграли?

– Ага, концерт по заявкам.

– А на хрена?

– Дело у них к тебе есть, вот и щупали, кто у тебя вокруг – на кого опереться сможешь. Если что. Будешь с ними говорить?

– Раз просят – надо уважить.

– Сейчас, с мордой закончу, и пойдём. Глухова с Боровым возьми. Фефера не берём – хлипковат пока.

– Не стоит такой толпой переться – слабость покажем. Ты себя уже проявил, Федька с Борькой тоже вроде не подкачали. А Степана с Григорием им стоит засветить, тут ты прав, тем более они срисовать должны, что те тоже со своими людьми.

– Цены, кстати, тут аховые, с довоенными не сравнить. Это что, из-за этих перекупщиков?

– Да нет, ты же сам Боровому объяснял, что немцы рубль обесценят, но использовать как местные деньги не откажутся.

– А ты откуда знаешь?

– Обсуждали мы этот вопрос с ним. Немцы выставили цены на нужные им продукты, ну те, что они скупают помимо налога, в своих марках, а выплачивают рублями один к десяти. Вот такое соотношение на рынке сразу и сложилось, а цены раза в три скакнули. Это в среднем, а так – где в два, а где и в четыре или больше. На мясо раз в пять. Крестьяне, пока корм есть, скотину не режут, ждут, когда ещё цена вырастет.

– Дождутся конфискации.

– Похоже, к тому идёт – немцы затребовали документы по скоту в личных хозяйствах. Так просто делать этого не будут.

– Подал?

– А куда я денусь. Только скота у нас мало-мало, от того, видишь, и цены такие.

– Не заметят, что у тебя мало, а у других много?

– Так и у других мало, чай, не дураки кругом сидят, помнят, как колхозы вводили.

– Да, ещё – представляешь, тут ко мне сутенёр подвалил!

– Ага, частное предпринимательство в интимной сфере тоже процветает. Помимо двух бардаков.

– Тут ещё и два публичных дома?

– Ну, так – один для немцев, другой для всех остальных.

– Дядька Кузьма, – влез в разговор Федька с горящими глазами. – А дорого берут? И почему у немцев свой, там девки лучше?

– Ну-ка прекратил мне, тебе чего, деревенских мало?

– То наши, а то городские…

– У всех у них всё одинаковое, а здесь, из нового, только хворь какую на конец себе намотаешь. Хорошо если просто гусарский насморк, да и тот по нынешнему времени лечить – без порток останешься, а если уж сифак зацепишь… Хочешь без носа ходить да гнить заживо?

– Типун тебе на язык, дядька Кузьма. Так почему у немцев-то девки свои?

– Да хрен их знает, но там именно немки.

– Не брешешь? – глаза у Фёдора опять разгорелись, видимо, желание заполучить немку превышало опасение загнуться от сифилиса.

– Федюня, успокойся. С местными шалавами риск, и правда, велик какую гадость прихватить, а немки тебе не светят.

– Почему это?

– Потому, что за связь с унтерменшем гражданину рейха положен концентрационный лагерь. Это касается обоих полов.

– Да ну, а тот, которого ты… Ну, когда он Любку…

– Цыц, – Говоров показал парню кулак. – Я кому сказал забыть? Всю деревню под виселицу подведёшь.

– Концлагерь, это если узнают да ход делу дадут. Причём посадят не за насилие, вот как раз на насилие им плевать.

– Чудны дела твои, – Федька почесал голову под шапкой. – Это они сифака боятся, что ли?

– Да нет, дурья твоя башка, они боятся свою арийскую кровь смешать с неполноценными расами.

– А мы, значит, неполноценные?

– А ты ещё не понял?

– Да сами они уроды!

Ну, вот и поговорили. Будем считать это за проведённую политинформацию. Говоров только хмыкал, слушая наш разговор.

– Лады, пойду побазарю с местным смотрящим.

– Кузьма, если что, у нас есть выход на немцев, которые могут предложить дефицит, какой, пока не знаем. Скажем в ответ на наши поставки древесины, ну и ещё кое-чего. Фигня всякая этих немцев не интересует, а нужны им рейхсмарки, золото, камушки, может быть, платина, на худой конец и серебро сойдёт. Рубли, впрочем, как и франки с прочими гульденами, короче, деньги тех стран, что под немцем, неинтересны, если это, конечно, не золотые или серебряные монеты. Подойдут американские доллары и английские фунты. Да, франки тоже, но если швейцарские.

– Понял, а не слишком ли жирно кое-кому будет?

– Стричь под ноль нельзя, поэтому кое-кто должен иметь свой профит, тогда и воровать будет с охоткой.

– Лады, что смогу.

Через пару минут после его ухода подрулил Герман.

– Здорово.

– И тебе не хворать. Как дела, как торговля, что в личной жизни?

– Торговля так себе, – Герка оглянулся, проверив, не слышит ли кто лишний. – Дела нормально – что в прошлый раз приобрели, но вывезти не смогли, загрузили. И в личной жизни всё хорошо – подруга моя знакомого старого встретила. Поговорить бы вам.

– С подругой?

– Со знакомым.

Ишь, конспиратор какой стал.

– Пойдём-ка, Гера, ноги разомнём, а то сидеть без движения зябко.

Отошли в сторону от толпы. Пару раз присел, взмахнул широко руками – если со стороны кто посмотрит, решит, что кровь застоявшуюся человек разгоняет. Сегодня с утра подморозило уже вполне прилично, ниже десяти по Цельсию точно, а то и все пятнадцать.

– Ну, что за знакомый?

– Бывший капитан-пограничник, сейчас служит в комендатуре.

– И что?

– Вроде бы взрыв в ресторане его рук дело.

– Откуда сведения?

– С его слов.

– И всё? Знаешь, сколько я могу тебе рассказать? Тебе тогда нужна будет кепка с тремя козырьками.

– Зачем.

– Один глаза от солнца защищать, а два других, чтобы лапша на ушах не скапливалась.

– Вот, надо с ним встретиться, поговорить.

– Ох, не нравится мне это. Немцы командиров Красной армии не жалуют, а пограничников тем более, они же вроде как под комиссариатом. С чего бы они такого человека на службу взяли?

– Так, может, они и не знают, кто он.

– Думаешь, совсем тупые?

– Но ведь это шанс.

– Подожди, подумаю.

Проще всего, конечно, проверить самому – пускать на такое другого, как-то не по-человечески. Но эту сентиментальность и игру в благородство надо давить. Я командир, а значит, всё одно буду посылать людей на опасные дела или вообще на смерть. Потому тут надо с умом. Если это провокация гестапо, то Аня попадает под удар, даже в случае самого факта встречи. Но это если этот пограничник пробует наладить связь только через неё. Даже если это пока и так, то стоит обождать, возможно, он попробует через других. Тогда если с ним встретиться не на его условиях, а, например, зайти к нему домой и не упоминать, от кого, то есть шанс Аню не засветить. Будет ли он тогда говорить откровенно? Если немецкий агент, то пойдёт на контакт, а если подпольщик, то, скорее всего, пошлёт. Вот если пошлёт, а связной уйдёт без проблем, тогда можно попробовать навести контакты.

– Как они говорили, о чём, что Анна ему пообещала?

– Встретились на улице, зашли к Ане…

– Прямо сразу с улицы? Почему?

– Он ей дядька двоюродный, по матери.

– Дальше.

– Чаю попили. Он и сказал, что состоит в подпольной группе сопротивления.

– Именно так и сказал? Такими словами?

– Не знаю, так она мне сказала.

Надо бы с Анной самому поговорить. Эх, сейчас нельзя – если провокация, то за домом следить могут. Не то чтобы я так уж опасался, но если начнут шляться кто ни попадя, вельми подозрительно будет.

– Продолжай.

– Предложил присоединиться.

– Слова красивые говорил?

– Какие?

– Ну, типа: все как один, на борьбу с врагом, не пожалеем жизни и прочее.

– Не знаю, я не спрашивал.

Плохо, что не спрашивал, хотя что мне это дало бы – и подпольщик мог пытаться увлечь молодую девушку броскими лозунгами, всё же народ тут мало циничный.

– Она дала согласие?

– Да.

Плохо.

– О медикаментах ему рассказала?

– Нет.

Это хорошо. Но почему?

– Она ему не доверяет?

– Доверяет, но сказала, что это не её тайна, а значит, она не может самостоятельно ею распоряжаться.

Умница. Даже при плохом варианте, возможно, не всё ещё потеряно. То, что этот погранец родственник девушки, тоже хорошо, ведь какой надо быть сволочью, чтобы родную кровь под петлю подвести. Может, всё ещё устаканится. Да и сделать мы уже практически ничего не можем – вряд ли Аня согласится взять слово обратно, а значит, она по-любому под ударом. С ней вместе и Герка попадает, что плохо, но отсюда можно кое-что хорошее получить.

– Герман, тебе задание. С Аней прямо сейчас сможешь поговорить?

– Да.

– Отличненько. Поступаем следующим образом – она агитирует тебя вступить в подполье, и ты нехотя соглашаешься. Так она должна своему дядюшке рассказать. Доверять тебе можно, но ты не хочешь участвовать в активных действиях, потому как боишься. Не хмурься, так надо. Поговоришь с дядей, прощупаешь его. Я надеюсь, ты не поведёшься на горячие речи? Нет, если они будут, то сделать вид надо, но вестись – ни в коем случае.

Эх, мало, мало цинизма в молодом поколении, выросшем при советской власти.

– Понял, что от тебя надо?

– Да, я должен проверить, не является ли это происками немцев, а если является – то с меня взятки гладки. Состоял, но не участвовал.

Молодец, сообразил.

– Не радуйся особо, захотят повесить – повесят. Хотя, двум смертям не бывать, а одной не миновать. А теперь давай, беги.

– А Аня согласится?

– А вот это уже твоя работа сделать так, чтобы согласилась. Скажи, что выполняешь задание командования, да и её из отряда никто не отпускал, потому она тоже выполняет задание.

– А разве мы в отряде?

– Ну, ты спросил – если не спишь в лесу и с винтовкой не бегаешь, это не значит, что ты свободен, как голубь сизокрылый. Её это тоже касается.

Ой, какой довольный, чуть рот в улыбке не порвал. Блин, детский сад – штаны на лямках. Как они могут вести себя, как дети, а умирать, как солдаты? Ведь эти пацаны и девчонки должны были строить коммунизм, создавать прекрасные семьи, растить счастливых детей… За одно только то, что их планы разрушены, а мечты отодвинуты на неопределённое будущее, стоит закопать весь рейх с его проклятыми жителями, а чем уплатить за отнятые жизни, даже представить себе не могу.

Говоров ещё не вернулся, видно, разговор оказался не из простых. За него и мужиков я не опасался, таких на мякине не проведёшь и так просто не возьмёшь. Время коротал беседой с Фёдором, который постоянно пытался перевести разговор на немецких продажных девок. Когда мне это надоело, поинтересовался, не девственник ли он, после чего отдыхал в тишине. Борис только посмеивался, косясь на обиженного товарища.

А вот и наш переговорщик, по виду не скажешь, доволен или нет.

– Не замёрз? – Говоров остался стоять, намекая, что и мне надо слезать.

Ну вот, опять греться. Сегодня уже столько раз изображал дефиле за ворота рынка, что на меня скоро коситься будут.

– Пошли попрыгаем.

– Поговорили, – Кузьма закурил, как только отошли подальше. – Как ты и предполагал, хотели наладить через себя торговлю продуктами, по их словам, многие с ними уже работают. На предложение немецкого дефицита отозвались положительно, но цены надо утрясать. Цены по продуктам… ну, скажем, приемлемые, повыше тех, что предлагают сейчас за скупку на месте. Но есть у них одно предложение, на которое я им ничего не ответил.

– Оружие?

– Как догадался?

– Перья они носят не из страха, что заметут, думаю, эти мало чего боятся, а с того, что серьёзнее ничего нет.

– Говорят, есть, но мало.

– Чего хотят?

– Пистолеты. На предложение обрезов, а их я всё же предложил, поморщились. И автоматы.

– Губа не дура, автоматов я и сам прикупил бы, да вот только беда – где такого продавца найти.

– Вот они и ищут. Деньги обещают хорошие. Рыжьём.

– А это мысль. Может, им немцы и продадут?

– Не поверят.

– Неужто нет на свете немца, который за хороший кусман золота автомат не продаст?

– Как-то это всё… стрёмно.

– Вот что значит с урками побазарил: рыжьё, стрёмно… Всё одно закинь удочку, что за хорошую цену немчура может и стволы организовать, но цена должна быть очень хорошей. То есть вообще запредельной! Вот тогда поверят и будут торговаться, а дальше посмотрим.

– А с пистолетами? Говорят, раз у нас так много, то, может, поделимся?

– Нет, у нас мало.

– Я то же самое сказал.

– За оружие они нам хорошей цены не дадут, а немцам дадут, никуда не денутся.

– Могут у других купить.

– Чего же не купили? На дворе война, оружия кругом полно, но им нужно специфическое, которое спрятать удобно, и самозарядное, а лучше автоматическое. А где его взять? Пистолеты и револьверы в Красной армии только у комсостава, автоматов мало, зато много автоматических и самозарядных винтовок, но бандитам они, по понятным причинам, не подходят. Из них даже обреза толкового не сделаешь из-за специфического способа работы автоматики – там не пистолетный патрон, со свободного затвора не постреляешь. Так что, считай, всё, что найдут, им не годится. Думаю, дегтярёвские пулемёты и «максимы» им тоже не в жилу. С немецким оружием и проще, и сложнее – пистолетов у них больше, а про автоматы вообще не говорю, но на поле боя их не подберёшь, враг своё оружие не разбрасывает, его только с боем брать. Что-то у урок, конечно, есть, но видно не так много, как хотелось бы, а все другие варианты, или большинство из них, уже опробованы.

– Да, возможно, ты и прав.

– Чего думаешь с продуктами и дровами делать?

– Фунту отдавать смысла нет. Своей хочешь подогнать?

– Была такая мысль, терраса у неё не закрывается, думаю, не утащат.

– И мне есть куда скинуть.

– Фефер будет какое-то время занят. Пока развезём, он и освободится.

Глава 10

Доставка гостинцев заняла чуть больше часа, и то, потому что от дома Ольги, до улицы Труда, где проживала зазноба Кузьмы, пилить было прилично. Дама сердца Говорова оказалась приятной на внешность брюнеткой лет тридцати пяти, ухоженная и хорошо одетая. Звала попить чаю, но время было уже за полдень, поэтому мы ограничились сухим пайком, состоящим из горячих ещё и обалденно вкусных пирожков с капустой и яйцом.

Герман, когда вернулись, уже был на месте. Ничего говорить не стал, только утвердительно кивнул в ответ на немой вопрос. Ну вот вроде и здесь всё идёт неплохо. Залесьенские своё добро перекупщикам сдавать не стали, а под их злыми взглядами устроили тотальную распродажу. Кстати, интересное выражение – надо запомнить. Теперь все вместе двинули к комендатуре – вооружаться, где получили по винтовке и три десятка патронов. Попробовали покачать права с целью увеличения боекомплекта, но были посланы. Пришлось идти, в смысле ехать, иначе до ночи рисковали до дома не добраться.

Проверки на выезде не было, что крайне порадовало. Лошадки за ночь отдохнули, да и за день застоялись, потому шли резво. У города дорога была накатана, так что первый пяток километров сделали чуть больше чем за полчаса. Чем дальше, тем дорога становилась хуже, так что темп упал. Танки и бронеавтомобили, что ездили тут последнее время, набили себе колею, но для саней она была неподходящая, и скорее мешала, чем помогала, тем более что опять пошёл снег. Уже почти подъезжали к памятному мосту под Захарничами, тому, с уничтожения которого и началась, по сути, история отряда, когда заметили странность. Впереди дорогу перекрывало что-то большое и чёрное, да и сама дорога потеряла свою белизну.

Лошадь заволновалась, и тут же пахнуло в лицо запахом горелого железа, бензина и ещё чего-то крайне неприятного. Пришлось Кузьме хорошенько хлестнуть кобылу, чтобы та пошла дальше, остальные сани, что следовали за нами, тоже сбились с ритма. Послышалось хрипение лошадей и мат возниц. Проехав ещё немного, понял, что это: наполовину перекрыв дорогу, полуразвернувшись, путь нам запирала обгоревшая туша танка. Сама машина была небольшой, но стоя в середине огромной чёрной проплешины и смердя смертью и гарью, она могла и напугать неискушённого путника. По виду это была, скорее всего, немецкая «двойка», но отсутствующий в башне пушечный ствол и общая обгорелость не давали возможности заявить это со стопроцентной уверенностью. Сильный запах, а также то, что редкий снег, ложась на броню и чёрную проплешину обгорелой земли вокруг, тут же таял, говорили о том, что огонь затих совсем недавно. К тому же вокруг танка и на его броне лежали кучи сажи и почти полностью прогоревшие остатки древесных углей – видно, прежде чем поджечь, машину обильно забросали дровами. Скорее крупными ветками, чем брёвнами, иначе те ещё бы тлели, а снег вокруг не таял бы. Блин, какая ерунда в голову лезет.

Объехать эту баррикаду было несложно, хотя пришлось выпрыгивать из саней и помогать лошадке тянуть транспортное средство по раскисшей земле. Как только обогнули препятствие, заметили в канаве три трупа, уже изрядно припорошённых снегом – судя по всему, экипаж танка. Метрах в семидесяти далее обнаружился ещё один обгорелый остов. Бронеавтомобиль не мешал проезду, потому как наполовину съехал в канаву. Судя по горбатому профилю, это была двести двадцать первая модель. Рядом валялись ещё два трупа. Вооружение, что естественно, тоже отсутствовало. С броником понятно, но как мои архаровцы, а сомнения, что это их работа, не было, умудрились с танка пушку снять? Народ оживился – они ещё горелую немецкую бронетехнику не видели. Я, правда, тоже только второй раз. Так в приподнятом настроении, быстро перебросав коробки с медикаментами, расстались с Говоровым и его людьми и двинули в Залесье. Только-только успевали к закату.

Уже расставаясь с Фефером, понял, что меня беспокоило еще с момента его рассказа о капитане-пограничнике.

– Гера, а фамилия у этого капитана какая?

– Лиховей. Он, оказывается, к началу войны уже на гражданке был, заведовал образованием в Витебске.

– Вот мне что не нравится – со взрыва уже, считай, месяц как прошёл. Аня твоя в комендатуре работает, он тоже, и что они так и не встретились ни разу? Странно это.

– Так он недавно в Полоцк приехал, я же говорю – он из Витебска.

– А если недавно приехал, как же он взрыв-то устроил? Дистанционно?

– Не знаю. Правда, что-то не то.

– Потому поостерегись, попробуй разузнать, но тихонечко-тихонечко, на кошачьих лапах – как бы за засланного казачка не посчитали. Хоть ты и на самом деле засланный, получается.

Медикаменты разгрузили прямо на лесопилке. Скоро это место опять станет оживлённым, что радует. Так как мужикам лес не только пилить надо, но и валить, то следов будет масса, и не надо сильно маскироваться – всё же наша основная транспортная артерия проходит именно через данную просеку. Глухов с Боровым задание поняли и уже завтра обещали начать работы – всё одно с наступлением зимы делать особо нечего. Не успел распрощаться с мужиками, как уже подкатили на лыжах два десятка бойцов, забрали ценный груз, а ценнее этой фармацевтики для нас, считай, ничего сейчас и нет, и мы вместе двинулись в расположение. Лыжи были не слишком удобны и привычны – по сравнению с теми, что остались в Москве, тяжелы и скользили не очень, даже по пробитой и, можно сказать, накатанной лыжне.

В лагерь опять, уже стало входить в привычку, прибыли в темноте. Несмотря на это, уже через четверть часа Маша притащила обильный ужин, состоявший из горячего, хоть и жидкого, горохового супа, большой порции варёной картошки с редкими вкраплениями мясных волокон, большого куска серо-чёрного хлеба из муки грубого помола и, о чудо, почти настоящего компота из сухофруктов. С учётом того, что обед состоял из полудюжины мелких пирожков, это был просто Лукуллов пир. Как всегда, поесть в тишине и спокойствии не дали. Первым примчался Жорка и выпроводил из землянки Машу, с умиленным видом наблюдавшую за мной. Выгнать её было как-то неудобно, поэтому в чём-то я был Байстрюку благодарен, но если судить по тому злому взгляду, которым девушка наградила сержанта, это ему ещё аукнется. Через минуту ввалились Калиничев с Нефёдовым, а уже после зашёл и Кошка. Поздоровались и уселись напротив. Блин, ну прямо четыре Маши. Молчите? И я помолчу. Закончил с картошкой, пододвинул компот и всё же не выдержал.

– Ладно, кто подбил танк?

– А какой из? – хитро ощерился Жорка.

– Ты из себя Нахумовича-то не строй.

– Он это, он, – вступился за сержанта Калиничев. – Точнее его группа.

Дверь отворилась, и, наконец-то, появился Матвеев.

– А вот и второй герой явился, – продолжил начальник разведки.

– Ну, товарищ лейтенант, вот – всё испортили.

Жорка изобразил огорчённую морду лица.

– Я так понял, завалили вы два патруля?

– Да, тот, что вы видели, группа Байстрюка, а другой Матвеева. Второй у Коповищ поймали, там место хорошее – низинка, простреливаемая насквозь, – прояснил Калиничев. – Танк там был чешский, тридцать пятый и немецкий двести двадцать первый бронеавтомобиль.

Значит, броник я определил правильно.

– А как вы пушку умудрились снять, или он без пушки был?

– Как безпушки? – возмутился Георгий. – Всё у него было на месте, как у взрослого. Я как елду эту увидел, говорю – надо брать, в хозяйстве сгодится. Мы же их враз подстрелили, даже мяукнуть не успели. «Двойке» сначала башню накрыли, чтобы не огрызался, а потом по движку вдарили. А броник вообще фанера. Эх, Матвеев свой вообще живьём взял, но ему проще – у него место козырное было.

– В смысле – живьём?

– Мы, товарищ командир, – вклинился Матвеев. – Водителя и пулемётчика сразу положили, вот бронеавтомобиль и достался почти без повреждений. С танком не получилось. Жаль.

Вот дают.

– Ну и хрен с ним, – опять влез Байстрюк. – Броник тоже хорошо. Но Кольке проще, там низинка, лейтенант говорил, и позиция удобная. Если бы и мне такую позицию, я бы и танк взял.

Ну, конечно. В этот момент улыбнулся не только я.

– И зря смеётесь, следующий раз будет вам танк. Так вот, как танк встал, водила выскочил и давай из пестика по нам пулять, идиот. Пришлось на него пулю тратить – прямо между глаз засандалил. Остальные двое сразу наповал, в бронике тоже. Опять, кстати, как ты говоришь, с помощью лома и какой-то матери, дверку ковырять пришлось. Но там ладно, быстро обшманали. Пулемёт сняли – тридцать четвёртый, с магазинами на семьдесят пять патронов, хороший агрегат. А как танк шмонать начали – гляжу, пушка маленькая, чуть больше, чем с бомбера сняли, но длинная. Я и говорю – мужики, берём. Только инструмента у нас нет. Послали пару бойцов за инструментом, а сами пока в засаду сели, вдруг кто ещё заявится. И знаешь, через час мотоцикл со стороны города прискакал. Думаю, ща ещё добыча будет. Ан, хрен. Немец, как увидел танк поперёк дороги, развернулся и ходу. Дурак я, надо было со стороны города пикет с пулемётом выставить, но кто же знал, что у немца заячья душа. Короче, убёг, не попали.

Остальной актив слушал невнимательно, похоже, историю уже слышали, а то и не один раз.

– Мужики с инструментом уже к ночи пришли. Стали откручивать пушку. Открутили. В башню её, значит, сдали, а вертикально, чтобы в люк её протащить, эта зараза не встаёт – упирается, сволочь. И хоть эта, падла, гипотенуза, короче двух катетов, но длиннее, скотина, чем один. Мы её и так и эдак – не идёт! Чего делать? Остаётся только пилить. Хорошо, мужики ножовку по металлу взяли. Ну, выпихнули ствол обратно, померили естественно всё, чтобы два раза не делать, но и лишнего не отчекрыжить, и давай пилить. А она зараза крепкая, да ещё мороз на дворе. Первое полотно сломали, второе затупили, когда только половину прошли. А полотен всего три. Ну, думаю – жопа. Если людей ещё за полотнами посылать, они только к утру вернутся – темень на дворе, а ночью не побегаешь. Решили ствол хоть немного нагреть. Развели костёрчик прямо на броне, разогрели. Говорю мужикам – вы поосторожнее, сломаем полотно, хоть бросай. Так они меня прогнали, чтобы над душой не стоял. Но с тёплым стволом дело лучше пошло, ходче. Короче, допилили уже убитым полотном, точнее обломками первого, прямо с рук. Пушку вытащили, прошла тютелька в тютельку. Запалили два костра больших – и домой.

– Что Вальтер на этот подарок сказал?

– Стрелять будет, – усмехнулся Кошка. – Но от ствола, почитай, половина осталась. Сказал, лучше бы его полностью отпилили, был бы шанс малый кусок вытащить или высверлить, а большой поставить.

– Кто же знал, – вздохнул Байстрюк. – Хотел как лучше. А вдруг нельзя было бы поменять, тогда вообще на выброс. Нет, всё правильно сделал.

– Правильно-правильно, – успокоил я Жорку. – Капитан, всех отличившихся отметить в приказе, по возможности наградить. Боекомплект-то к пушке большой?

– Сто восемьдесят снарядов, в кассетах по десять штук. Только бронебойные, – за учёт у нас старшина ответственен, вот и отчитывается.

Это понятно. Фугасное действие двадцатимиллиметрового снаряда, если такой сделать, наверное, будет просто смешным. В воздухе ещё есть смысл, а вот на земле вряд ли.

– Рация цела ещё оказалась, а вот на «Шкоде» её грохнули. Хейфец посмотрел, говорит, немецкая. Может, что на запчасти пойдёт, но я сомневаюсь – труха там.

– Хейфец ходил с группой?

– Нет, чего ему с раненой рукой там делать? Здесь уже глянул.

– Фу, от сердца отлегло. Радист пусть здесь сидит.

– Это понятно.

– Было что ещё ценное? На бронеавтомобилях вроде противотанковые ружья ещё есть, если склероз не изменяет.

– Не было.

Ну да, сняли, небось, зачем их по лесу в тылу таскать. Жаль.

– Зато с «чеха» два пулемёта взяли и патронов две тысячи, снарядов восемь десятков. Четыре автомата, в каждой броне по одному было, это кроме десяти пистолетов. Кое-что из частей: с двигателей – карбюраторы там, шланги, ремни. Сгодятся на что-нибудь.

– В отряде что нового?

– Особо ничего, – капитан потёр подборок, видно, что вопрос его напряг.

– А не особо?

– Старшина новый вопросы задаёт, похоже, под тебя копает. Задаёт не только мне.

Остальные закивали.

– Хрен с ним, пусть задаёт.

– Не скажи, многие так думали, пока поздно не становилось. И не надо говорить, что бояться тебе нечего. С ними всегда есть чего бояться.

– Капитан, не парься, если будет задание накопать, то всё одно накопают. Тут вопрос интерпретации – если выгодно и преступления не заметят или, наоборот, за чих посадят. Только время сейчас не то – мы им нужны.

– Мы все – да, но могут без отдельных личностей и обойтись.

– Что-то предложить хочешь, или так – предостерегаешь?

– Скорее последнее.

– Считаешь, что когда решали на связь выходить, я такой вариант не рассматривал? Рассматривал, но связь и помощь отряду с Большой земли нужны, если не как воздух, то как патроны и медикаменты. Нам ещё повезло, что добрались до нас только волкодавы.

– А уверен, что среди них настоящего чекиста нет?

– Есть подозрения?

– Вроде нет, похоже на чистый осназ, но если специалист хороший, то хрен мы его раскроем.

– Тогда не будем умножать сущности сверх меры. Ещё чего срочное есть?

– Вроде нет, а что в городе было?

Эх, как ни хочется придавить на массу, но придётся потерпеть. Рассказ занял чуть больше получаса – решил особенно не рассусоливать. История с расстрелом заставила лица мужиков закаменеть, но последние, более радостные новости, растопили холодок к концу повествования.

– Как тебе латыши показались? – задал вопрос Калиничев. Этот сразу вычленил главную опасность.

– Самоуверенные, наглые, злые. Будем надеяться, что вояки из них не очень – скорее каратели.

– Как вояк их недооценивать не стоит, – задумчиво сказал Кошка. – В революцию латышские стрелки показали себя надёжными бойцами, да и дисциплина…

– Нечего гадать, всё одно информации мизер. Схлестнёмся – разберёмся.

Старшина укоризненно посмотрел, но промолчал. Сам понимаю, чистый бонапартизм – главное ввязаться в драку, а там посмотрим. Но ведь информации, и правда, нет. Хватит – выпроводил народ и завалился спать. И уснул? Хрен там – как отрезало. Лежал, ворочался, думал. Прикидывал варианты с Зиновьевым, подпольем, латышами, с полицаями и бургомистрами, в конце концов. С ними работу строить тоже теперь по-другому. Как бы их так умаслить, чтобы нивелировать организованный немцами негатив – оружие же им не вернёшь, фрицы сразу сговор заподозрят. То есть подозревают они его и сейчас, но тогда получат железные доказательства.

Промаялся часа два, пока не пришёл Георгий. Пробирался тихо, чтобы не разбудить уставшего командира.

– Да не крадись ты, от тебя так шуму ещё больше. Насчёт чего такое долгое заседание?

– О том о сём. Решили, что не надо о казни чекистам рассказывать. Так лучше будет.

– Всё одно выплывет рано или поздно.

– Пусть лучше поздно.

– Всё, ложись спать.

С разговором о дальнейшем подвешенном положении отряда решил не затягивать, потому выцепил Зиновьева сразу после завтрака. Отошли к самому болоту, старшина понял, что разговор будет серьёзный, и решил отдать инициативу мне, а потому стоял молча, просто глядя мне в лицо.

– Павел Андреевич, я правильно запомнил?

– Да. Можно просто Павел.

– Так вот, Павел, пора игру эту заканчивать. Вас сюда прислали инспекцию провести, времени прошло уже достаточно. Что скажете?

– Дело в том, что мы только охрана. Кривлин погиб, а инспектировать – это была его обязанность.

– Но вы выходили на связь, получили задание, да и перед выброской вас инструктировали. И не говори мне, что там вам напомнили, что надо по сторонам смотреть да немцев убивать, если вдруг близко подойдут. Думаю, одной из задач было найти компромат на командование отряда. С военными всё просто – можно пришить самовольное оставление позиций или вообще дезертирство. Со мной сложнее, я не военный, присягу не приносил. Лучший вариант – сговор с врагом, но таких сведений вы пока не нашли. Или нашли?

– Пока нет.

– Чтобы облегчить вам жизнь, сам дам компромат. Я вчера вернулся из Полоцка, так вот там участвовал в расстреле. Все полицаи и бургомистры, что лишились оружия, участвовали, а так как я изображал полицейского, то тоже пришлось.

– Как?

– Так! Вывели, дали винтовку в руки – либо ты, либо тебя.

– Гады!

– Не спорю. Думаю, этого достаточно, чтобы пришить мне какую-нибудь статью Уголовного кодекса. Теперь на меня есть точка давления. Считаем, что я испугался и готов сотрудничать на любых условиях.

– Сомневаюсь.

– Сомнения оставь при себе, твоё дело доложить. Теперь о приятном. Оно аж в двух экземплярах. Первый: похоже, мы вышли на связь с местным подпольем. Это не точно и надо проверять – может, фашистская провокация. Второй: удачно прошла вербовка немецкого офицера. Не боевого, интенданта, но думаю это и к лучшему – что может знать боевой офицер, сидящий в тылу? Какой-нибудь контрразведчик или разведчик был бы предпочтительнее, но такой, боюсь, меня сам скорее переиграет. Этих новостей достаточно, чтобы ситуация вышла из тупика?

Старшина внимательно смотрел на меня, что-то решая, наконец, выражение его глаз изменилось, перестало казаться, что меня рассматривают через прицел.

– Не знаю, но сегодня в девятнадцать по местному нам нужно выходить на связь.

– Бери своих людей, проводников и выдвигайтесь. Когда пойдёте?

– Думаю, не позже часа. Шести часов вполне хватит. К утру будем назад.

– Ни пуха.

– К чёрту!

Фу, кажись, процесс пошёл. Как там повернётся, бабка надвое сказала, но отреагировать Центр должен.

– Да, ещё. Первая порция сведений у меня с собой. Вот, – я протянул старшине тонкую стопку бумаги. – С немецким как?

– У меня больше разговорный, но Хейфец разберётся.

– Тогда не задерживаю. До выхода, надеюсь, успеете это разгрести.

Не так уж там и много ценного, на мой взгляд, но я в разведке не Копенгаген. Может, что и наскребут. Им ещё перевести, составить донесение да зашифровать. Ничего, пусть работают.

Стоит ещё и к нашему оружейному немцу зайти.

Работа в мастерской кипела, даже электростанцию запустили, ну да, топлива, спасибо люфтваффе, пока хватает. В этот раз здесь уже крутилось полдюжины человек. Вальтер что-то обрабатывал на токарном станке, остальные тоже не сидели без дела. Наконец станок замолчал, и тут же выключили электростанцию. Молодцы, экономные.

– Ну, как дела?

– Из срочного остались только двадцатимиллиметровые пушки – с самолёта и танка, – от немца пахло маслом и горячим металлом.

– Танковую сильно покорёжили?

– Нет, ствол только зачем-то отпилили.

– Так он из башни не вылезал.

– Ну, так и сняли бы башню.

– Как?

– Просто. Мы такие за полчаса снимали. Даже без крана, с системой блоков.

– Ну, у ребят ни крана, ни блоков под рукой не оказалось.

– Так и не нужно. Мы ремонтировали, потому всё правильно делали. А здесь надо было крепления башни на погоне ослабить и просто сковырнуть её. Там веса меньше тонны – несколько человек, используя тонкие древесные стволы как рычаги, могли спокойно скинуть. И полотна ножовочные целы остались бы, их не так и много.

Вот так вот – век живи, век учись, а помрёшь понятно кем.

– И что, теперь от пушки никакого толку?

– Почему? Она даже в таком виде не хуже той, что с самолёта. Скорость снаряда упадёт метров до пятисот, но лёгкие бронецели на коротких расстояниях поражать будет.

Ладно, и то хлеб.

Далее по плану у нас прощание с третьей ротой, не всей, конечно, но с подавляющим количеством личного состава. Лыжня хорошая, даже после снегопада добежали с Байстрюком меньше, чем за четверть часа, благо, Калиничев с Нефёдовым её обновили. Где-то тут по дороге как минимум один секрет должен ныкаться. Не заметил. Не думаю, что спят, просто хорошо спрятались.

Прибыли уже, когда колонна тронулась с места, но пока растягивалась, как резиновый жгут, один из концов которого ещё зажат на месте, а второй уже начал движение. Серёгин, командир первой роты, попытался отдать рапорт, но был остановлен взмахом руки, Нефёдов всё одно в курсе, раз дал разрешение на выдвижение.

– Занимайтесь своим делом, товарищ старший лейтенант.

Подъехал капитан, лихо обдав нас с Георгием снежной крошкой.

– Какой разряд?

– Первый.

– Завидую, сам только на третий сдал, не моё это. Вот в футбол погонять… Без происшествий?

– Да. Восемьдесят семь человек. Семьдесят два на железку, пятнадцать следы путать.

Бойцы шли тяжело: оружие, боеприпасы, взрывчатка, продукты, палатки, которых, кстати, было совсем мало, а также топоры, доски для переправ через плохо замёрзшие речки и даже дрова на первую ночёвку – всё несли с собой. На каждого красноармейца приходилось от тридцати до сорока килограммов груза, это если не считать одежды, а собрали для них всё самое тёплое – провести минимум две недели в зимнем лесу, это не шутки. После выпавшего снега слегка потеплело, но на дворе скоро декабрь – приморозить может в любой момент.

Две оставшиеся группы подрывников, которых я не дождался, уехав в город, вернулись почти без происшествий – их тоже немцы погоняли, но достать так и не смогли. Сейчас, скорее всего, фашисты готовы к встрече, но не знают, что сами могут превратиться в дичь. Трём группам подрывников придали по отряду из двадцати человек, вооружённых большим количеством автоматического оружия – почитай половину автоматов отдали, три снайперки и пятнадцать пулемётов.

Вспомогательный отряд ещё из пятнадцати человек должен будет скрывать следы прохождения основного, а заодно бедокурить в стороне, оттягивая внимание на себя. Самый опасный участок дороги, не считая конечного, где и будут производиться диверсии, это переход через шоссе, у которого нам с Машей и её братцем пришлось пропускать немецкий полк. Вот здесь вспомогательный отряд и должен победокурить, делая вид, что шоссе и является главной целью прошедших здесь партизан. Ну, невозможно в зимнем лесу такую тропу скрыть. А вот если от этой тропы будут отходить разные ответвления, сама она будет петлять, а в умников, решивших выяснить, куда эта лыжня ведёт, будут стрелять плохие злые бандиты, то шансов скрыть основную цель прибавится.

Глава 11

Вечер начался с беды.

– Командир, – Жорка вбежал в землянку, даже не стряхнув снег с валенок. – Епишин вернулся, один, раненый.

– Где он?

– Геращенко перевязывает.

У медицинской землянки оказались уже через минуту. У входа толпилось с десяток человек.

– Так, чего стоим, кого ждём? Заняться нечем? Сейчас найду.

Вот, предложение, обращённое к красноармейцу, по нахождению для него занятия, мигом активизирует его способности по мимикрии в окружающую среду. В землянке горело целых четыре керосиновых лампы, фельдшер с помощником как раз снимали с раненого гимнастерку, а тот через зубы крыл их матом.

– Поднимай руки, – прикрикнул Геращенко. – А то сейчас просто срежем, сам зашивать будешь.

– Больно же, мать твою…

– Знаю! Но ты же герой! Ты сколько с этой раной километров прошёл?

– Пятнадцать… Наверно…

– Я же говорю – герой.

– Я левой не толкался… Только правой…

– Правильно, и голова на месте. Если бы попытался левой, то одежда к ране не присохла бы, тогда бы не дошёл – кровью истёк.

– Выйдите, – наконец заметил нас фельдшер. – Десять минут.

Это правильно, если боец пятнадцать километров раненный на лыжах прошёл, то за десять минут точно не умрёт. Через минуту к нам присоединились Матвеев, Кошка, Калиничев и Нефёдов. Интересно, а нас разгонять кто будет?

– Лейтенант, Епишин куда ходил?

– Он в группе Долгова, а Долгов к железке отправился. Полоту должны были у Гирсино перейти, заодно лёд проверить, а дальше к разъезду Шалашки.

– До реки сколько, километров десять?

– Скорее двенадцать. Десять, если по прямой.

– А до железки тогда пятнадцать?

– Да. А что?

– Боец говорит, что пятнадцать километров шёл раненый.

– Думаешь, прямо у дороги прищучили?

– Не знаю. Через пять минут прояснится. Товарищи, давайте мы тоже не будем создавать тут толчею. Остаёмся я и лейтенант, остальные занимаются своими делами.

Через пять минут мы с Калиничевым сидели на нарах рядом с раненым. Нам оставили только одну лампу, но света хватало. Сейчас в землянке, кроме Геращенко, его ассистента и нас троих, лежало ещё одиннадцать человек. Дышать было трудно, стоял запах лекарств, свежей крови, гноя и немытых тел – некоторые уже были здесь вторую неделю, и баню за это время, естественно, не посещали. Прямо сейчас фельдшер с помощником пытались обтирать кого-то тёплой водой в углу. Вероятно, появление Епишина отвлекло их от перевязки.

– Говорить можешь?

– Да, – кивнул боец.

– Тогда рассказывай.

– Послал нас вон товарищ лейтенант железку проверить. За старшего Михаил был, то есть младший сержант Долгов, ещё Серёга Вятких, Степан Лавров и Витька Лоза. До Полоты прошли без приключений, решили лёд пробовать – обвязали Витьку верёвкой, как самого тяжёлого, и вперёд пустили. За ним уже Серёга со вторым концом, он, наоборот, маленький, но, если что, поможет выбраться. Лёд трещит, но держит – может, просто так и провалился бы, но лыжника пропускает. Переправились только, слышим поезд идёт, на запад. Ну, Миха говорит: совсем фашист оборзел, видно, мало под откос летал, надо пойти посмотреть да узнать, с чего бурость такая. Ещё говорит: помните, как товарищ лейтенант велел – в лесу интервал десять метров, на открытом месте тридцать. Это меня и спасло. Водички не дадите, в горле сушит.

Отхлебнув пару глотков, Епишин продолжил.

– Как к разъезду подходить стали, сержант развернулся и пошёл на восток. Я ещё подумал; зачем это, надо кого одного к разъезду послать да тихонько поспрошать. Сначала мы как бы к разъезду приближались, но мимо него проехали и стали удаляться. Тут по нам и врезали. Пулемёт точно был, вот какой не скажу, и несколько винтовок. Для пулемёта расстояние плёвое – триста метров. Всех сразу не положили только из-за того, что интервал мы, как товарищ лейтенант приказал, держали. Я последним был, так ещё и приотстал. Первой очередью сержанта и Стёпу достали. Витька через секунду упал, но так, будто сам залёг. «Дегтярь» его сразу заработал. Мы с Серёгой тоже в снег, только стрелять мне смысла нет – у меня же автомат, с него на таком расстоянии и в дом не попадёшь. У Серёги карабин немецкий, что с карателей сняли, автоматический. Патрон хоть такой же, как и у меня, но ствол длинный. Он стреляет, а мне кричит: «Мотай отсюда, наших предупреди!» Ну, я вскочил и ходу. До оврага там метров сто оказалось. Я даже не знал, что там овраг, – бегу и думаю: а на фига, всё одно подстрелят. Вдруг по руке как кнутом – шарах, жду, сейчас ещё будет, но точнее – в спину. А тут раз – вниз скатился. Да как упаду на раненую руку…

Боец снова ухватил здоровой рукой кружку и стал жадно пить. Лоб покрылся испариной, а сам заметно побледнел.

– Товарищи командиры, – это подошёл Геращенко и потрогал раненому лоб. – Ему бы отдохнуть. Как он вообще добрался, не понимаю, но сейчас у него отходняк пойдёт, да и температура поднимается. Реакция организма на нервическое истощение.

– Да я уже всё, товарищ доктор! Вскочил, значит, и дальше ходу. Только выстрелов уже больше нет. Тишина. Когда реку переходил, по мне выстрелили опять несколько раз, но издалека – ни свиста пуль не слышал, да и чтобы снег рядом взрыло, как это бывает, не заметил. Но я опять припустил. Вот дошёл. И это… Если бы винтовка была или пулемёт, то не ушёл бы, воевал. Но с автоматом… Да, испугался, но ушёл, чтобы предупредить, а не из трусости. Вы мне верите?

Что ответить? То, что произошло, знаем с его только слов.

– Отдыхай, – поднялся и толкнул в плечо лейтенанта. – Твоё дело теперь вылечиться, встать в строй и продолжить служить.

Вышли из землянки и одновременно глубоко вдохнули чистый воздух.

– Думаешь, правду сказал? – Калиничев достал из полевой сумки пачку немецких сигарет и закурил.

– То, что сбежал не из трусости? Кто ж его знает. А в остальном ему врать смысла вроде нет. Судя по всему, попали в засаду, и что-то мне говорит, что без латышей тут не обошлось.

– Да, нетрудно было догадаться, что если поезда пошли, то и разведка наша не за горами. Вот только как они место так точно определили.

– Не так сложно, если посадить засаду через километр, ну или через три.

– Так людей не напасешься. Только, похоже, они сделали проще – оседлали разъезд. Это одно из немногих мест, где можно получить информацию о железке. Причём наиболее полную: график движения, количество и тип вагонов, и прочее. Где это проще узнать, как не у железнодорожников?

– Согласен. Ладно, пошли в штаб, там нас с нетерпением ждут.

Очередное внеочередное совещание опять закончилось за полночь. В связи с изменившимися обстоятельствами решено было, соответственно, изменить и способы ведения разведки. Закончилась халява, когда можно было рассекать по окрестностям среди бела дня. Теперь передвижение по открытой местности, особенно вблизи объектов, представляющих для немцев стратегический интерес, только в тёмное время суток. За этими же объектами наладить наблюдение, провести первичный сбор информации и на её основе хотя бы примерно уяснить новую тактику немцев.

Но железку решил рвануть следующей же ночью: необходимо показать врагу, что, несмотря на его новую тактику, мы всё равно делаем своё дело. Кроме всего прочего, это заставит фашистов стянуть в район железной дороги основную массу войск, естественно кроме тех, что должны охранять город. Железная дорога, это всё-таки не точечный объект, на протяжении десятков километров невозможно создать не то что прочную оборону, а даже достаточно плотную завесу. По крайней мере, теми силами, что есть у противника.

– Я вот что подумал, – старшина крутил в руках сигарету, не решаясь закурить. Накурили и так, хоть лом стоймя ставь, несмотря на то, что проветривали не один раз уже. – Мы всё время действуем восточнее Полоцка. Понятно, что западнее работать много сложнее – только чтобы выйти в тот район, нужно пересечь несколько дорог, в том числе и железную, а также реки. С реками стало вроде попроще, а вот с дорогами, из-за снежной целины, сложнее. Но если всё-таки удастся туда просочиться, то там нас совсем не ждут.

– Ну, насчёт совсем, – задумчиво проговорил Матвеев. – Это слишком смело. Но то, что не очень, это вполне возможно. Проблема в том, что у нас там нет своих людей, дорог не знаем, значит, доверять придётся только картам. Плюс около города плотность населённых пунктов выше, а если учесть, что это населённые пункты, из которых мы фашистов не выгоняли…

Ишь, как шпарит, скоро можно филиал Генерального штаба открывать.

– Всего лишь придётся обходить дальше, – Кошка всё же отложил сигарету в сторону. – Крюк в полсотни километров по такой погоде – это, конечно, лишних пару суток, но думаю оно того стоит.

Вообще-то дельное предложение. Раньше нам не надо было действовать с такими трудностями, так как рвануть железку проще там, где ближе. Результат всё одно тот же, но в современных условиях такой финт заставит немцев растянуть имеющиеся силы на вдвое больший участок дороги.

– Такой же рейд, в какой сегодня третью роту послали? – решил прояснить мысль старшины.

– Нет, не стоит, – ответил вместо него Нефёдов. – Лучше отправить просто подрывные группы.

– И их опять будут гонять, как под Идрицей, только в этот раз может не обойтись.

– А мы здесь пошумим. От нас ждут, что мы либо затихаримся, либо тут рогом упрёмся. И то и другое немцам на руку. Вот и не будем их разубеждать. Если затихаримся, они станут ждать подлянки и в других местах. А вот если в округе бучу поднимем, тем более что часть третьей роты также невдалеке побуянит, то фашистам хочешь не хочешь, а придётся сюда все силы стягивать.

– Так. Вариант хороший. Принимаем его за основной, а дорабатываем уже завтра. Голова не соображает совсем, да ещё и накурили здесь. Как я теперь спать буду? Все свободны, хоть полчаса проветрю перед сном.

Проветрить это, конечно, хорошо, только выстудится землянка совсем. Считай, зря топили – только ведь прогрелась. В связи с тем, что днём огонь разводить запрещалось, все дела, связанные с огнём, производились исключительно ночью. В том числе готовка, выпечка хлеба, баня и прочее. Подчас в лагере бодрствующих ночью было больше, чем днём. Вот и сейчас по расположению шлялась масса народу.

– Товарищ командир. Костя, – услышал сбоку девичий голос. – Может, чайку горячего? Шанежки только спекла.

Опять она…

– Из чего чай-то?

– Так травки разные. Полезные.

– Ладно, неси. На троих.

К тому времени как Жорка приволок пару охапок дров, да накормил печь, которая опять задымила, через не раз уже обмазанные глиной щели, полуночный чай стоял на столе.

– Что же у вас так печь-то дымит, – Маша, наконец, перестала суетиться. – Перекладывать надо.

– Поздно уже перекладывать, – вздохнул Байстрюк. – Зима на дворе. Этот дым командир переносит, а вот табачного не любит.

– Не боитесь угореть?

– Она так только пару минут дымит, как дрова закинешь. Тяги, видно, не хватает, а дальше нормально.

– Ну, тогда я пошла? Посуду утром заберу.

– Куда? А кто нам компанию составит? Нас, видишь, двое, а накрыто на троих.

Девушка засмущалась, а может, сделала вид и уселась на край скамьи. В разговоре я участия почти не принимал, зато Жорка распустил хвост, как павлин, хвалил чай и шанежки. Те, и правда, были вкусны, но, похоже, моему ординарцу всё равно было что хвалить, лишь бы сделать комплимент поварихе. Маша принимала похвалы с удовольствием, только время от времени поглядывала в мою сторону, а во взгляде читалась странная смесь страха и смущения.

Наконец угощение было подметено, а организм, умилостивленный подношением, всячески сигнализировал, что пора на покой.

– Так, Георгий, помоги девушке отнести посуду, а я, уж извините, как главный начальник, буду отдыхать. Потому как завтра, очень похоже, свистопляска будет та ещё.

Когда вернулся Жорка, уже не слышал – спал как убитый.

Свистопляска, и правда, началась задолго до рассвета, тем более, что светает накануне зимы поздно. Первое, из-за чего меня выдернули из относительно тёплой постели, было возвращение группы Потапова из-под Полоцка. Ушли они ещё до моего отъезда туда же, нашли хорошую позицию и сидели три дня и три ночи, наблюдая за железной дорогой. Могли и ещё просидеть, продукты оставались, но полученная информация требовала срочного доклада.

– Здравствуй, Григорий. Что у тебя?

– Немцы опять пустили поезда. С утра проходит бронепоезд, тот, что раз уже под откос сбросили, только теперь у него впереди три платформы с рельсами и шпалами и теплушка, а сзади два пассажирских вагона прицеплены. Когда с утра проходит, в вагонах вроде много людей, а обратно возвращается через пару часов – как бы пустые. Но точно сказать не могу, близко к полотну мы не лезли. Точнее, так в первый день было, а теперь он ходит трижды – утром и вечером люди есть, а днём, похоже, вагоны пустые.

– Капитан, что думаешь?

– Похоже, они этот поезд для доставки секретов используют, кроме того, что пути проверяют, – капитан потёр заросшую щёку. Не дали мужику с утра побриться, сегодня, наверно, уже и не удастся. – Не очень умно с их стороны.

– Предлагаешь рвануть?

– Стоит подумать.

– Сколько грузовых поездов в день проходит? – это уже Потапову.

– Вчера двенадцать на восток и десять на запад. Примерно вагонов по сорок каждый.

Считай, двенадцать пар. Ничего себе разъездились.

– А раньше?

– Два дня назад по два, позавчера семь и шесть.

– Сегодня они так и два десятка протащат, – Нефёдов встал и начал мерить моё невеликое жильё шагами. – А завтра?

– Теоретическая пропускная способность этой дороги порядка сорока восьми пар. Но это теоретическая – практическая может колебаться до четверти в любую сторону.

Что-то из того, что преподавали в институте, помнил. Хотя специальность у меня была «мосты и тоннели», но и организацию путей сообщения нам читали. Вот формулы, куда надо подставлять количество стрелочных переводов, водокачек и прочего, из головы вылетели, но в целом это стандартная двухпутка. Так что особые формулы здесь и не нужны.

Оптимально выводить из строя как раз те самые переводы и водокачки. От этого толку больше, чем от взрывов полотна, только в нашем случае это мало работает – водой и углём паровозы запасаются в городе, и им их хватает надолго. До следующего пункта питания нам просто не дотянуться, да и он, естественно, под мощной охраной. Взрывать стрелки на разъездах? Так, там они для отвода на запасной путь только и нужны. Тупо уберут обломки и положат рельсы для сквозного движения.

Идеально рвануть большой мост. Но вблизи ничего подобного нет. Дорога идёт вдоль Полоты, хоть и сильно виляющей, но полноводных притоков не имеющей. Совсем небольшой мостик есть перед Шалашками, но, судя по всему, его уничтожение может вылиться в целую войсковую операцию. Что-то не хочется лезть в такую, особенно имея по фронту бронепоезд, а в тылу плохо замёрзшую реку. Подлёдные заплывы как вид спорта ещё со времён Александра Ярославовича закреплён за немцами как чисто национальный, кто мы такие, чтобы монополию нарушать.

Рвануть бронепоезд интересно, но как это осуществить физически? Один раз уже подрывали – он вон опять ездит. Потому, если мы его опять с рельсов скинем, войска в задних вагонах не пострадают. Добить ружейно-пулемётным огнём, имея в ответ пулемётный огонь бронепоезда, тоже не вариант. Заложить пару центнеров взрывчатки в насыпь и подорвать конкретно те самые вагоны? Такой вариант можно рассмотреть, но, скорее всего, это будет не так просто сделать, как задумать.

– Хорошо, Григорий. Отдыхайте. Может, успеете ещё горячей воды в бане перехватить, намёрзлись, небось.

– Ничего, главное обморожений никто не получил. Перед снегом морозец вдарил от души. Думали, так просто не отделаемся.

Только отпустил Потапова, нарисовался Зиновьев.

– Здравствуйте, старшина. Как сходили?

– Здравствуйте, товарищ командир. Сходили нормально, без происшествий.

– Порадуете чем?

– Сегодня ответный сеанс, в восемнадцать по Москве. Расшифровка, в зависимости от объёма, до получаса, так что где-то в двадцать по местному всё станет понятно. Мы все дали вашим действиям высокую оценку и поручились. Так что теперь мы связаны, как говорится: либо грудь в крестах, либо голова в кустах.

– Спасибо, Павел. А что, были другие варианты?

– Могли получить команду выйти на местное подполье и организовывать самостоятельный отряд.

– Интересно. Значит, у вас есть выход на местных? Надеюсь, теперь поделитесь?

– Если команда будет, почему не поделиться.

Хотелось спросить про Лиховея, но вряд ли получу ответ. Придётся ещё полдня подождать. Фефер раньше чем через два-три дня в город не поедет. Надо, кстати, выяснить – мужики распиловкой леса уже занялись?

– Хорошо, старшина. В двадцать ноль-ноль жду.

Зиновьев ушёл. Байстрюк убежал, но вернулся через пару минут с докладом, что Глухов со товарищи уже вчера оживил лесопилку, и работа вроде как кипит. По крайней мере, вечером локомобиль пыхтел, да и на ночь пара пацанов осталась пар поддерживать, значит, работать собирались с самого утра.

Ближе к обеду фрицы снова нас напрягли.

– Леший, самолёт!

Когда Жорка научится ноги отряхивать?

– Что за самолёт?

– Пока не видели, только звук слышно.

– Костры не жжём?

– Нет.

– Любопытные на чистое место не лезут на сию диковинку посмотреть?

– Чай, не дурные, да и насмотрелись, пока на аэродроме дербанили да петуха красного им подпускали.

– Ну и нехай летает. Калиничев далеко?

– Занятия с разведчиками проводит.

– Давай его сюда.

Лейтенант заскочил минут через пять.

– Василий, вот ты когда до войны домой приходил, ты ноги вытирал?

– Да.

– А хрен ли ты сюда снег носишь? Ладно, садись. Что ты там разведке своей втираешь?

– По сути, правила техники безопасности. Ну и заодно это, как его – мозговой штурм, чего с засадами немецкими делать. Думается, одной железной дорогой они не ограничатся. Скоро на такую засаду можно будет в любом месте напороться.

– Надумали чего?

– Понемногу. Опять разведка нужна. Перво-наперво необходимо разведать их пути передвижения и выдвижения на позиции, а для этого необходимо понять, чего они хотят.

– А что, так непонятно?

– А вот и непонятно. Они хотят уничтожить нас, как боевую единицу или обезопасить свои коммуникации? Если второе, то обойдутся засадами на наиболее вероятных маршрутах нашего выдвижения на объекты диверсий. При этом могут обойтись как ближним охранением, так и выдвинуть засады на средние дистанции, порядка пяти-десяти километров. Если первое, то им надо разведать уже наши основные коммуникации, локализовать базу отряда, парализовать выдвижение групп, а уже потом перейти к окружению и уничтожению.

Нет, филиал Генштаба мы организовывать не станем – мы тот, в Москве, своим филиалом назначим.

– И к какому варианту склоняешься?

– Скорее всё же к первому. Для второго необходима часть не меньше полка, ну или вся двести первая дивизия. Потому как мелкие группы, если те даже попробуют оседлать основные тропы, а зимой и в лесу такое почти нереально, ходи, где хочешь, – благо даже болота замёрзли, мы просто сметём. Сможем бить их поодиночке, выставляя хоть взвод, хоть роту против отделения. Да и то, как они начали, говорит о том, что, по крайней мере, сейчас немцы собираются решать более простую задачу. Естественно, с их точки зрения, более простую.

– Думаешь, нас проще уничтожить, чем не давать пакостить?

– При наличии сил – проще. Только у них либо сил нет, либо они нас здорово боятся.

– А самолёт для чего?

– Ну, всё же найти лагерь тоже задача важная, да и, может, они хотят отдельные группы с воздуха поискать, лыжни пробитые. А то и местным показать, кто в доме хозяин.

– С помощью танковых патрулей они уже показали.

– Не скажи, сколько народа знает, что мы их три штуки завалили? Две-три сотни? Слухи через тысячу прошли, да половина, небось, не поверила. А самолёт вот он – летает.

Роль адвоката дьявола, похоже, мне удалась. Лейтенант ещё не понял, что я его распаляю, подбрасывая в его мыслительный процесс дровишки, для продолжения затеянного им мозгового штурма.

– Может, стоит потренироваться из зенитки пострелять? Мишень, вон, болтается.

– Скорее всего, будет бесполезно – зенитчиков у нас нет, только позицию раскроем. Тащить пушку по снегу за несколько километров смысла нет, а вот послать пару бойцов завтра костры развести – может сработать.

Я уже тоже подумал, потому за Василием и послал, но, видимо, такого рода решения мои заместители способны принимать самостоятельно. Это радует – глядишь, через пару-тройку месяцев смогу наслаждаться почётным ничегонеделанием, пока подчинённые службу тащат. Эх, мечты!

– Бойцов послать стоит, пусть помельтешат на том месте, откуда Хейфец последний раз на связь выходил. Ну, не совсем на том, но близко.

– Сделаем.

Самолёт покрутился ещё с час, а затем пропал – то ли в другое место улетел, то ли рабочий день у лётчика строго нормирован. Да, по хрену. Надеюсь, завтра он где надо увидит, что нужно, а где не надо, что ненужно не увидит.

Зиновьев к восьми был как штык – такой же прямой и блестящий, наверное, от счастья.

– Товарищ командир. Шифровка получена – вот текст.

Текст меня если не убил, то в нокдаун загнал однозначно. То, что мои полномочия по командованию отрядом подтверждены, это, конечно, спасибо. За звание тоже спасибо. Младший лейтенант это круто, если бы только не приставочка в конце. Нет, я понимаю, что младший лейтенант ГУГБ НКВД это круче, чем просто младший лейтенант. Но что-то душновато как-то стало… И вот это вот… Звёздочки мелкие перед глазами… Говорят, что от хорошего самочувствия такого не бывает, а чаще, наоборот, от плохого.

– Старшина, нельзя же вот так с маху-то. Пациента надо сначала подготовить к процедуре. Ладно, рассказывай.

– Что?

– Что это значит, рассказывай. Во что я вляпался?

– Ну, не то чтобы вляпались, товарищ младший лейтенант госбезопасности, скорее так – попали.

– Не томи.

– Не знаю, насколько имею право… Хорошо, но будем считать, что всё, здесь сказанное, это мои домыслы, и вообще я ничего не говорил. Согласен?

– А куда мне деваться? – старшина продолжал выжидательно смотреть. – Ну, да-да!

– Начать, наверно, придётся издалека. Опустим, что органы безопасности, что государственной, что личные сильных мира сего, всегда были с военными на ножах. При царе офицеры считали зазорным, например, пожать руку жандарму. Я же начну с революции, точнее, с Гражданской войны. При формировании Красной армии чрезвычайно остро встал вопрос с командными кадрами. Ну, не готовили из пролетариев офицеров. Пришлось пойти на набор так называемых военных специалистов, среди которых были те, кто разделял цели пролетарской революции, но их, скажем так, было не большинство. Были те, кто пошёл из-за того, что хотел есть сам и желал не допустить голодной смерти родных, но также существовало определённое количество врагов, пошедших на сотрудничество с целью нанести вред. Одной из целей, по сути главной, работы Чрезвычайной Комиссии в войсках, было противодействие данным элементам. Естественно, враги часто склоняли к сотрудничеству разные несознательные элементы, которые так же попадали под чистку. Соответственно были случаи, когда выбранные меры противодействия были не совсем адекватны содеянному. Вы меня понимаете?

– Понимаю. Лес рубят – щепки летят.

– Примерно так. С окончанием войны борьба эта утихла, но не прекратилась совсем. А затем поднял голову троцкизм. Работать стало гораздо труднее, так как враг теперь скрывался среди того же класса, что являлся движущей силой пролетарской революции, тем более что он мог быть заслуженным бойцом, сейчас затаившимся и готовым нанести удар в спину. Опять остро встал вопрос о выживании Советского государства. Перед органами внутренних дел вопрос был поставлен партией жёстко, вот они и приняли жёсткие меры. Некоторые излишне жёсткие, за что часть работников внутренних дел также позже поплатились.

Это ты, старшина, излишне обтекаемо заявил. Чистки конца тридцатых это нечто. Что происходило на самом деле, вероятно, смогут ответить только учёные-историки неблизкого будущего.

– Частично многие перекосы были исправлены, но отношение к комиссариату в армии стало сильно негативным. Со временем данная ситуация, конечно, исправится, ведь мы делаем общее дело – вместе строим коммунистическое общество. С началом войны на армию легла огромная ответственность, фактически теперь от неё зависит судьба Родины. В то же время многие командиры, хотя на их подготовку страна тратила немалые ресурсы, оказались не готовы к войне, а часть просто трусы и паникёры. Дело бывших генерала армии Павлова и генерал-майора Климовских это показало во всей непредвзятости. Хотя они были расстреляны за трусость и потерю власти, сначала им ставился в вину антисоветский заговор, но партия указала на ошибочность такой трактовки, что всё равно трусов и паникёров не спасло.

О Павлове Константин слышал, но не слишком много интересовался советскими военачальниками. Если таких людей начали пускать в расход, да не по политической линии, то это что-то да значит. Хотя может быть и ничего. Но уж очень здорово старшина шпарит, выдавая свои «домыслы». Всё, теперь я точно верю, что передо мной обычный громила-осназовец.

– Насчёт неготовности армии, это конечно так, но судьба Польши и Франции говорит, что столкнулись мы с чрезвычайно опасным противником.

– И что? Если бы немцы по нам ударили по первым, но перед глазами военных были примеры этих самых Польши и Франции. И что они сделали? Как подготовились к такой войне? Весь народ под руководством партии последний десяток лет отдавал все свои силы на создание оружия, вложив которое в руки армии, можно жить без опаски за своё будущее. И что народ и партия получили? Может, скажешь, что наше оружие хуже немецкого? Может его меньше? А может, решишься доказать, что если немцам дать наше оружие, а нам их, то мы бы сейчас были под Берлином, а не они под Москвой!

Вот тут он уел. В целом немецкое и советское оружие было на уровне. Клещёв на свой танк, конечно, жаловался, но рассказывал, что есть у нас такие машины, что немецкие «тройки» и «четвёрки» достойны им только гусеницы полировать. Самолёты вроде тоже не очень различаются в классе, артиллерия и подавно – в отличие от лётчиков артиллеристы у нас были. Один Нефёдов чего стоит, который мог долго рассуждать о разных артсистемах, хотя миномёты немецкие хвалил, но что-то и ругал, как, например, наши недавние короткоствольные приобретения. Со стрелковым оружием тоже был как бы паритет, винтовки и пулемёты у противника на редкость хороши, автоматических винтовок просто нет, значит, и сравнивать нечего, и в этом немцы сильно проигрывали. Автоматы же врага под пистолетный патрон критики никакой не выдерживали, хотя их и было много, но рядом с ППД или ППШ это были сущие уродцы – неудобные, имеющие плохую кучность и отвратительную надёжность. Пистолетов тоже было больше, но это всё, за что их можно было похвалить. Короче, не в оружии немцы были сильны, а в организации.

– При всём при этом позиции армии сильны, как никогда, и будут продолжать быть сильными, по крайней мере, до окончания войны, то есть пока мы не победим. Несмотря на то, что у армии и так много ресурсов, она надеется получить контроль и над партизанскими отрядами. При этом у армейцев нет ни возможностей, ни сил для организации партизанскогодвижения. Они пытаются держать связь с попавшими в окружение частями, направлять их деятельность, например, как с частями, находящимися в районе Дорогобужа. Что-то у них даже получается, но работу с кадрами, оставленными для подпольной борьбы партией и комиссариатом внутренних дел, решили им не доверять. Направляемые сиюминутными интересами, военные могут либо подставить их под удар, отдавая невыполнимые или убийственные для тех приказы, либо просто не смогут организовать их деятельность. Всё же они больше привыкли работать с готовыми инструментами, а не создавать новые.

Ага, кажется, всё становится понятным. По сути, наш отряд – это воинская часть, практически полностью состоящая из военнослужащих, хоть и попавших ранее в плен или окружение. Значит, по логике и руководить ею должны военные. Но тут есть нюанс – командир отряда гражданский, более того, отряд по документам – комсомольский. Отсюда вывод, что он должен попасть либо под командование военных, либо под руководство партийных органов. И тут раз – госбезопасность говорит, что командир отряда на самом деле их сотрудник. Как там было в шифровке: присвоить очередное звание? Понятно, не удивлюсь, если числюсь в списках не первый год и предыдущее звание уже имел. Хитро. Та же политинформация, что довёл до меня старшина, это неофициальное официальное евангелие от НКВД – типа, на самом деле всё несколько не так, но озвучиваться должно именно таким образом. Не страшно, один-два раза можно и послушать, не делая недоверчивую морду.

– То есть, – решил осторожно прояснить ситуацию, – отряд теперь поступает под управление НКВД, и основной его задачей будет развитие и усиление партизанского движения на вверенной территории?

– Тут я не могу ничего сказать – решает такие вопросы руководство, и чаще всего очень высокое, но развитию и усилению отряда будет придаваться большое значение. Это неоспоримо. Вам уже сегодня надо составлять списки того, в чём есть нужда. Лучше разбить их на несколько частей – сиюминутные потребности, необходимое в ближайшее время, ну и то, что нужно для дальнейшего развития. Особо губу не раскатывайте, в стране положение трудное, но и излишней скромностью страдать не советую, слишком самостоятельных и независимых могут и отодвинуть подальше.

Судя по всему, шифрограмма, полученная мной, это не всё, что было передано, что, в общем-то, неудивительно. Ладно, будем играть. Вот таких ещё игр мне не хватало для полного душевного спокойствия. Ещё и с капитаном будут разборки. Я-то всё думал, почему он так упорно держится на вторых ролях, отдавая практически гражданскому мальчишке ведущую роль. Неужели чуял подобное развитие ситуации? Вряд ли, иначе он просто монстр! Не верю, что можно так всё просчитать. Хотя он в этом не первый год крутится – Большую Чистку пережил, а она по армии прокатилась похлеще, чем по гражданке. Нет, гражданских попало, конечно, больше, но в процентном отношении, военных должно быть, вымели чаще. Правда, всё больше крупных шишек зацепили, но и прочему командному составу должно было достаться на орехи.

Старшина давно ушёл, а я всё продолжал сидеть и думать над свалившейся на меня проблемой, точнее, лавиной проблем. Потому как эта шифрограмма – это только первый холодный ком, попавший за шиворот.

Скрипнула дверь. Ординарец мой пожаловал на момент прояснения текущей ситуации.

– Так, Георгий, через час собирай актив. Зиновьева тоже не забудь. Буду вас радовать!

Угу, от радости просто уссытесь.

– Вот такие вот пироги, – сказал я, когда все ознакомились с шифровкой.

– Поздравляем, товарищ младший лейтенант госбезопасности, – Нефёдов говорил ровно, но чувствовалось, что новость эта оказалась для него не меньшей неожиданностью, чем для меня.

– Ну, спасибо, хотя тебя званием я ещё не догнал.

– Такими темпами недолго осталось, – Жорка был чем-то дюже доволен.

– Хочешь, и о тебе похлопочу? Будешь прозываться сержантом, но носить кубики.

– Чур меня!.. То есть нет, мне и так хорошо.

Мне тоже было неплохо, но особенно не спросили, когда подарки решили дарить.

– Тогда так, эта информация для внутреннего употребления. Для всего отряда я продолжаю оставаться командиром Лешим. Без всяких званий. Зиновьева вводим в актив – нам скрывать нечего, но при нём сначала думаем, а потом говорим. Для особо непонятливых сержантов с бурным южным темпераментом объясняю – базар фильтровать надо. Ясно?

– Да понял я, чё такого?

– Одного этого твоего: «чур меня», хватит, чтобы на карандаш попасть, – спокойно заметил Кошка и, уже обращаясь ко мне, спросил: – На особиста его двигаешь?

– Да, похоже, должен справиться. Чуйка у меня, что скоро по этой части работы сильно прибавится.

– Ну, так, может, и не надо его в актив? – Матвеев задал вопрос как-то слишком равнодушно. – Ермолова ему подчинить, да и свои люди у него есть. Работы им и без того хватит.

Чего опасается Николай, догадываюсь. Много свободно говорим, моими же словами – не фильтруем базар, особенно во время пресловутых мозговых штурмов. От таких моментов неплохо бы энкавэдешника, и правда, в стороне держать. Видно, придётся слегка изменить регламент – тактику вывести отдельно, если получится. В то же время в остальные моменты умение следить за своей речью должно способствовать как дисциплине, так и тренировать мозги, да и учить правильно формировать процесс изложения мыслей. Короче, краткость и ясность как наивысший приоритет культуры речи.

– Нет, – не дал мне ответить капитан. – Не говоря уж о том, что он представитель Центра, тебе нужен особист, роющий в первую очередь под руководство отряда, а всем остальным занимающийся только потом? Да и нам полезно языками поменьше трепать. В крайнем случае, что-то, что не должно коснуться лишних ушей, можно и наедине обсудить. Работы старшине и так хватит, рассиживаться с нами ему и так особо некогда будет. Не забываем, что все мы либо из плена, либо окруженцы, не пошедшие на соединение со своими. Нервов он нам ещё помотает.

– Вот с мотанием нервов, думаю, придётся его обломать, – об этом и сам много думал и решил, что излишняя паранойя на пользу не пойдёт. Вот только как довести это до Зиновьева, пока не придумал. В конце концов, он просто сам выдохнется, если начнёт трясти почти пять сотен человек. В то же время, довести до сведения красноармейцев, что партизанская вольница заканчивается, тоже нелишним будет. – Вопрос этот оставляем мне, а пока попробуем прикинуть, что нам нужно срочно – то есть ещё позавчера.

Как ни странно, но оказалось, что острая необходимость если и существует, то совсем не в области выживания. Первым пунктом оказались компасы. Если карты хоть как-то копировали, создавая нечто похожее на кроки, то этих приборов ориентации было только три. Вторым оказались бинокли и только затем взрывчатка и средства взрывания. Уже дальше пошли снайперские винтовки, патроны к ДШК, гранаты и медикаменты. Зато последних был список аж на два листа убористым почерком нашего ветеринара. Почему-то Кошка таскал его с собой, видно, чуял что-то. Приборы бесшумной стрельбы пока решили не ставить в запрос – сделали их уже с запасом, да и увеличить этот запас проблем не было, процесс изготовления оказался не настолько сложен, чтобы не справиться самим. Решили отправить требования на слесарный и токарный инструмент, но позиции стоило уточнить. Пока записали только пресловутые ножовочные полотна – сам Байстрюк про них и напомнил. Здесь же запросили прицелы к нашей ослепшей артиллерии, замки к пушкам и запчасти для ремонта ещё двух танков.

Уже в следующий список пошли требования на различные боеприпасы, среди которых первыми были патроны к советским автоматам. Сами автоматы, не нравились бойцам немецкие трофеи, уж больно были неудобны и капризны. Оказалось, что в мороз пошли отказы, и если бы несмотря на дефицит боеприпасов не продолжались занятия, в том числе и стрельбы, могли о такой напасти и не узнать. Старшина, правда, приготовил какую-то особую зимнюю смазку, за что бойцы его здорово невзлюбили – пришлось перечищать всё оружие, в том числе и находящееся на хранении. С последним ещё не справились до сих пор.

– Третья рота с нормальной смазкой ушла? – забеспокоился я.

– Конечно, – Кошка чуть ли не оскорбился.

Всё больше и больше мелочей проскакивает мимо меня. Хотя клинящее оружие – далеко не мелочь. Это что тогда получается, я один хожу с оружием, которое может отказать в любой момент? Оказалось, нет, мой ординарец, непонятно когда, уже успел поменять смазку в моём автомате, да и в шмайсере тоже. За что и получил заслуженный втык – за своим оружием каждый должен следить сам. Зато потом некого, кроме себя, будет винить.

Запросили несколько разговорников Биязи, с которыми некоторые командиры уже были знакомы, так и более серьёзные пособия по немецкому языку, оставив окончательный выбор за специалистами с Большой земли. Отлично зная язык, даже не подумал об этом. Оказалось, что Тихвинский, а также ещё с десяток человек, знающих язык хоть как-то, ведут занятия с личным составом. Меня и капитана, тоже имеющего представление о немецком, не припахали из-за нашей занятости.

В третий список внесли то, что могло помочь бойцам справиться с холодом. Это было очень важно для тех, кто будет сидеть в засадах, и для наблюдателей, которые могут сутками находиться на точках. Обнаглели до того, что затребовали одежду полярников или пилотов-высотников, высококалорийное питание и алкоголь. Самогона у нас пока хватало, да и достать было не особой проблемой, но надо было что-то попросить такого, что с лёгкостью зарежут. Начальство обязательно должно отказать в чем-нибудь, таков порядок, зато тогда проще выпросить остальное. Что носят наши лётчики, особенно стратегической авиации, мы не знали, но несколько интересных шмоток, доставшихся после разгрома аэродрома, внушали оптимизм. В этот же список вошли немецкие боеприпасы, как для обычного пехотного оружия, так и для наших авиационных трофеев. Сбивают же немецкие самолёты за линией фронта, может, что и нам обломится.

Так как следующий сеанс связи намечался только послезавтра, решили с окончательным вариантом запросов подождать – может, ещё чего умного в голову придёт.

Глава 12

Ночь опять оказалась дюже морозной. Лёд уже даже не трещал, когда переходили через замёрзшие реки. На Полоте слегка потрескивал, да и то только под нагруженными бойцами и двумя «сорокапятками». За последние два дня наши разведчики потеряли трёх человек ранеными, но нащупали основные немецкие посты около железной дороги. В эту ночь они должны были усиленно мельтешить около мостика, что у Шалашков. Если удастся, даже поставить простенький заряд в четыреста граммов. Даже если немцы его и обнаружат, не беда.

На сегодняшнюю операцию вывели практически весь отряд – больше трёхсот человек. В основном все, кроме полусотни, залёгших сейчас рядом бойцов, обеспечивали отход после акции. Даже танк и оба бронеавтомобиля задействовали, но это на крайний случай и на последнем участке. Туда же вытащили и зенитки. Последнюю неделю немецкой бронетехники заметно в округе не было, но чем чёрт не шутит. Сунутся, получат сюрприз. Жалко было тратить снаряды на пристрелку, но куда деваться. Что особенно неприятно: немецкие пушки клинили. Одна дала перекос единожды, а другая дважды. И хотя справиться с этим было несложно, и уже через несколько секунд зенитка снова могла вести огонь, но тенденция неприятная.

Следующие, находящиеся ближе к реке засады уже были вооружены нашими самодельными установками из пушек и крупнокалиберных пулемётов. В целом план операции был хорош – ни я, ни капитан и прочие командиры, всё же имеющие военное образование, никаких особых ляпов не видели. И всё-таки он был сильно сложен и затратен.

С самого начала нападения на бронепоезд не планировалось – хотели только подорвать хвостовые вагоны, заложив много взрывчатки, так чтобы противник понёс большие потери от взрывов. Хоть бронепоезд и относился к классу лёгких, но две 76-мм пушки при поддержке десятка пулемётов превратят нас в окрошку. Но тут старшина заявил, что есть возможность положить на бок весь поезд, но при этом скорость его должна быть не меньше пятидесяти километров в час, а высота насыпи хотя бы метр.

Место такое нашли быстро, а вот расчёт потребного количества взрывчатки приводил в полное уныние – уходило всё. Попытка сэкономить хоть несколько килограммов могла привести к тому, что остальные траты будут совершенно напрасны, потому как не удастся провести концентрацию взрывчатых веществ в районе концевых вагонов. И если броневагоны не лягут или хотя бы не накренятся так, что угол наклона не позволит ввести в действие артиллерию, то даже уйти будет проблематично. Не помогут и самодельные дымовые шашки. Если план сработает и мы выведем бронепоезд из строя, то, даже устранив эту опасность, чем будем потом рвать составы?

Тут уже вмешался второй старшина. Ну, раз дал гарантию, что не позже чем через неделю взрывчатка будет, тогда да. Приняли в разработку расширенный план. Вот из-за него и пришлось поднимать весь отряд, а ведь сначала думали обойтись двумя десятками человек. Как ни считали – взрывчатки всё одно не хватало. Проблема была в том, что для того чтобы уронить весь состав, и при этом сразу хорошо ударить по хвостовым вагонам, из которых может быстро выскочить десант и занять оборону, нужно точно знать скорость поезда. Обычно он ходил не быстрее тридцати километров в час, но нам такой скорости было мало – может не лечь, а только сойти с рельсов.

Значит, надо заставить немцев двигаться быстрее. А как? Пришли к варианту, что надо напасть на один из дальних постов, тогда фашисты, скорее всего, добавят скорости, но вот на сколько? Пришлось пойти на минирование дополнительных пятидесяти метров пути, увеличив расстояние между зарядами и молясь чтобы это не помешало, а также отобрав у Нефёдова пять десятков миномётных мин. Это был ещё тот подвиг. Капитан стоял насмерть, пока Зиновьев снова не пообещал ему восполнить потери.

Срочность охоты на бронепоезд сводилась к тому, что немцы, а скорее всего латыши, надёжно оседлав дорогу, начали выбрасывать щупальца патрулей уже вдоль автодорог. Пара перестрелок была тому свидетельством, и хотя пока мы потерь не понесли, но это не за горами. Латышей пока сдерживало отсутствие надёжных опорных пунктов восточнее Полоцка. Пока они вынуждены были возвращаться в город, наши бойцы могли сменяться, греясь в домах ближайших деревень. Но это до поры до времени. Вчера рейдовая группа латышей ночевала в Больших Жарцах, а поутру ушла. Вот где сейчас полтора десятка врагов при двух пулемётах и трёх снайперских винтовках? Откуда знаю такие подробности? А то не понятно – от начальника волостной полиции Степана Гринюка. Вот только куда пойдут, он выяснить не смог, даже после хорошей дозы первача. Стерегутся, гады.

Когда под утро подошли к облюбованной позиции, Кошка со своими людьми уже закончил минирование и убирал следы пребывания около железной дороги. И вот теперь лежим уже скоро три часа. Холод пробирает хорошо. Встать бы сейчас да пробежаться с километр, кровь разогнать, а то пальцы ног что-то плохо ощущаются. Прислушиваюсь, пытаясь разобрать звуки боя, что должны уже доноситься слева, но ничего не слышно. В общем, так и должно быть – здесь километров пять, а из средств усиления у парней только миномёт-пятидесятка, да и то, для того, чтобы немцы алярм подняли, что по ним артиллерия работает. А вот наконец и дым с запада. Похоже, хорошо идёт, ходко.

Это и правда, был бронепоезд, хотя больше и некому – до его прохода обычные составы не пускали. Скорость состава, на мой взгляд, изрядно превышала ожидаемые полсотни километров. Выругавшийся Кошка подтвердил мои опасения.

– Не получится?

Заранее было договорено, что если задумка не удастся, уходим без боя. Но очень уж будет обидно, и как бы бойцы не посчитали, что стоит рискнуть. Дисциплина, конечно, вещь хорошая, но злоба глаза застит, могут и стрелять начать, да и в атаку сдуру ломануться. В основном, все, конечно, люди уравновешенные, но это по одному, а вот все вместе… Недаром говорят, что в группе, а тем более в толпе, человек может совершать такие поступки, о которых до того и помыслить не мог.

– Должно получиться. На нас скорость играет, вот только задние вагоны под хороший удар с минами не попадут.

Старшина замер, молча шевеля губами, то ли молясь, то ли ведя обратный отсчёт. Рука без рукавицы, лежащая на рукоятке подрывной машинки, напряглась и побелела. Рядом с ним замер помощник, держа оголённый провод около клеммы аккумулятора. Для перестраховки старшина бросил сразу две подрывных линии, благо провода у нас хватало. Цепь зарядов была соединена детонирующим шнуром. Кроме того, электровзрыватели, подсоединённые к подрывной линии, стояли в нескольких местах по всей длине поезда, поэтому даже неоднократный обрыв шнура или несрабатывание части взрывателей не скажется на окончательном результате. А вот вторая линия зарядов, которая должна была поразить сошедшие с пути или опрокинувшиеся пассажирские вагоны, и срабатывающая с минутным, примерно, замедлением, могла ударить вхолостую. Ну, или, по крайней мере, не в полную силу.

– Давай! – Кошка крикнул и вдавил рычаг. Его помощник тут же опустил провод, я даже заметил искру в месте контакта.

Под колёсами поезда мгновенно вспучились большие белые клубы – снег подняло ударной волной от распределённых по одному рельсу зарядов. Тяжёлый бронированный состав продолжал двигаться, хотя и заметно замедляя ход, одновременно кренясь на левую сторону. Инерция бронепоезда была такова, что он, с выбитой из-под колёс опорой, продолжал двигаться, отказываясь остановиться или упасть. Из-под вагонов уже летели комья мёрзлого грунта, куски повреждённых взрывами рельсов и обломки дерева, а подчас и целые шпалы. Наконец, пролетев так метров тридцать пять – сорок, первый вагон рухнул на бок, разметав по полю платформы, что были прицеплены спереди. Те, в свою очередь, кувыркаясь, разбрасывали сложенные на них рельсы, шпалы и мешки с песком. Следующий вагон врезался в первый, и бортом попытался влезть на своего собрата. Инерции уже не хватило, тем более что от удара первый опять прополз пару метров, и он замер, только слегка приподнявшись. Следующим был бронированный паровоз. Его массы хватило, чтобы сдвинуть кучу-мала ещё на полметра. Четвёртый и пятый вагоны просто рухнули на левый бок, а вот два пассажирских, имея меньшую массу, тоже заваливаясь на бок, всё же попытались запрыгнуть на последний вагон бронепоезда. Первому почти удалось, тем более, что его пихал в зад второй. Он стал налезать на броневагон, долез до половины, но вдруг соскользнул и рухнул, в нашу сторону, закрывая собой хвост бронепоезда. Последний пассажирский тоже упал на бок, но как-то вяло, без огонька.

Зрелище было просто феерично, потому все наблюдающие за катастрофой хранили молчание. Вдруг вдоль искорёженной насыпи вспухла ещё череда взрывов, только слегка задев хвост состава. Это были заряды, заложенные с замедлителем. Как и пророчествовал старшина, толку от них оказалось не слишком много.

Слева и справа от меня начали вскакивать люди. Куда это они? А, ну да, в данный момент оказывать нам сопротивление некому. Возможно, через несколько минут ехавшие в поезде и очухаются, но пока есть возможность, следует сократить расстояние без предварительного обстрела. Конечно, двигаться будем по открытому полю, но раз пока не стреляют, то надо поспешить.

До насыпи было метров двести, и мы пробежали их достаточно споро. Сначала переохлаждённые и застоявшиеся, точнее залежавшиеся, члены не давали двигаться быстро, но скоро разогревшись, мы притопили и были у вагонов не позже чем через пару минут. Поспели, как раз к тому моменту, когда первый фриц полез наружу. В вагонах творилось чёрт-те что – крики, стоны, ругань, вой… Вылезающий немец, увидев нас, замер, а затем попытался сползти обратно. Выстрел откуда-то справа, и тот рухнул в снег.

И чего теперь с этими гансами делать? Броневагоны хотели, если не удастся вскрыть, просто поджечь, а если удастся, то сначала вытащить всё наиболее ценное, а запалить уже после, что намного предпочтительнее. С десантом же намеревались устроить бой, естественно кровопролитный и, разумеется, для противника. Но вот противник нам так подгадил – воевать не собирается.

– Веденеев, – окликнул лейтенанта, который так же, как и я, стоял и не знал, что теперь делать, – усиль секреты на флангах. Поставь людей около входов в броневагоны, пусть пока никого не выпускают. А я сейчас с этими страдальцами побалакаю.

Подходить к вагонам было боязно, вдруг как шарахнут прямо через крышу – она и пистолетную пулю не удержит, не говоря уж о винтовочной. Пришлось блеснуть знанием немецкого языка.

– Эй, там, выходить без оружия. Раненых вытаскивайте сами. Если кто решит остаться, тех просто сожжём.

В вагонах возобновились крики, а стоны и вопли не прекращались и до того. Примерно через минуту из окна, теперь скорее люка, высунулся приклад винтовки с примотанным куском белой ткани.

– Комрады, не стреляйте. Мы сдаёмся.

Вдруг во втором вагоне раздался пистолетный выстрел, ещё один, затем автоматная очередь. Большинство стволов красноармейцев развернулось в сторону выстрелов.

– Эй, там, – из вагона кричали по-русски с заметным акцентом. – Какие гарантии?

– Гарантирую, что те, кто не сдастся, поджарятся.

– А которые сдадутся?

– Те ещё поживут.

– Долго?

– Как получится. Тебе очень хочется понюхать, как твоя палёная шкура воняет?

– Зато кое-кого из вас, красных, на тот свет заберу.

– И много собираешься забрать, не видя куда стреляешь? А вот нам видеть необязательно, сначала вагон свинцом нашпигуем, затем подпалим.

Могут, конечно, гранату бросить, да не одну. До бойцов добросят вряд ли, из лежащего-то на боку вагона, да через окна, а вот мне, не ровён час, достанется.

– У нас и гранаты есть.

Угу, умный.

– Как хочешь, – смещаюсь за броневагон. – Рота, приготовиться…

– Погоди, сдаёмся мы.

– Выползайте, но без шуток, – и повторил то же по-немецки.

Полезли они не быстро – катастрофа, устроенная нами, оказалась тяжёлым испытанием для хрупких человеческих организмов. Пока Веденеев следил за эвакуацией десанта, сам пошёл вести переговоры с командой бронепоезда. Из чётырёх вагонов только три были полностью бронированы, четвёртый имел только половину крыши. Во второй половине вагона её не было – там смонтировали зенитную огневую точку, состоящую из трёх пулемётов с максимовскими казённиками, на крайнем видно было клеймо тульского оружейного завода, но со стволами воздушного охлаждения. Здесь же недалеко лежали два немца. Один повизгивал, свернувшись в клубок, второй не подавал признаков жизни. Что интересно, ленты у пулемётов были не холщовые, а металлические. Они свисали из лентоприёмников, а также валялись вокруг в огромном количестве вперемешку с зелёными деревянными то ли коробками, то ли ящиками.

Переговоры с запершимися внутри вагонов немцами были более продолжительными и менее конструктивными. В один из вагонов через амбразуру пришлось даже влить пару литров бензина и поджечь, прежде чем нам было продемонстрировано гостеприимство. Всё это заняло больше получаса, после чего на вытоптанном поле, возле насыпи кое-как выстроились четырнадцать солдат и офицеров врага. Ещё чуть больше двух десятков лежали в стороне. Даже в группе, что держалась на ногах, не меньше половины имели тяжёлые травмы, в том числе и переломы. С лежачими, соответственно, ещё хуже. И это из восьми десятков в общей сложности, что составляли десант и команду поезда.

Со стороны реки как раз приближался наш транспорт – девять саней, запряжённых лошадками, практически вся наша тягловая сила на данный момент, если не считать ещё двух, что отдали артиллеристам под «сорокапятки». Н-да, куда мы теперь будем грузить всё то добро, что нам досталось? Тут одних трёхдюймовых снарядов под пять сотен, считай. Два десятка пулемётов, под полсотни тысяч патронов, да и прочего добра до чёрта, в том числе личное оружие пленных и погибших. Нет, не утащим.

– Старшина, как всё грузить будем?

– Сам голову ломаю. Может, этих привлечь? – Кошка махнул в сторону пленных. – Хотя и с ними тоже труба, половина еле стоят.

– Этих, разумеется, привлечём, – пришлось переходить снова на немецкий. – Кто может нести груз, оставаться на месте, остальным отойти к раненым.

Кажется, те поняли, чем грозит такое разделение. Совсем молодой парень, баюкающий, прижатую к телу, левую руку, скорчил физиономию, что стало понятно – заплачет, и шагнул вперёд.

– Хальт! – боец, стоявший в охранении, вскинул автомат.

– Товарищи, – ещё один латыш, – не убивайте.

Бухнулся на колени и пополз в нашу со старшиной сторону. – У меня мамка одна осталась, сестренки две…

Бах! Выстрел уронил его вперёд, размозжив затылок.

– Сволочь ты, комиссар, надо было тебя убить.

Этот голос я узнал.

– Видишь, как получилось. Нас убить сложно, мы не еврейские бабы, дети и старики. Тех-то сколько перебил?

– Достаточно.

– Пришло время отвечать. Груз нести сможешь, или время твоё полностью уже вышло?

– Смогу.

– Значит, сдохнешь завтра. Старшина, пора.

Кроме патронов и снарядов в бронепоезде нашлось множество интересных вещей, жаль, не все эти интересные вещи пережили катастрофу. Обе рации были в труху, что не скажешь о телефонных аппаратах: эти выжили все. Нашли массу инструмента, был даже станок, но отвернуть его от пола можно было, хоть крепления здорово перекосило, а вот возможности утащить уже не было. Пришлось прописать ему пару ударов кувалдой. Полезным приобретением было несколько бочек топлива для внутренней электростанции, также не обойдённой вниманием кувалды. Его мы увозить не собирались, оно будет здесь гореть. Сняли все уцелевшие оптические приборы, их оказалось немало, в том числе и орудийные прицелы. Замки с пушек тоже сняли, авось пригодятся. Подарком были полсотни килограммов взрывчатки и взрыватели.

Так как снарядов было всё равно много, то часть пустили на подготовку подрыва второй колеи. Хотя минировали только один рельс, но та колея, по которой шёл поезд, была приведена в негодность на длине не меньше двухсот метров – вторую нитку рельсов вместе со шпалами просто разметало по округе.

Потрошение состава заняло больше часа, но попыток сорвать нам мероприятие, даже не намечалось, по крайней мере, мы не заметили. Взрыв прозвучал, когда отошли метров на триста. Кроме взлетевшего на воздух полотна железной дороги, не были обойдены вниманием остатки бронепоезда. Над каждым из четырёх броневагонов взметнулся столб огня – хоть двери и позакрывали, но ударная волна от огненных фугасов, в качестве которых приспособили бочки с топливом, ненавязчиво распахнула их снова. Паровоз же окутался облаком пара. Хотя с момента крушения прошло почти два часа, топка продолжала греть воду, и теперь выбравшийся на свободу кипяток жадно пожирал снег.

Нагрузились под завязку, налегке шли только дозоры. Ближе к реке в колонну влились и артиллеристы во главе с Нефёдовым. Перераспределить нагрузку за счёт них удалось только частично – весь боекомплект они везли обратно неизрасходованным.

– Это что, всё? – капитан указал глазами на девятерых, еле бредущих под тяжестью груза пленных.

– Половина, считай, сразу побилась, ну или добили на месте. Ещё три десятка идти не могли, тоже к Кондратию отправили. Штыками, чтобы патроны зря не тратить.

– Туда им и дорога. Кто бы мог подумать, что такое можно проделать без единого выстрела.

– Ну, положим, раз стрельнули, – вспомнил про убитого латыша.

– А, не привязывайся к словам. Ведь считали, что бой будет. Пушки тащили, миномёты, а тут, ручку старшина повернул – минус сто человек и бронепоезд.

– А ты считал, что самый интеллектуальный род войск это твоя артиллерия? Знаю, считал.

– А так оно и есть. У нас же всё по расчётам, а подрывники всё больше по интуиции действуют, это же видно.

– Не скажи, думаю, у них столько в голову вложено, что на основе опыта они принимают решения вроде как на интуиции, но на самом деле мозг всё просчитывает, но выдаёт результат, не акцентируя внимание на промежуточных расчётах. Это как с моторикой, если тебе нужно, например, быстро перенести огонь по фронту, ты же не будешь раздумывать, на какой угол надо повернуть ствол, чтобы на расстоянии километра прицел сдвинулся на сто метров, а просто крутанёшь маховик горизонтальной наводки. А то и автоматически вертикальную поправишь, если там холмик какой или наоборот впадина.

– Так, но это с рефлексами нарабатывается.

– С рефлексами это к Павлову. На самом деле, все рефлексы это всё равно работа мозга, а мозг – это такая штука, что даже передовая советская наука провозится, раскрывая его тайны не одно десятилетие.

Реку перешли между Гирсино и посёлком Герой Труда. Хотя мороз ещё больше окреп, но и груза у нас прибавилось – под тяжело нагруженными санями лёд начал опасно прогибаться и трещать. Пришлось частично разгружать розвальни и перетаскивать добычу вручную. Пересекая дорогу, Захарничи оставили западнее. Здесь к нам присоединилось ещё три десятка человек, блокировавших до этого шоссе. Идти стало полегче. Жирносеки так же оставили по левую руку, хотя было большое желание заглянуть к Говорову и разжиться транспортом – хоть нас и стало больше, а следовательно, поклажа каждого уменьшилась, усталость давала о себе знать.

Нарвались мы уже недалеко от дома, когда пересекали последнее шоссе. Только прошли Уляды и встретили Потапова, доложившего, что всё тихо – за полдня не прошла ни одна машина, одни местные мужики шастают по своим делам. Две засады, по два десятка человек, блокировали дорогу с востока и запада, за поворотами, и должны были присоединиться к нам, как только пересечём трассу. Едва третья лошадка ступила на полотно дороги, как с запада ударила пулемётная очередь на два десятка патронов, после чего пулемёт продолжил бить короткими очередями. К его говору присоединилось несколько винтовок. Затем винтовок стало больше, и заговорил второй пулемёт.

– Веденеев, разберись, что там происходит! Потапова возьми, он знает, где его люди! Капитан, готовь миномёты. Орудия быстро перегони на ту сторону и найди позицию для них.

Перестрелка разгоралась, как вдруг к ней присоединилось знакомое тявканье чего-то скорострельного и крупнокалиберного, по сравнению, конечно, с обычным стрелковым оружием. Очереди были по три-четыре выстрела – мы, со своих самодельных станков, такими стрелять не стали бы. Похоже, это не разведгруппа, на что втайне надеялся, а что-то более неприятное.

– Старшина, сани гони в лагерь. Бойцов разгружай от скарба, пусть чуть дальше, вместе с пушками оборону занимают. За пленными проследи – могут драпануть.

Капитан уже вовсю разворачивал миномётную батарею на небольшой полянке. Подготовился он хорошо – у него было два 80-мм и два 50-мм миномётов, с приличным запасом мин. Кроме того, в сторону выстрелов уже бежал связист, разматывая за собой телефонный кабель. Хорошо натренировал. Здесь же, оставляя батарею в тылу, занимали оборону ещё полтора десятка партизан аж при четырёх пулемётах. За дорогой кто-то тоже оборудовал позицию. Зимний лес не слишком удобное место для рытья окопов, но бойцы усиленно долбили уже успевший промёрзнуть грунт.

В перестрелке уже участвовали несколько пулемётов и скорострельная пушка. Сколько остального оружия, понять было невозможно, – треск стоял на весь лес. А вот и пошли хлопки взрывов. Так как наши миномёты молчали, то это или немцы подключили артиллерию, или дело дошло до гранат.

Глянул на Нефёдова, что напряжённо сжимал в руках трубку телефонного аппарата. Видно, поняв невысказанный вопрос, он указал на меньший из миномётов и показал два пальца. Ясно. Тут же раздался зуммер, и капитан поднёс трубку к уху, выслушал, отдал команду. Через десять секунд послышался хлопок покидающей ствол мины, затем второй, и сразу два более громких хлопка. Вероятно, Нефёдов решил не держать в секрете свою огневую мощь, а сразу обрушить её на врага.

А вот и Потапов обратно возвращается.

– Григорий, что там?

– Немцы, не меньше роты. Впереди мотоциклы шли, пришлось их перед поворотом обстрелять, иначе выскочили бы на обоз. Шесть грузовиков с пехотой и танк «двойка».

Вот, оказывается, кто там из автоматической пушки наяривает, старый знакомый.

– Танк удалось обездвижить. Вы бы на этой стороне дороги не задерживались. Кажется, они собираются фланги охватить. Хочу с востока оставить пару человек, остальных сюда.

– Хорошо, действуй.

– Смирнов, – окликнул младшего сержанта, руководившего земляными работами. – Хватит здесь ковырять. Оставь пару человек, остальных отводи налево, надо фланг прикрыть. Пошли бойца к Фролову, вон он на той стороне окапывается, пусть правый закроют. Ракеты у капитана возьми, если что – дашь сигнал, он поможет огоньком.

Блин, уже кого-то тащат, видно, крепко зацепило. Пушка замолкла, уже понадеялся, что бронебойщики добили танк, но она опять заработала. Гадство! Зато заметно стихла перестрелка, похоже, наши мины делали своё дело. Миномёты то истошно молотили, то замолкали на минуту, когда наводчики меняли прицел после очередной команды капитана и опять начинали посылать мины одну за другой.

Вот уже мимо промчался Потапов со своими людьми. Тут же послышалась перестрелка справа, куда ушёл Фролов, а через минуту слева. Ракет не было, значит, парни пока справляются. Со стороны дороги, где шёл главный бой, уже самостоятельно, пришли ещё трое и теперь занимались своими ранами. Им помогала пара бойцов, оставленных Смирновым. Казалось, бой длится уже час, но посмотрев на часы, понял, что не прошло и пятнадцати минут.

Вдруг, заметил рядом Епишева. Откуда взялся?

– Товарищ командир, меня товарищ старшина с докладом прислал.

– Короче!

– Обоз ушёл, позицию заняли, можете отходить.

– Понял. Давай вперёд, найдёшь Веденеева или Потапова. Пусть готовят отход. Сначала сюда пусть пришлют людей для эвакуации раненых. Вперёд. Сигнал отхода две зелёные ракеты.

Так, теперь Нефёдов.

– Капитан, сколько ещё боезапаса?

– Пятёрок штук тридцать, восьмёрок десяток.

– Давай на ту сторону дороги. Как дам две зелёных ракеты, вмажь на всю катушку, прикроешь отход.

Не забыть о флангах, на которых перестрелка также стала редкой.

– Вы, – это уже паре, помогавшей раненым, – ты на левый фланг, а ты к Фролову на правый. Отход по сигналу – две зелёных ракеты. Ясно?

– Да!

– Да!

– Выполнять!

Всё, пока командовать закончил, значит, по ящику с минами в руки и бегом. За те десять минут, пока перетаскивали миномёты, интенсивность стрельбы снова выросла. Почувствовали, гады, слабину. Ещё через пару минут, ушедших на пристрелку, капитан дал отмашку, и я выпустил ракеты. Батарея снова ожила, выпуская остатки боезапаса. Вскоре крупный калибр умолк, и бойцы потащили миномёты в лес. Вместе с ними уже уносили и уводили раненых, вот и основная группа отходящих пересекла дорогу.

– Леший, – рукав полушубка Веденеева был распорот, но крови видно не было, а вот ковыляющий за ним Потапов, видно, схватил пулю или осколок. – Все ушли?

– Смирнов левый фланг держит, его не видел. Фролов на правом, но ему проще, дорогу пересекать не надо, сейчас наверно где-то у нас в тылу.

– Тогда оставлю отделение, пусть Смирнова ждут. С патронами плохо.

Да, расход патронов за последние полчаса должен быть колоссальным. Смирнов со своими людьми показались минуты через три. Одного тащили на руках, остальные отходили грамотно – не менее двух автоматических стволов одновременно держали тыл, постреливая короткими экономными очередями. Наконец и они пересекли дорогу. За ними почти тут же сунулись трое или четверо немцев, но, нарвавшись на огонь засады и оставив лежать одну тёмную фигуру на снегу, откатились назад.

Вспыхнула перестрелка сзади и правее. Надеюсь, это Фролов держит фланг, но задерживаться всё одно не стоит – как бы не отрезали. Уже отбежав метров на тридцать, прекратил сгибаться, выпрямился, и тут что-то врезалось в дерево, мимо которого пробегал. Сверху тут же посыпался снег. Оглянулся – в древесном стволе, на уровне лица, дыра, обрамлённая щепками. Повезло, сантиметров пятнадцать левее, и алес капут – тут никакая регенерация не поможет, если так дерево разворотило, то башке досталось бы не меньше.

Перестрелка на правом фланге нарастала. Через две сотни метров встретил Веденеева.

– Фролов? – посмотрел в сторону перестрелки.

– Да. Уже послал помощь и отделение зайти немцам во фланг. – Не стоило оставаться с заслоном.

Да сам знаю – не моя это работа, но вот как-то увлёкся. Отвечать ничего не стал. Ещё через сотню метров вышли на широкую просеку, пересекли и попали на позиции, подготовленные старшиной. Тот тоже оказался здесь. Так как сам только что получил выволочку, приставать с вопросами не стал, но потом напомню, кто должен следить за обозом.

– Где капитан?

– К пушкам пошёл, мы их там, подальше, поставили, чтобы просеку могли простреливать. Миномётчиков я отправил на базу.

– Сколько сейчас бойцов?

– Около шестидесяти, но должен ещё правый фланг подтянуться. Сколько там человек, не знаю.

– Если всё нормально, то около тридцати, – прикинул численность группы Фролова, добавил отделение, пошедшее на фланг и на подмогу. – Потапов где?

– Перевязывают.

Место, где обиходили раненых, нашёл быстро. Всего их было девять человек, причём трое тяжёлых.

– Григорий, немцев точно рота?

– Точно не скажу. Если ещё подкрепление не подошло, то вряд ли больше. В машину человек двадцать пять – тридцать влезет, ну, если потесниться, тридцать пять. Машин шесть, но они же ещё и миномёты с боезапасом притащили, вот я и прикинул, что рота.

– Потери какие могли понести?

– Два десятка видел.

Значит, если учесть ещё и раненых, то их сотни полторы должно остаться, может, чуть меньше. Да, надо будет отходить, потому как, если они танк починят, может совсем кисло выйти. К этому времени перестрелка на фланге затихла, но раздалось несколько одиночных выстрелов с фронта. Похоже, фрицы нас догнали.

Наконец заработал пулемёт, судя по отдалённости, не наш. В ответ хлёстко ударил пушечный выстрел, и пулемёт умолк. За первым выстрелом последовал второй. Всего было четыре залпа, после чего наступила тишина. Немцам явно не понравилось наличие у нас артиллерии. Так в тишине прошло минут пять, после чего в том месте, откуда стреляли пушки, послышались разрывы. Тут я уже сам понял, что это продолжили свою работу немецкие «пятидесятки». Я не я буду, если Нефёдова и его артиллеристов уже и след простыл, но пусть постреляют, чай, боезапас у них не резиновый.

Пользуясь передышкой, наши бойцы старались побыстрей набить патронами опустошённые магазины, диски и ленты. Пока осматривал позиции, заметил несколько «максимов» без станков. Интересно, как бойцы собираются из них стрелять? Спросил у старшины. Тот ответил, что всё одно бросать пришлось бы, так как их вытащили из саней, а на место, что они занимали, сложили патроны из переносимой людьми поклажи. Кстати, эти пулемёты так же снарядили металлическими лентами.

– Не знал, что для наших пулемётов делают такие ленты, – поделился со старшиной. – Ещё когда увидел в зенитном пулемёте, удивился. Оказывается, те, что по бортам стояли, тоже с металлическими.

– Эти другие. Зенитные это, так называемые, «пэве» – пулемёты воздушные. В двадцатых ещё переделали «максимы», для установки на самолёты. Для них и ленты сделали рассыпные, звенья вместе с гильзами на землю при стрельбе сыплются. Для пехоты такие ленты неудобны – и дорого, и набить по второму разу проблема. А то, что здесь, это обычная немецкая лента, только патроны задом наперёд вставлены.

– Зачем?

– А бес их знает, наверно, по-другому не работает. Немцы, те ещё затейники.

– Да, а обоз куда пошёл?

– На север.

Прямо как в анекдоте про слонов.

– А точнее?

– Просто должны отойти километра на три и занять оборону. Шёл бы снег – отправил в один из лагерей, но если погоню не стряхнём, нельзя. Вот и дал команду – закрепиться и ждать. Если не получится немчуру отвадить – так и погоним дальше, пока хвосты не обрубим. Потом вернёмся.

– Может, лучше рассеяться?

– Прикидывал. Если они тоже решат за всеми разом гнаться, то толк может и выйти, а если так и пойдут по одному следу?

– Это смотря по которому. Если по самому жирному, то придут к последним пустым саням или к дороге наезженной.

Что-то давненько тишина стоит, даже миномёты замолчали. А вот и Фролов, хромает.

– Михаил, что с ногой?

– Да натрудил, пока бегал.

– Какого хрена ты вообще в такой поход попёрся, если рана не зажила?

– Нормально было, пока просто хожу. Набегался просто.

– Докладывай, потом передай командование – и к раненым. Без пререканий! Им тоже помощь нужна.

– Немцев отогнали. Держим фланг. Когда уходил, было тихо, вроде не накапливаются. У нас двое раненых, один убит. У немцев трое так и осталось лежать, и вроде раненых утаскивали.

– Так, госпиталь на тебе – уводи людей. Старшина, оборону держать не будем. До обоза отходим, минируем след. Кто из сапёров есть?

– Пара Крамского и я.

– Тогда соберите гранаты и минируйте. Больше вид делайте – ну, ты знаешь, как противника задержать.

– Понял.

Дальше было размеренное блуждание по лесу. Пару раз Нефёдов обстреливал немцев из своих «сорокапяток», пока не растворился где-то среди болот. Старшина то догонял нас, то снова отставал, и тогда за спиной слышались взрывы и стрельба пулемёта Давыдова, чьё отделение прикрывало сапёров. Сначала немцы пытались обойти нас то справа, то слева, или срезать путь, когда мы закидывали очередную петлю, но постоянно нарывались на наши засадные группы, и, похоже, скоро им это надоело. Миномётчики какое-то время пытались бросать в нас мины, но скоро разочаровались или у них просто боезапас кончился. Удивительно, но самолёт так и не появился, а ведь я всё ждал этого гада.

К ночи, непонятно каким образом, капитан снова нашёл нас.

– Всё, Леший, мины только к восьмидесятимиллиметровому миномёту остались. Здесь бы, конечно, пятидесяточка больше подошла – её таскать легче.

После не такого уж и интенсивного миномётного обстрела – в один ствол много не настреляешь, – немцы не выдержали и повернули назад. Преследовать их не стали– умаялись за день, да и нарваться на те же сюрпризы, что совсем недавно мы сами раздавали, не хотелось. А что сюрпризы будут, не сомневался. Да уж, денёк оказался богатым на ощущения.

Глава 13

Солнце уже давно скатывалось на запад, когда пришедший в себя народ начал собираться в моей землянке. Хотя и проспал почти шесть часов, чувствовал себя, как будто пропустили через мясорубку. Какие ощущения были у остальных, не обладающих моими способностями по восстановлению, даже не берусь представлять. Считай, за сорок часов, почти без сна, намотали километров шестьдесят, и не по гладкой дороге, а по заснеженному лесу с оврагами и болотами да с боем. Нормально выглядели только Зиновьев с Калиничевым, да и те не слишком и свежими. А вот Жорка выглядел скорее обиженным, а нефиг было горло студить, не оставался бы «на хозяйстве», а то гляди – без него повоевали.

– Василий, давай с тебя начнём.

– Латышей мы выследили здесь, – лейтенант указал место на карте. – Но взять не смогли, уж больно скользкие. Одного мы у них подстрелили, но и те в долгу не остались. Так что счёт равный: один-один.

– Они в город ушли или опять здесь бродят?

– С утра в Жарцах сидели. Телефонные провода мы порезали, а рации у них нет. Брать в селе их не рискнули – людей мало, да и гражданскими прикрываются. Засели в двух избах в центре. Думаю, попробуют ночью выскользнуть.

– Сможешь помешать?

– Вряд ли. Чтобы всё село обложить, рота нужна – новолуние к тому же. Захотят, уйдут, но утром след возьмём, если снег, конечно, не пойдёт.

– Леонид Михайлович, давайте теперь вы – что у нас по прошедшей операции.

– Двенадцать раненых, четверо тяжёлых, пятеро убиты. На ближайшее время вопрос по советским винтовочным боеприпасам снят – взяли почти семьдесят тысяч патронов, также прочих около пятнадцати тысяч. Две сотни гранат. Три десятка пулемётов разных марок, четыре десятка автоматов, четыре снайперские винтовки, тридцать пистолетов. Это примерно, не до штуки, потому как часть бойцы во время боя разобрали. Некоторое количество медикаментов и перевязочных материалов. Есть пятьдесят восемь семидесятишестимиллиметровых снаряда. Так как подобной артиллерии у нас нет, можно попробовать разобрать – из фугасов извлечь взрывчатку, хотя её в них и немного, шрапнели можно использовать вместо растяжек. Взрывчатки осталось двадцать килограммов, да и то потому, что в поезде взяли. Во время боя израсходовали около десяти тысяч патронов, более ста гранат, в основном на минирование. Пятидесятимиллиметровых мин к миномётам больше нет.

– Спасибо, вы потом вместе со старшиной Зиновьевым поправьте заявку на Большую землю. Мне кажется, раз мы теперь несильно стеснены в патронах, неплохо было бы получить диски для пулемётов ДП и ДТ, так как из-за их малого количества мы можем использовать только часть этих пулемётов.

– Неплохо бы ещё магазинов к «светкам» добавить, – вмешался Матвеев. – Обоймами дозаряжать медленно.

– Хорошо. Это уже частности. Виктор Алексеевич, я не совсем понял по миномётным минам – у нас же пятидесяток больше двухсот штук было. А теперь сразу кончились?

– Не совсем, – Нефёдов опять тёр свой небритый подбородок. Быстро он всё-таки обрастает. – Два миномёта с сотней мин отдали Серёгину в рейд. У него кроме тринадцатимиллиметрового пулемёта и винтовочных гранатомётов, почитай, больше ничего серьёзного и нет.

– Хорошо, значит, имеем шанс получить часть мин назад, если конечно третьей роте таскать их туда-обратно не в лом будет.

Немудрёная шутка немного разрядила тяжёлую атмосферу.

– Командир, – хрипло начал Жорка. – Сегодня немец опять летал, так Кондратьев с Тихвинским его подслушали.

Вот странно – вчера он нужен был, так не летал, а сейчас гляди – разлетался.

– Чего услышали?

– Да не нашёл он ничего.

– Калиничев, а твои костры жгут?

– Жгут.

– Значит, хреново жгут.

– А если сильней, так не поверят, что по правде.

Тоже правильно, однако.

– Ладно, может, завтра заметит. А что нам расскажет наша контрразведка?

– Ведём работу, – Зиновьев вытащил из положенной на стол планшетки несколько листов бумаги. – Получил списки личного состава у товарища Кошки. Уже появились вопросы. Вот список тех, кого не стоит ближайшее время выпускать из расположения.

Список оказался внушительным, фамилий на тридцать. Как и ожидал, нашёл Клещёва.

– Как долго может идти проверка?

– Результаты будут через месяц, но каковы будут эти результаты… Вероятно, часть проверить будет просто невозможно. Например, если предыдущие места жительства находятся в зоне оккупации, а части, где они ранее служили, уничтожены или расформированы.

– И что тогда будем делать? – это уже поинтересовался Нефёдов.

– Смотреть будем по обстановке. Кроме того, встретился с товарищами из Залесья. По этому вопросу я хотел бы лично поговорить с командиром отряда. Вообще, работы впереди очень много.

– А что со связью с Большой землёй?

– Я представлю вам шифровки после совещания.

Не хочешь говорить при всех, не надо.

– Ещё есть какие-то вопросы, требующие общего внимания? Нет? Тогда всех, кроме товарища Зиновьева, прошу заняться своими обязанностями.

– Товарищ младший лейтенант госбезопасности, хочу напомнить, я уже заявлял, что никогда не занимался дознанием ранее, – начал старшина, когда дверь закрылась.

– А я раньше никогда не командовал партизанским отрядом. И что?

– Я не владею методиками. Если мне и удастся распознать ложь, то только очень очевидную. Подготовленного агента раскрыть, таким образом, не удастся.

– Павел, не думаю, что сейчас в отряде есть специально внедрённые агенты, кроме тебя и твоих людей. Агенту противника здесь просто неоткуда взяться. Но, возможно, скоро в отряде начнут появляться новые люди. Только в тех деревнях и сёлах, что мы относительно контролируем, более восьмидесяти человек бывших военнослужащих Красной армии, и это лишь те, о которых мы знаем. Некоторые из них вполне могут попытаться попасть в отряд. Сейчас не пытаются, потому что ждут окончания войны, но когда поймут, что всё это надолго… Когда до них дойдёт, что Красная армия вернётся и придётся отвечать на неприятные вопросы, вот тогда они будут пытаться влиться в отряд. Может быть, не в наш, может, даже захотят организовать свой, но и тогда с ними придётся сотрудничать.

– Не поздно ли будет – возвращаться?

– Думаю, войны на всех хватит, и мало кто сможет от неё спрятаться. До немцев тоже скоро дойдёт. А вот как они тогда начнут действовать? Будут пытаться вести политику умиротворения – возможно, так и будем здесь бегать в одиночку, начнут затягивать гайки, а то и устроят террор – получат тоже в ответ. Партизанская борьба у нашего народа в крови. И в том и в другом случае надо ждать внедрения агентов. Сложнее даже другое – могут заставить, лаской или таской, работать на себя тех, кому мы уже доверяем.

– Вот я и хотел поговорить насчёт Фефера.

– Происхождение не нравится?

– Не только. Темнит он что-то.

– В чём темнит?

– Стал его о Полоцке спрашивать, ну знакомства там и прочее, а он крутит, явно что-то скрывает.

– Правильно скрывает. Задание у него – выйти на городское подполье. И вроде как есть намётки, но как-то всё криво там и неубедительно. Раз собираешься проверять людей, забрось-ка запросец на некоего бывшего пограничного капитана по фамилии Лиховей, имя и отчество, извини, не знаю. До войны работал где-то в системе образования в Витебске.

– Выход на подполье через него?

– Да.

– А что смущает?

– Утверждает, что взрыв в Полоцке его рук дело. Взрыв был давно, а сам он в городе, скорее всего, недавно, если не был на нелегальном положении, конечно.

– Хорошо, сделаю. Но за Фефером этим тоже надо последить.

– Надо – следи, только лучше лишний раз его не нервировать, задание у него не из лёгких. Что с шифровками?

– Вот две.

Так, посмотрим, чем нас порадуют. Передать данные всех военнослужащих, а также гражданских лиц, числящихся в отряде. Этим Зиновьев уже занимается. Ого, провести аттестацию на подтверждение званий красноармейцев и командиров. Интересно, как это делается? Хорошо, Нефёдова озабочу – он должен разбираться. Активизировать деятельность по уничтожению немецко-фашистских оккупантов и предателей. Будем считать, активизировали. Активизировать борьбу на коммуникациях противника. Тут и да, и нет, но отпишемся, что да, но если не подкинут взрывчатки…

Вторая шифровка. Вот наконец что-то конкретное: подготовить площадку для приёма грузов. Бла-бла-бла – костры, сигналы и прочее. Главное, чтобы опять на два десятка километров не промахнулись.

– Старшина, отправь заявку на доставку грузов с посадкой. У нас тяжелораненые, они выживают, хорошо, если каждый второй, да и реабилитации нормальной здесь для них нет. Нужна эвакуация, на пустом же месте людей теряем.

– Вы же видели прошлую шифровку, там это было указано. Раз командование не может, я-то что?

– Напиши, что неплохо бы их вывезти как дополнительные источники информации об отряде.

– Ну, не знаю.

– Пиши, может, сработает. Вдруг какой начальник захочет отчитаться, что были проведены дополнительные мероприятия по агентурной работе.

– Попробую.

До прибытия самолёта ещё три дня, но это в первом приближении, а так всё будет зависеть от погоды. Точка та же, что и при приёме группы Зиновьева. Будем ждать подарков. А пока стоит к Вальтеру сходить – вчера, когда разоружали немцев, точнее латышей, заметил у них несколько интересных стволов.

Вот как, мог забыть.

– С пленными кто-нибудь работает?

– Да. Мои Либава и Гравин латышей допрашивают, а Тихвинский немцев.

Тихвинский прямо Фигаро какой-то – везде успевает.

– Они где, в лагере третьей роты?

– Да.

– Если нужен буду, зовите. Спасибо, больше не задерживаю.

Старшина козырнул и был таков. Мне тоже сиднем сидеть смысла нет. Выйдя из землянки, увидел Байстрюка. Хотел окликнуть, но вдруг заметил, что разговаривает он не с кем-то из бойцов, а с Машей. Вот, чего я, один до мастерской не дойду? Вполне, зато, если повезёт, одной проблемой и точкой давления на усталый мозг станет меньше.

Наш немец без дела не сидел, что, в общем-то, было для него характерно. Сегодня на подхвате у него было шесть человек, занятых в основном тушами «максимов», снятых с бронепоезда. Один как раз ставили на самодельный деревянный станок, напоминающий те, что делали для крупнокалиберных пулемётов, но хлипче. Сам Вальтер занимался с зенитным строенным пулемётом. Его сняли только с половиной станка – верхней частью, потому как нижняя была наглухо то ли приклёпана, то ли приварена к бронеполу.

– Здравствуй, Вальтер. Как агрегат?

– Здравствуйте, товарищ командир, – последнее время немец перестал называть всех господами и переключился на «камрадов», – надёжный, хоть и устаревший. Зато износ минимальный – из него почти и не стреляли.

– А бортовые как?

– Тоже нормальные, вот только отсутствие станков сильно снижает их полезность.

– Станки и щиты мы вроде ещё со склада увезли вместе с тобой.

– Да, щитов много, а те два колёсных станка и треногу уже раньше в дело определили.

– Насколько имеет смысл сейчас этими заниматься?

– Этого я не знаю. Плотники ругаются – требуют, чтобы их от работы не отвлекали. Они всё ещё лыжами занимаются. Мы, может быть, пока металлические детали подготовим, а после уже сборку станков произведём.

– Хорошо. Я чего зашёл – автоматы вчера странные заметил. Их тебе передали или как?

– Да, два «Суоми», два французских «МАС» тридцать восемь и пять чешских «Брно» триста восемьдесят третьих. Будете смотреть?

Прямо как в магазине.

– Буду.

Хоть на улице и было морозно, но лезть в тёмную землянку не имело смысла, потому Вальтер вытащил три автомата, разложив их на верстаке под навесом. Первым бросился в глаза автомат, как брат, хоть и не близнец, похожий на мой ППД, причём рядом лежал почти такой же дисковый магазин.

– Это финский «Суоми», – начал лекцию Вальтер. – Патрон стандартный «Люггер», что и в наших автоматах. Свободный затвор. Оригинальная вакуумная система торможения затвора, считается, что это даёт преимущество в точности. Ничего по этому поводу сказать не могу. Достаточно тяжёл, на уровне наших тридцать восьмых и сороковых и примерно на килограмм тяжелее вашего пистолета-пулемёта. В целом неплохое изделие, а главное, не под дефицитный патрон, как вот этот «француз».

Лектор взял в руки следующий экспонат. Этот агрегат казался каким-то несуразным. Если бы не приклад, то он своим тонким стволом скорее напомнил бы комиссарский «маузер», только увеличенный раза в полтора.

– Очень лёгкий, опять же, почти на килограмм легче вашего. Огонь только автоматический. Эффективность огня из-за слабого патрона метров пятьдесят, максимум сто.

– Что за патрон?

– Французский трёхлинейный, но значительно слабее маузеровского, применяемого в ваших пистолетах-пулемётах.

– Патронов к нему много?

– Не знаю, мне дали шесть штук для проверки. Вы же знаете, – грустно улыбнулся немец, – патроны мне не доверяют. Мне вообще мало доверяют.

– Ой, вот только не надо ныть. Меньше соблазнов – крепче спишь. Третий – что за чудо с сошками?

– Это как раз «Брно». Делают, как я и говорил, чехи. Всё тот же свободный затвор, кстати, как и у «француза», но его можно утяжелять. Вероятно, для экономии патронов, так как при этом уменьшается скорострельность. Никогда не слышал, чтобы это кто-то делал. Расположение магазина боковое, как и на двадцать восьмом «шмайсере», что был у вас до того. Они вообще похожи, даже кожухом ствола. Есть сошки для использования как лёгкого пулемёта. Не знаю, какова его эффективность в этой роли, так как использование стандартного люгеровского патрона для пулемёта странно. Тяжёлый. Больше ничего особенного сказать не могу.

– Вот ещё чего хотел узнать – зачем ваши патроны в лентах переворачивают?

Немец, похоже, не сразу понял, о чём я, но, оглянувшись на бойцов, возящихся с пулемётом, смекнул:

– Разная система извлечения патронов из ленты. У нас гильзы с проточкой, а у вас с фланцем. Система захвата другая, но если ленту перевернуть, то и ваши патроны ваш пулемёт из нашей ленты нормально извлекает. Вряд ли это специально так сделали, просто так получилось.

Ну, вряд ли, не вряд ли – кто его знает. Нефёдов мне сам рассказывал, что у нас ротные миномёты специально сделаны с большим калибром, чтобы вражескими минами могли стрелять, а враг нашими нет. Когда я его спросил, почему «пятидесятки» так не сделали, плечами пожал. Тогда предположил, что по его логике наши трёхдюймовые пушки тоже так специально сделаны, чтобы могли немецкими 75-мм снарядами стрелять, а наоборот нет. Тут он сначала рассмеялся, начал объяснять, почему это невозможно, но на середине объяснения сам задумался. Потом уже заявил, что может и случайно так получилось, но удобно. По этой же логике получалось, что немцы создали свой миномёт калибром восемьдесят один и ещё чуть-чуть миллиметр, для того, чтобы использовать мины британского трёхдюймового миномёта Стокса. На самом деле, скорее, скопировали французский 81-мм миномёт, поступивший на вооружение на семь лет раньше. Короче, с этими легендами голову сломишь.

Оказалось, таких баек гуляет много – народ сравнивал диаметр папиросных гильз с калибрами стрелкового оружия, тем более что и там и там есть название «гильза», и некоторые утверждали, что папиросные фабрики специально делались так, чтобы могли выпускать патроны. Некоторые умудрялись даже, измерив всё, что попадалось под руку, подогнать под эти мифы вплоть до стаканов, бутылок и детских сосок. Много бывает всяких разных интересных совпадений.

Побеседовав с Вальтером ещё минут десять, ушёл, загруженный проблемами нашего производственного цеха. По словам Вальтера, у нас не хватало всего, правда девять десятых из этого «всего» удавалось заменить тем, чего хватало, хотя и не без геморроя. В течение следующего часа выслушал, что «всего» не хватает у фельдшера и поваров. Но хоть накормили.

Затем, встав на лыжи, уже в сопровождении Георгия посетил пошивочное предприятие. Ничего нового – оказалось, у них этого «всего» не хватает ещё больше. Слава богу, кое-что из этого я видел на рынке в Полоцке. Затребовал список и тут же получил, правда, уже в процессе получения список изрядно подрос. Вот, например, зачем в швейном деле гусиный жир? Понимаю, сало, хотя нет – евреи вроде его не едят. Ладно, удастся найти – будет им жир.

Встретил Цаплина, порадовался, что вот ему-то зимой, наверное, ничего не надо. Размечтался. Оказалось, что наши землянки во всех лагерях делались по временной схеме, и если сейчас, пока не навалило много снега и грунт не промёрз насквозь, чего-то такого не сделать, то весной нас затопит. А для этого нужны люди и материалы. Инструмент, слава аллаху, есть. Почему раньше не докладывал? Ах, докладывал, рапорт писал? Разберёмся!

В лагере третьей роты было пустынно. После ухода в рейд остался только караул, который, кроме лагеря, охранял и полтора десятка пленных. Одного из них сейчас и выволакивали из землянки. Вид у того был непрезентабельный – с разбитого лица на снег падали ярко-красные капли, из окровавленного рта слышалось мычание, вследствие чего на губах вздувались кровавые пузыри.

– Вы чего тут за опричнину развели? – спросил, не здороваясь, двух парашютистов, находившихся в землянке. Один, вроде как Гравин, как раз держал правую руку в деревянной шайке, заполненной снегом. – А вот это можно как самострел записать – самостоятельное нанесение себе травмы, затрудняющей дальнейшее несение службы. Что за организация процесса? Где дыба, кнут, батога? Кстати, как правильно: батога или батоги?

Эти мордовороты даже не засмущались, только пострадавший вытянул руку из снега и, неодобрительно посмотрев на сбитые костяшки, вздохнул.

– Чего молчим, вам, кажется, командир вопрос задал?

– Извините, товарищ младший лейтенант госбезопасности, проводили допрос изменника Родины.

– А чего он ещё ходит? Забили бы на хрен насмерть.

– Да чего его насмерть бить, – вмешался второй. – Пару плюх получил и раскололся до самой жопы. Мразь. Вот вы знаете, кто это такие?

– Батальон «Арайс», или я ошибаюсь?

– Ну да, они, – Либава удивлённо глянул на меня. – А занимаются знаете чем?

– Каратели, уничтожение евреев, коммунистов, сочувствующих.

– И после этого с ними политесы разводить? Этот просто сопляк. Федор не об него руку разбил. Есть тут один – Юрис Стейнс, вот это крепкий орешек, вражина каких поискать. Про него двое других много чего рассказали, а тот не колется, говорит, фамилия не позволяет.

Фамилия? А, ну да, Стейнс – это же от немецкого «камень».

– И что интересного рассказали?

– Они такого наговорили, мы сначала даже поверить не могли. Хватали людей и убивали без всякого разбирательства и суда. Достаточно доноса, что это евреи или сочувствующие советской власти. Первые дни, говорят, собирали в кучу прямо в поле. Кормить их никто не кормил. Через несколько дней, когда люди за проволоку уже не лезли, просто приказали всех убить. Детей и раненых после расстрела штыками добивали. Потом уже и не стали много собирать – привозили, заставляли копать яму, и тут же у ямы кончали. Затем за следующими ехали. Это не люди, звери какие-то. Причём если у Стейнса забрали отца и ещё кого-то из родственников, они в основном в старой полиции работали, то у других двоих никого не трогали. Они просто пошли людей убивать. Как это вообще можно понять?

Да, похоже, сорвались осназовцы. И правда, как они их вообще не забили после услышанного?

– Так, оставить лирику. Что удалось узнать о том, сколько их здесь, чем должны заниматься и прочие конкретные вещи?

– Это первая рота батальона, – начал докладывать Либава. – В роте девяносто шесть человек, ещё около десятка это командование батальона, включая самого Арайса, и хозяйственники. До конца года должна прибыть вторая рота. Им, такому количеству, дома теперь заниматься нечем. Сюда ехали, думали, то же самое будет – убийства, изнасилования, грабёж имущества, а их на охоту бросили. На нас. Пока они по мордасам ещё не получали, хорошенько, но до вчерашнего дня один труп и пару раненых уже имели. В вагоне поезда их было два десятка, так что остальные теперь, наверно, прочувствуют, куда, гады, попали.

И ещё попробуем их группу, что в Жарцах сидит, если не уничтожить, чего хотелось бы, то хорошо потрепать. Там уже минус один, надеюсь, будет больше.

– Узнали, почему так пёстро вооружены?

– Да, их вооружали эсэсовцы, говорят, что те вооружены так же.

– Да, мы с эсэсовцами уже встречались, у них, и правда, сплошная экзотика. Ещё что-нибудь говорят?

– Двое болтают о чём спросишь, только толку мало. Вон сколько исписал, – парашютист показал ученическую тетрадь, заполненную почти полностью. – Всё больше описание их подвигов, но это скорее трибуналу интересно. Читать будете?

– Нет, старшине своему отдайте, – ответил и быстро вышел на воздух, дух в землянке был тяжёлый – пахло не только кровью, но и ещё смесью блевотины, мочи и прочих неэстетичных выделений организма.

В землянке, где процессом руководил Тихвинский, всё было обставлено культурней. Неприятных запахов не было, допрос, на первый взгляд, шёл корректно. Дождался, пока наш юрист снял показания с немецкого стрелка и того вывели.

– Привет, Евгений.

– Здравствуйте.

– Есть чего интересного для нас?

– Не особо. Немцы у нас двух типов. Первый, это экипаж бронепоезда, среди них и единственный офицер – лейтенант. Эти ничего нужного сказать не могут – так, кое-какие сведения по железнодорожной станции Полоцка, да о дорогах вокруг. Многое мы и сами знаем. Второй, охранники и засадники, что против нас действовали. От этих толку чуть больше: рассказали о постах, засадах, режиме несения службы, но тоже ничего неординарного. Я тут кое-что записал, в том числе фамилии и звания командиров, может, пригодится.

– Хорошо. Да, ты вроде летуна подслушал. Может, он что-нибудь ценное сболтнул.

– Нет, кроме того, что завтра опять прилетит, ему это надоело, и в этом свинячьем лесу ни дерьма не видать.

– Ладно, может, завтра чего и высмотрит – Калиничев обещал.

Зал был какой-то странный. Белый-белый, но в то же время не светлый, а непонятно мрачный. Вокруг всё дышало какой-то опасностью, что ли. Нет, скорее предчувствием опасности, или даже не так. Вот – это было преддверие опасности, не чувство, что может что-то неприятное случиться, а знание, что это неприятное и опасное Нечто уже за порогом и обязательно придёт. Вдоль стен стояли белые ели. Опять же не покрытые снегом, инеем или грязновато-белой ватой, их олицетворяющей, – они были белыми целиком: хвоя, ветви, стволы… И белыми они были не только снаружи, но и изнутри. Откуда я это знаю? Ниоткуда, просто уверен, что если сломать ветку, спилить ствол или разгрызть хвоинку, то внутри они окажутся такими же ослепительно-белыми, как и снаружи.

Пол был зеркальным, но не скользким. Он будто подёрнулся изморозью, которая, пробившись снизу, застыла тончайшим прозрачнейшим слоем, будто навек заморозившим эту зеркальность. А ещё вокруг было холодно. Отстранённо холодно. Сам я этого холода не чувствовал, выдыхаемый воздух не застывал моментально, как в сказках, хотел даже плюнуть, чтобы проверить – не замёрзнет ли на лету, да постеснялся, но шестым чувством ощущал, что кругом стоит ужасная стужа. Задрав голову, увидел северное сияние – никогда не видел такого раньше, но судя по картинкам, это было именно оно. Вообще-то на картинах и фотографиях полярное сияние видно как бы сбоку, а это висело прямо надо мной. Оно состояло не из полотнищ, как я раньше считал, а было сплошное, только яркие сполохи прокатывались в будто бы промороженном и заледенелом воздухе.

Решил осмотреть себя. Хм, оригинальненько. Чёрные смокинг, брюки, туфли, бабочка… Задрал брючину, затем скосил глаза, оттянув борт пиджака – чёрные носки ещё ладно, но антрацитовая в искру рубашка, это, по-моему, перебор, прямо ворон какой-то. Ага, вьющийся.

Дзынь-нь-нь! Ого, только сейчас понял, что вокруг стояла оглушительная тишина, теперь нарушенная звуком разорванной струны. Звук шёл сзади. Обернувшись, увидел белоснежную арку в матово-зеркальной стене. А из арки всё отчетливее раздавались шелест и щелчки с тихим позвякиванием, будто кто-то равномерно, но неглубоко вбивал в лёд тонкий шип ледоруба.

Её фигура оказалась в арке как-то неожиданно: вот только что было пусто, только нарастающий приближающийся звук, тихий, но оглушающий одновременно – и вот она уже входит в зал. Оделась она явно в противофазу мне, то есть во всё белое. Снежно-блестящее длинное, без лишних элементов, облегающее, только немного расклешённое ниже колен платье, обрамлённое понизу широким шелестящим воланом, прикрывающим открытые хрустальные туфли на высоченном тонком серебряном каблуке. Вот чем она так цокала! Короткие рукава почти не дают увидеть кожу рук, так – только совсем тонкую полоску, потому что остальное скрывают длинные атласные перчатки. Не хватает только длинного мундштука со слабо дымящейся сигаретой, но она не курит, да и терпеть не может, когда при ней это делают другие, – я знаю! Странно, при её профессии, всё, что сокращает срок жизни человека, должно было бы приветствоваться, но такой у неё лёгкий бзик. В придачу к массе более тяжёлых.

Явным контрастом выделяется чёрное каре волос с косой чёлкой. Сегодня волосы выглядят нормально, хотя лака она, наверное, извела немало. А вот косметики самый минимум, даже помада какого-то телесно-розоватого оттенка. Пока она идёт, а я решил не двигаться – хоть это слегка некультурно, на мой взгляд, но сломает всю выстроенную ею мизансцену. Да, в этот раз она выглядит почти как человек, даже эта походка хищницы, которая, став чуть более свободной, начнёт выглядеть вульгарно, очеловечивает её. Если бы не жёлтый взгляд рассечённых вертикальным зрачком глаз – просто светская львица на собственном приёме. Ещё портит этот образ отсутствие ювелирных украшений. Странно, второй раз подряд вижу её без ювелирки, а ведь она это дело если не обожает, то, по крайней мере, не обходит вниманием.

Сейчас она опять, как и в прошлый раз, застывает в полушаге.

– Здравствуй!

Не отвечая, она кладёт руки на мои плечи, огромные каблуки компенсируют нашу разницу в росте, и совсем слегка касается губами моей щеки. Вот тут стужа наконец пробирает до самой глубины внутренностей, даже сердце пропускает удар. Вот оно – чувство близости смерти.

– А можно без твоих шуточек, Мара?

Она заразительно смеется. Наверно, так умеют смеяться только молодые девушки или даже девочки-подростки, не встречавшиеся пока с болью жизни.

– Зачем звала?

Она опять по-детски надувает губы, но взгляд уже холодный.

– А если соскучилась? Может, мне внимания не хватает.

– Знаешь, привлекать твоё внимание это как-то…

– Знаю. Не любите вы меня, не цените, не уважаете… Только боитесь. Это я не о тебе…

Она замолчала, вглядываясь мне в глаза.

– Ладно, проехали. Ты не ответил на моё прошлое предложение, а я так давно не танцевала. Я танцевать хочу, бука!

– Ты же знаешь, как я танцую, а ты опять будешь пытаться вести.

– Это отказ?

– Ни в коей мере! Что я, себе враг?

– То-то же! Полонез, танго, твист?

– Не умею.

– Знаю. Тогда как всегда? Белый танец – дамы приглашают кавалеров!

Зал наполнился вступительными тактами вальса. Какого? В музыке я всё же профан и Шуберта от Шумана не отличу. Мара положила руку мне на плечо, я приобнял её за талию… Первое, ещё слегка скованное движение ног, и вот уже двигаюсь в нужном темпе. Вальс – это единственный танец, который с горем пополам я освоил на «троечку».

– Почему Хель, ты же их не любишь? – я киваю на промороженные ели.

– Ещё меньше я люблю шеол. Только люди, живущие в Синайской пустыне, могут представить себе преисподнюю, как раскаленную сковородку. Жуткий холод норманнов, конечно, тоже мне не сильно близок, это не родная Навь, но сегодня Хель как-то лучше передаёт сложившиеся обстоятельства.

Очередной оборот, вдруг замечаю, что что-то изменилось. Под белыми, промороженными насквозь елями мелькнуло что-то темное. Ещё один оборот и я встречаюсь глазами с человеком. Он одет в серую шинель, почти на самые глаза надвинута характерная немецкая каска, кожа лица пепельно-серая, но глаза живые, только подёрнутые плёнкой, но в глубине их видна мука. Вот ещё один, сжимающий в окоченевших руках «маузер» с расколотым прикладом. Следующим был офицер в фуражке с зажатым в ладони тридцать восьмым «вальтером». А вот это не так – боец был одет в белый маскхалат, а в руках у него была «светка».

– Это неправильно, – я сбился с темпа и чуть не наступил Маране на ногу. – Ему здесь не место!

– Знаю, его место в Светлой Нави, как и любому защищающему свою Родину, но старые грехи сюда потянули.

– Неужели настолько страшные, что защитник родного очага может попасть в Хель?

– Он отрёкся от Рода!

Да, это грех страшный – лучше убить, чем отречься.

– Может, раньше он и был слаб, но сейчас искупил, неужели Род за него не просил даже? Не простил?

– Они простили, но это не значит, что простила я. Пусть осознает.

– Потом отпустишь?

– Будет сильным – отпущу, сломается – останется здесь. Даже этим, – она кивнула в сторону офицера. – Далеко не всем здесь место, но отвечать придётся. Да, кстати, у тебя есть полтора десятка их – тебе не нужны, отдай.

– Ты же знаешь, я не практикую жертвоприношения.

– У тебя на них свои виды?

– Нет никаких видов.

– И что будешь с ними делать, в тюрьму посадишь?

– Нет, наверно они умрут, но жертвоприношением это не будет.

– Зря, могло бы помочь тебе и твоим людям.

– Не уверен, а они по большей части даже в Христа не верят.

– На войне неверующих не бывает.

До конца танца мы больше не проронили ни слова. Музыка смолкла. Мара снова наклонила ко мне голову, я обмер, готовясь к очередной волне стужи, что скуёт тело, но губы, поцеловавшие щёку, были просто холодные. Она усмехнулась, ещё раз глянула мне в глаза, повернулась и пошла. Теперь это была походка усталой, но крепкой женщины.

Дзынь-нь-нь! Арка исчезла, вокруг заструились снежные смерчи, всё плотнее забивая пространство вокруг. Наконец ничего не стало видно даже на несколько сантиметров – снег забился в глаза.

Дзынь-нь-нь!

Глава 14

Через три дня воздушная бандероль не прибыла, сколько ни жгли мы костры и ни молили небо, прислушиваясь и надеясь услышать звук моторов. А на следующий день пошёл снег и сыпал ещё три дня. К концу этого снегопада вернулись все группы, отправленные на задания. Да, латыши из Жарцов всё же ушли, правда, оставив ещё шесть трупов, два из которых были явно не нашего приготовления – очень походило на то, что раненых добили свои же.

Подрывники, что ходили на запад, отчитались о двух подорванных составах, после чего их как зайцев стали гонять по лесам и полям. Больше по лесам, конечно, но ничего – убежали, даже ни одного раненого.

Третьей роте так не повезло – шестеро погибших и полтора десятка раненых. При этом Серёгин божился, что сами положили не меньше роты, позже, правда, согласился на два взвода, но на этом уже стоял насмерть. В конце концов, ему надо было как-то оправдать перед Нефёдовым половину боезапаса миномётных мин, которые на базу не вернулись. Ещё не меньше двух десятков требовали записать на себя те бойцы, что оседлали северное шоссе, это кроме шести уничтоженных автомашин. После одного удачного налёта на автоколонну им больше похвастаться было нечем, потому как тоже дальше только в прятки играли.

Что характерно, и те и другие представили доказательства в виде трофейного оружия и личных документов, и хотя не в полном объёме заявленного, потому как если убегаешь, то сложно обшманать преследующего тебя врага. Командование, то есть я, вспомнив о том, как то ли Суворов, то ли Румянцев, после сообщения адъютанта, что на поле боя насчитали тридцать тысяч убитых турок, заявил: «Пиши пятьдесят – чего их, бусурман, жалеть», тоже пошло навстречу пожеланиям. Так что три взвода немцев попали в списки покойников вслед за ещё четырьмя пущенными под откос эшелонами. К сожалению, только два из них шли на восток, но рвать надо обе нитки, дабы не облегчать гитлеровцам жизнь.

Наша железка, теперь мы привыкли её называть «нашей», опять стояла. Только фашисты восстановили полотно после катастрофы бронепоезда, как тут же навернулся порожняк, которым немцы пытались проверить готовность пути. Жаль, конечно, что порожняк, но наше дело парализовать движение, что у нас вполне получалось.

Прошедший снег одновременно и облегчил нашу жизнь, засыпав старые следы, на которые могли ориентироваться каратели, так и усложнил её – новые лыжни пробивать тот ещё труд, хотя, казалось бы, чего там. Зато теперь, нащупав пути по зимнему лесу, бойцы прокладывали лыжни уже не абы как, а таким образом, что они периодически сливались в охраняемые пулемётными засадами узлы, после чего опять вольготно разбегались. На эти засады мы возводили некоторые надежды, хотя дежурство там было одно из нелюбимых у бойцов – холодно, к тому же не покуришь и не поболтаешь. Один плюс – кормили засадников хорошо, не хуже разведки.

Накрывалось и моё путешествие в Полоцк – нашими трудами движения по автомобильным дорогам почти не было, если не считать редких розвальней местных жителей. Потому, пока дорогу хоть как-то не накатают, гнать гружённый лесом обоз желание у Борового отсутствовало – не хотел зря скотину мучить. Не помогло даже уговаривание Фефера, тому очень хотелось отправиться в город. Происходило ли это желание из-за полученного задания или имело больше амурное свойство, выяснять не стал – какая в конце концов разница.

Наконец снова получили шифровку, требующую приготовиться к прибытию груза. Ну, хоть в этот раз повезёт?

Была уже почти полночь, дрова в прогорающие костры забросили по третьему разу, когда удалось расслышать, где-то на самом краешке слухового порога, нехарактерный для ночного зимнего леса гул. Остальные, собравшиеся на поляне, не реагировали. Подозреваю, что слух у меня получше, тем более что, считай, неделю его не нагружали звуки выстрелов. Прошло не менее полуминуты, как Георгий вдруг встрепенулся.

– Командир, слышишь?

– Да. Теперь бы он опять чего не напутал. Эй, там, у костров, подбросьте веток потоньше, да готовьтесь бензинчика плеснуть.

Костры были выложены сильно вытянутым с запада на восток ромбом, да ещё с пятым ровно посередине. Такой вариант решили применить после неудачной прошлой высадки, всё-таки треугольник выстраивают три костра почти всегда, реже он бывает равносторонним, но и такое расположение не чудо.

Самолёт прошёл чуть левее, хотя понятие «чуть» тут явно относительное – по звуку определить нелегко, но расстояние явно стоило считать в километрах, вот только воздушный наблюдатель из меня никакой. После чего звук пропал. Наши ряды покрыло полотно уныния, но не прошло и десяти минут, как знакомый гул послышался снова, и в этот раз самолёт, похоже, шёл прямо на нас. Пролетел он прямо над головой и начал удаляться, но вдруг звук слегка сменился, и вроде бы расстояние прекратило увеличиваться.

– Фу-у-у, – выдохнул Кошка. – Кажись, на круг пошёл.

Так оно и было. Забрав чуть севернее, самолёт снизился и уменьшил скорость. В этот раз он прошёл низко, хотя увидеть его всё одно не удалось, после чего удалился на восток.

Искать в зимнем ночном лесу сброшенный на парашютах груз то ещё скажу удовольствие. Из шести обещанных тюков за ночь разыскали три. Слава ВКП(б), оставшиеся три также были найдены утром, причём один буквально в двухстах метрах от поляны вольготно висел себе на дереве.

В лагерь возвращались тяжело гружёнными – тюки пришлось петрушить на месте. В двух была взрывчатка – тол в шашках по двести и четыреста граммов. Ещё в двух медикаменты – на такое мы даже не рассчитывали, хотя основное место и занимали перевязочные средства, но и лекарств хватало. В оставшихся двух были гранаты, в основном «тридцать третьи», но и два десятка «фенек» положили, четыре ленты по пятьдесят патронов к ДШК, аккумуляторы к рации, различные средства взрывания, шесть ППШ с запасными дисками, четыре ящика патронов к ним, три десятка дисков к ДП и полсотни магазинов к СВТ. Отдельно лежали тщательно упакованные прицелы к «сорокапяткам», снайперские прицелы, полевые бинокли и аж целых тридцать компасов вместе с толстой связкой карт.

– С почином нас, товарищи, – радость от такого предновогоднего подарка распирала всех присутствующих. – Думаю, теперь дело пойдёт.

Пришли уже после обеда, но нас не обделили – накормили по норме разведки. Разведка сегодня тоже отличилась: Епишин, по наводке Гринюка, заманил группу латышей в составе шести человек в засаду, ту самую – узловую. Одного даже взяли живым и кое-чего успели поспрашивать, но две пули в живот, это не лечится. Хотя и лечить его никто не стал бы.

Хорошее настроение царило до самого вечера, пока под ночь очередная группа не вернулась, притащив один труп и двоих раненых. Этих ребят подстерегли в районе Белого озера и сразу открыли огонь. Не стали пытаться, как группу Епишина, выследить, вероятно понимая, что идущие на запад бойцы возвращаться будут не скоро и не той дорогой. А может, просто пытались нанести нам урон, не мудрствуя. Ничего хорошего, из подобного обмена ударами, вынести нам не удастся – фашисты могут спокойно менять нескольких своих прихвостней на одного нашего бойца, и при этом будут в выигрыше.

Ежевечерние совещания стали у нас уже нормой. Сегодня главной темой была выработка противолатышской тактики. Устроенный мозговой штурм был для Зиновьева в новинку, но и он постепенно втянулся, предложив несколько интересных решений. И хотя тактику засад признали разумной, но шесть десятков человек, сидящих на морозе вблизи лагеря, это одно, а вот расширение такой сети съедало весь личный состав, даже при двукратном удалении постов – площадь, а значит, и наличие лазеек, увеличивалось не вдвое, а многократно.

– Калиничев, кровь из носу выясни пути их выдвижения из города и опорные узлы на местности. Караулить их надо близко к местам отдыха, там их пути выдвижения как на ладони будут. Правда, они тоже могут засады посадить, но, надеюсь, мы их хоть немного, но проредим. Когда к ним вторая рота подойдёт, если ещё не подошла, совсем кисло будет.

– А может, всё-таки рвануть их прямо в городе? – нашему осназовцу очень хотелось нашуметь по-крупному. – Взрывчатка теперь есть, да для такого дела ещё пришлют. Такое донесение накатаю, что нам приказ спустят и любые ресурсы, только бы этих гадов чухонских грохнуть.

– Вот только этого не надо, – поморщился Матвеев. – Нам ещё невыполнимых приказов на шею не хватало.

– Это ещё почему невыполнимых? Вполне даже выполнимых.

– Смотри. Во-первых: мы не знаем их места расквартирования. Хорошо, узнаем – кое-какая агентура в городе есть, – старший сержант покосился в мою сторону. – Может, даже сможем протащить взрывчатку и заминировать, что, в общем, сложно сделать в отношении охраняемого, и охраняемого хорошо – всё-таки сами себя сторожат, объекта. К тому же один взрыв в городе уже был, и немцы, уж наверняка, меры приняли. Ладно, считай, сделали. Но тут появляется во-вторых: сколько этих латышей там будет? Они же все здесь, вокруг бегают. Единственный вариант – подгадать, когда вторая рота приедет, этим минимум день-два на расквартировку дадут. Но это, как говорит командир, фантастика и полный анреал – не факт, что вторую роту разместят вместе с первой, да и беготня там будет такая, что незаметно хрен подлезешь.

– Примем вариант к рассмотрению, – взял слово сам. – Если, и правда, анреал, то бросим дезу гансам. Пусть копают в другом направлении.

– Тогда травануть их, – не унимался Зиновьев.

– Можно у Геращенко, конечно, поинтересоваться, – это уже Кошка решил обломать кровожадного старшину. – Но не думаю, что у нас есть сильнодействующие яды отсроченного действия, да ещё без вкуса и запаха. Да и как их травить – большую коробку конфет им прислать?

В конце концов решили, что, кроме обычной работы на местности, надо активизировать и деятельность в городе и активно искать слабые точки «Арайса». Сейчас это был наш главный противник, но не факт, что это продлится долго – мы начинали терять инициативу. В наших условиях это начало конца. Крупных лесных массивов здесь нет – если начнут зажимать, придётся уходить. Крупные леса есть севернее, восточнее и южнее, но уйдя туда, мы потеряем базу. Было бы нас человек тридцать, то особых сложностей не вижу, но четыре с половиной сотни… Да и не верю, что получим разрешение на отход, мы теперь, считай, люди подневольные, и пока делаем как нужно хозяевам, нас особо пришпоривать не будут, а вот если начнём налево смотреть…

Сани шли тяжело – снег на дороге за прошлые дни хоть и прибили, но нормально накатать тракт этой зимой вряд ли выйдет, уж мы постараемся. Да, уже зима. Немцы под Москвой выдыхаются. Наши отбросили их от Каширы и Тулы. Похоже, пружина сдавлена до конца и уже пытается распрямляться в обратном направлении. Внешнее давление ещё пока не даёт этого сделать, но если наши войска приложат ещё усилия, а они, уверен, приложат, то отдача может быть сильной – так что хлестать из всех дыр будет.

Розвальни опять тряхнуло на очередном промёрзшем сугробе, они опасно накренились, из-за наваленных сверх всякой меры досок нас потянуло в сторону обочины. Ещё чуть-чуть – и завалимся. Пришлось спрыгивать и упираться уже, наверное, раз десятый за время пути. Всего в нашем северном караване двенадцать саней. Десять везут брус и доски, остальные всяческие обрезки, горбыль и прочие дрова. Кроме того, среди груза заныкано ещё кое-что интересное. Надеюсь, немцы не найдут, потому как умирать нам рановато.

Вот и город. Бумажка от Мезьера сработала как надо – пропустили без шмона, даже без взятки. Мы же не просто так катаемся, а по большой государственной необходимости – снабжаем, можно сказать, Рейх, чтоб он сдох, ценным стратегическим материалом. Вот кому, интересно, сейчас здесь брус и доски нужны? Фрицам сейчас шмотьё тёплое нужно, вот чего они от нас хрен дождутся. Решили,козлы, войну до морозов закончить? Получите и распишитесь. Что, шелупонь европейская, подпрыгиваешь и ручонками себя по бокам хлещешь, холодно? То ли ещё будет. И древесину эту, что мы везём, вы всю в печах сожжёте, и больше от неё толку, надеюсь, никакого не будет. А если куда и пристроите, то лес этот осенний, сырой, сгниёт за милую душу.

Обоз загнать во двор целиком не получилось, да оказалось что и не надо. Мезьеру нужны были только дрова, которые он и получил, а пиломатериалы договорились сгрузить на другой склад уже завтра. Нам тоже кое-что надо перепрятать, а ночь для того самое лучшее время.

– Что с «железным» пропуском на выезд? – с ходу в лоб огорошил интенданта, показывая пачку марок. – Нужно, чтобы ни одна ваша немецкая собака нос не совала, не говорю уже о латышских.

– Это не так просто.

– Было бы просто, уже весь город вывез давно.

– Я приготовил специальное письмо, с ним надо пойти к сельскому бургомистру района. Он выпишет пропуск, а я его завизирую в комендатуре.

– Меня к нему пустят?

– Конечно. Покажете письмо, скажете, что от меня к господину Лиховею, он всё сделает.

– К кому? – я аж оторопел.

– Возможно, я неправильно назвал фамилию, они у вас сложные, но, кажется, да – Лиховей.

Охренеть, не встать.

– Не помню такого.

– Он неделю как назначен. С нами он почти не пересекается по служебным делам, но вы, русские, должны от него разрешение иметь.

– А белорусы?

– Ну да, я и говорю.

Вот чухонец европеодообразный, ни знания местных реалий, ни юмора ни на грош.

– Хорошо, что есть ценного, за что стоило бы деньги платить?

Немец сунул мне приличный список. Так, полюбопытствуем. Это не то, это тоже, это совсем хрень какая-то…

– Ты чего мне пихаешь? Я тебе чего прошлый раз говорил? Медикаменты где?

– У меня их не бывает…

– А на кой чёрт мне эти лопаты, топоры, котлы и велосипеды? Где тёплая одежда? Или скажешь, что это тоже не к тебе?

– Да, этим занимаюсь я, но у нас и так мало… Мы и на четверть не покрываем требования вермахта…

– Значит, не будешь покрывать на одну восьмую. Я ведь знаю, что полученную овчину вы перерабатываете тут же в городе и шьёте одежду.

– Только начали…

– Вот поэтому мне нужно двести тулупов. Не понял? Двести меховых шинелей.

Интендант даже не побелел, а скорее, позеленел.

– Но… Вы… Там всего пошили чуть больше ста… Всё уже учтено и подготовлено к отправке!

– Знаешь, насколько мне это по… ты не поймёшь. Короче, с тебя сто тулупов.

– Вы не в своём уме!!! Я же объясняю – всё учтено, упаковано, выписаны документы…

– Пожар устроишь, мне тебя учить, что ли? Кто у нас интендант?

На Мезьера было больно смотреть.

– Ладно, сколько сейчас сможешь?

– Двадцать… двадцать пять.

– Хорошо, остальное потом. Что ещё есть, шапки, валенки, тёплое бельё, может, что-то вязаное?

– Шапок нет, есть валенки, но немного, белья тоже нет – всё сразу на фронт идёт, даже гарнизону ничего не дают.

– Что есть из калорийных продуктов, напитков – чай, кофе, шоколад? Только не эрзацы.

– Нет ничего. Ну, то есть совсем немного. Есть спирт, вот его много.

Самогон у нас у самих есть.

– Откуда много спирта?

– Так завод в, как его, вот, – немец ткнул в висевшую на стене карту. – В Запрудье.

Странно, вроде недалеко, правда, за речкой и железкой, что неудобно, но во вполне досягаемой зоне. Почему не знаю?

– Что, крупный завод?

– Нет. Всего двенадцать тонн спирта с него получили.

– Угу. Напишешь, что про него знаешь. Теперь давай конкретнее по списку – это всё, что у тебя есть, или что-то припрятал?

– Всё, зачем мне что-то прятать?

– Откуда я знаю зачем? И ещё я не понимаю, зачем мне за это платить?

– Но вот же. Смотрите: сахар, соль, маргарин, мука, кроме того, есть ещё пайки.

– Видел я эти пайки. Одно дерьмо там, кроме консервированного фарша, да и он дерьмо – там мяса и наполовину нет, одни эрзацы.

– В Рейхе тяжёлое положение, немецкий народ и так отдаёт армии лучшее.

Лучше бы ваш немецкий народ сдох сразу за своей армией. Говорить этого не стал, но, похоже, немец и так догадывался о моих мыслях.

– Ладно, давай продукты и керосин, бензин тоже пойдёт, только бочки должны быть из-под керосина.

– Переливать?

– Они, небось, только маркировкой и отличаются? Тогда просто перерисуй значки, но осторожно и аккуратно. К завтрашнему дню успеешь? Отлично, завтра и загрузимся.

– А что насчёт денег?

– Скажешь сколько, только не наглей. Я тебе доверяю.

Ага, так доверяю, что словами не выразить. Он это тоже понимает и, надеюсь, сильно хаметь не будет.

Теперь куда – в госпиталь, на рынок или к нашему хитрому Лиховею, который то ли предатель, то ли подпольщик, то ли и то, и другое вместе взятое? Лучше, наверно, бургомистра навестить.

Доступ к телу нового сельского главы получил без проблем. Секретутка в очках, только увидев письмо от интенданта, сразу предложила пройти. Вот и он – больной зуб. Мужику на вид лет сорок пять, может, чуть больше. Редкая с большими залысинами шевелюра на крупной голове, и внимательный взгляд через пенсне.

– Здравствуйте, господин бургомистр. Мы тут для господина Мезьера древесину заготавливаем, пиломатериалы, значит, и прочее. Он мне тут документик выписал, но нужно и от вас автограф с печатью, ну и прочее прилагающееся.

– Откуда дровишки?

Хотел ответить, что из лесу, вестимо, но решил пока не нарываться.

– Из Залесья, пилорама у нас там.

– Лес-то, небось, сырой?

– Нет, нормальный лес. Сыроват, конечно, – его же либо сушить, либо в конце зимы валить, а сейчас вон, только начало. Но раз новая власть требует…

– А вы и рады стараться – вам всё одно какая власть, лишь бы напакостить.

– Зря обижаете, господин хороший, та власть – советская, много чего плохого людям сделала, а от этой мы пока зла не видели.

– А тебя-то чем обидели? Ты, я гляжу, не крестьянин – городской, небось, ещё и студент.

– А вот рожу мою жёлтую видите – бандиты, что партизанами себя кличут, всё нутро мне отбили. А немцы меня в госпитале лечат, недорого.

– Хорошо, давай свои бумаги.

Читал он долго – понятно, что немецкий знает, но, видать, не очень хорошо.

– А почему написано, что разрешён вывоз из города грузов с армейской маркировкой?

– Так господин Мезьер с нами расплачивается вещами со складов, те, которые немцам самим не нужны или, там, испорченные какие.

– А почему не деньгами?

– Кому эти бумажки сейчас нужны. Пока, глядишь, ходят, а как Москву возьмут, другие деньги выпустят, а советские могут и отказаться менять. Придётся, как керенками, печи топить да сортиры обклеивать. Оно нам надо?

– Хитрые вы жуки, а кто из вас хитрее – вы или Мезьер, ещё поди разбери. Ладно, получите бумагу – завтра заходи, страдалец, всё будет.

– Спасибо, господин бургомистр, за нами не заржавеет. Мы отношение понимаем – когда к нам хорошо, то и мы в ответ со всей любовью. Сальца завтра занесу. Времена сейчас небогатые, так что не обессудьте – немного.

– Неси, болезный, неси. Что в карман – то не из кармана.

Хитрый мужик, не очень он, похоже, в кривляния мои поверил. Да и намекнул довольно толсто, что лажу мы фрицам под видом пиломатериалов гоним. Интересно, какое продолжение завтра будет? А когда я про Залесье сказал, он напрягся, значит, Аня про Фефера ему уже сказала. Конечно, может у него и ещё что с Залесьем завязано, но шанс невелик. Теперь до базара стоит прошвырнуться.

Сегодня на рынке было пустовато, в связи с чем в роли смотрящего хватало одного Клеща. Купив кулёк семечек, немного поболтался среди продавцов и редких покупателей, а затем, поймав взгляд уркагана, кивнул в сторону выхода. Уголовник догнал меня в переулке.

– Чего надо, «мусор»?

– Со старшим побазарить.

– На тему?

– Огнестрел.

– Какой, сколько?

– Это со старшим.

– Хорошо. Видишь третий дом справа? Постучишь, скажешь, ляльку повалять хочешь. Ляльку сам выберешь – там их несколько, только валять её подожди. Где-нибудь через полчасика пахан подвалит, как с ним поговоришь, так и оторвёшься – Клещ хохотнул. – Если чего путного скажешь, то и платить не придётся – будет тебе от нас подарок.

Дверь приоткрылась практически сразу после первого удара – баба, что выглянула в щель, вероятно, давно заметила мой интерес, и приготовилась заранее.

– Я от Клеща.

– И чё?

– Сказал, что девку можно получить.

– Заходи.

В плохо освещённой и грязноватой комнате на продавленном диване и скрипучих стульях сидели шесть представительниц древнейшей профессии. Н-да, зрелище не то чтобы отвратительное, две были явно ничего, а тусклый свет скрадывал непрезентабельность облика остальных, но неприглядное. Одеты данные дамы полусвета несмотря на свежесть, если не сказать холод, в помещении были весьма скудно, что, впрочем, особого шарма им не придавало.

– Ну, чего встал – глаза разбежались? – баба мерзко заржала, а пять жриц любви поддержали её, подхихикивая. Только одна, девушка лет двадцати, не приняла участия в веселье, всё так же продолжая отрешённо глядеть перед собой. Вначале я хотел вообще отказаться от выбора, но что-то меня будто подтолкнуло.

– Вон ту.

– Зря, – баба поморщилась. – Доска доской, активна, как старый матрас. Не угодит, а мне Клещ предъяву выставит. Если на молоденьких так тянет, вон Клавку возьми – она не сильно старше, зато фору любой даст. Две кровати уже поломала.

Девицы, кроме одной, уже ржали в голос, особенно старалась сватаемая мне Катька.

– Нет, ту хочу.

– И хрен с тобой – хозяин барин, только Клещу не жалуйся, что не предупредила. Жулька, забирай клиента.

Девушка встала и пошла в тёмный коридор, не обращая на меня внимания, даже не удостоверившись, иду ли я за ней. Хотя по скрипу плохо подогнанных досок пола понятно, что необходимость визуального контакта невысока. Лестница, что обнаружилась в конце коридора, оказалась ещё более скрипучей. Наконец мы добрались до небольшой клетушки, метров пять квадратных, в основном занятой большой кроватью, застеленной несвежим, даже на вид, бельём.

– Как хотите – со светом или без?

Света, и правда, в комнатушке было чуть. Промолчал, проверил на крепость стоящий здесь же стул и сел.

– Раздеваться? – Девушка потянулась руками к шее, явно намереваясь снять скудную одежду, состоящую из какой-то невзрачно-серой тряпки без рукавов и мешковатой юбки чуть ниже колен.

– Сядь.

Та послушно села на кровать, как-то моментально обмякнув.

– Чего это тебя бабища собачьей кличкой кличет?

– Имечко мне такое родители подсуропили.

– Жулька?

– Джульетта.

Да уж, хорошо, что не Лолита. Но для провинциального бардака самое оно.

– Не врёшь?

– Могла бы свидетельство показать, если бы эти не отняли.

– Чудны дела твои. А родители где?

– Нету.

– Умерли?

– Может, и умерли.

– Лет-то тебе сколько?

– Шестнадцать.

Охренеть, при хоть и скудном, но лучшем, чем внизу, свете я бы ей дал уже не двадцать, а скорее лет двадцать пять несмотря на худобу, а может, и благодаря ей.

– И как сюда умудрилась попасть?

– Детдом закрыли, как жить, не знаю, а тут «добрые люди», чтоб они сдохли. Вот – помогли.

– В детдом как попала?

– Родителей в тридцать восьмом арестовали.

– А родственники?

– У отца никого не было, он сам из приютских, а тётка по матери сказала, что им самим жрать нечего. Они с матерью друг друга не любили.

– Здесь били?

– Нет, сказали, или здесь «работаю», или в Германию поеду.

– Решила, что здесь лучше?

– Не знаю, может, и не лучше, но хоть дома.

Дальше сидели молча. Девушка, видя моё безразличие, форсировать события не намеревалась. Через полчаса явился Фунт.

– Пошла вон! – подождав, когда быстрые шаги стихнут, Фунт обратился уже ко мне. – О чём хотел говорить?

– Рядом никого? – указал взглядом на стены клетушки, хотя последние полчаса не слышал оттуда ни звука.

– Чисто.

– Есть огнестрел. Не наш и не немецкий.

– Это как?

– Три чешских пистолета, два французских и бельгийский. И два французских автомата с приличным количеством патронов. По патронам важно, потому как стволы под два разных вида патронов – ни наши, ни немецкие не подходят.

– Сколько патронов?

– Французы все под один патрон – этих сто шестьдесят, остальное под другой – тех только пятьдесят восемь.

– А ещё достать?

– А хрен его знает – может, удастся, а может, облом, но если получится, то по-любому дорого.

– Отчего?

– Поставщик больно много хочет.

– И сколько он хочет?

– Килограмм. Золота.

– Ты где такие цены видел?! Да в эсэсэрии «наган» можно было за полтинник взять!

– Вот и возьми, чего тогда людей напрягать.

Цену, что естественно, ставил с запасом, чтобы было откуда падать. Думал, опустит меня граммов до двухсот-двухсот пятидесяти, но либо недооценил свои способности, либо стволы бандитам позарез нужны были. Моё предложение о возможном отказе от автоматов Фунт отмёл с ходу, потому торговались за всю партию. Предложение отказаться от части патронов тоже не прошло. В конце концов сошлись на четырёхстах граммах. Второй акт скандала начался, когда я потребовал учитывать чистый вес золота, но прошёл он достаточно вяло, похоже, урка понял, что за мной, и правда, стоят серьёзные люди, желающие хорошо заработать. Вот и славненько.

До вечера, то бишь комендантского часа, время было – договорились встретиться здесь же через час. С собой решил взять Борового с Глуховым, чисто для подстраховки – в бардак заходить не будут, но на всякий разный на шухере постоят.

Разложив в той же комнате на брошенной поверх постельного белья дерюге стволы, сам занялся приёмкой золота, пока приведённый Фунтом человечек проверял оружие. «Жёлтый дьявол» в основном был представлен в виде дешёвой ювелирки, среди которой встречались изделия с вывороченными уже камнями. Весы представили в ассортименте, и хотя на глаз определить пробу золота и не мог, но, похоже, обдурить меня не пытались. Кроме украшений, вероятно у урок этого лома не хватило, присутствовали и шесть «сеятелей», царских червонцев не было, но и эти, в общем-то, полная весовая копия.

– Что за стволы такие чудные, мил человек, браунинг девятьсот десятый узнал, а остальное? – обратился ко мне не представленный знаток оружия. Видно не сильно большой знаток. Война, однако – кадровый голод. Пришлось вспомнить лекцию Вальтера, да и пересказать своими словами.

– Это, чешский, модель тридцать восьмого года. Под тот же патрон что и браунинг, девять миллиметров «короткий». Патрон слабее, чем немецкий штатный девятимиллиметровый, поэтому в войска не пошёл, хотя чехи его для своей армии делали, взамен двадцать четвёртой модели. Не успели – всё немцам досталось, а те их уже во всякие вспомогательные службы пихают, ну а оттуда они, понятно, и расползаются. У французов, что у пистолетов тридцать пятой модели, что у этих уродцев автоматических, патрон свой, но уже трёхлинейный. То, что они слабыми считаются, это полная ерунда – вам же не полевые сражения вести, а на короткой дистанции слабая отдача и повышенная надёжность важнее.

– И откуда ты это всё знаешь? – человечек продолжал сверлить меня взглядом.

– Немец знакомый просветил, – как на духу ответил чистую правду, что тот, видно, почувствовал, повернул голову к Фунту и кивнул. – А что по патронам, ещё сможешь достать таких редкостей?

– Смогу, – и сейчас убеждения в моём голосе хватало. Ещё бы ему не хватать, патрончики-то я специально придержал. – Но, как и предупреждал, – дорого.

– Это уже не моя забота, это пусть с тобой пахан разбирается.

Спец собрал стволы в потёртый фибровый чемодан и ретировался.

– Ну что, Фунт, стволы ты получил, насчёт патронов я тоже договорился – теперь мне бонус положен.

– Что, лялька приглянулась, решил всё-таки завалить, а денег жалко? Бедный? Вроде неплохой куш взял. Ну да ладно, я сегодня добрый.

– Догадливый ты человек, Фунт. Точно, хочу я девку, только насовсем.

– Тю, так не пойдёт, хочешь – покупай. О цене, думаю, договоримся – хочется мне червонцы назад вернуть.

– Ты человек умный, сам подумай – ну на фига она тебе? Мадам ваша сказала, что толку от неё чуть, да ты и сам ей в глаза глянь – она того и гляди либо руки на себя наложит, либо клиенту морду расцарапает, а то и вам кому нож сунет. Вам оно надо?

– А ты, что, жалостливый? И кого больше пожалел, нас или её?

– Её, конечно. Да и вас заодно – патронов можно и тридцать штук достать и сотню, тут уж как сложится, а иногда, знаешь ли, и одного патрона может не хватить.

Бандит задумался, похоже, мой шантаж ему не сильно понравился. Как бы я на свою пятую точку не получил проблем из-за непонятной мутной девчонки, которой я по любому счёту ничего не должен. Кроме одного – чисто человеческого счёта. Откуда-то выплыла фраза: делай добро и бросай его в воду.

Вообще-то я считаю, что любые обязанности человек берёт на себя сам. По сути, никто никому ничего не должен, до тех пор, пока сам себя не сделает должником. Именно поэтому мужик идёт на смерть «за Родину», а женщина ухаживает годами за парализованным отцом, забыв про карьеру и личную жизнь. И даже после этого человек не может от других чего-либо требовать, уповая, что он здоровье за Родину угробил, и теперь она ему должна. Потому что пресловутая Родина это не нивы и леса, а люди, здесь живущие, а они сами берут на себя обязательства перед другими. Но уж если взял – сдохни, но выполни. Иначе никак!

– Хорошо, – видимо, Фунт прикинул расклад к носу и решил на обострение не идти. – Но патронов должно быть не меньше ста.

– Там уж как получится, но я своему карману не враг.

Спустились вниз. Фунт подошёл к мадам, сказал ей несколько слов и, не прощаясь, вышел. Баба зло посмотрела на меня.

– Жулька, собирайся! С этим пойдёшь! Совсем собирайся – с вещами и на выход!

Девушка, так же тупо, не выражая эмоций, встала и ушла наверх. Остальные проститутки оживлённо зашептались, то и дело поглядывая в мою сторону. Взгляды были разные, от заинтересованных до презрительных. Вот уж мне точно никакой разницы, что они обо мне думают.

Наконец покидающая дружный рабочий коллектив сотрудница спустилась вниз. Да, дела! Кроме прежнего наряда на ней была какая-то вытянутая кофта, причём, по-моему, даже не шерстяная, и стоптанные башмаки.

– И как она так по морозу пойдёт?

– А мне не по херу? – взъелась баба. – В чём пришла, в том пусть и валит!

– Эй, у тебя совесть есть?

– Нету, мне её вместе с целкой в клочья порвали!

Проститутки заржали в голос.

– Так, быстро ей нормальную одежду соорудила!

– Пошёл на хер, фраер! Вали отсюда вместе со своей прошмандовкой. Клещу скажу, он тебя на фарш пустит, на матросские ленточки. Думаешь, если пахану денег забашлял за эту воблу дешёвую, то теперь можешь мне указывать?

– Ты в Бога веришь?

– Ты знаешь, где я видала твоего Бога?..

– Просто хотел предложить помолиться напоследок…

Щелчок снимаемого с предохранителя курка ТТ оглушительно прозвучал в наступившей тишине. Похоже, бабища поняла по глазам, что это не блеф и сейчас её будут убивать. Реакция оказалась непредсказуемой – я ждал страха, может, истерики или лужи вонючей мочи на полу… Ничего такого, просто с лица исчезло выражение стервозности, и теперь на меня смотрела немолодая усталая женщина с глухой тоской в глазах.

– Юлька, иди в мою комнату – там в шкафу пальто на ватине, платок и валенки чёрные. В серых утонешь. Ещё можешь кофту зелёную взять и хватит с тебя, – и уже мне: – Убери шпалер. Устала я от вас ото всех, козлов.

Она как-то моментально обрюзгла и, больше не обращая на меня внимания, подволакивая левую ногу, двинулась в сторону дивана, моментально опустевшего. Поведение девушек также тотчас изменилось – они засуетились вокруг, уложили женщину на диван, одна тут же побежала за водой и какими-то каплями, другая непонятно откуда извлекла подушку и пристраивала её под голову лежащей. А я, как дурак, стоял с пистолетом в руке, хорошо ещё догадался руку опустить, а то вообще было бы – нелепее не придумаешь.

Юля, решил называть её так, потому что Джульетта, на мой взгляд, слишком уж пафосно, уже стояла одетой. Ну… можно сказать сойдёт. Что пальто, что валенки, были явно больше нужного на несколько размеров – интересно, как бы она выглядела в упомянутых серых валенках, если и в этих она напоминала «мужичка с ноготок».

– Пошли, что ли, – убрал пистолет и направился к двери.

Решил тоже не прощаться, и так чувствовал себя не в своей тарелке. Следом волочила ноги Юля. Девчонку передал Степану, коротко обрисовав ситуацию. До дома, где остановились Глухов с Боровым, а также ещё тройка наших полицаев, дошли быстро – было не очень и далеко. Золото отдал под охрану, предупредив, чтобы к самогону не прикасались и организовали караульную службу, сам, прихватив мешок с продуктами, помчался «лечиться». Нет, не очень-то я верил, что уголовники решатся отбить золотишко обратно, но чем чёрт не шутит, когда Бог спит. Чтобы успеть в госпиталь, времени осталось впритык, но успел.

Фрау доктор в этот раз была не занята, но поговорить нам особо не дали – всё время кто-то шастал туда-сюда, что-то спрашивали, хлопали дверями и мешали всякими прочими способами. Потому получил ключ и был отправлен заниматься хозяйством – прямо какой-то феминизм напополам с матриархатом, как только появляюсь у любимой девушки, так сразу сваливают всю домашнюю работу на мои, согласен, не узкие, но предназначенные явно не для того, плечи. Безобразие полное!

– У-м-м, опять вкусняшки. – Ольга повисла на моей шее, раскрасневшаяся с мороза, но целовать не спешила – быстро пережёвывала что-то стибренное со стола. Судя по слабому едкому «аромату», это был кусок сала.

– А я специально сало два дня не ел.

– Почему? – она даже перестала жевать.

– Чтобы не смущать чесночными запахами любимую женщину. Вдруг ей такого вонючего целовать не захочется.

– Как ты любишь говорить, – она смешно наморщила нос и попробовала спародировать низкий мужской голос с хрипотцой. – Не дождёшься. На, жуй, чтобы всё по-честному было. Кстати, для потенции полезно.

Пару минут усиленно работали челюстями. Вместе, потому как Ольга схватила и себе кусок.

– Что, с потенцией проблемы? – спросил, дожевав первым.

– Неа, но потенции много никогда не бывает. Доел? – Она принюхалась и нарочито снова поморщилась. – Пойдёт, теперь целуй.

На пять минут, а может, и больше, мы выпали из этого слоя реальности.

– Всё, хватит, а то твоя разошедшаяся и уже очень чувствительная потенция не даст нам поужинать. Так что зажми её и потерпи часок.

– До чего же вы, врачи, циничные люди, особенно в вопросах межличностного общения полов.

– Ага, мы такие. Тебе ещё повезло, что ты с хирургом дело имеешь, а представь, что я была бы гинекологом.

– Жуть!

– Именно, везунчик. Бойлер тёплый? Тогда я мыться, можешь прийти потереть спинку.

Глава 15

– Это всё. – Мезьер подписал ведомость, половина пунктов в которой кардинально отличались от того, что на самом деле было погружено в сани, но выглядела бумага внушительно. Особенно подкреплённая соответствующими подписями и печатями на разрешении, полученном из управы.

Оплатой немец был доволен, хотя и пытался не показывать вида, ещё бы – кроме золота, всего, ему досталась и треть нашей казны, номинированной в рейхсмарках. Торговаться я особенно и не пытался, Огюст и так был несколько удручён тем наездом, что я устроил на него вчера. Вероятно, всю ночь оплакивал не только незавидную судьбу большевистского шпиона, вынужденного работать на ненавистных жидов, но и подсчитывал будущие убытки. Мне кажется, второе для него было много тягостнее.

– Э-э-э… Константин, как я понимаю, вы ещё располагаете неким количеством наличности?

Всё-таки что-то припрятал, старый жук.

– Имеете что-либо ещё предложить?

– Ко мне случайно попала партия стимуляторов, возможно, вас это заинтересует.

– Первитин?

– Нет… но это ничуть не хуже.

Угу, и наверное, ничуть не лучше. Вчера я снова поинтересовался у Ольги, как можно сравнительно безопасно использовать эти возбуждающие средства. Какую-то подозрительную методику, а также дозы потребления она раздобыла, но ещё раз настояла быть очень осторожным.

– Сколько?

– Двенадцать тысяч таблеток.

Ни хрена себе этот дилер затарился.

– И почём?

– Вообще-то нормальная цена – шестьсот марок, но вам я готов отдать за четыреста.

– А за триста готов? Нет, я не настаиваю и отнимать эту дрянь у тебя не собираюсь. Можешь сам вразвес попробовать продавать. Глядишь, и больше шести сотен заработаешь.

Очень похоже, что эта отрава жгла интенданту руки, и он не прочь от неё избавиться. Да и цена в шесть сотен, вероятно, была вполне реальной.

– Понимаете, не то что я что-то потеряю, если отдам вам это за триста марок, но уж точно ничего не заработаю.

Ну, да. Дело даже не в том, что однажды не заработает, а в принципе – один раз останешься без гешефта, второй раз уже проще такое вытерпеть, а на третий придётся из своего кармана докладывать. А это позор и разорение.

– Хорошо, пойду вам навстречу, Огюст, триста тридцать. Десять процентов на посреднической сделке это нормально, но я не настаиваю.

Мезьер чуть было не вздохнул от облегчения. Всё правильно я просчитал – тридцать марок – это, конечно, так, плюнуть и растереть, во время войн проценты считаются не десятками, а сотнями и тысячами, но, главное, он знает, что не потерял хватку, а, значит, ещё побарахтается. Пусть барахтается, главное, чтобы нам на пользу было, да и я слабины не дал – такому только дай намёк, сразу попытается вывернуться, да ещё за твой же счёт.

Уж полдень близится, а Германа всё нет. Он сегодня с Лиховеем обедает – в ресторане. Кто-то кого-то будет вербовать! А может, просто так водки нажрутся – тут уж как повезёт. Надеюсь, Аня за ними проследит – встреча эта залегендирована как смотрины, типа младшая родственница представляет дядюшке своего кавалера. Не понравилась мне идея с рестораном, но Аня объяснила, что дядя теперь персона публичная, и встреча с ним «втихую» более подозрительна, чем пьянка в ресторации с битьём посуды и морд халдеев. Скрепя сердце согласился, но вот что-то на душе кошки скребут.

Ну, наконец-то, вот она, сладкая парочка. От Фефера попахивало, но сочетание запахов было странное. Да и не шатался он только потому, что подпирала его настоящая русская женщина. Та, что коня на скаку да в горящую избу.

– Слышь, морда фолксдойчная, когда это ты успел с самогонки на коньяк перейти?

– Хорошие люди угостили, – не понял, он, правда, настолько датый или придуривается. – Настоящий кэ… вэ… кэ, вот!

– Ага, поверх самогона, а тот поверх водки? Ань, ты куда смотрела?

– А я тут при чём? Два мужика ханку жрут, а я виновата? Они у меня оба получат, и тот, и другой… Как протрезвеют. А то, ишь, придумали: «Молчи, женщина!»

Герку я, положим, сейчас увезу, а вот Лиховею, похоже, достанется. За двоих! А там, глядишь, перегорит – мне Фефер живой нужен, а раз ещё не убила, то есть все шансы, что пронесёт. Не в физиологическом смысле этого слова.

Город покинули без происшествий, но разве обойдут неприятности стороной того, кто их безустанно ищет? Вот и нас не обошли: не проехав и пяти километров, нарвались на патруль. Пожалел о старых добрых временах, когда единственно, на кого можно было нарваться, это жандармерия. С теми всё просто – документы на месте, езжай дальше, нет – руки в гору. С прибалтами всё сложнее – этим главное размер взятки, а каков он с нескольких полных телег, забитых явно не результатами крестьянского труда, даже представить сложно. Причём сложно не только нам, но и остановившим нас латышам. Предлагать взятку с ходу нельзя – кто первый обозначит свой интерес, тот и проиграл, даже слабину давать и то опасно, а значит, нас ожидала долгая торговля.

– Чего непонятно, документы на месте, печати и подписи на них. Чего тебе ещё, рожа чухонская, надо?

На конфликт пёр сознательно, потому как добром, было видно с самого начала, не разойдёмся. Латышей было мало – к нам вышло трое, но больше меня беспокоили не они, а шевеление в кустах метрах в пятидесяти, где явно был заныкан пулемёт, естественно с пулемётчиками. С этой позиции нас всех запросто положат, даже не вспотев. Не удивлюсь, если где и снайпер затихорился. Есть шанс добросить гранату до пулемётной позиции, но упокоить их на сто процентов маловероятно.

Что удивительно, русские пословицы, вероятно, рождаются не с бухты-барахты, а вполне целенаправленно, на основе конкретных фактов. Вот и сейчас: не было бы счастья, да несчастье помогло.

Латыш с немецкими знаками сержантского отличия упёрся как бывший таможенник, требуя разгрузить сани, чтобы далее сверять точное количество груза со списочным. Даже если бы с грузом было всё нормально, то и тогда настоящие белорусские мужики хрен на это пошли бы, потому как работать не любит никто, а уж делать работу, за которую не заплатят… Потому, не отказываясь напрямую, предложил заняться этим самим новоявленным проверяющим, причём затребовал ещё и шестьсот рублей залога, по полтиннику с каждого транспортного средства, если вдруг «таможня» после проверки бросит всё, как есть, решив не загружать товар обратно. Короче, образовался позиционный тупик: мы не даём взятки, латыши не дают нам проехать. Посылать за немцами, как третейским судьёй, не выгодно ни нам, ни им.

И тут проснулся Герман. Потыкался к Боровому, дыша на него свежим перегаром, от чего даже такого крепкого и привычного мужика слегка перекосило, прояснил для себя обстановку, что-то покумекал своим залитым алкоголем мозгом и отправился на разборку. Перехватить его сразу не успели, а уже потом, когда он вошёл в клинч с латышом, упирая тому в лоб ствол «нагана», было уже поздно. Кстати, я не ошибся, подозревая, что снайпер есть, сейчас я его и засёк – слишком уж он разволновался, беря Германа на мушку. Сейчас вообще все сосредоточились на Фефере – и снайпер, если это всё-таки был он: с сотни метров не очень и разглядишь, и пулемётчик, и пара автоматчиков, сопровождавших сержанта. А Герка на смеси немецкого и русского, там, где немецкой экспрессии не хватало, крыл латыша и всех его родственников, убивших в девятнадцатом его бедного папеньку-барона, и оставивших его сиротинушкой, а маменьку безутешной вдовой.

Немецкая речь, русский мат, водочно-коньячный перегар и ствол «нагана» подействовали в общей своей массе явно положительно – сержант поплыл. Когда же Фефер вывалил на латыша информацию, что к Рождеству он женится на племяннице бургомистра, что гауптман Коль, адъютант самого коменданта города господина фон Никиша, обещал посетить данное мероприятие и того и гляди привести с собой шефа… В общем, когда мы наконец отодрали Герку от находившегося в прострации латыша, тот только ругнулся на своём и убрёл, сопровождаемый охранниками, в сторону пулемёта. Ну что – не повезло с гоп-стопом. Раз на раз не приходится.

Дальше всё было проще, ехать было скучно, потому решил расспросить молодожёна, где он научился таким профессиональным наездам на должностных лиц при исполнении. Не повезло: растолкать алкоголика так и не получилось, спал как убитый без задних ног и улыбался. Наверное, представлял, как фон Никиш собственной персоной поздравляет его со знаменательным событием. Счастливец.

– Ну что, Леонид Михайлович, удачно мы скатались?

– Неплохо, – Кошка был явно доволен. – Теперь у нас вполне есть шанс пережить зиму.

– А что, раньше не было?

– Почему не было, был, но меньше. Главное, что есть, чего местным на обмен пустить можно. Той же соли и керосина у нас теперь избыток. К Новому году крестьяне всё одно резать скотину начнут, до весны не дотянут, кормов не хватит, вот тогда и мы кое-чего сменять сможем. Больше через Борового действовать придётся, он слух пустит, что с немчурой удачно расторговался, а мы, типа, у него половину отняли. За крышу так сказать.

– Михалыч, а у тебя точно родственников в Усть-Колымске нет, больно уж жаргон знакомый – где-то я недавно подобное слышал.

– А я даже про город такой не знаю и не понимаю, о чём ты, командир.

– Ну-ну, замнём для ясности.

Мы дружно рассмеялись.

– Что с реками, старшина, совсем встали?

– Да, разведка говорит, что хоть на танках катайся.

– Может, тогда пора?

– Да, стоит попробовать – опять гансы дорожку раскатали. Им вчера снова один эшелон подорвали, так, почитай, через два часа опять движение открыли.

– Вот и ладушки. Сколько времени нам понадобится для сбора транспорта? К завтрашнему вечеру успеем?

– Лучше к послезавтрашнему. Завтра ещё один попробуем под откос пустить, пусть привыкают к соразмеренности, а послезавтрашнюю закладку просто рванём без состава, немцы быстро восстановят и попробуют в это образовавшееся окно побольше составов пропустить – тут мы и выскочим.

– Хорошо, назначаем операцию «Доброхот» на послезавтра.

– Название, командир, стрёмное какое-то.

– А это чтобы никто не догадался. Название операций не должно даже рядом лежать с местом и целью оной. Например, «Багратион» – что, о чём, зачем, хрен разберёшь.

Транспорт, реквизированный с ближайших сёл, вначале концентрировался в лесу возле Церковища, а затем ближе к полудню перебросили к Сукневщине. Естественно, о реквизиях не было сказано ни слова, мужикам пообещали даже поделиться добром, запустив слух, что обнаружен секретный склад Красной армии и его надо срочно вывезти. Кое-чего обещали выделить и мужикам за помощь. Оттого и собирали транспорт достаточно далеко от железки. Всего набралось больше шести десятков саней. Оставив радиста и десяток человек охраны, сами начали выдвигаться к дороге. Когда подойдём, как раз уже и темнеть начнёт.

Всё складывалось, как и предположил старшина, – после утреннего подрыва обеих ниток пути немцы быстро, в течение двух часов, восстановили сообщение и ускоренно гнали составы на запад и на восток. В этот раз сил у нас хватало, поэтому кроме оправдавшей себя в прошлый раз установки засад на дорогах, мы смогли выделить и достаточно большие группы, которые блокируют немецкие блокпосты на станциях и разъездах, а также нарушат проводную связь. К сожалению, с радиосвязью мы поделать ничего не сможем. Надеюсь, немцы не отважатся на крупную операцию по перехвату – прошлый раз даже днём у них ничего не вышло, а уж ночью…

Сегодня подрыв эшелона намечался уже восточнее разъезда Полоты. Конечно, тут уже до Юровичей рукой подать, но два взвода местного гарнизона для нас не такая уж большая беда, тем более что их, на всякий случай, ждут. Да и не бросят они в бой оба взвода. Со стороны города помощь по железке также перебросить будет проблематично, там две группы подрывников со своим усилением – не одной так другой удастся вывести пути из строя.

Мы ещё только пересекали реку, когда услышали подходящий со стороны города поезд, а затем грохот, сопровождавший катастрофу. У Крамского был полный карт-бланш по началу операции, то есть он должен был рвать то, что ему понравится, в удобное для него время, но поближе к вечеру. Один из важнейших моментов – не прозевать последний эшелон, потому как переносить такую операцию на сутки, держа людей на позициях, это практически всё угробить.

– Кондратьев, давай команду к началу.

Радист кивнул и тут же на берегу начал разворачивать рацию, двое бойцов помогали ему, разматывая недлинную антенну, сами же работая подпорками для неё. Ну, сейчас всё завертится: сюда рванут наши шесть десятков саней, а ещё с двух точек, также оборудованных рациями, а это, к сожалению, всё, что у нас на сегодня есть, взлетят ракеты и побегут связные. После чего в десятке мест немцы будут атакованы, и у них не появятся в головах глупые мысли высунуть нос и помешать нашей новой экспроприации.

Впереди защёлкали винтовочные выстрелы, после чего были тут же заглушены стрекотом пулемётов. У охраны поездов пулемётов не замечалось, да и скорострельность явно не немецкая, как и положено по плану, работали два ДП. Когда я с третьей ротой добежал, было уже всё закончено: около валявшегося под откосом парящего паровоза стояли четыре фигуры, в мышиного цвета шинелях, с поднятыми руками. Выстрелы были слышны только со стороны разъезда, но это явно надолго, по крайней мере, пока мы не покинем место аварии.

Кроме паровоза, слетели и частично опрокинулись четыре платформы, загруженные рельсами и какими-то металлическими брусками. Почти неповреждёнными оказались почти три десятка вагонов платформ и даже две цистерны. Бойцы под командованием младшего сержанта Смирнова, что были приданы группе Крамского, уже вскрывали вагоны.

Подошёл к ближнему сошедшему с рельс, но не опрокинувшемуся вагону, из которого кто-то вовсю выкидывал огромные, больше моего роста, прямоугольные блоки сена.

– Эй, кто там?

– Красноармеец Епишин, товарищ командир.

– Чего у тебя?

– Сено.

– И чего ты его выбрасываешь, есть будешь?

– Смирнов приказал, вдруг там за ним ещё чего есть.

– Ну, тогда ищи, ищущий да обрящет.

В следующем вагоне также было сено, а вот за ним вагон был набит мешками, но заинтересовало меня не это – из соседнего вагона были слышны человеческие голоса и лошадиное ржание.

– А у вас тут что за конеферма?

– Так лошади, тащ командир, – из вагона выглянул сам Смирнов. – Здоровущие, першероны наверно, я таких раз видел у артиллеристов на учениях. В соседнем тоже, всего двенадцать, а дальше на платформах повозки.

На платформах, и правда, были повозки с большими металлическими колёсами. На трёх платформах всего было двенадцать штук. И куда мы здесь по снегу на колёсах?

– Так, Смирнов, – обратился к мнущемуся рядом младшему сержанту. – Срочно ищешь инструмент, кого из плотников, или у кого топор из рук не выпадает. Тебе час времени, но полозья мне к этим коляскам приделай.

– Да как же…

– Просто выломай доски из вагонов и прикрепи к колёсам, но чтобы крепко.

– Есть!

– Выполняй. Бери в помощь кого хочешь. Будут ерепениться – это мой личный приказ.

Дальше шёл чрезвычайно нужный на данный момент фрицам груз – пять вагонов гробов. Жаль, что именно они до фронта не дойдут, ну да ничего – так в землицу побросают.

– Что, товарищ командир, думаете, как немцам в целости и сохранности передать?

О, Серёгин нарисовался, не сотрёшь.

– Угадали, товарищ старший лейтенант. У умных людей, говорят, мысли сходятся.

– Там дальше, интересней. Целый вагон вот такой херни, – лейтенант бросил на снег нечто, похожее на огромный соломенный валенок, невысокий, но широкий и длинный. – Это что?

– Фиг его знает. Похоже на снегоступ, только вот сомневаюсь, что такая конструкция долго проживёт.

– Он крепкий, хрен разломишь, попробуйте.

Поднимать этот валенок я не стал, просто наступил на него лыжей. Смотри-ка, правда, не ломается чудное изобретение сумрачного тевтонского гения.

Фиг с ним. За вагонами с соломенными валенками шли четыре платформы с двухосными опелевскими грузовиками. Вот этих будет жалко жечь – совершенно новенькие, только с завода. На платформах уже копошились люди, рядом стоял Кошка и командовал.

– Снимаем всё ценное: карбюраторы, ремни, лампочки из фар, хотя… отрывайте фары целиком. Ищите инструмент, ремкомплекты, если времени хватит, колёса разбортируйте…

Похоже, здесь без меня обойдутся. Из следующего вагона выгружали коробки. Размер коробок был практически стандартный, но вот материал отличался. В основном они были картонные, но попадались и фанерные и даже обтянутые тканью угловатые мешки. Уже темнело, но, присмотревшись, заметил на коробках рукописные надписи: цифры и немецкие имена с фамилиями. Блин, это же посылки. До Рождества католического, да и лютеранского, почитай, меньше трёх недель осталось. Это мы удачно зашли.

– Эй, там внутри коробок таких много?

– Да с треть вагона, – отозвались изнутри.

– А остальное?

– Мешки с письмами ещё и вот это, – передо мной бухнулся вспоротый полотняный мешок.

Посмотрим, что у нас тут. Штаны, нет, скорее, кальсоны. Что-то тонковаты они для зимы. Для европейской, может, и сойдёт за тёплое бельё, но для нашей никак, хотя нам сгодится.

Очередной вагон обрадовал огромной кучей железа и ящиков. Железо в основном было представлено траками гусениц и разноразмерными массивными металлическими колёсами. Память Зеленски подсказала, что это детали танковой ходовой части. Десяток красноармейцев, наплевав на железяки, тягали из вагона явно тяжёлые на взгляд ящики, и ставили прямо на снег, не вскрывая.

Следующие два вагона никто не разгружал. Около открытых дверей стояло по несколько бойцов и явно филонило.

– Что здесь? – спросил у Потапова, обескураженно заглядывающего внутрь.

– Бомбы. Здоровущие.

Заглянул. Точно бомбы и точно здоровущие. Точнее, стабилизаторы двух нижних в ряду бомб впечатляли своими размерами. Как бы эти дуры были не по тонне весом, а то и больше. Бомбы были упакованы в странную деревянную конструкцию, почему-то ассоциирующуюся со скелетом, наверное, потому, что деревянные брусья создавали нечто вроде редкого, но крепкого каркаса вокруг туши бомбы. Второй ряд бомб был значительно более мелким – эти были весом вряд ли более четверти тонны, да и брусья каркаса были в разы тоньше. Третий ряд, по сравнению с первым, казался совсем жидким, эти дуры весили не более сотни килограммов.

– Во втором тоже?

– Не, там мелочь.

И правда, мелочь – килограммов по пятьдесят, на взгляд, зато много.

А вот и наш транспорт подкатывает. Сани растянулись длинной полосой, первые уже можно под погрузку ставить, а последних и не видно в подступающей темноте.

– Командир, чего грузить будем, в каком порядке да чего мужикам скажем?

Да, мужикам тут поживы особой нет, обидеться могут, они-то рассчитывали со склада чего ценного поиметь, а тут поезд с бомбами да гробами. Всё одно надо идти разговаривать.

– В мешках, что в вагоне рядом с сеном, что?

– Овёс.

– Уже неплохо. А посылок много?

– Вот этого добра много, где-то под тысячу штук.

Штука штук это сильно.

Рядом с остановившимися санями заметил старшего лейтенанта.

– Серёгин, давай первую десятку под погрузку к последнему вагону перед цистернами, оттуда грузи самые мелкие бомбы.

Мужики от такой новости заволновались.

– Спокойно, товарищи, бомбы в транспортной упаковке, без взрывателей, ими сейчас хоть сваи заколачивай, всё по одному месту.

– Командир, – подошёл смутно знакомый мужик, вроде какиз Гавриленков. – Парни твои говорили, что склад едем вывозить, и вроде как не забесплатно. А тут поезд и бомбы. Как-то нехорошо получается.

– А ты, дядя, думал, на складе пирожные будут да сапоги хромовые? Значит, гляди: из того, что вам в хозяйстве сгодиться может, здесь есть вагон овса, двенадцать лошадей с хорошими телегами, да исподнее немецкое, тонкое, но гладкое.

– Товарищ командир, лопаты ещё нашли, ломы да кирки – в вагоне с танковым железом, восемь ящиков.

– Ну вот, слышали старшину, ещё добра вам отыскал.

– И всё? – мужик хитро на меня посмотрел.

– Бомбы хочешь?

– Не, бонбы нам без надобности. Евсей, пойди на лошадок и телеги глянь.

– Гляну, Митяй, – один из мужиков отделился от всё разрастающейся толпы наших погонщиков и двинулся к вагонам.

– А ещё, Митяй, интересный груз нам достался. Скоро немцы Рождество справляют и шлют родственники своим козлам – доблестным немецким солдатам – на праздник подарки всякие. Вот эти подарки мы у них и прихватили. Не знаю, будете ли вы, мужики, справлять Рождество, но подарки вам положены, поэтому каждый получит по коробке.

– Большие коробки-то? – спросил кто-то из толпы.

– Вот примерно такие, – показал руками размеры.

– А внутри чё?

– А вот это чё кому достанется.

– Посмотреть надо, а вдруг там херня какая.

– Нет, мужики, копаться никто в коробках не будет. Это, так сказать, приз на удачу.

– А вдруг ерунду какую дашь?

– Выбирать будете сами – какая глянется, такую и возьмёте.

– Вот это добре, – народ оживился, вероятно, погонщики верили в свою удачу. – Если сами, то хорошо.

– Мало будет по одной, – снова вмешался Митяй. – Себе сколько возьмёшь?

– Себе я вообще ничего не беру, у нас в отряде, как в колхозе.

– Ага, знаем мы, как председатели колхозов живут.

– Значит, у нас колхоз неправильный, хочешь, у бойцов спроси, так что дадут мне только то, что посчитают нужным. И кстати, больше у нас получает тот, кто больше жизнью рискует, кто из разведки не вылезает, рискуя на карателей каждую минуту нарваться, да поезда немецкие рвёт.

– Митяй, – это вернулся Евсей. – Кони и телеги у германца добрые, но коли кто их увидит, то дорога прямая на осину – уж больно добрые и заметные. Да и не подержишь этих бугаёв на сене, им зерно подавай, они тебя сами скорее сожрут, чем их прокормишь.

– Видишь, председатель, придётся тебе тогда нам по две коробки выделить.

– Ну две так две. Старшина, грузи что есть для нас ценного. Мужикам по две коробки, и больше им ничего не надо.

– С чего это не надо? А инструмент, овёс да и бельё?

– Э, нет. Либо всё тобой перечисленное и приз, в котором может быть что-то ценное или ни хрена. Или два приза с непредсказуемым результатом.

Мужики заволновались и заспорили.

– Пока будете ругаться, несколько мешков с овсом распотрошите, да лошадям своим в торбы насыпьте, всё одно всё не увезём. И давайте под погрузку, товарищ старшина покажет, кому куда. Потом доспорите.

По сути, схема была простая – сначала грузим тяжёлое и малогабаритное, а потом уже добавляем объём. Потому сначала решили грузить бомбы и снаряды, которые оказались в вагоне с танковыми запчастями. Снаряды, с большой вероятностью, тоже были предназначены для танков, потому как представлены были тремя калибрами, двадцать, тридцать семь и семьдесят пять миллиметров. Естественно, больше всего обрадовали двадцатые и семьдесят пятые, под которые у нас были стволы. Если двадцаток было очень, на мой взгляд, много, больше двух тысяч, то семьдесят пятых набралось только двадцать ящиков, или восемьдесят штук. Больше всего было 37-мм – почти три тысячи, но нам они были не в жилу совершенно. Уговорил их не уничтожать Крамской.

– Леший, жалко же. Для начала порох из гильз есть на что пустить, хотя бы на те же ловушки и самодельные картечницы. А из снарядов неплохие гранаты выйдут, даже с самопальными взрывателями одна из двух будет срабатывать, а если с Большой земли помогут, всё ж таки взрыватели привезти это не то, что гранаты, то вообще любо-дорого выйдет.

Так что снаряды решили забирать все. Кроме снарядов были и четыре ящика винтовочных, ну, в этом случае скорее пулемётных, патронов. В общем, налёт получился не такой уж и обломный, как показалось на первый взгляд.

– Командир, – Кошка выглядел слегка озабоченным. – Как бы с мужиками неприятность не вышла, достанется кому-нибудь фигня полная, а это вполне возможно, дело может и до обид дойти. А как потом это скажется?

– Леонид Михайлович, конечно, кому-то достанется, как ты выражаешься, полная фигня, но кому-то и что-то стоящее попадётся – часы, бритва, зажигалка, что там ещё может в подарках к Рождеству оказаться? И тот, кому достанется хорошая вещь, разболтает об этом. Если бы я или ты раздали коробки, то тогда нас бы и обвинили, но раз сами будут выбирать, то виноватым окажется тот, кому повезло. И остальные захотят следующий раз опять поехать – вдруг в этот раз повезёт. Где-то примерно так.

Старшина задумался, а я стоял и смотрел на две концевых цистерны. Вот же ж проклятие: сначала платишь огромные деньги, чтобы купить бочку бензина, а через несколько дней приходится сжигать в сотни раз больше. Где справедливость?

– Есть у нас во что бензин слить?

– Нет. Несколько канистр в машинах, но они и так полные. Есть две небольших бочки, по пятьдесят литров, в вагоне со снарядами, но одна с жидким маслом, другая с густым. Самим надо, даже если густое выскребем, то бочку нормально не отмыть и бензин испортится всё одно.

– Вёдра-то хоть есть?

– Есть несколько.

– Ну, так пусть начинают вагоны поливать. Бомб сколько сможем забрать?

– Сейчас точно не скажу, с учётом остального груза, примерно полсотни пятидесятикилограммовок. Ещё пару-тройку десятков можно на руках упереть. Это конечно, если часть овса не бросим, но мужики тогда недовольны останутся – им вроде как половину груза обещали за работу.

– Надо оставшиеся бомбы тогда вдоль пути растащить да заряды под них подвести.

– Много детонаторов уйдёт.

– Тогда сложить по пять-десять штук, и не забыть паровоз.

– Уже распорядился, Крамской делает. Лошадей этих великанских нам всё одно, думаю, не прокормить. Придётся под нож пустить, жалко – хорошие лошади. Не першероны, конечно, скорее, отбраковка какая-то, но всё ж сильные звери. А вообще хорошо, что они нам попались – утащат не меньше трети, то есть вполовину от того, что без них сумели бы. Эх!

– Об этом ещё успеем подумать, сейчас бы свои ноги унести без происшествий.

Пока суд да дело, решил посмотреть, что за металлические бруски были на передних платформах. Из четырёх рухнувших платформ две были загружены рельсами, а вот на двух других увидел то, о чём однажды рассказывали на лекции в институте – металлические шпалы. Вещь редкая, делали их в промышленных масштабах только немцы. У остальных стран либо было в достатке древесины как на своей территории – например у СССР и САСШ или как у Британии в колониях, либо не требовалось такого количества дорог, в чем пример те же Бельгия и Голландия. Либо не имелось столько угля и железа, чтобы тратить их на шпалы.

Кроме минуса, коим являлась цена таких шпал, имелся и плюс – служили они, по расчётам, вчетверо дольше деревянных. Почему по расчётам? Да потому, что если деревянные шпалы, по определению, менялись, или должны были меняться, раз в четверть века, то ни одна из металлических шпал ещё не прожила целый век – больно молоды они были для такого опыта. Впрочем, преподаватель металлические шпалы не хвалил, как и появившиеся опытные железобетонные шпалы – по его словам, терялась пресловутая мягкость хода. Упомянутые железобетонные шпалы являлись неким промежуточным звеном между деревянными и металлическими и, опять же по расчётам, должны были служить пятьдесят лет. Эти были совсем свежие – прямо на шпалах был указан год изготовления, тридцать восьмой.

– Товарищ командир, – снова объявился Серёгин. – Никак не пойму, что это, по виду на шпалы похоже, но кто шпалы из металла делает?

– Они и есть, а делают, если не догадался, немцы. У них, в Германии таких много.

– Но зачем их сюда тащить? Леса-то кругом вон сколько.

– А это есть тайна, покрытая мраком.

На самом деле появилась неприятная мысль, делиться которой ни с кем не спешил. Ещё одной удобной особенностью таких шпал была та, что с их помощью можно легко монтировать и разбирать пути. Из-за этого они полюбились военными, особенно обслуживающими крупнокалиберную артиллерию на железнодорожном ходу. Потому появление этих шпал неприятно напоминало о том, что фашисты уж больно близко подобрались к Москве.

– Так, Серёгин, засуньте-ка вы в эти кучи по паре бомб, да и в вагон с танковым железом тоже. По уму, в реке бы это всё утопить, но времени у нас нет, пусть хотя бы по полю да лесу разметает.

– Сделаем, товарищ командир.

Так, чего ещё забыл? Пойти глянуть, что ли, как там с живым трофеем и новым подвижным составом? Пока сюда шёл, обогнул это скопление людей, лошадей, повозок и мата по большой дуге, а теперь вроде можно и глянуть.

Лошади оказались, и правда, почти великанскими – минимум раза в полтора больше крестьянских коников и кобылок. Да ещё явно злыми – одну пара бойцов пыталась впрячь в повозку, но больше уворачивались от зубов.

– Ща! – крикнул кто-то из бойцов, подскакивая к оскаленной морде. – Получи паскуда фашистская!

Хлёсткий удар заставил коня замотать мордой. Очухавшись, тот злобно заржал, но, получив ещё один тумак, заткнулся.

– Ты чего животину мучишь? – обратился кто-то к драчуну.

– Ничего, я знаю, как с такими обращаться. У нас на конюшне был жеребец, Колчаком кликали, так тот без затрещины хрен пошевелится. А сколько народа перекусал. Кастрировать хотели, но председатель не давал, уж больно жеребята от него справные были, хоть тоже злюки те ещё.

Конь на самом деле угомонился и дал себя впрячь.

– Смирнов, – заметил сержанта, – как успехи?

– Три штуки уже переделали. Процесс уразумели, теперь быстрее пойдёт. Ещё полчаса, ну, максимум минут сорок.

– Не отвалится ничего по дороге?

– Не должно. Но даже если – враз починим.

– Старшину видел?

– Нет.

Сам найду. И нашёл, пойдя на шум. Около большого штабеля с посылками столпилось десятка три наших мобилизованных ездовых.

– Нет, вот ту нижнюю давай.

– На хера я буду всё разбирать, чтобы достать для тебя нижнюю?

– Знаю я вас, хитрюг, вы всё лучшее подальше попрятали, а на вид что поплоше положили.

Мужики загомонили, явно соглашаясь с крикуном. Видимо, тоже были ушлые.

– Ты мозгой своей пошевели, как я знать могу, что внутри, если я их не открывал?

– А мне почём это знать, можа ты их по весу разобрал. Те, что потяжельше, вниз сунул.

– Тьфу ты! Тогда стой и следи за своей коробкой – последним будешь.

– И послежу! Токма не последним, а крайним. Понимать надо.

– Кто сверху будет брать?

Желающих не нашлось. Похоже, мужики посчитали старшину не глупее себя, но в обман решили не даваться. Ну и пусть развлекаются – лотерея, она вещь такая.

– Ну, а чего тогда столпились. Тяжести уже загрузили? Вот, кто загрузил – подъезжайте, будем верхние коробки грузить, чтобы вам удобнее было до нижних добраться.

Вдоль состава уже бегали люди с вёдрами. Как только пробегали мимо, так сразу в нос шибало запахом бензина. И судя по этому запаху, бензин был авиационный – знакомый такой ещё по аэродрому запах. А вот четверо красноармейцев протащили мимо бомбу, и не «пятидесятку», а более крупную. Странно, такие были в предпоследнем вагоне на верхнем ярусе вроде. Зачем они её оттуда сняли, так, без крана или тали, и задавить кого-нибудь может. Надо глянуть.

Распоряжался разгрузкой бомб Потапов. Судя по всему, разгружали только последний вагон, около которого сейчас стояло трое саней.

– Потапов, откуда крупные бомбы взял?

– Так в глубине вагона, командир, по низу «сотки» лежат.

– А чего ты их не грузишь?

– Так команда была «пятидесятки» грузить.

– Сотки тоже грузи, в них взрывчатки должно быть больше.

– Так они и сами тяжелей.

– Я имею в виду – больше, чем в двух «пятидесятках».

– А, понял. Сделаю.

А вот сам задумался. Может, правда, лучше мелкие забрать. Откуда я вообще взял, что стокилограммовая бомба содержит больше взрывчатки, чем две пятидесятикилограммовые? Ладно, менять тут же приказ на обратный совсем не годится. Даже если привезём десяток «соток», всё одно в дело пойдут. Основную-то массу Потапов мелочью загрузил, даже если взрывчатки там меньше, то выплавлять её проще – не нужен такой большой казан.

Через час с небольшим, уже совсем стемнело, последние самодельные сани, запряжённые здоровенным жеребцом, покидали разворошённый состав. Лыжники, нагруженные в основном полупустыми мешками с овсом, часть зерна высыпали прямо на снег, куда позже было выплеснуто ведро отличного авиационного бензина, ушли раньше. Здесь оставались только сапёры, готовые по команде запалить огнепроводные шнуры, что свисали из дверей заминированных вагонов или торчали из-под сложенных авиабомб. Вагоны и платформы, не подлежащие минированию, уже горели, будучи обильно политы топливом.

Первыми начали взрываться бомбы, что лежали прямо на путях на протяжении пары сотен метров правее и левее горящего эшелона. Люди и кони добавили прыти, а затем почти одновременно прогрохотало несколько взрывов и тут же были заглушены адским грохотом – сдетонировал полный бомб вагон. Взрыв был такой силы, что пылающие цистерны отбросило на несколько десятков метров, они были уже не настолько тяжелы как пару часов назад, так как огромное количество бензина вылилось и тут же впиталось в насыпь. Последний взрыв буквально сдул пламя, что в прямом смысле слова вырывалось из земли. Но нефтепродукты настолько опасны и по своей природе склонны к горению, что через пару минут пожар снова разгорелся.

Не знаю, насколько понравится немцам фейерверк, но явно меньше они будут довольны тем фактом, что тотальному восстановлению подлежит не менее полукилометра пути. Думаю, работы здесь уж точно не на один день.

Глава 16

До Нового года три дня. Фашисты, судя по всему, здорово огребают под Москвой. Вчера приняли очередной груз. В этот раз восемь тюков, правда, один из них – это типография и бумага. Ну, как сказать типография, просто куча расфасованных по мешкам свинцовых литер, краска, да чертежи наборного верстака. Верстак уже ваяют: есть у нас, оказывается, боец, работавший ранее в типографии. Набором он, конечно, не занимался, но, как выглядит процесс в первом приближении, знает. Теперь Ливанов, можно даже сказать Пётр Иванович, двадцати двух лет от роду, наш начальник типографии и главный редактор газеты «За Победу», коя и является официальным печатным рупором отряда «Полоцкий мститель».

Вчера пришло сообщение из Полоцка, что фашисты устроили большую облаву. Волнуюсь за Ольгу и Анну. Боюсь, что в том, что состоялась эта облава, толика и моей вины – решение послать ультиматум коменданту Полоцка было явно не умным, но не смог настоять на своём.

От взятых в плен охранников толку было немного, что нельзя сказать о помощнике машиниста, отделавшемся при аварии сломанной рукой, в отличие от самого машиниста, которому не повезло сломать шею. Помощника звали Анжей, уже по имени понятно, что был он поляком. Сведения, полученные от него, по системе железнодорожного сообщения Рейха были высоко оценены Центром – даже благодарность объявили, прислав также целую кучу дополнительных вопросов.

Добыча взрывчатки из авиабомб большой проблемой не оказалась, кроме того, что прогреть такой объём стали и тротила, доведя тот до жидкого состояния, требовало огромного количества дров. А так как единственный котёл, в который удавалось засунуть бомбу, всё одно не закрывался, бомба мешала, то вода при варке частично испарялась, и приходилось периодически докидывать снег, что тоже не сокращало сроки. Потому за ночь «разливали» не больше двух бомб. Тащить мелкие авиабомбы, как я и думал, оказалось не лучшим решением. Масса взрывчатого вещества в них составляла меньше половины. Сотки оказались поинтереснее, там взрывчатки было около двух третей, но варить их было сущей мукой, а выливать после взрывчатку вообще представляло целую техническую проблему. Один из бойцов умудрился серьёзно ошпариться плеснувшим тротилом, так что пришлось нагородить целую систему блоков.

Порадовали немецкие посылки. Несмотря на утверждение Мезьера о тяжёлом положении с продуктами в рейхе, родственники баловали своих служивых неслабо. Основными вложениями были продукты. Чего здесь только не было, начиная от домашних колбас и сала – бойцы ранее считали, что это чисто русско-украинский продукт, заканчивая всевозможными видами консервов. По этикеткам можно было изучать не только европейскую географию, но и практически всего мира. Мясные консервы были представлены наиболее широко: от Аргентины до Австралии. С Аргентиной ещё как-то можно смириться, но Австралия вроде как под британцами? Или я что-то не понимаю в мировой экономике. Были даже банки с нашей маркировкой – пришлось же им попутешествовать, прежде чем попасть к своим. Хотя не факт, что это двойные трофеи, вполне возможно, что эти продукты поставлялись в Германию ещё до начала войны.

Рыбные консервы были в основном скандинавскими, хотя попадались французские, испанские и португальские. Но чаще эти страны были отмечены спиртным, причём Испания и Португалия в основном винами, хотя попадалась и граппа, а французы представили для немецкой армии крепких спиртных напитков около трети, остальное вина. Куба отметилась сахаром и сигарами. Возможно, кубинский табак был и в разнообразных сигаретах, в том числе и с изображением одногорбого верблюда, но то тайна, покрытая мраком.

Отдельно стоит отметить и сласти, от твёрдого как камень, наверно специально, чтобы не испортилось, домашнего печенья, до разного рода фабричных изделий, упакованных в целлофан. Обладая памятью двух немцев, многие вещи, ставящие в тупик старшину и его помощников, занимавшихся сортировкой, я опознавал, но некоторые и меня заставляли задумываться и искать подсказку в маркировке. Датское сгущенное молоко, как и консервированную патоку, тоже решил отнести к сластям. Было также много сыра, но этот был в основном либо французский, либо немецкий, впрочем, утверждать не могу, он чаще всего был без маркировки. Отдельно стоит отметить несколько банок консервированных крабов с надписью «Снатка», видно, тоже довоенная поставка.

Следующими, по объёму вложения, были тёплые вещи. Тут особого разнообразия не было – наполовину фабричное, наполовину домашняя вязка. В основном успехом пользовались носки, варежки и вязаные подшлемники, хотя некоторые вещи и были несколько оригинальны. Цветные полосатые гетры это ещё ерунда, а вот толстые вязаные трусы – это что-то. Что примечательно, в этих трусах было завёрнуто несколько фотографий в стиле ню, причём подписанных некой Мартой для Фридриха, чтобы он заботился о себе и вернулся домой обязательно целым, со всеми необходимыми частями тела. Вот такая вот забота о некоторых необходимых органах.

Дальше шли подарки, которые стоило бы назвать памятными и необходимыми в быту. А именно бритвы, часы, портсигары, пара даже серебряных, зажигалки и прочее. Более чем в десятке посылок лежали кассеты с фотоплёнкой, а в двух даже сами фотоаппараты: «Leica» и «Contax». Было много средств гигиены: мыло, зубной порошок, коробки с тальком. Увидев круглые синие коробочки с надписью «Nivea», чуть не впал в ступор. Я точно видел такие раньше, причём видел именно сам, а не Константин и не немцы, чей памятью пользуюсь. Кроме этих коробок с кремом, были и другие, но не вызывавшие такого интереса.

Нефёдов, сказав, что у него дома была такая же «Leica», предложил сделать фотографии бойцов отряда, да и вообще, не против быть штатным фотокорреспондентом. Хотя плёнки было теперь много, проблема была в другом – проявлять плёнки и печатать фотографии было нечем и не на чем. Думаю, имея средства, данную проблему можно решить в городе. А средства у нас есть. Кроме вещей и писем в посылках нередко находились и деньги – чаще всего немного, десять-двадцать марок и далеко не в каждой посылке, но набрали больше пяти тысяч. Блин, что я за дурак, зачем письма велел сжечь? Подумал, что сведений из них не получить, и решил не связываться. Там же наверно тоже можно было найти какое-то количество купюр. Не додумался, тормознул, но сейчас жалеть поздно.

Кстати, кроме всего прочего в посылках часто попадались газеты и журналы, причём журналы часто с цветными вкладками, а пара так вообще были полностью цветными. На этих вкладках чаще всего изображались немецкие красотки, начиная с Марлен Дитрих и заканчивая малознакомыми модельками, хотя иногда были и мужчины, но эти всегда одеты. Вторым по значимости был сюжет с попирающим что-либо арийцем. Попирал он много чего, начиная от звезды Давида, кончая башнями Кремля или нью-йоркскими небоскрёбами. Последней была реклама, в том числе и так запомнившегося мне крема. Не понимаю, зачем использовать такой дорогой способ печати для банального показа вещей и продуктов. Конечно, часто проскакивали и другие картинки – например, торпедные катера, атакующие корабль под британским флагом, или красиво наступающие по нескошенным полям танки, но это уже чисто для разбавления сюжета. А вот чёрно-белых картинок такого плана было много. Короче, господин Геббельс не зря ест свой хлеб.

Проглядев эти, позволю себе сказать, почти произведения искусства, дал команду увеличить тираж листовок. В общем, ударим автопробегом по бездорожью и разгильдяйству. Хотя листовки у нас теперь и есть, но вот с их распространением уже намечаются проблемы – за предыдущие дни потеряли трёх человек убитыми и пять лежат в нашем медсанбате с ранениями. Немцы, а скорее всего латыши, потеряли не меньше, так, по крайней мере, мне докладывают, но такой размен совершенно не радует. За последние полмесяца катастрофически упало качество разведки, теперь мы уже больше сведений получаем через посыльных из местных жителей или вообще мальчишек, чем от наших разведгрупп, вступающих в перестрелки не менее трёх-пяти раз в день. Самолёт тоже задолбал – постоянно крутится где-то рядом.

Очень похоже, что для немцев наше примерное месторасположение уже не является тайной вовсе, а не нападают, потому что боятся. По нашим неполным сведениям сил у них сейчас нет вовсе – гонят что возможно, на фронт, пытаясь заткнуть бреши, пробиваемые нашими войсками в их порядках. Каждый день Совинформбюро сообщает об успехах наших войск не только под Москвой, но и под Ленинградом, того и гляди со дня на день снимут блокаду с города Ленина, а от Москвы противника отбросили на десятки километров. Позавчера сообщили, что отбили Наро-Фоминск, вчера ещё четыре города. Так к весне немцы, глядишь, и к нам откатятся, а мы уж их здесь встретим.

По-хорошему надо бы всё одно новую базу строить, но зимой да ещё при общей эйфории, что отсиживаться нам здесь осталось недолго, объяснить людям, что надо готовить запасные варианты отсидки, трудно. Не хочет никто делать лишнюю, а по зиме и очень трудную работу. Приказать, конечно, можно, но большинство не поймёт. Актив-то понимает, тем более видя, как немцы сгоняют людей к железной дороге и заставляют копать траншеи и котлованы под блиндажи и огневые точки. Дорогу в предыдущие дни пощипали славно – за те десять дней, что прошли после спешного восстановления дороги, гитлеровцы вытаскивали из-под откоса ещё четыре состава, это если не считать двух, что рухнули на участке, что идёт на север от Полоцка. Вот у немцев таких раздумий, строить или не строить, нет. Нагнали народу и пусть те мёрзлую землю ковыряют. А главное, сделать мы особенно ничего не можем, как их разгонишь, если фашисты пообещали каждого десятого расстрелять, коли в срок не управятся.

Зря мы в эту расстрельную эпопею ввязались. Сразу после нашего гоп-стопа с эшелоном гитлеровцы опять начали хватать людей в городе и вдоль железной дороги, пообещав расстрелять их, если бандиты, то есть мы, не прекратим подрывы. Мы сдуру решили пугануть коменданта, что сами можем расстрелять пленных, а их у нас уже больше полутора десятков набралось. Ага, нашли с кем мериться. На следующий день немцы начали показательные расстрелы, ну а нам куда деваться… Короче, третьего дня пустили в расход последних двоих – думали, у фашистов хватит мозгов не нагнетать, даже предложили обменять пленных на заложников, но это уже был шаг отчаяния с нашей стороны. Что этим гадам стоило устроить обмен, а потом ещё людей нахватать? Не стали, так и продолжили расстрелы посреди города, ну и мы выводили по паре человек на дорогу и там их кончали.

Теперь у нас больше пленных нет, кроме Вальтера, тот, как узнал про то, что творится, тогда ещё не всех пленных в расход пустили, есть не мог, сидел в землянке и трясся. Думал, его тоже грохнем, но мы к нему уже как-то даже и привыкли. А коменданту мы второе письмо переправили, что теперь пленных будем брать только для допросов, после чего сразу уничтожать. Это сразу после его заявления об уничтожении не только взявших в руки оружие, но даже подозреваемых в сочувствии бандитам. Похоже, теперь у нас намечается полный беспредел и наплевание на любые законы, что мирного времени, что военного. Но не мы начали.

Зиновьев вошёл без стука, но сразу спросил разрешения обратиться. Не нравились мне последнее время его взгляды, какие-то уж чересчур внимательные и уж больно себе на уме.

– Товарищ младший лейтенант госбезопасности, – ишь как официально, точно какую гадость задумал. – А откуда вы так хорошо немецкий язык знаете?

Ага, давно я этого вопроса ждал, надеялся, правда, что не дождусь, потому как нормальной отмазки так и не придумал. Что же, придётся отмазываться по-дурацки.

– Тогда уж присаживайтесь, старшина, раз пошёл такой разговор. Только давайте сначала определимся – что вас интересует больше: причина моего знания немецкого языка или личность сидящего перед вами человека? – О, как сразу подобрался. – Проблема в том, что ответа нормального у меня на ваш вопрос и нет.

И я слегка пожал плечами, ожидая реакции собеседника.

– Вашу, как вы сами выразились, личность, мы проверили, и ещё будем проверять – внешне старшина спокоен, хотя я ощущаю его как сжатую пружину, – но сейчас меня интересует лишь заданный вопрос. Постарайтесь ответить именно на него.

– И как мне это сделать? Ведь вам или вашему начальству наверняка уже известно, что и в школе, и в институте я французский учил. Точнее, старался, но ни Татьяна Ильинична, это наша школьная учительница, ни Анастас Ефимович, что пытался вбить в меня эту науку позже, так в целом и не преуспели. Мать даже репетиторов пыталась нанимать, но быстро поняла, ещё в школе, что дело это безнадёжное, только деньги на ветер выбрасывать. Ну не давался мне сей предмет! И что – зная всё это, вы поверите, будто я за те полтора месяца, что в одиночку по лесам бегал, сумел немецкий выучить? На котором до войны, кроме «Рот Фронт», ни единого слова произнести не мог. Вот и получается, товарищ старшина госбезопасности, что единственным нормальным, материалистическим объяснением этого казуса будет одно: перед вами сидит матёрый враг, для которого этот язык родной.

Молчит старшина, лишь взглядом сверлит: мол, колись мил-человек, до самого донышка колись. Всё правильно, он сюда не болтать пришёл – мою болтовню слушать. Авось и вылезет даже не фактик какой – так, намёк на него, шероховатость мелкая. И разговор этот, чувствую, далеко не последний. Будут ещё беседы задушевные, и темы для них найдутся – не на одном же немецком языке свет клином сошёлся. Много у командира здешнего отряда странностей, хоть и не все видны невооружённым глазом. Но глаз-то у моего визави не просто вооружён – глаз-алмаз, что «увидит даже прыщик на теле у слона» (вот чёрт, опять поговорки какие-то дурацкие в голову лезут). Но до тех пор, пока явная польза от моих действий многократно превышает гипотетический вред, что способен измыслить самый подозрительный ум, разговоры эти так разговорами и останутся. Главное, чтобы у старшины не сложилось впечатления, будто я пытаюсь его обмануть или убедить в чём-то. А поэтому врать и не надо, а говорить лишь правду – о том, что спрашивают. А о чём не спрашивают – помалкивать. Вот где вы видели особиста, который заподозрит объект разработки в способности «поглощать» чужие души? Правильно, нигде. Для этого ему надо родиться лет на триста раньше и служить в Святой инквизиции.

Вот и продолжу исповедь в таком ключе: «Что могу знать, не скрываю, в чём могу быть уверен – не сомневаюсь, ну а что ни в какие ворота лезет… Вот вам, товарищ старшина, факты и ешьте их с кашей, а я в стороне глазами похлопаю, потому как сомневаюсь». Эх, как бы не переиграть!

– Приходилось ли вам слышать истории о том, как люди после травмы, повлекшей потерю сознания, внезапно обретали знания языков, на которых раньше не говорили? Судя по вашей гримасе – слышали, но не верили. Ведь так?

– Так, товарищ младший лейтенант. А вы? – вернул подачу старшина.

– Мне тоже приходилось… Как-то я прочитал, уж не помню даже где, в раннем детстве ещё, вроде как в журнале «Вокруг света», старом, ещё с ятями и фитами, историю… Хотя, может, и не там, я в детстве много читал, это уже когда высшее образование пошёл получать, не до того стало – зубрёжка. Так вот, прочитал я заметку о том, что какой-то вроде бы моряк получил травму, то ли реем каким, то ли гиком по голове его треснуло. Моряк был вроде португалец, а может, испанец, не суть важно, но, очнувшись, он заговорил по-французски, хотя до того знал с десяток фраз. Гипотез у учёных было много – одни говорили, что он мог слышать французскую речь, но не обращать внимания, а мозг всё запоминал, а потом бах – и мозаика сложилась. Другие считали, что это память предков сработала – был кто-то из его предков французом, и вот таким образом потомок знания получил. Что-то ещё вроде придумывали, но, вы правы – поверить в это было сложно даже подростку. И, тем не менее, был у меня такой случай, – тут я сделал небольшую паузу, хлебнув воды, – я, когда в окружение попал, сначала просто по лесам бегал, как многие. И, похоже, начал потихоньку сходить с ума от собственного бессилия: ни патронов нет, ни осознания ситуации – немцы в десяти шагах о чём-то болтают, а я не понимаю, что они в следующий момент делать собираются. А они порой такое творили… В общем, начала мной овладевать навязчивая мыслишка: «Ну его, этот французский, а вот немецкий язык мне теперь край как нужен. Как угодно: хоть бога с чёртом проси, хоть башкой из дуба выколачивай знание этого проклятого языка». По крайней мере, никаких других мыслей из того периода сейчас вспомнить не могу, как в тумане был. Всё вдоль дорог шатался и в обрывки немецкой речи вслушивался, пытаясь понять хоть что-нибудь. Но без всякого толка до поры до времени. И вот однажды, я тогда как раз к Жерносекам подходил, голодный был, усталый, не выспавшийся, пёр прямо по дороге, да ещё и винтовку нес, уже неисправную. Тут немцы и выскочили сзади, я даже звук мотора мотоцикла не расслышал, да что там – даже не помню, как они в меня стреляли. Очухался, башка раскалывается, всё кружится, мордой в луже крови валяюсь. Повезло, что пуля вскользь прошла, только оглушила.

– Это оттуда у вас этот шрам на голове?

– Ну да. Встал я и сдуру попёрся дальше. А немцы в деревне. Тут такая на меня злость напала – первому я просто шею сломал. До этого даже сил идти почти не было, соплёй можно было перешибить, плюс потеря крови, но такого бугая завалил. Перед смертью, он-то думал, что перед моей, ещё обругал меня свиньёй и говнюком, а я понял, но внимания тогда не обратил. И потом, когда ещё двоих убил, понял, что они кричали, но тоже ноль внимания на это. Торкнуло меня уже тогда, когда документы их рассматривал, прекрасно понимая, что написано. Тут-то до меня и дошло – сбылась мечта идиота. Правда, на этом я не остановился и иногда, когда свободный вечер выдастся, беру любой текст подлиннее на немецком языке и читаю почти до потери сознания. А для устных упражнений у меня теперь постоянный учитель есть и, что особо ценно, добровольный – Вальтер всегда рад возможности погутарить на родной мове. Так что теперь я в недлинной беседе с любым немцем за своего сойти могу… Вот, собственно, и всё, – добавил я, немного помолчав. – Не знаю: удовлетворит ли вас такой ответ, но другого у меня всё равно нет.

По сути своей отмазка была гнилая. И главное, этого вопроса я ждал, он не мог не всплыть, но придумать что-либо удобоваримое так и не смог. Да и чего здесь придумаешь? Так и пришлось закинуть нечто среднее между мистикой и загадками человеческого мозга.

– Я думаю, это не единственный ваш вопрос, старшина, давайте пытайте дальше.

А дальше Зиновьев вытянул на свет целый вопросник, и началось. Судя по задаваемым мне заданиям, чекисты на родине проделали большую работу, опросив, похоже, не один десяток людей. Тут были и просьбы описать школьный класс, до его ремонта в тридцать третьем году, и назвать место работы Дарьи Феоктистовны, нашей соседки по коммуналке, которая из-за своего склочного характера больше чем на два-три месяца на любой работе не задерживалась.

Короче, если бы я был не я, то ни за что не смог бы выпытать у себя настоящего такие подробности о своей жизни, а значит, и дать правильные ответы. Интересно, какие выводы сделают аналитики НКГБ, или как они по-другому называются, из всего этого? Чувак, судя по опросу, настоящий, просвеченный чуть ли не с младенчества, а способности, пусть даже к языкам, а я не удивлюсь, если и ещё чего накопали, не соответствуют заданной модели. Станут резать курицу или яйцами удовлетворятся? Будем надеяться на бескровный вариант и дальнейшее плодотворное сотрудничество.

Фу-х, ушёл кат проклятый. Мокрый сижу, как будто вагон с донбасским угольком разгрузил, а не языком молол. А ведь когда уходил ещё и улыбнулся, глядя на тёмные пятна, что разошлись широко от моих подмышек. Да и фиг с ним, если он под меня так копает, то, надеюсь, настоящего врага не проворонит.

– Тащ командир, – заглянул сразу же Байстрюк, – Фефер заявился, говорит, срочно поговорить надо.

– Надо – поговорим. Пошли в баню, что-то мне помыться срочно захотелось.

– Так не топили ещё, до заката часа два, фашист может ещё прилететь.

– Ну, хоть пяток литров воды не самой холодной там найдётся – разит, чувствую, от меня, как от борова.

– Воды точно там нет – все котлы уже снегом забили, но я с кухни принесу, у Машульки выпрошу.

– Ну, хоть так.

Жорка убежал за водой, а мы с Германом отправились к банным землянкам, на данный момент их было уже три – этого нашему штабному островку хватало с лихвой. Идти было рукой подать, но Герман успел рассказать, что в подполье его приняли, а теперь требовал санкции на то, чтобы доложить Лиховею, кем он на самом деле является.

– А он всё ещё не знает?

– Аня говорит, что наверняка догадывается.

– Выспрашивал у неё?

– Угу, но она ничего не сказала…

– Но в глазах было такое желание рассказать, что тот и сам понял, что дело нечисто, так?

– Похоже, так и есть.

– Ну что с вами поделаешь – контакт разрешаю. Но учти – ты точно ничего не знаешь, ни сколько партизан, но много, ни где расположились. Контакт с тобой мы держим через связных. Тебе же так безопаснее буде. Хотя если попадёшься…

– Не попадусь.

– Вот это правильно – не попадайся.

А на весь вечер меня Кошка запряг. Вот какого хрена я должен подарки распределять? Я Дед Мороз? Не Снегурочка точно. Я вообще считал, что надо премировать отличившихся, а остальным раздать что останется, да кому сгодится, но старшина настоял, чтобы каждому достался персональный подарок – потом народ сам обменяется кому нужнее, но внимание к личному составу проявить необходимо. Это я уже и сам начал понимать, после того, как скомканно провели празднество седьмого ноября. А ведь здесь это главный праздник в году – Новый год только недавно начали справлять официально, но серьёзным праздником он так и не стал, чисто, чтобы Рождество принизить.

Утро началось с ажиотажа. Хотя назвать ту кромешную темень, что стояла на улице, утром язык не поворачивался. Всё одно пришлось вставать. Сразу за порогом землянки столкнулся с Калиничевым.

– Как прошло?

– На, зашибись! Они там вообще нюх потеряли и мышей не ловят. С ходу сразу две тонны взяли. Послали Ваньку в Запрудье, он там с местными пацанами покалякал. Часа не прошло – гляжу, уже назад чешет. Говорит – прямо сейчас уже повезут. Смотрим, правда едут, на пять саней три полицая в охране. Ну, мы в немецкой форме да с латышским акцентом прямо выходим на дорогу…

– Кстати, не забудь потом меня научить ходить с латышским акцентом.

Василий расхохотался.

– Ну, в общем, мы у них винтари поотбирали, дали по шеям и прогнали. По документам везли они две тонны, причём четыре лошади и сани с ними не крестьянские, а спиртзаводу принадлежат. Естественно, мы их тоже экспроприировали, ну а мужиков, что за водителей кобыл были, заставили по бочке перегрузить, на каждых санях как раз их по четыре было, да и тоже с миром отпустили.

– Не надо так рисковать, стоило что полицаев, что мужиков придержать.

– Пустое. Рации в Запрудье нет, а телефонные провода мы срезали, не дураки. Мы вообще там про´вод много накромсали, сгодится сапёрам. А к заводу мы ещё наведаемся, там нива непаханая.

– Думаешь, будет так же легко.

– Так, конечно, уже не будет, но судя по всему, немцы все силы сконцентрировали в нашей округе, а в других местах всё на местную полицию скинули. Да, полицаи там гораздо наглее, чем наши, – видно силу за собой чуют. Надо бы несколько рейдовых групп по дальним окрестностям запустить, только серьёзных, может, даже с миномётами. Поспрошать у местных, кто особо безобразит, да и в расход их. Заодно и внимание отвлечём.

Со стороны замёрзшего брода раздались тревожные выкрики. Мы с Калиничевым сразу бросились туда. Встретили четверых явно измученных бойцов, видно было по тому, как они с трудом шли на лыжах, таща двое носилок.

– Кто старший? – тут же выкрикнул Василий.

– Младший сержант Кулик! – ответили с носилок.

– Что произошло?

– В засаду попали. Метлин мёртв, меня и Тарасова ранило. Как Каповищи проходили, заметили немцев, обстреляли, одного как минимум зацепили, а через полчаса сами под Пиховщиной под пулемёт попали. Еле ушли.

– Метлин точно мёртв?

– Да, его тоже вытащили, уже труп. Потом спрятали, сил уже не было ещё и его переть. Тарасов сначала сам шёл, но потом и его нести пришлось, а меня сразу в ногу.

– Хорошо, быстро в санбат. Только всё нормально прошло, – это он уже мне, – и тут на тебе.

Подбежавшие красноармейцы уже перехватили раненых и уносили в глубь лагеря.

– Жизнь она, Василий, как зебра – полоса белая, полоса чёрная.

– Знаю, говорил ты уже, и про жопу в конце тоже.

– Ну, до этой части тела нам пока далеко, но стоит быть готовыми. Так и не нашёл в их системе патрулирования никакой схемы?

– Нет, всю дорогу из головы не выходит. Если бы это были немцы, то что-нибудь нащупали, а так они, похоже, не глупее нас. Ты сразу предупредил, чтобы у нас никакой схемы не было, они, наверно, тоже это поняли, как пару раз мы их на маршрутах зацепили – и как отрезало.

– Надо их на выдвижении из города брать.

– Опасно. Они быстро растекаются, а на окраине сами можем под удар попасть.

– Ладно, есть у меня одна мысль, но она мне не нравится самому.

– Слишком опасно?

– Не для нас.

Тихвинский сделал морду кирпичом и сунул документы часовому, тот глянул одним глазом и вернул их обратно. Я тронул машину мягко, слава богу, что груза немного и закреплён он хорошо – ну что такое восемь пятидесятикилограммовых авиабомб для «Блица», семечки.

Второй сложный этап, инфильтрацию в город, прошли без проблем, как и первый, – подогнать машину к городу с запада. Для этого пришлось прилично километров по округе накрутить. По ненаезженным дорогам и просёлкам. Из-за этого везли с собой полтора десятка бойцов, которые и толкали машину, когда она умудрялась завязнуть, а умудрялась часто. Людей высадили всего в паре километров от пригородов, когда дорога приняла хоть немного похожий на себя вид. Там же Крамской настроил и механизмы подрыва – целых три разных вида, один даже химический, в который надо залить полбутылки кислоты прямо перед употреблением. Так что теперь мы с Тихвинским ехали на огромной бомбе, которая теоретически сама по себе взорваться не может, а вот про практическую сторону данного процесса гарантий никто дать не готов.

До казарм гарнизона, расположенных в школе, доехали без проблем. Тихвинский выскочил из машины и за полминуты, тыкая бумагами и взрыкивая, убедил часового, что машине место как раз в школьном дворе. Махнув мне рукой, давая разрешение на въезд, сам развернулся и быстрой походкой двинулся прочь.

Точка, где я должен был оставить машину, была определена заранее. Точнее не точка, а некий район около стены, где под прямым углом сходились две школьные постройки. К этому углу машину задом и подогнал, даже если кто и захочет заглянуть внутрь, то это не так легко будет сделать. Быстро приподнял сиденье, где раньше восседал старший машины, дёрнул две чеки и опростал бутылку кислоты в нужную ёмкость. А вот теперь надо делать ноги – Крамской божился, что пятнадцать минут у меня будет, но и полчаса может пройти запросто, наши кустарные взрыватели не обладали точностью хронометров.

– Куда мой обергефрайтер убежал? – спросил часового, делая вид, что никуда не спешу.

– К интендантурату Мезьеру пошёл, чего-то ему там завизировать надо. Сказал, что тебе тоже к нему идти.

– А я погреться думал. Жаль. А куда идти-то?

– Сейчас по улице налево, а через два квартала ещё раз налево. Там найдёшь. Чего привезли-то?

– Военная тайна, – я грустно хлюпнул красным распухшим носом и вытер слезящиеся глаза. – На самом деле какие-то матрасы и доски.

– А, – обрадовался часовой, – пополнение намечается, это хорошо. Надоело уже через день на ремень.

– Чего так, людей не хватает?

– Ага, у нас тут бандиты совсем озверели в своём лесу. Наших три четверти каждый день эти леса прочёсывают. И что ни день, то либо убитого, либо раненого притаскивают, а когда и не одного. Зато партизан этих уже с тысячу перебили.

– Ух ты, молодцы! У вас тут, гляжу, хуже, чем на фронте.

– На фронте сейчас тоже не сахар, но и мы тут не отсиживаемся.

– Ладно, пойду я, – говорю, поправляя прикрывающий шею,подбородок и рот шарф. – Обергефрайтер злой сегодня.

– Я заметил. А ты чего такой больной и за рулём?

– Некому. У нас две трети роты под Москву забрали. Зато мне машину из нового пополнения дали.

– Да, я заметил, что краска свежая. Номера и тактические знаки тоже.

Вот гад глазастый.

– Сам только вчера рисовал. У вас сегодня праздник будет?

– Конечно, Новый год грех не отметить. Надеюсь, последний военный.

– Точно, желаю, чтобы как можно больше ваших в следующем году совсем не воевало.

Да, идеально было бы рвануть их именно ночью, но опасность разоблачения нашей закладки сильно возрастала. Ничего, их и сейчас в казармах полно, вон в окна выглядывают. Всё-таки удачно, что между Рождеством и Новым годом немцы решили снизить активность, подкормиться и отогреться. Нет, они и сейчас по лесам нашим шарятся, но стало их много меньше.

Свернул я налево, но к Мезьеру, конечно, не пошёл – в одном из переулков меня ждали розвальни с сеном, в котором уже сховался Евгений.

– Помчали, Степан, – скомандовал я Глухову, когда устроился рядом с Тихвинским и выплюнул комок смолы, долженствующий изображать флюс.

Вообще в этот раз я прибег к мимикрии основательно, кроме своих способностей, привлекая и подручные средства. Естественно, без них мог бы и обойтись, но не стоило так сильно отсвечивать. Флюс из смолы, кстати, предложил Зиновьев. Не такое уж и гениальное предложение, но стоило пойти на поводу у старшины, пусть считает себя талантливым придумщиком.

С момента взвода взрывателей прошло уже двадцать две минуты. Мы, что взрывная команда, что мужики из Залесья, сидели вокруг самовара и пытались пить чай. Точнее, мы с Тихвинским, уже переодетые, пытались, а остальные нормально себе пили и заедали натуральными баранками. Дело в том, что из соображений секретности прибывший вчера «дровяной обоз» был не в курсе нашей сегодняшней операции, но всё равно мужики поглядывали на нас с интересом – понимали, что телодвижения наши неспроста.

И тут шарахнуло! До школы было не меньше полукилометра, но удар был силён, особенно полами по ногам, причём этот удар пришёлся чуть раньше, чем грохот от взрыва. Что-то зазвенело и посыпалось на пол. С резким щелчком треснуло стекло в оконной раме. Степан поглядел в нашу с Евгением сторону уважительно и слегка ошарашенно.

– Ну, вы, блин, даёте!

Отвечать ничего не стал. Чего я на самом деле могу сказать? Жаль, не удастся сегодня вечером к Ольге проскочить, вряд ли после нашей диверсии ей поспать придётся – хирургу работы на всю ночь должно хватить. И остался ли жив часовой? По сути, не должен, до него там меньше тридцати метров было, даже если сменился, то тоже вряд ли – машина возле караулки немецкой как раз и стояла. Меня он фиг признает, я опять имел вид желтомордого задохлика с синяками под глазами, а вот Женю нужно снова перегримировывать. Но для этого у нас всё было, по крайней мере пара свежих фингалов ему не помешает.

– Степан, тебе придётся с Евгением немного подраться. Смогёте?

– В лучшем виде отделаю.

– Но-но, у меня второй разряд по боксу, так что отделаю тебя как раз я.

– Забьёмся?

Ну, прямо как дети.

– Так, бить будете по очереди. Аккуратно, но сильно. Понятно.

Народ поскучнел – ну да, выпить, закусить, подраться, что ещё надо, чтобы снять стресс.

– Что с листовками? – спросил у Фефера.

– Передал. Сказали, спасибо, но мало.

Триста листовок для города это, конечно, капля в море, остальное ушло на просвещение окрестностей.

– Про бумагу спросил?

– Клятвенно обещали, что будет. Сам Павел Ильич обещал кровь из носа.

– Кто?

– Да Лиховей.

– Кстати, как прошла встреча?

– Нормально, как вы и обещали, даже не удивился.

– О беседе с командованием не просил?

– Нет, даже не упоминал. Завтра должны были ещё раз встретиться, но боюсь после этого, – Герман мотнул головой в сторону окна, – не получится. А чего рванули-то?

– Угу, вероятно, многие сегодня и завтра будут сильно заняты. А сегодня из дома лучше не выходить. А рванули казармы.

– Сильно!

Как бы подтверждая мои слова, за окном раздался выстрел, затем ещё два и короткая автоматная очередь. Нет, дома лучше.

Стрельба на улице, хоть и редкая, велась до ночи, ночью же только усилилась – похоже, немцы здорово перенервничали и палили по каждой тени.

Количество немецких патрулей в городе не возросло, но теперь они передвигались не меньше чем по пять человек. Похоже, сегодня в лес никого не погнали или наша диверсия не удалась – слишком уж много немцев на улицах. Документы, пока дошёл до госпиталя, проверили трижды. У входа также стоял усиленный пост из трёх солдат. Снега перед входом почти не было – какая-то смёрзшаяся темно-бурая масса. Промурыжили меня на входе минут двадцать, но в здание госпиталя всё ж таки пустили. Первое ощущение это запах! Такого насыщенного запаха карболки, крови и гниющей плоти раньше здесь не было. Амбре было много сильнее, чем в наших санитарных землянках.

Просидев ещё два с половиной часа, наконец, увидел Ольгу, точнее её полупрозрачную бледную тень. Да уж, измотали сивку крутые горки. Даже радости в глазах при виде меня не появилось, одна глухая усталость. Это что, охлаждение чувств или, правда, до того умаялась?

Поговорить нормально не удалось. Оля сунула мне в руку какую-то коробку и шепнула, что через пару часов, если ещё чего не случится, будет дома. Коробка была увесистой, кроме таблеток, там оказались и ключи. За два часа сумел, ничего не спалив, ну если только излишне пережарил, приготовить сносный обед.

Хозяйка не вошла, а чуть ли не вползла в дверь.

– Я спать…

Э, нет, так не пойдёт.

– Ты когда ела в последний раз?

– Не помню. Вчера…

– Тогда ещё полчаса без сна переживёшь.

Пришлось сначала умыть девушку ледяной водой, а затем кормить едва ли не с ложечки. Всё же я чувствовал за собой вину – работы хирургам госпиталя мы подбросили порядком. По словам очевидицы, что клевала носом над тарелкой, после взрыва в госпиталь доставили тридцать два человека. Но это было просто последней каплей, до этого в течение месяца нарастающим потоком везли раненых. В основном из-под Москвы. В последние дни этот поток особенно усилился, и, что самое неприятное для хирургов, массово пошла гангрена. До того тоже попадались запущенные ранения, но сейчас, вероятно, на фронте истощились запасы медикаментов и перевязочных материалов, кроме того, большое количество обморожений вносило свою лепту. Вот почему у них вонь такая стоит.

– Каждая ампутация – это не просто кошмарная работа, где кровь, гной и вонь. – Произнося эти слова, девушка продолжала монотонно жевать, похоже, это никак не действовало на её аппетит, да и аппетита того было чуть-чуть. – Это ещё слёзы и крики. Здоровые мужики ревут, как дети, отказываясь от ампутаций. Им объясняют, что иначе они просто умрут, но сначала сгниют заживо, но те ничего уже не понимают. Я помню, как такие же немцы ещё осенью шутили и пытались заигрывать, сейчас их как будто подменили: худые, обмороженные, глаза затравленные. Костя, по-моему, в них что-то ломается, не во всех, но во многих попавших к нам.

Ну да, ещё месяц назад это были победители, пусть даже кому-то из них и не везло, но теперь из несущих смерть и боль они превратились в эти смерть и боль принимающих. Тяжело – из сверхчеловека в измученного болью и страхом калеку.

– В городе тоже всё плохо… – глаза у Ольги уже закрылись, и теперь она отхлёбывала теплый напиток из морковного чая, скорее, на ощупь. – Медикаментов нет, а среди гражданских тиф, скарлатина, пневмонии, грипп, даже несколько случаев холеры. В таких условиях почти всё это смертельно. Вы у себя там внимательно…

Её голова окончательно упала на грудь, и девушка засопела. Раздевать не стал, просто перенёс на кровать и укрыл получше. Похоже, она так проспит сутки. Если дадут, конечно.

Проснулась Оля к вечеру, точнее, встала по нужде. Тут я уже усадил её ещё раз за стол, за которым она уже кое-как проснулась.

– Никто не приходил?

– Стучались пару раз. Ты не слышала, а я не вылезал. Тебя насколько отпустили?

– До утра. Ты извини, но я сейчас поем и опять спать – неизвестно, когда следующий раз домой попаду.

– Да ничего, я терпеливый. Если что, я знаю недалеко один бордель. Так себе, конечно, но при длительной голодовке…

– Ого, – в голосе девушки прорезался язвительный интерес, хорошо – значит, оживает. – Это с каких это пор ты стал подобными заведениями интересоваться?

– Точно пору не скажу, но интерес давний, наверное, а вот само заведение с месяц как обнаружил. Не понравилось, пришлось одну особу из местного личного состава даже силой забрать. Вам, кстати, медсёстры не требуются в госпитале?

– Ты разговор на медсестёр не переводи.

– А я не перевожу, я его для того и завёл. Надо одну девушку на работу устроить, а то по моей милости она теперь безработная, хотя точно могу сказать, что работа та ей не нравилась. А к вам в госпиталь, небось, без протекции никак?

– Медсестрой вряд ли, санитаркой можно попробовать. А теперь рассказывай, что за история.

По мере рассказа едко-гневный взгляд слушательницы всё более теплел, пока в уголке одного из глаз не показалась слезинка.

– Ладно, пристрою я твою Джульетту, Ромео, но гляди – если что, я на ампутациях руку набила. Колонку топил?

– Да, но, может, уже не очень горячая.

– Тогда я мыться, и если в процессе не сильно устану, то, может, и не сразу усну. Лови момент.

– Ага, всё-таки опасаешься, что в бордель ночевать уйду? Или поняла, насколько я лучше, чем грелка.

– Не льсти себе, человек-грелка, это всё мягкое женское сердце, которое тебе удалось разжалобить своей сказкой.

Глава 17

Хотя само празднование Нового года и, соответственно, награждение подарками или одаривание наградами произошли без моего участия, но шум в лагере до сих пор стоял, как в улье во время роения. Уже не один человек успел похвастаться передо мной обновками и заодно поблагодарить. Больше всего впечатление на меня произвёл Вальтер. Он сидел у входа в свою оружейную мастерскую и сжимал в одной руке банку консервов, видно было плохо, но, кажется, это было датское сгущенное молоко, а во второй губную гармошку.

– Чего сидим, работы нет?

Вальтер вскочил, приняв стойку «смирно».

– Нет, товарищ командир. Срочной нет.

Ишь, раньше всё пытался господином называть. Исправляется.

– С чего вид такой задумчивый – прямо Кант с Гегелем в одном флаконе?

– А вы знаете, что я родом из Кёнигсберга? И Иммануил Кант является моим родственником, очень дальним, правда. Вот к Гегелю точно никакого отношения не имею. А задумался… Вы верите в предзнаменования?

– Трудно сказать, в приметы, наверное, скорее да, а вот в предзнаменования вряд ли.

– А я начинаю верить. Нас с сестрой воспитывала тётка. Кирса помнит мать, а отца уже не помнит. Я мать не помню, а отца вообще не видел – он погиб перед самым концом войны, мне тогда двух лет не было, а сестре только исполнилось пять. Но я уже помню послевоенные годы, особенно то, что всегда хотелось есть. Мама умерла в девятнадцатом. Кирса говорит, что она вообще не ела – всё отдавала нам. Тогда даже горсть овса была сокровищем. А я помню день, когда впервые досыта наелся. В тот день самым вкусным, невообразимым по великолепию блюдом было сгущенное молоко. Тётя Сиглинд уже не помнит, как эта банка ей досталась, а может, не хочет говорить. Тётя была младше мамы на пять лет. Она так и не вышла замуж, но у меня есть кузина. С её рождением мы прекратили голодать. Кто её отец, я не знаю, да и не стремлюсь узнать, это не моё дело, но Ханну я люблю, как родную. Даже не из-за того, что её рождение спасло нашу жизнь. Она великолепная девушка, такая же красавица, как её мать, и очень добрая.

Вальтер помолчал, о чём-то задумавшись или вспоминая.

– Точно такую же гармошку она подарила мне на пятнадцатилетие. У нас с Кирсой никогда не было карманных денег, понятно, пока мы не нашли работу, а у Ханны они откуда-то появлялись. Иногда она их даже тратила, понемногу, но в основном собирала – пфенниг к пфеннигу и три раза в год делала подарки на день рождения. Мне, матери и Кирсе. Мы с сестрой тоже дарили ей подарки, но купить ничего не могли, а потому мастерили своими руками. Она так радовалась. Так вот, та гармоника была первым подарком, на который она скопила денег, и это был подарок для меня. Когда ей исполнилось девять лет, она вдруг начала приносить домой различные сласти. Понемногу, первый раз она принесла малюсенький сладкий пирожок с патокой и разделила его на четыре части – всем досталось по совсем крохотному кусочку. Мы с сестрой спрашивали, откуда она взяла деньги, но та упорно молчала, как и тётя Сиглинд. Так продолжалось с месяц, пару раз в неделю Ханна приносила что-то вкусное и делила на четыре равные части, а потом как отрезало. Через три месяца она сделала мне подарок на день рождения.

Да, наверное, так бывает, но совпадение странное. Как Кошка сумел так подгадать с подарками для Вальтера – губная гармоника и сгущёнка не самые частые вещи, что нам попадались среди трофеев. Достанься Вальтеру бритва и крем, я бы не удивился. Может, старшина что-то вызнал про нашего немца? Надо будет спросить.

– Надеюсь, сейчас с твоими родственницами всё нормально. Переживают, конечно, что от тебя нет вестей, но похоронное извещение командование вряд ли направило. А знаешь что, напиши несколько строк, ну, типа – жив, здоров, нахожусь в плену… Хотя нет, про плен не пиши… Скажи, что выполняешь важное задание и до конца войны от тебя вестей не будет.

– А можно?

– Можно, но учти, я сначала прочту.

– Конечно.

– Тогда иди, сочиняй, пока работы срочной нет. Учти, письмо может попасть не в те руки, и твои любимые родственницы тогда пострадают. Так что больше тумана, меньше конкретики. Короче, ты понял. Если не сможешь, то лучше пусть они остаются в неведении.

– Я знаю, как написать.

– Тогда дерзай.

Сзади кто-то прокашлялся, не в смысле простужен, а хочет отвлечь меня от занимательной беседы на тему доброго и отзывчивого немецкого народа. Ну, точно, Кошка стоит и так, выжидательно, на меня поглядывает. Машу Вальтеру рукой и делаю пару шагов навстречу старшине.

– Жаловался? – улыбается Кошка.

– Да нет. А на что?

– Что не расстреляли.

– Не понял.

– Мы же, как расстрелы начали, так Вальтер с лица спал, даже аппетита лишился, видно, ждал, что и его в расход пустят. А когда Нефёдов приказал его в строй поставить, перед награждением, так вообще чуть ли не под руки держали.

– Ну и чего издевались над ним, не могли сказать, что никто его расстреливать не собирается?

– Да говорили, – старшина махнул рукой. – Только без толку. На самом деле награждать его не собирались, но пришлось, дабы в чувство привести. Ты бы видел его глаза, когда из строя вызвали, а уж когда он осознал, зачем…

– Ну, Леонид Михайлович, вы к тому же с этими подарками ещё и в струю попали. Хотя, думаю, он нашёл бы, как любой штукенции особый смысл придать. Тяжёлый отходняк, однако. Ты бы его работой какой-никакой загрузил, а то так можно и с глузду съехать.

– Сделаю. Я вот что хотел? Нефёдов с Калиничевым двойной состав сегодня ночью в дозор запускают, да на несколько дней вроде как. Тогда людям нужно усиленный паёк выдать, так неплохо бы под это приказ получить. У меня такие затраты по смете, понимаешь ли, не проходят.

– Так… А с чего такая движуха?

– Немцы вроде как все загородные патрули свернули и в город согнали, вот и хотят командиры поляну под себя забрать.

– Ну, это правильно, конечно. Они где?

– Где-то в ротных лагерях. И вроде как собираются опять мясной цех потрепать. Малец от Гринюка прибежал – похоже, немцам в Жарцах приказ пришёл сворачиваться. Они всю скотину, что ещё не переработали, забивают и готовятся грузить тушами, да и сами собираются тика´ть. Первый взвод второй роты уже на перехват ушёл. Может, и успеют.

Только на следующее утро узнал, что не успели, и не успели буквально чуть-чуть, что, как известно, не считается. Даже хвост автоколонны из четырёх грузовиков увидели, но не побежишь же за ними бегом? Правда, колонну эту у Полоцка обстреляли другие наши бойцы, но также без особого успеха.

– Что ещё у нас плохого, товарищ лейтенант?

– Вроде ничего, – Калиничев удивлённо глянул на меня. – Потерь за три предыдущих дня не было. Сейчас наши люди блокировали бывшие позиции противника и пути подхода к ним, как товарищ капитан и приказал. Оттеснить нас немцы смогут, только сконцентрировав крупные силы на направлениях выдвижения, что сейчас им сделать сложно. Считаю, что в данный момент они способны выставить один, максимум два, мощных ударных кулака, но во втором случае им придётся совсем оголить город. Поступили сведения, что кто-то, скорее всего ваши уголовники, совершил нападения на городские склады.

– Ну, положим, они такие же мои, как и твои.

– Извините, вырвалось.

– Да, ладно…

– При этом, мы не сможем долго держать такое количество людей в отдалении от базы: мороз, очень длинные переходы, что для смен, что для снабжения продуктами.

– Они у тебя что, в полях да лесах сидят?

– Нет, конечно – в деревнях. Пока половина греется и отдыхает, другая, всё одно, службу несёт – не дай бог прошляпим фрицев. Но даже в таком режиме, максимум через неделю, боеготовность изрядно снизится. Устают люди: холод, постоянное напряжение…

Это он прав, хоть у нас и некоторое затишье, но постоянный стресс ни здоровью, ни боеготовности плюсов не прибавляет.

– Проблем с местными жителями нет?

– При мне не было.

– А у местных из-за нас проблем не будет?

– Тут точно ничего не скажешь, как немцам шлея под хвост попадёт.

– Подготовьте им, на всякий случай, расписки о конфискации продуктов.

– А стоит?

– Забирать ничего, конечно, не стоит, если, разумеется, сами не предложат, а расписки выдать. Пусть считаются пострадавшими. Только осторожно, как бы немцы не прознали, а то подведём людей под цугундер. Да, не знаешь, Степан Юльку в город уже отвёз?

– Не в курсе. Узнаю.

– Не дёргайся, занимайся своим делом. Что с движением на железной дороге?

– Как второго января состав уронили, так он с тех пор и лежит. Движение прервано полностью. Дорога на север тоже не используется – мы там несколько рельсов поглубже в лес утащили. Не быстрей, конечно, чем взрывать, но экономнее. Шпалы тоже унесли.

– А что в составе, что-нибудь ценное есть?

– Не похоже, какие-то бетонные конструкции на платформах.

– Жаль, этого нам не надо. Что с шоссе?

– По ближнему движения нет, северное и то, что за Полотой и железкой, периодически навещаем, но там только крупные колонны с охраной. Обстреливаем, минируем, не даём расслабляться. Появилась, точнее вернулась, старая идея под Замошье сходить, пока немцы в городе блокированы.

– Это ты про пресловутые корпусные склады Байстрюка?

– Про них, родимых.

– Разведку посылал?

– Только сегодня вернулись.

– И что там?

– Тишь и гладь.

– Совсем движения нет?

– За два дня… ну, почти – ноль?

– И чего тогда туда переться?

– Так охрану не сняли!

– Много? Охраны?

– Немцев с десяток и полицаев пять или шесть. Полицаи на воротах стоят, снаружи, а немцы внутри службу тащат.

– Вооружение?

– Один пулемёт точно есть: или «максим» или «ноль-восьмой» немец. Автоматов не заметили, только винтовки.

– Есть план?

– Есть. Старый, с уточнениями.

– Излагай.

Всё оказалось даже проще, чем предлагал Василий. Немцы тут вдалеке от фронта совсем расслабились, невзирая на почти осаждённый Полоцк. На счёт осады это я так – для красного словца, потому как вся наша осада состояла из полутора десятков усиленных пулемётами секретов с восточной стороны города. Хотя, секрет из пяти-шести человек с двумя пулемётами, это уже не секрет, а, считай, крупная засада или огромная кость в чьём-то горле.

Короче, не скажу, как службу тащат немцы, но полицаи точно каторгу отбывают. Хотя какая это каторга, когда половина каторжан на ночь по домам разбегается? Причём половина – большая, а именно трое из пяти. Оставшиеся двое запираются в будке, что перед воротами, и носа на улицу не кажут. Наверно, надеются на бревно, что поперёк дороги лежит. Не понимаю, вообще, зачем они его положили – или думают, их будут атаковать в автомобильном строю, потому как ничему и никому другому бревно это в принципе помешать не может, только если споткнуться об него в темноте. Немцы службу ночью несут, но судя по всему, у них два одиночных поста сменяемые каждый час – такая частая смена, по всей вероятности, из-за мороза, что стоит на улице. Ночью температура явно уходит ниже двадцатиградусной отметки.

Основная проблема состояла в том, что немецкая караулка находилась в одном из трёх здоровенных сараев, из которых данные склады и состояли, а из этого сарая было минимум четыре выхода. Так что легко блокировать караул не получится, если не прихлопнуть всех сразу, то выкуривать немцев будет нелегко. А ещё пулемёт. С ним тоже странность – вытаскивают его только днём, а ночью затягивают в караулку. То ли не верят, что ночью на них напасть могут, то ли вообще его для проформы держат, типа вдруг начальство приедет – пулемёт на месте, бдит. По ночам же начальство не ездит, потому и пулемёту отдых. Жорка, правда, наблюдая, как немцы кипяточку в кожух подливают, предположил, что боятся заморозить машинку ночью, но Потапов на это заметил, что можно просто не полностью воду заливать, тогда кожух не разорвёт. Так что данное поведение немцев – тайна.

Пулемёт всё-таки оказался немецким, на колёсном станке. Автоматов, похоже, у них нет, только винтовки, даже не карабины, длинные. У полицаев стандартные трёхлинейки. Гранат ни у кого не заметили, но гранаты это такое дело – могут и в кармане лежать и в караулке прятаться.

Действовать решили по старой доброй диверсионной традиции под утро. В будке у полицаев свет керосиновой лампы горел ещё час, после того, как те скрылись в своём убежище. Как они там спят без печи, не знаю, но греются, похоже, самогонкой. Пару раз за ночь дверь открывалась, но никто не выходил – отливали прямо через порог. Строеньице было совсем хилое, сколоченное чуть ли не из горбыля, поэтому на нейтрализацию данного объекта выделили четырёх человек при пулемёте – в крайнем случае, просто изрешетят в дуршлаг вместе с содержимым.

Снять часовых так же не оказалось излишне сложным делом. Никаких подползаний с кинжалом в зубах и прочей романтики – выстрел в голову, хоть и ослабленным винтовочным патроном, из длинноствольного оружия с глушителем шансов мишени не оставляет. На всякий случай первых стрелков поддержали и вторые, у тех задача была проще – попадание в корпус. Что неудивительно, и те, и другие справились «на отлично». Вообще, за прошедшие несколько месяцев, как отдельные бойцы, так и подразделения в целом, стали здорово отличаться от себя прежних. Не все эти отличия пошли в лучшую сторону – да, некоторая самоуверенность хороша, но только когда она не превращается в наглость, а многие бойцы стали страдать недооценкой противника. В некоторых случаях ухудшилась дисциплина, и не всегда слегка. Вот и в этот раз не всё пошло по маслу.

Недавно выпавший снег, не скованный в наст морозом, в ночной тишине не просто похрустывал под ногами, а буквально предательски вопил, что кто-то совсем не вовремя пробирается к немецкой караулке. У Крамского что-то не заладилось с зарядом, коий должен был вынести двери караулки. Вот тут Епишин с Потаповым и отличились. У обоих были приготовлены связки из немецких «толкушек». Решив взять немцев нахрапом, они подскочили к двери – Потапов приготовил связку, причём сразу умудрился активировать запал, а Епишин со всей дури рванул на себя дверь. Вот только немцы оказались тоже не дураки, и через секунду несостоявшийся вырыватель дверей сидел в снегу на пятой точке, с дверной ручкой в руках. Кстати, это его и спасло, потому как пробившие дверь пули просвистели у него над головой, одна даже шапку с собой прихватила.

– Василь! Тикай! – заорал Григорий во всё горло, замахиваясь связкой.

На счастье Епишина, да и самого метателя, у «двадцать четвёртых» замедлитель горит несколько больше, чем у наших гранат, – в среднем секунд семь. Епишин стартовал из положения сидя и помчался на четвереньках, оставляя за собой разрыхлённую канаву с медленно оседающей снежной пылью. Это спасло его во второй раз – теперь к отдельным винтовочным выстрелам, дырявящим дверь, присоединился пулемёт, ливанувший пули широким веером. Очередь снова прошла выше мчавшегося на карачках Василя, но рванула бок Потапова. Тот покачнулся, но всё же отправил гранатную связку под дверь, и рванул в другую сторону. Хоть и раненный, но бежавший на двух ногах Григорий сумел отдалиться от взрыва всё же дальше, чем Епишин. К тому же он хоть примерно знал, когда раздастся взрыв, потому ни взрывная волна, ни осколки не повредили вовремя упавшему бойцу. А вот второго пара осколков приласкала в повёрнутую в сторону взрыва кормовую часть, заодно и уронив мордой в снег.

Взрыв, хоть и прозвучавший снаружи, немцев тоже изрядно приложил – стрельба прекратилась. Теперь вход был свободен – взрывом снесло не только дверь, но и разметало часть стены, сделанной, как и будка на входе, из обыкновенных досок. При этом внутрь обрушился и кусок кровли вместе со снежным сугробом, образовавшимся из-за слишком пологого ската крыши. Точнее, с частью снежного сугроба, другая его половина, сорванная ударной волной, сейчас медленно оседала кругом.

Крамской, наконец, справился с зарядом, и хотя двери, что надо было подорвать, уже не было на месте, решил довести дело до логического конца. Запалив кусок огнепроводного шнура, бегом направился к краю стенного провала. Немцы то ли расслышали, что после такого взрыва было крайне проблематично, то ли почуяли, но пара выстрелов изнутри разорвала наступившую тишину, впрочем, не помешавшие сапёру забросить следующий подарок и ретироваться.

Второй взрыв не породил осколков, как первый, но принёс обороняющимся гораздо больше урона, а нападающим меньше – Епишина оттащили уже за угол склада, а Потапов заполз за другой сам и сейчас возился там, видимо, пытаясь перевязать рану или просто остановить кровь. После этого взрыва рухнула ещё часть стены, снег снова взметнулся вверх и послышались крики боли. Теперь можно было продолжать действовать по ранее утверждённому плану, первая часть коего бездарно пошла псу под хвост. Так как зайти внутрь стало много проще, к пролому метнулись сразу пятеро штурмовиков. Использовать гранаты они не стали, что естественно – теперь их не защищали от осколков стены, а тут же открыли плотный автоматный огонь. Меньше чем через полминуты всё было кончено.

Оставалось разобраться с полицаями. Те совершенно не подавали признаков жизни. Поверить в то, что они не слышали грохота взрывов и стрельбы, было сложно – вряд ли они смогли столько выпить.

– Эй, граждане полицейские, – закричал Байстрюк. – Харэ ховаться. Выходи по одному. Без оружия.

А в ответ тишина.

– Ну как хотите, тогда мы сначала вашу хибару из пулемёта причешем, а потом подпалим. Коли сразу не убьём, то перед смертью согреетесь.

Дверь приоткрылась.

– Товарищи… Не стреляйте…

– Вот же ж, твою-то мать… Дружбан у меня сыскался… Давай, вылезай, гнида!

Сначала один, а затем другой полицай выбрались из будки и встали рядом, заметно дрожа – то ли от холода, то ли от страха. Одеты оба были в тулупы, но вот белых повязок с надписью «Polizei» уже не было. Замаскировались, однако.

– Товарищ младший военюрист, – громко обратился к Тихвинскому. – Займитесь гражданами-предателями.

Граждане-предатели задрожали ещё сильнее. Так как район был не наш, точнее, мы в этом районе почти не оперировали, то информации именно на этих коллаборационистов у нас не было. Если во время допросов сами не проболтаются о своих возможных преступлениях, то, по всей вероятности, отделаются лёгким испугом и разбитыми физиономиями. Ну и расписки, конечно, напишут о готовности сотрудничать с частями Красной армии. Начнут гадости творить – их даже ловить и расстреливать никто не станет, переправим эти расписки куда надо – их немцы сами шлёпнут. Таких расписок накопилось уже немало – Калиничев скоро месяц как собирает их со всех, кому не сильно доверяет. Тихвинский предлагал вообще со всех полицаев и старост собирать, но на это я не дал согласия, так легко оттолкнуть от себя тех, кто помогает не за страх, а за совесть, а те, кто за страх, будут ещё больше бояться.

Пришло время разобраться, чего немцы здесь охраняли. Короче, предчувствия меня не обманули – ни хрена тут нет. Не то чтобы совсем ни хрена – пиломатериалы, пара сломанных грузовиков, немного шанцевого инструмента, разрозненные части каких-то машин, в том числе три полуразобранных или полуразворованных, хотя кому они могут понадобиться, локомобиля, немного шпал, рельсов, и всё. Какого чёрта сюда препёрлись? Хорошо ещё что убитых и тяжелораненых нет – Потапов получил касательное ранение, хотя одно ребро вроде сломано, Епишев же два осколка на излёте в задницу. При этом убили десяток гансов, возрастной категории «от сорока пяти и выше» и взяли в плен пару обосравшихся полицаев. Результаты просто поражают воображение!

– Старший лейтенант, – позвал командира третьей роты Серёгина. – Оставь одно отделение, пусть подготовят тут всё, запаливают и догоняют.

Хоть и не понимаю, зачем немцы здесь сидели и охраняли этот хлам, но по старой хохляцкой пословице – что не зъим, то понадкусываю. Раз для чего-то фрицам этот склад был нужен, то надо, на всякий случай, уничтожить. Лучше бы, конечно, такой тактики придерживаться не на своей земле, но пока придётся так.

– Леший, – вот Тихвинский нарисовался. – С одного я подписку взял, а второй конченое дерьмо – надо бы в расход.

– Так расходуй! Или мне самому его пристрелить? – настроение ни к чёрту, но это не повод срываться на подчинённых. – Делайте что надо, да и пошли отсюда.

Козырять военюрист не стал, молча развернулся и убежал. Через минуту раздался одиночный выстрел. Блин, надо было настоящий расстрел гаду устроить с приговором и под камеру, а фото на Большую землю отправить – ведь в последней указивке требовали материалы по борьбе с предателями на временно оккупированной территории. Обязательно с фотографиями. Ну, Тихвинский знал же, но не напомнил – то ли не решился командира поправить, то ли копает под меня таким образом, морда прокурорская. Ладно, в отчёте по проведённой операции поставлю ему на вид, что скорость и оперативность не исключает выполнение требований Центра, даже если они высказаны не в виде приказа, а пожелания. Вот так вот – спихну с больной головы, на чуть менее больную.

Странно или нет, но в последнее время, кажется, начала развиваться паранойя. Вот, например, наш военюрист очень много время проводит с Зиновьевым. Как бы понятно, что по работе, но мне всё время кажется, что они о чём-то сговариваются у меня за спиной. Те взгляды, бросаемые в мою сторону, что ранее пропускал, теперь кажутся подозрительными. То же и со словами. Вот и на людях стал срываться. И хотя, как говорится, – если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят, но по мне так – это уже выверты психики. С этим надо что-то делать. В то же время слышал, что ни один псих не считает себя психом, а всегда находит внешние причины своей ненормальности, точнее, того, что считают ненормальностью другие, то есть психи по их классификации. Псих, скорее, будет считать ненормальным весь окружающий мир, чем себя. Чёрт, совсем запутался, но делать что-то надо. Где найти хорошего психиатра? Кащенко, ау! Для тебя работа есть!

Обратный поход был сложный, хоть люди и шли налегке. Хорошо, что в этот раз решили не задействовать «гражданский» транспорт, хотя Кошка и грозился, что можем всё ценное не увезти. Ага, не увезли ничего ценного – полтора десятка саней шло порожняком. Чем бы я теперь рассчитывался за помощь?

А ещё после десяти утра завьюжило. Почти не спавшие ночь люди, да после предыдущего длительного перехода, быстро начали сдавать. Скорость упала до двух километров в час, это так, на глазок. Посовещавшись со старшиной и Серёгиным, дал команду становиться на днёвку. Преследовать нас сейчас некому, да и след вьюга заметает конкретно – так что дорогу теперь пробивает не головной дозор для всех, а, почитай, каждый для себя. Караулы, разумеется, выставили усиленные, а затем я буквально провалился в сон.

Эта гостья отличалась от прочих. Для начала, она не старалась казаться молодой. Нет, старухой она тоже не выглядела – вполне зрелая женщина лет сорока – сорока пяти, да и одета не так вызывающе. Покрой её платья я могу охарактеризовать с большим трудом. Это не сарафан, так как талия, хоть и не ярко выраженная, присутствует. Скорее это что-то из домашней одежды эпохи Царства Женщин, как его описал Казимир Валишевский, этакий переходный этап между старорусским стилем и «новой» европейской модой. В длинной, переброшенной на грудь, цвета вороного крыла косе тонко проблёскивали линии седого серебра. Лицо… Трудно описать лицо – в нём было всё… Помните, как это у Блока:

Естественно, это не читалось при взгляде в глаза, а как-то подразумевалось на втором или третьем плане. Было и ещё что-то неуловимое, не материнская теплота, а скорее смешанная со светлой грустью, доброта обычной русской женщины, глядящей на потерявшегося ребёнка, возможно, даже связанного с ней дальним кровным или вовсе некровным родством.

В общем, можно ещё много нафантазировать, глядя на неё или через неё, или даже вокруг. А вокруг была осень. Если продолжить аналогию с русскими поэтами: «природы увяданье». Деревья стояли в «багрянце с золотом», при этом на продолжавшейся оставаться ярко-лазурной траве не наблюдалось ни единого палого листика. И среди этого бешеного сочетания красок спокойно стояла молчаливая фигура в сером.

Ну, и кто у нас в этот раз пожаловал? Хотя внутренне я уже почти знал кто она. Почти – потому что не хотелось верить. Встретить её я опасался даже больше, чем Марану. Та хоть и была опасна по своей сущности, по каким-то забытым мною, а может и не известным вообще, причинам благоволила к потерявшему память заблудившемуся человечку. Эта же поборница Равновесия, нелюбимая счастливчиками, потому как находила какое-то особое удовольствие в прерывании цепочек удачи, иногда и вместе с жизнью любимцев Фортуны, несла в себе какой-то холод, пробирающий буквально до костей в тёплый осенний день.

– Ну, что молчишь? У тебя же, наверное, накопились ко мне вопросы?

– Здравствуй! Нет у меня никаких вопросов, вот пожелания есть, но ты к ним не прислушаешься. Верно?

– Если идти куда подальше, то нет – не прислушаюсь.

– Тогда давай опустим предисловия, и ты напрямую скажешь то, чего хотела, вытащив меня сюда.

– Какие вы всегда нетерпеливые! Хотя, конечно, имея такой короткий век… Скажи, почему, живя так мало, вы пытаетесь любыми способами сократить свою жизнь, одновременно сделав её ещё и страшной, и беспросветной? Вот как сейчас, например. Почему вы так любите радовать Мару?

– Прекрати. Сколько тысяч или миллионов раз ты уже задавала эти вопросы? Что ты хочешь услышать в ответ – непреложную истину? Ты её не получишь. А может, ты просто коллекционируешь ответы? Тогда тебе должно давно надоесть слушать одно и то же с лёгкими вариациями. Сколько раз ты спрашивала это у меня?

– Уел! У тебя я спрашивала это уже раз десять. И знаешь, каждый раз твой ответ чуть отличался, настолько чуть, что прошлый имел кардинальные отличия от первого.

– Извини, но сегодня я сильно устал. Отложим философствования до следующего раза.

– Устал? Что ты знаешь об усталости? – В глазах мелькнуло… Нет, не боль, не тоска, не сожаление – что-то, что совмещало это всё и в то же время было больше, чем вышеперечисленное, вместе взятое. – Первый раз настоящая усталость накатывает лет этак через тысячу-полторы, а затем каждые пятьсот-семьсот лет накрывает с удвоенной, по сравнению с прошлым разом, силой. Причём делаешь ты что-либо или нет, без разницы. Хотя… Да, от безделья устаёшь быстрее и сильнее. Так что лучше работать. Ну и зачем я это говорю? Извини…

Она задумалась о чём-то своём и над поляной опустилась тишина. Ну как тишина? По сравнению с могильным безмолвием Хеля тут просто был праздник жизни: ветер дует, птички щебечут, даже гром слышится издалека. Надеюсь, что гром, потому как для канонады хоть и время, но не место. Не надо нам тут канонады. Прерывать её думы не хотелось, и не потому что не самоубийца, хочет постоять молча – пусть её. С крыши не капает, комары не кусают, да и тепло вокруг. А воздух какой!

– Ладно, помолчали, подышали, пора и о деле поговорить. Ты ведь уже встречался с моей сестрой.

– Было дело.

– Ты сегодня немногословен. Хорошо, тогда упражнение на память. Успокойся, я в курсе твоих проблем с личными воспоминаниями. Если бы не это, я не вела бы таких длинных разговоров, достаточно было просто предупредить, даже не напоминая о прошлом. Но придётся так. Ты помнишь, кто такие банши?

– Какие-то английские духи, накликивающие смерть.

– Во-первых, не английские, а ирландские, а во-вторых, не накликивающие, а предвещающие.

– Разница большая. Только смерть всё одно потом приходит.

– И что? Ты многих знаешь, за кем она не пришла или не придёт, в конце концов?

Вопрос был явно риторический, потому просто пожал плечами.

– Банши не просто вестники, вроде иудейских ангелов, которым, по сути, всё равно какую весть и кому приносить. На самом деле банши покровительницы родов, и крик их – это плач жалости по потомкам.

Кажется, начинаю понимать, к чему она клонит.

– Что, так плохо?

– Всё зависит от вас, и от тебя в том числе.

– Зарыться по самую маковку и не высовываться?

– Это был бы идеальный вариант, но ни ты, ни твои люди, как понимаю, на это не пойдут.

– Правильно понимаешь. Да и кто собирается жить вечно?

– Они ещё молоды.

– Война забирает молодых не реже старых, скорее, даже чаще. Каковы другие варианты, кроме как не дразнить зверя?

– Быть готовым к его прыжку, может, даже спровоцировать в удобный для тебя момент.

– Твои бы слова, да… Ха, смешной каламбур получается, богиня. Спасибо! Я услышал, будем думать.

– Удачи.

Недоля грустно улыбнулась, повернулась и неторопливо пошла, как поплыла, к опушке. Минута, и она канула в жёлто-бордовых зарослях.

Всё-таки это был гром. Вон какая туча накатывает. И хотя идёт она быстро, но время ещё есть – какой-никакой шалашик сложить можно. Всё равно, конечно, намочит, но не утопит, если успеть подготовиться. Хотя туча конечно страшноватая. Нет, лёгкий шалаш здесь не поможет – ветром растреплет, потоками смоет. Для нормального укрытия надо ещё суметь выбрать правильное место – не на открытом месте, где снесёт порывами ветра, но и не в низине, иначе затопит потоками воды. Надо думать. Как любил цитировать один известный пират – предупреждён, значит вооружён.

На первый взгляд, в мутной снежной круговерти время определить было невозможно. Точно можно было сказать только одно – ещё не ночь. Пришлось лезть под рукав тулупа, дабы добраться до часов. Угу, полчетвёртого.

– Тащ командир, может, кипяточку? – Жорка уже тут как тут. – Замёрзли, небось.

Странно, но не замёрз. Правда, с началом вьюги температура заметно подросла, на глаз сейчас градусов пять мороза, да плюс спали мы вповал на санях и в соломе. Ещё бойцы умудрились какую-то рогожку добыть и укрыться. Буду считать это достаточной причиной, и не буду вспоминать, что во сне находился в довольно тёплом осеннем дне. Потому как, если ещё и не забывать о прогрессирующей паранойе, можно много до чего додуматься.

В общем, в свете последнего сна, проглядывают два варианта: либо я продолжаю сходить с ума, либо подсознание встало на дыбы, заметив нечто, что осознанно я не вижу в упор. Третий вариант: беседы со славянскими языческими богами отметаем, как невероятный. Ну, пусть почти невероятный. Тогда думаем – откуда грозит опасность. Здесь тоже два варианта – от своих или от чужих. Блин, сплошной дуализм прёт.

Рассмотрим первый вариант. Итак, свои. Что здесь может быть? Вариантов опять вроде два: либо копают под меня, либо под весь отряд. Будь я пламенным альтруистом, первый вариант был бы предпочтительней, но своя шкура тоже дорога. Итак, что может произойти в случае, назовём это, «заговора юристов». Самое простое это отстранение вашего покорного слуги от командования. Вроде не сильно страшно. Что делать с отстранённым командиром? Могут, конечно, просто отправить рядовым в бой, но что-то мне подсказывает, этим не обойдётся. Тогда либо отправка на Большую землю, либо ликвидация на месте. Неприятная перспектива в обоих случаях.

Второй вариант чуть менее фантастичный, чем беседа с богами – моя чуйка унюхала внешнюю опасность, и, судя по сну, не для меня лично, или не только для меня, но для всего отряда. Резонный вопрос – а с какого это? Где-то что-то я не учёл. Есть одна мысль, но больно уж она физике противоречит – а что если попал я сюда не после путешествия в пространстве, или не только в пространстве, но и во времени? Если принять подобную версию, то кое-что проясняется. Если это прошлое моего мира или близкого к моему до того, что данные события, а имею я в виду войну, протекают похожим образом? Тогда, и если память мной не потеряна полностью, а заблокирована для сознания, что вполне вероятно, судя по случаям выздоровления больных амнезией, доступ к сохранившейся памяти возможен из подсознания.

Так, стоит заканчивать копаться в том, что сам не понимаю, тем более, чем глубже лезу, тем всё больше допущений приходится вносить в стройную структуру мироздания. Остановимся на том, что в ближайшее, относительно, конечно, время должны произойти некие события, кардинально скажущиеся на сложившейся обстановке. Какие, доискиваться смысла не имеет, но стоит рассмотреть наиболее широкий спектрответов на возможные опасности.

– Командир, держи. – Кипяток – это хорошо, а сухарь со слоем тушёнки ещё лучше. Пока подкидываю топлива в организм, есть время ещё мозгами пошуршать.

Хоть у нас по факту и четыре лагеря, но вся неприятность, что отряд всё одно расположен достаточно компактно. При этом место расположения, пусть даже примерное, противник уже знает с вероятностью процентов этак девяносто девять. Надо срочно приступить, если не к созданию новых баз, зимой это практически невозможно или потребует таких затрат, что мама не горюй, то хотя бы к их разведке и отработать маршруты отхода и пути эвакуации. Пятой точкой чувствую – время ещё есть, но тает оно с каждой минутой. К весне, кровь из носа, надо иметь не меньше двух, а лучше трёх мест новой дислокации, а также разработанные планы отхода.

Теперь не хватает генштабиста. Раньше не хватало безопасника, получил на свою голову, теперь ломаю, как её не потерять. Интересно, во что выйдет штабист? Вообще, вся наша деятельность сводится к реагированию на действия противника и осуществлению краткосрочных тактических планов. Не скажу, что это удовлетворяет нас полностью, но отряд живёт и действует. Правда, последнее время динамика пополнения личного состава у нас отрицательная – только несём потери. Тоже ситуация не блеск, но учитывая материальные запасы, в главную очередь продукты питания, большого роста численности мы рискуем не пережить, но о восполнении списочного количества надо думать.

Странная вообще история, вроде и народа полно, но людей не хватает. И что печально, нет никакой возможности изменить ситуацию – минимум четверть бойцов задействована в разведке и засадах, и в связи с нашим временным доминированием, после подрыва казарм, положение отнюдь не улучшилось. Ещё четверть на хозработах, караулах, обслуживании санчасти и у Цаплина. Оставшиеся две четверти это ежедневная ротация, но хотя бы полдня удаётся вырвать на обучение. К сожалению, не всегда. В этот раз, считай, полсотни человек два дня на свалку выкинули.

Вьюга, похоже, решила успокоиться, если это не какой-нибудь «глаз» циклона. Всё одно надо трогаться, есть все шансы к полуночи дома быть. Собрались быстро, но через полчаса снова пришлось остановиться. С головы колонны, разметая свежевыпавший снег, сломя голову мчался разведчик. Зеленов, Зеленицын, Зеленовский – не помню.

– Товарищ командир, впереди немцы, – боец перевёл дух и зачастил дальше: – Пять машин. Как и мы, попали во вьюгу. Видно, занесло их здорово. Но эти гады откуда-то местных пригнали, много, те им теперь дорогу пробивают.

– Сколько немцев?

– Не знаю, мы близко подходить не стали, меня сержант к вам сразу послал.

– Лейтенант в голове колонны?

– Да, тоже приказал вам донести.

– Веди.

Прихватив по дороге Серёгина, отправились навестить разведку. Автодорога здесь проходила через лес так, что деревья стояли почти у обочины. Разведчики разместились чуть в глубине леса, метрах в ста по ходу стоящей сейчас колонны. Точнее не совсем стоящей – каждые несколько минут машины трогались и, пройдя с десяток метров, снова останавливались, не глуша моторы – то ли бензина у них залейся, то ли боятся не завести заглохшие двигатели.

Местных немцы, и правда, нагнали много – человек сто, только местные были какие-то мелкие, хотя если бы не стоящие рядом охранники, может, внимания на это и не обратил. Что странно, почти никакого инструмента у закутанных невысоких работников не было – в основном они занимались тем, что идущие впереди разгребали снег руками и ногами, а следующие просто утаптывали колеи. Странная организация труда.

Вернулся боец, посланный осмотреть тыл колонны.

– Немцев десятка полтора. Пятеро в кабинах за рулями, рядом ещё столько же – видно, греются. Остальные пацанов с девками охраняют.

– Какие пацаны с девками? – слегка ошарашенно спросил лейтенант. Ага, мне тоже интересно.

– Ну, вон дорогу чистят.

Блин, вот почему местные казались такими мелкими. Это же дети! Точнее, судя по росту, скорее, подростки. Те, что чуть покрупнее, впереди – это, наверно, как раз мальчишки, а позади топчут снег девочки. Почему без взрослых? Вряд ли немцы из соседней деревни только детей на работы забрали. Получается, они их с собой везли? Зачем им столько детей?

План родился быстро. Естественно никто даже не подумал, что немцев стоит отпустить восвояси, да ещё дать им утащить за собой сотню детей. План был хорош почти во всём, кроме того, что занимал крайне много времени – похоже, дома мы будем только завтра. Зато немцы сами придут в засаду.

Позиции заняли быстро, замаскировались хорошо, но вот ждать, пока колонна втянется в ловушку, пришлось больше полутора часов – стало уже достаточно темно, что не есть хорошо. Конечно, можно было попробовать подползти к машинам, но риск ввязаться в длительную перестрелку и, как понести потери самим, так и погубить детей, был слишком велик. Поэтому мы сейчас лежали по брови в снегу, мёрзли, но упорно ждали, пока автоколонна, наконец, сама к нам придёт.

Пора.

– У-у-у-у-а-а-а-у-у-у!

Гармаев, как всегда, неподражаем! Не успел ещё леденящий душу волчий вой закончиться, как лес озарился вспышками выстрелов. Караульщиков выбивали одиночными винтовочными выстрелами, а вот по кабинам автомобилей прокатился вал пулемётного и автоматного огня. Темнота не пошла на пользу – кого-то из фашистов сразу не добили. В отличие от детей, некоторые из которых, вместо того чтобы упасть в снег, только присели или, вообще, остались стоять, немецкие недобитки отреагировали правильно, то есть рухнули и открыли огонь. Из караульных выжил, похоже, только один, но в машинах достали явно не всех – в двух открылись двери, из которых кто-то вывалился и теперь вёл огонь, прикрываясь автомобильными колёсами.

Караульщика приложили быстро, но пронзительный крик с дороги дал понять, что кому-то из детей досталось от огня, и уже не важно от нашего или немецкого. Одного из двух стрелков, что прятались под машинами, тоже завалили быстро. А вот второй никак не хотел умирать. Вооружён он был автоматом и, по-видимому, являлся опытным воякой. Экономные автоматные очереди рвали стволы деревьев и взметали снег на наших позициях. Ко всему этому он постоянно перекатывался под днищем грузовика, не давая взять себя на прицел и придавить огнём.

– Гранату бы ему туда бросить, – скрежетал зубами Жорка.

Гранату бросать было нельзя – на беду, он залёг под головной машиной, и осколками вполне могло посечь детей, что лежат рядом. Они же и мешали стрелкам хорошенько прижать немца. Крикнуть детям, чтобы отползли в сторону? Как бы этот гад не стал по ним стрелять, видя, что прикрыться ими не удастся. Добить-то мы его всё одно добьём, но не хочется лишних жертв. Ещё и время поджимает – на дороге раненые дети. Несколько минут промедления могут стоить им жизни. Есть! Фашист визгливо заорал, наверное, хорошо достали.

От задних машин к головной бросилась пара человек, до того приближавшихся к колонне ползком. Огонь из леса почти стих – стреляли только с другой стороны дороги. Оттуда атакующую пару видно не было, но сидели там лучшие стрелки, других и не послали бы, потому как место стрёмное – огонь с двух сторон в засаде вообще опасен для нападающих. Короткая автоматная очередь, и от машин замахали руками. Тут же послышались команды сержантов о прекращении огня. Нет, несмотря на то, что времени на обучение личного состава катастрофически не хватает, что-то вбить всё же удаётся. Может, потому, что злостные нарушители техники безопасности на войне долго не живут?

Тут же к трассе метнулось несколько человек. Один из санитаров склонился над кем-то, рядом встал боец и, держа автомат у плеча, стал осматривать окрестности, поводя туда-сюда стволом. Остальные двинулись к машинам, громко спрашивая, не требуется ли кому помощь. Вот ещё один боец присел, значит, раненый не единственный. Плохо. Чёрт, похоже, ещё один. Что за непруха сегодня.

На дорогу выскочил одним из первых, правда, во второй волне, когда туда ломанулись почти все.

– Контроль! – раздался крик от машин, и тут же грохнул одиночный выстрел.

Подбежал к санитару, что возился у первой нелепо пострадавшей жертвы нашей засады. Темнота сгустилась, и в слабом свете карманного фонаря происходящее было понять сложно. Боец разрезал темные и липкие на вид тряпки на груди щуплой девчонки-подростка. Она уже не кричала, а только молча шевелила окровавленными губами, на которых вздувались темные пузыри. Прострелено лёгкое. Даже такой далёкий от медицины человек, как, я понимал, что шансов у неё практически нет. Здесь чудо нужно. Наконец санитар справился с окровавленной одеждой и приступил к перевязке. Он только успел наложить тампон на груди, повернул девочку на бок, открыв моему взгляду большое темное пятно на снегу, как раненая захрипела и обмякла.

– Всё, – боец опустил тело назад, запахнул на груди обрывки разрезанной ранее одежды и виновато глянул на меня. – Тут, в общем, сразу было ясно…

Чёрт… Мать… Блин… И кто виноват? Я, отдавший приказ? Было бы лучше, если бы немцы довезли её туда, куда хотели? А куда хотели? Да и почему только её, а всем этим детям было бы лучше? Не знаю и теперь не узнаю никогда!

Раненых оказалось ещё трое – одна девушка, пацан и наш боец, всё же угодивший под ответный огонь автоматчика. Самым сложным было ранение парнишки – пуля пробила бедро, но ни кость, ни крупные кровеносные сосуды не задела. У двух остальных касательные – девушке оцарапало руку, а боец остался без куска скальпа, ну и ещё его здорово оглушило. Жить будут.

Пока разбирались с обстановкой, собирали трофеи и разукомплектовывали технику, готовя её к уничтожению, удалось выяснить, откуда всё взялось.

Передо мной стоял парень на вид лет шестнадцати-семнадцати. Высокий, почти с меня ростом, худой, хотя одежда это скрывала, но видно было по лицу. В глазах, излучающих радость, одновременно скрывалось лёгкое опасение.

– Как зовут?

– Павел. Кулинич. Павел Семёнович, – паренёк волновался и старался выглядеть старше.

– Лет тебе сколько, Павел Семёнович?

– Восемнадцатый уже пошёл.

– Понятно. День рождения неделю назад справлял?

– Десять дней.

– А скажи, Паша, немцы вас куда везли?

– Сказали, в Германию, но пацаны шептались, что из нас хотят кровь для фашистских раненых выкачать.

Скорее всего детские страшилки, конечно, но имея дело со зверьём в человеческом обличье, любым зверствам и гадостям удивляться быстро разучишься. Да нет, вряд ли – кто бы им сказал на самом деле. Выдумали, хотя… Иногда и такого рода догадки попадают точно в цель.

– А откуда вы?

– Из Городка.

– Какого?

– Город так называется – Городок. Он, и правда, маленький.

Странно, не слышал.

– Далеко?

– Километров пятьдесят. Или сто. Второй день уже едем, правда, сегодня почти весь день дорогу чистили.

Ясно, проще в штабе карту глянуть. Хотя если сто километров, то на моей может и не быть. Если только на той, что у Зиновьева взаймы взял.

– Ладно, иди, Паша. Да, до прибытия на базу отряда назначаешься старшим… – Хотел сказать: старшим над детьми, но удержался, обидится. – Понял?

– Да, товарищ командир!

Ишь, как повеселел.

– Сколько их? – спросил у стоящего рядом Кошки.

– Девяносто один остался.

Да, блин, остался девяносто один.

– Уходим.

Глава 18

Следующая вьюга прихватила нас, когда мы уже подходили к базе. Детей распределили по всем ротным лагерям – три десятка впихнуть было куда, хотя красноармейцам и пришлось потесниться. А потом завьюжило и закрутило так, что лагеря отрезало не только от разведки и засадников, что караулили немцев у города, но даже друг от друга. За три дня нам на головы вывалило не меньше метра снега. Некоторые утверждали, что все полтора, но всё больше такие городские жители, как я. Деревенские соглашались на метр, глубокомысленно покачивая головами и с насмешкой поглядывая на спорщиков.

Этот же снегопад сорвал нам и очередную доставку ништяков с Большой земли. К тому же неприятности не ходят одни – почти треть детей заболели. Нелёгкая работа на холоде плюс стрессы от того, что их разлучили с родными и попадания в настоящий бой, сыграли свою роль. Странно – больных среди мальчишек и девчонок было поровну, хотя девочки и составляли две трети спасённого нами контингента. Слабый пол оказался покрепче сильного, однако, хотя я слышал, что девочки взрослеют быстрее. На самом деле из девочек заболели почти все младшие – тем, кому было лет по пятнадцать, редко шестнадцать. Мальчишки же температурили все подряд невзирая на возраст.

После начала этой респираторной эпидемии пришлось снова потеснить личный состав, впихнув в землянки бойцов здоровых детей, а в помещениях для больных организовать изоляторы. Сейчас в этих импровизированных больничных палатах вкусно пахло малиной и прочими витаминными взварами, усердно собираемыми старшиной по осени. Тут же, у меня в землянке, Кошка горестно качал головой, докладывая, с какой неимоверной скоростью испаряются наши запасы медикаментов и прочих витаминных варений и сушений.

Нет худа без добра – из-за сбитого графика поставок и нашего последнего улова Центр пообещал прислать самолёт с посадкой, предложив приготовить к эвакуации либо два десятка раненых взрослых, либо полсотни детей. Проблемных раненых у нас было на данный момент шестеро, потому, прикинув, решили, что три десятка мелких впихнуть сможем. Решили отправлять больных и самых младших, разрешив тем самым проблему с излишней тратой медикаментов, тем более что медициной Большая земля обещала помочь.

Ещё одной «приятной» новостью огорошил Жорка. Работая с документами, а на самом деле втихаря подрёмывая после обеда, услышал звук открывающейся двери. Скорее, не сам звук, а завывание вьюги, что вдруг усилилось и сразу затихло. Подняв глаза, увидел престранную картину – на середине небольшой лесенки стоял смущённый, уже одно это говорило о необычности ситуации, Байстрюк, а за ним прятался кто-то более мелкий. Освещения хватало на то, чтобы разглядеть раскрасневшуюся мордочку Маши.

– Ну, чего стоим – кого ждём?

– Товарищ младший лейтенант госбезопасности, разрешите обратиться с просьбой.

О, как! Всё страньше и страньше – начал вроде по-уставному, что на Жорку совсем не похоже, а закончил совсем непонятно.

– Обращайтесь, товарищ младший сержант, – решил подыграть на удивление серьёзному Байстрюку. Посмотрим, куда его нелёгкая заведёт.

– Разрешите сочетаться законным браком с гражданкой Марией Андреевной Жатовой.

Немая сцена, прямо как у Гоголя в «Мёртвых душах». Или не у Гоголя? Или не в «Душах»? Что-то меня переклинило. Через несколько десятков секунд, когда ранее спрятавшаяся Маша опять выглянула из-за Жоркиного плеча, сначала удивлённо на меня смотрела, а затем начала на глазах бледнеть, я очухался. Она ведь сейчас может чёрт знает что подумать. Например, что я её приревную, потому как чувства у меня к ней какие-нибудь всё же есть, хотя и старался своим поведением разуверить её. Попадалово.

– Ну, конечно, какие вопросы. Рад. Очень рад, – похоже, на меня напал «говорун», или как его ещё называют – словесный понос. – Будьте счастливы, совет да любовь и детишек побольше.

Чего я несу?

– В общем, я согласен. А сейчас мне некогда. Кыш. Зайдёте через пару часов. Дела.

Фу, ушли! С чего бы это меня так распёрло? Нормальная вроде ситуация – по уставу, кажется, военнослужащему требуется разрешение начальника на заключение брака. Или только довести до сведения? Да не помню я, а точнее, что-то слышал, но сам не читал. Да нет – нормальная ситуация, разрешение спросили, я дал. Всё хорошо. Интересно, они теперь отдельную землянку потребуют? Так, закончили! Если даже захотят отдельную жилплощадь, то пусть сами и копают. В свободное от служебных обязанностей время. Мне-то какое дело?

Где-то тут шнапс был. Вот она бутылочка. Гадость, конечно, но хорошо пошла. Надо отвлечься от этой темы, у меня вот ещё – работа с документами, картами, потом ещё чего-нибудь придумаю, но за два часа надо успокоиться.

Так и не успокоился – вылез в метель и попёрся к старшине.

– Ну, да. Знаю. Я их к тебе и послал – положено так. А что, какие-то проблемы?

– Нет никаких проблем. Если ты прислал, то, значит, правильно. Так и должно быть.

– Странный ты сегодня какой-то, – Кошка озабоченно посмотрел на меня. – Температуры нет?

– Да нет у меня никакой температуры. И вообще мне работать надо, а не всякой ерундой с женихами и невестами разбираться. Что, кстати, с Кондратьевым?

– Да нормально всё – растяжение. Я ему говорил – ну куда ты почешешь за тридевять земель в такую погоду? Отойди километров на пять, да и радируй себе. Нет, упёрся – не меньше двенадцати кэмэ, говорит. Вот тебе результат – растяжение и глаз чуть на коряге не оставил, о которую долбанулся. Слава богу, что теперь только на приёме сидит. А Хейфецу я сказал, что следующий раз в метель он попрётся – не меньше чем на двенадцать километров, как по инструкции положено.

Всё-таки что-то у меня, то ли с нервами, то ли с психикой. Вот с чего я так завёлся от невинной, можно сказать, просьбы? Меня она не задевает никак, это я могу себе точно сказать. Ответственность за судьбу этих двух обормотов чувствую? Три раз ха-ха! На мне ответственность за жизнь пяти с лишним сотен человек. Тогда что? А вот не знаю, но чую пятой точкой, что что-то важное сейчас происходит. Вот это меня, наверное, больше и беспокоит – сотни и тысячи действий я произвожу каждый день, отдаю десятки приказов и не волнуюсь так, хотя иногда и мандражирую, как перед атакой на склад или на автоколонну. Но вот вдруг какой-то, по сути дела, пустяк, вроде никак не должный сказаться на окружающем – переклинило, и всё.

Хорошо, есть такой интересный способ, если проблема не решается, а тем более не знаешь, как к ней подойти, отложи её в дальний уголок – глядишь, проснёшься ночью с готовым решением.

Молодожёны появились, как и обещано, или, наоборот, потребовано, через два часа. В этот раз Маша вела себя посмелее, за Георгия не пряталась, стояла рядом с гордо выпрямленной спиной, только губы слегка подрагивали.

– Ну что, голуби, – после третьего прикладывания к бутылке чувствовал себя вполне комфортно. – Как уже и сказал, против вашего бракосочетания ничего не имею. Только учтите, всё это не должно влиять на исполнения вами своих обязанностей. На отдельную жилплощадь можете не надеяться, не те времена. В остальном не вижу препятствий.

– Не нужна нам никакая жилплощадь, – щёки Маши опять заалели. – Правда, Жор?

Жора явно не отказался бы, но согласно закивал головой.

– Отлично. Когда свадьбу справлять будем?

Молодые удивлённо посмотрели друг на друга.

– Вы чего, не решили главный вопрос, а зачем тогда…

– Да, мы это, командир… Мы спросить только – можно, нет…

– Думали, запрещу, что ли?

– Не думали, – губы у Маши затряслись ещё сильнее, того и гляди расплачется.

– Ладно, ладно – я понял. Не думали. Ну, сегодня подумайте, а завтра скажете. Первым делом старшине, как-никак провизией он заведует, так что праздничный стол… и всё такое. Короче, свободны.

Ух, вроде нормально всё прошло. Теперь можно и расслабиться – пара глотков, и спать буду, как ребёнок. Эй, боги и прочие, я сегодня не принимаю, компостируйте мозги кому-нибудь другому.

Холод-то какой! Как только закончился снегопад, столбик термометра словно обрушился – когда уходили из лагеря, показывал минус двадцать два, и есть такое неоспоримое мнение, потому как моё, что с этого момента похолодало ещё. И прилично. Сколько сейчас на моих швейцарских? Без пяти минут четыре. А самолёт должен был быть в два. Уже дважды подкидывали дров в огонь, а с неба ни звука.

– Веденеев, – окликнул командира первой роты. – Увози детей и раненых, а то поморозим всех нахрен.

– Может, ещё прилетит?

– Может, и прилетит. Ты представляешь, как они долетят – ещё несколько часов, да на высоте, да в вымороженном салоне. Ледышки выгрузят. Увози.

– Есть. А вы?

– Ждать будем до рассвета, и потом ещё пару часов. Если прилетит – разгрузим. Может, спрячем до завтра, тогда и отправим.

Холодрыга! Прямо Хель какой-то. Как ребята в засадах сидят, ума не приложу. Вообще-то засад оставили только две. Естественно, во время вьюги немцы из города никуда не высовывались. Что будет сейчас, не знаю, но в связи с тем, что практически все опорные пункты в нашем районе ими потеряны, а сутками на таком морозе находиться – полное самоубийство… Не думаю, что без достаточно долгой и кропотливой подготовительной работы немцы решатся на активизацию деятельности в контролируемой нами местности. А вот медленное затягивание петли – это то, чего стоит ожидать с очень большой степенью вероятности.

Самолёт так и не прилетел. Уходили в лагерь несолоно хлебавши – замёрзшие и злые. Хейфеца сразу отрядил отправить сообщение и выразить негодование, естественно, в наиболее нейтральных выражениях. Хоть как ни выражайся, но тенденция налицо – с поставками нас обламывают через раз. Что у них там за бедлам? Понимаю, что война, что затыки и накладки встречаются, но чтобы через раз.

Настроение у всех было не фонтан – сами намёрзлись, раненых и больных детей на морозе продержали, да не получили ни хрена. Пока новая шифровка не придёт, даже не будем знать – это очередная накладка или что-то более серьёзное. Надеюсь на первое.

А вот и неприятности вытекающие – некоторым детям стало хуже, то есть хуже многим, но некоторым совсем фигово. Сейчас их отпаивают кипятком с малиной, мёдом, липой, ромашкой да практически всем, чем можно. Также растирали спиртом, благо было его много, и из него же делали компрессы. Раненым прогулка на свежем морозном воздухе так же на пользу не пошла.

Хейфец с охраной из пяти человек вернулся к полудню. Доложил, что шифровку отправил, но с ходу ответа не получил – надо ждать вечернего сеанса, может, что конкретно и ответят. А могут промолчать, как уже было не раз. Есть такое мнение, что информация до нашего высокого руководства доходит либо не сразу, либо вообще не вся, тупо теряясь по дороге. Не понимаю!

Термометр застыл на минус двадцати пяти и ни вверх, ни вниз. Может, попробовать сводки погоды затребовать? В смысле прогнозы. Хотя, что-то мне говорит, что на точность наших прогнозов в данных обстоятельствах надеяться не следует, лучше уж на немецкие ориентироваться. По крайней мере по Польше, точнее, по генерал-губернаторству, прогнозы погоды давали, и хоть до него вроде рукой подать, но то, что мы видели на самом деле, значительно отличалось от того что слышали. Может, в Польше микроклимат какой другой?

Лучший способ слегка поднять настроение у народа – отвлечь чем-то позитивным. А что может быть позитивнее свадьбы? Нет, много чего могу с ходу придумать – парад Победы, например, но в наших условиях свадьба будет самое то.

А вот и зверь на охотника бежит. Жорка как раз притащил котелок с кипятком, в этот раз, судя по аромату, заваривали листья смородины. Вот такой у нас полезный чай. А что делать? К середине дня землянка, при такой температуре за бортом, уже вымораживается, тем более для двоих «естественных обогревателей» она слишком большая. Погода на улице лётная, и хотя немцы самолёт не выпускают, но всё может быть, так что печи не потопишь. При такой погоде дым над землёй не стелется, а стоит хорошо заметным столбом. Вот и кипятим воду на примусах и керосинках, сжигая дефицитное жидкое топливо.

– Так, товарищ сержант, ну что вы решили?

– О чём? – Георгий делает вид, что не понимает сути вопроса.

– Всё о том же – когда «горько» кричать будем.

– А я что? Мы старшине сказали, как вы велели. Мы, так завсегда…

– Понятно. Зови старшину. Хотя нет, давай хлебнём кипяточку, сам схожу – ноги разомну, проветрюсь.

Всё-таки хорошо, что я не курю – к бойцам в землянку как ни войдёшь, не продохнуть. Конечно, у них в тесноте потеплее. Где-то читал, что на единицу своего веса человеческое тело выделяет больше тепла, чем Солнце на такую же массу. Сначала не поверил, но потом наш школьный учитель физики объяснил, в чём закавыка. Солнце, оказывается, очень горячее внутри – ядро разогрето до многих миллионов градусов, но вот поверхность нашей звезды имеет температуру «всего» в несколько тысяч градусов. При этом отношение массы светила к площади поверхности, через которую излучается энергия, огромно. У человека такое соотношение оказывается на порядки меньше, и из-за этого получается казус, что, имея температуру тела в тридцать шесть и шесть десятых градуса, количество выделяемой энергии больше. Хотя точных цифр он не привёл, а потому сомнения остались – ну не укладывается в голове такой парадокс. Всё же интересная вещь – физика, хоть и часто непонятная с человеческой точки зрения. Наверное, чтобы стать настоящим физиком или математиком, тоже та ещё наука, надо иметь специальный склад ума.

Опять отвлёкся, наверняка на улицу не хочу идти. Организм у меня хитрый, если чего не хочет, или, наоборот, хочет, то тут же подбрасывает мозгу какую-нибудь задачку, следуя которой мозг и принимает нужное решение. Интересно, это у всех так, или я особенный? Ну, вот опять! Всё, хватит думать, идти надо. И, да – прямо на мороз. Раньше выйдем – раньше к старшине в землянку заскочим.

Нет, всё-таки, и правда, излишне холодно. Потому передвигаюсь рысцой, гоня Байстрюка перед собой. Зачем взял? Ну, во-первых, не одному же по холоду бегать, а во-вторых, с кем свадьбу обсуждать, как не с женихом. Согласен, надо ещё и с невестой, потому Жорка сначала за ней сбегает, а уж потом и нас с Кошкой они на пару и посетят.

– Анатолий Михайлович, будь здрав! Чаёк хлебаешь?

– Здоровались уже. Присаживайся, сегодня смородина.

– Про смородину знаю, сам только употреблял, но вот пробежался по улице и ещё от кружечки не откажусь. А что здоровались, так не было сегодня такого. Здоровались мы вчера, а потом всю ночь вместе мёрзли, затем вернулись, а вот теперь опять встретились.

Старшина внимательно смотрел на меня, слушая тот вздор, что я молол. Дослушал, вздохнул.

– Так понимаю, ты насчёт Жорки с Машкой пришёл? Что ты так нервничаешь, если тебе так их свадьба не по душе, то с девушкой поговори. А то тебя не поймёшь, то шарахаешься от неё, как чёрт от ладана, то вот как сейчас.

– Да ты чего, Михалыч? У меня Ольга есть.

– Я-то ничего, а вот у тебя что-то в бестолковке сдвинулось.

– Она у меня вообще сдвинутая, при этом к Маше у меня чувств никаких нет. Просто что-то мешает, кажется, не стоит им этого делать. Вот только логически обосновать не могу.

– Тогда и не лезь, логик, блин. А то что девка беременна логике твоей поддаётся?

– Ёшкин кот, когда же они успели? Хотя…

– Они не успели. Это от того гада ребёнок.

– А ты откуда знаешь?

– Работа у меня такая, сами мне всё рассказывают. Особенно девки, что помоложе, – старшина грустно улыбнулся, даже не грустно, а скорее, устало.

– А Георгий знает?

– Ну, ты даёшь, Костя! Романов перечитал, что ли? Конечно, знает, только он парень такой – если любит кого, то до гроба. А любит он здесь только двух человек, остальных либо уважает, – Кошка хмыкнул в отросшие усы, – либо не уважает.

Тебя, надо понимать, уважает, а вот любит… Ну, надеюсь понятно… Правда, в душе что-то нехорошее шевельнулось, что-то прямо сказать, похабное. Где-то на краю сознания мелькнула гадостная, неоформленная мысль, связанная с любовью одного мужчины к другому, которая была тут же отогнана. Возбуждённый мозг Константина, буквально ногами выпихнул из себя эту гадость и, кажется даже, покрутил воображаемым пальцем у воображаемого же виска. Как нормальному человеку вообще такие мерзости могут в голову прийти? А я знаю? В каком-то странном и, возможно, мерзком месте мне, видно, пришлось пожить, раз приходят. Хотя явление это, судя по лекциям нашей исторички, древнее, но в СССР почти изжитое. Ну-ну, будем надеяться.

– Хм, не скажу, что это сильно меняет дело, но теперь понятна хотя бы эта скоропалительность.

Дверь заскрипела, и на пороге нарисовалась тема нашей со старшиной беседы, в двух экземплярах, естественно.

– Давайте, давайте, залетайте, голуби сизокрылые, – с усмешкой подбодрил гостей старшина. – Командир уже заждался вас сидючи тут и меня пытаючи о тайнах разных ему неведомых.

Ну, прямо кот-баюн, какой-то, старославянский.

– Не будем вокруг да около разводить, – начал, глядя на смущённую пару. – Разрешение своё вам даю. Даже приказом по отряду проведём. Так что готовьте партизанско-комсомольскую свадьбу. С размахом, но без особого шика. Продукты, и что покрепче, впрочем, в пределах разумного, а также птицу-тройку предоставит присутствующий здесь товарищ Кошка. С него всё и требуйте, а я взыщу, если какой перерасход образуется.

Старшина только хмыкнул в усы, понятно, что в его хитрой бухгалтерии сам Михаил Иванович Калинин, староста всесоюзный, ногу сломит, а не только такой дилетант, как я. На этой радостной ноте решил свернуться и не портить людям увлекательный процесс подготовки к свадьбе, то есть попросту сбежал.

Свадьбу играли через неделю. Сначала хотели пораньше, но завертели всех дела. Самолёт, что к нам летел, а он всё-таки вылетел, на аэродром не вернулся, а значит, сгинул где-то по дороге к нам. С концами. С этими же самыми концами сгинул и очередной проверяющий, что в этом самолёте и был. К добру ли или к худу данный поворот событий, сказать сразу не могу, но то, что о прибытии дорогого гостя не предупредили заранее, радужных надежд не внушает. Зиновьев ходит хмурый, а когда смотрит на меня, становится ещё и каким-то злым, озабоченным. Хорошо, что у меня алиби – самолёт мы вместе с ним ждали, в поле мёрзли, а то бы он заподозрил, что я на чёрных крыльях в ночи слетал и собственноручно этот аэроплан и угробил.

Похоже, это профессиональный вывих сознания. Лично я не хотел бы быть на его месте. Только представлю, что не только по долгу службы, но и по жизни начнёшь подозревать всех и всякого – тут свихнуться можно на раз. А они не только подозревают всех и копают под каждого, при этом подавляющая часть их работы по сути бессмысленна, если, конечно, не считать результатом подтверждение неосновательности подозрений. Выявив врага, они часто не ограничиваются тривиальным наказанием, а пытаются даже его наличие использовать для пользы общего дела. Как представлю, что дружески разговариваю, курю или выпиваю наркомовские сто граммов, зная, что передо мной враг, на руках которого кровь товарищей и друзей… Нет, на это моего актёрского таланта не хватит.

На что хватит? На роль посаженого отца, например. Хотя какой из меня отец, я моложе жениха почти на месяц оказался. Не совсем я, скорее, Константин, но не станешь же это всем объяснять.

Свадебный стол оказался куцый – попробуй размести в землянке хоть два десятка человек с комфортом, тут и спали-то вповалку на двухэтажных низких нарах, так теплее. Потому основные мероприятия проводили, как обычно, на свежем, даже слишком свежем, воздухе. Мороз ощутимо пощипывал лица, так что к чему так раскраснелась невеста, сказать сложно, но, думаю, способствовало данному обстоятельству множество факторов.

Субботний день начался взбалмошно и суматошно. Старшина со своими людьми готовил хоть и небогатое, но явно не обычное ежедневное угощение. Калиничев, прослышав про упомянутую мной птицу-тройку, на самом деле расстарался и организовал оную. Ну и ладно, что некуда нестись сломя голову, разбрасывая в стороны искрящийся студёный январский снег. Даже круг по нашему невеликому острову привёл немного испуганную и слегка суетливую невесту, наряженную в длинную фату из парашютного шёлка, в крайне возбуждённое состояние. Когда же народ потащил жениху и невесте подарки, после недлинной речи, сваленной мной на Нефёдова, Мария стала полностью оправдывать звание красной девицы.

Подарков оказалась уйма, ведь, кроме бойцов из нашего лагеря, присутствовали представители и из трёх других, по прибытии сравненных Тихвинским с мулами, до того тяжело оказались нагружены. Чего здесь только не было, по большей части красноармейцы передарили молодым всякие мелочи, что достались им из немецких рождественских посылок. По крайней мере, обилие синих коробочек с кремом, что виднелись в куче свёртков и узелков, громоздившихся на специально выделенном для подарков столе, говорили именно об этом.

Как уже говорил, общего стола не было, после торжественного построения празднование разбилось на несколько обособленных посиделок, меж коими происходило интенсивное бурление и перемещение личного состава. Возможно, не все периодически меняли местоположение, но молодым и командирам пришлось погулять. Слава Кошке, спиртного было выдано бойцам в обрез, только чтобы обозначить неординарность проводимого мероприятия, но и так пришлось выпить прилично. А ведь только пригубливал. Уж больно много было желающих сказать тост и поздравить молодожёнов. Да, сильно стосковался народ по нормальной жизни, раз такое нередкое, пусть и неординарное событие, как свадьба, воспринималось с огромным воодушевлением.

На фоне праздника не особо хорошо выглядело положение с медициной. Особенно со здоровьем детей. Слава нашему доктору-ветеринару, многие пошли на поправку, но положение двух девочек и одного пацанёнка, совсем мелкого, выглядящего лет чуть ли не на десять лет, хотя, по его словам, ему было тринадцать… У этих троих дела шли совсем не лучшим образом – подозревалось крупозное воспаление лёгких. В наших условиях, да на самом деле в любых других, это было чрезвычайно опасно.

Хорошо, что никто ещё не впал в бессознательное состояние. Дети очень страдали – температура была под сорок, спасались, считай, почти исключительно спиртовыми компрессами, естественно не забывая и все прочие, как народные, так и научные медицинские методы. Но всё это помогало очень плохо.

Ребята лежали в отдельном закутке. Похоже, у них не было сил даже кашлять, только хрипло негромко с перерывами дышали. Присел около топчана, где на слежавшемся набитом сеном матрасе, пропитанном запахом пота и алкоголя, лежала темноволосая девочка. Мокрые волосы облепили обтянутый пергаментом влажной кожи, под которой, казалось, не сохранилось ни малейшей толики мяса и жира, череп. Прикрытые подрагивающими веками глаза буквально выпирали из запавших глазниц. Взяв в ладонь тонкую, почти светящуюся в полумраке кисть, заметил, как веки дрогнули и на меня глянули карие, с красными прожилками белков, наполненные болью глаза. Тонкие губы исказились в гримасе боли, которую только через пару секунд я осознал. Девочка пыталась улыбаться через боль.

– Тётя Маша женилась? – еле расслышал тихий шёпот.

– Вышла замуж твоя тёзка. Девушки выходят замуж, женятся мужчины. На таких вот красавицах, как ты. Вот выздоровеешь, подрастёшь немного, и мы тебе такого справного жениха найдём – все подруги обзавидуются.

Снова гримаса боли. Нет, это улыбка. И ею она и будет. У Багрицкого Валя умерла. У Константина всегда, даже после десятка прочтений, это стихотворение вызывало щемящее чувство тоски. Надо сделать так, чтобы вот эта девочка Маша и все прочие дети выжили, даже если придётся положить за это свои жизни, наша наипервейшая задача. Спасая настоящее, думай о будущем, а наше будущее – эти дети.

Тимофей Тайецкий Возвращение некроманта. Том 1

Глава 1 Я снова ребенок?

Мои верные генералы собрали пленных на площади перед пирамидой.

— Враги вашей великой империи перед вами, — сказали они, указав на закованных в цепи. — Ваше величество, ваша воля — наше предназначение.

Служители моего культа были облачены в жилеты бронированные костяными накладками, круглые тростниковые щиты и шлемы из твердой древесины. Каждый имел бронзовый меч, способный отсечь голову одним махом.

Связанные со мной кровным договором, их глаза горели красным огнем. А поверх брони генералы носили плащи из человеческой кожи.

Они пришли ко мне снизу, поднявшись по ступенькам пирамиды.

Вид Кровавой пирамиды вблизи заставлял всех замирать в страхе. Эта штука была как гора из красных камней. Какой высоты? Сто метров? Может, даже двести?

Вокруг стояли обсидиановые статуи гигантских крокодилов с пылающими глазами демонов. Они охраняли массивный фундамент.

Наверх вела колоссальная лестница с узкими ступенями к жуткому алтарю, откуда я командовал своей непобедимой армией.

Это был я — Аль-Эскандер. Первый Император, отец Повелителей Ночи и создатель Ка-Кеми. Я вознёсся, чтобы стать Последним Солнцем.

Помню те дни, когда моя власть в Египте была абсолютной, словно несокрушимая скала.

Я был одним из последних, выживших после катастрофы и рассеявшихся по миру от Индии и до Египта.

Нас именовали Королями-Гигантами. Мы были созданиями, обликом схожими с человеком, но были очень высоки, имели алебастрово-белую, сияющую кожу и несли на себе печать родства со змеями.

В воздухе витал аромат ладана и горячего песка, а в моих руках древний посох, полный тёмной магии. С замахом посоха я вызвал могучие силы, пленя души тысяч врагов внизу пирамиды.

Их жалобы летали вихрем в воздухе, когда тени взметнулись, обволакивая пленных.

— Сквозь врата времени и смерти, вы будете служить новому порядку! — Провозгласил я.

Тени обрушились на бедолаг, вскрывая их плоть. Орда древних сущностей поглотила их души, оставив только пустые оболочки.

— Теперь они стали частью моей армии мертвых, — сказал я, взглянув на генералов. — Так начнем новый этап моего правления, великого императора Аль-Эскандера!

Так началась новая эра, моя власть была подкреплена армией мертвых, а жизнь стала пленницей танца теней.

Однако дни величия приближались к концу, как источник воды иссыхает в пустыне. Жрецы, завистливые и исполненные страха, плели паутины заговора. Мои глаза темнели, не от магии, но от предчувствия.

Я чувствовал, как интриги рождаются в их тайных обрядах. Сидя на троне, я слышал молитвы и шепот измены.

— Великий Аль-Эскандер, твоя власть затмевает небесных богов! Это не в порядке вещей, — прошипел старый жрец Хезек-Амон.

С его словами я вдруг почувствовал, как холод проникает в мои вены. Попытался вызвать магию, но силы покинули меня. Предательский яд вкушенный мной — лишил контроля над телом.

— Ты не вечен, Аль-Эскандер, — прошептали жрецы, накидывая на меня магическую сеть. — Ты будешь пылью, без возможности вернуться.

Мой взгляд упал на черное обсидиановое зеркало, отражая мое обличье, ослабленное отравой. Воспоминания о могуществе таяли, как песчинки на ветру. Тени обрушились, забирая силы, и я рухнул.

Даже полу-боги бессильны перед ядом.

В мгновение ока я оказался на коленях, лишенный славы и власти, а кровь хлестала из моего нутра.

— Кха! Проклятые собаки Амона…. — прохрипел я сквозь кашель. — Кха-кха! Подлые, трусливые псы…

Но зелье уже начало свое действие и даже я не мог остановить его ток по жилам.

Мой верный каракал Бастет почувствовал неладное. Его глаза сверкнули изумрудным огнём, а шерсть стала похожей на пламя, его оскал замерцал под светом луны.

Бастет с рыком бросился вперед, размахивая своими лапами. Жрецы, думавшие, что они победили, не успели отпрыгнуть. Когти и зубы рассекали воздух, разрывая тела заговорщиков.

Они падали один за другим бессильные перед яростью бестии. Он преодолевал их магические барьеры, словно волна разрушения. Сквозь боль и слабость я видел, как мой питомец готов отдать свою жизнь за меня.

Бастет сражался, несмотря на раны. Его рычание наполняло зал, напоминая об аромате битвы и славы.

Но силы были слишком неравны. Последний жрец, замахнувшись копьем, ударил животное в спину. Каракал замер, его глаза потускнели. Он зашатался, прежде чем упасть с рычанием на пол.

Жрецы подняли мой труп, устроив мне последний поход. Вытащили внутренние органы, а тело запечатали в саркофаг, заперев магической печатью.

Так завершилась эпопея Аль-Эскандера, великого некроманта, поглощенного алчностью и предательством. Душа моя отныне вечно бродит в астральных коридорах, а тело покоится во мраке забвения.

* * *

Четверо выдающихся аристократов, граф Александр Воронцов, князь Игнатий Петров, барон Дмитрий Романов и герцог Владимир Алексеев, вошли в пирамиду, специально возведенную на территории одной из усадеб под Петербургом.

— Наполеон Бонапарт, несомненно, проявил отвагу в Египте, — воскликнул с восхищением барон Романов, освещая факелом гранитные стены. — Отвоевать саркофаг Короля-Колдуна у мамелюков — подвиг, достойный восхищения. Они охраняли его веками.

— Вы несомненно правы, сударь, — согласился граф Воронцов, заглядывая внутрь каменного саркофага с замысловатыми символами. — О, смотрите господа, тут даже есть кошачий труп…

Но остальные кажется не обратили внимания на мумию каракала, лежащую рядом с хозяином.

Держа руку на амулете скарабея, князь Петров произнёс:

— Переселение души из мумии… Мы можем даровать Королю-Колдуну новое тело и подчинить его волю.

— И снова империя восстанет в своем величии! — воскликнул герцог Алексеев, вглядываясь в светящийся артефакт, предназначенный для проведения тёмного ритуала.

Когда всё необходимое было готово — они встали окружив саркофаг, и приступили к тёмному таинству.

Герцог Алексеев, возвышая свой посох над саркофагом, начал произносить заклинания, заполняющие комнату зловещей магией.

— Да благословят нас Древние! — грозно провозгласил он, звуки его слов эхом отражались от стен пирамиды.

Поддержавший его граф Воронцов, в черной мантии с капюшоном, развернул свиток с давно забытыми символами, вставая на страже врат между мирами.

— Великие Древние, примите наши мольбы! —призывал он, распахивая руки в жесте могущества.

Князь Петров и барон Романов, держа в руках амулеты скарабеев, поклонились перед саркофагом, где, словно спящий бог, лежала мумия некроманта.

В это время, на вершине усечённой пирамиды, пара влюбленных была занята "наблюдением звёзд и Луны".

Каждый сам по себе, они творили свою музыку в полной тишине. Их души сливались в одно целое, иногда замирая на несколько секунд, а потом трогаясь снова.

В их движениях было что-то завораживающее, что-то от высшего искусства. Тайных игр Индокитая в кои были посвящены лишь единицы, и пребывали сейчас на вершине таинства.

Их огонь взлетал выше, чем рассвет солнца, а внутри пирамиды искрилось колдовство.

Слова заклинаний звучали в пространстве, и воздух будто стал гуще. Граф Воронцов держал над вершиной купол защитный, чтобы души из Лимба не смогли ошибиться.

Герцог Алексеев, глядя вглубь саркофага, изрёк слова заклинания, и мумия засветилась странным огнем.

Женщина заключила свою половину в объятия и её лицо исказилось в гримасе экстаза. Энергетический луч, вспыхнув светом, ударил из неё в пространство и начал расширяться.

А мужчина содрогнулся в конвульсии, с силой прижавшись и завершив начатое.

— Великие Древние, мы открываем врата! — воскликнул граф Воронцов, когда пара покрылась сверкающим светом.

И в это мгновение душа Короля-Колдуна начала свое путешествие. Из мумии, она поднялась к аристократам, касаясь каждого из них.

А затем пойманная лучом направилась вверх, где влюбленная пара, дала свет новой жизни.

****

Я родился и почувствовал, что, наконец, свободен от этой дурацкой печати. Сразу стало ясно, что после смерти время шло неспешно, как бабушки на рынке.

«Эх, а ведь я знал про печать», — подумал я, вспоминая свою недавнюю выходку в прошлой жизни. — «Вот каково проклятье богов».

Оказывается, пока меня держали там, прошло целых пять тысяч лет. Вот это поворот! Я, собственно, прожил целых пятьдесят веков в Хранилище Душ.

И вот, долгожданный момент наступил. Наконец-то у меня было настоящее человеческое тело.

Но как назло, появилась небольшая накладка.

«Проклятая печать повредила мою магию», — сообразил я. — «Блин, и я опять младенец?»

Тогда я решил оценить свою ситуацию. Как бывший архимаг, где бы я ни оказался, я все равно понимал язык. Это, конечно, было круто.

— О, это просто невероятно! Мы стали родителями! — воскликнула женщина, удерживая меня в своих руках.

— Да, это чудо, абсолютное чудо. Посмотри, какой он маленький и крошечный, — прогремел басовитый голос мужчины, прикоснувшегося ко мне.

— Кажется, я не могу поверить, что это произошло. Он такой милый, такой наш малыш, — голос у женщины дрожал от счастья.

— Мы ждали этого так долго, и вот он, наш сын, — мужчина обнял женщину.

Потом я медленно открыл глаза и встретил целый калейдоскоп образов. Это место похоже на какое-то святилище — свет дрожащих свечей, а вместо кровати — холодный мраморный пол.

Глаза мои блуждают, и я вижу ту женщину, что обнимает меня, как своего малыша. Пара секунд на наблюдение, и я осознаю, что она не только красотка, но еще и демоница или суккуб.

Сначала я подумал, что у нее, как у дракона, на голове рога, типа королевской тиары. Черные, как обсидиан, гладкие.

Рога у «мамы», должен сказать, создают вау-эффект. Вместе с черными волосами, белой кожей и красными глазами она прямо ярость во плоти. И зовут мою маму Алина.

Поворачиваю голову, чтобы взглянуть на «папу». У него улыбка на лице и слезы на глазах.

Этот молодой парень с золотистыми волосами, будто сошел с обложки глянцевого журнала. Хоть он крепкий и мускулистый, его движения как будто пропитаны невидимой элегантностью, что присуще только членам королевских семей.

Взгляд, что он бросал на меня, был полон не только легкого самолюбия, но и какой-то скрытой доброжелательности.

Он заметил меня и помахал рукой:

— Привет, малыш. Я так рад тебя видеть.

Моего старика зовут — император Николай, и ему тридцать лет. Выглядит как крупный накаченный парень, и у него, кажется, вместо мозгов — бицепсы.

Помню, как он дружелюбно пожал руку охраннику. Тот словно шарик от пинг-понга, летел и летел, пока не встретил стену. Тип до сих пор в больнице, так что мой старик точно имеет гены великана.

Что касается меня, моё имя Александр I. Оно похоже на мое египетское имя Аль-Эскандер. Должно быть мои родители выбрали его интуитивно или может кто-то подсказал им.

Родился я недавно, и только начал своё приключение в этой жизни. Пока ничего особенного не вытворил, я просто любимый малыш. Мои главные задачи — хорошо поесть и своевременно поменять подгузник.

Когда я первый раз открыл глаза в этом мире, понял, что здесь полно волшебства и магии. Тут только сила и бабки решают, какое место ты занимаешь в этом обществе. Бабки, в смысле, деньги, а не те, что у подъездов обзываются.

Этот мир похож на мой родной, только без техногаджетов — да-да в Египте были вещи и покруче. А еще здешняя магия также немного отличается. И забавный факт — тут живут разные расы, в том числе и наша горничная, которая оказалась эльфийкой.

В этом мире я родился в семье магов — настоящих волшебников! Ну, может, я сейчас не архимаг, а просто маленький человечишка, но раньше в предыдущей жизни я был настоящим крёстным отцом магии.

Всякая волшебная шняга, красивые дамы, да и вообще всё под небесами было у меня. Почти, что бог, уничтожитель миро… Кхм, а да, прилетело мне за это. Даже не знаю, смогу ли в этой жизни восстановить свои навыки теперь.

— Плоклятые плофаны! — грязно выругался я, вспомнив жрецов Амона.

Лица моих родителей тут же засияли.

— Ах, смотри он что-то лопочет. Это так мило.

Теперь же я, как ребенок, возвращаюсь к пелёнкам и пустым листам биографии. Но, честно, весело в этот раз начинать всё заново.

Я много чего выучил, ползая туда-сюда, и в первую очередь до меня дошло, что это был нереально богатый особняк, целиком сделанный из камня и дерева. Этот дом возвышался на четыре этажа, а внутри было столько комнат, что я бы стёр колени, если бы прополз по всем на четвереньках.

Однажды я решил закусить овсяными печеньями, но, как это часто бывает, не обошлось без приключений. Как только я протянул руку к столу, чтобы достать свое угощение, мои ноги решили, что им пора в отпуск, и я рухнул на пол.

Бац! — прямо затылком об пол. Звук, как глухой барабан.

Вместе с ударом послышался крик, и я увидел, как мама случайно рассыпала свои бумаги. Ее лицо вдруг стало по-настоящему бледным.

— Эй, Алекс! Ты в порядке, да?! — закричала она, бросаясь ко мне.

Подняла меня на руки и, осмотрев с головы до ног, как врач после травмы, успокоилась. Наверное, ей было страшно, что я могу копыта отбросить раньше времени.

Обнаружив, что крови нет, она принялась ласкать меня по голове.

— Слава Демонам, всё в порядке.

Она взглянула на меня с таким выражением лица, словно сейчас определит, насколько тяжело я ударился. Вид у нее был такой серьезный. Потом она положила свою тёплую ладонь на мою голову.

— Ну, это тебе точно не помешает… — мама пробормотала что-то про демоническую силу, деликатно прикладывая руку ко мне. — Исцеление!

Внезапно я ощутил сильное и приятное тепло, и боль в моей голове как рукой сняло.

С тех пор я знал, что моя мама является целителем.

А вот наши горничные — просто загадка. Особенно моя Ауриэль. На первый взгляд, она, кажется, обычная дама. Но брось взгляд на ее бюст — словно гора! Это потом уже всё внимание переключается на её личико. Эти ушки, которые постоянно трясутся, говорят: «эльфийка в деле».

Да, она — настоящая эльфийская леди.

Одета она в костюм горничной с черными нашивками и мини-юбкой на несколько слоев, что вовсе не скрывает её формы. И еще белые пояса для подвязок, добавляющие свой «шарм».

Её горничная униформа вроде как не только для формальности. Но она так же излучает эту сексуальность — эта ее грудь, выглядывающая из открытого верха, и пухлые бедра, виднеющиеся под юбкой и гольфами.

В один прекрасный день, когда я замышлял свои планы завоевания мира (типа как любой серьёзный младенец), я ощутил головой её мягкие сферы.

И вот она, Ауриэль, так сильно прижимает мою голову к своей груди. Ну, разве это не волшебно?

— Ты не голоден, Александрик? — спрашивает эльфийка, ухмыляясь. — Меня ждут неприятности, если узнают, что будущий император голодный.

— Не, я влоде как… — пытаюсь начать в ответ, но она не понимает, что я лопочу. И уже расстегивает свою блузку. Ба-бах, и вот они — её обнаженные прелести на свободе.

Я в полном ступоре, просто не могу отвести взгляд от ее подпрыгивающих прелестей. Хотелось бы мне отвлечься, но, как ни странно, голова не поворачивается.

Видимо, она приняла мое молчание за согласие, потому что на мгновение отодвинула меня, чтобы я мог полюбоваться её формами. Могу сказать, они были не большие, я не силен в знании размеров, но приятной формы, это точно.

— Как насчет аппетитного ужина, будущий император? — ухмыляется она, а я пытаюсь выговорить что-то умное, но мои мозги явно не готовы к подобным моментам.

Мои попытки выразить свои мысли привели только к издаванию бессвязных звуков, которые лишь подтолкнули эльфийку к действиям.

Глава 2 Первые шаги в магии

Увидев эти великолепные холмы, я инстинктивно захотел схватить их, однако мое тело оказалось слабым, и я даже не мог должным образом контролировать свои руки.

Настроение у меня было на высоте, я даже забыл, что не понимаю, что, черт возьми, происходит. Я совершал то, о чем никогда не думал. То, в чем я нуждался в эту минуту, было рядом.

Затем я различил её слегка громкое дыхание, обстановка здесь была достаточно шумной, но в саду присутствовали только мы вдвоем.

Мои уши остро реагировали, и мой взгляд невольно скользнул на эльфийку. Я увидел едва заметное покраснение и выразительное выражение на её лице.

Могу сказать одно, что со своей горничной я никогда не оставался голодным.

В конце концов, к этому и сводится жизнь императора — все время кого-нибудь соблазняешь, слушаешь стоны, беседуешь с утонченными глупышкам, которые садятся к тебе на колени и гладят тебя по головке, и все такое.

Ещё я заметил, что в этом мире есть даже разумные растения и гибриды животных.

Но самое классное — никто не тычет пальцем из-за того, откуда кто родом. Все, кажется, дружно тусуются, не обращая внимания на своё происхождение. Ну, кроме конфликтов между правящими домами, но это уже их заботы.

И что удивительно, похоже, что я и мои родственники связаны общей историей, а наши различия во внешности просто отражение наших уникальных наследственных черт.

И вот вопрос: а могут ли люди и зверолюди скрещивать свои гены и передавать потомкам уникальные особенности?

Ведь моя мать демоница или суккуб, а отец великан. Как бы наверно я должен наследовать гены обоих?

В этот раз когда меня перекинуло в другое тело, я как-то решил не париться и просто взять жизнь за шиворот. Плавно так влиться в новую реальность.

И в первый год моего нового существования в этом мире, я обрел определенные планы и амбиции.

Во-первых, у меня появилась ясная цель: переспать с горячей эльфийкой горничной, едва мне исполниться восемнадцать. Почему бы и нет?

Ведь как тут упустить такой шанс, когда перед тобой сексапильное создание, да еще и с метровыми сиськами ушками? Ну ладно, не метровыми…

И вот я, не имея шикарного тела, как у своего отца в этой жизни, думаю:

«Да, нужно бедт завести свой гарем. И разумно будет начать с горничной! А тут еще рас всяких разных сколько….»

Во-вторых, я решился серьезно взяться за магию. В прошлой жизни я жил баснословно, но стать настоящим магом божественного уровня — это что-то!

План такой: бери книжку, фокусируйся, произноси заумные слова и вуаля, весь мир под твоими ногами! Хотя честно говоря, может, лучше сначала разобраться, как тут в туалет ходить без помощи родителей.

Но, с другой стороны, новая жизнь не такая уж и беззаботная, как казалось. Тут мало моих единомышленников, и меня как-то даже не презентовали обществу. Раньше было лучше, да и этот мир не совсем тот, что я ожидал.

Периодически я начал замечать странное явление: своим энергетическим телом постоянно ощущал какое-то постороннее присутствие. Иногда слышалось мурчание или странное мяуканье, но сколько бы я не искал по комнатам никакой кошки я не находил.

Это похоже на призрак или игру моего собственного воображения. Если честно это порядком меня напрягало и здорово действовало на нервы.

Однако если не обращать внимания на это постоянно ощущаемое присутствие и продолжать заниматься своими делами то наваждение пропадало.

И самое острое чувство неудобства вызывало видеть то, как люди ходят с оружием, как будто это модные аксессуары. Недавно встретил парня, выше чем лошадь, а у него в руках военный топор, больше его самого!

Возможно такая неприязнь у меня развилась в результате психической травмы, полученной в прошлой жизни.

Оружие тут в порядке вещей, можно даже с ним по улице гулять, пока не направляешься в королевский дворец или к важным персонам. Наверное, всякий раз надо задумываться, прежде чем влезть в поднебесье с топором в руках.

Кстати, тут короли не как обычные пузатые монархи, которые просто сидят расплывшись на троне. Они должны быть физически крепкими и умными лидерами, представляющими свою страну.

Система валюты тоже вызывает удивление. Медь считается самой дешевой валютой, за ней идет серебро, а золото считается самым ценным. Кажется, что семьям хватает всего пары медных монет в день для проживания.

100 медных = 1 серебряная

100 серебряных = 1 золотая

* * *

Четыре года я вел себя, как мелкота, притворяясь, что в этом мире ни черта не понимаю. Но продолжать делать вид, будто я тут просто ребенок, стало невыносимо.

Когда я наконец открыл рот и стал высказывать свои гениальные мысли, мои родаки были в шоке.

— Где моя пенсия? — спросил я.

Хотя, нет. Шучу, это было что-то другое. Зачем думать о пенсии, когда ты императорский наследник, да еще и молодой.

Родители даже устроили мне праздник, говоря, как я крут. Внутрь меня в это время закрадывалось сожаление, что так долго держал их в неведении.

Теперь мне целых четыре года, я разговариваю и подтягиваю букварь при поддержке Ауэриель и мамки. Не знаю, считают ли меня умником или дудом, но все меня любят вне зависимости от всего.

Так что честная оценка со стороны для меня — вещь недостижимая.

В конце концов мне пришлось раскрыть хотя бы капельку своего настоящего магического потенциала, даже если мне казалось, что это как-то рановато.

Хотя всегда мечтал быть обычным, симпатичным ребенком, что положено в мои годы.

Оглядывая свою физиономию в том металлическом тазу, что я нашел на кухне, я осознал, что выгляжу более чем ничего. Тут густые светлые волосы и выразительные голубые глаза от папашки.

Странно, что нет ничего от мамы. Может это что-то магическое, а не материальное. Всё же демонические суккубы они как бы не от мира сего.

Рассматривая окружающую реальность, стало ясно, что этот мир далек от того, что я привык видеть. Технологий тут явно не хватало. Единственные средства передвижения — лошади и парусные корабли, что свидетельствовало о примитивности транспортной системы.

С магией было сложнее всего. Здесь её называли «Маной» и она просто витала в воздухе этой планеты. Маги умели манипулировать этой энергией, впитывая её в специальные мана-кристаллы в своих телах. Это было совершенно новым и непривычным для меня, и я только начинал разбираться с этим удивительным искусством.

Однажды мать застукала меня за онани…., то есть разминкой моих магических мускулов. Она вошла ко мне, когда я анимировал куклу, вспоминая свой некромантский опыт. Видя мой талант, она решила проверить мою пригодность при помощи магических игрушек.

Тот случай с магией, как шило вылез из мешка, и мне уже нечего было прикидываться, будто я туго соображающий болван. Всё равно в магических семьях такое часто случается. Моя мама, будучи внимательной тётей, вообще не удивилась. Ещё до этого она догадывалась, что я как-то опережаю сверстников.

К счастью, она придумала отличный личный прокачиватель мозгов: горничная-эльфийка Ауэриель. Она уделяла мне своё бесценное обучающее время, когда не занималась домашними делами. Когда я научился ходить самостоятельно то, в основном валялся в библиотеке.

Там книжки толстые, и, хоть всем казалось, что я просто машу страницами, на самом деле я с увлечением читал каждое слово. Кажется я наконец-то откопал свой самый оптимальный метод впитывания информации из книг. Ведь проклятая печать стёрла все мои навыки из прошлой жизни.

Из всего этого бумажного разнообразия моей любимицей стала книга: «Руководство для начинающих магов».

Там говорилось, что:

«….хоть магия во многом зависит от генетики, шанс, что у детей магов появится чувство магических потоков вокруг, невелик.

Последние статистические данные подсказывали, что только один из ста детей обладает этим даром, и проверить его можно только в конце детства или в начале юности, когда их магическое ядро полностью формируется…..»

Листая страницы, я нахожу что-то, что привлекает моё внимание.

«… Ману можно использовать несколькими способами. Два из них наиболее распространены и используются в укреплении тела путём использования маны (Ваниры) и выброса в окружающий мир (Заклинатели)…»

«… Ваниры — это самый распространённый вид воинов, которые собирают ману и направляют его вдоль своего тела, укрепляя его для атаки»

Я так понял, что для этого нужно было копить ману для формирования кристалла в районе солнечного сплетения. С этим у меня проблем не должно было возникнуть, потому как воин это всего лишь ступень на пути к магу.

«… Заклинатели — могут использовать ману для произношения заклинаний, которые распространяются на область или определённую цель»

Забегая в будущее скажу, что вот здесь у меня возникла проблема. Печать наложенная жрецами что-то повредила и мне никак не удавалось поднять ману выше, которая нужна для формирования кристалла в районе сердца.

*Листаю*

— АГА!

«Хелтеры — более известные как целители. Целители обладают редкой способностью восстанавливать здоровье у других, излечивая травмы и раны»

Вот последнее было про мою маму, значит по ихнему это будет называться — Хелтер. Но что-то меня не прельщает данная стезя, от слова совсем.

Я хотел быть заклинателем. Прямо как древние колдуны Тхлема с затонувшего материка.

Читая я понимал на свой лад, как заклинателям, то есть магам разбираться с этой магией:

Сначала надо выцепить ману из окружения, а потом как-то превратить её в свой магический кристалл. Ну, чтобы это всё стало более-менее под контролем, нужно её ещё причесать и привести в порядок.

После этого направляем её в какой-нибудь предмет типа посоха, жезла или кольца, а там уже управляем в уме, даем команду на превращение этой маны в нужное заклинание, которое нам хочется.

* * *

Сегодня утром мы находились в кабинете отца. Мама смотрела на меня, пристально следя, как я стараюсь освоить первые магические приемы, пытаясь заставить двигаться лист бумаги. Наверное, она думала, что я просто разглядываю какого-то жучка на полу.

Ауэриель стояла возле двери, готовая помочь, если у мамы возникнут внезапные потребности. Кабинет, честно говоря, был почти как гостиная. Весь этот дорогой деревянный интерьер с разными узорами казался излишним даже для меня, бывшего полу-бога. На двухсот квадратных метрах точно можно устроить целый праздник, с блэк-джеком и шлюпками.

Света в комнате было предостаточно благодаря огромному окну, занимающему всю стену. Хотя, возможно, в этом мире такое пространство считается нормой, но я не так уж и уверен.

Высокий потолок подразумевал возможность добавить второй этаж, а половину комнаты занимали шкафы с записями и книгами. Мне даже в голову не приходило, что столько информации можно хранить в одном месте.

Ну, а теперь, когда я готов взять в свои руки управление миром, осталось только понять, где тут кнопка «старт».

В прошлой жизни перед смертью я сделал крутой прорыв, и вот уже не терпится вернуться к исследованиям Кристаллов Маны. Надеюсь только, что моя смерть не стерла какие-то важные воспоминания.

Ну и, конечно, не забываем про ежедневную медитацию. Это стало неотъемлемой частью моей рутины. Прогресс в магии зависит от того, насколько хорошо я могу сконцентрироваться в это время.

Закрыв глаза, я начал рыться в своей внутренней вселенной, ища поток магической энергии, который, по слухам, должен был меня пронизывать.

Пошагово я погружался в самого себя, чувствуя, как энергия начинает танцевать в моих венах. Вот оно — настоящее волшебство, словно я снова включил свою связь с этим миром и его магией.

О, так приятно почувствовать эту связь после такого долгого перерыва!

И вот, как обычно, когда я погружался в глубокие раздумья, неожиданное вторжение мамы в мои мысли немного меня потревожило.

— Ага, вот ты где, Александрик! Ты какой-то напряженный. Ты что, у тебя проблемы с ка-ка? — Мама всегда находит повод для своей беспокойной заботы о моем здоровье.

«Мама! Моя цель — стать самым крутым магом в этом мире, а ты разговариваешь со мной, как с обосравшимся ребенком!» — подумал я, немного раздраженный. Как бы ни было, я всегда старался держать свою голову высоко.

Моменты, когда осознаешь, что тебя лишили божественных сил и теперь твой магический бак сузили, вызывают оторопь. Особенно после того, как ты был архимагом. Иметь воспоминания архимага, но быть ограниченным физически — ужасное чувство.

С небольшим сожалением я скривил губы, осознавая, что вечное нытье не вернет мне мою прежнюю магию.

Время перестать сопливить по поводу своего бывшего «я».

Факт в том, что сейчас я слаб, но если я хочу вернуть свою силу, мне нужно усердно тренироваться, чтобы нарастить свой магический запас. Может быть, с помощью магических артефактов и кусочков воспоминаний, я смогу даже улучшить себя и вернуть базовое магическое оружие.

Это был сложный путь, но я был готов к вызову, потому что я, Аль-Эскандер, был рожден для величия, и ничто не остановит меня в достижении этой цели.

Мама осторожно подняла меня, словно я был хрупкой фарфоровой куклой и приступила к смене подгузника. Её лицо выражало заботу и волнение.

— У него опять это началось, — прошептала Ауэриель, присев рядом с мамой. В её голосе чувствовалась доля волнения.

Мама отложила смену подгузника, взглянула на меня и спросила:

— Что он там опять задумал? — Её глаза метались между мной и эльфийкой.

— Это его ужасное выражение лица, — сообщила Ауэриель с ноткой возмущения. — В таком возрасте дети не должны иметь такое выражение лица.

В этот момент я чуть не подавился от напряжения. Похоже, мои мысли о мировом господстве вновь отражались через мое лицо.

Мама обратилась ко мне:

— Александр! Заканчивай! — Она покачала головой, её взгляд был полон сожаления. — Иногда мне кажется, что в твоей голове творится что-то совсем нехорошее.

Я мог быть бессмертным, но пребывание в теле ребёнка имело определенные эффекты, которые я не мог контролировать. Условные рефлексы и прочие бессознательные действия моего физического тела.

* * *

Прошло уже больше пяти лет с тех пор, как я родился в этом мире магов и королей.

С тех пор, как я попробовал влить в себя эту магическую энергию (называется она мана, если что), я чувствую себя как инженер на стройке, который пытается собрать самолет из конструктора. Типа, вот тут кусочек маны, а вот тут… ах, она опять ушла!

Представь себе, это как пытаться научить свои ноги есть ложкой и ходить на руках одновременно. Вот такая карусель. И я, блин, думаю, что даже черепаха быстрее двигается, чем эта чёртова мана в моем теле.

Теперь я понимаю, почему в книжках говорят, что людям нужно дорасти до подростков, чтобы все эти магические штучки начали работать.

Потому что если я буду ждать, пока эти магические частицы сами соберутся в моем теле, то я буду как бедняга Хамурапи, только без красивой усыпальницы. Или как черепаха, которая до цели доползает быстрее.

Мои ежедневные ритуалы состояли в попытке потратить достаточно много усилий на сбор окружающей маны и избегания лишнего внимания со стороны матери и отца.

Хотя темп обучения был напряжённым и медленным, я получил довольно большую фору от остальных людей, так что не особо жаловался.

Как обычно сегодня мама снова пребывала в библиотеке за столом, а я делал вид, что играю на полу.

Я был примерно на середине пути сбора частиц маны. Эти последние два года не пропали зря, ибо я наконец-то собрал всю свою ману в солнечном сплетении и конденсировал её в кристалл маны, когда…

"БУМ!" — прогремел взрыв.

Глава 3 Вам меня не достать

Опа! Внезапно — бац! — грохнулся взрыв, и моё сердце чуть не выскочило из груди. Да и весь дворец задрожал. А потом чёт плюхнулось в окно, и оно вдруг вспыхнуло.

Яркий свет в комнате, и обломки летят прямо на нас. Но магические барьеры вспыхивают ярко-голубым светом и ваще отбивают всё, что летело в окно.

Момент и мама уже на ногах, кидает в сторону стол, а потом как стрела летит ко мне.

И вот она уже рядом, берет меня на руки, и мы вдвоём бежим от окна.

Мама сжимала меня так, что мои рёбра едва не хрустнули.

— Мам, не плачь. Что случилось? — смог пробурчать я.

Она не отвечала и продолжала рыдать, стискивая меня.

Ауэриель вдруг подняла руки, и вот у неё два ножика в руках, типа откуда они взялись, хз.

И она стоит, как будто ждёт нападения из окна. Там, блин, магический барьер, и он держится, как чемпион на ринге.

Ауэриель повертелась, посмотрела, что через окно никто не пролезает, и решительно вышла из комнаты.

Пока я в шоке от всего этого, оторвал голову от груди матери и раздумывал. Чё за фигня? Кто это сделал? Кто на наш дом напал? Тут уж я клянусь, эти ребята будут сожалеть о своем выборе! Я их буду ловить день и ночь, пока…

И тут влетает в кабинет мой отец. Вид у него сразу как у разъярённого тигра. Он, глядя на разгром, медленно осматривает всё, замечает меня, обнятого мамой.

— Что у вас тут происходит? — спрашивает он, серьезный как стальной Феликс.

Мама так и не смогла перестать плакать, а в ответ на вопрос просто молчала.

Тут вмешалась вошедшая Ауэриель:

— У нас тут вторжение было, но благодаря магическому барьеру, все атаки отбиты. Я еще стражников вызвала, так для подстраховки.

Мой отец кивнул, серьезно оценивая ситуацию.

— Нам надо узнать, кто за этим стоит. И убедиться, что всё в порядке.

Он пошел к окну, осматривая барьеры и разрушения. Явно хотел разобраться в этом до конца.

Пока он расследовал, мама, наконец, начала успокаиваться. Слёзы постепенно прекратились, и она ласково гладила мои волосы проверяя, что я цел и невредим.

— Всё будет хорошо, дорогой, — успокаивала она. — Ты в безопасности. Мы не дадим тебя в обиду.

Её слова постепенно уняли мою тревогу.

Через некоторое время отец вернулся, его лицо будто говорило: «Где взять еще немного нервов».

— Всё в порядке, нападавшие уничтожены, — объявил он, разглаживая морщины на лбу.

Мой старик, с таким взглядом, будто участвует в шахматном турнире с жизненно важными ставками, начал разбираться в ситуации.

— Может, это проверка нашей обороны, а может, просто кто-то попытался избавиться от Александра до того, как он повзрослеет, — добавил он, кидая взгляд на меня. — Даже ребенком он показал свой высокий потенциал. Враги должно быть испугались.

Мама держала мою руку так крепко, что мне даже было немного больно. В комнате стояла такая тишина, что я слышал скрип своих мыслей.

И вот тут моя мама разорвала молчание с таким вопросом:

— То есть, они что-то узнали об Александре? — выкрикнула она, и в ее голосе чувствовалась килотонна волнений.

Отцу видимо это не понравилось, и он выглядел, как человек, которого только что обвинили в том, что он забыл печенье в духовке. Взгляд его был глубоким:

— Ну, не исключено, — сказал он. — Хотели бы мы или нет, но во дворце полно интриганов, готовых распространять слухи. Секрет рождения нашего мальчика скоро перестанет быть секретом.

Мама, как будто чувствуя, что на её плечах висит вся ответственность, медленно кивнула.

— Эти ребята чего хотят? — спросила она, пытаясь въехать в их махинации. — Если мы не выкрутимся, нас точно раздерут. Пока им не удалось пробить наш барьер, но это вопрос времени.

Отец, видя, как над нами нависло что-то неприятное, прищурился.

— Возможно, они и не догадывались про нашего малыша и просто через тебя решили добраться до меня, — заметил он задумчиво. — Но, действительно, пора показать этим дворянам, что шутки шутить не стоит, когда дело доходит до нападения на императорскую свиту.

— Что?! — воскликнула Ауэриель, её голос пропитан страхом и недоумением. — Мы ведь не можем…

Император поднял руку, чтобы её успокоить, его взгляд был как у кота, который решил, что хватит играться с мышкой.

Отцовские слова ложились на мои уши, как приятная музыка:

— Не будем, конечно, нападать напрямую на какую-то дворянскую семью. Но я подумываю о том, чтобы немного подшаманить законодательство в нашу пользу и ужесточить пару правил, — сказал мой отец, при этом звуча мудрым и решительным.

— Всегда хотел, чтобы тем, кто сильно хочет власти, было чуть сложнее. Теперь мне плевать на их счастье. Чем больше они будут в дурацких ситуациях, тем лучше для нас.

Подождем, пока они сами чего-то натворят или закончится их энергия для атак. Тогда они вынуждены будут вылезти из своих норок.

Он сделал паузу, как бы размышляя над своими следующими ходами.

— Я собираюсь навестить этих дворян и показать, что я вполне готов к жестким мерам. Если я предложу хороший куш, то у тех, кто нас не любит, шансов найти сторонников будет меньше. Хотя бы они будут осторожнее в своих интригах, — закончил он свой план с ухмылкой.

Я слушал его с ужасом и беспокойством. В его словах звучала решимость и намерение не допустить бунтов и заговоров против нашей императорской династии.

Исходя из этой информации, я пришел к выводу, что существует группа, или, возможно, несколько групп людей, которые не удовлетворены текущим правительством.

Их недовольство настолько глубоко, что они решились на несколько попыток убийства, с целью избавиться от императорской династии и изменить ход истории.

* * *

На следующее утро, когда наш дом ещё пытался оправиться после взрыва, я проснулся с чувством, что сегодня особенный день. Вроде как даже не верилось, что вот так вот наступил мой день рождения.

Рассвет только-только приукрасил небо розовыми и оранжевыми красками, когда мои родители тихонько вломились в мою комнату с улыбками на лицах. И в руках у них были деревянный и железный мечи.

— С днем рождения, чемпион, — сказал мне отец, протягивая мне подарки. — Теперь ты, собственно, как настоящий мужик.

Я, конечно, обнял своих родителей с огромным чувством радости и благодарности за подарки. Смешно, ведь раньше они как-то не особо устраивали мне празднования.

Я думал, что тут такие традиции вроде как не шибко приняты. А оказывается, что в моем мире начинают отмечать дни рождения только с семи лет, потому что раньше младенцы часто и до этого возраста не доживали.

— Вот это да, — вздохнул я, — настоящее средневековье.

И в тот же день отец рассказал, что я уже вполне взрослый, чтоб начать обучение у мастера. Ну и, собственно, нам придется отправиться в долгое путешествие до академии, где учат мастера и преподаватели магии. Наш путь будет пролегать вдоль величественных гор.

* * *

Спустя пару недель утренний свет медленно рассеивал тьму, когда мы уже были готовы. Величественный облик моего отца в черно-белом костюме, усыпанном золотистыми узорами, был настоящим шедевром стиля.

Белоснежные акценты в его наряде манили взгляд, как лампа, привлекающая светлячков в ночной темноте.

Мама, в своем белом наряде, искусно скрывала свой демонический хвост, а шляпа с вуалью добавляла ей загадочности.

Завязав сумку, где хранились мои книги и закуска, я пристегнул железный меч к поясу, и взял маму за руку.

Не, я как бы мог взять с собой еще кучу вещей, и не из-за того, что лень или что-то вроде того.

У меня вон слуги есть, такие дела. Но, понимаешь, мне казалось, что перенасыщать сумку не в тему, у нас ведь всего-то неделя в дороге.

И вот, пока есть время, я просто посижу на краю кровати и гляну в окно. Замечательная погода, ясное небо. Жаль только, что сегодня не получится забраться на сторожевую башню и насладиться видом на город.

Все были готовы отправиться в поездку, и наш багаж, включая мой деревянный меч, уже лежал в карете. Нас сопровождал почти целый отряд гвардейцев, что, мне кажется, было немного перебором.

Вскоре мои родители с возницей и командиром гвардейцев обсуждали детали нашего путешествия.

Также родители встретили друзей, вместе с которыми мы собирались ехать. Среди приглашенных были и мужчины, и женщины, все олицетворяли изысканный стиль. Обещалась великолепная поездка.

— Эй, парень, не удивлюсь, если ты унаследовал от папы не только волосы с глазами! — пошутила молодая женщина, бросив подкол в адрес отца и напомнив мне, что только близкие к императору могут себе позволить такие шутки.

Внезапно она обняла меня и засунула лицом в свою грудь с великолепными формами. Оглядев ту, что меня душила, понял — она просто великолепна! Позже я узнал, что ее зовут Анжелика.

В ней была какая-то «изюминка» с ее белыми волосами и голубыми глазами.

«И почему все женщины так любят тискать меня?»

Когда мои силы покинули меня, а лицо чуть не превратилось в плоский блин, меня наконец отпустили. Пришло время ехать и все стали рассаживаться по местам.

Я укрепил свои ноги с помощью маны и взлетел в карету. Последнее время, я углублялся в искусство укрепления своего тела с помощью магии.

Несмотря на то, что я не решался показывать свои способности, опасаясь потревожить покой родителей, я старательно тренировался, направляя потоки маны в мои энергетические каналы.

Отец поговорил со мной, когда мы готовились к отъезду:

— Сын, помни, что нам нужно оставаться инкогнито. Наши враги всегда начеку. Но у нас должно быть достаточно телохранителей, чтобы отпугивать любых недоброжелателей.

Когда наша компания снарядила карету, на лошадях с нами были гвардейцы одевшиеся, как обычные типы с улиц. Папин план был прост: держаться подальше от внимания.

И для этого охрана ничем не выделяла свою принадлежность к императорской страже. Это было как шахматная игра: мы — король, а охрана — наши пешки, готовые защищать от любых назойливых фигур.

Потом мы покатились в путь, и впервые я по-настоящему увидел мир, который раньше мне приходилось видеть лишь из окон дворца.

Город был настоящим муравейником, где кипела коммерция и бизнес.

Здесь жило полмиллиона душ, и это было что-то вроде экономического района, заслуживающего особого внимания.

Увлеченно глядя в окно, я впитывал каждую деталь этого разнообразия.

Мои родители, возможно, думали, что меня впечатлила близость города, но, на самом деле, я был вдохновлен тем, как здесь живут обычные люди.

В моих глазах каждый житель этого места казался лишенным необходимости в чем-то. Даже те, кого можно было бы назвать «трудягами», выглядели так, будто им тут весьма уютно и комфортно.

Когда я сравнивал свои наблюдения с предыдущими воспоминаниями, мне становилось понятно, что существуют места, где условия проживания гораздо менее благоприятные.

Поездка обещала быть немного длинной, примерно пять дней, чтобы добраться до академии.

Загвоздка в том, что нам предстояло объезжать вокруг горы широкий круг, из-за ремонта моста (о котором мне, к слову, никто не сказал).

Поэтому сначала нам придётся преодолеть гору и добраться до города Белые Камни. Оттуда уже был путь прямиком в академию через лес. Надеюсь, до нашего возвращения мост уже починят.

По ночам, горы вдалеке, кажется, растут, как дрожжи в хлебе, становясь все больше с каждым километром, который мы преодолеваем.

Интересно, насколько они будут казаться огромными, когда мы окажемся у подножия?

Мы устроили лагерь на какой-то маленькой площадке, где камни валялись повсюду, создавая свой маленький хаос. Ветки также валялись вокруг, и я подумал, что они отлично подойдут для разведения костра.

Моё тело стало какой-то непослушной тушей, и я все больше начал недоумевать, почему оно не в состоянии справиться с этой усталостью.

Путешествия требуют своего, и сейчас, когда мы наконец-то устроились, я почувствовал, что могу немного расслабиться.

Когда палатки были расставлены вокруг костра, родители начали вспоминать старые истории со своими друзьями.

Тут громила по имени Радион, что сидел рядом со мной, обратил на меня внимание:

— Говорят, ты тут преуспел в фехтовании. Правда? — спросил он.

Я кивнул, чувствуя взгляды всех собравшихся.

Он встал с пня, осмотрелся вокруг и нашёл какую-то короткую палку, затаённую среди сухой листвы.

— Подойди сюда, малыш. Ха-ха, давай посмотрим, как ты владеешь своим мечом!

Я взял в руки деревянный меч, подаренный моими родителями, и направился к краю лагеря, где он уже ждал меня.

— Ты ведь знаешь, как правильно махать мечом, верно, малыш? — продолжил громила, его огромная фигура ещё более выделялась на фоне костра.

В это время мой старик смотрел на нас, типа, «Че, сынок, вот тебе и испытание на подходе.»

Он, конечно, в курсе, что сейчас я влетаю в эту мутную ситуацию. Знал, что это поворотный пункт в моей учебе, и молился, чтоб я не облажался.

Мама, пока что, нервничала за меня, при этом тискала рукав своего мужа. У нее в глазах можно было прочитать «Боже, какого черта?» и не скрытую паранойю.

А я так, фокусировался на том громиле, и в голову полились воспоминаниями о прошлом. Дуэли с другими королями, битвы, интриги — вот что было у меня в предыдущих жизнях.

Мои глаза сузились, и этот громила превратился в моего первого соперника в этом странном мире.

Мы пересеклись взглядами, кружа вокруг, как пара акул в океане, ждущих момента, чтобы сделать ход. И вот, на этот раз он взял инициативу в свои руки.

Его работа ног была точной, он легко приблизился ко мне, удерживая на расстоянии. Мы оба были почти на равных, так что, когда он махнул мечом по диагонали, рисковал получить ответный удар.

Тогда, медленно, но с уверенностью, я направил ману в ноги и ринулся вперед, правой рукой крепко держа деревянный меч.

Смелость стала моим крепким союзником, и я чувствовал, что смогу принять этот вызов на ура.

Он пытался меня атаковать, но я ловко отражал его удары. Пока он махал своей палкой, я заметил, что его баланс не идеальный. Он провел комбо, но я смог увернуться, видя, что он начинает колющую атаку.

Я ответил быстротой и ловкостью. Ударил его клинком, заставив потерять равновесие, а затем дал ему горизонтальный удар в грудь. Он блокировал, используя палку как щит, и отбросил меня. Но я был готов к его следующему шагу.

Снова финт, маневр, и я внезапно нарушил его ожидания, вступив в наступление. Он ожидал моих атак, но я решился на хитрый прием, заставив его потерять равновесие.

Это было довольно эффективно, но ему удалось увернуться и отбросить меня. Мы вернулись к изучению друг друга, готовясь к следующему раунду.

Громила с уверенной улыбкой готовился блокировать мой удар, но я решил использовать секретный ход — трюк ногами, что я разрабатывал в прошлом мире. Вмиг я выставил ногу вправо.

Но блин, это тело не такое, как в прошлой жизни! Вес и рост совсем другие. Мне еще придется приспособиться к этому странному телосложению — двадцать килограммов и роста в метр с хвостиком.

По несчастью для громилы, он уже был готов отбить мой наскок своей деревянной палкой, и его правая сторона оказалась раскрытой. Это был момент, и я решил его использовать.

Прыгнул и сделал боковой взмах, с такой силой, что это превзошло все мои ожидания. Деревяшка свистнула в воздухе, издавая сухой звук.

Я направил весь свой вес на этого гиганта. Мои движения были как танец — легкие, изящные.

Теперь, когда я привык чуть-чуть, мои ноги двигались, как в древнем танце, на который человечеству еще лет сто нужно эволюционировать. Я шел на своего противника с полной уверенностью.

Удивление громилы длилось мгновение, прежде чем он метнул своей ногой со сверхчеловеческой скоростью. Я припал на корточки, чтобы избежать удара, и с полной силы дал по его голенищу. Должен был его сбить с ног.

«Но вот блин, не тут-то было.»

Этот парень был точно не тем, кто готов к спокойному уроку. Он мигом развернулся и со всей своей дикой скоростью дал мне замечательный подарок — удар руками, сложенными в кулак.

Я смог блокировать его атаку, но мой бараний вес не смог выдержать такую силу, и я полетел, как камешек по озеру.

Лежу я значит на земле, а этот громила, радостно сверкающий глазами надо мной стоит. В его улыбке чувствуется настоящее удовлетворение от моего неудачного выступления.

Но, к счастью, я усилил свое тело маной. Иначе это был бы конец, и не весёлый. Встаю со скрипом, пытаюсь вернуть свою голову к нормальному состоянию. Смотрю вокруг — лагерь, лица с выражениями от удивления до тревоги.

В толпе выделяется мама, её глаза полны беспокойства. Она мчится ко мне со сверхчеловеческой скоростью, чтобы подлечить ушибы.

Отец подхватывает меня, как перышко, и возвращает обратно на пень, где я пару минут назад отсиживался.

Папа, этот великий и могучий гигант, решил присесть рядом на корточки. Так, чтобы глаза у нас смотрели друг на друга, и его бородатая физиономия глядела на меня с любопытством.

— Откуда у тебя такие приемы в бою? — его голос звучал, как если бы прогремел гром. — Я тебя такому не учил.

Я решил немного пошутить, открывая часть тайны своего таланта.

Сделав невинную мордашку я ответил:

— Ну, из книжек учился и за тобой, папа, внимательно наблюдал.

Папаухмыльнулся, поднял бровь.

— Ты всегда был король в выдумывании историй, сынок. Но что-то в твоей технике заставляет меня задуматься.

Мне захотелось еще больше поколебать уверенность отца.

— Ты не поверишь, папа, но когда-то я был Королем-Дуэлянтом на затонувшем материке, где каждый спор решался боями. И вот теперь я твой сын… Вот такой сюрприз!

И ведь я не врал.

Папа рассмеялся, и это был звук, который я давно не слышал.

— Извини за травмы, сынок. Я не думал, что ему придется так постараться, чтобы тебя победить.

Та женщина Анжелика, что чуть не задушила меня в своих объятиях как-то по-особенному подошла ко мне. Мое сердце, кажется, забилось в учащённом режиме.

Она присела так близко, что её грудь почти прижалась к моему лицу. Я почувствовал мурашки по коже от её близкого присутствия, и внутри меня началась настоящая эмоциональная буря.

— Ты такой милый и талантливый! — воскликнула она с таким энтузиазмом. — Почему ты не появился на свет раньше? Тогда мы могли бы познакомится поближе.

Чувствуя легкое смущение, я попытался отпрянуть назад, осознавая, что вот эти груди снова упрутся в меня, и мне не хочется неловкой ситуации.

Я старался сосредоточиться на её словах и на её похвале, но её женские атрибуты были просто слишком привлекательными, создавая некоторые сложности.

— С-спасибо, — чуть-чуть заикаясь, прошептал я прямо в её левый сосок, выпирающий сквозь ткань одежды. — Приятно слышать такие слова от такой красивой женщины, как вы.

Её смех был настоящей мелодией, когда она ответила:

— Ты действительно умеешь делать комплименты, и это один из твоих талантов, о котором я говорила. Но почему ты так долго скрывал свой талант?

Улыбнувшись, я почувствовал себя чуть более уверенным.

— Видимо, мне просто не хватало вдохновения, пока не встретил вас.

Все вокруг по доброму засмеялись и даже потрепали по волосам.

* * *

Мой поход через горы, честно говоря, вначале казался вялым и умиротворенным.

Но оказалось, что это стало переломным моментом в моей жизни. Поворотной точкой судьбы — разделившей мою жизнь на «до» и «после».

Однажды, когда мы ехали в карете я вдруг увидел слабую вспышку света оттуда, где росли деревья.

Каким-то образом я заметил тень в кустах.

— Осторожно! — крикнул я.

Может быть, это была интуиция, но что-то во мне кричало «опасность».

В нашем направлении полетела стрела, попавшая в гвардейца, ехавшего рядом с Радионом. Она пробилась сквозь щели в доспехах, заставив его соскользнуть с лошади.

Перед тем как кто-то успел осознать, что произошло, громкий взрыв впереди экипажа встряхнул землю.

Последовавшее за этим было просто сумасшествием, с криками и кличами, звуча эхом в горах. Из леса выскочила целая толпа голодранцев, бросившихся прямо на нас.

Глава 4 Ай да я и 40 разбойников

Гвардейцы тут же спрятались за укрытиями и достали арбалеты.

— Прикройте императора! — Взревел капитан стражи доставая меч из ножен на спине.

Мои мысли в голове засуетились с молниеносной скоростью.

«Кто мог напасть на нас?»

Наверняка за этим стояли те же, кто совершил взрыв под окнами нашего дома.

Можно сказать, что нападавшие были разбойниками и это было бы правдой, но лишь отчасти.

Всем известно, что банды, которые контролировали бордели, контрабанду, торговлю рабами и чёрные рынки на самом деле поддерживались знатью.

Так что за этим опять торчали уши дворян и чиновников, не пожелавших смириться с потерей своих доходов в ходе реформ моего отца императора.

Следующие моменты прошли в волнении. Шаги сражающихся звучали справа и сзади от нашей кареты. Мать прижимала меня к себе, защищая своего сына.

Снаружи гремели яростные крики и шум битвы, а сам я наблюдал через щель в двери кареты.

— Расступитесь, ребята! — проревел громила Радион, и его мышцы начали раздуваться, словно могучие волны.

Злобная ярость берсерка проявлялась в уникальном навыке, выработанном благодаря тренировкам в экстремально холодных условиях.

Эти тренировки позволяли ему активировать этот особый талант без вредных последствий, несмотря на огромные физические нагрузки, сопровождающие его проявление.

Единственным узким местом являлась ограниченная по времени длительность этого яростного состояния.

Выхватив свой двуручный меч Радион бросился в толпу наступающих.

Также я видел, как капитан гвардии сражался сразу с двумя разбойниками. В тот самый момент, когда он проткнул последнего из них, третий бандит неожиданно нанес ему удар.

Но это было последним, что он сделал в своей жизни. Капитан сделав полушаг в сторону, вытянул руку и всадил меч ему в брюхо, вонзив лезвие по рукоять.

После чего резким движением провернул его в ране и выдернул обратно. Разбойник, покачнувшись, упал на колени, беззвучно раскрывая рот, потом глаза его закатились, и он повалился на бок.

Рука капитана была серьезно повреждена, кровь мгновенно пропитала рукав камзола. Но лицо его по-прежнему оставалось абсолютно спокойным, казалось, он даже не заметил этого.

— Не отвлекаться! Я в порядке! — крикнул он в ответ своим людям. Затем отступил назад и крикнул. — Сперва убейте их!

Воины часто получали ранения, поэтому и выдерживали боль удивительно хорошо. И всё же, далеко не каждый мог сохранить хладнокровие, только что получив такую рану, и я высоко оценил этого стражника.

Возможно жестокий и холодный север развил в нём стальные нервы, и наверняка этот воин был солдатом на пенсии, а потому привык к решительным действиям в ситуациях на грани жизни и смерти.

Нам же внутри кареты повезло, что мы были с Анжеликой, которая тут же поставила мощные магические барьеры, сложно пробиваемые даже арбалетными болтами.

Но, как и следовало ожидать её мана была не бесконечна и щиты вскоре пали. А количество наших защитников заметно уступало численности нападавших.

Скоро бандиты вспороли мягкую крышу нашей кареты, и тут я увидел, что происходит.

Мы оказались в окружении.

Лысый парень с лицом, будто медведь об него когти точил, открыл свой рот:

— Вот кого нам принесло. Молодцы, парни. Оставьте только дам и детей. И старайтесь им не сильно вредить. Поврежденные товары — дешёво стоят.

«Поврежденные товары» — эти слова, вогнали меня в стресс. Ведь на меня смотрят, как на товар.

Я почти полез в драку с ними, в ярости, забыв, что я всего-то семилетний пацан. Но тут вовремя вмешался мой старик с несколькими гвардейцами.

Когда разбойники были оттеснены от кареты, отец указал на магов в этой шайке:

— Если их убрать, то у нас есть шанс. Без них они потеряют преимущество.

Как вычислить магов в такой суматохе? Это был вопрос. Но мой отец был настолько крут, что сразу распознал четверых из них.

Гвардейцы и остальные направили атаки на магов, стоящих на возвышенностях.

В обычных условиях маги использовали дальнюю поддержку, вроде лёгких арбалетов, коротких луков, и боевых рогаток в качестве основного оружия, лишь некоторые выбирали посохи или жезлы. И до тех пор пока они не применяли магию, их нельзя было обнаружить.

Бандиты стали хитрее, когда поняли, что не всё так гладко. Они окружили нас, создавая кольцо и защищая своих магов.

Анжелика, опытная в таких дрязгах, справилась с двумя бандитами, пока остальные нас окружали.

Отец тоже не стал ждать. Взялся за ближайшего мага, открывая путь другим.

Радион бился двуручным мечом. Стиль у него как у медведя, сильный и могучий. Он атаковал со всех сторон, удары как выстрелы пушки.

Казалось, что он скоро вырубит троих своих противников. Так как все они были обрызганы кровью и едва дышали, пожалев о противостоянии с ним.

Бой накалялся. Эти шушары и в глаза не видели, что мы все Маги и Ваниры (ну, кроме меня, конечно).

Обычная шпана бандитов уже лежала склеив ласты, остались лишь четверо магов и десяток лучников, до которых еще нужно было добраться.

Прошло немного времени, и кажется, мы почти побеждали. Еще чуть-чуть, и победа была бы у нас.

Но неожиданно послышался галоп лошадей и лязг брони.

Из леса высыпало новое подкрепление — всадники. Их было гораздо больше, чем первая волна нападавших.

— Держать строй! — закричал капитан гвардии, держа перед собой меч. — Элитный отряд, защищайте семью императора!

Очевидно, бой еще не закончен и всадники из леса с разбегу врезались в обороняющихся.

Больше я не мог оставаться в стороне, если хотел выжить. К тому же карета больше не безопасное место.

Вот крадусь я такой с мечом, собираюсь вступить в бой, а тут — бац! Мой отец на куче обломков лежит, пытается встать, а из него кровь, как из фонтана.

— Папа! — крикнул я, и как угорелый помчался к нему.

Мама тоже не отставала и сходу начала применять свои лечебные заклинания.

— Стой, Алина! — отец хрипит, кашляя кровавой пеной. — Не лечи меня сейчас. Если ты это сделаешь, они все поймут, что ты маг, и будут атаковать тебя.

Но мама, как всегда, в своем репертуаре, не слушает его и продолжает творить заклинание. Такая упертая, как барсук.

— Подожди, мам, — говорю я, пытаясь расслышать отца. — Папа что-то говорит.

Отец оборачивается на меня.

— Послушай, сынок. Когда мама меня вылечит, эти бандиты будут гонятся за ней. Я попробую их главаря отвлечь, дам тебе фору для побега.

Может быть, у меня даже получится его победить. Но только если ты, мой маленький герой, побежишь вниз и не будешь останавливаться.

— Нет, папа! — я рьяно протестую. — Я с тобой останусь. Я хорошо камни кидаю, помнишь? Я могу помочь!

Тут он вдруг заорал. Такое от него можно было услышать только в самые критические моменты:

— Александр, слушай меня! — Ты можешь сражаться, это факт! Именно поэтому я приказываю тебе спуститься вниз. Бегом!

Ослушаться отца я не мог.

И вот, я, как ураган, рванул вниз по тропинке.

Пробежав мимо нашей кареты, мои глаза уловили, что лошади, впряженные в экипаж, были придавлены камнями сверху.

Очевидно, всё это было тщательно спланировано заранее. Гулкий взрыв, который казался таким внезапным и неожиданным, на самом деле оказался результатом заклинания, с целью преградить нам путь.

Каменный ливень, обрушившийся на дорогу с горного склона, привел к тому, что путь вперед был отрезан.

Увидев, как я бегу, за мной прицепились четверо всадников. Позади раздались возбуждённые крики и свист разбойников. И я понимал, что пешком мне не оторваться.

Лес постепенно становился менее густым, а ландшафт менялся. Я заметил рядом скалистый обрыв, уходящий практически вертикально вниз. Не говоря уж о том, насколько далеко находилось его дно.

Прыжок с такой высоты, всё равно что прыжок сразу в ад. Даже Ваниры десятого уровня не могли усилить свое тело маной настолько, чтобы приземление оказалось удачным. Урон от падения всегда слишком высокий, даже легенды иногда разбивались.

Естественно, я не собирался прыгать со скалы, наивно молясь Госпоже Фортуне о спасении.

В этот раз мне не поможет даже самая безумная удача.

Впрочем, я никогда не полагался на удачу. Если полагаться на удачу, то победа будет под риском, а мне нужна точная цель.

Какое-то время я бежал вниз, а затем запыхавшись, прижался спиной к отвесной скале и решил встретить недругов.

С одной стороны скала, а с другой стороны обрыв. Ширины дороги достаточно, чтобы проехала одна карета. Так что им будет трудно окружить меня и придется нападать по одному.

Принятие этого выбора было трудным, потому что я знал, что могу быть убит.

Я почувствовал себя как ребенок, которому в жизни суждено испытать неудачу. Это было как пнуться мизинцем об угол дивана, зная, что будет больно, но все равно идти вперед.

Однако я быстро взял себя в руки. Конечно, снаружи я выглядел как семилетний малыш, но внутри меня был настоящий тигр. И те, кто сейчас гонится за мной, думают, что я просто малец, но им придется передумать.

«Посмотрим, кто тут настоящий босс.»

Их заблуждение по поводу меня было весьма кстати. Как говорил китайский мудрец: «Никогда не недооценивай своего противника.»

Так вот, стою я там, держу свой меч, как настоящий герой, и жду, когда эти типы попытаются меня достать. И время тянется, как жвачка.

Тут я вижу приближаются, душегубы проклятые. И я понимаю, что из-за всей этой пыли я не вижу, сколько их на самом деле.

Но помню четверо за мной увязались, точно не один и не два. Надеюсь, хоть с несколькими из них смогу справиться.

Тут честно признаюсь, пришла мне новая идея. Но я никогда ранее не пытался использовать заклинания. Но что мне терять?

Я конечно не готов энергетически. У меня развит только Ванирский (воинский) кристалл.

А до магического кристалла я не смог дотянуться, мешает проклятье жрецов.

Но, если это последние моменты жизни, так что хуже уже не будет. Риск дело благородное, как говорится.

Сконцентрировав энергию у основания позвоночника, которая у магов называется «хвостом змеи», я направил её вверх.

Когда шар энергии ощущаемый теплом достиг солнечного сплетения я задержал его там.

Для Ваниров использующих ману для усиления и укрепления физического тела этого было бы достаточно.

Но я собирался провести магическое заклинание. Значит мне нужно поднять этот шар энергии, как минимум до уровня сердца.

Таковы были правила, чем сложнее заклинание или предмет, тем выше нужно поднять энергию по «телу змеи», вплоть до «ее головы.»

А сейчас я собирался создать простейший огненный файербол. И для этого достаточно даже первого уровня магии.

Которого у меня разумеется нет. Но я мог попытаться с риском для жизни.

Я глубоко вздохнул, чтоб энергия пробежала от ног до головы. Постепенно, шаг за шагом, мои мысли начали на одной волне с моим сердцем.

С трудом дотащив шар энергии выше я перекинул ее в предплечье, а затем в левую руку.

В этот момент я чувствовал, что кровь в моей левой ладони начала скапливаться наливаясь жаром.

А потом, как будто она вырвалась сквозь кожу наружу, образовав пламя размером с кулак.

— Как вам такое, а?! — спросил я вслух, едва всадники появились в пределах досягаемости. А затем протягивая руку, произнёс огненное заклинание. — Астра Борн Кхор!

Тут я, вроде как, на мгновение сфокусировался на своем внутреннем пламени, и перед всадниками вырос огненный круг.

И в ту же секунду я получил ожог из-за недостаточного уровня развития.

— Аргх! — замахал я обожжённым пальцем. Знал же, что еще не время использовать, тем более с поврежденным магическим ядром в теле.

Но самое главное мне удалось! Пусть не так мощно, как предполагалось.

Но я сделал настоящее огненное шоу, и всадники с маху въехали в пламя и загорелись.

Видя, как противник повержен я почувствовал себя как настоящий герой. Мой меч блеснул в руке, готовый к решительной атаке.

Был ли страх? Конечно. Но думал ли я остановиться? Ни в коем случае.

Но оказалось я рано радовался!

Всадников оказалось больше, чем четверо и скачущие позади резко развернулись увидев, как огонь поглотил первую четверку.

Их озлобленные крики, встреченные мною с радостью, напомнили мне о том, что я отнял жизнь у их друзей.

Спешившись они подождали пока огонь горевший между нами потухнет.

Из толпы вышел тип, весь в крови, и видимо, не своей.

— Ты даже не настоящий маг, — сказал он глядя на меня через пламя. — Твои потуги смешны.

— Пшел вон, — ухмыльнулся я, показывая ему средний палец, покрытый ожогами.

Их было около десяти. Шансы на победу у меня были крошечные, но это не значит, что я не думал дать им отпор.

Я глубоко вдохнул, наполняя свои мышцы живительным кислородом. Благодаря особой технике дыхания увеличился приток адреналина в кровь, мои глаза налились кровью, а зрачки расширились в полтора раза.

Это не было сверхъестественной способностью, скорее использованием человеческого тела до его пределов.

Как только пламя разделявшее нас потухло, они медленно пошли в атаку.

Двое с обнаженными мечами приближались ко мне. Если бы они напали вместе, я был бы обречен. Но их чрезмерная уверенность сыграла мне на руку.

Когда я бросился вперёд, мое сердце стало биться практически в два раза быстрее. Для поддержания этой техники требовался высокий уровень владения кристаллом Ванира, иначе могли полопаться кровеносные сосуды.

Поэтому большинство Ваниров умирали в относительно раннем возрасте, если они допускали ошибки в развитии кристалла. Их физическое тело, каким бы крепким ни было, не справлялось с такими нагрузками.

Я увернулся от удара первого парня, крутанулся, и вонзил свой меч в его грудь. У него не было стальных доспехов, так что он разрезался, как масло.

Я вытащил клинок, развернулся и приготовился к следующему. Теперь он был начеку, но его ноги не смогли избежать меча, когда я ударил его по голени.

Он упал, и я, подняв меч, полоснул его по горлу. Кровь брызнула на камни, и еще одна жизнь потеряна.

Главарь разбойников начал смеяться, словно сумасшедший. В его действиях не было логики, он казалось совершенно не ценил чужие жизни.

Если бы они решили драться со мной один на один, я подумал, что мог бы справиться еще с одним, в зависимости от того, кто это будет.

Главарь наконец-то перестал хохотать:

— Признаюсь, не думал, что ты окажешься таким зубастым. Нам сказали ты просто малец. Думаю, за тебя дадут большие бабки.

Продать? И кто ему сказал? Я задумался, кто этот тип. Казалось, он знал о нас ужасно много, включая меня, что было странно. Получается атака была не случайна, а спланирована.

— Так, кто следующий на очереди? — издевательски усмехнулся я, зная, что тянуть не стоит. Левая рука ужасно болела от ожога, и я мог потерять сознание в любую минуту.

Когда я уже думал, что хуже точно не будет — оказалось я ошибался. Хуже быть может и даже очень.

Позади шайки наверху тропы вновь заклубилась пыль. И когда оглянувшиеся назад бандюки радостно засвистели я понял, что мои шансы стремятся к нулю.

Ощутив, что с двадцатью бандитами одному не справиться, я решил попробовать что-то безумное.

Моя печать проклятия повреждена, так что есть шанс переродится. В отличие от них смерть меня не страшит, ведь я знаю о таких вещах, как реинкарнация и переселение душ. А вот они, надо полагать, еще нет.

У меня на лице засияла безумная улыбка, и я рванул вперед, прямиком в бездну пропасти.

Бандиты были в шоке, их даже немного выбило из колеи. Всех, кроме главаря.

Тот мгновенно спрыгнул с коня и попытался схватить мою руку, которая уже метилась к его горлу, чтобы отправить в ад.

Но вот беда, его нога запнулась за какой-то пыльный камень, и он неудачно поскользнулся в пропасть.

Я тоже отправился вниз — он успел зацепиться за мою рубашку.

Быстро сообразив к чему может привести падение с такой высоты я решил минимизировать риски.

Поэтому максимально насколько смог укрепил свое тело маной, главным образом голову и позвоночник. Руки и ноги не так критичны в случае их поломки и могут восстановится.

Мы кувыркались по склону довольно долго, с высоты десятков этажей, пока не врезались в один из тех больших валунов внизу.

Он тюкнулся прямо спиной, а мне повезло чуть больше — я упал на него. И тут же потерял сознание, уйдя в полную отключку.

Глава 5 Заманчивое предложение

«Где я, чёрт возьми?»

«Как я вообще живой?»

Пытался подняться, но моё тело не слушается. В итоге повернул голову, и опять эта пульсирующая боль в затылке.

Огляделся направо — там моя сумка. Медленно повернул голову налево, скрипя зубами от боли.

И вот там я увидел то, что сразу заставило меня извергнуть всё, что у меня было в желудке.

Слева от меня было то, что осталось от главаря, утянувшего меня за собой. Лужа крови окружала его изломанный труп.

Я видел рёбра, торчащие из его груди и внутренности, вылезшие наружу. Конечности были повёрнуты под неестественным углом, а череп проломлен так, что мозг просачивался через трещины.

На лице у разбойника осталось удивлённое и не верящее в происходящее выражение лица. Я не смог отвести взгляд достаточно быстро и снова блеванул.

Вид разлагающегося трупа гораздо хуже, чем чисто убитого соперника. Этот едкий запах и кружащие насекомые вновь заставляли мой желудок выворачиваться.

Как я вообще выжил?

Понятия не имею, что со мной творилось.

Ладно, нафиг это.

Главное, я не выгляжу как труп, а может, даже ничего и не поломал.

Дети же они, как коты — у них девять жизней.

Значит у меня осталось еще восемь.

А потом я снова потерял сознание.

* * *

Тяжелый голод разбудил меня из темного бессознательного состояния. Я огляделся, находясь внутри палатки, полностью отрезанный от внешнего мира.

Ума не приложу, как я вообще здесь очутился.

При каждом движении мое тело пронзала боль, словно ножом. Даже поворот головы был настоящим мучением, и стон боли вырвался из моей груди.

— Ты уже проснулся? — спросил парень, открывая вход в палатку, когда услышал мои стоны.

Парень не был похож на разбойника или бандита. Он явно дружелюбен и вежлив.

Рослый и мускулистый, видно, что давно дружит с оружием. Но скорее всего даже не Ванир, а обычный простолюдин.

С трудом привстав я сел на медвежьей шкуре.

— Спасибо за помощь. Можете сказать, где мы? — благодарно спросил я.

— Да не будь таким официальным. Я Бурдюк, или просто Бур, наемник, — ответил он.

— Приятно познакомиться, меня зовут Ал… Аль. — Я замешкался, решая, стоит ли называть свое настоящее имя.

И тут у входа в палатку снаружи я увидел зверолюда. Он занимался тем, что колол дрова для костра.

Полу-человек, полу-кот. У него было человеческое тело, но кошачья голова.

— Каракал! — воскликнул я вспомнив своего питомца, каракала Бастета из моей прошлой жизни.

— Эй, незачем так орать, — сказал Бурдюк, с испугом косясь на зверолюда. — Это наш компаньон и его зовут Джа-рах, есть еще Надя, но я познакомлю вас позже.

— Извините, — сказал я.

— Так значит тебя зовут Каракал? — спросил Бурдюк. Мне показалось, он усмехнулся. В полутьме палатки было непонятно, улыбнулся он или нет.

Мне пришла в голову мысль, а стоит ли открывать перед этим Бурдюком свою настоящую историю. Нет смысла рассказывать ему, что я наследник императора.

Если враги моего отца предложат награду, этот человек может выдать меня ради вознаграждения. Учитывая мое текущее состояние, у меня мало шансов на побег.

Я едва заметно кивнул.

Видя мой колеблющийся взгляд, Бурдюк, похоже, что-то понял.

— Ладно, никогда не слышал такое имя. Но можно я буду называть тебя просто Карак?

Я снова кивнул.

Но похоже этот парень был намерен задавать вопросы один за другим:

— По твоей одежде видно, что ты из высшего света, да? — улыбнулся он. Бурдюк заметил, что я молчу, и решил пролить свет на ситуацию. — Понимаю, у тебя много вопросов. Давай будем честными.

Ты в Лунном Лесу вот здесь. Мы наёмные охотники на монстров и только вчера закончили задание с Тенекрылами. Возвращаясь домой в Солнечный, мы нашли тебя. Так что, повезло тебе спастись.

Мои мысли крутились, и я понял, что теперь не принадлежу своей старой семье. Возможно я больше их никогда не увижу.

— Послушай, — сказал Бурдюк, пожимая плечами, — я уже выдал несколько фактов. Теперь твоя очередь. Что у тебя за прошлое?

Я задумался, прежде чем рассказать ему свою вымышленную историю.

— Раньше был слугой для знати…. Ээээ… поэтому у меня такая одежда. Но в лесу на нас напали разбойники… я смог удрать. Долго блуждал по лесу.

В общем я выдал ему запутанное вранье. Но будучи шестилетним ребенком только снаружи, но не внутри, думаю мне удалось его убедить.

Бурдюк нахмурил брови.

— Парень, я тебя по доброте сердца спас, но что-то ты темнишь? — спросил он с недовольством. — Ты что-то скрываешь?

— Веришь мне или нет, но я и сам не до конца понимаю, как все так вышло, — горько улыбнулся я. — Память отшибло, тут помню, там не помню. Амнезий, наверно.

Бурдюк почувствовал мою искренность и, видимо, решил не давить на меня.

Я же почувствовал облегчение, что мне наконец-то удалось выкрутиться из этой щекотливой ситуации.

— Так что дальше будешь делать? — сменил он тему.

Я колебался.

— Планов пока нет… Не знаю, что делать, — неуверенно ответил я.

— Ну, если так, то поехали в Солнечный с нами. В таком состоянии тебе будет тяжело одному, — предложил Бурдюк.

— Солнечный? Это где? — спросил я.

— Это главный город, где проживает больше всего людей. Там я и мои приятели обитаем.

Похоже теперь я оказался вблизи другого города. И враги моего отца не должны узнать меня там.

— Благодарю вас за спасение, — признался я.

— Ладно. Я ведь говорил забудь про формальности. И, к слову, Надя была той, кто предложил спасти тебя, так что ей благодарность и выражай, — сказал Бурдюк, вставая и размахивая руками. — Готов продолжить? Давай знакомиться с Надей и Джа-рахом.

В палатку заглянула молодая девушка, лет за двадцать.

— Вот эта настырная тетка — Надя. Именно она уговорила меня спасти твою задницу, — Бурдюк указал на нее, а затем представил ей меня. — А этого паренька зовут Каракал или просто Карак.

— Ой, такой милый мальчишка, — улыбнулась Надя. — Никогда не слышала такое имя.

Я благодарно кивнул, прежде чем начал внимательно рассматривать ее.

Честно говоря, Надя не блистала красотой. Внешность у нее скорее обычная, но огненно-рыжие волосы и тонкие черты лица делают ее довольно милой.

Но у Нади есть свои плюсы. Я никогда не видел девушку с такой изысканной фигурой. Она высокая и стройная. Ее изогнутые бедра создают красивые формы, в отличие от тех, у кого они как у ветки, или у дам с пышной фигурой, где бедра сравнимы с туловищем.

Эти крутые ноги вместе с тонкой талией и упругой грудью заставили меня потерять дар речи. Хотя я не фантазировал по этому поводу, но не мог оторвать глаз от ее сексуальной фигуры.

А Джа-рах оказался молчаливым зверолюдом, напоминающим представителя кошачьих.

У него были уши и хвост как у этого животного, с тёмно-коричневой шёрсткой, так что его кожаная броня практически сочеталась с ней.

Он был высоким и мускулистым мастером владения двумя клинками и луком.

«Каракал, он похож на моего каракала Бастета» — не уходила мысль из моей головы.

— Благодарю вас, госпожа, за вашу помощь, — произнес я, обращаясь к Наде с благодарностью.

После этого она вошла в палатку, ее взгляд полон сочувствия,

— Ничего особенного. Ты, должно быть, проголодался, а? — ее голос звучал тепло и заботливо.

Она улыбнулась и протянула мне кусок ароматного мяса, обжаренного на костре. И пока она мягко гладила мои волосы, я принялся за еду с наслаждением, чувствуя, как еда согревает меня изнутри.

Похоже, что Бурдюку несколько не понравилось, как Надя обращается ко мне и он немного приревновал:

— Эй, парень, ты ведь не так уж и маленький. Нет смысла в этой материнской заботе, правда?

Надя ответила засмеявшись:

— Эй, он наверно не ел уже несколько дней. Не обижайся на него, он просто так шутит, — напомнила она мне, поглаживая меня по спине. — Не торопись, вечером у нас еще будет ужин.

* * *

Через пару дней мы, наконец, добрались до города Солнечное. Пока мы таскались по дороге, я узнал кучу вещей о местной жизни из их болтовни.

Тут у них была своя уникальная штука — федерация свободных городов.

Они имели целых десять человеческих городов, и, хотя каждый город был автономен, они все дружно держались вместе из-за какой-то там угрозы от эльфов, орков и прочей шушеры.

Когда один из городов попадал под нашествие, остальные моментально откладывали свои дела и отправлялись на помощь.

Самым красивым считался город Солнечное — большой, развитый, и процветающий. Что интересно, у них не было дискриминации в отношении других рас из числа нелюдей.

В Солнечном даже эльфы и гномы могли спокойно жить, и их таланты всячески ценились. Гномьи кузнечные дела и эльфийская магия — вот что было в почёте.

Как только мы дошли до ворот, первое, что бросилось в глаза, это стены форта — мощные, метров семь-восемь в высоту, окружают город со всех сторон.

Пройдя через них, мне открылся вид на ряды лавочек с разными продавцами.

А как только я оказался внутри этих стен, меня радушно встретила стойка для лошадей и местная таверна.

Люди туда-сюда бегали, как муравьи: торговцы, обычные граждане и, конечно же, солдатишки в доспехах. Весело тут, короче!

Бурдюк, как старожил, рассказал, что половина народа в Солнечном — нелюди.

И вот они, эльфы, гномы и прочие, не только прижились здесь, но и составляли значительную часть населения города.

Когда я впервые увидел этот великолепный город, я был очень удивлен.

— Почему ты ведешь себя так, будто вырос в чулане? Ты ведь с Севера, верно? — спросил меня Бурдюк с любопытством.

Так то меня и в правду не выпускали на улицу до шести лет, боясь покушения наемных убийц. В этом он был прав.

Но на самом деле у меня были веские причины для благоговения. Даже город, где я родился казался бледным по сравнению с великолепным Солнечным.

Единственное место, способное соперничать с Солнечным по старине и истории, была тысячелетняя древняя столица Империи.

В момент, когда мы шастали по уютным улочкам, на фоне умиротворенной атмосферы, Бурдюк внезапно обратился ко мне с вопросом, насыщенным предвкушением и любопытством:

— А как, собственно, ты представляешь свое будущее, блуждая среди этой красоты?

Я, погруженный в размышления, ответил на его вопрос, поднимая брови в некотором недопонимании:

— Ну, как-то не задумывался особо об этом, — прозвучал мой ответ с известной долей невозмутимости.

— Ладно, давай я тебе помогу, — предложил он, обмениваясь многозначительным взглядом с Надей, которая в ответ кивнула, понимая, что начинается что-то интересное.

— Может быть, стоит рассмотреть возможность присоединиться к нашей компании? — прозвучало его предложение, наполненное энергией новых перспектив.

И я, естественно, начал атаковать его вопросами.

— Ты что, собираешься сколотить банду? Люди будут платить за защиту под твоим именем? Сколько капать будет в месяц? Какая территория будет наша? И вообще я, наверное, мелковат, чтобы с лоточников дань трясти?

— Ты что, к черту, несешь? — разозлился Бурдюк. — Я предложил просто стать наёмником в нашей команде.

— Наёмник? — удивился я.

И тут он начал мне втирать про свою работёнку:

— Верно, мы просто монстров гоняем наемными охотниками. Магия как бы накапливается в лесах, и это делает их не такими уж безобидными местами.

Иногда, когда магии становится слишком много, звери начинают мутировать, превращаясь в настоящих монстров.

У нас, слава богу, такое не часто случается. Но у нас есть своя команда наёмников — монстроведов, для безопасности народа. Работа опасная, но мэрия платит за это неплохие деньги.

Мы, молодежь, в основном мечники и охотники, собираемся и отправляемся в лес, чтобы очистить его от этих тварей.

Самые крутые монстры, кажется, живут глубоко в лесу. Поэтому мы и бродили так далеко от города и случайно на тебя наткнулись.

— Интересно, но я не об этом, — с горькой улыбкой ответил я. — Просто слышал, что наёмники всегда на грани между жизнью и смертью. Мол, постоянно на лезвии ножа танцуют.

Буквально месяц назад, будучи изнеженным императорским ребенком, я бы точно сказал «нет» на идею Бурдюка, даже не задумываясь.

Но после всех тех приключений что я пережил, мой настрой немного поменялся. Воля и дух, кажется, укрепились.

Я, конечно, осознавал, что вылазки с Бурдюком могут быть опасны, но тут были и свои плюсы.

Я решил не кидать сразу тапком в его предложение, а только подойти к этому с небольшим подозрением.

Бурдюк смотрел на меня и видел мои сомнения.

— Чуркх! — закатил он глаза. — Если думаешь, что прокормишься, загорая в трущобах Солнечного, скажу тебе, через полмесяца ты склеишь ласты!

— Но быть наемником — это как-то… — я замолчал на секунду. — Рискованно, что ли…

Конечно, риск был обыденной частью жизни наемника.

— Риск благороден, — воскликнул Бурдюк, крутя глазами. — Да плюс к нему награда. Ты ведь понимаешь?

В трущобах тяжко жить, каждый день борьба за выживание. Не послушаешь меня и уже через неделю крысы будут кантовать твой труп в подворотне.

Но взгляни на меня — десятки золотых за одну непыльную работенку, и этого хватит на месяц вечеринок без забот! И мы живем так уже пять лет, и ни одной неудачи!

— Десятки золотых?! — воскликнул я, мои глаза сверкали, хотя я понятия не имел, что можно купить на них.

Когда я жил в императорском дворце меня не волновали такие проблемы, как заработать денег на еду. Но если сравнивать с простолюдинами то, доходы Бурдюка были просто ошеломляющими.

— Слушай, приятель, ты как будто не понимаешь, насколько ты крут, — бросил Бурдюк. — Ты ведь даже того бандюка обыграл, рядом с которым мы нашли тебя.

Я как-то удивленно на него посмотрел. Если честно, я уже и забыл про этот эпизод.

— Верно, мы уже догадались, — кивнул Бурдюк, — и знаем, что это было твоих рук дело. И если так то, пара ребят тебе точно по плечу. Можешь и в лес сходить на охоту, например.

Продашь шкуры гарканов — по 15 серебряных монет за штуку. Ты ведь с легкостью справишься с ними, учитывая твои скиллы. Не понимаю, зачем сидеть на мизерных монетках, когда у тебя такие таланты.

— Да я и не знал, что у меня что-то такое есть, — отмахнулся я, немного раздраженный.

— Давай, не тяни кота за хвост, — наехал на меня Бурдюк.

— Ой, ну почему все так серьезно? — поддержала меня Надя. Её улыбка как будто говорила: «Расслабься, дружище».

Я кивнул в их сторону.

— Ну ладно, я в команде! Наемник от природы!

— Стоп-стоп, не думай, что ты у нас сразу в команде. Тут есть свои правила, — предупредил меня Бурдюк.

— Так, кажется, ты ржешь надо мной, — буркнул я, чувствуя, как моя мордашка стала напрягаться.

— Да ладно, парень, такому молодцу, как ты, надо быть уверенным! Бурдюк это делает не со зла, не переживай! — успокоила меня Надя, похлопывая по плечу.

Бурдюк бросил на нее недовольный взгляд:

— Эх, дай мне сначала проверить. Если он не пройдет тест, то и в команде нам не нужен, лады? — с улыбкой заявил Бурдюк.

— Ха, ты только делаешь вид, что серьезно. Не верю, что ты на самом деле не примешь его к нам, — тихо отметила Надя.

— Так, а когда этот тест будет? — спросил я, скептически хмыкнув.

— Слушай, у меня есть план на завтра, там и решим. А пока что расслабься, дружище. Сегодня — ты заслужил отдых.

Завтра я расскажу тебе о предстоящих испытаниях, объясню детали. Как твои травмы, кстати? — спросил меня Бурдюк, его взгляд фиксировался на моей фигуре.

Я потянулся, проведя проверку, чтобы убедиться, что все в порядке, и лишь кивнул в ответ.

— Великолепно, — заявил я. — Чувствую себя, как новенький.

— Удивительно, что ты так быстро восстанавливаешься. Ведь раны были всего пару дней назад, — сказал Бурдюк с изумлением в голосе.

На самом деле все эти дни я усиленно гонял ману, залечивая свои раны и ушибы после падения. Хотя они, конечно, не догадывались, что я владею такими приемами.

— Магия заживления, приятель, — ухмыльнулся я, переведя всё в шутку. — Еще неделя, и я смогу забить демона засохшим пряником.

— Ох, ты мой герой, — пошутила Надя, взъерошив мне волосы. — Но нам все равно надо сходить к лекарю залечить ожог твоей руки.

Хоть я и ощущал их поддержку, но мне все равно было тревожно, что это будет за испытание.

А если я не пройду то, что тогда.

Глава 6 Прохождение испытания

На улицах уже темно, и только звезды с луной освещают. Да редкие огоньки света мерцают в трущобах.

В этих бедных кварталах стоит гостиница «Пёс да Лис», словно островок в океане грусти.

Бурдюк снял для каждого из нас по комнате и теперь мы живём здесь.

За один медяк можно купить себе кружку дешманского пива. Пахнет мочой эфиопского осла, но беднякам тут залетает на ура и хлещут его, как напиток богов.

Рядом с гостишкой торчат деревянные халупки. Где за пять медяков можно снять проститутку.

Но клянусь Сетом их трудно отличить от Нильских крокодилов, особенно в темноте. Но местным клиентам плевать, лишь бы спустить в гостеприимную дырку.

И после захода солнца лучше не выходить на улицу. Банды чувствуют себя, как дома. Пока мирные жители сидят под одеялами и молятся, чтобы утро наступило быстрее.

В «Пёс да Лис» шумит и гудит. Тут веселятся грузчики, члены банд с мрачными лицами и мутными взглядами. Все остальные посетители тут тоже не айс.

Слухи про «войну» между бандами разлетаются быстрее, чем пиво в баре. Но в воздухе также витает смех и споры.

Но мне нет дела до них. После дороги я наконец-то могу принять ванну и привести себя в порядок.

Конечно, тут со мной нет моей горничной эльфийки, которая обычно мыла и одевала меня.

Но все же не будем забывать, что больше нет причин разыгрывать из себя беспомощного ребенка. Особенно, когда я один и никто меня не видит.

«Эх, сделал все, чтобы выглядеть прилично.»

Ванна свое дело сделала, чувствую себя свежим, как никогда. И эта одежда, что Бурдюк нашел для меня, тоже норм.

Теперь, когда я выгляжу весьма аккуратно, Бурдюк решает выразить свое мнение обо мне:

— Ну, шутки шутками, но ты теперь, кажется, как нормальный человек выглядишь! — говорит он, прищурившись и ухмыляясь.

А потом появляется Надя, и ее реакция меня аж сбивает с толку.

— Ого! Ну ты точно красавчик, Карак! У тебя такая улыбка! Давай-ка обнимемся, как Большая Сестра и Милый Брат! — восклицает она, и я чуть не отпрыгиваю от неожиданности.

Похоже, мои старания по прихорашиванию не прошли незамеченными.

«И почему женщины так любят меня тискать?»

Ох, Надя, Надя… Она точно не знает, когда хватит. Сначала пытается выжать из меня все соки обнимая, как медведь свою добычу.

Не знаю, стоит ли ей завидовать за такую страстность или жалеть себя за то, что я оказался в ее объятиях.

Моя голова между её сисек, и я тут борюсь за воздух, как на дне океана.

Наде абсолютно все равно, что я не могу дышать. Она видит только милого мальчика, и чем больше она смотрит, тем крепче меня обнимает.

Я как будто под ее гипнозом, а она просто не собирается меня отпускать.

Наконец, выбираюсь из ее объятий, и мое лицо горит, как огонь.

Возможно, это мои эмоции смешались: возбуждение от ее прикосновений и недоумение от того, как она воспринимает весь этот цирк.

— Хампфф…Пхуу-пхуу! — Громко дышу я восстанавливая дыхание. — Я не маленький ребенок! Пффф! Ах… Если ты сделаешь это еще раз… Я разозлюсь!

Мое лицо полностью покраснело.

— Да ладно, Старшая Сестрёнка просто тебя троллит. Не злись, — говорит она, словно это само собой разумеющаяся шутка.

Но что-то взгляд Бурдюка мне подсказывает, что это только начало этого странного знакомства.

За окном уже было довольно поздно, и вскоре мы легли спать. Каждый в своей комнате.

* * *

Утром сразу после того, как Бурдюк меня разбудил, мы стали разрабатывать план на день. Он хотел пойти в гильдию наемников и проверить новые заказы.

А Надя хотела заняться покупками снаряжения и оружия для меня. А это означало, что я почти принят в их команду.

Вот только что с испытанием? Возможно позже.

— Пошли, Карак! Давай заставим владельца магазина лизать нам ботинки! — сказала Надя с таким задором, что мы не смогли удержаться от смеха.

Выйдя из гостиницы наш путь до магазинов обещал быть ничем не примечательным.

Но вот беда — неопрятный мальчишка случайно врезался в Надю.

— Стоять, ушлёпок! — воскликнул я, глядя на этого извиняющегося мальчугана, который явно пытался слинять.

До этого я видел, что мальчик быстро провел какой-то жест, незаметный для остальных.

Но мне такие штуки были знакомы — в прошлых жизнях я и сам не раз его применял, облегчая карманы прохожим.

Кто бы мог подумать, что встречу тут своего «коллегу».

— Верни мешочек с монетами, — протянул я руку, пытаясь выглядеть дружелюбно.

Мальчик был немного повыше меня, и я почувствовал некоторое сочувствие к этому воришке, вспомнив свои начальные шаги в этом деле.

— Отдай монеты, и никаких проблем не будет, — добавил я, стараясь смягчить обстановку.

Мальчик испуганно посмотрел на Надю. Дрожащей рукой он вытащил мешочек из-под одежды..

— Офигеть! — промолвила Надя, покачивая головой. — Ахх эти мелкие воришки. Карак, как ты заметил? Невероятно!

— Видишь, как я полезен для вашей команды, верно? — пошутил я, поглаживая свою голову.

Взяв мешочек из его рук, тут я заметил, как испуг на его лице сменился яростью.

— Да иди ты к черту, сопляк! — взревел он.

Молниеносно вытащил кинжал, как будто это уже не первый раз, и направил его прямо к моей шее. И, к слову, этот нож уже успел побывать «в деле.»

Я не впадал в панику. Сначала взглянул на приближающийся нож, а потом нанёс точный удар по запястью.

Малой завопил от боли, ослабил хватку и выронив кинжал, попытался удрать.

В тот же момент я решил сделать свой ход. Даже не глядя на паникующую Надю, выставил правую ногу в сторону.

«Бумц»

Воришка зацепился за мою ногу и упал. Попробовал подняться, но я был быстрее.

— Чё за фокусы, а?

Я прыгнул сверху и прижав его спину коленом, надавливая на позвоночник, взял на болевой. Если не принять меры, вот-вот начнёт болеть поясница, а то и парализовать до конца жизни.

— Хех. А ты неплохо держишься, парень, — похвалил я, зная какие муки он испытывает.

Молодой вор, скривившись от боли, как мудак размахивал руками, пытаясь сопротивляться. Если бы он не стал угрожать мне то, у него ещё был шанс уйти с миром.

Но вот сейчас…

Мальчик из последних сил пытался встать, несмотря на свою затруднительную позу:

— Эх, ты сильный. Убей меня лучше сейчас, пока я не достал тебя. Не думай, что после этого ты будешь жить! Чёрт побери, лучше будь осторожен сегодня вечером!

— Ты угрожаешь мне?! Ну, посмотрим, у кого сегодня будут проблемы!

Я собирался преподать мальчику суровый урок за его дерзость.

Хотя я и не собирался его убивать, но позаботился о том, чтобы мальчик мог хорошо отдохнуть в течение следующих нескольких дней.

Я нанёссильный удар ребром ладони по шее воришки. Это было действие, которое вырубило его минут на пятнадцать.

К тому времени мы уже успеем уйти далеко.

Встав, я отряхнулся и взглянул на Надю.

Её глаза были круглыми от удивления:

— Ты… Карак, ты убил его? — прошептала она.

— Нет. Просто поспит.

Она похлопала меня по плечу и оглядываясь по сторонам поспешил уйти. Вероятно она боялась, что нас могут увидеть стражники и подумать, что мы ограбили кого-то.

Быстрым шагом мы направились к базарной площади, где были всякие охотничьи магазины.

Надя поджала губы, выражая свою смущенность и недоумение.

— Карак, ты же осознаешь, что обычному человеку твоего возраста не присущи подобные навыки, верно? И это ещё без учёта того, что твои слова просто поражают воображение своей непостижимостью.

Да, верно! Я, кажется, сохраняю спокойствие в самых неожиданных ситуациях.

— Не беспокойся, Большая Сестра, просто у меня есть некоторый опыт, — успокаивающе ответил я.

— Всё это просто потрясло меня, и я не до конца уверена, как вести себя в твоём обществе, — извинилась Надя. — Ты понимаешь, я уже давно заметила, что разговор с тобой не похож на общение с ребёнком?

— Не похож? — поинтересовался я.

— Нет, твой ум слишком зрел для твоего возраста. И ещё ты способен сосредотачиваться на чём-то гораздо дольше, чем любой другой ребёнок твоего возраста, — она прикусила губу.

Затем через секунду снова продолжила:

— Ты иногда оговариваешься и используешь слова, которые даже взрослые не всегда знают. Я думаю, несмотря на то, что ты далек от полного осознания всего, ясно, что в теле ребёнка обитает душа взрослого.

Я решил не комментировать её замечание. Надя не глупа, и она провела со мной уже несколько дней; к тому же, женщины в целом обладают чуткостью.

— Всё в порядке. Просто общайся со мной, как с кем-то обычным, — улыбнулся я. — Просто представь, что я немного особенный. Вундеркинд.

Надя пронзила меня взглядом, полным размышлений.

— Вот опять, — вздохнула она. — Что это за слово такое «унтеркин»?

Я пожал плечами.

— Ну, как бы сказать. Это значит «особенный» в чистом виде. Не спрашивай, в общем.

Вскоре мы уже и позабыли про этот эпизод, потому как нам предстоял шопинг. Мы покупали вещи для меня.

Пока мы посетили всего пару магазинов. В «Молоте Тура» мы взяли два адамантитовых кинжала, метательные ножи, абордажные крюки, серебряные дротики.

Затем мы заглянули в «Логово выживальщика» за дымовыми шашками, ловушками, кожаной броней, перчатками, обувью и наручами.

Наде же особенно приглянулся плащ, висевший на стене.

— Не переживай, Карак, это всего лишь дурацкая шутка Старшей Сестры. — сказала она, видя мой взгляд. — Бурдюк сказал нам много не тратить, но я хочу купить тебе это плащ.

Она обратилась к продавцу магазина:

— Владелец, дайте мне посмотреть тот плащ!

Старикашка из магаза криво улыбнулся, словно у него спросили про товар, который он уже отчаялся продать.

Этот старик-продавец был настоящим хитрецом. На какой бы товар мы не глянули в этом магазине, тот хвалился, будто это самый крутой девайс от бога. А если ваша хотеть, плати, мол, денюжка.

— Эй, малыш, смотри, твоя тётка тратит бабки ради тебя! Радуйся, что тебя так любят!" — сказал продавец, снимая плащ со стены.

Наверно он подумывал: если он не сбагрит нам это то, будет всю жизнь жалеть!

— Да, она тратит на меня, но эти бабки текут в твой карман! — откликнулся я.

Владелец магаза не в обиделся. Просто продолжил расписывать тёте всю важность «теневого плаща».

— Этот плащ из кожи, содранной с какой-то волшебной ящерицы. Алхимик её обработал, чтоб кожа была мягкой, и вот этот плащ ещё может менять цвет! Э-э-э…. как, ящерица Хламидиона.

Идеальный выбор для тех, кто хочет скрытно выслеживать! Да, госпожа, не стесняйтесь! И так как вы уже у меня много чего купили, я продам вам его за смешные сорок золотых!

Это просто себестоимость, поверьте! Если бы не ваша красота, я бы вам такое предложение не делал! Нет, правда, самая роскошная вещь за копейки!

— Сестра, мы уже больше сотни золотых потратили! — сказал я, чуть ли не шепотом, хотя прозвучало громко.

— О, здорово! У нас ещё шестьдесят есть! Забирай плащ Карак! — сказала Надя. — Бурдюк сказал не задерживаться, скоро твоё испытание.

* * *

И уже вечером я приступил к своему испытанию. Прячась в тени, вспоминал наставления Бурдюка:

— Так вот, в доме в центре двора лежит темно-синий камень. Найти его будет не сложно. Проникаешь внутрь, забираешь камень и уходишь.

Двор, конечно, будет охраняться — с ними можешь разобраться как хочешь. Главное, не наноси им серьезных повреждений. Убивать вообще не вариант. Вот и всё, — пояснил Бурдюк.

Хм. Конечно я сначала сомневался, ведь по сути меня подстрекали к воровству. Но если я не пройду испытание, то меня не примут в команду. А я очень хотел остаться с ними.

Так что я не долго колебался, когда Бурдюк в таверне объяснил мне все детали.

И вот я уже здесь.

Добравшись до стен двора и оглядевшись я тихо вытащил крюк. Мне пришлось попрактиковаться с ним на заднем дворе таверны и вскоре я научился.

Еще раз осмотревшись медленно пошёл вдоль стены в тени, не привлекая внимания охранников. Затем закинул крюк и зацепившсь с первой же попытки подтянулся по веревке наверх.

Мне удалось пробраться внутрь.

«Эти парни охранники — просто болваны!» — подумал я.

Пока что всё шло гладко. Сначала я был предельно осторожен, старался избегать патрулей.

Но, когда понял, что охрана видимо слепа к моему присутствию, начал действовать смелее.

Решил не заморачиваться с запутанными путями и рванул вперёд, спрятавшись под двумя большими деревьями. И никто меня так и не заметил!

Кажется чертов старик из магаза не врал насчет плаща из хамелеона, даже, если он произносил это неправильно.

Да и сам я далеко не пальцем деланный, моя заслуга тоже есть.

Чисто повезло, что я выбрал именн этот прямой метод. Если бы решил ползти по крышам соседних домов, пришлось бы мне маяться с кучей ловушек, замаскированных повсюду.

Хотя, возможно, меня просто выгнали бы оттуда, но головной боли точно добавили бы.

Видимо никто не ожидал, что кто-то проявить такую дерзость и наглость подобно мне.

Ну а когда я уже проник внутрь двора, воспользовавшись тенью двух деревьев и своим неплохим мастерством скрытности, подаренным мне плащом, я прям поражался, насколько оперативно я добрался до цели.

Возле дома были всего два стражника у двери и пара парней, шарахающихся вокруг здания. Окон в доме вообще не было, только та самая дверь под охраной.

Видимо, безопасность тут не в приоритете.

Убедившись в своих догадках, я выбрал момент и побежал в сторону дома. А затем с ходу закинув крюк взобрался на крышу.

Я знал, что окно на крыше просто обязано было быть!

Не мог не восхищаться тем, как мне повезло. Несмотря на то, что потолочное окно размером с умывальник и взрослый бы туда не влез, моей шестилетней фигуре удалось протиснуться.

Аккуратно распахнув окно, я просунул голову и огляделся, что тут творится. Здание было пустым, так что я быстро спустился и камень нашелся довольно быстро.

— Сделано! — шепнул я, сунув камень в карман. — Я прошел испытание.

Хотя меня все время не покидало ощущение, что все было слишком просто и вообще не возникло каких-либо проблем.

Похоже, здесь что-то было нечисто.

****

— Ну, поздравляю с успешным прохождением испытания! Теперь ты официально в нашей команде. Давай, выпьем! — Бурдюк поднес кружку.

Взяв свой бокал, я поднял его в знак победы и принял предложение. Отпил хороший глоток апельсинового сока, в горле пересохло после бега.

Бурдюк явно был в хорошем расположении духа.

— Бурдюк, у меня возникли подозрения по поводу плана с таким количеством недостатков, — сказал я поднимая брови. — Это… это испытание было слишком легким.

Бурдюк переглянулся с Надей и Джа-рахом. Их глаза блестели.

— О, это одно из мест нашего главаря. Он создал его, чтобы проверить способности потенциальных кандидатов.

— Главарь? — Удивился я внезапно открывшимся фактам. — У вас есть главарь?

Похоже, что они не просто команда наемников, но еще и воровская гильдия. И такой маленький смышленный ребенок для них просто находка.

— Ааа, — Бурдюк отмахнулся рукой. — Ты познакомишься с ним позже. Он маг и вообще многосторонняя личность.

Я кивнул, но продолжи размышлять.

Бурдюк убрал кружки со стола и через стол наклонился ко мне поближе:

— Ну что, раз ты теперь с нами, давай поговорим о том, как будем делить добычу.

Треть идет в общак. Например, твоя амуниция и оружие, что вы купили с Надей, оплачены из общака.

Наши вечеринки до и после дела тоже оплачиваются из общака. Теперь ты в нашей команде, и мы будем так делить трофеи. Есть какие-то возражения? — спросил Бурдюк.

— Хорошо, давай так, — сказал я, чувствуя облегчение.

— Хорошо, парень. Давай не заморачиваться этим слишком. Сегодня уж точно хватит разговоров. Давай лучше налей себе сока и отметим твое присоединение к нашей команде! — сказал Бурдюк, поднимая кружку. — За Карака!

— На здоровье! — откликнулся я, поднимая свой кружку.

Позже, когда мы возвращались в гостиницу Бурдюк сказал мне, что надо будет предстать перед главой гильдии. И он советовал мне быть осторожным, поскольку тот был могущественным магом.

Глава 7 Ученик мага и первая охота

Утро было еще в режиме «проснись и пой», когда Бурдюк решил устроить мне тур по самым «пошарпанным» районам, чтобы добраться до кабинета главы гильдии.

Встреча с главным дядькой была, мягко говоря, интересной. Ему, кажется, сотня лет, но несмотря на возраст, он выглядел, как будто его вчера из формальдегида вытащили.

Волосы белоснежные, как снег, и лицо, словно заточенная бритва. Такая же опасная.

Старик окинул меня взглядом, который точно бы пробудил мертвеца:

— Как тебя зовут, карапуз?

Я, конечно, был недоволен таким обращением, но собрался с мыслями и ответил:

— Меня Карак зовут. Приперся я с далекого города в ваш край.

Оказалось, дедуля был не только стар, но и не так уж глуп.

— Извини, оказывается ты более разумный, чем выглядишь на свой возраст. Меня зовут Виктор Манулов, если быть формальным. А ты расскажи свою историю, сынок.

Отмахнувшись от извинений, я начал рассказывать свои приключения. Постаравшись более смутно описать о том, как оторвался от своей семьи, когда мы нарвались на бандитов и выжил только благодаря удаче.

Я рассказал ему, что я выходец из семьи магов, не стесняясь подчеркнуть, что понимаю, насколько он может чувствовать ложь.

Быть честным казалось более выгодным в этом обществе, где тайны могли иметь серьезные последствия. Тем более являясь магом, он наверняка мог считывать какие-то мысли.

Дедушка, похожий на старца с хитрыми глазами, вдруг стал более заинтересованным. Он сложил руки, словно готовясь к серьезному разговору.

— Так что, говоришь, тебя пытались отправить в магическую академию? — спросил он, сквозь его внимательный взгляд читался интерес. — Ты считаешь, что справишься с магией? Или ты просто хочешь самосовершенствоваться?

Вопрос оказался сложным, заставив меня задуматься.

— Я чувствую, что мне нужно развиваться самостоятельно, — ответил я.

— Ты бы достиг чего-то только за пять лет в академии, — улыбнулся он. — Кстати, когда пробуждается дар магии у человека?

— В двенадцать или тринадцать, формируется полное ядро мага, — ответил я, но его выражение лица не изменилось, словно он ожидал большего.

Виктор продолжал пристально смотреть в мои глаза.

— Академия не обязательна для мага, — внезапно признался он.

— Раньше я преподавал там, — добавил он, смущая меня этим признанием. Его лицо внезапно стало серьезным, отражая скрытую боль. — Пока меня не изгнали.

— Вы преподавали в императорской магической академии? — спросил я, с трудом веря в его слова. Он кивнул, и мне захотелось узнать больше. — Почему вас изгнали?

В ответ разразился поток негодования.

— Проклятые выродки даже не понимают, как нужно обучать, — прошипел он с злобой в голосе. — Совет изгнал меня за мои продвинутые методы обучения.

Мое любопытство только усилилось, и я тихо спросил:

— Какие методы?

— А такие, что я могу сделать из тебя самого молодого мага всего за один год, — заявил Виктор, при этом с такой силой ударив кулаком по столу, что стекла дрожали.

Заметив мой испуганный взгляд, Виктор решительно стал меня успокаивать, словно его слова были таинственным заклинанием.

— Как видишь, им этого не понять. Им выгодно, чтобы семьи аристократов платили каждый год деньги за обучение.

В попытке прояснить ситуацию, дед продолжил, видя мое недоумение:

— Да-да. У имперской академии есть только один плюс — они дают лицензию, которая дает право использовать магию.

Внезапно я осознал, что если человек станет магом вне этой академии, это будет вне закона. Это открывало новые горизонты для меня о которых я не знал.

— Ну ладно, сменим тему, — предложил старик. — Рассказывай, что у тебя дальше было?

Я раскрыл следующую главу моей истории, о том, как Бурдюк и его команда нашли меня на дороге без сознания.

— Бурдюк сказал, что семилетнему ребёнку удалось ’удачливо’ убить взрослого разбойника, и ты об этом говоришь, как будто это было сущим пустяком, — крякнул старик, откинувшись на стуле так, что только две ножки касались пола.

— Да. Честно говоря, это получилось случайно, — я пожав плечами, выразил свою позицию.

После завершения рассказа, я прочистил горло и решил обсудить свои дальнейшие планы.

— Как я уже говорил, прошло уже несколько недель с тех пор, как я расстался со своими родителями. Я не планирую оставаться в вашем городе надолго, поэтому мне интересно, могу ли я отправиться обратно?

— Что?! — дед выдал ехидный оскал и захихикал. — А ты уверен, что это разумно?

— Не думаю, что людям стоит оставаться надолго в этом городе. Кроме того, я хочу убедиться, что моя семья в безопасности и передать, что со мной всё хорошо, — ответил я с глуповатой улыбкой.

Не успев закончить свою речь, я почувствовал опасность. Через миллисекунду, слабый блеск выдал дротик, брошенный в меня.

*Вшшшшть*

Я быстро среагировал и поймал иглу рукой, усиленную маной.

Отпрыгнув от него, я гневно крикнул:

— Какого чёрта?! Почему ты пытаешься убить меня?

— Ха-ха-ха! — загоготал старик мерзким смешком. — Парень, эта штука может немного ранить, но уж точно не убьёт.

Я посмотрел вниз на свою руку и увидел в ней длинную спичку для розжига камина.

Он обманул меня!

— Хаха! Хорошая реакция, просто отличная! Я и не думал, что ты сможешь поймать, маленький карапуз! Действительно невероятно! Однако, твоё использование маны было довольно посредственно!

«Этот старикан уже начинает меня раздражать»

Потом, как будто желая проверить мои навыки, он бросил мне деревянный меч, как будто заказанный под мой рост, и затем достал похожий, только чуть побольше.

В руках у старика мелькали частицы магии, словно предзнаменование предстоящего боя.

— Атакую! — Он заявил это, не оставив мне момента на подготовку, бросился на меня, как опытный воин, чьи действия заранее распланированы.

«Хитрый старикашка!»

Я решил взять инициативу в свои руки.

— ХА! — Легко пригнувшись, я приблизился к земле, потом внезапно рванул вперед, направляясь к старичку и размахивая мечом, полным решимости и энергии.

Моя скорость и меткость были результатом тренировок из прошлых жизней.

Прежде чем мой удар достиг старческих рук, он словно испарился в воздухе, меч лишь пролетел мимо ничего. Я в изумлении огляделся, обнаружив его стоящим в нескольких метрах от меня.

«Какого черта?»

— А ты, кажется, не просто дятел, верно? Придется ужесточить тренировку! — ухмыльнулся дедушка, его глаза сверкали азартом битвы.

Его движения стали еще быстрее. Воспользовавшись опытом предыдущих тренировок и боев, я мог его держать в поле зрения. Но чувство того, что я могу предсказать его атаки и реагировать на них, начало ускользать.

Черт возьми! Мое тело казалось мешком с песком, который бесполезно пытается противостоять буре.

Я блокировал его удары, но каждый третий бесцеремонно проникал сквозь защиту, оставляя синяки на моем теле.

Невзирая на все эти хитрые движения, старикан решил меня атаковать своей старой доброй техникой — сверхскоростью.

Я же держался на ногах только благодаря своим изощренным приемам с мечом и красивым финтам ногами.

И вот, после десяти минут беспрекословного битья деревянным мечом, я начал замечать закономерности в его бабушкиных атаках.

Когда он в очередной раз пролетел мимо меня, пытаясь сбить меня горизонтальным выпадом в ноги, я вложил всю свою энергию в ноги и увернувшись, вдарил мечом прямо в его седую башку.

«БАБАХ!»

Раздался глухой звук, а дедушка пошатнулся и упал.

— Ха-ха-ха, вот это я понимаю подарок судьбы! — сказал он, потирая шишку размером с яйцо на своем распухшем лбу. — Справедливость существует, сами боги послали тебя!

Он мелькнул перед моими глазами и положил руку мне на грудь.

— Вот так я и думал, что у тебя что-то не в порядке с маной! Твое тело — это полная каша!

Я просто смотрел на него молча — мои ноги работали на полную катушку, как он мог так плохо говорить о моей технике.

Хотя у меня были временные ограничения, которые не позволяли мне показать всю свою силу, но никто другой не может судить меня.

Дед, заметив мой взгляд, взял мою руку:

— Люди всегда ограничены в использовании маны для магии. Но твои трюки с мечом — это нечто! Откуда у тебя такие навыки?

— Я просто читал книги и учился у своего отца, — сказал я, почёсывая щеку.

— Книги, да? Хм… Ну тогда я все решил. Карапуз! Ты станешь моим учеником!

— Меня зовут Карак, а не Карапуз, — насупился я.

Но кажется он уже начал витать в каких-то там своих грезах и постоянно чето бормотал про предназначение. Я как будто выпал из его фокуса внимания.

Прежде, чем он убежал в дебри своего маразма, я остановил его:

— Э! Стоп! Чё там у тебя в голове? Зачем ты меня учить хочешь? И зачем так торопишься?

Он как-то вдруг заинтересовался и заговорил, как мастер Йода из Звездных воинов:

— Тебе учеником быть предлагаю, потенциал вижу в тебе я. Много народу меня просило, типа, обучи их магии, а я всем отказывал.

Эти богатые детишки считают, что у них все круто, ну типа, «я родился богатым, значит, и силён» — пфф, нудноватые они мне.

Ни одного не взял учеником. Но ты — другое дело.

Ты какой-то там талантливый с магией, маной манипулируешь, как нормальный воин, но я хочу обучать не из-за этого. Слушай, твои родители не охотники на монстров случаем?

Я нахмурился, не понимая, куда он клонит.

— Охотники на монстров? О чём ты, старик? — запутался я. И хоть уже был полдень, похоже, разговор только начинался.

— Поговорим внутри — решительно сказал он, и мы пошли в гостиную, где стояли кресла у камина.

Старик устроился в кресле и начал:

— Давай с самого начала. Ты в курсе, что у мана-зверей, как и у нас, есть мана-ядро, верно?

Я кивнул, чисто так.

Он взял лист бумаги и стал что-то там рисовать.

— Смотри, у каждой расы свои штучки с магией, называемые ядрами маны. Такие свои особенности, понимаешь?

Он показывал на свою диаграмму.

— Тут, типа, четыре главных элемента и их сверхформы. И только те маги, у кого в крови заложена связь с каким-то базовым элементом, то есть они как бы с ним на «ты», могут взять под контроль высшие формы. У каждой расы свои фишки…

Он быстренько расписывал особенности каждой расы. Но я все равно мало, что мог понять.

— Так вот, я вижу разницу между этими тремя расами, но как это связано со мной? Это что вообще значит?

— Вот к этому и идем, парень! — огрызнулся старик. — Звери маны — это как особенные твари. Они отличаются от тех трех гуманоидных рас своими фишками. Ну, у каждого зверя свои харрактеристики, я их тут кратенько описал.

Я чесал переносицу, стараясь впихнуть в голову всю эту магическую лабудень.

— Так вот, охотникам на монстров такие зверушки подвластны. Например, возьмем Воздушного Сокола. Это как бы зверь B-класса, а его способности — в ветре и звуке.

И эти фишки связаны с его ядром маны. Если его ядро вытащить и передать эльфу или челу, который шарит в воздушной магии, то обучение пойдет быстрее, чем просто так ману культивировать, понял?

— Да, — коротко ответил я, хотя мало что понял.

— Ну ладно, мне нужно идти. Приходи когда хочешь.

Мы попрощались и я вышел на улицу.

* * *

— Кроваво-Железный Медведь? — поинтересовался я, когда мы собрались на ужин, чтобы обсудить новую работенку для наемников.

— Да, именно так, — ответил Бурдюк, махнув рукой. — Пришел запрос из небольшого городка на севере. У них там какой-то мутант-медведь объявился. Хоть он и не смог зайти в город, но многие из жителей получили по шапке, убегая от него.

Стражам города не под силу с ним справится, если они решатся выследить зверя. Поэтому горожане собрали деньжат и решили нас нанять.

— Сколько заплатят, где и что там вообще происходит? — поинтересовался Джа-рах.

Бурдюк протянул записку.

— Семьдесят золотых. Не богато, но дело простое — принести им голову медведя. Все остальное — наше.

— Звучит неплохо, — сказала Надя.

Несмотря на страшность кроваво-железных медведей, наш отряд был довольно опытен, чтобы справиться с ним.

Продажа шкуры могла бы принести нам еще семьдесят золотых, которые не будут облагаться налогом. Итоговая выгода — около ста сорока золотых — явно стоила нашего труда.

Получив согласие Джа-раха и Нади, Бурдюк добавил:

— Горожане хотят только голову. Их не парит, как мы его убьем или что с трупом делать будем. Но чтоб туда добраться, нам придется поехать на север.

Медведь тусуется возле Белого озера в лесу Ночных Бабочек. Так что нам предстоит его выследить. Похоже, поездка займет около двух недель.

— Но не забывай, — напомнила Надя, — что на севере леса могут шнырять орки. Хоть мы и не слышали о них последнее время, лучше, чтобы мы были на чеку, — предостерегла она.

В ее глазах мелькнуло что-то вроде «ух, ненавижу их».

— Эти ребята хладнокровные, словно камни, и не знают слова «пощада». Если с ними встретимся, нужно быть готовыми к настоящему бою, — добавил зверолюд Джа-рах.

— Как скажете, — согласился Бурдюк.

Мне пришла в голову мысль: Солнечный тоже зависит от орков. Многие из них работают на тяжелых работах в городе. Хоть они шумные и капризные, но если они не голодны, с ними легко. Эти волосатые создания трудоспособные и полезные. Они даже под бременем двух сотен кг не потеют…

— Шеф, у меня вопрос, — поднял руку.

— Что, опять?

— Как быть уверенным, что наш медведь не уплывет к кому-то другому? Я имею в виду, наверно, есть и другие команды охотников? — спросил я.

— Не парься. Хоть шкура медведя и может принести прибыль, многие избегут риска. Не каждый захочет возиться с трупом ради нескольких золотых. По-настоящему крутые ребята не станут заморачиваться из-за пары золотых монет, особенно в таком деревенском районе, — разъяснил Бурдюк.

Джа-рах задумчиво поморщился, прежде чем предложить:

— Мы оба тут такие стрелки с Надей. Если ты, Бурдюк, чувствуешь, что сможешь отразить удары медведя, то проблем не будет. Что касается Карака…

Я чуть растерялась.

— Что, с меня что-то нужно?

— Просто Джа-рах хочет сказать, хоть я и предпочитаю ближний бой, даже мне с таким медведем будет несладко. Ты ж не такой крупный, как я, и твоя броня кожаная.

Если не будешь внимательным, можешь получить несколько серьезных повреждений. Этот медведь вполне может порубить тебя пополам одним ударом.

— Что?! Это так опасно? — У меня по коже полез холодок.

— Да. Даже мне не понравится, если он мне в лоб даст. Ты от этого просто ляжешь, — ответил Бурдюк. — Смотри, это будет твое первое задание, просто лучше для начала осмотрись. Еще кое-что, умеешь ли ты ставить ловушки?

— Ловушки? — Я немного подумал и кивнул. — Да, вроде. Пока идем, могу парочку поставить. Надя мне недавно купила нужные штучки.

— Отлично! Расставь их по дороге.

— Что еще? — взволнованно поинтересовался я, глядя на Бурдюка пристальным взглядом.

— Ну, найди просто местечко, где спрятаться. Если не хочешь, можешь с дерева на нас смотреть, — сказал Бурдюк, добавив что-то вроде — Ты важная часть команды. Если что, просто дай нам знать, если что-то подозрительное произойдет.

— Так что, я просто на стреме стоять буду?

Бурдюк смеясь дружелюбно похлопал меня по плечу.

— Не потому, что мы в тебя не верим, просто это задание, как настоящее испытание. Кроваво-железные медведи, понимаешь, серьезное дело. Лапы как табуретка, один удар — и ты уже в другом мире. А ещё мы впервые с тобой в таком замесе. Может, сначала мы тебя немного научим, а потом в бой?

Увидев, что Бурдюк говорит от души, я просто кивнул.

— Да, давай так. Но я возьму только десять процентов своей доли от трофеев. А пять оставшихся — на выпивку в общак.

— Лады, договорились.

После ужина мы расположились по своим комнатам.

В ближайшие дни мы провели несколько тестов, чтобы оценить мои силы. Помимо тренировок с группой, я старался улучшить свои навыки с ловушками, разбирая и собирая их снова и снова, пока не смог делать это на автомате.

И я чуть не забыл, что старик маг просил зайти к нему для разговора.

Глава 8 Уроки магии у наставника

Также я не забывал копать знания у своего мага наставника.

Как-то раз сидел, и пил свой зеленый чай в его кабинете, ожидая приход старика, как вдруг дверь распахнулась.

— Ну привет Карак, извини за задержку.

Это оказался Виктор Манулов, человек старше камня.

— Нет, всё хорошо, горничные чай вот принесли, — махнул я рукой.

— Отлично. Значит, давай поболтаем, перекусим чем-нибудь сладким. Не парься по поводу этикета, у нас тут философский разговор, так что будь как дома.

Горничные, услышав это, бросились наряжать стол всякими вкусностями, пирожными и тортами.

«О, это выглядит великолепно.»

Всё было бы круто, если бы не этот дед, с которым мне придется делить эти угощения…

— Так, переходим к плану уроков, — сказал он.

Я откусил большой кусок заварного пирожного и устремил взгляд на него. Давая глазами понять, чтобы он продолжал.

— Я даю тебе год, чтобы освоить магию, — категорично заявил он.

— Фонефно, фофподин мак, — трудно говорить с набитым ртом.

— Расслабься, год — это вполне достаточно, чтобы получить все азы.

Проглотив пирожное, я запил чаем.

— Год, говорите? — Я прикинул, что подтянуть навыки и понять, что к чему в этом мире, этого мне хватит.

Решать мне или нет, но нужно крепче держать узду. Инфа о мире важна. Если не хочу быстро откинуться, то с этим… стариком надо дружить, как с богом.

Не понятно, когда этот милый старичок вдруг превратится в угрозу. Он готов к сотрудничеству, потому что это выгодно ему.

Подумав, я снова откусил пирожное, пока у меня есть время и мы не начали уроки.

— Но фофему вы фотите офучать меня? — спросил я с набитым ртом. Отпил из чашки. — Ведь мое магическое мана-ядро еще не развито и мне кажется там есть какая-то проблема.

Старик махнул рукой.

— Не парься, я в курсе, когда чекал твою ауру в прошлый раз. — И вот, пока я разминал челюсти пирожным, он мне еще одно подсунул. — Что ж, почему я вообще решил тебя тренировать? Хочу, чтоб ты всех этих чванливых магов в академии усадил на их пятые точки.

Я почти поперхнулся, когда он зашвырнул слово «академия магов». Смеяться или плакать — вот в чем вопрос. Это было так неожиданно, что я даже не понял, шутка это или нет.

— Академию? — переспросил я, чуть не залив чаем свои штаны от удивления. — Я что пойду в магическую академию?

— Да, — кивнул старик, его седые брови изогнулись под стать улыбке. А потом он вздохнул. — А то, как ты собираешься быть магом без лицензии?

В его словах было зерно здравого смысла, и я немного успокоился. К тому времени, как я окажусь в академии, пройдет целый год.

Он сказал ровно год. Мне будет уже восемь лет. За это время мои мышцы окрепнут, и я научусь чему-то новому.

Старик продолжал болтать, а я размышлял и жевал пирожные.

— Так что, годик у меня есть, чтоб ты всех в академии обделал, когда туда попадешь. И, между прочим, у меня для тебя еще приятные новости, наследник императора.

И как только он выдал эти два слова, я чуть не выскочил из кресла. Уже? В меня вцепился совсем новый страх. Откуда он узнал?

Старик глядел на меня с улыбкой.

— Расслабься, ваше высочество, — покачал он головой, с улыбкой, какую я еще не видел на его лице. — Я через свои каналы узнал, кого тут в последний месяц бандюки подкараулили. И скажу тебе, твои родаки живы.

Он смотрел на меня, оценивая реакцию. Как будто думал, стоит ли ему это еще раз повторить или уже достаточно. Я отставил чашку, тяжело глотнул, и пристально глянул на него.

— Живы? — прошептал я медленно.

— Да, именно так, — ответил старик и придвинулся ближе, облокотившись на край стола. — Все считают, что ты пропал без вести, Карак. Или Александр I? Как тебя называть?

На самом деле я был в шоке не столько от того, что он старик узнал обо мне всё. Но меня беспокоило также и то, что он собирался сделать дальше. Сдать меня врагам или же…

Старик кажется увидел весь спектр моих эмоций и улыбнулся. Видимо, понимал меня без слов. Посмотрев мне прямо в глаза, он тихо сказал.

— Да ты не бойся, Карак. Я тебя не сдам. Здесь тебе будет не так уж и плохо.

— С-спасибо, — ответил я запинаясь. Хотя раз он это уже не сделал, то не станет делать этого и в будущем. У него определенно есть цели насчет меня.

— Как я уже сказал, — продолжил старик улыбаясь, хотя глаза его оставались серьезными. — Моя цель обучить тебя, чтобы ты потом нагнул всех в этой гребаной академии, благодаря именно мне.

Это будет моя месть всему Совету магов и их чиновникам, которые в свое время прогнали меня как собаку. Ты готов сделать это?

Я подумал над его предложением.

В самом деле я ничего не терял. Раз старик говорит, что он может мне помочь, так почему бы не согласиться. Все равно я потеряю годы, пытаясь стать по-настоящему магически сильным.

Возможно, за этот год мне повезет больше. К тому же раз мои родители живы, то нечего беспокоиться за них.

— А мои родители? — выдавил я из себя. По правде, вопрос этот мучил меня очень давно.

— Тебе придется подождать год, — ответил маг, улыбаясь. Кажется, мое удивление его сильно забавляло. Помолчав секунду, старик добавил. — Ты не переживай. К тому же я думаю, тебе не помешает залечь на дно, пока все не уляжется. Ты по-прежнему в опасности.

Я четко понимал, что старик говорит. Но что им двигало, было загадкой. Помимо того, что он видит во мне что-то особенное, из-за чего он так рад был меня обучать.

— Но почему… — начал я, мудрено моргая. Но старик был на одной волне и быстро врубился.

— Да ладно тебе, Карак! Ты что, думаешь, я тут просто так для своего удовольствия? — ответил он, слегка посмеиваясь. — Я тебя обучу, чтоб ты не только сам за себя мог постоять. Но и чтобы ты помнил меня — старого друга Виктора, будучи наследником императора.

Это слово «наследник» как-то все объяснило. Вот он, хитрый мастер-план старика!

— Это всё? — спросил я, поднимая брови.

Лицо старика украсила широкая ухмылка.

— Еще кое-что есть… — он сдела паузу, будто раскрывал тайну. — У меня есть внучка, и мне бы хотелось, чтобы она тоже пошла в академию вместе с тобой.

Вот и подколка, на которую он не мог найти слов.

— Ну и в чем проблема? Это слишком дорого, или что? — поинтересовался я.

Виктор вздохнул и потер нос.

— Проблема в том, что моя внучка — полудемон, а нелюдям в академии учиться нельзя, — наконец выдал он. — Но если бы твой папаша-император вмешался, то дело было бы с концами. Никто бы не посмел отказать, даже если бы она была полудраконом. Именно поэтому я готов обучать тебя.

— Ну, понятно. Раз так, то давай, буду твоим подопечным. — согласился я, пожимая плечами.

Лицо старика засветилось, будто ему от нигерийского родственника наследство приплыло.

— Отлично! Позже я представлю тебе внучку, — и он снова улыбнулся. Непонятно, от счастья ли, или от того, что его месть близка к выполнению.

Что бы я ни делал, лучше просто сидеть и слушать. Тут не было места для моего контроля.

Лучшее, что я мог сделать, это просто надеяться на успешный выход из ситуации. Ну а вдруг всё получится?

Старик снова взглянул на меня, но уже с более серьезным выражением лица:

— Теперь давай вернемся к твоему ’мана-недугу’, который, говоришь, у тебя есть?

— Да, вот это вот чувство, что не могу в полную силу раскрыться.

— Ну вот, я твою ауру просканировал. Дело в том, что твой потенциал как бы «запечатан» могучим заклинанием. Такое, что заблокировало твое магическое ядро в районе сердца. Ты в принципе потерял связь со своим мана-кристаллом.

— Потенциал? Магическое ядро? — Я пытался разобраться. Хотя я догадывался, что проклятье жрецов Амона чего-то натворило. Но разобраться в деталях мне не хватало знаний.

— Ну да, если на тебя посмотреть, то можно подумать, что у тебя просто «нет дара». Просто потому, что реальность твоей ситуации настолько запутанная, что трудно даже представить.

— И как ты это разгадал? — Я не совсем ему верил, но его слова заставляли задуматься.

— Посмотри на свою забинтованную руку. Развяжи, расскажи, что видишь?

Раньше мы с Надей заглядывали к лекарю. Тот что-то там лечил, руку бинтовал, делал фигню всякую с поврежденными тканями.

Сказал, чтобы не трогали бинты, но уже прошло несколько дней с нашего последнего визита. Я аккуратно распустил бинты.

Как ни странно, не было и следа шрама.

— Рана зажила… — прошептал я.

«Да, это было некоторое время назад. И как это связано?» — подумал я про себя.

Старик поднял свой взгляд, будто дворф, копающийся в земле в поисках сокровищ. Он пристально посмотрел на мои ожоги, и его глаза засияли заботливым любопытством.

— Так, парень, расскажи мне, как ты заработал эти ожоги?

Мои мысли моментально вернулись к тому дню, когда я, стремясь к свободе, решил накастовать файерболы. Воспоминания о том, как я в итоге провалил это, вырвались наружу, заставив меня моргнуть, словно отгоняя от себя.

— Это был своеобразный прощальный подарок, — ответил я, с вдохновением, — я бросил огненное заклинание, чтобы кокнуть тех, кто хотел поймать меня.

Старик кивнул, словно сам знал, как это больно.

— Если бы это было проклятие магии, ты бы тогда сгорел как спичка, — заявил он, улыбаясь, как будто вспоминая что-то забавное. — Всё равно можно получить отдачу, что сам рад не будешь. Даже самый крутой маг не всегда может вытянуть какое-то заклинание в определенных ситуациях. Такова наша магическая жизнь, парень.

Он махнул рукой, указывая на меня.

— То, что у тебя, это всего лишь какая-то печать, чтобы твой дар не проснулся на полную катушку. Какое-то ограничение, понимаешь? Это вовсе не заклятье.

И я не преминул задать вопрос:

— Ну и какой у меня дар?

Старик откинулся на спинку стула, глаза у него сверкали интересом.

— У тебя уже есть ядро в районе пупка для того, чтобы усилить себя в бою. Это типично для воина-ванира. Но у тебя есть оба — для воина и для мага. Почти никто не может похвастаться и тем, и другим одновременно.

Он весело рассмеялся, глядя на меня, как на загадку.

— Ты, Карак, родился с уже врождённым магическим ядром. Обычно маги тратят десятки лет на его формирование. Так что у тебя два ядра, но ядро мага почему-то запечатано.

Слова старика пронзили меня, и я задал вопрос, который волновал меня больше всего.

— Так что, кто-то запечатал мое магическое ядро, чтобы я не мог его полноценно использовать?

Старик кивнул, подтверждая мои подозрения.

— Точно, уловил суть. Ты не можешь создать свое магическое ядро, потому что оно уже есть. И использовать его тоже не можешь, потому что связь прервана. Вот и казалось, будто на тебя проклятие магии наложили. Твоё магическое ядро забито маной под завязку, и ничего новенького туда не влезет.

Меня как молния ударило, и в глазах у меня загорелась восторженная идея.

— Это же означает, что если мы раскрутим эту печать, я смогу нормально пользоваться своей магией?

Старик ухмыльнулся, словно говоря: «Точно в яблочко.»

— В общем-то, да…

А тут я не выдержал и выпалил вопрос, который меня изнурял с самого начала:

— Так ты сам можешь ее развести?

— Ничего себе, парень, это было нешуточное дело… — он впервые вздохнул. «Что бы там ни приклеили к твоей магии, это было крепкое зелье. Если браться за это силой, оба можем попасть в кастрюлю, понимаешь?»

— Но кто, по-твоему, такую фигню замутил?

— Кто его знает… Тебе самому лучше знать.

— И что дальше? Если я не смогу то, опять с чистого листа начинать?

— Эх, не торопись… Ты ведь должен уже понять, что мне можно верить. Я бы вряд ли стал раскрывать карты, если бы не был на это готов.

Он был прав.

— Так что, я могу что-то сделать?

— Ты единственный, кто в силах, но есть два варианта. Легкий и практически невозможный…

На секундочку мне показалось, что его глаза заглядывают прямо в мою душу. Очевидно, какой вариант ему больше по вкусу.

— Ладно, давай про невозможный вариант, — махнул я, понимая, что нечего сиськи мять попусту.

— Ха! Знал, что на тебя можно рассчитывать… Ты действительно крутой мужик со стальными яйцами, хоть и мелкий пока. — Он меня похвалил, и это меня чуть сбило с толку. Но хотя бы на этот раз он назвал меня не мальчиком, а мужчиной. — Чтобы восстановить связь со своим ядром, тебе нужно выкачать из него магию и позволить ей снова циркулировать. Вроде бы, со временем она сама проснется.

— У меня правда времени в обрез…

— Терпение, мой друг… Я не говорил, что это решение всех наших проблем.

— Ладно, ладно, я слушаю, — с трудом сдерживая нетерпение, ответил я.

— Что ты знаешь о ядрах магии? — спросил он вдруг.

Он, что решил вдариться в какую-то лекцию?

Я, конечно, кое-что знал, из книжек, что прочитал в отцовской библиотеке.

— Ну, все, что я знаю, — это, типа, ядро маны — это как светящийся шарик вокруг твоего сердца. Там хранится энергия, которую ты потом кидаешь на заклинания. Сила этого шарика зависит от того, насколько крут ты в магии, как ты его развиваешь и всякое такое. Сначала у тебя ядро начинается с нулевого уровня и растет, может даже за пределы пятого уровня или больше.

— Понятно. Значит, ты знаешь хоть что-то. Но это еще не все. — Он приостановился, выжидая, что я его перебью, но я был внимателен.

Тогда он продолжил лекцию:

— Бывает два места, где они формируются. Поэтому выбирать надо с умом. Потому что одно ядро — один дар. Ты либо Ванир либо Маг. Так что, как выбрать?

Вокруг сердца — там крутые заклинания и многие их юзают, включая магов и заклинателей. А второе место — это чуть ниже пупка. Там тоже можно формировать ядро. Ваниры, то есть Воины так делают, чтобы качать ману для укрепления тела и усиления ударов или оружия.

— И в чем разница между этим двумя ядрами?

— Отличный вопрос, дружище! Ты точно знаешь, как задавать интересные вопросы, — сказал он, улыбаясь. — Хотя, конечно, ты у меня единственный ученик, но не будем об этом. Давай поговорим о магии.

Так вот, ответ простой. Эти ядра маны ниже пупка — это самый первый уровень перед тем, как стать магом. Но обычно Ваниры остаются на этом уровне всю жизнь. Либо они поднимаются выше, но тогда они теряют ядро Ванира, как только формируют Магическое ядро.

Ядро Ванира — как магическая батарейка, которая прокачивает энергию через твоё тело, делая его круче. Оно придает силы, выносливости, даже скорости. Но вот хрен с ним, сравним с тем ядром, что вокруг сердца. Магическое ядро. Там вот настоящая магия.

Да, с нижним ядром Ванира тоже можно гонять заклинания, но оно как-то меньше и слабее, так что не особо выдающиеся вещи получаются. А вот верхнее ядро, уже позволяет творить заклинания и всякие магические штучки. Проблема в том, что для него надо больше времени и усилий, и, конечно, маны меньше вмещается.

Так что, в общем, Ванир со стандартным пакетом маны может тоже попробовать в заклинания, но это, как говорится, не для всех. Тебе нужно много готовить своё тело, иначе ты так и будешь звездиться, но не в магии, а в тренажерке.

— То есть, получается, Ваниры особо не учат заклинания?

— Ну, каждый выбирает свой путь. Кто-то втыкает в заклинания, кто-то — в боевые навыки. Но вот честно, уровень магии у вторых всё равно будет ниже..

— А зачем мне это знать, если у меня уже есть ядро маны возле сердца? Магическое.

— Дело в том, что по правилам обычный человек не может завести два ядра маны. Ну, если это не ты, конечно…

— Значит я смогу иметь оба из-за моего дара? — спросил я, чувствуя, что вот-вот что-то интересное услышу.

— Да ладно! — сказал он, качая головой и приподнимая брови. — Тот, кто прикрыл твоё ядро, украл у тебя шанс стать самым молодым магом, достигшим девятого уровня.

Но почему бы не посмотреть на это с другой стороны? Давай использовать это, как шанс создать нечто уникальное.

— Но ты ведь говорил, что это невозможно… Из-за запечатанного ядра магии, так?

— Да, так и есть…

— А разве кто-то не мог бы разбудить второе магическое ядро, если бы заранее запечатал своё первое?

— Логичный вопрос, но ты упускаешь одну важную деталь…

— Мой дар… — прошептал я, понимая, на что он намекает.

— В точку! Ха-ха-ах! — Он маниакально засмеялся, заставив себя насильно заткнуться, чтобы успокоиться. — Твоя уникальная ситуация связана с твоим даром, который вышел наружу. Когда его запечатали, твоя связь с ним была оборвана.

Нельзя просто так воссоздать этот эффект на самом ядре маны. При запечатывании оно просто блокирует магическую энергию, не прерывая её поток.

Твоё ядро полно «магического мусора», который нужно заменить свежей маной. Должно быть, ты рос неслабым ребёнком.

И он был прав. После трёх лет у меня постоянно была какая-то страннаяголовная боль, которую я приписывал к проклятию. С возрастом моё тело пришло в себя, и стресс перестал быть таким ужасным.

— Ладно, тогда давай заменим мою ману, — согласился я. — Я же выбрал невозможный путь.

Хоть это и звучало страшно. Терять мне все равно было нечего.

— Отлично, Карак, — глаза старика блеснули огоньками безумия. — Тогда начнем сейчас же.

Глава 9 Ядро маны и начало охоты

— Ну что ж, попробуем одолеть твою печать, — старик встал с кресла.

Затем обошел сзади и положил свои ладони в область моих лопаток.

— Закрой глаза и вдохни глубже, — сказал он спокойно. — Обычно этот трюк делают в одиночку, но, чтобы мы не теряли времени зря, я решил тебе помочь. Ты можешь достичь в этом деле успеха быстрее, чем у большинства.

Но чем короче путь, тем больше придется отдать. Эта боль, которую ты скоро почувствуешь, будет дикая. И если ты даже на мгновение потеряешь фокус, есть риск, что замерзнешь из-за утечки маны. Готов?

— Да, — кивнул я, закрывая глаза и глубоко вдыхая.

«Возвращаться назад уже нельзя. Всё решено.»

— Отлично, — он сильнее дал по плечу, как будто проверяя, насколько я крепок. — Чтобы освободить магическое ядро, фокусируйся на боли, которая заставляет тебя ощущать холод. Обычно это было бы легко, но у тебя, опять-таки, свои трудности.

Твое тело само собой блокирует проток маны снаружи, пока связь с твоим первоначальным ядром, наполненным маной, не разорвется. Но, к счастью, мы можем создать болевое ощущение, какое ты обычно испытываешь, вытаскивая ману изнутри себя.

Я буду вливать в тебя ману чуть-чуть, а затем сразу же выливать. Каждый раз, когда я это делаю, ты будешь чувствовать, будто теряешь сознание от истощения.

Главное — сосредоточься на ощущениях и пытайся манипулировать холодом, формируя его вокруг сердечного центра. Продолжай, пока не убедишься, что ядро сформировано.

— Как я узнаю?

— О, ты почувствуешь, — ухмыльнулся он. — Сейчас начну вливать ману.

Вопросов у меня было тонна, но время не ждёт, и я решил сосредоточиться на текущей задаче. Я медленно выдыхал, освобождая свой разум.

Старик сразу сказал мне, что будет больно. И вот она боль, как будто меня прокололо иглой, а потом я ощутил слабость. Моя магическая энергия начала истощаться, и я просто замерз.

Я старался не психануть. Это было жутко выдерживать этот кошмар, но мне нужно было сосредоточиться на холоде, о котором он предупреждал. Понял, что единственный выход — это завершить ритуал, сравнимое с ожиданием в кресле у стоматолога.

И я боролся, собирая последние капли сил и сдерживая крики. Я дышал медленно, чувствуя, как этот холод создаёт ад. И вот оно — удивление, этот холод превращается в какой-то газ, и вот я понимаю, что это остатки моей маны. По его совету собрал я этот газ в шар, несмотря на этот холод, который заставил меня вспотеть.

Борьба, кажется, длилась часы, но, вероятно, прошло всего несколько минут. С каждой секундой боль становилась слабее, и наконец я её победил. Остатки маны превратились в твёрдый кристаллический шар, трескающийся под давлением. Он без формы, но чувствуется. Последний треск, и когда внешний слой разлетелся — боль ушла, оставляя белоснежный кристалл.

Открыв глаза, я ощутил, что цепи холода сковывающие меня лопаются. Огонь возвращает мою энергию.

Встаю, потягиваюсь. Холод всё ещё тут, но теперь он кажется какой-то шуткой.

Мана течет по венам, наполняя меня силой. Усталость улетучивается, чувства становятся более яркими, даже в темноте.

Эйфория захлестывает меня, заставляет меня хохотать, и я вздыхаю. Поднимаю глаза, осознав, насколько всё вокруг странно.

И теряю сознание!

* * *

Я медленно открыл глаза, и увидел, как кто-то с красными глазами и черными волосами смотрит на меня. Она заглядывает в мои глаза, а я едва могу держать их даже слегка открытыми.

— Мама? — удивился я.

Но через секунду приглядевшись понял, что это на самом деле молодая девушка. Просто похожая.

Демон-суккуб, значит это и есть внучка Виктора?

Интересно, она еще подросток? Она молодая и элегантная красивая девушка. Ее очаровательно черные волосы развеваются по ее белой коже.

Её переполняла гнетущая аура.

Когда я её увидел, мой мозг сразу выдал:

«О, смотри-ка на эту ’высокомерную красавицу’!»

Да еще и старше меня на пару лет. И глазки у неё узенькие, но взгляд как у хищника.

Судя по красивому платью, которое она носит — у нее также есть хвостик, свойственный всем демонам.

Более того, кажется, у нее плохой характер.

Но у неё такая прикольная внешность, что, я уверен, если бы она улыбнулась по настоящему, то многих бы влюбила. Но её вид и манеры поведения сделали её какой-то загадочной и стремной.

И вот она, словно кошка, которую лучше не задевать. Я уверен, она вырастет в красавицу, которая всех поразит. Ну, или может быть, и не так уж все плохо.

Но, черт возьми, она какая-то опасная. Мой внутренний голос кричит: „Не связывайся с ней!“ Но ты ведь знаешь, как это бывает — невозможно просто так уйти.

Вместо этого я решил подкатить, как Бурдюк учил меня кадрить девченок.

— Привет! Я Карак, рад знакомству.

— Хмм!

Она на меня посмотрела, а потом так резко вздохнула, как её дедуля. Скрестила руки на груди и глядит свысока, ну просто потому, что я все еще лежу на полу. Такое вот ’встречай врага взглядом’!»

Так и знал — она чересчур избалованная. Но так просто я не сдамся.

Я знаю способы, как укротить таких строптивых девиц.

— О, попытался соблазнить мою внучку, как только очнулся. Ты довольно смелый человек, не так ли? Более того, ты смеешь делать это в присутствии ее деда!

— Мастер, что вы только что сказали? Вы…..

Когда я в замешательстве вставал, что-то упало.

«Хм? Мокрое полотенце?»

Ах! Неужели эта молодая девушка была обеспокоена тем, что я потерял сознание, и положила мне на лоб мокрое полотенце?

— Нет, мастер! Девушка, простите мою невежливость!

— Ха-ха! Она станет твоей женой в будущем. Я не вижу необходимости извиняться!

— Что?! Нет! Дедушка! — воскликнула девушка и надула губки.

Старик видимо пошутил и засмеялся так, что у него из глаз потекли слезы:

— Хаххахах! Не делай такое злое лицо, внучка.

Для моего мастера это было естественно, но девушка тоже смотрела на меня странно переменившимися глазами.

«Неужели она нашла меня привлекательным.»

Старик нарушил неловкую паузу:

— О верно! Поскольку ты уже закончил первый этап своего магического обучения, а также познакомился с моей внучкой… как насчет того, чтобы мы втроем пошли выпить чаю!

— Да, дедушка.

— Да, мастер.

Я не могу от этого отказаться……

****

После чаепития и отдыха, меня снова ждали уроки. На этот раз практика по фехтованию.

У этих крутых парней, что тут называют Ванирами, скиллов побольше, чем у магов, или как их зовут — Заклинателей.

Ваниры могли на полную катушку бегать, типа 50 км/ч, не напрягаясь. Рефлексы у них, плюс умение четко следить за движениями тоже на высоте.

И благодаря магии исцеления, даже если порежут, это как обычная царапина, не больше.

Эти ребята учились всему, чтобы врага вырубить одним приемом. В этом мире, где еще и монстры шастают, легко можно стать настоящим бойцом. Но и среди них есть те, кто превосходит остальных.

Я просто благодарен Виктору, что он несмотря ни на что, учит меня приёмам с мечом. Его уровень не испортился даже после того, как его из академии выгнали. Он был, как олимпийский чемпион и осужденный преступник в одном лице.

В последнее время я чувствовал, что как-то застопорился на месте. Но если не тянуться к новым высотам, то точно провалюсь. Плюс ощущение, что я как губка впитываю знания, становится только больше…

Некоторые могут сказать, что я вообще не прокачался из-за того, что финты кручу вместо того, чтобы упорно тренироваться.

Но на самом деле в файтингах два варианта: кайфуй, разгоняй свои скиллы, или вытаскивай из рукава приемы, когда скиллов не хватает.

И не долго думая, я выбрал второй вариант. Лучше победить хитростью, чем быть храбрецом, но проигравшим.

После уроков я вернулся в гостиницу. Скоро мы должны будем отправиться на охоту.

****

Наконец пришло время отправляться на охоту и я присоединился к своей команде.

Когда мы достигли Белого озера, солнце уже село, оставив за собой темное небо.

Бурдюк высказал свою мысль:

— Давайте не будем тянуть с охотой, ночью тут будет трудно разобраться. — После чего он обратился ко мне. — Пройдись, Карак, проверь окрестности, а то сюрпризов ночью хватает, пока мы лагерь устраиваем.

Я пошел проверять, пока они расставляли палатки. Но скорее я просто гулял и пинал грибы, отлынивая от работы.

Затем мы поужинали и легли спать.

На следующий день четверо нас, настоящих охотников, обнаружили следы медведя.

— Он явно здесь пару дней назад прошмыгнул, — отметил Бурдюк, растирая медвежье дерьмо между пальцев. — Отлично, готовьте все нужные вещи для охоты.

Затем ткнул меня локтем:

— Ставь ловушки, парень!

Через несколько часов усердной работы я завершаю установку ловушек. Бурдюк ранее объяснял, что обычные ловушки могут не справиться с медвежьей шкурой, поэтому нам нужно его обездвижить.

Вот ловушки уже установлены, Бурдюк приказал всем устроиться на своих местах. Надя и Джа-рах с луками, сидят на деревьях готовясь к атаке. А мы с Бурдюком ждем в кустах, спрятавшись, как белорусские партизаны.

— Шеф, ты думаешь, он придет сюда?

— Если приманка из гнилятины сработает, он точно появится, — буркнул Бурдюк, глядя на меня и нахмурив брови.

— Надеюсь, что ты не обманываешь.

— Ну, по крайней мере, тут…

— Рррр…

И вот, когда Бурдюк даже не успел закончить фразу, поблизости от нас донеслось рычание.

Кусты зашевелились, и внезапно перед нами появился он — Кровавый Медведь.

Когда я увидел этого монстра, внутри меня словно всё застыло. Я думал, что готов ко всему, но это было просто великолепие ужаса.

Свои лапы медведь держал так, будто это могучие столбы, превосходящие толщину моей талии. Шерсть на его могучем теле мерцала, словно зажженная кроваво-малиновым светом полной луны.

Острые когти на его огромных лапах казались настоящими клинками, готовыми разрезать любую плоть.

Он медленно осматривал окружение, излучая угрожающую энергию, а его глаза, размером с мой кулак, сверкали как угольки в темноте.

В этот момент я осознал, что слова Бурдюка не были преувеличением. Это было что-то такое, что я, возможно, не смогу преодолеть. Даже его обещание безопасности казалось недостаточным.

Когда зверь начал свою поисковую экспедицию в поисках пищи, я не мог не признать, насколько впечатляющим он выглядел. И вот теперь я начал беспокоиться не только за себя, но и за самого Бурдюка.

— Так, ловушка обязана сработать, правда? — тихо поинтересовался он, его выражение лица стало более серьезным.

— Конечно! — ответил я уверенно, полагаясь на технику установки ловушек. Я верил, что она нас выручит.

Медведь медленно приближался, будто в замедленном кадре из фильма ужасов.

— Подожди, — начал я волноваться, начиная обратный отсчет. — Три… Два… Один!

Как только медведь ступил на скрытое место, я рывком дернул за веревку, и сеть обрушилась на него.

Однако, вместо того чтобы покорно усесться, медведь яростно взревел. Его шерсть всколыхнулась, как будто он вышел прямо из самых глубин ада.

Пока медведь не разорвал сеть, Бурдюк поднял свой огромный щит и топор, готовясь к атаке. Закричав, как угорелый он бросился на медведя.

Этот кровавый медведь, словно демон, просто излучал огромную энергию. Но, не смотря на всю его мощь, его считают мана-зверем второго уровня из-за туповатого ума, не особо отличающегося от обычных зверей. Настоящие умницы-звери обычно блистают умом, а не просто дубасят врагов, как обычные хищники.

В момент, когда Бурдюк принялся за дело, Надя и Джа-рах вмешались в бой. Они стояли на ветвях деревьев и стреляли в гигантскую тварь из луков, держась на безопасном расстоянии.

Ранее Джа-рах заходил в «Огнеупорный гном», где он купил пятьдесят бронебойных стрел для медведя. Эти штучки обошлись ему в пятнадцать золотых, и это после скидки от гнома-продавца.

Помимо бронебойных стрел, Надя закупила яд. Говорят, что его делали тайные алхимики, чтобы парализовать даже самых крупных тварей. К сожалению, на людей он не действует! Но, как обычно, качество вещицы стоит своих денег: Надя и Джа-рах купили по одной бутылке за шесть золотых монет.

Благодаря постоянным атакам Нади и Джа-раха, ядовитый эффект наконец-то дал о себе знать. Бурдюк тоже вступил в игру, целясь в мягкое брюхо медведя. Несмотря на то, что его удары не слишком беспокоили медведя, Бурдюк решил не торопиться, придерживаясь изначального плана медленного изматывания зверя.

Я волновался, следя за битвой несколько мгновений. Когда Бурдюк остался невредим после пары пропущенных ударов, я начал расслабляться, думая, что победа уже близка.

Но медведь, даже ослепленный, все еще обладал острым обонянием и слухом. И вот он почувствовал мой запах, отвлекаясь от Бурдюк и направляясь прямо ко мне.

Когда зверь приблизился, я заметил, что мои ноги словно парализованы от страха. Лапа медведя стремительно мчалась прямо на меня. Состояние ярости вдруг повысило его ловкость.

В последний момент, когда лапа была уже близко, я почувствовала, как меня тянет назад. Коготь лишь задел мою щеку, но это не было серьезным повреждением. Бурдюк успел прийти на помощь в самый последний момент.

В следующую секунду тело Бурдюка взлетело в воздух и ударилось о ствол дерева, падая бездвижно.

— Босс! — закричал я с душераздирающим тоном, бросаясь к Бурдюку, чья судьба казалась неясной. Надя ахнула, отвлекая медведя, пока направлялась ко мне.

Медведь снова бросился ко мне на звук моего крика, но вдруг почувствовал на своей спине тяжесть.

Джа-рах, зверолюд, осознав срочность ситуации, отбросил лук и прыгнул на спину медведя, схватив его за шерсть. Медведь издал ужасный рев.

Но лицо Джа-раха оставалось неизменным. Он крепко уцепился за шерсть и полез к голове медведя, достав кинжал с ярким желтым магическим свечением.

Это было зачарованное оружие! Я давно слышал о ценности таких вещей от Виктора, который разбирался в различных аспектах магии. Я также знал, что предметы становятся гораздо дороже после зачарования, особенно оружие. Тот, что держал в руке Джа-рах, стоил как минимум тысячу золотых монет.

На самом деле, Джа-рах приобрел его, используя свои давние сбережения от времени, проведенного наемником. Этот предмет был настоящей гордостью продавца, владеющего «Огнеупорным Гномом».

И вот, в самом гуще всей этой дурацкой драки, зверолюд с таким запалом втыкал свой нож в артерию этого медвежонка, словно он пытался открыть банку с красной краской.

Медведь, конечно же, был не в восторге от этой идеи. Он вздохнул со звуком, который я бы описал как «ааааааааа», и кровь начала брызгать фонтаном. Земля прямо под ним превратилась в настоящее красное море. А сам Джа-рах, на медвежьей спине, стал похожим на какого-то кровавого индейца, объезжающий непокорного мустанга.

Похоже в душе мутанта творится настоящий хаос, полный ненависти и ужаса. Ведь какой мана-зверь с ограниченным умом не испытывает таких чувств? Ему просто кажется, что жизнь вытекает из него словно из протекающего крана.

И что делает этот малыш? Встает и начинает яростную атаку. Джа-рах еле-еле держится на его спине.

Он вытаскивает нож из раны, отпрыгивает от медведя, и тут же кричит нам с Бурдюком.

— Этот медведь разозлился! Выводите Бурдюка отсюда!

Я был в полном шоке. Несмотря на мое малое знакомство с Бурдюком, у меня было внутреннее уважение к нему. Хотя внешне я никогда бы не признался ему. Когда я видел, как Бурдюк рвется ради меня, что бы защитить, прямо даже как-то неловко стало.

Согласно указанию зверолюда, я действовал молниеносно. С какой-то неведомой мне силой я, укрепив тело маной, оттащил Бурдюка — который оказался тяжелее, чем я представлял.

Но вот, когда я это делал, медведь уже стоял рядом со мной. Ну, хотя я не видел его, но запах улавливал. Медведь взревел, в последний раз выжимая из себя все соки, и кинулся в мою сторону.

Глава 1 °Cтарый добрый геноцид орков

Медведь бросается на меня…

И внезапно Надя, бросив свой верный лук, появилась на горизонте. Она как супергерой подняла щит Бурдюка обеими руками, и вроде бы готова к великому столкновению.

Но увы, медведь оказался сильнее, и Надя чуть не сломала руки, пытаясь отразить его удар. Она полетела в кусты, а медведь, на последнем издыхании, упал на землю.

А я стою, не решаясь бросить Бурдюка. На всякий случай, ведь кто знает, может, этот медведь просто притворяется мертвым?

Наконец, я укладываю Бурдюка в безопасное место и начинаю проверять его травмы. У меня серьезный нервяк, потому что, если он умрет из-за моего «спасения», это было бы довольно неловко.

И вот когда Надя с Джа-рахом, подошли к нам, я как раз заботливо перевязывал его раны.

Когда она увидела его раненого, она заплакала, но Джа-рах повел себя довольно спокойно. Он подошел к Наде и шепнул что-то на ухо. Потом повернулся к Бурдюку и внимательно посмотрел на него. Под его взглядом Бурдюк открыл глаза и слабо улыбнулся.

Мы все вместе вздохнули с облегчением. Всё закончилось хорошо.

Благодаря мифриловой броне и импульсному полю Бурдюк избежал страшных травм, а потеря сознания была только из-за того, что головой в ствол дерева влетел.

Бурдюк изогнулся под воздействием боли, на его лице отразилась мука.

— Эта зверушка я надеюсь уже скончалась? — спросил он, с трудом выговаривая слова.

— Так и есть, босс, ему полный кирдык. Как твое самочувствие? — откликнулся я.

— Всё в порядке. Три треснутых ребра меня не замочат, — с улыбкой ответил Бурдюк, гладя меня по голове. — Но в следующий раз будь осторожнее. Я ведь не кот, чтобы у меня было девять жизней.

— Прошу прощения, босс. Больше такого не повторится, — извинился я.

Но травмы Бурдюка не ограничивались лишь тремя сломанными рёбрами; его плоть была разодрана в разных местах. Кости торчали наружу, но благодаря броне внутренности остались целыми.

Наконец, Джа-рах и Надя оправились от первоначального шока.

Бурдюк указал на труп медведя.

— Вам, ребята, придётся разобраться с этим шаром шерсти. Его шкура, наверное, найдет своего покупателя, — сказал он.

Зверолюд молча кивнул и удалился по делам.

— Ты точно в порядке? — поинтересовалась Надя у Бурдюка.

— Такие травмы — всего лишь материал для детских страшилок, — ответил Бурдюк, указывая на меня.

— Хорошо, — согласилась Надя, ласково похлопывая Бурдюка по плечу.

Джа-рах махнул мне лапой, давая понять, что ему нужна помощь в разделке добычи.

— Карак, помоги разделаться с тушей медведя.

Подойдя к медведю он ловко отделил его голову от туловища с помощью топора и отложил в сторону. А затем принялся сдирать с него шкуру, одновременно показывая мне, как надо это делать:

— Ты режь вот здесь, а я — здесь… Ты начинаешь с задней части тела….. Нет, делай разрез по кругу, не сильно…… Убери слой жира…… Очень хорошо.

И пока мы были заняты освежеванием туши медведя, вдруг боковым зрением я заметил что-то небольшое и зеленое. Кинув быстрый взгляд я встретился глазами с зеленокожим гуманоидом, который сидел на корточках, а в руках держал голову нашего медведя.

— Ааааа! Гоблин! — заорал я, тыча пальцем в его сторону.

Сплюнув на землю, он крепко схватил голову, вскочил на ноги и быстро побежал.

Охотники даже не успели толком испугаться, пока я вопил. Но они видели, как существо со всех ног унеслось прочь, вместе с головой медведя.

— Он украл нашу голову! — заорал кто-то из них. Было ясно, что сейчас начнется погоня.

— Говорила я, что здесь полно орков! — воскликнула Надя. — Это был их детеныш.

Зверолюд Джа-рах побежал по следам орчонка. И я побежал за ним. Надя и раненый Бурдюк остались у туши медведя.

Орчонок не останавливался. Обогнать его казалось невозможным, потому что он двигался быстро. Так мы и дошли до поляны, где у них был лагерь или «логово», где орки устроили свой отвратительный шабаш.

Трава вокруг была примята, и над всей поляной стоял запах горелого мяса. Орчонка и след простыл. Видимо, успел скрыться среди множества палаток.

В жизни я не видел такой грязной толпы, прямо настоящий табор.

Неподалеку от лагеря стояла клетка из грубо отесанных кольев. Приглядевшись, я понял, откуда исходит вонь — там были пленные, в основном люди и эльфы.

Они сидели на земле, опершись спиной о прутья и уставившись на какие-то тряпки. А в углу лежала куча экскрементов и рой мух над ним.

Джа-рах остановился и поднес указательный палец к губам. Затем он указал в центр поляны.

Там на траве стоял большой ящик. Вокруг него сидело четверо орков, увешанных черепами крыс вокруг шеи.

Гвалт стоял невообразимый, звучал то мужской, то женский голос, иногда взрывались приглушенные матерные смешки.

— Тихо, — прошептал зверолюд, когда мы подбирались поближе. Он кивнул и показал мне на четверых орков, вокруг костра, где они жарили мясо. Нарочито громко стуча себе по груди, они пели какой-то древний мотив.

Оказалось, что где-то глубоко в лесу обитала орковая колония. Надя заранее предупредила нас об этом, когда мы только собирались отправиться на медвежью охоту.

Эти орки, честное слово! Вид у них как у людей, но с приплюснутыми носами и выпирающими клыками. Хотя, справедливости ради, генетически они не имели ничего общего с человеком. И толстыми они точно не были, больше похожи на бодибилдеров со своими раскачанными мышцами.

— ГуГу! Абат-колотит!

— УхуУху! Колотит-абат!

Большинство этих монстров, включая орков, общались примитивным языком. На самом деле, они даже не могли нормально разговаривать между собой, больше полагаясь на язык тела. Видимо, короткая продолжительность их жизни и дикая среда влияли на их способы общения.

Я вытащил адамантитовый кинжал, который мне купила Надя и приготовился атаковать. Неожиданное нападение требовало максимально полной концентрации. Пока все будет происходить тихо и без шума, засевшие в лагере орки вряд ли что заметят.

Кроме того, меня приятно удивило, насколько остроумно Джа-рах придумал это нападение. Это похоже на его характер, немного циничный и умный. Я понимал, почему он настолько жесток.

Да и вообще, из нас четверых именно зверолюд мог бы стать идеальным лидером банды разбойников. Конечно, мы могли погибнуть, но возвращаться ни с чем было не в наших правилах.

Раса орков обладала выдающимися физическими качествами, сильно превосходящими людские. Сила, ловкость, обоняние, выносливость, сопротивление.

Если одногодки человек и орк сразятся один на один, при условии, что они оба без оружия, то человек никогда не сможет одержать победу.

Правда ростом они были гораздо меньше человека, но при этом плотными и коренастыми. Не удивительно, что я спутал орчонка с гоблином.

Так что нужно было просто держать их на дистанции и не допускать вхождения в борьбу, где они гарантированно побеждали за счет мускульной силы.

Всего здесь было восемь орков, как раз для небольшой разминки.

Джа-рах должен был прикрывать меня из лука. И войдя в лагерь орков я успел тихо нейтрализовать двоих из них. Благо они были не намного выше семилетнего ребенка, то есть меня.

В какой то момент меня заметили и в лагере поднялся переполох. Джа-рах успел подстрелить парочку из особо буйных.

Так вот, я так, немного согнул ноги, вытащил меч из-за спины, и приготовился. Тут же на меня полетели орочьи стрелы и копья. И я рванулся вперед как пуля, не особо парясь, хоть стрела порвала мою новенькую рубашку. Капелька крови упала на землю, но мое тело усиленное маной, было крепкое как камень.

— Ухухуху! Люд убит!

— Угугугу! Чужа убит!

Орки в шоке, машут копьями как могут. Не то чтобы они дураки, просто мой меч круче, чем их сучковатые копья. Мифриловый меч тяжелее отцовского подарка, но опыт в реинкарнациях научил, как его держать. Мышцы маной подкачал, и как по маслу прорубился сквозь толпу орков.

«ХРУСТЬ»

Отрубаю древки их примитивных копий…

«ХРУСТЬ»

И, естественно, черепушки тоже разлетаются, как перезрелые тыквы.

Даже акробатикой и работой ног особо не заморачиваюсь. Просто хаотично бегаю среди орков, думая только о защите глаз.

Вскоре все орки закончились. Не без помощи Джа-раха, конечно же. И я стоял весь залитый в этом зеленом месиве после потасовки. Если бы я воевал более аккуратно, то, возможно, выглядел бы чище. Но, видишь ли, такой метод лучше помогал маскироваться от оркийских носов.

Однако обыскав лагерь, мы не обнаружили ни медвежьей головы, ни орчонка, который его у нас скомуниздил.

Когда мы стали освобождать пленников из клетки, выяснилось что неподалеку есть еще один лагерь.

— Я пойду на разведку, — сказал я убирая меч за спину.

— А если там оркомахи? — спросил Джа-рах. Несмотря на браваду в голосе, чувствовалось, как ему в этот момент не по душе складывающиеся обстоятельства. Оркомахи были что-то типа элитных воинов, которые были крупнее и сильнее обычных.

— Да я просто одним глазком гляну и вернусь, — ответил я. — Тем более я весь в их крови, им будет трудно меня учуять.

Зверолюд кивнул подвигав ушами, хоть и было заметно, с каким недоверием и опаской он на меня смотрит.

— Только быстро и не задерживайся, — приказал он. — Мало ли… А я пока пленников освобожу и пойду за тобой.

Я кивнул ему и пригнувшись, побежал в другую сторону. Метров через триста я увидел ветхие заборчики из веток и глины.

Так как у меня был плащ-хамелеон также купленный мне Надей за 45 золотых я легко сливался с местностью. Проникнув в один из узких проходов между заборчиком, мне удалось незамеченным пробраться в другой лагерь орков.

Орки, в общем-то, были легковерными ребятами. Им можно было подсунуть что угодно, просто скрыв запах.

Дело в том, что у орков не особо был опыт в общении с умными людьми. У них жизнь короткая, да и язык у них, мягко говоря, не шекспировский. Вот и не получалось им передавать свои знания новым поколениям. Прогресс как-то обошёл их стороной.

Из-за этого они не трогали деревню людей по соседству. Люди для орков были как инопланетяне. Увидев крепкие заборы, уютные домишки, нарядную одежду жителей — орки, конечно, понимают, что это совсем другой уровень. И вот так они воспринимали людей как свою вершину эволюции.

Хотя некоторые из них выросшие в неволе и рабстве, довольно быстро цивилизовывались. В основном люди ценили их за выносливость в тяжелых физических работах.

Еще была одна забавная причина. Орки частенько встречали группы людей в лесу, и иногда это заканчивалось дракой.

Но когда дело доходило до наёмников, охраняющих торговые караваны, орки как будто встречались с Чаком Норрисом. А рыцари, охраняющие кареты дворян, вообще отдыхали.

В итоге у орков сложилось мнение, что люди — не шутка, по уму сильнее орков в разы.

Однако они могли похищать детей, женщин или недостаточно сильных эльфов.

«Ага, вот кажется то, что я искал!»

Я заметил здание, если это можно было так назвать, которое заметно выделялось от всего, что было в лагере. Скорее всего это жилье вождя или шамана.

А раз так, то значит там может храниться много интересных предметов, которые орки тащат, как вороватые сороки.

Жилище вождя оказалось просто какой-то хижиной из говна и палок. И похоже дом вождя остался без охраны. Я вполне мог наблюдать, что там творится, сквозь щели размером в несколько пальцев..

На постели из заплетенных еловых веток и соломы лежал громадный орк сверкая вспотевшей спиной.

Следуя методичным ритмичным движениям, он издавал громкие утробные звуки.

А кто же эта загадочная эльфийка?

— Ух-ха! Ух-аа! — кряхтел вождь.

— Ааах! Ааа… — Вторила ему эльфийка.

По всей видимости, они были заняты чем-то увлекательным.

«Фитнес-тренер» — подумал я.

Техника мускулистого орка была впечатляющей. Можно было даже подумать, что вся орочья физиология подчинена исключительно этой цели.

Конечно, не факт, но, как мне показалось, он старался изо всех сил.

И всё же это выглядело довольно пугающе. Это можно было бы принять за врождённое уродство орков, если бы не то, какими большими были их органы. Вождь действительно был слишком крупный для своего рода.

По всей хижине разносились их фитнес-крики. Всё это было до такой степени гнусно и отвратительно, насколько это вообще возможно.

— Аа-аах! Ох-о-ох-ах! — кричали они в унисон. Этим двоим их занятие явно доставляло радость. На их лицах не было никаких признаков смущения или неловкости.

Как видно, фитнес-тренер подбадривал свою клиентшу, то и дело нанося ей хуками по самым чувствительным частям её тела.

«Не иначе, как за нарушение техники пилатеса»

Стоны и крики эльфийки добавляли ко всему этому дополнительный уровень интенсивности, что мне даже было жаль прерывать их, но… Они не давали мне покоя.

Не говоря ни слова, я прошёл через полог, изображающий дверь, и зашёл в хижину…

Пока вождь орков был в плену физкультзанятий, это был прекрасный момент, чтобы с ним разобраться.

— Приветик, ку-ку!

Меня встретило удивленное хрюкающее лицо черной свиньи. У этого орка была невероятная реакция, благодаря его спортивным данным. Даже при внезапном нападении он ловко увернулся и хватанул стоящий рядом железный меч, с которым он тут же кинулся на меня.

«Вжуух!»

Однако никакого звука столкновения мечей не последовало.

Сравнение его хлама и моего мифрилового меча было бы, как сравнение хрена (растение) с пальцем. Так что его меч не выдержал и его срезало, как сливочное масло горячим ножом.

«Флашш!»

Зеленая кровь вождя орков брызнула на плетеные стены, но я не собирался останавливаться — рана была мелкой. Я даже не почувствовал, как лезвие упирается в кость.

Мой меч был острый, но не настолько, чтобы разрубить кость вождя, как воздух.

— Кугу! Уву-Уву! Какава?! — Остальные орки, услышав волнующие звуки, ринулись ко мне.

Я пытался справиться с вождем незаметно, но явно не был таким мастером, как в прошлой жизни, когда я решал своих врагов на лету.

Слишком низкий уровень навыков, физические ограничения, плохое снаряжение… Винить можно многое. Но было ясно, что мне нужно становиться сильнее.

Не обращая внимание на подкрепление сзади, я сфокусировался на орке передо мной.

Шагнув вперед, я махнул мечом, прицеливаясь в его орочье сердце.

Вождь орков отшатнулся, пытаясь избежать удара, и в результате поскользнувшись на луже собственной жидкости, упал назад. Кажется, ему не повезло, но он избежал смертельного удара.

«Но что дальше?»

Лежащий больше не представлял опасности. Только вот правило «не бей лежачих» не работало с орками.

И я мечом проткнул орку горло, а он на меня такими глазами глядел, типа «ты чё серьезно?»

«Да куда уж, серьезней некуда!»

Затем я посмотрел на эльфийку:

— Ну вот, можешь пилить отсюдова, — коротко бросил я перепуганной лесной нимфе.

Все эти фэнтезийные узы для меня были, как грязь под ботинком. Мне абсолютно фиолетово на судьбу этой эльфийки, что заблудилась в орочьей деревне.

— С-спасибо… — выдавила она, прежде чем выскочить из хижины. Похоже, её тренер был ей не по душе.

Так, вождя орков я убил. Теперь осталось покончить с остальной шайкой немытых дикарей. Даже если они все как один набросятся на меня, мне пофиг.

Пожалуй начнем с орочьего шамана.

— Эй, уху?! Уху?! — крикнул я в проем двери.

Огненный шар метнулся ко мне от орочьего мага, но я просто прикрылся, и пнул этого мудилу по яйцам за такой прием. А затем, когда его согнуло пополам — одним движением смахнул голову с плеч.

«ШЛЁП»

«Ох, как забавно покатилась»

Но тут навстречу мне вышли трое оркомахов, элитные воины о которых меня предупреждал Джа-рах.

— Парни, давайте не тормозить, я вас жду с распростёртыми объятиями.

— У-у-у! У-у-хух-у!

Глава 11 Куда пропала Надя?

Сначала мной планировалось тут аккуратно всё разрулить, без лишней грязи, но чем быстрее я отделаюсь от этих орков, тем лучше.

— Что за суета? Подождите, я вас по одному сделаю! — крикнул я оркомахам.

Троих оркомахов я просто сразил мечом. Это не был обмен ударами с показом фехтовального мастерства. Нет, это было просто — «ты получаешь, а я нет; тебе в морду, а мне в кайф».

Я остаюсь целым, а головы у оркомахов катятся один за одним, как на конвеере. С каждым моментом я чувствую, как становлюсь круче.

Всё идет, как по маслу.

Когда орки окружили меня я прорвался вперёд, прямо в толпу, мимо их тупых копий и лезвий.

Орки, стоявшие у меня на пути, падали, как болванчики. Ну кажется, что я чуток достиг пика своих возможностей. Хотя уровень этих болванчиков только десятая часть того, что я встречал в прошлой жизни.

Орки, орки были везде! Ну хоть их было больше меня, я всё равно растерзал их, как Барбос целофановый пакет. Вот только вместо эпичной битвы получился клоунский цирк. Почуяв, что им не вывезти ситуацию, орки разбежались в панике, стараясь избежать встречи со мной.

Завершая свой танец с судьбой, последний орк умудрился ещё что-то там вытворить, но в итоге я все равно победил. Видимо, если бы орки хоть немного пораскинули мозгами и атаковали меня всем скопом то, может, было бы и эпичнее.

Но нет, им не хватило той самой семейной преданности. Понимая, бессмысленность боя, они моментально взяли ноги в руки и задали стрекача. На самом деле орки действительно не отличались крепостью семейных уз, чтобы драться за них аки лев в Санайской пустыне.

— Фууухх! — я выдохнул, оглядевшись вокруг.

Я не стал рыскать по лагерю, но в хижине вождя обнаружил всё необходимое для восстановления душевного равновесия. Там были золотая цепочка и золотой перстень с большим камнем.

Прогуливаясь вдоль орочьих трупов, я заметил характерную голову Кровавого медведя. Кажется в кураже я даже не заметил, как зашиб мелкого орчонка.

Но на самом деле ведь я и сам был всего лишь семилетним ребенком. Однако я разнес в хлам целый орочьий лагерь и мне надо поскорее отсюда свалить, пока Джа-рах не нашел меня здесь.

Он, конечно, зверолюд и ему в принципе пофиг, но даже у него возникнут подозрения. Не каждый день ребенок разносит лагерь, который под силу лишь отряду карателей.

Схватив голову медведя и спрятав трофеи в кармане я быстро ретировался, пройдя сквозь три завала трупов. Очутившись за пределами лагеря и пройдя примерно половину пути я натолкнулся на Джа-раха, который шел ко мне на помощь.

Увидев меня с медвежьей головой он обрадовался.

— Карак, ты нашел её! Я так за тебя волновался! С тобой ничего не случилось?

Меня переполняло удовлетворение от гордости за себя, но я не стал говорить ему всю правду.

Вместо этого я сказал:

— Нет, Джа-рах, всё хорошо. Орчонок скинул голову медведя, когда я догнал его в лесу.

Зверолюд кивнул:

— Здорово. По крайне мере нам не придется искать тот лагерь орков, о котором рассказывали пленники.

Я хмыкнул:

— И правда, это может быть слишком опасно. Пойдем быстрее вернемся к своим.

Джа-рах подхватил меня под руку и мы пошли назад к Бурдюку и Наде.

Было видно, что зверолюду тоже стало спокойнее на душе. Он в какой-то мере чувствовал ответственность за меня и наивно полагал, что я просто человеческий ребенок. Не думаю, что он общался с множеством из них, чтобы понять насколько я необычен.

Мы наконец-то добрались до своего места, когда темнота уже охватила небеса, а Бурдюк с Надей уже успели разбить лагерь.

Все были в приподнятом настроении, ведь мы вернули голову медведя. Именно благодаря ей нам полагалась заслуженная награда.

Джа-рах объявил, что всё это благодаря мне, и я был просто горд, когда замечал восхищенные взгляды своих коллег. Это было приятно, чувствовать себя частью этой команды.

На следующий день, едва забрезжил свет, мы выдвинулись из-под берега озера. Бурдюк, учитывая свою травму, не очень хорошо передвигался, и ему приходилось полагаться на нас. Хотя он не был полностью парализован, но и не скакал подобно сайгаку.

Я пытался стать его опорой, но он отказался. И честно говоря, это меня немного огорчило.

— Мне нужно наклоняться, чтобы подпереться рукой об тебя. Это и для меня, и для тебя неудобно. Лучше, пусть это сделает кто-то другой, — успокоил меня Бурдюк, стараясь выглядеть разумно, а потом бросил взгляд на Надю.

— Ага, понял! — воскликнул я, осознав, что Бурдюк думает. — Ой, точно, я забыл, что я такой маленький. Надя, может, ты поможешь Боссу?

— Почему именно я? — спросила Надя с улыбкой.

— Ну, только ты или Джа-рах смогут с этим справиться. Если Джа-рах возьмется, то кто будет нести сумки? — я указал на пыхтящего позади нас зверолюда, который нёс на плечах две тяжелые сумки.

Одна из сумок была Бурдюка, а в другой лежала шкура медведя. Легко было заметить, какими они были громоздкими и тяжелыми.

— Ну хорошо, я справлюсь, — сказала Надя, глядя на Бурдюка. — Только, чур, за сиськи не хватать.

— Молодец, малыш! Не думал, что ты так быстро врубишься в суть! Обещаю, когда вернемся, накормим тебя чем-то вкусным! — заверил меня Бурдюк, поднимая большой палец вверх.

Надя же просто хмыкнула, но в помощи не отказала.

Так мы продолжали свой путь покуда не наступил вечер.

В темном лесу, под звездным небом, наша команда опять возводила свой временный дом. Все уже были измотаны, и Надя решила перераспределить обязанности.

— Бурдюк, ты бы мог сходить за водой? У нас её почти не осталось, — сказала она, потрясывая пустой флягой.

— Почему именно я? Нельзя ли было послать кого-то, кто не раненный? — возмутился Бурдюк.

— Я таскала тебя полдня, Джа-рах нес сумки, и у него сил тоже почти не осталось. Мне еще пришлось помочь тебе с палаткой. Устала. Мне нужен отдых, — ответила Надя, потягиваясь, и её груди стали ещё более выразительным.

— Карак тоже тут, — предательски сказал Бурдюк, а я бросил на него недовольный взгляд.

— Ладно, сегодня я тоже таскал сумку. И вдруг, что, если я заблужусь? — я попытался найти отмазку, чтобы не идти за водой.

Поняв, что Бурдюк подходит для этого дела лучше всех, он молча собрался и пошел за водой. Однако, глядя на моё довольное лицо, он выразил недовольство.

— Ладно, я пойду с Караком. Ты ведь не заблудишься, если я буду рядом? — спросил он глядя на меня.

Я уже думал, что смогу уклониться от обязанностей, но тут он добавил:

— И ты, не смотря ни на что, идешь со мной. Может, пригодишься, если мои травмы снова откроются, — Бурдюк просто проигнорировал мои попытки избежать ответственности.

Вздохнув мне не оставалось ничего другого, как смирится и пойти с ним за водой.

Мы вышли из лагеря и направились к ручью, который судя по звуку шумел где-то в километре от нас.

— Ты что, всю дорогу собираешься сверлить меня взглядом? Может, стоит наслаждаться моментом? Ты еле плетешься, прямо как зомбарь! — с саркастическим насмешливым тоном бросил Бурдюк, при этом окинув меня быстрым взглядом из-под полуопущенных век.

— Меня насильно затащили в этот поход, не спрашивая моего мнения. Не думай, будто я от этого в восторге.

Моя недовольная позиция была явной, и я выражал ее, топая так, что фляга на моей шее шлёпала по животу, словно ритмичный барабан.

— Просто хочу, чтобы ты больше тренировался. Надя тоже этого хочет, — пытался оправдаться Бурдюк.

— Может быть, сестре важно, чтобы я себя улучшал. Но ты, — пробормотал я, — я видел, как ты выглядел, когда мы уходили. Твое негодование было ощутимо, и мне кажется, что это гораздо хуже, чем моя «мрачность».

— Ну ладно, забей. Просто хотел тебе объяснить. Крутой чувак, как я, не будет издеваться над младшими. И потом я свожу тебя в одно место, как только выберемся.

— В какое место? — спросил я заинтригованно.

— В бар «Русалочий Г-рот». Он у карстового озера неподалеку от города. Туда даже дворяне приезжают со всей империи.

— Интересно и почему же?

— Там, братан, целая деревня холостяков и без тёлок. Все там парни, но вот фишка: ни один из них не девственник, хотя у них там ни одной бабы нет, ни одной.

— Тогда какой там интерес? — я скривил лицо.

Бурдюк засмеялся.

— Зато там есть русалки, вот почему, — заулыбался наемник.

Я хмыкнул и как будто бы даже простил его, но не подал виду.

Некоторое время мы шли молча, словно облако непонимания и недовольства зависло между нами, создавая напряженную атмосферу вокруг.

— Эй, Карак, подойди сюда, — пригласил меня Бурдюк, присаживаясь около низкорослого куста. В его голосе чувствовалось настоящее волнение. — Это должно быть вкусным.

— Ты уверен, что они не ядовитые? — поинтересовался я, глядя на ярко-красные ягоды с некоторым подозрением. — Не волчья ли это ягода?

— Ты вообще видел их когда-нибудь? — ухмыльнулся он. — Это лилоцвет, я почти уверен.

— Звучит, как если ты придумал это название прямо сейчас, — пошутил я, доверяя ему и видя, как уверенно он себя чувствует.

— Думаю, ты, должно быть, аристократ, раз не знаешь таких растений, — насмешливо вздохнул он, срывая одну ягоду и бросая мне. — Если бы нам удалось притащить это домой, мы бы отлично заработали. Их очень ценят на рынке. Я сам с удовольствием трескал их, когда работал вышибалой в таверне.

— Что в них такого особенного? — поинтересовался я.

— Просто попробуй. — Он заметил мои сомнения, несмотря на доверие. Его ухмылка продолжала дразнить меня. — Только не говори, что ты боишься ягод? Я имею в виду, что если я ошибаюсь, то ты просто умрешь, вот и всё. Это был бы нешуточный вызов для твоей смелости, а?

Вздохнув, я положил ягоду в рот и проглотил. Меня удивил не столько ее вкус, сколько то, что чувство голода исчезло вместе с болью в мышцах.

— Что за черт? — я растерянно посмотрел на него, протягивая руку за следующей. Но прежде, чем я мог ее взять, Бурдюк легко шлепнул меня по руке.

— Не надо, — он предостерег меня взглядом.

— Почему бы и нет? Они действительно вкусные.

— Как только ты их попробуешь, они вызовут привыкание, и ты в итоге съешь их все. Можно даже сказать, что этоэнергетик для «вечеринки», — пояснил он, видя, как я бодро чувствую себя после одной ягоды и добавил. — Растения, на которых они растут, поглощают много маны.

— Так почему ты позволил мне съесть одну? — озадаченно посмотрел я на него, отступая от ягод, словно от опасного зелья. Было проще представлять, что они опасны, чем справляться с желанием поглотить их.

— Расслабься, съешь, сколько хочешь, все будет в порядке. Кажется, что ничего плохого не случится.

— Тогда почему ты остановил меня?

— Слушай внимательно, — вздохнул он. — Эти ягоды растут только в местах, насыщенных маной, а мана, говорят, повышает жизненную силу. Они оживляют организм и заживляют небольшие травмы, поэтому их высоко ценят в медицине. И это еще не всё.

Одна ягода обеспечивает организм пищей на целый день, поэтому её можно есть много. Я тебя остановил по двум причинам. Во-первых, они редки, и могут пригодиться на пути домой. Во-вторых, они, как я сказал, улучшают кровообращение.

— Кровообращение? — не совсем понял я.

— Ну ты знаешь… Помогает для "поднятия духа". — Он ударил кулаком по сгибу локтя и согнул другую руку. А на его губах заиграла улыбка, когда он по отечески начал объяснять мне вещи, которые, по его мнению, должны были знать все.

И вот тут-то я внезапно осознал, что, должно быть, выглядел как зеленый новичок, не зная об этих афродизиаках.

— Энергетик для игрищ? — спросил я без тени стеснения.

— Да, совершенно верно, — сказал он, загребая еще пару ягод, словно доказывая свои слова на практике. В его руках они мерцали, как маленькие драгоценности. — Это как раз афродизиак, и, знаешь, он также влияет и на женщин. Мы, конечно, можем позволить себе парочку ягод, но давай не будем переходить грань. Просто убедись, что ты контролируешь себя.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился я в замешательстве.

Бурдюк хохотнул, явно наслаждаясь моим недоумением.

— Я просто не хочу услышать, как посреди ночи Надя будет жаловаться, что ты трешься об неё и мешаешь ей спать. Ха-ха!

Мне показалось, будто мое лицо покраснело.

— Вовсе нет, — буркнул я и выпил остатки воды из фляги. Тот факт, насколько сильно я стал возбуждаться от одной только мысли о том, чтобы коснуться женской плоти, казалось, только усугубило мое положение.

Впрочем, кажется, это не беспокоило Бурдюка.

— Пойдем, наберём воды, — позвал он и поскакал вниз по склону.

И все же я засунул несколько ягод себе в карман, как только Бурдюк пошел к ручью.

Быстро добравшись до ручья мы наполнили все фляги и повернули обратно. Идти в гору было гораздо труднее, чем с горы, и нам пришлось два раза останавливаться для отдыха. Когда мы почти добрались до лагеря, я чувствовал себя как выжатый лимон.

— Эй, тихо. Что-то чувствуешь? — прошептал Бурдюк, вынюхивая воздух словно собака.

Мой нос дернулся, и вспомнился тот самый запах, что так упорно лез в ноздри последние пару дней.

Порыскал в памяти, и вот он — этот запах, не ассоциирующийся ни с ароматом Веры, ни с чем либо другим.

У меня по коже полезли мурашки.

Запах немытого табора…. Орки…

— Босс… Босс, — выдавил я из себя бледным шепотом.

Мы стояли в сотне метров от нашего лагеря. И хотя кто-то мог утверждать, что этот запах никак не связан с Надей и Джа-рахом, я был не готов так просто в это поверить.

— Не паникуй. Давай сначала проясним. Подходим тихонько, медленно, — настороженно прошептал Бурдюк.

Я бы предпочел стремительным бегом вернуться в лагерь, но командир был настойчив.

Мы прокладывали себе путь между ветвями, в тени луны. Запах усиливался с каждым шагом в сторону костра. Холодок прокатился по спине, как мокрые змеи, когда стало ясно, что что-то у нас тут не так.

Я надеялся, что все будет в порядке, и Надя будет смеяться над тем, как я тут с Бурдюком спорил, а Джа-рах подкинет легкую иронию.

Но этот проклятый запах орков и крови подсказывал, что надежды мои вот-вот обломаются. Я готовил себя к худшему, но, прикрыв глаза от того, что мне предстояло увидеть в лагере, я тихо шел вперед.

Мы вышли к лагерю.

Тишина. Костер погас, и трепетали последние языки пламени. Рядом валялось обугленное тело, и в воздухе витал этот отвратительно-сладкий аромат жареного мяса. Я бы счел этот запах аппетитным, если бы я не знал его предысторию.

Помимо этого человека-шашлыка, вокруг лагеря лежали еще четыре тела. Не люди, а эти странные типы с зеленовато-желтой шкурой и густыми прядями волос. Как орки, только какие-то особенные. Более высокие и мускулистые.

— Джа-рах!

Бурдюк не выдержал, увидев Джа-раха лежащим на земле, а вокруг него — убитых орков. Я за ним. Голова закружилась, когда увидел раненого зверолюда.

Его раны от орочьего топора выглядели ужасно. Кажется, его еще и чем-то большим по животу придавили. Грудина — словно разгромленное поле боя.

— Бурдюк, не растрачивай время напрасно, — прошептал Джа-рах, едва качая головой. — Я так сильно ранен.

— Не болтай, брат. Ты выживешь, в лесу есть эльфы, я отведу тебя, — отозвался Бурдюк, прикасаясь к морде Джа-раха грязными и окровавленными руками, пачкая его красивую шерстку.

Зверолюд молча дрогнул, выглядя необычайно встревоженным.

С последним запасом сил он сказал:

— Быстро, спасайте Надю! Десятки орков похитили её. Они двигаются на запад! Спасите её!

— Надя жива? Где она? Что случилось? — торопливо спросил Бурдюк.

— Орки напали на нас… Мы оттащились… спасли… — голос затих.

На мгновение перед моими глазами предстала картина того, что делал вождь орков со своей пленной эльфийкой. Я не мог представить, что Надю будет ждать такая же участь. Ненавись и ярость заполнили всё мое существо.

Джа-рах вообще перестал двигаться и потерял сознание. По крайне мере я надеялся на это. Мне не хотелось верить в то, что он умер.

Бурдюк, чувствуя, как последние мгновения жизни ускользают, бессильно стоял. Состояние Джа-раха было безнадежным, лечение было практически бесполезным.

Воскресить его мог только мифический жрец эльфов, а встретить такого в лесу было маловероятно. Бурдюк оставалось лишь держать своего брата и друга. Слёзы текли по его лицу, создавая реки соленой воды.

Давно я не плакал. Хоть Джа-рах был не самым близким другом, я помню, как он лечил мои раны, заботился о моём здоровье. Он сражался с медведем, чтобы спасти меня. Он был тихим, но важным звеном в нашей жизни.

Я горевал. Что ещё мне оставалось делать? Зверолюд, что терпеливо учил меня, нес мою сумку, заботился о моих ранах, возможно погиб.

— Теперь идём за Надей, — раздался голос Бурдюка, когда он подошел ко мне, пригибаясь к уровню моих глаз. — Орки не должны убежать от нас, особенно с пленницей вроде Нади в своих руках.

— Босс, у нас ведь есть план? — спросил я, надеясь, что у Бурдюка есть какие-то замыслы.

Бурдюк покачал головой, показывая отрицание.

— Будем решать на месте, — ответил он, словно раскладывая карты в своем разуме. — Если судьба на нашей стороне, то Джа-рах выживет. И мы отнесем его к эльфам. После спасения Нади.

— Если судьба на нашей стороне? — переспросил я с ноткой сомнения в голосе. — Босс, ты веришь, что у нас есть шанс?

Бурдюк не ответил на мой вопрос. Взяв свой лук и меч, он махнул рукой, приказывая мне следовать за ним.

Мы двигались по следам орков, оставленным в грязи и траве. Лес обволакивал нас своими таинственными шорохами, а ветры несли запах неведомых трав. Наши шаги были тихими, но напряжение в воздухе ощущалось, словно сама природа предвидела наше присутствие.

— Босс, что ты думаешь о Наде? — спросил я, не желая отвлекаться от следов.

Бурдюк задумчиво посмотрел вперед, туда, куда вел след.

— Наде повезло, что мы рядом. Но не надейся на удачу. Орки — звери не по детски, особенно если у них есть свои планы.

Я кивнул, осознавая всю серьезность ситуации.

Продвигаясь глубже в лес, Бурдюк начал рассказывать о возможных опасностях, которые могли поджидать нас.

Орки, вероятно, стерегут свою пленницу и готовы к нашему приходу. Мы обсуждали различные тактики, пытаясь придумать что-то, что помогло бы нам в этом сложном поединке.

— Вот их следы свежие, — сказал Бурдюк, остановившись и указывая на следы, исчезающие в густых кустах. — Будь готов ко всему. Нам предстоит бой за Надю.

Я кивнул, зажимая рукоять меча сильнее.

Бурдюк приказал замедлить шаг, и мы затаились, слившись с окружающей природой.

— Тише, чем тень, — прошептал Бурдюк, напрягая каждую клеточку своего тела. — Орки не так глупы, как кажутся. Мы должны быть невидимыми до самого последнего момента.

Задерживая дыхание, мы прислушивались к звукам леса, нарушенных лишь нашими собственными, бесшумными перемещениями.

Внезапно перед нами возникла опушка, где свет луны проникал сквозь густые ветви. Именно там, в центре этого природного оазиса, мы заметили группу орков. Они собрались вокруг пленницы, Нади, держа ее в веревках, как трофей.

Бурдюк положил руку мне на плечо, указывая на орков.

— Вот их место, — прошептал он, глаза его сверкали опасной решимостью. — Приготовься, мы атакуем, когда я подам знак.

Глава 12 Работорговцы эльфов

Бурдюк подмигнул, глядя на толпу орков, словно мы просто прогуливались в парке. Он махнул своим двуручным мечом, сопровождая это голосом и вышел из кустов.

— Эй, парни, что тут у вас происходит? Я как раз собирался на чаепитие, а вы тут со своими зубастыми дубинками.

Орки, услышав речь отважного человека, перестали махать оружием и посмотрели на него. Кто-то из них даже засмеялся.

— Так вот кто устроил вечеринку! — сказал Бурдюк, приближаясь к оркам. — Может, добавим немного танцев?

Своей выходкой он сломал оркам шаблон и ввёл в ступор.

— Хей, орки, не пробовали ли вы себя в танцах? — крикнул Бурдюк, увлеченно крутя мечом. — Я вас научу паре шагов!

Драка началась, и внезапно из Бурдюка вырвалась волна порыва. Он прыгнул, словно танцор, и нанес воздушный удар.

— О, смотрите, как красиво! — воскликнул он, разбираясь в танце с орками. — Это новый стиль боевых искусств — танец с мечом!

Орк перед ним попытался блокировать удар дубинкой, но, оказавшись на танцполе, не справился с такими темпами. Меч прорезал дубинку, и вся сцена оказалась в брызгах крови.

— Ой, извините, это был не тот танец, который я задумывал, — ухмыльнулся Бурдюк, останавливаясь. — Может, еще раз?

Пока Бурдюк отвлекал их внимание я обходил их с наветренной стороны прячась за кустами. Это был наш план. Время от времени я выглядывал через просветы, чтобы свериться с ситуацией.

Орки, несмотря на удивление, были готовы к новому танцу. Бурдюк, всё еще улыбаясь, приготовился к следующему акту своего необычного балета.

Хоть орки и не особо готовились к битве и были вооружены так себе, но их телосложение и опыт выживания дали о себе знать.

Они даже не дрогнули, когда их товарища вырубило с первого удара. Наоборот, они как будто заждались новой драки с Бурдюком.

Лидер орков, похоже не особо любил такие хитрости в бою, но понял, что сейчас ситуация критическая, и приходится использовать любые средства.

Когда Бурдюк выбежал из-за укрытия, вождь орков расслабился и даже опустил кинжал с шеи своей пленницы Нади. Вот так, он уже приготовился отдать какую-то команду, но…

В мгновение я выпрыгнул из кустов с кинжалом наперевес, будто это было утро и я собрался нарезать хлеб. Место для удара было как раз в районе затылка, чтобы сделать орка с первого раза. Мой клинок просто вонзился в череп вождя, и тот моментально и бесшумно обмяк, словно он даже не существовал.

Убрав руку, которую я милостиво держал на губах вождя, я вытер лезвие испачканное мозгами об его одежду. Тот самый зачарованный кинжал Джа-раха сегодня должен упиться кровью орков.

А когда я закончил этот номер, другие орки были всего лишь на расстоянии десятка шагов. Благодаря моим тихим движениям и отвлечению на Бурдюка, они даже не заметили, что их пахан уснул вечным сном.

Надя была настолько в шоке, что даже не могла издать звука. Она посмотрела мне в глаза, и замерла, глядя на то, что в них нет никаких эмоций.

Затем она опомнилась.

Сразу после освобождения Надя не стала задерживаться. Она как птица взлетела в чащу леса, ибо ближний бой не для неё. Толку от неё тут никакого, а так Бурдюк побыстрее отступит, когда увидит, что она убежала.

— Гухугу! Врак! Вра…

Орк пытался предупредить своих, но я метнул в него крюк. Закончил он свою фразу уже на том свете.

Но и я после этого не стал тут цирк проводить. Закончил свое дело и исчез в темноте, как призрак. А три оставшихся орка, увидев своего пахана валяющегося на земле без уважительной причины, только взъярились и бросились за мной, гремя и ревя как на концерте.

Так что я, хоть и спас Надю, не валял дурака на месте. Бурдюк всё еще шашлычит четверых оставшихся орков, а я уведу за собой остальных.

Орки, конечно, не дебилы, но все же воины с сотнями боев на счету.

Они хоть и не шарили в тактике, но вот бойцы неплохие. Бурдюку выстоять в одиночку, будет трудно. На данный момент он с четырьмя ранеными орками, и выиграть у них с первого раза — это просто маленькое чудо.

Пробегая мимо я заметил, как у них обстоят дела.

Эти орки были в шоке от Бурдюка. Всегда у орков было уважение к смелости и силе, но не ожидали, что выпрыгнувший из кустов чувак окажется побольше их и еще так яростно начнет махать мечом.

Бурдюк же вообще на все плевал, просто хочет всех своих врагов вышибить. Орки признают, что такой стиль — сильный и смелый, но и берсерки, кто так сражается, обычно первыми ложатся.

Хоть орки и гордятся своей воинственностью, но перед фанатиками, берсерками, им страшно.

Тут Бурдюк, значит, сражается как настоящий орк-берсерк. А орки в основном делают свои атаки осторожно, ну, так, чтобы не напрягаться. Но четверо против одного Бурдюка — это вам не шутки.

Хоть орки и вооружены какими-то там дубинками, но их тела мускулисты. У Бурдюка меньше защиты, вот и получил всякую шляпу: синяки, порезы от дубин, даже топором в спину приложили.

Правая сторона тела у него просто кровавая площадка. Обычный человек бы уже в обморок упал, а Бурдюк как ни в чем не бывало продолжает месить. Орки, конечно, стесняются, но не отступают.

Я скачу вперед, стараюсь выбраться из передряги. Даже когда за мной гонятся три орка, я не теряю головы. Двигаюсь, размышляю, словно хорошо смазанный механизм. Чем дальше я от Нади и Бурдюка, тем они в большей безопасности.

Благодаря своей небольшой фигуре я проворно маневрирую по лесу, не давая оркам догнать меня.

Я мог бы смыться и избежать преследования, но не решился. Теперь я просто хочу отомстить оркам за Джа-раха.

Немного оторвавшись я огляделся и подумал, что у меня достаточно места. Достал крюк и закинул его на ветку. Убедившись, что все крепко, начал медленно подниматься вверх.

Ветка скрипит, но держится. Ведь я вешу около сорока килограммов. Бурдюка с его весом ветка бы не выдержала.

Засел на ветке, жду в темноте, стараюсь оставаться невидимым. Ночь дает хоть какую-то прикрытость. Погружаюсь в тишину, и вот трое орков уже ревут где-то в чаще леса.

Благодаря усилению своих глаз маной я мог видеть их в темноте. А вот у них с зрением ночью были проблемы.

«Думаете, я вас не выцеплю?» — подумал я, ощупывая зачарованный кинжал Джа-раха у своего бока. В такой темноте и светлячок бы выдал меня. Поэтому я предпочел держать Огненный Клинок в ножнах — лучший вариант, чтобы не привлекать внимание.

Один из орков осторожно осматривал местность, а двое его друзей находились на виду. Так, чтобы если что, подоспеть на помощь. Примитивные орки, что тут еще можно ожидать от них?

Я был в своей стихии. Увидев, как орк подкрадывается среди деревьев, я бросил ветку в противоположную сторону, создав при этом такой шум, что даже гроза в лесу зазвучала бы бледной.

Все три орка обернулись к этому звуку, и тот, что был под деревом, оказался в слепой зоне своих дружков. Я не упустил шанс — спрыгнул с дерева, и прямо, как обезьяна уселся ему на плечи.

Но ведь я был не просто обезьяной, я был опасной обезьяной.

В последний момент орк поднял голову и встретился с холодным взглядом невидимого врага.

Быстро вытащил Огненный Клинок и прижав ему рот левой рукой, правой вонзил кинжал сбоку в шею.

Вся его ненависть, вся ярость и отвращение в одно мгновение выплеснулись из глаз, так что он разжал пальцы, выронил дубину и схватился за горло, из которого фонтаном била кровь.

Булькающий звук привлек внимание оставшихся двоих, но, обернувшись, они увидели только своего упавшего друга и тень, что делает сальто в темноту.

«Вы сердитесь? Мы разделяем ваши чувства», — подумал я.

Всё началось с орков. Им придется заплатить. Я бросил камень в дерево рядом со мной.

Внимание орков привлек звук камня, врезающегося в дерево.

Вид двух орков, несущихся ко мне с дубинами, заставил меня холодно улыбнуться. На их лицах были написаны скорбь и ярость за своего товарища.

Два орка рвались ко мне, полные злобы и желания отомстить. Моя тактика в бою, мягко говоря, не героическая. Но несколько их дружков, включая самого крутого вождя, на этом поломались, что им явно не нравилось.

Они приближались, угрожая порвать меня на мелкие кусочки, если догонят. А я такой, стою, смотрю на них, весело ухмыляясь.

Они набирали скорость, боясь, что я опять убегу.

Ну и ладно, я даже не стал прибегать к хитростям, а взял свой меч со спины. Сделал глубокий вдох и насытил мышцы маной.

— Аааа!

Хоть мой крик, наверное, некоторых мог бы рассмешить, но для орка это было нешуточное дело. В следующий момент я столкнулся с одним из них.

Моя физическая форма просто на высоте, как у крутой машины, все части тела под контролем: руки, ноги, тело, даже дыхание!

Но этот орк, оказался, ветераном сотен битв. Хоть он и не блестал умом, но я быстро понял разницу в наших физических возможностях. Мне лучше не пропускать ни одного удара.

Он налетел на меня, с жаждой перекреститься клинками. Несмотря на все мои ловкие движения, я был вынужден принять защитную позицию из-за его агрессивности.

Поняв, что мои опции ограничены, я не впадаю в панику. Отскакиваю назад, бросаю в орка меч, чтобы замедлить его. В моей руке остается только последний кинжал.

Приземлившись, я вжимаю педаль в пол и рвусь вперед с ошеломляющей скоростью. Прежде чем орк успевает среагировать, я уже у него под носом. Он попытался блокировать удар, да мой кинжал уже торчал в его горле.

Брызнула свежая кровь, а орк, наконец, упал.

Второй орк хотел было атаковать меня в прыжке, неловко замахнулся для удара, и я нанес ему сильный удар кинжалом под челюсть. Я выдернул кинжал и всадил его орку в грудь. Умирающий орк еще пару секунд дергался, пачкая своей кровью землю, затем затих. Всё, чисто. Бой закончен.

Оглянувшись я наконец понял, где я оказался.

Во время бега я не выбирал особо куда бежать. Поэтому сейчас я даже не знал в какой части леса нахожусь. Говоря по-простому заблудился и потерялся.

Окружён я тут деревьями, такими высокими, что кажется, они прямо с небес свисают. А вот и туман густой, словно кто-то одеялко плотное распростёр на всю эту землю.

Да, туман огонь! Видимость просто кот наплакал, едва ли что-то видишь на пару метров вперёд. Приёмчик с накачкой маны помог зрению немножко, но всё равно неясно, куда двигаться, чтобы из этой месивины выбраться.

Так я, значит, активировал свою магию, так, в теле что-то там ротировал, видимо, я уже привык к этому процессу. Сейчас только 20 % маны мог поглотить, но, судя по всему, это только начало.

Но вот беда: ротация маны не укрепляет магическое ядро. Чтобы ядро прокачать, нужно внимательно собирать ману из окружающего пространства, избавляться от всяких примесей. Заметил, что чем ядро чище, тем больше маны можно в себя запихнуть.

Поэтому я взобрался на дерево, уселся на ветку. Ману в глаза сфокусировал, заострил взгляд и осматриваюсь в поисках выхода и, конечно же, признаков народа. Надеюсь, хоть какие-то охотники тут где-то есть, что бы вывести меня из этого зелёного лабиринта.

Не прошло и пары минут, как мои ожидания оправдались. Люди тут есть.

С ветки я соскочил, и направился в их сторону. Но что-то тут не так.

— НЕЕЕТ!!! ПОМОГИТЕ! КТО-НИБУДЬ, ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИТЕ! МАМА! ПАПА! НЕЕЕЕТ, Я БОЮСЬ!!!

— Заткните её, кто-нибудь! Весь лес сейчас сбежится!

«ТУК» — раздался звук глухого удара.

— Быстрее, положи её в телегу. Мы всего в паре дней езды до крепости. Там безопаснее. Не расслабляемся и идём дальше

— Эй, босс! За сколько ты её хочешь продать? Эльфийки способны на многое, не так ли? Она молода, значит, точно девственница! Не сомневаюсь, нам много за неё отвалят!

Работорговцы!

Я так понял, что они поймали в лесу эльфийку. Прямо, как моя горничная Ауэриель. Только моего роста и возраста примерно, что вероятно на человеческом около тридцати лет.

Они, типа, были как супер-раса, воплощение всех тайных фантазий человечества. Их жизнь тянулась больше тысячи лет, а особенно крутые, или как их еще кличут, благородные эльфы, вообще жили почти вечно.

Поэтому их не интересовали убийства и любовные страсти; их интересовала культура, поэзия и наука, и они сделали жизнь тех, кто ею занимался, намного богаче и интереснее.

Их стройные тела и острые уши — это их фишка. А эти уши, между прочим, были как чувствительная эрогенная зона, отзывающаяся на прикосновения… эмм, ну думаю, понятно. Словом, они были способны на самые изощренные и необычные фантазии. Ну и весь этот мир, естественно, был создан исключительно для их услаждения.

Но у этой идеальной расы были свои слабости. Из-за нужды в поддержании баланса природы у эльфов долгая жизнь, но с рождаемостью у них беда. Как будто их женщины вечно противозачаточки принимают вместо продуктов питания.

Это и стало тормозом на пути к тому, что сейчас мы называем мифом. И тогда эльфы по всем разумным меркам были обречены. Если коротко, их ожидала деградация.

И что самое смешное, у них никакого интереса к страстям, будто у них проблемы с потенцией или они все как монахи. Вот из-за этого и пошли слухи о высокомерии эльфов. Мол, им не нужна никакая человеческая цивилизация, только бесконечные прогулки и голоса природы. Вроде как, не считая чего-то там еще.

Эльфы, которые проиграли человекам в борьбе за землю, размножающихся, как кролики в сексе, свалили в леса. Постепенно между людьми и эльфами началась грызня за территорию. Они решили, как сейчас говорят, установить свой национальный приоритет.

Но люди были побогаче эльфов и стали пытаться их прибрать к рукам, сначала уничтожая во время войн, затем вырубая лес по частям. Так что эльфы превратились в какие-то экзотические создания, и за ними началась настоящая охота.

Многие верят, например, в то что эльфы изобрели какую-то технологию, которая позволяет передвигаться в пространстве на огромные расстояния с помощью специальных порталов. Причем люди их так и не нашли.

Если бы эльфы жили на Земле, то, наверное, Гренка Тумберг бы за них вступилась с огоньком. Но в этом диком мире единственное, чем занимались люди — это беспощадное браконьерство. Выживали только те, кому удавалось удрать от погони. Да и то не всегда.

Похоже это, типичные работорговцы из гильдии, которые частенько шарахаются в эльфийскиих лесах в охоте за «дичью». Эльфы на рынках уходят, как горячие пирожки, цены иногда в самом деле зашкаливают, порой за десятки тысяч золотых.

— Давайте отвезем её в лагерь, — пожал плечами какой-то тип, похожий на главнюка.

— Ты обещал, что это будет простенько! — взорвался мутный тип в плаще.

— Расслабься, мы сорвали куш, — ответил главнюк.

— Но только благодаря моей магии, мы ее вообще поймали. Если бы она была посильнее, мы уже давно кишками на ветках висели бы.

— Тише будь! — сурово бросил главнюк. — Вот почему я терпеть не могу зеленых новичков.

— Пахан прав, — поддакнул другой работорговец с сальным взглядом. — У нее задница — просто бомба. Может, мы ее сначала потрогаем, перед тем как продавать? Никто же не узнает.

— Руки прочь, — отмахнулся главнюк. — Обсудим в лагере. Это место мне как-то не по душе. Как будто за нами подсматривает кто-то.

Понимаю, что у него мурашки по коже, я наблюдал, не выдавая себя.

Они сели на лошадей и умчались прочь. Некоторое время я оставался на месте, не обращая внимания на ветер, который то и дело обжигал мне лицо.

Я размышлял над тем, что проследив за ними я бы мог выйти к цивилизации. Затем вышел из укрытия и пошел ориентируясь на звук скрипящей телеги.

Время охоты, кажется, наступило. Время охоты на монстров в человеческом обличии.

Глава 13 На пути в королевство эльфов

На вершине дерева, сидя как тень в полночь, я шпионил за их лагерем, где светился костер. Чувствовал себя как хищник, готовый вцепиться, как только они уснут.

Хорошо, что я догадался сунуть в карман несколько ягод лилоцвета. Они мне весьма пригодились, когда я начал падать от усталости.

Работорговцы рискнули сделать костер, не боясь, что монстры могут заметить и заскочить на огонек. Так что вместо этого они протянули колокольчики и пустили мановых-зверособов, чтобы предупреждать об опасности.

Против зверей с IQ кролика это срабатывало, но не против меня, видевшего даже в темноте.

У костра их было больше, чем когда они похитили эльфийку. Но пять дополнительных типов были бесполезны, потому что, оказывается, никто, кроме парня в мантии, не мог использовать магию.

Хотя, может, и казалось, что не так, маги были редкостью. Вряд ли в империи было больше тысячи магов, а из них, наверное, всего несколько сотен с рейтингом выше «Адепт».

Работорговцы, пребывая в состоянии постоянной бдительности, настроили патруль в своем лагере. В моей же голове зародилась мысль о воплощении коварных планов.

Большинство врагов уже спали, оставив только троих дозорных, разбросанных по лагерю.

Один из бандитов занимался своим делом на поваленном бревне, а двое других отдыхали в палатке. Я, словно тень, медленно приближался к повозке, готовясь к своей хитрой игре.

Момент для действия наступил, когда один из них направился успокоить зверо-собов, привлеченных звуком метко брошенного камня.

Со злобной усмешкой я наклонился и глубоко выдохнул, позволяя мане пройти через меня. Мана позволяла мне двигаться быстрее большинства людей, что затрудняло защиту от моих атак, если только они не были наравне с мастерами меча. Я чувствовал себя так, словно стал единым целым с тенями, мчась с кинжалом наготове.

Мой путь лежал к тому, кто успокаивал зверо-собов.

Теперь, когда были обозначены шнуры от колокольчиков, обойти их и перепрыгнуть через них было проще простого, что позволило мне подкрасться к нему.

Когда он обернулся, встречая шорох, ожидая встречи с животным, его взгляд упал на меня — маленького семилетнего мальчика в потрепанной одежде.

Прежде, чем он успел произнести хоть слово, я ринулся вперед. Моя рука, с зажатым в ней кинжалом.

Охранник вздрогнул, пытаясь укрыться от атаки маленького мальчика. Но было уже слишком поздно. Мой клинок проскользнул по его шее, перерезая голосовые связки и крупные сосуды.

Кровь хлынула, и я осторожно опустил его на землю, избегая лишнего шума. Зверо-собы, почувствовав запах крови, проснулись и начали лаять.

Теперь, когда фланг лагеря был открыт, я вальсировал прямо с четкой целью в голове.

Из палатки донёсся чей-то голос:

— Эй, Косой! Что ты даже псов не можеш успокоить… Что происходит?

Осторожно маневрируя вокруг лагеря, чтобы меня не заметили, я увидел, как кто-то медленно выходит из своей палатки.

Широко зевая, вышел мужчина, одетый только в кафтан и легкие брюки, выглядевший измученным после долгого дня путешествия. Вероятно, желая отлить, он, к несчастью, решил направиться прямо к мертвому телу, пометив себя моей следующей целью.

Я взял кинжал Джа-раха и поджидал его за углом, также охотно, как бочку воды в пустыне.

Сделав глубокий вдох, я закрыла глаза и сосредоточилась на окружающем, ожидая, когда он появится из-за угла.

Чувство маны было трудно объяснить, поскольку оно позволяло мне чувствовать в радиусе дюжины метров всё, что не было полностью укрыто.

Неосторожно прогуливаясь по лагерю, этот человек попал прямо в смертельную ловушку — я выскочил из-за угла и вонзил нож в его шею.

После чего я оттащил его к уже лежащему трупу рядом с собами. Зверо-собы успокоились, принявшись с чавканьем жрать парное мясо. Каждому по туше.

Прислушавшись, я понял, что я все еще не обнаружен.

Глубокие вдохи облегчали циркуляцию маны, улучшали концентрацию внимания и успокаивали меня. Это был идеальный метод для такого неопытного человека, как я, пока у меня не появится шанс поучиться у учителя.

Тем не менее, мне все еще требовалось много практики, чтобы не тратить чрезмерное количество маны, когда мой запас был так мал. А это означало, что я не мог продлевать свои бои дольше нескольких минут и даже меньше, если применял Истощающее прикосновение.

Многие воспользовались бы возможностью проникнуть в палатки и перерезать глотки спящим, но достаточно было одной ошибки, чтобы дело переросло в бойню. Мой план был намного проще и предполагал получение всех возможных преимуществ.

Приближаясь к палатке, чтобы завершить дело с оставшимися тремя бандитами, произошло нечто, чего я не учел в своих хитрых планах.

— НА ПОМОЩЬ!!! МАМА! КТО-НИБУДЬ! ПОМОГИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА!

Ну просто чудеса, почему именно сейчас! Из палатки выбежали два работорговца. Я слышал, как один из них кричал в темноту:

— Косой! Рябой! Эльфийка проснулась! Что за…?

Учитывая, что он был в полном сознании, бесшумное уничтожение было маловероятным. Но теперь, когда я был достаточно близко, чтобы осуществить свой план, это не имело значения.

Без лишних разговоров я укрылся за деревом.

Темненькая ночка прикрыла меня, создав загадочную атмосферу. Эти два придурка осторожно ползали вокруг телеги.

И их глаза широко раскрылись, когда они увидели, как зверо-собы кайфуют, угощаясь тушками их бывших приятелей.

Я воспользовался этим бардаком и решил взять инициативу в свои руки, напав на ближайшего врага.

— Эй! Кто ты?!

Он быстро заметил, как я к нему припёрся, и чуть не расцарапал мне лицо своим старым клинком. Но совершенно беспомощный перед моим быстрым выпадом, который обезглавил его, когда я наконец переключился на использование меча.

С криком, который вырвался из меня, я рванул вперёд,

В лагере воцарился хаос, когда бесчисленное множество людей выбежало приветствовать незваного гостя. Однако вместо этого они обнаружили, что их безжалостно убивают одного за другим.

— Он здесь! — закричали некоторые из них.

«Хрясбь!!!»

Парировать удары медленно движущихся целей оказалось несложно, поскольку они все еще были ошеломлены внезапным пробуждением.

— Босс, будь осторожен! Кажется, этот парень какой-то маг, — закричал бандит, чьи сухожилия уже были перерезаны.

Тот вытянул свой меч и занял защитную позу.

Было ясно, что он не был похож на остальных работорговцев, которые окружали меня.

Он заколдовал своё тело и с ухмылкой направился ко мне, его морда щерилась от злорадства.

Он, как ниндзя, исчез и вдруг появился надо мной, чтобы ударить меня. Ну, для меня такая фигня делает ситуацию только интереснее.

На последней секунде я избежал удара, который откинул мой меч и сделал яму в земле.

Чёрт!

Теперь у меня была совсем несахарная ситуация. Он, хоть и низенький, но с широкими плечами. Его меч — как бы его длинная рука, что дотягивается прямо до меня.

— Кто ты? — спросил пахан работорговцев, осторожно обходя меня.

Те, кто еще был жив, воздерживались от участия, понимая, что им нет места между нами. Однако я мог сказать, что они искали возможность напасть, если представится такая возможность. К сожалению для них, благодаря моему Чувству Маны, такой шанс им не светил.

Главпахан бросился ко мне с колющей атакой, позволив мне сцепить наши клинки с помощью крестовины и схватить его за запястье другой рукой.

В этот момент я воспользовался своим шансом. Зацепившись за руку, что меня держала, я прибавил огненной магии в кулаке и отжахал его по запястью.

— АААААА!!!

Ужас наполнил сердца всех, когда их бос кричал в агонии, в то время как я наслаждался восстановлением сил.

Вздохнув, я наблюдал, как он упал на колени, высвобождая наши клинки и прошептав:

— Не говори, что я тебя не предупреждал.

Его рука выглядела как после встречи с мясорубкой, и пытался выпрямиться. Встав в стойку, как пружина, я схватил свой верный меч и полетел в его сторону.

Тот еще держал свою оббожженую руку, ругаясь:

— Ты всё равно сдохнешь, придурок!

Рука у него была настоящей дырой в его защите. Разгрузив вес на свои ноги, я ударил его в бок, заставив отпустить меч.

«Бинго!»

Быстрым поворотом я уклонился от удара. Главпахан махнул мечом, оставив свою правую сторону открытой.

Торговец рабами пытался отскочить, но я подставил ему ногу, заставив его покачнуться.

Он испепеляюще посмотрел на меня, прежде чем я вонзил свой клинок в его незащищенную грудь.

Работорговцы вокруг ахнули.

Смерть их босса подорвала их боевой дух, некоторые даже побросали оружие и отступили. Если бы не шок, который они испытали, наблюдая за тем, как я применяю такую мерзкую магию, они бы давно сбежали.

С этим быстро справился.

Теперь оставался маг.

Несмотря на то, что с главнюком покончено, мое внимание быстро привлекло большое скопление маны, объединившееся в воздухе в массивный круг трансмутации, который осветил лагерь.

— Огненный ураган! — закричал парень в мантии, надеясь уничтожить то, что убивало их людей.

Он и не подозревал, что я знал о длительном времени произнесения заклинания, и, несмотря на то, что мы были на открытом месте, он был легкой мишенью для моих ударов.

Его глаза заметались в панике, когда он увидел меня.

— Ты демон, отродье дьявола! — закричал парень в мантии

Меч был слишком тяжел для того, что я задумал. Так что мой верный «Огненный Кинжал» стал моим единственным оружием.

Медленно подойдя к нему, я взмахнул клинком, разбрызгивая кровь, и рассекая яремную вену мага.

Маг владеющий лишь одним магическим ядром — слишком уязвим для контактного боя на близкой дистанции. Вот о чем мне говорил старик Виктор. Я обладал обеими ядрами, в отличии от этого мага-недоучуки.

Бедняга не смог ни сражаться, ни удрать от меня, и ушел в мир иной с удивленным выражением на лице, как у двух его дружков, скормленных зверособам.

Теперь остались остальные работорговцы.

Несмотря на его предупреждение и их отчаянную попытку сбежать, злобная ухмылка на моем лице совершенно ясно дала понять, что я не собираюсь оставлять кого-либо из них в живых.

Предсмертные крики эхом разносились по всему лесу, поскольку бойня продолжалась до тех пор, пока все до единого не были мертвы.

Люди часто говорили мне, что в глубине души я хороший человек, но сейчас это казалось ложью. Хотя я сделал все это, чтобы спасти эльфийскую девушку, мне, честно говоря, доставляло удовольствие не проявлять милосердия к злодеям.

Хотя я не могу представить, что причиняю вред невинным людям, я все еще не могу с чистой совестью назвать себя хорошим парнем после стольких убийств. Кто знает, может быть, я просто лгу себе. Как бы то ни было, единственное, что имело значение — это добраться домой.

Похоже, эльфийская девушка заметила, что вокруг началась веселуха, и решила притаиться.

Я направился к задней части телеги и увидел, как она прячется за тряпьем. Ее взгляд говорил: «Ты тот, кто меня выручил?»

— Да, я тот, кто разгребал твои неприятности

Она молча смотрела мне в глаза, пока я распутывал узы на ее руках. Я был на исходе сил, чувствовал себя, как отжатый мандарин. Но несмотря на это, я все равно поддержал её, поднял с телеги и сказал:

— Ты лучше домой вернись, чучело лесное.

Она была вся в слезах, не понимала, считать ли меня своим героем или злодеем. Но как только я бросил фразу, она как будто отпустила пар, и на её напряженном личике промелькнула волна облегчения.

И тут она закричала:

— Ужас, просто кошмар! Продацы хотели меня за бабки! Думала, семью свою больше не увижу! УАААААА!

И тут же отключилась, видимо, от усталости или от удивления тем, что её окружало.

Её наряд был цел, чему я очень обрадовался, зная, что с ней ничего не случилось. Вид у неё был всё таким же бледным, вероятно, от истощения.

Нам повезло, что в их лагере оказалось много припасов, в том числе еды на целую неделю. Когда я нес её, удивился, насколько она лёгкая. Вероятно, это типично для эльфов. Но больше всего меня поразило её спокойное лицо, когда она отдыхала на моём плече.

Через час мы добрались до озера, которое, кажется, мы уже проходили, когда гнали того кровавого медведя.

Меня беспокоило, что случилось с Бурдюком и Надей. Надеюсь, они смогли выбраться из передряги и спасти Джа-раха. Возможно, если я отведу ее к родителям то эльфы смогут помочь мне вылечить Джа-раха.

Итак, я устроил свой лагерь на берегу, и после этого мне просто оставалось позаботиться о ранах эльфийки. Я тщательно промыл её порезы, позволяя зельям сделать своё дело.

Когда она немного очухивалась, я нежно давал ей зелья. К счастью, когда я дал последнюю порцию, все её раны зажили. А мана в её теле стабилизировалась, останавливая лихорадку от холода. Она не сразу проснётся, но я уверен, что утром у неё всё будет в порядке.

Было столько вопросов, которые я хотел ей задать, но, глубоко зевнув, я просто рухнул на мягкий спальный мешок и погрузился в сон.

Когда проснулся, я открыл глаза и огляделся. На моих коленях лежала голова эльфийки, а её тело скрючилось рядом.

Осторожно встряхнув её, я сказал:

— Вставай, нам нужно идти.

Она проснулась, потягиваясь после сна. Поняв, что это могло выглядеть странно, она взлетела с земли, извиняясь:

— Ой, извините! Вам не было тяжело?

— Ха-ха, нет, не парься об этом. Давай соберем свои шмотки, — ответил я.

Ее щеки засияли румянцем, но она просто кивнула, и мы вместе аккуратно запихивали все в рюкзак, готовясь к новым приключениям.

Я подумал, махая рукой, как бы нам разрулить все наши текущие дела.

— Сколько еще топать до твоего дома? — спросил я.

Она, держась за мою рубашку, посмотрела вниз и ответила:

— Не знаю…

Отлично. Я вздохнул и предложил ей помощь. Она удивленно посмотрела на меня, и ее взгляд заставил меня думать, что она точно вырастет в красивую женщину.

У этой эльфийской девчонки волосы, как серебро, длинные, обрамляли ее плечи, словно шедевр. При ближайшем рассмотрении можно было увидеть в них золотой оттенок, что придавало им еще больше шарма.

Вместе с уникальными изумрудными глазами идеальной формы миндаля она выглядела загадочно и восхитительно. Ее нос покраснел от плача, а розовые губы дрожали от волнения.

Это эльфийское создание звалось Тарла, и ей только что исполнилось шестнадцать лет, что делало ее старше меня. Хотя ростом она была меньше меня, но выглядела как моя сверстница.

В ходе нашей прогулки я понял, что она была довольно сдержанной и застенчивой малышкой. Вежливо болтала со мной и в общем-то была приятным собеседником. Может быть, если бы не моя обязанность отвести ее домой, я был бы на седьмом небе от счастья.

— Огромное вам благодарствование, — прозвучало ее признание, с взглядом прикованным ко мне.

— Эй, не надо так торжественно, подружка. Возраст здесь не при чем, знаешь ли. Мне гораздо веселее, когда мы на одной волне, — отметил я, продолжая разговор и не переставая есть.

— Ну ладно, постараюсь, — отозвалась она.

Так вот, я вновь погрузился в процесс наслаждения ужином, размышляя. Возможно, у нее родители крайне требовательные, или это просто вытекает из ее эльфийской природы.

Расслабившись на удобном пне, мы продолжили беседу.

— Расскажи мне о королевстве людей, — внезапно заговорила она, в ее глазах загорелось любопытство.

— О чем конкретно ты хочешь узнать?

— Какие у вас города? Сколько людей в них обитает? И правда ли, что мужчины людей такие извращенцы и у них несколько жен?

«Черт возьми!»

От неожиданности я чуть не подавился едой. Она точно знала, как удивить.

— Да, не все так гладко. Несколько женщин — это привилегия королей и знати, — пояснил я, вытирая рот.

— Поняла, все ясно!

Вот так вот! Может быть, когда я повзрослею, мы снова пересечемся.

Глава 14 Джа-рах ты живой!

Ещё несколько дней прошли в обычном русле. Лесные гончие пару раз пытались подкрадываться, но я их отгонял, швыряя в их сторону камни.

Ночи мы проводили в палатке вдвоем с Тарлой, и я начал привыкать к её присутствию. Ещё повезло, что мы не встретились с орками или другими опасными тварями.

— Слушай, Тарла, а мы далеко от твоего дома? — спросил я на третий день нашего путешествия.

— Прямо-таки близко! Если ускоримся, к вечеру мы уже будем там!

— Отлично. — Чем быстрее я отведу её, тем быстрее я смогу попасть домой. Хотя, признаюсь, я буду скучать по ней.

Мы продолжили идти весь остаток дня, совершив только пару коротких остановок, чтобы отдохнуть и поесть. Я не слишком устал, поскольку гонял ману по телу, но Тарла быстро утомлялась.

После маленькой остановки, мы продолжили идти вперёд, совершая последний рывок. Некогда застенчивая и скрытая эльфийка лучезарно улыбалась, заставляя моё сердце биться быстрее.

— Мы дошли, — вдруг сказала она.

Я оглянулся вокруг, но не увидел ничего кроме леса.

— Что, где? — спросил я.

— Вот, здесь, — она указала пальцем.

Приглядевшись внимательнее, я понял, что она имела в виду. Это был холм посреди леса — небольшое возвышение, на вершине которого стояла арка.

Похоже это те самые врата междумирья о которых говорил мне Виктор. Реликтовые врата, простоявшие здесь многие сотни лет. Другого объяснения не было. Мы пришли. Оставалось пройти последний шаг.

Кажется эльфийка уже не раз проходила через эти врата. Она даже смеялась, рассказывая, каким чудным был её первый визит в этот мир. Оказавшись перед пустой аркой она взяла меня за руку и что-то прошептала.

Пространство перед нами исказилось и превратилось в зеркало. Передо мной по-прежнему было то же место — всё так же стоял дуб, толькотеперь на его ветке сидел ворон, и говоривший человеческим голосом: «Fulpheath rol fu’ hid i e sha» — «Тень, что я ощущаю где-то рядом.»

Я понял. Мы оказались в ее мире. Еще и потому, что нас сразу же обступили несколько эльфийских воинов Ваниров.

Ваниры и Заклинатели обычно светили слабенькой магической аурой из-за того, что их мана просто вырывается наружу. Это выглядело, как нимб над головой. Со временем люди даже стали причислять их к святым или небесным жителям. Именно это тогда дало мне шанс неожиданно напасть на тех работорговцев и выиграть у них.

Когда стражи подходили, я сразу понял, что они Ваниры, но контроль над маной у них был, как у мастеров. Их мана совершенно не вырывалась наружу. Шутки с такими ребятами не пройдут.

И вот, внезапно, четверо эльфийских воинов кланяются и всё такое:

— Принцесса Тарла, рады вас видеть! — Я даже не ожидал такого.

Получается эльфийка, которую я спас это дочь эльфийского короля.

Глядя вдаль, я увидел, как к нам спешит парочка — мужик и баба. Эльфы. По их головным уборам — корона у него, диадема у неё — сразу понятно, что король и королева.

Король был вроде высокий и крепкий, но в свободной одежде, как будто купил на распродаже. Зеленые глаза куда-то вверх, губы сжаты, и причёска в стиле «милитари».

Королева, хоть и не первой молодости, но выглядит, как в сказке. Круглые голубые глаза, пухлые розовые губы, волосы серебристые и крученые, а фигура такая, что не скажешь, что она мамаша.

И вот они к нам мчатся. У женщины слёзы текут, а король пытается их придерживать. Но он не выдерживает.

Я поворачиваюсь к Тарле, кажется, полегчало. Я отпускаю её и нежно толкаю в сторону родителей. Тарла кидается к своим, а те уже на коленях и обнимают её.

Пару минут ушло, чтобы их всех успокоить. Охранники при этом смотрели на меня так, словно я пришелец.

Города и деревни, где обитали эльфы, были, честно говоря, как из фэнтези. Всё там было как произведение искусства — здания, скамейки, тротуары, мебель, даже стены замка.

Элементали Воды и Земли лепили из глины всё, что душе угодно, а Элементали Огня как будто обжигали всё, словно керамику.

И тут уж, на первом этаже, стол был сервирован как в идиллии.

Эльфы, как я понял, больше фруктами и зёрнами питались. И не потому, что они там какие-то благородные пацифисты, а потому что даже убивание животных или срывание листьев с растений вызывало у Элементалей «боль» и «страх».

На банкете в основном подавали блюда с хлебом и фруктами. Вкус был, между прочим, великолепный. Они, отказавшись от мяса и рыбы, находили удовольствие в усилении вкуса в других областях. Там еще помидоры, перец чили и паприка встречались. Жгучие специи, кажется были у них в фаворите.

Так вот, отец Тарлы занимал угловое кресло, а я сидел прямо напротив него. Королева с самой Тарлой устроились по бокам.

Король, опершись локтями на стол и переплетая пальцы, вдруг спросил:

— Ну, как тебя зовут, парень?

— Я, меня зовут Карак, наемник, живущий в Солнечном. Моя группа недавно брала задание убить в лесу Кровавого медведя. Когда мы возвращались после выполнения миссии, на нас напала банда орков. Один из моих товарищей был тяжело ранен.

Король, королева и даже их стражи были в шоке от моей взрослой манеры. Тарла, постеснявшись, улыбнулась.

Восстановившись, и переглянувшись с супругой, король продолжил:

— Похоже, ты умнее, чем выглядишь. Прошу прощения за предрассудки. Меня зовут Тардуил, а это Меригаль, моя жена. Расскажи, что там у вас произошло. Хочется услышать твою версию.

Я начал раскрывать свою историю. Так как на пути не было критических ситуаций, я опустил упоминание о своем владении магией.

Рассказал о том, как заметил работорговцев, что несли связанного ребенка.

Король, ударив по столу, злобно произнес:

— Проклятье этой Восточно-имперской торговой компании!

Я добавил:

— Но, к счастью, я поймал их врасплох, устроил им небольшой сюрприз и освободил принцессу, проводил ее домой.

Тардуил прищурил глаза:

— И семилетний ребенок так легко справился с пятью работорговцами! Ты, блин, делаешь вид, что это просто, а ведь там же взрослые парни! — вырвалось у короля.

— Да, они половину времени спали, а остальные вообще никак не охранялись. Я их легко обошел, — невинно ответил я.

Король лишь махнул рукой:

— Ладно-ладно. — Затем он прямо посмотрел на меня. — Думаю, что твои друзья у нас.

Я был просто ошарашен. Неужели он имеет в виду мою команду.

— Они у вас в плену? — спросил я.

— Не волнуйся, твоим друзьям не грозит смерть. Девушка Надя уже проснулась. Я отведу тебя к ним, — медленно сказал Тардуил.

Я чувствовал, как с меня снимается груз, когда понял, что никто из нас не в опасности. Я старался не паниковать и ждал своих друзей.

Но меня не отпускала мысль о Джа-рахе.

— Этот зверолюд тоже здесь? Как ему?

Король эльфов кивнул.

— Твой приятель подпорчен, но не переживай, ему не грозит опасность потерять жизнь, по меньшей мере, не сегодня.

Когда эльф упомянул о его состоянии, мое лицо потемнело, и я быстро пытался успокоиться. Полностью верю, что он сказал.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что сегодня ему не грозит опасность? — спросил я, чувствуя какую-то неопределенность в его словах.

— Лучше, если ты пойдешь со мной, — вздохнул эльф, выходя из комнаты вместе со мной.

Та комната, где мы были, была выстроена на огромном дереве, стремящемся ввысь. Когда я выходил, вид увиденного заставил меня подпрыгнуть от восхищения.

Землю покрывала сочная трава, а тротуары и дорожки были из гладкого камня. Большая часть города была в тени деревьев, но здания излучали тёплое свечение, а вдоль улиц висели светящиеся шары. Это было самое красивое, что я видел в своих прошлых жизнях.

Нисколько не удивившись моей реакции, Тардуил терпеливо ждал, пока я смогу, как следует рассмотреть пейзаж. Будь то волшебные источники света, свисающие с ветвей деревьев, или замысловатое на вид здание, парящее в воздухе.

Все это возбуждало мое любопытство и волнение, учитывая, что это была моя первая встреча с эльфами. Мне не потребовалось много времени, чтобы вернуться к вопросу друзей.

Поэтому я просто улыбнулся Тардуилу, давая понять, что готов продолжать.

— Красиво. Это место действительно красивое, — похвалил я.

— Спасибо за похвалу, дитя, — сказал Тардуил с улыбкой.

Клан эльфов жил в лесу уже тысячи лет, и я ни в коем случае не был первым человеком, посетившим это поселение. Тардуил походу слишком часто видел взгляды людей, полные благоговения и изумления, чтобы удивляться им.

Эльфийское королевство в течение продолжительного периода времени было закрыто для внешнего мира. Его города, деревни и т. д. оказались такими же красивыми, как их и опысывали извне, но вот если рассматривать их ближе, то смотреть-то было и не на что.

Политика, экономика, технологии, фиильсофия, искусство, музыка — все здесь оказалось как в янтаре: заморожено на десять тысяч лет. Я даже не преувеличу, назвав эльфов современными пещерными людьми, отказавшимися от цивилизации.

Когда я прибыл туда, где находился Джа-рах, Надя и Бурдюк уже ждали меня.

Возможно эльфам удалось спасти жизнь зверолюду, и состояние его было стабильным.

Он не сильно отличался от того, каким я его видел раньше. Он все еще был покрыт ранами и дышал невероятно слабо. Это было чудо, что, несмотря ни на что, он все еще был жив и боролся.

Я приветствовал своих друзей:

— Бурдюк, Надя! Какая радость снова видеть вас обоих! — сказал я. — Я надеюсь, вы в порядке?

— Надеюсь, не хуже, чем ты, приятель, — ответил Бурдюк с улыбкой.

Надя не удержалась от того, чтобы обнять меня в своей привычной ей манере, утапливая мое лицо в своей груди.

После этого Надя, видимо, почувствовала, какой я истощенный, потому что она отодвинулась от меня, нахмурилась и сказала:

— Карак, ты такой бледный, будто вообще не отдыхал. Неужели ты все это время сражался? — Она очень нервничала, хотя ее тон казался веселым. В последние несколько дней у нее не хватало сил даже на улыбки.

— Да, пустяки, — отмахнулся я. — Главное, что мы все живы.

Мой взгляд упал на зверолюда Джа-раха.

— Как он? — спросил я с тревогой.

Бурдюк с суровым видом ответил:

— Ему лучше, чем прежде, но даже магия эльфов не смогла полностью излечить его раны.

Тут вмешался король эльфов Тардуил:

— Думаю, ваш друг должен остаться здесь на некоторое время пока не излечиться.

Мы понимающе переглянулись и были готовы ждать. Да и мне после стольких боев требовался отдых. Так что я был совсем не против расслабиться пару дней в таком прекрасном месте.

Так прошло несколько дней и тогда Джа-раху стало лучше. Он смог говорить и даже ходить. И мы собрались идти домой.

Попрощавшись с Тарлой, королем с королевой и еще раз поблагодарив за чудесное спасение, я и мои друзья выступили в путь.

Воины эльфов сопроводили нас до портала и вскоре мы оказались по другую сторону от него. В нашем человеческом мире этот портал-арка выглядел, как заброшенные руины какого-то древнего строения.

— Теперь нам нужно идти на юг, — знающим тоном пробормотал Бурдюк смочив палец и выставив его в небо. — Как я и обещал, Карак мы идем в «Русалочий Грот»

Лицо Джа-раха засияло улыбкой, а Надя лишь пробубнила что-то вроде: «Ох уж эти мужчины.»

Но не успели мы пройти и пары километров, как нам повстречался отряд вооруженных людей.

Среди свежеприбывших выделялись три типа в военных нарядах, с мечами и в кольчугах. Четвертый парень, замаскированный в длинную мантию, держал в руках деревянный посох с разными узорами. Типичный внешний вид волшебника.

Этот маг, один из редких и могущественных на всем континенте, вел себя с типичным высокомерием. Его взгляд на нас был полон презрения, но как только его внимание привлекла Надя в кожаных доспехах, в его в глазах мелькнул след похоти.

Бурдюк, заметивший его интерес, нахмурил брови. Впечатление от этой четверки стало не очень, но я решил не реагировать, потому что даже «гнев» был слишком слабым словом для описания того, что могло произойти, если я встречусь с ними глаза в глаза.

— Привет, храбрые наемники. Мы из группы, посланной Восточно Имперской Торговой Компанией. У нас есть основания полагать, что здесь произошли вещи касающиеся нас, — воин приветствовал Бурдюка с уважением.

— О, значит, вы из Торговой Компании. Мы, собственно, из гильдии наёмных охотников, — ответил Бурдюк, взаимно здороваясь.

— Извините за вопрос, но вы тоже на охоту отправились?

— Да, выполняли один заказ. На нас орки на охоте напали, — с горечью ответил Бурдюк.

— Мои соболезнования, — сказал воин, снимая шлем в знак уважения. — Нас послали зачистить лес от банд эльфов и орков.

— Что?

— Несколько дней назад наш торговый пост, рядом с лесом Ночной Бабочки, просто-таки разнесли. Оказывается, орки или эльфы, эти весельчаки, решили, что наш пост — идеальное место для вечеринки, и нечего было там стоять. Пятеро наших были убиты и двое даже скормлены зверо-собам.

Я сразу понял о каком посте он имел в виду. Этот лагерь работорговцев получается крышевался Торговой Компанией. Меня одолела ярость и я с трудом сдержал себя, чтобы не набросится на них.

Но самое главное, что они подумали всё на отряд орков. Никому и в голову не пришло бы считать ребенка истиной причиной гибели их поста.

Маг в мантии продолжал свою речь:

— Вся эта история вызвала тревогу, которая словно буря прокатилась по всему Солнечному. Совет компании, почуяв опасность, решил принять меры. Так что они отправили экспедицию, чтобы проследить, что там у нас с орками и эльфами.

— Похоже это действительно были орки, — Бурдюк решил отвести стрелки от эльфов. Он указал в направлении противоположном от портала эльфов. — Мы едва избежали один из этих отрядов. Они ушли вон туда.

— Благодарю. Жаль, что мы не можем сопроводить вас. Таковы обстоятельства, — сказал воин, давая понять, что дела у них не очень хороши.

— Ну ничего не поделать, — пожал плечами Бурдюк, пока Надя и Джа-рах напряженно вглядывались в незнакомцев.

Теперь, когда карателям из компании стало ясно, почему мы здесь, они расслабились.

— Мы уже, с другими отрядами, прикончили пару орочьих банд. Но всё равно тут надо быть осторожным, — предупредил он, как наставник.

— О, это было бы прикольно послушать, — пошутил Бурдюк, придавая своему голосу издевательский оттенок, пока Джа-рах с Надей выражали удивление. — Слушайте, а не пробовали ли вы ловить орков живьем? Меня действительно интересует, что заставило их тут появиться.

— К сожалению, не срослось. Эти ребята жесткая банда, и им, кажется, весело воевать. Мы не смогли уговорить хоть парочку из них сдаться, так что мы и не в курсе, зачем они здесь, — ответил воин, покачивая головой.

— Ну что ж, всё равно спасибо за ваш труд. Мы выполнили свой контракт, так что возвратимся в город за заслуженной наградой.

Заметив, что маг выглядит не очень довольным, Бурдюк сообразил, что если мы здесь задержимся, может произойти что-то неприятное. И решил, что лучше нам поскорее сваливать.

Сухо попрощавшись с отрядом карателей мы продолжили свой путь.

— А вот интересно, зачем они сюда забежали? — спросила Надя, когда каратели ушли.

Бурдюк поддержал ее утешительной улыбкой.

— Не парься. По значкам я понял, что они из Торговой Компании. Ну, у меня, конечно, есть своя репутация среди наемников Солнечного, но не так, чтобы явно привлечь внимание карателей.

Он коснулся меня взглядом.

— Похоже, что они как-то случайно вычислили инфу об эльфах, — добавил он с задумчивым видом.

— Босс, а если у нас есть шанс их прикончить? — вдруг спросил я, вытаскивая кинжал.

После успешного истребления отряда орков и поста работорговцев моя уверенность в собственных способностях заметно укрепилась.

Похотливое внимание мага к Наде также не осталось незамеченным. Его взгляд был настолько нахальным, что вызывал недоумение. С учетом возможных компроматов воина на Бурдюка, мои чувства враждебности к Торговой Комапнии стали неизбежными.

В этом контексте я не мог не привлечь возможность продемонстрировать свои уникальные умения в искусстве боя.

Устранить четверых человек? Это было как раз плевое дело!

Бурдюк и Надя посмотрели на меня с изумлением в глазах. А вот Джа-рах, кажется поддерживал мою идею.

— Бурдюк, — прозвучал голос Нади.

— Что происходит? — спросил я, не обращая внимания на их беспокойство.

После краткого раздумья Бурдюк придвинулся ко мне с серьезным выражением.

— Карак, я ценю твою заботу, но не стоит убивать кого-либо из-за этого. Твои мысли… они несут определенную угрозу.

— Ладно, босс…значит не в этот раз.

Получив намек, я почувствовал шок от своего недавнего решения уничтожить всех четверых так легко.

— Легко потерять себя в потоке убийств. Надеюсь, ты не допустишь, чтобы кровь омрачила твой разум. Пока что я буду следить за тобой, — сказал Бурдюк, смотря на меня с теплотой.

— Спасибо, конечно.

— Ну, все не так страшно, как ты думаешь. Пойдем, мы возвращаемся домой. Расслабимся в деревне русалок.

Мы шли уже несколько часов.

Прогуливаясь по плотно заросшему лесу, наше внимание внезапно привлекло логово мана-зверя. В тени древесной чащи мы обнаружили материнскую особь, выглядевшую так, будто ей пришлось проиграть битву за жизнь.

Ее чешуя напоминала рептильные бронированные пластинки, а на спине развертывались крылья, словно драконьи.

Была ясна одна вещь: если бы она ещё дышала, наше приключение завершилось бы не так благополучно. Но вместо этого мы застали лишь измученный вздох, словно последний акт ее драмы, и она покинула этот мир.

— Грустно, — проговорил Бурдюк, вглядываясь в тело мана-зверя. — Но не будем плакаться.

Проанализировав окружающую обстановку, я заметил, что материнская особь охраняла что-то ценное. Мой взгляд остановился на чёрном камушке, излучавшем блеск под лучами солнца.

— Посмотри, что я нашел, — сказал я, поднимая камень.

Бурдюк нахмурил брови, оглядываясь вокруг.

— Сейчас не время для сувениров, Карак. Давай лучше убираться отсюда. Тот кто сумел убить такого зверя очень опасен.

Но что-то в этом камне привлекло меня, и я не мог устоять. При ближайшем рассмотрении я осознал, что это не просто камень, а яйцо мана-зверя.

— Вот что я обнаружил, — шепотом произнес я.

Бурдюк бросил взгляд на яйцо, и я не мог удержаться от вопроса:

— Это что, босс?

— Похоже, что это яйцо мана-зверя. Мы стали свидетелями его последних моментов.

Решив не оставлять яйцо на произвол судьбы, я аккуратно поместил его в свою сумку, решив заботиться о своей необычной находке.

Наконец-то через пару дней мы оказались у карстового озера. Здесь находился тот самый знаменитый бар русалок, куда съезжались мужчины со всех уголков империи.

Глава 15 Деревня русалок и суккуб Селена

И вот мы наконец достигли деревни русалок на берегу соленого озера.

Среди русалок не водилось мужиков. Они, чтобы размножиться, приглашали на «танец» и завоевывали сердца рыбаков и охотников. Все эти бывалые охотники, встречая русалок в своих скитаниях, попадались на их удочку, так сказать, благодаря гладкой коже и соблазнительным телам русалок.

Вот так вот, им приходилось соблазнять чужих парней, чтобы расширять свое население. И это сказывалось на природной красоте русалок с самого рождения. Тут даже тощие эльфы в их красоте с ними не конкурировали.

Я, Бурдюк, Джа-рах и Надя вошли в деревню холостяков и русалок. Скажу, там было несравненно интереснее, чем можно было ожидать!

— Боже ж ты мой. И правда, одни мужчины… — пробормотала Надя. На вид она сейчас испытывала культурный шок.

— Это потому, что мужчина, попавшийся в сети красоты русалки, больше никогда не сможет влюбиться в человеческую женщину. Вся деревня состоит из наемников и охотников, чьи сердца были украдены при прохождении мимо озера, — тоном знатока поведал Бурдюк.

— Ууу… моя роль…

— Мы направимся вон в ту таверну, — указал Бурдюк рукой.

Это была таверна высшего класса, построенная на берегу карстового озера. Вода в этом озере была соленая, потому что имела подземную связь с морем. Слухи говорили, что русалки проникли в озеро через этот подземный ход.

На первом этаже располагался полузатопленный бар, а второй и третий были доступны для заселения. Открыв окно в номере, можно наблюдать вид бескрайнего озера, что давало ощущение словно ты плывешь на лодке.

Поскольку клиентами этой таверны были богатые наемники и дворяне, она была самой дорогой в деревне и сервис в ней был на уровне.

«ХЛЮП-ХЛЮП-ХЛЮП»

Мы прошагали по пояс в воде до ближайшего столика. Вернее это взрослым было по пояс. Мне же вода была почти по шею, поэтому Бурдюк сразу подсадил меня к себе на плечи.

Стулья за столом были высокие и вода доходила лишь до колен взрослых. Самым сухим был я, на стуле мои ноги вообще не касались воды.

В баре на первом этаже было тихо. Дело в том, что не каждый мог себе позволить купить здесь напиток по таким грабительским расценкам. И все же, я заметил несколько состоятельных людей.

Они сидели за барной стойкой, которая находилась у самого края бездны. Их глаза были зажмуренными от удовольствия. Или они просто спали и видели приятный сон.

Изредка кто-нибудь из них издавал кряхтящий звук или стон. Оттуда же под столом доносились какие-то чавкающие звуки, будто кто-то с жадностью ел сырое мясо.

Вот идет красавица-русалочка, молодость в расцвете, в зеленом обтягивающем платье, раздает напитки. А вот что интересно — нижнего белья у нее нет, ноги сливаются в хвост. Она так ловко мчится между столиками, словно на роликах, только в воде.

Верхняя часть как у обычной девушки, но на шее под подбородком торчат жаберные щели. А между пальцами у нее, как у утки, такие перепонки. И конечно, хвост как у настоящей русалки — главное доказательство.

Но самое удивительное — ее кожа, сверкающая бледно-голубым светом, и вся смазанная маслом. Это, конечно, для уменьшения сопротивления в воде. Но при этом ее кожа выглядит такой нежной и привлекательной, что мужчины просто не могут оторвать взгляд.

Она подплыла к нам и спросила:

— Что будете есть и пить? — несколько раз моргнув и улыбаясь. Ее голубые глаза походили на два маленьких отражения вечности.

Бурдюк скосил глаза вверх. Ткнул своим толстым пальцем в мутный аквариум, висящий под самым потолком. Где плавали осьминоги с фиолетово-желтыми щупальцами и прочие морские гады.

— Вот этих! — Пропыхтел он, — эти самые. А пить, что у вас есть в меню?

В это время один из мужчин за барной стойкой издал несколько протяжных стонов, схватившись руками за край стола.

— Ему плохо? — спросил я своих спутников.

Бурдюк с Джа-рахом засмеялись. А Надя и я непонимающе переглянулись. Хотя кажется она понимала больше меня, несмотря на то, что тоже была здесь впервые.

— Нет, наоборот, — ответил Джа-рах. — Ему очень хорошо. Русалки свое дело знают.

— А что они делают? — спросила Надя. — Как они это делают, чтобы мужчине было хорошо? Ой! Я опять сказала что-то не то! Какая я… ужасная! — она махнула рукой.

Джа-рах с Бурдюком, заметив её смущение, захихикали.

— Вот именно поэтому сюда приезжают со всей империи, — поднял палец Бурдюк.

Мужчина же медленно поднялся со своего места и удовлетворенно кряхтя побрел вдоль столиков. И кажется он застегивал штаны или что-то вроде того, просто из-за воды было плохо видно.

Его место за барной стойкой тут же занял другой посетитель и застыл в той же позе, что и остальные сидящие. Я мог видеть только их верхние половины, поскольку их нижняя часть была сокрыта за стойкой бара.

— Ну так что будете пить? — настойчиво спросила русалочка. — У нас есть «Пенный барон» или «Пенный барон +»

Надя задумалась.

— А сколько стоит? — спросила она, кокетливо поглядывая на Бурдюка.

Русалка понимающе кивнула.

— Кружка «Пенного барона» стоит пять медяков, — сообщила она. — А «Пенный барон +» стоит один золотой.

Надя удивленно заморгала.

— Почему такая большая разница в цене?

Русалка закатила глаза, явно не понимая, что делает эта женщина в этом сугубо мужском месте. Она молча кивнула на барную стойку, где пятеро сидящих мужчин громко дышали и тихо постанывали.

Надя сразу всё поняла и больше не задавала вопросов.

Бурдюк решил разрядить обстановку.

— Принесите нам салат из водорослей с мидиями, — сказал он русалке. Потом решил добавить. — И фреш из морской капусты.

— Кроме меня, — вмешался Джа-рах. — Я буду «Пенного барона +».

Бурдюк внимательно поглядел на него.

— Что приятель, решил половить рыбки своим крючком? — сказал он и залился смехом.

Джа-рах неопределенно улыбнулся, и кивнул.

— А что? Имею право. Я чуть не умер, мне нужно снять стресс.

Официантка оформила заказ и отошла.

Надя вся была красная, как если бы она совершила что — то неприличное. Мне тоже было не по себе.

Мужчины за барной стойкой каждый раз издавали странные звуки и похрюкивали, периодически попивая из своих больших кружек.

Затем они начинали слегка ерзать и сопеть. Пока не начинались трястись и издавать звуки похожие на рёв медведя. Наконец, один за другим они затихали, после чего новые посетители появлялись за столиком и вели себя так же.

Официантка, казалось, не обращала на них внимания. Любой купивший литр «Пенного барона +» мог оказаться в таком же положении. Вся эта ситуация была настолько абсурдной и неожиданной, настолько невероятно дикой, немыслимой, неправдоподобной, невообразимой и пугающей.

Наконец нам принесли заказ и мы принялись за еду. После дороги я был очень голоден и проглотил не жуя два салата. Бурдюк тоже поел хорошо, а вот Надя съела только половину из принесенных им блюд. Зато Джа-рах пил много и быстро.

А затем он поднялся и шатаясь отправился за барную стойку. Может, подумал я, он хочет надраться до состояния комуфляжного нокаута? Однако меня больше интересовала еда в виде щупалец осьминога с сырой рыбой, чем поведение Джа-раха.

Мы ели и болтали на общие темы. Надя расспрашивала о моих приключениях с тех пор, как мы разлучились в лесу. Её интерес казался мне довольно искренним. Меня тронула её реакция, тем более что она знала — я бывал в труднейших ситуациях.

— А можно мне тоже «Пенный барон +»? — спросил я вдруг заинтересованный тем, что мне может открыться.

Бурдюк залился смехом, а Надя покраснела, будто я попросил о чем-то непристойном.

— Тебе нельзя, — ответил Бурдюк, давясь салатом и чуть не падая со стула. Если честно, я не понял, почему он смеётся. — Когда повзрослеешь, то можешь даже жить здесь.

Он продолжал хохотать, утирая слезы, выступившие на глазах.

Наконец-то пошатываясь и прищуриваясь от удовольствия к нам подсел Джа-рах. Он больше походил на попавшего в шторм матроса, который быстро наловчился спасаться от волны за бортом.

Глаза у него были блестящие и совершенно по-дурацки счастливое лицо. Кажется он изрядно нализался за барной стойкой.

— Ик… Мне… Ик… так развезло, — сказал Джа-рах, потыкав вилкой в большой кусок рыбы. — Ик… Всё же русалочий… Ик… рот хорош.

— А? Что ты сказал дядя Джа-рах? — я сделал вид, что не понял о чем он говорит.

Тут же быстро вмешалась Надя.

— Он сказал, что этот бар «Русалочий Грот» хорош, — быстро произнесла она и пристально посмотрела на Джа-раха.

Тот задумался. По всему было видно, его одолевали пьяные мысли, но он мужественно пытался сосредоточиться на том, чего хотела Надя, крутя во все стороны головой, словно слепец, пытающийся найти выход из лабиринта.

— Ну всё, поели, а теперь уходим отсюда, — Бурдюк встал из за стола и отодвинул от себя поднос. — Нам надо успеть в город до полуночи.

Он подхватил Джа-раха, который все еще продолжал странно покачиваться. Мы все вчетвером вышли из знаменитого бара, перед входом которого, оказалось, столпилась очередь из желающих и пошли домой.

****

В городе Солнечный было так же шумно и многолюдно, как обычно.

— Наконец-то мы вернулись! — воскликнул я.

Я с благоговением глядел на эти высокие и толстые стены. Наш переход длился целых десять дней, но чувствовалось, будто я пережил целую вечность.

Когда я выходил из тех опасных приключений и вернулся в Солнечный, мне как-то стало легче и безопаснее. Город, понимаешь, це-вили-зация.

У ворот стояли те же охранники, что и раньше. Как только они увидели нас в полном составе, их лица просто засверкали радостью.

— Рад вас видеть снова, — улыбнулся один из них.

Бурдюк ответил такой широкой улыбкой, что мог бы конкурировать с Чеширским котом.

В гостинице «Пёс да Лис» номера, как всегда, были забиты под завязку. Хозяин гостиницы был знаком с нашей компанией и принял нас очень радушно, даже нашел подходящие комнаты.

Мы, в общем, завалились спать, потому что дорога нас вымотала. Когда все проснулись, был уже полдень.

Похмелье мучило нескольких из нас, поэтому решено было просто вернуться в свои комнаты после того, как мы устроили себе нешуточный завтрак, который, к слову, больше походил на обед.

Потом договорились, что на следующий день каждый идет по своим делам. Бурдюк с Надей направятся в гильдию наемников получить награду за голову Кровавого медведя. А Джа-рах попытается продать шкуру медведя на рынке. Я, собственно, собирался навестить своего мага-наставника Виктора.

* * *

Рано утром, как только начало светать, я уже стоял в доме моего учителя Виктора.

Он мне кивнул и сказал:

— Немного рановато, но давай начнем уроки.

Мы вышли во двор, и, сев на землю, Виктор внимательно посмотрев на меня, начал объяснять:

— Ты до сих пор манипулировал маной через каналы, а у нас, Заклинателей, свой метод. Называется это «ассимиляция».

Я сел, поднял брови, будто спрашивая, что это.

— Ха-ха! Не переживай, скоро всё поймешь. Это просто интеграция маны в твои кости и мышцы. Процесс называется ассимиляцией. Твоё ядро маны не будет расти, но, как только мана проникнет в тело, сможешь использовать всю мощь своего потенциала.

Я внимательно слушал.

— Выпусти ману из ядра, не используя каналы. Пусть она проникает по всему телу, впитываясь в кости и мышцы. Это займет время, но потом ядро маны не будет отталкиваться от тела.

Я мало чем смогу помочь на первых этапах тренировок, разве что прослежу за тем, как равномерно мана распределяется по твоему телу и помогу тебе справиться с дальнейшими приступами.

Виктор отошел, оставив меня с моими мыслями.

Так вот, я решил повышать свой уровень, параллельно занимаясь медитацией и разгоняя энергию от ядра до кончиков пальцев. Прошло несколько дней, и мне стало ясно, что это не из легких. Всё ещё впереди куча уроков.

Когда-то в младенчестве я успешно формировал ядро, и за пару лет всё заскакало. Но теперь мне нужно было все эти фокусы делать наоборот, да ещё и впитывать энергию через кости и мышцы. Вот такой вот красивый кульбит.

Виктор предупредил, что мне надо меньше тусоваться с дружками-наемниками и больше заморачиваться с учебой, чтобы успеть за год. Так что я в основном пропускал вылазки с Бурдюком и его командой.

Жил я, по сути, у Виктора, в комнате, что он выделил. А вот Селена, его внучка суккуб, стала моей основной компанией. Сначала она меня чуть сторонилась, но потом как-то приручилась и даже позволяла себе некоторые шутки.

Я прямо полюбил комнату, которую мне выделили — там просто роскошь! Огромная кровать, мебель с узорами, шторы как во дворце, и книжная полка, смотрите только! Явно комната для гостей, а не для прислуги. Потому что я, оказывается, стал частью семьи Виктора.

А ещё у них горничные в основном зверолюди. Слышал, что их в империи не особо любят, но видимо, это другой случай.

В конце дня я обычно занимался подготовкой материала для учёбы. Арифметика, чтение, письмо — всё записывал. А остальное время углублялся в книжку по магии.

Как такового плана у меня не было. Я старался держать лёгкий темп, чтобы за пять предстоящих лет ничего не забыть. Моим главным принципом работы была многократная практика на закрепление пройденного материала.

Исследование тайн магии через книги становилось неотъемлемой частью моей жизни. Занимаясь преимущественно безмолвной магией, я часто терял в памяти необходимые заклинания, придерживаясь лишь исцеляющих формул и базовых методов отравления. И задумывался о необходимости освоения атакующей магии.

Вместе с Виктором и Селеной мы обладали одинаковыми магическими учебниками, изданными почти тысячу лет назад и ставшими настоящим хитом среди всех с последующими переизданиями.

Прежде приходилось искать мудреца-наставника, чтобы раскрывать перед учениками тайны магии. Однако чаще всего они преподавали только в определенном направлении, оставляя за рамками своих знаний множество аспектов магии.

Дом Виктора стал для меня надежным убежищем, избегая возможных внешних воздействий. Я был благодарен дедушке Виктору за оказанную помощь.

К сожалению, мне приходилось откладывать время на веселье с Селеной из-за своих обязанностей. Когда я не погружался в состояние медитации, мы проводили часы в моей комнате, где мы общались и делились впечатлениями до поздней ночи.

После нескольких недель тренировок приступы стали редкими, и мне предоставили возможность исследовать город. Обещание Селене о прогулке по городу Солнечный означало, что нас ждет увлекательное приключение, и я направился в постель с волнением и ожиданием новых открытий.

* * *

Рано утром, солнце только начинало светить сквозь занавески, я лежал, заваленный в подушках, где-то в мире снов. Внезапно, я почувствовал на своих бедрах нечто тяжелое.

— Доброе утро, Карак! Вставай! — раздался веселый голос, вырывая меня из объятий сна. Я открыл глаза и увидел, что эта тяжесть превратилась в молоденькую девчонку, как две капли воды похожую на мою суккуб-подружку Селену.

— Селена?! — я удивленно воскликнул. Ее глаза подтвердили, что это не галлюцинация.

— Давай, лентяй! Ты же обещал, что мы сегодня по магазинам! Эй, не дрыхни! — весело засмеялась Селена, садясь сверху и прыгая на мне, как на батуте.

Её беспечные действия в этом утреннем свете создавали настоящий цирк. И вот тут я осознал, что ей, вероятно, плевать, как неприлично это может выглядеть для посторонних. Хах, настоящая невинность.

— Понял, понял! Я встаю, Селена! Слезь, чтоб я мог встать, — пробормотал я, еще полусонным голосом.

— Тебя утром всё труднее будить! Так что мне приходится идти на крайние меры. И вообще, радуйся, что такая красотка, как я, будит тебя утром, — подмигнула она с улыбкой, будто смееясь над чем-то своим.

И куда же делась та застенчивая Селена, которая боялась даже говорить со мной в первое время?

Откуда у неё столько энергии в такую рань?

Пытаясь причесаться своей пятерней, я ответил:

— Я знаю об этом, не надо мне напоминать девочка-суккубиха.

Я знал, что это ее раздражает.

Она пронзила меня взглядом:

— Не суккубиха! Селена! С-Е-Л-Е-Н-А! И я расстроюсь, если ты не будешь называть меня так.

Черт, она еще милее выглядит, когда на меня сердится.

— Ну ладно! Я схожу в душ и начну готовиться. Так что, если ты не хочешь столкнуться со мной в обнаженном виде, лучше свали из комнаты, С-е-л-е-н-а, — бросил я с провокацией.

— Фуу! Я убегаю от тебя, извращенец! — Я заметил, как её уши и щёки налились розовым, и в ответ показав мне свой длинный язык выскользнула из комнаты.

Не думаю, что к восьми годам у меня уже что-то выросло по-мужской части, но немного подразнить её — это святое дело.

Я просто пожал плечами и поскакал в душ.

Закончив я выскочил из комнаты и тут же наткнулся на Селену, как будто она вышла прямиком из модного журнала. У неё было это белоснежное платье, а ещё сверху белый кардиган, который, кажется, был сделан из воздуха. И, конечно же, на голове веселая соломенная шляпка с розовым бантом и белым цветком, словно она вылезла из сказки.

— Ждала тебя целую вечность! Давай, давай, быстрее пошли! Мы купим нам одежду для академии! — Селена взяла меня за руку и потащила вниз так, что я еле успевал за ней.

Вот уж эти женщины до чего же они до шопинга охочи, а ведь она еще только девочка.

Глава 16 Покупки, драка и "новый" питомец

На первом этаже мы встретили дедушку Виктора.

— Эх, а вот и вы, — бросил он в мою сторону взгляд. — Что, за покупками?

— Да, мы идем за покупками для академии, — ответила за меня Селена. Я чувствовал, что мне немного не по себе — неясно, куда меня ведет эта девушка. Но отступать уже было поздно. Или рано — зависит от точки зрения.

— Рано еще, не так ли? — поинтересовался дед. На нем были турецкие туфли с загнутыми носами и темно-красный твидовый халат. По всей видимости, он только что встал с кровати и еще не успел переодеться перед завтраком.

Тут мне вспомнилось про то яйцо, которое я нашел в лесу, когда мы возвращались с охоты. Я порылся в сумке, достал его и показал.

Дед сразу изменил выражение лица. Молча взял яйцо в руки, рассмотрел со всех сторон и крякнул.

— Красивое, ага, какое! — Его глаза стали какими-то странными. Он осмотрел яйцо насквозь на свету. — Жаль, что оно не покукарекает. Может выбросишь, пока не протухло?

С этими словами он вернул мне яйцо. Я был просто поражен его заявлением.

— Как это? — спросил я. — Ведь оно ещё теплое. Ты же сам его трогал!

Старик развел руками.

— Теплое, но в нем нет души, — сказал он. Его глаза были ещё немного сонными за мутноватыми стеклами очков.

— Как такое вообще возможно? — я так и не понял. Этот чувак что, шутит? Почему все так странно?

— Ну, если ты не маг некромант, который умеет переселять души, — ответил он с намеком на сарказм.

— Давай, Карак, нам пора! — заныла Селена, тянущая меня за собой.

А я вообще не хотел идти. Голова болит, настроение в минусе. Это что за история про яйцо? Я рассчитывал на своего магического питомца, а тут вдруг какие-то мёртвые души.

Я, нехотя, последовал за Селеной, и мы запрыгнули в карету, которая там нас уже ждала. Внутри было такое благосостояние, что карета, должно быть, стоила как два королевских дворца. Маги, блин, всегда в роскоши плавают.

Во время поездки я размышлял о том, что сказал Виктор.

«Переселить душу в яйцо?»

Но у меня ведь был опыт в прошлой жизни.

«Разве я не был величайшим некромантом?»

И я даже знал, откуда взять душу для такого ритуала. То загадочное мяуканье и странное мурлыканье, которое преследовало меня с самого младенчества. Теперь я точно знал, кому оно принадлежит. Мой каракал Бастет, мой питомец из прошлой жизни.

Я собирался переселить его блуждающую душу в этот плод, который теплится в этом яйце. Хотя, возможно, там что-то типа дракона или еще какой-то ящерицы.

Вероятность успешной интеграции невелика, но все равно. Главное, чтобы мутации не были сильными. И чтобы он смог выжить после «вылупления».

Так в размышлениях, мы наконец добрались до той части города, где продавали одежду.

Должен сказать, что покупка одежды в женской компании выматывала сильнее, чем тренировки с дедушкой Виктором, от чьих занятий меня бросало в холодный пот.

Меня использовали в качестве манекена для примерки каждого наряда на рынке. Одно время она хотела одеть меня в простую одежду, и в другое время хотела превратить меня в какого-то князя.

«Ты должен выглядеть хорошо, потому что ты мой жених!» — объявила она.

В конечном итоге, мы набрали десять разных наборов одежды для каждого. Я пытался остановить Селену от оплаты покупок, но та лишь игриво сказала:

— Это инвестиции, Карак. Кроме того, я всегда хотела иметь братика. И так, как ты младше меня, то будешь моим братиком.

Я ухмыльнулся внутри себя:

«Если бы она знала сколько мне на самом деле лет»

— Но ты сказала, что я твой жених, — возразил я.

Селена кивнула.

— Так сказал дедушка, а дедушка знает, что говорит.

Наконец мы оттащили мешки с одеждой в карету и огляделись. Я был очень рад, увидев оружейный магазин. Давно хотел купить второй меч, чтобы Джа-рах научил меня технике двойных мечей.

Но Селена воспротивились и потащила меня в разные ювелирные магазины. Думаю, в следующий раз я отправлюсь на в магаз с дедушкой Виктором.

Выходя в последний раз из магазина, мы нарвались на мальчишку лет девяти, который повёл себя, как великий демоновед.

— Ого, это что за демоническое чудо? — с издевательством бросил он, глядя на Селену.

Малой, кажется, вырос в семье аристократов, судя по его наряду и придворной свите из дружков. Он, видимо, решил поиздеваться над моей подругой, обращая внимание на ее демонические рожки.

Удивительно, как за время, проведенное с Селеной, можно забыть о существовании таких избалованных детишек.

После этого чудак улыбнулся и обратил взгляд на меня:

— Ну как ты вообще можешь тусоваться с такими уродами?

Селена, не обращая внимания, прижала мою руку к своей груди и сказала:

— Давай, Карак, лучше уйдем. Кажется, тут где-то запахло дерьмом, и я не хочу наступить на него случайно.

Ой! Ну уж тут Селена выложилась. Ее слова казались даже эффективнее магии. Но я остановил ее. Нас задели, и это нельзя просто так прощать.

Я обернулся и увидел, как лоб благородного мальчика покрывается венами, которые чуть не лопаются от бешенства.

— Я являюсь известным местным магом. Моё ядро маны уже достигло красного цвета, и я могу манипулировать и огнём и маной!

Я подошел к нему вплотную, несмотря на то, что он был выше меня:

— Ты знаешь, красный цвет маны часто свидетельствует о сильной ярости. Наверное, ты чувствуешь себя очень злым, верно? — улыбнулся я, игнорируя его попытки впечатлить меня.

Мальчик злорадно посмотрел на меня и снова попробовал подколоть меня словами. Он рассказывал о своих выдающихся способностях и высоком происхождении. Но мне было все равно. Он оскорбил мою подругу, и я не мог просто так отпустить это.

Не дожидаясь, когда он закончит свою тираду, я резко приблизился к нему, метнулся вперед и ударил его головой в переносицу. Сильно. Его нос сломался под моим ударом, и кровь хлынула на мостовую.

— Ого, а вот это уже интересно, — заметил я, глядя на его испачканное лицо. — А ты не врал, ты действительно красный внутри.

Мальчик стоял, держа свой разбитый нос и в изумлении глядя на меня. Его друзья были ошарашены, и их уверенность разрушилась. Затем, они переглянулись и, видимо, решили отступить.

— А теперь действительно пойдем, — сказал я спокойным голосом обращаясь к Селене. Она была в шоке и смотрела на меня с испугом.

Я почувствовал жалость к ней, но напомнил себе, кто я такой. Так было надо. Кроме того, какая мне разница, сколько лет этому мальчишке. Если они ненавидят меня, значит и получат должное.

— Не расстраивайся, моя милая, — я взял ее за руку. — Никто не может оскорбить нас и уйти безнаказанным. Только дедушке Виктору не говори.

Мы направились к нашей карете и вскоре мы уже ехали обратно.

В конце концов, мы вернулись домой, и я почувствовал, как устал за весь день.

Виктор подошёл ко мне и заметив моё состояние, и усмехнувшись спросил:

— Как прошёл день, сынок?

— Никогда бы не подумал, что шопинг может быть настолько утомительным.

* * *

Вернувшись в свою комнату, я решил вспомнить свой опыт в некромантии и разобраться с яйцом мана-зверя.

— Эй, Бастет, ты тут? — позвал я дух своего невидимого каракала.

Ответом послышалось тихое мурлыканье. Несколько секунд я думал, как бы его подбодрить, но ничего не придумал.

Тогда я сфокусировался и аккуратно произнёс заклинание призыва. Этому не учил меня Виктор, но в прошлой жизни я кое-что подхватил.

— Приди, Бастет! — прошептал я тихо. — Не бойся, я готов тебе помочь. Приди, и я избавлю тебя от страданий. Ты будешь жить!

Положив ладонь на яйцо мана-зверя, я сконцентрировался. Когда я погружаюсь в некромантию, всегда происходят какие-то странные вещи. Яйцо передо мной запульсировало энергией, словно живое сердце. Я приготовился к процессу переселения души каракала, вызывая его присутствие.

И вот, из пространства между моей ладонью и яйцом появилось мерцающее синим пламенем существо.

Серебристый дух каракала, сияющий в темноте, начал медленно проявляться из тени.

Он был маленького роста и состоял из света. Приглядевшись, можно было заметить, как он меняется. На его теле появлялись неровные пятна черного и серого цветов.

А затем он начал уплотнятся. Существо стало выглядеть чуть шире, а его черты стали четче и определенней. И через несколько секунд это уже был Бастет. Но только сильно уменьшенный. Он выглядел, как голограмма и взглянул на меня.

Его глаза сверкали интенсивным светом, когда он плавно приближался к яйцу. Моя рука, покрытая некромантскими рунами, направляла поток энергии, создавая магический мост между духом и яйцом.

Затем он рыкнул и прыгнув в яйцо исчез. Кажется теперь он внутри того плода, что развивался внутри яйца.

Я почти ощущал пульсацию его души, когда она начала перетекать внутрь. Яйцо впитало его энергию, словно губка, принимая его сущность.

Он слился с матрицей внутри яйца, становясь частью нового существа. Я ощущал его силу, его инстинкты, как они интегрируются.

Яйцо начало светиться ярче, излучая потоки энергии. Душа каракала полностью переселилась, и теперь внутри заключена его сущность. Я чувствовал новое присутствие, новую силу внутри него.

Процесс завершен. Я поглядел на результат своей некромантии — на яйцо мана-зверя, в котором теперь таится дух каракала, готовый к новому этапу своего существования.

Думаю, что через пару месяцев он вылупится.

* * *

Последующие дни я проводил в утренних тренировках с Виктором, вечерними посиделками с Селеной и ночными подготовками. Я ещё несколько раз отправлял родителям сообщения о том, что я жив и мне очень их не хватает.

Когда однажды я собирался лечь спать внутри сумки что-то зашевелилось.

Это было яйцо…

Мой мана-питомец наконец-то вылупился.

И если раньше это было яйцом, то сейчас передо мной было то, что невозможно описать в двух словах.

Сначала я думал, что это дракон. Он был чем-то похож на него, но в тоже время и отличался. Он был чёрным и выглядел как котёнок, но с чешуёй.

Мне кажется сущность Бастета придала ему некоторые кошачьи гены. Эдакий кото-дракон.

Существо на четвереньках рассматривало меня, сверкая красными зрачками в чёрных глазах. Когти у него острые, но с его кошачьим телом они казались просто забавными.

И вот главное различие между обычным котом и этим драконом — два маленьких рога на голове, как у демона. Рога выгибались вперёд, добавляя ему страшный вид.

Голова у него как у кошки, только чуть острее, а хвост напоминал драконий, с угрожающим шипом на конце. По спине у монстрика тоже расположены эти маленькие шипы, как гребень.

Хоть у него и не было крыльев, но уже можно было заметить два бугорка на спине. Я даже подумал, что у него в будущем появятся крылья.

И вот этот малыш зевнул, как котёнок, открывая свою пасть с острыми зубами.

— Мрр! — он посмотрел на меня своими умными глазами.

— Привет, Бастет! Как твоя новая жизнь после реинкарнации? — я неуклюже помахал ему.

— Мав! — ответил он, спрыгнув ко мне на колени.

Я почти уже протянул руки, чтобы обнять его. Эй, стой, я же взрослый восьмилетний мужик! Но чёрт возьми, это чудовище, как будто создано для объятий.

Не удержавшись, я погладил его. Кожа у него была невероятно мягкой, а красные шипы чувствовались, как резиновые. Видимо, и у зверят, и у людей в раннем возрасте кожа такая мягкая. Дракончик начал мурлыкать, закрывая глаза.

Он перекатывался, демонстрируя своё мягкое пузико. Я посмотрел на его когти и осознал, что они почти как у кошачьих. Единственные твёрдые штучки — рога, острые, как бритвы.

— Ну разве ты не крутыш? — улыбнулся я, пощекотав за ухом.

Затем меня осенило, что я даже не знаю пол этого чудовища. Перевернув его и внимательно рассмотрев, я понял, что это парень.

— Ну что же Бастет, — усмехнулся я. — Ты по-прежнему мальчик, тебе повезло.

— Аль-Эскандер? — Существо посмотрело на меня.

Что? Я явно слышал голос.

— Аль-Эскандер? — В этот раз я чётко услышал голос, прозвучавший в моей голове.

Что за… телепатия?

Ха-ха… Бастет помнит, кто я такой на самом деле.

После общения с существом я понял пару вещей. Между нами создалась телепатическая связь.

— Ты можешь звать меня просто Аль, — сказал я ему.

— Аль? — ответил он, повернув голову.

Взяв дракончика на руки и поднеся ближе к лицу, я улыбнулся и сказал:

— Правильно! Зови меня Аль. Только ты будешь звать меня так.

Он уткнулся носом в меня и закрыл свои круглые глаза.

У нового Бастета был довольно высокий интеллект для новорождённого. Казалось, что его умственные способности на уровне ребёнка 2–3 лет.

Пока мы общались телепатически, я понял, что он не разговаривает на моём языке, но я как-то его понимаю. Странное чувство — я не знал слова, которые он говорит, но понимал их смысл. Помимо простых слов, большинство его мыслей были эмоциями.

Его поведение в точности похоже на кошачье. И даже трудно предположить, что скоро он будет могучим драконом.

Это заставило меня задуматься.

Он действительно дракон? Он выглядел, как детёныш дракона…

Как мне объяснить это дедуле и Селене?

Я собрал кусочки скорлупы, из которой вылез Бастет и спрятал их. Дракончик бежал за мной, завывая, будто прося, чтобы я не бросал его.

Скоро и я встречу своих родителей. Так же, как и этот зверь считает меня своим папой.

****

Прошел год, и главное, что я понял, это то, что сила демонов пробуждается раньше, чем у людей. Если люди где-то в 11–12 лет пробуждаются то, демоны уже в 9-10. Им даже в академии заниматься запретили, потому что слишком всех перегоняли.

Селена пробудилась чуть раньше, в начале прошлого года, и, честно говоря, ее сила просто нечеловеческая. Не такая, как у меня, но она вытворяла невероятные вещи. Теперь она тренируется вместе с нами, и после пробуждения она как маленький дьявол. Мое тело для нее просто инструмент для тестирования новых заклинаний, которые ей Дедуля подкидывает.

И эх, сегодня просто замечательный день! После целого года тренировок я наконец-то закончил усваивать ману в своем теле. Скоро мне будет восемь лет, а Селене уже стукнуло десять, пару месяцев назад.

Все это время мне запрещали впитывать окружающую ману, пользуясь только своим собственным ядром. Сегодня-то я заканчиваю обучение и становлюсь настоящим магом. Потом планирую вернуться к родителям и поступить в академию, чтобы стать полноценным лицензированным магом. А Селена тоже решила идти со мной, если я уговорю своего отца склонить Совет академии принять её.

После пробуждения я даже не стал умываться, а просто переоделся в более-менее приличный наряд и вышел во двор.

— Эй, Карак, ты наконец-то проснулся? Опять тебя «жена» разбудила? — подшутил дедушка Виктор, попивая чай у столика.

— Жена? Ну, я и не знал, что я могу женится на кого-то из орков. Ты её превратил в настоящего монстра, дедуля.

К счастью, Селена не слышала этот разговор, так как подошла чуть позже.

— Ха-ха, она вырастет в красавицу, Карак. Лучше покоряй её сердце сейчас, пока не стало слишком поздно.

Селена услышав это покраснела и ущипнула меня за бок.

— АУЧ!

«Что? Почему? За что?»

Селена была единственная к кому я относился так снисходительно.

— Хахаха! Карак! Ты готов? После сегодняшней церемонии, ты будешь официально считаться магом, — сказал Виктор, скрестив руки. — Хотя, конечно, без лицензии пока.

И это было достижение! Потому, как другим для этого требовалось долгое время обучаться в академии.

Я кивнул, и Селена решила посидеть за столом рядом с дедом, чтобы посмотреть, что там у него интересного.

Так вот, на самом деле, использование магии на ранних этапах у Ваниров и Заклинателей как небо и земля. Их навыки совсем разные.

Оба типа «магов» могут пройти специальный тест, чтобы узнать, к какой стихии они больше привязаны. Ну так вот, Заклинатели легко определяют свою фишку по тому, насколько быстро они читают заклинания. Это у них как встроенный детектор стихий.

С Ванирами все сложнее. Их фишка в том, что они используют ману, чтобы укрепить свои тела. Но это только начало. Потом, когда ядро их маны становится чище, чем слеза единорога, они могут взять и пустить всю силу своей стихии.

Заклинатели, например, могут отклониться от обычных заклинаний и углубиться в те, к которым у них особая любовь по их стихии. Это могут быть огонь, вода, воздух и другие.

Ваниры же могут использовать свою ману, придавая ей свойства стихии. Например, достигнув нужного этапа, Ванир, используя стихию огня, может своими атаками совершать небольшие взрывы, в то время как стихия воздуха позволит ему атаковать быстрее и острее.

Однако после оранжевого этапа, Ваниры могут использовать свою стихию для влияния на окружающую среду. Ваниры Земли могут научиться облачать свои руки камнем или создавать небольшие сейсмические толчки, топая ногой.

А Ваниры Воздуха могут выпускать небольшие ветряные лезвия или создавать вакуум своими ударами. Всё это, по сути, является методом управления типом маны, заложенном в его канале.

Конечно, Заклинатели по-прежнему имели огромное преимущество в выборе атак. Но они были уязвимы, потому что в процессе чтения заклинаний, они были слабы и не защищены маной.

Из-за этих различий, оба вида магов могут добиться различных успехов, основываясь на своём таланте и будущих достижениях.

В общем это была теория, а теперь мне предстояла практика.

Если честно это был не совсем ритуал. На самом деле, дедушка будет вливать огромное количество маны в моё ядро, заставляя волю проснуться и распространиться по моему телу.

Я энергично покивал головой.

— Отлично! Давайте начнём ритуал.

Глава 17 Дуэль с директором академии

Так мы начали процесс пробуждения.

Мы встали с Виктором лицом к лицу на расстоянии вытянутой руки. Селена сидя за столом подалась вперёд от возбуждения, предчувствуя начало.

— Пусть твоя мана выйдет свободно. Не пытайся ничего контролировать. Важно, чтобы ты был полностью расслаблен, — объяснил Виктор.

Он перемешал ману в моем теле, и я прямо чувствовал, как она вытекает из меня, словно вода из дырявой бочки.

Вдруг, бац!

Я открываю глаза, а Селену с Виктором откидывает, как тряпичных кукол на десять метров в сторону. Стол и стулья, кажется, тоже решили присоединиться к веселью и полетели к стенке.

А потом бац-бум-пфф! Невообразимая боль, как будто мой скелет решил выйти наружу прямо через кожу. Даже не в силах закричать от боли я упал в обморок.

Проснулся, в постели, чувствую себя, как после хорошего массажа в Тайском салоне. Рядом Селена, как кошка, спит с головой на моих ногах. Вдруг вспомнилось, как я провожал эльфику домой после избавления от работорговцев.

Пришел дедушка Виктор, и сел на край кровати, стараясь не разбудить внучку.

— Ну, как самочувствие, парень? — улыбнулся он.

— Лучше спросить у тебя, дед. Я же видел, как вас с Селеной отбросило, — ответил я, делая вид, что это серьезно.

Дед слегка усмехнулся и сказал:

— Не думал, что у тебя такая сила. Ха-ха!

Селена проснулась от дедушкиного смеха и посмотрела на него с вопросительным взглядом.

Виктор вдруг схватил меня за плечи и взглянул мне в глаза.

— Молчи об этом и не распространяйся. Никто не должен знать. Иначе могут начаться проблемы для твоих близких.

— Да, верю в это, дед. Даже для меня удивительно, — кивнул я серьезно.

— Хотя, было бы интересно узнать всю правду. Но и так сойдет, — добавил дедушка.

— Что случилось, дед? Что Карак рассказал? Эх, не честно, вы опять от меня секретничаете! — недовольно проворчала Селена.

— Хахаха… придёт время и ты обо всём узнаешь, малышка. — Дедушка потрепал ее по голове, а затем вновь посмотрел на меня с улыбкой. — Карак! У меня хорошие новости. В Академии через четыре месяца будет проводится турнир.

Он довольно важен, так что и гномы и эльфы отправляют своих бойцов в качестве представителей для участия в турнире. А в это время мы можем тайно переправить тебя домой, — воскликнул дедушка с широкой улыбкой на суровом лице.

— Правда, дедушка? Я смогу вернуться домой? — Я вскочил с кровати и обнял его.

Наконец-то я смогу снова увидеть своих родителей!

— Ты скоро уезжаешь, Карак? — удручённо сказала моя подруга суккуб.

Я попытался приободрить её:

— Эх, да! Семья, знаешь, меня ждет. Не переживай, обязательно загляну к вам! И, может быть, ты тоже к нам заскочишь! — я попытался улыбнуться, скрывая волнение.

Дедушка Виктор покосился на меня с некоторой тревогой в глазах:

— У нас еще два месяца, Карак! Тебе надо тренироваться крепче, чем раньше! За все это время магическое ядро у тебя не прокачалась. Не ограничивайся тренировками.

Виктор не любил шутить на такие темы, и я чувствовал, что передо мной стоит не просто дедушка, а наставник, берущий на себя ответственность за мое будущее.

Он похлопал меня по спине с теплотой и добавил:

— А сейчас отдохни. Милая, отпусти Карака, пусть немного расслабится.

Смотря вокруг, я заметил, что Селена всё ещё расстроена из-за моего предстоящего отъезда. Мы ведь год вместе провели, как брат и сестра. Ей всего десять, но она уже цветет. Буду жалеть, если оставлю её в одиночестве.

— Селена! Не хандри, ладно? Я ещё здесь, и даже если уеду, то не навсегда! Надеюсь, когда-нибудь ты ко мне заглянешь и познакомишься с моими родителями, — я попытался её утешить, стремясь обнять.

— Ой! Что ты… — я почти видел, как она раскраснелась. И тут она меня оттолкнула и удрала, оставив за собой след недопонимания.

— Эх, молодо-зелено! Ха-ха… спокойной ночи, парень! — дед закрыл дверь, качая головой над происходящим.

«А у Селены что, уже критические дни начались?» — промелькнула мысль в моей голове, оставив меня с непрошенными вопросами.

Забив на душ, я снова запрыгнул в постель:

— Полежу чуток, а потом помоюсь, — промурлыкал, погружаясь в мир снов.

И где-то рядом украдкой улёгся Бастет, после того, как он вылез из своего укрытия.

****

Вот и пролетели два месяца, как один момент! Прощание с дедушкой Виктором и Селеной было настоящим испытанием. Заглянул к старым приятелям-наемникам, убедился, что у них всё в порядке. Всем им я был благодарен за уроки жизни. Шансов на повторную встречу было, как на заслуженный выход в отставку — почти никаких. Но, блин, я мечтал о визите Селены.

И вот я стоял перед дверью родительского дома, сердце колотится, словно на приеме у стоматолога. Смешно, но когда я возвращался домой, я чувствовал себя напряженнее, чем когда был могучим королем в прошлой жизни.

«Тук-тук-тук.»

Я постучал в дверь, задержал дыхание, как будто это было важнее, чем собеседование на работу.

Дверь открылась, и тут же передо мной Ауэриель, горничная-эльфийка. Её взгляд был, как будто из фильма ужасов.

— А-а… Алекс…

Прежде чем Ауэриель что-то сказала, раздался второй голос.

— Кто там, Ауэриель? Я же говорила… — Мама выскочила из-за угла и уронила чашку.

Отвлекшись от горничной, я встретился взглядом с мамой. В её глазах блеснули слёзы, губы дрожали в улыбке.

— Привет, мам. Давненько не виделись, — неуклюже сказал я, не зная, что делать, если она не узнает меня.

Как хорошо, что мои страхи не подтвердились, и она кинулась ко мне быстрее, чем дедушка Виктор на распродаже хлеба.

— О, мой малыш! Александр!!! — Она меня обняла так крепко, будто боялась вновь потерять. В её объятиях я почувствовал тепло родительской любви, словно кофе утром, которого давно не пил. — Ты жив! Я знала, что это ты! Ты вернулся! Александрик, мой ребёнок! — Рыдала она.

Мне удалось сказать только:

— Я вернулся, мама…

Можешь быть всемогущим, бессмертным тираном, но когда твои родные рыдают, даже роботы начинают плакать.

У мамы был взрыв эмоций. Она радовалась, что я цел и невредим, сердилась, что я не вернулся раньше, и грустила оттого, что я так далеко был от них.

— Сынок! — Я повернул голову и увидел, как мой отец бежит к нам.

Думаю, что горничная ему шепнула о моём возвращении. Он обнял всех, и в его объятии была такая радость, будто нашёл потерянный пульт от телевизора. Руки отца были крепкими и уверенными, и я понял, что снова дома, среди своих близких.

— Александр! Мой сын! Посмотрите-ка, ну ты и вырос! Боже мой! Ты вернулся, вернулся! — мой отец взял меня за голову, чтобы получше разглядеть моё лицо.

Я почувствовал сильнейший прилив ностальгии, которая, буквально, душила меня.

А потом вдруг появились передо мной приятели моих стариков — Анжела и громила Радион.

— О Боже мой! Ты живой! Посмотри, как ты подрос! Ууу… прости меня, Алекс! Я не смогла защитить тебя! Я так рада! — воскликнула Анжела, будто встречает меня после вековой разлуки с мега-позитивом.

Радион был не менее эмоционален. Его глаза горели огнем решимости, а рукопожатие его могучих лап оставило незабываемые впечатления.

— Мммф! Мммфм! — и вот я оказался в объятиях Анжелы, чувствуя себя вернувшимся на год назад.

— Анжела, ты его сильно давишь… — успокаивающе буркнул Радион, пытаясь освободить меня от дружеского захвата.

— Ух! Прости! — взвизгнула Анжела, отпуская меня.

Я, потирая своё личико, улыбнулся:

— Так рад снова видеть вас, ребята!

Мой телохранитель Радион, будто отец, погладил меня по голове, и я уловил слезинку в его узких глазах. Он похлопал меня по плечу и сказал:

— Юнец! Ты в курсе, как мы все переживали? Хорошо, что ты живой, хе-хе!

И вот тут же Бастет, мой верный магический зверь, проснулся и высунулся из сумки.

— Вах! Что это? — удивился Радион. Остальные тоже были в шоке, даже Анжела снова повернулась, чтобы увидеть этого милого зверька.

— Его зовут Бастет, и он моё прирученное животное, — пояснил я, когда Бастет забрался ко мне на плечо.

— Офигеть! У тебя уже есть свой личный хомячок?! Ты в курсе, насколько это круто? Я пару лет пытался поймать своего, но все тщетно. А те, что продают, стоят как корабль! Чёрт, повезло тебе, юнец! — Радион почти рвал волосы от зависти.

Питомцы, будь то для Заклинателей или Ваниров, ценятся на вес золота. Заклинатели в них видят лучших защитников при заклинаниях, а Ваниры просто радуются хорошему компаньону.

И так, наше воссоединение продолжалось. Мама, буквально рыдая от счастья, обнимала меня. В конце концов, мы успокоились, окруженные теплом и любовью.

Мы с мамой расположились на диване. Папа взял кресло передо мной, руки на подлокотниках, немного наклонившись. Мама не отпускала моих рук и до сих пор ревела, когда на меня смотрела.

— Нормально ли у тебя все? Ты ведь кушал три раза в день, да? И только в теплых местах спал, наверное? Ох, мой малыш. Посмотри, как ты подрос! — слезы все еще текли из ее глаз. Матери всегда парят за своих детей.

Она погладила меня по голове и поцеловала в макушку.

— Я так рада, что ты вернулся.

Видимо, у отца сейчас была настоящая эмоциональная каша, глядя, как его сын становится взрослым, но его не было поблизости.

— Алекс, мы так расстроились после твое пропажи и едва поверили, когда получили твое письмо. Расскажи, как ты выжил в нападении разбойников? — спросил отец.

Я начал рассказывать с самого начала. Пришлось скрыть некоторые детали, которые им знать не обязательно. Рассказал, как я обложил себя маной и врезался в кучу веток перед тем, как упасть. Про наемников и дедушку с Селеной я пропустил. Затем перешел к встрече с эльфийкой. Я придумал историю, что она завела меня в свое царство, и я там остался.

— Ты упомянул что-то о болезни, из-за которой ты не мог вернуться раньше. Что это вообще значит? Ты в порядке? — вмешалась мама с беспокойством на лице.

Я покачал головой и пояснил:

— Не парься об этом мама. Видимо, у меня ядро маны как-то повредилось, и иногда меня мучили боли. Сначала было тяжело, но, к счастью, был мудрец, который знал, как меня вылечить. Это заняло свое время, но он заверил меня, что после лечения все будет в норме.

Облегчение сменило беспокойство, и она просто погладила меня по голове.

Потом я попросил их рассказать, что у них там творится, после того как мы разлучились. Ведь от Виктора я узнал, что они переехали в Белые Камни, город рядом с академией.

Когда отец рассказывал мне об своей новой жизни, я бросил взгляд на мать. Она не особо изменилась с тех пор, как я её последний раз видел. Немного похудела, побледнела. Чувствую, весь этот стресс и депрессия после нашего расставания не прошли бесследно. А вот отец, кажется, даже подкрепился и подстриг бороду.

— Пап, а какого цвета у тебя теперь магическое ядро? — спросил я, пытаясь добавить немного юмора в разговор.

Отец улыбнулся уверенно и сказал:

— Твой старик выбрался из красной зоны пару лет назад, теперь у меня темно-оранжевое.

Я поднял брови в изумлении. Даже в его возрасте он продолжает развиваться. Обычные маги, что не отходят далеко от своих книг и заклинаний, обычно держатся в красной зоне, а счастливчики могут попасть на темно-оранжевую. Но, честно говоря, даже в этом возрасте он держится крепко.

— Так что, пап, ты прямо элитный мечник какой-то! — пошутил я, пытаясь поднять настроение.

Потом он наклонился ближе и спросил на каком этапе сейчас я.

Почёсывая щёку, я пробормотал:

— На тёмно-оранжевом…

Мой отец упал со стула. Даже мама ахнула от удивления.

— Ни **** себе! — воскликнул отец.

— Дорогой! Что я говорила про матершину? — сказала мама.

— Ха-ха, извини. Извини!

Отец был известен тем, что обладал ядром седьмого круга, достаточно сильным, чтобы соперничать с Заклинателем седьмого круга. Когда формируется ядро маны, оно становится ядром маны первого круга и позволяет применять заклинания первого круга, если они выучены. Фехтовальщики Ваниры, подобные моему отцу, использовали ману для улучшения себя и своего оружия, чтобы совершать невообразимые для человека подвиги.

Затем, отец обернулся ко мне:

— Мой сын всё такой же гений, — он ухмыльнулся, при этом обхватив меня за плечи.

Я повернулся к маме и спросил:

— Мам, где я буду спать?

— Ах, да! Чуть не забыла! У тебя будет своя комната рядом с комнатой Ауэриель в правом крыле. Пойдём, уже довольно поздно

Бастет уже заснул на моем плече, а горничная клевала носом, пока мы обсуждали моё будущее.

Сегодня был длинный день.

Мама и папа отвели меня в комнату, в которой я буду жить. Она была намного больше, чем та, в Солнечном, но всё же не так хорошо оформлена. Но так даже лучше. Мне нужно много пространства для тренировок.

Я размышлял перед сном о том, как я сын императора окажусь в академии. Разве это не будет опасным для меня, когда моя личность будет раскрыта.

Может быть будет лучше, если я пойду туда под вымышленным именем и титулом. Например отец легко может сделать меня сыном барона и выправить нужные документы.

Я не думаю, что враги отца оставили свои затеи после того нападения год назад. Хотя конечно с тех пор я стал гораздо сильнее, но я по-прежнему ребенок.

Теперь, когда я разобрался в своей ситуации, я мог сузить круг тех, кто организовал засаду. Очевидно то, что я жив, чисто удача. Видимо, они планировали взять меня в плен, может быть, использовать против императора. Но в чем смысл?

Император Николай — крепкий орешек в нашей империи и настоящий народный любимец. Так что противостоять ему — это как минимум нажить себе проблем.

Но вряд ли кто-то настолько туп, чтобы пойти на конфликт без хорошей поддержки. Так что, вероятно, это дело либо одичавшей группы, либо кого-то с давней обидой, или даже того, кто мечтает о вторжении.

Мне кажется, что это не про месть — мой отец был добрым человеком, без врагов в империи. И поскольку дворяне на его землях были рады ему, это точно не из-за жадности.

Если бы кому-то хотелось отомстить, убить детей было бы гораздо проще, чем захватить в живых. Так что, месть маловероятна.

Но вот вариант с вторжением меня беспокоит. Это, конечно, звучит глупо, учитывая наши прошлые войны и союзы. Но, может быть, это все-таки возможно.

В конце концов, я не могу разгадать, что за чёртовщина происходит, но как будто что-то тут не так.

****

Я проснулся от того, что мой дракончик толкал меня носом.

— Ха-ха, Бастет, я уже встаю!

— Мрр! — Он возбуждённо прыгал вверх и вниз по кровати.

Я подумал о Селене. Я не ожидал, что соскучусь по её спартанским методам пробуждения меня. Интересно, что она сейчас делает?

Селена стала моим лучшим другом и хотя она стала немного жестокой, но это была всё та же добрая Селена, что переживала и заботилась обо мне, пока я жил в Солнечном.

Я быстро принял душ, пока не был кристально чистыми.

*Тук, тук* — раздался стук в дверь.

— Иду! — сказал я, одевая рубашку.

Открыв дверь, я увидел Ауэриель

— Ну привет, Аури, — улыбнулся я ей.

Прошел год, а она даже не изменилась. Когда мне будет восемнадцать она по-прежнему останется молодой и красивой из-за своих эльфийских генов.

— Доброе утро, Александрик. Мама сказала, чтобы я разбудила тебя.

— Ха-ха, понятно! Большое спасибо.

Я протянул ей руку и спросил:

— Ты можешь отвести меня на кухню?

Мне жн нужно было играть роль восьмилетнего ребенка.

— Ага! — Она кивнула, взяла меня за руку и потянула за собой.

Бастет быстро побежал за нами, осматривая всё, что его окружает.

Перед тем, как зайти на кухню, я уловил аромат чего-то приятного и похожего на жареное мясо. Войдя, я увидел, как мама что-то готовила

— Доброе утро мама! — объявил я.

— Доброе утро! — рассмеялась мама, пока клала яйца на большую тарелку. — Ты хорошо спал?

— Я отлично выспался, мам — кивнул я.

Завтрак был отличным! Мама сказала, что обычно для них готовили горничные, но сегодня она хотела приготовить что-то для меня самостоятельно. Я передал немного мяса дракончику и он все слопал, едва не отхватив мне палец.

Отец подошёл ко мне и, усмехнувшись, заметив моё состояние, спросил:

— Как прошла ночка, сынок?

Я лишь слабо кивнул.

*Дзынь*

Я услышал, как после звонка раздались пара ударов по двери.

— Ах, похоже, он уже здесь, — встрепенулся отец.

Посмотрев на лица остальных людей я понял, что только отец знал, что происходит.

Он вернулся к нам в комнату, ведя пожилого мужчину.

— Алина, Ауэриель, Алекс, я знаю, что вы хотите немного подождать с академией, но я просто не мог терпеть. Познакомьтесь с магистром Святогором! Он директор Санкт-Петербургской магической академии «Аврория Бореалис».

Глава 18 Хитрый план моего отца

Я взглянул на директора академии.

Это был пожилой мужчина с длинными белыми волосами, в которых были и серые волоски. Его спина была прямой, словно ствол дерева, а широкие плечи заметно молодили его.

Глаза у старика были суровы, а острые брови делали его внешний вид ещё жестче. Он был одет в красную мантию с белым меховым воротником и держал трость, сделанную из белого золота. Этот мужчинк больше был похож на главу мафии.

Заметив небольшой признак досады на моём лице, отец сразу же сказал:

— Не волнуйся, я его позвал не для того, чтобы заставить тебя пойти учиться прямо сейчас. Я просто хотел познакомить с моим сыном.

— Сыном? — Лицо директора вытянулось. — Кхм… Разве он не пропал?

Отец изобразил подобие улыбки.

— Да, это так и было. Но мы бы хотели оставить в тайне факт его возвращения.

В глазах директора отразилась вся тяжесть его мысленных процессов.

— А, тогда ясно, — понимающе кивнул он.

Директор странно улыбнулся мне и протянул руку:

— Приятно наконец-то встретиться с вами, Александр. Я директор магической академии «Аврория Бореалис»

Конечно, я знал о чем он говорит.

«Аврория Бореалис» — это такое учебное заведение, которое все знают на нашем континенте и даже за его пределами. Туда не только дети из царских семей Империи стремятся, но и родичи всех топовых дворянских домов мечтают, чтобы их чадо туда поступило.

За поступление туда приходится выкладывать космические бабки. Академия не только обучает, но и приносит невообразимо много денег в казну Империи.

Родители, отправляя свое чадо в «Аврория Бореалис», надеются, что они будут общаться с самыми богатыми и влиятельными персонами в мире, и заведут кучу связей ещё с детства. Аристократы со всего континента без раздумий рвутся дать кучу бабла, чтобы их любимец попал в «Аврория Бореалис.»

Стоимость обучения в этой школе — это нечто за гранью. Это настолько дорого, что даже сложно представить, как кто-то, кроме детей аристократов, богатых родителей или наследников крупных купеческих династий, может себе это позволить.

Если ты готов отдать за обучение тысячу и более золотых в год (в зависимости от того, какое направление выберешь), то вперёд, двери академии открыты для тебя. А если хочешь получить высшее образование, то приготовься выложить в два раза больше.

Тыяча золотых монет — это просто стартовая цена за билет в мир знаний. А если ты решил выбрать себе эксклюзивную специальность, то цифры начинают крутиться, как в казино.

Но можно не переживать, в «Аврория Бореалис» есть система стипендий, и если удача улыбнется, то это освободит кошелёк от «налога» на обучение.

Так что, неудивительно, что количество мозгов в «Аврория Бореалис» просто зашкаливает, и суммы, которые туда перекачивают, сравнимы с бюджетом небольшого государства. И это только за обучение, без учёта расходов на конфеты и капучино в студенческой столовой.

И чтобы никто не портил арену знаний, вокруг академии поставили магические и физические барьеры, чтобы любопытные личности не могли подсматривать, как студенты учат заклинания или делают научные открытия. Это не просто забор, а настоящий форт Кнокс!

Эти меры безопасности — не просто капризы. Тут учатся будущие принцы, наследники корон, поэтому «Аврория Бореалис» создала своего рода буферную зону, где молодёжь может фокусироваться на своём образовании, не беспокоясь о том, что их кто-то похитит или подглядывает.

А те, кто смогут пройти через это обучение, как герои из книг, обеспечены ярким будущим. Говорят, лучшие студенты становятся даже ИИМ (Имперскими Истребителями Монстров) или военными инструкторами.

Ну, а кто-то решит заняться магией в гильдии, но в любом случае, они считаются элитой — как своего рода «звёзды» в мире образования.

И теперь я стою перед директором академии. Как правило, любой восьмилетний, да чёрт возьми, вообще любой человек будет в восторге от этого, но я же просто досадно чешу голову, глядя на неожиданного гостя.

— Приятно наконец-то встретиться с вами, Александр, — сказал он снова, протягивая руку.

Что мне делать в этой ситуации? Просто пожать её или что-то ещё?

Я решил выбрать самый безопасный вариант и пожал его руку.

— Эээ… приятно познакомиться с вами, директор.

Он, казалось, немного удивился моему поведению.

— Алекс! Я извиняюсь за моего сына, директор Святогор. Он просто совсем недавно вернулся домой и не знает местных обычаев.

Святогор махнул рукой, мол, не о чем волноваться.

— Я сожалею, что побеспокоил вас в столь ранний час, но, к сожалению, только сейчас я смог уделить вам время. Надеюсь, вы не возражаете, — сказал Святогор, глядя на моих родителей.

— Нет, мы благодарны вам за то, что вы смогли посетить нас.

Судя по количеству комплиментов, я начал задумываться, может ли этот старичок сравниться с дедушкой Виктором.

Директор Святогор поднял брови и сказал:

— Да, правда, нечасто я встречаюсь с будущими студентами. Но ваш рассказ о чуде в вашем доме меня заинтриговал. Давайте выберемся на свежий воздух, мне бы хотелось своими глазами увидеть его возможности.

— Да, конечно, — согласился мой отец. — Я пригласил вас не только поэтому, но об этом позже.

Директор задумчиво глянул на отца, но промолчал. И мне, кстати тоже стало интересно о второй причине приглашения.

Собравшись мы стали выходить в сад.

Бастет, который все время прятался под столом, поспешил за нами, вызвав удивление директора.

— О, какой у вас замечательный мана-зверь! Вы его усыновили, Александр? — воскликнул он, опустившись на колени и с любопытством рассматривая кото-дракончика.

— Да, он вылупился пару месяцев назад. Зовут его Бастет, — ответил я, а мама продолжала держать меня за рубашку, чтобы я не сбежал.

Святогор решил погладить Бастета, но тот ловко увернулся и по штанине вскарабкался ко мне на плечо.

— К сожалению, он немного стесняется незнакомцев.

— Понятно. Ладно, хватит об этом. Давайте посмотрим, не преувеличивает ли ваш отец. Он мне мало что рассказал, только упомянул, что вы Ванир, и что будет какой-то сюрприз, — сказал Святогор, кивнув головой.

Мы пошли в сад, а зрители отстали на пару метров. Бастет пытался выбраться из хватки горничной, которой я поручил его, и зрелище обещало быть интересным.

Наконец-то мы встали друг напротив друга на дистанции в пятнадцать метров.

— Ну давайте, покажите, что вы умеете, — начал директор.

Последовало несколько секунд напряженного молчания. Я знал классическое правило боевых магов — нельзя его нарушать. Не будь я вежливым ребенком, мне давно уже пришлось бы атаковать. Но я не хотел показывать свое превосходство. К счастью, ситуация разрешилась просто, когда он начал первым.

В ответ я просто топнул ногой, и кусок земли, вроде бы, размером с меня самого, полетел вверх. Без особого труда я пнул булыжник в сторону директора, даже не вытаскивая рук из карманов.

Внезапно перед ним возникла стена из ветра, которая моментально отбила кусок земли.

«Ого! Это что-то!» — подумал я, считая, что магистр точно заслуживает свой магический титул.

Святогор выглядел пораженным моей ответной атакой. Оказывается, он не ожидал от ребенка элементальной атаки, хотя и знал, что я Ванир.

«Так вот, а теперь выясним, кто из нас лучше дружит со стихией Воздуха?»

Я создал порыв ветра под своими ногами и помчался к нему.

— Д-д-два элемента… — Директор начал заикаясь выражать свой шок, но я его перебил, подпрыгнув на три метра вверх благодаря стихии Воздуха. В правой руке у меня крутился мощный вихрь, сверкающий серебристо-белым светом. С использованием куска земли в роли опоры, который я кидал в директора, я нанес выпад.

«ФУХШШ!!!»

В результате этого вихря и ветровой стены вся эта импровизированная арена заполнилась хаотичными ветряными потоками, заставляя зрителей прикрывать лица.

«БАЦ!!!»

Меня просто отбросило, и Святогору пришлось тоже отступить на пару шажков. Прежде чем я успел отдышаться, он уже замутил два торнадо, каждое размером с дерево и пустил их в мою сторону.

Я решил не отставать и собрал вокруг себя весь воздух, создав свой торнадо, но крутящийся в обратную сторону. Вот я, кручусь в его центре вместе с этим вихрем, используя руки как ветряные лезвия.

Когда два торнадо встретились с моим вихрем, у нас получилась небольшая воронка в земле. Но я остался невредим, хотя голова закружилась.

«БАМ!!!»

И внезапно меня откинуло, в глазах потемнело, и в ушах зазвенело. Оказывается, он Звуковой Элементаль! Тоже «Универсал» как и я, владеет несколькими стихиями.

Я собрался с мыслями и посмотрел на своего оппонента. Он глядел на меня так, будто увидел в своей спальне голого Шванцнегра с пачкой виагры. То есть глазами полными ужаса. Рука у него до сих пор была в воздухе после последней атаки.

Вот я, сижу на земле, сложив руки. Он победил. Черт возьми, он взрослый магистр, а я всего лишь ребенок.

— Ну что, директор, хватит этого представления? — я усмехнулся, придавая своему голосу легкую нотку вызова.

— Вот это да… ну, достаточно впечатляюще, — его голос звучал, как будто его победа была незаслуженной, и он пытался восстановить свою самоуверенность.

— Ой-ой… вот это поворот! Мы думали, что мой сын — просто Огненный элементаль, а оказывается, он «универсал». Землей и воздухом управляет еще! — мама вставила свои пять копеек с легким смехом.

Директор, кажется, задохнулся. Магистр не верил своим ушам.

Я решил добавить еще больше накала:

— Шучу-шучу… на самом деле, четыре стихии под моим контролем. Вода и земля мне не очень, но огонь и ветер — это мое. Просто тренируюсь с ними, знаете ли, — я пояснил, добавляя в ответ на их удивленные взгляды. В конце концов, рано или поздно все узнают.

Наступила пауза. Директор потерял благородство, а я поднял глаза на него.

— Александр, ты что, серьезно? Ты контролируешь две высшие стихии? — он задал вопрос, но его лицо уже не казалось таким благородным, скорее, оно было наполнено недоумением.

— Ну, к тому же я еще и драконовод. Ничего, что добавлю красок? — ухмыльнулся я, играя с их ожиданиями. Посмотрим, как они это переварят. — Это, наверное, большой сюрприз для всех, потому что я никогда об этом не рассказывал.

— Покажите, что умеете, — сказал директор, и его глаза, которые когда-то блестели дружелюбием, теперь сверкали грозной решимостью. Дедушка превратился в ветерана многих битв, когда он поднял руку, и вокруг него начала кружится мана.

Внезапно меня стало затягивать к нему, и в его руке мелькнул шар из воздуха.

Этот старик оказался сильным…

Я создал воду в правой ладони и огненный шар в левой. Он хотел увидеть, насколько хорошо я владею этими элементами. Что ж, я решил показать ему всю свою силу.

Оба элемента слились, и огромное облако пара окутало нас, скрываясь от взоров зрителей. В толпе царила неопределенность, и только звуки борьбы проникали через завесу.

Потом сильный поток ветра развеял облако. Мне было плохо, но я сумел нанести ему ущерб, быть может, даже пролить кровь.

— Фух! Я впечатлен, я согласен вас принять, — сказал директор, небрежно поглаживая меня по плечу. Раны, которые я ему причинил, исчезли, как и мои.

Зрители были в шоке, ошеломленные произошедшим, и не могли вымолвить ни слова.

Я обратился к директору, глядя на него серьёзным взглядом, который совсем не подходил для восьмилетнего.

— Директор Святогор. На самом деле у меня была причина, по которой я раскрыл сегодня свои секреты.

Чувствуя серьёзность в моём голосе, он кивнул:

— У меня было такое предчувствие, что ты не просто наглец, демонстрирующий своё мастерство. Кажется, ты слишком крут для этого.

Соглашаясь с ним, я ответил:

— Есть несколько преимуществ, которые я смогу получить, посещая вашу академию. Я знаю, что получить такого студента это честь для академии. Но главная причина заключается в том, что я хочу, чтобы вы приняли еще кое-кого вместе со мной. Или я откажусь..

— Алекс! Как ты смеешь грубить магистру Святогору…

— Ха-ха-ха! Нет, всё в порядке, госпожа Алина. Я полностью согласен с Александром, — прервал её директор.

— Я не собираюсь выказывать свои способности, чтобы завоевать всеобщее внимание, но и терпеть не могу прятаться и преклоняться перед любым, кто не уважает мою семью. Тот о ком я говорю, также часть моей семьи.

Я также стремлюсь к получению великой силы. Если вы сможете всё это обеспечить, то я более чем готов посещать вашу академию и признать вас своим учителем, — я закончил речь и забрал хныкающего дракончика у горничной.

— Ха-ха-ха! Никогда бы не подумал, что за все годы, пока я был директором, кто-то может дерзко предложить мне такую одностороннюю сделку. Многие дворяне умоляли, чтобы я выделил место для их детей в моей академии, а ты говоришь так, как будто делаешь мне одолжение. Ха-ха-ха, так о ком ты говоришь, малыш? — Смеясь, спросил он.

— Я прошу прощение за своё тщеславие, но этот вопрос имеет первостепенное значение для меня, — ответил я, почёсывая щеку. — Её зовут Селена, она моя лучшая подруга. И она демон-суккуб.

Лицо магистра мигом изменилось, словно бы по нему провели катком. Ноздри его затрепетали, глаза сузились, и он начал быстро, рывками дышать.

— Демон?! В моей академии? — голос директора сорвался на фальцет.

Мои родители лишь качали головой, как будто говоря: «Что же будет с нашим ребёнком»

Искренне улыбаясь, я продолжил:

— Конечно, этот вопрос мы отложим до тех пор, пока я не поступлю в вашу академию. Или не поступлю…

Магистр Святогор был явно раздражён, он подошёл ко мне и, скрестив руки на груди, уставился мне в лицо. Я сделал шаг назад, но не стал избегать его взгляда.

— Шантажировать не хорошо, но только потому, что вы уникальны и к тому же сын императора, — сказал он, тяжело дыша. — Я разрешу вам, иногда мы все же делаем исключения для нелюдей.

Мое лицо засияло.

— Благодарю. Я никогда не забуду ваших слов, магистр Святогор. На этом, прошу простить меня за беспокойство. Счастливо оставаться. До встречи.

Я схватил Бастета и пошел к дому.

Пока я шел мне удалось подслушать разговор директора и моего отца.

— Император Николай, я надеюсь ваша вторая просьба, по которой я пришел сюда, не похожа на требования вашего сына?

Отец произнес тихим шепотом:

— Вы знаете, совсем нет, но боюсь вам может не понравиться…..

Дальнейшее я не расслышал, но думаю отец все расскажет мне завтра.

Но не это сейчас беспокоило меня. А то, чему я никак не мог дать объяснения. Я волновался потому, что теперь Селена сможет обучаться в академии вместе со мной и это было бы очень здорово. Как только я подумал об этом меня посетило незнакомое до этого чувство.

Не сказать, чтобы оно было приятным или неприятным. Но оно волновало меня гораздо больше, чем любые другие чувства. Мое сердце забилось в незнакомом ритме, а грудь наполнилась покоем и радостью.

* * *

Вскоре магистр ушел и отец зашел ко мне в комнату.

— Мы поговорили с директором, — сказал отец, присаживаясь на диван. — И он разрешил тебе поступать в нашу академию, и твоей подруге о которой ты не рассказывал нам.

Его лицо приобрело задумчивый вид, а затем он продолжил.

— Причина по которой я пригласил директора в том, что дело касается твоей безопасности.

Сказав это он сделал паузу, ожидая моей реакции.

— Так значит проверка моих способностей было не главным? — спросил я. В моем голосе явственно звучала обида. Отец рассмеялся и потрепал меня по плечу.

— Ты пойдешь в академию, но мы проделаем то, что никто не ожидает от нас.

— Что ты имеешь в виду? — изумился я, повернувшись к нему. Его губы сложились в хитрую улыбку, которая, однако, заставила меня немного напрячься.

Глава 19 Суперталантливыйребенок

— Что, серьезно? — бросил я в ответ, повернувшись к нему.

— Да, дело в твоей безопасности, — объяснил он. — Мы не можем гарантировать, что в академии тебе ничего не грозит, даже с нашими предосторожностями. Поэтому… — Он сделал паузу, словно весело предвкушая мой вопрос. — Поэтому мы сделаем из тебя другого человека.

— Как это? — спросил я, уже начиная соображать, в каком направлении катится бочка. Неужели мой отец настолько шарит, что додумался до того же, о чем я думал прошлой ночью?

— Никто, кроме нас и директора Святогора, не в курсе, что ты вернулся, — сказал мой отец с улыбкой. — Все остальные думают, что ты пропал без вести.

Мне показалось, что у него в глазах мелькнул свет, словно в его душе горит тайный огонь, который он не всем показывает. Ну, теперь осталось только выяснить, кем именно я буду в новом обличье.

— Если никто не знает, что сын императора учится в академии, тебе будет спокойнее, — добавил он быстро. — Мы придумаем тебе новую личность, чтобы не привлекать внимание врагов короны.

— Это серьезно? — удивленно спросил я.

— Ну, мы придумаем тебе новую фамилию и дадим такой титул, чтобы ты мог учиться в академии. По легенде ты будешь наследником барона из провинциальной дворянской семьи. А потом, после окончания учёбы, свободен как птица. Вот и всё. Я говорю тебе это, чтобы ты понял.

— Так вот почему директор академии был не в восторге, — догадался я, вспоминая вчерашний разговор отца со Святогором.

Отец кивнул:

— Да, он надеялся, что имперский наследник поднимет рейтинг академии, а получилось наоборот. Мы хотим, чтобы тебя замечали, как можно меньше. Встречаться будем не так часто, как хотелось бы. Если кто-то заподозрит связь, это может привлечь внимание.

Так что не жди никаких привилегий от императорского двора. Ты сам все достигнешь, включая экзамены. Ауэриель, твоя горничная, проводит тебя в академию, и через неё ты с нами общаешься. Понятно? Завтра начинаешь паковаться.

— Ладно, все ясно, спасибо, пап. Огромное тебе спасибо.

Он похлопал меня по голове и вышел из комнаты. Разговор оставил у меня странный осадок.

* * *

Через день я уже был готов отправиться в академию.

Утром мы сидели в столовой за завтраком, и отец решил мне ещё что-то на ухо шепнуть.

— Слушай, сынок, помню, как сам в академии учился. Вот тебе ещё один мудрёный совет. Знай, есть шанс, что кто-то вызовёт тебя на дуэль. Особенно если разница в возрасте не больше пяти лет. Это типа легальный способ законно избавиться от тебя! Все эти старые правила чести до сих пор действуют, так что старайся никого не дразнить провокациями.

Он покивал, мудрено усмехаясь, и явно ломал голову, придумывая, как ещё всё может пойти не так.

— Если тебя вызовут на дуэль, просто откажись, не морочь себе голову! Репутация может пострадать, но зато будешь в живых. Главное, не давай повода.

Мой отец, видимо, вспоминал важные детали, потому что его лицо выражало замешательство.

— Ну это прямо какая-то дикость! — воскликнул я, но быстро махнул рукой, чтобы развеять их тревогу. — Не парьтесь. Если меня не заставят драться с взрослым, я постараюсь, чтобы меня больше никто не трогал.

На лице Ауэриель выразилось беспокойство.

— Как-то это звучит слишком угрожающе.

Мама на меня косо посмотрела.

— Слушай, сынок, никаких боёв там не устраивай!

— Конечно, нет, — я сказал, поддакивая. — Но если что, я буду тем, кто их закончит.

— Ха-ха-ха! — мой старик засмеялся, поддев маму по плечу. — Да не переживайте вы так, все будет нормально. Я знаю, что Алекс в свои года вполне себе профи в этом деле. Если только наши враги не вытащат какого-то супер-гладиатора, то у Алекса всё будет в порядке. Не верю я, что кто-то из его ровесников сможет вырубить его в поединке.

— Не о нем я волнуюсь, — буркнула мама. — Я больше о том, чтобы ковры в академии потом от крови отстирывать не пришлось.

Она строго посмотрела на меня.

— Старайся обходиться без убийств. Помни, тот, кто тебе вызов бросит, просто мелочь по сравнению с тобой.

Я попробовал придать разговору шутливость присоединившись к отцу.

Он, в свою очередь, пытался всех успокоить:

— Да не парьтесь так, все в порядке. Я уверен, мы просто чутка перегибаем палку. Вызовы на дуэль сейчас редкость, это как старинная традиция. И если кто-то решит тянуть этот козырь, ему не видать уважения от других семей. И ещё, в дуэли запрещено добивать лежащего, хотя, конечно, всякие несчастные случаи случаются, — закончил он.

Я тихонько пробурчал сам себе, глядя в окно. Думал, что утро может быть чем-то интересным, а оказывается, все эти игры за власть выглядят как детские забавы.

— Если эти ребята действительно настолько тупые, чтобы затеять дуэли, я их просто использую, как грушу для битья. — Мое лицо при этом стало по-настоящему угрожающим.

Отец просто вздохнул и обратился ко мне:

— Пожалуйста, прекрати всякие дуэли. Они точно применят какой-то грязный трюк. Может быть, даже пошлют кого-то гораздо старше тебя. Помнишь, разница в возрасте должна быть не более пяти лет.

— Экипаж ждет снаружи, так что быстро заканчивайте свои завтрака, — прервала нас мама.

Попрощавшись с родителями мы с моей горничной Ауэриель сели в неприметную карету и поехали в сторону академии.

Теперь по бумагам, данным мне отцом я был молодым баронетом, прибывшим из далекой провинции в столицу Российской империи.

По новой легенде меня звали Александр Караков, наследный сын барона Алексея Каракова. Фамилию я придумал сам и подсказал отцу.

Он не возражал, тем более фактически дворянского рода с такой фамилией никогда не существовало. Она звучала, как мое старое имя среди наемных охотников и я был привычен к нему.

Через несколько часов мы въехали в Петербург. Затем мы проехали жилой район, где в основном проживали дворяне, и вышли на многолюдную площадь.

Отсюда мы повернули в торговый район прямо перед академией. Здесь уже была пешеходная зона и нам пришлось покинуть карету. До главных ворот на территорию академии оставалось еще около пятидесяти метров.

И весь этот путь с обеих сторон был занят торговыми рядами.

Везде находились лавки, которые продавали дорогие товары и были нацелены в основном на дворян. Цены даже в уличных прилавках, которые что-то продавали, были довольно высокими.

— Эй, молодая госпожа, молодой господин, остановитесь, да осмотритесь, — старичок из лавки, который торговал б\ушными товарами, обратился к нам, словно какой-то персонаж из ролевой игры.

Я посмотрел на то, что он продавал, чтобы записать сам товар и его цену. Честно сказать, он продавал крайне сомнительные вещи.

«Кто вообще это покупает?» — подумал я про себя. — «Стоп, афродизиак за десять золотых. Надо записать».

Вскоре таким образом мы дошли пешком до ворот в академию. По сути это был академ-городок, как отдельное государство, город внутри города.

Если пройти вдоль стен академии, то её можно было бы обогнуть за чаc. Однако для учебного заведения такой размер был значительным. В высоту эти стены были около семи — восьми метров.

Войдя через ворота я осознал насколько он масштабен. Академ-городок был удивительным местом. Я глазел на достопримечательности, пока мы шли по главной дороге.

Я видел различные магические магазины, оружейные склады, библиотеки книг заклинаний и даже приюты мана-зверей! Там было всё, о чём могли мечтать маги.

Мимо нас сновали элегантно одетые прохожие и рикши. Некоторые здания были многоэтажными, и казалось, что территория академии была намного больше, чем казалось снаружи.

Я также увидел несколько детей на пару лет старше меня, одетые в одинаковые мундиры, чёрные, серые и красные. Думаю, что они учились в академии «Авророия Бореалис».

Форма одежды была унифицирована для всех учеников академии, чтобы не возникала дискриминация, основанная на том, как богата и благородна семья.

Наконец, мы добрались до главного здания академии, к администрации по вопросам поступления в «Аврория Бореалис».

Дракончик Бастет чувствуя мою усталость, успокаивающе мурчал у меня на плече.

Ауэриель не могла держать рот на замке.

— Я здесь первый раз, Алекс. Не знаешь, с чего здесь столько народу?

Центр администрации по поступлению был по-настоящему гигантским, словно свой собственный мир. Такое впечатление, будто здесь устраивают олимпийские игры, но вместо медалей — желаемые школьные места.

Люди стоят в очереди, держа билетики с номерами, как будто они на концерт рок-звезды. И все эти люди — семьи с детьми.

Ауэриель в шоке от того, что в этом мире есть так много богатых людей, готовых вставать в огромные очереди ради академии.

Я чувствовал, что так и должно быть.

— Может быть, всё происходит так, как должно быть?

— О чём ты, Алекс?

— Ведь дети с талантами могут легко поступить на стипендию. Возможно, это и проверяют.

— Ты серьезно? Это же невозможно.

— Никогда не знаешь. Вдруг у кого-то действительно есть особый талант.

Я всего лишь предполагал, честно говоря, это так и есть. Родители иногда приходят сюда, полагая, что их ребёнок — настоящий гений или обладает сверхспособностями, чтобы получить обучение бесплатно. Да и в общем, кто-то может и по-настоящему обладать удивительными способностями.

Тут есть и те, кто просто не может себе позволить оплатить учёбу в «Аврории Бореалис». Они приходят сюда со своими детьми, надеясь на маленький шанс. Конечно, большинство будет разочаровано, и у их детей не найдут таланта. Но среди всего этого, академия всегда находит настоящих звёзд, предоставляя им бесплатное обучение.

И вот мы, с гордо поднятыми головами, входим через главный вход, чтобы подать заявление на поступление.

Здесь были родители, которые украдкой смахивали слёзы с глаз в ожидании скорого расставания со своим чадом, вероятно, эти люди приехали издалека. Также здесь были дети, которые ныли, что не хотят идти в школу.

Не имеет значения насколько хорошо учебное заведение, всегда и везде найдутся такие дети. Что они знают о жизни? Реветь только из-за скорого расставания со своими родителями.

— Эхм, это приёмная для подачи заявлений на поступление….

Ауэриель, стоящая рядом, замерла, как столб, возможно, потому, что она впервые попала в место заполненное ненормально богатыми людьми. Не, ну вот с чего моя опекунша так испугалась, а?

Подойдя к окошку регистрации она обратилась туда:

— Я пришла сюда, чтобы заплатить вступительный взнос.

Сотрудники стали выглядеть несколько потерянными.

— Конечно вы можете, но вам сперва нужно пройти осмотр.

«Хм… Кажется отец, что-то такое говорил.»

Когда я уже собирался ответить, то услышал совершенно неожиданные слова Ауэриель.

— Осмотр? Что за осмотр? — На лице Ауэриель отразилась отчаянная надежда. Видимо мои родители не предупредили ее.

— Если он пройдёт осмотр… Может он гений, или обладает сверхъестественными способностями, — добавил служащий в окошке, когда увидел потерянный взгляд Ауэриель.

— Пройти осмотр, это стоит каких-то денег? — спросила она.

«Не-ет, что не так с этой эльфийкой?»

Служащий выглядел озадаченным, услышав её странные вопросы.

— Конечно, мы делаем этот «осмотр», но он не бесплатный. Шучу, конечно. Ха-ха! Всё бесплатно. Справедливо говоря, у нас тут больше шуток, чем денег. Итак, есть небольшой шанс, что у вашего малыша талант, но не берусь обещать чудеса. Большинство детишек, к сожалению, не выдают себя гениями. Вот такие пироги.

Я так понял чувак просто устал и шутил, но не смешно и плоско.

Если бы я был в своей настоящей роли, как наследник императора, меня бы приняли прямо так, махом. Но пока я тут под видом обычного дворянина, нас могут чутка погонять, как всех остальных.

— А сколько времени уйдет на весь этот осмотр? — спросила эльфийка.

— Нуу, не много. Просто приложите ладошки к нашему волшебному сканеру… но, к сожалению, это не у нас, вы идите в другой кабинет, так что дорогу вам!

Судя по всему, работнику тяжело справляться с таким характером Ауэриель. Он посмотрел на меня, потом на нее, и наконец, сделал вид, что ему просто очень тяжело.

— Ладно, раз вы приехали издалека, — решил он взглянув на мой фейковый провинциальный наряд.

Он отошел и вернулся с каким-то магическим аппаратом, говоря:

— Это быстро, не беспокойтесь.

Этот сканер, по сути, служил здесь вроде магического детектора. Он мог оценить таланты и физические данные потенциальных учеников.

— Просто положите ладошки сюда. Проверка займет минутку.

Чтобы проверить таланты, я должен был приложить руки к кристаллическому шару, и все мои таланты отобразились на каком-то гаджете, который служащий держал в руках.

Итак, вот так вот я подошел, чтобы «проверить свои таланты».

— …Что? — Служащий вдруг начал тыкать и стучать в свой гаджет

— Вы что-то обнаружили?

На вопрос Ауэриель, служащий просто покрутил головой.

— Ой, извините. Кажется, этот прибор как-то капризничает. У нас тут такие штуки редко пригождаются, знаете ли.

Он вылетел из кабинета, видимо, не сильно в теме, как этот девайс работает. Заморочен больше общением с важными персонами, а не оценкой талантов. Сказал, что вернется с чем-то другим.

Через некоторое время вернулся с новеньким аппаратом:

— Ну вот, этот сканер свежак. Я даже проверил, так что с этим не должно быть проблем.

По его виду можно было понять, что он уже устал от нас. Наверное, ему просто надоело возиться с этим, особенно когда он считает, что у меня таланта все равно нет.

Я опустил ладони на эту совершенно новую кристальную шаровидку.

— Ну **** ****!

И, выругавшись служащий лишился дара речи.

— Что… Он опять неисправен? — Ауэриель хлопала глазками.

— Ох… Прошу прощения за то, что вы услышали. Но… — Служащий нахмурил брови. — Как странно. Я никогда прежде не видел подобного.

Видимо, парень был так смущен, что в этот раз он звучал менее официально, чем обычно.

— Эта штуковина постоянно ломается? — Эльфийка снова делала ресницами «блым-блым».

— Ну в общем-то нет, он не такой уж сложный.

Он, кажется, сам не очень понимал, что здесь творится, даже позволил эльфийке вглядеться в экран, хотя стоит ли его вообще экраном называть? На нем что-то мелькало и мигало.

И вот тут у меня в голове мелькнула мысль:

«Что, это мой талант? Ломать магические приборы?»

Пока я размышлял, служащий попросил убрать руки, сам положил свои ладони на сферу и заявил:

— Вроде бы всё нормально с работой прибора.

Потом он решил уточнить у Ауэриель, проверяли ли ее талант когда-нибудь, и тоже попросил ее прикоснуться к сфере.

— Да, точно, прибор нормально работает.

Оказывается, вся заморочка с глючным прибором была исключительно моей заслугой. Но, чтобы это окончательно подтвердить, парень снова сказал мне положить руки на сферу.

— Прошу вас, в этот раз просто на секунду коснитесь сферы своими ладонями.

— Да, лады, — кивнул я.

«Ну что за чёрт, а?»

Ну вот, я, как мне сказал этот парень, вот прям на секунду своими лапами наложился на ту кристальную шаровидку. А тут, бац, экранчик прибора снова заморгал, как психованный стробоскоп.

Тот тетерев, что нас проверял, лишь открывал и закрывал рот, будто рыба на берегу.

— Что… Думаю, теперь всё ясно. Вот именно… В жизни всякое видел, но такого ещё не встречал.

— О чём вы говорите? — Эльфийка, нависла над тем мужиком, и её лицо просто сверкало волнением.

— Бывает, что сфера говорит: «Таланта нет, но есть вот такая наклонность». Типа, у ребенка нет явного таланта, но если он постарается, много поработает, то может в какой-то области преуспеть. Это не сразу талант, а так, как бы подсказка на будущее.

— Склонность?

«А, теперь понял, о чём он лепечет».

— Вот, например: ребенку с склонностью к фехтованию мечом будет легче освоить этот навык, чем стрельбу из лука или фехтование копьём. Если он долго и усердно занимается мечом, может стать настоящим мастером, даже обойдёт тех, у кого изначально талант был, но им было лень развиваться.

— Ну и что все это значит?

— Просто проверка склонностей. Тут народ со всех концов света собирается, чтобы узнать, стоит ли им забашлять деньги на академию для своего дитяти. И если вдруг выяснится, что у малыша нет врожденного дара, то им тут же подскажут, куда тянуть крошку.

Служащий повернул экран и показал его Ауэриель. По его лицу видно, что он впервые видит такое.

«Склонность к Фехтованию, к Стрельбе из лука, к Магии, к Практикам Духа, Рунному Искусству, Медитации, Стихийной Магике, Инженерии, Сексуальным практикам, Философии, Астрологии» и так далее.

Это выглядело, как стена текста, показывающая все мои склонности и их было очень много.

Глава 20 Теперь я студент академии

Служащий академии выглядел, как будто его переехал каток:

— С учетом вашей уникальной ситуации… Я просто не понимаю, как это может сработать. Ну хорошо, быть одновременно и мастером фехтования и лучником, в этом есть своя изюминка. Но если данные от прибора верны, то господин Караков может одновременно использовать черную магию, и божественную силу тоже.

«Вот это да! Девчонки, наверное, будут в восторге.»

Я могу быть и темным колдуном, и святым одновременно. Конечно, для обычного чувака это было бы как невозможный трюк, держать в руках две абсолютно противоположные силы, но не для меня.

Служащий продолжал вещать:

— Кстати, насчет «Аврории Бореалис»… Тут никогда не было такого, чтобы ребенок был особенным только из-за его склонностей, а не дара…

Похоже, работник считал, что эта проблема не входит в его полномочия.

— Так что получается, его в академию бесплатно возьмут? — спросила Ауэриель.

Ей явно было наплевать на всю эту странность, она выцепила из слов работника самое важное для себя.

— Это какая-то невиданная ситуация, но с учетом всей этой уникальности… — Мужик, как игрушечный болванчик, кивнул головой. — Думаю, это весьма вероятно.

— Ну вот же, Алекс!

Эльфийка кинулась ко мне и заключила в свои объятия.

— Ургх! — Мое лицо снова было вдавлено между ее прекрасных полусфер. Хотя эти сферы мне нравились гораздо больше, чем холодный тестировочный шар.

Ну вот, похоже, меня в итоге приняли в эту академию. И даже не за бабки, а с выплатой стипендии! Ляпота, правда? И самое смешное, это не какая-то там договорня между папой и директором. Отец сразу сказал, что я сам должен достигать своих высот, не рассчитывая на поддержку императорской семьи.

Хотя академия, понимаешь, заморочена воспитанием талантов для сражений, где их учат магии и боевым искусствам. Вот только в Империи и за её пределами это место еще известно как такая школа-фабрика, где учат сразу от начальной до высшей ступени образования.

И народу тут не на шутку много, свыше ста тысяч студентов, не считая преподавателей. С самой начальной школы все по тому же принципу учат, что и в университетах. Подаешь заявку на те предметы, что тебе интересны. Поэтому в одном классе можешь оказаться с чуваком, с которым в глаза не виделся, просто потому, что выбрали разные курсы.

Но даже в этом месте есть свои звезды — Императорский Класс, самый элитный класс в академии. Туда попадают самые крутые ребята со всей Империи, на них возлагают больше всего надежд. Конечно, они тут на полном обеспечении, будто VIP персоны академии.

Конечно, есть такие крутые типы, которые хотят втюхать своих не очень талантливых детишек в Императорский Класс, прибегая к бабкам или связям. Но, честно говоря, в учебном заведении действуют свои правила: бабки могут помочь только с поступлением, но потом их влияние на исход исчезает.

А вот чтобы попасть в Императорский Класс, тут никакие деньги, власть или статус не помогут. Тут решает только одно — талант, ни больше, ни меньше.

Ну, а учебка в академии разделяется на два этапа: там есть старшая и младшая школы. И для всех, даже для тех из Императорского Класса, это занимает целых шесть лет.

Благодаря своим необычным талантам я как-то легко проскочил через все эти формальности при поступлении в академию.

Понятно дело, если у тебя в кармане нечто сверхъестественное, академия не просто примет тебя, а ещё и старается сделать всё, чтобы тебе было удобно тут обучаться.

Так что они как-то сами подредактировали мою биографию, прикрыли все мои странные происхождения и придали документам блеска.

Папа вот советовал не слишком выделяться, говоря, что баронскому сыну к лишнее внимание никчему. И дедуля Виктор тоже предупредил не раскрывать свою силу, чтобы не навлечь беду на семью.

Ну я постараюсь быть скрытным и менее заметным. Хотя разумеется обещать такого не могу.

Пока, для меня всё идёт невероятно хорошо. После того как всё как-то устаканилось, моё будущее было определено. Тяжкие думы о том, сколько времени мне придётся провести со своими одноклассниками из класса заставляли меня скучать.

Помимо всего прочего, меня донимали мысли, что мне придётся заселиться в общежитие, в котором за моей спиной уже не будут маячить тени Бурдюка, Нади и Джа-раха, о которых я уже привык думать, как о своих защитниках, и это заставляло меня нервничать.

В целом, в обществе бытует мнение, что внутри академии ничего и никогда не происходит, ученикам ничего не угрожает, и всё там розово и пасторально.

Но я знал насколько все это обманчиво.

Завтра я уже должен буду переехать в общежития и было бы логично взять с собой какие-то вещи, но я даже не представляю, что мне с собой взять.

Помимо того, позже нам надо будет пройти еще один тест. Он должен будет определить ведущую стихийную способность.

Обычно все ученики имели одну способность: Воздух, Земля, Вода или Огонь. Я же как «универсал», обладал ими всеми. Но об этом из академии знает только директор Святогор.

* * *

И вот на следующий день я уже в одиночку стоял на территории заведения.

Сегодня я должен заселится в общежитие для студентов.

В академии «Аврория Бореалис» есть три основных корпуса: здания для начальной, средней и высшей ступеней образования. Также здесь есть высшая школа, где проходит более глубокое обучение.

Конечно, не только этими зданиями ограничивается весь университет. Тут ещё есть всякие помещения, залы для особых тренировок и всё такое, разбросанное по всей территории. Другими словами, на территории университета есть стадионы и другие крупные постройки, включая даже концертные залы.

И так как академия занимает огромную территорию, чтобы не мучиться с хождением пешком, тут построили порталы, которые ведут в разные места.

Чтобы пройти в академию в первый раз, мне нужно было поднести свой студенческий билет и разрешение на вход, так сказать, в письменной форме.

Огромный кусок земли, который принадлежит этой академии, простирался перед моими глазами под чистым голубым небом. Даже мои самые фантастические представления не сравнялись с реальностью. Ну и смех, что я, как последний деревенщина, стою с глазами на лбу. Ну, как я мог подумать, что тут будут такие масштабы?

И вот я, стоя на пороге, среди толпы студентов в разных нарядах, просто тупо глазею и не знаю, как описать всю эту эмоциональную сумятицу. Может быть, я был поражён увиденным, а может, просто задыхался от удивления. Кто его знает?

От входа тянется какая-то широкая парковая аллея, со статуями и уличными фонарями. А сбоку от неё мелькают узенькие улочки, ведущие к разным зданиям. Каждое из них, будто архитектурный фрик, старается выделяться, не сливаясь в единую картину.

Там передо мной какое-то смешение стилей: и классика, и готика. В каком-то смысле всё это создавало лёгкое чувство хаоса, которое мог почувствовать, наверное, только я.

Но щас не время на философствования, я могу потом восторгаться всей этой архитектурной экзотикой. А пока мне надо добраться до общежития Императорского Класса, где-то там в корпусе младшекурсников.

Пока я шёл, вспоминал разговор с отцом и понимал, почему был недоволен директор Святогор.

Так вот, в академии двери распахнуты для каждого из Императорской Семьи. Не просто для приличия, а чтобы все поняли, что это заведение на высоком уровне. Ведь если бы тут разглагольствовали про свой ум и лучших в мире, но при этом курсы для императорских детей были бы так себе, все бы подумали, что тут какая-то фигня.

С учетом всего этого, неудивительно, что репутация академии взлетает выше небес. Императорская Семья, хоть и могла устроить детишкам приватные занятия, предпочитала отправлять их в «Аврория Бореалис». Наверное, такой ход, чтобы создать иллюзию, будто в академии все как под каменной крышей.

А вот вопрос: неужели члены монарших семьи живут в общежитии с остальными студентами?

Ответ — да.

В итоге, из разных уголков мира в академию съезжались дети знатных родителей. Их родители не парились насчет безопасности, им казалось, что их чада получат такое же образование и защиту, что и у членов Императорской Семьи.

В размышлениях я вышел из портала в месте, которое указано в моём путеводителе.

Оказавшись там, я увидел наклонную дорожку к общаге, по бокам вонзались столбы.

Мне сложно было представить, что это многокомнатное здание дом для всего 110 человек.

Оно было огромное, просто невообразимо! Наверняка, даже самые богатые шишки не могли бы себе позволить такой пентхаус, как этот.

Я прошел между колоннами, ведущими к входу в общагу.

Зайдя в общежитие, вход которого был в конце колоннады, подняв глаза, я увидел высокий куполообразный потолок и мраморную лестницу, ведущую вверх.

Этот вестибюль был для всех, слева и справа открывались лестницы, соединяющие первый и второй этажи.

На первом этаже обитали новички, на втором — второкурсники, и так далее.

Так что с каждым годом ученики были все менее довольны. Хотя, конечно, в здании был свой аналог лифта, работающий на магии левитации или что-то в этом роде. Этот девайс, стоящий в середине купола, видимо, и был этим магическим лифтом.

— Ты новичок, так? — Старший ученик, одетый в ту же форму, что и я, приблизился ко мне держа в руках папку с документами.

— Ах, да

Парень, приветствовал меня.

— Я Аристрах Петровский, пятикурсник и Президент Ученического Совета Императорского Класса. Привет?

Он вытянул руку, и я ответил на рукопожатие. Пятикурсник в старших классах, уже большой мальчик.

— Привет-привет.

Да, всё по плану. В Департаменте Высшего Образования у академии свой студенческий совет с президентом и вице-президентом, избранными из всех студентов академии. А ещё у каждой школы свой совет, там тоже такая же фигня.

Вот, например, они занимаются новичками.

Я тыкнул свой студенческий билет в старшеклассника, который представился президентом совета. Он засунул нос в свои бумаги, ища моё имя.

— О, Алекс Караков… 1-А. Так, тебя в комнату A-17 поселили. Надеюсь, мы с тобой подружимся.

— Ну, угу, — подтвердил я.

— Сегодня у вас тесты. А завтра утром соберут в вестибюле, там какая-то церемония приветствия и информацию расскажут. Так что, распакуй вещи, отдохни, но не засыпай сильно. Понятно?

— Да.

Попрощавшись, я пошел в левый коридор, таская за собой свой чемодан. Солнце сверкало в окне, играя с тенями на полу вестибюля. Видно, здесь творится что-то волшебное. Коридор вел к общежитиям, лаборатории, библиотеке, спортзалу и другим местам, где можно приятно провести время, включая ресторан. Этот ресторан был, так сказать, центром мира. Но основной центр находился в главном вестибюле.

Старшеклассникам открывались еще и некоторые другие места, но, в основном, все было здесь.

Теперь, находясь здесь, я чувствовал себя более комфортно.

Это было странное чувство, словами не передашь.

Я прошел в коридор к комнатам общежития, начал искать свой новый «дом» на год — 17-А. Как только я приложил свой студенческий к двери, она сразу распахнулась. Это было неудивительно, тут все на магии основано.

Для одного человека моя комната оказалась неплохой. Здесь есть уютная двуспальная кровать, большой шкаф, окна широкие. Да и своя ванная комната тут имеется. Внутренняя отделка не такая роскошная, как снаружи, но в целом, комната приятная, современная. Мне это даже пришлось по вкусу, так проще и удобнее. Ведь жить среди всей этой кричащей роскоши, это было бы слишком для глаз.

На данный момент, комната в базовом состоянии, но если что-то нужно, можно просто запросить. Они тут стараются угодить ученикам, будь то одежда или оборудование для тренировок, а может быть, и для магических экспериментов в лаборатории. Академия в курсе, и если она в силах предоставить, то они не откажут. Ученики Императорского Класса здесь на высоте, что называется.

Благодаря этому, предполагается, что ученик сможет полностью сосредоточиться на развитии своих талантов, не отвлекаясь на бытовые заботы.

Когда я раскрыл шкаф, там оказалось просто кладезь крутых школьных костюмов, все как по мне сшитые. Это был уровень сервиса, о котором обычные школьники могли только мечтать.

Я начал вытаскивать свои вещи из чемодана, которые мне купила Селена, и развесил их в шкафу. Я не заморачивался с лишним багажом, ведь точно знал, что все, что нужно, могу просто заказать.

У меня с собой была только пара вещей, которые я всегда держал при себе. Распаковав всё, я просто разлёгся на кровати.

Не уверен, насколько я приехал рано, но из телепорта у здания общежития Императорского Класса вышел только я.

Когда все ученики заселяться в общежитие, я смогу увидеть всех своих одноклассников, когда завтра нас соберут для тестировки. А завтра еще это общее мероприятие. Парень, встретивший меня, сказал, что это будет общая встреча, а не вечеринка, просто чтобы мы познакомились.

Лёжа на кровати и бездумно пялясь в окно, я заметил, как из телепорта вышли две группы людей и направились к общежитию. Казалось, что они прибыли одна за другой.

Если моё предположение верно. В одном из них должна была быть Селена.

В ожидании я решил почитать книгу и даже не заметил, как уснул.

****

Сон — это самая лучшая вещь во всей обширной мультивселенной. Лежать в тёплой и удобной постели, ах, как это приятно. Особенно, когда видишь сны о старых добрых временах — если только Селена не появится.

Моя книга внезапно стала выскальзывать из моих объятий, и я попытался крепче прижать её к своей груди, не открывая глаз.

Странным образом, и к моему растущему неудовольствию, она продолжила от меня ускользать.

Затем что-то большое зашевелилось на моём одеяле, и я понял, кто может быть виновником. Ворча, я замахал руками, пытаясь прогнать его прочь.

— Уходи, Бастет! Я покормлю тебя позже.

Рука попала по чему-то мягкому и округлому, я инстинктивно стиснул это.

— Ахн…

Этот звук явно не принадлежал дракончику, и я тут же распахнул глаза, растеряв весь сон. Всего за секунду мой уровень адреналина подскочил до ста процентов, когда тёмная фигура человека крепко обняла меня, отчего я сразу подумал о наёмном убийце.

Я попытался закричать, но нападавший прикрыл мне рот нежной ладошкой.

— Ммхххмм!

— Тсссс! А то нас услышат! — прошептала Селена прямо мне в ухо.

— Фто ты делаеф ф моей фомнате, фьорт пофери?!

Так вот, я покрутился, а она влезла под одеяло, словно питон и обвилась вокруг. С её профессиональными болевыми приёмами на суставах я в считанные секунды стал как парализованный.

Она попыталась ухватить мою книгу, но я жёстко держал её.

— Решила вот отношения проработать и заодно твои учебные планы оценить, — прошептала она.

— Не-а.

Я ещё крепче прижал к груди свою книгу. Кажется, Селена приняла её за мой дневник, который, я естественно, спрятал гораздо профессиональнее.

Поскольку у неё уже был опыт обыска моей комнаты, я решил теперь важные документы и личные вещи прятать. На своих ошибках, чёрт побери, учусь.

Но мои попытки удержать книгу оказались напрасными. Она схватила свой трофей, открыла одной рукой, а другой рукой, ногами и хвостом обвилась вокруг.

— Обычная книга, зачем ты с ней спишь? — спросила она.

— Просто так, люблю в книгах валяться.

— Всё равно странно.

Она бросила книгу и невинно обняла меня. И вот мы оба под одеялом, завёрнутые как булочки.

— Что ты задумала? — спросил я, пока она играла с моими волосами.

Её хвост замотался вокруг нас, сжимая в объятья.

— Если не скажешь почему спишь с книгой, перейдем ко второму пункту: устроим ночёвку.

— Ты что, сценарий перепутала! Сначала свидание, потом поцелуй, а потом, может быть, и ночёвка!

— Ты такой прямо монах!

Я и забыл, что суккубы очень рано взрослеют.

А затем она укусила меня в руку, отчего у меня по спине пробежал холодок. Её агрессивные методы по созданию отношений напомнили мне об одной суккубке, на которой я был женат давным-давно в прошлой жизни.

Я попытался оттолкнуть её рукой, когда дверь открылась, и в комнату с усталым видом заглянул Аристарх.

До ужаса осознавая нашу позицию, которую очень легко можно было неправильно истолковать, мы с Селеной застыли.

Глава 21 Лучший в классе

Аристарх посмотрел на нас две секунды с невозмутимым лицом:

— Цыц! Новички, не балуйтесь тут.

После чего пошловато ухмыльнулся и поднёс палец к губам, подавая нам сигнал, чтобы мы вели себя тихо.

Затем он медленно захлопнул дверь.

Что-то я сейчас ощутил, что меня, как гамбургер кинули в волчий вольер…

— Ура, наконец-то! — воскликнула Селена, обнимая меня крепко. — По крайней мере, кто-то из них знает, как эти отношения работают.

— А о чем ты вообще говоришь?

Я пытался выбраться из ее хватки, но она держала меня, как камень. Лучше не прибегать к магии, а то, если услышат педагоги нам тут взбучку устроят.

Селена прижалась ко мне, использовав меня, как свою человеческую подушку.

— Начнем с невинного поцелуя — хотя это уже пройденный этап.

— Когда?! — спросил я.

— Пока ты тут дрыхнул, ясное дело. И вот мы двигаемся дальше. Следующий этап — невинная ночь вдвоем.

Она отмечала этапы, сгибая когтистые пальцы на руке.

— Затем наступает признание в любви, что, как видно, твоя забота. После этого свидание, и, наконец… — она нарисовала круг ногтем на моей груди. — … Мы переходим к более серьезным штукам.

Это звучало так, словно моя бывшая жена сейчас со мной разговаривает.

— Ты не забыла, что тебе десять лет, а мне восемь? Мы несовершеннолетние.

— Ты в этом уверен? — спросила она.

Я кашлянул, помня, что сейчас нахожусь в объятиях эксперта по развитию физического тела.

Ты как две капли воды похожа на мою бывшую жену, — признался я.

К счастью, Селена не среагировала слишком драматично.

— Бывшую? Ха, ну, раз хоть какая-то история у тебя была за все эти жизни. Как звали?

— Лилит, — ответил я, чуть отстраняясь.

Некоторые женщины бывают обидчивыми, если их вторая половинка не полностью им принадлежит.

Селена перестала рисовать круги и задрожала.

— Что случилось?! — спросил я, опасаясь, что только что наступил на грабли, как и боялся.

— У меня постоянно сны о том, что я суккуб Лилит, — вздохнула она. — Они меня тревожат. И порой я чувствую, что я больше Лилит, чем Селена.

Лилит?! Невероятно, как будто вижу какой-то дикий сюр, где реальность смешалась с фантазией. Мои глаза просто отказываются верить этой штуке, а сердце отбивается так, будто хочет свалить из груди.

«Наверное, просто совпадение,» — думаю я, пытаясь в себя вразумить.

Селена. Неужели она воплощение Лилит? Смешно, как будто у меня воображение с ума посходило. Смотрю внимательно, пытаясь отогнать сомнения, и фыркаю, как будто это может рассеять туман в моей душе, с момента потери Лилит.

«Сколько прошло времени с той последней битвы до сегодня?» — думаю я, вплетаясь в воспоминания. Но как она могла выжить, попав в самый центр хаоса?

Ее душа должна была быть в страшном состоянии, восстановление заняло бы целую вечность. Но кажется она вновь воплотилась. И снова так близко ко мне.

Вдруг в раздумья вторгается Селена, ее глаза полные тепла и волнения.

— Что, что-то не так? — спросила она, ее рука как легкий пушок в моей.

Я ее крепко обнимаю.

— Все хорошо, милая, — говорю я, стараясь звучать уверенно, но внутри кипят эмоций.

Может быть, однажды тайны прошлого станут явью, но без явных доказательств я не рискну тревожить Селену. Пока что не время.

****

Сегодня у нас экзамен на наши сверхъестественные таланты.

Профессор Штормовой, наш классный руководитель, решил взять ответственность за наше пробуждение на свои плечи.

Так вот, студентам остается только сидеть и ждать своей очереди. Когда тебя вызывают, нужно положить руку на камень, чтобы разбудить свою стихию..

И вот он объявил:

— Генрих фон Альберт!

Ну тут сразу пошли восхищенные шепоты по всему классу.

«Ого, это ведь Генрих фон Альберт, принц Австро-Венгрии. Он же первый парень в классе!»

«Да, видел его сегодня перед построением. Как думаешь, какую стихию он разбудит? Надеюсь, не что-то отстойное, типа воды.»

Генрих подошел к камню, игнорируя возгласы девчонок, которые его заметили. Правда, внутри, наверное, он вполне наслаждался вниманием. Ну, такой вот скромняга!

— Итак, Генрих фон Альберт, ты из рода Австро-Венгерских магов известных своей ледяной стихией? — спросил профессор Штормовой.

— Да, это так!

— Отлично, давай-ка разбудим в тебе этот ледяной элемент. Но помни, не только на талант можно полагаться, работай, и развивай! — бодро сообщил препод.

Генрих фон Альберт кивнул в ответ.

А я внутри думал: «Конечно, талант важен, но и без нужных связей ты все равно в проигрыше.»

Под разрешение учителя Генрих подкрался к пробуждающемуся камню.

Камень вдруг засветился слабым светом, как только Генрих подошел. Он немного нервничал, поднимая руку.

Семья фон Альбертов славится элементом льда, так что вероятно, и у Генриха он тоже есть. Но вдруг ему достанется вода или свет? Если так, его семья, наверное, откажется от него. Не будут же они тратить бабки на такие бесполезные таланты.

В общем, парень положил свою правую лапу на камень. Камень загорелся, создавая какую-то магическую татуировку на его руке. Весь класс стоял, на цыпочках, глядя на него, как на первого, кто решил раскрутить свою внутреннюю стихию.

И вот этот Генрих фон Альберт просто стоит, не шевелится, поднимает голову в какой-то торжественности. И вот слышится «скрип, скрип, скрип.» Над камнем начинает кружиться вихрь холодного воздуха. И чем дальше, тем яснее, что за стихия у этого парня.

— Это, оказывается, элемент льда! — закричала какая-то девчонка возле него.

Генрих фон Альберт, видимо, радуется, потому что это какая-то фирменная фишка его семьи. В семье Австро-Венгерского императора, стихия льда, как фамильная визитная карточка.

— Очень хорошо, очень чистый элемент льда. Думаю, что, культивируя усерднее, ты сможешь добиться необычайных высот! — похвалил его учитель.

Возможность пробудить такой чистый лед, показывает, что этот студент с многообещающим будущим, чья мощность магии выше среднего.

— Далее, София Федорова!

Девушка уверенно подошла к камню.

— Хорошо, элемент земли, твоя сила достаточно велика. Все будет зависеть от твоих усилий.

— Далее, Надежда Алексеева!

«Элемент льда»

Я попытался рассмотреть, как выглядит ее элемент льда, но увидел лишь лёгкий иней, вихря, как у Генриха фон Альберта не последовало.

Даже между одинаковыми элементами есть разница по силе. Надежда Алексеева явно слабее Генриха фон Альберта.

— Далее, Павел Николаев.

«Эх, элемент воды!»

— Ой-ой-ой, почему у меня водный элемент, а не огонь?! — крикнул Павел так громко, что услышали во всем корпусе.

— Не волнуйся Павел, всё зависит от того, как ты этим пользоваться будешь. Научишься использовать, и станешь крутым магом, — успокоил профессор Штормовой с взглядом сочувствия.

Павел только пожал плечами — ничего с этим поделать не мог. Он вернулся на своё место. В конце концов, важно, какой элемент просыпается. Если втыкает боевая магия, ты можешь стать настоящим крутым магиком.

Но вот беда, водный элемент — не огонь, конечно. Заклинание щита у него даже слабее, чем у земли. В общем-то, ничего особенного, по крайней мере, пока ты не вырастешь из уровня начинающего мага.

«Следующий……»

«Следующий……»

«Следующий……»

«Фухх!!!»

Пламя оранжевого цвета выскочило из пробуждающего камня.

Весь класс был поражен, оглядываясь на ту, у которой пробудилась стихия пламени.

— Огонь, черт возьми! Это ведь невероятно! — воскликнул кто-то.

— Офигеть, кто это? Девушка, дай свой автограф! — добавил другой, выражая общее удивление.

В данный момент она стала настоящей звездой в классе. Ее стильный элемент привлек внимание всех, и все захотят подружиться с ней. Но, к сожалению, шансы пробудить в себе огонь оказались крайне малыми. В лучшем случае в классе всего три огненных персонажа, что составляет всего лишь ничтожный процент.

— Это Селена Манулова, дочь какого-то препода, насколько я помню, — прошептала одна из девушек.

— Ого, аж красавица. Может, подружимся с ней… — задумчиво произнесла другая.

— Ты что, офигела? Она вроде бы милая, а на самом деле — жесткая, как тигрица! Как бы ей вообще удалось разбудить в себе огонь? — предупредила еще одна подруга.

— Понимаю… — ответила вторая, осознавая, что за этой привлекательной мордашкой может скрываться нечто гораздо более сложное.

«Далее… Элемент ветра»

«Следующий… Элемент света»

«Следующий… Элемент воды»

«Следующий…»

Наконец, после того, как почти весь класс пробудил свою магию, пришла моя очередь.

Я сделал пару небольших шагов, проходя сквозь толпу студентов.

— Это он! Парень, поступивший по стипендии.

— Кто это? Он довольно красивый, — мечтательно спросила маленькая девочка.

— Он один из сыновей низших дворян, — сказала девушка с большим ртом, подстриженная под мальчика.

— Алекс Каракалов положи руку на камень, — спокойно кивнул профессор Штормовой.

Левой рукой я перехватил свою правую и положил ее на камень.

По спине прошлись холодные мурашки, я не знал, что происходит

— А? Что, почему ничего не происходит?

— Закрой глаза, почувствуй свойдуховный мир, — проинструктировал учитель.

Проблемой была в том то, что никто не ознакомил меня с процессом ранее.

Поспешно закрыл глаза.

Я почувствовал прилив энергии, проходящую через мою руку к камню…

Небольшой всплеск энергии протек через ладонь в пробуждающий камень.

Я был потрясен, но вскоре радостно улыбнулся.

«Элемент Огня и Ветра. Я пробудил элемент огня!!! Я смог пробудить два элемента!»

Как правило при пробуждении появляется лишь один элемент. Вероятность того, что пробудится еще один элемент почти равна нулю. Это событие реже, чем появление элемента молнии!

Я был готов потерять сознание от восторга. Я не ожидал ничего подобного. Теперь же, с моим дополнительным элементом я мог бы даже расплакаться от счастья.

Хотя, конечно я просто разыгрывал спектакль. Я мог бы показать им все четыре стихии, но боюсь они не выдержали бы таких эмоций.

Но я понимал, что, имея второй элемент, я ясно даю им понять, что имею превосходство над другими людьми. Независимо от моего уровня знаний и культивирования.

У меня уже намного больше преимуществ. Это увеличит боевую способность.

Тот факт, что семья фон Альбертов имеет своих наследственных элементников льда не сравниться с моим владением двумя стихиями. Почти невозможно пробудить два элемента! Я уж промолчу про четыре.

В классе сразу зашептались:

— Ничего себе, еще один с элементом огня и еще ветра!!

— Удивительно, в нашем классе еще один ученик с магией огня!

— Кто сказал, что он потерпит неудачу? Он пробудил элемент огня, я так завидую!

Освещенная светом комната стала потухать, и дети могли увидеть меня и мой пробудившийся элемент.

Девушка, что пробудила элемент огня раньше, была удивлена, когда пригляделась к пламени. Оно, несомненно было сильнее, чем ее пламя, когда она пробудила свою стихию.

— Огонь… Стихия огня… И ветра. Сразу два элемента, — сказал профессор Штормовой с некой медлительностью. — Я думал, что ему не удастся пробудить стихию! Но он пробудил сразу два мощных элемента.

Класс опять загалдел:

— Это… Это определенно козырь класса!

— Если присмотреться, то его сила мощнее, чем у Селены Манулова.

Профессор Штормовой действительно не ожидал.

— Да, да… Очень хорошо! Как зовут? Ох, точно, Алекс Каракалов! — быстро проговорил профессор Штормовой, щурясь от удовольствия.

— Да, — кивнул я.

Пламя становится сильнее в зависимости от развития. Но, даже если магия слаба, ее можно развивать, и она станет мощнее. Изначальные знания не являются решающим фактором.

— Элемент огня, ты должен приложить больше усилий в будущем, если будут вопросы, то подходи к учителю и спрашивай, — сказал профессор, похлопав меня по плечу.

****

Был уже поздний день или ранний вечер.

— Все ученики Императорского Класса, пожалуйста, соберитесь в вестибюле. Все ученики Императорского Класса, пожалуйста, соберитесь в вестибюле, — старшеклассники ходили по коридору и созывали новичков.

Я вышел из комнаты, которая находилась в самой глубине левого коридора и смог полюбоваться спинами своих одноклассников, которые тоже вышли из своих комнат и сейчас подтягивались к вестибюлю.

Вот она, Элита.

Эх, мне придётся снова побывать в шкуре первоклассника старшей школе.

Как бы я не подгонял себя, говоря, что нужно поторопиться, мои шаги становились всё тяжелее и тяжелее. Я чувствовал себя морально выжатым.

Студенты собирались в вестибюле первого этажа. Ученики, входящие в ученический совет, стояли на ступенях лестницы ведущей на верхние этажи.

На каждом этаже собирались ученики старших классов, опирающиеся на перила, и смотрящие на нас сверху вниз. Ученики выпускного, шестого класса, живущего на самом верхнем этаже даже не потрудились выйти взглянуть на нас.

Но в чём причина, почему столько старших учеников вышло, чтобы посмотреть на поступивших в этом году новичков?

— Вперёд, Императорский класс, постройтесь по порядковым номерам ваших комнат, начиная с первого номера.

После слов президента ученического совета, все принялись строиться. Хотя, никто из нас не был особенно дисциплинирован. Что же, в конце концов тут собрались дети.

Я стоял самым последним в шеренге класса. Вожак волчьей стаи всегда замыкает колонну, а вовсе не идёт впереди, как думают многие.

Я огляделся по сторонам.

Обычно, старшие ученики не выходят из комнат смотреть на младших, в чём вообще может быть их интерес?

Тем не мене, вот они, стоят и пялятся на всех нас.

— Итак, начнём с Класса 1-А?

— Я Генрих фон Альберт!

У него был слишком живой и яркий голос для такого злого человека.

В нём вовсе не слышалось высокомерия или гордыни, а лишь желание тяжело и усердно работать на общее благо.

Это было странно. Он открыто представляется перед всеми, назвав свою настоящую фамилию. Таким образом, сразу всей академии стало известно, что сюда поступил Австро-Венгерский принц.

Итак, изначально старшие ученики не должны были быть заинтересованы в новичках. Но услышав новость о том, что в школу поступает настоящий принц, они загорелись выйти и посмотреть на неведомую зверушку.

Интересно, как бы они отреагировали, если бы я поступил под своим настоящим именем наследника Российской империи.

— Затем очередь дошла и до меня.

Бастет выглянул из-под моего плаща, где он спал и осмотрел новых людей.

— Мааа? — недовольно высунул мордочку.

Магистр Святогор притащился поближе, опустился и стал разглядывать Бастета.

— Этот крошечный мана-зверь — твой приятель, верно?

Я кивнул. В общем-то, так оно и было. Конечно, он меня и моего друга узнал. Но мы с отцом решили, что нам надо держаться, как будто мы никогда раньше не встречались.

— Он вылупился пару месяцев назад. Его кличут Бастет. Ну, поздоровайся, драконенок, — я сказал своему хвостатому приятелю.

— Мя-мя! — откликнувшись, Бастет выскочил из-под плаща и забрался на моё плечо, разглядывая окружение.

— Удача, что у тебя есть мана-зверь. Даже с детенышем не так-то просто, а у тебя, кажется, он весьма покладистый.

— Ну, мы можем ментально общаться, так что это больше похоже на взаимное понимание, чем на подчинение.

— Как?! Ты хочешь сказать, что он сам решил остаться с тобой? — поинтересовался кто-то, сидевший за детьми, лицо которого было прикрыто капюшоном.

Мы все повернули головы к этому голосу, который, как оказалось, принадлежал одному из стражников.

— Эм… не уверен, но кажется, что да, — я пожал плечами. — Это что, так важно?

— Могу я поближе рассмотреть твоего питомца? — спросил капюшонщик, приближаясь к нам.

Прежде чем я успел отказаться, магистр вмешался:

— Сейчас не время и не место для осмотра чужого зверька. Расслабься, Степан. — У него пропала доброжелательность, когда дело дошло до ругательств.

Представление продолжилось. Я просто назвал своё имя.

— Александр Каракалов, баронет, — представился я, пожав руку магистру.

Естественно, никто не обратил на меня внимание. Никто никогда не слышал о бароне Каракалове.

Я метнул взгляд и увидел, как охранник в капюшоне пристально глядит на Бастета, сидящего у меня на плече.

— Отлично, приятно познакомится, — сказал магистр. А затем он выпрямился и оглядел всех. — А теперь будьте добры проследовать в зал, старшеклассники проводят вас.

Прибыв в зал мы все заняли места, и я услышал чёткий голос, объявляющий о том, что торжество начнётся в ближайшее время.

Глава 22 Дуэль чести прямо в академии

— Дамы и господа! Для меня величайшая честь, что вы все собрались сегодня здесь по одной важной причине. Чтобы вступить на путь обучения в нашей академии.

Я услышал аплодисменты, раздавшиеся после речи магистра Святогора.

— Сидящие в зале, будьте любезны посмотреть на верхний балкон. Сегодня нас посетили несколько очень важных особ. Во-первых, пожалуйста, позвольте мне представить вам и поприветствовать императора и императрицу!

Ряды людей снизу встали со своих мест и организованно поприветствовали их аплодисментами.

Мой отец и мать шагнули поближе к перилам и начали махать руками им в ответ.

— Следующим, я представляю вам того, кто является спонсором академии. Пожалуйста, поприветствуйте герцога Велемира Хлыстова и его семью!

Фраза магистра создала ещё одну волну аплодисментов и Велемир подошёл к императору и поклонился людям снизу.

Я знал, что семья герцога была второй по силе в империи. И при возможности они могли бы занять трон империи, если бы вдруг им выпал такой шанс.

Я прицельно вглядывался в герцога и герцогиню, разбирая их на части. Когда я посмотрел на герцогиню, внезапно увидел то, что прежде мне не бросалось в глаза. Ну никак я не мог поймать от неё всполохов маны. Так что, наверное, она настоящий маг, раз так хорошо контролирует утечку.

Лицо этой дамы было как ледяной скульптуры — изысканное, элегантное, благородное, но и холодное, как айсберг, и без всяких эмоций. Она была в каком-то блестящем серебристо-белом наряде, который точно сочетался с её тёмно-синими волосами, расположенными на плечах. Этот дуэт мужа и жены прямо как из фильма про мафию.

За герцогиней шагали двое карапузов, и мне казалось, что это её дети. Старшему, лет так 13–14, вообще от папы копия — серьёзные карие глаза, прямые брови, короткая стрижка в стиле папы. На лице у него была эта смесь ярости и очарования, словно дикий зверь, страшный, но с нечто своим. Девчонка была, кажется, в моем возрасте, но честно говоря, сложно сказать точно.

Через пару лет её ждёт взросление, но уже сейчас видно, что у неё талант. Нельзя сравнивать её с эльфийкой Тарлой. Обе вырастут в потрясающих девушек, но с разными фишками. Тарла с её миндалевидными глазами, что сверкают как-то загадочно, с лицом, как у эльфийки, и тёмно-серебряными волосами, что под солнцем просто сверкают, вызывая восторг. С её улыбкой можно влюбить в себя кого угодно.

Но эта девушка была полной противоположностью. Её фарфоровая белая кожа имела безупречные черты лица. Проницательные глаза, которые казались слишком взрослыми для её возраста, имели тёмно-коричневый оттенок, который ещё больше проявлялся из-за длинных ресниц. Её волосы были ярко-чёрными, явно доставшиеся ей от матери. По сравнению с волосами и глазами, её губы были гораздо светлее и слегка блестели.

Но сейчас они были лишь детьми, и я хотел был посмотреть, какими они будут в будущем.

Я просто качнул головой и сфокусировал взгляд на охранниках, которые следовали за семьёй, представляя у себя в голове, какая из двух девушек вырастет более красивой.

Герцогиня Хлыстова заметила мой изучающий взгляд и легко улыбнулась, обнажив свои жемчужно белые зубы. Для её описание не хватит обычного слова «красивая».

Она была прекрасной женщиной, радующей глаза, но я заметил, что не испытываю к ней сексуального влечения, хотя и она была одного со мной возраста, если приплюсовать к моей нынешней жизни года из прошлой.

Сначала я думал, что это из-за нехватки необходимых гормонов, появляющиеся только в подростковом возрасте.

Конечно, это не значит, что меня возбуждают дети, как Тарла, Селена или вот эта белоснежная дочь герцога, стоящая рядом. Они могут быть воплощением красоты, но это не меняет того факта, что они всего лишь дети.

Именно поэтому я не мог видеть в Селене нечто большее, чем подругу или сестру, даже если она очень очевидно показывала своё влечение ко мне. Может быть, когда она станет старше, что я подумаю над этим.

Я вздохнул. У популярности есть свои проблемы.

Прозвучала речь магистра:

— Студенты, я приветствую вас в школе магии. Для многих из вас это очень волнующий день, но, до главного события я хотел бы кое-что сказать. — На школьном дворе эффектно выстроились тысяча студентов, поделившись на двадцать классов.

— Студенты, вы знаете, что значит быть магом?

Студенты вразнобой закивали и загалдели, каждый предлагая свое видение. Наконец-то, когда толпа успокоилась магистр продолжил:

— Никогда не забывайте, независимо от того, какая у вас стихия и какой вы маг, мы существуем для того, чтобы наше человечество процветало. Это наш долг, наша священная миссия, вы не должны забывать об этом. Несмотря на то, что вы в безопасности, есть множество мана-зверей, скрывающиеся за пределами городских стен.

Многие ждали лишь одного момента и наконец дождались его, когда главный наконец перешел к важной части.

— Что ж, сегодня вы начинаете пробуждать свою магию, надеюсь, что в будущем вы станете восходящими звездами в мире магии!

Когда шеф закончил свою тираду, все просто не могли скрыть своего восторга. Кто бы не мечтал о владении огнем, чтобы победить своих врагов? Или хотя бы о льду, чтобы заморозить их на месте. Ветер? Ну, кто не мечтает летать по миру, будучи хозяином всего этого?

Тут все слышали кучу рассказов о героях, как они сражаются, и их фанаты готовы следовать их примеру. И вот сегодня они, наконец, делают первый шаг в мир магии. Будут ли они истреблять монстров, защищая город, или властвовать в самом городе?

И внезапно я осознал, что мне больше не хочется здесь находиться. Такие глупые события — просто кошмар. Все в этом зале, по-моему, или идиоты, или мечтают о нашей гибели.

— Так, начнем-с, фестиваль! — воскликнул магистр Святогор, размахивая руками, чтобы народ начал общаться.

Толпа разошлась по разным направлениям. Кто-то пошел за едой, другие собрались в группы поговорить.

На маленькой сцене в углу начал играть оркестр, и некоторые пары воспользовались этим моментом, чтобы начать танцевать.

Мои родаки ушли со сцены и присоединились к толпе. Ну, сколько это возможно. Все уступали место императору и его охране на три метра, как минимум. Они направились в толпу, чтобы погрузиться в политические дебри с другими взрослыми.

Конечно, они заняты важными делами, будут веселиться с важными личностями. И конечно же никоим образом никто не должен увидеть меня с ними. Ведь по легенде мы никак не можем быть знакомы.

Мы остались стоять с Селеной.

— Ну, я тоже пойду. Ха-ха, тут так много юбок, за которыми можно погоняться!

— Хм! Нет! Ты мой! — Селена схватила меня за руку и повела к танцевальной зоне. — Мы будем танцевать! А пока мы это делаем, всяким идиотам будет трудно приблизиться к нам. Чем меньше мы общаемся с другими детьми, тем меньше шансов, что возникнут какие-то проблемы!

Она была права. С их стороны будет невероятно грубо, мешать парочке танцевать, поэтому я последовал за ней без лишних вопросов.

— Хороший план, надёжный.

Тем более мы оба были пробудившими огненный элемент, хотя об этом пока, что знают только в нашем классе.

И вот так мы начали наш тихий танец, в котором мы улыбались друг другу. Я заметил, что несколько молодых людей бросали на нас осторожные взгляды. Они явно ждали шанса подойти.

— Тебе не обязательно притворяться сейчас другим, Карак. На таком расстоянии нас всё равно не услышат, — сказала она.

— Смотри, дорогая, нам скоро придется покупать антивозрастные крема, если мы так дальше будем улыбаться! — я пошутил, смеясь.

— Кажется, это наше предназначение, любимый, — ответила Селена, как настоящая актриса.

Мы тут как минимум на расстоянии пяти метров от всех остальных танцоров, да и музыка громкая, наши разговоры никто не слышит.

— Наверное, лучше придерживаться наших ролей, хотя бы пока вокруг люди. На всякий случай. — И опять эта прекрасная улыбка.

Отмахнувшись от этой мысли, мы продолжили танцевать.

Танцевали, пока играла музыка. Как жаль, что в мире существует постоянная несправедливость, и всё хорошее должно когда-то кончаться. Когда музыканты взяли перерыв, люди перестали танцевать. Большинство присоединилось к другим группам, чтобы пообщаться, а некоторые направились к буфету.

Мы с Селеной выбрались в тихий уголок зала, надеясь, что нас не заметят слишком многие. К счастью, другие дети, по большей части, были слишком застенчивыми и придерживались своих родителей.

Моя напарница вздохнула прямо рядом со мной.

— Это просто скучно, как я и предполагала. Не похоже, что это вечеринка для нас.

— Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь. Уверен, что наши враги выйдут на поле, когда увидят свою возможность. И насчет их скучности, что ты ожидала? Для них мы как наследники, но также и просто дети, — я пожал плечами.

Потом я подумал, что мне нужно в туалет, и на какое-то время отделился от Селены.

Как только я отошел на приличное расстояние, я медленно направился к туалету, без лишней спешки. Мой телохранитель следил за мной на уважительном расстоянии.

Пока я шел, я окинул взглядом вечеринку. Наши родители все еще беседовали с той же толпой, и они не выглядели слишком веселыми. Мысли об этом кружили в голове, когда я добрался до туалетов и закрылся в одном из них.

Помедленнее выполнив свои дела, я размышлял о том, не смогу ли я провести остаток вечера в тихом уединении. К сожалению, мой охранник знал, где я, и, скорее всего, остальные начнут меня искать, если я тут слишком долго задержусь. Тяжело вздохнув, я завершил свои дела, растягивая это время как только можно.

Спустя несколько минут я уже был на обратном пути на вечеринку, возвращаясь на то место, где я оставил Селену. Она всё ещё была там, но теперь рядом с ней терлись два каких-то типа.

Эти парни как две капли воды похожи. Серьезно, пепельные хохолки волос, на бритых головах — будто гребешки у петухов, первыми бросаются в глаза. А лица у них словно подписали контракт с постоянным стрессом.

Один мой одногодка, а второй чуть старше, на три года, но видно, что из королевского рода. Тут такую знать со всего мира завозят.

Вот они стоят перед моей подружкой, и что-то подсказывает мне, что они не супер приветствуются в этом обществе. Селена, судя по её выражению, вроде как в порядке.

По языку тела можно подумать, что Селена типа рада им, и всё окей. Но когда она начинает махать хвостом, как кошка, это означает, что кто-то на попал. За всё время с ней я выработал простое правило: если Селена начинает такое, лучше отойти от неё.

Хотя парни не выкрикивают угроз, они явно нарушают дамскую дистанцию.

— Давай, мы просто предложили тебе свидание в укромном местечке, где нас никто не потревожит. Это не так уж и плохо, — настаивает старший парень.

— Прости, у меня уже своя компания, — ответила Селена, наклоняя голову. — Почему бы вам не отступить? Вы слишком близко, и мне некомфортно, тем более, что мы друг друга не знаем.

И хотя младший отступил на шаг, его брат не понял намёка.

— Вот именно поэтому мы и хотим провести с тобой немного времени.

Ладно, это уже слишком. Мне стоит вступиться и остановить это, прежде чем Селена превратит бедных детей в шашлык. Я сократил дистанцию и грубо вторгся в беседу.

— Привет, я вернулся! Ты скучала без меня? — спросил я Селену.

На мгновение я подумал о том, чтобы ещё досадить ей поцелуем в щёку, но это, вероятно, могло закончиться кровопролитием, учитывая её нынешнее состояние.

— Эх, ребята, вам бы пообщаться с моим парнем Алексом! Без него весело вообще не бывает.

Она вцепилась в меня и поставила между собой и этими двумя пацанами.

У них были такие унылые лица.

— Привет, я — Карак… В общем, Каракалов. — я махнул им рукой.

— И я — Пшемыслав Кшиштинский, — представился старший. Я заметил, что у него тоже глаза, как у меня, словно у змеи.

— А я — Сигизмунд Кшиштинский, — добавил младший.

«О, значит, сыновья польской шляхты», — подумал я. — «Когда будем делить Польшу?»

Когда я встретился взглядом с младшим, он как-то смутился.

Пожав плечами, я решил, что старший брат, видимо, главный тут.

Чтобы разбить молчание, я спросил:

— Так, ребята, что вас сюда привело к моей прекрасной невесте?

— К тебе это не относится. Мы просто хотели пригласить её на свидание, пару танцев, в общем, прогуляться немного. Чтобы нас никто не тревожил, — пояснил Пшемыслав, глядя на меня вызывающе.

По его выражению лица было понятно, что он меня серьезно не воспринимает.

Я кивнул, улыбаясь вежливо. Иногда приходится играть роль хорошего парня. В другом случае, эти ребята были бы найдены мёртвыми в каком-нибудь чулане, учитывая, как они тут себя ведут.

— Мне очень жаль, но я не могу этого позволить. Она ведь моя невеста, как-никак. Это будет плохо выглядеть, если её увидят с другими парнями и без сопровождения своего спутника. С этим ничего не поделать, — спокойно объяснил я.

— Так, ты нас изгонять собираешься? — поинтересовался Пшемыслав.

И тут Селена, как буря, начала меня за рубашку дергать.

Я пытался как-то мирно разрулить ситуацию, игнорируя ее:

— Ну, если у меня не останется выбора, а вы все будете настаивать и мешать, придется вам дать дружно отбой. Вечеринка и так уже не айс, а с кем-то, кто ломает атмосферу, вообще беда, — сказал я, надеясь, что задал не слишком жесткий тон.

Селена снова меня к себе придвинула и шепнула:

— Ты что, забыл про императорскую кровь? Ты не можешь приказывать дворянам из другой страны! Этикет, помнишь?

Ох, точно, Виктор как-то говорил про внимание к структуре подчиненности. Я-то всего лишь баронет по своей новой легенде, не сын императора. А приказы дворянам других стран — это, кажется, капец какое оскорбление.

— А вдруг они дуэль устроят из-за этого? — тихо прошептала Селена.

— На, неее… — отказал я. — Мы же просто дети. Они вряд ли настолько глупы.

ХА-ХА-ХА! НИКТО, КРОМЕ ОТЦА, МНЕ НИЧЕГО НЕ ПРИКАЗЫВАЕТ! Я ТРЕБУЮ ДУЭЛЬ, ЧТОБЫ ВЕРНУТЬ УТРАЧЕННУЮ ЧЕСТЬ!

Пшемыслав заревел так, что все вокруг замерли. Он решительно указал на меня.

— Ой, дурак, ну дурак, — прошептал я, разговаривая сам с собой, только сейчас осознав, насколько глупо было с моей стороны делать всякие допущения. — Вот что я получил за то, что пытался защитить этих идиотов.

Остальные дети побледнели.

— Хватит разговаривать с собой и дай мне достойный ответ, или ты слишком боишься сражаться со мной? — ухмыльнулся он. — Что за жалкий нытик!

Ну это уже слишком! Никто не смеет обзывать меня нытиком! Но я все равно сохранил спокойствие и ответил ему:

— О, ну ладно! Слушай Пше… Пшесм…Мышь… Короче, ты понял, я отказываюсь брать на себя ответственность за любой нанесённый ущерб. Кайфолом, я даже не успел попробовать ту фантастическую еду, прежде чем ты пришёл и испортил весь вечер.

Услышав быстро приближающиеся шаги, я заметил магистра Святогора, который бежал к нам с двумя девушками позади. Их объёмные груди прыгали верх и вниз от каждого шага. Я мог лишь разинув рот наблюдать за этой сценой, признаваясь себе, что понятия не имею, как кто-то в его возрасте смог совершить такой подвиг. Он что, заплатил им? Может они наёмные эскортницы на вечер?

— Эй, ребята, что, вы тут за карнавал устраиваете? — поинтересовался он, краснея от негодования.

— Ну, а чего, дуэль чести разве не классика? — ответил я, уставившись ему в глаза.

Хотя дуэли официально были запрещены в имперских городах, это был вполне обычный способ разрешения конфликтов, вот так вот, по-старинке. Империя всегда была не против подобных зрелищ.

Расследования смертей от дуэлей были не особо тщательны. Главное условие — проводить их за пределами города. А ведь академия, если посмотреть, не совсем город. Вернее это город в городе, где существуют свои правила.

Также родители этих двоих братьев-дебилов подкатили с угрюмыми лицами. За ними тащилась толпа, и по ухмылкам было понятно, что они несутся сюда, чтобы наблюдать за представлением.

Так что моя догадка о том, что всё это запланировано, оказалась верной. Или, может быть, старший брат решил меня прикончить под благовидным предлогом.

Глядя на старшего мальчика, я подумал, смог бы он вообще что-то спланировать. Выглядел он больше как обычный хулиган, но я уже ошибался в своих оценках людей. Лучше всегда ожидать худшего.

И вот я вдруг осознал, что меня уже достало это цирковое представление. Если что-то мне не нравится, так это политика. А если что-то мне не нравится ещё больше, так это играть в подобные игры.

Моя мама, Алина и отец Николай смотрели на меня, как будто я сошёл с ума. Их лица говорили, будто они думают, что их ребёнок проиграет в этой передряге. Но они не могли вмешиваться, ведь по легенде они не были моими родителями.

Магистр Святогор затряс своей бородой:

— Дуэль чести была объявлена и принята. Расчистить вестибюль! Принесите тренировочное оружие!

Глава 23 Слава победителю… И пирог тоже!

Святогор затряс своей гривой:

— Дуэль чести была объявлена и принята! Принесите тренировочное оружие!

Я поднял бровь, удивляясь тому, с чего этот старый чудак специально уточнил про тренировочное оружие. Он же сам недавно объявил, что уверен во мне, а теперь он хочет меня защитить? Я мысленно пожал плечами, так как мне было всё равно. Святогор, вероятно, выбрал их, потому что они тупые.

— Я требую настоящих мечей! Это же моя честь! — Заявил Пшемыслав.

— А мне два меча! — радостно добавил я, поднимая два пальца, как Цезарь и ошарашивая всех.

Все же я научился кое-каким приемчикам у зверолюда Джа-раха.

Глядя мне в глаза, Святогор просто кивнул. Слуги и стражники поспешили расчистить вестибюль. Принесли мечи, подходящие под наш рост. Мы с Пшемыславом заняли позиции друг напротив друга, в то время как толпа отошла в ту сторону зала, где стояли обеденные столы.

Старик встал между нами и посмотрел на всех, пока я взвешивал свои мечи. Они были короткими, как римские мечи, но лезвие было не таким широким. Нахмурив лоб, я задумался о том, зачем кому-то иметь при себе миниатюрные мечи вроде этих. Очередное доказательство того, что организатор всего этого хотел, чтобы кого-то ранили, но не убили?

Дуэль чести может и не должна быть до смерти, но несчастные случаи могут произойти.

Пшемыслав принял боевую стойку, но я лишь вонзил два меча в пол и сунул руки в карманы. Кто-то начал смеяться, полагая, что я хочу спровоцировать своего противника.

Они даже не знаю, что грядёт. Хоть я и потребовал свои собственные мечи, я — маг. Если есть возможность, я даже не стану прикасаться к оружию ближнего боя. Пришло время показать им каковы в деле мои пробужденные стихии. И сперва я начну с огненного элемента.

— Вы оба готовы? — спросил Святогор. — Бой продлится до тех пор, пока одна из сторон не сдастся или не сможет продолжать бой.

— Я готов! — воскликнул Пшемыслав.

— Постарайся быть не слишком удивлён, пшек! — Предупредил я.

*Фсспух!*

Мои волосы встали дыбом, когда сквозь меня протёк мановый ток. Когда я приготовился к атаке, вокруг моего тела обвились жёлто-красные всполохи пламени.

— Что за… — Пшемыслав был в замешательстве и даже передумал атаковать. Прежде чем он успел прийти в себя, я бросился к нему, оставляя за собой след из обуглившейся плитки. Я пронёсся перед ним словно вспышка и выбросил пламя из своей руки.

*БУМ!*

Шляхтич сумел заблокировать атаку своим усиленным мечом, но отдача оттолкнула его к краю вестибюля.

— Фух! — Я пригладил свои пламенные волосы, всё ещё торчащие будто всполохи. За четыре месяца занятий после ассимиляций, я смог начать управлять огнем и ветром.

Конечно, я только начинаю свой путь в этом деле, и могу держать огонь вокруг себя всего на пару минут. Поэтому я и хотел, чтобы бой закончился побыстрее. Управление ветром оказалось ещё сложнее, чем я думал.

Причина, по которой только опытные волшебники могут освоить «базовые элементы» и перейти к их высшим формам, заключается в том, что эти формы просто невероятно сложны для изучения. Даже весь опыт моей предыдущей жизни не подготовил меня к этому.

Что касается звука и гравитации, пока у меня ничего не получается. Чтобы хоть как-то начать их изучение, маг должен понять связь между базовыми элементами и их высшими формами. Затем ему нужно подготовить своё тело к переходу с простых элементов к сложным.

Мана вытекла из меня, и я опустился на землю, вспотев насквозь. Вокруг воцарилась тишина, и я посмотрел вокруг.

Пшемыслав восстановился после удара и смотрел на меня с полным недоумением. Его родители до сих пор пытались понять, что произошло, их лица стали похожи на белые простыни, а челюсти упали до пола. Это именно та реакция, которую я и ожидал.

Пшемыслав резко подпрыгнул, поразив меня своей невероятной скоростью. Я с трудом успел схватить медный поднос со стола. И усилив его маной, поставил между нами, чтобы парировать нападение.

Он пытался обойти, но его оружие встретилось с моим «щитом» со звуком «звень» и засверкало искрами. Толкая свой «щит» вперёд, я заставил его отступить.

Пшемыслав, этот шустрик, как-то хитро уклонился под одобряющие возгласы толпы. Он прыгнул в сторону, перекатился через плечо и магическим образом исчез, оставив меня в полной неразберихе.

«Куда же этот хитрец подевался?»

Обычный пацан был бы в шоке, но только не я. Инстинкт и старые воспоминания включились, и я развернул свой магический щит. Я подумал, что Пшемыслав или телепортировался куда-то или стал невидимкой.

И тут меня что-то ужалило в плечо, а потом ещё один удар металла о металл, и на мою физиономию посыпались искры.

Я нахмурился, поднял руку, а с моих пальцев уже стекала кровушка. Пшемыслав, теперь уже видимый, отступил на безопасное расстояние и ухмылялся, показывая мечом на меня.

— Сдаешься баронишка?

Я прикусил губу, сердясь на себя за такую оплошность. Конечно, этот пацан из аристократичной семьи, но даже такие малыши могут умудряться убивать. Ведь, если их с самого детства учить, то они становятся прямо как лучшие убийцы, лучше многих опытных солдат.

— Думаю, хватит фокусов на сегодня, — отреагировал я с невозмутимым лицом и решил показать свою магию ветра.

Сосредоточился, и вот уже один из воткнутых в землю мечей взлетел в воздух.

Манипуляция воздухом подобного уровня не требует так уж много магической силы. Я никогда не понимал, почему некоторые маги используют свою силу только для бросания огромных камней во врага. Или попыток напрямую сдвинуть тяжёлого человека, вследствие чего они полностью истощались и падали без сил. Это просто тупо, если можно просто направить лёгкий и острый объект на высокой скорости, чтобы он пробил врага насквозь.

Наклонив голову из стороны в сторону, я покрутил плечами, словно проверяя мой контроль над оружием.

Один из моих мечей выстрелил в сторону Пшемыслава.

Послышался звук «динь», а затем лёгкая вибрация стали, которая вонзилась в мраморный пол.

— ААААА! Ку*ва пе**оле!

Пшемыслав завопил так, что мне показалось, будто он решил стать оперным певцом. Как тот самый Баксов, из рекламы чая. Ведь мой меч, воткнулся в его правую ногу, словно он был подушечкой для иголок.

Он всё ещё визжал, опустившись на одно колено и выронив свой меч. Я решил воспользоваться стихией ветра и поднял его оружие. Направив его вниз, я уронил его в пол, пронзив вторую ногу.

«Ну что, теперь у нас тут статуя скрипящая зубам в качестве декора.»

Вообще, это не моя вина. Пшемыслав сам напросился на неприятности. Я просто попросил его отвалить, после того, как он продемонстрировал всем, насколько он умудрённый идиот.

Подойдя к нему, я принял стойку как у боксёра. Проигнорировав его беспорядочно машущие руки, я приблизился и послал ему хук в челюсть. Благодаря мановому укреплению в кулаках, его зубы решили отправиться в экскурсию.

— Эх, я сделаю твоего стоматолога супербогатым!

Он пытался защититься, но я разгромил его потоком ударов, раскрошив губы и поставив неплохой фингал в правый глаз.

Взрослые стояли прямо как парализованные, словно ослики впервые увидевшие себя в зеркале. Я развернул перед ними настоящее шоу.

Пшемыслав был пригвожден к полу, как жучок булавками — не мог ни вправо, ни влево. Это давало мне шанс поработать над своим актерским мастерством.

Вот жеж! Воспитывать детишек в современном мире — настоящее искусство. Общество гладит по головке этих опасных подростков, говоря: «Они ведь несовершеннолетние, их нельзя наказывать.»

«Пфф, да ладно! Он ведь хотел меня убить, словно я какой-то младенец, который только что научился ходить. Лёгкая добыча? Да не, спасибо!»

Наказание должно быть по делу. Наступили на мою ногу? Я отдавлю обе ноги!

Пока я объяснял свой закон, что будет, если кто-то бросит мне вызов, зал как-то странно молчал. Слышно было только звуки моих кулаков, влетающих в цель, а взрослые смотрели на всю эту драму с открытыми ртами.

Я проигнорировал их. А чего они ожидали? Что мы будем кататься по полу, словно у нас небольшая детская потасовка?

Увидев, что Пшемыслав охраняет только свою физиономию, я с уверенностью пробил с ноги лоу-кик в его почки. Был момент удовлетворения, когда я заметил, как что-то уступило под моим ударом.

И я понял, что скоро Пшемыславу предстоит неделя кровавого писса в туалете. Но, конечно, без мощного заклинания исцеления ему не обойтись.

Внезапно кто-то похлопал меня по спине, прервав мои злорадные размышления.

— Милый, перестань такие мрачные рожи корчить. Ты тут всех пугаешь!

Я остановился и обернулся, обнаружив рядом Селену. Сначала мне захотелось ей что-то нагрубить, но потом я вспомнил, что у нас тут полный зал аудитории.

— О, извини, дорогая. Просто немного вспылил, чувствами увлекся. Ха-ха-ха! Вспомнил, как он тут к тебе подкатывал, и мне стало просто неприятно!

Селена только кивнула, её взгляд был направлен в сторону моего «партнёра по танцу».

— Ну, это… в общем-то довольно мило с твоей стороны. Но, думаю, ему хватит неприятностей.

Нахмурившись, я посмотрел на Пшемыслава — кровавое нечто, которое сползло на пол.

Я поднял палец.

— Только один момент! Ты знаешь мои предки были скифами? Они делали кубки для вина из черепов своих врагов. — Схватив его за хохолок я погрузил свои пальцы в волосы, проверяя хватку. Посмотрим, помню ли я, как это делается.

Я хорошенько дёрнул его скальп.

Послышался влажный сосущий звук и «чпок!», будто при открытии бутылки шампанского. А затем, внезапно, я уже держал в руке приличный кусок скальпа. Верхняя часть головы панского шляхтича теперь стала лишь окровавленным черепом!

Люди в ужасе начали кричать.

— Война! Мы начнём войну! Мы убьём тебя и поставим моего отца главой семьи! Пшемыслав!! За мной! Собираем войска! — Завопил его младший брат Сигизмунд.

Брехня собачья. Конечно же, что такого никогда не произойдёт.

Его мать тут же одернула его.

— Сигизмунд, будь человеком! Пожалуйста, держи себя в руках!

— Брат! Я отомщу за него мама? Ах ты сволочь!

— Да прошу тебя, успокойся! Сегодня начало учебного года! К тому же война — это не очень хорошо, потому что так мы наживём врагов!

— Вы бестолочь! Я сам с этим справлюсь без чьей-либо помощи! Не держи меня, говорю. Отпусти меня! — Сигизмунд вышел из столовой, волоча за собой своего раненого братца. Даже когда он ушёл, я всё ещё слышал его голос.

Меня будто водой окатило.

— Ладно. Время игр закончилось! — Святогор хлопнул в ладоши. — Возвращайтесь к веселью! А мы разберёмся со всем этим бардаком! Будет лучше, если никто не вмешается, чтобы не вызвать очередные проблемы.

Глава рода Кшиштинский публично поклонился моему отцу — императору Николаю и извинился за ту сцену, которую устроил его сын.

— Прошу прощения за поведение моего сына, ему стоило быть внимательнее, чтобы не вызывать подобных конфликтов.

После этого он и кучка его последователей покинули вечеринку.

Магистр Святогор подошел ко мне, замахнулся и выбил трофей из моих рук.

Схватив за воротник, он потянул.

— Что это вы тут вытворяете господин Каракалов?!

— Ой! Ой! Ой! — Я схватился за руку, пытаясь не дать ему оторвать ворот. — Я сделал заявление! Теперь люди дважды подумают, прежде чем вызывать меня на дуэль.

— Они подумают, что вы сумасшедший! — возразил он. Затем посмотрел на меня сверху вниз, тихо произнеся. — Вам приказали отказаться от дуэли, а вы разгромили тут зал.

Я нагнулся, чтобы подобрать скальп, но магистр подхватил меня и оттащил, прежде чем я успел это сделать.

— Пусть лежит! Может лекари смогут прицепить его обратно!

Я попытался найти кого-нибудь себе в помощь, кого угодно! Когда мой взгляд упал на Селену, я увидел её довольное выражение лица, а её хвост удовлетворённо покачивался из стороны в сторону.

Ведьма! Я помог тебе, а теперь ты радуешься тому, что весь выговор достался мне!

— Нет! Селена! Забери его! Я сделаю из него брелок в виде хвоста! — завопил я, пока Святогор тащил меня в сторону.

Ведь у моих генералов из прошлой жизни были плащи из кожи врагов. А я вообще-то был их верховным владыкой. Кажется моя древняя сущность вновь начала просыпаться. Но спустя пару минут я уже успокоился.

Селена подошла ко мне.

— Кхм… — прочистила она горло. — Оставим это там. Я приготовила на сегодня кое-что, что удивит тебя, Карак!

Она покраснела, захихикала и гордо выпятила грудь. Это было восхитительно.

Недавно она начала носить бюстгальтеры, когда её грудь начала расти. А сейчас они были просто милыми, но когда-нибудь они вырастут в нечто невероятное. Так сказал старый Виктор. Спасибо, старый Виктор.

— Что-то, что удивит меня? — переспросил я.

— Как ты думаешь, что это такое?

Что-то, что удивит меня… Что это могло бы быть? Что-то, что мне понравится…? Нет-нет… Я должен был придумать что-то такое, на что была способна Селена.

Я обдумал свою нынешнюю ситуацию. Возможно, она подумала, что мне одиноко. Если бы это была Селена, чего бы она хотела? Ну а если речь идёт обо мне, то…

— Не говори мне, что ты дашь мне кремовый пирог?

Её лицо сжалобилось, как только я это сказал. Наверное, я сделал неправильный вывод. Она развернулась и ушла в дальнюю часть зала.

Так как, после выговора мне нечем было больше заняться, я решил последовать за Селеной. По пути я заметил, что люди расходятся передо мной шире, чем раньше, когда я проходил мимо них.

До инцидента с Пшемыславом они отходили от меня примерно на два метра, но теперь они держались на безопасной дистанции не меньше пяти метров.

Я быстро нашёл Селену и других детей возле буфета.

— Селена, ты сбежала без меня, — ухмыльнулся я и подошёл к ней.

— Карак! Я подумала, что ты проголодался, поэтому я пошла взять того, что ты любишь больше всего!

Она протянула мне тарелку, и я с опаской взглянул на еду.

Действительно, там лежала вся та еда, которая мне нравится. Заварные пирожные, торты, пудинги и кремовый пирог!

Нахмурив лоб, я принял это подношение мира, находя для себя странным то, что Селена обращает внимание на то, что мне нравится есть. Мы ведь тут о ведьме говорим, так где же подвох?

Подкрепившись сладким после дуэли я чувствовал себя на высоте. Я встал, чтобы размяться и увидел, что охранник-капюшонщик до сих пор смотрел на Бастета.

Его капюшон скрывал лицо, но глядя на его трость, я бы мог сказать, что он — Заклинатель. И он явно был заинтересован моим питомцем дракончиком.

Через пару мгновений он заметил, что я смотрю на него. Поначалу, ему было немного неловко, но потом он распрямил спину и нагло посмотрел на меня, как будто он имел на это право.

«Да как ты смеешь пёс?!» — пронеслась мысль в моей голове.

Этот парень начинает меня бесить.

Я взглянул на него и увидел, как он начал тихо вытаскивать меч. И это здесь, прямо посреди людей. Еще один конфликт и меня могут исключить из академии.

Меч у него кажется заряжен маной, готовый порубить меня напополам. Удивительно….. Улучшить меч, чтобы атаковать восьмилетнего парня. Он кинулся на меня, капюшон слетел с головы, и в его глазах сверкала полная ярость.

Но я решил не допустить развертывания этой драмы и использовал свою древнюю способность. Практически никто не успел заметить происходящего. Время словно замерло в желе.

То, что я использовал против парня в капюшоне, называлось «искажением». Я мог отделить себя и немного пространства от потока времени, создавая своеобразный пузырь. В этом пузыре время текло, как обычно, а вот за его пределами все застывало. Хоть я не мог изменять что-то, это давало мне время для взгляда вокруг и оценки ситуации.

Сегодня я зашел с использованием «искажения» дальше, чем когда-либо. Но в то же время это помогло мне избежать подозрений. Использовать искажение без вреда для себя я мог только на три секунды. Сегодня я применил его не только на себе, но и на другом человеке, и это продлилось целых восемь секунд.

Я потратил весь свой запас маны. Я подумал, может быть, проще было бы его просто убить. Но нет. Лучше не думать об этом. Убивать просто потому, что это было бы удобно, не стоило. В этом мире мне нужно быть другим.

Глава 24 Выбор курсов для обучения

Когда весь мир вокруг замер, я вновь бросил взгляд на него и с лёгкостью увернулся. Может, он чувствовал себя слишком уверенно или думал, что с ребёнком ему нечего бояться, но его атака была довольно посредственной. Без всяких усилий я просто сделал шаг вперёд, и когда его меч уже снижался, я схватил его за рукоятку.

Сопротивляясь удару, я отклонил его меч и врезал ему кулаком в подбородок. Раздался характерный щелчок, и он только успел издать стон.

Стражник, который всего лишь пару секунд назад был в порядке, теперь валялся на полу.

Я быстро приблизился к его лицу и угрожающе произнес, прежде чем он вырубился:

— Это не продлится слишком долго, так что поторопимся. Я советую тебе прекратить попытки добыть моего питомца. Я не хочу иметь у себя во врагах герцога, так что это твой последний шанс.

А затем я вернул время и пространство в норму. Все вокруг снова ожили и пришли в движение.

Они услышали грохот падающего тела и пронзительный крик, когда повернули голову. Жена герцога, с широко раскрытыми глазами, глядела позади своего мужа.

«Упс»

Я быстро отвёл взгляд от бледного охранника, который, как будто случайно потерял сознание и упал на пол.

Быстро оглядевшись я был удивлён, что все и даже стражники были напуганы.

«Чёрт!»

Я и не думал, что всё будет так плохо.

Некоторые из герцогских стражников-ваниров обнажили оружие, чтобы защититься от неизвестного источника угрозы.

— Кто здесь?! — взревел герцог Велемир, доставая свой меч. Я увидел, как герцогиня приготовила свой жезл, прижимая к себе своих детей.

Святогор позвал охрану и приказал им обыскать весь район впоисках любых убийц, которые могут быть поблизости.

Селена взяла меня за руки, она была немного смущена и напугана тем, что чувствовала. Император и императрица сидели, тоже заметно нервничая. Ауэриель пыталась оставаться сильной, но у неё это не получалось из-за сильной дрожи.

Вскоре охранники нашли какого-то нищего, который подглядывал в окно.

Тем временем окружающие заметили, что охранник не мертв, а просто лежал без сознания.

— Степан, как ты мог испугаться какого-то бродягу? Когда-нибудь это тебя погубит, — сказал охранник с копьём в руке.

— Я просто подскользнулся. Что это было? — Спросил Степан, приняв руку одного из охранников и поднявшись.

Он сначала запуганно посмотрел на меня, а затем потер свой зашибленный подбородок.

Не обращая на него более внимания я снова повернулся к столу с яствами и взял свою тарелку с пирожными.

— Ха-ха-ха, Алекс! Вот это ты взбесился, избивая того парня! — Подмигнула Анфиса, одна из девочек, что училась в старших классах.

Остальные дети выдавили из себя улыбки и с опаской посмотрели на меня. Словно они внезапно стали думать обо мне, как о каком-то опасном звере.

— Я просто не хотел создавать впечатление, что дуэль со мной обойдётся без последствий, и поэтому не пожалел сил на Пшемыслава, — объяснил я. — Если бы я позволил им думать, что мне можно бросать вызов без последствий, то они превратили бы регулярные дуэли со мной в некий вид спорта. У меня просто нет для этого времени.

— Спасибо тебе, Алекс. Если бы не ты, то я оказалась в беде, — заявила Селена, оценив моё участие. — Спасибо, что принял на себя последствия.

Я уставился на демоницу-суккуба. Она же сама была готова вот-вот вонзить свои когти в морду Пшемыслава. Если всё обдумать, то я, возможно даже спас этого ублюдка, но никто так не считал.

Я кивнул и продолжил слушать разговор между Селеной и детьми, пока поглощал то, что она собрала для меня.

Пока мы болтали, вечеринка как-то сама собой закрутилась и решила подойти к финишу. Осталось только попрощаться. И я как-то даже почти не успел завести новых друзей и приятелей. Я чувствовал себя, как рыба плавающая в океане одиночества.

Потом я ушел в свой внутренний мир, устроившись на диване, где мои мысли текли, как реки в долине.

Внезапно заметил, что все ушли, а передо мной стоит Селена.

— Карак, у меня есть что-то, что я хочу тебе сказать, — она защитно перекрестила руки на груди.

— Ну что?

— Спасибо за то, что ты взял на себя проблему. Я, конечно, справилась бы и сама, но я чувствую, что я не выразила свою благодарность как следует.

Она подала мне руку.

— Окей, — я пожал ее руку. — Надеюсь, ты не забудешь об этом слишком быстро.

— Ты, просто монах-отшельник!

Она поцеловала меня в лоб и ушла из буфета.

Я остался в ступоре, вытирая место, куда она меня поцеловала. Что это было? Неужели она…

Ладно, кажется так и есть. Потом я просто встал и пошел в свою комнату.

* * *

Я упал на кровать и уставился в потолок, поглаживая спящего Бастета. У меня есть семья и люди, которые меня любят. Есть те, кто заботятся обо мне, не глядя на мой статус.

Это приятное чувство и я не хочу отказываться от этого. Я буду бороться за него и постараюсь сберечь эти эмоции, которых я лишился в предыдущей жизни.

Для этого мне придётся стать лучше. Лучше, чем тогда, когда я был Королем-Колдуном.

Но тут в голове началась карусель мыслей о сегодняшней дуэли. Младший сын пана Кшиштинского выдал что-то невероятное, и я не мог это забыть.

Не то чтобы в будущем кто-то не мог придумать своему школьному врагу какую-то подлянку за то, что творилось в академии. Но, блин, тут человек реально бы себе репутацию подпортил перед всеми. Проще говоря, все взаимные обиды из академии должны остаться там. Это как правило номер один в нашей школе.

И, конечно же, это касается и любовных дел. Никто не удивится, если благородная леди или принцесса влюбится в кого-то. А потом в обычной жизни прикинется, будто никогда этого человека не знала, или забудет о своем возлюбленном сразу после выпуска. В обществе к таким школьным интригам относятся с пониманием, говорят, мол, пусть молодежь повеселится.

Я также знал, что никакие наследники королей и императоров не могли кичится своим статусом.

Это как вне школы можно чувствовать себя крутым персонажем, но когда студент на территории академии, то статус ничего не значит. Тут все равны. Если кто-то начнет тут вести себя, как будто он царь жизни, ему сразу предъявят предупреждение.

Если этих предупреждений наберется слишком много, то соберется совет профессоров, и они решат, какие меры применить. Не думаю, что все ограничится просто отстранением от занятий. В некоторых случаях студента может поджидать и тюрьма, и даже проблемы по дипломатической линии.

Если студент серьезно нарушит правила, его будут судить по особым законам академии, которым подчинены все студенты. Мы сам все эти правила подписывали, не глядя на свой статус.

Да, может быть, у студента есть какие-то особенные привелегии в других местах, но здесь, в академии, они не действуют. Так что, если студенты думают, что могут заставить всех обращаться к себе особым образом, или считать, что просто косой взгляд — это оскорбление. И если из-за этого начнется драка, надо быть готовыми к тому, что в глазах академии неправыми окажутся именно они сами.

* * *

На следующий день.

Всё началось тем, что нам представили главных учителей Императорского Класса, то есть тех людей, которые будут отвечать за нас в будущем.

Потом показали нам учебное заведение для будущих гениев — Императорский Класс, прямо рядом с общежитием.

Наш куратор, учитель Мюнихаузер, старый военный из Пруссии, вышедший на пенсию, оказался настоящим холодным стратегом.

Серьезным взглядом он просканировал каждого из нас. Типичный человек, что считает себя умнее всех в любой ситуации. В его глазах мы были просто такие же, как и все обычные ученики.

— Понедельник и четверг — дни, когда тут будут обычные уроки, — объявил он с ноткой строгости. — А вот во вторник, среду и пятницу вы вольны выбирать уроки, которые вам интересны. Расписание и темы — все записано в вашем документе. А те, кто не знает, куда двигаться, могут ко мне за советом. Я помогу разобраться, какие уроки для вас наилучшие.

Мы все согласно кивнули, пока он ходил по классу перед нами.

— Вы все с талантами! Но не думайте, что вы круты во всём. Не стоит ломиться на уроки, которые вам не по зубам, пока вы в них не въехали. И еще, если у вас проблема, спор или жалоба, не стесняйтесь обращаться ко мне. Я тут, чтобы помочь.

Мы все офигели от его слов, а он, видя наши взгляды, решил пояснить:

— Если увидите, как кто-то начал драку, сразу давайте мне знать. Я, конечно, не хочу, чтобы ученики до смерти дрались, но я приложу все усилия, чтобы такого не случилось. Хотя, честно говоря, раньше уже бывало такое.

Кто-то задал вопрос, поднимая руку:

— А что будет, если мы позовем вас, когда разгорится драка?

Я уже знал, почему он это спросил. Если мы устроим серьезный бой, может ли обычный учитель решить эту проблему? Ведь мы не простые ученики. Это выражало его уверенность в себе или, скорее, его высокомерие.

Господин Мюнихаузер просто глядел на нас, как будто этот вопрос ему уже надоел. Видимо, он слышал его не раз и не два.

— Так вот, ребята, вы все не просто звезды, а ценные камушки в моем Императорском Классе. Но не забывайте, что вы еще и сверхсмертельные существа. — Мюнихаузер стал рассказывать это спокойным голосом, будто читал лекцию о том, как не перепутать банан с арбузом. — И, как ваш учитель, у меня есть полномочия действовать быстро и эффективно, если что-то пойдет не так.

— Быстро и эффективно?

— Вот именно. Если кто-то тут начнет шалить настолько, что уже не поддается контролю, я могу просто вырубить его с планеты.

Этот заявление вызвало в классе такую тишину, что можно было услышать, как комариная муха шумит. Все мы привыкли считать себя избранными, а тут перед нами стоит Мюнихаузер и говорит, что, если кто-то переборщит, его просто выключат как ненужный фонарик. То есть просто ликвидируют.

— Вы что, и вправду способны на такое? — Генрих фон Альберт решил пошутить и вставить свои пять копеек. Но Господин Мюнихаузер на это не отреагировал, словно шутка была ему совсем не смешной.

— Да, делаю это уже десять лет.

На этот раз никто не рискнул подкалывать его саркастическими замечаниями. Видимо, страх охватил даже тех, кто считает себя выдающимся. После таких слов стало ясно, что мы все еще просто дети, несмотря на свои таланты.

* * *

Через два дня, когда мы решили записаться на занятия, наконец-то без стражников и родителей, за нами не присматривали. Но только потому, что «Аврора Бореалис» была огорожена стеной и патрулировалась службой безопасности. Это место действительно делало все возможное, чтобы обеспечить защиту учеников, большинство из которых были из богатых семей или дворян.

Ну, отцовские слова о школе были не просто так. Там, где я учился, это было не шутка. Академия была по-настоящему большой, типа такой, где без карты можно было заблудиться.

Там были свои тусовочные зоны для каждого года, чтоб младшие не мешали старшим в пути. А чтобы перейти на следующий уровень, надо было минимум десять экзаменов сдать, набрав при этом десять баллов.

Мы обязаны были тащить математику, историю и базовые заклинания, но ещё к этому прицепить как минимум десять предметов, чтоб весь день был чем заняться.

Можно было бы, конечно, на минималках прокатить, но это ж было бы совсем глупо. Потому что если чего провалишь на экзамене, то на следующий год пролетаешь мимо.

И вот тут начинается забава. У нас вариантов на выбор было, мягко говоря, немного. Дедушка Виктор рекомендовал нам на одни и те же уроки завербоваться. Но мне как-то не в кайф делать то же самое, что и Селене, и наоборот.

После вводного занятия мы сидели с Селеной в коридоре и выбирали занятия.

Селена с улыбкой заявила:

— Я решила посвятить себя Культуре и Искусству! — И показала на расписание, где были соответствующие мероприятия.

Я показывая свое мнение сказал:

— Это же скучно и бесполезно! Нам нужно заниматься чем-то важным, типа Магической Теории.

Селена, с недоумением на лице, спросила:

— Зачем тебе базовая магия? Ты ведь знаешь больше, чем там учат!

Я уверенно ответил:

— Это как раз для меня. Могу проспать все уроки, но тест сдам на отлично!

Селена, выражая недовольство моей ленью, фыркнула:

— Ты просто ленивец! Ты не собираешься тратить всю свою школьную жизнь на сон, правда?

— Давай-ка мы этот выборчик сделаем по-умному, — сказал я, поднимая бровь с видом эксперта, — кинем монетку, и тот, кого выберет судьба, будет решать, кто первым выбирает. Потом по очереди предлагаем варианты. Получится четыре варианта для победителя и три для проигравшего.

Селена, качая головой с недовольным видом, моментально отреагировала:

— Не-а! Ты, стихийник Воздуха. Наверное, как-то на монетку повлияешь, чтобы в твою сторону перекосило!

Я с наслаждением щелкнул языком, довольный своим гениальным планом, который она раскусила:

— Ха! Вот это подозрение! Ну ладно.

Селена взглянула на меня с прищуром:

— Ага, я знала! Ты что, думаешь, я на такую фокусническую подставу пойду?

Я пожал плечами, добавив драматичности:

— Ну ладно, давай усложним. Ты что предлагаешь? Что убедит тебя, что я не жульничаю?

Селена задумалась и выдвинула свой план:

— Давай спросим у какого-нибудь прохожего назвать предмет. Может, у учителя даже? Вот, мне эта идея нравится. Так ты точно не сможешь смухлевать.

— Ты мне совсем не доверяешь, не так ли?

Я постарался выглядеть оскорблённым, но эта ведьма меня проигнорировала.

— О, я доверяю тебе, любовь моя! Я уверена, что ты воспользуешься любым шансом, чтобы сделать свою жизнь немного легче. К сожалению, это будет означать, что моя жизнь станет более жалкой. Так что, пусть начнётся война. Я начну!

Я хотел возразить, но она выпалила первые уроки.

— Искусство!

— Рунная Магия!

— Культура!

— Наука!

— Ближний Бой!

— И….

Один момент! Я остановил ее жестом руки.

— Всё должно быть по-честному, ага! Так вот, кого бы мы могли спросить по поводу последнего урока? — Я вращал глазами вокруг, ища такого кто выглядит, будто у него свободного времени, как у птички в небе.

— Ладно, давай остановим того учителя, — подмигнула Селена.

Не успел я что-то сказать, а она уже ломанулась.

— Эй, профессор! Вы не могли бы нам помочь, плиз? — Селена побежала к какому-то типу и остановила его.

— Чё надо?

Мужик остановился, держа свой чемоданчик. Ну, глаза у него как у красноглазого кролика, но в остальном он выглядит как норм чувак. Парочка морщин от смеха только добавляют ему шарма, будто он сам по себе одна большая шутка.

— Мы тут думаем, какой последний предмет выбрать, чтобы вместе ходить, но втыкнуть не можем. Решили, что кто-то за нас выберет. Сможете? — Селена сходу объяснила всю суть.

Вдруг этот мужик начал ухмыляться, как будто сам дьявол, и у меня сразу возник другой взгляд на его морщинки от смеха.

— Ну вы, ребята, просто заноза в попе! Меня уже из-за чего-то подобного пятый раз тревожат! Но не переживайте, я вас отправлю на самые «скучные уроки» для новичков. Хи-хи! Это будут мои уроки Мистических Искусств. Приходите, а то я сам к вам заскочу! Лица у вас я запомнил, и рога у вас, кажется, есть! Легко будет вас вычислить.

Этот дьявол протолкнулся мимо Селены и продолжил свой путь.

— Вроде неплохо получилось, — прокомментировал я.

— Почему у меня такое чувство, что у нас теперь будут проблемы? — спросила меня Селена.

Я лишь покачал головой и проверил список уроков на наших заявках.

— Пойдём уже скорее. Нам всё ещё нужно зарегистрироваться в кабинете администрации.

Последующий процесс регистрации стоит упоминания, там я чуть не поседел раньше времени. Мы нашли кабинет ответственной за регистрацию и отдали ей требуемые документы.

На некоторое время женщина за столом замолчала, читая моё личное дело. И я уже начал сомневаться всё ли в порядке.

— Я слышала, что вы обладаете таким количеством склонностей, что их сократили до одной строчки. — Наконец произнесла она глядя поверх своих очков.

— Что?! Как такое возможно? — спросил я, будто это было только что придуманной шуткой.

Глава 25 Боевая арена академии

«Как они могли сократить мои таланты до одной строчки?»

К моему облегчению, оказалось они не смогли перенести все мои склонности на бумагу.

Поэтому сотрудники администрации просто суммировали это в одной строке: «Имеет склонности во всех сферах».

Если бы они и правда попытались задокументировать их все, то им бы пришлось потратить огромное количество бумаги.

— Вы также обладаете склонностью к мистическим силам?

— Возможно, — я пожал плечами. Не буду же я ей говорить, что у меня богатый опыт в колдовстве и некромантии.

— Итак, давайте предположим, что у вас есть склонность. Как вы планируете пробудить в себе какие-либо мистические силы?

— Стараясь изо всех сил? — В моем ответе звучала доля сарказма, ведь как можно планировать пробуждение того, что само по себе непредсказуемо?

На самом деле, я не мог рассказать ей, поэтому ответил именно так. Но такой ответ заставил ее посмотреть на меня, как будто я пытался разбить кокос микроскопом.

— Есть ли ещё что-то, на чём бы вы хотели сфокусироваться, кроме как на мистических силах? Скажу проще, ученики не обладающие сверхъестественными силами не допускаются до посещения особых лекций.

— Я не могу?

— Для Императорского Класса могут быть варианты, но читающий лекции учитель может найти это очень странным. Также высока вероятность, что вас просто отстранят от занятий.

Я кивнул и сказал ей, что беру на себя всю ответственность, если меня решат выгнать.

Она долго и мучительно раздумывала и, в конце концов, принялясь что-то писать на бумаге.

— Хорошо, я отметила, что вы подали заявку на посещение этих уроков. Позже, я отдельно поговорю о вас с преподавателем.

Казалось, она всеми силами желала донести до меня, какой же откровенной чушью я собираюсь заниматься.

— Однако, я ограничу это направление единственным занятием.

Она начала быстро заполнять какие-то бланки, а затем сказала, что не станет больше вносить уроки, связанных со сверхъестественными силами, в моё расписание.

Быстро записав что-то на бумаге, она протянула её мне.

— Это ваше расписание на этот семестр. Если вы решите внести в него ещё что-то, я не приму ваше заявление.

Очевидно, она сама составила для меня расписание.

— Это какие-то простые уроки или что? — спросил я, ковыряясь в листке.

— Нет, это не только про магию, это про то, чтобы вы пробовали всё! — ответила мне женщина, разводя руками.

Она сначала говорила, что я могу заниматься чем угодно. Но как только я заявил, что хочу заниматься мистикой, она попыталась мне впарить что-то более обыденное.

Наверное, надеялась, что я переключусь на что-то типа вязания крючком.

Не получив от меня вразумительного ответа, она прибегла к своим полномочиям. Вместо того, чтобы провести весь семестр, изучая тайны колдовства, она рекомендовала мне ходить на занятия по всему списку, на всякий случай, чтобы я нашёл что-то более «нормальное». Как будто можно волшебным образом обнаружить в себе талант к чему-то безумно обыденному.

Другими словами, она рассуждала исходя из своего жизненного опыта, и мне нечего было ей возразить.

После меня Селена тоже получила свое расписание уроков.

Пока мы шли на наш первый урок — который по странному стечению обстоятельств оказался Ближним Боем — мы встретили знакомое лицо.

— Селена! О, я так хотела тебя увидеть! Вы взяли одинаковые уроки?!

Наша знакомая старшекурсница Анфиса подскочила к Селене и затрясла руку суккубки. После этого, сцепив руки, девушка потянула Селену в сторону большого открытого поля, где проводился этот урок.

— Эй, Анфиса! Ну ты откуда взялась тут? Ты вроде как старше нас, не находишь? Зачем тебе уроки для первокурсников? — бросила Селена вопрос, поднимая брови.

— О, ничего страшного! В этом месте инструкторы рады всем, кто хочет к ним присоединиться. Они просто группируют по способностям. Тут дети от шести до пятнадцати лет бегают. Иногда даже старики повзрослее решают повторить первый класс, чтобы не забывать, как двигаться, — пояснила Анфиса.

Старшекурсница потащила Селену в раздевалку для девчонок, наконец-то дав мне перевести дух!

Пока они там шоптались о своем о девичьем, я махнул в раздевалку для парней. Там я натянул на себя спортивку, которую, оказывается, выдают в академии. Дали даже ключ от личного шкафчика. Правда, сказали, чтоб там ничего ценного не оставляли, потому что слуги меняют запачканную одежду.

Надев шмотки, я вылез наружу, где открылась огромная зона для тренировок. Заметил, что у парней и у телок спорткостюмы были одного неяркого темно-синего цвета. Вот это да, модный тренд, как клонированные в инкубаторе.

Не зная, что тут творится, я решил полюбоваться на инструктора, который учил каких-то детей базам борьбы без оружия. Понял, что мне туда лезть не особо хочется.

Дальше были какие-то изолированные арены, видимо, чтобы оградить окружающее от хаоса, если два крутых бойца решат закуситься в серьезном поединке. Наверное, в конце года устроят какие-то крутые бои, чтобы проверить наши скиллы.

И вот теперь, кажется, каждый новичок должен пройти тесты у инструктора, чтобы получить допуск на уроки. Надеюсь, у меня все получится!

* * *

Наконец я, Селена и Анфиса стояли на ярко освещённой арене. Места, в основном, были пусты, лишь несколько человек сидели по углам. На самой арене сражались двое Ваниров.

— Пожалуйста, следуйте за мной и займите свои места. Сегодня ещё пара человек сдаёт тесты, поэтому, пожалуйста, сидите здесь и дождитесь, пока инструктор не выкрикнет ваше имя, — сказала асистентка, ведя нас к каменным сидениям.

Усадив Бастета между собой и Селеной, я наклонился вперёд, глядя на бой. Селена же откинулась назад и скрестила руки.

— У-ха! — Большой лысый маг, крутя своим копьем, оказался в дурацкой ситуации. Его оппонент, типичный парень со шрамом через щеку, легко избегал его неуклюжих ударов.

Шрамик вообще никак не переживал, даже не размахивал своим мечом, который держал в правой руке.

— На получай! — Когда кто-то афиширует свою следующую атаку, это означает, что он либо слишком уверен в себе, либо просто зелёный. Тут явно был второй вариант.

На его копье вспыхнула какая-то вспышка, и оружие окуталось жаром.

— Огненный Удар! — взревел лысый и ринулся в бой. Точно также, как Заклинатели читают заклинания, некоторые Ваниры выкрикивают названия своих ударов. Но это было просто забавно.

Шевеля головой, парень со шрамом поднял свой меч над головой.

*Лязг*

Копье взлетело вверх и тестируемый шокировано посмотрел на свои пустые руки.

Инструктор тут же указал на его ошибки:

— Ну вы, абсолютно никак не обращаетесь с копьём, и вообще, ваши боевые приёмы — это прям капец… и это я ещё не полностью дал газу! Вы слишком на своей физике фиксируетесь, забыв про магию, которая, к слову, влияет на ваши атаки. Говорят, вам 15 лет, а вы только на темно-оранжевом уровне. Может, вам класс Е приписать, но учитывая, что вы с огнём экспериментируете, каким бы он ни был странным, я дам вам класс D… но с натяжкой.

Громила кивнул, как бы говоря: «Ага, согласен.»

— Следующая! Диана Белова! — выкрикнул шрамированный, пока лысый плелся, будто первоклассник после отчитки учителем.

— Я иду! — ответила девушка на другой стороне арены, спеша вниз и почти спотыкаясь.

С веснушками, рыжими вьющимися волосами и стандартным плащом Заклинателя, она выглядела, как новенькая. Она с трудом вытащила палочку из кармана, как будто в первый раз держала. По аудитории прошла волна смеха и хихикания.

— Лол, ха-ха! Смотри на этого персонажа! — Я повернулся, услышав смех, и там был такой малыш, катящийся от смеха и тыкающий пальцем на ту девушку на сцене.

Меня удивило, что этот парень выглядел примерно нашего же возраста. Всё в нём кричало «дворянин». Светлые волосы закрывали ему лоб, а глаза горели зелёным. Честно говоря, парень был даже ничё так, если не обращать внимание на его чуть дерзкое поведение.

И за его спиной висел огромный деревянный посох, который, кажется, был длиннее самого хозяина. Наверху на посохе воткнут целый камень — розовый рубин.

Инструктор со шрамом сел на зрительское место, а на его место вышла какая-то тётка в большой и остроконечной шляпе Заклинателя. Похоже, каждый вид магии имеет своего учителя.

Бледная преподавательница с узенькими глазками и в ярко-фиолетовой одежде, типичной для Заклинателей, кашлянула, привлекая внимание всех зевак.

— Кхм! Диана Белова, 18 лет, Заклинатель на светло-оранжевом этапе, специализируется на водном элементе. Давайте начнём. — Она положила блокнот и подняла свой серый жезл.

Как только заклинатель достигал оранжевой стадии, то предпочитал сосредоточиться исключительно на одном элементе, чтобы достичь в нём мастерства, вместо того, чтобы тратить время, пытаясь овладеть всеми четырьмя.

Эта заклинательница специализировалась только на водном элементе. Если бы у неё была двойная специализация или лучше, то экзамен был более строгим, чтобы узнать, действительно ли она искусна в обоих элементах.

Рыжая девушка пробормотала заклинание и её окружил пузырь из воды.

Защитные заклинания являются основными для Заклинателей, поскольку они не могут укреплять своё тело маной, как это делают Ваниры.

По крайней мере, она владеет основами.

Так вот, инструкторша решила взять инициативу в свои руки.

— Наступление песчаных бурь! — кричит она, и внезапно вокруг воды возникает вихрь песчаного торнадо. Вода и песок смешиваются, создавая какую-то грязь, и ученица исчезает под ней.

— Стоп! — вопли отмены, и грязевой пузырь лопается, как шарик с мыльным раствором, когда она отменяет свои фокусы.

В отвте девчонка делает ещё одно заклинание, и на конце её палочки внезапно появляется водяной шарик.

— Водомёт! — кричит она, и вот водяной мяч летит на инструкторшу со сверхзвуковой скоростью.

И тут происходит волшебный момент: инструкторша, вместо того, чтобы блокировать его, как положено, просто увертывается. Да так, что даже матадор ей позавидовал бы!

Сегодня я впервые видел, как Заклинатели сражаются. И это было круто. Вот так вот, словно волшебный баттл между Хогвартсом и Шармбаттертом!

— Взрыв! — второй крик, и девочка бьёт по земле своей волшебной палочкой.

*БУМ*

Чувак-дворянин, похожий на персонажа из какого-то эльфийского королевства, пристально наблюдал за этим боем, как будто ждал, что там произойдет чудо. Очевидно, он не ожидал, что этой неуклюжей девчонке удастся чем-то удивить.

— Ну, ничего себе, не так уж и плохо, — бросила Селена со своим тонким чувством юмора.

Арена вдруг окуталась облаком пыли, так что инструкторша и та девушка исчезли из виду.

И тут как в сказке: инструкторша, будто вылезла из-под земли, подкралась сзади к Диане и легонько тюкнула ее своим посохом.

— Уууу! — Диана потерла ушибленную макушку под шляпой.

— Ну, что сказать… ваше управление магией неплохо, госпожа Белова. Вы только что получили немаленький балл за тот трюк. Хотя, наверное, вы слишком самонадеянно произнесли заклинание, не наложив заранее никаких магических щитов. В общем, справедливый Класс С! — заявила инструкторша, довольная своей ученицей.

Диана Белова вздохнула с облегчением. Получить Класс С в её возрасте — это как поймать летающую свинью, и она понимала, что это повод для гордости.

— Следующим идет Андр Щитобой! — заявила магиня.

— Вот я! — воскликнул мальчишка, сидящий неподалеку.

Выглядел он, конечно, как мелкий Фейсбуковский гик, но что поделать. Черные короткие волосы, очки такие, что глаза не видно, и в свитере заправленном в брюки, без всякого оружия или магических реквизитов. Вроде как обычный человек, только вот зачем он среди Заклинателей?

Внезапно секретарша подбежала к магине и что-то начала ей втирать шепча прямо в уши.

Инструкторша на миг расширила глаза, но потом быстро пришла в себя.

— Андр Щитобой, десять лет… хмм, меня уведомили, что у тебя особый статус. Ты тут у нас, значит, VIP, и сразу получаешь класс В.

В его возрасте и сразу класс В? Без тестов? Это что, прикол какой-то? Даже у ванира-инструктора глаза на лбу разъехались от удивления.

Серьёзный мальчик просто поклонился и сел обратно.

— Следующий на подходе! Лукьян Демидов! — раздался громкий голос инструкторши.

— Наконец-то моя очередь! — заявил блондинчик-весельчак с заднего ряда и с улыбкой неспешно направился на арену.

Экзаменаторша взглянула в свои записи и с удивлением проговорила:

— Лукьян Демидов, одиннадцать лет. Заклинатель на… тёмно-жёлтой стадии! Специализируется на огне.

«Что за дела? У него уже тёмно-жёлтая стадия? Как такое вообще возможно?»

— К вашим услугам! — Лукьян сделал поклон.

— Да, начнем, — кивнула инструкторша.

С лицом полным серьёзности, Лукьян мгновенно подпрыгнул назад и прошептал заклинание:

— Вставай, Огненный Хранитель!

Перед ним взлетел огненный столб, из которого вышел двухметровый гуманоид, сделанный из пламени.

Я услышал, как инструктор со шрамом тихо присвистнул. Кажется, Лукьян что-то задумал.

Хранитель мчался к экзаменаторше, а Лукьян тем временем бормотал ещё одно заклинание.

Инструкторша удивленно подняла брови и выкрикнула заклинание:

— Земляная Ловушка!

«Бум»

Земной куб моментально поймал в свои объятия огненного стража. Крутой ход, ведь огонь не горит в безкислородной среде.

Лукьян, с ухмылкой, выдал:

— Засчитано! Светлячки, вперед!

И вот уже рубиновый камень на его посохе светится и запускает в воздух огненные фейерверки. Искры разлетаются, как на празднике, танцуя вокруг них обоих.

— Ну, парень дает! — мельком заметила Селена, которая, кажется, редко раздает комплименты.

Я был немного потрясен этим огненным шоу, но ответ на мой молчаливый вопрос пришел мгновенно.

— Атака роя! — закричал Лукьян, поднимая свой посох в воздух и отступая.

Внезапно десятки огоньков выстрелили и устремились в сторону инструкторши.

— Каменные щиты! — крикнула она, махнув рукой по земле. Участок вокруг нее осветился желтым светом, и несколько камней поднялись в воздух. Они выстроились в круг, чтобы не только блокировать огни, но и отражать их прочь обратно к Лукьяну.

Лукьян побледнел и закричал:

— Отмена! — Огоньки исчезли, но пламя продолжало приближаться.

Размахивая своим посохом в сторону пламени, парень крикнул:

— Огненный Смерч!

Возле него поднялся огромный огненный вихрь, который затянул в себя все пламя, направленное на парня.

Инструкторша произнесла что-то вроде:

— Пронзить, — и куски земли, отражавшие огонь, полетели в сторону Лукьяна. Большие каменные куски легко пробили вихрь и ударили прямо по мальчику, чуть ли не превращая его в котлету.

Лежа на земле, блондинчик оказался истощен и исчерпал весь запас своей маны.

— Ваше управление и вариативность заклинаний впечатляют. У вас великое будущее, господин Демидов. Контроль над маной требует усилий, но я с нетерпением жду, кем вы вырастите. Пока что, вы получаете класс В! — весело объявила женщина, улыбаясь Лукьяну.

«Ух ты!» «Этот парень монстр!» «Завидую ему!» — шептались зрители.

— Я так и знал! — Лукьян поднялся с земли, пытаясь сохранить спокойствие, но видно, что он в восторге.

Вернувшись на своё место, он поглядел на инструкторшу, которая ни капли не устала, обмениваясь мнениями с коллегой.

Мужик со шрамом встал, потирая свое тело и разминаясь. Я замечаю, как он дает рукой пять другой инструкторше и оглядывает свои записи.

— Следующий на очереди, господин Каракалов! Спускайтесь сюда, пожалуйста! — рявкнул он.

Селена положила руку мне на плечо и пожелала удачи.

Я кивнул и оставил Бастета рядом с ней.

Шрам внимательно оглядел меня:

— Кажется. Вас нужно испытывать на особых условиях, поскольку у нас нет никакой информации о вас. Ладно! Давайте-ка посмотрим, из чего вы сделаны, — он с любопытством посмотрел на меня, пытаясь разглядеть мою сущность.

Не успев обнажить свой меч, его прервал голос с трибун:

— Я лично проверю этого экзаменуемого, Дмитро!

Повернув голову, я увидел худого очкарика, шедшего к нам из коридора.

Казалось бы какой-то хлюпик по сравнению со «Шрамом», которого, оказалось звали Дмитро.

Но помня про того ботана, которому сразу присвоили класс В, мне нужно быть еще более осторожным.

Глава 26 Драка девочек из-за меня

— Эй, господин Кощеев! Вы что, серьезно собираетесь лично тестировать этого парня? Извините, но вы ведь высший класс АА, зачем вам заморачиваться с новичками-первокурсниками? — мужик со шрамом явно не понимал, почему крутой тип хочет сам проверить меня.

Класс АА, братан! Чем больше класс, тем круче. Ванир класса АА должен равнятся минимум десятерым Ванирам класса А.

Похоже, этот парень самый крутой среди всех. Даже дедушка Виктор становится классом АА, только когда превращается в форму оборотня.

— Я слишком хорошо знаю его личное досье. Так что чего бы и не проверить его лично? — Кощеев заржал и вытащил рапиру.

— Погнали!

Достав короткий меч я держал его перед собой. Вырубив все шумы в голове, фокусируюсь на Кощееве.

Он, значит, тут вальтирует своей рапирой, даже левую руку из кармана не вынимает. И даже не скрывает своих убийственных намерений, невинно улыбаясь мне.

Я в уме возвращаюсь к аренным боям из своего предыдущего мира. Не ожидал так быстро встретить такого крутого противника, который меня переигрывает. Посмотрим, какая разница, в отличие от тренировок с дедулей Виктором.

— Ну что, приготовься, приятель! Не хочу, чтобы ты, с такими талантами, сразу на полу лежал.

Он мне подмигнул и молниеносно махнул своей рапирой, чуть не отрезав мне кончик уха.

— Отличное уклонение! — заметил Кощеев и поднял свою шпагу, готовясь к новой атаке.

«Лязг»

Я блокировал его удар крестовиной меча и, используя импульс, развернулся.

Кощеев отскочил, избегая моего удара, но на кончике его носа осталась небольшая царапинка.

Он слегка удивился, но тут же взял себя в руки. Чтобы не дать ему возможности ответить, я тут же с разворота пнул ногой.

«Бум»

Его броня сдержала мой удар. От удара поднялась пыль, которую Кощеев использовал, чтобы отодвинуться и создать дистанцию.

— Прошу прощения за недооценку. Теперь буду серьезнее! — сказал он, приподнимая свою рапиру.

Его взгляд был полон убийственных намерений, а его клинок сверкнул серебристым огнем.

Он рассек воздух, каким-то хитрым макаром задев меня по руке.

Я зашипиел от жгучей боли, но не подал виду.

— Хоть ты частично увернулся. Кажется, магистр Святогор нашел нам тут талантливого парня! — сказал он, глядя на порез на моей руке.

Он целился в моё сердце! Я чисто инстинктивно успел увернуться. Как-то уж слишком он усердно старается меня убить. Нарочно?

Я проклинал своё тело. Каждый раз, когда я сражался, чувствовал себя слишком ограниченным по возможностям.

Он сделал ещё два выпада, но я уже предугадал его действия и все его атаки ушли в пустоту.

*Фух* *Фух*

Парень тут создал ветряные копья, неприятно невидимые штучки. Увернуться от них сложно, так как не видишь, где они. Я полагаясь на слух и на рефлексы, пытаюсь их избежать, но в то же время двигаюсь вперед, чтоб расстояние с ним сократить.

У него, конечно, преимущество в расстояниии. И в отличие от меня, запас маны у него, как у дурака махорки. И тут не так уж ясно, есть ли у меня какое-то превосходство в сражении. Ведь моё тело, кажется, совсем меня не слушается.

Так вот, я ловко увернулся от ещё одного ветряного копья, которое почти царапнуло мою правую руку, и подкрался к этому Кощееву. Ну и ясно, что мы оба с ним в сражении на мечах ценим скорость и манёвренность.

Я влил огонь в свой клинок и сделал выпад, выпустив пламенную дугу.

Ответным выпадом, его рапира создала порыв ветра, который потушил огонь, но именно этого я и ожидал.

Ускорение.

Эта техника фокусировала огненную ману на стопу ноги, позволяя резко ускориться.

Я подбежал вплотную к нему, пока его рапира всё ещё была в воздухе. Его брови поднялись в удивлении, а я, используя свою свободную руку, толкнул его, чтобы он не смог закончить удар.

Его ветер просто сдувал мое пламя, поэтому я нагрел свой меч до запредельных температур.

Перегрев.

— Торнадо! — крикнул он.

Вдруг воздушный поток прижал меня к земле, словно какой-то невидимый бегемот. Я отпрыгнул назад и увидел, как этот ветер продавил землю под собой.

Кощеев снова решил поиграть в «больше дистанции» и взял свою рапиру двумя руками.

— Ветряная мельница! — Крикнул он.

Его руки и оружие стали такими размытыми, что я почти подумал, что у меня проблемы с глазами.

Это тестировка или он на самом деле просто хочет меня убить?

Пофиг.

«Громовой импульс»

Та самая техника, что я вытянул из обучения с дедушкой Виктором. Всё сводилось к использованию электричества, которое как бы подпрыгивало по моим нервам и делало меня вроде бы супербыстрым. Если у обычного человека мозг принимает сигналы примерно за 0.3 секунды, то подготовленные бойцы сокращают это до 0.2 или даже 0.15. Я со своей техникой смог уменьшить это до 0.05 секунды на какое-то время.

Из-за электричества у меня даже волосы на руках встали дыбом.

Ветряные копья снова полетели в мою сторону, и я вот-вот увернусь от них.

— Отмена! — Вдруг закричал Кощеев.

Его заклинания пропали, и ветер только чуть-чуть испортил мою укладку.

Я глянул на него с вопросительным взглядом, и прежде чем я что-то успел сказать, заметил приближающегося ко мне инструктора. Он держал оба кинжала наготове, словно хотел притормозить Кощеева.

— Это всего лишь тестировка, господин Кощеев, — сказал он пристально глядя на него.

— Возможно, я немного увлёкся, — оправдался Кощеев, беспечно пожав плечами. — Похоже, вы хотите скрывать большинство ваших способностей. Думаю, это означает, что вы сами хотите меньший класс. Господин Каракалов ваш класс В.

Прежде чем уйти, он остановился и немного повернув голову, сказал мне:

— Надеюсь, вы не против?

Я кивнул в знак согласия и он отошёл к столу инструкторов.

— На сегодня хватит! Пожалуйста, подойдите к стойке регистрации, чтобы получить свой значок с рангом класса. Свободны! — Крикнул инструктор Дмитро и пошёл вслед за Кощеевым.

Всего рангов/классов было от самого высшего: АА, А, В, С, D, E, F, G.

Так что мой В класс, был не такой уж и слабый.

Я вернулся на свое место, Селена куда-то пропала и дракончик встретил меня мурлыканьем.

Сидя на ступеньке я видел, как инструкторы и Кощеев, что-то горячо обсуждают. Господин Кощеев очень активно жестикулировал и кажется они были взволнованными.

Я усилил свой слух с помощью маны и прислушался к их разговору.

— Дмитро, Амелия, присядьте и не говорите одновременно, — Кощеев жестом указал обеим инструкторам.

— Господин! Что с сегодняшними испытуемыми? Три студента класса В за один день? Это неслыханно. Не говоря уж о том, что двое из них дети! Темно-жёлтый класс в одинадцать лет… такое когда-либо существовало среди людей? — кивнула Амелия в своей смешнной шляпе.

— Вы помните, что произошло полгода назад здесь, в «Аврория Бореалис»? — спросил Кощеев.

Дмитро почесал кинжалом голову:

— Около шести месяцев назад прошёл первый турнир, на котором участвовали все расы, — ответил он.

— Правильно. Студенты рано или поздно узнали бы об этом, так что не вижу смысла скрывать. Меня самого уведомили об этом только пару недель назад. Запрет на обучение в академии для гномов и эльфов был снят. И сегодня среди испытуемых были представители этих рас.

— Господин, вы хотите сказать, что все трое сильных новичков являются гномами или эльфами? — спросил Дмитро, у которого от новости отвисла челюсть.

Кощеев достал небольшой лист бумаги из своего кармана и прочёл вслух:

— Лукьян Демидов — полуэльф. Информация о его рождении засекречена, но я догадываюсь, что он был зачат от эльфийки-рабыни. Семья торговцев Демидовых всегда имела плохую репутацию, порождая хороших магов мерзкими способами.

Но Лукьян необычен, поскольку владеет огненным элементом, несмотря на эльфийские корни. Он даже пробудился в восемь лет, что слишком рано даже по эльфийским меркам и был послан сюда для проверки своих сил.

Семья Демидовых без сомнения потратила много денег на покупку ядер мана-зверей и другие добавки для ускорения его развития, — сказал он, доставая другой листок.

— Андр Щитобой. Мальчик-загадка. По нашим данным, его происхождение неизвестно. Однако, он с младенчества рос среди гномов. Он является одним из первых представителей королевства Двергов, отправленный к нам, дабы ассимилироваться с людьми.

— Почему его не проверили, господин? Секретарша сказала мне, чтобы я просто назначил ему класс В, — прошептала Амелия, чуть наклонившись к Кощееву.

Он качнул головой и сказал:

— Андр пробудился лишь пару недель назад и сейчас он едва добрался до тёмно-красной стадии. То, почему ему был назначен класс В, связано с человеком, который поддерживает его. Я ничего не могу рассказать про него, поэтому пусть будет так. Мне даже любопытно, какие у него будут способности.

Я заметил, как Кощеев бросил мимолетный взгляд в мою сторону:

— Что касается новичка Каракалова, то если честно, я понятия не имею, кто он. Его даже не внесли в списки. Мне просто было любопытно, что это за человек с таким большим количеством склонностей.

Кощеев убрал листки и серьёзно посмотрел на них, поправив очки.

— Я рассказал вам об этом потому, что шила в мешке не утаишь. Однако, я надеюсь, что вы не станете рассказывать другим, пока эта новость не будет объявлена по всей империи.

Он получил от них подтверждение и отпустил.

Поняв, что подслушивать больше нечего я ослабил свой слух, иначе можно было бы оглохнуть от окружающего шума.

Сегодняшняя битва с Кощеевом многое прояснила для меня. Я потратил слишком много времени на обучение и настройку магии этого мира. Я был настолько погружён в физические проявления стихий, что даже пренебрёг тем, что знал лучше всего — своим телом.

В одной из прошлых жизни я использовал самые простые приёмы и свой меч, дабы не растрачивать малый запас своей маны. И именно так добрался до вершины.

В этом же мире у меня есть столько возможностей. Но если я по-настоящему хочу преуспеть и стать лучшим, то мне придётся использовать не только свой разум, но и опыт из прошлой жизни.

В самый напряженный момент моих размышлений, я ощутил, как невидимая сила легла на моё плечо с лёгким толчком.

— Алекс Каракалов? Это действительно ты?

Я повернулся, и перед моим взором раскрылась картина: привлекательная девушка, точно такого же возраста, стояла передо мной. Её серебристые волосы, создавали впечатление нечто большего, чем просто стандартная внешность. Глаза её были цвета небесной голубизны. Это было нечто удивительное, что я совершенно не ожидал увидеть. Мне это нравилось, но в то же время я не мог припомнить, где я её раньше встречал.

— Привет! Мы, кажется, не знакомы?

— Нет, мы точно не знакомы, но пару дней назад я видела тебя на той вечеринке. Ты был там удивительно крут! Давай дружить!

И вот она приближается ко мне и берёт меня за руку.

— Кстати, меня зовут Алиса, — легко и непринужденно представляется она.

— Ну ладно, согласен? — отвечаю я, чувствуя себя словно на свидании с загадочной милашкой.

Что за странный поворот событий? Может быть, она просто старается мне понравиться? И что за смелость у неё! Если бы мы были чуть постарше, можно было бы подумать, что она пытается соблазнить меня. Но возможно, её желание просто дружить?

Тем не менее, я совершенно не помню её. Имя Алиса мелькнуло где-то в глубине моей памяти. Может быть, это было упомянутоАнфисой?

И тут, словно из ниоткуда, кто-то сзади с полной силы протаранил Алису. Она изогнулась и плашмя приземлилась на землю, потеряв всю свою грацию.

Селена, кажется, заметила происходящее и мгновенно оказалась рядом со мной.

— Что ты трешься вокруг него, мымра?!

— Что с тобой, дурнушка?! — закричала Алиса, поднимаясь с земли.

— Я всего лишь охраняю свою территорию! — ответила Селена в грубой форме.

Территорию? Я поднимаю руки, типа, «спокойствие, только спокойствие».

— Селена, ну она, конечно, могла быть чуть навязчивой, но это ведь не повод быть такой агрессивной. Это кажется слишком, мы ж её вообще не знаем.

Хотя, я ей благодарен за то, что она убрала эту зверолюдку с моей руки.

Селена повернула ко мне своё лицо и сладко улыбнулась, шевеля своим хвостом.

— Слушай, не лезь в девичьи интриги, а я не буду влезать в мужские тайны. Договорились?

Я посмотрел на её странный подрагивающий хвост и быстро решил, что лучше не вставать на её пути.

Удачи в следующей жизни, Алиса. Мы с тобой знакомы всего минуту, мне не стоит из-за тебя голову терять.

Я отошёл в сторону, размашисто помахав рукой.

— Она вся твоя.

Лучше не встречаться с Селеной, когда она не в духе, как сейчас. Это как быть в главной роли фильма ужасов, где рубят всех подряд.

Но её перебил рёв инструктора.

— Что здесь происходит?!

— Она меня протолкнула без повода! — Алиса тут же бросилась жаловаться инструктору, который как ракета подлетел к нам.

— Ты дотронулась до моей драгоценности и испачкала его, похотливая самка! — Селена ответила обвинением.

Они начали тягаться, как две карги, споря, кто здесь хозяйка, пока инструктор не потерял дар речи.

Тут появилась старшекурсница Анфиса.

— Мы должны их успокоить!

Я повернулся к ней.

— И что, мне теперь злить Селену? Я бы не хотел в этот кошмар попадать. Ты ведь должна была с ней быть?

— Она бегает быстрее меня. Особенно, когда увидела тебя с Алисой, — Таня махала руками, пытаясь отдышаться. — Эта маленькая дьяволица быстрая, когда надо.

Наконец, инструктор со шрамом, пришёл в себя и разделил Селену и Алису.

— Никакого насилия вне арены! Надеюсь, вам это ясно. Атаковать другого студента вне дуэли — абсолютно не вариант!

— Тогда я хочу с ней помериться силами! Мне нужна месть! — закричала Алиса на инструктора.

Стоп, стоп, стоп! Девчонка, ты что, свою могилу копаешь прямо сейчас? Я махнул рукой, пытаясь им внятно объяснить.

— Подожди…

Но тут меня Анфиса дернула за плечо:

— Алекс, нам надо это остановить! Это ведь Алиса Тигрова, её все боятся! И не забудь, она в магии новичок номер один! Если Селена с ней встанет, то её точно поломают!

— Я вот думаю… — я хотел вставить свои пять копеек, но Селена опередила.

— Ну ладно! Если я побеждаю, ты держишься от Алекса на расстоянии десяти метров!

— Тогда если я побеждаю, тоже самое для тебя! — И Алиса так руку на плечо Селены положила и как-то угрожающе к ней наклонилась.

Нет, ну ты что, Алиса? Серьёзно, пересмотри свои жизненные решения!

В общем, я чем-то должен этот боевой коктейль замедлить.

— Эй, вы! Дуэль не начинайте дуэль из-за каждого пустяка! Селена, тебе вообще-то новенькой быть! Нельзя так, сразу с первого дня с крутым учеником мастера бодаться!

Инструктор встал перед двумя девчонками.

Мой внутренний будильник опять зазвенел. Инструктор! Не лезь между драчующимися бабами! Он что, в жизни никогда не видел, как они обычно это делают?!

— Где можно устроить настоящую драку? — Селена взглянула на инструктора сверху вниз.

— Неужели ты не слышала меня? — инструктор начал сердиться и махать пальцем на девчонок. — Мне придется вас обеих к директору отправить в первый же день?!

— Да пусть дерутся! — К нам подкатил полненький мужичок с хвостиком на голове, который какое-то время наблюдал за всей этой заварушкой. Кажется это был какой-то сенсей.

— Всему своё время! Некоторые уроки труднее остальных. Лучше, чтобы они выяснили свои дела на ринге, чем тут по внутри школы. — он кивнул в сторону свободных арен на глубине поля. — Валите на арену!

— Ооо… — вздохнул я и подмигнул Анфисе, которая до сих пор пыталась уговорить меня откатить всю эту драму. — Ну что ж, к черту всё. Пусть будет, как будет.

Та маленькая площадка для поединков выглядела как яма в земле, круглая и стенки у неё были кирпичные, чтоб случайный дождик не разрушил всё вмиг. Диаметр арены был двадцать метров, а глубина — пять. Без всяких магических щитов, это было лучшее средство защиты от виляющих заклинаний и беспорядочных магических промахов.

Молча Селена и Алиса спустились на этот маленький ринг, воспользовавшись крутой лестницей.

Глава 27 Что бывает, когда меня достают?

— Ну, блин, тут что-то надо делать, Алекс! — Анфиса начала трясти мое плечо с видом, будто я сейф с последними печеньками в мире.

Я кивнул и подошёл к типу, которого инструктор назвал сенсеем. С учётом моего опыта с Виктором, я решил по-хорошему отнестись к этому чуваку и поклонился, не желая возбуждать гнев человека, которого почти невозможно убить.

— Э-э-э, Сенсей! Это как, правильно вас зовут?

— Для тебя я учитель Тихомир. Я наблюдаю за этим шоу, — ответил он, глядя, как две девицы спускаются в яму.

— Мне кажется, стоит вызвать врача. Судя по их выходке, точно пригодится, учитель Тихомир. — Подумав секунду, добавил. — Ну и чтоб он был хороший!

Тихомир посмотрел на меня с поднятой бровью, но потом кивнул инструктору, что стоял поблизости. Шрам как ошпаренный удрал со всей дури после его намёка.

А Селена с Алисой уже заняли свои позиции в арене. Селена так, широко расставила ноги, а Алиса в позе как будто молится — ноги вместе и ручки перед лицом.

— Ну что, давайте посмотрим, на что вы способны! — заявил Тихомир, и дуэль началась!

Вдруг на арене появилась световая вспышка, сопровождаемая грохотом. Алиса исчезла, но её яркое изображение осталось в воздухе, окруженное сверкающей синей аурой. Телепортация! И вот она снова перед Селеной, как сверкающий факел, не давая ей и пальцем пошевелить.

БАБАХ!

С чудовищным треском Алиса ударила Селену в челюсть, отправив её в воздух. Следом она взлетела сама, взорвавшись энергией, и появилась над ней.

Бац!

Обратным ударом ноги Алиса изменила траекторию Селены, отбросив её обратно на арену.

— Это ещё не финал! — Крикнула она.

Завершив ряд телепортаций, Алиса оказалась на земле раньше Селены. С криком она вдарила кулаком по Селене, которая, как сломанная кукла, закружилась в воздухе и врезалась в стену арены.

Земля прямо под нами тряхнулась, и Анфиса просто офигела, когда часть стены рухнула на её подругу.

— О, блин! Я просто слышала, как там кости трещат! Почему, собственно, Тихомир, вы не вмешаетесь?! — завопила Анфиса, выражая свою ярость по отношению к этому так называемому мастеру.

— Эх, честно говоря, я не думал, что бой будет таким несправедливым, — ответил Тихомир.

Я немного прищурился, глядя на этого парня. Я заметил, как он одобрительно кивнул на поединок, где казалось, что более опытный ученик расправляется с новичком вроде Селены. Весь бой он даже не моргнул, и не пытался вмешаться.

Мысленно решив следить за этим типом из-за его подхода к боям, я начал думать о том, что Алиса, возможно, подошла ко мне неспроста. Её поведение, в сочетании с безразличием Тихомира, внезапно стало иметь больше смысла. Может быть, они пытались убить Селену?

Если это так, то сработали они, мягко говоря, не очень профессионально.

— Мы должны чем-то помочь! — Анфиса хотела уже вскочить на арену, где Алиса стояла на одной ноге, как будто она монах Шалолиня. Кажется она повредила ногу.

И я знал, что-то тут не так.

Протянув руку, я остановил Анфису.

— Не лезь туда. Ты будешь только мешать Селене.

Анфиса выглядела как будто её ударили, а лицо Тихомира изменилось с выражения превосходства на нейтральное беспокойство.

— Но Селена может быть…

Я покачал головой, перебивая её.

— Вот, что Алиса натворила, это просто вывело Селену из себя. Ты лучше держись подальше, когда она в ярости.

У меня уже был опыт подобного, и я заплатил за это ценой своей жизни. Это было в одной из предыдущих моих жизней.

Потом произошло землетрясение, и мелкая груда обломков взмылась над Селеной, образуя облако пыли и кирпичей.

— Ох, Алиса перегнула палку! Теперь Селена в ярости! Бедная Алиса… лучше уноси ноги в свою страну Чудес! — Я покачал головой.

Тихомир и Анфиса посмотрели на меня, как будто я с ума сошел.

Селена вышла из-под пыли. Кашляя, она стряхнула пыль с плеч хвостом, и направилась к своей сопернице.

Алиса все еще стояла на месте после последнего удара. Её глаза расширились, увидев, что Селена медленно приближается, улыбаясь, зная, что Алиса не сможет убежать.

Девчонка повернулась и рванула прочь, как могла, то на здоровой ноге, то на той, что подкашивалась. Пыталась, видишь ли, свою сломанную ногу от новых неприятностей спасти.

Алиса тормозила, как черепаха на смазке, и Селена успела её догнать. Схватила за целую ногу, и вытащила ее визжащую от неудовольствия.

Я кривился, когда последняя конечность Алисы щёлкнула, как пластиковый стул, после того как Селена круто ею взмахнула, как гирей. Раздался настоящий «БАМ!», когда Алиса встретила землю.

БАМ! БАМ! БАМ!

С точки зрения зрителя, это был какой-то странный вид самоуничтожения. Да и по-настоящему, битва между Селеной и Алисой закончилась быстрее, чем заказ еды в фастфуде.

Алиса лежала на земле, глаза куда-то в потолок, словно кукла, у которой оторвали нитки. Селена на неё посмотрела и сказала:

— Не буду тебя убивать… По крайней мере, не сегодня.

Она как тряпичную куклу несколько раз ударила Алису о землю, словно развлекаясь игрушкой. Потом, удостоверившись, что движений больше нет, с размаху метнула Алису через плечо.

— Ну вот, видимо, это даже плюс, что Алиса теперь в нокауте, — бросил я коммент, щёлкнув языком.

— Вот так, дорогой, я исключила лишний фактор!

Я повернулся к Селене, а она, улыбаясь, махнула нам рукой, когда медики подползли к яме.

— Как? Как такое возможно? — Тихомир не мог переварить происходящее.

Я решил, что пора немного прояснить картину.

— Ну, простая версия: Селена — магическая дура! У неё, кажется, аж нулевая чуйка к внешней магии.

Даже будучи демоницей, она только базовые заклинания знала.

Анфиса взглянула на меня, всё ещё в шоке.

— Так как, черт возьми, она смогла разобраться с высокоранговым Заклинателем?

Я пожал плечами, как будто разбираюсь в чем-то супер сложном.

— Ну, у Селены, по сути, сильный внутренний контроль над маной. И она с этим умеет, как бэ мастерски играть. Это в разы круче, чем то, что Алиса творила со своей аурой, разбрасывая искры повсюду.

Алиса взяла свою ману, обмотала ей себя, чтоб усилить свои физические показатели. Но в процессе этого она потеряла часть маны, которая рванула наружу, как энергия взорвавшейся газовой плиты. Мы, как зрители, это ощутили и увидели. И все эти искры, собственно, просто пшик впустую.

Но с Селеной было тише воды, ниже травы. Она таким слоем маны себя облепила, что усилила себя не хуже, чем Алиса, но гораздо более крепче. В результате она имела иммунитет к большинству физических атак и заклинаний.

Другими словами, она — мастер боевых искусств, который использует ману в качестве своего преимущества. Или, как бы я это описал — просто дура с грубой силой.

Единственное, что Алиса сделала, ударив Селену со всей силы — это сломала собственные руки и ногу.

Взглянув вниз в яму, я ухмыльнулся и помахал Селене, которая явно была весьма удовлетворена собой, разгромив эту не так уж и безобидную девчонку.

Когда я вернул внимание к остальной тренировочной площадке, понял, что весь этот бой собрал приличную толпу зевак. Увидев короткий, но шумный бой, многие студенты и тренеры подъехали, чтобы разглядеть, что здесь творится.

— Неплохая тактика, — комплиментировал сенсей, когда Селена поднялась по крутой лестнице арены.

Анфиса, наша подружка, смотрела на Селену в полном молчании, впервые с тех пор, как я её знаю, она потеряла дар речи.

— Да ладно, ничего особенного! Алиса была как-то слабовата, — Селена, весьма пыльная снаружи, небрежно махнула рукой.

* * *

После того, как мы переоделись, встретились и направились на уроки Математики. По дороге я с Селеной обсудил свои подозрения по поводу Тихомира, и решили, что лучше держаться на расстоянии от него.

Математика оказалась обычной, ничем не особенной. Типичный предмет, который везде преподают.

Благодаря Пшемыславу, который попробовал поссориться со мной и получил по зубам, все остальные старались держаться подальше, только косо поглядывали. Должно быть, они были поражены зрелищем какого-то безумца, ведущего себя как дикарь, и готового вступить в драку.

Видимо, слова куратора, что могут убить, если первыми применят свои способности, тоже имели влияние. В такой ситуации только у смельчака хватит духу попробовать что-то против меня предпринять. Наверное, либо смелость, либо тупость, но тупые обычно не попадают в Императорский Класс.

Общие уроки — это такие, которые проходят для всех без исключения. История, география, математика, литература и этика — каждому предмету свой учитель. Наш куратор, похоже, был занят только физкультурой.

Большинство предметов преподавалось неплохо. Это был мой первый год в старшей школе, и я не слишком хорошо разбирался в местной культуре, но даже так все было довольно понятно.

Императорский Класс всегда собирал тут людей с крутыми талантами, но это не значит, что тут одни гении. Просто, как и в любом другом классе, есть парочка тех, кто дрыхнет на уроках.

А другие, у кого мозги в порядке, втыкают в учителей, впитывают материал. Даже пара физически одарённых ребят умудряются себя заставить учиться. Ну и конечно, есть те, кто вообще не парится и просто дуркует.

Всё равно, основная масса тут обычные дети, и хоть они и талантливые, но дети они, со своими приколами. И надо понимать, что сюда попадают по природным талантам, а не из-за ума.

Но вот мне, уже прошедшему курс у дедушки Виктора, эти уроки кажутся или лёгкими до смешного, или просто требующими небольшого освежения в памяти.

После уроков и в перерывах дети тут знакомятся, болтают, узнают друг друга.

— Ты, кажется, в магию клонишь? А какие у тебя планы на занятия?

— Ну, я пока не решил.

— Так что, собираешься совет у куратора брать?

— Хах? Ах, этот… Нууу… Хм.

Люди с похожими талантами обычно дружат и выбирают одни и те же уроки. Так что дети чувствуют себя комфортнее, когда рядом хоть кто-то знакомый, на кого в крайнем случае можно опереться.

Вот поэтому по вторникам, средам и пятницам тут Ваниры ходят на уроки сражений, Заклинатели на магию, а те, кто мистические силы раскрывает, учатся и развиваются в своих талантах.

В общем, наши занятия начинались с того, что некоторые обсуждали, куда им записаться, а другие просто самостоятельно разбирались. Так у нас проходило время в учебной группе.

Наконец пришло время обеда. В Императорском Классе, считая старшекурсников, нас всего сто штук, поэтому мы все обедали вместе в этом огромном, шикарном буфете. Никаких очередей, просто подходишь и берешь, что душе угодно.

Старшеклассники, конечно, иногда общались с младшими, но зоны были явно разделены. Столы для первокурсников здесь, для второкурсников там, и так далее.

И вот мы бегали из класса в класс, пока не попали на урок физкультуры! Тут я буквально выжимался как лимон. Заставляли нас делать упражнения, иногда настолько абсурдные, что это было похоже на физическое наказание!

До этого момента, заклинатели и ботаники думали, что могут быть хилыми и довольно счастливыми. Но если полагаться только на сверхъестественные силы, то рано или поздно можешь получить по шапке.

Если у тебя нет выносливости, то учеба может быть проблемой.

Так что нам, независимо от направления, приходилось мучиться на физкультуре, потому что это считалось обязательным. В итоге в академии не было слабаков, кому бы разрешили прогуливать.

И так, без страха перед преувеличением, скажу, что парни без боевых талантов просто не переносили урок физкультуры. И запрет на использование маны для укрепления тела и мышц — превращала наши тренировки в настоящее испытание.

Нас тиранил бывший офицер из Пруссии, куратор Мюнихаузер, старик, который не шутит. В прошлом он военщина, привыкший командовать солдатами, а мы для него просто мелкие дети, хоть и с талантами.

— Эй, ты там! Двигай булками! Побежал быстрее! — орал он на отстающего ученика.

Пока мы стонем под его руководством, он, видимо, вспоминает времена, когда муштровал взрослых солдат. И вот, чувствую, как будто вся та еда, что я съел недавно, собирается вернуться.

— Бегите! Ещё никто не умирал от бега! Эй, ты, почему ты не там ещё? Все, посмотрите на него!

Тренер указывает на парня, который несётся вокруг стадиона со скоростью света с самого начала тренировки.

Он просто летит, обгоняя меня на каждом круге и подбадривая фразами.

— Вставай, Алекс!

— Я бы предпочел умереть…

Это был Сторвальд, будущий шведский крон-принц. Гребаный викинг-терминатор.

У этого парня был один единственный талант — «Выносливость.»

Все физические способности учеников классифицировались по системе:

(F — самый низкий ранг)

(D — следующий ранг)

(C — ещё выше)

(B — так себе)

(A — хорошо)

(S — вау!)

(S+ — ты серьёзно?)

(SS — это уже нонсенс, но кто-то достигает и этого уровня).

Итак, если говорить на нашем сленге, F — D ранги — это выражаясь мягко «полный фэйл». Физподготовка, как у картошки, то есть грубо говоря никакая.

C ранг — уже как-то можно кивать в сторону «норм».

B ранг — вот тут уже реально только узкий круг дрессированных персонажей.

И вот, если как-то получилось дотянуться до B ранга, то дальше уже как в стену. Рост физпоказателей тормозится, и вряд ли прокачаешься до ранга А без каких-то природных читов в теле.

Тут две дороги: либо ты «во всю» борешься и добиваешься ранга А, что, поверь, не каждому по плечу. Либо смиряешься, что уровень А для тебя, как для обычного человека добраться до Марса пешком.

Ну а начинается веселье с S ранга и выше. Это уже категория «боссы». Тренировки не помогут, да и самих тренировочных программ на таком уровне нет. Это уже какой-то сверхмистический уровень.

А вот Сторвальд, его выносливость в ранге A+. Как будто он вырос в глубине Скандинавских фьордов, и утром для разминки корчевал телефонные столбы.

И вот, вся школа уважала его выносливость, как если бы он каждое утро завтракал чем-то более чем бочкой кофе.

Сейчас меня хватало только на то, чтобы не сдохнуть. Должен ли я продолжать переставлять ноги? И так на протяжении всего семестра? Каждый раз, когда у нас будут общие занятия? Дважды в неделю? Чёрт…

Я даже начал раздумывать о том, не плюнуть ли мне на пробуждение этих колдовских сил, и не взять ли лучше талант выносливости. В конце концов, этот парень шевелил ногами с той же скоростью что и Селена.

Селена, которая также без всяких проблем поддерживала темп взятый вначале занятия, тоже в очередной раз обогнала меня. Ну что тут сказать? Демоны всегда превосходили людей в физической выносливости.

Особенно в сексуальной выносливости. Помню в своей прошлой жизни моя супруга суккуб Лилит, душа которой сейчас воплощена в Селене, просто выжимала из меня все соки до последней капельки.

На уроках физкультуры, где дети превращались в супергероев, не только бегали, но и качали железо. Тут не было никаких разделений по половому признаку, все тянули одну лямку.

И когда наступило время силовых тренировок, выдвинулось всего пять чемпионов: Селена, Гертруд, Клим, Сивилла и Сторвальд. Остальные были как зомби, шатались и ныли, а некоторые даже ревели от усталости.

Учитель физры, будто вышедший из ада дьявол, был не по-детски беспощаден:

— Если у вас есть силы реветь, значит, энергии хоть отбавляй! — кричал он.

И вот рядом со мной Сторвальд на полной скорости качал пресс, а его напарник, который считал держа его за ноги, сидел и жаловался:

— Эй, это слишком быстро! Я не успеваю считать! — вопил парень.

— Хуу! Хуу! Хуу! — продолжал тренировку Сторвальд.

Теперь я уверен на все сто: не выношу таких энергичных личностей, как этот энерджайзер-крон-принц.

* * *

После двух часов угарных тренировок мы все решили принять душ и переодеться в свежие наряды. У меня было такое ощущение, будто моя душа вот-вот решит выйти из этой обветшалой оболочки.

Некоторые, кто раньше уже тренил, стояли под душем, пытаясь восстановиться, а другие лежали, как подорванные, под струями воды.

Один парень просто выдал:

— Ну как бы не плохо… просто страшно, что в четверг все повторится…

— Аааааргх….

Практический каждый ученик издал жалостливые стоны. Вот опять нас ждет этот ад, эта вселенская катастрофа повторится. Тренироваться на полную катушку в понедельник, потом отдыхать два дня, и снова тренить до смерти в четверг. Да, всё чувствовали, что за этим стояло чье-то злое намерение.

И вот, когда я уже был в раздевалке, переоодеваясь в свежие шмотки, проблемы решили найти меня сами.

— Эй, Каракалов!

Черт, когда такая фамильярность, обычно это не предвестие чего-то хорошего.

— Ну чё?

Оказывается, австро-венгерский принц Генрих фон Альберт решил сделать мне замечание. У меня до сих пор все болит, кажется, я сейчас упаду прямо тут. Но какого черта он решил докопаться до меня?

— Ты, братан, как-то не в форме, да?

— И чё с того?

Блин, не знаю, что он себе там нафантазировал, но он сам выглядит так, будто готов упасть прямо сейчас, уставший до жути. О его физической форме тоже можно многое сказать, но не в лестных выражениях.

— Эй, а ты вообще умеешь драться? А?

Да что этому ребёнку всё неймётся? Ладно, думаю он ведёт себя так, потому что благодаря моей популярности ощущает свою ущербность по сравнению с каким-то провинциальным баронетом.

Всё потому, что это задело его гордость. Поэтому увидев, что мне также тяжело даются физические тренировки, он, кажется, подумал, что я не сильно то от него и отличаюсь.

Это придало парнишке уверенности и он начал нарываться со мной на драку в раздевалке. К тому же, наверняка его подбодрил мой усталый вид.

Раздевалка только для парней.

Идеальное же место, чтобы начистить морду своему обидчику и восстановить свою ущемлённую гордость.

— Я не советую тебе проверять, — спокойно и без эмоций ответил я.

Я так устал, что просто не мог разозлиться на этого парня, так что решил пока, как настоящий взрослый, просто спустить на тормозах его выходки. К тому же, если говорить совсем честно, я сожалел о той, драке с Пшемыславом.

— Так че ты тогда такой борзый? А?

Что за мелюзга, этот тип? У меня от него мурашки пошли по спине, словно там прошла целая армия муравьев. Может, я уже не в том возрасте для таких шуток? И почему я такой борзый, спрашиваешь? Что за чертов вопрос!

Этот вопрос просто создал короткое замыкание. Мне было лень тратить свои оставшиеся силы на ответ, но…

— Опять ты мне мозг паришь… Эй, что за чушь ты несешь?

— Я парю тебе мозг? Покажи уважение. Хах? Ты просто нахальная девчонка.

Генрих толкнул меня в плечо.

— Не делай так.

— С чего вдруг, пытаешься меня напугать? Хах? Давай, давай. Вот точно, как я мог поверить, что такой жалкий тип, как ты, попал в Императорский Класс. Ха? Кто заплатил за вход? Неудачник! Сколько твои родители выложили бабла, чтобы тебя засунули к нам?

Снова толчок.

Похоже, этот парень был готов продолжать, пока его эго не распухнет полностью.

Но, честно говоря, в тот момент я был не очень терпелив.

— Аргх!

«Бух!»

Я резко дёрнул его за шею вниз, опрокидывая на пол. Конфликт был уже неизбежен.

Тимофей Тайецкий Возвращение некроманта. Том 2

Глава 1 Селена, ты серьезно?

Драки тут точно не избежать. Я резко дернул Генриха фон Альберта за воротник, так что он тут же шлепнулся на пол. После урока физры он был, как мармелад и легко повалился.

Лежа на полу в раздевалке, он поднял глаза на меня и посмотрел будто я сошел с ума.

Ну, а на самом деле, это было довольно забавно.

— Есть такие умные парни, которые сразу втыкают, о чем говоришь, а есть тупые дубины, которых пока не треснешь, не врубаются вообще ни во что. — Сказал я, вспоминая, что уже дважды подрался за первый месяц тут. — Мне кажется Генрих, ты вот этот последний тип — дубина дубовая.

«Бац!» — Я пнул его в живот.

— Ой!

— Ну так что, позволь мне стать твоим учителем и преподать урок хороших манер.

И хорошенько так еще раз пнул его.

— Ой-ей!

Тот, что лежал у меня у ног, думал, что он аристократ и привилегированный класс. Но, на самом деле, такие лузеры ничем, кроме своего самомнения, не блещут.

Просто какой-то человеческий мусор, ничего в жизни не достигший, кроме попадания в Императорский Класс академии.

Есть разные типы персонажей, но если речь заходит о драке, то есть только две категории, от которых лучше держаться подальше. Первые — те, кто на самом деле шарит в уличных потасовках. И вторые — абсолютно безбашенные перцы.

Если нарваться на того, кто в схватке крут, то лучше к нему не лезть. Потому что этот чувак, как в ресторане оприходует по полной программе и с легкостью вышибет дух.

И совсем другое дело, если не повезёт повстречаться с психованным ублюдком. С такими лучше не связываться, потому что неизвестно, что у них в голове крутится. Они могут хватануть стул и по башке приложить, прям легко как два пальца об асфальт.

Я сам был и тем, и другим — настоящий коктейль в одном флаконе. Я знаю, как драться, но все равно выбрал второй вариант, чтобы эти зажравшиеся козлы не думали, будто они круче меня.

Чувак, который ведет себя как босс, на самом деле им становится. И чтобы это показать, иногда достаточно просто показать задире, что ты не из тех, кто дает себя топтать.

«Бац!»

Еще пинок.

— Ургггх!

«Бац!»

— Кха, кхакх!

Затем я пнул его по голове.

«Бац!»

Психованным ублюдкам, на самом то деле, даже не нужно быть сильными.

«Бум!»

— Аргкх!

Поэтому я собирался вести себя именно так, перед глазами всех этих студентов.

Вот так вот я решил продемонстрировать свою «жестокость» перед этими студентами.

Просто хотел им донести: «Не связывайтесь со мной без веской причины, а то ваша жизнь может стать настоящей авантюрой».

Понимаете, я не какой-то там мускулистый бодибилдер. Скорее даже не факт, что когда-нибудь им стану. Но вот быть жестоким — в этом я мастер.

Все эти цифры о физической форме и звания — не главное. Именно это я решил им продемонстрировать.

Бац! Когда я снова придавил его лицо, уже окровавленное моими ногами, несколько студентов решили, что лучше меня оттащить. Они, видимо, тоже почувствовали нечто странное от меня.

— Стоп!

— Почему, зачем ты так сделал⁈

Сторвальд и Гертруд решили отвести меня от этого заживо закопанного парня.

— Ух, ургх…

— Эй, если веришь в свою уверенность, давай еще разок попробуем силы, почему бы и нет? — Я плевался в Генриха, пока меня оттаскивали от него. — Тогда я просто прикончу тебя, придурок!

Свернувшийся калачиком Генрих схватился за голову и теперь боялся даже взглянуть на меня.

* * *

Дверь моей комнаты распахнулась с такой силой, что воздух заметно задрожал в ответ. Селена ворвалась внутрь, создавая вихрь из воздуха, который шарахнул мои книжки в разные стороны.

Испуганный дракончик соскочил с моих коленей и спрятался за спиной. А мои глаза расширились от неожиданности, и учебник чуть не выскользнул из рук.

Она, словно не замечая моего потрясения, сразу захлопнула за собой дверь, и с громким «щёлк» заперла ее. Этот звук стал знаком того, что мир вокруг нас сократился до этой комнаты.

Селена, встала передо мной руки в боки, и вызывающе посмотрела на меня. Мой взгляд непроизвольно застыл на ней. А в ее глазах сверкал какой-то нездоровый блеск, который не сулил ничего хорошего.

«Она только что заперла дверь на замок?» — удивленно подумал я, пытаясь осознать происходящее.

— Я хочу признаться! — взорвалась она, словно выплескивая секрет наружу.

— ЧЕГО⁈ — воскликнул я, не скрывая своего удивления.

— Я… Я… хочу… — ее слова затухли в неразборчивом бормотании.

— Извини, что ты там мямлишь?

Она вздохнула, создавая напряженный момент. Я немного расслабился, понимая, что это не из-за драки или любовного признания другой девушке. Возможно, я все-таки в безопасности.

— Я не хочу прожить остаток своей смертной жизни, полной всяких напряг, так что будь благодарен за то, что я обдумала это!

Сложно было понять, что она имеет в виду. Я отложил учебник, чувствуя, что вот оно — один из тех моментов типа «нам нужно поговорить».

— Да? — Я наигранно вскинул брови.

— Я всё запланировала для нас!

Она показала мне блокнот, а ее демонический хвост изогнулся за ней, словно вопросительный знак.

— Запланировала? Для нас?

Может быть, я что-то упустил в наших отношениях? Но нет, я не мог ошибиться. Строить планы — это всегда опасное занятие, когда в дело вступает женщина. Хмм. Наверное, я просто недооценил ситуацию.

— Вот, я всё распланировала Карак! — она села на диван, пригласив меня рядом. Открыв блокнот, она позволила мне заглянуть в мир ее задумок. — Вся наша жизнь вместе и будущее этого мира в этом блокноте.

— Вместе?

Я понимаю, что, повторяя за ней, я не выгляжу как гений номер один, но эта чикса просто должна сделать мне скидку. Особенно, когда она бросает такие ядреные бомбы. Правда ли она думает последовать плану наших стариков?

Селена, поднимая брови в раздумье, не торопилась с ответом. Секунды тянулись, исчезая где-то в лабиринтах её раздумий.

Наконец, она прорвала этот молчаливый фронт:

— Да, я понимаю. Нам предстоит натянуть резину в наших отношениях, но если мы не действуем, то замерзнем в текущем статусе, как мамин холодильник. Так что я решила взять инициативу в свои руки. Я перебрала в голове варианты развития событий, от побега со свадьбой до интригующих романов.

Жестом руки, будто пытаясь замедлить ходо разговора, я проложил путь сомнениям:

— Ну уж ого. Тпруу! Придержи своих лошадок, суккубиха. Ты не слишком молода для таких замутов? Да, для бога десять лет — пшик, но для нас, смертных, это целая эпоха. А ещё учти, кто нам может подвернуться на пути, и что может случиться.

Селена кивнула. В её глазах мелькали сомнения, но она, кажется, нашла в себе силы продолжить.

— Ну да, ты прав. Но я готовлюсь к худшему.

Селена не сбавляла обороты, словно её слова были реактивным двигателем, а моё выражение лица — просто декорацией комнаты.

— Без плана на будущее — нет детей! Просто и ясно. А ты, что, так удивленно глазищи раскатываешь, словно я придумала что-то смешное. Ты что, в детстве на грабли наступил и голову отшибло?

Я, честно говоря, был в шоке.

— ДЕТЕЙ⁈ — вырвалось из меня. — А ты думала, что мы вообще то сами дети и нам еще лет десять корячить до совершеннолетия?

Селена просто закатила глаза:

— Да, именно так. Но это единственный выход, чтобы избежать всего того беспредела. — Она потрясла своим блокнотом перед лицом. — Не хочу я быть старой девой, каторжно проживающей в одном доме с тем, кого считаю врагом номер один. Даже не хочу думать о том, что может случиться, если мы не последуем совету родителей. Проще всего решить все проблемы объединившись, и вместе противостоять будущему.

Это было что-то серьезное. И даже в ужасе от этой идеи, я был как-то заинтригован.

Я выхватил блокнот из её рук и стал листать. В комнате стало так тихо, что только ветер в окне напоминал, что где-то там есть мир.

Она смотрела на меня, ждущая моего ответа.

В блокноте было всё: от дат и времени до деталей, начиная с того момента, как мы окажемся в постели. Пути для построения и улучшения наших отношений.

От сегодня и до того момента, когда мир «должен» превратиться в свою идеальную версию через пять, десять и пятнадцать лет. Развитие экономики, культуры, изменения в обществе, забота о здоровье и образование. Даже налоги подверглись моему скептическому взгляду. Понял, что это уже не просто план на будущее, а чистокровный контроль-фрикшн.

Через десять лет и несколько месяцев у нас должен состояться наш первый «раз» в определенной позиции. Хм, хм, так вот что ей нравится. О, пошлая малышка. Видимо, под приличной фасадной оболочкой таится настоящая извращюга. Эх, Селена, этот блокнот, как разрушение последних иллюзий о твоей невинности.

Она тут же придумала план на пятерых детей, одного основного и троих на всякий случай. Кто-то, похоже, рассматривает детей как запасных игроков. Они отмечены как «резерв» еще до зачатия. Ну, зачем утруждаться, отмывая старых, если можно просто настрогать новых?

Но вот что меня беспокоит больше всего: мы будем «это» делать всего пять раз? Это вроде детские думы. Она, конечно, просто напишет новый план, но…

— Я хочу его разорвать! — Я схватил ее блокнот и уже собирался разобрать его на молекулы.

— Нет! — Селена с демонической силой вырвала свой блокнот из моих рук.

В моей голове настал полнейшее бардак. Надо было как-то разгрести этот узел в моих мыслях. Как мы вообще до этого докатились?

Ведь тысячелетия назад мы воевали друг с другом, как кот и собака, а теперь она вдруг предлагает сделать сброс всех обид? Это что, революция какая-то? Я, пожалуй, не готов к таким переменам! Ведь нам всего-то восемь и девять лет!

— Ну что, что тут у нас происходит? Если что-то не так, давай найдем компромисс, — бросила она, доставая ручку для внесения изменений.

Мои мозги крутились, пока я пытался понять, как выбраться из этой передряги. Возможно, выскочить через окно? Ведь дверь заперта. Нет, окно на первом этаже не поможет. Они еще и укреплены магическим барьером, я бы просто оттуда отскочил.

И вдруг мне пришла идея, и я решил попробовать ее:

— Начнем с этого. Хоть мы и живем под одной крышей уже больше года, это еще не значит, что ты можешь тут диктовать правила.

Селена поморщила носиком, будто съела кислый лимон, но все равно не сдавалась:

— Да, правда, но любовь — это как работа над собой. Давай, может, начнем что-то строить, чтоб было не так, как всегда? — она махнула рукой. — Ну то есть не так, чтобы мы снова враждовали. Представь нас, старичками, смеющимися над тем, как мы ненавидели друг друга веками, а тут вдруг любовь взяла верх.

Окей, признаю, она, кажется, в чем-то права. Может быть, наш путь будет не очень долгим, но зато забавным, если следовать этой дорожке.

— Ты уверена, что это нам надо? — спросил я.

Она сделала всезнающее выражение лица и потрогала свои рожки, как обычно делают девушки, когда поправляют локоны волос:

— Мы ведь уже не дети, мы взрослые. Знаем, что отношения — это не только гормоны и перепихон. В конце концов, в этом мире я твоя единственно возможная половинка! И к тому же ты такой старый, что даже бабульки из саркофагов слишком молоды для тебя.

Боже, никогда бы не подумал, что такое придет мне в голову! Но ей это пришло… Хотя я вовсе не удивлен.

— К-короче, у меня на тебя всё равно не встанет. Так что все эти твои планы на детей бесполезны, — объяснил я.

Внезапно всё лицо Селены покраснело.

— Я даже попыталась организовать всё так, чтобы тебе это как можно больше нравилось. Я пошла на огромные уступки! Видишь? Для меня это трудно, но сделать это пять раз абсолютно необходимо, чтобы завести пятерых детей. Я знаю, что тебе не нравится это делать, но в этом мире нет искусственного оплодотворения.

Я прикрыл своё лицо руками. Моя головная боль начала медленно пульсировать волнами. Что тут вообще происходит?

— Никаких детей. Какие бы недопонимания о моих «фетишах» у тебя не сложились, удали их из своей головы. Или перестань надо мной издеваться. Если бы я и хотел каких-либо отношений, то это были бы нормальные отношения, с нормальным количеством сношений. А другая проблема — в этом блокноте!

— Ну ладно! Если ты сможешь больше, давай заведем еще кучу детишек! Но почему ты так критикуешь мой блокнот? — Она прищурилась на свои записи.

Эй, стоп! Еще больше детей? Не, теперь точно понятно, что она меня прикалывает!

— Ты что, в каждой записи указываешь точное время и дату родов? Ты что, робот-конвеер какой-то? Мы как огонь и лёд, блин!

У меня уже голова кружится от всего этого!

— Нормально, что у нас есть различия. Давай используем их в нашу пользу. Не жди, что сразу всё получится. Сначала нужно друг друга понять.

Она прикусила губу и посмотрела вниз.

Видимо, я слишком долго молчал, потому что Селена продолжила:

— Без меня ты обречен на одиночество вечно. А я не хочу, чтобы этот мир пошел коту под хвост. Я тут все еще живу, не забывай!

Я размышлял, пока ветер за окном завывал. Всё равно не понимаю, в чем тут проблема.

— О чем задумался? — Внезапно Селена подкралась. Слишком близко! Дайте хоть какое-то пространство для комфорта!

— То что ты любишь трудности, — пожал я плечами. — И это точно не сработает так, как написано в твоем блокноте.

Внезапно, какое-то мягкое, теплое что-то начало заплетаться вокруг моих бедер, поднимаясь по торсу, окутывая меня в тиски. Мурашки пробежали по моей коже от такого тесного контакта.

— Селена?

— Да?

— Ты что, своим хвостом меня обвиваешь?

Мне даже захотелось встать и оттолкнуть ее, но я оставался сидеть, пытаясь разгадать этот странный момент.

— Ну, мне куда-то же его девать нужно. Надеюсь, не слишком навязываюсь. Так ты точно не убежишь, — с улыбкой ответила Селена. — Так в чем прикол, почему думаешь, что это не прокатит?

— Так вот почему дверь заперла? — спросил я. — Ты что, думаешь, я сбегу?

— Пока ты не выдашь ответ, отсюда никто не выйдет! — категоричным тоном заявила мне Селена.

— Что, если я действительно попробую вырваться? — Я попытался придать своему лицу подобие улыбки.

— Тогда будь умницей и выбирай ответ! — фыркнула она, легонько царапая когтем мою грудь. — В чем загвоздка?

Я вздохнул, решив поделиться своими мыслями.

— Селена, наши отношения это как любовь и ненависть. Такие у нас отношения. То тепло, то холодно.

Ее словно окатили ушатом ледяной воды.

— Ох, — вздохнула она.

Я кивнул, чувствуя, что этот разговор важен.

Глаза у нее широко раскрылись, словно она не ожидала такой искренности.

Черт! Она даже не хочет отпускать эту тему, что ли?

Снова сделав глубокий вдох, Селена опять сфокусировала взгляд на мне.

— Я понимаю, но это ведь не должно быть прям такой непреодолимой преградой. Так что, как насчет того, чтобы хоть попробовать делать шаги к друг другу по-тихоньку?

— Ну ладно, будем вместе пробовать свидания и выяснять, что из этого выйдет. Если всё пойдет гладко, отлично! Если нет, то пусть этот мир горит в аду, мне все равно! Но у меня свои правила, припомни!

Во-первых, если я почувствую, что ты пытаешься манипулировать моей жизнью, все ставки снимаются! Во-вторых, если мы найдем кого-то другого, игра заканчивается тут же.

Селена вытащила какой-то список и отметила в нем один пункт.

— Первый этап пройден, осталось еще немножко, и мы переходим к «интересным» вещам.

В ее глазах загорелся какой-то странный огонь, заставив меня немного нервничать. Я уже не раз видел подобный блеск в ее глазах.

— Почему у меня такое чувство, что я только что подписал договор с дьяволом?

Теперь я вовсе не в восторге! Совсем не в восторге!

— Ох, дорогой! Не воспринимай это как проблему, а как открытие нового пути в будущее! Иногда нужно что-то уступить, чтобы получить то, что действительно хочешь.

Ее хвост еще крепче обвил меня, а у Селены появилась улыбка, которая меня смутила.

Глава 2 Красноречивый дипломат

На уроке творчества нас отправили рисовать, и у Селены внезапно зажглась искусствоведческая страсть. Оказывается, у неё талант, и её картина с деревенским пейзажем была настолько крутой, что я даже не успел нарисовать свой шедевр из черточек. Может, она в прошлой жизни была художницей?

Сравнив свою кособокий рисунок с её, я мог похвастаться, что хоть и не мастер, но пытался внести свой вклад в мир современного искусства. Моя мазня из палочек и кружочков больше напоминала рисунки душевнобольного. И я точно мог бы продать ее за миллионы золотых!

Так же у меня был план перевернуть искусство с ног на голову, пока наша училка — Элиз Женевьева не разрушила мои иллюзии. Она даже спросила, почему я своим присутствием превращаю её урок в бардак. Как учитель может такое произносить о талантливом человеке! На десять секунд я ощутил, как мои инстинкты берут вверх и я чуть не разнес этот хлев с картинками!

Но, слава всему святому, я быстро пришёл в себя, прежде чем успел устроить настоящую катастрофу. Потом я даже подумал, не поджечь ли мастерскую Женевьевой, но урок кончился раньше, чем я успел придумать план, чтобы это выглядело как несчастный случай.

Зато моё настроение улучшилось, когда я открыл дверь в класс мистических искусств! Там оказалось всего три человека. И, к слову, я их узнал!

— О, привет! Алекс и Селена, вы тоже взяли этот урок? Ого, какие вы смелые! — окликнула нас Марья Комарова.

Рядом с ней сидел её брат, Марк Комаров. За ними на заднем ряду сидел Семен Барсов и он помахал нам рукой.

— Хэй, рады вас видеть! И чем мы такие смелые? Просто записались на этот курс? Марк, а ты откуда взялся здесь? Я думала, ты типа старше нас, да? — бросила Селена, заходя внутрь.

Они пригласили нас занять парты по соседству.

— Ну, я тут, потому что вот уже третий раз пытаюсь пройти этот курс! — важно заявил Марк, будто ему наплевать, что записываться трижды на один и тот же курс выглядит как-то глуповато. Просто мог бы на другую лекцию сходить и успокоить свою совесть, но нет, Мистические Искусства — это явно не его стихия.

Марк также поспешил объяснить причину нашей смелости:

— Ну вы, братцы и систры, смелые, потому что записались на курс, который вам гарантированно не сдать. Теперь у вас нет шанса облажаться по любому другому предмету в этом году, — пояснил он с таким выражением, словно лизнул кошачью попу.

— Ну а почему ты, собственно, в третий раз тогдана этот курс записываешься⁈ — спросил я.

— Русские не сдаются. Буду записываться, пока не дам отпор этому предмету или не сдохну от старости! — ответил он на полном серьезе. — У меня память как у слона, так что с другими предметами у меня проблем нет, я их так или иначе сдам.

Вот это решимость!

— Ну ладно, расскажи тогда, что это за Мистические Искусства такие? — спросил я, усаживаясь рядом с ним.

Марья Комарова кивнула:

— Это, Алекс, тема от господина Сарматова — тут всякое бывает. От состояния вселенной до магических фокусов и теории. Сарматов крутой ученый, обучит тебя всему, что пожелаешь, вне зависимости от программы. Проблема в том, что в конце года он спрашивает про какую-то чепуху, о которой никто не слышал и не читал. Если у тебя хоть какой-то ответ прокатит, сдашь экзамен, а если нет — завалишь, — раскрыла она карты.

Дверь тихо распахнулась, и вошел Сарматов, улыбаясь как чеширский кот. Тот самый мужик с красными глазами, которого Селена пытала вопросами о выборе предмета. Он пообещал нам занятия, которые впечатлят нас до конца жизни.

— Эй, посмотрите, кто тут! Один, два, три, четыре, пять отчаянных решивших пройти через мои курсы! Это, кажется, новый рекорд! Обычно все в последний момент решают, что им нужна хоть какая-то отмазка, чтобы не идти!

Он подошел к столу, поставил свой чемодан и сел.

— Я, так сказать, Сарматов. Магия, сверхъестественные штучки, колдовство — всё это серьезно. Вы, ребята, будущее нашей Империи. Если к концу семестра хоть кто-то из вас не вырастет до моих стандартов, я из вас сделаю котлеты! Запомните, ребятки! Теперь представьтесь, давайте. Имя и пару предложений о себе.

Марья начала, и мы все по очереди представились.

Сарматов взглянул на нас Селеной и потер подбородок:

— Эх, когда смотрю на вас, кажется, в коридорах что-то шепчут. Про какого-то баронета, что избил ученика до полу-смерти. А еще про какую-то рогатую дьяволицу, что расправилась с второкурсницей, как настоящая фурия, и арену разгромила. Надеюсь, это всё не о вас, и вы не собираетесь устроить здесь бойню?

Селена и я ответили одновременно.

— Нам нечего тут мутить. Вообще не в курсе о чем вы.

Селена подпихнула свой стул ближе ко мне.

— Мой любимый Алекс, зачем мне с ним вообще драться? Это же глупость!

— Да, дорогая, наверняка никто, у кого есть хоть капля ума, даже не подумает, что мы тут за что-то подеремся!

Я ее обнял, как будто это было вполне естественно, но тут же осознал, что творю невообразимое…

Черт возьми! Виктор! Год тренировок, и роль садится на меня как вторая кожа!

В этот момент в класс заглянул один из старшекурсников:

— Александр Каракалов? — спросил он обведя нас всех взглядом. В его глазах был смех. — Вас ждет директор Святогор в своем кабинете.

Я тут же понял, в чем дело. Все из-за той драки в мужской раздевалке после урока физкультуры.

Сарматов, видимо, тоже понял и покачал головой:

— Ну что же, господин Каракалов, вы можете быть свободны.

Я кивнул и посмотрел на Селену, она сочувствующе улыбнулась. Поднявшись, я вышел в коридор, следуя за моим провожатым.

Пока мы шли я прокручивал в уме, кто бы мог наябедничать директору. Ведь я помню, как ребята договорились ничего не сообщать куратору Мюнихаузеру.

Если точнее, Сторвальд и Гертруд, двое самых сильных ребят, сказали что-то вроде: «Давайте оставим это между нами, помиримся, и будем жить дружно». Но кто-то уже успел сбежать из раздевалки и пожаловаться учителю.

Я не знал того, кто пожаловался куратору, но зато мне знакомы все способности ребят из класса. Я записал у себя в блокноте их особенности и черты характера, каждого из них.

Так вот, среди нашего класса был один паренёк, который очень любил стучать учителям.

Поэтому моё предположение, это должен был быть Роберто Ящеркин.

«Ну погоди у меня стукачок недобитый.»

В любом случае, должно быть он сразу, как увидел драку, бросился искать кого-то, кому можно рассказать о ней. Затем он столкнулся со случайно оказавшимся в комнате Мунихаузером, который уже и передал новость о драке директору Святогору. Поэтому меня и пригласали на разборки в его личный кабинет.

Мы шли по пустым коридорам к лестнице, спустились на несколько ступеней и завернули за угол. Комната директора была почти в центре здания. Дойдя до кабинета директора, провожатый открыл дверь и вежливо попросил меня войти.

Когда я вошел туда, то увидел, что австро-венгерский принц Генрих фон Альберт уже стоял перед директорским столом.

Святогор заметив меня тут же пригласил жестом руки подойти ближе.

— Вы подрались? — Спросил он нахмурив брови.

— Да, — ответил я спокойно.

— Он первым ударил меня! — Генрих с напряжённым и крайне несчастным лицом, сразу начал выгораживать себя и перекладывать всю вину на меня.

Складывалось такое впечатление, что он уже успел забыть, как я избивал его, беспомощного, в раздевалке.

Он чувствовал обиду из-за того, что я смог побить его, но, похоже, нашёл в этом происшествии прекрасную возможность выпнуть меня из академии. Он хотел, чтобы директор стал на его защиту.

— Это всё его вина…

— Молчать! — Святогор смерил Генриха ледяным взглядом, сразу заткнув его. — Вы слишком шумный ученик, господин Генрих фон Альберт.

— Аа… Эээ… Но он…

— Не открывайте свой рот, до тех пор, пока я не обращусь к вам. Вам ясно?

— Да… — Генрих, очень напуганный, ответил тихим, дрожащим голосом. Глаза Святогора казались настоящими монументальными глыбами, до такой степени, что аж становилось жутко, когда он смотрел прямо на нас.

Я знал, что он не плохой человек, но даже меня атмосфера повисшая в кабинете заставляла ощутимо нервничать. Хотя я, конечно, знал, что директор в курсе о моем реальном статусе наследника Российской империи. А вот Генрих об этом не знал, и считал меня провинциальным баронишкой, о чем он постонно упоминал.

— Так вот, господин Каракалов, — проговорил директор с холодком, будто ветер северный. Его взгляд пронзал, как два острых клинка. Под этим взглядом любая попытка уклониться таяла, как мороженое на солнце.

— Да, — ответил я, стараясь не дать директору увидеть мои эмоции. Но внутри кипело.

Он всегда предпочитал обращаться к ученикам по фамилиям, словно создавая непреодолимую дистанцию между нами.

— Вы ударили его? — продолжил он.

— Да, — сказал я, видя, как в его глазах мелькнуло разочарование.

— Почему? — Он показал явное любопытство на своем лице.

— Генрих подрывал авторитет «Аврории Бореалис».

— Что⁈ — Брови директора чуть ли не взмыли на Луну.

— Что ты несешь⁈ — возмутился Генрих, его лицо выражало не только удивление, но и некоторую тревогу.

Мое внезапное заявление поставило Генриха и даже Святогора в тупик. Их удивление было понятно, ведь мои слова звучали как какая-то абсурдная чушь. Святогор смотрел на меня с любопытством.

— Объясните, господин Каракалов, — директор приподнял бровь, выражая интерес.

— Да. Директор.

Теперь смотри, мелкий паршивец. Я умею не только кулаками махать, но и словами жонглировать, как адвокат дьявола.

— Генрих утром в грубой форме утверждал, что меня приняли в Императорский Класс только из-за склонностей, без таланта. — Мои слова вырывались с поддельной горечью разочарования. — Я решил, что этому надо положить конец.

Генрих стоял, как рыба на льду, молча открывая и закрывая рот. Ага, вот как я использую его собственные слова против него.

Святогор был удивлен не столько смыслом моих слов, сколько тем, как я их формулировал. Мои слова звучали серьезно и складно.

— В итоге я сказал Генриху, что ученикам не следует сомневаться в решениях приёмной комиссии академии. Возможно, я слишком резко спросил у Генриха, не является ли он начальником комиссии, на что он, естественно, ответил нет.

Думал, что этим дело закончится, но, видимо, Генрих почувствовал себя обиженным, что я проигнорировал его замечание. «Ты начальник комиссии, отвечай, придурок?» — примерно так я ему сказал.

Директор прямо так и раскрывает глаза от удивления, а я, несмотря на его удивление, продолжаю свою историю:

— Так вот, после того, как мы вылезли из учебки по физкультуре, этот парень подкатил ко мне в раздевалке и предложил попробовать настоящие «исконно скрепные люли». Я ему честно сказал, что нет, мне это не интересно.

Видимо, он планировал меня физически задавить в ответ. Несколько раз сильно толкнул меня, при этом спрашивая, как я мог посметь ему так говорить, ведь он, мол, важный петух из знатной семьи. Генрих, ты признаешь, что говорил такое?

На мой вопрос Генрих, с красным от ярости лицом, начал кричать:

— Ну, это не совсем так, я просто его чуть-чуть толкнул! А этот парень меня ударил!

— Да, я тебя ударил, но не из-за того, что ты меня толкнул.

Чувствуя, что разговор скатывается в ещё больший бардак, Святогор поднял руку:

— Стоп, а что вы имели в виду, когда сказали, что он подрывает авторитет академии?

Он смотрел на меня, словно говоря: «Не пытайся меня обмануть».

— Когда Генрих меня толкнул, он сказал, что это какая-то чушь, что такой как я смог попасть в Императорский Класс. Потом спросил, сколько заплатили мои родители, чтобы сюда пробраться. Сказал, что всем понятно, что они подкупили приёмную комиссию, и моё поступление — это мошенничество.

С каждым моим словом Генрих все больше бледнел. Видимо, он думал, какого черта я так разговариваю. Но я шел до конца своего замысла. Да, я немного нервничал, стоя перед взглядом директора Святогора. Но, черт возьми, начал — дойду до конца.

— Я могу еще пережить пару шуток в свой адрес, но когда Генрих стал наезжать на академию, он коснулся не только меня. Это как будто нашу школу, гордость Империи и вообще лучшее учебное заведение в мире поставили под сомнение.

Я смотрел прямо в глаза директора Святогора.

— Иными словами, он подвел под сомнение не только решения академии, но и честь Российской империи. И я не мог просто так это проигнорировать. Так что я, немного потерял контроль и извините за это, директор.

Директор был настоящим патриотом, это было его основной чертой. Он даже перешел на «ты», несмотря на титул принца:

— Ты правда сказал такое, Генрих фон Альберт?

Генрих стоял, словно курица на отмели, и попросту не знал, что сказать.

— Я задал тебе вопрос. Это правда, что ты распространяешь слухи о том, что наша академия — порочна и продажна?

— Но… но… это… это…

— Да или нет. Я не хочу слушать твои отговорки, выбирай одно.

Хоть гнев Святогора был направлен не на меня, но я все равно чувствовал, как сгущаются грозовые тучи.

Директор Святогор, такой патриот, что его гордость за Империю и академия просто зашкаливает. Но если дело касается подрыва чести и достоинства его любимой академии, то тут он взрывается, как бомба.

Так что неудивительно, что он остался в ступоре из-за ученика, который два раза в день открыто поднимал сомнения в решениях академии. Конечно, я не раскрыл все детали, дело было серьезное.

На самом деле, можно легко сделать из любого человека мирового злодея, правильно трактуя его слова, даже если он ничего не сделал. Нужно лишь умело направить в нужное русло. Кто владеет вниманием и умом, тот всегда контролирует страстями и интригами.

Проблема остается проблемой, пока на нее не обратят внимание. Все слова можно исказить так, чтобы они звучали как проблема. И сделать ее вселенской трагедией. Это как лавина, которая сметает все на своем пути. Или как извержение вулкана, которое превращает крохотный камешек в гору. После извержения не остается ничего, кроме пепла и почвы.

Святогор сначала был готов простить нам драку, не вникая в детали. Ведь, по его мнению, драки среди учеников — это норма, обычное явление в Императорском Классе.

Но после моих слов он отпустил меня с миром, а Генриха оставил. И при этом отметил, что, кажется, у меня есть талант, которого раньше не замечали. Он имел в виду, что я говорю не так, как ребенок. Но кому это важно? Святогор вряд ли поверит, что внутри меня уже старик.

К тому же, кто бы мог подумать, что в Императорский Класс академии, где одни таланты, поступит обычный человек? Если я буду притворяться ребенком, это будет выглядеть странно. Просто продолжу играть свою роль.

В конце концов, Святогор больше обратил внимание на Генриха, но ему тоже ничего серьезного не светит. Директор знал, что я немного преувеличил ситуацию, а Генрих всего лишь ребенок. Так что обошлось только предупреждением.

Выйдя из кабинета директора я внезапно осознал, что я не знаю куда идти. Скорее всего урок у господина Сарматова уже закончился и мне нужно проверить расписание. Ворча себе под нос, я порылся в своём школьном ранце и нашёл буклет с расписанием занятий.

Минутой позже я, наконец, смог найти дорогу к этому, так называемому Заклинательному курсу.

Ускорив шаги, я попытался наверстать потерянное время. Я бы произвёл плохое первое впечатление, если бы опоздал.

Оказалось, что Заклинательный курс проводит занятие на тренировочном поле, которое находилось недалеко от обычного, только не было таким же ухоженным.

Переодевшись, я прибыл на место.

На этом курсе были всего девять учеников вместе со мной и Селеной. И нашим учителем был то самый Тихомир, который вызывал подозрения у нас обоих. Странно, что Селены еще не было, а пятерых учеников из семи я уже знал.

— Простите, если я опоздал, — проинформировал я Тихомира, подходя к нему.

— Хм. Это не проблема, — кивнул сенсей.

Он повернулся к остальным ученикам.

— Внимание! У нас два новых ученика. Один из них уже тут, Александр Каракалов. К сожалению, наш второй новичок, Селена Эралих, опоздает.

Он начал указывать на различных детей, которые собрались, чтобы поприветствовать меня.

— Тут у нас Анфиса, Сторвальд, Алиса, Гаврила, две сестры Сара и Урсула, Евгения, — представил мне остальных Тихомир.

Потом я внимательно рассмотрел четыре новых лица. Гаврила выглядел, как человек, только чуть-чуть красноватый и на год старше меня. На нем было больше мяса, чем на мне, но толстым его не назовешь, просто костяшки крепкие. Наверняка, кто-то скажет, что он родственник Сарматова — учителя с красными глазами.

Взглянув на Сару с Урсулой я показал им свою радостную улыбку, демонстрируя все зубы. Еще две боксерские груши для Селены — значит, у нее останется меньше энергии для меня! Всё идет по плану!

Но, почему-то обе девушки отступили, и Алиса тоже предпочла держаться на расстоянии. Эх, магия исцеления этого мира — вещь крутая. Еще пару дней назад у Алисы были сломаны все «пять конечностей», а теперь она как новенькая.

Евгения — настоящая девочка-альбинос, светлые волосы и большие красные глаза! Откровенно говоря, иначе как «девочка-альбинос» не описать. Лет ей может и десять, но формы уже начали вырисовываться.

Но я не понимаю, почему она выбрала для тренировки обтягивающий костюм⁈ У всех остальных — обычные спортивные костюмы. Селена точно будет недовольна, если я невольно задержу свой взгляд на этих изгибах.

Сенсей Тихомир продолжил свое наставление:

— У нас есть большая разница в возрасте, особенно у Сары и Урсулы, но это не проблема. Здесь собрались самые крутые! Чтобы подстроить тренировку под вас, мне нужно узнать ваши стили боя. Всем вам придется потренироваться со мной, как только появится Селена, — пояснил Тихомир.

— И что нам разрешено делать? — поинтересовался я, не скрывая своего любопытства.

— Всё, что угодно, если вы действуете на расстоянии не более пятидесяти метров! — ответил он.

— Так я могу использовать заклинания?

Я был в ступоре. Я думал, что уроки ближнего боя — это всё про борьбу и драки врукопашную. Тихомир сложил руки на груди.

— Ты можешь кастовать, что угодно с расстояния. Только не путай этот урок с глупостью вроде магических боев или боевых искусств! Это не имеет отношения к настоящему бою. Здесь вы тренируетесь для реальной жизни! Всё позволено, если только вы не собираетесь расстрелять врага снайперским огнем с километровой дистанции.

— Спасибо, что подождали, ребята, — внезапно сказала Селена, оказавшись прямо позади меня.

Я обернулся.

— Рад, что тебе удалось найти дорогу.

Тихомир указал на меня пальцем.

— Кстати, я тут вспомнил кое-что! Я почти ничего о тебе не знаю. Я уже задавался вопросом, почему ты сражался с Кощеевым таким странным образом. Хотя, я должен сделать тебе комплимент, что ты долго продержался против него! С нетерпением жду возможности узнать о твоих способностях.

Я начал ворчать себе под нос, пока Тихомир шёл в сторону открытого поля. Он мне не нравился и я ему не доверял, поэтому я решил воздержаться от того, чтобы показывать ему всю свою силу.

Селена заметила сестер Сару и Урсулу и угрюмо посмотрела на них. Алису же она одарила дьявольской ухмылкой, отчего та отступила ещё дальше.

Воспользовавшись этим шансом, Анфиса подошла к нам и начала беседу с Селеной.

Тихомир развернулся и пошёл к центру поля.

— Ладно. Считается первое попадание! Ты первый, Гаврила!

Глава 3 Дерзкий шотландец

— Эй, Гаврил, ты первым идешь! — пригласил Тихомир.

Гаврил медленно пошел в сторону Тихомира, как будто на минном поле. И как только он подошел на пятнадцать метров, вытянул вперед руки, и бац! Струя пламени в морду Тихомира. Но тот, как ниндзя, прыгнул, увернулся и приблизился к нему.

Гаврил, не сдаваясь, повернул свой огнемет на Тихомира, но вдруг тот превратился в туман, как призрак. Гаврил только хотел повернуть, как Тихомир, оставаясь невредимым, вернул свою форму и придавил его своим весом.

— Ну ты, брат, слишком на свои огненные штуки рассчитываешь. Надо бы иметь план Б, если кто-то решит твои трюки обойти. Следующий!

Сара подошла, полагаясь на свой меч. Ей удалось выжить чуть дольше, благодаря своей скорости, но в конце концов ее тоже поймали и швырнули на землю.

— Следующий!

Потом Урсула взялась за дело и устроила настоящее шоу, дерясь лишь руками и ногами. Я понял, что она не шутит, глядя на нее. Оказалось, что она не только сильнее, но и быстрее, чем ее сестра!

Тихомир вдруг сказал, что хватит, даже не прикасаясь к Урсуле. Похоже, этого было достаточно. Или, может, он был добр к дамам? Кажется он может быть не только строгим учителем, но и джентльменом.

В это же время Селена и Анфиса оказались в уголке, где вели разговоры о боевках. Анфиса накидывала вопросы про магию, а Селена плыла в потоке её интереса, стараясь не потеряться.

И тут на арену ворвалась Евгения, наш альбинос. Препод подошел к ней, а она взмыла в воздух заклинанием левитации, и зависла в воздухе. Она еще и торнадо из пыли с льдинками заварила так, что вокруг неё все вдребезги разнесло.

Тихомир, бедняга, пытался подкрасться, но Евгения послала торнадо вперёд, и он влетел в него с маху. Будто морковка встретилась с кухонным комбайном — взрыв плоти, крови и костей.

Я уже поднимал руки, типа, поздравляю Евгению, а Тихомир вдруг опять собрался из кусков, готовясь к новой атаке. Евгения сделала кувырок, и ударила в голову учителю. Он опять рассыпался на куски или точнее, распался на частицы как туман.

— Ну что, вот это я понимаю, — одобрительно крикнул я в восторге, а Селена ткнула меня в бок.

Учитель снова появился перед Евгенией. Он поздравил ее и сказал, что бой окончен.

— Эй, ну это ж бред! У него точно такая же фишка, что и у дедушки Виктора! Думал, что он в туман перевоплощается, чтоб ударов не получить. А оказывается, он тоже бессмертный! — недовольно буркнул я.

Анфиса поспешила объяснить всю логику:

— Не просто так! У них суперспособность. Они свои тела в туман могут превращать, форму менять как захотят. Почти из ничего тело восстанавливают. Может, они в атаке не так сильны, но их придется раз сто убить, чтобы полный кирдык получить. Только маны у них маловато. Как только кончится, так они уже беспомощны.

Меня удивило, почему Анфиса так на сенсея наезжает, как будто он ей мозоль отдавил.

— Я следующая! — радостно воскликнула Анфиса и побежала на поле.

Анфиса, как киношная ниндзя, подкралась к сенсею. Вдруг она, как змея в траве, растворилась в своей собственной тени. Тихомир сразу встал в стойку, внимательно глядя на землю.

«Хоп» — нож вонзился в его ногу, прям из его же тени!

— Не плохо задумала, — буркнул Тихомир, отпрыгивая и пуская взрывное заклинание на свою тень. Когда он приземлился все повторилось вновь.

— Анфиса, если будешь так теневых клонов вызывать, я весь день на руках ходить буду! — закричал он, стараясь даже в бою сохранить покер-фейс.

Через пару минут и несколько порезов, Тихомир сдался.

— Честно, проиграл, — выдохнул он.

Анфиса вылезла из-под земли к остальным.

— Красава, Анфа! — сказал я офигевая.

— Ха-ха-ха, так себе. Да, конечно, сейчас у меня был приоритет, но это только потому, что маны хватает. Еще десять минут — и я бы соснула. У Тихомира маны, как у дурака фантиков. Мы никогда не можем убить его достаточно, чтобы истощить его ману.

— Сколько раз мне его ещё убивать придется? — заинтересовалась Селена.

— Честно? Хз. До сих пор не удавалось его вымотать. Чувак даже не пыхтит после десятка убийств подряд, — ответила Анфиса, поджевывая нижнюю губу с недовольством в глазах.

Затем Алиса взяла свою очередь. Когда началась драка, она просто повторила свой хитрый ход, как тогда с Селеной. Обложив себя маной, чтобы стать как танк, она начала атаку. Алиса лупила Тихомира с десяток минут, но потом быстро сварилась и сдалась. Старикан по-прежнему стоял там, хотя ему уже десять раз полагалось бы откинуть копыта!

Потом был Сторвальд против Тихомира. У него были ножи в обоих руках. Он начал двигаться так, что видны были только вспышки. Тихомир защищался магией, типа каменной кожи и щита. Но против скорости Сторвальда он был, как пенсионер-дачник против Феррари на автобане.

Хоть у Сторвальда было преимущество в атаке, ему не хватило сил пробить защиту Тихомира. Через несколько минут Сторвальд выбился из сил и поднял белый флаг. Это меня удивило. Никак не думал, что у такого стойкого и крепкого парня может не хватить дыхалки. Он же у нас чемпион по физре, как никак!

— Я сейчас пойду! — Селена уверенно подошла к Тихомиру и, подойдя ближе, сразу начала с ним драться. Приускорившись, она пыталась высоко подпрыгнуть и пнуть его в грудь. Улыбаясь, он ловко уклонился, прошмыгнув под ее удар.

Селена повернулась в воздухе и вытянула вперёд руку, выставив её ладонью в сторону земли. Её саму оттолкнуло отдачей, а земля вокруг Тихомира прогнулась и его придавило, словно насекомое!

Эй! Да она, похоже, смотрела слишком много фильмов про восточные единоборства в какой-то из прошлых жизней! Ни одному здравомыслящему мастеру боевых искусств не придёт в голову подобная идея!

Пока Тихомир погружался в землю, Селена решила не давать ему покоя и начала молотить по тому месту, как продавец шаурмы на углу. Никаких передышек! Она лупила потоком атак, а кратер, где Тихомир прятался, просто рос и рос, как мой список дел в пятницу вечером.

Через какие-то полминуты этого беспрерывного боевого танца, Селена приземлилась перед нами, пыхтя и потея.

— Офигеть! Это было, наверное, лучше, чем кардио в тренажерке! Думаю, я достигла своего лимита. Надеюсь, этот старик точно откинулся. — Селена вытерла пот с лба. Затем повернулась ко мне и подмигнула.

И тут внезапно что-то появилось из кратера!

— Кхм, порча газона. Похоже придется вычесть это из вашей стипендии.

Тихомир поднялся и выставил руки вперед с выражением лица, будто кто-то украл и съел его сладкий рулет.

— Виии⁈ — Селена завизжала, подбежала к Анфисе и спряталась за ней.

Я её понимал. При виде того, как Тихомир, подобно зомби вылез из-под земли у меня самого мурашки по спине забегали.

Хотя он нам ничего плохого не сделал.

Пока ещё. Он, пока ещё ничего нам не сделал. Да, так будет правильнее думать. Ты права, Селена! Все эти старикашки — просто какие-то сверхживучие монстро-тараканы!

— Следующий, Каракалов! — Крикнул неутомимый сенсей.

Я вышел и стал тихо подкрадываться, руки в карманах, чтоб не выдать, как я здесь мухлюю. Да и как тут с ним драться, мужик какой-то крутой, силы у него вагон.

В общем, я вытащил из кармана камешек и шмальнул ему прямо в лоб. «Бац!» Красная слизь вылетела из затылка, и Тихомир, словно дерево, рухнул на траву.

Кто вообще говорил, что нужно кидаццо большими камнями? Я то знаю, что не прокатит. С Виктором уже экспериментировал, только разозлил его. Но Тихомира хоть временно вырубил.

Пока он «отдыхал», я решил включить защиту:

— Щит! Каменная Шкура! — Мои любимые заклинания.

Тихомир к тому времени вроде как подлечился, но мелкие царапины ему не помеха, даже если в органы целить.

Он сел на землю, и высказал свои наблюдения:

— Почему ты сражаешься, с руками в карманах? Так то неприлично играть со своими шарами на публике.

На что я ответил:

— Ну, это мой стиль. Мои руки под это заточены.

И тут кто-то сзади закричал:

— Хочу видеть, что будет, когда руки применишь!

Я быстро повернулся, а Тихомир уже и щит мой пробил.

— Буря огня! — закричал я, пока Тихомир держал меня за воротник. Я направил ману, чтоб огненной энергии зажарить его до корочки. Оба засветились, как елка на Новый год, и разлетелись от взрыва в разные стороны.

Я пытался не потерять сознание, а заодно кричал заклинание:

— Лечение! — Потому как меня самого знатно поджарило.

Вот, теперь гораздо лучше.

Хоть и рискованно было, но атака огнем — единственное, что я на Викторе не пробовал.

Вижу Тихомир живой и снова ко мне идет.

— Это просто подлое жульничество! — воскликнул я.

— Тогда ручки используй! Я найду способ достать тебя, если не используешь! — Ответил он, практически уже рядом.

— Ладно! — крикнул я, вытягивая руку, будто хочу его схватить. — Сила ветра!

И Тихомир завис в воздухе, словно гигантская рука поймала его. Уф, утомительно. Вот почему этот стиль боя мне не нравится. Еще раз напрягся и кинул его в кратер, созданный Селеной.

И он смачно ударился прямо в его центр.

«Есть трехочковый! Я есть Майкл Джорждан, только белый!»

После того, как я сделал крутой удар, я встал на ноги, решив полностью раскрыть свои силы. Мои руки были напряжены передо мной. Земля вокруг кратера начала двигаться, словно хотела проглотить Тихомира.

Постепенно формируя могилу, и я фокусировался, прилагая все усилия, чтобы сжать вещество и создать непроницаемую оболочку. У меня в голове мелькала идея: если он может превратиться в туман, чтобы излечиться. То что, если его запереть в герметичной тюрьме, всего в паре метров под землей? Только когда я убедился в успехе своего плана, я расслабился, опустившись руки.

— Хах, хах, попробуй теперь выбраться… — Выдохнул я от усталости.

— Урра!! Старикашки больше нет! — Селена, полная энергии, подбежала ко мне. Анфиса, Сторвальд и Евгения тоже подбежали, присоединяясь к радостным крикам!

Но внезапно часть созданной мною могилы зашевелилась, как в фильме ужасов и из нее вытянулась рука! Мы все замерли.

— Эм, кажется я утюг забыл выключить, — я быстро нашел предлог, чтобы уйти с урока, хотя он вроде уже закончился.

Ребята вокруг меня согласно закивали, и мы поторопились прочь!

* * *

На следующем уроке была теория контроля магии. Там было еще четверо из Императорского класса: Генрих фон Альберт, Роберто Ящеркин, Лиана де Флор и Конрад О’Коннел — сын шотландского короля, ни много, ни мало.

Генрих, как только меня заметил, сделал вид, что я невидимка. И кстати с остальные ребята на курсе были мне незнакомы.

Этот тип, Роберто Ящеркин, был не то чтобы умник, а вот стукач был на уровне. Вероятно, он и рассказал преподу про нашу драку с Генрихом. У меня на каждого студента было досье в блокнотике.

Ну, я решил не заморачиваться. Драки я особо не люблю, да и парень был, собственно, неплох. Почему бы не оставить его в покое.

Занятия магией оказались не такими, как я предполагал.

Сначала думал, что вообще ничего не врублю, но, оказывается, термины и жаргон не такие уж и сложные. Видимо, школьные знания хоть к чему-то пригодились.

Формулы были немного запутанными, но не так, чтобы я вообще не справлялся.

Говорят, что магия для гениев. Но, может, мне так легче, потому что у дедушки Виктора я что-то подхватил?

Препод тем временем читал лекцию:

— Это, конечно, базовый уровень, но не забывайте, что перейти от теории к практике будет сложнее, чем понять идею. Если хотите на магический факультет, думайте головой. И помните, другие студенты выбравшие этот путь часто терпели неудачу. Тут есть свои трудности.

Точно.

Поэтому я делал заметки с мыслью, что пока буду стараться изо всех сил. Лучше было использовать свою голову здесь, а потом заняться хотя бы физической подготовкой.

Потом препод рассказал нам про другие магические штучки.

— Например, демоны кастуют по-своему, их мана не как у нас. Мы еще будем изучать демоническую магию. Но, даже если бы мы освоили их приемы, не факт, что у нас получилось бы так же круто.

И вот наконец настал момент показать на что мы способны в магии.

— Шшш! Пук!

— Ух, мадам де Флор, у вас лучше всех получается!

— Спасибо.

— Постарайтесь чуть-чуть увеличивать мощность.

Лиана де Флор вздохнула, когда между ее пальцами проскочили искры.

На уроках магического контроля могло случиться всякое, поэтому учителя тренировали нас индивидуально.

— Бах!

— Отлично. Теперь посмотрим, сколько вы это выдержите.

— Ладно.

Конрад О’Коннел, разжегший огонь на песке, потел как лошадь, стараясь не потерять фокус.

— Вот оно, смотрите, смотрите!

— Ничего не вижу. Совсем ничего.

Мои же результаты в магии огня оказались более успешными и я заметил завистливый взгляд шотландского горца. Он почти скрежетал зубами, и если бы ему дали волынку, то он сжевал бы ее вместе с мехами.

После уроков все вышли из класса.

— Эй, Каракалов! — Кто-то окликнул меня.

— А, что?

Это был Конрад О’Коннел, который позвал меня. С первого взгляда я понял, что что-то не так. Его лицо было, как у кота, которому свербит зад, а вокруг все замерли, ожидая, что будет дальше.

— Ну ты, Каракалов. Академия, что для тебя легкая прогулка?

Он выглядел довольно неловко, даже если я притворялся, что не замечаю его. То же самое было и с остальными, которые как зомби смотрели в мою сторону.

— Ну, не знаю, может быть. А что?

— Тогда почему парень с такими низким происхождением, как ты решает стать магом?

«Аа, я понял, он намекал на мой фейковый баронский титул.»

Почему этот тип спрашивает что-то настолько очевидное? Я притворился, что не понимаю, а они продолжали смотреть на меня, как на пришельца.

— Почему бы и нет? — ответил я спокойно пожав плечами.

— Ты что, серьезно думаешь, что сможешь?

— Ну а почему бы и нет? Не пробуешь — не узнаешь!

О’Коннел нахмурился, будто я ему утром в кофе нассал.

— Я слышал, что ты посещаешь все лекции Сарматова, так?

— Так и есть.

— Ты что, серьезно думаешь, что сможешь всё вытворять только из-за своих сверхспособностей? На полном серьезе? Ты тут, типа, мистическую силу хочешь? Серьезно? Чтобы магию юзать или мечами махаться, просто потому что захотелось?

Все остальные ребята тоже смотрели, будто в туалете что-то не то съели. Да, ситуация действительно какая-то странная, признаться.

— Ну я просто так, почему бы и нет, может, что-то интересное вынесу.

— Хах…

Шотландец кажется был раздражен.

— Ну ладно, просто больше не ходи на лекции по магическому контролю. Если ещё раз появишься, я тебя поджарю, ясно?

Видимо он, не в восторге, что я на этих уроках преуспеваю. Он действительно пугает меня, говоря, что поджарит?

— Ты поджаришь? Ты даже муху не поджаришь, смех да и только.

— Что?

— Ну такое впечатление, что у светлячка огонек больше, чем у тебя. Ты не согласен?

Ему правда удалось разжечь огонь на песке, но как-то не так впечатляюще, даже не костер.

О’Коннел покраснел от моих слов и я заметив это решил подразнить еще:

— Какая у тебя удивительная сила. Если все, что ты можешь, это менять цвет лица и разжигать пламечишко трясущимися руками, может, лучше спички использовать?

— Что… чч… Что? Ты…

— Ты когда-нибудь думал о том, кто ты в сравнении со спичкой? Ты или спичка? Кто лучше? Я за спичку. Она хотя бы не такая наглая, в отличие от тебя.

О’Коннел, которого я сравнил со спичкой, запнулся, видимо, не ожидая, что его так унизят.

— Т-теперь… Ты… Ты хоть понимаешь, кого оскорбляешь?

Наконец-то этот парень произнес нечто, что не положено говорить в стенах академии, особенно после моего намека.

— Того, кого я оскорбляю, это Конрад О’Коннел. Неважно, что ты какой-то сраный аристократишка, кого это волнует в нашей академии?

— Как ты смеешь оскорблять королевскую власть Шотландии, подчиняющуюся Королеве…

Я поднял руку с видом академика, прерывая поток его слов.

— Ах, это ты, дон, должен извиниться передо мной, дон.

— Ч-что…?

— Ты не должен упоминать о своем статусе в академии. Ты забыл это правило?

Я оглядел зрителей, наблюдавших за нами с ошеломленным выражением лица.

Глава 4 Мой секрет раскрыт

В воздухе нависло напряжение, словно тяжкое облако. Я обернулся, и все таращились на меня, как изумленные котята.

Генрих, Лиана, даже Ящеркин — все стоят, как будто ожидали что-то круче, чем просто ссора. Их глаза сверкали любопытством.

— Ну, есть у нас тут свидетели. Все слышали? — Нарушив молчание, спросил я у них.

O’Коннел поморщился, когда понял, что поддавшись эмоциям, нарушил правила. Все отвернули глаза и нахмурились, когда я попросил свидетелей подтвердить мою версию.

— Если через три секунды ты не извинишься передо мной, это будет еще одно нарушение.

— Один.

— Два.

— Два с половиной.

— Три.

Я развернулся, показывая, что сейчас не до шуток.

— Извини, я был слишком груб, — O’Коннел извинился с запозданием. Но мне смешно, потому что он понял свою ошибку.

Вопрос: зачем ввязываться в базар, если он его даже не вывез?

— В следующий раз держи язык на цепи, приятель.

Я похлопал его по плечу и прошептал:

— Королевские сынки тут не могут жаловаться, даже если отхватят от простолюдина.

— Что? Как это?

— Это значит, если это случится, все повернется против тебя, вне зависимости от статуса.

Пусть у него высокий статус, но внутри академии все равны.

Когда я стал уходить то услышал, как он крикнул мне в спину:

— Как ты смеешь, нахальный ублюдок!

Я моментально развернулся.

— Ну и что теперь?

Цвет его лица стал меняться на красный, глаза зажмурены — ну точно, какать собрался… А не, вроде как пытается использовать свой дар.

«Огонь!»

Вальяжно подойдя ближе, я легонько стукнул его рукой по лбу. Как сказал бы Виктор, как по «киске» ладошкой.

«Шлеп!»

Он покачнулся, и потеряв концентрацию не смог применить свой дар так, как задумывал. В конце концов, я его запутал.

— А? Что?

Ему кажется, что он в другом измерении. Все идет не так, как он ожидал, и он этого не осознает.

В его глазах было что-то типа «Что за фигня?»

— Ты, кажется, недооцениваешь силу моей руки, приятель.

Может, этим детям стоит подучить, что руки быстрее заклинания? Все наблюдали, как я неспешно шлепнул по лбу одного из клана О’Коннелов. У него на лице был вид, будто его только что поразили молнией.

— Что? Что ты за дерзкий хлыщ, чтобы трогать меня!

— Это была чисто самозащита. Ты ведь пытался меня поджарить, да? — Он с трепетом глядел на меня, а я просто стоял, будто ничего не произошло. — Эй, ты что, не собирался применить дар? Давай, не стесняйся.

— Я убью тебя! — Цвет его лица снова стал более насыщенным, он снова пытался вызвать пламя.

«Шлёп!»

— Ургх!

— Ты думал, я буду ждать, пока ты зарядишься, остолоп?

Он был глуп или просто упорот?

— Каждый раз, когда захочешь применить свой «дар», я буду стукать тебя по мордасам. Усек? Я же хороший парень, так что даже ничего не скажу об этом куратору. Ты же помнишь, что сказал Мюнихаузер насчет дара?

— Я, я, я, айии! — Он вспомнил, какое ожидает наказание за использование дара в драках.

— Что ты делаешь? Разве ты не хотел меня убить? Давай! — Когда я снова замахнулся, парень прикусил губу, и откинул голову назад.

— Ты маленький трусишка, ты знаешь?

— А-аа! Ты обманул!

О’Коннел покраснел, как рак. Как будто ему стыдно, что он испугался.

Наконец, он не выдержал и набросился на меня.

— Аркгх!

— Ух!

Я грациозно уклонился в сторону, поддержав его детский порыв.

Вот никак нельзя было сказать, что королевский сын не умеет драться. И еще у него была сверхъестественная сила.

— Думаешь, только телом справиться?

Я применил прием из самбо и опрокинул его на пол, а затем взял на болевой.

— Ну что, ребята, видели, как он хотел победить своим даром, да?

Лиана де Флор просто тупо смотрела в никуда. Ящеркин трясся от страха.

Им и в голову не приходило, что здесь может случиться подобное. Но просто драться с одноклассником и использовать свой дар против него — это таки две большие разницы. Так что это был залёт по полной программе.

— Понимаю, у тебя много гордости, но давай без фанатизма, окей? — холодно бросил я, наступая ногой на его руку. — Я ведь тебе больно не делал, просто урок посещал. Ты почему со мной драку развязал? Ты должен быть мне благодарен, что я буду молчать об этом.

Я присев, схватил его за волосы и шепнул ему на ухо:

— Твой «дар огонька», на подготовку уходит 10 секунд, а пламя как у костерка.

— Мгмх!

Когда я точно оценил его возможности, он раскрыл глаза широко, как будто они сейчас вылетят из орбит.

— В будущем, если ты попытаешься применить свой дар на мне хоть еще раз… За эти 10 секунд, я вырву твои глаза и затолкаю их поглубже и будешь моргать оттуда. Понял?

— Кхкхх! Да…

— Разве куратор Мюнихаузер не говорил этого раньше? А? Давайте будем уважать друг друга.

Затем я оставил его лежать, а сам поправил костюм и спокойным шагом ушёл.

Я знал, если ничего не делать и просто терпеть то, эти выскочки житья не дадут. Быть чокнутым дураком приемлемо, но никогда не следует быть покладистым.

Что удивительно после этого случая меня больше не вызывали к директору. И вообще как-будто никто не помнил об этом.

Вместо того чтобы меня ругать, как будто у всех появились крылья и они решили лететь подальше от меня. Видимо, они считали меня не просто странным, а вполне себе сумасшедшим.

Нет, честно, я вот думаю, должен ли я был отпустить того парня? Когда он внезапно решил со мной порамсить и применить свой дар, только потому, что ему не нравилось, что я посещаю курсы? Думаю, что нет.

После этого О’Коннел моментально исчезал, как только замечал меня. Ну, я не хотел, чтобы меня принимали за легкую добычу, так что я решил стать зловещим психом.

Потому что, понимаешь, если бы я этого не сделал, то вот скоро какой-нибудь мачо захотел бы со мной помахаться кулаками. Это вопрос времени, прежде чем это станет настоящей кровавой вечеринкой, верно? И если так случится, надо же как-то защититься.

Моя жизнь в тишине и покое превратилась в хаос, и виноват в этом, конечно же, только я. Ну что мне оставалось, как не продолжать идти этим путем? Притворяться милым и добрым с этими ребятами было бы просто бессмысленно.

Императорский Класс, обычно тихий и спокойный, теперь стал адом из-за меня.

* * *

И так, снова наступило время для урока Искусств, событие, которое волновало Селену до самого кончика волос. Но мне этот курс приносил немало неприятностей, в первую очередь из-за учительницы, которая казалась сразу проникнулась ко мне антипатией.

Селена, моя подруга, заметила мой мрачный вид, когда мы ожидали появления учительницы.

— Что с тобой, Карак? Ты выглядишь, как будто с дуба упал! — поинтересовалась она, чувствуя мое настроение лучше, чем кто-либо другой.

Мои глаза отражали внутреннюю борьбу, и я вздохнул.

— Просто размышлял о том, что я начинаю становиться тем же, что и в предыдущей жизни, — пробормотал я, чувствуя легкое разочарование, после вчерашнего столкновения.

Селена, покачав головой, оценивала мои слова, пока мы сидели среди других студентов.

— Да? — она задала вопрос, наклонив голову и внимательно слушая.

Я решил подробно раскрыть перед ней свои мысли.

В ответ Селена замолчала, погруженная в размышления. Наконец, выражение ее лица сменилось отчаянием, и она взъерошила мои волосы.

— Я не хочу ошибок прошлой жизни! Зачем ты рассказал мне об этом! — воскликнула она, начиная встряхивать меня.

— Я не хотел быть единственным, кто испытывает разочарование, — ответил я.

Француженка Женевьев вошла в класс и заметила наши ужимки.

— Хватит баловаться и приготовьтесь к уроку! Что это «Недоразумение» всё ещё делает тут? — Она гневно уставилась на меня.

Эта художница Женевьев, блин, зовет меня «Недоразумением». Я, конечно, не Да Винчи или какой-то Микеланджело, но даже черепашек-ниндзя никто так не обзывал. Честно, не понимаю, почему она не ценит мой талант.

Моя картина, я вытащил ее из парты, где она, как проклятая, ждала своего момента. Вокруг все копаются в своих шыдеврах, а я тут просто любуюсь своим творением, разглядываю детали. Ну почему она не видит в этом смысла?

Современное искусство, это абстракция, куда каждый может влить свою душу. Даже не обязательно быть гением, хватит пары точек и линий. Можно просто краской побрызгать, и вот тебе искусство. Без таланта, за пару минут, тяп-ляп и ты великий художник, которого все боготворят и пихают бабки в карман.

Может, я не художник, но у меня свои таланты. Если Женевьев хочет реализму, так и быть реализму. Я слеплю ее скульптуру в обнаженной натуре. Это не требует особых художественных навыков, просто в уме представь и лепи. Легко для великого мага Аль-Эскандера!

Мне надо лишь вообразить об этих ножках в мини-юбке, из-под которой виднеются её розовые трусики! А эти её чулки просто дразнятся! Эти ее движения бёдрами «туда-сюда» тоже должны быть запрещены! Ей нельзя появляться в таком виде перед неокрепшими умами!

А затем эта обтягивающая блузка, которая подчёркивает огроменные дойки! Пуговицы так и грозятся лопнуть и разлететься по классу. Интересно, сколько в них молочка? Они нарушают все законы физики, не подчиняясь гравитации.

Может быть даже онаиспользует какое-то специальное заклинание, которое противодействует гравитации? Я уже видел множество наистраннейших вещей в мирах с магией. Кто знает, что могли придумать женщины в этом мире.

А затем её длинные светлые волосы прямо до её бёдер. В общем слепил всё, не упуская ни одной детали.

— Тца! — Я прищелкнул языком, как хорошо получилось

Может её блузка и вышла немного более облегающей, чем в реальности, но я могу это исправить! Да, да, вот так выглядит хорошо! Большие полушария спереди и сзади тоже. Очень хорошо! Очень «горячо» и достаточно похоже на модель из реальной жизни.

— Ха-ха-ха! Только лицо получилось, как у орка…

Вот блин, размышляю я, а вдруг это не самая клевая затея — делать ей подарок в виде её же фигурки? Не выйдет ли у меня пошло? В худшем случае меня могут причислить к извращенцам. Ну те, которые ходят на занятия, чтобы пялиться на училку и дергать перчик под партой.

Внезапно, на мою «Венеру» упала чья-то тень сзади, и я обернулся. По моей спине пробежался холодок, когда я увидел выражение лица Элиз Женевьев.

— Бонжур, мадам, парле ву франсе? Вам что-то нужно?

Она смотрела на мое творение с таким видом, будто я совершил государственную измену.

— Ааа… А кто это Каракалов? — Я был удивлен, что она впервые назвала меня по фамилии, а не обозвала Недоразумением.

Я быстро обернулся и взял «Орка в форме женщины» в руки, обхватив за осиную талию.

— А, это самая гениальная работа, которую я когда-либо делал, — ответил я с самодовольным видом. — Здесь я соединил лучшее из греческой и французской скульптурных традиций. Я назвал ее «Спящая Венера», потому что это образ богини, спящей на своем троне в нашем материальном мире, до того момента, когда она проснется.

Я думал училка сейчас меня заругает, но к моему удивлению, она взяла фигурку и стала внимательно разглядывать. Мне даже показалось, что ее взгляд потеплел.

Она помолчала немного и наконец заговорила:

— Хорошо, Александр. Здесь немного преувеличенная анатомия, но… Такое развитие твоих способностей меня радует. Но тебе все равно нужно научиться рисовать.

— Конечно, Женевьев Петровна, — кивнул я, прекрасно понимая, о чем она говорит.

* * *

После насыщенных общих занятий вечером, когда коридоры академии уже начали освещаться тусклым светом фонарей, мое внимание привлек один из парней.

— Александр, можно тебя на минуту?

Это оказался Германский принц Валерий Шварцбург, старшекурсник, известный своей опасностью и безжалостностью. Мастер меча и искусный дуэлянт, он был вне сомнения одним из самых отмороженных ублюдков в академии.

Тот, кто вступал со мной в бой, обычно был физически слабее, но принц был человеком, способным переступить через меня даже политически. По мастерству фехтования, говорят, он давал прикурить даже Кощееву и Тихомиру.

Ожидая, что он предложит мне сражение за звание главного крутыша, я был приятно удивлен, когда Валерий пригласил меня к чайному столику в уютном внутреннем садике.

Его губы всё еще украшала дружелюбная улыбка, а на столе стоял чайник с ароматным зеленым чаем. Видимо, он предусмотрительно подготовился.

— Хотите отведать чаю, Александр? — По опыту я знал, что такое излишне уважительное отношение могло скрывать неприятные сюрпризы.

— Ну, конечно, раз вы предлагаете, — согласился я, сохраняя бдительность.

Валерий налил чай в свою чашку, добавив листик мяты. Я же предпочел пить его в чистом виде. Принц, казалось, не проявлял ко мне враждебности.

Я пытался разгадать его мысли, фиксируя взгляд на его лице, но выражение его лица оставалось загадкой. Мои чувства оставались настроенными на бдительность, ведь его выражение могло означать что угодно.

Если Валерий решит прибегнуть к физическим мерам в отношении меня, моя задача — найти наилучший способ реагировать на его действия. Что я должен был предпринять в этом случае? Решение было не таким уж сложным: я мог просто выбрать путь сильного, или, наоборот, принять роль слабого в противостоянии с сильным. Выбор был моим.

Валерий направил на меня свой взгляд, сопровождаемый мягкой улыбкой. Это было нечто удивительное, дружелюбное отношение, которое на первый взгляд казалось лишенным всякой враждебности.

Шведский крон-принц Сторвальд, наш заядлый физкульт-марафонец, был в прошлом обманут этой улыбкой и пострадал за свою наивность. И не он один, кстати говоря.

Эта мягкая улыбка имела в себе что-то обольстительное, что даже я, несмотря на свой недоверчивый характер, мог позволить себе быть обманутым.

— Меня попросили обратиться к тебе от их имени, — заявил Валерий, сохраняя свою улыбку.

— О чем именно? — поинтересовался я.

— Они боятся тебя.

Валерий избег употребления более прямого выражения, но я понял, что в конечном итоге они просто не переносят меня.

— Разумеется, я могу понять, почему ты ведешь себя так, — продолжил он, сглаживая некоторые углы. — Генрих фон Альберт был довольно агрессивен к тебе, и Конрад О’Коннел тоже тот ещё пёс.

Я молча пил чай ожидая чего он хочет от меня.

Валерий крутил своей чашкой, улыбка не покидала его лица.

— Блин, Алекс, ты на этот раз совсем палку перегнул. Конечно, фигачить кого-то из королевской фракции — это не шутка, рискованно как никогда. Но я не об этом, брат.

— Чё?

— Я думаю, о слухах, что ходят среди студенческой братии.

— Слухи?

Что он вообще имеет в виду?

Валерий усмехнулся, глядя в сторону ночного неба, как будто там что-то интересное.

— Они уверены, что у студента без таланта и статуса, на которые можно полагаться, должно быть что-то внутри, что круче, чем просто обыденность… Вот что они там думают.

Мне стало ясно, что он имеет в виду.

«Даже если он сумасшедший, такой сумасшедший, что за ним точно что-то серьезное стоит», — вот как они думают.

— Так… им вот взбрело, что у меня есть какая-то скрываемая сила?

— Именно так. Типа, может, какой-то талант или сила семьи, клана, рода…

— Ну…

Я бы на их месте тоже не смог понять, почему я так поступил, если бы не предыстория. Они думают, что нет такого чела, даже если он чокнутый, который осмелится поднимать руку на королевского отпрыска.

Валерий говорил глядя куда-то в пустоту:

— Такое случается редко, но бывает. Есть ребята, что прячут свой статус и влетают в академию, как простолюдины или низшие дворяне. Ну ты, наверное в курсе. Студенты, которые не могут ручаться за свою фамилию, или те, кто вынужден маскировать свои корни по разным причинам — например, чтоб не попасть под прицел. Иногда даже молодого дворянина шлют сюда под видом простолюдина, чтоб сохранить его происхождение в секрете.

Затем он замолчал и мы некоторое время сидели в тишине.

Наконец-то он повернулся и взглянул на меня.

— Мне кажется ты один из таких, а? — Его улыбка пропала, а глаза сверкали убийственным блеском. И он явно ждал моего ответа.

Глава 5 Атака на академию

— Так ты королевских кровей, не так ли? — Спросил Германский принц Валерий.

От его взгляда направленного на меня вдруг стало холодно. Его глаза, как две ледышки, принадлежали змее, готовой напасть в любой момент.

Это было его настоящее лицо без маски с притворно-слащавой улыбкой. Его взгляд был такой пронзительный, что мурашки пробегали по коже, просто смотря на него.

— Я тот, кто есть сейчас, — ответил я не отводя взгляда.

Он сам отвёл глаза от меня и тихо допил чашку с чаем.

Затем, словно не надеясь услышать правду, сказал:

— Понимаю, в таких ситуациях обычно не говорят истину.

Это был так.

Хотя, если посмотреть с другой стороны. У меня действительно было прошлое. Но это прошлое могло быть настолько необычным, что просто выходило за рамки воображения. Особенно, если бы я рассказал о том, что произошло пять тысяч лет назад.

Он вздохнул:

— Если бы ты просто сказал, что у тебя за спиной крутая история или что-то такое, я бы даже внимания не обратил.

Валерий выглядел передо мной совсем по-другому. Он был не таким, как те ребята, что раньше меня обзывали и ругали.

Это было поведение аристократичного парня, но замороженного, как в камне.

— Ты мудро поступил, Александр. Не каждому это дано.

Как будто он ожидал, что я попробую выйти из ситуации с лукавством. Я просто играл роль, чтобы избежать драки. А вдруг он проверил мою историю? Знал, что я не герой, которого все ждут, и пытался разгадать, кто я такой?

Я пожал плечами.

— Ладно, допустим, у меня есть прошлое? Но какое это имеет отношение к слухам.

У меня оставался только один выбор и я решил придерживаться его.

— Думаю, потому, что остальные ведут себя так, будто ты потерянный сын королевской семьи, — спокойно произнес Валерий.

Я усмехнулся.

— Иногда воображение детей переигрывает взрослых. Но кто в здравом уме мог такое придумать?

— Ха-ха… Конечно, я понимаю, что это чушь. — Валерий смотрел на меня, словно говоря: «Только идиот поверит в твои детские выдумки».

Замолчав на время он развалился в кресле, попивая чай. Я тоже наслаждался вкусом, чувствуя, как зелье проникает в каждую клеточку.

Валерий медленно поднял свою чашку, словно кайфуя от каждого глотка.

— Ну что, Александр, — начинал он, поднимая брови, — позволь философский вопрос задать.

— Что такое? — ответил я, разглядывая свою физиономию в отражении чая.

— Есть ли у тебя что-то, на что можно положится?

Этот вопрос нес в себе не только таинственность, но и какую-то долю прикола, будто Валерий знал больше, чем просто про мое королевское происхождение. Чувствую, ему интересно, что скрыто за фасадом моей бесчувственности. И он сам, кажется, не верит, что я просто беспощадный тип.

Но ведь раскрыть мою истинную сущность означало бы, выставить себя против всех врагов империи. И мой отец точно сказал, что не планирует вмешиваться, если я раскрою себя.

— Ну как бы, — вздохнул я, раскидывая руки, — не нужно знатного происхождения, чтобы пнуть тех, кто под ноги лезет, верно?

Я решил гнуть свою линию до конца. Уже слишком поздно что-то тут менять. Я, типа, продолжаю отыгрывать роль безбашенного психопата.

Валерий посмотрел на меня, удивленно поднимая брови.

— Хех… Ты это серьезно? Не верится, что-то… Так у тебя за спиной нет никакой силы или поддержки?

— Нет.

— То есть ты отмудохал двух мажорских сынков, только потому что ты такой псих?

— Да.

— Хех… Хех. — Валерий, с улыбкой на губах облизнулся и вдруг разразился смехом. — Хаха, ха. Хахаха. Хахахаха. Хаха!

Валерий не мог остановить свой безбашенный хохот, словно его заразило безумие. У меня же нервы на пределе, пытаюсь уловить, что такого смешного.

Тут я осознал, как этот тип может меня напугать своей непредсказуемостью. Чувствую, что в любой момент у него могут отказать тормоза.

Когда я сказал это Валерию, он почему-то не поверил, что я, с виду такой зубодробитель, не связан с королевской семьей.

Его глаза выражали удивленное недоверие.

— Тебе лучше было бы поддержать слух о том, что ты из королевской семьи.

— Почему? — Спросил я.

— Думаешь, все эти дети из знатных семей не планировали, как разобраться с тобой?

Этот вопрос заставил меня по-новому взглянуть на ситуацию. Я раскрыл перед Валерием карты, но его взгляд говорил, будто он меня предупреждает.

— Я думал об этом. Сначала я взрываюсь, а потом осознаю, что за драку с королевским отпрыском, могу получить проблем.

Но, как выяснилось, все они держали свои скелеты в шкафу. Я был уверен, что никто из них не рискнет полезть в открытую войну со мной.

Валерий прикусил губу:

— Когда ты выйдешь из академии, можешь исчезнуть без следа. Ты не паришься насчет возможных проблем?

— Конечно, меня это тревожит… Чуть-чуть.

Хотя на самом деле нет. Ведь такого просто не произойдет.

— Тогда почему ты не поддержал слухи, когда я тебе это предложил? Они, наверняка, не забудут, и тебе стоило бы задуматься.

Все эти Австро-Венгерские принцы, Польские паны и Шотландские кланы могли доставить мне проблем. Почему я отказался от этой перспективы защиты, которую мне предложил Валерий?

— Не вижу смысла подтверждать слухи.

Может быть, я предвидел этот момент. Но я решил, что обмануть Валерия было бы гораздо опаснее, чем позаботиться о себе перед лицом остальных. Они не были опасны, а вот Валерий очень даже да.

В момент, когда я выдал это всё, взгляд Валерия уставился на меня, словно его глаза превратились в радары, отслеживающие каждую мою мысль.

— Э, братан, может, я и расскажу им это? Это будет для тебя проблемкой?

В воздухе вдруг стало напряженно, как будто мы играли в шахматы, и один хреновый ход мог отправить меня в отставку. Чувствовал себя, как на тонком льду, где под ногами — пропасть. Поставить Валерия против меня — это не только поставить под угрозу свою репутацию, но и собственную шкуру.

— Да вряд ли. — Я вздохнул, сложив руки. Следующий мой шаг должен быть как можно осторожнее и вывереннее. — Ты говорил, что если я не королевских кровей, ты просто проигнорируешь меня в будущем. Если же я из знатной семьи, ты бы сделал что-то другое?

Моя таинственность происхождения была как нераскрытый пазл, и Валерию было интересно, что там у меня внутри. Я воспользовался этим, разжигая его любопытство.

Я продолжил:

— И вот, я думаю, что те кого я побил. Даже если они узнают, что я не королевских кровей, то ничего не смогут мне сделать. Ну, если они, конечно, не совсем тупые.

Валерий кивнул, морщась от разгадывания сложной головоломки.

— Почему так думаешь?

Я сделал свой голос еще более загадочным.

— Неважно, в академии или за его пределами, смешно было бы, если бы студент Императорского Класса, внезапно скопытился в самом сердце империи.

Валерий начал думать, и его улыбка скривилась на слове «империя». Оказалось, что он гораздо более патриотичен, чем я предполагал. Мой хитроумный план начал приносить плоды.

— Но… — Подняв брови, я добавил пафоса. — Не думаю, что это добавило бы репутации империи. Скорее всего, их осудят по законам академии, если они рискнуть убить меня.

Я знал, что Валерий талантливый парень с острым взглядом, всегда проявлял глубокий интерес к людям с необычными способностями, будь то обычные граждане, дворяне или даже члены королевской семьи. Для него важно было не столько, кем был человек, сколько то, насколько он мог оказаться полезным.

В этот раз Валерий, взяв паузу встал со стула и направился к красивому садовому фонтану. Стоя перед ним, он обратился ко мне, сидевшему позади.

— Ты любишь Империю? — спросил он, не обращая внимания на всю окружающую красоту.

— Конечно, — ответил я, и это была правда. Империя была моим домом, лучшим местом для жизни на всем континенте.

— Почему ты её любишь? — продолжил Валерий.

Не любитель общих и банальных ответов, он хотел узнать истинные мотивы.

— Из-за денег, — сказал я. Он повернул голову, чтобы взглянуть на меня. Ответ был неожиданным, и я заметил его озадаченный взгляд.

— Деньги? — удивленно переспросил Валерий.

Я понимал, что это может показаться странным.

Валерий кивнул, словно понимая, что я имел в виду, но все равно был удивлен.

— Ах, да, я понимаю. Потому что есть прочная основа для верности, — сказал он, пытаясь вникнуть в мои мотивы.

Однако его ответ оказался неожиданным для меня. Валерий предпочел бы верность чему-то иному? Это было трудно понять.

Он усмехнулся, выражая свое удивление, как будто считал, что моя верность Империи из-за денег была выдумана.

— Да, быть верным чему-то это хорошо… например, своей семье, не так ли? — добавил он с улыбкой, задавая вопрос, на который ответ был уже предполагаем.

Я решил направить русло разговора немного в другую сторону:

— Но могут ли семьи королей использовать свои связи, чтобы замять дело с моим исчезновением? — Спросил я несколько обеспокоенно.

— Вполне возможно, — кивнул Валерий.

Мои слова заманили Валерия в водоворот интриг и загадок. Теперь он не сможет пройти мимо, и вопрос «почему?» будет звучать все громче в его голове.

— Тогда тем более я не вижу причин подтверждать слухи о моей королевской крови, — твердо сказал я.

Мой взгляд устремился прямо в его глаза, как будто там был ответ на все вопросы. Улыбка Валерия стала шире, словно он понял, что мы только начали веселую игру.

— Замечательно. — Он ухмыльнулся, словно признавая меня своим человеком. — Ну и наглец ты, братан. Чувствую мы сдружимся.

Чувство победы охватило меня, но внутри кралась мысль: почему моим первым другом в академии оказался такой отморозок? Неужели потому, что подобное притягивает подобное.

Ну как бы то не было, теперь у меня нет проблем. Теперь уже точно никто не будет лезть ко мне.

* * *

Первый снег накрыл землю, дав понять, что зима на подходе. Это был еще и конец нашего первого года в этой школе. За год с Селеной мы поднажали, как говорится.

Тихомир продолжал вытягивать из нас всё, что можно, своей тренировкой, словно бы он свою жизнь вкладывал в это дело.

Пшемыслав, Генрих, Алиса и О’Коннел, кажется, были в своем мире и не особо напрягали нас. У них даже своя банда образовалась на тренировках.

В то время как мы, я, Селена, Анфиса, Марк и Евгения, сталкивались со своими приколами. Евгения, хоть и милая, всё еще оставалась для меня загадкой. Мы как друзья в классе, но когда уроки кончаются, она пропадает.

Странным образом группа Генриха держалась подальше от нас, словно в тихом заливе. Селена же говорит, что это затишье перед бурей, когда мы обсуждаем ситуацию.

А в остальном все по стандартному расписанию: школа, занятия, возвращение домой. Но вот гроза на горизонте — экзамены. С Селеной мы рискуем их завалить! И это может быть концом всего! Родители точно не будут рады.

Вот я так смотрю на Селену, чьи глаза просто кричат «беда», и чувствую, что мы оба в этот раз попали. Я тупанул в Искусстве, а у неё с Рунной Магией тоже швах.

Эти предметы теперь как якоря, тащат нас ко дну. Оценки просто как стрелы, пронзающие наши последние надежды. И вот тут-то мне кажется, что мы еще с самого начала года свернули не туда.

Завалить один предмет еще ладно, но к этому добавился еще Сарматов со своими уроками. Теперь, когда я охватываю все, они для меня, как отражение нашего эпического провала. Весь этот год — как зеркало, где мы четко видим свои косяки.

Закрывшись в своей комнате, я пытался найти выход из этого бардака. Может, тест какой-то из другого урока сдать и недостающие баллы набрать? Но как быть с мадам Женевьев и её требованиями к творчеству? Конечно, ее впечатлила фигурка слепленная мной, но этого недостаточно.

Нас вечером ждет экзамен по Искусству, где нужно что-то придумать. Но у меня идеи нет вообще. Может, еще одну статую выкатить? Но нельзя же в одну реку войти дважды.

Тут на улице пошел снег, и я просто подошел к окну вспоминая, как я сидел в библиотеке со своей мамой, когда мне было четыре года.

«БУМ!» — прогремел взрыв.

Я, кажется, просто взлетел со своего места, когда этот взрыв разорвал мои размышления. Звук, как будто гроза, вышиб из меня всю сонливость, и я быстренько оттопал к двери своей комнаты. Может, у главных ворот что-то взорвалось? Я решил разобраться и вышел из комнаты.

Мое лицо выражало одно сплошное «вау», когда я увидел, что творилось в коридоре.

Под моей дверью простерлась какая-то кровавая дорожка, а пятна крови на стене создали абстрактный шедевр. Мой взгляд завис на линии, нарисованной из струек крови. Приподняв ногу я ощутил, как мои носки пропитались теплой жижей.

Честно, это ж нереально! Может, кого-то укокошили прямо перед моей дверью? Как в каком-то фильме ужасов, где кому-то перерезали артерию на шее.

Надо разузнать, что случилось, и я направился к источнику взрыва. Но на пути меня остановила толпа кричащих школьников.

Глядя на них, осознал, какой я идиот. Никогда не беги к беде, а беги от нее!

Черт, эта академия была такой безопасной, и мои инстинкты впав в спячку стали лажать.

— Атака на школу! Всем в подполье, пока охрана не восстановит порядок! — орал учитель, направляя нас в главный коридор к подземке. Я знал, где там входы, но туда я никогда еще не ходил.

Мы медленно добирались до убежища, где несколько учителей встали у входа, готовые его охранять.

Заметив там Сарматова, я к нему пристал с вопросами.

— Селену, Анфису, Марью и Марка не видели? — спросил, думая о своих брошенных друзьях и даже не понимая, почему я включил в этот список Селену. Она же сама ходячая катастрофа от которой даже чума бежит.

— Брат и сестра Комаровы внутри. Про остальных — не знаю. Заходи! — кивнул Сарматов, махая рукой.

Черт! Надо еще двух найти. Я развернулся и пошел прочь, оставляя за собой кричащего Сарматова.

— Куда попер Каракалов⁈

— Своих дам подыскать! — закричал я, моля, чтобы Сарматов не валял дурака и не пошел за мной. Я не знаю, насколько он умеет драться, но что-то мне подсказывает, что он больше ученый, чем воин.

Поиски начались так себе, но я быстро осознал, что в этой школе их найти — задача нафик сложная. Где ж Селена и Анфиса могут шастать? Они ж вместе были, когда я их оставил.

Точно, они ждали начала последнего экзамена. Но у кабинета Искусств я тоже никого не нашел.

Вернувшись во двор школы, я заметил, что тут тоже все свалили. И тишина висит, как одинокий пельмень в кастрюле. Наверно, Селена с Анфисой побежали в кафешку с остальными учениками. Я решил проверить.

Мои ноги топали по пустому двору, а вдалеке слышались тихие звуки бойни у ворот школы. Мне стало интересно: если бы Селена была одна, она, наверно, побежала бы прямиком к источнику драки. Но тут она с Анфисой, и я знаю, что Селена не настолько дурочка, чтобы тащить свою подружку в настоящий бой.

Но кто-то их где-то задержал, иначе я нашел бы их. Оставалось только кафе. Может, у них там была вторая точка вторжения, и девчонок загнали в угол.

Мой мозг рисовал картину террористических атак. Вижу, как одна группа сеет хаос у ворот, чтоб отвлечь защиту, а в это время другие протискиваются к главной цели. Не исключено, что эти цели — я или Селена.

Перед входом в здание, где кафе, я схватил пару горстей снега. Сфокусировавшись, я расплавил их и опять заморозил, в результате у меня получилось десять маленьких ледяных дротиков.

И тут, когда я собирался войти в здание, из окна второго этажа вылетел тип в чёрном. Выглядел он, как смесь мумии с ниндзя из-за этой тёмной одежды. Когда он с лёгкостью приземлился в паре метров от меня, я увидел на его плече бездыханного школьника.

Как только он заметил меня, тут же бросил свою ношу и начал рыться под своей одёжкой. Не иначе, как метательный сюрикен ищет, падла такая!

Глава 6 Союз рас и угроза монстров

Без вопросов, я взял и швырнул один из ледяных дротиков в его сторону. Взлетев он попал прямо в правый глаз парня, и он упал на брюхо, как срубленное дерево. Пришлось подойти, уточнить, что он точно RIP, чтобы избежать казусов. Вот уж не думал, что буду столько времени проводить, проверяя живы ли противники.

И вот тут вижу, что та морда, которую хотели похитить, оказалась Алисой. Интересно, я думал, что на нас нападают из её команды. Может, тут замешана третья сторона? В общем, пока разбираюсь, кто кого и зачем, шум у ворот уже спадает.

Судя по всему, кто-то там явно проигрывает, и времени на решение все меньше. Надеюсь, не облажаюсь с выбором, а то придется опять воскресать из-за своих собственных косяков.

Я осторожно поднял Алису и мягко перекинул её через плечо, одновременно удерживая в воздухе сосульки при помощи магии воздуха.

Меня встретил приглушенный свет фонарей перед проходом в кафе. Выглянув из-за угла, мой взгляд наткнулся на четыре фигуры в робах, а у входа стоял мужчина в серой униформе учителя. Кто этот учитель? Что за предатель?

Двое из них направляли Огненные файерболы внутрь помещения, поддерживаемые ещё двумя, которые кастовали защитный барьер. Кажется они кого-то зажали внутри кафе. Может быть там Селена с Анфисой?

На них та же самая одежда, что и у похитителя Алисы. Но мой взгляд затуманился, обнаружив, что учителем был сам Тихомир.

Неожиданно один из заклинателей повалился на спину, из его лба торчал нож. Воспользовавшись моментом, Тихомир ловко прошёл мимо, входя в кафе.

Стоя перед выбором между осторожностью и действием, я решил, что оставлять Селену одну дольше, чем нужно, нельзя. Она может быть и справиться с Тихомиром, но его исходные возможности остаются загадкой. А если ей ещё уворачиваться от Огненных Шаров, Тихомир получит дополнительное преимущество.

С мгновенным решением, я выскочил из-за угла, направив все свои атаки в сторону врага.

После неожиданной атаки с тыла, первый враг выбыл, получив «выстрел» в спину. Третий поймал сосульку в затылок и упал в дверном проёме.

Я потратил почти все «боезапас» на последнего мага из-за его щита, но все же слегка ранил его.Он упал на колено, теряя концентрацию из-за сосульки в его бедре.

Пока он пытался вытащить осколок, его мана начала колебаться из-за ранения. Магическая защита растаяла. Протянув руку, я использовал стихию Воздуха, чтобы сдавить его мозг внутри черепа.

Это был чистый и энергоэффективный способ избавиться от того, кто пренебрегает своей магической защитой. В результате неожиданной лоботомии, последний противник остался лежать подергиваясь на земле.

С диким напряжением я тащил Алису к входу, где витала неизвестность. Осторожно высунувшись из-за двери, мне не хотелось стать следующей мишенью.

Я увидел, что Селена оказалась в неприятном положении перед Тихомиром, у которого блеснул меч. Анфиса валялась в углу, у опрокинутого стола в кафе, которых там было хоть отбавляй.

Трупы вокруг создавали атмосферу, словно попал в адский фильм. Кажется, Анфисе достался файербол, который оставил её руку и часть лица обожженными. Она стонала от боли, держась за живот, а между пальцами сочилась кровь.

Тихомир, похоже, насадил её на свой. Имею в виду на клинок.

Войдя в кафе, я высвободил плечо от Алисы, она все ещё тяжело дышала. Я схватился за её серебристые волосы и положил руку на её горло.

— Выходи Тихомир или я убью ее! — завопил я, не скрывая свою злость и обращаясь к сенсею.

— Карак⁈ — отозвалась Селена, заметив меня.

Тихомир обернулся, взглянул на меня.

— Карак? Ааа… Это ты Александрик Каракалов. — Удивление мелькнуло на его лице, когда он увидел Алису, но затем сменилось спокойствием. — Ну и что это значит?

Я пожал плечами, сжимая пальцы на горле Алисы ещё крепче.

— Ну как что? Я знаю, что вы как-то связаны. И что скажут её родители, если её вернуть домой в гробу?

Тихомир прикусил губы и повернулся ко мне, отвлекшись от Селены.

— Ты всего лишь пацан. Ты этого не сделаешь.

Я показал на трупы снаружи.

— Пацан, который только что прикончил четверых. Пацан, который размазал бы тебя, если бы не твои хитрости.

Его взгляд прошелся по трупам у входа в кафе.

— Они уже не поднимутся, не переживай. — Я ещё крепче сжал пальцы на горле Алисы. — Хотя раньше умел воскрешать.

Тихомир скривил морду и указал мечом на Анфису.

— Я тоже могу её порешить. Чик по горлу и в колодец.

Я перестал улыбаться, максимально усилив свои актёрские навыки, чтобы выглядеть, как будто меня шокировало до глубины души. Затем я отпустил Алису и бросился вперёд, словно спасатель, забыв о заложнице.

Тихомир покосился взглядом, явно готовясь к какому-то трюку. Он повернулся ко мне, втихаря пряча свой клинок, будто бы готовясь направить его мне в сердце. Я чуть не попался, но в последний момент увернулся, и его меч задел меня совсем чуть-чуть.

На его лице проблескнуло злорадство:

— Ты потерпел фиаско, братан! — Его меч порезал меня, но костей не задел.

Тихомир, видать, не рассчитывал на такое. Вместо того, чтобы уйти на безопасное расстояние, он просто еще ближе придвинулся. Очевидно, он считал, что у него все получится.

И вот тут начались приколы. Я знал, что его сверхспособность по самоисцелению станет проблемой. Он, типа, любил получать по шапке, чтобы потом дать мощный ответный удар.

Но тут у меня был свой тайный ход, который делал его лечебные фокусы бесполезными. Я сконцентрировал ману и сжал его воздушными клещами, не давая ему распылиться на туман. А затем покрыл его вуалью огненного проклятья так, чтоб он не мог сдвинуться.

Я потряс рукой, чтобы стружка маны слетела, и закрыл свои магические каналы. Прежде чем проклятие успело вернуться ко мне я отбежал, уворачиваясь от Тихомира, который тут же начал кричать и пытаться потушить себя, оказавшись в огне.

Он будет лечиться и гореть, лечиться и гореть. И так пока не сдохнет.

Я крикнул, чтоб Селена подержала Алису, а сам решил заняться Анфисой. Селена схватила Алиса, с выражением морды, как у оленя на охоте.

— Давай лечи её! — Заорала Селена, со слезами на глазах, как у девчонки на последнем сеансе «Титаника».

Анфиса стонала, будто её на барбекюшницу кинули, дышит тяжко, в общем, печалька.

Я руку ей на лоб, чувствую, как моя мана течет в неё, ремонтируя внутренности. В первую очередь я прошёлся по лёгким, а потом кинул заклинание лечения на её ожоги.

— Сейчас максимум, что могу сделать, но она теперь в безопасности. В бункере её ещё подлечат, — обзявил я Селену, у которой уже глазки от благодарных слёз красные.

Маны почти не осталось, так что я окончил лечение Тани. Она теперь лежит, как пьяная после тусы. Вижу, её дыхание полегчало, значит жить будет.

Сорвав со стола скатерть аккуратно перевязал свою порезанную руку, чтоб крови больше не текло.

Тем временем Селена сидела рядом с подругой. За год Селена и Анфиса стали как сиамские близнецы.

— Шо… шо ты с Тихомиром сделал? И откуда у тебя Алиса? — спросила она, прикрыв глаза, чтобы вытереть слёзы.

— Алиса по пути нашлась, — ответил я. — А Тихомира, я его припёк, как куру-гриль. Пока не сбросит это чёртово заклятье, он будет гореть до истощения своей маны.

— Ну и ладно! Пусть сгорает! Он был вместе с убийцами, когда они всех нас начали расстреливать. Я их стопанула, но их просто тьма была.

— Всё чики-пуки, Селена. Ты ведь сделала всё что могла.

— Просто не пропадай больше, окей?

Я кивнул.

— Можешь Анфису подхватить? Может, мне легче будет, если ты поможешь ее вынести.

Поддерживаюя Анфису, как брата по пьянке, мы прошли к выходу, мимо Тихомира, который все еще горел в огне. Воздух в небольшом павильоне был наполнен обгорелой плотью.

Даже растения пострадали. Кафешка уже горела от файерболов, и теперь огонь, как у себя дома. На земле лежали двое врагов, дергаясь время от времени в конвульсиях, будто рыбы, вытащенные из воды.

Селена слегка поддерживала Анфису, а я тащил на плече.

Мой взор упал на Алису и Селена заметив это, метнула в меня недовольным взглядом.

— Может, лучше оставить ее тут?

— Ха! Я сам так думал. Конечно не факт, что она дружила с нападавшими. Как будто они её саму хотели похитить, — признался я.

Через пару секунд Селена кивнула.

— Давай отсюда валить. Для остальных мы уже мало что можем сделать.

Я вспомнил обугленные трупы в столовой, которые я решил проигнорировать. Обслуга, студенты, учителя — наши враги были как кирпичи к тем, кого они расстреливали.

— Вот же, уроды! За мной, в безопасное место!

Мы направились туда, откуда я пришел, а Селена следовала за мной. Тихомир позади нас, горящий как комета вылетел из кафе и побежал прочь.

— Ты в порядке? — спросил я у Селены, идя вперёд.

Она кивнула, решив молчать, но вид у неё был явно напряжённый. Что-то ей не понравилось в том, как её подружку нарезали.

У входа в убежище нас встретил Сарматов и принял Анфису с моего плеча.

— Вызовите лекарей, — холодно сказал я

— Да, я уже вызвал их

Как только мы попали в огромное подземелье с народом, я снова взял Анфису и дал ей немного своей энергии.

Потом подкатили ещё лекари, заниматься ранеными. Я присел к стене, ощущая усталость, пока лекарь ухаживал за моей рукой. Закрыл глаза. Может, стоит ещё раз вспомнить, как было весело в прошлом?

— Слышала, ты до этого уже был тут, и все равно пошёл на поиски нас? — внезапно выдала Селена, сидя рядом со мной.

— Не воспринимай меня неправильно. Я не пытаюсь играть роль рыцаря на белом коне, спасающего дам в беде. Просто не хочется, чтобы те, кого я знаю, тут пострадали, — ответил я.

— Хм, ты остаешься тем же молчуном, — откликнулась она.

Я решил не спорить, и мы просто посидели в убежище с остальными учениками, ждущими, что дальше случится.

Селена, окаменев от усталости, начала дрейфовать в сон. Если всего пару минут назад она была полна энергии, то теперь усталость приняла её в свои объятия. И неудивительно: ведь для неё эти приключения были чем-то абсолютно новым, да и прошлой ночью она не смогла уснуть из-за нервов перед предстоящими экзаменами.

— Селена, ты можешь ложиться поспать, — предложил я, с пониманием взглянув на её измученное лицо.

— И где мне здесь спать? Тут даже подушек нет.

— А мои колени вполне подходят, — улыбнулся я, похлопывая себя по бедрам.

— О ч-чём ты?

— Это означает, что ты можешь устроить свою голову у меня на ногах.

— Правда? Ну… спасибо.

Обычно Селена была бы готова устроить маленькое представление, услышав такое предложение, но сейчас усталость взяла своё. Она мгновенно положила свою голову на мои колени.

На первый момент её лицо напряглось, ладони сжались в кулак, но, как только её глаза закрылись, она ушла в сон. Я не упустил шанс погладить её длинные чёрные волосы, и сквозь сон она улыбнулась, наслаждаясь моментом покоя.

* * *

Обычно спокойная площадь перед академией, сегодня кипела людьми. Бастет, который осмотривал округу и толпу людей, стала нетерпеливо ёрзать на моей плече. Я пришёл с Селеной, Марьей, и Марком. Анфиса же осталась выздоравливать у себя в комнате.

Оглядевшись, я увидел магистра Святогора, выступающего перед десятком тысяч человек.

— Внимание студенты! Вы знаете меня, как магистра Святогора, директора академии. И сегодня я говорю не только от лица расы людей. Три короля из разных стран континента собрались сегодня здесь в этот знаменательный день!

Как вы знаете на нашу академию было совершено нападение. Очевидно, небольшая группа использовала магию полёта, чтобы напасть с неба, обойдя школьную службу безопасности. Все пятьдесят нападавших были убиты, и не было никаких признаков того, с кем они связаны.

Их конкретную цель тоже невозможно определить. Вероятно, они просто пытались убить как можно больше народу, попутно пытаясь похитить несколько избранных людей.

Однако мы думаем причина в том что мы хотим изменить традиции. Раньше мы не обучали нелюдей в академии, но с недавних пор это изменилось. И видимо некоторым людям это не понравилось.

Пока я слушал я внимательнее пригляделся к стоящим на трибуне.

Я увидел моего отца императора Николая и стоящую за ним мать Алину. Там же был герцог Хлыстов и его жена, а также несколько других важных фигур.

И каково же было моё удивление, когда я узнал среди них короля эльфов Тардуила и его жену Меригаль. Вероятно эльфийка Тарла, которую я ранее спас от работорговцев тоже была здесь. Кроме них были ещё представители гномьего королевства, которые, я предполагаю, были тоже королём и королевой.

Святогор возздел руки к небу:

— Сегодня мы отмечаем начало новой эры в нашей академии. Я предполагаю, что многие из вас знают о существовании проблем между людьми и эльфами. Даже гномов считали только как деловых партнёров. Однако, так дальше продолжаться не может. Представители всех трёх королевств, ваши лидеры, собирались много раз за последние несколько лет в попытке объеденить наши расы.

Год назад мы договорились, что все расы без исключения могут стать магами. Всё начиналось с одного или двух представителей, но теперь их множество. Я рад, видя как люди, эльфы и гномы работают сообща для достижения общей цели.

В прошлом году отметилось ещё одно событие — академия «Аврория Бореалис» поприветствовала в своих рядах студентов из королевства эльфов и дваргов, так что новое поколение лучших магов смогут дружить все вместе. Мы все понимаем, как трудно для некоторых из вас забыть постоянные вражды между расами, но мы призываем вас отбросить прошлое и забыть дискриминацию, если не ради себя, то хотя бы ради своих детей и будущего этого континента.

По толпе с грохотом прокатилась волна аплодисментов. Магистр Святогор сел, а к краю балкона вышел мой отец император.

Он откашлялся, прежде чем начал говорить.

— Для меня большая честь выступать от имени всех присутствующих здесь в этот незабываемый день. Я полностью согласен с директором Святогором и меня тоже заботит будущее академии. Для некоторых людей это не особо интересно, но для тех многих, кто жаждет приключений, я искренне могу сказать, что континент наполнен неизвестностью.

Очевидный пример — звериные поляны, находящиеся на этом континенте. Бесчисленное множество магов отваживалось заходить в поляны, но даже сейчас они не изучены даже на половину. Хотя мана-звери ещё ни разу не покидали звериных полян, кто может с уверенностью сказать, что этого не случиться в будущем? С этой целью будет лушче, если маги трех народов объединятся, чтобы вместе противостоять угрозе нашествия монстров.

Император ненадолго прервался, а толпа начала шумно шептаться.

— Верно! Вы не ослышались, студенты академии. Мы хотим объявить вам, что именно выпускники академии будет стоять на страже империи людей, эльфов и гномов.

Шёпот толпы превратился в шум и крики, некоторые злые, а некоторые любопытствующие. Даже мои руки задрожали от возбуждения, а Селена и Марья переглянулись в шоке. Толпа бушевала, пока король эльфов не поднялся со стула и подошёл к трибуне.

— Как сказал людской император Николай, мы сами многого не знаем. Однако, в эти времена неопределённостей и возможных будущих угроз, разве вы все не согласитесь с тем, что объединение наших народов будет лучшим решением для всего континента? Наши дети могут быть в опасности.

И последнее, что нам нужно — гражданская война. Наша внешность может различаться и наши культуры могут конфликтовать, но помните то… что мы все рождаемся в одной империи. Я горжусь этим и надеюсь, что будущие поколения также будут гордиться. А что насчёт вас?

Толпа молчала, но после пары неловких хлопков, взорвалась аплодисментами и выкрикивала «ура!» Король эльфов был не так красноречив, как мой отец, но его слова оказывали огромное влияние. Даже Марк, стоящий рядом со мной, аплодировал, а Бастет с любопытством смотрел на сцену.

Дети в толпе уже начали шептаться со своими друзьями, представляя, как они тоже будут бороться со злом.

И чёрт возьми, я тоже был взволнован! Перспектива новых приключений, знакомства с новыми людьми безумно интриговали меня.

Однако, часть меня была как всегда цинична. Конечно, это неправильно, выставлять нашествие монстров как общего врага, чтобы все расы смогли объединиться. Это был старый инструмент манипуляции толпой, используемый многими королями, но всё ещё очень эффективный.

И я думаю, что некоторым кланам в империи или за ее пределами не нравилось то, что расы людей, эльфов и гномов объединятся. Видимо поэтому и была организована предыдущая атака на академию. Хотя нельзя знать наверняка, их цели могли быть совершенно другими.

Я позволил дальнейшим событиям развиваться своим чередом, с нетерпением ожидая, пока наши родители найдут какие-то подсказки, которые свяжут террористов с нашими политическими врагами.

Глава 7 Бал у герцога Хлыстова

Во время обеда мы болтали с друзьями в столовой академии.

— А разве магические звери могут находиться рядом поселениями? — спросила Марья Комарова.

Исходя из своего опыта наемника я знал, что в отличии от безопасных районов в центре города, находится близ окраин опасно. Можно встретиться с редкими опасными животными, даже маги там иногда погибают, что уж говорить об обычных людях.

— Думаешь, они не находят лазейки, чтобы пройти? Разве ты не видела предупреждения охотников о магических зверях? Несколько зверей были замечены недалеко от города, поэтому горожанам запрещено туда ходить, — ответил ее брат Марк.

— Разве это не преувеличение? — спросил Марья, неловко улыбаясь.

Нам было известно, что мана-звери не могут находиться возле людей, тем более, что правительство и большие семьи регулярно патрулируют районы вокруг города, чтобы обеспечить жителям безопасность.

— Ох, вы просто начитались книг. Как думаете, какой правитель будет говорить об опасностях? Они должны избегать массовой паники и для этого говорят, что всё в порядке, чтобы поддерживать мир в городе. На самом деле близ окраин всегда есть звери, иногда и в пределах города, мы просто их не видим, — тихо сказал я.

Марк с Марьей были потрясены, услышав такую информацию, но все же улыбнулись глядя на меня восхищенными глазами.

* * *

Учитывая наши «хвосты» по предметам, Селена рубанула хороший балл по рунной магии. Препод, видимо, учел ее недавний шок и был милосерден к ней. Остальные предметы шли как по маслу и мы сдали их без проблем.

Я же заранее предвкушал свою проваленную оценку по Искусству. Не знал, что придумать, чтобы угодить Женевьев Петровне. Придется полагаться на везение в разговоре.

— Каракалов, ты прошёл, но еле-еле. Следующий раз давай постарайся, да? — отрывисто бросила Женевьев, передавая мне бумажку о прохождении её уроков.

— Че⁈ Но я же ничего не делал! — разочарованно вырвалось у меня.

— Засчитала тебе твои «подвиги» в школьном кафе, — прохладно ответила Женевьев.

И вот так мы с Селеной каким-то образом смогли закончить наш первый год обучения, сдав все предметы задним числом. Нам их просто засчитали за оборону и защиту академии от нападавших убийц. Если бы не мы, то погибших среди студентов и учителей было бы больше.

Селена, чудом восстановившись после вчерашнего шока, была в приподнятом настроении. Особенно, когда стало ясно, что Анфиса точно выживет. Конечно наша подружайка лежала в больнице с горлом и лёгкими, что зажарились на полную катушку. Но лекари обещали сделать все тип-топ.

Также через горничную Ауэриель я узнал, что мои родаки уехали в тур по вольным графствам. Обеспокоенные атакой на школу они должны были встретиться с политическими противниками. По легенде,конечно, они назвали это отпуском. На деле же — проверка живучести врагов, и наведение полного шухера на подвластных территориях.

Мы, дети, тем временем с нетерпением ждали наши зимние каникулы и переход на следующий курс.

Я сидел на толстом ковре в своей комнате и небрежно поглаживал Бастета. Слева от меня Селена делает заметки в блокноте, справа лежит мой питомец. Его голова как раз на моём бедре отдыхает.

Селена насупила брови, глядя на кото-дракона, как на конкурента.

— Твоё чудо растёт, как на дрожжах. Сомневаюсь, что его ещё можно котом назвать, когда он размером с собакена.

— Ах ты, это пока мелочь. Его мамаша ведь медвежьих размеров была, — выдал я. — Он должен был быть крупнее, но связь, которую я наложил, влияет на его размеры. Так что теперь он растёт вместе со мной.

Дракончик одобрительно мурлыкнул, выражая своё одобрение за ласки.

— Мррр!

Селена растерялась.

— Клянусь, меня все еще морозит от того, что ты его мурлыкать научил.

Поджав губы, я посмотрел на Бастета. Ну а что, если он в прошлой жизни был каракалом? Даже моя фейковая фамилия — Каракалов.

— Но если бы он просто дракончиком был, было бы тоскливо. Настоящий кото-дракон должен мурлыкать, не иначе.

— Но он же тебе не какой-то там домашний кот. Он — смертельно опасный хищник, — она вздохнула и вытянула руку, чтобы погладить моего фамильяра. — Прости, Бастет. Он взял и уничтожил любые шансы на то, что ты когда-либо сможешь жить со своим видом в дикой природе.

Он выглядел как настоящий чернокожий кот без шерсти, когда он не топорщил свои шипы на спине. А большего мне и не надо.

Я подумал, может сменить тему разговора.

— Окей. А как дела у Анфисы в госпитале? Как она выживает? — решил я отвлечься от предыдущей.

— Эй, она скоро восстанет с колен, а ты бы к ней заглянул, а? — ответила Селена критикующим тоном.

Ну вот, смена темы не вышла, опять холивар намечается.

— Я тут не целитель. Есть же лекари, которые этим занимаются. Я могу только боевую медицину, быстро и грязно, с шрамами. Анфисе нужен маг, который шарит в регенерации.

Она пожала плечами.

И в этот момент наш покой нарушили, когда влетела Марья, с улыбкой на лице. Понятно, что у неё тут какие-то хорошие новости.

— Ты чего светишься, как гирлянда елочная? — спросил я.

Она подошла неся в руках конверт.

— Это письмо от герцога Хлыстова.

— Спасибо. А что там?

Марья обернулась на дверь.

— Директор Святогор передал. Почитайте сами.

Я распаковал конверт, вытащил лист бумаги и стал читать. Очень краткое письмо. Закончив, взглянул на Селену.

— Ну и что? — спросила она.

— Герцог приглашает на бал, на день рождения своей дочки.

Лицо Селены тут же скривилось, но она решила не подавать вида, что мне удалось ее зацепить.

— С чего такая честь для тебя? — спросил она искоса поглядев на письмо. И, словно в качестве компенсации за предыдущую вспышку ярости, Селена тут же мило улыбнулась, показав ровный ряд белых зубов. Это была хорошо отработанная имитация искренней радости.

— Ты забыла, — сказал я ей, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно равнодушней. — Я герой академии и наверняка меня хотят наградить за отражение атаки убийц. Ведь герцог спонсор академии и ему, как воздух нужна реклама. Не стану же я портить праздник, отказывая ему.

— Так значит ты пойдешь на бал? — спросила Селена. — И без меня? Так то я тоже не на печи сидела.

Я пожал плечами, выражая недоумение насчет нее:

— Не знаю, пригласили только меня и бал уже завтра, — ответил я, прикинув в уме время необходимое для подготовки. — Почему бы не пойти, к тому же у нас каникулы и я кое-что задумал.

Марья и Селена недоуменно переглянулись.

— Что ты задумал? — хором спросили они.

— Не расстраивайся Селена. После бала поохотимся на монстров и повеселимся!

— Но ты идешь на бал без меня! — Насупилась суккубка и надула губки.

— Да ладно, я уверен, что это простая формальность и жест вежливости.

Селена кивнула.

— Ага, а еще там будут другие девушки.

Я развел руками.

— Ну это собрание всех рас, так что там будут многие.

* * *

Я выбрал наряд для бала так, чтобы просто супер. Белая рубашка, серый жилет, бордовый галстук и стильные темные брюки. На галстуке даже одна белая полоска, типа, студент первокурсник. Хотя первый курс я уже закончил, а второй ещё не начался. И чтоб круто выглядеть, золотые часы прицепил к нагрудному карману жилета. Ну и черный пиджак с отливом завершил стиль.

Я просто отлично выглядел, благодаря генам мамы с папой. Посмотрел в зеркало, оценил, как я окреп физически. Мои глаза теперь как сапфиры, волосы стали чуть темнее, контрастнее к лицу. Смотрю на себя, и как будто сам не свой. Прошло девять лет, а я всё ещё к этому новому облику не привык.

Зал, где проходил бал семьи Хлыстовых, был вычурно украшен. Шёлковые шторы, украшения, светящиеся шары. Всё как в сказке. Гости в официальных костюмах в честь дня рождения дочери герцога Велемира Хлыстова, которую звали Елизавета.

Бастет остался дома, тут не место для пушистиков. Обещал притаранить ему немного мяса после праздника.

— Добро пожаловать. Пожалуйста, проходите господин Каракалов, — нацепив джентельменскую улыбку, поприветствовал меня дворецкий.

Селена была права — тут было много молодых девушек. Они тут же заметили такого элегантного мальчика навроде меня.

Поздоровавшись с застенчивым хихиканьем и румянцем на лицах, они прошли на свои места и я продолжил свой ход по залу.

К дочке герцога пришли её подружки и их сопровождающие, друзья родителей. К восьми вечера практически все гости были на месте, и горничная пошла наверх, говорить герцогу, что можно уже спускаться.

Принц Валерий, которого я недавно видел возле девушки чуть старше меня, подошёл ко мне.

— Не ожидал увидеть тебя на дне рождении моей племянницы, Александр. Надеюсь здесь будут подавать что-нибудь покрепче, чем яблочный сок, — удручённо вздохнул он.

— Да, меня пригласил герцог, — сказал я, похлопав по карману с пригласительным письмом.

Валерий сделал жест, мол, все понятно.

— Я бы хотел попросить тебя об одной услуге, Александр.

— Какой?

— Моя племянница Елизавета очень стеснительная. Я бы хотел, чтобы кто-то подбодрил ее, пригласил на танец, ну и прочее… Ты подходишь под эту роль, я тебе доверяю. Ну как?

Я не мог отказать своему приятелю, тем более мне не нужны конфликты с ним.

— Не проблема, — кивнул я. — Друзьям всегда рад помочь. В конце-концов мы оба гроза академии.

Прежде чем он успел подколоть меня по поводу моей шутки, громогласный дворецкий прервал все разговоры:

— Собирайтесь, сюда идут герцог и герцогиня! — завопил он.

Внимание всех направилось на лестничный проход, откуда спускалась парочка Хлыстовых. Герцог Велемир и его жена.

Следом за ними шли сын и главная персона вечера, Елизавета. У неё фэнтезийная белая кожа идеально сфотошопленного лица. Глаза тёмно-коричневые, с длинными ресницами. Волосы красиво черные. С тех пор, как я видел ее в последний раз прошел уже год. За это время она подросла, а её личико стало ещё более аристократичным.

Как только они добрались до первого этажа, её подружки заключили ее в объятия. Герцог с герцогиней кратко поприветствовали гостей и заняли места среди гостей.

Герцог стоял рядом с другими важными господами в костюмах, и вел беседы о делах и других скучных штучках.

Официанты блуждали по залу, раздавая всякие закуски и прохладительные напитки. Я чавкал свой бутерброд с икрой наложенной на гусиную печень, когда услышал, как герцог забил вилкой по бокалу.

— Эй, кхм! Перед тем, как вечеринка начнётся по-настоящему, я просто хочу всех вас от лица своей дочки поблагодарить за визит! — после слов герцога я заметил, как Елизавета стеснённо покраснела, а её приятели хихикали и лупоглазили.

— А теперь музыка! — закричал герцог, давая сигнал музыкантам, которые поднялись на сцену со своими инструментами. — Давайте быстренько посмотрим первый танец моей любимой дочурки!

Герцог уже покраснел, видимо, от выпитого, потому что он только что объявил то, что вполне могло стать началом катастрофы.

Я заметил, как у Елизаветы на лице мелькнул испуг, когда до неё дошло, что она может стать звездой непрошеного насмешек на свой собственный день рождения.

Валерий аплодируя тихо тыкнул меня локтем в бок. Не теряя самообладания, я уверенно направился к Елизавете и ее друзьям.

— Может, покажете мне, как правильно вальсировать? — бросил я, поклонившись и выставив руку. Среди друзей девчонки донеслось пару придурковатых смешков, но я их проигнорировал.

Лиза, кивнула, взяв меня за руку.

Как только ее ладонь взяла мою, толпа сомкнулась вокруг нас, и их аплодисменты заглушились легкой музыкой. Заиграл медленный вальс, давая возможность покружить под него. Лиза, сначала бывшая в панике, постепенно успокоилась, поняв, что ей просто нужно следовать за мной.

Правой рукой я держал ее ладонь, а левой осторожно обнимал вокруг талии. Мы классно кружили по кругу, вальсируя. Я танцевал спокойно и изысканно, как положено королю на любых официальных гуляньях. Я не мог позориться перед публикой и не собирался.

Девочка наконец-то успокоилась и начала получать удовольствие от танца. Её улыбка светилась, радуя толпу. Мы так кружились вокруг, что у всех сложилось впечатление, будто мы давно репетировали это грандиозное исполнение. Когда последний куплет мелодии подходил к концу, она последовала моим указаниям и красиво остановилась, синхронно с окончанием музыки.

Под звуки аплодисментов и весёлых криков из толпы, даже под несколько пьяных свистков, мы оба взялись за руки, а потом поклонились.

«Вау, это было круто!» «Классный танец!» «Просто бомба!» — слышно было кучу похвал, и Лиза улыбалась шире всех.

— Офигеть! Откуда ты такие движения знаешь? — кинул мне Валерий, подбегая. В его глазах отражался восторженный блеск.

Я просто пожал плечами, погладил Лизу по руке и сказал:

— С днём рождения! — с игривым подмигиванием, пока её папаша не поднял её в воздух.

— Ха-ха! Какие же они замечательные! Танец бомба! — Герцог был явно в хорошем настроении, видимо, ещё бухнул.

Пока вечеринка кипела, я сидел в углу, держа стакан яблочного сока. Ко мне все подходили, здоровались и предлагали ещё покрутиться. Надевать улыбку и разговаривать вежливым тоном начинало меня немного напрягать.

Глядя вокруг, я заметил Валерия, вальсирующего с девчонкой, которая была примерно его возраста, может, чуть младше. Видимо, одна из подружек его сестры.

— Эй, Алекс! Я тебя везде искала! — подбежала ко мне Лиза. У неё было красное лицо, и она говорила так быстро, будто пыталась успеть все слова сказать за раз.

— Ты сегодня отпадно выглядишь и танцевала классно! — искренне похвалил я.

— Ой… спасибо! — она чуть не заикалась, поправляя своё зелёное платье с оборками.

Мы поговорили на разные темы, в основном про мою школьную жизнь.

— Должно быть, ты довольно популярен в академии, — начала она дразнить меня. — У тебя есть девушка?

Я засмеялся.

— А у тебя парень?

— Н-нет, конечно нет! У меня нет никого на примете, ха-ха, — она так отчаянно замахала руками, отчего я рассмеялся.

— Ты ещё молода и встретишь правильного парня.

Она печально отвела взгляд, но быстро взяла себя в руки, говоря:

— Да, конечно! Ну на следующий год я тоже поступаю в академию, — призналась она, затем ее взгляд переместился за мою спину. Кто-то подошел к нам.

— Кхм, не возражаешь, если я позаимствую этого мальчика? Есть важный разговор. — Сказал подошедший к нам Валерий со свойственными ему манерами…

— Да, конечно, дядя Валерий, — поклонилась Елизавета.

Она махнула мне на прощание и убежала, оставив меня наедине с принцем.

— Ты знаешь, что все девочки твоего возраста, присутствующие здесь, влюблены в тебя? — спросил он, почесав щёку.

Я просто ответил:

— Догадываюсь, судя по тому, как они себя ведут.

Валерий посмотрел на меня с едва скрываемой улыбкой.

— Вы двое с моей племянницей, кажется, созданы друг для друга, хотя, ты ничего не предпринимаешь.

Я не мог понять, он сейчас шутил или говорил серьезно.

— Она просто благодарит меня за то, что я внёс свой вклад в её жизнь. Щас не знаю, как у неё с чувствами, но я думаю, со временем она разберётся, в чём дело.

Валерий попил из своего стакана:

— Звучит как-то высокопарно.

— Ну для неё я типа героя, который пригласил её на первый танец. У неё, может, мозги кипят фантазиями о нашем романе, но это ещё не значит, что она в меня влюблена. В общем, я уверен, ты хотел поговорить не об этом. Что за важный разговор, Валерий? — спросил я, немного серьёзным тоном.

Он сменил тему и сев на стул спиной к стене, расслабленно вытянул ноги:

— Ха, я будто с ровесником общаюсь. Но да, ты прав. — Он поднял глаза и посмотрел на меня, как будто вспоминая, о чём мы болтали. Потом его лицо разгладилось, и он продолжил. — Значит смотри братан. Я старшекурсник, скоро из академии выпущусь. А через год моя племянница поступит в «Аврорию Бореалис».

Что-то мне подсказывало, что меня вновь попросят о дружеской услуге.

Глава 8 Зачистка локи от монстров

Валерий изложил свою мысль:

— Через год моя племянница Лиза поступает в академию. Надо, чтобы кто-то проследил за ней и не дал в обиду.

По аналогии с приглашением на танец, я начал догадываться к чему клонил Валерий.

Он наклонился вперед и начал говорить тихим голосом. В его словах мне послышались ноты отчаяния:

— Я надеюсь на тебя Александр, — он поднял руки и развел в стороны, будто сдерживая их, чтобы они не мешали ему говорить, — что ты позаботишься о моей племяннице и будешь ей защитой.

Теперь я окончательно понял, почему он завел дружбу со мной. То есть он с самого начала подыскивал такого же отморозка, как он сам для того, чтобы его родственницу никто не обижал.

— А, да, конечно, Валерий, разве я могу отказать в такой просьбе для друга.

Лицо Валерия расплылось в улыбке. Мне нравилось в нем то, что несмотря на то каким он был заносчивым и хамоватым, отношение к родне у него было искренне добрым.

Он протянул мне руку.

— Тогда договорились, слово аристократа.

Я пожал её. Мы оба чувствовали себя непринужденно, точно пара старых друзей, давно прошедших огонь и воду.

— Знаешь, что дает академия помимо знаний, — вдруг сказал он с совершенно серьезным лицом. — Она дает связи, которые могут пригодится когда-нибудь.

— В каком смысле? — спросил я.

Он посмотрел куда-то за мою спину и опять улыбнулся:

— Когда-нибудь ты закончишь обучение и стены академии уже не будут давать тебе статус неприкосновенности. Твои школьные враги вряд ли забудут свои обиды. У таких как мы с тобой всегда много врагов, — Валерий махнул рукой в неопределенном направлении. — Все потому что мы из той породы людей, которые не подчиняются и гнут свою линию. А толпа не любит выскочек, особенно среди аристократов. Поэтому наш долг помогать друг другу.

Я и сам понимал, что мы с Валерием как бы не из этого мира. В нас живет тот самый «дух нации». Мы как элита, сливки общестрва, молодые воины, преданные своим семьям и стране. Нас нельзя было напугать, мы знали, чего хотим, и были готовы идти в атаку, понимая, что делаем главное в своей жизни.

Для одних мы были героями, живущими по своим законам, а для других мы были агрессивными и высокомерными. Но нам было плевать, потому что у нас было это право — право сильного. Право быть настоящим вожаком.

— Ну, братишка, — Валерий протянул руку на прощание. — Ты просто держи мою племяшку в целости и сохранности. Помни, дружба сакральна, как святая девичья киска. Даже если я принц, а ты простолюдин, барон или… король.

Я ухмыльнулся про себя. В моей голове всплыли строки из какой-то книги: «Ответственность — это когда ты не боишься».

Я знал, что если не смогу ответить словами, всегда смогу делом. Уже было поздно, так что я пожал Валерию лапу, и мы разошлись.

Мне нужно отдохнуть.

На этой неделе мы с Селеной собираемся пойти на охоту, чтобы я мог показать ей немного трюков, что я подцепил у своих приятелей-наемников.

Охота на мана-зверей для студентов первого курса это, конечно, звучит как из фильма ужасов. Обычно студенты охотятся на последних курсах, когда все знают друг друга и уже стали, как настоящие хантеры с общим опытом.

* * *

Селена слегка задумалась, когда я предложил ей сафари. У нас был выбор. Мы могли взять задание на доске объявлений перед академией. Cтудентам разрешалось собираться в группы и охотится на мелких мана-зверей в округе.

Ингридиенты из них часто использовались в алхимических лабораториях академии. Так что покупатели у нас точно найдутся, если наш поход окажется удачным.

— Пойдём исследовать звериные поляны, — мягко улыбнувшись, согласилась Селена.

В «Аврория Бореалис» было огромное количество телепортов. Пройдя через одно из них, мы оказались совсем рядом с одной из полян, где обитали мана-звери.

Щебет птиц, редкий рёв зверей и текущей воды создавал естественную симфонию. Высокие деревья и многочисленные холмы никак не подходили опасной репутации местности, где могут погибнуть даже сильнейшие маги.

На окраинах полян обитали только низкоранговые звери, поскольку природные ресурсы были тут весьма скудны. Чем глубже вы заходите в лес, тем таинственнее становится пейзаж, открывая пещеры и скрытые тропки в неизведанные уголки.

Пройдя через врата, я перевёл дыхание. Внезапно, Бастет спрыгнул с моей головы и куда-то понесся, будто гнался за кем-то.

— Стой, Бастет! Куда ты? — крикнул я.

Он послал мне странный телепатический ответ, сказав, что тоже хочет потренироваться.

Мой питомец никогда не убегал от меня, но вдруг она хочет уйти? На миг мне стало неловко, но потом я понял, что могу почувствовать, где она сейчас.

— Думаю, с ним всё будет в порядке. У мана-зверей есть естественный инстинкт, который заставляет их окрепнуть. Должно быть, он чувствовал себя скованным, находясь в безопасной среде всю свою жизнь, — сказала Селена.

Я кивнул:

— Нам нужно поторопиться. Ночью здесь довольно опасно.

Влив ману в своё тело, и использовав воздушный элемент, Селена резко сорвалась с места.

Я последовал её примеру и, образовав два небольших порыва ветра под своими ногами, понёсся за ней. Поскольку мы с Бастетом были мысленно связаны, то я за него не беспокоился. Даже когда расстояние между нами росло, связь всё ещё была сильна и я был в состоянии ощутить, как он восторженно ловит мелкую добычу.

Мы шли уже два часа и уже смеркалось. Я успевал идти в ногу с Селеной только потому, то всю дорогу использовал технику перегонки маны. К этому навыку я привык настолько, что бессознательно использую его каждый раз, когда применяю ману.

По пути я вспоминал, как мы отжигали в прошлом году. Так что мы там не просто шалили, а еще и уровни навыков подняли. После уроков мы втыкали в совместные тренировки, а по ночам я медитировал пару часов перед сном.

За год я таки достиг светло-оранжевого уровня, чему я сам радуюсь, учитывая, сколько часов я провел в позе лотоса. Но самый прикол в том, что я и тело свое укрепил на полную катушку. Месяцы без маны напомнили мне, как эффективно можно своим телом и мечом махать. Теперь я как Шварценеггер, только лучше!

Хоть и не дошел еще до ста процентов, но уже не чувствую себя утюгом в схватках. Да и мечевые приемы обновил, чтобы подходили к новому телосложению.

Селена тоже наростила мощи, но вот с фехтованием у неё беда. В детстве ее учили фаерболам, а вот на мечах пришлось самой разбираться.

Но я не обделен учителямскими способностями. Научил ее приемам с двумя кинжалами, которые у зверолюда Джа-раха подцепил.

Селена:

— Карак, ты заметил, как я улучшилась в бою?

— Да, ты стала мощнее, особенно в использовании своих огненных способностей. Но я думаю, тебе стоит поработать над фехтованием.

— Фехтование не моя сильная сторона. Но я готова учиться. Ты можешь мне чем-то научить?

— Конечно, давай начнем с этого приёма с двумя кинжалами. Он довольно эффективен, и я уверен, что ты быстро освоишь его.

Показал ей основы, а дальше она сама отработает движения до автоматизма.

Пока мы шли мысли о Бастете заставили меня послать ему ментальный сигнал. Он странно себя вел с тех пор, как мы пришли на поляну зверей. Мы всегда поддерживали связь, но по какой-то причине он не хотел встречаться со мной.

Каждый раз, когда я просил его вернуться, он говорил, что ему сперва надо закончить дела. Судя по его более сложным эмоциям и состоянию вести беседу, я могу сказать, что он уже повзрослел.

За первый год я пару раз навещал родителей, но это было затруднительно для сохранения инкогнито. Вместо этого, Ауэриель приносила письма из дома, а я отправлял свои через нее.

Я узнал, что отец усердно тренируется, достигнув середины оранжевой стадии, что является впечатляющим показателем для людей его возраста.

Выводя меня из раздумий, Селена сказала:

— Прибыли… — Мы оказались перед большой пещерой.

Перед ней группа людей, готовящихся к зачистке пещеры.

— Тьфу… Повсюду эти первокурсники, — сказал сопливый голос. Это была группа незнакомых нам студентов и я увидел рыжеватого заклинателя, неприятно смотревшего на меня.

Другой старшекурсник в броне помахал нам в знак приветствия:

— Не обращайте внимания на Людвига и позвольте мне познакомить вас с моей командой. Меня зовут Радовид Ручейкин и я ванир класса А. Я специализируюсь на земном элементе, моё ядро сейчас на жёлтой стадии.

У Радовида были короткие, грязно-коричневые волосы, соответсвующие его глазам. Сам он был почти двухметрового роста с широкими плечами и квадратной головой, подчёркивающей его мужественность. А оружием ему служил большой молот.

В команде были Радовид, Кирилл и Борис — тоже ваниры, как и мы. Кирилл специализировался на обороне и элементе воды, используя в качестве оружия гигантский щит. Он был довольно мал ростом, примерно метр шестьдесят и толстоват. Однако, не смотря на живот, остальное его тело было крепким и в форме.

Борис своим высоким ростом был похож на дворянина. Он был одет в белую стальную броню, покрывавшую плечи и грудь. С его светлыми прилизанными волосами и острыми голубыми глазами он выглядел как заправский сердцеед. К моему удивлению, он также был настоящим джентльменом, пожав нам руки и улыбнувшись.

— Меня зовут Борис и я совсем недавно перешёл на класс АА. Также я имею светло-желтое ядро и ванирские способности. Я управляюсь с огненным элементом, а также мечом и щитом. Сегодня в пещеру поведу вас я, — сказал он.

После того, как ваниры представились перед нами, настал черёд заклинателей. Помимо Людвига, в команде состояли ещё три заклинателя. Один из них был очкастый черноволосый мальчик, которого мы видели на тестировании! Как там его звали?

— Меня зовут Андрей Князев. Класс А, тёмно-оранжевое ядро, заклинатель… специализируюсь на земном элементе, — просто сказал он.

Я пристально осмотрел на него. С ним не всё так просто. Ведь он смог тогда получить класс В автоматически, не сдавая теста. И уж точно не за то, что просто был земным заклинателем, не важно, насколько он был молод.

Затем подошёл пучеглазый долговязый парень, который был самый старший здесь ему. Ему двадцать один год, последний курс. Его самодовольный взгляд отлично соответствовал привлекательной внешности с каштановым волосам.

— Кхм! Я — Вениамин, тёмно-жёлтый заклинатель. Также я специализируюсь на исцелении, — буркнул он, самодовольно скрестив руки.

Несмотря на его отношение, я рад, что с нами будет целитель.

— Привет! Меня зовут Самира. Тёмно-жёлтая стадия, класс А, заклинатель с водной специализацией к вашим услугам! — подмигнула она мне. Самира выглядела лет на двадцать и была очень привлекательной девушкой. И я уверен, что она сама знала это.

Её волнистые светлые волосы спускались до плеч, а светло-голубые большие глаза при взгляде выглядели почти серыми, отлично подходили её маленькому росту, делая девушку ещё привлекательнее. Можно было понять, что Вениамин был влюблён в неё по тому, как он держался в стороне и смотрел на неё.

— Селена, светло-жёлтая стадия, ванир класса В. Огненный элемент и меч, — сказала моя партнёрша, не моргнув глазом.

Я же просто сказал:

— Алекс, светло-оранжевая стадия, ванир класса А. Специализируюсь на огне и владею мечом.

Борис улыбнулся нам и воскликнул:

— Приветствуем вас! Я очень рад увидеть ещё одного класса А в нашей группе! — Два других ванира кивнули в знак согласия, а Вениамин и Людвиг лишь пытались сделать вид, будто бы их это не волновало. Андрей все ещё не показывал эмоций, а Самира продолжала с интересом смотреть на меня.

— Я хочу спросить вас, господин Александр. О вас ходят различные слухи, будто бы вы не являетесь магом, хотя вы только что заявили обратное, — сказал Радовид, поднимая свой гигантский молот, будто бы тот вообще ничего не весил.

— По некоторым личным причинам, в последнее время я редко использовал магию. Скорее всего, именно из-за этого и пошли эти слухи.

Заметив, что я не хочу более подробно расписывать причину, он кашлянул и велел команде построиться.

Первым шёл Борис, поскольку его щит и меч идеально подходили для прорыва. Рядом с ним шли Радовид и я, обеспечивая поддержку. Охранять тыл были назначен Кирилл с его гигантским щитом и Селена, готовая убить всех, кто проскочит мимо. Середину колонны составляли заклинатели, с Вениамином посередине, поскольку целителя нужно было оберегать любой ценой.

— Выдвигаемся немедленно! — заявил Борис. Он взял на себя лидерство, поскольку он шёл впереди колонны и был на классе АА. Селена же не подходила на эту роль из-за своей молчаливости.

Все обнажили оружие и вошли под своды пещеры.

Когда я забирался в эту пещеру и спускался вниз, ощутил, как вдруг стало холодно. Борис впереди тащил свой щит и меч, словно герой из фильма.

Перед вылазкой мы с Селеной погуглили про этот пещерный лабиринт. Место, оказывается, необычное. В записях говорилось, что тут не обитают обычные звери, а какие-то нежити.

Я раньше и не слыхивал, чтобы мана-звери могли восстать из мертвых. С этим было дело сложное — надо было отмочить целую толпу нежити, и все они всячески будут мешать.

Хотели мы еще покопать в этом вопросе и выяснить, почему тут такая нежить тусуется. Чутка разговорились с другими студентами и магами. Говорят, что в самом низу должен быть артефакт, который как бы воскрешает этих зверей. Но никто не мог этого подтвердить.

Так что вариант — просто взять это место под контроль, победить всех мана-зверей и выгрести все сокровища. Вот такой план.

Борис предупредил нас, когда мы приближались к первому уровню:

— Мы приближаемся к первому уровню подземелья. Будьте осторожны. Мана-звери здесь слабые, но их будет много. Не тратьте время зря, пытаясь собрать их ядра маны… у них их нет, — заявил Борис.

Вениамин ворчал что-то про то, что награды нет.

Обычно после зачистки локаций, маги могли бы забрать добычу от высокоуровневых мана-зверей, но основная прибыль шла от сбора ядер по пути.

Если бы команда не смогла захватить или даже просто почистить локацию, всё равно можно было заработать неплохо на продаже собранных ядер по высоким ценам. На этот раз нам везло меньше, потому что местные мана-звери оказались без ядер, что не добавило «капусты» в наши карманы.

Я прищурился и сконцентрировался. Прошли через проход и оказались в подземной пещере, шириной в пятьдесят метров. Повсюду светился тусклый синий свет. Сталактиты нависали, будто готовы ударить своими блестящими кончиками.

В пещере крутилось около двадцати мана-зверей, вроде огромных летучих мышей. Тела их были так истлевшими, что рёбра торчали, а вместо ядра маны висел треснувший камень. Так что мы ничего не получим с них.

Все слухи подтвердились.

— Эти нетопыри! Они слабые, но атакуют кодлой. Старайтесь не тратить ману на них. Давайте в бой! — Борис заорал в ответ на визг нетопырей, которые уже готовились к нашей атаке, скрежеща зубами.

— Встаньте в позиции и давайте покончим с ними! Огненный смерч! — крикнул кто-то сзади, вероятно Людвиг, скастовавший какое-то заклинание.

Внезапно четыре огненных торнадо высотой в три метра закружились вокруг нашей банды.

— Вииии! Виии! В-и-и-и!

Многих нетопырей поглотил огонь. Те, которым посчастливилось избежать смерчей, пытались напасть на нас. Их мы быстро уничтожили.

Борис просто разосрался, потому что Людвиг решил по своему, а не как он говорил.

Борис ему:

— Следующий раз, братишка, слушай внимательно и не трахай ману на херню. Это заклинание было, как пятая нога у собаки, а не нужная хрень.

Людвиг посмотрел на него, глазами покрутил и ответил:

— Ах ладно, зато мы их всех разорвали, так что мана у всех в сохранности, мистер приказчик.

Борис только головой покачал, повел нас в другую залу, а тут за спиной хруст и я обернулся. А там нетопырь, которого мы порвали, встает, целый и невредимый, как будто ничего не было.

Глава 9 Босс подземелья

В общем нетопыри все ожили. Если вообще это применимо к нежити.

Мы попали в темный тоннель, который вел в другую залу. И Андрей решил закрыть путь грубой стеной, чтобы летучие мыши не шли за нами. Этот коридор был не шире, чем четыре метра, и нам пришлось идти поближе.

После того, как мы выбрались из первой пещеры, я чувствовал себя, мягко говоря, в расслабленном состоянии. Однако…

«Вжуххх!»

«Бздньк!»

Я быстро взмахнул своим клинком, чтобы отбить острые штуки, летящие в сторону Самиры.

— Берегись, ловушка!

— Спасибо, а?

Даже при этом тусклом свете я видел, как лицо Самиры побледнело, когда шипы, чуть было не проткнувшие ей голову, рухнули рядом.

Борис поднял один из острых шипов, чтобы осмотреть его, но только посмущался и сказал:

— Что-то тут не так… раньше таких приколов не было.

Ловушки означали, что где-то поблизости тусуется мана-зверь, который весьма умён.

— Будьте предельно осторожны.

Селена уже крепко держала свой меч, Радовид и Кирилл готовили свои игрушки, а Самира прижималась ко мне, одной рукой держа за рукав, а другой сжимая свою волшебную палочку.

К счастью, мы прошли по коридору, и ловушек больше не было. Вторая пещера была похожа на ту, из которой мы пришли, только в два раза крупнее и с какими-то подозрительными отверстиями на полу.

— Не подходите к этим дыркам. Это гейзеры, которые выплескивают горячие пары, — пояснил Борис, разглядывая малейшие признаки мана-зверей.

— Рррррррр! — Пещера просто завибрировала.

Кирилл, глядя на это, спросил Бориса:

— Это шо за фигня тут у тебя, Боря?

А Борис, сам в ступоре:

— Я честно не понимаю, что тут творится. Вроде бы раньше такой хрени в подземке не было, а тут бац!

Вениамин, отталкивая Бориса, уверенно пошёл в другой конец пещеры, говоря:

— Ладно, ребята, давайте выберемся отсюда. Чё там, стоять и глазеть?

Этот чувак, видимо, пытался показать Самире, насколько он бесстрашен.

Борис, злобно крикнул:

— Эй, вернись, шутник! Давай сначала разберемся, чего тут к чему! — И уже шагнул вперёд, чтобы за Вениамином пойти.

И вот тут всю пещеру тряханулв, и мы услышали какое-то легкое шипение.

— Людвиг! Спрячь нас, тепловым барьером! Прям щас! — закричал я рыжему.

«ФШШУХХ!»

Из всех отверстий на полу в этой комнаты выстрелило горячим паром.

Мне удалось затащить Бориса к нам, прежде чем барьер захлопнулся, но Вениамин отошёл слишком далеко.

Извержение гейзеров длилось пару минут, прежде чем шипение исчезло.

Людвиг убрал ослабевший барьер и мы молча смотрели на останки Вениамина.

«Бедняга сварился заживо, как креветка в кастрюле»

Единственное, что от него осталось, это кристалл, бывший навершием его жезла.

— Чёрт! — крикнул Борис, скрипнув зубами из-за потери члена команды.

Вениамин был не особо ценным типом для нас, но, блин, он был нашим хилером. Этот дурак нас бросил, не закинув хотя бы защиту на себя.

Самира словила бледунца и рот от шока руками закрыла.

— Давайте отседова, пока нас не накрыло следующим выбросом. Сомневаюсь, что барьер Людвига выдержит следующий взрыв, — сказал наш босс и пошёл вперёд.

Я посмотрел на Селену, она мне грустно кивнула. Все мы, честно, были ошарашены этим поворотом событий.

Когда мы были примерно на полпути, как Андрей меня спросил:

— Откуда ты знал, что тепловой щит Людвига задержит пар?

Я развёл руками, обернулся, Людвиг и Самира тоже в ожидании смотрят.

— В прошлом, брат, у меня был подобный опыт, тепловой щит паровую атаку отлично переносит, — сказал я, пожимая плечами.

Вдруг очередное извержения гейзеров.

«ФШШУХХ!!»

Людвиг не успевал воздвигнуть барьер и лишь удивлённо открыл рот.

— Пламенный Плащ! — Огненный всплеск окружил моё тело, защитив его от пара. Я оглянулся назад и с облегчённо вздохнул, увидев, что Селена возвела воздушное торнадо, рассеивающее пар.

— ААА!!

Пар рассеялся и мы увидели Бориса.

Кирилл смог отбить Людвига и Андрея своим огромным щитом, пропитанным водичкой. Борис, в свою очередь, пытался прикрыть Самиру, вбухав всю свою энергию в щит. В итоге его рука, где державшая меч, побагровела. Радовид тоже обварился слегка, но не смертельно. Кажется, он в последний момент успел отразить атаку землей.

Меч босса упал на пол, а его культя парила белым паром.

Сжав зубы, он бросил свой щит, поднял меч и крикнул:

— Ну давайте, вперед в бой!

Прошли в следующую комнату, она ещё больше, чем в прошлый раз.

Остановились на перекур, и решили тут перекусить. Самира оторвала кусок своей робы, чтоб сделать обвязку для руки Бориса.

Даже те заклинатели, что свои тела маной укрепляли, не смогли справиться с паровыми гейзерами.

Я глянул на всех, все какие-то расстроенные. Даже половину пути не прошли, а уже кого-то потеряли, да ещё и лидер под занавес получил по морде.

Благородный вид Бориса моментально растворился, и он начал на мальчишку кричать:

— Вот говорю ж, Людвиг, надо было быть на чеку! Барьер бы создал, нас всех бы защитил!

Ну и конец, видимо, карьере Бориса. Академия теперь, наверное, снизит его в рейтинге после узнавания о его травмах.

— Не наговаривай на меня! Сам виноват, что свою жопу не прикрыл!

— Ты что, прикалываешься? Кирилл твой зад в последний момент спас! И ты, гавнюк, говоришь, что это не моя вина? — Борис кричал, махая мечом на мальчишку.

— Стоп, а ну все заткнулись! — крикнул я. Группа замолчала, все на меня глазеют, пока я излагаю.

— Ну, чуваки, у нас тут пара вопросов на повестке. Во-первых, Радовид чуть не превратился в хот-дог, но не сильно, так что, Борис, решай, идем дальше или разворачиваемся. Мы недалеко от поверхности, так что тебе, вероятно, можно выбратся за час, — сказал я, глядя на Бориса.

— Я буду продолжать. Может, это мой последний рейд в подземелье, так что я решил оторваться на полную, — сказал Борис, поднимаясь и махая культей.

Потом я повернулся к Людвигу, который делал вид, что он ангел во плоти.

— Людвиг, ты часть команды, будь ты светлый маг или бог ночи. Будь ответственным. Если будешь действовать по-своему, отправишься в одиночку.

Он посмотрел на меня, прикусывая губу, словно не виноватый.

— Самира и Андрей, вам нужно строить барьеры на ходу. Отдохнем пару часов, а потом продолжим, — я присел рядом с Селеной и достал бытулку с водой из сумки.

Группа молчала, когда я подошел к Борису. Без руки он выглядел, как будто потерял всякий смысл жизни. Уверенное выражение исчезло, сменившись безумным взглядом.

— Мне кажется, мне или Селене стоит взять лидерство. Ты не в лучшем состоянии.

Глаза Бориса, полные уныния, исследовали меня, затем переключились на других.

— Тьфу. Ну ладно!

Мне не нравилось, как он выглядел. Он явно был себе на уме.

Через пару часов мы восстановили ману и силы, чтобы продолжить. Пещера была меньше, чем предыдущая, но в конце нас ждала огромная дверь с цепями и замком.

— Я не понимаю. Тут что, ремонт провели? Раньше эта дверь не закрывалась, и размер был поменьше, — проворчал Борис.

— Только нетопыри в первой пещере остались теми же, — добавил он, изучая замок. Попытка прикоснуться к нему оказалась бесполезной, и он просто помахал культей в воздухе. Заворчав, он вернулся к нам.

— Ну что, проверим, — сказал Радовид, поднимая свой молот и готовясь разнести дверь.

«БУМ!»

Радовид психанул, когда увидел, что его брутальный удар только дверь немного помял, не оставив даже царапины.

— Взрывной Удар! — крикнул он, заставив дверь задёргаться, но всё равно она осталась целой.

— ВЗРЫВНОЙ УДАР! — На этот раз удар был настолько сильным, что замок рухнул вдребезги. Радовид схватился за дверную ручку и распахнул её.

— Какого чёрта…

За дверью открывался вид, словно из фэнтезийного мира. Это огромная поляна, даже конца пещеры не видно.

— Давай угадаю, в прошлый раз тут не было этого поля? — буркнул Радовид, не веря своим глазам.

— Н-нет.

Радовид что-то пробурчал под нос и вошел внутрь, а мы за ним.

Это место совсем не похоже на пещеру; свет внутри такой яркий, что приходится прищуриваться. Но сталактиты на потолке всё ещё напоминают, что мы под землёй.

— Вау! Тут просто красотища! — воскликнула Самира с восторгом.

На полянке росли кустарники и высокие деревья. Мне хочется валяться и отдыхать, но моё тело настойчиво предупреждает об опасности, сразу как только мы пересекли порог.

Я перехватил короткий меч правой рукой, а левой приготовил заклинание.

— Что-то не так. Будьте готовы, ребята.

— Ты уверен? Я не вижу ничего, кроме травы и деревьев, — с сомнением сказал Кирилл, но всё же поднял свой щит и укрепил его водным элементом.

Оглядываясь, я пытался понять, что же заставляло меня чувствовать такое напряжение. Свет, который, казалось, лился прямо из сталактитов, был гораздо ярче, чем в предыдущих пещерах. По всей полянке пролегала небольшая, совсем незаметная дымка.

«Но что я упускаю?»

Я заметил, что туман вокруг нас постепенно сгущается, так что теперь я мог видеть лишь очертания своих партнёров по команде.

*Бух*

Повернувшись на голос, я увидел Кирилла, уронившего свой щит. Он протягивал руки, вглядываясь во что-то вдалеке.

— Стой! Это ловушка! — крикнул я ему в след, но слишком поздно, и его фигура исчезла в тумане.

Селена схватила меня за руку и тихо сказала:

— Я думаю, что туман — это иллюзия.

— Я тоже так думаю, — кивнул я. — Команда, держитесь вместе! Этот туман воздействует на наш разум. Самира, ставь барьер!

Встав спина к спине и выставив вокруг нас шар из воды, мы решили обсудить дальнейшие действия.

И Радовид, и Борис были шокированы. С Кириллом они уже не раз тусили в одной команде, проходя различные заказы.

Людвиг, подмигивая, схватил свой посох так крепко, будто бы хотел им всё поле поджечь.

Я остановил его:

— Ну я могу создать сильный ветер, чтобы туман вокруг нас развеять, — предложил я, единственный, кто хоть как-то шарит в воздухе.

Мы отошли, моя аура сверкнула зелёным светом, и вихри вокруг рук собрали камешки и ветки. Мини-торнадо стали всё больше, перепрыгивая через водяную преграду.

Хоть заклинатели и круты с дальнобойными магией, но ваниры, поднявшись на определённый уровень, тоже кое-что умели. Правда, дальность и сила атак ваниров, конечно, в разы проигрывала заклинателям.

Туман стал густеть, и то, что раньше казалось полем, теперь внушало страх, будто нас тут хотят живьём поглотить.

— Штормовой Ветер! — я хлопнул в ладоши, вихри слились в один, и торнадо расчистило нам дорогу вперёд.

Команда замерла, глядя вперёд.

Перед нами вылетел мана-зверь, чуть ли не до неба, около двадцати метров вверх. По внешности он как будто гуманоид, переплетенный ветками деревьев и корней.

Тело у него из лиан и веток, вверху еще человеческая морда с зелеными глазами, будто полными гордости и злости. В его руках ствол дерева вместо дубины, а вместо ног лозы и корни.

— Этого монстра я встречала в описаниях… Это мана-зверь S-класса, его зовут Леший! — залепетала Самира в страхе.

— Как такая тварь в этих краях появилась? Я никогда не слышал о чем-то подобном… — Радовид смотрел, будто на призрака, его молот чуть было не упал на землю.

Мана-зверь S-класса был как маг SS-класса или даже как 10 S.

— Нам тут конец… — Борис улыбнулся, словно видеть этого зверя ему понравилось. У него и так рука в прошлый раз отвалилась, да и в битвах он уже просто хапал воздух.

Селена тянула меня за руку:

— Бежим, пока не поздно.

— А они? — шептал я, застыв от увиденного Лешего. Хоть они не были мне друзьями, особенно Людвиг, к которому чувств у меня было ноль, но предать их, будучи лидером, не выход.

Селена просто стал толкать меня сильнее.

БУУУМ! Леший махнул своей дубиной и бросился в нашу сторону.

— Каменный Щит! — Андрей взмахнул своей каменной стеной так, чтобы дубина отскочила.

Радовид поднял свой молот и крикнул:

— Бабах-удар! Десятикратный урон!

Большой молот в его руках задрожал, сверкая желтой аурой.

«Бум, бум, бум, бум!»

Молот встретился с дубиной, и вокруг раздались взрывы, раскалывая дубину на куски.

После того, как Радовид закончил свою атаку, лозы, что раньше обвивали дубину, внезапно вцепились в него и потащили вверх.

— Ааа! Помощь! Нет! — Лианы опять запутались вокруг него, как будто зажимая Радовида внутри.

«Хруст»

Тело Радовида раздавилось на куски, оставив Самиру в шоке.

Проклятье.

Осколки дубины вновь соединились, вернувшись к Лешему. У него не было рта, но в его глазах было что-то типа «всё по плану», словно мы для него просто куклы.

Я взял Самиру, еще не пришедшую в себя, и бросил её на плечо.

— Селена! Подхвати Бориса и вали! Людвиг, Андрей! Держите удары, пока мы отсюда не вырвемся!

Селена подхватила Бориса, который кувыркался на земле, хохоча истерическим смехом, а я глянул на монстра, чьи глаза были прикованы к нам.

— Мы должны справиться! — Я наполнил своё тело маной и…

— Огненные шары! — Пламя ударило меня в грудь, и мы с Самирой отвалили в сторону.

Моё тело было покрыто манной, так что я почти не почувствовал удар, но заклинание Людвига всё равно выбило воздух из моих легких. Это предательство меня разозлило, и я посмотрел на Селену. Онаотлетела еще дальше, но не погибла, просто вырубило.

— Чёртовщина! — Андрей ругнулся, подправляя свои очки.

Пушистый клубок лиан вылез из кратера, и пополз к нам.

— Гррр! — Рев магического зверя взорвал всю пещеру, и его глаза стали ярко-красными.

Тело монстра распалось, создавая цунами из лоз, уничтожающее всё на своём пути.

— Ха-ха-ха! — маниакально рассмеялся Борис, перед тем, как волна поглотила его.

Лицо Андрея побледнело, а его ноги задрожали. Селена всё ещё приходила в себя от заклинания Людвига. Должно быть, он застал её в врасплох и выпустил заклинание прежде чем она успела усилить своё тело.

Я начал просчитывать оставшиеся варианты.

Из своей предыдущей жизни я притащил с собой такую способность — умение вырываться из пространства и времени.

Наиболее крутой комбинации я научился во время тренировок с дедом Виктором. Я сплавил её с Молниеносным Импульсом. Включая ее в первые миллисекунды импульса, я получал нереальную реакцию, которая позволяла мне уворачиваться от любых ударов.

Это был лучший способ, так как, будучи вне времени, я не мог влиять на окружающие объекты. Вспомнил, как впервые применил этот скилл, захватив с собой кого-то. В тот момент капюшонщик в вестибюле академии вообще ни с кем, кроме меня, не взаимодействовал. Я мог поддерживать эту способность всего несколько секунд.

Но вот теперь, ситуация, где этот ход был бесполезен. Не важно, как быстро я реагировал, убегал или уворачивался, от этого зелёного цунами мне не уйти.

Выбора просто не было.

ФУХ!

Чувствую, как в каждой клетке моего тела проходит мана.

Вокруг начало плотнеть, а земля трескалась под напором вытекающей из меня энергии.

Моё зрение стало монохромным, но именно так я заметил частицы маны, плавающие вокруг меня.

Взрыв маны поглотил меня, наполнив силой. Я ощущал своё превосходство над всем в этой вселенной. С трудом сдерживал желание устроить беспредел среди всего и вся.

«Ух!»

Мана в атмосфере словно начала слушаться меня, даже природа тут же стала поддаваться.

Когда успокоился, я оглядел ситуацию. В итоге остались только Селена и Андрей. Тот поддерживает Селену, которая изрядно пострадала от последствий заклинания Людвига. Андрей смотрит на меня с разинутым ртом, очки на нем перекосились, а челюсть упала до пола.

«ГРРРААА!!!»

На нас надвигался цунами из лоз и ветвей.

«Давай поиграем» — подмигнул я.

Весь мир замедлился, когда я сделал прыжок вверх, использовав силу воздушного элемента. Я легко сократил расстояние до монстра, ввинтившись в него и создав кратер.

— Молниеносный Импульс! — Черная молния облепила меня, и я легко уклонился от тысяч лиан, летящих в мою сторону.

Каждая лоза, проходящая мимо меня, получала порцию молнии и разлеталась на атомы, но за каждой убитой приходило ещё десять новых. Используя лианы как точку опоры, я оттолкнулся и прорвался вглубь цунами, прямиком к ядру монстра.

Я чувствовал, что силы на исходе, тело дрожит, и кажется, рвотные позывы не за горами.

Пришло время покончить с этим.

Глава 10 Новички и защита слабых

Ну вот и конец этому замесу.

— Белый Огонь! — Оба мои кулака заморозили весь воздух. Это мой козырь, самая дикая атака, но и самая сложная. Вместе с электричеством, которое больше для одиночных выстрелов, но вместе со льдом это превращалось в настоящий хаос.

Белый огонь лоснился на моих руках, высасывая воду прямо из тела монстра.

Монстр, в виде гигантской волны из замороженных лоз, быстро стал льдом на атомарном уровне. Белая молния пронеслась через этот ледяной коктейль, размазав его в кашу, и осталось только мана-ядро Лешего.

Он полетел на землю, усыпав блестящими осколками то, что раньше было S-классовым мана-зверем.

Оглядев поле боя, я понял, что другие, кажется, целы.

— А где Селена?

— Там, вон, — указал Андрей.

Немного приглядевшись заметил Селену, лежащую у стены пещеры. Казалось, ей ваще не весело, потому что слышал, как она стонет, и пот струился по ее лицу.

— Она была ранена заклинанием Людвига, даже не успев усилить своё тело маной. У меня была аптечка и я смог вылечить некоторые ожоги, но кажется там есть какие-то внутренние повреждения, — качнул головой Андрей и поправил очки.

Он и сам был не в лучшей форме. Его чёрные волосы растрепались и обгорели, будто он только что проснулся, а на его лице многочисленные синяки и порезы.

Моё лицо вспыхнуло гневом, когда я вспомнил этого подлеца, Людвига.

Я быстро подбежал к Селене и применил исцеление. Я услышал слабый гул света, который окружал Селену. Её дыхание тут же выровнялось и я, немного восстановив силы, вновь посмотрел на неё.

— Думаю, она выживет. Ей нужно немного отдохнуть. — На моем лице появилась редкая улыбка.

Андрей подсел немного ближе ко мне и спросил:

— А почему ты не сбежал? Я видел, как Селена подталкивала тебя к бегству. Вы вдвоём наверняка успели бы сбежать.

— Я никогда не предам людей, которые мне доверяют! — Усмехнулся я. — К тому же, я обещал кому-то очень важному стать лучше и ценить людей вокруг себя.

— Пфф. Ты говоришь, как старик. Мы ещё очень молоды… — Прежнее каменное лицо Андрея теперь стало гораздо более естественным, живым.

Я предпочёл сменить тему:

— Расскажи о себе, Андрей. Кощеев говорил, что ты жил у гномов.

— Хочешь, чтобы я сразу раскрыл все карты, да? — усмехнулся он, устало улыбаясь.

Я тоже рассмеялся, но смех тут же отдался болью в теле:

— Ха-ха, рассказывай, не стесняйся.

— Я из подземного королевства гномов, но, понимаешь, не очень в этом уверен. Старик-гном, что меня там воспитывал, всегда уходил от разговоров про моих родителей, так что ответа я так и не дождался. Год назад я пробудился.

После тренировок я понял, что земля мне лучше поддается, чем огонь, вода или ветер, — говорил Андрей, глядя в свои ладони. — Когда я пробудился, моя мана начала собираться сама, медитация вообще не нужна была.

Старик отправил меня в империю как своего рода посланника, чтобы я тут с людьми дружил, но, честно, я так и не понял, зачем. После темно-оранжевого этапа ядра у меня внутри началось что-то странное. Может, я даже не гном, а что-то вроде полукровки, хз.

Андрей дрожал, сжимая кулаки. Я просто сидел, смотря на него. В его глазах чувствовалось отчаяние, но и гордость тоже. Вот я и думал, он может стать мне хорошим другом.

— Теперь ты, — кивнул он.

— Ну я такой ванир-универсал, ветер и огонь мои стихии, другими элементами тоже управляю, — сказал я, откровенно.

Андрей точно упал бы, если бы уже не сидел.

— Блин! — Он потер голову. — Думал, я тут ненорм, а ты ваще меня переплюнул. Погоди, а сколько тебе лет?

— Месяц назад мне девять стукнуло.

— Не-е-ет! Через пару месяцев мне одиннадцать!

Дальше мы еще часик взаимно обменивались историями. У Андрея, до его пробуждения, детство было не сахар. Он больше времени с стариком проводил, потому что гномьи дети с ним особо не общались. Андрей в это время больше книги читал и потому выглядел умным парнем.

Тут вдруг проснулась Селена и как увидела меня, сразу ко мне на руки в объятия. Я почувствовал, как её слёзы капают на меня:

— Мне жаль, что я не смогла помочь тебе, — это всё, что она успела сказать, прежде чем разрыдаться.

— Всё нормально, Селена. Я сам справился. Мне жаль, что я втянул тебя в эту заваруху. — Я погладил её по спине. Она всегда была такой маленькой?

Моё тело было всё таким же девятилетним, но я был всё же высоковат для своего возраста. Раньше я не замечал этого, но я догнал по росту Селену.

— Пойдёмте домой, — сказал я, Селена и Андрей согласились со мной.

Через пару часов мы добрались до академии. Самира уже отдыхала в лечебной палате, а мы с Селеной и Андреем завалились на диваны в задней комнате. Кощеев в курсе всего, сидел за своим столом, когда дверь резко распахнулась.

— О, братва, как вам удалось вырваться! — в дверях показался Людвиг, прикрываясь группой охранников.

Кощеев посмотрел на меня и взглядом дал понять, чтобы я держал себя в руках.

Андрей с Селеной сразу взяли оружие в руки, а я так, спокойненько сидел. Хотя должен был его ненавидеть. Ведь Людвиг своих товарищей предал, сбежал, пытаясь свою шкуру спасти, и явился сюда, чтоб над нами поиздеваться.

Хз, либо он дурак, либо самоуверенный до потолка, но решил перед нами тут попозёрить. Только чувствую, что он нас боится, раз за охранниками прячется.

— Удивительно, как тебе хватило ума так нас подставить, чтоб себя спасти? Самира теперь калека, а где Борис, неизвестно… И не вздумай отрицать, что ты своих не предал.

Бац! Из моих пальцев вылетела молния, прямиком в Людвига. Я такой хитрюга, взял этот прием из своей прошлой жизни. Я создал настоящий электролазер, разнесший деревянный косяк двери в щепки.

А ведь я целился ему в лоб! Но при этом я сам ощутил, что не всё в моем теле готово, и рука после этого онемела на пару минут.

Я огляделся вокруг, а Людвиг уже исчез за спинами охранников.

— Ну-ка, прежде чем я в тебе дырку проделаю, лучше смотри, куда бежишь. Твоя семья не сможет вечно тебя защищать! — Пригрозил я ему.

Охранники, увидев, что их хозяина чуть не зажарили, вытянули мечи и направили их на меня.

Когда я встал и посмотрел на них они инстинктивно сделали шаг назад, а их руки начали трястись от страха. Ветераны, обученные убивать, понимали, что сейчас они были в огромной опасности.

— Молчи, молчи Алекс! Людвиг, ты чего такой тупой? Лучше свали отсюда, пока живой. — Кощеев выгнал их, а сам прикрыл дверь и вздохнул, глядя на меня.

— Ты сдержался, Алекс, но неприятностей нажил, открыв войну с одним из топовых домов в империи. — Он покачал головой.

— Всё окей. Он не будет мне мстить из-за того, что сейчас случилось. На вид он крутой, но исключительно осторожен. Знает, что сейчас лучше меня не трогать.

Я встал, подхватил спящего Бастета и выскользнул из комнаты. Пора домой.

Моя сдержанность сегодня — не проигрыш. Это начало моей мести.

Пока мы шли по коридору мы болтали о том, какие уроки планируем брать на втором курсе. А также, что после каникул мы сможем посмотреть на новичков первокурсников. Они займут наши комнаты на первом этаже общежития, ну а мы поднимемся на второй этаж.

Андрей хотел встречи с новичками, неоднократно болтая о какой-то «сексуальной» подруге, которую он там встретит. Я же постоянно ему говорил, что нам только девять-одиннадцать лет и девушки в таком возрасте не «сексуальны», но он пропускал это мимо ушей, заявляя, что будет встречаться с девушками постарше.

* * *

Наконец начало нового учебного года.

— Карак… ты не спишь? — Селена заглянула в мою новую комнату, когда я переодевался и стоял в одних трусах.

— Как тебе мои мышцы? — сказал я, разминая своё тело, как дибилдер.

— Уф… у тебя, Карак, лишь кожа да кости, — ответила она, будто бы разочарованная тем, что у неё есть такой друг, как я.

Ха!… А вот когда мы танцевали, она думала иначе.

Униформа, которую мы были обязаны носить в академии довольно непроста. Я надел белую рубашку, серую жилетку, и отлично скроенные тёмные брюки. На моем галстуке теперь красовались две полоски, означающие студента-второкурсника. Также, к нагрудному карману жилета крепились золотые часы, которые к тому же были специальным артефактом, создающим защитный щит.

Выйдя из комнаты в вестибюль, я поморщился от того, как громко здесь было. Толпы студентов болтали со своими друзьями, знакомыми и только что встретившимися людьми.

— Давай приземлим где-нибудь свои кости! — Мне приходилось кричать, чтобы Андрей, стоявший рядом, смог меня услышать. В конце концов, мы нашли удобные места облокотившись на перилах лестницы.

Осмотрев новичков на первом этаже, я удивился тому, как много гномов и эльфов поступили в академию и болтали с окружающими.

Андрей взволнованно озирался по сторонам, разыскивая родственные души среди толпы.

— Нифига, я никогда ещё не видел эльфов вживую. Похоже, и вправду все три расы теперь смогут учиться в академии «Аврория Бореалис».

Скучно оглядывая толпу, я посмотрел на сцену, которая всё ещё пустовала. Внезапно, воздух перед трибуной на сцене резко размылся и вновь собрался, после чего на сцене появился директор Святогор.

Его глаза были закрыты, но когда он их открыл, то от его взгляда по моей спине пробежали мурашки. Улыбаясь, Святогор медленно поднял руку.

Когда директор появился на сцене, студенты загалдели ещё оживлённее, но как только рука Святогора поднялась на уровень головы, внезапно, возникла мёртвая тишина.

У всех студентов было неподдельное удивление на лицах, поскольку они всё ещё продолжали разговаривать, но из их губ не было слышно ни звука.

— Извините меня за такую грубость, но я не люблю перекрикивать, — сказал он мягким, приятным голосом так, что его было слышно даже на верхних этажах.

— Приветствую всех собравшихся здесь будущих руководителей, учёных и воителей в нашей скромной академии. Меня зовут Святогор, но пожалуйста, зовите меня просто директор и не бойтесь подходить поздороваться, когда заметите меня в кампусе. Я не умею произносить длинные речи, так что я просто представлю вам новых студентов. Пожалуйста, поприветствуйте их. — Он махнул рукой и к нему вышли новички.

Первым я увидел аристократа, держащегося уверенно и смотрящего прямо перед собой. Его милая мордашка вызвала волну пронзительных девичьих криков из зала. Очень игривый паренёк, он помахал аудитории, сияя яркой улыбкой.

— Смотри, смотри! Там Елизавета, дочь герцога Хлыстова! Мы должны поддержать её! — Андрей встал со своего кресла, и мы прокричали её имя.

Ранее застенчивая Лиза теперь уверенно и спокойно шла до центра сцены, поправляя свои банты. Хотя она никак не могла видеть или слышать нас, мы всё равно кричали, стараясь приободрить подругу.

За ней вышел высокий студент с длинной чёлкой. Его серьёзное лицо, атлетичное тело и острый, даже острее, чем у Валерия, холодный взгляд вызвал ещё одну волну аплодисментов восхищённых девушек.

— Это первенец знаменитой семьи Гребнёвых! Постарайся не переходить им дорогу, — поделился рядом стоящий мальчик.

Наконец, последней вышла девушка, заставившая всю толпу замолчать от удивления. Запоминающиеся серебряные волосы, отражающие свет, подчёркивали её персиково-кремовый цвет лица. Она повернулась лицом к публике так, что её круглые, бирюзовые глаза покорили сердца всех мальчиков в этом зале.

Ей сейчас было всего двенадцать лет… верно? Ну по человеческим меркам, а по эльфийским больше двадцати.

Мне трудно было поверить в то, что эльфийка, которую я спас от работорговцев, могла так удивить меня. Её всё ещё детское лицо никак не могло скрыть природную красоту, выделяющуюся в сравнении с остальными.

Она была чуть выше Лизы, но короче рядом стоящего серьёзного парня. Она держалась увереннее и значительнее других на сцене. Сделав глубокий поклон, она заправила волосы за острые ушки и, без эмоций на лице, сказала:

— Меня зовут Тарла Тардуил и для меня большая честь стоять здесь.

Вновь раздались аплодисменты, толпа приветствовала новичков. Сидящий рядом со мной мальчик прошептал своему другу:

— Это эльфийская принцесса Тарла, о которой я говорил. Мой старший брат, который здесь учится, рассказал мне, что с сегодняшнего дня она будет учиться вместе с нами!

— Значит, она также не-человек, поступивший в академию, — довольно громко сказал его друг, которого я не видел.

— Да, я тоже удивился этому! Вроде, говорят, что она якобы супер-маг…

— Она чертовски красива и очень талантлива? Ну ничего себе…

— Интересно, что мне нужно сделать, чтобы она хотя бы посмотрела на меня?

На лестничных пролетах шумели переговоры, все обсуждали Тарлу. Пацаны строили из нее недосягаемую звезду в своих головах, а девчонки просто кидались завистливыми взглядами. Тут Бастет заметил Тарлу на сцене и начал крутиться на моих плечах, как цыган на именинах.

Мана-звери, видимо, всегда чувствуют тягу к эльфам, наверное, из-за их связи с природой. Бастет прыгал у меня на плечах, пока я не стащил его на руки.

— Ух ты! — воскликнул Андрей, на которого раньше я вообще не обращал внимания, и он едва удержался, как будто собирался упасть в обморок. При этом выглядел он как настоящий болван пускающий слюни, хорошо хоть кровь из носа не пошла.

— Ты в порядке, Андрей? — Я легонько ткнул его по голове, а она лишь отскочила как, кукольная неваляшка.

— Алекс… думаю, я влюбился. — Теперь он держался за перила лестницы, как будто саму Тарлу крепко обнимал.

«Ну это точно за гранью, ты там офигел что-ли.»

Я мысленно приказал своему питомцу: «Бастет, давай что-то с этим делать».

Кото-дракончик перепрыгнул ему на плечо и нежно вцепился зубами за мочку уха.

Андрей начал кричать, больше от неожиданности, чем от боли.

— Ой, что за фигня! — Возмутился он, отцепляя Бастета от уха. И опять сфокусировался на сцене.

* * *

После церемонии всех новичков раскидали по общаге. Я вышел во двор поглядеть, где Тарла, но нигде не заметил ее.

Когда мы прогуливались с Андреем, какие-то студентки-первокурсницы, увидев нас прыснули смешком, стеснительно прикрывая рты ладошками.

— Рядом с тобой я чувствую себя таким неважным, — Андрей печально опустил плечи.

— Не парься, я своей «важностью» поделюсь с тобой, — потроллил я его.

— Пошёл ты к ехидне! — Он шутливо толкнул меня по плечу.

«БА-ДАМ!»

Грохот от взрыва также испугал всех студентов, а не только нас. Мы как угорелые побежали к месту действия, как будто у нас спринт на олимпиаде.

Там спорили двое:

— Эй, ты, коротышка-гном, не факт, что ты станешь настоящим ваниром. Может, тебе лучше стать кузнецом и ковать оружие для таких настоящих бойцов как я? — Старшекурсник академии наседал на гнома новичка.

— Ну кем ты себя вообразил? — Парировал ему молодой гном.

Даже до того, как мы подошли ближе, было видно, что это просто потасовка между студентами без всякого смысла. Взрыв произошел, когда один из них ударил магией по земле.

— Что-то тут нечисто, — сказал Андрей, глядя на других студентов, которые старались удрать отсюда.

— Они что, решили первый день учебы в стиле боевки провести? — спросил я, толкая друга и обходя спорящих студентов.

— Посмотрим, что они там устроили. Вон тот человек-ванир уже на четвертом курсе.

Оценив ситуацию, я заметил, что у человека на галстуке четыре полоски, а у гнома только одна.

— Я Витаутас Годлевский! А ты метр с кепкой в прыжке, я докажу, что я крут! Или ты сразу сдашься? — посмеиваясь, человек поправлял часы в кармашке.

— Тфу! Ты пожалеешь об этом. — Бугристый гном, который едва помещался в школьную форму, вытащил огромный топор. Его мастерство с оружием было впечатляющим, гораздо лучше, чем у обладателя четырех полосок. — Давай драться!

Их карманные часы на цепочках засветились.

Эти часы были не просто аксессуары, а артефакты для дуэлей. У меня тоже есть такой, как и у всех студентов. Они создают магический барьер вокруг дуэлянтов и не дают им травмироваться. Когда барьер разрушается, дуэль считается оконченной, и победителем становится тот, у кого барьер остался целым.

Артефакты требовали времени на перезарядку, так что новый поединок можно было начать только через 24 часа. Старшекурсники не могли вызывать младших, но в данном случае человек вынудил гнома самому предложить поединок.

Человек вытащил меч, отступил и занял стойку.

— Давай, гном, шевели булками! — бодро побуждал Андрей, болея за своего земляка.

Я смотрел на двух студентов, замечая, что четверокурсник в развитии ядра достиг красной зоны, а гном еще шарится в черной. Обещалась крутая битва.

— Ха-ха! — Старшак замахнулся своим мечом и вокруг все засветилось каким-то желтым огнем. Даже земля под ним задрожала.

— Кха! — Гном прыгнул вперед, отталкиваясь от земли. Топор волочился по земле притягивая за собой земляные ленты.

— Ого! Алекс, они оба пашут землю как кони! — воскликнул Андрей, следя за происходящим.

— Земляные лезвия! — закричал гном, прикладывая руку к топору, который сверкнул заряженный маной.

«БАБАХ!»

От удара земляным элементом человек отступил, хотя заблокировал атаку мечом. Я видел, как его лицо исказилось от напряжения и руки тоже задрожали.

Чувак опустил меч и пошел к гному, тот уже занял оборонительную позицию. Меч скользил по земле, и за ним следовала земля, словно продолжение клинка.

Не плохо. Человек, с красным ядром, довел владение элементом до нового уровня. Зашибись.

— Разрушение! — Тело гнома сверкнуло, и он топнул по земле, создавая волну, которая сломала земные клинки. Гном парировал меч человека своим топором, но получил пару царапин.

— Земляной столб! — Человек махнул пальцами, и перед ним встала каменная колонна, хлопнув гнома в живот.

— Ай! — Гнома подкинуло в воздух, его магический щит затрещал — знак окончания дуэли.

Те, кто болел за человека, стали радоваться, а фанаты гнома разочарованно шептались. Андрей лишь вздохнул и развернулся. Прежде чем последовать за ним, я заметил легкую улыбку на лице старшака, когда он снова зарядил свой меч маной.

Этот старшак не просто хотел победить в схватке. Его целью было прикончить гнома устроив кровавую бойню.

Если я решу применить дальнобойное заклинание, это обязательно вызовет целый каскад проблем. Но если я влезу в этот бой лично, все вокруг узнают о моей силе.

Блин, почему Андрей не заметил эту фигню? Если бы он влез в это дело и кинул заклинание, он мог бы спасти своего земляка.

— Эй, чувак! Я бы посоветовал тебе отойти от него, — с улыбкой сказал я.

— Ты что, в драку со мной влезть собрался, чепуха?

«Если бы ты только знал, кому ты так дерзишь.»

Я пожал плечами:

— Ну, знаешь, у меня для тебя есть пара советов. Если хочешь окончить обучение, лучше не заморачивайся убиванием милых гномиков, — бросил я.

Он как ракета повернулся ко мне, с мечом в руке, готовый к бою. Было видно, как от ярости его вены выскакивают на лбу.

— Ой, не стоило тебе грубить моему другу. — Повернувшись я увидел, как Андрей качает головой, понимая, что сейчас начнется.

— Что вы о себе возомнили мелюзга⁈ — Старшекурсник с мечом, и горящим от ярости лицом был готов разорвать нас на куски.

Глава 11 Дуэль за звание крутыша

— Так ты хочешь подраться со мной? — взревел он с перекошенным от злобы лицом. — Или ты струсил?

Мне совершенно не хотелось ему подыгрывать.

— Я сражусь с тобой, но только не здесь и без щита-артефакта, — заявил я в ответ. — Всё будет по взрослому. Объявляю официальную дуэль на арене!

Затем я бросил ему под ноги свою перчатку, так чтобы все видели, даже те кто не мог слышать наш разговор.

Когда я сказал ему о своем желании, он еще несколько секунд стоял в ступоре, будто не ожидал, что дело примет такой оборот. Привыкший самоутверждаться за счет унижения более слабых, он оказался полностью обескуражен. Уже открыв рот, чтобы возразить, он внезапно понял, откуда ветер дует.

Он сделал шаг назад, приняв угрожающую позу и сощурившись:

— Кто ты такой? Почему на арене?

Я улыбнулся.

— Ну так ты согласен или отказываешься? — спросил я прямо.

Его гнев мгновенно испарился. Еще бы, он думал взять меня на понт и напугать, а в итоге сам попал в мышеловку.

— Жди меня через неделю, щегол, — хмуро сказал он, развернулся и пошел прочь.

Вполне естественно, что после такого исхода атмосфера стала странной.

— Эй, ты. Можно с тобой поговорить? — Возле меня появилась обеспокоенная Анфиса. Она уже оправилась от ожогов после нападения на академию.

— О чем тут говорить?

Несмотря на то, что все ушли, старшеклассница Анфиса осталась. Она нисколько не была агрессивной, когда просила поговорить со мной. На самом деле она выглядела очень испуганной.

Она схватила меня и потащила в сторону, чтобы никто не мог нас услышать.

— Что такое?

— Ты с ума сошел Алекс?

— Что значит «с ума сошел»?

— Алекс — это четверокурсник Императорского Класса Витаутас Годлевский, будущий правитель Литовского княжества. Разве ты не знаешь, что это значит? Ты хочешь умереть?

Они, естественно, думали, что я просто приму позор и откажусь от дуэли. Конечно я еще ни разу не участвовал в дуэлях на арене, только драки в коридорах академии.

— Он не убьет меня. Тем более князь Прибалтийских Вымиратов. У них гонора на всю Европу, а на деле только пшик.

— Ты сказал, что у тебя нет ни умения, ни таланта. Так почему ты так уверен в себе? Ты что, идиот?

Сейчас Анфиса выглядела суетливой, когда я выбрал вариант, который казался ей безумным, и она была довольно напугана.

— Дуэли — это не шутка. Были дети, которые очень сильно пострадали на них. Быстро иди к Витаутасу, извинись и попроси у него прощения. Все становится слишком странным, Алекс! Он бы простил тебя, если бы ты искренне извинился!

Она также рассказала мне, как он был смущен. На минутку мне даже показалось, что это он подослал Анфису, пытаясь вытянуть из меня извинения, чтобы отменить дуэль. Мне стало интересно, что она за человек на самом деле, но она действительно казалась милой девушкой.

Я пожал плечами.

— Помнишь, я спас тебя в кафе? — спросил я у Анфисы.

Она выглядела совершенно ошарашенной моим беспечным ответом.

— Да, я помню, Алекс. Спасибо тебе, но именно потому что я ценю тебя, я так беспокоюсь. Ведь у тебя итак много врагов накопилось в школе.

Это я, конечно же знал и без нее. Помимо двух Польских братьев, австро-венгерского принца и потомка шотландского клана, сюда добавился еще и Литовский княжич Витаутас. И это не считая предателя Людвига, но он меня не беспокоил.

А вот другой беспокоящий меня момент в том, что Польские шляхтичи, братья Пшемыслав и Сигизмунд Кшиштинские пропали из школы.

Прошло уже два дня, с тех пор, как начался новый год обучения в школе, а они так и не появились.

— Кстати, о моих врагах, — я решил выяснить это у самой большой сплетницы, которую я знал. — Что слышно про братьев Кшиштинских?

Анфиса кивнула:

— Я знаю, что они заграничные студенты, потому что у их семей есть своя база у западных границ империи. Отзывать их обратно сразу же после ссоры с тобой — это подозрительно. Школа получила лишь оповещение о том, что они вернулись домой.

Я усмехнулся:

— Ну вот видишь Анфис, количество моих врагов уменьшается, а не увеличивается.

Хотя глубоко внутри я был обеспокоен этим фактом. Обычно страны забирают своих послов и важных персон перед началом войны. А я помню, что младший брат семьи Кшиштинских грозился начать войну с империей.

Анфиса слабо улыбнулась:

— Тем не менее я бы советовала тебе отказаться от дуэли, Алекс.

Моя позиция была непоколебима.

— Нет, Анфиса, даже не уговаривай.

Она ничего не сказала, лишь стиснула губы и убедившись в бесплодности своих попыток, развернулась и ушла.

* * *

Дуэль было решено провести через неделю и у меня было время подготовиться.

Дуэли были разрешены в академии, но за ними должен был присматривать учитель. В противном случае, студенты могут убить кого-нибудь на дуэли.

Господин Мюнихаузер молча смотрел на меня. Так как господин Мюнихаузер ранее заявил, что он будет наблюдателем, если дуэль состоится. И я сообщил ему об этом.

— Если дуэль согласована обеими сторонами, то проблем нет. Запишите место, дату и время.

Учитель не спросил меня, не сошел ли я с ума. Он был хорошим и интересным мужиком, который редко беспокоился и не вмешивался без необходимости.

«Второкурсник Александр Каракалов будет дуэлировать с четверокурсником»

Естественно, этот слух пронесся по Императорским классам, а затем перешел в соседние классы. Если быть точным, это произошло во время урока физкультуры, который был совместным.

— Алекс? Что, черт возьми, случилось? Дуэль? С четвероклассником? — спросил меня Сторвальд после короткого перерыва между беговыми упражнениями и силовой тренировкой.

Я думаю, он забеспокоился, потому что внезапно услышал об этом.

— Случилось много всякого. Мне лень все это объяснять.

— Не лучше ли закончить все это извинениями? И не будешь ли ты серьезно побит?

Сторвальд был упрям и настаивал на том, что если я буду избит, то будет лучше, если я закончу все это извинениями. Может быть, потому что мы одноклассники, ребята из класса тоже смотрели на меня с беспокойством.

А другие дети, которые, казалось, слышали подробности, были шокированы. Однако меня не волновало их мнение.

После уроков физкультуры я возвращался к себе в комнату через парк.

Я определенно чувствовал, что моя выносливость значительно возросла за это короткое время. Этот быстрый рост и это ощущение во всем моем теле давали мне некоторую радость, даже когда я испытывал сильную физическую и душевную боль.

И по дороге мне случайно повстречалась дочь герцога Лиза Хлыстова. Она сделала вид, будто это не было запланировано с ее стороны. Хотя мне показалось, что она уже слышала про предстоящую дуэль и хотела поговорить со мной об этом.

Мы нашли уютный уголок в парке, расположенней перед студенческим общежитием, и устроились на скамейке. Ее взгляд сопровождался странной улыбкой, когда она обратилась ко мне.

— Карак, ты действительно такой загадочный.

— Что?

— Я думаю, у тебя достаточно терпения и настойчивости, чтобы быть прилежным учеником. Почему ты так груб с другими?

Услышав этот вопрос, я осознал, что она, вероятно, слышала от своих подруг истории о моей нетерпимости. Она не понимала, почему я так враждебен, в борьбе и в повседневной жизни. Я раскрыл перед ней свою мотивацию.

— Я не хочу, чтобы меня игнорировали.

— Почему?

— Если я просто промолчу, найдется другой парень, готовый начать драку. Почему мне стоит терпеть это второй раз? Меня будут бить снова и снова, и это станет бесконечным кругом.

Лиза глубоко вздохнула, поглощенная моими словами.

— Но это же изматывающе. Злиться, драться из-за мелочей.

— Все именно так.

Мы остались сидеть, мой взгляд бродил по парку перед нами.

— Я думаю, лучше умереть как «дерьмовый ублюдок», чем просто поддаваться.

— Это серьезно… Я не могу понять тебя. — Лиза покачала головой, словно не понимала моей точки зрения. — Кстати, у меня есть вопрос.

— О чем?

Лиза вгляделась в меня, будто готовилась высказать свои мысли.

— Одна из моих одноклассниц утверждает, что есть только один способ победить в этих «дуэлях». Может быть, ты знаешь, что она имеет в виду?

— А?

Лиза задумалась, словно слова ее подруги скрывали тайну.

— Ну… честно говоря, не знаю. — Лиза отрицательно качнула головой, показывая свою неопределенность.

— Ладно.

Лиза не раскроет секрет, даже если я попытаюсь выведать. Возможно, мне нужно просто попробовать выйти на дуэль и все станет ясно.

Могу ли я проиграть? Но я даже не хочу об этом думать. Мне нужна только победа, и я готов на все, чтобы ее достичь.

* * *

Наконец наступило время решающей битвы.

Благодаря этим жестким тренировкам за последнюю неделю, мои мышцы просто ожили, и мой физический статус стал на высоте. Я буквально накачал себя на трениках.

После того, как принц Валерий выпустился из академии, у сволочей появилось ощущение свободы и вседозволенности. И я решился взять на себя пустующую роль. И еще ответственность за его племянницу Лизу и, конечно, за свою собственную шкуру. Как я мог бы чувствовать себя самым крутым, если не смогу обеспечить хотя бы свою безопасность?

Наша дуэль должна была развернутся в зале общаги Императорского класса. Все студенты из старших классов, казалось собрались, чтобы посмотреть, как мы развлекаемся. Лиза, к слову, тоже зашла, чтоб понаблюдать за ходом дуэли.

Тут люди не только для поддержки собрались, но и в надеждах на мою неудачу, чтобы искренне позлорадствовать. Почти весь императорский класс стоял тут, как на концерте, ждущий каждого моего движения. Это было какое-то новое для меня, такого я раньше не испытывал. И, конечно, среди зевак были те, кто помнил мои насмешки над этим старшеклассником.

В это время появился мой дружок Сторвальд, чтобы меня поддержать.

— Давай Алекс! Не унывай!

— Ага, конечно.

Его добрые слова были как поднятие духа перед битвой. Кажется, он ещё парочку своих приятелей привёл, с кем у него там были свои связи. Даже познакомиться с ними не успел, как следует.

Мои одноклассники состояли из людей, и большинство из них хотели бы увидеть, как меня ужасно растопчут. Сторвальд, Селена, Андрей и другие мои друзья исключение, но я понятия не имел, о чем думала Тарла.

Тарла была немного в стороне от остальных, но тоже пришла посмотреть. Она молча наблюдала издалека. Это было странно.

Я был уверен, что она пришла для того, чтобы поддержать меня. Она просто сидела в углу и смотрела на меня.

— Сегодня у тебя будут большие неприятности, баронишка. Будь готов. — Генрих фон Альберт ухмылялся сидя в первом ряду над ареной.

— О, развлекайся, наблюдая.

— А?

— Развлекайся.

— Что действительно…

Генрих снова выглядел ошарашенным, когда я сказал ему, чтобы он повеселился, наблюдая, как разрушаются его надежды.

Я даже не злился на него больше. Сначала я немного на него набросился, потому что меня это раздражало, но, когда я снова все обдумал, я не мог видеть в нем ничего, кроме милого маленького ребенка.

Поэтому, что бы он ни делал, это выглядело довольно забавно. Потому что он, даже не знал, что внутри я не ребенок.

Со стороны старшеклассников казалось, что пришел весь Императорский класс четвертого года обучения. Похоже, что там было больше двадцати человек. Хотели ли они увидеть лицо парня, который осмелился бросить вызов одному из старшеклассников? Во всем этом было что-то странное.

А потом появился наблюдатель секундант, господин Мюнихаузер.

— Я думаю, мы готовы, так что давайте продолжим.

На самом деле дуэли проводились с угрозой жизни. Однако дуэли между студентами не должны быть смертельными поединками.

Поэтому дуэли проводились только под наблюдением учителя, который мог в любой момент сдержать учеников.

Господин Мюнихаузер не задавался вопросом, почему мы деремся. Он просто делал то, что предписывали правила, поэтому разрешил нам это.

Если бы на его месте был учитель Сарматов, он бы сказал нам не делать этого. Их характеры были полярно противоположными.

— Витаутас Годлевский, чья честь была запятнана Александром Каракаловым… Я просто прочитаю это так, как было написано в отчете.

Господин Мюнихаузер начал читать отчет, составленный об обстоятельствах нашей дуэли.

— В субботу, неделю назад, первокурсник Каракалов оскорбил своим замечанием четверокурсника Годлевского. Последний был очень обижен…

Господин Мюнихаузер читал всё так серьезно, что все вокруг, независимо от того, на чьей стороне они стояли, начали смеяться. Особенно, когда он дошел до места, где описывалось со слов Витаутаса. В любом случае, учитель просто прочитал всё до конца.

Я тоже нашел это довольно смешным, и выражение лица Витаутаса стало довольно странным. Но я должен сказать, что господин Мюнихаузер был чертовски хорошим чтецом.

— Он утверждал, что страдал от сильнейшей душевной и физической боли, а также от невероятного унижения, что, соответственно, нанесло ущерб его репутации. Поэтому он запросил дуэль, требуя извинений от Каракалова, который принял эту дуэль и также объявил в ответ. Я прав?

— Да.

— Пфф…Кхх… Да…

Витаутас не засмеялся, но я едва сумел ответить невнятным голосом, потому что это было слишком смешно.

— Назови, что ты хочешь в обмен на победу? — спросил господин Мюнихаузер, взглянув на Литовского княжича Витаутаса Годлевского.

— Я хочу, чтобы Александр встал на колени перед старшими и извинился за свое неуважение, и я хочу, чтобы он поклялся всегда уважать старших с этого момента.

Под старшими он имел в виду все классы старше моего. Он просто хотел, чтобы после его победы я покаялся и признали его победу. Смысл в том, чтобы я просто уважительно согнул колени и кивал в знак уважения, независимо от того, какие решения они станут принимать в будущем.

Господин Мюнихаузер уставился на меня, ожидая моих требований, если победа станет за мной.

За выигранную дуэль Витаутас ждал каких-то извинений и уважения. Мои шансы на победу были неизвестны, но я озвучил свое требование.

— Хочу, чтобы эти тупые шутки и издевки от старшеклассников больше не повторялись к младшим. Им, конечно же, стоит еще извиниться.

На лицах младших и старших курсов появилось что-то странное, когда я произнес это. Даже если было видно, что я проиграю, они не ожидали, что я попрошу их перестать издеваться над младшими.

Но почему младшие так странно на меня глядят? Вероятно они считают, что мое требование не будет достигнуто. Хотя в глубине души скорее всего хотят этого.

Господин Мюнихаузер, принял наши условия:

— Ладно. Таргутай, бог войны, поддержит того, кто на стороне справедливости.

Эта дуэль, в общем, была каким-то варварским актом, занесенным в империю вместе с воинственными кочевниками, от которых и произошли самые влиятельные семьи. Неудивительно, что архаичные боги также сохранились из языческих традиций.

Понятно, что бог будет только за справедливость, поэтому тот, кто побеждает, всегда прав. Кого бы Таргутай, Бог Войны, не выбрал, тот и побеждает. Это вообще звучит как какая-то дичь.

И вот, когда Мюнихаузер собирался начать дуэль.

— Учитель Мюнихаузер? — Витаутас, весь в недовольстве, поднял руку. — Я хочу, чтобы вместо меня вышел заступник, у меня на это есть право, как у дуэлиста.

Он вообще о чем? Про какого заступника он там говорит?

— Называй его.

— Мой заступник — пятикурсник Мечислав.

Да, действительно такое правило существовало в кодексе. Дуэлянт мог выбрать кого угодно, кто будет сражаться вместо него.

Витаутас отошел с искаженным лицом, и кто-то другой занял его место, перехватив у него тренировочный меч. Тот, кто его заменил, смеялся, как будто это ситуация лишь забавила его.

Только тогда я понял. Даже если бы все четверокурсники были здесь, число просто не сошлось бы. Это означало, что ребята с пятого курса тоже пришли сюда.

— Так это ты тот парень, который бросил вызов старшакам? — Усмехнулся Мечислав поигрывая мускулами и разминая шею.

Пятикурсники были оскорблены моими словами и заняли дуэльное место Витаутаса. Их гордость была задета, поэтому они захотели сами разобраться со мной.

Витаутас, похоже, тоже был вынужден это сделать, а не по своей воле. И Анфиса будучи старшекурсницей, смотрела на эту сцену с широко раскрытыми глазами. Я догадался, что она не знала, что это произойдет.

Парень передо мной посмотрел на меня с акульей улыбкой.

— Посмотрим, так ли ты искусен, как мелешь языком, младший.

В этот момент я, наконец, понял, что единственный способ победить это действовать вопреки всему и всем.

Глава 12 Смертельный поединок

Даа, приключения на фоне! Все шло не по плану, с самого старта. Я даже не рассчитывал на победу в этом поединке. Но, бац, внезапно вышел этот пятикурсник, как будто из-под земли. До чего же дешевые интриги используют эти старшаки.

А вот если бы принц Валерий был еще в академии, они бы не рискнули совершить такую выходку. Все его боялись, но как только его не стало, так сразу все почувствовали себя свободнее. И мне стало понятно, что пора что-то с этим делать.

Ну, а шансы на победу у меня изначально были, как у хомяка на гонках с кроликом. А тут еще соперник опытный, Мечислав — чемпион академии. Весь сканирует меня взглядом, как будто хочет мои мысли угадать. А мои одноклассники, наверное, думают: «Откуда этот чувак взялся?»

И вот, на глазах у всех, наставник Мюнихаузер громко объявил:

— Да начнется дуэль!

Мечислав, молодец, не торопится атаковать, держит свой меч направив на меня. А я тут стою и думаю: «Что делать-то?» Никакой стратегии, сплошные вопросы в голове.

Смогут ли мои хитрые трюки от дедушки Виктора что-то сделать против такого профи, как Мечислав? А может, вспомню что-то из прошлых жизней? Одно понятно — мое тело точно не готово к такому кино!

Было бы слишком франтовато думать, что я легко разгребу его с первого раза. Пара битв с орками в лесу или с бандой работорговцев, где у меня была полная свобода действий — это одно.

Но тут я на арене, где на меня смотрят сотни глаз, каждый мой ход под лупой. Нельзя сразу палить всей мощью и в один миг выносить оппонента. Нужно устроить им спектакль, учитывая, что зрители уже топтались в ожидании моего провала. И, наверное, придется их немного разочаровать в конце.

Мечислав стал подходит ко мне, как будто он в парке прогуливается, без забот в глазах.

— Ты что, как статуя стоишь, мелюзга?

Он сделал выпад мечом, пытаясь пробить мою защиту. Я отклонил оружие, с целью его раздразнить.

Но, кажется, как будто он знал мои движения заранее, и сильно ударил по моему мечу.

Этот удар заставил меня отступить. Даже с двумя руками на мече, кажется, будто мои ладони сейчас порвутся.

— Так ты оказывается слабак. — Мечислав отступил, глядя на меня.

Я ожидал, что он сейчас сделает финальный рывок, чтобы выиграть, а он решил поиграть со мной. Затем наклонился и рывком бросился ко мне.

«Бам!»

И тут началась серьезная атака. Он целенаправленно целился в мой меч.

«Бам!»

— Ай!

«Бам!»

— Ургкх!

Как только я выронил меч, он швырнул в мою сторону ногу, попадая мне в живот.

Я специально валюсь на землю, и тут до меня доходит. Пока я не сдамся, не прильну к полу, пока моя гордость не поддастся. Этот парень будет продолжать в том же духе.

— Что ты делаешь, карапуз? Бросаешь свой меч вот так.

Он пнул меч, который я уронил, в мою сторону.

— Подними его.

Когда я взял свой меч, он внезапно подпрыгнул ко мне, метко попав по боку моего тренировочного клинка.

«Бам!»

Меч выскользнул из моих уставших рук и с глухим звуком полетел по земляному полу арены. Я взглянул на него, а Мечислав лишь ухмыльнулся:

— Подними свой меч, слабак.

Я тяжело поднимаю свой меч, но сила хватки уходит под его ударами, как вода в решете.

И Мечислав продолжает свои угарные насмешки:

— Я вот вообще не понимаю, малец. Ты что, думаешь, что сможешь чего-то добиться, когда у тебя ни мастерства, ни авторитета? Почему решилпоиздеваться над нами?

Я специально опускаю свой меч, а он метко пинает, колет и бьет меня, будто я манекен для тренировок.

— Ты, просто кусок мусора без мастерства и авторитета, — рычит Мечислав, пиная мой тренировочный меч куда-то в сторону. — И думаешь, что можешь что-то поменять?

Я с трудом снова поднял меч, понимая, что для Мечислава я как игрушка. Даже если он сам кусок мусора, которому весело избивать учеников, которые на три года младше его.

Мой меч снова в моей руке, но опять же выскользнул под силой удара.

«Дзынь!»

Ладони расколоты, кровь брызжет. Это уже не дуэль. Для него нет.

Он окинул меня взглядом, как будто я нервировал его.

— Ты просто пылинка перед Мастером Меча.

«Бах!»

— Ай!

— Фу, слабак! — Он даже фыркнул, смеясь над тем, как я выгляжу.— Нельзя было чутка почтительности к нам проявить?

«Бах!»

Новый удара снова остановил мои попытки сопротивляться.

— Проиграл, малец. Скажи, что сдаёшься. Всё будет проще, обещаю.

Его удары были, как град летящий на меня.

«Бах, бах, бах!»

— Давай, сдавайся.

— Ох…

— Не сможешь? Жалко.

Он продолжал меня избивать, словно у него в руках волшебная палочка жестокости.

Я был, конечно, не ангел, но этот парень просто чертила. Он не просто ублюдок, а жестокий садюга. Пока я старался поддерживать себя, он устраивал цирк с меня.

И что удивительно — он явно был сильнее меня.

Каждая моя попытка сопротивляться для него была не поводом к уважению, а поводом к удовлетворению. Кажется, этот тип наслаждался моими бесполезными стараниями. Ощущая напряжение в воздухе, я снова крепко взял свой тренировочный меч.

У господина Мюнихаузера как у каменной статуи было ноль эмоций. Он стоял там с непроницаемым лицом, и не пробьешься о чём он там думает. Вот только мои одноклассники, их лица стали как-то нечеловечески напряженными и переживательными.

Всегда найдутся такие, кто, глядя на схватку, не может оставаться равнодушным. Видят, что один проигрывает, и начинают самозабвенно болеть за него. Это такое чувство, типа солидарности, когда хочется, чтобы у проигрывающих дела пошли по-лучше.

Анфиса в шоке, её лицо бело, как мел, а глаза прыгают от меня к Мюнихаузеру. В их блеске читается вопрос: почему он не тормозит этот бой, когда уже ясно, кто тут победитель?

У нее какое-то свое видение того, что должно произойти, а здешняя реальность развивается по другому. Я сам не думал, что все выльется в такую грусть-тоску.

Лиза, Тарла, Селена и мои друзья наблюдали с разными чувствами. Их взгляды, полные беспокойства, не отрывались от меня. В их глазах горел вопрос: «Не может же он так легко сдаться?» Или, возможно, «Может, все-таки он выкрутит ситуацию?»

Дуэли в академии, хоть и лайтовые по сравнению с настоящими, но все равно эмоционально накаленные. Это не просто обмен ударами, а дуэлька, где решающее — когда ты сам решаешь сдаться. И даже господин Мюнихаузер не встревает, пока мою жизнь не ставят на кон.

Я с трудом поднялся испытывая боль, вижу вокруг искаженные лица зрителей. А вот у Мечислава — все как по маслу. Стоит, довольный, как кот, упивающийся бессмысленным сопротивлением своей жертвы.

Он словно ждал, пока я признаю своё поражение, готовился услышать мой крик «прошу прощения» или «сдаюсь».

Стоя там, в полном шоке, я уставился на Мечислава, чувствуя, как боль бьет по каждой клеточке моего тела, а руки трясутся, как листья.

В момент понимания, что я не в силах его победить, меня плющит от безысходности.

«А не слишком ли я переигрываю с ролью жертвы?» — подумал я еще раз взглянув на жалостливые лица студентов.

Но, этот ублюдок, просто ждал своего момента.

— Тебе конец, — буркнул я.

— Что ты несешь? — Усмехнулся он.

— Понимаешь, я достану тебя, проклятый ублюдок!

В ответ снова полетели удары, становясь все сильнее. Каждый, как молния, пронзал меня, и вся агрессия противника лишь питала мою боль. Меня избивали настолько, что каждый удар направлял огонь прямиком в мой раскаленный мозг.

«Ну всё показали шоу, а теперь пора заканчивать этот спектакль»

Я бросился на него с оставшейся силой, готовый использовать любые трюки. Если задержусь, меня ждет удар ногой или клинок его меча.

«Бритвенный разрез.»

Этот прием не был создан для таких ситуаций. Но я был так раздражен, что больше не мог терпеть это.

Я вложил ману в свой меч, позволяя ему стать легче перышка и махаться, будто легкой хворостинкой.

— Бритвенный разрез! — Лезвие слегка засветилось. Поднял его и направил на Мечеслава.

Этот «Бритвенный разрез» — мой фирменный прием, в нем я как рыба в воде. Это такая хитрость, которая направляет ману и придает остроту оружию. Ману можно юзать не только, чтобы укрепить свое тело, но и, чтобы заточить оружие.

Конечно, не всегда так было. Некоторые навыки требуют хотя бы немного уровня, чтобы в них разбираться. «Бритвенный разрез» — это такой трюк, где я накачиваю оружие маной, чтобы сделать второй режущий край клинка. Так что он становится острым, как лазер, и прорезает любую броню. Мана должна превратиться в режущий край, чтобы добавить урон удару.

Из-за силы и стиля «Бритвенный разрез» — это мой любимый трюк. Я начинаю серию крутых атак, пытаясь ограничить его движения и использовать свои преимущества. Знаю, что Мечеслав опасен со своими неожиданными атаками, но мне не страшно. Я собираюсь вымотать его и использовать свои сильные стороны.

Реальность сложилась так, как я надеялся. Моя стратегия была весьма эффективной; Мечеслав изо всех сил старался уклоняться и парировать удары на протяжении всего боя, не имея возможности нанести ответный удар.

Мечеслав был ошеломлен тем, как все обернулось. Хотя он уже с самого начала предсказал, что я буду яростно атаковать. Но он не думал, что я смогу так точно понять работу его ног. Поскольку цепочка атак, которую я начал, перекрывала ему пути к бегству, прежде чем он успевал среагировать, в результате чего он был не в силах сделать даже короткий вдох.

Он планировал нанести сильный удар, когда обнаружит брешь, но я мог предсказать его ходы еще до того, как он начинал действовать. Туда, где Мечеслав намеревался уклониться, я первым наносил удар. Если бы не его быстрая реакция, битва давно бы закончилась его поражением.

Мое выступление уже превзошло все ожидания. Хотя я имел определенную репутацию, студенты на самом деле не думали, что у меня есть шанс против Мечеслава, который был чемпионом академии. Конечно он был слабее принца Валерия. Но Валерий ушел и теперь самым сильным оставался Мечеслав.

Поэтому старшаки именно его поставили сражаться против меня. Они думали, что у меня нет никаких шансов против него. Однако теперь, когда они увидели, как Мечеслав изо всех сил пытается удержаться, зрители были весьма изумлены.

Измученно уклоняясь от одной атаки за другой, Мечеслав сохранял спокойствие, несмотря на мрачное выражение лица. Он отказался паниковать. Я снова взревел, подняв свой меч.

Когда Мечеслав понял, что он не сможет блокировать, его глаза расширились, и он отступил с потрясающей скоростью. Ему не только удалось уйти от моего удара, но и отойти более чем на десять метров.

— Хуфф, тьфу… Жеваный крот!

Его лицо покраснело, Мечеслав дышал с заметным усилием. Я осторожно посмотрел на него. Ему нужно было время, чтобы отдышаться.

— Не думал… ты мелюзга… ядро! Фух! Но не… не думай, что ты… единственный… кто может!

В следующую секунду скорость Мечеслава резко возросла без предупреждения. Самым шокирующим было то, что ману, которую он использовал, была на один уровень выше, чем у меня.

Ваниры всегда тренируют свои тела, чтобы улучшить свою ману. Моя мана проявляется в силе, скорости и времени реакции, и я работаю над тем, чтобы улучшить его на максимальном уровне. Несмотря на то, что я выгляжу довольно стройным, я полностью превосхожу хорошо сложенного мужчину без слоя маны.

Мечеслав хорошо осведомлен о мощи моей тренировки. Даже когда меня вызывали на дуэль, я не расслаблялся и не ослаблял своих тренировок. В последние два дня я работал особенно усердно. И к счастью уже на грани прорыва, смог добиться успеха благодаря интенсивным тренировкам.

Разница между нами была небольшой, но в этом бою даже малейшая ошибка могла изменить всю динамику. Увеличенная скорость и сила Мечеслава дали ему значительное преимущество.

Под давлением от моих атак Мечеслав с трудом раскрывал свой полный потенциал скорости. Но ему удалось создать расстояние между нами. Он не упустил шанса и начал контратаку, поправив стиль боя. Его меч отразил мой удар, позволив ему прокрасться к моему левому флангу и нанести удар в туловище.

— Арраа! — взревел я, когда мой защитный слой маны взорвался.

Даже выносливый Мечеслав не смог выдержать этот взрыв и был отброшен назад.

Хоть я увернулся и удар промахнулся из-за взрыва маны, но лезвие Мечеслава все равно меня задело. Я ощутил приличный удар в поясницу. Но не смотря на это, я не сдал свою позицию.

Мечеслав, не сбавляя оборотов снова атаковал, надеясь, что его скорость решит дело.

«Бам!»

Я блокировал, и он взял небольшую дистанцию, но на этот раз я не дал ему уйти далеко. Благодаря своему опыту, я легко смог перейти на контратаку и приготовился к следующему ходу. Разница в силе у нас была невелика, но в этой схватке каждая мелочь могла перевернуть карты.

Мечеслав не ожидал, что я так хорошо раскрою его действия. Его улетная скорость, конечно, добавила ему плюсик, но я рассчитал то, что было ключом к моей победе. Если он надеялся вынести меня за счёт скорости, то, похоже, я попал в яблочко.

Поняв, что его быстрые атаки не приносят особого урона, Мечеслав вытащил две дымовухи. Это, конечно, нарушало правила дуэли, но он настолько отчаялся, что ему было наплевать. Это, естественно, могло привести к дисквалификации, но дым уже окутал всю арену, и судья ничего не мог поделать.

Казалось, что я окружен белым мраком. Но я решил не торопиться выбираться, понимая, что действовать в слепую — это самоубийство.

Бой в дыму — возможно, это была его тактика, в которой он был уверен. Может быть, он знал хитрости, позволяющие определить моё местоположение без использования зрения.

Закрыв оба глаза, я сконцентрировался на слухе. Хоть атака без звука была фишкой убийц, я не верил, что Мечеслав сможет добраться до меня, обойдя все мои чувства.

Зрители на трибунах перестали болтать, когда все с интересом наблюдали за битвой. Резкое нарушение правил дуэли навело на всех некоторую нервозность.

Серьезно нахмурив брови, я словно впал в транс. Сердце бешено колотилось, раздаваясь эхом в тишине, а где-то далеко слышался шепот, как будто издалека. Внезапно мои уши уловили тихий звук воздуха, отталкиваемого в сторону.

«Слева, позади!»

— Кияяя! — завопил я, когда мана снова вырвалась из меня, создавая звуковую волну, которая разошлась во все стороны.

Мой боевой клич был моим козырем в этот решающий момент. Применение маны для клича было несложным — нужно было просто сфокусироваться в легких и вырвать ее с криком.

Вероятно, в этот момент остальные смотрели на туман, пытаясь понять, что там внутри.

Мой боевой клич сбил Мечеслава с толку. В то же время, мой тренировочный меч ударил его по голове.

«Бах!»

— Гакх! — Крякнул он и тут же вылетел из клубов дыма перед глазами зрителей.

Использование мной Боевого клича уже далеко превзошло ожидания Мечеслава. Но еще больше его удивил тот факт, что я смог определить его местоположение в дыму. Когда дело дошло до боевого опыта, понимания противника и психологической стойкости, я намного превосходил его во всех отношениях. И это заставило его осознать, что он сделал неправильный выбор, противодействуя мне.

Однако было уже слишком поздно, потому что благодаря мане, мой меч острый как бритва уже был приставлен к шее Мечеслава. Именно прикосновение клинка заставило его принять реальность ситуации.

Я тяжело дышал; казалось, что использование навыков сильно обременило меня.

Хотя этот клич за один раз потратил много маны, поначалу он не причинил такого большого урона. Единственное его преимущество заключалось в его способности вызывать у противника кратковременную психическую дезориентацию после воздействия усиленных звуковых волн.

Если бы не удар, нанесенный в голову, он не получил бы столь тяжелые ранения только от Боевого клича.

Именно по этой причине я потратил всю свою силу на удар, смутивший Мечеслава. Хотя я израсходовал всю оставшуюся энергию, мне, в конце концов, удалось подчинить его.

— Сдаюсь, сдаюсь, пощади, — едва слышно прошептал он. Даже несмотря на плохую слышимость, все поняли, что он признал поражение.

На моем лице мелькнуло обеспокоенное выражение, когда я постепенно убрал меч с шеи Мечеслава.

— Я пощажу тебя сегодня. Ты нарушил правила и к тому же проиграл, — сказал я, насмешливо взглянув на Мечеслава, прежде чем повернуться, чтобы уйти.

Мечеслав кашлянул двумя сгустками крови, глядя как я ухожу. Он постепенно поднялся, и как раз в тот момент, когда зрители подумали, что Мечеслав совершит свой позорный уход, он вдруг ускорил шаги и вонзил кинжал в мою спину, когда я не смог ответить.

Глава 13 Мятеж внутри империи

Если бы не тонкий слой маны, который я успел наложить в последний момент, ранение было бы смертельным. Но Мечеслав не собирался останавливаться на одном ударе. Он снова занес руку с кинжалом, чтобы ударить уже по незащищенному месту.

«БАХ!»

Прогремел чудовищный взрыв и Мечеслава откинуло в сторону. Вмешался господин Мюнихаузер, когда он запустил в него чудовищный удар заряженный ветряным элементом. Старшекурсника отшвырнуло метров на десять, он с громким воплем упал на землю.

Мои глаза встретились с его глазами, ужасная боль исказила лицо Мечислава. И я понял — он больше не жилец, вот что я прочел в его взгляде. Учитель жестоко покарал студента за нарушение правил дуэли.

Изо всех сил стараясь подняться, Мечеслав, было, пополз в нашу сторону, однако на полпути с ним произошло нечто странное. Его тело изогнулось, как под ударом электрического тока, руки и ноги вытянулись, а через секунду он безжизненно застыл.

Ко мне подошел господин Мюнихаузер и оглядел меня. Удостоверившись, что я невредим он наконец взглянул на труп Мечеслава:

— Правила дуэли священны, нарушителей ждет смерть.

Я не знал, что сказать, но потом все же выдавил из себя:

— Благодарю, господин учитель. Я… Я не хотел. Просто я… Мне очень жаль.

Учитель Мюнихаузер все еще смотрел на меня своим непоколебимым взглядом. Всякий раз, когда я встречался с его глазами, мне казалось, что взгляд этого человека совершенно ужасающий.

Потом он поднял мою руку и тут же объявил результат:

— Я объявляю победителем Александра Каракалова!

Затем он повернулся и пошел прочь, а двое ассистентов понесли тело Мечеслава к выходу. Студенты на трибунах были в шоке. На их лицах было написано недоверие к происходящему, некоторые из них даже не удержались от слез.

Однако, среди них был один, которому было не до слез — он закричал:

— Браво! Брависсимо! — и захлопал в ладоши. Через секунду его аплодисменты подхватили и остальные.

— Карак! Карак! Карак! — закричали они. Они скандировали имя нового чемпиона академии, лучшего мечника и воина этого года.

Этим человеком был я. И я честно одержал эту победу. Однако мой противник не хотел признать свое поражение. Он совершил подлый поступок и был за это наказан. Око за око, зуб за зуб, жизнь за жизнь.

Господин Мюнихаузер уже предупреждал, что любой студент потерявший контроль — будет безжалостно ликвидирован подобно бешеной собаке. Мой противник этого не понимал.

Или понимал слишком хорошо и смерть для него была более желанна, чем позор поражения от того, кто младше и слабее него. Это была явная ошибка, которую он уже не в силах был исправить.

Сам того не зная, я только что получил короткий и полезный урок. Мы сами творим свою судьбу. Иногда наш выбор предопределен, иногда нет. Каждый из нас кузнец собственного счастья или горькой юдоли.

Взгляды остальных студентов после моей победы были немного другими, чем раньше.

Возможно, они также почувствовали что-то от моих действий: я боролся так упорно, хотя тот старший поставил меня в такое беспомощное положение.

Люди, которые ненавидели меня: Генрих, О’Коннел и Людвиг, смотрели на меня, а затем прошли мимо меня с плотно закрытыми глазами. Они чувствовали, что не могут сравниться со мной не только в мастерстве, но и в умственной силе.

Это было не потому, что я так хорошо дрался, а из-за моей психической силы, которая не позволяла мне сдаваться, как бы сильно меня ни били. Со временем они станут более опытными и сильными, но сейчас они были просто детьми. Неудивительно, что я казался им странным.

Селена подошла ко мне, не сводя взгляда с меня.

Губы Селены сложились в маленькую букву «о». Её глаза начали сверкать.

Неужели я только что совершил ошибку?

— Я так и знала, что ты победишь!

Прежде чем я успел её остановить, она обняла меня и поцеловала прямо в губы.

— Фу!

Я оттолкнул её и содрогнулся от жгучего ощущения, которое оставила после себя её слюна. Устраивая сцену, я попытался вытереть своё лицо.

— Да понял я! Только отпусти меня!

— Муу!

Селена отпустила меня с явной неохотой.

Затем подошел другой студент.

Это был Витаутас Годленский, который, собственно, и был второй стороной дуэли.

Конечно, выражение его лица также выглядело довольно безжизненным. Все молча наблюдали за происходящим, когда он подошел ко мне и склонил голову.

— Мой заступник проиграл дуэль, поэтому признаю свои ошибки, Александр. В будущем я не буду предпринимать никаких действий, связанных с необоснованными требованиями или словесными оскорблениями в адрес младших. Прошу прощения. Я глубоко сожалею о своих проступках.

Видя, как он извиняется, я не мог не почувствовать раздражения. Но все же я принял его слова.

После дуэли я чувствовал ужасный голод. Использование всего запаса маны истощило меня. И самый легкий способ пополнить энергию это съесть что-нибудь. Особенно, если это что-то сладкое: торты, пирожные, булочки, шоколад. Всё подойдет для быстрого насыщения тела. Когда все разошлись я устало побрел в сторону буфета.

Там было не многолюдно, всего несколько человек, поскольку это не было время приема пищи, но студенты могли зайти перекусить.

Я набрал полный поднос еды и сел за стол. Когда я уже собирался приступить к поглощению целой горы пирожных с заварным кремом, ко мне подошла Лиза.

— Алекс, можно мне присесть рядом? — Спросила она с невинной улыбкой.

— Конечно, — я кивнул.

Она села напротив, а я протянул ей пироженку.

После того, как она съела пирожное, она заговорила, не глядя на меня.

— Разве тебе не было больно, когда тебя ударили?

— Было чертовски больно.

Я поправился, но это действительно было ужасно больно. Конечно, было бы больно, если бы кого-то ударили. Почему она спрашивает о чем-то подобном?

— Почему ты продолжал драться, если было так больно? Почему ты просто не сдался?

— Угу, — я был занят пирожным, чтобы суметь ответить.

— Так почему ты не сдался? Ты сказал, что это было больно.

Лиза, похоже, не понимала, почему я продолжаю вставать только для того, чтобы меня били снова и снова. Конечно, я продолжал бороться, потому что знал, что у меня есть сверхъестественные способности.

— Ну, ты когда-нибудь чувствовала, что совершенно не хочешь проигрывать какому-то ублюдку, даже если это убьет тебя?

— А?

— Для меня он был таким же ублюдком.

Он взял на себя чужую дуэль под предлогом желания проучить младших, и хотя его противник был всего лишь второкурсником, он продолжил избивать его до полусмерти, невзирая на последствия. Это не было ни благородно, ни достойно восхищения.

Я просто не хотел проигрывать такому ублюдку.

Это было то чувство, к которому я стремился. Это было похоже на правду и в то же время немного отличалось от нее.

Лиза некоторое время размышляла, затем ухмыльнулась и сказала.

— Ты собираешься умереть ранней смертью.

— Но я еще не умер.

На ее лице отразилась странная эмоция, которую я назвал бы влечением или влюбленностью:

— На самом деле…… — Лиза, которая уже некоторое время уплетала эклеры, ответила не так, как я ожидал. — Ты был немного…

— Немного чего?

— Немного… — Лиза, которая некоторое время что-то бормотала про себя, вдруг поднялась со своего места. — Я не знаю…

* * *

Так как после вероломного нападения Мечеслава я был ранен на дуэли, то руководство академии дало мне пару дней на отдых.

Естественно с помощью маны я довольно быстро провел регенерацию. Но валятся в комнате два дня мне было скучно, поэтому решил навестить родителей. Тем более последний раз это было почти три месяца назад. К тому же они только что вернулись домой после инспекции своих территорий.

Так что я схватил своего питомца в охапку и почти незаметно вышел наружу. Когда я подошел к школьным воротам, эльфийка Ауэриель уже ждала меня. Я написал записку заранее, чтобы встретили меня.

Горничная сделала реверанс, представляя мне свой новый чёрно-белый наряд.

— Как прошёл ваш день, мой маленький господин? — спросила она и улыбнулась, открывая дверцу кареты.

В целях конспирации карета была старая и дешевая. Естественно на ней не было никаких гербов и знаков императорской семьи. Ведь по легенде я всего лишь сын провинциального барона, а не наследник Российского престола.

— Первую половину утра били меня, а вторую половину бил я! — ответил я и кивнул на неё. — Красивое платье! Ты заказала новый дизайн у императорского портного?

— Да! — ответила Ауэриель с довольными нотками в голосе и отбросила назад свои светлые волосы. — Приятно, что вы заметили. Скучно всегда носить один и тот же дизайн, поэтому я заказала несколько разных, чтобы менять их время от времени.

— Ну ты прекрасна, как всегда! — сказал я, забираясь внутрь кареты.

— Как приятно, спасибо за комплимент, — ответила горничная и закатила глаза, закрывая дверцу. — Рада видеть вас в добром здравии.

Она подмигнула мне, пока она обходила карету, чтобы сесть с другой стороны.

Когда все оказались внутри, кучер подогнал лошадей и мы поехали. Я глянул в окно, когда мы покидали территорию школы, и зевнул, чувствуя усталость от дневной работы.

— Когда вы будете дома, ваши родители хотят поговорить с вами, — сказала Ауэриель.

— О чём? Ты что-нибудь знаешь? — спросил я.

Ауэриель пожала плечами:

— Я не уверена, но, по всей видимости, это имеет какое-то отношение к государственным делам.

Я не стал допытывать её дальше и оставшуюся часть короткого пути мы провели в тишине. Как только мы прибыли, горничная вышла первой и открыла дверцу для меня.

Десять минут спустя я был перед моими родителями в гостиной дома. Они все были разодеты в официальные королевские наряды и, как мне показалось, выглядели немного усталыми. Отец даже был с короной на голове. Это говорило мне о том, что сегодня явно произошло что-то важное.

— Я должен проинформировать тебя, чтобы ты теперь вёл себя осторожнее в школе. Постарайся не давать людям знать, что ты можешь быть высокородным. Мы и так уже изо всех сил пытаемся это прикрыть, — проинформировал меня мой отец с мрачным выражением на лице.

— А в чём проблема? — спросил я, обеспокоившись их поведением.

— Проблема в тех, кому не нравится идея уменьшения потребности в редких ресурсах! Я слышал, что у вас есть общий урок с братьями Кшиштинскими? И что Тигровы тоже там? — спросил он и я кивнул.

Пшемыслав и Сигизмунд Кшиштинский, а также Алиса Тигрова, ходили вместе с нами на занятия по Боевой Тренировке. Кстати да, Алиса выжила после того инцидента. Ее все жы вытащили из горящего кафе.

— Семьи Кшиштинских и Тигровых являются самыми крупными поставщиками серебра. Они имеют крупные доли в нескольких самых крупных горнодобывающих компаниях. Это одна из причин, почему они принадлежат к про-военной фракции.

Если те фракции, которые они представляют, получат контроль над горными хребтами, что на западе империи, то они будут первыми, кто станет пожинать плоды выгоды. Мы провели необходимые подготовки, чтобы не допустить этого.

У них всё ещё будет своя доля на рынке, но их ежегодный доход наверняка сократится, — объяснила моя мать. — И, в итоге, они также потеряют свою политическую власть.

— Значит, они попытаются сделать что-нибудь, чтобы это остановить, — сделал я вывод. — Опять эта Польша в бутылку лезет.

Мать нервно разгладила своё платье.

— Они уже перемещают материалы и оборудование так, что это вызывает беспокойство. Похоже, что они что-то задумали. Мы также видим, что они координируют свои действия, пытаясь не мешаться друг другу на пути. Обе семьи контролируют большую область к западу от империи. Вместе у них слишком проблематичное количество контроля. Нам не хватает влияния в той геополитической области.

— Но… Кшиштинские из Польши… а Тигровы — жители Богемии. Если они являются сильными сторонниками своих собственных военных фракций, то им бессмысленно объединяться.

Отец протяжно вздохнул.

— Алекс, было бы здорово, если бы с политикой всё было так просто. Наши политические враги противостоят нам и мы ожидали, что они в какой-то момент объединятся. Так что, пожалуйста, будь более осторожен в школе. Скорее всего, они даже будут тебя преследовать. Я не думаю, что они сейчас готовы что-то сделать в данный момент, но лучше не недооценивать их решимость. — Он закончил объяснение с мрачным выражением лица.

После всего сказанного, мы вместе поужинали. Настроение немного ухудшилось, но этого стоило ожидать, когда тебе говорят, что кто-то хочет лишить тебя жизни.

Поев, мои родители вернулись к своей работе, оставив меня наедине. Я взял одну из своих книг, после чего медленно прогулялся в сторону дивана и устроился там поудобнее.

Позже я отправился в свою комнату спать и проспал до самого утра. Утром проснувшись я спустился вниз и к своему удивлению обнаружил, что мои родители уже на ногах.

С огоньком в глазах я направился в их сторону, но тут же заметил, что у всех лица как у загнанных под дождь собак.

На тронах сидели мои старшие: мамаша Алина, выдержанная красавица, и папочка Николай, весь в раздумьях.

— Ну что, кипит что-то? — спросил я, и они как-то странно на меня глянули.

— О, ты прям как раз приперся, чтобы услышать последний треш, — сказал отец с каким-то тёмным оттенком.

Мама стала объяснять.

— Семьи Кшиштинских и Тигровых, плюс ещё парочка соседских семей, взяли и заявили, что они теперь самостоятельные. Точнее, весь запад империи восстал.

Внутри меня как будто карусель закрутилась. Ну, я ожидал, что они нашкодят. Может, попробуют трон свергнуть. Но чтоб просто всю страну поднимать на бунт, при этом ещё и наши территории грабить? Это даже мои родаки не смогли бы предугадать.

— Так вот, теперь мы знаем, почему семья Кшиштинских решила на полном серьёзе съехать из Белых Камней и своих детей с академии забрать. Даже персонал с собой забрали, резиденцию замуровали. — Николай прикрыл глаза.

Я глянул на карту. Управлять таким куском земли, что поднял бунт, это не шутки. История учит, что страну тяжело завоевать, если народ не дает поддержки.

По донесениям шпионов, население той местности теперь как бы не на нашей стороне. Семья Кшиштинских ведет информационную войну и активную компанию по раздаче фейков и пропаганды, чтоб всех к себе перетащить. В последнее время оттуда почти никакой инфы не поступает, что, наверное, связано с началом их широкомасштабной пропагандистской операции.

Ещё они сверху наложили обвинения на нашу императорскую семью, будто мы потворствуем элитными семьям нелюдей. Ну, честно говоря, в этом они не особо-то и ошиблись.

Даже пошли слухи об угрозах экологии до прямого расизма.

Это всё был полный бред, но, как всегда, старое правило «массы управляются через СМИ» снова показало себя. Отдельно взятые люди могли и не вёрить в этот военный булшит. Но если взять их в общей массе, то они как овечки повелись на эту развесистую клюкву.

Многие из этих младших семей и герцогств на западе империи попали под влияние Кшиштинских и Тигровых, будь то по своей воле или под давлением этих мощных военных кланов. Это просто показывает, что восстание задумывалось и готовилось заранее, а не вылезло как гриб после дождя.

Да и соглашусь, невозможно было бы реализовать такой масштабный план за одну ночь. Размещение людей в нужных местах, покупка их молчания за бабки — это всё требует времени и хорошего планирования.

По сути, за одну ночь мятежники смогли подчинить себе население, насчитывающее сотни тысяч человек. Это стало возможным благодаря большому количеству крупных городишек на западе.

В попытке распределить лояльных, мои родители приказали дворянам отчитаться о своей верности короне. Армия уже была в пути.

Но тут есть одна загвоздка — огромный промышленный потенциал, сосредоточенный на западе. Эти ребята уже имеют всё, что им нужно. Они также контролировали редкие элементы, которые добывались из лучших шахт на континенте. И мои старики были владельцами всех этих шахт, от середины континента до самого юга.

— Это будет грязная игра. Опять-таки, большинству простолюдинов придется поплатиться жизнью, — высказал свои заморочки отец. — Не понимаю, в какую игру они играют. С учетом их достижений, их восстание скоро падет.

— Это займет несколько месяцев, — мама добавила свои пять копеек. — Месяцы, когда они закрепят свою власть, и если мы дадим им по жопе тогда, мы сами будем выглядеть, как агрессоры. Не забывай, народ у нас с короткой памятью. Если мы вступим в конфликт прямо сейчас, все будут думать, что мы за мир и порядок.

— Тогда я поеду командовать нашей армией. Построение новых границ без всяких потерь — это будет крутой вызов. Одна искра, и текущее перемирие превратится в настоящую дичь.

После слов отца я уже понимал, что мирное время закончилось.

Глава 14 Время для мести

Прошло пару месяцев, и я все еще учился в школе. Хотя у нас в обществе творился хаос, и восстание заговорщиков было на паузе, не сражаясь напрямую. Мои родители много поработали, чтобы заполучить всю ситуацию под свой контроль. Теперь смело можно было заявить, что весь запад под их строгим надзором.

Но, конечно, такие перемены не проходили гладко. Особенно когда дело касалось городов и шахт, которые мои родители решили не отпускать без боя. Тут были напряженные баталии, где родители были готовы на все, даже на жертвы.

Я не мог упрекнуть их стратегию. Закрепить границу и охранять её — это вполне разумный ход, чем рисковать тем, что враг будет держать важные позиции.

Со временем стало ясно, что предатели дворяне пытались завербовать и другие семьи. Появилась информация, как Кшиштинские пытались завести контакты с теми, кто еще был верен короне. Но благодаря удачному сохранению хладнокровия, большинство семей решило, что лучше остаться на стороне короны.

Мой папа решил сам держать руку на пульсе и, как следствие, в основном проводил время в военных делах, следя за каждым ходом в этой стратегической игре.

Я же учился второй год, что делало меня уже известным в академии. Обо мне ходила разная молва. Хоть отец и велел мне не выделяться. Однако моя репутация шла вперед меня.

Я не только сам затевал драки, но и подстрекал к ним других. Говорили, что я — дьявольское семя, рожденное, чтобы разжигать конфликты, разрушать дружбу и нарушать мирную жизнь других в академии.

Это было верно.

Объективно говоря, я больше не был просто злодеем, я медленно превращался в суперзлодея.

У меня даже была беспрецедентная удача восставать из пепла в разгар боя, хотя я был совершенно некомпетентен. Для меня было обычным делом оскорблять вельмож, будучи низкого происхождения, и даже поднимать на них руки.

Я не только смог избить старшекурсника, но даже заставил учителей Императорского класса, которые не знали о моей истинной личности, поверить в то, что я добрый и праведный. Они даже пообещали позаботиться обо мне, если я попаду в беду.

Как ни странно, у меня даже не было проблем с теми, кто мог меня подчинить. Конечно, это было потому, что я вступал в схватку только с теми, у кого были серьезные недостатки в характере и кто первым затевал со мной драку.

И теперь, независимо от того, насколько серьезной проблемой была травля, я даже призывал жертву драться с обидчиком. Человек, который стоял за каждым инцидентом, происходившим в академии, и думал только о том, чтобы поиздеваться.

Вот кем я стал.

К тому же я получил письмо от дедушки Виктора. Он уже был в курсе, как я проучился первый курс в академии. Виктор был очень доволен тем, как я проявил себя здесь. Это говорило о том, что его возможности, как педагога действительно на высоком уровне.

И была еще одна вещь, которую он упомянул в своем письме. Я знал, что он является главой гильдии воров с тех самых пор, как Бурдюк проверил меня с кражей драгоценного камня.

Его беспокоило то, что другие синдикаты в городе начинали поднимать головы. Виктор считал, что такое развитие событий неизбежно. Даже если он выкорчует их, их место займет кто-то другой, поэтому он решил, что лучше взять все под контроль. Таким образом, даже если появится новая организация, он сможет быстрее укрепить свою власть над ней.

Итак, Виктор хотел, чтобы я стал следующим мастером гильдии. Чтобы в будущем взять под контроль весь преступный мир, предварительно взяв под контроль Гильдию воров.

Я также мог бы использовать её в личных целях, помимо контроля и наблюдения за преступными синдикатами. Так что Виктор, похоже, считал, что это неплохой план.

Поэтому он предложил мне, который был студентом академи, узнать, есть ли у меня намерения стать королем преступного мира в империи.

Разница наших видений была совершенно разной. Неважно, правильно это было или нет, просто наш образ мышления был совершенно разным.

Виктор сказал, что пока не стоит торопиться с принятием решения, и что этот план слишком велик, чтобы сразу же воплотить его в жизнь.

Это было слишком большое дело, чтобы решать его на ходу, и, честно говоря, мне это совсем не нравилось. Если бы я ввязался в подобную преступную организацию и поглотил её, меня бы заставили делать разные вещи. Я даже не знал, смогу ли я заниматься чем-то подобным и выдержит ли мой разум это.

Гильдмастер гильдии воров…

Это была правда, что в обладании властью нет ничего плохого. На самом деле, вместо плохого, в ней было много хорошего.

Я уже был частью чего-то, что было почти нелегальной организацией. А с нелегальной организацией можно было сделать гораздо больше, чем с легальной.

Однако на самом деле я был человеком без каких-либо амбиций. Я никогда не имел ничего общего с организационным управлением, поэтому я не знал, что мне придется делать. Смогу ли я действительно заниматься чем-то подобным? Моей целью было просто хорошо питаться и жить, не более того.

В любом случае, Виктор дал мне повод задуматься, но не похоже, чтобы он хотел подтолкнуть меня к тому, чтобы я стал мастером гильдии.

Возможно, он просто хотел проверить мою полезность и мои способности.

В конце концов, скорее всего, он хотел посмотреть, насколько я амбициозен и соответствуют ли мои способности требованиям.

В любом случае, торопиться было некуда. Это было решение, которое я должен был медленно и тщательно обдумать.

* * *

Зайдя в класс, я сел за парту рядом с Андреем. Профессор по нашему первому предмету, основам теории магии, ещё не пришёл с утренней церемонии.

— Посмотрите-ка на этого бойца! — Андрей подтолкнул меня локтём и саркастически усмехнулся.

Прежде чем я успел ему ответить, в кабинет уверенными шагами зашёл профессор Штормовой. Он был тем самым человеком, который участвовал на церемонии пробуждения, когда мы еще были первокурсниками.

И вот теперь на втором курсе пришел черед его уроков.Он вел у нас занятия по Заклинателям, что для меня как боевого Ванира было явное повышение уровня. Поскольку Ваниры всегда считались более примитивными по сравнению с Заклинателями.

Стукнув папкой по подиуму, он начал говорить:

— Меня зовут профессор Штормовой и я очень рад встретиться с вами. Некоторые из вас думают, что этот предмет излишен и не нужен им, но я, напротив, считаю, что именно это заложит в вас основу для становления великими магами. Мы не будем применять заклинания, но в процессе обучения вас ждут множество опытов и интересных проектов!

На последней фразе, весь класс синхронно вздохнул от того, что им придётся делать проекты. Я не знаю, что зададут нам, но это не должно быть таким уж сложным.

— Я думаю, что сегодня отличный день для лекции! Пока вы молоды, ваш мозг легче впитывает знания. Приготовьте свои тетради и ручки!

Андрей поправил очки и достал свой новый блокнот и ручку, записав название предмета и сегодняшнюю дату.

Я же наклонился поближе и, подперев рукой подбородок, приготовился слушать.

Преподаватель взял мел и неаккуратно нацарапал тему на доске.

— Сегодняшняя тема будет посвящена сегрегации между Ванирами и Заклинателями! В отношении между Ванирами и Заклинателями глубоко внедрена дискриминация, исходящая из того, что Ваниры по версии Заклинателей — лишь «животные» и «дикари», которые сражаются, «запачкав руки». — В своей речи, он пальцами изображал кавычки на словах.

— И вы должны избавиться от этой дискриминации прямо сейчас, — сказал профессор, серьёзно оглядывая класс.

В толпе студентов пронесся ропот несогласия и подтверждения.

— С точки зрения Заклинателей, глупо говорить, что мы превосходим Ваниров только потому, что лучше воздействуем маной на дистанции и имеем преимущество на низких уровнях. — Профессор говорил, записывая на доске ключевые моменты.

— Когда мана-ядро, как у Ваниров, так и у Заклинателей, достигает серебряной стадии, манипуляция маной становится гораздо более свободной. Между каналами и венами маны не будет различий, поскольку чистота маны из ядра позволит манипулировать маной на расстоянии и напрямую совершенно одинаково.

Я услышал, как Андрей ахнул и что-то яростно записал в блокноте.

Мда… по крайней мере, этот профессор знал свой предмет. Во время своего обучения я понял, что чем выше стадия, которую достигнет маг, тем меньше различие между основами культивации маны.

— Так скажите мне, если, например, два мага — Ванир и Заклинатель оба достигнут серебряной стадии, у кого будет преимущество? Я же говорю, либо они будут равны, либо, что даже вероятнее, Ванир будет иметь преимущество. — Это заявление создало ещё больший резонанс со стороны студентов.

— Прежде чем вы выскажетесь, сперва подумайте над этим. До серебряной стадии, при должном таланте и доле удачи, Ваниры и Заклинатели тренируются в манипулировании маной. Тем не менее, Ваниры, начиная с пробуждения в препубертатном возрасте, тренируются в рукопашном бою, укрепляя не только таланты, но и своё тело.

Как только Ванир достигнет серебряной стадии, он будет продолжать развивать дальнобойные умения, хотя, возможно, сперва будет уступать в этом заклинателю. Однако, когда Ванир достигнет вершины своего развития, дальнобойные заклинания будут получаться у него всё лучше и лучше, а навыки ближнего боя останутся на прежнем высоком уровне. Так скажите мне… заклинатели действительно более благородны и доминирующие в магии?

— Некоторые старомодные маги по-прежнему считают, что заклинатели преобладают в манипуляции маной, но я пытаюсь дать вам правду. Я умоляю вас, молодёжь, запомните это. А вы, Ваниры, не зазнавайтесь, поскольку на данном этапе вы все ещё слабее Заклинателей.

Заклинатели — вам я советую не киснуть по этому поводу и начать тренироваться рукопашному бою. Хотя для вас это будет сложнее, из-за отсутствия способностей к укреплению тела маной, это не значит, что совершенно нет никаких способов и заклинаний для укрепления тела. — Он положил мел на стол и замолчал, оставляя нас переваривать услышанное.

— Есть вопросы? — мягко сказал он, искренне улыбаясь.

Рука Андрея сразу же поднялась вверх, и профессор кивнул ему.

— Профессор, если вы говорите правду, то как лучше снизить разницу между двумя категориями магов, при достижении серебряной стадии и выше? — спросил он серьёзно.

— Хороший вопрос… Андрей Князев, — профессор посмотрел в свои записи и ответил. — Лучше всего для двух магов будет обмен предпочтениями в стилях борьбы. Заклинатели на данном этапе будут изучать, как наполнять своё тело маной так, как это делают Ваниры, а те будут больше опираться на дальний бой, состоящий из различных заклинаний.

Андрей понимающе кивнул и в точности записал слова профессора в свой блокнот.

Студенты задали ещё несколько незначительных вопросов, когда прозвенел звонок и мы собрались на следующий урок.

— Увидимся на обеде? — спросил меня Андрей, упаковывая свою сумку.

— У меня ещё три занятия, если помнишь. Я хожу на дополнительные после обеда.

Андрей на это лишь пожал плечами.

— Ах да, я и забыл. Ну, ничего страшного!

Андрей решил, что сначала зайдёт в библиотеку, так что я пошёл вместе с ним, так как нам было по пути.

Когда я проходил по коридору, то чувствовал множество взглядов студентов. На пути к своему классу я понял, что немногие студенты имеют питомцев. И большинство зверей не впечатляли — типа крысы, сидящей на плече у студента.

Но некоторые были довольно крупными и с гордостью демонстрировались учениками. Какой-то тринадцатилетний мальчик проехал на гигантском ящере с гордо поднятым подбородком. Я не знаю, что это был за ящер, но судя по количеству маны в ядре зверя можно было сказать, что ящер был как минимум класса С.

В классе Боевой механики, или лучше сказать, на поле, на другой стороне Академии, проходили занятия всех старшекурсников.

На огромном поле хаотично располагались несколько препятствий, а само поле было окружено высокими стенами с выгравированными на них рунами. На верхушке одной из стен была маленькая стеклянная комната. Думаю, эта была смотровая площадка для других студентов.

Подойдя поближе, я заметил студентов, разговаривающих друг с другом, среди которых я увиделнесколько знакомых фигур.

— Ах! Я и не знал, что ты посещаешь занятия старшекурсников, Алекс, — поприветствовал меня Марк Комаровский.

— А я не знал, что буду с тобой в одном классе. — Я пожал его руку.

— Рада снова видеть тебя, Алекс! — Анфиса обняла меня, ярко улыбнувшись.

— Ха-ха, я постараюсь. А кто ещё будет в классе? — спросил я у Марка. Я слышал, что это занятие посещает довольно много студентов и считается одним из самых популярных.

— Хм, должно прийти ещё несколько… А, вот они! — Оглянувшись назад, я увидел несколько студентов, и устало улыбнулся.

Я услышал, как один студент прошептал: «Принцесса Тарла прекрасна, не так ли?»

Среди небольшой группы студентов я заметил Тарлу Тардуил, эльфийку спасенную мной в лесу.

Она заметила меня, и я уверен, что она собиралась поздороваться со мной, но заметив, как меня обнимает девушка, Тарла стрельнула взглядом и встав в сторонку, надула губы.

Селена, не обращая внимания на разозлённую принцессу, посмотрела на меня и ее взгляд из узких глаз стал ещё острее.

— Добрый день, принцесса Тарла! — воскликнула Анфиса, даже не удосужившись убрать руку вокруг моей шеи, и улыбнулась Тарле.

— Добрый. — жёстко отреагировала Тарла.

Она прошла мимо нас и тайно ткнула меня в бок.

— Хм, интересно, почему она сегодня в плохом настроении, — сказала Анфиса.

Это из-за тебя!

Убрав её руку со своей шеи, я повернулся, чтобы увидеть остаток группы студентов. И как только я увидел его, моё лицо загорелось в гневе и кулаки сжались до боли. Там был подлый предатель Людвиг!

Моё тело невольно задрожало от гнева при мыслях о том, что я буду учиться вместе с этим уродом Людвигом, особенно на боевых занятиях. Ирония в том, что мне нужно будет изучать сплочённость команды в бою вместе с этим предателем.

Наши взгляды встретились, но он посмотрел на меня слишком безразлично, словно я был обычной букашкой на земле.

— Отлично! Все в сборе! — прогремел громкий голос над полем. Все студенты задрали головы в поисках источника звука, и я увидел вверху огромного хищного мана-зверя, парящего над полем.

Этот зверь был не меньше четырёх метров в длину, а размах крыльев — больше восьми. Вцепившись острыми когтями в землю, зверь медленно опустился, показав нам крепкого мужчину с гигантским мечом, сидящего на спине этого грифона.

— Добро пожаловать! Меня зовут профессор Святов и я буду учить вас, паршивцев! Этого Пестрого Грифона зовут Феникс, он мой дорогой питомец.

Перво-наперво, я определил, на какой стадии мана-ядро нашего профессора, но при попытке, я неожиданно почувствовал острую боль в голове, и профессор Святов уставился на меня. Проскакав на своём Ярком Грифоне, он обошел группу студентов по кругу. Изучив каждого пристальным взглядом, он подошел ко мне.

Обычно, маги не ставят барьеры вокруг своих ядер маны, особенно на высоких стадиях. И особенно труднее скрыть то, каким элементом они пользуются, поскольку частички маны элемента окружают их тела. Так что для меня стало сюрпризом увидеть, как сильна защита профессора Святова.

Я не мог узнать его стадию ядра и какими элементами он владеет. Я сам мог только скрывать своё ядро маны, но для маскировки элементов мне приходилось использовать печати. Не знаю, есть ли у него тоже печати, но я уверен — он знал о том, что я пытался осмотреть его.

— Должен сказать, вы гораздо сильнее, чем другие классы, — сказал профессор после осмотра. Он чуть дольше осматривал меня. — Особенно вы юноша, лучший.

Профессор улыбнулся мне, будто бы намеревался подразнить. Студенты тут же начали шептаться, услышав его похвалу насчет меня.

Одна из старшекурсниц подняла руку и спросила:

— Профессор Святов, что вы имеете в виду, говоря «лучший?»

— Ах, вы не знаете! Большинство из вас, наверное, еще не знает. Он настоящий вундеркинд. Его совсем недавно назначили лучшим результативным учеником академии, — сказал он, похлопав меня по спине.

«ЧТО⁈»

Я был удивлен, но не сильно. В принципе это было предсказуемо. Но только не для старшекурсников. Они все загалдели, как вороны на дереве:

— Вы серьёзно, профессор?

— Как такое возможно?

— Но он всего лишь второкурсник!

Слушая этот цирк, я просто прикрыл лицо рукой и задумчиво вздохнул. Ну что за дела, неудивительно, что эти птенцы еще в неведении, раз старшие так с младшими редко общаются.

Бастет, как будто восставший из кошачьего ада, поднял шипы на своей спине и зашипел давая знать, что он не шутит.

Профессор решил успокоить волнующихся студентов:

— Меньше шума, ребята! Вместо того, чтобы ныть, давайте больше доверять нашему директору.

— Но профессор Святов! Я уверен, что несколько старших могут победить его на раз-два!

И вот опять жалобы. Я просто устал от этого.

— Ха-ха! Честно, сам бы с удовольствием проверил, на что ты способен, парень! Но, увы, директор Святогор нас отговорил. Так что, вместо меня, эти ребята испытают свои навыки с тобой! — Он скрестил руки на груди, улыбаясь в предвкушении.

Чуваки из студенческого отряда метали на меня взгляды, словно готовились к бою. Почти слышал, как в их умах кипит:

«Этот парень думает, что он тут главный. Щас я ему покажу, кто тут круче!»

«Эй, сопляк, ты кого здесь победить собрался? Не твой уровень, бро.»

«Зачем он ещё и такой красивый? Надо его разнести!»

А всё тёлки просто мерили меня взглядом, как гиены, видящие свежую добычу. Чуть ли не слышал, как они думают:

«Этот парень — как кусок мяса, который я просто должна урвать.»

Тарла тоже кидала на меня взгляд, будто я герой. У неё даже губы дрожали от гордости. Но когда она заметила, что я заметил её взгляд, сразу отвернулась и покраснела как рак.

Но меня интересовало не это. А то, что сказал профессор — испытать силы других студентов. И Людвиг будет среди них. Конечно, я не собираюсь убивать его, но он пожалеет о своем предательстве.

Глава 15 Преступная империя

— Мы начнём занятия с небольшой игры! Разве это не здорово? — По выражению лиц студентов стало ясно, что только профессор был рад этому предложению.

Продолжая, он сказал:

— Итак мы сыграем в командный бой. — Профессор Святов потёр подбородок, а затем разделил нас на две команды.

С серьёзным тоном, он начал объяснять:

— Игра проходит с ограничением по времени — 30 минут, в которые входит и разминка. Приготовьтесь! Ваш артефакт в виде часов, способен измерять количество нанесённых повреждений. Если урон пройдёт определённый порог, артефакт издаст пронзительный писк.

Если кто-то предпочтёт игнорировать это предупреждение и продолжит бой, то он немедленно будет исключён из моего класса, и дальнейшее обучение в академии будет поставлено под вопрос.

Это правило относится абсолютно ко всем студентам, так что вызубрите его наизусть. Вы все сейчас способны защитить своё тело маной, так что используйте это, и не полагайтесь на артефакт, который вряд ли вас защитит.

Прокашлявшись, профессор прокричал:

— Я ЯСНО ВЫРАЗИЛСЯ⁈

— ДА! — Ответили мы хором.

— Хорошо. Команды, приготовьтесь. — Он вновь сел на своего питомца, а другие студенты проследовали на смотровую площадку.

Марк, подкатывая ко мне, по дружески хлопнул по спине:

— Эх, дружище! Давай сделаем так, чтобы всем было весело!

— Ну, позориться не вариант! Я обещаю устроить им приятную жизнь! — злорадно ухмыльнулась Анфиса.

Людвиг, проходя мимо, как будто не замечал меня. Я тоже поспешил занять свое место на поле.

Тарла, подкравшись сбоку, бросила на меня вызывающий взгляд:

— Я больше не буду притворяться, будто тебя не знаю.

— Понимаешь, они все равно бы догадались. Зачем ты так стараешься прикрыть это?

— Так ты говоришь, что… ты не против? Я думала, ты предпочитаешь держать свою личность в тайне… — Она потеряла контроль и стала заикатся.

— Пфф… ну, я и сам не идеально справился, — пошутил я, еще больше запутывая Тарлу. — Ничего страшного. Я не хочу выставлять все свои таланты на показ, но пока они остаются в секрете, все окей.

Наклонившись ближе к её лицу, я прошептал:

— Но факт того, что я посещал ваше королевство скрывать не нужно, а тем более — игнорировать меня, Тарла. — Я погладил ее по щеке.

— Т-ты с-слишком близко, — пробубнила Тарла себе под нос.

— Эй, вы, хватит уже ворковать там? — гаркнул профессор Святов, и наш разговор моментально завершился.

Тарла подмигнула:

— Давай оба покажем всё, что у нас есть. Хочу посмотреть, как ты подтянул свои скиллы.

Я с уверенной ухмылкой кивнул:

— И тебе лучше быть в тонусе.

После этого мы разошлись по поляне.

Анфиса разминалась делая растяжку, а Марк махал своим оружием в воздухе.

— У нас сложная ситуация, в их команде два заклинателя и — дальнобойный ванир. Мы быстро проиграем, если ты выйдешь из строя, — предупредила Анфиса.

Марк откликнулся:

— Она права. Я и Анфиса пока не въехали в твой стиль боя, поэтому будем подстраиваться. Прикроем тбея, пока не приблизимся.

Я покосился на Тарлу, Клауса и Людвига, стоящих на дистанции напротив нас. Похоже, для них мы как движущиеся мишени, пока не подойдем на вплотную.

Кровь бурлит. Может, мне станет легче, когда я наваляю Людвигу. Хотя, вероятно, он в это время то же самое думает.

Достав меч, я решил проверить, что всё в порядке, пока Марк и Анфиса разбирали свое оружие.

Я зарядил своё тело и клинок маной воздуха и земли. Волосы и одежда затрепетали, а земля задрожала под ногами.

Голос профессора Святова взорвался над полем, дав знак.

— Поехали, стартуем!

На сигнал профессора, мы полетели вперёд. Марк бежал слева, а Анфиса чуть впереди и справа от меня.

Тарла, Клаус и Людвиг разошлись, как только мы кинулись к ним. Тарла взяла левый фланг, Клаус решил потанцевать с Анфисой, а прямо передо мной стоял Людвиг, спокойно ухмыляясь.

Как и раньше, в пещере, высокомерию Людвига не было границ. Его предательство до сих пор в воспоминаниях, как он нас использовал, чтобы удрать. И тогда у него был такой же смех, как сейчас.

Тарла, скорее всего, подобьет Марка на ближайших ста метрах, и я не в курсе, кто круче — Анфиса или Клаус. Но щас не время париться об этом. Воздух и земля в моем распоряжении, и я включил ротацию маны, чтобы укрепить свою позицию. Людвиг был здорово подкован в заклинаниях. У него маны в запасе больше моей, но это еще не говорит, что он устоит.

— Ты сдюжишь с Людвигом? — крикнул Марк, набирая скорость.

Анфиса на меня тоже насторожено вглянула, я молча кивнул им обоим.

Людвиг учуяв мои намерения, тут же прижался к земле и начал мурлыкать свои заклинания, пытаясь отстраниться и увеличить дистанцию между нами.

Подняв взгляд, я заметил, как профессор Святов наблюдает, за моим продвижением к Людвигу. Фокусируюсь на бое, я готовился к столкновению с врагом. Я сузил глаза для максимальной концентрации и позади меня стали оставатся маленькие кратеры от каждого шага.

Людвиг фыркнул и выплюнул свое заклинание:

— Адский купол!

Хм… Людвиг… он лучше, чем то, что я о нём слышал. Адский купол — это довольно сложное заклинание для освоения, и всё же он смог его призвать, отбегая назад. Серьёзно, ему всего тринадцать, а он уже смог создать такое заклинание.

Это напомнило мне те тлеющие угли, что он кидал в пещере, только теперь шарики значительно крупнее. Они разлетаются и образуют вокруг нас горячий купол.

Но дело не в этом…

С уверенной ухмылкой он щелкнул пальцами:

— Активация.

Шары засветились и пустили град огненных камней. Если бы это были обычные тлеющие шары, я мог бы легко догнать его, уворачиваясь от них, но теперь это был настоящий ад. Десятки взрывов не дают мне подойти, словно атакуют со всех сторон. Если бы не тренировки, сомневаюсь, что смог бы так быстро избежать всего этого.

Похоже, что Людвиг всерьёз взялся за меня. Адский купол большим огненным навесом окружил нас. Я мог сказать, что Людвиг немного устал, выдав такое заклинание и поддерживая его в активном состоянии, но не думаю, что у него скоро закончится мана. Купол состоял из крошечных огненных шаров и был похож на ловушку, которую накидывали заклинатели, чтобы получить преимущество против ваниров или ловких мана-зверей.

Крошечные шары могли выстреливать лучами и пулями из огня в любую точку под куполом, останавливая ванира и давая заклинателю время на произнесения заклинаний.

Адский купол… тот, кто придумал это заклинание заслуживает того, чтобы ему засунули раскаленную кочергу в задницу, дабы он прочувствовал всю боль того, кто попал в эту «купол». Взрывающиеся огненные шары и невыносимая жара под куполом очень утомляла меня.

Без своего огненного или водного элемента, я бы мучился от интенсивной жары, которая чуть не плавила моё измотанное тело.

— Продолжай крутиться. Ты думал, что обычный смертный может быть против меня? Жду момента, когда ты будешь умолять меня о пощаде. Я сделаю из тебя пюре, — выдал Людвиг, ухмыляясь глумливой улыбкой.

Избежать огненных шаров и случайных потоков огня было трудно, и приближение к Людвигу становилось все сложнее. Я хотел прокинуть воздушные лезвия или каменные шипы, но огненные шары их срубят, или Людвиг спрячется сам.

Ну как же справиться с его запасом маны? Ну давай, Алекс, успокойся. Нет нужды быть таким нетерпеливым. Давай думать. Как я могу использовать ветер? Ветер? Что это вообще такое? Просто движение воздуха, верно? А что такое воздух? Кислород, азот, планы. Так, я могу контролировать кислород и азот, верно? Если да, то как?

Я расстроился, что так мало знаю о воздухе и земле. Вот когда все мои знания пригодились бы.

Надо думать нестандартно. Но даже с ротацией маны у меня не хватит сил на создание торнадо, которое поглотит купол. А если и хватит, то потом я, вероятно, просто отключусь от перегрузки.

— Крутись-вертись. Уверен, что пара огненных шаров всё-таки попадет в тебя, и ты сразу выйдешь из строя. Затем ещё пара. Нельзя отменить взрыв после их создания, — сказал Людвиг, будто это само собой разумеющееся, уверенный, что его щиты все мои заклинания отразят.

Давай, Алекс, думай. Сфокусируйся на огне. Что ему нужно для горения? Кислород. Могу ли я убрать кислород из огня? И что тогда со мной будет? Смогу ли я дышать?

Я взглянул на Марка и Тарлу. У Марка, как ожидалось, были трудности. Надо сказать, принцесса эльфов давала отпор на ура. Заклинательница, и посох у неё был не из простых, с острым лезвием из особой древесины.

Подкидывая себе бафы и синхронизируя движения, она танцевала вокруг, словно на вечеринке, колдуя быстрее, чем можно успеть. Она сражалась в смешанном стиле, сочетая заклинания и ближний бой. Я даже залюбовался тому, как изящно и красиво она боролась.

Анфиса же просто раскатала Клауса на поле боя. Этот парень с луком думал, что он такой умный и быстрый, но перед Анфисой он оказался, как рыба на суше. Она взяла в руки свои воздушные копья и свою огненную рапиру, и просто разнесла его на части.

Честно говоря, мне надоело всё это волшебство. Я тут уворачиваюсь, пытаюсь манипулировать воздухом, а результат нулевой. Людвиг тут со своими заклинаниями, я с молекулами воздуха, но ничего толком не происходит. Но я уверен, что я близок к чему-то важному.

И вот Людвиг, как будто насмехаясь, вызвал себе подмогу:

— Огненный голем!

Я понял, что у него кончилась фантазия. Так что я тороплюсь закончить свои магические трюки.

Огненный голем кинулся на меня, а профессор Святов в ужасе закричав, побежал к битве Марка и Тарлы.

Обернувшись на его крик я заметил, что Тарла находится в опасности.

«Ну, это уже слишком, Марк ты что совсем силу не контролируешь?»

Кажется, Марк сам был в шоке, осознав уже после вызова заклинания то, что Тарла упала без сознания. Но остановить атаку было невозможно.

Нужно спасти её.

Я не успеваю! Что с ней случилось? Почему она упала в обморок? Что с её мана-ядром? Почему именно сейчас?

Я мог только смотреть на то, как атакующее заклинание приближалось к принцессе Тарле. При отсутствии защиты, выживет ли она? И если да, то навсегда останется калекой!

Гнев охватил меня, когда я понял, что не успеваю. Каковы будут последствия? Скорее всего это приведёт к гражданской войне. Неужели это станет причиной раскола мира между тремя расами в это важное для всей империи время?

Я активировал «нулевое измерение». Перенёс себя во вневременное пространство. Все вокруг меня встало на паузу.

Нужно спешить. Пролезаю между огненными шарами, мимо профессора Святова и его питомца Феникса. Вижу Тарлу, уже без сознания, и луч Марка на подходе. Если бы я не вмешался, моя подруга бы не выжила.

Бегу, еле держусь. Последний рывок, и я прикрываю Тарлу своим телом. Это будет больно.

Фаза заканчивается, время возвращается, и я чувствую жгучую боль на спине. Перед тем как вскрикнуть, мой разум отключается. Последнее, что слышу, это визг артефакта.

* * *

Меня разбудил Бастет, который лизал мою щёку.

«Аль, как ты себя чувствуешь?» — шел телепатический сигнал от него.

Должно быть, мне приснился кошмар, потому что я весь в поту. Кажется, я чувствовал все виды боли одновременно. Даже кричать не было сил, поэтому оставалось лишь посильнее сжать зубы.

Мне крепко досталось. Почти вся одежда расплавилась. Я увидел глубокие раны на окровавленном теле, через которые можно было даже увидеть рёбра. Когда я обнял принцессу, то усилил тело остатками маны, чтобы защитить её.

Спустя несколько минут, я привык к этой агонии и даже смог с трудом повернуть голову и увидеть сидящего рядом со мной Бастета.

— Как ты себя чувствуешь, Александр? — раздался знакомый голос директора Святогора с другой стороны кровати.

На то, чтобы повернуть голову в другую сторону, сил не было.

— Просто замечательно, — уныло ответил я.

— Ха-ха… если ты уже отвечаешь с сарказмом, значит, что скоро ты поправишься.

Если бы у меня были силы, чтобы закатить глаза, то я бы это сделал.

— Что с Тарлой? — спросил я охрипшим голосом.

— Ну, хорошая новость в том, что Тарла находится в гораздо лучшем состоянии, чем ты. Я перенес вас обоих в лазарет и не пущу к вам никого, кроме целителей. Полежишь тут с недельку.

И я связался с императорской семьёй. Отдыхай, Александр. Хотя твоё тело необычайно сильно и вряд ли будут какие-нибудь осложнения, но лучше перестраховаться, чем потом сожалеть, — он направился к двери, но обернулся, — Спасибо тебе за спасение принцессы эльфов.

Я слабо кивнул.

У меня снова намечались незапланированные каникулы. А это значит, что я мог бы навестить старика Виктора. Кажется он что-то писал, насчет возглавления гильдии воров. Кажется пора навести порядок в преступном мире империи. Вот этим я и займусь в ближайшую неделю.

* * *

Я ехал в сторону Солнечного, катясь в магическом поезде. В каждый из вагонов прокрадывались бедняки, представляясь торговцами. Казалось, эти ребята решили стать продавцами и показывали свои навыки в торговле, разговаривая без умолку и не всегда по смыслу.

Похоже, они распродавали ворованные вещи и были на подхвате у Виктора. Но такое дело не может длиться вечно. Магический поезд был публичным местом, и им не позволят тут шастать, как им заблагорассудится.

Похоже, это начинало раздражать нескольких пассажиров, но им пока что не хотелось влезать.

— Эй!

— Ого… Чё?

— Кто вам разрешил тут торговать? — Наконец, один из пассажиров выразил свое недовольство, видимо, достигнув предела терпения.

Ситуация становилась заметно напряженной. Бурдюк говорил, что члены гильдии не должны ввязываться в конфликты. Посмотрим, как они выкрутятся.

Парень, подходящий к торговцу, выглядел довольно раздраженным.

— Ты что, глухой? Я же предупреждал, что если ты еще раз тут появишься, я тебе дам люлей?

Однако, прислушавшись, контекст ситуации стал мне казаться чуть по-другому, чем я предполагал.

— Да, это… Но мы были тут первыми…

— Когда? Мы сказали, что это наше место. Понял?

Парень, похоже, представляет конкурирующую банду и сейчас прессует человека Виктора.

— Да, да. Я сойду на следующей станции…

— Так больше не всплывай передо мной. Усёк?

Я с уверенностью вышел на передний план, понимая, что не могу оставить своего согильдийца без поддержки.

— Слышь! — мой голос раздался, когда я встал и обратил внимание типа из банды.

— Ты кто такой? Чё те надо, сопля? — вырвалось у мерзкого парня, демонстрируя свою агрессию.

Я подошел к нему, не обращая внимания на его угрожающий вид. Пассажиры следили за нашей перепалкой, в атмосфере напряжения, которая витала в воздухе.

Без колебаний я вступил в словесный бой с бандитом.

— Эй, придурок. Если ты вошел в дело позже всех, можешь ли ты держать свои руки в стороне? А? Ты думаешь, что можешь просто подмять под себя? Ты сдохнуть хочешь?

— Т-т-ты… Ты, малой, что с тобой не так? Кто ты, черт возьми? — бандит пытался осознать, с кем он имеет дело.

— Что ты несешь? Я учусь в Императорском классе академии, — ответил я подчеркивая свой статус.

Обучение в академии придавало ученикам особый статус, и никто не смел так пренебрежительно относиться к представителю этого института. Продавец из гильдии, видимо, понял кто я, хотя лично меня не знал. В его глазах мелькнуло признание — он понял, что я от Виктора.

На секунду в глазах бандита блеснуло недоумение, а затем он злорадно оскалился:

— Конечно, ты из академии, а я дочь императора! Ха-ха! Мне наплевать, ты, чмошное отродье, — бандит, не веря в мои слова, решил провести мне «воспитательное» занятие.

Он широко замахнулся и поднял руку, готовясь влепить мне по лицу.

Глава 16 Дела воровской гильдии

Поднимая свою руку, он сделал крутой жест в сторону моей башки, создавая звук «вжух». Я моментально увернулся, показывая насколько я ловок.

С ухмылкой я бросил ему:

— Ты что обалдел старый пень? — Я знал, что у меня есть преимущество над этим придурком. — Ты так решил молодняк побить без особой причины, что ли? — добавил я, подчеркивая бессмысленность его атаки.

Затем последовал пинок, когда я крепко дал ему по голени. Хоть нога не сломалась, но она явно пошла не в том направлении.

— Думаешь, если там я студент, значит здесь тоже студент? — вызывающе спросил я. Мои тренировки с лучшими бойцами в академии давали мне уверенность. Я был тем, кто владеет искусством драки и мог победить кого угодно.

«Бам!» разорвало напряжение, когда мой кулак встретился с его челюстью. Он лишь глухо крякнул, и я почувствовал, как моя физическая сила и реакция, отточенные тренировками, сыграли свою роль.

Пассажиры были в шоке, сначала нервничали, глядя на ссору между бандитом и продавцом. Но когда на сцену вышел мальчик, решивший влезть в конфликт, и начал раскидывать бандита, их недоумение только усилилось. Моя сила и навыки, улучшенные ускоренным обучением, сделали меня мастером в противостоянии даже с самыми толстокожими типами.

Поскольку он ослабил бдительность, я вполне мог заставить его приземлиться на задницу одним ударом.

Чтобы избежать проблем из-за драки, я выкинул его из вагона на следующей остановке.

— Оуао!!!

— На этот раз ты отделался, но не рассчитывай, что всегда так будет. Мог бы тут в кашу превратиться. Понял, братан?

У него глаза, как блюдца расширились, когда я выпнул его из вагона. Для него, видимо, все это казалось какой-то нереальностью.

Пассажиры выпучили глаза на меня глядя, как на чудовище.

— Чо, дела такие, — я просто пожал плечами. Сначала даже не собирался в это влазить, но как только увидел, как этот чувак пытается под наш бизнес подкопать, решил пересмотреть свои планы.

Кто они такие, чтобы посягать на долю наших ребят? Я говорю про тех ребят, что ходили под началом Виктора. Там Бурдюк, Надя с Джа-рахом, и все остальные.

Меня все больше взбесивало, и я становился все более разъяренным. В тот день люди в вагоне вообще старались мимо меня пройти.

Воришка из гильдии, которому я помог, уставился на меня будто призрака увидел.

— Скажи дедуле, что заскочу попозже, — бросил я ему.

— О, да… Ну, ладно.

Я вылез из поезда, переоделся на скорую руку и сменил свой имидж. Никто особо не обращал внимания. Но я предчувствовал, что мне придется это делать часто в будущем, так что решил превратить это в свою традицию. Двойная личность: сына императора и члена воровской гильдии, приносила свои заморочки.

Тот бардак, что я устроил в поезде, еще не выходил за рамки допустимого. Те, кто в курсе моих связей с бандой Виктора, представляли для меня особую угрозу, так что имел в виду, что на меня будут держать глаз.

Так что я решил стать тише воды, ниже травы. Я уже прославился тем, что был правонарушителем в академм, но это не сделает меня знаменитым за его пределами, верно?

Прогуливаясь по темным переулкам и уютным улочкам, я направился в торговый квартал Солнечного. Этот район, известный своей репутацией и хаосом, был настоящим полем битвы между теми, кто защищал свои интересы, и теми, кто хотел урвать крупный кусок от торговли.

В самом центре этого района стояла маленькая антикварная лавка, принадлежащая Виктору. С виду он выглядел приличным стариканом на пенсии. Мало кто догадывался, что перед ними настоящий босс воровского мира, хитрый и влиятельный.

Зайдя в лавку, я увидел, что Виктор продолжает делать вид, будто мы не встречались раньше.

— Виктор.

— Что? Ты кто?

Обычно он пользовался вымышленным именем, и внезапное упоминание его настоящего имени сбило его с толку.

— Это я, Александр, или как меня тут называют — Карак.

— О, ваше Высочество, вы пришли?

В его голосе было удивление и немного страха, когда он понял, кто перед ним. Виктор взлетел со своего места, забыв про свои дела, и подошел ко мне, закрыв за мной дверь лавки.

— Эй, опасно сюда так заваливатся, — сказал Виктор с укором, пока я оценивал обстановку.

— Я был на чеку, все под контролем.

Мои слова успокоили Виктора, но напряжение оставалось в воздухе. Несмотря на мой осторожный подход, я чувствовал, что даже в этом месте могут быть глаза и уши, готовые выследить меня.

Виктор сказал мне, что все еще не чувствует себя в своей тарелке, и оглядел улицу через окно. Только после этого он медленно кивнул головой.

— Да, все должно быть хорошо.

Затем он ярко улыбнулся, как будто это успокоило его сердце.

— Прошло много времени с тех пор, как я видел вас в последний раз, Ваше Высочество. Как вы поживаете?

— Ах… Случилось разное.

Виктор подошел ко мне и потянула за руку, говоря, что мы должны медленно поговорить за чаем. С пирожными, как я люблю.

* * *

— Ах… — После того, как он выслушал все мои рассказы, цвет лица дедули, который и так был довольно бледным, стал еще бледнее. — О, должен ли я сказать, что вы все еще лучше, чем тогда, но…

Ну, конечно же, так и было. Я поступил в академию без всякой поддержки и в итоге обогнал в учебе других детей. Мало того, я даже устроил дуэль со старшим, в результате чего другие старшеклассники зауважали меня.

Что ж. Проникнуть в Императорский класс и превратиться в звезду за несколько месяцев — это, конечно, достижение, да?

— Я не очень люблю, когда меня бьют. Поэтому я не устраиваю драки просто так.

— Эх… И что же нам делать с вашим характером? — Виктор тяжело вздохнул, как будто все проблемы мира легли на его плечи.

Поступив на первый курс академии, я смог пробудить два таланта менее чем за семестр. Люди могут с подозрением относиться к существованию моих безграничных способностей, но это определенно не было невозможным.

На данный момент мне было довольно сложно решить, какое ядро из двух мне следует развить — Ванирский или Заклинательский. Конечно я мог бы развить их оба со временем, но пока что нужно было выбрать.

Говоря так о академии, я был похож на сына, вернувшегося домой из интерната и рассказывающего отцу обо всем, что он там пережил. На самом деле, выражение лица Виктора было очень похоже на выражение лица отца. Особенно его вздохи, когда он слышал о драках, в которых я участвовал.

— Селена и я в порядке. А у тебя как, все в норме? — Спросил я.

— Хмм… Было несколько событий. — Казалось, что-то произошло, пока дедуля охранял магазин. — Во-первых, приходить сюда было очень опасно.

— Я знаю это.

Вот почему я делал такие заметные движения, обходя город странными кругами, чтобы стряхнуть с себя любой возможный хвост.

— Дело не в этом. — Однако на мои слова Виктор только покачал головой.

Проблема была не в том, что за мной кто-то следил, а в том, что сама торговая улица уже была под наблюдением, поэтому Виктор и сказал мне, что приходить к нему опасно.

— Кстати, насчет гилдии воров. Из твоего письма дедушка я узнал, что здесь есть похожая организация?

Он кивнул.

— Похоже, пришло время нам снова собраться.

Мы не проводили что-то вроде регулярных собраний, но поскольку у меня были похожие мысли, я согласился с ним.

* * *

На следующий день.

Я отправился в логово гильдии воров вместе с Виктором. Место встречи было таким же, как и раньше. Большой зал внутри водосточных сооружений. Снаружи у входа стояла охрана из наших людей.

Недавно прошел дождь, поэтому звук бегущей воды гулко разносился по каналам.

Надя молча смотрела на костер. Виктор связался с ней заранее. Бурдюк тоже прибыл. Пока Виктор был занят применением звукоизолирующей магии, Бурдюк подошел ко мне и крепко обнял.

— Я всегда верил в это! Я всегда верил, что ты пробудишь в себе могущественную способность! Я надеюсь, что ты посвятишь себя тренировкам, будешь расти как можно быстрее и обрушишь гнев на этих козлов.

— Не будь таким пафосным Бурдюк. Кажется, у меня сейчас пойдет кровь из ушей.

— Да, Карак. Я просто рад тебя видеть. Поверить не могу, уже год прошел с тех пор.

Он всегда был таким болтливым парнем.

Мне не нужно было дважды повторять, что я пробудил сверхъестественную способность, потому что Виктор вчера созвал короткое собрание и сообщил им приблизительные детали.

Надя тоже подошла ко мне и в привычной манере прижала к своей упругой груди.

— Карак милый, тебе не кажется, что ты слишком выделяешься? Я слышала, что ты ходишь по коридорам, избиваешь студентов и даже устроил дуэль?

Я офигел от того, что Надя выдала.

— Ну, как говорят, «кинешь камень, получишь два камня», да? Этот чувак оказался настоящим грубияном. Так что я его мордой в землю воткнул, чтобы понял. — Объяснил я свои действия.

Пока я раскручивал историю, как заставил парня капитулировать, я заметил, что выражения Нади и Бурдюка были просто потрясающими.

— Ты, блин, как настоящий король выходишь. Такой жесткий! Такой гордый! Да ты, брат, настоящий монарх! — Бурдюк в восторге расхвалил меня, вдаваясь в риторику.

— Меня просто беспокоит, что ты слишком часто кулаками разговариваешь… — Виктор также высказал свои заморочки.

А Надя не смогла сдержать смех.

— Ха-ха! Я слышала, как ты вчера бандита в магическом поезде поколотил.

— Бандита? — Виктор нахмурился, будто это для него новость. Раньше я с ним этой инфой не делился, думал, что он просто будет ругаться. Видимо, Наде тоже хотелось поэкспрессивничать.

Но у меня было своё видение ситуации.

— Если кто-то решит вмешаться в наши дела, не лучше ли ему выбрать другое занятие? Этот чувак просто пытался вытеснить нашего человека. Не важно, насколько наши дела аморальны, но если чужие лезут на нашу поляну, то должны поплатиться.

Надя посмотрела на меня с изумлением.

— Ну, несмотря на твои сверхспособности, академия тебе пригодилась. Там годик провёл, а уже взрослых переигрываешь.

Она щас саркастичная была? Может, думала, что я только в школе учился драться?

— Это правда.

Говоря прямо, не может быть, чтобы кто-то, кто учился в лучшей академии в мире и не смог побить простого уличного бойца. Конечно, у меня также были сверхъестественные способности, но мой противник был очень неосторожен.

Что касается старшекурсников в академии.

Конечно, эти ребята были еще зелеными, но с такими боевыми умениями, как у пятого и шестого курсов можно было бы вырубить кого угодно, кто решил бы подойти не по делу. Да, они были молоды, но академия не тренировала их наобум, даже если у них талант.

— Вот, говорит Виктор, не связывайтесь с теми ребятами, — поделился Бурдюк.

На что Виктор добавил:

— Я ведь не говорил, что нужно просто так отпустить этих грабителей. Кто сказал, что надо терпеть, когда кто-то просто так лезет в ваш бизнес? Если кто-то решит у вас что-то украсть, надо адекватно ответить.

— Это часто бывает? — Поинтересовался я присаживаясь рядом.

Надя кивнула:

— У нас пошло новое дело, и, похоже, по слухам он неплохо идет. Были те кого это не волновало, а другие же решили подражать нам. Магический поезд, понятное дело, публичное место, и не избежать, что кто-то видит, как наши парни там торгуют. И тут, естественно, они начали думать: "Почему бы и нам не попробовать?'И вот уже некоторые сами пошли в одиночку, а другие — на уровне групп.

Виктор продолжил слова Нади:

— Поэтому те, кто в группах, обычно посылают нескольких ребят в поезд, чтоб конкурентов отогнать. Если бы пассажиры стали жаловаться, охрана бы появилась, и бизнес бы прикрыли. Те, кто пытался разрушить конкуренцию, в конечном итоге разрушили бы весь бизнес. Я уже говорил Бурдюку, что им не стоит ссориться.

— Можно ли выследить их организации и уничтожить их? — Спросил я заинтересованно.

Я не мог поверить, что наши торгаши на поезде не могут устроить драку за власть. В последнее время вокруг меня происходили только такие абсурдные ситуации.

Виктор покачал головой:

— Это не сработает… Начнем с того, что большинство в гильдии не умеют драться.

Конечно, я знал, что здесь собрались бездомные и нищие, и даже если они были способны на плохие поступки, чтобы остаться в живых, они не подходили для организаций, в которых собрались действительно сильные люди. Бурдюк, Надя и Джа-рах были не в счет, поскольку они больше были наемными охотниками, нежели жуликами и ворами.

— В конце концов, мне придется сделать ход, но, как ты знаешь, уже довольно хорошо известно, что я формирую это место. Если я уничтожу всех до единого, это может вызвать некоторые трения с охраной, а если меня возьмут в плен, это может иметь негативные последствия и для вас.

— Хмм… Это сложно.

Действительно, эти жестокие банды попытаются монополизировать этот бизнес до такой степени, что привлекут внимание охранников, что приведет к тому, что вход для торговцев будет полностью заблокирован.

Если бы мы продолжали сидеть сложа руки, то вскоре оказались бы не у дел, но если бы мы начали действовать, это было бы сопряжено с огромным риском.

— Разве вы не можете сделать что-нибудь с помощью магии? — Спросил я у Виктора.

Он сразу выдал:

— Во-первых, я не фанат насилия. Плюс, если мы развернем магию, тут же начнется расследование на уровне империи, и санкции полетят как снег на голову, гораздо сильнее, чем при обычной бандитской потасовке. Взять их под свое крыло также было бы слишком опасно.

Здесь я был согласен с Виктором. Если бы кто-то решил устроить настоящий хаос с использованием магии, Империя, без сомнения, выехала бы на полную катушку с расследованием. Магия — это такая опасная штука, которая, попав не в те руки, может вести к настоящему аду. Вербовка их в наши ряды для Виктора была бы еще большим риском.

— Если вы собираетесь всех их убить, я могу взять это на себя. — Бурдюк посмотрел на меня с темной ухмылкой. Он, безусловно, смог бы избавиться от бандитов, не оставив и следа.

Лицо Виктора сразу приняло оттенок сирени.

— Ты что, собираешься устраивать геноцид прямо в самом сердце Империи? Не важно, сработает это или нет, но я не дам тебе этого сделать.

И опять я был согласен. Даже если они нас доставали, это еще не означало, что им полагается смерть. Но что-то предпринимать все равно нужно.

— Хм. — Пока мы раздумывали, Надя внезапно встала. Потом направилась к выходу из коллектора.

— Что, что? Куда ты так? — Спросили мы хором.

— Вроде снаружи у входа какой-то переполох. Пойду разведаю.

«Переполох?»

Бурдюк и Виктор остались в коллекторе, в то время как я решили выйти вслед за Надей. Виктор посоветовал мне просто остаться с ними, но внутри меня зрело чувство, что важно выяснить, что творится за пределами нашего укрытия.

Выйдя на улицу, мой взгляд наткнулся на стычку двух групп. Пробравшись сквозь толпу, я оказался лицом к лицу с этой неприятной компанией.

— Надя, что здесь происходит? — спросил я, обращаясь к ней.

— О, Карак? Когда ты здесь оказался?

— Неважно. Кто они?

— Это…

Взгляд членов нашей гильдии был прикован к десяткам мужчин, собравшихся напротив нас.

— Это он, братан! Это был он! — воскликнул парень, казавшийся мне довольно знакомым, указывая на меня.

Оказалось, что это тот парень, который пытался подколоть одного из наших парней в поезде, и за это получил по щам от меня. Тот, кого он называл «братаном», раздал ему заслуженный удар по голове.

— Ай, больно!

— Ты чертов ублюдок. Тебя этот крошечный парень избил⁈

— Подожди… Хотя он выглядит слабым, на самом деле он чертовски силен!

Похоже, он догадался, что я член гильдии, и явился сюда с желанием мести. Надя смотрела на меня с укоризной, будто я устроил какую-то безобразную сцену.

Тот, кого я принял за главаря банды, бросил на меня взгляд, а затем на Надю.

— Ты знаменитая Надя Кровосток, верно?

— Да. И что?

— Я слышал, что ваш паренек с локоток, избил моего брата на глазах у всех. Это правда?

— Ну допустим, что я слышала подобное, — ответила Надя с выражением лица, которое говорило: «Ну и что?»

— Хотя, на мой взгляд, виноват в этой истории тот идиот, которого в итоге избил твой парень… У нас тоже есть такое понятие, как честь.

— И кто ты такой? — спросила Надя.

На этот вопрос он захлопал в стиле, которое больше подходило плохому парню из дешевых боевиков.

— Извините, что не представился. Вы, наверное, слышали о банде «Четыре улицы»?

— Нет. Я думала это сорт пива, что подают в баре «Пёс да Лис»?

— Меня зовут «Сержант», и я главарь банды «Четыре улицы».

Взгляд Нади на «Сержанта» был наполнен некоторым разочарованием.

— Так это та банда, что действует в районе рынка? Да, я что-то слышала.

Поскольку Надя отвечала за сбор информации в гильдии, она, по всей видимости, уже знала о банде под названием «Четыре улицы». Так что, значит в поезде я вступил в конфликт с членом этой банды, действующей в районе рынка.

— Тогда, наверное, ты знаешь, что будет с тем, кто посмел поднять руку на члена «Четырех улиц»?

Глава 17 Князь преступного мира

— Ну, ты, конечно, в курсе, какие печали поджидают тех, кто решит задираться с нашей бандой «Четыре улицы», да?

— Это, блин, полный провал. «Четыре улицы» такие неуклюжие, что даже малыш их разгромит. — Надя, без всяких извинений, кинула замечание с приличной долей язвы.

И после ее фразы лица членов банды «Четыре улицы» сморщились как будто от горькой дыни.

— Он такой слабак, что сам из поезда свалился. — Мне тоже этот чувак не нравился, поэтому я также высказал свое мнение.

Главарь «Четырех улиц» будто воспринял наш тон за шутку:

— Ха-ха… Ты чё, вроде как не в курсе всей ситуации. Ты слишком легко к нам относишься. Я пришел, чтоб это обсудить, добазарится, но мне кажется…

— Кажется это ты не врубаешься, придурок! — Когда я набросился на этого чувака, у Нади даже зрачки дрогнули. А бандиты, стоящие напротив меня, выразили свое недовольство.

— Чёго-чего?

— Ты пришел, зная, что я студент Императорского класса в «Аврория Бореалис», полностью на обеспечении Империи?

Когда я продолжал выливать свою агрессию, его мысли вдруг переключились.

— Академия?

Может быть, он не в курсе про Императорский класс, но в империи невозможно не знать, что такое академия «Аврория Бореалис».

— О, да. Может, трудно поверить, но у меня сверхспособности, поэтому меня взяли в Императорский класс. — Я усмехнулся, стоя со скрещенными руками. — А вы знали, что за вред даже обычному студенту академии могут посадить? Но, справедливо говоря, я из Элитного класса.

Студенты с знатным происхождением или высоким статусом наслаждались особыми плюшками не только в академии, но и в обществе в целом. Им предоставлялись привилегии, создавая вокруг них всякое высокопарное отношение.

Власти города особо заботились о их безопасности, потому что любой неприятный случай мог подорвать репутацию академии. Так вот, как они поступят, если угроза коснется студента Императорского класса, на котором держится вся репутация учебного заведения?

Я, с видом хулигана, подошел к этой банде, выпячивая свое лицо.

— Эй, попробуй меня ударить!

— Чего? Зачем?

— Если вам интересно, что будет, если вы решите тронуть ученика Императорского класса, давайте проверим. Ударь меня первым, если посмеешь.

Мне не хотелось драться, я больше хотел посмотреть, на что они способны. Десяток бандитов отступили, почувствовав себя неуютно от моих слов.

— Да ты канавная крыса, откуда у тебя бабки на академию? — буркнул Сержант.

А я достал из кармана позолоченную карточку.

— Это мое студенческое. Может, захотите вглядеться?

Ну, конечно, у меня был студенческий билет. Посмотрев на него, они, кажется, убедились в моем студенческом статусе, ничего не зная об Императорском классе.

Ребята понимали, что вред студенту академии могло обернуться серьезными проблемами.

— Кто ты такой, придурок⁈ — Крикнул их главарь.

Взглянув на него я понял, что он собирался дать мне пощечину, но его расчет был явно неудачным.

«Вшух!»

С ловкостью кошки я избежал удара, подпрыгнув и прямо коленом влетев в солнечное сплетение своего оппонента. Это был настоящий профи удар, самый лучший прием из всех, что приходилось использовать. Парень сложился пополам, держась за живот. Затем я придал ему ускорения вдарив по челюсти. Он упал на землю, оглушенный. И кажется ему теперь не до игр.

Двое его приятелей с тесаками метнулись ко мне, как в кино про мексиканскую мафию. Я увернулся от двух ударов, отправив пинок в колено первому справа. Тот завыл от боли, а второй резко замедлил свой шаг. Без лишних слов я напал на него. Мастерский удар ладони по шее заставил его содрогнуться, и он потерял сознание. Первый, почти очухался, но последующий удар пояйцам оказался на удивление эффективным.

— Оргх, ух… Ай-ай-ай…

Похоже, им вдруг перестало быть интересным продолжать драку. Все произошло настолько быстро, что остальные успели только рот открыть. Сержант все еще лежал оглушенным. Он лежал в крови, но не факт, что был мертв. Возможно, притворяется.

Я подошел к нему, лежащему в пыли:

— Ты что, правда собирался меня за слова долбануть?

— Курхк! — Очнувшись он кашлянул кровавым сгустком. Значит жив, но добивать его не стоит.

Окружающие были так ошарашены, что замерли на месте. Остальные из банды даже не решились вмешаться. Мне понадобилось всего десять секунд, чтобы вернуть контроль в свои руки.

Взгляды Нади и других участников гильдии были прикованы ко мне с полным изумлением. Их физиономии выражали настоящий шок, в то время как я спокойно вытирал ладони, будто такие поединки для меня — обычное дело.

— Ну это шик, мальчик просто мастер!

— Вот это да, класс!

— Мигнул один раз, а они все уже на земле!

Услышав их похвалу я с уверенностью заявил гильдейцам:

— Если думаете, что я не могу обеспечить вашу защиту, ребята, вы серьезно ошибаетесь.

Мои слова, брошенные после победы в борьбе против нескольких, создавали впечатляющее убеждение в своей силе.

— Затащите их внутрь! Свидетели нам ни к чему, — отдал я команду, осознавая, что зрелище допроса преступников может вызвать неприятности среди прохожих. Поэтому решил спрятать их в канализации.

Наши ребята взвалили их на плечи и занесли внутрь, одного за другим. Те, кто противился, получили свою дозу ударов и были связаны. Остальные бандиты не могли поверить своим глазам, видя, как я легко победил их босса одним мощным ударом, даже когда этот удар пришелся точно в ключевую точку.

— Что ты собираешься делать? — Надя, казалось, выражала общее мнение, молча поднимая вопрос: «Если ты начал что-то, будь готов отвечать за это».

Без сомнения, я был готов взять на себя эту ответственность.

— Эй. — Обратил я внимание на Сержанта, который медленно приходил в себя от боли.

— Ух… Сопляк, ты думаешь, тебе сойдет с рук?

Похоже, он еще не осознал всей картины. Возможно, он еще питал планы мести.

— Успокойся, хорошо? Ты вообще не в теме. Только что ты пытался напасть на представителя благородного класса.

Мне пришлось пояснить, ведь ему, вероятно, не известны последствия таких поступков. Академия гарантировала безопасность своим студентам даже выше, чем дворянам Империи.

Так вот, парень фактически пытался наехать на аристократа. Когда я ему это сказал, его лицо выражало полное недопонимание, как будто его пытались научить астрофизике, а он вообще без понятия.

— Ладно, представь, я бы просто позвал охрану, что по улицам патрулируют. И сказал бы им, что какие-то типы из «Четырех улиц» на меня напали. Не знаю чем ты раньше занимался, но уверен этим не стоит гордиться. Так что, есть у тебя хоть какие-то идеи, что стало бы с тобой дальше?

Я не совсем понимал, где находился штаб банды «Четыре улицы», но Наде или Виктору, должно быть, известно. Все равно, в воровском мире слухами земля полнится.

По его взгляду он, кажется, осознал, что бить меня — это как пытаться учить рыбу бегать. Так же бесмысленно и не рационально.

Скорее всего, стражи начали бы разбираться с деятельностью «Четырех улиц» по моей заявке. Ведь я не просто студент, я из Императорского класса. Академия не допустит, чтобы его студенты были в опасности.

Если бы я сдох, это был бы полный бардак и потеря репутации.

«Четыре улицы» — вроде как незаконная организицация, да? Так что стражи, по любому поводу, постараются их задержать, даже если им придется плевать на все остальное. Ну, чтобы хоть как-то поднять свои служебные показатели.

Этот парень лишь горько улыбнулся, не зная, что сказать. Я не знал, было ли это вопросом гордости или чего-то еще.

Я просто положил руку на плечо связанного человека.

— Тем не менее, брат, в конце концов, это общество, в котором мы живем. Верно? Я имею в виду, что мы занимаемся одним делом.

Не только этот парень, но и Надя выглядели мрачно, услышав, как я базарю о том, что мы все должны дружно тут поживать. Их морды были в стиле «чего это ты тут разглагольствуешь», словно они ждали, что я перестану трындеть и перейду к делу.

— Но, слушай, брат, ведь есть варианты помириться без вот этого цирка. Зачем нам такие заморочки? Понимаю, если ты злой, когда кто-то тебя троллить, когда ты просто на свой хлеб с маслом зарабатываешь. Скажи мне, чем я могу тебе помочь, чтобы ты не видел во мне угрозу? Ведь я, понимаешь, могу поднять армию на тебя.

Внезапно его физиономия как-то странно поменялась. Ведь моя основная цель была запугать их до икоты.

— Если мы ударим по рукам и подпишем соглашение, то забудем об этой драке. Пусть наши тропы больше не пересекаются, ну как? Давай ты живи своей жизнью, я своей. Нам просто нечего здесь друг другу мозги морочить. Взгляни вниз. — Я показал на воду, стекающую в канаве, и возвращающуюся в реку.

— Если мы привяжем тебе к ноге крупный камень и бросим его в этот поток. Скорее всего, никто и не узнает, куда ты пропал. Всегда есть варианты, как избавиться. Нет человека, нет проблемы, понимаешь?

Когда я говорил, что это проще пареной репы — его лицо просто скривилось гримасой ужаса.

— Но, смотри, я не собираюсь в такие игры играть. Это ж жестокость какая-то, верно?

Мои слова летели, как птицы, настойчиво призывая к осторожности. Моя рука лежала на его плече, как предостерегающий жест.

Я сжал его плечо, как в клещах:

— Слушай, если ты снова решишь влезть в наше дело. Городская стража будет твоим главным собеседником. И даже если стражники решат постоять в стороне, это ничего не изменит. Если придет наша старшая сестра, Надя Кровосток. Ты ее знаешь, да? Она меня переплюнула в драке, а вас она вообще разорвет. Представь, как она справится с вами.

Конечно, я немного преувеличивал ее боевые способности, но цель была напугать их до мозга костей.

— Уверен, что она сможет всех вас сломать, будь вас десять или сто. Но не расстраивайтесь. Если нам удастся, мы можем перейти к более разумному разговору. Согласен?

Сначала он не придавал значения моему юному возрасту, но теперь казалось, что внимательно слушал. Когда я угрожал ему убийством и распадом его банды, он реагировал, кивая с удивлением на мои слова. Возможно, он считал, что я блефую про стражу, но я смог убедить его в невероятных навыках Нади.

— Х… хорошо… — Он встал, массируя плечо. Надя и Бурдюк глядели на меня, как будто не веря своим ушам.

— Отпустите их. Видимо, урок усвоен.

На мои слова Надя и Бурдюк лишь кивнули.

После разбирательства мы вернулись к костру, и, когда Надя оправилась от удивления, она обратилась ко мне.

— Карак, в академии у вас есть уроки красноречия?

— А? Ну, не совсем.

Надя, которая только что видела, как я околдовал его одними лишь словами, казалось, сомневалась в моих словах. Действительно ли я раньше был просто буйным хулиганом?

— Иногда мне кажется, что ты как будто совсем другой человек.

— Ну, возможно. Я даже не помню, каким был раньше.

Надя с иронией взглянула на меня после моей невозмутимой реакции. Но, честно говоря, что плохого в переменах? В конце концов, я всё тот же древний колдун в теле юнца. Но об этом знаю только я.

— Эй, а ведь ты понимаешь, Карак? Если бы ты вправду привлек стражу, это было бы разумнее? Не думаешь, что они могут отомстить?

Надя была права. Есть вероятность, что противники вернутся за местью или что-то там задумают против нас.

— Если они настолько тупы, они, конечно могут. Если увидишь какие-то их движения, сообщи мне.

Бывают такие, кто просто не понимает слов. Я думал, что после моих убеждений он отстанет от нас. Парень хотел меня стукнуть, но я преподал ему урок хороших манер.

Впрочем, если они поняли предостережения, стража была бы излишней. Есть свой риск, но и логика тоже.

— Не скажу, что будущее предсказуемо, но они могут стать частью большего плана. Поэтому решил их оставить в покое. Но как это описать? Пока что это только набросок.

— Что это за картина, о которой ты говоришь?

На вопрос Нади я улыбнулся.

— Решение ещё не принято, но, возможно, мне придется взять под контроль все криминальные кланы Империи.

Решение не окончательное, но в будущем может пригодиться. Я пока не главарь преступного мира, но если возьмусь за это, то Виктор приятно удивится.

— Н-но… Карак, твои фантазии не слишком дикие? — Надя явно была шокирована моим желанием стать Королем подполья. Я объяснил, что планирую взять под контроль теневой мир Империи.

Также я ожидал, что Бурдюк даст какую-то реакцию на мои слова.

— Карак! Впечатляющий и решительный шаг! Твоя уверенность меня поражает, Карак!

Виктор тоже не мог удержаться от комментариев, хотя идея изначально была его. Из троих нас только он был в курсе того, что я наследник императорской линии.

— Не считаете ли вы, что вас может затянуть в насилие? Хотя… я считаю, что, отпустив их, вы поступили правильно. Может быть, стоит научиться проявлять больше уважения. — Реакция Виктора соответствовала моим ожиданиям. Он привык действовать осторожно и расчитанно.

Он вздохнул и пожал головой, словно не зная, как справиться с моим решением. Ну каков же притворщик, а? Он просто знал, что Бурдюк и Надя не одобрили бы, если эта идея поступила от него самого.

— К тому же, ты сказал, что мечтаешь захватить преступный мир империи. — Надя внесла свой вклад в разговор.

Оба, и Надя, и Бурдюк, выглядели немного угрюмыми. Впрочем, мне казалось, что дедушка в душе был доволен тем, что я прислушался к его советам и решил стать его преемником.

— Нет, я не заявляю, что непременно это сделаю, это всего лишь возможность. Я еще не принял окончательное решение. — Я подчеркнул это, чтобы избежать недопонимания.

Если в будущем или когда я буду готов к этому, я рассмотрю этот вопрос с Виктором. Но пока ничего не было определено.

Тем не менее, просто размышлять о таких вещах было странно, вне зависимости от того, хочу ли я этого или нет. В любом случае, пока я не планировал принимать такие решения.

На данный момент мы вычистили район рынка от конкурентов, но в других уголках города все еще темно и опасно. Проблемы не сдают позиции.

— Хотя мы и выкинули бандюганов из района рынка, не стоит расслаблять булки. Есть еще куча хлопунов, что работают сами по себе, их поймать не просто. Нам нужна инфа о тех, кто системно действует. Постарайтесь выцепить, какие размеры их шайек. Когда у нас будет вся инфа, мы разберемся, кто и как действует.

Конечно, было бы зашибись, если бы мы обкашляли этот вопрос без срача, избегая потасовок за власть между группировками.

Тем не менее я решил дать инструкции:

— Мы не можем тусовать в каждом районе. Постарайтесь не впутываться в драку с новичками и предложите им договориться о своих кусках территории. Это может быть ходом, чтобы проверить, насколько они готовы идти на сделку.

— Понял, Карак.

Важно держать баланс между общением и сохранением территорий. Может, даже делится знаниями с новичками, чтобы все остались довольны. Но, при этом, не забыть отхватить халявные маршруты.

Это, конечно, заинтересовывало.

— Давайте пока перекурим на эту тему. Есть у вас еще че, что стоит отметить? — Я поднял брови на Виктора.

Вчера он намекал, что у него есть инфа. Может, это не просто мелочь, а что-то посерьезнее, типа философии человеческой порочности.

Вчера он ничего не сказал мне, только сказал, что я узнаю об этом сегодня.

При моих словах все их лица, казалось, изменились. Но все их выражения, казалось, передавали разные эмоции.

У Бурдюка — ненависть.

У Нади — гнев.

А что касается Виктора, то я почувствовал грусть, исходящую от его лица.

Первым нарушил тишину именно он:

— Ходят разговоры, что демонов, взятых в плен, продают на невольничьем рынке.

— Что ты сказал?

Это было нечто совершенно неожиданное. Я, конечно, знал, что Селена — внучка Виктора является полудемоном. Но в последнее время я начал подозревать, что она может быть его дочерью. А теперь он выдал инфу, что лишь усилила мои подозрения.

Возможно по молодости он засадил суккубе и так родилась Селена. Сейчас же он говорил о невольничьем рынке демонов, где дворяне покупали себе рабов для сексуальных утех.

Глава 18 Невольничий рынок суккубов

— Демонов, взятых в плен, продают на невольничьем рынке, — грустно повторил Виктор.

Все не могли скрыть своего огорчения. Как оказалось источником этой информации был Джа-рах, который услышал это в баре «Русалочий грот». По слухам хозяйка борделя собиралась расширить штат своих сотрудниц новыми суккубами для мужчин и инкубами для клиентов-женщин.

— Похоже, что среди знати тайно продаются пригласительные пропуски. Конечно, пленников захватывают в их мирах, так что торги еще не начались…

Я в полном недоумении относился к тому, почему люди приобретают демонов в качестве рабов. Однако, видимо, Джа-рах нашел несколько улик о том, что пропуски на невольничий рынок активно обсуждаются среди обеспеченных слоев общества.

— Зачем им вообще нужны пленные демоны на этом рынке? И для каких целей они собираются использовать их?

Надя ответила на мои вопросы, раскрывая некоторые детали.

— Из-за желания элитарности… Стремления выделиться. Разве не ради этого люди часто покупают вещи на различных торгах?

— Что ты подразумеваешь под «элитарностью»… — Сказал я начиная понимать, что она имела в виду.

Таким образом, они приобретают демонов, гоблинов и орков, чтобы просто выделиться тем, что они имеют таких рабов? Мне сложно было поверить в такие мотивы.

— Это не может быть правдой. — Внезапно меня осенило, почему у них такие выражения лиц.

Виктор кивнул, поддерживая мои размышления.

— Демоны с самой высокой стоимостью, разумеется, это суккубы. Ты все правильно понял, Карак.

Оказалось, что самым востребованным товаром являются именно суккубы, и причины этого становились все более ясными. Тогда я осознал, почему Виктор вчера говорил мне о порочности человеческой природы.

Пресыщенные богачи жаждали плотских удовольствий, и все знали, что суккубы могут подарить мужчине новые сексуальные ощущения. Суккуба могла показать, как воспользоваться всеми способами наслаждения и зачастую мужчины становились полностью зависимыми от их мастерства.

Я знал, что Селена полудемон, и она уже сейчас довольно страстна и горяча. Страшно представить, что она сделает со мной, когда мы станем постарше.

На самом деле я уже читал это в ее блокноте, где она расписала наше совместное будущее. Одних ее рисунков мне было достаточно, чтобы стать тревожным и взволнованным молодым человеком с каменной эрекцией.

Чтобы отвлечься от этих мыслей, я переключился на обсуждение нашего плана.

— Черт возьми, я не совсем уверен, но суккубы — разве это не очень опасно? Я имею в виду, они могут высосать всю жизнь из мужчины.

Если мои общие знания были верны, разве суккубы не были теми, кто истощал человека через разжигание неутолимой похоти? Но они хотели купить суккуба именно для этой цели? Они хотели добровольно умереть?

Виктор поспешил развеять мои сомнения:

— Суккубы, очевидно, забирают жизненную силу, но должен быть способ внушить им, чтобы они не делали этого.

Получается они смогли устранить тот аспект, который делал суккубов опасными, и превратить их в рабов. Таким образом, они продавали совершенно безобидных суккубов, лишенных единственного средства защиты. Но при этом оставив все плюсы так волнующие плоть.

— Возможно, пленники еще не прибыли, но мы предполагаем, что их будет огромное количество. Там не только суккубы, но и инкубы, и многие другие расы, которые также могут стать горячим товаром для других, — осведомил нас Джа-рах.

Да, я был наслышан об извращенных вкусах богатеев. Ладно там эльфийки или суккубы, но чтобы возжелать орчиху или орка. Бррр! Меня передернуло от этой фантазии.

Я кивнул с твердым выражением лица на его слова.

Джа-рах думал, что большинство захваченных демонов будут убиты, и я тоже. Но человеческой жадности не было предела. Они буквально пытались продать человекоподобных демонов, которые были почти неотличимы от людей.

Они были лишь другой расы, и все же их продавали на невольничьем рынке.

Ходили даже слухи о демонических зоопарках. Учитывая это, можно предположить, что существовали люди, которые выращивали демонов в каком-то темном месте, о котором я понятия не имею. По крайней мере, эти вещи никогда не достигали поверхностного мира.

И было ясно, что тех, кого продавали, использовали в сексуальных целях. Это была известная вещь, эти тела были товаром высокого качества. Яркий пример моя собственная мать Алина, которая также была суккубой, а сам я по рождению полудемон.

Это объясняло мою энергичность, вспыльчивость и высокое либидо. По сути мы с Селеной были творениями одаренными человеческим умом и животной силой, дающими нам все самое лучшее. Так что для меня спасти демонов было делом чести.

У Нади, Бурдюка, Джа-раха и Виктора были разные выражения лиц, но все они испытывали схожие эмоции.

— Итак, вы хотите спасти их? — Когда я спросил их об этом, у всех были кислые мины.

Бурдюк покачал головой.

— Мучительно наблюдать за поведением этих человекоподобных творений, Карак. Но я понимаю всю тяжесть нашего положения. Это печально, но если мы отправимся спасать их и потерпим неудачу, то не только гнев знати обрушится на нас, но и твоя репутация окажется под угрозой.

Надя нехотя поддержала Бурдюка:

— Я тоже так думаю. Конечно, они не причинят вреда студенту академии, но мы единственные, которые могут поддержать тебя. Ты по сути основа нашей организации и мы не хотели бы потерять тебя. — Надя не хотела признавать правоту слов Бурдюка, но у нее не было другого выбора, кроме как согласиться.

— Я согласен. — Виктор тоже кивнул головой, слегка прикусив губу.

Все четверо хотели вытащить демонов из переплета, но для них важнее было уследить за моей шкурой. Лишь бы я не попал в беду.

Без меня, наверное, они бы уже взялись за демонов, как бандиты за бутылку виски. Может быть, они бы даже прокрались на невольничий рынок, где продают пленных демонов, и попытались бы их освободить от этого дерьма. Если бы им удалось, в Имперской столице настал бы настоящий ад из-за побега пленников.

Что же делать? Вообще-то, я не был настоящим демоном и в глазах честных людей ничего особенного не представлял. Но идея, что «люди» — это только люди, для меня была как минимум наивной.

Несмотря на все сомнения и риски, меня тянуло что-то предпринять. Если бы я освободил этих демонов, они бы стали частью моей команды. Мать и Селена, наверняка, похвалили бы меня за такое дело. Так же как и мой отец-император, который, вероятно, был бы горд моим решением. Но риск был, безусловно, огромным.

Честно говоря, я искренне хотел их спасти, но в то же время сомневался, стоит ли ставить свою шкуру на кон ради них. Ведь я знал, что я не какой-то там герой, а просто парень со смелостью чуть побольше, чем у других.

При одной мысли о проникновении на этот невольничий рынок, где наверняка собрались многочисленные миллионеры и дворяне, я даже не мог представить, как можно выбраться оттуда невредимым. Охрана будет очень строгой, и мы, возможно, даже не сможем войти внутрь.

— Может, нам немножко задуматься? Попробовать вгрызться в этот вопрос? — высказался я, пытаясь внести хоть какую-то ясность в этот мрачный разговор.

Но они были в настроении не просто болтать, а готовы действовать. Эти ребята были на столько настроены, что мне даже не хотелось мешать их запалу. Да, я знал мотивы Джа-раха и Виктора, но что подтолкнуло Бурдюка и Надю к таким решительным шагам?

Мои слова вызвали эмоциональную реакцию у всех. Виктор взял ответственность на себя:

— Нет, Карак. Безопасность твоей жизни — наше первейшее дело. Вес этого вопроса просто огромен.

Виктор, все еще оставался против, несмотря на все эмоции. Его приоритеты были ясны, и его слова казались вполне разумными.

— Понял, Виктор. Я пока ничего не решаю окончательно. Давайте хоть обсудим, что-то придумаем.

Я не стал лезть во внутренний мир Нади и Бурдюка, просто предложил обсудить возможные варианты. Если у меня были бы только безумные идеи, я бы даже не предлагал их обсуждать. Нельзя было играть с огнем, особенно если этот огонь мог выжечь всех.

Наконец я выдал первый план:

— Представьте, у нас есть задачка. Тут три ключевые штуки, что важно знать заранее: где невольничий рынок, сколько бедолаг там и какая стража.

— Точно так.

Если мы не будем знать, наши попытки просто развеются как песок на ветру. Сначала нам надо разузнать, где точно находится этот невольничий базар.

После моей речи Бурдюк с пониманием кивнул головой:

— Хотя, возможно, мы смогли бы получить эту информацию. Сведения о невольничьем рынке считаются секретными и хранятся в строжайшей тайне, даже среди высших слоев общества.

Ясно, что это было на вес золота. Инфа о невольничьем базаре не для всех ушей предназначена. Так что гильдии воров вряд ли удастся нарезать такие данные в краткие сроки.

Виктор, зажав кулак, прокашлялся:

— Видится, мне стоит покопаться в этом вопросе. Это ведь я предложил. Только нам для начала нужен пропуск на этот невольничий базар.

С учётом того, насколько скрытны торги, выцыганить данные можно будет только через покупку пропуска. Тут Виктор был в теме, у него был доступ к слоям людей, которые тусовались в аристократических кругах. Поэтому он решил попробовать на себе роль имперского аристократа.

— Сколько золотых это стоит? — Спросил я.

— Пятьдесят золотых монет, по последним торгам.

Входной пропуск равнялся пятидесяти золотым. Вспоминаю, как мы две недели в лесах с Кровавым медведем бились за те же бабки.

Если кто-то решит зайти на рынок просто посмотреть, то это дорого обойдется. Поэтому покупатели торговались, стараясь как минимум немного отбить стоимость билета. Это был, как бы, психологический ход, чтоб заставить людей побольше бабла скинуть, чтобы не жалеть потом, что вообще зашли.

Виктор предложил идею:

— Пока что не знаем, кто продаёт пропуски, но уверен, что мы выясним. И если вы не против немножко покрутить рулетку, можем попробовать украсть пропуск у кого-то и зайти туда инкогнито. Правда, сначала решим, у кого отжать этот пропуск, и что потом с этим человеком делать…

Тут надо было рассуждать здраво и я проанализировал план.

Шанс получить пропуск есть, но наши финансы поют романсы. И если мы решим воспользоваться чужим пропуском, возникнет вопрос, что делать с тем чуваком, у которого мы его подцепим. Плевать, будем ли мы использовать искусство обмана или гипноз. Но в любом случае создадим ситуацию, где человек фактически побывает на рынке, но сам об этом не будет помнить.

Мы всё ещё не знаем, где этот невольничий рынок, и не понимаем, сколько там пленников. Также мы не знаем, кто вообще организатор этих торгов.

— А что насчёт тех, кто этот рынок создал? — задал я следующий вопрос.

В темной зале Виктор медленно поднял руку, а на его физиономии было написано напряжение:

— Не так уж и сложно, Карак, — мелькнуло его глаза в свете костра. — Если кто-то добыл пленных, он точно с охотниками на связи. Иначе, как он эту толпу для рынка нашел?

Я кивнул головой, согласный.

— Точно так.

— Если уже ходят слухи о продаже пленных, даже не въехавших в город, значит, план создавался задолго до возвращения отрядов карателей.

Правда, слухи про невольничий рынок уже витали в воздухе. Конечно, среди тех, кому были интересны такие темные темы…

Я пристально взглянул на Виктора, и кивнул, подтверждая его лепет.

— Это значит, что уже были темные сделки с теми, кто держит заключенных в Империи. Возможно работники имперских темниц также замешаны, да?

— Да, — ответил Виктор. — Даже если не все солдаты, но начиная от командира и выше могут быть в курсе.

Без подтверждения командира или главного по имперским темницам невозможно было бы найти толпу пленных.

— Блин, это просто невообразимо высокий уровень, — пробормотал я, выражая свои внутренние тревоги. Практически уверен, что тут замешана самая верхушка приближенных к власти.

— Может быть, даже какая-то королевская семья в это замешана, — бросил я, раскрывая карты. — Кто, кроме моего старика-императора, распоряжается такой властью?

— Мы не можем исключать такую возможность. — Надя кивнула головой на мои слова.

Если бы демонов оставили в покое, им все равно суждено было бы быть обезглавленными. Я не мог отрицать, что довольно распространенной была мысль продать их на невольничьем рынке и нанять на эти деньги каких-нибудь мощных магов-универсалов.

Поэтому существовала определенная вероятность того, что королевские семьи сами планируют продать некоторых из них на невольничьем рынке. Очевидно, что в их карманы поступит много денег. Эти люди вполне могли оказаться врагами империи.

Теперь я начинал понимать слова Виктора, что для управления государством сначала нужно завоевать подпольную империю, где крутились самые грязные дела и интриги.

Этот невольничьий рынок мог быть подпольным мероприятием организованным теми же, кто развязал мятеж на западе империи.

Поэтому очень вероятно, что Императорская семья не знала о существовании этого невольничьего рынка. К такому выводу можно было прийти, просто зная, что подобные слухи ходят в благородных кругах.

На самом деле, я был уверен, что мои родители Николай и Алина могли уже догадываться об этом. Но вероятно среди их окружения были также предатели, о которых они не подозревали.

— Мы не уверены, но люди, замешанные в этом, слишком высокопоставленные.

Это не было чем-то таким простым, чего могли бы коснуться простые банды, включая Гильдию Воров. Это было спланировано королевской семьей соседней страны или большой группой с огромной властью.

Если это так, то мы также сможем оценить уровень сил безопасности, а это последнее, что нам нужно было знать. Я был уверен, что уровень безопасности будет невероятно высоким.

— Нам пришлось бы обойти чрезвычайно жесткую охрану, спасти пленных демонов, число которых нам неизвестно, а затем спрятать их где-нибудь…

Ни один из этих трюков не выглядел реальным. Я просто занимался разгадыванием загадки, которую мне подкинули.

— Ну это магией можно как-то обойти? — спросил я, варьируя варианты, чтобы выкрутиться из этого запутанного дела.

Виктор мотнул головой, давая понять, что моя задача не совсем реализуема.

— Там будет полный пакет безопасности, если туда придут важные персоны. Возможно, среди стражников будут маги — какие-то Ваниры или Заклинатели.

— Они будут на одном уровне с тобой? — спросил я, глядя на Виктора, зная, что у нас обоих в магии высокий уровень.

— Я не совсем уверен. Но их маги могут быть такого же уровня. Я даже уверен, что они не ожидают атаки магов. Но, наверняка они могут использовать антимагический барьер. В конце концов, они будут беспокоиться не только о том, что кто-то спасет заключенных. Их может больше волновать то, что кто-то с помощью магии склонить торги в свою пользу.

Я понимал что он имеет в виду. Возможно, кто-то попытается использовать масштабное заклинание гипноза, галлюцинаций или подобную ментальную магию, чтобы его ставка прошла. Магия довольно гибкая штука, поэтому весьма неоднозначно, для чего её можно попытаться использовать. По крайней мере, они должны были установить какую-то контрмеру против этого. Неважно, из-за заключенных или по какой-то другой причине.

Однако даже после размышлений об этом, это все равно было очень безрассудно. Их было только четверо, и ситуация не сильно изменилась бы, даже если бы к ним добавили меня.

Неужели эти четверо действительно боролись за то, что было логически невозможно осуществить? Неужели они решились на безрассудную попытку, хотя знали, что, скорее всего, погибнут?

Кажется, эта шайка решила взяться за дело, не смотря ни на что. И я, честно говоря, не понимал, что их туда понесло. Они, четверо, включая меня, как будто забыли, что наше влияние на всю эту историю как у крошечных муравьев.

Бурдюк, наверное, уже бросился бы вперед, как бешеный бык, а Надя, наверняка, пыхтела бы, что такие вещи нельзя терпеть. А вот что в голове у Виктора — загадка. Может, ему приснилось, что демоны ему во сне жаловались. Или его гложет чувство вины?

В момент глубоких размышлений я наклонил голову, вгрызаясь в свои мысли.

— Нам надо это сделать, когда рынок рабов закроется.

— Что ты имеешь в виду? — удивленно спросили все четверо.

— Не будет ли это самым неудачным моментом для спасения заключенных, когда торги в разгаре?

Виктор, кажется, понял, что я имею в виду.

В момент начала торгов охрана будет наиболее бдительной. Так что мы рискуем устроить атаку в самый опасный момент.

Я выкатил свой план:

— Разве не проще начать операцию до или после торгов? Когда демоны еще не проданы, торговцы сами примут предосторожности. Но когда их уже выкупят, новые хозяева сами будут отвечать за рабов. И, возможно, их легче будет освободить.

— О, точно. — согласился Виктор, потирая подбородок в раздумье. Надя кивнула, как будто только сейчас осознала суть этого плана.

Теперь оставалось дело за малым. Просто реализовать то, что мы тут нарешали. Легче сказать, чем сделать.

Глава 19 Засада на конвой

Мы не использовали гильдию воров для сбора информации для этой операции. Только Надя, Бурдюк и Виктор должны были принять меры.

Позже этот случай может быть расценен как террористический акт, вызванный демонами. Но если бы мы использовали гильдию воров для сбора информации заранее, это вызвало бы ненужные подозрения.

— Как мы и ожидали, они придут со стороны леса, не так ли? — Спросил я у Бурдюка.

— Это то, что я думаю, — ответил он.

Местонахождение невольничьего рынка находилось в районе, который в моем представлении был торговым районом. Он должен был открываться в подвале штаб-квартиры Имперской торговой компании. Другими словами, у компании были прочные отношения с владельцами невольничьего рынка.

Когда я узнал, где находится невольничий рынок, то удивился, почему не подумал об этом раньше. Это было вполне очевидное место для его расположения. Во-первых Торговая Компания имела множество филиалов во многих странах, а во-вторых она была государством внутри государства и напрямую не подчинялась ни одному правителю.

То есть император или король вообще никак не мог повлиять на внутренние дела компании. Она подчинялась только своему магистру. И на самом деле это было очень плохо для тех стран, где была представлена компания. Поскольку как оказалось они творили что хотели и как хотели.

Также у Торговой компании должны быть большие складские помещения для хранения всех дорогих товаров, которыми они торговали. Поэтому они могли временно разместить заключенных в этих помещениях, оборудованных достаточно надежно, безопасно и масштабно. Конечно, так было бы проще провести торги.

Я не знал, насколько глубоко Торговая компания была вовлечена в это дело. Возможно они были вынуждены согласиться на такой радикальный шаг, как открытие невольничьего рынка в своей штаб-квартире. Вероятно, они посчитали, что не смогут остановить этот бизнес, который предположительно был связан со многими людьми с большим авторитетом. Конечно, их могли принудить, но мы не сможем этого узнать.

Кроме того, поскольку многие купцы были довольно богаты, они, скорее всего, примут непосредственное участие в торгах.

Даже если и ходили слухи о скором открытии невольничьего рынка, вероятность того, что они изменят место проведения торгов, была крайне мала. Даже после того, как я все тщательно обдумал, я не смог придумать место проведения аукциона, которое было бы более оптимальным, чем штаб-квартира Компании торговцев.

Пленники, скорее всего, прибудут через ворота со стороны леса, откуда ожидаются отряды карателей.

Однако я и Виктор на всякий случай наблюдали с другой стороны тоже.

Все четверо, кроме меня, старались не делать ничего опасного из-за меня, но, в конце концов, они проведут эту операцию по спасению демонов по моим указаниям.

Это могло вызвать большой переполох в столице. Это никогда не было секретным и безопасным заданием. Даже если бы нам это удалось, Империя еще некоторое время была бы в состоянии повышенной готовности. Я имею в виду, что могущественные демоны высокого ранга могут подраться с кем-то в центре столицы, в конце концов.

Даже если все пойдет по плану, нам придется какое-то время жить в опасности. Дело в том, что Торговая компания обладала дипломатическим иммунитетом и нападение на её членов жестко каралось в любой стране.

Если кого-то из четверых поймают или дело провалится, их ждет смерть, а если моя личность окажется под угрозой раскрытия, мне лучше сбежать.

Я не знал, стоят ли пойманные демоны столько усилий или нет.

Однако мои люди просто не могли вынести, что пленники, живут такой жалкой жизнью, даже не имея возможности умереть как следует. Поэтому они рисковали своими жизнями ради них. Даже если я не рисковал своей жизнью напрямую, как принц этой страны, я старался для них изо всех сил.

Это было то, о чем я не должен был даже думать.

Однако, решив, что мы должны спасти их, я дал им подробные инструкции. Надя, Виктор, Джа-рах и Бурдюк, похоже, уже прониклись ко мне нерушимым доверием.

Я не знал, потому ли, что они преступники, или потому, что они непосредственно служат стране, они уважали меня как своего руководителя.

Они и так признавали мой авторитет только потому, что я был благородным. Но с того момента, как я решил спасти пленников, они, казалось, стали уважать меня еще больше, чем раньше.

— Ваше Высочество, спасибо. — В ту ночь, пока я отдыхал в доме, Виктор снова и снова благодарил меня.

— Это вы, ребята, будете делать большую часть работы, так почему ты благодаришь меня?

Это была правда. Все, что мне нужно было сделать, это реализовать события, и придать плану завершение.

— Я благодарю вас за то, что вы помогаете и приняли мои советы.

В конце концов, даже если я мало что сделаю, я все равно позволю им действовать.

Возможно, сострадание — это не то, что относится к качествам монарха. Если рассматривать это так, то Виктор оценил мои усилия для них. Если бы я бессердечно сказал им, чтобы они оставили пленников в покое, они бы поняли, но были бы очень огорчены этим.

Забавно, что я позволил им совершить такие безрассудные действия и даже придумал для них план. Это впечатлило даже Бурдюка, который придерживался совершенно иной позиции, чем Виктор.

Я все еще не знал, какой позиции придерживалась Надя, но, в конце концов, она тоже хотела спасти демонов.

— В любом случае, вы действительно не против? Что бы мы ни делали, кто-то может пострадать. — Виктор не любил насилие. Однако у него не было другого выбора, кроме как использовать свою магию, чтобы отвлечь карателей. Конечно, существовала вероятность, что кто-то, будь то они или каратели, погибнут или получат ранение.

— Я уже лишил жизни стольких людей и нелюдей. — Виктор тяжело вздохнул. Мне казалось в его биографии есть моменты о которых он не любил вспоминать. Могло ли это быть как-то связанным с его желанием спасти демонов? Возможно, учитывая происхождение его внучки.

Виктор казался ошеломленным, его глаза были закрыты. Он выглядел бесконечно печальным.

— Я думал, что смогу с этим жить, но мне так надоело.

Дело было не в том, что он не мог этого делать, он делал это слишком часто и слишком хорошо.

Я ничего не мог сказать грустному Виктору, который говорил, что мне не стоит беспокоиться.

Несмотря ни на что, мы не могли спасти всех демонов. Было бы абсурдно даже пытаться спасти всех. Даже операция, которую мы собирались провести на этот раз, была крайне опасной.

— Ты сказал, что это будет в понедельник?

— Да.

Нам не удалось достать пропуски, так что мы не могли попасть на невольничий рынок. Тогда мы решили действовать по другому плану.

Сегодня была суббота, а невольничий рынок откроется в понедельник. Он будет работать в общей сложности четыре дня, с понедельника по четверг.

Вопрос в том, будут ли все эти заключенные выставлены на торги? Если они планировали пополнять пленников каждый день, то мы могли спасти только четверть демонов, которых продадут на рынке.

* * *

В понедельник мы сидели и ожидали прохождения конвоя карателей.

Надя была одета в мантию, Виктор наложил на себя немного маскировочной магии, а на мне вообще не было никакой маскировки. Я уже превратился в совершенно другую форму, не сравнимую с Александром, в конце концов.

Джа-рах поведал о том, что он разузнал:

— Я видел несколько повозок, покрытых черными простынями, проходящих через ворота.

— Ты проверил, что было внутри них?

Джа-рах покачал головой в ответ на мой вопрос. Вокруг нас было очень шумно, и Виктор применил звукоизолирующую магию, чтобы никто не услышал того, что мы сейчас будем обсуждать.

Поскольку это не имело никакого отношения к гильдии воров, мы решили провести наше собрание здесь.

— Я не видел их, но смог определить только по запаху и звуку. Я уверен, что это они.

Слух и обоняние зверолюда были особенно развиты. То есть, у него было хорошее обоняние и слух, а когда он спал, то, казалось, слышит все вокруг.

— Хорошо, я поверю твоим словам. Ты уверен, верно?

— Да, Карак.

Хотя содержимое обозов было скрыто, Джа-рах по звуку и запаху мог сказать, что повозки были заполнены пленными демонами.

Зверолюд продолжал пересказывать увиденное:

— Все повозки были под строгим конвоем. Люди, похоже, интересовались ими, но никто не знал, что в них находится.

Итого мы знали, что их должно быть три. В каждом из них находилось от пятнадцати до двадцати пленников. Мы могли бы напасть на последний обоз и спасти хотя бы треть пленников.

— Мы не сможем спасти их всех таким способом, но это кажется гораздо более безопасным. Остальное поглядим по ходу дела.

Бурдюк кивнул на мои слова, однако возразил:

— Но слухи о том, что порабощенные демоны исчезли или были украдены, начнут распространяться. В этом случае они значительно усилят охрану или спрячут их подальше.

Возражение Бурдюка тоже имело под собой основания. Если верить словам Виктора, то мы точно сможем спасти некоторых из них. Однако среди торговцев на рынке, будут ходить слухи об исчезновении или краже рабов-демонов. Поэтому, очевидно, за ними будет установлено более строгое наблюдение.

В итоге, спасти их всех не было никакой возможности. Конечно, нам не нужно было обязательно спасать их всех.

— Это правда, но я думаю, что это единственный безопасный метод, который мы можем выбрать в данный момент…

Я также подумал, что из всех идей, которые у нас были, план Виктора был нашим лучшим вариантом. Это было довольно безопасно, и риск был невелик. Хотя у плана были свои недостатки, они, похоже, тоже считали, что это лучший шанс спасти пленников.

Наконец-то настал долгожданный момент. Мы выбрали тихое и малолюдное место для засады.

Показался первый обоз с пленными под сопровождением конвоя. Мы все приготовились на своих местах.

Когда первые из двух проехали мимо нас, Бурдюк толкнул из переулка тележку с овощами. Выкатившись она перегородила им дорогу и на десяток секунд задержала их продвижение.

Дело было сделано, мы отделили их от остальной части каравана и они потерялись из виду.

В ту же секунду Виктор наложил звукоизолирующий купол и мы напали на конвоиров. Они растерялись от неожиданности и почти не смогли оказать сопротивления.

Затем в бой вступили Надя и Джа-рах, обстреляв их из луков с крыши домов. Я и Бурдюк вступили в сражение с охраной, обойдя их с флангов. Меньше чем за минуту мы убили семерых охранников.

Ошеломленные и перепуганные пленные покорно ожидали своей участи.

Джа-рах откинул черное покрывало с обоза и ахнул:

— Мать моя зверолюдка, тут одни мужики!

Удивление Джа-раха было обосновано. Он надеялся что одна или несколько суккуб отблагодарят его, как своего спасителя. Но в обозе оказались одни инкубы, то есть демоны-мужчины.

— Дайте мне минуту, я хочу поближе рассмотреть их, — попросил я.

Действительно, теперь я мог рассмотреть почти всех пленников — это были красивые мускулистые мужчины в серых плащах. Некоторые из пленных выглядели здоровыми и крепкими, другие же были очень истощены.

Многие из них, видимо, влачили тяжелую жизнь и совсем не имели вещей. Но у каждого из них на голове проглядывались характерные рожки, что явно причисляло их к демонам. Значит никакой ошибки, кроме того, что здесь нет ни одной особи женского пола.

— Нападем на другие повозки, — раздосадованно предложил Джа-рах. Он явно был разочарован своими ожиданиями.

— Погоди, — остановил его я. — Надо разузнать подробности.

Это было очень странно, ведь пленные демоны-мужчины ценились гораздо ниже, чем женские. Зачастую мужчин демонов даже не берут в плен, предпочитая убивать на месте. А женщин суккубов продают в гаремы богатым человеческим самцам, чтобы они потом прислуживали им во время ночных оргий.

— Неужели вкусы богачей столь сильно изменились за последнее время? — недовольно пробормотал Бурдюк.

— Во всех обозах пленные мужчины, — вдруг произнес один из демонов.

Хорошо, что Виктор наложил магию звукоизоляции, поскольку ругань Джа-раха услышали бы даже в соседнем городе.

— Как⁈ Какого лешего⁈ Зачем им одни мужики⁈

Но впрочем нам тут не до ругани, нужно быстро что-то решать. Несмотря на то, что меня самого волновали те же вопросы, что и зверолюда. Я думаю не только нас двоих.

— Быстро освободите их, а я пока допрошу конвоира, — сказал я и сунул свой меч в ножны. К нашему счастью один из них выжил после нападения.

Охранник лежал возле телеги и был лишь слегка оглушен Бурдюком. Мне показалось, или на его губах появилась пена?

— Карак, ты пойдешь прямиком в штаб-квартиру Компании? — Встревоженно спросил Виктор.

— Не уверен, — я посмотрел на парня, лежавшего без сознания на земле.

В моей голове зародился гениальный план. Вся необычность этой ситуации подтолкнула меня к мысли, что дело гораздо серьезнее чем я ожидал. Но пока, что я не сталпосвящать остальных в свои домыслы.

С помощью этого парня конвоира войти в штаб-квартиру не составит труда.

— Оказаться на невольничьем рынке не будет проблемой, — сказал я.

Штаб Имперской Торговой Компании не являлся самым крупным на континенте, и по размерам был довольно средним, так что у меня вполне хватит сил противостоять им в одиночку.

Даже если не брать в расчет мое небольшое количество сил, шансы на победу велики.

«Вопрос в том, как пробраться туда незамеченным»

У меня, конечно, имелся мой плащ-хамелеон, способный скрыть мое присутствие, но поддерживать это в течение долгого времени — задача не из простых.

«Если меня заметят, то я не смогу узнать о порядках проведения торгов»

Если так произойдет, то смысл проникновения на невольничий рынок пропадет.

— Хм, — я закрыл глаза и задумался.

— Ургх? — в этот момент парень лежавший без сознания попытался встать.

Он выбрал удачное время для того чтобы очнуться. Я тут же схватил его за шею.

— У меня есть вопрос. Будь так любезен ответить на него.

Парень, никак не реагируя, пытался прийти в себя.

Я слегка стукнул его:

— Кивни, если понял меня.

Парень с посиневшим лицом поспешно кивнул и закашлялся.

— Как тебя зовут?

— Дро… Дрочислав.

— Отлично, Дрочислав… И кто тебе имя такое дал, ну да ладно. Не так давно я слышал, как вы обсуждали, что этих пленных нельзя убивать и что нужно их куда-то отвезти…

Парень промолчал. Он прикусил губу и отвел взгляд, явно избегая ответа. На его лбу выступили капли пота.

— Не… не помню такого.

— Да? — Я ударил его по голове, словно по огородной тыкве на празднике.

— Аа-а-а!

— Начинаешь что-то вспоминать?

— М-м-м…

— Не достаточно? Ещё стукнуть?

— Не… нет! — Дрочислав нагнул голову.

Виктор раскрыл рот от удивления, как мастерски я вел допрос.

— П… пленники нужны для того, что бы использовать их в качестве жертв.

— Жертв?

— Да.

— Они нужны для обряда?

Парень принял серьёзный вид и кивнул.

Я, сам не зная почему, усмехнулся, услышав подобный ответ. В принципе я ожидал нечто такое, когда узнал о том, что в обозах нет женщин.

— Вы еще большие психи, чем я думал.

Я до сих пор точно не знал, что такое «обряд». Но если они делают из демона жертву, то высока вероятность, что этот обряд напоминает собой нечто первобытное. Какой-то колдовской ритуал. И им нужны именно демоны-мужчины, поскольку их кровь считается более насыщенной маной.

— Хм, — прищурившись я снова погрузился в раздумья о том, что Торговая компания действительно сходит с ума. Либо там творится такая дичь, которая может поставить на уши всю империю.

«Жертва…» — в этот момент у меня в голове проскочила идея и я улыбнулся.

Я повернул голову в сторону своих людей и низким тоном произнёс:

— У меня есть план. И мне нужна ваша помощь.

Глава 20 Дрочислав тащи демонов!

Об Имперской торговой компании ходили самые сомнительные слухи. Особенно об ее основателе аристократе по имени Док. Точнее это было не имя, а погоняло, как мне объяснил Виктор. На самом деле никто не знал его настоящего имени.

Компания основала множество штаб-квартир по разным странам. Через них она вела торговлю различными товарами, в том числе и в нашей империи. Именно туда мы и направлялись сейчас. Конвоир вёл нас к штаб-квартире компании, где пленных демонов должны принести в жертву.

Проходя по запутанным переулкам, больше похожим на лабиринт, он наконец вывел нас на охраняемый вход. Его самого мы оставили под охраной Джа-раха и Нади.

Затем я, Бурдюк и Виктор пошли по направлению к входу. Мои спутники заранее переоделись в форму конвоиров, а я натянул на себя лохмотья. На мою голову был надет мешок и я изображал пленного демона.

Стражник у ворот, заметив нас крикнул низким тоном:

— Стоять!

Он пристально смотрел на человеческие фигуры появившиеся из темноты. Разглядев в тусклом свете знакомую форму карателей, парень расслабился.

— Дрочислав, это ты?

— Д… да. — Ответил Бурдюк, который одел его форму и шлем.

— Вы же сегодня уезжали за жертвами в лесной лагерь. Почему ты вернулся так поздно?

— Де… дела. У меня были дела.

Стражник перевел взгляд на меня, и внимательно оглядел. Мои босые и грязные ноги вконец убедили его, что перед ним настоящий пленник.

Затем он наклонил голову и взглянул на странно ведущего себя «Дрочислава».

— Дела? Что за дела? И где ты потерял остальных?

— Они мертвы.

— Что? Как мертвы?

Парень, явно не веря своим ушам, посмотрел на лже-карателя.

— Вы разве были не во Вратах уровня D? Хочешь сказать, что они умерли от рук демонов?

— Мы пересеклись с одним высококлассным демоном. Я с трудом оглушил его и принес в качестве жертвы.

— Ха! Вот это поворот.

— Подробный рапорт напишу позже. А сейчас возьми жертву и проведи внутрь.

Бурдюк бесцеремонно толкнул меня в бок и передал парню напротив. Проверив связывающие меня веревки парень прищурился и посмотрел на Бурдюка.

— Дрочислав, ты немного странно себя ведешь.

— Я слегка в шоке от смерти напарников.

— Хм. Ты ведь с ними был в очень хороших отношениях. До обряда осталось совсем мало времени, так что расскажешь обо всём позже.

— Д… да. Тогда я… — Бурдюк, более не желающий находиться в этом злополучном месте, быстро развернулся.

В этот момент парень, охраняющий вход, положил руку на его плечо.

— Тебе тоже необходимо принять участие в обряде.

— Сегодня… что-то не хочу.

— Что? В смысле? Ты же принес жертву, так что должен получить награду. Завидую тебе. У тебя же появится новая Сила после испития Гавваха.

— Не… не нужна она мне.

Не в состоянии понять, что происходит с Дрочиславом, парень снова прищурился и покачал головой.

А я медленно начинал понимать о чем здесь вообще идет речь. Мне как бывшему некроманту очень хорошо были знакомы все эти ритуалы и термины.

Получение «вознаграждения» — была самая значимая часть обряда для служителей культа. Получая «вознаграждение», они получают Гаввах — самую мощную и разрушительную энергию.

Гаввах сравним с наркотиком. Только во много крат сильнее. Вместе с силой приходит и жажда, а затем эта жажда сменяется чем-то большим.

Я даже не догадывался, что эти древние культы вновь процветают в самом сердце империи.

— Что-то еще произошло? — парень с недоверием смотрел на карателя, отказывающегося от вознаграждения всеми силами. Казалось, он и жизнь готов отдать, лишь бы не принимать участие в обряде.

Дрочислав, которого он знал, ни за что бы не отказался от получения сил из-за смерти товарища.

На лбу «Дрочислава» проступил пот, и он обернулся к парню. Шлем удачно скрывал его лицо:

— Ни… ничего не произошло. Разберись с жертвой пожалуйста.

— Хм…

Проводив взглядом убегающего Бурдюка, парень повел меня внутрь.

Как только мы зашли внутрь, к нему подошел худощавый человек в настолько большом капюшоне, что его лица не было видно.

Парень ведший меня склонился перед ним в глубоком поклоне.

— Мастер! Жертва прибыла.

— Сегодня припозднились.

— Наши люди были атакованы по пути сюда.

— Хм. И что?

— Говорят, некоторые погибли.

— Понятно.

Глава равнодушно, будто его вовсе не интересует новость о гибели своих людей, отвернулся от парня.

— Приведи жертву. Обряд совсем скоро начнется.

— Да! — громко ответил парень и потащил меня в сторону комнаты для обряда.

Внутри комнаты находилось восемь членов компании, стоявших на коленях и одетых в опрятные мантии. Хотя я, конечно, просто предполагал об принадлежности к компании.

Это были те, кто знал об истинной сущности невольничьего рынка.

— Оо-о-о!

— Великий Амон-Тот!

Приветствуя вошедшего в комнату главу, члены компании вытянулись вперед в поклоне.

«Что⁈ Амон⁈» — Меня всего передернуло, когда я впервые за столько лет услышал это знакомое имя. — «Неужели это жрецы Амона? Собаки сутулые, они все еще существуют.»

Стоило только войти Мастеру в комнату, как по ней эхом начали раздаваться слова восхваления, произносимые последователями. Как ни крути, но происходящее напоминало собрание псевдорелигиозной организации.

«А еще…» — я ощущал изменения, происходящие в их организмах.

Их тела под периодическим вливанием Гавваха начали меняться в демоническую сторону. Как и сам я внутренне и физически больше походил на демона, чем на человека.

Каждый из них, пусть и в разной степени, был на пути становления демоном в человеческом обличие. Зная это, я мог понять их сумасшедшее поведение.

Тело демона всегда наполнено желанием, которое никогда не становится меньше и только возрастает. Если сравнивать их с животными, то они будто всегда находятся в периоде течки, жаждая спаривания.

Так как я уже давно стал демоном в прошлой жизни, то я в какой-то мере мог контролировать свою жажду, но в их случае все было совсем иначе.

Вероятно, среди них сейчас нет никого, кто был бы психически адекватен.

«Как же они получают Гаввах?» — вероятно, у них все же есть сила, способная безопасно наполнять тело Гаввахом.

Но изначально Гаввах, который не предназначен для людей, является смертельным, разрушая как душу, так и тело. Предназначенный лишь для демонов, он стал для людей сильнейшим эйфоретиком.

«Сперва дождусь обряда», — я притворился, что нахожусь без сознания и наблюдал за тем, как же проходит обряд.

Сияющий взгляд Мастера, направленный на них, больше напоминал взгляд сумасшедшего. Как в общем-то и происходящее тут больше напоминало собрание религиозных фанатиков, нежели членов торговой компании.

«Фанатики» — иначе их и не назовешь ', — я, проникнув в штаб-квартиру под видом жертвы, лежал на алтаре, и еле приоткрыв глаза смотрел на участников культа.

Мастер, оглядывая присутствующих, зловеще улыбнулся.

— Все идет как надо. Прошел год после мятежа. Число наших последователей, пусть медленно, но увеличивается. — Его глаза сияли как у сумасшедшего, и он пощёлкивал языком.

Они даже не догадывались насколько много я о них знаю. Они думают, что я просто пленный демон для жервтоприношений. Но я уже понял их замыслы — они хотели тайно захватить власть в империи. Я уже сталкивался с подобными вещами в Нижнем Египте.

Их любимые приемы мне были хорошо известны. Подкуп, шантаж, заказные убийства. Развращать дворян должно быть не так уж и сложно. Ведь если ты аристократ, то тебя привлекает сила в любом ее проявлении, и Гаввах подходил для этого как нельзя кстати.

«Еще немного и они станут демонами в человечьем обличии», — чем больше Гавваха человек получает, тем больше становится похожим на демона.

Сам Мастер уже на 20% состоял из дьявольский силы.

Очевидно, его цель — стать сильнейшим демоном в человеческом обличии. Вот почему им нужны жертвоприношения низших демонов. Впитать в себя их ману, специфическую энергетику инфернальных существ. А также усилить имеющиеся Силы.

Я с трепетом улыбнулся, вспомнив о том моменте, когда только узнал о возможности проведения обряда. Я не мог ошибаться: чем больше обрядов проводишь, чем больше людей или лучше демонов приносишь в жертвы — тем больше Гавваха получаешь и становишься сильнее.

Для этого годиться всё, как специальные ритуальные жертвы. Так и масштабные войны между целыми государствами, когда размеры выделяемого Гавваха просто колосальны.

Дьявольские силы дают жрецам мощные способности, которые те до смешного восхваляют.

«Достаточно лишь стать демоном».

«Вечная молодость и бесконечные силы.»

«Быть демоном — это вечная дорога, способная избавить от смерти и прочая чепуха.»

— Давайте начнем обряд, — сказал жрец басистым голосом и ударил по земле своим темно-коричневым посохом.

— О-о-о!

— Великий!

Услышав о начале обряда, люди в мантиях поклонились и уперлись головами в пол.

— Приготовьте Маску Амона.

— Да!

Парень подойдя к алтарю открыл шкаф, установленный чуть ниже. Внутри находилась деревянная маска с ликом мертвого бога и около десятка мана-кристаллов.

Для проведения обряда члены культа достали все имеющиеся у них мана-кристаллы.

Главный жрец смотрел и зловеще улыбался.

— Кто сегодня получает вознаграждение?

— Должен был получить Дрочислав, но он сказал, что в этот раз не будет принимать участия в обряде.

— Правда? — Мастер прищурился и кивнул головой. — В таком случае сегодня никто не получит вознаграждение.

— А…

От произнесенных им слов выражения лиц всех присутствующих помрачнели. А затем в их взгляде заиграло желание и поднялся шум.

— Тихо!

В зале воцарилась тишина.

— Если так хотите получить вознаграждение, то положите жертву и водрузите на него маску. Если вы не шевелитесь, то и вознаграждение не получите.

— Да!

Мастер, слушая последователей, холодно улыбался.

— В этот раз заберу Силу себе, — прошептал он представив, как извлекает Гаввах из жертвы, и возбужденно сделал глубокий вдох. — Начнем!

«Что же они будут делать?» — мне стало еще более любопытно как проводится обряд.

Стоявший перед алтарем Мастер ударил по земле своим темно-коричневым посохом и начал читать мантру.

Изображенный под алтарем магический квадрат засветился и начал искажать воздух. В этом небольшом искаженном воздухе переливалась черная сила.

«Гаввах»

Сила, в разы более разрушительная, нежели обычная мана; великая сила, способная превратить человека в демона.

— Замечательно, — он удовлетворенно улыбался, смотря на успешно добываемый Гаввах.

Используя для обряда магический квадрат, они создавали раскол, ведущий прямиком в Ад.

Мана, заключенная в мана-кристаллы, вырвалась наружу и образовала в воздухе небольшой раскол. Прищурившись, я увидел раскол и меня пробила мелкая дрожь.

Через этот раскол в воздухе скопился Гаввах.

«Что за?» — Гаввах полученный ими из раскола был очень знаком.

«Откуда здесь Гаввах из Глубин Тартара?» — вопрос, на который ответа у меня не было.

Да и как они создают раскол — это тоже неясно.

Я находился в полном недоумении и просто наблюдал за происходящим. Кажется многие ритуалы поменялись за пять тысяч лет.

«Что?» — в мое тело начал поступать струящийся из раскола Гаввах.

Пока что я ничем не выдавал себя. Мне просто было любопытно до какой степени все дойдет.

Моя сила некроманта привычно начала втягивать энергию. Я тут же ощутил энергичность и бодрость, словно от литра выпитого кофе.

«Ха», — неожиданный сюрприз, от которого невозможно отказаться.

Я продолжал втягивать струящийся из раскола Гаввах.

«Приятно», — я понимал, почему они направляют Гаввах из раскола в жертву.

Если бы они не использовали жертву, а сразу впитывали в себя Гаввах из раскола, человек, принявший силу, непременно бы умер. Жертвы служили безопасным буфером для того, чтобы переработать энергию в приемлимую форму.

Им необходимо лишь дождаться момента, когда Гаввах поглотит дух и тело жертвы, отчего та попросту умрет.

«Но вот как потом достать Гаввах из тела — это загадка»

В любом случае, для меня это не играло особой роли. Я же не собирался с ними делиться. Потому что для меня Гаввах не являлся ядом, он скорее напоминал сладкий мед.

— Сегодня я выпью всю кровь, — прошептал Мастер. Похоже, что выпив кровь из тела жертвы, они безопасным путем получали энергию Гавваха.

Так как сегодня не было необходимости делиться кровью с последователем, он мог заполучить всю силу разом.

Это было грязное исскуство и даже я, будучи некромантом в прошлом не использовал подобные практики. Даже более того, при моем правлении таких колдунов выискивали и истребляли. Поэтому мне было интересно проверить изменилось ли что-то в их ритуалах.

— Убивай быстрее! — обратился он к расколу, из которого в тело жертвы перетекал Гаввах, желая быстрее испить крови. И Гаввах действительно начал перетекать с еще большей скоростью.

Моя энергия начинала повышаться шаг за шагом.

«Быстро повышается!» — в моё тело поступило в разы больше Гавваха в сравнении с тем днем, когда я вытягивал его из более чем ста Нубийских воинов.

Уголки моих губ невольно поднимались вместе с переходящим Гаввахом. Хорошо, что маска скрывала мое довольное лицо.

— Он хорошо держится, — Мастер смотрел удивленным взглядом на жертву, получавшую Гаввах. Обычно жертвы начинали дергаться, а сейчас он такого не наблюдал.

Разумеется, у каждого человека был свой предел получения Гавваха. Иногда принятие Гавваха не занимало и одной секунды, после чего человек сразу умирал.

— Возможно, у него особая способность класса А? — Чем выше класс способности, тем дольше жертва могла принимать Гаввах. — Если он так долго держится…

Разумеется, чем дольше Гавваха перетекает в тело жертвы, тем больше его становится.

Мастер, наблюдая за тем, насколько долго Гаввах перетекает в тело жертвы, радостно улыбался. Он предвкушал получение небывалого кайфа.

Для поддержания раскола, конечно же, требовалось огромное количество сил, но пока что мана-ядер у них имелось в достатке.

— Вот это удача! — Воскликнул Мастер. Наверняка среди всех жертв, которых он до этого видел, я, лежавший на алтаре, дольше всех втягивал энергию.

Собираясь в одиночку выпить всю кровь, он не мог нарадоваться столь сильной жертве. Я же изо всех сил старался не прыснуть со смеху. Я сразу понял, что этот Мастер слишком низкого уровня. Таких в прошлой жизни я пачками ел на завтрак.

А он продолжал радоваться, и улыбался как дурак. Ему казалось, будто сами небеса дали ему такой шанс.

— Он получает сил раз в десять… нет, раз в пятнадцать больше, чем обычные жертвы, — желание завладело Мастером ещё сильнее. — Скорее открывай глаза и закричи, что есть мощи!

Он хотел прямо сейчас испить крови, наполненной Гаввахом.

— Ха-а-а-а! Да! — Гаввах из раскола продолжал перетекать в тело жертвы. — Да! Превосходно!

Он ждал пока свет от магического квадрата погаснет, а жертва закричит.

— А? — но сколько бы он ни ждал, я не открывал глаза и не кричал. — Что происходит?

А Гаввах все также продолжал перетекать в моё тело.

— Почему же не прекращается?

Гаввах продолжал перетекать не останавливаясь.

— Ми… минуточку… Ос… остановись!

Ни на секунду.

— Остановись говорю!

Гаввах начал перетекать в мое тело еще быстрее.

До тех пор, пока все принесенные последователями мана-ядры не потеряли свое свечение.

Так как сил для поддержания раскола больше не было, искаженный воздух просто пропал. Раскол захлопнулся.

— А-а-а! — из-за того, что мана-кристаллы, способные поддержать еще тридцать обрядов, испарились за раз, Мастер издал жалобный крик.

Я же с грустью на душе открыл глаза и зашевелившись, подал признаки жизни. Я лежавший на алтаре начал приподниматься. В конце-концов у меня уже тело затекло в одной позе лежать. Могли хотя бы матрас постелить что ли. А то на холодном камне до ревматизма недалеко.

Сейчас я в общих чертах представлял, что собой представляет обряд. А теперь настала очередь услышать более подробную информацию от самого Мастера.

С любопытством оглядевшись вокруг, я довольно улыбнулся.

— Вот это да, за раз столько энергии получить. Мне у вас нравится! — Я расплылся в улыбке от внезапного подарка.

Мастер, ошарашенный, что с жертвой ничего не произошло, не мог сомкнуть рот.

Я потянулся как после хорошего отдыха:

— А можно этот обряд еще разок провести, через недельку, а?

В комнате повисла гробовая тишина.

Глава 21 Культисты за спинами дворян

Все умолкли как мертвые, пока Мастер не нарушил тишину:

— Ка… как? — он задрожал, смотря на меня, принявшего на себя весь Гаввах, при этом ни капли не пострадав.

— Оглохли что ли? Я говорю еще разок обряд провести можно?

— Аа-а-а! — Мастера затрясло.

В его голове не укладывалось, как простой парень может втянуть в себя всю эту энергию и остаться при своем уме.

Но было ясно одно — он израсходовал все имеющиеся у них мана-кристаллы, которые добыли последователи. А сам Мастер не получил ни капли этих сил.

— Не-е-ет! — вся накопленная ими энергия мана-кристаллов должна была непременно убить этого парня и даровать Мастеру бессмертие.

Я знал, как трудно было их достать, поэтому сбор такого количества мана-камней займет для них еще несколько лет.

— Не-е-ет! — вопль Мастера разлетелся по всей комнате.

Его наполненный гневом взгляд был направлен на меня.

— Ах ты негодяй-й-й-й! — он протянул свой коричневый посох вперед, и на его конце появился шар из концентрированного Гавваха, направленный на меня.

Я же с легкостью увернулся от заряда.

Шар, столкнувшись со стеной, с силой взорвался, издав громкий звук.

Увидев такой взрыв, я посмотрел на Мастера с интересом.

— Довольно мощно, — то ли из-за Гавваха, то ли из-за навыков Мастера, но он без перерыва продолжал выпускать мощные заряды.

Эти заряды, долетев до меня, на момент закружились в воздухе и, развернувшись, полетели обратно.

— Щит шкура дракона! — Моя мана обволокла меня словно броня.

Заряды, выпускаемые Мастером, отталкивались от моей брони и летели обратно.

— Чем больше маны, тем комфортнее, — если так задуматься, то я получил достаточно большое количество демонического Гавваха. Это было как обычная мана, но в разы мощнее.

А если принять во внимание тот факт, что с момента моего возвращения не прошло и десяти лет, так это вообще воодушевляло.

Я с довольным видом продолжал использовать Гаввах.

— Хо… хочешь сказать, что ты владеешь Гаввахом? — Мастер ошарашено смотрел на жертву, которая не только пережила обряд и чувствовала себя нормально, но еще и знала, как обращаться с демонической энергией.

Быть такого не могло.

Нет, это то, чего нельзя было допускать.

С обеспокоенным взглядом он сменил тактику.

Распластавшийся вширь Гаввах направился в мою сторону.

— На что уставились⁈ Нападайте на него! — закричал Мастер, обернувшись к своим сообщникам.

Услышав приказ, каждый из восьми служителей культа, используя Гаввах, побежали в мою сторону.

Глядя на бегущих последователей, я довольно улыбнулся.

«Да они даже не знают, как правильно использовать Гаввах», — их совершенно точно нельзя было считать противниками.

Я, словно волк среди стада овец, раскидывал всех служителей культа на своем пути.

Они в отчаянии наставляли на меня свое оружие, но мою броню из Гавваха пробить невозможно.

Оборона была непробиваема, так что осталось лишь сконцентрироваться на атаке. Для этого я одновременно применил Щит Дракона и Блистательный Клинок.

«Много Гавваха расходуется…», — было тяжело одновременно поддерживать сразу две Силы, учитывая, что броня сама по себе требовала много энергии. Я, конечно много накопил, но не до бесконечности.

«Надо поскорее закончить», — подумал я и начал действовать.

С большинством противников проблем не возникло.

В прошлой жизни некроманта я был совсем один, поэтому привык сражаться с демонами один на один.

Раненые культисты закричали:

— Аааа! Моя рука!

— Но… нога!

В сражении главное не отнять жизнь противника. В разы лучше нанести мощный удар, чтобы лишить противника возможности сражаться, при этом не убив его.

Дергающиеся от боли на земле культисты становились помехой для своих же и это давало простор для целого и невредимого меня.

— Аааа! — Один из культистов, находившийся позади меня, выждал удобный момент.

Он бросился вперед, готовый напасть со спины, но его атака была отражена, а плечо сильно ранено. Блистательный Клинок, поддерживаемый Гаввахом, проткнул его плечо и раздробил кость, что вызвало дикий вопль.

«Четыре», — от начала сражения не прошло и трех минут, а половина культистов уже была сломлена.

Если так и дальше пойдет, то не составит труда быстро разобраться со всей штаб-квартирой.

— С дороги, бесполезные существа! — закричал Мастер, видя неэффективность последователей Амона.

Следуя приказу, оставшиеся четыре культиста подались назад и посмотрели на Мастера взглядом полным доверия.

— Наконец-то он использует это.

— Сила великого основателя.

— Давайте поглядим.

Мастер вышел вперед, сопровождаемый ожидающими взглядами последователей.

— Любуйся! Это огонь, сжигающий жизнь, Адское Пламя Анубиса! — Мастер, полный уверенности, вытянул вперед одну руку.

На его ладони заиграли языки черного пламени.

— Ха… — я, взглянув на пылающий на его руке огонь, усмехнулся. — Ты называешь это Адским Пламенем Анубиса?

Что за нелепость?

Это никак нельзя было назвать адским пламенем. Я что по его мнению не видел, как это делал Анубис? Адское Пламя должно пылать, оно должно быть ненасытным.

Огонь же, созданный Мастером, был похож на нечто неряшливое, созданное впопыхах и лишь немного напоминал Адское Пламя.

— Не знаю как ты управляешь Гаввахом, но эту Силу тебе не… — не успел Мастер закончить фразу, как на моей руке воспылал черный огонь.

Мощный огонь высотой с человека неспешно спустился с моей руки на землю.

Теперь огонёк Мастера казался совсем незначительным.

— А…? — выражение лица Мастера сделалось очень глупым от увиденного.

Я лишь усмехнулся с его недалекой рожи.

— Быть не может, — в этот момент он понял, что допустил крупную ошибку. Мастер говорил крайне несвязно. — К-как, чт… что за… —

В руках парня, который, как предполагалось, являлся жертвой, горело такое же Адское Пламя.

Нет, не такое же.

Оно только внешне было похоже на его пламя, но на самом деле являлось чем-то другим, чем-то более мощным.

— Его невозможно победить, — глаза Мастера округлились.

Да и броню мою пробить невозможно.

Представляемая в сознании Мастера возможность победы надо мной испарялась со скоростью света.

Он побледнел и его затрясло еще сильнее.

Во взгляде его читалась нескрываемая тревога.

— Что же делать?.. — невозможность победы уже являлась неоспоримым фактом.

Мне даже сражаться не придется — за меня все сделает Адское Пламя Анубиса.

На лбу Мастера выступил пот, быстро превратившийся в подобие дождя. Сейчас, не зная как поступить, он вел внутреннюю борьбу с самим собой.

Я с интересом наблюдал за трясущимся жрецом культа.

«Что же он предпримет?» — по его виду было ясно, что о невозможности победы он уже догадался, поэтому дальнейшее его действие станет ключевым.

Любопытство продлилось не долго.

Спустя мгновения раздумий, он внезапно рухнул на колени и протянул обе руки к земле.

— О Великий!!!

— А?

— Мы ждали пока Великий взойдет к нам прямиком из преисподней!

Казалось, что Мастер находится в бреду, громко произнося подобные фразы. Я невольно усмехнулся.

— Ха-а.

— Вы — наш повелитель и Бог! Руководя этим миром, Вы можете быть деспотичны по отношению к нам!

Мастер продолжал свои речи под мои усмешки.

«Этот парень…» — он явно пытался схитрить.

Я с нелепым выражением лица посмотрел на Мастера, очевидно, понявшего безысходность ситуации и подстроившегося под нее.

Я, конечно, ожидал от него каких-либо действий, но никак не преклонения.

— О Великий Амон-Тот! Я знал, что это Вы, с того самого момента, как только Вас увидел!

«Не знал ведь, че ты врешь то»

— Вы и представить не можете как долго мы Вас ждали!

«Ну не ждали ведь»

— Я чувствую, как мое сердце готово разорваться от радости!

«Хорош чушь нести, у меня щас уши в трубочку свернутся».

Я был ошарашен настолько хорошими актерскими способностями Мастера.

— Что творите⁈ Быстро преклонились перед Великим! Он способен даровать нам вечную жизнь! — Крикнул Мастер последователям, что корчились от боли вокруг нас.

— Чт… А, да, да.

— Быстро! Шевелитесь ублюдки! — Мастер прикрикнул на ничего не понимающих культистов.

Они, переглядываясь в недоумении, начали падать на колени.

Я усмехнулся, смотря на преклонившихся передо мной последователей Амон-Тота.

«Необычные ребята», — на самом деле, сложно откинуть свою гордость и вот так пасть на колени перед незнакомцем.

Я даже смог почувствовать некое уважение в сторону Мастера.

«Неплохо», — глядя на него я слегка улыбнулся.

Я не ненавидел этих жалких людей. Их можно было понять.

Напротив, я бы возненавидел их, если бы они не преклонились передо мной в явно проигрышной ситуации.

Этим они понравились мне — они готовы были забыть о своей гордости и склонить свои головы ради выживания.

«Нельзя терять такую возможность», — во мне проснулся интерес и я сделал шаг вперед.

— Ха-ха-ха! Наконец-то вы меня узнали! Я — Амон-Тот! Повелитель всех демонов и властитель Кадата, — громко произнес я, окружая себя Гаввахом.

Наполовину мои слова являлись ложью.

Я не обладал таким количеством Гавваха, чтобы являться повелителем всех демонов.

И нет, я точно не являлся Амон-Тотом.

Единственной правдой в сказанном являлось то, что я действительно многое знал о тех временах.

— О, повелитель всех демонов! Властитель Кадата! Ура Амон-Тоту!

Но Мастер, не знающий правды, с восхваляющими возгласами склонил голову к полу.

Он настолько страстно произносил все эти фразы, что не знающий человек мог подумать, что я являлся кем-то высокоуважаемым.

«Это, конечно, не так», — это был лишь холодный расчет со стороны Мастера, понимающего, что эту битву ему не выиграть.

Я, улыбнувшись, неряшливо сел поверх алтаря.

«Но это не столь важно», — действительно важным фактом являлось подчинение Мастера. И то, что я многое хотел у него узнать.

— Пусть все уйдут. Мне есть, что с тобой обсудить.

— Понял! Кыш! Ушли все! — Он окликнул уткнувшихся в землю последователей и указал им на выход.

Они, подняв с земли раненных товарищей, вышли наружу.

Оставшись с Мастером наедине, я спокойным голосом сказал:

— Что ж, у меня есть несколько вопросов.

— Спрашивайте что угодно, великий Амо…

Я резким жестом остановил его:

— Хватит болтовни. Ты же прекрасно знаешь, что я не Амон и даже не Хамон.

Крепко сжав губы, Мастер сверкнул холодным взглядом в мою сторону.

— И кто же вы?

— Здесь вопросы задаю я!

Мастер прикусил губу.

— Сперва об обряде. Как это возможно? Откуда ты узнал о возможности создания раскола с помощью мана-кристаллов?

В данный момент первостепенной задачей было разгадать тайну того, как он вызывает эти разломы. Было бы странно, если бы способность создавать расколы оказалась у него врожденной.

Мастер внимательно оглядел окружающее и, произнеся слова тихим голосом, ответил:

— Я освоил это искусство, получив посвящение.

— Посвящение?

— Да.

— Что это за посвящение?

— Однажды я столкнулся с демоном, воплощенным в теле юноши. Он предложил мне вечную жизнь в обмен на преданность и последование Князю Тьмы.

— И ты принял его предложение? — я с изумлением посмотрел на Мастера. Какой человек согласится на такое безумное предложение?

— Он… был чрезвычайно могущественным.

— Могущественным?

— Верно. Он мгновенно подчинил всех наших людей. И… вынудил следовать за ним или столкнуться с смертью. Я выбрал следовать за ним, из отчаяния!

— Где он сейчас?

— Не… не знаю. С тех пор я не видел его ни разу.

— Ни разу?

— Да, верно.

— И нет никаких контактов?

— Нет. Он лишь иногда посылает указания через письма.

— Хм… Ты довольно активно следуешь его наставлениям.

— А! Это… — Мастер поморщился и отвел взгляд.

Я прищурился и пристально посмотрел на Мастера.

«Вполне возможно, что в какой-то момент ему это понравилось, и он сам решил продолжать проводить обряды. Вероятно, поначалу его принуждали к этому, но затем, ощутив сладкий Гаввах, он вполне мог поддаться соблазну.»

«Кто же это — Князь Тьмы?»

Имя основателя этого псевдокульта звучало крайне нелепо, но вот силой он обладал огромной.

Обычно в начале те, кто учатся создавать раскол, не имеют мощных сил.

Я обернулся к Мастеру, мои глаза выражали раздражение и нетерпение.

— Где находятся те письма, в которых он давал свои приказания?

Мастер поднял взгляд, на его лице застыло выражение неуверенности.

— Вот они, — он медленно протянул мне всего один сверток бумаги.

— Что?.. Ты серьезно? — мои брови поднялись в изумлении. — Вся эта история, все эти поступки, и у тебя всего лишь одно письмо?

Мастер, продолжая играть роль пострадавшего, погрузился в драматическую паузу, его глаза словно наполнились тоской.

— В-верно. Я никак не ожидал, что все приведет к этому. Все было так неожиданно…

Я скривился от его излишней драматизации.

— Хм. Ну, допустим, — прищурившись я взялся за подбородок. — Только ты получил посвящение от так называемого Князя Тьмы или еще есть люди?

— Не… не знаю. Я не встречался с другими людьми, — дрожащим голосом произнес Мастер и кивнул.

Я, взглянув на него, щелкнул языком.

«Он не может быть один»

Я не знал кто такой Князь Тьмы и в курсе ли Мастер об его планах. Но я точно знал, что поверив словам одного лишь Мастера строить планы нельзя.

Конечно, Мастер был не из глупых, да и силой не обделён. В то же время, он не казался ни бездарным, ни шибко талантливым. Он не являлся настолько сильной персоной, чтобы в одиночку создать раскол.

«Непременно есть кто-то еще»

Загадочный демон с поклоняющимися ему людьми.

Я задумался о том, что где-то есть такие же последователи как и Мастер, тайно проводящие обряды. Не только здесь в моей родной империи, но и в других странах и городах.

Находясь в сомнениях, я щелкнул языком.

— Так что же это за единственный приказ, который тебе дал этот демон? Получать Гаввах через обряд и становиться сильнее?

— Нет…

— Тогда что?

— Превратить как можно большее количество дворян в демонов в человеческом обличии. Он сказал, что таким образом сможет превратить Землю в Ад…

Я недовольно сверкнул глазами.

Было не ясно, чего и где выжидали последователи Князя Тьмы. Да и зачем делать из дворян демонов тоже оставалось загадкой.

Но одно было ясно наверняка.

«Превратить дворян в демонов посредством Гавваха. Чтобы они потом устроили адскую жизнь для простых людей. А чем больше людей страдают, тем больше Гавваха они вырабатывают. Действительно ли так?».

— Эти сволочи… — мое лицо перекосило, — … собираются создать Ад на Земле?

Это не то, что можно осуществить одним лишь желанием. Я должен этому помешать. Нужно рассказать об этом своим родителям в первую очередь. Потому что речь идет о безопасности империи.

Поворачиваясь к Мастеру, я выразил свою неослабевающую заинтересованность.

— Проведи тщательное расследование относительно Князя Тьмы. Мне нужна каждая деталь.

Мастер, внимательно слушая мои указания, произвел впечатление человека, погруженного в глубокие раздумья.

В его взгляде читался страх, который невозможно было скрыть.

Это был не просто страх, а нечто настолько могущественное, что заставило Мастера опуститься на колени передо мной.

Это являлось подтверждением эффективности Силы Страха.

— Также прекратите проведение обрядов. Поняли?

— Да, жертвы прекратить! — сказал Мастер, срываясь на спешное кивание головой.

Я удовлетворенный выполнением приказа, улыбнулся и кивнул в ответ.

«Он теперь под моим контролем», — подумал я, осознавая, что дальнейшие похищения демонов и использование их в обрядах недопустимы.

Это не только вопрос морали, но и, что более важно, сохранение репутации империи.

Если они продолжат вести себя таким образом, то Инквизиция их обязательно обнаружит. И тогда оборвется моя последняя ниточка ведущая к Князю Тьмы.

* * *

Глава культа, известный как Доктор, сидел на высоком троне в темной пещере, освещенной лишь свечами и горящими факелами. Его последователи, в черных капюшонах и масках, приступили к своему докладу.

Перед ним стоял служитель Вергил. Его голос звучал торжественно, когда он начал свой рассказ.

— Властелин, пришло время сообщить вам о событиях в столице империи. Мы получили информацию, что кто-то освободил пленных демонов, и разгромил штаб последователей.

Доктор, углубившись в свой трон, поднял бровь в знак внимания.

— Продолжай, Вергил. Кто стоит за этим?

Вергил наклонил голову.

— Мы еще не уверены, властелин. Однако у нас есть подозрение, что это может быть сын императора.

Глава культа взглянул на Вергила с неприкрытым любопытством.

— Сын императора? Вы уверены? Я не думал, что он так рано пробудится.

Вергил наклонился вперед.

— Владыка, мы не забыли о том, что десять лет назад именно вы и ваши люди переселили душу некроманта в тело этого мальчика. Если он смог вспомнить, то возможно это месть за прошлые деяния.

Доктор поднялся со своего трона, проходя кругом стоящих последователей. Его взгляд был темным и непроницаемым.

— Если бы брат Игнатий тогда не оплошал и похитил беременную демоницу, то нам бы не пришлось разгребать всё это дерьмо.

Вергил кивнул.

— Да, властелин.

Доктор задумчиво кивнул, принимая решение.

— Тогда пусть исправляет свои косяки. Отправьте нашего человека в академию. Нельзя допустить, что бы сын императора начал действовать по своей воле. В противном случае я знаю, как взять его под контроль.

Глава 22 Появление злобного братца

Вскоре я уже был в доме моих родителей, чтобы поведать им о делах культистов внутри империи.

— Директор сказал, что ты подрался в академии, сынок? — ухмыльнулся отец. — Я думал ты останешься в лазарете.

— О, не стоит об этом беспокоится! — усмехнулся я в ответ, отчего он рассмеялся. — Вот решил вас проведать.

Мама на это вздохнула и на самом деле начала расспрашивать о моих делах в школе.

Я не мог возразить им и бессильно улыбнулся. Однако мне не терпелось поскорее рассказать о своих находках. Мой отец ещё не понимал, что происходит в империи, отчего я внутренне застонал.

Отец устало устроился на мягком диване, потягиваясь после трудового дня.

С легкой улыбкой на лице он обратился ко мне:

— Позавчера директор Святогор сообщил мне, что он предоставил тебе целую неделю отдыха. В таком случае, ты, наверное, пропустишь много занятий.

Я нахмурил брови, отвечая:

— Ну, мне и так всё известно, — произнес я и, подтолкнув отца локтем, вызвал у него смех.

Отец, с улыбкой на лице, в ответ обнял меня, ухватив за руку:

— Сынок, не забывай заезжать домой чаще, хорошо?

Мама, присоединившись к разговору, добавила с нежностью:

— Позволь себе больше отдыхать, Александрик.

Я взглянул на них с улыбкой:

— Но, собственно, я не из-за этого пришел, — заявил я, загадочно намекая на скрытые намерения.

Они оба странно взглянули на меня. Я же решил рассказать им всю историю с этими культистами. Про мятеж на западе и всю эту войну, которую они устроили. Ну, конечно, я обошел все подробности того, как я оказался в логове культистов. Не выдавая слишком много информации, я рассказал лишь самое основное.

— Эти ребята убивали демонов, чтобы вызвать какого-то бога? Откуда у них вообще эта идея? — буркнула мама, глядя как-то уныло. Её хвост нервно бился по бедрам, совсем как у Селены. Она опустила взгляд и начала беспокойно рассматривать свои ладони.

Я протянул папе рисунок пентаграммы, который я срисовал в штаб-квартире.

— Нам стоило их всех убрать, когда мы ещё могли! Риск гражданской войны был бы лучше, чем это! Неужели у нашей семье было мало проблем⁈ — папа все ещё смотрел на рисунок с мрачным выражением.

Я потянул руку, чтобы погладить маму по спине, успокаивая её. Сжав губы в тонкую линию, я молился, чтобы папа не изменил своим принципам из-за всего этого. Я думаю, что его стремление к созданию мира без жестокости заслуживает похвалы, хотя и кажется невыполнимым.

Мама внимательно рассмотрела круг призыва на рисунке.

— Он мне знаком. Раньше я его где-то видела. Как будто на языке вертится, но не могу вспомнить.

Однако папа уже сделал выводы:

— Так вот, единственное, что мы знаем — это что за спинами Кшиштинских и их подельников скрываются какие-то неведомые враги. И эти дворяне — всего лишь пешки в их игре. Также у нас есть инфа, что эти враги получили в свои руки крутое заклинание, связанное с Правителями адских миров. И зачем я вообще стараюсь избежать гражданской войны, если Правители ада на их стороне? — пожаловался папа, стуча кулаком по столу.

Понизив тон своего голоса, я старался выглядеть уверенно и успокаивающе:

— Отец, понимаешь, сейчас не время для колебаний. Если мы ничего не сделаем, то уже в проигрыше. Мы, может быть, не в курсе всего, но точно знаем, что бездействие тут не вариант. Давай хоть попробуем остановить этот их чертов призыв!

С опущенным взглядом, отец выразил свое беспокойство:

— Алекс, это мне не по душе. Мы ведь не в курсе всей картины. У тебя есть хоть какие-то идеи?

Собираясь с мыслями, я ответил, стараясь звучать уверенно:

— На данный момент единственное, что мы можем сделать, это подождать, пока наша армия получит контроль на западе. После этого их командная структура рухнет. Просто пройдем стремительным маршем и вышибем их.

Мои слова, кажется, звучали как что-то лёгкое, но я хорошо помнил, насколько трудно удерживать огромные территории под контролем, особенно при таких противниках.

Взгляд отца был напряженным, словно я упустил какую-то деталь.

— В чем загвоздка? — спросил я, чувствуя запах недопонимания в воздухе.

Отец тяжело вздохнул:

— Проблема в том, что они наложили магический купол над одним из городов. Видимо, используют жертвы для его поддержки. Не знаю, сколько людей они пожертвовали, чтобы усилить его. Если их там много, мы можем и не пробиться. И, кажется, их цель — открыть портал для вызова демонической армии.

Он уставился взглядом в пол, погрузившись в раздумья.

— Если у них останется всего один город, а у нас будет достаточно времени, то мы просто сможем разбить щит и разобраться с ними, — предложил я.

Отцу пришлось взять глубокий вдох, чтобы продолжить разговор.

— По всей видимости, у нас есть некоторое преимущество во времени. Для такого масштабного ритуала им потребуется огромноеколичество маны. Без бога, способного мгновенно придать форму заклинанию, им придется полагаться исключительно на круг призыва. Эти фанатики будут вынуждены пожертвовать целым миром, чтобы ритуал вступил в полную силу. И даже при таких усилиях, это займет годы, возможно, десятилетия или даже два, пока они завершат свой зловещий план.

— Так что у нас есть время захватить запад, а затем разобраться с культистами? — спросила мама, сквозь прищуренные глаза.

— Возможно, — я ответил с некоторой неуверенностью, прикусывая нижнюю губу. — Моим первым шагом была бы война на полную катушку.

— Война на полную катушку? Алекс, я не уверена, что… — Я поднял руку, чтобы остановить маму.

— Я не предлагаю полную войну только ради их уничтожения. Конечно, это тоже важно, но есть и другие соображения, — я указал на карту. — Запад империи находится в полном хаосе, и это предоставляет нам отличный шанс захватить его. Мы потеряли много наших приграничных отрядов, но наша командная структура осталась относительно неповрежденной.

Обращаясь к родителям, я продолжил.

— Я не отрицаю, что быстрая атака обойдется нам многими жизнями, но если мы действуем оперативно, мы можем спасти больше жизней. Наша главная цель — предотвратить сбор культом еще больше людей для жертвоприношения. Мы должны ограничить их ресурсы. Если мы предоставим им время, они просто соберут больше жертв, уменьшая наше время на сопротивление.

— Если ты прав, у меня нет времени на пустые разговоры. Позволь мне скоординировать действия всех, — сказал отец кивнув. Глаза мамы все еще были красными от слез, но она, кажется, собралась с силами, чтобы помочь отцу в организации войск.

Оставив их вдвоем, я направился в свою комнату. Мне нужно было немного отдохнуть и обдумать все детали.

Ну как и ожидалось, руководство мятежных дворян Кшишитинских на западе провалилось без нормальных боссов. Сейчас их правительство в изгнании, прячутся как кроты за стенами своего щита.

Их столица в данный момент под нашей осадой. Их щит крепкий, пробить его — задачка не из лёгких. Эти ребята вложили в него столько маны, что он фактически как непробиваемый бункер.

Даже сейчас наши парни бомбят их главную базу постоянно, день и ночь, пытают все варианты, чтобы купол пробить.

Но я не особо верю в успех. Разве что мы решим пойти по тем же методам, что и наши враги, начнём людьми жертвовать. Разрушить этот щит — непростая задача, но времени ещё хватит, и я надеюсь, что мы вскоре будем готовы.

* * *

Чуть позже отец закончил свои дела и заглянул ко мне в комнату. Он заметил, что я выгляжу лучше, чем раньше, и широко улыбнулся.

Присаживаясь, отец рассказал мне обо всём, что происходит дома. Мы поговорили совсем немного, но я понял, что мне очень понравилось говорить с отцом. Мне нравилось, что у него не было от меня никаких секретов, никаких планов или скрытых мотивов. Он просто хотел для меня самого лучшего.

После короткого молчания, я решил спросить у него кое-что, беспокоящее меня.

— Пап, а почему мама больше не использует свою магию? В смысле, она исцеляла мои небольшие раны, когда я был маленьким, но это всё. Я помню, как ты рассказывал, что она была уникальным хелтером.

Взглянув на отца, я удивился, как быстро его обычно светлое лицо погрустнело.

— Речь о твоем дяде, Алекс. Ты его не знаешь, потому что он исчез еще до твоего рождения. Его зовут князь Игнатий Петров. Когда твоя мама не могла забеременеть, он посоветовал нам провести ритуал зачатия на вершине пирамиды. Тогда это сработало и у нас появился ты, — от этих воспоминаний на глазах у отца появились слезы умиления.

— Два дня назад он появился в городе с кем-то, кого он представил как своего сына. Он потребовал вернуть несколько старых услуг у некоторых дворян. Некоторые из них увидели проблему в его появлении и проинформировали меня, — фыркнул Николай. — Это именно то, чего нам сейчас не нужно. Сначала — страна, которая разделилась из-за Кшиштинских, а теперь ещё и это. Мы так скоро вернёмся в эпоху «военных баронов» и маленьких городов-государств!

— Эта шутка устарела. Кшиштинские это уже пытались сделать, — хмыкнул я.

— Да, к сожалению, я полагаю, что это очередная их попытка. Только в этот раз они используют марионетку, — отец покачал головой. — Когда Кшиштинские заперлись под куполом, у них всё ещё оставалось большое количество денег в различных банках и учреждениях. Мы пытались их отследить, но большая часть просто исчезла.

— Дай-ка угадаю. Мой дядя теперь швыряется деньгами направо и налево и никто понятия не имеет, откуда у него столько денег.

Отец кивнул с печальным выражением на лице.

— У нас нет никаких доказательств, поэтому мы не можем его остановить. Изгнание было его собственным выбором, поэтому мы и отослать его не можем.

— Так ты думаешь, что он пошлёт своего сына против меня? — я пожал плечами. — Полагаю, тогда мне придётся его убить.

Отец ахнул.

— Ты же говоришь о собственном двоюродном брате. Он даже записался в твою академию.

— Чудесно, значит мне снова придётся терпеть в школе вредителя вроде братьев Кшиштинских. По крайней мере, до тех пор, пока он не окажется достаточно глупым, чтобы бросить мне вызов, — это всё становилось всё менее и менее забавным с каждым словом. — Как его зовут-то этого братца?

— Твоего дядю, как я сказал зовут Игнатий Петров, а его сына зовут Мариан Петров.

— Хмм. А что насчёт его матери? Или мой дядя просто «настрелял» в кувшин с вином, чтобы забродить себе наследника? — Я вскинул руки в воздух, заставив моего отца ухмыльнуться.

— Насчёт неё у нас нет никакой информации. Твой дядя только что показался со своим предположительным сыном и устроился в своей резиденции.

— А он вообще его настоящий сын? — почему-то я в этом засомневался.

— Мы проводим расследование. Когда дело доходит до наследования звания, в таких вещах не должно быть сомнений. Но, пока что, мы не смогли найти никаких улик против этого. Насколько я слышал, он выглядит достаточно похожим на своего отца. И они пришли с кучей слуг, которые подтвердили их историю. В данный момент несколько следователей на пути к прежней резиденции твоего дяди. Хотя я сомневаюсь, что они получат иной результат. Если бы твоего дядю можно было бы подловить такими простыми мерами, то я сомневаюсь, что он вообще попытался бы выкинуть подобный трюк.

— Прозвучало так, словно ты его очень хорошо знаешь, — заметил я.

— Прежде чем он бросил вызов мне, он несколько раз пытался похитить твою мать. Он всегда был достаточно умён, чтобы не оставлять улик. Он был в очень хороших отношениях со мной до этого. Я даже не мог поверить, что у Игнатия были скрытые мотивы. До того момента, как твой дядя бросил мне вызов, я всегда был добр к нему.

Я кивнул, с удивлением узнав, что в отношениях моих родителей присутствовала такая драма.

— Так значит ты победил его в дуэли и он ушел в добровольное изгнание? — Спросил я.

Отец кивнул, и было видно, что это принесло ему немало печали.

— Тогда у нас нет иного выбора, кроме как быть начеку. Не бойся за меня, я могу о себе позаботиться. И спасибо за предупреждение, отец.

Мой отец, император Николай обнял меня со слезами на глазах.

Уже завтра я вернусь в академию. И мне будет интересно увидеть своего блудного братца.

* * *

С момента моей отлучки из академии прошло всего несколько дней. Директор Святогор запретил в первые дни впускать кого-либо ко мне. Поэтому никто не заметил, что меня не было на месте.

Воспользовавшись плащом-хамелеоном я скрытно вернулся в свою палату и принялся играть роль больного.

За последние пару дней, меня довольно часто навещали. Марк приходил и спросил, в порядке ли я. Я лишь ухмыльнулся и сказал, что его атака была чертовски сильна, отчего он засмеялся. Анфиса тоже приходила убедиться, что я здоров.

У меня челюсть отвисла, когда сама эльфийская принцесса Тарла влетела ко мне. Спрашивала, как я поживаю, и в её глазах чувствовалось волнение. Это меня даже больше удивило. У неё явно куча вопросов на уме. Выглядело так, будто она пару раз хотела мне чего-то сказать, но решила воздержаться.

Также пришел профессор Святов, с целой корзиной фруктов в руках. Видимо он чувствовал вину за несчастный случай на его уроке:

— Надо отметить, Людвиг был в диком шоке. Ну я его не осуждаю. Он чувствовал, что почти победил тебя своим заклинанием, а ты вдруг исчез и появился в другом месте. — Он сделал паузу, словно подчёркивая важность своих следующих слов.

— Как ты это сделал? Я просто такого ещё не видел. Даже директор Святогор бы не осилил. Моментальная телепортация всегда считалась мифом. Но ты, десятилетний гений, взял да и сделал.

Я приподнялся на кровати на уровень глаз сидящего профессора Святова.

— Рост не кончается из-за недостатка таланта или пары провалов. Иногда человек сам свои возможности ограничивает. С этой точки зрения у каждого свои тайны, которые они не хотят раскрывать. — Я опустился на кровать, а профессор Святов пусть разбирается в смысле моих слов.

Он посмотрел на меня. Затем еще раз посмотрел и ушел глубоко задумавшись.

Так проходили мои дни и ничего особого не происходило. Когда же мне становилось скучно я медитировал и развивал своё мана-ядро. Я уже был на пороге перехода из тёмно-жёлтой стадии и вскоре достигну полноценной жёлтой. Я планировал покинуть лазарет и вернуться к нормальной школьной жизни, начиная с завтрашнего дня. От лежания в кровати я уже порядком устал.

«Тук-тук-тук»

— Входите! — Я повернул голову, а Бастет спрыгнул с кровати и побежал к двери.

— Я пришла к тебе в гости! — Это была Селена.

— Привет, я рад тебя видеть!

Она влетела и кинулась на стул рядом с моей койкой. У меня не было тайн от Селены, так что я выложил ей всю историю за последние дни.

— Блин, не могу в это поверить! Это что, ещё одна проблема? — выдала Селена, когда я рассказал ей про папино предупреждение. — Я слышала кое-что странное про этого новенького. Вчера он, сразу после того, как записался в школу, пошёл в бойцовский зал и устроил бой с толпой учеников. Он их всех отделал, как шелудивых псов.

Я кивнул:

— Папа говорил, что с ними шутки плохи.

— Так что, придётся нам с ним сразиться, это точно. Просто прекрасно! — Селена закатила глаза, видимо, не в восторге от всей этой ситуации. — Если он тут чего вытворит, я ему лицо наружу выверну!

Селена явно не фанатела от нового курса событий. Потом она развернулась и молнией выскочила из палаты.

— Хах… — Я посмотрел на Бастета, который успел уснуть и услышал, как дверь снова скрипнула.

— Ты что-то забыла, Селена? — спросил я, не поворачивая головы.

— Карак… — Послышалось её дыхание совсем рядом.

— Хм? — Я повернулся к ней и удивился, увидев, что лицо Селены было совсем рядом. Её глаза пристально смотрели на меня с таким выражением, какое я никогда не видел раньше.

Мягкое, тёплое ощущение её губ на моих застигло меня врасплох, но моё тело не позволило мне отреагировать отказом. Вместо этого, я заметил небольшой блеск в углу её левого глаза, которое я никогда не замечал до этого момента.

Селена тут же отстранилась, избегая смотреть мне в глаза. Затем она быстро отвернулась и выбежала из комнаты, оставив меня одного в шокированном состоянии.

Глава 23 Засланный казачок

На другой день стало ясно, что благодаря маневрам моего отца, мы получили контроль над западными территориями. За эту победу мы, конечно, заплатили не шутя, потому что революционеры вне купола не хотели сдаваться без боя. Ну, и последний бой был как в фильмах, настоящее месиво. Теперь у нас от армии осталось только 60% от изначальной.

Тем не менее, я все еще уверен, что выкатить такой треш — это было единственно верное решение. Многие политики стараются свою репутацию поддерживать, избегая потери своих бойцов. Но они не понимают, что таким образом они больше страданий создают. Я бы им сказал: «Давайте лучше быстро закончим этот бардак». Но я знаю, им все равно, лишь бы свои кресла сохранить.

Слава богу, сейчас наша императорская семья как никогда популярна. Большинство, кто раньше поддерживал мятежников, теперь валяют дурака, когда правда вышла наружу. На улицах народ вытаскивает дворян из их уютных особняков. А те, кто имел хоть какие-то связи с Кшиштинскими и Тигровыми, теперь кукарекают в уголке, боясь за свои задницы.

Здесь родителям пришлось несладко, пока они пытались уговорить народ не организовывать свою собственную инквизицию. Меня самого раздражало, что мы никак не можем пообщаться с этими придурками за куполом. Щит блокирует абсолютно всё.

У нас есть только капля информации от тех, кто выжил под куполом на западе. По их рассказам, Кшиштинские там сделали тотальный деспотизм. Людям даже на прогулку не разрешают выходить, что понятно, если с самого начала планируешь грабить целые города.

Сегодня мой отдых в лазарете подошел к концу и я вновь приступил к занятиям.

К счастью, учебный день проходил в относительной нормальности, пока, несколько часов спустя, не подошёл черёд боевого класса, которого мы так опасались.

Когда мы с Селеной прибыли на место сбора, мы обнаружили там Марка и Алису. Гаврил, Генрих, Анфиса и Евгения тоже присутствовали. Там были ещё несколько студентов, но никого из них я лично не знал.

Я повернулся к Гаврилу и Марку, которые теперь были единственными, с кем я мог вести более-менее приличную беседу.

— Эй, Марк, давно не виделись, братан. Ты с нами или как? — я решил навести справки, интересно было, что он тут забыл.

— Алекс, братуха! Нет, я не очень-то в боевом духе. Мои таланты в других направлениях, — он махнул рукой в сторону девушки, стоящей рядом. — Я просто проводил Алису. А теперь мне пора уходить, занятие вот-вот начнется.

Он кинул поклон и понесся прочь, насвистывая веселую мелодию.

Я с интересом посмотрел на Алису, которая начала нервничать, заметив мое внимание. Решив немного ее подколоть, я ухмыльнулся.

— Вижу, ты с Марком теперь лучшие «друзья».

Алиса покраснела, словно помидор.

— Ну, понимаешь, мы учимся вместе, так что я часто провожу время с Марком. И в какой-то момент… он, ну, предложил мне что-то вроде.

Я услышал вздох рядом, и увидел, как Селена яростно качала головой.

— Ты что, с ума сошла? Ты еще слишком молодая для таких дел!

Алиса моргнула, не особо понимая проблемы, которую подняла мой подруга.

— Мы теперь встречаемся. Не надо на меня так смотреть, как на чудо из леса. У вас с Алексом тоже что-то своё, вы как будто почти женаты. По сравнению с этим, у нас с Марком просто свидания.

Я махнул рукой, чтобы они забыли об этом.

— Итак, что с учителем? — спросил я их.

Урок уже должен был начаться, но учителя нигде не было видно.

— Он пошёл за новым учеником, — проинформировал меня Гаврил.

— По слухам, вчера он вышел против всего Обычного Класса и победил, — добавила Алиса.

«О, должно быть он и есть мой братец»

— Понятно.

Ну, одолеть всех учеников из Обычного Класса по одному — это не проблема для любого, кто ходит на занятия в Императорском Классе. Нас забрали из Обычного Класса именно по этой самой причине. Любой, кто находится тут — в какой-то мере превзошёл обычных учеников.

«А могло ли быть так, что эти слухи могут быть немного раздуты?»

Я невольно вспомнил слухи обо мне с Селеной. По сути,нас избегали из-за наших исключительных навыков, но мы, на самом деле, ни с кем не сражались.

Ребята из Обычного Класса просто бесхребетные слабаки. Они могли хоть дюжиной напасть на любого из Императорского Класса, и в результате получились бы лишь их изувеченные тела. И всё же, в том классе было около пятидесяти учеников. Сражаться с ними всеми за один заход было бы обременительно даже для меня.

Наша беседа прервалась, когда учитель прибыл с парнем примерно моего возраста. У него были демонические вертикальные зрачки, как у того, кто имеет сильную королевскую родословную.

Его волосы были тёмными, как у меня, и я видел в нём сильное семейное сходство. Разница была в том, что он был крепче и, возможно, немного крупнее, но ниже ростом. Чем-то он напоминал мне гнома.

Полагаю, он действительно мой двоюродный брат?

— Итак, тут у нас остальные ученики из Императорского Класса. Всем построиться в линию вот тут! — Учитель жестом показал остальному классу, где выстроиться в линию для приветствия.

Конечно же, мы сделали, как нам было приказано, и Учитель продолжил представление. Он показывал на каждого из нас по очереди, представляя всех учеников по имени и по их специальности.

Когда он закончил, он представил нам нового ученика.

— Слушайте все, это — Мариан Петров.

Мариан улыбнулся и поклонился нам.

— Я рад присоединиться к вашему классу.

Мариан с властным видом подкатил к началу шеренги, пристально оценивая каждого студента, и начал раздавать рукопожатия. Когда его взгляд пересекся с Селеной, он не просто ей руку подал, а попытался чуть ли не поцеловать ей ладошку.

«Хлясь!» — Этот звонкий звук привлек внимание всех, как пердеж в тишине библиотеки.

Голова Мариана слегка отклонилась, и он чуть не ушатался, но все же удержался на ногах. Селена мгновенно высвободила свою руку из его лапы и отвесила ему леща, используя тыльную сторону своей руки. Для всех нас это выглядело, как размытое сияние, которое никто не успел заметить.

В этот момент Мариан понял, что Селена — не просто дама на покрасоваться. Это заставило его подвигать челюсть и ухмыльнуться, осознавая, что суккуба не собирается играть по его плану.

Смотря на всё происходящее, Мариан пожал плечами, сказав:

— Люблю, когда они борются. Это всё делает гораздо веселее. Люди в этом классе точно стоят моего времени.'

Мариан выпрямился и подвигал своей головой на пробу, отчего мне стало интересно, намеренно ли Селена сдерживалась от того, чтобы убить его. В обычных обстоятельствах я бы ожидал, что его голова оторвалась бы и полетела на тренировочное поле. Ещё с сенсеем Тихомиром, Селена многократно доказала, что она на такое способна.

Похоже, что-то поскрипело в шее Мариана, но, тем не менее, он продолжал двигаться вперед, сокращая расстояние до меня.

— Очень рад знакомству, двоюродный брат, — сказал он. — Прошу прощения за опоздание.

— А мне то как приятно, — ответил я, протягивая ему руку. Он ее крепко схватил, добавив в рукопожатие всю дозу своей могучести. Я пытался держаться, но его сила оказалась нешуточной. В моей ладони раздался скрип, а потом хруст, сопровождаемый колкой болью.

Но я даже не дрогнул. Как только я понял, что мне не победить в этой борьбе за силу, я воспользовался Гаввахом, чтобы анестизировать. Всё, что я почувствовал — это неприятный зуд, пока я продолжал улыбаться Мариану, обещая себе отплатить ему стократно при первой же возможности.

Отсутствие моей реакции или дискомфорта явно обеспокоило Мариана, и он слишком поспешно отпустил мою руку. От того, как поспешно он отдёрнул свою руку, он стал выглядеть так, словно внезапно понял, что коснулся чего-то опасного.

Остальные дети усмехнулись, испортив предположительно королевский выход Мариана.

Должно быть он почувствовал, как сломались кости в моей ладони, поэтому он продолжил следить за моей рукой, когда направился к Марку.

Разминая свою руку, я чувствовал, как кости возвращаются на свои места и снова соединяются вместе. Он сломал мне два пальца и одну из пястных костей! К тому времени, как Мариан закончил пожимать руку Марку, моя рука уже была вылечена и целая. Поэтому я разыграл небольшой представление, изучая свои ногти, давая ему понять, что его ребяческая демонстрация силы никак на меня не повлияла.

Мариан вернулся к Учителю, а Гаврил и Марк с беспокойством посмотрели на меня.

— Ты в порядке?

— Я слышал, как они хрустнули!

— Не волнуйтесь. Я в порядке! — Я улыбнулся и показал им свою руку, пошевелив ею в качестве доказательства. Я позволил Мариану сломать мою руку, надеясь, что увидев мою слабость, он совершит ошибку и раскроет свои карты.

К сожалению, это было не совсем так. Если бы не зрители, то я бы кричал и скулил, но мне приходилось думать о своём публичном образе.

При виде моей явной демонстрации здорового состояния, глаза Мариана недоверчиво округлились.

Учитель хлопнул в ладоши.

— Ладно! Раз уж мы тут все познакомились, то мы снова можем начать наши тренировочные бои. Мариан, ты, как новичок, можешь выбрать себе противника, если хочешь. Мне нужно понять твою силу.

— Я бы хотел проверить себя против моего кузена! — ответил Мариан с дьявольской улыбкой и показывая на меня.

— Тогда ладно. Всем остальным разбиться на команды и начать тренировку, — наш зеленокожий учитель жестом махнул нам, чтобы мы занялись делом и хлопнул в ладоши, чтобы ускорить нас. — Мы и так достаточно времени потратили на официальное представление!

Пока все остальные разбились на пары и разошлись по сторонам для тренировки, я остался на поле вместе с Марианом.

Мой противник быстро огляделся по сторонам. Убедившись, что Учитель и остальные недостаточно близко, чтобы подслушать, он начал спокойную беседу.

— Как странно. Мне показалось, что я точно сломал её. А ты довольно слаб для того, кто обладает императорской родословной, дорогой кузен.

Я наклонил голову.

— Да что ты знаешь о императорской родословной? Мне лишь странно, что ты совсем не скрываешь своей враждебности. Ты, случаем, не стремишься ли захватить трон? Еще и девушку мою обидел.

Мариан криво ухмыльнулся:

— Если ты по поводу прежней проблемы касательно Селены? Селена простила меня… — Добавил Мариан.

В это же время, я заметил, как его сердцебиение участилось.

— Именно так, это из-за Селены! Она простила тебя, а я — нет! — Громко произнес я и сжал кулаки.

— Ну ладно, и чего же ты хочешь тогда? — Мариан распростер руки в стороны в бессильном жесте. Однако глубоко в его взгляде таилась издевка.

Я не ожидал, что Мариан будет таким послушным, и долгое время колебался, прежде чем произнести:

— Ты должен поклясться, что в будущем больше никогда не потревожишь Селену!

— Так тому и быть! — Мариан немедленно согласился и даже положил правую руку на грудь, где находилась прикрепленная к одежде эмблема. — Клянусь честью своей семьи, что никогда больше не потревожу Селену!

Клятва репутацией семьи являлась самой серьезной клятвой дворянства. Люди, отрекшиеся от своей клятвы, столкнутся с презрением всех аристократов.

Вдруг он разразился смехом:

— Ха-ха-ха! Нам не нужно играть в игры. Я вполне уверен, что смогу забрать у тебя Селену и заполучить трон. Слабак вроде тебя не создан для такой властной должности, — уверенно заявил Мариан, нагло полагая, что у него преимущество.

— Достойный член королевской семьи должен обладать физическая сила и скорость, а так же грубая магическая сила. Я чувствую, что тебе досталась магическая сторона родословной, но тебе совершенно не хватает силы. Наши предки перевернулись бы в могилах, если бы узнали, насколько разбавленной стала их родословная.

Я сунул руки в карманы и направил ману в щит.

— Это мы ещё посмотрим. Ты весь день будешь болтать или мы можем начать тренировку?

Мариан слегка поклонился, следуя этикету аристократов.

— Тогда я начну избивать…

Внезапно, Мариан оказался рядом со мной.

Он телепортировался? Я вообще не видел, как он переместился!

Я наклонил голову назад чисто рефлекторно, когда увидел движение его руки. Эта инстинктивная реакция была выжжена во мне во время ежедневных тренировок с Селена.

Открытая ладонь разбила мой щит и прошла дальше, прямо через то место, где моя голова был всего мгновение назад.

Я отпрыгнул назад, чтобы увеличить дистанцию, но Мариан последовал за мной на близком расстоянии и продолжил атаковать меня ударами кулаков и ног.

Видя, что его стиль сражения сильно полагается на физический бой, я попытался избежать проверки на силу и вместо этого уворачивался. Каждый раз мне удавалось уклониться лишь на волосок. Мы были словно заперты в танце, где он был котом, а я — мышью. У меня даже не было шанса создать заклинание.

После постоянных промахов вместо хорошего удара, он внезапно забросил свою тактику и снова телепортировался.

Его силуэт исчез, а когда он появился вновь, то уже находился позади меня.

— Идеально, теперь я могу отомстить за Селену.

За этими словами последовал яростный пинок! Ветер засвистел, и удар пришелся прямо в область талии Мариана.

Мариан почувствовал большую силу в ударе моей ноги, после чего отправился в полет!

*Бам*

Мариан плюхнулся на землю, а его глаза слегка покраснели от сильной боли в области талии.

— Ты посмел! Ты посмел ударить меня! Ты труп! Я вздерну тебя!

Мариан свирепо поднялся, стреляя из глаз кровожадными и яростными лучами.

— Это преимущество крепкого телосложения? — Заметив, что пинок, в который я вложил 50% своей силы, ничего не сделал Мариану, мои глаза сузились.

— Хха! — Мариан размахнулся своим кулаком подобно черному медведю.

Я метнулся в сторону, уклоняясь от него. Когда кулак Мариана попал в стену, то оставил в нем глубокую вмятину. Сила действительно немаленькая.

«Какой тяжелый удар. Даже с моим телосложением, я не смогу выдержать несколько таких ударов,» — быстро подумал я.

Ещё больше сблизившись со мной, он схватил мою руку своими и занёс ноги для удара «ножницы».

Но вместо того, чтобы ударить, он зажал мою руку между своими бёдрами, а голени прижал к моей шее и груди.

Рыча от того, что мне выгибают руку назад, я опустился на землю вместе с ним, пока этот проклятый ублюдок изо всех сил старался оторвать мне руку всей своей невероятной силой.

Впрочем, в этот раз я ему не позволил сломать меня. Направляя ману, я положился на эффект усиления.

Если честно, то без моих собственных усилений, Мариан уже оторвал бы мою руку. Он был невероятно силён и я чувствовал, как мана волнами исходит из него. Как и я, он был гораздо сильнее своей возрастной группы.

В среднем, люди этого мира гораздо сильнее обычных смертных. Это не так уж странно. Есть миры и измерения, которые наполнены энергией. Смертные, которые живут и выживают там, либо становятся сильными, либо умирают. Идеальный тому пример Адские Миры, где обитают одни демоны.

Тамошние жители настоящие «монстры» даже без врождённой способности реинкарнировать или ходить по путям через мультивселенную. С некоторыми из них даже боги бояться сражаться.

Но это не такой мир, отчего мне стало интересно, как Мариан стал настолько сильным. Не похоже, что у него есть доступ к запасам знаний, как у Селены или у меня. Он имеет навыки боя, но его техники грубые и кричат о неопытности, создавая у меня впечатление, что он никогда по настоящему не сражался в бою не на жизнь, а на смерть.

Тогда я применил один из болевых приемов, которым меня научила Селена. А уж она знала, где нажать, чтобы дать немыслимое наслаждение или адскую боль.

Нащупав ложбинку с нервом на ноге Мариана я тут же вдавил туда большой палец.

Мариан сразу засопел от боли, но какое-то время наивно пытался выдержать.

— Ааааа! — Натерпевшись, Мариан отпустил меня и вырвал свою ногу из моей руки. Откатившись назад, он поднялся на ноги и создал некоторую дистанцию между нами.

Я сел и поднялся на колени. Затем я встал.

— Ублюдок! — Мариан прихрамывал в нескольких метрах от меня, словно какое-то раненное животное. — Учитель! Этот ублюдок применяет болевые!

Он закричал, призывая учителя, давая мне очередной знак того, что этот мальчуган никогда не был в настоящей битве.

Хотя, если бы не обряд в штаб-квартире компании, я не уверен, что у меня хватило бы сил одолеть Мариана.

Однако я не мог понять то, как Мариан стал таким сильным? Неужели он один из тех, кто получил Гаввах через жертвоприношения культистов.

Глава 24 Серьезный разговор с Селеной

— Учитель! — Мариан хромал, как подстреленный. — Учитель! Он нечестно дерется!

Учитель подошёл сразу, как только начались крики, но не стал вмешиваться. Он скрестил руки на груди и фыркнул на своего самого нового ученика.

— А в чём проблема-то?

— Так не дерутся! Вы должны его наказать!

Учитель закатил глаза.

— Это Императорский Класс, мальчик. Тут ты учишься, как сражаться, а не как задом крутить. Если ты боишься использовать всё, что у тебя есть, тогда тебе стоит вернуться в обычный Класс. Мне тут нытики не нужны.

Учитель, а теперь и большая часть остальных учеников в классе посмотрели на нас.

Я тоже не остался в стороне:

— Ты что-то там недавно распинался по поводу нашей родословной? Кажется, тебе не хватает сил, чтобы стать во главе, — для выразительности, я пощелкал пальцами, наслаждаясь выражением глубочайшего ужаса на его лице. — Позволь тебе показать, у кого это тут родословная разбавленная.

Захохотав, словно безумный, я помчался на Мариана, усилившись маной, чтобы ускорить своё тело вперёд.

Только благодаря своей мгновенной скорости ему удалось избежать удара в лицо.

Прижав одну руку к земле, он извернулся и нанёс мне удар ногой в бок, который я, хрюкнув, стерпел, а мои рёбра выдержали наказание.

Рассчитывая на психологический эффект, я закричал и собрал энергию в своей ладони. Моя фигура промелькнула, уклоняясь от атак Мариана и приближаясь к нему.

— Ты могуч, но не ловок. Это недостаток. — Так как я все еще мог говорить во время атаки, то это означало, что я все еще сдерживал свои силы.

Находясь под удивленными взглядами, я нанес удар кулаком изо всех сил. После получения удара Мариан упал на землю с болезненным выражением и не мог подняться долгое время.

Моя полная сила несильно отличалась от Мариана. К тому же, я ударил по слабому месту. Мариан упал на землю с налитыми кровью глазами и прорычал:

— Ты точно труп! Моя семья этого так не оставит!

— О, да неужели?

Я оставался безразличным к угрозе Мариана и даже пнул его в живот. Мариан свернулся подобно вареной креветке.

Я присел рядом с ним и посмотрел на Мариана с улыбкой.

— Раз уж ты не отпустишь меня, то стоит ли мне сделать первый шаг и убить тебя?

В этот момент моя улыбка была похожа на улыбку дьявола.

«Он не шутит, он действительно посмеет сделать это!» — Мариан увидел кровожадность в моих глазах и внезапно почувствовал, будто на него смотрит тигр.

Злоба в его разуме сменилась страхом.

— Ты не можешь сделать этого! Я… за мной стоит могущественная семья! Если ты убьешь меня, то наживешь проблем!

— Ты признаешь свою неправоту? — Задал я вопрос.

— Я признаю свою неправоту! Я извиняюсь… простите! — Под угрозой смерти, Мариан быстро сдался.

Наконец, он заткнулся, только теперь осознав, что я чуть не взорвал его на мелкие крошечные кусочки.

Учитель заворчал.

— Достаточно. Я думаю, что нет смысла продолжать эту дуэль. Я бы не поставил вас друг против друга, если бы знал, что вы жаждете крови.

— Он был слаб, — прокомментировал я, надеясь ещё больше напугать Мариана.

Осмелев после вмешательства учителя, Мариан повернулся лицом ко мне.

— Я тебе за это отомщу! Ты…

— Ты ничего не сделаешь! — Учитель указал на Мариана. — Если бы я не вмешался, то тебе уже был бы конец. У тебя есть сила, но ты понятия не имеешь, как ей пользоваться. Я устрою для тебя дополнительные занятия.

Затем учитель повернулся к остальным ученикам.

— А вы чего уставились⁈ Продолжайте свою тренировку!

Воспользовавшись шансом, я ухмыльнулся Мариану и провёл большим пальцем по горлу, ясно давая понять, что случится с ним в следующий раз, когда он бросит мне вызов.

Мариан с гневом посмотрел на меня, но ничего не сказал.

Учитель повернулся обратно и пристально посмотрел на меня, очевидно прекрасно понимая, что я только что сделал.

— Думаю, будет лучше всего, если мы поменяем партнёров для тренировки.

Не видя больше смысла в лишней трате своей энергии, я оборвал поток маны и вернулся в прежнее состояние.

* * *

Закончив уроки пораньше, я выбрался на улицу и осекся, насколько наш кампус был пуст в это время, когда большинство студентов ещё тусуются на лекциях. Солнце почти садилось, его лучи мирно пробивались сквозь тучи, а ветерок приносил звуки птичьих криков.

Расположившись, сложив руки, я наслаждался зрелищем, как мой фамильяр Бастет преследует бабочку по газону, когда вдруг почувствовал, что кто-то приближается. Мой взгляд заметил в темноте фигуру — оказался, что это мой братан Мариан шагает от главного здания. Он не видел меня, но почему-то сразу стало ясно, что он не направляется в сторону студенческой общаги.

Судя по его хитрому поведению, явно что-то задумал. Вот я и решил немного проследить за ним, благодаря своему плащу-хамелеону. Мариан пересек дорогу, промчался между двумя темными зданиями, и исчез в каком-то портале.

Я остался один и задумался. Если бы не его враждебное поведение на тренировках сегодня, я бы вряд ли придал этому значения. Но с учетом его нехороших намерений, мне это показалось подозрительным.

Не решаясь его сразу разоблачить, я думал, стоит ли следить за ним. Может, стоит подождать, пока его бдительность ослабнет, и проследить за ним в другие дни.

А пока я вернулся в общагу, зашел к себе в комнату и лег спать. Мне снился странный сон — будто я снова стал маленьким карапузом. И мы с мамой и папой едем в карете по какой-то безлюдной дороге, где встречаем много странных людей. Каких-то бородатых великанов, старух с лицами, закрытыми белыми тряпками, колдуна в островерхой шапке, утыканной перьями, загадочную девушку в зеленом платье. И она щекотала меня этими перьями.

И чем дольше я спал, тем явнее я ощущал это. Это становилось все реальнее и реальнее. Вдруг я проснулся и вздрогнул — в моей комнате горела лампа. Странный сон никуда не делся — на меня из темноты глядели сверкающие глаза.

— Аааа, я думала ты не проснешься, — радостно воскликнула Селена, проведя своим хвостом по моей ноге.

— Что… Зачем ты опять влезла в мою комнату… Я же закрыл на ключ… — нервно спросил я, поднимаясь с кровати и поправляя свои растянутые штаны. — Что тебе надо? Мне, знаешь ли, не до шуток. Что это за игра такая?

— Я не играю с тобой, милый, успокойся, ты всё понял? Я хотела…

— Что ты хотела? — Недовольно буркнул я тем, что мне не дали поспать. — Просто взломала мою дверь, подумать только…

— Алекс, мы можем поговорить? — спросила она, скрывая лёгкую дрожь в голосе.

— Да… похоже, нам давно нужно было поговорить.

Похоже мне все равно не удастся заснуть, пока она не выговориться.

— О поцелуе… ты злишься на меня? — Лицо Селены ярко покраснело, показывая, как она нервничала.

— Я не злюсь. Удивлён, но не злюсь. — Я бы солгал, если бы сказал, что не заметил, как нравилась мне Селена с тех пор, как я жил вместе с ней в Солнечном.

Наступило неловкое молчание. Селена ждала, чтобы я что-то ей сказал, но я совершенно не мог подобрать слов.

Если бы вопрос стоял между «нравится» и «не нравится», то мне конечно же нравилась Селена, но что это значит? Мне нужно начать встречаться с ней? Но мы ещё оба слишком молоды.

В смысле, в этом мире многие дети, особенно в королевских семьях, выходили замуж в тринадцать-четырнадцать лет. Но там, в моей прошлой жизни, это было слегка ненормально.

Я протяжно вздохнул.

Какой смысл от того, насколько ты опытен в боях или политике, если я даже не знаю с чего начать, когда дело доходит до чего-то настолько элементарного, как любовь.

Она наклонилась поближе, нахмурив брови.

— Алекс… ты же знаешь, что я жду, верно? — Этот взгляд лишил меня комфорта, но никак не помог мне найти решение вопроса.

— Селена, мы знакомы с семи лет. Впервые мы встретились, когда я упал в обморок после манипуляций с моим мана-ядром. И когда я очнулся, то ты мне сразу же понравилась. После того, как твой дедушка позаботился обо мне и обучил меня всему что знал сам. Даже сейчас, твоя и моя семья налаживают дружбу… — Я сделал глубокий вдох, прежде чем продолжить.

— Я не понимаю, что ты пытаешься сказать, — испуганно сказала Селена, положив свою ладонь на мою.

— Селена. Мы ещё слишком молоды. В смысле, мне скоро всего одиннадцать, а тебе едва исполнилось тринадцать лет! Я знаю, что для девушек твоего возраста уже можно выходить замуж, поскольку ты из демонической семьи. Но я н-не могу, пока не з-закончу обучение. — Я понял, что начинаю заикаться.

— Алекс. Я знаю тебя достаточно хорошо и сейчас ты просто оправдываешься. Мы оба знаем, что я не собираюсь сразу выходить замуж. Я просто хочу начать отношения. Даже с тех пор, как мы пришли в академию, ты обращался со мной как с ребёнком! С тех пор прошло почти больше одного года, Алекс… Я ещё многого не знаю, но уже не считаю себя ребёнком. — Её суровый взгляд смягчился, когда она попыталась урезонить меня.

Я тяжело вздохнул:

— Это потому, что я знаю тебя ещё с детства и для меня тяжело увидеть в тебе нечто большее, по крайней мере сейчас, Селена. — Я почувствовал, как мои аргументы всё больше и больше походили на мелкие отговорки.

Она отпустила мою руку и встала. Я посмотрел вверх и увидел, как она дрожит, пытаясь сдержать слёзы.

— Ты говоришь, что всё это время ты ни разу не думал обо мне как нечто большее, чем просто друг детства? — тихо пробормотала она.

Я не знал, как мне отреагировать. Я, конечно, старался думать о ней, в качестве девушки, но тут не всё так просто.

— Понятно, — прошептала она.

Думаю, она восприняла моё молчание, как ответ. Селена повернулась и пошла к выходу из зала.

— Знаешь, Алекс. Ты так уверен во многих вещах — в магии, боях, в использовании своего мозга. Ты так чертовски уверен во всём, что ты делаешь, поэтому ты так хорош в них. Но знаешь, что? Есть вещи, которые ты не понимаешь. Ты не способен противостоять своим чувствам. Ты всегда надеваешь маску и притворяешься, что ты счастлив или апатичен, когда ты не можешь справиться с определённой ситуацией. Думаю, в этом ты глупее даже так называемых детей, которых ты видишь в этой академии. Ты просто используешь самоуверенность, чтобы замаскировать своё невежество!

Пришлось признать, что в некотором роде, Селена была более взрослой, чем я. Даже в своей прошлой жизни, помимо того, что я был отличным бойцом, обладал харизмой и характером, когда дело доходило до отношений, то я становился полным профаном.

Я вырос, избегая долгосрочных отношений, видя в них лишь бремя, которое будет использовано против меня. Для того, чтобы быть лучшим, у меня не должно быть недостатков и любовь в конце концов могла погубить меня.

Я это понял ещё с того момента, как впервые появился в этом мире. За свою семью я действительно был готов умереть, отчего это заставляло меня думать о том, как я слаб. Если кто-то похитит любого из членов моей семьи, то каким бы сильным я не был, мне пришлось бы выполнять условия.

Мысли завести отношения с той, которую я бы мог назвать своей второй половинкой грели душу, но также и пугали меня.

— Селена, заметь, что я говорю правду. Это не просто заявление, это осознание. Я понял, что я все эти моменты, когда избегал своих чувств. Всё было проще, когда я бился с врагами и достигал успехов в магии. А любовь, оказывается, вещь намного сложнее.

Но Селена не ответила. Никакого изменения в ее выражении.

— Я раньше отмазывался, говоря, что мы слишком молоды. Но теперь, я понимаю, что это всё фигня. Когда я вернулся домой, мне тебя очень не хватало. Я даже часто думал о тебе и фантазировал, что ты делаешь. Но наверное, мои предыдущие слова как-то задели тебя, да?

Я покачал головой, а Бастет будто в поддержку, забрался на живот Селены.

— Да, и я все еще тебя не прощаю, — она подала вид, что все еще бурчит в душе.

— Ох, ладно, я сожалею, если вышло не совсем гладко. Но, может, ты бы немного потерпишь? Я, понимаешь, в этом деле не профи. Можешь поддержать меня, так сказать? А то мне, кажется, я в этом вопросе не так уж взрослый, как ты. Дай мне время.

— Ха, ты так говоришь. Но я уверена, что в это время ты развлечешься с кем-то другой, — ответила она, избегая моего взгляда.

— Нет, точно. Как я могу, — сказал я, но она явно была не уверена.

— Откуда ты знаешь? Может, в итоге найдешь себе другую девушку? — не верила она, отворачиваясь и пуская слезы.

— А что если…

Моя подруга мгновенно замолчала, когда я схватил её за талию, отчего Бастет спрыгнул с Селены. Мои губы потеплели, когда я поцеловал её. Я почувствовал совершенно по-другому, по сравнению с тем, когда она поцеловала меня.

Может быть, это потому, что я был инициатором. Я чувствовал, как её дрожащие губы напряжены от удивления, но затем они ослабли, когда мой нос мягко коснулся её.

Отпустив её, я отошёл, чувствуя, как кровь приливает к лицу.

— Это всё, что я пока могу. Как я уже сказал… надеюсь, ты сможешь подождать меня ещё немного. Обещаю, что я не сбегу, — сказал я, глядя вниз. Впервые в жизни, я был инициатором поцелуя, и чёрт возьми, я не уверен, правильно и я сделал или нет.

Я взглянул на Селену и увидел блеск в её глазах, когда она трогала свои губы пальцами.

— Селена?

— Хорошо, только не заставляй меня ждать слишком долго. — Она отошла от оцепенения и вновь сделала сердитое лицо.

— Договорились. — Я облегчённо улыбнулся от того, что уладил все дела с Селеной, когда она вдруг подняла голову и чмокнула меня в щёку.

Захваченный врасплох, я не знал, что и сказать.

— Это за то, что спас меня сегодня от своего братца.

— Ну я просто не хотел, что бы он трогал тебя, — признался я Селене. — Ну когда этот Мариан поцеловал твою руку.

Стоп! Куда-то меня не туда занесло! Разве это не прозвучало так, словно я ревную?

— Вообще-то, я и сама пыталась его убить, — очень серьёзно произнесла Селена.

Хорошо! Значит она не заметила моей оговорки! Стоп, чего?

— Ты пыталась его убить⁈ Когда влепила ему леща?

— Ну, на самом деле, я была нацелена на его башку. Потом думала, сделаю вид, типа, случайно. Как неудачный фейл, — она пожала плечами. — Но, видимо, я его недооценила. У него там столько маны, что я просто сама прифигела.

— Уже заметил, что у него маны хоть отбавляй, — буркнул я. — И ещё, не похоже, что он боевик-профи. И вот ты ещё говоришь, что он в магическом деле, как белка в колесе?

— Ну, я тебе разъясню, — Селена покачала головой и начала играть со своими волосами. — Кто-то его просто научил базовым магическим трюкам, не так уж и много. Но именно поэтому он не сверкает, как фейерверк на дне города. Я это чувствую, тызнаешь. Проблема в том, что с таким уровнем маны, как у него, даже те базовые ходы превращают его в живую бомбу. Как будто его кто-то с перегрузкой напичкал энергией!

Она повернулась и глянула мне в глаза.

Вообще-то, я знаю ответ на этот вопрос.

— Ну, давай просто предположим, что какие-то люди знают, как это делать. Я лишь хочу заметить, что враги империи опустошили целые города, чтобы заполучить магическую энергию. Так нет ничего удивительного в силе моего братца.

Я не стал рассказывать ей о том, что я заметил его сегодня. Мне нужно узнать больше, чем посвятить в это кого-то еще. Тем более зная, Селену, лучше будет пока это останется в тайне.

Она закрыла рот, раздумывая над этим. У Селены загорелись глаза.

— Мы должны убить этого парня при первой же возможности.

— Тогда давай придумаем план, — сказал я. — Мы знаем, что он неравнодушен к тебе.

— Это правда, но он чудовище в худшем смысле этого слова.

Я ухмыльнулся.

— Почему-то это мне напоминает мне историю с моими родителями и моим дядей.

— Что за история? — спросила она.

— Неважно. — Отмахнулся я и сменил тему. — В ближайшие дни мы либо уничтожим его либо заставим сбежать.

Глава 25 Слежка за Марианом

Внутри академии начался творить полный капец! С тех пор, как Мариан пришёл в нашу школу, не прошло и пары дней, а он уже превратился в местного главаря.

При помощи своих сверхъестественных сил он прокачался до уровня мафиозного босса. Естественно местечкового уровня.

Он приобрел авторитет избив пару школьников, так что сейчас мало кто ходит без страха перед этим типом. Теперь он тут рулит, как своим собственным королевским домом.

Остальные школьники просто в недоумении смотрели на него, в то время как сам Мариан крошил их, как будто у него аллергия на них. Ситуация все больше становилась дичью, и друзья обратились ко мне, надеясь, что я как-то этот цирк прекращу.

Селена, беспокойно глядя на меня, спросила:

— Ну ты что, действительно не знаешь, как его остановить?

Я ответил, стараясь ее успокоить:

— Работаю над этим, детка. Но, блин, убийство не вариант, а то еще и репутацию нашу запятнаем. Мариана не просто так накачали маной по уши. У тех, кто его поддерживает, тоже большой вес в обществе.

Я махнул рукой в сторону школьного двора:

— Даже если я сражусь с ним в школе, то половину зданий разнесу. Во время тренировки я мерялся силами, но там все было под контролем и места была много. Тут так не получится. Может, если бы мы вместе могли уделать его.

Селена, с упорством в глазах, предложила:

— Тогда давай вместе его прикончим. Этот парень настолько нахальный. Вчера даже ко мне приставал, пытался увести куда-то!

Эта ловушка была такая прозрачная, на что он вообще надеялся.

— Думаю, Мариан скоро сам запутается и сделает ошибку. Нужно спровоцировать его. Но, кроме того, мне нужно понять, как сломать щит вражеского города! Даже если мы сейчас убьем Мариана, сомневаюсь, что это что-то изменит.

— Ничего не изменит? — Селена нахмурилась.

— Ну так, немного. Мариан крут, его родословная тоже, но он всего лишь марионетка. Кто сказал, что наши враги используют только его, чтобы бросить мне вызов? У них там целая схема, как это всё работает, и сколько народу для этого нарыли — мы вообще не в курсе.

Селена задумалась. Это как будто худший сценарий, но я был прав. Мариан — не настоящий враг, он всего лишь инструмент. Их может быть еще куча таких же, как Мариан.

— Значит ты думаешь, что Кшиштинские могут подослать еще народу, обещая им силу. Ладно, будем на все готовы. Может быть, правда, Мариан просто отвлекает, а атака будет с другой стороны.

Я пожал плечами.

— Он точно так и делает. Подумай, насколько смешно, что он применяют силу, чтобы завести свою шайку в школе. В конце концов, он всего лишь пацан. Если бы он был умным, он бы скрывал свою силу до последнего момента. Поэтому я уверен, что Мариан — это просто уловка.

— Ну, если что, я готова. Пойду к Анфисе. Она обещала помочь мне с уроками.

Селена ушла, а я приготовился идти на занятия.

— Надеюсь, вы не будете учить, как проникать в мою комнату! — закричал я ей вслед, но она лишь махнула рукой и исчезла за углом.

* * *

Мои следующие занятия были настоящим удовольствием — изучение теории универсальной магии. Но, блин, наш препод Дернов, слишком увлекался базовыми вещами. Мы только через неделю стали изучать действительно крутые материалы.

— Универсальная магия требует солидной порции маны. Неужели не понятно почему? Мана вокруг нас — четыре основных элемента: огонь, воздух, земля и вода. Но универсальная магия оперирует на более высоком уровне этих элементов и требует усилий. Потому что в мане нет таких элементов, как молния, растения, гравитация, магма, звук, металл или лед. Чтобы вызвать эти фишки, маг должен прямо ковыряться с базовыми элементами и придавать им формы, — рассказывал профессор Дернов. Его голос был как легкий шепот, и, хотя он выглядел тихим, он практически никогда не затыкался.

Одна старшекурсница, подняв руку, спросила:

— Профессор! А ведь гравитация, молнии, металл, магма, звук и лед существуют в нашем мире. Почему их нет в мане?

— Офигенный вопрос, милашка! Если честно, на него точного ответа пока никто не знает! Многие магические гуру думают, что для проявления универсальных элементов нужны какие-то особые условия. Но всегда есть исключения, как, например, случайный пожар без видимых причин. Возможно, поэтому большинство магов считают, что огонь ближе к универсальной магии, потому что сам по себе он уже ближе к этим явлениям, — добавил Дернов.

— Универсальная магия, построенная на четырех базовых элементах, весьма ценная. Вы все слышали про Хелтеров. Это, по сути, врачи. Мана, которую они используют, не попадает в категории воды, земли, огня или воздуха. Скорее, тут какой-то святой элемент, или точнее, светлый элемент. Хелтерам не особо полезно ковырять ману из воздуха, потому что в ней светлого элемента нет. Они вместо этого конденсируют и фильтруют ману в своем мана-ядре, что дает им возможность юзать мощные заклинания, тратя при этом меньше маны, — продолжал свой монолог профессор Дернов, его голос звучал как хитрая симфония.

После лекции был такой треш в вопросах и ответах, что никто не осмелился кидаться вопросами, боясь, что это может затянуться. Потом Дернов наконец-то нас отпустил, и я рванул на свой последний урок — Создание Заклинаний.

Ваще, многие Заклинатели на этом предмете были как одержимые этой темой. Но пара умных Ваниров, которые поняли, что можно свои скиллы апнуть, тоже решили не пропускать занятия. Наш профессор, этакий барин господин Вайнер, весь такой интеллигент, в халате ученого мага. Со стильными моноклем, который добавлял ему солидности

— Здарова, студенты! Мне директор сказал, что к нам в класс пришел новый ученик Алекс Каракалов, это ты? — встретил он нас, отражая свет своим моноклем.

— Да, я — Алекс Каракалов. Научите, плиз, хорошему, — ответил я, сделав небольшой кивок.

Проф кивнул головой в знак одобрения.

— Окей! Ты ничего критичного не пропустил, студент Каракалов. Мы тут обсуждали, как кастовать заклинания от индивидуальных до групповых. Расскажи, что ты знаешь про это? — спросил, поправляя монокль, и приближаясь ко мне.

— На сколько я понимаю, формирование заклинаний — это как когда ты сочиняешь или тюнингуешь базовое заклинание, чтоб получить разные приколы, будь то для себя или для какой-то точки в пространстве, куда кидаешь заклинание, — объяснил я.

— Отлично, ответ правильный, студент Каракалов. Молодец! — похвалил он, хлопая в ладоши, и вернулся на своё место, чтобы продолжить лекцию.

— Вот представьте, что все могут читать мысли друг друга. Мысли, которые могут даже заставить порядочного чувака казаться гавном или красивую девчонку выставить в жестоком свете. Разум в открытом доступе для всех. Я думаю, в таком мире появятся самые мощные маги, — пошутил профессор.

— Давайте дальше пойдем… Почему же заклинатели всё громко говорят, когда колдуют? Ведь это никак не улучшает результат. Ага, на самом деле, слова влияют на мозг мага, наполняя его нужными «фразами» и формируя ману в правильное заклинание, — поделился он, и все студенты начали скрипеть в своих тетрадках, чтобы не пропустить ни одной детали лекции.

Профессор Вайнер был великолепным оратором, и он прекрасно знал материал.

— Вот вам довольно юморной пример. Если я скажу девушке: «Я люблю тебя», то наверняка у неё будет какая-то реакция. Эта фраза как заклинание «Я люблю тебя» вызовет от неё ответную реакцию, то есть стыдливое покраснение, плач, улыбка и так далее. — Класс загоготал, услышав метафору, но я призадумался.

— В общем, если заклинатель может контролировать своё сознание, чтобы формировать в ману в нужное заклинание, то повторение вслух не понадобится вовсе. Ванирам же это вообще ни к чему, потому что для их заклинания используются их же собственные тела. А вот Заклинатели могут применять гораздо более точные и сложные заклинания, требующие полного сосредоточения. Вот почему я сказал, что если бы был мир, где все могли читать мысли друг друга, то в нём будут величайшие маги. Почему? Потому что они будут иметь абсолютный контроль над своими мыслями.

Лекция продолжалась, профессор был превосходным оратором, но я не мог сосредоточится, поскольку мои мысли постоянно переходили на Селену и то, что она сказала недавно.

«Скрываю своё незнание в самоуверенности…»

Неужели это правда? Я пользуюсь тем, что намного лучше в магии, чем все остальные, в качестве предлога для избегания того, в чём я плох на самом деле?

Я был лицемером. Я считал Селену лишь ребёнком, но на самом деле это мне нужно было вырасти. Все мои сильные стороны не могли закрыть слабые, а просто сделали их более очевидными в сравнении.

Селена юна. Она невинна, но это не означало, что она невежественна. Может быть, это я — глупец.

— Урок окончен! Доброй ночи, студенты. Увидимся завтра!

Даже идя до общежития, мой разум бы покрыт мыслями, отчего я то и дело спотыкался.

* * *

Я поспешил к общественной зоне, где я надеялся найти мою подругу.

Чтобы сократить путь, я решил пошмыгнуть по узкому переходу между атриумом и местом для расслабона, где школьники чиллили в свободное время.

И тут я услышал какой-то странный звук.

«БАМ»

О-о, блин! Что-то там за углом творится!

Еще не дойдя я услышал голоса:

— Э, сорян! Наверное, мы слишком торопились.

Я заглянул за угол и увидел, что чувак на пару лет старше Селены, заградил ей путь, а ещё трое подкатили сзади него. Она пыталась объехать их, а они опять встали на её пути. Повернувшись, Селена обнаружила ещё четверых типов, закрывающих коридор сзади неё. И кроме них, в этот момент в коридоре никого не оказалось.

— Мы бы хотели быть твоими личными гидами, — предложил старший, протягивая лапу.

Я решаю не лезть сразу, пожалуй, подожду обострения конфликта. Похоже, наш коварный план сработал, и Мариан заглотил наживку.

— С какого фонаря я должна? — Селена звучала уже раздражённо.

— Потому что император Мариан хочет встретить свою будущую супругу, — ответил старший, будто это норм.

Селена моментально нашла, что ответить:

— Ты что, свихнулся? — спросила она, глядя на него. — Мариан — не император!

— Ну, он нам показал свою силу, и мы думаем, что он вполне способен захватить трон. Поддерживать будущего императора — это в наших интересах. Так что мы тебя к нему и поведём, как он нас попросил.

Чувак схватил Селену за плечо. Я всё ещё тут, не вмешиваюсь, дам ей шанс разобраться самой. Нам нужно, чтобы Мариан сам появился, иначе план не сработает.

— Ты, что, забыл, как с дамами общаться⁈ — Селена схватила его лапу и с лёгкостью крутанула, прогнав ману через свои мускулы.

Послышался удовлетворённый «хруст», и запястье чувака согнулось не в том направлении. Она продолжила давить вверх, выпихивая сломанную кость, пока не сделала дырку в коже.

Это преподаст ему урок, который он никогда не забудет, если переживёт то, что произойдёт дальше.

Он посмотрел на свою искалеченную руку с широко распахнутыми глазами, но Селена не дала ему времени закричать. Схватив его за плечо и ещё больше проворачивая руку, она применила болевой от которого он потерял сознание.

— Ты что убила его! — заикаясь произнёс один из прихвостней с шокированным видом.

— Нет, всего лишь обезвредила. Тоже хочешь⁈ — Огрызнулась Селена.

Шагнув вперёд, она пнула ещё одного хулигана в промежность. Что-то разбилось, и она прикончила парня ударом кулака в лицо, прежде чем остальная банда успела оправиться от шока.

Парня унесло назад от силы удара, и он без сознания проскользил по коридору мимо своих товарищей, которые отпрыгнули в сторону, явно не в состоянии осмыслить подобный уровень насилия.

— С меня достаточно. До сих пор я игнорировала Мариана и его маленькую банду, но вам придётся узнать, где находятся ваши границы.

Остальные ребята, как голодные хищники, хотели налететь на Селену, когда вдруг раздался хлопок в ладоши. Мариан, наконец-то, вышел на свет. Еще чуть-чуть, и я сделаю то же самое.

— Ну че, хватит, ребята. Я предвидел, что вы её не вытянете, поэтому решил сам вмешаться, чтобы убедиться, — сказал Мариан с улыбкой. — Парни, отойдите на пару минуток. У меня с ней пара вопросов. Никто лишний не должен мешать.

Бригада Мариана оттащила своего приятеля в сторону, скрываясь из виду.

Когда они пропали, Мариан снова обратил внимание Селены:

— Знаю, что не очень корректно с моей стороны, но ты всегда увиливала от разговоров со мной.

— Ну, давай, начинай, времени мало. Эта драка не прошла незамеченной, скоро можем нарваться на нежеланный интерес, — откликнулась Селена, перекрестив руки. — Так что не тяни.

— Просто хочу, чтобы ты осознала реалии и встала на мою сторону. Корона императора, судя по всему, ждет меня. И ты, вероятно, от меня не отвертишься. Мы, сударыня, связаны судьбой, и у тебя не особо много вариантов, кроме как стать моей будущей императрицей. При этом ты сама будешь в выигрыше. Ты не заинтересована в лучшем будущем? Я осуществлю все твои мечты, лишь бы ты меня поддержала.

Когда Селена молчала, Мариан продолжил свой монолог:

— Похоже, Александр не идеальный кандидат. Этот мир требует настоящего лидера, а не кого-то, кто прячется за книжными полками. Видишь, он не имеет авторитета у народа. Кроме того, он за пределами этой академии абсолютно неизвестен дворянским семьям. Нам нужен тот, кто будет вести, демонстрировать мощь и показывать свой ум.

Мариан поднял руку, словно звезда шоу.

— Вот умение устраивать хитрости, как эта, что я тут произвел — это как раз то, что делает нас настоящими лидерами.

Селена посмотрела на него с насмешкой:

— Отличная хитрость! Ты своих хулиганов на меня напустил, а двое из них сразу вышли из строя. Так ты, больше походишь на антилидера.

— Не недооценивай меня, подружка. Все мои приятели-союзники видели. Ты атаковала двух дворян, когда они отказались слушать тебя. Это как минимум наказуемо. — Мариан ухмыльнулся.

Она только глазами закатила.

— Так что ты тут хочешь, обвинить меня в нападении на дворян? Но ты не понимаешь, что после той войны, что разделила империю, всё изменилось. Если честно, я буду даже рада, если кто-то открыто выскажет неприязнь к короне. С этими играми за власть между Западной Коалицией и Империей все закончится, как только я и Александр сольемся в браке. Ты, видимо, своих сторонников переоцениваешь, так как они с Кшиштинскими дали заднюю.

Мариан сжал зубы, пытаясь не дать виду своего недовольства.

— Ладно, у императора сейчас хороший мометн. Может он и вытерпит удар по репутации, но нам же легче будте его снести!

— Отлично! Ты тут так горячо высказался про императора, — я появился из-за угла. — Двое свидетелей все слышали.

Мариан повернулся, и его энтузиазм как будто слился, увидев меня.

— Что? Сейчас я друзей подзову! — внезапно воскликнул он, осознав что его длинный язык сослужил ему плохую службу.

Я улыбнулась, глядя на Мариана:

— Не стоит заморачиваться. Надеюсь, ты не настолько туп, чтобы в общественном месте нападать. Всё, что тут произошло, в рамках законной самообороны.

Когда Мариан ничего не ответил, я прошел мимо него и взяла под руку Селену. Вместе с ней мы ушли.

Те прихвостни, которые до этого отступили за угол, теперь смотрели на меня с бледными лицами и прижимались к стене, чтобы оказаться на максимально возможном расстоянии от меня. Они вели себя так, словно оказались в одной комнате с каким-то монстром.

— Откуда ты узнал, что здесь затевается? — спросила Селена.

Я хмыкнул.

— Это было очевидно, потому что я следил за ним.

Но я не сказал Селене кое-что. Думаю Мариан снова побежит к своим хозяевам. Я почти уверен, что он связан с культистами. Тогда то я и прослежу за ним.

И такой случай мне представился, когда вечером я вновь заметил его во дворе академии. На этот раз я последовал за ним, чтобы узнать куда он приведет.

Глава 26 Логово заговорщиков

И такой случай мне представился, когда вечером вновь заметил его во дворе академии. На этот раз я последовал за ним.

Как только я собирался пройти в портал за Марианом, как услышал чьи-то приближающиеся шаги. Обернувшись я заметил Лизу, идущую ко мне.

Она только хотела было со мной поздороваться и заговорить, как я жестом попросил ее молчать. Она удивленно поглядела на меня и кивнула. Как же она не вовремя появилась. Оглянувшись, я увидел как Мариан исчез в портале.

— Потом поговорим, — коротко шепнул я Лизе и поспешил за ним. Выйдя из портала я оказался снаружи академии. И на мою удачу Мариан не успел отойти далеко. Он направлялся в сторону городских окраин, где располагались склады, хозяйственные и всякие подсобные здания.

Сейчас он вряд ли почувствовал слежку, но мне надо было быть осторожным. Поэтому я решил выждать минуту, чтобы он вошел в следующую арку и я сумел незаметно зайти ему за спину. Тогда я смог бы без помех пойти следом.

В общем слежка проходила удачно. Однако, в тот момент, пока я двигался к нему, у меня вдруг появилось странное ощущение. Резко обернувшись я увидел фигуру. Мне понадобилось несколько секунд, для осознания того, кто это.

— Лиза, что ты здесь делаешь? — Прошипел я в темноте.

— А ты? — Спросила она голосом полным наивности.

Мы уже успели отойти достаточно далеко от академии и получается она все это время шла за мной.

— Не видишь я занят. — Буркнул я. — Зачем ты пошла за мной?

Лиза отвела глаза, словно смущаясь. Если бы я знал, какую боль причиню ей, возможно и не повел бы себя так грубо. До меня только сейчас дошло, чем я мог обидеть ее.

— Иди домой Лиза, — смягчился я. — Тут может быть опасно.

Ее глаза вспыхнули, и она прошептала.

— Я боюсь одна идти обратно.

Я закатил глаза. Сейчас я только время теряю. Быстро оглянувшись в сторону Мариана я заметил, что еще немного и не смогу отличить его фигуру в темноте.

— А, ладно, иди за мной, — махнул я рукой. — Только тихо и не шуми.

Она кивнула и послушно пошла позади.

Вскоре Мариан свернул в подворотню, которая вела к пустому двору склада. Мы вышли на него, пригнувшись и прячась за штабелями пустых ящиков. Сперва я хотел двинуться за ним, но вдруг он остановился, повернулся и поглядел в нашу сторону.

Я и Лиза затаили дыхание, но ничего не произошло. Он повернулся обратно и вошел в здание. Там он скрылся из виду. Затем послышались голоса — значит он встретился со своими заговорщиками.

На стенах не было никаких окон, поэтому я не мог подслушать их. Тогда я заметил ряды ящиков сложенных у стены, а как я знаю на крышах складов всегда есть окна для дневного света.

— Жди здесь, — тихо шепнул я Лизе. — Только не шуми. Поняла? Давай. Главное не мешай мне, хорошо?

— Я боюсь здесь одна, — тихо пролепетала она.

Я тихо скрипнул зубами.

— Ладно, иди за мной.

Подойдя к ящикам я помог ей забраться на крышу и вскоре мы уже сидели возле окошка.

Внутри под крышей были несколько человек.

Около девяти мужчин стояли вокруг, пили эль и курили что-то, пахнущее травами. Они не выглядели ничем особенным, за исключением одного свирепого на вид мужчины, у которого не хватало левого глаза.

Причина, по которой он привлек мое внимание, заключалась в том, что я почувствовал циркуляцию маны внутри него, что быстро дало мне понять, что у нас на руках наихудший сценарий.

Он не имел никакого сходства с лысым жрецом из штаб-квартиры из-за своих черных волос, которые были чуть короче моих, и неряшливой бороды, которая ему плохо шла. Как будто ситуация была недостаточно плохой, он еще был вооружен мечом вместе с другими.

Напротив них стоял Мариан. Но если точнее это был не ребенок, а уродливый карлик.

«Вот это да! Значит он обманул нас иллюзорной магией.»

Получается он никак не мог быть сыном моего дяди. А мне еще показалось странным почему он был так похож на гнома.

Его взрослое и сморщенное лицо и маленький горбатый нос делали его похожим на лепрекона из древней сказки. В остальном же он был воплощением полнейшего уродства.

«Симулякр, точно это он» — решил я, глядя на это уродливое существо. Больше мне пока ничего в голову не пришло.

Симулякры почти вымершая раса существ, которые могли принять вид любого человека. Но только если они были одинакового размера. Они не могли принять вид огромного громилы или толстяка. Но симуляция ребенка или очень тощего подростка была вполне реальна.

По мере развития разговора я с удивлением слушал его.

— Тогда какие требования у вас, Игнатий, на этот раз? — спросил Мариан. Хотя я уже не был уверен, что это его настоящее имя.

Он назвал этого одноглазаго Игнатием? Но ведь так зовут моего дядю, хотя я никогда не видел его. Я внимательнее пригляделся к нему, когда он заговорил.

— Господин Док уже начал сеять семена ненависти среди нелюдей. Теперь нам нужно, чтобы люди тоже были в ярости, — сказал мужчина.

— Перейдем к делу. Скажи мне, чего он хочет. У меня нет времени разгадывать твои маленькие загадки, — раздраженно оборвал его карлик.

— Как хочешь. Господин Док просит начать разжигать среди людей ненависть и гнев против эльфов, орков, гномов и прочих. Если вы сможете посеять общественную рознь, это было бы идеально, — сказал мужчина.

— Разве недостаточно того, что каратели уничтожают нелюдей? Кроме того этот сын императора стоит поперек горла и сплотил вокруг себя многих нелюдей, — Пожаловался Мариан.

Услышав это, я сразу почувствовал запах чего-то подозрительного.

С тех пор, как я прибыл в Солнечный, Бурдюк уже говорил, что орки стали более безумными. И я был довольно хорошо знаком со способностью людей ко злу. Все эти беспорядки и гражданские войны между расами были на руку заговорщикам внутри империи. Это же объясняло и атаку на академию как раз накануне, когда школа начала обучать и нелюдей тоже.

По словам Бурдюка и Нади, последние четыре года орки вели себя довольно послушно и нападений не было. Был также тот факт, что отряды орков, которых я видел, создавались не для набегов или грабежей.

И теперь я непреднамеренно нашел потенциальный источник проблемы: человек по имени Док и его сообщники. Наверняка это тот самый аристократ Док, который основал Имперскую Торговую Компанию.

Согласно разговору между ними и информации, которую я услышал, то быстро пришел к выводу, что человек по имени Док начал разжигать конфликт между орками и людьми по какой-то пока неизвестной причине.

Поскольку орков спровоцировали первыми, они без колебаний нападали на людей, с которыми встречались. Моя команда тогд была лишь одной из их несчастных жертв. К сожалению, это только обострило конфликт.

Теперь я примерно понимал, что происходит, и был совершенно враждебен по отношению к Доку. Именно из-за него я пережил столько опасностей, не говоря уже о многих других невинных существах.

Подпитываемый гневом, я начал дышать тяжелее. Я уставился на девятерых мужчин в здании, раздраженный тем, что не мог принять меры. Я мог бы уничтожить Мариана.

Хоть его и накачали Гаввахом через обряды и он прошел некоторую боевую подготовку, но его некачественные навыки даже не стоили внимания.

Однако я подозревал, что люди рядом с Марианом были не просто обычными карателями. Однако не это было самым тревожным. Я больше всего опасался того одноглазого главаря этой группы — своего дядю Игнатия.

От него исходил приглушенный, но безошибочный запах крови, напомнивший мне холодного и коварного принца Валерия. Хоть он и не казался таким угрожающим, как Валерий, я определенно сомневался в том, чтобы противостоять ему.

Обдумывая полученную новую информацию, я не обратил внимания на остальную часть разговора. В тот момент, когда я снова сосредоточил свое внимание на разговоре, все внезапно замолчали.

— Господин Мариан, вы взяли с собой еще кого-нибудь? — спросил дядя после некоторого размышления.

— Я этого не делал. Почему ты спросил?

— Я считаю, что в будущем вам следует быть более осторожными, чтобы подобное не повторилось.

Слова мужчины заставили меня вздрогнуть от шока. Внезапно я почувствовал, как меня охватывает холодное осознание.

Поняв, что нас обнаружили, я схватив Лизу без колебаний побежал от окна. Однако трухлявая крыша под нашими ногами предательски скрипнула. И мы с грохотом провалились вниз.

Когда пыль улеглась, я увидел, как вооруженные мужчины окружили нас.

— Такой маленький мальчик? — удивился одноглазый мужчина, посмотрев на меня. — Кто ты?

— Кто-то, кто хотел немного повеселиться, — уверенно ответил я обнимая Лизу. — Мы слишком увлеклись и крыша не выдержала нас.

— Да, мы просто развлекались, — покорно пробормотала она, понизив голос и заставив меня почувствовать себя неловко.

— А вы не слишком малы для таких игр? — Спросил он с дьявольской ухмылкой на лице.

— Да это же он! — Заверещал карлик, увидев меня. Я поймал взгляд Мариона. Вблизи в своем настоящем обличии он выглядел еще более уродливым.

— А, это ты Марион, братец. Как же быстро ты постарел. — Усмехнулся я, оценивая ситуацию как бы отсюда выбраться.

Дверь позади меня была сделана из тяжелого дерева, а это означало, что вышибить дверь было нелегко никому, кроме таких, как одноглазый бугай. Я знал, что смогу забаррикадировать дверь щеколдой, чтобы предотвратить их побег в случае драки.

Тем не менее, я не был уверен, что справлюсь со всеми девятью из них, но это нужно было сделать. Остальная часть склада практически не давала мне преимуществ, поскольку массивный стол занимал середину, а на нем стояли бутылки с алкоголем. Освещение было ярким, так как по всему месту было разбросано множество масляных фонарей.

Одноглазый дядя Игнатий ощерился в широкой улыбке.

— На ловца и зверь бежит, мой племянничек таки пришел.

— Однако у него есть мужество. Я отдаю ему должное, — сказал другой вооруженный человек. — Держу пари, он просто новичок.

— Да уж получше тебя буду, — огрызнулся я на него.

— Послушай, малыш, — сказал одноглазый мужчина. — Тебе лучше следить за своим языком, если хочешь прожить долго.

— Спасибо за предупреждение, я думаю дамы также любят твой язык.

К счастью, это заставило их рассмеяться.

— Мне это очень нравится, — сказал лысый парень, выглядевший умеренно пьяным. — Может быть, нам позволить продолжить ему.

— Конечно, но он должен позволить нам попробовать ее тоже, — усмехнулся парень постарше, который пялился на грудь Лизы.

— На вашем месте я бы не прикасался к ней, — предупредил я их с улыбкой на лице. — Она дочка герцога.

— Герцога? — Одноглазый посмотрел с любопытством. — Ты хочешь сказать, что некто вроде тебя привлек внимание дочери герцога?

— Почему бы нет?

— Тогда докажи. Возьми ее здесь или кишка тонка? — осклабился он. Внимание всех вокруг было приковано ко мне. Если я намереваюсь сразить всех, то мне нужно отвлечь их внимание.

Тот факт, что он сказал это, заставило меня поверить, что он не мог почувствовать мою ману. Я задавался вопросом, было ли это потому, что мое ядро было заморожено или потому, что оно было значительно слабее его.

Я молча посмотрел на него. Моя тревога возросла. Видя, как из мужчины исходит намерение убить, я понял, что легко мне не отделаться.

— Встань вон там у бочки с водой и нагнись, — я подтолкнул Лизу вперед, направляя к полкам у стены.

Послушавшись моей команды, она прошла мимо них, вздрагивая при каждом их движении. Было тревожно наблюдать, как я ожидал, что кто-нибудь из них осмелится прикоснуться к ней, но этого так и не произошло.

— Давай, покажи нам шоу! — Я крикнул, заставляя их всех повернуться к ней, пока осторожно опускал перекладину на двери.

Некоторые из них начали свистеть, когда она выгнула спину с поднятыми руками, давая мне прекрасную возможность нанести удар первым. Хотя убийство ближайших людей казалось самым простым вариантом, сначала я должен был разобраться с одноглазым человеком. Он был дальше всех от меня, из-за чего я не мог вытащить свой клинок, прежде чем дотянусь до него незамеченным.

Я воздерживался от резких движений, чтобы избежать подозрений, надеясь добраться до него прежде, чем Лизе придется предпринять что-либо еще, когда услышал, как она уронила бутылку, явно выигрывая время, действуя неуклюже.

— Давай! У нас впереди не весь день, — прокричал незнакомый голос позади меня.

Стремясь положить конец шоу, я схватил свой меч и стремительно атаковал.

Я позволил своему слою маны дико взорваться, и последовавший за этим порыв сильно удивил бойцов в комнате.

В любом случае, было слишком поздно сожалеть. Похоже, эти люди не собирались давать мне шанс и лишь хотели заставить меня замолчать.

В то время как остальные даже не поняли, что произошло, одноглазый сумел вовремя среагировать, бросившись назад. Если бы это произошло секундой позже, то вместо правой руки, которой он отразил мой удар, то покатилась бы его голова. Искалеченный, он издал крик, который насторожил остальных.

Их внимание было привлечено ко мне. Но к тому времени, как они осознали ситуацию, я сумел развернуться и смертельно ранить двух ближайших ко мне мужчин. Я не мог видеть, что делала Лиза, но надеялся, что она искала безопасное место. Если бы ее поймали, я был бы не в том положении, чтобы сдаваться.

Пока я не мог прикончить дядю, он пополз в сторону, пока остальные вытаскивали оружие. Если бы я позволил им окружить меня, у меня были бы проблемы. Поэтому я проявил инициативу и бросился первым с намерением убить.

Убивать безоружных людей было довольно легко даже без усиления, которое дало мне ядро маны. Честно говоря, даже парни с оружием тоже не представляли особого труда, несмотря на численное превосходство надо мной, поскольку они перебрали с выпивкой.

— Остановите его, — приказал Игнатий.

— Сзади! — закричала Лиза.

Взмахнув клинком назад, мне удалось убить парня, подкрадывающегося ко мне сзади, благодаря ее предупреждению. Несмотря на то, что мы были знакомы недолго, я должен был признать, что ее помощь была необходима для моего успеха.

Среди хаоса мне удалось сдержать их всех, и лишь немногие остались в живых. Они бросали в меня всем, что могли схватить, и использовали металлические трубы в качестве оружия, которые валялись вокруг.

Применив свою способность я остановил время на пару секунд и рванул к дяде.

Его глаза округлись, когда я появился из ниоткуда прямо перед ним.

— Привет, дядя!

Сфокусировав ману в своей левой руке, я вонзил её прямо ему в грудь.

Он открыл рот с удивлением на лице, но крика не прозвучало.

Я почувствовал могучую силу в Игнатие. Совершенно очевидно, что он прошёл через такую же обработку, что и Мариан. Я принял правильное решение, когда решил разобраться с более слабой стороной. Он явно не ожидал, что я приду отнимать его жизнь, учитывая, что вызов бросил Мариан.

Вынув руку, я отпихнул труп прочь от себя.

Некоторые зрители ахнули, не в состоянии осознать, что произошло с их лидером. Пока все остальные присутствующие были слишком шокированы, чтобы отреагировать, Мариан всё ещё стоял в той точке, где был до этого.

Осознав, что я сам телепортировался, он развернулся и посмотрел на меня. У него ушло некоторое время на то, чтобы понять ситуацию. Его взгляд метнулся от моей окровавленной руки к Игнатию.

Затем дядя рухнул позади меня, а я начал идти в сторону Мариана. Мана внутри моего противника начала колыхаться, кружиться и искажаться. Его душа явно была в большом замешательстве, раз демонстрировала такие очевидные признаки эмоционального стресса.

Я ухмыльнулся:

— Ах, чуть не забыл! — я поднял руку, которая была покрыта кровью моего дяди. — Восстань и сражайся.

Тело Игнатия начало дёргаться. Зелёный туман вытек из его носа и рта. Со зловещим стоном он поднялся, наконец-то нарушив тишину. Мёртвые глазницы начали искать и сфокусировались на ближайшей цели. После чего он завопил, схватил обрубок руки и бросился на ближайшего мужчину.

Воспользовавшись этим отвлекающим манёвром, я бросился вперёд и ударил Мариана в лицо.

«Хруст!»

Зуб вылетел из его рта, и я почувствовал, как его боевая аура дрогнула. Возможность! Нащупав путь через слабость в его магической защите, я уцепился в какие-то мускулы в его правой руке. Схватившись за то, что мне попалось, я разрезал их телекинезом.

— АААААААААААААА!

Наполнив энергией кровь на моей руке, я создал проклятье и метнул его в сторону Мариана, заодно и брызнув в его сторону кровью. Почувствовав опасность, он превратился в расплывчатое пятно, а затем исчез.

Два неудачливых карателя, которые оказались за ним, попали под удар вместо него. Их одежда и плоть начали шипеть в том месте, где к ним прицепилось проклятие, которое начало быстро распространяться и разъедать их тела.

Они закричали, когда их плоть начала пузыриться и отделяться от мускулов и костей.

Что-то ударило меня прямо в грудь, выбив весь воздух! Меня подбросило вверх. И прежде чем я ударился о потолок, развернул мана-броню и предотвратил дальнейшие повреждения. Я рухнул на пол, вместе с кучей обломков.

Мариан уже поджидал меня внизу, и его рука была вытянута мне навстречу, но я телепортировался ему за спину.

Ещё одна часть потолка прогнулась наружу, приняв на себя взрывную волну, которая вылетела из его ладони.

Я схватил его за плечо и превратил значительную часть своей маны, которую сохранил в себе, обратно в электрическую энергию. Коснувшись другой рукой его бока, я проследил за тем, чтобы поток энергии прошёл прямо через его сердце.

Волна энергии сотрясла нас обоих и в отчаянии от приближающейся смерти, он схватил меня за руку и попытался сбросить её со своего плеча, но я держался за него изо всех сил.

Последним усилием, ему удалось отпихнуть меня, и я заметил нескольких мужчин, которые приближались к нам.

Щелкнув пальцами с садистски-сардонической ухмылкой на лице, я вызвал фиолетовый мерцающий портал, который приоткрыл стену позади них.

Это были врата в темную пустоту, кишащую неизвестными жуткими существами, которые служили под моим командованием. Пустота искривляла ткань пространства и была наполнена какофонией шепота. Десятки извивающихся черных щупалец метнулись к ним, обвились вокруг их конечностей и утащили в бездну. Как только они ушли, портал закрылся.

«Из них получатся прекрасные инкубаторы для демонов», — сказал я себе, не в силах стереть ухмылку с лица.

В хаосе битвы бутыли алкоголя разбились и залили пол горючей жидкостью. Кто-то столкнул горящий фонарь, который разбился и горящее масло подожгло лужу спиртного.

Тем временем Мариан восстановился и напал на меня. Удар его тела заставил нас обоих упасть, и мы покатились по полу.

Далее он взгромоздился сверху и стал обрушивать на меня град ударов своей оставшейся рукой. К счастью, самую худшую часть поглотила моя броня.

Если я буду сражаться с ним обычными средствами, то мне настанет конец. Будучи так близко к нему, я чувствовал невероятную энергию, которая наполняла его тело. Они зарядили его под завязку. Не удивительно, что он не мог как следует управлять своими силами.

К сожалению для меня, этого могло оказаться достаточно, чтобы он победил. Он просто карлик, который использует ядерную бомбу в качестве дубины.

Я отомстил ему тем, что вонзил свои заострённые ногти на руках ему в грудь, но он схватил и сломал мою руку с такой лёгкостью, которая мне совсем не понравилась.

Чувствуя боль, я впустил её, пытаясь найти баланс между моими эмоциями и спокойной безмятежностью. Это всего лишь боль. Она мной не управляет.

Вместо того, чтобы попытаться набрать дистанцию, я подтянул его ближе, переплетаясь со своим противником.Я начал рвать и метать его ману одной только своей волей. В то же самое время, я вливал украденную у него энергию в своё лечение.

Благодаря моим усилиям, его аура стала светить неровным светом и потеряла часть своей яркости.

Это тебе не глупая дуэль с правилами. В данный момент дело уже не в силе мускулов или навыках. Я покажу этому ублюдку каков настоящий бой не на жизнь а на смерть. Есть причина, почему все, кто обладает хоть каким-то количеством мозгов, бояться магии души.

Столкновение чистой воли и психической энергии друг против друга поднимает ставки на совершенно новый уровень. Жизнь и смерть ничего не значат, когда на кону чья-то собственная душа.

Искры чистой энергии летали между нами. Он вонзил свою руку между моих рёбер и уничтожил что-то важное.

Мне было всё равно. Вся моя концентрация была сфокусирована на настройке меня на его энергию. Я вонзил свои пальцы ему в лицо и глаза. У него вырвался животный крик и он попытался свернуть мне шею, ударяя мою голову о землю снова и снова.

Ему это почти удалось, но я ещё больше укрепил своё тело, используя ту же боевую ауру, что и он. Это грубый и расточительный способ. Вот почему я ненавижу им пользоваться. Мои навыки в этом типе магии были далеко не так хороши, но этого было достаточно, чтобы меня не одолели.

Я без раздумий тратил ману, которую я вытягивал из него же, но это не давало ему убить меня прямо тут же.

Внезапно, что-то в нём ослабло, и я проскользнул через его защиту. Я стал рвать и метать! Затем я отбросил его в сторону и перекатился на него. Он обмяк и его руки упали на землю.

Со свирепой ухмылкой я вытащил из него душу.

— Ха-ха-ха! Теперь ты мой! — закричал я, когда зелёный туман собрался в сферу в моей ладони.

Я пообещал ему, что это не закончится быстро. Каким-то образом мне удалось подняться на ноги. Я был кровавым месивом. Призрачная зелёная фигура стучала в стенки сферы в моей руке. Это была душа Мариана. Вот только его мертвое тело теперь лежало у моих ног.

Когда я поднялся, я почувствовал, как мои энергии восстанавливаются, когда энергия стало покидать тело Мариана и перетекать в меня, соединяясь с энергией всех тех, кто умирал вокруг меня.

Сражение всё ещё было в самом разгаре. Это уже была вечеринка боли и смерти.

Я запрыгнул на стол и начал пинать бутылки. Вскоре пол вспыхнул еще большим пламенем, и, несмотря на то, что один мужчина пытался остановить меня, в итоге я отрубил ему запястье, за которым последовал удар пяткой в нос.

Лиза стояла рядом с мной. Ее крик быстро привлек мое внимание, когда на нее напал мужчина, схватив ее сзади за волосы, надеясь взять в заложницы.

Теперь, когда все отбивались от огня, я смог спрыгнуть со стола и метнулся на помощь Лизе. Чтобы избежать моей атаки, он был вынужден отпустить ее, но прежде чем он успел сделать что-либо еще, я ударил его плечом о полку. Он упал на землю, прежде чем почувствовал, как холодная сталь глубоко вонзилась в его позвоночник. Это не убило его мгновенно, позволив ему мучительно истечь кровью.

Я мрачно усмехнулся, осматривая это безумие. Прошло уже немало времени и, несмотря на то, что мне не нравится бессмысленная бойная, я по ней скучал! Это прекрасная среда для мага души. Я вам преподам урок, почему армии отступают, когда против них сражается некромант.

Теперь, когда весь склад был в огне, а крики оповестили всех снаружи, громкий стук в дверь известил нас, что снаружи пришло подкрепление. И это наш последний момент для побега, если мы не хотим, чтобы нас поймали.

Вот блин! Мы оказались в западне.

Огонь… Огонь повсюду! Куда бы я ни посмотрел, все было объято пламенем.

Балки начали рушиться и совсем скоро обвалиться крыша. Вызвав щит из маны я уменьшил температуру вокруг нас. Но долго так не продержаться. Тогда мне пришла идея и подхватив Лизу за руку я повел ее.

Было тяжело терпеть жгучую агонию от того, что моя кожа плавилась, пока я шел сквозь дым, изо всех сил пытаясь дышать. Я не стонал, но почему я должен был слушать, как каждый второй кричит, как девчонка. Почему они не могли просто умереть молча?

— Я убью их! — сердито выругался я, добравшись до бочки с водой, сбил крышку и нырнул в нее с головой. Она была наполнена на три четверти. Затем схватил Лизу и засунул ее в бочку, сверху закрыл крышкой.

Как жаль, что здесь лишь одна бочка с водой. Теперь я продержусь столько, насколько у меня хватит маны для поддержки щита.

Глава 27 «Сладкий подарок» Селены

Из ада, в котором я оказался, был только один выход: через дверь. Отчаянно нуждаясь в исцелении от ожогов, я огляделся в поисках ближайшего живого человека, который все еще умирал на земле. К счастью, мне не пришлось далеко заглядывать. Кто-то ползал всего в нескольких шагах от бочки.

— Спасите меня! — жалобно закричал он, дергаясь, пока его тело медленно поджаривалось. — Пожалуйста, я горююю!

Если бы я не был так тяжело ранен, я бы смеялся над этим зрелищем. Он был так сильно обуглен, что я даже не мог узнать, кто он такой. Несмотря на это, я был готов дать ему последний шанс быть полезным, поэтому опрокинул его на спину и схватил за горло.

Он пытался сопротивляться, пока я медленно душил его, но было слишком поздно. Я выбрал его своей жертвой.

«Рука истощения!»

Мана цвета обсидиана, которая вырвалась из моей руки и прошла через его тело, была известна как некротическая энергия. Заклинание, которое я использовал, лишило жертву жизненных сил и передало ее мне.

Хотя оно было недостаточно сильным, поскольку являлось всего лишь простым заклинанием первого круга, оно смогло залечить некоторые из моих ран иостановить кровотечение. Этого было достаточно, чтобы я выжил, пока не доберусь до настоящего целителя. Некромантия всегда была полезна подобным образом.

Эйфория от наблюдения за тем, как его тело увядает под моей хваткой, прошла, поскольку невыносимый жар вокруг меня сохранялся. Отпустив его труп, я направился к двери, заметив, что я единственный, кто остался в живых. Идиоты с другой стороны продолжали колотить в дверь, не давая мне легко поднять деревянную балку.

«Воздушная волна!»

Протянув руку к двери и произнеся необходимые заклинания, волна оглушительной силы вырвалась из меня, распахнув дверь. Это закончилось тем, что люди, стоявшие за дверью, были отброшены вместе с ней. Но меня это не волновало. Выкатив перед собой бочку с Лизой внутри и выйдя из горящего склада я наконец-то был свободен.

* * *

Принц Валерий был благодарен мне за спасение своей племянницы Лизы. Что касается таинственной пропажи Мариана, то никто особо не придал этому значения. Поскольку мой дядя Игнатий также загадочно исчез, как и появился до этого. Пожар уничтожил все улики.

С тех пор прошло уже несколько лет и наша учеба в академии подходила к концу. Как и говорил мой отец Николай война с Западной коалицией продолжилась на десятилетия.

Но я был уверен, что культисты просто затаились до лучших времен. Хотя на самом деле была одна проблема — во множестве мест стали возникать разломы. Из них вырывались орды монстров, которые терроризировали округу. В общем все было направлено на то, чтобы дестабилизировать ситуацию внутри империи.

Моему отцу императору пришлось даже создать специальную гвардию «Армию обороны». Их первостепенной задачей стало истреблениие монстров и закрытие разломов. Помимо простых солдатов там служили выпускники магической академии. Если молодой аристократ хотел быть уважаемым в обществе, то он мог попасть в элитный корпус магов по истреблению монстров.

В самой академии у меня больше не было проблем. Я продолжал развивать свое второе магическое ядро и надеялся, что когда-нибудь у меня будет два действующих ядра. Я смогу одинаково быть воином Ваниром и магическим Заклинателем.

Из-за произошедших событий и появления большого количества монстров обучение немного изменилось.

В целях экономии ресурсов и повышения эффективности преподавания, после первого пятилетнего этапа обязательного совместного обучения мальчиков и девочек, они разделяются на кампусы. Предметы преподаваемые мальчикам, фокусируются на одной цели — выживании.

Цель состоит в том, чтобы как можно быстрее и с наименьшими затратами обучить каждого молодого человека выживанию. Таким образом, каждый предмет, который преподавали в школе и все лекции, были связаны с увеличением наших шансов на выживание в этом мире. По окончании учебы, ученикам предоставляется так называемый сертификат лицензированного мага.

Обучение основывалось на использовании минимальных затрат, с наиболее эффективными методами обучения для увеличения шансов на выживание, чтобы не стать навозом диких животных.

После, в общей сложности, 8-ми лет обучения, 99% и выше всех студентов покинут школу и официально войдут в общество, чтобы начать свою жизнь. Объединив усилия, вещи узнанные в школе, плюс некоторое дополнительное обучение, то можно стать воином, а если, точнее, то пушечным мясом или пищей для монстров.

Или же продолжить высшее обучение, чтобы стать более высококлассным магом.

Конечно же, обязательное обучение не является высшим. После 8 лет обучения, академия имеет некоторое количество элиты. Как правило, это либо люди с сильной поддержкой, либо счастливые индивидуумы, которым посчастливилось развить исключительные таланты в некоторых сферах. Эти люди могут присоединиться к более высокому уровню, чтобы получить более специализированные знания и получить истинное элитное образование.

Требования для вступления туда очень высоки, в основном из каждых десяти тысяч претендентов, проходит только один. Если взять, к примеру, базовую школу «Аврория Бореалис», то каждый год она выпускает по нескольку тысяч выпускников. Но только лишь несколько сотен подходили по требованиям для элитного института.

И это был наш последний год общего обучения в академии. Это потому что это последний семестр, который мы проведем в школе. Во второй половине года мы будем проходить стажировку за пределами школы. Окружающие город шахты, Городская Стража и фермы за пределами города, а также различные важные транспортные коридоры — это все места, требующие защиты. Один неверный шаг в этих местах может стоить жизни.

За пределами защитных стен трудно найти место, которое можно считать безопасным для человека. В любой момент твою жизнь может забрать мутировавшее животное или пещерный житель.

Кроме этого особенно ничего не изменилось.

Мои друзья по-прежнему учились, дружили, ходили на свидания. Также как и мы с Селеной по ее планам в дневнике. А еще сегодня у меня день рождения и мне стукнет восемнадцать лет. Я буду уже совершеннолетним. Селена была старше меня на два года, так что она ждала этого с особым энтузиазмом.

Мои родители были живы и здоровы, только немного постарели. Чего нельзя было сказать о моей горничной эльфийке Ауэриель. Она выглядела все такой же молодой и красивой, как в момент моего появления в этом мире. А я все еще помнил, какое обещание я себе дал еще в период младенчества.

Я опять задумался, но потом снова себе напомнил: моя жизнь должна быть настолько длинной, чтобы иметь достаточно золотых монет и чтобы переспать с достаточным количеством красивых женщин. Если в один прекрасный день, я должен буду покинуть этот мир. Я надеюсь увидеть картину того, как большая группа красивых и сексуальных женщин умываются слезами из-за любви ко мне. В то же время группа незнакомых детей и внуков будут безумно смеяться в сердцах из-за огромного количества золота, которое они унаследуют. Наконец, этот старик издаст свой последний звук…

* * *

Мое день рождение мы планировали отметить на природе.

— Так что же ты там запланировал? — спросила меня Марья Комарова, при этом хмурясь на своего брата Марка, который держался за руку с Алисой.

— Увидишь, — сказал я обещающим тоном.

Марья пыхтела и фыркала, неся на спине рюкзак, который был размером с неё же. Загруженная снаряжением и всякими приспособлениями, которые могут понадобиться в путешествии, она постоянно удивляла меня, с каждым часом, что ей удавалось поспевать за нами.

— У Лианы дела идут лучше всех, — прокомментировала она, с завистью глядя на огромный карман, который девушка носила на талии.

Пространственные карманы были своего рода магическим предметом хранения, который мог носить с собой предметы, гораздо более объемные, чем они сами, без изменения каких-либо их свойств. Хотя карман был не таким уж большим, всего один кубический метр места, даже самые маленькие карманы стоили тысячу золотых. Это была роскошь, которую охотники или наемники не могли себе позволить, несмотря ни на что.

Так как это был мой день рождения, я пригласил их отметить его на природе.

— Для начала, у нас впереди целый день пути по пересечённой местности, — лесная дорога, за которой почти никто не присматривал, смогла довести нас только до этого места. — Если бы не тот факт, что местные охотники регулярно ходят здесь, то тут вообще дороги не было бы.

Мой питомец носился вокруг нашей группы, словно маленький котёнок, совершенно ошалевший от того, что его взяли на природу. Словно сторожевой пёс, он обследовал всё вокруг, оставаясь при этом поблизости от нас. Он словно снова стал маленьким малышом. Вот только в этот раз он уже был монстром, размером с собаку и весом в сто килограмм.

— Я не понимаю, как кому-то вообще могла прийти в голову идея держать у себя дракончика в качестве питомца! — пожаловалась Лиана.

Она всё ещё опасались моего компаньона.

— Ой, да хватит уже ныть, ребята. К тому же, Бастет не какой-то там питомец. Он — мой фамильяр. — Я пренебрежительно махнул рукой, продолжая вести группу уже молодых мужчин и женщин. — Я подумал, что эта небольшая прогулка будет отличным способом выпустить пар, прежде чем мы выпустимся из академии.

— Если так, тогда тебе время поджимает, — закричала Евгения со своего последнего места в очереди. — У нас осталось всего две недели, знаешь ли…

За прошедшие годы Евгения также выросла и стала женственно привлекательной. Особенно выросла ее грудь, которая была больше чем у любой другой девушки в нашей группе.

Мой друг Андрей кажется пытался за ней приударить и его я тоже пригласил на мой день рождения. В отличие от других он не сильно вырос в длину, поэтому было забавно наблюдать, как он разговаривает с Евгенией находясь лицом на уровне ее грудей.

Пару раз прокладываясь сквозь лес к горе, мы не теряли друг друга из виду. Я иногда оборачивался, чтобы врубиться, где мы, в то время как Евгения, использовала магию ветра, разрубая плотные заросли. Честно говоря, наш поход был больше в русле расслабона, чем строгой тренировки.

Когда мы выбрались из леса, перед нами раскрылась область, где деревья уступили траве, мху и камням.

— Тут круто, куда мы направляемся, — бросил я. Но прежде чем кто-то успел задать еще вопросов, налетел сильный ветер, почти снося с ног. Я как моментально схватил Селену за руку и прижался к ближайшему стволу. — Держись!

— Гляньте вверх! — закричала Евгения, показывая на тучу, закрывшую Солнце. — Нам нужно укрытие.

Мы двинулись и нашли маленькую пустую пещеру. Здесь Селена пригодилась со своей магией, разведя костер, и мы пополнили свои запасы пресной воды. Но вода оказалась ледяной, как из морозилки.

— Это не на долго, — я поглядел на ливень из устья пещеры.

— Просто неожиданно, — вздохнула Евгения, глядя на свою мокрую одежду.

— Ну, мы почти у цели, — я показал пальцем на противоположный конец пещеры, откуда виднелась поляна за водопадом.

Мы вышли из каверны через водопад, который уже слышали изнутри. Мы немного устали и промокли от дождя, но наградой нам стал вид цветущей долины, окружённой горами.

Вода падала в небольшое озера, которое было голубым и кристально чистым.

Небольшая лужайка рядом с озером была идеальным местом для лагеря, и находилась всего в сотне метров от входа в пещеру.

Сам водопад питал серию небольших бассейнов, пока не заканчивался в озере, создавая природные ванны.

— Это место просто великолепно! — Алиса хлопнула в ладоши и запрыгала на месте. Она прижалась к Марку и подёргала его за рукав. — Вон там, у подножия горы идеальное место для лагеря.

К счастью, остальные тоже были очарованы этим небольшим природным заповедником.

Пройдя мимо меня, Евгения потянулась и подняла руки в сторону солнца.

— Наконец-то! Солнечный свет! — Не обращая ни на кого внимания, она расстегнула застёжки и сняла тяжелую броню, обнажая промокшую футболку.

Я невольно обратил внимание на тот факт, что её идеальные сиськи натянули влажную ткань. Обычно вполне нормально, но учитывая нынешние обстоятельства, было вполне очевидно, что она не носит лифчик. Её торчащие от холода соски раскрывали слишком многое.

Последовала самая естественная реакция, и все три парня из нашей группы уставились, словно похотливые ублюдки, в том числе и я. Даже робкий Андрей не смог отвести взгляда от такого угощения.

Ощущение, будто укол в шею, заставило меня резко отвернуться, как будто инстинкты выживания кричали: «Будь осторожен, что-то ценное на кону!»

Повернувшись я поймал взгляд Селены, чьи глаза сверкали каким-то странным огоньком.

Её хвост махал, создавая целую бурю эмоций, а она смотрела на меня, словно готова была вот-вот разорвать.

Не спуская глаз с меня она обратилась к остальным:

— Эй, почему бы нам не свернуть на ту травяную поляну и устроить там лагерь? Надо разжечь костер и насладиться моментом!

— Да, точно!

Марк, будто генерал, повернул голову от нахмуренной Евгении и начал вести всех вперёд. Алиса вцепилась в него, не отпуская.

В это время Марья подкатила к Евгении.

— А почему бы нам не спуститься к озеру? Можешь применить свой магический лёд и сделать холодильник для еды!

Я уже был готов следовать за всеми, но Селена схватила меня за руку и придержала. Её движение остановило остальных.

— Ребята, разложите лагерь. Мне нужно поговорить с моим будущим мужем.

Я нахмурился, видя, как все отдаляются. Понял, что у Селены что-то на уме, и лучше не делать этот разговор публичным.

Пока остальные шли к поляне, Селена повела меня к одному из небольших бассейнов, встроенных в водопад. Там она аккуратно расстелила два одеяла.

— Иди сюда, мой хороший, — Селена помахала куском вяленого мяса перед Бастетом.

Она заманила моего фамильяра и начала чесать его за ушками, как только этот предательский кото-дракон принял взятку.

Благодаря нашей с ним связи, я чувствовал её прикосновения к Бастету так, словно она делала это со мной. У меня по спине невольно пробежали мурашки, и мне пришлось крепко стиснуть зубы, чтобы не застонать от удовольствия.

Бастет лишь натянул свои губы, словно ухмылялся мне с садистским восторгом.

Всё, что я мог сделать — это гневно посмотреть на него в ответ и продолжить есть свою еду.

— Ты смотрел, — резким тоном заявила Селена, имея в виду мокрую футболку Евгении с выступающим грудями.

Я закатил глаза.

— Я тебя умоляю, только не делай из мухи слона. Мне уже восемнадцать, и это мужское тело. Я не могу не смотреть, когда чем-то практически тычут мне в лицо.

— Я не жалуюсь, — Селена встала на колени предо мной и начала возиться с моим ремнём. — Просто меня раздражает, что ты не смотришь на меня так, как должен!

— Эй! Что ты делаешь?

Я пытался уловить её руки в своих. Что за внезапный порыв в ней? Видимо, это ещё один из тех моментов, когда она упорно следует своим внутренним установкам, невзирая на все последствия.

— Что ты… — начал я, но Селена встала с колен и, словно ответом на мои вопросы, поцеловала меня прямо в губы. Её горячий рот и язык казались настолько интенсивными, что каждое её прикосновение к моим губам казалось словно ласковое пламя.

Знал я, что что-то здесь не так, но от её поцелуев я просто забывал о всём и наслаждался моментом.

— Это слишком хорошо. Нам этого делать не следует. — попытался я восстановить здравый смысл.

Она фыркнула.

— Почему? — спросила она.

— Ну, мы же не… — Я хотел сказать, что у нас даже нет официального брака. Или что мы слишком молоды. Но в голову приходили только глупые оправдания, учитывая наше бессмертие. Мы ведь не какие-то застенчивые подростки, стесняющиеся своих интимных желаний.

— Просто молчи и смотри только на меня. — она прервала меня и вернулась к поцелуям, создавая что-то вроде волшебства своим языком.

Открыв глаза, я понял, что Селена каким-то образом сняла свою куртку. Её штаны лежали рядом с одеялом. Она была одета всего лишь в футболку и скандально тонкие трусики.

Погружаясь в океан блаженства, я почти не осознавал, как она продолжала исследовать моё тело поцелуями, с каждым разом опускаясь всё ниже.

Тимофей Тайецкий Возвращение некроманта. Том 3

Глава 1 Поездка на природу

Затем ее губы внезапно обхватили мой пенис, и я невольно застонал, когда она уткнулась в мои бедра. Она была такой мягкой и горячей, что мне хватило нескольких быстрых толчков, чтобы довести себя до предела.

Пока я переводил дыхание, она отпустила меня с влажным чавканьем и озорно улыбнулась.

— Надеюсь, ты остался доволен тем, что испытал на себе мою предварительную ласку?

— Предварительную ласку?

Я моргнул и увидел ее идеальное тело, когда она встала. Затем я посмотрел на свою мощную эрекцию, которая была далека от удовлетворения. Она была серьезна. Она завела меня так далеко и хотела уйти, пока я не кончил. Или, точнее, я кончил. Но я был готов к новой попытке.

— Точно.

Она повернулась и показала мне свой красивый округлый зад. Ее трусики были влажными. Явное доказательство того, что она возилась с собой, пока вела меня к оргазму.

Когда Селена повернулась, чтобы направиться к бассейну, я схватил ее за хвост. Это уже не имело значения.

Я знал, что, сделав это, могу навлечь на себя смерть. Селена могла бы откинуть меня назад, принудив, но сейчас это не имело для меня никакого значения.

Подтянувшись, я подставил ногу под ее лодыжку и подсёк ее. Она издала милый крик, упав мне на колени. Застонав, я просунул одну руку под ее трусики, в самую интимную часть, а другую — под футболку, обхватив ее великолепную грудь. Груди Селены не были такими большими, как у Евгении, но они были упругими и тяжелыми. Их было достаточно, чтобы удовлетворить все мои фантазии.

— Алекс…

Она начала извиваться у меня на коленях, и ее попытки сопротивления только подстегивали меня. Я целовал ее шею, а ее бедра дрожали и прижимались ко мне.

Ей потребовалось больше минуты, чтобы успокоиться и собраться с мыслями. Когда она успокоилась, то встала и попыталась уйти.

— Тебе нужно знать одну вещь. Мы не…

— Не говори.

Прикрыв ей рот одной рукой, а другой притянув за талию, я заставил ее снова опуститься на колени. На этот раз я добился своего и погрузился в нее. Она застонала, и я почувствовал, как ее внутренности сжимаются и трепещут, когда она сжимает мой пенис, как кулак. Я обхватил руками ее живот и притянул ближе.

Меня расстроило то, что она не могла нормально двигаться, поэтому я толкнул ее вперед и поставил на четвереньки. Затем я сел позади нее.

Решив начать медленно, я вытащил свой член и снова вставил его. Тяжело дыша, я схватил ее за хвост и направил движение, продолжая его до тех пор, пока не смог больше сдерживаться.

Понимая, что вступаю на опасную территорию. Все это время ее божественное лоно массировало меня. Казалось, она продолжает двигаться, хотя ее тело было совершенно неподвижно.

— Селена, — я закатил глаза. — Как ты это делаешь?

Вместо ответа она застонала и быстро задвигала бедрами назад, насаживаясь на меня изо всех сил.

— Черт.

Ее действия застали меня врасплох. Я почувствовал, как вздулись мои яйца, когда я запульсировал внутри нее. Держа ее за бедра, я мог только погружаться в нее так глубоко, как только мог, и наслаждаться удовольствием, которое мы оба испытывали.

— Идиот, ты не можешь кончить в меня, — пожаловалась Селена сразу после того, как ее собственный оргазм закончился.

— Ты сама начала, — возразил я. — Что случилось, то случилось.

Ее слова говорили об одном, но то, что она провела рукой по своей груди, говорило о другом.

— Почему у тебя до сих пор эрекция? — спросила она, велев мне обратить внимание на мою биологию.

Я немного вынул свой член и снова вставил его.

— Так что я продолжу.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что буду идти до тех пор, пока не смогу идти. — Я приподнял ее ногу и поощрил развернутся ко мне лицом. — К тому же мои мана усиления добавляют выносливости, так что, думаю, я еще долго не выйду из этого состояния.

Надеюсь только, что смогу вырваться, когда она устанет.

— О, — выругалась Селена, когда я приготовился сделать еще один выстрел между ее гладкими бедрами. — Надо было сломать руку, когда ты отшлепал меня, вместо того чтобы сказать «спасибо».

Но тут нас прервал вой заставивший волосы встать дыбом.

— Аууууууу!!!

Ожесточенный вой слышался снизу, куда ушли ребята обустраивать лагерь. Все студенты внизу были парализованы от страха. Их лица исказились, они чувствовали страх.

Мана-зверь!!!

Студенты изучали их бесчисленно количество раз, запоминая манеру поведения и повадки, но стоило им почувствовать на себя этот взгляд, как их разум опустел.

Покрытый зеленоватым мехом волк вышел из тени. Его острые, как бритва, когти дробили землю, он скалился на нтх зазубренными клыками, с его пасти капала слюна, он предвкушал вкусную еду.

Голова магического волка была больше, чем у обычных волков, его мышцы были сильны и тверды, словно скала. Мех было сине-зеленоватой расцветки.

Единственная магия волка, его изумительно зеленые глаза, приковала их к месту, смотря на нас, как на еду.

— Бе… БЕЖИМ!!! — дрогнув, крикнул чей-то голос.

Студенты запаниковали, словно дикие птицы, которых спугнули охотники. Они сталкивались и натыкались друг на друга, пытаясь сбежать.

— Бежим! Идиоты, чего стоите как статуи! — кричал Марк, видя испуганную Алису, которая замерла от страха. Он потянул ее за собой.

— Ветер… Ветер… блин, путь ветра! — Евгения попыталась вызвать магию, но ее сильно бьющееся сердце не могло сосредоточиться, чтобы контролировать магию. Во время практики она спокойно мога вызвать магию, без каких-либо ошибок. Однако, она не могла использовать ее сейчас, когда мана-зверь всего в двадцати метрах от них.

Даже те, кто считал себя спецом, не мог использовать свою магию, чувствуя, как они напуганы. Поэтому, будучи не в состоянии пользоваться магией, они бежали вверх.

— Алекс… Бежим… Быстро бежим! — крикнул Марк, когда они достигли верха.

Они бежали к пещере крича и плача, каждый раз нарушая мою концентрацию, когда я хотел использовать магию.

— Нет, нужно бежать сейчас! — Я собирался использовать магию, когда услышал рык волка. В отчаянии, я быстро Селену.

— Отпусти меня! Я поймаю этого волка! Остальные пусть успокоятся и поддержат меня! — сказала эта суицидная.

— У тебя критически глупый ум! — сказал я, перед тем, как увел ее. Эта девушка, которая хочет казаться хладной, на деле лишь хрупкая девушка, которую не стоило труда тащить за собой.

Это еще не значит, что я хотел лишить ее возможности призвать магию, чтобы она не прославилась как самая способная. Селене не хватило бы времени на магию, даже если бы она сконцентрировалась с самого начала. Зверь был уже близко.

«Прямо сейчас это не имеет значения, пусть она будет меня проклинать и ругаться, будет лучше бежать», — я нес ее туда, куда и бежали остальные. Слыша ругательства и вопли Селены, я мог бы уже оглохнуть.

Черт возьми! Не удивительно, что учителя так смеялись, когда студенты успешно показывали свою магию на манекенах. Сейчас они просто кучка, что ожидает своей участи быть съеденной. Как бы мы не торопились, чтобы выбраться, мы не успевали.

Мой ум находился на грани истощения. Я очень старался успокоиться и сосредоточиться, однако зверь мешал этому. Это словно смотреть фильм ужасов. Видя плакат, ты не ощущаешь страха. Однако, когда ты смотришь на то, как он бежит на тебя и при этом издает звуки, это просто ужасно. Особенно, если все это происходит вживую.

Какой нормальный человек будет спокойным в данной ситуации?

Я был быстр, даже неся Селену. Если бы я оставил ее там, она бы так и стояла там, скрывая тот факт, что на самом деле не может пошевелиться от страха. Эта ситуация в десять раз страшнее самых страшных их кошмаров.

Тем временем мои друзья голосили на разные голоса:

— Неет! Я не хочу здесь умирать!

— Как это могло случиться⁈

— Мы умрем здесь? — спросила Лиана, дрожа от страха.

Помимо вони из пасти волка, которым пропиталась пещера, она суммировалась с запахом испачканных штанов, что было просто ужасно.

— Если этот монстр будет гнаться за мной, я лучше умру, чем буду съеден заживо.

Я и Селена слыша их слова яростно глядели на них.

— Нет смысла бегать. Мы должны собраться командой и победить его!

Мои друзья лишь мечтают стать магами, а не стремятся к этому. Хоть школа так долго их обучала, они расклеились перед лицом опасности.

Хотя Марк был единственным из них, кто не струсил.

Стоя у края горы, он смело смотрел на волка, и пытался замедлить его с помощью магии льда.

Только он подумал, что может вздохнуть с облегчением, как понял, что этот волк и не думал останавливаться.

— Никакого эффекта? — Марк смотрел на него с глупым выражением лица.

Он думал, что с нынешним уровнем магии, он определенно справится с этим зверем, он же может заморозить троих или четверых людей. Он думал, что так сможет заслужить почтение всех остальных, а заодно и успокоить их, чтобы они могли присоединиться к нему и завалить этого волка. Однако магия льда не остановила волка, как то и было задумано.

«Краккк!»

Волк освободил замороженные ноги и направился прямо на Марка. Он высоко поднял лапу и ударил ею Марка.

«Бум!»

Ударная волна оставила большой след в земле, а мальчишка отлетел на пять-шесть метров.

Марк остался без какой-либо защиты, катясь по земле, пока не остановился и не потерял сознание.

— Марк! — Алиса кинулся к своему парню, заметив его рваную одежду и кровоточащие раны.

Марья, которая оправилась от шока, увидев это, испугалась и села на корточки, заплакав, словно беззащитный котенок. Кажется, волка этот скулеж стал раздражать, он рысью кинулся к ней.

В его глазах не было и капли милосердия. Марк уже лежал без сознания, никто не знает, что может случиться с его сестрой.

— Черт возьми! Быстро беги! — с тревогой крикнула Лиана.

Она быстро побежала к Марье, пытаясь оттащить ее подальше от волка.

— Мартышка! Прекрати рисковать своей жизнью! — заорал я, увидев эту сцену.

По поему мнению, Марк действительно поступил глупо, с его уровнем магии он не справился бы с волком. К счастью, этот волк был немного странный, а потому, пока не растерзал их. В противном случае, он бы одним взмахом превратил Марка в кусок мяса.

— Огонь… Огненная волна! — Селена прикусила язык, прежде чем бросила волну огня. Огненный шар направился к волку… или нет. Он упал перед волком, разгоревшись небольшой стеной, что заставило его шерсть полыхать красным.

Магический волк проигнорировал горящее пламя, продолжая двигаться в направлении Марьи и Лианы.

— Зверь! Вкуси-ка мои молнии! — Заорала Евгения, пуская по телу молнии.

По ее приказу они бросились к волку. Фиолетовые молнии ударили в зверя, парализовав его. Отчего он взвыл от боли и перестал двигаться. Он повернулся к Евгении, рыча и смотря на нее нереально-зелеными глазами.

Магический волк открыл глаза и зарычал. В одно мгновение он оправился от боли и рванул в сторону Евгении.

— Андрей! — крикнула Евгения, начиная паниковать.

Андрей призвал свою магию, также начиная паниковать.

— Волна земли, атакуй!

Весь вес тела парня будто рухнуло вниз, когда он положил руку на землю.

Неожиданно жесткий гравий пошел рябью, когда камень и земля начали подниматься, образую своеобразную волну. Волна быстро появилась перед Евгенией

Не имея возможности избежать волка, Евгения уже подумала, что умрет от лап этого волка, будучи растерзанной на куски. Однако, открыв глаза, она обнаружила, что будто отошла в другое место. Ее лицо наполнилось радостью, когда она показала Андрею большой палец.

Андрей глупо улыбнулся, он сам не ожидал, что так хорошо справится со своей магией.

— Не бойтесь! Нас много, а он один, просто выложимся по полной, и он не сможет нам противостоять! — подбодрила всех Евгения, на примере показав общую силу.

— Все, готовьтесь использовать свою магию! Молния парализует его на время, в этот момент у нас появится шанс. Он не сразу сможет двигаться! Это наш шанс! — также кричал Андрей.

Как и сказал Андрей молния ненадолго поразила волка, и тот не мог двинуться с места. В это время студенты набрались смелости и, успокоившись, начали готовиться показать себя.

— Ледяная волна!

— Землетрясение!

— Огненная волна!

В этот раз они призвали свою магию, воспроизведя различную магию, атакуя волка. Страдая от атаки со всех сторон, волк не мог пошевелиться, рыча от боли.

— Огненная волна, нам нужно еще пламя, оно сможет сжечь его! — закричала Евгения, непрерывно атакуя волка молниями.

Элемент огня являлся основным разрушающим элементом. Вспышка яркого света ослепила волка, его ноги, благодаря множеству слоев льда, были обездвижены. Теперь только огненные элементы могли добить зверя.

Селена отправила свою огненную волну, направив ее на спину волка, поджигая его мех, что вызвало еще больше его болезненного воя.

— Ауууууу!!!

Когда все подумали, что заклинания наконец сработают как нужно, зверь бросил атаку рыком в Евгению и Андрея. Сразу после этого бросил такую же атаку в сторону других.

Этот рык вызвал повреждения у студентов, до которых дотянулся, ломая им кости и оставляя раны. Когда у студентов появилась надежда, они оказались разгромлены.

— Мы трупы… Он совершенно на другом уровне. — сказал Андрей, когда попытался подняться.

Евгения была в таком же состоянии, что и Марк.

Даже при том, что волк был ранен, он не сдавался, казалось, что эти раны ему вовсе и не мешали. Мощность магического волка не знала границ, даже если бы дюжина студентов одновременно использовали свою магию, они вряд ли причинили бы ему вред.

— Если мы все произнесем свои заклинания разом, пусть мы не победим его, но, хотя бы прогоним. Иначе мы все здесь и умрем. — крикнул Андрей.

— Алекс, твоя магия лучше моей. Сожги его! — крикнула Селена.

Те, кто действительно мог причинит вред волку, были маги огня и молнии, однако магов огня и молнии было очень мало, чтобы сразить этого волка.

— Нет смысла… Это не простой волк, — сказал я, внимательно наблюдая за зверем.

— Помощь…помощь…помощь… Кто нам теперь поможет… — бормотала Лиана, присев на месте, будучи очень бледной. Этот волк, будучи удовлетворенным развитием событий, снова повернулся в сторону Лианы.

— Ты идиотка! Беги! — раздраженно крикнул я.

Это безнадежно глупая девка! Так много людей пожертвовали собой, призвав магию, чтобы она могла сбежать, а она и с места не двинулась.

— Это не имеет значения… Мы все умрем от этого волка…

— Мы разберемся с ним! Андрей, ты можешь использовать свою магию? — спросил я у него.

Андрей тяжело кивнул.

— Хорошо… Я хочу заманить его за собой в пещеру, ты должен помочь мне добежать до нее, сможешь? — серьезно спросил я.

— Алекс, что ты хочешь сделать?

— Убить его, — я прикусил язык, чтобы успокоить себя и отвлечь на боль, а не на серьезность ситуации.

Сосредоточившись на мане я расширил свой контроль над ней. Я захватил и сгустил свою энергию.

Масса горячего пламени появилась в ладонях, перетекая из ядра.

— Огонь! Внутреннее пламя!

По мере того, как я завершал заклинание, мой темперамент менялся вместе с огнем на ладони, становясь все больше и горячее.

Ревущий огненный шар выстрелил точно в зверя. Шар взорвался, вызывая горящие паутинки изнутри волка. Моя сила во много раз превосходила пламя Селены.

Свирепые, горящие паутинки были очень жестоки к волку. Зверь поднял голову и взвыл от боли. Он несколько раз топнул по земле, будто старался скинуть с себя пламя или потушить, потом кинулся к пруду. Если пламя не исчезло, вероятно, оно сжигало его изнутри.

Селена, Евгения, Андрей и другие студенты, что еще были в сознании, в шоке смотрели на меня.

— Алекс, это… твоя волна огня? — поражено спросила Лиана.

Силу моего пламени даже не сравнить с силой Селены. Пока ее пламя лишь подпалило волка, я, помимо кожи и меха, заставил гореть его кости. Несмотря на то, что общими усилиями, они причинили волку достаточно неприятностей, я добился еще большего эффекта одним лишь своим ударом.

Элементарная магия делится на три уровня. Первый — это обычные шары огня, которые быстро воспламеняются при контакте с целью, прожигая кожу и вызывая ожоги.

Второй этап совершенно отличался от первого. Как и следует из названия, они атакуются уже готовыми, воспламенившимися шарами, будучи уже нереально высокой температуры. Они сжигали не только кожу, но и могли жечь кости. Сжигание меха не может навредить волку. В панике, студенты не поняли, что шкура волка является его своеобразным щитом.

Поэтому, он не мог терпеть пламя, сжигающее его кости, причиняя ужасную боль. Пламя достаточно сильное, чтобы и вовсе сжечь этого волка.

Магический зверь прыгнул в пруд, чтобы хоть немного погасить пламя. Однако, по неизвестной причине, когда он прыгнул в пруд, его зеленые глаза стали красными.

Темный магический волк — существо, которое становится неистовым в бою, поэтому сейчас, студенты могут быть поголовно уничтожены.

Его красные глаза наполнились яростью, зафиксировав взгляд на мне. Он начал стремительно приближаться, пока я все еще стоял, будучи шокированным. Этот волк оказался еще свирепее, чем я думал изначально.

Глава 2 Выпускной экзамен

Волк начал приближаться. Я сильно недооценил его изначально.

— Андрей! Андрей! — позвал я.

Андрей быстро стал собирать ману, он должен призвать магию сейчас, пока не стало слишком поздно. Иначе я будет убит.

— Аууу! — темный магический волк бросился вперед с такой скоростью, что казалось, будто он летит.

Он словно стоял на бочке с порохом, поэтому его скорость стала запредельной.

— Алекс! — в этот критический момент Андрей позвал меня.

Сформировав земляную дорожку, Андрей был даже быстрее обычного. В миг потянув меня в противоположную от волка сторону.

— Грррр!

Темный магический волк схватил лишь воздух. Когда он понял, что его перехитрили, это страшное существо стало стремительно преследовать нас, когда мы побежали к пещере.

— Беги, беги, беги, быстрее, ну же! — я оглянулся и понял, что зверь настигает нас.

— Я… Уже и так на пределе! — сказал Андрей, когда с его висков стал капать пот. За нами по пятам следовал волк.

— Ты продолжай бежать, я возьму его на себя! — сказал я, найдя твердую почву для борьбы со зверем. Я говорил уверенно.

Пещера в глубине была просторна, в то время, как почва тверда, а потолок покрыт сталактитами. Чем глубже мы зайдем в пещеру, тем безвыходнее будет положение.

— Алекс, разве мы не герои? Мы привели этого волка сюда, пока остальные смогли сбежать… — тихо сказал Андрей.

Я прислонился спиной к стене пещеры, глядя на волка.

— Глупости, мы же не собираемся тут подыхать.

— Осторожно!

Волк, который заметил меня, обнажил клыки, чтобы наконец достать. Андрей, со своим элементом земли был быстрее, чем я и попытался меня оттолкнуть. Он оттолкнул меня, однако не успел увернуться сам, удар, предназначавшийся мне поразил Андрея.

— Ты, чертова псина, если что-нибудь случится с Андреем, я превращу тебя в жаркое!

В этот критический момент, я закрыл глаза, сосредотачиваясь на магии. Когда я открыл их, они были фиолетовыми. Они были особенно ярки в этой темной пещере.

— Молния! Поражающая вспышка!

Дуги молнии появились вокруг меня, перенося мой гнев. Я собрал ману в руке, выпуская ее в волка. Прицелившись, я выпустил заряд, обрушив свою магию на волка.

— Ауууууууууу!

Молния была немного сильнее огня, только так я мог нанести больший ущерб волку. Пока волка поражали молнии, я мог увидеть, что у волка была черная кровь. Несмотря на то, что он был парализован из-за молнии, он сохранил свой взгляд и направил его на меня, пылая ненавистью.

Намерение убить! Только призванные человеком мана-звери становятся такими безумными.

— Огонь! Внутреннее пламя!

Мои глаза стали красными, поменяв цвет, что позволило мне быстрее призвать другую магию. Глядя на темного волка, я не чувствовал страха. Мое сердце было наполнено ненавистью и гневом.

Мана волк смотрел на меня с презрением, словно смотрел на жалкого слабого человека, словно говоря: «Пытайся, человечишка, но ты не сможешь убить меня, и когда я смогу двигаться, ты умрешь!»

Хоть сжигание внутренностей — чрезвычайно болезненно для волка, он мог выдержать эту боль, чтобы после убить меня. Моя молния и огонь, этого недостаточно для его смерти!

Я, чувствуя этот взгляд, сделал шаг назад, когда раскаляющее пламя появилось на моей ладони.

— Мы еще посмотрим, кто из нас умрет! Умри! — прокричал я, выбрасывая огненные шары в воздух.

Горящее пламя поднялось выше, мгновенно окрашивая темную пещеру, бросая тени от меня и волка.

Волк удивленно моргнул, словно говоря: «Какого черта? Неужели, этот тщедушный человек настолько глуп? Почему он бросил магию в воздух?»

Пока молния парализовала волка, мне было бы проще кинуть магию в не двигающегося волка. Он бы не смог увернуться и снова испытал бы на себе Внутреннее пламя. Однако я не сделал этого. Словно потерял возможность трезво мыслить, как думал волк.

Я улыбнулся и после рассмеялся. Благодаря огню, что освещал мое лицо, этот смех был зловещим.

«Бам!»

Магия огня, что сжигает кости, вступив в контакт со сталактитом, сожгла его расплавляя камень изнутри.

«Крак!»

Меньше, чем за секунду магия огня сломала камень, заливая пещеру ярким светом. Огромный сталактит мгновенно упал вниз, словно меч упав острием вниз и разорвав волка.

Волк, злорадствующий ранее, начал паниковать, заметив, что сталактит падал прямо на него.

Опустив руку, я холодно улыбнулся волку.

— Даже если молния может ограничить тебя в движениях, а магия огня будет сжигать твои кости, ты не собирался умереть. Однако я умнее тебя.

Огромный сталактит, словно меч, вонзился в тело волка, проходя сквозь спину и живот, воткнувшись в землю. Поток крови из ран заливался в трещины на полу пещеры, образуя небольшой кровавый бассейн.

Магический волк стоял, не в силах даже упасть. Его безумные малиновые глаза вернули свой зеленый цвет. Повернув голову, чтобы посмотреть на сталактит, что пронзил его, он посмотрел на меня, не веря в происходящее.

Его гордость и достоинство улетучились, он стал хрупким, проиграв в этой битве. Медленно, но верно, его душа покидала тело…

* * *

Спустя две недели настало время выпускных экзаменов. Окончив последний курс академии я собирался поступить в военное училище.

Сейчас же мы шли к посту, где дежурили маги охраняющие один из разломов.

Когда мы проходили пустошь, гора пусть и медленно, но становилась все ближе. Пышный, изумрудный лес, поросший разной растительностью густыми облаками, облепил горы.

— Видите? Это возвышается горный пик Белый, что также является границей нашего поста. Пост горы Белый расположен неподалеку от него, — рассказывал Мюнихаузер.

— Наш город, по сравнению с другими городами, считается средней величины. Многие мана-звери часто оккупируют большие города. То есть, чем больше город, тем больше магов нужно в охранные посты, — продолжал наш инструктор.

Наконец мы добрались до поста. Все думали, что увидят какой-нибудь навороченный пост, тем не менее, мы увидели небольшую деревушку. По обеим сторонам поста был обрыв, высотой около десяти метров. Естественным барьером с двух сторон являлись огромные валуны. Пост был своеобразной крепостью.

— Добро пожаловать на пост горы Белый. Этот пост защищен от атак мана зверей, если только это не летающие твари или звери с экстраординарными способностями. У крепости нет проблем с проникновением животных, здесь безопасная зона, любые случаи проникновения в город мигом замечают и расправляются с нарушителями, — говорила Мюнихаузер.

— Учитель, я слышал, что этот каменный валун был построен магом из города Солнечный, он практически неуязвим, это так? — спросила Андрей.

— Да, несмотря на свой вид, этот валун ничем не уступает стали, — инструктор кивнул, будучи нашим гидом на сегодня.

Студенты прибывали, каждый проходил через этот проход, удивляясь. Часовые стояли по бокам врат, они были довольно расслаблены и играли со своей стихией, вызвав ее в виде маленьких искорок, которые иногда летали вокруг тела хозяина, словно маленькая и весьма элегантная фея.

Я заметил это и был удивлен. Игра с таким огнем показывает, насколько силен обладатель. Это заставило меня задаться вопросом, насколько полезна такая магия в бою.

— Эй, сержант Жарик, разве сегодня ты не должен быть на дежурстве? Почему же тогда ты здесь? — сказал Мюнихаузер магу огня, который игрался со своей магией, тот поднял на него глаза и улыбнулся.

— Я слышал, что сегодня должны были прийти школьницы, так что пришел посмотреть на конфеток, — смеясь, сказал Жарик.

Евгения нахмурила брови, когда почувствовала, что солдат строил ей глазки.

— Ооо, он довольно видный!

— Да… Очень отличается от одноклассников, такой мужественный!

— Ну… Если честно… Я бы предпочла его.

Несколько девушек были похожи на птенцов, что никак не угомонятся, всюду щебеча.

— Маленькие сестры, не смотрите на Жарика сверху-вниз, он один из самых сильных магов на посту, — благоговейно сказал Мюнихаузер.

— Жарик… Я слышала это имя ранее, он тот маг, чей огонь убил больше всех животных на посту Белый! Я так много слышала о вас, это честь, наконец встретить вас, — взволнованно произнесла Евгения.

— Просто несколько магических животных, что в этом такого, — съязвил Андрей, недовольный тем, что Евгения уделяет ему так много внимания.

— Да, в этом действительно нет ничего особенного. Я правда не хотел в этом участвовать, но капитан настоял на том, чтобы вы пришли именно на этот пост, — ответил Жарик.

— Ну… В этом году здесь не произошло никаких важных битв, думаю, именно поэтому вас направили сюда, в более безопасное место. К тому же, каждый маг должен хоть раз увидеть мана зверей вживую, чтобы выстоять против них,- сказал Мюнихаузер.

Это было справедливо для других, но я и многие мои друзья уже сталкивались с ними ранее.

— Чтобы то ни было… Я не должен допустить того, что милые глазки студенток были съедены волком, ха-ха, — пошутил Жарик.

Евгения смущенно улыбнулась. Никто не был застрахован от сексуального влечения.

Деревенька же была довольно проста: главная дорога, по обеим сторонам которой большое количество киосков и магазинов, из-за чего эта местность не отличалась от обычного городка. Даже магазины с магическими предметами.

Здесь стояла лавка с огромным количеством мана-камней на витрине. Эти камни сразу привлекали внимание. Они означали каждый элемент: огонь, ветер, молния, земля… Было видно, что их источник элементарная магия. Конечно же их нельзя использовать для заклинаний, однако, они могут помочь магу использовать необъятный резерв для магии в магических инструментах, оборудованиях и предметах.

Я внимательно слушал учителя, когда тот объяснял те или иные вещи. Были случаи, когда вместо денег использовались эти самые мана-камни. В некоторых городах эти камни используются и в быту, например, в качестве электроэнергии.

В этом мире нет нефти, гидростанций, ветряныхмельниц, главный ресурс — мана-камни!

Откуда они появились?

Конечно же, природа поделилась!

Эта установка мира словно порочный круг между зверьми и людьми. Для зверей камни — пропитание, для человека — источник энергии.

Поэтому усилия человека в экспедициях столь упорны. Однако, собирая эти камни, они вредят и животным, и природе. Они убивают магических зверей, после чего последние становятся все враждебнее к людям.

Многие из магических предметов — останки животных, которые люди нашли как использовать. Не говоря уже о том, что некоторых они используют для приготовления деликатесов.

Кажется, война людей и зверей никогда не прекратится. Лучшая и, пожалуй, единственная надежда человечества — это маги… В местах, где проживают много людей, статус мага всегда будет в почете. Ведь это не только воин, но и «опекун» всего города.

— Алекс, эта поездка действительно принесет нам пользу. Я слышал, что оценка для вступительных экзаменов в военное училище на двадцать процентов зависит от оценки за эту поездку! — воскликнул Сторвальд.

Я кивнул, вспоминая слова учителя.

Этот опыт один из самых важных для поступающих. Они будут оценены главой поста и главным инструктором.

Даст ли инструктор вам хотя бы оценку удовлетворительно? Сможем ли мы поступить в учебку или так и остатся простым магом? Для Имперского военного училища, в котором я буду учится, оценка стоит на первом месте.

Я не стану сильнее, если застряну после академии. Потому что знания высшей магий здесь недоступны.

«Эта оценка… Я должен получить высшую оценку, чтобы быть уверенным в том, что смогу поступить в училище.»

— Эта оценка зависит от преподавателей, просто отдыхай… В худшем случае получишь лишь 3 или 4, так что об этом нечего беспокоиться, — засмеялся Андрей.

— Ага, старшаки, что были здесь в прошлом году, также говорили.

Господин Мюнихаузер вышел вперед:

— Быстро построились, всем собраться на площади! Расстановка! Расстановка!

Он кричал, чтобы его услышал каждый, чтобы мы собрались на площади поста. Сто студентов в мантиях академии «Аврория Бореалис» аккуратно построились в ряд, привлекая внимание незанятых работой магов, что недобро усмехались, глядя на них.

— Смотри-ка, новые выпускники. На их лбах прям написано «Новобранец». — Сказал один из них.

— Хм, в этот раз они пришли в самое страшное место из всех постов. Как думаешь, сколько детей сразу наложат в штаны при виде зверя? — сказал один парень, который оказался капитаном союза охотников.

— По крайней мере половина, я думаю.

— Думаешь, что остальные пройдут сразу же ⁉

Студенты, что выстроились в ряд, слышали их насмешки. Многие имели право смеяться над стажерами, злорадствуя и не скрываясь.

Сто студентов стояли по группам, как их и разделили в самом начале.

— Здесь инструктор по строевой подготовке!т- донеслось откуда-то.

Через некоторое время к нам вышел маг в военной форме, излучая сильную ауру.

Им оказался тот самый маг огня, Жарик, которого мы видели мельком. Он совсем не был похож на инструктора строевой подготовки.

— Здравствуйте, я буду вашим инструктором по строевой подготовке, для ваших практических занятий. Мое имя — Жарик Бортников. Вам очень повезло, потому что вы первые мои слушатели с тех пор, как я занял этот пост.

Студенты стояли молча, не смея заговорить.

Как правило, студенты хорошо общались со своими учителями и были бы не прочь изучать магических тварей в более безопасной обстановке. Однако сейчас перед нами был один из лучших магов, которым не может стать абы кто. И неважно, как при этом одет инструктор.

— Не беспокойтесь, ребята, вы мои первым слушатели, так что я позволю вам пройти этот экзамен с честью. Если кто-то из вас завалит этот экзамен, то вполне возможно, что так вы самостоятельно закроете двери в свое светлое будущее. У вас есть шанс кардинально изменить свою судьбу! Я знаю, что вы можете быть лучшими учениками академии… Я верю, что у вас есть все способности для этого. Так что для вас этот экзамен покажется пустяком, — засмеялся Жарик.

Мюнихаузер покачал головой. Он знал, что если у учителя такая улыбка, то это значит лишь то, что это не закончится ничем хорошим.

— У меня есть для вас «подарок»… Трудность такой «щедрости» — самая низкая. Вас здесь сотня учеников. Первая группа или первые сто человек, что пройдут это испытание — автоматически получает пять! — Жарик закончил говорить, однако его фраза посеяла смятение между учениками, особенно среди элитного класса.

Независимо от того, сколько опыта мы получим, пока мы получим 4 или 5, все в порядке.

Однако мы не слышали о таком «подарке».

За такие подарки, многие бы отдали и голову, хотя мало кто соглашался на такое. Трудно верить в щедрость на охранном посту.

Что, черт возьми, происходит?

Почему студенты должны проходить какое-то непонятное испытание?

Это было сродни безумию. Не все охотники соглашались на такое, а он предлагает это студентам, у которых и опыта-то не было.

— Что будет, если никто не сможет пройти? — спросила Евгения.

— Тогда у каждого будет неуд, — спокойно ответил Жарик.

И преподаватели, и студенты были шокированы этим.

— Тогда сразу ставьте всем неуд, — пожаловалась Марья.

— Да… Чем отличается, что мы прошли или не прошли…

Прослушав такие жалобы, преподаватели были смущены произносимыми выражениями.

— Что здесь происходит? Весь этот экзамен — давно запланированное мероприятие, почему этот инструктор вносит что-то непонятное?

Жарик остановил поток жалоб:

— Неправильно? Здесь нет ничего плохого. Если вы не удовлетворены этим, то смело можете пойти искать капитана и предъявлять все жалобы ему. Я никогда не говорил, что у меня так легко получить хорошую оценку. Так как вы элитный класс, вы не должны быть похожими на тот сброд, что обычно приезжает сюда тренироваться. Если это не так, то возвращайтесь в свою школу и смотрите картинки, вместо того, чтобы тратить всеобщее время. Идиотам нет необходимости проходить это испытание, — сказал Жарик тяжелым, низким голосом.

Сброд⁈ Эти слова глубоко задели сердца студентов…

— Инструктор, такого рода «подарки» слишком тяжелы для обычных студентов. Насколько я знаю, даже охотники редко берутся за такое. Даже те, кто обучался в течении трех-пяти лет, — смелее сказал Мюнихаузер.

— У вас сто студентов в элитном классе, если они не смогут завершить это испытание, то даже не знаю, что сказать об учителе, который занимается такими учениками, — прямо ответил Жарик.

Мюнихаузер побледнел. Этот инструктор не только устроил студентам почти непроходимое испытание, но и публично оскорбил учителей.

— Конечно, есть дополнительное вознаграждение для группы или человека, который пройдет это испытание. Я лично дам ему оборонительный мана артефакт в качестве награды, — продолжил Жарик.

При упоминании о награде, многие студенты снова начали обсуждение.

— Святые яйца! Оборонительный мана артефакт?

— Инструктор Жарик! Давайте нам ваш «подарок»! Мы позаботимся о завершении задания!

— О! Нам тоже нужен этот артефакт!

— Давайте биться по-честному! Все хотят получить этот артефакт!

Теперь жалующиеся студенты сами стали требовать это задание. Ради оборонительного артефакта.

Этот дивный артефакт свел всех с ума. Ведь он значительно помогал магу в бою.

Также как говорил тот продавец ранее, эти магические артефакты могут значительно увеличить скорость или магию при борьбе со зверем. Конечно, если маг будет бороться, он и сам значительно преуспеет в этом.

Оборонительный магические артефакты обычно превращаются в нечто на подобии щитов или доспехов, которые используют в критические моменты, чтобы противостоять магии или звериным атакам.

Хоть он и не столь дорог, как элементарный артефакт, магам, которые часто охотятся на животных, это может спасти жизнь! А что может быть важнее этого?

— Черт возьми, это довольно щедрая награда! Обычный такой артефакт стоит не меньше нескольких тысяч золотых.

— Так что это неудивительно, что за такую награду можно и попытаться пройти это испытание.

— Вопрос в том, кто из нас будет первым!

— Вы правы, на задании с такой наградой, вероятно даже опытные маги рискуют жизнью.

Я не очень разбирался во всех этих магических артефактах, но его стоимость говорила за себя, а значит, я должен постараться выиграть!

Глава 3 Атака на пост

Жарик должен был объяснить какое задание мы получим, чтобы пройти выпускные экзамены. Но тут к нему подбежал один из солдат и что-то прошептал на ухо.

Лицо нашего инструктора нахмурилось, он замолчал и повернулся в сторону ворот. Мы притихли.

Наконец когда он вновь заговорил, его голос был полон скрытой угрозы.

— Ядозубы! Припёрлись из своих болот и атаковали наш патруль. Двое погибли, пятеро ранены. Теперь они идут сюда.

Услышав о произошедшем учитель Мюнихаузер стал гораздо серьёзнее:

— Сколько у вас людей? Не считая простых жителей, только тренированных солдат.

Жарик колебался перед ответом,

— Ещё двадцать. Но что насчет студентов? Они могут сражаться, если дать им оружие. Это и будет выпускной экзамен.

— Недостаточно, — сказал Мюнихаузер, нахмурившись. — Таким количеством нам не взять ядозубов.

Ядозубы, населяющие болота, представляли собой настоящую головную боль. Сущности, наполовину человек, наполовину ящер, они занимали промежуточное положение между орками и остальными обитателями этих мест. Несмотря на то, что их физическая мощь была ниже орков, а уровень у них ограничивался всего лишь вторым, численность их племен была внушительной. Они предпочитали идти на войну коллективно.

Маленькие племена насчитывали около двухсот особей, половина из которых были опытными бойцами. В каждом племени обязательно находился хотя бы один друид или колдун. Магия у ядозубов не имела широкого спектра заклинаний; они скорее были умельцами в области приручения монстров.

С помощью магии они успешно подчиняли себе опасных зверей и монстров. Их боевая искусность заставляла большинство охотников стараться держаться подальше от них.

— Вы нам поможете? — спросила Жарик.

Мюнихаузер отвечающий за студентов, медленно покачал головой и ответил серьёзным тоном:

— Прости, но нет. Я не могу рисковать жизнями своих учеников. Ядозубов слишком много, не говоря о том, что среди них полно лучников. С таким количеством воинов нам их не остановить. Если вы не уйдёте, то они просто убьют всех.

Точно как Мюнихаузер и сказал, в одиночку им не повернуть исход этой битвы.

Скорее всего ядозубов вынудили покинуть своё поселение отряды карателей. Любое место рядом с источниками воды было их потенциальной целью для нового поселения; это был бой за землю, ресурсы и право жить. Мирное сосуществование лишь мечта в таком мире. Люди часто устраивали войны даже между собой, чего говорить о других видах. Мир холодное и жестокое место, глупо верить, что монстры цивилизованнее людей. Всё же человечество прошло продолжительный период эволюции, чтобы достичь нынешнего состояния.

Я знал, что Мюнихаузер не станет рисковать жизнью студентов во благо поста; оно того не стоит и у них просто не хватает способностей. Лучшее, что он может — это посоветовать им уйти. Но решение принимать им, так что именно студентам придётся принимать ответственность за свой выбор.

Однако прежде чем Мюнихаузер успел нам сказать об этом, раздался женский крик:

— Пожар!

Вся деревня загудела. Стражи замерли в мгновении шока, после чего побежали набирать воду.

«Афигеть, кто бы мог подумать, что ядозубы решат отвлечь стражу огнём?»

План ядозубов уже был вполне очевиден, так что Жарик тут же закричал:

— Враг атакует! Ядозубы идут! Разведичики внутри поста!

В воздухе просвистела стрела, стражник на одной из вышек дёрнулся и упал через забор на землю. Стрела пробила кожаную броню и его сердце, мгновенная смерть.

— Лучники!

Студенты бросились врассыпную. Ядозубы воюют с длинными луками; против их стрел кожаная броня всё равно, что бумага. Молодые стражники изумились неожиданной ситуации, но ветераны, бывшие охотники, быстро пришли в себя и начали раздавать приказы. Пусть времена их приключений и закончились, но у них полно опыта за плечами.

«Бам! Бам! Бам!»

Кто-то долбил по воротам. Кто-то из стражников закричал в страхе:

— О… Ооогры!

Я помрачнел после крика солдата. Я глубоко вдохнул, крепко держа свой меч. Судя по всему, пост падёт под осадой монстров. Я должен быть готов прорываться через хаос, когда это произойдёт. Но пока я останусь внутри и убью разведчика ядозубов. Противник способный убивать других незамеченным гораздо опаснее, чем монстры стучащие по стенам. Если я позволю разведчику выжить, то пост падёт раньше, чем стены будут уничтожены.

Уже сейчас вся деревня превратилась в сплошной беспорядок. Студентки визжали от страха, в то время как мужчины и стражи кричали и раздавали приказы. По крайней мере, базовая тренировка принесла свои плоды. Все мужчины побежали в бараки набирать оружие для сражения.

— Ха, видимо у нас ЧП!

Я подошёл к горящему складу. Огонь быстро вышёл из под контроля, пламя осветило всё это место. Тогда я и увидел незаметное искажение в воздухе, теневой силуэт, исчезнувший в тени.

«Ага, попался!»

Словно леопард, напавший на след добычи, я рванул за, казалось бы, невидимым духом, и ударил мечом. Кровь пролилась на землю и ядозуб, прятавшийся в тенях, показал себя.

Я послал вслед за рубящим ударом пронзающий. Используя свою взрывную скорость и ману, я напрыгнул на лазутчика ядозубов. Ужасная рыбная вонь наполнила мои ноздри, но я держал меч не вздрогнув, пронзив клинком сердце врага и упав на землю вместе с ним. Просто на всякий случай я воткнул меч снова, после чего медленно поднялся на ноги.

Бой с монстром привлёк много внимания учеников. Я поднял меч и крикнул студентам:

— Какого вы тут стоите⁈ Защищайте ворота!

Бой только начался; в деревню определённо проник не один ядозуб. Не часто в племенах встречалось сразу несколько таких особей, но в деревню явно проникло не меньше двух лазутчиков. Сначала донесение солдата, а уже в следующее мгновение горел склад. Один ядозуб на такое не способен.

Хотя интеллектом ядозубы не блистали, их достойные ловкость и сила делали их сильными противниками. Я застал этого лазутчика врасплох, но другой будет знать обо мне после смерти своего товарища. Совершить неожиданную атаку на него будет трудно.

«Что сделает лазутчик в такой ситуации?»

Я взглянул на распространяющийся огонь, но, как я и ожидал, никаких следов других лазутчиков не увидел. На мгновение я задумался, после чего бросился к воротам поста. Их целью было отвлечь противника, что они уже сделали, значит дальше, скорее всего, они попытаются убить самые видные фигуры в деревне.

Работой разведчиков всё же было устранение целей, а не только скрытное перемещение. В этом случае капитан, раздающий всем приказы, самая вероятная цель. С его смертью оборона падёт в хаос, что облегчит работу ядозубам за воротами.

Некоторые из ядозубов уже успешно перескочили через примитивные стены деревни; такие простые сооружения не представляли серьезного препятствия для искусных противников. По вторжении внутрь населенного пункта, они разделились на две группы: одни бросились в бой со стражами, тогда как другие направились устраивать кровавую резню среди детей, женщин и пожилых, укрывающихся в своих домах.

Один из стражников, потеряв самообладание, неудачно пытался спасти свою семью, но именно этого ожидал противник.

— Подлец! Ты хочешь, чтобы все погибли⁈ — я поставил подножку убегающему стражнику, который неуклюже упал на землю, и крикнул. — Защищай стену! Оставь тыл мне!

Затем я метнул файербол в сторону одного из ядозубов, чтобы сбить его с ног. Затем догнал его и быстро отсек ему голову. Безголовое тело повалилось на землю, а отсеченная голова покатилась, глаза широко раскрыты от удивления. Женщина, крепко обнимающая своего ребенка, издала истошный крик; такие ужасные сцены ей были абсолютно чужды.

— Замолчи! — рявкнул я, чтобы вернуть ее в реальность. — Ты хочешь умереть здесь⁈ Если не хочешь, чтобы твой ребенок стал пищей для них, то беги отсюда.

Женщина на мгновение замерла, но затем собрала себя, осознав, что я пытаюсь ей сказать. Она посмотрела на плачущего младенца в своих руках, и, крепко сжав его, побежала прочь.

Мое лицо приняло мрачное выражение; наступило время настоящей битвы.

Оглядевшись, я заметил воинов ядозубов:

— Сдохни! — завопил я, разрубая шею одному из ядозубов по диагонали. Мана в ударе усилила мой клинок, пропуская его сквозь шею. Ядозуб, лишенный головы и руки, безжизненно рухнул на землю. Отпихнув его оружие к студенту, я крикнул. — Подними его и вступай в бой, если не хочешь умереть.

Времени говорить с каждым индивидуально у меня не было. Я уже говорил на своей максимальной громкости, когда обливал студентов жестокими словами; ближайшие должны были меня услышать. Если это не пробудило их инстинкты выживания, то я уже не смогу помочь.

Парень дрожал, подбирая меч, его челюсть задвигалась, как если бы он хотел что-то сказать, но меня уже не было рядом. Я бежал к следующему воину ядозубов.

К моему удивлению девушки быстро соориентировались и тоже вступили в бой. В бою пол не имел значения, люди делились лишь на живых и мёртвых.

Первое убийство, сделанное студенткой, показало ей и остальными, что они тоже способны внести вклад, что ракетой запустило их уверенность и боевой дух.

Воинов ядозубов вокруг ещё было полно, но у меня не было ни энергии, ни времени с ними разбираться. Моей целью были лазутчики. Пока в тенях прячутся убийцы врага, я не смогу полностью сфокусироваться на сражении с остальными ядозубами.

Хотя студенты не были так хорошо натренированы, их было достаточно, чтобы у меня хватило времени выловить убийц. Также стражники закалённые суровой жизнью поднимали их боевую доблесть.

«Вот он!» — я заметил разведчика ядозубов.

Достав метательный нож бросил его со всей силы. Пространство за спиной капитана исказилось, показав разведчика ядозубов. Он уже занёс кинжал к сердцу капитана, но дёрнулся из-за ножа, воткнувшегося в спину. Атака, которая должна была стать смертельной, оставила просто царапину на спине капитана, который тут же развернулся и отрубил ядозубу голову.

Капитан хотел поблагодарить меня за спасение его жизни, но не успел.

— Ворота разваливаются! Лучники! Всем лучникам открыть огонь по ограм! — закричал Жарик, держа наготове свой изогнутый меч.

Никто из присутствующих не мог защититься от могущественных огров. Если они войдут на пост, то защитный строй тут же развалится. Огры редко носили тяжёлую броню, безопаснее всего было убивать их из луков и арбалетов.

В следующее же мгновение ворота развалились. Трёхметровые огры со свирепым видом рванули внутрь с дубинами размером с человека. Стражник рефлекторно заблокировал надвигающуюся атаку щитом, но всё в пустую. Щит порвало в щепки, а стражника послало в полёт. Он приземлился в нескольких метрах, но явно доживал свои последние вдохи; его грудь была полностью раздавлена.

Стражники быстро отреагировали на пронзительный крик Жарика. Моментальный дождь стрел обрушился на огров, обнаружив проблему недостатка урона от использования коротких луков. Большинство стражников были вооружены короткими луками, предназначенными для охоты, что снижало их эффективность в сравнении с военными длинными луками. Несмотря на близкую дистанцию, стрелы с короткими луками не приносили ограм смертельного урона, а лишь раздражали их.

Огры, пытаясь защитить свои головы, использовали руки в качестве естественного щита, и стрелы проникали сквозь их толстый слой жира и мышц, нанося незначительный урон. Кожаная броня также снижала эффективность стрел, усиливая способность огров выдерживать атаки. Однако даже несмотря на природные защитные свойства, воины огров все равно ощущали боль и злость от каждой стрелы.

Капитан выкрикивал команды стражникам.

— Жарик! Формация Чёрного Сокола!

Два стражника, выделяющиеся своей силой, бросились в бой, издавая боевой рев. Их тела начали надуваться, вены выпячиваться, а скорость и сила увеличиваться. Эта способность использовалась только в крайне опасных ситуациях, увеличивая боевую эффективность.

В это время я, продолжая бороться с ядозубами, удивленно наблюдал за событиями.

«Формация Чёрного Сокола?»

Название было мне знакомо, но я не ожидал, что кто-то на посту владеет этим высокоуровневым навыком боевого искусства. Этот строй был продвинут и требовал слаженной работы двух людей для пробивания вражеских линий, а при использовании троих он позволял эффективно сражаться в окружении.

Трое стражников, образовав треугольник, свободно маневрировали по полю боя, их мечи создавали вспышки в воздухе, разрывая врагов на части. Они с легкостью устранили шестерых ядозубов за тридцать секунд, поднимая боевой дух своих соратников и привлекая внимание противников.

Только когда стражники готовились атаковать огров, в воздухе раздались вибрирующие звуки натягиваемых тетив.

«Лучники ядозубов!» — подумал я, чувствуя, что ситуация только усложняется.

Я собрал в себе последние запасы маны, подпрыгнул к стене, словно легкий ветерок, на шестиметровую высоту. С моей высочайшей ловкостью, каждое движение было точным и грациозным. В полете я обнаружил примерное местоположение лучников в кустах и вжарил туда массированной огненной атакой. Результат превзошел все ожидания — кусты мгновенно вспыхнули и занялись.

После момента приземления, раздались два отчаянных крика. Один был от стражника, раненного вражеской стрелой, другой — от лучника ядозубов, подвергшегося моей атаке. Неизвестно, была ли рана фатальной, но даже небольшой ожог был способен исключить участие в бою. Длинные луки могли наносить значительный урон, однако требовали высокой концентрации и силы.

Вибрации земли свидетельствовали о приближении огра. Несмотря на потерю одного из своих, оставшиеся два стражника смогли справиться с огромным противником. Но Жарик достиг предела, и их силы и выносливости иссякли. Капитан получил серьезное ранение, и его будущее зависело от магического исцеления.

Боевой дух стражей резко упал, половина из них была мертва, и оставшиеся боролись с трудом. Видимо, пост был обречен, а ядозубы смогут устроить кровавый пир. Я, оценивая ситуацию, также выразил на лице беспокойство. Враги окружали меня, и попытка выбраться в одиночку могла оказаться смертельной.

Стражи медленно отступили глубже в деревню, понимая, что удерживать монстров за стенами почти невозможно. На них нападали со всех сторон, если они останутся на месте. Тяжёлые шаги послышались за стеной, и ядозубы прекратили атаковать. Появился гигантский зеленый ящер с друидом ядозубов верхом, владеющим волшебным посохом. Друид бросил в воздух особое растение, и лианы моментально охватили окрестность. Сильные стражи смогли сопротивляться, но слабые оказались бессильными перед магией друида.

Друид произнес заклинание, и лианы превратились в оплетающую сеть. Я ожидал этот момент и легко избежал пут, разрубив их в воздухе. Однако друид был готов к ответной атаке и начал читать заклинание, бросая в воздух темный порошок.

Толчок назад стал для меня неожиданностью, я оступился, упал и оказался прижатым к земле, пригвожденным к ней сотней узловатых лиан. Магия друидов была сильна. Если бы моя физическая оболочка не имела защитного панциря из маны, мне, видимо, пришлось бы плохо.

Теперь я оказался в западне. Тем не менее я старался не показать врагу своих чувств. Надо было выиграть время. Мои руки были свободными, чтобы разбить узлы, обвитые вокруг тела. Возможно, со стороны это выглядело весьма устрашающе, но не для меня. Отчаяние придало мне сил, и я со всей силы опустил меч на один из узлов.

Глава 4 Сдал экзамен за всех

Этот друид ядозубов способен без труда перебить всю охрану, если я не покончу с ним.

— Ты, кажется, думаешь, что только ты разбираешься в магии, да?

С размахом меча я разрубил узел, и сконцентрировав в руках оставшуюся энергию Гавваха создал портал. Ощущение потока элементарной энергии и странное соединение с Магической Сетью моментально овладели мной.

Изнутри портала начали вырываться потоки теней, принимающие разнообразные формы. Одни напоминали головы огромных змей, в то время как другие представляли сгустки дыма или тумана.

Пять угольно-черных щупальца появились из портала, каждое длиной в десять метров и толщиной по размеру с руку. Темные щупальца стремительно направились к ближайшим противникам. Первым на их пути оказался ящер, который мгновенно застыл, когда темное щупальце коснулось его.

В моей власти было управлять щупальцами своим разумом. Эти концентрированные теневые щупальца обладали парализующим эффектом, временно обездвиживая противников. Без лишних замедлений, я приказал щупальцам захватить гигантского ящера и друида.

Хотя ящер не был полностью парализован, щупальце сильно прижало его к земле. Друид был взят под контроль щупальцами, лишив его возможности сотворить новое заклинание.

— Твоя судьба решена! — с угрозой в голосе, я велел щупальцам усилить хватку. Мучение было для друида крайне болезненным, и его ждала медленная и мучительная смерть.

Друид ядозубов раскачивался и издавал ужасные звуки, но всё было напрасно; щупальце сломало его спину и шею, превратив его тело в жуткую форму буквы «зю». Сила в щупальце превосходила все ожидания, раздавив его тело полностью.

Прежде чем остальные могли отреагировать на неожиданную ситуацию, я уже размазывал ядозубов теневыми щупальцами. Я хлестал ими как кнутами, отправляя ядозубов в полёт и затем добивая. Лучник попытался снять меня, но был мгновенно превращён в горку мяса. Щупальца длинной в десять метров легко дотягивались до своих противников.

— Чего вы ждёте⁈ — крикнул я стражникам ворот. — Контратакуйте! Выбивайте их из поста!

Своим заклинанием я лишь выиграл время. Но я не мог удерживать портал долгое время. Вскоре он закрылся и наше преимущество исчезло.

Стражники с щитами напали на ящера и тут же отлетели в одну сторону, а щиты в другую.

— Что за… — мои глаза, не ожидавшего, что монстр будет настолько сильным, расширились.

Ящер, направляясь к отлетевшим в сторону стражникам, широко раскрыл свою пасть. Монстр с легкостью прокусил плотные доспехи, и из их тел полилась темная кровь.

Жарик, шагнул вперед, покрепче схватив копье.

— А-а-а! — он сосредоточил ману на конце копья и из его наконечника вылетел голубой свет.

Жарик, подгадав момент, замахнулся копьем.

— Мощь Света!

Копье, покрывшись острыми колючками, полетело в голову монстра.

Парень, будучи уверенным в своих силах, ступил вперед вслед за копьем. Однако ящер с легкостью поймал и перекусил его оружие.

Жарик, в ужасе от настолько мощной силы, повалился назад.

— А…? А?… — Жарик обескураженно посмотрел на ящера снизу-вверх.

Его окутало чувство, что что-то все же пошло не так. Огромный монстр с внешностью геккона переростка проглотил слюни, увидев перед собой «корм». Находящиеся перед ним люди привлекли его своим запахом.

Ящер, обнажив свои клыки, бросился на добычу.

— Черт возьми, что это вообще за существо⁈

— Пре… преграждайте ему путь!

Солдаты на посту, находясь в ужасе от внезапно появившегося ящера, приготовили свое оружие. Но монстр был настолько силен, что одним ударом отбросил группу в сторону.

У них не было ни единого шанса остановить ящера.

— А-а-а! Сп… спасите! — Ящер укусил стражника, пытавшегося напасть на него с мечом.

Стражник, используя меч, приложил все силы, чтобы освободиться из пасти животного, но ящер был слишком силен.

Его тело переломилось пополам и из него показались ярко-красные внутренности.

— А! А-а-а…

Студенты со страхом в глазах смотрели на то, что вытворяет ящер.

Чудовище.

Монстр, пожирающий человеческую плоть.

Ученики, впервые столкнувшись с настоящим монстром, испытали самый настоящий ужас. В первые разы я тоже испытывал подобный страх, но постепенно, набираясь опыта, страх начал отступать.

Стражники уже позабыли это чувство страха, испытываемое при первых встречах с монстрами во Вратах. Монстры теперь не вызывали у них ничего, кроме желания подзаработать и повысить уровень. Но сейчас они вновь вспомнили, что такое страх перед монстром.

— Вы что делаете? Быстрее атакуйте его!

Жарик лишился своего копья, а стражники, находясь в ступоре, не могли пошевелиться. Страх всё больше и больше овладевал их разумом.

Ящер, наблюдая за «кормом», издал радостный возглас и побежал в их сторону.

Все его четыре лапы имели острые, как лезвие ножа, когти, которыми он собирался атаковать ещё одного стражника с большим мечом.

В надежде выжить, стражник поднял меч.

Ящер схватил когтями меч и с характерным лязгом металла разломал его на несколько частей, а затем схватил самого стражника за поясницу.

— А-а-а!

Острые когти монстра впились в спину солдата. Послышался звук ломающихся ребер, из его тела брызнула алая кровь. Издав грозный рев, ящер первым делом откусил голову солдата.

— Умри тварь! — выкрикнул другой солдат с тонким мечом и ударил им монстра.

Но он не успел накопить необходимое количество маны и его меч сломался о толстую кожу чудовища.

Ящер, используя свой длинный язык словно щупальце, обхватил им солдата. Его тело, обхваченное языком ящера, согнулось пополам, будто он был всего лишь игрушкой.

Девушка, наблюдавшая эту жуткую картину, не то, что магию использовать не могла, она была не в состоянии просто закричать.

Наконец дар речи вернулся к ней:

— Спасите! — Она развернулась и побежала в обратную сторону.

Когда она пробегала мимо Жарика её платье, развиваясь от бега, задело парня. Ящер медленно перевёл взгляд на убегающую от него добычу.

Его лапы обладали не только острыми когтями, но и были довольно длинными, за счёт чего он, громко рыча, быстро нагнал девушку и вцепился когтями в её спину, порвав студенческую форму.

Она, не веря в происходящее, обернулась и посмотрела на вонзившиеся в её спину когти. Из её рта потекла красная кровь.

Пятая жертва ящера пропала в его пасти.

— Что… что происходит⁈ — Жарик, посмотрев на место, где ещё мгновение назад стояли его солдаты, в шоке повалился на землю.

Между его ног появилось мокрое пятно. Парень с ужасом поднял взгляд на ящера. Он понимал, что скоро сам будет проглочен этим чудовищем заживо.

— А? — но против его ожиданий, монстр не нападал.

Не то, что не нападал, он зевнул, будто охота была успешно завершена, и поджав под себя тело, улегся на месте.

— Вот он и насытился.

— Что за… — смотря на умиротворенный образ только что свирепствующего существа, он заметил, как к нему приближаюсь я.

Жарик не понимал, зачем я это делаю.

Я посмотрев на лежавшего на земле ящера, усмехнулся и вытянул в его сторону правую руку.

«Насытившись он не собирается нападать, он будет просто лежать неподвижно».

Победить сытого ящера очень просто. Для этого необходим лишь один удар. Удар должен быть настолько силён, чтобы лишить его жизни с одной попытки.

Я сконцентрировал в вытянутой руке мощную порцию Гавваха. Этой демонической силы у меня оставалось немного, но она была мощнее обычной маны.

Одновременно используя мечи и Адское Пламя Анубиса можно добиться необходимого эффекта.

На острие меча появилось адское пламя.

Использование Силы в полной мере одновременно требовало времени, но сейчас это не играло роли. Адское пламя, используя больше Гавваха, загорелось ещё сильнее, и я почувствовал легкое головокружение.

Я с силой вонзил меч, наполненный Гаввахом, в лежащее неподвижно существо, и по всей округе разлетелся вопль. Ящер, находясь в состоянии насыщения, никак не отреагировал на направляющееся в него клинок и позволил ему пронзить себя.

Острый клинок прошел сквозь толстую кожу ящера, а адское пламя разрослось внутри него.

Несмотря на то, что ящер являлся самым сильным существом ядозубов, в состоянии покоя он не мог противостоять настолько мощному удару.

В то же время я ощутил волну мощной энергии от умирающего монстра. Я, конечно, не знал, какие возможности для меня это откроет, но сердце, почему-то, забилось быстрее.

«Я думал, что моя жажда к получению силы утихла, но, кажется, это не так.»

Моя демоническая часть продолжала желать власти.

Я думал, что, постепенно становясь сильнее, моя жажда со временем начнёт утихать, но стоило только появиться новой возможности стать сильнее, как меня окутало удушающее желание заполучить это.

«Наверное, начну с пожирания энергии ящера», — для того, чтобы хоть немного приглушить жажду, я нуждался в Гаввахе имеющегося в теле ящера.

Монстра попавшего через врата следовало бы оставить в целости и сохранности, но я не был готов жертвовать мгновенной выгодой ради правительства.

«Оставлю для них только туловище», — если сказать им, что остальное пострадало в бою, то проблем возникнуть не должно.

Я активировал Силу и направился к мертвому телу ящера. Гаввах привычно окутал его тело черной дымкой. Вместе со звуком иссыхающей плоти, Гаввах из тела монстра начал перетекать в мое мана-ядро.

«Как и ожидалось, убийство адских монстров давало куда больше Гавваха».

До этого я уже получил Гаввах через обряд, а сейчас получил еще — это доказательство того, что ящер действительно был силён и имеет большое количество Гавваха.

— Заклинание некроманта! — прошептали выжившие, их голоса звучали от смешения радости и страха.

Вдохновленные, они не заставили себя долго ждать и принялись за контратаку против ядозубов. С другой стороны баррикады, монстры были в полнейшем ужасе. Непонятная магия вырвалась на свет, разрывая связи монстров и лишая их лидера жизни. Боевой дух ядозубов достиг абсолютного дна, их уверенность ушла на дно вместе со всеми убитыми союзниками.

Всего за пару минут я полностью изменил облик битвы. Мой клинок, словно вихрь, настиг десятки ядозубов-воинов, а затем погубил главного монстра.

— Это победа? — воскликнули стражники, глаза их сверкали удивлением. — Мы действительно победили! Они убегают!

Радостные крики жителей пронзили воздух; каким-то чудом, в значительной степени благодаря мне, они одержали верх. На самом деле, даже я сам не мог предвидеть, насколько сильно мое заклинание повлияет на ход событий. Если до его применения гибло около двадцати процентов нападающих, после — все сорок. Я ожидал, что некоторые ядозубы могут попытаться сбежать, но никак не предвидел, что все они побегут, исчезнут в темноте.

— Ты… ты кто такой…? — донёсся до меня испуганный голос Жарика.

Его трясло, и он смотрел на меня точно таким же взглядом, как до этого смотрел на ящера.

Разумеется, что он пребывал в состоянии шока, ведь совсем недавно это существо уничтожило всех его солдатов, после чего я убил монстра одним ударом.

— А, точно, ты все еще жив, — уголки моих губ дёрнулись и я направился в сторону инструктора.

— А! Не подходи! — сидя на земле он попятился назад.

Я неспешно приблизился к парню.

— Я думал, что ты первым помрёшь от монстров.

— Не подходи, кому говорю!

— Ты расстраиваешь меня. Мы же из одной команды, — я присел на корточки рядом с поёжившимся Жариком и положил руку ему на плечо.

Он в ужасе закричал:

— Убить меня собираешься⁈

Я, как бы говоря «что за чушь», округлил лицо.

— О чём ты, умом помутился? Как можно убивать члена своей команды?

Жарик молчал.

— Кажется, ты заблуждаешься на мой счет. Я не настолько плохой человек, Жарик, — положив руку на плечо инструктора, я состроил некое подобие улыбки. — Ты не можешь сейчас умереть. Ты должен мне награду за пройденный экзамен.

— А? Д-да, конечно…

Жарик вытащил из карману сферу и пристально посмотрел на нее.

— И кто меня за язык тянул, — выругался он. — Этот артефакт стоит пять тысяч золотых! Оборонительный щит, но ты заслужил его.

Другие солдаты сидели в стороне, тихо смеясь. Обычно, Жарик жестоко гонял их на тренировках, будучи безжалостным, они не думали, что ему придется вкусить тоже самое.

Щит — довольно дорогой артефакт! Кто знает, какая часть его зарплаты ушла на это, но награда — была его идеей, поэтому правительство отказалось возмещать это.

— Вот возьми это… — Жарик вздохнул и отпустил сферу.

Я был очень взволнован, получив эту награду. Борясь с диким зверем, я использовал лишь наступательные заклинания. Если бы я сражался так и в будущем, то проиграл бы и очень быстро.

Однако теперь у меня был этот артефакт, который защитил бы меня.

— Парень, если после окончания учебы ты не сможешь найти себе работу, то просто приходи и найди меня. — Несмотря на дыру в его сердце и бумажнике, Жарик восхищался моим мужеством.

Но как только радостные вопли смолкли, на место пришли тоскливые вопли и плач. Всю деревню затопила грусть, стражи с трудом сдерживали слёзы, оглядываясь вокруг. Те, кто ещё мог хоть как-то передвигаться, кричали имена своих близких, даже если кишки вываливались наружу. Тем временем те, кто уже лежал и не мог двигаться, просто рыдали на земле. А некоторые стражники просто плакали, оканчивая страдания своих соратников по мечу — последнее, что им оставалось. Понимая, что им не выжить, оставить их в муках было бы слишком жестоко.

Горе и печаль охватили деревню. Каждый тут потерял кого-то важного в этой кровавой каше — родственника, соседа или приятеля. Ядозубы унесли жизни более тридцати душ. Мужики старались сдерживать слёзы, увидев тела своих близких. Сожаления, что они не смогли защитить своих людей, вылилось в удары кулаками в землю и вопли ярости и отчаяния.

Пламя все еще бушевало в некоторых домах, его уже было не остановить. Вся деревня строилась из брёвен, и выжившие влетали в горящие постройки, пытаясь спасти хоть что-то. Склад превратился в пепел. Наступающая зима обещала быть жутко суровой.

Студенты были шокированы еще больше, они знали, каков этот ящер, знали, насколько он страшен. А я, студент, такой же, как и они, убил его своими силами в одиночку! Это было и унизительно, и шокирующе для них.

— Кстати, есть еще и хорошая новость. Так как задача выполнена, весь элитный класс получает хорошую оценку, — добавил Жарик.

Студенты несмотря на недавний шок все же были рады получить зачет по экзамену.

— Правда?

— О! Ура! Я получил 5, я теперь смогу попасть в хороший университет!

— Алекс… Ты мой герой!

— Алекс, тебе не нужна еще одна подружка?

— Алекс, женись на мне!

На данный момент я был их героем. Я не только спас их, но и дал им зачет по экзамену.

Лицо Жарика было печально. Раньше все студентки восхищались им, а теперь все лавры героя и победителя достались мне.

Я отошел в сторонку от них и присев привалился спиной к стене. Судя по тому, что нападений такого уровня раньше не было у меня появилось несколько предположений.

Первое, что разломы стали появляться чаще, а самое главное, что они стали намного мощнее и оттуда стали выходить сильные монстры.

Второе, враги империи явно что-то замышляют. Не уверен, что именно, но на ум приходили слова того жреца Амона. Он говорил, что целью Князя Тьмы является превращение земли в Ад. А для этого он проводя обряды, превращал всех доступных дворян в демонов.

И наконец третье, исходя из предыдущих означало то, что действительно готовится крупная война. Весь континент в опасности, а мы не готовы. Я даже содрогнулся от этой мысли. Надеюсь, такого не случится.

Однако, чем больше я размышлял, тем больше мне казалось, что, наверное, культистов не так уж и много. Если на самом деле существует группа супер сильных демонов, то они бы с лёгкостью уничтожили нашу империю, а не прятались по подземельям и заражали дворян. Очевидно, они знают, что не смогут быстро захватить континент и поэтому действуют незаметно, по крайней мере, сейчас.

Меня интересовало, когда же они начнут войну. Предугадать это невозможно. Неужели я могу только… ждать?

Резкая боль в руке вернула меня в реальность, давая осознать, насколько сильно я сжал свой кулак, что по моему предплечью потекли капли крови.

Смерть людей на посту подтолкнуло меня к осознанию, насколько ценна семья и отношения с Селеной и друзьями. В моей прошлой жизни не было близких, ради которых я мог бы отдать свою жизнь. Но сейчас у меня не было сил, чтобы защитить их. Я не мог справиться с приближающейся угрозой.

Мои зубы сжались и глаза зло сузились, когда по мне прокатилось странное ощущение. Больше нет смысла скрываться. Теперь нужно волноваться о более важных вещах.

Впервые в своей жизни, я почувствовал над собой тяжёлое бремя. Беспокойство о безопасности своих близких, которых у меня в прежней жизни не было. Правление страной не сравнится с этой жизнью, ради которой я готов отдать всё.

* * *

Добравшись до поместья моей семьи, я остановился перед гигантской двухстворчатой дверью. Почему-то, я не мог заставить себя постучать в дверь собственного дома. Что скажет моя семья? Кажется, каждый раз, когда я куда-либо ухожу от них, то появляется повод, чтобы они беспокоились за меня.

Вздохнув, я осторожно постучал в массивную дубовую дверь.

— Сын? — послышался тёплый голос отца, уже ожидавшего меня. Углубившись в свои размышления, я едва заметил, как дверь медленно распахнулась.

— Привет, папа, я вернулся, — слабо улыбнулся я, встречая его взгляд. — Как вы поживаете?

— С нами всё в порядке, Алекс, — приветливо ответил отец, обнимая меня. — Ты всегда вовремя, сынок.

— Я опять сделал вас беспокойными. Кажется, это уже стало моей привычкой.

— Знаю, ты всегда был особенным, с самого рождения, — задумчиво произнёс отец, его глаза прожёг опыт и воспоминания. — Ты не обычный ребёнок, Алекс. Не знаю, что тебя ждёт в будущем, но я уверен, что ты сможешь справиться со всем.

Вокруг его глаз появились морщины, когда он нежно улыбнулся.

— Я хочу, чтобы ты не беспокоился. Все эти чувства вины, которые ты переживаешь, нужно отпустить. Не хочу, чтобы ты чувствовал себя обременённым. Мы всегда будем здесь, готовы встретить тебя соткрытыми объятиями. Ведь мы — твоя семья. Понимаешь?

Моему отцу было не привычно выражать такие эмоции, и его слова проникли в самое сердце. Медленно, но уверенно, чувство вины, которое долго терзало меня, начало рассеиваться.

— Понял, пап. — Я искренне улыбнулся, и отец ответил мне такой же ухмылкой.

— Ну что, пойдём, зайдём в дом. Твоя мама, вероятно, уже готовит нам ужин, и я слышу, она снова устроила что-то вроде кулинарного взрыва, — мрачно шепнул отец, вызывав у нас обоих взрыв смеха.

Конечно же я пришел не просто проведать родителей. Мне нужно было сообщить отцу о своем решении, которое повлияет на мое будущее.

Глава 5 Страстная эльфийка Ауэриель

Мы зашли с отцом в дом.

— Привет, мам… я вернулся.

Должен сказать, что я сам в этот момент выглядел помятым. По всему телу были заметны царапины и синяки, причёска преобразилась как от удара молнией, а вся спина и униформа истёрта во время битвы.

— Алекс, приходил твой учитель Мюнихаузер, — холодно прозвучал голос матери.

— Я знаю… мне жаль, что снова заставил вас волноваться… — Я посмотрел на свою мать и тут же замолчал.

Судя по выражению её лица, она разрывалась между тем, чтобы поругать меня или просто обрадоваться. Может, ей стоит сделать и то и другое.

Отец воспользовался случаем и нежно обнял маму, утешая её.

— Ты всегда успеешь позлиться, но не сейчас, дорогая. Посмотри — твой сын вернулся. — Успокаивающий голос отца ослабил напряжённость матери. И её выражение лица смягчилось.

Зарыдав, она обняла меня. Рыдая, мама что-то неразличимо болтала. Кажется, она переключалась между проклятиями и благодарностью Богу.

— Это нечестно… Почему мой сын всегда страдает? Слава богу, ты в безопасности!

Я посмотрел на отца, и он ободряюще улыбнулся, нежно погладив маму.

Прошло около часа, прежде чем они успокоились. Их плач сорвался до икоты и всхлипов.

Пока они рыдали, я заметил Ауэриель, выглядывающую со второго этажа. Она хотела спуститься и поздороваться, но увидев состояние моей мамы просто многозначительно кивнула мне.

В конце концов, мы устроились в гостиной. Маме было получше и сейчас она осматривала мои раны, нежно проводя рукой по моей груди.

— И пусть Небо и Земля излечат тебя, — закончила петь она, и мягкое белое сияние окутало моё тело.

Почти сразу же я почувствовал успокаивающее тепло, разливающееся по всем моим ранам, даже тем, о которых я не знал.

Когда исцеляющее свечение рассеялось вместе с моими травмами, я сосредоточенно посмотрел на маму.

Я хотел задать вопрос.

Почему именно сейчас она смогла использовать свои исцеляющие способности?

Она же смогла излечить отца, когда его подстрелили маги на пути в академию. Я всё ещё помнил, как отчаянно она лечила его, пока он кричал, чтобы я бежал. Это было до того, как я упал с обрыва.

Я прикусил язык и заставил себя улыбнуться. Мой отец был прав — я должен подождать, пока она сама расскажет мне об этом.

Мама вздохнула и убрала руку с моей груди. Затем вновь посмотрела в мои глаза и без слов обняла меня.

Мы решили открыто обсудить последние события. Отец предоставил краткий обзор того, как к ним пришел куратор Мюнихаузер, раскрыв сухие факты о том, что со мной произошло, и быстро ушел. В своем рассказе я постарался упростить ситуацию, чтобы не добавлять еще одну порцию беспокойства матери. Проигнорировав момент с схваткой с ящером, я подчеркнул, что там было несколько неожиданное.

Родители взглянули на меня многозначительно, выражая сомнения в том, что все так просто, ибо они знали меня слишком хорошо. Стоя перед выбором, что сказать, я глубоко вздохнул и рассказал им всю историю с мельчайшими деталями.

На некоторое время мои родители замерли в шоке, погруженные в собственные размышления. Мать, голос которой прозвучал охрипшим, нарушила молчание:

— Куратор Мюнихаузер явился к нам с ранами и усталостью, и по выражению его лица было видно, что он не знал, как вести себя. Он сказал, что ты остался прикрывать всю группу. Что ты герой. Но знаешь, что? Мне всё равно. Я просто хочу, чтобы ты приходил домой, не оказываясь каждый раз на грани смерти. Ведь однажды… — она не смогла закончить фразу и вновь заплакала.

Я чувствовал себя безропотным, не зная, что ответить. Это была ловушка, где не существовало правильных слов.

Отец взял ее за руку и нежно обнял, сказав:

— Дорогая, хватит.

Понял, что так же, как и я, росли и мои родители. Я не мог обвинять ее в ее чувствах. Дальнейший разговор проходил более комфортно. Ауэриель, заметив, что напряжение спало, присоединилась к нам. Встреча с ней была долгожданной, и мы стали наверстывать все упущенное.

Добравшись до своей комнаты, я снял изодранный костюм и освежился. Стоя под потоком теплой воды, я мечтал о том, чтобы все пережитое на посту могло быть стерто из моего сознания.

«Тук-тук-тук»

— Можно войти? — раздался голос отца с другой стороны.

— Конечно, — ответил я.

Отец вошёл в комнату, закрыв за собой дверь, и присел на кровать рядом со мной.

— Александр, не беспокойся о том, что сегодня сказала твоя мама. Она говорила, что не хочет, чтобы ты геройствовал, но мы оба гордимся тем, что ты сделал на посту. Я горжусь, зная, что мой сын не бросил своих друзей.

Я всегда знал, когда мой отец был серьёзным, потому что тогда он называл меня полным именем.

— Не знаю, что произошло там на самом деле, и даже не буду спрашивать, но просто знай, что я поддержу любое твоё решение.

Я изо всех сил пытался проглотить ком в горле, услышав отца.

— Отец, я хочу поступить в военное училище, стать истребителем монстров, чтобы защищать империю.

Отец улыбнулся, положил руку мне на плечо и сказал:

— Так и знал, что у моего сына в жилах адреналин, а не вода.

Не дав мне ответить, отец встал и взъерошил мне волосы. Прежде чем выйти, он обернулся и я заметил его глупую ухмылку.

Затем я лег спать и почти сразу же заснул.

Но по какой-то причине, когда солнечный свет осветил мои глаза и начал будить меня, я почувствовал влажное и теплое ощущение, окружающее нижнюю часть тела.

«Что происходит?»

Я потер тяжелые веки и посмотрел на свою промежность, и нашел источник чувства.

— Доброе утро, Ваше Высочество.

Ауэриель посмотрела на меня с нежной улыбкой, но по какой-то причине мое нижнее белье было спущено до колен, а моя утренняя эрекция крепко зажата в ее руке, блестящая и мокрая от слюны.

— Д-доброе утро… КАК!!! Что ты делаешь, Ауэриель⁉

— Почему такая реакция? Минет, конечно. Я пришла разбудить вас и обнаружила, что у вас было возбуждение. Вот я и подумала. Почему бы и нет?

Ауэриель вела себя так, как будто это было совершенно нормально, когда она взяла головку члена в рот. Ее теплая слюна и шершавый язык обвили мой пенис, и шок пробежал по сонному телу.

— Ааа! Т-серьезно…?

Мой стержень подергивался от удовольствия и уже был покрыт слюной. Значит, она, должно быть, уже давно его сосала.

Проснуться от минета красивой горничной было той роскошью для высшего сословия, о котором можно только мечтать. Я действительно задавался вопросом, снилось ли мне это, но сладкое покалывание, охватившее нижнюю часть тела, было вполне реальным.

— Мгмн! Вы такой твердый сегодня утром… И он тоже дергается… такой красивый член…

Ее пухлые губы гладили член, и она интенсивно сосала чувствительную головку. Казалось, она пыталась высосать из меня всю сперму своей оральной техникой, поэтому я корчился на кровати от удовольствия.

Частично потому, что это было так неожиданно, я не мог бороться с желанием эякулировать, поскольку удовольствие охватило все тело.

Кончик ее языка пополз от основания к головке, словно слизывая стекающую с кончика преякулят, и по комнате разнесся непристойно влажный звук, смешиваясь со слюной во рту.

*Слюрп-слюрп*

— Кончайте, пожалуйста, когда захотите.

Моя реакция, должно быть, подсказала ей, что финал близок, потому что она посмотрела на меня влажными глазами и побудила эякулировать.

— Аааа! Кончаю!

Страстная ласка языком пениса вскоре после пробуждения довольно легко довела меня до кульминации. Охваченный наслаждением, я схватил эльфику за ушки и заставил ее принять меня во всю длину.

Брови горничной на мгновение шевельнулись, но вскоре она взяла себя в руки. Затем она громко проглотила всю сперму, наполнившую рот, как будто это был единственный приемлемый вариант.

— Это действительно как надо…

Даже после того, как я кончил, Ауэриель продолжала нежно посасывать стержень, чтобы позаботиться о сперме, оставшейся в уретре, как будто это была самая сладкая вещь на свете.

Очистив языком стержень, Ауэриель встала и посмотрела на меня со своей обычной озорной улыбкой:

— Как все прошло Алексик? Вам понравилось?

Затем она удивленно наклонила голову, увидев, что мой член снова медленно твердеет.

— Ваша выносливость достойна похвалы. Разве этого было недостаточно, чтобы удовлетворить вас? В таком случае, как насчет того, чтобы я использовала свою грудь. Или вы бы предпочли мое влагалище?

Я был лишь немного утомлен, но Ауэриель неверно истолковала мою реакцию и чрезмерно возбудилась, когда начала снимать форму горничной.

Гигантские груди, несмотря на силу гравитации, торчали прямо, а соски уже были твердыми и вертикальными, словно надеясь привлечь внимание.

Ауэриель покраснела от легкого смущения, когда я с таким вниманием посмотрел на ее грудь, но держала спину прямо и выпятила грудь, как бы прося меня посмотреть еще.

Светловолосая горничная подняла свои груди обеими руками и прижала их друг к другу, поместив между ними полностью эрегированный пенис.

— Ох!

Гладкая и упругая текстура ее груди окружала мой стержень. Теплое и твердое давление сисек было настолько приятным, что я не мог не застонать.

— Как вам это нравится? — Она сжала груди и погладила стержень, обращая ко мне свои глаза.

— Приятно… действительно хорошее ощущение.

— Да? Тогда, пожалуйста, наслаждайтесь этим еще больше…

Когда я отвел взгляд и послушно кивнул, прекрасная горничная радостно прищурилась. Ее черты лица остались неизменными, но щеки слегка покраснели, и казалось, что она тяжело дышит.

«Подумать только, что меня кормили молоком из этих сисек, когда я был ребенком».

Сладкий аромат исходил от ее влажной груди, а скорость трения сисек возрастала. Груди приятно подпрыгивали на моей промежности, все время лаская стержень между ними.

Ощущение мокрых сисек было слишком сильным для моего пениса, поэтому мои бедра начали дрожать от огромного удовольствия.

Эта хладнокровная и сдержанная эльфийка одарила меня горячим взглядом, усердно работая над сиськами. Это стимулировало мои мужские инстинкты, мощное удовольствие управляло всеми пятью чувствами, и я мог думать только о потирании сисек горничной.

Удовольствие, доставляемое кем-то другим, сильно отличалось от мастурбации, поэтому я уже чувствовал, как внутри поднимается позыв к эякуляции.

Ауэриель держала рот на замке, чтобы сдержать голос, но не могла остановить жаркое дыхание, вырывающееся из ее губ. Это только еще больше возбудило меня.

Мне хотелось испытывать это удовольствие еще дольше, но я также чувствовал желание сразу же изгнать все свое желание.

— Ааа, давайте Алекс. Пожалуйста, кончите… Кончите на мои сиськи!

Все это время Ауэриель продолжала атаковать мое мужское достоинство своей грудью.

— Если ты продолжишь, я действительно кончу!

— Да… Быстрее брызни своей спермой мне на грудь.

Я схватил простыни и попытался сдержать семяизвержение, но предел приближался. Стимуляция была слишком велика.

— Кончаю!!

Я не смог сдержать желание эякулировать, когда оно с силой поднялось из глубины промежности, и я рефлекторно вытянул бедра вперед.

Распухшая головка высунулась между ее грудей и взорвалась тугими белыми струями.

— Аах, это так горячо! — Ауэриель приняла сперму с восторженным выражением лица, когда она разлетелась вокруг на ее лицо и грудь. — Вы удовлетворены?

Ауэриель вычерпала сперму из ложбинки и слизнула ее с пальцев, прежде чем ее язык прошелся по стержню, чтобы слизать остатки липкой жидкости.

— Да.

— Я рада это слышать. Однако он по-прежнему стоит…

Несмотря на то, что я только что эякулировал, мой пенис оставался торчать. Он сохранил свою твердость и поднялся к потолку.

Она улыбнулась и посмотрела на него почти голодным взглядом.

— Возможно, пришло время перейти к главному блюду.

Глядя на ее улыбку, я не мог не испытывать предвкушения. Я знал, что это утро будет действительно запоминающимся.

Ауэриель нависла надо мной и медленно, очень медленно начала опускаться.

Ее молочно-белые бедра опустились вниз, а половые губы коснулись головки пениса.

— Нгмх!

Удивительно, но Ауэриель первой повысила голос. Кончик еще даже не полностью вошел в ее щель, но ее тонкие брови изогнулись, и сексуальные стоны вырвались из ее дыхания.

Я же вообще ничего не мог сказать. Я был очарован этими хорошо сформированными бедрами, скользящими вперед и назад, влево и вправо, как будто прицеливаясь.

Тот факт, что юбка ее униформы горничной скрывала все, что происходило внизу, делало это особенно эротичным.

Наконец, грибовидная головка идеально совпала с ее пещеркой, когда она начала опускаться вниз.

Я почувствовал, как тугое кольцо плоти обвилось вокруг моего стержня, и был впечатлен тем удовольствием, которое нервы возбужденного пениса получали от тепла мокрой насквозь эльфийки.

По мере того, как наш контакт становился глубже, прекрасное тело Ауэриель выгнулось назад. Не в силах ждать, пока она медленно опустить бедра, я схватил ее за талию и приподнял свои бедра.

Ее красивое влагалище крепко сжалось, чтобы углубить связь. Я уже кончил дважды, поэтому знал, что мне не нужно бояться кончить слишком рано.

— Ауэриель…

— Ха! Это слишком приятно.

Ее тон был шутливым, когда она положила руки на мой живот и отрегулировала глубину своего сидения.

Ее тело время от времени дрожало, как будто от удара электрическим током, поэтому я мог сказать, насколько велико было давление внутри нее.

Красивая грудь подпрыгивала, а ее волнистые светлые волосы развевались по воздуху, отражая солнечный свет.

Когда головка пениса достигла самой глубокой точки, я ощутил особо сладострастное ощущение.

— Вам хорошо? — Она одарила меня красивой улыбкой, глядя на сверху вниз, положив колени на кровать, и потирая руками мою грудь.

Тем не менее, Ауэриель дышала так тяжело, что едва могла спросить. Никогда еще она не чувствовала себя такой наполненной.

Отбросив мысли она сосредоточилась на мне, на человеке, о котором она так заботилась.

Каждый раз, когда головка пениса проникала в ее самое глубокое место, ее пышная грудь тряслась, и она корчилась в экстазе.

— Так хорошо…

— Правда? Я рада это слышать… Ах, ваш пенис такой горячий, я сейчас растаю.

Она чувственно вздохнула и улыбнулась. Она как будто наслаждалась ощущением пениса внутри себя. Это было так долго. Более восемнадцати лет после моего рождения она могла утешать себя по ночам только рукой. Это не большой срок для эльфов. И вот теперь она насаживалась на стержень того малыша, которого качала на руках много лет назад.

Она не могла не наслаждаться жаром, пронизывающим ее тело. Мастурбация была хороша, но ничто не могло сравниться с ощущением живой и горячей плоти.

Я перестал сдерживаться и начал толкать бедра в ее конвульсивно сокращающееся влагалище.

— Я так рада, сделать это… с тобой Ауэриель…

Эти искренние слова вызвали на ее лице счастливую улыбку.

— Аххх! Сколько девушек попадутся в ваши сети из-за сладких слов?

Я схватил обе мягкие груди, прижавшиеся к моей груди.

Ауэриель не остановилась и продолжала подпрыгивать вверх и вниз. Ее пышные груди покачивались, в то время снизу исходил непристойно чавкающий звук.

Я был во власти удовольствия от ее плоти, нежно трущейся об мой пенис. Шлепки и стоны эхом разнеслись по комнате, что только усилило мою похоть.

Я сжимал и массировал ее груди.

Грудь эльфиек становится особенно чувствительной во время секса. Я даже не мог себе представить, сколько удовольствия я ей доставлял, просто делая это.

— Ннаа… Ааа, Алекс… Мой мальчик…

Особлазнительно улыбнулась, когда ее зад начал шевелиться кругами сам по себе. Казалось, что он движется вправо, а затем влево. Тем временем ее внутренняя плоть продолжала мягко сжиматься, поглаживая пенис внутри нее.

Скрип кровати становился все громче и громче.

— Ааа… Ауэриель. Я кончаю…

— Ааххахх! — Она крепче обняла меня и начала ускорятся сияя предвкушением. — Давайте, кончайте мой хороший…

Ее волосы дико танцевали, словно шелк, летая по воздуху.

Давление вокруг пениса было слишком сильным, поскольку она продолжала сжиматься. Я сделал последний мощный толчок и погрузился по самое основание во влагалище, ударив по шейке матки.

— Оххх!!!!!!

Чудесное потрясение было настолько сильным, что из ее горла вырвался тихий стон.

— Ааххххгхх!

Все ее тело было мокрым и блестело от пота, когда она напряглась, и как зверь издала утробные стоны удовольствия.

— Ах. Ауэриель…

— Брызните спермой в меня!! Отметьте меня!!

В дополнение к ее сладким стонам, ее сладкая дырочка умоляла меня, плотно засасывая пенис. Поэтому я сделал глубокий толчок и начал стрелять.

— Ах!!!

Третья порция семени была не менее впечатляющей, чем первая

Я продолжал засаживать, пока не выплюнул последнюю каплю.

…Ах…

— Это так потрясающе. Я чувствую себя удовлетворенным.

Ауэриель, казалось, буквально превратилась в пылающий ад. Внутри нее щелкнул переключатель, и на ее лице появилась широкая улыбка.

— Хи-хи-хи! Вы можете продолжать, верно?

Дрожь предвкушения пробежала по моей спине. Ее хищные глаза, казалось, собирались сожрать меня, и, честно говоря, я желал этого.

Она не стала ждать моего ответа и продолжила покачивать бедрами, доставляя мне новое ощущение удовольствия.

— Давайте продолжим. На этот раз я покажу вам, как это делается.

Тем утром я увлекся и трижды входил в Ауэриель, прежде чем заснуть вместе с ней, поскольку она была полностью измотана.

Глава 6 Бог Резни

В просторной и светлой комнате стояло ростовое зеркало. Он было не такое большое, как во дворце. Но сейчас мои родители жили на императорской даче и здесь было не так роскошно. Они жили здесь, чтобы я мог навещать их не привлекая большого внимания.

Сейчас перед этим зеркалом я стоял во фраке. Позади меня были несколько служанок, которые поправляли наряд своего хозяина.

Прихорошившись, я взмахнул руками, отсылая служанок прочь, и остался в комнате один.

Я оценил свою фигуру в зеркале — стройную, среднего роста. У меня были светлые волосы и бледноватая кожа. Черты лица можно было описать как утончённые, но блеск в глазах показывал на пытливый ум.

— Я и не заметил, как я стал таким красавцем! — я смотрел на себя в зеркале, ощущая легкую меланхолию.

Время было самым острым оружием. Оно превращало младенцев в стариков и создавало бесплодные пустыни, высушивая моря. Даже если некто был Магом, они могли лишь немного продлевать свою жизнь. Но даже если им удавалось жить несколько тысяч лет, они всё же не могли избежать медленной коррозии временем.

Из-за дверей послышался голос Ауэриель:

— Господин Александр! Прибыла карета!

— Пусть подождёт немного, я скоро буду.

Пришло время возвращаться в академию и получить диплом лицензированного мага.

Я повернулся к зеркалу и закончил приводить себя в порядок, а затем поднял короткую чёрную трость и вышел из комнаты.

Чёрная карета быстро летела по улице. Завидев герб дворянина, горожане избегали её и уступали дорогу. Они с почтением и завистью смотрели на карету.

В ней находился только я. Сейчас я удобно возлежал на бархатной подушке, набитой гусиным пером. Моя рука покоилась на боку, и я держал в ней артефакт подаренный мне Жариком.

Артефакт был поразительно похож на серебряный шар. На его поверхности было несколько красных и голубых бриллиантов, которые мерцали на свету, излучая слабое сияние.

Когда я посмотрел на эту сферу, на моем лице появилось удовлетворённое выражение.

Этот артефакт — сфера, был моей наградой за оборону поста.

Щит Драконьей кости — так назывался магический артефакт. Согласно Академическим Учениям, этот Щит Драконьей кости обладал редкой защитной природой, хоть и был низкоуровневым. По сравнению с несколькими магическими артефактами атакующего типа, естественно, он ценился гораздо выше. Даже официальный Маг мог бы им заинтересоваться.

Только превратившись в официального Мага и обретя способность формировать внутреннее защитное заклинание, можно было магически проецировать защитное поле, которое постоянно закрывало тело. Только после этого можно было считаться внушающим трепет Магом. А пока что я еще не получил лицензию мага. После экзаменов уже прошло несколько дней, так что скоро нас уже должны выпустить из академии.

Вместе с Щитом Драконьей кости у меня имелось несколько защитных зелий, так что мою защиту можно было отчасти сравнить с официальным Магом.

Более того, защитное силовое поле Щитом Драконьей кости активировалось мгновенно. Например, пока атакующая мощь противника не превосходила предел Щита Драконьей кости и пока энергия артефакта не заканчивалась полностью, защита была похожа на прочный черепаший панцирь. Пока Щит Драконьей кости был активен, ничто не могло случиться со мной.

Глядя на него в своих руках, я увидел, что серебряный шар поблёскивал и светился обширной гаммой разных оттенков. На его поверхности были начертаны таинственные узоры, и в целом он выглядел как мистическое произведение искусства.

Я плотно сжал артефакт и поместил его на свою рубашку. Все же я закончил академию и теперь на меня не распространяется защита учебного заведения. Как предупреждал принц Валерий, старые недруги из академии наверняка захотят поквитаться за нанесенные оскорбления в стенах школы. А за годы учебы врагов среди знатных семей у меня накопилось немало.

Наименьшая опасность будет рядом с Академией или на большем удалении от нее. Средняя часть — самая опасная зона путешествия. Поэтому, вполне вероятно, что средняя часть пути будет усеяна опасностью.

Тем не менее, я был готов рискнуть. Я преподал хороший урок неприятелю раньше, поэтому можно было надеяться, что путешествие пройдет более-мене плавно.

Запряженная тройкой лошадей карета мчалась по дороге, а птичьи крики вдоль нее довольно скоро стихли. По мере того, как мы приближались к Академии, я становился все более и более напряженным.

Я выглядел подавленным, и мой мысли быстро крутились в голове.

— Стоять, родимые! Тпрууу!

Спереди донёсся голос кучера. Карету тряхнуло, когда она остановилась.

— Господин! Прямо перед нами люди! — почтительно доложил кучер.

Выглянув из окна кареты, я нахмурился. Кажется, три наши лошади могли стать причиной неприятностей.

Мои губы скривились в усмешке, когда я вышел из кареты.

Какие-то головорезы окружили наших черных лошадей, внимательно их рассматривая. Они с жадностью взирали и на энергичных лошадок, и на ящики, притороченные к карете. На самом деле, один из них уже нетерпеливо развязывал поводья.

— Вы пытаетесь забрать мои вещи? — приблизившись, спросил я.

Я выглядел довольно устрашающе с мечом, висящем на поясе. Но, очевидно, этого было недостаточно.

Один из них, бандит без передних зубов, крикнул мне:

— Без всяких сомнений, это та самая лошадь, что я потерял! Откуда она у тебя? Она не твоя, ты украл её у моей семьи! Ты — жалкий вор!

Эти мошенники думали, что даже будучи вооружённым дворянином, я не смогу справиться с целой бандой. А вдруг это убийцы подосланные обиженными дворянами из школы. Генрих там или Людвиг, или может даже потомок шотландского клана О’Коннел.

— Верно! Схватим его и сдадим стражникам! — хрипло зашумели остальные.

Должен сказать, что место для засады они выбрали идеальное. Безлюдно и по обочинам дороги нет ничего кроме кустов и деревьев. И время тоже. Я больше не студент под защитой академии, но я еще и не лицензированный маг.

— Пошли! Он один! — беззубый достал кинжал из-под своей робы и бросился в атаку.

Я насмешливо улыбнулся.

— Довольно наивно полагать, что меня можно одолеть клоунами из цирка.

Я провёл эффектное уворачивание, избежав удара кинжалом, после чего ловко перехватил запястье беззубого, дав ему ощутить настоящее давление. Беззубый взревел от боли, утратив в руках свой оружейный арсенал, который теперь бессильно лежал на земле.

— Ах, как это болит! Что ты вытворяешь? Отпусти меня! Мой шурин — высокопоставленный офицер армии обороны. После этого ты будешь вечно в бегах! — взмолился беззубый, пытаясь устрашить.

— О, правда? Офицер армии обороны? Скажу честно, я весь в тряске от страха! — с ироничной усмешкой прокомментировал я, выражая своё пренебрежение.

«Хруст!»

Раздался звук ломающихся костей, дополненный воплем беззубого, который тут же упал в обморок от невыносимой боли. Против этих бандитов использовать сложные приёмы не потребовалось.

— Пахан! Пахан! — закричали остальные бандиты, но ни один из них не посмел приблизиться.

Моя улыбка стала ещё зловещей. Преобразившись в теневого мастера, я мгновенно проник в самый центр банды.

«Бах! Хруст! Аргх!»

Жалобные вопли бандитов и звук ломающихся костей создавали атмосферу страха и ужаса. Я стал подобием чёрного вихря, сбивая их с ног. Каждый из них был оставлен на земле с сломанной рукой или ногой.

С дружелюбной улыбкой я приблизился к беззубому, лежащему в обмороке. Поднимая свою ногу, я безжалостно наступил на его сломанную руку.

— Аргх!

Боль очень быстро привела бандита в чувство, но его глаза сразу же закатились, и он снова упал в обморок.

— Забирайте своего пахана! Вы можете позвать меня в любой момент, если захотите отомстить. Но в таком случае вы не отделаетесь сломанными руками и ногами! — сказал я бандитам.

В их глазах моя улыбка была подобна дьявольской.

Но тут я услышал, как кто-то посторонний хлопает в ладоши.

Когда я повернулся, то увидел высокого мужчину в броне наемника. Весь его внешний вид говорил о том, что передо мной настоящий боец, воин с огромным опытом. На его поясе висел меч. Он был не молод, его борода была аккуратно подстрижена. В его глазах горел огонь силы.

У него было красивое мужественное лицо с большим лбом, широким носом и черными бровями, делая его похожим на бога войны. Да, такой человек не может быть слабым. Его взгляд можно было назвать даже угрожающим, однако он не стал угрожать, а задал мне вопрос.

— Господин Александр, полагаю помощь вам не требуется? — вежливо спросил он.

Я заметил, что его акцент похож на немецкий.

— Нет, все в порядке, — ответил я. Мне не составило труда справиться с этими голодранцами. Даже было удивительно, что кто-то мог бы нанять таких бездарей для покушения на мою жизнь.

— Ну что же, тогда позвольте представиться: я мечник Вильгельм из Хальтена. Господин, который нанял меня, ваш старый знакомый принц Валерий.

Тут я начал понимать, что Валерий был озабочен моей безопасностью после выпуска из академии и тайно приставил ко мне телохранителя. А я все время гадал, кто этот загадочный всадник, который начал везде следовать за мной после экзаменов. Лошадь Вильгельма — гнедая с белыми разводами на лбу и грудной клетке, стояла немного в стороне.

— Весьма признателен принцу Валерию за его заботу, благодарю. Но я думаю, что ваша помощь уже не требуется, — я чуть поклонился. — Я могу разобраться и сам.

Однако, когда мы уже были готовы разойтись вдруг из лесной чащи вышел еще один мужчина. Этот незнакомец был крепкого сложения. Он выглядел как штабс-офицер российского отделения Инквизиции, если судить его по форме.

Но скорее всего он снял его с уже убитого инквизитора. Что было немыслимо даже для официального Мага. Значит он преступник или маг-ренегат.

Но что меня больше всего насторожило, так это волна силы исходящая от этого человека. Невероятная мощь магической энергии. Ее потоки пронизывали все его тело. И казалось, они плавят даже воздух вокруг.

Неужели это еще один телохранитель посланный принцем Валерием. Однако взглянув на мечника Вильгельма я понял, что они не знакомы и кажется не очень-то рады друг другу. Когда я встретился с ним взглядами, то его глаза выражали ненависть, смешанную с непониманием.

Незнакомец молчал, но при этом все время смотрел мне в глаза, пристально изучая меня. Я положил ладонь на рукоять меча, а Вильгельм вытащил свой палаш. Нас разделяло от незнакомца не больше двадцати шагов.

— Кто вы такой? — спросил Вильгельм, в его голосе не было страха, только злость.

— Бог Резни, — ответил незнакомец низким голосом.

— Охренеть! Я должен побыстрее отсюда выбираться! Если бы я предвидел, что эта задача связана с такой херней, я бы не согласился её выполнять, даже если вознаграждение было бы вдесятеро больше!

Волосы наемника встали дыбом. Как участник подпольной группировки, он слышал об этих сущностях только в мифах. Эти истории выделяют наиболее важные вещи о них: их загадочность, их холодность и то, что они не должны стать вашими врагами!

И даже я был в некотором шоке. Конечно, эти бандюки были лишь приманкой, чтобы вытащить меня из кареты. Странно было бы думать, что для моего устранения наняли бы лишь кучку голодранцев. Не тот уровень. Поэтому они выкинули козырь.

«Бога Резни»

Это имя долго прятали под ковром и произносили лишь шепотом. Потому что оно просто катастрофическое, даже самый настоящий хаос меркнет от него.

Эти Боги Резни рождались прямо от богов смерти и прославились своей неописуемой ужасностью. Эти отпрыски, как говорят легенды, были просто ужасающими полубогами.

Больше дюжины полубогов и пары десятков драконов пали под их могучими руками. Даже несколько древних драконов кажется, стали жертвами их зловещего неистовства. А гигантов, высших демонов и вампиров — тут уже просто не сосчитать.

Им не было равных, ничто не смогло их остановить. Сотни легенд оказались как пыль перед их жестокой силой. Они покоцали Эльфийские королевства, и даже прорывались в самые глубины Подземья.

Древние драконы, полубоги-личи, дроу-матриархи — все, кто был на их пути, оказались беспомощными против их неудержимой силы. Они снесли более трети этих полулегендарных и легендарных тварей, что крутились на континенте тысячелетиями.

И всё это было им не по кайфу. Когда им стало скучно в мире смертных, они прорвались в Бездну Тартара и устроили там настоящую резню демонов. К концу своей кровавой вечеринки они просто снесли почти всех!

Их мощь была такой зашибенной, что есть всего одна запись — про какого-то легендарного Потрошителя. Этот угарный чувак овладел Тенью, Огненным Штормом и Стилем Невидимки.

Говорят, что он даже не самый крутой из них, но, судя по старым записям, у него была полная неуязвимость к замедлению времени и сопротивление магии на уровне девяноста процентов. В ярости он мог даже Алмазного Голема по косточкам разложить.

Эти мутанты были как последний босс в игре, с иммунитетом к куче заклинаний и сопротивлением урону почти на девяносто процентов.

Боги Резни убили почти тысячу легендарных личностей. Добрые, злые — им было плевать. Они убивали всех без разбору.

Истории о них до сих пор рассказывают детям как страшные сказки. Прошло очень много времени, но при упоминании о Богах Резни многие всё равно дрожали.

И тем не менее, постепенно многие из них умерли, а остальные исчезли посреди творившегося тогда хаоса. Кровь их потомков становилась всё слабее и слабее, в итоге они перестали отличаться от обычных людей.

Но!

Кто-то смог заполучить на свою сторону одного из них. И даже более того натравил его на меня. Даже если бы все сынки знати, которых я отбуцкал в академии, скинулись бы всеми деньгами своих семей, то им бы не хватило. Потому что Бога Резни нельзя купить за деньги.

Можно только пообещать нечто такое, за что он согласиться выполнить контракт. Но что такое они могли обещать, чего вряд ли могло найтись у смертных дворян. Уж не боги ли культистов тут замешаны? Может быть Князь Тьмы…

Он вдруг поднял палец и тусклый свет выстрелил в Вильгелма, отвлёкшегося на меня.

Я узнал. Это было легендарным заклинанием, Поглощение Энергии!

— Осторожно! — закричал я, мои зрачки расширились, когда я узнал заклинание. Когда-то оно принесло мне очень длинные мучения! Я мог бы вынести его, но для смертного это означало смерть в считанные секунды.

Стиснув зубы, я исчез в плане теней, возникнув вновь из тени перед Вильгелмом. Я закрыл его от легендарного заклинания своей спиной.

Безумная волна негативной энергии ворвалась в мое тело мгновенно, кожа начала иссыхать и распадаться на части. Моя сила и жизненная энергия отправлялись в другое пространство.

Мой взгляд стал пустым, на лице появились морщины, светлые волосы быстро становились серыми.

— Господин Александр⁉.. Нет!..

Вильгельм закричал, ударная волна разлетелась вокруг него. В крике наемника была ярость и жажда убийства.

— Господин!.. Господин!..

Вильгельм упал на колени, на его глазах моя кожа иссыхала, как корка пропавшего овоща. Серые волосы окончательно поседели, дыхание становилось всё медленнее, а тело значительно уменьшилось. Я стал лёгким как пёрышко.

«Легендарное заклинания Поглощение Энергии!»

Негативная энергия разъедала мое тело, и ослабляла жизненную силу. Я потерял кучу здоровья, оказавшись в состоянии на грани смерти.

Мое сердцебиение было очень медленным, а дыхание остановилось совсем.

Скоро я умру. Точно умру! Меня уже практически ничто… Нет. Погоди. Есть ещё одна возможность. Души у меня почти не осталось. Скоро произойдёт непоправимое. Нужно успеть… Нужно… Что это?

Глава 7 Лицензированный Маг

Когда уже думал, что это мой последний вздох я перешел в демоническую форму.

Мои глаза наполнились ярким красным свечением, словно в них не осталось места для зрачков. Внезапно меня подняло в воздух, и в этот момент раздались треск и скрип — мои мышцы, высохшие до предела, начали набухать, приобретая твердость, а бледная кожа становилась неотъемлемой броней. По всему телу вырисовались жуткие символы, а мои руки превратились в острые когти, напоминая клинки демона, но вмещая в себя нечто уникальное.

«Божественная сила!»

Мои глаза, окрашенные в красный цвет, излучали жажду уничтожения. Даже в плане теней ничто не могло скрыться от меня, ведь новое зрение проникало сквозь все преграды.

В один миг я бросился вперед со сверхъестественной скоростью, такой, что даже моя тень не успевала за мной.

В левой руке у меня был Щит Дракона — предмет легенд, а в правой властный меч из эльфийской стали. Мой маневр напоминал вихрь, покрывая врага сильнейшими ударами, которые следовали друг за другом со скоростью десяти ударов в секунду.

Магическая защита высокоуровневого мага раскололась, как яичная скорлупа, не устояв перед мощными ударами, и пять глубоких порезов оставили свой след на его теле.

— Железная Кожа!

— Защитный барьер!

— Поглотитель урона!

— Энергетический Щит!

Четыре вспышки света озарили мужчину, когда все его артефакты активировались для самозащиты. Мои атаки казались неэффективными, как удары по металлическому слитку.

Большинство заклинаний оказались бесполезны против меня, но Энергетический Щит смог поглотить целых пятнадцать атак. Это было заклинание восьмого уровня, когда-то известное как Золотой Купол, оно позволяло полностью игнорировать почти любые физические атаки.

Я почти не пробивал его. Временами удавалось нанести удар такой силы, что даже такой щит не мог его заблокировать, но затем раздавался лязг металла о металл. Срабатывала Железная Кожа.

— Вильгельм! Помощь! — Я издал рёв и моя тень исказилась, покрыв всю кожу.

Наемный мечник тоже среагировала очень быстро. Только я бросился в атаку, как он приготовил защитное заклинание и зарядил меч.

Меч из тёмной энергии вдруг появился в руке Вильгельма. Он ударил им врага и энергетический щит мгновенно растворился. Это была особая атака, способная уничтожить даже три защитных заклинания девятого уровня. Даже не знаю, откуда он взял это.

— Пространственный Блок! — Бог Резни почувствовал, что он в опасности.

Внезапные порывы моих атак и Вильгельма не давали ему времени на создание заклинаний. Он хотел использовать телепортацию, но лишь заблестел и остался на месте.

Я уже заблокировал пространство вокруг, запретив заклинания телепортации.

Он был поражён скоростью, с которой я произнес это заклинание. Ему бы потребовалось три секунды, а я сделал это мгновенно.

Такое он не мог даже представить. К тому моменту как он безуспешно закончил читать заклинание, я успел закрыть пространство от телепортации, а заодно призвать заклинания седьмого и пятого уровня. Я мог в одно мгновение призвать десять заклинаний низшего ранга.

— Рассеивание Магии! — Я поднял руку и снаряжение на маге превратилось в пыль, лишь эффект Железной Кожи продолжал его защищать. Мой клинок двигался с такой скоростью, что их было невозможно разглядеть, лишь фонтан искр описывал очертания лезвия.

Когда Железная Кожа рассеялась, мой удар почти разрубил его пополам, и он закричал от боли.

Мои зрачки сузились, я нанёс ещё один резкий удар своим мечом, разрубив шею чародея пополам. Безголовое тело рухнуло на землю, но продолжало извиваться ещё несколько секунд, прежде чем окончательно умерло.

Тяжело дыша я перевел дух и мой внешний облик вернулся обратно в человеческий вид. Вильгельм стоял рядом с палашом в руке, пот катился по его лицу.

Придя в себя, он подошел ко мне:

— Победа за вами, господин, — сказал он с облегчением в голосе. — Одним ударом… такую крысу. Но я и представить не смел, как вы сможете.

Я задумчиво уставился на останки мага. То, о чём я только что думал, не было удивительно. Про магию я знал почти всё.

— Без тебя я бы не справился, Вильгельм из Хальтена. Скажи принцу Валерию, что я благодарен… И чем это ты его так жахнул?

Вильгельм пожал плечами:

— Принц Валерий дал мне одноразовый артефакт и велел применять только в крайнем случае. Кто бы мог подумать, что он настанет так быстро.

— Ну теперь всё кончено, — улыбнулся я. — Спасибо тебе еще раз.

Я пожал ему руку и кивнул кучеру, который все это время сидел на своем месте. Не то чтобы он был таким смелым, просто от страха он не мог сдвинуться с места. Кучер выпрямился и его взгляд ожил. Лошади тронулись с мест. Скоро место нашей битвы осталось позади. Мы медленно поехали вперед, к академии — к торжественному выпуску из «Аврория Бореалис».

* * *

Началась вечеринка выпускного, и для меня это была неделя, полная челленджей, которые нужно было решить. В эту неделю наша академия открывает свои двери для всех желающих. Конечно, тут в основном родители, кто приехал потусить со своими чадами. И некоторые посетители просто зашли, чтобы окунуться в атмосферу праздника.

Но даже при всем этом веселье безопасность студентов — на первом месте. Запретные зоны, охрана, все как положено. Но, честно говоря, тут народу наберется немерено. Открытие академии для обывателей значит, что это самый уязвимый момент для неё.

Но честно говоря, никто не уверен, что тут что-то случится. Если культисты решат заскочить, чтобы меня разыскать, то это, пожалуй, легчайший момент. Они до сих пор толком ничего не сделали. И если они придут, я с ними как следует пошучу. Уверен, они хотя бы не попробуют меня убить еще раз.

Студенты Императорского класса тусовались в главном зале под руководством Студсовета.

Перед всеми студентами Императорского класса, собравшимися на первом этаже, на подиуме вестибюля стоял директор Святогор:

— Сегодня начинается недельный большой выпускной академии.

Он использовал формальную речь, поскольку выступал перед всей школой.

— Первоначально Императорский класс должен был принять участие в церемонии закрытия на Большом стадионе. Однако, как вы все знаете, в этом году не только церемония закрытия, но и все официальные мероприятия и расписания во время выпускного были отменены.

— В виде исключения, Императорскому классу было предоставлено неограниченное свободное время в течение этого выпускного. Студенты, желающие принять участие индивидуально, могут делать это свободно.

— В этом году просто наслаждайтесь выпускным. Если вы хотите что-то сделать, делайте это, если вы хотите играть, играйте. Вы можете участвовать в мероприятиях, чтобы оценить свои достижения от усердных усилий в течение всего обучения или комфортно отдохнуть.

— Официальных мер предосторожности на мероприятии нет, но я проинформирую вас об общих мерах предосторожности.

— Значительное количество гражданских лиц вошло в академию. Они принадлежат к различным слоям общества и социальным статусам. Я призываю вас не вызывать ненужных споров с гражданскими лицами и не ввязываться в них.

— Трения между студентами и гражданскими лицами всегда возникают во время выпускного в академии. В этом могут быть виноваты, как студенты, так и гражданские. Если неизвестный гражданский оказывает на вас несправедливое давление, обратитесь за помощью к находящимся поблизости охранникам, и они незамедлительно примут меры.

— Поскольку в настоящее время охрана значительно усилена, можно увидеть стражников академии в любом месте. Конечно, если вы будете оказывать давление или применять силу, с вами могут поступить аналогичным образом. Другими словами, не создавайте проблем и не ввязывайтесь в них.

Заканчивая свою речь, директор посмотрел вниз на студентов.

— Как директор академии «Аврория Бореалис», я надеюсь, что этот выпускной станет успешным завершением вашего обучения.

Выпускной — это событие для всех студентов академии, которые усердно трудились, чтобы насладиться им. Так что веселитесь и расслабляйтесь.

Конечно.

Для меня это не было похоже на передышку после тяжелого бега, а скорее на последнее препятствие, которое нужнопреодолеть в этом году.

— Надеюсь, вам понравится выпускной. Вот и все.

К тому же стало известно, что завтра, в пятницу, состоится конкурс на «Лучшую пару Академии». И Селена хотела, чтобы мы участвовали тоже. Хотя я разумеется был против таких мероприятий.

Под аплодисменты учеников выпускной начался. Как только эти слова были произнесены, некоторые студенты в нетерпении бросились веселиться, в то время как другие вернулись в свои комнаты с незаинтересованным выражением лица, как будто им не было никакого дела до выпускного.

Я же чувствовал некоторые странности вокруг. Несмотря на все произошедшее, атмосфера в Академии сильно отличалась от обычной. Кроме того, большое количество студентов, исчезнувших из поля зрения остальных, определенно привлекали внимание.

Кажется они уехали без всякого предупреждения даже не пожелав принять участия в выпускном. Во всяком случае им дадут лицензию официального Мага даже без участия в будущей церемонии посвящения. Все знали, что это была просто формальность и дань традициям.

Более того, Академия, похоже, старательно скрывала эти новости. Возможно студентов забрали их родители, поскольку опасались за жизни своих чад. В конце-концов после события на посту, стало ясно, что империя больше не такое безопасное место, как было раньше. В конце концов, руководство академии все равно будут полагаться на официальных Магов, чтобы сохранить свою репутацию престижного заведения.

Так в академии было так много народа, что толкались будто в метро в час пик. Студентов, конечно, больше обычного, но и простые посетители создавали настоящий балаган.

В обычной жизни академия обычно была тихой и серьезной, но увидеть ее другой тоже было интересно. Может быть, из-за этой толпы и шумных разговоров там и было весело.

Тут студенты с кем-то на словах вступали в спор, то кто-то еще кричал о своей важности, пока охрана их оттуда выгоняла.

Ну и в такой веселой кутерьме событий хватало, словно на ярмарке.

Я был удивлен, что на выпускной остались Сторвальд, Андрей и другие мои друзья.

Сторвальд ввел меня в курс дела:

— Наставник уже очистил область вокруг Академии от монстров и любых существ, которые создавали угрозу. Особенно досталось оркам, их души оказались заперты в ловушке в своих телах, чтобы страдать вечно…

Я слегка кивал. Кажется, территория вокруг Академии на данный момент была относительно безопасной. Если не считать того нападения на меня по пути.

— Как насчет остальных выпускников?

— Все очень странно! Согласно новостям, многие из студентов, в том числе Генрих и О’Коннел, под разными предлогами покинули Академию. Боюсь, что к тому времени, как эта новость распространится, их будет еще больше…

— Ну а что насчет тебя? — спросил я. — Какие у тебя планы?

— Мой брат тоже ушел несколько дней назад! Кроме того после выпускного я тоже планирую покинуть Академию в ближайшее время!

Он мягко рассказывал о новостях, которые он собрал, и это принесло мне некоторую тревогу. Почему многие наши одноклассники не остались на выпускной. Неужели их родители знают о том, что в академии может что-то случиться.

— Что насчет тебя? Каковы твои планы? — спросил Сторвальд в конце своего рассказа.

— Я планирую вернуться в свою семью. А затем поступить в военное училище, ну ты знаешь Армия Обороны. Хочешь пойти со мной? — я явно хотел привлечь в свою семью такого талантливого парня, как Сторвальд.

— Нет, спасибо. Я уже составил для себя некий план действий. — улыбнувшись, отказался он. — Значит хочешь сражаться с монстрами на передовой.

Я пожал плечами. В конце-концов это сделает меня лишь сильнее. И орды монстров из разломов это наименьшая из проблем, которая меня волновала.

Андрей рассказал о том, что он вернется к себе в гномье царство и будет там жить какое-то время. Ему все ещё нужно было выяснить тайну своего происхождения.

Было немного печально расставаться с друзьями. В конце концов, мы просто наслаждались обществом друг друга, но теперь, когда каждый выбрал свой путь, разлука была совершенно нормальной.

Прежде чем начнется выпускной, нас должны были посвятить в официальных Магов и выдать лицензию.

Церемония посвящения была не такой уж сложной.

Преподаватели аплодировали нам в знак приветствия, и мы преклонили колени перед директором, слушая его речь.

Я не мог сказать, было ли это подготовлено или импровизировано, но, в конце концов, это было просто поверхностно.

Он сказал, что рад видеть исключительные таланты, взращенные академией, учреждением, готовящим будущее империи, и надеется, что мы продолжим бороться и возглавим империю. Для меня это были не более чем пустые слова.

Это было похоже просто на нравоучительные лекции директора школы.

Директор попросил нас встать и пожал каждому руку, поощряя нас продолжать в том же духе. Естественно, я стал свидетелем некоторых интересных сцен.

— Стремись дальше.

— Ах, директор Святогор! Это честь всей жизни!

— Хм, хм.

Некоторые из них были на грани слез.

Нет, такой реакции было на самом деле большинство, и этого следовало ожидать.

— Стремись дальше.

— Я запечатлею эту честь и славу в своей душе и буду служить империи до конца своей жизни!

— Хорошо.

Был даже парень, который, кажется, подготовил свои реплики.

Так или иначе, все корчились от пафоса. Их реакции были довольно обычными.

— Стремись.

— Да.

Селена кивнула головой, словно отвечая учителю, пожимая руку директора.

— Стремись.

— Спасибо.

Я подумывал о том, чтобы выразить свою благодарность как можно более величественно, но, поскольку на самом деле я не считал это честью, я просто дал краткий ответ.

У нас с Селеной были самые необычные реакции.

Директор не указал на отсутствие некоторых студентов из класса на этом мероприятии, возможно, он был извещен заранее.

Я думал, что это будет так волнительно получить статус официального Мага и лицензию. Но мы с Селеной выглядели, как парочка пенсионеров на детском утреннике.

После этого был назначен общий банкет.

Перейдя в банкетный зал, ученики академии и директор сели вместе за длинный стол и разделили трапезу.

Начиная с закусок, точно так же, как в прошлый год, блюда стали прибывать одно за другим.

Закуски всегда такие, но Селена положила их в рот, прожевала и пристально посмотрела на пустую тарелку.

— Хочу еще.

У Селены было мало терпения, когда дело доходило до еды, а приготовление блюд требовало слишком долгого ожидания. Она предпочитала заказывать разные блюда, съедать их все, а затем заказывать еще.

Она быстро съедала каждое блюдо по мере его поступления, а затем безучастно сидела, пока не подавали следующее блюдо.

Если подумать, раньше она бормотала о том, что голодна.

Естественно, директор наблюдал за поведением учеников во время еды.

Он прошептал несколько слов прислуге, подавшей еду. После этого порция Селены увеличилась втрое.

Казалось, он осторожно проинструктировал их, увидев её аппетит. Он не сказал этого открыто, возможно, чтобы не смущать её.

Теперь, когда её порция стала более существенной, Селена, наконец, смогла двигаться вперед и есть синхронно с остальными.

Конечно, Селена не сомневалась в внезапном увеличении количества еды.

Она только что поела, и заметила мой взгляд на себе:

— Что? — Пока я пристально смотрел на нее, Селена наклонила голову.

— Я имею в виду, иногда… ты немного… да.

— Что?

— Неважно.

Ей действительно есть чем гордиться. Её сильный аппетит мог означать, что она беременна.

Глава 8 Язык преступного мира

Пятница.

Сегодня конкурс «Лучшая пара Академии».

Первокурсники Императорского класса, похоже, не особенно заинтересованы, поскольку никто из их одноклассников не участвует.

Селена должно быть занята подготовкой к конкурсу.

Однако, когда Селена столкнулась со мной утром, она спокойно смотрела на меня.

— Сегодня…

Я знаю, что она хочет сказать.

— Ты придешь?

— Ага.

Для меня нет причин не посетить сегодня конкурс «Лучшая пара Академии». Селена какое-то время колебалась, затем решительно посмотрела на меня.

— Обязательно приходи.

— Хорошо, хорошо подготовься.

— Хорошо.

«Мне интересно, будет ли у нее что-то сказать мне после конкурса».

Такое впечатление произвело на меня выражение её лица.

Селена развернулась и пошла куда-то с Лианой, чтобы подготовиться.

Другие ребята, кажется, наслаждались выпускной неделей сами по себе, но я решил побыть в течение дня один. Без того, чтобы кто-нибудь присоединился ко мне.

Конкурс «Лучшая пара Академии» должен был начаться в 21:00. Текущее время было восемь часов утра.

Осталось не так много времени. И я подумал, что событие которого я опасаюсь может произойти именно сегодня вечером. Я беспокоился, что может пострадать Селена, а главное наш ребенок, находящийся в ее утробе.

Мне нужно было посоветоваться и для этой роли не было никого лучше, чем дедушка Виктор. С тех пор, как я подчинил банду «Четырех улиц» у него не было проблем в Солнечном. Периодически я наведывался к нему, Бурдюку и Наде. Похоже настал еще один такой момент.

Не теряя времени, я поспешил на торговую улицу, где располагалась антикварная лавка Виктора.

Самым быстрым средством передвижения в империи был мана поезд. Во время выпускного академия была переполнена чрезмерным количеством людей. Таким образом, вокзал был забит людьми, ожидающими посадки. Даже пропустив три полных поезда, я все равно не мог уехать.

Я не должен опаздывать.

Тем не менее, мана поезд должен был быть быстрее, чем идти или бежать, поэтому я с нетерпением ждал поезда и сел в него.

Наконец доехав мне удалось добраться до торговой улицы города Солнечный. Теперь все, что мне нужно было сделать, это пойти в антикварную лавку.

Однако.

У меня не было глаз на затылке.

Но теперь у меня развилось нечто вроде интуиции, игравшей аналогичную роль.

«Чувство беспокойства»

Чувство беспокойства преследовало меня сзади. Неприятное ощущение, липкое и зловещее, как будто что-то цепляется за спину.

Я инстинктивно знал.

Меня преследовали.

«Если ты следишь за мной, не должен ли ты хотя бы спрятаться?»

В своей школьной форме, даже не пытаясь спрятаться, Людвиг пристально наблюдал за мной посреди оживленной торговой улицы.

К тому же Людвиг был единственным из всей шайки моих неприятелей в школе, который остался на выпускной. Все остальные с кем я был не в ладах поспешно разъехались домой.

Я, конечно, предполагал, что он болван, но так открыто следовать за мной. Кажется я недооценивал его. Людвиг подошел ко мне с тонкой улыбкой на губах.

— Алекс, у меня есть просьба.

— Какая?

— Держись подальше от Селены. Пожалуйста.

Я прямо как будто чувствовал, что что-то не так.

— Чего? Что ты несешь, Людвиг?

— Только Селена может объединить пять великих домов и родить Императора Нового Мирового Порядка, который скоро будет создан. Это её судьба.

— Что? Ты на солнце перегрелся?

Мой разум, казалось, застыл от внезапной чепухи.

Новый Мировой Порядок?

Что это за ерунда?

— Селена родилась с такой судьбой. Только Селена достойна этого. Тем более мы знаем, что она носит твое семя. Но ты тот, кто всё портит.

«Откуда они уже знали это? И кого он имеет в виду под Мы?»

Все, что я мог прочитать в глазах Людвига, было кромешной бездной. Кажется он был одержим и был не в своем уме. Он верил в божественное предназначение, но в его глазах можно было увидеть только тьму.

Казалось, он желал чего-то большего, стать хозяином великой судьбы.

Но было слово, которое, казалось, застряло у меня в горле.

«Новый Мировой Порядок»

Что это значит?

Если бы Людвиг был просто сумасшедшим, нужно было бы иметь дело только с ним. Но было кое-что, от чего не следует так просто отказываться.

— Что это за Новый Мировой Порядок, о котором ты говоришь?

Выражение лица Людвига снова ожесточилось в ответ на мой встречный вопрос.

— Таким букашкам как ты, нет нужды знать об этом.

Казалось, что ранее он случайно оговорился и пытался это скрыть.

Но я сделал вид, что принял это в шутку:

— Людвиг, держись от меня подальше. И приложи лёд ко лбу, кажется у тебя жар и ты бредишь.

Людвиг улыбнулся надменной улыбкой, которая была так характерна для шизофреников страдающих манией величия.

Я же развернулся и пошел дальше, раздумывая над его словами.

То что он сказал. Это был не просто вздор.

В этом было что-то такое, чувство настолько сильное, что оно заставило его сказать что-то, чего ему не следовало говорить. Если бы это было просто мимолетное замечание, не было бы необходимости меня пугать. Значит он был невероятно уверен в силе тех, кто стоял за его спиной.

Можно сделать несколько выводов.

Кажется, что Людвиг говорил о независимости каких-то Пяти Великих Домов. Хотя они уже были независимыми силами, казалось, что они намеревались создать совершенно новую нацию.

Нельзя было исключать возможность того, что это всего лишь бред Людвига. Но если бы была группа с такими мыслями, ситуация осложнилась бы.

Возможно, придется рассмотреть еще одну революционную силу внутри империи. В таком случае, это не будет просто вопросом избавления от одного сумасшедшего.

Естественно, мой гнев рос.

В конечном итоге они могли быть связаны с культистами Амона, не так ли? После того обряда в штаб-квартире торговой компании я думал у меня будет ниточка, которая выведет на Князя Тьмы. Но тот жрец, который обещал достать мне информацию о нем вдруг скоропостижно скончался.

Как сказал Виктор, его нашли голым в собственной ванной, повешенным на шелковом шарфике и с писюном зажатым в окоченевшей руке. Все это до боли напоминало мне след культистов Амона. Ведь по их верованиям: «Сперма Амона была порождением мира, а мастурбация — актом творения».

Значит его убрали свои же.

Но почему они были такими настойчивыми? Когда я уже отчаялся выйти на след главы культа, кажется сама судьба подослала мне Людвига. Он мог что-то знать. Хотя, конечно, он мелкая сошка.

Но похоже осознание чувства собственной важности и своего величия побудило его раскрыть малую толику их планов. Мне следует допросить его, но только не здесь. Нужно укромное место.

Более того, по выражению его лица было видно, что он даже не считал свои действия неразумными. Позиция, состоящая в том, что он даже не считал правильным или неправильным то, что он делал была чрезвычайно отвратительной.

Продажный жрец омерзителен, но… Фанатик и отвратителен, и неприятен.

Было много вещей, которые я хотел сказать. Многочисленные резкие слова кипели у меня в голове, но я не мог их произнести.

Я спокойно наблюдал за Людвигом. Он открыто следовал за мной по улицам. Значит он считает, что их планы уже нерушимы и практически совершены. Но какие планы?

Я видел, как он нервно сжимал и разжимал руки.

Он был тем, кто рискнул бы своей жизнью, чтобы претворить в жизнь планы своего хозяина. Это означало, что он может быть тем, кто убьет, если ему скажут.

Не нужно было впадать в такие крайности. Смесь ярости, ненависти, обиды и неприятного навязчивого взгляда рассказали мне все.

Необратимое событие.

Как он и говорил, может случиться трагедия. Разве это не единственное, что он говорил?

Этот парень пытался меня убить. Но разве это не глупо, учитывая, что Бог Резни был многократно сильнее Людвига. Тем не менее они не могли не знать, что Бог Резни уже давно гниет в канаве у дороги.

Значит тут было что-то другое. То о чем я не догадываюсь.

Учитывая его упоминание о Новом Мировом Порядке, у него, казалось, было какое-то чувство миссии.

Независимо от того, что могут подумать прохожие, он попытается убить меня, потому что считает это справедливостью. Это было несложно предсказать, ведь однажды я уже был свидетелем его безумия.

Вот почему я пытался убедить его, прося держаться от меня подальше. Теперь, когда мою просьбу отвергли, весьма вероятно, что выбор Людвига состоял в том, чтобы убить меня.

Я не хочу драться на улице, но если мой противник начнет применять силу, мне тоже придется её применить. Есть большая вероятность, что если я буду драться с этим человеком, то умру.

Вероятно они учли ошибку совершенную с Богом Резни и придумали нечто новое. Но подослали слабого Людвига, чтобы я не принял его всерьез и потерял бдительность. До сих пор мне везло много раз, но нет никакой гарантии, что мне повезет на этот раз.

Людвиг слишком опасен, даже если кажется, что это не так.

И, скорее всего, она знает еще более опасные факты.

Во-первых, мне нужно выяснить, что это такое. Это было очень странно. Сначала мой дядя Игнатий хотел похитить мою мать, когда она была беременна мной. А теперь похоже они пытаются похитить Селену, когда она уже беременна от меня.

Вероятно, сегодня вечером они замышляют провести свои коварные планы в ходе конкурса, покусившись тем самым на репутацию Академии и, в конечном итоге, на всю империю.

— Наверное, нам следует внимательно обсудить все детали, которые касаются нас обоих.

— Если ты удалишься из жизни Селены, нам больше нечего обсуждать…

— А что если мы найдем тихое место и поговорим?

— Хм?

Мои слова вызвали ужесточение выражения лица Людвига. Не потому, что он испытывал волнение, а потому что мои предложения были неожиданными. Он ведь только что пытался меня убить, и вот теперь я сам предлагаю уединиться.

— Мне это подходит.

Людвиг леденяще улыбнулся, словно представляя идеальное преступление. Это говорило о том, что у него есть тайный козырь, придающий ему преимущество.

Мурашки побежали по моей спине, но выбора у меня не было.

— Но перед этим у меня есть неотложные дела. Давай сначала решим их. Это займет всего несколько минут. Если хочешь, можешь мне помочь.

— Отлично.

Людвиг скоро осознает, что его возможность напасть на меня прошла, если он решил бы меня убить. Его стремление к идеальному преступлению обречено на провал.

Было захватывающе следить за тем, как я с чувством риска продолжаю разговор и мысли о моей жизни. Планы изменились, но цель осталась прежней — найти дедушку Виктора, ведь, возможно, Селена была его внучкой… или дочерью.

Думая, что её добыча добровольно идет в ловушку, Людвиг выглядел вполне довольным.

Поскольку был день, Виктор, должен быть в своей антикварной лавке. Мы уже прибыли в торговый район, так что путь с Людвигом был недолгим.

Людвиг не спросил, куда мы идём или по какому делу. Должно быть, он думает о том, как вести себя со мной в тихом месте, когда моя просьба будет выполнена.

Охотник понятия не имел, что он стала добычей.

Да как он мог такое представить?

Поскольку Людвиг— победитель одного из турниров Академии, он должно быть уверен в том, что победит меня. Вероятно он еще не знал о судьбе Бога Резни. И вообще кажется он действовал по самостоятельно, по собственной инициативе, без чье-либо указки.

«Эх, Людвиг, разве тебе не говорили, что инициатива гребет инициатора?»

Что бы я ни делал, даже если мне удастся сбежать незаметно для него, он был уверен, что поймает меня.

А вот и дверь лавки Виктора.

«Тук-тук-тук»

— Входите, открыто, — раздался голос дедушки. Он звучал также бодро, как будто и не прошло столько лет.

Когда я вошел, Виктор, как обычно, бездельничал за прилавком. Затем он снова удивился, увидев позади меня незнакомого ученика Академии.

— Привет! — Я поднял руку в знак приветствия с пальцами скрещенными особым образом. И задержал руку на пару секунд, чтобы он успел увидеть.

В воровской гильдии был свой язык жестов, как у глухонемых. Его понимали только те, кто входил в гильдию. Они были предназначены для тайной и нелегальной передачи информации, которую можно было доверить только «товарищам по ремеслу».

Например можно было показать четыре пальца, как бы почесывая на уровне груди, а потом дважды прикоснуться к носу. Это означало, что рядом есть стражники переодетые в гражданскую одежду.

Или например три быстрых хлопка ладонью по бедру и два щелчка большим и средним пальцами. Это означало, что у жертвы имеются большие денежные средства. Кивок головой означал «нет», а мотание головой из стороны в сторону — «да».

Впрочем эти жесты воровского мира сильнее укрепились на окраинах империи, среди таких народов как болгары и румыны. И это было неудивительно, учитывая, что свое происхождение они вели от различных бандитских шаек и преступных формирований, изгнанных из империи.

Раньше их вообще ссылали на изолированный остров Альба, что позже прозвали «Туманным Альбионом» или Британией. Но со временем их там стало так много, что они создали свою собственную «черную аристократию» и стали угрожать целостности Российской империи.

Когда то Виктор научил меня всем этим тайным жестам, надеясь, что я стану его преемником в преступной организации.

Мой жест пальцами означал — «Рядом враг, помоги мне».

Виктор тут же стал серьезным и внимательным, чтобы не пропустить ни одного слова, которые я произнесу далее.

Должно быть, Виктор был озадачен ситуацией, но сейчас все выглядело не очень хорошо. Я стал говорить в непривычной для него манере.

На самом деле у меня была причина так делать и Виктор всё понимал.

— На улице так шумно, а тут такое тихое местечко, — я подмигнул Виктору.

— Да, господин. Тише места не найти.

Хотя Виктор не понимал ситуацию до конца, он немедленно последовал моему указанию. Сработала шумоподавляющая магия, и Людвиг, казалось, почувствовав странную атмосферу, слегка нахмурил брови.

Конечно, он не мог этого предвидеть.

Он не мог ожидать, что я войду в какой-нибудь случайный магазин и небрежно отдам приказ владельцу магазина.

— Я видел, как сорока села на крышу и завязла в смоле.

Этой фразой я дал Виктору понять, чтобы он применил какие-либо связывающие или отключающие заклинания на этом человеке.

Я нарочито схватил себя правой рукой за горло и зажмурил глаза.

«Используй что-нибудь сильное. Это ненормальная ситуация.»

— Да.

Виктор все еще не понимал до конца, но точно следовал моим инструкциям.

— Ах ты гад!…

Когда на лице Людвига появились признаки тревоги, он попытался принять меры, но Виктор оказался быстрее.

«Клац! Клац! Шууу!»

С пугающе быстрой скоростью из ниоткуда появились черные цепи и связали конечности Людвига.

«Клац! Бамц!»

Его руки взлетели в воздух, а ноги были жестко прикованы к полу. Даже с применением всей своей силы Гавваха он не смог преодолеть цепи, созданные Виктором. Они лишь легко зазвенели, не шевелясь с места.

— Ты, дурак! Что все это значит⁈ — Людвиг был в шоке, и неудивительно, ведь никто не мог предвидеть, что он окажется в таком затруднительном положении.

«Щелк»

Виктор тщательно запер дверь лавки на щеколду, чтобы никто не мог быть свидетелем этой необычной сцены. Он не тратил времени на вопросы, выполняя лишь то, что было ему велено.

— Ты, ты… ты не можешь так со мной обращаться! Кто этот старик, и что ему нужно от меня⁈

Людвиг не мог осмыслить происходящее, но так же, как и он, я не собирался понимать его сторону ситуации.

— Отпусти меня! Сейчас же отпусти меня!

Он орал, но я решил действовать так, как мне хотелось.

— Так считаю до пяти, — я выставил перед ним правую руку тыльной стороной ладони. — Или ты принимаешь мои условия, или я тебя убью. Вот так. Раз… Два… Три…

Вдруг его лицо застыло в идиотской гримасе ужаса, а зрачки расширились. Но через секунду я понял, в чем дело. Он неотрывно смотрел на перстень на моем пальце.

— Мар… Мардук? Кольцо… Это, это… Как у тебя…? — Людвиг стал говорить только шепотом, словно боялся не совладать с голосом. — Как ты добился этого? Это невозможно! Кто тебе его дал?

Его слова вызвали во мне мгновенный приступ смеха, который я сдержал с огромным трудом. Такой поворот дел меня позабавил. Золотой перстень с темным камнем — я нашел его одиннадцать лет назад в хижине вождя орков. И с тех пор он был со мной, покуда я не подрос и он стал мне в пору.

Я внимательнее присмотрелся к перстню — и увидел, что камень сиял едва заметным синеватым огнем. Интересно, было ли что-нибудь в него вмонтировано? Раньше он не светился так. Только сейчас… когда рядом Людвиг. Неужели перстень чувствует демоническую силу в человеке?

— О, что ты знаешь о кольце? — сказал я и покачал рукой перед его носом. Людвиг смотрел то на меня, то на перстень. Казалось, он борется с собой, стараясь не показать, какое впечатление производит он на него. Впрочем, его силы были ограничены. Это был обыкновенный смертный, слабак.

— Я видел такой только у Мастера 33-ей степени…

Людвиг вдруг осёкся и замолчал, осознав, что случайно выболтал секрет, который я не должен был знать. Его глаза потускнели. Я понял, что теперь его не просто так разговорить. Но он оговорился и теперь я знал, что перстень с темным камнем как-то связан с культистами Амона.

— Ты знаешь, кто я?

Его молчание было ответом.

— Трудно поверить, но я тот, кто уничтожил ячейку культа, хозяину которого ты служишь… И так далее.

Человек, что пытался лишить меня жизни, оказался в ловушке. Это, несомненно, было для него невероятным сюрпризом.

Итак, я предоставил ему шанс.

— С этого момента ты обязан подробно отвечать на мои вопросы. Пауза, сверкание глазами или бессмысленная болтовня недопустимы…

Я похлопал Людвига плоской стороной лезвия меча по его шее.

— Та демоническая сила, которую ты так обожаешь, может разорвать твою голову на тысячу кусков.

С широко открытыми глазами Людвиг мог только смотреть на меня.

Глава 9 Планы Черного Храма

Мне было трудно разгадать Людвига, понять, что двигало им, какие мотивы лежали в основе его поступков. Зачастую люди, сохраняя широкие улыбки, стараются скрыть глубинные темные эмоции в своих сердцах. При взгляде на Людвига я вспоминал его насмешки и постоянные улыбки, и становилось ясно, что за этими веселыми фасадами таится нечто более глубокое.

Мне было неизвестно, какие испытания пережил Людвиг, какую боль он перенес. Возможно, он ощущал себя подростком, думая, что весь мир против него. Не зная, что есть и другие, возможно, страдающие от более глубокой раны, чем он. Это, возможно, толкнуло его на путь зла в поисках силы и власти.

Его пальцы слегка дрожали, отражая внутреннюю напряженность. Людвиг пытался построить логику, подтверждающую его правоту и неопровержимую веру в богов.

— Этот предмет не должен быть в твоих руках! Он принадлежит Амону, а не тебе!

Людвиг явно приписывал мне статус похитителя священного предмета, не учитывая, что и сам я не знал, как перстень Мардука оказался у вождя орков. Я лишь знал, что Мардук и Амон-Ра по сути есть одно лицо.

— Да, он принадлежит Амону, — ответил я.

— Что?

— Это общее достояние. Тебе, возможно, не понравится слышать это, но что поделаешь? Проще говоря…

Усмехнувшись, я прошептал Людвигу на ухо:

— Амон и я связаны душой друг с другом.

— Ты, грязный червь! Как ты смеешь говорить такие нечестивые слова служителю Амона!

«Служителю Амона?»

Значит, он не отрицает. Он перешел от Нового Мирового Порядка к статусу служителя Амона? Что же он думает об Амоне? По всей видимости, Людвиг не мог смириться с тем, что их бог установил душевную связь с кем-то вроде меня.

Действительно Амон был покровителем колдунов и некромантов. Но будучи самовлюбленным богом, он не любил тех, кто отходил от служения ему. Все Демоны должны были служить ему. Но я никогда не хотел этого. Поэтому, как он считал, подобные мне должны были исчезнуть.

— Ты демон! Верни перстень! Это не то, чем могут владеть такие, как ты! Перстень Мардука — священный предмет, передаваемый из поколения в поколение жрецами и служителями Амона, а не таким неверующим, как ты!

— Насколько эффективна изоляция от звука? — Я вопросительно посмотрел на Виктора.

— Достаточно.

Я нашел это довольно увлекательным. Реакция Людвига была неожиданной. Но мне было интересно, как его ненависть ко мне усилилась после того, как он увидел перстень Мардука.

Людвиг не был преданным служителем богов. Он скорее принимал их собственным способом. Так что, может быть, он говорил чепуху, чтобы избежать признания своей ошибки? Если я был неудостоенным, почему Амон дал мне перстень? Это означало бы, что Амон тоже был несовершенен.

Людвиг, суть которого заключалась в том, чтобы отрицать свои собственные убеждения, наверное, не хотел признавать, что был неправ. Так что теперь он фактически говорил, что Амон совершил ошибку и не хотел признавать свою неправоту.

Фанатизм, в конце концов, не отличался от самовнушения. Люди нуждались в логике, чтобы защитить себя. Так что, возможно, Людвиг, испытывая когнитивный диссонанс, признал, что его вера в решение убить меня была его собственным выбором, а не божественной волей.

Людвиг предоставил мне шанс. Отказавшись от него, я вызвал его на попытку убийства. И теперь оба мы имели свои шансы и свои выборы.

Людвиг настаивал на том, что я использовал какой-то закулисный трюк, чтобы похитить перстень. Он считал, что само мое существование вредит чистоте Амона.

— Я не знаю, какую грязную уловку ты использовал, чтобы украсть перстень Мардука, который должен принадлежать Мастеру, но тебя ждет божественное возмездие!

Теперь он был полностью в этом убежден. Он постоянно придумывал аргументы и логику, чтобы защитить себя.

— Я заставлю тебя пожалеть! Я не знаю, как ты это сделал…

«Хлоп!»

— Ой!

Я, используя плоскую сторону клинка, нанес удар по голове Людвига, который издал приглушенный вопль.

— Молчи. Теперь просто отвечай на мои вопросы.

— Уууу…

— Расскажи мне о Новом Мировом Порядке.

— Аб…рв…ал…

— Твои слова бессмысленны. Хочешь ли ты почувствовать силу божественных люлей?

— Не говори о божественной силе своим непочтительным ртом!

— Кажется это бесполезно.

Я обратил взгляд на Виктора.

— Прости, Виктор.

— Да.

Мне нечего было скрывать от того, кто был обречен на смерть.

— Ты не можешь сделать его более послушным? Или, по крайней мере, уменьшить его энергичность.

— А? — Людвиг начал беспокоиться.

Виктор молча посмотрел на меня, затем медленно приблизился. Без слов он встал рядом со мной и прижал свое лицо к лицу связанного Людвига.

— Мне нужно расколоть его?

Я знал, о чем он говорил.

— Да, сделай это

— Ах. — Виктор, казалось, глубоко вздохнул, закрыл глаза и снова открыл их.

— Ааааа! — Людвиг заорал от страха.

В глазах Виктора были черные радужки и красные узкие зрачки. При этом ошеломляющем зрелище губы Людвига задрожали от шока.

— Дем… Дем… Дем… Демон… 100% ный Демон? К-как… Как… Как…?

Людвиг переводил взгляд с меня на Виктора и обратно. Ему должно быть трудно поверить, что я, управлял Демоном, как своим слугой. Все служители культа Амона хотели заполучить демоническую силу своего бога и самим стать 100%-ными Демонами.

Но при этом они до жути боялись тех, кто был выше них по иерархии своего культа. В понимании Людвига, дедушка Виктор был на уровне верховного Жреца. И он слушал меня. Но тогда кто я?

Архидемон?

Это верно.

На самом деле многое из сказанного Людвигом было неверным, но многое было и правильным.

Нет, скорее, это было преуменьшение. Он назвал меня демоноподобным существом. Я не просто демон, а больше, Король Демонов.

Я могу быть только еще более злым существом, чем то, что воображал или определял Людвиг.

Людвиг недооценил меня.

Поскольку вещи продолжали выходить за пределы его воображения, Людвиг был на грани потери рассудка.

Виктор, открывший свою истинную форму, приблизил свое лицо как можно ближе к лицу Людвига, пристально глядя ему в глаза.

— Я Лорд Демон. Меня зовут Виктор, правитель Субботы среди семи ночей.

— Ааа… Ах… Ааа!!!…

Людвиг уже был погружен в страх, поскольку события превзошли его понимание.

— Даже если ты ничего не скажешь, одним глотком твоей крови я могу сделать тебя своим рабом и узнать все. Как бы ни была сильна твоя воля, сопротивление будет тщетным.

— Ах… Э-э… Э-э… Уу… Уу…

— Хочешь ли ты жить как человек, раскрывая секреты, которые в конечном итоге будут раскрыты? Или ты предпочтешь провести остаток своей жизни рабом из-за секретов, которые ты скрываешь?

С широко открытыми глазами Виктор прошептал эти слова, как бы заставляя их смотреть Людвига в его глаза.

— Сделай свой выбор. Секреты бессмысленны передо мной.

Виктор внушил это осознание Людвигу. В конце-концов в жреце из штаб-квартиры демонического было лишь 20%. В самом Людвиге может быть было около 5%. Он не сможет сопротивляться Виктору.

— Ты… Ты… Что, черт возьми, ты такое?

— Ты был прав. Я не червь, а что-то вроде демона.

— Это… Это… Это невозможно… Как такой человек, как ты… может быть…?

— Ты смешон. Ты назвал меня демоном, но теперь, когда я действительно оказался им, ты говоришь, что это невозможно? Итак, ты назвал меня демоном, хотя думал, что я им не был?

— Ээээ…

Он мог кричать, что я демон, но он, вероятно, не думал, что я действительно буду чем-то подобным.

Поскольку мой простой слуга, лорд-демон, так легко подчинил его, он, должно быть, считает меня еще более невероятным существом.

Хотя мое существование действительно таково, по правде говоря, не было необходимости говорить ему тот личный факт, что Виктор намного сильнее меня.

— Я спрошу тебя во второй раз, что это за Новый Мировой Порядок? Если ты не ответишь, ты можешь стать рабом.

Услышав мои слова, краска сошла с лица Людвига, оставив его пепельно-бледным.

— Ты думаешь, что сможешь покончить жизнь самоубийством, если станешь рабом? Твоя жизнь и смерть будут определяться волей твоего хозяина. Если ты хочешь попробовать что-то вроде становления кладбищенским трупоедом просто продолжай провоцировать меня.

Я не был уверен в фактическом процессе превращения в раба, но я блефовал, основываясь на том, что думал.

Людвиг уже был охвачен страхом, поэтому он поверил бы всему, что я сказал, как правде, независимо от его точности. Всего минуту назад он пытался обмануть меня, но теперь обманулся именно он сам.

Он был намного сильнее, чем простой служитель, но его так легко покорили, и это была всего лишь сила простого слуги.

Моего слуги.

Владелец перстня Мардука, существо неизвестного происхождения, которое называло себя чем-то вроде демона.

С этого момента это был не обман, а заблуждение.

Он начинал думать обо мне как о чем-то, превосходящем его самые смелые фантазии.

Хранить тайну было невозможно.

Возможно он никогда не думал, что станет рабом демона, а не самим демоном. Упасть из многообещающего будущего в существо, питающееся человеческими останками и скрывающееся на кладбище.

Может ли быть большее оскорбление во всей его жизни? Одна мысль об этом была ужасна и постыдна, и Людвиг дрожал.

Иногда секреты невероятно слабы.

Если понимать, что скрывать их в конечном итоге бессмысленно, то нет другого выбора, кроме как слишком легко раскрыть их.

Даже секреты, ради защиты которых стоит умереть, не являются исключением.

— Н-нов… Новый Мировой Порядок… это план… преследуемый… «Черным Храмом»…

Людвиг начал обращаться ко мне с крайним почтением.

«Чёрный Храм»

Появилось еще одно неизвестное понятие. Когда он говорил об этом, на лице Людвига отразилась смесь страдания, несчастья и страха.

— Что это за Чёрный Храм?

— Это… религиозное сообщество… состоящее из членов различных сект и организаций трехсот великих домов…

— Значит, цель этого Чёрного Храма — объединить мощь Трехсот Великих Домов и установить религиозное государство? И им зачем-то нужна Селена… Демоница-Суккуб… Но обязательно беременная… Как моя мать в прошлом… Или Селена сейчас… И это как-то связано со мной…

— Если бы я резюмировал… да…

У него, казалось, было много возражений, но страх не давал ему небрежно высказаться.

И Виктор, и я не могли не стать серьезными.

— То есть, в конце концов их мотивы привести в мир архидемона и превратить землю в Ад?

— Кажется так…

Экстремистская группа, известная как Чёрный Храм в составе Трехсот Великих Домов, стремилась создать независимое государство, отдельное от империи.

Можно предположить, что они намеревались построить систему, подобную имперской. Только лишь с учетом того, что править будет 1% населения, а остальные 99% станут их рабами.

— Ты знаешь, насколько велика их сила?

— Не…

Я щелкнул языком, наблюдая за Людвигом, который не решался говорить и помотал головой.

— Не пытайся лгать. Если я подумаю, что ты лжешь, я превращу тебя в раба и снова это проверю.

— Нет, нет! Я, абсолютно! Я не буду, никакой лжи!

Людвиг, который, кажется, боялся стать могильным трупоедом больше, чем самой смерти, энергично покачал головой, все еще связанный.

— Их нынешняя сила невелика, но масштабы продолжают… расти. Ожидается, что вскоре внутри они… будут иметь силу, сравнимую с одной из основных сект мира.

— Хмм.

— Я серьезно, не вру…

К счастью, их сила пока казалась небольшой, но скорость их расширения должна быть огромной.

Вскоре у них будет сила, сравнимая с одной из мировых сект.

Более того, они сформировались не в рамках одной секты, а внутри Рыцарского ордена и внутренних фракций пяти основных сект. Тот факт, что радикалы, за исключением умеренных, собрались вместе, означал, что они уже представляли собой группу, способную оказывать влияние на все пять сект мира.

Ситуация оказалась более серьезной, чем я думал.

Сектантские силы следуют за революционными силами.

— Это сводит меня с ума…

Я в отчаянии схватился за голову, и Виктор глубоко вздохнул, как будто земля рухнула.

Империя находилась в кризисе.

Если бы революционные силы и эта материя взорвались одновременно, империю разорвало бы в хаосе.

Людвиг, казалось, не понимал ситуации.

На данный момент он, казалось, был уверен, что Виктор и я были злыми существами. Но, похоже, его не очень беспокоил кризис, постигший империю.

Он был бы настолько потрясен, если бы узнал правду.

— А кстати, сколько времени прошло с того момента, как был возведен этот мрачный Черный Храм?

Я осознавал, что передо мной тайная организация. Но важно было узнать, она расширила влияние недавно или же существует уже долгое время, как подпольная революционная сила. Если она существовала давно, то почему так стремительно выросла в последнее время?

— Не так уж и много времени прошло с того момента, как он возник.

— Правда? Но почему так многие привлекаются к их рядам?

— Из-за религиозных гонений.

— А в чем дело?

На мой вопрос Людвиг стиснул зубы и опустил взгляд.

— Многие верующие считают, что падение бывшего лидера Святых Рыцарей Мальтийского ордена, герцога Велемира Хлыстова, произошло из-за того, что империя начала преследования в религиозных вопросах, чтобы держать Мальтийский орден под контролем.

— Ах.

«Герцог Велемир Хлыстов. А ведь я присутствовал на дне рождения его дочери Лизы.»

Просто услышав его имя, я мог представить себе всю эту историю.

С точки зрения людей в религиозном сообществе, не знающих истинных обстоятельств, падение военного героя Велемира Хлыстова можно было рассматривать именно так.

Но нет.

— Кстати, не является ли герцог Велемир Хлыстов тем, кто основал Черный Храм?

Людвиг замолчал, словно ему было запрещено что-то говорить.

Молчание — знак согласия. Это уже был ответ.

— Кажется, это правда. Он же спонсор нашей академии «Аврория Бореалис». Вероятно герцог распространял такие слухи. Независимо от того, что он на самом деле сделал.

— Нет! Вождя подвергли несправедливой клевете…!

— Заткнись. Ты студент Академии, ты должен знать ситуацию. О какой клевете ты говоришь?

— Это неизбежный акт, чтобы пробудить империю, которая колебалась в своей вере, на правильный путь…

— Ах, черт возьми. Лучше бы тебе заткнуться.

С самого начала герцог Велемир Хлыстов, второй человек в империи, считал, что все, что он сделал было оправдано. Еще один предатель империи и моего отца. Я не хотел больше обсуждать этот вопрос с Людвигом.

После своего политического промаха герцог Хлыстов где-то что-то делал, но в итоге создал тайное общество и причинял вред.

Это означает, что это событие, в конечном счете, связано с поворотным моментом в истории.

Да.

В конце концов, этот беспорядок — мой беспорядок.

Если бы герцог Велемир Хлыстов остался на своем посту магистра Святых Рыцарей Мальтийского ордена, ничего бы этого не произошло. Это означает, что у Велемира Хлыстова действительно были амбиции отделится от Империи и основать собственную Священную Империю. Но он не мог настаивать на этом слишком быстро.

Однако после падения с олимпа власти он решил создать тайное общество.

Велемир Хлыстов заявил бы, что его падение произошло из-за политического подавления сект, и использовал бы это, чтобы разжечь негодование среди деятелей сект.

Он собрал людей с логикой исключительно верующих и сформировал тайное общество под названием Чёрный Храм. Но действительно ли он последнее звено в этой цепи?

Велемир Хлыстов, который умело использовал менталитет жертвы угнетения, теперь пугающе увеличивает число членов тайного общества.

Его собственные достижения как героя войны, должно быть, поддержали его.

Такими темпами будет создана огромная сила, эквивалентная единой религии Пяти Великих Сект, и эти ублюдки смогут схватить и расшатать корни империи.

Велемир Хлыстов или те кто стоять за его спиной планируют сделать Селену своей императрицей, матерью будущего правителя архидемона.

Герцог хотел бы сам сесть на трон, но это было бы смешно. Мне кажется он был слишком мелок для такого грандиозного плана.

Если бы он создал Священную Империю и провозгласил себя её первым Святым Императором, его искренность была бы поставлена под сомнение.

Однако, если бы он создал землю для богов и посадил на трон принцессу с редким талантом, характером и способностями, это, по крайней мере, создало бы некоторую легитимность.

Он хочет сам сесть на трон, но не может раскрыть свою жадность, поэтому стремится сделатьСелену Святой Императрицей. Чтобы править за ее спиной.

— Такой проклятый ублюдок.

Когда я выплюнул эти слова, Людвиг выглядел еще более напуганным.

Это нельзя оставлять в покое.

Велемир Хлыстов и, конечно же, Чёрный Храм — это семена великого хаоса.

Я должен смести их всех. Если не сейчас, пока их влияние не так сильно, то потом с ними будет невозможно бороться.

Но как? Если я ложно обвиню их в подготовке мятежа и заставлю императорскую семью действовать, начнутся настоящие преследования, которых никогда не было.

В таком случае даже те, кто был умеренным, несомненно, превратятся в экстремистов.

Сама вовлеченность в это дело семьи императора и правительственных сил уже спровоцирует массовый конфликт.

Мне предстояло разгадать густую паутину интриг, пока я сам не запутался в ее нитях. Мысли кружились, словно стаи стремительных летучих мышей, и мне нужно было наладить их порядок. Ведь предстояло проникнуть в самые тайные уголки Чёрного Храма.

— Итак, последний вопрос. Ты получил указание от Чёрного Храма убить меня? — спросил я, стараясь проникнуть в мотивы Людвига.

Было очевидно, что Людвиг искренне стремился к моей гибели, но возможно, он был всего лишь исполнителем чьего-то приказа. Его решение убить меня могло быть лишь частью более крупного плана.

Людвиг, услышав мой вопрос, яростно замотал головой, отрицая прямое вмешательство Чёрного Храма.

— Нет, это было… это было моё решение… — откликнулся он с сожалением в голосе.

Я не сразу поверил его словам. Вероятность того, что он скрывает истину из страха перед Чёрным Храмом, была высока.

— Уверен? Ты не лжёшь, боясь, что я свяжусь с этими типами?

— Нет! Нет! Это была моя идея с самого начала! — отрицал Людвиг, будто пытаясь убедить и себя, и меня.

Но насколько глубоко заложено в его душе чувство отвращения к идее становления трупоедом?

— Вот так? Тогда какой был изначальный план Чёрного Храма?

Людвиг колебался, словно на грани трудного выбора. Однако, понимая, что я могу вытащить из него, он, наконец, решился открыться.

— Похитить Селену для жертвоприношения.

Моё лицо выражало полное удивление. Почему Селена? И что они собирались делать с ней?

— Расскажи мне всё, — потребовал я.

Глава 10 Селена в опасности

Селена в сложившейся ситуации была в опасности.

Я должен был действовать как можно быстрее.

— Велемир Хлыстов, где он?

— Хмм.

Силы мятежников уже несколько опоздали, но Чёрный Храм, созданный после свержения Велемира Хлыстова, был еще не очень велик.

Если его не раздавить на этом этапе, случилось бы что-то неконтролируемое.

Людвиг считал меня чрезвычайно опасным и злым существом, масштабы которого он не мог понять.

Она мог подумать, что Велемир Хлыстов будет убит мной, поэтому ничего не говорил.

Но если он не говорит, был способ заставить его.

Слезы навернулись на глаза Людвига.

— Пожалуйста, пожалуйста…

Не в силах произнести слова просьбы об освобождении или о том, что он не может говорить, он начал рыдать. Прямо как девчонка.

— Просто… пожалуйста, убей меня…

Вместо этого он жаждал смерти. Зная, что мы не убьем его просто так, он считал, что лучшим выбором для него в данный момент было бы даровать ему милость смерти.

— Пожалуйста, пожалуйста… смерть, чистая смерть… пожалуйста…

В тот момент, когда он раскроет местонахождение Велемира Хлыстова, это будет серьезным актом предательства, чего он не сможет вынести.

Но стать трупоедом для него тоже было невыносимо.

Вот почему Людвиг умолял нас, двух злых существ, о смерти. Я встал перед Людвигом, который был связан и умолял о смерти.

— Почему ты плачешь?

— Предательство.

— Герцог Велемир Хлыстов, был изгнан с должности магистра Святых Рыцарей Мальтийского ордена и создал секту из жажды власти. Она угрожает целостности империи. Разве мои действия не правомерны?

— Ху, ху-ху… тьфу…

При моем споре рыдания Людвига стали еще сильнее.

— Амон всемогущ.

— Даже несмотря на то, что в твоих глазах я могу быть злым существом. Я меньшее зло, чем те кому ты служишь.

— Амон всемогущ.

— Чёрный Храм — это ересь. Значит, он должен исчезнуть.

Держа лицо Людвига обеими руками, я улыбнулся ему. Отчаяние отразилось в его глазах.

— Людвиг, теперь ты можешь идти по правильному пути. Ты просто отклонился от него на какое-то время. Так что это не предательство.

Мои слова внутренне отрицались Людвигом, но желание верить им было слишком явным.

С какой стати это предательство?

Это не просто то, что я говорю. Я искренне в это верю.

— Покайся. Вернись на правильный путь сейчас.

Почему сбежать из когтей лжепророка Велемира Хлыстова и присоединиться ко мне — акт вероломства и предательства?

На самом деле, это можно было бы считать еще более славным.

— Я… правда… это… это правда так…? — Людвиг смотрел на меня заплаканными глазами, отчаянно ожидая ответа.

Это не убеждение. Он рухнул.

— Поверь мне, Людвиг.

Он заменил свой прежний фанатизм новым.

— Доверять мне ничем не отличается от служения богам.

Страх сводит людей с ума. И безумие ничем не отличается от того, кто уже сошёл с ума.

Если Людвиг подчинится мне, он выдумает любую логику, чтобы оправдать меня.

Все подозрения и сомнения у меня есть. Все это будет отброшено в сторону под убеждением, что это часть моей божественной воли.

— Все это… на самом деле часть божественного плана…

Да. Я существо более могущественное, чем остальные божества людей. Так что доверять мне ничем не отличается от служения молодым богам.

Я положил руку на голову Людвига, который всхлипнул и опустился передо мной на колени.

— Я скажу где он…

Мне нужны последователи, если я хочу победить Амона. Гаввах от жертвоприношений дает много энергии, но получать энергию от веры последователей гораздо лучше. К тому же заклинания некромантии требуют больших энергозатрат. Я не смогу творить их лишь на своей личной мане.

Я надеялся на день без каких-либо проблем. По крайней мере, на сегодня. Но теперь мне есть куда идти.

Я повернул голову и посмотрел на Виктора.

— Позови Бурдюка и Надю.

Это не то, с чем я могу справиться в одиночку. Даже если бы я мог, это не то, что я должен делать в одиночку.

Дело не только в Чёрном Храме. Мне нужны апостолы веры.

Признаки раскола распространяются во всех направлениях. Империя не должна рухнуть. Я должен скрепить её силой своей личности.

— Мы все идем вместе.

— Да.

* * *

Все собрались.

Виктор, Бурдюк и даже Надя.

Так как я был одет в мою школьную форму, я переоделся в повседневную одежду, оставленную в доме Виктора.

Местом, куда мы прибыли, была небольшая деревня, расположенная в северной части имперской дороги.

Деревня была больше похожа на несколько семей, живущих сельским хозяйством на окраине, всего менее двадцати семей.

Это был всего лишь один из многих обычных районов в пригороде.

Мы стояли на склоне холма во внешней области, который вел к перекрестку этого района.

— Ка… Кара… — Людвиг задрожал после осознания своего предательства.

— Ты уверен, что справишься? — Спросила Надя.

Я сурово кивнул.

Я еще не объяснил ситуацию подробно. Я только упомянул, что грядет большая битва, и они мне нужны.

Даже если они узнают позже, Бурдюк может не понять, почему я рискую всем, чтобы предотвратить искру разделения империи, но я решил довериться ему…

Прежде всего, Бурдюк сейчас нужен больше всего.

Людвиг не знал, что Надя и Бурдюк были моими друзьями, поэтому дрожал от страха. Он считал их ужасающими существами, подобными Виктору.

В любом случае, наша цель не та деревня.

— За тем холмом… есть заброшенное капище. Там…

— Вот где находится временная база ордена Чёрного Храма, верно?

— Да. — Кивнул Людвиг.

Чёрный Храм является внутренней сектантской общиной, в конечном итоге они не могут проводить публичные собрания. Так что их регулярные встречи будут проходить тайно на таких окраинах, пока они не сформируют достаточную власть.

У них могут быть официальные собрания, когда они станут больше в масштабах или начнут выделяться в религиозном мире, но они еще не достигли этого.

Речь идет об убийстве растущего монстра до того, как он станет неуправляемым.

Людвиг в конце концов подчинился, опасаясь, что произойдет, если они откажутся подчиниться мне.

У меня был перстень Мардука, который служил для Людвига отличным инструментом рационализации его действий.

С решением судьбы Людвига придется подождать, пока не будут решены вопросы, касающиеся Чёрного Храма и Велемира Хлыстова. Одиннадцать лет назад его не было, но времена идут и всё меняется.

— Они планировали похитить Селену сегодня вечером?

— Да, верно. Я не помню точного времени, но определенно сегодня.

Селена могла быть приманкой, чтобы выманить меня.

Маловероятно, что все служители Чёрного Храма находились в заброшенном капище, но там должны проживать ключевые фигуры.

Велемир Хлыстов.

Я должен был убить Велемира Хлыстова, сердцевину всей этой неразберихи, несмотря ни на что. Конечно, он отец Лизы, но он уже не тот человек, которым он был одиннадцать лет назад.

Решится все сегодня, было неясно. Но одно оставалось неизменным: это было то, что я должен сделать прямо сейчас.

— Какова их сила?

— В главном здании около двадцати высокоранговых рыцарей ордена…

— А их способности?

— Все они участвовали в Западной войне… Они ближайшие помощники герцога. Они ушли в отставку вместе с ним, когда он ушел с поста магистра Мальтийского ордена…

Если они ближайшие помощники герцога Хлыстова, они были ветеранами, которые вместе пережили многие битвы Западной войны. Спустя одиннадцать лет она всё еще идет, но не в такой острой фазе. Мой отец император считает, что они просто копят силы.

Конечно я силён, но двадцать высокоранговых рыцарей, прошедших через огонь и воду, плюс Велемир Хлыстов…

Виктор была могущественным магом, но также и демоном. Вот почему он так активно поддержал нападение на невольничий рынок суккубов. Несомненно, сражаться против рыцарей будет непросто.

В мои планы не входило лобовое столкновение.

— Хорошо, план не слишком сложный. Во-первых, мы должны разведать силы противника. Я проникну к ним и разузнаю, — предложил я.

Сначала я использую свой плащ-хамелеон, чтобы определить силы под руководством Велемира.

Людвиг, вероятно, не понимал, что я говорю, но объяснять было некогда.

— Если я смогу выяснить, Виктор применит широкомасштабную разрушительную магию, чтобы уничтожить здание. Было бы здорово, если бы мы могли убить их всех сразу, но это может оказаться невозможным. Дальше начнется битва…

Предотвратить похищение Селены было главным приоритетом. Если лишить их лидера, то они уже потеряют всякую цель.

Остальное будет бойней неприкаянных.

Виктор сжал кулаки.

Было очевидно, что оставление ситуации в покое приведет к большим жертвам. Виктору пришлось согласиться, что действовать нужно сейчас.

И мне нужно показать это публике.

Показать им что?…

Важно было показать людям, чьи это были действия. Кто уничтожил этот храм.

Сегодняшние события невозможно будет сохранить в тайне. Оно будет слишком резонансным, чтобы всколыхнуть общество в империи.

Поскольку здесь присутствовал Людвиг, я воздержался от прямых заявлений.

— Покажем, что мы чего-то стоим.

Бурдюк все еще казался непонимающим.

— Почему они…

— Подожди. — Когда Бурдюк начал выражать свои сомнения, Надя внезапно подняла руку, останавливая его.

Она указала вниз по холму.

— Кто-то идет.

В деревню вела дорога.

— Лиза Хлыстова…….!

Глаза Людвига расширились, и я был так же потрясен.

Лиза идет.

Лиза с отчаянным выражением лица бежала с ужасающей скоростью, куда-то направляясь.

Лиза тоже принимает участие?

Больше нельзя терять время.

* * *

Я следил за ситуацией с окраины заброшенного капища. Древнее святилище забытых существ живших задолго до молодых богов. Долго неиспользуемое здание было огромным, но его заброшенность оставила в нем зловещую атмосферу.

Я еще не полностью осознал ситуацию.

Я торопливо последовал за Лизой, но еще не до конца понимал, как разворачиваются события.

Все, что я знал, это то, что есть люди, которых нужно спасти, и враги, которых нужно уничтожить.

Как всегда, целью было проникновение. В этом я был мастер. Накинув на себя свой плащ-хамелеон я легко перелетел стены и направился внутрь.

Охрана не была строгой, но тут и там стояло несколько солдат для охраны. Среди них только около двадцати считались элитой и представляли реальную угрозу.

Лиза только что прошла мимо охраны и ворвалась в храм.

Внутри было больше людей, вооруженных и способных использовать божественную силу.

Я принадлежал к расе демонов, благодаря своей матери суккубе. Похоже быть рожденным от демоницы было важным для культистов. Раз они сперва охотились за моей беременной матерью, а теперь и за Селеной.

Таким образом, я плохо сочетался с божественной силой, по крайней мере, не так сильно. Вот почему мне было не слишком приятно проникать в место, где скрывались высокопоставленные рыцари. Конечно они были изгнаны из ордена Святых Мальтийских Рыцарей. Но их знания и опыт никуда не делись.

Тем не менее, никаких колебаний не было.

Я стоял под раскрытым окном. Внутри собрались более двадцати бывших рыцарей ордена. Но не их титулы меня беспокоили, а то, что именно они в конечном счёте будут формировать или разрушать будущее всего континента.

Даже усилив уши маной и произнеся особое заклинание, я не смог расслышать, что же они обсуждали, оставляя меня в полном неведении их курса дел.

Что мне им сказать?

Что я могу им сказать? Нужно тщательно продумать слова, прежде чем произнести их в слух.

Я только недавно узнал о том, с чем мне предстоит столкнуться. И я знал, что этого не избежать.

Но неужели я должен просто сидеть и смотреть, как этот континент, который я полюбил, погибнет, и я даже ничего не смогу сделать?

Но ничего не поделаешь. Я слишком сильно отклонился от первоначального плана. Я надеялся, что, создав себя и репутацию для Академии, у всего континента появится хоть малейшая надежда…

Слишком много воды утекло со времён последней войны. Студенты теперь хотели стать сильнее, но не ради того, чтобы сражаться за правое дело, а для собственной гордыни. Но это также не только подняло уровень магии по всей империи, но и также привило новые ценности людям.

Единственное, что я сейчас мог сделать для этой страны, это подготовить следующее поколение, а также избавиться от всего, что может поспособствовать их планам. Я лично уничтожу всех шпионов, присланных для падения моей Родины.

Они слишком торопятся. Я даже могу почуять некий след, ведущий к новой фазе плана.

Я вошел в храм и осторожно осмотрел окрестности.

Без необходимости столь тщательного поиска я мог слышать огорченный голос, доносившийся из глубины храма.

Это была девушка, которая только что прибыла в монастырь.

Я узнал голос её отца, герцога Хлыстова:

— Это будет ответ после того, как ты дашь свой.

— Ты знаешь, какой он будет, — ответила Лиза.

— Тогда ты должна знать, что будет дальше.

— Что ты хочешь?

Я подошел к месту разговора.

Мужчина средних лет сидел на старом стуле вокруг костра в сопровождении нескольких рыцарей. Напротив него была молодая девушка, одетая в мантию академии.

Я знал, что этим мужчиной средних лет был Велемир Хлыстов.

— Вернись к Амону. Откажись от всех показаний, которые ты дала, и публично заяви о своем сожалении.

— А?

— Чёрный Храм отделится от Империи, создаст независимую Священную Римскую Империю, и ты станешь её первой Святой Императрицей.

«О, значит они хотят сделать Лизу своей императрицей, а Селену с ребенком принести в жертву»

— Что за вздор… Это абсурд…

Лиза уставилась на Велемира Хлыстова.

«Святая Императрица»

«Независимость»

Кажется, что у нее перехватило дыхание от этих слов.

— А если я откажусь?

— Тогда начнут разворачиваться печальные события.

— Ты хочешь сказать, что убьешь Селену? Молодую девушку, которая еще даже не стала матерью?

— Назовем это неизбежной жертвой. Боги поймут.

Когда Велемир Хлыстов использовал имена Богов как щит для своих злых дел, выражение лица Лизы выражало вопиющее презрение и отвращение.

— Это твой путь, отец? Ты настолько зол и обижен на потерю власти, что готов отказаться от человечества?

— Это необходимый выбор, чтобы противостоять угрозе Чёрного Храма. Кроме того, ты знаешь, что никто не пострадает, если ты пообещаешь вернуться.

— Я не вернусь, отец.

— Тебе будет все равно, даже если с девушкой, что-нибудь случится?

Отчаяние и обида отразились на лице Лизы.

Велемир Хлыстов верил в видение сделать Лизу Святой Императрицей, но на самом деле он стремился восстановить свою честь и восстановить власть.

— Почему я? Почему это должна быть я? Отец, если ты чего-то хочешь, просто сделай это. Я действительно не понимаю, почему ты должен вовлекать меня во все это. Я не знаю, почему ты навязываешь это мне, рискуя жизнями других людей, а также…

— Как я всегда говорю, это потому, что нет никого более подходящего, чем ты. Ты моя дочь.

— Пожалуйста, не пытайся оправдываться так…

Слезы Лизы, наконец, пролились от горя.

— Это просто потому, что ты хочешь власти, не так ли? Ты хочешь использовать меня для удовлетворения своих собственных желаний. Вот почему ты создал эту странную группу. Власть…

— Лизы, я не ожидаю, что ты поймешь мои намерения. Но у людей есть роли и судьбы, данные им, и я живу ради этого.

Велемир Хлыстов вел себя совершенно неуступчиво.

— До сих пор моя роль заключалась в том, чтобы привести силы в Западной Войне к победе, а теперь я должен защитить своих Рыцарей от когтей империи.

На глазах у рыдающей Лизы Велемир Хлыстов не выказал ни малейшего намека на личные эмоции.

— И ты моя преемница. Я так решил и воспитал тебя соответствующим образом. Если этого не произойдет, я сделаю так, чтобы это произошло.

— Но почему…?

— Думаешь, дело закончится только Селеной, если ты откажешься?

— А!

Глаза Лизы расширились.

— Как ты думаешь, Александр Каракалов останется нетронутым?

— Ч-что… что… ты говоришь, отец…?

Как только моё имя было упомянуто, я, наблюдавший за ситуацией, молча уставился на Велемира.

Глава 11 Сражение с сектантами

Герцог произнёс мое имя. Он угрожал принести меня в жертву.

Я понимал, хотя и не полностью, что Велемира Хлыстова необходимо уничтожить. Он слишком опасен для меня и всех моих близких, для моей семьи и друзей. Хотя мне было жаль Лизу, но ее отец потерял все берега.

Он представлял угрозу для нас. Я ясно видел, как выражение лица Лизы исказилось, как только моё имя было упомянуто.

Эта молодая дама, Лиза, явно стала моей союзницей. Моя уверенность в этом закреплялась с каждым мгновением.

— Если Селены недостаточно, я всегда найду другого, кто тебе дорог. Лиза, я пригласил тебя сюда, чтобы показать, что это только начало.

— Н-нет…

— Сдавайся, Лиза. Не проси меня о пощаде, после того как небольшая боль превратится в настоящее страдание.

Глаза Лизы, казалось, застыли, когда эти слова прозвучали. Селена была всего лишь началом.

Если она не сдастся, Велемир Хлыстов приложит все усилия, чтобы разрушить всё, что дорого Лизе, одно за другим. Не получив результатов от угроз лично ей, Велемир Хлыстов ищет способы вынудить её сдаться извне.

Потому что он знает, что она вынесет свою собственную боль, но не боль, которая касается тех, кто ей дорог. Он понимает, что Лиза, привыкшая к самопожертвованию, готова пожертвовать собой, чем позволит страдать своим близким.

Велемир Хлыстов ловко манипулирует Лизой.

— Ты… демон… — прошептала Лиза отчаянным тоном. — Ты изменился, ты больше не мой отец.

Окружающие рыцари вздрогнули от её слов, но Велемир Хлыстов поднял руку, останавливая их от опрометчивых слов. Даже если рыцари были отступниками ордена, они прежде всего были святыми паладинами. Но то, что их магистр, за которым они пошли, вдруг стал демоном. Это не укладывалось в их головах.

Лиза осознала, что, если ей не удастся уйти, то это будет правильным решением. В тот момент ее тело окуталось вспышкой света и голубой маной.

С укрепленным телом, насыщенным и божественной энергией, и магическим усилением, Лиза взглянула на своего отца.

— Будь то моя смерть или твоя, все это закончится, -произнесла она. В отчаянной ситуации Лиза предпочла сопротивляться, не соглашаясь подчиниться.

Она осознала, что, умирая, она станет последней жертвой. Никто другой не попадет в ловушку.

Она решила попытаться убить Велемира, инициатора этой ужасной ситуации. Но даже когда Лиза проявила враждебность, Велемир оставался спокойным.

Лиза приняла решение умереть. В ее смерти была завершающая месть ее отцу. Те, кто хотел использовать ее, не захотели бы ее смерти.

И внезапно произошло нечто неожиданное. Шеи двух рыцарей возле ворот были резко перерезаны. Все, включая Лизу и Велемира Хлыстова, застыли в удивлении.

— Людишшшкиии… — произнесла темная фигура, напоминающая материализованную тень. Ее красная пасть широко раскрылась во тьме. — Какие же они злобныеее…

Зловещая фигура, более злая, чем что-либо еще в мире, улыбалась, говоря о человеческой злобе.

Это был дедушка Виктор.

«Шух»

Когда темная фигура простерла свою руку, окружающая тень обвила все тело Лизы.

— Что это?!.

— Демон…?

Существо с крыльями, словно, тканная из самых темных теней, взмыло в небо.

— Ух!

— Хехехехахахаха!

Смех, разрывающий ночное небо, сопровождал исчезновение чудовища, схватившего Лизу. Попав в ловушку слишком внезапно, чтобы предпринять сопротивление, Лиза беспомощно маячила в ночном воздухе.

— Ч-что происходит⁈ Отпусти меня! — Ее слабый, милый крик не вписывался в мрачную и угрожающую атмосферу.

— Что за тварь⁈

— Похоже на демона!

— Н-как демон попал в наш храм⁈

Велемир Хлыстов проклинал неопознанного демонического монстра, похитившего Лизу. Но никто не мог определить, кто он такой на самом деле.

Их недоумение не продлилось долго. Ситуация становилась еще более запутанной.

«Ба-ба-бах!»

Ночное небо заволокли темные тучи, и молнии сверкнули в сгущающейся тьме.

«Вспышка!»

Мгновенно начали сыпаться молнии с небес. Разразилась буря, и десятки молний озарили ночь.

«Ба-ба-бах!»

— Ааа!

— Это магия!

Рыцари, подвергнутые ударам молний, призвали свои божественные силы для защиты, но те, кто не успел реагировать, мгновенно обуглились и рассыпались в прах.

Сияющая магия разрушения, Гроза, взлетела в воздух, разводя страх и панику.

— Демоны атакуют! — закричали рыцари, оценивая опасность этой чертовой бури тьмы.

Но Гроза просто намекала на беду.

«Шшшшшш»

Таинственное шипение, искажающее реальность, разнеслось по храму. Потом мощные ударные волны обрушились со всех сторон — с севера, юга, востока и запада храма.

«Бум! Бум! Бум! Бум!»

Четыре взрыва подряд трясли храм, который и так уже был в руинах.

Рыцари и солдаты, не в силах противостоять этой силе, просто разлетелись вдребезги.

Это была катастрофа.

Рыцари попали в ад, попав в капкан под напором высокоуровневого мага. Я понимал, что Виктор круче меня в силе. Даже директор Святогор, возможно, не смог бы с ним справиться.

С небес пошел ливень молний, и храм стал разваливаться под ударами взрывов.

А потом.

«Гул»

Земля заколебалась, когда из-под земли поднялся пламенный вихрь.

С небес обрушился огненный дождь.

Из-под земли взлетел пламенный хаос.

Огненный шторм ворвался в землю, поглощая все на своем пути.

— Это…

Велемир Хлыстов наблюдал, как Гроза и огненный вихрь поглощают рыцарей целиком.

Рыцари-отступники из последних сил пытались защитить себя божественной магией.

«Вжух!»

На этот раз Бурдюк, превратившись в могучего оборотня, выражал свою ярость, чтобы полностью уничтожить врагов.

«Краш! Бум-бум! Крак!»

Он не просто махал своими когтями перед святыми рыцарями. Он шваркал их в землю, хватал обеими лапами, рвал на части.

«Хрум!»

— Уааааа!

Бурдюк просто откусил голову святому рыцарю, поднимая морду вверх и потянув тело вниз.

«Чоп!»

— Эм… Фьюх!…

Он бесцеремонно выплюнул голову святого рыцаря. Изо рта серого зверя текла кровь, а в его глазах мерцало красное безумие.

Бурдюк. Я знал, что во время одной из своих миссий он подцепил ликантропию. Раньше я его не видел в волчьей форме, но настоящая природа Бурдюка страшила.

Пока он был в форме, это было нормально. Хотя полная луна еще не наступила, но была близка.

Сегодня и Виктор, и Бурдюк были на пике своих сил.

Велемир Хлыстов. Я сбросил плащ-хамелеон и встал перед ним.

— Ты⁈ Это все из-за тебя! — Его морда выражала ярость.

«Хафф!»

«Бум-бум!»

Я отшатнулся на пару шагов, ловко отражая удары двуручного меча Велемира Хлыстова.

Среди этой святой братии Велемир Хлыстов был как главный антагонист, заявивший себя неисправимым врагом, которого нужно устранить.

— Как ты смог сделать всё это?

— Потому что такова моя воля.

Столкнуться с ним в бою изначально было не самым умным решением. Но, блин, передо мной стоял глава Черного Храма, и мои высказывания о воле вызвали у него кривляние физиономии.

— Твоя воля? Демон, как ты дерзнул встать против Амона?

— Ты, в свою очередь, отрицаешь свободу воли живых существ? Ну прям в стиле Амона.

— Заткнись, чёрт! Не знаю, как ты меня нашёл, но дальше оскорблений в адрес моего бога я терпеть не буду!

Велемир Хлыстов кинулся на меня, размахивая своим двуручным мечом. Бывший магистр Святого ордена Мальтийских Рыцарей, старик-ветеран.

«Фью!»

«Кванг!»

Даже со всей этой магией я понимал, что с его опытом в бою мне будет туго. Рядом с Велемиром я заметил, как темный камень на моём перстне засверкал.

В нем энергии Гавваха было больше, чем у любого, кого я встречал. Наверное, около половины его энергии это негативные вибрации Тартара.

Велемир заметил свет перстня и понял всю суть. У него был такой же на пальце. Он был Мастером 33-й степени. Его лицо исказилось от того, что я владею такой же реликвией.

«Крах»

Попавшись под удар всего один раз, я отшатнулся, почувствовав, как почти сгинул от меча.

— Как жаль, ты действительно всего лишь демон? — Велемир Хлыстов, в основном фокусируясь на защите, продолжал прижимать. И его мастерство действительно меня переигрывало. Ну что поделаешь.

Я встал перед Велемиром Хлыстовым. Сукин сын думал, что он тут крут, пытаясь украсть Селену и творя такие штуки. Но теперь я решил показать ему, что такое настоящий гнев.

— Если это не божественная сила, то что, по твоему, такое? — бросил я, разжигая ослепляющий свет своей ауры.

Велемир, видимо, не понимал, что демон, отринувший служение другим богам, может сам подняться до уровня бога.

«Уаааа»

Вспышка света, обволакивала мое тело.

— Как демон может использовать божественную силу? — выкрикнул Велемир, в его глазах было разочарование и отвращение.

«Вспышка!»

Божественный свет взорвался, окружив меня, и мои физические силы удвоились под действием этой божественной магии.

«Кваканг!»

При столкновении двуручного меча с моим телом создалась настоящая ударная волна. Она отбросила его в сторону на пару метров.

Хотя Велемир не был мастером меча, его умения были впечатляющими. На моем уровне я бы разлетелся на куски в сражении с ним. Но он не мог на полную катушку сосредоточиться на битве.

Огненный ад вокруг нас превращал железную руду в расплавленное железо. Но у меня было усиление тела, уверенность в себе и божественная магия.

— Сдохни, Велемир!

«Кванг!»

Звук удара зазвучал в воздухе, а Велемир, пытавшийся увернуться от моего меча, смотрел на меня с изумлением.

Все его прежнее презрение к неприметному новичку улетучилось, когда он осознал, что я не шучу, и у меня есть силы, о которых он не мог и мечтать.

Но мой уровень магии был слишком слаб, чтобы извлечь какую-либо более значительную силу.

— Ты не можешь бросать вызов Амону и сам становится богом! — Холодная ярость наполнила глаза Велемира Хлыстова.

Казалось, что он сосредоточился исключительно на этом бое. Демоническая сила герцога была ошеломляющей.

— Хорошо, кем бы ты ни был. Я должен убить тебя, прежде чем ты станешь еще более опасным.

«Куруунг!»

Белый свет внутри тела Велемира Хлыстова вспыхнул взрывом.

Божественная сила Амона наиболее сильна против демонов-отсупников. Другими словами, он обладает силой изгнания тех демонов, которые отступили от веры в него.

Но я уже не Демон, я почти Бог. Поэтому на меня не действует изгоняющая сила, заключенная в священной силе Амона.

В древности Амон был Демоном достигшем вершины развития и ставший Богом. Но он не хотел, чтобы другие Демоны стали такими же Богами. Все его последователи не поднимались уровня выше Демона. Однако я был против его воли. Он не любил свободолюбивых и я стал его врагом.

«Бам»

— Аргх!

С поддержкой эгрегора Амона, герцог Хлыстов стал для меня словно великан против человека.

— Если ты выживешь, ты проведешь остаток своей жизни, запертым в карцере.

Велемир Хлыстов смотрел на меня, как на беспомощного ребенка. Есть могущественные маги и ликаны, но, кажется, он уже понял, что сила, которой я обладаю, не так сильна.

Однако Велемир Хлыстов — сильнейший воин среди его войск. Поддержка Амона делала любого его последователя многократно сильнее.

Амон был Богом на протяжении тысячелетий и имел кучу последователей, которые питали его энергией. И он мог одарить ею особо верующих в него.

Велемир Хлыстов наносил удар за ударом с суровым выражением лица.

— Нам теперь не нужно особо ничего делать. Ты появился в нужное время. Если я убью тебя, то Амон отблагодарит меня.

«Кланг»

— Кух!

Всего один удар наших мечей, и у меня не было другого выбора, кроме как быть отброшенным назад, почти катаясь по земле.

В суровом выражении лица и во взгляде герцога я мог прочесть ощущение экстаза. Он был одержим Амоном. Сейчас он руководил его действиями. Здесь не было никакого Велемира Хлыстова.

— Это откровение Амона, дарованное мне? — Саркастически спросил я.

Независимо от причины, он считает, что имеет право претендовать на честь убить Демона-отступника.

Похоже, он думает, что мое появление со священным перстнем Мардука похоже на свинью, несущую деньги, входящую в его дом.

Теперь, когда я появился, он думает, что Лиза больше не нужна?

«Бздыщь!»

Я не мог отразить тяжело пронзающий меч своим собственным.

Было неизбежно, что Велемир Хлыстов ошибется. Но сейчас я не в том положении, чтобы противостоять ему.

«Кланг!»

— Фухх!

Было трудно даже парировать его меч, так что было несколько случаев, когда я не мог защититься. Хотя укрепление маной и защита меча предотвратили прямое повреждение, я все же ощутил сильный удар.

Мне было трудно прийти в себя, как будто меня ударили молотком по голове.

Яростные атаки Велемира Хлыстова продолжались еще несколько раз, и поддерживать мой мановый щит становилось все труднее.

Мой противник был несравненно силен. Сам Амон владел его телом, вливая всю свою силу, которое могло выдержать физическое тело герцога.

Это было непреложным фактом.

«Хлоп! Хлоп! Бах!»

— Фухх!

Даже если бы он столкнулся с Бурдюком, который в настоящее время истреблял Рыцарей, я понятия не имел, каким будет исход.

Однако я сражался не один.

«Бабам! Рррроооар!»

— Ух!

В одно мгновение четыре заряда Громовой молнии подряд поразили тело герцога, заставив его сузить глаза и отступить на несколько шагов.

Я был не один. Виктор выигрывал для меня время, применив широкомасштабную разрушительную магию, не давая герцогу нанести решающий удар по мне.

Однако молния, которая должна была превратить обычного человека в пепел, смогла лишь замедлить шаги Велемира Хлыстова.

— Возможно, ты не силён. Но, похоже, у тебя есть несколько сильных слуг!

Я не особенно чувствовал необходимость опровергать это утверждение герцога.

Неуклонно приближающийся ко мне Велемир Хлыстов, уже не казался мне человеком.

Могу ли я действительно назвать это существо человеком? Скорее, разве он не казался более чудовищным, чем я?

К настоящему времени. Это должно происходить.

Размахивая мечом, я парировал спускающийся сверху двуручный меч герцога, метнув его вверх.

— Сдохни Амон!

«Флашш!»

Грудь герцога открылась, и я вонзил в нее меч.

«Вспышка»

«Бум»

В тот момент, когда мой выпад попал в цель, я почувствовал сильный ответный удар. И нас с герцогом отбросило в противоположные стороны.

— Что ты делаешь?

Выражение лица Велемира Хлыстова стало жестче. Он как будто почувствовал, что я использую необычайную силу.

— Я полубог! — Ответил я в гневе.

Он реагировал на мой гнев.

Мой гнев не был вызван какой-либо другой причиной.

— Из-за тебя… — Я нацелил на него меч. — Я подвел Селену из-за тебя! Я дал ей слово сегодня утром! Я нарушил его из-за тебя!

— … Что⁈

Дело было не в таланте.

И я не злился на то, что пропустил конкурс «Лучшая пара Академии». Я не смог сдержать свое слово, когда сказал, что составлю ей пару на этом конкурсе.

Велемир Хлыстов не понял, о чем я говорю.

«Кррааа!»

Посреди огненной бури грома я думал об этом.

«Что бы сейчас подумала Селена?»

«Раз меня там не было, она бы обиделась на меня?»

«Она попросила меня прийти, несмотря ни на что.»

Слова типа «у меня не было выбора» — не имели никакого значения.

Но я не мог не прийти сюда. Отрубить голову змее до того, как она сможет укусить. В конце концов, я не мог бросить на произвол судьбы тех, кто был в опасности из-за меня.

Подлая злоба приводила в бешенство. К тому, кто создал эту ситуацию.

— Тогда просто умри!

Я был в ярости. Так что ярость была оправдана.

«Ууууууу!»

— Я не понимаю, что ты говоришь, но нет нужды в этом!

«Ккуррунг»

Мощным шагом он приблизился ко мне, и взмахнул мечом, окутанным божественной силой.

Это было опасно.

С сильным чувством надвигающейся гибели я отпрыгнул в сторону.

«Квадудудук»

Мне удалось его избежать, но земля, куда ударил меч герцога, была изрыта, как будто её разнесло взрывом.

В конце концов, Велемир Хлыстов стал выдающейся фигурой в своем служении Амону. Его бог наделял его чудовищной силой.

Если бы не поддержка магии, простое скрещение мечей с ним превратило бы меня в лужу крови.

— Ты умеешь только убегать? — Недовольно рявкнул Велемир.

— Да, если я буду тянуть время, скоро ты сгоришь от такого количества энергии. Амон сожжет тебя без жалости. Ты станешь безмозглым зомби!

— Как ты смеешь оскорблять эту божественную силу!

Сравнивать его с зомби было оскорблением для того, кто служил Амону.

— Я отправлю тебя обратно к родителям, по частям. Думаю, я начну с твоей головы, — прокомментировал Велемир, поднимая ауру.

Его сила росла, стреляя с десятого на четырнадцатый слой маны за секунды. Я подозревал, что дело зайдёт дальше, но не мог сказать наверняка.

— Твоя сила увеличилась, когда ты унаследовал демоническое наследие, но и моя выросла, когда я уверовал в Амона. Теперь я легко могу достичь восемнадцатого слоя, — похвастался Велемир. — Так что умри быстрее за меня!

Его тело припало к земле, как пантера, готовая наброситься, когда последнее слово вылетело из его рта. Его мышцы напряглись, и он прыгнул вперед.

Глава 12 Неубиваемый монстр

Велемир прыгнул вперед. На меня подул сильный порыв ветра.

Я отпрыгнул назад. Удар Велемира достиг цели мгновением позже. Он отбросил меня на пять метров назад. В тот момент, когда мои ноги коснулись земли, я покатился и, наконец, остановился в дюжине метров дальше.

Велемир Хлыстов более или менее остановился там, где ударил. Он позволил медленному, глубокому вздоху вырваться изо рта. Это был мощный удар, но он также соответствующим образом напряг его тело.

Один из даров, который герцогу дал Амон был — внезапный, мгновенный взрыв скорости. Получение этого дара от божества, наверняка, стоило ему довольно больших жертв. Я думаю, он никогда не оставлял в живых никого, кто видел это. Я был первым, кому удалось выбраться невредимым. Это немного повысило уровень угрозы в этой дуэли.

Он довел скорость атаки до абсолютного предела. Большинство людей не смогли бы вовремя среагировать и погибли бы от одного удара. Даже если бы у противника были рефлексы, необходимые для блокирования, он все равно был бы разделен пополам самим ударом. Если бы я принял удар в лоб, то потерял бы голову. Однако я этого не сделал и выжил, едва спасая свою жизнь.

— Ну что ж, тебе действительно удалось выжить, — усмехнулся Велемир, элегантно взмахнув клинком. — По крайней мере, благодаря этому ты достоин умереть без мучений в этой дуэли.

Вытерев тонкую полоску крови на щеке, я взял себя в руки и глубоко вздохнул.

Моя уверенность выросла по крайней мере настолько же, насколько и моя сила. Возможно, я уступал Велемиру во всех других отношениях, которые только можно вообразить. Но я был, по крайней мере, на одном уровне, когда дело касалось способностей. Возможно, я даже смогу перевернуть исход боя, если правильно их использовать. Я схватил меч и бросился в атаку.

Велемир ухмыльнулся и бросился мне навстречу. Мы столкнулись на полной скорости и с полной силой. Наши мечи на мгновение пересеклись. Когда пыль улеглась, новых ран ни у кого не было. Я активировал свой козырь. Я исчез и мгновение спустя снова появился слева от Велемира.

Велемир знал о моих способностях, поэтому этот ход его не удивил. Он нырнул и встретил меня своим длинным мечом. Темная аура вырвалась из моего меча в тот момент, когда он встретил мой клинок, и из его кончика вырвался луч темного света. Луч ударил Велемира в руку и отбросил его прочь.

«Ха-ха! Я сильный!»

Я внутренне злорадствовал. Я помахал мечом, как ребенок своей любимой игрушкой.

Велемир молча поднялся, вытирая кровь изо рта. Он был застигнут врасплох, но серьезно не пострадал.

— Я не думал, что тебе так уютно с этими оборванцами. — Велемир пристально посмотрел на меня, имея в виду моих друзей. — Я никогда раньше не видел кого-то настолько бесстыдного. Вы действительно все отщепенцы.

Вспыхнула ослепляющая атака, когда последние слова сорвались с уст Велемира. Он прыгнул вперед и я едва уклонился от удара. Темный силуэт Велемира, стоял там, где всего несколько секунд назад был я. Он рванул вперед, опустив черный клинок. Я тут же исчез. Меч снова промахнулся… на этот раз на мгновение.

— Уже закончил? Как обидно… Это все, на что ты способен. Без друзей. На самом деле я должен их поблагодарить. Если бы ты тренировался должным образом, у тебя мог бы быть шанс победить меня. Думаю, я буду добрым и не разлучю тебя с твоими друзьями. Вы все можете отправиться в загробную жизнь вместе. Как это звучит?

Тяжелый вздох переходил в хрип, пока я медленно вытирал кровь с истертого лица.

— Ты ошибаешься, — ответил я. — Благодаря им я достиг этого момента, встретившись с тобой для честного поединка.

— Так вот почему ты готов рисковать своей жизнью? — усмехнулся Велемир. — Не могу не признать, что твои поступки звучат трогательно, но идиотично. Подумай об этом! Ты сражаешься ради Селены, а что она делает? А Лиза, что она сделала для тебя? Никто из них не на твоей стороне.

Все эти друзья и родственники — холодные наблюдатели. Они будут героями, если это не касается их благополучия, но если на кону их жизнь, они бросят тебя. Таковы друзья! Разве ты этого не понимаешь? Несмотря на это, ты все равно сражаешься, как идиот, рискуя жизнью?

Я молча слушал, пока Велемир высказывал свои мысли. Затем спросил:

— Велемир, ты всё еще не нашел ничего, ради чего стоило бы бороться, несмотря на свою жизнь?

— Нет! — взревел Велемир. — Они этого не стоят! Люди лишь используют друг друга и строят интриги. Нет ничего, ради чего стоило бы рисковать своей жизнью. Собственная жизнь — единственное, что имеет значение!

— Ха-ха… ха-ха… Ахахахаха! — Когда он закончил, я застыл от удивления, а затем разразился смехом.

Даже в такой напряженной атмосфере Велемир мог слышать бесконечную насмешку, сочувствие и жалость в моем смехе.

— Как жалко! — я усмехнулся после того, как выкашлял еще один сгусток крови. — Мой друг однажды сказал мне: У людей всегда будет что-то, за что они готовы бороться, рискуя жизнью. В противном случае они были бы слишком жалкими. Тем не менее, за все сорок лет вашей жизни вы не смогли найти ни одной вещи, ради которых, стоило бы рисковать своей жизнью! Я правда не могу себе представить, насколько ты жалок! Ха-ха-ха-ха!

— Продолжай смеяться, и я убью тебя! — рявкнул он.

— Я должен смеяться! — сказал я. — Ты говоришь мне, насколько ты сильнее. Но, насколько я понимаю, ты уступаешь мне во всем!

В моих глазах вспыхнула гордость.

— У меня много драгоценных друзей и семья, за которых я буду бороться всю свою жизнь! Благодаря им у меня появилась ответственность, смелость, я знаю себе цену, я стал невероятно сильным!

— Ух ты, ты такой сильный, что вот-вот умрешь, — попытался оскорбить Велемир.

Улыбка раскатила мои губы, несмотря на тяжкие наружные повреждения и отсутствие приличного арсенала. Я просто засверкал глазами, кидаю Велемиру душевную петлю.

— Ты чё, серьёзно веришь, что это всё, на что я способен? — рубанул я в ответ. Мой голос грозно гулял по воздуху, вдыхая уверенность. — Чтобы прикрыть друзей и всю свою семью, я могу гораздо круче!

Вибрация маны вытекла из меня, создавая черную сферу вокруг.

С дюжины метров герцог ощутил поток, шипящий энергии, и его морда сделалась весьма беспокойной.

— Ааааррр! — прорычал я. — Больше! Мне надо быть круче! Ещё силы! Надо его победить!

— Эточто за бред? Это неправильно! — завизжал Велемир.

Это было нарушение законов вселенной. Он пахал годами, чтобы поднять свой левел, а я тут криками достигаю своего!

— Мир не справедлив, — пропыхтел я, открывая веки. Мои глазищи сверкали чернотой. Перед Велемиром стоял не человек, а прям сам дьявол.

— Если для того, чтобы победить тебя, нужна сила, я её найду, хоть душу продам! — заявил я, готовый расколоть своё тело и потерпеть любые муки, лишь бы взять эту силу. Но что-то во мне изменилось, и теперь я был другим.

Да, я принял огромный груз страданий, пытаясь нагрести эту силу, но она пришла не только через физический кошмар. Я был в долгах по самые уши, за то что я получил.

Когда наступит момент, я не имею иного выбора, как выплатить свой долг. Однако этот долг так велик, что судьба будет возвращатся снова и снова, ведь я не в состоянии его полностью погасить.

— Не буянь! Ты только на моем уровне. Твои способности не сравнятся с моими, и ты беззащитен. Может быть, потребуется несколько ударов, чтобы тебя победить, но ты умрешь до восхода солнца! — заявил Велемир, словно играя в угоду самому себе.

— Серьезно? — Я странно посмеялся. — Я признаю, у тебя есть заслуги. Но вскоре ты увидишь, кто настоящий повелитель тьмы!

Я исчез, тени окутали меня, и я снова появился рядом с Велемиром. Он поднял руки в защиту, но я его отправил в полет.

Но прежде, чем он мог подготовиться, я был уже рядом. Мой меч взлетел ввысь, посылая волну энергии на Велемира. Он медленно слабел под моими ударами, покрываясь мелкими ранами. Однако раны полученные мной ранее расширялись, и боль медленно овладевала мной.

Бой продолжался, мы сталкивались без остановки, оба измученные, но Велемир первым отказался от схватки. Я отступил, но не погнался за ним, запыхавшись.

Наши взгляды полные взаимной ненависти, но мои глаза выражают решимость. Это взгляд умирающего, готового утянуть всех в пропасть. Мы бросились друг на друга снова, каждый с намерением положить конец этой схватке одним последним ударом. Один из нас умрет, и оба мы решены сделать это с другим.

И я сделал это, мой неожиданный удар пронзил его прямо в сердце.

Это была смертельная рана.

Однако затем я стал свидетелем еще более ужасающего зрелища.

— Гах… Хафф!

Треск!

Велемир схватился за сердце, из него хлынула темная кровь.

«Вшууушх»

Рана начала заживать.

Восстановилось его пронзенное сердце или нет, Велемир возвращался к жизни, даже когда кровь сочилась из уголков его рта.

— Безумие… Ты вообще человек?

Велемир вытер кровь со рта с холодным, как сталь, выражением лица.

— Вот что значит быть человеком.

Вылечив свое сердце и снова приготовившись к битве, Велемир посмотрел на меня:

— Амон принимает мою веру и делает невозможное возможным. Это то, что могут сделать только люди. Это возможно, потому что Амон любит своих последователей.

В принципе я знал о подобном. Потому что была Магическая Сеть и была Сеть Веры.

Магическая сеть представляла собой энергетическое поле, распределенное по вселенной и различным планам. Она помогала магам создавать заклинания, используя энергию природы, которая затем сохранялась в слотах заклинаний. Это упрощало вызов заклинаний голосом или движениями. Без магической сети собрать достаточно энергии для заклинания было труднее, что делало магию медленной и сложной.

Магическая сеть также служила для обеспечения безопасности богов, ограничивая магов с потенциалом угрозы. Она заставляла магов полагаться на систему, предотвращая разрушение баланса мира. Даже маги с низким потенциалом могли использовать силу сети для творения заклинаний. В общем, магическая сеть играла критическую роль в мире, и без неё магов было бы значительно меньше.

Но…

Также существовала Сеть Веры, используемая жрецами для божественных заклинаний, которая являлась частью магической сети. Она имела несколько слоёв, и верхние уровни доступны только магам с высоким потенциалом. Самый верхний слой открывал доступ только для тех, кто использовал божественные заклинания.

И кажется сейчас он использовал именно ее.

Велемир, похоже, считал, что божественная сила — это привилегия, присущая только верующим.

— Итак, моя миссия и долг — как можно скорее забрать священный перстень у такого нечестивого существа, как ты. И это способ отплатить за любовь Амона.

Людвиг и Велемир были, как два урагана, крутящихся вокруг одной затеи, но каждый с своей «изюминкой».

Людвиг впадал в интенсивный фанатизм, энергичный, нетерпеливый и с гневом внутри. Его страсть была как огненный вихрь, который моментально охватывал все вокруг.

А Велемир, тащился в утонченном безумии, его фанатизм был холодным, без эмоций. Это было что-то вроде тщательно выточенного безумия, как ледяное пламя, которое не теряет своей интенсивности.

Он оказался сильнее, чем я думал. Даже после того, как ему проткнули сердце, он выздоровел, как будто физические законы его не касались. Он стал похож на неубиваемое создание, и чтобы его победить, казалось, нужно было просто отрубить ему голову.

Может, Наде и Бурдюку стоит со мной объединить усилия, чтобы справиться с этим невероятным противником. Это, возможно, единственный способ добиться успеха.

Сектанты Чёрного Храма были настоящей головной болью своей непредсказуемостью. Прямо сейчас я почувствовал всю беспокойную неуверенность перед ними. Они улучшали свои тела, обладали божественной силой и даже восстанавливались после смертельных травм.

Возможно, они зомби? Вопрос висел в воздухе, словно какой-то загадочный знак. Но Велемир был вершиной этой ужасной пирамиды, вполне отвечая всем характеристикам чудовища.

К счастью, Бурдюк пришел на помощь после разборок с рыцарями. Но Велемир не собирался сдаваться. Он снова напал на нас, и звуки битвы наполнили воздух.

«Бум! Бздыщ! Хлоп!»

Среди нас было чудовище, и его звали Велемир Хлыстов. Мы не знали, как противостоять его взрывной атаке, просто старались избегать его беспощадных ударов.

«Чак!»

Атака Бурдюка могла бы пробить его защиту, но Велемир не давал возможности для неожиданных ударов.

Когтистая лапа Бурдюка, действительно могла бы пробить защиту Велемира. Впрочем, даже если бы атака и увенчалась успехом случайно, ничего бы не изменилось.

Больше он точно не допустит смертельной раны. И даже если он будет ранен, он выздоровеет в мгновение ока.

Мы даже не могли понять пределы божественной силы этого существа.

Наш единственный шанс на победу заключался в войне на истощение, но до тех пор было неясно, смогу ли я пережить атаки Велемира.

— Карак! Ты должен подумать об отступлении! — Крик Бурдюка прорезал воздух.

Да.

Внутри меня штормило, я стоял на распутье и понимал, что время решить, идти вперед или отступать. Момент осознания пришел, и что-то внутри заставило меня действовать.

В итоге, решение спасти Лизу и Селену было результатом моей преданности дружбе. Но, несмотря на это, над ними снова нависла угроза.

Под давлением своего внутреннего импульса я осознавал, что мне нужно решить: убить Велемира прямо сейчас, или мои действия станут еще хуже, чем полное бездействие.

Моя решимость отразилась в моих словах, когда я заявил:

— Ни за что. Или он или я. Кто-то из нас обязательно сдохнет.

Встретив взгляд Велемира, я ясно ему ответил:

— На отступление не согласен.

— Ты думаешь, у тебя есть шанс, демон? — он презрительно фыркнул.

— Да, потому что в этом мире так принято.

Моя уверенность в решении заставила меня смотреть ему в глаза с открытым лицом и стойкостью. Даже если все боги соберутся, чтобы меня победить, я не умру. Это не вера, а факт. Он чувствовал то же презрение, которое я испытывал к нему.

Я не умру, пока не сделаю все до конца.

Я позабочусь о том, чтобы Луиза больше не была вынуждена страдать. Я не позволю Луизе, скованной узами родства, вернуться к жизни, в которой она не может даже задаться вопросом, кто она на самом деле.

Я покажу людям, что значит по-настоящему спастись из ямы богов, веры и убеждений.

Хотя все места, где живут люди, все области, где существуют люди, могут быть трущобами по своим собственным причинам, я заставлю их понять, что существуют не только трущобы.

Я подарю им свободу.

Я позволю им жить жизнью созерцания и выбора, не приспосабливаясь и не подчиняясь тому, что им навязывают, а делая выбор в конце их собственной борьбы.

Я решил дать им настоящую свободу во всех смыслах этого слова.

— Я смогу.

— Убить.

— Тебя.

Я дал более леденящую кровь клятву, чем любая другая, которую я давал до сих пор.

Услышав мои слова, Велемир сжал свой меч.

Казалось, он почувствовал, что что-то изменилось в моем поведении.

Пусть это случится снова.

Чудо, которое позволить мне забрать жизнь герцога, врага, против которого я никогда не смогу противостоять на моем нынешнем уровне.

Я хочу это.

«Ярость»

Сжигание топлива, называемого яростью, для получения результата, называемого чудом.

«Я должен злиться»

Моя воля всегда поддерживала меня всякий раз, когда я должен был превзойти свои настоящие пределы.

Велемир презирал меня за это. Как будто он больше не хотел говорить, он приготовился к новой атаке.

— Умри, отступник от Амона!

«Карррук!»

Одним взмахом меча Велемира, взрывная ударная волна исказила землю.

Глава 13 Великие артефакты трех рас

Я едва ушел от прямого попадания, но мне пришлось несколько раз перекатиться по земле. Бурдюк оставил на герцоге всего лишь небольшие царапины. Стена из железа, известная как Велемир, оказалась крепкой. Эта железная стена подвергалась разрушению, а затем восстанавливалась.

Синий и белый свет стали сосредотачиваться на его мече. Он копил магию божественной силы. Он готовился к мощной атаке и его намерение было сразить меня одним ударом.

В конце концов, мы оба обладали одинаковой силой, и я оказался в невыгодном положении. Проще говоря, это была битва равных сил. Пока мы использовали одинаковый вид энергии, мне неизбежно предстояло проиграть в битве за выносливость.

Независимо от того, он был падшим священником или безумным фанатиком, его накопленное время и опыт были подлинными. Он был безумцем, который не умрет, если ему не сломают шею смертельным ударом. Таким образом, в конце концов, мне приходилось полагаться только на свою собственную силу, на злость, веру и магию слова.

Чудо, способное победить этого монстра. Я точно знаю, что это.

Взглянув на него, готовящегося к сильной атаке, я крепко сжимаю меч обеими руками. Его цель — разрушить меня мощным ударом, обрушив на меня бурю божественной энергии.

Я освободил кипящую мощь во всех направлениях.

— Демонический клинок!

Белый свет, истекающий от моего меча, преобразился в тьму, поглощающую свет.

Естественно, чтобы победить монстра, бесконечно восстанавливающегося силой Амона, нужна сила абсолютной противоположности.

«Кррррррррр!» — Атака Велемира началась.

Но вся божественная энергия сгорает вокруг меня. Среди волн света, обрушившихся на меня, я проникаю сквозь потоки, окруженный мраком.

— Ты…! Что ты сделал⁈

Я бросился в ответ на удивленный крик Велемира.

Мой план был верным.

Я не смог бы одолеть Велемира с той же силой. Поэтому я призвал силу полной противоположности и проник сквозь свет.

С этой контрастной энергией я способен пробить его непроницаемую защиту и лишить его возможности дышать.

Это была единственная возможность.

Когда я проникну сквозь поток света, я прерву его дыхание, прежде чем он осознает свое положение. Окутанный тьмой, в которую не может проникнуть свет, я мгновенно приблизился к потрясенному герцогу.

Всего за одно мгновение жизнь и смерть переплетается, переворачивая историю. Я знаю это. Граница между жизнью и смертью, в конечном счете, сводится к мгновениям.

Я немного отступил.

А затем…

Облаченный в демона, я крикнул Велемиру, который приготовился ответить ударом.

— Стой!

— Ого! Это… это…!

Шаг.

Сантиметр.

Иногда жизнь и смерть висят на волоске.

Моим заклинанием прижало Велемира к земле мгновенно.

— Укх… Фух!

Демонический меч вонзился в его сердце. Сила демона противостоит силе Бога.

Это было чудо, которого я ждал.

С помощью словесной магии я усилил заклинание, замедлив Велемира в критический момент.

Итог — смертельное попадание.

На этот раз это была настоящая смертельная рана.

— Ху, хью… ха!

Он схватился за демонический меч, вонзенный в его сердце, но смог лишь плеснуть кровью изо рта.

Рыцари-ренегаты, сражаясь рядом, поняли, что их силы иссякают. Увидев, что Велемир стоит на коленях с пронзенным сердцем, они разбежались.

Похоже, им пришло в голову, что лучше выжить и рассказать о случившемся, чем продолжать бесполезный бой.

— Фу… Хх… Хх…

— Упрямый, верно?

Даже после того, как демонический меч пронзил его сердце, Велемир не сдавался легко. Белые огоньки вокруг его тела свидетельствовали о борьбе за жизнь с использованием божественной силы.

Несмотря на то, что он был поражен силой моей магии слов, он все еще мог использовать свою врожденную силу, хотя и слабо.

Я не ожидал, что он окажется таким чудовищным противником.

— Как… как… Сила демона не…… Как…

Однако он, должно быть, достиг своего предела, поскольку изо всех сил пытался бороться с разрушительной силой демонической энергии, текущей через его тело.

Велемир, возможно, и пережил атаку Бурдюка, но он не смог противостоять разлагающей силе, протекающей через демонический меч.

Он просто цеплялся за жизнь своим последним отчаянным вздохом.

Я просто посмотрел на Велемира, который упал на колени, пытаясь вынуть демонический меч из своего сердца, но не в силах пошевелить даже кончиком пальца.

Пока я наблюдал за последними мгновениями жизни герцога, Бурдюк в образе оборотня подошел ко мне.

— Карак, я буду преследовать убегающих Рыцарей храма.

— Хорошо. Иди с Надей.

Бурдюк также был потрясен, увидев, как я превращаю меч в демонический меч и сражаюсь, но он не забыл, что нужно было сделать прямо сейчас.

— Не позволяйте никому сбежать. Никто не должен знать, что здесь произошло.

— Да.

— Да, Карак.

К тому же Лиза не должна была видеть смерть своего отца, который потерял человеческую душу. Виктор, должно быть, забрал её далеко. Вряд ли Лиза видела, что здесь произошло.

— Ты… Кто ты…?

Пробормотал Велемир сквозь кровь, льющуюся изо рта.

— Древний Некромант и демон, что бросил вызов богам.

— Почему ты… Нет… Почему ты напал на нас…? Ты… Почему ты спас Лизу…?

Столкнувшись со смертью, Велемир Хлыстов, казалось, наконец засомневался.

Он задавался вопросом, почему самопровозглашенный полубог спас его дочь.

Он говорил умирающим голосом.

— Давай… сотрудничать…

— Что ты сказал?

— Ты… хочешь воссоздать мир демонов… не так ли? Если так… разделение империи… было бы тебе полезно… Если мы будем сотрудничать… общая цель… было бы хорошим предложением… и для тебя… — прошептал Велемир умирающим голосом.

Невозможно было не удивиться его словам.

— Ты должен был сказать это раньше. — Обсуждать такой унизительный компромисс можно только перед лицом смерти. — Ты как будто умоляешь о своей жизни.

— Тебе… я тоже буду нужен…

Если бы он сказал это в здравом уме, это могло бы показаться фанатизмом. Но теперь, когда его жизнь висела на волоске, слова Велемира были не чем иным, как отчаянной борьбой за свою жизнь.

Он обнажил всё перед лицом неминуемой смерти.

— Велемир Хлыстов, зря ты выбрал служение Амону.

При моих словах Велемир уставился на меня умирающими глазами.

— Ты действительно… думаешь, что ты сможешь одолеть богов, Амона и остальных…?

— Ну, ты думаешь иначе?

Велемир изо всех сил пытался поднять на меня глаза.

Он смотрел мне в глаза.

— Это так…? — Спросил он словно пытаясь найти то, что он потерял в моих глазах.

— Да… демоны изначально были… существами, которые наказывали людей. Они были охотниками за людьми, которые отказывались служить богам. Они были ответственны за выслеживание коррумпированных темных магов и еретиков на протяжении поколений. Но мы осознали, что такое боги… Поздно, но лучше так, чем никогда.

— Может быть, это и не так… странно… в конце концов…

Он посмотрел на меня.

Только столкнувшись со смертью, он признал, что мог быть неправ.

Принял ли он все из-за собственного поражения? Думал ли он, что его поражение было моей волей?

Таким образом, он стоит перед смертью, потому что Амон оставил его.

Или же, я ошибаюсь в его мыслях. Его фанатизм оставался непоколебимым даже перед лицом смерти. Если бы Амон действительно был на его стороне, он бы не проиграл.

В конце концов ему пришлось отбросить все сомнения и признать, что даже Амон может быть побежден обычным демоном. А это значит, что боги не всесильны.

Я вытащил воткнутый в его сердце меч, и направил его на горло коленопреклоненного Велемира.

Он заговорил:

— Я верил… я был чист.

Это казалось оправданием, но это было не так. Он мог бы быть действительно чистым. Он мог бы поверить, что правосудие, которому он следовал, было правильным путем. Вот почему он оставил свое оправдание в качестве своего последнего завещания.

«Флаш!»

Нисходящим ударом меча я полностью оборвал жизнь Велемира Хлыстова.

Я безучастно стоял в разрушенном, сожженном храме. Это было место, где мир содрогнулся и воцарился хаос. Но теперь только пепел костра, поднимающийся дым и бледный лунный свет освещал мир.

Не обращая внимания на обезглавленный труп бывшего главы Чёрного Храма, я поднял голову и посмотрел на небо.

«Там жили боги и они должны были умереть.»

В конце концов, я не мог пойти туда сейчас. Но когда-нибудь.

Я спланировал и преуспел в невероятном подвиге по уничтожению тайной религиозной организации и бывшего Командующего Мальтийского ордена, чтобы предотвратить разделение империи.

Эта ситуация должна была быть абсурдной, но это было совсем не так. Империя была спасена и я на шаг приблизился, чтобы отомстить богам за свое заточение.

* * *

Учебный этап завершён! Выпускные мероприятия прошли успешно, и школа теперь позади!

Наконец-то я нашёл свободу от учебных обязанностей.

Хотя я задумывал поступить в военное училище, мои планы изменились. Теперь я решил пройти экзамены, игнорируя учёбу. Ведь наследнику императора должно быть какое-то преимущество, и я собираюсь воспользоваться своей властью. Благодаря опыту нескольких жизней, сдача тестов для меня не проблема. Мне лишь нужно следить за их уровнем, чтобы не перегрузить учителей знаниями из других миров.

У меня за плечами опыт нескольких жизней, и у меня есть более важные дела, чем присутствие на уроках.

В связи с уничтожением Чёрного Храма, я и Селена решили устроить большое празднование.

Всех мы пригласили в наш новый дом у озера. Хотя он ещё не был до конца готов, строители, которых я нанял, молниеносно довели дело до конца. Они освободили участок у озера и принялись за строительство двухэтажного дома отдыха.

Я лежал на траве, отдыхая и наблюдая, как остальные развлекаются. Собрание такого количества людей за короткий срок оказалось немного утомительным.

Ауэриель и другие горничные готовили еду, остальные наслаждались вечером. Мои родители представляли собой маму, в то время как отец Николай оставался во дворце, следя за всем происходящим. Но вскоре и он присоединится к нам.

Мама общалась с учителями, которых мы также пригласили на вечеринку. Сначала я не хотел их приглашать, но мама уговорила меня, сказав, что это отличный способ улучшить её социальные связи.

— Нашёл себе хорошее место? — спросил меня отец, подходя сзади.

— Да, отец, ты пришёл. Это как будто вернутся в очень хорошие времена, — ответил я, внезапно осознав, насколько я давно не чувствовал себя так счастливым.

Если бы не Кшиштинские и все эти божественные проблемы, всё было бы просто идеально. У меня есть друзья, семья, даже отношения с Селеной клеятся отлично! Как ни странно, это звучит, но если бы мне кто-то сказал об этом, будучи богом, я бы улетел и больше никогда не вернулся.

— Забавно, что наши жизни кажутся такими хорошими и обыденными, несмотря на войну, — пробормотал отец, погружаясь в раздумья.

— Не думаю, что это настоящая война. Предатели прячутся за своим щитом, а мы постоянно бомбим их всем, что у нас есть. Нет у нас настоящей битвы, если не считать их нападений время от времени.

— Но официально мы в состоянии войны, — напомнил отец, подразумевая слухи в империи.

— А без этого нельзя легально мобилизовать армию. В этом отношении законы непреклонны, — пояснил я.

— Хммм… Но всё равно это действует на нервы, всё время помнишь об этом.

Во время нашего общения папаша наблюдал за выпускницами, и точно следил за каждым их движением.

— Но думаю, скоро ты будешь весь в своей бабе. Свадьба на следующей неделе, да? Весь мир уже в курсе! Ты сорвёшь её цветочек сразу в первую ночь? — обратился он ко мне с ухмылкой.

Может, ему сказать, что этот цветочек уже давно сорван? Причем не раз. Каждый раз, когда я с Селеной находил возможность уединиться.

Но не хотелось мне играть в детские игры и хвастаться. Тот, кто хвастается, в итоге откатывается. Если отец хочет обсуждать отношения, то он выбрал не тот путь. Может быть, я и не такой знаток в любовных делах, но опыта у меня гораздо больше, чем у него!

Я поднялся на ноги.

— Отец, как Велемир мог воскреснуть прямо во время боя? — спросил я. — Неужели сила богов в этом мире настолько велика? Но ведь в таком случае несколько таких верующих, как герцог могли бы захватить мир.

Я не мог представить людей, способных победить Виктора или директора Святогора. Но даже они едва бы смогли противостоять таким одержимым, как Велемир Хлыстов. Моя победа над ним стояла мне сверхтитанических усилий. Можно сказать, что мне просто повезло.

— Я не понимаю… откуда взялись эти аномально сильные личности, и почему они просто не захватили королевства? Я имею в виду, что с их силой, любой король не будут помехой. Даже десяток таких способен уничтожить их армии.

— Александр, ты думаешь, что императорская семья, без каких-либо серьёзных союзников, могла остаться у власти с самого начала царствия? — Его мирное выражение исчезло с лица, когда он посмотрел на меня. — Это секретная информация только для королевских семей каждой расы, но я говорю это тебе, потому что, так или иначе, я знаю, что эта информация потребуется тебе в будущем. И я знаю, что ты сможешь справиться с этим…

Он выпустил из груди глубокий стон, словно этот звук нес в себе какую-то долю его собственной души.

— Ты веришь в существование богов? — внезапно осведомился он.

Прежде я не испытывал веры в Бога или в высшие силы. Мог ли Бог существовать в мире, где продолжительность жизни измеряется физическим превосходством?

Родители с физически слабыми детьми-инвалидами часто подвергались насмешкам. Даже если эти дети доживали до подросткового возраста, их способности были сведены к минимуму. Они становились всего лишь тенью, которая лучше была бы мертвой, чем бесполезной.

И каким образом мог существовать Бог в таком мире? Даже если он все-таки был реален, откровенно говоря, он был далек от милосердия и доброты.

«Верю ли я в богов… в высшие силы, недоступные нам?»

— Я не уверен. Существуют ли они…? — я чуть было не добавил «в этом мире», но сдержался в последний момент.

— Ха-ха! Я мучал себя этим вопросом всю свою жизнь, но сейчас я склонен думать, что они могут существовать, — ухмыльнулся отец.

— Что заставило тебя изменить свое мнение? — спросил я, наклонив голову в любопытстве.

— Сынок, божества отличаются от того, что о них говорится в религиозных текстах. Божества — это сущности, способные освободиться от смертного тела и слившиеся с маной в абсолюте. У них нет физических тел.

Отцу стало грустно, и он вздохнул, словно несущий тяжесть веков. Затем он раскрыл передо мной старинные страницы прошлого:

— Смотри, среди нас, людей, эльфов и гномов нет никаких живых божеств. Но в этом мире были личности, способные воздвигать горы и изменившие течение рек… — Он закрыл глаза, словно возвращаясь к древним временам, а затем медленно обратил взгляд ко мне.

— Ты читал о войне между тремя расами и о последней борьбе между людьми и эльфами, но в сравнении с этими столкновениями, древность оставила за собой следы хаоса и опасности. Люди, гномы и эльфы — все они были кочевниками, постоянно убегая от мана-зверей.

Отец рассказал мне о временах, когда расы путешествовали по разным маршрутам из-за различий в культуре и внешности, но при встречах обменивались информацией и торговали ресурсами, добытыми в их странствиях. Век Зверей, как ее теперь называли, была периодом, когда мана-звери владычествовали над всеми землями.

— Не могу понять, почему они не применяли магию для противостояния мана-зверям. Понимаю, если бы они убегали от них, но почему были так беспомощны?

— Они не могли этого сделать, потому что не знали, как. Могущественное божество даровало им знания, чтобы противостоять мана-зверям и покончить с их тиранией.

То, что отец переживал в тот момент, было сложно описать, но его слова переплетались целым ворохом эмоций. Как бы смешно это не звучало, но тон отца подсказывал, что он не шутит. Поэтому я промолчал, позволив ему продолжить.

— Это божество появилось перед тремя представителями рас, и они стали прародителями нынешних трёх королевских семей. Он даровал нашим предкам шесть артефактов, распределённых поровну между предками, ставшими королями. Два досталось людям, два царству гномов, и, наконец, оставшиеся два отданы эльфам, — отец не смог удержаться от ухмылки, глядя на моё выражение лица.

«Ну это явно не мог быть Амон. Он никогда такого не допустил бы. Потому что этим божеством был я. Тот кто принес людям Огонь с вершины Олимпа.»

Я взглянул на отца:

— Почему это так называемое «божество» просто подарило такие вещи? — недоверчиво прыснул, не удержавшись.

— Ну, сынок, я ещё вернусь к этому в нашем разговоре, — заговорил отец, придавая беседе дополнительную глубину. — Времена тех событий ушли глубоко в прошлое, ещё до того, как я появился на свет. Передача знаний от отца к сыну была священным обрядом, и, конечно же, с течением времени, рассказы подверглись легким искажениям. Возможно, некоторые детали были преувеличены или искажены, но вот такими мифами и легендами меня учили.

Трое мудрецов, носивших короны, были лишены права использовать артефакты, дарованные божеством, в своих эгоистичных интересах. Вместо этого они были обязаны предаться пожизненной клятве защищать их. С этими великими артефактами в руках, представители трех рас смогли объединиться, противостоять мана-зверям и древним чудовищам того времени, — пояснил отец, раскрывая перед моим взором эпоху древности.

— Я думаю, что если предоставить столь могущественные артефакты трём расам, это неизбежно приведет к войнам и хаосу, а не к миру и спокойствию. Возможно, эльфы не впадут в искушение, но человечество часто поддается жадности, — сказал я, придавая своему воззрению на вещи определенный налет сарказма.

— Интересно, что ты упомянул об этом, потому что именно так и произошло. Артефакты действительно давали эльфам, людям и гномам возможность совместного противостояния, расширяя границы своего влияния. Множество мана-зверей было побеждено и отброшено в отдаленные уголки мира.

Однако, вскоре жадность захватила троих королей и их подданных. Помимо несравненной мощи, артефакты подарили людям знание использования источника энергии, который мы теперь называем «мана».

Владельцы магии смогли передать свои знания тем, кого считали достойными, тем самым создавая первых магов. Власть, однако, привела к потере гармонии, и вскоре начались внутренние конфликты, — отец посмотрел на меня с таинственной улыбкой, словно предвкушая развитие сюжета, прежде чем продолжил.

— Артефакты, обладая разнообразными свойствами, только углубили расовые разделения, добавив уникальные черты в специализации каждой из них. Эти артефакты стали источником первой войны, превзойдя по продолжительности даже изгнание мана-зверей в бездну разломов. Она не только привела к делению трех рас, но и создала первые королевства.

Вторая война, наверняка известная тебе, разразилась между эльфами и людьми, углубив еще больше пропасть между этими расами.

— Тогда у меня есть вопрос, — произнес я, сосредотачиваясь на разговоре, наклоняясь вперед, будто так можно было получить информацию быстрее. — Почему раньше не было известно об этих артефактах?

— Сейчас они впервые стали публичными. Ранее артефакты были тайно хранимы под стражей королей и их родов. Только сейчас, после объединения рас, мы решили раскрыть эту тайну. Мало кто знает, что силы наших предков были обусловлены исключительно артефактами.

Если бы эта тайна стала известной, это, вероятно, вызвало бы государственный переворот. Многие маги, не в состоянии расширить границы собственных способностей, могли бы поддаться жадности и попытаться захватить эти артефакты. И кто знает, как далеко они бы пошли. Может быть, даже попытались бы уничтожить императорскую династию, стремясь стать новыми владельцами артефактов.

Не знаю, будем ли мы живы, когда это произойдет, но, Алекс, тебе нужно стать сильнее. Назови это старческой интуицией, но я чувствую, что предстоят перемены… невообразимые перемены. И я надеюсь, что они будут к лучшему, — закончил отец, его волнение впервые заметно проявившееся на его лице.

— Что ты хочешь сказать, отец?

— Возможно, тебе нужно будет собрать артефакты у себя. И придется начать поиски с гномов или эльфов.

Я заглянул за спину отца, заметив кое-кого:

— А вот кстати и тот, кто поможет мне войти в царство гномов, — сказал я указывая глазами на приближающегося Андрея.

— Алекс!!! — закричал Андрей и крепко сжал мою руку. — Рад тебя видеть.

У меня случилось жуткое чувство дежавю, но эта сцена была не такой уж трогательной.

— Ха-ха… я рад, что ты еще не отправился в свое гномье царство.

— Да, я все еще здесь.

Друг… мой лучший друг. Андрей был именно тем другом, которого я хотел в прошлой жизни. Человек, с кем я могу быть ребёнком, не важно, сколько мне было лет.

— Ха-ха! Мне тоже приятно снова увидеть твоё уродливое лицо, дружище, — сказал я, улыбнувшись, и похлопал по его плечу. — Возможно я отправлюсь с тобой в твое подземное царство.

Однако он не выглядел счастливым, будто что-то беспокоило его.

— Что случилось? — спросил я. — Гномы не принимают тебя обратно?

Лицо Андрея стало напряженным. Я видел, как он пытается что то сказать.

— Тарла, принцесса эльфов пропала.

Глава 14 Резня банд в трущобах

В полутемных подземельях, сговор зловещих последователей Амона приобрел форму. Это мрачное место было истинным святилищем зла, где каждый камень был пропитан темными намерениями.

В сердце этой подземной обители возвышался гигантский алтарь, занимающий сто квадратных метров, вытесанный из тьмы и украшенный пылающими факелами. Вокруг него простирались пламенные языки, а под самым алтарем расцветала гигантская магическая печать.

Тени, призраки наполовину эфирных существ, бродили в зыбучих мраках, их формы исчезали и появлялись вновь. В этом подземном святилище великий жрец, облаченный в фиолетовую робу, поклонялся перед алтарем. Вокруг него стояли воины в угольно-черной броне, их глаза пристально пронзали темень.

— Великий Мастер, — произнес культист в желтой мантии, проявляя подчинение. — Богоубийца уже вытащил меч, и мы столкнулись с сильным сопротивлением со стороны эльфов. Нам нужен совет, Великий Мастер.

Внезапно пламя факелов замерло, создавая размытый силуэт, и ледяной голос Мастера пронзил воздух:

— Кто осмеливается помешать мне? Почему вы так и не нашли первого Потомка Богов, жалкие создания? Я же сообщил вам место, и почему же ритуал начался только сейчас?

Страх овладел мужчиной в желтой мантии, и холодный пот облил его лицо.

— Мы потеряли Рыцарей-ренегатов из Чёрного Храма. Они все до единого были истреблены и сейчас у нас недостаточно людей. Великий Мастер, я делаю всё возможное!

— Фантазии! — воскликнул Мастер, щёлкая пальцами. Голова мужчины в желтой мантии лопнула, как переспелый арбуз. Мастер указал на одного из присутствующих и заявил. — С этого момента ты новый десница. Амон дарует тебе божественную силу, сделав тебя могущественным. Приготовьте всех к мобилизации. Мы распространим свой святой ритуал по всей империи. Мы пробудим всех в ком течет кровь богов, и первого из них нужно найти как можно скорее.

Поднявшись, последователь в чёрной мантии дрожащим голосом сказал:

— Великий Мастер, проведение такого масштабного ритуала разбудит всех потомков. Воля Амона распределится между ними, и поиск первого станет ещё сложнее. Сила первого ослабнет, если другие пробудятся раньше. Это может повлиять на план воскрешения Амона.

Не отводя взгляда, великий Мастер ответил холодным голосом:

— Это я знаю, но вы, бесполезные твари, упустили свой лучший шанс. Реальность уходит в сторону от пророчества. Теперь нам остаётся лишь разбудить всех потомков, наращивая силу страха через резню и убийства. Могущество Амона сохранится в этом мире, хоть и распределенным. После того, как остальные будут уничтожены, вся сила перейдет первому потомку. Ваша задача — дожить до завершения ритуала. Тогда воля нашего бога пробудится в его потомке. Первый потомок — самый сильный, но и самый слабый.

* * *

Было ясно, что Тарла не могла пропасть сама по себе. Все это время я беспокоился за Селену, поскольку покойный Велемир угрожал ее похищением. Но никто не подумал, что у них могло быть несколько целей.

Даже несмотря на то, что Чёрный Храм был уничтожен, это не означало будто битва окончена. Герцог Велемир Хлыстов ранее был крупным спонсором академии. И вполне вероятно, что внутри школы у него остались свои люди.

По слухам Тарлу в последний раз перед исчезновением видели именно там. После вскрытия истинной личности главы Черного Храма, стало очевидно, что стены академии больше не безопасны.

Мы сидели в новопостроенном доме на берегу озера. И я пригласил нескольких подруг Селены. Чтобы ей не было скучно во время моего отсутствия, когда я отправлюсь с визитом в царства гномов и эльфов. Нужно разыскать эти артефакты о которых говорил мой отец. Но сперва предстоит вызволить Тарлу из лап похитителей.

— Постарайтесь по возможности не выходить на улицу в ночное время, — сказал я Селене сидя за столом. — В городе возможны беспорядки в ближайшее время.

— Что случилось? — тревожно спросила Анфиса, а Евгения навострила уши.

Только Андрей угрюмо жевал кусок говядины:

— Ты слышал какие-то новости?

Андрей был рад провести несколько дней рядом с Евгенией и ее большими грудями. Он видел в этом отличный шанс познакомиться с ней поближе.

— Несколько дней назад, в столице, сбежал главарь банды Красных Шапок. Неделю назад, после голосования, был вынесен вердикт — казнить его через повешенье. Группа бандитов, услышав новость, организовала нападение и побег.

— Это… не должно повлиять на город, верно? — спросил Андрей.

— Так как империя ослаблена войной, то город имеет все шансы подвергнуться беспорядкам, — спокойно сказал я, узнавший эту новость от Виктора.

— Подумать только, что такие мясники, как ублюдки из Красных Шапок, избежали казни… — выпалил Андрей.

— Я знаю, что на ближайшие пару месяцев, всем солдатам Армии Обороны отменили отпуска. И несколько десятков из них буду охранять этот дом.

— Алекс, это будет опасно? — обеспокоенно спросила Селена.

— Не волнуйся, Селена, с количеством людей Красных Шапок, они не смогут взять город в осаду. Ребята из Армии Обороны не лыком шиты, они могут и монстров остановить и разбойникам навалять. Бандиты могут лишь вызывать ужас и разрушения из тени. Для Армии Обороны угроз нет, а вот вам нужно быть осторожными.

После обеда все разошлись по комнатам и я вышел на веранду, чтобы подышать и все спланировать. Очевидно, что именно я тот, человек, который должен и может все решить.

Удивительным образом совпал побег главаря Красных Шапок и пропажа Тарлы. Похоже, что два этих факта были как-то взаимосвязаны. Виктор уже давно уговаривал меня заняться преступными шайками в империи и подмять их под себя. Но я долгое время игнорировал его предложение.

Сейчас стало понятно, что так больше не может продолжаться. Я был почти уверен, что эта банда стояла за похищением Тарлы, чтобы еще больше внести раздор между расами людей и эльфов.

Всё это только расшатывало и без того не очень прочную позицию императорской семьи. Мой отец вел войну за западе, а внутренние враги из заговорщиков подбивали дворян нанести внезапный удар в спину, пока император совершает поездки по стране. В общем, ситуация была очень серьёзной.

Все эти размышления быстро пронеслись в моей голове. Мне вдруг стало ясно, кто именно стоит за всеми этими событиями. Культ Амона. Они протянули свои щупальца во все возможные сферы и чтобы вернуть хоть часть утраченного покоя, требуется сокрушительный удар, желательно смертельный.

Что можно противопоставить такому культу? Для начала хотя бы лишить их многочисленных союзников. Преступные банды в империи часто контролировались дворянами и поддержкой знатных семей. Разумеется все это не афишировалось, но многие из них сколотили свои состояния, когда их предки воровали и грабили.

Семья императора не могла в открытую обвинять аристократов. Но ничто не могло помешать мне лишить их тех самых рук, которыми эти кланы загребали жар. Иными словами мне предстоит отсечь одно из щупалец культа. И уничтожить или подчинить себе все банды, которые окажутся на пути. Вот она, идеальная военная стратегия.

* * *

Немного позже, той же ночью.

Я, притворившийся спящим, осторожно выполз из объятий Селены и слез с кровати. Я сменил одежду и убрал кинжал за пояс.

Некоторые проблемы нужно решать как можно скорее. Промедление лишь сделает их хуже.

Я посмотрел на посапывающую Селену и бесшумно покинул дом. Подруги Селены спали в соседних комнатах, а солдаты из Армии Обороны патрулировали двор. Надев свой потрепанный плащ-хамелеона я незаметно выскользнул из усадьбы.

Тёмная ночь, идеальная для убийств.

Меня не волновали какие-то там отношения банд в трущобах. Если они посмели нацелиться на мою семью и друзей, то причин сдерживаться у меня нет. Я лично отправлю их в ад.

Я двигался в тенях с лицом полностью лишённым эмоций. Мой силуэт растворился в тенях, осталась лишь жажда убийства.

Пёстрая Аллея была оживленной, как и всегда, это была самая благополучная улица трущоб.

Главарь Кастет, сбежавший из-под стражи, собрал кучку бандитов и заявил, что эта выгодная территория теперь его. Появление такой сильной банды, как Красные Шапки нельзя было игнорировать.

Еще одиннадцать лет назад я приструнил множество мелких шаек в городе. Но они были мелкой шпаной промышлявшие кражами и мошенничествами. По словам Виктора за бандой Кастета стояли крупные дела навроде: торговля людьми, сбыт контрабанды, наркотики, проституция и заказные убийства.

Не секрет, что у Кастета были влиятельные покровители из числа аристократов. Иначе он не смог бы действовать так нагло внутри империи. На моей территории черт возьми. Я, конечно, пока не прошел коранацию на престол, но когда мой отец решит уйти на покой. То я наследую после него всё, что останется после него.

А я не хочу, чтобы на моей территории творился подобный беспредел. Поэтому я лично решу этот вопрос по мере своих возможностей. Один, не привлекая кого-либо к этому делу.

Пока я шел по темной улице заметил, что проституток стало в два раза больше, а некоторые из них даже не выглядели ужасно. Люди из доков тоже временами приходили сюда «поразвлечься», поэтому дамские тела были основным источником дохода Пёстрой Аллеи.

Всего несколько месяцев назад другая банда пыталась отнять эту территорию. Но после побега Кастета, он принялся наводить здесь порядок. Главарь Красных Шапок думал, что этот город принадлежит ему. Но я покажу, насколько он ошибается.

Большинство людей вокруг теперь носили с собой оружие, а клиентов у проституток было заметно меньше. Женщинам в откровенных нарядах оставалось лишь стоять группами и болтать, пока деревянные хижины занимали некоторые люди Кастета.

Я безмолвно появился из-за стены и подошел к хижинам.

Банда Кастета пересекла мне дорогу. Поэтому сегодня ночью начнется резня. Ночь длинных ножей, которую переживут не все.

Дверь скрипнула и из неё, с криком, вывалился бандит:

— Сука! Ты должна быть благодарна, что я тебя не наказал! Тело тебе дано, чтобы деньги нам зарабатывать!

Бандит завернул за угол и собирался помочиться на угол хижины. Туалетов в трущобах просто не существовало, так что переулки были завалены человеческими экскрементами. Что ж, это было ещё одной причиной не показываться здесь стражникам.

Люди трущоб были предоставлены сами себе.

— Блядь! Однажды ты пожал…

Он почувствовал внезапный леденящий холод у шеи. Но прежде чем успел дотянуться до оружия, моя рука закрыла его рот, а кинжал прошёлся по горлу. Кровь фонтаном брызнула на стену хижины. Я держал бандита неподвижно, пока его тело не забилось в конвульсиях.

Я появился из теней, словно жнец, чтобы собрать свой урожай. Решив сражаться, я не покажу и намёка на жалость к своим врагам. Если я не буду безжалостен, то не смогу их подчинить. Они понимают лишь язык силы и страха.

Я утащил труп в другой переулок, оставив кровавый след, который всё равно не заметят в темноте ночи.

Дверь хижины вновь скрипнула и оттуда выглянула щербатая рожа:

— Где Кабан? — злобно рявкнул другой бандит. — Святая шлюха, ушёл ссать на полдня! Его Медведь ищет!

Бандит осмотрелся и почувствовал неладное. Он участвовал в бою несколько дней назад и запах говорил ему, что Кабан мог быть убит. Он осторожно достал свой короткий меч и подошёл к переулку.

Вонь крови была отличноразличима в остальном смраде трущоб. Лицо бандита тут же помрачнело, он уже собирался позвать подкрепление, но моя тень за ним появилась раньше.

Кинжал пронзил его сердце со спины, а моя рука сжала глотку. Крик оказался заглушён и вскоре бандит погиб.

Я оттащил второй труп в тёмный переулок.

После гибели двух человек Кастета, вонь крови в воздухе стала очень сильной. Ближайшие жители уже понимали, какой будет ночь, и потому захлопнули окна.

Применять магию в ночи и в тишине не актуально. Поэтому я достал второй кинжал, и теперь у меня было оружие в каждой руке.

Я вонял кровью.

Прятаться бесполезно — враги скоро найдут меня. Но так даже лучше.

В бандах обычно бойцами были единицы, а тех, кто был профессиональными убийцами, ещё меньше. Предварительная ликвидация двух из этой категории уже было достаточно хорошим подспорьем.

Приблизившись к окошку хижины я прислушался, заглянув через щель. Внутри явно говорили о Тарле. Значит она здесь.

Двое мужчин в углу сидя за грубо сколоченным столом глушили самогон. Но где-то внутри слышались и другие голоса.

Толстяк налил своему собеседнику из бутыли.

— Кастет сказал, как закончишь, встречаемся в обычном месте. А он сам свяжется с покупателем.

Высокий, худощавый мужчина спросил:

— Значит Кастет не разозлиться, если мы с ней порезвимся сначала?

Толстяк уставился на него и сказал:

— Этот проклятый пахан продал в бордель даже собственную сестру. Плевать он хотел, если деньги будут.

Похоже, что самого Кастета здесь не было. А этого толстяка я узнал, по описанию Виктора. Это была правая рука Кастета — бандит по кличке Медведь. Судя по их разговору пленница о которой они говорили могла быть Тарлой. Значит они держали ее где-то рядом.

Используя ближайшие стены в качестве точек опоры, я запрыгнул на крышу ближайшего здания.

Мой плащ хамелеона позволял передвигаться совершенно бесшумно и незаметно. Я отодрал кусок черепицы и бросил его на дорогу, обратив внимание людей в хижине.

Трое вышли из здания с оружием наготове. Лидером был Медведь, которого я узнал по описанию Виктора. Медведь быстро обвёл участок взглядом и приказал своим людям отправиться к переулку, в который я сбросил трупы.

— АРГХ! КХА-А! — раздался крик с другой стороны улицы.

Я набросился на одного из мужчин словно орёл, разрезав его от шеи до пояса со спины. Затем быстро вонзил другой кинжал ему в череп через подбородок.

Я не чувствовал сожалений.

Я достал кинжал из мёртвого тела и пнул падающий труп, прежде чем метнуть кинжал во второго мужчину. Точно в сердце.

— Ублюдок! — Медведь достал свой меч и замахнулся на меня из-за головы. — Ты кто такой, черт тебя дери⁈

Несмотря на его кажущуюся грузность и неповоротливость, он был весьма быстро и ловок для человека его комплекции. Наверняка подобная иллюзия стоила жизни многим его врагам.

«Клац! Клац! Клац!»

За моими лезвиями оставались призрачные следы, когда я парировал его молниеносные атаки.

— Не следовало вам даже думать о Тарле. Вы подписали себе смертный приговор!

Я понимал, что мне не следует бороться с ним в честном бою. Если сражение затянется, то я буду в невыгодном положении. Поэтому я нырнул в сторону и скользнул кинжалом по торсу Медведя, когда его тройная атака подошла к концу.

Медведь был осторожным человеком. С того самого момента, как его жизнь солдата закончилась, он не снимал кожаную броню даже в кровати. И простым кинжалом её было не разрезать.

Но это лишь означало, что я должен атаковать незащищённые зоны.

Кровь потекла с пояса Медведя.

Он накрыл рану рукой, но вскоре почувствовал вялость.

— Ааа, яд! — Медведь был уверен в том, что я не проходил боевую тренировку, но каким-то образом мне удалось найти слабости в его стиле боя. Такому учат только в наемниках или в армии. Но он, конечно, не знал, что моими учителями были лучшие охотники на монстров. А там использование ядов было обычным делом.

Мне был очень знаком стиль боя, которым владел Медведь. Я знал практически каждое движение, которому учат в имперской армии. Включая продвинутые стили боя, такие как Стиль Крестоносца, Стиль Черного Волка и Стиль Теневых Лазутчиков.

Ваниры из академии проходят через сотни сражений, прежде чем добиться своего титула выпускника. Медведь был простым солдатом, когда-то служившим в армии императора, но уволенного за пьянку и не уставные отношения.

Его базовые движения боя уже были редкостью, а встретить что-то более продвинутое в трущобах было практически нереально. Это и было причиной почему Кастет сделал его своей правой рукой и доверял ему многие вещи.

Известный Медведю стиль владения мечом просто позволял использовать навык Тяжёлый Рубящий Удар, благодаря его звериной силе и мощному телосложению.

«Бздынь!»

Искры разлетелись в момент удара.

Я вновь отпрыгнул в сторону, но в этот раз Медведь просто не успел за мной уследить. В следующее мгновение я был за его спиной, а мой кинжал оказался в шее солдата, точно между позвонков.

Безжизненное тело Медведя с глухим ударом упало на землю.

Я отдышался и пробормотал:

— Для солдафона вроде тебя, погибнуть от моей руки — честь.

Это была Теневая Поступь Ваниров. Навык, с помощью которого Ванир уходил в реальность теней и появлялся за спиной врага.

Эти трое упали замертво меньше, чем за две минуты.

Все жители спрятались в своих домах и дрожали за закрытыми дверьми. Даже бандиты внутри хижины забарикадировали дверь, когда поняли, что дело запахло жареным.

Я поднял тело Медведя перед собой и «Громовой Волной» выбил дверь хибарки. Проститутки завизжали и бросились врассыпную по щелям.

Внутри было полно членов банды, но они не представляли собой ничего серьезного. Слабаки, которых использовали просто в качестве полевого мяса, не стоили и внимания. Большинство студентов, только выпустившихся из академии, могли сражаться с такими в одиночку против десятерых.

«Фшух!»

В меня выстрелил арбалет…

Глава 15 Ночь длинных ножей

В меня выстрелил арбалет, но болт застрял в теле Медведя, которого я держал впереди. Мёртвое тело вздрогнуло от попавшего болта, и я тут же отпустил уже ненужный щит. Подпрыгнув я пробежал три шага по стене, прежде чем прыгнуть на изумлённых противников.

Бандиты были поражены нечеловеческой ловкостью, и это стоило им жизней. Раньше, чем они могли среагировать, кровь хлынула из глоток двоих.

Мои рефлексы были практически автоматическими. Я уклонился от удара, прошедшем в жалких миллиметрах от меня, и контратаковал атакующего табуреткой, отправленной в полёт. Пока он приходил в себя я уже был рядом. Несколькими движениями я разрезал его сухожилия, прежде чем танцующее лезвие вонзилось в горло мужчины.

Ещё больше крови.

Я легко поддел арбалет ногой и подхватив его быстро перезарядил. Затем я выбил ближайшую дверь мощным пинком и выстрелил.

Тихий вой, за которым тут же последовал громкий крик.

— Аааааа! Прошу, пощади! Я позволю тебе все что захочешь? — Тот второй собеседник Медведя, держал перед собой руки и молил о пощаде. — Прошу, не убивай меня! Я подчинюсь любому твоему слову! Прошу…

— Где место встречи с Кастетом?

— Гостиница «Пес да Лис». Теперь она принадлежит Кастету.

— А что со старым владельцем? — Я вспомнил того добродушного мужчину, который приютил нас, когда я был в команде охотников с Бурдюком и Надей.

— Кастет… Приказал у-убить его…

— Проклятые выродки!

Блестящий кинжал начертил серебряную линию в воздухе. Без всяких эмоций, я вскрыл глотку бандита, но нахмурился, когда увидел, насколько промокли в крови мои вещи. И направился искать ценности и Тарлу.

Этой ночью от моих рук погибло девять человек.

Практически каждый из них был одним из главных членов банды, а трое даже высококлассными убийцами.

К несчастью, никто из них не был настоящим бойцом. За исключением Медведя, который протянул несколько ударов. Каждый умер без шанса на ответный удар.

Как и ожидалось, в трущобах талантливых бойцов можно было по пальцам пересчитать. Здесь не было ни денег, ни еды, а без еды не было сил даже на самообучение. Боевые навыки удалось получить лишь тем, кто часто участвовал в уличных драках. Но любой выпускник академии, был способен справиться сразу с тремя такими.

Я собрал всё ценное в импровизированный мешок, который сделал из простыни, после чего закинул его за плечо.

В одной из комнат я нашел Тарлу. Она была без чувств, но просканировав ее тело маной я облегченно вздохнул. Ее еще не успели тронуть и она по-прежнему оставалась девственной эльфийкой во всех смыслах. Просто устала и испытала большой стресс.

Уже который раз я спасаю ее от рук насильников и работорговцев. Уже пора бы подумать, что ее преследует какой-то злой рок. Ну или она была слишком привлекательной для них. Хотя в этот раз ее похитили с целью рассорить расы людей и эльфов между собой.

Взвалив ее безчувственное тело на плечо я вышел из хижины. Я отнесу ее в безопасное место, где о ней позаботятся.

Теперь оставалось только выяснить кому ее собирался продать Кастет. Гостиница «Пес да Лис» была мне хорошо знаком. Всё же одиннадцать лет назад я прожил там несколько месяцев. Значит пора навестить Кастета и задать ему парочку вопросов перед его смертью.

Люди выглядывали из дверей, но никто не смел стоять на пути.

Как только я ушёл, несколько человек пробрались в переулок и обобрали тела. Проститутки банды уже занимались тем же, пытаясь найти хоть что-то, что можно продать.

Целая банда была уничтожена руками одного убийцы.

Таким было место, названное трущобами. Никого не удивляла резня в землях беззакония.

* * *

Наша Воровская гильдия обосновала свое новое логово в самом южном конце имперского мегаполиса. После того, как наше влияние укрепилось, мы решили расширится.

Это новое местечко было довольно спокойным, ведь оно находилось в отдаленной части города, с обилием свободной земли вокруг. Несмотря на неидеальность этого места для укрытия, жизнь здесь могла протекать незаметно для посторонних взглядов.

— Тебе нужна помощь с кем-то? — Спросила Надя, когда увидела меня с Тарлой.

— Да, это касается моей эльфийской подруги Тарлы.

— Привет… — Тарла поклонилась Наде легким движением головы.

Она не была воспитана в столице, и ее семья не принадлежала к людским аристократам. Во время ее пребывания в академии она вела себя сдержанно, и поэтому ей нечего было знать о том, кто такая Надя Кровосток.

То же самое относилось к Наде, которая никогда раньше не пересекала пути с Тарлой. Но она должна была помнить, как их спасли и вылечили эльфы, после сражения с орками.

Хотя гильдия не была полностью тайной организацией, только те, кто в ней участвовал, были осведомлены о ее внутренних делах.

Надя, несмотря на свой человеческий облик, излучала дикость, даже стоя на одном месте. Именно поэтому Тарла была немного потрясена, увидев эту женщину, которая совсем не напоминала кого-то из тех, кого они когда-либо встречали.

Их удивление только нарастало, когда они осознали, что у меня есть здесь подчиненные. На самом деле, Бурдюк, Надя и Виктор были одними из главных инициаторов текущего хаоса в имперской столице.

— Есть кое-какие обстоятельства, — сказал я Наде. — Просто пригляди за девченкой.

— Ну, вполне. Я рада помочь.

Надя быстро оценила Тарлу с головы до ног, и та дрогнула, словно ее пронзило электричество от ее взгляда. Вероятно Тарла не помнила, как они встретились в первый раз в королевстве эльфов. Тогда ее родители помогли моей команде, а теперь настал их черед отблагодарить.

— У нас нет свободных комнат, но мы сможем обустроить один. Однако тут одни парни, ясно?

Члены гильдии недавно стали выглядеть приличнее благодаря улучшениям. Но, несмотря на это, Надя оставалась единственной, кто не выглядел как бродяга.

В этом месте были одни грубые мужланы, которые пережили всякие неприятности, и Наде казалось, что это может напугать нежную девушку.

— Не переживай. Она сама себя прокормит.

— Верю. Если она училась в академии, она может показаться хрупкой, но ударить она точно сможет.

Надя не стала разбираться в деталях нашей ситуации, но, видимо, знала, что случилось важное.

Я бросил взгляд на Тарлу. Теперь, когда я привёл её сюда, осознал, что ей может быть трудно здесь. Но все же безопаснее, чем в академии, откуда ее выкрали.

— Если здесь неудобно, могу поискать что-то другое.

— Нет, всё нормально… Спасибо, Алекс… За всё…

Похоже, Тарла решила не придираться, вместо того чтобы разбираться, что за место. Ведь совсем недавно её чуть не изнасиловали в грязной хибарке.

Казалось, Надя понимала, что Тарле нужно молчать и сидеть тихо.

— Где бы тут мне подыскать комнату… — Надя на мгновение задумалась. На её лице было выражение, будто она считала это занятие трудоёмким.

Она сказала, что свободных комнат нет, но одну можно освободить, наверное, выселив кого-то.

Не слишком ли неловко?

Надя махнула рукой и пригласила Тарлу следовать за ней, открыв дверь своего кабинета.

— Заселяйся в эту комнату.

Надя просто так предложила ей свою комнату. Не только Тарла, но и я был поражён этим неожиданным решением.

— Эм… ты… как тебя звать-то?

— Тарла, сестра.

Надя, услышав слово «сестра», вдруг обрадовалась. Она взяла Тарлу за руку и потащила в комнату. Видимо ей не хватало женской компании в месте, где в основном были мужчины.

— Теперь это комната твоя Тарла.

— Да?

— Если что, скажи. Сделаю тебе все, что нужно.

Надя положила руки на плечи Тарлы

— И да, теперь зови меня «сестра» Надя.

Надя, похоже, наслаждалась, когда её называли «сестрой», в отличие от Селены, которая всегда называла её «тётя».

— Ах… Ладно, сестра Надя.

— Хе.

Казалось, если бы у Нади был хвост она бы начала им махать.

Мне было немного не по себе оставлять Тарлу здесь, но другого выхода не было. Сейчас она не могла контактировать с внешним миром.

Надя оставила нас, а Тарла просто глазела по сторонам.

Она улыбнулась, глядя на меня.

— Кстати, Карак, что это за место?

Ей было интересно, и она спросила меня о гильдии.

— Это как родной дом для тех, кто остался на улице.

Кратко рассказал об их деятельности и о том, как я оказался там во время работы с охотниками.

— Понятно… Это здорово.

Узнав, что бывшие бездомные теперь живут в приличных домах и зарабатывают себе на жизнь, Тарла восхищенно улыбнулась.

— Я думала, ты связан с какой-то преступной организацией, Карак.

Гильдию воров нельзя было назвать святыми, но они не делали многих вещей, которых не гнушались другие банды. Прежде всего они не занимались убийствами, грабежами или насилием. Обычное воровство, мошенничество и торговля. Но я не опроверг предположение Тарлы.

— Ладно, мне нужно идти, у меня много дел сегодня ночью, — сказал я ей. Действительно, мне нужно успеть довершить начатое и желательно сегодня же. Иначе Кастет мог убежать, когда узнает о нападении на их банду.

* * *

Прошло менее получаса, а я уже сидел на крыше гостиницы «Пёс да Лис» и наблюдал в слуховое окно.

Судя по всему Кастет еще не встретился со своим покупателем.

Толстый мужчина в углу таверны прошептал слуге, стоящему рядом. Слуга кивнул в ответ, после чего подошёл к барной стойке.

— Жаба желает с тобой поговорить.

Вот за что я был благодарен Виктору, так это за то, что он ознакомил меня почти со всеми известными криминальными личностями империи. Этот самый Жаба, был очень богатым графом, чье настоящее имя было Унор Аксельман, но все звали его Жабой.

Говорили, будто он приторговывает фальшивыми векселями, а кроме этого держит крупный магазинчик по оптовой продаже подержанной мебели. Но в преступном мире это был известный сутенер и торговец живым товаром.

А человек у барной стойки, как я полагаю был сам Кастет.

Мускулистый мужчина у стойки нахмурился, после чего сказал:

— Скоро подойду. — Затем он подал сигнал одному из своих людей, чтобы тот занял место, и пошёл в тёмный уголок, где сел за стол к человеку, который его позвал.

— Жаба, коварный ты лис. Серьёзно положил глаз на девчонку?

Толстяка не волновало грубое замечание, он продолжил наполнять свой стакан вином. Хотя он был толстым, его движения не казались медленными.

— Кастет, эта девочка драгоценна. Эта знать любит свежее мясцо, особенно эльфийское. Если приведешь её мне, я продам её за столько, и не меньше, — сказал Жаба, оттопырив все пять пальцев. — Сотни. Пять золотых сотен. С её милой мордашкой, уверен, извращенцы заплатят столько без проблем.

Кастет нахмурился и посмотрел в глаза Жабе.

— Но она совсем невинна. Самая мерзкая сделка, которую я заключал.

Жаба хмыкнул и пожал плечами, после чего потянулся ближе к Кастету.

— Ты продал через меня больше сотни девочек и женщин. Не говори, что это место «чистое». Всё зависит только от тебя. К тому же не забывай, кто вытащил тебя из петли.

Кастет всё ещё сомневался:

— Ну знаешь мы весьма рисковали. Наши люди в академии сказали, что у нее есть крутой защитник. С тем парнем будет не просто управиться.

Жаба ответил жуткой улыбкой и сказал шёпотом:

— Об этом волноваться не надо. Жалкий чужак тут ни хрена не сделает. А если потребуется, то мы всегда можем… — Жаба провёл пальцем по горлу. — Пятьсот золотых, не маленькая сумма, уж точно. Я знаю, ты пытаешься завязать. Но давай, последний раз, и ты купишь себе маленький дворец.

Я слушал их и тихонько посмеивался. Они делили шкуру неубитого медведя. Кажется они даже не подозревали, что эльфийка уже в безопасности.

А Кастет оказывается еще не до конца утратил человеческие качества, в отличие от Жабы. Но он все равно умрет от моей руки.

Кастет задумался на мгновение, стиснул зубы и ответил.

— Ладно, но пусть грязную работу делают твои люди. А, и ещё. Шесть сотен. Девчонка самородок. Уверен, из неё вырастет изумительная красотка.

— Жадная ты собака, Кастет! По рукам! Деньги пришлю, сразу как продам её. И можешь не ссать кипятком. У богатеньких такие в почёте, — сказал Жаба, протянув руку.

— Ладно. — Кастет пожал руку Жабе, поднялся, и ушёл на кухню.

Высокий и худощавый убийца, стоящий рядом, подошёл к Жабе и спросил:

— Жаба, риск реально того стоит? Стражники последнее время довольно активны. И будет она вообще стоить шестьсот золотых?

— Многое ты знаешь! — рявкнул Жаба. — Она другая. И естественно я не собираюсь продавать её грязной знати. Я знаю кое-кого, а скорее даже кое-что, готовое заплатить за неё гораздо больше.

Убийца вздрогнул, вспомнив ужасные воспоминания. Если регулярно похищать столько женщин и девочек, то продать их всех в качестве рабов и игрушек знати не выйдет.

Есть существа, готовые заплатить гораздо больше за чистых, юных девственных девочек. Преступники, сторонники грязных делишек, часто имело дело с темными личностями. Или скорее существами скрывающимися под видом людей.

Для бандитов, которые продают женщин, они были отличными покупателями. Как только они купят товар, даже если женщину найдут мёртвой, у них не возникнет никаких проблем. Такие дела для стражи гарантированный висяк.

Жаба взглянул на убийцу.

— Как можно заработать, если ты всего боишься? После этого выбираемся отсюда. Последнее время как-то всё плохо совсем. Так что давай, заканчивай со всем поскорее.

* * *

Уже была поздняя ночь.

Услышав о произошедшем в гостинице, я не мог отпустить их так просто. Сейчас я прятался на крыше. Из-за недавних проблем стражники чаще патрулировали улицы. Кто-то предложил даже ввести комендантский час, но это решение пока не было принято.

Тут со стороны хижин я услышал приглушенный взрыв. Сработало мое огненное заклинание, которое я оставил в комнате, где нашел Тарлу. Я практически идеально подсчитал время ее срабатывания. Скоро здесь разгорится большой пожар.

Стража заполонит это место через десять минут, значит у меня не больше пяти минут, чтобы убить своих противников незамеченным.

Я нанёс яд тенекрыла на болты заранее. Арбалет взятый в хижине поможет мне сделать всё без лишнего шума.

У меня было всего несколько секунд на убийство целей, прежде чем остальные успеют среагировать. Хотя было темно, члены банды могли свободно передвигаться в знакомом месте. Как только они поймут, что кто-то атакует дальнобойным оружием, арбалет не будет так эффективен.

Теперь в гостинице, практически лишившейся клиентов, было довольно тихо. Вдруг в здание забежал запыхавшийся мужчина.

— Кастет, девчонка пропала!

— Что⁈ Где Медведь?

— Кто-то перерезал им глотки.

Кастет и Жаба стали печальнее некуда.

— Кастет. Ты, блядь, дебил? Как ты мог оставить болвана, который даже с девушкой не справился⁈ Какого хера?

Кастет заворчал в ответ:

— Да ты сам-то в это веришь⁈ Медведь был не слабее стражника! Что-то пошло не так. Кто-то другой вмешался. Точно, защитник о котором говорили. Он пришел и даже убил Медведя.

Пол слегка вздрогнул, вдали послышался какой-то звук. Жаба прислушался и жестом сказал своему убийце быть начеку. Как торговец людьми в трущобах, Жаба всегда оставался бдителен к своему окружению.

Другой бандит вбежал в гостиницу и крикнул:

— Кастет! Наш штаб горит!

Они не знали, когда пожар начался. Огонь начал свирепо распространяться по деревянным зданиям. Он довольно ярко осветил место, но никто не видел меня.

Люди живущие рядом выбежали на крики и взрыв, а некоторые даже помогали тушить огонь. Хотя это не из близости к банде. Они просто не хотели, чтобы их дома тоже загорелись.

Кастет, сидящий за барной стойкой, раздражённо крикнул:

— Долбоклюи! Тушите его сейчас же!

Дюжина работников гостиницы тут же с ведрами побежали. Жаба, с другой стороны, спокойно сидел. Оглянувшись вокруг, он решил под шумок слинять через боковую дверь, со скоростью немыслимой для его тела. Интуиция подсказывала, что всё происходит слишком быстро; кто-то решил его убить.

Я даже не успел среагировать. Я упустил его. Но я достану его позже, потому что все знают, где живет Жаба. Богатый район городской знати.

И быстро переключился на другую цель — Кастет. Из-за расстояния между нами я не мог увидеть его ясно. Но движения, крики и приказы людям вокруг выдавали владельца на любом расстоянии.

Арбалетный болт пронзил воздух.

Он уже собирался броситься на главную улицу, когда из темноты я выстрелил из арбалета. Он вздрогнул и болезненно закричал, но его крик затмило нечто другое.

«Бум!»

Раздался взрыв. Спиртное на складе подцепил огонь, и бочки взорвались одна за другой. Взрыв оглушил всех вокруг, земля вздрогнула.

Второй болт прилетел сверху. Кастет был готов, поэтому ему удалось уклониться в последний момент, болт только поцарапал его щёку.

Владелец болезненно закричал, после чего сразу же спрятался за барной стойкой. Быстрая реакция, наверняка он уже не раз сражался. Сразу после атаки он отдал людям соответствующие приказы, а себя защитил укрытием.

У меня не было способностей связанных с арбалетом. Попасть в цель не трудно, но попасть в жизненно важную точку уже не просто. Это, впрочем, значения не имело, раз болт смазан ядом тенекрыла, и если яд не убьёт его на месте, то парализует.

Кастет не носил никакой защитной экипировки. Он попытался вдохнуть, но распространяющееся чувство онемения не позволило. Всё его тело деревенело, и ему не оставалось ничего, кроме как упасть на землю.

Яд тенекрыла приходил в действие в течение двух минут. Сильный яд циркулировал в теле, начиналось всё с лёгкого ощущения онемения. Но затем начинался паралич, распространяющийся от раны, из-за чего радикально ухудшаются рефлексы, а в некоторых случаях цель умирает.

Охотники всегда используют его для сражения с монстрами или сильными противниками. Склянка размером с палец стоит сто пятдесят золотых, но охотники никогда не скупятся.

Не тратя времени, я бросился на другого парализованного члена банды. Люди в этом мире крепкие; если токсины яда их не убьют, то от паралича они быстро отделаются.

Паралич яда тенкрыла обычно длился от пяти до десяти минут. Те, у кого слабое телосложение почти не имеют шанса сопротивления эффекту, и хотя действие снижается, паралич всё равно сработает.

«Вшух! Вшух! Вшух!»

Я запустил ещё три болта друг за другом. Больше меня меткость не волновала; я просто стрелял из арбалета по остаткам банды. Один болт попал в дверь, оставшиеся два в конечности невезучих членов банды.

Я достал меч из ножен, взгляд мой изменился на взгляд хищника заметившего добычу. Я прыгнул с крыши, перекатился по земле, и метнулся к Кастету, скрывающегося за стойкой.

Мерцающая ледяная линия очертила в воздухе блеск меча.

— Умри, гнида!

Меч прочертил элегантную линию в воздухе, вспоров его живот, и вытянув за собой содержимое. Я использовал ману, чтобы слегка усилить лезвие, и затем вонзил меч прямо в сердце. Клинок вошёл вглубь, мрачный главарь Красных Шапок упал, навсегда.

Затем в одно мгновение шея Кастета была разделена, его голова отделилась от тела.

Вдали слышались голоса стражников, несущихся к гостинице. Огонь и сражение встревожили всех в этом районе. Ближайшие жители слышали мучительные вопли и стоны невезучих членов банды, все спрятались и никто не осмеливался подойти.

Взглянув на убийцу, который пытался спрятаться, я вскрыл ему горло, мгновенно закончив его жизнь. По крайне мере Жаба остался без телохранителя. После этого я скрылся в темноте. Сейчас не могу позволить себе попасться. Мне еще нужно достать Жабу. Остальных в этот раз придется отпустить; мне и так повезло убить главу банды.

Пламя же разбушевалось не на шутку.

После того как пришли стражники, появились и несколько магов в серых робах. Маги нахмурились при виде мёртвых тел и луж крови на земле, но проигнорировали их и начали творить заклинания контролирования огня.

В сравнении с пламенем, убийство не так значимо. Если не потушить пламя сейчас, то полгорода может сгореть.

В тёмном углу рядом со стенами города, я наблюдал за ними. И хладнокровно стирал кровь со своего меча.

Всего я убил здесь шесть человек, большинство из которых, судя по всему, были опытными членами банды. Жаль, что я не мог обокрасть их тела, но стража пришла очень быстро. Скорее всего стражники оставят добычу себе.

Убить кого-то — плохой поступок. Поджечь что-то — гораздо хуже.

На самом деле, властям будет абсолютно плевать на смерти преступников, но они обязательно попытаются выследить того, кто поджёг здание. А я не хотел, чтобы потом отец ругал меня за это.

Огонь для города слишком опасен, пожар одного здания может легко распространиться и сжечь целый район. Это нанесёт куда больше урона, чем смерть нескольких членов какой-то банды. Я предположил, что этим делом начнут заниматься завтра, могут даже нанять каких-нибудь особых людей. В таком случае они могут даже обнаружить, что виновник я.

Я должен покинуть трущобы прямо сейчас. Оглянувшись в направлении ещё не стихшего шума, я вошёл под тень городской стены и растворился в переулках.

Пора навестить особняк Жабы и узнать, кто был его заказчиком. Путь от трущоб до кварталов знати пролегал через улицу Красных фонарей. Но я не думаю, что будет много свидетелей.

Глава 16 Жеребец для похотливой милфы

Дом Жабы находился в квартале для знати. Но туда мне еще нужно как-то попасть и это не просто.

Ночью рядом с железнодорожной станцией происходила настоящая метаморфоза. При наступлении темноты начали появляться самые разнообразные персонажи. Проходя мимо этого места, я наблюдал, как угольные лампы поочередно вспыхивали, озаряя окружающее пространство.

Служащие с зажигалками для фонарей курсировали по улицам, звоня в колокола и останавливаясь под каждым столбом. Производилась заправка ламп топливом, зажигание — и вновь горел свет.

После того, как фонаристы удалялись, из тени фонарных столбов начинали выходить женщины. Они были ярко накрашены, вызывающе одеты, демонстрируя полуобнаженные груди.

Смешные перешептывания и веселый смех сопровождал их встречи. Проходя мимо, я не мог не обратить внимание на этих женщин — их вид пробуждал во мне желание.

— Милый, подойди. Ты узнаешь, что значит быть настоящим мужчиной… — заговорила одна из них, стоя возле фонарного столба, у входа в переулок.

У нее были рыжие вьющиеся волосы, обольстительная фигура, хотя ей, казалось, уже за сорок. Ее лицо виднелось немного размытым. Заметив мой взгляд, она изогнула тело, чтобы подсветить свои прелести — красивую грудь, сжатую руками и выпирающую из платья.

Зазвучал мягкий стон «Аахх…» и, открыв рот, она указала на него пальцем. Несколько раз облизав его, она медленно и соблазнительно ввела палец в рот. Это простое действие вызвало во мне бурю чувств. Я почувствовал, как мои мышцы вспыхнули огнем, и в штанах появился бугор.

Но мне некогда, время не ждет. Сегодня ночь правосудия.

Комендантский час все еще действовал, и количество стражей на улицах почти вдвое превышало обычное. Они не трогали женщин под фонарями, потому что были в доле. Но меня, это также совершенно не беспокоило. Я словно растворился в тени и направился в район знати.

В этом мире сословия были четко разделены. Богачи с высоким социальным статусом жили отдельно от обычных людей. И район знати считался своего рода крепостью, охраняемой стражей.

Обычным горожанам было строго запрещено проникать в этот район: их допрашивали и выгоняли, как только они подходили к входу. Но если у кого-то была элегантная, чистая одежда, стражи пропускали его. Однако бродягам не миновать наказания, если они попадут в этот район.

Конечно, я мог бы прикрыться своим дворянским титулом и пройти мимо стражи. Но я не хотел, чтобы кто-то мог заподозрить меня в том, что я собирался сделать. Так что мне нужно проникнуть туда тайно.

По сравнению с другими частями города, район знати выглядел гораздо более ухоженным. В его темных переулках не было следов экскрементов, не встречалось сточных канав.

Покрытие из гладких камней, дождевые стоки в подземную канализацию, клумбы и деревья вдоль каждой дороги, элегантные виллы с витражами на окнах, символизирующих богатство — все это создавало особую атмосферу. Обычные люди могли себе позволить только бумажные окна или вовсе из бычьих пузырей.

Но главное отличие района знати от остального города заключалось в наличии патрулей и постов стражи у входов. И все это из-за людей, подобных членам Воровской гильдии.

Многие терпели неудачу, пытаясь украсть что-то из дома аристократа. И стража останавливала и наказывала тех, кто осмелился проникнуть. Воровство в этом районе считалось серьезным преступлением, за которое можно было получить немедленное наказание, вплоть до сломанной руки или отправки в шахты.

Подойдя к высокой каменной стене, ограждавшую район бедняков от квартала богачей, я огляделся по сторонам, чтобы не было посторонних.

Затем достал верёвку и крюк-кошку из своего многомерного мешка. Замахавнувшись ей, как учил меня Бурдюк, забросил крюк в бойницу стены. Дёрнув за верёвку, решил, что зацепилось крепко, и начал забираться.

На двадцатиметровую стену я забрался быстрее, чем за минуту. Затем осторожно изучил окрестности, сидя на узкой стене. На ней не бывает стражи. Она просто ограждает богатых от бедных. Убедившись, что вокруг никого нет, я перебросил крюк с другой стороны и спустился. Сильно дёрнул за верёвку и крюк вместе с верёвкой спустились вслед.

Хотя света практически не было, я как полудемон, отлично видел в темноте. Сложив вещи обратно в мешок, закутался в плащ-хамелеон и вновь огляделся. Прошептав несколько слов и наложив на себя покров невидимости, я скрылся в темном переулке. Вскоре я полностью исчез, словно меня там и не было, и лунный свет проходил сквозь меня, будто я невидимка.

Под воздействием этой магии мои шаги стали почти бесшумными, и стражи не обратили внимания на меня. Я даже прошёл мимо двух патрульных всего в паре метров от них. Они продолжали болтать о какой-то ляди из таверны и смеяться.

Если бы я захотел, я мог бы положить конец их жизни прямо здесь, но бессмысленные убийства меня не привлекали. Тем более они просто исполняли свою работу. К тому же отец был бы недоволен, что я порчу казенное имущество.

Всюду в поместьях погасли огни, ведь практически все уже спали. Далеко впереди тянулись дворцы высшей знати, но я предпочитал избегать этого региона. У низшей знати не так уж и много богатства, а у высшей слишком много коварных уловок, поэтому мой интерес лежал в среднем классе. Жаба принадлежал именно к ним. Нувориш из низов, который сколотил состояние поставляя «свеже мясо» для богатых извращенцев.

Пока общество этого мира придерживалось традиционной социальной структуры, а не просто подражало сильным. По силовым параметрам многие аристократы не превосходили простолюдинов. Только тем, кто держал высокие позиции, нужно было обладать мощью, ведь им приходилось управлять городом, населенным множеством сильных личностей.

Большинство аристократов переняли свой статус из прошлых поколений. Некоторые титулы были в семьях уже несколько поколений. Однако даже с постоянным статусом, если в семье долго не появляются одаренные личности, их медленно, но верно, отправляют в ряды простолюдинов.

У знати среднего класса, конечно, были усадьбы за пределами города. Но они также имели поместья в знатном квартале, поддерживая связи с другими аристократами, и проводили полгода в своих виллах и полгода в городе.

Поэтому большинство балов приходилось на период с марта по июнь. Некоторые из них предназначались для обсуждения дел, другие — просто для развлечения. На последние часто приглашали жриц Любви, а также пленных суккуб. В общем-то, их образ жизни был весел и разнуздан.

Я быстро изучил окружение и вскоре выявил дом Жабы: поместье средних размеров и обширным садом, лишенное охраны. Свет в комнатах слуг уже погас. Но, удивительно, он горел в комнате хозяина наверху.

Подсчитав в уме время, до прихода патруля стражников, я прикинул сколько мне осталось. Затем совершил прыжок и ухватился за край балкона на втором этаже, и пополз в поместье.

Аккуратно перелез через перила. На балконе раздался едва уловимый шорох, когда мои ноги неприметно приземлились. Затем притаившись у большого цветочного горшка осмотрелся.

— Аристрах, это ты? — раздался нежный женский голос.

Леди лет сорока, в свободном красном пеньюаре, сидела на кровати и поглядывала на балкон.Комната оказалась приглушенно освещенной, и в ней пахло чем-то особенным. Какими-то благовониями или духами.

— Будь тише и иди сюда поскорее, — приглушенно сказала она.

Женщина внутри немного встревожилась, и я почувствовал ее беспокойство, когда на её призыв не последовал ответ.

Вглядываясь в темноту, можно было заметить черные чулки, намекающие на нежданные ночные забавы. В ее наряде читалось ожидание приключений после захода солнца. Дама в возрасте явно ожидала горячего жеребца для плотских утех.

Стандартная сцена для аристократки, предвкушающей встречу с любовником. Эти ночные вторжения стали модой среди знати, и почти каждый знал о подобных интригах.

Их высокий статус освобождал от забот о финансах. Одновременно у них появлялось много свободного времени и энергии. Старые мужья, молодые жены, скука и рутина было обычным делом.

Прагматично говоря, подобные похождения отлично проводили время. Некоторые даже рисковали проводить зловещие ритуалы, просто чтобы насладиться еще больше.

Внизу неподалеку раздался шорох. Здоровенный парень перепрыгнул через стену поместья и тихо прошептал:

— Розалия, это я. Уже иду.

Этот парень точно обладал неплохими навыками.

Моё ночное зрение позволяло четко видеть юношу, прокрадывающегося по саду. Он выглядел мускулистым и молодым, наверняка около двадцати шести лет.

Аристократка, с другой стороны, выглядела как зрелая милфа. Она, конечно, следила за своей фигурой, но мелкие морщинки и легкая полнота пояса свидетельствовали о времени.

— Поторопись, Аристрах, возьми меня быстрее, — подгоняла его леди, ее дыхание стало прерывистым.

Юноша, видимо, возбудился от ее слов, и он быстро поднялся на балкон, окунувшись в объятия женщины. Их поцелуи были страстными, руки парня ласкала ее тело, и они постепенно исчезли внутри комнаты. Их губы не отрывались ни на мгновение; они жаждали любви.

Меня не интересовали их баталии в постели. Беззвучно я прокрался следом за ними. Мне нужно найти документы или еще что-то ведущее на след.

Приглядевшись к комнате получше я чуть не ахнул.

Здесь стояли статуи обнажённых мужчин с выпуклыми, как у бодибилдеров, мышцами. Они стояли неподвижно, и лишь их глаза вращались, следя за каждым моим движением.

Голем, бездушная магическая масса. Способ их уничтожения зависел то того, как они были созданы. Но в целом именно разрушение их ядра, которое было эквивалентом сердца живых существ, могло обездвижит их.

Иными словами, это означало, что они будут возрождаться снова и снова, пока их ядро остаётся невредимым. И все големы обладали разным уровнем интеллекта и силы. А Жаба то не так прост, как может показаться.

Этих существ чаще всего можно было встретить в качестве стражей в домах магов, святилищах и храмах. Однако их использовали не только для охраны, но и для строительства, уборки, сопровождения, проведения экспериментов и многого другого.

В любом случае… я бы наверняка умер, если бы пробрался сюда вором, надеясь лишь на свою удачу. Дело было в навыке големов обнаружения врага. Каким бы незаметным я ни был для людей. Но не для големов, они были даже лучше сторожевых псов. Если бы они обнаружили меня. И тогда смог бы я одолеть их?

При таком раскладе я даже не смог бы дойти до дверей, чтобы попытаться сбежать.

Големы стояли двумя рядами вдоль стен спальни. Штаб бандитов был детской площадкой по сравнению с этим местом. Насколько же безумен я был, когда хотел прорваться через всё это? Недаром существует поговорка, что невежество порождает храбрость.

Однако женщина ожидая своего хахаля, заранее выключила их. Так что големам оставалось лишь бессильно вращать глазами. Наверняка они уже не раз видели, как любовники трахают жену своего хозяина.

Если эта сладкая парочка меня обнаружит, то женщина может включить големов. Надо обезвредить ее для начала.

Она как раз сейчас сидела верхом на парне в позе наездницы. Растирала свои груди и с силой насаживалась на фаллос, явно желая вогнать его поглубже. Стоны удовольствия, издаваемые женщиной, и тихое мужское мычание, делали происходящее довольно-таки возбуждающим.

Наконец-то парень не выдержал и схватив женщину покрепче за бедра начал яростно насаживать ее на свое копье. Женщина всхлипнула и исторгла из себя несколько негромких восклицаний, а затем ее крики стали все чаще и отчаянней.

Юноша, тяжело дыша, в последнем конвульсивном спазме глубоко вошел в нее. Затем он несколько раз мощно дернул бедрами, конвульсируя и изливая в утробу свою сперму. По его телу прошла волна экстаза, он судорожно дернулся и замер.

Самый беззащитный момент. По крайне мере я дал ему закончить и не обломал весь кайф.

Конечно, может быть неприлично прерывать, но у меня нет времени ждать. Скоро должен явиться Жаба, а мне нужно встретить его готовым.

Подкравшись я ударил женщину ребром ладони по шее. Тихо ойкнув, она тут же потеряла сознание. Это сняло мою Невидимость, но я быстро схватил парня за шею и, нажал определенную точку. Он даже не успел закричать, прежде чем его глаза закатились, и он потерял сознание.

Спокойно уложив их, я принялся обыскивать их на ценности. Кольца, ожерелья, серьги, браслеты — всё, что казалось дорогим, попало ко мне. Говоря по правде на женщине не было другой одежды, кроме богатых украшений. Парень же был в рубашке и в сапогах, но без портков. Похоже прямо с седла и галопом в постель.

Я мог бы не брать украшения, но будет подозрительно, когда их обнаружат. Нужно создать видимость разбойного ограбления. Пусть все думают, что Жабу и его семью устранили конкуренты из банд.

Огоньки отразились в металле кольца, когда оно приковало мой взгляд. Это было Кольцо Луч, и от этой встречи я чуть не подскочил. Его активация могла высвободить смертоносный луч энергии, наносящий сильный урон.

Даже опытному воину хватило бы одного раза для печального финала. Удача, что я был быстрее и предотвратил его использование. Это кольцо не только опасное, но и дорогое — три тысячи золотых.

«Этот парень явно богатенький,» — подумал я, глядя на него. Безусловно, он знает толк в боевом искусстве, судя по его атлетическому телосложению.

Прежде чем закончить с ними, я даже оценил женскую грудь, но был разочарован. Слишком мягкая и отвисшая. Хотя, конечно, есть и те кому такое нравится.

Я сделал пару шагов в сторону, уделяя внимание комнате. В стене за картиной, обнаружился секретный сейф, и я принялся за его вскрытие. Наверняка самое важное Жаба хранить в нём.

— Блять! — Вырвалось из моих уст, когда я, несмотря на свои навыки взлома, не смог открыть его. Очевидно, здесь был какой-то укрепляющий механизм. Разбить его силой было бы слишком громко. Оставалось лишь размышлять о других подходах.

Тут внизу раздался шум и голоса прислуги. Кажется сам Жаба вернулся домой, прямо в мои руки. Простое убийство графа вызвало бы волну возмущения среди знати. Особенно среди тех, кому он регулярно поставлял товар.

Но я придумал идею, которую можно будет принять за несчастный случай. И эти похотливые Ромео с Джульеттой, лежащие без сознания, помогут мне в этом.

Судя по голосу Жаба был очень недоволен, он покрикивал на слуг и вымещал на них злобу. Ведь сегодня ему пришлось позорно бежать спотыкаясь по грязи. Я даже почувствовал укол совести, подумав о его подчинённых. Что будет с этими людьми, которые служат Жабе, делая все, лишь бы тот оставил их в покое?

Но может быть они будут рады, когда их хозяин склеит ласты этой ночью. Он действительно заслуживает смерти. Как и многие другие. Только вот сперва мне бы нужно получить от него информацию. Всё своё имущество он хранит у себя в комнате големами, так что логично будет устроить ловушку здесь.

Наконец ругань Жабы стихла и послышались шаги на лестнице.Судя по тяжелым грузным шагам и скрипу ступенек, это был сам граф. Быстренько спрятавшись за шкафом я затаился и стал ждать, стараясь дышать потише. Вытащив из кармана кольцо Луча я надел его на палец.

Задергалась дверная ручка, но жена графа предусмотрительно заперла её. Тогда Жаба постучал в дверь спальни. Не дождавшись ответа, послышался звук ключа, поворачивающегося в замке. Я затаил дыхание.

Наконец дверь открылась и в комнату вошёл Жаба. Выглядел он вполне спокойно. Закрыв дверь, Жаба в темноте медленно стал обходить спальню, словно высматривая что-то.

— Розалия, почему здесь темно? — Обратился он к жене. — Ты даже не встречаешь мужа.

Послышался звук поджигаемой спички и комната озарилась пламенем. Щурясь от этого света, Жаба взглянул на лежащих на кровати.

Я даже почувствовал, как его дыхание стало прерывистым. Должно быть, он был потрясен увиденным.

— Розалия! Какого хрена⁈ — Крикнул он. Похоже, его рука потянулась к кинжалу на поясе. Но тут я выпрыгнул из своего укрытия и зажав ему рот ладонью, приставил лезвие к горлу.

— Только пикни и я тебя прирежу, — прошептал я прямо ему в ухо. Жаба был слишком напуган, чтобы предпринимать что либо. — Мне нужна информация и возможно ты останешься жив. Понял?

Жаба согласно промычал и кивнул головой. Видимо он понял, кто здесь главный. Надо было действовать предельно осторожно. Я на самом деле не знал, как активируются големы, а он мог попытаться пробудить их.

Глава 17 Вояж по королевствам гномов и эльфов

— Если ты не будешь делать резких движений и отвечать на вопросы, я не причиню тебе вреда. Только кивни головой, если понял.

Жаба снова утвердительно кивнул. Что ж, будем считать, что уговор выполнен. Переведя взгляд на его жену, лежавшую в трёх метрах на кровати с любовником, я указал:

— Они просто спят. Поможешь им чуть позже. Сначала ответишь на мои вопросы. Договорились? Вопрос первый. Почему ты заказал похищение эльфийки? Второй — кто твой заказчик? Ответишь — будешь жить.

Жаба что-то промычал, поскольку я все еще держал ладонь у его рта. Очевидно, мой вопрос не был для него откровением. Когда я убрал руку он показал пальцем на стену.

— В сейфе у меня все контакты, компроматы и списки.

Я удовлетворенно кивнул.

— Ага, значит у тебя есть чем шантажировать любителей несовершеннолетних? Кто там есть?

Граф неопределенно покрутил рукой в воздухе, должно быть не зная, кого назвать.

— Если вы знаете их, то это известные аристократы. Например, виконт Триппольд и граф Мольверен. Очень богатые поместья у них. Любят, как девочек, так и мальчиков. Я их осуждаю, но это просто бизнес. Этот вопрос интересует?

— Ты мне зубы не заговаривай. Заказчики эльфийки кто? — Повторил я. — Связь поддерживаете через кого?

Жабий голос дрожал. Он делал паузы, вероятно, для того, чтобы выиграть время. Собственно, чем дольше будет тянуться разговор, тем сложнее будет его завершить.

— Имена? Слышал только, как они сами представляются. Один называет себя Лордом Псом, второй — Графом Бастардом, третья особа — Леди П.

— Что за Леди П? — Я убрал кинжал в ножны.

Жаба пожал плечами.

— Не знаю, никогда её не видел. Слухи есть, конечно, ходят, причём самые разнузданные. Будто, она ведьма, знающая какие-то древние секреты. Впрочем, ничего конкретного не говорят. Хотя, врать не буду. Как бы там ни было, болтают что магия у неё невероятная.

Мне было удивительно, что Жаба так быстро раскололся. Я думал он будет мямлить и вилять до самого конца. Конечно, ему не повезло — я был куда уверенней. Он мог бы и догадаться, с кем имеет дело.

Однако, он мог быть откровенным и в другом случае. Если бы был уверен, что эти тайны никогда не выйдут за пределы комнаты. То есть Жаба вероятно задумал какую-то пакость. Нужно быть настороже и не спускать с него глаз.

— Так это ты уничтожил банду Красных Шапок? — Жаба вдруг сменил тему. Голос у него стал серьёзным. По опыту я знал — серьёзность в его случае была последствием тревоги за собственную жизнь. Об этом говорила дрожь в руке, которую он держал у лица. Через несколько секунд он убрал её и дрожащим голосом ответил. — Я не виноват. Это всё Граф Бастард и те двое.

Я ослабил хватку и приготовился убить его в любой момент.

— Да, это был я, — сказал я и отпустил его.

Бросив взгляд в угол, где спали любовники, и убедившись, что они ничего не слышали, Жаба вдруг метнулся в сторону и выхватил из сапога второй кинжал. Глаза у моего визави были абсолютно дикими. С ним произошло что — то странное. Страх исчез, сменившись яростной решимостью убить меня.

К тому же он уже шептал слова заклинания, чтобы оживить големов. Мне пришлось увернуться от его замаха. Громыхнул металлический лязг и грохот. Со стороны это должно было выглядеть как молниеносная схватка двух животных, когда все человеческие жесты сведены к нулю.

Големы до сих пор стоявшие, как статуи, сейчас задергались и почти ожили, слегка прогнувшись вперед. Но я не дам графу дочитать заклинание активации, хотя по идее он должно было быть коротким. Расстояние между мной и Жабой было слишком велико. К тому моменту, когда я успею добежать до него, он уже оживить големов до конца.

«Кольцо Луча»

Вытянув руку и направив кулак в сторону Жабы, я выпустил заряд. Темно-пурпурный луч вырвался из кольца и врезавшись ему в живот, отбросил на кровать. Кажется ему конец.

Никто не может выдержать удара такого объёма энергии. Жаль только, что подобного рода артефакты были одноразовыми, хоть и стоили целое состояние. Но я не мог допустить, чтобы граф успел оживить големов. Тогда сюда не смогла бы пробиться и рота гвардейцев, а ведь еще надо добраться до сейфа.

На ступеньках лестницы послышался топот прислуги, привлеченной грохотом в комнате. Что ж, придется убегать. Я не буду убивать ни в чем неповинных людей. Метнувшись к двери я быстро запер ее и бросился к телу графа в поисках ключа.

Мне удалось его найти, ключ от сейфа в моей руке. За дверью раздались возбужденные голоса и топот ног. Было слышно, там несколько десятков человек. Не обращая на это внимания, сосредоточившись на замке, через несколько секунд я открыл массивную дверку.

Кроме документов и нескольких пачек векселей, наверняка поддельных, дюжины золотых слитков и прочего, здесь ничего больше не было. А где же компромат и записи для шантажа? Я еще внимательнее пригляделся. Ни блокнота, ни клочка бумаги. Но учитывая каким хитрецом был Жаба, от него всего можно было ожидать.

В дверь спальни уже начали колотить и выбивать. Но массивный стул со спинкой, которым я подпер дверь, еще сдерживал их натиск.

Быстро обшарив внутренние стенки сейфа я нащупал искомое — потайной отсек. Нажав пальцем на секретную кнопку, сработал механизм и пружина выдвинула ящичек. Внутри него лежала всего одна вещь — записная книжка в черном кожаном переплете.

Схватив блокнот я тут же засунул его в карман. Защелкнул потайной ящик и ничего не взяв, запер сейф и повесил картину на место. Затем вернул ключ на пояс графа и удостоверившись, что не оставил следов, накинув плащ выбежал на балкон.

В последний раз обернувшись назад я окинул взором представшую картину. Розалия и ее любовник лежали в обнимку на кровати, в той же позе в которой совокуплялись. Их тела были неподвижны, словно спящие. Но скоро они очнутся.

Сверху на них лежал сам граф Жаба, который схватился за грудь — померев от луча энергии из кольца. Со стороны это выглядело, будто Жаба не выдержал увиденного и его сердце остановилось. А сладкая парочка, будет думать, что это граф лишил их сознания. В темноте они все равно не видели моего лица.

Из сейфа ничего не пропало, а големы были слишком тупы, чтобы суметь рассказать о произошедшем. Они лишь свирепо вращали глазами, застывшие в своих новых позах. Скоро сюда ворвутся слуги и увидят, как их ревнивый хозяин помер от сердечного приступа.

А жена графа наверняка заставит их замолчать об увиденном. Так что знатные аристократы никогда и не подумают, что к смерти их любимого сутенера кто-то приложил руку.

Усилив свои ноги маной для мягкого приземления, я перемахнул через перила и спрыгнул вниз. Прыжок был рассчитан до сантиметра, так что приземление было безболезненным.

Пройдя по саду я перелез через стену усадьбы и уже через несколько минут был за пределами квартала. Городок спал, лишь на горизонте виднелись огоньки редких окон.

У меня же в кармане имелся компромат на половину аристократических семей в столице. Это мне пригодится, когда я буду короноваться и если кто-то захочет противиться этому.

Теперь же нужно поехать к королям гномов и эльфов. Судьба божественных артефактов меня интересовала больше, в отличие от грядущей коронации. Тем более без них ни о каком успешном правлении не могло быть и речи.

* * *

— Тебе действительно уже нужно уходить? Ты же только что вернулся к нам, — вздохнула мама, грустно смотря на меня, сидевшего за обеденным столом.

— Алекс, ты снова уходишь? Чтобы снова почти умереть? — спросила Ауэриель с каменным лицом, отчего её последний вопрос колол ещё сильнее. Можно сказать, что она надула губы, однако, пыталась сохранить бесстрастное лицо.

— Ауэриель! Нельзя говорить такие вещи своему господину, — мама отчитала горничную.

— Алекс, я знаю, что ты вырос. И знаю, что твои решения приняты во благо семьи. Отец поддерживает тебя… иди к своей цели. — Отец ободряюще поднял большой палец вверх, легко усмехнувшись.

— О, папа, пожалуйста, прекрати, — застонал я, театрально играя трагедию.

— Хе-хе! — Хихиканье вырвалось из уст моей мамы. Несмотря на её усилия в попытках быстро прикрыть рот и построить серьёзное лицо, уже было слишком поздно.

Я чувствовал, как пылает моё лицо, так что я просто отвернулся, качая головой, не зная, что хуже: когда родители беспокоились обо мне, или когда дразнили.

Между тем, Андрей, с которым мы поедем в королевство гномов, спокойно сидел рядом со мной. Ему приходилось прикусывать губы, чтобы сдерживатся от смеха. Выражение его лица, казалось, говорило: «А я что, я ничего!»

Бастет прыгал вверх и вниз возле стола, ощущая предстоящую поездку.

Я пытался убедить своих родителей, которые уже напридумывали себе всякого.

— Я ухожу всего лишь на пару недель. Кроме того, на следующей неделе отмечают праздник Страстной Марии, так что я постараюсь поскорее вернуться домой. Как я уже говорил ранее, это очень важная поездка.

— Мы не можем всё время нянчиться с тобой. Ты растёшь, во всех смыслах. По крайней мере, ты будешь лучше, чем твой отец, — рассуждала мама, беспомощно посмотрев на отца, который был пойман врасплох внезапным ударом.

Отец, который выкладывался на полную, похоже принял этот комментарий близко к сердцу.

Я криво улыбнулся и поглядел на Андрея.

Затем встал и напоследок обнял каждого, поскольку это стало уже традицией в нашей семье. Бастет, пойманный в цепкие объятия моей горничной, отчаянно пытался вырваться.

Я сказал последние «прощайте» и побежал к карете, ожидающей меня снаружи дома. Бастет весело поспешил за мной.

Андрей уселся в карете рядом со мной и вскоре мы покатили по улицам.

— Эй, Алекс, я думал, что мы собирались ко мне домой. Куда мы едем? — Андрей удивлённо посмотрел на меня, поняв, что мы поехали в другом направлении.

— Сперва нужно заскочить в одно место. Не волнуйся, мы просто сделаем небольшой крюк, — ответил я, поглаживая рукой Бастета, лежащего в карете.

— Подожди меня здесь! — Сказал я, когда наша карета остановилась у гильдии воров.

Выйдя из кареты я направился к Наде. Прошлой ночью я не оставил никаких следов, а двое аристократов не должны были узнать мое лицо. Так что я не боялся, что меня может искать стража.

Тем не менее, на улицах бродило больше стражников, да и выглядели они как-то напряжённее, чем обычно. Я не знал, было ли дело в том, что знать предупредила стражу, потому что про грабёж во время свидания не каждый станет рассказывать.

Я удивился, когда наш человек у гильдии тоже оказался гораздо напряжённее, чем обычно.

Когда я вошёл, Надя сказала серьёзным тоном:

— Прошлой ночью с кого-то сняли кожу!

— Что⁉ Я то тут причем? — Мое лицо изменилось мгновенно, я тут же спросил. — Где Тарла? Я ухожу с ней сейчас же!

Надя посмотрела мне в глаза и сказала:

— Ты ведь что-то знаешь, так? Ты заранее знал, что будет подобное, верно?

Я успокоился и секунду молчал, но затем медленно произнёс:

— Я тоже не многое знаю. Я только знаю, что кожу снимают в качестве древнего ритуала какого-то злого божества. Это призовет падших существ, которые принесут убийства и смерти. Сейчас они распространяют страх по региону.

— Как и ожидала, — кивнула Надя, как если бы что-то поняла, после чего продолжила, — Поэтому ты с Тарлой хочешь попасть на территорию эльфов? Это место священное, поэтому падшим будет нелегко туда попасть. Это так?

Я не знал что ответить, поэтому просто кивнул. Я просто не мог рассказать ей всё, но если она будет знать о ритуалах лишения кожи, то это уже хороший старт.

В этом мире слишком много таинственных сил, и некоторыми управляют существа непостижимые для смертных. Я не хотел слишком вмешивать её в такие дела.

Всё же, это самое начало целой цепочки событий. Похоже теперь культисты взялись за дело всерьез.

Некоторое время Надя молчала. Затем она посмотрела мне в глаза и спросила:

— Вы уходите сегодня?

Я кивнул:

— Да.

Лицо Нади исказило странное выражение, которое быстро сменилось беспокойством.

— Хорошо. Тогда я отправлюсь с вами.

— Что⁉ — невольно вскрикнул я. — Почему?

Надя недовольно посмотрела на меня и покачала головой:

— Я беспокоюсь о Тарле. С твоей нынешней силой тебе не защитить её в некоторых ситуациях. Я не хочу, чтобы она попала в опасность из-за твоей упёртости. — Она вздохнула. — Временами мне так хочется обругать тебя, но Тарла очень злится каждый раз, когда я говорю о тебе плохие вещи.

Я потерял дар речи, но чувствовал, что Надя правда заботится о Тарле. Были некоторые вещи, которые я не мог сказать сейчас, потому что время ещё не пришло, но мое впечатление о ней стало лучше.

— Я отправлюсь в Королевство Эльфов с вами, после чего вернусь сама.

Я почти сказал ей, что империя станет центром всего будущего хаоса, но не смог.

Наверно лучше подождать, пока божества прекратят общаться со своими жрецами и верующими, прежде чем рассказывать Наде обо всём. Нам придётся путешествовать вместе практически месяц, так что этого времени должно хватить, чтобы я мог объяснить. Сильные мира сего быстро поймут, что среди богов что-то случилось. Вот тогда будет самое время рассказать ей всё, что я знаю. По крайней мере, некоторую часть.

Жрецы некоторых злых божеств попытаются заполучить внимание своих божеств при помощи ритуалов призыва злых богов, но даже эти попытки будут бесплодны.

Их коллеги по светлую сторону тоже будут совершать всякие ритуалы и обряды, одним из самых выделяющихся среди которых будет ритуал проводимый эльфами.

Я знаю, что этот ритуал должен будет призвать легендарную Царицу Дриад. Для того чтобы она смогла совокупиться и получить семя избранного человека.

— Пожалуйста, подожди здесь, — сказала Надя, отступив к комнате позади неё. — Я должна кое-что приготовить. Уверена, Тарле тоже есть что собрать.

я не возражал её предложению.

Спустя полчаса милая девочка появилась передо мной. На Тарле была та же одежда, что и при прошлой встрече, а ещё пара сапожек из оленьей кожи, которые ей купила Надя.

Тарла подбежала и села ко мне на коленки. Покачивая ножками, она радостна сказала:

— Смотри, Карак! Что мне купила Надя!

Я ничего не сказал. Вместо этого я поцеловал её в лоб.

Ещё на Тарле появились всякие безделушки, но я оценил эти предметы как редкие артефакты. Я не сомневался в богатстве гильдии, а теперь ещё и знал, что среди всех них Надя необычная женщина. Она так заботилась о своей младшей «сестре.»

Когда Надя появилась снова, я на мгновение замер. Не потому что она появилась в чём-то экстравагантном или притягательном. Но потому что теперь на ней была простая серая роба, полностью закрывающая её тело.

Если не приглядываться, то даже её пол будет не определить, но по какой-то причине этот наряд мне показался знакомым. Словно я уже видел человека в подобном наряде. Конечно, имелись в виду не воспоминания о наших путешествиях за монстрами. Но какие-то гораздо более глубокие, зарытые где-то внутри моего сознания.

Я пытался изо всех сил вспомнить, где я видел эту одежду. Но мне не удалось, поэтому пришлось отложить эти мысли в сторону. Всё-таки трудно вспомнить каждую свою случайную встречу.

Надя с Тарлой сели в карету, и вместе мы покинули город. Теперь, когда дорога после прорыва блокпоста была открыта снова, многие застрявшие в городе торговцы начали спешно покидать его.

Тут и там встречались монстры, но с такими охрана караванов могла справиться. Ближайший месяц, может даже два, в окрестностях будет довольно безопасно. Не считая, конечно, инцидентов лишения кожи.

Стражи на постах, которым только недавно пришлось сражаться с ядозубами, была устала и раздражена. Желание повесить каждого причастного к этому было очевидно на их озлобленных, но уставших лицах.

Благодаря статусу нашей кареты мы легко прошли через контрольно-пропускной пункт, и покинули город. Кучер вёл карету, в то время как мы вчетвером находились внутри. Судя по тому, как тихо и надёжно мы двигались, карета была сделана моим отцом на заказ.

Надя подожгла ладан, из-за чего из кареты доносился сладкий аромат, после чего лениво устроилась на кресле. Тарла сидела рядом, с книгой в руках. Временами она поглядывала на меня, а иногда смотрела в окошко. Перед ней будто проматывали пейзаж, и ей это нравилось.

Вероятно благодаря тому, что трое из нас были магами, это казалось скорее туристической поездкой, чем рискованным путешествием. Надя постоянно что-то доставала, казалось бы из ниоткуда, включая различные закуски, которыми Тарла подкармливала меня. Андрей тоже старался не отставать и уплетал за обе щеки.

Это было мирным путешествием.

По крайней мере, началом путешествия.

Глава 18 История Нади

Светлая луна осветила равнины своим бледным, холодным светом. Кучера мы оставили на одном из блок-постов. Дальше опасно для простых людей без боевых навыков или магических способностей.

Я остановил карету, вышел и решил провести ночь здесь. Я опёрся на карету, сел на землю и закрыл глаза, желая отдохнуть. Но при этом осторожно следя, чтобы не заснуть.

Даже после того, как Армия Обороны только что очистила этот регион, я не собирался расслабляться. Мой опыт приходил ко мне благодаря постоянной бдительности.

Надя тоже вышла, осмотрелась. И достав артефакт создала магический свет вокруг кареты.

Подойдя ко мне, она сказала:

— Отдыхай спокойно, я установила магическую тревогу.

Я кивнул в ответ и благодарно смотрел вдаль.

Она присела рядом со мной:

— У тебя тоже свои заботы, и мне хочется помочь. Просто расскажи, если тебя что-то беспокоит.

«Если верить слухам, в последнее время происходит куча странных вещей», подумал я.

С появлением Князя Тьмы и появлением неизвестных монстров, события стали странными. Десять лет назад мир искал стабильность после того, как он её потерял. Но сейчас из-за новых событий мир вновь трясется.

«Если задуматься, появление Князя Тьмы совпадает во времени со всеми этими странностями,» — трудно поверить, но с тех пор прошло всего несколько месяцев.

Примерно в это же время появился Князь Тьмы, и в Вратах начали появляться монстры, не соответствующие уровню.

«Всё равно, это всего лишь совпадение»

— О чём ты так сильно задумался? — Спросила Надя внимательно глядя на меня.

— А? Да ни о чём таком… У меня есть к тебе вопрос.

— Вопрос? — она удивлённо посмотрела на меня и нагнула на бок голову.

Я тихо продолжил:

— Ты что-нибудь знаешь о понятии «осколок раскола»? — я хотел узнать, о тварях появляющихся из разломов.

Надя охотник. Вероятно, она что-то об этом знает.

— Нет, впервые об этом слышу.

— Хм… понятно.

— Ох… — она кивнула, а взгляд её заинтересованно сверкнул. — Я постараюсь что-то разузнать об этом.

Я кивнул и заговорил:

— Есть ещё что-то, о чём я хочу поговорить.

— Скажи.

— Когда ты планируешь раскрыть мне свою просьбу?

— А… — Надя нахмурилась при упоминании этого.

Я стал более серьёзным:

— Мы считаем себя друзьями, но у нас есть одна неразрешённая проблема.

Девушка молча ждала.

— Мы давно дружим. Не обидишься, если я вдруг откажу в твоей просьбе? Потому что я вижу, ты хочешь попросить о чем-то.

— А?…

— Не переживай. Если твоя просьба разумна, я готов поддержать нашу дружбу, — продолжил я, откидывась на колесо кареты. — Может быть, пора раскрыть тайну?

— Ха, — посмеялась Надя.

Поняв, что у неё нет выбора, она начала рассказ:

— Есть группа, которая называет себя «Учениками Первых богов».

Я молчал, давая ей говорить.

— Нельзя точно сказать, сколько их и когда они появились, но в последнее время они стали активнее.

— Продолжай…

— Это психи, похищающие людей с улицы для сдирания кожи. Наша гильдия сотрудничает с правительством, чтобы противостоять им.

— Так просьба…

— Я хочу, чтобы ты помог нам уничтожить этих «Учеников Первых богов», когда мы их выследим. У нас нет стопроцентных доказательств, но мы уверены, что они представляют серьёзную угрозу.

Наступило молчание.

Я наконец-то понял, почему Надя решила отправиться вместе со мной.

«Она готовится к войне против „Учеников Первых богов“», — подумал я, учитывая, что правительство уже ведёт разведку по этому вопросу. Гребаные психи ловят бездомных и прочих, кто на улицах представляет нашу гильдию.

Если с уничтожением Черного Храма, мне никто кроме моих друзей не помогал. То здесь мой отец взял это дело под свой личный контроль.

«Не плохо, нет, даже отлично.Есть только одно, что меня смущает…»

Я нахмурился и сказал:

— Почему тебе так важно их уничтожение? Из-за моральных убеждений?

Надя молча сжала губы, не отвечая на вопрос.

Понятно, почему правительство преследует их — дело в обеспечении безопасности. Но Надя, похоже, имеет свои личные мотивы.

Но если человек нравственен, то, разумеется, у него появится желание пресечь действия этих живодеров.

Но Надя, являясь одним из капитанов гильдии, должна нести ответственность, в первую очередь за своих подчиненных. Нельзя подвергать гильдию опасности ради того, чтобы удовлетворить своё чувство справедливости.

— Да и она не получит от этого никакой выгоды, в отличие от меня, — я уже получил довольно большое количество Гавваха через обряд культистов.

Поскольку Гаввах Надю не интересовал, других причин для войны с ними у нее не было.

Собравшись Надя заговорила:

— Во-первых, я «волонтёрствую» не бесплатно. За их поимку мы получим приличную награду от правительства.

До сих пор Надя не знала, что я есть сын императора и мне было забавно слышать, когда она говорила о моем отце.

— А, значит награда является цел…

— Кроме этого, у меня есть ещё одна причина, — Надя тихо перебила мои слова.

Я почувствовал исходящую от девушки злобу.

Её ненависть была настолько сильна, что появилось удушающе ощущение, будто легкие наполняются какой-то жидкостью.

«Она сильна».

Ощутив убийственную ненависть я издал возглас. Я впервые ощутил на себе её силы настолько близко.

«Вот почему она одна из лучших в гильдии».

Я едва сдерживался от того, чтобы спросить, но она сказала сама:

— От их рук умер один из моих близких. Я не могу это так оставить. Ни за что, — произнесла она холодным, ледяным тоном.

«Кажется, это был кто-то важный для нее», — по эмоциям девушки догадаться об этом было совсем не сложно.

— Должно быть, у вас были трудности в жизни, — сказал я с легким оттенком сожаления. — Тебе не обязательно говорить мне, если тебе не хочется.

— На самом деле, нет ничего, чего нельзя было бы сказать по этому поводу. По правде говоря, ты напоминаешь мне моего младшего брата, — сказала Надя нежным, но мрачным голосом, глядя на меня.

— Младший брат? Почему я не знаю о нем? — спросил я.

Надя выпила еще один глоток пива и вздохнула:

— Знаешь, почему все так заботились о тебе, когда я, Бурдюк и Джа-рах нашли тебя в овраге без сознания одиннадцать лет назад?

— Может быть, потому, что вы добрые? Ты, Бурдюк и Джа-рах — хорошие! Я тоже хороший человек. Тому, кому посчастливилось познакомиться с вами, ребята, — ответил я, со смехом указывая на себя.

— Они может быть, — сказала Надя, наблюдая за мной. — Но я добра к тебе, потому что ты похож на моего брата. Даже твой характер похож на него. Ты такой же беспечный, как и он.

Я кивнул принимая ее слова, и кажется плотину ее слов наконец-то прорвало.

— Ты называешь себя хорошим человеком, Карак? Ты всего лишь, тощий, извращенный негодник! — съязвила она, и прошептала себе под нос. — А я… я далека от того, что можно было бы считать хорошим человеком.

— Разве ты не говорила, что у тебя есть младший брат, как я? — Я с улыбкой поддразнил. — Сестренка, когда ты собираешься нас познакомить?

— Я… я не думаю, что я могу, — вздохнула она. — Он умер пятнадцать лет назад во время второго вторжения орков

— Что⁈ — воскликнул я.

Опять же, если подумать, Надя ни разу не рассказывала о своей семье, даже после всего времени, что мы провели вместе. На ее лице было какое-то тоскливое выражение, и, кажется, внутри нее что-то тяжелое.

— Я выросла в семье охотников. Раньше мы жили где-то в лесу на севере. У нас было пятеро членов семьи: мои родители, два брата и я. Мой отец был известным охотником среднего ранга. Он помогал нам в охоте, и по ночам он учил меня и братьев стрелять из лука. Мой старший брат был трудягой, а младший — настоящим талантом. Оба были опытнее меня.

Наша жизнь была простой и скучной, но проведение времени с семьей позволило мне по-настоящему ценить этот простой мир. Но я давно потеряла этот покой. Я была единственной девочкой среди братьев, поэтому родители и старший брат всегда за мной следили. Они меня от всего защищали.

Младший брат, на два года младше меня, был такой же, как и ты — всегда шутил и веселился, но никогда не показывал лени. Он называл меня «Сестренка» и «Старшая сестра». Возможно, из-за него у меня такой вспыльчивый характер.

Пятнадцать лет назад мой отец, как обычно, ушел на охоту, но не вернулся, даже когда наступила ночь. Я думала, что он просто застрял на долгом охотничьем погоне. Такое случалось нечасто, но никогда не было такого. После полуночи мы услышали шум снаружи. Мама думала, что отец, наконец, вернулся домой. Но когда она открыла дверь, то увидела группу кровожадных орков. — Надя тяжело вздохнула, вспоминая события того дня.

Я внимательно следил за ней, но слова утешения терялись где-то по дороге. Наде было плохо, и я чувствовал ее боль. В моем сердце перемешались странные эмоции.

— Я мог бы выслушать тебя и попытаться поддержать, но я просто не смогу понять, что у тебя на душе, несмотря на мои старания, — признался я, глядя на плакавшую Надю.

Надя, будучи сиротой, несла с собой воспоминания, которые приводили ее к слезам. Она потеряла слишком много, и я был беспомощен перед ее болью.

Сквозь слезы Надя продолжила свой рассказ:

— Мою маму убил орк, и старший брат пожертвовал собой, чтобы мы с младшим братом смогли убежать. Он разорван на части, чтобы дать нам шанс. Мы бежали на юг и не оглядывались. Мой брат… его разрезали. Я была в ужасе. Младший брат взял меня за руку, и мы добрались до Солнечного. Отец научил нас использовать ману, так что, хоть и было трудно, но мы не стояли на грани смерти. Но недалеко от Солнечного мы встретили мага.

— Маг? Человек? — Спросил я удивленно.

— Да.

— Именно он привел вас в Солнечный?

Я замолчал, видя на лице Нади выражение ненависти и глубокого стыда. Я понял, что маг, возможно, мог бы спасти их обоих, но что-то пошло не так. Младший брат Нади, возможно, мог бы выжить.

Маг был тем, кто довел до конечной гибели брата Нади. Но я как-то не мог врубиться, как Наде с её братом удалось выжить после атаки орков и пройти через лес, чтобы потом помереть от рук других людей.

— Этот тип был некромантом, — вздохнула Надя с видом, будто ей было больно вспоминать. — Когда он наткнулся на нас, сразу решил напасть. Но, блин, он нас недооценил. У меня была мана второго слоя, а мой брат уже третий слой закончил. А этот некромант, маг десятого разряда, нам было не сравнится с ним. В общем, он начал на нас наезжать.

— Что он там говорил?

— Он так… — В глазах Нади светился блеск борьбы, но она сжала зубы и продолжила. — Он сказал, что ему нужен чистый мальчишка для своего некромантического ритуала. И предложил мне уйти и не мешать. А если решу остаться, то он пригрозил, что всех перебьет, прежде чем мой брат ему подпитку для его тёмного искусства предоставит. И насчет меня… он говорил, что изнасилует и убьет, прежде чем мою душу заточит в камень. Ну вот, типа, я вечно буду зависеть от него. Даже после смерти, буду его забавой и для мучений…

«Что за больной урод!»

Хоть я и не считал себя святым, но были вещи, которые я бы точно не делал. Только думать об этом заставляло мой волосы вставать дыбом.

Глядя на Надю, закрывшую лицо руками, я осторожно спросил:

— И… ты… бросила младшего брата?

Теперь я понимал, почему она называла меня братиком и так часто обнимала. Также ей нравилось, когда Тарла называла ее «сестрой.»

Надя в конце концов не сдержала эмоции, и слезы потекли по ее лицу. Даже часть ее пышных волос из-за слез прилипли к лицу. Ее лицо было словно отпечаток мучений и страданий.

— Блин, мы старались из последних сил… Но против него у нас не было шансов! Мой папа, мама, и брат просто мертвы! Люди, с которыми я всего несколько дней назад обедала и спала под одной крышей, просто исчезли. И нет, это не были даже трупы! Я видела в кошмарах окровавленный топор, который меня пугал во время побега. И… я оставила своего младшего брата, единственного родственника, который у меня остался. Я просто бросила малыша, который всегда следовал за мной с любовью! Ваааа!

Я, увидев Надю в таком плачевном состоянии, просто не мог остаться равнодушным. Но в тот момент мне удалось произнести только:

— Эх… Сестренка.

— Ты знаешь? — продолжила Надя, вытирая нос. — Все эти годы я утешала себя мыслью, что мы могли умереть оба, чтобы успокоить себя. Но я не могу забыть выражение лица брата, когда я убегала. Он ничего не сказал, просто смотрел на меня спокойно. Но в его глазах была ненависть, разочарование и гнев. Этот взгляд преследует меня каждую ночь.

Прошло пятнадцать лет, но я всегда помню его взгляд. Хоть я и выжила, я всегда буду ненавидеть себя за бегство. Если бы я могла вернуться, я бы осталась. Ты говорил, что я хороший человек, верно? Но ты ошибаешься. Я не хороший человек и не заслуживаю этого! Я всего лишь та, кто бросил своего младшего брата, оставив его умирать!

Если она продолжит так плакать, то разбудит Тарлу и Андрея, которые уснули в карете.

— Сестренка, сестренка! — кричал я, стараясь сдержать женщину, которая била себя по лицу. Я понимал, что у Нади психологический срыв. — Я помогу тебе, уверен за этим стоят культисты богов.

— Это верно. — Надя посмотрела на карету, в её глазах читалось сочувствие. — Демонические боги Тартара давали жизнь своим детям по разным причинам. Оставив потомка в Реальности Смертных, они могут возродиться в его теле.

Два демонических бога пытались провернуть это в прошлом, — продолжила она. — Один был Богом Убийств, а другой Богом Тирании. Первому не удалось; он был уничтожен собственным потомком, а его позицию божества заняли другие боги. Второму удалось, и он переродился в теле потомка. Но «Отец» отнял у бедняги его божественные силы и тело раньше, чем тот мог отреагировать.

Я вздохнул, после чего добавил:

— Если в этом мире есть Потомок Бога, то нас ждёт тяжёлое будущее.

Но я знал, что не все так просто. Чтобы воскреснуть, божество должно выполнить множество условий. Тела смертных неспособны выдержать божественные силы, даже если они потомки богов. А потому божеству требуется распределить свою силу между множеством потомков, каждого из которых затем называют Потомками Бога.

Чем могущественнее бог, тем больше требуется ему детей для распределения своей силы. После того как бог умирает, божественная сила, оставленная им, начинает стягиваться, принуждая Потомков Бога сражаться между собой. В итоге выживает лишь несколько детей, но каждый из них становится гораздо могущественнее.

Могущественные дети — это лишь часть процесса воскрешения. Важнее сила веры. Все божественные силы существуют лишь потому, что у них есть верующие, посвятившие себя богам. Сам акт поклонения богам и даёт им силы, а потому в воскрешении именно вера важнее всего.

Потомки Бога содержат в себе силу своих божественных отцов или матерей. Но они не становятся объектами поклонения, а потому не становятся могущественнее. Душа божества, тем временем, переселяется вместе с его силами, иными словами: душа переселяется в тело одного из детей. Затем божество может использовать силу веры для объединения осколков своей души, умерщвляя таким образом тело своего ребёнка. Так завершается процесс воскрешения.

Тем не менее я подвел итоги:

— Бог Убийства провалился, потому что его жрецы предали его и прекратили поклонение. Богу Тирании удалось воскреснуть, потому что вера в него была сильна, даже когда он исчез на время воскрешения.

Теперь Надя понимала ситуацию. Она поднял голову и спросила:

— Алекс, это означает, что Богу Страха не удастся воскреснуть? Ведь кто-то же специально сдирает кожу с бедолаг попавших в их руки. Что это как не акт устрашения.

Разумеется я понимал, чьих рук это дело. Под роль Бога Страха, о котором говорила Надя, подходил лишь один. И это был Амон. Больше ни у кого не хватит сил для воскрешения через смертное тело.

Я на самом деле не знал точно, но поспешил успокоить Надю:

— Никто не в силах предсказать будущее, но я не позволю Богу Страха распространить хаос. Вскоре его последователи понесут тяжёлый удар. А если количество его верующих упадёт, то и шансы на воскрешение у него будут малы. Если верующих будет недостаточно, то даже если будет ребёнок, подходящий по всем условиям, он не сможет воскреснуть.

Моя ладонь побелела от того, с какой силой я сжимал рукоять своего меча. Я посмотрел Наде в глаза и без колебаний воскликнул:

— Я убью его! Я полностью уничтожу бога! Если я не найду его в Плане Смертных, то отправлюсь за ним в Тартар! Никому не тронуть тебя, даже богу!

Взгляд Нади смягчился. Нежным голосом она сказала:

— Это будет сражением не просто силы, но веры и воли! Тебе нужны союзники.

Надя протянула свою белую руку, и я пожал её руку ещё раз. Нас объединяло нечто большее, чем просто дружба. У нас была общая цель.

Глава 19 Жестокие божества эльфов

Дикая местность была гораздо более мирной, чем в прошлом. Многие монстры сбежали из этого региона, и теперь не посмеют лезть сюда ещё долгое время. Тем не менее, гоблины и проча мелочь всё ещё встречались, то тут, то там. Таких монстров называли «сорняками», потому как полностью от них не избавиться, но периодически пропалывать не слишком трудно.

Гномы, благодаря врождённым талантам, лучше в скрытности, чем я. Босиком их шаги фактически не издают звуков. Хотя Андрей лишь вырос среди гномов, но полностью перенял их привычки. Я бы сказал, что он даже сам огномился и стал вести себя как настоящий гном.

Гномы всегда славились своими сдержанными характерами. Они уважают божеств, даже самых маленьких, сторожащих какой-нибудь водоём или реку. Ещё они ценят хорошую еду и многие любопытные гномы хотят попробовать всё, что готовят в мире, ставя перед собой цель «пройти весь мир». Они легко заполучают чужое доверие, а если встречают плохих людей, то могут легко сбежать благодаря своим навыкам первоклассных разбойников.

В мире людей не так много гномов, только в крупных городах. Традиционно большинство из них живут под землей. Их население держится на уровне миллиона, и населяют они одну территорию уже тысячи лет.

Они любопытные существа, совсем не желающие войны. Если другие виды им не мешают, гномы остаются существами, занимающимися своими собственными делами, такими как: выращивание табака, потребление изысканных блюд, и вечеринки.

А ещё они хороши в хвастовстве. Стоит только им усесться, затянуться зельем, как начинается хвастовство на любые темы. Поэтому я знал, что произойдёт дальше, как только Андрей достал свою курительную трубку. Не пересчитать, сколько раз я видел эту сцену в прошлом.

Я должен был признать, что Андрей умел рассказывать истории. Гномы часто преувеличивают. Хотя я не поверил ему и на мгновение, Тарле и Наде была интересна история.

Возможно благодаря Андрею время шло быстрее и приятнее. Время от времени он рассказывал Тарла новые истории. Хотя он преувеличивал чуть ли не в каждом слове, было вполне понятно, что Андрей действительно знал многое.

Когда начало смеркаться, я отвязал лошадей и отпустил их попастись рядом, после чего пошёл готовить ужин. Андрей предложил свою помощь, чтобы показать кулинарные умения гурмана гномьего царства. Я тоже скучал по новым блюдам, так что согласился мгновенно, стоило мне заметить, как сияют глаза Тарлы.

Мы остановилась у реки, так что Андрей решил приготовить рыбу. Он достал несколько палок из своего рюкзака и быстро собрал их в удочку. Потом он разжёг костёр, и поставил на него горшок с водой, грибами, и специями.

— Я подобрал их в лесу этим утром. Они достаточно свежие.

Он достал маленькую пачку соли и высыпал немного в горшок. Затем, на пути к реке, он сказал:

— Дайте мне минутку. Я вернусь с рыбой к тому моменту, как вода вскипит. Я, знаете ли, лучший рыбак своего царства.

Насчет грибов я бы согласился, но ума не приложу откуда в подземном мире могла быть рыба. Возможно он рыбачил в пещерных озерах.

Костёр тихо потрескивал в стороне.

Андрей готовил закуски перед сном: жареное мясо со специями. Гномы были видом гедонистов, они тратили на различные плотские утехи не меньше половины всех средств, что получали в приключениях. При этом в приключениях они проводили не так и много времени, потому что отправлялись на пенсию в тот же момент, как удавалось накопить достаточно денег для безбедной жизни.

Надя уже съела столько, что не могла вместить ни кусочка. Тарла неожиданно для всех и, в первую очередь для себя, рыгнула, после чего, покраснев, быстро удалилась в карету. Я, с другой стороны, был не прочь ещё одного раунда закусок. Чем сильнее я становился, тем больше энергии требовалось на поддержание этой силы. Сейчас я уже мог съесть в два раза больше, чем раньше.

Я немного знал о том как жарить мясо на костре, так что мы с Андреем, с улыбками на лицах, насаживали мясо на палочки. Если бы счастливый полугном не составлял мне кампанию, вряд ли бы я стал тратить время на тренировку кулинарных навыков.

Мы и не заметили, как к ним подступил девятый час вечера.

Андрей в это время курил свою трубку, сидя у кареты. Он передал мешочек зелья мне:

— Попробуй из моего дома, лучший в империи, должен сказать.

— Я надеюсь это не мох собранный с камней? — шутливо спросил я, вежливо зачерпнув щепотку и набивая свою трубку.

Я очень редко пил, но также редко отказывался от чего-то другого. Тем не менее, зелье гномов временами было трудно достать, сколько бы золота не было в карманах. Их продукт был очень популярен среди магов, многие поджигали освежающие сушёные листья вместо ароматических свечей. В прочем, это больше относилось к магам-мужчинам.

Последние лучи солнца заходили за горизонт.

Я разложил одеяло в карете, улёгся, но никто не мог сказать, смогу ли я выспаться. В группе на плечи лидеров всегда падает самая тяжёлая ноша: быть начеку.

Вдалеке завыли волки.

Тарла, услышав вой, потянула меня за край рубашки. Она тоже отдыхала в карете. Я потрепал маленькую эльфийку по волосам и успокаивающе улыбнулся.

С наступлением темноты подул холодный ветер. Наверняка эта осень будет даже холоднее, чем прошлой.

Андрей уже храпел где-то у колеса. Остальные тоже спали, в то время, как я нёс дозор за спящими.

Периодически я устраивал обход, после чего возвращался и садился рядом с каретой. Волки почувствовали нас, но не осмелились подойти. На самом деле волки редко нападали на путешественников, и если у них был выбор, они предпочитали охотиться на лесную живность. Как достаточно умные животные, они понимали, что нападать на путешественников опасно.

Следующим утром лучи солнца заблестели на инее, которым покрылась карета. Становилось действительно холодно.

Когда Надя проснулась и увидев собственное дыхание в форме белого пара, пробормотала:

— В этом году что-то неладное с погодой.

Я кивнул в ответ.

Андрей проснулся, размялся, после чего пошёл собирать хворост. Он заранее подготовил ингредиенты для супа, так что после скромного завтрака мы продолжили свой путь. Далее мы шли уже пешком, поскольку начался густой лес и лошади не могли проехать.

Не так давно по этой же тропе прошла группа охотников, так что нам совсем не встречались звери.

Когда лес начал постепенно расступаться, а тут и там появляться тропы, стало ясно, что мы добрались до земель эльфов. Это место было благословлено богами. Места благословленные богами обладали уникальными способностями.

В этом мире у любого бога были верующие, поклоняющиеся даже самым мерзким божествам в благоговении.

Я заметил несколько меток на деревьях. Их оставили стражники эльфов. Хотя эльфы изгоняли со своих территорий другие расы, они не относились к ним как ко врагам. Попасть в их земли было и не слишком просто, и не слишком трудно.

К обеду того же дня, мы вышли к эльфийской деревне. Место оказалось не таким красивым, как мы ожидали. Хотя дома были деликатны, оказалось, что эльфы тоже рубят деревья, чтобы построить себе жилища.

Эти эльфы были немного другими, они остались жить в человеческом мире. В то время, как другие предпочитали уходить с свои измерения. Так например было с семьей Тарлы. Но ее присутствие здесь, как принцессы всех эльфов, определенно былополезным. Нам нужно здесь встретиться с друидом эльфов или вернее сказать магом. Именно они охраняли артефакты данные им божеством.

Это было поселение полуэльфов, которые здесь составляли основную популяцию. Их тела были элегантными и ловкими, все они выглядели красиво и стройно. Уши у каждого были остры, несмотря на тот факт, что кровь большинства уже содержала в себе лишь намёки на эльфийскую. Однако дома в пригороде были совсем человеческими, лишь с небольшими чертами эльфийской архитектуры.

Слава великих эльфов простиралась из далёкого прошлого, которое было уничтожено вместе с Золотой Эпохой. Современные эльфы просто относились к качеству своей жизни с немного бо́льшим рвением, чем другие расы, но вряд ли отличались чем-то ещё.

Эта раса действительно была красивее других, но красота не заходила за рамки воображения. Просто высокие и красивые люди с длинными ушами.

Андрей осматривался вокруг с любопытством. Стража сказала коронное «Не устраивайте проблем», после чего пропустили нас.

— Знаешь Алекс, женщины гномов мало чем отличаются от мужчин, но здесь все по другому, — прокомментировал Андрей.

Это было странно услышать от того, кто был самым маленьким в академии. Но при этом его подруга Евгения обладала самым большим бюстом в академии. Определенно эти гномы знали какие-то секреты обольщения. Или же как говорят «у него весь рост в корень ушел». Этого я не знал, поскольку не горел желанием проверять содержимое чужих штанов.

Деревни эльфов расположенные на границах земель были больше расположены к другим расам. Но если углубляться на их территорию, то требования тоже будут выше, особенно рядом со столицей. В неё, например, не впускали простолюдинов. Другие расы и полуэльфы там встречались, но очень редко. Кроме того, картина «единения с природой» в столице была разрушена особенно сильно, потому что собирательством большое население не прокормишь, так что фермы нужны.

Как и у других рас, эльфы не рождались профессионалами каких-либо областей, поэтому им приходилось обучаться так же, как и остальным.

Что не говори, а фермерство больше всего развито у эльфов. Фрукты здесь росли каждый сезон в году и были главным блюдом на любом столе.

Практически треть эльфов были вегетарианцами, как и требовали традиции, только в редких случаях потребляющими мясо. Остальные питались приблизительно как люди.

Сами эльфы делали очень хорошие стрелы. За их деликатность и орнамент такие стрелы очень любила аристократия. На импорт в основном поступала еда, железные товары, ткани, и прочие товары необходимые подобному изолированному обществу. Хотя всего несколько сотен лет назад они были самодостаточны. Теперь только маленькая часть эльфов придерживалась старых традиций, но жили они глубоко в лесу.

Поселение оказалось в эльфийском стиле, его население верило в эльфийских богов, по большей части. Красивые и простые деревья везде. С множеством жёлтых листьев город выглядел довольно поэтично.

Посреди всего этого стояла серебряная колонна, что ярким светом притягивала на себя внимание каждого.

Эта колонна на самом деле была Магической Мана-Пушкой.

Знающие люди могли бы подумать, будто её используют как пушки гномов, только засовывают внутрь не металлические ядра, а магические кристаллы. Кто-то наверно сразу бы начал представлять как маги выстраиваются рядами и читают заклинания, чтобы пушка выстрелила и сбила дракона.

Жаль что к реальности это не имело никакого отношения

На самом деле Магическая Мана-Пушка уже давно не работала. От неё не было совершенно никакого смысла, потому что построили её ещё в Золотой Эпохе и теперь мало кто мог использовать ее.

Один залп этой пушки потреблял столько же мана-кристаллов, сколько средний город за две недели. Если пытаться зарядить её энергией магов, то ничего крупнее нескольких искорок не получилось бы.

Поскольку магический кристалл, существовавший ещё в Золотую Эпоху, был потерян, пушку теперь было попросту нечем заряжать.

Подобное магическое оружие было крайне разрушительным, но не слишком эффективным. Она не могла атаковать ни сквозь измерения, ни пронзать искажённое пространство. Как говорится в уцелевших записях прошлого, магическое оружие подобного масштаба в основном использовалось в Тартаре.

Королевство эльфов использовало такие пушки против армии демонов. Обычно на всю армию требовался один залп. Уцелеть могли только самые продвинутые демоны, способные пересекать измерения. Сейчас единственная работающая Магическая Мана-Пушка доживала свои дни

Я обошёл деревню, после чего посмотрел на колонну, к которому никого не подпускала стража. Вокруг был забор, к которому даже если просто приближались, эльфы тут же проявляли враждебность.

— Ты знаешь, что это такое? — спросила у меня Надя.

Я вздохнул:

— Это оружие, наследие Золотой Эпохи близкое по рангу к божественному оружию. Жаль, что в её использовании так много ограничений.

Мы остановились в единственной гостинице, которую построили внутри большого дерева.

* * *

Ночь прошла быстро.

На следующий день все собрались в моей комнате. Как только я закончил рассказ, глаза каждого загорелись.

— Постой-ка, постой-ка, — сказал Андрей заговорщическим тоном, потирая руки. — Хочешь сказать, нам нужны артефакты, чтобы победить монстров

Он не успел закончить, как в комнате появилось нечто вроде ослепительного шара света. Все удивленно уставились на него.

Я вышел из оцепенения и стал смотреть. И как только я хотел задать вопрос, шар начал светиться золотисто-белым светом.

Я с замиранием смотрел на это зрелище, держа рот на замке. Почему-то я чувствовал, что бы я ни сделал сейчас, то всё равно не смог остановить то, что должно было произойти.

Хотя аура шара была тяжёлой и гнетущей, я знал, что оно не хочет причинить нам вреда. В противном случае, я мы уже были бы мертвы.

Золотисто-белый свет начал менять форму, превращая шар в человека.

*Киииии*

Сверкающее свечение, будто бы сделанное из стекла, разлетелось на множество осколков, открывая моему взору того, кого я не знал.

— Приветствую. Меня зовут Вирулион, — спокойным голосом сказал эльф.

Мужчина, преобразовавшийся из шара, говорил с некой элегантностью, соответствующей его внешности. На вершине его скульптурного лица росла копна длинных платиновых волос, аккуратно приглаженных в сторону. Глубоко посаженные глаза, казалось, почти касались постоянно нахмуренных бровей. Ощущение благородства по-прежнему повергало меня в шок.

Несмотря на то, что его квадратные плечи совершенно не создавали впечатление военного человека, мне казалось, что он был войном… бойцом, как и я.

Сжав тонкие губы, он вновь неодобрительно вздохнул. Глядя на нас, на Бастета и меня, он снова заговорил.

— Я знал, что вы придете и чувствовал, что утро будет подходящим для нашей беседы.

Взяв себя в руки, я отпустил Бастета и встал.

— Прежде чем мы продолжим, я бы хотел прояснить несколько моментов.

Вирулион наклонил голову, удивившись моему внезапному резкому и острому тону.

Я покачал головой.

— Разве нельзя просто сказать мне, что происходит? Кто или что вы такое?

— Терпение — это не ваше, верно? Хорошо, если я представлю себя самым понятным для вас образом, то получится вот так. Я то, что эльфы, называют «магом» их народа. — Глаза Вирулиона неизменно смотрели на меня.

— Так значит вы знаете в чем заключался секрет магии эльфов и людей?

— Да, да, — кивнул он с нетерпением. — Имейте в виду, что то, что я собираюсь рассказать, произошло несколько веков назад, и любые записи были уничтожены, или, возможно, никогда не были записаны. Оберегать эти знания в наших интересах.

Что-то ты уже знаешь от императора людей. Благословление божеством трёх рас артефактами, позволившими будущим поколениям узнать о том, что вы называете «магией». Это был просто результат того, что произошло ранее. То, что никто на этом континенте не знает. Вирулион продолжал рассказывать, вытянувшись по струнке, как будто бы читая лекцию студентам.

Я молчал, позволяя ему продолжить.

Похоже, Вирулион мог прочитать все мои мысли только по выражению моего лица, поэтому он быстро ответил:

— Я могу представить, что в твоей голове крутится множество вопросов. Но информация, которой я сейчас делюсь с тобой, невероятно важна. У нас совсем немного времени, поэтому всё остальное лишь отвлечёт тебя.

Совсем немного времени?

Лишь отвлечёт меня?

То, что он рассказывал, лишь наталкивало на меня ещё больше вопросов, но я просто глубоко вдохнул и попросил его продолжать.

Он кивнул и продолжил говорить:

— Несмотря на то, что многие веруют в богов. Они сами не очень далеки от богов… вернее, боги гораздо ближе к ним, чем вы думаете.

— Значит боги это всего лишь могущественные маги? — я наклонился вперёд в ожидании ответов.

Вирулион немного помолчал, собираясь с мыслями.

— Боги эльфов всегда были аномалией. Легче всего представить их, как учёных всех сортов. Хотя их магия была врождённой и универсальной, но всё же не такой мощной, как у других магов. Однако, в сочетании с их гениальными умами и ненасытным любопытством, они всегда занимали центральное место.

— Если они были лишь одним из сильных магов, почему всё стало настолько по-другому, когда божества эльфов пришли к власти? — я задал вопрос.

— Опять же, думай о них, как о учёных и исследователях. Их мало интересовало что-то, кроме обретения знаний и прозрения о использовании маны. В своих башнях из слоновой кости, они преследовали лишь те цели, которые ещё не могли понять. Предыдущее божество эльфов была ещё более пылким, его стремление преодолеть невозможное поражало. Он считал, что эльфам никогда не предназначалось следить за низшими расами, а править ими как боги.

Лицо Вирулиона задрожало от напряжения, когда он продолжил говорить:

— После этого их сила неестественно и резко увеличилась. Никто не мог понять, как маг эльфов смог добиться такой власти над маной за короткое время. В итоге, благодаря росту своей силы, они сумели сплотить большинство эльфов

Они бесчеловечно мучали низшие расы, экспериментируя на своих телах, чтобы найти различные способы усиления своих способностей…

— Если честно, то эта история из прошлого эльфов была очень поучительна и всё такое, но какое это имеет отношение ко мне? Зачем вы всё это мне говорите? Я не представляю, что я могу противопоставить божеству или магу эльфов.

— Ты прав, кроме своих собственных способностей, которые едва примечательны по нашим меркам. Единственной причиной, по которой я рассказываю всё это тебе — это то, что ты важен для нас, — ответил он и указал вниз.

Глава 20 Битва у руин

— Вы думаете, я для вас важен? — спросил я, поднимая брови. Казалось, друид-эльф знал больше, чем выдавал.

Вирулион кивнул, добавив:

— Несмотря на все неприятности, вы держитесь достаточно хладнокровно. — По его тону было ясно, что он это ожидал.

— Угу.

— Ну что, с чего начнем?

— Думаю, с того, что мне нужно знать всю информацию об артефакте? — предложил я.

— Правильно, — согласился Вирулион. — Давайте начнем с небольшой беседы о том, как работает мой дар Провидца. А затем мы плавно перейдем к артефакту.

Я с интересом настроил уши. Информация о редких магических формах не часто встречается в учебниках.

Заметив мой интерес, Вирулион продолжил:

— Вы знаете, что обычные маги получают энергию из маны в атмосфере, а универсалы должны найти свой источник, чтобы питать свою магию.

— Понятно, — кивнул я.

— Так вот, ваша мама, Хелтер, может лечить себя и других, но не может использовать другие восстановительные заклинания.

Я снова кивнул. Знал, что маги с водным и воздушным элементами могут изучить разные восстановительные заклинания, но огненные и земельные маги не обладают такими навыками. Но даже их лечебные заклинания не могут сравниться с силой Хелтеров.

Вирулион продолжал:

— У универсалов есть мана-ядро, которое само накапливает специальный тип маны для заклинаний. Я видел много универсалов за свою жизнь, и каждый из них обладал уникальной магией. У них свой собственный запас маны, который они используют для магии, — рассказывал Вирулион, немного запутавшись.

Понимая, что он говорит о магах-универсалах, он, видимо, имел в виду и меня.

— Это неудобно, что нельзя просто черпать ману из воздуха, — поделился я.

— Конечно, так и есть. Многие из них рассказывали, как им трудно изучать даже простые заклинания. Но их уникальный дар компенсирует этот недостаток.

На момент возникла тишина, и я слышал только мягкий храп Бастета у моих ног.

Вирулион продолжил:

— Что касается прорицателей, то тут всё совсем по-другому. Во-первых, наши силы могут пробудится в любой момент жизни, что отличается от обычных магов. Наши силы, как правило, приходят беспорядочными всплесками, затуманенные изображения о будущем просто вспыхивают в сознании. Иногда они полезны, но большую часть времени это лишь слишком расплывчатые и короткие, чтобы их осознать. Но, эти маленькие вспышки совершенно не тратят ману.

Я молчал, поскольку жуткое чувство царапало мой разум. Кажется друид собирался поведать о чем-то про будущее.

Вирулион взглянул на меня по особенному:

— Ну, продолжая нашу тему, я видел видения о вас ещё до первой нашей встречи. Не такие чёткие, чтобы их можно было понять. Но всё же странно, что случалось так много видений про одного конкретного человека. Такого раньше никогда не было.

Как вы уже знаете, Александр, всё меняется. Мы переживаем новую эру. Мы уже увидели объединение трёх рас, но это только начало. И во всех изменениях, которые произошли или произойдут, каким-то образом вы оказываетесь в их центре, Александр.

— Значит, вы не зря скрываетесь здесь, — сказал я.

Он лишь легко кивнул.

— С этими знаниями о будущем… о вашем будущем, кажется, я наживу себе врагов.

— И что же вы узнали, заглянув в мое будущее?

— А вот это уже проблема. Если я расскажу вам слишком многое из того, что я видела, то это может повлиять даже на те результаты, к которым вы стремитесь. С другой стороны, если я расскажу слишком мало, то информация будет бесполезной, — он вздохнул.

Вирулион просто фыркнул и махнул рукой.

— Знаете, я не люблю тут разглагольствовать, как бабка-гадалка, предсказывая будущее и давая универсальные советы. Но, честно говоря, мне жаль, что я мало чем могу помочь. — Он пытался смягчить обстановку, что-то типа «извини меня, братан».

Вид друида стал посерьезнее, почти как у пророка.

— Впереди у вас куча трудностей. Но как их преодолеть, решать только вам. Тут будут враги и преграды, но чтобы всё победить, нужна ясная цель. Какие у вас планы в этой жизни? От этого зависит, каким будет путь.

Это было больше похоже на мотивационный монолог, чем на пророчество, но он словно читал мои мысли.

— Два совета могу дать. Первый — люди часто делают гадости из-за благих намерений, так что не судите сразу. Второй — самый страшный враг часто не на троне, а где-то в тени, потерявший всё. Так что будьте начеку. — Голос Вирулиона стал шепотом, заливая комнату неловким молчанием.

— Извините, что больше не могу раскрывать карты. Доверяйте своим чувствам. Вы особенный, и я уверен, что вы всегда выберете верный путь.

Разговор с друидом-провидцем оставил у меня странный осадок, словно я съел ложку рыбьего жира в детском саду. Неприятно, но полезно.

— Тот артефакт, что вы ищете, у нас не хранится, — вдруг признался Вирулион.

— Как не у вас? — удивился я. — Но мне сказали…

Старый эльф поднял руку.

— Мы просто следим, чтобы никто к нему не пробрался. А сам артефакт лежит у руин Древних.

Проведя рукой по волосам, Надя тоже задумалась об этом. От неё так и чувствовался позитивный настрой. В мире полно сокровищ, но самые лучшие хорошо спрятаны. Как высокоуровневая охотница, она относилась к сокровищам довольно страстно.

Но когда услышала место, в котором они спрятаны, нахмурилась:

— Там? Говорят, рядом логово элементалей.

Сперва Андрей, тоже казалось бы, задумался, но тут же отбросил все тревоги.

Очень взволнованным голосом он сказал:

— Это логово элементалей? Значит там куча сокровищ! Получается, мы пойдём воровать легендарные сокровища древних?

Надя нахмурила свои деликатные брови и прошептала:

— С нашими силами нам конец, если мы пойдём туда.

Я помотал головой:

— Слишком опасно. Но элементали весьма ценны для магов и за них хорошо заплатят.

Мана-ядра элементалей — важный ингредиент для создания глиняных и каменных големов. Если нам удастся получить ядро, то мы легко продадим его по цене не меньше пяти сотен золотых. Таков был заработок среднего охотника за пару-тройку лет.

Если говорить проще, то даже если нам не удастся раздобыть артефакт эльфов, мы заработаем больше пятнадцати тысячи золотых. А это по пять тысяч на каждого. Обычно охотники получают в десять раз меньше. Жалко, что Бурдюк и Джа-рах не смогли поехать с нами сюда.

Андрей захлопал в ладоши и воскликнул:

— Идеально! — Он поддерживал идею заработать всеми четырьмя конечностями. Воспитанный гномами он любил деньги, как любой из них. — Когда выступаем? Я вернусь домой очень богатым.

* * *

В темном лесу Надя и Тарла тихо идут за мной, пока я проверяю безопасность пути. Мы пробираемся через лес весь день и оказываемся очень близко к руинам. Эти развалины, оставленные много лет назад, находятся в изолированной долине рядом с горой.

Когда мы приблизились, стало видно, что тут раньше был алтарь. Из-за энергии, просачивающейся вокруг, здесь преобладает определенный элемент, и все остальные вытесняются. Деревья и растения стали все реже. Земля сухая, вокруг лежат обветшалые камни и древние скульптуры.

Мы достигли долины и впечатлились увиденным. Я и Надя начали осматривать все с интересом и мечом в руках. Андрей тихо передвигался между разрушенными руинами с саблей в руках.

Среди нас Заклинателем была Тарла. Два заклинания Тарлы показали, на что она способна. Она прочитала первое заклинание, и вся группа покрылась световым покровом.

— Ловкость! — Выкрикнула эльфийка.

Еще одно высокоуровневое заклинание, известное как «Кошачья Лапа», прибавило нам ловкости. Обычно такие заклинания относятся к второму, но у Тарлы это шестого уровня, и оно действует на всю группу вдвое дольше.

— Скорость!

Когда на нас опустился свет второго заклинания, моя скорость увеличилась вдвое. Даже без этого заклинания я мог пробежать стометровку за пять секунд, так что теперь моя скорость была действительно немыслима.

В то же время, скорость атаки тоже значительно увеличилась, что я проверил движениями кинжала. Помимо всего прочего, это заклинание было групповым, а его продолжительность зависела от уровня заклинателя.

После этих двух заклинаний Тарла добавила энергетический щит для Нади и себя.

И всё. Больше от неё не требовалось ничего.

Заклинатели были действительно потрясающими людьми. Когда группа сталкивалась с неразрешимыми проблемами, одно заклинание могло полностью переменить ситуацию.

Андрей был довольно взволнован. Он потянул руки, растёр ноги, после чего легко прыгнул на пять метров в сторону. Только приземлившись, он развернулся и прыгнул прямо к валуну, по отвесной стене которого сделал почти семь шагов, прежде чем, даже не подняв пыли, приземлиться на землю.

— Давно я не работал с Заклинателями. Даже соскучился по вашим заклинаниям.

Я тоже сделал несколько упражнений, чтобы адаптироваться к заклинаниям ускорения. Перед подобными заклинаниями всегда желательно иметь хоть немного времени, иначе непонимание собственных сил может привести к инцидентам в бою. Но мы быстро привыкли к этому заклинанию, потому что в группах оно очень часто используется.

Тарла кивнула и бросила на нас взгляд:

— Давайте быстрее, заклинания продержатся всего полчаса.

Получаса было предостаточно.

Я жестом показал Андрею, чтобы мы окружили противника с восточной и западной стороны. Высокая ловкость требовала использовать другие стратегии ведения боя, но не проигрывала высокой силе, в конечном счёте.

Андрей резко выпрыгнул из-за укрытия и бросил несколько метательных ножей.

Элементали не обладали никакими смертельными уязвимостями или важными органами. Даже призраков можно было убить мгновенно, уничтожив их огонь души, но элементали умирали только тогда, когда тратили всю свою энергию.

Конечно, это не делало их неуязвимыми. Как и с монстрами призванными магами, элементалей тоже можно было убить мгновенно, но с некоторыми ухищрениями. Чтобы убить элементаля сразу, необходимо разрушить ядро, находящееся где-то внутри их тел.

Кроме того, чтобы разрушить ядро, нужна очень большая сила и отличное оружие. С нынешним снаряжением, оставалось только медленно наносить противникам повреждения, пока те не умрут от истощения.

Многих сверхъестественных существ можно убить, уничтожив определённую уязвимую точку, но для их обнаружения требовалось особое умение: поиск слабостей.

«Крракх!»

С грохотом перекатывающихся камней, гигантское существо поднялось с земли. Оно выглядело как человек собранный из кучи камней слепленных цементом, с каменной головой и четырьмя конечности.

Элементали земли могли весить до полутоны, поэтому за ними оставались глубокие следы. Они оставляли за собой настолько сплющенные тропы, что на них ничего не росло.

«Дзынь!»

Я бросил метательный клинок, но тот врезался в грудь элементаля и отскочил, оставив лишь царапину.

Элементали земли были очень прочны.

Логично, что повредить существо состоящее из камня достаточно трудно; они обладали полным иммунитетом к любой атаке.

Бить их — это как бить камень. Только камень, который двигается и пытается тебя убить.

Этот монстр был гораздо опаснее ящера на блокпосту. Я и Андрей, быстро отскочив в стороны, избежали попаданий его рук, но наши ноги чуть не подкосились от сопутствующего ветра.

Мы подпрыгнули и одновременно ударили в слабое место элементаля. Поскольку элементаль состоял из камней скреплённых цементом, его суставы можно было разрушить достаточно сильными и точными ударами.

«Грракх!»

Мой меч был отполирован настолько, что в нём я увидел отражение приближающейся каменной глыбы. Благодаря этому я успел отскочить.

Моя рука немного онемела. При ударах по камням отдача была очень сильной. Меч создан против плоти, поэтому удары по камню наносили небольшой урон и владельцу тоже.

Андрей приземлился рядом с ногами элементаля и тут же побежал в сторону. Пока противник отвлёкся на меня, он воспользовался случаем и нанёс рубящий удар по суставу элементаля.

Пока что наши клинки были превосходного качества, но какими они станут после этого боя — хороший вопрос.

— Бей по ногам, — сказал я тихим, но решительным голосом. Он пролетел между ног голема и резко ударил под коленку клинком, прямо по наиболее мягкому месту. Даже сверхъестественным существам приходилось подчиняться законам мира. Без ног они не могли двигаться.

«Грахк!»

Искры полетели, как от фейерверка. Я и Андрей двигались, как летающие бабочки. Мы сделали более десяти ударов по ногам голема всего за минуту. И вот наступил момент истины, и гигант рухнул на землю.

Удивительно, что он не упал лицом вниз, а продолжил движение, используя сломанные коленки в качестве ступней. Хотя это замедляло его и делало его менее устойчивым, но это было действительно впечатляюще.

Я провел еще двенадцать ударов. Андрей сделал больше ударов, но они были слабее, поэтому его урон был меньше. Однако элементали двигались хуже, особенно с такими повреждениями.

Мы, как безумцы, прыгали вокруг него и наносили удары один за другим. После почти сотни ударов, мы наконец-то добрались до ядра. Я дал Андрею знак отступления, после чего нанес мощный удар по ядру голема.

Наши клинки немного деформировались, но это была идеальная победа.

«Успешный удар»

«Ядро цели разрушено»

После разрушения ядра голема его тело, поддерживаемое магией, начало распадаться. В это время появился черный кристалл, похожий на обсидиан. Андрей метнулся вперед, разгребая песок, и показал мне гладкий камень:

— Эта вещь стоит пятьсот золотых, ничего себе!

— Да, — кивнул я. Я взял ядро элементаля и показал Наде. — Ты охотник на монстров. Можешь узнать качество?

Качество ядра элементаля зависело от силы заключённого в нём элемента. Чем больше энергии, тем выше было качество.

Надя взяла камень, осмотрела его, и она произнесла:

— Качество выше среднего, в столице такой можно продать за семьсот-восемьсот, там распространены водяные и ветряные элементали, но остальные в большом спросе.

Цена отличалась в зависимости от региона. На юге такие продавались в среднем за пять сотен золотых, в то время как на севере цена могла доходить до восьми сотен.

— Отличная штука. Кристалл такого размера стоил бы пять-шесть сотен максимум, — сказал Андрей, глаза которого тут же загорелись, словно он и не устал в бою. Внезапно он стал гораздо энергичнее. — Значит, давайте продолжать. Я видел где-то с десяток таких в окрестностях, так что несколько тысяч мы получим.

Я тоже поднялся.

В этот момент из опушки леса, показались силуэты людей.

— А? — я обескураженно посмотрел на вышедших людей.

Их было пятеро.

«Кто они такие?» — я окончательно запутался и просто смотрел на юношу с золотистыми волосами. — «Это тоже охотники?»

Стоявший во главе парень имел длинные золотистые волосы и типичную европейскую внешность, а также завидную мощную броню и золотой меч.

Он совсем не выглядел так, как выглядят обычные эльфы.

«Стоп. Подождите-ка…» — я перевёл взгляд на стоящих и мигом нахмурился. Каждый из них имел какое-то оружие: молот или щит, лук или посох.

Парень со щитом и темноволосая девушка с луком — в них не было ничего необычного. Но вот чересчур низенькая девушка с коричневыми волосами, держащая в руках палицу…

Как и говорил Андрей женщины гномов мало чем отличаются от мужчин.

«Гномы и эльфы?» — я не увидел среди них никаких других существ, кроме круглолицых гномов и эльфов со светлыми волосами. — «Что это за сброд? Как они вообще дружат.»

Андрея здесь терпели, потому что он выглядел, как человек, хотя и вел себя, как настоящий гном. К тому же с нами была принцесса Тарла. Но эльфы и гномы никогда не стали бы дружить в традиционных обществах своих рас.

Я с озадаченным выражением лица посмотрел на них.

— Вы кто? — спросил я на их языке, сомневаясь, что они говорят на языке империи.

Эльф спокойно ответил на мой вопрос представительным тоном:

— Я третий принц истинного государства Эльфов, Рунал Арнам.

— Истинного государства эльфов?

— Да. А Вы?

Я, не понимая, что же происходит, всё так же с недоумением смотрел на ребят напротив. Кажется я начинал припоминать.

«Истинное государство Эльфов?»

Клан изгоев непризнанных среди людей, которые считали себя наиболее чистокровными. Они всячески презирали людей и обладали очень высоким самомнением.

Эльфы-нацисты. Теперь понятно почему среди них есть и гномы. Такие же изгнанные из своих родов за разные преступления.

«Но зачем они пришли?»

Судя по лицам намерения у них были явно не добрые.

Глава 21 Божества наносят удар

— Я человек, а это мои друзья, — указал на своих соратников. Остановив их жестом я шепнул им. — Не лезьте, я сам разберусь.

В момент, когда четвёрка узнала, кем являюсь я, их стиль речи резко изменился — из него пропала вежливость. По взглядам этих ребят было понятно, что они не уйдут, пока не закончат начатое. А я вовсе не собирался разделять их мнения. Следовательно, не было нужды вести лестные беседы.

— Почему вы здесь? — Спросил надменный эльф. — Это место священно для нашего народа.

— Что мы такого натворили? — я начал переговоры с группой противника.

А если быть точнее, оттягивать время.

«Сперва разузнаю о том, что же вообще происходит».

Я лишь хотел найти один из артефактов. Но в итоге появилась банда эльфо-нацистов и гномов. Это совершенно точно не входило в мои планы. Похоже их кто-то подослал сюда специально.

— Из-за вашей магии предки эльфов могут разгневаться на нас! — прокричал Рунал переполненным ненавистью голосом.

«Предки разгневаться?»

В этом рассказе совершенно точно не хватало деталей. Кажется он что-то скрывает.

— Но старейшина друид разрешил нам… — Тарла попыталась оправдаться перед своим соплеменником.

— Заткнись, человеческая подстилка! Ты предала наш народ, верно⁈ — Рунал ещё больше разозлился от слов Тарлы и закричал громче прежнего.

Я, нахмурившись, перевёл взгляд на группу Рунала.

«Вот принесла же нелегкая этого придурка».

Я будто окунулся в средневековье, в период охоты на ведьм, когда, принимая стихийные бедствия за действия ведьм, всех хоть немного подозрительно выглядящих девушек сжигали заживо.

Ведь и сам я жил в мире, где существовала магия.

Я сделал глубокий вздох и перевёл взгляд обратно на эльфа:

— Проще говоря, вы собираетесь прогнать нас только из-за этого?

— «Только из-за этого»⁈ Да ты хоть знаешь, сколько страданий вы принесли нашему народу? А о том, что наше государство на пути к гибели⁈

— Да откуда мне знать?

— Ради спасения моего народа мы обязаны прогнать чужеземцев! — прокричал Рунал с наполненными чувством справедливости глазами.

Я насмешливо взглянул на Рунала.

«Этот тип меня просто бесит».

Он входил в число моих неприятнейших личностей.

Эти ребята, оправдывая свои поступки «выполнением долга», просто идут вперед, закрыв глаза и уши, не обращая внимания на другие точки зрения. Честно говоря, они какие-то неадекваты, с которыми не получится договориться.

«Ха-а… Ха-а… Неплохо я тут поиграл в своё время».

— Простите, но вы этого не сделаете, — я пошел в сторону Рунала.

— Черт! — выкрикнул золотоволосый парень, поднимая свой меч и бросая на меня взгляд, полный чувства справедливости.

Я улыбнулся и сказал:

— Да, я как раз демон, дружище.

— Я и так знал, что ты демон!

Узнав, что я демон, Рунал нахмурился, зажмурил глаза и крепко схватил меч.

— Ради страдающих эльфов! Ради плачущих детей! Рунал Арнам заявляет, что ты будешь казнен им лично!

Из него начала вырываться мана, сверкающая золотым светом. Его волосы развевались на ветру, как в рекламе про шампунь.

В ответ на его вызов, стоявший за ним мужчина со щитом и гном с молотом двинулись в мою сторону.

Но я не испугался:

— Ха-ха! Отлично, Рунал! Если ты так уверен.

— После этого празднуем победу в таверне у дриад, — объявил Рунал мужчине и гному.

Когда Рунал произнес такие слова, щеки девушки из их команды покраснели.

Эльф-лучник, стоявший рядом, вздохнул и сказал:

— Да ладно. Рунал, ты правда будешь драться с демоном. Ты уверен, что сможешь?

— Справлюсь или нет — не важно! Это мне нужно сделать! — с решимостью закричал Рунал и поднял меч в небо.

«Вы только посмотрите на этого революционера, вот это красноречие», — я, смотрел в горящие, готовые вот-вот загореться настоящим пламенем глаза Рунала и поморщился.

В этой ситуации у меня, как предполагается, должны были бы затрястись поджилки. Но вынужден их разочаровать.

«Что не так с этими ребятами? Им бы к психиатру сходить провериться что-ли».

Рунал и его дружки создавали напрягающую атмосферу. А я такое не люблю.

Острый меч золотоволосого парня полетел в мою сторону.

Я, быстро отреагировав, выставил вперед свой черный клинок.

Однако, меч эльфа раскололся пополам и взорвался.

Вокруг меня, словно от взрыва настоящей бомбы, затряслась земля.

«Нужно быть аккуратней», — я никак не мог предположить, что меч, расколовшись на две части, взорвётся. — « Как и ожидалось, экипировка хороша. Если бы я был без брони, то точно бы пострадал от настолько внезапной атаки.»

Но благодаря доспехам образовавшийся в воздухе взрыв не нанес мне никакого урона.

Пока я задумался о пользе экипировки, Рунал повернулся к своим спутникам:

— Приготовьтесь к обороне.

Настала очередь ответного удара.

«Пламя Анубиса»

В моих руках черная дымка начала принимать шарообразную форму.

После того как шар полностью сформировался, я крепко сжал кулак.

«Метеоритный Дождь»

Техника, созданная мной с применением Силы демонического Гавваха.

Шар размером с футбольный мяч разделился на десятки шариков размером с теннисные.

Я небольшим движением руки отправил шары в сторону команды Рунала.

— Так, теперь давайте посмотрим, как вы справитесь!

Мужик посредине моментально выставил щит вперед.

— Ой! — завизжал он, когда его щит вдруг превратился в голубую стену.

Я просто улыбнулся, глядя на происходящее.

— Ну что, попробуйте так.

Вся та группа зарядов, летевших к ним, вдруг резко изменила направление и ушла в землю.

Тот мужик спереди, что защищался, отлетел назад под действием взрывной волны.

— Фриц! — крикнул Рунал Арнам, глядя на парня, который улетел.

«Ну надо же у них даже имена подходящие»

А потом с ненавистью уставился на меня:

— Ты… как ты смог?

— Это ты первый начал, дубина дубовая, — если бы сейчас кто-то увидел выражение лица эльфа, то мог бы подумать, что это я напал первым и без предупреждения.

Я хладнокровно глядел на зловещего блондина, который кипел от ярости.

— Прошения от меня не дождешься!

— То же самое могу сказать и тебе, идиот.

Казалось, он уже забыл, что не так давно сам нападал на меня.

Оттолкнувшись от земли, я рванулся в сторону эльфа.

— Встречай мое молниеносное лезвие! — Эльф мгновенно отреагировал.

«Почему все при бою орут названия своих приемов? Слыша их, можно предположить, каким образом собираются разносить тебя в клочья. Это дает шанс подготовить нужную защиту».

Сияя взглядом, я активировал Силу Стального Щита.

Согласно своему названию, острые клинки со стороны эльфа взметнулись в мою сторону, как ураган. Почти достигнув меня, они врезались в невидимую стену, которая отбросила их обратно.

— Рунал!

— Подонок!

В то время как Рунал Арнам пытался уклониться от своего собственного удара, гном и эльф, стоявшие поблизости, присоединились к атаке.

Я отклонился назад, избежав трех стрел, летящих в мою сторону, и протянул руку в сторону топора, который держал гном.

«Удар Молнии»

Заряд попал прямо в цель, и тело гнома, закровоточив, отбросило далеко назад.

Я, чтобы завершить начатое, подался в его сторону.

— Огненный заряд! — в это время кто-то выстрелил в меня.

Это оказалась стоявшая позади девушка с посохом.

Её атака была настолько сильна, что я, доверившийся своей броне, пройдя еще немного сдался и повернулся в её сторону.

— А-а-а! — откинутый назад Рунал снова бросился в мою сторону.

Золотистый свет, исходящий из его тела, доказывал, что сейчас он был силен. Земля вокруг него затряслась как при землетрясении.

«Он, оказывается, силён», — исправив положение с девушкой, я посмотрел на эльфа.

Сейчас Рунал обладал силой чуть больше, чем мой брат самозванец. Скорее всего он был силен настолько, что способен был убить голема.

Я и эльф сошлись в бою.

Золотая и черная силы, сливаясь в воздухе, разрушали все на своем пути.

Золотой меч вновь, расколовшись на две части, взорвался. Из-за взрыва, произошедшего прямо перед его глазами, мое тело откинуло назад.

— Ха! Видал, паршивый демон? — Завопил Рунал Арнам.

Я не мог поверить в то, что сейчас происходит.

«Если бы я не побеспокоился о получении пятого слоя маны, то находился бы в опасности».

Навыки Рунала превосходили все ожидания. Если смотреть исключительно на силы, то он вполне может оказаться сильнее меня

«Может он все же не просто так явился сюда?» — подумав об артефакте, я щелкнул языком.

Ничто другое не имело значения. Не сейчас. Не до тех пор, пока я о нём не позабочусь.

— О-отойди! — Рунал засмеялся, а в его глазах отразилось сумасшествие.

Отступая, он подготовил заклинание. Интересно, понял ли он то, что заклинания на самом деле тратят его жизненную силу? Но это не важно. Я убью его раньше.

— Адский Дождь!

Он выпустил своё заклинание, и десятки огненных шаров рассыпались и закружились, становясь всё больше и больше.

Он продолжал безумно ухмыляться, но по его телу было заметно, как сильно на него подействовал этот вызов заклинания. Красные пылающие сферы посинели, когда Рунал улучшил колдовство.

Кажется, он планировал убить не только меня, но и моих друзей.

— Аль!… — встревоженный голос Бастета эхом раздался в моей голове.

«Всё нормально», — ответил я телепатически своему питомцу. Я все держал под контролем.

Я мог бы убить эльфа его собственным заклинанием, но он этого не заслуживает. Это была бы слишком милосердная смерть. Он нужен мне живым, по крайней мере, пока я не получу от него ответы. Кто-то подослал его сюда.

Я хотел уничтожить его, но эта атака сегодня, не могла быть осуществлена только Руналом. Кто-то насильно перенапряг его мана-ядро… до такой стадии, что даже если я оставлю его в живых, то он, вероятно, совсем скоро скончается сам.

Как бы то ни было, его союзник смог преобразовать жизненную силу Рунала в ману. И по его невероятной силе, можно было предположить, что это как-то связано с культистами.

— Судя по твоему выражению, кажется, ты не знаешь, что сейчас произойдёт. Ты думал, что сможешь выжить? — зашипел Рунал, пуская слюни изо рта, — УМРИ ДЕМОН!!!

Десятки пылающих голубых шаров, каждый из которых способен сжечь дом, полетел в меня, словно пушечное ядро.

Я вздохнул и пробормотал:

— Демоническая форма.

Мое зрение преобразилось в монохромное, и цвета я мог различить только по частицам маны.

Казалось, сам воздух замер, прямо перед тем, как шары белого пламени врезались в меня.

У меня осталось совсем немного времени, пока работает форма демона. И мне нужно получить ответы, прежде чем это случится.

Пробираясь через облака пара и обломков, я разглядел фигуру Рунала, шокировано озирающегося.

— К-как т-такое возможно? Нет, это нереально. Что это за заклинание? — тараторил он, будто увидев призрака.

Рунал начал произносить ещё одно заклинание, и что удивительно, судя по тому, сколько маны он собрал в своей руке, то оно было мощнее, чем предыдущее.

«Копьё Зевса»

Этого заклинания я никогда не видел. Мана сформировалась в пылающее синее копьё. И что меня удивило, частицы маны не просто сформировались в облик копья, а, казалось, превратились в горящее оружие.

— Надеюсь, ты и это переживёшь. Потому что я хочу, чтобы ты наблюдал, как я буду трахать твоё драгоценную принцессу!— съязвил он, швыряя огненное копьё.

«Гром Сета»

Я выстрелил шаровой молнией из правой руки, поймав древко копья Рунала левой.

Моя рука слегка дёрнулась назад от силы броска, и раздалось слабое шипение, из-за столкновения огня и льда.

— Ааа!— пронзительный вой Рунала донёсся до моих ушей. — Моя рука! Как больно! Рука!

Я шёл в сторону Рунала, всё ещё нервно трогающего место, где была его левая рука.

— Белое Пламя! — зарычал я, и рука воспламенилась жемчужным огнём.

Я почти подобрался к Руналу, а он продолжал пятиться от меня.

— Оттрахать её⁈ — произнёс я свозь зубы. — Это ты зря сказал!

— Это… это не честно! М-магия молний? Ты м-маг-элементаль… — Голос Рунала затих, когда он в недоумении взглянул на меня. Его губы дрожали, вместе с поражённой молнией культей.

— Да!

Душераздирающий крик Рунала разорвал воздух, когда я схватил его за оставшуюся руку. Пламя в моей ладони начало медленно замораживать его, вплоть до молекул.

От удара, его рука разлетелась, как стекло. Рунал поражённо смотрел на осыпающиеся осколки того, что было его левой рукой.

— Н-нет… как ты смеешь! Я Рунал Арнам!— выплюнул он, отталкиваясь ногами подальше от меня.

Придавив его ногу, я прижал его к полу. В его взгляде не было ни следа здравомыслия.

Он больше не был разумным…

«Ступня Великана»

— АААААА!!!

Нога Рунала превратилась в багровое месиво. Куски костей валялись в гуще крови, сочащейся в трещины в земле, которую я пробил, усилив ногу заклинанием.

Ещё один хруст кости раздался по округе, а за ним последовал пронзительный вой боли, когда я проделал то же самое с другой ногой.

Взяв Рунала за шкирку, я ударил его по лицу, чтобы привлечь внимание.

— Кто тебя подослал?

Его взгляд встретился с моим, и он сказал:

— Думаешь, я тебе что-то расскажу? Ха-ха-ха! Ну, слушай внимательно! Твоего так называемого лучшего друга, того тупицу, забрали. Утащили, и я не знаю куда! Уверен, он уже мёртв! Ха-ха…

Я бросил его на землю.

— Тьфу!

Я так переживал по поводу Тарлы, что забыл об Андрее. Подняв глаза, я огляделся вокруг. Там где ранее стояли мои друзья, Тарла и Надя лежали сбитые с ног, а Андрей исчез.

— КУДА ОНИ УВЕЛИ МОЕГО ДРУГА⁈ — закричал я, надеясь на ответ. — Кто забрал его?

— Они прошли через это, — прорычала Надя, указывая на странное сияние, похожее на портал, с множеством магических частиц.

Это был портал? Мои подозрения подтвердились? Атака эльфа-нациста была лишь отвлечением внимания. А другая группа в это время напала на моих друзей.

— Кто это сделал⁈ — Я схватил эльфа за грудки и затряс.

— Это не важно. Вероятно, он уже мёртв. И вы тоже умрёте, — смеялся Рунал, кровь стекала из его искалеченных ног.

Глядя на него, у меня появилась некоторая жалость, но только немного. Если бы я не переиграл Рунала, он мог бы натворить ужасных дел с Тарлой. Его угрозы и мрачные фантазии звучали в моей голове.

Я поставил ногу между его изувеченных ног, на единственном месте, которое еще было живым, кроме головы. И это было единственное место, которое ему еще что-то значило.

— Что ты задумал? — В его голосе был страх.

Я посмотрел ему в глаза и сказал то, что думал.

— Принимаю меры, чтобы такие уроды, как ты, не могли продолжить свой род.

Его глаза расширились от осознания, и он попытался что-то сказать, но…

— Встретимся в следующей жизни, — произнес я равнодушно.

Нога с хрустом костей и чавканьем плотивоткнулась, заставив его издать пронзительный крик.

Теперь Рунал, помощник того, кто несет ответственность за этот беспорядок и смерть, лежал передо мной, медленно умирая. Из его рта текла пена, когда он пытался что-то пробормотать. Я вытянул ногу из кровавого месива того, кто посмел причинить вред моим близким.

По всему моему телу разлилась жгучая боль из-за окончания демонической формы. Жесткие щетинистые волосы вернулись к обычной короткой прическе. Древние руны, обвивавшие мое тело, исчезли, и зрение тоже вернулось в норму.

Отдача оказалась слабее, чем я предполагал. И хотя я избежал отключки, я неэффективно использовал свою ману.

Я едва стоял на ногах. И когда я поднимал руку, чтобы нанести последний удар, сверху раздался свистящий звук.

С небес спускались три фигуры. Прежде, чем я разглядел их лица, аура, исходящая от них, дала мне понять, кем они были.

«Божества».

— … там… — выдохнул эльф, будто задыхаясь.

Мое внимание сфокусировалось на фигурах, и я не понял, о чем он говорил. Взглянув вниз, я заметил, что глаза эльфа направлены на одну из фигур.

Он заговорил снова, на этот раз четче:

— Пришли за тобой…

Прежде чем я успел отреагировать на его слова, внезапный световой всплеск ударил меня в грудь с такой силой, что я пробил своим телом каменную стену.

Глава 22 Ад — первый город на земле

Итак, что происходит после смерти? Этот вопрос меня мучил не раз. Хотя я не осмелился отрицать Рай и Преисподню, я все-таки надеялся, что за гранью этого есть что-то более глубокое.

Если ты вел благочестивую жизнь, то, вероятно, попадешь в Рай, где будет уют и любовь. Если ты злой и извращенный, тебя ждут проклятые души, мучающиеся вечно. Но что, если ты не подходишь ни под одну из этих категорий? Есть еще один уровень, Мир Духов, иногда взаимодействующий с миром живых.

Меня всегда увлекали рассказы о параллельной плоскости, прилегающей к нашей. Она разделяет живых и мертвых, и маги доказали ее существование, ощущая ее силу. Истории о призраках из детства могли быть реальными, так как духи иногда покидали свой мир и взаимодействовали с нами.

И что происходит с душами в Мире Духов? Ничего. Они бродят, становясь добычей для охоты демонов. Это ужасно, и вот почему я всегда верил в что-то большее. Но, кажется, воскрешенные не помнят загробной жизни, и ничего не доказано.

Я часто слышал о «свете в конце туннеля» от тех, кто вернулся к жизни, и я задавался вопросом: где же был этот свет для меня? Вокруг меня была тьма, и единственное, что я слышал — раздражающий хриплый голос, нарушающий мой покой.

Не зная, сколько времени я был без сознания, и не видя солнца, мое восприятие времени исказилось.

— … говорил тебе быть осторожным… Ты не только позволил им сбежать, но и выдал нас. Ты бесполезен! — разбудил меня хриплый голос.

О, я не был мертв.

Как только я открыл глаза, вид у меня был какой-то туманный, но я все равно разглядел двух чуваков, стоящих надо мной. Они в своем деле так увлечены, что даже не подозревают, что я в сознании. Но, честно говоря, когда ты привязан к столбу в темной дыре без окон, опции ограничены. Подо мной — холодный камень, влажный на ощупь. Ясно, что мы где-то в подземелье.

— Они нас обманули. Эльфийская шлюха своими фокусами нас задержала, когда этот едва не прикончил наших.

— Не лезь со своими оправданиями! Наши проваленные планы теперь ничего не стоят. Теперь у нас нет ничего против короля эльфов.

Мне показалось, что засада у руин была преднамеренной, но зачем — не понял. Возможно они были причастны к похищению Тарлы. Те самые люди из блокнота о которых упоминал Жаба незадолго до своей смерти. Говоря о похищениях я также вспомнил об Андрее. Я не знал где он, но судя по разговору этих двоих, Наде и Тарле удалось сбежать.

Когда мои глаза привыкли, я разглядел фигуру того, кто сейчас наезжал на парня. Он был в маске и темной одежде.

— Возможно, стоит поймать их на обратном пути… — попытался оправдаться обвиняемый парень.

— Это все из-за того, что я имею дело с аристократами, — вздохнул человек в маске. — Вы, ребята, считаете, что если вас примазали к элите, так сразу можете делать что угодно. Но теперь, когда наш план не сработал, эльфийские и человеческие монархи не собираются сидеть сложа руки. Ты действительно думаешь, что сможешь переиграть такого крутого мечника, как император Николай?

Мой отец был известным мечником в империи, заслужившим репутацию защитника страны во время вторжения Западной коалиции. Такие как он, магические фехтовальщики, использовали ману, чтобы поднять свои силы и сделать свое оружие еще более страшным.

Но аристократ был на уровне:

— Не думайте, что сила человека — единственное, что имеет значение в бою.

Чел в маске был четко раздражен:

— Ты просто не ценишь, насколько он уникален. Вот почему он император, а ты — нет.

Мама однажды сказала мне, что бойцов уровня моего отца сегодня насчитывается менее нескольких десятков во всем мире.

Тем не менее, аристократ ухмылялся и говорил:

Если бы только сила одного человека имела значение, войн бы не было бы вовсе, и эльфы бы уже давно нас покорили. В конце концов, мы все всего лишь смертные, верно? — он усмехнулся, но тип в маске казался недовольным его легкомысленным настроением.

Ладно, хватит, — он повернулся ко мне. — Кажется, наш гость проснулся.

Хотя я был рад, что остался в живых, мысль о том, что меня могут держать в плену и использовать для шантажа против моей семьи, мне просто кипела кровью.

Может, мы его куда-то пристроим? — предложил аристократ.

Проклятый парень, приносящий нам столько проблем? Наверное, лучше продать его в рабство, чем заниматься этим.

Все-таки он сын императора, — напомнил аристократ. — Может быть, мы сможем использовать его как приманку.

Или продать? — пожал плечами парень. — Как-то нам слишком долго приходится ждать этого шанса, чтобы рисковать из-за какой-то там подозрительной карты. Потерпим, как его рана?

До тех пор, пока он не упомянул о ране, я совсем забыл, что она была обожжена, потому что боли у меня вообще не было. Мои руки были связаны над головой, и я не стал морочить себе голову, чтобы поднимать взгляд.

— Рана всё ещё есть, но лекари стабилизировали её и перевязали, — ответил парень.

— Хорошо. Нам важно не рисковать его жизнью, если мы хотим получить выгодные условия.

Они разговаривали обо мне так, будто меня в комнате вообще не было. Но я так и не понял, кто они такие. Ясно лишь, что у них были планы против моего отца и короля эльфов.

Враги из Западной коалиции, Культисты, или, возможно, и то, и другое вместе.

Аристократ потянулся похрустев костяшками:

— Если я могу предложить, как насчет того, чтобы помучить его, прежде чем полностью залечить раны? Он был бы намного послушнее.

Не буду врать, меня прошиб холодный пот при слове «пытка».

— Мы не можем рисковать его разумом… Я поговорю с остальными. До тех пор посади его в камеру и заставь работать в шахтах. Нет смысла кормить лишний рот, если мы не можем извлечь выгоду.

— Очень хорошо, — присвистнул аристократ. — Отведите его в камеру.

Человек в маске и аристократ вышли из комнаты через толстую деревянную дверь, прежде чем вошли двое вооруженных мужчин. Они оба были покрыты татуировками и носили простую темную одежду с ятаганами, пристегнутыми к поясам. Я не слишком утруждал себя запоминанием их лиц, поскольку они выглядели как обычные пехотинцы, и я был слишком сосредоточен на попытках выяснить, кто меня похитил и почему.

Они сняли цепи, приковывавшие меня к столбу, но оставили мои руки в кандалах. Кандалы были особенными — антимагические. В них я не мог использовать свою магию.

Прежде чем я успел опомниться, они подхватили меня под мышки и, подняв, вынесли из комнаты. Мои ноги с силой волочились по земле, когда мы шли по тускло освещенному коридору, полному пустых камер, зарешеченных железом, но я слышал, что мы были не одни. Послышалось бормотание, кашель и другие звуки, и мимо нас даже пробежала крыса.

Мысль о том, как отреагировала бы Селена, если бы увидела в доме крысу, заставила меня усмехнуться. Я, вероятно, мог бы представить что-то менее травмирующее для нее, но даже этого было достаточно, чтобы помочь мне сбежать от моей мрачной реальности. Эти сладкие мысли о доме были единственным, что могло помочь мне пережить весь этот бардак. Правду говорят, надежда умирает последней.

В конце концов, мы достигли части подземелья, где было больше заключенных. Они отпустили меня, заставив упасть на землю лицом вниз перед камерой, полной заключенных.

— Не пытайся выкинуть что-нибудь смешное, — сказал один из охранников, облизывая губы и хихикая, думая, что он мог бы избить меня, если бы я это сделал.

Даже если бы мне удалось разоружить их, у меня не было никакой надежды сбежать, пока я не знаю, где я вообще нахожусь. Так что оставлю эту затею до следующего раза. Должны быть выполнены определенные условия, чтобы даже попытаться предпринять такую попытку побега.

Затем они открыли дверь камеры и безжалостно втолкнули меня внутрь. Заперев нас, они повернулись и ушли, и тогда я наконец вздохнул с облегчением.

— Ой, мог бы, и повежливее быть, псина сутулая, — я пробормотал вслух, отряхивая пыль с колен.

Взглянув вокруг, это место было похоже на типичное подземелье замка, где держали военнопленных и предателей. Я был лишь в одной из многих камер, но большая часть подземелья была покрыта тенью, которой свет от нескольких горящих факелов не мог достичь.

— Узнаю ворчание. А-Алекс? Александр Каракалов?

Моя голова повернулась на голос, слабый, но знакомый голос.

— Принц Валериан? — Прошептал я, сомневаясь.

— Д-да. Хотя, «принцем», похоже, меня больше назвать нельзя, так как я был лишен этого титула. Кто бы мог подумать, что я встречу тебя здесь, Алекс, — он ответил со слабостью в голосе, и судя по его тяжелому дыханию, было похоже, что он сильно пострадал.

— Лишен титула? Я не понимаю. Что здесь происходит? Почему ты здесь, Валериан? — Я облокотился на металлические прутья моей камеры в надежде более отчетливо слышать его. Опираясь на то откуда шёл его голос, я пришёл к выводу, что его камера по диагонали напротив моей, но из-за того как были установлены факелы, большинство камер оставались в темноте. — Где мы?

— Ад, — прервал нас мой сокамерник, прежде чем сплюнуть на землю. — По крайней мере, они так это называют.

— Он прав, — отозвался Валериан. — Ад, первый подземный город на земле. На шумерском «Ад» — значит «первый», так же как «Адман» — это «первый человек.» Мы в огромном комплексе подземелий под Крымским полуостровом. Сюда привозят рабов со всего континента и пытками добиваются от них повиновения, прежде чем продать на черном рынке. Тех, кого нельзя продать, заставляют работать в шахтах, а некоторых женщин держат здесь, чтобы их мужчины могли наслаждаться ими.

Мы вернемся к этому позже. Алекс, как ты оказался заперт здесь? С твоими способностями, я предполагал, что ты будешь способен за себя постоять или хотя бы убежать в случае необходимости, — намек на отчаяние промелькнул в голосе Валериана, когда он говорил это.

— Когда мы искали артефакты, мне пришлось использовать большую часть моей маны, в сражении с противником. Когда появились три божества, у меня осталось недостаточно сил, чтобы противостоять. — Я вздохнул.

— Божества? — Недоверчиво переспросил Валериан. — А ты про этих летающих… Это стражники Чандры. Летающего города богов, где живут маги сумевшие сохранить технологии после ядерной войны в прошлом. Их полет не более чем технология.

Я мало что понял из слов Валериана, но действительно технологическая отсталость этого мира вызывала во мне сомнения. Ведь даже в Египте, где я жил пять тысяч лет назад, уровень технологий многократно превосходил здешний.

— Расскажи мне, что случилось? — спросил голос Валерия.

Я рассказал ему обо всем так подробно, как мог в тишине подземелья. Можно было только предположить, что его молчание было свидетельством того, что он внимательно слушает. Я не волновался о том, что наш разговор могли услышать двое моих сокамерников. Судя по их виду они были далеки от тех тем, которые мы обсуждали.

Информация, которую я раскрывал, была не так уж конфиденциальна, поэтому я поведал Валерию обо всём, что произошло, вплоть до недавних событий.

— Можешь ли ты описать мне, каким именно был тот эльф, когда вы сражались?— спросил Валериан.

— Помимо значительного усиления его способности манипуляции маной, я заметил, что изменилась и его внешность. Дайте подумать, у него был такой болезненный, серый тон кожи, а также тёмные линии, которые я полагаю, были его венами, на его лице, шее и руках. Цвет его волос тоже изменился; он были не золотыми, какими я их помнил, а скорее грязно чёрных и белых оттенков.

— Нет эликсира в этом мире, способного настолько усилить мана-ядро, Алекс. Полагаю у тебя есть догадки? — принц Валериан прервал меня, с огорчением в голосе.

— Я не совсем понимаю. А что?

— Я просто хотел коё в чем удостовериться, но думаю, что у меня уже есть некоторое понимание всей этой ситуации. Я знал, что это должно было случиться, но не так скоро. Они следуют плану слишком быстро. — Я слышал шаги принца, похоже, он расхаживал по своей камере.

— Что значит, ты знал, что это должно было случиться? Кто «они»?

Наступила небольшая пауза между нами, и только треск от пламени факелов нарушал тишину подземелья.

— Я не могу сказать, Алекс. Я скован силами, которым ни один из нас не может противостоять. Мне очень жаль.

— Скован? Хах, ясно. И есть ли способ снять эти оковы? — Я спросил в ответ, звуча язвительнее, чем хотел.

— Я искал ответ на это, и всё было безрезультатно, — принц Валериан глубоко вдохнул, игнорируя мой тон. — До того, как я попал сюда мой отец сказал мне. Он сказал, что они втянут Германию и Россию в войну. Может быть через пару лет, десять лет или полвека…

— Тогда, причина, почему ты заперт здесь, в том что…

— Исходя из того что ты рассказал мне, а также того что я уже знал, похоже, я стал козлом отпущения, которого Коалиция хочет использовать, как удобное оправдание для всего, что произошло в последнее время.

— Зачем Западной коалиции нужен козел отпущения? Германия же не входит в их союз.

— Я не могу назвать причину этого, также, — ответил он. В его тоне ясно чувствовалось разочарование, но оно было направлено не на меня, а скорее на самого себя. — Алекс, для меня болезненно продолжать говорить об этом. Даже сама мысль о том, чтобы рассказать кому-то, то, что я знаю, активирует проклятие. Нам обоим следует немного отдохнуть и набраться сил; видят небеса, они нам понадобится.

Вздохнув, я отошёл от металлических ворот и прислонился спиной к жесткой каменной стене своей камеры. Из-за кандалов и решетки особого сплава, я всё ещё не в состоянии использовать какую-либо магию здесь.

От нечего делать, в моём разуме начали пробегать разные мысли.

Мы были внутри подземного города, расположенного под одной из самых дальних областей империи. Предположим, что я смогу сбежать с принцем Валерианом, но сможем ли мы покинуть этот остров живыми? Валериан был магом с серебряным мана-ядром, силы которого должно быть достаточно, чтобы мы смогли сбежать.

Я отказался от своего плана после осознания того, что мы, скорее всего, погибнем.

После, нескольких часов размышлений, я мог только цокнуть языком от досады и лечь на холодный пол, чтобы попытаться немного поспать. Похоже, что это было невозможно. Становилось всё тяжелее и тяжелее отгонять чувство безысходности, и чем больше я пытался планировать наш побег, тем сильнее оно становилось.

* * *

Прошла уже неделя с тех пор, как меня поместили в камеру к остальным. Ад действительно был ужасной дырой, наполненной отчаянием и печалью. Только в шахтах работало более сотни рабов, из-за чего я не мог даже предположить, сколько всего было заключенных.

Рядом со мной в камере сидели еще двое бедолаг.

Их звали Тумба и Горшок и они не были аристократами подобно мне и принцу Валериану. И мне было чрезвычайно трудно выбрать, кого я ненавидел больше. Они оба были отбросами общества, которые охотились на тех, кто был слабее их.

Тумба был членом преступной группировки, который попал в рабство, когда на их убежище был совершен налет. Горшок, с другой стороны, оказался в долгах из-за чрезмерных азартных игр не с теми людьми. Он даже признался, что продал свою жену и ребенка работорговцам. Но вместо того, чтобы выплатить то, что был должен, он снова проиграл все это в азартные игры.

— На кой черт им вообще нужно столько этих камней? — Горшок вздохнул, откусывая от буханки хлеба, которую ему дали.

Будучи детьми простолюдинов далекими от магии, они не могли знать об этом что-либо.

Я же был немного лучше знаком с кристаллами маны с тех пор, как увидел их дома. В магии и алхимии они служили ключевым компонентом. Они также использовались для ритуалов заклинания, снимая нагрузку с заклинателя за счет использования находящейся внутри маны. Количество запасенной маны варьировалось в зависимости от их чистоты. Кристаллы, которые добывали в шахтах, были довольно обычными, но в больших количествах все равно стоили немало.

Этих двоих заставляли работать в шахте, и каждый день их уводили охранники. А меня же не трогали, поэтому эти двое питали ко мне искреннюю неприязнь. Но выражать ненависть в открытую не осмеливались. Лишь злобно зыркали со своих лавок и шептались.

Я же в свою очередь спал в полглаза и не доверял им.

Я опять стал думать о плане побега. Я ковырялся в нем с тех пор, как открыл глаза утром. Для успешного выполнения дела нужно было наскрести как можно больше инфы. К счастью, я выучил не мало фишек.

Во-первых, я понял, что в Аду охраны хоть отбавляй, может быть, даже больше, чем рабов. Но подавляющая часть из них — обычные пехотинцы, которые любят веселиться с алкоголем и захваченными дамами.

Если я буду вооружен и не наткнусь на слишком многих сразу, победить их не представляло бы проблем. Но есть трудности в лице аристократа и его прихвостней.

Во-вторых, я хорошо составил план коридоров. Если мне удастся выкрасть одежду после того, как выберусь из камеры, я точно знаю, где лестница ведет в основной зал. Смешаться с толпой было бы тут неплохим вариантом. Маловероятно, что все тут друг друга знают.

Чтобы попытка побега удалась, нужно было придерживаться пары правил. Если нет шанса тихо избавиться хотя бы от одного, то и начинать-то не стоит. Ночью сбегать казалось логичным, но на практике — фигня. Риск, что сокамерники меня подставят, был слишком высок, а их освобождение мне вряд ли помогло бы. Это все должно было случиться в рабочее время, когда многие уходят в шахты с охранниками.

Единственный кому я помог бы — это был принц Валериан. Но я еще не посвящал его в свои планы.

И последние два правила побега: должно быть оружие и я не должен быть валяющимся на полу трупом. Надо быть в форме, чтобы и в бой вступить, и, если что, выжить в дикой среде.

Не зная, где точно этот Ад, возможно, я проведу много времени в природе, если тут нет никакого города. Так что наличие нормального вооружения — это ключ к моему выживанию.

Вдруг эхом раздался топот тяжелых сапог, когда стражник, который должен был присматривать за нами, прибежал с кнутом в руках. Не задавая никаких вопросов, он замахнулся на спину Тумбы, заставив его замычать от боли, прежде чем упасть на колени. Горшок спрятался под лавкой, надеясь избежать неприятностей.

Когда стражник посмотрел на меня, я поднял руки и отвел взгляд.

— Не надо так смотреть, я все равно не буду работать.

Несмотря на это, он взмахнул хлыстом, но намеренно ударил по камням надо мной. Через несколько секунд вокруг нас появилось еще больше стражников.

— Отведите его, — приказал надзиратель. — Хозяин ждет его.

Стражник ухмыльнулся, затем пожал плечами и подтолкнул меня вперёд. Они куда-то повели меня, но я даже не знал зачем. Ведь все это время я сидел в камере и никому не было до меня дела.

Глава 23 Тюрьма для богов

Охранник провел меня вперед:

— Тебе лучше не разговаривать с нами или другими охранниками, — прошептал он с необычным холодом в голосе, когда мы прошли через довольно грубо сделанную дверь.

Ослепительный свет пробивался через расщелину в стене, которая разделилась надвое. Когда мои глаза привыкли, я, наконец смог увидеть, что было впереди. Ярко освещенный коридор, с дугообразным потолком, простирался перед нами.

Он был покрыт таинственными символами, вырезанными на всех стенах и углах, что были в поле зрения. Выгравированные руны, делали коридор похожим скорее на мемориал с выгравированными именами павших, чем на помещение с роскошной отделкой. Каждая гравировка и символ похоже имели назначение и смысл.

Так же в коридоре были простоватого вида люстры, свисающие с потолка через каждые несколько метров, но, тем не менее, освещение было очень ярким. Белый свет отдавал холодом, равнодушием, напоминая мне больницу в моем прежнем мире.

Мы шли молча, лишь эхо от наших шагов заполняло пространство. По обе стороны были двери, от коридора, сделанному в основном из металла. Казалось, что коридор не имеет конца.

Но к счастью, надзиратель остановил нас, перед казалось-бы случайной дверью, слева от нас. Он стучал в дверь без остановки, пока она не распахнулась вовнутрь, открывая вид на одетого в броню мужика похожего на медведя.

Я внимательней взглянул на него.

— Король уже ждет, — страж немедленно указал вглубь зала.

Его взгляд был сосредоточен на мне, пока он рассматривал меня с любопытством и опаской.

— Сообщи королю о нашем прибытии. — Надзиратель небрежно послал стража, в нетерпении. Мужчина в броне сделал быстрый поклон и ушёл через скрытую чёрную дверь, которая была замаскирована как часть стены.

Спустя несколько минут, страж вернулся и до конца открыл дверь, позволяя нам войти.

Я не мог сдержать улыбку, следуя за двумя охранниками. То, что ждет впереди, скорее всего, определит моё будущее.

Когда я миновал стража, и прошёл через потайную дверь, я смог сразу ощутить изменения атмосферы. Мы оказались в большой круглой комнате с высоким потолком, который, казалось, был изготовлен полностью из стекла. Комната была в строгом стиле, с длинным, прямоугольным столом в самом конце. Лица присутствующих были обращены к нам. Они смотрели на меня, каждый с разным выражением.

— Ваше Высочество, — охранники поклонились, в то время как мужчина и женщина встали со своих мест.

— А, вы привели этого человеческого наследника, — прогремел хриплый голос. Я поднял глаза и увидел, что это был король гномов, Давид Серобород.

Он носил густую русую бороду, которая росла от его подбородка, покрывая грудь. У него была мускулистая грудь, защищенная добротной кожаной броней, которая скорее сковывала его мышцы, а не защищала их. Однако, глядя на его мягкие, гладкие руки, вращающие золотой фужер с вином, я стал сомневаться, были ли эти мышцы для дела, или просто на показ.

Мне было трудно контролировать лицо, которое так и норовило показать моё раздражение. Получается в этом деле также замешано и царстов гномов. Ну да, неудивительно, ведь мы под землей. Но что побудило их отказатся от союза трех рас.

Сжав зубы, я прошипел.

— Где мой друг Андрей, что вы сделали с ним, — сказал я сквозь зубы.

— Хмпф. — Он плюхнулся обратно на своё место, скрестив руки.

Даже когда он уселся обратно на свой стул, нельзя было не заметить крепкое телосложение, которое имел король гномов. Вены на его руках вздувались с каждым легким движением. В паре с длинной густой бородой и тёмными, крупными глазами, даже будучи гномом, он выглядел гораздо крупнее, чем был на самом деле.

— Ну, ну. С ним все в порядке. Освободите руки мальчика. — Королева гномов, была тем, кто только что говорила. Прошло несколько лет с тех пор, как я в последний раз видел чету гномов, но помимо появления пары морщин, мало что изменилось в них. Я заметил, что королева выглядела усталой, но выражение на её лице вовсе не выдавало этого.

Это был не первый раз, когда я увидел королеву гномов, но она была, как ожидалось — мужеподобной. У неё была мощная, квадратная челюсть, пронзающий взгляд и тёмные волосы, зачесанные назад в хвост. Её широкие плечи, растягивали ткань её простой, коричневой блузки, пока она, выпрямившись, сидела на своем стуле.

Она окинула взором присутствующих:

— Да, и именно поэтому я не предлагаю убить мальчика. Нам просто нужно всего лишь нейтрализовать его как мага, — холодное безразличие в её голосе, казалось, заставило даже её мужа дрогнуть на миг.

Из темноты прозвучал третий голос, тот самый аристократ в маске:

— Этот мальчик слишком опасен, чтобы оставить его в покое. Представьте, если он и его питомец кото-дракон, решат сделать вас своими врагами…

Мои уши напряглись при упоминании Бастета.

— Граф Бастард, мы с мужем с вами согласны, с точки зрения родителей, — королева гномов говорила спокойно, её отстраненный взгляд переключался между ним и мной. — Это ради благополучия всей расы гномов.

Я тяжело вздохнул. Ну в принципе я предполагал, что гномы не захотят отдавать артефакт добровольно. Они и эльфы-нацисты, были теми кто организовал засаду у руин. И здесь еще был тот, кого она назвала Графом Бастардом.

Этот аристократ в маске и есть один тех, кто записан в блокноте Жабы. Граф Бастард, Лорд Пёс и Леди П. Еще бы узнать кто оставшиеся двое.

— Так что, мы лишаем мальчика сил и убиваем дракона, на тот случай, если он затаит обиду на нас и решить отомстить? — Человек в маске почти кричал, встав со своего стула, обращаясь к правителям.

— Граф Бастард, знай своё место! Не думай, что ты на том же уровне, что и мы, просто потому, что сидишь здесь. Может мне напомнить тебе? — Давид грозно прорычал, обвиняюще указывая на аристократа. — Мы на грани войны, и я сильно рискую.

— Ваше Величества. Меня привезли сюда, вероятно вас обманули…

Но король гномов не дал мне договорить:

— Ты не будешь говорить, пока тебе не позволят! — Давид взревел, прерывая меня. — Ты будешь здесь, пока твой отец не уступит.

— Тогда я не вижу смысла в моём присутствии, если мне даже не позволено говорить, — я сделал всё возможное, чтобы контролировать громкость и тон своего голоса, но вышло гораздо жестче, чем хотелось.

— Ты прав! Заприте его в одну из нижних камер и держите его там до дальнейших распоряжений. А также, закрой его питомца, — королева ответила за своего мужа, махнув рукой по направлению к нам.

Было очевидно, что король и королева гномов были за то, чтобы меня лишили сил. И многое оставалось неизвестным.

Пока надзиратели вели меня через другую дверь и спускались вниз по лестнице, я пыталась поговорить с ними, но безуспешно.

Вскоре они привели меня глубоко под землю. Принц Валериан и те двое остались в другой камере. Мое новое место было гораздо более мрачным.

Полагая, что разворачивается наихудший сценарий, я вздохнул.

— Что происходит? — Я осмелился спросить, когда мы подошли к двери камеры.

— Заткнись и не создавай больше проблем. — Он втолкнул меня внутрь, прежде чем запереть. — Ты слишком ценен, чтобы оставлять тебя в камеры предварительного заключения.

После этого он ушел, оставив меня в тени холодной ветхой камеры подземелья.

Взглянув вокруг, это место было похоже на типичное подземелье, где держали военнопленных и предателей. Я был лишь в одной из многих камер, но большая часть подземелья была покрыта тенью, которой свет от нескольких горящих факелов не мог достичь.

Хоть здесь и было темно, но я ощутил, что нахожусь здесь не один. В темном углу камеры возвышалась неподвижно сидящяя фигура. Это был высокий и тощий старик, и кажется он спал.

Вдруг он засмеялся и я ощутил себя не в своей тарелке. Похоже меня посадили с безумцем.

— Как тебя зовут, мальчик? — он внезапно перестал смеяться, впервые посмотрев мне в глаза.

Его бледная радужка глаз застала меня врасплох, заставив задуматься, не слепой ли он. От него не осталось ничего, кроме кожи и костей, но его окружала странная аура. Я еще не был уверен, могу ли я доверять ему или нет, но назвать свое имя казалось достаточно безобидным.

— Александр Каракалов, — представился я, наблюдая за ним.

— Отличное имя. Означает «Победитель». Его дали тебе твои родители?

От его вопросов у меня мурашки побежали по коже. Дело было не только в том, что он спрашивал, но и в том, как он формулировал эти вопросы, казалось, что он уже заранее знал ответы.

— А как твое имя старик? — Я попытался сменить тему.

— Энки.

— Хм? Древний бог?

— Ты можешь называть меня Энки, — усмехнулся он. — Имена… Иногда мы упускаем из виду их важность. Знаешь ли ты, что в древние времена люди верили, что имена — это то, что дает нам силу? Вот почему имена божеств, которым сейчас поклоняются, имеют символическое значение.

— И ты в это веришь? Энки…

Конечно, я слышал историю про двух божественных братьев Энки и Энлиля. Один из них был за рабство людей, а второй давал людям свободу. Энки проиграл… И похоже его заточили именно здесь. Но сколько веков уже прошло с тех пор.

— В каждом мифе есть доля правды, Александр… — Отвечая на мой вопрос, Энки прислонился к стене.

— Могу я задать тебе один вопрос? — Спросил я.

— Да, — кивнул он.

— Почему тебя посадили в тюрьму? Ты противился воле богов, что угнетают людей?

Старик ухмыльнулся:

— Какой интригующий вопрос. Если предположить, что ты прав и меня привели сюда не просто так, мой ответ выдаст многое.

Но мне был интересно узнать, действительно ли он тот за кого себя выдает.

— Возможно, я многого не знаю, но они определенно не держат здесь людей, которые им бесполезны. Ты не работаешь в шахтах, и я сомневаюсь, что кто-то держит тебя для развлечений.

Старик улыбался:

— В твоей теории много домыслов и изъянов, но это хорошее начало. У тебя есть потенциал.

— Потенциал? — Я поднял бровь.

— Простой ответ на твой вопрос заключается в том, что я был заключен в тюрьму, потому что причинил им неприятности. Однако, чтобы завоевать твое доверие, я расскажу немного больше. Ты готов?

Он подождал, пока я кивну. Я не был уверен, в какую игру он играет, но взаимодействие с ним принесло много пользы. Единственной проблемой, которую я не мог обойти, была возможность того, что он совершенно безумен. Тем не менее, я кивнул, ожидая его ответа.

— Ты хотел знать, кто я такой, и хотя ответ слишком сложен, чтобы вдаваться в подробности, я постараюсь сделать его простым. Ты знаешь, кто такие маги?

— Ты утверждаешь, что ты маг?

— Как еще ты объяснишь мое столь долгое выживание без еды? В этой камере не кормят, если ты не заметил.

И вправду, с момента моего появления здесь, никто не приносил еду.

— Я не понимаю. Как это связано?

— Когда ты развиваешь ядро маны, твое тело больше не чувствует себя обремененным такими мелкими потребностями.

— Если ты не возражаешь, я спрошу, какой у тебя уровень магии?

— О… легендарный! — он расхохотался. — Впечатляет, правда?

— Да… — Я неловко улыбнулся, если он не врет.

Если бы это было правдой, это, безусловно, считалось бы удивительным подвигом для человека. И даже для бога. Однако он не солгал мне. Развитое ядро маны освобождает человека от необходимости в пище и воде.

Старик горько вздохнул:

— Тем не менее, я больше не обладаю способностями, поскольку они были запечатаны ими.

Это я и сам знал. Подземелье странным образом блокировало любую магию.

— Ты знаешь, кто они? — Спросил я.

— Как насчет того, чтобы сначала ответить на один из моих вопросов? — он усмехнулся в миллионный раз, заставив меня задуматься, не шутит ли он. — Расскажи мне о своих родителях, Александр.

— Что за странный вопрос, — самодовольно ухмыльнулся я.

— Справедливости ради, я отвечу на все оставшиеся у тебя вопросы, если ты расскажешь мне больше о своей семье.

— Почему ты так одержим моей семьей? Это становится странным…

Старик развел руками:

— Честно говоря, мне просто любопытно, почему ты наделён такой могущественной магией.

— Что⁈ — Я повысил голос, шокированный его заявлением.

Знал ли он о моем проклятии? Знал ли он что-нибудь о двух моих мана-ядрах, когда у обычного мага всего лишь одно? Дюжина вопросов возникла у меня в голове, но он, вероятно, не хотел отвечать, пока я не удовлетворю его любопытство.

— Ты прав. Сначала я хочу получить ответ, — он пристально посмотрел мне в глаза, заставляя меня снова почувствовать себя невыносимо неловко.

— Теперь читаешь мои мысли? — Пошутил я, вздохнув. — Однако я поделюсь только тем, чем мне будет удобно. После этого ты больше ничего от меня не добьешься.

— Это все, о чем может мечтать старик проживший тысячи лет, — усмехнулся он, внимательно слушая.

Следующие несколько минут я потратил на то, чтобы объяснить ему свое происхождение. Я пытался выяснить, знает ли он что-нибудь об этом, но он казался невежественным. Я скрывал все личное и рассказывал ему только то, что и так известно публике. Этого, казалось, было достаточно, чтобы удовлетворить его любопытство.

— В общем-то, это все… Больше я тебе ничего не скажу.

— Так мало… Но сделка есть сделка, — усмехнулся он.

— Итак, теперь ты ответишь на мои вопросы?

— Конечно…

— Тогда…

— Александр… Прежде чем задавать мне какие-либо вопросы, скажи мне… Ты хочешь сбежать из этого места?

— Хочу ли сбежать? — Я, наконец, рассмеялся. — Теперь ты просто издеваешься надо мной… Я должен был догадаться, что не стоит слушать болтовню старика.

— Ты в это веришь? Бред? — Он разразился маниакальным смехом. — Я сижу здесь тысячи лет, но не сбежал.

Он продолжал посмеиваться, заставляя меня твердо поверить, что по крайней мере один из нас был сумасшедшим.

Он вздохнул и закрыл глаза.

— Что, если я скажу тебе, что это осуществимо?

От его слов у меня по спине пробежал холодок. Конечно, была вероятность, что он знал обо мне еще до того, как мы заговорили, но лгать об этом не было смысла.

Даже если все это было фальшивкой, я должен был подыграть. Преимущества перевешивали все возможные риски.

— Как можно сбежать отсюда, если ты не сделал этого сам? — Сам того не осознавая, я понизил голос до шепота.

— Кажется, я пробудил твой интерес? — Он уставился мне в глаза со злобной улыбкой. Честно говоря, если бы это означало побег, я был готов работать хоть с самим дьяволом. — Тогда давайте рассмотрим проблему, как уйти от этих дураков.

Он сделал ударение на последнем слове, но было трудно понять почему.

— Ты называешь могущественных людей дураками, — заметил я. — Ты уверен, что сможешь подтвердить это?

— Ты недооцениваешь меня, потому что я упомянул, что мои силы были запечатаны? — Он провел ногтями по каменному полу. Выражение его глаз сказало мне, что он был взволнован. — Не беспокойся обо мне и просто сосредоточься на себе. Важно то, что бы тебе удалось сбежать.

— Почему ты так стремишься помочь мне? — Меня беспокоила его готовность, поэтому я должен был спросить. Если он чего-то хотел от меня, я бы предпочел знать, на что подписываюсь.

— Список бесконечен… — Он хихикнул, демонстрируя оставшиеся у него желтые зубы. — Однако, если ты хочешь знать, что интересует меня больше всего, так это возможность достижения невозможного. Это, а также тот факт, что твой побег, позволит мне утереть нос моему брату.

— О каком брате ты говоришь? И что за цели?

— Александр… Я предлагаю тебе свою бескорыстную помощь, а ты продолжаешь сомневаться во мне. — На его лице была гордая ухмылка, в то время как мои инстинкты кричали не доверять ему.

Казалось, что убить его было самым умным, что я мог сделать, но что-то подсказывало мне, что я не выиграю, хотя он утверждал, что его силы запечатаны. — Успокойся. Я не желаю тебе вреда. Без тебя все мои планы были бы бессмысленны.

Это были первые слова, которым я действительно почувствовал, что могу доверять.

Он кивнул на мою руку:

— Я заметил на тебе кольцо моего брата Энлиля.

Перстень провернулся камнем в сторону ладони, но когда я раскрыл ладонь, то ужаснулся. Камень светился темно-красным цветом. Он однозначно реагировал на Энки.

Я уставился на него, в ожидании ответа:

— Мардук, то есть Амон — это твой брат?

Он усмехнулся:

— Хах! У него много имён. Когда-то десятки тысяч лет назад мы вместе развивали эту планету.

Услышав, как он это сказал, я вздохнул с облегчением. Становилось легче определить, когда он лукавил. Тем не менее, я не мог полагаться только на это, поскольку он мог дурачить меня с самого начала.

— Ты собираешься объяснить мне свою цель или нет? — Я спросил снова, не позволяя ему просто пропустить вопросы, которые ему не понравились.

— Мы поссорились. Тогда на тайной базе в Тихом океане он создал особую породу людей. Людоедов-каннибалов, которые захватили этот мир для него. Так называемое нашествие народов моря. Почти все аристократические дома Европы берут свою родословную от них. Древний Рим и прочее это лишь тень захватнических войн. Я проиграл войну. Но твой побег сделает мне победу.

— Ты расскажешь мне подробнее?

— Нет. — Холодно ответил он, давая мне понять, что нет смысла развивать эту тему дальше.

* * *

Всю ночь до следующего утра я размышлял о том, что он сказал. А когда судя по звукам наверху наступило утро, я не выдержал:

— Энки, кажется, ты говорил правду. — Я повернулся к нему. Мои глаза расширились, когда я посмотрел на безжизненно лежащего на земле старика. Не было необходимости проверять пульс, поскольку мана вокруг него покинула его тело. — Энки?

Сбитый с толку, я наклонился и перевернул его на спину, заметив, что на ощупь он был холодным, как будто какое-то время был мертв. Мысль о том, что он умер так не вовремя, не выходила у меня из головы, оставляя еще больше вопросов, на которые теперь никто не мог ответить.

— Эй, ты проныра! — раздался пронзительный голос позади меня. — Что ты там делаешь?

Осторожно обернувшись, я увидел одного из охранников, стоявшего у клетки. Он держал ключи, гневно глядя мне в глаза.

— Он просто не двигается, — сказал я ему, не в силах сразу придумать лучшего оправдания, все еще не понимая, что произошло.

— Отойди! — крикнул он, отпирая дверь камеры и врываясь внутрь. Слишком уверенный в том, что я не буду сопротивляться, он оттолкнул меня от Энки, прежде чем осмотреть его труп. — Гребанное пекло, он мертв.

Он нервно почесал над носом, стиснув зубы от разочарования.

Злобно взглянув на меня, он заорал:

— Ты это сделал сученыш!

Приближение ко мне на шаг оказалось роковой ошибкой. С выражением шока на лице он увидел, как я бросился к нему. Схватил его за рубашку и прижал к стене, прижав предплечье к его груди. Удар был достаточно мощным, чтобы расколоть стену и заставить его кашлять кровью, оставив меня ошеломленным своей недавно обнаруженной силой.

Наши взгляды встретились, когда он изо всех сил старался остаться в живых. Я вытащил его меч и ударил его в живот, одновременно прижимая к стене. Он заблеял от боли, заглушенный собственной кровью, заполнившей его рот.

Чтобы убедиться, что он мертв, я направил меч вверх, прежде чем выдернуть его. Через несколько секунд его тело обмякло, что позволило мне сделать шаг назад и посмотреть, как он рухнул на пол.

Каждое действие с этого момента сильно влияло на мои шансы на выживание. Учитывая, что ко мне никто не подбегал, можно было с уверенностью предположить, что он был один. Я холодно посмотрел на мертвого охранника, прежде чем взглянуть на Энки.

Он дал мне шанс на побег. Мертвый бог, сегодня ты получишь свою победу.

Глава 24 Побег из Ада

Стоя над трупом надзирателя с мечом в руке, я уже думал выбираться из камеры. Моя интуиция кричала, что это еще не конец, и опасностей предостаточно. Благодаря старику у меня появилась возможность ускользнуть из Ада.

Как он владел магией, если его силы были запечатаны? Зачем его нужен был Культ? Какие были у него планы? Почему он помогал мне, если все равно собирался умереть? Передал ли он часть себя, надеясь завладеть моим телом в будущем? Все, что он говорил, было правдой? Голова кишела вопросами, и на них ответов не было, глядя на его труп.

Я благодарен ему за помощь, но и после смерти он оставался загадочным. Может быть, он пожертвовал собой, чтобы скрыть что-то от Культа.

Вздохнув, я взглянул в освещенный факелами коридор, и внезапно по коже пробежал холодок.

Почему я не взял одежду стражника? Она была вся в крови. Тратить время на переодевание, которое может не сработать, было как приглашение к смерти. Но, прежде чем уходить, я взял его ключи — они могли пригодиться. Впервые выходя из камеры без приказов, я почувствовал прилив сил.

Предстояло выбирать между двумя путями: один вел к шахтам, где добывали мана-камни, а другой — к лестнице наверх, в главный зал. Нужно было быстро решить, и лестница казалась единственным разумным выбором.

Шансы на то, что в шахтах найдется еще один выход, были крайне низкими. Многие, вероятно, уже успели удрать, или этот выход был бы тщательно охраняем. Хотя может показаться диким, но было бы разумнее просто найти укрытие и выбраться из этого ада, избегая лишних сражений. Несмотря на мою силу, я не чувствовал уверенности, пытаясь прорваться наружу.

Часть меня надеялась, что мое тело не обнаружат, по крайней мере, до того момента, пока я удаляюсь на безопасное расстояние. Но, как всегда, удача не была на моей стороне. Сразу после того, как я выбрался из своей камеры, услышал шаги, доносящиеся из-за угла.

Появился еще один надзиратель, удивленно раскрывший глаза, увидев, что я несусь к нему. Прежде чем он успел достать оружие, ему пришлось блокировать мой меч своим предплечьем. Надо отдать должное его реакции, учитывая все мои преимущества, такие как неожиданность и увеличенная скорость благодаря пробуждению силы.

С тоской щелкнув языком, осознал, насколько мой меч оказался неудачным, несмотря на то, что удалось порезать ткань и мышцу, но кость оказалась слишком крепкой. Рука надзирателя была повреждена, и прежде, чем он успел схватить оружие или крикнуть, я ухватил его за горло свободной рукой и повалил на землю, лишив духа. Ногой на его груди, я вытащил меч и вонзил его обратно, покончив с ним на месте.

Вздохнув, взглянул вниз на парня, чутьмладше меня, лежащего в луже крови. Невозможно представить, что заставило его присоединиться к такой группе. Но в момент выбора этого пути он стал моим врагом, которого я не мог пощадить в такой трудной ситуации. Проверив его меч, я понял, что он острее моего, поэтому я переключился на него.

Крови было чересчур много, чтобы возиться с тем, чтобы прятать труп. Нам нужно было торопиться еще больше. Идти по подземельным лабиринтам после двух убитых тел казалось неудачным выбором. Но если бежать, то каждый раб обратит на тебя внимание, вместо того чтобы притворяться, что ничего не происходит.

Моя авантюра оправдала себя, когда я приблизился к месту, где дорога разделялась на два пути. Хотя лестница была справа, мне все еще не хватало нормальной маскировки. Если мне память не изменяет, то второй путь приведет меня к хранилищу, где найдется все, что мне нужно.

Без факелов впереди можно было быть уверенным, что его никто не охраняет. У меня было преимущество видения в темноте, что пригодилось в темном коридоре. Видимость была слабой, но достаточной, чтобы добраться до деревянной двери в хранилище. Однако радость оказалась преждевременной, когда я попытался открыть дверь и обнаружил, что она заперта.

Пытаясь найти подходящий ключ, я был разочарован. Когда третий ключ из десяти не подошел, за мной раздались шаги. Времени было мало, и я начал рассчитывать, успею ли я найти нужный ключ, прежде чем меня догонят.

Это заставило меня понять, что, возможно, мне придется пробиваться с боем. Вероятность победы была бы высокой, если бы они были как все остальные. Но рисковать столкновением с кем-то, сравнимым с графом Бастардом, я не мог. Его уровень маны был впечатляющим. Вероятно, он регулярно подкачивает свой запас энергии через ритуалы.

Поскольку ни один из вариантов не подходил, я решил поискать другие варианты. Тогда мне пришла в голову отличная идея, когда я заметил, что левая дверь комнаты была чуть-чуть открыта. Я решил ворваться внутрь и закрыть ее за собой, не запирая. Из-за угла светился факел, и я поспешил укрыться у стены, спрятав меч за спину. Я прижал лицо к коленям, пытаясь не привлекать внимание.

— Как я уже говорил, этот немецкий принц заслуживает немного порки, — сказал мужчина с удовлетворенным смехом.

— Как можно засовывать свой хео в кого-то, кто не является женщиной, — прокомментировал второй, когда в моем поле зрения появились двое.

Один из них выделялся особенно. Толстый лысый тип с свиным носом, в тунике без рукавов, с татуировками на руках и шее. Выглядел как настоящий хряк.

— Эй, кто это? — спросил старший надзиратель.

— Не знаю, — Хряк уставился на меня, опять облизывая губы. — Но он ничего так, красавчик. Почему я его раньше не видел?

— Возможно, его перевели из другого шахтного лагеря, — ответил старший мужчина. — В любом случае, мы тут за едой.

— Да, — ухмыльнулся Хряк, не отрывая взгляда. — Ты, должно быть, с рудников.

Я продолжал смотреть на его ноги, надеясь, что он уйдет. Но он просто стоял возле двери, ждущий своего товарища. Я искренне надеялся, что они скорее уйдут.

Ну что, пошли, — сказал старший надзиратель.

— Ты старый, идит вперед, я догоню, — сказал он, издавая чавкающие звуки. — Я подумываю поразвлечься.

— Не задерживайся слишком долго, — сказал старик.

Однако, как только старик ушел, Хряк издал маниакальный смешок, при этом похотливо ухмыльнувшись.

— Мы можем сделать это добровольно или насильно, — пригрозил он мне, потянувшись к своему ремню. — Пожалуйста, выбери насилие. Мне нравится, сопротивление.

Хряк медленно доковылял до двери — мужчина почти вдвое больше меня, прежде чем толкнуть ее.

— Что? — На его лице отразилось удивление, когда он обнаружил, что дверь не заперта. — Кто забыл за…

Прервав его болтовню, я рванул за мечом и кинул его в него. Это было не идеальное дистанционное оружие, но все равно воткнулось ему в плечо. Он заорал от боли, держась за рукоять. Но прежде, чем он мог ее вытащить, я приблизился и устроил ему удар между ног, точно в яйца.

Он склонился от боли, и я воспользовался этим, схватив его за голову обеими руками, врезал ему коленом в лицо, сломав нос. Затем я схватил его за тунику и с силой затащил внутрь, швырнув об стену. Он отскочил, как мяч, прежде чем его кровавое лицо столкнулось с моим кулаком.

Его голова ударилась о стену, и он полетел на землю. Не уверен был ли он в сознании или нет, но это не помешало мне наступить ему на голову несколько раз, пока у него не выпали все зубы и лицо не стало фиолетовым. Не смотря на мои усилия, мой гнев не утихал. Если бы я мог, вернул бы его к жизни, чтобы повторить процедуру.

Когда я закончил, я опустился на пол, задыхаясь, так как мое тело не могло держать такой ритм. Хотя выносливость у меня улучшилась, все равно кидаться и драться с таким крупным монстром было трудно. Встав, я обернулся к его телу и плюнул на остатки его лица. Это был мой первый раз, когда я не проявил уважение к мертвым.

Наконец-то я мог зайти в склад и привести себя в порядок. На мой взгляд, ключи, которые у меня были, не подходили. Но старый надзиратель оставил его открытым, когда забрал оттуда припасы.

Войдя внутрь, я попал в комнату, освещенную свечами. К счастью, здесь было все необходимое. Одежда, которую я мог надеть, и немного воды, чтобы напиться и умыться.

Так теперь у меня есть маскировка, хотя одежда оказалась чуть великовата. Но все равно это обозначало начало закючительного этапа моего побега.

Глубоко вздохнул, стараясь устаканить свои нервы, и сверкнул взглядом вправо — туда, где тянулся коридор к лестнице. Сейчас весило всё на волоске, и ошибок тут быть не должно.

От них зависело моё будущее — либо попаду в плен, либо окажусь мертвым на месте. Да и выхода куда-то отсюда не было видно, а просто стоять бездейственно тоже не вариант. Нужно было быть настороже.

Петлящий коридор вел к маленькой, пустой комнате, которую я уже видел раньше. Выйдя на свет от фонарей, я столкнулся с незнакомыми лицами, что не обещало ничего хорошего, ведь старый охранник мог меня узнать. Рядом со мной человек крутил мясницкий нож, играя им, а другой невозмутимо дремал у лестницы.

Прежние стражи, сопровождавшие меня, предпочли молчание, и я решил их повторить, пройдя мимо с уверенным видом. Но человек с ножом заметил меня, когда откашлялся.

— Ты новичок, да? Куда спешишь и не здороваешься со старшими? — спросил он, опуская нож.

Всё, что мне хотелось, это вздохнуть и понять, почему всё так сложно.

— Ну здоров, — буркнул я, даже не глядя, но слышалось раздражение в голосе.

Повернувшись к нему, я улыбнулся и уважительно кивнул.

— И тебе не хворать, — ухмыльнулся он, оперевшись на стену. — Пропуск покажи, новичок.

— Пропуск? — спросил я, подходя ближе и нащупывая рукоять, готовый действовать, если что.

Его намерения были загадочными, потому что его улыбка с плотно стиснутыми губами мало что раскрывала. И поскольку никто никогда не показывал пропуск, его просьба поставила меня в тупик.

— Думаешь, ты просто так пройдешь мимо без документов? — спросил он, глядя мне в глаза.

Моя рука уже приближалась к рукояти, готовая нанести удар. Мы пару секунд молчали, прежде чем он разразился смехом.

— Ха! Я тебя разыграл? Видел бы ты свое лицо. Почти поверил, ха-ха! — он продолжил смеяться, и я смог вздохнуть с облегчением.

— А ты хорош в шутках.

Ему даже не приходило в голову, что его неудачная шутка могла бы стоить ему жизни.

Закончив смеятся он вытер слезы:

— Спасибо. Ты, кажется, нормальный парень, в отличие от многих. Тут странные типы, находящие удовольствие в том, чтобы ткнуть кого-то черенком в задницу.

— Заметил… — усмехнулся я.

— И так, ты идешь наверх?

— Да, там еще дела. Надеюсь, быстро закончу и просто отдохну немного.

— У меня, кстати, есть колода карт, можем поиграть. Я только начал смену, так что никуда не тороплюсь. Придёшь?

— Может быть, чуть попозже.

— Ладно, — вздохнул он, опять доставая нож и ковыряясь в ногтях. — Не будь белой вороной.

— Понял, — сказал я, поворачиваясь.

Уходя от того, что почти стало очень трагикомической шуткой, я заметил, что парень в углу все еще спит.

Взлетев наверх, я распахнул ту маленькую деревянную дверь, что завела меня внутрь. Это было как будто огромное место для встреч. Смесь запахов перегара и секса затмевала все остальные ощущения, не давая мне проигнорировать этот полный беспредел вокруг. Тут был настоящий ад, где сотни охранников разгуливали, бухая до отказу.

К ним присоединились эти рабыни — женщины в практически отсутствующей одежде. Они то сидели в уголке, то их насильно сажали на стол, пока толпа приветствовала их аплодисментами.

Не смотря на то, как меня тошнило от всего происходящего, я хотя бы понимал, что благодаря им охрана стала менее настороженной. Будучи единственным с оружием, я как-то чувствовал себя в безопасности. Но все равно, в этом переполненном помещении было трудно ориентироваться.

Мой интерес больше всего привлекли те укрепленные металлическими дверьми справа, видимо, ведущими наружу. Вокруг не было так много народа, но их все еще бдительно охраняли два копейщика в кольчугах. Уйти просто так не выходило, поэтому я решил смешаться с толпой и подождать момента, чтобы либо придумать что-то умное, либо, может, кто-то покажет, как выкрутиться.

По тому, что я понял, большинство людей крутилось где-то возле кухни. Там и был весь алкоголь, и многие предпочитали самостоятельно его доставать, не ждать, пока какая-то рабыня принесет его им. И еще был шанс, что кто-то может похитить одну из этих женщин ради утех.

Заметив, что моя маскировка сработала, я начал расслабляться, полагая, что найти меня будет трудно, даже если бы они захотели.

Как вдруг в меня врезалась девушка-рабыня:

— Прости! Ты в порядке? — Я протянул руку помощи.

— Да, — сказала она, вынужденная согласиться.

Первый шаг, который она сделала после этого, заставила его снова чуть не упасть, взвизгнув от боли.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — Снова спросил я, схватив ее за руку и помогая найти свободное место, чтобы сесть.

Хотя могло показаться, что я забыл, что я пленник, моей целью было попытаться наладить взаимопонимание с некоторыми участниками. Чтобы у меня был хотя бы один человек, за которого я мог цепляться, пока искал возможность.

— У меня немного болит нога, — сказал она, приглушенная соседним столом. — Могу я попросить тебя об одолжении?

— Продолжай. — Я согласился, зная, что могу бросить работу, если она мне в конечном итоге не понравится.

— Мне нужно, чтобы ты отнес эту бутылку в комнату короля наверху. Он занят с женой, и если я опоздаю, он меня накажет, — беспомощно вздохнула она.

— Король гномов, ты имеешь в виду? — Спросил я, сам не веря в происходящее.

Встреча с королем гномов была настоящим риском, что он меня узнает. Это было уже достаточно, чтобы я отказался от этой опасной затеи, но дело было не только в этом. Ограничение моих действий не приносило бы мне никакой пользы в такой отчаянной ситуации. Если когда-то был подходящий момент, чтобы увидеть короля гномов в нелепой ситуации, то этот момент наступил.

Было также множество других выгод, включая возможность исследовать верхний этаж, который раньше был мне недоступен. Поскольку в зале собраний не было окон, предложение оказалось очень привлекательным. Я думал, что вид за окном даст мне представление о том, где я нахожусь, и, возможно, если повезет, я смогу выбраться.

— Пока он наслаждается своим вином, все будет в порядке, — она посмотрела на меня с надеждой в глазах, словно прося о помощи.

— Хорошо, я сделаю это. В конце концов, это я тебя толкнул, — я согласился, забирая у нее бутылку. — Напомни, в какой комнате?

— Как только подниметесь наверх, первая комната слева.

— Хорошо, скоро вернусь.

— Спасибо, — улыбнулась она. — Как вас зовут?

— Валерий. — Имя германского принца первым пришло мне в голову. Надеюсь, надзиратели еще не успели надругаться над ним. Его тоже нужно вытащить отсюда.

— Рада познакомиться с вами, Валерий.

Она выглядела милой девушкой, которую втянули в неприятную ситуацию. Это заставило меня вспомнить о парне, которого я убил ранее, но сожалеть об этом было слишком поздно.

Глубоко вздохнув, я приготовился к своему следующему пункту назначения — покои короля гномов. За предательство нужно платить.

Взяв бутылку я поднялся наверх.

План помощи Валерию провалился — верхний этаж оказался как пустынный лабиринт с кучей дверей, которые, по всей видимости, вели в личные комнаты. Без окон я подумал, что мы все еще под землей.

Хотя раньше думал, что мы на первом этаже. Если так, то усиленные металлические двери, которые меня так волновали, не вели к свободе. Ад снова показал свою непреодолимую сложность.

Стоя перед дверью комнаты короля гномов, я раздумывал об отступлении, но решил пойти на риск. Пока он развлекался, я решил проверить, можно ли его поймать врасплох. Заставить его заговорить было моим единственным шансом найти выход.

Его смерть, если она произойдет, не будет обнаружена так легко, прежде чем правда выйдет наружу.

Сделав глубокий вдох, я постучал в дверь, в руке у меня была бутылка вина.

— Кто смеет меня беспокоить? — раздался громкий, хриплый голос.

— Король, ваше вино, — ответил я уверенно.

— Просто поставь это! — отреагировал он, звуча раздраженно, и издал демонический смех.

Следуя его указаниям, я вошел и закрыл за собой дверь.

Глава 25 Конец короля гномов

Зайдя внутрь я закрыл дверь и поставил бутылку на столик. Давид, король гномов даже не посмотрел на меня. Видимо он не считал прислугу за что-то важное. Но он не знал, что это я. Отойдя в тень я применил навык невидимости. Судя по всему гном решил, что я уже ушел.

«Хаха… хахаха», — я стиснул губы, пытаясь сдержать подступающий смех.

Давид поднял свою чашу и наклонился вперёд:

— Выпьем, любовь моя, за наше величие, которое скоро настанет.

— Выпьем. — Его жена улыбнулась в ответ и звонко коснулась его бокала своим.

Кажется король совсем не обращал на меня внимания и я мог подслушать их.

Откинувшись на слишком большое для него кожаное кресло, он наслаждался суховатым привкусом напитка из сброженных фруктов, который стоил примерно, как небольшой домик. Любуясь, как на каждом из его пальцев сидят сияющие причудливые кольца, мне было трудно не улыбнуться.

Давид продолжил мечтать:

— Подумай, жена. После этого гномам больше не придётся торчать глубоко под землёй, вдали от всех. Под Его новым началом мы вместе с нашим народом будем служить непосредственно ему. Гномам больше не придётся слепо ковать оружие для людей без всякой благодарности. Мы будем избранной расой, которая вместе с Ним поведёт этот отсталый континент в новую эпоху,— выдохнул он.

— Дорогой, он правда был настолько силён? Ты единственный, кто общался с этим «существом» напрямую. Какой он? — его жена устроилась поудобнее, подперев рукой голову.

— Я себе такого и представить не мог. Когда я был моложе, мне приходилось сражаться с мана-зверьми. «Секач», мой боевой топор, помог мне высечь сотни мана-зверей всех размеров. Были такие, кто мог одним беглым взглядом вызвать мурашки, а были и такие, от чьего взора столбенели даже самые сильные маги, — он сделал ещё глоток. — Но когда передо мной появился он, у меня перехватило дыхание. Будто тебя по голове бьют молотками, а в тело впиваются тысячи иголок. Я много раз смотрел смерти в глаза, но до этого меня ничто так не пугало.

Глядя на его руки, я видел, как они дрожат.

Давид продолжил рассказывать:

— Я говорил тебе раньше, но мне действительно казалось, что передо мной стоял бог. Я нутром чувствовал, что ему не нужна моя помощь, и всё же он давал мне шанс. Он выбрал нас, любовь моя. Он выбрал нас, — прошептал король гномов.

— Я тебе верю, дорогой мой. Напомни, когда он будет править этим континентом, что мы получим взамен? — прижавшись к плечу, его жена села рядом с ним, своими большими руками обняв его вокруг талии.

— Он пообещал нам всё, о чём мы могли мечтать: несметные богатства, безграничная магическая сила, бесчисленная прислуга, и, самое главное, целая вечность, чтобы всем этим насладиться. Жена, я наконец снова могу взмахнуть «Секачом». Больше это изувеченное тело не будет мне мешать, — сказал он, с каждым разом становясь всё громче и громче.

— Это здорово, мой дорогой.— Нежно сказала его жена, потирая ему животик.

Он откинулся ещё дальше, наслаждаясь её прикосновениями.

— Ха! В отличие от тех двоих, я когда-то был великим магом. В молодости я был магом оранжевого ядра, и если бы не тот проклятый случай, я бы достиг великих высот. А теперь, только взгляни на меня. Проклятье! Им нужно было просто смириться и с честью принять свою судьбу! — ругнулся он.

— Дорогой, тише! Всех гномы уважают тебя, и ты это знаешь, — жена мягко одёрнула его, заставив отвлечься от горьких воспоминаний.

— Уважают? Что за бред! Все они неохотно прислуживаются передо мной, их интересуют только два артефакта у меня в распоряжении. Я это чувствую. Их глаза, когда они смотрят на меня… Я знаю, что у них на уме: «Почему нами помыкает такой ничтожный гном?» «Ему просто повезло. Он не заслуживает ни корону, ни артефактов. Еще этот человеческий детеныш приперся, чтобы забрать его себе».

— Тогда мы можем просто убить всех, кто тебя презирает. И ты сделаешь это сам, своими собственными руками. — Его жена повела рукой, поглаживая своими толстыми пальцами его бороду. Она посмотрела на него, её успокаивающую улыбку подчёркивала мощная квадратную челюсть. — Ты кое о чём забыл.

Давид кивнул:

— Конечно. Он также пообещал нам возможность иметь потомство. Мы наконец сможем иметь собственных сыновей и дочерей, в чьих жилах будет течь кровь Серобородов. Кстати, почему нам сейчас не попробовать? Вдруг он уже нас наградил. — Король гномов поставил бокал и полностью обратился лицом к жене. Глядя в её глубокие карие глаза, он забрался ей под одежду, чтобы ощутить её тёплую грубую кожу. Он чувствовал, как она содрогается от его прикосновения, и продолжил мягко ласкать её спинку, медленно опускаясь всё ниже и ниже.

Когда она от удовольствия закрыла глаза он развязал её тоненькое платье. От лёгкого касания её груди прохладными пальцами, она удивлённо ахнула.

Он аккуратно снял с неё платье, обнажая её ярко выраженные плечи, и улыбнулся от восхищения. По мнению гнома она была хороша. Настоящая женщина должна была иметь именно такие мускулы.

Его жена с нетерпением приблизилась, пока он не спеша раздевал её, ласкал… раздвинул ей ноги…

Бах!

Я опрокинул бутылку с вином, и она разбилась об пол. Моя невидимость исчезла, и я восстал перед ними. Несмотря на это, мое лицо продолжало оставаться скрытым в тени.

— Что же это означает⁈ — проревел гном. — Почему ты решил проникнуть сюда?

— Добрый вечер, Серобородые. — Прозвучал мой холодный и хриплый голос. Он отступил на шаг, а его супруга неуклюже взбиралась с дивана, быстро одеваясь.

— Как ты посмел вломиться сюда? Ты ведь хотя бы представляешь, с кем имеешь дело? — закричал он, охваченный страхом, направляя взгляд на загадочную фигуру. Я стоял в тени, и ему было невозможно разглядеть меня.

— Это не имеет значения. Вы оба находитесь в ловушке, — равномерно произнёс я.

Как только на них понеслась вспышка света, он преградил путь стеной из расплавленной лавы. Как раз вовремя, чтобы остановить мою атаку. Однако он мог почувствовать кровь, идущую от кончика его носа. Магия артефакта едва успела остановить задевшую его атаку.

Давид мгновенно призвал своего личного стража, обращаясь к нему по имени:

— Ол-Олаф! Как ты мог допустить, чтобы кто-то без разрешения проник в мою комнату? — Отступая, его крик звучал словно испуганное всхлипывание.

Коренастый гном вошел из коридора, извиняясь перед своим владыкой:

— Прошу прощения, Ваше Величество. Я не понимаю, как ему удалось проникнуть. Но нарушителю не удастся избежать наказания, — заверил его телохранитель. Даже после быстрого приветствия Давида и его жены, он продолжал мрачно наблюдать за мной.

— Хорошо, хорошо. Разберись с этим нарушителем немедленно! Постарайся задержать его живым! — Король указал пальцем на меня, надеясь, что его супруга не заметит, как сильно трясется его рука.

— Меня интересуют только головы Серобородов. Я не жажду лишней крови, — спокойно заявил я из тени.

В момент моих слов король невольно прижался к стене. По какой-то причине его сильно напугал мой налет страха. Но теперь, с Олафом рядом, ему было нечего бояться.

— Это печально, но я не позволю тебе этого, — прошипел Олаф, в то время как его конечности наполнились магией и вспыхнули пламенем.

От него исходило яркое пламя, и как только он бросился ко мне, он осветил мое лицо. Король сразу понял, кто на него напал, но лучше от этого не стало. Наоборот, он испугался ещё сильнее.

— Подземные Стражи!

Олаф произнес заклинание, и в ту же секунду из-под моих ног появились пятеро земляных големов. Однако, только они потянулись за мной, мне стоило лишь взмахнуть рукой, как они рассыпались на куски.

Олаф по-прежнему призывал земляных големов, но с каждым появлением, те же быстрые движения разбивали их на маленькие кусочки.

— Броня Магмы! — сквозь стиснутые зубы проревел Олаф.

Тело бодигарда полностью покрылось тёмно-багровым пламенем, и он направился ко мне. Как только пламя стихло, я увидел, что Олаф был облачён в тяжёлую магмовую броню, покрытую витиеватым рисунком из светящихся красных рун и с развевающимся огненным плащом.

— Ха-ха! Сейчас ты поплатишься за своё высокомерие! Умри! — Радостно прокричал король гномов. Пока он наблюдал, как Олаф собирается уничтожить меня, на его лице появилась безумная улыбка.

Первый удар Олафа пришёлся чётко в мою голову, вплоть до того, что позади меня от ударной волны обрушилась стена. Король сжал от волнения кулак, ожидая увидеть кровавое месиво, оставшееся от моего лица.

Однако, как только облако пыли исчезло, я увидел, что его рот раскрылся от удивления. Мое лицо было не только здоровым и безупречным, но бронированная рука Олафа была переломана надвое, а его кулак превратился в фарш. Я видел, как из его руки торчали сломанные кости.

— Для такого низкого существа ты могуч, но сейчас ты только мешаешь. — Как только я закончил, из кончика моего пальца образовался тонкий светящийся клинок.

Мои шаги были столь быстрыми… Казалось, будто я телепортировался, но на самом деле его глаза просто не успевали следить за моим движением.

Короче говоря, я продолжал делать вид, что наношу яростные удары. Нелепый вид Олафа, который дёргался за мечом из стороны в сторону, был уморителен. Неужели он хотел заставить своего оппонента совершить ошибку из-за смеха?

И если повторять этот процесс в течение нескольких раундов, то произойдёт интересная вещь.

«ХРЯСЬ»

— Гхээ⁈

Я сделал вид, что снова останавливаю удар, но затем внезапно закончил его. Я пронёсся на несколько метров туда, где стоял Олаф, и вонзил свой клинок прямо в корпус его брони.

Магма Броня, названная одним из самых надёжных огненных защитных заклинаний, превратилась в пыль. Изо рта Олафа брызнула кровь, он перелетел через всю комнату и врезался в стену, у которой стоял король.

Ему оставалось только смотреть. Его горло пересохло настолько, что он не мог ни сглотнуть, ни издать какой-либо звук. Как только он взглянул на свою дрожащую жену, его потряс ошеломительный звук.

— Приветствую вас, король и королева. Мулана приносит свои извинения за опоздание! — из облака пыли донёсся знакомый голос.

— M-Мулана! Твоего короля чуть было не убили! Поторопись и избавься от этого человека! — прокричал Давид, держась за жену.

Мулана не была похожа на других гномов. У неё отсутствовали те характерные черты, которые делали женщину-гнома привлекательной. Естествтенно с точки зрения гномов. Она была не высокой, но худой с бледной молочной кожей, вместо привычной кожи оттенка бронзы, которая так высоко ценилась в обществе гномов.

Черты лица выдавали её за слабого человеческого ребёнка, и только немного большой нос был единственным признаком того, что на самом деле она была гномом.

Несмотря на скудный внешний вид, у неё были чудовищные способности к телекинезу. Владея гигантской булавой в три раза больше, чем она сама, ей было под силу свободно контролировать вес любого предмета в определённом радиусе.

Как только пыль рассеялась, король заметил, что я полностью уклонился от внезапной атаки Муланы.

— Легкая проблемка. — На этот раз мой голос прозвучал немного раздражённо.

Прежде, чем я смог подойти к королю, земля вокруг меня и Муланы дрогнула.

— Смотри, не помри раньше времени! — хихикнула Мулана, легко взмахнув своей гигантской булавой.

— Отличное владение телекинезом, — кивнул я, подходя к ней. Я мог сказать наверняка, Мулана не ожидала того, что я смогу так легко приблизиться к ней. Каждый из моих шагов оставлял глубокий след, плитка трескалась от увеличившейся тяжести.

Я чувствовал, что короля не покидала мучительная зависть. Это было то, чего он жаждал — способность драться вот так, быть на вершине физических и магических возможностей.

— Как тебе удаётся двигаться так легко? Твоё тело весит больше пяти тонн! — прошипела Мулана, медленно отступая, держа от меня дистанцию.

— Это всё, на что ты способна? — спросил я.

— А? — ответила она, совершенно не ожидая ответного вопроса.

«Похоже на то».

— Способна? Мулана и не на такое способна! — вскричала она, прыгнув вверх для завершающего удара. Её оружие зарядилось ещё большим количеством маны. И я видел, как вокруг него, из-за искажения гравитации в пространстве, возникала небольшая дрожь. — Получай!

Клянусь, что сила, с которой её булава направлялась вниз, могла сравнять весь зал с землей, но в ответ я просто поднял палец вверх, без проблем останавливая чудовищную атаку.

Короля одолела волна безнадёжности. Несмотря на всю силу ее телохранительницы, он знал, что она не могла победить.

Он поспешно вскочил. Предводитель гномов хотел сбежать.

Вспышка и у меня появились светящиеся лезвия, пронзившие Мулану насквозь. Она упала на пол, закатив глаза, а её булава с грохотом свалилась на землю.

Эта негодная девчонка не смогла даже выиграть для короля время, чтобы он смог сбежать.

Я со своим тонким светящимся лезвием повернулся к гному и его жене.

Она выпустила пронзительный крик, одновременно гневно указывая пальцем на меня:

— В-вы даже не представляете, с кем связались. Мой муж станет новой правой рукой всемогущего божества в скором времени.

Прервав её слова, гном с грозным выражением прошипел и жестко ударил её по лицу, прежде чем она успела закончить фразу.

Медленно приближаясь к ним, я вмешался в разговор:

— Амон. В этом мире нет других божеств, только Амон. Он установил здесь тоталитаризм, но я собираюсь это исправить.

Гном лежал на полу, пытаясь подняться, когда я задавил его молчанием. Король гномов опустился на колени, молитвенно умоляя о пощаде, и в этот момент я заметил лужу, растекшуюся между его ног.

— Ты хочешь жить? — спросил я, вглядываясь на него.

— Д-да! Пожалуйста! Я сделаю всё, что угодно! — Умолял он, осознавая всю тяжесть ситуации.

Пренебрежение звучало в моем голосе, когда я продолжил:

— Вижу, что Амон неудачно выбрал своих подручных.

— Прошу вас, я никогда не встречался с ним лично. Он просто угрожал моей семье и народу. Я умоляю вас. Всё было против моей воли, — застенчиво признавался гном, ложась на пол и опираясь лбом на теплую лужу своей мочи.

— Хорошо. Отдай мне два артефакта, дарованных твоему народу, — скомандовал я, прерывая его мольбы четким и холодным голосом.

— Отдать? — заикался он.

— Да. Есть проблемы? — Мои глаза сузились.

— Нет, конечно нет, как скажете. — Сняв артефакт, который всегда держал вокруг шеи, гном сразу же покрылся кровью, вытекающей из уголков его рта.

Он вновь обратил свой взгляд на меня, излучая некоторое чувство удовлетворения.

— В-вот! Я всё сделал, — заикнулся он, с легким трепетом в голосе.

— Хорошо. Эти артефакты будут мне полезны в предстоящей войне, — подтвердил я, кивая головой и устремив взгляд на древние предметы, расположенные передо мной.

— Т-теперь, пожалуйста. Отпустите меня, — прошептал он, его голос прозвучал слабо и отчаянно.

— Прости, сказал ли я, что отпущу тебя? — мой тон изменился, и на моем лице промелькнула ухмылка, которую он увидел впервые.

Его попытки ответить были тщетны — ни звука, ни слов, ни дыхания. Его глаза выражали отчаяние, когда он взглянул на меня, и тут же его взгляд упал на жену.

Она стояла, напряженно тянувшись к нему, глаза полные отчаяния. Кровь пропитывала ее платье, а в груди открывалась страшная рана.

Моя леденящая рука схватила его душу, вытягивая ее из источника жизни.

— Да начнётся вечеринка, — прозвучали мои последние слова для него, в то время как его сознание отправлялось в пучины темной бездны.

Теперь предстояло найти Валерия и моего преданного питомца, Бастета. Они наверняка должны быть за теми железными дверьми в зале. Но там куча пьяных охранников, которые ни за что меня не пропустят. Войти туда я смогу, только обманув охранников. Скорее всего, они кинутся за мной в погоню. Тогда придется всех перебить.

Глава 26 Граф Бастард

Вдруг в коридоре послышался шум и женский крик. Выглянув из комнаты я обнаружил ту девушку, что столкнулась со мной внизу. Какой-то пьяный надзиратель пытался ее лапать и избивал кулаком то лицо, то грудь. Она отчаянно отбивалась и кричала.

Надо было что-то делать, и я выскочил из покоев короля гномов. В мгновение ока я приблизился к надзирателю и ударил его кулаком по уху.

А затем приставил кинжал к его горлу и прошептал:

— Ты знаешь где держат немецкого принца Валерия?

— А? — не понял он, остановившись и хватая ртом воздух. — Да ты кто такой? Я тебя не знаю.

— Говори, — прошипел я, вперив в него налитые кровью глаза. Ноздри у меня раздулись и кровь отхлынула от лица.

Надзиратель вздрогнул и пробормотал:

— Ну точно, на другой стороне через несколько коридоров.

— Провести сможешь? — спросил я. — Давай, шевелись! Или я перережу тебе глотку! Все, пошел! Шагай и не говори ни слова.

Я взглянул на всхлипывающую девушку.

— А ты идешь с нами.

Она молча кивнула, вытирая кровь с лица рукавом. Мы поднялись по лестнице пошли по длинному коридору, слабо освещенному горящими факелами. Надзиратель не глядел себе под ноги и спотыкался. Наконец он остановился перед железной дверью, вынул из кармана ключ и открыл ее. Сделав шаг вперед, он молча распахнул ее передо мной. Я шагнул за ним следом.

Как и следовало ожидать пленник оказался здесь. Он сидел на полу, прислонившись спиной к стене и накинув на голову одеяло.

— Валерий? — тихо позвал я, нагибаясь над ним.

— Алекс? — отозвался он. Прошло довольно много времени, пока он пришел в себя. События последних дней сломили его. Больше всего меня поразило то, с каким безразличием, не поддаваясь эмоциям, воспринял он мое появление. — Что ты здесь делаешь?

— Да вот пришел навестить. С тобой все в порядке?

— Почти, — ответил он мрачно. — Устал просто.

— Ну собирайся принц, идем отсюда.

— А ты дорогу наверх знаешь? — спросил он с тревогой.

Я не знал, но я надеялся, что об этом знает надзиратель. Стукнув его рукоятью кинжала я надеялся его разговорить.

Он хотел закричать, но в итоге застонал от боли, схватившись за голову, понимая, что громкие звуки убьют его.

— Кажется, ты наконец понял меня, — я высмеял его, приставив стальное лезвие к его горлу. — Не тратя слов, скажи мне, где выход.

Он молча посмотрел на меня, прежде чем глубоко выдохнуть.

— Его нет.

— Подумай хорошенько.

— Каждый проходит через телепорт, доступ к которому имеют только наши маги. Ты сын дворянина, которого привезли две недели назад, верно? Да, Александр Кэра…

Я прервал его, проведя лезвием по его коже, сделав небольшой порез.

— Ты зря тратишь воздух в легких, — предупредил я его, не уверенный, лжет он или нет. — Твое объяснение звучит неправдоподобно. Если здесь случится пожар, у вас же нет возможности сбежать.

— Это риск, на который должен пойти Ад, чтобы стать тем, что он есть. Тюрьма откуда нельзя сбежать, — нервно объяснил он, поскольку его глаза были прикованы к кинжалу. — Я говорю тебе правду.

— А как же шахты?

— Все туннели перекрыты. Никто не знает их длину. Чтобы пройти через них, потребовались бы годы.

— Должно быть, ты чего-то недоговариваешь. — Я хотел прищелкнуть языком от досады, но не мог показать ему, что я расчувствовался из-за его откровения.

— Выхода нет, но я мог бы обеспечить вам выход, если отпустите.

Хотя я понимал, что он был рад найти способ, который потенциально мог спасти ему жизнь. Его хитрая усмешка давала понять, что он что-то скрывает.

— Это не сработает. Не держи меня за идиота. — Я снисходительно посмотрел на него. — Скажи мне что-нибудь по делу, или я перережу тебе горло. Последний шанс.

— А как насчет скрытых туннелей для короля? — Спросила девушка, привлекая мое внимание.

— Скрытые туннели? — Спросил я обоих.

— Такого здесь нет, — надзиратель стал отрицать, выражение его лица быстро сменилось раздражением.

— Молчи ублюдок, — приказал я ему, и повернулся к девушке. — Расскажи мне больше.

— Я подслушала, как несколько стражников упоминали об этом в нетрезвом виде. Очевидно, они соединены со спальней, и выходит наружу. Я просто слышала завывание в спальне и холод.

— Это правда? — Я уставился на надзирателя.

— Ты глупец, если веришь. Она лжет! Гркхх! — Он повысил голос и произнес свои последние слова, когда я безжалостно перерезал ему горло.

Девушка в шоке прикрыла рот рукой, вцепившись в подол платья. Должно быть, она была напугана.

— Почему ты убил его? — прошептала она, испугавшись, что кто-нибудь может нас услышать. — Тебе не следовало этого делать.

— Он не собирался нам рассказывать, и, кроме того, я никогда не думал отпускать его. В конце концов, мне… — Вздохнув, я остановил себя, не закончив предложение. — Даже если бы я заставил его заговорить, он бы солгал. Кроме того, я доверяю тебе.

— Но я не доверяю себе, — вздохнула она.

— То, что ты приняла за вой, скорее всего, было ветром, — вмешался Валерий, — а учитывая, что мы находимся под землей, это, вероятно, означало, что там действительно есть туннель.

— Что, если я просто ослышалась?

— Казалось, он намеревался убедить меня, что ты ошибаешься, поэтому я сомневаюсь, что это так. Мы сможем это проверить.

Она молча посмотрела на меня, прежде чем разочарованно вздохнуть.

— Я пойду куда ты скажешь. Меня зовут Дарья, — представилась она.

— Александр, — сказал я, наконец, проявив намек на эмоции, мягко улыбнувшись ей. — Ну что, Дарья… Ты готова сбежать из Ада?

* * *

Как и оказалось в спальне короля гномов был замаскированный туннель, позади книжной полки.

— Брр! Алекс, тут была просто бойня, — поморщился Валерий, оглядывая трупы короля и его телохранителей.

Дарья лишь в шоке осматривала тех, кому недавно прислуживала. Судя по ее эмоциям она не слишком сожалела о них.

Блуждая по темным туннелям, которые предположительно вели наружу, мы были удивлены, что никто не последовал за нами после того, что произошло. Прошло уже по меньшей мере десять минут. И, учитывая, что это был не простой туннель, вероятно, мы могли позволить себе небольшой перерыв.

— Ты в порядке? — Я спросил ее, но был удивлен, увидев, что она так сосредоточена на предстоящем пути, как будто ничего особенного не произошло. — Эй, мы можем немного отдохнуть.

— Хорошо, — пробормотала она, опуская фонарь на землю. — Хотя нам следует бежать.

Затем, она подошла ближе и крепко обняла меня. Это был первый раз, когда я почувствовал чьи-то объятия с тех пор, как Тарла обняла меня в карете.

— Спасибо, — прошептала она, заставляя меня, наконец, расслабиться. Крепко обняв меня, наверное, с минуту, она отпустила и сделала шаг назад с оптимистичной улыбкой на лице. — Ты спас меня.

Я даже представить себе не мог, сколько душевной стойкости потребовалось женщине, чтобы сохранить рассудок после недель или месяцев в Аду. Она была поистине достойна похвалы.

— Да, — пробормотал я, возвращая ей улыбку. — Давайте выбираться отсюда, хорошо?

Она кивнула и снова взяла фонарь.

В итоге мы много болтали, бродя по темной и унылой пещере, где единственным звуком, который можно было услышать, была капающая со сталактитов вода. Воздух был густым от влажности, из-за чего было трудно дышать. Благодаря фонарю нам не нужно было беспокоиться об освещении по крайней мере еще несколько часов, но к тому времени мы надеялись быть далеко отсюда. В конце концов, мы даже наткнулись на светящийся лишайник, придававший стенам жутковатое свечение.

— Как ты оказалась втянутой во все это? — Спросил я, пытаясь узнать ее получше.

— Это случилось поздно ночью, когда я возвращался домой с работы в таверне. Меня, как и многих других девушек похитили. А как насчет вас?

— Я был в святилище эльфов, чтобы получить кое-что, когда мы попали в засаду. В итоге я пожертвовал собой, чтобы мои друзья смогли уйти. Я поступил как дворянин.

— Никогда бы не подумала, что ты дворянин, — усмехнулась она.

— Почему это?

— Меня всегда раздражало, когда они появлялись в таверне, а ты мне очень нравишься, — объяснила она, подмигнув мне.

— Это правда? — Я ухмыльнулась, благодарная за комплимент.

— Я всегда хотела увидеть Петербург. Говорят, там так красиво.

— Ну возможно, — усмехнулся я, понимая, что мы из разных слоев. — Ты, должно быть, местная да?

— Наверное, глупо было предполагать, что мы все из одного места.

— Подождите, — прошептал я, внезапно остановившись на месте, когда услышал гул прибоя. — Вы это слышали?

— Нет? — Они остановилась, обеспокоенно оглядываясь по сторонам, пытаясь понять, что заставило меня застыть на месте.

— Смотрите, вон там! — Крикнул я, указывая на слабое свечение.

Выбежав вместе, мы оказались на окраине леса. Свежий воздух ударил нам в легкие, когда Дарья опустилась на колени с лучезарной улыбкой на лице. Моим глазам было трудно привыкнуть к внезапному солнечному свету, но это было приятное зрелище.

Мы сделали это.

Я никогда в жизни не радовался так солнцу, воздуху и морю.

Побег из Ада открыл мне глаза на многие вещи, которые я считал само собой разумеющимися, заставив меня больше ценить жизнь.

Мы бродили по лесу с определенной целью, направляясь на северо-восток. Целью было следовать по берегу, пока не увидим порт.

— Валерий, как ты оказался там? — спросил я германского принца, когда мы вновь присели отдохнуть.

— Коронация… — уклончиво ответил он. Кажется, он не особо горел желанием делиться этой информацией.

— Твой наемник из Хальтена мне тогда здоров помог, — признался я. — Спасибо за помощь. Но что ты имел в виду под коронацией?

Валерий нахмурился:

— Алекс, в Аду делают клонов, — сказал он немного раздраженно.

— Клонов? Что ты имеешь в виду? — Не понял я его.

— Они их так называют. Это двойники, которых они отправляют взамен похищенных.

Его слова заставили меня задуматься, о чем он говорит.

— Зачем?

— Очевидно, чтобы получить власть. Если кто-то не подкупен, то его просто заменяют двойником. Король, царь или любой другой монарх. Я должен был короноваться два месяца назад, но был похищен.

— То что ты говоришь, звучит ужасно. Но зачем им тогда держать в Аду настоящих правителей?

— Клоны не совершенны, Алекс. Они живут до тех пор, пока жив оригинал. Вот почему мы не работали в шахтах.

Он сообщил мне, много интересной информации, которой я никогда не слышал прежде.

— Ты хочешь сказать, что у тебя и у меня уже есть свои клоны?

Валерий кивнул.

— У меня да. Насчет тебя не знаю.

— И что ты собираешься делать?

— Очевидно, что сперва убью своего двойника. — Вздохнул принц. Он погладил рукоять меча, который он одолжил у охранника. — Если только мы выберемся отсюда. Здесь много мана-зверей.

Этот полуостров был порочным местом, наполненным таинственными чудовищами, которые бродили по его лесам. Монстры нередко добирались до поселений, но их никогда не было больше нескольких. Чтобы держать их в узде, магам из академии, которые парили над кишащей монстрами равниной, часто поручали охотиться на них. Это было не то место, в котором мне хотелось быть. Земли над Адом поистине были не менее адскими.

Монстры обладали так называемым ядром монстра, которое обладало теми же свойствами, что и кристалл маны, который добывали в подземелье. Хотя добыча полезных ископаемых была безопаснее, качество маны в ядре монстра было значительно выше. Особенно если смотреть на легендарных существ, которые, как нам говорили, могли разрушать королевства.

— Если мы в конечном итоге встретим монстров, у нас могут быть небольшие неприятности, — заметил я.

— Как тебе не повезло, что вы уже встретили их! Ха-ха-ха! — Маниакальный смех привлек наше внимание. Обернувшись, мы увидели мужчину в маске, и еще двоих его приспешников. — Ты действительно верил, что сможешь сбежать от нас?

«Граф Бастард. Это был он.»

— Ты? — Пробормотал я, глядя на него.

— Граф Бастард! Запомни мое имя Александр, ибо это будет последнее, что ты услышишь, — дьявольски ухмыльнулся он, вытаскивая длинный меч.

— Нужно взять их живыми, — сказал один из мужчин, одетый во все черное и защищенный нагрудником.

— Примерно так, — усмехнулся принц Валерий, замахиваясь мечом. Холодная сталь рассекла шею мужчины, убив его в одно мгновение. — К сожалению, вы погибли, пытаясь поймать нас.

— Кто его выпустил⁈ — закричал мужчина слева от него.

Прежде чем он успел обнажить свой меч, Валерий, демонически смеясь, вонзил ему клинок в ногу и пригвоздил к земле.

— А ты хотел, чтобы я там сгнил? Ты забыл, что меня называют Мясником? — Он стоял над ним, пока мужчина беспомощно катался по земле, мучительно истекая кровью. Затем он отпустил меч, и схватив мужчину за голову свернул ему шею одним движением.

Граф Бастард увидев, как пали его союзники применил магию. Принц Валерий, ослабевший после заточения мгновенно был откинут волной энергии. Похоже на помощь принцаможно не рассчитывать.

— Дарья, беги, — прошептал я, глядя, как Бастард высвободил темную энергию, которая хлынула через него. — Беги и не оглядывайся.

— Но, — нерешительно сказала она, дрожа в коленях, зная, что Бастард был заклинателем магии.

— Беги!

Мой пронзительный голос напугал ее, заставив бежать так быстро, как только могла. Однако я не был уверен, что она сможет убежать, если я не смогу остановить его.

— Какой джентльмен, — усмехнулся он, поворачиваясь ко мне. — Не волнуйся, я не собираюсь тебя убивать. По крайней мере, пока.

Я приготовил свой клинок, сделав глубокий вдох, готовясь к жестокой битве.

— Ты был в списке Жабы, — попытался я разговорить его.

— Он мертв и это уже не важно, — нараспев произнес он, наполняя себя алой маной, которая быстро впиталась в его тело. — Ты знаешь многое, но ты унесешь это в могилу!

Граф Бастард не дал мне шанса сказать что-нибудь еще, когда бросился ко мне, дико замахиваясь на мою ногу. Я не знал, что за заклинание он использовал, но его движения стали быстрее. Отразить его сверхъестественно сильный удар оказалось сложнее, чем я думал. Но, к счастью, его скорость и мощь, похоже, не превосходили мои. Если уж на то пошло, я чувствовал, что был немного быстрее.

Он попытался ударить меня ногой в грудь, но я сумел уклониться и нанести контрудар. Наши клинки неоднократно сталкивались в течение следующих нескольких напряженных секунд. И хотя казалось, что мне удается держаться, иногда даже угрожая его жизни, правда заключалась в том, что он сдерживался. Бастард хотел захватить меня живым, чтобы пытать, пока я отчаянно готовился нанести смертельные удары.

— Подумать только, что ты такой быстрый и сильный без использования заклинаний. Только не говори мне, что ты тоже прошел ритуал? — Я отказался отвечать, но отсутствие удивления на моем лице, когда я сосредоточился на выживании, выдало все это. — Однако этого будет недостаточно. Заклятие!

Заклинание, которое он применил, застало меня врасплох, поскольку его мана воздействовала непосредственно на меня. Однако я не мог почувствовать его действие, пока он не подбежал ко мне и наши мечи снова не столкнулись. Стало очевидно, что это было проклятие, которое в определенной степени уменьшило мою физическую силу, поскольку моя хватка ослабла. И это стало вопросом времени, когда ему удастся сломить мою защиту. Я был вынужден сосредоточиться на уклонении, а не на отражении шквала его атак.

— Давай, не стесняйся! — Пока я пытался сохранить самообладание, он довольно своеобразно рассмеялся. — Покажи мне, на что ты способен, Александр.

Он попал в землю, пытаясь дотянуться мечом до моей руки. Мне удалось увернуться и даже порезать его поперек ноги. Но, к сожалению, удар был слишком мелким, чтобы замедлить его. Он просто рассмеялся, и снова бросился на меня.

— Спасения нет! Я выпотрошу тебя, как свинью, после того, как помучаю, — презрительно выкрикнул он. — Ты почувствуешь невообразимую боль.

Он продолжал атаковать все то время, пока объяснял свои намерения.

Мы занимались этим уже несколько минут, и я не добился никакого прогресса в том, чтобы победить его. В то время как мои силы и выносливость значительно истощились. Еще три удара — это все, что я смог выдержать, прежде чем опустить меч, открывая любую брешь, которая покажется мне решающей для моего выживания.

— Ты заткнешься когда-нибудь? — Я ухмыльнулся, надеясь сделать его безрассудным. — Лучше умереть, чем слушать твою болтовню.

— Ты прав. Давай сделаем так, — усмехнулся он, бросаясь вперед с поднятым мечом влево, оставляя мне неплохую возможность для атаки, если бы мне удалось отразить его удар. — Яростный удар!

Произнеся еще одно заклинание, он окутал свой клинок подобными пламени тенями, что застало меня врасплох. Однако не имело значения, насколько мощной была его атака, если она не достигла цели, или я так думал. Когда он бросился на меня, я подумал, что мишенью был я, но он остановился прямо передо мной и замахнулся мечом.

При ударе энергия взорвалась и послала мощные вибрации, которые сделали невозможным удержание. И, прежде чем я осознал это, я был обезоружен.

Глава 27 Благодарность Дарьи

Я остался безоружен.

— Граф Бастард, — прошептал я хриплым голосом, прежде чем рассмеяться, взволнованный тем, что остался в живых. — Ты пожалеешь, что не убил меня, когда у тебя был шанс.

Я никогда не забуду тон его голоса, когда он внимательно слушал меня. Должно быть, это было шокирующе — смотреть прямо в глаза, несмотря на веру в то, что я стоял безоружным.

— Ты сошел с ума. — Он рассмеялся вместе со мной, прежде чем я начал кашлять кровью. — Кажется, я недостаточно тебя мучил.

Человек в маске отчаянно пытался скрыть свой дискомфорт, вызванный моим зловещим взглядом.

— Это все, на что ты способен? — Спросил я, не в силах удержаться от смешка, увидев его озадаченное состояние.

Это было доказательством того, что Бастард был взволнован моей вновь обретенной злобой, которая заставила его потерять контроль.

— Я сокрушу тебя! Заклятие!

Стиснув зубы, я терпеливо наблюдал за изменениями в мане, которая проходила через него. Заклятие Бастарда было хаотичным и неуправляемым, как будто он высвобождал все это сразу. Я был уверен, что он тоже получал повреждения каждый раз, когда произносил заклинание, но они заживали достаточно быстро, чтобы остаться незамеченными. Это заставило меня задуматься, было ли дело в его недостаточном мастерстве или в врожденном риске, стоящем за использованием такой темной магии.

Несмотря на то, что с моим телом не произошло никаких физических изменений, моему разуму через некоторое время удалось заглушить боль, хотя он все еще получал тяжелые повреждения от его жестоких пыток. План Бастарда сломить мой дух провалился, поскольку в течение следующих десяти минут или около того у него закончилась мана, что вынудило его отдохнуть и восполнить запас.

— Знаешь, я никогда не встречал такого, как ты, — усмехнулся Бастард. — Думаю, именно поэтому мне так приятно прикончить тебя.

Он продолжал насмехаться надо мной, но в какой-то момент я перестал слушать, сосредоточившись только на своем мана-ядре. Мое внимание переключилось только тогда, когда Бастард замолчал и по глупости попытался подкрасться ко мне, несмотря на то, что я его видел. Его шаги были впечатляюще тихими. Теперь у меня была прекрасная возможность нанести удар.

Как раз в тот момент, когда он собирался дотянуться до моего горла, я выпустил ману из своего ядра, которая быстро оказалась слишком хаотичной, чтобы ее можно было контролировать без какой-либо предварительной подготовки. У него не было достаточно времени, чтобы среагировать, когда я схватил его за запястье и тунику, ударив лбом по носу, отчего он отлетел назад.

Зная, что окажусь в невыгодном положении, если он восстановит самообладание, я быстро вскочил на него и прижал его руку к земле, в то время как другой рукой обхватил его горло. Прижимая, я наблюдал, как он дергается подо мной, и злобно улыбался, зная, что это наконец подходит к концу.

— Рука Сета, — холодно прошептал я, позволяя мане течь по моей руке, которая держала его за запястье. Каждая частица распалась на неконтролируемую энергию, которая ощущалась так, словно меня неоднократно жалили осы. Но боль утихла через несколько секунд, когда его жизненная сила потекла через меня. Это придало сил, заставив мое тело содрогнуться от избытка энергии. Это вызывало привыкание, заставляя меня понять, почему это было любимым заклинанием некромантов.

Слушая крики Бастарда, я почувствовал возбуждение. Однако, в отличие от него, я не собирался глупо затягивать, поскольку уже почувствовал, как по телу пробежал ледяной холод. Склонив голову набок, я с усмешкой наблюдал, как лицо Графа Бастарда потемнело, а глаза закатились. Вложив немного больше маны в свою хватку, мне удалось свернуть ему шею, оборвав его жалкую жизнь в одно мгновение.

Когда он сделал последний вздох, я решил проверить, кто же скрывался под маской. Сорвав ее одним движением я ахнул от удивления.

— Папуас? Островитянин?

Я конечно видел их в прошлой жизни, когда был египетским некромантом. Но здесь, пусть даже на окраине Российской империи.

«Так, что там говорил Валерий про „черную знать“ Европы»

И тогда я вдруг вспомнил об описании, которое мне дала Надя. Тот колдун, который похитил и убил ее брата. Он тоже был чернокожим. Тогда чтобы развеять сомнения, оставалась лишь последняя примета.

Сняв перчатку с его правой руки я нашел ее. Татуировка скорпиона между большим и указательным пальцем. Без сомнений это был он. Тот кто был повинен в смерти ее брата. Надо же так совпасть, что человек причастный к моему похищению был также и убийцей ее брата.

Схватив меч я одним ударом отсек его руку по запястье и положил ее в сумку. Это будет моим доказательством того, что месть Нади свершилась.

К тому времени принц Валерий уже очнулся и огляделся.

— Вот черт, — он окинул взглядом поле битвы, — Алекс ты не перестаешь удивлять.

Он поднялся и тут же начал собираться в путь.

— Погоди Валерий, ты уже уходишь? — Спросил я удивившись его поспешности.

— У меня нет времени, Алекс. Благодарю за спасение. Но я должен торопиться, пока мой двойник не натворил бед от моего лица. Я дойду сам.

— Ах, ладно, — кивнул я, провожая его взглядом. — Удачи тебе там.

Валерий помахал рукой даже не оглядываясь.

— Пока, Алекс. Еще увидимся.

Оставшись один я осмотрелся и увидел, что Дарья не сбежала, как я думал. Она потеряла сознание. Может быть от страха или общей слабости. Но оставить ее здесь одну среди мана-зверей я не мог.

Когда я нес ее на руках, меня поразило, какой легкой она была. Она весила чуть Селены и при этом была одного роста с Тарлой. Однако, что удивило меня больше, так это безмятежное выражение ее лица, когда она покоилась на моем плече.

Примерно через час или около того, двигаясь на север, мы наткнулись на большой пруд, где я решил разбить лагерь. Она проснется не сразу, но я был уверен, что утром с ней все будет в порядке.

Было так много вещей, о которых я хотел спросить ее, но, глубоко зевнув, я рухнул на еловые ветки и погрузился в сон.

Следующее утро прошло не совсем так, как планировалось, поскольку я проснулся один. Это было не так уж удивительно, учитывая, через что прошла девушка. Но я надеялся, что мы могли хотя бы поболтать, прежде чем она вот так бесследно исчезнет. Несмотря на это, я надеялся, что она благополучно доберется домой.

Встав с еловой постели, я повернулся к пруду, готовясь принять свою первую ванну за долгие недели. В Аду не было никакой воды для купания. В какой-то момент я перестал замечать, как плохо от меня пахнет, и просто смирился с этим. Надеясь, что вода не холодная, я вытянул руки и сделала глубокий вдох, наслаждаясь теплом утреннего солнца.

Было приятно раздеваться догола на улице, чего я никогда раньше не делал. Но в то же время было немного странно, как будто все наблюдали за мной. Я не мог не оглядываться по сторонам, как будто кто-то мог просто подойти ко мне и сказать, что это неуместно. Разве это не было бы забавным зрелищем?

Но кто здесь есть кроме мана-зверей.

Приближение к воде оказалось большим сюрпризом, чем я ожидал. Теперь, когда я был достаточно близко, я понял, что ничего не вижу под поверхностью. Туман окутал воду как единое целое, придав ей студенистый вид. Я никогда не любил плавать на большой глубине, так как мне претила мысль о том, что какая-нибудь крупная рыба может покусать мою ногу, но это было еще хуже.

Как будто неспособности видеть, что находится внизу, было недостаточно, я также понятия не имел, насколько глубок пруд. Что ж, был только один способ выяснить это, поэтому, сделав глубокий вдох, я сделал шаг вперед и храбро вошел в воду.

Я был приятно удивлен, узнав, что она доходила мне лишь немного до талии. Но вода была холодной и мое хозяйство сжалось. Я никогда не понимал, как люди могут наслаждаться холодными ваннами, когда это должно было быть методом пытки. Ничего не было желаннее теплой ванны, чтобы насладиться вечером. Возможно, это просто говорил мой внутренний благородный голос аристократа.

— Ухх, как хорошо, — пробормотал я, плеснув воды себе на грудь.

Однако вскоре мой покой был нарушен, когда кто-то вынырнул из воды прямо передо мной, застав меня врасплох. Пораженный, я продолжал смотреть на девушку передо мной, которая стояла полностью обнаженной, но невидимой ниже пояса.

— Что ты здесь делаешь⁈ — Она закричала, прикрывая грудь и отводя взгляд.

— Я… я просто! Эээ, принимал ванну? — Я запинался на словах, не зная, что сказать.

— Я понимаю, но зачем тебе приходить сюда, если ты видел, как я плаваю? — Ее голос звучал взволнованно, но я не мог ее винить.

Она выглядела смущенной, посмотрев мне в глаза. Я не знаю, что она увидела, но это заставило ее ахнуть, когда она опустила руки, полностью обнажив свою поразительную фигуру и пропорциональную грудь, которая была невелика

— Ах! Точно, — пробормотал я, взволнованно оборачиваясь. — Я должен оставить тебя одну, чтобы ты закончила мыться. Извини.

— Нет, нет, пожалуйста, останься. С моей стороны было невежливо делать поспешные выводы, несмотря на то, что ты спас меня.

Она, вероятно, хотела быть тактичной и не упомянула, что одной из причин, по которой она не возражала, был тот факт, что я спас ее.

Как раз когда я собирался выйти из воды, я остановил себя, сказав:

— Эмм… Ты не могла бы не смотреть?

— Ах! Да, — она поспешно развернулась и нырнула под воду.

Вот так просто она снова стала для меня невидимой. Я не смог удержаться от смешка, потянувшись за брюками; остальная моя одежда отчаянно нуждалась в стирке. Пока я ждал, пока она закончит мыться, я сидел под деревом.

Закончив, девушка медленно приблизилась.

— Алекс, ты занят? — Она замолчала, увидев, что я сижу с закрытыми глазами.

— Да? — Спросил я, поворачивая к ней голову, но отказываясь открывать глаза.

— О, прости. Я не хотела тебя будить. — Она неловко улыбнулась, сохраняя дистанцию.

— Не волнуйся. Я не спал.

— Ах, точно… — Я видел, как она пытается сообразить, что можно говорить, а что нет. Дарья присела рядом, подтягивая колени ближе к груди, прежде чем обхватить себя руками.

Она держалась тихо, казалась немного застенчивой и мягкотелой, но ее голос был серебристым, тем более когда она говорила уверенно; Я был бы не прочь слушать ее весь день или попросить спеть мне песню.

— Итак, — она понизила голос, глядя в землю. — Какова твоя история?

— Это долгая история, — вздохнул я, мягко улыбаясь.

— У нас есть время, — сказала она, с любопытством взглянув на меня.

В конце концов, я рассказал ей все, начиная с засады и заканчивая битвой с Бастардом. Конечно, я опустил большинство ужасных деталей. Но, судя по ее сочувствующему взгляду, я полагал, что она заполнила пробелы.

— И подумать только, что все произошло в день моего рождения, — усмехнулся я, глядя на ее робкую позу.

— Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это. — Она выглядела искренне опечаленной, слушая мою историю, вполне отражающую ее личность.

— Думаю, такова жизнь. Но теперь, когда я свободен, я надеюсь добраться до своей семьи.

— Ты упоминал, что ты из столицы, верно? Пойдем со мной к границе империи, и я помогу тебе благополучно добраться домой.

— Мы к югу от империи?

— Да, но впереди еще долгий путь.

— Спасибо за предложение, но я думаю, ты можешь просто указать мне правильное направление, и я не буду мешать тебе.

— Ты не хочешь пойти со мной? Так будет безопаснее… для меня.

Ее бессвязный рассказ заставил меня усмехнуться, что, в свою очередь, заставило ее отвести взгляд и еще больше разволноваться.

— Извини за смех, — я тепло улыбнулся, заметив, как она говорила. Это заставило меня захотеть пойти с ней, но я хотел узнать о ней больше, прежде чем принимать решение. — Эй, не могла бы ты сказать мне, сколько тебе лет?

— Восемнадцать, почему? — она с любопытством посмотрела на меня. — Ах да. Ты упомянул, что все это случилось с тобой в твой день рождения, так сколько же тебе лет?

— Ах, так я всего на год старше тебя.

— Серьезно? — она выглядела приятно удивленной.

— Что? — Я усмехнулся. — Это так шокирует слышать?

— Просто я не знаю многих, кто хотя бы отдаленно близок к моему возрасту, — объяснила она, опершись подбородком на колени.

— Как так получилось?

— Ах, я думаю. Однако у меня просто не было возможности познакомиться со всеми. — Звучало так, будто она скорее оправдывалась, чем что-либо еще, но я не хотел делать поспешных выводов.

— Это объясняет твою застенчивость, — поддразнил я.

— Я не застенчивая! — защищалась она.

— Тогда почему ты сидишь так далеко? — Я мягко улыбнулся ей, прислонившись головой к дереву. — Я не кусаюсь.

— Я просто случайно оказалась здесь. Вот и все. Смотри, — сказала Дарья, вставая, прежде чем подойти ко мне, садясь как можно ближе и скрестив ноги. — Видишь?

— Я беру свои слова обратно, — сказал я, но все еще считал, что она немного застенчива, чего и следовало ожидать. — Я рад, что ты не боишься меня, учитывая то, что произошло. Когда я проснулся и увидел, что тебя нет, я подумал, что ты сбежала.

— Ну, я, конечно, была дезориентирована и думала о побеге, но после того, как заметила, что меня вылечили. Итак, да, — сказала Дарья, понизив голос до такой степени, что он звучал как шепот. — Спасибо, что спас меня.

— Не нужно меня благодарить, — улыбнулся я, наклоняя голову. — Я просто рад, что ты в безопасности.

— Спасибо, — снова прошептала Дарья, глядя на мои раны с обеспокоенной улыбкой. — Они болят?

— Мои раны? Не-а, — соврал я, но они болели не так сильно, скорее как легкое жжение.

— Я сейчас мало что могу сделать, но если мы найдем какие-нибудь травы, которые, я знаю, могут облегчить инфекцию, я приготовлю тебе смесь. — Она вздохнула, неожиданно схватив меня за руку. — Если бы я смогла сделать, что-то что облегчит твои страдания.

Она притянула мою ладонь ближе к своему лицу и позволила мне обхватить ее щеку.

— Что ты делаешь?- спросил я, смущенный, когда ощупал ее нежную кожу.

— Ну я надеялась, что это поможет тебе, — Дарья вздохнула, все еще прижимая мою ладонь к своей щеке.

Учитывая, что мы собирались путешествовать вместе, не было никакой возможности не сказать ей правду. Кроме того, я должен был сделать это в первую очередь, так что лучше было сделать это до того, как все усложнится. Ее невинный взгляд, который смотрел мне в глаза, помог признать правду.

— Послушай, перестань так много меня благодарить. — Я ухмыльнулся, проводя пальцами по ее волосам. — Кроме того, в этом нет ничего особенного.

— Да, я могу себе представить.

— Я подумываю отправиться в столицу, если ты все еще хочешь путешествовать со мной.

— Только если ты покажешь мне окрестности, как только мы туда доберемся. — Она восторженно улыбнулась.

Что-то в ее приветливой просьбе показалось мне успокаивающим, заставив меня усмехнуться, когда я ненадолго закрыл глаза, прежде чем снова посмотреть на нее.

«Похоже, мы договорились».

Теперь было еще кое-что, чего стоило ожидать с нетерпением.

— Дарья, ты сказала, что сделаешь что-нибудь?

Она, казалось, немного опешила, но все равно кивнула с серьезным выражением лица.

— Конечно. Что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Тогда… ты можешь сделать это грудью?

Я колебался, прежде чем сказать это. После ночи с Ауэриель мне пришлось признаться, что ощущение, зажатое между двумя большими грудями, было невероятным.

Дарья показала удивленный взгляд, затем наклонила голову и покраснела, как спелый помидор.

— Я немного изучала эту тему, но никогда о ней не думала…

— Так?

— Сделать это для тебя?

Я немного поколебался, прежде чем наконец ответил с улыбкой:

— Если тебе это не нравится. Я не буду тебя заставлять.

Я знал, что мог бы легко заставить дать мне то, что я хочу. Но какой будет смысл в таком бессмысленном действии? Любое сексуальное действие должно доставлять участникам удовольствие.

Дарья более-менее поняла мои мысли и решила про себя. Где-то в глубине души она тоже была рада, что я честно ответил ей и дал выбор.

— Может быть, я неопытна, но я попробую.

Сказав это, Дарья схватила свою одежду…

— Мне стыдно, но…

Затем обнажила грудь.

Тимофей Тайецкий Возвращение некроманта. Том 4

Глава 1 Хорошо вернуться домой

Затем она обнажила грудь.

Первоначально надев платье с вырезом, они легко выскользнули. Тем не менее, это было благословением — снова увидеть ее грудь. Я не мог не выразить свое восхищение.

— Это красиво.

— Это… то, что ты, должно быть, сказал на озере…

— Твоя кожа белая и красивого цвета. Это действительно красиво.

— Стыдно слышать похвалы в адрес собственного тела.

— Тебе следует сразу привыкнуть к этому. Потому что я буду тебя хвалить. В правде нет ничего зазорного.

Дарья покраснела. Поскольку на ней не было верха, было легко увидеть, как румянец покрыл ее щеку и даже часть груди. Ее грудь была не такой большой, но все же имела красивую форму.

Застенчиво подойдя ко мне, она присела, прежде чем положить руку на ремень и снять его.

Когда она растегнула ремень, она потянула его вниз вместе с нижним бельем и воскликнула с трепетом.

— Он намного больше, чем я помню…

Я усмехнулся. В последний раз когда мы видели друг друга обнаженными, на озере это было по другому. Холодная вода всегда делает его меньше.

— Ты боишься?

— Немного. Помнишь, когда мы вместе купались? Тогда он был меньшего размера.

— Эй, не сравнивай, когда он был в ледяной воде.

— Я, извини… но мне больше не с чем было сравнивать. Я никогда раньше не видела.

Я, конечно, уже знал, но, услышав ее слова, я все равно почувствовал гордость. Любой бы услышал эти слова. Я, конечно, ничего не имел против недевственниц.

И все же я должен был признать, что быть первым и единственным мужчиной для девушки доставляло особое чувство.

— Зажмешь его между грудей?

— Да… Потому что моя роль — заботиться о тебе.

Сказав это, она подняла свою грудь и зажала между ними мой пенис.

Мое волнение возросло на ступеньку выше благодаря этому мягкому прикосновению, которое, казалось, мгновенно растопило меня.

— Дарья… очень жарко…

Боже мой, перед моими глазами стоит такая милая девушка, и я удивлен, что смогу сдерживаться так долго.

Дарья хихикнула:

— На данный момент я приму это как комплимент, Алекс. — Сказав это, Дарья прижала грудь ближе.

Хотя она еще не шевелилась, я чувствовал удовольствие от давления ее груди, и мое тело уже слегка тряслось в предвкушении.

— Я очень испугалась, потому что он такой большой, но если присмотреться, он очень красивый.

— Я рад, что тебе понравилось.

— Мне нужно двигаться только сюда, верно?

— Ох… вот так… Можешь сделать немного сильнее?

Возможно, из-за того, что я прямо сейчас жаждал секса, пенис уже начал вырабатывать преякулят.

Нежная услуга, причем с девственницей в качестве партнера. Иногда психологическое удовольствие даже превосходило физическое.

Работа с сиськами сама по себе не доставляла такого удовольствия. Конечно, немного смазки могло бы помочь.

Что делало это таким особенным, так это чувство высшего блаженства, которое ты получал, наблюдая, как девушка нападает на тебя и закладывает твой член этими великолепными мягкими грудями.

Глядя на краснеющую Дарью, работающую надо мной с зачарованным выражением лица, я не мог не молиться в своем сердце.

— Пожалуйста, продолжай.

Дарья, уделявшая все внимание своей задаче, удивленно наклонила голову.

— Хорошо.

Я снова сосредоточился на тех славных моментах, которые происходили.

— Я собираюсь подвигаться, ладно? — Дарья, не дожидаясь ответа, начала двигать грудью вверх и вниз.

Мягкое мясо обволакивало ствол и стимулировало. Головка появлялась и исчезала в долине ее груди, когда она смотрела на него удивленныыми глазами.

Это было почти слишком.

Щеки Дарьи покраснели еще больше, а ее дыхание стало прерывистым.

— Это потрясающе… Он становится жарче… и больше.

— Хорошо, Дарья. Пожалуйста, продолжай также.

Движение вверх и вниз ускорилось, поскольку ее грудь приняла неприличную форму.

Я, без сомнения, получал огромное удовольствие. И все же чего-то не хватало.

— Это недостаточно скользко. — Словно прочитав мои мысли заговорила Дарья.

— Дарья?

— Тебе нравится быстрее, да?

Я немного поколебался, прежде чем кивнуть. Я понял, что она права. Чего мне не хватало, так это этого чувства.

— Тогда я сделаю его более скользким. Но перед этим, пожалуйста, прости меня.

Сказав это, Дарья слегка приоткрыла рот. Она мягко высунула кончик языка, капая слюной в впадину грудей.

Мое сердце сладко дрогнуло при мысли, что такая красивая и серьезная девушка, как Дарья, терпит смущение передо мной.

«Обычная скромная и застенчивая Дарья тоже может выглядеть так непристойно».

Издавая непослушные и неряшливые звуки, трах сисек стал более интенсивным. От корня до кончика она целенаправленно стимулировала, и постепенно ощущался позыв к эякуляции.

— Ах! Алекс… что-то капает с кончика…

— Это называется преякулят. Он выходит, когда особенно сладкие моменты.

— Тебе хорошо со мной, да?

«Какой ужасающий вопрос».

— Да.

Она понимающе улыбнулась. Тем не менее, она продолжала оказывать большее давление.

— Ааа… Скоро выйдет, Дарья.

— Что я должна делать?

Я немного поколебался, прежде чем спросить:

— Ты можешь это выпить?

— Д-да. Если это для Алекса…!

— Хорошая!

Не в силах больше сдерживаться, я просто отпустил все ограничения.

— Ааааа!

Сначала она удивилась, и немного струи спермы попало ей на лицо, но она припала ближе и прижала его ртом.

Я почувствовал себя на небесах. Наконец, когда я закончил, вытащил свой член изо рта.

— Пока не глотай. Пожалуйста, покажи мне это.

— Ах! — Она широко открыла рот и показала белую мутную жидкость у себя во рту.

— Теперь ты можешь глотать.

— Ух! Это немного горько.

Видеть, как ее горло покачивается вверх и вниз, когда она глотает мою сперму, прежде чем открыть рот и показать мне, было поистине эротическим.

— Хорошая работа. Ты действительно хорошая девочка.

Я погладил ее по голове и наслаждался видом, пока она закрывала глаза. Струйка спермы на ее лице создавали невероятную смесь привлекательности и эротизма.

* * *

Я теперь лежал на своей кровати и смотрел на потолок, погруженный в свои мысли. У меня все еще был долгий день после того, как я только что закончил завтрак, но у меня не было никакого желания двигаться.

Всего день назад мы добрались до столицы. У южной границы империи мы наткнулись на блокпост магов, которые охраняли от вторжения мана-зверей. Объяснив им ситуацию, капитан быстро отрядил нам пару солдат, которые сопроводили нас до мана-поезда.

И как же было приятно вновь оказаться в цивилизации, после двух недель заточения в Аду. Я привел Дарью к логову воровской гильдии и теперь они были с Надей и Тарлой. Им удалось выжить после той засады у эльфийских руин, когда я был схвачен и помещен в подземную тюрьму.

В голове прокручивался весь разговор между мной и Надей. Я принес ей руку того самого колдуна, Графа Бастарда, который был повинен в смерти ее брата. Это надо было видеть ее лицо в тот момент, когда она опознала татуировку скорпиона на его руке.

Должно быть она все еще не пришла в себя. И вероятно была благодарна мне за этот подарок.

Пока что в этом мире у меня все получалось легко.

«Но не слишком ли легко я воспринял этот мир?»

Я, честно говоря, не знал. Но даже если бы я это сделал, кто мог бы меня винить? Я был одновременно красивым и талантливым. Я родился в семье императора и был наследным принцем. Меня поддерживали все, кого я встречал, за исключением некоторых.

Мой отец был спасителем этого мира. Моя мать была демоницей. Кто бы подумал, что мы какие-то избранные и что все крутится вокруг нас?

Но потом я понял, в принципе.

«До сих пор я был просто глупцом».

Все это время я сражался с теми, кого я считал хищниками. Но они были лишь травоядными. Теперь я наконец достиг необходимого уровня и вскоре встречусь с настоящими волками.

«Тук-тук-тук»

— Алекс, могу ли я войти?

Я узнал голос.

— Ты можешь войти, Надя.

Надя медленно открыла дверь и вошла с грацией, рожденной годами тренировок.

— Что привело тебя сюда? — Спросил я не поднимаясь с постели.

Надя красиво улыбнулась и наклонила голову:

— Ты имеешь в виду помимо желания встретиться с тобой, братик?

Она называла меня братиком с тех самых пор, когда мы встретились в моем семилетнем возрасте. Тогда ей было чуть за двадцать, а теперь мне уже девятнадцать. Хотя мы ни разу не родственники.

Я слегка покраснел от этих слов. Иногда Надя могла быть невероятно напористой,

— Хи-хи. Мне приятно видеть, как ты все еще краснеешь. Я волновалась…

— Волновалась?

— Нет, ничего. Что касается твоих вопросов, то я действительно хотела тебя видеть. Я хотела выразить тебе благодарность за то, что ты отомстил за смерть моего настоящего братика.

На самом деле это было совпадением, что Граф Бастард, этот человек в маске, оказался тем самым. Но я уже не стал говорить ей об этом. Пусть думает, что я нашел его специально для неё.

— Да ладно, просто не люблю, когда кто-то огорчает моих друзей.

Я улыбнулся Наде и уже собирался встать и пойти домой, когда изящный палец коснулся моей груди и остановил меня.

Я поднял глаза и увидел Надю с очаровательной улыбкой на лице, когда она сказала:

— Тебе не обязательно идти домой прямо сейчас. Почему бы нам не использовать это время, чтобы ты расслабился?

Я немного поколебался:

— Я… мне просто…

— Тссс, послушай меня. — Её палец на моих губах помешал мне закончить свое опровержение. Ладонью она толкнула меня на кровать и сказала с чарующей улыбкой, садясь на меня:

— Тебе не нужно ничего делать. Просто ляг, расслабься и позволь мне отблагодарить тебя, братик.

Сказав это, ее рука вошла в мои штаны, когда она вытащила мой теперь уже возбужденный член и прижалась к нему, прежде чем медленно опуститься.

Поскольку она все еще была в своем наряде, было невозможно увидеть, что происходит у нее под юбкой. Но каким-то образом это делало ситуацию гораздо более возбуждающей, чем следовало бы. Как только она наконец добралась до моего члена, я был удивлен, не ощутив никаких препятствий.

— Хуу! Я так спешила, что забыла надеть трусики.

Головка моего пениса медленно раздвинула губы ее киски. Жар и гладкость говорили о том, насколько она уже была мокрой, несмотря на то, что я не прикасался к ней до ее прихода. Похоже ее возбудил факт мести, совершенной через десятилетие. Затем, одним махом, она полностью опустилась и погрузила мой член по самые яйца.

— Ахх!

Невозможно было определить, кто стонал, но по выражению блаженства было ясно, что мы сделали это одновременно.

— Братик, ты такой большой. Ты вырос таким большим с тех пор.

Говоря это, она сделала небольшое движение бедрами. Все это время я мог только наблюдать с завороженным выражением лица. Наконец, однажды она посмотрела на мое лицо с озорной улыбкой и расстегнула переднюю часть платья, обнажая свою пышную грудь, которая, казалось, бросала вызов гравитации.

До сих пор она лишь прижимала меня к ним при объятиях. Но теперь от их вида мой возбужденный член стал еще тверже. Я попытался удержать их, но Надя с доброй улыбкой слегка оттолкнула мою руку.

— Позволь старшей сестре побаловать тебя. Тебе просто нужно расслабиться и получать удовольствие.

Сказав это, она снова начала медленно двигать талией вверх и вниз. Каждый раз, когда ее тело двигалось вверх и вниз, перед моими глазами танцевала пара больших булочек. Она выглядела так, как будто что-то вот-вот произойдет, и она начала издавать сладкий голос.

Ее влагалище яростно сжалось вокруг моего пениса, ее движения постепенно становились быстрее. Движения ее бедер просто не прекращались.

«Чмок», «чмок», «чмок»!

Огромные волны удовольствия разлились от моего копья по всему телу, когда наши гениталии терлись друг о друга с влажными и непристойными звуками.

Нынешнее выражение ее лица, а также то, как она сжимала член, высосали из меня весь дух, заставив задыхаться. Мои глаза также возбуждались от вида непристойности Нади, и мое желание эякулировать усилилось еще больше.

— Это так хорошо, старшая сестра!

Надя первая вскрикнула. Одним большим движением бедер она села на меня, полностью проглотив мой все еще торчащий шест, не задумываясь.

— Ах, я кончаю, братик! Ааааа!

Вскоре я достиг своего предела. Будучи съеденным ее судорожным влагалищем, моя горячая сперма вырвалась из основания члена. Я не мог остановить этот импульс, который лишил меня способности ясно мыслить.

Моя спина выгнулась, вталкивая свой пенис глубоко внутрь нее, прижимаясь к ее телу.

Тем не менее, мягкая улыбка Надии тепло ее тела сумели исцелить мое сердце, страдающее от внезапного давления и растерянности от реальности моей жизни.

— У тебя еще так много!! — Прошептала она, будто выдаивая меня.

Все, что я мог сделать, это кивнуть, когда ее губчатое и тающее мягкое влагалище, обернутое вокруг члена, казалось, выкачивало из меня всю сперму, даже не двигаясь. Это было настолько приятно, что я не стал бы возражать, даже если бы остался в таком состоянии на несколько часов.

Когда наша кульминация утихла, Надя, все еще связанная со мной, опустила голову и посмотрела на меня с безграничным выражением любви в глазах, прежде чем заключить в свои объятия.

— Алекс, эти две недели в плену, показались тебе совершенно неожиданными. Это нормально — чувствовать себя немного потерянным и уставшим. Так что, если ты доволен мной, я всегда готова обеспечить тебе такую заботу.

Эти ее слова вызвали улыбку на моем лице, и я почувствовал, как ее слова успокаивают мое сердце.

— Спасибо, Надя. Мне всегда помогает твоя своевременная поддержка.

Когда я нежно погладил ее мягкие волосы, Надя рассмеялась, издав «Эхе-хе», и вела себя застенчиво и счастливо, прижавшись щеками к моей груди.

— Если ты так говоришь, мне становится немного неловко… Но это также делает меня по-настоящему счастливой.

Ее влагалище держало мой пенис и, как и биение ее сердца, продолжало пульсировать и сжиматься с постоянными интервалами. Оно нежно массировало мой член, и я почувствовал, будто плыву над облаками, наполненный чувством безопасности, и теперь вялый член снова поднялся по стойке смирно. Это было действительно необычное ощущение, которое я никогда бы не связал с сексом.

Мне не нужно было отчаянно двигать талией вверх и вниз, я просто наслаждался моментом спокойного секса и нежных прикосновений. В большей степени, чем я ожидал, этот опыт имел таинственный целительный эффект.

— Ахх… Я не против, если ты захочешь пойти сейчас, пожалуйста, делай это, когда захочешь, хорошо?

— Я понимаю, но пока мне хотелось бы просто оставаться в таком состоянии. Когда меня вот так обнимает старшая сестра, я почему-то чувствую себя счастливым.

— Я тоже. Тогда давай побудем так какое-то время.

Таким образом, мы остались связанными, как одно целое и просто задремали в высшем блаженстве этого чудесного сна. Сегодня мне также нужно будет явится во дворец моих родителей.

Надо выяснить, а вдруг у меня уже появился двойник, как об этом говорил Валерий. Если нет, то наверняка они волновались моим двухнедельным отсутствием дома.

* * *

Вернувшись домой я переоделся в новые брюки и рубашку. Затем спокойно пошел в сторону зала.

По пути служанки разных рас почтительно кланялись мне.

Дворец императора был разделен на четыре части. Верхний, средний, нижний и подземный.

Только приближенные императорской семьи могли войти в подземелье и верхнюю часть.

От охранников до поваров и прислуги. Все они были женщинами. Большинство из них были представителями разных рас. Но они отнюдь не были слабыми с точки зрения магии и боевых исскуств. Все было сделано для безопасности.

Отбросив мысли о прошлых заботах, я остановился, как только достиг большой двери, украшенной золотом и серебром.

Несмотря на щедрое пространство, оно не было ни в коей мере безвкусным. Императорской семье пришлось соблюдать приличия. Для дворянина быть скромным не было добродетелью. Это была просто демонстрация слабости.

Подумав так, я наконец открыл дверь в залу.

Это была большая комната, главным украшением которой был стол. Осмотрев комнату, мой взгляд скользнул мимо горничных, стоящих у стен, прежде чем остановиться на единственной сидящей женщине.

Она была так же красива, как всегда. Ее длинные черные волосы в сочетании с черным платьем могли только подчеркнуть ее красоту. Она была переполнена густыми феромонами зрелой женщины.

Как будто этого было недостаточно, грудь платья была смело открыта, обнажая прекрасные изгибы ее декольте. Два больших и мягких на вид белых холмика плоти и жира, казалось, вот-вот вылезут из платья.

Это была поистине женщина суккуб. Эта грешная женщина, приходившаяся матерью Александра, отдала приказ, увидев, как я вошел.

— Девочки, вы можете быть свободны. Мне нужно немного поговорить с сыном.

Все служанки одновременно поклонились и пошли синхронно, без малейшего звука. Оставшись одна, Алина улыбнулась и указала рукой на сиденье справа от себя:

— Почему ты все еще стоишь, Алекс? Присаживайся.

Я улыбнулся, прежде чем элегантно пройти и сесть рядом с ней. Все, от моей позы во время ходьбы до позы, которую я принимал, сидя, было идеальным. Результат многолетних тренировок в области боевых искусств и этики во время обучения в академии.

Я взглянул на стол, полный красивых, но легких блюд, прежде чем спросить торжественным тоном:

— Мама, прежде чем есть, я считаю, что тебе лучше объяснить мне, что происходит.

Мне очень хотелось понять, почему она так торопилась. Это было слишком странно. Слишком резко. Я, конечно, знал, что это как-то связано с моим похищением. Но казалось, что я все еще был в неведении относительно какой-то важной информации.

Глава 2 Признание сына

Мне казалось, что она что-то скрывает от меня и я это озвучил.

Мать посмотрела на меня, когда я это сказал:

— Ты всегда такой задумчивый, когда серьезно думаешь.

Я поднял брови. Если мы не будем осторожны, нашему дому грозит незавидная участь.

— Может, стоит план Б применить? — Спросил я ее.

— Ты предлагаешь вырезать всех дворян с семьями? — мать провела рукой по своим волосам, взвешивая предложение.

— Именно. Ты как будто читаешь мои мысли!

Она вздохнула.

— Но ты ведь знаешь, нам нужны какие-то дворяне. В конце концов, мы не можем управлять страной в одиночку.

Я жестом показал в сторону запада.

— Как видишь, у нас всё ещё есть враги за пределами Защитного Купола. То, что они смогли развернуть такую атаку… Это означает лишь то, что среди наших подчинённых они пользуются большой поддержкой. — Посмотрев на неё, я быстро отвёл взгляд. — Ты планируешь более мягкие методы, но я не вижу, что это сработает.

— Ты имеешь в виду, что они просто продолжат строить свои мелкие махинации, — мама закрыла глаза и вздохнула. — Ага. Скорее всего, так и будет.

— Ты же знаешь, что всему этому есть решение. — Я глянул на неё.

— Нет? — ответила она вопросительным тоном и повернулась лицом ко мне. — О чём ты думаешь?

Я посмотрел ей в глаза.

— Я говорю о том, чтобы занять трон.

— Ну, таков и был план всё это время, разве нет? — Она нахмурилась, и на её лбу образовались милые морщинки.

— Не так. Я говорю о том, чтобы занять трон. Но перед этим провести чистку. — Я подождал, пока до неё дойдёт идея, но она явно не понимала мой ход мыслей.

Тогда я продолжил:

— Мы оба знаем, что мой дядя и мой двоюродный лже-брат карлик — это лишь диверсия. До сих пор они тянули время, но чем ближе подходит дата моей коронации, тем яснее становится, что они попытаются бросить мне вызов при первой же возможности. Последнее что они сделали это похитили меня и посадили в подземную тюрьму.

Мне даже страшно было подумать, что какой-то двойник мог править страной от моего имени. Я наклонил голову, задумавшись о том, согласится ли мать с моей идеей об использовании силы.

— Даже если мы сделаем это по-честному, я сомневаюсь, что наши враги будут уважать нас. Пока старые правила будут действовать, они продолжат бросать мне вызов раз за разом.

Она наконец-то перестала хмуриться, поняв, к чему я всё веду.

— Ты не хочешь играть в их игру. Вместо того, чтобы чтить традиции, ты ударишь их так, как можешь. Ты же знаешь, что в таком случае будет пролито очень много крови.

Я просто пожал плечами, как будто всё равно:

— Как мои родители вы десятилетиями играли в какую-то игру, типа «спуск на тормозах». И по лицу народа видно, чего вы достигли. Но у нас, не только человеческие проблемы на кону. Наши соперники, между делом, сверхъестественные силы призывают. И мне кажется, настало время разорвать этот цикл и показать, что мы тоже можем чего-то добиться. Пока мы под одним знаменем, нас не так-то просто победить.

Мама видя, что я в стиле «мне всё равно», решает остановить меня:

— Ну ладно, — сказала она сжав губы и приближаясь ко мне.

Что-то теплое расплескалось внутри меня, понимя, что мама на моей стороне.

— Так ты не против, чтобы мы всех, кто нас не любит, устранили? — спросил я, желая узнать её мнение.

— Ну, может, не всех… — промурчала она.

— Но большинство? — продолжил я, готовясь к серьезному разговору.

— Давай будем решительными, но разумными, — вздохнула она. — Если ты будешь помягче, у нас хотя бы останется небольшая команда последователей.

Я фыркнул в знак согласия.

— Лучше сразу всё делать правильно, чем потом жалеть.

Между ними воцарилось молчание, прежде чем она наконец начала говорить:

— Алекс, каждый раз, когда я смотрю на тебя, я вижу тень твоего отца. Будь то твое высокое и мускулистое тело или твои длинные золотистые волосы и красивые кристально-голубые глаза. Нет абсолютно никакой ошибки в том, что тыего ребенок.

Сказав это, она медленно погладила его волосы с любящим выражением лица.

— Алекс. Честно говоря, ты — все, о чем я могла мечтать, и даже больше. Ты красивый и трудолюбивый. Ты умный и полон интересных идей. Но…

Она остановилась и посмотрела на свою руку:

— Этого недостаточно. Как и твоему отцу, тебе не хватает целеустремленного стремления стать сильнее, несмотря на твой талант. Всепоглощающее желание стоять выше других, несмотря ни на что. Желание стоять перед всеми и затенять их своей тенью.

Она встала и широко раскинула руки,

— Алекс, император Николай известен как самый сильный человек, когда-либо рожденный. Природный герой. Высшее существо, которое заставило все королевства дрожать, услышав его имя.

Она снова посмотрела на меня. Я чуть не подпрыгнул от испуга, увидев напряжение в ее глазах. Это было почти фанатичное сияние.

— Александр. Ты наследник этой империи. Ты будущий император. Что еще более важно, ты сын героя. Никогда не забывай об этом. Этот титул — не просто благо для тебя. также проклятие. Груз. Цепь.

Фанатичное сияние потускнело, прежде чем превратиться в печальный свет.

— Всю жизнь тебя будут сравнивать с отцом. Неважно, что ты делаешь. Когда ты добьешься успеха, они будут считать это нормальным, а когда ты потерпишь неудачу, они будут смеяться над тобой, как над позором.

Их никогда не интересуют ваши трудности, и они будут списывать все на ваш талант и обстоятельства. Они никогда не примут ваши заслуги, поскольку будут думать, что все было так, как ожидалось.

Алекс, мой самый дорогой ребенок. Я воспитала тебя таким молодым человеком, каким ты являешься сегодня. Я думаю, что мне удалось подарить тебе счастливое детство.

Вскоре тебе придется встретиться с миром в одиночку. Мир, который будет полон ожиданий для тебя, но в то же время мир будет желать увидеть, как вы потерпите неудачу и выставите себя дураком.

После того, как ты коронуешься и станешь императором. Тебе придется бороться за свою власть. Борьба за свою жизнь. Борьба за свои права. За свою страну. Своих друзей и своих возлюбленных. Позволь мне спросить… Ты готов?

Весь ее монолог лишил меня разума. Это было довольно много, чтобы принять за один раз.

Тем не менее, услышав ее вопрос и спросив себя, мне захотелось раскрыть все карты перед ней. Рассказать ей все, что я скрывал от своих родителей.

Моя мать подошла ко мне поближе:

— Алекс, я хочу увидеть, как ты стоишь на такой высоте, чтобы никто больше никогда не сравнил тебя с твоими предками. Я хочу, чтобы ты прожил жизнь, которой у твоего отца никогда не было возможности прожить. Но больше всего на свете, — ее лицо омрачилось, когда она пробормотала. — Больше всего на свете я желаю, чтобы ты никогда не совершал тех же ошибок, что и твой отец.

— Ошибок?

Она глубоко вздохнула, заставляя ее декольте двигаться вверх и вниз:

— С древних времен многие короли встречали свое падение в своей похоти, и твой отец был самым последним. Вы должны иметь доскональные знания о женской сексуальности. Пожалуйста, думайте о женщинах как о не более чем украшении вашей кровати.

— Но…

Я попытался возразить, но Алина еще больше повысила голос.

— Прежде всего, член императорской семьи обязан родить много детей. Ты последний мужчина в нашей семье. Знаешь, почему у меня так много красивых служанок по всему дворцу? Все эти девушки либо рабыни, либо простолюдинки, они осторожно выбраны и ухожены. Все они для тебя. Ты можешь делать с ними все, что захочешь.

— Все, что я хочу…?

Поглощенный ее энергией, мои мысли опустели, когда она облизнула красные губы.

— Да, все, что ты хочешь. Ты волен играть с ними, как тебе нравится.

Меня не могло не привлечь видение, которое она показывала.

В этот момент к нам вошел мой отец и он занял свое место на троне рядом с матерью.

Наконец, я вздохнул и сказал:

Я понимаю. Я верю тебе на слово. Но… перед тем, как я поделюсь своим секретом, — мой голос стал тихим, и на лице была просьба не перебивать, когда мы сели передо мной.

— Сначала я хочу рассказать вам о чем-то, о чем я давно хотел рассказать с момента, когда я появился в этом мире.

После этих слов в комнате наступила тишина, пока мои родители пытались осмыслить мой рассказ.

— Появление в этот мир? О чем ты говоришь, сынок? Ты же родился здесь. Я… я не понимаю, — сказала мама, потянувшись ко мне и крепко сжимая мои руки, словно боясь, что я исчезну.

Отец молча смотрел на меня, ждущий моих следующих слов. Я глубоко вздохнул, сжал руку матери и улыбнулся, стараясь успокоить их.

— Конечно, я родился здесь, мам. Я ваш с отцом кровный родственник. Поверьте мне, я хорошо помню, как я родился, — улыбнулся я, вызвав еще один удивленный взгляд от родителей.

— Но я как бы «перешагнул» сюда из другого мира, или, может быть, переродился… Не уверен, как точно это описать. Но я пришел из другого мира.

— Подожди-ка, сынок… Повтори, что ты сказал…

— Алекс, о чем ты говоришь? Другой мир? Ты в порядке? Откуда у тебя такие мысли? — перебила отца мама, приближаясь, чтобы проверить, не ударился ли я головой.

— Нет, мам. Ты единственная, кто об этом знает. Я даже не знаю, как назвать это «явление». Я думал об этом, но «перерождение» приходит в голову первым, — пояснил я.

— Алекс, что-то случилось, когда тебя похитили? Тебя пытали? Подойди, давай-ка я осмотрю твои раны…

— Дорогая, с нашим сыном все в порядке. Алекс, расскажи дальше, — настойчиво сказал отец, но мать не сдавалась.

— Нет, Николай, с нашим сыном что-то не так. Он говорит какую-то чушь о другом мире и перерождении. Алекс, давай я…

— Алина! Позволь ему закончить, — резко произнес отец тем голосом, который я никогда раньше не слышал, заставив и меня, и маму замереть.

И вот я рассказал им свою историю. Описал, откуда я пришел, какую роль играл в том мире, и какие отношения там поддерживал, рассказывая все детали, чтобы они поверили, что это не выдумка.

Родители в основном молчали во время моего повествования. Отец иногда бросал вопросы, но его лицо оставалось без эмоций. Мать же была явно потрясена: лицо бледное, руки тряслись все сильнее по мере моего рассказа.

Не знаю, сколько времени прошло, но мое чувство голода говорило мне, что я говорил уже несколько часов.

— Король-Гигант, некромант, — пробормотал отец, проглаживая волосы и откидываясь на спинку трона. — Так что, сражения и твой талант к магии…

— Да, система магии в моем мире работает примерно так же, как мана в этом мире, — закончил я за отца. — Что касается сражений… ну, вы понимаете.

— Так, с тех пор, как ты родился, ты мог понимать, о чем мы говорим? Ты все помнишь? — спросил отец с глубоким вздохом.

Я просто кивнул в ответ.

— Хе-хе, — раздалось со стороны матери.

Мы с отцом посмотрели на нее. К удивлению, мать начала смеяться. Отец обнял ее одной рукой, но она лишь покосилась на нас слегка безумным взглядом.

— Я… я все поняла. Все это шутка, верно? Хе-хе… Ох, сынок мой. Алекс, тебе почти удалось нас провести, правда, Ник? — с улыбкой сказала она. Но когда ни один из нас не ответил, ее улыбка исчезла, а взгляд стал ищущим, как будто она пыталась разглядеть признаки того, что она права.

Когда она не смогла этого сделать, она вцепилась в мою руку и с отчаянием посмотрела на меня.

— Это не шутка, правда? Саша, скажи мне, что ты шутишь. Это ведь невозможно, что ты… какой-то экс-король Египта, переселившийся в сознание ещё не родившегося ребёнка, да? Не может быть!

— Я не уверен, что именно произошло, но я не шучу, — ответил я, избегая её взгляда.

— Нет, нет, нет. Это… Нет, этого не может быть. Ник, не говори, что ты в это веришь? Наш сын болен, что-то случилось с ним, пока его не было — точно что-то случилось. Ник, скажи что-нибудь! Скажи, что с сыном что-то не так! — мать схватила отца за руку, потягивая его за рукав, и её лицо побелело от слёз.

— Дорогая… — отец обнял её и указал мне, что хочет остаться наедине с ней.

Я хотел обнять маму, сказать, что я всё ещё её сын, но не нашёл смелости. Открыв дверь, я вышел, оставив их вдвоем.

Время ползло медленно, и у меня было ощущение, что мои мысли тонут в густом киселе.

Было ли правильно, что я им рассказал? Что они теперь обо мне думают? Примут ли меня всё ещё за своего сына или отвернутся… Но я обезопасил себя на тот случай, если меня заменят двойником. Они будут знать то, что неизвестно ему.

Я знал, что они отправили десятки поисковых групп и даже наняли магов, чтобы попытаться найти меня. Но я и люди, которые меня похитили, исчезли без следа. Они пытались искать с помощью прорицающих сфер, но это не сработало, заставив многих поверить, что я мертв. Несмотря на это, они все еще не теряли надежды.

И вот я появился. Но где гарантии, что в следующий раз это буду именно я, а не мой клон-двойник выращенный в глубинах Ада.

Звуки вокруг стали одним неразборчивым гулом, и все образы перед глазами размылись. Но я пришёл в себя, услышав скрип двери.

Мой папаша, когда он выбрался из зала, словно вдруг постарел прямо на глазах. Я ждал, что за ним выйдет мама, но он мне головой помахал.

— Ауэриель, можешь с королевой посидеть? — бросил он горничной, в то время как махал мне, чтобы я за ним потопал.

Позвав за собой Бастета, я присоединился к старику на балконе. Мои шаги эхом отражались в тишине, пока он, наконец, не решился открыть рот.

— Твоя мама… сейчас отдыхает, — сказал он со вздохом.

— Как ей? — я держался на расстоянии, следя, как он нервно теребит скипетр.

— Она была… в шоке, мягко говоря.

— Так что, ты мне веришь?

— У тебя нет причин врать, разве что ты с ума сошел во время заключения. К тому же, теперь всё начинает встать на свои места: твои раннее пробуждение, твои боевые и магические таланты… теперь можно все объяснить, — откликнулся он.

— Ты в порядке? — я глаз не сводил с него, ходящего по балкону.

— Конечно, нет! — выкрикнул старик, развернувшись. — Такую новость не так-то просто в голову вбить, Алекс. Все эти воспоминания о нашей семье, все моменты — это была просто твоя попытка выдать себя за сына, которого мы ждали? Как нам теперь себя вести с тобой? Ведь фактически ты когда-то был старше меня, а теперь — мой девятнадцатилетний сын! — продолжил он, бросив на меня взгляд полный отчаяния, словно ища ответов. — И твоя мама… она заботилась о тебе ещё младенцем! Ухаживала за мужиком средних лет, думая, что он — её сын!

Я стоял молча, не понимая, что сказать. В итоге, все его слова были правдой. Отец держал кулаки так крепко, что кровь капала между пальцев. На его лице отражались все эмоции — от дрожащих морщин до нахмуренных бровей. Страх, беспокойство, раздражение… все это было видно.

— Извини, но правда ли ты наш сын, Алекс? Или ты унёс нашего будущего сына во время своего перерождения? — вырвалось у него. Его глаза расширились, и отец прикрыл рот ладонью.

— Не это я имел в виду, — запнулся он. Вздохнув, добавил. — Прости, Алекс… Я просто в шоке.

— Как я говорил, не знаю, как и почему я здесь. Ты прав, пап… Николай. Возможно, я убил плод ещё в утробе… Я не знаю, как это работает, — сказал я, глотая комок в горле.

Отцу не понравилось, что я его назвал Николаем, но он промолчал.

— Я рассказал вам, потому что моя цель может стоить мне жизни, — признался я. — Если меня захотят заменить двойником.

— О чем ты… сын? — спросил отец.

Я не рассказал отцу о расследовании, поскольку мне пока нечего было предъявить, но как только я это сделаю, я собирался попросить его поддержки. Однако, как бы я ни смотрел на это, все признаки указывали на потенциальное вторжение культистов. Было очевидно, что меня выбрали мишенью, чтобы добраться до моих родителей.

— О том, что у нас много врагов. Нам нужно избавиться от плохих дворян, провести чистку. У меня есть список имен в блокноте.

Глава 3 Рабыня полуфея

Мы шли по темным улочкам Петербурга в глубокую ночь, что всегда было не безопасно. Если бы нас заметили стражники, они, наверняка, задали бы вопросы, ведь мы скрылись под плащами, явно прячась от кого-то. Хотя я не боялся попасть под арест, пропустить торги было бы настоящим провалом.

Место, где сегодня соберутся большинство дворян, которые были в блокноте Жабы.

— Куда мы направляемся? — шептал Бурдюк, уверенный, что нас никто не слышит.

Будучи здоровенным амбалом, он шел со мной в качестве группы поддержки. Я не мог взять кого-то еще, поскольку это привлекло бы ненужное внимание.

— Куда же еще? — Я взглянул на полумесяц и съязвил. — Может быть к монашкам в монастырь?

Он был сильный, но сарказм и ирония не были его коньком. Не желая, чтобы он понял меня прямо я поспешил уяснить.

— Ты что, не помнишь? — Я напомнил ему о деле с похищениями и жертвоприношениями.

— Это рискованно… — пробормотал он, глядя вниз. — Банды в трущобах это одно, а дворяне совсем другое.

— Верно, но на этот раз все серьезнее.

Он молча посмотрел на меня, прежде чем вздохнуть.

— Я не понимаю.

Сделав жест рукой я остановил его:

— Теперь давай молчать. Мы уже близки.

Мы скоро достигли места, и мои догадки оказались верными. В узком переулке, располагалась торговая лавка, котора работала допоздна. Подойдя к входу, я поправил маску, снятую мной с Графа Бастарда. По дресс-коду здесь все господа были в масках, кроме их телохранителей и слуг.

Войдя внутрь и услышав звон маленького колокольчика, мы столкнулись с владельцем магазина — стариком с больной спиной, стоящим у прилавка.

— Чем могу помочь, молодые люди? — спросил он, кашляя.

Я сняла плащ и показал ему левую руку с кольцом Мардука. Без слов он направился в заднюю часть магазина и открыл дверь в подвал. Лавочник сделал первый шаг, и жестом позвал нас спуститься. За ним последовал я и Бурдюк.

Когда мы опустились вниз, нас встретил вышибала в полумаске с искалеченным лицом и одним белым глазом, сидящий на ящике. У него на поясе висел кривой ятаган, но он не проявил враждебности.

Я снял плащ и передал его Бурдюку, показав кольцо охраннику.

— Это ваш телохранитель? — спросил он, звуча удивительно молодо.

— Проблема? — спросил я, делая вид, что у меня есть власть.

— Конечно, нет, господин, — усмехнулся он, спрыгнув с ящика и нажав на пластину на стене.

Звуки вращающихся шестеренок раздались, когда стена перед нами раскрылась, открывая потайной коридор с фонарями. Увидев, что охранник смотрит на меня, я решил взять инициативу, шагнув в неизвестное.

Дойдя до конца зала, нас ждала каменная лестница, ведущая вниз. Я бы соврал, если бы сказал, что не испытывал беспокойства, но я зашел слишком далеко, чтобы теперь отступить. Однако ничто не могло подготовить меня к разврату, который нас ждал внизу.

Залы, похожие на хорошо спроектированную подземную темницу, были заполнены сотнями гостей. Некоторые носили маски, другие гордо прогуливались, упиваясь напитками, которые разносили рабы, лишенные своего достоинства.

Единственное, о чем я думал — в какую кашу попал?

Я всегда знал, что мир может быть жестоким и несправедливым местом. Но, когда я увидел это своими глазами, до меня дошло, насколько я недооценивал наше человечество.

На торгах меня потряс вид рабов, выставленных как товар, с ними обращались, как будто они не имеют никакой ценности, кроме развлечения. Тут и там бродили дворяне, ожидая начала торгов.

Рабыни были обнажены, на них был лишь обувь и белые перчатки. Их заставляли разносить напитки и удовлетворять похотливых гостей любыми способами. Некоторые мужчины даже смело домогались их, обращаясь к ним, как к животным, ощупывая их тела или заставляя их ползти на четвереньках, как собак. А ужаснее всего было то, что эти мерзавцы считали себя счастливчиками. Богатые дамы наслаждались унижением бедных рабынь, обзывая их послушными шлюхами, словно у них был выбор.

Мужчины рабы подвергались такому же издевательству, служа мишенями для дворян, утоляющих свои садистские потребности. Они бросали в них дротики на мишени, нарисованные на их спинах.

Дорогие рабы, шли на торги, в то время как остальные были просто расходным материалом, развлекающим публику. Их возраст не имел значения, их кровь окрашивала пол, а их крики были музыкой для гнилых ушей гостей.

Пока я старался сохранить самообладание, делая вид, что меня не касается эта безнравственность, каждая клеточка моего тела кипела от желания все это уничтожить. Никогда не думал, что уроки актерского мастерства в академии окажутся такими полезными для скрытия отвращения. Бурдюк оставался хладнокровным, заставляя меня задуматься, что за ужасы он видел за свои долгие годы наёмничества.

Мы гуляли, притворяясь, что все в порядке, но я думал о словах отца, размышляя, возможно ли, что он хотел меня предостеречь от такого вида мира. Трудно было верить, что такая организация могла остаться незамеченной, заставляя меня задаться вопросом, что за влиятельные люди покрывают это.

— Как ты смеешь, шлюха⁈ — закричала женщина размером с баржу, держа в руке хлыст. Ее гнев был направлен на молодую девушку, которая, кажется, был на несколько лет младше меня. Девушка смотрела в пол, по ее лицу текли слезы, а рассеченная кожа на лице медленно трескалась. — Почему ты ему нравишься? Ты заслуживаешь наказания!

Все смеялись над жалкой женщиной, одержимой избиением беспомощной рабыни. Но их смех только еще больше разъярил ее, поскольку она обнаружила, что ее гордость уязвлена, и свалила все на девушку. Я не узнал ее, но, судя по дорогому наряду, она, должно быть, была женой дворянина.

Судя по всему она разъярилась, что ее мужу нравились молоденькие рабыни, а не эта женщина с плетью.

Каждый раз, когда она набрасывалась на нее, мое сердце болело, заставляя ману внутри меня трепетать. У меня не было выбора, кроме как контролировать свои эмоции. Иначе маскировка, которую я придумал, исчезла бы. Хотя многие носили маски, я чувствовал себя в безопасности, бродя по округе, зная, что иллюзия изменила мою внешность до такой степени, что даже мой отец не узнал бы меня.

Несмотря на помощь магии, мне все еще нужно было играть роль, независимо от того, что я видел. И хотя я не мог помочь девушке сейчас, если у меня все получится сегодня, то любой, будет свободен от такой судьбы. Это была цена, которую мне пришлось заплатить за то, что я взял все на себя.

Остановить продажных дворян и Культ за их спинами, было тем, что я должен был сделать, несмотря ни на что.

— Ну, не правда ли, это просто потрясающе? — сказал тип в маске и темной мантии, пристраиваясь ко мне сбоку. — Если честно, мне не очень.

— Почему так думаете? — спросил я спокойно, когда наши взгляды встретились.

Этот парень был старше меня, но его холодные голубые глаза, спрятанные за рыжей маской лисы, давали ему бездушный вид.

— Я знал, что правильно обратился к вам, — ухмыльнулся он, глядя на Бурдюка, который даже не моргнул в его сторону. — Вы смотрите на всех, будто они грязь под ногтем. А ваш телохранитель вообще, как живой щит, всегда готовый защитить вас ценой своей жизни. Если бы остальные здесь были такого же характера. Этот парень случайно не наемник или раб, которого вы купили?

— Ни то, ни другое, — уточнил я, глядя на Бурдюка, который тут же поднял голову. — Просто парень, который жил на улицах.

— Ах, такую преданность нельзя купить. Нет смысла тратить время, уговаривая вас продать его мне.

Не знаю, было ли это всерьез или в шутку, но я задумался о том, как Бурдюк выглядел бы, если бы я предложил ему продать его.

— Да, это было бы бесполезно, — согласился я, кивнув на ту женщину с плеткой. — Так может расскажешь, почему та женщина так себя ведёт?

— О, прошу прощения. Так вот, это была первая жена князя Собакина, но все зовут его Лорд Пёс. И вот он не выдержал ее компании, поэтому женился на другой, более молодой и приличной.

— Лорд Пёс, это Литовский князь? — удивленно спросил я. — И что его первая жена тут делает?

Тот самый чел из блокнота Жабы, получивший множество наград за свои боевые подвиги. Как может такой человек контролировать ситуацию с организованной преступностью и подпольной торговлей рабов?

«Граф Бастард мёртв, личность Лорда Пса я уже знаю. Кто же тогда Леди П?»

Юноша в маске хмыкнул:

— Его первая жена недовольна новой женитьбой мужа.

У высокопоставленных дворян часто было несколько жён, поэтому её положение было вполне обычным. Укрепление родословной было распространено среди семей с магами. Я думаю, как бы мои жены поступила на её месте. Обижаться или адаптироваться?

— Она говорила, что она похожа на кого-то, правда? — Спросил я у своего собеседника.

Мы видели, как первая жена лорда Пса была отослана персоналом, чтобы отдохнуть перед главными торгами. Но она не могла удержаться и ударила девушку, стоявшую на коленях, последний раз, когда она была в крови.

Мой собеседник пояснил:

— Она находит рабынь похожих на его новую жену и воображая, что это она, бьет и унижает их.

Я поморщился от того, насколько человек может чокнуться от ревности.

— Отыгрывается на тех, кто не может ответить.

— Точно так. — Он замолчал, когда жена лорда снова качнулась, глядя вдаль. — Извините, мне пора уходить. Главные торги начинаются.

Он никогда не спрашивал моё имя, и я не спрашивал его, но я чувствовал, что мы встретимся снова.

* * *

— Номер Двенадцать? Продано за две тысячи пятьсот золотых монет, господину в маске волка у входа!

Прошло всего двадцать минут, а уже продали полдюжины рабов.

— Готовьтесь к следующему лоту! Вот наш следующий уникальный лот — гладиатор Дур-Кхар из южных регионов!

Я взглянул на то, что они предлагали.

Орки часто были злобными и формировали племена, нападая на деревни и города. Они могли размножаться с любыми, но я никогда не видел полуорка. Он вышел на сцену — самый низкий полуорк, кого я когда-либо видел. Это немного разочаровало в идее, что он сражается с врагами в три раза больше его. Но интересно то, что на нём было всего лишь тряпье, прикрывающее его пенис, и цепи на лодыжках и запястьях. Татуировки и шрамы на его теле вызывали зависть у мужчин и похотливое вожделение у женщин.

«О, кажется его собираются купить вовсе не для боев… Если только для постельных баталий»

Орки, не имея возможности формировать ядро маны, заключали контракты с злыми существами за магическую силу. Несмотря на их неспособность владеть магией, орки были физически мощными, способными даже превзойти некоторых монстров. Один орк мог, казалось, без труда справиться с десятью вооруженными солдатами, и полуорки сочетали в себе орочью силу с возможностью формировать ядра, что делало их отличными солдатами.

Несмотря на его малый рост, женщины обсуждали силу полуорков и ставили на то, что скрывалось под набедренной повязкой, так же, как и на его мускулы. Мужчины были заинтригованы возможностью использовать его в бою или в качестве телохранителя. Несмотря на отмену боев без правил много лет назад, бои на арене оставались развлечением в империи.

— Давайте начнем торги…

— Три тысячи золотых, — предложил дворянин в первом ряду.

— А? Четыре тысячи, слышу? Четыре! Четыре с половиной?

Торги были напряженными, и окончательная цена была установлена дворянкой, заплатившей двадцать пять тысяч золотых, что казалось безумной суммой. Толпа требовала времени, чтобы успокоиться, прежде чем представить следующего раба.

«Интересно, что она будет делать с ним за такую цену»

Торги продолжились.

— Следующие на сцену выходят не один, а два раба! Неразлучные близнецы, довольно непослушные, но достойный приз. Чистокровные эльфы прямо из зачарованного леса.

Близнецы появились на сцене, немного старше Тарлы. Мысль о том, что их могут продать кому угодно, вызывала бурю внутри меня. На первый взгляд они не выделялись, кроме своей красоты — белые волосы и изумрудные глаза, редкое сочетание. Они выглядели невинно, но в глазах девушки была робкость, а у брата — дерзкий взгляд, смотревший свысока.

В толпе распространились слухи, потому что многих казалось не волновали беспокойные эльфы. Но некоторые были заинтересованы их обучением в качестве слуг.

— Начнем с торгов за тысячу золотых. Это низкая цена за двух рабов, вы с этим не согласны?

Тон торговца выражал то, что они хотят избавиться от проблемных рабов.

— Тысяча пятьсот, — сказал парень в первом ряду, первым предложивший три тысячи за полуорка.

— Две пятьсот, — внесла свой вклад женщина, сидящая два места от меня.

Две шестьсот, — предложил какой-то парень.

— Три тысячи! — закричал пожилой мужчина с устрашающим видом, четко фиксируя взгляд на обоих.

— Три пятьсот, — женщина, рядом со мной, подняла руку.

— Пять тысяч! — опять проревел старик, не дожидаясь подсчета, что сразу же сделало многих равнодушными.

Я посмотрел на женщину, раздумывая, будет ли она участвовать в торгах, но похоже, что нет.

— Раз… два… — начал считать торговец.

— Семь тысяч. — Я поднял руку, заставив Бурдюка вздрогнуть.

— Семь тысяч за мужчину посередине. Есть ли у нас больше семи тысяч?

Со стариком мы обменялись взглядами, и по его морде было понятно, что ему не понравилась моя ставка.

— Восемь тысяч, — отморозил старик, глядя на меня, как на кусок гнилого сыра.

— Девять, — я сразу отпарировал.

— Карак, ты чего? — Шепотом спросил Бурдюк.

— Расслабься, — ответил я, готовый продолжить торги, если что. — Эти ребята могут пригодиться.

С Виктором мы планировали закупить мне раба ради разведки, и два были лучше, чем один. Нет разведчика лучше, чем лесной эльф.

— Десять тыщ! — Просопел раскрасневшийся дед.

Ума не приложу зачем ему нужна была эта пара, но походу он просто старый извращенец, которому нравится смотреть как трахаются другие.

— Одиннадцать, — я как ни в чем не бывало ответил на его ставку.

— А у нас больше есть? — Торговец взглянул на старика, у которого уже зубы скрипели от бессилия.

— Эээ… Двенадцать! — Тот кряхтел, потому что ставка уже была уже за гранью.

— Чертова дюжина, тринадцать! — бросил я, словно это просто так, разбивая последние надежды, что кто-то перебьет меня.

— Дюжина, продается единожды… Продается дважды! — Торговец снова глянул на старика, который просто вздохнул в знак капитуляции. — Продано! Господину в маске посередине.

Честно, если бы он поднимал ставку, я был бы в дефиците, так что я выкатил столько, сколько смог. Важно было, чтобы он думал, что я готов выложить больше, если придется.

Прошло два часа с того момента, как я сделал ставку, и мне просто хотелось, чтобы торги уже закончились. Наблюдение за тем, как продают такое количество бедняков, вымотало меня. И я был готов просто свалиться в постель и забыть всё, что я видел сегодня. Но наше внимание привлек торговец, собиравшийся заявить последнего раба на вечер.

— Дамы и господа! На завершающий номер у нас особенное предложение. Имею честь представить безымянную рабыню, оцененную в двести тысяч золотых, стартовая цена. Она не только красотой вас завлечет, но и магией обладает. С ядром магии шестого уровня и уникальным хилерским скиллом, дамы и господа, наслаждайтесь уникальная суккуб-полуфея!

На сцене появилась просто потрясающая девушка, без всяких сомнений одна из самых красивых, кого я когда-либо видел. Все пристально смотрели на ее идеальную фигуру, даже несмотря на то, что она не обладала тем, что обычно ценят мужчины.

Ее серебристые волосы были заплетены в косу, а большие алые глаза и два маленьких рожка на лбу делали ее по-настоящему выдающейся. Также у нее были небольшие серебристые крылышки. Однако то, что приковывало внимание больше всего — ее очень миниатюрный размер и невинно-покорная поза.

Глава 4 Маскировка раскрыта

Хоть цена за эту крошку впечатляла, но не настолько, чтобы удивить.

«Двести тысяч золотых сразу с начала торгов»

И когда я говорю «крошка», я не перебарщиваю. Она была, наверное, чуть больше кошки размером.

Торговец пытался расхвалить свой товар:

— Магия в ней запечатана для безопасности.Может, у кого-то возник вопрос: безопасно ли держать наполовину полуфею? Можно снять печать, если предъявить метку владельца. Но с меткой владельца она вам не сделает ни хрена, если только вы ей не скажете обратное. Так что вы в полной безопасности и можете с ней делать, что захотите… Ну что, начнем торги?

— Полмиллиона! — закричал какой-то парень в первом ряду, удвоив стартовую цену.

Это меня шокировало, но, видимо, такое ожидали многие. Видимо, самое интересное оставили на конец, и поэтому никто не собирался уходить.

— Семьсот пятьдесят тысяч! — крикнул новый участник, который молчал всю ночь.

Мне и в голову не пришло присоединиться. Даже моему отцу было бы сложно заплатить такие деньги. Но тут множество других людей вдруг включилось.

Конечно, я мог бы скупить всех рабов сегодня. И не потому, что у меня были деньги. На самом деле, я не собирался платить даже за тех, кого я купил сегодня. И никто не сегодня не заплатит. Чуть позже у них будут проблемы покруче.

— Два миллиона! — выкрикнул парень с каким-то странным акцентом, наверное, с южных княжеств.

Три миллиона. Четыре. Семь. Девять. Цена росла без конца. Кроме императорской семьи, никто известный в империи не мог себе позволить такого дорогого раба. Но это было ожидаемо, учитывая, что она была не только красивой мини-девушкой, но и магом шестого уровня, что само по себе стоило дорого.

— Двадцать миллионов, — сказал парень в маске, с которым я говорил раньше, и толпа была в шоке, когда он удвоил последнюю цену.

Тот самый парень, что хотел купить у меня Бурдюка, поставил эту цену, и я даже не знал, кто он такой. Даже сам император бы прищурился от такой цены.

— Двадцать миллионов за этим парнем в синей маске! Первая ставка раз! Вторая ставка два…

— Двадцать два миллиона, — сказала та женщина, которую я раньше не замечал.

У неё тоже была маска, чтобы никто не видел её лицо — вполне разумный выбор, если не хочешь выделяться в толпе.

— Двадцать пять!

— Двадцать восемь! — Она не давала ему шанса.

Оба обменялись взглядами, когда парень ухмыльнулся, скрестив руки на груди.

— Пятьдесят миллионов, — сказал он, проверяя, будет ли она торговаться дальше.

Все молчали, когда они уставились друг на друга. Даже торговец замолк, прекратив свои счеты.

— Сколько ты думаешь добавить? — спросила она спокойным голосом. — Сто миллионов золотых.

Толпа вздрогнула, потому что такие деньги были только у самых богатых аристократов. Может быть, эта дама была посланницей какого-то королевства, готовящейся выкупить эту маленькую полуфею.

— Перебор, конечно, — бросил парень в маске, обращаясь к торговцу. — Сто двадцать пять миллионов золотых.

— Триста миллионов золотых, — подкинула женщина, словно сам император Небесного Града стоял за её спиной.

Поскольку торговец охренел и замолк, все зависело от парня в маске. Он вздохнул и, не веря своим ушам, объявил ей победу.

— Кажется, я нашёл ей достойного покупателя, — сказал он, поклонившись ей.

Торговец наконец-то пришел в сознание:

— Триста миллионов за женщиной в золотой маске. Триста миллионов раз!…. Триста миллионов два!…. Триста миллионов три! Полуфея уходит за триста миллионов золотых к женщине в золотой маске!

Что-то было странное в том, как они торговались за девушку. Когда я взглянул на неё, её улыбка впервые смягчила моё холодное выражение. К сожалению, мне не удалось её спасти, потому что торги официально завершились.

Комната опустела стремительно, все пошли знакомиться со своими новыми рабами. Что касается меня, настало время познакомиться с эльфами близнецами.

— Как видите, они в полном порядке. — Сказал мне тихим голосом, один из работников торгов, приведя ко мне в цепях близнецов, за которых я торговался. Мы стояли в темном зале, окружённые теми, кто осматривал своих рабов после сделок. — Если хотите, можете пощупать и осмотреть их.

Он повернулся к ним, потянув за цепь на их шее, заставляя подойти ближе. Парень эльф прикусил губу от разочарования, девушка эльф смотрела вниз, беспокоясь о том, что может случиться с ними. Если бы они знали, что у меня не было намерений держать их в рабстве, они были бы рады. Но, к сожалению, тогда я не мог их успокоить.

— Брат и сестра, — я мягко улыбнулся, приближаясь к ним. Парень защитно поставил себя перед сестрой. Несмотря на молодой возраст, он проявил храбрость. — Не переживайте. Я буду обращаться с вами хорошо.

— Ну, ладно… — Эльф с сомнением посмотрел на меня.

Торговый работник опять дернул за цепь, заставив эльфа приклонить голову.

— Ты должен благодарить…

— Всё в порядке. — Я взглянул на те цепи, что он держал. — Не надо силовых приемов. Это не заставит меня передумать по поводу покупки.

— Так что мне просто надо вас разозлить, чтоб вы нас не купили, да? — Эльф ухмыльнулся, глядя мне в глаза.

— Стой, брат, — эльфийка робко попросила его, ухватив за руку.

С самого начала у меня сложилось впечатление, что эльф — это какой-то вспыльчивый кадр, который слушает сердце, а не голову. Именно эта черта убедила меня, что у него внутри доброе сердце, несмотря на его язык.

— Ты не должен был так говорить, — я замахнулся и эльф подскочил, закрыв глаза в ожидании удара, не в состоянии защититься. Скоро стало ясно, что я просто решил почесать себе голову, прошептав. — Всё нормально. Скоро ты поймешь.

На этих торгах не все были такими же хладнокровными монстрами, какими казались. В принципе в империи, рабство было обычным явлением, но это не значило, что каждый тут присутствующий был злодеем.

Некоторые семьи, например, брали бедняков под свою опеку, улучшали их жизнь и даже предлагали работу на своих усадьбах. Бывали такие, что освобождали рабов и относились к ним с добротой. Меня тошнило от всего этого, но, по крайней мере, мои действия не выглядели странными.

Эльф открыл глаза, ожидая боли, но вместо этого получил доброту. Молча он глядел мне в глаза, затем внезапно опустил взгляд. Казалось, он мне не доверял, что было вполне понятно. Но это не остановило меня. Я улыбнулся, убирая руку. Только потом вспомнил, что изначально купил их в качестве шпионов.

— Если все порядок, теперь нанесем клеймо, — прервал нас работник торгов. — Клеймо должно быть выжжено на…

— Не надо, — прервал я его.

— Господин, я должен настаивать, чтобы закрепить право покупки.

— Думаю, я довольно ясно высказался, — мой взгляд встретился с глазами мужчины, единственной видимой частью его лица. — Мой телохранитель разберется с ними сам.

— Как вы собираетесь платить, господин?

— Тринадцать тысяч золотых будут…

«Они знают, кто ты. Будь осторожен!» — Женский голос раздался в моей голове. — «Ты в опасности!»

Я ухватил голову, пытаясь осмыслить, что происходит. Это был мой первый раз с телепатией. Бурдюк схватил меня за плечо, обеспокоенный моим поведением.

Мой взгляд плыл по комнате, пока я не наткнулся на полуфею, стоявшей в другом конце зала. Рядом со своей новой хозяйкой она была не выше ее колена. Я не знал, почему она меня предупредила, но ее панический взгляд говорил, что она не лжет.

«Осторожно, за тобой!»

Повернувшись, я увидел троих парней, подкрадывающихся со своими ножами. Один из них был тем вышибалой, что стоял у входа, когда мы первый раз зашли. Но, когда я на них посмотрел, он внезапно замедлился, притворяясь, что тут ничего особенного не происходит.

Щелкнув пальцами и привлекая внимание Бурдюка, я почесал мизинцем свое правое веко. Наш кодовый сигнал для предупреждения об опасности.

Бурдюк моментально сделал глубокий вдох, готовясь к возможной потасовке.

— Всё в порядке, господин? — спросил рабочий торгов, не ведающий, что к чему.

Эльф с сестрой, похоже, поняли без слов, и он молча потащил за собой сестру.

— Господин, Граф Бастард, если не ошибаюсь. — Вышибала маскировал свои намерения, подходя к нам. — Мы хотели просто поздравить вас с покупкой.

В маске графа они принял меня за него. Тем более я был в перчатках и цвет моей кожи не выдавал меня. Но похоже моя маскировка уже раскрыта.

— Спасибо, — ответил я, но чувство, что за мной следят, не покидало меня.

— Если вы позволите кое-что узнать… — Он подошел ближе, и когда я взглянул поверх его плеча, обнаружил источник своего беспокойства.

На выходе у лестницы стоял тот парень в маске, с кем я болтал до торгов. Он моргнул мне с ухмылкой, намекнув, что мою маскировку раскрыли. Я заметил, как он тут же вытащил нож, направив его на меня.

Бурдюк, казалось, безоружный, мгновенно вытащил костяной кнут, сделанный из заточенных позвонков виверны. Всего один взмах и парень в маске перестал улыбаться после потери руки.

Проносить оружие на торги было запрещено. И поэтому у магов здесь было свое преимущество. Но Бурдюк сумел сделать это незаметно.

Энергия окружила вышибалу, когда он вытащил свой кривой ятаган.

— Ледяные лезвия! — Я махнул руками на двух парней рядом с ним, и ледяные шипы полетели на них. Один получил в грудь, а другой увернулся.

Бурдюк решительно пошел вперед и срубил голову вышибале, прежде чем тот успел что-то сделать.

— Ай! Отпусти меня, тварь! — завопил работник торгов, когда я заметил, что эльф кусает его за руку. — Ты лесной урод!

— Водяное лезвие! — Я превратил ману в острую водяную косу и безжалостно отсек голову парню, который пытался ударить эльфа.

— Меч: Клык ящера! — Появился парень в черном, махнул на меня лезвием, окутанным алой магией.

— А ну отвали! — Бурдюк бросился между нами, разделяя нас.

Бурдюк контратаковал, но его атаку блокировал маг в серой одежде. Тот, кто руководил засадой, со стороны.

Поднялась паника, и все побежали в разные стороны. Это было нам только на руку, так как стало проще выявить, кто за нами гонится. К счастью, магов было не так уж и много, и, кажется, они были лишь начинающими. Кроме того, что был в серой мантии.

— Быстро укройтесь! — крикнул я близнецам эльфам.

— Воздушные стрелы! — неизвестный маг выпустил призрачные стрелы.

— Ледяные щиты! — Увеличивая затрату маны, я изменил первоначальный эффект заклинания. Появились два бирюзовых круга, один на полу между вражеским магом и нами, а другой позади человека, сражающегося с Бурдюком. Лед вырвался из кругов, блокируя стрелы и задев плечо мужчины, когда он обернулся в последнюю секунду.

— Глас Дракона! — Человек в черном направил много магии пятого уровня, превосходя Бурдюка по силе, который в общем то даже не был магом.

— Тишина! — Я поднял руку, создавая вокруг нас барьер.

Невозможно передать словами, насколько это было шокирующим — от оглушающей суеты до мертвой тишины. Мой опыт и быстрый ум спасли нас от разрушительной звуковой атаки, поскольку простое заклинание второго круга заблокировало эффект.

Все вернулось к нормальному, когда я мгновенно снял купол тишины, которое мешало мне произносить заклинания с вокальной составляющей и ставило нас в крайне невыгодное положение.

Я насобирал кучу энергии на кончике своего меча, а потом крикнул:

— Клинок ветра!

Противник легко увернулся от предсказуемого удара. А я усмехнулся, когда мой дальний удар, способный пробивать камень, неожиданно изменил направление и разрубил мага в черном пополам.

В то же мгновение на нас набросилась куча мечников.

— Ледяной щит! — Похлопав в ладоши, я создал ледяной барьер вокруг нас, защищая от дюжины атакующих нас не-магов.

— Ты довольно крут, самозванец! — Противник в сером остановился, чтобы поговорить. — Ты из семьи императора?

— Осколки! — Барьер разлетелся на ледяные осколки, пронзив приближающихся врагов.

Эльф обнял застывшую сестру, служа живым щитом от атак.

Другие приближались, пытаясь пробиться через толпу, запрудившую лестницу. Нам приходилось сражаться, пока мы не остались последними.

— Откуда ты знаешь, кто мы? — спросил я, будучи начеку.

— Значит я прав? — На лице противника появилась ухмылка. — Призыв меча: бритвенный клинок!

— Укрепление тела! — Мана пронизывала мое тело, готовясь к следующему столкновению.

Багровая мана забушевала в его мече, когда противник насмехнулся:

— Посмотрим, как вы справитесь.

Бурдюк промахнулся, рассчитывая, что меня атакуют, но противник вдруг оказался рядом с ним, оставив светящийся след там, где он стоял секунду назад. Молния зацепила Бурдюка, заставив его пошатнутся, и у меня пропала всякая надежда на его спасение.

Атака была слишком быстрой и мощной, чтобы увернуться или использовать заклинание. Он мог потерять руку или ногу сейчас.

— Берегись! — закричал Бурдюк.

Всё казалось концом. Сожаление охватило меня за глупость с попыткой действовать самостоятельно. У Бурдюка была еще надежда, если он бросит меня.

«Кланг!»

Звук столкновения мечей раздался в зале, сопровождаемый порывом ветра.

— Только не сегодня! — Услышал я знакомый голос.

— Черт возьми, — ухмыльнулся человек в сером.

Я увидел, что передо мной стоит не кто иной, как мой отец. Рядом с ним был мужчина в мантии с серебристыми волосами, выглядящий примерно его же возраста.

— Господин Император? — пробормотал Бурдюк, потеряв дар речи.

— Мы чуть не опоздали, — сказал мой отец, держа врага под контролем своим мечом. — Ты, Алекс, всегда настаиваешь на последней секунде. Ну что, начнем?

Мой отец пришел вовремя. Тот парень, что вел с ним бой на мечах, все еще стоял, но несмотря на его угрожающий вид, я почувствовал, что все будет в порядке.

«Помощь, пожалуйста!» — Голос вновь раздался в моей голове, когда я повернулся и увидел, как женщина тащит с собой полуфею, пытаясь укрыться в хаосе, который разразился в зале.

— Ледяной барьер! — Всех удивил момент, когда между женщиной и полуфеей возник щит, который разжал ее хватку, когда лед поднялся из-под земли.

Полуфея побежала ко мне со связанными ногами, но, сделав несколько шагов, она упала на землю от паники, охватившей ее.

— Невидимая стена, — пропел таинственный приятель моего отца, создавая прозрачный барьер между женщиной и полуфеей, понимая, что я хочу спасти ее. — Замри на месте окаянная!

Он пытался удержать женщину, но прежде, чем заклинание сработало, она протянула руку и нарушила его, нарушив контроль над магией.

— Едрить через коромысло! Захват матушки-земли!- Бесчисленные корни вырвались из земли, окружив женщину и сделав ее неподвижной.

Тем временем мой отец вступил в схватку с серымтипом:

— Ну что за встреча, — ухмыльнулся мужик рядом с нами, быстро облизывая губы. — Подумать только, я буду сражаться с императором. Это для меня честь.

— Сражаться? — Отец нахмурил брови, разочарованно вздохнув. — Мне некогда с тобой играться.

— Я стою больше, чем кажусь! — Закричал парень изо всех сил. — Призыв меча!

— Вот идиот, — бросил отец, направляя магию в свой меч, и размазав парня в стену напротив.

Такой физической силы я еще не видел, даже под усилением магии. Но этого оказалось недостаточно, чтобы повалить его. Поднимаясь на ноги, он перешагнул через неподвижные тела гостей. Стена за ним треснула, и его вырвало кровью.

— Это еще не всё! — выкрикнул он, всё ещё надеясь, что бой не закончится. Но, сделав ещё шаг, он внезапно упал, под воздействием напряжения, что сковывало его тело.

Мой взгляд метнулся на полуфею, пока я наблюдал, как друг моего отца медленно приближается к ней.

Глава 5 Когда я стану императором

Мои глаза метнулись к женщине, когда я увидел, как к ней идет друг моего отца.

— Что тут у нас? — пробормотал он.

— Телепортация! — заорала женщина, и исчезла в воздухе, прежде чем кто-то успел разглядеть.

— Едрить мои коромысла! Магия седьмого уровня. Может, это врожденная штука? Или, может, у нее магический артефакт? — Старик прищелкнул языком, повернувшись ко мне. — Извини, надеюсь, та тетка была не слишком важная?

— Нет, наверное… — Я покачал головой, все еще ошарашенный тем, что только что случилось.

На лестнице раздались громкие шаги, когда десятки солдат с эмблемами императорской семьи ворвались в комнату.

Я присел на скамью, с тревогой ожидая, пока мой отец и его гвардейцы окружат всех, кто не успел сбежать.

— Алекс. — Голос отца заставил меня дрогнуть. — Ты представляешь, что было бы, если бы мы не успели?

— Да, — согласился я, не споря с ним.

— Мы бы просто потеряли тебя. — Он сел рядом, и мне было стыдно поднимать глаза. — Ты представляешь, насколько мы были бы опустошены, если бы с тобой что-то случилось?

— Мне повезло, — улыбнулся я.

— Говори, что хочешь про свои перерожднеия, но в тебе течет наша кровь. Упрямство — наше семейное наследие. Я знаю, ты бы не остановился, если бы сам не решил.

— Мой господин. — Бурдюк подошел и опустился на колени перед отцом. — Прошу вас, не обвиняйте только… только Карака. Я был медлителен и позволил ему оказаться в опасности. Накажите меня, как считаете нужным.

Сам же он глядел на меня так, будто спрашивал: «Почему не сказал, что твой отец император?» Раньше об этом знал только Виктор, а теперь и Бурдюк в курсе.

— Что, Карак? — отец перевел взгляд с него на меня.

Я был готов высказаться, но отец остановил, ссылаясь на клятву и риски для благородной семьи, которые не гоже было нарушать.

— Воин, признаю твою смелость, но о наказании поговорим потом. Сейчас проверь, чтобы всех рабов отпустили, и проследи за дворянами.

— Да, мой господин, — Бурдюк молча встал и удалился.

Отец посмотрел на меня:

— Сынок, у тебя крутые друзья. Но что за Карак… Хотя после твоего признания о перерождении я уже ничему не удивляюсь. Ты всех нашел, кто был в списке?

Он имел в виду дворян, ради которых всё началось. Первыми на ум пришли Лорд Пёс и Леди П, но как вычислить их в масках было загадкой. Пойманным грозили серьезные сроки. Рабство было легально, если рабами были военнопленные, но лесные эльфы и прочие нелюди не попадали под это. После союза между расами, такие действия подрывали авторитет отца.

Я пожал плечами.

— А эти трое? — друг отца показал на эльфов-близнецов и полуфею.

— Думаю, это зависит от них… — ответил отец, взглядом косясь на близнецов.

Брат с сестрой бросили друг на друга взгляды, прежде чем снова обратить внимание на меня.

— Можем ли мы как-то остаться с вами? — спросил эльф, заставляя меня потеряться в раздумьях.

Его сестра махнула головой в знак согласия, скрестив руки и уставившись в землю. Я огляделся на своего отца, не решаясь спросить вслух.

— Алекс, это вроде незаконно, но если они хотят сами… — Он обернулся ко мне, сложив руки на груди. — Что ты думаешь?

— Я бы их домой забрал, если можно…

— Тебе придется самому заботиться о них.

— Это в порядке? — выглядело так, словно он разрешал мне завести домашних питомцев. — Я понимаю это…

— Подожди, пока твоя мать не устроит тебе взбучку, — сказал он, и то, что он не собирался меня ругать, было еще хуже.

— А как насчет нее? — друг отца взглянул на маленькую полуфею. — Какой редкий образчик. Не возражаете, если я ее заберу?

«Каков хитрец, она стоит триста миллионов золотых»

— Если ей это хочется, — ответил отец.

— Итак? — спросил друг отца. — Что ты скажешь, чудо природы?

— Можно мне тоже остаться с господином? — спросила она, имитируя подчиненную позу эльфийки и глядя на меня.

Я снова обратился к отцу с улыбкой, прикусывая нижнюю губу в предвкушении. Если бы не ее предупреждение, кто знает, что бы случилось.

Отец выдохнул, чеша затылок.

— Сынок, кажется, что ты всем нравишься.

* * *

После подсчета всех дворян, многие из них были отправлены за решетку. Но эта чистка среди них была лишь на руку моему отцу. Поскольку рано или поздно они могли сыграть решающую роль в предательстве родины.

К сожалению Лорд Пес и Леди П удалось сбежать. Но по крайне мере я уже знал истиную личность Лорда Пса. И отец распорядился, чтобы Литовского князя Собакина-Годлевского, бывшего сюзерена империи исключили из списка.

Достать его не было возможности, как донесли наши агенты — он со своей свитой сбежал за пределы защитного купола. Кстати его сын княжич Витаутас Годлевский, был тем с кем я имел конфликт в академии. Так что неудивительно, что его отец оказался таким предателем.

А что касается Леди П, полагаю это была та самая женщина, которая купила полуфею за триста миллионов. Но мы упустили ее, она успела телепортироваться прямо перед нашим носом. Хотя ее истиной личности никто даже не знал.

Но я думаю, что после такой встряски они не скоро придут в себя. Так что во время моей коронации никто не должен мне помешать. Я надеялся, что все пройдет благополучно.

Дверь распахнулась, и в комнату во во дворце влетел мой отец Николай. Пока что он был императором, но уже хотел поскорее отправиться на пенсию. Так что он с нетерпением ждал, когда же он сможет скинуть все заботы на мои плечи.

— Вот, примерь. Я надевал его лишь раз, на свою собственную коронацию, так что он почти новый.

Я подхватил отцовский старенький костюм и решил его оценить. В основном он был белым с золотым узором и поясом. Поняв, что мои нарекания ни к чему хорошему не приведут, я решил его примерить. К удивлению, он как раз мне подошёл!

Отцу видимо понравилось, он гордо кивнул и похлопал меня по плечу.

— Ха-ха! Неплохо. Это доказывает, что ты — мой сын. Такая же фигура, как у меня в молодости, когда я короновался на трон.

— Думаю, твоя коронация прошла успешно, раз костюм в порядке, — заметил я, заинтересованный костюмом, изучая изысканный материал и отличный красный пояс, который шёл в комплекте.

— О, нет. Ха-ха-ха, — отмахнулся отец. — Те дворяне пытались меня убить. Они даже взорвали трон под моей императорской задницей!

— Ага, убивать тебя им точно не стоило, — согласился я. — Зато трон императорский взорвали. Теперь буду знать, на что обращать внимание.

Оглядев себя в зеркале, я улыбнулся. Белый костюм с золотым узором, перчатки с гербом императорской семьи и чистые брюки с туфлями. Добавь к этому мою красивую внешность, золотистые волосы и голубые глаза, и я действительно выглядел впечатляюще.

Я вздохнул:

— В этой одежде я чувствую себя неуютно.

Селена, смотря на мою одежду и внося небольшие изменения, спокойным голосом сказала:

— Алекс, это нужно. В обычной одежде короноваться нельзя. У нас тут свои традиции. Так что теперь все в порядке. Замечательно.

Я оглядел себя в зеркало, кивнул, повернулся, взял ее на руки и поцеловал. Глаза Селены немного расширились, а потом закрылись, как будто она таяла в моих объятиях. У нее уже было несколько месяцев беременности. После коронации мы планировали свадьбу. Ведь мой наследник должен быть законным.

Поцелуй длился несколько секунд, прежде чем он закончился. Лицо Селены покраснело, а на моем лице появилась уверенная улыбка.

— Спасибо за все, что ты для меня делаешь.

Это в моем характере, иногда я слишком чувствителен. Обычно я становлюсь немного угрюмым, когда сталкиваюсь с неудачами, но иногда могу быть и довольно толстолобым. И как только решу отпустить что-то или сделать что-то определенное, найду причины, чтобы утешить себя и почувствовать себя хорошо, прежде чем двигаться дальше.

Через секунду я осознаю, что Селена — это любовь моей жизни, а затем начинаю размышлять, что, может быть, гарем — это правильный образ жизни. Любовь для меня — это нечто, что должно выдержать испытания и трудности.

Большие, мягкие груди, упругие, но твердые ягодицы, разные телосложения и лица, разнообразие вкусов. Разные виды кокетливых девушек, красавиц и зрелых женщин. Правда только в том, что чем больше у тебя есть, тем веселее.

— Господин Александр, вы уже готовы к отправлению? — голос Ауэриель прервал мои мысли.

Предварительно постучав, она вошла внутрь.

— Да, Ауэриель, я уже готов выходить, — ответил я.

С Ауэриель, в обычной форме служанки, мы вышли из комнаты. Мои родители уже стояли у двери.

— Прости за опоздание, пап, — извинился я, поклонившись.

— Всё нормально, — ответил он. — Новый наряд придал тебе совсем другой вид. Ты как две капли воды похож на деда.

— Алекс, ты такой милый, — добавила мама. Я улыбнулся в ответ.

В этот момент появился дворецкий:

— Простите за ожидание, господин. Карета готова. Садитесь, пожалуйста.

Все сели в карету. Родители на заднем сиденье, мы с Селеной напротив.

— Поехали, — приказал кучер. Повозка тронулась. Гвардейцы сопровождали нас на лошадях.

Я глянул в окно и увидел город с магазинами, людьми, и т.д. Через полчаса мы остановились у собора. Покидая повозку, вошли внутрь.

При входе в тронный зал увидел Анфису, Алису и Марка. Помахал им и зашёл в зал.

Там были в основном дворяне из Петербурга. Не удивительно; зачем бы иностранным дворянам быть на коронации Российского императора? Но это не значит, что не было их сторонников. Они держались в стороне, что было к лучшему.

Все обернулись на меня. На их лицах читались разные эмоции: ожидание, отвращение, осторожность, осуждение. Большинство казалось равнодушными, но это могло измениться в любую секунду.

Повернувшись к семье, я кивнул им и направился к трону, где меня ждал священник. В белой мантии и фиолетовом шарфе он выглядел и царственно, и обыденно.

Зал на мгновение погрузился в тишину, когда я шагал через толпу, образованную моей стражей. Здесь было более тысячи человек, наполнивших зал.

Пока я шагал, заметил несколько знакомых лиц в углу комнаты. Там были Евгения, Гаврил и Мария с их стариками. Кивнул им и махнул рукой, чувствуя себя по-царски.

Вглядываясь вокруг, не нашел ни Сторвальда, ни принца Валерия. Наверное, у них свои проблемы в их царствах. Надеюсь, Валерию удалось победить своего двойника.

Но не только клон, угрожавший моему трону, беспокоил меня. В момент восшествия на трон любой, с силой и авторитетом, мог меня вызвать на дуэль. Даже обычный крестьянин мог появиться и бросить мне вызов за право быть императором, если ему повезет.

Это все происходило из древних традиций кочевников, когда наши предки завоевывали весь континент. Лидером мог стать кто угодно, кто мог победить старого правителя.

Маловероятно, что такое случится, но, вероятно, именно на этот древний закон рассчитывали наши враги. Они, наверняка, послали своих шпионов, чтобы потихоньку проникнуть на церемонию коронации.

Подойдя к священнику возле трона, я кивнул ему, и он начал говорить кучу нудных слов. Я перестал его слушать и начал сканировать толпу, ища проблемщиков.

Мои старики заняли свои места в первом ряду, на этот раз не на троне.

Я воспользовался моментом, чтобы пошептаться со своими родителями. Признаюсь, это было немного грубо, разговаривать в такой момент, но церемония все ещё продолжалась, пока священник тираду выкладывал.

— Родители, у меня есть к вам важное дело, и хочу, чтобы вы меня внимательно выслушали.

Они на меня посмотрели, видно, что моё поведение их раздражает. Поднял руку, как бы говоря «стоп», прежде чем они начнут выражать недовольство.

— Я думаю, мы все осознаем, что есть большая вероятность того, что ситуация выйдет из-под контроля. Наши враги уже не раз пытались что-то устроить, и сейчас у них отличный повод.

Глядя на толпу и священника, продолжаю:

— Как только начнётся бардак, я хочу, чтобы вы отступили к тем, в кем мы уверены.

Мои глаза указывали на семьи, собравшиеся в углу зала, чтобы быть близкими друг к другу.

— Ты ведёшь себя, как будто это место в любой момент может превратиться в бойню, — ответила мама с беспокойным выражением.

— Ну, я бы предпочёл, чтобы такого не случилось. Но если придётся, мы будем драться. Главное, чтобы вы были в безопасности. За меня не беспокойтесь, я справлюсь, что бы ни случилось.

Не то чтобы я не верил в боевую подготовку моих родителей. Просто времена изменились, и теперь у меня взрослое тело. Могу быть довольно серьёзным соперником, если что. Опуская руки я привел в порядок свой наряд, который я ненавидел. С радостью думая, что он все равно разорвется в клочья в случае драки.

— Ты перебарщиваешь с осторожностью. У нас тут уйма стражи, чтобы всё контролировать, — сказала мама, показывая на охранников, стоящих у входов и в других стратегически важных местах.

Я улыбнулся. Может быть, этого достаточно для того, чтобы успокоить небольшое возмущение, но я жду чего-то более крупного. Всё-таки, несмотря на подготовку, нужно быть готовым ко всему.

И я оказался прав.

Прошло несколько минут на этой церемонии, и священник перешел к самому интересному. Юный помощник присоединился к нему на сцене, поднося золотую корону, специально сделанную для меня.

— … и если кто-то считает себя более достойным императором, может поднять руку против будущего лидера, или молчать навсегда!

Священник взглянул на толпу в поисках смелого кандидата. На мгновение его взгляд отвлекся, и никто не ожидал, что кто-то решит заговорить.

В самый последний момент, когда священник собирался закончить церемонию, кто-то вмешался.

— Я стану сильнейшим императором! Вызываю Александра на бой!

Весь зал наполнился шепотом, пока все пытались выяснить, чей это голос нарушил торжество. Толпа разделилась, и перед нами предстали два человека, стоящих с гордыми выражениями.

Мне удалось узнать парня — того самого, кто участвовал в аукционе. Он горячо торговал за право приобрести полуфею, которая теперь была у меня.

Я узнал его по тому, что у него не было одной руки. Это была явно свежая травма, возможно, от руки моего телохранителя, Бурдюка. Именно он отсек руку этому парню в маске, когда тот угрожал мне ножом.

С учетом наших традиций и законов, непросто будет инвалиду удержаться у власти. В лучшем случае ему придется постоянно драться в дуэлях с теми, кто видит в его слабости шанс. Тем не менее, он бросил мне вызов.

Священник был в шоке, но не сломался, продолжив свою роль и проборматывая часть ритуала, которая подтверждала законность бросившего вызов.

— Почему ты вызываешь Александра? — спросил священник.

Парень вышел вперёд.

— Я — Ронгар, сын Лонгабарда, брата прошлого правителя, которого вызвал на бой дед Александра! Тогда дед победил, но сегодня его внук проиграет.

Священник скрипнул зубами, явно не одобряя нарушение протокола, которое испортило его речь. Он обратился ко мне.

— Значит, вызов считается законным! Александр, вам нужно выбрать оружие и место.

— Здесь и сейчас! Разрешено всё, но перед началом у меня есть пара слов, — шагнув вперёд, я оттолкнул священника в сторону. — Отойди и не мешай, старик. Это для твоего же блага.

Улыбнувшись, я обратился к толпе, демонстрируя свои зубы.

— Недавно я попал в похожую ситуацию с Кшиштинскими, которые сейчас враги нашей империи. Тогда я предупредил их, что если они будут настаивать, я заберу у них все, что им дорого. Также я сказал им передать это своим родственникам. Так что, думаю, вы все уже предупреждены!

Я указал на Ронгара и его отца.

— Я найду тех, кто за это отвечает, и, когда я стану правителем, лишу вас семей и земель. Это восстание, интриги за спиной короны — всё должно закончиться! Говорю вам, чтобы вы знали, можете ли вы остаться и поддержать своего правителя. Или я всех вас покараю. Ваши головы окажутся рядом с могилой моего деда, чтоб почтить его память! Вы — бесполезная грязь! Сегодня — день решения. Вы за меня или против меня. Никаких уступок!

Тишина настигла зал после моих слов. Поняв, что мой заявление дошло до них, я махнул рукой в сторону толпы.

— Тот, кто чист перед законом и не хочет в этом участвовать, имеет 30 секунд, чтобы убраться. Я не отвечаю за то, что произойдет позже в бою.

Глава 6 Мятежники и вечеринка

Императорская стража подготовила свои мечи, но не была готова начать драку первой.

Я мельком увидел, как Ауэриель достаёт свои ножи, а Селена нацеливается на бой.

Ронгар отошел в сторону с хитрой улыбкой на лице.

— Ты только что сделал большую ошибку.

Я остановился в десяти метрах от него. Этот придурок улыбался мне, как будто уже победил. Он не понимал, на что я способен.

Мой соперник начал действовать первым, учитывая свою нетерпеливую молодость. Ронгар взорвался волной магии и исчез в дыму.

Некоторые зрители в изумлении вздыхали, не в силах осознать, что я на самом деле намерен превратить этот поединок в настоящую бойню.

Некоторые дворяне пытались удрать, пока другие сражались между собой или с императорской стражей. Всё быстро превратилось в хаос, как только я показал, насколько серьёзно я настроен.

Проходя сквозь паникующую толпу, я схватил одного из мужчин, пытающегося вмешаться в драку.

Вытягивая руку, я схватил его за запястье и потащил к себе, одновременно наклоняясь лбом вперёд. Его череп столкнулся с моим лбом, и он с хрустом поддался под его напором.

Не замедляясь, я иду вперед, оттолкнув мертвяка в сторону. Я направился к двум чувакам, которые казалось, не парились и не суетились. Они стояли, внимательно следя за бойней, словно гиены. Кажется они и есть, те кто руководил этим бунтом.

Там их окружала группа прихвостней, явно метящих на роль телохранителей, но, честно говоря, они только переусердствовали. В их магической ауре можно было запутаться, особенно, когда толпа создавала прикрытие. Но теперь, когда народ вокруг них разбежался, видно, что их некому маскировать.

Заметив, что я иду, один из их охранников подошел ко мне, выкрикнув какое-то огненное заклинание.

— Огненное дыхание!

Я закрыл глаза, перестал дышать, когда лава огня омыла меня. Но вместо того, чтобы паниковать, я сосредоточился на своей мане, наслаивая слой за слоем. Энергия текла через меня, собираясь на поверхности кожи. Но вместо того, чтобы отпустить ее наружу, я притянул ее к себе, делая защиту крепче.

Воспринимая свое тело как единое целое, я не двигал ни мускулом, только энергией, собранной внутри.

Пройдя вперед, вытянул руку прямо в лицо одному из типов. Его мясо было словно пластилин, когда я воткнул два пальца ему в глаза. Большой палец направился к его рту, игнорируя поток пламени, который он выделял.

Сжав в кулак, я расколол зубы и кость, а потом просто отпустил его, легко выкидывая прочь. Мне даже не пришлось оглядываться, чтобы увидеть, как он раздавливается о стену позади меня.

Появился ещё один парень, что-то там тоже пытался.

Не теряя времени на такие пустяки, я отшвырнул его в сторону другого охранника, при этом разбив ему грудь. Остатки моего костюма полетели вместе с горящими лоскутами, открывая защитный доспех.

Пройдя свой путь, направился к Ронгару, готовясь к настоящему бою. Его наверняка накачали Гаввахом благодаря их жульническому колдовству.

— Вот месть, которую я так долго ждал! — ответил Ронгар, едва сдерживая ярость в голосе.

Он бросился на меня, крича, словно безумное животное.

Чувствуя уловку, я отступил в сторону, избегая его. Перекатившись через плечо, оказался рядом с одним из дворян. Схватив его за пояс и горло, сделал круговой оборот и бросил в Ронгара, который только что развернулся.

Они столкнулись, дав мне время.

Скоро вся эта шутка с моей коронацией станет частью кошмара, оставшегося в памяти народа.

Ронгар прибежал, вцепился в меня, и мы вместе упали. От столкновения меня перевернуло на спину, и я застонал от боли, когда мои рёбра опять сломались.

Ронга, сидя на мне, схватил за плечи, потащил к себе и снова шлепнул по земле.

— Ты получишь своё! Умри, ублюдок! Умри!

Я вытянул руки и вонзил когти в его виски и лоб.

— О, драгоценная душа, приходи ко мне, куда бы ты ни пряталась.

Ронгар пытался сопротивляться, но его магия не смогла противостоять моей. Я вырвал его душу и отшвырнул тело.

Сражение затихало, стража разматывала остатки сопротивления. Придётся потом разбираться, кто был на чьей стороне.

Оглядывая разгромленное дворянство, я думал, что мы заметно уменьшили расходы на администрацию. Половина гостей лежала на полу, стоная или уже мёртвая. Ауэриель стояла у выхода, изможденная и окровавленная.

— Алекс! Ты ранен! — Селена держала меня.

— Ну, это явно.

Селена поддержала меня, и мы направились к трону.

Священник стоял на сцене, выражение лица у него было как будто он видит что-то страшное. Он мотал головой, как будто пытаясь осознать кровавую кашу, которую я устроил.

— Отдай, мое по праву!

Я рванулся к нему, выхватил корону из его липких лап и осторожно поставил на свою голову. Селена поддержала меня, помогла добраться до трона, и я просто плюхнулся на него.

Кашляя кровью, я использовал технику медитации, чтобы не поддаться боли. Да что там, хрен знает, насколько я ранен, но лучше этого не знать.

Поглядев на дворян, я спросил:

— Кто-нибудь ещё хочет пожаловаться?

Все, кто ещё жив, мотнули головами. По крайней мере, те, кто в состоянии был это сделать.

— Т-тогда объявляю принца Александра новым императором России! — священник заикался, пытаясь произнести.

— Этим… — Я нахмурился от боли и поймал себя за бок. — Этим моментом я взбираюсь на трон и клянусь защищать страну и народ, — отрезал я, чтобы закончить этот цирк. — И раз уж я чувствую себя немного прифигевшим, мой первый приказ — прибрать тронный зал. Речь будет, когда это бардак уберут!

Я кивнул в сторону зала. Это должно было дать мне хотя бы неделю на отдых.

Остатки дворян, по крайней мере те, кто не в жаловался над своими потерями, поспешили покинуть зал или направились к лекарям. Ауэриель вовремя наняла армию лекарей на всякий случай, если что-то пойдет не так.

Родители моментально прибежали ко мне. Мама плакала, а затем опустилась на колени, чтобы остановить кровь, текущую из моей раны на боку.

— Всё норм, не так уж и больно, — выдавил я, выплевывая ещё крови.

Черт, похоже, у меня серьезные проблемы с этим телом.

Друг отца, старый маг, подошел, чтобы помочь матери:

— Выглядит не хорошо, — он глядел на меня, словно я уже в могиле.

Селена сжимала кулаки, стараясь сдержать слёзы.

Неужели я выгляжу настолько ужасно?

— Лучшие лекари уже вызваны, они должны быть здесь в любую минуту, — сообщил отец.

Я усмехнулся, а потом все поглотила темнота.

* * *

Вдруг я обнаружил себя в неизвестном месте. Как я вообще здесь оказался.

Стою один посреди улочки маленького городка, вдыхая воздух широко раскрытым ртом, когда ливень начал затапливать канализацию. Я оглядываюсь в замешательстве, держа в руке окровавленный меч. Темные тучи закрыли солнце, и это зрелище мне кажется очень знакомым.

— За мной! — кричит рыцарь, в полном обмундировании с символом птицы на нагруднике, появляясь в поле зрения. — Нам нужно удерживать их, сколько сможем!

За ним толпа городских стражников с копьями и щитами готовыми к бою, разбрызгивая воду во все стороны, мчатся ко мне.

Кто они — враги или союзники? Эти мысли приходят мне в голову, когда я крепко сжимаю свой длинный меч, готовясь ко всему.

— Помогите нам! — раздается крик сзади, и молодая женщина с мальчиком не старше десяти лет выбегают из переулка.

Она вела его за руку, провожая к солдатам, которые панически убегали от приближающейся опасности.

Мои глаза почти выпали, когда я увидел чудовищного монстра в четыре метра с обугленной кожей, усыпанной обсидианом, и изогнутыми бычьими рогами, торчащими из лба. Он просто разрушил дом и вышел наружу.

Не успел я отреагировать, как раздался рев, подобный грому, и монстр ударил по земле, создав ударную волну, сбившую женщину с ребенком.

Из тени вдруг появились сотни красных глаз, когда орда монстров, как маленькие копии того большого, напала на нас, крича боевой клич и заставляя многих позади меня дрожать. Вооруженные кривыми мечами и зазубренными копьями, они излучали агрессию с каждым шагом.

Я испытывал невероятную ярость. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что здесь не место для милосердия.

— Стройтесь в шеренгу! — крикнул рыцарь, и солдаты выстроились за мной, держа щиты и готовые к бою.

— Наклонитесь! — крикнул я женщине, указывая на орду, прежде чем вызвать огромное количество магии. — Молния!

Земля треснула под давлением, когда молния пронзила меня, прежде чем разрядиться в орду. Она истребляла все на своем пути, превращая монстров в пыль. Но она не остановилась, продолжая свой путь и поражая гиганта в спину, унося с собой множество врагов.

Гиганту удалось отделаться лишь небольшими повреждениями, когда молния ударила в землю. Но мой взгляд быстро переключился на мою руку, потому что я был поражен тем, что только что сотворил.

Боясь за свою жизнь, женщина с ребенком убежала от линии фронта, избегая орду, которая не знала пощады, несмотря на свои потери.

Понимая, что сейчас не время для раздумий, я снова поднял руку, чтобы произнести новое заклинание, но внимание мое привлекло появление нового существа рядом со мной. Все, что я увидел, был серебряный клинок, наполненный темной энергией, направленный прямо в мою грудь.

Наши мечи встретились, отражая атаку. Я взглянул на женщину с пепельными волосами, золотыми глазами, и крыльями летучей мыши. Она была весьма привлекательной, хотя ее наряд оставлял мало места для воображения.

Она прищелкнула языком, выглядя раздраженной, будто ожидала, что я поклонюсь ей.

— Знала, что с тобой будут проблемы, — сказала она, отводя клинок.

— Громовая волна! — Мой жест вызвал взрыв энергии, и женщина влетела в ближайший дом.

Хотя я хотел размышлять о своей магии, меня тревожило, где демоны, которые напали. Почему они не пришли еще? Если двое людей могли пройти мимо меня, то и монстры могли.

Поворот событий заставил мой кошмар стать реальностью. Демоны пробили стены щитов и начали бой, унося жизни на своем пути.

Ошеломленный, словно попав в другую эпоху, я оглянулся на демона, которого я отправил в полет. Но гневный рев сверху отвлек меня. Обсидиановый монстр падал на меня, ломая мой щит и сбивая с ног.

Отвернувшись от его оскаленных зубов, я увидел отрубленную голову, приготовившуюся к нападению. Мертвые глаза стали светлее, а рот приоткрылся, издавая визгливый рык.

Я вздрогнул в постели, сжимая грудь после ночного кошмара. Это был всего лишь страшный сон.

Поняв, что в безопасности, я успокоился.

Не открывая глаз, я лежал, размышляя. План выманить оппозицию был глупым. Мог бы сделать это без стольких рисков. Уверен, что справился бы с Ронгаром быстрее, если бы не было такого хаоса вокруг меня.

Открыл глаза. Передо мной потолок. Заметил улыбающуюся мать. Она сидела рядом, а я был в своей комнате.

— Рада, что ты проснулся, — прошептала она, и я увидел, что что-то лежит на мне.

Поднял одеяло и увидел Селену.

— Почему ты лежишь на мне? — спросил я спящую девушку, прижавшую свою грудь ко мне.

Селена просто продолжила спать, не отвечая на мой вопрос.

— Она с тобой три дня подряд, как и я. Лекари уже готовились к твоей могиле.

Мама быстро рассказала мне, что произошло за это время.

Бой шокировал дворян. Несколько голосов осуждали императора за атаку на зрителей, но их было мало. Видимо, все боялись попасть в мой список зачистки.

— Ну и как? Мне придется разочаровать их. Есть что-то еще? — спросил я, чувствуя усталость.

— Ничего критического. После твоего выхода все стали послушными. Дворяне даже меньше жаловались.

Мама погладила меня по голове, выражая облегчение.

Я попытался освободиться от хватки невесты, но она мертвой хваткой вцепилась в мой член.

«Ой! Нужен лекарь!»

— Н-ха-хха-ха. Ты не уйдешь… — Пробормотала Селена спросонья.

Моя мать вмешалась, привлекая мое внимание:

— Может, вернемся к основному вопросу?

— Да.

Нам нужно было решить, как действовать после происшедшего.

Мы узнали много о ситуации в Западной коалиции и о том, как мятежники пробрались через нашу блокаду. В старом шахтёрском городке, который давно существовал, был тайный туннель, который позволял им проходить мимо наших войск.

Мы решили разобраться с этой проблемой. Я поручил генералу изучить возможность использования туннеля против врагов. Нам нужно было обойти их защиту. Но туннель был узким и длинным, что делало его использование трудным. Если у врагов есть умные головы, они могли бы легко обезвредить его.

— Ты опять задумался? — спросила мать.

— Не особо, — отмахнулся я. — Просто думаю о трудностях использования туннеля. Не хочу терять хороших бойцов в бессмысленной атаке.

Остальная собравшаяся семья немного расслабилась.

Чего они вообще рассчитывали от меня? Что, я отправлю своих лучших ребят в эту западню, чтобы они там под обвалами сгинули?

Ну, в общем-то, я бы и согласился на такой вариант, если бы у них хоть какие-то шансы были.

Жаль, что допрос выживших не принёс больше информации.

По их словам, Кшиштинские нашли способ использовать свою изоляцию, создав какое-то своё мини-государство, где они были королями, а их последователи — верными подданными. Единственная радость в этом, что, по их данным, они уже исчерпали все свои жертвы. Это, по крайней мере, давало понять, что ритуал призыва идет медленнее, чем я предполагал в худшем случае.

Но это не значит, что мы в полной безопасности. Просто немного успокоения, что ещё не всё потеряно.

— Ладно, — сказал я, взглянув на маму и папу. — Я бы хотел передать вам управление в моё отсутствие. Мне нужно проконтролировать проект по разрушению щитов, защищающих их город. То, что мы узнали, даёт нам надежду, но не гарантирует безопасности. Враги рискнули частью своих сил, напав на меня во время коронации, но это только капля в море.

Мое внимание переключилось на зудящую ранку, и я с удовольствием её почесал.

— Не чешись. Лекари сказали, что рана заживет лучше, если ты её не трогаешь! — Селена схватила мою руку и оттянула её от зудящей корки.

— Хааааах. Ты просто не понимаешь, как это раздражает, — пожаловался я.

— Ну так сделай обезболивание.

Они слишком переживают из-за меня. Не буду сопротивляться тому, чтобы красивая женщина следила за моим благосостоянием. Просто Селена — не та, кто заботится, как нянька.

— В любом случае, — перебила моя мама нашу ссору. — Если ты думаешь, что нужно время для твоего проекта, мы с отцом возьмем управление на себя.

— Я подготовлю все бумаги, — предложил отец.

Мне показалось, или стражники только что вздохнули с облегчением? Я был бы не так мягок с ними, как мой отец.

— Я просто хотел вас проинформировать. — Я кивнул и улыбнулся, пока все смотрели на меня с удивленными лицами.

— Надеюсь хорошие новости? — Отец помассировал виски, словно у него голова болит.

— Пока я лежал, я размышлял. — Я потер подбородок, пытаясь понять, с чего начать. — Из-за определенных обстоятельств, они не могут легко провести ритуал призыва.

— Нам нужно эвакуировать людей с западной границы… там много людей? — прошептала мама.

— Не так все плохо, — я пожал плечами. — Наши враги уже поработали над уменьшением нашего населения. И есть зона осады вокруг их города. И не так много беженцев вернулись после восстания.

Мы с этим справимся.

— Может, мы сможем остановить призыв? — с надеждой спросила она.

Я пожал плечами.

— Может быть, но гарантий нет. Согласно моим последним предположениям, у нас есть еще несколько лет на все.

Я причесал свой наряд.

— А если по-проще? — спросила мама.

— Ну, примерно три года, если я правильно понял последние данные. Через пять лет ритуал будет на пике. Точные цифры сложно сказать без инсайдов.

— Так что у нас от трёх до пяти лет. Ну, хотя бы есть время подготовиться, — отец размышлял вслух.

— Мой проект будет готов через три года, — сообщил я. — Будет туго, но через это время у нас будет оружие, способное пробить щит. Пап, было бы круто, если бы ты к тому времени разработал план наступления.

— Хм, пробить щит? Может, расскажешь как? — Николай ухмыльнулся, зная, что я склонен к радикальным шагам.

— Я предпочёл бы не рисковать и держать информацию в секрете. Не потому, что вам не доверяю, но так будет лучше, чтобы враги не успели принять контрмеры. Кшиштинские уже показали, что могут нам мешать, а их город-щит и улучшения техники свидетельствуют, что они не глупы.

— Если ты так настроен на сюрприз, то пусть это будет настоящий, хороший сюрприз.

Отец похлопал меня по плечу, давая понять, что он ожидает от меня хороших решений.

— Не переживай. Думаю, это будет настоящее шоу, — я улыбнулся ему и встал с постели. — Пойду прогуляюсь.

— Нет, тебе нельзя! Ты должен идти со мной.

Селена вдруг схватила меня за руку и потащила к выходу.

— Эй, куда? — спросил я.

— Сюрприз!

Мы выбежали из дворца, где уже стояла карета с Ауэриель. Горничная кивнула, когда мы подошли, и открыла дверь.

— Садитесь!

Мы сели, и Ауэриель заняла место кучера.

Глава 7 Новый фамильяр

Я пытался узнать, куда направляемся, но Селена вообще не реагировала на мои вопросы. Решил сменить тему.

— А по поводу моего задания… ты в курсе?

Ауэриель нахмурилась.

— Какого задания?

— Ну, с отцом Ронгара, который удрал в хаосе?

Горничная вздохнула с облегчением.

— Нет, твой кот Бастет разрулил эту ситуацию.

— Бастет?

— Да, — буркнула Ауэриель.

— А ты видел его новую игрушку? — спросила Селена. — Мы у него отбирали всякое, но эту он не хотел отпускать.

Я моргнул.

— Честно, после коронации я его почти не видел. Ты про ту кость, что он носил?

— Да, — сказала Селена. — Давай не будем об этом. Кради у котодракона игрушку — это нешуточная задача.

— Уф.

Не знал, что ответить. Хорошо, что Бастет помог, но что-то меня настораживает.

— Как он так кость почистил? Я же не так долго был отключен.

Ауэриель подергалась.

— Он её просто облизал!

Я задумался. Облизывание кости вроде не должно было быть методом чистки от мяса.

Через пару минут мы припарковались у дома Марка и Марии, и меня провели внутрь. Там меня встретили знакомые лица. Вся атмосфера была настроена на вечеринку.

— Поздравляю с коронацией, император!

Селена протянула мне коробку шоколада, и я чувствовал, как голова моя начинает кружиться от такого внимательного подарка. Друзья собрались, чтобы поздравить меня.

— Ох, может, мне чаще в короне походить.

Марк, Мария, Анфиса, Гаврил, Алиса и Евгения поздравили меня и передали свои подарки. Все, кто обычно с нами, были здесь. Только Андрея не хватало, и что с ним происходит, оставалось загадкой.

— Все будут за тобой после коронации, — Селена шептала мне.

— Эй, Алекс, можешь меня своими фокусами научить? Я долго этому обучаться должна! — Анфиса смотрела на меня с искоркой в глазах.

— Может, базовым вещам тебя научу, но настоящим профессионалом стать времени придется потратить, — ответил я.

— Действительно? Ура! Если научусь, то в жизни все лучше будет! — Анфиса воскликнула, радостно кивая.

Когда поздравления закончились, я принялся рыться в своих подарках, продолжая болтать с остальными. Хорошо, что коронация не изменила наши отношения. Ну, по крайней мере, так я надеюсь.

Но тут Алиса решила нарушить этот идиллический момент, встала на колени и смотрит на меня с умоляющим взглядом.

— Я понимаю, что это неправильно просить, но, пожалуйста, освободи моего отца!

Я ошарашенно на нее посмотрел, затем обернулся к Селене, чтобы прояснить ситуацию.

— У нас есть ее отец?

Она закрыла глаза, удивленная, как это возможно, что я этого не знаю.

— Он был среди тех, кто напал на нас на коронации. По-видимому, он был тем, кто отдавал приказы. Как ты не знал об этом?

Я прокашлялся с выражением сожаления.

— А, да, я… не спрашивал их документы, просто бил по морде.

* * *

Мы добрались до морга, что не так уж и далеко от нашего поместья, полчаса езды от сюда. Благодаря нашему статусу, получить доступ к телу отца Алисы не представляло особой сложности.

Хранилище с телами, оставшимися после коронации, оказалось просторным помещением, магически охлаждаемым. Власти, похоже, считали, что хранение всех этих тел в одном месте — лучшее решение. Но мотивации за этим решением оставались неясными.

Когда мы вошли, меня встретил бледный мужчина с заострённой бородкой. Несмотря на его почтенный возраст, он выглядел вполне себе в форме. Я поднял кусок ткани, оголяя верхнюю часть тела, и тут же заметил струйки свернувшейся крови из ушей и носа.

— Ага, вот оно! — сказал я, потягиваясь к телу. — Неплохой материал для работы. Никаких видимых повреждений или травм, никаких отсутствующих частей тела или открытых ран. Это действительно превосходный материал.

Я подозвал Алису, которая просто уставилась на тело, словно до этого момента не верила в смерть своего отца. Видя, что она в шоке, Селена подтолкнула её вперёд, держа за руку.

— Что⁈ Что ты собираешься с ним делать?

— Я же ещё в карете говорил тебе.

Я резко схватил Алису за руку и аккуратно уложил её на лоб отца. Потом подмигнул Селене, дав ей знать, что пора выкатывать ловушку для души. Когда она передала мне заветный артефакт, я осторожно положил его на грудь мертвеца и закрыл глаза, погружаясь в концентрацию.

Минуты тянулись, как вечность, и нашим друзьям стало просто скучно.

Анфиса начала болтать о всяких отвлечённых вещах с Евгенией, а Гаврил старался развлечь себя разговором с Марком, но парень Алисы оказался не особо разговорчивым. Его беспокойство о благополучии девушки было явным.

И вот тут-то труп внезапно дёрнулся, заставив всех замолчать. В этот момент отец Алисы открыл глаза и сделал глубокий вдох, ошарашив свою дочь и всех вокруг.

— Папа⁈ — разрыдалась Алиса.

— Во имя святых сисек! — выругалась Евгения, перекрестившись рукой, создавая таким образом своеобразный щит.

Отец Алисы моргнул и огляделся в явном недоумении, пока его взгляд не задержался на мне. Я ухмыльнулся.

Узнав своего «мучителя», голый мужчина издал крик, словно резаная свинья, сбив с толку большинство присутствующих.

— Заткнись! — скомандовал я, и он тут же замолчал.

Наблюдая за реакцией ожившего человека, в моих чувствах проснулось некоторое волнение. Надеюсь, что я не слишком сильно повредил его разум. Обычно душа — это просто воспоминания без телесного облика, поддерживающего сознание.

Такой вот «винтажный» хард диск, без которого весь компьютер бессмыслен. Как мне удалось приручить целую армию вражеских душ в свою ловушку душ, сохранив при этом их индивидуальности? Это явно было результатом мощного познания в темных искусствах.

Подняв руку, я указал на воскрешенного мужика перед Алисой и выпалил:

— Встречай своего нового «друга по дому».

— Моего кого-то⁈ — Алиса перевела взгляд с меня на своего отца.

— Твоего личного слугу, — я махнул рукой в сторону воскрешенного с небрежностью. — Это мое идеальное наказание. Ты просила меня вернуть этого негодяя, так вот, я решил, что пусть он принесет тебе пользу. Он обязан подчиняться любым приказам от тебя или меня.

— Любым? — Алиса с тревогой посмотрела на своего отца. — Почему он не говорит?

— А, я ему только что приказал замолчать. Можешь отменить, но придется следить, что ему приказываешь. Если скажешь спрыгнуть в воду, он примет буквально, — я терпеливо пояснил. — Это часть его наказания.

Алиса взглянула на своего отца.

— Папа, говори.

— Что происходит⁈ — рявкнул он, пытаясь прикрыться белой тканью. — Что ты со мной сделал ирод⁈

Я поиграл пальцами, чтобы придать себе загадочный вид.

— Немного некромантии, в общем. Не знаю почему, но у твоей дочери остались с тобой какие-то недосказанные вопросы. Так что считай, что тебе повезло, что я решил ее развеселить.

Он метнул на меня взгляд ярости, вытягивая руку в мою сторону. Когда ничего не произошло, он попытался снова, но опять без результата.

— Ах ты, негодяй! Что ты сделал с моей магией⁈

— Ах… — каким-то образом мне удалось прозвучать огорчённым. — Боюсь, что я не стал этим заниматься. Ты же просто обычный труп. Восстанавливать твою нервную систему и магические пути до такого состояния, чтобы ты смог обладать магией — это слишком много возни, которую ты не заслуживаешь. Так что ты теперь один из слуг Алисы. И уж ей решать, что с тобой делать.

Отец Алисы перевёл свой ледяной взгляд на свою дочь.

— Алиса! Ты настоящая⁈ Или двойник⁈ Нет. Моя дочь никогда бы не стала сотрудничать с врагом! Должно быть ты…

— Заткнись, пап! — Алиса сжала губы в тонкую линию. — Вы меня простите? Я… мне нужно много о чём поговорить с… этим мужчиной.

Видя, что нет смысла наблюдать за дальнейшей драмой, мы оставили Алису, позволив ей самой разобраться с семейными проблемами.

* * *

После зачистки дворян на торгах, я привел эльфов и полуфею в логово воров. Я не мог оставить их во дворце, как предлагал мой отец. Поскольку там была Селена и она могла бы приревновать меня.

Близнецов эльфов я планировал использовать для шпионажа. А вот с полуфеей пока незнаю. Нужно разузнать о ней получше.

На заднем дворе гильдии я наблюдал, как безымянная полуфея нежно теребит тот цветок, что подарила ей Тарла. С тех пор, как Надя приняла у себя Тарлу и Дарью, они стали постоянными жителями этого уголка. Теперь их семью пополнили еще и близнецы эльфы и полуфея.

Я еще не освоил все тонкости фейской природы. Но каждый раз, когда мой взгляд падал на нее, передо мной стояла не просто полуфея, а милая девушка, которая преодолевает трудности жизни с улыбкой на лице.

Она выглядела, как ребенок, хотя все полуфеи вокруг казались младше своих лет. Бывало, я замечал, как она устремляет взгляд вдаль, словно не видела солнца веками, но в ее глазах не было следа грусти, только искренняя радость.

Однажды, когда я снова уставился на нее, она вдруг прервала мое молчание:

— Ты знаешь, что можешь спросить меня?

Я слегка опешил, отводя взгляд, чувствуя, что, должно быть, слишком долго на нее глазел.

— Действительно, — произнес я, пытаясь скрыть свое неловкое положение.

— Ты меня спас, — прошептала она, и когда мои глаза наконец встретились с ее, в них была благодарность и теплота. — Меньшее, что я могу сделать, это рассказать тебе о себе. Пока что.

— Тебе не нужно заставлять себя, — успокаивающе ответил я.

— Мне не трудно, — улыбнулась она, понюхав цветок, прежде чем удовлетворенно вздохнуть. — Хочешь, я начну с самого начала?

— Если ты хочешь, конечно, — сказал я.

— Давай-ка разберёмся… — произнесла она, задумавшись, с чего начать свою историю. — Я родилась на другом конце света. Вот почему у меня такой внешний вид, совсем не как у местных. Лицо у меня другое, понимаешь…

— Другие черты лица? — переспросил я, предполагая, что речь идет о её глазах.

Факт, что она родилась на восточном континенте, меня не удивил, учитывая, что она была наполовину фейей. Это заставило меня задуматься, кто была её матерью.

— Ты ведь знаешь, феи могут менять свой облик, а полуфея, как я, не исключение, — пояснила она, вытягивая ноги и перекрещивая их. — Но это как раз близко к тому, как выгляжу в своей истинной форме.

— А магию тебе не ограничили? — спросил я.

— Они могли ограничить всё, кроме телепатии ближнего действия. Вот почему я не могу вернуться к своей настоящей форме. И у меня даже есть пара крыльев, с помощью которых я могу летать.

— Ты можешь летать?

— Да, но у меня это не очень получается, так как они никогда не разрешали мне использовать крылья.

— Так это, чтобы ты не сбежала. Но теперь ты можешь летать.

Она какое-то время пристально глядела на меня, словно ей всегда не хватало чего-то нового, чего она могла бы не заметить. Мне было трудно представить, через какие трудности ей, должно быть, пришлось пройти.

— В любом случае, мои возможности изменения формы ограничены. Я могу вносить только небольшие изменения, такие как изменение цвета глаз и волос или скрытие крыльев и клыков, — пояснила она.

Она широко раскрыла рот, выставив вампироподобные зубы, которые, несмотря на свою угрожающую форму, выглядели довольно милыми из-за ее юного внешнего вида.

— Сколько тебе лет? — поинтересовался я.

— Фактически мне несколько сотен лет, — ответила она.

— Да? Ты выглядишь гораздо моложе, чем я, — заметил я, осознав, насколько велика разница. — Мог бы принять за младшую сестру.

— Младшую сестру? — удивилась она.

— Почему бы и нет? — пошутил я, подталкивая ее локтем. — Ты здесь, чтобы остаться, но нам нужно обсудить с отцом восстановление твоих сил.

— Мне это не нужно, — ответила она с улыбкой. — Если ты боишься, что я могу тебе навредить, мне это не нужно. Это небольшая цена за свободу.

— Но ты свободна, я не держу тебя, — сказал я, заставляя ее задуматься.

— Когда они меня поймали в лесу, они обращались ко мне как к рабыне, заставляли сражаться, шпионить и соблазнять всех, кто нуждался в их контроле, — рассказала она.

— Они заставляли тебя? — воскликнул я, не сдерживая своего раздражения.

Несмотря на ее попытки скрыть свою реакцию, мои дрожащие губы и сжатая правая рука с мечом выдали меня. Я, конечно, был поражен идеей того, что ее использовали в таких целях, учитывая ее частичное происхождение от фей.

— Нет, не так, — уточнила она, улыбаясь. — Я имела в виду свою врожденную способность очаровывать, которой обладают все феи.

— О… — Я чувствовал себя глупо, но был рад, что мои предположения оказались ложными. — Так ты на самом деле не…?

— Трахаться с ними? Нет. У меня никогда не было, — смущенно призналась она.

Я выпустил воздух из легких, ощущая недоумение в том, как вести себя в ее присутствии.

— В любом случае, мне продолжать? — Она взглянула на меня и, получив мой кивок, продолжила. — Как я упоминала, они использовали меня. Как только я осознала, что мои усилия служат их зловещим целям, я отказалась им подчиняться. Конечно, они пытались множеством способов контролировать меня. Даже магия разума не сработала. Тогда они решили выставить меня на торги. Как будто я всего лишь товар, не так ли?

— Удивительно, что они не попробовали поставить на тебе клеймо раба.

— Клеймо раба — это проклятие. Но феи и другие демоны устойчивы к такой слабой магии.

— Как же они планировали тебя продать?

— С моими запечатанными способностями у меня не было бы возможности сбежать.

— Понятно… Но проведя столько времени с этими людьми, ты, вероятно, знаешь о них многое. Может быть, ты сможешь помочь нам избавиться от них навсегда.

— Когда мы встретимся с твоим отцом, я расскажу все, что узнаю. Но мое знание ограничится лишь небольшой частью. Ты не против?

— Спасибо, — сказал я, опуская взгляд на цветок ландыша, которую она держала в руках. — Похоже, тебе это нравится.

— Цветок? — Она приподняла его, поднося ближе к носу. — Тарла подарила мне его, утверждая, что он сочетается с моими глазами. Это первый раз, когда кто-то видит в них не просто напоминание о моей сущности. Так что да, это мой любимый.

— Привыкай, — я улыбнулся, — Тарла говорит такие приятные вещи, не осознавая, насколько они важны.

— Жду не дождусь. — Мы оба рассмеялись.

— Не возражаешь, если я задам тебе еще вопрос?

— Конечно.

— Ты сказала, что у тебя нет имени… Это правда?

— Возможно, где-то оно есть, но я не помню, — ответила она, глубоко вздохнув. — В каком-то смысле у меня нет имени, к которому я привязана.

— Хм… — Я посмотрел на цветок, затем снова на нее. — А как насчет Ландыш? Или Ландыш может быть твоим прозвищем.

— Ты предлагаешь мне имя? Мне это нравится, — прошептал ее нежный голос.

— А? — Я повернулся, чтобы встретить ее взгляд, но моя внимание привлекла ее лучезарная улыбка. — О, я рад.

— Ландыш, прекрасное имя, — прошептала она, играя с цветком. — Благодарю тебя… за то, что дал мне это имя.

* * *

— Тот, кто наложил эту печать, точно знал, что делает. Отдаю им должное, — сказал друг моего отца.

— Можешь ли ты разрушить ее? — Спросил отец, прислонившись к столу, когда комнату озарил свет свечей.

— Ты шутишь, да? — Он рассмеялся, глядя на меня своими карими глазами и мягко улыбаясь, прежде чем повернуться к отцу. — Может быть, было бы сложно, если бы я был на той же стадии развития, что и ты.

— Не будь самодовольным, расскажи мне подробности. — Отец сохранял свой привычный командный тон, несмотря на необычную дружбу.

— Силы девушки действительно запечатаны, но только она сама может прорваться.

Отцу пришлось прекратить свои размышления из-за резкого кашля, он рукой прикрыл рот.

— Так значит, она в конце концов сама себе поможет?

— Да, если бы она смогла укрепить свою сущность, но у нее нет такой возможности, — ответил колдун, скрестив руки на груди. Он взглянул на Ландыш, которая стояла невозмутимо, ожидая своей очереди высказаться. — Печать блокирует ее способность манипулировать магией.

Мой отец мурлыкал под нос, легко пощипывая себя за подбородок, прежде чем обратить внимание на Ландыш.

— Ты, кажется, хочешь что-то сказать. Говори.

Многие сгибались под тяжестью отцовского голоса, но Ландыш, казалось, не испытывала дискомфорта от его властного присутствия, из-за которого многие заикались в ходе дебатов.

— Благодарю вас, — ответила она, благородно кланяясь. — Прежде всего, я хотела выразить благодарность за то, что вы спасли меня на торгах. Свобода, которую вы мне подарили, навсегда оставит меня в вашем долгу.

— Я ценю вашу благодарность, но вам не стоит беспокоиться об этом.

— Я расскажу вам все, что знаю об организации, стоящей за засадой, которая забрала вашего сына в подземелье. Взамен прошу оставить меня с господином Александром.

— Согласен. Но мы же уже говорили, что ты можешь остаться, — перебил отец, чувствуя, что ее ранее неправильно поняли.

Все было предсказуемо. Наверное, немногие высказали бы возражения против идеи позволить кому-то вроде Ландыша бродить по империи, не говоря уже о императорском дворце. Если бы ей удалось как-то очаровать моего отца, она могла бы захватить контроль над огромным регионом. Однако, я сомневаюсь, что Ландыш смогла бы это сделать, даже если бы попыталась. Ведь весь его дворец был надежно защищен.

Несмотря на честность полуфеи, мой отец, лучше, чем кто-либо другой, осознавал, что мнения могут измениться. Ландыш не могла проявить такой преданности, которая перевесила бы риск того, что она может стать мошенницей. Поэтому, если не случится чего-то экстремального, его решение, вероятно, останется прежним.

— Никто не собирается у меня что-то спрашивать? — сказал колдун, привлекая наше внимание усмешкой. — А что, если я скажу, что есть решение этой проблемы с ее даром?

— Пожалуйста, расскажи нам, — попросила я, зная, что отец доволен тем, как все закончилось.

— Хорошо, послушай. Видишь ли, быть наполовину суккубом и наполовину феей — сложная комбинация, но она идеально подходит для формирования связи.

— Что за связь? — спросил я.

— Это высокоуровневая магия, объединяющая двух существ и делающая Ландыш, по сути, вашим фамильяром.

Фамильяры представляли собой магических спутников, обычно являющихся животными, выступающими в роли своего рода помощников для мага.

— Не думаю, что это сделает ситуацию лучше… вместо этого она просто останется связанной со мной, — заметил я.

— Верно, но при этом она восстановит часть своей силы, и Ландыш станет важным союзником в твоем пути мага, — пояснил друг отца.

— Никогда не слышал, чтобы у мага третьего уровня был фамильяр шестого уровня, — заметил отец. — Как это будет работать?

— Ландыш будет доступен только тот же уровень магии, что и Александру, — ответил колдун.

— Таким образом, Ландыш станет сильнее по мере его роста в магии? — поинтересовался отец.

— Верно, — с гордостью подтвердил колдун.

— Но я не хочу быть ее хозяином, — заметил я, глядя на полуфею. — Хочу, чтобы она была свободна, если это возможно.

— В каком-то смысле, это и есть свобода, — заметил колдун. — Если она остается с тобой, дав ей силу защищать себя и тебя, а также помогать тебе достигать высоких результатов, это то, чего она желает?

— Ландыш.

— Хм?

— Ты уверена насчет этого? — Я спросил, понимая, что это обязательство на всю жизнь, которое она возьмет на себя.

— Без сомнения.

Сколько бы я ни смотрел на нее, решимость полуфеи оставалась непоколебимой.

— Тогда для меня будет честью видеть тебя рядом, — сказал я, протягивая руку ладонью вверх.

— Я буду под твоей защитой. — Ландыш улыбнулась, протягивая мне руку.

— Так ты хочешь поквитаться с теми, кто тебя заточил в рабство?

— Да, конечно.

— Тогда у меня есть для тебя кое-какая работа.

Глава 8 Тайная база Культа

— Тогда у меня есть для тебя задание.

— Какое?

— Ты же хочешь отомстить?

— Да, — кивнула полуфея.

— Ну вот и отлично, а теперь я познакомлю тебя с Надей.

Я взглянул на отца:

— Отец, завтра мы придем к тебе и обсудим наши планы.

— Хорошо, сынок.

Мы попрощались с отцом и вернулись в логово воров.

* * *

— А-а-а!

По гостиной разнёсся громкий вопль.

— Какая милашка! — завизжала Надя, выдёргивая Ландыш из моих объятий.

Она, взмахивая крыльями, потрясла своим тельцем.

— Сп… спаси меня, Алекс! — произнесла Ландыш жалобным тоном.

Наблюдая за Надей крепко обнимающей Ландыш, я сглотнул.

«Когда то и меня так тискали».

Я не представлял, как Ландыш может не радоваться, находясь в объятиях Нади.

— Ал… Алекс…

Надя, кажется, действительно замучила Ландыш.

— Говоришь, её зовут Ландыш? Ах, какая же она милая!

— Не мог предположить, что твоя реакция будет столь позитивной.

— В смысле? Как может не понравиться настолько милое существо? — Надя непонимающе искривила лицо.

Я, усмехнувшись, продолжил:

— Тем не менее это монстр.

— Зато какой милый! Она дружелюбная! — воскликнула Надя и ещё крепче сжала Ландыш.

На моем лице, видевшего всегда лишь серьезную сторону девушки, заиграла улыбка.

— Сп…спаси…

— Ландыш немного тяжело, поэтому ослабь хватку.

— А, простите. Я сама не заметила, что настолько сильно сжала её.

Девушка ослабила объятия и Ландыш тут же, взмахнув крыльями, перелетела ко мне, оставив за собой детский взгляд Надю.

«Кажется, вместе с размерами уменьшились и её силы».

Если бы она обладала изначальными силами, то ей бы не пришлось барахтаться в объятиях Нади и просить меня о помощи.

— Алекс, я её боюсь.

— Не переживай, у неё нет никаких плохих намерений, — я разговаривал с ней словно с маленьким ребенком, спокойно поглаживая по голове.

Ландыш ещё раз с опаской посмотрела на Надю, а затем, поддавшись поглаживанию, начала опускать голову на мою руку.

«И правильно милая», — я, слегка улыбаясь, продолжил гладить Ландыш по голове.

Мне даже показалось, что забытые в Аду эмоции вновь начали проявлять себя.

— Надя, как себя чувствуешь? Охота хорошо проходит?

— А! Да, разумеется. Контрактов на монстров много, мы набрались опыта. Так что скоро, получим допуски во Врата уровня С.

— Отлично, — спокойно произнес я и кивнул головой.

Я совершенно не был удивлён её быстрому повышению.

Я ощутил какое-то непривычное ощущение в груди и присел на диван.

Надя вскинула бровями:

— А! Нужно устроить вечеринку в честь появления Ландыш. Так что сегодня я угощаю.

— Точно?

— В последнее время, охотясь с Бурдюком и Джа-рахом, нам удалось заработать немного денег. Так что теперь я легко могу себе это позволить, — произнесла Надя, широко улыбнувшись.

Бедность, мучившая её до встречи со мной, начала отступать. Как бы там ни было, сейчас она улыбалась так ярко, как никогда раньше.

Я, реагируя на предложение о вечеринке, одобрительно кивнул и сказал:

— Хорошо, тогда начнем-c.

* * *

— Пора бы спать.

После веселой вечеринки я устало прилег на кровать.

Ландыш, поднявшись с пола взмахом крыльев, улеглась рядом.

— Было вкусно?

— Замечательно, — вспомнив об ароматном мясе, которое мы только что ели, её тело задрожало.

Я, усмехнувшись, уложил её на своей груди.

— Сегодня был тяжелый день, так что давай спать.

— Хорошо, — кивнула головой Ландыш и свернулась калачиком.

Её раны, не затянувшись до конца, давали о себе знать, и она быстро провалилась в сон.

— Сейчас всё очень даже неплохо, — я, погладив уснувшую полуфею по голове, закрыл глаза.

Накопленная за день усталость погрузила меня в глубокий сон.

* * *

Однако полуфея Ландыш не собиралась спать. У нее еще были неоконченные дела.

«Фссс! Фссс!»

Она опустилась с неба на землю на своих крыльях.

— Ландыш, наконец-то, уловила запах врага!

Полуфея сложила крылья и встала на дерево с озадаченным выражением лица.

— Здесь запах исчезает!

В данный момент, полуфея выглядела не так как раньше.

Изначально она был размером с кошку, однако сейчас Ландыш выглядела, как ребёнок семи-восьми лет.

Кроме того, теперь её милое личико выглядело омерзительно и сильно портило ее внешность. Ее рот был заполнен клыками, а язык постоянно высовывался наружу, подобно змеиному. На ней не было одежды. Ее тело теперь было покрыто множеством морщинок и странно выглядящими чешуйками.

Изначально Феи были существами, олицетворяющим собой необыкновенную красоту. Сейчас же никто не будет связывать Ландыш с этими чудесными созданиями. Потому что она была в ярости.

Ландыш закричала с ненавистью в голосе:

— Человек, тебе не уйти!

Ее змеиный язык снова высунулся. Внезапно она расправила крылья и полетела в сторону лошади, которую отпустил всадник.

Серая фигура появилась на опушке обугленного леса. Человек в серой робе был довольно тощим. Несмотря на это, его движения были весьма быстрыми.

— Что-то не так! Здесь кто-то был. — Брови мужчины нахмурились. Лишь взглянув на следы, его бандитский опыт помог ему осознать, что тут всё не так очевидно. — Это… Кажется, стража уже была здесь. Или…

Волосы бандита встали дыбом. Как участник подпольной банды по торговле рабами, он слышал об этих сущностях только в мифах.

— Мне лучше поторопиться и покинуть это место! Если бы я знал, что это будет так опасно. — Человек в серой робе задрожал и уже хотел уйти.

— Я нашла тебя! Думал ты уйдешь от меня! — в этот момент он услышал хриплый и противный голос позади себя.

Тело бандита задрожало. Он увидел отвратительное существо размером с ребёнка, плавающее в воздухе.

Его тело было беспорядочно покрыто чешуйками. Лицо этого существа было усыпано отвратительными морщинами. Время от времени, его змеиный язык издавал шипящие звуки.

«Мать моя женщина, даже дьявол не настолько безобразен», — подумал бандит, отпрыгнув назад на три метра.

— Я должен был подумать об этом раньше! Я на самом деле попал в западню! — вскричал он.

— Даже не думай о побеге!

Ландыш высунула свой язык и налетела на бандита, на это ей понадобилось всего несколько взмахов крыльев.

— Мы можем поговорить об этом! У меня есть много информации! — закричал бандит в отчаянии.

— Умри!

Глаза Ландыш налились кровью. Её не заботили мольбы и крики бандита. Она сразу же впилась в его руку, в которой был зажат кинжал, и с жадностью начала пить кровь бандита.

Спустя несколько минут, от бандита остался только сморщенный труп.

* * *

На следующее утро я проснулся от яркого солнечного света, падающего на меня через окно.

— А? — в этот момент я почувствовал на себе что-то тяжёлое.

«Ландыш?»

Если это так, то она стала весить намного больше чем вчера. Я ощущал на себе нечто под двадцать килограмм весом.

Я приподнял голову, чтобы посмотреть на свою грудь.

Я увидел девочку с чёрными по пояс волосами, спавшую на моей груди. Она была совершенно голой.

— Это что такое? — я непонимающе посмотрел на неё.

Она, потянув на себя мою рубашку, умиротворённо засопела во сне.

— Что происходит? — я нахмурился, смотря на девушку, беззаботно спящую на груди.

— Ал?… — проснувшись, девушка со взъерошенными волосами потёрла глаза и позвала меня.

— Ландыш? — я обескураженно откликнулся и опустил на неё свой взгляд. — Почему ты без одежды?

Она лежала на мне, перекинув через меня ногу, и часто моргая смотрела мне в глаза.

— А? — она нагнула голову на бок и удивленно посмотрела на своё тело.

Ландыш выглядела так, будто сама не понимала, почему без одежды.

— Когда ты превращаешься в фею и обратно, твоя одежда исчезает?

— Нет, это впервые… — ответила девушка, с удивлением.

Я, не зная куда деть взгляд, посмотрел в другую сторону, подальше от девушки, внимательно рассматривающей себя.

В этот момент дверь, скрипнув, отворилась и в комнату вошла Надя в фартуке.

— Алекс! Завтрак почти гото…

Я не знал как реагировать, и в комнате повисла гробовая тишина.

Ситуация, в которой на мне сидела рассматривающая себя голая девушка, выглядела довольно странно, и Надя нахмурилась.

— Алекс…

— Это недоразумение.

— Как… она же… такая маленькая…

— Я не виновен, — с несправедливостью в голосе произнёс я, смотря на Надю. — Ей вообще-то сотня лет так-то.

Нет, это на самом деле была несправедливая ситуация.

Как же я мог предположить, что Ландыш во сне потеряет одежду.

Мне потребовалось достаточно много времени, чтобы всё разъяснить Наде. После того, как я всё ей объяснил, Надя провела нас с Ландыш в гостиную.

Она надела на Ландыш детскую одежду из запасов.

— Есть догадки, как такое могло произойти?

На вопрос Ландыш, погрузившись в воспоминания, сложила перед собой руки.

— Вчера ночью…

— Вчера ночью?

— Вчера, когда я спала на Алексе, я почувствовала, как в моё тело входит что-то горячее…

Все замолчали.

— А, что? — Я нахмурился. Надя, осмыслив услышанное, посмотрела на меня.

Ландыш продолжила:

— Очень горячее… и очень твердое…

«Ландыш…»

— Затем энергия распространилась по телу… и мне показалось, что мы с ним стали единым целым.

«За что ты так со мной?»

— Поначалу было больно… но потом стало приятно.

«Я что-то тебе сделал? А?»

Чем дольше она продолжала говорить, тем я горячее ощущал на себе взгляд Нади.

— Алекс, Вы случайно не…

— Ничего не было, — произнёс я, глубоко вздохнув. — Ты ведь сможешь снова стать феей?

Сейчас я не был уверен в её силах.

Увидев, как с уменьшением её размеров в прошлый раз понизились и силы, меня пугала вероятность того, что сейчас она не сможет снова стать феей. Это станет проблемой.

— Думаю, что смогу, — сказав это, она взмахнула левой рукой и превратила её в крыло.

Странно было увидеть человека с крыльями вместо рук, но мне было необходимо убедиться, что она сможет вернуться в прежнее состояние.

— Отлично.

Будет очень хорошо, если она сможет по необходимости становиться то феей, то человеком. Ведь оставаясь феей, пусть и маленьким, она привлекала довольно много внимания.

«Хотя, если задуматься, то она в таком образе привлекает куда больше внимания», — я посмотрел на Ландыш.

Она обладала не человеческой красотой. Можно было подумать, что это кукла ожила и начала жить своей жизнью. Именно поэтому я подумал, что ее нынешний образ привлечёт ещё больше внимания.

«Доверю этот выбор Ландыш», — хотя бы тут она сможет поступить так, как ей захочется.

— Хм… — я задумался о причине, благодаря которой Ландыш смогла стать человеком.

Я ещё раз прокрутил в голове сказанные ею слова.

«Это потому что она контактировала с людьми?»

Вполне вероятно, что, применив на Ландыш магию, ей могла передаться часть человеческой энергии.

«В любом случае, это не так важно, раз она может снова стать феей».

Пока я, облокотившись спиной о диван, находился в своих мыслях, ко мне подошла Ландыш и естественными движениями присела ко мне на колени.

— Ты что делаешь?..

— Здесь очень удобно.

Ощущение на коленях мягкой кожи взбудоражило меня.

«Возникнут проблемы, если она продолжит садиться ко мне на колени в человеческом обличие».

Когда на моих коленях сидела фея размером с кошку никаких проблем не было. Но в данной ситуации у меня было ощущение, что я совершаю правонарушение. Хотя ей лет больше, чем мне и Наде вместе взятым.

Но я приподнял Ландыш и усадил её рядом.

Она подняла на меня взгляд брошенного щеночка.

— Тебе не нравится, когда я в человеческом обличие?

— Не в этом дело, — на самом деле, с какой стороны ни посмотри, пребывание в человеческой форме было гораздо удобнее.

— Тогда почему не позволяешь сидеть на коленях?

— Эм… Как бы сказать… — я в замешательстве на неё посмотрел. Я не знал как лучше описать происходящее. — Надо поесть, вот что я думаю.

— Было бы прекрасно.

Надя, появившаяся в проёме как нельзя кстати, прервала диалог и позвала их за стол.

Избежав ответа, я направился к накрытому столу.

Ландыш, наблюдая за удаляющимся мной, обиженно надула губы.

Я кашлянул и снова перевёл взгляд на Надю.

— Какие планы на сегодня?

— Здесь неподалеку есть открывшийся разлом. Вот туда и пойдем. Вы с нами, Алекс?

— Нет. У нас есть кое-какие дела, так что будет затруднительно пойти с вами.

— А?

— Надо найти тех, кто похитил меня и заточил в подземелье.

Надя понимающе кивнула и продолжила есть.

* * *

— А, входи.

Открыв дверь, я прошёл в просторный кабинет отца.

— Итак, по какому делу ты пришёл сегодня?

— У меня есть информация, которая нам поможет.

Отец кивнул.

Я усадил Ландыш на диван:

— Теперь, когда это закончилось, я ожидаю, что ты будешь откровенна, — сказал я, открывая ставни, чтобы солнце вернулось в комнату.

— До этого, — заговорила Ландыш, закрыв глаза. — Я хотел сказать еще кое-что.

— Да?

— Это об организации, за которой вы охотились, той, что стоит за торгами. — Ландыш глубоко вздохнула, сложив руки вместе. — Это немного, но у меня может быть какая-то информация, которая окажется ценной в вашем расследовании. В конце концов, я раньше работала с ними.

— Ты работала на них? — Спросил отец, нахмурив брови. — Если это правда, зачем им продавать тебя, когда у тебя есть информация о них?

— Поскольку они лгали мне и использовали для грязных дел.

Ландыш не лгала.

— Мы все внимание. — Я был заинтригован тем, что она хотела сказать.

Она слегка подняла руку и начала считать.

— Жрецы, засады, союзники и подземная база, на которой я была, — пробормотала она, прежде чем снова посмотреть на нас. — Я могу рассказать вам вещи, которые, были бы полезны.

— Начинай там, где считаешь нужным.

Я и друг отца хранили молчание, предоставив ей говорить.

— Я начну с засады на Алекс, поскольку, по-моему, именно это стало неожиданностью для вас.

— Ты знаешь, как они это сделали? Как они смогли прорватся через оборону?

— Я знаю… — Она отвела взгляд. — Поскольку я была той, кого они иногда использовали для чего-то подобного.

— Ландыш, — отец позвал ее по имени. — Это ты стояла за засадой, которая привела к пленению моего сына?

— Нет. — Она оглянулась на меня. — Я была заключена за несколько месяцев до того, как это случилось.

— Тогда почему ты отвела взгляд? — Спросил я, удивляясь, почему она выглядела виноватой.

— Потому что это был мой телепорт, который они использовали для проведения таких атак.

— Они телепортируются внутрь? — Спросил друг отца, скрестив руки на груди со слишком знакомым для меня выражением лица. Он был чем-то обеспокоен. — Но ты маг шестого уровня. Как мог кто-то вроде тебя сотворить телепорт?

— Что за телепорт? — Спросил я.

— Самое мощное заклинание телепортации, которое мы знаем, создающее портал между двумя местами по вашему выбору. Оно может даже переходить на другие планы существования. Теоретически по ней могла пройти даже большая армия, чего не могло сделать никакое другое заклинание.

— Это был всего лишь телепорт, — сказала Ландыш.

— А? Как? — Колдун взял инициативу на себя, то, что он архимаг, оказалось полезным. — Ты создала для них постоянный телепорт?

— Да. Потребовался год.

— И все же… Ты не можешь телепортироваться, куда захочешь. Телепорт длится всего несколько секунд, достаточных для прохождения нескольких человек. Это портал не с односторонним движением, но для его идеального перехода на другую сторону требуется тщательное планирование.

Ландыш перебила его:

— Есть маг пятого уровня, который обладает уникальной магией, которая позволяет кругу существовать до тех пор, пока у него есть мана для сжигания.

Колдун хмыкнул:

— Это действительно полезная магия. Поддерживать заклинание до тех пор, пока у вас есть мана, довольно неслыханно.

— Разве повторное использование заклинания не достигнет того же эффекта? — Спросил я.

— Да, но это создало бы задержку, которая значительно усложнила бы перевод стольких людей, — объяснил колдун. — Я предполагаю, что у них заранее были люди, стоявшие у телепорта.

— Это верно. — Взгляд Ландыш метнулся ко мне. — Его зовут Серебряный. Должно быть, он тот, кто пробрался в империю и подготовил засаду.

— Это разгадывает тайну того, как им удалось проникнуть в империю незамеченными, — сказал я и разочарованно вздохнул. — Разве это не делает любой город уязвимым для нападений изнутри?

— В больших городах есть защита от телепортации на большие расстояния, поэтому маловероятно, что они смогли бы это сделать, если бы не преодолели барьеры, — успокоил меня отец.

— Где находится этот круг телепортации? — Спросил я, желая вернуться в нужное русло. Мы всегда могли обсудить подобные темы в свободное время. — Если ты тот, кто создал постоянный телепорт, то это означает, что мы могли бы использовать его, чтобы проникнуть на их базу.

— Они меняют комбинацию каждый месяц, чтобы сохранить местоположение в секрете. Даже я не знаю, где находилась база, поскольку телепортация была единственным способом проникнуть внутрь.

— Может ли это быть база Культа Амона?

— Как вы узнали? — Ландыш выглядела удивленной. — Независимо от того, как вы узнали, это действительно штаб-квартира культа, неприступная крепость. Иногда я задавалась вопросом, не находится ли это в карманном измерении, учитывая, что там нет окон или дверей, ведущих наружу. Однако это не сработало бы из-за ограничений круга телепортации.

— Каких именно ограничений? — Спросил я, никогда не подозревая, что есть предел.

— Телепорты нельзя использовать между планами. Для этого потребовался бы портал большего размера, подобный Вратам.

— Она права, — подтвердил колдун.

— Хотя это не единственная причина… — сказала Ландыш, перенося вес тела с одной ноги на другую, отдыхая от усталости, вызванной столь долгим сидением на одном месте. — Это были всего лишь слухи среди некоторых пьяниц, но они упоминали туннель, которым пользовались до того, как я присоединился к ним, который вел наружу. Однако бесчисленные ужасающие монстры теперь бродят по ним, что делает чудом для любого пройти через них живым.

— Это подтверждает это. Логово культа находится внутри обширного горного хребта, как мы и ожидали, — сказал отец, разочарованно выдохнув. — Ну, по крайней мере, это означает, что она не существует, но найти ее — сущий кошмар.

— Даже если вы войдете, вам понадобится много людей, чтобы захватить это место, — напомнила нам Ландыш. — Есть более двадцати Жрецов четвертого или пятого уровня, и я никогда не встречала лидера, но говорят, что он самый сильный.

— Нам придется попросить помощи извне, — сказал отец, оглядываясь на меня. — Может быть, даже привлечь Академию и императорскую гвардию.

— Ты думаешь, они помогут? — Спросил я, зная, что Академия отказывалась вмешиваться в какие-либо мирские дела, процветая благодаря своему нейтралитету.

— Если мы упомянем, что в подземелье могут быть талантливые маги, мы, вероятно, получим некоторую поддержку. Даже один из учителей окажет нам большую помощь.

Глава 9 Секретные сведения

После того как я решил две задачи за один день, у меня не осталось никаких оснований оставаться в гильдии воров. К тому же, Джа-рах пришел по делу. Посмотрев еще раз на командира разведчиков, я повернулся к двери.

— Будь осторожней. Я слышала, там действительно опасное место,- предупредила меня Надя, когда я собирался уходить.

— Я учту, спасибо, — сказал я, покидая логово.

Мы вышли с зверолюдом Джа-рахом на улицу. В последнее время он и эльфы-близнецы, которых я купил на торгах, вошли в мою команду разведчиков. Они в основном добывали информацию, иногда выполняли роль наемных убийц. Зверолюди и эльфы были отличными кандидатами для такой службы.

— Итак, о чем ты? — обратился я к зверолюду.

— Это касается Князя Тьмы.

Когда я услышал о Князе Тьмы, мое лицо выразило недовольство, а ненависть, которую я чувствовал, не могла быть скрыта.

— Вы напали на его след? — спросил я.

— Пока что нет.

— Черт… — прокомментировал я, плюнув на землю.

— Но в этот раз есть зацепка.

— Есть зацепка?

— Вы слышали, что наш агент в прошлый раз подобрался довольно близко к Князю Тьмы?

— Да, слышал.

— Вчера ночью он прислал нам секретное сообщение. У него есть доказательства и он сможет передать их при тайной встрече.

Услышав это, мои глаза загорелись ярким светом.

— Он говорит, что у него есть доказательства?

— Правильно.

— Тогда почему бы ему просто не отправить эти доказательства? Зачем ставить себя под угрозу и идти на встречу лично?

— Все средства, которые могли бы помочь ему в этом деле, запрещены в том районе, где он находится. Даже обычные письма не могут быть отправлены оттуда. Он утверждает, что там все продумано до мелочей.

— Так встреча необходима из-за этого, — я нахмурился, погружаясь в свои раздумья.

Психопаты, похищающие людей ради какого-то обряда. Это одно из их безумных выходок. Пока что никто не знал, насколько дикими могут быть их поступки в их тайном убежище.

— То место, где наш агент находится — это их логово?

— Нет, скорее всего, просто одно из них. Мы пока что не выяснили, где находится их основное логово и есть ли оно вообще в нашей империи.

— Таким образом, они могут существовать в разных частях мира?

— Вполне возможно, учитывая их масштабы.

— Ох, — я устало вздохнул. — Что это вообще за чудовища?

Псевдорелигия, требующая жертв, способная распространяться по всему миру… Просто невероятно, что такое могло происходить в конце 19-го века.

— Пока ничего конкретного не известно. Не стоит сильно полагаться на мои догадки.

— А где, в конечном итоге, будет встреча?

— Мы договорились встретиться завтра на станции мана поезда.

Станция магического поезда — это место, о котором все слышали.

Джа-рах внес свои наблюдения в наше обсуждение:

— Агенту хотелось бы получить поддержку от гильдии. Желательно, чтобы их присутствие оставалось незамеченным, на всякий случай, если возникнет неожиданная ситуация.

— Конечно, — я одобрительно кивнул головой, поскольку в настоящий момент Князь Тьмы был моим приоритетом. — Я тоже присоединюсь.

— Это из-за той девочки… Или, вернее, полуфеи?

Услышав этот вопрос о Ландыш, мои черты лица исказились.

— Не упоминай о ней. Из-за нее возникло много проблем, хотя сейчас она на нашей стороне.

— Извините, Алекс… Понял. Если вы лично придете, то агент будет в безопасности, — Джа-рах горько улыбнулся и похлопал меня по плечу.

Встреча со шпионом и получение секретной информации — вот всё, что мне нужно было сделать. Нет необходимости вмешиваться. Просто следить со стороны, чтобы всё проходило гладко.

* * *

В то время как я направлялся к месту встречи с агентом, чтобы избежать лишних вопросов из-за Ландыш, сидящей на моем плече, я позволил ей парить высоко надо мной.

— Тебя преследуют, Алекс, — услышал я ее телепатический голос.

Я решил не оборачиваться, но все же смог заметить своего преследователя.Таинственный человек в капюшоне, чье лицо оставалось скрытым, начал следовать за мной. Он умело держался в стороне от моего прямого взгляда, но ему явно не хватало сноровки. Был момент, когда я пытался оторваться, но он оказался настойчивым.

Поняв, что оторваться не получится, я повернул за угол и оказался в темном, заброшенном переулке. Сюрпризом стало то, что за мной пошел незнакомец. И это оказалось для него большой ошибкой, когда я внезапно телепортировался рядом.

Мой кулак влетел ему в живот с такой силой, что у него вырвало дыхание, а слюна разлетелась во все стороны. Прежде, чем он смог что-то предпринять, я отшвырнул его к стене. Его колени подогнулись, лицо коснулось холодного камня, и я схватив его за горло, заставил замереть. Глазами я искал оружие, но у него ничего не было под плащом или на поясе.

— Кто ты? Почему меня преследуешь?- мой голос стал ниже, когда я крепче сжал его шею. — Отвечай быстро.

— Кха, перестань… д-душить… меня! — он хватал меня обеими руками, слезы текли, и его сознание колебалось.

Понимая, что он слаб, я позволил ему ползти к моим ногам и отпустил его.

— Одно лишнее движение, и ты пожалеешь, что не умер. — Это было моим последним предупреждением, когда я смотрел на человека под капюшоном. — А теперь давай посмотрим, кто ты такой.

Сбросив капюшон, я неожиданно увидел его молодое лицо, которое не соответствовало моим ожиданиям.

— Что с вами не так⁈ — Он начал истерично кричать, дыша тяжело, смотря на меня своими слезными темными глазами. Он даже не пытался встать, схватившись за горло, он захлебнулся от кашля. Потребовалась минута, чтобы он пришел в себя. — Вы обычно душите людей?

— А ты обычно преследуешь незнакомцев? — я поднял бровь, скрестил руки и терпеливо ждал объяснений.

— Преследовать? Я бы никогда… — Он начал оправдываться, но замолчал, заметив мой холодный взгляд. — Ладно, может быть, я следил за вами, но я не враг. Смотрите!

Он протянул руку к карману, но прежде, чем он успел что-то вытащить, я снова приколол его к стене. Даже если у него были бы какие-то доказательства, я не хотел рисковать, пока он не выкинет неожиданный финт.

— Кто разрешил тебе лазить в карман? — Мой голос был низким, и по его спине пробежал холодок. Его бунтарский взгляд быстро сменился подчинением.

— Трудно дышать! — прохрипел он, отчаянно вдыхая воздух и панически похлопывая меня по ноге.

Вздохнув, я убрал ногу. Чем дольше я смотрел на него, тем сильнее хотелось просто отпустить его. Мои враги никак не могли подослать такого недотепу, чтобы следить за мной. Он не был шпионом, посланным Культом или кем-то еще.

— Объясни. — Я старался сделать это проще, мучаясь от неопределенности.

Если он представлял угрозу для моей семьи, убить его было бы проще всего, так как мы были вдали от посторонних глаз. Но у меня были сомнения.

— Хорошо, хорошо… Просто, пожалуйста. Никаких пинков, ударов, душений или чего-то вроде этого. — Он вздохнул, опустив плечи, прежде чем снова посмел взглянуть на меня и даже протянуть руку, чтобы я помог ему встать. Каким бы ни был, у него не было чувства срочности. — Вы не против?

— Конечно… — пробормотал я, поднимая его.

Он был примерно моего роста, но долговязый, с большими руками и длинным носом. Честно говоря, я не знал, что думать о нем, потому что его существование казалось аномальным.

— Спасибо. — Он отряхнул пыль с одежды, которая выглядела приличной, но не сидела должным образом, заставляя меня думать, что он ее украл. — Давайте попробуем еще раз… Меня зовут Рамон Садовников, имя, которое станет известным, где бы вы ни были. Знаете, это должно быть почетно… Не у всех есть шанс встретиться со мной до того, как я стану знаменитым.

— Ты… Ты серьезно? — спросил я, его глупость вызвала во мне благоговейный трепет. Выглядел он как простолюдин, который отчаянно искал славы и признания. — Почему ты следил за мной?

— О, но да! — рассмеялся он, делая вид, что ничего не произошло, пока кашель не сломил его самообладание. Он постучал себя по груди и откашлялся. — В любом случае… Причина, по которой я следил за вами, заключалась в том, что я увидел вас.

— Чего? — Каждое его слово вводило меня в еще большее замешательство.

— Вы, проклятое дитя, Александр Каракалов! Сын императора, попавший в засаду, трагедия, о которой слышал каждый имперский дворянин. Вы думали, что я не знаю о вас? — Подчеркнул он поправляя рубашку, чтобы она сидела лучше, и гордо выпятив грудь, как будто гордился тем, что знает, кто я такой. — Но, услышав новость о вашем возвращении… я был в восторге! О, я знал, что должен был встретиться с вами. Так и случилось, пока вы не ударили меня из ниоткуда.

Фамилия Садовников, кажется, не была мне знакома. Я не знал ни одной дворянской семьи под такми названием. Но вот история этого парня просто поражала своей нелепостью. Сложно было не поверить, что либо он виртуозный обманщик, который совершенно не беспокоится о своей безопасности, либо, простите за выражение, полный идиот. Неужели это был мой восторженный фанат?

После глубокого вдоха я решительно повернулся спиной к нему и пошел прочь:

— Иди домой, холоп, — бросил я через плечо.

— Холоп⁈ — он отреагировал с открытым ртом, прижимая руку к груди. — Хочу, чтобы вы знали, я тоже дворянин!

Конечно же, он побежал за мной, выходя из переулка.

— Ты говоришь, тоже дворянин? — я сделал паузу, бросив на него быстрый взгляд, прежде чем снова отвернуться. — Это непростое заявление.

— О, о! Не уходите от меня так просто. У меня есть доказательство, прямо здесь, в кармане! — воскликнул он, не обращая внимания на то, что мы оказались на людной улице, окруженные потенциально любопытными глазами. — Смотрите.

Я повернулся и взял бумагу из его рук, наслаждаясь идеей проверки его так называемого доказательства, которым оказалось приглашение на прошлогодний бал.

— Печать на письме выглядит настоящей, остались даже следы магии, удерживающей ее запечатанной, — заметил я, изучая бумагу.

— У вас тоже такое есть, не так ли? Я тоже дворянин, как и вы. Иначе как бы я ее смог получить. — Ухмыльнулся он, пытаясь забрать документ обратно, но я отстранился. — Ладно… Теперь будьте добры и верните его.

— Думаю, ты просто украл его, как и свою одежду, — я почесал подбородок, размышляя, стоит ли мне отдавать приглашение.

— Даже не думайте об этом… — его спокойный голос не совсем соответствовал тому, что я заметил: его левая нога дрожала. — Отдайте это.

— Хорошо, — вздохнул я, бросая ему бумажку. Она выскользнула из его пальцев, но он неуклюже поймал ее. — Теперь мы закончили? Надеюсь ты отстанешь от меня.

— Отстать? Но вы только что узнал, что я тоже дворянин, — возразил он, вытягивая руки и делая шаг вперед.

— И что? — нахмурился я, даже не представляя, чего он хочет. — Послушай… Я уверен, что ты хороший парень, поэтому дам тебе совет, хорошо? Не стоит следить за мной.

Повернувшись вокруг, я оставил его одного, направляясь к ближайшей станции.

— Он отстал, — прозвучал голос Ландыш, которая парила в стороне, следя за мной.

Наконец-то, я приблизился к месту встречи.

— Тут кровью пахнет, — заметила Ландыш, выражая свое наблюдение. Будучи полуфеей и дитем природы, она была особенно чуткой к подобным вещам.

Мои глаза сверкнули, и я направился в том направлении. Позади безлюдного переулка раздалось тяжелое дыхание. Я нахмурился, вглядываясь в ту сторону, откуда доносились странные звуки.

«Что это можетбыть?»

Сейчас мы были далеко от входа в станцию, я не успел дойти даже до места встречи. Именно поэтому мне пришла в голову мысль, что окровавленному человеку нечего делать в таком уединенном месте.

Я решил следовать за звуками.

— А… ох… — И вдруг перед моим взглядом появился молодой парень, дрожащий и со следами крови. Кажется ему было чуть больше двадцати лет.

Заметив меня, он медленно пополз в мою сторону.

— Пере… передайте это… — он, дрожа, протянул мне сжатую в кулак записку.

«Неужели это тот самый агент, о котором говорил Джа-рах?»

— Хваркх… — начав что-то говорить, парень не смог закончить свою фразу и упал на землю, потеряв сознание.

От неожиданности меня охватило недоумение.

— Что происходит?

В руке окровавленного парня была какая-то записка, а затем он внезапно потерял сознание.

Оглядевшись вокруг, я направился к незнакомцу.

«Он мёртв».

Передо мной вырисовывалась удивительная история. Еще до того, как этот незнакомец предстал перед моими глазами, он уже получил раны, которые казались несовместимыми с жизнью. Однако смерть настигла его лишь сейчас.

Моя реакция была вполне естественной. Я решил провести небольшое расследование, начав с обыска его карманов в поисках каких-либо удостоверений личности. Я тщательно просмотрел каждый карман, но документов, даже кошелька, так и не обнаружил.

Предо мной лежал мертвый юноша, лишенный каких-либо документов. Это стало загадкой, которую я решил разгадать.

Мой взгляд упал на записку, которую он тянул ко мне перед смертью.

— Виновата ли эта бумажка? — я извлек из его смертельно сжатых пальцев скомканный конверт.

Раскрыв его, мой взгляд застыл. Внутри лежал всего лишь чистый листок.

«Это же пустой лист!» — мое недоумение было очевидно.

Почему умирая, он так настойчиво хотел передать мне пустой лист бумаги?

В голове крутились вопросы.

«Что произошло?» — я был ошеломлен происходящим.

Письмо от умирающего юноши оказалось загадочным.

«Почему он так настаивал на том, чтобы передать это перед смертью?»

Это было единственное, что у него было при себе.

«Может быть, я что-то упустил?»

Не доверяя своим глазам, я вновь рассматривал пустой листок, пытаясь найти ответы в этой необычной ситуации.

Но все осталось без изменений — в том крошечном кусочке бумаги я не обнаружил ничего, кроме пустого листа.

Я с силой прикусил губу и опустил взгляд на лист. Желание раскрыть истинный смысл этого конверта загорелось внутри меня.

Приблизив под углом, я внимательно осмотрел лист.

— Хм…

Повторил ещё раз.

— Кхм… Что-то есть…

И снова.

— Ох…

Без остановки продолжал я свой анализ.

— На самом деле…

Уголки моих губ невольно поднялись.

Я довольно взглянул на едва различимые чернила.

— Великолепно. — Невидимые чернила, как я раньше не догадался. — Просто великолепно.

— Алекс, что там? — Ландыш, потрясая меня за рубашку, наклонила голову.

— Очень важное письмо, — спокойно ответил я.

— Важное письмо?

— Да. Не только зашифрованное, но и… — я начал было давать пояснения, но в это время к нам начали приближаться мужчины со всех сторон.

— Эй, — все они были в черных мантиях, а глаза их сверкали безумием.

Я, осматривая толпу, спрятал конверт за пазуху.

От них исходила злоба, которая разлетелась по воздуху.

«Кто это такие?» — нахмурился я.

Один из агрессивно настроенных людей в чёрном направился ко мне.

Отводя взгляд от парня, он сказал низким голосом:

— Ты видел это письмо.

— Что?.. — я, недоумевая, посмотрел на окружающих.

Люди в черных костюмах начали ухмыляться один за другим, и в воздухе витала напряженная атмосфера.

— Прекрати балаган, парень. Мы в курсе, что ты видел то письмо.

— Я взглянул, но…

— Теперь ты мертвец.

— Вы что, с ума сошли что-ли?

Смех этих загадочных личностей дошел до меня, пока я еще не осознал, что происходит.

— Даже признавшись, ты всё равно делаешь вид, что ничего не понимаешь.

— Чего?

— Ты тупой или просто нарочно раздражаешь нас?

— Что?

— Так или иначе, тебе крышка.

«Почему они взяли меня на прицел?» — я, совершенно в недоумении, махнул головой, не понимая, зачем им всё это. Хотя я конечно, же понимал, просто мне было весело.

Каждый из них достал оружие и агрессивно нацелил его на меня.

Я так и не мог понять, что такого особенного в том конверте. Но он, без сомнения, был их целью.

Мой взгляд замер в этот момент. Убедившись, что конверт не выпадет, я грубым тоном произнес:

— Простите господа, но я не смогу отдать вам это письмо.

— Ты наконец-то проявил свое намерение, — толпа, ожидавшая именно этого, двинулась в мою сторону.

Я взглянул на них горящими глазами.

«Что бы ни случилось, я должен защитить это письмо.»

Даже если придется ставить на карту свою жизнь!

Глава 10 Наживка для культа

Глаза мои пылали, когда я взглянул на эту толпу, полную ненависти.

«Не важно, что произойдет, я обязан защитить это письмо,» — решил я про себя.

— Умри! — крикнул кто-то из этой толпы. А затем все эти люди, исполненные злобы, бросились в мою сторону.

— Тринадцать человек, — быстро посчитал я, готовясь к отражению атаки. — Как-то слишком символично.

Человек во главе этой толпы накапливал силу и достал меч.

— А? — он направил свой меч на меня, но был отброшен назад, не ожидая такого исхода. Он удивленно смотрел на взявшийся из ниоткуда меч и затем на свой собственный.

Но не только он был поражен произошедшим. С легким полукруговым движением я увернулся от летящего в меня топора. И, используя ману, метнулся по переулку со сверхъестественной скоростью.

Мой кулак окутала чёрная густая энергия. И, как вихрь, я прокладывал путь среди тех, кто решил стать моими противниками. Они, получив по морде, разлетались в стороны, как кегли в боулинге.

— А-а-а! — кричали они, но их оружие не имело никакого эффекта. Я продолжал использовать ману, проходя по тем, кого раньше не смог ударить. Их тела падали на землю с треском костей.

— Что это за… Откуда он взялся? — раздался изумленный шепот в толпе, не понимая, что явно произошло нечто сверхъестественное.

И вот я уже стою, среди троих бездыханных на земле. И остальные, видимо, не ожидали, что я не из простых. По их лицам читалось удивление, когда они увидели меня. Да, эти ребята оказались не такими уж и слабыми. А их лидер еще и на 6 уровне с отточенными боевыми навыками. Их было целых тринадцать, и они были последователями Князя Тьмы.

— Эй, парень, кажется, ты уложил троих наших, — сказал один из них, кивнув в сторону падших.

Я посмотрел на них с усмешкой и ответил:

— Ну, что ж, вы же сами видите, как я с ними справился. Но если вам так хочется попробовать, то давайте, я не против развлечься.

Они обменялись взглядами, и один из парней сказал:

— Эй, у них ведь были высокие ранги. Это ведь невозможно.

— Не верь своим глазам, парень, — ухмыльнулся я, готовясь к новому бою.

Они опять подняли оружие и ринулись на меня. Но даже в этот раз итог был тем же. Казалось, что после предыдущей попытки нападения они только ухудшили свою ситуацию.

— А-а-а!!! — раздался ужасный вопль, а кровь покрыла все вокруг, когда стали отлетать оторванные руки и ноги.

Еще несколько отчаянных решили попробовать свои силы, но встретили тот же результат. Я не нуждался в каких-то особых приемах или психологических хитростях. Просто использовал свою высокую скорость и силу, чтобы уложить их всех.

Количество выживших уменьшилось вдвое, а их лица исказились от страха.

Лидер последователей, сурово выражаясь, сказал:

— Высвободите гнев!

— Но, командир…

— Мы все тут поляжем, если не попробуем!

Мне пришлось сразу втянуться в действие, когда лидер отдал приказ. Их лица стали каменными, словно эмоции исчезли в мгновение ока.

«Что за чертовщину они задумали?» — подумал я, когда услышал фразу о «высвобождении гнева». Мое лицо нахмурилось, как будто тучи сгущались внутри меня.

Не успел я полностью осмыслить вопрос, как получил на него ответ. Люди в черном, читающие загадочные мантры на неизвестном языке, стали источником энергии, восходящей ввысь.

«Гаввах» — пробормотал я, прищурившись. Мне не давал покоя вопрос, почему они прибегают к демонической энергии.

«Это последователи Князя Тьмы?» — пытался я сообразить. В моей голове так и не укладывалось, зачем им нужно это письмо.

«Таинственная загадка, которую я упустил?» — мои мысли крутились вокруг этого пустого листа.

Лица парней, использующих Гаввах, исказились, вены распухли, а глаза покрылись красной поволокой.

— Ох! — мои глаза сверкали, наблюдая за их трансформацией.

«Они превращаются в демонов», — осознал я, впервые понимая их истинную природу.

— Но… — прищурился я. — Они слабы.

Они были слабы, и не только физически, но и морально. Я не мог найти лучших слов для их характеристики.

Тело, наполняемое Гаввахом, обязательно меняется в демоническую сторону. Однако есть разница между тем, кто сохраняет человеческий облик, и теми, кто превращается в демонов.

Демонические существа легко поддаются соблазнам, их жажда никогда не утихает. Это может показаться мелочью, но человеку трудно справиться с такими неудержимыми желаниями.

И вот наступает момент, когда их собственная сила овладевает ими, и они погружаются в это состояние.

Такие как они становятся — не просто демонами, а настоящими инфернальными существами.

На меня смотрели уже не гуманные глаза, а лишь холодные зрачки созданий, что когда-то были людьми. За секунду до этого они еще были обычными. А теперь в них не было и тени человеческой сущности.

Эти создания превратились в те силы, с которыми мне пришлось справляться в течение пяти тысяч лет. И в конце концов я научился делать это настолько идеально, что это стало для меня рутиной.

— Из-за того, что вы теперь не люди, я не смогу узнать, зачем вам нужно это письмо, — я щелкнул языком, глядя на монстров перед собой. Их разум был затуманен настолько, что никакие доводы не смогли бы мне помочь.

Они, став монстрами с красными глазами и черной кожей, бросили свое оружие и направились в мою сторону. Тут появилась Ландыш, преградив им путь.

— Не смейте прикасаться к Александру!

От этих монстров исходила действительно мощная устрашающая сила, от которой отпрянули бы даже смельчаки.

— Ландыш.

— Алекс?.. — полуфея обернулась на меня с обеспокоенным выражением. — Алекс, это опасно. Вы можете пораниться. В этот раз я…

— Ты просто еще не знаешь меня, — улыбнулся я и шагнул вперед. — По крайней мере, этим ребятам я точно могу противостоять.

Это было долгое время, полное испытаний, пять тысяч лет. До того, как стать повелителем мертвых, я сразился и победил огромное количество демонов. Именно поэтому в этом мире нет никого, кто мог бы справиться с этой задачей лучше меня.

В руке у меня появился клинок из Гавваха, и я хладнокровно посмотрел на монстров. Превратившиеся в демонов парни, собираясь напасть, бросились в мою сторону. Каждый раз, когда они отталкивались от земли, земля под их ногами проседала.

Ловко увернувшись от атаки, я метнул клинок в пространство между ребрами одного из демонов. Длинный клинок вонзился глубоко в его грудь, оставив смертоносную рану, которая для обычного человека была бы несовместима с жизнью.

«Но с демонами всё иначе», — подумал я, осматривая их иной организм и скорость регенерации.

Решив не терять времени, я направил магический разряд в вонзенный клинок. Рана мгновенно набухла, и тело демона разлетелось в клочья, разбрызгивая фонтаном крови.

— Вот так они умирают, — прошептал я, не обращая внимания на валяющиеся куски мяса, и двинулся дальше, атакуя следующего монстра.

— А-а-а! — издавал мучительные возгласы каждый монстр, ощущая боль от моих ударов. Но их решение высвободить свой гнев не изменил ситуацию.

«Бесполезно», подумал я, видя, что монстры продолжают бесцельно атаковать. Они были лишены разума, став подчиненными Князя Тьмы и лишенные способности испытывать страх.

Внезапно они, завопив, побежали в разные стороны. Я усмехнулся, наблюдая за убегающими демонами.

— Уже поздно убегать, — произнес я холодно, протягивая правую руку. В моем теле вспыхнула сильнейшая магия. Клинок, вытянутый из руки, словно ожив, потянулся к земле.

Сотни, тысячи клинков полетели вслед за ними. Как волны в штормовом море, они быстро догнали убегающих монстров. Сотни энергетических клинков безжалостно пронзили тела убегающих.

— Уф, — после того, как я разобрался со всеми этими демонами, я выдохнул. Снова засунул руку в карман. — Что за чертовщина в этом письме?

Я достал конверт и вновь развернул письмо. Снова пустой лист, но я уже понял, что тут нужна хитрость, чтобы прочесть.

— Хм… — я нахмурился.

Внезапно раздался голос:

— Точно здесь?

— Абсолютно! Кровавые следи ведут сюда…

Ко мне быстро направлялись Джа-рах и Близнецы.

— Джа-рах? — Я растерялся, услышав знакомый голос.

— Карак? — глаза зверолюда округлились от неожиданности. — Ты здесь?

— Я могу тебя тем же спросить. Что тут происходит?

— А… — он вспомнил, почему они здесь. — Карак, ты случайно не видел нашего агента с доказательствами?

— Ты про это? — я помахал бумажкой, и его глаза засветились.

— Да, именно это!

— Это и есть данные, что он выкрал? — серьезным тоном спросил я.

Он кивнул головой без лишних разговоров.

— Давай узнаем прямо сейчас. Давай быстрее.

Я передал ему письмо и стал ждать его реакцию.

Удивительно, что конверт вообще остался сухим и не запачкался. Я был чуть ли не весь в крови монстров! Ландыш посмотрела на меня, как на своего родного брата, с беспокойством в глазах. Она приблизилась, оценивая повреждения.

— Вы не поранились, Алекс? — спросила она, рассматривая мою облитую кровью руку, которой я ласково погладил ее по голове.

— Ничего, все в порядке, — ответил я, стараясь успокоить ее. — Просто пара царапин. Ничего серьезного.

Это всего лишь небольшой порез, и мне даже не пришлось использовать регенерацию.

— Дайте-ка я помогу, — предложила Ландыш, и ее язык лизнул царапину на моей руке. Это было странно, но приятно.

Я улыбнулся, смотря на ее заботливое лицо.

— Теперь все в порядке, — сказал, притягивая ее к себе.

Ландыш, смотря на свою работу, спросила с некоторым сожалением:

— Я сильно помогла?

— Да, — ответил я с уверенностью. — Твоя помощь была кстати.

Она улыбнулась в ответ. Я задумался, глядя на ее улыбку.

«Она может и не увеличиваться в размерах, но сила в ней есть».

— Мне кажется, что я стала сильнее, когда у нас появилась связь, — сказала она, глядя на свое тело. — С того момента, как я спала на тебе, во мне появилось больше энергии.

Я хмыкнул, думая о том, как она иногда придумывает слова, которые могут вызвать недопонимание.

— Хм. — Джа-рах вернул мне письмо. — Тут ничего нет на первый взгляд. Мы не встретили нашего агента в условленном месте. Следы крови привели нас сюда.

— Ну чтож. Вы почти вовремя… Так значит на этой бумажке содержится информация о Князе Тьмы и его приближенных.

Я наконец-то начал понимать причину, по которой меня пытались убить, а эти монстры просили отдать «важные данные».

Наш агент должно быть убегал от преследования, и он чудом успел передать мне инфу.

Зверолюд

— Именно поэтому сегодня у станции было так много людей из гильдии, — ожидая засаду он просил Виктора прислать подкрепления. Но их помощь не понадобилась, поскольку агент даже не успел дойти до станции, как ему выпустили кишки.

— Понял. Не переживай ты так, Джа-рах.

В этот момент к нам подошла Ландыш и произнесла:

— Что случилось, Алекс? — она потянула меня за рубашку к себе и с недоверием посмотрела на зверолюда.

Джа-рах кивнул:

— Этот ребенок…

— Это о ней я говорил ранее.

— Аа, та полуфея с торгов? — Джа-рах с удивлением разглядывал Ландыш.

Она ну никак не напоминала собой лесного монстра, скорее она была похожа красивую куклу.

— Это точно прирученное существо? Вы же с ней ничего такого не делаете?

— Да ты совсем меня за извращенца держишь? Ей вообще-то сотня лет.

— А… ну, как бы там ни было, это не о вас, — Джа-рах, поняв свою ошибку, кивнул головой. — Русалки, феи, дриады… Все любят вас.

Полуфея, наблюдавшая всё это время за нами потерлась об мое бедро щекой, я легонько погладил её по голове.

Джа-рах увидев наше поведение, усмехнулся. Феи на самом деле были похожи на диких лесных животных.

— Как вы приручили ее?

— Это все благодаря хорошей репутации и преданности.

Я, разбираясь с последствиями драки, осмотрел место.

— Прежде всего нам необходимо добраться до логова гильдии. Только там получится дешифровать тайнопись.

— Хорошо. Мы тоже пойдем.

* * *

Мы прибыли в логово гильдии воров, находившийся не так далеко от места происшествия.

— Командир, Вы пришли!

Стоило только мне переступить порог здания, как отовсюду показались приветствующие меня члены гильдии.

Я с тяжестью кивнул и произнес:

— Наш человек погиб при исполнении обязанностей. Я свяжусь с его семьей, а вы подготовьте вознаграждение.

— А…

— Он герой нашей страны. Сделайте так, чтобы вся недостойная информация исчезла.

— Поняли!

Я, оглядевшись по сторонам, продолжил:

— Где сейчас находится Виктор?

— На данный момент он находится с командой в лесу. Изучают Разлом уровня SS.

— Хм…

Виктор. Мой наставник и человек, несущий ответственность за первый отряд охотников.

— Мы идем в лабораторию. Подготовьте дешифратор.

— Да!

Я вместе с сообщниками направился в комнату дешифровки. Там я положил клочок бумаги на специальный артефакт, который создал голограмму зашифрованного послания.

Первое, что мы увидели — образ неизвестного в красной маске дьявола.

«Красная маска дьявола», — мои глаза смотрящего на голограмму, засияли.

В моей голове всплыли слова, сказанные Виктором про главу торговой компании по кличке Док.

«Это он проводит ритуал?» — я внимательно продолжил смотреть голограмму.

— Генерал, повелевайте, — на голограмме было видно, как в темной комнате перед ним на коленях стоял еще один человек. Какой-то смуглый островитянин или папуас.

На всём его лице была татуировка с геометрическими узорами. Он в знак уважения склонил голову к ногам владыки в маске и дрожащим голосом произнёс:

— Мы почти завершили подготовку к призыву.

— Сколько осталось ждать?

— Четыре недели… если ускоримся, то успеем за три.

— Три недели… — некто в красной маске, услышав про три недели, медленно кивнул головой. — Быстрее, чем я думал. Вы получаете поддержку из ордена?

— Да.

— Ха-ха-ха. Замечательно. До исполнения моего желания осталось совсем немного.

— Но если мы успешно завершим последнее дело, то получим еще большую поддержку…

— На этом закончим, — низким тоном прервал его некто в красной маске. Даже через маску был виден бросающий в дрожь взгляд. — Будь осторожнее со словами, пока не завершим все приготовления к призванию.

— Да! — вежливо ответил человек, поклоняющийся ему в ноги.

На этом голограмма закончилась.

В комнате повисло тяжелое молчание.

Джа-рах и Близнецы с серьезными лицами продолжали смотреть в то место, где была голограмма.

— Хм… — я тоже, нахмурившись, «переваривал» инфу полученную из короткой голограммы.

«Генерал, призвание и поддержка влиятельного ордена», — это те три вещи, о которых можно было узнать из голограммы.

Первое. Услышав, как Красную Маску называют «генералом», можно понять, что над ним есть кто-то еще более могущественный.

Второе. Они готовятся кого-то или что-то призвать на Землю.

Третье. Есть крупный поддерживающий их орден.

— На данный момент у нас только один выход — проверить все крупные ордена.

— А? — Джа-рах, услышав моё бурчание, удивлённо перевел на меня взгляд. — Почему вы так считаете?

— Во-первых, узнав о шпионе они усилят охрану. К тому же, на данный момент мы не сможем найти их. А это значит, что мы не можем сделать ничего, кроме как найти их спонсора. Какая-то гильдия или орден внутри империи или за ее пределами.

— Ох… Что предлагаете делать? — Джа-рах, признавая мои аналитические способности, спросил совета.

— Ну, сейчас мы можем сделать только одно, — ответил я и спокойным тоном продолжил. — Одна из гильдий будет связана с Князем Тьмы.

— Я знаю. Но ведь нет способа, который поможет нам узнать, кто точно с ними связан.

Крупные гильдии настолько сильны, что даже канцелярия императора не смеет их беспокоить. Даже если правительство собирается проводить какие-либо исследования, они не могут сделать это просто так.

— Есть один способ…

— Какой?

— Есть один способ, который кажется мне чертовски рискованным, — улыбнулся я. — Нужно закинуть им наживку.

Глава 11 Ловля на живца

— Нужно закинуть наживку.

— Наживку? — Джа-рах вопросительно наклонил голову. — Что вы имеете в виду?

— Ты же понимаешь, что культ использует в качестве жертв обычных ничем не примечательных жителей?

— Понимаю, конечно, — Джа-рах тяжело кивнул.

После появления людей в черном мы тут же начали своё расследование и выяснили, что их целью является охота ради получения «жертвы».

— Поэтому надо пустить слушок о том, что появился невероятно одаренный, — спокойно продолжил я.

Зверолюд непонимающе посмотрела на решительно настроенного меня.

— Что вы имеете в виду? — Повторил он как заведенный.

— Они ведь узнали о том, что среди них находился шпион. Скорее всего, они задумаются и о том, что информация о призвании могла утечь за пределы.

— Разве в таком случае они не станут ещё более скрытными?

В ответ на его вопрос я медленно покачал головой.

— Они поднимут ставки.

— Поднимут ставки?

— Так как слишком частая охота будет привлекать внимание. То им нужно сразу поймать высококачественную жертву. Поэтому они направят все свои силы на охоту за одаренными с особыми способностями. Потому как в них гораздо больше маны, чем в обычных людях.

Джа-рах сильно прикусил губу.

Следуя моей логике, культ, узнав о возможности быть пойманными за охоту на простолюдинов, повысят ставки. И рискнув, начнут охотиться на одаренных с особой способностью.

Однако…

— А разве нет вероятности, что они отсрочат свой план и перейдут на ещё более слабых? — настороженно спросил он.

Я самодовольно усмехнулся.

— Нет. Они постараются завершить начатое как можно скорее и точно не опустятся до ещё более слабых.

— Почему вы так считаете?

— Потому что они люди.

Зверолюд удивлённо посмотрела на меня, а я без толики сомнения продолжил:

— Все же понимают, что, успешно завершив начатое, они расширятся и получат ещё больше поддержки. Именно поэтому они ни за что не понизят ставки.

— Это как-то странно. Вы хотите сказать, что ради выгоды они готовы подвергнуть себя ещё большей опасности?

— Именно.

— Почему вы так ду…

— Потому что все люди одинаковы.

Из-за моего уверенного ответа он замолчал.

Я, посмотрев на него, еще раз усмехнулся. Это не значит, что они глупы или узко мыслят.

«Разумеется, существуют и те, кто способен контролировать свои желания,» — мои глаза сверкнули.

По моему мнению не все люди слепо потакают своим порывам.

Впрочем, неизвестному в красной маске, как и всем культистам, будет сложно противостоять искушению.

«Так как они получили Гаввах».

Люди, принявшие в себя Гаввах, постепенно превращаются в демонов.

А демоны, как известно, всегда испытывают жажду.

Даже для меня, прожившего в качестве демона долгое время, непросто было противостоять соблазнам.

Поэтому я был уверен, что они не смогут обуздать жажду.

— И кого вы думаете использовать в качестве наживки? — спросил, Джа-рах. — Если это маг низкого уровня, но с особой способностью, то на него, скорее всего, он уже вступил в одну из крупных гильдий. Не из себя ли вы хотите сделать приманку?

— Нет. Это будет сложно провернуть. Потому что меня уже все знают, как человека спонсируемого императорским двором.

— Значит, вы собираетесь пустить ложный слух?

— Это все равно не подойдет.

Слушая мои ответы он нахмурился.

— Ну, а кого тогда?

— У меня есть кое-кто на примете, — улыбнувшись ответил я.

Простолюдин, находящийся на низком уровне, но желающий стать дворянином. Персона, не желающая присоединяться к гильдии и не известная общественности.

Я знал такого человека.

«Рамон Садовников».

Тот самый парень, которого удалось подчинить себе. Но при этом у него действительно высокий потенциал мага. Ему просто не повезло родиться в бедной семье.

«Приманка, перед которой действительно невозможно устоять».

Я еще раз вспомнил о неизвестном в красной маске и, прищурившись, сверкнул взглядом.

* * *

Прошла неделя с момента инцидента с агентом.

После одобрения моего предложения, по городу незаметно стали распространяться слухи о Рамоне Садовникове.

Его имя не засветилось ни в новостях, ни среди высокопоставленных лиц. Вместо этого, его имя стало главной темой сплетен среди аристократов начального уровня.

«Необычно», — мой взгляд заблестел.

Среди народа гуляла новость, звучащая как небылица.

«В районе станции мана-поезда есть маг, скрывающий свои особые способности высокого класса»

Не слишком бросающаяся в глаза, но способная заинтересовать информация.

Я не знал, чьих это рук дело: то ли Джа-раха, то ли Близнецов, но слухи разлеталась с невообразимой скоростью.

* * *

Уже прошло две недели.

У культа осталось не так много времени для завершения их плана по призванию, так что они уже должны запаниковать.

Сейчас самое подходящее время, чтобы клюнуть на аппетитную приманку.

Я, используя ману узнал местонахождение Рамона Садовникова.

«Что?» — в этот момент я благодаря мане почувствовал, как к парню приближаются два человека.

Однако…

— Они… — мой взгляд сверкнул.

Наконец-то двух недельные мучения дали свои плоды.

«Они клюнули на наживку», — я облизнул губы и последовал за группой.

— О-о-о, да это судьба. Рамон Садовников, не ожидал тебя здесь увидеть!

— А? Это вы мне? — Садовников нахмурился, увидев парня, направляющегося к нему.

Я знал его — Клим Ежов.

Заместитель командира одной из пяти крупнейших гильдий империи, а по совместительству сын главного министра императорского дворца.

Иначе говоря — ребенок с золотой ложкой во рту.

Это человек, родившийся в богатой семье, лишь благодаря которой он и является личностью.

Разумеется, он имеет не всё.

В отличие от своего выдающегося отца, находящегося в топе самых сильных магов страны, которых можно было пересчитать на пальцах, он имел средние показатели.

Однако, тот факт, что у него не было таланта к тому, чтобы стать магом, не помешал ему, имея деньги и власть, пойти по стопам отца.

Ведь благодаря деньгам он может выйти из любой ситуации победителем.

— Вы меня знаете? — Спросил Садовников.

Ежов, слегка наклонившись в его сторону, произнес:

— Приятно познакомиться. Меня зовут Клим Ежов, — произнес парень, смотря сияющими глазами и довольной улыбкой.

— Что вы тут делаете? — Садовников с подозрением впил в него свой взгляд.

От Садовникова, являющегося по природе своей спокойным человеком, начала исходить сильная злоба.

— А? Разумеется, я здесь ради развлечений. А за чем же еще?

— В таком случае, я хотел бы пойти дальше.

— Ха-ха-ха! Не слишком ли ты груб с высокородным?

— С кем⁈ — от того, что Ежов назвал себя «высокородным», Садовниковначало трясти.

С гневом смотря парню в глаза, Садовников резко выпалил:

— В любом случае это не дает вам причин так говорить со мной!

— Ха-ха-ха, действительно, мы же не ровня, — Ежов, явно наслаждаясь ситуацией, улыбнулся и довольно кивнул головой. — Ведь в отличие от тебя, во мне не течет грязная кровь.

— Вот сволочь! — Садовников с ненавистью в глазах достал свой меч.

«Грязная кровь.»

Он уже слышал эти слова раньше, и они засели глубоко в сердце, раня изнутри.

— Что такое? Собираешься наброситься на высокородного? — Ежов в ответ тоже достал свой меч, переливающийся голубым светом.

Даже наблюдая со стороны было ясно, что он в предвкушении.

Садовников, увидев, как тот достал меч, вздрогнул.

Ежов был силен. Нет, даже не так. Если говорить точнее, то эта дорогая экипировка делала его сильным.

Садовников молчал.

Ежов усмехнулся:

— Ха-ха. Верно-верно. Хм-м… в последнее время о тебе ходят слухи.

— Слухи? — Садовников нахмурился и посмотрел на парня напротив.

— Говорят, ты обладаешь высококлассной особой способностью.

Садовников с удивлением посмотрел на парня, а Ежов продолжил:

— Ха. Не знал, что именно ты так вовремя станешь тем самым магом с особой способностью высокого класса.

— Ты о чем?..

— Нам как раз нужна такая «жертва» как ты, — Ежов злобно улыбнулся и облизнул губы.

— Жертва?.. — услышав слово, несущее в себе что-то дурное, Садовников нахмурился.

Во взгляде Ежова, переведшего взгляд на парня, заиграли искорки.

— О-хо-хо. Благодаря тебе мы поймали удачу за хвост.

Садовников не знал, что можно ответить на подобное заявление.

— Ты что задумал?..

— Ха-ха. Если добровольно пойдешь со мной, то сам того не желая узнаешь.

— Да не пойду я никуда…

— Ну, если не хочешь — можешь не идти. Но мы всё равно тебя заставим это сделать.

Ежов поднял меч вверх, обращаясь к парню справа от него:

— А ты не вмешивайся. Это моя добыча.

— Понял, — ответил стоявший рядом с ним парень без проявления каких-либо эмоций.

Садовникова затрясло от гнева.

Между ним и Ежовом чувствовалась огромная пропасть.

Во-первых, Ежов уже находился на 6 уровне, во-вторых, разница в уровнях была слишком большой.

Насколько хорошими особыми способностями он бы ни обладал, столь большую разницу в уровнях компенсировать было нереально.

— Что ж, пожалуй, стоит преподать урок вежливости этому простолюдину! — Ежов покрепче схватил рукоятку меча и оттолкнулся от земли.

Он с огромной скоростью приближался к Садовникову.

Его острый меч, излучающий ядовитую энергию, был направлен в сторону парня.

Но эта атака удачно была отражена Садовниковым. Меч с силой ударился о выставленный вперед щит.

— Это что за трюки? — Ежов, перекосив лицо, уставился на отбившего его удар Садовникова.

Он, отразив атаку, тут же резко вытянул щит вперед и нанес удар.

— А? — изо рта Садовникова вырвался обеспокоенный возглас.

Щит Садовникова коснулся черной, покрывающей всё тело Ежова брони.

— Сволочь, как ты смеешь⁈ — Ежов, недовольный тем, что тот оказывает сопротивление был взбешен.

Садовникова от столь неожиданной атаки откинуло назад, вслед за щитом.

Он, упав на щит, раздробил его на тысячи кусочков.

— Вот черт! — выругавшись, Садовников быстро направился в сторону Ежова.

Если он не выложится по полной, то у него не будет ни единого шанса на победу.

«Раз так…» — глаза Садовникова засияли, он направил на Ежова свой меч.

Как только Садовников начал атаковать, Ежов поднял свой меч и отразил удар.

Из-за большой разницы в уровнях и характеристиках, начиная от силы и заканчивая скоростью, Ежов во всем превосходил его.

Но по какой-то причине он не смог отразить все атаки.

— Невежда!.. — лицо Ежова, наблюдавшего за мечом Садовникова, который задел его броню, быстро покраснело.

Хоть Ежов и превосходил своего соперника и по уровням, и по характеристикам, тот факт, что он пропустил атаку более слабого, заставлял его почувствовать себя позорно.

— А ты оказывается чего-то стоишь, — Ежов, недовольно, не отводя взгляда, смотрел на Садовникова.

— Но! — уголки губ Ежова дёрнулись.

Талант не имел значения. У него была власть и деньги, способные заменить отсутствие таланта.

Ежов выбил меч противника и ударил его ногой по груди.

Из его обуви показался яркий свет, и Садовников с силой отлетел назад.

— Кх…

— Ха-ха-ха! Верно! Вот он — твой предел! Вот мы и увидели настоящую разницу между нами! Сколько бы ты ни старался, сколько бы ни прилагал усилий, до моего уровня тебе не добраться, — подойдя к лежавшему на земле парню, он ударил его по лицу. — Ха-ха-ха! Ну что, теперь пойдешь с нами?

Из-за удара Ежова по лицу Садовникова потекла кровь.

Он, опираясь на меч, поднялся с места.

Он был зол. Он больше не мог этого терпеть. Его бесил тот факт, что он не обладает достаточным количеством сил, чтобы победить его.

Он не мог этого вынести. Его бесила собственная слабость.

«Тебе нужна помощь?» — я отправил ему телепатический сигнал.

* * *

— Эта гильдия оказалась связанной с культистами и Князем Тьмы, — мои глаза, наблюдающего за сражением Ежова и Садовникова, сверкнули.

Так как он упомянул о жертве, то связь гильдии с культистами была стопроцентно доказана.

— Пора выдвигаться? — я только что сообщил всем, кто был втянут в наш план.

Поднявшись с места, я подошел поближе, оставаясь в тени.

Я дистанционно зарядил Садовникова маной, когда спросил нужна ли ему помощь. В этот момент от Садовникова начала исходить сильная энергия.

— А? Это еще что? — Ежов открыл рот от удивления.

Садовников, окруженный сильной энергией, снова поднял вверх свой меч, который он использовал в качестве трости.

«Переломный момент?» — я, остановившись, наблюдал за парнем.

Садовников направил меч в сторону противника.

— Да! Мне нужна помощь!

«Видимо, я прав».

— Силы, способные убить этого ублюдка!

Из тела Садовникова, словно бомба, вырвалась сила. Его лезвие загорелось синим пламенем, какого я еще не видел.

Приняв в себя всю силу, парень поднял меч и направил его в сторону Ежова.

— Клим Ежо-о-о-в! — изо рта Садовникова вырвался переполненный гневом крик.

Ощутив свою мощь, Садовников помчался в сторону Ежова.

— Это… это что еще такое⁈ — закричал Ежов с обескураженным выражением лица, увидев, как только что готовый умереть парень обрел огромную силу.

Он быстро поднял свой меч и быстрыми движениями собирался отразить атаку Садовникова.

Окутанный светлой дымкой меч Садовникова, словно змея избежал оружия соперника и прошелся по его груди. Он с легкостью разрезал высококлассную броню, в которую был одет Ежов.

Вместе с мучительной болью из его груди полилась алая кровь.

— Ах ты гнида!!! — переполненный ненавистью Ежов начал без остановки размахивать мечом.

Благодаря высококлассной экипировке и высокому уровню, острие его меча начало изучать сильную энергию.

— Кх… — Садовников, получив удар мечом, отодвинулся немного назад. —

Садовников отставал от него и по силам, и по скорости, но было кое-что, в чем Ежов был хуже.

Искусство боя.

Техника, используя которую, он покажет идеальное владение мечом.

Эта техника — единственный способ превзойти Ежова.

Знания об этой технике передались от меня сперва в голову парня, а затем разлетелись по телу.

Со всех сторон Ежова окутала белая пелена, не позволяя увидеть что-то дальше своего носа.

Сквозь пелену показался меч Садовникова, откинувший назад противника.

— Почему… почему он может меня откинуть⁈ — заорал Ежов, находясь не в состоянии принять происходящее.

Такого просто не могло быть. Но это произошло, произошло с ним самим. Он не имел ни опыта в подобных боях, ни знания каких-либо техник.

И единственная причина, по которой он был сильнее Садовникова, заключалась в дорогой экипировке и высоком уровне.

— А-а-а! — Ежов, задыхаясь от стыда и позора из-за пропущенных ударов Садовникова, доходил до своего предела.

Ежов с сумасшедшим взглядом бросился на парня. Но такой безрассудной атакой теперь было невозможно одолеть или даже задеть овладевшего силой Садовникова.

В этот момент Садовников понял, что у него есть отличная возможность, и он вытянул меч к шее Ежова.

— Ты проиграл! Сдавайся! — глаза парня сияли.

Но, прежде чем меч успел коснуться его шеи, воздух вокруг потемнел и перед ним появилась преграда.

Парень, охраняющий Ежова.

Он отразил атаку Садовникова двуручным мечом, а затем им же оттолкнул парня назад.

Получив мощный удар в грудь, из его рта потекла темная кровь.

— Фух, где тебя носило черт побери⁈ — накричал Ежов на стоящего рядом парня, которому не так давно сам приказал не вмешиваться.

Даже несмотря на несправедливое обвинение, выражение его лица ничуть не изменилось, и он глубоко поклонился Ежову.

— Простите, господин.

— Бы… быстрее сделай из него фарш!

— Слушаюсь, — получив приказ, парень безо всяких сомнений кивнул головой.

Один из немногих талантливых мечников, а по совместительству и главный телохранитель.

Двухметровый детина имел соответствующего размера двуручный меч, с которым и бросился на Садовникова.

— Если пойдешь с нами, то я не отрублю тебе ногу.

— Что за бред!.. — Садовников, истекая кровью, стоял опершись на свой меч.

Но и сам Садовников прекрасно осознавал, что в данной ситуации он не сможет победить несущегося на него здоровяка.

Обессилев он опустился на одно колено.

— Признай это, — телохранитель приближался все ближе и ближе к парню. — В итоге ты слабее нашего господина.

С самого начала этот путь являлся слишком сложным и долгим.

— Вот черт… — по щеке Садовникова скатилась наполненная печалью слеза.

Его существование было наполнено болью, среди которой не было ни единого момента счастья.

Телохранитель замахнулся своим двуручником. Садовников повернул голову в сторону подходящего к нему верзилы. Нацеленный на его ногу двуручник уже летел в воздухе.

— Кх… — он резко закрыл глаза.

Представив, что ему вот-вот отрубят ногу, его разумом начал овладевать страх.

Раздался скрежет металла, а сразу за ним последовал вопль телохранителя.

Садовников медленно открыл глаза. Прямо перед его взглядом находилась моя спина.

— Ха. Да ты знатный подхалим, — вдумчиво кивнул я с самодовольной улыбкой на лице, с легкостью откидывая двуручник в сторону.

— Александр?.. — удивлённо произнес Садовников, смотря на меня взявшегося из ниоткуда.

Я повернул голову в его сторону и спокойным тоном произнес:

— Оставим объяснения на потом. Отдыхай. Я разберусь с ними.

Глава 12 Приманка для «акулы»

— Забудь про разъяснения на пока. Отдыхай. С ними я сам покончу.

— Ага, конечно! — Садовников кивнул.

На его лице, которое я не видел столько времени, отражались радость и одновременно недоумение.

— Ты из стражников? — с осторожностью спросил меня телохранитель Ежова.

Конечно, они в курсе, что правительство ведет расследование по поводу культистов.

С учетом того, что правительство ничего не делало последнее время, поджидая подходящего момента, существовала вероятность, что я их сотрудник.

— Ты думаешь, что я пришел один?

— Тогда…

— Мы не настолько близки, чтобы ты столько вопросов задавал. Лучше начинай нападать.

Тот с серьезным выражением лица поднял свой двуручник с земли.

Я был прав.

В этой ситуации все разговоры были бессмысленными.

— Тогда я заставлю тебя говорить.

— Ха-ха-ха. Отлично. Вот это настрой, — я кровожадно улыбнулся и вытянул вперед руки. — Нападай.

От моего нахального поведения его лицо исказилось.

Он направил свою силу в руку с мечом, окутывая ее голубой энергией маны.

В отличие от него, готовящегося к яростной атаке, я лениво стоял, скрестив руки на груди.

— Самодовольный ублюдок, — он с ненавистью смотрел на меня.

Он поднял переполненный маной меч и бросился на меня.

Двуручник, сверкающий голубым светом, направился к моей шее.

Я неспешно направил руку на приближающийся меч.

«Сумасшедший!»

Не имея защиты, я собирался остановить клинок голыми руками.

Все имеет свой предел, даже сумасшествие.

Двуручнй меч, в который была вложена вся сила, легко был остановлен мной.

— Что⁈

Меч, полный силы, гнулся прямо в моих руках.

— Вспомнил, что ты тут недавно говорил? Точно.

Довольно улыбнувшись, я продолжил:

— Ты заставишь меня говорить? — я кивая головой, облизнул губы. — По-моему это ты сейчас запоешь.

Расплющенный словно под прессом меч упал на землю.

Такого просто не могло произойти.

Но это случилось, и произошло прямо у них на глазах. Я голыми руками поймал и погнул металлический меч.

Я не зеленое чудовище, которыми пугают детей, но я творю нечто невообразимое.

Телохранитель поднял вверх правый кулак. Мышцы на этой руке заметно выпирали.

Его кулак, прочный словно сталь, направился в мое лицо.

Но ничего не изменилось.

Я со спокойным выражением лица остановил приближающийся к нему кулак.

Хоть он и являлся здоровяком, в сражении со мной он больше напоминал маленького беспомощного ребенка.

— А-а-а! — вместе со звуком ломающихся костей раздался и вопль.

Я, потянув на себя его руку, с силой ударил ногой в грудь. Используя ману, оставил на его груди вмятину.

— Кх!..

Здоровяк упал на землю и его стошнило. А затем еще и еще, пока изо рта не пошла темная кровь.

По его лицу было ясно, что он находится в ужасе.

— Ты что вытворяешь⁈ — внезапно подал голос Ежов…

Телохранитель, не в состоянии удержать пробивающую тело дрожь, приподнялся.

— Из… извините.

— Вот черт… кто это такой⁈ — на лице Ежова показалось беспокойство, и он начал нервно грызть ногти.

Он совершенно ничего не знал об этом нагло появившемся человеке. Но в одном он был уверен — этот парень силен, и силен настолько, что даже его телохранитель не сможет меня победить.

— Другого способа нет, — Ежов прищурился и приказал своему телохранителю. — Применяй Гаввах.

Парень не знал как реагировать на подобный приказ.

— Что ты делаешь⁈ Используй демоническую энергию!

Мышцы на лице телохранителя задергались. Он поднялся с места с тяжелым выражением лица.

— Понял…

Он приложил левую руку к сердцу. Скрываемый внутри Гаввах начал вырываться наружу. Его тело окутала темная и густая энергия.

—А-а-а!

Он широко открыл рот, а глаза окрасились в красный цвет.

Его вены расширились, а кожа начала чернеть. На лбу появились рога, а сквозь кожу на спине пробились крылья, напоминающие крылья летучей мыши.

Распространяющаяся из сердца энергия превращала его тело в дьявольское.

Вместе с этим росло и желание крушить все вокруг. Мысль начала поглощать его разум, а тело увеличивалось в размерах.

По округе разнесся рёв, больше напоминающий звериный, нежели человеческий. Разрастающиеся крылья расправились.

— О-хо-хо! — мои глаза засияли и я наблюдая за происходящим, восхищенно вздохнул.

«Среди всех, кого я видел, он больше всего похож на демона».

После возвращения на Землю я уже встречал парочку людей, обладающих Гаввахом, но я впервые увидел кого-то столь сильно напоминающего демона.

— Однако, — я широко улыбнулся.

Даже учитывая, что он стал демоном, ничего не изменилось. Он находился примерно на том же уровне что и я с шестым уровнем или Ежов.

Превращение в демона не давало ему абсолютно никаких преимуществ.

— Ну же, скорее убей этого придурка! — прокричал Ежов…

Из тела демона исходила сильная энергия. Это тешило самолюбие Ежова

Он надеялся в итоге оказаться победителем. Как и всегда.

Он никогда не испытывал трудностей и не знал проблем, а лишь наслаждался жизнью. Он родился победителем и никогда не испытывал горечи поражения.

— Я никогда не окажусь на вашем позорном уровне, — улыбнувшись сказал Ежов, смотря на Садовникова.

— А-а-а!

Будто соглашаясь с его мыслями, окончательно превратившийся в демона издал дикий рев. Его страшные глаза, светящиеся красным цветом, посмотрели на меня.

Он взмахнул находящимися на спине крыльями и с невероятно быстрой скоростью направился ко мне.

— Ха-ха-ха! Вот и пришел ваш кон…

Раздался хлопок.

Демон, налетев на меня, был отброшен назад.

Ежов не мог поверить своим глазам, ему казалось, что всё произошедшее — иллюзия.

— А?..

Как один человек смог откинуть назад здорового монстра?

— А-а-а! — раздался бросающий в дрожь вой.

Я уверенно шел к откинутому демону. Охваченной черной энергией рукой я ударили лежавшего на земле монстра.

С каждым ударом по округе разлетался звук, напоминавший раскат грома.

Казалось, будто монстр и человек поменялись местами.

— Что за?.. — наблюдая, как телохранителя, на которого он возлагал огромные надежды, били как уличную шавку, он широко раскрыл рот.

— Кто он? — Ежова начало трясти, его телом завладел страх.

Он наконец-то понял, что в чем-то ошибся.

Ежов с побледневшим лицом развернулся. Кажется он собирался бежать. Но это неважно.

Важно лишь то, что когда я закончу с демоном, следующей моей целью станет именно он.

Ежов, не оглядываясь назад, начал убегать.

— Ох-ох… — его дыхание начало сбиваться.

Путь до выхода казался слишком далеким.

— От… отец… нужно сказать отцу!

В этом весь Ежов — он всегда бежал к своему отцу.

Даже в этой ситуации отец бы справился, а потом просто передал бы ему победу.

В этот момент его кто-то ударил, и он упал на землю.

— Ах ты!.. — Ежов, побледнев больше некуда, обернулся на своего обидчика.

Я с улыбкой и, можно сказать, даже с наслаждением смотрел на него сверху вниз.

— Куда это ты так быстро бежишь?

— Ты… ты кто такой⁈

— Ну в самом-то деле, почему все задают один и тот же вопрос? — я без особого энтузиазма присел перед упавшим Ежовым.

— Т-ты тварь!

Я с силой ударил в живот Ежова. Он выгнулся буквой «зю» и издал жалобный стон.

— Сиди тихо и не вякай. — Я, используя ману, создал металлическую цепь и обернул её вокруг парня.

Окутанный цепями он больше напоминал куколку насекомого.

— А ну развяжи меня, придурок! — закричал Ежов дергаясь из стороны в сторону.

— Ха, ты и впрямь непослушный. Ведешь себя как подросток, — я ударил по голове отчаянно пытающегося выбраться парня.

Вместе с тупым звуком удара из его рта пошла кровь.

— Хватит. Что тебе нужно? — грубо спросил Ежов. — Моему отцу уже сообщили и он скоро придет сюда.

— Да, да. Буду с нетерпением ждать, — небрежно ответил я и поднял его за ногу. — Если не приедет в течение получаса, я отрублю тебе руку, а еще через полчаса — вторую, и так далее.

— Ох… — даже в его вздохе слышалась нескрываемая ненависть. — Ты относишься к правительству и пытаешь человека. Думаешь, после такого ты сможешь вернуться к службе?

— Что? Правительство?

Видимо, он как и его телохранитель считает, что я отношусь к стражникам.

Я, холодно улыбнувшись, продолжил:

— Но я не отношусь ни к какому отряду.

— Ты… ты сейчас один?

— Да, пока что у меня никого нет.

— Сумасшедший.

Он, видимо, не оценил шутку про отсутствие спутника жизни и принял её за серьезный ответ.

Я даже представил, как один пришел сюда ради похищения сына крупной гильдии.

— Ты хоть знаешь, кто я такой? — спросил переполненный ненавистью Ежов.

Проще говоря, его семья имела не только деньги.

Даже правительство не имело право вмешиваться в дела его отца.

Даже если не брать это все во внимание, то он все равно являлся одним из сильнейших в империи, способных потягаться с самим императором.

Деньги, привелегии, силы.

Какой из этих критериев ни выбери, он во всем будет занимать верхние строчки.

Поэтому, даже если бы я входил в число мировых владык, я бы ни за что не совершил такой безумный поступок в одиночку.

Вот о чем думал этот парень передо мной.

— Ха-ха-ха! — я звонко засмеялся.

Я еще сильнее сжал ногу, за которую держал Ежова и тот заорал.

— А ты знаешь меня? — Спросил я.

Парень ничего не ответил.

— Не знаешь ведь?

Вместе со звуком ломающихся костей его нога вывернулась под невероятным углом. Сжигаемый мучительной болью, парень заплакал.

Я, спокойно наблюдавший за этим, хладнокровно улыбнулся. Моя улыбка больше напоминала улыбку дьявола, а не человека.

— Если не знаешь, то я должен представиться твоему отцу.

— А-а-а!!! Бо…больно! Больно-о-о! — по округе разлетелся жалобный вопль Ежова. — Хватит!

Я немного ослабил хватку.

— Фух… фух… — Клим Ежов, никогда до этого не испытывавший подобных мучений, схватился за выкрученную ногу и из его глаз водопадом полились слезы.

Я резким тоном обратился к нему:

— Полчаса. Если твой отец не явится через полчаса, пострадает вторая нога.

Голос, не знающий ни пощады, ни каких-либо человеческих чувств.

Даже наоборот, казалось, что я наслаждаюсь происходящим и это можно было услышать в моем голосе, что до невозможности злило Ежова.

— Что ж… — я вновь повернулся к сильно дрожащему Ежову.

Тот с белым, словно политым краской лицом поднял взгляд на меня. В этот момент ему стало настолько страшно, что он даже забыл о вывернутой ноге.

— По… пощади! П-пожалуйста! Те… тебе нужны деньги? Я попрошу у отца сколько хочешь!

— Деньги — это, конечно, хорошо, но это не то, что я от тебя хочу получить, — я присел на корточки напротив него.

Я выглядел слишком спокойно для человека, только что раздробившего кость в чужой ноге. Именно такая реакция, а точнее, её отсутствие, пугали больше всего.

Ежова начало трясти еще сильнее, и он тихим дрожащим голосом произнес:

— Т-тогда, что тебе нужно?

— Тишина и покой внутри империи, — ответил я без колебаний.

Услышав это, Ежов прикусил губу, показывая всем видом, что не верит подобным словам.

— Не… не говори глупостей и говори, что тебе надо!

— Так ты мне не веришь… — я с жалостью посмотрел на него.

Если отбросить все детали и говорить лишь о итоге, то мои слова были правдой.

Ведь Князь Тьмы и культисты были теми, кто старается превратить планету в Ад.

— Давай-ка приготовимся.

— Прготовимся?

Моя рука потянулась к лицу Ежова, который истерически заорал.

— Нет! Не-не убивай! Пожалуйста!!!

— Кто я по-твоему такой? Не убью я тебя, нытик.

— То… тогда…

— Надо подготовиться ко встрече с твоим отцом.

В пересохшем горле Ежова появилась влага и он сглотнул, а в глазах показался огонек надежды.

Он подумал о том, что его идеальный во всем отец всё же сможет вызволить его из этой печальной ситуации.

— Не знаю уж, что вам от меня нужно…

Он был точно уверен, что отец разберется с этим сумасшедшим.

— Ну и хорошо.

— Хорошо?

— Да, — я широко улыбнулся и схватил Ежова за голову.

В голову заложника ударил сильный разряд Гавваха.

— Кх…

Его глаза закатились, тело затряслось, а изо рта пошла пена, намочив его одежду.

Посмотрев на трясущегося Ежова, я спокойно продолжил:

— Хорошо, что твой отец придет. А то пришлось бы его выковыривать из цитадели.

Отцовская любовь к сыну.

— Довольно легко использовать человека, подверженного чувствам.

Я рассмеялся.

Я, применив к Ежову силу, завершил подготовку.

На выходе из переулка нас уже ждали отряды стражи и Джа-рах, получившие сигнал.

— Эти люди… — Ландыш забеспокоилась увидев толпу стражников.

— С вами все в порядке? — Джа-рах и Селена переглянулись.

— Я чуть позже объясню. Сейчас берите Ландыш и укройтесь в безопасном месте.

— Но… — Селена повернула голову в сторону полуфеи.

— Ты нас не представил. А ты кто?

— Ла… Ландыш.

— Хм… — Селена рассматривала девушку.

Она бегала по ней глазами, пока её взгляд остановился на груди. Селена икнула и на её лбу проступили кровеносные сосуды.

Сделав глубокий вдох, она продолжила:

— Какие у тебя отношения с Алексом?

— А… а у Вас какие? И почему Вы общаетесь с ним таким дружеским тоном? — Ландыш смотрела прямиком ей в глаза, не отводя взгляда.

«А внешне не похожа на дерзкую девушку».

Но сейчас Ландыш напоминала дикого тигра, показывающего свои коготки.

В этот момент я отдалил друг от друга девушек, ведущих психологический поединок.

— Позже познакомитесь. Сейчас это не так важно. Селена, забирай полуфею и уходи отсюда.

— А…

— Когда мы со всем разберемся, я приду домой и всё объясню.

— Хорошо, — Селена с немного грустным выражением лица кивнула и вместе с Ландыш вышла из переулка.

Джа-рах, спокойно наблюдая за удаляющейся девушкой, перевела взгляд на меня.

— Итак, кто же попался в наши сети, Алекс?

— Он, — я, подтянув поближе Ежова, бросил его на пол.

Глаза Ежова сверкнули.

— Как и ожидалось — клан министра иностранных дел.

— Ты предполагал, что это они?

— Просто задумывался, а не они ли это. Размышляя о том, кто из крупных кланов мог впутаться в столь сумасшедший поступок.

Казалось, будто в подобное предположение были вмешаны личные чувства.

— Просто допросим его и выведаем всю необходимую информацию?

— Нет. Он всего лишь пешка. Важную для нас информацию он не знает.

— Тогда…

— Он вызвал своего отца. Он приедет в течение получаса.

Для меня подобные слова ничего не значили, но вот Джа-рах нахмурился.

— По-подождите! Как это «позвал отца»⁈ — он с удивлением опустил взгляд на лежащего на земле парня.

В его голову закралась одна единственная мысль.

— Вы что… взяли его в заложники?

— Слышал где-то, что он очень любит своего сына.

— Ну это сумасшествие… — Джа-рах обескуражено посмотрела на меня. — Его отец это так не оставит.

— Мне он сказал то же самое, — невозмутимо ответил я.

— Ах… Так вот почему вы сказали брать с собой подкрепление.

Джа-рах глубоко вздохнул.

Он и предположить не мог, что вот так внезапно развернется война с другим кланом.

— Ну, рано или поздно этот день бы настал…

Ведь узнав, что они связаны с культистами, мы бы просто не смогли игнорировать этот факт.

Ради того, чтобы поймать Князя Тьмы, нам бы все равно когда-то пришлось еще больше испортить отношения.

— Возможно, это «когда-то» настанет сегодня, — Джа-рах скривил морду.

Из-за того, что я сообщил очень внезпно, он не успел собрать большое количество людей.

То же самое и со стражниками.

Сейчас большинство их людей задействовано в тех или иных правительственных операциях.

— Всё нормально. Наша битва не будет тяжелой, — уверенно произнес я.

Джа-рах, нахмурившись, спросил:

— Вы, конечно, извините, но ни я, ни Селена не смогли привести с собой большую армию. Если у нас развернется война с ними, то битва просто не может быть не тяжелой. Вы не считаете принятое решение поспешным?

— Джа-рах, как думаешь, каким будет исход, если ты будешь сражаться с потерявшим рассудок противником?

— Разумеется, я выиграю…

— Именно, — произнес я уверенным тоном, зная, что так и будет.

Джа-рах непонимающе посмотрел на меня.

— Вы хотите сказать, что Ежов-Старший будет безрассудно атаковать?

— Он слишком любит своего сына, — я пожал плечами.

Джа-рах, нахмурившись, помахал головой.

— Ежов-Старший отличается от этого безмозглого хулигана. Он, потеряв рассудок, не побежит даже за взятым в плен сыном. Это настолько хладнокровный и расчетливый человек, что возглавляет одну из крупнейших организаций империи.

В ответ я слегка рассмеялся.

— Нет, побежит.

— Собираетесь у него перед глазами махать оторванными конечностями сына? — спросила Джа-рах, опустив взгляд на вывернутую ногу парня.

Я усмехнулся и отрицательно помотал головой.

— Думаешь, это сведёт его с ума?

— Что вы собрались делать?

Я, не ответив на его вопрос, перевел взгляд в сторону дороги.

— Кажется, он тут.

— А?..

На дороге показалось порядка двадцати запряженных карет в сопровождении всадников.

Глава 13 Новые факты о культе

Дверь главной кареты распахнулась, и из нее вышел внушительный мужчина средних лет. Его волосы, аккуратно зачесанные назад, создавали впечатление стойкой уверенности. Однако из его взгляда веяла неистовая ярость, способная перехватить дыхание.

Когда он шагнул из кареты, его враждебный взгляд направился прямо на Джа-раха и Селену.

— Теперь понятно, кто стоит за всем этим, — прошипел он. — Идиоты. Вы, видимо, решили, что я легко сдамся, раз взяли моего сына в заложники?

Гнев его, словно лавина, волной накатывал на всех вокруг. Его глаза, полные непримиримости, скользили из стороны в сторону, разыскивая виновных.

— Кто посмел обращаться так с моим сыном⁈ — возмущенно рыкнул он.

— Я тут, — тихо прозвучал мой ответ когда я поднял руку в знак приветствия, словно встречая старого друга. Этот жест только усилил гнев мужчины, наполнив его уже неистовой энергией.

— Спасибо, что не попытался убежать, — саркастически произнес Ежов-Старший, не сводя глаз с меня.

В этот момент рядом с каретами собралось около двухсот его людей.

Взгляд Ежова-Страшего, нацеленный на меня, был пронзительным:

— Где мой сын?

— Ах, вот он, — произнес я, поднимая парня, лежащего на земле, словно трофей.

— Господин! Это опасно! — прокричал кто-то из его толпы, и напряжение в воздухе достигло предела.

Внезапно перед ним появилось два человека, преградивших путь.

Это выглядело так, будто они предполагали, что там могла быть ловушка. В воздухе повисла абсолютная тишина.

Министр нетерпеливо оттолкнул их в сторону:

— Подвиньтесь…

— Подождите, господин. Мы еще не разгадали, что они задумали…

— Я сказал отойдите.

С недовольством отталкивая подчиненных, он поднял тело сына. Когда он прижимал его к себе, он дрожал от волнения.

— Не знаю, зачем вы это делаете, но…

Как взрыв, вокруг возникла аура маны. Он, полный ненависти, смотрел на меня с яростным взглядом.

— Действуя так, у вас нет шансов на победу. Вас ждет трагическая судьба.

В этот момент его сын без сознания приходил в себя.

— Сынок! — забыв о всем, он крепко обнимал сына. — Сы…- Сынок.

Этот факт настолько шокировал мужчину, что в какой-то момент его начало трясти.

— А… а… — он с трудом закрыл рот.

Казалось, что все внутри него перевернулось.

Еще немного и его просто на просто стошнит. Будто у него помутнелся рассудок.

— Ты что натворил? — дрожащий министр повернул голову и увидел довольно улыбающегося меня.

Увидев эту улыбку, мужчина больше не мог сдерживаться и эмоции взяли верх.

— Я у тебя спрашиваю, ты что натворил⁈ — министр, вылупив глаза, орал настолько громко, что крик резал слух.

Его образ делового джентльмена рухнул в мгновение ока.

Иначе быть и не могло. В подобной ситуации просто невозможно сохранять трезвый ум.

— Ты… ты… — он с ненавистью и дрожью в теле смотрел на меня.

Аккуратно выпустив из объятий сына, он поднялся на ноги.

Он ощущал, как мир вокруг него рушится. Нет, похоже, он уже рухнул.

В нем закипала невообразимая злость.

— Господин! Соберитесь!

Мужчина откинул по разным сторонам стоявших у него на пути членов своего же клана.

В данный момент он не слышал ничего.

Он окончательно перестал воспринимать окружающую его реальность.

— Ах ты сволочь!

Произошел взрыв маны.

Окружающая министра земля, словно пересохнув, потрескалась.

Один из десяти великих магов империи.

Человек, находящийся на восьмом уровне маны, который вот-вот перейдет на девятый круг.

Его тело отбросило вперед.

Земля вокруг затряслась. Из-за взрыва маны асфальт начал проседать.

Золотая мана горела в обеих его руках.

Мана в его ладонях была необычной, она напоминала звездное сияние. А тело его окружало облако обычной маны.

— А-а-а! — выкрик, подобный воплю монстра.

Мужчина, покрытый с ног до головы маной, помчался на меня.

Расстояние между нами сократилось до двадцати метров.

А если принять во внимание тот факт, что мы не обычные люди, а выдающиеся маги, то, можно сказать, мы находились в шаге друг от друга.

— Хватка цепей!

Я пустил ему вслед пять цепей.

Цепь ударила его правую ногу.

Цепь рассекла его левую руку от запястья до плеча.

Цепь впилась в его правое плечо.

И…

— Ха-ха… — министр опустил взгляд на свой живот, сквозь который прошла металлическая цепь.

Он тяжело задышал.

Он открыл рот и по его подбородку потекла кровь.

Его взгляд был направлен на меня.

Я улыбался, почти надсмехался над ним.

— А… а… а… — собрав последние силы, он взмахнул правой рукой.

Но в кулаке не то, что особой маны не осталось, там не было ничего.

Кулак бессильно ударился об мою грудь.

Силы Ежова-Старшего иссякли, и он спустился на землю.

Я, слегка нагнувшись, встретился с ним взглядом. Наши взгляды столкнулись в воздухе. Мужчина, готовый вот-вот потерять сознание, с трудом смотрел на меня.

Я, медленно протянув руку, схватил и притянул его лицо к своему. Наши лица были настолько близко, что, казалось, они вот-вот соприкоснутся носами.

— Теперь-то ты знаешь, кто я?

Затем мой взгляд переместился на военных, потерявших своего командира, а также обычных членов его клана.

После того как министр пал, его подчиненные даже не пытались противостоять нам и просто сдались.

На самом деле, это было логично. Ведь ведущий их за собой человек был одним из сильнейших магов империи. Поэтому вовсе не странно, что его поражение привело к подобному итогу.

К тому же, быстро сдавшись, у них мог появиться шанс на его выздоровление.

Селена обратилась ко мне с шипением:

— Ты что наделал? — она не прекращая пилила меня взглядом.

Я, пожав плечами, спокойно ответил:

— Я всего лишь немного проучил его.

— У тебя есть способность проучит мага почти девятого круга?

— На самом деле, я много чего умею.

Селена прикусила губу.

Сейчас она осознала, что мои силы превосходят все её ожидания.

В этом сражении я смог добиться огромных результатов без единого пострадавшего. Если бы министр не поддался моей провокации, то пострадало бы большое количество людей.

Девушка и представить не могла, какими силами я обладал. Она даже могла бы посочувствовать министру, несмотря на их плохие отношения.

«Хоть он и не заслуживает».

Если задуматься о том, сколько мучений люди перенесли из-за министра, данную ситуацию можно считать компенсацией за всё содеянное.

Нет, на самом деле, этого даже мало.

Ведь учитывая дурную репутацию Ежова-Младшего, не хватит и пальцев рук, чтобы пересчитать всех пострадавших из-за него людей.

А уж о его отце и говорить нечего.

Чем влиятельнее он становился, тем больше трупов появлялось.

Ведь творимое людьми зло с каждым разом становится все хуже и хуже.

Наши взгляды встретились.

Селена поежилась. Какие-то непонятные чувства охватили все тело. Ей показалось, что она вот-вот утонет в моих глубоких, словно бездна, глазах.

— Я могу помочь тебе. Ты тоже очень сильно мне помогаешь. Разве этого недостаточно?

Девушка молчала.

— Все это ради мести, правда же?

— Да…

— Я сделаю так, чтобы культисты исчезли с лица Земли. Поэтому… — оставшуюся часть предложения я прошептал ей на ухо. — Закрой глаза.

Почему-то для нее эти слова звучали очень сладко.

Сказанное прозвучало настолько волшебно, что на мгновение она потеряла способность здраво мыслить. Ведь если всё произойдет так, как сказал я, её мечты будут исполнены.

— Я так… я так… — Селена прикусила губу.

Она даже и представить не могла, насколько сильным я стану в будущем.

— В таком случае…— взгляд Селены задрожал. Она закрыла глаза. Глубоко вдохнув, она сказала. — Так или иначе, спасибо за сегодня. Благодаря тебе нам удалось избежать жертв во время его поимки.

— Не за что, — ответил я и, внимательно осмотревшись по сторонам. — Через пару часов его будут допрашивать?

— Конечно. Нужно как можно скорее узнать всю информацию, которой он владеет, — произнесла Селена, скрипя зубами.

Она всей душой ненавидела тех, кого называют культистами. Ведь ее саму едва не похитил в прошлом для проведения обряда.

— Алекс, ты тоже пойдешь?

— Да, надо бы.

Если я не услышу от министра всю информации лично, то его поимка себя не оправдает.

Селена, кивнув головой, направилась к карете, а я последовал сразу за ней.

* * *

Спустя несколько часов мы уже были в комнате дознаний. Вскоре дверь открылась и в комнату неспешно зашел мужчина в смирительной рубашке. В ней он выглядел как душевно больной, проходящий лечение в клинике.

Министр сел и его наполненный злобой взгляд тут же направился на меня.

Его некогда опрятно зачесанные назад волосы теперь торчали во все стороны. Темные круги под глазами и явно выраженные скулы давали знать об его плохом состоянии.

— У нас есть несколько вопросов, — первым говорить начал я.

Холодным голосом я продолжил:

— Когда ты начал сотрудничать с Князем Тьмы и культистами?

Мужчина молчал.

— Что ты знаешь о призыве потусторонних богов?

И вновь ответа не последовало.

— Что ты знаешь о мужчине в красной маске?

В комнате повисла тишина. Говорил лишь я.

Не услышав ни единого ответа на заданные вопросы, я ударил его рукой по щеке. Сидевший на стуле министр упал на пол.

Я недовольно опустил на него взгляд.

— Отвечай. Ты больше не являешься министром иностранных дел или главой своего клана. Ты самый настоящий преступник, следующий за сектантами.

И опять тишина на мой вопрос.

— Скажи уже что-то! — я схватил его за беспорядочные пряди.

Его уголки губ задрожали, и он улыбнулся.

— Может, ты хочешь, чтобы я выдал все секреты?

На этот раз я промолчал.

— Как бы велики ни были стражники, они всего лишь марионетки правительства. Вы просто исполняете их приказы. Забыл, кто я такой? Ты полагаешь, что меня поддерживает пара людей? — сказал он, насмешливо улыбаясь, и добавил холодно. — Ты все еще не понимаешь? Вы — всего лишь пешки, а я игрок, ведущий игру. Как может собака осмеливаться нарываться на своего хозяина?

— Ну что за шизофреник…

Я поднялся со своего места. Схватив его за горло, я приподнял министра.

Из моей руки начала исходить красная энергия. Появившиеся в одно мгновение красные цепи окутали министра.

Острые шипы, проткнув смирительную рубашку, впились в тело, отчего одежда насквозь пропиталась кровью. Министр издал мучительный возглас.

— Говори говорю! Кому говорю говори!

— Кх…

— Ну же, говори!

— Кх… а-а-а…

— Говори, сволочь!!! — мой крик разлетелся по всей комнате.

Министр, еле сдерживающий пронизывающую его боль, расхохотался.

— В итоге… вы ему проиграете. Вы и представить себе не можете… их масштабов и того, что они задумали.

— А!..

— Алекс, хватит. Если он умрет, то возникнут проблемы, — Селена отодвинула меня от министра.

Я, сделав глубокий вдох, убрал обратно цепи.

Мы в замешательстве посмотрели на министра.

— Я знаю, как тебя разговорить, — холодно улыбнулся я.

— Нет!.. — Взгляд министра нахмурился.

— Расскажи всё, что ты знаешь о Князе Тьмы и культе.

— Ха! Ты что, оглох? Думаешь, я что-то расскажу?

— Думаю, что да, — я слегка улыбнулся.

Посмотрев на него, я продолжил:

— Я всё верну.

— Что?

— Если расскажешь всё, что знаешь, я верну твоего сына к жизни.

Глаза мужчины распахнулись, а тело затрясло. Он снова вспомнил образ своего сына.

Предложение, от которого нельзя отказаться.

Точнее, предложение, от которого невозможно отказаться. Министр крепко сжал кулаки.

— Ты… — он загорелся гневом, его с силой затрясло.

Джа-рах и эльф схватили пытающегося наброситься на меня министра.

По всей комнате разлетелся его гневный возглас.

— Ты! Ты попадешь за это в Ад! — его голос почти что срывался.

Я усмехнулся.

— Ну ты и придурок. Я уже бывал там ранее, ничего интересного.

Министр взглянул вдаль, словно воспоминания о той встрече перенесли его в прошлое.

— Мы пересеклись с ним… примерно полгода назад, — начал он, слова вырывались из него, как ветры из глубины времени.

Я, откинувшись на спинку стула, пристально следил за каждым словом, словно они были ключом к разгадке тайны.

— Ты говоришь сейчас о том жреце в красной маске?

— Именно.

— Ты не знаешь, кто он такой?

Министр тяжело кивнул. Его взгляд был глубок и загадочен.

«Даже он не знает, кто скрывается под маской» — подумал я, мой взгляд пронзительно остановился на лице собеседника.

Разгадать загадку человека в маске стало одним из ключевых пунктов в нашем стремлении получить информацию о культистах.

— Продолжай.

— Встретившись с ним полгода назад, я получил предложение. Если предоставлю жертв для ритуала, то он превратит меня в демона.

— Ты хочешь сказать, что ты согласился? — Селена не могла поверить своим ушам, её глаза выражали недоумение и тревогу, как если бы она видела, как человечество ставит крест на самом себе.

Поставлять кого-то в жертву…

То, что он делал и то, что они только собирались сделать, могло нарушить тщательно устроенный баланс в нашем мире.

Но что можно сказать, если он, стремясь стать демоном, совершенно не жалеет о своих поступках?

Я усмехнулся:

— Ха. Ты так говоришь просто потому, что ты не знаешь ничего о настоящих демонах.

— О чем ты?

— Демоны бессмертны. Они уже мертвы. Их сердце не бьется, и благодаря этому они не подвержены старению.

Бессмертие.

Вечная молодость.

В моих словах звучала таинственность, которая будто приглашала в мир, где время теряет свою силу.

Для тех, кто суждено увидеть смерть, нет более заманчивого предложения, чем получить бессмертие.

Как бы много у кого ни было богатств, власти или армии, в конечном итоге каждый из них неизбежно сталкивается с тем, что за вратами смерти лежит неизвестное.

Смерть — единственная неотвратимая неизбежность, стоящая на пути человека с самого начала его жизни. Великий и могущественный, министр, обладающий властью, богатством и армией, стремился избежать этой финальной неизбежности.

— Ха. Значит культисты тебе обещали? — задал я вопрос.

— Да. На самом деле, они явились к нам, тысячу лет назад, — ответил министр, раскрывая величественный масштаб времени, который лежал в основе их существования.

Не только я был поражен услышанным. Все присутствующие ощутили волнение и изумление перед тем, что им рассказали.

Ведь о всём, что он говорил ранее, я уже был в курсе. Я предполагал, что они возродились не более ста лет назад. Сейчас мой мир вдруг обрел новое измерение, и я не мог не поддаться волнению и удивлению.

— Ты утверждаешь, что служители культа появились в империи тысячу лет назад? — переспросил я, пытаясь осмыслить и принять новую реальность.

Министр, услышав мой вопрос, покачал головой, создавая атмосферу загадочности и таинственности вокруг этой невероятной истории.

— Расскажи нам подробнее.

— Они не появились тысячу лет назад, а намного раньше. Они разбросаны по всему миру и, скрываясь, наращивают свою мощь. Конечно, активные действия они начали проводить сравнительно недавно, всего несколько лет назад.

— Интересно, — задумчиво проговорил я потирая виски.

Если они столь долго развивались неприметно, то избавиться от них будет гораздо сложнее, чем предполагалось.

— Так вот, ты похищал людей для культистов ради бессмертия?

— Именно.

— Бред какой-то, — с отвращением посмотрела Селена на министра. — Ты реально надеялся на вечную жизнь? Думаешь, что, прожив сотни, тысячи лет, ты сохранишь свой ум?

Люди, представляя бессмертие из книг, думая, что справятся с таким даром.

Но наступит момент, когда всё пошатнется.

Все мечтают о бессмертии, но, прожив сотни, тысячи лет, начинаешь терять рассудок. Именно об этом говорила Селена.

Министр захохотал, словно ему только что рассказали шутку.

— Ты это говоришь, потому что не разбираешься в демонах. Демоническое тело сохраняет разум, делая его лишь более чувствительным к желаниям.

— Что это означает?..

— Это означает, что жизнь никогда не станет скучной. Человеческое тело, молодой дух и вечная жизнь. Звучит замечательно, не так ли?

— Не верю. Такое невозможно…

— Возможно. Ты думаешь, я бы рискнул, не будь я уверен?

Селена сдавила губы.

Она хорошо понимала, что министр далеко не глуп.

Легко провести человека на темную сторону.

— Ну ты что, полная чушь, — вымолвил я спокойным тоном.

— Что, не понимаю? — Селена, улавливая скрытую злость в моем голосе, удивленно посмотрела на меня.

— Ты думаешь, что бесконечное страстное желание это круто? — в моих глазах появился блеск.

Их страсть была безграничной.

Её можно сравнить с огнем, вспыхивающим одновременно у нескольких.

Хотя, возможно, и этого было мало.

За неугасающей страстью следует жажда. Тот, кто не ощутил эту жажду на себе, не поймет, насколько она страшна.

Это как бесконечные поиски капли воды в засушливой пустыне.

Будто человек попал на вершину высочайшей горы и начинает задыхаться от недостатка воздуха.

Это настоящие страдания, которые невозможно передать словами.

Я научился удерживать свою страсть, чтобы не утонуть в ней.

Тем не менее, даже мне не всегда удается.

Даже несмотря на то, что я прожил более пяти тысяч лет.

Даже несмотря на то, что я стал владыкой мертвых, перед которым поклонялись даже самые могущественные.

«Ты ничего не знаешь о демонах», — я с трудом сдержался, чтобы не высказать это вслух.

Если я начну говорить от имени демона, ситуация только усложнится.

— Ладно, мы поняли твои мотивы. Переходи к следующей теме, — я уверенно сменил разговор.

Глава 14 Церемония призыва

— Ну, в общем-то, мы уже разобрались с твоими мотивами. Давай перейдем к следующей теме, — с уверенностью заявил я.

Казалось, что если я продолжу слушать историю министра то меня начнет тошнить.

Просто взглянув на меня, министр почувствовал злость. Сдерживая себя, он продолжил:

— По нашему договору, нам предстояло похищать людей. И с помощью ритуала, передавать Гаввах некоторым членам клана.

— Гаввах? Это что-то вроде Маны?

— Это демоническая энергия. Похожа на Ману, но все-таки отличается.

— Хм-м… Так и у тебя есть этот Гаввах?

— Нет, я пока еще не взял ее.

— Почему? Разве не ради этого ты вступил в сделку с культистами?

— Да, но если я сразу приму на себя Гаввах, то я стану тупым монстром раньше, чем бессмертным демоном с умом.

— Меняется ли человек, принимая получая его в первый раз?

— Да, тот человек сказал, что если я хочу стать демоном и сохранить рассудок, мне нужно подготовиться.

— Тогда почему ты передал Гаввах членам своего клана? Он велел превратить их в монстров?

— Но они становились сильнее. Это все те же солдаты клана. Будут они монстрами или людьми — не важно, главное, что они могут сражаться.

— Сумасшествие, — ухмыльнулась Селена.

Теперь мои поступки казались ей не такими уж отвратительными.

Я спросил:

— Что за «призыв»? Кого вы собираетесь вызвать?

— Могущественного демона…

— Какого? — я нахмурился.

Министр кивнул:

— Я тоже не знаю точно. Но уверен, что они хотят вызвать кого-то сильного.

— Основная цель культистов — вызвать древнего демона на землю?

— Не уверен. Но они делают все возможное для этого.

— Хм… — я кивнул головой.

«Я еще не поглотил всех демонов», — подумал я.

Я справился с более чем ста тысячами демонов. Тем не менее, остались те, кто не стал моим «кормом».

«На что они собираются натаскать такого могущественного демона?..»

Если вдруг они вызовут кого-то сильного, то для меня, в текущем положении, будет непросто противостоять этому.

— Так они ещё никого не призывали?

Потому что, если доверять словам министра, они тут уже больше тысячи лет.

Возможно, у них было намерение попытаться вызвать и других демонов.

— Не знаю. Но они утверждали, что для империи это будет первая попытка.

— Первая, говоришь?

— Говорят, что стена между мирами стала тоньше. Где-то месяц назад слышал, что именно благодаря этому они с легкостью смогут призвать его.

Я нахмурился.

Узнав о слабеющей стене между мирами, я сразу вспомнил об интересном моменте. Момент ослабления стены совпадал с моим возвращением из Ада.

«Вот оно что Михалыч…»

«Это все из-за меня», — мое лицо исказилось. — «Может быть, она сама восстановится?»

У меня зародилась небольшая надежда, и я продолжил:

— Эта стена до сих пор находится в слабом состоянии?

— Да, и, по их словам, продолжает ослабевать.

— Проклятье, седьмое пекло.

Она не только не восстанавливается, а продолжает ослабевать.

«Неужели твари и демоны из бездны не воспользуются этим моментом и не начнут захватывать Землю?»

Ситуация просто катастрофична.

Проблема заключалась в том, что я был полностью без понятия, как выбраться из этого бардака, и ни одной идеи у меня не возникало.

«Ну, я сам себе наварил кашу…»

Я даже не мог представить, что произойдет, если стена полностью обрушится.

— Вот и отдохнули… — я глубоко вздохнул.

Похоже, что с каждой секундой моя голова начинала раскалываться.

«Нужно разбираться с проблемами по мере их поступления».

Продолжение страданий ничего не изменит.

Сейчас главное — понять, кто такие главные жрецы культистов, и остановить их злодеяния.

— Ты знаешь, где тот хрен в красной маске? Я имею в виду, где находится их логово.

— Знаю, но… Вероятно, его уже там нет.

— Уже нет?

Министр кивнул головой.

— Скорее всего, он готовится к какому-то там призывному обряду.

— Ты уверен, что жертв хватит?..

— Не уверен. Честно говоря, я не знаю.

— Минуточку, что-то не сходится. Ведь вы сами и организовывали жертв.

Если бы жертв было достаточно, то они не покушались бы на жизнь Садовникова.

Странно, что тот, кто поставляет жертвы, не знает, сколько еще нужно.

Министр хихикнул.

— Мы не единственные, кто занимался поставками.

— Гребаные черти… — я нахмурился.

Понятно, что он имел в виду.

Селена, наклонив голову в сторону, спросила:

— Что это значит?

На её вопрос я ответил максимально доступно:

— У культистов на служении есть и другие кланы. Где будет проводиться церемония призыва? — спросил я низким тоном.

Министр ответил, хоть и не сразу:

— В лесу рядом с Солнечным.

— Место, где находится большой разлом.

Услышав, что это их первая попытка призыва, я сразу думал о разломах.

Если призыв означает привлечение существ из других миров на Землю, то благодаря разлому высокого уровня можно вызвать мощные существа.

— Откуда ты знаешь?.. — спросил министр, глядя на меня с недоумением.

Он только упомянул город, но не уточнил про разлом.

— Неважно. Селена, давайте отправимся прямо в Солнечный.

— Сейчас?

— Да. Культисты уже, наверное, знают, что мы задвигались. Они поторопятся начать церемонию как можно скорее.

Никто не знал, успели ли другие прислужники культа добыть нужную жертву за это время.

Но я был уверен, что, судя по словам министра, у нас нет времени.

— Джа-рах распорядись там насчет поддержки.

— Мы отправим людей к разлому, но… Не уверен, что они смогут успеть вовремя.

— Пора двигаться.

— Я пойду с тобой, — сказав это, Селена повернула голову в мою сторону. — На карете поездка до Солнечного займет слишком много времени.

— Есть более быстрый способ, — прервал я.

— Более быстрый способ?..

Взгляды Селены и Джа-раха обратились ко мне. Я кивнул утвердительно.

— На драконе мы будем быстрее. Бастет уже достаточно вырос.

* * *

— Привет, Алекс! — как только дверь распахнулась, темноволосая девушка моментально прибежала ко мне.

Красные глаза Ландыш явно свидетельствовали о её недавних слезах.

— Прости, — я легко погладил её по голове.

Я стал для девушки незаменимым, вытаскивая её из одиночества. Я, вероятно, даже не представлял, насколько отчаянно она себя чувствовала в последнее время.

— Где ты был?.. — дрожащим голосом спросила Ландыш, обнимая меня.

— Дела были.

— Но ведь я ничего не сделала, чтобы ты меня так оставил… Ты не бросишь меня, правда? — она посмотрела на меня с тревогой.

Решив, что мне стоит уделить ей больше внимания, я тихо сказал:

— Ни за что не брошу.

— Я верю тебе… — Ландыш слегка улыбнулась, кивнув.

— У меня к тебе просьба.

— Сделаю всё, что смогу! — полуфея с преданностью посмотрела на меня.

Продолжая гладить её по голове, я посмотрел ей в глаза.

— Нам нужно куда-то отправиться. Мы сядем на моего питомца втроем и полетим.

Конечно, я не первый парень, который приручил монстра, но только у меня есть свой собственный дракон.

— Алекс, куда летим?

— Хм… Туда.

Я показал рукой направление и поднялся на спину Бастета. Девушки последовали моему примеру.

'Спина не казеная Аль, — телепатически сказал Бастет, чувствуя, как девушки забираются на его спину.

Усмехнувшись, я погладил его по шее.

— Это срочно, так что потерпи.

'А если я справлюсь, что я получу?

— А что бы ты хотел?

«Сочную и жирную ногу»

— Хм…

Он высказал своё желание с таким волнением, будто просил о чем-то удивительном. Но его желание оказалось несложным. Там куда мы летим он может получить не одну ногу, а целую телегу ног.

— Ладно, я смотрю тебе понравилось. У тебя будет много.

«Правда?»

— Да.

«О-о-о!»

Бастет не мог скрыть своего восторга, еще раз выдохнув огнем.

От носа дракона чувствовалось тепло.

«Я приложу все усилия, Аль!»

Поднимаясь в небо, Бастет взмахнул двумя огромными крыльями.

«Ну поехали!» — весело приказал Бастет и взмыл в воздух.

Черный дракон быстро пронзал воздух. Мы, сидящие на его спине, ощутили порыв ветра.

— Ох!.. О-о-о!

— Ух…

Девушки, сдуваемые ветром, крепко держались за чешую, стараясь не упасть.

И не только девушки.

«Слишком быстро», — задыхаясь, подумал я, обхватывая дракона за шею.

Хоть скорость была важна, но мы летели слишком быстро.

Если не использовать ману для хватки, я обязательно сорвусь. Проблема была в том, что обе силы были достаточно затратными.

Для одновременного использования нужно было сосредоточиться.

Но сейчас я не мог даже на мгновение отвлечься, иначе меня снесет с дракона. Использовать обе силы одновременно было сложно.

— Бастет, помедленнее!

Похоже, он не слышал меня.

Я сильнее обхватил его за шею, стараясь удержать. Почувствовав это, его скорость увеличилась.

— Почему ты ускоряешься?

Он молчал.

— Хватит!

«Ты просто можешь крепче ухватиться, Аль»

* * *

Огромная пещера, где сталактиты свисали с потолка, излучали свет, наполняющий все пространство.

Даже в глубине пещеры темнота совсем не чувствовалась. Необычное свечение, озаряющее всё вокруг, вызывало восхищение.

В пещере собралось примерно двадцать человек, каждый занят своим делом.

Кто-то расставлял мана-камни в центре пентаграммы, кто-то разбрызгивал темно-красную жидкость.

Немного в стороне стоял человек, держащий светящийся магический кристалл в руках.

— Как идет подготовка? — раздался низкий голос из прозрачного шара.

Темнокожий человек с татуировкой на всем лице вежливо ответил:

— Почти все готово. Но из-за спешки нельзя гарантировать успех…

— Хм… — раздражение прозвучало в голосе, исходящем из магического шара. — Так постарайтесь! Сделайте это любыми средствами.

— Хорошо, — тихо ответил человек с татуировкой.

— Это первый шаг к великому вызову. Провал недопустим, — сказал голос, и свет исчез из шара.

Человек с татуировкой, спрятав шар в карман, направился к месту проведения обряда.

— Вы разлили всю кровь жертв?

— Да, жрец Ю Уатаре, все подготовительные мероприятия завершены!

Кровь, принявшая в себя ману жертв, была основным элементом вызова.

Человек с тату по имени Ю Уатаре опустился на одно колено, выставил перед собой руки над ритуальным кругом, где разлили кровь.

«Нам не хватает жертв.»

Как только дошли слухи, что Ежов-Старший, был похищен, они тут же поторопились провести обряд.

Потому что, если он выдаст их план, церемония призыва может пойти ко всем чертям.

Но из-за спешки у них не было достаточного числа жертв.

Если бы у них не было еще нескольких кланов на услужении, то жертв вообще не было бы.

«Бесполезные недотепы.»

Ю Уатаре вспомнил образ министра, пообещавшего ему доставить в качестве жертвы мага с особым даром.

Попытавшись перепрыгнуть выше головы, они нарвались на вмешательство властей и сорвали все планы.

— Ничего не поделаешь, — хмуро бросил он взгляд.

Наданный момент попытка призыва не провалилась, но шансы на успех были смехотворны.

Чтобы повысить вероятность успеха, им нужно было больше жертв.

— Кх…

— Жрец!

Ю Уатаре, взяв в руки острый нож, перерезал горло одному из своих подчиненных.

Поскольку он перерезал сонную артерию, кровь хлынула фонтаном.

— Вы виноваты в том, что не успели достать нужное количество жертв, — обратился Ю Уатаре к своим подчиненным со свирепым взглядом.

Люди вокруг застыли на месте, и их побледнели.

— Жрец!

— Пощадите!

Под действием страха они поклонились, трясясь на коленях.

Мужчина с татуировкой, ухмыляясь сказал:

— Не переживайте. Демон пощадит вас за пролитую кровь и подарит бессмертие.

Парадокс, в который никто из них не верил.

Каждый из них желал вечной жизни, а не стать жертвой для возрождения.

Первым, кто решил покинуть это проклятое место, был мужчина на коротких ногах.

Почувствовав, что что-то идет не так, он развернулся и побежал.

Ю Уатаре нахмурился, глядя на него.

— Бесчестный предатель. Ты забыл свою клятву?

— А-а-а!

Он бросил кинжал в спину убегающему мужчине. Из острия вырвалась черная энергия.

Пронзив спину мужчины, боль разлетелась по его телу, заставив закричать.

— Братья и сестры, помните десять демонических заповедей, — Ю Уатаре щелкнул языком. — Невероятно, что неподготовленные люди идут на сделку за бессмертием…

Так началось жестокое убийство.

Он убивал всех: и тех, кто убегал, и тех, кто атаковал его группой, и даже тех, кто молился.

Темно-красная кровь наполнила круг, предназначенный для призыва.

— Хе-хе-хе. Этого будет достаточно. — Ю Уатаре с широкой улыбкой углубился в кровавый круг, выставив руки.

Демон из самых глубин Преисподней.

Только послушавшись его волю, он придет на Землю.

«Мы опоздали, в отличие от других…»

Ячейки культистов были разбросанны по всему миру. И только в империи отстали от плана.

«Не позволю последователям уйти».

Вспомнив встречу с главным жрецом, он искривил лицо.

Если его люди уйдут, его ждет наказание от него, которому он клялся в верности.

Ю Уатаре разбудил спящую в нем магию и начал обряд призыва.

— Kha-Thu! Ha-va! Balar!

Обагренный кровью круг сверкнул ярким светом.

Четыре Призрачных духа появились вокруг пентаграммы, каждый из них был облачен в церемониальные красные одежды из богатого шелка, расшитые золотом и перьями.

Темные капюшоны и деревянные маски скрывали их лица от смертных, недостойных лицезреть их красоту. Но никакая тьма не могла скрыть багрового свечения их голодных взглядов. Издалека они казались почти людьми, хотя и не были ими вовсе.

* * *

Так или иначе на драконе, мы добрались довольно быстро.

Я повернулся в сторону разлома.

Мы подошли к отряду охраняющему разлом от посторонних.

— Честь имею, господин!

— Как продвигаются поиски?

— Говорят, только что раздался взрыв где-то в разломе. Сложно сказать, что именно, но мы ощутили неприятную энергию.

— Неприятную энергию?

«Вероятно… Речь идет о Гаввахе.»

Выражение моего лица стало серьезным.

Прищурившись я произнес:

— Кажется, они уже начали обряд призвания. Нам нужно попасть внутрь.

С этими словами мы шагнули внутрь разлома.

Внутри разлома то тут, то там возвышались холмы с чёрными дырами, напоминая внешне муравьиные домики.

«Это все входы в пещеры?» — я не был уверен. Найти именно ту пещеру, в которой скрывались культисты, было почти что невозможно.

— Туда. — Я направился ко входу одной из пещер.

Позади нас следовал отряд, вооруженный и готовый к бою.

Я перевел взгляд на пещеру.

«Гаввах. Я чувствую его».

Я был уверен, что исходящая оттуда энергия является Гаввахом.

— Заходим, ребята.

— Понял, господин. — Командир отряда повел группу. — Построится в черепаху!

Громко повторив за командиром, отряд построился.

В миг их движения стали слаженными, будто они единое целое.

Я, наблюдая за отрядом, прикусил губу.

«Будет ли от них хоть какой-то толк?»

Внешне отряд больше напоминал любительскую группу, нежели правительственное формирование.

— Вперёд! — прокричал командир, поглядывая на меня.

Он, наверное, считал, что постройка «черепахой», которую принял его отряд, выглядела невероятно круто. Следуя его указаниям, отряд вошёл в пещеру.

Я неспешно последовал за ними. Пещера оказалась вовсе не тёмной, как я того ожидал. Свисающие с потолка сталактиты, переливаясь, сияли зеленым цветом.

Освещенная их светом пещера выглядела даже красиво.

— Алекс, я чую запах крови.

Я кивнул в подтверждение словам Ландыш. Чтобы учуять запах, мне даже не пришлось применять ману.

В отличие от завораживающей пещеры, запах крови пугал.

Следуя за запахом, мы уходили всё глубже в пещеру.

В итоге мы дошли до залы диаметром под сто метров, где по середине на земле был нарисован круг, от которого и несло кровью.

«Место для призвания?»

Я повернул голову в сторону человека, протягивающего руки к кругу.

На его лице была настолько большая татуировка, что я не мог разглядеть как он выглядел. Внешне я бы сказал, что он был похож на Графа Бастарда.

Он, оскалившись, посмотрел на внезапно заявившихся гостей.

— Ха-ха… Слишком поздно, вы опоздали.

В воздухе появился раскол, похожий на трещину в стекле.

Глава 15 Битва с демоном

В воздухе возник раскол, сходный с трещиной в хрупком стекле. Этот начавшийся процесс изначально представлял из себя всего лишь маленькую трещину. Однако вскоре она превратилась в огромный разлом. Из этой трещины стала вытекать плотная черная магия.

«Демоническая Магия», — нахмурился я. Это была та самая магия, с которой я был знаком.

Магический круг, созданный для призыва, начал сверкать ярче.

— К-как… Ч-что здесь происходит? — дрожали голоса бойцов из отряда.

Внезапно в воздухе появился еще один раскол. Внутри врат, уже существующих, образовались новые. У всех присутствующих возникло неопределенное чувство тревоги.

— Уаах-ха-ха! О, ты пришел бессмертный! Мы повинуемся твоей великой силе! — прокричал Ю Уатаре с безумным голосом.

Сняв руки с магической пентаграммы, он поднял их вверх, широко разведя в стороны. Вероятно он даже сам не знал, какой именно демон явится из этого раскола. Единственное, чего он жаждал, это появление кого-то могущественного, обладающего великой силой.

И внезапно раздалось низкое рычание. Расширив края, из раскола высунулись мощные руки — черная кожа, крепкое телосложение. Схватив края раскола, он начал разрывать его, как будто это была бумага.

Раскол стал еще шире, и из него мигнули красные глаза.

— Кто меня вызвал, демона Шамаша из глубин Тартара?

— О-о-о! — услышав голос из раскола, Ю Уатаре сел на задницу прямо на месте.

Он поклонился монстру, выходящему из раскола.

— Приветствую, Шамаш! Моя смертная душа рада вашему приходу!

— Ты меня призвал?

— Именно так, мой господин, — вежливо ответил Ю Уатаре демону перед собой.

Демон уставил на него свои алые глаза.

— Это…

— Демон?..

Все бойцы отряда выразили шок на лицах, когда монстр вышел на свет.

Тело высотой в десять метров.

Массивное тело, готовое вот-вот взорваться от вздутых мышц, и огромные крылья. Дикий взгляд и два рога на лбу.

Его внешность явно говорила о том, что он демон, даже если бы кто-то не знал об этом заранее.

— Зачем ты меня призвал? — спросил Шамаш низким голосом.

— Мы хотим стать вашими учениками! Примите нас, и мы будем следовать за вами! Выполним любые ваши приказания, чтобы избавиться от человеческой участи! — крикнул Ю Уатаре в ответ.

— Так ты хочешь бессмертия? — произнес Шамаш с усмешкой, глядя на преклонившегося перед ним человека.

Демон, проживший огромное количество времени, считал тех, кто стремится к бессмертию, идущими на низкие поступки.

— Жаждешь вечной жизни?

— Да!

— Желаешь всегда испытывать страсть и наслаждение?

— Да!!! — с энтузиазмом ответил Ю Уатаре.

Пошатнувшись в поклоне, он с головой коснулся земли, и темно-красная кровь потекла по его лбу.

«Заставь дурака молиться, он себе лоб расшибет»

— Я хочу такую же бесконечную жизнь, как у вас! Жажду силы и власти!

Взглянув на дикого Шамаша, он понял. Именно в этом существе он усмотрел свою основную идею и миссию.

— Бесконечная жизнь! Безудержная страсть! Постоянное удовольствие! — эти слова Шамаша проникли в его разум. — Есть ли у тебя реальная причина желать бессмертия? Мы можем предоставить её тебе.

Эти слова потрясли его.

Бессмертная жизнь? Нет страха перед смертью? Как такое возможно? Ведь его судьба — родиться, принять судьбу человека и в конце концов умереть.

Но демоны не заботятся о судьбе.

У Ю Уатаре не было ни одной причины не принять этого.

— Ха-ха-ха! Отлично!

Шамаш почувствовал жажду в мужчине, словно огонь. Его пылкая страсть восхищала его.

— Расскажи, человек. Где те, кто может доставить мне удовольствие?

— Там, — Ю Уатаре указал в сторону отряда гвардейцев.

Из Шамаша полетели волны яростного гнева.

— Неплохо. Просто отлично, — буркнул монстр.

Уголки его губ дернулись, образуя ухмылку.

Его поражала мощь, исходящая от людей с оружием, направленным на него. Он не мог понять, откуда у смертных такая сила, но точно знал, что их достаточно, чтобы его развлечь.

— Этот демон… — Селена осторожно взглянула на Шамаша.

От него исходила совершенно иная, несхожая с энергией монстров, сила.

Сильнее и разрушительнее.

— Отряд, готовьтесь к битве! Не знаю, что тут творится, но, кажется, нам придется постараться! — Командир отряда извлек оружие — два маленьких ножа.

Он моментально сфокусировал энергию в обеих руках.

— Впервые вижу такого страшного парня, — Ландыш, сглотнув, посмотрела на Шамаша.

Обычно она никогда не показывала признаков беспокойства, но стоя перед таким монстром, даже она зажмурилась.

Излучаемая им энергия была просто ошеломляющей.

— Если он выберется за пределы раскола, то точно начнется ад. Нам нужно его остановить всеми возможными средствами, — заявила Селена, вытаскивая белоснежный меч и готовясь к бою.

Ландыш щелкнула языком.

— Если бы нас было больше, это было бы проще…

— Будет хорошо, если он не выберется, и не начнется полный хаос.

Лучший способ разрешить этот бардак — убить того, кто вызвал демона, но уже слишком поздно.

Другой вариант — убить самого демона.

Селена и Ландыш, собирая энергию маны, смотрели на Шамаша с увлечением.

— Замечательно. Войны и убийства, вот что для меня самое крутое развлечение. — Огромный монстр разминал свое тело, раскрыв крылья.

На его коже проявились вены, его существо питалось мощной магией.

Взгляд Шамаша пересекся с взглядом отряда. Он в предвкушении близкой схватки дернулся. Монстр, топнув ногой, протянул руку, вытаскивая огромный топор из расщелины.

— Эй, уроды! — крикнул Шамаш, размахивая оружием.

Отряд, во главе с командиром, первым начал действовать.

Он, крутя ножами, закричал:

— Позиция Клин! Покажем этому надутому чуду, на что мы способны!

— Конечно!

Отряд двигался вперед, как стройное копье.

Лидер усмехнулся, его тело словно выстрелило вперед. Топор и ножи столкнулись в воздухе. Парень отлетел назад, издавая крик. Монстр оказался еще сильнее, чем они думали.

— Он крепче, чем кажется! — воскликнул командир, пытаясь усмирить дрожь в своем теле.

Если бы он сражался с этим демоном один на один, он бы уже умер после следующего удара.

Но…

— Ха-ха! Все идет по плану!

Пока командир отвлекал внимание, отряд моментально набросился в бой. Естественно, демон смог парировать большинство атак, но не все. Раны начали появляться на теле Шамаша.

— Ну, отлично!

С каждой новой раной его голос становился все более восторженным, а внутри него бурлило возбуждение. Затем он махнул гигантским топором.

По траектории его движения последовала серия взрывов, и отряд влетевший в них, упал на землю, как будто они ничто перед противником.

— Ха-ха-ха! Видите, жалкие людишки? Это демоническая сила! Бескрайняя мощь, присущая бессмертному существу! — кричал с безумным взглядом Ю Уатаре.

Мощь, которую показывал Шамаш, заставляла дрожать.

«И это только первая попытка вызова!»

Стена, разделяющая миры, становилась все более хрупкой. Это значило, что им будет легче вызывать еще более могущественных демонов.

В таком случае они смогут принести разрушение не только империи, но и всему миру.

— Ха-ха-ха! Вот такой я, людишки! Развеселите меня! Разбудите меня! — кричал Шамаш с безумным голосом.

Он огляделся в поисках более сильного противника и заметил меня, стоящего и наблюдающего за ним.

— А? — с удивлением увидев меня, демон нахмурился. — Что… что это? По… почему?

Шамаш с ужасом смотрел на меня.

Его руки выпустили топор, который тяжело упал на землю, а его тело содрогнулось.

— Чёрт возьми, почему это произошло? Нет, нет. Это не может быть правдой! — бормотал Шамаш, словно он сорвался с катушек.

Трясущийся от ужаса, он выглядел беспомощно.

— Шамаш?.. — Ю Уатаре с испугом взглянул на странного монстра.

Шамаш обратил внимание на него:

— Человек, прерви… прерви призывание!!!

— Что?..

— Прерви его!!!

— Почему так внезапно…

— Я… я возвращаюсь обратно! Быстро отмени призывание и верни меня обратно! А-а-а! Ты не видишь, что этот монстр движется к нам⁈ Верни меня обратно, где взял! — крик Шамша разнёсся по всей пещере.

Демон вдруг закричал, и в пещере установилась молчанка.

Ю Уатаре, с недоумением взглянув на монстра, не понимал, что произошло.

— Ты же бессмертный демон? Да что ты несешь, чувак! Мы просто не можем помереть обычной смертью! Момент назад мы жарились в бою, а теперь вдруг этот бред⁉

Ю Уатаре даже не успел моргнуть, как все изменилось.

Сейчас он, как школьник, которого внезапно вызвала мама, чтобы он поужинал.

— Ну давай! Чего ты ждешь? Отмени это заклинание и верни меня обратно! — практически моля, кричал Шамаш.

Ю Уатаре начал нервно грызть ногти. Все его планы рушились. Теперь Ю Уатаре понимал, что удача его покинула.

Даже не думал, что демон из преисподней окажется таким трусом.

Он запутался. Он не представлял, как разрешить этот бардак.

— Назад не вернуться. Но не переживай, Шамаш! Это просто мелкие смертные! Ты легко сможешь с ними справиться.

— Мелкие смертные? Слабаки⁈ — Шамаш сверкнул глазами. — Ты что, дурак? Ты ничего не знаешь. Ты не имеешь представления, кто он и что он делал!

В его глазах был ужас, а в голосе — страх.

Взгляд Ю Уатара стал еще более насыщен вопросами. Он вообще не мог понять, кто мог напугать могущественного демона настолько, что тот начал вопить от страха.

— Кто вообще спо… — не успел он закончить, как из пещеры раздался глухой звук, словно эхо.

Это был прием Силы от меня.

Ю Уатара взглянул на Шамаша так, будто его голову раздирает от боли.

Я бросил взгляд на испуганного Шамаша.

Хоть я и восстановил часть своей силы благодаря повышению ритуалу,это не сравнилось бы с периодом моей максимальной мощи.

В этой ситуации мну будет сложно сразиться с демоном.

«Но если он уже так напуган, то, возможно, мне и не придется сталкиваться с ним в полную силу».

Я раскрыл свои губы в улыбке, направляя взгляд на Шамаша, словно ожидая подтверждения своих подозрений.

— Ты ведь Шамаш, верно? — произнес я настолько тихо, что мои слова были предназначены исключительно для монстра, чтобы сохранить конфиденциальность нашего разговора.

— Ой! — раздался неуверенный отклик Шамаша на мой вопрос, его голос звучал напряженно.

Монстр, словно поддавшись ещё большему волнению, сотрясся от страха. Его внутренности сжались, когда мой голос проник в его уши.

— Да, — Шамаш ответил дрожащим голосом, стремясь справиться с тревогой.

— Говори так, чтобы слышал только я, — приказал я, подчеркивая важность конфиденциальности нашего общения.

— Да! Понял! — монстр спешно кивнул, внимательно проверяя, чтобы никто из людей не мог услышать наш разговор.

У меня возникла удовлетворенная улыбка, словно я разгадал головоломку.

«Проще, чем казалось», — подумал я. Страх, казалось, легко поддается разуму и логике.

Я не знал, где мы видели друг друга, но, заметив, как демон вдруг испугался, я осознал, что тот полон страха.

Поскольку Шамаш уже «поджал хвост» до начала боя, я понимал, что победа уже в кармане.

«Главное — не попасться».

Если сейчас я не выдам свою слабость, и Шамаш не раскроет мою тайну, то проблем не возникнет.

«Как два пальца обоссать».

Легче не бывает. Просто пустяки.

— Кажется, ты вмешался в мои планы, — сказал я с улыбкой.

Шамаш раскрыл глаза шире.

— П-п-планы?

— Продолжишь задавать вопросы?

— Пр… простите!

Разговор шёл в одну сторону.

Шамаш замолчал, осознав, что напортачил, спросив что-то лишнее.

Теперь его ситуация становилась опасной.

Страх передо мной охватил его настолько, что даже двигаться боялся.

«Чем дальше, тем страшнее…»

Я медленно оглядел раздумывающего монстра.

Не смотря на множество размышлений, Шамаш так и не понял, о чём идет речь с этим «планом».

«Просто сказал загадочную фразу».

Чтобы не выдать свою неуверенность, достаточно держать противника на расстоянии.

Выражение лица Шамаша становилось всё более задумчивым. Он так и не понимал, о чём идет речь с этим планом.

Подождав некоторое время, я продолжил тихим голосом:

— У тебя будет шанс.

— О… о каком шансе речь?

— Если справишься, я дам тебе возможность стать моим слугой.

— Ты серьезно? — удивленно переспросил Шамаш.

Прислуга, просто.

Даже, так сказать, «заимев» часть его крутейшей магии, они становились невероятно крутее.

— Буду выполнять все твои приказы! Я, клянусь в вечной верности!

Получив такой неожиданный запрос, я приободрился.

— Брось свое оружие. Хочу узнать, стоишь ли ты, чтобы быть моим слугой.

Подчиняясь приказу, Шамаш бросил топор и пнул его в сторону, как можно дальше.

Затем я подобрал его и внезапно появился в его поле зрения, двигаясь в его направлении.

— О, Ч- что?

Топор, который он надеялся вернуть, вонзился в его сердце.

Он с непониманием опустил взгляд на свою грудь.

— За что?..

— Не ненавидь меня, Шамаш, — сказал я, усиливая давление на топор, пронзивший его грудь.

Кровь хлынула из раны.

Улыбка появилась на моих губах.

— Просто ты наивный, веришь всему.

Я перевел взгляд на Ю Уатара который был окружен моими людьми.

— Ты ведь знаешь кто, тот чувак в красной маске, верно?

Комнадир с силой ударил щеку парню, который барахтался связанный.

— Нет, я знаю только его подручного.

— Точно, он не так прост. Как бы хотелось всех их уделать… — Командир еще раз с силой ударил его по щеке.

— Давайте сначала отведем его в штаб и допросим. — Я улыбнулся и, повернувшись к Ю Уатару, щелкнул пальцами. — Ты быстренько выдашь все…

Ю Уатара вдруг начал издавать странные звуки.

— Эй, что это? Я же еще ничего не сделал.

Из его горла начала выплескиваться чёрная кровь.

Я быстро подбежал.

Из блюющего кровью Ю Уатара исходила мощная Магия.

— Ох… — я прищурился.

Я несколько раз видел подобное. Тот момент, когда тело и разум подчиняются силе.

Это означало…

— А-а-а!

— Что происходит⁈

— Командир, отойдите!

Все отошли в сторону.

Тело Ю Уатара все больше раздувалось. У него на лбу выросли рога, а на спине распустились крылья.

Тем не менее, он выглядел не так, как предыдущие «демоны». Его кожа растянулась, лицо стало грубым, а татуировка исчезла.

Руки вдруг потрескались и разделились. Изо рта появились здоровенные клыки.

Это был какой-то отброс, не смогший стать настоящим демоном.

— Черт, — сказал я, искажая лицо.

Теперь не было ни малейшей возможности вернуть его к человеческому облику.

— Снова не узнаем, где этот неизвестный в маске, — буркнул я, щелкая языком.

Думая о человеке в красной маске и его характере, вероятность, что Ю Уатаре знает о нем что-то, была крайне мала.

Но даже если это так, у нас не было права упустить любой шанс узнать о нем что-то. Но возможность, предоставившаяся сегодня, исчезла.

— А-а-а!

Превратившийся в монстра Ю Уатара напал на людей.

Для людей, только что победивших демона из преисподней, человек-монстр не представлял опасности.

— Бля! Мы же не сможем его допросить!

— А-а-а!

Селена махнула рукой, и в ответ на ее жест красные металлические цепи с шумом вылетели вперед, образуя своего рода ограничивающий барьер для монстра. С диким криком она крепко схватила его цепями, тесно прижимая к стене, ее глаза сияли агрессией.

— Селена, успокойся. В любом случае, он не мог дать нам полезной информации.

Девушка глубоко вздохнула, пытаясь прогнать адреналиновый поток, который еще бушевал в ее жилах. Поднимая монстра с пола, она несколько раз с силой ударила его о землю, выражая свое бешенство. Затем, вытирая пот со лба, взглянула на своих товарищей.

— Теперь нам нужно узнать, какой клан еще сотрудничает с культом, — сказала Селена, ее голос прозвучал твердо и решительно.

— Думаю, нам стоит подготовиться, — предложил я, осматривая окружение. — Они, узнав о произошедшем сегодня, не будут так легко выдавать себя.

— И это верно, — согласилась Селена, взгляд ее задумчиво блуждал по изуродованному телу монстра. — Мы еще далеки от победы над Князем Тьмы.

— У нас еще есть время. Тем более скоро наша свадьба. А жреца мы всегда успеем достать. Они сейчас затаились, надо обождать.

Мы направились из пещеры и решили вернутся домой.

Глава 16 Брачная ночь после свадьбы

Свадьба — событие, которое я никогда не ожидал, что действительно случится. И вот наступил день, который изменил все. Возвращения уже нет, и я чувствую, что уносит меня далеко от привычного курса. Этот шаг станет неотъемлемой частью моей судьбы.

С Селеной у нас сложились отношения, которые завладели моими чувствами. Мы стали неотделимыми, и наша близость стала ежедневной реальностью. Не знаю, что заставляет меня быть так близким к этой женщине. Но что-то в ней заставляет меня удерживать ее руку в своей.

Пауза, чтобы собраться с мыслями, и я подошел к окну, взглянув вниз из своей комнаты.

Город словно расцвел в радужных красках. Флаги всех возможных цветов висели на каждом доме, создавая сюрреалистический пейзаж. Не хочу жаловаться на местные обычаи; у каждого свой вкус.

Однако, возможно, они немного переборщили. Этот безумный, головокружительный мир!

Ведь это свадьба, а не какой-то карнавал! От одного вида этого праздника у меня кружится голова.

Первым пунктом в сегодняшнем списке — проезд по городу в колонне, чтобы все могли нас видеть. Затем — посещение самого большого собора для бракосочетания у священника. После этого нас ждет встреча со всеми важными дворянами и чиновниками на фестивале для поздравлений.

И, наконец, вечеринка для избранных гостей. Не менее важное, но я чувствую, что обращение со мной как с выставочным экспонатом несколько напрягает.

— Закончили? — ворвалась в мою комнату Ауэриель, прерывая мой покой.

— Да, я закончил одеваться. Расслабься! — не отрывая глаз от окна, махнул я ей рукой в попытке успокоить.

Однако, оказалось, успокоиться было невозможно. Роза не унималась и начала ругать меня за небрежно завязанный галстук и отсутствие традиционных меток. Она прилегла к задаче с решимостью хирурга, поправляя галстук, затем пристраиваясь к моему чёрному костюму с таким усердием, что это заняло не менее пяти минут.

Эти действия были как бы традицией, которой я старался избежать. В этом мире, подумал я, сливаются все культуры, которые я когда-либо знал.

— Ауэриель, может хватит? Времени почти не осталось, — попытался я отвлечь её.

— О нет, вы должны выглядеть идеально. Ведь это будет величайший день в вашей жизни!

Она вывела меня на улицу, где меня ожидала черноволосая красавица. Волосы Селены были заплетены вокруг рогов, на веках нарисованы сложные узоры, а её чёрное платье выделяло все нужные формы. При виде её яркой внешности чуть не потекла слюна.

— Ты готов? Если мы выедем прямо сейчас, мы сможем подъехать как раз ко времени. — Моя восхитительная императрица с энтузиазмом напомнила, что необходимо продолжать движение.

Я провёл языком по губам и покашлял, чтобы избежать возможного неловкого момента.

— Не слишком ли ты утомлена? Сколько времени ты потратила на стояние в этом наряде?

Неважно, кто трудился над Селеной, они сделали отличную работу.

— Ты не представляешь, насколько. Как я выгляжу? Стоило ли это усилий?

Она тепло улыбнулась мне, полностью осознавая своё воздействие на меня. Разбросав свои волосы, она приняла соблазнительную позу.

Мой разум на мгновение застыл.

— Кхм.

— Не достаточно хорошо? Почему так? Я же потратила столько времени на поиск подходящего наряда!

Селена оценивающе взглянула на себя, привлекая моё внимание к её великолепному платью.

И эти разрезы, не слишком ли глубокие?

— Думаю, господин хочет сказать, что ни одни слова не в состоянии передать вашу красоту. Вы оба выглядите превосходно, так что пошли уже. Вам нужно придерживаться расписания. — Ауэриель вмешалась в разговор, чтобы избавить меня от возможности превратиться в обычного человека из пещеры.

И почему я так застыл? Черт возьми, у меня больше жизненного опыта, чем кто-либо может себе представить! Неужели у меня такие трудности из-за моего нового тела? Гормоны, может быть? Я никогда раньше не испытывал ничего подобного, когда был богом.

Втроём мы отправились в тронный зал, где нас уже поджидали остальные члены семьи.

Отец направил нас к выходу, обосновав свою точку зрения на нашем насыщенном графике. По выходе на улицу мы устроились в карете, а процессия из стражников и слуг стартовала, покидая дворец с величественной пышностью и роскошью.

— Теперь это настоящий балаган! — заметил я, глядя на строй безвкусных транспортных средств, следующих за нами.

— Мне это нравится! Я не помню, чтобы у меня когда-либо была подобная свадьба. А у меня было много свадеб, — весело прокомментировала Селена.

Она подошла ближе, сцепила наши руки и добавила:

— Мне просто нужно махать людям и улыбаться.

Я решил быть позитивным. Сейчас не время думать о негативных моментах в моей жизни. Это всего лишь один день вечности. Небольшая цена, чтобы сохранить лицо перед общественностью.

Да, всё не так уж и плохо! Даже если я женюсь на ней в этой жизни, я не бог. Это всего лишь одна жизнь! Ещё несколько десятилетий, и я снова свободен. Пока что я с ней, я наслажусь всеми её прелестями. Мой взгляд скользнул в сторону моей великолепной супруги, охватывая её идеальное тело.

С такой наградой, зачем беспокоиться о некоторых недостатках в личности?

Наш автомобиль покинул территорию дворца, и перед нами открылся вид на тысячи людей, собравшихся, чтобы поймать взгляд на нас.

Внезапно Селена наклонилась через меня, чтобы выглянуть в окно и приветствовать толпу. Тысячи людей радостно кричали нам. Я улыбнулся и ответил им взмахом.

Этот день, безусловно, вызывает у меня негодование. По завершении нашего брака я, вероятно, объявлю его рабочим днём в календаре. Все будут вынуждены вести себя так, будто ничего необычного не произошло. И те, кто осмелится отмечать его, подвергнутся немедленной казни. Боюсь, что я прокляну тот момент, если кто-то решит превратить его в государственный праздник, напоминая мне о моей глупости.

— У тебя опять эта странная ухмылка, Алекс, — прошептала мне на ухо Селена.

— Правда? — я старался смягчить выражение лица.

— Но сейчас ты выглядишь очень напряженным. Просто подумай о чем-то положительном. У нас ещё столько дел на сегодня. В моем списке множество важных пунктов.

Она прижалась ко мне, положив голову на мое плечо.

Думаю, я просто собираюсь отсюда уйти, как только все будет завершено. Да, никто меня не поймает. Я буду говорить «да» и «аминь», а как только все будет готово, я сбегу и найду убежище в тишине и покое.

Во время нашего путешествия по городу я был поглощен своими мыслями. Естественно, я продолжал улыбаться и махать прохожим. Спустя несколько часов а это, вероятно, были несколько часов, учитывая скорость движения кареты — мы достигли собора. Во время нашего входа нас обсыпали конфетти.

Счастье в том, что доступ в собор был ограничен, и внутрь никто не мог войти, кроме священника и нескольких послушников. Нашей встречи со священником предшествовала короткая церемония, о которой мне рассказали заранее.

Мы подошли к алтарю. Священник вынес к нам чашу с водой и поместил её на алтарь, произнеся непонятные слова, вероятно, благословляя воду. Следуя его указанию, мы опустили руку в воду.

Священник объявил, что мы собрались, чтобы свидетельствовать о браке молодой пары. Пожелания о счастье, заботе и совместном преодолении трудностей были высказаны, и мы должны были подтвердить свою готовность остаться вместе до конца жизни.

Селена сразу ответила «да», но меня охватила серьезная задумчивость. Вопросы о реинкарнации, бессмертии и том, что считается смертью для нас, замешались в моих размышлениях. В конце концов, священник объявил нас мужем и женой, пожелав счастья. После поклона и улыбки, Селена прыгнула на меня, заставив уловить её на руках в знак завершения церемонии.

— Этот момент особенный. Ты донесешь меня обратно к карете.

Она страстно поцеловала мою щеку. Священник наслаждался этим зрелищем, улыбаясь. По всей видимости, её помада оставила свой отпечаток.

Я кивнул ему и повернулся, чтобы вынести Селену наружу. Когда мы покинули собор, толпа пришла в восторг, а некоторые даже начали запускать фейерверки.

Эй, это ещё день! Будьте хоть немного разумными и запускайте их ночью!

Мы достигли кареты, и члены нашей семьи поздравили нас. У мамы даже были слёзы на глазах, когда она обнимала нас обоих.

Но Ауэриель уже помахала нам, указывая, что у нас всё ещё плотное расписание.

Следующий фестиваль нельзя было назвать настоящим. Место было великолепным: огромный сад, по сути, парк. По крайней мере, он был достаточно большим, чтобы вместить всех дворян и чиновников. Мы с Селеной были заняты приемом подарков и поздравлений от бесконечной очереди дворян.

Подарки продолжали поступать, пока вокруг нас не образовалась огромная куча пылесборников, как я люблю называть вещи, несущие в себе некоторую бессмысленность. Мне было ясно, что никто не задумывался о том, что может произойти, когда тысяча богатых людей начинает дарить подарки уже женатой паре.

Когда мы вернулись во дворец, солнце уже клонилось к закату, а на моем лице ощущалась усталость от бесконечных улыбок. Мысли о том, что могут так сильно болеть мышцы лица, даже не приходили в голову. Моя левая рука онемела от постоянных маханий, а правая болела от тысячи рукопожатий. Благодаря заклинанию лечения, моя рука избежала стать кровавой культей.

Возвратившись в тронный зал, нас встретили теплыми поздравлениями от близких друзей, включая старых учителей, представителей различных классов и друзей родителей.

Селена все это время держала меня за руку, и мы направились в огромный зал, приготовленный для приема гостей. Ауэриель гордо вела нас по коридору, рассказывая о своем особом вкладе в буфет холодных закусок.

Я отвернулся и начал запихивать в себя прекрасную еду из буфета.

— Не ешь слишком много. У меня для тебя потом будет небольшой подарок, — тихим голосом сказала Селена, поймав меня за руку.

В конце вечеринки гости начали постепенно расходиться, и мне пришло облегчение от того, что с Селена нам не нужно было прощаться с каждым из них, что, безусловно, было бы довольно утомительным.

Решив свои текущие обязанности, мы решили провести оставшееся время развлекая друг друга легкой беседой. Когда последний из наших друзей ушел, Селена взяла меня за руку и повела в свою комнату.

— Селена, почему нам нужно идти в твою комнату? — спросил я, когда она открывала дверь и толкала меня внутрь.

Ее выражение лица подавало признаки того, что она задумала что-то необычное. Только тогда до меня дошло, что, по сути, мы ускользнули с вечеринки, которая еще официально продолжалась, так как друзья наших родителей все еще находились там.

— Не кажется ли тебе, что такое уходение — это немного неприветливо? — спросил я, заходя в ее комнату.

Личное пространство Селены оказалось просторным, с большой постелью, диваном и столиком, а также рабочим столом. Все в комнате было подобрано с хорошим вкусом, сочетаясь с полом и отделкой из дуба. Мне приятно было отметить, что благодаря хорошему вкусу комната создавала уютное и просторное впечатление. К тому же, Селена украсила свое пространство коллекцией кристаллов и минералов, что придало ему еще больше очарования.

Она пригласила меня сесть на диван, толкнула меня к нему и сказала:

— Подожди здесь. Я сейчас… Твой подарок!

О, теперь я понимаю, почему она такая энергичная! Наверняка первая ночь после свадьбы! Уверен, что у нее в планах был этот момент. Помню, что видел его несколько лет назад, хотя тогда он, кажется, выглядел немного по-другому. По-видимому, предполагалось что-то вроде неглиже для возбуждения и ошеломления меня?

В ответ Селена просто улыбнулась и случайно наклонилась, предоставив мне отличную возможность взглянуть в ее декольте. Внезапно по моей спине пробежал холодок, и я почувствовал, как что-то становится очень твердым.

Что со мной не так? Я горжусь тем, что успешно управляю своими инстинктами. Я пытался контролировать свою эрекцию, но не смог.

Всегда так происходит, когда я с Селеной.

Улыбаясь, Селена подняла свое белое платье и села на мои колени.

— Не торопись. У нас с тобой впереди целая ночь.

Прижавшись ко мне, она страстно поцеловала меня в губы, заставляя схватить ее, чтобы прилично её держать.

— Ты всегда такая шаловливая, да? — подшучивал я.

— Может быть?

Она надула щеки, занимаясь ремнём на моих штанах, и ловко избавилась от них.

Я решил позволить ей делать всю работу.

Селена улыбнулась и начала ласкать мой член, чтобы меня подразнить.

С удовлетворённым видом она отпустила меня, после чего подняла край своей юбки, чтобы не мешала. Затем она переместила бёдра вперёд и села мне на колени.

Я почти выгнулся, ощущая огненное тепло, когда она приняла меня полностью.

— Ой, черт!

Селена прикусила нижнюю губу и улыбнулась, начиная двигать бёдрами.

Чувствуя салют в своём мозгу, я взял её за бёдра, чтобы закрепить в одном положении.

— Ты ведь не ходила без трусиков на свадьбе?

Наклонившись ко мне, она прошептала в ухо.

— Наоборот. Кто вообще сказал, что я надену это проклятое бельё.

Взяв мою руку, она направила её к чему-то, что походило на молнию.

Удерживая её одной рукой, я расстегнул молнию. Отсутствие рукавов только облегчало процесс избавления от него.

Наконец, платье было расстегнуто, и Селена бросила его вглубь комнаты с небрежностью. Теперь её наряд состоял лишь из ничего. Оно почти обнажало наиболее привлекательные части её тела, но при этом тоже поддерживало их загадочность. Трусики представляли собой просто бретельки, не выполнявшие свою прямую функцию.

Это объясняло мою текущую неловкую ситуацию.

Стараясь сдержаться, она начала медленно двигать бёдрами, ещё больше разжигая моё волнение.

— Этот подарок я приготовила именно для этого особого случая, — шептала она мне на ухо.

Мой взгляд блуждал по её телу, пока я боролся с искушением лишь вломиться в неё. Как она это со мной делает? Ведь она суккуб.

— Тогда почему у меня там так больно?

С трудом сдерживаясь, мой голос дрожал, когда она сжимала мой член ещё крепче.

Проводя пальцем по моей груди, она вызывала мурашки по всему моему телу.

— Ты действительно думаешь, что я чувствую себя иначе? Почему бы тебе просто не следовать обычным обыкновенным вещам в первую брачную ночь? Этого я ждала так долго!

Вонзив пальцы в её идеальную талию, я приостановил её движения.

— Ты ведь знаешь, что у меня постоянно чувство, будто у меня может случиться сердечный приступ в любой момент, верно?

— У меня есть легкое решение для этой проблемы.

Потом она обвила мою голову руками и начала приближаться ко мне так, что я чуть не потерял рассудок, пока мы целовались.

За мгновение до того, как я потерял контроль, она отпустила меня.

— Ты ведь говорил, что те ребята, кто ведет развратный образ жизни, правы, не так ли? — прошептала она в мое ухо.

Её хвост ласкал меня в различных местах, пока она провокационно улыбалась.

— Но если ты ещё не убеждён, я могу продемонстрировать тебе отличный трюк.

Она напрягла мышцы своего живота, и я вдруг почувствовал, будто она совершает дикое погружение на мне.

Я издал стон.

— Вот неладное!

Я больше не мог этого терпеть! Я схватил её руки и связал их за спиной.

— Ой! — она издала вопль. — Эй, разве ты не слишком возбужден?

Она умело подстрекала мой адреналин, а теперь ещё и жалуется? С меня хватит! Больше никаких разговоров. Я зарычал и обнял её бедра и верхнюю часть тела, прижимая к себе её стройную фигуру.

Затем я встал и понёс её на постель. Почему все кружится вокруг, но мне удалось достичь мягкого матраса и уронить себя поверх неё. Я укусил её за шею, демонстрируя свою дикость и неукротимость.

— Кхааа!

Глава 17 Будущий отец

Мою голову и спину мучила боль, но самым неприятным было ощущение боли в яйцах. Будто их осушили до последней капли. Против воли приходилось просыпаться, но что-то шевелилось, давя на заднюю часть головы.

Затем я полностью очнулся, вспомнив прошлую ночь. И почему так трудно дышать? Что это мягкое на моем лице? Я попытался оттолкнуть, схватив, но что-то охватило меня.

— Ахм! Хрм!

Обернувшись, моя жена продолжала спать. После короткой борьбы мне удалось освободить лицо, но обнаженная женщина не отпускала, обвив меня. При каждой попытке мелькал хвост Селены, бьющий по носу, словно автоматическая мухобойка.

— Милый… не двигайся… — пробормотала она во сне.

Какой кошмарный бракосочетательный сон! От одного воспоминания страшно.

Хотя, надо сказать, ночь была даже приятной.

— Селена, отпусти меня. Пора вставать.

Я начал крутить ее ухо, чтобы разбудить.

— Мх… не хочу. Мы уснули только под утро… — пробормотала она в полусонном состоянии.

Поглядел на часы. Аргх! Уже пять вечера! Разве мы проспали весь день? Нет, не может быть.

Потянувшись Селена зевнула:

— Лечение! — Она тут же произнесла заклинание исцеления над собой. — Аххх… Это намного лучше!

После этого она с обвинительным взглядом посмотрела на меня.

— Я думала, что не переживу эту ночь. Ты не мог быть немного более нежным?

— На твоем месте я бы не жаловался. Учитывая всё, что ты сделала, ты могла бы превратить в дикого зверя даже закоченелый труп.

Я поднял бровь, и Селена надула щеки. Я оставил ее заняться своими делами, а сам умылся и оделся. Спустя несколько минут я сидел на кухне, поедая остатки еды из со свадьбы.

Ауэриель улыбнулась мне, притворяясь, будто занята мытьем посуды. Я решил проигнорировать ее, но через несколько минут Селена присоединилась к нам, и эльфийка не смогла сдержать свое любопытство.

— Как прошла ночь?

— Безумие! — сразу ответил я, а моя жена добавила. — Боль!

Ауэриель ошалела, но не отступила.

— О, я слышала, что первый раз иногда бывает трудным. Я уверена, что всё станет лучше, если вы продолжите. Всё же, нам нужен наследник!

Она кивнула и улыбнулась, предлагая Селене еще одну тарелку остатков. Спустя несколько минут тихой еды Селена взяла вилку и Ауэриель не смогла удержаться.

— Уху-ху-ху-ху… — затем она побежала из кухни, крича. — Семья только что стала больше!

Я чуть не подавился фруктом, услышав это. Глядя на свою жену, я заметил, что у Селены появилась хищная ухмылка.

— Тест на беременность? — спросил я, и Селена кивнула.

Дверь открылась, и вся семья ворвалась на кухню, чтобы поздравить нас.

Я чувствовал себя немного озадаченным. Почему все так счастливы из-за этого? Это ведь не чудо. Мы занимались этим уже несколько месяцев.

Мое лицо вытянулось. Теперь, если задуматься… вести себя так безответственно в любовной лазурной долине было не самым умным моим поступком. Мысль о защите никогда не приходила мне в голову! Насколько я был глуп?

Виной всему была моя прежняя жизнь! Когда у тебя есть армия сексуальных суккубов, готовых удовлетворить твои желания, это затуманивает чувство опасности. Конечно, любая другая женщина могла бы забеременеть. Селена, вероятно, даже думает, что я хочу с ней ребенка!

Моя мать начала говорить что-то о чуде, и мое внимание вернулось к происходящему.

— Я не понимаю, с чего это…

Селена оперативно приложила палец к моим губам, предотвратив тем самым раскрытие факта, что мы уже несколько месяцев «работали» в этом направлении.

— Наверное, нам просто повезло, что наш первый опыт в постельных делах пришелся на такой подходящий момент месяца. Ха-ха-ха.

* * *

— Всё в порядке, — басом произнес жрец в темной комнате, крепко держа в руках свой хрустальный шар.

Владыка в красной маске без лишних эмоций повернулся. Там, куда он глянул, толпились жрецы, уткнувшись в свои заботы.

— Мои поздравления, ты сделал круто.

— Теперь Школа обещает еще больше помощи.

— С её поддержкой у нас будет шанс раскрутить основной план.

Жрецы продолжили хвалить его за вызов демона. Тип в красной демонической маске махнул головой в ответ.

— Расскажи подробности о поддержке.

— Нам дадут мощную магию. Её хватит, чтобы улучшить нас и раскрутить наш план.

— Отлично, — сказал тип в маске, будто ему всё по вкусу.

В его словах чувствовалась страсть и рвение, как будто важное дело впереди.

Как бы там ни было, призыв прошел успешно. Школа дала зелёный свет, и он, значит, получит свою награду.

«Не думал, что так выйдет».

Ну, всё получилось, что радует. Но вот не думал он, что обычные маги так легко справятся с демоном.

«Думал, что император хоть немного пострадает», — выразил он свои ожидания.

Понимал, что императорможет помешать выполнению их плана по уничтожению страны, и именно поэтому надеялся, что он понесет потери.

Но в итоге всё вышло наоборот. Демон, вызванный с трудом, вдруг начал себя странно вести и был побежден.

«Почему демон так поступил?» — он недоуменно хмурился.

Демон появился, представив себя могучим, но через мгновение стал визжать и сжал хвост, как какой-то слабак.

Шамаш вел себя не так, как подобает демону.

«Это из-за Александра?» — Самым сильным магом, пришедшим в пещеру, был молодой император.

Человек в маске, после нескольких секунд раздумий, помотал головой.

Хоть он и был сильнее всех остальных, но не настолько, чтобы демон из Ада испугался.

Даже если он силён, демон, чтобы не потерять свою гордость, обязательно бы попытался сразиться с ним перед тем, как сбежать.

«Что-то не так», — прищурился.

Обязательно был какой-то ключевой момент, о котором он не знал.

Но на кристалле этого не увидишь.

«Это надо проверить», — он нахмурился и мерцнул взглядом.

— Есть еще новости? — спросил он собеседника из шара.

— Пока нет.

— Тогда надо торопиться. Планы нельзя откладывать. Начинаем с Курдамона.

Он упомянул имя монстра, живущего в одном из самых мощных разломов.

— Есть! — громко ответили жрецы, поклонившись в пол.

* * *

Сидя на своём троне я вынужден был терпеть этот полный бред, смотреть, как тупость расцветает во всей своей красе. Всё, что у меня получается, это скрипеть зубами.

Раз в месяц мне приходится проводить суд, выслушивать жалкие страдания дворян и обывателей. Некоторые из этих дел действительно меня бесят. Ну, если быть откровенным, подавляющее большинство дел меня бесит.

Все эти люди постоянно лазят вокруг закона, и в итоге меня достают своими проблемами. Общество всегда страдает от лишка или недостатка законов, и я благодарен, что здесь ещё не дошло до того, чтобы мне нужен был адвокат, чтобы вообще понять язык суда.

Раньше я старался держаться на определенном уровне, но эти ребята просто проверяют мои нервы.

После долгого дня тяжёлой работы — в основном решения проблем посредством старых добрых методов шантажа и использования власти — я смог наконец-то расслабиться на своём троне.

Похоже, что всё идёт хорошо. Есть даже надежда, что моё окончательное решение будет готово вовремя.

— Алекс! — окликнула меня со спины Селена.

Я оглянулся

— Эй, Алекс, возьми мандарины, — сказала она взбираясь ко мне на колени.

Она протянула мне мандарины, которые остались после свадьбы.

Я улыбнулся, взял мандарин.

— Алекс, а что там с этими культистами?

— Пока что мы с ними разобрались, но след к главарю так и не нашли.

— Ох… Они действительно втягивали людей в свои шайки?

— Ты сама ведь чуть не попалась к ним.

— Проклятые твари! — Селена буркнула, нахмурив брови.

Если бы разъяренное лицо Селены явилось кому-то во сне, это был бы настоящий кошмар.

«Ты ведь не человек», — подумал я, но не высказал вслух.

— Короче, будьте осторожны на охоте. Кто знает, когда они еще проявят себя, — сказала она.

— Понял.

— Алекс, у меня вопрос.

— Спрашивай.

— Что с Ежовом-Младшим и его отцом министром?

— Они проведут всю жизнь в тюрьме.

Селена задумалась.

— Не переживай. На этот раз они перегнули палку, и деньги им не помогут.

Похищение одаренных ради какой-то псевдорелигии.

Они могут пытаться устроить алиби, но у меня есть свои методы.

«Если что, я и улики подделаю».

У меня было достаточно ресурсов для этого.

— Ты на сегодня закончил? — спросила Селена, подёргав меня за плечо.

— Хмм, думаю, что да, а что?

Я встал.

— Тогда идём. Мне от тебя кое-что нужно.

Она потянула меня за собой в сторону личных покоев дворца.

— Ты же знаешь, как это выглядит? — спросил я, ухмыляясь.

Она вздохнула.

— Да мне всё равно. И ты уже должен быть достаточно взрослым, чтобы перестать поддразнивать.

Она привела меня в гостиную и взяла несколько документов со стола.

— Взгляни! У нас будет мальчик.

— Так значит у меня будет наследник.

— Да. Алекс, что у тебя на планах на завтра?

— На завтра? Не уверен, честно говоря… — я, который до этого был полностью занят каждой минутой, неопределенно ответил.

— Ты занят завтра? — Селена осторожно поинтересовалась, желая провести время со мной, но не желая отвлекать меня.

Она напоминала ребенка, который спрашивает у занятого отца о планах на выходные.

Я улыбнулся. Ее осторожность казалась мне милой.

«Денёк отдыхнуть не помешает».

С тех пор, как я вернулся из Ада, выходных было на пальцах одной руки.

Подумав о том, что в будущем я могу стать еще более занятым, отдых показался мне хорошей идеей.

— На завтра свободен.

— Отлично! Тогда…

— Ты хотела погулять вместе, правда? Давай завтра.

— Да-да! С тобой куда угодно!

Она оживилась, представив себе нашу прогулку вдвоем.

— А… — воскликнула Ландыш.

Она задумалась о том, что беспокоится не только обо мне, но и о Селене. Её обидело, что её отодвигают на второй план.

— Тогда я тоже пойду!

— Ты не собиралась заняться чем-то другим завтра?

— Всегда можно оставить на потом. Я хочу пойти! — решительно ответила Ландыш.

— Тогда все вместе пойдем! — с радостью сказал я, кивнув.

— М-м…

Селена сдавила губы, глядя на Ландыш с недоумением. Она выглядела, как будто ей предложили миску отходов, а не шикарное блюдо.

— Ха-ха!.. — неловко засмеялась Ландыш, почувствовав взгляд Селены.

Она знала, что Селена хочет остаться со мной вдвоем, но с этим ничего не поделаешь.

«На войне все средства хороши».

* * *

Утром, очень ранним утром следующего дня я проснулся от дергающей меня Селены.

Быстренько перекусив, он мы втроем вышли на улицу.

Место, куда мы сегодня собирались отправиться, находилось в центре. Это была огромная с рынками и магазинами.

Девушки, что поначалу недовольно переглядывались между собой, в какой-то момент начали веселиться и улыбаться друг другу.

«Их отношения лучше, чем я думал».

Поскольку Ландыш по природе своей недолюбливает чужих людей, я думал, что она и с Селеной не сможет сдружиться.

Ведь даже вчера, до самого момента, Ландыш искоса поглядывала на Селену.

Но в итоге, выбравшись вместе в магазин, они весело щебетали и их можно было бы принять за родных сестер.

«Это девчачья радость?»

Я никак не мог понять разницу в одежде, которую с неподдельным интересом выбирали девушки.

— Божечки, ты только взгляни! Ландыш, это тебе отлично подойдет.

— А Алексу понравится?

— Ха-ха, конечно!

— Тогда примеряю.

Селена бродила по магазину и подбирала одежду для Ландыш словно для своей младшей сестренки.

Вероятно, даже у полуфеи проснулся интерес к подбору одежды, и она повсюду следовала за Селеной.

«Что ж, хорошо, что им нравится».

Будет хорошо, если у зависимой от меня Ландыш появился ещё один близкий человек.

Наконец-то пришло время обеда и устроились в кафе.

В этот момент к нам подошел какой-то мужчина, использующий в речи жуткий диалект. Он, даже не спросив разрешения, уселся рядом со мной.

Я прекратил есть и медленно поднял взгляд на него.

— Ты еще кто?.. — раздраженно произнес я.

Кончики губ мужчины дернулись, и он ответил:

— Я депутат из Восточно-Имперской компании. Слыхали о такой?

Я в мгновение нахмурился.

Скорее всего, в империи не было ни одного человека, не знающего о них.

— Не. Не слышал, — соврал я.

— Вот именно из-за того, что у вас в голове ветер, вы опозорили такого замечательного человека, как господин Ежов-Старший…

— Но он виноват в похищении одаренных и принесении их в жертву!

— Публично этого никто не узнает! Да и вдруг вы сфабриковали доказательства?

Мужчина, не желая ничего слушать, отмахнулся от нас рукой.

— Так или иначе, мы начали проверку по этому делу, так что молитесь, что вы ничего не упустили.

На слове «вы» он специально сделал акцент.

Я усмехнулся.

«Так он тоже под дудку культа пляшет».

Было слишком легко догадаться, почему мужчина ведет себя подобным образом.

Япочуял, что дело попахивает гнилью.

— Ха, — я издал смешок, понимая, что мужчина переходит границы.

Я не мог оставить без внимания такое отношение к себе.

«В ответ на злобу может быть только злоба».

За долгих пять тысяч лет я понял, что это единственный путь к выживанию.

Я низким шёпотом произнес:

— Ты слишком много болтаешь, сволочь.

— Что?..

— Что тебе обещали взамен?

Мужчина лишь глупо смотрел на меня, не зная, что ответить.

— Кажется вы сошли с ума…

— Псих? Ты меня-то психом называешь? Да у тебя совсем рамок приличия нет. Явился ко мне и угрожаешь.

— А!

Я потрепал мужчину за щеку.

Казалось, что я прихватил его совсем слегка, но сила дала о себе знать.

Как только я отпустил щеку, мужчина схватился за своё лицо и отступил назад.

— Вот же псих!

Лицо мужчины покраснело. Он, схватившись за голову, накричал на телохранителей:

— Чего стоите? Убейте его!

Рукоприкладство — любимый метод министров.

Хоть они и не могут действительно убить человека, но вот покалечить — запросто.

Стоявшие в ряд за его спиной мощные мужчины ринулись вперед.

Каждый из них, как оказалось, имел по оружию.

«Они все имеют специальную подготовку».

Разумеется, подобную работу ни за что не могли доверить простым людям, и каждый из них должен был обладать нешуточными силами.

«Если они работают на компанию, то непременно имеют 6 уровень или выше».

Но даже если и так, для меня выглядели как дети, играющие в песочнице.

— А-а-а!

Стоявший во главе мужчина, бросился на меня.

Я легко поймал его руку одним движением.

— Что?

Мужик нахмурился и еще сильнее потрудился.

— Что это вообще?

Кулак не двигался, словно его руку сдавили металлическими тисками. У него чувство, будто его кулак зажат огромными щипцами. Я сжал кулак еще крепче, заставив противника опуститься на колени.

— А-а-а!

Мужик сгорбился, изо рта потекла кровь. Его взгляд затуманился, и он потерял сознание.

— Это… как?.. — депутат побледнел.

Все в его охране оказались бойцами 7 уровня.

— А-а-а! — депутат только начал приходить в себя, а бой уже почти кончился.

С использованием Силы, я легко остановил наскакивающих мужиков. Отшвырнул их, и они, врезавшись в стены, потеряли сознание.

— Не успел даже размяться, — сказал я, щелкнув языком.

Подошел к депутату компании.

— А-а-а? Не… не приближайся! — пятясь назад он споткнулся и упал на задницу.

— Ха-ха. Не стоит так себя вести, — присел перед депутатом и посмотрел ему в глаза.

Лицо мужчины исказилось от негодования.

— Ты надо мной издеваешься?

— Издеваюсь? Думаешь, я тут с тобой издеваюсь? Я, как взрослый, дам тебе совет.

— Ты, су… — депутат торговой компании задрожал от гнева.

Ему не нравилось, что я разговариваю с ним, как с неопытным подростком.

— Мне вот скоро стукнет семьдесят, сволочь! Семьдесят лет! Ты понимаешь, я тебе в отцы гожусь!

— Семьдесят? — усмехнулся я. — Думал, у тебя еще молоко на губах не высохло, а ты уже на себя гневишься.

— А… ах!!! — полный гнева мужик замахнулся кулаком.

Но он даже не был воином, и, естественно, его удар не мог никак повредить мне.

— О-о-о!

Наоборот, пытаясь ударить, он сам закричал.

Возможно, его рука сломалась, поэтому он схватил ее другой рукой и заплакал.

— Это больно? — Спросил я.

Мужик просто продолжал рыдать.

— Это все потому, что ты слишком молодой, придурок. Уверен, эта боль поможет тебе стать крепче.

Депутат колебался, не зная, успокаивать боль в кулаке или продолжать злиться.

— Ха-ха. Так что мы собираемся делать в итоге? — подошла Селена. — Понимаешь, что сейчас все идет не так, как обычно?

Я задел члена парламента.

Это был не Ежов-Старший, и последствия могли быть совсем непредсказуемыми.

— Все нормально. У каждой проблемы есть свои способы решения.

— Ты собираешься стереть ему память, как и министру?

— Это один из вариантов, но это не поможет решить проблему.

— Тогда что ты собираешься делать?

Я улыбнулся.

— Буду прикладывать усилия для светлого будущего империи.

— Нет, ну серьезно… Что ты собираешься предпринять?

— Ты поймешь, когда увидишь.

Я положил руку на голову мужчины. Освободившаяся энергия перетекла из моей руки к нему.

Глава 18 Поимка легендарного монстра

Я положил руку на голову мужика. Мана, высвободившись, как вода, перетекла прямо ему в голову.

Пока я активно использовал Силу, мое лицо становилось все более мрачным.

— Ой! Че… что ты…

После того, как я убрал свою лапу, мужик в панике хватанулся за голову и потыкал ее со всех сторон.

— Но ничего не поменялось, — Селена, хмурясь, взглянула на меня.

— Что связывает вас с министром Ежовым?

— Пять лет назад он стал каждый год давать мне свыше 15 миллионов золотых… Ага! Че… что я только что сказал! — он прикрыл рот ладонью и выставил глаза.

Но слова продолжали лететь из его пасти.

— И недавно заработал 12 миллионов в свой карман за уклонении от налогов для крупных торговцев. И еще… — он продолжал раскрывать свои темные тайны.

Если бы че-то из этого просочилось в газеты, его политическая жизнь закончилась бы сразу.

— Это…

Я кивнул:

— Я сделал так, что теперь он рассказывает только правду. — Я опустил взгляд на депутата, который продолжал рассказывать свои мутные дела.

Теперь, когда маска лжи больше не прикрывала его, его истинная сущность стала явной.

— А, нет! Это не так! Совсем не так! — мужчина с бледным лицом встал и сбежал.

Селена удивленно следила за убегающим депутатом.

— Почему он не может просто замолчать?..

— Нет, не думаю. Я сделал так, чтобы ему было трудно удержаться от болтовни о себе.

— Почему ты это сделал? — Селена не понимающе спросила.

В случае со мной у меня было много способов сделать так, чтобы депутат не стал жаловаться на меня в парламент.

— Что случится, если сам председатель парламента начнет «жаловаться»? Конечно, начнут всплывать грязные тайны крупных организаций и торговцев. Если это произойдет, это будет уроком для других, кто поддается подкупу.

Это будет не просто шок.

Такое действие приведет к хаосу в политической сфере.

Селена молчала.

— Что?

— Это… это… Алекс. Ты думаешь, что все эти темные дела станут известны?

— Конечно, — я уверенно кивнул.

Селена, не зная, что делать, отвела взгляд.

— Зн… знаешь… Тог… тогда это также затронет меня.

— Что?

— Ну… информация, которую я собирала о тебе… И… Ландыш, верно? Её фальшивый паспорт на имя человека…

Я сжал губы.

Я повернулся к двери, откуда только что убежал мужик. Я понял, что поступил действительно эгоистично.

— Надо снова его поймать!

Теперь необходимо было поймать его снова, но это больше связано с нами.

Я снял действие примененной ранее силы, предоставив ему возможность хранить любое количество грязных тайн.

Ко мне тут же подошла Селена.

— Ну, как прошло все?

— Я приказал ему объявить, что его мнение обо мне было предвзятым. И, конечно же, позволил ему не распространяться обо всем налево и направо.

— Уф! Слава богу.

— Все подлые поступки страны чуть было не стали общественным достоянием.

Мы, можно сказать, почувствовали облегчение, что ничего не вышло наружу.

— Что?

— Ну, ничего… — Селена нахмурилась и потерла лоб.

Она не знала, стоит ли просто принимать жизнь такой, какая она есть, или же будет лучше раскаяться во всех своих грехах.

— Но возникла одна проблема?

— Какая? — я поинтересовался, наклонив голову в сторону.

Селена продолжила:

— Курдамон.

Я молчал.

'Курдамон.

Такой монстр-босс, выглядящий как огромный сом, обитает в пруду внутри крупного разлома.

Курдамон считается самым страшным монстром среди всех охотников. Когда Разлом только открылся, охотники направились туда, но никто не смог выжить.

После этого среди охотников пошла устойчивая молва: если охотишься в этом Разломе, лучше держись подальше от пруда.

— Ты представляешь, что такое Курдамон?..

Он был силен.

Но не только из-за силы его боялись.

Во-первых, он обитает в воде.

И хоть он иногда выходит на сушу, большую часть времени проводит в воде, где может напасть с ядовитыми иглами. Охотник, решивший напасть, не успеет подойти, как его атакуют.

И не только сложность в том, что он в воде, он еще практически неуязвим для магии и может отражать дальние атаки. В империи этот Разлом открыт уже пять лет. Никто не смог поймать Курдамона.

Конечно, его можно было бы убить карательным отрядом, но никто такого отряда не собирал. Он не представлял угрозу для обычных жителей. Так что он и владеет прудом уже пять лет.

— Понимаешь, что это сложно.

— Не просто сложно… Если цель — деньги, зачем браться за Курдамона.

— Не только из-за денег.

— Тогда из-за чего?

— Это же босс. Возможно, мы получим ценные материалы.

— Возможно, но даже если получим… Ты хочешь его убить только из-за этого?

— Не только. Мне кажется, убийство такого трудного босса может поднять нашу репутацию в империи.

— Ты же всего 6-ого уровня, — Селена задумчиво посмотрела на меня.

Если сравнивать мою мощь с уровнем, никогда бы не пришло в голову, что я до сих пор не преодолел этот барьер.

— Мне кажется, что выгода тут будет только для тебя.

— Не согласен. Это все для укрепления наших командных связей.

— Говоришь красиво, — усмехнулась Селена.

На самом деле, убийство Курдамона тоже будет для неё выгодой.

— Ладно, давай поймаем этого монстра, — согласилась она, кивнув головой и посмотрев на меня.

Если бы она сейчас читала мои мысли, она бы точно взорвалась. Я повернулся, и в мое поле зрения попал ее меч.

«Для ближнего боя».

На самом деле, в охоте на Курдамона бесполезнее всего было оружие ближнего боя. Оно было бесполезно даже под водой.

«Но…»

Мои глаза засветились. Для моего нового плана нужен был именно человек с таким оружием. Она сможет нам помочь.

Благодаря этому с девчонками я смогу выстроить план и поймать Курдамона.

В конце концов, для меня деньги не играли особой роли. То, что мне нужно, не купить. Даже если у меня будет миллион славу и репутацию не купить.

Деньгами эту проблему не решить.

«Деньги не купят силу».

Чтобы вернуть утраченные силы и получить еще больше, чем у меня уже есть, нужно нечто большее, чем деньги.

— Так что нас будет четверо с Надей, — сказал я.

— Четверо? Кто еще охотник?

— Ландыш. Ты же видела ее, помнишь?

— А, точно. Это существо, которое ты получил на торгах, — сказала Селена, не выражая никакого удивления.

Я кивнул.

Ландыш точно поможет нам в охоте на Курдамона, несомненно.

— Так что, пойдем вчетвером?

— Хм… — я на короткое время задумался.

Хоть мне хотелось вовлечь Ландыш, риск был слишком высок.

«Пока рано».

Конечно, она была выдающимся магом с исключительными способностями.

Но уровень нашей группы был сейчас средним. Противостоять такому монстру было невозможно для нас.

«Нам нужно серьезно поработать, а мы не готовы».

С учетом битвы в воде, есть вероятность, потерпеть крушение. Ведь босс орков, с которым мы сражались, не сравним с Курдамоном.

— Нам нужен еще один человек.

— Кого? Танк или хиллер?

— Нам нужен кто-то для ближнего боя.

— Ближний бой? При охоте на Курдамона? — Селена непонимающе на меня посмотрела.

Любой охотник знал, что ближний бой бесполезен при охоте на Курдамона

Максимум, нам может пригодиться танк, держащий монстра вдалеке.

— У меня есть идея. Но нужен опытный охотник для активной атаки.

— Эм… Охотник, способный атаковать Курдамона… — Селена задумалась.

Каждый из нас был прекрасным охотником, и у некоторых из нас был опыт в ближнем бою.

Но нашей целью был…

Курдамон.

— Что скажешь насчёт Бурдюка? — Спросила Селена.

— А, парень из отряда наемников, мой старый друг?

Бурдюк.

Несмотря на свою бандитскую внешность и грубое поведение, Селена была уверена в его навыках.

— Ох-хо-хо, — я, одобряя ее выбор, кивнул головой.

Поминая бой с Черным Храмом, становилось ясно, что у него неплохие умения.

Он отлично владел топором благодаря высокой силе.

Хотя я ожидал что-то другое, я не мог не учесть отличные навыки и силу командира охотничьего отряда.

— Так как у нас с ним есть какие-то дружеские отношения, думаю, он легко согласится.

— Если он действительно согласится, то это будет нашей большой помощью. Меня больше интересует, когда мы отправимся на охоту? — искусно сменила тему Селена.

— Желательно как можно быстрее. Мне нужно поговорить с членами гильдии и уладить дела… Думаю, займет три дня.

— А мне нужно сделать проверку беременности. Тоже думаю, что на это уйдет три дня.

— Если ты действительно хочешь участвовать будучи беременной, тогда я не могу тебе запретить. Я узнаю больше информации и разработаю более подробный план действий, — кивнул я.

Три дня тайм-аута.

За это время нужно было выработать стратегию и завершить свои дела.

Чтобы подтвердить, что поимка Курдамона действительно поможет поднять статус, сначала нужно добраться до него.

— Тогда давайте встретимся через три дня в два часа у входа в Разлом, — подытожил я, и все согласились.

Я повернулся в сторону выхода

* * *

Через три дня.

— Алекс, время, — напомнила Ландыш.

— В самый раз. Пойдем к Разлому.

— Сегодня мы идем ловить того монстра, о котором ты говорил?

— Да.

— Алекс, я постараюсь изо всех сил быть полезной сегодня.

Полуфея, помогавшая мне последние три дня, крепко сжала кулаки.

Я улыбнулся и погладил её по голове.

Ландыш, выражая своё хорошее настроение, схватила мои руки и притянула их к своим щекам.

— Я верю тебе.

— А в этот раз я тоже получу награду? — Ландыш подняла на меня взгляд, полный ожидания.

Я кивнул головой.

— Конечно.

— Хи-хи! Тогда я буду очень сильно стараться! — бодро ответила Ландыш.

Так мы втроем с Селеной и Ландыш отправились к разлому.

На входе у Разлома нас встретили Бурдюк и Надя.

— Что? Вы заранее заглянули в Разлом?

— Да, хотели немного поохотиться.

— А это не тратa сил перед встречей с Курдамоном?

— Это была всего лишь разминка.

Я быстро поздоровался со всеми.

— Что ж, расскажу о моем разработанном плане.

План, который формировался и корректировался в течение трех дней.

— Суть плана в том, что…

* * *

— Вау-у-у! — раздался ужасный крик.

Три огромных орка неслись к нам, тряся землю.

Они имели не только оружие, но и высоту в два метра, с мускулистыми телами.

— Они просто шум создают, эти орки.

Но никто из нас не испытывал страх в текущий момент.

Селена нахмурилась и подняла руку вверх. Клубок из красных цепей с острыми шипами, вырвался из её рук.

— А-а-а!

Цепи моментально обвили тела орков с огромной силой и скоростью.

— Начинаю! — прозвучал голос Ландыш сзади.

Она отцепилась от моей рубашки, за которую держалась, и начала накапливать магию. Черная энергия, преобразовавшаяся в горячие огненные шары, быстро набиралась.

Три огненных шара, созданных мгновенно, направились в орков.

Орки, окутанные цепями и загоревшись, стали активно пытаться вырваться.

Находившиеся позади я, Бурдюк и Надя направились в сторону орков. Мы быстро обошли их со спины и одновременно атаковали.

Хлынула темно-алая кровь и здоровые тела монстров безжизненно повалились на землю.

— Эй, гляньте, там пруд.

— Да, спокойное оно какое-то.

— Курдамон владеет территорией вокруг, — я окинул взглядом окрестности.

Тут было абсолютно тихо. Иногда казалось, будто мы вообще не в центре Разлома.

Но в этой тишине слышалось иногда тихое похлопывание, и я повернулся в ту сторону.

— Пойдем туда.

— Ты уверен, что этот способ сработает?..

— А у тебя есть другие планы?

— М-м-м… Нет, больше ничего.

Селена, потерев лоб, посмотрела на огромный камень возле пруда.

— Давай начнем.

— Ок.

— Ты в курсе, что сегодня ты здесь главный?

Я кивнул.

В её руках, вместе с мерцающим светом, появилось куча металлических цепей.

— И нам пора.

Пока Селена готовилась, остальные, согласно плану, тоже были заняты своим делом.

Я взял одну из созданных Селеной металлических связок.

На этот раз не обычные цепи с острыми шипами, а связки абсолютно гладких, блестящих цепей.

Селена и Ландыш кивнули с тревогой в глазах.

— Уф.

Глубокий вдох и выдох.

В воздухе нарастало напряжение.

Я перевел взгляд на спокойную гладь пруда.

Он выглядел прекрасно, и трудно было поверить, что в нем может обитать страшный пожиратель.

— Ну что…

Я поднял руки. В нем зашевелилась мана и, сосредотачиваясь, стала перетекать в руки, которые я резко опустил.

Сила начала своё действие.

В мгновение, до самого пруда, разнесся грохот, способный оглушить.

Раздался рев встревоженного монстра.

— Пошли!

Ответ пришел мгновенно. На гладкой поверхности воды сначала заметились пузырьки, а вслед за ними появилось огромное существо.

Большое создание, длиной более двадцати метров, стремительно мчалось к нам через весь пруд.

— Ландыш, давай!

— Да!

Как только Курдамон дернулся, к нам полетели крупные ядовитые шипы, размером с ладонь.

Ландыш выступила вперед, подняла руки и создала черную стену из маны.

Послышался звук разбивающегося стекла.

На лице Ландыш появилось удивление, а её руки затряслись.

— Вперед! — я размахнулся руками.

С использованием Силы, я мгновенно поднялся вверх через дыру в стене, созданной Ландыш.

— Кх!

— А-а-а! Это уже не шутки!

Бурдюк и Надя, уцепившись за спущенные цепи, также поднялись в воздух.

Все трое взлетели на десятки метров, но внезапно Бурдюк заорал:

— Падаю-ю-ю! У меня боязнь высоты!

Завопив еще громче, парень крепко уцепился за металлические цепи.

Я осторожно опустился на спину монстра.

— Надо успеть, пока он снова не ушёл под воду!

— Хорошо!

Курдамон начал отряхиваться, и Бурдюк потерял равновесие, упав.

— Как же скользко!

Он моментально вытащил топор и с силой вонзил его в спину Курдамона, создавая дыру в его плоти.

— Ой-ой-ой!

— Почему эта рыба так кричит⁈

Парень, бурча про себя что-то, продолжал следовать своему плану.

Ухватив одну из цепей, он вонзил ее в тело Курдамона, прожимая внутрь своим топором.

— Ха!

То же самое сделала Надя.

Встав на спине монстра, устояла на ногах и, махнув мечом вонзила его в кожу монстра. Затем, взяв цепь одной рукой, она засунула ее под кожу монстра.

Из ран хлынула кровь.

— Ой-ой-ой!

Курдамон начал ворочаться из стороны в сторону.

Бурдюк и Надя висели на цепях и сползли немного вниз по спине.

Я, воспользовавшись Силой, снова поднялся вверх, не ощущая колебаний монстра. Подергавшись еще немного, он выпрямился.

«Собираешься скрыться под водой?»

Для Курдамона безопасность представлял огромный пруд. Это было его главное преимущество.

И я опередил монстра, первым нырнув в воду. Вода моментально завертелась, окутыв меня сильным потоком.

Опустившись в воду, я направился к животу монстра. На его огромном белом животе находился рот и жабры. Я не мог плыть прямо, поток постоянно меня сносил. Я сосредоточил в одном кулаке мощную ману.

— Взрыв, — едва слышно пробормотал я под водой, протягивая руку вперед.

Под водой казалось, будто произошел громкий взрыв, вызвавший водоворот, который выбросил монстра в воздух.

На Курдамоне не было ни единой царапины, свидетельствующей о моей недавней атаке.

Но я не был удовлетворен.

Поскольку я ударил кулаком в воду, то не смог использовать всю свою мощь, задействовав всего 10% силы.

— Теперь! — Я взглянул вверх на приближающегося в воздухе монстра.

Оттолкнувшись ногами от воды и вызвав мощные волны, я взлетел из воды. Мгновенно я почувствовал резкое изменение давления, которое не обошло и монстра.

— Ой-ой-ой!

Монстр издал громкий вопль, махая ластами в воздухе, из которых разлетелись искры.

— Скатывайтесь сзади!

Бурдюк и Надя, висевшие на спине Курдамона, мгновенно отпрыгнули от него, поднимаясь ввысь.

Я ощутил, как по телу пробежал сильный электрический разряд.

— Кх-х-х!

Это было настолько мощно, что перед глазами все потемнело.

Мое лицо не выражало ничего.

— Алекс! — крикнула Ландыш, поддерживая меня маной.

Ток, пронизывающий всё мое тело, наконец-то ослаб.

— Лёд!

Вода тут же покрылась толстым слоем льда, и на него упал монстр, который все это время находился в воздухе. Но и это оказалось временным, так как лед под весом 20-метрового существа начал трескаться.

Я, ожидая подходящего момента, крепко сжал руку, держащую металлическую цепь. Я приближался к монстру, точнее, к жабрам у его живота, медленно пробираясь по трескающемуся льду.

Из широко открытых жабр текла кровь темного цвета. Он дышал с трудом, истекая кровью. Но никто не обращал внимания. Я вошел внутрь монстра через его рот.

Держа в руках цепь, я шел прямо, разрезая мясо, которое стояло у меня на пути. С применением Силы я безжалостно вырывал куски мяса изнутри монстра, проникая всё глубже и глубже.

Моей целью было соединить цепь в руках с теми, что находились внутри тела монстра. Разрывая Курдамона на части, я продолжал двигаться вперед.

Тело монстра сильно трясло от ужаса. Красная кровь стала черной, и в конце концов я потерял способность видеть что-либо. Но мне было всё равно.

Даже если я не видел, я мог двигаться. Я продолжал рассекать внутренности монстра, продвигаясь вперед.

Покрытый кровью, я наконец пробил отверстие наружу. Затем обмотал его цепью, которую держал в руках. Уцепившись за цепь, я забрался на спину монстра.

— Тяните! — закричал я.

— Держите крепко! — раздался крик Селены издалека.

С силой, подобной землетрясению, мы начали вытаскивать монстра на сушу.

Глава 19 Подарок от культистов

Враг оказался намного круче, чем мы думали.

Я, повернувшись, огляделся. Бурдюк и Надя, которые упали в воду, плыли в нашу сторону.

«Помощи не дождешься».

Только я обладаю Силой, способной поднять его в воздух, и им не удастся прийти на помощь на такой скорости.

Я решил, что придется справляться с этой ситуацией самому.

Пытаясь сфокусироваться, я нахмурился.

«Мне нечего делать, кроме как использовать третье заклинание».

Чтобы не упустить Курдамона, мне нужно было использовать сразу три заклинания.

Разница между двумя и тремя использованными заклинаниями была огромной.

При использовании Маны использование третьего заклинания требовало такого же количества энергии, что и два предыдущих вместе.

Используя два заклинания, я тратил в четыре раза больше энергии, чем при использовании одного. А третье заклинание увеличивало расход Маны в восемь раз.

Я сфокусировался и применил третье заклинание.

[Черный Меч]

В руке, которой я держал Курдамона, начал собираться черный меч.

Он полностью появился, пронзая кожу монстра.

— Уа-а-а! — донесся вопль, пропитанный болью.

Кровь, брызнув с новой силой, снова залила всю воду.

«Нет…»

Сил было недостаточно.

Курдамон не давал сбавить обороты. Нужна была еще одна мощная атака.

Я крикнул Селене:

— Создай колючки на цепях.

— Ты что, сошел с ума⁈ Тогда и ты…

— Побыстрее!

Селена внезапно приобрела строгий вид.

С едва заметным напряжением, она сглотнула, после чего утвердительно кивнула головой.

По гладким цепям, связывающим меня с монстром, пробежали колючки.

В течение коротких десяти секунд мое сопротивление физическим атакам увеличилось вдвое.

Несмотря на усиленное сопротивление, в конечном итоге появившиеся колючки пронзили мою броню, нанеся мне серьезные раны.

Острая боль распространилась по всему телу.

С трудом удерживая себя в руках, я продолжал поддерживать свое третье заклинание.

Боль стала столь привычной, что мне показалось, будто скоро начнется тошнота. Это стало настолько обыденным, что не возникло необходимости в панике или криках.

После этого колючки также появились на цепях внутри чудовища, подрывая его силы.

Вследствие множества шипов появилось еще больше ран, из которых начала хлестать кровь как из фонтана.

Я, наконец, мог освободиться от цепей, что я и сделал, спрыгнув с Курдамона.

— Алекс, ты в порядке?

Ландыш быстро приблизилась ко мне, ее взгляд был полон беспокойства.

Я лишь слегка кивнул головой.

Я медленно повернул голову в направлении Курдамона, тщательно изучая монстра, который выбрался из воды. Мой взгляд скользил по массивному телу твари, словно пытаясь раскрыть все его тайны.

«Когда он выбрался на сушу, он не умер», подумал я, наблюдая за могучим существом, чьи чешуйчатые бока переливались на солнце.

«Конечно, Курдамон может показаться рыбой, но на самом деле он далеко не полностью рыба», размышлял я, осознавая, что передо мной необычайное существо, скрывающее свою сущность за видимой формой.

В любом случае, Курдамон представлял из себя чудовище из Разлома высокого уровня. Это было нечто большее, чем просто создание, которое могло бы умереть сразу же после попадания на сушу.

«Вот это да! Как сложно было преодолеть такое испытание!»

— На самом деле, наш план оказался успешным, — произнес я, обращая взгляд к своим союзникам, которые подошли ко мне.

Я поднял свою правую руку, из которой вышел черный меч.

— Приступим к завершению начатого, — заявил я решительно.

Необходимо было действовать сейчас, пока Курдамон все еще находится на поверхности земли. Это была наша возможность покончить с этим ужасным монстром.

Надя подняла свой длинный меч, а Бурдюк взял свой топор.

— Начнем, — сказала Надя, готовая к схватке.

— Его поведение должно отличаться от того, когда он был в воде, — поделился я своими размышлениями, сосредотачиваясь на Курдамоне.

— Уа-а-а! — воскликнул монстр, нарушая тишину и напряжение момента.

— Нет, серьезно… Невозможно сконцентрироваться из-за его воплей! — воскликнул я, пытаясь сохранить фокус.

Но и мне хорошо было известно, что сейчас не время для шуток. Бурдюк склонился и приблизился к чудовищу, которое мгновенно замахнулось хвостом, будто кнутом, в разные стороны.

Кнут, принадлежащий двадцатиметровому монстру.

Ширина его хвоста составляла всего два метра.

Бурдюк моментально присел. Хвост чуть не задел его голову.

— Отойдите! — крикнул я, встревоженно следя за каждым движением чудовища.

На расстоянии, недосягаемом для его хвоста, Селена могуче подняла свой длинный меч. Сила ветра окутала белоснежное лезвие, когда она медленно опускала его вниз, направляя струю ветра прямо в Курдамона.

Ужасный вопль пронзил воздух, когда ветер отрезал конец хвоста морского чудовища, и темно-красная кровь хлынула, окружая все вокруг.

Курдамон полностью сфокусировал свое внимание на Селене, позволяя Бурдюку и мне использовать этот момент в свою пользу.

— Я отвлеку его, атакуйте! — крикнул Бурдюк, получив поддержку от меня.

Я кивнул головой, заметив, что замена оборонительного заклинания на атакующую могла принести больший урон.

Однако, вместо того чтобы сразу атаковать, я спокойно наблюдал за ослабевшим Курдамоном, понимая, что морское чудовище ослабело, и раны начали проявляться.

Я почувствовал внутреннюю энергию, сосредотачивающуюся в моем сердце. Сгусток Маны, который я накапливал в течение пяти тысяч лет. Эта энергия, могущественнее любой другой, превратилась в огромный океан из Маны.

Темный и необъятный океан, созданный силой магии, готовый затопить морское чудовище волной могущества.

Никогда ранее я не задумывался о таинственной глубине этого явления и о том, какие неожиданные события могут произойти, если бы я погрузился в нее полностью.

Эта мысль не посещала меня ни в настоящем, ни в прошлом, несмотря на то, что я ежедневно прибегал к использованию ее сил.

Раскинув руки в сторону океана, я увидел, как на ладонях материализовалась магия.

Но даже мои могущественные силы казались крошечными перед бескрайним океаном энергии.

Тем не менее, на этот момент мне этого было достаточно. Даже более чем.

[Копье]

С объединением Адского Пламени я создал черное пламенное копье, которое с уверенностью ухватил в руке.

Энергия, которая протекала через мои руки, была невероятно мощной, но я осознавал, что даже эти силы могут оказаться недостаточными. Используемая мной энергия казалась всего лишь каплей в огромном океане.

В моем внутреннем мире пробудились жадные амбиции.

Пламя жажды росло с поразительной скоростью.

«Немного еще», подумал я.

[Сила Разрушения]

Сила разрушения, разрывая доспехи и рассекая кожу, направилась в конец копья.

Доходя до самого кончика копья, сила разбила наконечник на две части и он стал изгибаться, наподобие змеи.

Внезапно охватило ощущение бессилия, словно душа покидала тело, оставляя лишь ощущение слабости.

Использование трех различных заклинаний одновременно и создание копья требовало значительных усилий.

Головокружение охватило меня, и показалось, что я вот-вот потеряю сознание.

Но я улыбнулся.

Мое настроение поднялось, претерпев несравненные изменения. Это был первый раз, когда я смог применить технику, использующую три заклинания одновременно, после своего возвращения на Землю. На Земле, она ощущалась совершенно по-иному.

Как будто волна приятного тепла прокатилась по моему телу впервые за долгое время. В моем горле пробудился жар, свидетельствуя о возрождении жажды забытой силы. Я осознал, что это второе условие высшего демонического облика.

Глаза засветились интересом. Я до сих пор не знал, что представляет собой «наивысшая степень демонического обличия» и какие изменения она принесет. Однако мне было ясно, что ничего подобного не существовало ранее. И теперь перед мной открывается возможность получить новую силу, превосходящую ту, которой я обладал ранее.

Я не мог не ощущать предвкушение. Я задал себе вопрос о следующем условии, хотя не имел никаких подсказок. Название способности намекало на связь с магией.

Вглядываясь в даль, я почувствовал дискомфорт. Внезапно мне стало ясно, что монстр, несмотря на полное ожоговое поражение, остался живым.

Курдамон сверкнул взглядом, издавая зловещий рев, который теперь звучал диким. Я не мог поверить, что монстр выжил после смертоносной атаки. Копье Смерти, могущественная техника, способная убивать сильных демонов, не оставляло шансов на выживание.

Я чувствовал, что мой тысячелетний опыт должен был привести к погибели монстра. И вопрос «Как он остался жив после такой атаки?» не давал мне покоя.

Бурдюк и Надя переживали настоящий шок, охваченные невообразимым ужасом. Их глаза неизбежно застыли, увидев, как черное копье пронзило тело Курдамона, обжигая его изнутри.

Несмотря на то, что Курдамон был монстром высокого уровня, они даже в самых страшных снах не предполагали, что после такой атаки у него останется какая-то искра жизни.

— Аа-а-а!

— Он… он хочет сбежать!

С характерными дерганиями, охватывающими всю его фигуру, монстр пытался достичь берега пруда.

— Черт!

Селена вытянула вперед руки, и красные связки цепей быстро охватили бегущего Курдамона. Однако из-за ее низкой силы он смог дернуться, таща за собой Селену.

Я поспешил на помощь и, опередив её, потянул цепи на себя.

— Кх! — мое лицо исказилось от боли. Цепи резали ладони, и хотя я был бы рад применить свою магию, после использования мощной техники не осталось ни капли маны.

— Тяните за цепи! — Крикнул я остальным.

Если Курдамон доберется до пруда сейчас, все предыдущие усилия окажутся напрасными.

Бурдюк и Надя поспешили подойти и также схватили цепи.

— Кх! Откуда он берет силы…

— Можно ли его убить? Почему он такой сильный⁈

Курдамон, таща за собой четверых людей, стремительно двигался к пруду. Казалось, что монстр становится еще сильнее, превосходя свою исходную мощь.

Он обладал необычайной силой для водяного монстра, находящегося на суше.

«Мы его теряем», — мучило нас беспокойство.

Боль от ран на руках становилась все более ощутимой. Возможно, с помощью магии я мог бы сделать что-то, но не сейчас.

— Держите его сильнее!

Селена впервые воспользовалась своими демоническими способностями, активировав Гаввах. В ответ на это, окружающие Курдамона цепи загорелись интенсивным красным светом.

— А-а-а!

— Неужели…

Монстр содрогнулся с еще более мощным порывом и, пропитанный ненавистью, издал грозный рев. Из менее поврежденной половины его тела потекла чёрная энергия, готовая взорваться в любой момент.

Я нахмурил брови.

Энергия, исходящая от монстра, была безусловно магической.

«Как это произошло?» — размышлял он.

Я не мог понять, что происходит в данный момент. У меня просто не было времени осознать, что произошло.

«Не дать ему уйти?» — подумал я, видя, что Курдамон почти достиг воды.

Я прикусил губу.

У меня не было других вариантов решения проблемы.

— Оставь это мне, Алекс, — раздался голос Ландыш, который больше никто не слышал.

Излучая голубой свет, её тело вернулось к первоначальному размеру.

Почти сравнявшись с монстром, Ландыщ махнула крыльями, от чего монстр отлетел назад.

— Успокойся!

Именно такое поведение можно было ожидать от настоящй феи.

Вернувшись к форме феи, Ландыш обладала достаточной силой, чтобы преградить путь Курдамону.

Брошенный на землю монстр барахтался из стороны в сторону.

Монстр был мертв.

Со склонившейся головой от жалости, я отступил назад, повернувшись к остальным участникам охоты.

— Что произошло? — спросил кто-то из собравшихся.

— Не имею понятия… — ответила Селена, качая головой.

Бешенство Курдамона, проявившееся в конце схватки, вызывало изумление. Я, долгое время охотившийся, сталкивался с различными монстрами, но этот был первым, кто продолжал сражение, даже будучи разорванным напополам.

— Может быть, это егоособенность? — предположила Селена, наклонив голову в сторону.

В мире монстров встречалось много существ с необъяснимыми или неизвестными человечеству особенностями.

— Я сомневаюсь, — промолвил я, прищурившись.

— Но все видели, что Курдамон умер после удара Ландыш.

— Это значит…

— Нам нужно проверить.

Подойдя к трупу монстра, я ощутил место, откуда исходила магия. Энергия концентрировалась в районе его мозга.

— Это же…

Рукой я нащупала нечто, и потащил это к себе.

Я извлек из тела монстра драгоценный камень размером с два пальца. Внутри камня заключена была магия.

«Что это?»

Такой камень был новинкой для меня. Он напоминал тот, в котором была Мана, но вместо этого камень удерживал внутри себя магическую сущность.

Очевидным отличием был цвет — черный, создавая впечатление искусственного происхождения.

«Он слишком идеальный».

В сравнении с грубыми и непривлекательными Мана-камнями, этот абсолютно гладкий, черный камень выделялся в изумительной мере. Таким образом, я пришел к выводу, что его происхождение было далеко не естественным.

Этот факт подтолкнул меня к мысли: «Следует ли считать Курдамона еще более таинственным?».

— Что это за вещь? — осведомился я.

— Не знаем, — ответили мне с сожалением.

Сморщив брови, я внимательно изучал черный камень, который держал в руках. Даже применение заклинания не принесло мне больше информации, кроме того, что внутри камня действительно находится Мана.

Я вновь вгляделся в тело. Осмотрев тот участок, откуда я только что извлек камень, я разгадал нечто важное.

— Изначально внутри не было камня, — с уверенностью заявил я.

Отчетливо видны были следы того, что кто-то подложил этот черный камень.

Мой взгляд озарился.

Я рассматривал различные варианты в своей голове.

И, наконец, я сделал предположение о том, кто мог подложить этот черный камень в голову Курдамона.

— Похоже, я начинаю понимать, — сказал я.

— Что именно?

— Не могу быть уверен, но, вероятно, это дело рук культистов Амона.

— Культисты Амона? — повторил Бурдюк, и его взгляд наполнился непримиримым гневом. — Что ты имеешь в виду?

— Этот черный камень был явно подложен в мозг монстра, и, более того, он содержит Гаввах. Только культисты могут знать, как обращаться с Гаввах.

В отличие от обычных людей, только они обладали знанием о Гаввахе, как и я с Селеной.

— Хм… — я с любопытством опустил взгляд на темный камень. Внутри него таинственная энергия коснулась кончиков моих пальцев. На мгновение замерев, я извлек ее из камня, используя Силу.

Я почувствовал, как новая порция Гавваха проникает в мое тело. Мои глаза расширились.

За последние три дня я уничтожил около сотни гигантских орков, поглотив их энергию, но не получил ни единой единицы Гавваха. Это демонстрировало, насколько сложно повышать характеристики. Но теперь мне удалось получить кучу Гавваха за один момент.

— Вот это да… — Я широко улыбнулся. Я чувствовал жажду, осознав, что использование Копья Смерти истощило меня, но теперь новая энергия была, как свежий глоток воды в засушливой пустыне.

Однако никто не мог предугадать, почему культисты предоставили Курдамону такой «сюрприз», и зачем ему была нужна чистая сила.

«До чего же приятно». Благодаря этой чистой силе, я наслаждался приливом энергии.

«Они не могли подарить всего лишь один сюрприз?» я облизнул губы. Вдруг у меня пробудился аппетит, словно культисты были не просто людьми, а лучшими подаркодарителями.

Селена кивнула головой.

— Хм… Кажет, это действительно его особенность, возможная благодаря Гавваху.

— Во-первых, необходимо узнать, только ли Курдамон имеет подобный камень или же есть и другие монстры. Если и в головах других монстров есть подобная штука, то их необходимо достать.

Если вживления черного камня в мозг монстра является частью плана культистов, то одним существом дело не ограничится.

Среди других монстров непременно найдутся те, в ком будет такой же камень.

«Если заполучить всю чистую силу…»

То можно будет нарушить планы Культа и, заодно, получить неплохую выгоду.

Именно в такой ситуации говорят: «Убить двух зайцев одним выстрелом».

— Ой, что-то мне нехорошо, — Селена скривилась схватившись за живот.

— Селена, что с тобой, — я бросился к своей молодой жене.

Я уже начинал подозревать, что случилось, а ведь я предупреждал ее об этом.

Глава 20 Кульминация войны

Я топал взад-вперёд перед спальней Селены, жду с неудержимым нетерпением завершения её родов. Вот уже как долго она в той комнате? Разве процесс рождения может занять столько времени? Мне сказали, что она начала рожать… может быть, час назад? Два? Три часа?

Я грыз свой ноготь, в полной растерянности.

Неужели это всё ещё не закончилось? Почему это затягивается? Неужели процесс выдавливания куска мяса из тела должен быть таким сложным? Может быть, стоит мне зайти и посмотреть? Поддержать её, взять за руку и сказать что-то ободряющее?

Вошёл в следующую комнату и там увидел саму спальню. Лекарь занимался делом с Селеной, а мама поддерживала её, держа за руку.

— Давай, тужься!

— Нет! Не говори ей такое! Она должна аккуратно обращаться со своими брюшными мышцами, чтобы не навредить ребёнку!

Как же я так нервничаю из-за этого.

— Так держи меня за руку!

Она протянула руку ко мне.

— Просто будь аккуратнее.

Я неохотно дал ей свою руку.

— Тужьтесь, госпожа. Думаю, он наконец-то повернулся в правильном положении, — сообщил лекарь.

— Хннгх.

Селена напряглась, её лицо выражало полное истощение.

Я хз, сколько прошло, но через какое-то время Селена дала мне своего младенца и сказала:

— Так что, ты можешь посмотреть.

Я посмотрел на ребёнка, и он засмеялся, увидев, что я на него глаз положил.

— Эх, ты, как мопс со всеми этими складками! — сказал я. — Дай мне его потрогать.

Так что я взял младенца у Селены и усмехнулся ему. Прижал палец к его лбу, типа, ищу его ум и душу. На удачу, там был только слабенький свет новорождённого.

— Это что за фокус? — Селена на меня посмотрела встревоженно.

— Ха-ха-ха. Ничего, просто заглянул в его душу. Лучше, чем учить старую душу.

Все на меня смотрели с удивлёнными лицами.

Сорян, родители, вы вот так и сделали.

— Окей. Это просто обычный ребёнок. Смотрите, — я делаю дурацкое лицо, глядя на младенца, и тот в ответ засмеялся. — Папа научит тебя всему по-старому.

Все родные вздохнули с облегчением.

— Боялась, что внук будет не обычным, — Отец обнял свою жену. — Но кажется, всё норм.

Эй, это какое-то оскорбление⁈

— Так плохо со мной было? — спрашиваю.

— Ничего себе, когда твой малыш говорит, что ты с налогами ошибся, — отвечает Отец, улыбаясь.

Я покачиваю головой. По крайней мере, пока мне было лет пять или шесть, я старался притворяться нормальным ребёнком.

«Бум!»

Барьеры за окном посольства взрываются, и комната трясётся.

«Бум!»

Дворец снова дрожит, и мне приходится расставлять ноги, чтобы не упасть. Что за фигня тут творится? Взрывы? Выглядываю в окно, вижу какой-то светящийся шар летит и падает на дворец.

За секунду до удара он врезается в невидимую стену и разлетается взрывной волной.

«Бум!»

Дворец трясётся в третий раз, заставляя моего ребёнка плакать.

Я рявкнул и подошел ближе к окну, пытаясь понять, что тут творится. С тех пор, как я стал императором, я усилил защиту дворца вдвое.

— Это что, приколы с тяжелой артиллерией?

Дверь открылась, и вошел стражник:

— Ваше Величество! Вам надо эвакуироваться! В городе появилась армия и начала расставлять дальнобойные орудия. Щит дворца не выдержит такого напора.

— Сколько их? — спросил я, глядя на еще три артиллерийских «заклинания», летящих в воздухе.

— Не меньше десяти тысяч, мой император! Они, кажется, открыли телепортные врата прямо в городе и направляются сюда. Наша армия полностью отрезана. Нам не удастся остановить их до захвата дворца, — ответил стражник, звуча тревожно. — Местные стражи не годятся для такой ситуации.

— Покинь дворец с кем сможешь найти и отступайте в безопасное место. Я телепортирую свою семью отсюда и к вам присоединюсь позже, — сообщил я ему.

Он кивнул и выскочил из комнаты, не тратя времени на вопросы.

— И я пошел. Мои генералы нуждаются во мне. — Отец повернулся, чтобы уйти.

— Стой! Они в дворце? — окликнул я его, прежде чем он успел уйти.

— Нет, ваше Величество. Сейчас ночь слишком поздняя. Они, наверное, у себя дома. В военной комнате только минимальный штат. Мы этого не ожидали, — признался отец.

Я отдал малыша Селене, а потом поднял её с кровати, держа на руках.

— Тогда тебе лучше присоединиться к нам. Будет глупо, если начальство соберется в месте, которое подвергается риску нападения врага. Они явно укрепились, поэтому нам нужно распределить наши силы, оставаясь за пределами их досягаемости.

Ещё один взрыв потряс землю, и немного пыли выпало с потолка. Пора уходить отсюда!

Я телепортировал Селену и лекаря, потом мгновенно вернулся. После них отправились мама и Ауэриель. В третий раз я взял отца

— Где мы? — раздражённый голос отца.

— Тут темно, ничего не вижу! — пожаловалась мама.

— Свет! — команда, и комната наполнилась светом. — Вы в моем личном убежище. Самое безопасное место, что я придумал. Сюда относительно безопасно телепортироваться. Сейчас тут никого не должно быть.

— Безопасно? А почему они не атакуют наши важные постройки сразу? — удивлённо спросил отец.

Так или иначе, но по-настоящему я беспокоился о том, как нам разобраться с щитом над вражеским городом. Может нам просто продолжать стрелять по городу, пока от него не останется ничего кроме пыли?

С одной стороны, это будет самым простым решением, и, вероятно, самым разумным.

С другой стороны, у меня так и не было шанса взглянуть на сам ритуал призыва щита.

Я поджал губы.

Я вздохнул и повернулся к отцу:

— Отец, войска для осады города готовы выдвигаться?

— А ты как думаешь? — саркастично спросил меня отец, разглядывая карту. — Они так же готовы, как те солдаты, что осаждали город месяцами. Одно только слово и они полезут на стены.

Мне очень хотелось протестировать наших врагов.

— Я не уверен, что нам стоит рисковать и уничтожать щит издалека, — я почесал затылок. — Есть вероятно, что всё пойдёт очень плохо, если мы сделаем это без необходимых разведывательных данных.

— С чего это такой курс действий будет рискованным? — спросил отец.

— А что если вся эта штука взорвётся? В ней же накопилось серьёзное количество энергии! Что если последствия сделают весь мир непригодным для жизни? — я развёл руками. — Пока у меня не будет возможности взглянуть на щит, я не смогу сказать наверняка.

Отец застыл на месте.

— Ты думаешь, что такое может случиться⁈ Насколько велик риск?

Я пожал плечами.

— Я понятия не имею, как они сделали щит. В нём могут быть предохранительные механизмы, а могут и не быть. Издалека сказать невозможно.

— Тогда какие у нас есть варианты? — Отец покачал головой. — Не волнуйся за солдат. Если мы войдём и сами всем займёмся, то у нас будут серьёзные потери, но никто из тех, кто внизу не против того, чтобы заплатить такую цену, если потребуется.

— Ладно, — подтвердил я. — Значит мы ломаем щит и бомбим всё вокруг. Нам нет дела ни до чего остального, кроме этого ритуала. Здание с кругом призыва будет нашим приоритетом, когда мы ворвёмся внутрь и сможем всё внимательно смотреть. Может мы даже сможем безопасно отключить его… как-нибудь.

— Как-то ты неуверенно это сказал.

Отец отвёл взгляд от карт, на которой он изучал ситуацию с одним из своих офицеров.

— Это потому, что я понятия не имею, что мы там найдём. Самый простой вариант, с которым справится даже идиот — это взорвать весь город к чертям, но это тоже имеет свой риск. Как я уже объяснил.

— Эти ребята Кшиштинские уже без всякого сомнения доказали нам, что у них в голове не хватает винтиков. Они обладают знанием из источника, который не могут осознать.! — Отец хмыкнул, ясно давая понять, что он предполагает лишь худшее в наших врагах.

Я почесал свой подбородок, раздумывая.

Отец скрестил руки за спиной.

— Они уже совершили массовое убийство немыслимых масштабов. Даже во время войны мы не заходили так далеко.

Ох, Отец. Ты бы удивился, на что способны люди. Я считаю, что сделанное Кшиштинские ещё относительно милостивое.

Он покачал головой.

— Эти люди уже прижаты спиной к стене. Для них нет варианта с проигрышем. Если мы до них доберёмся, то они трупы, и они это знают. Так с какой стати им беспокоиться о том, что произойдёт, как только мы выиграем и прервём их ритуал?

— Хм, — я кивнул. — Я могу понять твои рассуждения, и они уже доказали, что у них нет ни капли раскаяния. И я сомневаюсь, что они до конца понимают сам ритуал. Они не смогли бы его модифицировать, даже если бы захотели.

Я откинулся в своём кресле и стал изучать взглядом потолок.

— Тогда мне ещё меньше хочется рисковать подобным! Всё, что вы мне рассказали об этом вашем Совете, говорит о том, что им плевать на нашу судьбу. Если надо будет — мы вторгнемся пешком! Вот так, — подтвердил отец.

Моя жена стиснула мне плечо.

— Мы должны попробовать сделать это безопасным образом, даже если так риск будет больше, — высказала Селена своё мнение.

До сих пор она стояла рядом со мной и молчаливо слушала нашу с отцом беседу.

Я кивнул и снова взглянул на карту.

— Скажите нашим войскам, чтобы они начали дальнобойную бомбардировку. Я хочу, чтобы щит ослаб к тому времени, как мы прибудем.

— Да, господин, — подтвердил один из моих людей.

Пушки содрогнулась, когда выстрелил целый залп синих лучей энергии, оставляя за собой в атмосфере след из раскалённой плазмы.

Плазменные пушки — смесь физики и магии. Вода, нагретая до нескольких тысяч градусов, пока атомы не разделялись в точке синтеза. Электромагнитные катушки ускоряли плазму, перемещая её под высоким давлением в электромагнитном поле, удерживаемом при помощи магии. При ударе поле разрушалось, и на мир обрушивался ад из умирающего солнца.

Несколько секунд спустя показались синие вспышки на горизонте.

— Дайте им команду роем накинуться на город, как только щит спадёт. Мы используем их в качестве первой волны. Отправьте их расчистить область возле круга призыва. Я не хочу, чтобы нас там встретили какие-нибудь сюрпризы.

Я указал на карте нужное место.

— Я прикажу войскам войти в город, как только падёт щит, — подтвердил отец.

— Они же побегут прямо под наш огонь, — пожаловалась Селена.

— Все знают, что на кону. Для этого задания я выбрал только ветеранов. Они все знают, что это может повлиять на тот мир, который мы знаем. Если я скажу им, что они немного повысят наши шансы, если бросятся в огненный шторм, то они так и сделают.

Отец не уступил, и его голос словно делал выговор его дочери за то, что она слишком мягкая.

Я кивнул.

— Я надеюсь, что это будет стоить риска.

Мы безмолвно наблюдали за тем, как щит содрогается от силы нашей артиллерии. Спустя ещё полчаса наша цель наконец-то оказалась в поле зрения.

Мы увидели вражеский город и щит, расположенный на самой большой горной гряде.

Белый пузырь, раскинувшийся над городом, постоянно загорался и исчезал, когда в него попадали выстрелы нашей артиллерии и другие стратегические заклинания из осаждающих лагерей вокруг всего города. Между нашими войсками и городом была ничейная земля, что напомнило мне о старых и давно забытых войнах.

Город был таким же, как и любой другой город, но несколько построек, всё же, выделялись. Во-первых, была большая башня в центре города, во-вторых, был купол, в котором, скорее всего и находился круг призыва, а в-третьих были небольшие башни по всему городу, которые походили на большую.

Наши осаждающие войска начали усиливать свою бомбардировку, освещая весь город постоянным потоком снарядов и заклинаний, взрывающихся об скорлупу.

— Приготовить главную пушку. Цель — та башня на краю города. Стрелять по готовности.

Я указал на слабое место, что заметил, и дал свой приказ. Видимо, второй ритуал создавал барьер вокруг всего города. Если бы я был ответственен за защиту города, я бы использовал эти башни как удобную площадку для установки и защиты ритуала барьера.

— Почему именно эта? — спросил отец, проявляя интерес.

— Я изучал структуру города и думаю, что это самое вероятное место для одного из магических ритуалов, создающих щит. Эти башни подходят как угловые точки для заклинания, которое было бы сложно контролировать в другом месте. Вероятно, центральная башня содержит источник энергии, питающий генераторы на периферии, но она слишком защищена. Нам нужно сосредоточиться на одной башне. Если мы перегрузим линию подачи энергии, мы сможем пробить щит. Как только часть щита разрушится, мы атакуем большую башню, чтобы выключить весь барьер.

— Это весь план? Что, если не удастся создать перегрузку? — с сомнением спросил отец.

— Цель захвачена! Атакуем!

Большой красный луч вылетел из пушки, ударился о вражеский щит и рассеялся.

Но мы не останавливались, собирая все больше энергии для главной атаки.

— Увеличиваю энергию до ста процентов, — сообщил нам техник, отвечавший за нашу любимую игрушку.

Мы получили ещё больше энергии для атаки.

Наблюдал, как ведёт себя щит, но казалось, что он не сдается. Щит держался несмотря на наше напряжение.

— Увеличивать расход энергии на пять процентов каждые десять секунд.

— Но… мы можем выйти из строя, — возразил пушкарь.

— Делай! Если это не сломает щит, то нам не нужно это оружие!

Его целью было пробить этот барьер.

Артиллерист, вновь обращая внимание к своей массивной пушке, устремил взгляд на монитор.

— Поднимаем уровень энергозатрат до 105… 110… 115… Осторожно, риск перегрева!

— До 120! Иди дальше! — выкрикивал я с волнением.

Сила этого проклятого щита должна быть превзойдена!

— 120.

Поток красной энергии начал пульсировать в гармонии с контурами защитного щита города. В момент, когда я начал сомневаться, смогут ли наши тщательно разработанные системы справиться с таким напряжением, щит мерцнул на мгновение и тут же снова активировался.

Но этого было достаточно, чтобы крошечный луч энергии прошёл за барьер и попал в башню, прожигая в ней дыру.

Снова мигнув, щит растворился, а потом исчез!

Башня, в которую попал луч на полной мощности, разрезало пополам. В то же самое время, вся секция городского барьера потухла, и народ начал радостно кричать.

Наш собственный луч энергии тоже моргнул и выключился.

— Главное орудие выгорело! — пожаловался человек, отвечающий за проектор заклинаний, только что потерявший своё предназначение.

— Да какая разница! Перенаправить энергию и открыть огонь! Уничтожить большую башню!

Я начал хохотать как сумасшедший, пока наши пушки поливали огнём большую башню через образовавшийся проём в защите города. Взрыва разорвали главное здание на части и, внезапно, весь щит отключился.

С потерей барьера, бомбардировка осаждающих отрядов начала сыпаться на город со всех сторон.

Отец активировал небольшое устройство связи на своём запястье.

— Всем подразделениям, в атаку!

— Расчистить область вокруг купола и отдать команды дронам. Приготовьтесь телепортировать нас к куполу.

Я вскочил со своего места.

Несколько шаров белой энергии начали подниматься со стороны города, но их было мало, по сравнению с бомбардировкой наших осаждающих сил. Как только эти стратегические заклинания поднялись, их разорвало на части от множества выстрелов, не давая врагу никакой передышки.

Наша армия хорошо постаралась, разбираясь с вражеской артиллерией, поэтому я позволил себе мгновение удовлетворения от наблюдения за фестивалем односторонней бойни.

— Начать телепортировать войска прямо к куполу! — Отец отдал инструкции технику.

— Полагаю, пришло время готовиться.

Я кивнул Селене, и мы вместе отправились в сторону оружейного арсенала.

Несколько минут спустя мы были оснащены новейшей магической зачарованной бронёй и оружием, принесённым прямо из моего личного запаса вооружения. Нам понадобилась помощь нескольких техников, чтобы правильно надеть золотую броню, которая выглядела комбинацией рыцарской брони и космического костюма.

Я проследил за тем, что у всех моих друзей и семьи, которые принимали участие в сражении, было только лучшее из лучшего, большую часть которого я сделал вручную. Не из-за тщеславного мнения, что я лучший из имеющихся мастеров, но просто потому, что у меня были знания, которых другим не хватало.

Глава 21 Битва с Западной коалицией

Снарядившись, мы вернулись в командный центр.

Мы с Селеной выглядели словно идеальная пара.

Селена же придерживалась своих прежних способов, полагаясь чисто на руки и навыки рукопашного боя. Но это не означало, что она не была подготовленной. На спине у неё был спрятан комплект кинжалов, которые я для неё сделал.

Учитывая то, насколько неохотно она ими пользовалась, мне стоит запомнить, что надо будет в будущем дарить ей броню и прочее полезное оборудование вместо оружия. Должен признать, что носить при себе оружие — это бесполезный маскарад для того, кто обладает достаточной силой, чтобы гнуть сталь голыми руками и бросать что угодно с такой силой, что это превращается в смертельный снаряд.

Прошло несколько минут молчаливого ожидания, пока мы позволяли нашим солдатам сражаться, но, наконец, один из подчинённых отца объявил о том, чего мы так ждали.

— Войска расчистили область вокруг щита, и мы считаем, что там достаточно безопасно. Теперь они входят внутрь, но им оказывают серьёзное сопротивление. Командир считает, что вам стоит следовать за ними по пятам, пока они продвигаются вперёд… Это если каждая секунда на счету, конечно,— добавил солдат, спустя мгновение размышлений.

Он поклонился мне, явно испуганный моим присутствием.

Селена обняла меня, ободряюще стиснув в объятиях. Я поцеловал ее в лоб.

* * *

Мельком взглянув на мёртвые тела и разрушения, я понял, что битва тут была жестокой. Земля буквально была усыпана трупами павших солдат. Казалось, не было ни единого метра чистой земли. Здания вокруг выглядели так, словно их месяцами бомбили из тяжёлой артиллерии. И только купол пощадили, согласно нашим инструкциям.

Судя по всему, тут было столько же наших людей, облачённых в чёрно-белые униформы имперской армии, сколько и сторонников Кшиштинских, которых можно было узнать по их серым боевым костюмам.

Отец не шутил, когда сказал, что решил отправить сюда только проверенных временем ветеранов в нужном расположении духа, чтобы пробиться через оборону города.

Я заметил командира, который ожидал нас у входа в купол. Здоровый парень, похожий на медведя, помахал нам, чтобы мы входили.

— Скорее, вдруг у них тут есть стрелки.

Я подошёл к нему и вошёл в купол.

— Как там ситуация?

— Мы расчистили область и взяли под контроль большую часть купола, но там есть несколько слоёв бронированных дверей. Пока что мы пробились через три, и встретили серьёзное сопротивление. У четвёртых мы застряли. Их защищает несколько сильных бойцов. Я уже потерял там больше, чем несколько человек.

Командир повёл нас по лабиринту коридоров, попутно объясняя ситуацию. Его шаги были быстрыми, но размеренными.

— Возможно ли, что эти последние защитники — это остатки дворян из Кшиштинских? — с любопытством спросила Селена.

— Скорее всего, но мы не смогли этого подтвердить. Я видел, как один из них сражается голыми руками. Он просто раздавил моих людей. Это совпадает с описанием одного из братьев Кшиштинских. Проблема в том, что они все одеты в мантии с капюшонами и носят маски, словно какие-то сектанты, — командир фыркнул, выражая своё презрение. — Всего несколько лет полного контроля над городом и они уже слетели с катушек.

Мы прошли мимо трёх больших бронированных дверей по пути вглубь купола.

У четвёртых дверей столпились люди. На первый взгляд всё выглядело как старая добрая перестрелка.

Солдаты укрывались по обеим сторонам от двери за всем тем, что можно было использовать как укрытие.

— Простите, но мы так и не смогли пробиться дальше. Мы дважды пытались войти, но оба раза нас просто сокрушили, — извинился командир. — В данный момент я ожидаю ещё один отряд подкрепления, который должен быть тут через несколько минут.

— Если только у нас есть эти несколько минут. Дайте мне взглянуть.

Я подошёл к парню, который присел возле двери и запускал огненные шары в пространство, что было за ней.

Я похлопал его по плечу, и он поднял голову, чтобы посмотреть на меня. Взмаха руки было достаточно, чтобы сказать ему дать мне место. Он отошёл в сторону, и я встал на колени, чтобы мельком выглянуть из-за угла.

Едва только я резко выдернул голову обратно, несколько пуль разрезали воздух в том месте, где моё лицо было всего мгновение назад.

— Около двадцати человек с оружием за баррикадами. Четверо, которые выглядят как заклинатели, удерживают заклинания щита, а ещё десять ребят в мантиях позади них выглядят как лидеры.

— Они уже убили троих наших лучших стрелков. Послав пули прямо промеж глаз. Даже новые автоматические лечащие устройства не помогают от этого. Или ты быстро прячешься за укрытием, или ты покойник, — сказал солдат, который уступил мне место, с болезненной гримасой на лице.

Не нужно спрашивать, почему у наших людей возникли проблемы. Учитывая количество мёртвых людей на полу, я могу лишь представить его чувства.

Крики вражеского отряда дополнили жуткий хор, создав жуткую мелодию, от которой по спине пробежала дрожь. Атмосфера была напряженной, воздух тяжелым от тяжести их общего страха перед надвигающейся войной.

Я закрыл глаза и глубоко вдохнул, наслаждаясь прохладным, влажным ощущением ночной росы на коже, прежде чем медленно выдохнуть.

— Хаа…

Открыв веки, мои голубые глаза смотрели за пределы форта с лицом, лишенным всякого выражения.

Обширный луг, окружавший лагерь, теперь был покрыт густым белым туманом.

Хотя я знал, что использование людей для проверки моей магии было морально неправильным, я не обращал на это внимания; мне было все равно.

Черт побери, теперь это была моя жизнь, и я делал все, что хотел.

Более того, поскольку мы были врагами, это никого не волновало.

Благодаря программе обучения Академии, я добился значительного прогресса как в физических, так и в магических способностях.

Шаги и крики вражеских войск становились все громче с каждым мгновением. И уголки моих губ вытянулись в дугу, прежде чем я пробормотал.

— Итак, начнем?

Наполненный волнением, я начал читать заклинания уверенным голосом, мои слова раздавались в тишине пространства.

Через несколько мгновений яркий золотой свет осветил местность, когда на земле материализовались бесчисленные замысловатые линии.

Огромный пустой Магический Круг продолжал расширяться, начиная с вражеского лагеря и постепенно расширяясь наружу, пока не охватил весь луг.

Когда-то пустой Магический круг медленно заполнялся руническим языком, постепенно, пока я продолжал читать заклинание.

Сразу после того, как Магический Круг выкачал мою ману, кровь потекла по ноздрям.

Мои лазурные глаза светились маниакальной интенсивностью.

Вскоре земля начала сильно трястись в тот момент, когда была применена мощная магия.

— Ч-что происходит⁈ — Оглушительный грохот сотряс землю под их ногами, посылая волну паники, прокатившуюся по группе.

Вражеские войска потеряли равновесие, спотыкались и падали.

Их броня лязгала о землю, в то время как другие лихорадочно искали, за что можно ухватиться.

«Бум! Бум!»

Когда серия оглушительных ударов эхом разнеслась по окрестностям, земля внезапно перестала трястись и теперь стала неподвижной и тихой.

Армия в замешательстве огляделась, пытаясь понять, что только что произошло.

Они посмотрели друг на друга, на их лицах отразилась смесь страха и неуверенности.

Несколько мгновений никто не разговаривал.

Единственным звуком был шелест листьев на деревьях и редкий скрип ветвей.

Затем медленно солдаты начали подниматься, поначалу осторожно, как будто боясь, что земля может снова начать трястись в любой момент.

Один за другим они проверяли себя на предмет травм, чтобы убедиться, что все еще готовы к бою. У некоторых из них были порезы и синяки от падения, но ни одна из травм не казалась слишком серьезной.

Независимо от ущерба, армия знала, что им нужно продолжать наступление.

У них была миссия, и они не могли позволить землетрясению остановить их.

Они собрали свое оружие и мужество, чтобы снова отправиться в путь; полны решимости достичь цели, несмотря на препятствия, встающие на их пути.

Пройдя полчаса, они в конце концов столкнулись с густым туманом.

Два часа назад шпионы доложили, что беспокоиться не о чем, поэтому армия начала входить туда.

Туман был настолько густым, что они едва могли видеть то, что было перед ними. Им пришлось замедлить темп и двигаться осторожно, чтобы не заблудиться или не разлучиться.

Солдаты шли плотным строем, с оружием наготове, всматриваясь в туман в поисках признаков опасности. По мере того, как они углублялись в туман, солдаты начали испытывать чувство беспокойства.

— Ууу!! — Ууу!!

Внезапно тишину разорвал громкий шум.

Услышав звук трубы в рог, солдаты стиснули зубы от разочарования. Понимая, что их план внезапной атаки провалился.

Несмотря на неудачу, командующий отрядом оставался решительным и решительным.

Он знал, что они не могут позволить себе сдаться сейчас и в ближайшее время, кричал он.

— ЗАРЯЖАТЬ!!!

— Уаааа!!!'

С яростным боевым кличем войска ринулись вперед, держа оружие наготове.

Я посмотрел вдаль, затем увидел яркое огненное кольцо, окружающее лагерь. Я вынул меч и направил его в сторону левого бока.

«Кланг!»

При столкновении лезвий полетели металлические искры, и мой лоб сморщился, узнав нападавшего.

— Кияаа!!

Я изогнул свое тело и поспешно поднял меч, защищаясь от приближающейся атаки.

«Кланг!»

Наши клинки столкнулись.

Я оттолкнул свое оружие в сторону и призвал кусок земли, используя его, чтобы с силой отбросить человека назад.

«Ааа!!»

Я развернулся и быстро ударил мужчину в шею. Кровь хлынула, и он упал на землю.

Вытащив меч, я поспешно прыгнул вперед, когда человек позади меня замахал мечом. В тот момент, когда я завис в воздухе, в моей левой руке появился кинжал, и я ловко метнул его вперед.

— Ага!

Мужчина упал, когда кинжал пронзил его сердце.

Когда грохот лязга оружия пронзил мои уши, я немедленно побежал и посмотрел вниз внутри лагеря и обнаружил, что лагерь перевернулся.

Было видно, как солдаты сражались друг с другом, и я мог видеть, как секция противника была подожжена.

— Что за?

Когда рядом со мной ярко сверкнула вспышка и все побелело, я понял, что уклоняться от бомбы уже поздно.

Впервые в жизни мысль: «Я умру?» закралось в мое сознание.

«Бум!»

Громовой взрыв потряс лагерь.

Стена форта развалилась, разбросав обломки и клубы пыли в воздухе.

Земля сильно задрожала, и по окрестностям быстро прокатились ударные волны, вызвав мощный порыв ветра, пронесшийся по окрестностям.

Удар был настолько сильным, что битва на мгновение остановилась, поскольку бойцы прикрыли глаза и твердо поставили ноги на землю.

Поскольку земля продолжала дрожать, несколько солдат споткнулись и упали, а затем взлетели в воздух, как листья в бурю.

После того как земля прекратила сильнейшую вибрацию и ветер утих, все взгляды обратились к эпицентру взрыва.

Обломки разного размера падали с неба, рассыпаясь по ландшафту, словно смертельный дождь.

Руки Селены поднеслись ко рту и она ахнула от шока, сердце колотилось в груди.

Она не могла поверить в то, чему только что стала свидетелем.

— Ах, Алекс…

Не только она, отец и офицеры имели одинаковое выражение лица.

Я провел пальцами по волосам и зачесал их назад. От шока, который я испытал, лицо мое побледнело. Я потянулся к своей броне и ловко что-то вытащил из нее.

Разжав кулак, перед глазами появился клубящийся дым с черной кисточкой.

Я не мог не усмехнуться.

Что ж, я должен признать, что это полностью моя вина в том, что я ослабил бдительность и чуть не погиб.

Но кто мог знать, что те ублюдки, которые ранее напали на меня, несли с собой бомбы и взорвали себя?

С этими словами я переключил свое внимание на предстоящую битву.

Почувствовав что-то брошенное в мою сторону, я поспешно создал вокруг себя ветровой барьер.

«Хлоп! Хлоп!»

Две стрелы попали в щит, раскололись и упали.

Быстро рефлекторно я повернул голову туда, откуда летели стрелы.

Я создал два земляных шипа и направил их в двух лучников.

— Кркх!

— Уркх!

Кровь брызнула в воздух, когда земляной шип пронзил горло лучника и упал на землю.

— Ураа!!

Мой взгляд скользнул вниз, привлеченный возобновлением битвы внизу. В воздухе разнесся оглушительный звон мечей и хор боевых кличей.

Их клинки сверкали в лунном свете, бросая жуткое сияние на хаотическую сцену, развернувшуюся подо мной.

Настоящая угроза исходила не от их армии за стеной, а скорее от шпионов, которые были хитро внедрены среди наших людей.

Проблема все это время скрывалась на виду.

Когда я переключил свое внимание на лагерь, оранжевый свет осветил темное ночное небо. Пламя взмыло высоко в воздух, добавляя жуткое свечение хаотичной сцене внизу.

Вдалеке были слышны плачущие звуки, смешанные со страхом.

Заорав в тревоге, большинство защитников обернулись к магу, который, по-видимому, собирался кинуть заклинание стратегического класса прямо в нас.

Я прекратил создавать иллюзии и моментально заскочил обратно в укрытие, когда пули стали отпрыгивать от моего персонального щита. Наши ребята начали действовать, пробиваясь через стены, теперь получая гораздо меньше огня, чем в другом случае.

Купол моментально превратился в ад из пуль и взрывов.

Всё смешалось в хаосе, когда наши парни набросились на врагов, а у меня уже не оставалось времени на праздные раздумья, так как одна фигура в капюшоне появилась прямо передо мной.

Его удар кулаком пробил мой щит и попал в грудь, от чего я отлетел назад. К счастью, большую часть удара поглотили щит и броня, иначе было бы болезненно.

— Какими судьбами. Помнишь, как ты пригвоздил меня к полу академии!

Тип в мантии скинул капюшон.

Кшиштинский!

Я улыбнулся ему.

— Ты что, в жрецы подался? Тоже повелся на байки про бессмертие и сорок девственниц?

Его взгляд стал туманным, и он потерял свою самодовольную улыбку. Очевидно, ему было сложно разобрать мои слова. Затем его лицо осветилось гневом, после того как он напряг мозги, чтобы понять, что я сказал.

— Ну чего за нафиг дерзость! Скоро и ты сам будешь трястись перед единственным настоящим богом! Как только он заскочит сюда, те, кто в него не верит, прямо вспыхнут огнем!

Когда этот тип сменил свою морду с яростного безумия на обычное безумие, я даже начал немного переживать за психику этих чуваков. Пока я допрашивал тех, кто меня атаковал на коронации, они рассказывали, как им живется в Городе, и это было нечто.

Тогда казалось, что Кшиштинские просто развлекаются, не особо веря в свои выходки. Но сейчас вот выходит, будто они и сами в свою религиозную чушь начали верить.

Мои губы скрутило от отвращения. Даже когда я был богом, я никогда не опускался так низко, чтобы поглощаться своей же пропагандой. И вот тут я еще больше бесился от самой идеи распространения какой-то религии.

— Похоже, вы слишком долго были в осаде. У вас там в голове кисель забродил до алкоголя.

Он крикнул и вытащил меч. Потом, как прыгнул на меня, а я ушел в сторону.

Я заметил, что где-то поблизости Селена и отец взялись за дело с другими типами в капюшонах. А командир и его солдаты решали вопросы с людьми противника, устроив настоящую бойню.

Увернувшись от еще одного удара, я неуклюже отсек в ответ, прежде чем понял, что за все эти годы он совсем не вырос. Неужели у него не было никаких достойных соперников, пока он здесь творил свои культовые штучки?

Но, кажется, его тоже зарядили магией. Он накачивал ману, чтобы улучшить свое тело, при этом теряя ее как космический дурак.

К счастью, я предвидел такой поворот, и мы тоже немного подзарядились.

Моя личная броня постоянно конвертировала ману из небольшого аккумулятора, направляя ее в тело.

Он продолжал делать выпады со своим мечом, пытаясь уйти от моих клинков. Его скорость росла, ставя меня под давлением, пока я не решил, что хватит.

Я отправил огненный шар ему прямо в башку. Его сильная аура как-то его спасла, но на миг он был ошеломлен.

Глава 22 Пришествие Амона

Я запустил огненный шар прямо в его лицо. Его мощная аура защитила его, но он был ослеплён на мгновение.

Сделав удачный удар в колено Кшиштинского своим вращающимся клинком, я сбил его с ног. Воспользовавшись моментом, я извлёк меч из его рук и приколол его к земле.

Его глаза расширились, увидев, что я был готов к атаке.

— Это как в старые времена, да не так ли? Я уже однажды прижимал тебя к полу, но ты по-прежнему не усвоил урок.

Он глупо улыбнулся, в его глазах зажглась мания.

— Да, как тогда, но ты все равно потерпишь поражение.

Недовольный его отсутствием желания смириться с ситуацией, я опустил свой клинок. Зачарованный стальной клинок пронзил его. Руны на оружии сверкнули, поглощая энергию в его теле, и засияли зелёным светом, захватывая его душу.

Нет смысла затягивать с заблуждающимся типом, как он. Лучше быстро закончить. Последние признаки жизни исчезли из его глаз, и я извлек клинок, вернув его на место.

Осмотрев вокруг, я увидел, что хаос немного утих. Большинство последователей Кшиштинских были повержены, но шесть фигур в капюшонах продолжали сражаться. Обычные солдаты не могли сравниться с их силой, поэтому им приходилось уклоняться и стрелять с дистанции, пытаясь медленно пробивать щит своих противников.

— Почему пламя до сих пор не потушено⁈ — спросил командир армии.

— Мы делаем все, что можем! — Несмотря на все усилия стоящих за ним магов стихий, огонь бушевал, его пламя жадно лизало лагерь.

Стихийные маги вызвали воду из земли внизу, их лица скривились от сосредоточенности, когда они пытались потушить пламя.

Но огонь был упорным и не хотел угасать.

«Кап!»

Маг вздрогнул, когда что-то упало ему на голову.

Непроизвольно он посмотрел на небо, и его глаза расширились от недоверия.

Он не мог поверить в то, что только что увидел.

— Это… — Он указал на небо.

Мужчина рядом с ним в замешательстве нахмурил брови и проследил за его взглядом. Когда он поднял голову, на его лице отразилась та же реакция.

— Ах!

Заинтересовавшись, остальные последовали их примеру, и на их лицах отразился шок, когда они увидели невероятное зрелище.

Там в небе висел огромный Магический Круг, украшенный замысловатым золотым светом. Вскоре с Круга пошёл дождь, постепенно переросший в проливной дождь, промочивший их тела.

— Идет дождь, — пробормотал стихийный маг.

Земляной аромат наполнил атмосферу, когда дождь пропитал почву и смыл кровь. Медленно пламя начало утихать, зажигая проблеск надежды среди солдат и беженцев.

Тяжело вздохнув, я пробормотал:

— Теперь они могут больше сосредоточиться на борьбе с врагом, и я тоже.

Когда я переключил свое внимание на луг за пределами форта, звук эха шагов снова наполнил воздух.

Селена отлично справлялась с противниками, побеждая в бою. Это давало нашим людям возможность применять свою стратегию. Но повстанцам нужно было быть осторожными, чтобы не поддаться на её крючок.

В какой-то момент один из наших парней ослепил врага дымовой гранатой, и Селена сразу воспользовалась этим. Она рванула вперёд, набрав скорость, и с помощью своей ауры врезалась в противника.

Наконец, она поймала его, схватила за ногу, махнула и шлепнула его о землю, как куклу.

Парень пытался сопротивляться, но не смог противостоять, так как Селена использовала его, как дубину, чтобы атаковать ещё одного врага. Каким-то образом она удерживала равновесие, несмотря на физические законы.

Моего отца окружили два врага, и он использовал ноги предыдущего противника вместо дубинок, размахивая ими и распрыскивая кровь вокруг. Первая жертва была даже разорвана наполовину и использована им в качестве оружия. Меня даже поразило, так как я раньше не видел, чтобы он так вольно обращался с противниками.

Лица врагов выражали ужас.

— Умри уже! Проклятый монстр!

Когда я взглянул на свою жену, я понял, что там уже ничего не поделаешь. Тот, кто оказался против Селены, был просто бесформенной кровавой кучей.

В вихре схваток и стрельбы, отец неутомимо противостоял своим противникам, в то время как остальные солдаты разгоряченно открывали огонь в их сторону. Но кульминацией стал момент, когда мой отец, силой своей воли, схватил за шею последнего выжившего противника.

Сжимая его горло, отец с ледяным спокойствием произнес:

— Посмотрите, кто у нас тут! Старший из Кшиштинских. Вид у него немного помятый, но уверен, это именно он.

Сопротивляющийся мужчина пытался вырваться из страшного захвата, но тщетно. Его ноги изогнуты под странным углом, выражая не только физическое, но и моральное подавление.

— Амон вас всех накажет! — воскликнул он, извергая из себя последние капли ненависти. — Он очистит этот отвратительный мир!

Отец встряхнул его, словно подчеркивая бешенство и беспомощность пленника, и тот даже начал издавать глухие хныканья.

— Они действительно сошли с ума, — вздохнул отец, когда его взгляд скользнул по замученному лицу противника. — Надеюсь, что это не из-за нашей родословной. Меня тошнит при мысли, что мы, возможно, связаны с этим человеком кровью, хоть и в далеком степенном родстве.

Наконец, я смог посмотреть внутрь купола.

Там было совсем пусто, кроме баррикады и сцены в конце. Когда-то, вероятно, это был место для фестивалей, но теперь его почистили, чтобы освободить место дляритуального круга на земле.

Весь этот круг занимал половину поля и был выгравирован на земле, а затем покрыт металлом, чтобы никто не споткнулся и не помешал магии. Из-за огромного количества энергии, вложенной в это автономное заклинание, металл светился ярким белым светом. Прямо под центром купола, внутри круга, стоял алтарь с ящиком.

Двое солдат приближались к нему. Один из них посмотрел внутрь, ничего не трогая.

К счастью, они не пытались ничего менять. Если бы кто-то без должных знаний стал лазить в этом круге или что-то с ним делать, у меня был бы настоящий инфаркт.

И вдруг на лице одного из солдат появилась безумная улыбка.

— Есть только один истинный бог! Амон! Все, кто не достоин его, должны умереть!

Он поднял оружие и выстрелил своему товарищу прямо в грудь, убив его. Потом он направил оружие на меня, и я моментально бросился на пол.

Мои люди тут же отреагировали, и огонь из пушек превратил этого человека в дырявое сито.

Еще один солдат проявил мужество, приняв правильное решение. В этом мире магии ловушки, воздействующие на разум, не редкость. Нет бойца, который бы не сталкивался с такими штуками.

Солдат отбросил оружие и подошел к ящику, закрывая глаза рукой. Он вытянул свободную руку, закрыл крышку, после чего поднял обе руки, отводя их от артефакта.

— Я в порядке! К черту Амона! Не стреляйте!

Пока я вставал с земли, врачи из армии вошли в купол и начали заботиться о раненых.

Увидев, что командир уже всё устроил, я подошёл к алтарю, внимательно изучив соединения между ним и кругом призыва, а затем и самим алтарём. Видимо, он играл ключевую роль в создании заклинания.

— Вот где источник всех наших проблем за последние годы.

Селена присоединилась ко мне и посмотрела на ящик. Она его подняла и встряхнула, прежде чем я успел её остановить…

Я широко раскрыл рот, наблюдая за её весьма научными методами!

— Ты могла взорвать нас всех! Или тебе могло промыть мозг!

— Похоже, в нём ничего нет.

Она раздавила ящик руками. Появилось несколько магических искр, и послышалось жалобное шипение умирающего артефакта, после чего он превратился в бесполезный мусор.

— Не считай меня дурой. Может быть, я не умею создавать заклинания, но у меня божественная чувствительность к энергии. Здесь нет никаких связей между ловушечным ящиком и кругом призыва.

— Ах!

Я потряс руками. Это могло пойти множеством путей, но поздно дуть на воду, когда молоко уже обожгло.

Например, не позволить враждебно настроенному богу войти в этот мир.

Отец подошёл к нам, приволокши с собой главу рода Кшиштинских, который хныкал, словно младенец.

— Он говорит, что в этом ящике было «послание» от Амона.

Проигнорировав его, я просто вошел в круг вокруг алтаря, вытащил нож и стал резать некоторые светящиеся металлические соединения. Неважно, что это за безумная коробка, нам нужно прекратить этот ритуал.

— Как дела, Алекс? — спросила Селена, глядя мне через плечо.

Я продолжал возиться с алтарем, где казалось, что это безопасно, но через минуту мне стало ясно, что разрушение ритуала и выпуск энергии в окружающую среду могут быть сложными без серьезных последствий.

— Да как-то я бы не сказал, что очень хорошо.

Внезапно Кшиштинский вытащил нож из туники и разрезал свое запястье, прежде чем я успел его остановить. Он стал махать руками, продолжая сражаться с отцом, и брызгать кровью по полу.

Алтарь начал пульсировать, и Кшиштинский закричал:

— Амон идет! Амон идет, чтобы очистить этот мир!

Черт! Может быть, кровь была каким-то катализатором? Я пнул алтарь и отколол от него кусок. Руны вспыхнули, издавая жужжащий звук.

— Ого! Что ты черт побери делаешь! — взмолился отец, удерживая безумного сектанта на полу.

Я пожал плечами.

— Кажется, это уже вызвало какую-то реакцию! Кровь как-то активировала ритуал.

Почувствовав, что у нас остается лишь ничтожное количество времени для изысканных и необычных решений, я решительно пнул алтарь всей силой своего тела, в то время как энергия маны направлялась через меня. Проклятая структура разлетелась на куски, но круг продолжал пульсировать интенсивным белым светом.

«Дерьмо! Если бы у меня было хоть немного времени, чтобы внимательно рассмотреть всё это», проклинал я себя.

И внезапно осенило меня неприятное осознание того, что мы явно опоздали. Время и возможности иссякли.

Реальность внезапно исказилась, и взрывная волна вырвала нас из центра круга. В это время вся энергия устремилась к центру ритуала, образуя фигуру из серебристого света.

— Так, так. Посмотрите только. Кто бы мог подумать, что смертные окажутся столь упорными, — ухмыльнулся бестелесный голос.

С трудом поднимаясь на ноги и проклиная свои неудачи, я увидел, как фигура материализуется в образе Амона. Белая туника, кушак с изысканными орнаментами, загорелая идеальная кожа — всё это было как в моих воспоминаниях, за исключением того, что волосы у него теперь были длиной пальца, в отличие от короткого ёжика, который я помнил.

Кшиштинский освободился от оков и стремительно двинулся в сторону Амона.

— Амон! Вылечи меня! Накажи этих неверных! — кричал он, полностью лишенный разума.

— Ты раздражаешь, кем бы ты ни был, — отрывисто бросил тот в ответ.

Амон, владыка сверхъестественных сил, демонстрировал свою непреклонность, выполняя манёвр взмаха рукой в сторону несчастного Кшиштинского. Безжалостно отброшенное, это несчастное создание со всей силой столкнулось со стеной купола, издав «шмяк», а затем было раздавлено, словно беспомощное насекомое.

Амон поднял взгляд, и его уголки губ опустились с презрением.

— Ты мешаешь мне разглядеть врагов.

С мощным взрывом купол разлетелся на осколки, как палатка, подвергнутая неудержимой силе ветра. Избавившись от преграды, которая мешала ему видеть, бог поднялся в воздух и начал кружить, не обращая внимания на человеческие страдания.

Рука отца схватила меня, таща вниз.

— Что нам делать? Это же настоящая мощь бога?

Мои брови нахмурились.

— Кажется это только начало.

Селена присоединилась ко мне, ее взгляд был лишен тревоги:

— Нам нужно спрятаться и молиться, чтобы он на нас не обратил внимание.

Под покровом ночи мы тщательно планировали наше бегство, словно хитрые мышки, спотыкающиеся о нечто невидимое. Внезапно мы ощутили, как внезапный рёв энергии пронзил Амона, окунув его в ослепительный свет разрушительных сил.

Несмотря на мощь этого потрясающего зрелища, атака не причинила ему никакого ущерба. Вместо этого она с размахом отразилась вокруг, раскалывая здания и поглощая выживших.

— Нет! Идиоты! Неужели вы не видите, что выстрелить в бога — безрассудное безумие! — проревел я, в бессильной ярости, не в состоянии повлиять на безрассудное решение моих подчиненных.

Вероятно, те, кто остался в живых, решили принять меры. Я попытался укрыть глаза, пытаясь уберечь их от бликующего света, чтобы хоть как-то понять, что происходит. Однако свет, излучаемый Амоном, сравнимый с яркостью солнца, лишал меня даже возможности прямо на него взглянуть.

— Ха-ха-ха-ха! Смертные всегда так забавны! — прогремел его голос.

Амон, словно волшебным мазком, отомстил стрелявшим из главной пушки. Все это строение, согнулось, раскололось, словно игрушечная постройка, разбитая на куски.

— Нет! Проклятье! Я потратил годы на её создание! И на обучение артиллеристов! — мой крик был лишь отголоском беспомощности.

Разломанные обломки начали падать к земле, подобно горящим метеоритам. При столкновении с землей они взрывались в огненной феерии, оставляя практически ноль шансов на выживание тем, кто оказался под ними.

— Все, кто присутствует, срочно готовьтесь к эвакуации! Отдавайте приказ отступать, и не оборачивайтесь! — решительно провозгласил я, направляя свои инструкции к окружающим.

Мысль о том, чтобы вступить в бой с Амоном в моем текущем состоянии даже не возникала в голове. Бывают моменты, когда единственным разумным решением является развернуться и бежать.

Селена, наконец, пришла в себя. Она крепко схватила меня за руку и кивнула.

— Давай убежим!

Амон, величественный и могущественный, возник перед нами, создавая ощущение тьмы и угрозы, которые неслись от его внушительного присутствия.

Невозможно было избежать взгляда бога, и мои возможности уклонения от него казались бесполезными, особенно с учетом того, насколько тяжело мы пострадали.

Амон медленно опустился, превращаясь в угрожающую фигуру, изучая меня с поднятой бровью. Его слова прозвучали насмешливо, когда он обратился, как к одной из «смертных игрушек». Его внимание вернулось ко мне.

Я попытался сохранить спокойствие, предложив ему вариант, что мы, возможно, связаны далеким предком. На это Амон лишь пожал плечами, выражая полное равнодушие.

Затем он объявил, что пока оставит Селену в живых, чтобы наблюдать, как он разрушает наш мир. Его слова звучали как угроза, и он указал пальцем на мою шею, отправляя луч белого света, который пронзил мою плоть. Ощущение боли было ошеломляющим, и я пытался зажать свою рану, пытаясь восстановить дыхание.

Попытка использовать заклинание лечения оказалась тщетной, и я остался на коленях, пытаясь найти решение. Амон объявил, что его заклинание отменяет любые попытки лечения смертных. Сознание медленно покидало меня, и я осознавал, что нужно срочно действовать.

Амон покинул место, неся с собой угрозу и разрушение. Я рухнул на землю, ощущая, как кислорода не хватает, и в темноте начал терять сознание. Селена приблизилась, схватив меня за руку, и издалека ее слова звучали как последнее прощание, когда я погружался во тьму.

— Оооххх… — я застонал и обхватил голову руками.

У меня голова раскалывается! Должно быть меня очень сильно стукнуло. Когда я попытался пошевелиться, я понял, что меня придавило чем-то тяжёлым. Неужели меня похоронило заживо?

Я сконцентрировался и перенаправила поток маны во мне, циркулируя энергию через мои меридианы и каналы маны, пока я не убедился в том, что, как минимум на восьмидесяти процентах моего нынешнего уровня энергии.

Рядом я увидел Селену:

— У меня был очень странный сон. Может, расскажешь мне, почему мы снова живы? — Спросил я.

Она бросилась на меня, обнимая и целуя меня. Её слёзы не переставали литься.

— Я думала, что снова тебя потеряла. Но теперь мы будем вместе навеки! Навеки!

— Ха-ха-ха… — я усмехнулся и погладил её по спине. — Похоже, что… вместе… навеки…

Глава 23 Конец Амона и Града Небожителей

Я прилетел на боевое поле.

Множество военных старались остановить Амона с использованием своих только что полученных сил. Он парил в воздухе над полями, направляя взрывы чистой энергии на всех, кто был слишком близко. В общем, здесь, вероятно, было более сотни магов, пытающихся победить его.

Только небольшая группа людей действительно пыталась сражаться с Амоном, в то время как большинство мужчин и женщин на поле битвы делали все возможное, чтобы минимизировать ущерб окружающей среде. Они не очень успешно справлялись с этим, поскольку большинство из них были младшими или средними магами. Единственные, кто могли стоять на одном уровне с Амоном, это Селена, а также удивительно, отец, Анфиса, Гаврил и Марк.

Все их удерживало то, что, чтобы пробить защитную ауру Амона, понадобится слишком много энергии, и это причинит большой вред нашему миру. При этом самому Амону явно было всё равно.

Он расточал свою энергию, забывая обо всем, и маги вокруг него старались изо всех сил или отклонить, или поглотить его энергию.

Я ожидал такой ситуации, но всё было хуже, чем я представлял.

Пока я пытался придумать, как лучше всего вмешаться, Амон схватил Анфису за шею и начал трясти её, как куклу, выжимая жизнь из неё. И хотя у Амона было преимущество, он всё равно выглядел обеспокоенным.

Вот это да, удивительно, когда обычные смертные, которые должны быть как насекомые, вдруг начинают давать отпор.

Воспользовавшись моментом отвлечения, я телепортировался прямо перед Амоном и коснулся его груди кончиком своего посоха.

— Кто ты такой? — рявкнул он, прищурившись. — Я думал, что тебя уже уничтожил.

— Просто считай меня призраком из прошлого. В буквальном смысле, — я пожал плечами. — Так что мы будем делать? Ты собираешься сэкономить нам время, или мне придется сначала тебя поколотить?

Его глаза прищурились, увидев мой посох.

— Еще одно древнее оружие.

И тогда на его лице появилось понимание.

— Ты — Аль-Эскандер!

— Эй, новое тело, понимаешь, — я пожал плечами. — Мне пришлось немного времени, чтобы освоиться, но теперь оно мне по вкусу.

Селена моментально появилась рядом, когда купол закрылся, запирая нас с Амоном. Диаметр у него, кстати, пятьдесят метров.

Амон обвел взглядом, оценивая ситуацию.

— Как так получилось? Вы в курсе, что вы делаете? Вы же сопротивляетесь Небесному Граду!

— Небесный Град в этом мире не имеет веса. Тут мы хозяева, — Селена рассказала ему новости.

Его лицо загорелось от гнева.

— Кто ты такая, чтобы… нет… — он сжал зубы, пытаясь управиться с эмоциями.

Он перевел взгляд с меня на нее и поклонил голову.

— Так вы теперь вместе работаете? — он посмотрел на нас.

Моя жена напряглась, но я положил руку ей на плечо, чтобы успокоить.

— Теперь на нас не действует тот мирской обман, который ты использовал, чтобы нас разделять. Ты больше не владеешь людьми.

— Ах, — он щелкнул языком, видимо, разочарованный. — Вы же знаете, что все ваши усилия напрасны. В конце концов, вас ждет страдание. Может быть, вы и поймали меня врасплох, но с теми за кто остался в Небесном Граде так не будет. Они узнают, что случилось, если я не вернусь. Мы подавим восстание и запрем вас навсегда.

Он бросил в нас заклинание, но я отразил его своим посохом.

Размахнув кристаллом маны по матрице заклинания, я разгонял энергию. Атака Амона рассеялась, словно я расколол паутину паука палкой.

Он посмотрел на меня, удивленный, как легко я ему противостоял.

— Ты иссяк, Амон, — усмехнулся я. — Ты всего лишь обычная обезьяна, а я — парень с гранатой.

Его выражение стало мрачным, и он махнул рукой, послав меч из белого пламени в сторону Селены.

Она лишь покачала головой, уклонившись от заклинания, и не тратила усилий на уход.

В это же время что-то пролетело настолько быстро, что я даже не увидел. Оно врезалось мне в грудь и упало.

Недовольно нахмурив брови, я посмотрел вниз, ругая себя за свой недостаток бойцовских навыков.

На земле у моих ног лежал нож из кристалла маны. Он выглядел шикарно, с синим и стекловидным стержнем. Это объясняло, почему он так легко пронзил мою ауру.

Длиной в половину моего локтя, с немного изогнутым лезвием. Нижняя часть рукояти заканчивалась удобным кольцом. Он был тоньше, чем обычный боевой нож, но кристалл маны не подвластен тем же ограничениям, что и металл. Где металл гнется в руках, как глина, кристалл легко разрезает ауру или защиту.

Помню этот клинок, как будто это было вчера, и вот решил забрать его обратно. В конце концов, это моя работа.

Воспользовавшись телекинезом, я поднял кристалл в руке и осмотрел щель, которую он пробил в грудной броне. Даже с множеством зачарований, металл не представляет преграду для божественного творения.

Если бы не второй слой брони, спрятанный под металлическим покрытием, я бы получил смертельное попадание.

— Как… — начал Амон, отступая, оставшись без вариантов.

— Мне нравится этот клинок. Ты не против, если я его на миг возьму?

Селена подергала меня за рукав, смотря на мой посох.

— Зачем? Ты же не маг.

Нехотя, я передал ей посох, за который она так настойчиво тянулась.

Как только посох оказался в ее руках, она подняла его, готовясь сделать мощный удар.

— Не переживай. Это прочное творение.

Пытаясь остановить ее, я сказал:

— Им не предназначено использоваться…

Амон прервал меня:

— Не игнорируй меня!

Он крикнул и прыгнул на нас, но Селена внезапно оказалась рядом с ним, держа посох, как дубинку.

Посох с силой ударил Амона в живот, и он отлетел, отскочив от барьера, который нас удерживал.

Пришлось закрыть глаза от порыва ветра, когда Амон полетел вперед, и Селена догнала его, мощно ударив по плечу.

— Это инструмент для создания заклинаний! — пожаловался я.

Но Селена не слушала, размахивая посохом, как дикарь с ядерной ракетой в руках. И все, что она делала с ним, это колотила всё подряд!

Проигнорированный, я наблюдал за этим «избиением», которое проводилось с невероятной тщательностью.

В какой-то момент казалось, будто она его убила, и я уже готов был ловить его душу, но тут Селена бросила в него мешочек какого-то жёлтого порошка. Содержимое этого мешочка восстановило его тело, которое было почти мёртво, и быстро ожило ко второму раунду.

Полчаса и два мешочка порошка спустя, мне посчастливилось видеть Амона, который рыдал, как ребёнок. Его тело было изломанной массой, бесполезно дёргалось, словно рыба на берегу. Я честно говоря, даже сомневался, как он оставался живым. Селена действительно вывела навык нанесения не смертельных ран до искусства.

Смотря на «бой» сомневаюсь, что в теле Амона остался хоть один осколок кости, большой как мой ноготь.

Барьер вокруг нас несколько раз мигал, но не сломался, Селена с трудом удерживала свою энергию.

Посмотрев вокруг, заметил, что лица тех, кто стоял снаружи, были бледными. Им пришлось наблюдать за всей этой сценой, пока они изо всех сил поддерживали барьер, слушая крики боли и ужаса Амона.

Селена закончила свои упражнения, бросила свою жертву на забрызганную землю арены. Вернулась ко мне и вложила в руку окровавленный посох.

— Спасибо, дорогой. Надеюсь, я снова смогу его у тебя взять, если что.

Кручу посох между пальцев, не игнорируя липкость от крови и ошмётков.

— Кхм. Может, тебе сделать что-то особенное?

На самом деле, не уверен, стоит ли давать ей оружие из кристаллов маны. Не появятся ли у неё такие же навыки, как с ножом? Это не нарушение кодекса войны?

Теперь он выглядит грязным…

Может, просто сделать новый посох и выбросить этот?

Тяжело вздохнув, подошёл к мешку мяса, который всего десять минут назад был живым. Ткнул в него кончиком посоха, вызвав стоны и шмыгания, с течением крови и прочих жидкостей из ран и отверстий.

— Фу, как пахнет!

Я чуть не задохнулся и прикрыл свой нос рукавом, вот только металл моей брони вряд ли мог помочь против этой вони.

Видя, что нет особого смысла в дальнейшем наказании, я постучал по тому, что, предположительно, было лбом Амона. Трудно было сказать наверняка, не разбирая на части всё это отбитое мясо.

Его душа легко отсоединилась от тела, почти с радостью желая отправиться к загробной жизни. Обычно мне приходится вырывать душу из людей, но не в этот раз.

Пока что я запечатал его в своём посохе до последующего допроса. Может, я даже воскрешу его, после того, как тщательно сотру его воспоминания.

После того как тело Амона стало неподвижным и безжизненным, остальные отпустили барьер.

А значит, мы больше не были просто королём и королевой, а правителями мира, наполненного бессмертными богами и демонами.

Такое ощущение, что всё стало гораздо сложнее, чем должно было быть.

* * *

Прошло несколько лет. Благодаря Путям, которые открылись после призыва Амона, мы смогли открыть сезон охоты на богов. Небесный Град, где они до этого обитали больше перестал быть безопасным для них.

— Ха-ха-ха!

Признаюсь, я чуть не сорвался с катушек, когда расколол своего первого врага, а его обломки полетели по всему двору. Наконец-то я почувствовал, что живой! Ничего не сравнится с тем адреналином, который в жилках кипит после такой однозначной резни!

— Ого, да!.. — Я ведь никогда не думал, что эти деревенские ребята смогут что-то такое вытворять.

Опустив свой меч и развернувшись, я махнул им широкой дугой, заставляя этих ребят назад отступить.

На их отъеденных от ужаса лицах отразились гнев и страх, когда они стали свидетелями кончины своего друга. А он теперь тут лежит, порубленный на куски, которые размером с кулак.

— Да ты что, с ума сошел! Зевс тебя снесет!

Один из них замахнулся вперед, его короткий клинок двигался, как молния, а моя алебарда благодаря какой-то своей воле сама блокировала атаку. Мои клинки развернулись, создавая веер, который отделил этого парня от остальных.

У меня под маской засияла улыбка, когда я оттолкнул его, наши ауры столкнулись, и вокруг нас начала таять земля. Мужик как профи перераспределил вес, и в воздухе полетели искры, когда его оружие почти достало до моего сердца. Ниже моего взгляда вспыхнул свет, когда его оружие развалилось об мою броню, оставляя его открытым для контратаки.

Моя алебарда поломалась напополам, превратившись в своего рода топор и длинный шип. У меня на лице появилась улыбка, когда я размахнул топором вниз. Кристаллическое лезвие плавно прошло сквозь ауру этого бога, отрубив обе его ноги в области бедер. Он рухнул, издавая крики, и, чтобы удостовериться, я пронзил его, а затем вновь соединил оба оружия.

Заметив, что одна женщина готовит сложное заклинание, я указал на нее посохом и направил магию в одну из предварительно подготовленных матриц заклинаний. Я не знал точно, что ожидать от ее магии, но мне удалось заметить, что в ней присутствовали эффекты, воздействующие на разум. Поэтому я решил не вмешиваться.

Сложные заклинания, на создание которых ушло бы обычно около десяти минут, вырвались вперед, окружив женщину голубой энергией. Она питалась своей собственной силой.

Я с наслаждением наблюдал, как ужас расцветает в ее глазах, когда она осознала, что происходит с ее магией. Мои чары присосались к ее ауре, как пиявки. Ее попытка оттолкнуть энергию и сбросить свою ауру была умным решением, но неудачным.

Энергия отскочила от нее, затем вернулась и вновь вырвалась наружу. Она взорвалась, словно мясная красная паста, когда плоть отделилась от костей. Ее скелет разлетелся, а костный мозг разлетелся по каменному полу. Ничего не осталось от красивой женщины, кроме косолапых волос.

— Вы такие наивные! — ухмыльнулся я, поднимая барьер, чтобы заблокировать одного из моих противников, отражая поток энергии, который мог разрушить весь замок. — Как будто вы потратили всю свою бессмертную жизнь, чтобы угнетать смертных. Вы просто до смешного слабы!

В этот момент их охватило отчаяние, и я понял, что не стоит расслабляться, поддразнивая их.

В тот момент, когда бородатый парень бросился ко мне, что-то ударило меня в голову, вызвав серьезный приступ заморозки мозга. Я отступил на шаг и чуть не упал, сражаясь с неожиданно мощной психической атакой.

К счастью, моя тренировка в телекинетике с несколькими объектами одновременно требовала строгого разделения моего разума. Несмотря на внезапность атаки, она не сбила меня с толку настолько, чтобы я позволил себе быть побитым второсортным богом.

Мои руки почти автоматически изменили форму посоха на алебарду и блокировали сверкающее молнией копье, брошенное в меня стариком.

Моя голова стучала, как барабан, пока я пытался выявить источник этой психической атаки, считая его или её настоящей угрозой. Её я нашёл, укрытую у стены, в безопасности за своим пантеоном мыслей.

Давно у меня не было такого интеллектуального поединка. Я полагался на идею того, что создает силу бога! Нет более эпического боя, чем битва моей души против другой, поэтому я впустил её, интересуясь, чья божественность возьмет верх, когда я приглашу её в мой ум.

Хаос против… Мудрости!

Пфф! На что ты полагаешь свою божественность? Мудрость может казаться могущественной, но только пока ты не осознаешь, что она базируется на людях, а не на силе природы! Без сознания нет мудрости.

Женщина разочаровалась, когда я опустил ментальные барьеры, позволяя ей заглянуть в глубины моего существа. Она содрогнулась. Её глаза пошли в разные стороны, и она начала изрыгать нечленораздельные слова. Колени подогнулись, и она упала, словно срубленное дерево, крича что-то невразумительное.

— Безликое существо, создающее и разрушающее! Неведомые знания, хранящиеся под загадочной улыбкой, никогда не произнесенной!

Она покрыла землю своим рвотным потоком, пытаясь вымолвить слова.

— Афина! — крикнул один из богов, и я улыбнулся.

Вот как обстоит дело с теми, кто отступает от привычного разумного пути. Может быть, Афина однажды осознает значение нашего столкновения и найдет свет в том, как двигаться дальше в роли волшебника ума.

— Отступаем, — приказал бородатый.

— Но мы не можем! — напомнил ему один из его подчиненных. — Пути заблокированы.

— Не уходите, — я бросился на парня, размахивая своей алебардой. — Мы еще не закончили!

Он снова махнул своим копьем и рванул вперед, полностью уверенный, что может блокировать мой удар. Наши оружия столкнулись, и на короткое мгновение казалось, будто этот парень реально готов к вызову. Но даже если его божественность смогла бы противостоять моей, то его оружие точно не справится.

Лезвие моей алебарды прорезало его копье и воткнулось в его торс с характерным «чваком», отрубив при этом его правую руку. Не обращая внимания на внезапную тишину, я вытащил свою алебарду из его лидера, позволив ему повалиться на колени.

Тип был просто варваром с палкой, пытающимся бросить вызов человеку с эквивалентом светового меча. Его проигрыш не был его вина, так что я решил уважить его озарением.

Протянув руку, я схватил его за горло и поднял, поднимая его лицо чуть выше моего. Наши ауры снова столкнулись, но его аура уже тускнела от смерти, которая приближалась. Здесь не было настоящей битвы.

— Перед тем как тронуть настоящего бога, думай об этом в следующей жизни и трепещи!

Отпустив свою ауру, я использовал всю свою божественную силу, чтобы сбросить его на землю.

Плиты треснули с глухим «бумом», и кровь разлетелась по небожителям вокруг. Под ударом плиты немного впали в землю.

Может быть, я немного переборщил с драматизмом, но это не была просто игра. Демоны, наверняка, не утаивают информацию, и, скорее всего, произошедшее здесь дойдет до ушей богов и божеств по всей оставшейся мультивселенной. Может быть, не сразу из-за нашего ингибирующего поля, но определенно через несколько недель или месяцев.

Это означает, что мне нужно заботиться о своей репутации. Поэтому, имея дело с остальной мультивселенной, я не хотел казаться слабым.

С удерживаемой алебардой я перешагнул через труп, готовясь к новому раунду разрушения. Я с нетерпением ожидал следующего нападения… но ничего не произошло. Те, кто остался стоять, с ужасом смотрели на место падения своего лидера.

— Что, какой следующий? Кто еще?

Глава 24 Уничтожение богов

— Ну что, что тут у нас? Кто следующий?

Боги переглядываются, а потом просто рушатся на колени, валяясь в грязи и не обращая внимания на то, что их белые одеяния пачкаются кровью их собственных товарищей. Остались всего двое парней и четыре девушки, и на их лицах отражено измождение ужасом.

— Ну, вот и я, — Селена является рядом со мной, кладет руку на моё плечо. — Похоже, ты уже тут устроил свою зону порядка.

Я начинаю дрожать, не хочу, чтобы бой заканчивался.

— Ты обещала, что они будут мои!

Моя жена складывает руки и взглядом намекает на богов, которые просто валяются в грязи.

— Я знаю многое о тебе. Ты любишь хороший бой, гонку за убегающим врагом или наказание тех, кто заслужил, — она указывает на дрожащие фигуры, прижатые лбами к земле. — Но ты не получаешь удовольствия от того, чтобы топтать тех, кто уже сломлен.

Я снова оборачиваюсь к выжившим, надеясь, что у хоть кого-то в глазах будет хоть капля вызова. Но они даже не пытаются встретить мой взгляд. Фыркая, я превращаю своё оружие обратно в посох и опускаю его на землю.,

— Ты испортила всю мою радость.

— Ой, — она оглядывается вокруг, видя беспорядок, который я оставил. — Мне нужно было тебя остановить, прежде чем ты израсходовал все наши ресурсы.

— Ресурсы? — спрашиваю, качая головой.

Мой лоб всё ещё чешется после атаки ментальной силы. Эта атака была единственной, что вообще мне повредила. Запомню на будущее, что кристаллы маны делают меня неуязвимым только отчасти.

Селена указывает за своё плечо на происходящее позади нас.

Оборачиваюсь, и вижу, что моя дочь наклонилась над маленьким богом, который прокрался мимо меня. Она его целует.

— Что за…

— Мы пытаемся улучшить её, — разводит руками Селена. — Проблема в том, что она слишком стесняется высасывать им души.

Она чмокнула губами.

— Способ с поцелуем тоже эффективен, но работает значительно медленнее.

— А… — я отвёл взгляд. — Ну… понимаю, почему она не хочет связываться с этим.

Селена закашлялась.

— Ты ведь осознаешь, что говоришь об истинной суккубе?

— Да, да, — я кивнул в сторону выживших. — Они ей, наверное, наскучили настолько, что она даже не может подумать о том, чтобы к ним прикасаться снова.

Я применил лечебное заклинание к почти мёртвым противникам, которых я не уничтожил окончательно. Это означало, что у нас было ещё три, а, вероятно, две дополнительные души. Боги были крайне стойкими благодаря своему доступу к мане. Поэтому даже раздробленные и раздавленные, они были почти мертвы, но не совсем.

Дайте им время, и их тела восстановятся, пока их сердца бьются, а мозги остаются нетронутыми. Такова мощь безграничной жизненной энергии в виде маны.

— Может, ты и прав, — признала Селена, скривив губы.

Моя дочь Серена вздохнула и встала с колен, её лицо было обращено к небу, когда из неё вырвалась божественная аура.

— Кажется, это сработало. Я внимательно наблюдал за её пробуждением, проверяя, не произошла ли утечка при подключении нового бога к сети путей. Но, кроме её ближайшего окружения, других признаков утечки не было. По крайней мере, её пробуждение было довольно приглушённым.

Селена фыркнула и начала рыться в карманах брони.

— Всё это кажется каким-то обманом. Обычному бессмертному пришлось бы потратить тысячи лет, чтобы развивать свои навыки и переживать травматические события, чтобы достичь того уровня разума, который нужен для вознесения.

— Стоит заметить, что у каждой суккубы должен быть свой набор травматических переживаний и насилия.

Подошел ближе, попытался обнять жену, но она проворно увернулась.

— Помнишь, в каком состоянии ты? Ты весь покрыт кровью!

Из кармана она достала синюю жемчужину и бросила ее себе в рот.

Когда я это увидел, глаза чуть не выскочили у меня из лба. Это же не могло быть… одно из ядер маны, которые я разработал для управления кристаллическими технологиями? В них нет ничего особенного, но в этом не была проблема.

— Ты что, только что проглотила кристалл маны?

— Да.

Она повернулась, подманила трех суккубов, которых мы привели с собой, и указала на божеств на земле.

— Испытайте удачу. Если вы подниметесь, вы приняты.

Я проигнорировал факт, что она с удовольствием поделилась своими жертвами со своими фамильярами. Сейчас были более важные вопросы.

— Почему ты глотаешь кристаллы маны?

Это как если бы смертные глотали железные шары. Лучшее, что с ними может случиться — расстройство желудка. Худшее… даже не хочу думать о худшем.

Она пожала плечами.

— Я всегда ищу способы усилить себя, даже будучи богом. Моя проблема в том, что, несмотря на силу моей манипуляции маной, это также ограничивает мои возможности. Но твои органические зачарования подсказали мне идею. Кристалл маны — мощная субстанция, на которую невозможно влиять без нужного знания или способности управлять внешними энергиями.

Селена подняла палец.

— Но потом я подумала. А что, если кристалл маны будет внутри меня? Смогу ли я взаимодействовать с ним?

— Ты используешь свою… — я покачал головой. — Ты представляешь, насколько это опасно?

— Теперь представляю, — она пожала плечами. — К счастью, в первый раз я попробовала это с маленьким кусочком. Мне потребовалось несколько высокоуровневых зелий лечения, чтобы восстановить желудок. Но я уже разгадала хитрость, — она вдохнула, словно для демонстрации. — Разделить энергию, циркулировать ей возле центрального нервного узла в груди, направить ее в сторону органа или зоны, которую хочешь усилить, а затем снова материализовать материю. Мне нужно только следить, чтобы правильно интегрировать ее в свое органическое тело. Хочешь попробовать?

— Нет, спасибо.

У меня есть и другие способы наращивания силы. Не обязательно глотать квантовую материю, полную энергии для взрыва планеты.

— Рад, что ты в порядке.

— Не переживай, — уверенно сказала Селена, кулаком усиленным кристаллом маны сжимая. — Пусть Совет придет, мы им кулаком в лицо дадим!

Отлично! Теперь мне надо придумать, как защититься от супруги.

— Подожди, не из-за этого ли тебе становится легче пробивать мою ауру во время тренировок?

Она выглядела разочарованной.

— Возможно?

Я рассердился.

— Обманщица!

— Я не обманывала!

— Ты использовала кристаллы маны! — указал я на нее. — В следующий раз я буду использовать любое оружие или броню.

Она хмыкнула, взглядывая в сторону. Боги лежали неподвижно. Селена занималась Сереной, а суккубы целовали поверженных врагов — одна из них явно путалась, не понимая, как вытянуть душу из слизи, похожей на труп.

Мы оставили ее и вернулись к нашим друзьям. Я послал мысленный сигнал подкреплению. Время собирать вещи и возвращаться домой. Мы сделали все, что могли.

— Серена, ты готова? — спросила Селена.

Демонесса разминала пальцы, привыкая к новой силе.

— К чему?

— Домой, — пояснил я. — У нас куча вопросов.

Маленькая суккуба нахмурилась, глядя на бардак.

— А души?

— Не думаю, что они что-то знают. Суккубы твоей мамы всё впитают.

— Я помню, — прорычала Серена.

Мы с Селеной обменялись взглядами. Селена взяла Серену за руку.

— Может расскажешь, но не здесь.

— Идите, — махнули суккубы Селены. — Мы соберем души, потом отвезем их в наш мир. Приберемся, прежде чем уйдем.

Серена махнула рукой, чтобы нас остановить.

— Никто ведь не парится по поводу моих…

— Никто.

Селена, ухватив за Серену, перенесла нас обратно в Дворец, прямиком в кабинет около наших семейных жилых помещений.

Серена всё ещё путалась, где она, когда Селена использует телепорт.

Увидев, что Селена ушла через дверь, дочь обернулась ко мне.

— Ну я вот не понимаю, зачем всё это⁈ Почему вы не оставили меня?

Я подтянул стул от ближайшего стола и пригласил Серену присесть.

— Мы не оставили тебя нарочно, и я обещаю, что вернулись, как только смогли. Прежде чем ты начнешь волноваться, есть пара вещей, которые тебе надо знать. Про тебя, меня, этот мир и наши цели. Присядь.

Серена кивнула.

— Нет, спасибо. Я лучше постою.

Я ещё не успел разъяснить все детали, как вдруг дверь распахнулась, и в комнату влетела полуфея Ландыш. Увидев Серену, она захихикала и бросилась к ней. Схватив обеими руками её за руку, Ландыш начала её встряхивать, приветствуя. Затем она обняла Серену за талию.

Серена только посмотрела на меня, видимо, не зная, что делать с этим энтузиазмом.

— Кто это?

Я почесал свой подбородок.

— Наверное, можно её назвать…

Ландыш сразу ответила на вопрос за меня.

— Эх, как же круто иметь сестру! Всегда мечтала о такой. С братьями ведь слишком просто, их можно легко обыграть. Так что, может быть, ты сможешь меня чем-то удивить.

Серена продолжила улыбаться, но теперь её улыбка выглядела напряженной.

— Наверное, я все-таки присяду. И я хочу пить пока ты мне все подробности разъясняешь, — сказала она, нахмурившись и копаясь в своей памяти. — Ничего не пропущу, обещаю.

— Сестрёнка, лучше не пей так много молока, — недовольно заметила Ландыш своей сестре.

— Извини, но после тех историй, что я только что услышала, мне просто нужен этот напиток, чтобы не видеть кошмары ночью.

Она снова приложила губу к бутылке, что мы ей подсунули.

— Плюс, для такой демонессы, я не толстею…

Она обернулась ко мне.

— Итак, ты серьезно считаешь, что демону, как я, найдётся место среди людей?

Селена фыркнула, перебирая бумаги:

— Посмотри на нас. Генетика наших тел исказилась настолько, что тут расизм не имеет смысла. Просто выходи на улицу, и увидишь, что никто не обращает на тебя внимания, — она покашляла. — Забудь об этом. Они могут посмотреть, но не потому, что ты — демон.

Дочь подняла брови, переводя взгляд на меня.

— Рога, — я кивнул Селену. — Здесь это признак королевской крови.

Конечно же, внимание Серены переключилось на Ландыш, которая ещё выглядела как человек, точнее полуфея.

Ландыш вздохнула.

— Скоро я тоже буду выглядеть как демон, не переживай. Это приходит с возрастом.

— Нам повезло, что мы смогли остановить богов из Небесного Града, до того, как они учудили что-то серьезное, — Селена потрясла головой.

Ландыш потерла свой нос.

— Ну, я вообще не могу врубиться, как вот такое общество из богов может работать. Я понимаю, но они стараются управлять, разделяя мультивселенную на кусочки. В вашем городе в любой момент времени живет не менее ста тысяч человек.

— Просто мы лучше управляемся, чем они, — пояснила Селена, демонстрируя свою уверенность. — Нет смысла запугивать тех, кто ниже тебя, если ты честен и добр.

— Запугивание — моя работа, — прошептал Ландыш, показывая на себя.

— Она — добрый коп, а он — плохой коп, — захихикала Серена, пока её мама не посмотрела на нее серьезно. — В общем, они иногда меняются ролями.

— Шутки в сторону, — я махнул рукой, чтобы успокоить их. — У Небесного Града был непростой старт, но с развитием технологий всё становится лучше. Большинство работ уже выполняют роботы. Правда, это создаёт свои проблемы, потому что многие боги теперь ленятся. Но лучше, чем бесконтрольные сражения. У нас ещё много людей, готовых взять на себя ответственность и улучшить общество.

Я указал на небоскрёбы.

— За последние годы столица превратилась в город, полный жизни. Можно сказать, как в городе после индустриальной эпохи. Борьба за ресурсы для магитехнологий уже прошла.

То, что общество практически всемогущих существ может достичь, действительно удивительно, если все работают вместе. Есть парочка проблем, но моя семья справляется с ними.

— Так вот, — Селена кивнула на бумаги в её руках. — Откуда ты столько знаешь о Небесном Граде?

Ландыш пожала плечами.

— Живущие на краю «цивилизованной» части мультивселенной должны следить за теми, кто считает себя могущественным. Если у них есть сила заставить даже богов делать, что они хотят… то я не хочу с ними иметь ничего общего. Моя информация может быть устаревшей, но что касается их, всё движется медленно.

Селена кивнула мне в ответ на мой взгляд. Я вздохнул и протянул руку к своему посоху, который стоял у стены. Посох моментально оказался в моей руке.

— Сейчас я вернусь. Нам не нужна большая команда для этой задачи.

— Не забудь убежать, если что-то пойдет не так, — предупредила меня Селена.

— Люблю тебя тоже.

Я подмигнул ей и направился по пути, который вывел меня в другой мир через измерения.

Ландыш каким-то образом достала документ с общим соглашением о том, как описывать мультипространственные координаты среди богов, чтобы избежать проблем. Забавно, как смертные ученые представляют себе теорию мультивселенной, но квантовые законы гарантируют уникальность душ.

Появившись в небе над городом, я осмотрелся, вспоминая прошлую жизнь. Но я не для этого здесь. Мне нужно было оставить послание для Небесного Града и для этого мне нужно было поговорить с богом. Не членом Града, не на их территории. Но как найти этого бога, у меня был план.

Я решил создать шумиху в городе и надеяться, что кто-то из попечителей этого мира заметит меня.

Используя другой метод, я появился прямо в городе, на открытой площади перед большим зданием. Это место выглядело достаточно публичным.

Осмотревшись, я заметил, что многие из этих смертных похожи на студентов. Их мантии походили на униформу, а многие несли книги. Ах, ностальгия. Долгие тысячелетия назад я был профессором, надеясь сделать человечество лучше.

Но, увы, я признал поражение перед глупостью людей. Смертные, в большинстве своем, просто дураки. Некоторые поддаются обучению, а большинство — нет.

Пока я размышлял, окружающие замерли и начали кричать, замечая меня!

— Аяа!

— Демон!

— Спасайте свои жизни!

— Аааааа!

Совсем забыл, как быстро смертные бегут, когда сталкиваются с чем-то за пределами их понимания. Минуту назад тут были люди, а теперь никого.

Все убежали, роняя вещи. Повсюду книги и бумаги, создавая какой-то странный пейзаж.

Внезапно кто-то закричал сзади.

— А ну стоять, демон! Во имя Богов! Вернись в Бездну!

Обернулся и увидел рыцаря в сияющих доспехах, волшебницу, жрицу и лучника. Наряды дорогие, но они всего лишь смертные.

Игнорируя их, отвернулся. Может, стоит сохранить их для развлечения. Возможно, бог следит за игрой, и мне не придется ничего делать, если я проявлю терпение.

Но я, конечно же зря надеялся на их благоразумие.

— Во имя света! Святой меч! Срази это создание зла!

Что-то пронзило меня, сначала между плечами, а затем сбоку.

Я повернулся и увидел вождя свежей группы пришельцев. Его меч после столкновения оказался бесполезным, согнутым и бесформенным.

— Что за дьявол⁈ Святой меч, врученный священным, остался невредимым⁈

Я нахмурился.

— Ты что, пёс смердящий, решил просто так меня зарубить? Даже не знаешь, кто я такой?

Изначально я не собирался вмешиваться в дела этого мира, но этот парень оказался крайне тупым. С учетом его видимого статуса и…

Я вздохнул. Мультивселенная осталась неизменной за всё время моего изгнания.

Ну, возможно, я могу сделать что-то полезное.

Взмахнув рукой, я нанес идеальный шлепок этому неудачнику.

Этого хватило, чтобы повернуть его голову под странным углом. Еще секунду он стоял, а затем упал, как отрубленное дерево. Его деформированный шлем был свидетельством силы моего удара.

Это оказалось удивительно простым.

Потом я заметил свою фатальную ошибку.

— Ой! Посмотри, из-за тебя я испачкал свою перчатку! — воскликнул я.

— Айяаа! Наш герой!

Девушка-волшебницакричала, жрица молилась, а лучник просто стоял с недоумением.

Ну что же. Похоже, на этот раз ничего хорошего не выйдет. Я нахмурился, глядя на испорченную перчатку, пытаясь придумать способ найти бога этого мира без лишнего шума.

Он, наверняка, заметит, если я разрушу один или два континента, но мне это совсем не хотелось делать.

Проблема решилась сама, когда сверху вдруг засветился белый свет.

Глава 25 Осада города богов

Моя трудность разрешилась самопроизвольно, когда сверху неожиданно произошел внезапный всплеск белого света.

Прикрыв глаза рукой, я взглянул вверх и обнаружил, как сверкающая фигура из света парит в небесах!

— Кто же уничтожил моего защитника⁈

Как удачно! Это именно тот, за кем я охотился.

— Спустись сюда, мне необходимо с тобой поговорить.

— Зловещее демоническое существо! Исчезай!

Следующий момент сопровождался еще одним всплеском света, и земля вокруг меня подверглась палению, покрытая черной коркой от высокой температуры.

Если бы я не сопротивлялся этому заклинанию, излучая свою собственную ауру, меня бы превратило в зажаренное блюдо!

Это божественное существо не беспокоилось из-за того, что моя аура начала оказывать давление на него, но стрелок вдруг начал искривляться с пеной у рта. Девушка-волшебница и жрица также стояли на коленях, тяжело дыша, как будто гравитация вдруг усилилась. Как практики магии, им было легче противостоять тяжести моего присутствия.

Мне пришлось приглушить свою ауру, чтобы случайно не лишить жизни несколько городов. Практически уверен, что я с этим неудачником уже просушил несколько самых слабых разумов в этом городе. По какой-то причине слабые души не переносят присутствия бога.

Бедные смертные.

— Ну давай же, спустись сюда, неумеха! У меня есть к тебе дела! Или мне нужно устроить апокалипсис, чтобы сказать тебе пару слов? И прекрати это глупое световое шоу! Оно уже давно вышло из моды! — Я поднес кулак к этому дураку и махнул.

Когда он понял, что все не так, как он думал, светящийся тип спустился на землю и потускнел.

— Что ты тут забыл? Это мой мир, ты чего тут шевелишь всё?

Я разглядел бога этого мира. Тип был крепким, смертное тело похоже на эльфийское, но подбородок делал его чуть похожим на человека. Полукровка, наверное? Не часто таких встретишь. Хоть мультивселенная и широка, в большинстве миров люди и эльфы держатся своих.

— Надо, чтобы ты передал весточку в Небесный град богов. Ты вроде оттуда?

Надо поторопится. Отец и Селена дома ждут.

Бог кивнул.

— Почему сам не передашь им?

— Потому что не хочу напрямую к врагам, — ответил я. — А богам передай, что мы скоро гостей отправим в их божественный город. Потом их ждет приятный разговор.

Я улыбнулся, показывая клыки.

Он смотрел на меня, будто у него вопросительные метки над головой.

— И распространи: кто не хочет служить богам, тот лучше пусть бежит подальше и голову не поднимает, — добавил я.

— Ты что, планируешь восстание? — он был встревожен. — Тысячелетиями многие пытались, никто не смог. Ты будешь просто камешком на их пути к вечности.

— Пусть они задумаются! Дни Небесного града уже близки, и у них будет выбор — либо не очень приятный конец, либо вовсе безнадежный.

Я прощально помахал ему, а взгляды смертных, нацеленные на меня, казались словно пронзающими вестниками неминуемого конца света.

Мрачная ухмылка скользнула по моему лицу.

В глазах смертных эта диалектика, вероятно, звучала словно ад вступил в открытую войну с раем.

Я медленно развернулся и принял шаг вдоль того пути, который вел меня обратно, к месту, которое считалось моим домом.

Наш следующий задачей — свергнуть Небесный град. Уже бросили вызов, теперь осталось лишь выйти из и показать всем, что мы здесь. Пока в состоянии войны, будем держать пересечение порталов в тайне среди посвященных. Можем использовать их, чтобы перевозить тех, кто хочет уйти.

Со временем наше общество становится сильнее. Когда будем уверены, что нас не поколеблет влияние извне, откроем границы и поделимся секретом Порталов. Приглашение новых людей, особенно тех, кто недавно вознесся, будет нашим преимуществом.

У нас есть много места на этой большой планете, и всего восемь миллионов человек в нашем обществе. Не хочу знать, сколько еще душ бродит вокруг мира. Важно подумать о будущем, когда родятся новые дети и не будет достаточно душ. Как справимся с этим в будущем?

В любом случае, наша армия готова — пятьдесят тысяч наших лучших бойцов готовы продемонстрировать свою силу в Небесном граде.

Как только мы будем готовы, мы сразу поедем к Небесному Городу и дадим им выбор.

Благодаря разговору с Амоном, мы уже хорошо понимаем, какие у них войска и возможности. Он не мог нам сказать, сколько дополнительных последователей Небесный град может собрать перед нашей атакой.

Вероятно, нам придется столкнуться с войсками в сотнях тысяч. Исторически, это было самое многочисленное войско, которое Небесный град когда-либо направлял против повстанцев. Они опасались, что их собственные войска могут перейти на сторону восставших, и это было вполне логично. Мне кажется, что они даже могут на это рассчитывать, если попытаются нанять больше людей, чем у них есть своих элитных стражников.

Долгое время я просто стоял, глядя на город, перебирая в памяти свои воспоминания в поисках полезной информации. Я всегда внимательно следил за ними и их городом. И еще я подготовил пару сюрпризов… Нечто, что нельзя было считать настоящим планом или гарантией их поражения, но это могло пригодиться, если мне повезет.

Но больше всего меня беспокоит то, что у Небесного Града есть свои секреты. Секреты, о которых даже Амон не знает. Я уверен в этом. История о том, что Эль боги просто наткнулись на пустой город, кажется подозрительной. Там наверняка что-то осталось, и мне страшно подумать, что у них может быть скрытое оружие. Взятие города может оказаться не таким простым, как бы мне хотелось.

Хотя боги может быть не осведомлены о тонкостях кристальной технологии, у них было достаточно времени, чтобы более глубоко изучить то, что осталось от нее. Судя по всему, Сфера Зрения стала для них неоспоримым свидетельством этого процесса.

Если это действительно так, то Сфера Зрения оказывается артефактом, который они случайно обнаружили.

Возможно, их ученый каким-то образом обнаружил несколько семян, из которых создавались кристальные артефакты. Затем, возможно, ему удалось вырастить из этих семян то, что он желал. Возможно, он так и не понял процесса создания этих семян?

* * *

Я медленно покачал головой, осознавая, что мои беспокойства в данный момент бесполезны. Стоять в одиночестве на балконе и позволять своим мыслям беспрепятственно бороздить просторы — это лишь тратить драгоценное время.

Взглянув вниз, на дворцовый сад, я предоставил себе мгновение насладиться видом слуг, заботящихся о растениях, так же, как и об остальном здании. В конце концов, мы приняли решение передать большинство рутинных задач им.

Осталось лишь небольшое число тех, кто по-настоящему посвятил свою жизнь служению другим, например, три суккуба, подобранные Селеной. Мои предположения оказались верными, когда я предвидел, что Ауэриель превратит их в идеальных горничных.

Погладив Бастета в последний раз, я повернулся и открыл дверь, ведущую в жилые помещения дворца.

Звуки боли встретили меня, когда дверь распахнулась, и я нахмурился от пронзительного визга, который мог издать только ребенок.

Бастет задрал уши и решил остаться на балконе, в то время как я шагнул внутрь комнаты.

Я взглянул на происходящее и понял, что моя дочь и мой сын были связаны и висели с потолка. На них было видно следы ярости Селены, их матери, которая стояла перед ними, сжав руки.

— Вы создали настоящий хаос во дворце! Вы представляете, как это выглядит в глазах наших друзей и родственников? Почему вы решили затопить нижние этажи дома?

Мне пришло в голову, может быть, стоит просто тихо закрыть дверь и уйти, чтобы избежать ещё больших проблем.

— Обещаю, больше так не повторится! — пообещал сын.

— Мама, ты же обещала, что не будешь меня шлёпать! — взвыла дочь.

— На этот раз совсем другая ситуация! Тебе не удастся избежать наказания. Твоя вина в том, что решила устроить такой плохой розыгрыш.

Селена, видимо, не особо думала о том, как воспитывать. Интересно, что произошло с потопом, чтобы она так разозлилась. Эти двое часто доставали её, но вряд ли до такой крайности.

Возможно, мне стоит помочь им? Насколько серьёзен был инцидент с потопом, чтобы вызвать такую ярость у Селены? Может быть, я могу разрешить этот семейный конфликт.

Но, с другой стороны, я не могу не заметить, насколько грациозно двигаются бёдра Селены, когда она использует свой хвост.

«Хлесь!»

«Хлесь!»

О, да! Вот так. Ещё раз!

— Аргх!

— Аяаа!

Ох, эти вопли!

Эх, эти крики, они словно открыли заново страницы моего прошлого с Селеной. Тот момент, когда мы оба осознали, что в нашей уникальной физиологии скрывается нечто более глубокое, чем просто видимое глазу.

Мой подход был нежным, подкрадываясь сзади, я охватил Селену обворожительным обниманием и прикоснулся к ее шее губами.

— А ведь ты, случайно, не перегнула палку, моя дорогая? — шептал я, усмехаясь в сторону детей, чьи взгляды на нас были полны любопытства.

— Не сейчас, пожалуйста! У меня важные дела! — с гневом отвечала Селена, пытаясь вырваться из моих объятий.

Она злобно взглянула на детей, и я решил проигнорировать их временное пленение, перекидывая Селену через плечо, и подмигивая детям, прежде чем спустить их с потолка.

Обеспокоенные выражения на лицах детей сменились облегчением, осознав, что им предоставлена возможность уйти.

— Алекс, что ты делаешь⁈ Я тут занимаюсь серьезными делами. Этим детям нужно осознать, что их поступки несут последствия!

Селена все еще пыталась вырваться, но мои руки держали ее крепко, заставляя ее задуматься, стоит ли мне ее отпустить.

С разворотом я поймал ее взгляд и вынес ее из комнаты.

— Думаю, сейчас я решу по-своему, по вдохновению момента.

Подымая тон в напеве, я уходил в сторону нашей спальни.

Селена замерла.

— Что случилось с тобой? Ты ведь никогда таким не был. Ты что, подхватил лихорадку?

Дошедши до двери, я приоткрыл ее, а затем закрыл за нами.

— Кто знает? Просто появилась неотложная потребность. Итак, жена, тебе сейчас будет не до разговоров, — сказал я расстегивая ширинку.

Дверь заперта, и она начал хихикать в предвкушении.

— Хе-хе-хе-хе.

* * *

— Слезай, Серена! Ты для этого уже слишком взрослая! — проворчал я, глядя на свою дочь с некоторым беспокойством.

Меня уже начинали раздражать косые взгляды моих подчинённых.

— Не хочу! Я должна наслаждаться каждым моментом, пока я ещё достаточно маленькая, чтобы это делать! — пожаловалась моя дочь, крепко держась за меня, словно её жизненная опора.

Серена уютно расположилась на моих плечах, используя мои уши в качестве руля. Её хвост плотно обвился вокруг моей груди, предоставляя ей дополнительную опору. Несколько членов команды не могли сдержать улыбки, глядя на нашу нелепую сцену.

Час назад мы выступили военной компанией на Небесный град богов.

— Я всё ещё не могу поверить, что Селена позволила тебе присоединиться к нашей военной кампании! — проворчал я, выражая своё удивление.

Серена поёрзала на моих плечах, пытаясь сохранить равновесие.

— Может быть, я сделаю что-нибудь важное!

Я направил свой взгляд на Селену, обращаясь к ней с надеждой на поддержку, но моя жена, кажется, решила проигнорировать мой умоляющий взгляд. Ее внимание было где-то далеко, и я понял, что обратиться за помощью к ней не стоит. Решив испытать свою удачу, я обратился к Ландыш, полуфее, надеясь хоть на малейший знак сочувствия.

— Те, кто их завёл, должны терпеть, — заявила она, пожимая плечами без малейших признаков симпатии. Ее слова прозвучали как неотступная стена, и я понял, что путь к помощи от Ландыш тоже оказался запертым.

С печалью в сердце я сдался, опустившись в своё кресло. Я переключился на рассмотрение нашего текущего задания. Если я не могу убедить Селену остаться дома, по крайней мере, я постараюсь оставить ее там, где безопаснее всего.

— Ты действительно уверена, что богиня Лада на нашей стороне? — спросил я, поддерживая последнюю нить надежды, которую я держал в своих руках. Сомнения всё ещё охватывали меня, и я хотел получить от своей жены все возможные подтверждения. В конце концов, Лада оставалась членом Небесного града, друг или нет.

— Я уверена! Воспоминания совсем недавние, и она всегда была хорошим человеком и другом, — уверенно ответила Селена. — Если есть хоть какие-то шансы, то мы должны попытаться переманить её на нашу сторону, прежде чем начнётся сражение.

* * *

— Я — Алекс. Бог-Король людей. Под моим правлением находится несколько миллионов, и все они решительно меня поддерживают. И теперь мы пришли сюда, чтобы выполнить её желание. Сегодня ваше правление закончится, хотите вы этого или нет.

Я улыбнулся, признавая, что немного преувеличиваю.

К сожалению, большинство наших магов слишком слабы для сражения в предстоящей битве, так как они были лишь недавно пробуждёнными. Если дать им несколько сотен лет на то, чтобы привыкнуть к своим силам, то это может измениться.

— А что если мы не подчинимся? — спросил Зевс, усмехаясь и явно не считая нас угрозой.

— Тогда мы раздавим Небесный град. Так что, может, вы будете так добры и сегодня же распустите его⁈ А мы уже проследим за тем, чтобы всё было в порядке вместо вас, — объяснила Селена.

Её голос прозвучал холодно и соблазнительно, отчего казалось, что она флиртует, а не угрожает смертью.

— Вы совсем из ума выжили? Сложите ваше оружие и немедленно сдавайтесь! Неужели вы думаете, что мы бы правили так долго, если бы испуганно съёживались перед лицом такого посмешища вроде вас⁈

В голосе Ареса звучал яд, когда она призвала в свою руку меч.

Я с беспокойством отметил тот факт, что клинок этого меча был из синего кристалла.

Значит, в Небесном Граде всё же оставалось какое-то оружие.

— Ну… — я цокнул языком, недовольный этим развитием, но мы и не ожидали чего-то другого. — Мы уже выяснили, что вы не всемогущественные. Амон был крепким ублюдком, но как только мы начали его избивать, оказалось, что из него так же, как и из любого другого течёт кровь. Я бы предпочёл, чтобы вы сдались, так как мне бы не хотелось повреждать город под нами. У меня есть много вопросов относительно него и я не могу дождаться того момента, когда у меня будет куча времени для исследования.

— Что ты сделал с Амоном? — прорычал Зевс.

Я сунул руку в карман, а затем вытащил сферу с душой Амона и показал её им.

— Деемоны! Не слушайте их обман! Они прямо из Адски…

Я встряхнул сферу, чтобы заткнуть Амона, отчего симуляция его души начала скакать внутри вверх-вниз.

— Заткнись. Заключённые не разговаривают. Они отвечают на вопросы!

Я так рад, что мне удалось уговорить Селену и забрать его душу.

— Помогииите мнеее! Не надо больше трясти! Я больше не выдержу, меня тошнит! Б-у-э-э-э-э…

Зевс и остальные разинули рты, глядя на сферу с душой Амона, а на их лицах читался ужас.

— Че… Как? — затем их взгляды сошлись на мне. — Это так быстро не закончится! Я вам расскажу, как всё будет! Вы сложите оружие, а иначе мы вас раздавим! — Зевс исчез, очевидно отступив в безопасную зону Небесного Града.

Я убрал раздражающую вопящую сферу обратно в свой карман.

Прежде чем остальные боги успели оскорблено убежать, как их лидер, я посмотрел прямо им в глаза, чувствуя, что мне нужно действовать быстро.

Арес и остальные лишь нахмурились, после чего Афина и Гермес тоже исчезли. Арес последовал за ними после короткой паузы.

Лишь Лада осталась на месте с таким видом, словно она намерена принять на этом собрании совсем другое решение.

— Эй, Лада. Хочешь пойти с нами? Там скоро станет очень неудобно, — Селена указала на город. — Наш план разыгрался идеальным образом, так что тебе больше не нужно рисковать своей шеей.

Наш замысел того, сможем ли мы узнать секрет Небесного града зависел от того, согласится ли богиня Лада встать на нашу сторону.

Глава 26 Финальная битва у Небесного Града

— Эй, Лада, как насчет того, чтобы присоединиться к нам? Внизу вскоре начнется настоящая суматоха, — Селена махнула рукой в сторону города.

Внезапно Лада вспомнила, что она все еще находится на противоположной стороне городского барьера, поэтому она извлекла браслет и направила в него энергию.

Спустя мгновение она взлетела вперед, преодолевая барьер.

— Отлично! — воскликнул я, протягивая руку. — Могу я его посмотреть? С его помощью взломать барьер будет куда проще.

Селена одобрительно кивнула Ладе, поднимая большой палец вверх.

Лада провела рукой по браслету, затем бросила его мне, как только сняла с себя.

Она улыбнулась нам:

— Теперь я готова идти с вами. Это идеальный момент для дезертирства. Остальные, вероятно, и не задумаются обо мне.

Поймав браслет, я стал внимательно его рассматривать. Он тоже был изготовлен из кристалла маны. У богов, похоже, было множество тайн.

Но, вероятно, нам следует сначала уйти отсюда, поэтому я взял Ладу за плечо и телепортировал нас обратно в командный центр.

Я махнул технику и передал ему браслет.

— Проверьте это. По какой-то причине он позволяет богу проникнуть через городской барьер.

Лада кисло улыбнулась.

— Надо просто отступить. У города под нами есть доступ к энергии целого мира. Нам не нужно вламываться в их крепость, чтобы выиграть этот конфликт.

— Не переживай. У нас тут умные головы, которые уже все рассмотрели. Мы просто бомбим их город, пока не найдем их энергетическое ядро или что-то подобное. Чем больше им надо энергии, тем проще его найти, — я пожал плечами. — Как только узнаем, что это за штука, сразу спланируем, как пробить их защиту.

Лада кивнула.

— Если речь идет о главных сетях энергораспределения, то они как квадрат, а Главная башня по центру. Одна из них под восточным рынком.

— Ха! Ну это интересно, — я подмигнул артиллеристу, чтобы он искал там. — Откуда ты это знаешь? Разве это не секретная инфа?

Лада фыркнула.

— Я жила среди них, знаешь. Значит, у меня есть доступ к большинству секретов Небесного Града. Зевс любит свои технологии. Ему не противно делиться своими изысканиями. Одна из его фишек — вытягивание маны из ядра планеты. И еще, возможно, вам стоит знать про оружейные склады города. Там у них тысячи кристальных дробовиков, которые мы обнаружили.

Я вздохнул. Почему всё должно быть так сложно?

— Это волнует меня, но мы ожидали такого.

— Вражеская армия движется! Они начали ритуал для создания защитного барьера и двигаются к нам. Их примерно пятьдесят тысяч, — сказал мне офицер.

Ритуал?

— Они пытаются увеличить расстояние между нашими армиями, чтобы заставить нас разделиться.

Они, должно быть, сошли с ума, если думают, что могут с нами справиться.

Несколько тысяч богов, возможно, смогут сделать существенный барьер против орудий, но как только они разойдутся, мы их победим.

Было только одно, что могло создать нам проблемы.

— У них есть какое-то крупное оружие?

Техник качнул головой.

— Мы не обнаружили ничего подобного.

Я начал усмехаться, размышляя о ситуации, всё ещё ожидая чего-то худшего. Прямое столкновение обойдется нам кровью, но мы были готовы пойти на это.

— Это слишком просто. Разве боги действительно не подумал о создании чего-то большого и опасного? Все эти годы они, кажется, только сидели и вертели пальцами?

Лада кивнула.

— Не знаю, чего ты ожидаешь. Наш основной козырь всегда был в кристальном оружии, и этого должно хватить, чтобы справиться с любым бунтом.

Она приостановилась, задумавшись.

— Во время большой войны все сражались на своей силе. Мы взяли Небесный Град в конце войны. Предыдущие владельцы даже не понимали, как им управлять. Зевс изобрел лазеры, которые они сейчас используют. С тех пор он ничего значительного не придумал, — она пожала плечами. — Не знаю, почему. И у нас есть чёрная дыра, чтобы избавиться от неудобных типов.

Лада дала мне некоторую полезную информацию, даже не осознавая этого.

Ещё один знак, что Зевс не умел создавать кристальные ядра. Он использовал уже существующие для своих пушек. Но неясно, почему он не раскрыл их секрет. Ядра сложные и требуют магии души, но это не непреодолимая преграда. У него ведь было много времени!

Барьер с врагами, включая нас, изменил направление и двинулся к нам. Возможно, они использовали Сферу Зрения и направились за мной?

— Серена, иди вглубь нашего лагеря. Там самое безопасное место. Если что, оно падет последним.

— Почему? Я хочу остаться! — проворчала Серена.

— Ты ребёнок, твои силы нестабильны, а враги нам не известны. Чтобы у меня было меньше поводов для беспокойства, иди туда. Или будешь наказана! — я посмотрел на неё строго.

— Нет! Я тоже могу сражаться! — продолжала упираться Серена. — Мне всё надо видеть.

— Селена, помоги мне. — Я взглянул на свою жену.

Серена взглянула на свою мать и нахмурилась.

Селена посмотрела на дочь и беззвучно произнесла что-то губами.

Глаза Серены расширились в изумлении, её вздох прервался, а затем она словно сорвалась с места, поддавшись внезапному порыву ветра. Два охранника последовали за ней, словно вихрь.

— Ты что ей сказал? — спросил я, заинтересованный. — Эффективно было, честно!

Если бы только я знал, как заставить эту маленькую зверушку вести себя хорошо…

Селена ухмыльнулась, скрестив пальцы на груди, встала в позу и отвечала голосом соблазнительницы:

— Это секрет между матерью и дочерью. Мужчинам не положено использовать эту технику.

— Я заставлю тебя рассказать мне, — буркнул я, пообещав себе разгадать этот секрет, когда у меня будет время.

— К сожалению, это знание тебе не поможет. Такое могут делать только матери со своими дочерьми.

Она улыбнулась.

— Враг на подходе.

Артиллерист заставил меня вернуть внимание к бою.

— Тогда давайте показывать, что наше вооружение стоит.

Лучи света пронзили строй врага, но они прошли сквозь него, не причинив никакого вреда.

— Никакого урона! Как будто их там вообще нет⁈

Мои люди растерялись, удивленные тем, что энергетическое оружие не смогло пробить барьер.

— Должно быть, это иллюзия! — воскликнул я, возвращая их к порядку, стараясь звучать спокойно и сосредоточенно. — Используйте энергетическое оружие для поиска! Стреляйте вслепую!

— Это любимая тактика Афины. Она создаёт иллюзорный отвлекающий манёвр и тихо подкрадывается с другой стороны, — раздался голос Лады из-за моей спины.

— Есть идеи, как разбить это заклинание? — спросил я с надеждой, но она покачала головой.

— У неё есть группа очень опытных иллюзионистов, но даже они не могут спрятать несколько тысяч бойцов. Ищите искажения фона визуально. Это не особо вас предупредит, но и совсем врасплох вас не застанут.

Жаль. Я уже сказал, что это было слишком просто, поэтому я отдал важный приказ.

— Слушайте все, приготовиться к тому, что нас скоро атакуют!

Лучи наших энергетических орудий, озаренные ярким светом, продолжали бить во все стороны, словно огромные мечи, разрубающие пространство. Мы стояли в центре подготовленной обороны, напряженно вглядываясь в темные просторы, пытаясь обнаружить приближающегося врага.

Просто сидеть на месте и ждать начала битвы — это было нечто более чем просто тяжелое испытание. Я чувствовал, как адреналин колыхает мою кровь, и больше всего ненавидел те моменты, когда больше нечего делать, кроме как ждать неизбежного столкновения.

— У тебя есть какие-нибудь идеи о том, как они нападут? Они придут со всех сторон или с одного направления? — спросил я Ладу, мою верную напарницу, которая стояла рядом со мной со сложным выражением на лице.

Лада, с умом и опытом в глазах, на мгновение задумалась, взгляд её скользнул по темному пространству, словно она пыталась прочитать там ответы.

— Прости. Афина не настолько предсказуема в этом отношении. Может нам стоит бежать?

Лада огляделась вокруг, надеясь на какой-то знак или указание, которое поможет принять правильное решение.

— Всё нормально. Мы пришли искать драки, и мы готовы заплатить цену. Нетерпеливость богов превратила нас в защищающихся, что является нашим преимуществом. Блокировка всех неразрешённых телепортаций это ещё одно наше большое преимущество, — я повернулся к одному из техников. — Ловушки душ активированы?

Будь я проклят, если мы потеряем кого-нибудь навсегда.

Мужчина кивнул, его руки ловко манипулировали устройством.

— Ловушки Душ? — спросила Лада, её брови поднялись в удивлении.

— Это всего лишь предосторожность, друзья. Понятно, что тем, кто окажется в самом огне битвы, это не придает особенного комфорта. Но по крайней мере, они смогут переродится в нашем мире снова, — я произнес это, осматривая собравшихся вокруг нас воинов.

Это было одно из некромантских устройств, которые я собрал за эти годы.

Обращаясь к отцу, который координировал наши войска, я выразил свои инструкции:

— Если у кого-то возникнут проблемы, дайте мне знать немедленно. Я хочу быть в курсе, если появится Зевс.

В то время как мы держим войска Зевса в игре, пушка может найти уязвимые точки в их городе.

Отец, возмущенный моей готовностью рисковать, воскликнул:

— Но ты ведь император! Что, если с тобой что-то случится?

— Мы с Селеной единственные, у кого есть все сверхспособности. Мы — сильнейшие бойцы. Почти все остальные только начинают осваиваться со своими способностями. У нас нет выбора, кроме как столкнуться с их бойцами, равными богам по мощности. Так что, дай мне знать, если увидишь особо сильного противника! — настоял я.

Отец закрыл забрало шлема с недовольством в голосе.

Обратив взгляд на Ладу, я заметил:

— Думаю, быть богом любви и гармонии не делает тебя идеальным воином, верно?

Лада кивнула с выражением боли, но затем внезапно возникла идея.

— Но я могу попытаться убедить их присоединиться к нам. Я ведь известная личность! Если я попрошу их прекратить, кто-то, возможно, послушается.

Я покачал головой, размышляя над этим:

— А как ты собираешься с ними разговаривать?

— Можно использовать громкоговорители, — предложил один из охранников.

Я кивнул.

— Ладно. Вряд ли это причинит вред.

Селена собиралась уже идти, когда я её остановил, схватив за руку.

— Эй, подожди, давай не спешить, пока мы не узнаем, точно ли нам там нужны, — я обратился к одному из парней. — Давайте отправим подкрепление.

Схватил свой посох и встал, ждем, когда получим подтверждение относительно нашей необходимости в этой зоне.

Прошло ещё пару минут боёв между нашими и нападающими, которые мы наблюдали через амбразуры.

Наконец, Зевс и Арес выделились, проходя через наши войска с группой захватчиков.

— Заметь, странно как-то, — начал я на месте, чувствуя тревогу. — Почему они первыми высылают своих лучших?

— Я не знаю, — Селена фыркнула. — Но они скоро доберутся до ядра, если мы их не остановим. Видимо, они заметили, что мы направили туда больше сил.

Я обернулся к артиллеристу.

— Смотри, чтобы другие из боги не прорвались.

Вышел из комнаты, за мной Селена и Лада, и несколько стражников. Я взглянул на Ладу.

— Ты уже сдалась?

— Они в сражении заняты, ничего не слышат. Я должна быть там лично! — Лада ответила с злостью.

Пожал плечами и пошёл в сторону боя.

По мере приближения температура росла, пока не хлынула волна жары. Любое существо уже покрылось коркой бы, но аура энергии, характерная для вознёсшихся существ, меня защищала.

Повернул за угол и увидел, как несколько наших воинов оказались в трудном положении против нескольких врагов.

Мои парни были вооружены кристальным оружием, и их броня была в стиле моей — черно-белая с кристаллической кольчугой на усиление. У врагов белая броня, и они держат кристаллические стержни, излучающие яркий свет.

А вот какие-то украденные технологии? Не хочу признавать, но тот, кто их создал, вложил больше усилий и знает больше, чем я. Но у них нет нашей брони, это точно.

Их оружие действенно — убили одного из моих, его броня в основном не защитила.

Я не медлил, вступил в бой, махнул посохом, и враги полетели в воздухе. Взрыв был настолько силен, что сжал воздух передо мной, создавая вспышки света.

Без божественной ауры, их тела горели, превращаясь в пыль в этой атмосфере энергии и заклинаний. Ничего от них не осталось.

Мои люди воспользовались моментом, расчищая путь для меня.

Прошёл мимо сцены сражающихся воинов, оставил их заниматься своим делом.

Дальше — платформа наблюдения. Враги, вероятно, проникли через подкоп.

Через несколько метров оказался в большом помещении, где шла серьезная схватка. Многие использовали оружие ближнего боя, но не обошлось и без магии. Заклинания летали во все стороны.

Безумный маг вызвал элементаля, стреляющего сосульками.

Был настоящий хаос, и моё сердце трепетало от вида.

Войска старались задержать врага, но их было мало.

И тут вражеский солдат, убивший моего человека, понесся ко мне.

Мимо моего виска пролетела кристаллическая стрела, попавшая в его глаз. Он рухнул, и его тело остановилось в метре от моих ног.

— О! Это даже лучше, чем я ожидала, — сказала Селена, вынимая свою стрелу. Кристаллическое оружие пробивает практически любую защиту на основе маны. Эти стрелы из высококонцентрированной маны.

Но проблема Селены заключается в том, что их всё равно можно запачкать кровью… Это основная проблема.

С улыбкой на лице я вступил в схватку, превращая свой посох в алебарду и размахивая им по ближайшему противнику. Руны на моем оружии сверкнули, и волна энергии вырвалась вперед, отправляя солдата в воздух.

Еще один собрался подойти сбоку, но внезапно Лада бросилась на него, цепляясь за его ноги, словно обиженный ребенок.

— Нееет! Стоп! Нам не нужно насилия! Давайте, наоборот, будем любить друг друга! Заканчивайте этот бесполезный бой!

Я даже на мгновение был ошарашен, глядя на розовую ауру вокруг Богини Любви!

Ошарашенный солдат замер, покоренный красотой, и Лада, обхватив его бедра своими объемами, отвлекла его. Я воспользовался этим моментом и разделал его алебардой — с удовлетворительным «вшух» — разрезав его на две части.

Останки солдата рухнули на землю, покрыв Ладу кровью и обломками, оставив ее потерянной и безмолвной.

С безумным смехом я направился к следующей цели. Поглядев в сторону, я видел, как Селена проводит акупунктурное лечение на горле у солдата. Ее кинжалы двигались как у опытного специалиста, попадая точно в важные точки. Она уделяла особое внимание суставам и болевым точкам.

С улыбкой мы продолжили двигаться вперед, быстро меняя ход битвы. Наши враги побоялись нас. Мы легко оттолкнули захватчиков и укрепили свою позицию. Когда убедились в прочности нашего положения, мы отправились дальше, чтобы вытеснить врагов из нашей крепости.

Подтвердив правильность направления, мы двинулись в сторону Зевса и Афины. По мере того, как мы оттесняли врагов, бой переместился на внешние зоны лагеря.

Возможно, атакующие сломали барьеры внутри. Дышать становилось сложнее, и я полагался на свою ауру, чтобы поддерживать жизнь.

Мы добрались до сильно поврежденного участка. Я кивнул Селене, и мы пошли по нему. Выходя на поверхность, я увидел масштаб разрушений.

Снаружи нас поджидали оставшиеся вражеские войска, не затронутые огнем наших пушек.

Мы решили присоединиться к хаосу и бой тут же развился в битву, где защитники на поверхности нашего лагеря и наши враги пытались восстановить свой плацдарм после разрушительной атаки.

И наконец, мы столкнулись с золотой фигурой и бронированной богиней.

Зевс и Афина!

Они сражались, словно взрослые среди младенцев. Мои люди разлетались во все стороны, а они излучали просто огромное количество энергии. Стиснув зубы, я пробился через их прихвостней, а Селена последовала за мной.

Глава 27 В погоне за беглецами

— Привет, Зевс и Афина!

Они бились, как опытные взрослые среди кучи детишек. Мои ребята разбегались в разные стороны, а эти два излучали энергии просто космические. Сжав зубы, я протиснулся сквозь их солдат, а Селена потянулась за мной.

Зевс держал копьё, а у Афины был меч с щитом. Их оружие светилось так же ярко, как и у их приспешников. Вместе они казались просто оглушительными в своих золотых доспехах, шагая по полю боя и заставляя наших ребят в панике сбегать.

Я оттолкнулся от земли и помчался к своей цели, а наши орудия встретились с яркой вспышкой света.

— Ну, посмотрите, кто решил к нам присоединиться! Сам император Алекс вступил в бой.

Зевс насмехнулся, легко удерживая мое оружие на безопасном расстоянии.

— К сожалению, придется мне с тобой разобраться лично. Интересно, сколько твои войска продержатся, когда тебя уже не будет?

Чертовски неудобно. Зачем вести беседу со злодеем во время битвы?

Зевс выпятил грудь и уставился на меня с усмешкой.

— Ты очень уве…

Ай, забей! Бесполезно разглагольствовать.

Подлетев и нацелив свой лоб вперед, я приложил лбом к голове Зевса, нарушив его монолог.

Он покачнулся, и я последовал за ним, взмахнув своим оружием и бросив в него заклятие. Он отразил его копьем, разрывая заклинание.

Неожиданно Зевс метнулся вперед, и я с трудом уклонился от его стремительного копья, которое задело меня в область груди.

Опустив взгляд, я заметил глубокую вмятину на поверхности моей брони. Видимо, для его копья моя защита представляла собой всего лишь хрупкий лист бумаги.

Попытался произнести ответ, но копье Зевса окружило меня со всех сторон, создавая призрачные образы, что затруднило мне возможность контратаковать.

Он не предоставлял мне ни малейшего шанса отдышаться, заставив даже отстегнуть клинки от брони, чтобы как-то попытаться защититься.

Внезапно призрачное изображение метнулось в мою сторону, и мне пришлось быстро отклониться. Однако что-то сильно ударило меня в ногу, вызвав острую боль.

Теперь на моей ноге обещает остаться большой синяк!

Благодаря своему волшебному посоху я все еще оставался в борьбе.

Стремясь уйти на безопасное расстояние, я осознал, что ближний бой становится единственным возможным выбором. Зевс прижимался ко мне, словно клей. Это было неудобно. Я так надеялся воспользоваться своими дальнобойными умениями!

— Ты, наконец, осознал свою ошибку? — похваставшись, заявил Зевс с диким взглядом.

— Я надеялся избежать этого. Но, видимо, придется принять тебя более серьезно.

Поднимая алебарду, я усилил свою ауру и сосредоточил всю свою силу на нем, призывая свою божественность. Я погрузился в самые глубины Хаоса внутри себя. Всплеск энергии произвел впечатляющий и хаотичный эффект.

Старый бог, лишенный поддержки, отлетел назад, словно кукла, и врезался в группу бойцов.

Он абсолютно прав в своих утверждениях. Если я позволю этому сражению развиваться по текущему сценарию, то он, несомненно, одержит верх. Это не только вопрос физической мощи, но и вопрос мастерства. Его опыт в ближнем бою превосходит мой. Следовательно, вопрос времени, прежде чем он доберется до меня.

Эта ситуация требует радикальных мер. О Боже, кто бы мог подумать, что меня заставят прибегнуть к тактике хитрости.

Моя алебарда преобразовалась в массивный топор, освобождая мою руку для заклинания. Я прочистил горло и подготовился произнести слова из измерения, которое находится далеко за пределами нашего.

— Абр сул йерв тсу ибин!

Над моей рукой вырисовался маленький шар из красного света, явно отличающийся от моих предыдущих заклинаний. Его аура испускала враждебное воздействие, и пространство казалось искаженным вокруг него.

Я искривил улыбку, наблюдая за этим заклинанием, которое отняло у моего предшественника столько времени для разработки.

— Приветствую. Давненько не виделись, — обратился я к маленькому красному шару энергии, пока мой полет направлялся к Зевсу, вставшему на ноги после падения.

Его внешность выглядела немного растрепанной, но без видимых повреждений.

Я провоцировал его.

— Это действительно удивительно. Я бы никогда не предположил, что смогу отправить в полет самое могущественное существо в мультивселенной.

Лицо Зевса исказилось от гнева, и он мгновенно бросился на меня.

Спользуя свой топор, я ловко парировал удар в направлении моей груди, избегая тем самым смертельного поражения. Но Зевс был настойчив, и его умелый удар пришел точно в мой живот. Вместо того чтобы отступить, я совершил молниеносный прыжок вперед, предоставив ему возможность пронзить мой бок.

Буря огня боли приветствовала меня, и я не смог сдержать смех, когда вынудил себя двигаться вперед.

Глаза Зевса расширились, но он не сбросил свое оружие, даже когда моя правая рука — с красной сферой в руке — столкнулась с его грудью.

Мои пальцы активировали заклинание, и внезапный вихрь красной энергии разрывался из его спины. Поток энергии выбежал из моей руки, разрушая ее на части.

Зевс закричал от ужаса, и я отпрыгнул назад, используя волну энергии, которая вырывалась из его тела, чтобы подхватить меня.

Я наблюдал, как недоверчивость медленно появлялась на лице Зевса, когда выпущенное заклинание рвало его тело и душу на крошечные части, практически растворяя его.

Только сейчас я заметил, что все еще безумно смеюсь, когда мои люди, усердно пытающиеся вытащить меня из боя, схватили меня за плечи.

С ужасающим концом криком некоторые из врагов начали бежать, вдохновляя наших людей усилить давление.

Я попытался активировать заклинание исцеления, но оно не сработало. Каким-то образом магия рассеивалась прежде, чем я смог создать правильную схему. Похоже, что это световое оружие обладает способностью блокировать возможность использования магии исцеления.

— Проклятье! Если бы я знал об этом, я был бы более осторожен, прежде чем вступать в бой, — подумал я, пытаясь воспользоваться заклинанием лечения.

И тут раздался громкий вопль:

— Император победил Зевса! Идите вперед и прогоните их всех!

Два лекаря тут же начали заниматься мной, а я тем временем начал смеяться, словно сумасшедший и размахивать обрубком своей руки.

— Вы это видели? Что за бесполезная кучка народу! Они же правители, а умирают такой жалкой смертью.

Лекари и солдаты вокруг меня выглядели очень обеспокоенными, когда наблюдали за моими ужимками и моим игнорированием столь мелких ран.

И я тогда даже не знал, что в тот день создал очередной странный слух о себе.

* * *

Я сфокусировал внимание на карте с нашей обстановкой. Селена и отец были рядом, тоже вглядываясь в нее с интересом.

— Есть какие-то новости о Небесном Граде? — спросил я.

— Пока ничего. Кажется, те, кто мог, ушли, — ответил отец. — Мы вернулись к осаде города, и это странно. Почему Зевс и Афина напали на нас, а остальные боги ничего не предприняли? Как будто они бросили свои жизни ради бессмысленной атаки, лишь частично потеряв войска. А где остальные? Все как-то подозрительно.

Я согласился с отцом, но и он не видит полной картины.

— Войска богов в городе теперь в плохом положении без поддержки. Они сражались до конца, но внезапно отступили, как только были в безопасности, — добавила Селена.

— Возможно, мой разведчие помешал их атаке, — сказал я.

Все посмотрели на меня, и Селена фыркнула.

— С тех пор у нас есть разведчик в их рядах? Кто это?

— Шш, — я поднял палец к губам. — Давайте не говорить об этом, пока не удостоверимся, что Сфера Зрения больше не под их контролем. Я единственный, кто знает кто это — и лучше, если это останется в тайне.

На самом деле, разведчик и сам не знает, что он на моей стороне.

Селена пожала плечами.

— Мы анализировали останки Зевса. Умные люди говорят, что он не был живым существом до того, как стать богом. Афина сейчас в аресте и у нее проблемы с психикой.

— Это интересно.

Я присел в кресле.

Лекарь вступил в разговор.

— Анализ частей Зевса показал, что в нем не было органической материи. Он был из какого-то живого металла. Его тело было полностью искусственным. Но более того, у нас есть только кусочки его души, недостаточные для полной личности. Это странно, ведь мы видели его божественную силу. Нет души, нет божественности!

— Так, вы говорите, что кто-то создал голема, вложил в него искалеченную душу бога, используя его как марионетку⁈ — поднял я брови. — Тогда мы его не уничтожили! Настоящий лидер сбежал.

Лекарь кивнул.

— Проклятье! — я откинулся. — А что с Афиной?

Второй стражник, у которого была заметка от лекаря, медленно приблизился.

— Лекари привели ее обратно, чтобы мы могли более детально изучить ее состояние. По всей видимости, она не в своем уме. И когда я говорю «не в своем уме», именно это я имею в виду. Кто-то или что-то вмешалось в ее разум.

Наши эксперты утверждают, что она, вероятно, не способна самостоятельно принимать решения. Это больше напоминает зомби, чем способность принимать собственные решения. Она следует заранее заданному пути и не может отклоняться от него.

Мужчина завершил свое разъяснение, сделав паузу перед следующей фразой.

— Лада? — Мой разум сразу бросился к этой идее. Если оба бога подверглись воздействию, то…

Мужчина кивнул в ответ на мои мысли.

— Мы тут же провели проверку, как только стали осознавать ситуацию с Афиной и Зевсом. Лада, по-видимому, проявляет умственную ясность насколько это возможно для своего возраста. Однако у нее серьезные психологические проблемы, связанные с любовью и счастьем, из-за чего она не представляет угрозы.

Лада — одно из самых древних существ в мультивселенной. Удивительно, что кто-то может оставаться в здравом уме после стольких лет. Однако по всем остальным аспектам мы не обнаружили ничего необычного. Мы держим ее под присмотром в медицинском блоке до получения дополнительных указаний. Просто на всякий случай.

Я протер виски, чувствуя тревогу, что эта видимая победа может быть лишь ловушкой для чего-тоболее мрачного.

— Так что, с Ладой все в порядке? Или Зевс и Афина были просто марионетками с замутненными умами? — произнес я, кивнув в сторону своих размышлений. — Амон тоже оказался нормальным, так что, вероятно, не все боги оказались под влиянием врага.

Сильное желание вытащить душу Амона и детально допросить его о прошлом не покидало меня. Однако, в настоящий момент, решение такого вопроса казалось излишне рискованным.

— Мы собирались спросить именно об этом. Что ты сделал с Зевсом? — осведомился отец.

— Я применил заклинание, направленное на атаку души. Но это не объясняет, почему в его душе отсутствуют некоторые части, — пояснил я. — Моя магия должна была лишь перемешать его, не приводя к полному уничтожению. Вся эта ситуация становится подозрительной.

— Слухи гласят, что заклинание атаковало не только его душу. Те, кто был ближе, утверждают, что открылся портал прямо в сам ад, — отец покачал головой, продолжая изучать отчеты. — Исчезновение частей души и портал в ад — довольно пугающая комбинация.

— А что ещё? — поинтересовался я. — Сколько человек мы потеряли?

— В процессе разбора… Потери в этой битве составили около десяти тысяч человек.

— А пантеон богов?

Это просто невероятно. Мы, конечно, заплатили высокую цену, но это всё равно кажется слишком дешёвым.

— Исчезли. Нет следов их присутствия. Как будто они собрали вещи и ушли. Даже их войска исчезли за пределами нашего ингибирующего поля, — Селена приблизилась и легко клюнула меня в щеку. — Рада, что ты в порядке, но это выглядит как ловушка.

— Значит, нам остаётся только ждать, — вздохнул я. — Либо мы разберёмся, как использовать браслет Лады для нескольких человек, либо…

— Взрывы в Небесном Граде! — перебил меня дозорный. — Их защита сломана!

Я улыбнулся.

— Послать войска. Кто выйдет из города, тот подлежит проверке. Никому не дать сбежать, даже если это третья сторона.

Моя жена посмотрела с недоверчивым выражением.

— Как?

— Ты помнишь моего разведчика? Похоже, ему удалось, — комментировал я с ухмылкой.

Следующие часы и дни стали испытанием на терпение, когда наши люди выталкивали последних сторонников богов и захватывали ключевые объекты. Но группа богов так и не появилась.

Мы с Селеной следили за всей этой операцией, ждущие момента, когда нам придется вмешаться лично.

Похоже на победу, но кто-то управлял вселенной, играя с нами, как с куклами. Это нельзя было забыть. Это ситуация, которая заставляла быть параноиком. Единственное преимущество в том, что мистер Икс еще не добрался до нас.

Я воспользовался свободным временем, чтобы исследовать останки Зевса и Афины, которая оказалась пустой оболочкой после ухода управляющего существа. Я подтвердил, что их состояние похоже на зомби или марионеток.

Селена беспокоилась, что Небесный Град — ловушка, поджидающая нас. Эта таинственная сущность уже стерла разум правителей мультивселенной. Почему бы ей не попытаться сделать это во второй раз?

Прошло более двух недель, прежде чем мы захватили контроль над столицей богов и разобрались с ее обитателями. Мы не избавились от них навсегда, но к их возвращению мы будем готовы.

Наконец, я гулял по Небесному Граду уже не как житель, а как правитель. Это красивое место, но я все еще имел желание стереть его с лица земли, оставаясь на безопасном расстоянии. Мысль о том, что это ловушка, не покидала меня.

После утомительной беседы с Ладой и Амоном, у меня было одно уверенное знание.

Мы вышвырнули старое правительство. Сейчас это просто идеальная тюрьма.

Остался телепорт через который они ушли и запечатали его.

Мы изучили метод запечатывания, который использовали боги — закидывание кого-то в чёрную дыру системы. Я сразу отказался от этого метода. Душа попадает туда и ждет, пока чёрная дыра не исчезнет.

Ещё хуже, я уверен, что это не было изначальным предназначением этого устройства. Комната телепортации в городе выглядит мрачно, и она, вероятно, просто система для избавления от отходов, а не для уничтожения живых существ. Я даже не представляю, что происходит с душой внутри чёрной дыры.

Мы временно полагаемся на опытных магов и небольшое количество стражников для обыска всех зданий города. Если наши подозрения верны, никто не должен забредать в непроверенные части города без знаний в магии разума.

Я также проверил разные сооружения и хранилища оружия по всему городу. Нашел световое оружие богов, похожее на кристаллическую технологию. Забавно, оно предназначено, кажется, для подавления толп, а не для ведения войны. Проклятие анти-лечения на этом оружии делает его ещё более неприятным.

Столько работы, а времени так мало. Как бы я хотел иметь вездесущность!

Ну вот, наступил момент, когда мы решаем рассмотреть этот телепорт подробнее.

Я просто зашел в коридор, ведущий к запечатанной комнате с этим загадочным артефактом. За мной идут Селена, Ландыш, Серена, Лада и мой отец Николай.

Я обратился к одному из стражей, которые стояли перед огромной взрывоустойчивой дверью, ведущей к телепорту.

— Эти «существа» все еще охраняют телепорт?

Мужик кивнул и сделал салют.

— Да, господин. Их шестеро, просто стоят вокруг телепорта и ни с места. Их видно с платформы в другой комнате. Нам сказали не лезть в эту комнату, и они не пробовали выбраться.

— Да и не надо, — махнул я рукой. — Кажется, эти штуковины не безобидны.

Селена обернулась ко мне.

— А можешь пояснить, почему?

Прищурившись, я попытался вспомнить все детали.

— Ландыш была моим разведчиком. Она каким-то образом проникла сюда и шпионила. Сражалась с двумя из этих черных полугуманоидных созданий, которые, похоже, имеют иммунитет к низкоуровневой магии. Их когти могут легко пройти сквозь наши защитные поля.

Я посмотрел на нахмурившуюся Ландыш.

Ландыш ощущала дискомфорт, когда медленно качала головой.

— Прошу прощения, я по-настоящему старалась, — сказала она с некоторой смущенной улыбкой.

— Не беспокойся об этом, — я ласково произнес, проходя рукой по её волосам.

Лада также выразила свою недоумение медленным движением головы.

— Нигде не слышала, чтобы у телепортов были свои стражи, кроме тех, что относятся к безопасности здания.

Отцу сразу бросилась в глаза эта информация.

— Так это означает, что эти стражи имеют отношение к власти, управляющей пантеоном богов?

— Нельзя исключать такой возможности, — ответил я, раздумывая.

Селена мрачно взглянула на дверь.

Отец прокашлялся, чтобы привлечь к себе внимание.

— Если эти существа так опасны, как говоришь, может быть, стоит привлечь их внимание.

Он взял свой меч с кристаллическим лезвием и направился к входу.

Селена развела руками и последовала за дедушкой, готовясь к возможному столкновению с таинственными стражами.

— Будьте осторожны и не полагайтесь только на защиту, — предупредил я, превращая свой посох в два меча. — Здесь может быть ловушка разума.

Отец кивнул и попросил стражей открыть дверь.

Те подчинились, распахнув вход.

Дверь с телепортом открылась, и мы напряглись, готовясь к схватке с хранителями у узкого прохода.

Когда ничего не произошло, я уверенно шагнул вперёд.

Максим Волжский Я не люблю убивать. Часть 1

Глава 1

Глава 1. Новый оруженосец — быть или не быть

На июльскую Москву медленно спускался вечер. Днём город прожарил свою бетонную кожу и прогрел стальной скелет. Оттого даже в тени размашистых тополей было до крайности душно. Москва любит мучить своих горожан. Она не нянька. И нет покоя от знойного солнца ни москвичам, ни вампирам в древней столице.

Я встретился с Зоей у метро Сходненская.

Она вынырнула из толпы, словно вышла из магического морока. Вовсе не замечая жару, Зоя нарядилась в джинсы и кофточку с длинными рукавами. Сняв тёмные очки, она передала мне ключи от квартиры и назвала адрес:

— От метро до явочной идти минут семь. Однушка находится на десятом этаже. Там не идеально. Рабочая обстановка. Всё как ты любишь, Гриша.

— В ванной гора расчленённых вампиров? — пошутил я.

Зоя смутилась, поскольку — кто такая она, а кто я?!

— Балкон открытым оставила, холодильник пивом забила, — не знала, куда деть руки Зоя, потому размахивала ими, изображая размер холодильник. — В морозилке три кило отборной говядины. Подсолнечное масло, соль, перец и сковородка в верхнем ящике над плитой. Без ужина не останешься.

— Ты прямо завхоз кровососущий, — небрежно бросил я, подтрунивая над ней.

Она всегда нравилась мне. Очень дорожу нашей дружбой. Потому Зоя ещё жива и свободно перемещается по городу, в отличие от прочих тёмных тварей.

Выглядела вампирша двадцатипятилетней, но ей далеко за триста. А задница у Зои — так просто отпад! Она знала не понаслышке, что её аппетитный зад — дико меня возбуждает. Я познакомился с ней в конце девятнадцатого века. Познакомился и с ней, и с её круглыми ягодицами. Уверен, что ночь нашей первой близости запомнилась Зое навсегда.

— Гриша, может, я пойду? — смотрела на меня собачьими глазами вампирша.

— Только без фокусов… хорошо? — на всякий случай скомандовал я, мысленно лапая её фигуру; хотелось зайти ей за спину, чтобы звучно шлёпнуть по пятой точке.

— Да что ты, Гриша… как я могу подвести тебя? — прятала руки в задних карманах Зоя. Вампирша всегда так делала, когда чувствовала моё возбуждение. Предохранялась. Но, несмотря на то, что ей уже за триста, душой она оставалась всё-таки наивной. Разве руки в карманах меня остановят, если я замыслил изгнание демонов?

Я пронзительно посмотрел Зое в глаза. Люблю, когда она пугается моего прямого взгляда.

— Могу положиться на тебя? — вкрадчиво спросил я, точно зная, что она не подведёт.

— Гриш! — прижала руку к груди вампирша, сделав взгляд милым и доверительным. — Через пятнадцать минут я затаюсь на балконе. Спрячусь в коробке. Спать не буду. Не волнуйся… первый раз, что ли?

Я утвердительно кивнул, но всё-таки добавил:

— И чтобы тихо как мышь сидела! Не спугни до времени!

— Как скажешь, Гриша! Как скажешь, — уверяла меня Зоя.

Она попятилась назад и смешалась с толпой.Через мгновение исчезла.

Вапмирши умеют становиться невидимыми для простых людей; не для меня, конечно, а только для обычных людей. От Григория Вершинского сбежать невозможно. А Зоя, это совсем другое дело — она фронтовая подруга. Работает на меня больше сотни лет. Можно сказать — я успешно перевоспитал злобного кровососа в юбке, превратив в своего союзника.

Между прочим, потратил уйму времени на неё. Если вспомнить и сосчитать, сколько раз проводил сеанс проникновения, который коротко называю ЛКН, что расшифровывается как Ликвидация Кровососущего Нетерпения, то из смачных сеансов можно сложить тысячу нескончаемых и бессонных ночей. Для меня рабочих ночей и в какой-то мере ублажающих, для Зои Вратовой: всегда неотвратимых и промывающих не только мозги.

С чистокровной вампиршей, рождённой где-то на Балканах, я всегда работал с утроенным энтузиазмом. Бывало, она пыталась сбежать от меня. Переходила границы, пряталась на Тибете, даже отказывалась от питания и меняла личину. А однажды пришлось снять её с парохода в Константинополе — это ещё в Гражданскую. Уж больно мне её зад нравился. Отпускать такую аппетитную вампиршу за океан вовсе не было никакого желания. И если бы у всех вампирш была такая привлекательная попка, то, возможно, на земле вообще не осталось бы упырей. Хотя надо признаться прямо и честно: времени и моих скромных сил на всех кровососов не хватит. Я один, а их сотни тысяч — как здесь успеть? А сколько ещё на свете вампиров мужского пола и бесполых тварей? Да миллионы! С мужиками ЛКН категорически не практикую. Они не залетают как бабы. К ним у меня другой подход. Чаще я промываю их внутренности или элементарно ликвидирую. Стираю в пепел.

Я не люблю убивать…

Скажите — чистюля, слабак!

Ошибочка, господа…

Убийство земных тварей, считаю чрезмерным наказание. Лишь в редких случаях мои встречи с вампирами заканчиваются вырванными сердцами, расчленением или испепелением. Иногда обхожусь разъяснительной работой, чаще угрозами. Вампиры тоже ценят свою жизнь, потому прислушиваются ко мне. К тому же прогресс не стоит на месте. Учёные мужи (и не только мужи) придумали специальные смеси, подкрашивая их в красный цвет, для схожести. На вкус и по химическому составу эти энергетические напитки мало чем отличаются от человеческой крови. Но как и в любом народе среди кровососущих найдётся паршивая овца, которая не желает подчиняться правилам.

Я посмотрел на часы. Стрелки показывали 21:21.

Фотографию парня, которого поджидал возле выхода из метро, я запомнил хорошо. Зоя предупредила, что он может оказать очень агрессивным. Но мне такой и нужен. Я ищу оруженосца, а не балетную неженку. Хотя знавал я одного танцора в 90-х, так тот был весьма драчлив. Не помню его имени, но помню, как он держал ровно спину и прохаживался по сцене мимо своих партнёрш. Девицы подражали карнавальным бразилианкам, были ярко накрашены, почти голые, прикрытые только перьями. А он, одетый во фрак, лакированные штиблеты и в шляпу-цилиндр, дрыгал ножкой, так и зыркая в зал, выискивая с кем подраться после представления.

В Москве проживают миллионы мужчин, но Зоя выбрала именно его. Звали этого парня, Игорь Праскурин. Работал он рядовым электриком, чрезмерно любил пиво и не только пиво; был не женат, без детей — возраст двадцать семь полных лет. На фотографии он выглядел высоким, плотным или, скорее, толстым. В такого влезет много магической энергии. Мне не нужен флакон или фляга — мне необходима передвижная цистерна для хранения запасов энергии. Внешне Игорёк меня устраивал, но что внутри него, способен ли он стать частью единого фронта против зла — мне предстояло выяснить на явочной квартире.

Я узнал его сразу. Шёл Игорёк с бутылочкой пива. Не смущала его ни духота, ни московская полиция.

Парень достал сигарету, закурил. Я решительно пошёл на него.

— Игорь? — будто случайно столкнулся я с ним. — Игорь Праскурин?

Он лениво выпускал табачный дым. Играл желваками. Вспоминал. Но невозможно вспомнить то, чего никогда не было. Но Игорь вспомнил. Моя магия работала безотказно. Заставить поверить, что я тот самый Гриша, с которым он познакомился в Геленджике, очень просто.

— Геленджик? Набережная? Август двадцать второго? Мы с тобой с девочками из Питера познакомились… — бегал глазами Игорь.

— Так точно, старина! И вино, и девочки были. Вот же времена! — хлопал я его по плечу; а потом задал неожиданный вопрос: — Может, обмоем встречу? Я здесь, на Фабрициуса проживаю.

Он заводил глазами. Но как мне отказать? Мимолётная дружба, которой между нами никогда не было, заставила его принять приглашение.

— Я вроде, не против… Но надо бы закупиться, — соображал на двоих Игорёк.

— У меня комплект, — весело ответил я. — В холодильнике пиваса под завязку, и мясца зажарим на ужин. Угощаю!

Игорь крепко затянулся, потом метко швырнул окурок, попав точно в урну, и сказал:

— Чёрт с ней, с работой! Завтра выходной!

Квартира оказалась спартанской. Никаких тебе ремонтов: старая мебель, ещё до Икеевская; выцветшие обои, ободранный котами раскладной диван, комп на отдельном столике, телек на стене, пара стульев, пара табуреток; санузел был совместный, но чистый, на кухне порядок, но какое-то всё дряхлое и скрипучее. Короче, советский раритет!

— Ты погляди на него! Приличная машина! — оценивал компьютер Игорёк. — Я присяду?

— Будь как дома, старик, — щедро разрешил я. — Ты хозяйничай, а я пока пожарю говядины. Проголодался немного. Подождёшь?

— Да не вопрос! — бодро бросил Игорь.

Он присел за столик, включил комп. Водил мышкой, хмурился. На вечер у него были другие планы, но совсем не отличающиеся от того, чем он сейчас занимался. Любил Игорь резаться в ФИФУ, гоняться за монстрами, лупить из всех стволов по танкам из танка и пить, пить, да выпивать. Современные люди мало чем отличаются от людей из прошлого. Им бы желудок набить, побездельничать, а потом поспать всласть. Человечество, твою мать!

Мясо разделал ножом, как положено. Плиту включил только для вида. Готовил, посылая на сковородку магический импульс. Через десять минут всё было готово.

Я притащил с кухни стол. Заставил его бутылками. Полная сковорода мяса стояла по центру. Зоя позаботилась ещё о тарелках, вилках, хлебе и маринованных огурчиках.

— Налегай! — предложил я.

Игорь подкатился к столу на офисном кресле.

— За нашу нерушимую дружбу! — торжественно произнёс он, подняв бутылку над головой.

Я согласился, хотя в дружбу давно не верил.

Пили прямо из горлышка. Курили в комнате. Дверь на балкон была распахнута. На улице уже стемнело. Стелясь прохладными волнами, вечерняя прохлада всё-таки соизволила посетить нашу пивную.

Я чувствовал Зою. Она не обманула. Вампирша трансформировалась и ждала своей минуты где-то в коробках. Она очень ответственная, тем более, когда работает со мной в паре.

Найти хорошего оруженосца, весьма сложная задача. Мой прежний стал совсем стар. Виктору уже под семьдесят. Он магический пенсионер, с изменённой памятью; деньгами обеспечен, живёт припеваючи. Но хранилище энергии из него совсем никудышное. Там течёт, здесь струится и сыплется. А мне нужен надёжный источник силы.

Игорёк всё трепался о своей работе. Он то хвастался, то жаловался на клиентов, которых находил на сайте Авито. Рассказы его были примитивны. Но он оказался весёлым парнем. Часто шутил. Или пытался шутить. Но весёлый парень не означает, что Игорь Праскурин стопроцентно подходит на роль оруженосца.

Дав ему наговориться, я завёл свою пластинку:

— Мы с тобой знакомы всего ничего, а словно братья. Сидим, болтаем душа в душу. Но настроение всё равно дрянь.

— У тебя что-то случилось? — отстранённо спросил Игорь.

— С девушкой разошёлся. Тяжко мне. В голове сумбур — и обидно, — сказал я и будто загрустил.

— Чего так? — заинтересовался мой гость.

— Даже не знаю, — задумчиво говорил я. — И деньги у меня есть, и любил её — и был внимателен к ней… Любил, конечно, не безумно — в меру… но делал всё что в моих силах.

— У всех одно и тоже, — махнул рукой Игорь. — Мужики о породистых девках мечтают, но длинноногих и умных на всех не хватает. Плюнь.

Он уже хотел переключиться на себя и поведать невероятно трогательную историю о своей неразделённой любви, но я настойчиво перебил:

— Всё бы ничего, но думаю, она настоящая ведьма! — отрезал я.

— Да ладно, — улыбнулся Игорь.

— Говорю, как есть, — щёлкнул по зубу я. — Изводила меня. Или по бабкам ходила, или сама ворожила.

— Обоснуй? — засомневался Игорь.

Я открыл ещё одну бутылку, уже третью.

— Ячмень! — показал я пальцем на свой глаз. — Хотел расстаться, уйти без скандала, по своей воле, так она сказала — никуда не денешься, будешь страдать и помнить обо мне до самой смерти. Я только рассмеялся и домой с чистой совестью. А на утро у меня голова чуть не треснула и глаз опух. Никогда не опухал, а тут надулась зудящая шишка. А ещё ночью змеи снились, пауки. И ни одну ночь. И ты знаешь, эти гады шептали мне и шептали, словно заклинанием воздействовали на меня ранимого…

Игорёк не спеша пил пиво, слушал внимательно.

— Мой тебе совет: пошли ты её на х..й! А лучше в задницу! — заключил он.

Я услышал слово «задница», усилено закивал.

— Ты просто порви все связи с этой гадюкой… Ну её к лешему… Найди другую, Гриш, — дал совет Игорь.

Я оживился и осторожно осведомился:

— Так ты веришь в вампиров и прочую кровососущую нечисть? Думаешь, они существуют?

— Конечно, верю! Вот мой бригадир, к примеру, редкая сволочь…

— Да погоди ты со своим бригадиром! — снова перебил я. — Меня интересуют настоящие вампиры, оборотни, вурдалаки… Как думаешь много их среди нас… среди людей?

Игорь закурил. Он будто чувствовал, что мир полон злобных тварей, а всего в двух шагах, на балконе затаилась вампирша Зоя. Мне на миг показалось, что это он — мой несокрушимый оруженосец. Пусть он много матерится, но мне нужен боец, а не тряпка!

— Гриш, — наконец-то, выдохнул Игорь. — Я успокою тебя. Никаких вампиров не существует. Как нет инопланетян, рептилоидов, масонов и грузинской мафии. Всё в нашем мире достаточно прозаично. Мне уже двадцать семь — и неужели за столько лет я ни разу не мог повстречать ну хотя бы одну нечистую? Вот тебе мой ответ, друг: я не встречал упырей. Хитрожопого бригадира встречал, неверных девиц тоже. В армии у нас был один псих с раздвоением личности, который через три месяца службы считал себя подполковником в запасе. Других чудес не видал. Так что, давай выпьем и о Спартаке погутарим. Как тебе новый тренер красно-белых?

Я разочаровался. Зоя уверяла, что он идеально подходит. Уже трижды я встречался с потенциальными оруженосцами, но всё ушло в пустоту. Оставался последний аргумент, которым я и воспользовался.

На балконе послышался шум, будто в распахнутые окна, залетела приличных размеров птица.

Игорь осоловело посмотрел проём открытой двери, и в туже секунду в комнату с писком и свистом ворвалась летучая мышь.

— Б..ть, я чуть не обосрался! — вскрикнул Игорёк, то той минуты совершенно расслабленно сидящий в кресле. — Что за х..ня? Откуда мыши в Москве да на десятом этаже?

Трансформированная Зоя звучно била крыльями, совершая полёт по периметру небольшой комнаты. Летучая мышь сделала с десяток кругов, а затем, уцепившись лапками за железку, повисла на люстре и выпученными, чёрными глазками уставилась на ошарашенного человека.

Зоя постаралась. Летучая мышь была крупной, со среднюю собаку. Таких мышей в природе не существует, а в Москве и обычный вапмирёныш редкий гость.

Знал ли о размерах мышей Игорь — доподлинно неизвестно, но его глаза задрожали — и от страха, и от неожиданности, и от чуда черноглазого. Он так и сидел с куском мяса в руке, с дымящейся сигаретой в зубах.

Зоя расправила крылья и негромко захихикала. Она удивляла его. Пробуждала животные инстинкты.

— Это она, — тихо сказал я.

— Кто… она? — еле бормотал Игорёк.

— Моя бывшая… ведьма!

Он обомлел. Бывает так, что в стрессовые минуты чары с человека спадают, словно он обученный маг, самого низкого уровня — где-то седьмого. Так устроено природой. Люди должны уметь защищаться. И Игорёк защищался. Причём, умело.

— Слышь, Гриш… ты ведь не был со мной в Геленджике, — понял он. — Но кто ты тогда?

Я сидел на диване и тоже жевал мясо. Я наблюдал за его реакцией. Реакция была положительная. Он сбросил с себя наведённый мною морок, приходя в обычное состояние. Ему заметно мешал хмель, но Игорь боролся. Он сражался, словно его загнали в смертельную ловушку.

— Моё имя Григорий Вершинский. Я охотник на вампиров, — сказал я, глотнув пивка.

Я улыбался, жевал мясо, запивал пенным и наблюдал.

Человек продолжал сражаться, отгоняя навязчивое видение.

— Вот ты ж гад… а в морду не хочешь?! — покраснел Игорь.

Он хотел подняться, чтобы разбить мне нос и устроить бойцовский клуб на явочной квартире. Игорь — довольно сильный человек. Может дать отпор любому. Очевидно, не трус. Но со мной ему, ни за что не справиться.

Я лишь провёл рукой, направив ладонь и энергию сдерживания в его сторону.

Игорь вмиг замер, словно его опутали верёвками и цепями, а Зоя сложила крылья и камнем упала с люстры на пол.

Не долетев всего ничего, она трансформировалась в привычный образ.

Не было сценического пара, не слышно хлопков в ладоши или магических заклинаний, но она стала прежней девушкой, с упругим, вечно заводящим меня задом, с красивым лицом и распущенными волосами. Её волосы были будто живые. Каждый волосок сам по себе. В такие минуты она меня зачаровывала. А как её чары действовали на простых людей, у которых горячая кровь бурлит в венах — даже представить сложно.

— Можно, я его укушу? — игриво спросила Зоя. — Всего один укольчик… в шею. Ему будет не больно.

Игорь ёрзал на стуле. Он всё слышал, всё понимал, но встать с места был не в силах.

— Мне он нравится, — сказал я. — Потому оставим ему крохотный шанс.

Зоя медленно кивнула, приглаживая волосы.

— Если через три дня не вспомнит о нас и о квартире на десятом этаже не вспомнит, буду искать другого, — согласилась вампирша.

Зоя стояла к нему лицом, ко мне боком.

Я сделал приличный глоток, уничтожив сразу половину бутылки, и вожделенно посмотрел на её зад. Затем я легко взмахнул рукой, отправив Игоря в глубокий сон. Он так и уснул в кресле. Поза была не самая подходящая для отдыха, но немного сладкого дурмана, который я подарил ему — избавят парня от неудобств. Человек выспится и через пару часов отправится к себе домой, благо топать ему минут пять-десять, с улицы имени Яна Фритцевича Фабрициуса. Он будет бодр и ничего не вспомнит в ближайшие сутки. А если и через трое суток к нему не вернётся воспоминание о нашей встрече, то это означает, лишь одно — Зоя ошиблась, и я напрасно потратил своё время. Хотя почему напрасно?

— Иди ко мне, моя ведьма, — ласково попросил я.

Зоя присела рядом на диван. Она лукаво улыбнулась.

Я увидел её клыки и почувствовал запах. Чёрт возьми, как же она восхитительно пахнет! А её зад — он снова и снова меня возбуждал.

Она быстро скинула с себя одежду. Даже упали джинсы, которые ей были в облипку. Зоя встала на колени, выгнула спину, упёрлась для устойчивости локтями на диван, и страстно произнесла:

— Ну, исцели же меня, наконец-то, Гриша!

Моя любимая поза…

Всё как мне нравится…

Я снял штаны и приступил к проникновению, чтобы утолить личный сексуальный голод и избавить её от желания кусать людей на месяц или даже на пару месяцев. ЛКН или Ликвидация Кровососущего Нетерпения действует на вампиров с гарантией.

В течение получаса я был неудержим. Зоя стонала. Она по-кошачьи впилась звериными когтями в покрывало, которое было чистым и приличного качества. Это Зоя позаботилась о новом покрывале. Знала чертовка, чем закончится вечерок.

Охота на вампиров и постельное проникновение в нечисть — это мой дар. Это моё предназначение!

После бурного секса мы как солдаты встали, оправились. Затем выпили по бутылочке пива. У Зои разыгрался аппетит. Она жадно поедала мясо, став на весь июль обычной девушкой, которая может насытиться человеческой пищей, например, пиццей или макаронами.

Игорёк блаженно дремал, накрытый с головой скатертью со стола. Сегодняшний вечер стал для него заметно короче.

А моя семенная плазма действовала на вампирш своеобразным образом. На земле сотни охотников на вампиров, но ни у кого из них нет всепроникающей силы, как у меня. Я уникальный охотник. Я не только умею убивать кровососов, но и могу нейтрализовывать их — пусть и на короткое время, ограждая людей от животного инстинкта, пить человеческую кровь и калечить судьбы.

Глава 2

Глава 2. И снова злой вампир — Драгуш Арделин

Явочную квартиру я покинул после полуночи. Сначала проводил Зою, упорхнувшую в темноту с балкона, затем пробудил Игоря, дав ему установку, спокойно топать к себе домой и не задавать лишних вопросов. В довесок я вручил ему полную тарелку жареной говядины, высыпав куски в пакет, и четыре бутылки пива — всё, что осталось от нашей попойки.

В своё жилище возвращался на такси.

Живу я в окрестностях Домодедово. Двухэтажный дом, две яблони, парник для помидоров без помидоров, скромная столярная мастерская и много-много защитных артефактов. Не люблю убивать, но терпеть не могу, когда на мой дом покушаются чужие.

Желающих навестить меня немного. Те, за кем я охочусь, обходят моих владений за версту. Было очень смешно узнать, что вампиры практически не летают пассажирскими рейсами из аэропорта Домодедово. Честно сказать, у меня точных данных нет, но думаю, что слухи не беспочвенны. А значит, меня боятся — и это замечательно.

Выйдя из такси аккурат возле ворот своего дома, я получил сообщение от своего куратора; молодого парня, которого зовут Влад Зощенко. В свою очередь, он оповещался из различных источников — от наших наблюдателей, замечающих нечто пахнущее человеческой кровью или прямой след нечисти. В данном случае, тревожный сигнал поступил из полиции по месту находки трупа.

Открывая двери и анализируя показания магических охранных устройств, я прочитал сухой текст. В нём сообщалось, что в подмосковном городке найдет труп. В следующей строке написано время и место нашей встречи.

Добираться на автомобиле — часа два, если не застрять в пробке. Время встречи в 14:00. Сейчас было около трёх ночи.

Я прямиком направился в спальню. Скинув обувь, завалился спать без лишних раздумий.

Проснулся в девять. Принял холодный душ, сделал кофе, осознанно съел бутерброд с докторской колбасой и, собрав кое-какие магические вещички и не только, вызвал такси.

У меня есть своя машина. Есть ещё служебная машина. И ни одна. Можно заказать даже броневик с водителем и силовую группу поддержки. В конторе, на которую я работаю, огромные связи и почти безграничные возможности.

Дороги оказались порядком загружены, но больших пробок удалось избежать. Пока ехал, нашёл в интернете квартиру, сдающуюся посуточно. Не люблю гостиницы. При заселении обязательно требуют паспорт и присматривают не только люди, но и десятки камер. А наводить морок на всех с кем сталкиваешься во время службы — неразумно и расточительно. Любое воздействие или на горничную, или на администратора, или на соседей по коридору — влечёт за собой вероятную цепочку весьма непредсказуемых последствий… Если быть откровенным, то мне просто жаль человеческий мозг. Когда я был помоложе, то пользоваться магией не стеснялся. Но с годами остыл.

Мне досталась трёхкомнатная квартира, на улице Восьмого марта. Квартира была приличной, в центре города.

Выставив магическую защиту, я отправился в назначенное место, к фонтану, у местного Дома культуры.

Было жарко. Я купил мороженое, присел на лавочку.

Мимо меня ходили бабушки, носились люди на самокатах. Совсем юные самокатчики отчаянно толкали двухколёсный аппарат ногами, водители постарше — крутили ручку газа. И те и другие мне не мешали. Было уютно в этом маленьком городке. Люди казались уравновешенными и мудрыми. Даже самокатчики не выжимали все соки из своих электромашин. Ехали они с достоинством, сосредоточенно, не торопясь.

Я заметил на соседней лавочке двух пышногрудых девушек, лет двадцати трёх. Глаза у них были ярко накрашены. Причёски пышные. Юбки короткие. На ногах шлёпанцы, с резинкой между пальцев. Ну, просто королевы!

Девушки неоднозначно косились в мою сторону. Очевидно, я им приглянулся. Как без этого? Ну не мороженое же дамы хотят лизнуть из моих рук? Хотя… кто поймёт современных девиц… Но в покорении женских сердец, даже весьма строптивых и алчных — равных мне не найти. И только я собрался завести с ними беседу, чтобы скоротать вечерок, если такой выпадет сегодня-завтра, как ко мне подсел молодой человек в форме лейтенанта полиции

— Вы Григорий? — спросил он.

Парень был симпатичный. Глазами светел.

Мне всегда было интересно знать, как в контору, отслеживающую преступления вампиров, попадают молодые люди. Иногда их вербуют в специализированных училищах или институтах, за острый ум и выдающиеся качества; чаще — они являются родственниками уже матёрых следопытов. Я их называл именно следопытами. Я охотник — они следопыты. Они находят след, а я как пёс иду по оставленным магическим печатям, каплям крови и трупам. Вампиры не стесняются убивать. Эти твари тоже считают себя охотниками.

— Так точно, Григорий, — ответил я, провожая взглядом девушек с соседней лавочки; они почему-то резко меняли дислокацию.

«Лейтенант спугнул сисястую добычу. Пионер, твою мать!» — подумал я, но на молодого человека не обиделся.

А лейтенант, который был чуть старше девиц в шлёпках, заметно волновался. От него исходило вдохновение и осторожное восхищение — и как ни странно, беспокойство. Он меня побаивался. Выглядел я как ровесник лейтенанта; хотя, ладно… пусть на десять лет старше… ну на пятнадцать старше, но всё-таки не старик!

Моя популярность в среде следопытов, вызывала двоякие чувства. Такое уже случалось и ранее. И вроде свой, и не монстр, и веду себя по-дружески, но мой жизненный опыт и легенды о моих победах — вызывали у посвящённой молодёжи трепет и уважение.

— Имя у тебя есть, лейтенант? — спросил я.

— Андрей, — смущённо ответил он. — Я следователь.

Следователь — следопыт. Знакомо.

— Выкладывай, Андрей, что у нас с трупом.

Он взял себя в руки — собрался. Даже вытянул шею.

Я посмотрел на его пульсирующую вену. Конечно, я не вампир, но вожделенное место укуса, манило даже меня. Кровь по вене бежала горячая, молодая. Этот лейтенант был весьма лакомым кусочком.

Я дёрнул кадыком. Отвёл взгляд.

Он продолжил:

— Три дня назад обнаружен труп гражданина Ивакина, 1981-го года рождения... Сердечный приступ, — тихо говорил лейтенант.

— Ну а меня, зачем вызвали? Обнаружены следы укуса вампира? Или в крови яд нашли? Или он высушен как мумия? — помогал я следователю.

— Ничего такого. Но я покопался в переписке Ивакина. В соцсетях…

— Пустой номер, — сказал я. — Если его убил вампир, а твари могут имитировать сердечный приступ у человека, то он, несомненно, задал бы вопрос, перед тем, как убить... Если предположить, что вампир отправил на тот свет потерпевшего, то кровопийца в обязательном порядке ввёл бы человека в состояние откровенного признания. И труп, когда ещё не был трупом, сообщил бы: с кем, когда и по каким причинам поделился своими знаниями о вампире.

Следователь оживился. Он явно что-то раскопал. Следопыт, твою мать!

— Возможно, так всё и было. Но! — воодушевлённо говорил Андрей. — Я тоже так подумал. Вернее, хотел думать, как вампир думает. Ведь вампир существо умное, осторожное… Вот к примеру, он спрашивает: господин Ивакин, кому ты рассказал обо мне? А Ивакин, находясь под гипнотическим воздействием, отвечает: да что вы, как я мог!.. конечно, никому! И не соврал. Потому что он создал две личных странички в ВК и писал о своих измышлениях самому себе. Таким образом вёл дневник… И я нашёл эту переписку…

— Уже кое-что, — закивал я. — Продолжай, лейтенант.

Парень мне нравился. Работал он с огоньком. А ему нравилось, что я обращаюсь к нему «лейтенант».

Я знал, как расположить человека.

Опыт…

— Он прикреплял к сообщениям фотографии и ссылки. Видимо, так сохранял нужную ему информацию: какие-то медицинские статьи, заметки, историю болезней, но не своих пациентов. Поскольку не было у него пациентов. Гражданин Ивакин работал в отделении переливания крови, в местном ЦРБ…

Вот она зацепка! Пункт переливания крови! Где, как не в этом тёпленьком местечке пастись вампиру? Свежая кровь, плазма на выбор. И женская, и мужская. И группы крови разнообразные. Не отделение переливания, а шикарный ресторан!

Андрей достал телефон и показ на экране фотографию, не самого хорошего качества.

— Вам знакомо это лицо?

Е..ть его кусать! Это же Драгуш Арделин! Я узнал его сразу.

Снимок был размытым. Видно лишь часть лица. Но этого персонажа я помнил прекрасно — знал не первый десяток лет.

Я охотился на Драгуша в 46-м. Уверен, что имя он взял чужое. Клыкастых господ кровью не пои, только дай встать на одну ступень с Великим Дракулой из Трансильвании.

Родом Драгуш с юга Италии. Сицилиец. Возраст его неизвестен. Думаю, ему не меньше трёх сотен лет. Как-то я расспрашивал Зою — знакома ли она с этим выродком? Она говорила, что не знает его лично, но много слышала о нём, как о вампире весьма хитром и кровожадном. Интересно, что он забыл в Москве… ну, или в Подмосковье; а если смотреть шире, то и в самой России?

В августе 1946-го я прибыл в Бухарест.

Город почти не пострадал в войне. Его бомбили союзники, но без энтузиазма. Бухарест практически без боя был оккупирован советскими войсками. Администрацию назначили более чем лояльную к русским. Румыны не геройствовали. Они отважны, только на приличном расстоянии от врага. Вшивые окопы, не про них. Говорливая и нежная нация, с весьма темпераментными женщинами.

В Бухаресте продолжали работать магазины, люди чувствовали себя униженными, побеждёнными, но более или менее в безопасности.

В городе мне пришлось задержать на несколько месяцев. Работы было много. Вампиров я убивал сотнями, как клопов, без сожаления — не церемонился. Убивал даже женщин, поскольку на войне — прочь условности, — и не было времени сортировать кровожадный мусор.

Об исцелении моей волшебно семенной плазмой пришлось забыть. Проникновение — это не только секс — это очищение и доверие, в самом глубоком смысле… Не было у меня желания, возиться с обезумевшими от вольницы вурдалаками. Территория была враждебная, язык чужой, люди недоверчивые, вампиры несговорчивые.

Хорошо помню одичалую стаю кровососов, инициированных за несколько месяцев до советского освобождения. В паре со мной загонял дичь охотник из венгров. Имя его Бенце Вайда. Он был младше меня, наверное, вдвое, — и методы борьбы с нечистью у нас радикально различались. Но Бенце — боец сильный и отважный. Это надо признать.

Четыре молоденькие вампирши наводили ужас на весь город. Русских солдат девицы не трогали, а вот в крови своих соотечественников они буквально купались, омывая тело и гнилую душу красным цветом. Они охотились утром и ночью, не пожирая бывших фашистов или им сочувствующим, а убивали обычных людей. У них был свой особенный почерк. С тех пор я называю его румынским. После укуса и высушивания тел, вампирши резали горло от уха до уха.

Через три дня поиска вышли на след банды. Вампирши проживали в старой усадьбе, которую оставила семья бывшего министра, бежавшего к бывшим союзникам. Мы устроили засаду и стали ждать.

В одну из ночей они вернулись с охоты. Настроение у девиц было замечательное — опьянённое смертью и властью над слабыми людьми. Вампирши крутили пластинки, танцевали, выли полночные песни. С собой они притащили ещё живых, но уже обречённых брата и сестру. Девочке было восемь лет, мальчишке семнадцать.

Три вампирши развлекались в постели с юношей. Он не отдавал себе отчёта, что происходит с ним и кто терзает его, и кто ласкает его худощавое тело. Парень был полностью подчинён власти нечисти. А девицы занимались с ним сексом, выпивая последние капли из вен. Они кусали мальчишке шею, впивались клыками в пах и запястья, а парень лишь стонал, пребывая в волшебной неге, будто его целуют небесные ангелы.

Четвёртая, совсем молоденькая вампирша, которой было лет шестнадцать — ухаживала за младшей сестрой несчастного парня. Она перевязала девочке раны, прижгла духами укусы на шее. Но лицо и руки малышки вздулись, щёки потеряли свой цвет, а тело дитя бил жаркий озноб.

Отравленному ребёнку не суждено дожить и до утра. Такова участь укушенного человека. Человек должен быть испит до дна, пока сам не умер от ран.

Мы зашли в спальню в привычном образе охотников. Бенце в длинном, кожаном плаще, в широкополой шляпе, на ногах грубого сукна штаны и тяжёлые сапоги на высоком каблуке; классический образ охотника на вампиров. А я успел полюбить другую одежду. Стиль чекиста — мне понравился ещё в Гражданскую. От одного моего вида, если я позволял видеть себя, люди бежали, словно от чумы, а вампиры буквально тряслись от злобы и бессилия.

Троих убийц мы ликвидировали на месте преступления, но всё-таки судьба бывает, непредсказуема. Потому что в этот раз покусанная добыча пережила бессмертных монстров...

Мальчишка видел, как мы мстим за него, за его сестру и родителей. Первой вампирше я вырвал сердце, орудуя ножом с серебряной рукоятью; второй безбожнице — я отрезал голову всё тем же ножом.

Бенце тоже предпочёл обезглавить существо. Сработал быстро. Он не имел привычку мучить нечистую. Профессионал!

Растерзанные тела мы оставили на полу в спальне. Мальчишка лишь на секунду пришёл в себя, но, расставленные тварями сети, топили его в тёмном омуте смерти. Он снова впал в сладкое безумие. Схватив голову мёртвой мучительницы, парнишка продолжал целовать её губы, искренне удивляясь, почему красивая женщина перестала его ласкать.

На расправу с тремя тварями, ушло не больше минуты. Потом мы зашли в соседнюю комнату.

Четвёртая вампирша держала на руках ребёнка и плакала. Я никогда не видел, чтобы кровососы рыдали над телом убитого им человека. Наверное, потому и сжалился.

Я остановил Бенце.

Он лишь кивнул в ответ.

Венгр знал о моих талантах сексуального проникновения. Возможно, даже завидовал мне; да точно завидовал!

Той ночью мы договорились, и он согласился не убивать вампиршу. Бенце забрал девочку в агонии и вышел из комнаты.

Ну а что оставалось мне? Как всегда, я делал, то, что умею делать только я.

Всюду была кровь…

Всюду пахло смертью...

Моя кожаная куртка заляпана красным…

Мою ранимую душу душило тошнотворное чувство, но я привык быть решительным. Скинув галифе я снова и снова брал молодую вампиршу сзади. Широко расставив ноги, она упёрлась тонкими руками в стену и сходила с ума от боли, от страха и наслаждения. Я работал с ней несколько часов. Я был неудержим! Я хлестал её ягодицы и шептал заклинания! Всё оттого, что не любил убивать…

Командировка в Бухарест подходила к концу. Я знал, что моего семенного заряда проникновения в молоденькую вампиршу хватит лишь на пару месяцев. Потому пришлось уговорить Бенце, чтобы он проследил за дамочкой.

Знаете, так случается, что после чрезмерно активного сеанса Ликвидация Кровососущего Нетерпения, вампирши кардинально менялись. Конечно, дороги назад уже не найти, и пьющему кровь уже не стать прежним человеком, но иногда моя плазма убивала жажду кровавой охоты, иссушая желания загонять дичь. Я не проводил исследований, не вёл статистику, но мне известны случаи, когда вампирши, получив гигантскую дозу семенной плазмы, отказывались от нападений навсегда и даже брезговали человеческой кровью… Рыдающую девушку их Бухареста, с которой я провёл чрезмерно активный сеанс, звали Валентина Руа…

Уже проживая в Москве, я неоднократно связывался по телефону со своим коллегой из Венгрии. Он уверял, что Валентина излечилась, что она больше не представляет опасности. Но дьявол в деталях…

Инициировал четырёх девиц некий старый вампир с огромным опытом, по имени Драгуш Арделин. Мы искали этого зверя всеми известнымиспособами, но, к сожалению, найти так и не удалось.

Уже в 1954-м году я посетил конгресс охотников в Варшаве. Один из докладчиков, как пример ненасытности, хитрости и ярости кровососущего племени, говорил о Драгуше. Этот вампир считался весьма коварным.

И вот он снова попал в поле моего внимания.

— Ты отлично сработал, юноша. Я узнал его. Это Драгуш Арделин, — кивнул я следователю. — Знакомое мне животное.

Андрей обрадовался моим словам. Он потирал руки, словно уже изловил вампира и тащил его на цепи в клетку охотника.

— А я боялся, что это только моя фантазия, — улыбался лейтенант. — Всё-таки я оказался прав. И никакой Ивакин не шизофреник, переписывающий сам с собой. Он действительно вёл дневник. Но только вопрос, для чего? Может быть, страховался? Надеялся, что если с ним произойдёт что-то непоправимое, то какой-нибудь внимательный следователь, вроде меня, докопается до истины.

— Может, и так… а возможно, он очень щепетильный педант... Ивакин собирал медицинские статьи, фотографии голых баб и заодно — хранил снимок своего учителя, — размышлял я.

— Почему учителя? — не понял лейтенант.

— Вот смотри, Андрюха, — лизнул я мороженое, а следователь глотнул слюну; вот именно так глотают слюни вампиры, когда чуют человеческую кровь.

— Драгуш — вампир умный. Это факт. Чтобы подобраться к хранилищу крови, ему нужно быть предельно осторожным. А следовательно, он будет искать помощников. Ну, во-первых — можно выйти на медсестёр или врачей, работающих в пункте переливания крови. Второе — выйдя на них, можно их подкупить, запугать или влюбить-обворожить… или сделать своими прислужниками. Не слугами или рабами, а прислужниками.

Лейтенант слушал меня внимательно. Ничего нового я не сказал. О прислужниках он, безусловно, знал из учебников для следопытов. Вот только сталкивался впервые с таким явлением.

— Прислужнику дано заверение, что по истечении проверки и после удачно выполненных поручений, его обязательно инициируют, а то есть? — спрашивал я, словно принимал экзамен.

— То есть… сделают его бессмертным… то есть превратят в вампира, — ответил следователь.

Ответ был правильным. Но снова — дьявол в мелочах. На первое место Андрюшка почему-то поставил бессмертие.

Но я всё равно кивнул, похвалив следопыта.

— А теперь слушай мой приказ, — сказал я, доставая из сумки, которую носил через плечо, тонкий цилиндрический флакон, похожий на пробник духов, только без крышки, запаянный. — Сейчас съездишь в пункт переливания крови. Задашь стандартные вопросы персоналу — что за человек был Ивакин, были ли у него враги, жаловался ли он на здоровье?

— Так я уже того, — виновато заулыбался лейтенант. — Я уже был на месте его прежней работы.

— Был… и ещё раз съездишь, — передавая флакончик с прозрачной жидкостью, поучал я. — Этот тестер, выявляет присутствие вампиров. Если жидкость окраситься в красный цвет, значит, кровосос был рядом. Купи в аптеке обычный пластырь и прикрепи флакон под стул. Есть в отделении переливания крови стулья?

— Стульев полно! — кивнул лейтенант. — Только там сейчас может никого не быть. Они до 12:00 принимают.

— Хорошо, — согласился я. — Завтра в восемь утра поставишь маяк. Понял?

— С первого раза понял, — заулыбался лейтенант, пряча флакончик во внутренний карман. — Я слышал о таких штуковинах. Настоящая магия! Но никогда бы не подумал, что встречу именно вас, и вы будете давать мне задание. Я думал, что приедет рядовой специалист с приборами… или вообще мне не поверят. Скажут: ну посылал потерпевший сам себе сообщения, ну что в том особенного? Разве это повод?

— Не скромничай, лейтенант, — в очередной раз похвалил я. — А фотография из ВК, а твоя смекалка? Ты молодец, Андрюха! Ловко сработал! Всё… давай до завтра, а я прогуляюсь.

Лейтенант засобирался. Он встал с лавочки, но вдруг остановился и пристально посмотрел на меня.

Я сжалился. Взгляд у следователя был как у щеночка.

— Не тяни, Андрюха, спрашивай, что хотел.

Лейтенант почесал подбородок.

— Если не секрет, конечно… а сколько вам лет, Григорий? Нет, я понимаю, что вопрос звучит глупо… но всё же ответьте: вам больше тысячи лет или меньше? Например, пятьсот или шестьсот…

Моя работа — защищать людей от вампиров. Я убивал тварей сколько себя помню. А память у меня, дай бог каждому.

— Я ещё князя Владимира застал. Крестителя, — не соврал я. — Больше тысячи мне уже. Не на много, но больше.

Лейтенант закивал, поддерживая фуражку за козырёк. Он расплылся в улыбке и, браво отдав честь, быстро пошёл прочь от лавочки, где сидел самый знаменитый охотник на вампиров.

Я не идеален, но гуманен. И работаю оригинальным методом. Мой метод борьбы с кровопийцами считаю уникальным. Лучше предупреждать преступление, чем отнимать чью-то жизнь. И всё оттого, что я просто не люблю убивать.

Выглядит это признание странно, когда речь идёт о нечисти. Но такова моя сущность, друзья.

Глава 3

Глава 3. Клизмы к бою или охота началась

Откладывать на завтра посещение пункта переливания крови я не стал. Попрощавшись со следователем Андреем, направился прямиком в ЦРБ.

Григорий Вершинский не волшебник — я охотник на вампиров, но пользоваться магией научился совсем не плохо.

Заходя на территорию довольно приличных размеров больничного комплекса, я был невидим как для охранников, так и для камер видеонаблюдения. Моей энергии хватит на полдня, чтобы бродить невидимкой от неврологии до второго хирургического отделения, через пункт переливания крови. Но если бы со мной был оруженосец Игорь Праскурин, под завязку наполненный магической энергией, то я мог стать призраком на пару месяцев. В такого толстого оруженосца помещается вагон с прицепом. К тому же помощник должен исполнять различные поручения, избавляя меня от обязанности лично снимать квартиру и покупать сигареты. Успеть везде и всюду одному — весьма сложная задача.

Пока прогуливался по городу, направляясь в подозрительный пункт переливания крови, я нашёл номер телефона охотника Бенце. У меня был уговор с венгерским другом.

Присев на лавку, написал тому короткое сообщение. Я вызывал не демона или подмогу, я вызывал верного друга. Если бы Бенце первым обнаружил Драгуша, то, несомненно, он тоже выполнил часть нашей сделки. Мы договорились поймать Драгуша вместе и казнить его вместе.

Но старый вампир будто играл с нами. Вот и сейчас в воздухе висели резонные вопросы.

Вампиры, упыри, вурдалаки — существа со своим виденьем мира. Люди для них лишь источник пищи. И если бы не охотники, то эти ребята порезвились бы всласть. Безусловно, среди тварей есть свои лидеры, которые избегают войны между людьми и кровососами. Вампиры объединяются в кланы, устанавливают свои правила, подчиняются этим правилам и поддерживают контакты с охотниками, чтобы узаконить своё проживание в больших городах, чтобы получить лицензию послушного гражданина особой касты.

Но Драгуш не признавал ни клановых собраний, ни целей охотников, ни право человека на безопасность. Договоры вампиров с конторами защиты, для него лишь пустой звук. Каким Драгуш был зверем, таким и остался. С ним невозможно договориться, как невозможно найти общий язык с комарами — они всё равно отыщут лазейку и высосут свой малый грамм, чтобы жить и размножаться. Драгуш охотился, где хотел — убивал, кого хотел. Остановить его мог исключительно страх потерять собственную голову. Но судя по тому, что сицилиец объявился точно у меня под носом, его не пугал даже самый отмороженный охотник на планете Земля.

Я знаю один более чем оригинальный способ борьбы не с вампиршами, а с вампирами.

Я знаю, что об этом способнее осведомлён и Драгуш Арделин.

Последнюю сотню лет я защищаю людей в Москве и в городах так называемого Подмосковья. Но приходилось работать и у Чёрного моря, и у Белого, и у Средиземного, и в соседних губерниях. Во время Второй мировой дошёл до Берлина. Я вам скажу, что именно в Берлине собрались самые отъявленные твари.

Там я не щадил никого. Даже женщин. Особенно тяжело убивать детей вампиров, которых иным способом уже не остановить.

В послевоенные годы появились первые конторы защиты. Безусловно, без помощи охотников защитные организации были бесполезны. И именно мы — охотники помогли организоваться подобным структурам.

В московскую контору я вступил, даже не видя договора. Меня заинтересовали люди, работающие здесь. Их было немного — всего десяток человек, но зато, каких человек!

Был такой Анатолий Водопьянов, бывший военный без левой руки, оказавшийся выдающимся химиком своего времени. Возможно, у него вышло случайно, но Анатолию удалось создать вязкую жижу по своей структуре и воздействию, напоминающую моё волшебное семя. Но только семенная плазма действовала исключительно на вампирш, а чудодейственная жидкость Водопьянова, ещё и на вампиров.

Я всегда был гуманен, и мой грандиозный план перевоспитания кровососов выглядел новаторским и чрезвычайно смелым…

Если схватить вампира, подвесить его, перевернув вниз головой — и сковав цепями или тросами, влить в его задний проход два литр Водопьяновской жижи, то чудодейственная субстанция могла превратить кровососа во полнее респектабельного гражданина, который больше не хотел кусаться.

Я проделывал такой фокус десятки раз. В среднем процент выздоровевших равнялся шестидесяти. Другие сорок процентов не выживали после операции. У некоторых разрывалось на части двужильное сердце, а у иных — выжигало пищеварительную систему, словно я заливал в кишки серную кислоту. Но в целом, если положить руку на моё более чем здоровое и сердобольное сердце — результат оказался впечатляющим. Я давал шанс исправиться. Да… метод не идеален, но я не ставил клизмы обычным преступникам, я излечивал только кровавых убийц, которые с особой жестокостью пожирали и детей, и женщин.

Если быть откровенным, то я редко жалел вампиров. Было бы в моём распоряжении жижи Водопьянова в избытке, я всей бы нежити вставил в задницы гигантские клизмы, превратив их в беззубых, бесцельных, аморфных существ. Но мой однорукий друг и коллега, Анатолий Водопьянов неожиданно улетел на небеса, унеся в могилу секрет изготовления жидкости. К сожалению, остались лишь сущие капли после его кончины.

Жижу Водопьянова пытались воспроизвести в более поздние времена. Нынешние учёные не чета прошлым. Ничего у них не вышло и по сей день, — и потому в подвале моего дома, я храню последние семь литров вожделенного вещества. Но отдельно в сейфе, всё в том же подвале, я припрятал трёхлитровую банку, с надписью «Бухарест 46». Эти три литра предназначались исключительно для одной задницы. Имя хозяина этой задницы — Драгуш Арделин.

Старый вампир-сицилиец знал, что я практикую экзекуцию жижей Водопьянова. Он знал и не боялся меня. Вероятно, в его сердце закипала личная обида, которая сильнее страха.

И вообще, зачем Драгуш дразнил судьбу? Для чего он приехал на территорию, которую охраняю я, вооружённый трёхлитровой банкой с надписью «Бухарест-46»? Неужели сицилийцу, выдающему себя за сподвижника графа Дракулы, захотелось попить бесплатной донорской крови подмосковных людей? Нет… Драгуш не так глуп, чтобы размениваться по мелочам. Он рыба крупная — он акула в мире вампиров!

И по какой причине Драгуш Арделин объявился в московском регионе, мне предстояло решить в ближайшие дни.

Всё-таки магия великая штука!

Я мысленно даю команду, и происходит волшебство. Я становлюсь невидимым, моя одежда не видима, мой телефон, если он в кармане, мои часы, если они застёгнуты на руке — тоже не видимы. Но я могу достать телефон, воздействовать на экран. Я могу смотреть на невидимые часы и видеть стрелки или электронные цифры. Ну разве это не чудо?

Один мой старинный знакомый, тоже из охотников и тоже со своим методом борьбы с вампирами — уверял, что магия это вовсе не чудо. Если бы обычные люди проживали на земле больше ста пятидесяти лет, то все они тоже научились копить энергию в себе и производить магические действия. Магия подчиняется законам природы, уверял мой старинный знакомый.

Знаете — и я ему верил. А если хоть один раз стать свидетелем его сеансов перевоспитания вампиров (поскольку мой старинный знакомый тоже был убеждённым гуманистом), то последние сомнения в его правоте испарятся случайными каплями воды на горячей печи.

Буду краток.

С давних времён моего друга звали Йоханссон. Но все обращались к нему — Тор. И всё оттого что у него был чудодейственный молоток. Вот этим серебряным молотком он и перевоспитывал вампиров; а твари жуть как боятся серебра. А Йоханссана они боялись куда больше, потому что пихал он рукоять свой кувалды во все доступные дыры и никогда не стеснялся.

Метод работал эффективно, поскольку в городе Осло и в его окрестностях, где охотился Тор, совсем не появлялись вампиры. Кто-то посмеивался над Тором, ссылаясь на примитивное нежелание кровососов селиться в холодном климате, но я точно знал, что молот у норвега тяжёлый, что были времена, когда оттирал он серебряную головку молотка от крови и прочего — не единожды в сутки.

В молодые годы Йоханссон был трудоголиком. Гонял он вампиров по всей Европе. За глаза я называл его — практиком без предрассудков, а ещё — незатейливым педагогом и быстроногим добряком.

Невидимкой я проплыл мимо входа в травмпункт, у дверей которого деловито дымили три человека. Пожилой доктор, огромный медбрат с каменной челюстью и щуплый узбек с перевязанной рукой по локоть — не могли видеть меня, но прекрасно слышали звонкий сигнал из пустоты, потому что в моём кармане неожиданно запиликал телефон.

Курящие, кто удивлённо, кто безразлично — провожали взглядом прозрачный воздух, из которого доносился сигнальный писк. Доктору было плевать на звуки, поскольку хирурга сложно чем-нибудь удивить. Здоровенный медбрат сжимал кулаки, желая к чему-нибудь и к кому-нибудь приложить неуёмную силу. Узбек напугано шевелил губами, бормоча: «У-у шайтан».

Отключив сигнал, я прочёл сообщение.

Бенце Вайда обещал прилететь в Москву завтра. Точно время не сообщал.

«Ну, завтра и завтра», — подумал я, заметив тот самый пункт.

На двери отделения переливания крови, с отдельным входом висела табличка: время приёма с 8:00 до 12:00.

Я посмотрел на часы. Сейчас было 16:53.

Сегодня я работал один. Потому необходимо сохранять хладнокровие, когда в городе орудует опытный вампир.

Я смотрел на дверь, чувствуя, что сейчас она распахнётся. И не ошибся.

По ступенькам отдельного входа спускалась женщина. Ей было не больше тридцати пяти. Она не доктор, она медсестра. В определение профессий — мне равных нет.

Женщина о чём-то думала. Мысли её витали далеко от больничного комплекса.

Я сгорбился, чуть присел, дав ей возможность врезаться, но самой не пострадать.

Она коленями ударила меня в спину и испугалась.

— Девушка, ну что же вы так неосторожны?! — вскрикнул я, выйдя из морока.

Я шарил по асфальту, поднимая свой телефон, а дама не могла понять, как так вышло, что она не заметила светловолосого, симпатичного мужчину. Женщина даже представить себе не могла, кто перед ней.

— Простите… я после работы… я устала… — невпопад извинялась дама.

— Вы телефон мой разбили, — встав в полный рост, строго сказал я.

Она была ниже меня на голову. А я — красавец! У меня рост, стать, фигура! Моё лицо благородное. Мой взгляд разумен и дерзок! Я обворожил её чарами! Магия работала безупречно.

Женщина была в теле. Ей не мешало бы похудеть килограммов на двадцать. Но чебуреки, колбаска со свежим хлебушком, семечки, квас и газировка — сильнее, вкуснее и притягательнее железных тренажёров и беговой дорожки. Но было в её взгляде что-то особенное и терпеливое. Будто знала она секрет, который в один прекрасный час непременно сотворит из неё молодую и стройную красавицу. И её нос картошкой станет вздёрнутым, аккуратным, её губы будут всегда улыбаться, а щёки исчезнут; а так же куда-то сбегут морщинки с лица, и останется только одна романтичная ямочка на подбородке.

Я не читал её мысли, но явственно видел — в силу тысячелетнего опыта — она была сильнее, чем казалась на первый взгляд.

— Прошу простить меня, — улыбнулась женщина, хорошо помня, что я назвал её девушкой; ей это нравилось.

Я умею расположить к себе слабый пол. Моё оружие — опыт и мужской шарм… прошу не путать со шрамами, хотя и этого добра у меня хватает.

— Извините ради бога, я не заметила вас. Будто пелена перед глазами была, — продолжала бормотать женщина. — Вы знаете, я так устаю на работе, сил не остаётся быть внимательной…

Мне стало жаль её. Я сам подставился под удар, сам организовал столкновение. С моим телефоном всё было в порядке, потому что он не падал на асфальт.

— Это только моя вина, — искренне сказал я.

Она засмущалась. Щёчки её порозовели. Женщина получила прощение шикарного мужчины, словно выиграла лотерею. Есть повод для радости, и появился повод для знакомства.

— Я хочу пригласить вас в гости, — говорил я тихо. — Могу рассчитывать на вашу милость?

Она кокетливо заводила глазами, будто валлийская принцесса, осматривая толпы влюблённых простолюдин — и уже куда-то улетучились лишние двадцать килограммов, и носик её заблестел, и губки улыбнулись озорными уголками.

— Я право не знаю… — пожимала она плечами.

— Но имя… могу я хотя бы узнать ваше имя? — не сдавался я.

Женщина расцветала. С ней давно не знакомились на улице. С ней вообще никогда не знакомились на улице! Со студенческих времён на неё не смотрели, как на вожделенную смоковницу, от которой требуются жаркие поцелуи, ночные объятия и широко расставленные ноги. Последние годы ей доставались лишь кончики пальцев, чтобы она втыкала в них острый ланцет, в поисках гепатита и сифилиса.

— Я Наташа, — хлопала редкими ресницами медсестра. — Я работаю в отделении переливания крови… Мне кажется, что мы с вами встречались… Признайтесь, вы донор? Вы уже были у нас?

— Нет, что вы… какой я донор? — ответил я, заглядывая ей в глаза.

Она опережала события, отвечая на ещё не заданные мною вопросы, и задавала свои вопросы, которые должна задать, но чуть позже. Но судя по откровенности, Наташа — она же Наталья Владимировна Глотова — готова принять моё предложение и посетить съёмное жилище на улице Восьмого марта.

— Давайте встретимся у нашего Дома культуры. У фонтана. Я буду ждать вас ровно в 20:00.

И она согласилась… сразу и без сомнений.

Но я не торжествовал, поскольку нагло воспользовался магией. Конечно, это нечестно влюблять в себя женщину — и, наверное, я смог бы познакомиться с ней и без магических действий, но в моём арсенале не было лишнего времени.

Следователь Андрей поставит маяк завтра утром, а к вечеру, на что я очень надеялся — вечером приедет мой венгерский друг Бенце, который сейчас находился в Харбине. Вероятно, он помогал нашим китайским товарищам — между прочим, охотникам с тысячелетней историей.

— Я непременно приду к фонтану, чтобы увидеть вас снова, — говорила Наташа, не поднимая глаз.

Я посмотрел на часы и спросил:

— Наташа, вы любите розы?.. А вино?

Услышав вопрос, она вспорхнула в небеса от счастья.

— Я люблю… — томно говорила Наташа, — я вообще люблю жить…

Я понимающе кивнул и снова улыбнулся:

— Тогда до вечера.

— До вечера, — ответила она.

Я растворился в метрах двадцати от неё, где-то возле шлагбаума, будки секьюрити и самими секьюрити, которые морщась, курили сигареты, в ожидании конца рабочей смены.

Вернувшись на съёмную квартиру, я обошёл владения. Комнат было три и во всех них порядок, но без изысков. Особенно понравилась спальня.

Обследовав холодильник, я решил посетить магазин. Всё-таки такая плотная женщина любит не только розы, но и жизнь, во всех её проявлениях. Пожрать, это дело святое для толстяка. Можно всю ночь потеть, но не дав укусить пирожка, дама останется неудовлетворённой. Это я говорю, как видавший виды ловелас и повар с тысячелетним стажем.

В ближайшем супермаркете, за деньги и без магии, я приобрёл: помидоры, огурцы для салата, триста граммов майонеза, палку копчёной колбасы, две хрустящие булки, банку красной икры, банку кабачковой икры, два литра новоявленной колы, бутылку самого дорого красного вина и бутылку русской водки — 0,7.

Пока затаривался и разгружался — настало время снова отправиться к фонтану у местного Дома культуры.

Жара уже не душила. Народу у фонтана прибавилось.

На пятачке тусовались юные велосипедисты, которые укрощали своих железных коней, задирая передние колеса. Где-то рядом, а порой и между велосипедистами носились отчаянные самокатчики. Все лавочки по периметру были заняты городскими пенсионерками. Бабушки терпеливо посматривали на молодёжь и совсем не грызли семечки — иные старухи курили трубки.

Заметил её сразу. Наташа стояла в обтягивающей юбке по колено, на высоких каблуках и в красной кофточке.

«Нарядилась моя куколка!» — подумал я тогда.

— Цветы прекрасной даме, — соригинальничал я, протягивая ей букет, который купил по дороге к фонтану.

— Розы… — мечтательно и протяжно обрадовалась она букету. — Как же я люблю розы… это так романтично…

Я взял её за руку и без лишних слов повёл на съёмную квартиру. Шёл не торопясь, а Наташа не сводила с меня глаз. Ей было всё равно, куда мы идём по вечернему городу. Она влюбилась в меня как девчонка!

Наташа готовила салат, нарезала колбасу и хлеб. Я возился с бутылкой вина.

Обшарив всю кухню, не нашёл штопор. Я мог бы открыть бутылку мизинцем, но варварская подача изысканного напитка выглядела вовсе не эстетично. А в этот вечер всё должно быть красиво, иначе может случиться непоправимый промах.

А я не привык к промахам, потому попросил сделать мне бутерброд и, отвернувшись, натужно втянул губами упрямую пробку, словно выудил чаинку из чашки.

— Хочешь вина? — спросил я, в полной готовности угостить Наташу полным бокалом.

— Лучше водочки, — смутилась она, и её щёчки снова порозовели.

«Водочки так водочки», — согласился я, доставая из морозилки бутылку «беленькой».

В одной из комнат была приличная спальня. Большая кровать, чистое бельё, журнальный столик, тумба, торшер, телевизор на стене. Мы переместились именно в ту комнату.

Столик был заставлен тарелками, бокалами и бутылками. Мы сидели на кровати. Я шутил, что-то рассказывал, Наташа много смеялась, глаза у неё сверкали.

Вспомнилась одна история, которая произошла со мной лет двести назад, и я было хотел пересказать её, изменив лишь имена героев, но Наташа страстно схватила меня и потянула на свою грудь!

«Прости меня, господи, — мысленно подумал я, — не ведаю, что творю…»

Я обнял её, задрал юбку, забрался в трусы и под кофточку и расстегнул крючки на спине. Я работал ловко, как вор на ярмарке, а она теребила мои волосы на затылке.

Всего немного магии, и я тоже влюбился в неё. Мне приходится так поступать и ранее. Всё ради одной цели — защитить людей. И я защищал своим телом!

Перевернув Наташу на живот, я сражался с вампирами. Я отражал их атаки, совершал выпад за выпадом. Атаковал я резко и глубоко. Иногда останавливался, давая ей немного отдышаться, и снова бросался в бой!

Так прошёл час, а может, и два.

Со стороны казалось, что ничего не происходит, что все это действо в спальне всего лишь обыденный разврат ради похоти, но я знал, что разгадка нашей встречи близка.

— Хочу пить, малыш, — требовательно сказала Наташа, раскинув руки на всю ширину кровати.

У неё, наверное, был размер пятый. Грудь большая… или, скорее, огромная грудь.

«Да-а… двадцать килограммов это ещё по минимуму», — взвешивал я её тело.

— Пошли на кухню, родная. Кола в холодильнике, — предложил я.

Хотелось отворить нараспашку окно и закурить. Хотелось надышаться прохладой вечера и тоже перевести дух.

Я одёрнул штору и открыл окно.

Моя съёмная квартира была на третьем этаже. Чуть правее виден торец соседней пятиэтажки. Огромные тополя, растущие близко к моему окну, закрывали балконы и окна дома напротив. Но я пригляделся и заметил через, играющую в лёгких порывах ветра листву, девушку лет двадцати пяти, которая то ли сидела, то ли стояла, облокотившись на перила балкона четвёртого этажа. В свете горящей лампочки, освещающей кухню, она прекрасно видела меня по пояс и ниже. А я курил и совсем не стеснял. Точно сказать нельзя, сколько ей было лет, но мне она представлялась с красивым лицом и точёной фигурой.

«Да и х.р с ней… пусть смотрит на меня!» — подумал я, выпячивая свои прелести.

— Любимый, а кола-то где? — услышал я за спиной голос.

Наташа присела на стул левее меня. Её голое тело, нуждающееся в похудении, скрывалось за не полностью раскрытой шторкой. Получалось так, что девушка на балконе, если это была действительно девушка, не видела мою тяжеловесную гостью, что впрочем, лишь усиливало возбуждение.

— Сейчас налью, — на всякий случай остановил я Наташу и, открыв холодильник, сам наполнил полную чашку шипучим напитком.

— Спасибо, любимый, — благодарила меня Наташа, отхлебнув добрую половину одним глотком.

— Хочешь, ещё налью? — вежливо предложил я.

Моя гостья лишь замахала руками, допивая последние капли. И когда чашка оказалась пуста, она посмотрела на мой плоский живот, на мои мышцы — и ниже. Мой агрегат внушал трепет и уважение — уж можете мне поверить.

— Подойди ближе, — то ли попросила, то ли приказала Наташа.

Я сделал лишь шаг назад и повернулся к ней, но мои глаза продолжали смотреть в окно.

За ветвями и листьями, я ощущал красивую девушку на балконе, а она видела меня.

Девушка на балконе закурила, оповещая меня сигаретным огоньком и как бы крича: я здесь, красавчик!.. я наблюдаю за тобой! Потому что она тоже участвовала в вечерней оргии и возможно, она была главной героиней сегодняшнего блуда — да простят меня посвящённые!

Рука у Наташи была тёплой и мягкой. Он трогала мой агрегат, заставляя его окрепнуть, стать твёрдым как его хозяин в бою.

Я не препятствовал, продолжая смотреть в ночной город, на четвёртый этаж дома напротив.

Почему-то подумалось… нет, не о Зое и не о вампире Драгуше, а вообще о вампирах. Точнее, о вопросе, который меня никогда не тревожил.

«А всё-таки интересно: вампиры пьют кровь или сосут? — рассуждал я. — Есть общепринятое слово «кровосос», хотя есть и другое слово «кровопийца». Так всё-таки как правильно — пить или сосать?»

Эта мысль крутилась снова и снова, возвращаясь к начальным истокам. Я никак не мог определиться. А Наташа всё яростней дёргала громадную трубу мягкой рукой, отчего мой взгляд становился мутным, а мысли путались. Я так и не решил для себя, как правильно говорить — пить или сосать… Но я всё же склонялся к определению сосать…

Наташа так ускорилась, что я еле стоял на ногах. Да, я — охотник, который прожил тысячу лет, у которого слабеют ноги от женских ласк. Да, я такой — иногда жёсткий, а порой ранимый…

Я продолжал смотреть в окно, замечая, что огонёк сигареты вовсе не гаснет. Девушка на балконе, не переставая, курила сигарету за сигаретой и наблюдала за мной. Я чувствовал её взгляд, и вы не поверите, я ощущал её желание прикоснуться ко мне и обнять моё могучее тело.

У меня закружилась голова. Мой член превратился в ракету. Осталось сделать ещё несколько движений и…

Мой член выстрелил семенной плазмой точно в розовую щёку Наташи.

— Залп! — вспыльчиво выкрикнул я, пытаясь всё-таки разглядеть лицо прекрасной незнакомки на балконе.

— Хорошо-о-о… это прекрасно, — тише и умиротвореннее произнёс я, когда вторая струя вылетела, точно на переносицу Наташи… соблазнительно стекая ближе к губам…

Я всё смотрел и смотрел в окно, как вдруг огонёк сигареты на балконе четвёртого этажа ожил и сквозь тополиную листву и ветви, стал приближаться к моему окну.

— Вот ты урод, в натуре! — услышал я мужской голос с балкона.

Я просчитался. Я заигрался…

Ошибаются даже великие...

Ошибаются даже охотники на вампиров…

— Извини, я обознался, — наконец-то, посмотрев на свою гостью, сказал я, обращаясь, конечно, к тому, кто швырял в меня огненный бычок.

Зашторив окно, я нашёл пачку салфеток, порвал пакет и передал пару белоснежных бумажек Наташе.

— Вытри лицо… любимая, — ласково сказал я.

Она смахнула семенную плазму со щеки, затем с верхней губы. Отчего-то её взгляд был суров, дерзок и даже враждебен.

Наташа смяла салфетки и произнесла очень сердито:

— Ты знаешь, что на первом этаже твоего дома находится ЗАГС? — спросила она.

— Чёрт знает, чего там на первом этаже, — ответил я, почему-то думая о мужике на балконе, ставшим свидетелем яростной мастурбации.

— Ты думаешь, я не понимаю, как ты ко мне относишься? Думаешь, я набитая дура? — глаза её сверкали, но только уже не любовью, а какой-то нечеловеческой злостью. — Ничего… ничего… скоро я всем вам отомщу…

Она бормотала и верила своим словам.

— Мне тоже будешь мстить? — осторожно поинтересовался я, закуривая сигарету.

— Тебе в первую очередь, — усмехнулась Наташа. — Таких как ты — убивать надо. Тоже мне, любовничек выискался…

Она достала сигарету и закурила.

Медленно и вдумчиво выпуская дым, Наташа снова заговорила, а точнее, зарычала как волчица:

— Я встретила одного гражданина… но это не важно, понял? В общем, сделает он из меня красотку… Вот увидишь!

— Пластическая операция? — очень вежливо уточнил я.

— Вот ещё! — рассмеялась женщина. — Теперь я буду резать, а не меня! Понял?

Наташа затянулась, потом запихнула сигарету в пустую чашку из-под колы и встала на пухлые ноги.

— Мне пора, дорогой… Но ты жди меня, и я непременно вернусь к тебе! — она рассмеялась. Смех её был чудовищный. А потом моя гостья задумчиво спросила: — И кстати, как твоё имя?

«Прислужница, — сообразил я. — Драгуш сделал её прислужницей и обещал превратить в вампиршу».

— Называй меня незнакомец, — заканчивая разговоры, ответил я, предлагая женщине, пройти в спальню, чтобы забрать свои вещи.

Она быстро нашла трусы, сама застегнула бюстгальтер, натянула на себя юбку, надела кофточку.

Я встречал прислужников и раньше — и не единожды, но каждый раз меня не покидало гадливое чувство, и звенел вопрос: как человек может предать свою природу? Но в этот раз ответ был очевиден — для Наташи проще стать вампиром, чем скинуть двадцать кило. Ей не под силу справиться со своими слабостями. Ей под силу только стать упырём!

Наташа, сопя и постанывая, застегнула ремешок туфель и, оправляя юбку, напоследок спросила самые важные слова этого вечера:

— Незнакомец, впустишь меня, когда я снова приду к тебе в гости?

Я почесал живот, расправил плечи, будто приготовился к бою с вампиром:

— Конечно, пущу, любимая, — ответил я и закрыл за ней дверь.

Глава 4

Глава 4. Потому что рабочий день такой короткий

Даже ночью подмосковный город был полон жизни, продолжая жадно упиваться коротким летом.

Было свежо и шумно. Ярко светили фонари, освещая центральный проспект. Машины — какие быстро, некоторые медленно — катили по идеальному асфальту и грозно рычали движками; почти из каждой звучала музыка, наполненная национальным колоритом, сидящих в салоне пассажиров.

Наташа, полная эмоций, возвращалась домой вдоль проспекта. Настроение у неё было приподнятое и даже победоносное. Пусть она не выспится к чертям рогатым, зато повезло развлечься, с вполне симпатичным парнем. А главное, ей наконец-то, удалось выговориться. А то накопилось за последние дни. Хотелось кому-то предъявить права на будущую роскошную жизнь. Похвастаться, что скоро всё изменится, что она расцветёт подобно дикой орхидее… ну или ещё какому-нибудь экзотическому цветку. Ведь она заслужила! Она столько терпела и сдерживала желание проболтаться.

«Этот парень точно не местный. Ему можно рассказывать что угодно, — думала о незнакомце Наташа. — Квартира сто процентов у него съёмная. И повадки нездешние. Короче, орёл залётный. С Питера, наверное. Или с Калининграда… Но всё-таки он красивый такой и такой горячий».

Конечно, немного было обидно, что она не покусала его. Так бы и загрызла мужика до смерти, например, за то, что не оценил её в полной мере — не восхитился ею.

«Когда стану вампиршей, обязательно найду его. А когда найду, то сожру вместе с дубовым членом», — забавляла себя Наташа.

Она шла домой вдоль дороги, покачивала бёдрами и курила прямо на ходу. Мимо проезжали машины. Каждая вторая сигналила, притормаживала. Наташа поворачивала лицо, показывала язык и улыбалась. Сегодня ей можно всё. Какая разница, что о ней подумают эти мужланы. Завтра или через неделю она поменяется и станет красивой и сильной как валькирия из кино.

Одна из машин поравнялась с ней. Дверь приоткрылась, послышалась мелодия заводной лезгинки. Затем появилась черноволосая голова, с окладистой бородой.

— Эй, красавица! — с акцентом выкрикнул джигит. — Садись — подвезу, куда скажешь!

Наташа остановилась. Она оправила юбку, показала зубы и гортанно зарычала, думая, что именно так рычат злобные вампирши.

Кавказец на миг опешил, затем что-то сердито крикнул на своём наречии и захлопнул дверь. Машина рванула далее, в поисках более покладистых русских баб, а Наташа только рассмеялась. Ей было легко сегодня. Всё вспоминался незнакомец, который оказался не только красивым, но и настырным, и даже ласковым, будто и впрямь влюбился в неё.

Она зашла в подъезд, вызвала лифт. Перед входными дверьми долго звенела ключами. Потом прошла в комнату, включила свет и увидела сидящего на диване ночного гостя.

— Здравствую, пышечка, — улыбался большими зубами её учитель.

Наташа никак не ожидала встретить его в своей квартире. Потому испугалась.

— Блин, учитель, а предупредить не судьба? — возмутилась она.

Драгуш Арделин пожал плечами.

Выглядел он молодо. Волос у него был вороной, жёсткий. Нос острый, с горбинкой. Глаза тоже чёрные — и очень ровные и точёные брови. Ему вечные двадцать два. Вечную молодость он также пообещал и Наташе. Но перед тем как Драгуш сделает из неё настоящую вампиршу, женщине надо выполнить ряд условий.

Один раз в три дня она передавала учителю пол-литра крови. Точно Наташа не знала, сколько ему необходимо, чтобы чувствовать себя сытым, но учитель настаивал именно на таком литраже.

Ещё она познакомила Драгуша с коллегами. Сначала с Ириной Смирновой, медсестрой, непосредственно берущей кровь у донора, потом с двумя своими начальниками: с врачом трансфузиологом Уткиным и доктором Ивакиным. Последней, с кем она свела Драгуша, была уже немолодая женщина, работающая в регистратуре отделения переливания крови — Людмила Нестерова.

Всех четверых учитель сделал своими прислужниками и буквально заворожил неполный персонал отделения. Драгуш умел убеждать и умел заставлять, делать то, что необходимо именно ему.

— Завтра тебе на работу. Почему не спишь? — заботливо поинтересовался Драгуш.

— Нашла себе любовника на вечер, — ответила Наташа, присев на стул. — Потешила себя немного. Тело своё ублажила. А что нельзя?

Она была заметно пьяна. Пахло от неё водкой. Губы её были размазаны и тушь на глазах потекла.

— Хороший парень? — вежливо спросил вампир.

— Нормальный, — чуть нервно, ответила женщина.

— Познакомишь с ним? — улыбаясь, показал клыки Драгуш.

Наташа усмехнулась, но отдавать красивого незнакомца ей вовсе не хотелось.

— Не познакомлю. Я сама его слопаю.

Вампир согласно кивнул, будто готов делиться добычей.

— А не лопнешь от обжорства? — резко бросил он, снова пугая хозяйку дома.

Наташе стало жутко. Учитель стращал её — и зубами, и прожигающими насквозь глазами, и длинными не стрижеными ногтями.

— Женщину обидеть может каждый, — ушла в защиту Наташа.

Ей хотелось сделать вид, что она обиделась — покапризничать, чтобы ночной гость извинился, а потом выметался из её квартиры.

Но Драгуш не привык отступать.

— Что рассказала своему любовнику обо мне? — продолжал скалить пасть вампир.

Теперь Наташу охватил ужас. Белки Драгуша стали красными, губы посинели, щёки впали, как у мертвеца. Пальцы на руках удлинились, целых на две фаланги.

— Я ничего ему не говорила. Мы просто трахались! — уверяла она. — Я столько сделала для тебя. Ты дал мне слово…

— Вы просто трахались? И всё? — встал с дивана вампир.

Ростом он был среднего — стройным, но его трансформация виделась действительно жуткой.

— Знаешь с кем ты сегодня трахалась? — наступал Драгуш.

— Да с Питера он! Не местный мужик! — испугано таращилась Наташа. — Что я сделала не так?

Вампир навис над женщиной, сканируя её мозг. Драгуш тоже не был волшебником, но пользоваться магией умел не первую сотню лет.

— Наш уговор аннулирован, потому что ты не сдала экзамен, дорогуша, — взяв Наташу за горло страшной рукой, томно говорил Драгуш; он поворачивал её голову налево, а потом направо, присматриваясь к ней, словно покупал лошадь на рынке… или, скорое, свинью.

Вампир читал её мысли, видя фрагменты вечерней встречи, в целом представляя, с кем она встречалась, и чем закончилось романтическое рандеву.

— Ты рассказала не обо мне, служаночка моя, — хрипел Драгуш, и его клыки становились всё длиннее. — Ты похвасталась этому зверю, что скоро станешь молодой и красивой… И ты думаешь, он ничего не понял? Или думаешь, он случайно с тобой познакомился, влюбившись в твоё безобразное тело?

Наташа задрожала; хотела схватить его за костлявую руку и показать себя женщиной сильной, с характером. Признаться, она была бойкой с детства и могла дать отпор обидчикам. Её постоянно дразнили, часто насмехались, но никогда ещё не кусали в шею или в запястье.

— Драгуш… Драгуш, подожди, — умоляла Наташа. — Я ведь ничего не знала… Я ведь только начинаю жить… Ты сам говорил, что это только начало…

Но вампир не слушал. Драгуш Арделин лишь пристально смотрел ей в глаза, посылая сигнал своей жертве. Всё оттого что он не любил напуганную дичь. Кровь у такой добычи горчит.

А он любил сладенькое!

Наташу охватил паралич. Она могла ровно сидеть, не заваливаться. Могла видеть, слышать, дышать, но не могла противиться ему. А ещё… ей совсем не было больно. Наоборот, ей было приятно, когда Другуш целовал шею.

Она проваливалась куда-то вниз, затем взлетала, будто качалась на заоблачных качелях. Наташа испытывала оргазм и даже забыла своего незнакомца, который так старался, шлёпая её по ягодицам и натирая пальцем соски. Незнакомцу далеко до талантов настоящего старого вампира, который сейчас, в эту самую минуту делал её бессмертной вампиршей… или убивал её.

Наташе было всё равно, что с ней делает черноволосый парень, с костлявыми руками и острыми как иглы зубами.

Драгуш высушивал её, но дарил надежду. Чем слаще жертве, тем слаще её кровь. Вампир одной рукой держал Наташе голову, а второй нежно водил между ног, отчего кровь жертвы превратилась в кровавый сок.

И зубы сводит от такого нектара!

***

Проснулся я ровно в восемь утра. Спалось, как всегда, спокойно. Но только продрал глаза, как нахлынуло неприятное предчувствие.

И кстати, охотники никогда ни о чём не жалеют. Потому что даже секс с некрасивой женщиной, это всего лишь моя работа.

Да… Наташа не высший сорт… и даже не второй. К тому же она с удовольствием выполняла приказы моего врага. Но всё же —Наташа несчастная, обманутая женщина — и никак иначе. Она жертва. Такой нужно дарить лучик надежды, чтобы согреть душу. Лучше предотвратить её инициализацию, одной сексуальной ночью, чем после перевоплощения в вампирши проводить каждый месяц сеансы проникновения так называемого ЛКН.

Наташа оказалась словоохотлива. Я так и не прибегнул к истинной силе своей магии и к врождённой мужской харизме. Надо честно признать, что не всякая женщина устоит перед моим обаянием и статью. Было время, когда предо мной падали такие крепости, а в плен сдавались такие воительница, что невозможно сопоставить их и близко с медсестрой из пункта переливания крови.

Я вспомнил о следователе Андрее, который в это самое время должен был опрашивать персонал и прятать маячок под стулом. О том, что в ЦРБ Драгуш никогда не появлялся и никогда не объявится, у меня сомнений не было. Но он мог работать не один. Его вечно окружали новоиспечённые вампирши. Драгуш любил молоденьких женщин. Особенно инициированных в образном вчера.

Я нашёл свежее полотенце и отправился в душ.

Струи теплой воды били в моё тело, омывая старые шрамы.

Вот след на плече от когтей суздальского упыря. Сложный был бой.

Вот рубец ниже рёбер на левой стороне — это битва близ Коломны — двенадцатый век. В тот день я убил трёх вампиров, двое из которых были гораздо старше меня, а значит, они обладали гигантской силой.

Так устроен мир упырей, вампиров и охотников на упырей и вампиров, что сила убитого пополняет запасы энергии того, кто победил в схватке. Но сила переходит лишь частично. Я хорошо помню, как в тот день почувствовал зародившуюся во мне мощь. Смерть двух старых вампиров, придала невероятный импульс моей карьере охотника. В тот день я заявил о себе в полный голос и стал известен миру кровососов, как великий защитник людей.

Я вспоминал тот бой, и в моей голове снова играла музыка — и не просто музыка, а песня, наполненная глубоким и патриотическим смыслом.

Со мной такое происходит не часто — примерно два раза в год. Обычно песня играла в бане или под струями душевой лейки, или когда я дремал в пенистой ванной. Под звуки струящейся воды или бурного потока из крана, я слышал неизвестные мне слова. А песни всегда звучали бравурные, словно исполняет их знаменитый хор имени Александрова. Я не видел, но представлял напыщенных мужчин в военной форме, которые, артистично шевеля губами и бровями, материализовали мои фантазии.

После прослушивания песни слова всегда быстро забывались. Не оставалось даже намёка, кто являлся главным героем и какие времена прославлялись в той песне. Наверное, я умел заглядывать в будущее, прослушивая мелодичные оды о космическом флоте Земли и о победах звёздных десантников над рептилоидами и прочими гуманоидами.

Иногда мне казалось, что кто-то вмонтировал передающее устройство в мой зуб или прямо в мозг, и я просто слышу обычное радио, какого-то государственного канала. А возможно, меня когда-то похищали пришельцы… Хотя похитить меня совсем непросто. Я всё-таки охотник на вампиров — и силы во мне обитают нечеловеческие.

Вытираясь полотенцем, я улыбнулся, попрощавшись с закончившейся песней. И сразу мне вспомнился курящий мужик на балконе четвёртого этажа, которого вчера я опрометчиво принял за красивую девушку.

Странно дело… я не перепутал, а вообразил, чего вовсе не существовало. Я будто видел её и даже чувствовал. И всё оттого что был опьянён собственной магией любви, управляющей моим сознанием, чтобы в итоге сблизиться с толстенькой Наташей и быть естественным на кровати.

«Мужик, наверное, полночи не спал, вспоминая мой железобетонный орган и её быструю руку», — усмехнулся я.

Придя на кухню, я налил из крана воды в литровую банку. Потом одёрнул штору и посмотрел на балкон четвёртого этажа дома напротив.

Я оказался прав. На прежнем месте стоял всё тот же мужик и курил сигарету. Заметив меня, он что-то пробормотал себе под нос, из чего я сделал вывод, что мне совсем не рады. Конечно, я же ему не день рождения и не торт с малиной, чтобы нравится! Так что, пошёл он куда подальше!

Я пил воду из банки и нагло щурился, пока мужик не сдал позиции и не сбежал с балкона.

После полудня зазвонил телефон. Предсказуемо тревожил мой юный следопыт из местных следователей.

— Да, Андрюха, — принял я вызов.

На той стороне трубки слышалось тяжёлое дыхание.

— Здравствуйте, Григорий. Нам срочно нужно встретиться, — сухо говорил лейтенант.

— Через полчаса у фонтана, — сказал я, не раздумывая.

На часах было больше двух часов дня. Солнце припекало нещадно. Людей у фонтана было немного: всего пару мамаш с колясками.

— Здравия желаю, Григорий, — поздоровался со мной следователь Андрей.

— Здравия желаю, лейтенант, — ответил я официально, потому что лицо парня было хмурным.

— У меня невесёлые новости, — щурясь, сказал следователь. — Час назад по месту прописки нашли труп Натальи Глотовой — медсестры из пункта переливания…

Я не повёл и глазом, хотя немало удивился.

— Сердечный приступ? — спросил я.

— Если бы, — переступал с ноги на ногу лейтенант. — Вся комната в крови, и горло перерезано…

Он оттопырил большой палец на правой руке и провёл себе по горлу — от уха до уха.

Я называл этот почерк — румынским. Вампиры резали горло своей жертве показательно, будто дразнили охотника, при этом скрывая следы преступления от простых людей. Если труп первой находила непосвящённая в вампирские дела полиция, то убийце всё сходит с рук. Никто не понимал: покусан ли труп или ему перерезал горло маньяк. Никому не приходило в голову измерить количество крови на полу, в промокших ковра и паласах — никто не проверял количество жидкости, вылившейся из человека, кроме охотников, безусловно.

— Поехали… труп посмотрим. Позже договорим, — сказал я, но лейтенант почему-то недовольно скривил лицо.

— Нельзя вам к трупу, Григорий. Там, в квартире работает опергруппа… У нас ведь как теперь стало… — задумался следователь.

— Да не тяни ты, Андрюха, говори, что случилось.

Лейтенант поправил фуражку.

— Везде по городу камеры расставлены… В общем, у нас, у силовиков программа есть распознавания лиц, так вот… наши сотрудники сработали оперативно и установили, что вчера в 20:00 вы встречались на этом месте с Натальей Глотовой…

— Ну, встречался, и что теперь? — вовсе не удивился я. — Наверное, ваша программа распознавания также установила, что в районе полуночи Наталья Глотова покинула мою съёмную квартиру и отправилась к себе домой в целости и сохранности.

Я указал рукой в сторону главного проспекта, вдоль которого висели десятки камер, которые не могли не заметить Наташу.

— Так-то оно так, — пожал плечами лейтенант. — Но как мы объясним ваше присутствие в квартире сейчас? Вопросы начнут задавать. Хлопотно это…

Удивительные слова говорил следователь. Разве он не знал, что охотники на вампиров могут навести такой морок, что сто сорок миллионов человек ничего не заметят; мне хоть призраком среди следаков гулять, что в Букингемском дворце шпионить.

— Ты Андрюха не дури, — строго сказал я. — Адрес мне назови и подвези за два дома. А там я уже сам разберусь, кому отвечать на вопросы, с кого спрашивать.

— Тогда нам нужно поторопиться, Григорий, — наконец-то, расслабился лейтенант. — Потому что труп гражданки Глотовой скоро отвезут в морг.

Квартира была скромной. Ничего особенного, если не считать залитого кровью пола и трупа женщины, сидящей на стуле, с перерезанным горлом.

Мы успели вовремя. Труповозка стояла у подъезда, а два мужика с безразличными глазами переговаривались со следователем Андреем, который остановил их в коридоре, чтобы отвлечь.

Я внимательно осмотрел тело моей ночной возлюбленной. Зрелище было ужасающее. Голова закинута назад, в глазах застыл туманный испуг, пол залит красным. Пришлось попробовать даже кровь на вкус. Незаметно для всех я ковырнул каплю с плеча трупа и коснулся её кончиком языка.

Нет, я не брезговал. Были времена, когда приходилось умываться человеческой кровью, если выражаться образно. Были времена в нашей стране, когда людей не считали за людей, и крови лилось столько, что вкус железа до сих стынет на языке.

Кстати, её кровь не горчила. А значит, вампир сделал настоящий коктейль из Наташи.

Несчастная она. Хотела для себя раздобыть удачи, успеха, любви. Хотела быть красивой и лёгкой, как бабочка, а на деле вышла из Наташки сладкая закуска для паразита.

Несчастная женщина… твою мать…

— Давай на покрывало её опустим, — сказал один мужик из труповозки, прицениваясь к весу мёртвого тела.

— Бери за подмыхи… и сиськи ей не прижми, — вовсе не шутил второй из труповозки.

Они возились с телом, а я стоял в коридоре, изымая из маленькой Наташиной сумочки, с которой она вчера была у меня в гостях, узкий стеклянный цилиндр, который я подбросил перед её уходом.

— Нам пора. Пошли отсюда, — шепнул я на ухо лейтенанту.

Следователь-следопыт неестественно дёрнулся. Он испугался, поскольку не видел меня.

Потом он кивнул и, не говоря ни слова, вышел из квартиры гражданки Глотовой, обгоняя мужиков с покрывалом.

Мы остановились поговорить у машины следователя Андрея.

— Тачка у тебя — говно, — постучал я по капоту, видавшего виды старенького «фольксвагена».

— Пока не разжился на хорошую машину, — закурил лейтенант.

Я тоже достал сигарету, зажал её зубами, но прикуривать не спешил.

— Перерезали горло, как барашке на бойне, — почему-то сказал я, хотя следователь сам знал, что с Наташей убийца поступил не по-человечески.

— Жалко толстуху, — почти прошептал лейтенант. — Могла бы ещё жить.

Он курил и думал. Глаза его бегали, оттого что мозг сам себе задавал вопросы, как задавался вопросами мозг доктора Ивакина, который сначала продал душу вампиру, а потом посылал сам себе сообщения в соцсетях.

— Зачем он их убирает? — спросил лейтенант. — Сделал их прислужниками, получил пару литров крови и убил? Так получается? Но это ведь не логично и не продуктивно.

— Дразнит он, — быстро ответил я. — Вампир охотится, хотя сытый. Хочет сделать больно кому-то. Силу свою показывает.

— Кому показывает? — докурив, выбросил на асфальт окурок следователь. — Это он перед вами так гарцует? Или ещё перед кем-то?

— Не знаю, — пожал я плечами. — Может, и для меня представление, а может, и нет…

Я достал из кармана маячок, подтверждающий, что Наташа вступала в контакт с вампиром, и показал его лейтенанту.

— Перед тем, как гражданка Глотова вышла из моей съёмной квартиры, я подкинул в сумочку магический цилиндр. Видишь, что бесцветная жидкость стала розовой? Стало быть, сработал Драгуш… Ну или другой вампир.

Андрей недовольно покачал головой, находясь под впечатлением от сегодняшних событий.

— Вижу, — кивнул он. — Сейчас поеду в ЦРБ. Нужно мой маяк снять.

— Уверен, что не появлялся Драгуш в пункте переливания крови. Всю работу за него делали Наталья Глотова и доктор Ивакин.

— Думаете, и остальной персонал избран прислужниками вампира? — спросил лейтенант.

— Не весь персонал. Только его часть. Например, главный врач отделения и женщина на входе, то есть работающая в регистратуре. Она встречает доноров, провожает их, выписывает справки для денежного вознаграждения. Она важный винтик.

— Значит, их тоже убьёт вампир, — вздохнул следователь Андрей. — У Ивакина сердечный приступ, у толстой Наташи — просто жопа, а не смерть!

— Она не толстая, — заступился я. — Она мягкая. Как в том анекдоте…

— С бородой анекдот-то? — первый раз улыбнулся лейтенант.

— Не знаю. Для кого как, — пожал я плечами и продолжил: — В общем, сначала хвастался француз французскими женщинами, потом англичанин английскими, а когда дошла очередь до русского мужика, он сказал: я, говорит, перед тем, как уйти на работу, всегда шлёпаю ладошкой жену по заднице, а когда возвращаюсь, жопа всё трясётся. И не потому она трясётся, что толстая, а потому что рабочий день такой короткий.

Лейтенант улыбнулся второй раз.

— Ладно, намёк понял. Поеду в ЦРБ за магическим маяком, — сказал он.

Я хотел уже распрощаться, но услышал, как мой телефон призывно заверещал. Вечно я забываю поменять настройки. Телефон издавал какие-то потусторонние звуки.

«В 19.00 приземлюсь в Домодедово. Встретишь?» — прочёл я сообщение от Бенце Вайда.

«Не встречу. Лови координаты, куда подъехать», — быстро ответил я, и поделился новостью с лейтенантом:

— Друг мой старинный летит к нам в помощь.

— Тоже охотник? — загорелись глаза у следователя.

— Ещё какой охотник! Со стажем! — показал я большой палец. — Так что, давай, Андрюха, будь в зоне доступа, ибо ждут нас великие дела.

Лейтенант на секунду призадумался, потом кивнул и быстро сел в свою машину.

Глава 5

Глава 5. Он вспомнил чудное мгновенье…

Вторые сутки Игорь Праскурин чувствовал себя отвратительно. Его не тошнило, у него не кружилась голова. Он страдал душой. Сердце его нещадно щемило после того смутного вечера, подробности которого почему-то усердно прятались где-то внутри черепной коробки. Хотя провалами в памяти Игорь никогда не страдал.

Вчера он вообще забил на работу, проспав весь день дома, а сегодня всё-таки доехал до офиса, где до обеда пил чай, отказавшись от двух весьма лакомых заказов — игнорируя команды бригадира Разина.

В 14:15 ему позвонил сам бригадир, между прочим, очень несговорчивый мужик. Игорь, в свою очередь, с прискорбием сообщил, что работать ему невмоготу, что мучают его призраки прошлого и душевные страдания — и вообще, у него возможно цинга, точно приступ поноса и все признаки бубонной чумы, — и потому Игорь сегодня не трудоспособен и требует выходной.

Пять минут бригадир бешено орал в трубку, называя Игоря разгильдяем, тунеядцем и даже опустился до рас…дяя; он угрожал увольнением и позорным клеймом на всю оставшуюся жизнь. Но электрик Праскурин был непреклонен, трезво понимая, что ничего ему Разин не сделает. Не потому что бригадир невероятно добрый и отзывчивый человек, а потому что Игорь оказался незаменимым работником.

Год назад случилась одна история.

Господин Разин давал своим парням разнообразные задания, бывало, что совсем далёкие от работы электрика. Например, он мог отправить ребят собирать мебель или дать распоряжение дегустировать шоколадные батончики в нелегальной конторе, или разгружать радиаторы отопления на стройке. Но он всегда хорошо платил и никогда не обманывал своих работяг, называя их — то какими-то неведомыми стахановцами, то ссаными лентяями.

Так вот… в тот день Игорь привёз на Газели три большие, запечатанные коробки, а также личный перфоратор и другой инструмент — в полицейский участок, который находился совсем рядом с Лубянской площадью — пешком пять минут. Игорёк был назначен господином Разиным старшим в той группе, а в подчинении у него два парня лет двадцати, которых он никогда раньше не встречал. Один парень был белобрысый с белыми бровями, второй — огненно рыжий с рыжими бровями.

Задание было не сложное, но и не простое, а скорее, диковинное, поскольку оконные жалюзи Игорь Праскурин никогда не монтировал и понятия не имел с чем ему нужно столкнуться и в какой из коробок находится схема работ. Но бригадир Разин уверял, что белый и рыжий, непременно справятся с поставленной задачей, потому что они не клоуны из цирка на Цветном, а профессионалы своего дела. У этих, так сказать, гуру монтажных работ — есть неоценимый опыт, охотничий глазомер, золотые руки, но нет рядом самого важного элемента — строгого начальника. Вот этим начальником и суждено стать Игорю.

Электрику Праскурину это льстило. Начальник всё-таки.

И он доверился бригадиру…

Полицейский участок больше походил на неприступную крепость. Сначала трое парней протащили коробки через первую металлическую дверь из арматур, которую охраняли пятеро полицейских в форме и при автоматах. Потом они корячились по лестницам вверх-вниз до второй двери, которая была тоже из металла в клеточку и при охране с оружием. А когда появилась дверь номер три, очень похожая на первые две, объявился человек в штатском, с пышными усами и невероятно злыми глазами; не строгими, а именно злыми.

Усатый, который носил джинсы «Армани» и вытянутый свитер из фильма «Брат», нахмурился и холодно спросил: «Эй, индейцы криворукие!.. вы точно все здесь россияне?»

И белый парень, и рыжий — быстро кивнули, скорее, от испуга. Игорёк тоже ответил, покачивая утвердительно мясистыми щеками, но вовсе не из страха. Он всегда был отважным и мужиков в старых свитерах совсем не боялся. Храбрость ему помогала по жизни, во многих ситуациях — и в школе, и в армии, и в общении с бригадиром.

Тогда человек в штатском попросил предъявить документы, почему-то не поверив никому из трёх парней.

Игорь передал усатому паспорт. Белый протянул студенческий билет. Рыжий признался сразу, что он гражданин Казахстана и что проживает сейчас в общаге в Котельниках.

Человек в штатском деловито кивал, проверяя паспорт и студенческий билет с помощью мобильного устройства. Потом он возвратил документы своим владельцам. Но не прошло и пары секунд, как рыжего взяли под рученьки товарищи в форме и поволокли обратно в направлении второй двери, снова по ступеням — то вверх, то вниз, через длинный, тёмный туннель. В том же русле толкали и белобрысого, оказавшегося студентом из Молдавии.

Игорёк остался один. Он хотел было возразить, что собственно, вся работа возлагалась на рыжего и белого, желая непременно покинуть кирпичные казематы. Но Праскурин получил молчаливый отказ усатого, а далее, вместе с коробками, перфоратором и прочим инструментом был доставлен в святая святых коридора неизвестной конторы, которая вовсе не походила на полицейский участок. Хотя в этом таинственном месте работали обычные люди. Ну как обычные…

Полвзвода офицеров в форме охраняли двери конторы, другие товарищи — носили гражданскую одежду. От всех них не пахло серой, чернилами, порохом или кровью. Женщины работали в бухгалтерии и в отделе кадров. Мужчины в классических костюмах сидели за компьютерами и возились с кипами бумаг. И у всех кто там работал, были свои кабинеты, в которых была мебель и узенькие окна, с деревянными небрежно окрашенными рамами, похожими на бойницы — наверное, построенными сразу после пожара 1812 года.

Оказалось, что в коробках, которые в начале пути помогали тащить белый и рыжий, складировались пронумерованные и скрученные ламели, соответствующие определённым комнатам и размерам окон. Также в специальной кладовке хранились профиля, поворотные стержни, крепежи и другие механизмы — тоже пронумерованные и тоже соответствующие каждой комнате. Как в кладовку попала фурнитура для жалюзи, Игорю было неведомо, но чтобы парень не пребывал в облачной прострации, злой усатый мужик заверил, что время его работы, не ограничено. Так он прямо и сказал: «Пока не сделаешь эту п..бень, х.й отсюда выйдешь. Усёк, криворукий?»

Контора оказалась явно не ментовской. Игорь сопоставил очевидные факты и понял, что здесь служат сотрудники ФСБ — скорее всего, рыщущие следы инопланетной жизни… Он вообще был парнем сообразительным. Потому, сделав кислую физиономию, отпросился в туалет и задержался там на пятнадцать минут, чтобы в интернете ускоренно изучить методы крепления тканевых жалюзи к потолку и стенам.

Работа оказалась не хитрой, к тому же очень прибыльной. Вследствие отсутствия белого из Молдавии и рыжего казахстанца, весь гонорар доставался одному человеку, а бригадир никогда не кидал на деньги — и сей факт вдохновлял стать ответственным и трудолюбивым.

Игорь провозил с утра весь день до позднего вечера, но задание выполнил полностью и качественно. Потом, в самом конце был сложный разговор с усатым, который уверял, что никогда нельзя говорить никогда и что белое не всегда оказывается белым, а рыжие — так те через одного пи….сы. Затем мужик странно умножал два на два. Получалось у него — то три, то триста тридцать три. Откуда усатый со злыми глазами брал эти цифры, Игорёк не имел ни малейшего понятия. Ему просто хотелось свалить отсюда — пройти через все решётки, вынести собственный перфоратор и скорее нажраться, сидя у телевизора, сняв трусы и носки.

В тот день усатый был щедрым. Он сам проводил Игоря на свежий воздух — если, конечно, воздух в центре Москвы можно назвать свежим — и твёрдо заверил, что они ещё непременно встретятся.

После монтажных работ в странной конторе Игорь пил неделю. А бригадир Разин с тех пор стал ценить своего электрика, как никого в команде молодых растяп и рас...дяев. Бригадир понял, что Игорь Праскурин — парень смекалистый, что умеет он вешать жалюзи, собирать на коленках шкафы-купе и шведские кухни, а также может завести с толкача микроавтобус, поскольку силы в этом парне неизмеримо много. Ко всем плюсам Игорь был коренным москвичом, с необходимой в специфических ситуациях пропиской, с акающим говором, упрямым характером и весьма скромными амбициями...

Бригадир был несговорчивым, но весьма толковым работодателем. Потому многое прощал электрику Праскурину, хотя за словом в карман не лез и при первом же косяке поливал Игоря отборным матом и угрожал увольнением.

После телефонного разговора с бригадиром Игорю стало легче. Послать козе в трещину господина Разина, это великий подвиг. Но отпустило душеньку ненадолго.

Ему почему-то всё время казалось, что где-то рядом, то на кухне, то в коридоре его однокомнатной квартиры — хлопает крыльями большая птица. Этот звук сводил с ума. А ещё… ему грезилась невероятной красоты девушка, с большими, чёрными глазами и такой мясистой, выпирающей задницей.

Волосы её были распущены, талия у неё была осиная, лицо просто без изъяна, а выпирающая задница, такая кругленькая и аппетитная, каких он не видывал никогда. Девушка представлялась ему волшебной жрицей. Игорь засыпал с мыслью о ней и просыпался, вспоминая именно её.

Весь прошлый день он слышал потусторонние звуки, и ему чудилось, что в комнате находится эта волшебная девчонка, которая следит за ним. Даже в офисе бригадира, попивая чаёк, он чувствовал её присутствие.

Потому Игорь решил развеяться и отвлечься. Он включил компьютер и отправился гулять по сайтам интимных услуг. Никогда до этого дня он не пользовался услугами проституток. Нет, пользовался, конечно, но лично сам не оплачивал.

— Ничего себе здесь тёлок! — удивился Игорёк, рассматривая полуголых, а чаще откровенно обнажённых девиц.

Он ни за что не хотел покидать свою комнату. Хотелось пригласить даму к себе домой — пусть на час или два, но домой! Но на его предложения всегда слышался недвусмысленный отказ женщин с чёткой дикцией, как у дикторш с первого канала. Ему говорили, нет, и отказали даже самые дешёвые салоны, за визит в которые можно расплатиться скудной едой или одеждой из секонд-хенда.

Тогда Игорь решил потревожить ближайшие сауны.

Голоса из двух первых парных твердили хором, что нет, мы не можем отпустить наших красоток в неизвестность. На третий звонок ответила хриплая женщина, которая была вежлива и очень осторожна. Но Игорь был так раскован и логичен, что сумел убедить её в своей платёжеспособности и джентльменской порядочности.

Он не скупился. Обещал заплатить наличными за два часа услуг — восемь тысяч рублей.

И женщина снизошла до просьб, утомлённого одиночеством парня, продиктовав номер секретного телефона одной пикантной особы.

Игорь собрался с духом и позвонил.

Ему сходу сообщили, что выбор куртизанок совсем невелик, потому что на вызов могла приехать только одна девица. И к удивлению Игоря, через полчаса его домофон радостно запиликал.

Проститутка в лёгком платьице и в полукедах — была уже не юна; старше его лет на пять. Лицо у неё было бледное, в меру симпатичное; утомлённое, чуть накрашенное. Нижняя губа подрагивала, русые волосы зализаны в хвостик. Но ему понравились пухлые губы, фигура и крепкий третий размер груди.

«Не Клеопатра, но с пивом сойдёт!» — решился Игорёк, передав ей всю сумму сразу, поскольку девица твёрдо настояла на немедленно выплаченном гонораре.

Он нехотя расплатился, проводив даму на кухню. Там без раздумий пригубил холодненького пивка, чтобы чуть расслабиться. Девица выпила залпом целую бутылку. Её губа перестала дрожать, щёки порозовели. Она расцвела.

— Как звать-то тебя, крошка? — поинтересовался блудный электрик.

Девица вытянула ноги, которые оказались ровненькими и даже привлекательными.

— Для тебя сегодня я Вика, мой богатырь! — ответила она и улыбнулась.

Ноги у неё были гладко выбриты. Зубы белые, все на месте. Губы влажные. Игорь заметил в приоткрытом рте розовый язычок, с серебряным шариком — почти посередине.

«А ты заводная!» — восхитился он, почувствовав возбуждение внизу живота.

Захотелось обнять её, прижать к груди. Ему захотелось стремительного секса, но вместо того, чтобы наброситься со всей страстью, склоняя, скорее раздеться и встать, как говорится, рачкомс, Игорь неожиданно предложил:

— Может, ещё по чарочке? Что скажешь, Викуль? — подмигнул он.

— А я не против, — развеселилась девица. — Давай, красавчик, устроим себе праздник...

Игорь тут же запрыгнул в кроссовки, подвязал довольно-таки свободные шорты, оправил футболку на пузе, — и они вместе спустились в магазин.

Закупив полную сумку еды и напитков, через полчаса, одержимый сексом Игорь и Вика, мечтающая о двухпалубной яхте, с ещё подвижным олигархом, снова сидели на кухне за столом.

Разговор у них складывался. Девица рассказывала о себе: о каверзной судьбе, о родной Калуге, о том, как не поступила в театральный, как на долгие годы затянула её путина разврата. Она выпивала, постоянно курила, много хохотала, всё посматривая на часы в телефоне.

Игорь не был смущён; возможно, лишь немного чувствовал неловкость момента. Ему было непривычно общаться с дамой лёгкого поведения, которую, вероятно и прямо с самого утра, уже кто-то яростно отжарил в сауне; но всё-таки было экзотически интересно провести с ней время. Всё же не с пыльной улицы тёлка пришла, а из бани пожаловала. А там и помоют, и побреют. К тому же из головы улетучились непонятные звуки птичьего полёта, разлетающиеся в пространстве однокомнатной квартиры. Но с каждой рюмкой и с вдогонку выпитым бокалом пива, всё отчётливей проявлялся образ черноволосой красотки с круглой задницей. Незнакомка снова напомнила о себе.

Навязчивое видение…

Она ему грезилась постоянно!

Уже вторые сутки!

Игорь оглядывался, прислушивался, но навязчивое видение, так и осталось лишь фантазией.

Так прошло больше часа. И как-то между прочим, Игорь предложил выпить «беленькой» на брудершафт. Вика с удовольствие поддержала клиента, сама наполнив рюмки.

Они сплелись руками, сделали по большому глотку и поцеловались в засос.

Поцелуй затянулся. Оно и понятно. Уплачено восемь тысяч!

Игорь чувствовал языком металлический шарик во рту. Вика водила тёплой рукой у него под футболкой, наглаживая живот, плечи, прищипывала соски.

Он никогда не переживал из-за своей могучей комплекции. Даже гордился. С детства был крупным мальчиком. Одноклассники Игоря уважали и побаивались, за глаза называя гиббоном или кабаном. А ещё в армии возникали вопросы, когда он болтался на перекладине, издавая потужные звуки, не в силах сдать норматив. Но год пролетел стремительно, оставив лишь смутные воспоминания о недовольстве командира взвода, который быстро прознал о других талантах рядового Праскурина. А служить электриком при штабе — тоже весьма почётно.

Вдруг Игорь отстранился от девицы, потому что снова послышались странные звуки, и будто запахло собакой. Он совсем недавно встречал такой запах.

Игорь принюхался, бросил взгляд под стол, потом на дверь в комнату, затем посмотрел на распахнутые шторы. На улице было душно, потому окна плотно закрыты. Жар из открытых окон нивелировал бы работу кондиционера, который трудился в комнате по мере необходимости.

— У нас мало времени, милый, — томно зашептала Вика. — Снимай штаны… Я сделаю всё, как положено. Да пора мне уже…

Игорь оставил в покое слуховые галлюцинации, послушно скинул трусы и шорты. Богатырь уже стоял, как ствол гаубицы, не обращая внимания на непонятные шум и потусторонние запахи — а округлости неведомой черноволосой красотки лишь усиливали настроение.

Он остался сидеть на стуле. Она спустилась к его ногам.

Вика была нежной. Не кусалась. Излишне не причмокивала. Немного отвлекали заигрывание тонких пальчиков с его шариками. Она — то почёсывала мешочек, то страстно хватала за бубенцы, в то время когда стремилась заглотить богатыря целиком.

В порыве страсти Игорь понял, что Вика чуть ли не давится его артиллерийским снарядом.

«Только бы её не стошнило… Только бы не стошнило…» — крутилась вполне здравая мысль, в его затуманенном разуме.

Вика почувствовала конец влажной процедуры и заметно ускорилась. Она помогала руками, дёргая ствол вверх-вниз, наконец-то, оставив бубенчики в покое.

Его богатырь блаженно чесался о металлический шарик. Его живот напрягался. В тело сжималось. И когда вожделенная и густая семенная жидкость брызнула вселенским потоком из его чресел, Игорь Праскурин неожиданно вспомнил тот вечер на улице Фабрициуса!

— Ах ты ж с.ка такая! — заорал он во всю глотку.

Он тяжело дышал и потел, вспомнив и охотника на вампиров, и саму вампиршу с круглой задницей, которая мерещилась ему двое суток.

— Б..ть, они меня чуть не сожрали! — схватившись за своё лицо, заверещал Игорёк.

— Кто? — изумилась Вика клиенту, который почти два часа был почтителен, сдержан и вполне дружелюбен. — Кто тебя чуть не сожрал? Ты ох..л, что ли? Это ты про меня?

— Да нет, я о других! — безумно водил глаза по кухне Игорёк. — Я знаю… Я вспомнил, где был два дня назад! Я бухал с монстрами, прикинь?

Девица поднялась с колен, подошла к мойке.

Сплюнув, прополоскала водой рот.

— А ты ничего такой, — улыбалась она. — Только немного еб….ый.

Глаза у неё были весёлые, озорные. Девица обнюхала ладони и снова включила воду, чтобы помыть руки.

— Ну что, продлевать будешь? — хитро прищурилась Вика.

— Спасибо большое, но мне на сегодня хватит. Пошли я провожу тебя. Дел у меня по самое не горюй, — натягивая трусы, твёрдо заявил Игорёк.

Вика посмотрела на себя в зеркало, висящее в коридоре. Потом оправила платье на талии. Подкрасила губы.

— Номер мой у тебя забит, я видела. Так что звони, если ещё захочешь, кого-нибудь вспомнить, — строя глазки, говорила она.

Игорь почесал живот и задумчиво кивнул.

Сейчас ему было не до интимных игрищ. Он думал исключительно о квартире на улице Фабрициуса, на десятом этаже, где видел говорящую, огромную летучую мышь, которая каким-то образом превратилась в умопомрачительную девку, не дающую ему покоя

— Ладно… пойду я, — сама открыла дверь Вика; она напоследок обернулась, будто ждала ласковых слов и признания в любви, а затем тихо сказала: — Все москвичи психи… а ты просто маньяк…

Игорь закрыл за ней дверь и тоже взглянул на своё отражение в зеркале.

Он отражался...

Уже хорошо...

Парень как парень. Ну, толстый, ну, пузатый; зато красивый и с мощным богатырём.

Игорь напряг мышцы на груди, подражая спортивным атлетам, и уверено сообщил сам себе:

— Я не псих и не маньяк, милашка моя… Я настоящий оруженосец охотника на вампиров!

Глава 6

Глава 6. Ловушка для Бенце Вайда

Для меня факт бесспорный, что магическая энергия правит миром. И не только планетой магов, охотников на вампиров и самими вампирами, но и миром обычных людей, которые точно знают — всё, что видят и не видят их глаза, всё, что слышат и не слышат их уши — всё пространство переполнено вязью мистической силы. Иногда силы полезной, порой — смертоносной, а чаще — нейтральной и всегда непознанной человеком. А люди боятся не познанного, запредельного и таинственного, приписывая незримым явлениям сакральные смыслы и обожествляя их.

Энергия находится всюду. Она дышит в воздухе, плещется в воде, пылает жаром в огне и томится в недвижимых камнях. Умение копить в себе энергию земли или космоса — это величайший дар, возможно, ниспосланный самим Творцом. Каждый, кто способен не чувствовать, а собирать силу ветра, дождя, вьюги, сотрясение почвы и падения метеоров — потенциальный волшебник.

Мой талант взаимодействовать с природой (как модно сейчас выражаться — взаимодействовать) — был впитан с молоком матери. Я родился особенным ребёнком.

Моя мама была обычной женщиной. Но мой отец, которого я никогда не встречал, был великим магом — так мне сказала одна ведьма, которая первой обнаружила мой дар, когда мне было всего пять лет. Она говорила, что у моего отца было много имён и много детей — тысячи. Но лишь из меня вышел прок. Звали ту ведьму Веледара.

Она нашла меня в лесу на поляне, рядом с моей матерью…

Середина зимы. Жёстким ковром лежал снег. Стояли жуткие морозы. На мне были лишь порты и рубаха. Голыми пятками я бродил вокруг остывающего тела матери, пытаясь уберечь её — защитить. Она лежала спиной на ветках хвои и уже испускала дух, но каким-то невероятным образом пятилетний мальчик поддерживал в ней толику жизни, заставляя сердце биться, толкая по венам ленивую кровь.

На поляне было много волчьих следов. Здесь и там валялись разорванные заячьи тушки. Это волки угощали меня. А мои руки и лицо были в крови.

Я маленький мальчик — не знаю как, но я принуждал зверей приносить дары для себя и упивался ещё тёплой кровью животных. От крови я наполнялся магической энергией, не ведая, что происходит со мной. В те дни не я делал выбор, кем стать в будущем; сама природа сделала выбор за меня.

Ведьма Веледара уверяла, что именно тогда произошёл перелом. Той лютой зимой, в холодном лесу я превратился в бессмертного охотника на вампиров, хотя мог стать самым прожорливым вампиром, каких не было до меня.

Волки будто ведали, как поступить. Если бы я, будучи ещё ребёнком, сам убил зайца или другого зверя, то неминуемо встал на тёмную сторону. Так это или ни так — я не могу судить, даже обладая гигантским опытом. Я только верил словам Веледары, которая прожила сотни лет до моего рождения.

Не думаю, что она обманывала меня.

Как я и мама оказались в лесу, ведьма не знала. Она говорила, что свидетелей того дня не осталось, а волки, дарующие пищу, были немы, будто дали клятву молчания. Возможно, Веледара что-то скрывала от меня, а я боялся докопаться до истины. Оттого что правда бывает не только горькой и неудобной — она бывает чудовищной. Я не мог заставить себя вспомнить прошлое: как мы очутились в лесу, и почему моя мать умирала на снегу без сил и зимней одежды. Мне страшно признаться самому себя, что я мог напасть на свою мать, что я убил её… чтобы выжить…

С тех пор минули века. Я стал тем, кем являюсь сейчас — лучшим охотником на земле, который не любит убивать даже вампиров. Любая смерть, пусть даже праведная и законная, откладывает на мне болезненный отпечаток. Вампир, забирающий жизнь человека, не только насыщался кровью — он становился сильнее. Каждый охотник: Бенце Вайда или какой-то другой воин, тоже получает дополнительную энергию. Но я — особенный хищник. Я иду лишь известным мне путём. За это мне дарован талант проникновения, который я называю ЛКН. Проникновение — эффективно, гуманно и ко всему прочему, чёрт побери — приятно!

В маленьком городе человек всегда на виду.

Я прогулялся по парку, потом сходил на рынок, купить свежих фруктов. На глаза попадались одни и те же лица, будто я жил в этом городе десятки лет. Я даже встретил мужика с балкона на четвёртом этаже. Он сурово пялился на меня и хотел уже вступить со мной в перепалку. Но я лишь взмахнул рукой, и мужик, который совсем не походил на девушку (и как, твою мать, я мог ошибиться), забыл обо мне навсегда. Мне не нужны споры и глупые выяснения отношений: у кого в штанах больше, у кого меньше — мне всё равно. Я охотник на вампиров, а не любитель чесать языки на базаре и бегать с линейкой.

Также не в моих правилах коротать часы. Я привык действовать. Весь мой день расписан поминутно. Подъём, душ, завтрак и в бой до темноты. Я искал вампиров, находил их и наказывал. Но сегодня я бездельничал в ожидание охотника Бенце.

На ближайшие два-три дня город стал для меня тюрьмой — со всеми своими прикрасами и недостатками — с шумным проспектом, с машинами, магазина и съёмной квартирой, которая напоминала тюремную камеру… А юные самокатчики, старухи на лавочках, продавцы на рынке, мужик с чётвёртого этажа и другие разнополые горожане, это моя охрана — мои вертухаи, которые не выпускают меня из кольца судьбы. Обычно тюремные надзиратели возвышается над заключёнными, имеют власть, но только не в моём случае. Я взял обязательства защищать каждого в этом городе — и даже тех, кто стал прислужниками вампира Драгуша и раздаёт кровь доверчивых людей.

Туч не наблюдалось, погода была лётная. Часы показывали 22:22. Круглая цифра. Я даже загадал желание, чтобы Бенце позвонил мне через пять минут.

Я снова присел на лавочку у фонтана. Я ждал звонка от Бенце Вайда, который уже как два часа назад приземлился в аэропорту Домодедово.

Прошло десять минут, но звонка так и не последовало.

Я снова набрал его номер, но телефон венгра был выключен.

Потом я хотел проследить за ним по геолокации. Но ничего не вышло. Я отстал от современного ритма и средств связи. Надо идти в ногу со временем, но времени у меня нет — одни штампы и тавтология штампы першит в горле.

Опять я отправился гулять по городу. Ходил, будто дел у меня совсем не осталось. Людей убивают одного за другим, а я всё гуляю.

На душе стало мерзко. И с каких это пор я стал таким нерешительным, таким осторожным? Но я знал ответ.

Драгуш мог работать не один — это факт. Потому что всегда его окружали вампирши, — и ладно бы, если недавно инициированные… слабые… А если с ним две-три злобных твари? Это грозит большими проблемами. Не для меня — для города… И где-то они затаились, выжидают. Убивают только, чтобы пустить по ложному следу.

Убили Ивакина. Ну, хорошо (хотя чего здесь хорошего). Можно предположить, что доктор много болтал лишнего, потому и убрали. Затем Наташа Глотова…

Сработал я, конечно, не чисто. Ну выведал, что Наталья прислужница, ну узнал, что женщина раздавала кровь доноров, но какая польза от этого знания? Вампиры часто пользуются донорской кровью, это не секрет. Им даже прописаны питательные процедуры, чтобы людей не убивать. Драгуш или его вампирши могли вполне легально получить официальную лицензию от нашей конторы и пить себе вдоволь, и друзей угощать. Нет, он или они убили двух человек, явно нарываясь быть осуждённым и уничтоженным.

Драгуш не боялся ни меня, ни столичных вампиров. Московские кланы кровососов не любят отступников и провокаторов. Они сами будут его искать, чтобы передать охотникам за нарушения договора.

А я всё гулял в парке, всё сидел на лавочке и ждал Бенце, будто он за меня решит проблему.

Возможно, я старею. Не в том смысле, что сил и мужества во мне не осталось, а дело в безразличие. Такое успокоение со мной уже происходило, во времена застоя. Не только весь Советский Союз пребывал в благостном сне, даже вампиры стали какими-то вялыми, будто впали в спячку. Все будто дремали, посасывая кровь свиней, коров и баранов. Все задремали, и я задремал, пока не настали 90-е. Вот тогда началось!

При одной мысли, что во времена Брежнева все не спеша что-то посасывали, я улыбнулся.

«Всё-таки сосут кровососы», — весело подумал я, снова посмотрев на часы.

Уже стемнело. Цифры показывали 23:50. Дело к полуночи, а Бенце до сих пор молчит.

Вдруг мой телефон противно запиликал. Когда же я сменю уже этот дебильный сигнал?

«Через час жду тебя на бывшем кирпичном заводе», — прочёл я сообщение.

Чёрт его знает, где здесь бывший кирпичный! В каждом маломальском городе есть бывшие производственные корпуса, где когда-то делали кирпичи, где работали котельные на угле и мазуте.

Я набрал номер следователя Андрея. А нечего спать, когда сам охотник на ногах.

— Привет. Андрюха! Дело к тебе, — сказал я.

Лейтенант явно готовился ко сну.

— Куда подъехать? — зевая, ответил он.

Молодец парень. Всегда готов к труду и обороне.

— Жду тебя как обычно у фонтана. Здесь в этом городе у фонтана настоящее место силы, — зачем-то съязвил я.

Минут через тридцать я уже сидел в стареньком «фольксвагене».

Лейтенант выключил музыку, закурил.

— Что случилось, шеф? — спросил следователь Андрей.

— Где в твоём городе находится бывший кирпичный завод? — поинтересовался я.

— Известно где, на кирпичке, — буднично ответил лейтенант, будто мне светит, где эта кирпичка.

Мы ехали ещё минут тридцать. В городе дороги были приличные, пока не свернули к гаражам. В тех местах, будто после войны — яма на яме и канавой погоняет.

— Вот и кирпичка, — остановил машину лейтенант.

— А где сам завод? — рассматривая длинный забор из бетона, спросил я.

— За ним, за забором и есть кирпичный завод, — открывая дверь, ответил Андрей.

— Тогда чего мы ждём? Айда погуляем…

— Айда, шеф, — выйдя из машины, потянулся лейтенант.

Почему-то он стал называть меня шефом, словно охотимся мы в одной команде. Григорий мне как-то больше нравилось.

Мы прошли через бывшую проходную. Будка охраны стояла без стёкол и крыши. Ворот давно в том месте не было. Растащили ещё в те самых 90-е, когда вампиры жуть как лютовали. Народ воровал, выживал — кровососы пировали, жирели.

— Здесь ещё дед мой и отец работали, — оглядывался по сторонам лейтенант. — Дед в железобетонном цехе, отец кирпичи обжигал.

Вокруг темно, ни одного фонаря. Шли под светом полной луны. Трёхэтажные полуразрушенные коробки сопровождали нас справа и слева.

— Разруха здесь, — подытожил я.

— Нет, что вы… какая разруха? — заступил за брошенные цеха лейтенант. — Скоро всё застроят в этом месте. Будет здесь жилой комплекс, с магазинами, школой и стадионом. Я план строительства уже видел; да весь город видел по местному каналу.

Я шёл чуть впереди, Андрей следом.

— А чего или кого мы ищем, шеф? — остановился лейтенант, будто что-то заметил.

Мне пришлось тоже остановиться.

— Сообщение от моего друга пришло, — сказал я.

— От охотника? — оживился следователь.

— От медвежатника! — снова захотелось мне съязвить. — Так вот… он написал, что через час встретимся здесь на кирпичном заводе. Теперь понять бы, где его искать.

Лейтенант завертелся и опять закурил.

— Шеф, странно вы договариваетесь. Вы как стариканы, — изумился он. — Ваш друг позвонить вам не в состоянии? Или вы ему позвонить не можете? Мы так всю ночь проходим от заводской администрации до цеха вулканизации… И машина моя осталась без присмотра. Вернёмся, а она уже на пеньках стоит — ни колёс, ни дверей, ни магнитолы.

Слова лейтенанты были правильными. Казалось бы, ну чего проще — взять и набрать номер, чтобы договориться. Но охотники народ старомодный. Я до сих пор не могу привыкнуть к гаджетам, приложениям и прозрачности личной жизни — не моей, конечно, а вообще (люблю мыслить масштабно). Всё у нас как-то через задницу получается.

«Ладно-ладно, успокойся Гриша. Надо шагать в ногу со временем», — мелькнула здравая мысль в голове, и я решил прислушаться к советам молодого поколения.

— Айн момент, хер лейтенант, — сказал я, шустро водя пальцем по экрану.

Почему-то вспомнился немецкий язык, хотя познакомились мы с Бенце в Бухаресте.

Сигнал проходил, но мой друг трубку не брал. Тогда я спрятал телефон в карман.

Что-то мне не нравилось во всей этой таинственной истории. Не такой уж Бенце Вайда и дикарь, чтобы не уметь пользовать достижением человечества. Охотники никогда не выделяли себя отдельным видом разумных существ. Хотя, чёрт его знает, чего намешано в черепушке у старого венгра. Венгры народ самобытный — народ гордый и со своими причудами.

— А ну-ка, шеф, позвоните ему ещё раз! — небрежно бросил лейтенант.

Я посмотрел вперёд, в темноту, оценивая размеры бывшего завода и наглость молокососа. Опять эти «сосы»….

— Ты мне ещё «по ану-кай», — сплюнул я. — Лучше давай к проходной вернёмся. Вдруг Бенце подъехал и дожидается нас у входа.

— Вот хоть убей, мне непонятно… он позвонить вам не может, что ли? — продолжал возмущаться лейтенант. — Я говорю вам, шеф, наберите ещё раз. Мне показалось, что я слышал вдалеке какую-то мелодию.

— Окей, как скажешь… — снова шевелил пальцами по экрану я.

Телефон звонил, светил фонарик в руках лейтенанта, а мы вертели головами и шли вперёд. Мне тоже показалось, что где-то за кирпичными зданиями слышен звук.

— Это же чардаш! Нам направо, шеф! — хорошо расслышав танцевальный ритм и пиликанье визгливой скрипки, обрадовался лейтенант.

Теперь и я слышал хорошо знакомую мелодию. Изумляет то, что следователь имел такой острый слух.

— У тебя радары вместо ушей? — то ли подколол, то ли похвалил я.

— Да нет, что вы! — зачем-то оправдывался лейтенант. — В пять лет я здорово простудился. Осложнения начались… На всех глухота нападает при такой болезни, а вот меня наоборот пробило. Теперь как «бабка подслушка» — слышу и соседей по дому, и коллег по работе и этих слышу...

— Кого… этих? — изумился я.

— Да слух у меня музыкальный, — заулыбался Андрюха. — Только совсем голоса нет. Мне в детстве гланды вырезали. Говорят, из-за этого не пою.

Молодой следователь — то ли дурил, то ли шутил. А я не нагнетал. Самлюблю пошутить. Обхохочешься!

— Да у тебя талант! — хмыкнул я, похлопав его по плечу.

Всё отчётливей слышалась мелодия.

Дважды я набирал заново номер Бенце, поскольку вызов сбрасывался, а голос какого-то противного человека в телефоне предлагал отправить кому-то голосовое сообщение. Эти сообщения уже достали меня до дырявой печени! То Бенце пишет, не пойми чего, то приставучий голос лезет со своими советами! Эти новшества-инновации сводят меня с ума. Чувствую себя мохнатым мамонтом среди светлолицых людей.

— Это такси, шеф! — указал рукой лейтенант на машину у одной из стен.

Андрюха обладал не только хорошим слухом, но и отличным зрением. Старею я, что ли? А может, следаку какую операцию в детстве сделали?

Машина стояла с выключенными габаритами. Часть её скрывалась за облезлым кустом. Сразу и не приметишь её в темноте.

— Следопыт, твою мать! — пробурчал я себе под нос, а лейтенант не расслышал моего ворчания, потому что уже осматривал водительское место в машине.

— Шеф, у нас ещё один труп, — тихо сообщил он.

За рулём сидел человек. Голова его была откинута назад, глаза открыты. Его взгляд напоминал предсмертный взгляд Натальи Глотовой. Но горло ему не перерезали.

— Покойничек. Наверняка у него обнаружится сердечный приступ, — предположил я.

— Ага, вижу что покойничек, — с интересом рассматривал труп следователь. — Б..ть, это же трансфузиолог Уткин!.. из отделения переливания крови!

Я присмотрелся. Мертвец, которому при жизни было лет сорок пять, с короткой стрижкой и чуть посеребрёнными висками — сидел в машине. Что доктор Уткин делал за рулём такси, мне совсем не понятно.

Лейтенант схватился за телефон.

— Ты чего задумал? — спросил я.

— В полицию звоню, своих вызываю, — суетился лейтенант.

Я отрицательно покачал головой.

— Ты брось это дело, парень. Сейчас всё осмотрим, и я сам сообщу в Москву. Сюда надо спецов вызывать. А то запугали город убийствами. Поднимется шум… местные власти решат, что завёлся у них маньяк. Поднимут на уши всю полицию области. Журналисты понаедут. Нам лишние хлопоты ни к чему, Андрюха.

Вампир или группа вампиров переходили все границы разумного. Они убивали одного за другим. И вообще, почему врач Уткин сидел за рулём такси? Он что, подрабатывал извозом?

— Как скажете, шеф, — снова вслушивался в тёмноту ночи лейтенант, будто играл в «Зарницу». — Давайте это здание проверим. Ведь мелодия чардаша точно не из машины трезвонила. Позвоните ещё раз вашему охотнику, Григорий.

И снова послышалось пиликанье скрипки. Мелодия была весёлой и звонкой, но выплясывать рядом с трупом сейчас не к месту. Время шагать в здание — в ногу с молодым лейтенантом.

— Хорошо хоть фонарь у нас есть, — водил лучом по полу и стенам лейтенант. — Столько мусора здесь. Как бы не навернуться.

— Оружие у тебя с собой? — спросил я.

— Спирт взял, — доставал из внутреннего кармана куртки пластмассовую бутылочку следователь. — Говорят, вампиры на дух его не переносят.

— Говоря-ят, — снова подзадоривал я лейтенанта. — Если в лицо ему брызнуть, то будет ожог. А на запах им наплевать. Им что бензин, что спирт — всё едино.

— Ага, понял, — бормотал лейтенант, вытянув руку с бутылкой перед собой.

— Милок, ты пробочку-то открути, — посоветовал я.

Следователь быстро крутил пальцами пробку, пока не появился резкий запах спирта.

— Медицинский! — весело прошептал он. — Сейчас бы самому хлебнуть, для храбрости, так сказать.

— Ты не дрейфь, Андрюха. Сейчас поработаем, как в стародавние времена.

Лейтенант кивнул, с любопытством разглядывая меня. Он был весь в нетерпении. Парню было и жутко, и страшно интересно. Равнодушных в следопыты ни за что не берут.

— Ты фонарик свой выключи и глаза прикрой, — негромко скомандовал я.

Пришёл черёд магии.

Я взмахнул сразу двумя руками, разбрасывая огненные шары по стенам!

Я был полон энергии. Конечно, в данных обстоятельствах мне бы не помешал верный оруженосец. Но что имеем, то имеем. Вместо вместительной цистерны с магической маной, подле меня парень с фонариком, который понятия не имеет, с чем мы можем столкнуться. А претендент на гордое звание моего оруженосца находился сейчас в Москве. И не понятно — сгодится ли Игорёк на эту великую должность или так и останется электриком при изворотливом бригадире.

За секунду я запустил не меньше десятка шаров. И сразу в довольно-таки обширном помещении стало светло. Огненные шары красными фонарями постепенно разгорались, набирая обороты.

Высота потолков в блочном здании была метров пять. В этом месте в своё время располагался какой-то цех. Может быть, здесь токаря работали, а возможно, и кирпичики лепили. Лепили, да не вылепили. Всё прахом пошло. Всё производство к ядрёной бабке под юбку.

Почему-то снова думалось о юбках. Я даже почувствовал возбуждение, потому что запахло смертью.

— Б..ть, башка чья-то валяется! — вскрикнул лейтенант, заметив отрезанную голову на куче битых кирпичей.

Но не только голова пугала молодого следователя. К стене был пристален гигантский крест. На кресте висело тело моего венгерского друга.

Ноги Бенце Вайда были привязаны толстой верёвкой. Его расставленные руки прибиты к дереву огромными проржавевшими гвоздями. Такими уродливыми гвоздями крепили рельсы к шпалам… или наоборот — что сейчас не имело никакого значения. Живот венгерского охотника был вспорот. Грудная клетка, с переломанными рёбрами, раскрыта в обе стороны, словно распахнутые ставни. Кишки, почки и другие внутренние органы в тонкой серозной оболочке свалились на грязный пол.

Я заметил разорванный желудок, который ещё кровоточил, но не увидел сердце. Вероятно, сердце Бенце Вайда было вырезано отдельно — и что самое отвратительное и безысходное — оно съедено вампирами или вампиром, вместе с многовековой накопленной силой венгерского охотника.

— Сожрали Бенце… Вот же твари! — прошипел я.

Но, как ни странно, я не чувствовал присутствие рядом вампиров. Если бы хоть один из них, не важно, Драгуш или только что инициированные им вампирши, находились в радиусе пятидесяти метров от меня, я бы их ощущал, как чувствую резкий запах спирта, который исходил из пластиковой бутылки в руках моего помощника.

— Дай мне спирт, — приказал я.

Лейтенант послушно передал бутылочку.

Можно похвалить его за сдержанность. Парень не дрожал, не причитал. Он только быстро моргал и таращился на кровавые следы расправы над моим старинным другом.

— Его убили полчаса назад, — предположил следователь.

«Железный Андрюха. Знает своё дело», — подумал я, сделав глоток из бутылки; спирт обжигал пищевод и желудок.

Мне осталось только констатировать смерть своего коллеги и вызвать помощь из Москвы. А московские товарищи уже установят точно, как и когда совершено преступление.

А убить охотника — ой как не просто…

Глава 7

Глава 7. Здесь смерть, здесь удача и прерванное проникновение

В городе уже рассвело. Следователь Андрей отправился домой высыпаться. А я, находясь на территории кирпичного завода, дожидался гостей из Москвы.

К семи утра на двух микроавтобусах, в сопровождении легковесного фургона-рефрижератора, подъехала целая команда. Это были три сильных мага, одного из которых я хорошо знал со времён последнего царя Николая, два криминалиста из людского состава, один маг патологоанатом и пятеро человек из группы зачистки в форме полиции.

Маги установили защитный купол над местом убийства, скрывающий от любопытных глаз здание и прилегающую территорию в радиусе тридцати метров. Наши волшебники работали всегда с запасом. Хотя кроме собак и кошек на бывшем кирпичном никого не наблюдалось. В полуразрушенные корпуса только иногда заглядывали бомжи и подростки. Лето в этом году выдалось жарким, без дождей, и бомжи разъехались по денежно туристическим городам Подмосковья в поисках куска хлеба насущного, а молодёжь предпочитала проводить время у многочисленных водоёмов или в лесу у костра, с бутылочкой пива.

Один из магов вёл видеосъёмку происшествия. Я тоже заснял останки на кресте и то что смердело на полу. Потом подъехал фургон-рефрижератор. Тело вместе с головой несчастного Бенце упаковали в чёрный мешок и запихнули внутрь морозилки — и прости-прощай мой венгерский друг! Наш с тобой уговор поймать и казнить Драгуша, оказался для тебя смертельной ловушкой. Ты доверился мне, ты расслабился. Теперь твоя голова отдельно, туловище отдельно, душа на небесах…

Все мы когда-то окажемся там за облаками — прости меня, господи...

Есть ли моя вина в твоей смерти, Бенце? Частично, безусловно, есть. Я — принимающая сторона, но ты, Бенце, не летел на пикник или к девочкам с водочкой на вечеринку. Это наша работа, брат. Грязная, опасная работа, — и наше оружие, это кинжал, арбалет и магия. Как ты очутился в такси, Бенце, я не понимаю. Но я уверен, что именно в такси на тебя напали и убили.

Ох уж эта эволюция: комфортабельные машины, повсеместная связь, химические лаборатории! От прогресса много пользы, но ещё больше вреда.

Мой венгерский друг был переполнен магией. Он способен стать невидимым, убить в бою сотни вампиров и построить непробиваемую защиту от заклинаний самый могущественных магов. Бенце был готов отразить отравление всеми известными ядами, но не в силах противостоять моще современной науки.

Вампиры — ребята разносторонние. Фармакология, это их конёк. Создать препарат, парализующий охотника, пускай парализующий даже на короткое время — вполне им под силу. Очевидно, Бенце отключили, опоив его или сделав укол. Его вырубили, сотворив из непобедимого мужчины неподвижную тушку-чучелку. А дальше… а дальше его разделали как на бойне и сожрали сердце.

Я сидел на бетонной плите, поглядывая, как ищет улики московская бригада. Они собрали останки Бенце. Работали слаженно. Ритуальный крест был исследован, измерен, запротоколирован и сожжён заклинание «оранжевой лавы». Сгорел крест буквально за секунды.

Машину такси отогнали в город или в какой-то другой город — меня это не касается. А вот с телом трансфузиолога Уткина придётся повозиться. Поскольку нужно грамотно сымитировать его естественную смерть. Представить всё так, чтобы местная полиция не возбудила уголовное дело — и вообще, вела себя сдержанно, не раздувая шумихи. Уверен, что наши маги и криминалист разберутся. Неожиданно обнаружится, что у доктора случился сердечный приступ… Вероятно, он болезненно переживал смерть своего коллеги Ивакина. Возможно, выпил лишнего, и привет царь наш небесный! Уткина найдут в его собственной квартире, сообщат близким и никто не узнает, что он был прислужником самого дьявола и умер от рук этого самого дьявола.

Не знаю, как наши спецы всё это устроят. Но не сомневаюсь, что сделают в лучшем виде.

— Григорий, мы провели анализ, — сказал мне маг, к которому все обращались Сергей Петрович, хотя познакомился я с ним, когда его звали Эдуардом.

— Вампиров было трое, — продолжил Эдуард, — не исключено, что четверо. Выпотрошили они Бенце не забавы ради. Они поглотили его энергию… или даже… возможно… Да нет, не может быть!

Маг отмахнулся от назойливой мысли, не желая строить сложные комбинации.

Вампиры — особи умные, но они не шахматисты. Они аналитиками в спецслужбах не работают. Ну убили Бенце… ну вырвали сердце и сожрали — и всё ради того, чтобы стать крепче и прожить дольше. Какая уж здесь стратегия?

Но всё дело в том, что убийство охотника подразумевало не только смерть заклятого врага и завладение чужой энергией, но и рождение нового охотника, в замену умершему. Таков закон природы. Где-то убыло, где-то прибыло. Ушёл один охотник, на его место пришёл другой страж. Но только старому вампиру, пропитанному кровью людей, ни за что не превратиться в охотника на других вампиров. Лишь невинные существа, подобные детям, ещё не вкусившие силу убийства живой твари — способны перевоплотиться в ликвидатора нежити, то есть в нового охотника. Но откуда взяться святому ангелочку в компании, которая сожрала внутренности несчастного Бенце Вайда?

— Это обычная кровавая расправа. Убийство можно назвать местью, — тихо произнёс я, отвергая догадки мага. — Я с Бенце прислужниц Драгуша испепелял. Бил нещадно. Мы молодых вампирш на куски резали и на Драгуша охотились… и почти поймали его однажды. Мы обещали найти эту тварь и публично казнить. Отсюда такая ненависть с его стороны; можно понять… А сердце звери сожрали, чтобы следы запутать — ну и частичку силы охотника себе присвоить. Но полагаю, рождение нового охотника, исключено по вполне резонным причинам. Если и родился герой, то только не здесь, в забытой промышленной зоне среди ржавой арматуры и битого кирпича.

— Хорошо, если просто заметают следы, — кивнул Эдуард и снова задумался.

Он плавно водил руками, будто писал строки в воздухе. Потом маг приложил ладони к лицу, плотно закрыл глаза и сказал:

— Бенце обездвижили. Прибили к кресту и рвали плоть когтями. Он не сопротивлялся. Понимал, что с ним происходит, но был лишён воли. На него воздействовали или каким-то неизвестным мне заклинанием, или, возможно, медицинским препаратом — что впрочем, маловероятно. Скорее всего, здесь работал маг бездонного уровня, о котором нам ничего неизвестно — и это очень не хорошо и очень странно, Григорий, потому что присутствие такого выдающегося волшебника, не может оставаться долго незамеченным. Маг, парализовавший Бенце, сильнее меня и сильнее ещё десятка таких как я. Этот неизвестный маг может оказаться, как полезным для нашего общего дела, так и невероятно опасным. Но если он участвовал в казни Бенце Вайда, то автоматически перемещается в стан врага, что совсем отвратительно…

Эдуард убрал руки от лица и сплюнул желчную слюну, которая слюной вовсе не являлась. Это были плазменные сгустки, отработанной энергии.

— Вывод такой, — смотрел в небо он. — Нашим врагом стал сильный маг, и сердце охотника съедено. А это значит, что у нас проблемы с неизвестным колдуном, а Бенце уже не вернётся к нам никогда. Он ушёл безвозвратно. Минус один охотник. Но плюс в том, что где-то на земле родился или инициировался новый охотник, которому может оказать всего два года или сто лет. И не факт, что он стал тем, кем суждено ему стать… Говорю я пространно и мне не нравится такой расклад. А тебе, Гриша, нравится? Что скажешь?

Я лишь пожал плечами.

Всё так неопределённо. Кто-то умер, кто-то родился. А где новый маг обитает? Возможно, он ковыряется в песочнице на юге Африке или ползает в подгузниках по Новой Зеландии, или живёт в Москве как молодой отец или пенсионер. А вот смерть моего венгерского друга вполне реальна и ощутима. Больно слышать, что вернуть его к жизни, шансов не осталось.

Но надежда умирает последней, и я спросил:

— А если предположить, что от моего друга всё-таки остался маленький кусочек сердца. Тогда у меня вопрос: смог ли бы ты, восстановить Бенце? Восстановить полноценно, вернув его к жизни целым и невредимым.

— Вполне вероятно, что да, — призадумался Эдуард. — Всё зависит от того, когда найдены останки. Ещё необходим определённый вес и кем они найдены частицы. В подобных случаях время идёт на минуты. Если бы, например, ты нашёл, ну скажем, пятую часть сердца, то вряд ли бы я смог помочь. Потому что пока ты сообразишь, с чем столкнулся, пока меня вызовешь, пока я построю портал. И даже объединив усилия многих магов, шансы невелики… Говорю тебе, Григорий — время идёт на минуты.

— Ты прав, друг. А ещё неплохо иметь морозильную камеру в шаговой доступности, — пытался шутить я.

Маг кивнул, прикусил кулак и снова задумался.

Эдуард всегда был впечатлительным и глубокомысленным гражданином. Всё делал он с расстановкой, наверняка.

— Бенце голову отрезали. Череп пробили кинжалом. Его не просто убили, у него забрали опыт и вековую мощь, — рассуждал Эдуард. — К этому убийству готовились не один день. Невозможно поверить, что вампиры действовали спонтанно. Меня ещё интересует, а где настоящий водитель машины, ведь труп за рулём, это доктор из отделения переливания крови?

— Так точно. Доктор Уткин… Полагаю, что таксиста вампиры тоже убили. Бросили его тело где-то у дороги, а далее, каким-то образом заманили Бенце в машину.

— Ну, знаешь, — развёл руки маг. — В данном конкретном случае как раз всё просто… Бенце вызвал такси. Такси подъехало, он сел на заднее сиденье и оказался в клетке с сюрпризами. Может, вампиры газ сонный пустили, возможно, инъекцию поставили в шею… или воздействовали заклинанием. Но какой силы должен быть колдун, чтобы сразить охотника?

— Это только моя вина, — сердился я на себя. — Обвели вокруг пальца, как мальчишку. Показали мне фотографию Драгуша и заставили вызвать Бенце в Москву. А может Драгуш Арделин здесь и не появлялся? Потому и убирают прислужников, чтобы мы им память не вскрыли.

Эдуард тяжело вздохнул. Он уже встречал подобные казусы, когда нежить хитроумно заманивала в свои сети жертву. Приманкой могли быть женщины, деньги или сводящие с ума обещания. Вампиры — народ изобретательный, когда речь идёт об убийствах. А уничтожить охотника, это верх мастерства.

— Кто кроме тебя знал, что Бенце Вайда прилетит сегодня в Москву? — задал вопрос маг, хотя он не был криминалистом; но вопрос звучал своевременно и логично.

— Никто, — пожал я плечами. — Если только местный следопыт Андрюха был в курсе. Но не думаю, что он в связке с Другушем или другими вампирами. Слишком сложная комбинация. К тому же мы можем легко проверить любого человека.

— И проверим, — совсем не шутил Эдуард.

Он хотел ещё что-то сказать, но у него на поясе пискнула рация.

— Да, — ответил он на вызов.

— К нам гости из московских кланов, — сообщил человек из группы зачистки, который охранял въезд на территорию бывшего завода.

— Пропусти! — скомандовал маг.

Эдуард приладил рацию на место. Между собой маги могли общаться на расстоянии и без помощи приборов связи. В общении с людьми из охраны — рация незаменима.

— Пожаловали наблюдатели из столицы. Мы сразу сообщили вампирам об убийстве охотника. Сам понимаешь, история такого калибра не может остаться инкогнито.

Я даже не сомневался, что сегодня непременно встречусь с хорошо знакомыми мне вампирами, которые прилежно соблюдают договор и не высасывают кровь из людей… или делаю вид, что соблюдают и не высасывают. Но ещё двадцать лет назад члены самых значимых кланов Москвы нападают на детей как дикие. Редко, но случалось и такое. Сегодня они стали степенными. В стране порядок и в вампирских рядах всё меньше отчаянных маньяков.

Два чёрных джипа встретил молодой маг, имени которого я почему-то не помнил.

Из первой машины вышел коротко стриженный, сухощавый, высокий вампир в спортивном костюме. Он из клана «Московский клык». До спортсмена он не дотягивал — тоже мне олимпиец, он скорее, похож на гопника из подворотни. На груди его висела золотая цепь, в руках чётки, на лице застывшая ухмылка. Звали вампира Горан. Поговаривали, что родом он из Восточной Пруссии. Годы его точно неизвестны. Навскидку я дал бы ему лет восемьсот. Но возможно, он старше. Короче, не юнец. Опытный кровосос.

Из второго джипа (ох и любит нежить большие машины) — вышла моя хорошо знакомая блондинка с большой грудью, длинными ногами, миловидным личиком и причёской каре. Я даже удивился. Неужели она меня совсем не боится? А может, просто соскучилась? На ней чёрные кроссовки, красные гольфы, короткая жёлтая юбка и красная кофточка. Оделась, подражая божьей коровке. Смешно, ей-богу.

— Доброе утро, Григорий, — поздоровалась со мной Ахета из вампирского клана «Серебряной пули».

— Здравствуй, голуба моя, — встал я с бетонной плиты и выбросил сигарету.

Ахета оправила юбку и закатила глазки.

— Мои соболезнование, охотник, — сказала она; в её голосе не было жалости, но и не было ехидства; она сейчас была на задании, а тот, кто её послал на встречу, явно желал умиротворить мой вероятный и праведный гнев.

— Молись, чтобы это не твои дружки убили Бенце, — бросил я. — Венгр был моим другом. Буду расследовать предвзято. И наказание не будет простым.

— Может быть, сразу накажешь меня… Ну так, впрок, — прошептала вампирша, повернувшись ко мне спиной; она чуть склонилась и зачем-то стала гладить свои острые колени.

«Ах ты ж с..ка!» — застучало у меня в висках.

Вот честное слово, стыдно: на входе дежурят сотрудники, маги колдуют, криминалисты вынюхивают, патологоанатом в отрезанную голову глаз пытается вставить; ещё задумчивый Эдуард с этой рацией возится. А у меня зверское возбуждение! Я это тело, то есть тело вампирши Ахеты — перевоспитывал сотни раз. Было и так, и эдак, и в танце, и с плетью вдоль хребта — потому и закипал ниже пояса. Память у меня глубокая, можно сказать, криптонитовая. А её грудь так и стоит перед моим носом! Стоит как бугры, как холмы и курганы! Б..ть, эта баба — просто огонь!

— Клан «Московского клыка» готов оказать вам искреннюю и всевозможную поддержку, Григорий. Я в полном вашем распоряжении, — доложил мне вампир Горан, обломив под корешок мой зачинающийся дубовый стояк.

На всякий случай, я засунул руки в штаны, скрывая возбуждённый орган, будто мелочь по карманам тырил.

— Самый умный, что ли? Будто я не знаю, кто ты такой и как твой клан называется, — продолжая рассматривать ниже спины Ахету, презрительно сказал я. — К чему этот официоз, кровопийца? Хотя, ладно… если приехал, смотри внимательно.

Я достал телефон, включил его и показал обоим вампирам, сделанную мною запись.

Бенце висел на кресте. Кишки болтались до пола. Андрюха держал за волосы голову охотника, а я хладнокровно комментировал факт преступления. Потом я показал ещё одну запись, как и во сколько прибыла подмога из Москвы, чтобы у вампиров не осталось сомнений в подлинности произошедшего.

А вампиры и не сомневались. Запах смерти, который может уловить даже средненький маг, стоял в этом месте удушливый, горьковатый. Для меня, может быть, и удушливый с горечью, а для нежити дурманящий и сладкий.

— Хочу взглянуть на тело, — вежливо попросил Горан.

— Не вопрос, — ответил я.

Молодой маг распахнул двери фургона-рефрижератора и расстегнул молнию на мешке.

Горан смотрел спокойно. Но я знаю кровососущее племя. В глубине своей мрачной души нежить тряслась от радости.

— Простите за вопрос… его сожрали? — уточнил он.

Вампир в спортивках меня начал бесить. Термин «сожрали» вполне устоявшийся, обозначающий полное поедание сердца, но меня раздражала его холодная ухмылка. Я видел, что он старался скрыть своё удовольствие от процесса опознания, но выходило какое-то уродство. Возможно, Горан видел труп охотника впервые за свою очень долгую жизни — и вероятно, в последний раз видел. Такого удачного дня может более и не случиться. Да точно не случится! Я постараюсь!

— Будешь выражаться, я тебе в задний проход клизму вставлю. Понял меня? — пригрозил я вампиру. — Ещё раз услышу слово «сожрали», высушу и вылечу проникновением жижи Водопьянова. Залью тебе в кишечник пару литров — и станешь ты у меня сразу миленьким и добреньким.

Горан нервно задёргал туда-сюда коленями, защёлкал чётками.

Ахета негромко хихикнула, представив Горана без спортивного костюма, с клизмой в костлявой заднице.

Но мои угрозы так и оставались пустыми обещаниями. Пихать клизму в жопу, за то, что Горан не корректно выразился — верх кощунства, излишняя горячность и недостойное поведение для охотника. Если между нами, то он не заслужил такой участи. Вот если бы Горан на кого-нибудь напал в ближайшее время, вот тогда!

— Руку мне дай! — потребовал я.

Горан причмокнул. Я заметил в его пасти — а именно пастью я называю вампирский рот — как сверкнула золотая фикса. Нежить любит не только большие машины, но и зубы украшать.

Я взял его за руку. Закатил рукав.

— Если глотнул хоть грамм человеческой крови, тебе кабзда, — тихо, но оптимистично предупредил я.

Можно взять клинок, но я предпочитал рвать кожу мизинцем. Когда рядом вампир, то моё тело трансформируется бессознательно. Кости становятся титаном, волос — капроном, орган в штанах — ракетой, а ногти превращаются в отточенные бритвы.

Я резал медленно, зигзагообразно. Смотрел вампиру в глаза. Тот был совершенно спокоен. Я мог бы не пробовать на вкус его кровь, по глазам всё понял; но я всё же коснулся капли кончиком языка.

Вечное блаженство пить кровь вампира!

Сколько я выпил красного нектара, перед тем, как изменился сам, повзрослел — перестав иссушать вампиров до дна. Я не высасывал вампиров, я из них пил, словно склонялся к быстрому ручью, где текла живая вода. Я пил, пил, пил — пока вампир не умирал, а я не насыщался и не впадал в блаженство.

Так уж задумано Творцом: охотник ищет зверя, находит и выпивает из него жизнь. Я сожрал тысячи вампиров. Я выпил тонны литров крови из вампирш. Потому что я сам зверь, коих на земле совсем мало. А ещё говорят, что человек царь природы. Нет, братцы, охотники на вампиров — вот кто самые настоящие хозяева планеты.

— Клянусь, начальник, я чистый, — бормотал Горан.

Но глаз у него всё-таки дёрнулся. Это был нервный тик — от страха: а вдруг этот сумасшедший Гриша, сейчас найдёт что-нибудь и без слов оторвёт сначала руки, затем ноги, а потом вырвет сердце?

Где-то я читал, что акулы чувствуют кровь за полтора километра. Говорят, что волки различают двести миллионов оттенков запаха и чуют добычу на расстоянии в три километра. А я не рыба и не волк — я намного опаснее, сильнее и совершеннее!

— Последний год ты не нарушал закон, — вынес я вердикт, вытерев каплю крови о белый рукав его спортивного костюма. — Ты что, Горан, в веганы записался? Или сдулся?

— Нет что вы, — облегченно улыбнулся вампир. — Я принимаю разработанные нашим кланом заменители топлива — и лишь по праздникам пью кровь баранов… ну или овец. О человеческой крови даже не думаю. Да и времени нет на эти глупости.

— Молодец! Складно поёшь! — похлопал я по плечу вампира. — Дисциплина превыше всего! Так ведь, зверёныш?

Вообще, два представителя самых крупных кланов Москвы прибыли на бывший завод, совершая некий реверанс учтивости — так сказать, визит вежливости и не более. Обвинения им не выдвигались, никто из членов кланов не подозревался в преступлении. Горан и Ахета отбывали здесь номер, без обязательного сольного выступления. Вампир с ухмылкой терпел мои нападки; он действительно держался молодцом. А вампирша всё бросала томные взгляды на меня и трясла титьками.

— Слышь, зубастый, — обратился я к Горану, — топай ты от греха к Сергею Петровичу. Он тебе всё с радостью разжуёт, чтоб ты зубки свои не попортил.

Вампир нервно завертел головой, посматривая на солнце. Вампиры не боялись светила. Сказки всё это. Мол, ожог, пепел и прочее.

Горан потоптался на месте. Он явно хотел что-то сказать ещё, возможно, извиниться: ты, мол, Гриш, вроде как не обижайся… я вроде как, очень уважал Бенце и потому готов на всё. Ты токмо клизму мне не вставляй, а так я на твоей стороне. Будь уверен, Гриша.

Ага, сейчас! Зауважал он охотника!

Бенце Вайда таких как он не щадил и резал на ровные кубики. Иначе расплодились бы вампиры по земле, что беда и горе людскому роду.

— Чего ты на него взъелся? — шептала мне на ушко Ахета. — Пойдём посмотрим местные достопримечательности… И расскажешь мне сказку на ночь. Как прежде… Помнишь, как мы с тобой в Ялте? Море, звёздная ночь, вино. Только ты, и я, Гриша…

Вот зараза! Знает, как меня отвлечь. Я, конечно, переживал гибель Бенце Вайда, но за тысячелетнюю жизнь давно свыкся со смертями. Кого я только не хоронил, с кем только не приходилось прощаться. По всей Европе моих жён десять кладбищ. Хорошо хоть детей у меня нет. Здесь повезло.

Молодой маг, что-то увлечённо рассказывал Горану. Ахета ждала приглашения.

— Пошли, голуба моя, прогуляемся, — предложил я.

Вампирша заправила волосы за аккуратные ушки и мило улыбнулась.

Мы шли и молчали. Затем мне приглянулось ещё крепкое здание, на стене которого, был выложен в два этажа красным кирпичом голубь и надпись над птичкой — Черновцы 1978.

Я взял вампиршу за руку и потянул в проём, где всё ещё висела дверь на одной петле.

Мы вошли в длинный коридор. Там было сумеречно. Как говорится, темнота — друг молодёжи. Особенно, если этому юноше тысячу лет.

Я по сию минуту ощущал вкус вампирской крови и чудовищное возбуждение. Схватив Ахету за горло, я прижал её к стене.

— Охо-отник… — простонала вампирша. — Охо-отник… — томно хрипела она.

Сверкнули клыки. Ахета скалилась и рычала. Она всегда была такая неудержимая, страстная и жуть какая развратная.

Я забрался к ней под юбку. Меня встретил неприлично мохнатый зверёк, словно я сунул руку в кроличью шапку. Волосы были мягкие, нежные. Я сжимал их в кулаке, будто в бою схватил за чуб своего врага и тянул мохнатую вниз. И никакой магии — ни грамма, только звериная страсть и желание секса.

— Где твои трусы, волчица? — зачем-то спросил я, уже слыша ответ; она знала к кому едет на встречу, и предвидела страстное проникновение.

— Трусы я оставила в машине, — зашипела вампирша. — Твой молодой маг сейчас стоит и смотрит на мои трусики. Я чувствую, как он возбуждается. Возьмём его к нам на поруки?

— Повернись! — приказал я.

Ахета прижалась лицом к стене, а если точнее, то к агитационному стенду, на котором крепились выцветшие картинки и написана шариковой ручкой медицинская статья.

Я чуть откинул голову назад и прочёл: «Гонорея — это венерическая инфекция, вызывающая поражение слизистых оболочек…»

— Что ты медлишь, охотник! — рычала Ахета. — Бери меня скорее! А то отдамся молодому магу… Уж он медлить не станет…

«Б..ть! Мы в медпункте, что ли?» — задирая юбку, понял я.

Потом расстегнул ремень, штаны упали сами.

Она чуть расставила ноги, прогнулась и стала помогать.

Я работал — двигал тазом всё быстрее. Одной рукой держал её за шею, второй ласкал.

Ахета любила спонтанный секс. Она не играла, не притворялась, когда стонала, иногда называя меня — то охотником, то псиной.

На второе я не обижался. Потому что каждый охотник отчасти гончая собака.

— Твоего Бенце убил Драгуш, — прошептала она, не найдя лучшего момента, сообщить эту новость. — Драгуш — тварь! Найди его и убей, Гриша!

— Найду и убью. Обещаю! — ускорился я.

Когда происходит проникновение, оно же — сеанс ЛКН — я не теряю голову. Да, скрывать не стану: мне приятно, и я получаю огромное удовольствие от процесса, но охотник всегда должен быть готов к бою… и к прочим неприятностям.

В том момент, когда до финального выплеска семенной плазмы оставалось всего полминуты, в моих штанах, которые свалились до колен, тревожно зазвенел телефон.

Я ускорился ещё. Затем стал ещё быстрее, резче, а телефон всё звонил и звонил, — и мелодия пиликала какая-то мерзкая.

— Айн момент, — снова перешёл на немецкий я, и немного присев, потянулся к карману штанов.

Ахета — она просто красавица! Вампирша приседала со мной синхронно, словно мы танцевали странный танец.

Я еле достал телефон, в последний момент чуть не уронил его. И когда уже нацелился нажать на зелёную трубку, он отключился.

— Закончи, что начал! — подталкивая меня, сквозь зубы, а скорее, клыки, зло зашипела Ахета.

Зажав в руке телефон, я послушно возобновил сеанс проникновения и снова схватил свободной рукой её за шею.

Вампирша заскрипела ногтями о стенд, срывая старую картинку прыщавого юноши в профиль, а я опять прочитал несколько информационных строк о страшной болезни под названием гонорея.

Ахета застонала. Движения её стали плавные, терпеливые. Она старалась для меня. Я тоже старался, но телефон не давал нам расслабиться и снова тарахтел на весь тёмный коридор, в котором не ступала нога живого существа уже лет тридцать.

— Да ответь ты уже! — выкрикнула Ахета, и я почувствовал, как она вся сжалась.

Я взглянул на экран, с которого мне подмигивала Зоя.

«Как ты не вовремя, звезда моя», — подумал я, но вызов всё-таки принял.

— Привет, родная. Что-то случилось?

— У нас хорошие новости, — послышался голос Зои.

— Да неужели? — продолжал двигаться в экономном режиме я.

— Наш парень с Фабрициуса оказался тем, на кого мы делали ставку. Я не ошиблась, Гриш.

Я даже ускорился, но хватку на шее ослабил.

— Зойка, что ли? — повернув голову, брезгливо смотрела на меня Ахета.

Я приложил палец к губам.

Но вампирша остановилась, выпрямила спину и резко повернулась ко мне лицом. Она будто ревновала. Но я точно знал, что она сейчас элементарно играет как в театре — в таком театре, где актёры пьют и кривляются в пыльных коридорах, и готовы вцепиться друг другу в горло. Причём, играла она — так себе. Больше выёживалась.

— Отличные новости, дорогая! — не убирая палец от губ, бодрился я. — Сегодня вечером, около семи — жду тебя на Фабрициуса. Хорошо?

Зоя почему-то не спешила сбросить вызов. Она словно чувствовала интригу момента и видела вампиршу без трусов, с волосатой шапкой между ног, которая так и крутилась возле моей артиллерийской установки.

— Гриша, ты там с кем? — неожиданно прямо спросила Зоя.

Ахета прекрасно слышала вопрос, потому пригрозил ей уже кулаком.

— Да на работе мы, — строго сказал я. — Бенце Вайда сожрали. Тут трындец!

Зоя взяла короткую паузу, но не прошло и пяти секунд, как она выпалила, словно тоже стояла в этом коридоре, видя с кем я, и чем занимаюсь.

— Передай привет своей шлюхе, Григорий... Жду тебя сегодня ровно в семь. Опоздаешь, я тоже кого-нибудь сожру; кого-нибудь мальчика, у которого и богатырь больше, и бубенцы звонче.

Она сбросила вызов, а мне стало неловко.

Я хотел развернуть Ахету лицом к стене и даже подумал, ещё раз перечитать статью о человеческих болячках, но вампирша потеряла всяческий интерес к неудержимому сексу.

— Помялись, потолкались — и хватит, — твёрдо сказала Ахета, опуская юбку.

Она так странно смотрела на меня, словно я не охотник, а пойманный во время измены муж-алкоголик.

— Пойдём, Гриша, — оттолкнула меня Ахета. — Мне нужно сфотографировать труп охотника Бенце. Я всё-таки на службе.

Она пошла по коридору на выход. Я разглядывал её ниже спины. Поднял взгляд, заметил спутанные волосы на затылке и спущенный до щиколотки правый гольф.

— Подожди, Ахета, — крикнул я вслед.

Вампирша остановилась, приходя в себя окончательно. Наклонившись, она поправила гольфы, одёрнула кофточку и сказала, чуть повернув голову ко мне:

— Найди Драгуша, Григорий Вершинский. Этот зверь убил уже двоих из моего клана. Он затеял что-то мерзкое. Его надо ликвидировать, Григорий.

Она вышла на свет, а я заправлял штаны и застёгивал ремень.

«Всё, держись Зойка!»— подумал я и тоже отправился на выход, из санитарного отделения бывшего кирпичного завода.

Глава 8

Глава 8. Ну, здравствуй, мой оруженосец

Я покинул подмосковный городок, вернувшись в столицу. На всякий случай, в моей съёмной квартире остались дежурить три мага, во главе с Эдуардом. Но наши аналитики посчитали, что убийство охотника Бенце Вайда стало финальной акцией Драгуша. Теперь город свободен от вампирского беспредела. Странное решение, но такова воля руководства конторы.

В Москве, наконец-то, стало свежо. Сегодня ночью обязательно случится ливень. Всегда после жары на город нападает стихия. Порывистый ветер, проливной дождь, поваленные деревья, рекламные щиты пополам — и как награда, долгожданная прохлада, чтобы горожане вздохнули. Природа — она умная. У неё свой кнут и пряник.

Я поднялся на лифте, на десятый этаж. Дверь явочной квартиры оказалась открытой.

На кухне Зои не было. В комнате тоже. Диван был заправлен, свет не горел, везде прибрано.

— Зоя, ты опять на балконе в коробке прячешься? — весело спросил я.

Хотел примириться со своей боевой подругой. Она, конечно, вампирша, но наша совместная работа и её преданность, заставляли меня осадить свою гордыню.

Послышался характерный звук слива бачка в туалете. Потом объявилась и Зоя. Она была совершенно нагая. Пройдя деловито босиком мимо меня, вампирша вышла на балкон и закурила.

Я присоединился к ней, робко положив руку на худощавое плечо. Кожа у неё была нежная, тонкая, почти прозрачная.

— Ну как, Гриша… продуктивно поработал? — холодно поинтересовалась она.

Я тоже закурил. Пристально смотрел вдаль, словно выискивал парящих над Москвой летучих мышей.

— Бенце Вайда убили, — вздохнул я.

Зоя продолжала дымить.

— Угу, понятно. А что ещё интересного расскажешь? — язвительно спросила вампирша.

— Подозреваю Драгуша Арделина. Помнишь этого выродка?

Зоя кивнула.

— Ещё местных троих убили... Из отделения переливания крови.

Зоя нашла глазами консервную банку, которая служила пепельницей, и затушила сигарету.

— Значит так… Итог твоей командировки: три человеческих трупа, убитый охотник Бенце Вайда — и как апофеоз трудовых будней — проникновение в двух женщин. И ты, наверное, хочешь узнать, почему только в двух женщин? Так я отвечу тебе. Потому что Григорий Вершинский находился двое суток на службе. Ведь по-другому он не может. Всё суёт свой стручок, во все щели! Любвеобильный ты наш!

— Ну, зачем ты так, — тихо говорил я. — Ну почему сразу, стручок?

— Да потому что, Гриша! — повернулась ко мне лицом Зоя. — Людей крошат на куски, пьют из них кровь, убивают охотника, а ты всё под юбки лезешь! Сволочь ты, Гриша!

В её словах была доля правды — и про убиенных людей, и охотника, и про юбку.

Мне вспомнилось незавершённое второе проникновение. Титьки Ахеты, снова подрагивали у меня перед носом. Безусловно, подрагивали образно.

Я снова увидел грязный коридор, стенд с предупреждениями о венерических болезнях, а в штанах оживало могучее орудие справедливости. Да к тому же — и Зойка голенькая!

Схватив за задницу, я прижал Зою к себе.

— Руки… убери! — зло зашипела вампирша. — Ты наказан, извращенец! Теперь буду ходить голая при тебе, а когда объявится твой незабвенный и незаменимый оруженосец — сразу украду его сердце. Ох, как я люблю молоденьких! А старых, дряхлых извращенцев — не люблю! Вот такая я! Не люблю — и всё! И знаешь… я буду ласкать Игорька, буду кормить его с ложечки и дёргать под одеялом богатыря по утрам, лишь бы у твоего толстого оруженосца было много энергии в брюхе, и храбрость не иссякла. Ведь тебе и ему надо сражаться с мертвецами, Гриша! Тебе нужна магия! Я всё сделаю, чтобы бочонок был полон. Я буду стараться и освобожу место — в этих… в яичках… чтобы даже там копилась энергия. Небольшой запас манны не повредить общему делу. Так, Григорий Извращенович Вершинский?

Зоя никогда так не выражалась. Видимо — накипело. Ну что же, бунт предсказуем… да и по делу.

Но одно радовало — у меня снова появился оруженосец. С этой минуты я становлюсь ещё сильнее. Был бы со мной вчера Игорёк, я бы такого наворотил…

И тут я задумался. А что бы я сделал особенного?

Я точно знал ответ. Я совершил бы проникновение не с двумя женщинами, а с четырьмя. Хотя… толстенькая Наташа была, скорее, рабочим моментом, чем добычей. Да и с Ахетой не задалось. Мой ствол никогда не подводит, и мой агрегат не поддаётся сомнению и ремонту. Но снова и снова но — то телефон мне мешал, то ещё что-то случалось непредвиденное. Отвлекающих фактор в современном мире стало так много, что приходится сексуально голодать.

Но ничего — я выдержу!

— Высказалась? — посмотрел я сурово на вампиршу; всё-таки не нужно забывать: кто она, а кто я; могу разозлиться и выпить из Зойки всё до капли — и оруженосец сразу не нужен. Сам справлюсь с сотней могущественных вампиров после заправки.

— Мне не до шуток, Гриша, — смело смотрела прямо в глаза вампирша; ей было будто наплевать на свою жизнь, словно забыла, с кем имеет дело, кому дерзит.

— Я понял, родная, — кивнул я. — Топай на диван и жди меня. Сейчас только докурю.

Зоя стремительной тенью выскочила с балкона. Булки на её заднице задрожали, вызывая у меня бодрое чувство. Я опять возбуждался. Нет, б..ть! Я уже возбудился!

Зашёл в комнату. Зоя сидела на диване. Одну ногу она опустила на пол, вторую — закинула себе за голову.

— Ты в йога переквалифицировалась, что ли, или мы теперь в цирке работаем? — бросил я, хотя в душе неистово хохотал. Зойка умела быть раскованной и забавной. Помню в тридцать седьмом… хотя сейчас это не важно… Время воспоминаний ещё не пришло…

— А ещё смотри, как могу! — радостно сообщила вампирша и закинула вторую ногу за голову.

Глаза девчонки сверкали — от слёз и обиды. А её женские прелести были аккуратными и гладко выбритыми. Её грудь смешно смотрела не меня двумя розовыми бусинами. А ещё… она улыбалась, зазывая меня.

В моей голове загудел ураган, как предвестник московской стихии.

— Не дури, мать, — хотел казаться строгим я.

Тогда Зоя резко вернула ноги на место и поманила меня пальчиком.

— Подойди, Гриша, — тихо сказала она.

Я сделал пару шагов, а Зойка лихо стянула с меня штаны, широко открыла рот, показав острые клыки.

«Б..ть! Ну, здрасти! Приехали!» — подумал я, заскрипев зубами.

У меня тоже выскочили клыки. Я превращался в зверя — в дикого, возбуждённого зверя!

Зоя работала вдохновенно. Работала с задоринкой.

А я кайфовал.

Она знала, как доставить мне удовольствие и снять стресс последних дней. Ведь я не железный дровосек. Убили трёх человек, сожрали Бенце. Я переживаю, в конце концов! Я на грани нервного срыва!

«Бедный, несчастный венгерский друг», — думал я, вспоминая Бенце Вайда.

Мне также вспомнился оруженосец. Почему-то захотелось узнать, что произошло с ним, пока я был в секретной и невероятно опасной командировке.

— Где сейчас мой парень? — не к месту задал я вопрос.

— Ихохёк, чмо ли? — послышался невнятный ответ, потому что рот Зои был занят.

— Ну да, Игорёк. Кто же ещё? — перевёл я на русский.

— А фуй ехо знат, — продолжала коверкать слова Зоя всё по той же причине.

Я решил не форсировать события и отдался вампирше полностью.

Зоя крутилась у ствола, на стволе, под стволом. Она чмокала, причмокивала, иногда ругала меня.

И вот он финал! Я выстрелил могучей энергией проникновения, брызнув потоком волшебной, неудержимой плазмы.

Зоя нежно ласкала рукой гигантский агрегат. Ей требовалась минутка спокойствия. А потом она повеселела.

— Представляешь, Гриш, прихожу на явочную вечером, а в дверях записка. Хочешь дам почитать? — продолжая водить рукой вверх-вниз, спросила вампирша.

— На словах передай, — не хотел останавливать процесс я.

— Там, короче, написано. Дословно. Я вас вспомнил. Я готов с вами дружить. Я понял, что я оруженосец. Прикинь? — хохотнула Зоя.

— Прикинь, это тоже было в тексте? — уточнил я.

— Нет, Гриш, это я добавила. Прикинь?

— Прикинул, — ответил я, осторожно забирая из нежных рук своё орудие.

Зоя влюблено смотрела на меня. Ей нравилось всё — и моё волевое лицо, и моя стать, и даже как уверенно и грациозно я застёгиваю ширинку.

— Моя ты прелесть, — склонился я и поцеловал её в макушку.

Зоя улыбнулась. Два её клыка сверкали кинжалами.

Интересно, как она так делает, что не кусается — даже не царапается?

— Сейчас я ему зов кину, — плюхнувшись на диван, сказал я.

Вампирша пристроилась рядом. Положила голову мне на плечо. Стала гладить острыми ноготками меня по шее.

— Ты бы оделась, родненькая моя, — потянулся я. — И надеюсь, ты говорила не серьёзно… ну о манне в бубенцах оруженосца?

Зоя резко встала с дивана, выискивая взглядом свои вещи.

— Ты же знаешь меня, Гриша. Сказала, буду любить, значит, что?

— Ох и стерва ты, Зойка! — рассмеялся я.

— Конечно, не серьёзно я говорила, Гриш. Разве кто-то на этой планете может сравниться с тобой? Ты у нас царь царей!

Я тоже подскочил с дивана. Нацелился шлёпнуть её по аппетитной булочке, но промахнулся. Она всё-таки вампирша. Стихийная баба — моя Зойка!

Вернувшись из ванной, где она оделась, вампирша достала из кармана записку.

— На… почитай, — протянула она мятый тетрадный листок.

Я пробежал по тексту. Зоя передала всё до последней буквы правильно.

— Зов отправил? — спросила она.

— Думаю, он уже на полпути к нам, — кивнул я.

***

Игорь Праскурин возвращался с работы. Ехал на метро. Как вдруг явственно услышал голос в своей голове: «Я жду тебя на Фабрициуса. Надо поговорить».

— Опупеть можно! — сказал Игорёк громко вслух.

В вагоне толкучка. Все места заняты женщинами, девушками, детьми и старушками. Игорь мужественно стоял, держась за поручень.

С сиденья на него покосилась девица лет двадцати, посчитав, что «опупеть можно» адресовано именно ей.

Девица покачала головой, не заметив в крупном парне потенциального суженного. А Игорю было плевать, что о нём думает девочка и весь вагон целиком. Он грезил о настоящих героях.

Григорий ему представлялся былинным богатырём. А ещё была вампирша, которая могла превращаться в летучую мышь. Со спины и спереди вампирши была зачётная! Высший балл!

— Отодрать бы тебя, шлюшка! — снова вслух сказал Игорь, и улыбнулся, бросая мутный взгляд куда-то через стекло, где мелькали провода, бесконечные трубы и блеск туннельных фонарей.

Девица надула щёки. Прикусила губу.

— Бессовестный! Хам! — обиделась она на толстого парня, который грязно приставал к ней.

— Ты за базаром следи, чувак, — послышалось справа от Игоря.

Высокий парень, с кирпичной челюстью и здоровенными кулаками подтолкнул Игоря свободной рукой, потому что другой рукой он тоже держался за поручень. Парень решил заступиться за девушку. Он прекрасно слышал, что говорит ей толстяк. На плече парня висела спортивная сумка с эмблемой ЦСКА, в которой были боксёрские перчатки, майка, трусы и кроссовки, в которых боксёры лихо вытанцовывал на ринге.

На плече Игоря тоже висела сумка, с инструментом и резиновыми колошами, поскольку сегодня электрик Праскурил работал в щите высокого напряжения, где электроэнергия просто зашкаливала своей мощью.

— А ну, извинись перед девушкой! — приказал боксёр.

— Оруженосцы не извинятся! — гордо заявил Игорь, потому что голос охотника призывал быть храбрым.

— Слышь, ты — оруженосец! — толкнул кто-то Игоря слева. — Давай, извиняйся живее!

Слева тоже стоял крепкий парень, спортивного телосложения. Сумки никакой у него не было, запасной обуви тоже, но он не менее придирчиво требовал извинений.

Игорь всегда был вспыльчивым. А если от него требовали невозможного, то кровь закипала в его жилах.

— Давай без давай, чудила! — отрубил электрик Праскурин и уже задумчиво и многозначительно добавил: — Не до вас мне сейчас, людишки. К охотнику еду…

Парень слева ухмыльнулся. Боксёр справа снова толкнул.

— Станция Щукинская… — послышался голос дикторши.

Поезд остановился. Двери открылись. Народ повалил толпой на выход.

— За мной иди! — бросил электрику боксёр.

Игорь рванул к дверям, пузом расталкивая зазевавшихся пассажиров. Следом выскочил парень слева и даже девица.

Они, молча, поднимались по эскалатору. Вышли на улицу.

— За мной, — зная укромный уголок, зазывал боксёр.

Они прошли во дворы. Там было безлюдно.

***

В руке Зоя держала пульт, переключая кабельные каналы.

— Что-то задерживается твой оруженосец, — сказала она. — Гриша, ты на него магией воздействуй, вдруг зов не слышит. А как наполнится энергией, глядишь, и сам весточку пришлёт, — посоветовала вампирша, остановившись на телевизионном канале, где вышагивали по подиуму длинноногие красотки.

— Порнушечку искала да не нашла? — погладил я Зою по спине.

— Отстань, Гриш… устала, — улыбнулась вампирша. — Нет, я серьёзно… воздействуй на него магией. Он отзывчивый. Впитывает энергию на расстоянии.

— Сейчас сделаю, — нехотя поднялся я с дивана и мысленно стал искать Игоря.

Мой оруженосец был совсем рядом. Всего в нескольких километрах. Вроде, у входа в метро Щукинская.

— Готово. Теперь точно услышит или даже ответить сможет, — снова завалился я на диван.

Я почувствовал, как вышла из меня часть силы и достигла нужной точки. Мой оруженосец получил приличную дозу. Если бы он умел пользоваться магией, то смог бы построить портал прямо на явочную квартиру. Но он ещё юн — мой не обученный, мой весьма перспективный помощник.

***

— Ты зачем девушку обидел? — играл в благородство боксёр.

Парень хмурился, сжимал кулаки. А кулаки у него были пудовые, будь здоров!

— Да пошёл ты! — сплюнул Игорь.

— Что ты сказал? А ну-ка, извинись, жирный оруженосец! — вторил боксёру второй молодой человек.

Девица стояла чуть в стороне, посматривая на торжество справедливости. Ей приглянулся боксёр, но и второй заступничек тоже был ничего себе — ни то, что толстяк-грубиян с небритой мордой.

А Игорь оценивал обстановку. Он хотел первым нокаутировать боксёра беспринципным ударом колена в пах, а потом взяться за второго выскочку и с высоко поднятой головой всё-таки отправиться к человеку, который называл себя охотником на вампиров. Улица Фабрициуса манила его, как зовёт вампира стакан свежей кровушки — и запачкаться не страшно.

В последние пару лет Игорь здорово прибавил в весе. Оттого выпад его правой ноги был смехотворен, медлителен, непродуктивен — эдакая ковырялочка от Праскурина, — лишь бы самому не рассыпаться.

— Эй, тебе жить надоело? — усмехнулся боксёр, легко увернувшись от удара.

Парень сделал всего лишь шаг назад и, не снимая сумки с плеча, сам пошёл в атаку, нанеся прямой правый, точно в нос Игорю. Но бил не сильно, в пятую часть своей мощи.

Электрик Праскурин не был неженкой и никогда не был ссыкуном. Но дрался он нечасто, возможно оттого, что жаждущих вступить с ним в кулачный бой просто не было. Сегодня же ему противостояли два мускулистых, тренированных туловища.

Боксёр мог размазать Игоря ещё в вагоне. Бить по такому толстому и неуклюжему телу одно удовольствие. Но боксёр был верен клятве, данной тренеру — не распускать руки по пустякам и не лупить «чайников», даже назойливо свистящих в ухо. А второй парень — преданно с шести лет занимался спортивными танцами. Он так любил тренироваться, так отдавался обожаемому делу, что здорово вымотался за сегодняшний день. Выдохся как солдат на кроссе. И мечталось ему только добраться до дома, поесть борща со сметаной и завалиться спать, чтобы завтра с новыми силами встать к станку, сесть на тренажёры, а потом подбрасывать в шпагате свою партнёршу, которая тоже была фанатически предана танцевальному ремеслу.

Но нежелание обоих заступников связываться с негодяями, мотивировала невинная девушка, которую жестоко оскорбил толстый из поезда. Пройти мимо несправедливости, это низко и недостойно сильного мужчины. Тренер боксёра не одобрил бы слабовольный поступок. А как будет смотреть на танцора его партнёрша, если тот промолчит?

Прямой правой был не смертелен, хотя нос Игоря потёк, как сосулька, на которую подул жаркий фен.

Но вдруг, вытирая с лица кровавые капли, бесстрашный оруженосец почувствовал невероятный прилив энергии. Он даже не знал, с чем сравнить и на что похожа его нежданная подзарядка.

Ему будто подарили — без причины, просто так — пятилитровый кувшин самого дорого вина. Или даже подвели к дубовой бочке, с холодным-холодным пивом и сказали — ты можешь не платить ни копейки и пить, сколько в тебя влезет. В нежданном торжестве пьянства не было порочного желания хлебать на халяву. В этот внезапный и радостный момент включилась эмоция наслаждения, вдохновения, благодарности и хотелось сделать что-то особенное, удивив друзей и соперников.

Энергия бурлила в груди. Магия расширяла плечи, надувала живот, поднимала настроение, вселяла уверенность. Оруженосца распирало произвести какое-то колдовство, совсем неважно какое, и он решил испробовать, на что годен его подарок.

Игорь взмахнул рукой откуда-то из-за уха, и у него на ладони засверкал серебряный шар, который был не больше гандбольного мяча. Шар сверкал, брызгал искрами и степенно крутился.

— Е..ть тебя конём! Теперь я настоящий волшебник! — обрадовался Игорёк и оповестил своих недругов: — Сдаётся мне, это подарочек от моего нового шефа, придурки! Ну что, проверим, как он летает?

Оруженосец охотника на вампиров, нисколько не смущаясь и не щадя соперников, запустил шар в сторону боксёра, который ни за что ни про что, разбил ему нос. Боксёр никак не хотел понять, что Игорь не обижал девчонку и даже не думал её оскорблять. Он только разговаривал сам с собой и совсем не желал ссоры.

Шар лениво, не спеша надвигался на удивлённого спортсмена, а затем он взорвался, превратившись в яркий фейерверк, который даже в свете солнечных лучей смотрелся вполне эффектно.

Боксёр ловко закинул за спину сумку, присёл в стойке и закрылся в блоке. Глаза его таращились сквозь руки, но ничего не видели. Ему ещё повезло, потому что заклинание «ослепления» сработало лишь отчасти. Игорь не выполнил необходимые действия, вложив шёпотом усиливающие воздействие, потому шар только рассыпался искрами где-то над головой боксёра и ослепил всего минут на десять.

— Обалдеть, мужик! — уже не обзывая Игоря жирным, растерянно бормотал танцор. — А как это ты сделал?

Ослепительная магия оказалась действенной, но совсем примитивной. И тогда, без слов, не дав опомниться боевитым парням, новоявленный оруженосец снова выбросил руку из-за уха и в его ладони появился кирпич, вернее, его половинка!

— Не струя себе, что у меня есть?! — вскрикнул Игорёк, будто в руке у него была полная корзина золотых червонцев.

Он покачал кирпич, взвешивал его, а потом заорал:

— Всем лежать!

Игорь замахнулся, но кирпич не бросил. А боксёр присел — ушёл право. Затем нырок — ушёл влево.

Танцор на лёгких ногах, не смотря на усталость и изматывающей тренировки, высоко подпрыгнул, вовсе не желая выполнять команду «лежать». А девчонка открыла рот и отчаянно завопила:

— Милиция!!!

Тогда Игорёк опомнился. Он будто проснулся. Энергия магии затмевала разум, придавала жестокости. Он ослепил боксёра, заставил прыгать козлом танцора, с невероятно ровной спиной — и уже по-настоящему напугал девчонку.

Игорь уронил кирпич на землю и, выбросив руку из-за уха в третий раз, обнаружил в кулаке стебли вполне симпатичного букета красных тюльпаном. Цветы были как живые. Он только подумал о них, и тюльпаны волшебным образом оказались в руке.

— Это просто восхитительно! — скалился в улыбке оруженосец.

Он прошёл мимо боксёра, который вслепую уходил от невидимого спарринг-партнёра. Потом прошагал рядом с танцором, остервенело дрыгающего в прыжке ногами. Затем подошёл к девочке, которая продолжала звать на помощь, и протянул ей букет.

— Это вам. Не пугайтесь меня, — улыбнулся электрик Праскурин и добавил: — От всего сердца! Клянусь, я не хотел вас обидеть!

Девочка, наконец, замолчала. Приняла тюльпаны и улыбнулась в ответ.

«Такой очаровательный парень, — подумала она. — Я отдалась бы ему прямо здесь и сейчас — не задумываясь…»

Игорь ехал в вагоне метро. Народу уже заметно убавилось. Появились свободные места. Но он и не думал присаживаться.

«Короче, из-за уха порезче руку выкидываешь вперёд и загадываешь желание. Надо запомнить», — заучивал первый урок магии Игорь Праскурин.

Он всё думал о половинке кирпича и цветах: «Интересно, а они настоящие?»

Игорь немного жалел, что подарил букет истеричной девчонке, не проверив подлинность тюльпанов. Но он не мог поступить иначе. Поскольку сумел не только материализовать из пустоты цветы, но и почувствовал, как растаяло девичье сердце.

Девица была готова броситься ему на шею. «Нет, ей не нужны цветы, она просто влюбилась в меня!» — понял он.

Ему снова захотелось восхититься вслух, но опыт прежней ошибки заставил заткнуться. Игорь опустил глаза и увидел, что на него смотрит другая девочка. И ему показалось, что взгляд этих глаз тоже был влюблённый и даже преданный.

«Я неотразимый красавчик!» — мелькнула забавная мысль, а потом он услышал голос диктора: «Станция Сходненская».

***

Я курил на балконе, когда услышал, как постучали в дверь.

— Сам открою, — предупредил я Зою.

Хотел посмотреть ему в глаза. Свежий взгляд — всегда правдив и запоминается на сотни лет.

Пока я шёл к двери. То снова в дверь постучали.

«Какой нетерпеливый парнишка», — подумал я и распахнул входную дверь.

За порогом стоял Игорь Праскурин. Вид у него был цветущий.

— Ну, здравствуй, мой оруженосец! — поприветствовал я его.

Глава 9

Глава 9. Я оплачу вам убытки. А я подарю тебе кирпич

Не всякий человек может использовать магию. Такие уникальные люди, как Игорь — большая редкость.

Не всякий человек будет так отважен и опрометчив, чтобы связаться с охотником на вампиров.

Но мой новый оруженосец не боялся трудностей. Пока не боялся.

Мы разговаривали целый час. Я был сдержан, хорошо скрывая свою удовлетворённость удачным стечением обстоятельств.

А Игорь был неудержим. Он сыпал вопросами, уточнял и снова спрашивал.

— Прям из-за уха рукой фигачу, и у меня шар на ладони! — живо рассказывал историю первого колдовства Игорёк. — Я, короче, второй раз взмахнул — и у меня полкирпича, как граната!

— Полкирпича? Какого ещё кирпича? — удивился я.

— Красный такой кирпич! И знаешь, он прям новенький был. Но только ровно отрезанный — точно пополам.

Я решил разобраться с интригующей загадкой. Самому стало интересно. Потому что заклинание «ослепления» работало именно так: надо завести кисть правой руки за голову, представить мерцающий шар, резко выбросить ладонь и вуаля — магическая субстанция готова к работе. А далее, шар необходимо запустить в соперника, чтобы оглушить его, лишив зрения и слуха. Заклинание «ослепления» не требовало длительного изучения и знания тонкой магической материи, и было вполне доступным даже для начинающих волшебников. Но невероятным образом в руке моего верного оруженосца материализовался строительный кирпич. Интересно как это произошло.

История выглядела таинственно, но на поверку всё оказалось предельно прозаично.

— Сегодня прицеп легковой машины загружал, — сообщил мне Игорёк. — Наш бригадир — редкая сволочь! Уже рассказывал о нём. Так вот он отправил меня в Химки. Там рядом со стройкой, что-то вроде строительного базара. Я перекладывал кирпичик к кирпичику целых три часа. Думал эти ворованные кирпичи, ну или не совсем ворованные, будут сниться мне всю ночь. Я, конечно, не слабак, но три часа активной деятельности, это не курортный роман, Григорий… Но заплатили прилично. Здесь бригадир не подвёл.

Произведя недолгий мозговой штурм, я сделал определённый и, как показалось, вполне точный вывод.

— Мне всё ясно, — кивнул я. — Мысль материальна, как банально бы это не звучало — и ты, Игорь, думая о трудоёмком процессе, о том, как тебе пришлось тяжело при загрузке, материализовал предмет, доставивший тебе массу неприятных ощущений… Магия работает чувствами. Так вместо шара в твоей руке появился кирпич. Это удивительный и бесценный опыт, друг мой. Надо признать, что ты обладаешь особенными способностями. Не сказать, чтобы выдающимися, но с некой изюминкой, заметил бы я.

— Правда? Я удивил тебя материализацией кирпича? — оживился оруженосец.

— Ещё как удивил! — подтвердил я.

Мне было необходимо поднять самооценку моего помощника. Уверенность в себе часто компенсирует недостатки: такие как ум, расчётливость и самоконтроль.

А Игорь не унимался:

— Я им говорю: слышь, бедолаги, шагали бы вы отсюда, пока не навалял вам — и ещё раз из-за уха фиганул, и в моём кулаке появился букет. Я пригляделся, а там тюльпаны: штук тридцать! В общем, подарил я цветы девчонке одной. Сделал ей приятное. Не могу по-другому. Поскольку в душе я романтик и бескорыстный джентльмен. Воспитание, блин…

Игоря несло, а я изумился второй раз за вечер:

— Ты материализовал букет цветов? Вот так запросто материализовал?

— Говорю же тебе: выбросил руку, а там тюльпаны! Дел на секунду! Не веришь мне, что ли? Вот только я не понял, настоящие цветы это или нет, — немного расстроился оруженосец. — Тыковка моя почему-то не сработала. Обычно я более внимателен, а здесь… то ли растерялся, то ли неадекватная реакция девочки смутила? И колдую первый раз в жизни.

— Так, про девочку давай поподробнее, — попросил я.

Я был уверен, что цветы были самыми, что ни на есть живыми. Немного магии, мутный поток юношеского энтузиазма — и тюльпаны сквозь зыбкий портал сбежали из ближайшего магазина, работающего где-то у метро. А значит, у моего нового помощника действительно особенный дар. Но он мельком упомянул девушку, которая, как я понял, почувствовала неудержимую тягу к моему оруженосцу. А это уже серьёзные основания считать помощника уникальной личностью. Или даже конкурентом.

Да ладно, шучу. Нет у меня конкурентов на этом свете.

— Сначала я ей не понравился. Очень не понравился, — сознался Игорёк. — А потом, когда немного поколдовал, то она будто влюбилась в меня. Я это почувствовал вот здесь...

Игорь задрал футболку и постучал ладонью себя по пузу. Живот у него был приличных размеров и пышно кудрявился ворсом. Он показал свою мохнатую гордость мне, потом Зое. Я даже испугался, что он сейчас начнёт раздеваться ниже, скинув с себя штаны. Но Игорь сдержался.

Зоя не без интереса посмотрела на моего оруженосца. В её глазах сверкнула искорка веселья. Парень ей нравился своей непосредственностью. К тому же, она получала удовольствие от нашей беседы и своей многозначительной роли в находке столь ценного персонажа. Вампирши — существа очень чувствительные. И выявить полезный материал среди миллионов людей, задача незавидная. Но Зоя нашла его, проследила за ним, подготовила нашу встречу, и вот он, мой распрекрасный, небритый мужлан, сидит на кухне явочной квартиры, в полной готовности вступить в бой с нечистью.

— Если у тебя имеется врождённый дар обольщения, то это, братец… замечательно, — скромно похвалил я, не желая распыляться скоропалительными выводами, но всё-таки уточнил: — А как у тебя вообще с женщинами? Я поясню… Много ли у тебя любовниц? Как часто тебе необходимо встречаться с ними? И ещё один вопрос, по поводу утреннего стояка.

Игорь сосредоточенно чесал колючий подбородок. Он будто подсчитывал количество покорённых особ, ещё не зная, удивит меня его цифра или расстроит.

— Если честно, — покосился на Зою Игорёк, — то с бабами у меня не очень. И кстати, можно я буду звать тебя не Гришей, а шефом? Мне так спокойнее.

Надо же такому случиться. Тысячу лет меня шефом никто не называл, а тут сразу двое. То следователь Андрюха всё твердил «шеф-шеф», теперь мой новый оруженосец заладил.

— Шеф — меня вполне устраивает. Можешь звать меня именно так, — разрешил я.

— Благодарствую, — приложил руку к груди Игорь. — Короче, баб у меня было мало, но по утрам стоит мощно!

Игорь откинулся на спинку. Майка его натянулась, и снова явился миру волосатый живот. И тут я понял, что он заигрывает с моей Зоей. Ну и молокососы пошли!

— У тебя в Москве есть родители, родственники? — поинтересовался я, потому что от этой щепетильной темы увильнуть невозможно.

— Безусловно. Полным-полно, — пуская табачные облака, щурился Игорёк. — Мать с отцом на Юго-Западной проживают. Бабуля с дедом на Коломенской. Есть ещё тётки, племянники, двоюродные, троюродные братья, сёстры…

— А вот это плохо, — покачал я головой.

— И как это понимать? — заметно напрягся Игорь.

То, что у молодого человека в полном здравии проживает в Москве целый выводок всяческих родичей — это, без сомнения, распрекрасно. Но у оруженосца Григория Вершинского не должно быть никакой родни и любовных привязанностей, а также не позволительная роскошь иметь детей, за которых человек несёт особенную ответственность. В нашем случае выбор должен быть однозначным, в целях сохранения жизней ни в чём не повинных людей.

Я говорил тихо, но уверенно. Историй у меня было достаточно, о неудачном опыте взаимодействия с молодыми оруженосцами. Я рассказал про одного парня, который тоже был очень перспективным носителем энергии, но совсем недолго. Это случилось в начале девятнадцатого века.

С вторжением наполеоновской армии в Россию к нам пожаловали вампиры из многих европейских кланов. Наша граница превратилась в решето. Охотники работали не жалея клыков и стрел. Сущее нашествие тьмы. Тысячи вампиров и десятки тысяч вампирш буквально пожирали мой народ. Ушли десятилетия, чтобы навести порядок. И мне жизненно был необходим оруженосец. И я встретил нужного человека.

Парня звали Иван. Был он из крестьян — крепостной. Я выкупил его в Рязанской губернии, где осталась целая деревня его родных. Так вот Иван, не смотря на мои уроки и предупреждения, не умел Иван держать язык за зубами. И в одну лунную ночь — как сейчас помню, был июль — всю деревня, включая семью помещиков, вырезали вампиры.

Узнав о трагической ночи, мой помощник потерял веру в себя — и как результат смертей, разочарование и утрата способностей к восприятию магии. Он превратился в обычного человека, не наделённого даром оруженосца. Гигантское количество сил и энергии было потрачено впустую.

И вместо того, чтобы сражаться с бандами нечисти в полную силу, я тратил время на поиски нового помощника. Я сражался с вампирами, практически не используя сеансы проникновения с вампиршами. Но если бы мой спёкшийся оруженосец Иван был более сообразителен и не трепался напрасно, то результат моей личной войны был бы куда более продуктивен.

Игорь слушал меня очень внимательно. Он любил свою семью, а я требовал полного отречения. Но такова плата за вселенский дар служить охотнику на вампиров. Вариантов здесь нет.

— Они должны переехать в другой город? — спросил у меня Игорь, переполненный волнительным чувством и вдруг зародившейся неуверенностью.

Выбор был сложен. Я понимал парня. Но оруженосец обязан быть твёрдым в своём отречении.

— Нет, они останутся жить, как и прежде в Москве. Можно всё уладить, — разъяснял я. — Исчезнуть должен ты. Навсегда! Ты должен умереть для всех них. Ты начинаешь жизнь с чистого листа, Игорь. Для тебя уходят в небытие друзья детства, одноклассники, коллеги по работе, включая твоего хитроумного бригадира, и конечно, твои родные. Тебе нельзя подвергать их опасности. Ты больше никогда не появишься в своей квартире, у тебя начнётся жизнь полная трудностей и непреложных обязательств. Для всех окружающих ты станешь безликой тенью. Открыться ты сможешь лишь избранным, а значит, тебе на плечи упадёт тяжким грузом великая ноша. Ты, мой друг, превратишься в охотника на вампиров — безусловно, не такого могущественного как я, но вполне себе дееспособного. Убивать нечисть, станет твоим хобби, а затем и работой. Ты проживёшь долгую жизнь, — и если тебя не убьют в течение года, то ждут тебя века молодости и важного труда: оберегать человека, защищать человека и любить человека, таким каким он создан Творцом.

Игорь крепко задумался.

Он курил, смотрел то в потолок, то на меня, то на весьма привлекательную задницу вампирши Зои. Судя по прищуру и движениям его бровей, он больше заинтересовался моей любимой партнёршей, чем моими вдохновляющими речами. И я решил остудить его пыл или, скорее, помочь Игорю сделать правильный выбор.

— Вступая в должность оруженосца, ты получаешь не только отречение от прошлого, — говорил я. — Ну, во-первых… ты навсегда забудешь о денежной кабале… что весьма приглядно.

— Денежной кабале? — продолжая пожирать глазами Зою, промямлил Игорёк. — Что это значит? Денег у меня будет, завались?

— Завались не завались, но полное обеспечение! — предлагал выгодную сделку я. — Деньги для нас не проблема. Проблема в их трате, а трата находится в прямой зависимости от текущей обстановки в городе. Охота на вампиров — это война, Игорь. Мы не берём пленных в сражении, мы уничтожаем зло и мы бескорыстны в кровавом бою.

Зоя почему-то захихикала, услышав, что я не беру пленных. Мол, а пленниц тоже не берёшь?

Но, по сути, я прав.

Сеансы проникновения, это одна из стратегий войны. В конце концов, я подарил Зое жизнь, при этом сделав её своей союзницей. Но рассказывать о моих талантах и волшебной семенной плазме время ещё не пришло.

— Во-вторых, — продолжил я, — ты приобретаешь долгую и безболезненную жизнь, в полном смысле этого слова. Прочь ангина, ОРЗ, синдром иммунного дефицита, цинга, корь и другая зараза…

Я говорил и вдруг смолк. Почему-то вспомнился плакат со статьёй о гонорее на бывшем кирпичном заводе. Да нет!.. какая к чертям гонорея? Просто я сожалел, что не вышло выстрелить плазмой в Ахету!

Тогда я взял паузу, представляя её огромные титьки. Эх, ядрёный перец, не зашло, но что поделать! Даже Великие совершают ошибки, не доводя до финального свистка начатое.

— Так-с… о чём собственно я говорил? — потерял я мысль.

— Ты что-то про болезни рассказывал, — напомнил мне Игорь.

— Ах ну да… гонорея, корь… В общем так, юноша, останешься ты вечно молод, да таким и помрёшь, — пошутил я.

Игорь сморщил лицо. Почесал нос.

— А есть что выпить? Может, по граммуличке? — спросил он.

Услышав о зарождающейся пьянке, Зоя проплыла мимо нас, впечатляя своей задницей.

— Только одно условие, — предупредил я.

— Я весь внимание, — заёрзал на стуле Игорёк.

— За знакомство, грех не выпить. Но перестань пялиться на Зойкины прелести. Понял меня, ученик охотника? — вполне серьёзно наставлял я. — Запомни, Игорь, это моя… — из меня чуть не вылетело слово «жопа», но я вовремя осёкся и сказал: — Это моя девушка! У нас с ней любовь и контракт на тысячу лет. Я верно говорю, Зоя?

Вампирша открыла холодильник. Изъяла полную бутылку водки 0,7 и звучно поставил запотевший пузырь на стол.

— Всё верно говоришь, Гриша! — кивнула она. — Меня с тобой связывает больше, чем любовь. Но я не бросаю своих слов на ветер. Если сказала тебе, что наполню, кое-что овальное магией — значит, непременно выполню своё обещание…

Игорёк ничего не понял. Но в совокупности с полной бутылкой и пространными разъяснениями вампирши, настроение его заметно улучшилось.

Я решил не обострять ситуацию.

Зоя злилась на меня, потому что была хорошо знакома с моими сексуальными привычками и слабостями. А если знакома, то и продолжать ссору не стоит, поскольку я охотник на вампиров и таким, как она — Григория Вершинского нужно бояться не меньше страшного суда.

— В морозилке вторая бутылка. На третьей полке полкило «докторской», — сказала Зоя, будто прощалась с нами.

— Собралась куда-то? — спросил я.

— Собираются футболисты в раздевалке и алкаши на кухне, а у меня дела на сегодня. Договорилась встретиться с нашей общей знакомой…

Я отчего-то занервничал. Подумал, что Зоя сейчас отправится в Ахете — и будут они обсуждать меня и рассказывать сокровенные тайны проникновения Гришиного агрегата.

— Это к какой знакомой? — осторожно уточнил я.

— К Габриэле из клана «Московского клыка», — бросила Зоя.

Я помнил эту вампиршу. Лицо у неё было симпатичное, но чрезмерно мужское, да и плечи слишком широки, но если работать в кромешной темноте, то можно не заметить отсутствие неземной красоты в этой даме не первой свежести.

— Привет передавай от Гриши Полтавского. Она должна помнить, — задиристо произнёс я и тут же добавил строгости: — И чтобы там не шалили! Понятно тебе!

Зоя усмехнулась, затянула волосы в хвостик и вышла из кухни.

В комнате раздался шум. Хорошо было слышно, как била крыльями летучая мышь.

— А ну-ка, проверь, — отправил я в комнату своего оруженосца.

Игорь бодро подскочил со стула, метнулся в дверной проём и уже через пару секунд вернулся на прежнее место. В руках он что-то держал и это что-то прятал у себя за спиной.

— Покажи, что у тебя? — приказал я.

Игорь нехотя поставил кулак на стол и разжал пальцы. Где-то между рюмкой и пустой тарелкой, на столешницу упали кружевные трусики Зои.

— Вот сучка! — схватив трусы, выругался я.

А Игорёк почему-то рассмеялся, видимо, представив, что сейчас я стану их яростно нюхать, а потом обязательно примерю. А надев, так и буду сидеть с ним за одним столом и пить «горькую» до утра.

— Улетела, — тоже улыбнулся я. — Но когда она вернётся, то накажу по полной.

Игорёк мечтательно посмотрел на тёмное окно, за которым без трусов и, хлопая крыльями, парила Зоя.

— Да-а-а… темпераментная женщина! — восхитился он.

Ну а мне осталось лишь снова до краёв наполнить рюмки.

С Игорем было нескучно. Но важнее другое — Игорю было интересно со мной.

За тысячу лет мне наскучили сопливые истории. Я люблю конкретику. А мой новый оруженосец был настроен весьма воинственно. Он расспрашивал о вампирах. Интересовался вампиршами.

Я сам достал вторую бутылку, и разговор продолжился в практическом русле. Игоря волновала судьба его родителей.

— Как я объясню маме, чем занимаюсь? — вопрошал он.

— Скажешь, что уезжаешь в Антарктику или вступил в ряды ЧВК. Наши люди нужны во многих местах планеты. А где-нибудь в республике Чад ты можешь погибнуть смертью храбрых или замёрзнуть на льдине, спасая детёныша редкого вида пингвиновых. Тебе что-нибудь известно о пингвинах, друг мой?

— Не летающая морская птица... Ходит прямо, быстро плавает… несёт яйца… — задумчиво говорил Игорёк. — Неужели я больше никогда не увижу их?

— Пингвинов, что ли?

— Да нет… родителей, — вздохнул Игорь.

Я закурил. А мой парень совсем скис. Это и понятно.

— Будешь их навещать. Нечасто, но пару-тройку раз в год сможешь… Лучше перевезти их подальше от столицы. Организуем им домик с садиком под Анапой — и душенька будет спокойна, и родичи твои целы.

Игорь заулыбался. Любил он своих родных, но в последнее время виделся редко. Всё больше ему звонила мама, а он постоянно твердил — да нормально у меня дела, нормально.

— Девушка мне одна очень нравится, — снова замечтался Игорёк. — Живёт в моём доме. Классная такая! Только она меня старше на пару лет. И замужем… Я на неё засматривался ещё мальчишкой. Выходит она из подъезда, крутится возле своей машины. Штаны у неё кожаные, ноги длинные… грудь приличная. А я в окно подсматриваю. Но она меня не замечает. И замуж вышла. За милиционера. На «бобике» его привозят, а она встречает…

Глаза Игоря стали мутными и слезливыми. А разводить сопли, я не люблю.

— Хорошо посидели, — решил закончить я ночной разговор. — Ты укладывайся спать. Домой не ходи. Утром соберём необходимые вещи в твоей квартире, и ко мне переедешь. С завтрашнего дня назначаю тебя своим оруженосцем. Ты рад?

— Даже не знаю, — сказал правду Игорёк.

Я незаметно и беззвучно щёлкнул пальцами под столом, посылая успокоение и дремоту своему новому помощнику.

Взгляд Игоря стал тяжёлым. Он поднялся. Покачиваясь, зашёл в комнату и рухнул, не раздеваясь на диван.

— Набирайся сил, мой друг, — пожелал я ему спокойного сна и вышел из явочной квартиры на улице Фабрициуса.

***

В цветочном магазине у станции метро Щукинская, работающего круглосуточно, шла оживлённая дискуссия. Разговаривали двое: средних лет продавщица и молодой, начинающий журналист, блогер, собиратель слухов и любитель всяческих сенсаций — Владимир Гречнев.

Под видом обычного покупателя он пришёл выбрать букет. На самом деле его интересовала невероятная и неправдоподобная история, произошедшая с его соседом.

Сергей Скакунов был не только соседом блогера Владимира — он ещё занимался спортивными танцами. Ехал Серёга домой после тренировки и вдруг стал свидетелем одной прелюбопытной ссоры. Наглый толстяк оскорбил в вагоне скромную девушку. Небритый мордоворот беззастенчиво приставал, считая вправе хамить девчонке. Но за неё вступился сначала боксёр, а затем и Володя.

Далее истории выходила за рамки здравого смысла. Со слов танцора — между прочим, подающего огромные надежды в своём виде спорта — этот толстяк оказался невероятно ловким пронырой. И не думая извиняться, он подло осыпал мелким, серебристым конфетти боксёра, затем угрожал кирпичом. В развязке горячего спора, подарил девушке цветы, которые невероятным образом очутились в его руке, хотя никаких цветов изначально у толстого не было.

История казалась действительно неправдоподобной, но блогер на то и блогер, что готов поверить в самую несусветную чушь, чтобы привлечь на свой канал зрителей и подписчиков.

Володя обходил магазины у метро Щукинская. Интересуясь цветами, он ненавязчиво задавал один и тот же вопрос продавщицам: не случилось ли в магазине нечто необычное? Например, не пропадал ли уже собранный букет красных тюльпанов и не исчезал ли странный объект в виде половинки стандартного кирпича?

В трёх магазинах на него смотрели как на сумасшедшего. В четвёртом — пригрозили вызвать полицию. А в пятом магазине — его ждала удача.

— Вы представляете, молодой человек, — откровенно делилась вечерним казусом продавщица, — я только собрала букет тюльпанов, завернула его в подарочную плёнку, подвязала бантиком ленточку, а он пропал!

— Букет пропал? — уточнил Володя.

— Ну а что же ещё?! — взмахнула руками женщина. — Я тебе про что толкую? Конечно, букет. Будто человек невидимка прокрался ко мне за прилавок и стащил. Это ж убытки, молодой человек! Хозяйка с меня вычтет. А у меня дети, дача, собака, муж! Представляете?

Володя посмотрел куда-то за спину продавщице. В пластмассовой вазе, на полке стоял другой букет тюльпанов, собранный позже.

— Вот именно, — кивнула женщина, — вот такой букет и испарился. А ещё, даже странно признаться — стащили полкирпича. Я на него горшок с пальмой кариота ставила, чтобы попредставительней получалось. И никак в толк не возьму, кому понадобился кирпич? Ладно, тюльпаны. Но кирпич?!

Володя опустил руку в яркий пакет и достал оттуда половинку кирпича.

— Этот камешек? — спросил он.

Продавщица недоверчиво посмотрела на парня, взяла кирпич, приценилась к нему и снова вернула его на полку, придавив горшком с маленькой пальмочкой.

— Ты где его взял? Уж не ты ли мои цветы украл?

— Нет, что вы! — сделал невинное лицо Володя. — Тут ведь дело такое. Этим кирпичом, лобовое стекло моей машине разбили. А я и подумал, где хулиганы могли взять кирпич?.. только в цветочном магазине…

— Ах ты, балабол! — ощерилась продавщица. — Шёл бы ты отсюда, пока я охрану не вызвала! Вот вернётся хозяйка и просмотрит записи с видеокамер. Ох, если это ты, то держись! Она тебя засудит!

Володя пожал плечами, но бежать из магазина вовсе не собирался.

— Я оплачу вам убытки. Сколько букет стоит? — спросил он.

— Тюльпанов или чего? — хитро щурилась продавщица.

— Ну, конечно, тюльпанов… — улыбнулся Володя.

— Десять тысяч! — отрезала женщина.

Володя сунул руку в задний карман штанов, достав несколько купюр.

— У меня только четыре двести, — извинялся он.

— Ну, четыре так четыре, — выхватила продавщица деньги и, отделив двести рублей, передала их странному молодому человеку.

Володя принял нежданный подарок и виновато посмотрел на половину кирпича.

— Ладно. Забирай уже, — передвинув пальму в сторону, отдала кирпич женщина.

Глаза её засияли, потому что деньги вернулись и даже с прикупом.

Глава 10

Глава 10. Прощай дом — мой милый дом

Клан «Серебряной пули» возглавлял один мудрый вампир, по имени Марселин. Глава, пожалуй, самого крупного и самого влиятельного клана на земле был гораздо старше самого сильного охотника на земле — знаменитого Григория Вершинского.

Марселин превосходил в возрасте любого из вампиров, проживающих в Москве или даже во всей Европе. Но старый кровопийца не выглядел как дряхлый, высохший старик. Роста он был среднего, телосложением обладал пухлым, лицо у него было круглое, губы бантиком, щёки всегда горели румянцем — особенно на балах, которые он так любил устраивать в своём подмосковном замке.

Нужно признать, что настроением Марселин отличался чаще бодрым. Редко его можно видеть в глубокой задумчивости или растерянным. Под глазами Марселина совсем не видно морщин. Лоб у него гладкий, массивный, открытый. Стрижка у него была короткая, которая во всех парикмахерских громко называлась «цезарь». Вот только парикмахеры и те, кто носил подобную причёску — никогда не встречали ни самого Гая Юлия Цезаря, ни сенаторов в белоснежных тогах, ни воинственных полководцев, ни отважных римских легионеров с короткими мечами. А Марселин был знаком со многими важными персонами прошлого. К тому же у него сохранилась прекрасная память. И потому он хорошо помнил древних царей, которые никогда не были ему друзьям, а скорее врагами или закуской.

Дом главы клана «Серебряной пули» выглядел как средневековая крепость. Когда-то Марселин проживал в настоящем замке на юге Франции. Его прежний замок был окружен массивными стенами и глубоким рвом, наполненным водой. На высоких башнях гордо реяли флаги с эмблемой его древнего рода. Замок был виден издалека, а слава о хозяине крепости гремела на полмира.

Но за последние века многое изменилось. Теперь вампиры скрываются от людских глаз. Нельзя показывать людишкам свою роскошь и размах, нельзя демонстрировать силу и власть.

Сразу после постройки, а именно последние шестьдесят лет — замок Марселина прятался под тенью магии. О существовании каменного великана знали исключительно вампиры и та малая часть людей из московской конторы, которая сотрудничала с охотниками на вампиров.

Замок клана «Серебряной пули» был сосредоточением волшебной силы и хранилищем древней библиотеки, где собраны колдовские книги и магические свитки, когда-то принадлежавшие мудрым вампирам. Глава клана знал многие секреты из прошлого и настоящего — и даже увлекался политикой. А ещё Марселин обожал женщин и всегда был любвеобилен. Старый вампир окружал себя самыми красивыми вампиршами на этом свете. Он брал их в жёны, содержал как любовниц, но отвергал слово гарем. Марселин предпочитал называть своё окружение уважительным словом — семья.

За тысячи лет Марселин научился не только влюблять в себя женщин, но и умел ублажать их, как никто на всей планете. Он остро чувствовал желания вампирш, их радость, страх, их мечты и даже призрачные надежды. Он дарил возлюбленным цветы, украшения, лошадей, кареты, машины, яхты и бурные ночи. Марселин способен одурманить самую изысканную женскую душу и преподнести неземное блаженство грешному телу.

Глава клана считался непревзойденным любовником. Секрет его сексуальных успехов скрывался в особенном физическом строении и опыте трансформации. Всё дело в том, что его мужской член осеменения, в результате эволюционного пути и личных стараний, превратился в невероятно эффективный аппарат женских наслаждений. Все вампиры могли превращаться в летучую мышь или в волка, или в других зверей; это обычный дар от рождения, впитанный с молоком вампирской матери. Но самые долгоживущие кровососы умели ещё становиться и медведями, и обезьянами, и птицами, и змеями, и насекомыми. Марселин превзошёл многих вампиров в качестве перевоплощения.

А в пододеяльных баталиях Марселин вообще не допускал ошибок. Во время сексуальных утех, когда дело доходило до постельных сцен — мужской орган старого вампира принимал идеальную форму. Агрегат Марселина сливался, скручивался, извивался, надувался или сужался в такой степени мягкости, стойкости или твёрдости, что наполнял собой невообразимой лаской, страстью и нежностью любые из женских норок, ложбинок, щёлочек, витиеватых ущелий и даже огромных пещер. Его мужской орган, будто всепроникающий питон, ласково находил такие места для поглаживания, массирования, а когда и покусывания, что любая из женщин, вступившая с ним в половой контакт, получала максимальное и ни с чем несравнимое удовольствие от процесса.

Оттого щёки главы вампирского клана всегда пылали. Марселин любил вампирш, чувствовал их — уважал. Вот и сейчас, как только в его большую залу, с зашторенными окнами зашла Ахета — он точно определил, чего не хватает в данную минуту его советнице.

— Не вышло у тебя охотничком, золотулька моя? — весело спросил Марселин.

Он стоял у камина, который летом топили редко. Одет Марселин как всегда ярко. Любил он носить белые рубахи, с пышными рукавами и большим вырезом на груди, а также узкие брюки со стрелкой и чёрные кожаные туфли. У Марселина немного выступал животик. Обычно вампиры были худы и стройны, как болотные камыши, но глава клана на то и глава клана, чтобы выделяться на фоне прочих господ.

Ахета ровно держала спину. Смотрела на Марселина прямо и смело. Она присела в глубокое, удобное кресло и сказала:

— Не соперничай с ним, Марселин. Тебе нет равных на земле.

Чуть присев и быстро поднявшись, сладострастный вампир прислушался — не скрипят ли его колени.

— Не в наших правилах помогать охотникам, — сказал Марселин, — но в сложившейся ситуации, я считаю, что мы вправе направить Григория в выгодном для нас направлении... Ты сообщилаВершинскому, что Драгуш убил двух наших братьев?

— Несомненно, Марселин, я намекнула ему на трагическую потерю, — кивнула Ахета.

— И как он отреагировал?

— Как всегда без эмоций, — призадумалась вампирша. — Будто и не услышал, что я говорила ему. Он хорошо умеет скрывать свои чувства.

— А если ли у этого существа душа, Ахета? Что охотник вообще может чувствовать? — задался вопросом Марселин, отворяя дверцы небольшого шкафчика, стоящего на камине.

С полочки в шкафчике он достал бутылку, заправленную чем-то красным. Затем выкрутил по резьбе пробку и стал наполнять тягучим напитком бокал, пока не заполнил его полностью.

— Угостить тебя? — предложил он человеческой крови.

Вампирша негромко зашипела. Во рту блеснули клыки, заметно увеличивающиеся в размере.

— Не откажусь, — хрипло ответила Ахета.

Тогда Марселин наполнил второй бокал, но только на треть. Затем подошёл к вампирше и передал напиток из рук в руки.

— Так ответь мне, Ахета, есть ли душа у охотника?

Вампирша только пригубила кровь, и глаза её сверкнули адским огнём. Человеческая кровь, пусть даже донорская, приносила вампирам невероятное удовольствие и придавала энергии, которая бодрила несколько недель.

— Превосходно! Молодая кровь! — улыбалась клыками Ахета.

— Студенты вчера сдавали. С недавних пор волонтёрское движение в нашей России, невероятно популярно, — ответил улыбкой Марселин, сделав совсем маленький глоточек.

Он дал Ахете время испить бокал до дна, а лишь потом услышать ответ, что думает она о душе охотника Григория Вершинского. Хотя для себя Марселин всё давно решил окончательно. У Гриши есть душа. У любого охотника есть душа. Она не человеческая, не вампирская, она своя собственная — угловатая, иногда прямолинейная, часто упрямая палка и всегда безжалостный меч.

— Гриша совсем не изменился, — опустошив бокал и даже вылизав стенки длинным языком, наконец-то, сказала Ахета. — Его мысли покрыты тайной. Он сдержан, собран и постоянно лезет под юбки. Неисправимый он хлыщ…

Марселин огромным глотком выпил кровь юного волонтёра, присел на мягкий подлокотник кресла и положил руку на плечо вампирше:

— К тебе он тоже… забрался под юбку… — томно задышал Марселин.

— Сегодня нет, — игриво сказала Ахета. — Ночью сожрали его товарища по борьбе с нами. Гриша был не в духе. Всё о Бенце говорил-говорил...

Марселин воспылал! Глаза у него выпучились, губы стали алыми, руки тянулись к груди вампирши. Он даже не заметил, что Бенце Вайда не просто убили, а сожрали.

— Врёшь мне, Ахета. Он лапал тебя! Он взял тебя силой, я это чувствую!

Вампирша схватила его за пальцы и остановила руку у груди. Затем встала, подошла к камину, поставила бокал у ящика с бутылками.

— Будешь хватать меня, в следующий раз сам встретишься с Гришей. Там и узнаешь, есть ли у него душа и как часто он снимает штаны. Уверена, что у Вершинского ещё сохранилось для тебя пару литров жижи Водопьянова.

Марселин поправил размашистые рукава своей рубахи и даже втянул животик. Ну, хотелось ему немного помять грудь своей подчинённой, ну, спросил глупость… но ведь и поощрить не забыл. Кровь молодых людей — очень дорогое удовольствие. Да к тому же треть бокала «волонтёрской» — явственно показала, что ничего у Ахеты с Гришей не было. Если бы семенная плазма охотника проникла во внутрь вампирши, то пить кровь человека, она не смогла бы месяц, а то и более.

— Ты назвала Григорию имена погибших вампиров? — успокоился Марселин и снова вернулся к камину, чтобы закрыть дверца, где стояла вожделенная бутылка — и, кстати, не одна. Ему как главе клана было необходимо постоянное питание. Красное топливо помогало поддерживать магические заклинания, скрывающие замок, и связь со многими из соклановцев.

— Я ничего ему не сказала, а он не уточнял. Полагаю, что Гриша скоро сам узнает, кого и как убил Драгуш.

Марселин задумчиво кивал, представляя дальнейшие шаги охотника Вершинского. Но предугадать ход мыслей Григория, задача невыполнимая. Потому Марселин оставил эту затею, предвосхитить скорое будущее, которое вершит господин Вершинский.

— Как женщина… что ты почувствовала, когда сообщила ему о бесчинствах Драгуша? Тебе не показалось, он что-то уже знает о своём сыне?

Ахета оправила юбку и сдула с лица тонкую прядь.

Она ещё чувствовала теплоту и силу рук охотника. Ей нравилось, как хватал он её за шею, давил в стену и шлёпал своими чреслами по её ягодицам. А известно ли Грише о своём сыне или неизвестно, это её не касается. Да и кто может знать правду? Поскольку история о сыне охотника всего лишь непроверенные слухи. Вампиры шептались, что в Москве появился сын Григория Вершинского. Но откуда он пришёл и как вообще появился на свет — никто не знал достоверно. В том числе и сам Марселин.

А Ахета ещё не выжила из ума, чтобы оповещать Гришу о мифическом сыне. Кто-то намеренно распускал слухи — так неужели Ахета, вампирша с многовековым опытом позволит себе упиваться этими сплетнями и наживать кровного врага, тем более, что Вершинский охотник, причём, самый сильный охотник на земле.

— Ты ступил на очень скользкую дорожку, Марселин, — вмиг стала серьёзной Ахета. — Я не хочу участвовать в играх, где нет чётких правил. Я и так слишком много рассказала Григорию. Завтра слухи дойдут до него, и я не хочу, чтобы он сердился на меня. Нельзя недооценивать охотника на вампиров.

— Ты не понимаешь, с чем и с кем мы может столкнуться, — зашептал Марселин, приложив палец к пухлым губам. — Но убиты вампиры моего клана. Убит также охотник Бенце. Его сердце сожрали?

— Сожрали, сожрали, — кивнула Ахета. — Венгерский охотник стал жертвой неизвестного нам ритуала. Подозреваю, что источник его силы пополнил запасы магической энергии не совсем дружественного нам вампира.

— Вот именно, Ахета! Вот именно! — замахал руками Марселин. — Не совсем дружественного вампира, а скорее, враждебного нам существа. Ты только представь, что может произойти, если начнётся неконтролируемая война в Москве… Тысячи вампиров выйдут из подчинения. Они обрушатся кровавым потоком на людей. Начнётся бойня, которая ничем хорошим для нас не закончится. Выиграет лишь тот, кто управляет хаосом, а такие честные вампиры, как ты и я — погибнут в круговерти сражений. Конечно, мы можем убраться из Москвы, но отголоски войны достанут нас в любом из мест маленькой планеты.

Ахета пожала плечами. Ей почему-то не верилось, что война вампиров против людей и охотников, вообще возможна. Вампирских войн не было уже давно. И Ахета всё-таки верила в мудрость Григория Вершинского, который во всём разберётся и не допустить большой крови в столице.

***

Я вернулся на улицу Фабрициуса ближе к полудню. Магический оберег, охраняющий вход в квартиру оказался не тронут.

Зайдя в комнату, я обнаружил, что мой оруженосец продолжал безмятежно спать, будто вчера мы не уговорились полностью поменять его жизнь. Игорь должен был встать пораньше и отправиться в свою прежнюю квартиру, чтобы собрать вещи для переезда.

— Друг мой! — громко поприветствовал я. — Подъём, оруженосец, солнце уже высоко!

Мне хотелось видеть, как Игорь подскочит с дивана, втянет живот и жизнерадостно отозовётся: «Я готов к новым приключениям, шеф! Вручи мне огненный меч и отправь моё могучее тело в самое пекло войны, прямо сейчас!»

Но мой оруженосец так и остался недвижим. Он лишь приоткрыл один глаз и что-то бормотал слипшимися губами. И тут меня осенило! Вчера я перебрал с магией. Так бывает — хотел как лучше, а сам отправил оруженосца в глубокий нокаут.

Я щёлкнул пальцами, коротко взмахнул рукой и мой оруженосец, немного ожил.

— Бли-и-ин… — протянул он. — Шеф, как же мне плохо, шеф…

Я снова стал колдовать. Разве мне сложно… разве мне жалко поделиться магической энергией?

Игорёк открыл второй глаз, перевернулся на спину.

— Сколько мы вчера выпили? Ведро, что ли? — простонал он.

Я не стал докладывать, что дело вовсе не в количестве употреблённого, а в моей ошибке колдовства.

— Магическая буря на тебя так действует, — бросил я, уходя на кухню. — Ты вставай, друг мой, да пойдём в твою квартиру, вещички собирать. Или ты всё забыл?

Игорь снова перевернулся на живот, зарываясь в подушку.

— Да помню я всё, — невнятно бубнил мой верный оруженосец. — Давай, братан, вечером прогуляемся. Х..во мне что-то…

Я налил в кружку воды из крана и снова добавил щепотку магии; только сейчас сделал осознанное наставление — и уже наверняка.

— Пей, — передал я ему холодную воду.

— Сейчас блевану, чувак! — сморщился Игорёк, но всё-таки доверился мне и сделал глоток, за ним ещё один и ещё...

Он приходил в себя очень образно, сочно и выразительно вращая глазами.

— Ух ты, блин! — восхитился Игорь, посмотрев в уже пустую кружку. — Ты туда волшебную таблетку закинул, что ли?

— Лечит токмо доброе слово, — улыбнулся я оруженосцу; я любил совершать хорошие поступки, ну, или исправлять собственные промахи.

— А есть что пожрать? — быстро придя в себя, озирался Игорь. — Может, Зоя нам что-нибудь приготовит? Свистни её…

Я покачал головой. Оруженосец очнулся и снова пускал слюни на мою личную вампиршу.

— Она нежить, Игорёк, — решил остудить я его пыл. — А нежить, означает мертвечина. Понимаешь, к чему я клоню? Живой человек, а тем более мой оруженосец — не должен влюбляться в ходячий труп. Это против самой природы.

Игорь призадумался. В силу своего опыта я сразу понял, что происходит борьба на весах в его хмельной голове. На одной чаше шипели змеями откровения о мертвецах, на другой смачно вздрагивала прелестями Зойкина задница.

— Любовь, шеф, зла! — взвесил мистические ингредиенты Игорёк и заключил: — Человек может влюбиться во что и в кого угодно. Например, в нарисованный образ на картине или в спортсменку из телевизора, или в мёртвую девушку, которая, между прочим, выглядит как живая. Возможно, ты не заметил, но я вчера держал её за руку — и ты знаешь, ничего! Пальцы у неё не костлявые и даже тёплые. Думаю, ты меня обманываешь, когда говоришь, что Зоя ходячий труп.

— Она — нежить, Игорь! — твёрдо сказал я. — Иди, умойся. Нам пора…

В однокомнатной квартире бывшего электрика Праскурина было свободно. Вещи он хранил в узком пошарканном шкафу, спал на старом раскладном диване. На стене висел телевизор, а пульт от него валялся на низком стеклянном столике.

Кухня у него была приличная. Новая плита, добротная духовка, вытяжка, в которую курил он и его гости. Стоял ещё стол — настоящий дубовый стол. Хорошая вещь. Я люблю мебель из массива. Такая мебель напоминает о прошлом, которое не всегда было счастливым, но молодость, всегда остаётся временем, когда строишь громадные планы и радуешься мелочам.

Игорь собрал сумку с вещами, сложив туда же и документы, которые ему больше не понадобятся. Например у меня, нет паспорта, мне не нужны права и кадастровые бумаги на землю, где построен мой дом. Я живу свободно, потому что умею использовать магию. А когда ты вооружён волшебством, то нет причин возиться с мандатами, подтверждающими твою личность. Никто не может отменить Григория Вершинского, хотя у меня и отчества никогда не было.

— Страшно представить, что больше не вернусь сюда, — сокрушался Игорь.

Он теребил подбородок, поправлял сумку, висящую через плечо. Его можно понять. Жил он жил, а так ничего и не нажил. Две футболки, блок сигарет, джинсы, шапка-челинтанка, запасные трусы и ворох ненужных бумаг. Я обещал оруженосцу, что начнёт он жить с чистого листа — значит, так тому и быть.

— Это просто квартира. И отнюдь не престижного класса, — негромко сказал я. — Не убивайся по каменной коробке, я подберу тебе более подходящую нору. Будешь жить у меня. Теперь я твоя семья.

Игорь горевал. Он выкрутил две энергосберегающие лампочки, трогал стены, гладил их, словно ласкал женщину. Я подумал, что сейчас он поцелует старые обои в засос. Будет их мусолить губами и языком, пуская горючие слёзы, а потом оторвёт кусочек на память, вытрет ладонью нос и снова заскулит побитой собакой.

— Вообще-то, я здесь вырос, — с горечью произнёс Игорь, почему-то не став облизывать стены.

— Ты даже соседей на своём этаже не знаешь, — усмехнулся я.

— Раньше-то знал. Но они все переехали. Кто куда. И мама с отцом тоже уехали… Здесь живут одни незнакомцы, но всё напоминает о детстве. Тоскливо мне...

— Да не горюй ты, друг мой! Ничего кроме предрассудков и сухих тараканов здесь не осталось.

— Тоже верно, — взбодрился Игорь.

Мы вышли на улицу. Я думал немного пройтись по жаре до метро, а затем вызвать такси и отвезти своего оруженосца в Домодедово. Он должен попрощаться с прошлой жизнью без суеты.

Игорь остановился у подъезда, поднял глаза, осматривая свою шестнадцатиэтажку.

— Прощай дом — мой милый дом! — торжественно сказал он.

— Как примитивно, боец! — похлопал я его по плечу. — Не нагнетай пошлости, Игорь.

— Тебе не понять, — опустил глаза оруженосец, но вдруг оживился, заметив девушку на парковке, а если точнее, только ноги и такую мясистую, такую круглую задницу, в обтягивающей кожаной юбке.

Девушка была более чем привлекательная и довольно сексуальная.

— Б..ть… это она! — засуетился Игорёк.

— Кто она? — не терял самообладание я, но в груди запели соловушки, а в штанах просыпался вулкан.

— Соседка моя Светочка, в которую я давно влюблён.

— А-а, соседка, — протянул я, вспомнив, что Игорь рассказывал мне о неразделённой любви и о какой-то девице.

— Блин, мне так и не удалось сделать с ней это…

— Это — это переспать, что ли? — ждал я конкретики.

— Вроде того… вроде того… Так и хочется облизать её. Так бы и дал ей между булок! Посмотри, шеф, какая у неё талия, а ниже — просто акула!

Девушка перекладывала вещи в багажнике своей машины. Она так увлеклась процессом, что вовсе не замечала, как мы пялимся на её зад.

— Ничего такая, — резюмировал я.

— …и лицо у неё красивое, — совсем не слыша меня, томно говорил Игорь. — Жаль, что она замужем. Очень жаль…

Я удивился наивности моего оруженосца.

— Мне стоит только шевельнуть пальцем, как она захочет тебя, будто тоже влюблена с ранних лет. Делов-то… хочешь, устрою?

Игорь отрицательно завертел головой.

— Не в моём характере брать обманом, — отказался он.

— Ты что, земляк? Какой ещё обман? Это называется магия. Разве ты никогда не пользовался магией? Перед встречей с девушками ты наряжался, ковырялся зубочисткой во рту, брился, брызгался одеколоном, проверял застёгнута ли ширинка, а потом строил глазки, анекдоты идиотские травил, чтобы затащить девицу в постель. Огромный минус в твоей примитивной тактике, что ты не знал, как в должной мере произвести впечатление — а то есть, как воздействовать на её подсознание. Но ты пытался; ты упрямо нёс несусветную чушь и верил, что у тебя всё получится. Но в девяноста девяти процентов из ста тебя ждал полный крах. И вот теперь, когда я предлагаю тебе услугу, воспользоваться капелькой магии, ты отказываешься под надуманным предлогом, вследствие своей косности и каких-то пещерных предрассудков. Нехорошо, брат. Надо быть свежее… прогрессивнее, что ли…

Игорь достал сигарету, но не зажёг её. Глаза у него вращались, будто ему приспичило.

— В любви необходимо действовать самостоятельно. Вот если бы ты научил меня, как обворожить Светку… вот тогда совсем другое дело. Научишь своим прихватам?

— Скоро магия станет частью тебя. Конечно, научу, — вдохновил я его.

Мы продолжали смотреть на девушку у машины.

Игорь восторгался Светой и принимал решение.

Но если долго смотреть на человека, пусть даже в спину и через стекло, то всегда произойдёт контакт.

Светлана почувствовала наше внимание, будто слышала нас. Она выпрямила спину и повернулась в нашу сторону.

У неё была короткая причёска — под мальчика. Лицо у неё и впрямь красивое. Вздёрнутый носик, улыбчивые губки и ямочки на щеках. А какая грудь! Мама дорогая, у Светика титьки больше, чем у Ахеты! Ну, надо же!

— Тетка-то, какая зачётная! — чуть не присвистнул я.

— Сам ты тётка! — обиделся Игорь.

И тут в моём кармане запиликал противной мелодией телефон.

Я принял вызов.

— Айн момент, — предупредил я, чуть отойдя в сторону.

Говорил я мало. Всё больше слушал. Закончив разговор, вернулся к Игорю, который уже не смотрел на свою соседку. Он стеснялся, отводил глаза. Салага!

— У меня срочное дело, — отрезал я. — Топай на явочную квартиру. Там дверь открыта. И дождись меня. Через час вернусь. Понял?

Игорь лишь пожал плечами:

— Хорошо. Подожду на явочной... Но предчувствие у меня не доброе, — сокрушался мой верный оруженосец.

— Всё… иди не отсвечивай, — избавлялся я от Игоря. — И ключи давай от своей прежней хаты.

Он зазвенел связкой, передал мне ключи и медленно направился в сторону улицы Фабрициуса.

Я смотрел ему вслед, хорошо понимая скверное настроение парня. Но я тоже когда-то сделал сложный выбор и сейчас, ни о чём не жалею… А Светочка снова нырнула в багажник своей машины.

Когда Игорь скрылся во дворах, я приблизился к ней, потому что не в силах был отпустить такую красотку без должного внимания.

— Здравствуйте, Света, — сказал я, остановившись за её спиной.

Девушка снова выпрямила спину и дерзко посмотрела в мои глаза.

О боже, сколько в ней огня! Сколько эмоций, сколько желания!

Она вышла замуж, но с мужем не заладилось. Он её не любил и часто изменял. Даже с лучшей подругой переспал. Сволочь такая! Я точно знал, что изменял! Потому Света разглядывала меня, как вожделенный кусок мужской плоти. Она поедала меня! А я только совсем чуть-чуть помог ей магией, чтобы она влюбилась в меня по-настоящему, но ненадолго.

— Я вас не знаю… — робко заговорила девушка, — или всё-таки знаю?

— Я друг вашего соседа из 63-й квартиры. Меня зовут Григорий. Григорий Вершинский, — гордо вскинул я подбородок.

Света приветливо улыбнулась. Я ей понравился. Ну ещё бы, кто бы сомневался!

— Вы куда-то сейчас уезжаете? — ненавязчиво поинтересовался я.

— Уже нет, — ещё шире улыбнулась Света, а затем спросила: — Вы, верно, хотите пригласить меня в гости?

— Так точно, моя ненаглядная! — ответил я по-гусарски.

Мы поднялись на лифте. Я держал её за руку, открывая дверь обычным ключом.

— Проходите, моя королева, — приглашал я её.

Как только закрылась дверь, Света бросилась мне на шею.

Мы целовались!

Она прижималась огромной грудью, гладила мою спину. Света желала заполучить меня, и ей было всё равно, кто я такой, откуда пришёл и что будет после!

В любовном танце мы проплыли на кухню. Мне казалось, что лучшая поза для проникновения, это когда она упадёт животом на дубовый стол и широко расставит ноги. Так всё и вышло!

Я расстегнул молнию на кожаной юбке. Юбка упала на пол. Мой агрегат был готов к работе, и я приступил к проникновению.

Космическим модулем, самым совершенным, с каким знаком этот свет, я пристыковался к материнской базе. Все приборы работали исправно и вдохновенно. Стыковка прошла штатно, без ошибок и погрешностей...

Я немного ускорился, а Света застонала. Она что-то шептала, царапая деревянную столешницу ногтями, и грамотно двигала тазом. Всё же не зря она вышла замуж. Муж хоть и подлец, но научил её ублажать мужчину.

Я набирал обороты. А девушка, чуть приоткрыв глаза, смотрела на меня сквозь щёлочки глаз, повернув голову. Как же я люблю разные щёлочки! Кто о чём, Гриша Вершинский всегда думает о щёлочках — таких влажных, таких заманчивых!

Женское тело было упругим, но податливым. Мы наслаждались страстью, пока я не услышал за спиной знакомый голос.

— Шеф, а чего это вы делаете здесь?

Твою же мать! Он всё-таки сообразил!

Игорь почувствовал, что я навешал ему жирной лапши на уши и вернулся. Вот это талант!

Но мой обман оправдан, поскольку нужно отвадить его даже думать о прежней жизни. Игорю необходимо забыть о квартире, о любовницах и первой любви. И это не моя прихоть. Так будет правильно, если хочешь сохранить жизнь той же Свете Ведерниковой, с которой у меня сегодня ничего не вышло.

И мне пришлось остановиться. Я повернул голову и лицезрел своего оруженосца, с вытаращенными от удивления глазами. Игорёк теребил ремень сумки и, казалось, что сейчас он скинет вещи и обязательно врежет приличного пинка по моей голой заднице.

И я снова вызвал магию. Движения мои были сумбурны, мысли хаотичны, но я сумел взмахнуть рукой, произнося короткое заклинание.

Игорь замер, так и не успев избавиться от вещей. А Света, будто я утратил над ней контроль, ловко отстыковалась, развернулась, ошарашено разглядывая меня и моего непослушного и талантливого оруженосца Праскурина — и свои беленькие трусики, которые я предусмотрительно бросил на стол.

— Зачем он пришёл, Гриша? — спросила она. — Он всё расскажет моему мужу, Гриша!

— Да ерунда это всё! Он ничего не видел и не расскажет, — только и сказал я.

Второй раз меня обломали. Второй раз я сдержал в себе семенную плазму. Такого со мной не случалось никогда. Нет, конечно, случалось и ни такое. Помню, зажигал я с одной баронессой (было это в преддверии Крымской войны) — так в комнату, буквально, ворвался её муж с саблей наперевес. Вот тогда было весело. Он чуть богатыря не кусочки не покромсал.

Мне почему-то опять не везло. Два дня в подряд я никак не мог закончить сексуальный контакт, с приглянувшейся женщиной. Между прочим, я тоже нравился им обеим. Ахета любит меня, где-то в глубине своей вампирской души. И Света любит меня, тоже где-то очень глубоко. Но каков мой оруженосец?! Ох уж этот Игорёк! Чтоб ему жить тысячу лет.

Я надел штаны и, словно старик Хоттабыч, сделал так, что оба забыли о тех сладких минутах, которые мы дружно и весело провели вместе. Они забыли и никогда не узнают, сколько добрых дел я сделал сегодня на этой кухне. Но я привык оставаться невидимым и не награждённым героем. Такова уж моя судьба быть в тени.

Я вызвал такси.

Игорь ехал на заднем сиденье, я впереди.

Таксист косился в зеркало, наблюдая за небритым парнем. Мой оруженосец был так расстроен, что пришлось усыпить его воспоминания. Он безвольно смотрел в окно. Глаза его были мутные, губы влажные, рот приоткрытый.

— Всё нормально с вашим другом? А то вид у него какой-то болезненный, — поинтересовался таксист.

— Мой друг чувствует себя прекрасно. Поверьте мне, — ответил я.

Но водила всё косился и косился в зеркало, потому что Игорёк стал издавать смешки, вероятно, радуясь знакомым местам за окном. Мой оруженосец обожал родной город, потому и радость была неподдельная.

— Он часом не наркоман? А то ещё преставится у меня в машине, потом бед не оберёшься, — продолжал ныть таксист.

— Кто преставится? Игорь преставится? — рассмеялся я. — Да ты что, он ещё тебя переживёт!

Водила тоже заулыбался, но мне не поверил, потому что оруженосец жалобно и призывно завыл. Так воют волки, оплакивая погибшего члена стаи.

— Прости меня, господи, — перекрестился таксист. — Может, всё-таки врача ему надо?

— Обойдётся, — отрезал я и, проникнув в подсознание водителя, дал ему наставление. — Думай только о дороге и забудь о пассажире на заднем сиденье.

У таксиста отлегло. Он смотрел исключительно вперёд. Так вы и ехали в тишине, пока не остановились у ворот моего загородного дома.

Глава 11

Глава 11. Давай меняться и пришествие тёмного охотника

Никто из смертных не мог заметить вход в вампирский клуб. А заведение так и называлось «Вампирский клуб».

Ещё с вечера сюда слетались кровососы со всей Москвы. Некоторые пикировали крылатыми тварями в шахту лифта на крыше. Другие входили тенями через дверь магазина раритетных и очень дорогих товаров на первом этаже. В этом магазине, который принадлежал вампиру, по имени Саламан, рядовых посетителей никогда не наблюдалось. Люди сторонились, казалось бы, обычного магазина и обходили его стороной.

Все гости, посещавшие клуб, не стесняясь, использовали магию. Иначе люди давно заметили бы тысячи вечно весёлых вампиров, которые не только экстравагантно одевались, но и посещали вечеринки в звериной трансформации, вовсе не похожей на человека.

Люди не могли видеть нежить в мороке, но чувствовали её присутствие. Потому в доме, что стоял в центре столицы, где раньше проживали знаменитые артисты, выдающиеся спортсмены, генералы и высшие чиновники — давно поселились только вампирские семьи. Все магазины первого этажа, как и вся шестиэтажка, как и прилегающие к ней дома справа и слева — принадлежали исключительно клану «Московский клык». Хотя гостем клуба мог стать любой кровосос, из любой точки мира, потому что не только люди обожают путешествовать. Вампиры из Европы, из обеих Америк, из Австралии, из восточной Азии и Океании были частыми гостями заведения. А вампиры из соседних российских регионов просто мечтали провести здесь часок-другой.

В «Вампирском клубе» несколько шикарных баров и два огромных помещениях, где проходили шумные дискотеки. Было ещё с десяток интимных комнат, в который совершались магические ритуалы или самые настоящие вампирские оргии. Чтобы зарезервировать нескромную комнату на ночь, необходимо записываться у администратора за несколько недель до вожделенной встречи.

Долгие сотни лет в нежити наскучили кровососам обыденностью, и многих раскрепостили настолько, что впору ходить по улице голым. В мире вампиров совсем не осталось места невинности и первородной чистоте, когда верный самец любит лишь своих детей и единственную самку — и более никого. Групповой секс стал неотъемлемой частью вампирской культуры. Вампиры меняли партнёрш ежедневно и без сомнений. А вампирши не стеснялись спать сегодня с одним, а завтра сразу с тремя кавалерами.

Но Зое Вратовой было строго-настрого запрещено участвовать в оргиях.

— Ох узнает Григорий о твоих похождениях в «Вампирском клубе», ох и влетит тебе! — весело предупреждала Габриэла, которую Зоя всегда называла Габи.

— Он в курсе, что сегодня с тобой встречаюсь; именно здесь, точно за этим столиком. Он его сам и резервировал, — улыбнулась Зоя. — Если и влетит, то нам обеим. Но надеюсь, мы с тобой не сделаем ничего постыдного.

— Ой, подруга, я бы не зарекалась, — рассмеялась Габи, кивнув в сторону четвёрки черноволосых парней, которых инициировали, наверное, всего как пару месяцев назад, — Сегодня я хочу отдохнуть вон с тем загорелым мальчишкой из Италии.

Габриэла была довольной крупной вампиршей, с выдающимися чертами лица и чёрными кудрями ниже не совсем женских плеч. Ей бы в баскетбольную сборную страны, но она предпочитала ночные пиршества и молодых вампиров, приезжающих в Москву со всего мира развлечься.

Габи совсем не боялась охотника Вершинского. Поскольку, что он с ней может сделать? Ну, прижмёт к стенке, ну спустит штаны, ну отработает своим аппаратом с надрывом и со стонами — всё как обычно. А ещё Гриша странно называл обычное изнасилование загадочным термином ЛКН. Смешной такой Гриша, честное слово… Этот самый ЛКН или проникновение охотник Вершинский проделывал с ней уже сотни раз; от ещё одного разика не убудет. И бояться нечего. Разве что, живот поболит недельку, и крови совсем не хочется пить. Но боль, это терпимо — к тому же, лечебное голодание нынче в моде.

В зале гремела музыка. Две вампирши сидели на мягком диване у стены, в большом зале, где на танцополе отжигали пару сотен молодых вампиров и их многочисленные спутницы, тоже из нежити. На столике стояла уже открытая бутылка «Кристалла», пару фужеров и закуска.

Габи предпочитала слегка прожаренную баранину. Зоя заказала себе вазу фруктов и овощной салат. После ежедневного ЛКН с Гришей Вершинским, на мясо даже смотреть не хочется. А от запаха человеческой или животной крови тошнит — и вспоминать о красном топливе противно.

— Поделиться с тобой овечкой? — кусая жирный кусок, подмигнула Габи.

— Я лучше яблочко съем или вот… шоколадку, — ответила Зоя.

Габриэла ела мясо, запивая шампанским, и всё время подшучивала над подругой, потому что Зоя была ей действительно подругой.

Между ними почти не было секретов. Габи могла рассказать всё, что угодно и про кого угодно. Зоя тоже не сдерживала себя. И только когда речь заходила о тайнах Григория Вершинского, вампирши грамотно обходили скользкие темы, чтобы не занесло на поворотах. Гриша был, конечно, охотником благородным, щедрым и любвеобильным, но кишки вытаскивал из вампирского племени, не моргнув и глазом. Потому Зоя молчала, а Габи не задавала лишних вопросов. Хотя именно сегодня ей было ужасно интересно узнать, что произошло с охотником Бенце Вайда, как говорится, из первых уст.

— Я днём с Гораном перекинулась парой слов, так он сказал, что Бенце сожрали, — начала издалека Габриэла. — Он видео на места преступления снял и передал нашему главе Дмитрию. Говорил, что картина жуткая… Кто бы это мог сделать?

Зоя баловалась виноградом. Почему-то после проникновения всегда хотелось кишмиша.

— Здесь всё просто. Скрывать нечего, — играя виноградинкой в ладошке, сказала Зоя.

— Правда, что ли? — обрадовалась Габи. — Тогда выкладывай, что случилось со старым Бенце.

— Ни такой он уж и старый, — заступил за охотника вампирша. — Да и рассказывать нечего. Меня ведь там не было.

— Да ладно? — удивилась Габриэла. — Гриша тебя одну в Москве оставил, а сам на задание поехал?

Зоя разжевала виноградину. Во рту стало кисло, хотя кишмиш был сладким. Вспомнился её звонок, когда Григорий на той стороне трубки явно что-то скрывал.

— Короче, убили его жёстко, — решилась рассказать Зоя. — Обездвижили каким-то препаратом или неизвестной магией. Я думаю, что фармакология постаралась, потому что не придумана ещё такая магия, чтобы опытного охотника парализовать…

— Не скажи, подруга, — оживилась Габи. — Говорят, что есть такие заклинания, что можно даже с Гришей справиться.

— Кто такое говорит? — немного испугалась Зоя.

— Кто б..ть кто! Вампиры в шерстяном трико! — замахала над головой руками Габриэла. — Мне наш главный сказал, что такие заклинание уже есть.

— А-а, главный сказал… — не поверила Зоя.

Возглавлял клан «Московский клык» вампир, которого все звали Дмитрий. Все его называли Дмитрий и про себя добавляли — Лжедмитрий, потому что настоящее имя вампира — Деймон. Родом он был с Британских островов. В Россию перебрался во времена царя Петра первого. Лет ему было много или даже очень много; больше тысячи, это точно. Но выглядел он поджаро на сорок человеческих лет. Силой вампир обладал огромной, а ещё славился своей прозорливостью и магическими фокусами. Деймон, он же Дмитрий или Лжедмитрий — вечно изобретал новые магические заклинания. Как и любая наука, магия никогда не стояла на месте.

— Твой Дмитрий уже пятьсот лет из свинца золото льёт-льёт да никак не выльет, — язвила Зоя. — А чтобы победить Григория Вершинского, нужно собрать воедино силу сотен старых вампиров. А такого не будет никогда.

— Тоже так думаю. Болтает он лишнего, — наполняла бокалы Габриэла. — Ты лучше про Бенце расскажи. Что с ним сделали?

Зоя пригубила шампанское:

— На крест его прибили и внутренности вытащили. Гриша очень расстроился из-за потери друга.

— Ничего он не расстроился. Забыл через час, точно тебе говорю. Таких Бенце в его жизни было… и не сосчитать. Наверное, уже с девками развлекается. Ох и ходок он, конечно!

— Не до девок ему сейчас, — отмахнулась Зоя. — Гриша оруженосца себе приобрёл.

— Да не может быть?! — округлила глаза Габи. — Вот это новость!

Зоя умолчала, что это она нашла Игоря Праскурина, что она познакомила Гришу с новым солдатом, убивающим вампиров.

— Скоро обучит новичка, наполнит его энергией под завязку и будет терроризировать всю Москву, — сделав глоток, закатила глазки Зоя.

— Если бы только Москву, пол-России достанется, — качала головой Габи. — Гриша явно к чему-то готовится. И, кажется, я знаю к чему.

— Мстить за Бенце собирается. Драгуша он ищет.

— Да нет… не Драгуша, — не соглашалась Габриэла. — Москва слухами полнится. Ты слышала, подруга, новости о сынишке охотника Вершинского?

Зоя удивлённо посмотрела на Габи:

— О каком сынишке ты говоришь?

— Отстала ты от жизни, Зойка, — наклонилась ближе к подруге Габи и зашептала, если, конечно, можно шептать на дискотеке, где музыка играет чрезмерно громко. — Говорят, что Драгуш привёз в Москву сына Григория. Мол, сын его уже взрослый мужчина и тоже охотник. Но воспитан он вампирами и верит Драгушу как родному папеньке. И Бенце Вайда не первый кого они убили… Я понимаю, что наш глава клана вампир с фантазией, но он мне сказал по секрету, что в Европе уже троих охотников сожрали. Также проводили ритуал, тоже прибивали к крессу и внутренности поедали. А значит, забирали силу охотников. Вот теперь они в Москву пожаловали… Полагаю, сын охотника и Драгуш сами охотятся на твоего Гришу. Понимаешь, какой коварный план?

Зоя допила шампанское, закусила тремя ягодами винограда и осмотрелась по сторонам. Её не заводили чернобровые южане из Италии, ей были безразличны рыжеволосые исландцы, которые вместе со своими белокурыми девицами приехали в Москву — её заинтересовал Горан. Он так и ходил возле бара в спортивном костюме, с полосками на штанах и в белых кроссовках. Вокруг него крутилось пяток грудастых вампирш. Рядом с ним трое парней, один из которых был чернокожий мулат. Звали этого громилу Лефу, что в переводе с одного из африканских языков означает смерть.

Лефу заметил двух вампирш, помахал им мускулистой рукой.

Зоя кивнула ему в ответ и сказала:

— Если всё так, если действительно существует сын охотника, во что мне вовсе не верится, то ваш Дмитрий, рассказав эту историю тебе, заботится не о Вершинском, а о себе в первую голову. Если Драгуш так силён, что смог самого Бенце Вайда сожрать, то глава клана «Московского клыка» за свою власть ой как трясётся… А следовательно, он специально ввёл тебя в курс свежих сплетен, чтобы ты мне всё передала.

— Ты права, подруга. Дмитрий — вампир хитрый, но умный. Не зря же он глава нашего клана, — согласилась Габи; она тоже посматривала на весёлую компанию, где заводилой был Горан, в образе гопника из 90-х.

— С сыном-то общаешься? — спросила Зоя.

— Очень редко. Нет у меня к нему материнских чувств… И он остыл. Мы будто чужие, — снова наполняла бокалы Габриэла.

Чернокожий Лефу родился через год после окончания летней Олимпиады в Москве. Габи как-то проболталась, что отцом её ребёнка стал зулусский колдун из одной африканской страны. Чёрный вампир врачевал — то ли кенийских бегунов, то ли марафонцев из Эфиопии. Но в целом он постарался на славу и оставил свой негритянский след в холодной России.

— Я бы на твоём месте запретила сыну общаться с Гораном. Всегда возле него женщины, и оружием он торгует, — брезгливо сказала Зоя.

— Лефу уже не мальчик. Он давно в оружейном бизнесе. Продают и танки, и вертолёты… Зато при деньгах, — улыбнулась Габи, но улыбка её была горькой.

Зоя посмотрела на бутылку «Кристалла», которая была почти пуста:

— Время вышло, — сказала она. — Гриша наказал ночью быть рядом с ним. Будем оруженосца воспитывать.

Габи удивлённо зашевелила точёными бровями — трёхсотлетняя вампирша помогает воспитывать оруженосца, чтобы тот набрал мощи и крошил племя собратьев? Ну и времена настали!

— Тяжела наша бабская доля! — сокрушалась Габриэла, выливая последние капли себе в бокал.

***

Уже начинало темнеть. В моём доме в Домодедово, я и новый оруженосец искали точки соприкосновения. Нам нужно отбросить прочь сомнения и успокоиться, чтобы скорее заняться более важными делами.

Игорь молчал до самого вечера. Моя вездесущая магия заткнула ему рот и лишила на короткое время памяти. Согласен — поступил я по-скотски. Не прилично вышло с его соседкой; нескромно вышло. Но и меня понять можно. Я ведь заводной парень. Я создан безудержным распутником самим Творцом. Да и пользы от моего проникновения больше, чем вреда.

— Тебе, брат, поесть бы надо, — сказал я, присаживаясь на диван рядом с моим совсем раскисшим оруженосцем.

— У меня вся башка в тумане. Я будто с похмелья, — смотрел исключительно вперёд, в телевизор на стене Игорёк.

Он придурковато улыбался, вяло нажимал кнопки на пульте и бессмысленно щёлкал телевизионные каналы, пока не наткнулся на непонятный черно-белый фильм на английском языке без субтитров. Я впервые видел этот фильм, хотя был свидетелем создания кинематографа и памятью обладал феноменальной, и вообще любил развлекаться сериалами. Картина была американская, заштатная, про чикагскую мафию и продажных полицейских. Люди в классических костюмах, в начищенных туфлях, галстуках и шляпах носились на машинах по городу и окрестностям, вооружённые автоматами Томпсона. Они много стреляли, постоянно предавали друг друга, делали суровые взгляды, щупали женщин в платьях и с наслаждением курили сигары.

— Пиво будешь? — спросил я.

— Пиво? — оторвал глаза от телевизора Игорь, будто вспоминал, что это за напиток такой. — Пиво давай. Пиво я буду.

Ему сейчас бы чайку или компотику налить. Но из опыта знаю, что привести в равновесие и тело, и душу моего оруженосца способен только алкоголь. И в том снова моя вина.

Никогда до этого дня я не давил чрезмерно на своих помощников. Да, бывало, я командовал, хамил, сквернословил, сбрасывал с моста вниз башкой, жарил факелом пятки. Ещё бывало, побивал палками, камнями, но промывающей мозги магией никогда не пользовался. Но Игорёк оказался крепким орешком и весьма капризным парнем. Ему полезно пострадать. Шизофрения к нему точно не пристанет. Он быстро придёт в себя и справится с любыми трудностями.

Процесс воспитания оруженосца, работа, скажу я вам — незаурядная работа.

Я принёс ему бутылку «Жигулёвского». Игорёк переключил внимание на пробку, рассматривая её, словно видел впервые.

— Ты издеваешься надо мной? — не выдержал я.

— Открой, пожалуйста. Пальцы не слушаются, — продолжая безвольно разглядывать бутылку, еле-еле говорил он.

— Может, мне и выпить за тебя? — сердился я. — Пить пиво, слава богу, я умею. Дай сюда, бедолага!

Я выхватил бутылку, легко отвернул пробку и назло Игорю сунул горлышко себе в рот.

Пиво было холодненькое…

Пиво было вкусненькое…

Я даже на секунду забылся, употребляя «светлое» по средней цене.

— Шеф, ты зачем мою бабу попортил? — неожиданно поумнев, спросил Игорёк.

Пришлось остановиться. Отпил я только половину.

— Какую ещё твою бабу? — ответил я вопросом.

— Сам знаешь, какую. Светочку…

Он должен был забыть не только о моём необязательном проникновении, но и о самой Светлане, будто не было у него первой любви и долгих лет испускания слюней.

Но отчего-то память вернулась к Игорю. А это возращение и прекрасно, и отвратительно разом.

Прекрасно, потому что Игорь действительно очень сильный оруженосец, и отвратительно, поскольку Светка мне понравилась как женщина, а я так и не закончил начатое. А я всегда заканчиваю, то, что начал!

— Забудь о Светлане, друг мой. Она только человеческая женщина, — напомнил я; необходимо, чтобы Игорь перенёс утрату детской мечты и непременно смирился с тем, что Григорий Вершинский, это непререкаемый авторитет на долгие-долгие годы, а ещё подавляющий конкурентов самец, у которого гормоны зашкаливают.

Взгляд Игоря снова стал вялым. Казалось, что он сейчас разревётся, как мальчишка.

Ну стыдно, честно слово!

— Шеф, ты обидел её, ты обидел меня, — тихо заговорил Игорёк, а губы его затряслись, и потекла мутная слёза. — Ты взял у меня ключи от квартиры и Свете под юбку забрался. Как это вообще возможно такое? Как теперь доверять тебе после этого?

— Хватит убиваться напрасно! — прикрикнул я на него. — Развёл здесь — дали не дали! Я охотник на вампиров, если ты забыл! А охотник на вампиров — главный хищник на земле. Хотя надо уточнить: на моей земле, Игорь! И никто, слышишь меня?.. никто не сможет меня упрекнуть в высокомерии и предательстве! Я, между нами говоря, самый сильный человек на планете. Я убиваю вампиров. Я сам вампир, только добрый и весьма харизматичный.

Мой оруженосец продолжал поскуливать. Слёзы из него текли, сопли бежали. Игорёк что-то бормотал, и я никак не мог понять, чего он мямлит себе под мокрый нос.

— Что ты сказал? — спросил я, напрягая слух.

— Должен ты мне с этого дня, — тихо сопел Игорь.

— Это, в каком смысле… должен тебе? — уточнил я, начиная понимать, куда клонит этот толстый хитрец.

— Ты мою Светочку на кухне трам-пам-пам, а за это я с Зоей чих-пых… Шеф, обмен мне нужен, — подняв усталые глаза, сделал грандиозное предложение мой оруженосец.

Ах ты ж рожа наглая! Как только слова такие из него выползают? Это же какой наглости нужно набраться, чтобы такое паскудство предлагать?

— Ты ничего не перепутал, друг мой? — закипал я. — Ты что здесь комедию устроил? Нюни распустил, смотришь как сумасшедший и от еды отказываешься, а на самом деле в трусы моей Зое засобирался? Ты что?.. ты кто такой, чтобы размены мне предлагать?

Тончайший план бывшего электрика Праскурины был обнародован. Рано или поздно ему пришлось бы раскрыть карты, предъявить козыри.

— Ну а чего такого я сказал? — довольно бодро развёл руки Игорь. — Тебе Светку, мне Зойку. Всё честно, по-моему. Я, в конце концов, тоже не босоногий юноша. Вообще-то, я твой оруженосец и требую соответствующего отношения к себе. Справедливого отношения.

Я был оскорблён и, как ни странно, очарован своим помощником.

Вчера он умудрился материализовать в руке кирпич и живые тюльпаны, сегодня — на весь день прикинулся умалишённым, а под вечер просто ошарашил меня, в полной уверенности, что я всё-таки отдам ему Зою. Вот так возьму прямо сниму с неё штаны и громко позову: «Эй, мой толстый друг, скорее ложись к моей вампирше!»

Я смотрел на своего оруженосца и думал: «Хороший ты парень, Игорь Праскурин, но Зою тебе ни за что не получить!»

***

Недавно инициированный молодой вампир жадно обнимал Габи. Они не успели зайти в интимную комнату, как юноша набросился на неё и стал целовать её, целовать.

— Какой жаркий мальчик! — закатывала глаза Габриэла, хватая его за волосы. — Иди за мной, мой зверь…

Она потянула его к кровати и упала спиной на перину. Раскинула руки, Габи поманила юношу пальцем.

— Ну же… не бойся меня, — заверяла Габриэла.

А молодой вампир и не боялся. Он встал в позу, сложив руки, и брезгливо посмотрел на Габи.

— В чём дело, мальчик? — изумилась вампирша. — А ну, Валентин, быстро комне!

Он даже не шелохнулся, продолжая разглядывать уже довольно взрослую и вполне респектабельную даму, словно смотрел на придорожную шлюху.

— Какая же ты глупая, — усмехнулся Валентин.

Он как-то неестественно дёрнул руками и в маленькой, тёмной комнате тут же прибавилось посетителей.

Справа от вместительной кровати стоял Драгуш Арделин. Рядом с ним три молоденькие вампирши. Девицы злобно хихикали, а их ещё не окрепшие клыки увеличились на максимальную длину.

— Кто вы такие? — зашипела Габриэла. — Что вы здесь делаете?

Её клыки были куда длиннее и казались весьма опасными. Она встала на ноги, немного пружиня на мягких перинах.

— Думаешь сбежать от нас? — улыбнулся Драгуш. — Думаешь, что мы не знаем, на что ты способна?

Габриэла не стала ему отвечать. Она вошла в морок и скоро прочла короткое заклинание, стирающее преграды.

Вампирша рванула с кровати, отчего маленькие подушки у изголовья разлетелись по всей комнате. Габи была стремительна и незаметна. Но она снова и снова билась о стены, ещё не теряя надежду сбежать из комнаты.

Габриэла всё поняла. Это всё те же вампиры, которые сожрали Бенце Вайда, которые убили трёх охотников в Европе. Теперь они пришли за ней.

Она металась по комнате, пытаясь построить портал, чтобы сбежать от них. Она яростно билась о стены, пол и потолок, но почему-то не могла пройти через преграду. Перепробовав всевозможные заклинания и потратив большую часть энергии, накопленную в себе, Габи упала на пол.

— Знаешь, кто он такой? — спросил Драгуш, указав на юношу.

— Валентин… сын Вершинского, — тяжело дыша, шептала Габи.

— Молодец. Ты всё-таки грамотная женщина, — надменно похвалил Драгуш. — Но если ты всё знала, почему не подготовилась?

— Она просто старая и глупая! — визгливо рассмеялась одна из молодых вампирш.

— Потому что она просто дура! — поддержала вторая молодая вампирша, и все три девицы залились противным и звонким смехом, будто включились ручные бензопилы.

— Я не сдамся без боя, — хрипела Габи, чувствуя, как из неё исходит энергия.

Это сын Григория Вершинского выкачивал из нёё последнее. Она чувствовала, как слабеет, как путаются её мысли. И когда её глаза безвольно закрылись, юный Валентин лишь кивнул.

Три вампирши бросились на Габи. Они ползали по ней, хватая за руки и ноги. А Габи не могла им ответить. Сын Вершинского сначала построил непробиваемый купол, не выпустив Габриэлу из комнаты, а затем забрал её силу, оставив на десерт её сердце.

Драгуш склонился на Габи, взмахнул рукой, разорвав горло. Всё было кончено.

Кровь хлестала из неё фонтаном. Молодые вампирши только и успевали ловить ртами тонкие струи.

Габи не сопротивлялась. Она готовилась к смерти, уже думая, что скажет ветру в безлюдье, чтобы тот смог назвать её имя верным друзьям.

— Мне хорошо! — хихикала одна из молодых вампирш.

— Я тоже насытилась! — нервно смеялась вторая вампирша.

А третья девица говорить не могла. Она в экстазе упала к ногам Валентина и облизывала его кроссовки, будто на них тоже была чья-то кровь.

Драгуш снов навис над остывающим телом древней вампирши Габриэлы. Он снова нацелился и резко выбросил руку; затем также резко выбросил вторую руку.

Он разорвал её грудную клетку и распахнул её. Потом он вырвал сердце, которое ещё билось в его руке, и протянул трофей главному вампиру в этой комнате.

— Это для тебя, Валентин, — негромко сказал Драгуш. — Съешь это сердце и стань ещё сильнее, о великий тёмный охотник!

Глава 12

Глава 12. За тобою должок, шеф

Время за полночь. Москва — это город, который никогда не спит.

По широким и светлым шоссе мчатся автомобили. Дорогие машины высокомерно смотрят на светофоры. Отечественный автопром рычит на «немцев-японцев». А шустрые такси сворачивают во дворы, чтобы собрать там пассажиров и снова вернуться в общий поток.

Клубы, кафе и рестораны полны развесёлыми людьми. Москва не любит грустить, хромать и притворяться слабой. Она хочет всегда быть сама собой и продолжает бешеный бег, и некогда ей отдышаться.

Домодедово тоже не отстаёт от столицы. Подмосковные города слепо подражают старшей сестре и тоже хорохорятся яркими вывесками рекламы, посадскими платками и разухабистой гжелью.

А вот мой, ещё не инициированный оруженосец, наконец-то, уснул. Мой дом в Домодедово убаюкал его как ребёнка.

Но всё-таки я с слукавил. Поскольку мне пришлось воспользоваться магией. Я не хотел наказывать Игоря или перевоспитывать (не в моих правилах), я хотел, чтобы он просто заткнулся.

Движение ладони сверху вниз, и он захрапел как боров.

Потом прилетела Зоя. От неё пахло шампанским и яблоками. Значит, гуляла с подругами.

— С Габи встречалась? В «Вампирском клубе»? — спросил я.

— Да, немного выпили, поболтали, — ответила Зоя.

— Была бы твоя Габи мужиком, я бы ей кол осиновых в сердце вбил, — нагонял важности я; но к вампирше Габриэле, которой уже было лет пятьсот с приличным хвостиком, относился довольно-таки хорошо.

Помню её ещё совсем молоденькой. Бывало, ловил Габриэлу на месте преступлений. Как-то покусала она одного из Политбюро, но не до смерти — лишь хорошенько заправилась. Так впоследствии этот член компартии лидером страны стал и всё кукурузой грезил. Не мне судить, помогла ему вампирша или нет, но свой век тот человек прожил ярко.

Когда ловил Габи, частенько случалось ЛКН практиковать; в воспитательных целях. Мне кажется, ей очень нравилось. Дама она крупная, зажигательная. В общем, мы не скучали.

— Гриша, ты ведь знаешь… Габи — подруга порядочная. И кстати, она мне свежие сплетни рассказала. Я в народное творчество не верю, но за что купила, за то и продаю, — присела в кресло Зоя и закурила, а закурила, стало быть, волновалась.

— Опять ты весь мусор с улиц гребёшь, — не желал я слушать вампирские басни.

Вампиры говорили многое обо мне. Сплетни распускались порой фантастические. Однажды кто-то из клана «Серебряной пули» наплёл, что Гриша Вершинский впал в меланхолию и ищет способ покончить жизнь самоубийством. Так меня месяц атаковали телефонными звонками. Некоторые спрашивал, можно ли верить диким слухам, но были и такие, что предлагали помощь. Потому что зачем силе охотника впустую пропадать — силу можно собрать и самому окрепнуть, если пустить меня по ветру с музыкой. Пришлось телефонный номер сменить. С тех пор я тщательно фильтрую слухи. Хотя, как говорится, дыма без огня не бывает.

— Глава «Московского клыка» рассказал Габи по секрету, что объявился твой сын в Москве. Представляешь? — пожала плечами Зоя. — Вот, если бы она нашептала, что внуки твои разбоем промышляют, я даже и слушать не стала. А здесь всё-таки речь о сыне. Мало ли…

Ничего себе слухи! То есть, у меня появился сын! Это как понимать?

— Так! Что они себе позволяют? — сердился я, хотя, как можно пропустить такое известие?

— Ты, Гриша, не злись. Ты лучше прислушайся ко мне. Вдруг толк в сплетнях есть… Кто-то охотника Бенце сожрал и вампиров из «Серебряной пули» убивает. А ещё оруженосец у тебя появился. Оруженосец приходит только тогда, когда помощь его необходима. В природе всё взвешено. Сам знаешь. На каждую силу другая сила образовывается… И снова кстати… как там наш Игорёк, поживает?

— Подожди, — призадумался я. — Ты хочешь сказать, что это мой сын убил Бенце Вайда, да ещё парочку вампиров в придачу? И вообще, откуда у меня может взяться ребёнок? Да нет, Зоя, пустое это всё. Вздор! Нет у меня детей, и не может быть. Я даже не представляю, кто мать ребёнка и где он зачат… Он что уже взрослый?

— Ну, конечно, взрослый. Говорят, что сына твой убивает в связке с Драгушем… Ты на меня не обижайся, Гриша, но ты столько трудишься, что нет времени оглянуться. Проникновение занимает всё твоё время. Понимаю, что натура у тебя такая, что жизнь без проникновения теряет смысла. А жизнь — она штука сложная. А у тебя и ещё и долгая.

— Вся наша жизнь, это путь на мясокомбинат. Идём мы туда кривыми дорогами да неприступными тропами, чтобы понять, кто мы такие и из чего сделаны. Одни по дороге становятся мясниками, другие загонщиками на бойню, третьи — загнивают падалью, а кто-то превращается в жертву, с которой демоны сдирают шкуру и сливают в тазы кровь.

— Да ты философ, Гриша! — рассмеялась Зоя.

— Не философ… а директор мясокомбината! — поправил я.

Но как директор мясокомбината мог пропустить рождение своего дитя? Глупость какая-то. Несуразица! Даже не понимаю, радоваться мне или впадать в уныние. Но самое паршивое в вампирских слухах, если допустить реальность происходящего.

Ну ладно, предположим, что в Москву каким-то волшебным образом приехал мой сын, который свалился с мифической планеты охотников. Но если сын существует, тогда он может оказаться — как вампиром, так и охотником на вампиров. В таких щепетильных вопросах грань весьма тонкая, но невероятно важная. Не хотелось бы, чтобы мой сынишка стал кровососом или кровопийцей, что в данном случае не имело принципиального значения. А если мой сын инициировался охотником, то и смерть Бенце многое объясняет. Подзарядиться опытом старого воина, это неминуемо поднять себя на несколько ступеней уровня силы сразу.

— Мы отвлеклись. Продолжай. Что ещё говорят вампиры? — настоятельно потребовал я.

— Да всё, Гриш, конец истории. На этом новости заканчиваются. Разве явление сына тебе не достаточно? — улыбнулась Зоя, заметив мои сомнения.

Ну да, я был возбуждён и в этот раз всерьёз воспринял вампирскую болтовню. А как иначе? А вдруг это правда? Вдруг в Москве, под руководством Драгуша, совершает убийства моя родная кровь. А сына могли обмануть, ввести в заблуждение или даже настроить против меня.

Но сейчас важно решить вопрос с оруженосцем. Возможно, он пришёл совсем не зря. В былые годы, когда вампирское семя свирепствовало на моих территориях, случалось уже нечто подобное. Оруженосцами вдруг становились люди самых мирных профессий. Вообще, это не важно, кем был вчера человек. Он мог оказаться молодым графом или крестьянином, или бродягой, что гораздо удобнее, поскольку с простолюдинами завсегда договориться сподручнее. Дворяне или парни из купеческой гильдии, или, не приведи господи, привилегированные аристократы — люди спесивые, с гонором. С ними всегда тяжело. Но работать необходимо с разносторонним материалом. Терпение, настойчивость и, безусловно, моя магия — способны вразумить любого бездельника.

— Спит Игорь, — сообщил я, но почему и за что ввёл его в состояние сна, уточнять не стал.

— Ты напоил его водочкой, что ли? Или заколдовал? — хихикнула Зоя, приперев меня к стенке.

Пришлось ответить честно:

— Использовал заклинание «дрёма». Решил отложить да утра его посвящение.

— Да ты что, Гриша? — удивилась Зоя. — Зачем бесцельно расходовать время? Ведь ночью инициировать гораздо удобнее. Разве нет? Ты только посмотри, что с Бенце сделали. Тебе торопиться надо! Если бы рядом с венгром был оруженосец, да неужели кто-то смог бы справиться с ним?

Девчонка была права. Ночью на земле витает особенная энергия. Она не тёмная, не могильная, не мёртвая, она чувствительная к самым мелким деталям в силу отражения луны и свечения звёзд. Превращением обычного человека в элитного оруженосца правит сама природа. Конечно, можно и днём инициировать Игоря, но Зоя возражала абсолютно резонно. Ночью безопаснее и надёжнее.

— Надо будить его, — приблизился я к дивану, где безмятежно, а порой и громко храпя, спал бывший электрик Праскурин. Скоро словосочетание «бывший электрик» станет не актуально, потому что Игорь станет ходячей на двух ногах электростанцией, что-то типа мини АЭС имени Гриши Вершинского.

— Вставая, дружище! — нежно, но настойчиво толкнул я в плечо Игоря.

Тот сразу открыл глаза. Парня я будил не только руками, я отрезвил его магией. Щепоточку бросил ему в ноздрю, и Игорь проснулся свеженьким, бодрым, готовым к самой трудной работе.

— Уже утро? — спросил он.

— Ночь, друг мой. А ночь, это время перевоплощений, — торжественно произнёс я. — Сегодня ты превратишься в необычного человека. Сегодня ты примешь присягу оруженосца: да не погаснет в тебе свет, зажжённый Григорием Вершинским!

— Ага, понял… тогда сейчас встану, — подтягивая трусы, засобирался Игорёк.

Он поднялся, стал шарить глазами по моей довольно вместительной комнате в поисках штанов. Увидел свои шорты у дивана, шустро для толстяка напялил их и вдруг заметил Зою, которая преспокойно стояла у стеночки, наблюдая за пробуждением чудо-оруженосца.

— Здрасти, — заулыбался Игорь; моя вампирша ему явно пришлась по вкусу.

Зоя в ответ лишь кивнула, не решаясь вмешиваться в уже начавшийся сеанс инициации.

— Нам бы на минуточку… — сделав бровки домиком, попросил меня Игорь. — Нам бы посоветоваться…

Я без тени сомнения ответил ему:

— Конечно-конечно… пройдём на кухню.

Зоя осталась в комнате, мы стояли на просторной кухне, у холодильника, который негромко тарахтел, и казалось, будто прятал наш разговор от лишних ушей.

— Чего происходит, шеф? — задался вопросом Игорь. — Было бы хорошо, если впредь ты будешь предупреждать меня о своих планах. Ставь в известность, и всё! И я готов вампиров ловит, нежить крошить, убивать упырей! Ты ведь меня в оруженосцы посвящать собрался?

Глаза Игоря быстро бегали. Губы превратились в струны. Он весь был собран. Я не ошибся — Игорь Праскурин — наиболее подходящий для охотничьей деятельности вариант. Я б сказал, что степень его годности близка в ста процентам, по моей личной шкале, выработанной долгими годами.

— Инициация! — твёрдо сказал я. — Сегодня я сделаю из тебя своего оруженосца.

— Так, не спеши, шеф… — задумчиво чесал небритый подбородок Игорь. — Возможно, мне нужно переодеться или немного подкрепиться. Поскольку… всё-таки… и как бы… ну, в общем, у меня инициация первый раз всё-таки. И ещё… мне не хотелось говорить в столь значимый день в нашей общей жизни… но не мог ли бы ты, шеф, сделать нечто приятное для меня лично. В товарищеских целях. И я бы сказал, даже в дружеских целях, чтобы нашу вечную дружбу связать тесными узами, так сказать…

Игорь говорил уклончиво. Он вилял, будто политик на трибуне, и явно что-то недоговаривал.

— Ты, друг, будь откровенен со мной. И прямо скажи, что ты хочешь? — попросил я вполне вежливо.

Игорь пошамкал напряжёнными губами, произнося непонятные звуки, вроде: м-м-м или э-э-э, или бу-бу-бу.

— Одно дельце осталось незавершённым, — косил глазами на вход в комнату Игорь. — Ты должен мне кое-что…

И тут меня осенило!

— Ты чего, парень? Ты снова про Зойку, что ли? — спросил я, еле сдерживая эмоции.

— Ну, конечно, шеф! Я как бы про неё, ну то есть про меня с ней. Мы бы сейчас с Зоей, как ты любишь выражаться, занялись проникновением, а ты бы на кухоньке посидел, а потом мы инициируемся и как пойдём пиз..ть вампиров! Мне, понимаешь ли, так удобнее, шеф. И на душе спокойнее, да и ты, вроде как, без долга начнёшь новую жизнь с чистой страницы.

Наглость моего оруженосца поражала. Я уже дважды на него воздействовал магией, чтобы стереть воспоминания о несчастном случае с соседкой Светочкой. Я уже дважды, при воздействии всё той же магии, призывал забыть о Зое в придачу. А ему хоть бы что! Заклинания, будто не работали. Словно Игорь умел отражать моё колдовство… Что впрочем, совсем недурно.

И тогда я решил пойти другим путём.

— Значит, Зою тебе подавай? — сказал я, сделав серьёзное лицо.

— Да, шеф… да! Именно о Зое речь! Ты ведь мою знакомую, у меня на кухне… Теперь моя очередь.

Я улыбнулся. Улыбался по-доброму, словно мы уже хлопнули по рукам, и Зоя ждёт Игорька, раскинув распрекрасные ноги.

— Хорошо, — кивнул я. — Тогда разреши сообщить вампирше, которой уже лет триста и которая съела, ну так навскидку, человек семьсот-восемьсот вместе с мозгами, костями и лошадьми вприкуску, что юноша, умеющий ловко вкручивать лампочки в подъездах и тыкать вилки в розетки, готов её срочно ублажить, оплодотворить или даже, стать отцом её маленького вампирчика… Ах да… я подзабыл, вы уже знакомы. Тогда и помощь моя не потребуется… Ты, сынок, иди сам к Зое. Обворожи вампиршу и всё расскажи — как возжелаешь её, как обожаешь. Только об одном молю, друг — историю о соседке Свете, и как на кухне я её немного отшлёпал, не рассказывай. Ещё не рассказывай, как двадцать лет не решался приблизиться к красивой девушке... Но вот незадача! Откуда тебе знать, что семенная плазма Григория Вершинского, это волшебный эликсир. Тебе ведь не ведомо, что у Светланы Ведерниковой почечная недостаточной и врождённый порок сердца. А моё проникновение излечило твою соседку. Теперь у неё здоровые почки и сердце как пламенный мотор. Так что смелее топай к вампирше и предложи ей свои услуги. А я тебя пока здесь подожду. На кухне… Удачи тебе, ловелас! И кстати, береги нервы или, скорее, шею. Зубы у Зойки, о-го-го какие огромные!

Игорь снова шарил глазами. Смотрел — то в пол, но в потолок, то на меня.

— Пошутили, шеф… и ладно, — широко улыбнулся Игорь. — Я ведь хотел проучить тебя, а ты вон как вывернулся. Ты умный, Гриша.

Наконец-то до него дошло, что я не простой охотник — я великий охотник и лучший в своём ремесле.

— Невелика победа, — вовсе не радуясь, похлопал я его по плечу. — У нас, друг мой, в запасе два часа, чтобы инициировать тебя. Ну же, скажи мне, что ты готов!

Игорь оправил на пузе майку, покосился на дверной проём:

— Больно не будет? — поинтересовался он.

— Боли не почувствуешь. Ты умрёшь быстро. Я поднаторел за тысячу лет.

Мой оруженосец яростно завертел глазами. Щёки его побледнели, руки выдали заметную дрожь. Он испугался!

— Постойте, шеф, — сдавленным голосом бормотал Игорь, — как это я умру?

— Ты перевоплотишься. Обычная процедура. Всё как у многих других бойцов с нежитью, — ответил я. — Твоя обязанность верить в чудо. Верить, что твоя смерть станет началом долгого пути, который будет невероятно опасен, но и удивительно интересен. Сегодня моя роль незавидна, но вполне заурядна. Главный герой сегодня ты! Я лишь должен убить тебя, а от тебя требуется согласие на инициацию. Всего-то!

В такие минуты всегда человека жаль. Люди цепляются за жизнь, будто она бесконечна. Игорю я предлагал невероятный шанс изменить своё будущее, которое станет достойным продолжением земной жизнь. Быть оруженосцем охотника на вампиров не только почётно, но и выгодно — со многих сторон.

Да со всех сторон, чёрт побери!

Но как сложно разъяснить человеку выгоду от инициации. Это удивительно, но Игорь, как и десятки других оруженосцев, не хотел умирать.

— Наверное, я пойду домой, — мялся Игорь. — Отдайте мои ключи, Григорий, и вызовите мне такси. Я уже передумал быть оруженосцем.

Мне понятны его страхи. Я знал, что он дрогнет. В нём протестует и борется человеческая сущность. Его врождённый инстинкт выживания.

В таких случаях я проделывал один и тот же номер. А Зоя помогала мне уже трижды.

Вампирша вошла на кухню и встала справа от меня.

Я преобразовал энергию в магическую сферу и беззвучно произнёс заклинание «смертельного боя». Но я включил лишь демонстрационный вариант, потому что вокруг не было врагов, не было тех, с кем я сражаюсь тысячи лет; а Игорю необходимо наглядное пособие, чтобы он воочию видел, кто я есть такой, и кто такая Зоя — в месте со своими прелестями и выпуклостями.

— Взываю к тебе Вселенная… — негромко говорил я, направив поток магической энергии сквозь время, сквозь облака, ближе к звёздам, чтобы в недосягаемой пустоте Великие маги воплотили мои мольбы и погрузили нас в удивительную реальность.

Вмиг исчезли и стены, и кухонная плита, и телек, и мойка и холодильник, — и сама кухня стала другой. Она превратилась в призрачный мир, который люди называют миром параллельным, а дети верят, что этот мир сказочный, а священнослужители уверяют, что это тернистый путь к божественному началу. В призрачном мире нет места привычным цветам и всему что видят глаза на обычной земле. Призрачный мир, это мир войн, кровавых сражений и беспощадных монстров. В призрачном мире, который вампиры и охотники на вампиров называют безлюдием, вершатся сражения и каждый становится виден, таким, каким его создал Творец. Здесь в этом чудесном и мрачном месте, во времена больших войн сражаются охотники с нежитью. Здесь нет места человеку. В безлюдие сражаются только чудовища!

Воплощённая мной картина мира была демонстрационной, но точно воспроизводящей настоящее место ристалищ охотников с пьющими кровь мертвецами.

Я был в привычном образе. На мне серебряные латы. Грудь моя в броне. Руки и ноги тоже закованы в волшебный металл. На голове моей шлем с острой пикой, к которой крепилась длинная белая шёлковая лента с красными иероглифами древних заклинаний. На крепком набедренном ремне в ножнах сложен мой верный меч. За спиной видны два скрещенных приклада арбалетов, заряженные ядовитыми стрелами, от которых вампиры уходят в мир, где правит Творец всего сущего.

Я был неотразим! Сквозь щели забрала мои глаза сверкали яростным огнём. А рядом стояла Зоя. Огромная волчица, в холке достающая мне до нижних рёбер. Она скалила зубастую пасть и тревожно рычала. Она не желала пугать Игоря. В демонстрационной версии Зоя проявляла себя во плоти, чтобы поразить его, чтобы навсегда отбить желание, пялиться на её человеческий зад.

Игорь тоже окунулся в безлюдный мир. Здесь он выглядел иначе, чем обычно.

Он заметно похудел. Оброс впечатляющими мышцами. На его голове колосились длинные кудри. Мускулы играли на его голой груди. Он был красив, мужественен и изумлён своим преображением.

— Твою мать! Ну не х.. себе! — восторгался Игорь, ощупывая рельефные бугры на ногах. — Где это я, шеф?

— Безлюдие, — ответил я.

Игорь в восторге поднял глаза. Посмотрел в бесконечный космос. Звёзд за редкими тучами было не счесть. Это было волшебное место!

Затем он огляделся.

Всюду туман. Где-то вдалеке видны большие, кривые деревья. Возможно, дубов и сосен целый лес. И деревья только кажутся высохшими. Но когда начинается сражения, деревья оживают и покрываются листвой и иглами, потому что их корни жаждут крови. Все в безлюдии жаждут крови.

Голос мой звучал приглушённо, потому что здесь особенный воздух и особенное притяжение планеты. В безлюдии можно взмыть за чёрные тучи или нырнуть в самую глубокую бездну океана и выйти сухим из воды.

— Ты станешь моим оруженосцем? — спросил я.

— Стану, шеф, — коротко ответил Игорь.

— Ты хочешь пройти инициацию?

— Да, шеф!

— Но перед тем, как стать воином, ты должен умереть… Ты согласен умереть? — вкрадчиво задал я последний вопрос.

— Без сомнения, я согласен, — совсем не боялся Игорь Праскурин.

Тогда я приблизился к нему, прицелился и вцепился в его шею зубами.

Я кусал осторожно, не желая вызвать в его душе страх. А Игорь держался молодцом. Глаза не закрывал, не хрипел, не дрожал и слёзы не лил.

Инициация произошла, как и задумано: тихо, буднично, грамотно, без надрыва.

Но знаете, что удивило меня — кусая его шею и пуская его кровь, я заметил, куда смотрит мой верный оруженосец. Он всё-таки продолжал разглядывать Зою, не смотря на её звериный облик. Его даже не смущал её волчий оскал. Он продолжал видеть в ней человеческую женщину.

И его упрямство, великолепно! Потому что мне нужен настоящий воин с выдумкой, а не плаксивая девчонка.

Глава 13

Глава 13. Интересно, кого боятся вампиры

За час до убийства в «Вампирском клубе».

Габриэла разглядывала гостя из жаркой Италии, будто покупала вещь.

Молодой вампир заметил, что им заинтересовалась зрелая, но вовсе не перезревшая дама. И тогда сверкнула искра. Возможно, даже где-то за тучами блеснула яркая молния (что вполне предсказуемо), и юноша уже через минуту сидел за одним столиком, рядом с Габриэлой и мило улыбался.

Парень был симпатягой. Высокий рос, стать, тонкие кисти рук. Было в его лицо что-то благородное, даже немного женственное, будто досталось ему семя древних вампиров, славящихся своей природной выправкой, величием и красотой. Черты лица его были правильные. Голос приятный. Волос густой. Так и хотелось запустить в чёрную копну пальцы и прижать к себе это молоденькое тело, которое представлялось Габи вовсе не горячим, но и не мертвецки холодным. В недавно инициированных вампирах ещё теплилось человеческое начало; у них невероятно чувствительные губы алого цвета. А глаза? Белок у парня был белоснежен и чист, поскольку этот юноша ещё не погряз в убийствах.

Взрослые вампирши обожали общество вчерашних молодых людей. Иногда случалось так, что умудрённые опытом вампирши, в порыве сексуального возбуждения, нападали на юношей. Порой влечение заканчивалось трагично. Но Габи была само хладнокровие. Кусать и рвать на части мальчика, приехавшего гостем из Италии, она вовсе не собиралась. Габриэла умела сдерживать себя. В конце концов, её знает вся вампирская Москва, и репутация страстной женщина, а совсем не убийцы — дороже развратных утех.

— Назовешь мне своё имя, юноша? — перебирая пальцами вороные волосы, спросила Габи.

— Валентин, — и не думал скрываться парень.

— А я Габриэла... Ты запомнил моё имя, Валенти-ин? — томно протянула вампирша. — Уж не тот ли ты Валентин, которого почитают люди. А, Валенти-ин?

— Я другой, — улыбался парень. — И я не святой, чтобы мне поклонялись миллионы.

— Ну надо же, — изумилась Габриэла. — Такой молоденький, а уже приучен кусаться.

— Не преувеличивайте мои способности, дорогая Габриэла. Я всего лишь скромный гость вампирской Москвы. А гость должен знать своё место… Я полностью в вашей власти, Габриэла. Будьте моей хозяйкой и госпожой в этот вечер. Я доверяю вам своё тело, а возможно, и саму душу.

Габи дёрнула бровью от неожиданности. «Какой смышлёный малыш», — подумала она, а вслух сказала:

— А не боишься, что нападу на тебя и съем, как миленького козлёнка?

— Не боюсь, — пожал плечами Валентин. — Я приехал не один в этот чудесный город. Со мной мои инициированные братья и наш отец. А наш отец знает правила и сможет защитить нас даже от охотников на вампиров.

Вот тебе и мальчик-с-пальчик. Этот юнец не только умеет кусаться, но и знает себе цену. «Далеко пойдёшь, мой козлик», — усмехнулась Габи.

Парень ей нравился всё больше и больше. Он остроумен, воспитан и сдержан. Габриэла любила сильных мужчин, пусть и недавно ставших вампирами.

— Кто твой отец, Валентин? — спросила Габи.

— Он из Милана. Я склонен верить ему… а он говорит, что ему уже шесть сотен лет.

— Мы почти ровесники с твоим… папой! — рассмеялась вампирша. — Познакомь нас.

Валентин повернул голову зал. Сделал еле заметный кивок.

У стойки бара сидели трое его братьев, которые при человеческой жизни даже не знали друг друга, а теперь они кровные братья в нежити. Повезло иметь такую поддержку. Большая семья вампиров всегда хорошо. Не всякий юнец проживёт долгую жизнь. Слишком много соблазнов вокруг несозревших личностей. Люди такие сладенькие, такие доступные, такие слабые. А охотники, только и ждут ошибки.

— Отец сейчас подойдёт к нам, — сказал юноша.

Габи замерла на мгновение:

— Вы что, умеете делиться мыслями на расстоянии? — спросила она серьёзно.

— Нет, конечно, — заулыбался парень; улыбка его была очаровательной, такой нежной, такой доверчивой. — Я просто вижу отца, который расплачивается с администратором. У нас ведь только наличные евро. Пока посчитают по курсу, пока накинут пару монеток сверху…

Габи снова рассмеялась. Парень располагал к себе. Интересно, как выглядит его отец итальянец.

К столику подошёл вампир. По человеческим меркам ему лет сорок пять. Походка его была тяжела. Он напоминал прораба на стройке, который командует рабочим людом. И внешность его была вовсе не итальянская. Он был плечист, крепок, среднего роста, с русыми волосами, но тоже густыми и аккуратно уложенными. Нос у него был мясистый, под носом усы. Такие усы носят старшие полицейские, военные подполковники и всё те же прорабы. В такие усы удобно вопить на всю глотку: «Вира, вашу мать!» или «Равняйсь! Смирно, идиоты!»

— Моё имя Дрэго. Я из Италии. Из города Милан, — представился вампир с пышными усами. — Вы не против, я присяду?

Габи сделал невесомый жест рукой. Хотя только ей казалось, что жест её лёгок и невесом. Плечи Габриэлы были широкие, пальцы рук ухоженные с длинными крашенными в чёрный цвет ногтями, но пальцы невероятно сильные и чрезмерно толстые, как форсунки грузовика. Каждому в «Вампирском клубе» было известно, что эта вампирша — необузданная амазонка. К такой даме под юбку не забраться без письменного разрешения. Такая, если захочет, сама придушит юбкой любого, посягнувшего на её страстное тело.

— Нашу хозяйку зовут Габриэла, — сказал Валентин. — Она из клана…

— Клан «Московский клык», — перебила юношу вампирша; этих итальянцев надо вовремя приструнить, а то выдумают себе, что они за столом главные.

— Очень приятно, — шевелил усами отец недавно инициированных вампиров, по имени Дрэго. — Разрешите вас угостить. Вы желаете что-нибудь покрепче?

— Я желаю вот этого мальчика на ночь, — проявляла характер Габи. — А вообще, не откажусь от шампанского «Кристалл»… московского разлива…

Дрэго подозвал официанта. Почему-то в клубе прислуживали гостям исключительно старые вампиры. Они не гремели костями и не сыпали за собой песок, а лихо перемещались по залам, иногда трансформируясь в зверя для скорости подачи напитков и блюд.

Трое других сыновей Дрэго нашли себе занятие у бара. С ними познакомились молодые вампирши, очевидно, тоже гости столицы. Все трое не обращали никакого внимания на столик, где беседовали Габи, Дрэго и Валентин.

Худощавый, сморщенный вампир в длинном плаще с высоким стоячим воротником откупорил бутылку. Шампанское зашипело, и он наполнил три фужера.

— За вашу большую семью, уважаемый Дрэго! — произнесла тост вампирша.

— За вас, Габриэла! — любезно ответил отец, а Валентин жадно выпил шампанского и облизнул губы; в его пасти сверкнули ещё молодые, но уже довольно крепкие клыки. А это значит, что близка развязка знакомства, что пора старикам отступить.

— Приятной вам ночи, Габриэла, — вышел из-за стола Дрэго и одарил улыбкой вампиршу.

Его клыки были внушительны, а рядом с ними острые длинные зубы. Такой пастью можно с лёгкостью порвать толстокожего бегемота или убить хищного льва — и вовсе не немощного, а молодого, полного желания убивать самому. Это был действительно сильный вампир. А его бравые усы так обманчивы.

Габи не сводила с мальчишки глаз. Он часто отпускал комплименты. Вампирше нравился Валентин. Ох как нравился!

— Ни с кем не хочу делить тебя, — шептала Габи.

Валентин поцеловал её в щёку, как преданный пёс.

— Ты моя госпожа. Я хочу тебя!

Парень запустил свою руку под блузку. Она застонала. Валентин, будто опытный мужчина, знал самые сокровенные точки на её теле.

— У меня всегда заказана комната. Только ты и я, Только моя любовь и твоя юная и дикая страсть, мальчик! Ты справишься со мной? Обещай, что справишься! — заводилась Габи, кусая свои губы.

Она прижалась к нему и лишь немного поделилась частичкой своей силы. А он облизал капли крови, и заскрипел позвоночник вампира, потому что Валентин готов дать самое дерзкое обещание и непременно исполнить его.

***

Инициация прошла умиротворённо, без истерик. После укуса я уложил Игоря на диван. Зоя ухаживала за ним, поправляя подушку, накрыв одеялом. Тело Игоря стало холодным. Лицо посинело. Мне показалось, что мой оруженосец здорово похудел. У него впал живот, обвисли щёки. Но я точно знал, что неестественная худоба только на время. Потому что в Игоре зарождалась новая жизнь. Он перерождался в особенное существо.

Оруженосец, это уже не прежний, слабый человек, но и не бессмертный вампир, которому требуется красное топливо. Оруженосец, это нечто среднее между живым и нежитью. И всё-таки, скорее, он человек.

Игорь лежал на спине. Почти не дышал. Его состояние можно назвать глубоким сном. В моей слюне, как объяснял маг Эдуард, находится волшебный ингредиент, убаюкивающий человеческий мозг, не давая тому препятствовать перерождению. Игорь может спать сутки, а то и неделю. Если он действительно тот, на кого я рассчитываю, то переживать за его состояние вовсе не надо. А если его организм не сумеет адаптироваться к новой жизни, то проснувшись, он останется прежним человеком. Возможно, что он умрёт по-настоящему, о чём не хотелось даже думать. Но горестные несчастья редки. Лишь однажды человек, на которого возлагались большие надежды, умер после инициации.

Уверен, что ему повезёт.

Я буду молиться.

Зоя тоже молилась. Интересно, каким богам она посылает мольбы? У вампиров существует свой религиозный культ. У вампиров много богов, но есть самый главный Творец — отец всего сущего и всех живых и мёртвых на земле. У главного бога нет имени, и он не вампир. Он хозяин Вселенной и управляет всеми чадами от хищной нежити до ропщущеной людской толпы.

Зоя трансформировалась в летучую мышь, повиснув вниз головой на люстре. Она изредка смотрела на Игоря. Переживала за него. А я так и уснул в кресле с мыслями о моём оруженосце.

Я тоже устал.

Рано утром, около семи утра меня разбудил настойчивый телефон. Трезвонил он так, будто началась Третья мировая.

— Ну ты и сволочь! — негромко выругался я — то ли на мелодию звонка, то ли на себя, что никак не сменю этот противный сигнал.

— Да! — принял я вызов.

— Здравствуйте, Григорий, — послышался голос моего личного куратора, Влада Зощенко. — Нужна ваша помощь. У нас неприятное происшествие.

Будто происшествия бывают приятные. Если случается что-то хорошее, то рано утром меня никто не тревожит. Нет чтобы позвонить 1-го января ровно в семь утра и сказать: с Наступившим тебя, Гриша!

— Докладывай, Влад, что случилось, куда выезжать? — ответил я в полной готовности разобраться с любой проблемой.

— Убийство в «Вампирском клубе». Срочно выезжайте. Вас встретят, — сообщил Влад.

— Принято, — сбросил я вызов.

Всегда говорил, и буду говорить далее, что этот гадюшник надо закрыть. А то развели в центре Москвы похотливый полигон. Вампиры там вытворяют чёрт-те что! Человеческая полиция зайти туда не может, поскольку даже не знает о существовании сборища нежити у всех на виду; а в стенах «Вампирского клуба» чего только нет. Вполне возможно, что там склад какой-нибудь наркоты! В подвалах наличных денег три вагона! Дела там вершатся грязные!

Бывало, я наведывался в рассадник мертвецов. Но у меня нет юридических оснований, нет причин устраивать там обыск и разгром. Я проверил мимоходом бары, подвалы, шахту лифта. Обошёл несколько комнат. Но ничего незаконного не обнаружил, кроме отвратительных оргий. Вампиры ужасно развратные твари.

Через час я уже был в «Вампирском клубе». В своём привычном наряде меня встретил Горан. Он ходит как шпана в спортивках и без носков, — и цепями золотыми обвешался как манекен в ювелирке.

Настроение у меня было подпорченное. Настроение скверное. Я потратил слишком много магической энергии на инициацию своего оруженосца. И не выспался. Да ещё убийства эти, — и слухи, связанные с моим мифическим сыном напрягали. Мало ли с кем и когда я проникновением занимался. Но самой природой выставлен непроходимый барьер. Семенная плазма Григория Вершинского создана для лечения, а не для деторождения. Не верю слухам. Чушь это всё!

Я умело скрывал, что нахожусь не в духе. Всегда надо выглядеть бодрым, сосредоточенным, уверенным в себе. Вампирам спуску давать нельзя. Слабость показывать категорически запрещается.

Горан, конечно, странный вампир. Ему лет почти как мне, разница невелика, а одевается он и ведёт себя, будто вчера заразился нежитью. Я знал, что верить глазам нельзя, что Горан выбрал для себя этот образ неслучайно. Потому что в 90-х застрял. В те годы была дикая вольница для вампиров. Не успевал я их ловить и наказывать. А Горана не застукал на месте преступления. Жаль, конечно. Хотя не сомневаюсь, что этот зверь свирепствовал во всю прыть. Он только кажется дохлым и слабовольным. Такие десяток объединятся в группу и бой в безлюдии могут дать страшный. Я, наверное, справлюсь с ними… да точно справлюсь!.. но попотеть придётся. А если они новоиспечённых мертвецов себе в поддержку возьмут — штук двести, то станет совсем туго. Но на такой коварный случай и пришёл Игорь Праскурин. Спит он сейчас на диване с посиневшим носом, будто вчера перебрал незамерзайки, и знать не знает, чем я сейчас занимаюсь. Пашу как конь на пашне, а он спит.

— Рассказывай, спортсмен недоношенный, чего у вас тут случилось, — бросил я Горану.

— Габи убили, — ответил он тихо.

Ничего себе! Габи убили?! Нет, ну понятно, она зверь, нежить, но моя Зоя дружна с ней. Расстроится теперь жутко.

Я шевелил бровями. Думал.

— Кто убил? — спросил я, ничего лучшего не придумав.

— Семья Итальянских вампиров. Точнее, один из них. Напал и убил совсем молодой вампир. Странно это, — сообщил Горан.

Он, кстати, тоже расстроился. Уж не знаю как у них, у вампиров с любовью и преданностью, но Габриэлу уважали многие. И даже не за то, что она могла любого в бараний рог, а за честность. Сердце у неё было человеческое.

Мне рассказывали, что Габи всю Отечественную по госпиталям. И она не добивала солдат — лечила. Магом она была приличным. А ещё… ну, к примеру, понравился ей солдатик или офицер при смерти, так Габи их инициировала. Поднимала на ноги, оживляла… а солдат из инициированного человека, не убиваемый. Целый полк Габи собрала из бывших людей. Они умирали, она оживляла. Они умирали, а она их в строй, на фронт, на врага. Немцы тоже так делали. По моим данным, у фашистов целая дивизия мертвецов сражалась.

Да-а… были же времена! Работы у меня в те годы было так много, что совсем не спал. Семнадцать оруженосцев потерял за четыре года. Даже постарел. Волосы появились седые. Но один лекарь из наших магов, подсказал крутиться на цыпочках против часовой стрелки, чтобы седина исчезла. И вы знаете, нет седин. То ли кровь моя лечит, то ли и вправду вертеться надо.

Не зря говорят — хочешь жить, умей вертеться.

— Покажи мне место убийства, — приказал я Горану.

Не понятно, что я здесь вообще делаю. Вампиршу убил вампир. Ну, допустим, он итальянский гость, но какого чёрта меня вызвали? У меня других дел нет, что ли?

Горан проводил меня в небольшую комнату с интимным светом, в которой проводились ежедневные и еженочные оргии.

В полумраке стояла большая кровать с балдахином. Статуэтки каких-то чудовищных гномов по углам, бар, мини холодильник, душевая, санузел. Чистоплотные твари!

Габи лежала в луже крови спиной на полу. Горло её перерезано. Её великолепные волосы вымазались в красном и засохли. Глаза ей вырезали или вырвали. Также была пробита грудь. Сердце вампирши, очевидно, сожрано.

«Снова румынский почерк и пожирание», — прикинул я.

— Драгуш её убил? — спросил я прямо.

Горан не отвечал. Моё присутствие его раздражало. Но не он меня вызвал.

И я оказался прав, потому что в комнату зашёл глава клана «Московский клык», Дмитрий — он же Деймон.

— Приветствую тебя, охотник, — сказал он. — Не лучшее место для встречи.

— И я приветствую тебя, Деймон, — поздоровался я сдержанно; унижать главу клана при подчинённых не в моих правилах, поскольку я суров, но справедлив.

Старший вампир присел к телу Габи.

Поразительно, но он казался подавленным и печальным. Неужели Деймон или как сейчас его зовут… искренне переживает смерть вампирши?

— Убийство в вампирском логове, это уже слишком,— констатировал я. — Где же ваша охрана, Деймон? И как недавно инициированный вампир смог справиться с Габи? Насколько мне известно, Габриэла очень влиятельная дама. Я был с ней знаком и не понаслышке осведомлён о её силе.

— Вы задаёте правильные вопросы, охотник, — осматривал пустые глазницы Деймон. — Ума не приложи, как такое возможно…

Я чувствовал не только разочарование вампира, но и ложь. Он явно что-то не договаривал. А если скрывал, значит боялся. И не только меня.

Но тогда, зачем меня вызывать? Разбирайтесь сами со своими убийцами. Что сделано, то не изменить, — и мне плевать кто убил Габи — итальянцы, пакистанцы или индейцы чероки.

— Это вы сообщили в контору о смерти Габриэлы? Это вы вызвали меня в клуб? — спросил я.

— Совершенно верно, охотник, — кивнул вампир, обнюхивая пальцы, которыми он только что ковырялся в голове Габриэлы. — Убийство принимает чудовищные формы. И не только данное убийство.

Вампир встал в полный рост.

Деймон был высокий, худой, с острыми чертами лица. Одевался он старомодно в классический костюм. Но одевался элегантно. Даже галстук и запонки носил. Но сегодня был весь в льняном и белом. Ему бы шляпу и на пляж. Куда там сейчас русские ездят отдыхать? Пусть в Сочи или в Крым или на худой конец в Архипо-Осиповку — гору Ёжик смотреть и пить подозрительное жёлтое вино в пластиковых бутылках.

Я никогда с Деймоном не сражался. Бог его миловал. Но я прекрасно знал о его боевых качествах. Сильный боец. К тому же идейный. Это он командовал полком солдат-вампиров, которых инициировали сражаться против фашистов. Потому контора с лёгкостью и одобрила его назначение в качестве главы «Московского клыка».

Но война войной, а вампирский голод никто не отменял. Хотя донорскую кровь Деймону поставляли исправно, потому что он нежить — он чёртов мертвец! Только вины его в этом нет. Лев тоже убийца. Но кто может сказать, что благородный зверь бесполезнее благородного оленя? Всякой твари по паре, в смысле: хищник — жертва и вампир — человек. А над всеми возвышаются охотники. Мы главные в этом мире. Я здесь главный зверь!

— Вы хотите сказать, что в Москве объявилась третья сила, которая угрожает вампирским кланам? — задал я прямой вопрос, чтобы не тратить время на разные отговорки: ну понимаете, у нас тут горе, мы выбились из сил и вообще мы все белые и пушистые…

— После убийства охотника Бенце Вайда эта версия становится настолько явственной, что меня берёт оторопь перед завтрашним днём, — ответил Деймон (и не понятно, зачем он поменял имя на Дмитрий; как-нибудь позже спрошу).

— Вам страшно? Вы что боитесь каких-то итальянцев? — усмехнулся я.

— Не итальянцев мы опасаемся, а вашего сына, охотник Вершинский, — посмотрев смело в мои глаза, сообщил глава клана «Московский клык».

Глава 14

Глава 14. Песни ветра об ушедших вампирах

«Интересно получается — меня умоляют о помощи кровососы. То есть я, Григорий Вершинский, должен ловить вампира, убивающего вампиров? А морда зубастая ни у кого не треснет? Какая мне разница, почему их убивают? Досады за смерть Габи ни на грамм. Вот только Зою жалко», — думал я, покидая место убийства в «Вампирском клубе».

Но приказы нужно исполнять. У меня контракт с конторой. А я исполнитель ответственный. Так что придётся вспахать всю столицу и её окрестности.

Наша контора — связующее звено между охотниками и московскими кланами нежити. Безусловно, весь офис на моей стороне и безмерно симпатизируют моей работе, моим волшебным талантам. Но я точно знаю, что люди жутко боятся меня, возможно, боятся не так, как кровососов, но держат на расстоянии. Я словно прирученный дракон на службе у человека: иногда помогаю землю вспахать, врагов исправно гоняю за границы державы, но веры дракону нет и не будет, потому что живёт в монстре непознанная людьми сила.

Меня опасаются даже высшие светлые маги, что говорить об обычных смертных. Только такие маги как Эдуард рады общению. Редкое исключение. Хотя кто поймёт, этого Эдуарда. Возможно, после службы вечерком сядут чародеи в узком кругу за круглый стол, нарежут колбаски, выпьют по бутылочке пива и как начнут мои старые кости перемывать.

Вот бы подслушать.

А конторские люди побаиваются меня пуще мрака океанских глубин. И вроде бы всё на поверхности: вот он добрый охотник, вот она нежить с клыками, которая красное топливо собирает с живых, а они глаза опускают. Как не крути-верти, конторские стали свидетелями страшных сражений добра со злом. К силам добра, я, безусловно, отношу себя. Для меня давно очевидно, что вампиры кроме горя и смерти ничего человеку не несут, а вот сами люди сей факт подвергается сомнению.

Человечество не понимает охотников. Человечество дрожит перед теми, кто сильнее его, мудрее и старше. В своё время на меня охотились, как на бешеную собаку. Мужики с рогатинами и пищалями бегали по лесам, Вершинского загоняли — прямо срамота одна! Потому вспоминать о тех тёмных дня совсем не хочется. Позже как-нибудь расскажу. Сегодня надо жить настоящим, да и Зое нужно сообщить, что погибла её добрая подруга.

Ох и расстроится моя премиленькая вампирша… ох и расстроится…

Я зашёл на явочную как положено, через дверь. Зоя находилась в комнате, рядом с Игорем. Оруженосец крепко спал, она сидела в кресле, смотрела какой-то фильм по телевизору.

Вампиршы бывают весьма сентиментальны, скажу я вам. Старые ещё советские киноленты приводят Зою в волнительное чувство своей теплотой и простыми житейскими проблемами — проблем, которых у вампирши никогда не было и никогда не будет. Зоя уже тысячу раз смотрела фильм «Родня» и «Мужики»; смотрела во все свои красным с отливом глаза и плакала, а я ощущал и слышал как часто и горячо бьётся её сердце…

Вот тебе и нежить из ада!

Вот тебе и мертвец в юбке!

— Ты, родная, только не расстраивайся, — решил я не тянуть с неизбежным. — Тут, в общем, такое дело…

— Гриш, давай только не сейчас, — увлечённо смотря в телевизор, неправильно поняла меня Зоя, полагая, что я снова призываю снять штаны и выгнуться кошкой.

Бедная, бедная девочка. Думает что именно сейчас мне необходимо проникновение. Хотя в чём-то она права. Десятиминутный, настойчивый секс не помешал бы моей тонкой душевной конструкции.

Ладно, сдержусь. Гиганта затяну в узелок, зубы сжать! Прорвёмся!

Знаете, я, вообще-то, самый терпеливый из всех известных охотников. Вот помню, выжидал я одного вампира — а дело было на землях современной Чехии, в рыцарском замке — так две недели в башне просидел — без женщин, без вампирш, только вино и мясо с зеленью поедал. Тяжело тогда мне пришлось…

Я близко подошёл к Зое и негромко, голосом полным скорби, произнёс:

— В «Вампирском клубе» Габи убили. Горло перерезал сопляк какой-то. Там весь пол в крови… Волосы ссохлись, глаза вырваны, пальцы сломаны. Жуть, а не смерть. Врагу такого не пожелаешь…

Зоя механически смотрела на экран. Она будто не слышала меня, а скорее, отказывалась верить.

— Со старшим «Московского клыка» встречался, с этим… с Дмитрием-Деймоном. Уговаривал он меня… Ну и что ты думаешь — принял я предложение разыскать убийц. Короче, наняли меня вампиры в опричнину, наказать преступников. Они считают, что залётные убийцы расправились с Габриэлой. Из Италии они вроде приехали. Никогда не любил итальянцев. И оливки их не любил. И спагетти, будто в крови…

Сложно представить, какая буря поднялась в душе моей боевой подруги. С Габи они знакомы давно. Да и всё-таки Зоя женщина, хотя и в нежити. Натура тонкая, доверчивая, верная, ранимая.

— Слышишь, что говорю, звезда моя, — положив руку ей на плечо, сказал я. — Габриэлы больше нет с нами. Убили её вампиры итальянские. Сожрали сердце, глаза вырвали…

А Зоя не реагировала. Бессознательно она смотрела куда-то вперёд и стала похожа на куклу, у которой стеклянный взгляд и нет серого вещества в голове.

Я наклонился к вампирше. Поцеловал её в губы и понял, что сейчас происходит.

Зоя ментально ушла в безлюдие, а тело её осталось в мире людей. Она прячется в призрачном лесу, чтобы только не слышать меня. Зоя тратила гигантское количество своих сил и энергии, чтобы просто сбежать от моих горьких рассказов. И тогда я тоже нырнул в безлюдие.

Ярко светило солнце. На небе не облачка. Я нашёл Зою сразу.

Огромная волчица смотрела в голубую даль. Морда её была мокрая от слёз. Её чёрные губы дрожали. Она тихо и жалобно скулила. Жуткое зрелище.

Видеть, как плачет зверь, это довольно странно, но впечатляет.

Зоя не хотела верить, что её подруги больше нет в человеческом мире. Чтобы проверить мои слова нужно отправиться в безлюдие, где ложь не приживается, где есть только истина, которая ковалась в боях. В безлюдии смерть недавно убитого вампира эхом разносит ветер. Во времена баталий между охотниками и мертвецами имена вампиров, озвученные ветром, превращаются в ураган. И чем крепче бой, тем яростней бушует стихия, каплями ливня и свистом струй, оплакивая хищных детей земли.

Я тоже слышал, как грустно пел ветер, произнося имя Габриэла. Мне почудилось, что ветер провыл и второе имя. Какое имя я не разобрал. А затем ветер стих. Он почему-то тоже не хотел шептаться со мной.

— Ты же знаешь, у меня характер прямой. Ломаю через колено. Говорю всегда в лоб, без предисловий, — погладив загривок волчицы, сказал я и закончил: — В том моя суть и моя правда… Пошли домой Хасти. Габи уже не вернуть.

У вампиров в безлюдии другие имена. Это в Москве мою прекрасную вампиршу все называли Зоя, а здесь она монстр Хасти.

Я тоже носил в безлюдие другое имя. Вампиры называли меня Григорианом из верхнего мира. Мир нежити считался нижним, а мир охотники были из верхнего слоя. Мне всегда нравилось это сравнения. Быть в двух шагах от звёзд и ближе к самому Создателю, куда приятнее, чем жить среди червей и фекалий.

— Слёзы ей уже не помогут, Хасти. И не воскресить то, что уже мертво. Надо вернуться к людям и найти убийц. Ты ведь знаешь, что от меня уйти невозможно. А значит, мы отомстим за Габриэлу, — искренне говорил я волчице, а она навострила уши и слушала очень внимательно. — Искать мы будет убийц вдвоём. Даже втроём. Потому что со мной толстый оруженосец. А толстый всегда хорошо… Ты ведь поможешь мне искать убийц, Зоя?

Я специально обратился к ней человеческим именем. Нужно вернуть её назад. Безлюдие, это не место скорби, это место ристалищ. Здесь мало городов. А те, что остались, населены лишь на треть. Здесь на бесконечных просторах живут вампиры, не желающие иметь ничего общего с людьми. Они растят детей. Они разводят коров и пьют их кровь, и едят их мясо. Местные вампиры почти не отличаются от человека, потому что люди тоже разводят коров и поедают их с костями и копытами.

Волчица встала на лапы, встряхнула мордой, будто избавлялась от воды — и сказала, женским, приятным голосом, но совсем не похожим на голос Зои.

— Я говорила с Габриэлой. Она просила предупредить тебя.

— Да ладно! Обо мне заботится нежить? — чуть не рассмеялся я. — И что же она велела передать мне красивому?

— Габи сказала, что её убил твой сын. Его имя Валентин. Только он странный. Он женственный, оттого что у него не было отца.

— Ну начинается! Опять отцы и дети! Вечная тема! — взмахнул я руками. — Почему ты слышишь Габи, а я нет? А я знаю почему. Потому что быстро сумею распознать её враньё и загробные козни. Даже после смерти вампиры ненавидят меня и придумывают небылицы.

— Неправда. Это не небылицы. Они просто не хотят общаться с охотником Григорианом, — назвала меня Хасти по имени из верхнего мира.

— Они не хотят? Так значит их много? — уточнил я.

— Две знакомые тебе вампирши: Габриэла и Ахета, — ответила волчица, и в её глазах сверкнула мстительная искра.

— То есть как, Ахета? — снова не верил я. — Ветер сообщил тебе об Ахете? Её что… тоже сожрали?

Волчица оскалилась. Оскал был так похож на улыбку.

Вот чертовка!

— Ахету убил юный итальянец, — сказала Хасти. — Этот юноша и есть твой родимый сыночек.

Я заскрипел зубами. Мои кулаки сжались. Я хотел схватить мохнатое исчадие ада, позабыв, что предо мной стоит любимая Зоя, и свернуть ей шею, а затем вырвать сердце.

— Если ты не замолчишь, я переломаю тебе все кости! — сквозь зубы цедил я.

— За что? — снова скалилась волчица. — Я всего лишь передала тебе слова Габи, которую ты не слышишь… Твой сын Валентин, перед тем, как убить Габриэлу и Ахету, обещал им сначала уничтожить вампирские кланы и после прийти за тобой, охотник Григориан.

— Да что за глупость! Я видел Ахету ещё вчера. Она не погибла, она жива! Твой ветер тоже врёт!

— Ветер не умеет врать. И ты это знаешь. А старая развратница Ахета сожрана сегодня рано утром, Григориан. И кстати, она тоже не желает с тобой говорить. Ветер не издаст и звука, чтобы ты остался глух в безлюдии. Возможно, и ветер не хочет тебя здесь видеть, охотник.

На капризные движения воздуха и прочие странности призрачного мира мне было начхать. Меня больше интересовал юнец, которого нарекли моим сыном. А значит, он всё-таки существует.

А ещё говорят, что мой сын убийца. Нет, он не просто убийца — он, скорее, охотник, который убивает вампиров в Москве. Мой сын собирает силу старых кровососов и копит в себе мощь древних… но для чего? Неужели он мечтает сразиться со мной?

Мы вместе вышли из безлюдия.

Зоя сидела в кресла. Я стоял рядом. Игорь Праскурин спал на диване.

— Позвони в контору. Удостоверься в гибели Ахеты, — уже успокоившись, сказала Зоя.

Под глазами у неё появились чёрные круги. На щеках размытая синева. В ней ещё завывала воинственная Хасти, как отголосок безлюдия.

Я хлопал себя по карманам, в поисках телефона. Но телефон такая противная вещь, что любит сам напоминать о себе. Он трезвонил из коридора. Я оставил его на полке при входе.

На экране снова высветился номер моего куратора Влада.

— Да, — сухо сказал я.

— Доброго времени суток, Григорий, — безразлично говорил Влад. — У нас происшествие. Нужна ваша помощь…

Да что же такое творится! Нельзя сообщить о смерти моей знакомой иначе? Вот он заладил — происшествие, происшествие!

Но я умею сдерживать эмоции, потому сказал строго:

— Я весь внимание, Влад.

— Господин Марселин, просит о встрече, — продолжил мой куратор. — Вы готовы встреться с ним сегодня?

— Безусловно, — твёрдо ответил я.

Влад замолчал на несколько секунда, сверяясь со своими записями.

— Прекрасно, Григорий. За вами уже выслали машину. Встреча состоится в замке главы клана «Серебряной пули».

— Один вопрос, Влад, — не дав закончить разговор, продолжил я. — Вам что-нибудь известно о смерти вампирши, по имени Ахета?

— Ахету убили, Григорий, — всё также безразлично говорил куратор, будто он не человек, а голосовой робот, который предлагает перезвонить или предупреждает, что абонент недоступен. — Её смерть стала причиной сегодняшней встречи с Марселином.

Теперь я взял паузу. Но спрашивать, уточнять и говорить больше не о чем.

— Вас понял. Жду машину, — сказал я и отключил телефон.

Всё-таки Ахету убили.

Смешанное чувство.

Назвать её своей подругой, я бы не решился. Считать её врагом — оснований тоже нет. Она мне не любовница, не жена — просто знакомая, которую я знаю… сколько же я с ней знаком? Наверное, лет двести. А может, и больше. Но разве двухсот лет мало? Два века проникновений, интрижек, обид, пощёчин и жарких объятий. В наших свиданиях было всё — только не было ненависти и предательства. Так кто же она для меня? Почему так печёт в груди?

Я знаю кто она.

Ахета часть меня самого; моя капля крови, моя трезвая мысль, моя лихая мечта, мой яростный секс, мой заоблачный полёт в верхнем мире, моя тернистая дорога в безлюдии. Она не самый гадкий фрагмент в моей памяти. Ахета сроднилась со мной. За века наши чресла притёрлись друг к другу. Наши желания стали похожи. Она всегда была весела и цинична, — и я бесчувственным стал как она.

Наверно, я любил её…

Прощай Ахета...

Пусть Ветер в безлюдии помнит о тебе и напоминает другим, какой хорошей ты была женщиной, хотя и с клыками.

— Это ты с ней трахался когда был в командировке? — спросила Зоя, уже зная, что это была именно она. Потому что ветер не умеет врать. Он знает многие секреты. Потому что мёртвым скрывать нечего.

И мне незачем скрывать правду. Было и было. Пришлось сознаться.

— Не забывай, что я охотник, Зоя. Даже отрезав по пьянке тебе две руки, я ни за что бы не извинился. Это моя работа быть непримиримым и жёстким, — сказал я что думал.

Зоя тяжело вздохнула. Я любил Ахету и любил Зою, а Зоя любила Габриэлу. Вот такой любовный квадрат, твою мать!

— Прости меня, Гриша, — почему-то извинилась она.

— И ты меня прости, милая, — зачем-то извинился я.

Мы обнялись.

Она прижималась ко мне, и я почувствовал её слёзы.

Слёзы людей солёные. Слёзы вампиров горькие и всегда пахнут тиной.

— Оставайся в Домодедово, дорогая. Нужно присмотреть за оруженосцем, чтобы проснувшись, тот не натворил бед. Он слишком упрямый и прямолинейный. И не обращай на его заигрывания внимания. Он не со зла. Мой оруженосец так шутит, — предупреждал я любимую вампиршу. — Я выставлю магическую защиту. Проникнуть в дом никто не сможет. Даже муравей не проползёт… А ты не выходи из дома. Побереги себя. Те, кто убил Габриэлу и Ахету, хотят и тебя забрать… После беседы с Марселином, я вернусь и буду рядом. Держись, милая. Я не хочу тебя потерять.

За рулём сидел молодой вампир. Звали его Алексей. Или просто Лёха. Его инициировали не больше года назад.

Вёл машину Лёха спокойно, не дёргался. Меня почему-то не боялся. Наверное, оттого что молодой вампир не думал о смерти и не понимал в полной мене, кого везёт к своему хозяину.

Зато с ним можно поболтать, будто мы на равных.

— Ты знаешь, как Ахету убили, — осторожно спросил я.

— Нет, этого мне не докладывают. Но понимаешь, что я думаю… Марселин ведь был дружен с Ахетой. Или даже более того, — рассказывал как на духу Лёха. — Я ж водилой в клане работаю. Этого заметил, с тем познакомился, здесь что-то услышал. Так Марселин очень часто с Ахетой катались на машине. Может, они любовники, может, нет… не моё дело. Но всё-таки мне кажется, он её любил.

— Очень расстроился Марселин, узнав, что о смерти? — спросил я.

— Ещё как, — кивнул водитель. — Сразу вызвал к себе элитных бойцов, шум поднял на всю Москву. Весь клан на ушах до сих пор стоит, ищут каких-то итальянцев.

— И как, думаешь, найдут? — продолжил я вежливый допрос.

— А кусок мяса на воротник не хотите?! Ничего они не найдут! — усмехнулся Лёха. — Тут ведь как получается… Ищут итальянцев по наводке из клана «Московского клыка». В ночном клубе, говорят, тоже вампиршу сожрали... Так вот что я думаю, приятель… Половина гостей в клубе меняет личину. Те, кто постарше, посильнее — прибавляют себе красок, молодости, лёгкости — ну чтобы и плечи пошире, и во́лос погуще. Там ведь даже официанты трансформируются в животных... Короче, магией все залы переполнены, и совсем не понятно, кто есть кто на самом деле. И эти итальянцы могут оказаться вовсе не итальянцами, а вампирами в трансформации. Никто не знает, как они выглядят без магии. В клубе они одни, на улице совершенно другие. Вот к чему я клоню.

А водила соображал. Хотя и трепло.

Деймон говорил мне про молодого итальянца, и Марселин тоже ищет юношу из Италии.

— Тебе бы в следователи записаться, — пошутил я. — Крутишь баранку зря. Замолвлю я словечко твоему боссу. Будет у тебя новая работа.

Водила весело врезал ладонями по рулю. Настроение у него было задиристое.

— Так я и есть следователь! — радостно сообщил мне Лёха. — Я ж в Следственном комитете три года работал. Однажды вышел на одного типа, который меня впоследствии и укусил. И ты знаешь, приятель, я совсем не жалею… Меня в мертвеца превратили, а такое чувство, что мёртв я был при жизни. Сейчас я свободный вампир. Я работаю, вожу разных подозрительных по заказу, но ведь нравится мне такая жизнь. И знаешь, что ещё?

Водила повернул ко мне худощавое лицо и заговорщицки произнёс:

— Сколько бы я не сидел на этом месте, геморрой у меня никогда не вылезет. Смекаешь, приятель, о чём я? Не болит у меня ничего теперь, и руки после пьянки не трясутся, и в мозгах всегда светло, хотя по многим признакам я точно труп. Вот так-то, Гриш!

А Лёха снова прав. Вот я, например, никогда не болел. Весь мир в масках ходил, а мне и дела нет до ковида или даже до самой чумы.

Через час мы были на месте. Немного магии, и я явственно увидел средневековый замок. Можно назвать это строение жуткой безвкусицей, но замки мне всегда нравились. Ведь в замке, как в лабиринте. А я жуть как люблю решать загадки и загонять дичь.

Глава 15

Глава 15. Валентин — пожиратель охотников и вампиров

Драгуш терпеливо выслушивал наставления хозяйки квартиры. Снять жильё в Москве ближе центру, даже при наличии необходимой суммы — задача, требующая смекалки, выдержки, а ещё магического мастерства.

— Список вещей прописан в договоре, — говорила женщина лет сорока. — Я вас умоляю, молодой человек, пожалуйста, ничего здесь не ломайте. Я всю сантехнику обновила, кафель в ванной эксклюзивный положила… потолки берегите. И вообще, квартира застрахована, чтобы вы знали. Затопили соседи сверху — звоните мне. Устроили на кухне пожар, чего надеюсь, никогда не случится — тоже звоните мне.

Она ходила по ультрамодным, шикарным комнатам, которых было четыре штуки, будто приценивалась купить, внимательно осматривая все углы и предметы.

Её звали Елена Аркадьевна. Зачем-то она выдумала, что юморист Винокур приходится ей родным дядей, который очень дорожит племянницей — и если что-то произойдёт с её недвижимостью, Елена Аркадьевна найдёт Олежку, постирает его на ребристой доске, высушит на верёвке и на ветке за шею вздёрнет.

— Разрешите, я ещё раз проверю ваши документы, — требовательно сказала женщина; губы у неё были накаченные, скулы увеличенные, волосы и ресницы нарощенные, ногти ухоженные, яркие, длинные.

Драгуш передал ей новую поздравительную открытку с рисунком алых роз в голубой вазе и надписью «С Восьмым марта».

Хозяйка квартиры пристально разглядывала открытку и даже перелистывала её, прочитав имя Олег и фамилию Дружко.

Олег Владиславовича Дружко (отчество появилось благодаря графу Владу Дракуле) оказался уроженцем города Псков, потому что магия работала идеально. Женщина даже проверила семейное положение нового жильца. И если бы этого требовали обстоятельства, то она смогла бы увидеть и надпись, подтверждающую, что Олег женат или уже трижды разведён.

— Вы не жената? И детей нет? — заинтригованно спросила она.

— Ещё успею, — улыбнулся Драгуш.

Елена Аркадьевна захлопнула паспорт, многозначительно постучала им по своей ладошке и передала документ с цветами обратно.

— Вы, молодой человек, здесь не хулиганьте. У меня сосед подполковник полиции. Ему чуть что не понравится, сразу патруль вызывает.

— Я самый тихий жилец во всей Москве, — заверил с улыбкой Драгуш Арделин. — Я сама невинность.

Он выглядел молодо. Был приветлив. Елена Аркадьевна обратила внимание на его глаза — бездонные, томные, с манящей чёрно-красной роговицей. Подумала, что парень надел линзы, чтобы удивить её.

— Так, Олег… а где моя сумочка? — опомнилась хозяйка и, бешено хлопая огромными ресницами, быстро прошла в большую комнату.

Она вертела головой, выискивая мега брендову вещь, одной известной нетрадиционной итальянской семьи.

Елена Аркадьевна бросила взгляд на стол, под стол, посмотрела на подоконник, затем на комод. Сумочки не было. Сумочка лежала на диване, где сидели ещё четверо: Валентин и три юных создания. Все они будто не замечали Елену Аркадьевну, а Елена Аркадьевна не замечала их.

— Так вот же она! — подсказал Драгуш, принимая сумочку из рук одной из девушек.

Молодая, недавно инициированная вампирша, уже успела проверить содержимое дорогой вещицы. Возвращать губную помаду она не хотела, оставив её на память, как презент от респектабельной женщины, которая за нескромную сумму сдала квартиру Олегу Владиславовичу Дружко у метро Охотный ряд.

— Господи боже мой! — скороговоркой вскрикнула женщина. — Какая-то я сегодня рассеянная… Ладно, молодой человек, деньги я получила, вас проинструктировала, пора и честь знать.

Она снова вернулась в коридор. Посмотрев в зеркало, убедилась, что её лицо всё также прекрасно и уже хотела попрощаться, но вдруг замерла, будто уснула прямо на ногах, как часовой на посту у Боевого знамени части.

Глаза у неё были открыты, рот тоже. Пахло от неё цветами. Драгуш не разбирался в духах, но зато умел покорять женские сердца, не без помощи магии, безусловно.

Он поправил её прядь, завернув за ушко; затем, почти не дыша, поцеловал в губы.

Но ему не понравилось. Словно облизал что-то не живое. Даже вампирши чувственней этой пластмассовой дамы.

— Ты какая-то не настоящая, — шептал он, а его клыки росли и сверкали. — А кровь в тебе течёт настоящая? Сейчас проверю, из какого материала ты сделана, дорогуша.

Драгуш Арделин выбирал место для укуса. Он проделывал эту незамысловатую операцию уже тысячи раз; укусит за шею, а она и не заметит. Только когда очнётся, почувствует лёгкое головокружение и еле заметную слабость, а потеря ста грамм крови — мелочь, да и только!

— Остановись, — положил руку на плечо вампира Валентин. — Не трогай её.

— Почему? — искренне удивился Драгуш.

— Потому что ты сыт. Нет причин портить ей кровь.

Драгуш снял руку Валентина с плеча, сделал шаг назад.

— Она всего лишь мясо, — сказал вампир. — А я люблю развлекаться с мясом. Разве ты не такой?

— Такой, но не сейчас, — стоял на своём Валентин. — Пусть уходит.

Драгуш кивнул. Его клыки уменьшились, и снова появилась на лице обольстительная улыбка.

Он беззвучно произнёс заклинание, и Елена Аркадьевна очнулась.

Женщина продолжила хлопать ресницами, обнимая свою драгоценную сумочку.

— В общем, не хулиганьте здесь, Олег, — повторялась она, медленно пятясь на выход.

Елена Аркадьевна смотрела во все глаза, но не замечала за спиной Драгуша второго молодого человека, который тоже был красив, но глаза у него были живые, белые и немного тоскливые.

Женщина хлопнула дверью и, пошатываясь, направилась к лифту.

Драгуш, не оборачиваясь, произнёс:

— Не делай так больше, Валентин. Я тебе не сопливый вампирчик… К тому же, я не хотел её убивать. Только заправиться думал. Глоток свежей крови никогда не бывает лишним.

— Чем больше смертей, тем больше вероятность, что охотник Вершинский найдёт нас до времени. А я ещё не готов к встрече. Мой отец гораздо сильнее меня… Он убьёт меня и вам достанется. Или ты торопишься встретиться с ветром в безлюдии?

— Какой он тебе отец? — хмыкнул Драгуш. — Этот русский медведь лишь обрюхатил твою несчастную мать. И если не я, то у неё не осталось бы шансов выжить. А это значит — не смей называть его отцом. Понял? Я твой отец. Будь благодарен мне и помни, кто тебя спас.

Валентин согласился со старым вампиром, который выглядел как питерский студент.

Самому Валентину было уже за семьдесят. Кровь в нём текла особенная. Спасибо Григорию Вершинскому, который изнасиловал его мать, надругался над ней, а после родился необычный ребёнок; мальчик, который мог стать как вампиром, так и охотником на вампиров.

Последние пять лет Драгуш Арделин уверял, что мать Валентина, которую звали Валентина Руа — обязана ему жизнью, но он лукавил или точнее, врал. Он не участвовал в спасении юной вампирши. Её жизнь висела на волоске, над ней уже кружил лёгкий ветер, а жизнь ей подарил охотник Вершинский, возможно, лишь потому, что несколько дней не занимался проникновением.

***

В огромном зале средневекового замка, построенного на севере Подмосковья, было не жарко и даже сыро. Я и глава клана «Серебряной пули» сидели за длинным столом. Он с одной стороны, я с другой.

Марселин решил удивить меня изысканной едой. Я слышал не раз, что он знаток не только человеческой плоти, но и человеческой пищи. Я был уверен, что свежей крови мне не предложат, пусть и донорской, лицензированной.

Он угощал меня по-царски русскими деликатесами. Были пироги с мясом, кулебяка с рыбой, татарские треугольники. В какой-то момент появилась довольно симпатичная вампирша. Она оставила на столе большую и глубокую тарелку, полную чёрной икры, и хлебницу с бородинским.

А икру я люблю. Съел пяток столовых ложек чёрного золота, запив нон-стопом сразу двумя рюмками замороженной водки.

В пищеводе приятно грело. Вкус икры располагал к приятной беседе. Хотя стоп! Разве сегодня приятный повод поговорить? Сожрали Габи, кто-то убил Ахету; а завтра чьё имя прошепчет ветер? Неужто моей Зои?

Потому мне сегодня придётся попотеть, поломать голову, распутывая преступления, которые, очевидно, связаны между собой.

— Икоркой вы меня удивили, — сказал я.

— А хотите, Григорий, я вас угощу камчатским крабом. Он свежий! Только вчера ползал по дну Охотского моря. Я считаю, что весьма романтично предложить охотнику отведать дары Охотского моря. Хотите угоститься?

— Каламбур какой-то получается, — улыбался я, подыгрывая Марселину.

Но я уже наелся. К тому же, надо поговорить о серьёзных проблемах, а не вечно набивать брюхо дорогим продуктом. Хотя от краба из Охотского моря я бы не отказался, если честно.

«Да пёс с ним с эти крабом», — подумал я и проглотил ещё две столовой ложки чёрной икры.

— Вы, Марселин, налейте лучше водочки… и про себя не забывайте. Выпьем, обсудим, и вы расскажите, как погибла Ахета. Вы ведь знаете, что меня многое связывало с ней. Я, можно сказать, любил её… не как сестру, конечно, но как красивую женщину… Вы представляете, что я чувствую сейчас?

— Я вас отлично понимаю. Меня тоже переполняет чувство утраты, — медленно кивал Марселин; его пухлые щёчки, как всегда, пылали розовым отливом; он был уже не юн, но выглядел как счастливый жених.

— Где её убили? — спросил я, нахмурившись.

— В лесопосадке нашли Ахету. Здесь неподалёку. Она любила гулять в окрестностях замка. Места здесь безлюдные, дикие…

Именно в безлюдии я узнал, что Ахеты больше нет с нами. Возможно, Марселин на что-то намекал, говоря, что места здесь безлюдные?

— Кто её убил? — без надежды на ответ спросил я.

Марселин на секунду задумался, словно выбирал, отвечать ему прямо или свернуть в сторону.

— Полагая, что Ахету убил ваш сын, Григорий, — негромко произнёс вампир, на всякий случай, сделав своё лицо грустным.

Он снова разлил по рюмочкам. А я ждал откровенного разговора.

— Доподлинно неизвестно, но ходят слухи, что в Москву приехал ваш сын. Вы слышали эту новость, Григорий?

Я лишь кивнул, не произнося ни слова.

— Тоже не верю сплетням, — улыбнулся Марселин. — Доверяю лишь проверенной информации. Но посудите сами, Григорий… В Европе сожрали трёх охотников. Затем Бенце Вайда. Затем стали гибнуть мои друзья из клана «Серебряной пули». И насколько мне известно, поскольку полного доклада на столе ещё нет, в «Московском клыке» тоже большие проблемы. Яркий эпизод со всем известной Габриэлой лишь подтверждает мои слова. Её убили в самом центре московской тусовки, но никто ничего не заметил.

— Хорошо… Допустим, что по Москве разгуливает мой неизвестный отпрыск, который встал на неправедный путь, выбрав роль тёмного охотника. Но почему вы решили, что это именно он пожирает охотников и вампиров? Я понимаю, что если мой сын существует, и он тайно проживает в Москве, то, скорее всего, эти преступления его рук дело. Но вам не кажется, что слишком много «но», Марселин.

— Согласен, история этих убийств — просто какое-то загадочное явление, как сами вампиры, как охотники, наконец! Но если проанализировать характер преступлений, то можно предположить, что ваш сын, назовём его тёмный охотник, работает в группе вампиров, во главе с Арделином Драгушем. По нахождению Драгуша в Москве — информация подтверждена. Достоверно известно, что с ним контактировали вампиры из моего клана. Он частный гость столицы… Так вот, все убийства совершает сам Драгуш — в силу своей кровожадности. Ему содействуют помощники, может быть трое, возможно, больше. А вот сам тёмный охотник лишь пожинает плоды преступлений. Вся сила убиенных вампиров, их вековой опыт предназначены только для него одного. Драгуш наносит тяжёлые травмы, затем разрывает грудную клетку и подаёт тёмному охотнику на блюде сердце для поедания. Но последнюю жертву, то есть нашу незаменимую Ахету — непременно убил тёмный охотник. О чём свидетельствуют характерные повреждения на теле Ахеты.

— И какие травмы нанёс наш юноша? — уточнил я.

— Пробил грудь, а потом вырвал сердце. Он не резал ей горло, не ломал рёбра и не выкачивал энергию.

— Выкачивал энергию? Это как понимать? — изумился я.

— Только мои предположения, Григорий… Я считаю, что тёмный охотник использует дружественных вампиров своей преступной группы, в качестве оруженосцев. А значит, умеет собирать энергию не только из своих сообщников, но и из жертвы. Пока Драгуш и другие изматывают боем того, на кого совершено нападение, тёмный охотник подключается к источнику, то есть к жертве и выкачивает из неё всю силу до последней капли, деморализуя её, подавляя волю, лишая возможности сопротивляться. А как ещё уничтожить охотника? Например, Бенце Вайда. Его обесточили, лишили сил и, простите за вульгарность, сожрали.

Я пристально посмотрел на Марселина, который оказался откровенен со мной и к тому ж, весьма рассудителен. Не ожидал от него такой храбрости и хладнокровия. Он многое знал об охотниках. А своими секретами я ни с кем не делился. О том, что охотники специалисты по воровству чужой энергии, знали не многие. Охотники — существа противоречивые, скрытные. Но у нас с вампирами есть много общего. Мы и они — высшие паразиты этой планеты.

— …совершенно верно вы меня поняли, Григорий. Тёмный охотник использует вампиров как энергетический блок подзарядки. Возможно, сам Драгуш подпитывает вашего… извините, тёмного охотника. Потому они и неуязвимы. Пока неуязвимы. Определить подлинную внешность вампира в «Вампирском клубе», это, я вам скажу, невыполнимая и не решаемая проблема, поскольку всё здание пропитано магией морока и перевоплощения в зверя. На убийц даже не обратили внимания охранники. Старые вампиры, подрабатывающие официантами, не заподозрили в них потенциальных преступников. Мы даже не знаем половую принадлежность членов преступной сообщества…

— Вы рассуждаете вполне здраво, — похвалили я главу вампирского клана.

Щёки Марселина ещё больше порозовели, будто их свёклой натёрли.

Конечно, он побаивался меня или даже кипятком мочился. Встречаться с тем, кто отправил тысячи вампиров навстречу ветру в безлюдии — всегда чревато мокрыми штанами и влажными подмышками.

Но, вроде бы, вампиры совсем не потеют. Есть такое устойчивое сочетание — мёртвые не потеют. Кто-то думает, что это чёрный юмор, но, что-то мне подсказывает — это вовсе не шуточки, а история про вампиров.

Надо уточнить у Зои. Запамятовал, как у них там с подмыхами и прочими промежностями.

— Какие ещё ходят слухи о тёмном охотнике? Вам известны его приметы? — задал я следующий вопрос.

Марселин кивнул и продолжил:

— Предположительно он из Италии. Имя его Валентин… Григорий, вам что-нибудь говорит имя Валентин?

— Валентин? — задумался я. — А сколько, говорите, лет этому парню? Ну, хотя бы примерно?

— Ну у вас и вопросы! — пожал плечами Марселин. — Я ведь не пророк… но опять же, по непроверенным слухам — он выглядит молодо, но он уже далеко не юн. Ваша кровь, Григорий — ваша генетика, как принято говорить в последние годы — творит воистину чудеса. Я уверен, что тёмному охотнику глубоко за шестьдесят. По нашим меркам он, конечно, совсем ещё мальчик, но его врождённый дар и настойчивость, это нечто непознанное.

— Да, что-то непознанное… — согласился я.

Мне вспомнилась вампирша из Бухареста. Её звали Валентина Руа.

Трёх её подруг я и Бенце ликвидировали, как элемент, не поддающийся воспитанию, а вот четвёртую девицу я смилостивился и спас, совершив с ней долгий сеанс проникновения. Но разве могла она забеременеть от меня? Никто никогда не залетал, а вот именно она залетела. К тому же, насколько мне известно, за ней какое-то время присматривал Бенце Вайда. Мы созванивались, и он уверял, что дамочка излечилась и стала истинной вегетарианкой, в смысле перестала охотиться на людей и полностью соблюдает правила поведения недавно инициированных вампиров.

Бенце наблюдал за ней. Сколько лет наблюдал, точно не знаю. Что с ней стало далее, мне тоже неизвестно. Возможно, Бенце убил её, чтобы стало меньше проблем с нежитью, или она присоединилась к одному из многочисленных вампирских кланов в Европе. Она могла переехать куда угодно.

— Есть у меня одно весомое подозрение, но не сходятся детали… Её звали Валентина Руа. Бухарест 1946-го. Других аналогий у меня не возникает. Но она не могла… За ней присматривал Бенце Вайда...

Марселин слушал очень внимательно. Он отнёсся к моим словам со всей серьёзностью.

— Говорите, Валентина Руа из Бухареста. Так-так-так. Надо бы её проверить... Но всё дело в том, Григорий, что мы точно не знаем, как происходит созревание плода охотника в теле вампира. Ой, извините, вампирши, конечно, — издал смешок Марселин, будто мы шутили и выпивали как старые друзья. Затем он смолк и уже без смеха продолжил: — Охотник Бенце — пусть ветер в бездюдии станет ему братом — присматривал за ней да не усмотрел. Вполне возможно, что Валентина Руа вынашивала дитя не четырнадцать месяцев, как это происходит обычно у вампиров, а гораздо дольше. Потому добрый охотник Бенце Вайда ничего не заметил.

Я взял полную рюмку и выпил её, не чокнувшись с хозяином замка. Сегодня я узнал, больше чем предполагал. И знаете, что я понял?

Я думал, что услышав, как погибла Ахета, горько расстроюсь. Но ничего такого не произошло. Вообще НИЧЕГО! Григорий Вершинский остался глух к страданиям и смерти женщины из нежити. Хотя и любил её… по-своему и довольно долго.

Странно чувство любовь, особенно когда ты любишь зверя.

Глава 16

Глава 16. Первый урок — не верь глазам своим

Я стал свидетелем пробуждения моего оруженосца.

Хвала Творцу, что Всемогущий оставил его живым и невредимым!

Игорь сидел на диване в одних трусах. Он снова обрёл прежний вид: то есть был толстый, в меру небритый и невероятно счастливый.

— Шеф, уже усё? — задал он вопрос в своём стиле; его непосредственность, это хороший знак.

— В каком смысле, усё? — на всякий случай, уточнил я.

Не люблю говорить загадками, люблю прямоту. Но я решил подыграть своему могучему помощнику.

Он встал с дивана, потянулся.

— А в смысле — у меня трусы свисли! — щёлкнул резинкой о пузо Игорь.

Так, а вот панибратство не потерплю.

— Ты бы оделся, Аполлон. Нече неглиже по моему дому расхаживать.

— Да не вопрос, шеф, — озирался Игорь, в поисках своей одежды.

Он заметил шорты, которые впору сменить на что-нибудь более подходящее и респектабельное; там же нашёл свою футболку, которую тоже пора в утиль. Он всё-таки оруженосец самого Григория Вершинского, а не здрасти-подайте-получите под руководством неведомого мне бригадира Разина.

— Шеф, я уже того… воскрес? — напяливая шорты, спросил Игорь.

— Ты трансформировался. Но не воскрес. Ты ведь не божий сын, а только оруженосец. Но мой личный оруженосец. И, стало быть, тоже не в носу ковыряться в этот мир пожаловал.

Он надел футболку, почесал волосатый живот и сказал:

— Всегда знал, что я особенный гражданин. Вот помню, случай такой был. Мой бригадир…

— Угомонись, дружище, — вежливо попросил я. — У нас с тобой впереди целая вечность. Ещё успеешь удивить своей насыщенной жизнью.

Я съязвил. Мол, дорогой ты мой, какая у тебя была жизнь ещё вчера? Самое большое твоё приключение, это путешествие в плацкарте в Геленджик, где тебя забрали в полицию за то, что ты отказался платить бешеные деньги за барабульку в дешёвом кабаке. Да ещё можно вспомнить (хотя это невозможно забыть), твои ежедневные поездки на метро через всю столицу, где на тебя толстого вечно косились и побаивались, как подозрительного, отрыгивающего субъекта с бутылкой пива.

Но Игорь сегодня был беспечен и не придирался к словам.

— Я понял, шеф, — кивнул оруженосец. — Но всё же ответь мне, я уже прошёл инициацию, и ты… ну как бы сказать… больше кусаться не будешь?

Он улыбался. Он шутил. И великая радость читалась на пухлом лице.

— Тебе осталось только набраться сил, мой друг. На восстановление и полную концентрацию уйдёт ещё пару дней, — пояснил я. — Затем ты станешь готов к встрече с нечистью, и я наполню тебя энергией, а также обучу нехитрым приёмам самообороны. Но о битве с вампирами говорить ещё рано. Тебе надо созреть, пройти начальную магическую подготовку. Сдать экзамен. Не так всё просто… не так всё просто, Игорь

— Шеф, я уже созрел! — не унимался оруженосец. — Я готов прямо сейчас в бой… Знаешь, Гриш, мне в безлюдие понравилось. Там так тихо, уютно. И воздух особенный.

— Будут тебе и сражения, и безлюдие. Давай, брат, лучше позавтракаем. Зоя скоро вернётся. Хозяюшка наша!

— Зоя? — зашевелил бровями оруженосец.

Он почему-то посмотрел на люстру, будто вампирша до сих пор там могла висеть пучеглазой головой вниз.

— Вот ты скажи, шеф, кто ухаживал за мной, пока я воскресал… ну то есть трансформировался? Поди, Зойка меня обхаживала? — взялся за старое Игорёк.

Ладно. Пора проучить его.

Он в безлюдие встретил волчицу Хасти и на люстре летучую мышь видел, но всё ему мало. Ну не может оруженосец ухлёстывать за вампиршей! НЕ МОЖЕТ! Это против всяческих правит. Тем более что Зоя, это моя преданная союзница! Таких ещё поискать.

— Ты был на грани жизни и смерти, а Зоя с тебя глаз не сводила, — ответил я. — Ждала и всё спрашивала: когда же он проснётся, ну когда?

— А голым меня видела? — суетился Игорёк.

— Конечно, видела, — перешёл я на манящий шёпот, а потом прищурился и сказал: — Понравился ты ей очень. Поздравляю тебя. Ты выиграл главный приз!

Мой оруженосец стал яростно сопеть носом. Ну прямо как бычок перед спариванием. Он заёрзал, глаза его вспыхнули; мне показалось, что вспыхнули нечеловеческим светом. Яркая вспышка разума, это тоже хороший знак. Сил набирается мой оруженосец. Мужает день ото дня.

— Ты иди, брат, на кухню, выгребай из холодильника, что найдёшь да неси на стол. А мне позвонить надо. Сейчас вернусь и обкашляем твои проблемы, — подмигнул я и отправился на второй этаж, чтобы тайно обсудить одно дельце.

Я говорил недолго и только по делу. Разговор занял не больше минуты. Затем я буквально вбежал на кухню.

Игорь стоял у открытой двери холодильника, недоумённо почёсывая макушку.

— Шеф, в чём прикол? — изумлялся он, глядя на пустые полки. — Шеф, здесь летучая мышь повесилась.

Пришлось заглянуть в холодильник. Никаких мышей там не было, и быть не могло. В этом доме бывает только докторская колбаса, куриные яйца, водка и ананасы по праздникам.

— Сделаем всё в лучшем виде, дружище! — подбодрил я оруженосца. — Зоя к нам летит, расправив крылья. Она нас и накормит.

В холодильнике стояла бутылка водки. Ещё две созревали в морозилке.

Игорь потянулся к бутылке.

— Ну чего… может того… махнём за трансформацию?

— В запасе у нас ещё пару дней. Правда, в городе нездоровая атмосфера. Тут такое дело… вампиров жрут одного за другим, — призадумался я, а потом всё же решился: — Ладно, уговорил! С меня пузырь с тебя стаканы, мой юный друг!

Игорь радостно оскалился.

Ну и рожа у моего оруженосца. Когда заряжу энергией, он всех упырей распугает.

В одной руке Игорь держал бутылку, второй — чесал живот. Господи, дал же Творец это чудо! Ну точно Аполлон в оранжевых шортах!

На столе появились стаканы, запивка в кувшине из-под крана и засохший, уже нарезанный бородинский, который Игорь нашёл в хлебнице.

Из чего только делают этот хлеб? Пару недель уже хранится и всё как свеженький.

— Так значит, в Москве вампиров убивают? — улыбался Игорь; он был полон энтузиазма.

— Хуже. Пожирают их, — кивнул я. — Парочкой рядовых закусили, потом моего друга венгра на кресте распяли. А вот давеча Зоиной подруге глаза и сердце вырвали… и моей хорошей знакомой тоже.

— Да ладно! — округлил глаза Игорь. — Вот так взяли и вырвали?

Я пожал плечами. Сам я тело Ахеты не видел. Но Марселину врать резона нет.

— Ой, беда! Расстроится Зоя, — сморщил лицо оруженосец. — Ну и ладно. Одной нежитью больше, одной меньше… Так ведь? Дело я говорю, шеф?

— Игорь Праскурин попусту не болтает. Конечно, дело, — поддержал я его, хотя Ахету мне очень жаль.

— Вздрогнем? — наполнил рюмки Игорь.

— А то! Мы ещё всем покажем, кто у нас главный злодей в Москве.

Игорёк яростно закивал, относя бравурные слова именно к себе. Он прицелился и выпил до дна. Я не отставал.

Затем мы выпили ещё по рюмке, закусив бородинским. Хлеб был как настоящий. Даже вкусный.

— Шеф, а у нас деньги есть? В смысле, может, в магазин сгоняешь? Как-то неудобно хлебом-солью гостей встречать.

— Прекрасная мысль! Но нет. Никуда не пойду, — покачал я головой.

—Денег, что ли, нет? — будто испугался Игорь, помня, как обещал я ему, что финансов будет «завались».

— Этого добра хватает, — махнул я рукой. —Просто Зоя сейчас провианту купит.

— А-а-а… — обрадовался мой друг и снова налил две полных рюмки.

Я услышал, вернее, почувствовал, как сработала магическая охрана. Дом всегда под защитой, чтобы без ненужных тревог, чтобы нечисть ко мне не проникла. С вампирами шутки плохи.

— А вот и Зоя пожаловала, — сказал я, направившись к входной двери.

Обратно на кухню мы пришли вдвоём: я — красавец и ненаглядна и такая пленительная разрывательница сердец — Зоя Вратова.

— Заждались меня, мальчики? — игриво спросила вампирша.

Я лишь развёл руки, а моего оруженосца прорвало.

— Мы так ждали, так ждали! — подскочил он, буквально выхватывая из её рук пакеты, полные еды.

— Ты, Игорь, не суетись. Ты присядь. Тебе отдыхать надо, — не отдавала она добычу.

— Мне не тяжело… я не устал! Скажи, шеф, что я прошёл полную трансформацию и готов к битве с кровососами. Подтверди, шеф!

Вампирша на миг растерялась. Называть кровососов кровососами, всё равно что негра негром. И вроде всё точно, не поспоришь, но в целом некорректно и немного обидно.

— Ты Зою не обижай, уважаемый, — улыбчиво сказал я, чтобы поддержать девчонку. — Ты лучше налей. А женщине завсегда сподручнее хозяйничать в доме.

Игорь вернулся на место. Гремел рюмками, глаз с вампирши не сводил. Она наклонилась, выкладывая в морозилку свежее мясо, пельмени и ещё какие-то припасы, а он взглядом пожирал её ниже спины.

Вот засранец! Мне эти неугомонные и прожорливые уже поперёк горла!

«Ничего, скоро ты отстанешь от Зои навсегда», — рассмеялся я в душе, но виду не подал.

Вампирша опустошила пакеты, присела за стол.

— А мне нальёте? — спросила она.

Игорёк быстро нашёл применение вместительной кружке, из которой я пью кофе по утрам. Он уже освоился на кухне. Шустрый малый. Хотя, какой к чертям малый — весит за сотню кило и магии в нём, как в океанском танкере нефти.

— Это тебе, Зоя. Штрафная! — передал он полную кружку.

Вампирша фыркнула, что-то хотела возразить, но заметив мою реакцию, смиренно приняла дар новоявленного оруженосца.

— Только я всё не выпью, — скромно сказала она.

Я снова дал ей знак, что пить до дна вовсе нет никакой необходимости. Всё-таки она — вампирша, а не верблюд-алкоголик.

Игорь выпил залпом. Я поддержал. Зоя сделала маленький глоток, зрачки её тут же покраснели, забегали, завращались.

— Ух б..ть, хорошо! — бодро вскрикнула вампирша, звучно поставив кружку на стол.

Мы гуляли целый час. Приговорили бутылку, выпили вторую из морозилки. Третья — уже початая, отпотевала между тарелками с мясной нарезкой, маринованными огурцами и тонко нарезанным говяжьим языком.

— Сейчас бы сладенького… — подмигнул вампирше Игорёк .

И тут я сломался. Подумал: «Да что я, в самом деле?! Мой дом — его дом. Игорь мне теперь почти брат. Так чего выдумывать? Пусть останется с ней наедине — и гори они все в безлюдие, баб я других что ли не найду!»

И тут вдруг как под заказ зазвонил телефон.

Все вздрогнули. Напряглись. Уверен, что ни у кого нет такого сигнала. Не трель соловьиная, а сигнал воздушной тревоги!

Быстро выходя из-за стола, я принял вызов. Потом многозначительно молчал в трубку, будто слушал сообщение от конторских.

Выслушав до конца, я обратился к собутыльникам.

— Надо ненадолго отлучиться. Срочное дело. Это из конторы звонок. Работа!

Игорёк понимающе кивнул, мол, окей, шеф… вас понял, шеф!

А Зоя встряхнула распущенными волосами и тоже улыбнулась, но не мне, а моему оруженосцу.

Я вышел из дома. Светило солнце. Сегодня снова было жарко.

Пить «горькую» среди бела дня не в моих правилах, но что не сделаешь ради нового помощника. Воспитание оруженосца — дело, в общем-то, нехитрое и вполне благородное, если оно происходит без насилия да к тому же в забавной форме, и я бы добавил, что в очень весёлой и непринуждённой обстановке. Я всегда любил розыгрыши. Здесь мне равных нет.

Я обошёл свой дом. Заглянул в теплицу. Помидоров не обнаружил. Да и откуда им там взяться? Я всё-таки охотник на вампиров, а не агроном; мне привычней в безлюдие.

Потом я изучал свой телефон.

Какие умники только придумали эти электронные штуки?

Сначала я долго искал в меню «настройки». Потом ковырялся в «настройках», выискивая «музыку». Прошло ещё минут десять, и я всё-таки нашёл.

А нашёл, значит, зашёл, стал листать и встретил, совершенно негаданно, один знаменитый хит из прошлого. Помню, танцевал я с одной глазастой вампиршей в Гаграх под Утёсова (имя вампирши уже и не припомню). Песня называлась: песня старого извозчика… конечно, не такого старого как я, но тем не менее.

— Ну, подружка верная, тпру, старушка древняя, стань Маруська в стороне… — пропел я начало заводного припева и с тоской подумал о Зое, сравнив её с той самой Маруськой, которая в стороне, почти в сексуальном рабстве.

— Ты, Гриша, циничный, злой и коварный охотник. Вот ты кто! — дал я сам себе оценку.

И так мне стало немного стыдно.

Страшно и невозможно представить, что мне бывает стыдно, как обычному простолюдину. Кто-то выплюнет в толпе неловкое ругательство и мучается весь день за сквернословие. Иные наступят на ногу в общественном транспорте, а потом свою ногу предлагают оттоптать.

Но я ведь не слабак. Я без предрассудков.

— Почему мне так стрёмно сейчас? — сказал я вслух и тут же услышал ответ.

— А стрёмно ли тебе? — тихо произнесла Зоя, присев рядом со мной на лавочку у стены.

Я посмотрел на свою подругу.

Какая всё-таки она красивая...

Кто-то в Москве убивает вампиров. Говорят, что убивец мой сын… Погибла Габи, потом Ахета. Очевидно, что мой сын охотится и на Зою.

Хорошо, что она рядом со мной. Я сумею её защитить.

— Вытворяешь с Игорем безобразие… И не жалко своего оруженосца? — спросила Зоя.

— Необходимая мера. Иначе его не исправить, — ответил я.

Зоя подняла тёмные очки и посмотрела на солнце. Светило прожаривало до костей. А мертвецам не нравятся парилки-сушилки, где закипает кровь. Вампиры холодные существа. И сердце у них изо льда. Но Зоя другая.

— Думаю, нам пора вернуться в дом, — встав с лавочки, сказал я.

Зоя тоже поднялась. Мы направились к двери.

Зашли мы в большую комнату беззвучно, как вампиры.

Игорь блаженно лежал на диване. На его груди, будто уснула вампирша с интересной судьбой. Боевой мощью её вампирский бог не наградил, зато подарил великое качество трансформации. Она умела превращаться в кого угодно, даже запросто меня подделать могла.

Игорь большими глазами и таращился на Зою, которая стояла рядом со мной. Потом он поправил волосы девушке, которая обнимала его огромное тело.

— Чертовщина какая-то, — изумился Игорь, заметив, что девушка, с которой он валялся на диване, каким-то волшебным образом превратилась в другую девушку, тоже в очень красивую девушку, но в другую.

— В мире нежити мало видеть, что тебе показали… и никогда нельзя верить своим глазам, — присев за стол и наполняя рюмки, разъяснял я элементарные истины, обучая своего оруженосца технике безопасности. — В мире нежити нельзя доверять никому.

— Даже тебе? — спросил Игорь, уже понимая, что заигрался.

— Только мне и можно верить, — сказал я и жестом предложил вампирше оставить моего оруженосца.

Вампирша поднялась и присела за стол рядом со мной, а я продолжил:

— Ещё две сотни лет назад мама назвала эту прекрасную девочку Дарси, но минуту назад ты знал её как Зою. Но она не Зоя, а по-прежнему Дарси. Вот такая загадка.

— Я немного запутался, но имя красивое, — присел на диване Игорь, прикрываясь простынёй.

— Моё имя ирландское. Переводится как тёмная, — с улыбкой пояснила Дарси.

Оруженосец поднялся. Он оказался в шортах, а значит, не раздевался или уже успел одеться. Игорь толстый, но невероятно шустрый. А возможно, он раскусил меня?

А Дарси уже привыкла к Игорю. И кажется, он ей понравился по-настоящему, потому что я всегда был тонким ценителем самых тайных женских желаний и выбрал для своего оруженосца наиболее подходящую кандидатуру.

— Выходит, что ты ирландка? — поинтересовался Игорь; он держал удар и не унывал, поскольку проиграть Григорию Вершинскому вовсе не зазорно.

— Какой же ты всё-таки глупый, — рассмеялась Дарси.

Игорь тоже улыбнулся.

Я сделал себе бутерброд из бородинского и докторской. Прикусил и, не прожевав до конца, принялся развивать тему иллюзии и обмана в мире охотников и вампиров:

— Дарси хорошая актриса. Она великолепно исполнила мою просьбу, продемонстрировав тебе, как легко обмануться в вампирском мире… И ты поверил — и своим глазам, и в мою слабость, и в Зоино бесстыдство. Ты трогал руками тело вовсе незнакомой вампирши и верил своим рукам. Ты чувствовал тепло её кожи, её свежее дыхание. Ты готов заняться с ней сексом, думая, что рядом Зоя. И тебе понравилось быть рядом с ней. Ты ощутил себя сильным мужчиной, способным противостоять самому охотнику Вершинскому. Но ты ошибся, потому что за более чем двести лет Дарси многому научилась и в ней по сей день горит огонёк страсти и жажда мужчины… Ты веришь в огонь страсти, который горит в мертвеце? Я знаю, что веришь, потому обмануть тебя совсем несложно… Сегодня я преподал тебе урок, Игорь. Это было первое упражнение. И ещё… если будешь плохо учиться, тебя быстро убьют… или, скорее, сожрут мне назло, что не в наших общих интересах. Так что вставай, умывайся и возвращайся за стол. Сегодня мы гуляем до утра. Плевать я хотел на вампиров. Пусть жрут друг друга. Меньше забот.

Игорь не выглядел подавленным. Он где-то в глубине души подозревал, что Григорий затеял какую-то хитрость. К тому же, ничего между ним и Дарси не было. Они только один раз поцеловались, много болтали, дважды курили и смотрели смешные ролики в интернете. Но Дарси Игорю понравилась. Она тоже была очень красива — и имя у неё необычное… ирландское…

Зоя поманила меня тонким пальчиком. Я подумал, что сейчас позовёт могучего охотника в спальню. Но она лишь шепнула:

— В Москве неспокойно. Марселин собирает в своём замке совет старейшин, чтобы, наконец-то, разыскать убийц. Марселин уверен, что убивает вампиров твой сын. Вот так-то, Гриш.

Я не спешил с выводами. О чём думаю вампиры, меня интересовала лишь отчасти. Но я точно знал, что тот, кто убивает вампиров, может навестить совет в замке клана «Серебряной пули». Возможно, этот кто-то ликвидирует ещё несколько вампиров, после чего дышать на земле станет куда свободнее.

Глава 17

Глава 17. Ошибаются даже Древние

Если внимательно оглядеться и пристально посмотреть по сторонам, если напряжённо вслушиваться в звуки, отдалённо напоминающие рычание зверя, если глубоко дышать носом и ловить смутные запахи затхлости и тины, то всё равно человеку не понять и не заметить, как мимо него проносятся, пролетают, пробегают или медленно проползают самые настоящие монстры.

Сегодня в замке клана «Серебряной пули» собрались только уважаемые вампиры. Их было ровно двенадцать, включая главу клана Марселина. Также по его приглашению на совете старейшин присутствовали ещё два вампира из клана «Московский клык»: Горан в неизменных спортивках и негр Лефу. Лефу был одет в джинсы, кроссовки и белую футболку с двусмысленной красной надписью «На вкус вы все одинаковые».

Горан выглядел спокойным и собранным. Он стоял чуть в стороне от большого стола, где заседали уважаемые старейшины. Облокотившись на мраморную плиту, он будто грелся у камина. Но в камине не горел очаг. В этом месте, в воздухе застыл запах человеческой крови. Нет, Марселин не убивал в зале детей и старух, это всего лишь фантомный запах донорской крови, которую глава клана хранил в бутылках, заперев их в ящик на крепкий замок.

Чернокожий отпрыск убитой Габриэлы — был раздражён, будто в нём ещё кипели сыновние чувства. Лефу когда-то любил свою мать, но это было давно, когда он был маленький.

Вампиры взрослеют быстро, почти как обычные люди. Они учатся в специальных школах, для них существуют свои институты, в которых помимо человеческих наук, преподают боевое искусство и магию различных стихий (выбор стихии зависит от способностей и предрасположенности к обучению). Но в семнадцать лет вампиры уходят из-под опеки родителей и ведут самостоятельную жизнь. Привязанность и родственные связи сходят на минимум. Лефу прекрасно помнил, где родился, кто его мать, но, если говорить правду, то не испытывал к ней сыновней любви, скорее, он смотрел на неё как на самку, хотя границу дозволенного никогда бы не перешёл.

Лефу всегда был сильным. В пять лет мог перевернуть грузовик и, отряхнув белые ладошки, снова поставить машину на колёса. Он отличался от остальных молодых вампиров не только цветом кожи и мелкими кудряшками, но и физическими данными, которые в полной мере компенсировали его недостатки в усвоении прикладного волшебства. Негритёнок плохо учился. Часто дрался. Его даже подозревали в убийстве человека. Но доказательств не нашлось. Кто из вампиров иссушил старуху, собиравшую грибы близ Сергиева Посада, до сих пор неизвестно.

Лефу не бросался огненными шарами, совсем не умел строить порталы, отвратительно входил в морок — и получалось у него трансформироваться только в одного зверя.

Все вампиры легко видоизменялись в летучих мышей, кто-то превращался в волка или собаку, но чернокожий здоровяк был более чем оригинален. Некоторые вампиры, набравшись опыта, могли стать медведем, тигром, росомахой или орлом, а вот Лефу трансформировался только в неказистое существо, а если точнее, то в обыкновенного бородавочника. Из Лефу всегда получался только бородавочник: такой гигантский, клыкастый, шершавый Пумба, бегающий по Москве и по подмосковным просторам. Ещё в школе самые задиристые вампирчики дразнили его прозвищем Жёлудь.

Сначала Лефу было неловко, что у всех получаются летающие чудовища и свирепые звери, а у него выходила только облезлая свинья с тонким хвостиком. Но с годами все привыкли, других он приучил. Шутки и остроты по поводу пятачка, хвоста и пениса карались безжалостно. Смеяться над его странным талантом, было запрещено всем. Лефу мог поколотить любого обидчика. Бил он как с левой, так и с правой — точно, сильно и никогда не промахивался. Особенно у Лефу получалась вампирская борьба без трансформации. В девятнадцать лет он стал чемпионов Москвы, а значит, чемпионом мира. Мощью Лефу обладал не вампирской. Он напоминал древних титанов, которые спорили и сражались с богами.

Громадный негр прохаживался вдоль окон, занавешенных плотными шторами. Ему было неспокойно. Он был раздражён пустословием совета и сторонился даже Горана, потому что ему хотелось действовать, а не болтать — и, наконец-то, найти убийц матери.

Казалось, что все эти вампиры занимаются пустым делом. Совет стариков, будто что-то решает. Они всёрьёз говорят, что надо позвать на помощь Вершинского, словно ручного пса, будто охотник станет работать вместе с вампирами. Старики вообще много думают и ничего не делают.

За столом сидели восемь вампиров и три вампирши. Во главе на высоком стуле доминировал над всеми розовощёкий Марселин, жутко раздражая своим румянцем широкоплечего Лефу.

На столе сегодня нет угощений, напитков. А также нет человеческого топлива и крови животных.

В зале было сумеречно, степенно, несуетливо, будто решаются будничные задачи. Но все помыслы старших вампиров посвящены проблеме, вполне возможно, угрожающей физическому существованию московских кланов. Потому в качестве ситуативных союзников были приглашены Горан и сын убитой Габриэлы.

Горан пристроился возле камина. В стороне у окон нервно топтался крепкий негр. Зная о молодости и неуёмной энергии гостя, можно сказать, что Лефу кровь с молоком, но смуглый цвет кожи рождал другое выражение — чёрный громила. Словосочетание «кровь с молоком» больше подходило главе Марселину, который в сложный момент для клана оставался бодрым, спелым и свято верящим, что вопрос с тёмным охотником будет решён в ближайшие дни.

— Неординарный случай… неординарный, — морща и без того морщинистое лицо, сказала старая вампирша, которая ещё застала строительство пирамиды Хеопса.

Её звали Бора. Она носила это имя и в мире людей, и в безлюдие. Место в совете ей принадлежало по сроку жизни. Вампиров старше Боры не встречал никто.

— Впервые слышу о таком безрассудстве, чтобы охотник объединился с вампирами и убивал наших собратьев, — вторил ей другой вампир, который был младше Боры на целую тысячу лет — звали его Латос.

Старый вампир был похож на мумию. Лицо у него удлинённое, узкое. Губы тонкие. Нос был маленький, впалый, будто высохший. Вокруг глаз огромные, синие круги с грубыми трещинами, сквозь тонкую кожицу которых, видно кости белого черепа. На макушке Латоса вязаная шапка, словно ему всегда холодно. Но ему не было ни жарко, ни холодно. Под шапкой он прятал облезлую поросль. Казалось, что за столом сидит дряхлый, выживший из ума старик, но в безлюдие Латоса все знали как великого воина Асада.

— Ветер в безлюдие предупредил нас, что тёмный охотник готов уничтожить наше сообщество, — заговорил следующий вампир, которого звали Нарки.

Был он тоже стар, но выглядел гораздо моложе остальных. Потому что никогда не получал тяжёлых травм в боях. Он считался стратегом клана, всегда находясь вдали от настоящего сражения. К его мнению прислушивались, уважали, и никто не обвинял в трусости

— Вздор! — отрезал Латос. — Даже тёмному охотнику не под силу уничтожить кланы. Нас много. Мы может утащить тёмного в безлюдие и прикончить там. А если допустить поддержку охотника Вершинского, то у него нет шансов в бою даже в мире людей

— Я не уверен, — покачал головой Марселин. — Он расправился уже с четырьмя охотника. Бенце Вайда был самым крепким из всех погибших, но его гибель видеться нам, как расправа над беззащитным ребёнком.

— Почему на совет нет Григория Вершинского? — озиралась по сторонам древняя Бора; голос её — то звенел, то хрипел, то чмокал; голова по-стариковски тряслась. От неё в ближнем бою мало толку, но зато в ней много энергии. Она могла в одиночку подпитывать целое войско вампиров.

— Потому что ему дела нет до нас! — громко высказался Лефу.

Все обернулись, обратив внимание на громадного чернокожего вампира, стоящего где-то у окон.

— Вершинский только рад нашим проблемам. Чем больше нас убивают, тем меньше у него проблем. А ещё он пьяница и развратник! — добавил Лефу.

Вампиры за столом, не сговариваясь, улыбнулись, а древняя Бора кокетливо встряхнула трясущейся головой.

Вампирша помнила один случай.

Примерно семьсот лет назад она была ещё привлекательна. Так этот охотник драл её всю неделю. Его проникновение запечатлелось в памяти навсегда. Ей даже понравилось. Хотя после настойчивого ЛКН — она людей не могла кусать полгода и по большому пять дней не ходила.

— Гриша всегда был проказником, — закатила глаза Бора, и могло показаться, что сейчас она навсегда уйдёт навстречу ветру в безлюдие.

— Не горячитесь, Лефу, — возразил глава клана. — В данном сражении Вершинский полностью на нашей стороне, поскольку тёмный охотник вознамерился сожрать русского хранителя равновесия.

И снова все за столом улыбнулись. Некоторые даже сдержанно рассмеялись. Потому что убить Вершинского — задача невыполнимая. Сложно представить, как сразить его. В человеческом мире он не уязвим, а уж в безлюдие…

— Нам необходимо разработать стратегию защиты, — снова заговорил Нарки. — Нужна общая дорожная карта двух ведущих кланов. В нашем приоритете создать летучий отряд оперативников. Потребуется пятеро бойцов от нашего клана и столько же от «Московского клыка». И необходимо поддерживать прямую связь с Вершинским, тем белее, что у него появился оруженосец, что напрямую меняет расстановку сил. Нам надо выследить неприятеля, вступить с ним в затяжной бой и вызвать кавалерию… Впрочем, Григорий Вершинский справится с бунтовщиками и без оруженосца…

Нарки задумался: а справится ли?

— Наш отряд, прекрасно подготовленных солдат, может вступить в бой незамедлительно, — кивнул Марселин. — Теперь слово за вами, уважаемые гости моего замка.

Марселин обратился именно к Горану, потому что Лефу проявлял излишнее раздражение, что само по себе выглядело нелепо, поскольку вампиры существа сдержанные и весьма прагматичные.

— Решение уже принято, — согласился Горан. — Бойцы «Московского клыка» готовы присоединиться к вам. Пора уничтожить тёмного охотника, кем бы ни был.

— Ну да, конечно, — снова возмутился Лефу, — будто Вершинский только и думает, как убить своего сына. А не кажется ли уважаемому совету, что эти двое заодно. Пьяница Вершинский и этот, который убил Габриэлу. Они водят нас за нос и лишь разыгрывают хитрую партию, чтобы уничтожить кланы. Не верьте охотникам, господа, они лживы и лицемерны.

— Ты ещё слишком молод, чтобы перечить и учить нас! — строго отчитала громилу древняя Бора. — В твоих словах много спеси, но нет здравого зерна. Я считаю, что необходимо вызвать Григория в замок, чтобы вместе обсудить сложившуюся ситуацию Я сумею убедить московского охотника. Я знаю его слабые места.

И снова советники издали дружный смешок.

Старая вампирша проявляла невероятное благодушие к охотнику Вершинскому. У кого-то болели старые раны, кто-то строил грандиозные планы мести, а трухлявая Бора грезила воспоминаниями о юности, вероятно, надеясь, что Гриша тоже вспомнит о ней и повторит впечатляющее проникновение.

Лефу представил, как ненавистный охотник, который не единожды надругался над его матерью, схватит старуху за задницу и, разорвав на ней, пахнущее нафталином платье в клочья, у всех на виду станет её излечивать своим знаменитым ЛКН.

Он хотел что-то снова резко выпалить, но неожиданно в зале появились странные гости.

Их было пятеро.

Три молодых вампирши стояли в авангарде. За ними, сложив руки на груди, ухмылялся Драгуш Арделин. Последним материализовался из пустоты красивый вампир, взгляд которого казался немного мутным, будто его разум находился в другом мире.

Драгуш убрал от груди руки и несколько раз хлопнул в ладоши, аплодируя собравшимся в зале.

— Браво, господа, браво! — улыбался вампир, но его улыбка была язвенной, злой. — Как всё просто у вас получается. Вы соберёте отряд, найдёте нас, а бой закончит Вершинский. По вашему замыслу, он убьёт моих прекрасных помощниц, затем меня, ну а в конце, как подобает в грошовых фильмах, расправится со своим сыном... И Вершинский будет милосерден. Он будет молить исправиться: сынок, ну стань таким же, как я — но Валентин не согласится. Он скажет: папа, руби мне голову, я злодей! Потому что Вершинский главный герой картины, а Валентин мерзавец… Ну а вы, мои дорогие старики, продолжите проживать в вечной неге… Но посмотрите на себя и послушайте себя. Вы давно стали рабами московского охотника, а после его победы отправитесь работать клоунами в цирк, чтобы развлекать простолюдинов.

Вампиры за столом переглянулись. Жуткое напряжение, повисло в зале. Всем было неуютно и тошнотворно, будто кто-то сканировал их сущность, проникая в живот, в голову и в вампирскую душу. Кругом было много магии. Она была всюду. И старейшины чувствовали угрозу.

— Здравствуй, Драгуш Арделин, — поприветствовал Марселин; как глава клана он был обязан заговорить первым.

— Здравствуй, старый пройдоха, — хмыкнул Драгуш.

— Что он себе позволяет?! — возмутилась Бора. — Без приглашения посетил наш совет, дерзит старшим. Да разве это возможно в приличном обществе?

— Не время для ссор, уважаемая Бора, — улыбался Марселин, а его щёки пылали красным, будто он только что вернулся с мороза. — Если бы Драгуш и компания хотели напасть на нас, то действовали куда решительней... Но все мы видим, что сражения нет или оно откладывается. А следовательно, у Драгуша есть к предложение. И мы готовы выслушать его.

Три молодых вампирши зашептались и противно захихикали. Есть у молодёжи такая привычка, презрительно высмеивать стариков. Всё молодым кажется вздорным, весёлым и незамысловатым.

— Марселин, а ты не зря сидишь на своём троне, — кивнул Драгуш. — Ну что же… наше условие очень понятно и вполне удовлетворительно для общего дела. Пункт первый. Вы добровольно отдаёте нам на съедение…

Драгуш взял паузу. Казалось, что он выбирает, кого первым сожрать, но он лишь только слушал, что в его голову вкладывал красавец Валентин. Связь между ними была неуловима и недоступна для других вампиров.

— Нам нужна ты, — указал пальцем на древнюю Бору Драгуш, — потом ты… и тебя на закуску.

Он указал ещё на Латоса и стратега Нарки.

— Но нет! — будто опомнился Драгуш. — Чуть не забыл… В довесок мы забираем ещё двух старейшин. Кто из вас станет жертвой — не имеет принципиального значения. Мы доверяем вам, господа. Уверен, за тысячи лет у вас созрел великолепный вкус… Ну же, определяйтесь, господа… и не тяните время, это вас не спасёт.

Старейшины за столом оживились. Ещё минуту назад они надменно рассуждали, как поймать и наказать зарвавшихся вампиров, а сейчас эти пятеро ставили абсурдные условия.

— Вы сказали… пункт первый, — терпеливо говорил Марселин. — Хотелось бы знать и о других требованиях, уважаемый пожиратель сердец.

— Это же очевидно, непонятливый ты мой, — развеселился Драгуш. — Ты сейчас поднимешь свою пухлую задницу и выметаешься из замка. Мы тебя не сожрём, обещаю. Ты слишком мягок для босса и бесполезен как пища. И если до тебя ещё не дошло, то второй пункт гласит о следующем, что новым главой клана «Серебряной пули» стану я, Драгуш Арделин — друг и соратник великого Дракулы!

— Да он сумасшедший! — гортанно, как-то по-мужски рассмеялась Бора. — Он нам угрожает. Вы слышите, господа, он нам угрожает!

— Зачем вы его вообще слушаете?! — разозлился Лефу. — Пока вы здесь соображали, как поймать эту банду, они сами попали в ловушку… А вон тот, — выставил вперёд руку громадный негр, — вот тот кровосос убил Габриэлу! И после того, как сожрали мою мать, я должен считать его чёртовы пункты? Вы серьёзно?

Все старейшина клана были полностью согласны с чёрным громилой. А Марселин лишь кивнул, подбодрив и без того возбуждённого Лефу...

Глава 18

Глава 18. В безысходный бой и капля удачи

Громадный вампир, которого звали Лефу — порвал на себе футболку и заиграл мышцами.

Его мускулистые формы впечатляли. Негр скалил клыки, издавая звериный рык. Он бил себя в грудь, будто вырос в экваториальных лесах Западной Африки, а не в Москве и, не задумываясь о последствиях, ринулся в бой.

Лефу даже не пытался трансформироваться в бородавочника. Сжав кулаки, чернокожий вампир врезался танком в хихикающих девиц, чтобы ошеломить врага, а затем прикончить.

Но к своему огромному удивлению великан отскочил от невидимой преграды, как от стены.

Лефу упал на спину. Кисть правая рука была неестественно вывернута. Левая рука сломана в локте. Пострадали также и ноги. Колени его были разбиты в кровь. Правое бедро разорвано, будто его рубанули мечом.

— Это как вышло? Почему? — удивлённо зарычал Лефу; он никогда не отличался умом и терпением. — Порву, твари!

Лучший способ восстановиться, это перевоплощение в зверя. Исцеление происходит мгновенно. Только нужно превратиться в бородавочника.

Лефу упал на четвереньки. Он выгнул спину и захрипел.

Но ничего не произошло. Чёрный вампир так и остался стоять в неуклюжей позе. Никогда такого не случалось, чтобы он не смог трансформироваться в клыкастого хряка.

— Мы хотели решить всё миром. Но вы отвергли наше заманчивое предложение, — тихо сказал Драгуш. — Ну что же… быть по-вашему…

Молодые вампирши захихикали. Только теперь они визжали на весь замок.

Драгуш стоял за их спинами, улыбался, ожидая следующего выпада.

А старый стратег Нарки уже разработал план битвы, но только не было времени оповестить вампиров о своей тактике боя.

Нарки поднялся с места и, указав кривым, длинным пальцем в сторону дерзкой пятёрки, заорал, что было сил в высохшей глотке:

— В атаку! — кричал он. — Латос, убей выродков! Бора, дай воинам воли, победить в этом сражении!

Древняя вампирша, которая участвовала не в одной сотне битв, задрожала всем тощим телом, испуская энергию силы, а другие вампиры, отбрасывая стулья, вступили в бой.

Старейшины двигались стремительно. Кто-то атаковал в лоб, другие наносили удары с флангов. Латос пытался поразить врага сверху, взмывая над отрядом вампирш. Но нападавшие не могли преодолеть выстроенный Валентином барьер, получая чувствительные удары от трёх девиц и от неизвестной им магии защитного купола. А по залу метались огненные шары и эфирные сгустки, которые разили старейшин наповал.

Старики при падении находили у себя весомые ранения. У кого-то были сломаны руки, у кого-то ноги, а Латос рухнул с распоротым животом. Старейшины недооценили противника. Опытным воинам, сражавшимся тысячи лет, противостоял не только хорошо организованный отряд, с ними вступил в сражение тёмный охотник, который калечил вампиров одного за другим.

Горан наблюдал за сражением со стороны и ужасался. Он даже не двинулся с места. Нет, не от страха; Горан никогда не был трусом. Вампиры, вообще, не знали что такое страх. Боязнь физической боли и смерти, живёт только в слабых людях, считали вампиры. Но наблюдая за скоротечным боем, Горан отчётливо понял, что схватка представлялся партией проигрышной. А ему обязательно нужно выжить, чтобы сообщить братьям из клана, с кем придётся иметь дело завтра.

«Тёмный охотник выкачивает энергию из старейшин и делиться силой со своими воительницами, — судорожно соображал Горан. — Лучше бы Марселин согласился отдать им старуху. Лучше бы согласился…»

Он чувствовал, как магия, которой делилась Бора не доходит до её союзников. Большую часть или даже всю энергию перехватывал Валентин. Тёмный охотник находился вне схватки и будто вовсе не участвовал в драке. Но его врождённый талант подпитываться от соперников, менял баланс сил не в пользу старейшин. Казалось бы, что на стороне опытных вампиров и мудрость древних, и отточенная магия, которой они умели пользоваться безупречно, но всё шло прахом. Шансов выжить в бою становилось всё меньше.

Пятёрка дерзких гостей с лёгкостью отражала атаки. Молодые вампирши наносили удары руками и резали на части нападавших, словно орудовали магическими кинжалами.

Сначала погиб один матёрый воин. За ним второй, третий.

Латос с распоротым животом, одной рукой зажимая рану, пытался уйти в безлюдие. Вцепившись с одну из девиц, он желал утащить её за собой. Если бы ему удалось уйти в безлюдие, то он преобразился в существо, которое нечто среднее между ящером и львом. Но путь в призрачный мир был закрыт для всех в этом зале. Валентин накрыл непроходимым куполом весь замок, и никто не мог использовать свою мощь в полную силу. Никто не мог трансформироваться даже в зверя.

Горан видел, как стратег Нарки строил портал, чтобы бежать за пределы замка. Но мудрый старик лишь бился в беспомощности о каменные стены, будто футбольный мяч о бетонную преграду. Невидимый, но вполне реальный барьер не давался ему. Нарки сталкивался с преградой, комично падал на спину, снова вставал и снова врезался в стену… Потеряв надежду пробиться, он решил уйти через окно, посчитав это место доступным для бегства, но даже бархатные шторы были крепче металла.

Ещё Горан чувствовал, как слабеет сам. Как подгибаются его ноги. Как затуманивается разум. Он не участвовал в сражении, но слабел за какие-то секунды. Валентин выпивал из него всю энергию, пользуясь даром охотников побеждать.

Все старейшины в бессилии падали один за другим. И не понятно, откуда в трёх вампиршах столько силы, чтобы отражать нападения опытных бойцов.

Горан подумал о Вершинском, понимая, что только он способен остановить нашествие тёмного охотника.

Со сломанными руками Лефу ползал беспомощно на коленях. Его дар исцеления не подчинялся хозяину, словно он превратился в человека. Но если бы Валентин не опустошил его, то Лефу смог бы залечить переломы в течение минуты и снова пойти в бой.

Рядом с ним лежал на спине Нарки. Он даже не мог подняться на ноги. Старый Латос, которого всякий вампир уважал как воина Асада, уже покинул людской мир. Его добил Драгуш. Сначала ударом руки, словно в ней сжимал кинжал, он разорвал горло, а затем, ломая рёбра, словно сухой хворост, вырвал пульсирующее сердце и бросил его к ногам Валентина.

Древняя Бора упала морщинистым лицом на стол. В ней было столько энергии, что Драгуш только смеялся, зная, что вся эта мощь сегодня работает против неё и других старейшин.

Драгуш Арделин подходил к каждому из совета клана и добивал. Он выбрасывал руку, резал горло, потом открывал как ставни рёбра и забирал сердце, чтобы преподнести его Валентину.

Через пять минут боя в живых остались только искалеченный Лефу, измождённая Бора и Горан, который сидел на полу, опираясь спиной о холодный камин.

— Можно я притащу старуху? — завизжала одна из девиц.

— Нет, я хочу притащить её хозяину! — завопила вторая вампирша.

— Я сразила сегодня пятерых! — закричала третья девица. — Я должна притащить её!

Все ждали ответа от Валентина, а Валентин безучастно разглядывал итоги ристалища. В его взгляде не читался восторг или усталость, или даже удовлетворённость от победы. Он только принимал дары, которые ему лично преподносил Драгуш — и впивался клыками в сердца убитых вампиров, желая не просто их убить, а непременно сожрать. Он пожирал плоть и силу; он забирал опыт и готовился к встрече с настоящим соперником, Григорием Вершинским.

— Я сам приведу старуху, — остановил споры Драгуш. — Вы отлично поработали девочки, теперь можете отдыхать.

Вампирши разочарованно взвыли. Им хотелось ещё убийств. Они были переполнены страшной идеей, разорвать всех в этом замке.

Драгуш подошёл к старухе, схватил её за волосы и поволок по окровавленному полу к Валентину.

Бора не сопротивлялась. В ней не осталось сил надоедливо чмокать. Она даже не открывала глаза, готовясь к встрече с ветром. Ей было уже много лет. Она ни о чём не жалела и не боялась смерти. Все вампиры когда-то умирают, точно знала она.

Драгуш бросил старуху к ногам тёмного охотника. Затем размахнулся и отрезал острыми когтями голову. Потом ударил в грудь, раскрыл рёбра и вырвал сердце.

— Этого хватит, чтобы убить Вершинского? — спросил он, протягивая сердце Валентину.

Лицо и грудь тёмного охотника было в крови. Без восторга и сожаления он принял подношение и, ничего не ответив, впился зубами.

— Эй, твари!.. а обо мне забыли? — хрипел Лефу, стоя на коленях.

Валентин рвал зубами старушечье сердце, глотая большие куски и, как показалось, вполне дружелюбно смотрел на громадного негра.

— Ты слишком слаб, чтобы заинтересовать нас, — ответил Драгуш. — Ты ведь ещё юн, а мы не убиваем вампирских детей. Даже наши девочки не жаждут твоей смерти. Ника, Вика, Лика!.. вы хотите прикончить храброго героя?

Драгуш покосился на возбуждённых вампирш, которым очень хотелось разобраться со здоровяком.

Они ползали у ног своего повелителя и жалобно поскуливали, как обиженные волчицы

— Мы слушаемся только хозяина. Пусть Валентин скажет, хотим мы его убить или нет, — ответила одна из девиц.

— Да-да, пусть Валентин прикажет! — вторили в голос две другие вампирши.

Валентин проглотил последний кусок. Он встряхнулся и, будто выйдя из глубокого морока, печально посмотрел сначала на Горана, который так и сидел у камина, затем на Лефу.

— Они не представляют интереса для меня, — тихо говорил он. — Будет лучше, если эти двое расскажут своим друзьям, на что мы способны. Если бы Марселин и старейшины были более сговорчивы, то не пришлось убивать всех в этом замке.

Валентин осмотрелся внимательней, изучая поверженных вампиров.

— Интересно знать, а куда делся сам Марселин? — задал он вопрос и усмехнулся

— Вот прохвост! — хмыкнул Драгуш. — Сбежал! Он бросил своих бойцов и сбежал!

— Марселин скрывается в замке, в подвале, — понял тёмный охотник. — Он не мог выйти за барьер… Найдём его.

Валентин быстрым шагом направился к двери, точно зная, что она ведёт в подземелье.

В каждом замке вампиров есть свои комнаты под землёй. В этой сумеречной тьме, называемой усыпальницами или гробницами, вампиры заряжаются силой земли.

— Драгуш, со мной пойдёшь… Ты и ты, поможете сыграть в прятки, — указал он рукой на вампирш. — А ты, Лика, останешься в зале и будешь охранять пленников. Поняла?

— Я поняла тебя, наш повелитель, — немного обиделась Лика, что не довелось побродить по тёмным коридорам подземелья; в подвалах темно, там тайные комнаты, там всегда пахнет смерть.

Зато две других вампирши радостно подскочили с пола и, перепрыгивая через трупы, побежали за Валентином.

Они зашли в тёмный, длинный коридор. Здесь было предсказуемо сыро. Запах стоял затхлый.

Драгуш коснулся влажных стен:

— Чудесный подвал! Лучшее место в замке! — восторгался он.

— Встаньте все за моей спиной, — приказал Валентин, голос его был напряжён, он знал, что место силы вампиров находится именно под землёй. В подвалах много сюрпризов.

Вампиры выполнили команду, а Валентин выставил вперёд руки и широко раскрыв пасть, издал писк, напоминающий голос дельфина. Он сканировал пространство. Его сигнал, схожий с электромагнитным излучением, легко проходил даже сквозь стены. Валентин — то усиливал сигнал, то понижал мощность, меняя диапазон.

Затем он медленно двинулся по коридору.

Девицы и Драгуш шли следом.

Коридор был длинный. Направо и налево разбегались новые проходы. У каждого Валентин останавливался и направлял свой зов в темноту.

На пятом ответвлении он остановился.

— Ищите комнату без дверей. В ней прячется Марселин, — сказал Валентин.

— Где же ты, наш трусишка? — присвистнул Драгуш и, не обращая внимания на непроглядный мрак, направился в тайный проход.

Он зашёл в пустую комнату и заметил странное существо.

— Ну, здравствуй, розовый поросёнок! — веселился Драгуш.

Вампир лишь взмахнул рукой, и каменный склеп осветили с десяток шаров, зависнув под потолком красными фонарями.

На полу сидел человек.

Это был бомж.

Лицо его было в синяках. Над правой бровью загнивающая короста. От бомжа исходил жуткий запах. Его длинное, грязное пальто и драные штаны, словно найдены на помойке. На ногах ношенные-переношенные ботинки. Человек выглядел убого, омерзительно и вовсе неаппетитно.

— Это кто у нас такой гадкий? — всмотрелся в бомжа Драгуш. — Что ты здесь делаешь, чудовище?

Человек лишь испуганно хлопал глазами. Он жмурился от неяркого света и что-то бормотал под грязный нос.

— Как низко может пасть высшее существо, — вздохнул Драгуш. — Марселин совсем не уважает себя и наши традиции. Держать в подвале это… пить кровь этого…

Драгуш сплюнул от отвращения и сказал Валентину:

— Это не Марселин, это его дерьмовая закуска. А ещё говорят, что глава клана «Серебряной пули» не употребляет людей. Возможно, людей он и не кусает, а вот привокзальными бомжами лакомится ежедневно… Ох не зря мы разворошили этот гадюшник…

— Не спеши Драгуш, — снова негромко заговорил Валентин.

Он подошёл ближе к человеку, который от страха застонал, поджимая ноги.

— Марселин, это ты? — впервые за вечер усмехнулся тёмный охотник. — Вот так вампир! Как себя чувствуешь, Марселин?

Драгуш тоже приблизился к человеку, стараясь не дышать носом, потому что вонь стояла просто ужасающая.

— Вот ты затейник… — внимательно разглядывал он — то ли бомжа, то ли главу клана.

Драгуш снова сплюнул, сделав шаг назад. Дышать здесь было невозможно.

— Это Марселин… я его вижу, — улыбнулся Валентин. — Знаешь, что он сделал?

— Душ из дерьма принял, — морщась, рассмеялся Драгуш Арделин.

— Нет, — сказал тёмный охотник. — Он использовал артефакт морока. Вот теперь сидит на полу и валяет дурака. Да, Марселин? Использовал артефакт-то?

Бомж застонал, пряча лицо в поднятый воротник; из-под человеческого тела потёк тонкий, но довольно быстрый ручеёк.

— Б..ть! Он обосался! — вскрикнул Драгуш, а молодые вампирши где-то за спинами пискляво захихикали.

Валентин покачал головой, словно поймал щенка, который не стерпел от испуга. А затем лицо его стало строгим, как у судьи, оглашающего смертный приговор

— Убей его! Сейчас же ликвидируй этого предателя! А сердце возьми себе или сожги шарами. Мне гнилой пищи не надо. Он пустой… он бессмысленный…

Драгуш нехотя снова приблизился к человеку, склонился над ним, продолжая не верить, что в луже мочи сидит и пахнет глава великого московского клана вампиров.

Он замахнулся, чтобы срубить голову, но его опередил голос.

— Не убивай, — сказал голос; голос принадлежал Марселину. — Я буду служить тебе, Валентин.

— Ах..ть! Это он, наш всемогущий маг и волшебник! — опустил руку Драгуш.

Валентин безучастно посмотрел вниз на бывшего хозяина замка и бывшего главу клана. Не было жалости в его глазах, но и не было ненависти.

— Ты был готов побрататься с охотником Вершинским… но это неверный шаг. Ты предал вампиров. Потому ты умрёшь… Убей его! Он нам не нужен.

Драгуш лишь хмыкнул и, не дав выйти вампиру из морока, стал рубить его тело на части.

Когда Драгуш закончил, на мокром полу осталась лишь окровавленная каша и разорванное на куски пальто. Марселин так и не вышел из морока. Не успел.

Присев, Драгуш ковырялся в куче кровавых ошмётков, порубленных костей и вонючей ткани.

— Вот он родимый. Нашёл! — оскалился он и передал круглый кулон, который Марселин всегда носил при себе.

— Интересный был артефакт, — рассматривая кулон, кивал Валентин. — Но уже выпитый. Это моё упущение. Не заметил источник силы. Впредь буду умнее.

Тёмный охотник бросил исчерпавший себя кулон на пол, в грязь, в кровь и вышел из комнаты.

Через минуту он, две воительницы и Драгуш стояли в зале.

На длинном столе, где заседали старейшины, лежало разорванное тело вампирши Лики.

Валентин зло захрипел и стал сканировать зал, хотя и без зова понятно, что Лефу и Горан сбежали.

— Пленники её убили! — дико взвыла одна из девиц.

— Хозяин, они убили нашу Лику! — визгливо закричала вторая вампирша.

Валентин с ненавистью скривил губы. Смерть старейшин его не тронула, а вот гибель одной из своих воительниц привела в бешенство.

Его затрясло, пуще дряхлой Бора. Он всплеснул руками, пряча лицо, и показалось что его руки, его кисти, егопальцы стали женскими.

Драгуш вытаращил глаза, хотел что-то сказать или спросить, но прошла лишь секунда и руки стали как прежде. А лицо Валентина успокоилось, и вернулась прежняя уверенность в том, что он делает, к чему стремится.

«Месть — дело чрезвычайно тонкое. Мстить нужно с холодным сердцем», — подумал Валентин и безжалостно скинул растерзанное тело на пол, как использованный артефакт морока.

Глава 19

Глава 19. Похмельное утро и кишечные колики

Охотникам тоже снятся сны.

Мне снился замок Марселина.

Всюду была кровь. На полу разбросаны разорванные тела.

Вот древняя Бора; я хорошо её помню. Сдала она за последние двести лет. А когда-то была красоткой.

А это Нарки. Умный был вампир. Хитрый. Хотя… возможно, это вовсе не Нарки. Не вижу лица, потому что куда-то потерялась его голова. И только золотой орден на золотой цепи рядом с телом напоминает о том, что это тот самый стратег Нарки, который вёл полки в знаменитой битве востока и запада.

— Приветствую тебя, Асад, — сказал я, разглядывая истерзанный труп Латоса.

Его горло было перерезано. Грудь вскрыта. Живот распорот. Кишки гнилой верёвкой вывалились на каменный пол.

Я ходил по залу, переступая через куски вампирской плоти. Узнавал убиенных старейшин клана «Серебряной пули». Они никогда не были мне друзьями. Но знал их сотни лет. Привык к этим клыкастым тварям — и жаль прощаться. Но есть шанс встретиться с ними в безлюдие. Вампиры иногда возвращаются. Но думаю, в данном случае это невозможно. В них нет энергии. Кто-то испил их до дна, сожрав вампирское сердце.

Неужели это убийство створил мой сын? Все только и твердят: в Москве орудует сын Вершинского… тёмный охотник, тёмный охотник! Но я не чувствую его даже во сне. Но ведь сны охотников пророческие. Мы рождены защитниками людей. Сам творец доверил нам охранять порядок и равновесие. Но я не вижу следов своего дитя. А я хищник. У меня прекрасный нюх.

Я осмотрел всех убитых. Одно тело привлекло особенное внимание.

Молодая, красивая вампирша, раскинув руки, лежала у длинного стола. Я будто знал её когда-то в прошлом. Лицо её было знакомо. Кто же ты, девочка? На чьей ты стороне?

Очевидно, она злая гостья, посетившая совет клана. Эта вампирша одна из тех, кто нарушил покой и стабильность в замке — и даже в самой Москве, в столице вампирского мира.

Мой город полон нежити. Здесь их сосредоточение. Да, они живут и в других местах. Например, сырая, туманная Британия очень нравится кровососам. Есть ещё Франция, Италия, Штаты. Вампиров в Америке много, но они молодая поросль. Здесь, в Москве обитают самые древние вампиры, потому что они безумно любят серое небо, которое большую часть времени скрывает солнце, потому что им нравится холод, болота и комары — и конечно, сильные люди с горячей, бодрящей кровью. Моя страна прошла через тысячи войн. Вампирам есть, где разгуляться, когда люди убивают себе подобных и не считают потери. Мне всегда было тяжело в годы кровавых ристалищ. Но вампирам по вкусу, когда красное топливо льётся рекой.

Я снова вернулся к девчонке. Всмотрелся в её лицо.

Она красивая. Статная. Но мёртвая.

И я не помню её…

— Шеф, вставай, — сквозь остатки сна пробивался чей-то приставучий голос.

— Буди Гришу осторожно, а то голову оторвёт, — предупредил второй голос, и я сразу узнал его; это моя незабвенная Зоя.

— Уже утро, шеф…

Кто-то толкал меня в плечо. Совсем озверели, что ли?

Я открыл глаз; не два, а именно один. Второй не слушался. Левый глаз досматривал сон, где много растерзанных вампирских тел.

— Ты что, бессмертный? — спросил я.

Тот, кто толкал, сидел на моей кровати. Морда у него была мясистая, улыбка наглая, глаза блестящие, будто он только что хлебнул «горькой».

— Шеф, это я, Игорян, — улыбался большой парень.

Да неужели?! Откуда в моём доме появились армяне? Но на армянина он не похож. И зачем я вчера столько выпил?

Второй глаз тоже открылся. Картина прояснилась.

Будил меня Игорь Праскурин, мой верный оруженосец, в которого, как оказалось, вмещается не только море магической энергии, но и две… или даже три бутылки водки.

— Всё плохо… — сказал я, словно оруженосец спрашивал о моём здоровье.

— Да нормально, — подмигнул Игорёк, будто я спрашивал, как ему новое утро.

Пришлось подняться. Спал я на кухонном диване, а скорее, кушетке. Ноги затекли. Отлежал шею. Во рту пустыня. Хотя сушняк с кушеткой никак не связан, ибо слипшийся язык производная пьянства и количества…

Но зачем я умничаю? Все знают, почему хочется пить после разгульной ночи.

— Всё плохо, — настаивал я.

Игорёк быстро моргал, хотел рассказать что-то важное.

— Спасибо тебе, шеф! — искренне говорил оруженосец. — Век не забуду.

Вот тут бы я не зарекался. Не забудет он. Бывает так, что как врежут по башке магическим осколком льда, так неделю вспоминаешь своё имя. А он — век не забудет.

— За что спасибо? — оглядывал я свою просторную кухню.

Игорёк покосился в сторону вытяжки, которая гудела, в которую поднимались пары из кастрюли. Возможно, с борщом.

О молю тебя, наш Творец — пусть это будет БОРЩ!

Зоя и Дарси шаманили у плиты. Вот тоже парадокс: зачем вампирам сосать кровь? Они яичницей могут удовлетвориться. А вот я не могу.

— Зоя, подойди, — позвал я, но не приказал.

Моя вампирша отреагировала на похмельный зов. В руке она держала здоровенный такой кухонный нож. Обосраться можно! Она просто мясник!

— Гриша, я занята, — ответила Зоя и снова вернулась к женской работе.

— Плохо, — вздохнул я.

А мой оруженосец не отставал. От такой назойливый. Учить его ещё десять лет придётся. То то ему, то другое...

— Шеф, можно тебя на минутку, — просил он аудиенцию.

— Блин… — зарычал я, но всё-таки встал на ноги.

Я мог бы воспользоваться магией. Всего щепотка, и снова в строю, снова поёт душа, ноги в пляс и хочется жить. Но я люблю похмелье. Кто-то скажет: как болезнь может нравиться? А я отвечу: ещё как может!

Трещит череп, тянет ноги, ещё ладошка чешется. Сейчас почесалась именно правая ладонь. Говорят, это к знакомству… У меня даже случаются кишечные спазмы. Вот тогда-то я и чувствую себя живым человеком. Хочется ощутить тепло белого толчка, посидеть минут пятнадцать на унитазе, изучая собственную тень на полу и покряхтеть по-стариковски. Мне чай уже больше тысячи лет.

— Ладно… пошли уже, нытик, — подмигнул я оруженосцу, а мой глаз предательски не хотел открываться назад. Потому что обычный человек в похмелья хочет поспать и как можно дольше.

Но я сделал гигантское усилие и гордо отправился в соседнюю комнату, чтобы пошептать со своим другом. А Игорь теперь мой самый лучший друг — и никак иначе.

— Шеф, хотел сказать тебе спасибо, — зашёл издалека Игорь.

— Без проблем… Пользуйтесь. Чего надо? — хмурился я.

У меня приятно заболел живот. Хотелось дать залп, хлопок, газануть… чтобы дом содрогнулся. Но я уважаю своего друга, потому напряг ягодицы.

— Шеф, отвечаю!.. девочка Дарси — просто огонь! — покосился он на дверь, ведущую на кухню. — Вот это ведьма! Настоящая ирландская ведьма! Она такое вытворяет, шеф!

— Например? — не понял я.

— Сначала я с ней переспал, ну то есть с Дарси; потом мы выпили. Кстати, я пил из твоей любимой кружки? Ничего?.. нормально?

— Плохо! — начинал я сердится. — Не трогай мою кружку никогда! А то жижей Водопьянова напою! Знаешь, куда её заливаю?

Игорь хотел было уточнить, что это за жижа такая, но опомнился и продолжил:

— Понял! Кружку больше не трону. Но вернёмся к Дарси… Короче, она зажигалка, шеф! То она превратилась в эту, не помню, как её зовут… в общем, в актрису из «Пиратов Карибского моря», которая с Воробьём тусовалась. Потом в Мэрилин Монро трансформировалась — просто копия! А в конце, уже под утро, я два часа долбил… вот сто процентов не угадаешь кого!

Игорь улыбался и радостно тряс толстой мордой, мол, а ну-ка, шеф, догадайся, шеф, кого я драл с пяти до семи!

— Откуда мне знать, что у вас там было, — собрался я на выход, поскольку предпочитаю живое общение, с конкретными женщинами, а не с вампирами в трансформации. Все эти магические приколы я прошёл ещё сотни лет назад. Хотя Мэрилин Монро, это звучит аппетитно. Жаль Зоя трансформируется только в мышь и волчицу.

— Ну же, шеф, угадай! Как думаешь, с кем я спал?

— Понятия не имею, — сделал я вид, что гадаю. Подождав секунд семь, ответил: — С Ларисой Долиной, твою мать!

Игорь яростно закивал:

— Близко! Но нет…

Они там напьются в хламину, чудят полночи и во что-то превращаются, а мне с больным животом загадки разгадывать?! Может она в свинью превратилась, а мой толстый оруженосец в кабана. И как начали они резвиться и хрюкать…

— Мне п..уй, с кем ты спал! Понял! Мне в туалет надо… И пиво чтоб на столе стояло через пять минут. Взбодриться надо… Время пошло, боец!

Я двинул на выход и услышал в спину.

— Если ты решил, что она в Зою превратилась, то ошибаешься…

Я замер.

Опять он за своё, что ли?

— Ну, шеф, ну угадай… Мне хочется поделиться счастьем, — умолял Игорь.

Хороший он парень. Не обижается на меня. Но, честное слово, как ребёнок.

— Ладно, — согласился я. — Говори в кого она трансформировалась. Я один чёрт ничего не соображаю.

— В Наталью Варлей, из «Кавказской пленницы»!

Тьфу ты! Ну что же за человек такой? Хотя кому не нравится Варлей в молодости, особенно в фильме «Вий»? Да только извращенцам и не нравилась...

— Молодец, Игорян! Поздравляю! — выслушав до конца оруженосца, торжественно сказал я и отправился на кухню.

Дарси и Зоя продолжали что-то готовить. На столе стояла полная бутылка водки. Пива не было.

— Игорь! — позвал я громко. — Где моё пиво? Ты обещал!

Никогда, слышите, никогда не издеваюсь над близкими людьми. Но Игорька надо держать в колючих, ну, то есть, в ежовых рукавицах.

— И ничего я не обещал, — появился на кухне оруженосец и прямиком направился к Дарси.

Уже хорошо, что от Зои отстал. Всё плюс к пьянке.

А Дарси млела и таяла. Холодная, а иногда и голодна вампирша, полюбила человека. Ах, ну да! Игорь теперь оруженосец — настоящий волшебник! Так может, он сам её и приворожил?

Я посетил уборную. Умылся, пришёл в себя. Перед тем как выйти в свет, воспользовался магией. Поскольку появилось у меня неприятное чувство опасности.

— Так, водку со стола долой, пива отставить! — дал я команду.

Никто не спорил. Даже Игорь. Он только и смотрел на несравненную Дарси. По-моему, мой оруженосец влюбился.

— Кто найдёт мой телефон, тому Григорий разрешит почесать ему спину, — пошутил я.

Хотелось разрядить обстановку. Зоя была какая-то напряжённая, а двоё влюблённых ворковали как голубки — и ночи им не хватило.

— Держи свой аппарат, — сказала Зоя, передав телефон.

Он был выключен. Вырубил его я. Не люблю, когда беспокоят на отдыхе. Если Гриша сел за стол, где полно закуски и водки, тревожить его может только сам Создатель. А он способен достучаться до меня и без новомодных гаджетов.

Я включил телефон и тут же он зазвенел на всю кухню.

— Твою мать! — выругался я; этот жуткий сигнал сводит меня с ума!

— Григорий, это вы? — послышался голос куратора Влада.

— Так точно, — ответил я по-военному. — Слушаю тебя.

— Всю ночь не могли дозвониться… — посетовал Влад.

— Я был занят, — перебил я куратора.

Влад немного замялся, а затем продолжил:

— У ворот вашего дома стоит автомобиль. В нём ждёт встречи Сергей Петрович… Григорий, снимите, пожалуйста, защиту своей территории или откройте ему сами. Сегодня ночью произошло неприятное происшествие…

— Понял тебя, — снова перебил я. — Это всё?

— О происшествие вам расскажет Сергей Петрович. Всего доброго, Григорий, — отключился Влад.

Мой куратор начинал надоедать. Можно ведь разнообразить свой лексикон. А то изо дня в день одно и тоже: Григорий, у нас происшествие или у нас неприятное происшествие.

Защита дома всегда работала безупречно. Даже такой сильный маг, как Эдуард, которого в конторе все знали под именем Сергей Петрович, не мог преодолеть барьер.

Я вышел на улицу и сам отворил ворота.

Эдуард стоял в окружении двух вампиров. Одного я знал прекрасно, о втором — что-то слышал, но личных контактов не имел.

— Это что за клоуны? — спросил я у конторского мага. — Чего им здесь надо?

Горан, как всегда, в спортивном костюме. Громадный негр — в джинсах и белой футболке с надписью «Не бойся не укушу».

— Здравствуй, Григорий, — сказал Эдуард, а затем перевёл взгляд на вампиров. — Они свидетели убийства в замке Марселина. Разреши, мы пройдём?

Я строго посмотрел на спортсмена. Окатил взглядом негра.

Горан снова весь в белом. И кроссовки у него ультрамодные, и цепи золотые. А ещё у него с собой артефакт. Прячет кулон в штанах или в тощей заднице. А что, бывает и такое.

— У тебя с собой оружие? — задал я прямой вопрос.

Горан не стал спорить, отпираться. Сунул руку в карман, достал кулон и передал его мне. Хорошо, что не из жопы…

— Это кулон «оживления», — тихо, но не испуганно говорил он. — Артефакт пуст. Я использовал его сегодня в замке Марселина. Чтобы сбежать.

Я покрутил кулон в руке. Взвесил его. Он был действительно опустошён.

— В безлюдие заряжал? — зная, что точно в безлюдие, спросил я.

— Всё верно, именно там, — кивнул Горан.

Я вернул кулон и впился глазами в громилу.

Чёрный был огромен. Его можно вместо трактора в поле. Такой весь чернозём в стране вспашет и не вспотеет.

— У тебя что с собой, чумазый? — разглядывал я великана.

— Моё имя Лефу. Я сын Габриэлы, — ответил негр; ответил, надо признать, дерзко; видимо, досталось ему сегодня.

— Ладно, веди Эдуард свидетелей. Пусть жалуются на судьбу.

Я пропустил их во двор и закрыл ворота.

Когда мы зашли на кухню, то Зоя и Драси подскочили со своих мест, побросав столовые приборы. Это непорядок, если мои гостьи, боятся московских вампиров.

— Всё нормально, — предупредил я обеих. — Вы, девочки, идите наверх. Посмотрите телевизор, поиграйте в приставку, в общем, развлекайтесь…

И Зоя, и Дарси последовали моему совету, а точнее, приказу.

Вампиры пристроились у газовой плиты, будто собрались кашеварить.

Эдуард присел за стол.

Мой оруженосец в шортах и майке тоже сидел за столом и не сводил глаз с вампиров. Он быстро сообразил, кто они такие. Нежить воочию он лицезрел в первый раз — и, между прочим, держался с достоинством. Игорь уже чувствовал вампиров. Где-то внизу его живота свербела неприятная щекотка, будто завелись глисты. Это нормальная реакция на паразитов.

— Замок клана «Серебряной пули» разорён, — спокойно сказал Эдуард. — Сожраны все старейшины и Марселин сожран. А эти спаслись. Кулон «оживления» выручил… А возможно, Валентин, которого все называют твоим сыном, отпустил их, дав воспользоваться артефактом.

— Понял, — кивнул я, и перевёл взгляд на негра. — Я знал твою мать, Лефу. Соболезную.

— Спасибо, — басил великан, но на его лице мелькнула ухмылка.

«Ах ты, засранец! — подумал я. — Думаешь, я шучу? Думаешь, добренького нашёл?»

— У вас, у вампиров не в почёте семейные традиции, — сказал я, обращаясь к громиле. — Вижу, что на смерть матери тебе наплевать.

Лефу переступал с ноги на ногу. Он меня побаивался, но гордыня — а гордыня, смертный грех, — заставляла его проявить непокорный характер.

— Поговаривают, что у тебя сын убийца. А ещё говорят, что ты не знал своих родителей, — явно хамил мне негр.

Я взял паузу. Люблю наблюдать за вампирами, когда они ждут от меня ответа. А я молчу и играю желваки.

— Смело, но глупо, — поднял я на него глаза. — Будешь дерзить, отведу тебя в подвал, вставлю клизму и наполню твоё брюхо жижей Водопьянова. И станешь ты у нас обычным человеком… Но ты не расстраивайся, я тебе микрофон подарю, чтобы ты русский рэп читал и все плевались в тебя… Ещё одно острое слово, и я исполню обещание. Понял?

— Понял, — кивнул Лефу, и лицо его сделалось милым. — Прости меня, охотник, я виноват.

Вот так бы сразу. Вон Горан стоит и не выёживается.

— Что вы делали в замке Марселина? Или вы переметнулись в клан «Серебряной пули»? — поинтересовался я.

— Нас пригласил Марселин, — ответил Горан. — Старейшины решали, как изловить твоего сына. Мы координировали совместную работу кланов.

— Что вы заладили: твоего сына, твоего сына! — прикрикнул я. — Тебе, откуда знать, кто он такой? Иди есть доказательства?

Я протянул в сторону вампиров руку.

Они ошарашено смотрели на меня, не понимая, что я готов им предложить.

— Возможно, вы сражались с тёмным охотником и испробовали его кровь. Так на, кусай мою руку и сравни, мой это сын или нет! Ведь вампиры большие специалисты по крови! Всё знают о ней! Ну же!.. кто из вас возьмёт мою кровь на анализ?

Люблю я стращать кровососов. Одно удовольствие. Но сейчас переборщил.

«Эх, сейчас бы борща!» — подумал я, покосившись на приличных размеров кастрюлю, возле которой сжимался от страха здоровенных размеров негр.

— Вот, то-то и оно, что ничего вы не знаете, — успокоил я всех, потому что на меня таращился даже Эдуард, а мой оруженосец яростно дышал носом. Он молодец. Готов броситься на врага, чтобы меня поддержать. Верный друг!

— И всё-таки, Григорий, — наконец-то, заговорил Эдуард, — совершенно убийство. Эти двое находились в замке и видели вампира или тёмного охотника, который выдаёт себя за твоего сыны. Так это или не так, доподлинно неизвестно. Но факт остаётся фактом… Убиты охотники в Европе. Убит Бенце Вайда. Погибли прислужники в подмосковном городе, а теперь сожрана вся верхушка столичного клана. Погибла Бора, Латос, стратег Нарки и другие…

Я вспомнил свой сон. В тысячный раз убеждаюсь, что сны охотников, вещие. Но не было во сне моего сына, а была мёртвая вампирша, которую я будто знал в прошлом.

— Хорошо, допустим это мой сын, — сказал я примирительно. — А вы не заметили девушку в замке? Молодую, красивую вампиршу?

Горан всегда был само хладнокровие, но сейчас дрогнул.

— Была девушка, — щурился он и говорил сквозь зубы. — Вернее, было три воительницы, а ещё Драгуш Арделин и тёмный охотник…

— Значит, это вы её убили? — уточнил я.

— У нас не осталось выбора, — будто извинялся Горан. — Это я её убил. Я воспользовался силой кулона и напал. Но у нас не было выбора, охотник…

Я задумался. Где же я её видел?

— Но откуда ты знаешь о ней? Тебя не было в замке… — не сдержался Лефу

Негр снова подал голос. Он у меня договорится; отведу в подвал и в жиже утоплю.

— Послушай меня, болтун, — зарычал я, потому что очень люблю пугать нежить. — Я охотник. Я для вампира самый страшный зверь на земле. Так почему же ты задаёшь мне свои дурацкие вопросы? Запомни, ты говоришь, если только я тебя спрашиваю — и не зыркай на меня чёрным зрачком!

Лефу сглотнул слюну. Я здорово напугал его. Это я умею. Особенно с бодуна.

— Сон мне приснился про замок Марселина. В этом сне я и видел мёртвую вампиршу. Всем понятно? — сказал я, точно зная, что мне не поверят, за исключением мага Эдуарда, который терпеливо наблюдал, как я общаюсь с вампирами.

У Эдуарда своя работа, у меня своя. Потому он молчал и не вмешивался.

Народ, да вы те, кто читаете книгу. Поддержите авторов лайком. Они ведь стараются для вас!!!

Глава 20

Глава 20. На земле когда-то обитали драконы

Нечасто у меня гостили вампиры; не всяким вампирам удавалось уйти невредимыми из моего дома.

Горана и Лефу я проводил лично до ворот. Магия защиты работала в обе стороны. Мало зайти в дом, необходимо ещё выйти из него.

Я вернулся на кухню. Оруженосец и Эдуард пили чай. Мы не спешили совершать подвиги.

— Что скажешь, старый друг? — спросил я у Сергея Петровича.

Сергей Петрович — он же Эдуард, он же Радосвет Новгородский; у него было много имён. Это типично для древнего мага.

— Поздравь меня, недавно женился, — рассказывал Эдуард, будто не было кровавой ночи в замке Марселина. — Жена и конторские знают меня теперь как Сергея Петровича Эдуардова… Женился уже в девятый раз. Имя для себя подобрал нейтральное… Люблю жену. Детишек хочу завести…

У нас постоянно не хватало времени поговорить. Работа, работа… убийства, пожирания…

Знал я Эдуарда давно, сколько живу, сколько себя помню. Он такой древних, что, возможно, ещё с неандертальцами добычу делил. Или не делил, а сам жарил неандертальцев. В те дикие времена — кого поймал, того и съел. Но всё-таки странно представить столь уважаемого мага, обгладывающего берцовую кость двуногого с горы напротив.

— Поздравляю тебя! Теперь давай к делу, — сказал я.

Эдуард сделал последний глоток, снял с языка чаинку.

— Расклад такой. Замок клана «Серебряной пули» разорён, убиты все старейшины, рядовые вампиры в панике. А паника нам не нужна. Нет власти над вампирами, наступит беззаконие. Люди начнут пропадать, сердечные приступы участятся… Изловить бы его…

— Ты тоже думаешь, что это мой сын? — спросил я.

— Не знаю, — задумался Эдуард. — Но вот интересный факт.

Я тоже плеснул себе кипятку, сделал кофе.

Мой оруженосец хлюпал из кашки и терпеливо слушал, но мало что понимал, хотя говорили по-русски.

— Исследовали мёртвую вампиршу из замка. И что ты думаешь? Она не просто нежить — она восставшая нежить. Её вернули из безлюдия. Тебе знакома такая практика?

— Не первый день живу, конечно, знаю. Но зачем возвращать обычную вампиршу? И кто смог это сделать? Вот тебе под силу вернуть из безлюдия нежить? Ты справишься?

— Теоретически да, но…

Эдуард призадумался, потому что вопросов и несоответствий было слишком много.

— Скорее да, чем нет, — наконец-то, сказал он. — Я бы справился. Но вопрос, зачем обычную вампиршу возвращать, не даёт мне покоя. И ещё… Лефу и Горан утверждают, что воительниц было трое. А если всех трёх призвали из безлюдия?.. не только убитую в замке, но и двух других?

А мне не давала покоя мысль, что когда-то встречал эту вампиршу. Но последствия сражения в замке я видел во сне. Возможно, осмотрев труп внимательней, я бы вспомнил, кто она такая.

— Где тело убитой? — спросил я.

— В конторском морге.

Всё есть у конторских. И морг свой, и люди у них обученные, и маги опытные, которые гораздо старше меня. Говорят, управляет конторой бывший царский двор — недобитые в революцию дворяне. Компания аристократов и прочих с голубой кровью, более чем таинственная, и я бы сказал, странная организация.

Когда контора была только сформирована, то напоминала группу чудаков-экспериментаторов, которые случайно узнали о мире магии и вампиров. А сейчас это серьёзная структура. У меня закрадываются подозрение, что создана контора давным-давно, только умело скрывалась от моего взора. Расспросить бы у Эдуарда. Да разве он расскажет правду. Они не доверяли мне, я не доверял конторским. Вот так и боремся с нежитью, кто во что горазд.

— И главное, — серьёзно сказал я.

— Слушаю, — кивнул Эдуард

— Мой оруженосец, — перевёл я взгляд на Игоря, — он не готов к битве с нежитью. Необходимо ещё три-четыре дня, но время поджимает… Ты организуй нашу встречу со Светославом. Ускорить бы процесс. Необходимо зарядить парня, потому что у тёмного охотника в наличие целый отряд, который он использует в качестве оруженосцев. Иначе, как бы он смог накрыть барьером весь замок? Чтобы справиться с ним, московскому охотнику без поддержки не победить. А ничья нас всех не устраивает; про свою встречу с ветром я даже думать не хочу.

— Считай, что вопрос уже решён, — кивнул мне Эдуард; он явно подготовился к визиту в мой дом.

— Хорошо… сначала в морг, затем к магу, — вышел я из-за стола.

Игорь тоже встал, оправил майку. Глаза у него забегали, будто я веду его к стоматологу, выдёргивать все зубы сразу.

— Ты бы его переодел… — покосился на парня Эдуард.

— Что-то не так? — подтянув шорты, изумился Игорь.

— Всё не так, — кивнул я и сказал: — Значит так, сначала в магазин, потом в морг…

Игорь был одет с иголочки. Просторные льняные штаны цвета беж, лёгкие светло-серые туфли из кожи и льняная рубаха с короткими рукавами в размер. Причёску ему не меняли. Небритость оставили. А наглую морду не спрятать. Оруженосец Вершинского всё-таки!

— На человека стал похож, — пошутил Эдуард.

Игорю наряд понравился. Я даже знаю, о чём он думал. Для того, чтобы понять его планы, не надо забираться в чужую голову… К соседке своей намылился. Хочет удивить, покорить, а в итоге, в кровать затащить.

— Как думаешь, шеф, Дарси я понравился? — спросил Игорь.

Ну, надо же! Я ошибся! Он влюбился в Дарси… хотя какая может быть ошибка? Это ведь я их свёл. Теперь будут трансформироваться в звёзд кино и эстрады. Весь Голливуд и советско-российский кинематограф перетрахают. Но скоро надоесть обоим. Проходили уже.

— Дарси от тебя не отлипнет, — поучал я. — Но и ты знаю себе цену. Ты — оруженосец!

— Ты оруженосец самого Григория Вершинского! — добавил пафоса Эдуард.

Игорь кивнул, подняв подбородок.

Да, парень — ты ещё не знаешь, с кем связался и во что вляпался.

В морге нас встретил пожилой доктор. Звали его Степан. Просто Степан. Работал он в конторе уже лет тридцать. Его ничем не удивить.

— Это ваша девочка, — откинув простыню, показал нам тело Степан.

Типичное убийство. Так убивают вампиры себе подобных.

Пробит череп; повреждён мозг. Это первый удар.

В груди дыра, рёбра наружу. Сердца нет. Но жрать сердце вовсе не обязательно. Вампирской силы в нём очень мало. Буквально крохи. Кто-то наполнял эту девицу энергией, чтобы она сражалась. И этот кто-то, мой предполагаемый сынулька Валентин.

— Узнаёшь? — поинтересовался Эдуард.

Лицо и в прям было знакомо.

— Когда её вернули в мир людей, можешь сказать?

— Не вчера. Видишь эти кости? — указал он на рёбра.

— В них совсем нет хряща. Они как калёная сталь, но цвет светло-серый, а значит, ещё молодые… Следовательно, этой вампирше лет пятьдесят-шестьдесят… Вспоминай, кого ты убивал в те годы.

Вот тебе и загадка! Кого я только не убивал. Но если поднапрячься, то можно вспомнить, поскольку у меня есть дар проникновения — и я предпочитал сеансы ЛКН, а не отправку «груза двести» навстречу с ветром.

— Бухарест, — предположил я. — Сразу после Отечественной войны я и Бенце Вайда ликвидировали трёх вампирш. Одна уцелела.

— Четвёртую спас ЛКН? — оживился маг.

— Совершенно верно, — вспоминал я. — И звали четвёртую… Валентина Руа…

Присвистнул даже Игорь. Всё сходилось в единую картину.

Доктор Степан закурил. Почему-то курил «Беломор». Где он только его раскопал?

— Валентина Руа и Валентин… — рассматривал труп Эдуард. — А не кажется ли тебе, что рассуждать о совпадение…

— Уже сам догадался, — перебил я мага. — Если эта одна из тех девиц, которых мы ликвидировали в Бухаресте, которые могут являть родственниками или даже сёстрами Валентины Руа, то можно предположить, что есть очень весомая причина вернуть их с того света… Только кто вернул? Восстановление нежить требует огромного количества энергии и специфических знаний. Мало того, нужен маг, не уступающий в опыте и даровании, например, тебе Эдуард.

— А ещё можно представить, но только на секундочку представить, что Валентина Руа родила сына. Родила, безусловно, от охотника Вершинского…

— Наречие «безусловно» — годится в данном контексте лишь с огромной натяжкой, — продемонстрировал я знание русского языка.

— Прошу прощения, охотник, — искренне извинился Эдуард. — Но тем не менее… если предположить, что Валентина Руа родила мальчика, то существует вероятность, что он и является тёмным охотником. И повзрослев под пристальным взором Арделина Драгуша, это мальчик научился впитывать магию и использовать её эффективно. И именно он вернул из безлюдия трёх вампирш, которые, возможно, приходятся ему родичами по линии матери. А наличие общей крови упрощает процесс возвращения нежити в мир людей.

Этого ещё не хватало, чтобы у меня и сын, и куча родственников объявилась, которых я безжалостно, но справедливо ликвидировал. Причём, казнил родственников невероятно озлобленных на меня. Именно они могли настроить против меня мальчишку. Отсюда и жестокость, и желание получить максимальное количество силы.

Симпатичный пацан этот тёмный охотник, но он вознамерился сожрать меня со всеми потрохами, потому получит по зубам, чего бы это ни стоило

— Поехали к Светославу, — решительно сказал я. — Нужно зарядить моего оруженосца, а то дело принимает весьма паскудные формы.

Светослав проживал рядом с городом Чехов. У него свой дом, приличный участок и много защитной магии. Проникнуть на территорию без его ведома, невозможно.

Я уже был знаком со Светославом. Отношения у нас, как бы это помягче сказать, были натянутые; местами напряжённые. История давняя. Оба постарались. И виновата во всём — любовь!

Жила-была красивая вампирша…

Нет, не так… Хотя можно уже догадаться, в чём здесь загвоздка.

Скажем по-другому: жил-был великий маг…

Ну, нет… тоже ни то.

Короче. Дело в следующем.

Излечил я как-то проникновением одну вампиршу, которую звали Роксана; которая нападала на деревни и сосала кровь из людей. Злая она была, вредная, вечно голодная, но чрезвычайно красивая. Я её соответственно поймал на месте преступления, юбку долой, кофту в кусты и говорю этой голенькой: «Выбирай, милая Роксана — или голова с плеч, или жёсткий ЛКН». Она, безусловно (вот теперь наречие «безусловно» на своём месте), предпочла сеанс проникновения. Я, стало быть, отработал, как следует, и отпустил её на все четыре стороны. А оказалось, что Роксана в любовницах у великого мага Светослава, который в те годы был уже велик, но воевал против русских земель с невероятным энтузиазмом. Это он сейчас исправился, а раньше… хуже чумы, ей-богу!

Вот так и поссорился Григориан и Светослав. С тех пор отношения между нами, мягко сказать, напряжённые. А если б кто-нибудь силой и угрозами взял мою Зою — я б тоже расстроился.

Маг впустил нас, даже не спрашивая, зачем мы явились. Значит, был предупреждён о визите.

Впустив нас, он прямиком отправился на свои плантации.

Светослав ковырялся на огороде, вероятно, завершая важный процесс. Потому что он ещё тот мичуринец. Присаживает корешки к деревьям, скрещивает не скрещиваемые травы и выводит новые виды растений. По зельям Светослав, конечно, чемпион. Этот корешок от ядов, эта травинка для потенции и поноса, а этот листочек для весёлого вечера. Целителем Светослав был знатным, но и потравить мог любого. Я б в его доме чаями не баловался. Даже от кофе бы отказался.

— Дело к тебе, — прямо сказал Эдуард.

— Я сейчас, — ответил маг и, не разгибаясь, стал окучивать грядку, на которой росла — то ли морковь, скрещенная с яблоками, то ли мини яблоня с морковками в виде корней.

Мы ждали. Стояли и смотрели, как он работает.

Выглядел он довольно бодрым. На вид ему лет пятьдесят, но те пятьдесят, которые ближе к пятидесяти пяти. На самом же деле, ему лет больше, чем Эдуарду. Если Эдуард знавал неандертальцев, тот это господин ещё динозавров застал. В такую древность я не верю, но как-то Светослав проболтался, что в его молодости притяжение земли было совершенно другое — менее притягательное. Мол, летали по небу огромные ящеры и горя не знали. А вот если любого птеродактиля, каким-то образом доставить из прошлого или схватить одного из них в безлюдие и перетащить в мир людей, то этот сухощавый летающий ящер не то чтобы не взлетит, у него все кости переломаются от притяжения планеты.

Вот тогда-то я и подумал, что Светослав ещё видел динозавров. Хотя в тот давний день выпили мы прилично. Да и возможно, он подсыпал мне зелья в кружку, для смеху. С его талантами причудиться может такое, что волосы встанут дыбом.

— Нужна помощь оруженосцу? — продолжая возиться с растениями, спросил маг.

Всё-таки Эдуард предупредил его. Объяснил, что без меня с тёмным охотником не сладить. А мне не сладить без поддержки оруженосца.

— У нас совсем не осталось времени. Да… нужна помощь, — ответил Эдуард.

— Ну что же… Москву надо спасать. Сделаем, — оторвался от земляных работ Светослав.

Маг отряхнул ладони, посмотрел на Игоря.

— Пошли со мной в дом, — позвал он оруженосца. — А вы обождите во дворе. Только ничего мне здесь не копайте, не ломайте! Видите вишню?

Светослав вытянул мускулистую руку в направлении двух деревьев, щедро усыпанных плодами.

— Дальше что? — бросил я.

— Ничего! Займите себя. Покачайтесь на ветках, пожуйте витамины. Вам будет полезно. Это обычная вишня, не бойтесь — не отравитесь.

Маг усмехнулся и повёл Игоря за собой.

Эдуард направился к вожделенным плодам, чтобы полакомиться ягодой приусадебного участка.

А я так и не решился. От таких подарков рога могут вырасти или копыта, или даже хвост как у ослика Иа. Не доверяю я Светославу.

— Как звать тебя, молодой человек? — спросил маг.

— Праскурин Игорь, — ответил оруженосец.

Жилище Светослава было всё отделано деревом. Никакого ламината, пластика, но электричество работало исправно. На стене даже висел телевизор. Неужели древний маг смотрит футбол или новости?

— Значит, ты ещё не созрел… — осматривая, а скорее сканируя Игоря, бормотал маг. — Григория давно знаешь?

— Пару дней как познакомились, — не вдавался в подробности Игорь.

— Угу… пару дней, пару дней… — трогая лицо оруженосца, продолжал осмотр Светослав, а затем спросил: — А знаешь, сколько у него таких было?

— Оруженосцев?

— Безмозглых магиязаправщиков, если точнее, — кивнул маг.

— Без понятия, — признался Игорь.

— Вот и беда, что без понятия… Оруженосцев у Гриши было — человек двести. И все, за исключением, наверное, десятка, быстро преставились. А не боишься к праотцам отправиться?

— Не боюсь, потому что не понимаю, что меня ждёт.

— Зачем тебе понимать? — улыбнулся маг. — Ты теперь бочка с маной! Тебе надо держаться рядом с охотником и слушать его. Гриша — ведь серьёзная личность. Неубиваемый!.. Вот ты ответь мне, зачем он к моей любимой со своим проникновением пристал?

— К вампирше, что ли? — уточнил Игорь.

— Ну а к кому же ещё?! — нахмурился Светослав. — Ладно, это всё было в прошлом, а сейчас нам нужно тебя прокачать.

Он достал из кармана круглый шар из стекла, размером с мячик для пинг-понга, обрамлённый серебряной вязью.

— Это кулон «времени», чтобы быстрее бегать, выше прыгать и не оттягивать неизбежное. А неизбежное у нас, в чём заключается?

— Это каждый знает — в победе коммунизма, — улыбнулся Игорь.

— Молодец, пионер! Но не верно! — рассмеялся маг. — Неизбежное, это твоё созревание как воина, как хранителя энергии. Внимательно следишь за ходом моих мыслей?

В ответ оруженосец яростно закивал.

— Хорошо, что внимательно… Ты, сынок, зажми в кулаке кулон и расслабься, а то шибко ядреный он. Я его заряжал пять лет, ну, знаешь, как телефон заряжают? Есть у тебя телефон, Игорь?

— Был. Гриша изъял.

— Вот! Сначала телефон отнимет, а потом и твою жизнь! — пугал маг, но пугал весело, будто смерти вовсе нет. — Гриша — он такой. И телефон заберёт, и женщину любимую чпокнет, а потом заставит тебя с нежитью сражаться. Теперь только держись!

Святослав отошёл на пару шагов и стал бормотать невнятное заклинание. Игорь не мог разобрать ни слова.

— Глаза не открывай, — предупредил маг, — просто сиди и чувствуй, как наполняешься энергией.

Игорь послушно расслабился. Почему-то вспомнилась Света, о которой совсем не жалел, потом мама, о которой уже скучал, а затем телефон с яблоком, купленный на «горбушке» за пятьдесят девять тысяч рублей.

— Пиз….й был телефон… — вздохнул оруженосец.

— Ты рот-то прикрой, сынок. Потерпи минутку, — смешливо говорил маг.

В животе заурчало, немного закружилась голова. Игорь чувствовал лёгкость, будто нет в нём сотни кило. По рукам и ногам бежала тёплая волна, но волна была дружественной, не опасной и даже приятной. Процедура была безболезненной. Не хватало расслабляющей музыки, чтобы уснуть с улыбкой на пухлом лице.

— Вот и всё, — сказал Светослав и подошёл к парню: — Кулон верни…

Игорь разжал ладонь. Маг ловко поймал шар.

— Как себя чувствуешь? — спросил Светослав.

— Я в форме, — улыбался оруженосец, но большой разницы не заметил; магией он пользоваться ещё не умел, если только рукой из-за уха махать. Но такими фокусами тёмного охотника не удивить.

— Гриша твой — невероятно самонадеянный тип, но дело своё знает. Ты, сынок, возьми вот это с собой. И тебе, и ему сгодится.

Светослав передал второй стеклянный шар, с дымком сиреневого отлива внутри.

— Спасибо, — лишь кивнул Игорь.

Маг огляделся, будто что-то искал:

— Вроде всё, — сказал он. — Ты береги себя, сынок. В бой не встревай, в героя не играй и морок держи, который я тебе передал. Думай только об одном: меня не видно, я в домике, — и дай Светлый Творец, тебе сегодня остаться целым!

Глава 21

Глава 21. Морок морока мороком погоняет

Светославу мой оруженосец явно пришёлся по нраву. Обычный парень из простой семьи подкупил своей непосредственностью и добротой. Хорошие люди всегда в цене.

— Удачи вам, ребята. Выходите смело через калитку, не опасаясь, что вас разорвёт на части, — совсем не затейливо попрощался древний и очень могущественный маг и снова приступил к взращиванию чудо растений.

Я лишь кивнул в знак признательности. А Эдуард знал, чем закончится наша встреча. Маги умеют договариваться между собой. Даже строптивого чародея есть, чем заинтересовать. Уверен, контора не поскупилась.

Светослав продолжил ковыряться в своём огороде, а мы вышли за пределы его территории.

Игорь румянился и буквально источал великое количество энергии. Оруженосец это переходник, это гениальный преобразователь, впитывающий в себя энергию стихий и дарующий магическое питание охотнику. Я и даже сильные маги, такие, как Эдуард, не могут пользоваться всей мощью, сокрытой в воздухе, воде, в жарком пламени и в тёмной сути, которая тоже прижилась на земле. Маги берут лишь малую частицу энергии, которой переполнена планета. И волшебники, у которых способность черпать магию из всего, что нас окружает, как можно больше, чаще и качественней — являются самыми великими среди равных.

Я знал парочку верных заклинаний, позволяющих найти команду Драгуша или скорее, команду Валентина. А когда рядом оруженосец, то поиск ускоряется многократно, а точность увеличивается в десятки раз.

— Когда мы найдём вампиров, я накрою тебя «магическим колпаком», — объяснял я Игорю. — Ты только будь всегда рядом и не отвлекайся — и не вздумай нам помогать, если тебе покажется, что у нас возникли проблемы.

Я сказал «нам», поскольку не сомневался, что Эдуард не откажется присоединиться к сражению. Его поддержка придётся весьма кстати.

— Шеф, — закатил глаза Игорь, достав из кармана своих новеньких штанов сиреневый кулон. — Эту штуку, не знаю, как правильно она называется, мне подарил Светослав. Намекнул, что этот шарик поможет в схватке.

Эдуард измерил качество энергии в артефакте и в его предназначении. Получив максимум информации, он искренне изумился:

— Надо же, в кулоне скрыто заклинание «слепого морока». Он заряжен под завязку… Светослав сделал для нас больше, чем ожидалось…

«Слепой морок», это сильное колдовство. Причём, великий маг привязал кулон именно к оруженосцу. Он хотел сохранить моего парня живым и невредимым. Но я тоже не мечтал, чтобы Игорь ушёл в безлюдие.

— План таков, друг мой, — решился я, обращаясь к Игорю. — Находим жилище вампиров, а я уверен, что проживают они в самом центре столицы, и отправляем тебя следопытом на разведку…

— Меня? — выпучил глаза оруженосец. — Нет, ну если надо… я, конечно, пойду, куда скажите, но Светослав предупреждал, что у тебя погибли уже сотни оруженосцев. Я не боюсь… я не трус, но не хотелось бы вот так в первый день, коньки отбросить.

Эдуард усмехнулся. Парень ему тоже понравился.

— Ладно, «магический купол» отменяется. В наших руках заклинание наивысшего порядка, — спокойно и доходчиво разъяснял я. — Испив кулон, ты, Игорь, станешь, не зрим для всех. Никто не сможет видеть тебя, в том числе я и Эдуард. К тому же для «слепого морока» не существует преград. Валентин наверняка выстроил защиту, которую ты не только преодолеешь, но и откроешь коридор для нашего вторжения. В данном сражении эффект неожиданности будет неоценим. Врага всегда нужно бить первым и не щадить его. Нам важно преодолеть барьер. А далее мы будем не видимы для вампиров... Во время сражения — прошу тебя не вмешиваться. Твоя задача открыть дверь магического барьера и быть рядом со мной. Ты понял, Игорь?

Оруженосец важно посмотрел сначала на меня, затем на Эдуарда. Мне показалось, что сейчас он начнёт диктовать условия. Почему-то вспомнился его телефон. Наверное, попросит его вернуть.

— Я не подведу тебя, шеф! — вскинув подбородок, гордо произнёс мой оруженосец. — Я зайду за барьер, пробью коридор и буду лицезреть, как вы убиваете нежить. Хочу, чтобы этот день не омрачился моей ошибкой. Я буду стараться, шеф!

— Моё уважение, воин, — ответил я, склонив голову.

Традиция боя никто не отменял. Мой поклон был вполне уместен. Если бы у меня сейчас был щит и меч, я бы звонко ударил лезвием о металлический центр щита.

Эдуард тоже склонил голову, перед моим оруженосцем, который родился, чтобы сражаться с тварями, но долгие годы не ведал о своём таланте. Маги всегда ценили особенных людей.

Игорь только выглядел как простолюдин, он лишь казался простаком-недоучкой. Потому что только верным союзникам и добрым друзьям выпадает честь хранить равновесие на земле и сражаться с нежитью, чтобы побеждать. Игорь создан Творцом как воитель, как великий хранитель энергии. И кстати, мне помогла найти этого парня вампирша Зоя. Я в тысячный раз убеждался, что всякой твари есть своё применение на земле; потому не любил убивать так называемых мертвецов. Даже раздавив жука можно нарушить покой планеты. А если есть дар проникновения, то многие смерти отменяет лекарственный ЛКН — и пусть спустя время вампир снова нарушит покой людей.

На всё воля Божья…

И быть по сему…

— Открывай портал, Эдуард, — приказал я. — Мы выйдем в самом сердце столицы!

Мы стояли на Красной площади. День сегодня выдался замечательный, не жаркий. Туристов было не счесть.

— Накрой нас мороком, — сказал я Эдуарду.

Маг только качнул головой, и мы стали невидимы для сотен людей, гуляющих по площади; насне видели камеры наблюдения, мы никогда не проявимся на фотографиях всё тех же туристов.

Я черпнул маны из оруженосца. Для меня это пустяк, всё равно, что открыть кран в ванной. Был бы кран и вода в трубах.

Я искал источник силы, искал защитный барьер, который неминуемо отстроил тот, кто называет себя моим сыном. Верил ли я, что это мой ребёнок? Признаться, меня терзали великие сомнения — и причина моих подозрений вполне явственна… Валентин, кем бы он ни был, лишь прикрывается родством со мной. Его цели туманны, но убийства отвратительны. Его могли использовать в тёмную. Таких случаев в моей практике было немало.

Мог ли я своими силами воссоздать нежить, ушедшую в мир иной? Ответ однозначен — не мог; нет у меня таких навыков. Не знаю я таких заклинаний, и невозможно обучиться колдовству высшего уровня, если ты создан Творцом убивать мертвецов. Я солдат. Я хранитель равновесия, а не волшебник.

— Тебе помочь? — спросил Эдуард.

— Не надо. Я уже нашёл источник. Они совсем рядом…

— Обалдеть, ты крутой, шеф! — восторгался оруженосец.

— Пройдём немного пешком, — направился я в сторону метро «Охотный Ряд». — Это недолго, десять минут. Я ищу дом на «Тверской». Там у них штаб-квартира.

Я ошибся только во времени, потому что шли мы минут пятнадцать.

Всюду толпа. Люди, несчастные люди — они даже не представляют, какой зверь живёт среди них.

Вампиры арендовали квартиру, и казалось бы, что в том плохого? Но атмосфера! Вампиры приносят не только смерть и болезни, они нарушают стройность всего привычного уклада… Соседи начинают ссориться, семьи распадаться, а дети плачут, оттого что чувствуют угрозу. А животные? Для них это жуткий кошмар, когда всего в нескольких метрах от твоего жилища лютует нежить.

— Этот дом. Второй подъезд, третий этаж. Здесь они, — нашёл я конечную точку.

— Так, перед тем, как оруженосец использует «слепой морок», я хочу предложить свои услуги, — твёрдо заявил Эдуард.

— Твой выбор. Ты вправе ставить условия, — согласился я.

— Предлагаю накрыть меня и тебя «мороком глухоты». Пусть мы не сможем видеть оруженосца, но зато сможем переговариваться с ним. Во-первых — вампиры не услышат и не увидят нас; только пойдя в атаку, мы выйдем из морока. И во-вторых — оруженосец станет нашими глазами. Он будет докладывать нам истинную картину происходящего. Не забывай, Григориан, что мы вступаем в схватку с очень умным, хитрым и опытным врагом… Этот Валентин — он не только тёмный охотник, он маг; он сумел накрыть непробиваемым барьером огромный замок, который соткан из магии. К тому он с лёгкостью сожрал самых сильных вампиров, не самого слабого клана Москвы.

— Логично. Я не против, — кивнул я.

Мы вместе посмотрели на Игоря. Тот был полон решимости. Он только ждал моего приказа.

— А как использовать кулон? — задал оруженосец резонный вопрос.

Ну что же, значит, надо преподать второй урок.

— Зажми его в кулаке и расслабься. Затем членораздельно и медленно произнеси, но не вслух, а в своей голове следующие слова: я принимаю твой дар, Светослав.

Игорь снова достал из кармана артефакт и закрыл глаза. Я только и успел подумать: «Как можно беспечно таскать в кармане столь ценную вещь» — как он исчез.

— Твою мать! — почему-то вздрогнул я, представив, что мы сами находимся в мороке, а Игорь ушёл ещё глубже в магию — и это в первый день его новой работы. Талантище!

— Игорь, ты здесь? — задал простой вопрос Эдуард.

В ответ лишь слышался шум машин, кто-то сигналил и чудился лай мелкой собаки. Возможно, эта болонка или весёлый терьер умнее и чувствительней нас.

— Блин, — опомнился Эдуард. — Забыл «морок глухоты» подключить.

Ну, начинается шаляй-валяй! Эти маги все с причудами. Вроде, женатый мужчина и неандертальцами закусывал, а ведёт себя, как мальчишка.

— Эй, парень, ты слышишь меня? — повторил попытку Эдуард.

— Оглохли, что ли? Я здесь рядом с вами! — задрожал голос Игоря.

— Вот и слава Творцу! — обрадовался маг.

— Отставить! — командовал я. — Ты, Игорь, заходи в подъезд, мы следуем за тобой. Только иди спокойно, не торопись, не надо импровизировать… Затем ты поднимешься на третий этаж. Я укажу тебе нужную дверь. Это самый важный рубеж. Всё понял?

— Так точно, шеф! — ответил оруженосец. — Всё сделаю, как велено, шеф!

— Хватит «шефкать», топай в подъезд, умник! — отчитал я оруженосца.

Мы даже не слышали его шагов. Шли по наитию. Но крепкая дверь подалась в первого раза. Теперь надо подняться тремя этажами выше.

— Отчётливо ощущаю напряжение защитного барьера. Это очень сильное заклинание, — насторожился Эдуард. — Я бы сказал, что сильнее ещё не встречал. Валентин не тёмный охотник. Григориан, он нечто совершенно уникальное. Смесь магии и охотничьих навыков… Будь осторожен, друг…

— Тебе тоже не хворать, — ответил я, но потом добавил: — И тебе удачи, повелитель стихий!

Мы стояли на площадке третьего этажа. Магия барьера обжигала лицо. Даже в мороке ощущался жар, предупреждающий, что каждый неверный шаг может оказаться последним.

— Эта дверь, — указал я рукой. — Ты понял, какая дверь?

— Шеф, у меня прекрасное зрение... Встаньте за мной и заходим. Сегодня я проведу вас в самое жерло вулкана! — торжественно произнёс Игорёк.

— Вот только не надо кричать ура! Встань перед дверью, мы идём за тобой. Дай нам команду, когда начнёшь движение.

— Понял, шеф. Стою точно перед дверью. Вы готовы?

— Готовы, — ответил я за нас обоих.

— Пошли! — скомандовал оруженосец.

Я шёл следом и думал: «Молодец парень, быстро освоился. Молодой, а уже командует стариками!»

Мы зашли в квартиру. Хорошая такая квартира, дорогая мебель, золотые светильники, зеркала в багетах. Хозяева вложились в ремонт не скупясь. Простому смертному о таком жилье только можно мечтать. Стоит квартира миллионы — а то и миллиарды. Математик из меня — так себе. Зато я прекрасно умею тратить деньги: бывает направо, бывает налево. Пропью парочку сотен тысяч и сижу на толчке по утрам, кишечные колики ощущаю.

Мы зашли в большую комнату. На диване с телефонами в руках сидели две вампирши. Я сразу узнал их. Это две девицы из Бухареста, которых я и Бенце казнили в доме бывшего министра.

Но кто воссоздал их заново? И какова их мессианская цель, чтобы тратить море энергии?

— Ты их видишь? — почему-то шёпотом спросил я у Игоря.

— Вижу, — послышался голос в ответ. — Шеф, ты глянь на них, они словно мумии. Они ведь разлагаются на куски. Ты только посмотри на их лица. У одной челюсть перекосила и нет глаза. Фу! Уродины!

Но я видел только прежних вампирш, видел картинку в мороке, которую построил кто-то прекрасно владеющий магией — и ничего жуткого не наблюдал. Девы и девы, только в нежити. Вполне себе в форме: титьки большие, задницы круглые, кружевные воротнички на блузках.

— Григориан, оруженосец видит истинную суть происходящего, — подсказал Эдуард. — Тебе и мне эти твари видятся иначе. «Слепой морок» позволяет распознать всё, что скрыто под более слабым заклинанием морока.

Так и запутаться недолго. Я и маг в одном мороке, оруженосец в турбомороке, девицы тоже заколдованы мороком. Очевидно, что заколдованы и приукрашены, словно работал с ними магический визажист... В ту ночь, когда сожрали Габриэлу, весь «Вампирский клуб» видел не молоденьких вампирш, а итальянских парней. А Драгуш маскировался под усатого мужика, среднерусской внешности.

— Светослав — великий чародей! Не ожидал от него такого подарка, — не переставал хвалить древнего мага Эдуард.

— Игорь, хватит пялиться на девиц! — снова командовал я. — Надо обойти все комнаты. Надо найти Валентина и Драгуша. Только веди нас не спеша, иначе мы раньше времени обнаружим своё вторжение. Шлейф от «слепого морока» скрывает нас, как шапка невидимка из сказки.

— Я понял, шеф, — не спорил Игорь.

Оруженосец вёл нас из комнаты в комнату, которых оказалось ровно четыре, плюс две ванные. Живут же люди! Шикарная хата! Но я не завидовал.

В просторной спальне мы увидели Драгуша. Он лежал на огромной кровати, сложив руки на груди. Мертвец — везде мертвец; он спит на шёлковых простынях, как в гробу. Ему бы венок у изголовья, мол, жил, кусался, а Гриша его взял и прихлопнул. От меня вот так запросто не отделаться: жижа Водопьянова ждёт своего разлива!

— Мужик, какой-то спит, — зашептал Игорь, будто боялся его разбудить.

— Это вампир Драгуш Арделин, — объяснил я. — Давай на выход. Ищем Валентина.

— Я в дверном проёме. Идите за мной, — продолжал шептать Игорь.

Мы вышли из спальни. Осталось проверить уборные.

Впервой же ванной комнате мы обнаружили его — моего так называемого сынульку.

Он нежился в джакузи, заполненной холодной водой. Нежить нежиться — здорово сказанул!

На голове тёмного наушники. Он слушал музыку и безмятежно дремал. А вот бывало раньше, вампиры купались в ваннах, заполненных человеческой кровью. Сегодня обмельчали твари. Вампиру воду холодную подавай и наушники за 500 рублей.

— Хорошенькая такая бабёнка! — восторженно сказал Игорь, позабыв о шёпоте. — Я б ей вдул…

— Но это же парень! Где ты видишь хорошенькую? — хмурился я, чётко видя молодого вампира лет двадцати, который не замечал нашего присутствия.

— Что ты мне рассказываешь, шеф? Я баб голых не видел, что ли? Это настоящая голая девица. Точнее, вампирша. Она ничего себе. Лицо у неё выразительное. Волосы вьются. На молдованку похожа.

Вот это новость! Сынуля это вовсе не сынуля, а дочка, что ли? Ну не верю я в эти бредни!

— Что скажешь, Эдуард? — спросил я.

Мы толпились у входа в уборную. Не люблю излишнюю суету. Пришло время действовать — и уже неважно, что ответит мне Эдуард.

— Вижу молодого парня. Но он мерцает, словно голограмма при плохом сигнале. Я бы мог сказать точнее, кто перед нами, но нужно выйти из морока. К тому же заклинание Светослава здорово мешает мне сканировать пространство.

— Так, хватит! Закончили разведку! — решился я. — Эдуард, иди в спальню и блокируй Драгуша. Держи его, пока я не закончу с вампиршами и этим... Ты сможешь парализовать сицилийца?

— Не волнуйся, справлюсь, — коротко ответил маг.

— Прекрасно, Эдуард! А мы с Игорем направимся в большую комнату. К этому парню или вовсе не к парню, я вернусь сразу после того, как ликвидирую двух вампирш.

— А как же проникновение, шеф? Неужели ты прикончишь девочек, не оставив шанса на перевоспитание? — весело спросил оруженосец.

Хороший вопрос. Правильный вопрос! Но сегодня рисковать нельзя; рисковать смертельно опасно. Ещё в Бухаресте я приговорил к казне прожорливых девиц, но они сумели каким-то образом вернуться в мир людей, став нежитью в нежити. Практиковать проникновение с дважды мертвецами мне ещё никогда не приходилось. Это никрофилия какая-то получается! А Гриша Вершинский за традиционные связи.

— Не задавай глупых вопросов, Игорь. Веди меня в большую комнату, не дури... И ещё раз прошу, будь осторожен. Начнётся бой, забейся в угол и не дыши. Эти твари могут быть невероятно опасны.

Эдуард вышел из морока и быстро направился в спальню. Я знал, что сковать вампира для него не проблема. Вот если бы тёмный охотник подключился к битве, то тогда расклад мог оказаться не в пользу даже такого сильного мага, как Эдуард.

Я стоял точно перед вампиршами, которые идиотски тыкали пальцами в телефон. Я всегда удивлялся, что люди находят интересного в этих электронных игрушках? И вот вам пример ротозейства и вампирской легкомысленности.

Две девицы, которых воссоздали из мёртвых, тоже уставились в экран. Наверное, у них даже есть свои странички в соцсетях. И надо же такому случиться, чтобы вампирши ставили лайки, писали свои гадкие комменты и постили собственные истории: я, мол, вчера укусила мужика, а он оказался невкусный; вот фотография — он весь в крови, вот подтверждение — мой полный живот. И знаете, как это всё безобразие называется? Это называется либо эволюция вида, либо полнейший кретинизм!

Я встряхнул руками. В моих ладонях сверкнули два длинных кинжала. Я сделал выпад, за ним сразу второй.

— Е..ть его конём, шеф! Ты им бошки отстегнул! — послышался голос моего оруженосца, потому что по полу покатились сразу две головы.

Я вышел из морока лишь на секунду, сумев за это время сразить сразу двух вампирш. Но мало срубить мертвецу голову, надо пронзить его сердце, нанеся множество ранений. Хотя на ближайшие пару дней эти тела намертво обездвижены. Мертвее не бывает. Потому пришло время навестить — то ли сына, то ли дочь. Пора разобраться с этим водяным из уборной.

Обернувшись, я увидел голое существо.

У Валентина отсутствовали детородные органы. Его грудь нельзя назвать ни мужской, ни женской; округлые мышцы казались накаченными, атлетичными, но соски были женскими, розовыми, будто у кормящей мамаши. Его живот выглядел мягким, чуть вздутым, но руки казались сильными. Лицо у вампира было точно мужское, а вот его ноги; особенно выше колена. Эти бёдра так и влекли мужские взгляды, а в паху не было члена и парных гонад в мешочке. Также не видно и женских признаков. На лобке вообще не росли волосы и было всё ровно и гладко — муха поскользнётся и ногу сломает.

Это существо напоминало пластмассовую, здоровенную куклу. Нечто среднее между Барби и её другом Кеном.

Передо мной стояло нечто, которой признать своим дитя я не смогу никогда! Срам какой-то!

Глава 22

Глава 22. Елена Аркадьевна будет в шоке

При всей нелепости внешних данных — тёмного охотника выдавали глаза. Они были полны ярости, обиды и скорби.

Я даже заметил слёзы — и удивился.

Да неужели нежить скулит о своих воительницах? Не замечал раньше слезливой реакции тех, кто призван калечить людей и никого не жалеть.

— Как ты вошёл в мой дом? — хрипел мужским голосом Валентин.

Он изумил меня второй раз; не голосом, конечно, а самой постановкой вопроса. Что значит, вошёл в мой дом?

— Твой дом, гроб два метра вниз! — вскинул я руку, метнув в уродливое существо «магическую рогатину».

Это заклинание среднего уровня, но всегда оно работало стабильно. Сработало и сейчас.

У моей разящей рогатины древко огненное, а пылающий рожон, будто в мартеновской печи выплавлен. «Магическая рогатина» предназначена исключительно для вампиров. «Не лезь на рожон!» — предупреждали предки, отгоняя кровососов.

Рожон ударил Валентина в горло, прибив его к несущей стене. Вампир повис между шкафом-купе и телевизором. Его ноги не доставали пола.

— Кто ты, зверь воплоти? — призывно спросил я.

Вообще-то, я широкий и, можно сказать, разносторонний специалист в области дознания. И ни таких раскалывал. Мои методы могут показаться непопулярными и даже дикими, но когда ты вступил в сражение с нежитью разговоры о честном бое, не конструктивны. Короче, пытать я умею придирчиво, но наслаждения от мучений своего врага, не испытываю вовсе.

— Я твой сын, Валентин, — жалобно простонал вампир. — Папа, разве ты сможешь убить своего единственного сына? Отпусти меня, папа. Полюби меня, отец…

Я видел многое, но такое!

У твари на стене в паху стало расти мужское достоинство. Вот появился висячий орган, ниже звякнули два яйца в кожаной мошне и выскочили волосы: чёрные, кучерявые, наверное, как у сына Габриэлы, негра Лефу. Не проверял.

И сразу включилось правило номер один — не верь глазам своим, не верь ушам своим!

Этот урок я уже преподал своему оруженосцу, который, кстати говоря, выполнял мои требования безупречно. Он грамотно прятался где-то в комнате и следил за сражением без суеты. Вот бы увидеть его рожу. У всех оруженосцев, первый раз вступивших в бой, очень выразительная рожа. Глаза они выпучивают. Губы сжимают. Голову прячут в плечи и почему-то тужатся, словно сидят на толчке. А здесь ещё во всей красе анатомические фокусы от Валентины… или как его там зовут?

— Ты мне не сын, тварь! — усмехнулся я и бросил ему в живот горячий привет от Вершинского.

Острые и тонкие стрелы вонзились в мягкий живот. Нежить почти не чувствует боли. В любом случае, умеет её контролировать. Но вампиры страшатся заблудиться в безлюдие, прахом разлетевшись по болтливому ветру.

Зверя затрясло. Его шея поджаривалась. Чувствовался запах тухлятины. Вампир бился затылком о стену, ноги сгибались в коленях и нервно дергались. Его руки цеплялись за древко рогатины и тоже дымились.

Но его лицо менялось, превращаясь в женское. Вот он носик, вот они алые губки. Заколосились локоны. Потом стала расти грудь. Затем отвалился мужской орган. За ним шлёпнулись на пол и закатились под столик два яйца в кудрявом мешочке.

«Кто бы он ни был, у него прекрасное чувство юмора», — подумал я, швырнув в живот ещё три стрелы.

— Папа! — закричала тварь девичьим голосов. — Что же ты делаешь, папа? Мне больно!

— Не кривляйся, зверь! Отвечай: кто ты и зачем пришёл в мир людей? — задал я снова вопрос.

Честно признаться, я посчитал, что бой уже завершён, но оказалось, что чудовище и не думало сдаваться.

Я отвлёкся лишь на мгновение, узнавая в миловидной девице, девчонку их Бухареста, которую звали Валентина Руа. И только я подумал, что разгадка близка, что одержал победу, как вампирша схватилась за древко рогатины, выдернула её из стены и легко, почти воздушно опустилась на пол.

«Пи…ц квартире! — понял я. — Сейчас мы здесь всё разнесём к едрёной Фене!»

Вампир окончательно трансформировался в вампиршу. Морок спал. Теперь эта тварь в истинном обличии. Зверю необходимо экономить энергию, потому он обрёл привычную, изначальную форму… И не надо меня склонять по матери, оттого что называю женщину зверем. Ведь найдутся и такие, кто прилепит на мой лоб клеймо — сексист.

— Ты Валентина Руа? — спросил я, желая услышать вампирское имя.

Но я знал, что без вмешательства сильного мага невозможно быть и вампиром, и тёмным охотником одновременно. Эта тварь выпивала энергию из своих соперников. ОНО убило Бенце. А Бенце был опытный воин. ОНО сумело уничтожить совет вампирского клана, а старейшины, это вам не сопливые вампирчики, вечно пьяные от вольницы и лёгко доставшейся крови. Нет, братцы, здесь поработал великий маг. Кто-то из моих бывших врагов сотворил из Валентины Руа безжалостное чудовище. Этот маг воссоздал из пустоты трёх молодых вампирш, возможно, сделав одолжение Валентине из Бухареста. Этот маг и три вампирши, и Валентина — мстили мне, в полной уверенности, что у них хватит сил сразить меня… Но они просчитались.

Где-то в углу в «слепом мороке» затаился мой оруженосец. Он ещё не воин, но он бездонная кладовая магии. И тварь не видит его, не чувствует. Эта тварь, объединив в себе магию, вампирскую силу и навыки тёмного охотника, вознамерилась сожрать моё сердце!

Я ударил первым, бросив вызов дьявольскому ассорти, собранному в мертвецком теле.

Мои руки превратились в стальные щупальца, которыми я впился в вампира, пробив его плоть под ключицами.

Вызов был брошен. Я предложил сразиться, как бьются охотники, выкачивая из соперника магическую силу. Я предложил бой хранителей равновесия, и тварь ответила на мой зов, воткнувшись длинными, шипастыми лапами богомола, вонзившись в мои ключицы.

Было неприятно. Было больно. Но я тоже умею терпеть — и я тоже стратег. Но в отличие от древнего Нарки, я ещё и солдат, к тому же, весьма изощрённый в военной тактике.

Зверь не ведал, что всего в паре метров от схватки сидит на полу или лежит на диване, где-то между трупами двух вамприш, мой верный соратник.

Оруженосец Игорь полон энергии. В нём столько магии, что можно разрушить половину Москвы; что говорить, про какую-то квартиру из четырёх комнат, которая, кстати говоря, превращалась в руины... И я стал качать из смеси вампира и мага энергию нежити, столько, сколько понадобится, чтобы превратить его в труху...

А теперь кто кого!

Я решил немного поиграть с ним или с ней, а скорее, с ОНО. Дарил надежду на победу. Издевался. Я даже скривил лицо в судорогах, высунув язык как собака, будто чувствовал, как из меня исходит огромная масса опыта, знаний и магической маны, перемешанной с воспоминаниями о прошлом и верой в завтра.

Тёмный охотник ликовал! На его шее заживлялись ожоги от «рогатины», ОНО даже хорошело, румянилось, как живое существо — и улыбалось алыми губками. Я пожалел её в 46-ом, потому что не люблю убивать. И в моём нежелании дарить жизнь, а не смерть — скрыта вселенская справедливость.

Я воин, а не убийца. Мой дар ЛКН — ликвидация кровососущего нетерпения! Любовь всегда побеждает зло, даже если проигран один бой, за ним десятый, двадцатый. Творец всегда на моей стороне; на стороне любви и проникновения.

Зверь наслаждался. Но он тратил энергии больше, чем вытаскивал клешнями из меня. А я старился. Моё лицо испещрялось трещинами, язвами, кровоточащими ранами, рытвинами и синело вздувшимися венами. Я будто сдавал позиции. Словно проигрывал.

Какой же ты наивный и глупый соперник, тот, кто прячется под красивой личиной вампирши!

А ещё… я непременно хотел узнать, кто же скрывается там внутри? Кто крадётся по тёмным улицам и убивает людей, убивает моих друзей. Кто подослал эту тварь сражаться со мной и вселил надежду на успех, зная, что Вершинского не одолеть. А значит, это только проверка боем. Главное сражение ещё впереди.

Но найти врага непросто, а скорее, невозможно. Его нет в этой комнате, где стоял жуткий грохот, где вихрем носились предметы, где трещал пол и рвались трубы в ванной. В этой комнате только зверь, Григорий Вершинский и мой оруженосец, который уже точно наделал в льняные штаны.

«Когда всё закончится, обучу Игорька приёмам самообороны, — размышлял я, когда у меня порвались ноздри, и фонтаном брызнула кровь точно на очаровательное личико Валентины Руа. — Научу его прятаться в «колпаке». Покажу, как метать «рогатину». И «огненные иглы» ему понравятся. Магию можно испытать уже сегодня, на Драгуше, которого сковал Эдуард в спальне. Эдуард знает своё дело и верит в меня. Мы с ним валили и ни таких демонов!»

— Ты труп! — захихикала Валентина. — Сегодня я сожру тебя!

У меня вывалился глаз. Он дёргался на нитке и зрачком косился на тварь. По всем признакам я разлагался и сыпался, как пень трухлявый. Сейчас ОНО дожмёт меня, испив до последней капли, и колючей лапой пробьёт мою грудь и выдернет сердце. Я ещё буду исходить кровавой пеной и видеть, как ОНО пожирает мой опыт весь без остатка. А потом из меня выйдут газы, я обмочусь и рухну в жёлто-красную лужу. И тварь подумает: «Пиз…ц Грише!»

Какой грандиозный план у тебя, у того, кто вселился в Валентину Руа!

Огромной поварёшкой, возможно, божественной поварёшкой я зачерпнул миллионы невидимых гранул магии. Мой оруженосец и правда, сидел на диване. Вот это выдержка! Он — король терпения и царь — ожидания! На моём лице не осталось живого места, глаз болтался на нервных окончаниях; мне больно, я осыпался и умирал, а мой верный оруженосец всё так же преданно выполнял приказ, ничего не делал и ждал!

Я черпнул ещё и ещё; пил-упивался и давил своими руками железного спрута всё сильнее, всё яростней. Я черпал из оруженосца, а ОНО высасывало жизнь из меня и тратило, тратило энергию и слабело.

Мой глаз втянулся в глазницу. Моя роговица стала ярко-бирюзовой. В такие глаза нельзя не влюбиться. Вот только рубцы, язвы и лопнувшие шрамы отпугивали нежить.

Тогда, чтобы в полной мере насладиться победой, моё лицо стало стремительно заживать. В тот миг я желал любви. Пусть ОНО полюбит меня. Я так красив, так силён! Возможно, ОНО подумает, что его спасёт ЛКН? Ага, сейчас, размечталось! Ветер тебя встретит и споёт, и спляшет, а мой богатырский агрегат в штанах вовсе не для тебя.

Но ОНО не оценило моей привлекательности. ОНО лишь оценило мою мощь и хитрость великого полководца.

Шрамы затянулись. Коросты осыпались. Язвы исчезли. Я улыбался!

— Это тебе пиз...ц, тварь! — сказал я, и сотни «огненных игл» вонзились в тело моего врага.

Я метал иглы, бил трижды рогатиной. В моём арсенале много сюрпризов и достаточно магии.

Стрелы пробивали его насквозь, пылающий рожон ранил в грудь и в голову, а я продолжал выкачивать из зверя энергию. Я даже отключился от оруженосца, но команду выйти из морока ему не давал. Я берёг молодого воина. Опасался за него. Вдруг тварь выкинет предсмертный фокус и сразит парня. Ему достаточно того, что видел сейчас. Такого никакой Голливуд не покажет.

Зверь опустился на колени, затем завалился на спину. Вместо рук из него торчали обломки лап богомола — жуткого существа из самых гадких кошмаров. Лицо, когда-то красивой вампирши, покрылось прожженными ранами. Я даже видел её острые зубы через дыру в щеке.

— Кто надоумил тебя вступить со мной в схватку? — спросил я. — Кто воссоздал тебя из грязи? Кто вернул тебя в мир людей?

ОНО лишь хрипело в ответ. Показалось, что я перестарался. Выкачал всё до капли, до гранулы; нашпиговал стрелами, отдубасил рогатиной и задавал сложные вопросы существу, у которого не осталось сил отвечать. Интересно, что произойдёт, если я поделюсь с ОНО энергией, чтобы привести в чувство? Но с другой стороны…

Я точно знал, что тварь ничего расскажет. Не в правилах нежити сдавать подельников. Тем более что подельник — сильный маг, который уже однажды воссоздал вампиршу. Так почему бы этому волшебнику не повторить второе воссоздание? Но если тварь сдаст мага, направив мой праведный гнев против хозяина, то вернуться уже ни за что не выйдет. Потому ОНО будет молчать…

Но есть варианты…

Уничтожив тварь, я спасу вампирские кланы Москвы. Возможно, если бы кланы объединились и поняли, с чем имеют дело, то тогда вампиры сами справились с врагом; но ведь не объединились, а только просят моей помощи и прячутся за мной. А следовательно, убив тварь я получаю целую свору должников. Пусть рядовые вампиры даже не будут знать об услуге, оказанной мной, но старейшины кланов оценят моё благородство.

И тогда в моей руке сверкнул «ледяной кинжал». Он вырос из правой руки. Вот удивится Игорь!

Взмах — удар! Взмах — удар!

Я как взбесившийся мясник кромсал на куски Валентину Руа. Я резал вампиршу и тешил того, кто воссоздал её. Этот маг сейчас точно знал, что я убиваю нежить. Уверен, он тоже улыбался. Это ещё одна из причин, почему я использую магию среднего порядка. Мои секреты, останутся со мной.

Я огляделся. Вот это мы повеселились…

Квартиры была разгромлена, словно сюда залетела 120-я мина. Но главное стены остались на прежних местах.

Подумал, что обойдётся. Пусть хозяева и соседи ломают голову, что здесь случилось. А затем тот или та, кому принадлежит эта квартира, наконец, раскошелится и всего за пару миллионов наведёт порядок. С математикой у меня всегда было худо — возможно, и не пару миллионов, а десять или даже одиннадцать. Считаю я плохо. Я тратить умею хорошо. Вот помню бухнул я как-то в «метле»… хотя сейчас это неважно…

— Игорь, выходи из морока, — сказал я и пнул клыкастую челюсть бывшей красавицы Валентины Руа.

Оруженосец стоял рядом. В квартире было жарко: от рогатины, от стрел и прочей энергии. Игорь будто вышел из бани. Лицо его было мокрым, рубаха текла, штаны — кстати говоря — в том самом месте были сухи. Молодец, пацан! Не зассал!

— Как ты, друг? — спросил я.

Игорь сглотнул слюну. Руки его дрожали.

Я приблизился к нему и обнял.

— Ну что ты, что ты… Всё уже закончилось. Девочка мертва — мертвее не бывает. Пойдём в спальню, поглядим, что Эдуард с нашим вампиром сделал.

Оруженосец держался. Он только негромко поскуливал. Каждый бы на его месте струхнул. Бояться, это нормально.

— Шеф, ты крутой мужик, — первое что сказал Игорь.

— Знаю, — кивнул я в ответ. — Пошли к нашему магу…

Драгуш лежал на спине. Будто спал. Его руки расставлены, ноги врозь. Эдуард сидел у его изголовья, используя заклинание «оковы».

— Ты закончил? — буднично спросил маг.

— Вампирш прикончил, а тварь в мясорубку засунул, — ответил я.

— Значит, не было никакого сына?

— Валентина Руа, — сказал я. — Это была девочка из Бухареста. Её воссоздали, чтобы проверить меня в бою.

— Даже так? — немного удивился маг.

Я мог подумать даже на Эдуарда, что именно он затеял интригу против меня.

Все были под подозрением. Но у меня нет улик. А магов равных Эдуарду на земле сотни.

— Валентиной Руа управлял сильный волшебник. Не знаю, кто он, но я найду его и настойчиво поинтересуюсь: для чего ему понадобилось устраивать мне экзамен.

Эдуард усмехнулся:

— Надеюсь, ты не думаешь, что это я играю с нежитью?

— У тебя нет причин вредить мне, но есть вероятность, что у московской конторы зародились сомнения в моей профпригодности.

— Всё возможно, Григориан. Всё возможно, — согласился маг. — Только зачем гадать, мы можем услышать ответ из первых уст.

Эдуард лишь шевельнул пальцами, как Драгуш ожил и сразу заговорил:

— Я был уверен, что работаю с твоим сыном, — откровенничал вампир. — Я не понимал, зачем нам сражение с тобой. Но он настаивал. Валентин утверждал, что является отпрыском охотника Вершинского и сыном вампирши Валентины Руа. Я ничего не знал о магии морока. Я заблуждался, парни!

— Ты не врёшь? — спросил Эдуард.

Драгуш только справа налево заводил зрачками, потому что его голова была накрепко прибита заклинанием к подушке.

— Слышишь, Гриш, это самый честный вампир, которых я встречал в своей жизни. Уверяет меня, что не врёт! — весело сообщил маг.

— Да чихать я хотел на его клятвы. Сейчас отвезём вампира в Домодедово и спустим в подвал. У меня для него припрятана массивная воронка. А жижа Водопьянова давно дожидается его прямой кишки… Так что, с вещами на выход, дорогой ты наш сицилиец! Скоро мы тебя вылечим!

— Не вылечишь, — нагло улыбнулся Драгуш.

— Это ещё почему? — изумился я.

— Потому что ты меня отпустишь. И я уйду — и обещаю исчезнуть из Москвы.

— Ну ты наглец! — рассмеялся Эдуард.

А вот мне стало не смешно. Я подумал, что вампир вовсе не шутит.

— Подстраховался, что ли? Самый умный, да? — понял я.

— Не без того. С охотником по-другому не выжить, — улыбался глазами Драгуш. — Родители твоего оруженосца в надёжном месте. Если убьёте меня, они не выберутся из подвала. Хотите искать — ищите. Но не найдёте. А там темно… страшно… голодно…

— Эй, гадёныш! — зарычал Игорь. — Ты что сделал с моей семьёй?

— Не переживай, оруженосец, они ещё живы… Пока ещё живы… Если твой хозяин поклянётся ветром, что отпустит меня, то я укажу на тайное место. И твои мама и папа останутся невредимы.

Вампир не блефовал. А выбить из него правду не выйдет. Его можно замучить, отрубая по кусочку от плоти, но… и Валентина молчала, и этот ничего расскажет.

— Клянусь ветром в безлюдие, что отпущу тебя, если ты расскажешь, где находятся родичи моего оруженосца, — пообещал я.

***

Дом на улице Тверской ходил ходуном. Соседи из первого подъезда высыпали на улицу. На третьем этаже происходило форменное безумие.

— Надо вызвать полицию, — говорила старушка с четвёртого этажа.

— МЧС надо вызывать и рабочих с ЖКХ! Мою квартиру затопило. А у меня ремонт! У меня картины на стенах, рояль, мебель! — округлив глаза, причитала женщина со второго этажа.

— Сейчас патруль подъедет. Разберёмся! — успокаивал всех подполковник полиции, который был сегодня прилично пьян, потому среагировал на шум и водопад с запозданием.

Через пять минут приехал патруль. Полицейские поднялись на третий этаж. Дверь в квартиру была открыта, а там внутри! Воды по щиколотку, плавали подушки, деревяшки. Обои ободраны, красивые потолки рухнули.

— Вот тебе и сдала квартиру хорошему человеку, — осторожно переступала через обломки и мусор Елена Аркадьевна.

— Найду его и шкуру сдеру за такое! Паспортные данные есть на жильца? — спросил сосед-подполковник.

— В договоре всё прописано. Есть… Ведь проверяла его, упрашивала не хулиганить! И фамилия у него такая добрая, Дружко. Никому верить нельзя, честное слово! — возмущалась хозяйка.

— Эх, милая вы моя, Елена Аркадьевна, — качал головой сосед. — Есть первое и самое важное правило — никому не верить. Я вот сегодня утром у вашей квартиры двух девиц встретил. Вроде, красивые, ухоженные, но чувствовало моё сердце, шалавы они подзаборные. Я ещё тогда подумал…

— Знаю, что вы подумали, — ворчала хозяйка. — Выпить с ними водки и в койку затащить. Вот весь ваш план, дорогой сосед.

— Обижаете, Елена Аркадьевна. Я ведь женат…

Прошли сутки.

Елена Аркадьевна связалась с бригадой строителей. По телефону обсудили примерный план работ и предполагаемый гонорар.

Ровно в 11:00 хозяйка квартиры на «Тверской» встретила бригадира Разина, который договаривался с ней по телефону.

— Давайте сразу к делу, уважаемый! — сказала решительно Елена Аркадьевна. — Разрешите, паспорт.

— Пожалуйста, — передал поздравительную открытку человек с широкими плечами и пышными усами настоящего подполковника полиции.

Елена Аркадьевна перелистывала открытку с «Восьмым марта».

— Разин Сергей Петрович. Так-так-так, — прочитала она.

Женщина ещё пару минут недоверчиво вертела чудо-документ, пока не сказала с сарказмом:

— Поздравляю, ваш паспорт в порядке! Теперь обсудим денежные вопросы.

Драгуш лишь щёлкнул пальцами и Елена Аркадьевна замерла.

— Если бы не моё обещание охотнику, убраться из Москвы, я б тебе, сучка, такой ремонт зафигачил! Но я дал честно слова вампира. Придётся тебе забыть о мраморных полах и золотых вензелюшках, — сказал Драгуш Арделин и впился зубами в худощавую шею Елены Аркадьевны…

Я не люблю убивать. Часть 2

Глава 1

Глава 1. Схватка с вампирами и зачем оруженосцу ноги

Бой длился уже четверть часа. Вампиры атаковали без звериного рыка, общаясь между собой только условными знаками. А мой оруженосец постоянно выкрикивал воинственные ругательства, предавая сражению пикантности и азарта.

Сначала вампиры присматривались, затем всё-таки решились попробовать оруженосца на вкус. Но Игорь так и не позволил прикоснуться к себе. Вчерашний электрик гонял мертвецов по периметру комнаты, то «магической рогатиной», то «плазменными шарами», заставлял вампиров уворачиваться и носиться даже по потолку.

Рогатину Игорь использовал по своему усмотрению. Он не метал её, не желал прибить врага к стене. Оруженосец размахивал ею, как дубиной в лесу, наводя ужас пылающим рожном.

Заметно устав, два молодых вампира решили трансформироваться в волков. Игорь не мешал им перевоплощаться в зверя. И только после полного превращения, оруженосец швырнул в одно из волков «плазменный шар».

Бросок вышел удачным. Волчий загривок опалился, пошёл дымок, запахло поджаренной шкурой. А второй волк передумал атаковать и забился в угол. Зверь не понимал, что делать с особенным человеком, который чуть что, сразу метко бьёт шарами и отчаянно машет рогатиной.

Мой оруженосец оказался умелым учеником. За неделю он выучил азы магического боя, овладев пятью фундаментальными заклинаниями. Игорь достаточно уверенно жонглировал «плазменными шарами», а «купол» держал так крепко, что закрадывалось сомнение в том, что он приступил к изучению магии всего несколько дней назад.

Со стороны оруженосец выглядел, если не опытным воякой, то очень координированным и резвым рекрутом. Хотя настоящий, испытанный в боях воин, прекрасно представлял реальную силу Игоря. Его судорожные движения, театральные взмахи руками и громкими выкрики в стиле шаолиньских монахов, могли ввести в заблуждение только ротозеев или совсем юных вампиров.

Волки в трансформации не могли оценить, насколько толстяк хорошо владеет искусством магии. Но вампиры были в полной уверенности, что так или иначе, они сильнее этого парня в кожаной жилетке на голое тело… Первый волк готовился напасть на Игоря с фронта, второй, с подпалённой шкурой, заходил с тыла. Обычная волчья тактика. Ничего нового.

На стороне моего оруженосца были крепкие стены комнаты, в которой сцепился Игорь с двумя не так давно инициированными вампирами. Комната была небольшой. Десять метров на десять, а то и меньше — не разгуляться. Игорь пятился к стене и правильно делал. Над его ладонями вращались два «плазменных шара». Задача оруженосца обезопасить свой тыл, не дав зверю шанса зайти себе за спину.

Вампиры чего-то выжидали, не рисковали. Они были ещё молоды, но всё-таки старше Игоря. Их инициировали почти год назад. Оба парня бывшие штурмовики, жизнь которых висела на волоске. Обычно вампиры делают запрос своему начальству, которое берёт на себя ответственность перед конторами или охотниками, но в тот день медлить было нельзя.

Чтобы получить разрешение на инициализацию, вампир, по имени Томаз никого не предупреждал. Он сам разрешил себе инициировать двух человек, находящихся в госпитале, и смело впился зубами в запястья, не позволив пропасть двум хорошим солдатам. Томаз сначала убил их, чтобы превратить людей в нежить, а лишь затем доложил Дмитрию, главе клана «Московский клык».

Прошёл уже год с той поры. Солдаты стали настоящими вампирами и многому научились. Оба могли трансформироваться в волков или в летучих мышей; оба были быстры, решительны и сообразительны. Но Игорь, которого всего неделю назад зарядили маной, всё-таки был быстрее в бою.

Как можно добиться такого прогресса за столь короткий срок, было неясно многим. Глава клана «Московский клык» Деймон — он же Дмитрий — давался диву и восхищался моим оруженосцем, словно тот служил в его гвардии.

Для схватки с Игорем Деймон предложил двух вампиров, считая их потенциал примерно равным силе оруженосца. Я согласил. Игорь тоже не спорил.

Оруженосец и два бывших солдата вполне мирно пообщались, решив устроить тренировочное состязание. Эти двое понравились моему Игорю. В новоиспечённых вампирах ещё много человеческого тепла. К тому же оказалось, что один из бывших штурмовиков учился в параллельном классе. Бывают же такие совпадения?!

На моего верного помощника хотели взглянуть все древние вампиры Москвы. Он пользовался невероятным успехом у вампирской братии. Это не удивительно, ведь в первый день посвящения в оруженосцы Игорь поучаствовал в ликвидации тёмного охотника, который, между прочим, запугал всю вампирскую столицу. Но прошла следующая неделя, и оруженосец Вершинского уже успешно противостоял двум вампирам в трансформации, за которыми год жизни в вампирской шкуре и лет пять в форме российского спецназа.

Эти два парня были элитой русской армии, но сегодня они даже не представляли, как справиться, с вроде бы, неуклюжим и смешным толстяком, который если что, сразу грозил «магической рогатиной» и махал ею, словно пьяный казак в танце саблей. А ещё оруженосец очень метко бросался «плазменными шарами» и уверенно двигался к первой победе, пусть и в тренировочном сражении.

Бой с вампирами, это не только меткость бросков и скорость перемещения, бой, это ещё и верное распределение магической энергии. Необходимо чётко знать свои собственные способности, а также данные соперника или нескольких соперников. Эти знания приходят не только с опытом. Если внимательно слушать мои указания и подсказки, которые я щедро раздавал всю неделю, то можно сократить время, проведённое за образной школьной партой, и сохранить свою жизнь — что гораздо важнее.

— Спиной к стене и выжидай! — крикнул я Игорю, но он меня не слышал.

Мы стояли за смотровой стеной из стекла. Шум вокруг стоял просто жуткий. Вампиры болели за своих. Но нашлись и такие, кто желал успеха моему парню. Даже Деймон завёлся, как на футболе. Его клыки торчали кинжалами, и он постоянно что-то советовал своим спецназовцам в нежити. Тренировочная схватка захватила всех зрителей. А их собралось немало.

Десяток старейшин, сам глава клана, а также здоровяк Лефу и любитель спортивных костюмов Горан — живо реагировали на выпады своих соплеменников и восхищались своевременными блоками и точными бросками моего оруженосца. Игорь был неповторим!

Забавно видеть толстого человека, бегающего от стены к стене. Он оказался, как всегда, шустрым малым.

Я гордо наблюдал за сражением. Вообще-то, цель битвы не только повеселить старых вампиров, но и натренировать Игоря. Деймон сам предложил услуги двух молодых вампиров, и им сегодня достанется, но Игорь тоже подвергал себя опасности.

Кстати, у многих отлегло, когда выяснилось, что Валентин или Валентина вовсе не мои детишки. По разумению вампиров, уничтожив собственное дитя, Гриша Вершинский начнёт чудовищно лютовать. Все страшились меня, а в особенности всепроникающей жижи Водопьянова. Сколько в моих запасах, промывающего внутренности вещества, не знал никто. Я умело подыгрывал страхам. Клизма в моём подвале хранилась приличных размеров. А настрой отца, потерявшего взбесившегося сына, не знает границ!

Игорь загнал волков в угол. Он всё сыпал и сыпал острыми иглами, имитирую ликвидацию врага. Бил он почти всерьёз. Стрелы впивались в стену, задевая кожу и мясо нежити в трансформации.

Когда мой оруженосец приготовил для броска «плазменный шар» размером с баскетбольный мяч, Деймон повернулся ко мне:

— Прошу, охотник, нужно остановить сражение, — тихо попросил он.

Ну что же, я удовлетворён магической формой моего парнишки.

— Бой окончен! — громко сказал я, и тут же послышался колокольный звон, который требовал прекратить состязание.

Оруженосец погасил шар и взглядом, полным благородства, посмотрел на стеклянную преграду. Он не видел ни меня, ни вампиров, но ощущал моё приподнятое настроение и разочарование старейшин клана.

Волки встрепенулись, радостно оскалились. Через десяток секунд они снова превратились в молодых вампиров.

Игорь приблизился к ним и тепло поприветствовал обоих. Он пожал им руки. Бывшие солдаты ответили ему не менее тёплыми чувствами. Все остались довольны схваткой.

— В зале накрыт стол. Настоятельно рекомендую отпраздновать твою победу над тёмным охотником, — предложил Деймон.

— Мы хорошо провели время, теперь можно и за стол, — ответил я.

Сегодня в «Вампирском клубе» был настоящий праздник. Дискотеку отменили, и назначили торжественный ужин в честь меня и моего верного оруженосца. За длинным столом собрались члены клана «Московский клык». Я сидел на почётном месте предводителя, которое освободил для меня Деймон.

В Зале много гостей. Старейшины, два десятка элитных бойцов, с которыми я никогда не общался ранее, а также сотня приглашённых вампиров. Многим из собравшихся больше трёх сотен лет.

Никогда не было в Москве такого единения. Чтобы охотник сидел да за одним столомс вампирами — такого не случалось при моей жизни. Эффект от победы над тёмным сплотил тайным мир столицы.

Вампиры пригласили на банкет и конторских. Мне не терпелось познакомиться с ними поближе. Я ждал мага Эдуарда и, конечно, своего куратора Влада Зощенко. Годами я слышал только его голос, который информировал меня о происшествиях, неприятных случаях и сообщал трагические известия.

А ещё интересно познакомиться с теми, кто управляет конторой.

Тайное общество, клан избранных! Что только не говорили о хозяевах конторы.

Я не верил, что управляют магами и посвящёнными какие-то отпрыски дворянских собраний. Графы, князья… бароны! Да перестаньте! Какие могут быть князья в двадцать первом веке?

Но так или иначе, в «Вампирский клуб» никто из конторы не пожаловал. Да, я получил от них поздравление. Мне сообщили банковский счёт, на котором лежала кругленькая сумма. И даже пообещали построить или купить новый дом, где пожелаю. Но право дело смешно! Я охотник на вампиров, а не бизнесмен или пенсионер. Деньги, конечно, важны, но когда ты владеешь магией, то если постараться, можно и олово превратить в золото. Хотя, насколько мне известно, опыты с драгоценными металлами не увенчались успехом. Надо бы у Эдуарда расспросить.

Тьфу ты, снова я про деньги… Прямо зараза какая-то…

Я воин! Я вне системы! Я охотник на вампиров! Я практикую ЛКН! И остановимся на этом постулате...

Деймон сидел от меня по левую руку. По правую — Игорь Праскурин.

С утра Игорь меня изводил нытьём. Требовал, чтобы с ним на банкет пошла Дарси. Мол, и наряд у неё шикарный и лицом она очаровательна.

Я терпеливо объяснял, что Зоя и его любимая Дарси — вампиры вне клана. Что находятся они под моей защитой, а зависть, которая дустом разъедает вампиров, обитает в нежити гипертрофированной субстанцией, ведущей к убийствам и пожиранию.

Дарси завидовали, её ненавидели. Считали предательницей вампирского племени. И получается, что оруженосец сегодня в почёте, а его девушка в изгнание. Но завтра относительно Игоря всё поменяется. Он снова превратится во врага нежити, потому что вампиры существа непокорные, а что такое вампирский голод мой оруженосец ещё узнает и ужаснётся… Ещё будут пропадать люди, плакать матери об убиенных детях, поскольку есть на земле вид хищника, для которого человечество только корм.

— А Зоя и Дарси сейчас одни… они скучают, — вздыхал Игорь; сказал он громко, чтобы его обязательно услышал Деймон.

— Закуси солёным грибочком, — посоветовал я, будто не расслышал моего помощника.

Меня больше интересовали две вампирши, одну из которых я прекрасно помнил. Полагаю, что Деймон подсадил рядом их не напрасно. Знает мои пристрастия. Но признаться, девицы мне приглянулись. Можно вечерок оттянуться с ними — а моему оруженосцу необходимо расслабиться. Нежить бывает невероятно ласкова и сексуальна.

— Сидят сейчас они в тишине. Даже телевизор не включают… Нас дожидаются… А мы веселимся, бои устраиваем, выпиваем, — продолжил стенать Игорь.

— Да разве я против? Сегодня наш клуб готов открыть двери для твоей подруги. Не вопрос, Игорь, — подмигнул Деймон; настроение у него было приподнятое; когда ещё доведётся вот так запросто посидеть рядом с охотником на вампиров.

— Шеф! — покосился на меня оруженосец. — Вот и Деймон говорит, что не против…

— Ты налей лучше водочки. И давай отложим наш разговор, — ничего не хотел слушать я, потому что сейчас глава клана за, а завтра Дарси найдут без головы, с дыркой в груди.

Я посмотрел на Деймона.

— Познакомь меня с бойцами, — то ли приказал, то ли попросил я; пусть вампир сам разбирается, как я к нему обращаюсь, поскольку пьянка пьянкой, а субординацию никто не отменял.

Деймон поманил пальцем Горана, который не сидел за общим столом, хотя место для него всегда свободно, а крутился возле стойки бара. Он и Лефу пили пиво и о чём-то переговаривались.

Горан приблизился к главе клана.

— Приведи парней из спецназа, — негромко сказал Деймон. — Григорий Вершинский желает познакомиться с ними.

Вампир кивнул и быстрым шагом покинул зал. Через минуту он вернулся с двумя бойцами, которые сегодня сражались с моим парнем.

— Это Иван, — представил первого солдата Деймон, — А это Дмитрий.

Я усмехнулся. А не много ли Дмитриев в клане? Редкие вампиры обращались к главе по имени Деймон. Большая часть соклановцев называла его Дмитрий.

— Чтобы не запутаться, буду звать тебя Дмитрий второй или просто второй. Не обидишься? — спросил я у бывшего солдата.

— У меня на такой случай позывной есть. Ещё со времён службы, — улыбнулся вампир, ну совсем как живой человек.

— Да-да, я знаю… сейчас у каждого бойца в армии свой позывной, — кивнул я. — И как тебя звали товарищи?

Вампир немного смутился. Почему-то ему стало неудобно.

— Говори, не стесняйся. Здесь все свои, — подбодрил я его.

— Князь, — улыбнулся бывший солдат. — Мой позывной «Князь».

Ничего себе выбор! Не ты ли тот князь, который рулит конторой?

— Громкий, очень громкий позывной. Но похвально. Мне нравится, — дал я оценку. — Как говорится, как вы лодку назовёте…

Вампир пожал плечами. Он не выбирал позывной. Командир взвода постарался, поскольку человеческая фамилия его была Князев.

— А как Ивана в армии величали? — поинтересовался я.

— Палец, — быстро, по-солдатски ответил сам Иван. — У меня мизинца не было на левой руке. Вот бойцы и шутили.

— Ну-ка, руку покажи, — настойчиво попросил я.

Иван и не думал ничего скрывать. Он вытянул руку, пошевелил пальцами. Мизинец отрос, как только он превратился в вампира.

Вот тоже, чудеса природы. Лишился конечности человек-солдат — получи протез. Потерял руки-ноги вампир, жди замену; конечность отрастёт за пару дней и будет новенькая, лысенькая, а потом и волосатенькая. Не справедливо!

— Где ранение получили? — спросил я. — Где воевали?

Парни явно не хотели рассказывать о прошлом. У них подписка о неразглашение и прочие армейские формальности и секреты. Но теперь они нежить. Скрывать больше нечего.

— В Центральной Африке, охотник, — ответил Князь; он был более разговорчив, чем его товарищ.

Я кивнул. Я поддерживал парней. Хорошим делом они занимались — негров спасали от вечной колонизации. Знал бы Лефу, который пялился на нас, стоя у барной стойки, сколько хороших дел сотворили эти парни. Они и французов гоняли и бриттов, и других проходимцев.

— Пойду пивка себе возьму, — недовольно бубнил мой оруженосец. — Пива хочу! Больше чем женщин!

Ну и характер у Игорька. То к Зое прицепится, теперь к Дарси. Влюбчивый парень. Весь в Вершинского пошёл. Ученик, твою мать!

— Иди, — разрешил я, хотя разрешения он не спрашивал.

Два бойца тоже хотели прилипнуть к бару, но я остановил их — на зло моему вредному парню. Потом поболтают. И вообще, хватит уже оруженосцу с вампирами секретничать. Это добром не кончится.

— А вы, ребята, присядьте за стол, — предложил я солдатам, а сам посмотрел вслед Игорю.

Оруженосец подошёл к стойке, что-то говорил старому вампиру, который служил барменом.

Затем я отвёл взгляд, хотел подсказать солдатикам, где удобнее за столом занять местечко, как в зале громыхнуло.

Взрыв был оглушающий. Взорвался не тротил или гексоген, или другое взрывчатое вещество, сработала магия вакуума, которая разрывает пространство, а затем всё что попало в круг пустоты, затягивает в себя и перемалывает в щепки и стирает до молекулы.

Грохот стоял жуткий. Все вампиры разбегались из-за стола. В зале начался хаос. Этот взрыв многих ослепил, но я чётко видел, как исчезла часть барной стойки вместе с бутылками, старым барменом и моим оруженосцем. Я буквально взлетел с места, чтобы спасти моего парня.

Игорь лежал на спине. Глаза его широко открыты. Одна рука его судорожно дёргалась, второй руки не было вовсе. Также ему оторвало ноги выше колен. Конечности унесло в пустоту. Руку и ноги уже не вернуть. Возможно, маги смогли бы решить задачу восстановления, но это не точно. К тому же… пока приедут, пока разберутся, что к чему…

Я склонился над Игорем. Он что-то шептал:

— Не бросай мою маму, шеф. Защити её… — просил он совсем тихо. — Прощай, Гриша… Я уже слышу шум ветра… Я вижу безлюдие, шеф…

Глава 2

Глава 2. Предсмертный поцелуй Дарси

Мой оруженосец всё ещё был жив. Он почти не дышал. А я не искал пульс, я чувствую смерть иначе.

Склонившись над Игорем, я источал магию, поддерживая биение раненного сердца. Также я прижёг раны на ногах и руке, из которых хлестала кровь. Без моей помощи оруженосец ушёл бы навстречу ветру. Вот бы обрадовались убитые мной вампиры, встретив его в призрачном слое безлюдия.

Нельзя умирать Игорю, ох нельзя!

Я искал телефон. Нашёл его в кармане. Но вряд ли у меня записан номер Эдуарда, которому я собирался сообщить о взрыве.

Тогда я бросил зов. Зов можно сравнить с сигналом SOS, который обращён к выбранному объекту.

Прошло полминуты, мне позвонил неизвестный номер. Мой телефон, как всегда противно заверещал — и даже вампиры шарахнулись от пронзительного сигнала.

— Эдуард, это ты? — принял я вызов, в очередной раз задумавшись о смене телефонной мелодии.

— Да это я. Что случилось, Григориан?

— Срочно вызывай конторскую «скорую»! Адрес «Вампирский клуб». Как вызовешь, строй портал к входу в здание, тебя встретят.

Говорил я громко. Деймон слышал мои слова. Он лишь махнул рукой, и Лефу с Гораном рванули на выход.

— Вкратце объясни, в чём проблема, чтобы я подготовился, — спокойно говорил Эдуард.

— Вакуумная магия. Моего оруженосца разорвало на куски, — ответил я, наблюдая за Игорем, цвет лица которого синел с каждым вздохом.

— Плохо. Встречай через минуту, — сбросил вызов Эдуард.

Я снова направил пучок энергии прямо в сердце Игоря. Главное, не перестараться, главное, самому не добить парня.

Лицо оруженосца посветлело. Но это ненадолго.

— Нужна помощь? — спросил у меня неизвестный вампир.

Я поднял глаза. Ему было лет сорок, значит, живёт давным-давно. У него длинный грузинский нос, и шапочка на голове, вроде, тюбетейки.

— Чем ты можешь помочь мне, нежить? — буквально зарычал я.

— Моё имя Томаз. Посмотри на этих ребят, — указал он на двух вампиров-спецназовцев. —В день инициации эти парни мало чем отличались от твоего оруженосца…

— Ты предлагаешь превратить оруженосца в вампира? — хрипел я.

Не слыхано даже заикаться об инициации. Игорь только что был подающим надежды оруженосцем, как вдруг перевоплотится в мертвеца? И кто его покусает? Этот в шапочке?

— Деймон, уведи его от греха! — приказал я.

Глава клана лишь щёлкнул пальцами, и Томаз вместе с двумя бывшими спецназовцами тут же растворился в толпе.

Нас окружили вампиры. Их было сотни. Они толпились, разглядывая раненного оруженосца и моё горе. Да, я горевал! Я страдал! Плата за смерть тёмного охотника слишком велика. Я не сомневался, что мне мстят именно за его развоплощение.

— Григориан, я рядом, — послышался знакомый голос.

Эдуард держал в руке заряженный амулет «здоровья». Желваки на лице бегали.

— Дело дрянь, — сказал я. — Когда подъедет «скорая»?

— Не знаю. В Москве пробки, — склонился над Игорем маг.

Он трогал его живот. Щупал шею. Заглядывал в глаза.

— Внутренние органы сильно пострадали. Надо строить портал в госпиталь. Возьми его на руки, охотник, — быстро говорил Эдуард.

— Прости меня, Игорь Праскурин, — зачем-то извинился я.

Однажды моего давнего оруженосца — это случилось во времена «смуты», — порвали вампиры. Я хотел, но не мог его спасти. Я не лекарь — я воин. И знаете, что пришлось сделать? Я добил его ледяным клинком. Подумал в тот момент: зачем человеку мучиться, всё равно его не спасти. А сейчас я изменился. Просто жаждал помочь парню. Готов был отдать свою голову на отсечение, лишь бы он остался жив.

Осторожно я взял его на руки. Показалось, что мой оруженосец ничего не весил. Исчезнувшие в пустоте две ноги и рука превратили парня в пушинку.

Эдуард построил портал. Зыбкая мгла в мутном тумане открылась посреди толпы вампиров.

— За мной! — командовал маг.

Я сделал шаг и сразу оказался в госпитальном коридоре.

Портал быстро закрылся, а я так и стоял с покалеченным парнем на руках.

— Эй, кто-нибудь, врача быстро! — кричал Эдуард. — Готовьте палату!

Нам навстречу по коридору бежали несколько мужчин в голубых комбинезонах. Это были врачи.

— Несите его в шестую! — указал рукой на дверь один из докторов.

Номер палаты мне не понравился. Суеверие! Но я послушно зашёл в открытую дверь, положив Игоря на кровать.

Врачи оказались не просто врачами, это маги. Пусть они не такие древние, как Эдуард, но специфика магии у всех разная. Один — воин, второй — артефакты заряжает, третий — специалист по защите, но есть и лекари.

Эх, нам сейчас Светослава вызвать!

И только я подумал о нём, как в палате, сквозь марево портала материализовался сам Светослав.

— Какой же ты безответственный! Всё-таки убил парня! — зло бросил мне маг.

Но времени на перепалку не было. Я сделал вид, что не расслышал, а Светослав закатил глаза, надул щёки и негромко загудел носом. Руками он не прикасался к оруженосцу, сканировал пространство вокруг него, исследовал травмы и наверное, что-то ещё. Его шаманские пляски и заунывные песни выглядели странно. Но у магов своя стихия. Нам охотникам многое видится странным.

— Всем выйти отсюда! — приказал Светослав.

— И не подумаю. Буду с ним до конца! — твёрдо ответил я.

— До какого ещё конца? — нахмурился маг. — Охотник Вершинский, если ты хочешь спасти своего помощника, слушай, что говорю!

— Ладно, Гриш, пошли уже, — взял меня за руку Эдуард.

Я нехотя подчинился.

Мы стояли за закрытой дверью палаты. Магия лекаря ощущалась кожей, обжигала лицо.

— Что скажешь? — спросил я у Эдуарда.

Маг лишь пожал плечами.

— Не уверен… но считаю, что существует большая вероятность.. . Ты не серчай, брат… так случается в нашем деле. Он скорее всего умрёт в ближайшие минуты.

Я не хотел выяснять, кто и за что ударил вакуумной магией моего оруженосца. Я решу эту загадку позже. Обязательно разберусь! Сейчас надо верить в милость Творца и спасать Игоря, надеясь на мастерство и опыт Светослава.

— Не хочу потерять его, — сожалел я — и о банкете, и преждевременной радости от победы над Валентином.

Но нежить безжалостна. Вампиры и тёмные маги — они бесчувственные звери. Это я со своими гуманными принципами делаю выбор: убить или совершить сеанс проникновения. А вампиры и тёмные маги беспощадны, холодны и постоянно озлоблены. Но и прятаться вечно нельзя. Надо атаковать самому. Нужно найти источник ненависти и ликвидировать тёмного мага и его приспешников.

— Игорь должен жить вопреки, — шептал я.

И снова я искал этот чёртов телефон. На удивление нашёл сразу. Тут же набрал номер Зои, не бросая зов через всю Москву.

— Что случилось, Гриша? — спросила она, будто уже знала о взрыве; Зоя — всё-таки женщина и наделена особенным чувством.

— Дарси с тобой? — задал я вопрос.

— Мы в доме, на кухне. С тобой всё в порядке?

Со мной всё прекрасно. Я живой и пахну водкой и потом. Что может со мной случиться? Я охотник на вампиров — меня вот так примитивно магией не убить.

— Подожди секунду, — сказал я, посмотрел на Эдуарда и спросил: — Плюс ещё один вампир в мире людей не испортит статистику конторы?

— Инициация оруженосца? — изумлённо поднял брови маг. — Ты хорошо подумал, Гриш?

— А что делать? Как спасти? Подскажи! — скрипел я зубами. — Если Светослав не справится, то Игорь умрёт. И тёмный маг будет счастлив, а мы с тобой что? Отвезём на кладбище гроб с бахромой, кинем глины в могилу и разойдёмся кто куда? Нет, друг, я не доставлю радости тёмному убийце. Игорь будет жить.

Эдуард кивал, соглашался, но его терзали справедливые сомнения.

— Не кажется ли тебе, Григорий, что в том и состоит план тёмного мага… Он наносит оруженосцу тяжёлые травмы. А ты, спасая парня, инициируешь его в вампира.

— Мне плевать на планы. Строй портал в Домодедово, я отключаю защиту своего дома, — решился я.

— Только обязательно отключи. А то меня порвёт на части, хуже твоего оруженосца.

Я кивнул.

Через мгновение маг построил ещё один портал. В Эдуарде много энергии, он способен строить порталы весь день и всю ночь. Пока не надоест, пока мы не спасём моего помощника.

Мы вышли на кухне. Девочки сидели за столом, были собраны.

— Зоя, ты останешься дома. Дарси идёт с нами, — сказал я, заглянув в холодильник.

Схватив кусок бородинского и обрубок докторской, сунул корявый бутерброд себе в рот.

Было вкусно.

— Открывай портал в госпиталь, Эдуард, — не прожевав до конца, дал я команду.

Маг снова обрисовал рукой невидимый эллипс, и мы шагнули в сумеречный туман.

В коридоре госпиталя столкнулись со Светославом. Он что-то невнятно бормотал. Руки у него были испачканы в земле, вид растерянный, удручённый. Очевидно, конторские оторвали его от работы в огороде и направили прямиком в госпиталь. Но с лечением явно не задалось. Лечить покалеченного оруженосца, это не стручки и листочки скрещивать.

— Как Игорь? — с надеждой спросил я, хотя по лицо уже многое понял.

— Гриша, скажи мне, как так вышло, что ты не уследил за юношей? Ведь он совсем пацан… — опустил глаза Светослав.

— Игорь что, умер? — оторопел я.

Дарси схватилось за лицо. Эдуард побелел. Я почему-то вспомнил крепыша Лефу.

Вот интересно, когда негр узнал о смерти своей матери, он тоже стал под цвет молока?.. Хотя, какое к чертям молоко, я просто здорово нервничал, потому и лезла в голову дикая чушь.

— Отвечай, Игорь умер? — повторил я вопрос.

— Ещё жив, но… — сокрушался Светослав. — Всё что мог… Я сделал всё, что в моих силах. Его печень… он очень слаб, если бы…

Но я уже не слушал. Мы влетели в палату. Возле Игоря стояли маги-врачи. Доктора его не лечили, просто поддерживали жизнь. Ещё минута-другая и мой оруженосец уйдёт из мира людей.

— Спасибо, ребята. Теперь мы сами, — отодвинул я товарищей в голубых комбинезонах от кровати.

Маги спорить не стали. Молча, вышли в коридор.

— Действуй, охотник! — торопил меня Эдуард.

Я взял за руку Дарси.

— Девочка, — тихо говорил я, — ты обязана спасти Игоря…

— Я? — изумилась вампирша. — Но что я могу сделать? Я нежить, Григорий… а он — оруженосец. Я просто соринка, я никто…

Я подбирал слова:

— Кусай его, Дарси… Да кусай его так, чтобы Игорь умер о воссоздался вампиром из темноты! Не жалей своей крови, Дарси. Напои его досыта. Спаси его, девочка!

Вампирша всё поняла. А я снова уверовал в божественную справедливость.

Она чистокровная вампирша, а он лишь неделю назад стал оруженосцем охотника. Но спасти его может только тьма: инициировать — воскресить!

— Ничего не бойся, Дарси. Я даю тебе разрешение инициировать Игоря.

Вампирша погладила моего оруженосца по щеке, будто просила прощения. Сегодня день такой особенный: я извинялся, и Дарси молила простить её.

Она впилась зубами в его запястье. По щекам текли слёзы. Кусала Дарси, будто доедала последний кусок, который в горле застрял.

— А ну соберись, тварь! — заорал я на всю палату. — Грызи его, будто кусок из пасти рвут!

Ишь ты, распустила здесь нюни! Она вампирша; она зло воплоти!

Глаза Дарси вспыхнули, налились красным. Послышался хруст позвоночника и рык, похожий на рык собаки, у которой отнимают жирную кость.

Вот теперь это по-нашему, сейчас она справится.

Кровь капала на пол. Дарси грызла вены на руке, словно её одолел бешеный голод. И слава Творцу, что я не практиковал с ней проникновение. Первый раз за тысячу лет, я благодарил Создателя, что он уберёг Дарси от моих ласк, моего животного инстинкта трахать, всё, что кусает людей. Но даже сейчас я чувствовал возбуждение, потому что я не только воин, но и развратный, испорченный монстр, с беспокойным агрегатом в штанах.

— Спокойствие, Григориан. Соберись, — видя моё возбуждение, успокаивал Эдуард.

Чёртов богатырь — чёртовым удавом упрямо выползал из штанов. Даже вероятная смерть оруженосца не останавливала движение вверх, чтобы приступить к немедленному проникновению.

Мои инстинкты реагировали на укус вампирши. Меня не интересовали её прелести

— Ну что ты, в самом деле, Гриша? — морщился маг. — Подумай о чём-нибудь гадком. Помнишь, мы тянули из выгребной ямы вампира? Не помню, как его имя…

Было дело. Один ухарь спрятался от нас в деревенском туалете. Пролез в дырку и сидел там по уши в говне, думал я его не найду. А у меня острый нюх, и никакой запах дерьма не спасёт от возмездия!

— Кишир его имя. После ликвидации меня тошнило неделю. Помню его, — ответил я, чувствуя, как удав сдаёт назад.

А Дарси закончила. Щёки и подбородок её были в красном. В своей крови и в крови моего оруженосца. Хотя… какой он к пням горелым оруженосец? Всё — Игорь стал вампиром. И что теперь делать с этим?

— То-то и оно… — покачал головой Эдуард, тоже думая, как поступить с новоявленной нежитью. — Вампиры его не примут. В клан не возьмут. А знаешь, может ему свой клан собрать? Ты подскажешь, я помогу. Назовём клан «Праскурин и кровососы». Как тебе?

— Ну да… лучше «Гриша железный дол…ёб».

Эдуард улыбнулся. А почему бы и не улыбаться? Теперь Игорь будет существовать в нежити. Новый виток эволюции: оруженосец — кровопийца. У него в наставниках великий маг и братская дружба с охотником на вампиров. Вот я заварил кашу! Эх, сейчас бы водки выпить да борщом закусить! Почему-то вспомнилась Зоя, вернее, её округлый зад…

— Спасибо тебе, девочка, — поблагодарил я вампиршу.

— Теперь он такой же, как я, — тихо сказала Дарси, но я знал, что она торжествует. Игорь хоть и без ног (пока без ног) и руки у него одной нет, но он ещё тёплый, человечный.

— Влюбилась в него? — прямо спросил я.

— Так бы и закусала твоего оруженосца до беспамятства, — тоже улыбнулась вампирша; клыки у неё выступали, кровь стекала на кофточку; просто пиз…ц какой-то!

Игорь лежал на кровати. Кровь перестала сочиться из ран. Он уже не дышал — он хрипел, перерождался.

А какой у меня был выбор? Если даже Светослав оказался бессилен.

— Надо эвакуировать его из госпиталя. Конторские будут разочарованы, если узнают, что здесь отлёживается вампир, — предупредил Эдуард и покосился на Дарси, которая вытирала лицо салфеткой.

— Строй портал в Домодедово.

Я снова взял Игоря на руки. Как ребёнка.

Не хватало ещё скандала. Прекрасно знаю, что подумают конторские. Скажут: Гриша сошёл с ума!

Да и чёрт с ними! Я ответственен за парня. Он ещё пригодится. Правда, не понимаю, как и зачем.

Мы снова вышли на кухне. Зоя нас ждала.

Я прямиком направился в спальню, предоставив Игорю лучшее место в моём доме.

Сколько я на этой кровати кувыркался с девами нечеловеческой, невампирской красоты?! Пусть мой пружинистый матрас сегодня послужит парню. Добрые дела всегда в почёте.

— Мне пора, — сухо сказал Эдуард. — Замучаюсь теперь отчёт писать. Дело-то вышло неординарное.

— Напиши коротенько — помер Максим да и х…й с ним, — отмахнулся я; ещё не хватало оправдываться перед неведомым начальством.

— Так и передам, — улыбнулся маг.

Он хотел уже строить портал, но я остановил его.

— Кто в конторе главный, — спросил я. — Поговаривают, что князья — голубая кровь, белая кость…

— Дыма без огня не бывает. А болтать мастаков пол Москвы.

— Нет, ну серьёзно, друг, — не отставал я. — Кто финансирует собрание? Кто глава? Возможно, есть совет? Кто эти люди?

Маг пожал плечами:

— Не знаю я Гриша. Но это точно не правительственная организация. И корни у конторы глубокие…

— Так ты не знаешь, кому служишь? — язвительно копал я.

— Служу я людям, старина, — отшучивался Эдуард. — Время меня поджимает. Пора мне…

Маг очертил эллипс и исчез в мареве.

А ведь Эдуард что-то скрывает. Не может он не знать, кто у руля конторы. Бабки там крутятся приличные. Вот и госпиталь свой, и маги-врачи, и оборудование. За всё надо платить.

Но снова я про деньги! Сегодня я подсчитывал чужие барыши весь вечер. И что на меня нашло?

Зоя и Дарси смотрели на меня как собаки. Обжигало неприятное чувство, потому что вампирши боялись меня, не понимая, что будет дальше — и с ними, и с Игорем.

Я проверил магическую защиту дома. Сегодня отключал охрану несколько раз, а это чревато. Пришлось провести сканирование всей территории. Вдруг звериная тварь просочилась.

Но всё оказалось в порядке. Кроме меня, двух вампирш и одного вампира в доме больше никого нет.

С ума можно спятить: в моём доме, в моей спальне (почти в рабочем кабинете), да ещё на моей кровати — отлёживался безногий вампир! Узнай я ещё неделю назад, что в моём доме, в моей спальне… ну не поверил бы!

— Свари борща, Зоя, — не потребовал, а попросил я.

— На плите полная кастрюля томится, — ответила Зоя. — Мы с Дарси ещё утром сварили.

«Вот и прекрасно, что сварили», — подумал я.

— А водка есть? — обшаривая глазами кухню, поинтересовался я.

— В морозилке водка дожидается, — отвечала Зоя. — Мы с Дарси ещё вчера в магазине купили.

Я хотел спросить ещё про шампанское, бородинский и докторскую. Но ответ был известен заранее. Они с Дарси уже сбегали, слетали, затарились и меня дожидаются. Ну и семейка у меня! Две вампирши и безрукий вампир — он же безногий.

— Ничего, пройдёт пару дней и наш Игорёк запрыгает как кузнечик, — подмигнул я Дарси; хотя какой нафиг кузнечик, если только кузнечик кровосос, которого все другие кузнечики бояться до усрачки. Ведь Игорю нужна кровь. Много крови!

— Трёхлитровой банки ему хватит? Ноги чтоб отрасли… и рука… и мозги на место встали… — размышлял я.

— Ему нужна человеческая кровь, Гриша, — объясняла Зоя, будто я совсем отупел. — Три литра хватит.

Вот теперь мне нужна помощь вампиров. К конторским обращаться не стану. Деймону надо звонить.

— Как связаться с Деймоном, кто подскажет? — снова приставал я к девчонкам.

— Можно в «Вампирский клуб» обратиться. А проще зов послать. Ведь он услышит тебя? — советовала Зоя.

Я этому Деймону башку откушу, если не услышит. Но просить помощи у вампиров…

Вот я попал!

Глава 3

Глава 3. В безлюдие вампирские замки и щекотливые усы

Если в мир людей жарило лето, то в безлюдие тоже было лето. Если в людском краю падали листья, ночи становились длиннее и шли дожди, это значит, что в призрачном мире магии и вампиров в свои права вступала самая настоящая осень.

Но в безлюдие не было месяцев, отчислялись только времена года, которых было ровно четыре. Зима называлась озноб, весна — пашня, лето — колыбель, осень звалась — собрание.

Для тех вампиров, кто путешествовал из одного мира в другой, было затруднительно определять месяца, недели и дни. Поскольку колыбель наступала в середине июня и заканчивалась в середине сентября. Далее до середины декабря в безлюдие моросило собрание, то есть осень. Собранием это время года прозвали, не потому что вампиры и прочие орки устраивали шумные вече или парламентские слушанья, а потому что приходило время сбора урожая. Какие-то города и замки косили травы для скота, другие — жали пшеницу, орки — запасались орехами и кореньями из леса, а некоторые вампирские кланы воровали корм из мира людей, чтобы свежей крови в семье было вдоволь.

Но за последние века многое изменилось. Теперь не обязательно ждать собрания, чтобы заполнить рабами темницы. Драгуш Арделин свыкся воровать человеческий корм в любое время года. И пусть ещё не отгуляла колыбель, а он уже приволок на верёвке из неведомой Москвы весьма строптивую подкормку.

Крови в несчастной женщине было немного, всё больше силикона, нарощенных волос, татуажа и татуировок, но на чёрные дни дамочка сгодится. Тем более что Елена Аркадьевна очень понравилась Драгушу.

Он распорядился кормить хозяйку квартиры на «Тверской» вдоволь, а вечерами или в другое время суток, когда приспичит — вампир уводил её в свою комнату, для плотских утех. Уж больно его манили её губы. Они были пухлые, особенной формы и насыщены ярким цветом, словно всегда подкрашены помадой. А когда Драгуш пощупал её упругую грудь и атлетичные ягодицы, то понял, что такой корм нужно беречь, сытно кормить, часто ставить на койке на четыре кости и никому не продавать — и в аренду другим вампирам не сдавать, какие бы блага они не сулили.

На Елену Аркадьевну, было дело, засматривался местный дремучий вампир, который служил в замке завхозом и конюхом. Звали этого дикаря Церба Козловски. Роста он был огромного, живот имел вздутый. Носил он давно нестриженые волосы и чудовищной пышности бороду. В этих зарослях даже не видно рта, и только когда из околоносовой пушистости выскакивали львиные клыки, все вспоминали, что Церба Козловски старый вампир, которому уже пару тысяч лет, из которых он ни часа не был в мире людей.

— Ты на х..я притащил эту дрянь? — спросил он у Драгуша, когда мимо него вели Елену Аркадьевну.

Женщина была истеричной и непокорной. Всё пугала какой-то винокурней и обещала вызвать неизвестный сергиево-посадский ОМОН.

— Что ты понимаешь в женщинах, олух? — смеялся Драгуш Арделин. — Это живая москвичка — штучный экземпляр! Понимаешь, что такое экземпляр?

— Не дурнее многих, — щурил хитрые глаза Козловки.

Его мохнатые брови нерадостно шевелились; ему не нравилось, когда Драгуш выставлял его деревенщиной.

— Ну если не дурнее, то должен знать, что таких женщин надо беречь. Запомни, Церба — она штучный экземпляр!

— Твоя дохлая баба — безвкусный вариант. В ней даже крови нормальной нет. Один этот, как его?

— Карасин! — подсказал Драгуш и рассмеялся ещё громче.

— Вот именно, карасин, — махнул могучей рукой Козловски и пошёл прочь, понимая, что вампира, который постоянно путешествует в мир людей, ему не переспорить.

Но Драгуш не отставал. Нравилось ему потешаться над великаном.

— Вот ты живёшь в замке уже сколько? — спросил он.

Козловски остановился, задумался.

— Почитай уже… долго, — не мог сосчитать собственные годы вампир.

— А знаешь, что такое Москва, лапоть? — веселился Драгуш, хотя Козловски никогда не носил лаптей и уже лет пять не снимал огромных резиновых сапог, которые созданы в мире людей.

— И знать не хочу, — ворчал Козловски.

— Город, это. Понял? А там живут москвички. Они все на спорте.

— Как это, на спорте?

— Как-как? Вот так! Ходят в зал, сидят на коврике и о жратве думают. А моя Елена Аркадьевна у них, то есть у москвичек, за тренера. Вожак! Знаешь, какая она спортивная?

— Да в ней кровь гнилая! И воняет она! Тоже мне, нашёл, чем хвастаться…

— Ну не скажи, — улыбался Драгуш. — Я с ней вчера вечерок провёл, так она меня удивила. Но тебе не понять, потому что такое йога тебе тоже неведомо.

Церба Козловски почесал грязной рукой свою заросшую бороду:

— Плевать на москвичек. Я сейчас пойду в темницу и буду пытать предателей. Вот где веселье. А ты от своей костлявой подцепишь какую-нибудь хворь и сдохнешь в муках.

В темнице сидели пленники. Они же предатели. Это те вампиры, кто сотрудничал с охотниками и шли войной против законов самой природы. Козловски особенно невзлюбил одного вампира, по имени Жолт, который был дружен с Бенце Вайда и служил венгерскому охотнику почти сотню лет. Козловски приходил в темницу к мученику каждый день, сразу после обеда. Он брал железный крюк, бил остриём в рёбра Жолта, натягивал верёвку и подвешивал его до ужина, чтобы тот только пальцами ног касался пола, усыпанного соломой. Жолт жутко кричал часами. Истошные вопли приводили великана в благодушное расположение духа.

А ещё Козловски заботился о том, чтобы тёмный колдун, который и владел замком, который носил гордое название Малум, где он проживал тысячу лет — не забывал выкачивать магическую энергию из Жолта и других пленников. Поскольку, если не выкачать ману, то вампиры смогут себя уберечь от боли. А когда они пусты, то чувствуют страдания, ну, почти как обычные люди.

— Молодец, Церба! — похвалил его Драгуш. — Пытай этого гада, чтобы тот мочился по ночам. Но только смотри не убей. Он должен мучиться и раскаиваться, что предал нас. Раскаиваться каждый день и каждую ночь!

— За это тебя и уважаю, — обрадовался Козловски, что, наконец-то, угодил Драгушу, который часто совершал набеги в неведомую Москву, а также в прочие человеческие города.

Это Драгуш подарил великану резиновые сапоги. Ну как подарил? Снял с корма, который приволок с берега реки Волги. Тот бедолага неисправимо пах рыбой и водкой, так что пришлось от него избавиться и сожрать; а вот сапоги остались. Что называется — порыбачил мужик.

Преисполненный свежими эмоциями Козловски отправился пытать предателя, а Драгуш ждал указаний тёмного мага.

Маг приходил в безлюдие нечасто. Имени и истинной лица мага Драгуш никогда не видел. Либо тёмный колдун хоронился в мороке, либо носил холодную маску из золота. Но отношения они поддерживали деловые и позитивные. Маг давал различные задания: провести саботаж, кого-нибудь убить или сожрать, или кого-нибудь выкрасть в безлюдие. Если Драгуш выполнял задачи чётко и в срок, то и плата была исправной.

Тёмный колдун, к которому Драгуш обращался Великий, щедро делился энергией, наполняя магической силой. Когда возникали драки между вампирами, например, с бородатым и неухоженным Церба Козловски, то Драгуш постоянно побеждал за явным преимуществом. Но чаще до драк дело не доходило, поскольку все вампиры в замке и близлежащих земель знали, что Драгуш дружен с тёмным чародеем, у которого магических секретов больше, чем мухоморов в лесу.

В каменной комнате было уютно. Дубовый стол, две массивные лавки приставлены рядом. В углу стоял чёрный шкаф, где Драгуш хранил человеческие наряды. Стены всегда были влажные. Спал Драгуш на солдатской койке с матрасом, которую он перетащил из людского мира.

Свою комнату вампир называл склеп, хотя она находилась в самой высокой башне. По соседству с Драгушем проживали вампиры. Вообще, в замке их было много. Сколько точно Драгуш Арделин не считал, но за пределами замка, в долине вампиров было ещё больше.

Они пасли скот, жили мирно. Большинство из них даже не помышляли о походах в мир людей. Кровь они пили коровью. Жену имели лишь одну и занимались детишками, которые рождались только по великому случаю. Вампиры смеялись над людьми, зная, что те плодятся подобно кролям. Сунул-высунул, и вот уже дитятка в люльке орёт. У вампиров было по-другому. Они каждую ночь молили тёмного Творца дать им потомство. Не все, конечно, молили. В их числе был и Драгуш Арделин. Таких, как он называли солдатами. Такие, как Драгуш — любили и умели сражаться. Нрав у таких вампиров кровожадный и беспокойный. Ну а как ещё объяснить непреодолимую тягу ходить в мир людей и тащить корм, понимая, что охотники могут наказать за кражу.

Драгуш почувствовал присутствие тёмного мага. Он не видел его, но понимал, что тот уже рядом.

— Приветствую тебя, Великий, — тихо сказал вампир, посмотрев на лавку у стола.

Он не ошибся. Морок развеялся и за стол проявился маг.

Драгуш знал, что верить глазам нельзя. Верить сложно даже своим звериным чувствам. Потому, видя, как выглядит маг, он точно знал, что это иллюзия. Но тем не менее…

Маг был невысок, худощав. Его стройность подчёркивал длинный, чёрный плащ, в который он облачался, когда появлялся в вампирском замке. Лицо у него вытянутое, с острыми скулами. Пальцы длинные, как у музыканта. Говорил он всегда тихо. Но Драгуш слышал каждое слово, словно маг вкладывал каждую букву прямиком в его голову. Возможно, так всё и было. Потому что маги весьма убедительные существа.

— Тебя ждёт награда, Драгуш, — сказал маг, и по его лицу скользнула улыбка.

— Под вашим руководством, Великий, любое задание сущий пустяк, — тоже улыбнулся Драгуш Арделин.

Маг согласил. Но он не любил неприкрытую лесть.

— В этот раз ты превзошёл сам себя.

— Но план был безупречен. Вакуумную магию, где пространство пропитано колдовством, было легко маскировать и использовать в верную минуту. Я всёго лишь ваш исполнитель, Великий…

Драгуш затерялся в толпе кровососов. Проникнуть в «Вампирский клуб» оказалось просто. Вакуумный заряд он прятал в кармане штанов. Его даже не проверяли. А как проверить летучую мышь, которая влетала через шахту лифта?

— Признаться, я серьёзно рискую, посещая вампирский шабаш московских предателей, — набивал себе цену Драгуш; он был не только сильным и верным солдатом, но и чуть-чуть дипломатом. Всегда полезно получить больше, чем договаривались.

— В священной войне нет правил, — ответил маг. — К тому же у тебя есть страховка. Я вернул из пустоты трёх вампирш и создал Валентина, который магией не уступал охотникам. Они вернулись сильнее прежних существ. Твой риск оправдан. Не надо бояться неудач.

Драгуш Арделин дал слово Вершинскому, что покинет Москву, но обстоятельства и приказ тёмного чародея, заставили его отказаться от клятвы. Григорий Вершинский будет взбешён, когда узнает о клятвопреступнике — и переговоров больше ждать не приходится. Если московский охотник поймает Драгуша, то непременно отправит навстречу в ветром.

За взрыв, устроенный в «Вампирском клубе», тёмный пообещал наполнить Драгуша магией, поскольку постоянное использование морока и частое перемещение из мира в мир требовало много энергии. Но вампир хотел получить и страховку, более осязаемую, чем обещание вернуть его из пустоты. Он желал получить амулет «бегства», который позволял сбежать от Вершинского, если тот схватит его. При всей своей кажущейся простоте, магия «бегства» — это весьма энергозатратное заклинание. Маг может потратить месяцы, наполняя кулон скоростью космических метеоров и туманностью облаков безлюдия. И как не странно, при том, что мир безлюдия был переполнен магией, проще и быстрее было заправить кулон в мире людей. Но эта работа скрытная, поскольку охотники чувствуют магические вибрации, которые впитывает в себя артефакт. В мире людей понадобиться несколько месяцев, чтобы кулон оказался наполнен под завязку; в безлюдие на это уйдут годы. Возможно, это одна из причин не считать в безлюдие месяцы, потому что время относительно магии и долголетия вампиров течёт здесь иначе.

Маг посмотрел в глаза вампира, распознав его просьбу:

— Понимаю, что ты хочешь получить в награду. Я заряжу для тебя кулон «бегства». Но тебе необходимо набраться терпения, а ещё… выполнить несколько поручений. И не надо пугаться работы, Драгуш, поскольку зачем тебе кулон, если ты в безопасности?

— Я не боюсь работы, — удовлетворился Драгуш Арделин. — Ты назвал нашу войну священной, и я полностью с тобой, Великий. Охотники не только убивают нас, они творят из вампиров чудовищ. Но нам не нужны посредники, мы сами можем показать себя людям. Пусть наш корм сам сделаем вывод: монстры мы или само исчадие ада…

Драгуш заулыбался. Роль вселенского злодея его забавляла. Последние годы совсем нет сражений. А вампир-солдат создан Творцом для боя. Но где стройные ряды воинов? Где армия, с которой нужно сражаться солдату? Единственными враги для Драгуша и ему подобных, остались только охотники. Но и охотники обленились. Пора разворошить это гнилое гнездо, чтобы показать своё предназначение, написанное лично Творцом!

— Всем найдётся место в земных мирах, — снова читая желания вампира, говорил тёмный маг. — Но я не считаю себя злом. Разве я убиваю больше, чем убивают охотники? Конечно, нет. А людей миллиарды, их вовсе можно не считать. И убивают они друг друга так массово и жестоко, что я просто блаженный агнец, а не тёмный колдун. Ты согласен со мной?

— Твои слова, Великий, наполнены справедливыми замечаниями, — кивнул Драгуш. — Ведь нам много и не надо. И кстати, в моей темнице два десятка кормильцев из людского мира. И за последний год лишь двое из них умерли. И скорее всего, они погибли от тоски. Так уж им хотелось домой, чтобы бездельничать и лупиться в телефон.

Драгуш снова улыбался. Приятно чувствовать себя существом высшего порядка. Однажды ночью, после того, как он развлёкся с Еленой Аркадьевной, ему пришла в голову удивительная мысль, которую вообще-то подсказала строптивая москвичка. Если отправить космонавтами к далёким планета настоящих вампиров (можно недавно инициированных), то результат может превзойти самые смелые ожидания. Вампиры выносливы. Они, в конце концов, живут в сотни раз дольше людей — при условии приличного питания.

— Ты зачем женщину с собой приволок? — спросил маг, будто читал мысли вампира.

— Елену Аркадьевну, что ли? — заводил глазами Драгуш.

— Аркадьевну, Аркадьевну… — кивнул маг.

Драгуш чуть склонился ближе к тёмному и заговорил, словно делился секретом.

— Понравилась она мне, — признался вампир. — Честно сказать, удивительная женщина. Есть в ней нечто не человеческое, будто она тоже особенное существо. И кстати, я кровь из неё не пью. Она невкусная. У меня есть другие кормильцы, которые чувствуют себя превосходно.

Драгуш Арделин всё больше проникался в Елене Аркадьевне. И вроде бы, что в ней особенного? Но, нет. Характер у неё непокорный, а ещё хитростью она обладала необыкновенной. К тому же была храброй женщиной.

Другие люди тряслись от страха и расчёсывали место укусов. А вот Елена Аркадьевна сама подставляла шею и даже упрашивала покусать её. Драгуш всего два раза испил из неё крови, не получив бодрящего впечатления, как бывает с другими людьми. К Елене Аркадьевне он проникался уважением, как к равной себе.

Наступил вечер. Переполненный магией вампир хотел приложить неуёмную мощь, к чему-нибудь будоражащему сознание. И почему бы не позвать в свою восхитительную комнату своенравную москвичку?

— Был сегодня в Москве, — пружинил задницей на солдатской койке Драгуш Арделин. — Купил тебе вкусненького…

Елена Аркадьевна присела на массивную скамью. На столе в пластиковых контейнерах стояли привычные для человека продукты. Вот свежая клубника. Это тушёный картофель с бараниной. Две палки колбасы: одна любительская, другая копчёная, дорогая. Был ещё пышный белый хлеб, салат «селёдки под шубой» и двенадцать бутылок «Жигулёвского». Драгушу очень нравилось это пиво. Он надеялся, что и Елене Аркадьевне его презент придётся по вкусу.

— А пива другого не судьба прикупить? — хмурилась москвичка с норовом. — Я предпочитаю другое пиво…

— Какое, другое? — желал угодить вампир. — Если что, могу смотаться в магазин. Хочешь, светлого куплю, хочешь тёмного…

— Ладно уж, —открыв пробку, морщилась Елена Аркадьевна.

Бутылка зашипела. В комнате, которая напоминала мокрый подвал, запахло пивом.

Елена Аркадьевна пригубила своими роскошными губами, сделав парочку небольших глоточков.

— А ничего. Научились делать! — заулыбалась она.

«Ну и губки! — мысленно восхищался Драгуш. — Она так эротично пьёт пиво, что кажется, будто и не пьёт вовсе, а сосёт его… сосёт!»

— Ты чего так на меня смотришь? — откусив кусочек копчённой колбаски, невнятно говорила женщина. — Поди, кровь пить мою собрался?

Драгуш отрицательно замотал головой. С ним такого никогда не случалось, чтобы он робел перед человеческой женщиной. Обычно он женщин грыз, кусал и пожирал сотнями. А сейчас таял.

— А зачем тогда позвал? — подмигнула вампиру Елена Аркадьевна. — Приставать снова будешь?

Драгуш теперь кивал головой положительно, чувствуя возбуждение внизу живота. А как не чувствовать, когда обстановка вокруг призывает схватить её и бросит на койку? Потому что у него великолепная комната! Стены мокрые! У него матрас! А какая женщина рядом?

— Присядь ко мне, — постучал он ладошкой по матрасу, который бал накрыт приличной простынёй и одеялом, вполне годным для человека.

— Дай поесть… — продолжала жевать колбасу Елена Аркадьевна.

Драгуш терпеливо ждал, когда она насытится. Но энергия в нём закипала. Так бы и схватил эту бестию! Вот же чертовка! Хороша, бляха муха!

— Вот мы и поели. Теперь можно и поспать, — пошутила Елена Аркадьевна, присаживаясь рядом с вампиром.

Драгуш шутку не оценил. Его буквально распирало от желания. Он даже подумал, что тёмный маг специально его напичкал влюбчивыми заклинаниями. Но эта мысль быстро сбежала, и осталась лишь звериная страсть!

— Не забывайся, — зарычал вампир.

— Ой, напугал! Выглядишь слишком молодо для меня, — капризничала москвичка. — Мне больше понравился твой образ мужчины средних лет. Когда ты светловолос, плечист… а усы твои просто сводят с ума!

Драгуш улыбнулся и трансформировался в бригадира Разина. Что только не сделаешь ради желанной женщины.

Елена Аркадьевна согласилась, сверкая глазками. Она послушно скинула блузку. Затем стянула с себя брендовые джинсы. Потом расстегнула лифчик и сняла кружевные трусики. Женщина знала, чего хочет от неё этот странный вампир… хотя, почему странный? С другими вампирами она почти не общалась. Возможно, все они извращенцы.

Елена Аркадьевна встала на четвереньки, легла щекой на подушку, которая пахла хорошим мужским парфюмом. Она выгнула спину и замяукала, как мартовская кошка.

«Ах ты ж, зараза!» — засвербело, задребезжало в голове у Драгуша.

Он прижался холодным лбом к её копчику и жадно втянул воздух ноздрями, заполняя запахом удивительной женщины свои лёгкие.

«Псих припадочный! — подумала Елена Аркадьевна, чувствуя, как усы бригадира щекочут её ягодицы. Она покосилась назад, наблюдая за трепетным и влюбчивым вампиров: — Ну, ты и дебил, Драгуш! Нет… ты конченый извращенец!»

Глава 4

Глава 4. Грандиозный план охотника Вершинского

Игорь шёл на поправку. Ещё два-три дня и он будет стоять на собственных, новеньких ногах. Но сложность состояла в том, что для полного и скорого выздоровления, то есть принятия конечностями прежнего размера, требовалось красное топливо.

Деймон не остался равнодушен к моей просьбе, а скорее, приказу. Донорская кровь подавалась исправно. А я страдал! Такой чудовищный опыт над психикой мне ещё не приводилось переживать. Вампиры уже не сосали кровь, они её пили и прямо в моём присутствии!

Буквально за сутки ноги Игоря прибавили сантиметров десять. Уже появилась маленькая ступня, розовая пятка и крошечные пальцы, похожие на грибочки. Мой бывший оруженосец спускался с кровати и безболезненно бегал по дому — то в туалет приспичит, то кровушки попить, то обняться к Дарси захочется.

Тело у Игоря осталось прежним. Пузо никуда не исчезло. Мясистая морда тоже. А вот ноги укоротились. Потому было очень забавно наблюдать, как он шлёпает по дому с обрубком, торчащим из плеча.

Я купил ему больничную рубаху до пола. В ней Игорёк напоминал одного пациента из знаменитого фильма, кричащего «Абырвалг».

Но Игорь разговаривал вполне прилично, оставаясь почти в здравой памяти; но всё-таки существовала одна проблема, которая нарушала стройность моего нестройного плана.

Он в полной мене не осознавал, что превратился в вампира. Ему, конечно, разъяснили, что теперь он — нежить. Даже испив крови, Игорь лишь облизывался, не отдавая себе отчёта, что глотает человеческое топливо. Он больше думал о Дарси и вспоминал свой бой с двумя вампирами-спецназовцами.

— Представляешь, Дарси, я «плазменными шарами» кидался! — хвастался Игорь. — Загнал вампиров в угол, имитировал атаку стрелами. Всё-таки хорошо, что я такой талантливый. Настоящий Гришин оруженосец!

Наивный юноша. Чистая душа. После укуса Дарси он сам стал вампиром, и о бросках шарами и метаниями стрелами можно забыть. Чтобы развить в себе магические качества, вампиры тратят сотни лет. И кстати, не у всех получается. А чаще вампиры не доживают до преклонного возраста. Вечно лезут кусаться. Приходится выбивать им зубы и рвать на части сердца. Да и между собой они не ладят. Охотники уничтожают только самых отвязных. Остальные сами себя перерабатывают в перегной.

И о чём я только думаю? Меня заботят проблемы нежити? Я стал мягок, я теперь охотник-пенсионер?

Вот уж нет! Не дождутся. Если и существует тончайший стратегический план тёмного мага, то я просто обязан этот план сокрушить. И что мне для этого сделать? Может разорвать на куски Игорька? Подождать пару дней пока ноги и рука отрастёт и ледяным клинком раскромсать его на кусочки? Только куда отправить посылку?

Мне нужно найти этого мага. Жаль союзников совсем нет. Хотя… почему нет?

Вот Дарси. Вот коротышка — бывший оруженосец. Ещё есть Зоя. Я, кстати, не слазил с Зои последнюю ночь. Драл, терзал, ласкал и снова драл. Короче, занимался проникновением. Но легче не стало.

— В банке крови совсем не осталось, — сообщила мне Зоя. — Игорь — вампир крупный, таких толстых сроду не встречала. Надо бы ещё три литра. Организуешь?

Б…ть! Ну а кто организует? Ты с Дарси, что ли? В магазин метнётесь, мол, нет ли у вас крови человеческой?.. плачу любые бабки!

Игорь пробежал мимо меня. Чёртов вампир верещал, вернувшись мозгами в детство. Носится по дому, как полоумный.

Признаться, я Игорю и Дарси немного завидовал. Эх, влюбиться, что ли?!

— Я банку помыла. Заберёшь с собой? — не отставала Зоя; заботится она о своём сородиче. Похвально.

— Банку разбей и в мусор! — приказал я. — Кто видел мой телефон?

Игорь остановился рядом со мной, задрал белую больничную рубаху, показал свои уродские ноги и тут же дал дёру. Охренеть ты малыш! Дурдом!

— Вот твой телефон, Гриш, — сказала Зоя, передав мне трубку.

Я присел, крепко задумался и вызвал такси. Пока туда-сюда съезжу, чай не помрёт мой оруженосец.

В «Вампирском клубе», как и в прочих увеселительных заведениях, днём шла полным ходом уборка. Кто-то драил полы, кто-то возился со скатертями для столов. Удивительно, но занимались наведением порядка старые вампиры. Нравилось им возиться со свечками и салфетками. А те, что оттирали плитку на танцполе, просто чумовые ребята. Прожить под тысячу лет, а то и больше, чтобы заморачиваться с полами? Ползают с тряпками, каждую пылинку собирают. Машинку им для мытья полов прикупить, что ли?

Меня встретил Деймон. Провёл в отдельную комнату. Кровати там не было, а стоял стол, стулья, шкаф. Значит, это комната не для сексуального разврата. Не хватало ещё запахи ночных оргий поймать. А нюх у меня звериный. Нанюхаюсь и заразу какую-нибудь подцеплю, вроде вампирского триппера. К тому же ауру прошедших событий могу видеть, как видеосъёмку, только в тумане, но вполне разборчивую. Если захочу, то вижу. Это магия называется «биография». Ничего особенного, если заклинаниями запрета глаза не отводить.

— Чай, кофе, цикорий? — предложил Деймон.

— Шиповник сушёный имеется? — уточнил я.

— Обижаешь, охотник, — щёлкнул пальцами вампир, и в комнату заглянула старая морда официанта.

— Да, босс… — хрипло сказала морда.

— Мне цикорий с молоком… без сахара. Охотнику шиповник один раз…

— Три сахара, — добавил я.

Старый вампир кивнул, прикрыл дверь.

Ну что… расследование ведёт Гриша Вершинский. А кому ещё мстить за оруженосца?

С конторскими делиться секретами я не намерен и помощи у них просить не комильфо. К тому же они тоже под подозрением. Развели, понимаешь ли, дворянское гнездище с центре столицы! А возможно, и по всей России пустили корни. Но, вроде, никто из охотников не жаловался на них. Все считали московский отдел самым важным, воспринимая его как союзника.

— Как вакуумный заряд попал в клуб? — задал я вопрос.

Я понимал, что прямого ответа не услышу, но с чего-то надо начать разговор.

— Мы провели своё расследование — вампирское. Нашими методами, — спокойно говорил Деймон. — Так вот, охотник… мы вычислили, что под видом одного чахлого вампира клуб посетил другой вампир. Здесь каждый второй в мороке. Сам понимаешь — возраст. Приукрашиваются, прихорашиваются…

— Короче! — нахмурился я, поскольку трёхлитровой банкой крови меня не подкупить и слушать долгие изыскания нет необходимости.

— Извини, охотник, увлёкся. Хотел объясниться в деталях… Под видом очень старого вампира, которого звать Тахон, праздничный вечер, то есть в итоге трагический вечер — посетил кто-то другой. Этот кто-то был в глубоком мороке. Очевидно, что заклинание на него наложил опытный и сильный маг. Мы не могли его распознать, да и в тот вечер не думали о проверках.

— Терроризм в мире вампиров, это что-то новенькое, — согласился я; «Вампирскому клубу» нужна не только механическая поломойка, но и рамка магиязамера на входе.

— По какой причине Тахон отсутствовал? — поинтересовался я.

— «Оковы» его держали, — приподнял точёную бровь Деймон.

Понятно. Тёмный маг вооружил шпиона зарядом вакуума, погрузил в морок, заправил энергией и помог чахлого кровососа к койке пристегнуть.

Я знал Тахона давно. Выглядел он ещё в давние времена старой развалиной. Ещё лет восемьсот назад он участвовал в легендарном сражении Востока и Запада, то есть восточных вампиров против западных — причём, на нашей стороне. Люди сражались под предводительством князя Александра, а у вампиров своя схватка. Вообще-то, в том сражении с двух сторон участвовали и охотники. До сих пор неприязнь между русскими и европейскими охотниками жила и закипала. И зародилась неприязнь задолго до «Ледового побоища». Из многих я дружен был только с Бенце Вайда. И того сожрали…

— Хочу поговорить с Тахоном, — сказал я. — И ещё…

Я почесал нос, будто хотелось выпить водочки.

— Кровь будет, — кивнул Деймон. — Трёхлитровой банки хватит?

— Должно хватить, — щурился я. — Но я без тары к тебе приехал.

— Стекла у нас много, — улыбнулся глава клана «Московский клык». — С кровью проблема, конечно… Но для тебя, то есть для бывшего оруженосца, мы найдём — на вполне легальных условиях. От себя оторву, но достану… И кстати, как поживает Игорь? Ноги растут?

Да, Деймон — ты гладко стелешь. Но наша дружба, а скорее, сотрудничество, может закончиться в любой момент.

— Крепнет он. Уже бегает, — ответил я. — И организуй мне встречу с Тахоном.

— Безусловно, — закивал Деймон, и в комнату без стука вошёл старый официант.

На подносе стояла чашка с цикорием, пустая чашка на блюдце и заварной чайничек с горячим напитком. Деймон, будто ждал меня, будто знал, что я иногда балую себя плодами шиповника.

— Принеси ещё три литра крови для моего друга, — сказал старому Деймон.

Оставив на столе поднос, вампир шаркающей походкой отправился за топливом для Игоря. Ну а мы хлюпали горячим, в ожидании, когда принесут кровь.

Тахон проживал в Подмосковье. Кирпичный дом, земли десять соток; высокий забор и отпугивающая магия, чтобы случайные люди не засматривались на его владения. Из соседей у него только вампиры. Семей сорок. Такой тёмный коттеджный посёлок, где даже не пахнет человеком. Эдакая идиллия в мире людей. Маленькое безлюдие, только плотность воздуха здесь не магическая.

Не доехав километр до посёлка, я отпустил такси. Далее шёл пешком.

Справа стрекотали кузнечики, слева из высокой травы за мной следил одичалый кот, причём, сиамский с голубыми-голубыми глазами — просто красавчик, — а над дорогой из мелкого щебня жужжали шмели, летали стрекозы и бабочки.

Райское местечко — всего в сорока километрах от столицы. Хорошо устроились кровососы.

Я брёл мимо пригожих домов в готическом стиле, выискивая жилище Тахома. Банку с кровью спрятал в спортивную сумку и мороком накрыл, чтобы вампиры не учуяли. Вопросы мне лишние не нужны.

Навстречу шёл белобрысый вампирчик. Ему восемь лет, не больше.

— Стой, где стоишь, сын тьмы! — прикрикнул я на пацана.

Малой заметил меня поздно, а когда понял, кто перед ним, хотел рвануть через забор первого попавшегося дома.

— Не убивай меня, охотник, — жалобно запищал пацан.

Детей я не трогаю, если на месте преступления не поймаю. Было дело, приходилось ликвидировать. В том же Берлине. Точно и вспомнить не могу скольких прикончил. Работа такая — людей спасать. А мелкие вампиры всегда отличались звериной жестокостью. Им расти надо, кровь требуется постоянно. Сейчас время другое. Фармакология позволяет избежать массовых убийств. Насытиться можно порошками, таблетками. Проглотил россыпь и будь здоров, топай в свою вампирскую школу. Но мелких кровососов родители натаскивали на людей. Учили охотиться. Вампиры тоже считали себя охотниками.

— Не бойся, парень, — успокоил я его. — Тебя как звать?

— Ренат, — еле мямлил пацан.

— Ты, Ренат, лучше скажи, где старый-старый вампир живёт. Имя его Тахон. Знаешь такого дедушку?

— Знаю, — кивнул вампирчик.

— Это хорошо. Так, где он живёт? Где его дом?

Пацан мялся. Родители учили его с прозрачных когтей — опасаться охотника и ничего, и никогда не рассказывать, если уж попался.

— Ты его сожрать хочешь? — спросил малец.

Ну, начинается партизанщина! Сдался мне это старый хорёк! И жижи Водопьянова на него жаль.

— Поговорить с ним хочу. Он меня дома дожидается. Старенький он, потому не встретил, — ласково, очень тихо говорил я.

— Тахон, это мой отец. И он не старый, просто уставший… Я провожу тебя, охотник, — всё-таки доверился мне пацан.

Мы прошли два дома, свернули в калитку. Я чувствовал защитную магию, которая может отпугнуть только человеческих зевак.

Дверь в дом открыл сам Тахон. Он не изменился за последние семь сотен лет. Был всё также дряхлым, тощим, хмурным и абсолютно лысым.

Он пригласил меня в большую комнату. Всюду дубовая, добротная мебель. На стене висел телевизор.

— Здравствуй, охотник. Зачем пожаловал, — спросил меня Тахон, но вовсе без удивления, поскольку я уверен, что Деймон предупредил о моём визите.

Мы присели за стол. Пацан крутился рядом.

— Твой? — посмотрел я на мелкого.

— Мой, — кивнул старый. — Желанный сынок.

— Вот и славно. Ты иди Ренат к себе. Нам с твоим отцом поговорить надо, — избавлялся я от пацана.

Вампирчик рванул по лестнице на второй этаж. Задержавшись, он обидчиво напомнил:

— Ты обещал, охотник, не убивать моего папу…

— Делай уроки, Ренат. Если обещал, значит, не трону, — заверил я.

Малой тихонечко зашипел на вампирский манер и скрылся в своей детской комнате.

— Слышал, что стало с моим оруженосцем? — задал я вопрос.

— Вся Москва об том говорит. Покалечили парня. Вот ведь гады!

— Понятно. В «Вампирском клубе» почему в тот вечер не был?

Тахон помялся. Его «оковами» повязали, но повязали явно свои. А сдавать вампиру вампиров, да ещё и охотнику, дело неблагодарное.

— Слушай меня внимательно, — рыкнул я. — Эта тварь вакуумным заклинание моего оруженосца превратила в нежить. И ты думаешь, я после такого церемониться стану? Да я и тебя, и твою жену, и твоего выродка ликвидирую враз! Только дай мне повод, и не будет у тебя семьи!

— Ладно, охотник. Скрывать мне незачем, — кололся старый вампир. — Неизвестный молодой вампир пришёл из безлюдия…

— Имя вампира? — нахмурился я.

— Не знаю, он был в мороке. Не узнал я его. И не могу я всех знать. В одной Москве нас тысячи, а в безлюдие миллионы…

Что верно, то верно. Развелись они, расплодились. Вот и Ренатик бегает по посёлку. А поймай он в лесу грибника? Сожрёт хоть мужика, хоть старуху и не подавится.

— Не верю я тебе, — честно сказал я. — У тебя опыта и прозорливости больше, чем у всего московского молодняка вместе взятого. И тебе сказать нечего? Ты, старый, не играй со мной. Не зли меня! Я за оруженосца вам настоящий ад устрою… пожалеете.

— Боюсь лишнего наговорить, охотник, — причитал Тахон; он всегда был нерешительным.

Помню в том бою Востока и Запада, он советовал своему полководцу, мол, не время ещё наступать, мол, надо обождать, когда основные силы германских вампиров увязнут в наших рядах.

— А ты о сыне своём подумай. Хороший ведь пацан у тебя. Ему жить ещё тысячи лет… И не меня нужно бояться, а тёмного мага. Это он привёл к тебе. Он «оковы» на тебя наложил. Он каплями кровавыми дорожку помечает. Так что говори правду — да я уйду скорее. И мне проблем меньше, и твоей семье спокойствие.

Мои слова были прямолинейными, книжными, избитыми. Но я должен ему помочь рассказать, кто исполнил волю тёмного колдуна. Это извечная игра: он в несознанку пошёл, а я должен переломить, напугать, а в конце подарить надежду.

Я играл в сыщика.

И эта игра мне нравилась.

— Ну что, говорить будешь? — устало спросил я.

— Куда от тебя денусь, охотник? Я ведь всё понимаю, — кивнул старый и лысый вампир. — Я думаю, что это был Драгуш. Но не уверен. Потому что как я могу быть уверен? Он ведь в мороке был… Напал он на меня сзади. Я в это время собирался в «Вампирский клуб» — победу твою торжествовать. Я штаны надевал, а он напал и «оковами» меня одолел… Освободился я лишь под утро. Ренат меня нашёл в беспомощном состоянии. Сынок мой любимый. Я ведь уже старый. Сам видишь. Сил совсем не осталось молодому напору сопротивляться…

— Ты не прибедняйся, Тахон. Знаю я, какой ты старый — хмыкнул я. — Значит, Драгуш тебя сковал? Или выдумал всё?

— Вроде, Драгуш, — пожал плечами вампир.

— Ну, ладно. Допустим, я тебе верю… Но ты мне ответь — он зашёл в твой дом через дверь или в окно нырнул, или по трубе печной спустился?

— Из безлюдия он пришёл. Это точно. Шлейф магии от безлюдия ни с чем не перепутать. Да ты лучше меня в том разбираешься. Так что, искать Драгуша нужно на призрачной планете…

Ехал я на такси в Домодедово и думал. Всё думал и думал…

Вот я уже вижу свой дом, чувствую собственный магический барьер и всё думаю…

Меня встретила Зоя. Услышал, что я вернулся, мой бывший оруженосец уже крутился возле сумки¸ понимая, что в ней хранится и для чего.

Я достал трёхлитровую банку. Поставил на стол.

Игорь с кружкой в руке ожидал приёма пищи.

— Спасибо, шеф! Без тебя мне совсем худо! — облизывался Игорь.

— Ты б…ть, кто? — крикнул я на него. — Ты за кого меня принимаешь, а?

Игорь чуть кружку не выронил. Он дико струхнул. Я представил, что сейчас мой бывший оруженосец поднимет подол длинной рубахи, станет ею слёзы вытирать, а внизу, с…ка б…ть!.. я увижу его коротенькие, уродские ножки, которые из-за меня он потерял в вампирском баре.

— Шеф, я ведь не со зла, — бормотал он. — Жрать охота. Спасу нет…

Говорил он всё чуднее и чуднее. И не потому что головой рехнулся — он перерождался. В нём обитало три существа: обычный человек, верный оруженосец и поганый вампир. А кто виноват в этом троевластии? Ну кто же ещё? Конечно, Гриша Вершинский!

Я открыл банку. Всего лишь капроновую крышку скинул.

Почуяв кровь, Игорь зарычал. Он всё больше превращался в нежить.

У него выскочили клыки. Такие огромные кинжалы, будто живёт он уже пять веков. У Зои нет таких клыков, у Дарси и подавно. Таким клыкам позавидует сам Деймон.

— Шеф, а что это у меня такое? — трогая пальцами острые зубы, удивлялся Игорь.

— Ты теперь вампир. Ты не мой оруженосец — ты вампир! — повторял я плохие новости для моего друга.

Как бы я не относился к вампирам, но Игоря считал своим другом. На то мы и разумные существа, чтоб договориться смогли.

— Пей, — налив ему полную кружку, сказал я.

Игорь жадно глотал красное топливо, не задумываясь, где я его достал, но уже понимал, что он не мальчик, меняющий электрическую лампочку в подъезде, и даже не оруженосец с «плазменным шаром» на ладони, а самый настоящий зверь. Он вампир! Он нежить!

Наступила ночь. Я прогнал Игоря и Дарси из своей спальни, переселив на второй этаж. Кровать снова принадлежала мне и моей Зое, которая уже как полчаса дёргала мой агрегат вверх-вниз.

— И вот что я придумал, — сообщил я.

Она остановилась. Но мой безотказный аппарат продолжал пульсировать в её мягкой руке.

— Что ты придумал, Гриша? — робко спросила Зоя.

— От всякой твари есть польза. Правда, ведь? — спросил я.

— Тебе виднее, Гриш, — дипломатично ответила вампирша.

И зачем я у неё спрашиваю? Надо самому решиться. И я решился.

— Польза есть, но не здесь… — призадумался я, — не в мире людей… А вот если Игоря отправить шпионом в безлюдие, вот тогда, возможно… тогда будет польза.

— Гриша, ты на Игоря посмотри. У него даже ног нет, куда ты его отправишь? — почему-то испугалась Зоя.

— Ноги отрастут, а потом можно и в безлюдие… на задание… Я ещё с Эдуардом посоветуюсь. Он маг со стажем — подскажет. Мы на Игоря такой морок наденем, ни одна сволочь не узнает… А может, он и без морока приживётся. Я верю в него, почему-то. Игорь сообразительный. Шустрый малый! Видела бы ты, как он шары кидал в вампиров — сплошное наслаждение!

Глава 5

Глава 5. Страсть вампира или одно безумное утро

В безлюдие наступил вечер. Жару сменила долгожданная прохлада.

Драгуш Арделин обнимал Елену Аркадьевну за плечи и любовался закатом. Окно в его комнате в высокой башне было распахнуто. Свежий воздух обдувал влажные стены, играл завитками локонов. Свет, уходящего солнца, отражался на лице и вампира, и человеческой женщины.

— Красиво у вас здесь, в безлюдие, — тихо сказала Елена Аркадьевна.

Закат казался волшебным. Небо было багровое, сочное, неземное. Солнце пряталось за горизонт, желая влюблённым спокойной ночи. Вдалеке за долиной за посёлком вампиров виднелся лес из тысяч гигантских сосен.

— Никогда не замечал, что в безлюдие бывает так живописно. Я ведь в мире людей чаще, чем здесь, — щурился вампир; сейчас он был в образе черноволосого сицилийца; сегодня Елене Аркадьевне его молодость нравилась.

В этот вечер Драгуш был честен с собой. Закат будоражил его фантазию, а солнце совсем не расстраивало. Вампиры не боялись его лучей, но всё-таки предпочитали мрачные подвалы, с горящими свечами в увесистых канделябрах. А ещё он, будто влюблялся. Удивительная женщина из Москвы пробуждал в нём неведомые ранее ощущения: любви, тепла, человечности. Не хотелось никого кусать, калечить, убивать. Сегодня он даже не ответил Цербе Козловски, который явно нарывался быть поколоченным.

— Днём был в Москве, — признался Драгуш. — Подарки тебе купил…

— И всё? Ты угостишь меня только едой? — улыбалась Елена Аркадьевна, уже заметив на столе пластиковые контейнеры.

— Нет, не всё, — опустил руку в джинсовый карман вампир.

Штаны были узкие, в обтяжку. Телефон не хотел выбираться на свет. Но Драгуш всё же достал его.

— Вот посмотри, дорогая.

Он включил видео.

В шикарной квартире на «Тверской» полным ходом шёл ремонт. Двое рабочих заносили мешки со строительной смесью. Потом на видео появились картонные коробки с новенькими напольными плитками. В двух комнатах был уже полный порядок, и стояла новая мебель. В конце видео мелькнуло знакомое, миловидное лицо с ярко накрашенными губами, которое заманчиво подмигнуло в камеру, а затем отправило воздушный поцелуй неведомой красотке, томящейся в вампирском замке.

— Это же я на видео, — удивилась Елена Аркадьевна.

— Нет, милая, это я! — гордо заявил Драгуш.

— Ты трансформировался в меня, — поняла москвичка.

— Да, я превратился в самую удивительную женщину в мире людей. Это магия, дорогая! — кивнул вампир и улыбнулся.

Елене Аркадьевне стало грустно… и страшно. Но нельзя казаться слабой. Из безлюдия никто ещё не сбегал в мир человека, потому что пленники были слабы духом. А она найдёт дорогу назад, потому что она сильная.

— Ты делаешь ремонт в моей квартире? — радовалась Елена Аркадьевна.

— Как видишь. Делаю, — спрятал телефон обратно в карман Драгуш.

«Неужели он хочет вернуть меня в Москву? — быстро думала Елена Аркадьевна. — Ну, конечно, да! Зачем тогда делать ремонт?»

— Приведу квартиру в порядок и буду сдавать посуточно. Знаешь, сколько сейчас в центре столицы стоит сдать жилплощадь в аренду? — спросил вампир, и его лицо стало задумчивое, будто он подсчитывал баснословные суммы.

— Ты озверел, что ли? — сняла руку с плеча Елена Аркадьевна. — Отнял у меня квартиру, запираешь в подвале и хвалишься, что лишил всего, лишил меня жизни?

Драгуш нахмурился. Пристально посмотрел в глаза женщине. Он мог влюбить её в себя, лишь щёлкнув пальцем. Но ему хотелось отведать ответные чувства.

— Я пошутил! — заулыбался вампир. — Не собираюсь сдавать твою квартиру. Я хочу её продать!

Он рассмеялся, ну совсем как мальчишка.

А Елена Аркадьевна стала колотить его по спине кулачками и тоже смеялась.

Вечер сегодня был и вправду удивительный.

Они занимались любовью всю ночь. У Елены Аркадьевны давно не было такого страстного секса. Она уже не просила Драгуша трансформироваться в бригадира Разина. Ей нравился красивый юноша с бледным лицом. Но она понимала, что вампир — вовсе не мальчик. Этому зверю, который всё меньше казался зверем, уже много веков. И чего он только не видел за свою долгую жизнь?

— А как ты выглядишь на самом деле? — спросила Елена Аркадьевна, поглаживая его густую шевелюру.

— Тебе, правда, интересно? — ответил вопросом Драгуш.

— Очень интересно, — поцеловала она вампира в щёку; щека не была мертвецки холодной. Чтобы не пугать человеческую женщину, Драгуш разогревал своё тело магией.

— Знаешь, сколько мне лет? — спросил вампир.

— Сто пятьсот, — пошутила Елена Аркадьевна.

Драгуш негромко рассмеялся:

— Почти угадала… Когда-то меня покусал вампир. Я не чистокровная нежить, я инициированный…

— Так ты был человеком?

— Был молодым парнем. Рыбаком. И выглядел, как выгляжу сейчас… У моего отца была лодка. Мы ходили в море. И однажды начался шторм. Волны были до неба! Мы боролись за жизнь, но стихия поглотила моего отца… А я барахтался в воде, теряя последние силы, как вдруг из солёных волн меня выхватил вампир в трансформации. Это было большая птица. Орёл! Вот видишь шрам?

Драгуш повернулся спиной. Над лопатками были еле заметные отметины на коже.

— Это от когтей птицы, — похвастался вампир.

Елена Аркадьевна погладила пальцем древние шрамы. Она провела раз, второй — и отметины разгладились, исчезли.

— Ой! — вскрикнула женщина. — Шрамы пропали!

Драгуш игриво разглядывал свою любимую пленницу.

— Не было лодки, дорогая. Не было шторма, я родился вампиром. А внешняя молодость, это совокупность хорошего питания и внутренней силы магии. Понимаешь?

Елена Аркадьевна не обиделась. Она задумалась:

— Почему ты никогда не обращаешься ко мне по имени? Мог бы звать меня Лена или Елена.

— Я буду называть тебя принцесса. Тебе нравится быть принцессой вампирского замка?

— Ну ещё бы! Конечно, нравится! — оживилась Елена Аркадьевна.

Она встала с кровати. Ходила по комнате босая и голая. Тело у неё было спортивное. Ничего лишнего. А силиконовая грудь и накаченные ягодицы придавали телу особенные формы.

— Будешь в Москве, купи сигарет, — попросила она. — И зеркальце принеси. В твоём замке совсем нет зеркал. Говорят, что вампиры не отражаются. Это правда?

— Ещё как отражаются. А зеркал нет, потому что с помощью зеркала можно строить порталы. Но тебе я куплю всё что пожелаешь. Будешь любоваться собой и меня вспоминать.

Елена Аркадьевна надела трусики, застегнула бюстгальтер.

— Не провожай меня. Сама найду свою камеру, — улыбнулась она, понимая, что всё равно остаётся пленницей.

— Иди ко мне, — предложил разделить с ним солдатскую койку Драгуш.

— Нет. Не надо. Люди судачить станут. Пусть я буду для них наложницей, которую по ночам терзает хозяин, а затем выгонят из своих покоев, как паршивую собаку.

Драгуш кивнул. Согласился. Что подумает корм, украденный из мира людей, его вовсе не интересовало. А вот, что скажут вампиры, видя, как он относится к женщине — вопрос не праздный.

К тому же Драгуш Арделин позаботился о своей принцессе. Елена Аркадьевна уже не спала не соломе. У неё, как и шестерых человек появились кровати. Вампир преувеличил количество пленников, когда рассказывал тёмному магу, как хорошо людям живётся в замке. Пленников было всего семеро, включая любимую Елену Аркадьевну. А ещё он так и не признался своей ненаглядной, что этот замок не его собственность, а принадлежит тёмному магу, имени которого не знал никто.

Драгуш переселил всех людей в большую подвальную комнату. Теперь у пленников были не только кровати, стол и лавки, но и два окна у самой земли. Маленькие вампирчи прознали о переезде и выливали в окна помои, потешаясь над кормом. Тогда Драгуш приказал застеклить окна и сделать форточки. Он не был хозяином замка, но считался правой рукой тёмного чародея.

Елена Аркадьевна шла по двору в свою подвальную комнату. Ранним утром вампиры предпочитали отдыхать. На дворе не было ни одной вампирской души, кроме, Церба Козловски, который вставал на заре, чтобы кормить лошадок. Он всё-таки конюх. А тёмный маг любил конные прогулки и строго спрашивал с Козловски.

— Шалава, — сплюнул на землю вампир.

Часть слюны зацепилась капельками за бороду. Козловски утёрся рукавом и снова сплюнул:

— Х…ня костлявая!

Елена Аркадьевна остановилась, а ведь могла бы быстро пройти мимо в свою опочивальню, дверь которой всегда была открыта, поскольку бежать людям из замка некуда.

— Иди навоз убирай, конь педальный! — ухмыльнулась человеческая женщина. — А то раскомандовался здесь как хозяин!

Церба Козловски встряхнул нечесаной головой. Корм дерзил ему. Корм не уважал вампира.

— А ну, подойди! — приказал он.

— Я спать хочу, — испугалась Елена Аркадьевна, вспомнив, что принцесса она только для Драгуша, для всех остальных — живое хранилище красного топлива.

Козловски давно не пил из людей, но бывало раньше, оторваться не мог. Сам в мир людей он не ходок, ему приводили корм. Он даже варил людей в чане… вот здесь в этом замке на площади и варил!

Двигался вампир быстро, как и подобает вампиру. Елена Аркадьевна и опомниться не успела, как Церба взобрался на стену и сиганул вниз.

Высота была с пятиэтажный дом, но Козловски, будто не замечал препятствий. Он легко приземлился и помчался вдоль поселения в долине, где проживали сотни вампирских семей.

Бежал он стремительно. Волосы и нечесаная борода развивались на ветру.

— Отпусти меня, вонючка! — пригрозила человеческая женщина. — Драгуш узнает, что ты украл меня, и оторвёт тебе голову!

Козловски оскалился. Огромные клыки выглянули из бороды. Он что-то прошептал, и Елена Аркадьевна замолкла, хотя хотела уже кричать во всё худощавое горло и звать на помощь.

Магия работала безупречно, потому что Церба умел ею пользоваться. Он не любил морок, не отводил глаза. А зачем? Все знали, что Церба Козловский конюх, что от него вечно воняет навозом. Да и перед кем красоваться? Хотя он мог предстать в образе молодого красавца. Но кого соблазнять?

Вампирши в замке на него не засматривались. В долине тоже. Молодых вампирш ему никто не отдаст в жёны; слишком дорого они родителям достаются. А когда родится следующий ребёнок, известно только вампирскому Творцу.

Козловски бежал по лесу. Он перепрыгивал через кусты, перелетал через сосны. В нём было столько силы, что Елена Аркадьевна и представить себе не могла, что вампиры такие удивительные существа. Драгуш был с ней весьма любезен. Он целовал ей ручки, почти не кусался и часто крутился носом у её копчика. А этот вампир не стеснялся показать себя. Не скрывал свою мощь.

Церба остановился на большой поляне. Посреди поляны рос размашистый дуб. Козловски будто что-то вспоминал, а затем снова рванул в лес. Затем он снова остановился, нашёл в траве железное кольцо, потянул за него, и открылась просторная землянка, где вместо лежанки были струганные доски, крепкий стол у стены и парочка табуреток на боку.

Вампир спустился. Осторожно уложил Елену Аркадьевну на доски и сказал:

— Забудь о Драгуше, принцесса. Теперь ты только моя!

Он выпрыгнул из землянки, захлопнул крышку, словно закрыл гроб, и сразу стало темно.

«Кажется, меня сегодня изнасилует монстр», — подумала Елена Аркадьевна, удивляясь тому, как назвал её великан. А назвал он её — принцессой.

***

Я рассматривал своего бывшего оруженосца. Ноги его отрасли, выросла рука. Кожа на новеньких конечностях была гладкая, бархатная, как у младенца.

— Разденься, — попросил я его.

— Догола, что ли? — косился Игорь на дверь, ведущую на кухню, где завтракали Зоя и Дарси.

«А вот имя его надо сменить. Игорь, Игорёк, Игорян — слишком просто и слишком вычурно для новоиспечённого вампира», — подумал я.

— Нет, трусы можешь оставить, — улыбнулся я, хотя было не до смеха.

Выглядел вампир потрясающе! С таким пузом он будет выделяться везде. На него вся нежить будет тыкать пальцем и спрашивать: «Сколько ты сегодня выпил крови, дистрофик? А может, тебе мезима купить?»

— Ноги у тебя, конечно, шикарные, — разглядывая я его. — Но похудеть тебе надо. С таким весом можно и не взлететь.

— Шеф, у меня конституция такая. Я не худею, — оправдывался Игорь.

— Ну да… конституция-проституция… — раздумывал я, что же с ним делать.

— Вот именно, Констанция-квитанция, — шевелил бровями вампир.

В том-то и дело, что вампир. Ещё и толстый вампир. Очень хотелось проверить, как он всё-таки будет выглядеть в безлюдие? Как его встретит вампирская планета? Какой внешностью наградит? Обычно вампиры принимают образ волков. Самые сильные — становятся львами, тиграми, ящерами. Мой же Игорёк будет похож на бегемота — с огромными клыками и маленьким хвостиком.

— Штаны надень. Насмотрелся уже, — сказал я.

Игорь послушно оделся. Присел рядом.

— Шеф, не ругай себя. Ты не виноват в том, что произошло. Это судьба моя такая, — успокаивал он меня.

Обалдеть можно ситуация — битый небитого везёт; он меня ещё и успокаивает?! Я ему жизнь сломал, а он…

— Кровь у тебя закончилась? — спросил я, зная, что не закончилась.

— Там осталось ещё на донышке. Но больше не хочу, — поморщился Игорь. — И вообще, думаю, отказаться от крови. Буду больше мяса есть… не прожаренного. Могу рыбу сырую жевать перед сном. Дарси сказала, что таблетки для нежити специальные выпускают.

Я смотрел на него и думал…

Ну, во-первых — вампир из Игоря получился добродушный, мягко говоря — экстравагантный. Второе — вампир получился гибридный, смесь нежити и оруженосца, потому что он так и остался гигантским хранилищем магии (и это вдохновляет). И третье — если Игорь в первый же день заправки энергией, причём дистанционной, сумел материализовать в руке кирпич и оглушить слепотой, то сейчас явственно просматривались задатки незаурядных способностей приличного мага.

То есть получается — три в одном. Он и нежить, он и оруженосец, да ещё и маг. Волшебник из него пока слабенький, но какие корни пустит его талант завтра, одному Творцу известно. Мне не ведомо будущее. Многое зависит от того, какой он получит образ в безлидие и какое имя ему нашепчет ветер. Если говорить обо мне, то я бы назвал его Элеф, от латинского элефантус.

Надо бы посоветоваться с Эдуардом, чтобы тот оценил магические задатки бывшего оруженосца — и, следуя моим размышлениям, напрашивается вывод: Эдуарду необходимо установить истинную силу Игоря, а мне предстоит научить его трансформации в зверя. Затем надо закрепить навыки магического боя и можно отправлять его в безлюдие, где его быстро раскроют и вздёрнут на дыбе.

Хреновый какой-та план…

А ещё нужно создать для него легенду: кто он, откуда пришёл, кто инициировал. Но лучше заключить договор с главой клана «Московский клык», чтобы Деймон его обучил.

Вампиры всегда сражались за свои интересы, корм и территории. От людей отличие не большое. Здесь, в России, в Москве — их вотчина. Здесь они охотятся и никогда не пускают чужаков на свою землю, тем более это касается тёмного мага, который разрушает равновесие и грозит уничтожению московских кланов.

Простой пример. Если столичные вампиры захотят получить кусок пирога, где-нибудь на британских островах или в нидерландском Амстердаме, где нежить кишит издревле — то выйдет кровавый замес, который перерастёт в настоящую войну кланов. Так почему бы московским не защищать свои владения от пришельцев с чужих земель?

На этом противоречие и вечной вражде можно сыграть свою партию. Вполне возможно, что Деймон поможет в создание легенды для новоявленного вампира Игоря. И кстати, имя ему надо сменить. Новое имя ему подарит безлюдие. Магия призрачного мира, когда он впервые ступит на планету вампиров, подскажет, кем он станет в бою: бегемотом с хвостиком или кем-то другим

Почему-то мне представлялся слон. Такой огромный Африканский слон. Если такой хоботом врежет, то одним врагом меньше. Прекрасно иметь в команде столь сильно существо.

— Ты готов найти злодея, чьими заботами превратился в вампира? — спросил я.

Игорь даже не сомневался в ответе.

— Шеф, это даже не месть. Потому что мы одна команда, — уверенно говорил он, — Я готов исполнить любой твой приказ… И знаешь, шеф, мне кажется, что я стал гораздо сильнее.

— Поподробнее… — кивнул я.

Игорь снова покосился на дверь.

— Я тут с Дарси… короче, ночью, я трансформировался. Вот так с листа! Просто бац!.. и превратился в животное!

Я был искренне удивлён. Таланты моего бывшего оруженосца впечатляли всё чаще.

— И в кого ты превратился? — тоже покосившись на дверь, спросил я вкрадчиво.

— В огромную птицу, шеф! — заговорщицки зашептал Игорёк.

— В кого именно? — уточнил я.

— Шеф, не знаю, как вышло, но я стал таким большим, размером с телёнка, голубем. У меня и хохолок и перья были белоснежные. Представляешь?

Твою же мать! Мой экстравагантный оруженосец трансформируется в голубя? Да ещё и белого? Да над ним точно всё безлюдие хохотать будет! А ветер даст ему имя — Почтальон!

Но я не смеялся. Даже не думал. Возможно, сегодня он превращается голубя, а завтра в настоящего зверя. Не видел я ещё таких вампиров, чтобы в голубей или в воробьёв перевоплощались…

Глава 6

Глава 6. Две трёхлитровые банки крови – ключ в безлюдие

В землянке было непроглядно и зябко. Елена Аркадьевна лежала на досках, смотрела вверх, косилась по сторонам, пытаясь зацепиться взглядом за неуловимые лучики света. Ей слышалось пугающее шуршание на земляном полу. Она представляла огромных крыс и пучеглазых мышей, которые ползали под досками, а потом, когда грызуны осмелеют, они заберутся наверх по деревянным ножкам, чтобы попрыгать на её прекрасном личике и обязательно укусить. А мыши тоже могут оказаться вампирами.

Елена Аркадьевна звала на помощь. Кричала, что было сил. Но никто не откликнулся. Её никто не слышал. В землянке была только она и невидимые, шуршащие грызуны. А наверху за крышкой с железным кольцом скрывался вампирский лес, в котором тоже опасно. И неизвестно, кто живёт в этом лесу, какие тайны спрятаны за вековыми соснами. Необходимо поостеречься, чтобы не призвать демонов. Теперь некому её спасти, отныне всё зависит только от неё самой.

В раздумьях о будущем она пролежала часа три. Затем глаза привыкли к темноте. Сквозь крышку на потолке, отделяющую ей от свободы, пробивался неяркий свет, помогая разглядеть нишу в стене.

Набравшись смелости, Елена Аркадьевна опустила ноги и торопливо приблизилась к нише, не боясь наступить на мышей и прочих землероек.

Было темно, но она разглядела пяток подсвечников, выстроившихся в ряд. Лишь дотронувшись рукой до одного из них, вспыхнула свеча, словно зажглась привычная лампочка.

— Здесь всюду магия, — негромко сказала Елена Аркадьевна.

Затем она прикоснулась ко второй свече, потом к третьей.

В землянке стало светло. Не так светло как на улице днём, но достаточно, чтобы оглядеться и не дрожать в неизвестности.

Один подсвечник она взяла с собой и забралась на доски.

Елена Аркадьевна осмотрела пол. Мышей или крыс она не заметила. Возможно, грызуны разбежались, испугавшись свечного огня.

В землянке стоял стол. Он был массивный, кривой, сколоченный из толстых досок и брёвнышек. Так же увидела полки на стене. На них хранились непонятные стеклянные колбы, глиняные горшки и перевязанные тесьмой мешочки из грубой ткани.

— Ну и жизнь у меня настала, — вздохнула Елена Аркадьевна. — Только-только была принцессой замка, а теперь узница в яме… Как бы меня не сожрал этот вонючий великан…

Она долго смотрела на огарок свечи, который сколько бы ни горел, не уменьшался в размере. Свечи, горящие в стенной нише, тоже не уменьшались. Всё вокруг было пропитано волшебством и магией, которой человеческая женщина не умела пользоваться, но уже задумала развязать один из мешочков, чтобы посмотреть, что же там спрятано внутри.

Только под вечер Драгуш Арделин заметил пропажу Елены Аркадьевны. Он спустился в подвал, чтобы допросить людей, то есть живой корм.

Трое молодых парней были родом из Средней Азии. Драгуш похитил их уже полгода назад, со строительного объекта в Подмосковье. В те дни ему помогали воровать людей три вампирши, воссозданные из пустоты Великим магом.

Среди пленниц, помимо Елены Аркадьевна, были ещё три женщины. Всем им не больше двадцати пяти. Драгуш любил молодую кровь и любил молодые тела.

Раз в два дня он уводил одного из пленников в свою комнату и, сделав укус, высасывал грамм сто, сто пятьдесят. Потом специальной мазью смазывал раны, которые улюдей всё равно жутко чесались.

— Я вам руки поотрываю, если будете лапать себя! — грозился вампир.

Но люди всё равно бесконечно скребли ногтями, свербящие болячки. Контролировать себя во сне не могли — ни узбеки, ни русские девушки. Укус постоянно и зверски зудил. Драгуш даже купил в мире людей пузырёк с перекисью водорода, зелёнку и вату. Но ничто не останавливало покусанных драть ногтями рану до крови. Укусы не просто чесались, они загнивали; а Драгуш Арделин заботился о своём корме. Но были времена, когда вампир не заботился о людях, и они умирали от заражения. Приходилось затрачивать массу сил и энергии, что снова пополнить запас пищи, а это замкнутый круг. Проще обеспечить людям приличный пансион и сносные условия проживания.

Драгуш чего только не придумывал, чтобы люди не рвали собственную кожу. Он даже хотел на ночь вязать руки пленникам или усыплять магией. Но сонные заклинания тоже требовали магических затрат.

Приходилось чередовать людей для питания.

Сначала он кусал узбеков, потом шесть дней русских девиц. Кстати, девушек он подобрал на Горьковском шоссе, в районе Орехово-Зуево. Жрицы любви стояли у дороги в поисках лёгких денег. Драгуш пообещал наивным проституткам решить их все жизненные проблемы и даже забрать паспорт у сутенёра и усадил их в шикарную машину, которую позаимствовал у одного московского бизнесмена, впоследствии попавшего в сумасшедший дом и трагически там скончавшегося.

Погрузив девочек в сон, Драгуш перешёл в призрачный мир, очутившись прямо в бесподобной комнате с мокрыми стенами. С тех пор три девицы, мечтавшие о прекрасной жизни, продолжали надеяться, что черноволосый парень их не обманет. А что он сосёт из них кровь и раздаёт подзатыльники, то, конечно, доставляло неудобства, но, как говорится, надежда умирает последней. Возможно, обманчивый оптимизм дарил девчонкам дополнительные силы, пережить весь ужас вампирского плена.

Дверь в подвал всегда была открыта. Посадские вампиры к человеческому корму никогда не приближались, хорошо помня приказ Арделина Драгуша. Сами пленники на двор не ногой. И только в сопровождении старой вампирши, по имени Алумия, у которой клыки отвалились уже лет триста назад, они помогали по хозяйству. Узбеки кололи дрова, убирали за скотом, подметали двор. Девушки работали на кухне: мыли посуду и драили закопчённые чугунные чаны. Жизнь пленников была скучна и однообразна, пока не появилась Елена Аркадьевна.

— Когда видели её в последний раз? — строго спросил у пленников Драгуш.

Все молчали. Все боялись вампира. Он наводил нечеловеческий ужас на всех шестерых.

— Ещё раз спрашиваю, когда вы видели Елену Аркадьевну в последний раз?

Одна из девушек, именем которой Драгуш никогда не интересовался, подняла руку как в школе.

— Вчера вечером видели, когда вы увели Елену Аркадьевну, хозяин.

— Утром встречали её? Может быть сегодня днём?

Пленники отрицательно мотали головами, причём, так синхронно, словно тренировались не один день. Их бы в сборную и в бассейн с прищепкой на носу.

— Встать! — громко приказал Драгуш.

Все подскочили на ноги. Глаза людей таращились на кровососа в ужасе. Но никто не смел называть его кровососом. Драгуш требовал обращаться к себе — хозяин.

На плече вампира висела сумка. Он сегодня снова был в Москве. Купил еды для любимой и пластырь, чтобы корм лепил защиту на место укуса. Это Елена Аркадьевна посоветовала бактерицидный пластырь, рекомендовав его, как волшебное средство.

Драгуш запустил руку в сумку, достал целую упаковку, а также пузырёк одеколона «Шипр», который тоже нахваливала его спортивная принцесса.

— Сюда подойди, — указал он пальцем на одного из узбеков.

Парень послушно приблизился, не поднимая глаз.

— Это будете лепить на рану, — передал он упаковку, — этим прижигать. Понятно?

— Всё понял, бригадир! — с акцентом ответил узбек.

— Какой я тебе бригадир? Я хозяин! Это можно запомнить или нет? — зарычал Драгуш.

Узбек яростно закивал. Остальные люди тоже соглашались, поскольку злить, а тем более ссориться с хозяином, никому не хотелось.

В мире людей Драгуш представлялся бригадиром Разиным. Настоящий Разин был им убит и закопан в подмосковном лесу. Труп могли найти только черви. Полиция никогда не сможет подобраться к телу, потому что Драгуш использовал магию, скрывая могилу.

— Имя у тебя есть? — спросил вампир.

— Улугбек Мамаджанов, — ответил парень.

— Ты в медицине разбираешься, Улугбек Мамаджанов?

— Нэт… я стройка могу копать, — боязливо бормотал узбек.

— Строить нам пока нечего, а вот лечиться надо. Правильно говорю?

Улугбек снова активно кивал. Соглашаться ему было проще, чем говорить хозяину нет.

— Назначаю тебя, Улугбек, старшим по медицине. Будешь следить, чтобы пластырь на месте укуса сидел крепко… А если кто-нибудь из вас, — обратился он к остальным пленникам, — будет ковырять болячку, я прирежу Улугбека, как собаку. Всем ясно?

Все дружно кивнули, а Улугбек усмехнулся. Теперь друзья из строительной бригады, которых обманом уволок в неведомый мир бригадир Разин, будут его шантажировать и требовать делиться скудной едой. Иначе они сорвут пластырь с раны, и пиз…ц Улугбеку!

Поверить в то, что Елена Аркадьевна сбежала, было невозможно. Ворота замка запирались на ночь. Забраться на стену и спуститься, не причинив себе увечий, человеческой женщине не под силу. Она могла прятаться где-нибудь в замке. Но где? Возможно, кто-то из вампиров укрывает её? Была вероятность, что её украли, с целью перепродажи или для собственного пропитания. Но никогда ещё у Драгуша не воровали людей.

Он заглянул в коровник. Вот бычки, вот быки. В длинном стойле жевали траву коровы.

Драгуш осмотрел овчарню. Там и спрятаться негде.

Потом Драгуш вспомнил о Церба Козловски. Этот старый олух мог назло выкрасть женщину. Но, насколько известно, Козловски предпочитал человеческой крови, кровь животных. Когда-то Козловски был весьма свирепым хищником, но его пыл за последние века поугас.

Драгуш Арделин нашёл его на конюшне. Громадный вампир сгребал в кучу лопатой навоз, затем перекидывал его на тачку и вывозил за пределы замка. Козловски был сосредоточен, угрюм, невесел.

— Баба моя где? — прямо спросил Драгуш.

Козловски будто не слышал вопроса. Он вдумчиво скрёб лопатой по деревянным доскам, выковыривая всё до мельчайшей, вонючей крошки. Ему нравилась эта работа. Навоз вонял не больше самого конюха.

— Оглох, Церба? — внимательно заглядывал в глаза Другуш. — Где мою бабу прячешь, дурень?

— Что тебе надо от меня? Чего прицепился? Ты не видишь, я работаю…

Он воткнул лопату в кучу дерьма и вразвалочку отправился за тачкой.

— Моя костлявая пропала из замка. Видел её? — не отставал Драгуш Арделин.

Козловски остановился. Повернулся к вампиру, всегда щёгольски одетому на модный и не местный манер.

— Вон видишь гору говна? Там поищи, — сплюнул он. — Больно мне нужна твоя москвичка? Толку от неё никакого нет. И запах от неё неприличный… И кстати, может, она в лес сбежала. Так ты там порыскай. Найдёшь мёртвого орка, проверь его. Наверняка, он её костями подавился.

Нечёсаный вампир поднял тачку и покатил к куче навоза.

— Значит, в лесу прячешь? — щурился Драгуш. — Отвечай, когда спрашиваю!

— Отвали! — зло шипел Козловски. — Я хозяину замка доложу, чем ты здесь занимаешься… Девок себе натаскал и даже кровь тебе не нужна. А зачем тебе люди, Драгуш? Для чего ты их сюда приволок? Трахаешь баб по ночам, а потом они сбегают. Великому не понравится, что по безлюдию люди бродят. Он тебя накажет. Вот попомни мои слова…

Козловки установил тачку и стал её нагружать.

«Не он. Ума у Цербы не хватит, украсть мою женщину, — подумал Драгуш Арделин. — Да и на кой ему Елена Аркадьевна? Ему бы за лошадкой с совком бегать, а не баб щупать».

***

Мы уговорились встретиться в «Вампирском клубе».

Сегодня было шумно. Дискотеку вампиров никто не отменял. Я и Деймон уединились в комнате, с которой хорошо видно весь зал, где уже сейчас, в 22:05 — было столько вампиров, что у меня волей-неволей росли клыки.

Я сдерживал природный инстинкт. Чай не зверь.

Ещё немного мешала громкая музыка, но музыка и пляски от меня не зависят. Сегодня я был в гостях. Но и забывать нельзя, кто спас московский клан. Если бы не я, то Деймона и его старейшин ожидал прискорбный финал.

— Как твой оруженосец? Ещё нужна моя помощь? — намекая на очередную трёхлитровую банку крови, спросил Деймон.

— Мой оруженосец-то? Да бегает, аки конь. Ноги уже выросли, а боевой настрой из него так и плещет фонтаном. Неугомонный у меня помощник.

Деймон кивнул. Это хорошая новость. Значит, пригодилась кровушка.

— Спасибо, что помог мне, — поблагодарил я, желая оставить в тайне удивительные метаморфозы, происходящие с Игорем.

— Пустяки. Сочтёмся, — улыбнулся вампир.

Ничего себе — мы сочтёмся?! Я мало сделал для выживания «Московского клыка»?

Но правила дипломатии никто не отменял. Вполне возможно, что слова Деймона — только условности. Хотя глава клана, он на то и глава, чтобы интересы своей семьи продвигать.

Деймон сам угощал меня водкой. Пили мы не жалея кишечник. У каждого из нас были свои маленькие секреты: как пить и не пьянеть, как не сболтнуть лишнего и не устроить драку, потому что у меня кровь горячая, а у вампира, пусть и холодная, но невероятно взрывная и ядовитая.

— Хочу помочь тебе, охотник, — выпив рюмку, сказал вампир. — Я знаю твой характер, Григорий. К тому же прекрасно понимаю тебя. Но в первую голову нас объединяет общий враг. Потому говорю прямо: если нужна помощь, прими её без сожалений.

Я тоже махнул рюмаху. Водка была что надо — и закуска хорошая… Я иногда смотрел в зал. Две вампирши явно интересовались нашей компанией. Запомнились они мне ещё по чёртову банкету, когда порвало на части моего оруженосца.

— Нравятся? — спросил Деймон.

— У меня вот здесь закипает, — с улыбкой сообщил я, показав пальцем на свой живот. — Но давай, сначала к делу…

— Водочки? — услужливо предложил Деймон.

— Ты наливай и слушай, — согласился я.

Глава клана налил и себе, и мне.

— За вампирских дам! — подмигнул он, и залпом опустошил тару.

Я поддержал. Потом сунул в рот кусок докторской.

— Короче так, друг-вампир, — начал я. — В нашем мире тёмного мага не найти. Это факт! Нет зацепок, нет улик. И вот что я думаю…

Деймон смотрел на меня совершенно трезвым взглядом. Я чувствовал магию, которая аурой нависла над нашим столиком. Вампир пил и тут же лечился. С таким собутыльником, только водку переводить.

— Буду искать тёмного в безлюдие, — сообщил я.

Вампир усмехнулся, но по-доброму. Злить Гришу Вершинского — это будить торнадо, вулкан и ещё х…й знает что, тем более что я уже прилично выпил и магию ни на грамм не использовал.

— Тебя, Григориан, все знают в безлюдие. Ты у всех на виду. И нет такого морока, чтобы наш враг не смог распознать тебя, — озвучивал очевидные истины вампир, перескакивая с Григория на Григориана.

Я кивнул, указав пальцем на бутылку.

Много этот вампир знает о мороке. Тоже мне, умник! Я могу так замаскироваться — ни один маг не поймёт, кто перед ним.

Меня несло. В груди было тепло, в голове летали бабочки, и почему-то думалось о бабах. О двух соблазнительных вампиршах. Формы у них были просто чумовые! И с каждой рюмкой всё круглее, округлее и впечатляющей становились их задницы.

— Твоих ребят отправим в безлюдие, — ошарашил я Деймона. — Двух спецназовцев, которых мой ухарь рогатиной гонял.

Деймон наливал водку, шевелил тонкими бровями. Говорят, что такие тонкие брови — изящны и благородны. А как по мне, они просто куцые и нарисованные. Но сейчас не об этом. Осталось только поржать над главой клана и рассказать всей округе своё авторитетное мнение о его облысевших бровях.

— План таков! — взял полную рюмку я и почувствовал, как аура магии ослабла.

А это значит, что Деймон страшно заинтригован моими речами, а водка завсегда промывает мозги, расширяя сознания и добавляя решимости, совершить нечто грандиозное, о чём пожалеешь уже утром. Но такого наша жизнь и наша борьба; такова магическая реальность. Побеждают только смелые и безумные планы. Если вечно мямлить и трястись, то сожрут твоё сердце — да простит меня Бенце Вайда…

— Твои парни и мой оруженосец отправляются в безлюдие, чтобы проникнуть в замок тёмного мага. Далее по списку: находят его, и я вступают в бой. Но только в решающий момент вступаю. Я убиваю мага, а твои парни получают лучшего друга-оруженосца Вершинского, а ты?..

Я взял паузу. Рука Деймона снова тянулась к бутылке. Магия совершенно перестала работать. Глаза вампира стали чуть мутными, с ярко-красной радужкой. Потому что… потому что Гриша — гений! Я не только воин, но и славный мастер ювелирных переговоров. Вот помню одну историю…

И только я призадумался, вспоминая свои подвиги на дипломатическом фронте, как услышал голос…

— Григорий, вернись на землю. Мне интересно знать, что всё-таки получаю я?! — смотрел на меня огромными глазами вампир, причём, глазами заинтересованными и весьма жадными… А вдруг Гриша разрешит ему кусаться? А Деймон так обрадуется, что помчится, полетит по всей Москве — и людей будет пожирать сотнями.

Я вовремя остановился, поскольку чуть не выкрикнул, заглушая музыку: «Х...р тебе по всей клыкастой морде, а не убийства людей!»

Я тоже взял рюмку, многозначительно посмотрел в зал, как умею смотреть только я. Две вампирши уже пылали от страсти и желания присоединиться к нашему пиру немедленно…

Живой интерес понятен и прозрачен, как стёклышко. Поскольку Гриша Вершинский — и воин, и гений, и дипломат, а ещё самый сладострастный любовник, каких знавал мир людей и не только.

— Ты избавишься от врага, а я в свою очередь, гарантирую тебе неприкосновенность твоей личной персоны, — сообщил я прекрасную новость.

— Не понял, — разочаровался Деймон.

— Кровь, — не чокаясь, выпил я. — Кровь в банке, которую ты мне передал. Я проверил её… Это не донорская кровь, Деймон, это негритянская кровь. Или ты хочешь сказать, что твой Лефу нацедил из себя шесть литров? Так Лефу — вампир, а в банках настоящая человеческая кровь, только негритянская — из Африки.

В криминальном мире процветал наркотрафик и торговля оружием. Люди и вампиры, такие как Лефу, торговали наркотиками и оружием по всему свету. Но наряду с известной теневой деятельностью, существовала ещё продажа живого товара — это проституция, донорские органы и поставки человеческой крови. Африканский континент весьма прибыльное место для такого бизнеса. Вампиры со всего мира закупали в Африке тонны красного топлива, чтобы утолить свой голод. Возможно, Деймон не знал, чью кровь он предоставил для лечения моему парню, но если копнуть, то вскроются весьма тёмные делишки. А если доказать вину главы клана «Московский клык», то наказание будет настолько серьёзное, что Москва содрогнётся.

Уверен, что Деймон был в курсе. Не мог не знать.

Но чтобы разрушить кровавый бизнес, моих скромных сил недостаточно. Европейские охотники не видят ничего предосудительного в чудовищной торговле. Они закрывали глаза на злодеяния веками. К тому же моя территория ограничена. Земли поделены не вчера. Я, конечно, мог развязать войну и уничтожить московские кланы, но на их место сразу придут другие вампиры, ещё более наглые и рисковые.

— Сделаем так: я не замечаю твоих делишек, а ты помогаешь мне — и стараешься так, что у моего оруженосца рождается железобетонная легенда. Подумай хорошенько, перед тем, как дать ответ. У тебя десять минут. Думай Деймон… думай…

Вампир держал полную рюмку у своего лица. Он ловил алкогольные пары и принимал решение. Дипломат из него получился никчёмный, потому что условия ставлю я! Немногие могут похвастаться, что обвели вокруг пальца Гришу Вершинского.

— Ты не оставляешь мне выбора, — хмыкнул Деймон. — К тому же мне не терпится уничтожить тёмного мага. Я помогу тебе, охотник.

Я остался удовлетворён переговорами. Всё вышло, как планировалось.

— Тогда за прекрасных вампирш! — поднял я рюмку и галантно подмигнул, и грациозно выпил.

Сегодня я был неотразим. Впрочем, как и всегда.

Деймон выпил следом. Взмахнув рукой, он дал сигнал двум дамам, которые только и ждали приглашения.

— В «Вампирском клубе» найдётся уединённое местечко? — спросил я.

— Для тебя, охотник, только лучшие апартаменты, — с улыбкой рекомендовал Деймон.

К нам подсели две вампирши. Одна была чёрненькая, вторая — беленькая. И обе обнимали меня. Брюнетка сразу забралась под рубашку, блондинка гладила меня выше колена.

У меня всегда есть план «А» и план «Б». И если кому-то кажется, что я всего лишь похотливый самец, то, безусловно, этот кто-то прав… но в каждом ремесле есть свои секреты и допустимые погрешности. Сегодня вечером я был плохим полицейским, которого якобы соблазняли женщины, ввергая в воронку разврата и похоти.

— Ну что, дамы, займёмся проникновением! — хлопнул по заднице я брюнетку и жадно поцеловал в губы блондинку. Люблю я развратных дам, поскольку сам старый развратник…

Глава 7

Глава 7. Первая любовь ниже пояса

Глубоко за полночь я вышел из «Вампирского клуба». Ну как вышел — вывалился…

Вечерок случился что надо. На душе пели райские птички, покачивался я, словно в танце. Настроение было прекрасное, хотелось скорее вернуться домой к своей странной семье.

Но Зоя никогда не узнает, что сегодня я совершил с десяток проникновений. Возможно, даже больше. Сбился со счёту, потому что частил, потому что накопилось…

Беленькая вампирша была очаровательна, но почему-то, я подчёркиваю — почему-то сеансы ЛКН происходили чаще с брюнеткой.

Чернявая оказалась такая шустрая, что постоянно изворачивалась, приколдовывала и снова и снова крутилась на моём агрегате. Ух! Огонь баба! Жаль что нежить. Но с ней у меня ничего бы не вышло, поскольку я верен Зое. А мои похождения лишь отражение моей сути существования. Не могу я иначе. Человек не может терпеть сутками и не ходить по нужде. Со мной та же история. Если сдерживаться себя, то даже страшно представить, что со мной произойдёт.

Я вызвал такси, чтобы вернуться в свой дом. Предстоит долгий разговор с моим оруженосцем. Впереди у него сложные задачи. Шпионить в безлюдие, это весьма опасная работёнка.

С Деймоном мы нашли, как говорится, общий язык. Игоря я отправлю к нему на стажировку. Глава московского клана будет лично обучать моего парня трансформации.

Когда я рассказал Деймону, что Игорь в трансформации превращается в голубя, вампир еле сдержался, чтобы не расхохотаться. Хотя голубь из парня получался весьма упитанный — с крепкими, не голубиными когтями и весьма увесистым клювом. Жаль я не заставил птичку взлететь. Возможно, этот голубь вовсе не голубь мира, а самый настоящий охотничий беркут, только вид у него маскировочный. Но во всём свои плюсы. Творец не разбрасывается умениями просто так.

С дарованными трёхлитровыми банками крови, Деймон, конечно, влип. Или его здорово подставили свои же вампиры. Я не доверял конторским; теперь пусть и главный московский вампир позаботится о чистке своего окружения.

Но с Эдуардом я всё-таки свяжусь. Его помощь необходима. И я ему доверяю. Знаю его давно. Он никогда ещё не подводил, но предупредить Эдуарда, считаю делом обязательным. О шпионаже в безлюдие будут знать только трое: я, Эдуард и Деймон. Ну и конечно, будут посвящены непосредственные исполнители: мой парень и два бывших солдата, как их там — Палец и Князь, кажется…

А вот Зоя и Дарси в этой игре не участвуют. Им будет проще в незнании — и мне спокойнее.

Проснулся после десяти утра. Люблю вставать с первыми петухами. Хотя давно не слышал петушиных прекрасных песен — и чёрт его знает, когда вообще начинают горланить эти гордые птицы. Думаю, что примерно, после 10:00. Но возможно, что ошибаюсь. Я ведь воин, а не орнитолог.

Выйдя на кухню, я увидел, что вся моя семейка вампиров была в сборе.

Игорь собран, серьёзен. Он смотрел на меня, как показалось, даже с вызовом, ожидая категоричного приказа, в готовности ринуться в бой непременно и решительно.

Зоя пила кофе. Дарси явно нервничала. Ох уж это первая любовь! Хотя… какая ещё нафиг первая? Дарси уже две сотни лет. Тоже мне, девственница!

— Как спалось, шеф? — спросил Игорь.

— Хорошо. Даже сны снились, — ответил я.

Игорь кивнул.

— Сложный вышел разговор с Деймоном, но всё решилось положительно. Ты в деле, парень! Начнём сегодня, — подойдя к холодильнику, сообщил я.

С дверной полки снял бутылку минеральной воды. Это хорошо, что вода есть и она холодная. Есть чем горло промочить.

Я налил себе полный стакан. Выпил залпом.

А это уже великолепно! Минералка бодрила. Пузырьки кусали желудок.

— Значит, говоришь, Игорь сегодня отправится в безлюдие? — тревожно задала вопрос Дарси.

Минеральная вода чуть не выскочила обратно. Еле сдержал себя.

— Какого лешего ты болтаешь? — не громко отрыгнул я. — С чего ты взяла, что Игоря отправят в мир вампиров?

Откуда она знает о задание в безлюдие? Неужели Игорь проболтался? Вот балабол!

— Сам же ночью рассказал, когда домой вернулся, — хлопала глазами Дарси. — Говорил, что Игорь и два вампира из спецназа, некие Палец и Шмалец, будут штурмовать замки в долине у оркских гор. Рассказал, что Игоря на стажировку отправят к брату Деймона. Сказал, что вампиры состряпают из него настоящего бойца. Ещё говорил, что Эдуард подтянется и всем там даст просраться…

Я узнавал свой неповторимый, пьяный жаргон: просраться, палец-шмалец, состряпают, подтянется… Не хватало ещё выражения: и всем там проникновение сделают и голыми заставят ходить.

— Ты когда выпьешь, Гриш, такой дурак, — вставила слово Зоя. — Сколько раз тебе говорила — пользуйся магией, если напиваешься. Ты ведь охотник на вампиров — ты серьёзная личность, а ведёшь себя…

Про меня болтали разное. Веками сплетничали. Говорили, что Гриша — конченый пьяница и неисправимый развратник. Но я считаю, что сплетни распространяются исключительно из зависти. Да, нрав у меня такой весёлый, когда выпью. Да, люблю пошуметь, пошутить. Женщин ещё люблю. Но я точно не пьяница.

— Выходит, вы уже всё знаете… — снова открыл я холодильник и наполнил стакан минералкой. — Ну что же, так даже лучше. Не придётся от вас ничего скрывать.

Зоя улыбнулась:

— Ты самый искренний из охотников, Гриш. Особенно, когда на столе много водки.

— Так! Хватит меня учить! — хлопнул я дверцей холодильника. — У меня сложная работа. У меня нервы!

Я присел за стол. Зоя вышла из-за стола. Она была не обижена — отправилась греть для меня борщ и резать докторскую с бородинским.

— Сегодня поедешь в «Вампирский клуб», — сообщил я Игорю. — Встретишься с Деймоном. Помнишь его?

— Да, — кивнул Игорь.

— Два солдата, которые сражались с тобой — с этого дня в твоей команде. Деймон научит тебя самостоятельно перемещаться в безлюдие. Это не просто. Когда у тебя получится сделать безошибочный переход туда и обратно, он направит тебя в вампирский замок к своему брату. Имя брата — Леофрик. Это на будущее… Во время твоего обучения я буду зримо или незримо следить за твоим ростом. Контроль будет постоянный и строгий… Всё ясно, оруженосец?

Игорь втянул живот:

— Так точно, шеф!

Ну вот, всё встало на свои места. Вчера я неприлично много трепался. Сегодня был конкретен и короток. С девочками поговорю позже и возьму клятву молчания. Это очень сильное и действенное заклинание. Информация будет засекречена.

***

Церба Козловски развёл огонь. Чтобы не привлекать внимания, накрыл костёр магическим заклинанием. Теперь совсем не видно дыма, а запах от пылающих веток можно ощутить, только в непосредственной близости от огня.

Он жарил козлятину. Дикого козла убил в лесу. Затем снял шкуру, разделал его и насадил на вертел. На запах козлятины магическое заклинание не распространялось. Потому Елена Аркадьевна глотала слюну, чувствуя, как аппетитно пахнет настоящее мясо дикого зверя.

— Я тебе морса принёс. Вот там, в сумке бутылка, — бросил он взгляд под дерево.

Елена Аркадьевна достала из тряпичной сумы не просто бутылку, а целую бутыль, в которой помещается литра два. За стеклом плескалась ярко красная жидкость, похожая на кровь. Она открутила деревянную пробку, втянула ноздрями воздух и боязливо сделала глоток.

— Вкусно и сладко, — улыбнулась Елена Аркадьевна. — Только не полезно…

Козловски подскочил на ноги, подбежал к женщине и выхватил из рук бутыль.

— Не нравится, не пей! Мне больше достанется, — нахмурился вампир.

— Ты меня неправильно понял, — хотела объясниться Елена Аркадьевна. — Понимаешь, всё дело в том, что существуют полезные продукты и не очень полезные. А для тех, кто спортом занимается…

Великан услышал знакомое слово, которым удивлял его Драгуш Арделин.

— Ты что, на спорте сидишь? — осторожно спросил Церба.

Елена Аркадьевна захлопала глазами, будто только что встретила давно потерянного, любимого человека.

— Откуда? Откуда ты знаешь, что я занимаюсь спортом? — искренне изумилась она.

Козловски осмотрел человеческую женщину, прожигая взглядом. Елене Аркадьевне на миг показалось, что глаза у вампира очень умные и проницательные; что за бородатой оболочкой скрывается глубокая и таинственная личность.

— Стройная ты. Все, кто на спорте стройные, — не давал усомниться в своей глупости вампир.

— И только? — кокетливо хлопала ресничками Елена Аркадьевна.

Великан смутился. Он давно не общался с женщинами. А с такими яркими, да из мира людей, вообще никогда.

— Ты ещё и красивая… — улыбнулся в бороду Церба Козловски. — И ты мне нравишься, москвичка.

«Москвичка? А вот это уже интересно!» — подумала Елена Аркадьевна.

— Ты тоже такой… представительный, — похвалили она великана. — Тебя бы подстричь, переодеть, и получится из тебя вполне симпатичный мужчина.

Козловски расправил бороду и поморщился, всем видом показывая, что стричься ему вовсе не обязательно. И снова в глазах великана мелькнула искорка живого разума.

— Может, всё-таки хочешь морсу? — снова предложил он бутыль.

— У тебя найдётся чашка или кружка? Не приучена я пить из горлышка. Девушки должны пользоваться фужерами: высокими, хрустальными. Особенно те девушки, кто на спорте.

Великан заулыбался, потом засуетился. Вспомнил, что в землянке хранятся и тарелки, и кружки. Только они были деревянные.

— Сейчас, — кивнул он лохматой головой и быстро, очень-очень даже быстро спустился в землянку и тут же вынырнул оттуда.

Елена Аркадьевна никак не могла привыкнуть к скорости перемещения вампира. Драгуш Арделин никогда не был суетливым. Всё делал обстоятельно. Хотя он тоже мог носиться быстрее ветра.

— Вот… держи, — протянул Церба большую кружку.

— Спасибочки, — сказала женщина. — Теперь ты должен налить мне морс. Ты ведь мужчина. А настоящий мужчина всегда ухаживает за слабой женщиной.

Великан согласился, шевеля бровями. Вроде бы, москвичка говорила азбучные истины, но для вампира, который служил в замке конюхом и разговаривал в большинстве своём только с лошадьми, эти слова казались совсем диковинными — а ухаживание за кормом и вовсе не имело смысла.

Козловски хитро прищурился и осторожно наклонил бутыль, чтобы не перелить, не расплескать и не дай тёмный Творец, облить москвичку. А то обидится.

Когда кружка наполнилась на половину, Елена Аркадьевна сказала:

— Этого мне хватит…

Затем она пригубила напиток из лесных ягод, который вампир купил в столовой.

— Как тебя звать, если не секрет? — спросила женщина.

Великан закрутил пробку, приставил бутыль к дереву.

— Надо дровишек подкинуть, — будто опомнился он, — а то наш костёр совсем погас.

Елена Аркадьевна наблюдала, как здоровяк ломает голыми руками крепкие ветви. Он был не только быстрым, но и невероятно сильным.

Козловски заготовил дров ещё на два костра, сложив ветви в кучу.

Он несколько раз провернул тушку и постоянно принюхивался. А Елена Аркадьевна выжидала удобного момента, чтобы сблизиться с вампиром. Этот громила казался ей простачком. Но с таким дуболомом всегда нужно быть предельно осторожной.

— Сейчас тарелку тебе принесу, — сказал вампир и снова спустился в землянку.

Он срезал ножом кусочки с тушки и аккуратно укладывал на тарелку. Потом посыпал козлятину укропом. Украсил листиками петрушки. Убедившись, что блюдо готово, Козловски передал полную тарелку человеческой женщине.

— Выглядит очень аппетитно. Давно я не ела на природе, — улыбалась Елена Аркадьевна.

Она сунула кусок в рот. Мясо было немного жёстким, пережаренным, но женщина всё равно похвалила вампира.

— Пальчики оближешь! — восхитилась она. — И кто только тебя научит так вкусно готовить?

Великан засопел. Ему льстило, что человеческой женщине пришлась по вкусу его жарёха.

Он пожал плечами, а потом задал вопрос, который не давал ему покоя последние дни:

— Москва, это что, большой замок?

Елена Аркадьевна откусила ещё кусочек, предварительно окунув его в миску со сметаной и чесноком. Запах от неё теперь будет стоять резкий и стойкий, но так было действительно вкуснее.

— Пока имя своё не скажешь, про Москву от меня ничего не услышишь, — подмигнула она.

Великан зашевелил мохнатыми бровями. Очень хотелось познакомиться с женщиной поближе, но говорить о себе желания не было.

Эх, была не была!

— Меня зовут Церба Козловски, — представился вампир и добавил: — Из замка Малум. В замке я живу сотни лет. Ещё старого хозяина помню.

Елена Аркадьевна рассматривала громилу, будто тот набивался ей в женихи. А он действительно набивался. «Ну не может такой элегантный вампир, как Драгуш Арделин связаться с никчёмной, неумелой и глупой женщиной», — соображал Козловски, замечая в Елене Аркадьевне особенную красоту и уникальное мышление корма из людей.

— Красивое у тебя имя, Церба, — сказала Елена Аркадьевна. — Знаешь, что мне напоминает имя Церба?

Вампир яростно замотал головой.

— Волшебное созвездие, там вдалеке за Млечным путём, — серьёзно произнесла женщина и указала рукой на небо. — В космосе живут звёзды. Их миллиарды. Некоторые сражаются между собой, а другие, более общительные и открытые, объединяются в шумные компании и становятся друзьями. Такие компании называются созвездия — а земные люди придумывают им названия, например… Церба...

— Не заливай. Имя как имя, — жевал мясо вампир и тоже косился на небо. — Меня, вообще-то, так ветер назвал. Мама хотела по-другому, но ветер настоял…

— То есть как… ветер? — удивилась человеческая женщина.

— А очень просто, — взял следующий кусок козлятины Церба. — Некоторым вампирам имя даёт мать, некоторым ветер. Потому что ветер знает о нас, о вампирах всё и даже больше. Церба, это, вообще-то, скала. Большая такая скала у берега океана. И я похож на эту скалу. Я ведь большой…

— …и очень сильный, — добавила Елена Аркадьевна.

Великан заулыбался. В бороде сверкнули два огромных клыка.

«Возбудился мой гигант, — подумала женщина. — Вон зубы, какие торчат…»

— Ты про Москву мне рассказывай, — напомнил Церба. — Обещала.

— Я помню, что обещала. У нас в Москве слово умеют держать, — отставила тарелку Елена Аркадьевна и, оторвав лист лопуха, вытерла свои впечатляющие губы, которые тоже нравились великану; он никогда не видел такой красоты ранее.

— Москва, город большой. В нём проживают миллионы людей…

— Ой, не ври! Скажешь тоже… миллионы, — не поверил Козловски.

— Отчего же не ври? Я говорю тебе правду, — Елена Аркадьевна посмотрела на его резиновые сапоги, понимая, что именно из человеческого мира подарочек.

— Ну да, сапоги мне из Москвы Драгуш Арделин доставил, — кивнул Церба. — Я с ним едой расплачиваюсь. Он ведь у нас воин, а хлеб собирать не умеет и лошадок не понимает.

— Всё ясно с ним, — подняв руки, мягко, по-женски потянулась Елена Аркадьевна, не желая говорить о Драгуше. — А сам, почему в Москву не ходишь? Лень тебе или не можешь?

Вампир усмехнулся:

— Точно ты подметила, лень мне мотаться в твой мир. Мне бы здесь разобраться, что к чему.

Женщина мило улыбнулась и покачала головой.

— Обманываешь ты меня, Церба. Просто не хочешь сознаться, что у тебя нет магических способностей, как у Драгуша; что не получается у тебя в Москву попасть.

Козловски перестал жевать козлятину. Взгляд его сверкнул. Было в его глазах, что-то адское или первородное, в те времена, когда люди на мамонтов с палкой охотились.

— Не заводи меня, женщина, я ведь и врезать могу! — пригрозил он.

— Такой сильный мужчина способен избить женщину? — улыбалась Елена Аркадьевна. — Ни за что не поверю. Ты хоть и вампир, но ты добрый. Мне моё сердце подсказывает.

Козловски встал во весь свой громадный рост. Он расправил плечи и стал ещё больше.

— Я тоже, когда-то был воином, — зарычал он, а его клыки выпрыгнули из бороды, а кулаки сжались, словно готовились к драке.

— Зачем так злиться? — приблизилась к вампиру Елена Аркадьевна. — Я вижу в тебе верного мужчину, а не злого мужлана.

Она дотронулась до его бороды. Магия скрывала не только запах огня, но и запах немытого вампира. А Церба Козловски выглядел жутковато и в тоже время сказочно, напоминая такого огромного, одичалого домового, у которого забрали дом и семью, но оставили в груди отзывчивое сердце.

— Обними меня, Церба, — тихо сказала Елена Аркадьевна.

Вампир переступал с ноги на ногу, не решаясь прижать к себе это чудное, миленькое существо. Тогда женщина сама обняла великана и прижалась щекой к его грубой жилетке.

— Какие у тебя интересные пуговицы, — сказала она. — На них какой-то рисунок…

На медной пуговице была изображена бычья голова с мощными рогами.

— Это герб замка Малум. Но это всё, что осталось от прежней жизни, — горько признался Церба.

— Почему так вышло? — вкрадчиво задала вопрос женщина.

— Тёмный маг захватил наш замок. Он убил хозяина. Теперь вампиры служат ему и не помнят, кем они были когда-то, — зарычал великан.

Елена Аркадьевна подняла глаза.

— А давай ему отомстим? — дерзко бросила она.

Церба Козловски посмотрел вниз.

Его обнимало хрупкое, красивое существо, от которого вкусно пахло человеческой кожей. Ему хотелось обнять её… и если она позволит, то и поцеловать.

Церба подбирал слово или даже слова, чтобы признаться женщине, как вдруг почувствовал руку в своих штанах. Маленькая, худенькая ручка нырнула в его грубые штаны и быстро нашла для себя развлечение. Елена Аркадьевна поглаживала огромный вампирский член и боязливо трогала два могучих яйца, будто вмиг очутилась на страусиной ферме.

«Ого! Такому прибору позавидует самый напористый негр из порнобизнеса! — подумала Елена Аркадьевна. — А яйца-то какие у него? Вот это мужик! Просто находка!»

Она занималась фитнесом. Тренировочный зал навещала три раза в неделю. На неё засматривались мужчины. Чаще молоденькие сопляки. Все спортивные костюмы у неё были обтягивающие, дорогие; обувь брендовая. По всему видно, что она обеспеченная особа; потому и лезли к ней исключительно приезжие ловеласы. Настоящие мужики все были при жёнах с детьми. У верных мужей пузико, у них лысинка, камешек в желчном пузыре и денежки в кошельке. А сейчас ей попался настоящий, дикий самец. «С такими страусиными яйцами можно и без трусов по Москве ходить — и не стыдно!» — мелькнула забавная мысль в голове Елены Аркадьевны, и она спустилась на колени, чтобы расстегнуть пуговицы с рогатой головой и скинуть, наконец-то, штаны!

Церба Козловски закатил глаза и по-медвежьи застонал. «Хорошо, что я с утра в баню сходил. Как знал, что так выйдет», — обрадовался вампир.

Он боялся даже прикоснуться к ней. Трогал лишь одним пальцем её макушку. Она была такая крохотная, такая нежная! А когда Церба почувствовал, как женский язычок лизнул его, где-то там с нестриженных зарослях, где давно не было женщин, то сразу понял: «Вот она настоящая магия!»

Глава 8

Глава 8. Вампирская стража, и нежданная встреча в общественной столовой

У Игоря что-то получалось сразу, что-то вовсе не получалось.

К огромному удивлению Деймона, бывший оруженосец Вершинского очень скоро наловчился входить в мир вампиров. Всего два урока, и он сумел построить портал, угодив точно на одну из вершин горной гряды рядом с неприступным замком Пеккар, который принадлежал брату Деймона, вампиру по имени Леофрик.

На вершине было жутко холодно. Резкие порывы ветра сбивали с ног. Потребовалось немало усилий, чтобы построить портал на планету людей. Но Игорь снова справился, но его подвела точность и неопытность. Новички часто ошибались, к тому же расходовали гигантское количество энергии, примерно, в двадцать раз больше необходимого.

Оруженосец, а за ним и Деймон вышли в лесу на окраине Егорьевска — небольшого города в сотне километров от столицы. Главе клана «Московский клык» пришлось открыть собственный портал, который вернул путешественников в «Вампирский клуб», чтобы согреться и набраться сил.

На следующее утро, сразу после завтрака Деймон снова приступил к обучению оруженосца Вершинского. В этот раз Игорь оказался куда удачливей и точнее.

Сумеречный туннель вывел мастера и его ученика прямиком на рыночную площадь, где полным ходом торговали заезжие купцы и прогуливались сотни посадских вампиров. Но вибрационная волна портала, как и сам неприлично громоздкий призрачный туннель, в который можно заехать на грузовике — привлекли излишнее внимание толпы.

Жители замка сразу не признали Деймона, а необычно толстый вампир, вид у которого был растерянный, но счастливый, словно ему нежданно подарили два гарема женщин, вообще не внушал доверия.

Завидев незнакомцев, вышедших из туманного марева, один из торговцев, орк по имени Фанари — пожаловался стражникам, исполнявшим обязанности полицейских.

— Их было двое, — басом заверял орк служивых, — высокий, статный вампир и толстый прохвост с хитрой рожей. Этот второй похож на бандита! Схватите его немедленно!

— Воров нам ещё в замке не хватало, — сокрушался старший из охранников, отдавая команду, поднять тревогу.

Воины рыскали по рядам в поисках пришельцев. Солдат сопровождал бдительный орк. Стражники ему доверяли, зная его не первый день.

Вообще-то, вампиры недолюбливали орков, считая их грубыми, вечно озлобленными и недружелюбными тварями. Но купец из-за гор, где начинались земли орков, был весьма общительным гражданином, к тому же, невероятно бдительным. В замке вампиров он появлялся на реже двух раз в год. Торговал тканями, стеклянными колбами для кальяна и травяными курительными смесями, которые бывали невероятно забористыми.

Но осторожность орка оказалась излишней. Дозорные быстро нашли пришельцев, пришедших в замок через портал, и узнали в одном из гостей уважаемого вампира — младшего брата хозяина.

Солдаты убрали мечи в ножны и вернулись на стены. Прошло ещё пару минут, и к гостям вышел сам Леофрик.

Деймон обнял брата, а брат обнимал Деймона. Они не виделись уже несколько лет.

— Каким ветром тебя занесло в мои владения? — сдержанно радовался хозяин замка.

— Общие интересы, брат, — ответил глава клана «Московский клык».

Леофрик с любопытством посмотрел на странного спутника брата. Такого толстого вампира редко встретишь.

— Чудной он какой-то, — шепнул на ухо Леофрик.

Деймон подал рукой знак, покачав пальцем, объясняя, что в данную минуту обсуждать этого парня вовсе не следует.

А оруженосец Вершинского озирался по сторонам. Всё ему казалось сказочным, нереальным. Он будто видел волшебный сон. Ещё месяц назад Игорь Праскурин был обычным электриком, а сегодня он открывает портал, выходит на рыночной площади, а его окружают настоящие вампиры и зеленорожие орки. Один из монстров уставился на Игоря, словно в чём-то его подозревал. Этот орк, а это был именно орк, скалил пасть, из которой торчали два длинных нижних клыка, и хмурил морщинистый лоб, щуря свои чёрные глаза.

Орк был огромен, выше любого вампира, но его расшитый золотыми нитями халат говорил, что это вовсе не воин, а купец средней руки. Руки у зеленорожего были мускулистые, шея короткая, литая.

— Чего уставился на меня, придурок? — крикнул ему Игорь.

— Сам такой, — негромко прорычал орк Фанари.

Зеленорожий понял, что зря поднял тревогу и, развернувшись, растворился в толпе, чтобы занять своё место у двух верблюдов, на которых уложен его товар.

Деймон общался с братом, не забывая приглядывать за оруженосцем. Не хватало ещё потерять его, поскольку характер у Игоря был весьма сумбурный и импульсивный. Он уже успел сцепиться с купцом из орков, который ничего плохого не делал, вызывая охрану. Потому что в мире магии всегда важно держать ухо востро. А уши у орков были очень чувствительные. Впрочем, как обоняние и зрение.

— И всё-таки, кто он такой? — косился на толстяка Леофрик.

— Не сейчас, брат. Обсудим позже. Лучше прикажи накормить моего парня. И не жалей для него харчей. Он очень прожорливый.

Леофрик кивнул, оценив вес и размеры московского вампира, потому что тот явно был из Москвы. Поскольку в замке Пеккар, да и в близлежащих землях, таких бугаёв сроду не видывали.

К оруженосцу подошёл вампир в латах — воин из ближнего круга Леофрика и сказал:

— Иди за мной. Велено набить твое безразмерное брюхо.

Перекусить Игорь никогда не отказывался. «Интересно, чем они питаются, эти вампиры?» — размышлял оруженосец.

На стене кирпичного дома висела вывеска: «Общественная вампирская столовая номер один».

— Топай вперёд, худощавый, — усмехнулся воин.

— Ты меня угощаешь? — язвил оруженосец.

— За твой обед заплатит хозяин замка. Только ты не напирай там от радости. Смотри всё не сожри. Оставь нам немного, — снова усмехнулся провожатый.

«Вот ты урод зубастый!» — подумал Игорь, входя в столовую.

В зале было с два десятка столов и довольно просторно. Половина мест было свободна. Еду можно набирать с витрины на поднос и в конце стеллажей расплатиться на кассе.

— С этого денег не брать, — предупредил кассиршу воин. — Обед за счёт заведения.

Кассирша, упитанная вампирша среднего возраста, недовольно причмокнула. С таким пузом можно полстоловой обожрать и всё равно остаться голодным.

Игорь поставил на поднос тарелку с огромным куском баранины. Затем заинтересовался мясной похлёбкой,которая была навариста и вкусно пахла. «Шурпа, — понял оруженосец. — Это обычная шурпа».

Он взял ещё круглую лепёшку, пучок зелени, а когда потянулся за стаканами, наполненными чем-то красным, то услышал за спиной голос.

— Бери два стакана телячьей крови…

Игорь обернулся. Рядом с ним пристроился бдительный орк. У него было сразу два подноса.

— Бери два стакана, говорю! — настаивал зеленорожий.

Оруженосец нерешительно, но всё-таки снял с полки два стакана. Потом прошёл мимо кассы, а вампирша средних лет, качала головой и закатывала глаза, мол, понаехали тут в замок разные блатные — покоя от вас нет.

Игорь нашёл сводный столик, присел и стал расставлять тарелки. Пожрать для Праскурина — целый ритуал. Его так с детства учила бабушка. «Ты, Игорёк, никого не слушай, — говорила она. — Ты кушай и не стесняйся. А когда вырастешь, спасибо мне скажешь».

Он попробовал местную шурпу, мяса в которой было больше, чем бульона.

Оказалось вполне сносно — и на всякий случай, спасибо бабушке.

— Ты на кровь телячью налегай. От варёного мяса толку мало, — снова услышал Игорь голос орка.

Фанари присел напротив толстого вампира и сразу приступил к поеданию мяса, хотя уверял, что толку в нём совсем нет.

— Слышь, жаба! — сердился оруженосец. — Тебе мест, что ли, мало? Чего ты за мной ходишь?

— Пей кровь, друг мой. Она придаёт вампирскому телу силы, — не обращал на обидные слова орк.

Но голос, а в особенности интонация и выражение «друг мой» — Игорю показались знакомыми. Он отложил ложку, убедился, что его не слышит ни кассирша, ни сопровождающий воин, который тоже уплетал шурпу, и негромко спросил:

— Шеф, это ты?

Орк продолжал активно жевать мясо. Затем заговорщицки подмигнул.

Игорь чуть с лавки не упал. В таком образе он ещё никогда не видел шефа!

Я сразу заметил открывшийся портал, а точнее, ощутил его вибрацию. Чувствовалась не опытная рука строителя. Мой оруженосец строил портал, словно точил топором карандаш: грубо, энергозатратно, но всё-таки справился.

Сначала вышел Игорь, за ним появился Деймон.

Игорь был толстый, рассеянный, но в меру забавный. Деймон, как всегда, был строен и предельно осторожен. Ну ещё бы! Я ему руки и ноги рашпилем отпилю, если с моим оруженосцем что-нибудь случится.

Чтобы сберечь время, я позвал местную стражу. Сообщил солдатам, что посреди рыночной площади открылся подозрительный портал, что в замок проникли два проходимца.

Охрана отреагировала оперативно и в скорости нашла путешественников по мирам.

Убедившись, что все целы и невредимы, я отправился к верблюдам.

Вообще-то, в караване орка Фанари, пришедшего купцом из-за гор, было три верблюда и четыре лошадки. Вся живность стояла в специально отведённом месте, где парковались и другие заезжие торгаши. А сам Фанари, этот хитрый и пронырливый орк, в это самое время отдыхал в горном доме, что на берегу быстрой реки.

Скромные, но вдохновляющие подарки из мира людей, убедили его провести оставшиеся дни колыбели с удочкой у костра. Можно сказать, я организовал орку оплачиваемый отпуск, одарив ящиком водки, коробкой чипсов и двумя золотыми двухсотграммовыми слитками Сбербанка. А ещё я твёрдо заверил, что если он поднимет свою жирную жопу и отправится в замок Пеккар, то придётся встретить его, сжечь весь товар и вспороть ему брюхо. Отправить, так сказать, к праотцам, к этим вечно озлобленным оркам, которые не скажут никогда спасибо, за то, что Фанари хотел обмануть охотника Вершинского.

Потому я уверен, что орк в замке не появится. Ну а пока я наблюдал за своим оруженосцем, путь которого был предсказуем. Такого толстого точно поведут в столовую. И я не ошибся.

Игорь раззявил рот на здешние вкусности. Но объедаться именно сейчас вовсе не надо. Достаточно двух стаканов с телячьей кровью.

— Бери два стакана телячьей крови, — шепнул я оруженосцу.

Ой, ну умора! Видел бы Игорёк свою рожу! Он шарахался от меня, будто никогда до этого дня не встречал орков… А я настаивал именно на красном топливе животного происхождения:

— Бери два стакана, говорю! — приказал я ему.

Он снова засмущался. Ну, прямо девочка! Но всё-таки взял, что я посоветовал.

— Ты на кровь телячью налегай. От варёного мяса толку мало, — подсказывал я, присаживаясь рядом с оруженосцем.

— Слышь, жаба! — хамил оруженосец. — Тебе мест, что ли, мало? Чего ты за мной ходишь?

Следующие слова мне не понравились. Но всё же простительно. Ведь Игорь не знал, что я пребываю в образе зелёного монстра.

Вообще-то, это Эдуард придумал создать для меня тело орка. И даже потратил весьма редкий артефакт «преображения». Я мог превратиться хоть в голубого кита, и размер не имел значение. В теле орка я мог бродить по замку дней десять. Затем марево само собой должно раствориться, а я снова стану Григорием Вершинским — таким, каким знают меня в обоих мирах.

— Как я выгляжу? — спросил я.

— Шикарно, шеф! — показал большой палец Игорь.

Меня коробило обращаться к нему по имени. Остаётся только ждать первой трансформации в безлюдие. И только бы мой оруженосец не превратился в голубя. А то засмеют.

— Пей кровь, но больше двух стаканов. А мясо оставь на десерт, — снова поучал я. — Ты теперь вампир, а не голодный электрик. Понял меня?

— Всё сделаю, шеф, — кивнул Игорёк и присосал к кровавому напитку.

Три огромных глотка, и он уже пил из второго стакана. Молодец! Далеко пойдёт! Прожорливый!

— Вообще зашибись! — оценил калорийность крови мой оруженосец, вытирая губы. — Может, ещё стаканчик?

— Нельзя! — был категоричен я. — С непривычки может стошнить. Привыкай к новому телу и не увлекайся обжорством…

— А если Деймон меня на банкет позовёт? — поинтересовался оруженосец.

— Ты на что намекаешь? — переспросил я.

— На выпивку, на что же ещё? — прошептал Игорь. — Скажет, давай бухнём за знакомство… мне что, отказаться?

Я строго посмотрел на своего парня. Морда у него была свирепая. После употребления крови у Игоря выскочили два клыка, как кинжалы, и засверкали глаза.

— Ты сюда пьянствовать пришёл? Завязывай с этим делом. Ты учись порталы строить и готовься к трансформации. А то лицо мне твоё не нравится. Вон зубы какие торчат и белки красные!

Игорь тоже уставился на меня. В его глазах играла смешинка.

— Кто бы говорил… Шеф, а ты себя со стороны видел? У тебя клыки побольше моих будут.

Я непроизвольно среагировал на критику. Потрогал толстым пальцем клыки, растущие из нижней челюсти. Это не клыки, это бивни моржа — твою мать!

— Короче. Ты меня понял… Много не жри, вино не пей, думай о Дарси и с баб местных штаны не сымай, — не стал комментировать я шуточки оруженосца и вышел из-за стола, потому что воин из свиты хозяина замка и кассирша уже косились на нас.

***

Деймон и Леофрик сидели в большой комнате, которая называлась комнатой размышлений. Предстоял долгий разговор за бокалом красного вина. Новостей хватало с избытком.

Глава клана «Московский клык» поведал своему брату об охотнике Вершинском, ликвидировавшем в мире людей тёмного охотника Валентина. Он рассказал, что Валентина создал тёмный маг из замка Малум, который угрожал и угрожает вампирам расправой. Тёмный охотник был убит Вершинским, но тёмный маг не пострадал в схватке, а скорее, стал ещё сильнее.

Воля тёмного раздражала и удивляла. Непонятно зачем ему рушить равновесие в мире людей и в безлюдие? Зачем уничтожать кланы и захватывать замки?

Леофрик не любил охотников, которым служили исключительно глупцы и предатели гордого вампирского племени. Но тёмного мага, который убил их старшего брата и захватил замок Малум — Леофрик ненавидел всем большим и холодным вампирским сердцем. Он готов был сотрудничай хоть Гришей, хоть с косолапым мишей — лишь бы отомстить заклятому врагу.

Леофрик часто думал, как вернуть Малум под свою власть. Лет десять назад он даже прибегнул к осаде стен и штурмовал замок. Но силы оказались неравны, и он потерпел позорное поражение. С тех пор Леофрик был уверен, что правит замком Малум ни один неизвестный маг, а целый взвод магов, объединённых общей целью.

Вампиры могли собрать армию воинов или даже две армии, объединив усилия баронских земель, сотен замков и тысячи деревень. Но огромная вампирская коалиция не могла захватит всего один замок. А разве в одиночку маг способен противостоять тысячам воинов? Ну не может армия вампиров уступать в моще одному тёмному чародею. И тогда Леофрик понял, что замком Малум правят множество магов.

Но вампиры предпочитали не замечать проблему. Даже Деймон не поддерживал брата, уверяя, что магам чужды коалиции и братские союзы. Маги по натуре своей существа-одиночки. Они примыкают к воюющим армиям исключительно в своих собственных интересах. И никогда маги не дают клятвы верности. А если Леофрик всё-таки прав, то выходит так, что маги по какой-то причине всё же объединились. Но какую цель преследовали они? Что подвигло их встать под одни знамёна?

— А что думает московский охотник о тёмном маге? Как намерен его победить? — спросил Леофрик своего брата.

Откуда Деймону было знать, что думает Вершинский. В последнюю ночь перед обучением ему удалось напоить Григория и разговорить его. Но даже в совершенно непотребном состоянии Вершинский не раскрыл всех тайн. Охотник в ту ночь был разгорячён, потому веселился с двумя вампиршами, оставив их без желания пить кровь на несколько месяцев. Ещё Гриша подрался в баре, хотя слово «подрался» совершенно излишне. Он избил двух молодых вампиров, только из-за цвета волос. С недавних пор чернявых и кучерявых — Вершинский ненавидел кровной местью. Также досталось одному старому вампиру, работавшему официантом. Гриша сломал ему руку и выбил клык, угрожая залить в его задницу всю жижу Водопьянова, которая осталась во Вселенной.

— Официанту за что досталось? — поинтересовался Леофрик, но охотник Вершинский ему нравился всё больше и больше.

— Конфуз у меня вышел. Но всё к лучшему, — не хотел говорить Деймон.

— Важна каждая мелочь. Выкладывай, что случилось.

Глава клана «Московский клык» жевал губу, не зная с чего начать.

— Короче… у Вершинского недавно появился оруженосец, — сказал он, вспоминая хронологию событий. — Безусловный факт, что с оруженосцем охотник практически не уязвим. Так что победа Вершинского над тёмным Валентином не выглядит неожиданной. Но оруженосца убили сразу после торжества. Вернее, во время торжества...

— Да неужели? — удивился Леофрик. — И как же твой Вершинский не углядел за незаменимым помощником? И где это могло произойти? И как его убили?

Деймон снова заводил глазами. Но неприятную тему проскочить не получится.

— Помнишь «Вампирский клуб»?

— Бражный зал, что ли? Где пьяные вампиры пляшут и поют идиотские песни?

— Да-да, где пляшут, — кивнул Деймон. — В общем, в облике вампира, да ты его знаешь, Тахон его имя…

— Ну как же, знаю такого. Воин из него слабый, нерешительный, зато детей в двух мирах он столько наплодил, прямо зависть берёт, — вспомнил лысого вампира Леофрик.

— Да-да-да, — снова согласился Деймон, — у него на днях пополнение намечается. Живёт на три семьи. Но сейчас не об этом…

— Прости, брат, что сбиваю тебя, — извинился Леофрик. — Продолжай, пожалуйста.

Деймон поднял серебряный кубок с красным вином и продолжил:

— Собрались мы в клубе отпраздновать победу… В общем, был оруженосец да весь вышел. Вакуумная магия разорвала его на куски. Там, короче, пи…дец!.. руки-ноги поотрывало!

Леофрик округлил глаза.

— Не понял… кто-то под личиной Тахона пронёс бомбу и взорвал? — уточнил он.

— Совершенно верно, брат. И чтобы оруженосец не ушёл навстречу ветру, охотник позвал знакомую ему вампиршу — из своих прислужниц, и, ни взирая на запреты, инициировал оруженосца, превратив его в вампира.

Леофрик присвистнул от восхищения:

— Даже так! И где же он теперь, этот оруженосец-Франкенштейн?

— В общественной столовой. Ест за твой счёт, — улыбнулся Деймон.

Леофрик покачал головой. Никогда ещё он не был так близок с оруженосцем охотника Вершинского, который сейчас жевал мясо, пил кровь животных и ни в чём себе не отказывал.

— А что, это даже забавно. Интересный ход, — взвешивал плюсы и минусы хозяин замка. — Мне кажется, что странный оруженосец может решить исход сражение в нашу пользу. Потому что он и вампир, и хранилище магии…

— …ещё и сильный маг. Правда, пока не раскрывшийся, — добавил Деймон.

— Он ещё и маг? — ещё больше изумился Леофрик. — И если всё так, как ты мне рассказал, то уверяю тебя, брат, мы непременно вернём замок Малум в ближайшее время.

— Я думал, что вернём мы его гораздо скорее, — кивнул Деймон.

Братья чокнулись серебряными кубками, испив вино до последней капли.

Сегодня был замечательный день. Сегодня в безлюдие пришли хорошие новости.

Леофрик посмотрел в глаза своему брату, затем обнял его и негромко сказал:

— Я точно знаю, что охотник Вершинский где-то рядом. Он бродит по тёмным коридорам замка, и я чувствую его... Только давай, брат, не будет его искать. Пусть наш новоявленный друг работает во благо вампирского мира и ускорит нашу победу.

Глава 9

Глава 9. Дитя грешного оруженосца и неосторожность деревенской колдуньи

Елена Аркадьевна проснулась от лёгкого прикосновения могучей руки. Ей давно не спалось так сладко. Она буквально купалась в красочных снах. В волшебных снах.

Открыв глаза, Елена Аркадьевна увидела бородатое лицо Цербы Козловски. Вампир уже не казался ей жутким чудовищем. От него не разило навозом, с него не сыпалась грязь. Он казался ей, конечно, не сказочным принцем, но вполне симпатичным мужчиной.

— Я снова вернулся к тебе, моя царевна, — ласково сказал Церба.

Вампир склонился и нежно поцеловал её в щёку.

Голос его был приятен.

И всё-таки, как бывают обманчивы первые ощущения…

И, кажется, она уже влюбилась в этого вампира…

Елена Аркадьевна потянулась своими тоненькими ручками, наигранно сложила губки бантиком и произнесла шёпотом:

— Здравствуй, мой сказочный царь…

Настроение у неё было чудное. Спать на широкой кровати, на мягкой перине, на пышных подушках и под ласковым одеялом — одно удовольствие. Церба оказался настоящим волшебником, превратив неказистую, холодную землянку в шикарную и просторную комнату.

Исчез кривой стол. Сбежали мыши. Вместо полок у земляной стены стояло трюмо с зеркалом. Полы были тёплые, покрытые отполированным паркетом, а потолок окрашен в цвет вечернего неба с десятком маленьких лампочек, похожих на звёзды.

Козловски лишь развязал один из мешочков, взмахнул рукой, рассыпав золотистый порошок, и землянка преобразилась в приличную спальню, где сегодня ночью Елена Аркадьевна видела чудесные сны, наполненные легковесными полётами над необъятными лесами и живописными долинами. Она летала за облаками. Летала высоко по небу. Как в детстве.

— Ты всегда приходишь ко мне перед обедом и после ужина. Но сегодня пришёл раньше. Тебя не потеряет Драгуш? Вдруг он следит за тобой? — настороженно спросила Елена Аркадьевна.

— Меня не просто выследить. А скорее, невозможно, — спокойно ответил вампир.

Церба очень изменился за последние дни. Пропала медвежья походка, морщины на его лице распрямились. Он перестал сутулиться, а главное вонять. Даже его одежда стала другой. И боты, и штаны, и рубаха, и жилетка — всё также были пошиты из грубого сукна и толстой кожи, но вещи были свежие, не заношенные.

— Пойдём на воздух, Елена, — предложил Церба. — День сегодня солнечный. Тебе понравится.

Вампир обращался к ней по имени, как к равной. Иногда называл царевной. Он был весьма любезен и вовсе не глуп, как думала она раньше.

И правда, день сегодня был замечательный. За макушками сосен плыли редкие облака, в ветвях щебетали птицы, а воздух был свежим, очаровательным, мягким.

— Я принёс тебе лепёшки и жареные кабачки. Есть ещё мясо из супа. Представляешь, стащил из кастрюли… Только ты не побрезгуй, потому что сегодня на обед в замке конина, — будто извинялся Церба.

Елена Аркадьевна снова улыбнулась. Улыбка у неё была доброй. Козловски с ума сходил от её улыбки.

— Ну конина и конина, — потирая ладошки, приготовилась принять пищу человеческая женщина.

Она взяла кусок мяса с деревянной тарелки и прикусила.

— Я научилась ценить заново примитивные смыслы, — сказала она, медленно пережёвывая еду. — Вот, например, кровать. Я никогда не дорожила тем, что имела. А теперь я просто счастлива спать на перине... Или та же конина… Я даже думать не могла, что когда-нибудь буду рада съесть порцию или две порции варёной лошадки.

Елена Аркадьевна негромко рассмеялась, потому что действительно всё очень необычно стало в её жизни. Она ночевала под землёй одна в лесу и не боялась. Она с нетерпением ждала, когда великан снова придёт к ней — и тоже ничего не боялась.

— Ты смелая женщина, Елена, — похвалил Церба. — Есть в тебе что-то особенное. У тебя стальной характер и ты уважаешь себя. Потому уважают тебя другие. Ты заставляешь прислушиваться к своим словам и даже управляешь вампирами. А это — я тебе скажу — не каждому под силу.

— Не перехвали меня, — отмахнулась женщина. — Это от страха я такая храбрая. Я ведь трусиха. Приходится защищаться. Я выжить хочу. Хочу вернуться в Москву и пойти в спортзал. Я скучаю по телевизору, хотя всем всегда говорила, что не смотрю его.

— А сама смотрела? — улыбнулся в бороду Церба; борода его была будто шелковистой, всё такой же богатой, но чистой, без спутанных волосков и колючих узелков.

— Ага, ещё как, — веселилась Елена Аркадьевна. — Всякую чушь смотрела. Как вечер, всё включала телевизор и давай реветь над сериалами… Разве могла я кому-нибудь признаться, что лью крокодиловы слёзы о любовных похождениях вымышленных людей?

Церба на секунду задумался:

— Извини, как ты сказала, чьи слёзы ты проливала?

— Крокодиловы. Это образное выражение. А крокодил, это зверь такой. В воде живёт. В Африке. У него ещё есть пасть и много острых зубов, и хвост как у рептилии.

— Ящер он, что ли? — уточнил вампир.

— Ну да, в районе эпидемия. Ящур! — уже не сдерживаясь, рассмеялась Елена Аркадьевна, но затем быстро собралась и остановилась, чтобы в конец не запутать своего благодетеля. — Ты не слушай меня, Церба. Когда я голодная, то много болтаю лишнего. Я всё-таки женщина.

Козловски и не думал обижаться. Елена нравилась ему такой, какая она есть — как банально бы это не звучало.

— Когда всё закончится, я отправлю тебя в Москву, — неожиданно признался вампир. — Могу прямо сейчас открыть портал, но Драгуш… Он найдёт тебя где угодно. От него человеку скрыться сложно. А мне некогда тебя защищать. Так что, поживешь пока в лесу. Едой тебя обеспечу, и не замёрзнешь. И зверей я диких отвадил сюда приближаться…

Внутри всё клокотало. Елена Аркадьевна еле сдерживала себя. С одной стороны москвичка безумно радовалась возвращению в столицу, в прежнюю жизнь, а с другой — она уже привыкла к этому гиганту. Не хотелось его потерять. Такие мужчины на дороге не валяются. А если и валяются, то их надо схватить, поднять и тащить к очагу, потому что Елена Аркадьевна считала себя хранительницей этого самого очага. Женщиной она была предприимчивой и целеустремлённой.

— Не радуйся раньше времени, — замечая излишнее волнение на её лице, сказал Церба. — Сейчас мне надо вернуться в замок… И вообще, нас ждут сложные времена…

Елена Аркадьевна ела мясо, морсом запивала, глаза её сверкали надеждой.

— Но у нас всё получится? — задала она простой вопрос.

— Очень надеюсь. Я к победе иду долгие годы. Должно получиться. Не может не получиться, — ответил Церба и взмахнул сильной рукой над своей головой.

Из ладони просыпались крупинки золотистого порошка. Медленно падая вниз, они меняли образ вампира. Через мгновения Церба снова превратился в грязного конюха.

Волосы его были спутаны, одежда запачкана, с запашком. Боты грязные, словно он наступил в навоз.

— Не жди меня вечером. Я приду завтра утром, — предупредил вампир и рванул с места, словно пушечный снаряд.

***

Совет московской конторы собирался только по особым случаям. А чтобы за одним столом сидели все высшие маги Москвы — такого и не припомнить.

Создателем конторы и неизменным председателем совета была колдунья Ульяна — по паспорту Катерина Крапивина. Никто из магов не оспаривал её лидерство, и никто из магов не хотел брать на себя обязанности вожака. Каждый считал себя свободной личностью, не способной сковывать себя правилами и законами. Но, так или иначе, семь сильных магов сегодня собрались за одним столом. Среди собравшихся был и Эдуард — по паспорту Сергей Петрович Эдуардов.

Среди ведущих московских магов Ульяна была самой молодой колдуньей и единственной представительницей женского пола. Все остальные семеро магов — были мужчинами. Маги, которые не присутствовали на собрание, тоже все были мужского пола.

В опыте Ульяна уступала почти каждому из старых волшебников, но в потенциале, который измерялся способностью копить в себе массу магической энергии и единовременной силе выплеска, то есть удара, она была гораздо сильнее любого из московских коллег.

Раз в четыре года маги проводили состязания между собой. Цель бескровного сражения: пробить магическую защиту и считать, словно с экрана монитора, скрытые в каждом из соперников данные — это и силу магии, и максимальный уровень заклинаний, и количество энергии, которой располагает волшебник. Ульяна победила каждого из тех, кто сидел за столом. Даже Эдуарда. Молодость ей вовсе не мешала крушить защиту. В силе и в тонкостях магии с ней мог соперничать только Светослав, но Светослав по известным причинам никогда не станет соревноваться с колдуньей, а Ульяна не станет противостоять ему.

Её магический талант объяснялся весьма прозаично. И Ульяна никогда не скрывала секрет своей природной мощи.

Она родилась после Гражданской войны. Мать её была посредственной, деревенской колдуньей, лечившей крестьян, мещан и убогих, а вот отец был ни кем иным, как оруженосцем самого Григория Вершинского. Как и где был зачат ребёнок истории неизвестно. Тема эта считалась неудобной, потому запретной для обсуждения. Но поговаривали, что оруженосец Вершинского, как и сам Вершинский — силой взяли колдунью и насиловали её несколько часов. Злые языки шептали, что Григорий по пьянке перепутал колдунью с вампирским отродьем — и напал на неё. Так это было или иначе — мог знать только сам Вершинский, поскольку оруженосец, которого звали Тимоха Грибоед, вскорости погиб в сражении от клыков вампира, не дождавшись рождения дочери, а мать Ульяны умерла, когда девочке было всего три года.

Для сирот, наделённых магической силой, протоптано две тропы, проложены две дороги. Или их убивают конкуренты, или сильный маг берёт дитя на содержание и заботиться, и защищает ребёнка от желающих лёгкой добычи.

А желающих расправиться с несозревшим магом хватает. Убийцами могут оказаться завистливые маги средних способностей, а если точнее, то маги из когорты чёрных колдунов, которые надеяться залатать свои пробелы в магии за счёт убиенного дарования. Также никогда не откажутся сожрать маленького волшебника и вампиры, поскольку магическая, молодая кровь весьма питательна для нежити. Но если дитя защищает сильный маг, то у ребёнка есть все шансы подняться на ноги и самому решать свою судьбу.

Спасителем девочки стал очень авторитетный, опытный и сильный волшебник. Имя этого мага Светослав.

Он относился к Ульяне как к дочери. Дорожил девочкой, ограждал её от общения и влияния прочих магов. Светослав быстро распознал скрытый в малышке потенциал. Потому что у него уже был опыт общения с детьми тессера, как называли смесь магов с людьми или вампирами. Но Ульяна оказалась ещё более особенным ребёнком, поскольку её отец был оруженосцем охотника Вершинского.

Способности отца передались Ульяне в гипертрофированном виде. Она с раннего детства была гигантским источником энергии, но изучение магии проходило с огромным трудом. Все умения и заклинания доставались ей холодным, солёным потом. Но после восемнадцати лет девушку словно подменили. Её талант вырвался на свободу и заклинания, которые ещё вчера были для неё недоступны, сегодня уже выстреливали, словно таблица умножения из академика.

Светослав гордился, что воспитал такую умную колдунью, а Ульяна ценила сильного мага, считая его отцом.

Сразу по окончании Отечественной войны молоденькая Ульяна, под впечатлением от Великой победы, задумала создать московскую контору, которая бы сражалась с вампирами и упреждала зарвавшихся охотников. В те годы нежить свирепствовала, убивая людей по всей стране. В Москве, как и во всей России, творилось настоящее безумие. Вампирскую вольницу крушили и выжигали охотники, которые часто сами переходили грань разумного боя. Потому Ульяна и решила создать контору наблюдения, чтобы контролировать и тех, и других.

Она увлекла своими идеями многих магов. Затем в конторе появились и люди, которые умели хранить тайну и плечом к плечу сражались против вампиров.

Прошли годы. Московская контора окрепла, набралась сил, авторитета. В её рядах были и военные, и полицейские, и десятки приличных магов. Но Светослав так и не присоединился к идеям своей воспитанницы. Выше всего он ценил свободу. А его дочка, как он называл её иногда, пусть развлекается и, конечно, растёт как волшебник. Ведь делом она занята благородным и цели у неё великие. Не каждый возьмёт на себя обязанность защищать человека. Эта миссия почётная, но и опасная, как и сама жизнь сильного мага.

— Эдуард, что у нас с Вершинским? — спросила Ульяна.

Она просматривала листы с распечатанными докладами. Эдуард точно знал, что это отчёты конторских людей, которым посчастливилось работать с Григорием.

— Вершинский работает, как умеет. Его экстравагантные методы известны нам не вчера, — ответил Эдуард.

Ульяне была уже почти сотня лет. Но выглядела она молодо. Лет двадцать пять, не больше.

Лицо у неё было красивое. Тело ладное. Она всегда носила строгие пиджаки и юбку по колено, подчёркивая свои стройные ноги и небольшую, но соблазнительную грудь. Русые волосы всегда собирала в хвостик. Она красила лицо не вызывающе, но со вкусом.

— Когда работает Вершинский, то вся Москва и область завалены трупами, — строго говорила Ульяна. — Я не виню тебя, Эдуард, и понимаю, что Вершинский не с комарами сражается, но всё-таки ему следует быть осмотрительней. Вот, например, отчёт от следователя Андрея Соловьёва — по делу убийства охотника Бенце Вайда.

— А причём здесь Вершинский? — удивлялся и заступался Эдуард. — Как он мог повлиять на смерть прислужников из отделения переливания крови и самого Бенце Вайда?

— Сейчас мы прочитаем, — кивнула Ульяна; она взяла в руки лист и побежала по строкам глазами: — Вот что пишет следователь Соловьёв: «После романтической встречи с Григорием Вершинским была убита вампиром Наталья Глотова, медсестра из пункта переливания крови… А вот ещё: «Нарушив инструкцию, не выставив оцепление, я по приказу охотника Вершинского сопровождал его на территории бывшего кирпичного завода». Следующее: «Видеосъёмка проводилась с нарушением регламента, без свидетелей…»

Ульяна убрала листок и с сожалением посмотрела на Эдуарда:

— Мало? Но я всё понимаю, и я не формалист. Понимаю, что нельзя соблюсти все правила. Это попросту невозможно. Но посмотрите, сколько у него нарушений. Следователь Соловьёв сообщил только о десятке грубых отклонений от кодекса охотника, который мы писали все вместе. А ведь ещё есть отчёты и от других сотрудников. Вот посмотрите, что он натворил в квартире на «Тверской»…

Елена повернула экран своего телефона и показала снимки всем магам.

Всё дело в том, что Эдуард так и не сделал отчёт о совместной работе с охотником Вершинским. Он не рассказал об оруженосце, о том, что Игоря Праскурина инициировали в вампиры. Он также не составил отчёт о бое, который произошёл с тёмным охотником Валентином. Его роль в том сражении была скромна. Держать «оковами» Драгуша лишь пустяк, для того мага, как Эдуард.

— И ещё… я с прискорбием сообщаю вам, господа высшие маги, что убийство в Клину так и не раскрыто Вершинским. Больше восьмидесяти человек погибло, а охотник так и не нашёл банду вампиров, — продолжила Ульяна.

Ещё в марте этого года произошло массовое иссушение. В пригороде города Клин в помещении бывшего промышленного предприятия, которое давно закрыто, обнаружили цех пошива одежды. Оборудование осталось не тронутым, но цех был завален трупами мигрантов из Средней Азии. Ровно восемьдесят высушенных тел и пустота. Охотник Вершинский так и не вышел на след убийц. Московской конторе брошен нежитью вызов — и никакого результата.

Пятеро магов за столом не винили Вершинского, хотя знали, что он неисправимый бабник и пьяница. Но работа у охотника сложная, специфическая — у любого нервы сдадут. И все маги, включая Ульяну — были прекрасно осведомлены, что произошло с Игорем Праскуриным, и почему Григорий не смог найти убийц в городе Клин. Все знали, что у охотника своя тактика поиска, что он один, а преступников тысячи. Но никто из сидящих за столом не ведал о плане Вершинского, отправить оруженосца в безлюдие.

А Эдуард выжидал. Он не горел желанием выдавать секреты своего друга, поскольку сам подозревал Ульяну в измене. Под подозрением были все, а Ульяна — по паспорту Катерина Крапивина — первая в списке.

И неизвестно, кто устроил кровавую баню в том же Клину. Возможно, кто-то из высших волшебников покрывает вампиров и готовит мир к большой войне, желая уничтожить московские кланы и тех, кто их контролирует.

Глава 10

Глава 10. Если мертвец потеет и способен любить, значит, он ещё жив

Игоря Праскурина поселили в отдельной комнате в доме во внутреннем дворе замка. В комнате была только необходимая мебель. Стоял стол, кровать, лежал набитым соломой матрас, висели оленьи рога, как вешалка у входа, кособочилась тумба для хранения личных вещей, а ещё было окно, в которое ни за что не пролезть толстым пузом.

Деймон заверил Игоря, что до утра его никто не потревожит. Теперь можно смело набираться сил и переосмысливать свежие впечатления. А удивляться было чему.

Игорь сегодня впервые увидел настоящего орка. Орк был огромен и суров взглядом. И пусть под зелёной кожей скрывался его шеф, но всё равно жутко интересно узнать, как оно всё устроено в безлюдие.

А скольких вампиров он встретил на площади? Кровососы вели себе спокойно и даже вдумчиво. Вампиры торговались с купцами, смеялись, огорчались и были совершенно естественными в этом сказочном мире. Опыт общения с нежитью, хотя Игорь с недавних пор сам стал ходячим мертвецом, будил невероятные фантазии.

Ещё один немаловажный факт: он совсем не заметил красивых вампирш. Возможно, всех привлекательных особ прятали под замком, ближе к детишкам, к печи и кровавым закруткам в банках, но зато Игорь в полной мере оценил набор достоинств незабвенной Дарси. Новая подруга, оставшаяся в Домодедово, была куда лучше любой из вампирш в этом замке и в его окрестностях.

Переход в безлюдие Игорю уже не казался чем-то уникальным. Он быстро привыкал к туманным порталам и заклинаниям, открывающим туннели между мирами. А вот если любого из посадских вампиров отвезти в аэропорт или прокатить на машине по ночной Москве, или спустить под землю и показать метро, то у этих волшебных существ отвалится клыкастая челюсть и будет валяться под ногами, вечно куда-то спешащих москвичей.

Игорь утонул лицом в подушке. Его одолевал сон. Сейчас бы пропустить соточку и на боковую. Но шеф запретил употреблять алкоголь. Хотя Деймон даже не позвал его на бокальчик красного. Но шефа нужно слушать. Если он сказал не бухать, значит, должно выполнять его приказ в точности.

Оруженосец протяжно засопел. Ему уже виделся первый сон, как вдруг в дверь постучали.

Пришлось подняться.

Он отворил тяжёлую, скрипучую дверь. За порог стоял гигантский, клыкастый шеф с опухшей, зелёной рожей, будто его надули магическим насосом и вымазали зелёнкой.

***

Кем только я не был за свои тысячи лет. В каком только образе не бродил по миру людей и магическому безлюдию. Но в теле орка оказался впервые.

Было непривычно быть таким большим и неуклюжим. Размеры тела заставляли его часто кормить; ещё приходилось следить за товаром. Я пообещал Фанари, который сейчас безмятежно рыбачил у горной речки, что непременно сберегу его барахло, а если повезёт, то и обеспечу прибыль.

С математикой у меня всегда было недопонимание, но я люблю говорить правду и действовать. Не могу усидеть на месте, когда есть возможность проявить себя в новом деле.

Я договорился с одним вампиром, тоже торговцем, пришедшим караваном с южных земель, продать в рассрочку все ткани гуртом. Цену не ломил, но и не продешевил. Ещё я нашёл покупателя на стеклянные колбы, которые были в большей цене. Я оказался удачлив и напорист в деловых переговорах, получив щедрую предоплату, чем непременно удивлю настоящего Фанари, но чуть позже.

А вот с курительными смесями вышло недопонимания.

Прицепились ко мне двое. Вроде, местные. Мол, продай-продай. Мол, купим у тебя все коробки и тюки и, не скупясь, заплатим золотой монетой. Я согласился и дал им на пробу одну коричневую плитку, похожую на шоколад. Так эти двое накурились в дым! Выдули половину таблетоса и теперь валяются во внутреннем дворе возле телеги. Они полночи орали песни, вторую половину выли на луну. Не хватало ещё, чтобы ко мне стража пристала с обвинениями. Кто их знает, что им в голову взбредёт, этим вампирам. Может, я закон какой-то нарушил. Всё-таки я воин, а не юрист.

В общем, сделка сорвалась. Надеюсь, что эти два призрачных наркомана очнуться и всё-таки заберут у меня весь товар, вместе с вьючными животными в придачу. Мне лишнего груза не надо. Моя задача за оруженосцем следить. Он мне не чужой.

Я успел перед закрытием общественной вампирской столовой купить себе три стакана с кровью. Люблю миксовать, перемешав всё в желудке.

Первый стакан с бычьим топливом я проглотил, не ощутив всех прикрас животной пищи. Второй — пил уже вдумчиво. С третьим стаканом я пожаловал к своему парню. Хотел убедиться в его боевом настрое и спокойной ночи пожелать. А ещё надо проверить его, чтоб он не нажрался вампирской бормотухи. С туалетами здесь проблема, а местное вино пробирает до самого дна кишечника. Я проверял. Только магия и спасает от жесткой диареи.

Постучав в дверь, ждал не долго. Игорь отворил тяжёлую дверь.

Я вошёл без лишних сантиментов.

— Когда запланирована первая трансформация в безлюдие? — спросил я.

— Завтра утром. Но я уже засыпал, шеф! Устал, что с ног валюсь, — бубнил Игорёк.

— На том свете выспишься, — сказал я и прикрыл дверь.

— На каком ещё, на том свете? Мы что, куда-то ещё намылились?

— Нет. Пока остаёмся здесь, в безлюдие, — твёрдо ответил я.

Я посмотрел на Игоря. Показалось, что он расслабился. С открытием порталов вышло у него лихо; так что ж теперь, можно успокоиться и сны спокойно смотреть? Нет, брат, так нельзя. Тебя ждёт ещё трансформация и новое имя — вот где начнутся проблемы.

Но давить на парня не стал. Не в моих правилах промывать мозги. Коль уж вышел из Игоря оруженосец, значит, судьба ведёт его к неведомой цели. Пусть даже в конце пути он станет слепым калекой или вообще издохнет, как пёс под забором. Потому что у Творца свои планы. Разбрасываться талантами он не привык.

— Завтра у тебя первый урок преображения, — предупредил я. — Твоя задача не превратиться в голубя. Я уверен, что ты справишься. Только прошу тебя, будь собран. Сосредоточься! Представь себя крупным зверем. Например, львом! Вампиры уважают больших кошек, к тому же силы в той животине, как в танке.

Игорь присел на своё скромное ложе. Чесал живот. Два раза зевнул.

— Не переживай, шеф. Деймон знает своё дело. Он мне на пальцах разъяснил, как нужно портал строить, и я сразу организовал туннель. Правда, сначала промахнулся. Но с третьего раза точно в замке очутились. И как говорится, попал в яблочко!

— Порталы строить — дело нехитрое, коль ты к магии способность имеешь. Трансформация, это особенный ритуал, — настаивал я. — Постараюсь тебе подсобить. Скоро вампиры меня вычислят, и станет проще помогать тебя. Всё решится завтра.

— Что значит, тебя вычислят? — напрягся оруженосец.

А вот напрягаться не надо! Нужно быть естественным.

— Обо мне не думай. Ты относись к своей работе с вдохновением. Если надо в бой, значит, сражайся и не жалей себя! Если сложности с трансформацией — то думай о большом и сильном звере!

Но передать свой тысячелетний опыт весьма сложная задача. И если признаться честно, то педагогика, это не моё призвание — хуже математики. Мне б мечом махать да магией вампиров жечь. А ещё (возможно, это сейчас неважно) я не приметил здесь красивых вампирш. То ли в замке Пеккар экология стала ядовитой, то ли попрятали своих баб по углам да за печку. А может быть, вампиры прознали, что сам Гриша Вершинский к ним пожалует? Потому и скрытность такая?

Да не может быть. Не знали они ничего. Просто погода сегодня не лётная или магнитная буря влияет на красоту. Завтра всё будет иначе. И вампирш очаровательных я встречу, и мой оруженосец с трансформацией справится.

***

Наступило утро. Игоря разбудил стук в дверь.

Оруженосец легко поднялся с кровати. Он прекрасно выспался; перед уходом Григорий Вершинский воздействовал на него заклинанием «покоя». Потому Игорю виделись сочные сны, а на душе было тихо, мирно и радужно.

В дверь вошли двое: Деймон и его брат.

— Имя у тебя есть? — напористо спросил Леофрик.

— Игорь Праскурин я, — просто ответил новоявленный вампир.

— Нельзя в безлюдие человеческим именем представляться. Если хочешь выжить, да ещё победить — мой тебе совет — сотри прошлое и трезво думай о каждом последующем шаге. Ты не на прогулке. Это, брат-вампир, мир магии и безжалостных убийц. Это я тебе говорю — хозяин замка Пеккар, барон Леофрик!

«Эка тебя несёт. Барон он!» — подумал Игорёк, быстро моргая, не понимая, как это взять и забыть прошлое.

Его жизнь и так ускорилась в миллионы раз. Вот он был обычным человеком, затем стал оруженосцем, не вкусившим всей прелести данного вида, а теперь — превратился в вампира. И разговаривает он с вампирами и слушает их советы, и кровь пьёт, и спит на соломе, но сны снятся хорошие.

— На сегодня намечена трансформация? — спросил Игорь.

— Совершенно верно, сын Адама, — усмехнулся Леофрик. — Собирай свои пожитки и выходи во внутренний двор. Мы отправляемся в зелёную долину, подальше от вампирских глаз.

Игорь подумал, что зелёного в его жизни стало слишком много и представил огромную, надутую морду с нижними клыками, которая принадлежала шефу. Он ждал от Григория поддержки. Хотелось, чтобы шеф был где-то рядом и видел его достижения или не дай бог, неудачи.

Игорь взбирался в седло, словно покорял Эверест. Кони в безлюдие были огромные, покрытые длинной шерстью. Вставив ногу в стремя, он цеплялся за гриву, а конь нервно переступал с места на место, шарахаясь тяжеловесного наездника.

— Ты за хвост его только не схвати, а то мой Черныш копытом тебе все рёбра переломает, — смеялся над неуклюжестью московского вампира хозяин замка Пеккар.

Но оруженосец Вершинского не сдавался. У него даже выскочили клыки, будто Игорь собирался покусать несговорчивое животное.

— А он упрямый, — заметил Леофрик.

— Оруженосцем просто так не становятся, — кивнул Деймон.

Игорь всё-таки забрался на коня. Он благодарно похлопал вороного по шее. Конь ответил фырканьем и протяжным ржанием.

Они удалялись от замка. Ехали не спеша. Позади уже осталась вампирская деревня. Где-то справа паслись коровы. Маленький вампирчик-пастушок махал всадникам рукой.

— Уважают тебя посадские, — заметил Деймон.

— Скорее, боятся, — ответил Леофрик. — За ними только смотри. А ещё подати нужно собирать. В том году почти бунт случился. Еле успокоил крестьян.

— С моими вампирами тоже сложно, — соглашался Деймон. — Москва — город огромный. Людей там не сосчитать. Соблазн у моих велик. Думают, что высосут из человека кровь, никто и не заметит. А охотник не спит. Он всегда на посту… Верно я говорю, оруженосец?

Игорь покосился на главу «Московского клыка». Оруженосец уже не совсем оруженосец. У него клыки то и дело выскакивают, и кровь он хлебает — то из трёхлитровой банки, то телячью из стакана.

— Я только и успел, что с тёмным охотником сразиться. Вампиров мы с Григорием не ловили, не убивали, — пожал плечами Игорь.

Деймон кивнул, Леофрик усмехнулся.

Как всё-таки переменчива жизнь. Едет Леофрик по долине, а рядом с ним бывший оруженосец Вершинского. А ещё его брата убил неизвестный тёмный колдун, хотя, почему тёмный? Возможно, он обычный маг, из той же Москвы, который решил извести вампирское семя. Но, как говорится, нельзя убить, что и так мертво.

Вампиры не считали себя мертвецами. Даже инициированные никогда не назовут себя нежитью. Они перерождались из человека в особую форму жизни — и вовсе не умирали. А все мифы о злых вампирах выдумали охотники и маги. Нет цели у вампиров извести человечество. Подкормиться, это да, это они могут. Но перебить под корень, это утопия и бессмыслица.

Так неужели так называемый тёмный маг или команда магов желает уничтожить вампиров? Леофрик эту беспощадную версию отметал начисто, считая притязания магов на владения замками, деревнями и землями в безлюдии — обычной борьбой за территории. Всё дело в магической энергии, которой пропитано безлюдие. Где-то этой энергии больше, где-то совсем мало. На месте где построены вампирские замки, этой энергии, что воды в океане. А вот за горами, в оркских владениях магические амулеты заряжаются совсем отвратительно. Потому орки магам не интересны.

— Мне одному кажется, что за нами следят? — задал вопрос Деймон.

Леофрик улыбнулся.

— Я этого орка час назад ещё заметил. В пятистах шагах от нас едет на двугорбом верблюде.

Игорь понял, о ком говорят вампиры. Но шеф предупредил, что его обязательно раскроют. Так что, всё идёт по плану Вершинского — как всегда, по его грандиозному плану.

— Предлагаю встретиться с ним. Хватит играть в прятки. Все давно уже поняли, кто этот зеленорожий парень, который, кстати, совсем не умеет торговаться, — усмехнулся Деймон.

— И кто же он,этот парень? — оглядывался Игорь.

— А начальник твой. Григорий Вершинский. Неужели он не представился, когда ночью в твою комнату приходил?

Скрывать очевидное было неразумно. Игорь пожал лишь плечами, снова похлопав вороного по шее.

— Так и есть… в образе орка мой шеф, охотник Вершинский, — согласился вампир-оруженосец. — Только почему он не умеет торговаться?

Деймон сдержанно рассмеялся, вероятно, опасаясь, что его услышит охотник.

— А как ещё назвать ведение торговых отношений, когда с продавцом расплачиваются фальшивой монетой и несбыточными обещаниями? Если я правильно понял, это ведь товар Фанари?

— Точно говоришь, брат, — поддержал Леофрик. — И ткани, и колбы, и курительные смеси — это его товар.

Деймон посмотрел на оруженосца. Взгляд его был отчего-то весел:

— Орк никогда ткани за медяки не продаст. А ещё Григорий вчера вечером двух вампиров отравил. Подсунул им плитку оркского зелья от кашля. Так они её по слабоумию своему и доверчивости выкурили почти полностью. Теперь парни будут мозгами страдать до первых снегов.

«Шеф сделал это нарочно, — подумал Игорь. — Специально привлекает внимание. Видимо, план у него такой».

Всадники остановились. Развернули лошадей.

Леофрик всмотрелся вдаль. Действительно, примерно в трёхстах метрах, сидя на верблюде, ехал зеленорожий великан.

— Я поговорю с ним, — пришпорил лошадь Деймон и лёгким галопом поскакал навстречу орку.

Леофрик проводил брата взглядом и, усмехнувшись, сказал:

— Если б не Деймон, я бы решил, что твой охотник с приветом.

Игорь тоже подумал, что Григорий иногда ведёт себя крайне не рационально.

— Нетривиальное мышление, — не хотел спорить оруженосец. — Григорий рушит все шаблоны. Нестандартное поведение помогает ему выживать и успешно сражаться…

— С кем сражаться? — нахмурился вампир.

— С убийцами, — ответил оруженосец Вершинского.

Леофрик оценил ответ, но всё-таки не удержался.

— Не все вампиры убийцы. Но все вампиры пьют кровь. Потому что такими создал нас Творец. И ты ещё узнаешь, что такое вампирский голод.

Игорь ничего не хотел знать о вампирском голоде, но видимо, всё ещё впереди. А ещё его интересовал один удивительный вопрос.

— Ответь мне, Леофрик, — снова заговорил Игорь, — как ветер может дать имя? Разве он живой и у него есть разум?

— Странный вопрос, — пожал плечами вампир и ответил так, как ответил бы каждый житель безлюдия: — Вся наша планета живая. И горы живые, и деревья, и вода, и ветер. Вампиры слышат шёпот ветра и его песни, а ветер всё знает о всяком из нас. Ветер, это божий посланник. Он свидетель наших взлётов и грехов.

Леофрик задумался, а затем вернулся в реальность. Он смотрел на приближающегося брата в сопровождении орка, восседающего горой на верблюде.

Хозяина замка Пеккар тоже мучил один вопрос.

— Правда ли, что люди называют нас мертвецами и нежитью? — спросил Леофрик.

— Ещё как называют, — кивнул Игорь. — Но большая часть людей вообще не знает о существовании вампиров.

— Значит, называю нас мертвецами только те, кто знает о нас?

— Выходит, что так...

— И снова странности, — искренне удивился Леофрик. — Ты и я дышим воздухом, пьём воду, ежедневно принимаем пищу и все как один любим женщин. Так почему же нас считают мертвецами?

— Из-за болезненного перерождения, — аргументировал свой ответ Игорь.

— Неправильный ответ, оруженосец, потому что не все перерождаются. Я, как и тысячи прочих вампиров, родились от матери, — произнёс Леофрик и, пришпорив лошадь, направил её навстречу брату.

Игорь какое-то время помолчал, хотя ответ напрашивался сам собою.

— Значит, мы не нежить, а живые и разумные существа. Вот и всё. И спорить здесь не о чем, — сказал он вслух и снова погладил возбуждённого коня по лохматой шее.

Глава 11

Глава 11. Ветер прошептал новое имя, а Церба всё-таки умеет кусаться

Ночи в безлюдие становили уже холоднее. Колыбель, а по людскому календарю — лето, подходило к своему концу.

Но вампиры боялись только экстремального холода; тем более в лесу было чем согреться.

Спускался вечер. Рядом с землянкой горел костёр. Возле огня собрались пять вампиров и одна человеческая женщина.

Церба Козловски и Елена Аркадьевна сидели рядом. Напротив них в ряд расположились два бывших спецназовца и две вампирши, которым в сумме было больше шестисот лет.

— Ночь проведёте в лесу. Завтра встречусь со старостой и поселю вас в деревне, — сообщил Церба, выглядевший сегодня очень даже солидно.

Огромный вампир обнимал за плечи худенькую человеческую женщину, показывая всем, что она под его защитой, что облизываться на неё вовсе не надо.

Солдаты, к которым все обращались — Князь и Палец, даже не думали высасывать Елену Аркадьевну. А вот две вампирши, которых с лёгкостью можно принять за сестёр, поскольку и цвет волос у них одинаково рыжий, и лица конопатые, и телосложением они неотличимы — разглядывали москвичку, как потенциальный корм, если совсем сожрать нечего. Людей в безлюдие не сыскать, а пить бычью или коровью кровь — московские вампирши не приучены. Им проще безвкусные таблетки от голода принимать. Съела таблетку, запила водой и через пятнадцать минут россыпь витаминов, углеводов и жиров, приводит организм к полному насыщению, — и кровь можно не пить неделями, что весьма удобно.

Одну даму звали Бронуин, вторую — Беатрис. Вампирш было проще различать по парням, с которыми на время задания им суждено сыграть роль верных жён. Князь был мужем Бронуин, Палец женат на Беатрис.

Двум семейным парам требовалась не только легенда о счастливых ячейках общества. Вампирши, которые были чистокровными и несравнимо старше своих фальшивых супругов, каждый день обменивались с мужьями кровью, чтобы от бывших спецназовцев исходила устойчивая возрастная аура. Каждое утро начиналось с обмена любезностями. Солдаты кусали руки своим жёнам, Беатрис и Бронуин грызли запястья своим мужьям. Вот такая вампирская любовь со страстью и возрастным подлогом.

Ещё в Москве Деймон хотел подобрать другие пары. Но найти чистокровных вампиров для задания не смог. Оказалось, что многие из тех, кого можно отправить в безлюдие элементарно не хотели участвовать в войне. А тех, кто был подготовлен, могли узнать в замке. Вообще, с героизмом вампирского племени стало совсем скверно. Нежить за последние годы превратилась лишь тусклую тень себя самой ещё каких-нибудь тридцати лет назад. Потому Деймон доверил операцию недавно инициированным парням, которые ещё вчера сражались с оружием в руках и знали, что такое жизнь и смерть.

— Надо чтобы местные к вам привыкли. Поживёте день-другой в долине, затем в замок поселитесь, — продолжал говорить Церба Козловки, а его все внимательно слушали, потому что выполняли опасное задание, поставленное главой клана. Все четверо участвовали в настоящей войне. И если их схватят приспешники тёмного мага, то непременно сдерут с них шкуру, а затем сожрут.

Бывшие спецназовцы ждали настоящих сражений. Посиделки у костра, обмен кровью и вся эта шпионская суета, казалась им излишней. Но две вампирши походили к задачам вдумчиво и без спешки. Единственное, что им было не понятно, зачем в их рядах присутствует человеческая женщина. Если Елена Аркадьевна попадёт в руки тёмного колдуна, то на первом же допросе всё выложит с превеликим удовольствием. Нельзя иметь в отряде слабое звено. А Елена Аркадьевна были именно таким хиленьким звеном, которое проще устранить или даже ликвидировать, а попросту иссушить.

Церба видел, как смотрят на его царевну две опытные вампирши. Потому отвёл их в сторону, чтобы разъяснить, кто такая эта женщина и почему к ней нельзя прикасаться и пальцем.

А Елена Аркадьевна подсела к солдатам. Особенно ей понравился вампир по имени Палец, к которому она даже осмелилась прикоснуться.

Лицо у Пальца было улыбчивое, чистое, а глаза нежно-голубые. Елена Аркадьевна где-то читала, что у нынешних русских штурмовиков, которые рискуя жизнью, первыми врываются во вражеский окоп, после нескольких атак меняется выражение лица и характер. Глаза становятся глубокими, яркими, со взглядом усталым от бессмысленной суеты. Человек, столкнувшийся со смертью и видевший её близко, как по волшебству превращается в существо доброе и терпимое. Елене Аркадьевне показалось, что даже перевоплотившись в вампира, Палец остался невероятно человечным и отзывчивым парнем.

— Мне по секрету Церба рассказал, что вы стали вампирами всего несколько месяцев назад, — негромко говорила человеческая женщина. — Правда ли это?

— Год как нас инициировали, — признался Палец. — Церба не ошибся. Это истинная правда, сударыня.

— Как интересно… Разрешите, я присяду к вам? Хочу у вас кое-что спросить, — напрашивалась Елена Аркадьевна.

Палец покосился на своего товарища, затем на вампирш, которые внимательно слушали Цербу Козловски из замка Малум.

— Да не вопрос, пожалуйста, — наконец-то, разрешил он.

Елена Аркадьевна присела, протянула руки ближе к огню:

— Вы сказали, что уже год как вампир…

— Так точно, — кивнул боец.

— Не сочтите за нескромность, но что вы ели, чем питались весь этот год?

Палец ухмыльнулся, понимая, что женщина думает стереотипно. Ей кажется, что Палец двенадцать месяцев носился по Москве — и не в поисках подснежников носился, а жестоко убивал людей.

— Если вас интересует пил ли я человеческую кровь, то отвечу честно — пил, но только донорскую из специальных ёмкостей. Знаете, что такое кровь донора?

Елена Аркадьевна быстро кивнула.

— Донорской кровью я насыщался ровно три раза, сразу после инициации. Всё остальное время я ел такие беленькие таблетки, похожие на валидол — и много животной пищи. Несколько раз пил бычью кровь. Было дело. И если вы думаете, что я убивал людей, то вы всё-таки идёте в правильном направлении. Но убивал я людей, будучи сам человеком. Потому что я бывший солдат, уважаемая женщина. А будучи вампиром, я и мухи не обидел. У нас с этим строго.

Елена Аркадьевна продолжала кивать и усиленно думать. Она заметила, что вампирши нервничают и косятся в её сторону. Потому решила задать последний вопрос.

— Скажите, Палец, а стать вампиром, это по-божески?

Солдат сурово посмотрел на женщину.

— Не хотела вас обидеть… простите… — тихо сказала Елена Аркадьевна и пересела на прежнее место.

Она смотрела на огонь. Вампиры-спецназовцы тоже. Все молчали, пока не вернулись их не настоящие жёны.

— Что ей надо? — спросила у Пальца Беатрис.

— Да ничего, — отмахнулся солдат. — Интересовалась — пил ли я человеческую кровь.

Беатрис хмыкнула, бросив колючий взгляд на Елену Аркадьевну. Церба Козловски настойчиво попросил, не трогать его женщину, но женщина сама лезла на рожон.

— Церба! — призывно сказала Беатрис. — Прикрой рот своей подруге! И скажи ей, чтобы знала своё место.

Великан покачал головой. Не нравились ему бабские разборки. Он чувствовал, что вампирши не только хотят полакомиться человеченкой, но и элементарно завидуют его царевне из Москвы; её почему-то не сожрал Драгуш, к тому же, судя по заступничеству, полюбил этот красавчик Церба Козловски — у которого и рост богатырский, и объёмы впечатляющие, и шикарная борода.

— Сама рот закрой, пиявка! — огрызнулась Елена Аркадьевна.

Вампиршу пиявкой ещё никто не называл.

— Я тебя сейчас просто убью! — зашипела Беатрис, а её рыжая подруга выпустила клыки.

Спецназовцы не по-мужски захихикали, ожидая развязки.

— Всем молчать! — приказал Церба.

Его борода распушилась, ноздри раздулись, глаза засверкали.

— Лена, спустись в землянку! А вы! — великан строго посмотрел на вампирш. — А вы заткнитесь и чтобы больше ни звука!

Вампирши сразу успокоились и присели к огню.

— Пиявка! — весело повторил оскорбление Палец, толкнув своего друга в плечо.

Князь тоже улыбался. Женщины подняли солдатам настроение. Хотя вампирши могли запросто прикончить Елену Аркадьевну.

— Пошли со мной, — взял за руку москвичку Церба и повёл к землянке.

Они спустились по лесенке.

Внизу всё также горели несгораемые свечи. В магической спальне было тихо, тепло и уютно.

— Инициируй меня, Церба Козловски! — блестели глаза у Елены Аркадьевны. — Мне никогда не вернуться в Москву, и ты знаешь об этом. И мне не выжить в безлюдие, если останусь человеком. Рано или поздно они меня убьют. Посмотри на рыжих вампирш, да они слюной истекают, глядя на моё тело! Укуси меня, Церба, сделай милость! Я не могу постоянно жить в страхе. Помоги мне!

Вампир присел на кровать, где они ещё днём занимались любовью. Он никогда не инициировал людей. Убивать — убивал, но никогда не превращал в себе подобных.

— Необходимо обоюдное согласие, — басил, но басил робко Козловски.

— А я согласна! Да, любимый, я согласна! — уверяла Елена Аркадьевна…

— И нужен соответствующий уход, — вспоминал Церба. — Ещё нужна кровь человека. Может сгодиться и кровь животных, но лучше человеческая — иначе могут возникнуть побочные эффекты. Например, твой мозг… Если не правильно вскормить тело при перевоплощении, то ты можешь головой превратиться в маленького ребёнка. Ты понимаешь, что я говорю?

— Я знаю, где взять кровь, — быстро соображала женщина. — В подвале… Когда я жила в подвале, то познакомилась с людьми. Там трое мужчин и три девочки. Ты ведь сможешь взять у них кровь? Убивать не надо, просто нацедить в бутылку из-под морса. Набери бутылку или две, или сколько там надо? А потом принеси в лес, для меня. Сделай доброе дело, Церба. Пожалуйста, не дай мне погибнуть!

Козловски вспомнил, что дверь в подвал, где Драгуш поселил людей, всегда открыта. Он подсчитал, что для такого худенького тела потребуется всего одна бутыль крови, которую он заберёт у пленников Драгуша. Он готов им даже заплатить. Но что нужно узникам, кроме свободы?

— Дай мне руку, моя царевна, — тихо сказал Церба.

Елена Аркадьевна послушно отдала кисть на съедение. Она не знала, но почему-то догадывалась, что сейчас произойдёт.

— Закрой глаза… ничего не бойся, — предупредил вампир и впился своими огромными зубами в тоненькое запястье Елены Аркадьевны…

Когда всё закончилось, Церба вышел на воздух и присел у огня, оставив женщину перерождаться одну на кровати. Сейчас ей надо поспать и набраться сил.

Его борода была окровавленная, глаза грустили.

— Сказал не трогать, а сам её того… — ухмыльнулся Палец.

— Чего, того? — переспросил Церба.

— Ну-у… видимо, замочил ты её, раз вся рожа в крови, — показал пальцем на Цербу Князь.

Козловски замотал головой, оповестив всех вампиров:

— Теперь она с нами. Теперь она такая же, как и мы.

Солдаты снова оживились. Они были за любой кипиш, лишь бы ни сидеть без дела и не голодать. А две вампирши зашипели.

— Где кровь для неё возьмёшь? — зло цедила Беатрис.

— Не беспокойся, я разберусь, — облизнул губы Церба и сплюнул кровавую слюну на траву.

***

Зачем далеко ходить? Лично я остановился бы именно здесь. До леса ещё далеко, километра три, а от замка уже прилично отъехали. Но я предпочитал молчать, не указывать. Пусть вампиры сами выбирают место для трансформации. У них свои религиозные ритуалы.

— Здесь мне нравится, — оглядывался по сторонам Леофрик.

Деймон тоже осмотрелся.

Впереди начинался лес, позади не видно даже самой высокой башни замка Пеккар.

Трансформация новоявленного вампира в безлюдие — шаг крайне ответственный и бесконечно важный. Не всякий вампир способен перевоплотиться в нечто особенное. Каждый крестьянин из деревни мог трансформироваться в зверя, но выходила лишь рядовая, вонючая псина, каких тысячи в вампирской стае. А вот от моего оруженосца можно ожидать нечто грандиозное. Обычный волк или огромный пёс, это не про нас.

— Уверяю, господа вампиры, что сегодня будет самый яркий день в вашей поганой жизни! — вдохновлял я своего парня, хотя образ жирного голубя не выходил из башки.

Деймон не знал, как мне ответить, а его братец засунул язык в свою задницу. Они боялись меня, даже когда я нахожусь в теле зелёного орка. Но мои боевые навыки никуда не исчезли. Возможно, они стали чуть слабее, но им хватит. Могу обоих братьев развеять по ветру, ещё и на деревню упырей останется силушка.

— Не хочешь поучаствовать? — спросил меня Деймон.

— Боже упаси… — отказался я.

Делать мне больше нечего, как крутиться возле монстров. Ещё сорвусь и прикончу двух выдающихся братьев в одночасье. Лучше я в сторонке постою. Или посижу — на верблюде.

Леофрик закинул руку за спину и выхватил короткий дротик. Затем он встряхнул рукой, и дротик превратился в полноценное копьё.

— Здесь мы оставим лошадей, — сказал Леофрик, воткнув копьё в землю.

Затем он спешился, накинул поводья на часть копья.

— Всё приехали. Слазь с коня, — командовал Игорем Деймон.

Мой оруженосец послушно выпрыгнул из седла. Приземлился он довольно легко, не смотря на свой вес. А я снова не вмешивался, пусть командуют им. Я только лишь на минуту подозвал к себе Игоря, пока вампиры привязывали своих кляч.

— Думаю, что я готов, шеф, — признался оруженосец. — Только мне не понятно, что сейчас произойдёт. А так, я готов…

Вот наивная душа, ничего не знает. А вампиры с выдержкой парни — до последнего тянут. Но я всё же я решил просветить своего парнишку. Чай не чужой.

— Ритуал трансформации таков. Они, то есть Деймон и Леофрик сейчас перевоплотятся в зверя и будут тебя атаковать. Точно не прикончат, но погрызут тебя славно! И прошу, ты только о голубе не думай. Ты думай о чём-нибудь огромном, например, о льве. Ты в зоопарке был? — спросил я.

— И не раз. Но мне больше белухи нравились и мартышки…

Меня передёрнуло. Какие к хуям белужьим ещё мартышки? Не хватало, чтобы приматом стал мой парень.

— Ты это брось! — наставлял я. — Неважно, был ли ты в зоопарке или не был, прошу тебя, думай о львах и сражайся с вампирами! Не щади нежить! Лупи, что есть силы! Рви им шерсть и хвосты крути!

Игорь оживился, будто боксёр перед схваткой. Только никто не будет драться с ним в перчатках и по правилам. У этих тварей в ходу исключительно смертельные трюки и острые когти.

— Вы закончили? — спросил у нас Леофрик.

— Мы готовы, — ответил я за двоих.

— Ты только от лошадок отойди подальше, — сказал Игорю Деймон, указав рукой направление.

Мой оруженосец вразвалочку прошёл метров пятьдесят, затем обернулся и крикнул:

— Достаточно?

Деймон поднял вверх большой палец и негромко спросил:

— Надеюсь, ты ничего не испортишь, Григориан?

А я и не думал вмешиваться. Но было б забавно проверить тело орка в бою.

— Верблюда и лошадок посторожу, пока вы воспитываете моего парня, — ответил я.

Деймон кивнул и пошёл в направлении оруженосца. К нему присоединился и Леофрик.

Я поудобней устроился между двух горбов, ожидая развязки. Люблю гладиаторские бои, а сегодня будет не просто бой, а волшебное преображение.

Вампиры трансформировались на ходу. Они снимали одежду, скидывали ремни, отбрасывали в сторону оружие. Перевоплощались они в тысячный раз. Потому я не слышал рёва из глоток, а только хрустели крепкие кости.

Игорь поднял руки, сжал кулаки, закрывая лицо, как в драке. Он готовился отразить нападки двух огромных росомах, которые были размером со взрослого медведя. Шерсть Деймона была абсолютно чёрной. У Леофрика на спине от хвоста до шеи мелькала белая барсучья полоса.

Гигантские звери кружили вокруг оруженосца. А Игорь вертел головой, ожидая выпада.

Первым бросился Леофрик.

Росомаха с белой полосой двинула лапами оруженосца в спину, разорвав кожаный доспех.

Игорь устоял на ногах, но не сумел ответить зверю. Со злостью он вырвал из земли пучок длинной травы и бросил вместе с кусками земли в спину росомахе с белой полосой. И тут же на него напал Деймон. Удар пришёл тоже в спину и немного в затылок. Я даже заметил кровь. Красные капли стекали по шее моего парня.

— Вы чего, твари?! — заорал Игорь. — Вы, суки, деритесь как мужики! Хватит меня в жопу толкать!

А вот это уже прекрасно, потому что мой оруженосец начинал заводиться. Ему необходимо поверить в себя. Поверить в то, что он способен сразить сразу двух магических зверей. Потому что с ним сейчас сражались не просто огромные росомахи, это были самые настоящие волшебные росомахи, способные бросаться «плазменными шарами» и разить «ледяными кинжалами».

И снова на Игоря накинулся Деймон. Но теперь вампир не только бил лапами в спину, он схватил зубастой челюстью моего оруженосца за плечо и повалил наземь.

Оруженосец извернулся и подмял под себя животное. А зверь ударил лапами в живот!

Я подумал, что сейчас из Игоря вывалятся кишки. Росомаха врезала когтистыми лапами так, что только ошмётки полетели от кожаного доспеха. Но тело вампира, это не дряхлое тело человека. Потому живот сдержал удар, а Игорь вцепился руками в морду, а затем впился клыками в шерстяную глотку.

Это был резкий, действенный выпад. И Деймон протяжно взвыл, призывая своего брата помочь ему.

Леофрик набросил на оруженосца, будто это была настоящая схватка. Он бил лапами по спине и кусал за руки. Последний укус был самым болезненным. Я даже стал переживать за здоровье своего парня, поскольку Леофрик перекусил левую руку в локте. Потом он отпрыгнул и снова ударил лапами, и снова вцепился зубами, но уже во вторую руку.

Если бы это был настоящий бой, то только трансформация способна спасти Игоря от тяжёлых травм. Вампиры наносили ранения, чтобы разозлить Игоря и заставить его самого перевоплотиться в зверя.

Сначала раздался звонкий, протяжный писк. Так кричит новорождённая птица. И неужели Игорь трансформируется в голубя, чтобы опозорить и себя, и меня?

Первым взмыл в воздух Леофрик. Росомаха с белой полосой на спине отлетела в сторону метров на пятнадцать. Затем с хрипом и рыком, рванул по земле от оруженосца Деймон. Шкура на росомахе была порвана, свисая на спине кровавым ломтём.

А потом произошло невероятное!

Поднялся ветер! Он низко прижимал траву и теребил редкие волосы на моей зелёной башке. Я заметил, как на небе ускорились куцые тучи, и тошнотворно запахло сладким дымом. Вампиры утверждают, что именно по сладкому запаху можно понять, что рядом пытливый ветер, который всё обо всём в безлюдие знает, который раздаёт имена и передаёт приветы от мертвецов.

Я уже не следил за дракой, а только слушал.

Ветер кружил надо мной, обдувая свежим воздухом лицо и нашёптывая в оркские уши.

— ГА-А-АРД… ГА-А-АРД… — слышалось мне. — НОВОЕ ИМЯ… ГА-А-АРД…

Игорь перевоплотился. И это был точно не голубь. Это был огромный зверь, которого все называют грифоном: мутант с туловищем льва и головой орла. И слава Творцу, что Игорь стал существом, объединяющим небо и землю!

Зверь был великолепен! Я живу тысячу лет, но впервые видел такую мощь и красоту!

Грифон расправил золотистые крылья, издал пронзительный писк, а потом взлетел! За какие-то секунды он поднялся до неба и скрылся за быстрыми облаками. Но прошло ещё мгновение, и грифон уже пикировал истребителем к земле.

Полёт был стремителен и прекрасен! Я восхищался своим оруженосцем. Да что я — им восхищался мой верблюд и два вампира, которые трансформировались обратно в привычные тела и, уже не ощупывали свои раны, а смотрели исключительно вверх, восторгаясь преображением. Никто не верил в Игоря, верил в него только я!

Грифон приземлился всего в паре метров от меня. Верблюд так и замер от страха.

В кишках двугорбого забурчало. «Сейчас обосрётся! На его месте я бы тоже обосрался!» — подумал я и спрыгнул с верблюда на траву, чтобы приблизился к своему оруженосцу.

— Ше-еф! Это я, ше-еф! — протяжно говорил грифон, признавая моё первенство.

— Тише, Гард… Спокойнее, Гард… — погладил я его грудь.

Грифон сложил крылья, повертел головой по сторонам, а затем стал перевоплощаться в человека.

Летели перья, скрипели кости. Слышались стоны и птичий писк.

Я отвернулся, чтобы не смущать друга.

Когда я повернулся, то увидел своего парня. Он был толстый, улыбчивый, счастливый и с новым именем.

— Теперь твоё имя Гард, — сообщил я.

Оруженосец кивнул.

— Я знаю, шеф, своё новое имя, — сказал он. — Потому что я разговаривал с ветром.

Гард махнул рукой, подзывая вампиров, которые помогли ему стать иным.

Деймон и Леофрик приблизились. В глазах обоих вампиров читалась нескрываемая радость. Грифон был весьма сильным подспорьем в борьбе за замок Малум, которым, как и прежде правил тёмный колдун.

— Гард, мы рады приветствовать тебя в наших рядах! — сказал Леофрик, который больше брата хотел вернуть замок в семью.

— И я рад нашей дружбе, — ответил оруженосец, который с этого самого дня сменил в безлюдие имя.

А Игорем или Игорьком, или как-то ещё иначе — смею называть его только я. Потому что я великий охотник. И охоту я веду уже на тёмного мага. А вампиры, грифон и прочие маги лишь помогают мне найти и ликвидировать угрозу равновесия на земле.

Глава 12

Глава 12. «Красный маяк» или почему бабы бывают завистливы

Два спецназовца и их подставных жёны, в сопровождении Цербы Козловски, шли по длинной улице на встречу со старейшиной посёлка, чтобы тот дал разрешение поселиться в одном из заброшенных домов.

Четверо вампиров представились беглецами, покинувшими земли, известного своей жадностью и воинственным нравом — барона, по имени Эмилио. Вампирские семьи искали лучшей доли и хотели на время задержаться в посёлке, чтобы перевести дух и собраться с мыслями.

Старейшина, которого звали Сулейман Поряда, не желал видеть непрошеных гостей. Он не любил чужаков. Хотя тёмный колдун — он же хозяин замка, подписал указ, которой призывал, помогать каждой заблудшей душе. Но Сулейман не слушал хозяина. К тому же он никогда не общался с ним с глазу на глаз, хотя тёмный маг правил замком уже долгие годы. Старейшина занимался самоуправством, единолично решая — кому остаться в посёлке, кому идти мимо к чёртовой бабушке.

— Две добрые семьи ищут покой и смирение на наших землях, — говорил Церба вампиру, которого главным в посёлке назначил Драгуш Арделин. — Я видел два пустующих дома на окраине ближе к глубокому рву. Будь милостив, Сулейман, отдай эти жилища обездоленным. Стань опорой этим молодым семьям.

Старейшина недоверчиво рассматривал двух солдат. Возразить сложно: они были действительно молоды, но рожи у них больно подозрительные. А вот их рыжие жёны были прекрасны! Высокие, худые, с колючими глазами, вытянутыми лицами; и одеты они скромно, но со вкусом — всё как любил Сулейман. Он вообще, обожал женщин. Особенно тощих, чтоб ни груди, ни задницы и плоский живот. Поговаривали, что в посёлке у него десяток любовниц. Хотя старейшине было уже лет за тысячу. И выглядел он почти по-стариковски, но всегда напускал важности, хорохорился и молодился.

— Документы у вас есть? — хрипло спросил Сулейман.

Бывшие спецназовцы послушно передали бумаги, каждый на свою семью.

Старейшина внимательно изучал картонные корочки, которые им состряпали в московской типографии. Чуть магии старения, и мандаты выглядели как настоящие.

— Что за мода такая пошла! — возмущался он. — Кто вам имена такие дал? Ну не ветер же, в самом деле, придумал?

— Имена как имена, — пожал плечами Палец.

— Да у тебя ещё имечко ничего, а вот Князь! — старейшина хмуро рассматривал второго солдата, который присвоил себе столько высокий титул и не стеснялся.

Князь, не споря, забрал бумаги и спрятал их в карман. Рассказывать о себе ему не хотелось. Да и нечего было рассказывать. И ежу понятно, что старейшина просто придирался к парням, положив свой похотливый глаз на рыжих вампирш.

— Ты скажи мне, Князь, у твоей мамки фантазии совсем нет? Или всё-таки ветер насвистел тебя Князем назвать? — не отставал Сулейман и всё косился на его жену Бронуин, имя и лицо которой ему очень нравились. И не только лицо. Сисек у вампирши, будто не было вовсе, задница плоская-плоская, а рыжие волосы так и манили своими завитушками, локонами и кудряшками.

Два спецназовца не только умели бойко штурмовать окопы, но и были подготовлены к вопросам в безлюдие. Что такое ветер и что он шепчет, они хорошо усвоили ещё в Москве. Но парни совершенно не были готовы терпеть скверный характер поселкового старейшины, который оскорблял их и нагло приставал к жёнам.

Тогда вмешалась Броунин. Он приблизилась к Сулейману и заговорила томным голосом:

— Помогите несчастным вампирам. Мы хотим поселиться в вашем посёлке всего на пару недель. Нам отдышаться хочется… отдохнуть от насилия. Мы вампиры скромные, работящие. С нами не будет никаких хлопот, обещаю. А если нам понравится в посёлке, и вы будете не против, то мы с удовольствием останемся с вами и принесём ещё много пользы. Ведь наши мужья опытные старатели. От них большая прибыль замку… И я с сестрой пригожусь вам. Правда, Беатрис?

Вторая вампирша ответила милой улыбкой.

Сулейман уже представил, как их мужья собираются в долгий поход в горы добывать золото. Пока они жилу разыщут, пока шахту построят, пока то да сё, а он уже в доме с рыжими жёнами вино пьёт и профитроли от пуза кушает.

— Прошу тебя, Сулейман, будь сговорчив. Хорошие ведь ребята, — хитро подмигнул Церба.

От Козловски снова воняло. Он с этими лошадьми и навозом уже весь посёлок загадил.

— Без тебя разберусь! — важничал Сулейман. — Всё, Церба, можешь быть свободен! Иди в свою конюшню, дальше я сам покажу, где расселиться нашим гостям.

Козловски кивнул. Он остался доволен. Его план сработал. Две вампирские семьи поживут пару дней на окраине посёлка, а затем посетят ярмарку в замке да там и останутся, чтобы тёмного мага низвергнуть.

— Я чуть не забыл, мне ещё надо подковы у кузнеца забрать, — повернувшись к Пальцу, опомнился Церба. — Так что, парни, обживайтесь, жён берегите и меня не забывайте. А в скорости приходите на ярмарку. У нас в замке ярмарка представительная… богатая…

Сулейман Поряда всплеснул руками, прогоняя Цербу.

— Да иди ты к своим коням! Честное слово! Сказал же тебе, теперь мы сами — всё сами решим.

Козловски, на всякий случай, раскланялся, расшаркался; потом улыбнулся клыкастой мордой и всё-таки покинул прихожую старосты.

Сулейман смотрел вслед конюху, махая перед носом ладонью.

— Сколько раз ему говорил: иди помойся, иди одежду смени… А он… Тьфу, срамота!

— Не будьте так строги, господин Поряда, — улыбалась Беатрис. — Церба Козловски — весьма учтивый вампир. Проводил нас в посёлок, с вами познакомил. У вас, кстати, очень красивое имя. Сулейман, это так мужественно!

Старейшина оскалился в улыбке. Рыжие вампирши будили его сексуальные фантазии.

— Уговорили… провожу вас, — сказал он. — Дома заброшенные, конечно, но вполне годные для проживания; только кое-какие документы возьму… А вы выходите не улицу. Погоды нынче стоят уж шибко пригожие.

Солдаты двинули на выход. Броунин поспешила вслед за вампирами, а Беатрис задержалась.

— Мы в лесу ночевали, — поправляла она рыжие локоны и озорно сверкала глазами, — и встретили беглянку на полянке. Человеческую женщину без хозяина. Живёт она одна. В землянке прячется от кого-то. Но не следует по безлюдие корму бродить в одиночестве, это непорядок, уважаемый Сулейман… Так я метку в травке оставила, точно у той землянки... Вы, Сулейман, передайте кому надобно, что на «красный маяк» надо ориентир держать. Там и найдёте свою пропажу.

Старейшина шевелил пушистыми бровями. К нему как-то на днях походил Драгуш Арделин и всё допытывался: не видал ли он человеческую женщину, говорил, что пропала она бесследно из замка. Но вот ведь счастливый случай подвернулся — она нашлась.

— Это вы правильно сделали, что сообщили о женщине. Тут давеча одна сбежала, так хозяин её обыскался.

— Какой хозяин? — удивилась Беатрис. — Тёмный колдун?

— Да какой ещё колдун? Драгуш Арделин потерял свой корм. Тащит он из мира людей разных, а корм разбегается и в лесу прячется. Вот такая головоломка получается. Прямо квест с призами!

Сулейман, причмокивая, сложил в кожаную папку кадастровые бумаги и предложил даме следовать за собой.

Церба Козловски первым делом проведал лошадей. Был у него помощник — молодой вампир, по имени Кафилоп, тоже беглец от барона Эмилио. Парень этот был ловкий, непоседливый. Убирал навоз он с превеликой радостью, будто золотые слитки собирал. Делал свою работу качественно и быстро.

— За пределы замка тачку вывозишь? — выяснял Церба. — Нигде за углом не сгружаешь?

— Куда велено, туда и тягаю, — протяжно отвечал Кафилоп.

— Ну, молодец, молодец! — похвалил Козловски. — Ты ещё сегодня-завтра поднатужься, а там и я подсоблю или в помощь людишек пришлю. Дел у меня сейчас много. Встретил вчера я в лесу две семьи. В посёлок их к старейшине отвёл. Потому что вампир должен помогать вампиру. Правильно я говорю?

Кафилоп кивнул. Он стоял с лопатой полной говна, а Церба задавал ему очевидные вопросы, ответы на которые знали даже дети. Парню работать надо, а он должен соглашаться и время терять.

— Мне ещё в овчарне прибраться успеть бы, — причитал Кафилоп.

— Ты, братец, не переработайся. Перерывы делай. А как отдохнёшь хорошо, так и работа спорится, — похлопал по плечу Церба, думая о подвалах, где проживали шестеро пленников.

— Ты, кстати, Драгуша не встречал? — будто между делом спросил Козловски.

Кафилоп закатил глаза, вспоминая, когда видел Драгуша.

— На площади утром встречал. Он ведь к нам на конюшню не ходок. Мимо всегда проходит, — скребя лопатой ответил молодой вампир.

Церба тоже улыбнулся и вышел из конюшни, поражаясь сообразительности Кафилопа.

Козловски прошёл по площади, ни с кем не здороваясь, пребывая в образе ворчливого, злого конюха. На плече висела сумка с пустой бутылкой. Как он будет уговаривать пленников сдать кровь, ещё не решил. Два литра крови, это всё-таки много, но и не критично.

На всякий случай, Церба взял с собой сонное зелье, чтобы опоить им людей. Но как на деле получится добровольное или не совсем добровольное донорство, даже Творцу неизвестно.

Коловски потоптался у входа в подвал. Огляделся.

Вроде, никого…

Потом резко отворил дверь и пробежался вниз по ступеням.

В подвале было пусто.

«Возможно, они на кухне. Репу чистят или кастрюли драят?» — подумал Церба и снова вышел во двор.

Расселив новых жильцов в старых домах, Сулейман отправился в замок, чтобы рассказать Драгушу хорошую новость.

Лицо у него светилось от счастья. Уж больно рыжие бабы были хороши. К тому же девицы отнеслись к нему с нескрываемой симпатией. И скоро два странных их мужа, недостойные столь прелестных дам, отправятся в горы за золотишком, а он тут как тут. Он заглянет вечерком на огонёк: и здравствуйте, рыжие мои козочки, а вот и я с бутылочкой красного вина к вам переночевать наведался!

Сулейман уже представлял, как он угощает красавиц, а они отвечают ему лаской и поцелуями.

«Хорошие женщины, — думал о замужних вампиршах Сулейман. — Но и я ведь не промах!»

Старейшина поднялся по ступеням высокой башни. Постучал в дверь комнаты Арделина Драгуша.

— Входите! — услышал он голос.

Сулейман Поряда зашёл в комнату, прикрыл дверь

— Женщина человеческая нашлась! — радостно сообщил он с порога.

Драгуш пристально посмотрел на старейшину, которого терпеть не мог за вечное притворство и мелкое жульничество.

— Где она? — коротко бросил вампир.

— В лесу за долиной. На «красный маяк» тебе нужно идти. Найдёшь маяк, найдёшь свою беглую.

— Откуда знаешь, что она в лесу?

— Посёлок пополнился двумя семьями. Изгнанниками с земель барона Эмилио. Они в лесу её заметили, когда к нам шли и рассказали мне при заселении.

Драгуш впился взглядом в старейшину. Отчего-то его терзали смутные сомнения.

— Кто конкретно тебе сказал? Может быть, Церба Козловски?

— Нет же! — успокаивал Сулейман. — Женщина это была. Она и видела твою беглянку. А что собственно тебя так смущает?

— Странно, что они не иссушили её. Вот что меня смущает.

— Ах это! — махнул рукой Сулейман. — Здесь как раз всё просто. Они ведь напуганы были, да и места чужие, дикие. Откуда им знать, возможно, кто-то из местных отправил человека в лес: за ягодами, за грибами или орехами. Кстати, люди прекрасно разбираются в грибах. Особенно женщины.

Драгуш кивнул — согласился. Елена Аркадьевна была ещё та поганка.

Затем вампир открыл шкаф для вещей, достал оттуда стеклянную бутылку «Советского шампанского», которую купил в мире людей специально для своей возлюбленной.

— Это тебе, за верность, — передал он бутылку.

Сулейман точно знал, что подарки из человеческого мира всегда вкусны и оригинальны.

— А вот за это спасибо! За это благодарствуйте! — счастливо скалил морду вампир.

— Если найду беглую, получишь вторую. И сигареты ещё дам, — сказал Драгуш, указывая старосте на дверь.

— Всё понял. Удачи тебе в поиске, — закивал Сулейман и с чувством выполненного долга вышел из комнаты.

Драгуш Арделин подошёл к окну и долго смотрел в сторону леса. Его интересовало, как всё-таки человеческая женщина сумела сбежать из замка? Кто ей помог? Не могла она сама выбраться.

Он переоделся в привычную для вампиров одежду. Надел узкие брюки из грубого сукна, натянул высокие сапоги с загнутыми носками. Вместо футболки облачился в куртку из твёрдой кожи и накинул чёрный плащ. Хотел взять ещё шляпу, но её придётся придерживать рукой, если быстро бежать по долине, затем по лесу.

Вампир был полон энергии, потому быстро почувствовал импульс «красного маяка».

Он спустился по винтовой лестнице, прошёл по внутреннему двору, а когда вышел за пределы замка, то побежал так, как никогда не ему не бежалось.

Хотелось скорее найти человеческое отродье и наказать. Или всё-таки не наказать?

«Интересно, что с ней сделаю, когда найду? А вот что: сначала допрошу, а потом убью, — судорожно думал Драгуш. — Нет, сначала я возьму её силой, а лишь потом допрошу…»

Он так и не решил с чего начать. А сигнал маяка был всё ближе и ближе.

Драгуш даже снизил скорость, потому что нужно договориться с самим собой, иначе убьёт её сгоряча.

Такого с ним никогда не случалось, чтобы он горячился и не знал как поступить. С его холодным разумом и бездушным сердцем — сложно быть увлечённым или более того — влюблённым. И в кого он влюбился? В кусок мяса? Да он таких тысячи пожирал! Если захочет, то пепельницу из её черепа сделает и подарит кому-нибудь!

«Красный маяк» был совсем рядом. Драгуш уже не просто его чувствовал, он явственно видел яркие волны, исходившие из волшебного камня.

Драгуш Арделин остановился на поляне. Склонился и в траве нашёл камень размером с фалангу пальца, заряженный магией. Энергии в том камне было столько, что его можно почувствовать за сотни миль.

— Зачем беглецам с земель барона Эмилио разбрасываться такими ценными артефактами? — размышлял вслух вампир.

Даже не заряженный камушек имел приличную цену. Драгуш плохо разбирался в драгоценностях, но хорошо знал магические заклинания.

— Это же рубин. Но с какой целю нужно беженцам ставить маяк, жертвуя приличным состоянием? — не унимался вампир.

Он заметил кострище. Здесь жгли огонь несколько дней. Он даже учуял запах останков животного, которого готовили на поляне. А также почувствовал запах корма. Но странное дело, человеческий запах был совсем слабый. Этой ночью здесь уже не было человека.

— Где ты, милая моя? — негромко позвал он. — Где твоя землянка, моя шустрая принцесса?

Вампир пошёл кругами, внимательно всматриваясь в траву. Поляна была пропитана защитной магией.

Другуш сделал круг, за ним второй. Чем больше он ходил, тем чётче чувствовал присутствие заклинаний сокрытия и отвода глаз.

— Тебе не скрыться от меня, дорогая принцесса, — бормотал он. — Ты где-то рядом, роднуля. Я это знаю.

Драгуш шептал заклинание, помогающее найти человека. Но сколько бы раз он не повторял заученные фразы, всё равно не чувствовал её, будто Елены Аркадьевны здесь нет.

— Я понял,— сказал Драгуш сам себе, — нужно искать вход…

Вампир растопырил пальцы и стал сканировать почву. В детстве он так искал клады, обходя замок Малум с внешней стороны стен. Драгоценных камней и золота найти не удалось, ему попадались лишь проржавевшие гвозди и кривые наконечники стрел; но именно сегодня он должен докопаться до своего главного приза. Вампир чувствовал холодным сердцем, что невероятно важно быть здесь сейчас на этой поляне и встретить её...

И он нашёл!

Драгуш заметил кольцо. Он склонился и потянул дверь на себя.

Елена Аркадьевна лежала спиной на неструганных досках. Запястье её было окровавлено и воспалено, потому что её…

— Потому что тебя инициировали! — понял Драгуш. — Вот почему я не мог найти тебя!

Он спустился в землянку, взял её на руки и легко выпрыгнул обратно.

Лицо Елены Аркадьевны посинело. Губы плотно сжаты. Глаза впали. Его принцесса была бездыханна; она перерождалась. Но если не дать ей крови, то она переродится в безмозглое чудовище. Станет тупым существом, без эмоций, без жалости — и навсегда разучится любить.

— Кто тебя здесь бросил? Кто тебя покусал? — рычал Драгуш, думая, что делать с ней дальше. — В таком состоянии тебе в замок нельзя… Тебя нужно где-нибудь перепрятать…

Вампир лихорадочно выбирал безопасное место, где можно схоронить её. Затем он думал вернуться в замок, чтобы заправить кровью бутылку или банку…

— Тебе два литра хватит, чтобы переродиться, — подсчитывал он. — Лучше брать мужскую кровь. Она насыщенней — и, на мой взгляд, вкуснее.

Драгуш подумал об Улугбеке: и пусть он сдохнет после иссушения!

Ради Елена Аркадьевны — не жаль никого…

Глава 13

Глава 13. Единожды давши клятву, за базар придётся отвечать

С сегодняшнего дня только я называю своего оруженосца прежним именем. Для всей прочей Вселенной — он стал ещё пусть не великим, но уже невероятно сильным и значимым вампиром, по имени Гард.

Я ощущал причастность к его звездному величию, поскольку он был и остаётся моим учеником и моим другом.

Деймон и Леофрик тоже восхищались невероятной трансформацией в зверя. Два опытных воина многое бы отдали, чтобы заручиться поддержкой такого могучего вампира. Но Гард вовсе не был вампиром в привычном понимании, он также не был оруженосцем в чистом виде, хотя его тело всё также полно энергией, которую я мог черпать почтибезгранично — и его нельзя причислить к сословию магов. Скорее, я назвал бы его мутирующим охотником новой формации.

Гард, это малоизвестный вид охотника на вампиров, которому вкрутили сверхмощные когти и наживили птичью голову. Но мы были очень похожи. В нас сиял очаг справедливости, в нас зрело общее начало от первых разумных на земле. Но и различий у нас достаточно. Если сравнивать Гарда со мной, то у него есть большой плюс, это его магическая энергия, которую он быстро впитывал и сохранял в себе. Ему не хватает только прикладных знаний и, конечно, опыта. Но время не стоит на месте, и существуют друзья, чтобы научить сражаться и побеждать.

А закон равновесия ещё никто не отменял. Потому я чувствовал, как она уже коситься на меня, как смерть, укрываясь под чёрным плащом, подкрадывается ко мне. Возможно, она заберёт меня за ненужностью, но не сейчас и не завтра. Пока я не передам свои знания этому существу, которого ветер назвал Гардом, я могу быть спокоен и свободен в выборе целей.

Никто из вампиров не желал быть убитым, и никто из нежити не боится смерти. Философия вампирской семьи и вера в продолжение жизни — сильнее страхов, предрассудков и даже железной логики. Вампиры не страшаться уйти в пустоту, почему же я должен бояться смерти? К тому же у меня много примеров, когда вампиры возвращаются из млечной реальности. Мы не знаем, куда попадает душа мертвых, на верхний или нижний уровень — и существуют ли вообще эти уровни, но порой вампиры возвращаются. Это свершившийся факт. Иногда возвращаются даже охотники. В новом облике, но возвращаются.

Возможно, мой уход в тайные миры, это только игра воображения. Может сложиться так, что грозный Гард — стал охотником не для того, чтобы сменить на посту Вершинского, а чтобы мы вместе сражались с самыми жуткими порождениями тьмы.

Хозяин замка Пеккар пожимал руку Гарда и сверлил его взглядом: толстый юноша совсем ещё юн — к тому же наивен и добр, что, на мой взгляд, делает парня только сильнее.

— Предлагаю устроить пир в честь новорождённого воина! — предложил Деймон.

— Последнее торжество закончилось для меня потерей ног, — недоверчиво посмотрел на вампира Гард.

— Так!.. никаких торжеств не планируйте! — вмешался я, потому что у меня были свои планы на ближайшие часы. — Сегодня у нас ещё много работы. Не время пировать.

Деймон подумал, что я попросту не доверяю ему, но в глубине своей вампирской души согласился со мной, тем более он прекрасно помнил, чем закончился вечер в «Вампирском клубе».

А Леофрик всё-таки решил устроить бражный вечер в замке Пеккар, в честь рождения Гарда. Грифон был зверем свирепым, и лучше скрепить за кубком вина товарищеский союз, чем жалеть об упущенных возможностях.

— Один вечер, Григориан, — взывал ко мне Леофрик. — Будь моим гостем в столько желанный час! Я приглашаю тебя на пир, в честь твоего великого оруженосца!

«Блять, ты что, тупой? — мысленно злился я. — Сказал же, что сегодня у нас много работы! Какого ты вампирского члена пристаёшь ко мне со своими предложения нажраться и вылизать задницу моему парню?!»

— Слушайте, братья кровососы. Я вам, наверное, невнятно объяснил, или вы на рожу мою зелёную загляделись и не понимаете человеческих слов? — качал я недовольно башкой, видя изумлённые взгляды вампиров.

Всем стало неловко. Как же я обожаю такие моменты!

Все хлопают глазками, прямо как девочки-целочки с выпускного! Два вампира, которым под тучу лет, стоят униженные, будто обгаженные и растоптанные.

Мне их вовсе не жаль, но нам предстоит ещё вместе работать. Потому пришлось смягчить выпад. Поскольку дипломатия — наука гибкая, манипулятивная.

— Ладно, хер с вами. Согласен… Отпразднуем трансформацию Гарда в вашем чёртовом замке, но только после важного задания, на которое мы отправимся сейчас и немедленно.

Деймон пожал плечами. Он привык к моим уколам, прекрасно зная, чем могут закончиться споры с московским охотником. А вот его братишка — видимо потерял чувство опасности и неизбежной краха перед хранителями равновесия, — и будто никогда не слышал о жиже Водопьянова… Он заигрался, заблудился в своих вампирских фантазиях. Считает себя хозяином призрачных земель, лесов и оркских гор. Всем встречным вампирам Леофрик рассказывает, что он славный барон замка Пеккар, что главнее него нет кровососа в безлюдие.

Но я не каждый встречный. Я охотник! И для меня он рог бараний, а не барон!

— С нами пойдёте? — прямо спросил я. — Это большая честь идти вместе с нами крушить врага.

Уверен, что ещё час назад Леофрик наблюдал во мне законченного придурка. Он заметил меня на верблюде и потешался. Я так смешно болтался между двух горбов. А он хихикал надо мной и задирал свой длинный нос. Леофрик шептал на ухо моему парню, посмеиваясь над неотёсанным, твердолобым Гришей Вершинским. Говорил моему Игорю: «Твой охотник на голову слабоват. Твой охотник, совсем недалёкий парень. Вот то ли дело мы, вампиры! У нас и замки, и бессмертие, и ветер-болтун, и горы живые, и священная мать луна нам в помощь!»

Таких, как Леофрик, я тысячами рвал на куски. Только последние годы подарил вампирам право, думать обо мне, как о существе безвольном или даже в меру забавном. Мол, ходит весёлый, беззаботный Гриша по Москве, баб доступных щупает — и никакой он не охотник, а выживший из ума старпёр.

Новорождённому Гарду было стыдно за меня перед уважаемыми вампирами. Неудобно, потому что в нём ещё жил Игорёк Праскурин — хороший парень, безотказная душа.

— Шеф, ну какие у нас сейчас могут быть дела? — спросил Игорь, поскольку язык мой не повернётся назвать его Гардом.

— Ты забыл, зачем мы в безлюдие? — строго задал я вопрос.

— Наша цель — ликвидация тёмного мага, — будто просыпался мой оруженосец.

Я кивнул и по-отечески похлопал Игоря по плечу. Не дорос ты ещё сынок до Гарда. Может, ветру и виднее, но не Гард ты ещё, а совсем сопляк.

Подняв огромную, зелёную руку, я обрисовал невидимый эллипс и построил портал.

— Ну что встали, бездельники? — прикрикнул я на вампиров. — Шагайте за нами, если не страшно…

***

Церба Козловски никак не мог понять, куда пропали пленники из подвала. Он даже проверил темницу, где ежедневно пытал вампира Жолта, который прислуживал охотнику Бенце Вайда. Но в темнице людей тоже не оказалось. Единственное место, где Драгуш мог их спрятать, это тайные комнаты в главной башне, где когда-то правил барон.

Но Церба никогда не был в доме хозяина. Он жил в замке, сколько себя помнил, но никогда его не приглашали на пиры и не вручали награды. Церба служил рядовым солдатом, а потом стал конюхом. Жил как собака. Его даже на порог не пускали в хозяйские хоромы.

Козловски судорожно искал выход. Чтобы спасти Елену, ему срочно нужна кровь. Чтобы добыть кровь, нужны люди. Но корм куда-то пропал! И единственный кто знал о местонахождении людей, это Драгуш Арделин.

Огромный вампир думал, что сказать Драгушу, чтобы тот поделился кровью...

«И капли не даст, — понимал скверный расклад Церба. — Спросит меня: зачем тебе кровь, олух? Да он и спрашивать не станет, а сразу догадается, что я Елену инициировал. Хотя откуда ему знать про Елену? Но всё равно не даст ни капли!»

Козловски смотрел на длинный шпиль высокой башни, где проживал Драгуш Арделин. Он расправил свою грязную бороду и всё-таки решился.

Уже на подходе навстречу ему попался Сулейман Поряда. В руках у поселкового старосты бутылка из мира людей, на лице счастливая улыбка.

— Ты от Драгуша только вышел? — насторожено спросил Церба.

Сулейман показал бутылку и кивнул:

— Ещё и с подарочком.

— А подарок за что? За то, что в посёлке людей прячешь? — наступал большим животом на старейшину Церба.

— Ты чего, в самом деле? А ну-ка осади! — шарахнулся в сторону Сулейман. — Каких ещё людей я прячу?

— Я о корме Драгуша говорю! А ну отвечай, где ты их спрятал? За них тебе бутылку подарили?

Сулейман растерялся. Никогда он ещё не видел конюха таким озлобленным.

— Это мне подарок за человеческую женщину, которую в лесу нашли. Ты ведь должен помнить, что корм из замка сбежал? Вот теперь она нашлась…

— Как это нашлась? Кто нашёл? — силой толкнул Козловски поселкового старосту в грудь, не понимая, откуда Драгуш прознал о его москвичке.

— Ты чего, навоза переел на обед? — разозлился Сулейман. — Ты это брось руки свои распускать! Я тебе не конь в стойле, чтобы меня толкать!

Козловски расправил бороду. Потупил взгляд.

— Извини, Сулейман, — сказал он тихо. — Только ответь, пожалуйста, откуда Драгуш узнал о женщине в лесу?

— Так беглые вампиры с земель барона Эмилио рассказали. Ты сам их ко мне привёл. Они её в лесу и встретили. А затем «красный маяк» оставили, где её встретили. А я уж к Драгушу поспешил обрадовать. За это он мне бутылку и подарил…

— Кто рассказал тебе, Беатрис? — опомнился Церба. — Это она тебе рассказала?

— Да она-она! — пугался странной реакции конюха Сулейман. — А тебе какое дело? Тебе к чему знать, зачем и почему? Или ты хочешь тоже бутылку в подарок?

— Очень хочу! — рыкнул Церба. — Другуш у себя?

— А где же ему ещё быть? Он мне не отчитывается, — ответил староста и быстро засеменил прочь от конюха, который был весьма возбуждён и вёл себя агрессивно.

«Опять он пьяный, этот старый дурак!» — подумал Сулейман, пряча шампанское за пазухой.

Церба Козловски постучал в дверь один раз. Затем постучал второй. Потом бил кулаком и колотил тяжёлым ботинком. Но ответа так и не последовало.

Тогда Козловски врезал плечом и сорвал дверь с петель.

Драгуша в комнате не было.

Стол завален непонятными коробочками с едой, сигаретами и конфетами; заставлен красивыми бутылками с пивом и шампанским.

— Подарки для моей царевны, — понял вампир и, не задумываясь, выпрыгнул в окно.

Высота его не пугала. Он приземлился на камни и сразу рванул в сторону леса. Посёлок он не оббегал. Мчался по главной улице. Его провожали удивлённые глаза вампиров. Никогда они не видели Цербу Козловски таким стремительным.

Вампир уже бежал по лесу. На ходу ловил сигнал «красного маяка», который слабел с каждой секундой. А это значит, что Драгуш нашёл маяк и тот теряет передающую силу.

Церба ещё поднажал, перепрыгивая через кусты и буреломы.

Он выбежал на поляну в тот момент, когда Драгуш держал Елену на руках.

Козловски остановился, раздувая ноздри на бычий манер. Он хрипел как зверь, хотя не перевоплотился.

— Отпусти её, Драгуш! — приказал Церба. — Это только моя женщина!

Драгуш Арделин с грустью посмотрел на конюха:

— Это ты её инициировал?

— Я, — быстро ответил Церба.

— Зачем? — буквально простонал Драгуш. — Где ты собирался брать кровь для неё? Или у тебя есть свой личный корм? Или ты знаешь, как строить портал в мир людей? Зачем ты инициировал её, Церба?

Козловски хрипел, понимая, что Драгуш не отдаст ему Елену. Сейчас он завалит его вопросами, оскорбит и побежит обратно в замок за человеческой кровью. А если Церба захочет остановить его, то Драгуш просто убьёт конюха… если конечно не воспользоваться магией, придающей сил и решимости. Но и Драгуш не новичок. Церба чувствовал, что его враг переполнен энергией. Это тёмный маг зарядил его мощью.

— Я сделал её вампиршей, чтобы ты не нашёл её, — ответил Козловски.

— Чтобы я не нашёл? Ты что, Церба, идиот? Ты разве не видишь, что я держу её на руках, что она чуть жива?

— Отдай её мне. Я прошу тебя, отдай её по-хорошему! — угрожал Козловски, даже не представляя, как ему справиться с вампиром-воином.

Когда-то Церба тоже был солдатом. Он участвовал в сражениях и походах. Но это было давно, и он потерял навыки боя. Ему ни за что не справиться с воином, но и отступать нельзя.

Драгуш присел. Осторожно уложил Елену Аркадьевну на траву. Человеческая женщина бредила. Глаза её были закрыта, она тяжело дышала и что-то беззвучно шептала.

— Ты глупый вампир, — негромко сказал Драгуш, встав в полный рост. Он снял длинный плащ, прикрыл им Елену Аркадьевну.

На его лице сверкнули клыки, а затем он бросился на конюха.

Церба успел рассыпать над головой золотые пылинки. Магия сработала быстро, омолодив его или скорее, вернув ему реальный облик.

Теперь незачем скрываться от любопытных глаз. Сейчас главное выжить в схватке.

— Да ладно! — усмехнулся Драгуш, получив встречный удар в грудь в область сердца.

Грязный и вонючий Церба вмиг превратился в молодого Цербу. Но даже молодость не поможет противостоять силе воина.

— Отступись, прошу тебя, — умолял Козловски. — Отдай её мне, а себе найдёшь другую бабу…

— Чьей кровью ты собирался напоить её? — спросил Драгуш, медленно двигаясь по кругу. — Напоить кровью моего корма?

Церба кивнул. Таков был его план.

— Сначала выкрал женщину, потом собирался стащить корм? Ты нечестный вампир, Церба, — усмехнулся Драгуш и снова бросился на соперника.

В этот раз он уже подготовился к атаке. Драгуш бил осознанно, точно зная, как поразить врага.

У Козловски подкосились ноги. Он завалился на спину и рухнул наземь.

Драгуш наносил один удар за другим. Бил по голове, в грудь и в живот. Каждым вторым ударом он использовал когти, нанося рваные раны.

Лицо Цербы было в кровь, его одежда превратилась в ошмётки.

Козловски беспомощно и нелепо махал руками и громко кричал, словно звал на помощь свою человеческую любовь, потому что никого другого на лесной поляне не было. А Драгуш всё бил и бил. Он мог бы прикончить этого олуха, но отчего-то не спешил завершить схватку.

Сработал закон воина. Воин-вампир не должен убивать обычного вампира. Хозяин любого вампирского замка призовёт к ответу воина-убийцу. Никто не смеет без ведома хозяина казнить на своё усмотрение. Но в замке Малум правил тёмный колдун, у которого даже нет стражи, кроме заколдованных и спящих железных ведьм. Только Драгуш смотрел за порядком в замке и только ему решать, кому умереть, а кому быть битым и выжить.

— Всякий вор будет наказан! — шипел сквозь зубы Драгуш. — Всякий лжец будет призван к ответу!

— Я не вор! — хрипел Церба. — Я не лжец! Я люблю её!

Его борода залилась красным. Лицо опухло и кровоточило. Голова туманилась. Он чувствовал, как силы его покидают. И когда казалось, что исход драки предрешен, Церба ощутил вибрацию портала.

Другуш тоже испытал колебания в воздухе, открывшегося туннеля. Он лишь успел обернуться, чтобы увидеть того, кто посмел остановить его справедливую месть.

***

Я первым вышел из мутного марева. Кругом был лес. Деревья побольше, деревья поменьше; кусты пышные, кусты лысые и настоящая драка!

Как же я люблю схватки с нежитью! А если нежить схлестнулась между собой — тогда я счастлив в тройне!

Вот он мой найдёныш — мой приз! Я поймал этого клятвопреступника!

Драгуш обещал мне навсегда покинуть Москву, но не сдержал слово. Теперь он в моей власти, поскольку я свое обещание выполнил и отпустил его.

Драгуш Арделин кромсал несчастного вампира. Я не заметил, чтобы он получал удовольствие, но он убивал. И это ещё одна причина расправиться с ним.

Я вихрем ворвался в драку, снёс Драгуша с поверженного вампира и пригвоздил к земле магическим «ледяным клинком», который я тысячи раз выбрасывал из левой руки.

— Проверь, что с женщиной! — приказал я своему оруженосцу и снова пробил грудь вампира «ледяным клинком».

Я видел, как Деймон, Леофрик и Гард склонились над женщиной. Я вмиг осознал, что она инициирована — и это невероятное действо, чтобы из-за обычного корма в лесу на полянке разыгралась такая драма. Видимо, поверженный, бородатый вампир влюбился в неё и сражался за неё! Такой храбрый поступок вызывал уважение, потому что бородач явно уступал в силе воину, но всё-таки не сдавался. Надо взять на заметку этого крепыша. Люблю отважных.

Теперь хрипел Драгуш. Кровь хлестала горлом. Он был растерян. А как иначе? Простейших ход, называемый ловля на живца, сработал на все сто процентов.

— Ты клялся больше не посещать Москву? — задал я вопрос, на который мне не нужен был ответ.

Я только совершал ритуал казни. Я мог бы построить ещё один портал, благо со мной рядом оруженосец и энергии не занимать, — и отправиться с этим мерзавцем в Домодедово, чтобы спуститься в подвал, запихнуть с натяжечкой в его задний проход воронку и залить вожделенную жижу Водопьянова. Но перевоспитывать и давать ещё один шанс кровососу, я уже не хотел. Не люблю убивать, но и слабость проявлять излишне и преступно. Пусть Деймон и его зазнавшийся братец видят, что случается с теми, кто ослушался Григория Вершинского.

А затем я расхохотался в душе! Я совсем забыл, что выгляжу как орк! У меня зелёная рожа, два неизменных и огромных клыка — я сегодня купец Фанари из-за леса, из-за гор, где живут тысячи зеленорожих монстров. А Драгуш видел не меня, а именно Фанари в своём расшитом халате и чёрными глазами. Драгуш не мог понять, откуда столько силы в этом чудовище и почему он качает энергию и высасывает жизнь из тела вампира. А энергии, я вам скажу, в Драгуше было гигантское количество. Тёмный маг постарался, снабдив вампира с запасом.

Я сканировал пространство, выискивая скрытый источник силы. Например, артефакт «бегства», который позволит сбежать даже от меня. Но я лишь чувствовал примитивную магию отвода глаз, которую от меня не скрыть. Где-то под землёй был целый схрон этого зелья. Бородатый вампир хранил его для себя, чтобы вампиры видели в нём то, что хотели видеть. И кстати, это я настоял снабдить Цербу Козловски золотым порошком. Настоял я, но передал порошок мой друг Эдуард. Сильный маг в команде — прекрасное подспорье в борьбе с нежитью. Бородатый вампир шпионил не первый год, докладывая информацию Эдуарду.

— Как ты нашёл меня? — прохрипел, захлёбываясь кровью Драгуш Арделин.

Я мог бы ему рассказать о Цербе Козловски. О том, как он сильно ненавидел его и его хозяина — тёмного мага. Но зачем пустые слова? Потому я сказал более обидные слова.

— Тебя, Драгуш, убила любовь! — сказал я. — Тебя, гнида, убила любовь к человеческой женщине. А вампир не может влюбиться в корм! Но ты расслабился, размяк и подохнешь сейчас!

Первым ударом я снёс ему голову. Вторым — пробил дыру в его груди. Третьим выпадом — вырвал гнилое сердце.

Я сжимал сердце в кулаке. Кровь сочилась сквозь пальцы. А затем я лишь произнёс короткое заклинание, и сердце вспыхнуло факелом в моей руке и горело, пока Деймон и Леофрик не услышали имя, которое прошептал ветер.

Верхушки деревьев качнулись. Посыпались листья с куста бузины — и одним лысым кустом в лесу больше, — и я тоже слышал имя.

— ДРУГУШ АРДЕЛИН У-УМЕ-ЕР… — совсем тихо говорил ветер. — ДРУГУША АРДЕЛИНА БОЛЬШЕ НЕТ В БЕЗЛЮ-ЮДИЕ-Е…

Глава 14

Глава 14. Спасение царевны-расцаревны и неожиданный вывод

Вампиры смотрели на меня, будто я распял невинное дитя.

Тоже мне воины. Распустили нюни! Пожалели брата-вампира! Сейчас сам расплачусь!

— Григорий, что будем делать с инициированной? — растерянным голосом вопрошал Деймон.

Какой глупый вопрос. Или вампиры решили, что сейчас я врежу кулаком женщине в нос, затем «ледяным кинжалом» пробью хлипкую грудь, пронзив одну из силиконовых сисек, а потом вырву и сожгу её сердце? Даже мой оруженосец утратил связь с реальность. Он смотрел на меня, как на кровожадного палача, как на безумного маньяка!

Придётся с ним провести беседу. Разъяснить азбучные истины, но чуть позже.

— Леофрик, ты настаивал отпраздновать первую трансформацию, — бодрил я своих спутников. — Теперь у нас двойной повод устроить приличную пьянку. Сейчас мы построим портал к моему верблюду и вашим клячам и поскачем по полю по полюшку в замок Пеккар, где столы будут ломиться от выпивки и яств в честь моего парня. Всё верно, Леофрик?

Но барон замка Пеккар будто не радовался. Вампиры, в том числе и мой оруженосец, недоумённо смотрели — то на меня, то на побитого Козловски, то на инициированную москвичку, то на мёртвое тело Драгуша Арделина. И не понятно, кто на них производил более чудовищное впечатление… Зелёное тело орка обескураживало. Побитый Церба Козловский удручал. Мёртвый Драгуш, вообще, наводил влажное смятение. А Елена Аркадьева своими охами и закатившимися зрачками доводила ситуацию до полного абсурда.

— Всё-таки вы дружное племя. Переживаете за своих, — похвалил я вампиров. — Ладно, сделаем так... Деймон строит портал в свой «Вампирский клуб», будь он трижды проклят, и забирает тело инициированной, чтобы напоить негритянской кровью. Второе…

Я посмотрел на Леофрика, который весь день выёживался, строя из себя знатока попутного ветра, живых деревьев и шибко умного. А на деле он не готов к грандиозным сражениям. Думаю, причина его беспокойства, и я бы сказал, душевного потрясения — вовсе не в смерти Драгуша и тем белее не в инициированной Леночке из Москвы. Всё дело в моей непоколебимой решимости, простоте поступков и неминуемой и лёгковесной победе, которая шокировала его настолько, что кровосос впал в заунывный ступор... Я играючи убил вампира, на которого Леофрик точил свои клыки много лет; я верил в оруженосца, и тот стал славным грифоном. Леофрик никак не мог понять, как такому чудаку, как Гриша Вершинский, удалось выманить хитрого Драгуша в чисто поле, вернее, в лес густой. И Драгуш Арделин прибежал как миленький, сам уронил голову на плаху и даже не сопротивлялся, когда ему рубили голову.

— Нет, старичок, — сказал я, — с тебя на сегодня достаточно подвигов…

Но Леофрик неожиданно превратился в рискового игрока:

— Что если прямо сейчас, мы захватим замок Малум?! Вот так и зайдём через главные ворота — бесхитростно, внаглую, не таясь. Притащим на верёвке тело Драгуша, продемонстрируем всей округе труп, и вампиры поймут, что наша сила безгранична и признают моё право на баронство. Потому что замок Малум построен моими предками. Это мой замок! Вампиры не могут не знать историю древнего рода.

А это уже называется жадность, перерастающая в сверхъестественную глупость. Я, значит, воюю, организовываю многоходовочки, а он пожинает плоды, сливки собирает или как говорят в народе — хочет сесть и съесть?!

— Ты, Леофрик, лучше меня послушай, — встал я зелёной горой перед ним. — Ещё раз повторяю. Деймон убирается в Москву, бородатый Козловски, который слава Творцу жив и здоров, топает обратно в Малум, а мы втроём, то есть я, Гард и Леофрик — открываем портал, ведущий в замок Пеккар, чтобы пировать, веселиться и баб по спальням гонять. Есть в твоём замке красивые бабы, Леофрик?

Но вампир был настроен весьма решительно, что вовсе не соответствовало моим планам.

— Забудь о бабах, охотник! Такой шанс! Он выпадает лишь однажды! — заверял меня нежданный храбрец. — Мы заставим вампиров присягнуть новому барону. Сегодня у нас всё получится, охотник. Сегодня счастливый день. Ну же, Григориан, скажи своё слово!

«Так ничего ты и не понял, кровосос с барсучьей полосой», — подумалось мне.

— Рядом с Драгушем прилечь захотелось? Перечить мне вздумал? — угрожающе спросил я.

Леофрик сделал шаг назад. Он потупил взгляд. Испугался...

— Слушайте все! — обратился я к Цербе Козловски в том числе. — Разногласия и споры отставить, если мы работаем в одной команде. Лишние вопросы, колебания и доблесть за мой счёт тоже на хер с корабля! Я говорю — вы исполняете. Я сказал, что будем праздновать, значит, строй портал, кровосос! Ты понял меня?!

Леофрик быстро кивнул.

Если бы он сейчас пустился в пространные рассусоливания, то, клянусь, убил его на месте. Хорошо, что кивнул...

Пока я доходчиво объяснял вампирам их права и обязанности, инициированной дамочке стало совсем плохо.

Но Деймон оказался куда сговорчивее своего брата. Он перекинул Елену Аркадьевну через плечо и построил молочный эллипс портала.

— Накормишь её и возвращайся в Пеккар, — приказал я вампиру.

Глава клана «Московский клык» послушно исчез в туманном мареве.

Церба пришёл в себя. Он сидел на траве, поджав ноги, и жадно смотрел, как его царевну унесли в другой мир.

Из всех собравшихся на поляне, он знал только Леофрика, брата убитого хозяина замка Малум, по имени Идрис. На меня же он смотрел с нескрываемой оторопью и удивлением, не понимая, как дикий орк смеет отдавать команды благородным вампирам-воинам. Но орк не только командовал, он ещё и угрожал. Славный воин Идрис не потерпел бы таких слов.

Цербе не терпелось узнать, куда уволокли его женщину, которую я использовал как наживку.

Козловски совершенно случайно оказался на месте схватки. И кстати, я прибыл весьма во время. Иначе Драгуш убил бы своего бородатого конкурента на романтическом фронте… И вообще, нашли из-за чего сражаться. Довольно странно вампиру влюбиться в человеческую женщину. Но, возможно, Елена Аркадьевна способна приворожить нежить, сама не ведая о своём таланте. Если моё предположение подтвердится, я буду звать её ведьма с Тверской или просто тварью.

— Елена, это моя женщина, — упрямо сопел Церба, пытаясь встать.

Я подал ему руку.

Козловски схватился за могучую кисть и поднялся.

— Это моя женщина, орк! — повторялся Козловски.

Мы были почти одного роста. Оба здоровые, широкоплечие.

— Я вовсе не орк, — шепнул я ему на ухо. — Привет тебя от Эдуарда, крепыш.

Церба шарахнулся в сторону. Я схватил его за руку. Стоило усилий, чтобы удержать его на ногах.

— Ничего не случится с твоей Еленой Аркадьевной. Деймон присмотрит за ней и вылечит. А дней через десять приведёт к тебе в конюшню. Будете там вместе говно собирать… Любишь её?

Козловски встряхнул головой, словно его окатили студёной водицей. Борода его была вся заляпана кровью, облеплена иглами сосен, кусочками листьев и мелких веточек. Возле рта я заметил трёх муравьёв, который строили себе новый дом.

— Очень люблю, — сплюнул муравьишек Козловски; он всё присматривался к моему оруженосцу, который был тоже не хрупкого десятка: — А не обманешь? — спросил меня вампир.

— Вернут-вернут, можешь мне верить. Слово охотника! — серьёзно ответил я.

Взгляд громадного вампира сверкнул искрой надежды. Этот великан и вправду влюбился в человеческую женщину… хотя уже и не совсем человеческую. Большие мужики всегда обожают маленьких баб. А маленькие девочки, любят огромных парней. Из бородатого и костлявой выйдет прекрасная пара: она вся такая пиздадельная царевна-расцаревна, и он — огромный, мохнатый олень, рога которого будут веселить каждого встречного ловеласа.

Я б не доверял Елене Аркадьевне. Опыт подсказывает — обманет она Цербу добряка.

— Идти сможешь? — поинтересовался я у Козловски.

Его покачивало. Он кивнул положительно.

Молодец! Упрямый вампир. Просто умничка. Люблю несгибаемых богатырей. А Эдуард других и не выбирает, поскольку это его агент из замка Малум.

Эдуард предупредил Цербу о бывших спецназовцах и их рыжих жёнах. Приказал, расселить их в долине и посодействовать получению жилплощади в самом замке. Козловски выполнил задание, но немного перестарался, инициировав пленную из корма.

— Стой и не дёргайся! — приказал я Цербе и положил руку ему плечо.

Я прошептал несложное лечебное заклинание. Энергию черпал из оруженосца. Целил вампира быстро и эффективно.

Шрамы на лице Цербы мгновенно зарастали, затем разглаживались. Просохла от крови даже его густая борода. Правда одежда так и осталась подранной, потому что для восстановления тканей, грубой кожи или меха — существуют специальные заклинания, время на которые у меня совсем нет.

Церба Козловски встряхнул бородой. Вот теперь он снова стал пригожим агентом Эдуарда, которого маг мне предоставил на блюдечке; а рыжие Беатрис и Бронуин завершили мой план ликвидации Драгуша.

Козловски посмотрел на остывший труп своего врага, которого он ненавидел с тех пор, как тёмные маги захватили Малум.

Он сплюнул кровью на землю, еле заметно кивнул и рванул обратно в замок, не забыв, прямо на бегу, осыпать себя магическим порошком — подарком от мага Эдуарда.

Мы остались втроём.

— Открывай портал, Леофрик, — раззадоривал я вампира. — Или у тебя силёнок совсем не осталось?

Хозяин замка Пеккар ухмыльнулся. Сначала я забавлял его, сейчас же, бесил и пугал до смертельного хруста в грудине, потому что я умею ломать рёбра на раз и вырывать сердце всего за секунду.

Леофрик был прекрасно осведомлён о моих талантах.

Он открыл портал, и я вместе с оруженосцем последовал за вампиром следом.

***

Мы праздновали.

Как могли, так и праздновали...

За длинным столом сидели с десяток высших вампиров и три десятка вампирш: жёны, сёстры, любовницы — все вперемежку. Вина не жалели. Мясо на блюдах было в изобилии. Для любителей свежатины мальчики-вампирчики подавали чаши с тёплой телячьей кровью. У каждого маленького официанта сверкали глазки, а уголки губ краснели от крови. Некоторые вампирчики скромно делали маленькие глоточки, а один толстый мальчуган буквально сиял от возбуждения и удовольствия. Каждый раз, наполняя чаши, он не забывал о себе. От того его настроение было приподнятое. Но никто из старших вампиров детей не ругал, потому что среди них были их отпрыски.

Вампирчики иногда приближались ко мне, чтоб наполнить тарелку мясом и обновить кувшин с вином. Старшие за столом разъяснили пацанве, что этот зелёный великан, то есть я — вовсе не орк, а безжалостный московский охотник. От этой информации у мелких кровосос только разыгрался интерес, потому что смерти они ещё не видели.

Толстый пацан подходил ко мне трижды и в лицо заглядывал, будто кинозвезду встретил. Когда мы пересеклись взглядами, он еле сдержал писклявый смешок и стремительно убежал к поварам на кухню рассказывать, что зелёный бугай не похож на московского охотника, а похож на монстра.

Деймон присоединился к пиру, как только вернулся из Москвы. Спрашивать о здоровье инициированной Елены я не стал. Какое мне дело до новоиспечённой вампирши. Вампиры не дадут ей помереть.

Игорёк весь вечер сидел рядом со мной и только делал вид, что вокруг поют такие большие, сильные и горластые птицы. Я понимал, что творится у него на душе. Хотелось его поддержать и немного вправить мозги. Разговор с ним предстоял не простой.

Леофрик тоже был невесел. Я умею портить жизнь кровососам

Смерть Драгуша произвела на всех удручающее впечатление. Безусловно, прикончил Драгуша я, но вампиры чувствовали свою причастность к убийству собрата. Даже мой оруженосец, не определившийся до конца, кто он есть такой в сложном магическом мире, ощущал неловкость и страх предо мной. И если оруженосец боится своего охотника, то разве можно называть его Гардом? Конечно, нет.

Посему, пусть пока он побудет прежним Игорьком. А там видно будет…

Я и оруженосец выпили много вина. Но оставались совершенно трезвыми. Я только подыгрывал вампирам, сидящим за столом, что ослаб мозгами. А Игорю уже надоело разыгрывать беззаботное веселье. Он даже отказался от ласк одной премиленькой вампирши, которая так и лезла к нему на колени.

Я же обнимал сразу двоих бабёнок. Была б у меня третья рука, я б ещё одну прижал, расцеловал и утонул мордой в её пружинистых сиськах.

Пили мы много, но совсем чуть магии, и вино в бокалах превращалось в сок.

— Шеф, хватит шаманить. Так хочется горло промочить, — морщился мой оруженосец, хлебая безалкогольный напиток. — Я всё-таки не подвёл тебя. Заслужил расслабиться…

Знал бы ты, мой друг, что нас ждёт впереди, и с кем мы вообще сражаемся…

Я вот знал. И цели у меня были яркие, конкретные… без хмельного тумана.

— Помнишь квартиру на «Тверской», которую ты разрушил? — спросил я.

Игорь чуть не захлебнулся, глотая сок.

— Я разрушил? — искренне возмутился он.

— Ну а кто же ещё? Конечно, ты. Не Эдуард же набедокурил, — подначивал я своего оруженосца, а то видишь ли, настроения у него пропало.

Игорь сверкнул глазами. Показалось, что над его головой блеснула маленькая молния. А это означает, что оруженосец переполнен магической энергией, а ещё… а ещё он злился на меня, потому что не понимал сути происходящего.

— Если бы не ты, я просто убил Валентина, а поскольку ты был рядом и под рукой море энергии, пришлось оттянуть неизбежное, хотя смысла в долгой игре с тёмным охотник вовсе не было, — объяснял я, закуривая сигарету

— Я понял твою тактику, шеф. Завтра ты докопаешься до меня и обвинишь в смерти Драгуша. Скажешь, что если бы не ты, я б ему член резиновый подарил и отпустил на все четыре стороны…

Игорь здорово заводился. Если не остановить, он возненавидит меня, превратится в громадного грифона, и будет у нас куча проблем, которые я, безусловно, решу. Но зачем?

— Ты знаешь, кто делает ремонт в той квартире на «Тверской»? — спросил я и взял паузу, будто что-то обдумывал. — В той квартире, которую мы разрушили с тобой вместе?

— Мне насрать, кто там работает! — не понял, к чему я клоню, Игорёк.

— Так ты мороком накройся, друг мой, и построй портал, и слетай-посмотри, кто ремонтом командует в той квартире.

Игорь поморщился, словно откусил кусок лимона.

— Шеф, ну не тяни ты уже!

— Хорошо, — кивнул я. — Ремонт в квартире делает, вернее, делал — небезызвестный тебе бригадир Разин…

Оруженосец бешено захлопал глазами.

— Да ну на? — удивился он.

— Именно так, братишка. Это твой бывший начальник, — подтвердил я.

Игорь задумался. Глаза уже не просто сверкали, они яростно бегали, а мозг думал, сопоставлял доступные факты.

— Выходит, бригадир Разин и Драгуш… — Игорёк прикусил кулак.

— Ну же… думай, думай! — помогал я ему соображать.

— Значит, Драгуш следил за мной, когда я ещё ничего не знал о вампирах и о тебе... и о Дарси...

Вот здесь я порадовался. Наконец-то, этот бугай с золотистыми крыльями от моей Зои отстал.

— То есть Драгуш знал, что я стану оруженосцем, а ты не знал… Он уже работал со мной, а ты нет?

Я кивнул. Мысль показалась вполне здравой.

Игорь удручённо покачал головой. Он явно додумался до чего-то гадкого и весьма поскудного.

— Среди миллионов людей нашли меня… Но кто нашёл, шеф? — задал он резонный вопрос. — Кто сообщил тебе, что я потенциальный оруженосец?

Блять, вот теперь и меня пробило на измену! Я чуть со стула не свалился. Мысль была не только здравой, но и оглушающей.

— Шеф, это Зоя рассказала тебе обо мне? — продолжал давить оруженосец.

Рука потянулась к кувшину с вином. Хотелось выпить одним глотком сразу полведра и чтоб никакой магии, чтоб я был пьян в соплю, чтоб всех в замке перетрахать, потом поубивать, а на утро забыть о своих гадких подозрениях.

— Нет… не может она, — качал я зелёной башкой.

Все вампиры вокруг напились. Деймон что-то громко рассказывал пышногрудой вампирше, Леофрик строил из себя аристократа, элегантно держа в руке литровую банку с вином, а мне хотелось покинуть столь шумную компанию.

Я вышел из-за стола.

Игорь последовал за мной.

— Что будем делать, шеф?

— Мы будем действовать вопреки, — ответил я оруженосцу.

План мой был как всегда грандиозен. Давненько я замки не штурмовал!

Глава 15

Глава 15. Правда о равновесие и первый полёт к замку с красивым названием Танитулипа

Пирушка в замке Пеккар была в полном разгаре, когда я и мой оруженосец вышли на улицу.

Было уже темно. Холодало. Звёзд на небе не счесть. Настроение было поганое.

Я всё думал о Зое. Неужели она предала меня? А если всё-таки предала, как я мог не заметить? Как так случилось, что меня подвело чутье? Среди многих женщин я выбрал именно Зою, но она не оценила мой жребий. Возможно, она мстила мне?

— Строим портал и в Домодедово? — спросил Игорь.

Я молчал. Думал.

— Подожди минутку, сейчас решим, — ответил я.

Мой оруженосец недовольно скривил лицо. Чем-то он напомнил мне зверя в трансформации. Его нос. Точно, это его нос! Он похож на орлиный клюв.

Я сделал шаг в сторону, чтобы лучше разглядеть его профиль.

Игорёк заметил мой интерес, развёл руки, спросил:

— Что-то не так?

Я присмотрелся. Нос как нос. Показалось.

— Как ты относишься к ночным штурмам? — задал я вопрос.

— Странно всё… — щурился Игорёк.

— Ничего странного. Запомни: наша сила и удача — во внезапных, непредсказуемых ударах. Бей всегда первым и не думай о последствиях. Это третье нерушимое правило.

Игорь чесал живот. Лаофрик подарил моему парню новеньких кожаный доспех. Курточка была не в размер, доставляла неудобства.

— Шеф, скажи честно… ведь у тебя нет никакого плана? — вопрошал оруженосец.

Да уж! Оказывается дело вовсе в неудобном доспехе. Игорь не доверял мне, сомневался во мне.

— Всё у нас через жопу! — злился Игорь. — Бабу какую-то в лесу нашли, Драгуша ты убил, будто рот не давал ему открыть. Леофрик предлагал замок захватить, так ты отказался. А теперь говоришь, что нужно его штурмовать.

Парень пребывает в неведенье. Не видит он полотно целиком. Потому и возникают вопросы.

— Равновесие, друг мой, — тихо сказал я.

— Ну и? — недоверчиво смотрел на меня оруженосец.

— Моя цель от рождения — хранить равновесие. Я не позволяю вампирам бесчинствовать на планете людей. Сохраняю баланс добра и зла. Но я и людям не даю истребить вампиров. Таков закон природы. В джунглях живут не только травоядные, но хищнику найдётся место…

— Ну какие джунгли, шеф? Что ты вообще говоришь? — возмущался Игорь.

Это называется — болезнь роста. Гардом его назвали, а опыта совсем нет. И знаний нет. Только иллюзорное мнение, мол, Гриша не понимает, что делает.

— Я тебе предложил начать ночной штурм? — всё так же спокойно разъяснял я.

— Предложил…

— Но разве я говорил о замке Малум?

Игорь округлил от удивления глаза.

— Я подразумевал замок барона Эмилио, который издревле носит красивое название Танитулипа. Я бывал там однажды. И я знаком с Эмилио. С тех пор он стал ещё паршивей… Эмилио — самый жадны и алчный их всех баронов, живущих в безлюдие… Но вернёмся к равновесию, друг мой.

Игорь водил глазами. Из распахнутых окон большой залы, где мы только что пировали, слышался дикий хохот, визг и похабные шутки, грозящие перерасти в сексуальную революцию. Высшие вампиры никогда не отличались нравственностью и терпимостью. Они трахались без разбора. Толстый пацан с телячьей кровью на щеках — мог оказаться сыном кого угодно из сегодняшних гостей торжества. Незаконнорожденные дети были неотъемлемой отрыжкой свободной любви.

— Ты, Игорь, решил, что Григорий Вершинский действует спонтанно. Хорошо… Ты уверен, что у меня нет чёткого плана. Ну ладно… Но хочу тебе признаться, что ты совершенно прав, но только по одной причине. Потому что в схватке с тёмными магами думать линейно категорически запрещается. Маги существа чувствительные и весьма сообразительные. Они вечно строят ловушки и плетут паучьи сети, чтобы пленить и сожрать жертву… Вот ты говоришь, замок Малум…

Игорь яростно замотал головой. Потому что он ничего не знал о вампирских замках — и о Малуме вообще не заикался.

— Все замки, — приоткрыл я секретный занавес другу, — построены исключительно в местах силы. То есть в том месте, где магическая энергия буквально бурлит в воздухе, скрывается в земле и прячется в камнях. Вампиры не только пьют кровь, вампиры черпают магию, чтобы просто существовать. Магия нужна им как людям воздух. Почему все московские и не только московские кровососы регулярно посещают безлюдие? Правильно, друг мой, именно по этой причине. А для чего тёмному магу захватывать и контролировать замки вампиров?

— Они тоже питаются магической энергией. На то они и маги, — резонно заметил Игорь.

— Не совсем так. Вернее, совсем не так, — победоносно сообщил я. — В мире людей концентрация магической энергии позволяет в разы быстрее заряжать артефакты. Но в мире людей живут охотники: такие как я и Бенце Вайда — да простит меня убиенный друг…. Мир людей, это место нашей прописки, наша гавань. И мы, охотники очень въедливо следим за поглощением энергии. А в безлюдие хоть и медленно, но можно заряжать самые чудовищные артефакты. И вот что я думаю, друг мой…

Игорь с нетерпением ждал развязки; смотрел на меня как щенок на мячик. Жуть как люблю такие моменты!

Я как мудрый учитель взял паузу, чтобы насладиться моментом истины… ну или выкроить десяток драгоценных секунд, чтобы чётче сформулировать свою мысль, которая, между прочим, только что пришла в мою гениальную голову.

— Замок Малум, это всего лишь отвлекающий манёвр, друг мой. Главное действие происходит вне его границ…. Вот ты говоришь, замок Танитулипа, которым правит барон Эмилио…

Игорь поморщился, но согласился: ну да, мол, говорил, и что дальше?

— Тебе известно, кто сражался на стороне тёмного мага, когда Леофрик осаждал стены Малума? А я отвечу тебе — вампиры-воины барона Эмилио и плюс железные ведьмы, которых маги призывают из нижних слоёв безлюдия…

— Вампиры-воины? — изумился оруженосец.

Если честно, то я был уверен, что Игоря заинтересуют именно железные ведьмы, но он мыслил тоже не шаблонно, поскольку он и я — мы одно целое. Я — могучая рука, он — разящее копьё!

— ...вампиры барона Эмилио отражали атаки коалиции Леофрика. Их было в десятки раз меньше, но сражались они под защитой боевой магии. Защитные артефакты делали их практически неуязвимыми от оружия, которым обладают вампиры. «Огненные шары» и «ледяные кинжалы» — не представляют для них смертельной опасности. А тому же на стороне Эмилио сражались железные ведьмы. Ты хочешь узнать, кто они такие, эти железные ведьмы?

— Ну, типа да... хочу узнать, — почему-то зевнул Игорёк.

— Железные ведьмы, это исчадие ада! Это призрачные, бездушные твари, которых маги впускают в безлюдие, чтобы рушить равновесие. Вампиры — не самые злобные существа двух миров. Есть звери и пострашнее. Железных ведьм ещё называют гарпиями: полуптицы-полуженщины воины. Эдакие амазонки с крыльями и без совести…

— И, наверное, без трусов… — зачем-то съязвил мой оруженосец.

— Совершенно верно, друг мой! Трусов у них нет совсем! — твёрдо заявил я.

Игорь находил нечто общее между могучим грифоном и женщинами без трусов. Он думал, что мало чем отличается от гарпий, поскольку тоже превращался в крылатое чудовище. У него тоже было всё наполовину: и лапы, и голова, и душа становилась своя не своя. Игорь ещё в полной мере не оценил, что даёт ему трансформация, но уже сейчас понимал, что принадлежит к сословию волшебных монстров.

— В общем так. Чтобы не утомлять тебя, выражусь лаконично… Маги играют в тёмную, играют в долгую. Они захватывают один замок, а другие, будто оставляют без надзора, но в случае войны используютвсе ресурсы, объединяя вчерашних врагов… При всём том, что воины Эмилио защищали Малум, они считаются чуть ли не главными врагами жителей того самого замка Малум. В посёлке близ Малума полно беженцев с тех земель. Каждый посадский вампир считает барона Эмилио своим недругом, поскольку прекрасно осведомлён о его гнусном характере… К тому же, я не обнаружил в пространстве Малума магической недостачи и вибрационных сигналов, которые неминуемо появляются, когда происходит подзарядка весьма агрессивного артефакта. Но я уверен, что в замке с красивым названием Танитулипа, почувствую дефицит энергии, потому что именно там заряжается чудовищный артефакт.

— Но для чего? — загорелся идеей штурма Игорёк. — Для чего создают магический артефакт? Он рушит равновесие?

А вот сейчас мой оруженосец превзошел сам себя. Парень оказался весьма сообразительным.

— В точку, друг мой! — похвалил я его. — Маги рушат равновесие!

Игорь довольно потёр ладони.

— Тогда полетели уже в этот замок с красивым названием! Наваляем там всем упырям, разрушим артефакт и по домам, к девочкам!

Чёрт возьми! Вот умеет он всё испортить!

Я сразу вспомнил о Зое…

А Игорь представил Дарси…

— Шеф, думаешь, они предали нас? — тоже загрустил оруженосец.

Я решил остановить негативный поток сознания.

Глубокий вдох огромной, зелёной грудью, затем медленный выдох через широкие зелёные ноздри. Так три раза в подряд, и я продолжил свою мысль:

— К нашим верным вампиршам вернёмся, но чуть позже. Сейчас важно понять, что всё-таки затеяли маги? Вижу, ты парень сообразительный — давай накидывай идеи…

— Неограниченная власть, — сходу сказал Игорь. — Чтоб только они решали за всех.

А Игорь снова попал в цель.

— А ну-ка ещё, — предложил я.

— Мыслят глобально. Теория заговора, шеф, — сделал умные глаза Игорь. — Может, они решили всех того?

— В каком смысле, того? — не понял я.

— Ну, того…— закатил зрачки мой парень. — Взорвать мир собираются или солнце хотят выключить, чтобы конец Света настал.

Оруженосец обладал богатой фантазией. Эка он хватанул про солнце!

— Они ведь не самоубийцы, правда? — покачал я головой.

— Как знать, как знать...

И тут меня осенило. Игорь шёл правильным путём, рассуждая о тайных планах неизвестных магов.

— Забор они строят! — чуть не закричал я. — А точнее, непроходимую стену. Они хотят разделить мир людей и безлюдие. Маги выбрали для себя отдельный мир, где они станут вершителями судеб. Это же извечная мачта магов — оградиться от земных проблем и кроить планету по своему разумению…

— То есть… они сделают так, что ни один вампир и ни один охотник не смогут пересечь границу миров? — понял мой оруженосец.

Я поднял глаза. Посмотрел на звёзды, которые в разных мирах были не различимы.

— А знаешь, друг… возможно… они хотят объединить два мира. Смешать то, что не смел совместить сам Великий Творец.

Не знаю, насколько мы приблизились к разгадке, но я отчётливо понял, что Игорь, имя которого в безлюдие Гард — дополняет меня. Он та весомая часть мозаики, из которой соткано воинственное начало, призванное Творцом хранить равновесие. Творец не просто послал мне в поддержку оруженосца, он создал равновесного партнёра, который является новой, чистой ветвью эволюции.

Вампиры продолжали праздновать, вовсе не замечая нашего отсутствия, поскольку лучше не стоять у нас на пути. Вампир, существо коварное, но кто они без меня? Так… кусок мяса с острыми зубами! Обычно я защищал людей от кровососов, а теперь защищаю самих кровососов от неведомых магов. Потому что я и есть равновесие. Нет-нет!.. Гард и я — мы есть равновесие!

— Трансформируемся! — дал я общий приказ.

Я менялся, я трансформировался в гиганта Григориана.

На мне сверкали латы. Из-за моей спины выглядывали две рукояти заряженных арбалетов. Я был в магической броне, а белокурые кудри падали на плечи.

Игорь превратился в грифона. О Великий Творец, какое же ты чудо сотворил мне в поддержку! О спасибо тебе, о Великий!

Могучий грифон производил фантастическое впечатление. Его лапы, иго хищный клюв — были великолепны и неудержимы в бою. Гард был истинным хозяином безлюдия, хотя ему и суток нет отроду.

Гард бросил орлиный взор на окна, где пели в пьяном угаре вампиры. Но он не издал и звука, чтобы сохранить в тайне мой план.

— Теперь ты веришь мне? — спросил я.

Огромный грифон галантно склонил голову. Он уважал меня.

Я присел на одно колено. Затем тоже склонил голову.

Не знаю, видел ли Гард, как из моей спины росли два крыла, но я чувствовал его удивление, наблюдая, как он перебирает львиными лапами по пыльной мостовой.

Я встал в полный рост, лишь совсем не много уступая в росте грифону. Поскольку я сам был монстром, но красивым монстром, от одного взгляда которого, все женщины сходят с ума.

— За мной, Гард! — негромко, но уверенно произнёс я и взмахнул размашистыми крылами.

Гард тоже поднялся над замком, где во влажных залах горели свечи и веселились вампиры.

Мы готовились к штурму, чтобы сохранить кровососам жизни.

Каждый взмах крыльев приближал нас к цели. Под нами простилалась бескрайняя равнина. Сверху светили звёзды. Огромный грифон держался рядом со мной, не уступая в скорости. А я не спешил.

Ночи в безлюдие длинные.

Ночи в безлюдие тёмные...

Я лишь дважды воспользовался заклинанием «скорости». После чего наши могучие тела, подобно гиперзвуковой ракете, совершили отрывистый рывок, перенося нас на десятки миль всего за мгновение.

Мне не нужна карта. Я не слежу за ландшафтом. Я знаю все замки в безлюдие. Лишь однажды проследовав неизвестным маршрутом, где-то внутри меня включается навигатор, который безошибочно выбирает кратчайшее направление.

— Посмотри на это, — протяжно, с трудом говорил Гард.

Я взглянул вниз.

Мы пролетали над деревней барона Эмилию. Внизу горели огни, дымили печные трубы и совсем не видно деревьев — и нет травы. Земля казалась пустынной, не такой как в других владениях.

— Следы магии... Высохшие источники, это следствие поглощения артефактом энергии из всего что вампиры считают живым.

Мы снизили скорость. Затем и вовсе зависли в воздухе. Под нам пролегал замок Танитулипа.

Я лишь изредка делал взмах крылами. Гард тоже парил, словно всю свою жизнь был полуптицей.

— Ше-еф! — присвистывая по орлиному, звал меня Гард.

— В этом замке сегодня весёлая ночь, — ответил я. — Вижу свет, щедро пробивающийся из окон. Эмилио славится разгульными торжествами.

— Будет атаковать? — спросил Гард, а затем издал трубных, вовсе не музыкальный звук, да так призывно крикнул, что не осталось шансов отказать ему.

— Заходим через главный вход, мой друг! — радостно оповестил я боевого грифона.

Я перевернулся вниз головой и, сложив крылья, камнем устремился вниз.

Гард не отставал. Глаза его стали красными. Мощный клюв разрезал воздух.

Мы приземлились точно на мраморной лестнице, ведущей в огромный зал высоко замка.

Я врезал ногой в двери, которые сорвало с петель, и вихрем ворвался внутрь.

Грифон огромными прыжками последовал за мной, а затем обогнал меня и, расправив золотистые крылья, издал боевой клич, оглушая три десятка вампиров-воинов, сидящих за длинным столом.

В зале горели сотни свечей. Было довольно светло и просторно, но не было женщин. За столом сидели только вампиры. Кто-то из них схватился за мечи, иные вскочили с мест, держа в руках серебряные кубки. Были и такие, кто трансформировался в зверя.

Я насчитал шестерых здоровенный чёрных волков. Шерсть на них вздыбилась, сверкали кинжалами клыки. Они отходили на тяжёлых лапах от стола, который стоял буквой «П», окружая нас.

Во главе я заметил Эмилио.

Вампир совсем не изменился с тез пор, когда я видел его в последний раз. Даже сидящим за столом он выделялся и ростом, и широной плеч среди прочих воинов.

— Всем стоять! Боя нет! — заорал Эмилио; он пригубил кубок, жадно глотая вино, а затем сказал: — К нам пожаловал охотник Вершинский. Он не имеет права охотиться в моём замке. У него нет права убивать нас…

«О правах заверещал, кровосос?» — подумал я и выхватил из ножен меч, который словно небесная молния сверкал в этом зале вечного пира и обезумевшей от страха нежити...

Глава 16

Глава 16. Кровавый рассвет

Вампиры ощерились. Они зверели. Слова барона придавали уверенности, что охотник не посмеет напасть на них.

— Ветер свидетель, — зло цедил Эмилио, — мы не сделали ничего, что могло вызвать твою ярость, Григориан. Мы не пересекали границы безлюдия, не убивали людей и даже не покушались на их собственность. Ты нарушаешь все правила, охотник. Творец осудит и лишит тебя силы, если ты нападёшь на нас!

Да ладно! Меня лишит силы Творец, потом разжалует и принародно расстреляет? Я лишь расхохотался в ответ хвастливым словам.

Над моей головой вспыхнул магический шар из мелких, сверкающих, колючих молний. Я показушно и резко взмахнул мечом и одним прыжком очутился на столе среди тарелок, кубков, стеклянных ваз и острых ножей. Я приближался к барону, роняя сапогами кувшины, полные вина, наступая кованой подошвой на жирные куски мяса и синий виноград, любимое лакомство зажиточных вампиров.

Трещали кости тушёных свиней, брызгало из разбитых кувшинов терпкое вино. Вампиры прятали руки под стол, чтобы я не раздавил их длинные пальцы. Я шёл навстречу Эмилио, покачивая мечом. Да, я угрожал и выглядел очень опасным врагом — смертельно опасным врагом. Все вампиры знали, на что я способен в гневе, потому и замерли в ожидании моих пламенных изречений, язвенных обвинений и божественного вердикта. Ведь не просто же так я ворвался среди ночи на пирушку кровососов и оскверняю их пищу.

— Ты ошибаешься, Эмилио... или нарочно врёшь своим воинам, — сказал я негромко, но каждый вампир слышал мои слова. — Ты вводишь в заблуждение своих подданных. Или все твои вампиры заодно с тобой и тоже дружно рушат безлюдие, словно у вампиров есть запасная планета?

Я оглядел толпу кровососов — и тех, кто за столом, и тех, кто перевоплотился в зверя.

Гард также осматривал вампиров. Он отрывисто вертел головой, как и подобает гордой птице. А его львиные лапы скребли мраморный пол, оставляя глубокие царапины.

— Я честен со своими воинами, — ухмыльнулся Эмилио. — Никто не может обвинить меня во лжи.

Вампиры умели держать слово, но Эмилио. Я закинул голову и рассмеялся так, что закачалась люстра, заставленная сотней свечей, и задрожали в окнах стёкла.

— В твоих владениях не осталось плодородных земель, барон-лжец! — страстно говорил я. — Твои крестьяне не могут сеять рожь и пшеницу. Где твои стада коров, Эмилио? Где отары овец и лес, полный зверей? Ты уничтожил свои земли и кормишься за счёт соседей. В твой замок вереницей тянутся обозы, чтобы не дать умереть обманутым вампирам. Тебя и твоих воинов ненавидят все соседи… Разве я мало сказал? Разве это не повод восстановить равновесие, которое ты рушишь, сговорившись с магами…

Я специально не сказал — с тёмными магами. И мой дипломатический выпад не остался не замеченным.

Вампиры оживились. Они перешёптывались. Мои слова внесли смятение, заставили воинов задуматься. Ведь охотник прав! Земли давно не паханы, стада коров так малочисленны, что если не придёт обоз, то не будет не молока, не мяса.

— Сколько и чем заплатили тебе маги? — задал я вопрос. — Ответь нам всем. Пусть твои парни узнают цену предательства!

Некоторые вампиры поднялись с мест. Даже перевоплощённые в зверя косили волчьи глаза на барона.

Эмилио вышел из-за стола.

Я его понимаю — не очень удобно говорить, когда над тобой нависает горой великий охотник Григориан.

Он был высок. Кряжист в плечах. Лицо у него узкое с волевым подбородком. Но глаза выдавали. Эмилио был заметно растерян, никак не ожидая, что ночная попойка обернётся разговором с самим Вершинским.

— Не слушайте охотника, братья! — обратился он к своим воинам. — Беда пришла на наши земли. Потому не растёт зерно, и не пасутся коровы. А соседи нам не враги, они лишь помогают нам выжить. Но мы не останемся в долгу, правда, братья? Мы вернём всё до последней монеты каждому барону, который помогает нам в тяжёлые дни!

Я так и стоял на столе, во весь мой огромный рост, возвышаясь над всеми в зале.

Гард слушал, как оправдывался барон пустынных земель. Кстати, не плохо имечко я придумал. И чем я хуже ветра в безлюдие? Возможно, скоро все вампиры будут звать его не Эмилио, а бароном пустынных земель или Пустышкой.

— Твои земли иссохли, оттого что ты проклял их, — продолжал я обвинять, затемснова оглядел вампиров и сказал всем: — Эмилио вам врёт, господа! Он сговорился с магами и заряжает на ваших землях артефакт, который создан закрыть порталы в мир людей. У кого из вас есть братья, проживающие в мире людей? Есть такие вампиры в этом зале?

Многие вампиры медленно кивали. Они соглашались. У всех из них были братья, знакомые и прочие близкие вампиры, обитающие в параллельном измерении, которое связано с безлюдием магическими порталами. Кто-то из воинов тоже похаживал в мир людей — и новость о закрытие млечных туннелей вовсе пришлась не по вкусу вампирам. Где это видано, чтобы кто-то решал, куда и зачем они путешествуют. Воины — это свободные вампиры, и не Эмилио решать, закрывать порталы или оставить их нетронутыми. А если барон действительно сговорился с магами и поглощает энергию из своих владений, то получается, что охотник прав. что он имеет право врываться среди ночи. задавать вопросы и вершить справедливость.

— Нет никакого предательства, братья! — не сдавался Эмилио. — Слова охотника так и остаются пустыми словами. Где доказательства, Григориан? Предъяви их мне или убирайся прочь из нашего замка!

Расправив крылья, Гард издал гортанный рёв. Грифон был готов броситься на барона. Но разве за этим я пожаловал на вечеринку, чтобы устроить примитивную резню? У меня было, чем удивить и Эмилио и моего верного оруженосца тоже.

— Выйди из морока, Эдуард! — призвал явиться мага из человеческой Москвы.

Поднялся шум. Вампиры как один выходили из-за стола и собирались в боевой строй. Они всегда недолюбливали магов. И если их замок посетил один из чародеев, значит, запахло жареным и жди беды.

— Ты заинтригован? — спросил я у барона.

И тут же явился Эдуард. Он парил где-то под куполом залы, возвышаясь даже надо мной. Маг виделся исполином. На нём белые одежды, и серый плащ до пят. В руке он сжимал посох с кристаллом, светящимся лазурным сиянием. У Эдуарда не было крыльев, но он умел летать пуще всякой птицы.

Маг медленно опускался вниз, расправляя длинную седую бороду, достающую до груди. Его плащ трепетал, посох блистал кристаллом. А Гард снова издал орлиный клич, приветствуя друга, которому я верил и надеялся на его поддержку.

— Здравия вам, славные вампиры! — оповестил он всех в зале и даже отвесил мимолётный поклон барону, как знак уважения к хозяину замка.

«Блять!.. ну ты артист, Эдуард! — подумал я. — Ты ему ещё краба пожми и по плечу похлопай!»

Маг ступил на холодный пол.

— Охотник говорит только правду, — сообщил он всем. — Кто из воинов готов удостовериться в его правоте? Кто из вас старший в вампирской дружине?

— Я! — поднял руку коренастый вампир с богатой бородой.

— Я тоже готов! — крикнул второй воин.

— И я готов… я тоже готов… и я с вами… — слышался хор вампирских голосов.

Даже завыли волки. Затем они стали трансформироваться обратно в привычные тела, чтобы присоединиться к собратьям.

— Прекрасно, друзья… прекрасно… — важно сказал Эдуард. направив наконечник своего посоха в сторону Эмилио.

Кристалл ярко вспыхнул голубым сиянием и ударил холодным лучом точно в живот барона и тут же погас.

Эмилия оторвался от пола и завис в воздухе. Его ноги не касались мрамора. Он парил подобно великим магам.

— С этого мгновения я связан с тобой, — с улыбкой сказал Эдуард и сразу предупредил: — Теперь — куда я, туда и ты… И не вздумай перевоплощаться в летучую мышь, а то прожгу огнём твои крылья и только шёпотом лишу тебя разума!

Вампир испугано озирался. Он с надеждой смотрел на своих воинов, которые отчего-то не верили ему, а слушали гигантских чужаков. Эмилио верил своей дружине, но у всех вампиров были семьи. Их дети ещё не голодали, но скоро придёт собрание, она же осень в людском мире, и не за горами морозный озноб, который в мире людей звался зимою.

— Кто хочет проверить слова охотника, тот должен трансформироваться в летучую мышь, чтобы подняться к шпилю центральной башни, — оповестил всех вампиров Эдуард, а потом посмотрел на Эмилио и добавил: — Ты можешь не суетиться, барон. Я подниму тебя к облакам без усилий. Главное не сопротивляйся и будь мальчиком-паинькой. Договорились?

Эмилио ничего не осталось, как принять неизбежное. В его замке хозяйничали высшие существа, которым сам Творец велел хранить равновесие.

— Выходите за мной во двор, друзья! — призывал вампиров Эдуард, плавно приближаясь к выбитым входным дверям, а барон синхронно двигался по воздуху вслед за магом.

Шумная толпа нежити ринулась на выход. Вампиры звенели кольчугами, громыхая мечами и топорами.

Я и Гард провожали взглядами невесомого Эдуарда и возбуждённых воинов.

— Вот тебе и Сергей Петрович, — вставив меч в ножны, изумился я вампирской покорности.

— Шеффф! — призывно вскрикнул Гард.

Слова давались ему с огромным трудом. Я решил поддержать своего друга.

— Ты совершенно прав, парень… я гений! — ответил я скромным поклоном.

— Да, шеффф! — кивал клювом грифон.

— А ещё… у меня прекрасный план и рядом добрые друзья. Такие, как ты и Эдуард.

— Шеффф? — отчего-то замахал крыльями Гард.

— Ну да, конечно! — опомнился я и тоже двинулся на выход из высокого зала.

Мы вышли в ночь. Свет, падающий из окон, освещал внутренний двор. Воины, все как один, смотрели на мага, ожидая его команды.

— Всем трансформировать в летающих зверей! — призвал Эдуард и стал медленно подниматься вдоль высокой башни. — Все за мной, друзья! Все за мной!

Вампиры перевоплощались в летучих мышей. В таких здоровых упырей с перепончатыми крыльями и клыкастыми мордами. Все хотели видеть своими лупастыми глазками, какой сюрприз для них приготовил маг из Москвы.

Они дружно взмывали вверх. Слышался тонкий, пронзительный и возбуждённых писк. Летучие мыши были довольно крупными, но голоса были совсем тонкими, словно детскими.

Я смотрел, как мыши поднимаются ближе к звёздам.

— Они как дети, Гард, — сказал я. — Посмотри на них.

Грифон вскинул голову, открыл клюв и почему-то чихнул. Он так смеялся.

Крупные капли соплей долетели и до меня. Некоторые упали на сверкающие латы.

Гард виновато пожал плечами и словно домашний кот вытянул одну лапу, будто хотел поиграть со мной.

— Ничего-ничего, друг мой, — вытирая нагрудный панцирь, улыбнулся я. — С кем не бывает…

Я взмахнул крыльями и тоже стал подниматься. Гард оттолкнулся от земли, расправил крылья и последовал за мной.

Мы быстро нагнали стаю летучих мышей, которую, будто вожак, возглавлял Эдуард.

— Ещё выше! — командовал маг. — Ещё выше, друзья!

Вампиры послушно следовали за ним

«Великолепная выправка!» — оценил я дружный полёт клыкастых тварей.

Мы поравнялись с пиком высокой башни. Венчала башню маковка размером со среднюю бочку из-под пива или вина. На верху этой маковки крепился флюгер. Мальчик-вампир одной рукой держался за реющий флаг с гербом замка Танитулипа, в виде двух скрещённых мечей под лесным орехом с маленьким листом на тонкой веточке. Второй рукой железный вампирчик прижимах к губам кривой боевой рог, в который вампиры трубили во время сражений.

— Здесь ваш источник бед, друзья! — оповестил крылатых вампиров Эдуард. — Здесь, под флюгером таится ваша смерть. И не только ваша, но и ваших родных и близких!

Летучие мыши возбуждённо махали крыльями, нарушая строй. Они волновались. Вампиры отчего-то верили магу, словно он воздействовал на них мощным и безотказным заклинанием.

— Братья, одумайтесь! — закричал Эмилио. — Это происки светлых магов. Вы же знаете — им нельзя верить, они хотят нашей погибели. Послушайте меня, братья! Нельзя доверять магу. Одумайтесь!

Эдуард с иронией посмотрел на барона. Тот болтался в воздухе, то и дело дрыгая ногами, и неистово призывал не подчиняться могучей силе, пришедшей из мира людей.

— Ты хотел доказательств, Эмилио? Так получи доказательства! — победоносно произнёс Эдуард и снова направил тонкий, светящийся луч, точно в маковку под вампирчиком с боевым рогом.

Луч обволакивал маковку на пике, он её будто уговаривал сдаться и не быть такой упрямой. Луч отщипывал, откусывал, отламывал по кусочку тёмной, защитной материи, скрывающей магическую начинку. Он резал пупырчатую скорлупу, пока не добрался до вожделенной сердцевины.

Когда осыпалась защита, все летающий мыши, все вампиры увидели огненную сферу, которая пылала и переливалась красками раскалённой лавы. Это был плохой цвет, опасный цвет — таким цветом приходит в безлюдие горе и большая война. В безлюдие в такие дни или даже годы — небо окрашивается огнём и совсем не видно солнца. Зато не умолкает ни на секунду ветер, сообщая имена, ушедших воинов и обычных крестьян.

— Вот он источник ваших бед! Вы видите, друзья! Это артефакт, созданный тёмными магами, чтобы закрыть порталы в мир людей, чтобы вы никогда не встретили своих братьев, чтобы вас было проще поработить и использовать в грязных целях! Ваш барон предатель! Он опустошил ваши земли, он убил скот и отравил войной ваши души! Я и мой друг Григориан пришли в замок Танитулипа, освободить вас от гнёт чёрной магии. Вы видите, как пылает язвами этот кулон? Он впитывает вашу энергии и душит ваших детей. Барон Эмилио — предатель!

Эдуард взмахнул посохом, чтобы направить карающий луч на уже бывшего хозяина владений усохшей долины, как вдруг Эмилио выхватил меч и взмахнул им пред собой, словно отчаянно рубил верёвки, сдерживающий его. Эдуард лишь успел заметить защитный кулон «бегства», скрытый в рукояти оружия. Но маг не успел и дух перевести, как барон растворился в темноте. Он сбежал! Он бросил своих воинов, спасая свою жизнь.

Летучие мыши заверещали, увидев измену. Они били крыльями и призывно наперебой пищали, проклиная своего вожака.

— Успокойтесь, уважаемые вампиры! Наберитесь терпения! — взывал к крылатым воинам Эдуард.

Он снова взмахнул посохом и выстрелил из него огненной торпедой.

Я прикрыл глаза рукой. Не хватало ещё получить ожог роговицы. Но взрыва не произошло. Довольно крупная, огненная торпеда вонзилась в бурлящую сферу лавы и исчезла там. Но прошло всего мгновение, как магический артефакт погас.

Летучие мыши переглядывались и неистово пищали, переговариваясь на мышином языке.

— Все вниз! — призвал Эдуард. — Спускайтесь, друзья! Ваш замок отныне свободен. В ваши земли снова вернётся вода и запахнет в долине травами. Мы победили зло. Давайте все вниз!

Мыши пикировали к земле. Они приземлялись во дворе и сразу трансформировались в вампиров-воинов. Спустились и мы с Гардом. Эдуард тоже коснулся земли.

Рассвет в безлюдие всегда наступает быстро. Уже выглянуло солнце. Оно будто вынырнуло из лавы, и тоже было огненно-рыжим. Но всего минута, и солнце проснулось, меняя цвет, вселяя спокойствие в вампиров.

Площадь заполнялась посадскими кровососами. Из домов выходили мужчины, женщины, старики и их внуки. Все с трепетом смотрели за горизонт, на солнце — и каждый вампир чувствовал перемены.

Воздух в замке стал другим: таким лёгким, чистым, прозрачным — они засыпали в горести, думая о пропитании и прогоняя болезни, а когда проснулись, то стало светло и спокойно на душе. Показалось, что где-то за стенами замка стали слышны птичьи песни, которых не ласкали слух уже несколько лет.

— Вот так оно выглядит — равновесие, — сказал я тихо.

Я посмотрел на Гарда. Величественный грифон был переполнен триумфа.

— Мы ещё не победили, Гард, — предупредил я. — Это только начало. И мы должны сделать ещё много добра, чтобы зарождающаяся война не разрушила хрупкую планету... И если можно решить всё миров, мы решим миром. Ты знаешь меня, Гард... хоть с виду я и грозен, но не люблю убивать. Такова уж моя натура.

— Добро с кулаками! Равновесие, шеффф! — затрубил снова Гард.

Эдуард улыбнулся в свою седую бороду. Он всегда посмеивался над моей сердечной добротой и врождённо скромностью.

— Тише, Гард… тише, — успокаивал я грифона. — Ты пугаешь это милое существо…

Гард опустил взгляд. К нему подошёл совсем маленький вампирчик, которому всего было года три.

— У тебя большие когти, — сказал пацан, показав пальчиком на лапу Гарда.

Грифон безмолвно кивнул. Не хотел пугать малыша. Он лишь поднял львиную лапу и разрешил себя потрогать.

Вампирчик запустил ладошку в густую, мягкую шерсть и восхищённо пробормотал:

— Вот это да…

Затем малыш оскалился и показал свои клыки. Один клык уже прилично вырос, второго — не было вовсе.

— Я вампир! — сказал малыш и зарычал, подражая волку в трансформации.

Гард открыл клюв и гортанно протрубил:

— Я тоже вампиррр!

И воины, и крестьяне смотрели на мальчика и поражались. Смелость трёхгодовалого парня была излишней и опасной, но Гардом восхищались все на площади.

Но я не желал слышать аплодисментов и видеть слёз умиления на лицах матерей и отцов.

— Мы выполнили задачу. Нам пора уходить! — приказал я.

Эдуард лишь кивнул и построил портал.

Он исчез первым из замка с красивым названием Танитулипа.

Затем я обрисовал эллипс и тоже открыл млечный туннель.

— За мной, храбрый Гард, — позвал я своего оруженосца и сделал шаг первым.

Мы вышли на рыночной площади замка Пеккар. Здесь тоже играл яркими красками рассвет.

Мой образ изменился. Я снова стал зелёным и страшным орком, в расшитом золотыми нитями халате. А Гард превратился в Игоря Праскурина. Он был свеж, бодр и невероятно счастлив. Впечатления после невероятного приключения будоражили его разум.

— Вот теперь можно побаловать себя вином, — сообщил я, в полной готовности выпить и хорошенько закусить.

Сила во мне бурлила неиссякаемая. Утро вовсе не смущало. Игорь тоже раскраснелся, разгорячился. Нам обоим хотелось выпить, поговорить, обсудить ночные подвиги. Его интересовали вопросы. Мне было что рассказать и не терпелось выпустить пар.

Мы двинулись к главному входу центральной башни, где проживал Леофрик. Мы шли, улыбались, буквально сияя после удачного штурма, который. к счастью, не состоялся. Убивать вампиров — дело не хитрое; договориться с вампирами — куда сложнее.

Я подначивал Игоря — шутил, балагурил. Он что-то отвечал невпопад.

Мы поднимались по широкой лестнице к высоким дверям, как вдруг меня пробил холодный пот. Я не помню, когда в последний раз меня трясло, как безусого солдата.

Игорь замер на месте. Я сжал кулаки.

У входа в залы лежало два растерзанных тела. Первой я узнал Дарси. Сразу за Дарси лежала Зоя. Её грудь была разворочены, и не было правой руки.

— Они ещё живы, шеф? — дрогнул голос Игоря.

— Нет… они мертвы, друг мой… — засвидетельствовал я.

Глава 17

Глава 17. Конфетница с сюрпризом или как обойти клятву молчания

Вампирши были бездыханны. Кто-то открыл портал точно в замок Пеккар и выбросил растерзанные тела, словно подкинул дохлую рыбу или свиное копыто.

Склонившись над Зоей, я прощался с ней. Даже мёртвой она была прекрасна. Широко открытыми глазами, моя родная вампирша смотрела на небо, уже не замечая меня. Взгляд её был спокоен. Она даже не успела испугаться перед тем, как умереть.

Я поднял взгляд и прислушался…

Обычное утро. Солнце быстро поднималось на своё привычное место. Не спеша плыли редкие облака. И совсем не слышно ветра, который из уважения мог быи прошептать имена погибших девушек. Но ветер молчал. Так случается, если домом для вампирш стал практичный мир людей и железных машин. Зоя и Дарси появлялись в безлюдие совсем редко. Они любили Москву, Подмосковье. Обожали Суздаль, Ярославль и Владимир. Этот живой и яркийкусок русской земли стал для них настоящей Родиной.

Потому ветер не прошептал их имена…

Ветер попрощался с двумя вампиршами ещё сотни лет назад, когда они покинули безлюдие…

— Какая сука это сделала? Кто посмел убить их? — вопрошал оруженосец, играя желваками.

В моём доме их не могли застать врасплох. Нет такого существа в двух мирах, которое способно преодолеть защитную магию моей территории. Возможно, девчонки отправились на прогулку в столицу и прохаживались по магазинам. И Дарси, и Зоя любили московские торговые центры, сходили с ума от маленьких бутиков, где всегда можно купить редкую вещь в единственном экземпляре.

Наверное, так всё и вышло. А как иначе? Они отправились в продуктовый магазин или в магазин одежды или обуви — и на них напали на входе или на выходе. Но победить двух опытных и сильных амазоноквесьма непростая задача. Не каждый вампир может справиться с ними.

— Сердца вырывают кровососы… — осматривал я пробитую грудь Зои.— Но зачем отрубили руку?

Я видел много смертей. Зоя не первая в списке тяжёлых утрат. И сейчас не время впадать в отчаянье. Нужно понять — кто и зачем их прикончил. Но уже сейчас ясно, что моя жизнь изменилась, что мир уже не станет прежним. Девочки были для меня самими близкими вампиршами на земле… Я никогда не забуду о них.

Возможно, я даже любил Зою…

— За что их убили? — мучился в догадках Игорь.

Это был простой вопрос, не вызывающий у меня никаких сомнений. За что убили, было понятно без долгих и мучительных умозаключений.

Замок Танитулипа остался без своего предводителя, магическую сферу разрушила торпеда Эдуарда, а барон Эмилио успел доложить своим хозяевам о моём визите. А этот неизвестный хозяин и убил наших девочек; он просто мстил и запугивал в первую очередь меня.

Потому отставить слёзы! Нельзя демонстрировать слабость.

Но девчонок всё-таки жутко жаль…

— Ты как? — спросил я, продолжая осматривать тела.

— Хренова, — ответил Игорь.

Мой оруженосец громко дышал носом. Злился на себя, на меня, на судьбу и неведомых врагов.

— Шеф, надо найти убийцу. Ты скажи, что делать, я перепашу всю землю. Только скажи, где искать.

Если знать, где искать, если знать, кого искать — я б уже был в пути.

Послышался звук тяжёлых шагов. Я поднял глаза.

К нам приближались братья вампиры.

Деймон был изрядно пьян. Леофрик успел уже проспаться.

— Это кто, твоя Зоя? — таращился красными глазами Деймон. — А это кто… это Дарси?

В мире людей вампиры — народ немногочисленный. Глава клана «Московский клык» знал поимённо тысячи своих сородичей и не только из своего клана.

— Зачем спрашиваешь, если узнал? —прошипел я.

Но Деймон был действительно глубоко шокирован. Представить, что в замке его брата рано по утру он найдёт два трупа вампирш из мира людей… да такое и в хмельную голову не придёт.

— Они вам знакомы? — задал неуместный вопрос Леофрик и сразу пожалел, что спросил очевидную глупость.

Мне почудилось, что Игорь сейчас трансформируется. Страшно представить, что может сделать грифон с болтливым вампиром. Хотя чего здесь страшного — сожрёт его и делу конец.

Деймон несуразно замахал руками, надвигаясь на Гарда. Он то показывал открытые ладони, будто предлагал сыграть с ним в ладушки, то прикладывал указательный палец к губам и негромко чичикал, успокаивая моего оруженосца.

— Глупость он говорит, глупость… Не знает, что болтает. Вот не знает, и всё! — заверял он и меня, и Гарда.

Ясно было всем, что братья девчонок не убивали. Потому я сам остановил разгорающийся скандал, поскольку Игорь был готов перевоплотиться и порвать на куски тех немногих союзников, которые есть у меня в безлюдие.

— Гард, ты успокойся, пожалуйста. Хватит на сегодня смертей, — примирительно сказал я. — Пьяный вампир ни чем не лучше пьяного человека. Протрезвеет — извинится и будет должен.

Игорь сделал шаг назад и отвернулся, чтобы не видеть вампиров и не смотреть на Дарси.

«И всё-таки ты влюбился, друг мой, — подумал я, видя, как горько переживает оруженосец. — Но ничего… скоро привыкнешь к потере близких. Я столько их схоронил — всех и не упомнишь…»

— В общем так, — командовал я. — Ты, Леофрик, останешься в замке. Понял меня?

Никто и никогда не отдавал приказы барону замка Пеккар, но меня он слушал беспрекословно.

— Я понял тебя, охотник,— кивнул он. — Я прикажу убрать тела с площади и подготовить девушек к упокоению. К вечеру всё будет готово, охотник. Можешь быть спокоен…

Леофрик изменился всего за сутки. Вчера он потешался над моим зелёным телом, называя меня простофилей и бабником, сегодня уже понимал, с кем приходится общаться. Молодец барон — сообразительный кровосос.

—Ты, Деймон, нужен мне в Москве,— указал я рукой на вампира, чтобы ему было понятней, потому что Деймон еле стоял на ногах.

Пришлось бросить щепотку отрезвляющей магии. Минут через десять он точно придёт в себя. А потом три литра чистой воды залпом в желудок и станет как новенький.

Деймон почувствовал волшебное прикосновение. Благодарно кивнул; на всякий случай, молчал, просто кивал. Тоже мне гуляка — тысячу лет живёт, а пить так и не научился.

— Шеф, я тоже пойду с тобой, — нервничал Игорь.

«Нет блять!.. я тебя здесь оставлю, чтобы ты поубивал к чёртовой бабушке всех вампиров!»

— Конечно, друг мой. Куда без тебя? — тихо говорил я. — Сейчас мы вместе отправимся в Москву. Сначала в «Вампирский клуб», а там видно будет.

— Хочешь инициированную навестить? — всё-таки не сдержался Деймон, облизывая слипшиеся губы.

Он пьяный в дрова, но далеко не глуп. В точку попал. Хотя на эту, как её звать — Елену Аркадьевну вроде бы— мне было чихать с самой высокой башни в безлюдие. Но навестить, возможно, придётся.

—Будет время, и к ней заглянем, — согласился я и приготовился строить портал.

Только я поднял руку, чтобы обрисовать магический эллипс, как снова меня прервал Деймон.

— Я понимаю, охотник, ты торопишься. Но тебя ничего не смущает? —робко спросил он.

Вот ведь зараза! Я совсем забыл, что нахожусь в теле зеленорожего орка. В таком виде по Москве не походишь. Если только в мороке.

— Разберёмся! — бросил я и всё-таки построил портал.

Деймон первым шагнул в марево, затем Игорь.

Я покосился на Леофрика, нахмурил свои куцые брови на зелёной башке и последним отправился в сумеречный переход.

Вышли мы в большой зал, где по ночам отплясывали вампиры. Не смотря на ранее утро, старые вампиры уже работали. Кто-то собирал скатерти, кто-то драил полы. Но, как говорится, каждому своё: посвящённые миры спасают, рядовые да беззаботные ближе к тряпкам, остаткам еды и пустым бутылкам.

На меня уставились все, кто был в этом зале. Вампиры никак не ожидали увидеть в Москве огромного орка.

— Он со мной, — не вдаваясь в подробности, вальяжно оповестил всех Деймон.

Понемногу его отпускало. Осталось только выпить воды и сходить до ветру — ну, конечно, не до того ветра, что нашёптывает в безлюдие, а просто добраться до туалета ипо-мужски поссать, куда следует.

— Кто-нибудь, принесите воды своему боссу, а все остальные могут быть свободны,— по привычке командовал я.

Но никто из старых кровососов даже не двинулся с места. Они с вызовом рассматривали меня, оглядывали моего оруженосца, узнавая в нём того самого парня, которому оторвало руку и ноги — и ждали реакции своего босса.

—Эй, Камбусий!— обратился Деймон к одному из вампиров в чёрном плаще. — Принеси поскорее два стеклянных кувшина с водой… А все остальные. пожалуйста, сделайте так, как велит охотник Вершинский.

До кровососов, наконец-то, дошло, кто перед ними.

Все вампиры побросали свои недоделанные дела и быстро вышли из зала.

Через минуту старый вампир принёс два полных кувшина. Деймон набросился на них, словно в кувшинах была тёплая кровь младенцев.

Он опустошил первый кувшин, потом долго, будто смакуя и испытывая мои нервы, глотал из второго.

— Блять, Деймон! — не выдержал я. — Ты кайфуешь, что ли?

Вампир ускорился и быстро допил всё до последней капли.

—Извини, начальник, — вытирая подбородок, сказал Деймон.

Взгляд его стал совершенно осознан. Он окончательно протрезвел за какие-то секунды.

—Слушай сюда... Мне необходим литр человеческой крови. И не спрашивай для чего,—настаивал я. — Скажи своему Камбусию, чтобы сходил куда надо и принёс красное топливо.

Деймон закатил глаза, мол, откуда у меня в клубе человеческая кровь, да ещё целый литр.

— Я тебе говорю, кровь тащи! Шутки закончились, Деймон! — зарычал я.

Игорь глотал слюну. Но ему не достанется ни капли. Пусть привыкает жить без крови. А то пристрастится и станет обычным вампиром — а он оруженосец и без сотни лет сам охотник. Нужно только поднатаскать его, пропитать прихватами, обучить дипломатии и выйдет из него толк.

— Мне бы в туалет… — попросился Деймон, переминаясь с ноги на ногу.

Я покосился на вампира. Рожа у меня была хмуро-зелёная. Глаза бешеные. Клыки огромные. От одного моего вида можно обделаться. А Деймон отпрашивался в уборную, словно школьник с урока.

—Потерпеть, что ли, не можешь?.. Ладно, только давай живее! — разрешил я.

Деймон заулыбался, крикнув на ходу что-то на древне-вампирском старику Камбусию, и буквально рванул в комнату для мальчиков. Хотя в «Вампирской клубе» всек туалеты были общие. Бывало, стоишь-отливаешь, никуда не торопишься, а рядом пристраивается дама и как начнёт кряхтеть и журчать — это, я вам скажу, весьма отвратительно и антисексуально.

Ну да и чёрт с ними, с этими вампирскими нравами...

— Шеф, а на кой тебе литр крови? —осторожно поинтересовался Игорь.

— Пить хочу, — отрезал я.

У меня созрел грандиозный план. Делиться им я пока ни с кем не собирался. Слишком всё сложно, запутано, неоднозначно. Прямо интриги столичного двора и загадочные убийства. А кровь должна стать весомым инструментом в борьбе за справедливость.

Деймон вернулся через пару минут. В руках он держал литровую банку с красным топливом, плотно закрытую обычной капроновой крышкой, будто тащил томатный сок, а не человеческую кровь.

— Здесь ровно литр, — отдавая мне банку, сообщил вампир.

— Да не слепой! — забирая кровь, рявкнул я.

Теперь осталось перевоплотиться в привычное тело. Для волшебства нужен Эдуард.

И я кинул зов...

Ждать пришлось недолго. Портал открылся всего в паре метров от меня.

Из марева вышел Эдуард.

— Что случилось, Григорий? — прямо спросил маг.

— Девочек моих убили. Дарси и Зоя — мертвы, — в лоб сообщил я.

Эдуард медленно кивал, переваривая информацию. Он был в домашнем. На нём застиранная голубая футболка итальянского футбольного клуба «Лацио», спортивные штаны с двумя полосками и мягкие тапочки.

Маг что-то думал, рассматривая меня, словно кусок камня, из которого великий скульптор собирался ваять шедевр всей своей жизни.

— Хочешь избавиться от образа орка? — задумчиво произнёс Эдуард, поскольку снятие магии артефакта «преображения» требовало определённых усилий и навыков.

— И желательно побыстрее, — твёрдо заявил я.

Эдуард посмотрел в сторону барной стойки.

— Возьму бутылочку? — обратился он к Деймону и, не дожидаясь согласия главы клана, отправился к стеллажу, где стояли бутылки с алкоголем и прочие напитки.

Деймон не успел ответить, а маг взял бутылку «Боржома», открутил пробку и приложился к горлышку. Сделав пару глотков, Эдуард запустил руку в стеклянную конфетницу, зачерпнув полную ладонь леденцов.

— Ты не против? — задал он Деймону риторический вопрос и сразу вернулся ко мне.

— Хватит уже тянуть с неизбежным,— строго сказал я. — Снимай заклинание.

Маг запихнул в рот пару леденцов и, причмокивая, спросил:

— Кровь тебе зачем? Я чувствую её запах.

«Блять!.. ты задрал сыпать своими зачем-почему!» — подумал я.

—Это для инициированной расцаревны. Невесты твоего шпиона, — соврал я.

— Для невесты Цербы Козловски, что ли? — не поверил маг; затем он снова глотнул из бутылки и добавил: — Ну-ну…

Вот ведь старый лис. Его не проведёшь. Но к чертям сантименты и оправдания. Пришло время молниеносных решений.

— Да не тяни ты, друг!— призывал я мага. — Делай своё дело, да разойдёмся.

Но Эдуард отчего-то не спешил. Он внимательно осматривал и меня, и оруженосца, и главу «Московского клыка».

— Дров не наломай, Гриша,— по-дружески попросил он. — Я знаю, что смерть твоих девочек, заставляет торопить события и мстить. Но всё-таки… поостерегись поспешных решений.

Только нравоучений мне сейчас не хватало.

— Верни мой прежний вид, и покончим с этим, — настаивал я.

— Нет, Гриша. Не выйдет у тебя ничего, — качал головой маг.

Раскусил он меня. Понял, что я затеял.

— Я связан клятвой. Если расскажу тебе о тех, кто правит конторой, то непременно погибну. А посему — ответа ты ни за что не получишь, сколько не пытай меня.

Ну Эдуард, ну ты башка!

Всё было готово, чтобы сломать его волю. Рядом оруженосец, как бездонный источник энергии, и человеческая кровь в банке, которая на короткий срок может усилить мои способности пробить магическую защиту Эдуарда, чтобы он, наконец, признался и рассказал, кто правит московской конторой. Но он просчитал меня. Теперь ход за моим другом, который, надеюсь, так и останется другом. И мне показалось, что он сделал этот важный ход.

— Кто может рассказать о конторе? — вкрадчиво задал я вопрос. — Кто не связан магической клятвой?

Эдуард пожал плечами.

—Не могу знать, потому что я связан клятвой, — улыбнулся он. — Но если подойти к барной стойке и поковыряться в конфетах, то можно найти ответ…

«Ты издеваешься надо мной, что ли?» — подумал я, а затем меня осенило.

— В конфетнице поискать? — мотнул я зелёной башкой в сторону бара.

— Гриша, ты всегда изумлял меня своей находчивостью, — ещё шире заулыбался маг. — Только сначала давай избавимся от твоего жуткого лица и других частей тела, поскольку орку не место в мире людей. В Москве дети шибко пугливые и полиция при оружии…

Я его понял. Он что-то спрятал среди леденцов и маленьких шоколадок.

— Мне нужно подготовиться, — сложив ладони у подбородка, сказал Эдуард. — А ты пойди поищи… поищи…

Он замер на месте и закрыл глаза. Губы его шептали древнее заклинание.

«Я успею, я поищу», — решился я и большими шагамиприблизился к бару.

Запустив огромную ладонь в кучу разноцветных конфет, сразу отыскал кулон размером с теннисный шарик на тонкой серебряной цепочке.

Чтоб мне баб сто лет не щупать! Это же артефакт «исповедь»! Редкая по силе штуковина! Однажды я пользовался таким колдовством и отлично помнил, что главное задать правильный вопрос, вернее, только два вопроса.

Конечно, ещё нужно распечатать кулон, то есть привести его в действие инаправить на нужный объект. Объектом у нас был Эдуард— это без сомнений, а вопрос… вот же сучье вымя, я должен задать первый вопрос… Ах да! Он же прямо сказал: кто не связан клятвой молчания? Кто знает нечто, которое приведёт меня в верную точку.

— Я готов, Гриша, — послышался тихий голос Эдуарда.

— Я тоже, — хмыкнул я и встал напротив своего друга.

Игорь заметно нервничал. Оно и понятно. Великий маг и охотник вершат колдовство. Вот он — орк, а вот вернулся Григорий Вершинский. Ну не чудо ли? Да я сам в шоке!

А Деймон, так тот просто затаил дыхание. Маги никогда не были на дружеской волне с вампирами, что говорить об охотниках — но сегодня особенный день. Сегодня мы объединились, стали одной командой, чтобы спасти нашу планету.

Эдуард лишь шевелил губами. Руки его не прикасались ко мне. А мне оставалось ждать, сжимая в огромном кулаке заряженный до предела артефакт «исповедь».

Трансформация — колдовство безболезненное. Я спокойно наблюдал за переменами, происходившими со мной.

Сначала исчез халат. Я так и стоял совершенно голый, с огромной, висячей тёмно-зелёной елдой, которая качалась и постукивала довольно жирным концом чуть выше колена. Я было хотел пошутить и качнуть зелёный маятник в сторону Эдуарда, но сразу отказался от этой затеи. Убили моих девчонок, а я как идиот хреном висячим балуюсь. Ну не серьёзно, право дело.

Мои руки стали человеческими. Затем изменились и ноги, а член так и болтался, почти доставая до пола.

Не знаю, наверное, я бездушная, омерзительная скотина, но почему-то захотелось сказать стоп, чтобы зафиксировать результат и остаться хоть на недельку с настоящим постельным удавом. Вот только не было рядом любимой. Эх, Зоя-Зоя… как же ты любила бороться со мной на широких кроватях…

Я осмотрел себя. Всё на месте: и руки. и торс, и голова. Ниже пояса я нащупал в штанах, изменившееся нечто, которое было гораздо короче, но тоже не мелкого порядка. Могу прямо сказать — за тысячу лет ещё никто и никогда не жаловался. После сексуального контакта оставались лишь положительные эмоции и яркие воспоминания.

— Я закончил, — не открывая глаз, оповестил меня Эдуард.

— Понял тебя, — ответил я.

Я держал пальцами тонкую цепочку, слегка раскачивая кулон у лица Эдуарда, словно гипнотизёр-шарлатан на сцене захудалого ДК, где-нибудь на периферии, где люди ещё верили в чудеса.

Артефакт «исповедь» манил к себе. Я сам смотрел на него как заворожённый, будто это меня нужно разговорить.

— Именем Творца заклинаю тебя, маг, — шептал я, — отвечай, кто в конторе не связан клятвой молчания?

Из кулона пошёл еле заметный дымок. Будто зажгли индийскую палочку-вонючку. Люблю я такие штуки. Маги — народ изобретательный. Они понапридумали разных хитростей и колдовства, что дух захватывает.

—Влад Зощенко — маг девятого уровня… — отвечал мне Эдуард.

В момент признания он не отдавал отчёта своим словам и не нарушал клятву. Эдуард ничего не говорил о тех, кто правит конторой. кто создал её и кто отдаёт ему приказы.

Услышав имя моего куратора, который вечно монотонным голосом надоедал телефонными звонками, я, честно сказать, очень удивился. Почему-то мне казалось, что Влад обычный человек, рядовой исполнитель, который сидит в маленькой комнате у телефона и сам выполняет команды, кого-то более значимого.

Мне осталось задать второй вопрос. Здесь важно не ошибиться. Можно прямо спросить, где проживает Влад, чтобы услышать точный адрес, но Эдуард мог совершенно не знать этой информации и ответить мне: да хуй его знает, где он проживает…

Тогда я нашёл глазами Деймона и свободной рукой изобразил, будто пишу что-то в воздухе, а затем указал на барную стойку, где всегда лежала обычная шариковая ручка и блокнот.

Деймон не подвёл. Он бегом на цыпочках рванул к бару, а я еле сдержался, чтоб не заржать подобно волосатым коням из безлюдия. «Этому бы Деймону да в Большом театре с балеринами ногами дрыгать, а он людей покусывает на ужин», — подумал я, видя, как легко и грациозно вампир бежал по танцполу, перепрыгивая через тряпки и вёдра.

—Продиктуй мне телефонный номер Влада Зощенко. Ты знаешь этот номер? — спросил я.

Ну да, я рисковал. Но, с другой стороны, я надеялся на своего друга. Уж коли Эдуард одарил меня значимым артефактом и намекнул, как им воспользоваться, то неужели он не продумал и этот ход?

Но маг молчал. Глаза его оставались закрыты. Под веком яростно бегали зрачки. Тогда я снова качнул кулон, а кулон выдал свежую порцию дыма.

Эдуард сунул руку в карман своих спортивных штанов и достал телефон без яблока — простой смартфон за тысяч 15-20.

— Код разблокировки: 4-3-2-1. Имя в списке контактов — Зощенко, — сообщил мне маг.

Я взял телефон, быстро его разблокировал, не переставая удивляться изобретательности моего друга, придумавшего супермега пароль, и через десяток секунд нашёл заветный контакт.

Память у меня прекрасная. Вот только с цифрами беда. Потому я позвал Деймона с блокнотом.

Вампир шустро подскочил к нам на лёгких ногах и быстро переписал номер.

Я спрятал кулон в кулаке, аккуратно положил телефон обратно в карман и с облегчением выдохнул.

Глава 18

Глава 18. Влад Зощенко и путешествие к адской реке

Двадцать первый век на дворе — отстал я от современно ритма и совсем не разбираюсь в электронике: в телефонах, компах и в других цифровых штуковинах. Деймон тоже был полным неучем; умел только кнопки нажимать да к уху аппарат прикладывать. Но сегодня настало время откровений и полного доверия.

— Я знаю, что по номеру телефона можно отследить человека, —умничал Деймон. — Есть у меня один человечек в органах. Для него плёвое дело определить местопроживания твоего куратора.

Я понял, о чём говорил вампир, вернее, о ком.

— Прислужник твой в органах? — спросил я.

Деймон виновато пожал плечами.

— Не сказать, чтобы мой… Он прислужник Горана.

«Ах ты ж спортсмен хренов!» — вспомнил я тощего вампира, который жуть как любил носить белые спортивные костюмы.

— Мир стал очень сложным, мобильным, мудрёным, — извинялся Деймон. — Нам просто необходимы знающие люди. Приходится договариваться, подкупать, вербовать… Ну а как по-другому выжить?

— Вот с таких мелочей и рушится равновесие, — сурово разглядывал я главу клана «Московский клык». — Одному из смертных по секрету рассказали о вампирах, затем второму, третьему показали безлюдие, а потом подключаются обезумевшие маги, которые вознамерились построить непроходимые стены.

Деймон не согласно качал головой:

— А конторские? Разве они не используют людей? Они тоже нарушают правила, хотя представляются кристальным светочем в магическом мире. Сколько людей они вовлекли в свои игры? Да их тысячи в одной Москве.

Здесь не поспоришь. А ведь вампир совершенно прав. Получается, что я тоже причастен к процессу обрушения сложившейся системы. Я работаю на контору. Я сделал осознанный выбор. Если продолжить эту логику, то в смерти Зои и Дарси есть и моя вина.

— Ладно… подключай своего прислужника. Нужно вычислить моего кураторы и выведать у него информацию о конторе. Сдаётся мне, это именно конторские маги заряжают магические артефакты в вампирских замках.

— Какие ещё артефакты? — удивился Деймон.

Я совсем забыл, что глава клана не в курсе ночных похождений. Придётся его посвятить в тайны нашего штурма.

— Мы много болтаем, шеф. Пора найти этого Влада,— вставил своё слово мой оруженосец; Игорь угрюмой тенью наблюдал за мной.

— Чем мы и занимаемся, — поддержал я Игоря.

В оруженосце закипала невероятная, безумная злость, которую он еле сдерживал в себе. Смерть любимой подруги и борьба с бушующими демонами в бессмертной душе — это необходимый опыт, если Игорю суждено стать охотником.

И это четвёртое нерушимое правило: умение сдерживать ярость, оставляя разум расчётливым и гнать к чертям желание мстить, убивать. Хранители равновесия, к коим я причисляю и Гарда, должны быть выше скоропалительных выводов и грубых решений. Риск и мои неожиданные ходы — не противоречат правилу спокойствия. Поскольку я обладаю гигантским опытом. Ночной полёт в безлюдие с посещение замка Танитулипа, вовсе не означает, что я готов сносить вампирские головы направо и налево. Потому что воины барона Эмилио даже не представляли, куда ведёт своё войско хозяин замка. Да и сам Эмилио вряд ли осознавал, что в действительности происходит на его землях. Люди и вампиры — существа божьи, существа слабые — не чета охотникам. Они как дети; они совершают ошибки и грешат, грешат. Но я не Творец, чтобы ставить на них клеймо и быть палачом. Я лишь хранитель равновесия —и всего лишь. Я тоже подчиняюсь божьим правилам и не люблю убивать.

Прислужник Горана работал в полиции. Я не стал выяснять его имя, звание, место службы. Пусть этот парень останется на совести Деймона. Уверен, что после окончания решающих событий, его или зачистят, или инициируют. Одним трупом больше, одним меньше —какая разница, когда на кону тысячи жизней, а возможно, и миллионы. Я не знал конечной цели тёмного мага. Я не знал даже сколько магов участвуют в заговоре — и заговор ли это вообще.

Влада Зощенко прислужник вычислил ближе к обеду. Тот проживал в Ясенево под совершенно другим именем, которое тоже не имело значения. Его могли звать Иваном, Богданом или Абдулой — всем плевать не его паспортные данные…

Я решил взять Влада самостоятельно. Подключать и подставлять Эдуарда не стал. Хотя был уверен, что такой сильный маг, как Эдуард, следит за ситуацией и не мешает мне, что гораздо полезнее.

Уже вечерело. Влад шёл в свою квартиру с полным пакетом еды, купленной в супермаркете. Он среднего роста. Обычный парень. На вид ему было не больше двадцати трёх. Его магическая аура была еле заметной. Начинающий волшебник. Он мог бы работать в цирке, удивляя примитивными фокусами обывателей или служить в то же полиции — следаком или участковым.

Я напал на него со спины. Двинул кулаком в затылок, но лишь в сотую часть своей мощи. Влад мне нужен живым и в здравом рассудке.

Пришлось наложить морок. Уж больно люди у нас любопытные. Вечно хватаются за телефоны и всё снимают, фиксируют.

Деймон мне помогал запихнуть парня в машину — в одну из больших. чёрных машин, из многочисленного вампирского парка клана «Московский клык».

Мы отвезли его в «Вампирский клуб», который сегодня был закрыт для вечно развесёлых кровососов со всего мира. В клубе была только наша команда: сам Влад Зощенко и на подхвате старик Камбусий, которому Деймон доверял.

Начинающий маг очнулся ещё в машине. Но виду не подавал. Глупо, конечно, наивно — но так ему велел инстинкт выживания. Этого парня ждали сотни лет жизни. Он боролся за своё существование и готовился стать великим волшебником. Понятия не имею, что выйдет из него в будущем. Возможно, он превратится в сильного мага, а может, и не будет у него будущего— если станет упорствовать. По-хорошему, его бы перетянуть на свою сторону, разъяснить, где правда, где ложь — да ещё стишок прочитать «Что такое хорошо и что такое плохо». Но времени у меня нет воспитывать молодёжь. Потому буду работать топорно и по старинке.

Деймон привязан Влада к стулу. Поднаторел вампир в этом деле. Если бы я добивался правды от обычного человека, то можно обойтись простыми заклинаниями, выуживая информацию, но предо мной пусть и слабенький, но волшебник.

— Знаешь меня? — спросил я.

Влад медленно кивнул.

Лицо у него было совсем мальчишеское, но выдавали глаза. Они были колючими. Этот парень уважал себя, знал к чему стремится. Идейный малый. И это прекрасно. Значит, кое-что знает и с кем-то из высших магов общался. Они и вселили в него уверенность. Даже созваниваясь со мной, я чувствовал лёгкую насмешку, иронию и даже издевательское превосходство. По сути, этот сопляк отдавал приказы самому Вершинскому: там, мол, происшествие, у нас, типа, проблемы, а ты, Григорий, будь срочно по этому адресу, сгоняй туда, съезди сюда и отчитайся мне. Вот парень и решил, что имеет определённый вес в конторе. Хотя… он был мелкой сошкой, с которого даже не взяли клятву молчания.

— Ответишь на мои вопросы, выйдешь отсюда живым, — прямо сообщил я.

Влад лишь ухмыльнулся.

— Слышь, колдун сраный! — выкрикнул Игорь. — Мою подругу убили! А ещё Зою сожрали! Знаешь, кем была Зоя для охотника Вершинского?

Мой оруженосец верно решил, что мы в плохо и хорошего полицейского играем. Попробовал взять на голос. Но маг не уличный хулиган, не разбойник с большой или маленькой дороги. Иного бандита на смерть запытают, а он и слова не скажет о своих друзьях-товарищах. Нет, в данном случае нахрапом мага не одолеть.

— Я никого не убивал, — тихо сказал Влад. — Мне нечего вам рассказывать… Вы бы отпустили меня по-хорошему, чтобы избежать проблем, которые я вам гарантирую. Не усугубляй свою вину, Григорий.

Да уж! С кем приходится иметь дело — с желторотыми юношами! Один вопит, другой —полон несбыточных надежд. Одно ребячество, честное слово!

— Кто возглавляет московскую контору? — спросил я.

— Откуда мне знать? Я получаю информацию на электронную почту и звоню на твой номер. Я даже отчёт не делаю о выполненной или не выполненной работе… Влад Зощенко — всего лишь рядовой связист, — не кололся мой куратор.

Парень здраво не оценивал происходящее. Или прекрасно играл свою роль, чётко понимая, кто и зачем его выкрал. А если понимал, то он должен знать, что меня не остановить.

— Я тебя задушу, а затем на куски порежу, — вкрадчиво предупредил я и, вытряхнув еду из пакета, с которым взяли куратора, накинул его Владу на голову.

Я душил его по-настоящему. Работал без изюминки, без настроения. Просто добывал информацию. Нужно измотать молодого мага, лишить его сил, убедить, что я не остановлюсь не перед чем.

Я накидывал пакет, через минуту снимал. Он делал вдох, кашлял, хрипел, пускал слюни, и я снова накидывал пакет. Экзекуция продолжалась уже полчаса. Время уходило в песок, но Влад или вовсе не Влад лишь скалился в ответ, не желая отвечать на мои вопросы.

Игорь был растерян. В его глазах я выглядел палачом. Деймон тоже нервничал, но совершенно по другой причине. Нет тварей равных вампирам в пытках. К тому же кровососы умеют вводить жертву в состояние полного подчинения. Они эдакие удавы Каа в мире бандерлогов. Но маг — не просто человек. Его непременно нужно лишить воли, а лишь затем подключать вампира.

— Знал бы — всё равно не сказал, — сквозь кашель говорил куратор. — Лучше сразу убей меня, охотник… Но моя смерть только иллюзия. Я вернусь в мир людей высшим магом и найду тебя. Мы устроим над тобой суд. Тебе не удастся избежать наказания…

Надоело его слушать. Разболтался он.

Я снова накинул пакет, добавив кулаком в живот, чтобы воздуха в нём совсем не осталось.

Игорь присел к бару. Пил сок. За стойкой его обслуживал старый Камбусий. Вот у кого было прекрасное настроение. Ещё чуть-чуть и вампир с проплешинами на голове начнёт давать мне советы. Но я знал, что делаю. Да, я выглядел садистом, но у меня был план.

— Кровь неси! — громко приказал я Деймону.

Вампир оскалился и радостно кивнул.

Я пил прямо из банки, продолжая одной рукой сжимать пакет на горле мага.

Как же я люблю человеческую кровь! Я просто схожу с ума, когда она плещется во рту и спускается по пищеводу в желудок! Это дьявольское наслаждение, которое придаёт мне невероятных сил, которое заряжает меня бешеной энергией.

Скинув пакет, я смотрел в напуганные глаза мага. Он задыхался, хрипел, но видел, как я пил кровь. И он понял, что задумал охотник.

— Равновесие! — басил я, потому что мой голос стал грубым, громким, пугающим. — Думаешь после смерти вернуться и стать великим? Но ты, Влад, встал на дороге хранителя. Ты, Влад, пошёл против воли самого Творца. Сейчас мы с тобой прогуляемся на нижний уровень, где обитают изменники божьих заповедей. Я покажу тебе ад! И если тебе понравится там, я оставлю тебя среди ядовитых озёр и огненных гор.

Мои руки превратились в щупальца. Я вонзил шипастые концы ему под ключицы и стал качать из него энергию.

Слабый маг. Глупый маг…

Я здорово потрепал его защиту. Но он мог продержаться ещё до утра и уйти в мир мёртвых как мученик. Вот тогда у Влада зарождался шанс вернуться в мир людей. Не знаю, что ему обещали конторские маги и кто вообще эти маги. Возможно, волшебники сдержали бы слово, но я им не верил…

—Не цепляйся за жизнь, Влад… иди за мной… — томно сказал я, и его душа невесомой, безвольной тенью выплыла из тела.

Он умер.

И я тоже умер.

Мы покинули мир людей; мы отправились в мир страдания и нечеловеческой боли…

Наши тела остались прежними. Я всё тот же земной Григорий, а он чёртов отступник, под именем Влад. Он всё также юн, но пропала уверенность, и куда-то сбежала ухмылка с лица. Почему-то этот молодой маг решил, что охотник совсем слаб, мягкотел и ни на что не способен. Но Влад ошибался. Или, скорее, его ввели в заблуждения старшие товарищи, чёртовы колдуны.

Сверху давили пунцовые облака. Под ногами плавился песок. Мы будто стояли на раскалённой сковороде.

Справа от меня бурлила пузырями кипящая река. Только вода в реке была чёрной, маслянистой, тягучей. Я чувствовал запах серы. Это веяло с гор, которые были слева от меня. А ещё воздух, если желтоватый туман можно назвать воздухом, был переполнен плачем и стонами. Откуда доносились голоса, я ещё не разобрал, но уже сейчас, спустя всего мгновения нашего визита, Влад осознал весь ужас происходящего.

— Тебе нравится ад? Ты ещё хочешь переродиться в великого мага? — взывал я. —А может, ты хочешь остаться здесь среди воров, убийц и предателей? На нижнем уровне можно проявить себя: стать героем и заслужить прощение. Оставайся здесь, Влад. Соверши подвиг… Удиви меня и не разочаруй своих наставников.

Молодой маг поджимал ноги. Песок обжигал пятки. Песок прожигал мясо до костей. И как укрыться от адского жара, куда бежать — не знал даже я. Но я мог вернуться в любую секунду обратно в мир людей, чтобы закончить страдания.

—Твоё тело скоро умрёт без души, — холодно сообщил я. — Ну сколько оно продержится… возможно, три минуты или пусть десять?А я подожду. Я умею ждать… Я могу гулять вдоль адской реки сутками и даже годами. Поскольку ты слабый, а я божий хранитель…

— Верни меня в Москву, охотник! Я призываю тебя, не убивая меня! — взмолился маг.

— Расскажи, кто создал московскую контору? Кто у вас, поганцев, главный? — тихо спросил я, будто вовсе не собирался возвращаться в мир людей.

Влад яростно закивал. Боль пронизывала всё его тело. Проявились ожоги. На голом плече и под рёбрами кровоточила язва. Нельзя было стоять на месте. Нужно было искать убежище. Бежать к горам, к пещерам, где много серы и жуткая вонь, зато есть тень и нет огненного песка.

— Её зовут Ульяна. Говорят, что она дочь Светослава. Не родная дочь — приёмная…

Ни чего себе новость! Я не знал, что у этого огородника есть ребёнок!

— Как мне найти её? — всё также безразлично спросил я.

— Также как ты нашёл меня… по номеру телефона. У меня в куртке телефон. Он остался там…

— В «Вампирском клубе», — подсказал я.

— Именно в клубе… в куртке…

— И ты будешь молчать и никому не расскажешь, где был сегодня и кто с тобой проводил беседу?

— Конечно, я буду молчать! — заверял меня Влад. — Никто не узнает о нашем разговоре, охотник. Клянусь!

Так я тебе и поверил. Как говорится, надежды юношу питают.

— Когда мы вернёмся, то ты примешь клятву молчания. Усёк, Владик? — ставил я условия, поскольку без его согласия клятва теряла смысл.

Он будто выбирал, хотя выбора не было. Безусловно, можно остаться в аду — и так, между нами, — это ещё не самый низкий уровень страданий; примерно, средний; здесь ещё можно жить. Но если я спущу его ниже, то я вам скажу прямо — не встречал я тех, кто возвращался оттуда, какие бы обещания не давали магу учителя. Наверное, найдутся волшебники, способные путешествовать в запредельных мирах, но вытащить душу из жаркого ада?.. мне не известно о таких чудесах ничего. Нужно проконсультироваться с Эдуардом. Он точно знает, можно ли выкарабкаться…

— Если попытаешься обмануть меня, то за шкирку притащу тебя обратно, в это самое место. А потом брошу в кипящую реку и распрощаюсь…

— Не обману, не обману… — быстро отвечал молодой маг.— Только верни меня в Москву. Я приму клятву, а ты найдёшь Ульяну…

***

Ульяна почувствовала зов. Она посмотрела на часы. Электронные цифры на торпеде показывали 21:21.

Странное чувство. Ей вдруг стало жутко страшно. Ульяна никогда не испытывала животного ужаса, вернее, испытывала, но это было так давно.

Ульяна сама вела машину. Зов усиливался. Она шла по следу и не могла отказать зовущему.

Свернув в высокую арку с главной дороги, машина заехала во двор. Ульяна припарковалась. Накрыла дорогую немецкую тачку защитным заклинанием. Теперь ни один вор не позарится на её добро.

На детской площадке, среди горок, песочниц и качелей — на лавочке сидел молодой человек. Она видела его со спины. Густые, чёрные волосы, чёрная футболка и пронзительный зов, от которого не избавиться!

— Здравствуйте, — сказала она негромко.

Парень поднял глаза. Улыбнулся.

Лицо показалось красивым и знакомым, хотя видела его первый раз в жизни. Он был похож на иностранца. Точнее, на итальянца.

— Рад нашей встрече, Ульяна, — приветствовал молодой человек, но это был вовсе не человек, а маг, сила которого безгранична.

Она присела рядом. Чувствовался шлейф дорогих духов и яркая аура волшебника.

— Вы меня звали, — разглядывала парня Ульяна; она пыталась пробраться ему под кожу, проникнуть в его разум, но встретила лишь глухую защиту; он был под стать Светославу, но только ещё могущественней.

— Вы не узнаёте меня, Ульяна? — спросил воистину великий маг.

— Нет, — шепнула волшебница. — Но я предполагаю, что мы знакомы.

Молодой человек тоже кивнул.

— Всё верно, Ульяна, мы знакомы… Можете звать меня Валентином. Это имя мне очень нравится.

Глава 19

Глава 19. Чудовищный план магов или инструкция, как стащить два пузыря, чтобы тебя не поймали

Сегодня закат в безлюдие был прекрасен. Солнце садилось за горизонт, освещая пурпурным небом всю вампирскую долину. Солнце вовсе не торопилось; прощаясь с моими девочками, оно дарило всем, кто пришёл на площадь великолепные виды, немного тепла и надежду вернуться.

Площадь была полна вампиров. На упокоение двух красивых вампирш из неведомой Москвы пришли почти все посадские крестьяне. Леофрик не требовал обязательного присутствия. Вампиры сами, ведомые внутренними ощущениями грядущих перемен, собрались у высокого погоста, на котором всё готово для придания огню тел воительниц.

Провожая в неведомые миры, воины и посадские вампиры верили, что души бессмертны, что жизнь в безлюдие не заканчивается после смерти, даже если сожрали сердце. Надо только правильно и честно отдать долг мёртвым, пожелав им доброго пути, чтобы другие мёртвые с почётом встретили новопреставленных. Возможно, эти девочки снова станут воительницами, а может быть, им подарят стадо коров и покажут бескрайние луга. И мёртвые девочек не обидят. Они простят им все прегрешения, улыбнутся большими клыками и щедро напоят тёплой кровью телят.

Тела девочек были покрыты плотной зелёной тканью. Лица были открыты. Дарси и Зоя казались живыми, будто они только что прилегли на бревенчатый настил, чтобы позабавиться, чтобы подразнить меня.

Я стоял в первом ряду. Игорь рядом у моего правого плеча. Слева с грустью наблюдал за ритуалом глава «Московского клыка». Леофрик сжимал в руке пылающий факел. Его роль разжечь прощальный костёр, который заберёт с собой мою Зою и верную Дарси.

Я слышал, как плакали дети. Они ещё не понимали, что происходит и почему так молчаливы их матери и отцы. Маленьким вампирам просто хотелось вернуться в избы, упасть в кровать и видеть свои радужные, детские сны.

Воины барона Леофрика облачились в кольчуги и осторожно звенели оружием. Такова традиция.

Никто из собравшихся на площади не знал моих девочек, но все знали Григориана; а те немногие, кому повезло — видели могучего Гарда, который был божественно красив и могущественен.

Вампиры уважали силу. Потому и пришли на упокоение двух вампирш.

Леофрик смотрел на меня, ожидая прощальной речи или команды к действию. Солнце уже скрылось и стало совсем темно. А ночи в безлюдие тёмные. Лишь десяток факелов на стенах освещал собрание.

— Я буду ждать встречи с тобой, Зоя, — тихо, почти не слышно сказал я, потому что говорил лишь для неё и её подруги. — Держитесь там дружно девочки мои и ждите меня. Я не забуду вас никогда…

Это всё что я сумел сгенерировать в своём разуме. Не люблю пространные речи и не люблю прощаться...

Только кажется, что один мир далёк от другого. Всего несколько часов назад я побывал в аду. Я был на службе и спустился в самую чудовищную бездну страхов и вернулся живым без увечий… Но куда сложнее попасть на верхние уровни, где можно встретить ангелов и самого Творца. Путь в райские кущи для меня тернист и пока недоступен, поскольку я самый великий грешник. Я развратник, я пьяница, я убийца. Но как ни странно — я любил Зою всем своим сердцем, насколько я умею любить. И возможно, Творец простит меня и когда-нибудь впустит в свои сады…

Леофрик поджог сухой хворост. Костёр разгорелся сразу, с жадностью облизывая тела моих подруг.

Уже пылали покрывала. Лопалась кожа на красивых лицах, а я всё думал о нашей встрече, там за облаками, где-то на звёздах — и страшился только за себя. Боялся, что Творец не простит меня и не даст встретиться вновь с Зоей и со своей матерью — и с Бенце Вайда, и с другими соратниками и друзьями.

Хоронили девчонок, а я предательски думал исключительно о своей судьбе.

Гриша Вершинский не только бабник и пьяница, он оказывается — ещё и трус!

— Я готов поменяться с Дарси прямо сейчас. И не сойти мне с этого места, — подняв глаза и пряча слёзы, сказал Игорь.

В нём восклицала отчаянная храбрость и ветреная молодость. Он готов пожертвовать собой ради вампирши, которая, собственно говоря, выполняла мой приказ и запросто охмурила юнца. А он поверил ей и сейчас способен пожертвовать собой.

Но я другой. Я хранитель. Возможно, сам Творец создал меня иногда вдумчивым, чаще весёлым, разгульным, а порой — чёрствым сухарём, чтобы я сражался с божьими врагами и не жертвовал собой ради других.

— Ты превосходишь меня во всём, — сказал я, наконец, правду. — Ты, Гард, пришёл сменить меня на посту и сделать мир чище.

— Шеф! — хотел поддержать оруженосец, положив руку на моё плечо.

Он быстро становился мужчиной. Он отличается от меня и в лучшую сторону…

Гигантский костёр освещал всю площадь. Вампиры стали расходиться. Посадские потянулись из замка через главные ворота. На месте оставались лишь воины Леофрика.

— Что будет дальше? — спросил Деймон.

Наш мир разнообразен, и он невероятно интересен. Жизнь — это лучший подарок и самый главный секрет — что будет дальше.

Ещё вчера я не мог себе представит, что в одном строю со мной будут стоять вампиры. Вот Деймон. А это его брат — и его верные солдаты в броне. И все они уже не казались мне кровожадными. И называть их кровососами не повернётся язык.

— Нам нужно вернуться в Москву и встретиться с Ульяной, — ответил я.

— Найти главную волшебницу?— хмыкнул Деймон, будто это так просто, встретиться с ней.

Он прав, потому что на поиски могут уйти недели или даже годы. Я сумел развязать язык только мелкому клерку с телефоном в кармане. А кто он такой, этот Влад? Да никто! Прыщавый связист, мелкий пугливый маг, который если бы проявил стойкость, то мне ничего бы не оставалось, как отпустить его; ну не убивать же его, в самом деле…

Но вдруг послышался призывный гул боевого горна. Это трубили дозорные на смотровой башне, завидев в долине приближающийся отряд всадников.

Посадские вампиры расступались, пропуская пятерых вооруженных вампиров, восседающих на конях с густой шерстью. Первый всадник освещал путь ярким факелом. Отряд приблизился к барону Леофрику.

Вампир с факелом спешился и доложил хозяину замка Пеккар.

— Плохие новости, барон, — недобро косясь на меня и оруженосца, сообщил он. — Сразу за границей леса, у подножия гор — собирается целое войско зелёных монстров. Орки разбили лагерь на тысячи воинов, и с каждым днём их становится всё больше и больше.

— Как это, лагерем встали? Не понял, это война, что ли? — изумился Деймон, который отвык от сражений и забыл о вечной вражде орков с вампирскими племенами.

Леофрик изменился в лице. Рот его скривился, глаза сверкнули дьявольской искрой. Показалось, что он стал выше и шире в плечах.

Его воины тоже встрепенулись. Они перешёптывались, духарились — и многие будто радовались войне.

— Вот только не надо сейчас устраивать бойни в безлюдие. Потому что нужно трезво оценить ситуацию и понять, что вас элементарно стравливают маги. И пожалуйста, давайте обойдёмся без громких слов, мол, всем пора в бой, мы не боимся смерти! Не забывайте, что мы только что проводили моих любимых подруг… — обратился я к хозяину замка Пеккар.

Но Леофрик не унимался. Он нервно вертел головой, словно пересчитывал своих воинов.

— Это не твоя война, охотник. Не вмешивайся, когда на нас идут ордой орки, — твёрдо заявил он.

Затем барон Леофрик звонко свистнул, подзывая к себе одного из воинов.

К нему тут же подскочил коренастый вампир, с окладистой бородой.

— Седлай лошадей, Улутар. И подготовь трёх гонцов. Нужно предупредить наших соседей и срочно собирать армию! — отдал он приказ.

Улутар кивнул. Его глаза тоже блистали яростным огнём.

«Ну, начинается! — подумал я. — Информацию ещё не проверили, а уже готовы загнать лошадок?!»

— Дай мне одну ночь, Леофрик, чтобы понять, что происходит в реальности, — спокойно сказал я. — Если слова твоих разведчиков подтвердятся, я помогу тебе собрать войско и сам выступлю на твоей стороне.

Леофрик задумался. С одной стороны — всего одна ночь, которая ничего не решает, поскольку скакать в кромешной темноте в полную силу, не сможет ни один всадник. С другой стороны — охотник, то есть я, даёт слово верности и готов подержать вампиров в сражении с орками. А если в вампирской коалиции присутствует охотник Вершинский и его могучий оруженосец, то такая армия непобедима. И кто вспомнит об охотнике после победы или бегства орд из-за леса? Никто не скажет, что верх взял какой-то охотник из Москвы, а все вознесут не пьедестал только вожака вампиров, — и вся слава достанется исключительно Леофрику.

— В полдень твоё время выйдет, охотник! — не в меру заносчиво произнёс барон замка Пеккар.— В полдень мы начинаем войну, Григориан!

«Ах ты ж клыкастая морда! — рассмеялся я в душе наглости и позёрству Леофрика. — Плюсики решил заработать? Авторитетом за мой счёт задумал разжиться?!»

— Как скажешь, барон, — отвесил я скромный поклон. — Уверен, что мне хватит подаренного тобой времени… И ещё… у меня есть скромная просьба. Прикажи присмотреть за товаром орка Фанари. Там на стоянке хранится всего десяток тюков, семь сундуков, сколько-то лошадей и пара верблюдов.

Первым делом я решил навестить купца Фанари. Этот пройдоха был сведущ во многих делах оркской знати. Он всегда кичился, причисляя себя к элите. Уверял, что его родословная тянется от первых орков, воздвигших горную гряду за диким лесом. Многие народы приписывали себе несуществующие подвиги и великие труды. То они море выкопают в пустыне, то солнце зажгут, то луну на верёвке туда-сюда таскают…

Я с Фанари никогда не спорил. А он и не доказывал. Парень он был не глупый, но только очень любил махнуть за высокий оркский воротник. Многие семьи знали его как разгульного пьяницу, прославившегося своими похождениями. И кстати, я понял почему земли орков наполнились слухами о его победах над зеленокожими дамами. Я давеча заметил размерчик интимного органа, когда Эдуард возвращал мне привычный образ.

Но я не завидовал. Если только совсем чуть-чуть…

Мы летели над тёмным лесом. Каждый взмах крыльев приближал меня и Гарда к скромному жилищу на берегу реки, где купец Фанари дожидался верного часа.

Трижды я использовал заклинание скорости. Хотелось до полудня узнать всю правду о воинственном лагере орков у горной гряды.

Я заметил тусклый костёр.

— Здесь наш парень, — сказал я и камнем полетел вниз.

Мы приземлились точно у тлеющих углей. Фанари валялся рядом. Всюду разбросаны пустые бутылки. Пахло рыбой. Орк ловил карасей или какую-то другую рыбёшку и наслаждался подарком из людского мира. Водочка ему очень нравилась.

Фанари еле продрал глаза.

— Ни хуя себе я нажрался! — первое, что сказал он.

Я понимаю, орк был впечатлён мной, моим ростом, моей статью. Да и Гард производил головокружительное впечатление. Такого огромного зверя орк никогда не видел.

Для простоты общения мы трансформировались. Гард превратился в Игоря Праскурина. Ну а я стал меньше ростом, но всё также красив и сногсшибателен в своём величие.

— Григорий, ты что ли? — присел на толстую задницу Фанари.

— Ага, — только и ответил я.

Орк нащупал в траве бутылку.

— Ты уже всё? — спросил он, изучая пустую тару. — Ты уже не в моём теле? Надоело оно тебе?

Я присел рядом с ним. Тоже пошарил в траве и нашёл полную бутылку водки.

— Это ищешь?

Орк хмыкнул, потом встряхнул хмельной головой.

— А который сегодня день? Мы, вроде, сговорились на попозже…

Фанари всё время причмокивал. Это называется сушняк, а ещё грёбанный отходняк. Я знаю, о чём говорю. Сам бывало, перепью, перепробую крепких напитков — и еле языком ворочаю.

Пришлось поделиться магией. Щепоточку ему в ноздрю запустил по-братски.

— Сейчас отпустит, — с улыбкой сообщил я. — Только водички попей. Дело к тебе имеется.

Фанари жадно втянул воздух, собирая все крупицы магии, а затем чихнул.

— Дело так дело, — поднялся на ноги он. — На то мы с тобой и фартовые купцы, чтобы коммерцией с выгодой заниматься.

Орк направился к речке. Фыркал, пил холодную воду и постоянно ругался — на своём, на оркском.

— Классный чувак, — почему-то похвалил его Игорь.

— Сойдёт, — согласился я.

Напившись воды, орк, не сходя с места, распахнул халат и стал отливать. Слышалось мощное журчание и хриплые охи-вздохи.

— Какие дела привели тебя в эту глушь раньше срока? — поинтересовался Фанари, наблюдая за своей струёй.

— Война… — коротко бросил я.

Орк обернулся, хмуря зелёную рожу. Затем он попрыгал, запахнулся, затянул пояс и присел к воде, чтобы помыть свои могучие руки.

— На войне можно большие деньги заработать, — плевался он, омывая лицо. — Мой дед поднялся на прошлой войне. Это когда на нас вампиры напали… А в этот раз, я разбогатею…

Он вернулся к огню, в который Игорь уже набросал веток, и присел рядом со мной.

— Кто с кем воевать собирается? — спросил он.

— Это я у тебя хотел узнать: кто и с кем? — ответил я.

Фанари недоверчиво посмотрел на меня.

— Я тебя давно знаю, — хитро щурился он. — Ты, Григорий, всегда издалека заходишь. Выставляешь себя простачком, который будто вчера на свет божий родился… Вот ты мне скажи, получилось у тебя проверить мой товар?

— Ты о средстве от кашля, что ли? — подыгрывал я.

— От кашля, от кашля, — кивал орк. — Ты на спор обещал дать вампирам, выкурить пару пластин. Ну что, подымили бессмертные? Сумел их одурачить?

— Плёвое дело. Двое курили, чуть ноги не протянули, — заулыбался я.

Орк понимающе закивал.

— Ну и какой эффект? Что с ними стало? — спросил он. — Лёгкие галлюцинации, прекрасное настроение или сразу параноидный психоз?

— Ничего такого. Только кратковременно отправление и зверский понос.

— Так я и знал! — врезал кулаком о ладонь Фанари. — Этих вампиров ни одна зараза не берёт!

Он снова нахмурился и строго, изучающие посмотрел на меня:

— А не врёшь? Точно проверял?

Понятия не имею зачем орку этот фокус со средством от кашля. Но я спор выиграл, подсунув под видом смесей эти не курительные пластины.

— Слово охотника! — подтвердил я. — И теперь ты мне должен… И к тому же, я весь твой товар продал. Если войны не случиться, придёшь в замок Пеккар за деньгами… Считаю я так себе, но в данном случае не продешевил.

Орк расплылся в улыбке.

— Любишь ты прибедняться, Григорий, — весело тряс мордой орк. — Всюду ты простачка из себя строишь…

— Так, Фанари, ты уже повторяешься, — остановил я его. — Ты лучше расскажи, кто у вас войной на вампиров собрался? И, пожалуйста, не обманывая меня. Я ведь проверю.

Я сразу понял, что этот большой парень многое знает. Не может он не знать. Я о войне говорю, а он и вовсе не удивлён. Разве это не показатель?

— У нас ведь как, если что-то плохое случается: не урожай или горы трясёт — то сразу обвиняют вампиров. Наши матери только и знают, что малышей вампирами пугать. А уж вожди — так те завсегда пальцем за лес тычут. Тычут-тычут и кричат — там наш враг!.. там наши горести зреют!

— А если немного покороче, — направлял я в нужно русло замутнённый разум орка. — Ты скажи, не маги ли сдружились с вашим племенем? Не они ли орков к войне готовят?

— Вот и я говорю! Во всём виноваты маги! Ведь вампиры они нормальные мужики! Я и торгую с ними и дружу… А маги?..

— Откуда тебе о магах известно? — уточнил я.

Фанари лукаво разглядывал меня, поражаясь моей неосведомлённости.

— А оружие кто раздаёт? — зашептал он. — Мечи, сабельки и наконечники стрел?

Теперь я понял, о чём он говорит. Всё дело в том, что рубящее и колющее оружие из мира людей, попадая в безлюдие, становилось смертельно опасным фактором в войне. Мечи пробивали самую добротную защиту. И ни один самый лучший доспех не мог сдержать бросок копья или попадание стрелы. Материалы в мире людей были совершенно другого уровня жёсткости. Механические, физические и химические свойства металлом могли решить исход любой войны, Потому существовало чёткое правило — никогда не пользоваться человеческим булатом или стрелами из мира людей.

Но маги нарушили правило и вооружали именно орков. И получалась жуткая картина — и вовсе не маслом, а нарисованная вампирской кровью. А это значит, что орки действительно встали лагерем и готовятся к нападению. Вот только если Леофрик поведёт своё войско в бой, то вампиров ждёт катастрофическое поражение. А далее оккупация их земель и геноцид, и полное истреблении вампирских семей…

Я так живо представил последствия, что не осталось сомнений: маги задумали уничтожить вампиров. Сначала они разделят их на две части, построив непроходимую стену, а затем натравят вооружённых чудо оружием орков, чтобы завершить свой чудовищный план.

— Почему ты не рассказ мне об этом раньше? — спросил я.

— Ты не спрашивал, — просто ответил орк; потом он задумался и сказал: — Ты не допустишь войны, Григорий. Ты хранитель равновесия. А равновесие без вампиров только пустой звук… Нормальным оркам не нужна бойня. Это я тебе говорю, Фанари — сын мудрого Фафилота.

Орк посмотрел на бутылку водки, которую я держал в руке. Ему явно хотелось забыться.

— Организуй мне пару бутылочек. Ради нашей дружбы, — попросил он.

Кто о чём, а этот парень о водочке. Он как-то просил меня организовать доставку алкоголя из мира людей. Но я не согласился. Водка тоже имела особые свойства, попадая в безлюдие, и пьянила пуще чистого спирта. К тому же существовали правила, которые я никогда не нарушал. А если и нарушал, то совсем незначительно.

— Открой портал в Москву, — приказал я Игорю. — Купи там две бутылки и обратно сюда вернись. Да по-скорее

Мой оруженосец удивлённо почесал макушку:

— Да у меня и денег нет. Как я куплю?

— Укради! — отрезал я. — Чай, не обеднеют от двух пузырей!

Игорь лишь пожал плечами и построил портал. Затем сделал шаг и ушёл в мутное марево туннеля.

***

Оруженосец вышел точно у отдела со стеллажами, заставленными бутылками с яркими этикетками. Игорь осмотрелся, снял две приглянувшиеся бутылки и, зайдя в зону, где нет всевидящего ока видеокамер, снова построил портал и тут же исчез с товаром, даже не думая его оплатить.

Его не видели камеры, но заметил один человек. Он служил в органах и должен был поднять тревогу, но остался нем и даже не удивлён, потому что прислужники были знакомы с тайным миром. Сегодня он уже общался с одним вампиров, по имени Деймон и выполнил его просьбу, разыскав по номеру телефона одного гражданина, проживающего в Ясенево.

«Когда я стану вампиром, то есть бессмертным, — думал человек, служащий в органах, — то тоже научусь строить порталы… Вся сила в них, в вампирах! Скорее бы уже настал этот чудесный день инициации!»

Глава 20

Глава 20. Не волшебница и не Рембо ­— но первая кровь очень питательна

Елена Аркадьевна собрала пальцем с ободка банки последние капли человеческой крови. Затем облизнулась.

— Вкусно тебе? — спросил Камбусий.

— Питательно, — улыбнулась Елена Аркадьевна.

Чувствовала она себя великолепно.

Отлёживалась недавно инициированная вампирша в отдельной комнате. Здесь не было окон и скудная, не стильная мебель, зато воздух и стены пропитаны безудержным сексом. Она ощущала плотские флюиды бледной кожей и как ни странно, кончиками ушей. В этой тёмной комнате случались неистовые оргии. Елена Аркадьевна своими глазами не видела, насколько страстно проводят ночи вампиры, но откуда-то точно знала, что на этой кровати совершаются десятки половых актов в сутки. Конечно, вампиры трахались здесь, ещё до её присутствия. Пока она восстанавливала силы и приходила в себя, в комнате даже мухи не спаривались… Хотя, кто знает этих мух…

Вот тот же Камбусий. Ему туча лет или две тучи, а он только и зыркает на неё. Принесёт стаканчик крови и пристально разглядывает её, будто в трусы лезет.

Но на Елене Аркадьевне не было никаких трусов. Отлёживалась она в хлопковой рубахе до колен и в белых носочках… Интересно, кто её переодевал? Поди, Камбусий и снял с неё трусы,трясущейся рукой.

— А ты, мил моя, красивая получилась. Прям на загляденье. Прям конфетка! — радостно скалил морду старый вампир. — А если бы тебя красным топливом не отпаивали, а дали б тебе собачью кровь, знаешь, что б тогда из тебя вышло?

— Мой любимый не допустит, чтобы его расцаревну всякой дрянью поили, — фыркнула Елена Аркадьевна. — Даже знать не хочу, в кого бы я превратилась, если бы ни его внимание.

Камбусий потеребил на голове редкую поросль:

— О ком это ты говоришь, мил мой? Кто для тебя так старался?

— Кто-кто?.. мой возлюбленный, — романтично закатила глазки Елена Аркадьевна, — Церба Козловски из замка Малум. Он там главный вампир. Все посадские его слушаются и очень уважают.

Старик накрыл банку крышкой, спрятал её в сумку, продолжая соображать, кто такой Церба Козловки. Эту тощую и довольно симпатичную бабёнку в «Вампирский клуб» приволок Деймон. Никакого Козловски и на пороге не было.

— Так это Деймон велел поить тебя топливом, — щурился Камбусий. — А Церба… он, наверное, в безлюдие сражается. Уж не брат ли он нашего главы клана? Не в курсе?

Елена Аркадьевна не знали вампиров по именам. И вообще, помнила лишь частично произошедшее с ней в лесу у землянки. Она была словно в облаке. И в этом мареве тумана она встретила Драгуша, который был странно одет, весь в крови и будто насмерть забит палками. Драгуш что-то говорил ей, будто прощался, а она не боялась его и даже жалела. И ей казалось, что Церба убил Драгуша. Церба Козловски — гигант. Он и не с таким вампиром может справиться.

— Верно говоришь, старик. Мой Церба в безлюдие сражается. Он сильный вампир и мой возлюбленный. На века…

Камбусий совсем запутался. Странная какая-то баба. Но Деймон сказал её не трогать и отхаживать как родную.

Елена Аркадьевна чувствовала себя прекрасно, но было невероятно скучно.

— Камбусий, построй для меня портал в замок Малум. Я бы сама построила, да пока не получается. Я ведь только-только вампиршей стала.

— Ты, мил моя, в безлюдие не ногой. Рано тебе ещё туда… А порталы я строить мастер. Когда был помоложе, лет так триста назад, любил совершать прогулки по долинам, лесам. И даже в войне участвовал. С орками мы сражались… Я, значится, на коне… в мой руке булава, на голове шлем. Скачу я на орков… и…

Камбусий задумался, вспоминая, что он делал в той битве и кто вообще победил тогда.

— А может, прогуляемся? — не отставала Елена Аркадьевна. — У меня ремонт в квартире делают. Хотелось бы проверить порядок текущих работ.

Старик будто не слышал вампиршу:

— …и скачу я, значится, на коне, и в руке у меня копьё… — продолжал вспоминать Камбусий, потом опомнился и перепросил: — А куда прогуляться собралась?

— Да на «Тверскую». В квартиру свою хочу зайти, — заулыбалась женщина. — Я только туда и сразу обратно. Мне ведь ещё с Деймоном нужно встретиться и в замок Малум попасть. Церба Козловски ждёт меня там…

— До «Тверской» здесь недалеко. Отчего же, мил моя, не прогуляться? — согласился Камбусий.

— Правда? — обрадовалась Елена Аркадьевна. — Я тогда пойду?

— Ты не торопись, милочка. У меня телефон есть. Сейчас тебе такси организую, — старик никогда не вызывал такси, но приложение скачал и несколько раз примеривался, на какие кнопки наужно нажимать, чтобы машина приехала.

— Подышать хочу, — отказалась вампирша. — Проводи меня до выхода, чтобы я не плутала по коридорам.

Камбусий немного расстроился. Ему хотелось самому вызвать такси, но так и не случилось воспользоваться приложением.

— Ладно, — спрятал он телефон. — Пошли уже.

Дверь оказалась открытой. Слышался стук молотка.

Елена Аркадьевна зашла в свою квартиру, где полным ходом шёл ремонт.

Она встретила двух рабочих. Парни были кровь с молоком, крепкие, одетые в одинаковые комбинезоны.

— Здравствуйте, молодые люди, — поздоровалась Елена Аркадьевна.

— Добрый день, — в голос ответили парни.

— Как дела у вас? Работаете? — спросила она.

Молодые люди узнали хозяйку. Она появлялась не часто. Последние дни вообще не появлялась. А без неё и спокойнее. Правда, куда-то пропал бригадир Разин, и теперь не понятно, кто и когда будет с ними расплачиваться.

— Ещё три дня, и мы закончим, — сообщил один из парней. — Нам бы рассчитаться. Но бригадир Разин на телефонные звонки не отвечает… Не знаете, где он сейчас?

«Замочили вашего бригадира! Мокрого места от него не осталось!» — весело подумала Елена Аркадьевна, вспомнив видение в тумане безлюдия.

— Сколько я вам должна, ребята? — осторожно полюбопытствовала вампирша. — Закрутилась я вся, завертелась. Вы напомните мне сколько, и я оплачу. Не проблема…

Парни заулыбались. Елена Аркадьевна разглядывала рабочих, но не было прежнего интереса к мужским телам. Сейчас она замечала только вкусненькую пульсацию их напряжённых вен. Она слышала их горячие сердца, гоняющие кровь к пяткам, в мозг и другим членам.

— Очень питательно… — будто сама с собой разговаривала Елена Аркадьевна, осматривая новые обои. — Но вы, ребята, не переживайте — я вас не обижу.

Парни снова заулыбались. Сумма им причиталась приличная. Но каждый ещё рассчитывал на премию, в размере пару сотен на брата.

Она прошла по всем комнатам. Мебель оказалась дорогой. Ремонт качественный. На стене висел новый телевизор, по которому она будет тайно смотреть российские сериалы.

— А соседи вам не надоедают? — как бы между делом спросила Елена Аркадьевна.

— Приходил один из полиции, — пожаловался парень. — Вроде, полковник. Так он угрожал нам. Обещал выгнать взашей из Москвы. Хотя как нас выгнать, мы ведь местные.

— Встречусь с ним. Узнаю, чем недоволен, — улыбалась Елена Аркадьевна, потом она резко повернулась, с какой-то не человеческой быстротой и тихим голосом произнесла: — Прямо сейчас и поговорю.

Она позвонила в дверь соседа, служившего в полиции. Отношения у них были хорошие, но, скорее, деловые. Полковник всё приглядывался к ней. Оценивал её задницу, талию, трансформированное лицо. Одно слово — бабник! Но Елене Аркадьевне нравились мужчины помоложе: с крепкими мышцами, умеющие широко улыбаться, открытые, щедрые.

— Здравствуй, соседка! — сказал полковник.

Елена Аркадьевна лишь кивнула, заглядывая соседу за спину.

— Вы один дома? — спросила она.

Полковник втянул живот, плечи назад, будто к нему пожаловал генерал из управления.

— На даче жена, — засверкал блудливыми глазками полковник. — А собственно, почему вы спрашиваете?

— За солью пришла, — облизнулась Елена Аркадьевна. — Разрешите, пройти…

Она не дождалась ответа и змейкой проскользнула мимо довольно крупного мужчины, но, конечно, не такого крепкого, как её Церба Козловски.

Полковник закрыл дверь, последовав за соседкой, которая, как ему показалось, помолодела лет на десять.

Он осмотрел её ниже спины. Талия у неё была на зависть студенткам, попка кругленькая, сиськи выпуклые, плечики ровные, кожа аристократическая тонкая и волос уложен один к одному. «Не соседка, а прямо желанная сучка. Хорошо, что жены дома нет», — думал полковник, сунув руку в карман спортивных штанов, чтобы поправить проснувшийся орган.

Елена Аркадьевна присела на диван и раскинула руки.

— А сможешь? — томно спросила вампирша.

— Не понял, о чём вы? — уже примеривался присесть рядышком сосед.

— Ну как о чём… о ребятках, которые ремонт в моей квартире делают.

«Вот ты коза!» — ухмыльнулся в душе полковник.

— Давайте договоримся на берегу, — хотел поставить условия сосед.

Но он не успел договорить, потому что Елена Аркадьевна буквально отпружинила от дивана и быстро приблизила своё помолодевшее лицо к его не прилично опухшему лицу.

Её губы тряслись, по-звериному скалились. Появились два длинных клыка. Глаза налились бесовски красным цветом. Зрачки расширились.

— Кто ты такая? — испугался сосед. — Тебе чего от меня надо?

Елена Аркадьевна пронзала его взглядом. Ей осталось только подумать о нём, как о своём обеде, чтобы ввести полковника полиции в состояние полного подчинения и безразличия к своей собственной жизни. Она совсем неслышно только щёлкнет пальцами, и он с радостью согласиться умереть, чтобы утолить её голод, хотя Елена Аркадьевна была сейчас сыта и полна сил и эмоций.

— Встань на колени, — приказала она.

Сосед послушно выполнил приказ. Он перестал контролировать свой разум, подчиняясь командам существа более сильного и могущественного — и будто был счастлив стоять на коленях с потухшим взглядом.

Елена Аркадьевна посмотрела на свои пальцы. Красивые ноготки превратились в острые когти; такие длинные, прямые, тёмно-коричневые, страшные.

Он взяла его руку. С интересом осмотрела выше кисти до локтя.

Срединная базилярная вена в локтевой ямке манила пульсацией. Кровь, бегущая по вене, была яркой, тёплой и очень питательной.

Елена Аркадьевна своим длинным когтём проникла сквозь кожу, проткнула вену и выпустила из тела кровь. Потом она прильнула губами к руке и стала лизать маленькую рану, но не торопясь — и большая часть крови просто омывала её лицо, а далее стекала на пол, покрытый светло-серым ковролином, который, со слов его жены, доставили из Канады за огромные деньги.

Полковник встречал смерть с улыбкой. У него не было шансов противостоять вампирше…

И зачем он угрожал рабочим в её квартире, если даже не думал связываться с ними? Он ведь только набивал себе цену, чтобы, возможно, разжиться деньгами или заставить рабочих немного потрудиться на его жилплощади…

Елена Аркадьевна облизывала руку, пока в нём не закончилось красное топливо. А потом сосед умер с улыбкой на лице, и кровь стала невкусной.

Вампирша опустила тело полковника на пол, в самую лужу крови, которая тоже была невкусной, потому не манящей, а скорее, отрезвляющей.

Перед тем как выйти, она умылась в ванной. Потом захлопнула дверь и вышла в подъезд.

Затем она брела по улице среди обычных людей, словно зашла в колбасную лавку. Но ей уже не хотелось крови, ей хотелось взлететь; она будто уже умела летать. Теперь Елена Аркадьевна поняла, почему так быстр и силён Церба Козловски, когда носил её на руках по лесу.

Вампирша совсем не заметила, как оказалась у «Вампирского клуба». Она стояла у дверей в заведение, понимая, что через эти двери гости не заходят в клуб. Чтобы выпить, потанцевать и потрахаллся — вампиры попадают внутрь через шахту, окна и туннель под землёй, — и только ленивые, и вовсе не креативные гости проходят дверьми… и только в мороке…

Она почувствовала на себе взгляд. Кто-то опасный и властный разглядывал её.

— Меня зовут Горан, — приблизился к ней вампир в белом спортивном костюме.

— Я Елена, — представилась недавно инициированная и сразу спросила: — Отправишь меня в безлюдие, к моему жениху?

Горан крутил между длинных пальцев чётки с крестом и книжкой, на которой изображена буква «Б».

— Вампир вампиру — друг и брат. А в данном случае — сестра, — серьёзно ответил Горан. — Если хочешь увидеть своего Цербу Козловси — будет тебе Церба Козловски.

Жена полковника вернулась ещё засветло. Зайдя в квартиру, она обнаружила своего мужа в коридоре, лежащего на полу, залитом кровью. Это кровь будто вылилась из него. Она не знала где в её муже дырка, но крови было много.

Прибывшие полицейские изучали место преступления. Кто-то делал видеосъёмку, другие опрашивали соседей, а один человек, служащий в органах, быстро сообразил, что случилось с его начальником.

Полковника высушили вампиры. Или, скорее, один вампир, который не был голоден и потому срыгнул кровь из желудка на пол. А может быть, вампира просто стошнило, поскольку полковник был человеком, честно сказать — гнилым и греховно лживым.

***

Гард и я летели по направлению к лагерю орков, где собиралось войско. Не знаю, что им сказать. И кому. Вожди зеленорожих — весьма упрямы и неуступчивы. А вожди, вооружённые человеческим оружием, несговорчивы в тройне.

Среди орков у меня друзей не было никогда. Не сложилось с гигантами, хотя мне ни раз приходилось защищать оркские поселения от нападок вампиров, считающих великанов, народом глупым, грубым и неполноценным.

Вампирские бароны собирали в походы множество раз, многие армии. Сражения между расами случались кровавые, а чаще — очень кровавые. Вампиры грабили города, опустошали деревни и с победой уходили за глухие леса, которые всегда служили границей. Но времена изменились. Теперь грозили войной орки, и не потому что отбило память, а оттого что зеленокожее племя заручилось поддержкой магов.

Уже светало. Мы приземлились в долине у самого края лагеря.

Нас сразу заметили дозорные. Нас было трудно не заметить.

Я шёл впереди. За мной на львиных лапах, сложив крылья, чуть подпрыгивал Гард. Орки впервые видели такого крупного зверя. Ходили легенды, что когда-то в безлюдие жили полуптицы, полульвы. И вот этот мифический зверь оказался всего в шаге от оркских воинов.

Гард тоже был восхищён увиденным зрелищем. Но виду не показывал, а лишь вертел орлиной головой и иногда звонко щёлкал клювом.

Все орки были огромны. Их было сотни — всех и не сосчитать. Почти у каждого я видел человеческое оружие. У кого-то были казачьи шашки, у кого-то турецкие ятаганы. Я также заметил за спинами десятка воинов — японские катаны. Сабельки смотрелись смехотворно, словно игрушечное, но маги постарались на славу, поскольку невзрачное оружие, напоминающее в сравнение с орками перочинные ножи — не остановит ни одна броня в безлюдие.

Мы шли по лагерю, разбудив всё оркское войско. Орки двигались за нами толпой. Но не было угроз, не слышалось ругательств. Мы шли в тишине. Слышалось только шуршание оркских сандалий и дыхание армии.

Я остановился у первого ряда воинов, которые охраняли палату, где проживал вождь.

— Передайте своему главному, кто бы он ни был, что сам охотник Вершинский с оруженосцем Гардом пожаловал в оркский лагерь! — громко сообщил я охране.

Важно говорить чётко и прямо. Зеленорожие не умеют хитрить. Простодушный народ. Из них также совсем редко выходят волшебники. Среди них есть шаманы, но эти парни, скорее, подленькие шарлатаны, чем ведающие колдуны.

Но бывают особые случаи, когда из орка выходит великий маг. Таких случаев я знаю всего два. Возможно, сегодня мне повезёт встретить третьего мага из орков.

— Следуй за мной охотник. И оруженосца своего не забудь… Наш вождь, великий Аргунаголл — ждёт тебя в своих покоях, — оповестил меня огромный орк.

Это был особенный воин — генерал. Из-за его спины выглядывала катана, на поясе висел двуручный рыцарский меч, а за пояс заправлена казацкая шашка в ножнах.

Охрана расступилась. Мы последовали за генералом.

В палате обстановка была скудной. Орки всегда были народом не жадным и не любящими излишнюю роскошь. Армейский вожак и его генералы питались за одним столом с рядовыми солдатами. И одевались все однообразно. Исключение составляло оружие, поскольку вождь и генералы были самыми сильными воина в армии и шли в бой всегда впереди.

Нас встретил орк, который был ещё выше и шире генерала. Клыки на его лице были впечатляющие, лоб морщинист, а в правом уже висело золотое кольцо, которое веселело — ну так на вскидочку, — грамм сто пятьдесят или возможно, даже двести.

— Моё имя Аргунаголл, — хмурясь сказал вождь. — А это знаменитый генерал, по имени Торендлар…

Я в знак уважения чуть склонил голову:

— Я охотник Вершинский из Москвы. А это оруженосец Гард.

Грифон тоже кивнул своим клювом и приподнял лапу, но когти не выпускал.

— Мы знаем тебя, охотник, — негромко говорил вождь. — А также мы знаем, зачем ты пришёл в столь ранее утро.

— Вампирам не нужна война, — начал я переговоры. — Никто не хочет проливать кровь в безлюдие и красить небо в оранжевый цвет.

Вождь дышал глубоко, дышал тяжело. Генерал тоже уж больно хмурился, будто я в мирную деревню принёс весть о большой войне, чем очень их расстроил.

— Тысячи и тысячи лет вампиры унижали нас. Они жгли города и убивали орков. Нет счёта погибшим и замученным насмерть, — всё также сурово говорил вождь, по имени Аргунаголл. — Но в этот раз мы намерены поквитаться с вампирами. У нас есть оружие и нас поддерживают маги, которые ненавидят вампиров и готовы воспользоваться нами в своих целях. А поскольку наши цели совпадаю, то жители замков и долин обречены быть униженными… Тебе, охотник Вершинский, не остановить эту войну. Сам Творец на нашей стороне — и сама справедливость ведёт нас в бой…

Он что-то говорил ещё, но я уже не слушал.

Маги не только вооружили орков, они ещё и защитили их волшебством. Ещё когда мы шли по лагерю, я чувствовал магическую защиту. У каждого орка был при себе заряженный кулон. У кого-то он висел на шее, кто-то хранил его в кармане или в мошне с деньгой. Орки не умели колдовать, но теперь они могли защищаться от магии. И защитная магия была особенной. Она сродни моему искусству, лишать соперника сил и энергии.

— Я понял тебя, великий Аргунаголл, — сказал я, боясь ошибиться в имени. — Но ты должен знать, что хранители равновесия выступят на стороне вампиров. И не только один охотник Вершинский. Многие охотники присоединяться к сражению… И теперь ответь мне, вождь…

Вождь оркской армии тяжело посмотрел на меня, а затем кивнул, разрешая задать последний вопрос.

— С каких это пор орки слушаются женщин? — спросил я лукаво.

И вождь и генерал Торендлар изменились в лицах. Надо хорошо знать это зелёное племя, чтобы заметить изменения. Я разбирался в них. Потому и заметил.

— В нашей армии воюют исключительно мужчины, — недоумённо ответил вождь. — О чём ты говоришь, охотник? О каких женщинах ты нас спрашиваешь?

— О волшебнице, которая вбила в ваши дубовые головы идею войны, — гордо сообщил я, надеясь сразить орков наповал своим знанием.

Но генерал и вождь только рассмеялись в ответ.

— В нашем войске нет волшебниц, у нас только волшебники, — почему-то веселился Аргунаголл.

— Ульяна! — назвал я имя. — Разве не она правит вами?

Теперь орки смеялись во всю мощь… и я понял, что война неизбежна, и что дочь Светослава вовсе не настраивала великанов, идти убийством на вампиров. Но если не она приказала, кто тогда развязал войну?

Глава 21

Глава 21. Коалиция вампиров и как её спасти из преисподней

Леофрик звучно отдавал приказы. Воины его слушались беспрекословно.

Наконец-то хозяин замка Пеккар оказался в привычной стихии войны. Он гарцевал на роскошном коне среди своих воинов и снарядил два десятка гонцов, которые из уст в уста должны сообщить соседям о грядущей, священной войне. Кто-то из посыльных отправился верхом, другие — трансформировались в летучих мышей, потому что расстояния между замками были огромны.

Вампиры надеялись собрать армию в течение всего пяти дней. Не менее двух тысяч воинов должны встать под объединённые знамёна. Также вампиры славились мобильными егерскими отрядами — по двадцать бойцов, задача которых, прощупывать обстановку на флангах главных сил и вести разведку в авангарде, то есть в лесах, на границе с оркскими землями.

Боевые части в армии были как конные, так и пешие. Лёгкая конница была немногочисленна. В своём большинстве дружинники баронов облачены в мощную броню. На вооружении у них длинные копья, большие мячи и круглые щиты. Самыми эффективными подразделениями считались пехотинцы, вооружённые арбалетами с магическими наконечниками. Волшебные стрелы — это самое грозное оружие против орков. Арбалет бил на приличное расстояние, попадая в медную монету за триста шагов, а тысячи наконечников стрел были заряжены вполне гуманным заклинанием, которое не убивало орка, но пробивая его толстую кожу, усыпляло монстра с вероятностью сто из ста.

Леофрик, как и другие бароны были уверены в лёгкой победе. Вампиры никогда не проигрывали войны. Вампиры всегда побеждали орков. Хотя армии зеленокожих гигантов был в десятки раз больше; к тому же средний орк был физически сильнее самого выносливого вампира. Но вампиры умели использовать магию, увеличивая свою мощь. Например, против арбалетных стрел у огромных монстров не было защиты. А ещё существовали «огненные шары» и «ледяные кинжалы». Вампиры смеялись после всякой битвы, наблюдая тысячи спящих тел на поле боя. Орки беззащитно храпели и вовсе не сопротивлялись, когда им вспарывали животы или перерезали горло.

— Ну что, охотник, не обманешь нас? Теперь ты точно на нашей стороне? — весело спросил меня Леофрик, будто мы с ним закадычные друзья.

— Слово охотника — закон, — подтвердил я, но барон Пеккара не осознавал, какое будущее ожидает его бессмертное племя.

— Не понимаю, на что рассчитывают орки, — вполне серьёзно рассуждал Леофрик. — Нет существ равных вампирам по силе и разуму…

— Леофрик, ты не умеешь слушать, — сказал я. — Маги вооружили целое оркское войско человеческим оружием, которое делает вашу броню бесполезной. Казачья шашка пробьёт самый крепкий доспех тяжёлого всадника. Вампиров перебьют в ближнем бою, а затем ваши замки падут и ваши дети останутся сиротами и рабами.

— Ты, верно, забыл о наших арбалетах, Григориан, — не верил мне вампир. — В этот раз стрел мы зарядим на три оркские армии. Мы накроем их чёрной тучей, не дав вступить в ближний бой… Нет, охотник, у уродов из-за леса нет шансов победить вампирский народ. Всего пять дней, охотник, и мы соберём великую армию. Даже воины замка Танитулипа присоединятся к походу к оркским горам.

— У каждого орка при себе защитный артефакт. Точный сведений у меня пока нет, но я думаю, что этот подарок от магов защитит зелёных от твоих волшебных стрел, — резонно возразил я, но Леофрик ничего не хотел слушать.

Он запрыгнул в седло и отдал мне честь, по-молодецки козырнул раскрытой ладонью:

— Плевать на артефакты, охотник. Мы не можем проиграть, если на нашей стороне сам Вершинский!

Леофрик рассмеялся и, пришпорив коня, поднимая с земли пыль, умчался за пределы своего замка.

— Победа ни так очевидна, как кажется моему брату? — вкрадчиво спросил Деймон.

Я лишь пожал плечами.

Эта война спровоцирована магами. Или одним магом. Или одной волшебницей. Но орки подготовились к походу основательно. Они никогда не выступали зачинщиками войны. А значит…

— Строй портал в Москву, Деймон. Нужно остановить эту бойню, иначе племя вампиров погибнет уже через неделю.

Глава «Московского клыка» тяжело вздохнул. Его брат жил победами прошлого. Вера в успех ослепляла Леофрика.

— Гард останется в замке Пеккар, — решился я. — Ты, Игорь, присмотри за бароном и сопровождай его армию. Мы вернёмся, но чуть позже, когда уладим одно дельце.

— Ты всё-таки думаешь, что волшебница Ульяна правит орками? — поинтересовался мой оруженосец.

— Не знаю, — покачал я головой. — Хочу встретиться с огородником Светославом. Возможно, он решит чёртову головоломку.

Мы вышли из мутного марева портала в большом зале «Вампирского клуба».

У барной стойки сидели трое: Горан в своём излюбленном белоснежном наряде, вечно причмокивающий старик Камбусий и громадный негр, по имени Лефу.

Все пили вишнёвый сок. Красный напиток поднимал вампирам настроение.

— Какого хера здесь собрались, бездельники? — презрительно бросил я троице.

Горан опустил глаза. Камбусий заулыбался ровными не стариковски зубами. Лефу раздул ноздри; так и хочется на него прищепку нацепить, чтобы перекрыть кислород, чтобы он лопнул от злости.

— Вольно! Расслабьтесь, парни! — ухмыльнулся я, удовлетворившись их испорченным настроением; а то сидят, пьют сладенькое и усом не ведут, когда в безлюдие зреет трагедия их народа.

Я присел рядом с вампирами на высокий стул.

— А теперь слушайте меня внимательно, товарищи кровососы, — сказал я.

Вампиры оживились. Старик Камбусий заёрзал на стульчике, боязливо поставив недопитый стакан с соком на каменную столешницу.

— Объявляйте общий сбор. Трубите в свои трубы, летайте над городом летучими мышами, бросайте в пространство зов, но чтобы к завтрашнему утру ваш клан и потрёпанный клан «Серебряной пули» смог отправить в безлюдие всех бойцов, включая женщин…

А ещё говорят, что вампиры существа воинственные, кровожадные. И вот вам парадокс: в безлюдие, за редким исключением, сражались лишь мужчины, а в мире людей — каждая вампирша была воительницей, мало чем уступая в искусстве боя самцам и тем, кто считает себя самцами. Люди были слабы от рождения, и живут они лишь мгновение, в сравнение с вампирским племенем, но люди умели объединяться в миллионные армии — и нет страшнее оружия, чем человек, полный веры и лишённый сомнений. Армии людей, словно солдаты-муравьи, не щадят не себя, не своих врагов. Потому издревле вампирши из хранительниц очага, превращались в амазонок. Ну а как противостоять тысячам разъярённых мужиков с рогатинами и пылающими факелами, которыми они разжигали очищающие костры? «Убей колдуна! Сожги ведьму!» — кричала толпа, разрывая на части вампиров, вампирш и их маленьких вампирчиков.

Я строго осмотрел всех присутствующих и продолжил:

— Не соберёте армию — бесславно подохните в человеческих городах. Сначала маги убьют всех в безлюдие, затем придут за вами, чтобы запихнуть вас в пылающие печи или в специальные клиники, чтобы на операционном столе разложить тела на молекулы... И если вы думаете, что охотники встанут на вашу чёртову сторону, то вы глубоко заблуждаетесь… В лучшем случае, охотники останутся нейтральными в войне. Но это вряд ли. Многие охотники присоединяться к силе, которая желает вас истребить.

Горан недовольно играл желваками.

— Если всё так, Григорий… если все хотят истребить вампиров… почему ты поддерживаешь нас? — спросил он.

— Равновесие! — резко спрыгнув со стула, ответил я. — Мне не ведомо, что думают прочие охотники земли. Я не сижу с ними за одним столом и не восхваляю нашу работу. Потому у меня совсем нет друзей. Есть только временные соратники, такие как вы.

Я взмахнул рукой и построил портал.

— Собирайте армию, товарищи вампиры. И готовьтесь — нас всех ждут сложные времена, — сказал я и шагнул в сумеречный туннель.

Люблю появляться внезапно. Проделывал такие фокусы тысячи раз.

Портал привёл меня на людное место — на Красную площадь.

— Ой, простите! Не заметила вас! — извинялся симпатичная девушка с телефоном, примериваясь сделать красивый снимок на фоне Спасской башни кремля.

— Ничего, я сам виноват, — привычно отреагировал я и тут же кинул зов своему другу.

Я немного слукавил, говоря вампирам, что у меня нет друзей. Эдуард — вот кого я считал своим другом, а не просто соратником.

Ждать пришлось не долго. Буквально пару минут, и московский маг тоже материализовался в толпе.

— Ради бога, простите! — восклицала очередная напуганная девица, столкнувшись с человеком, которым возник из ниоткуда; а девочки рядом задорно смеялись над неловкостью своей подруги.

— Давайте я вам на ногу наступлю, — в ответ шутил Эдуард, а шутил, значит, не всё ещё потеряно; маги чувствуют пришествие беды, но и ведают, как избежать гигантских неприятностей.

— Никогда не унываешь, — пожал я крепкую ладонь своему другу.

— Есть у меня один учитель, у которого я веками беру уроки стойкости и веры в победу, — намекая на меня, парировал маг.

Я улыбнулся. Люблю, когда меня хвалят, тем более, если действительно есть за что.

— Как мой куратор? С ним всё в порядке? — спросил я о Владе.

— Что с ним может случиться? Влад ведь под защитой конторы, — просто ответил Эдуард.

— А Ульяна? Как она себя чувствуют? — в лоб задал я второй вопрос, зная наперёд, что прямого ответа не дождаться.

— Какая ещё Ульяна? — будто призадумался маг. — Впервые слышу такое имя…

Ну ещё бы! Конечно, впервые! Клятва молчания вяжет пуще колючей проволоки. Одно неловко брошенное слово и будь здоров — шагай на нижний уровень призрачного мира.

— Орки объявили войну вампирам. Они вооружены холодным оружием из мира людей, — сообщил я. — А ещё… у каждого орка по защитному кулону отражения. Всякая магия против орков беспомощна, друг. А это означает, что равновесие в опасности…

Теперь Эдуард задумался всерьёз. Глаза его бегали, играли желваки — прямо как у Горана. Расы вампиров и магов различны, а реакция пугающе однообразна — вот вам ещё один парадокс. Ибо ситуация была действительно взрывоопасной и предельно критичной.

— Я бы на твоём месте встретился со Светославом. Ещё помнишь такого мага? — хитро спросил Эдуард.

— Дай-ка вспомню, — почесал я подбородок. — Садовод с лопатой? Он всё в земельке ковыряется?

— Так точно, — улыбнулся маг и огляделся. — Ты у мавзолея пока прогуляйся. Там народу много. А я переговорю с магическим агрономом и скоро вернусь… Дождёшься?

— Ты, знаешь… наверное, дождусь, — кивнул я и направился в толпу китайских товарищей, которые преданно, а порой и фанатично преданно — рассматривали гранитную усыпальницу вождя мирового пролетариата.

Я находился в самой гуще гостей из Поднебесной. Ловил восторженные взгляды шумных людей. Мой рост забавлял их. Меня даже снимали на телефоны. А я улыбался, с удовольствием позируя нашим восточным друзьям.

Но вдруг я почувствовал вибрацию, открывшегося портала. Тут же появился Эдуард. Туристы из Поднебесной весело приветствовали его, и тоже извинялись на своём на китайском.

— Светослав ждёт тебя, — серьёзно сказал Эдуард. — Только не будем пугать толпу. Построй портал в менее людном месте. Ты помнишь, где живёт Светослав?

Я утвердительно кивнул, соглашаясь убраться с площади и сообщая, что да я прекрасно помню дом великого мага.

Мы прошлись по площади до ГУМа. Эдуард что-то хотел мне сказать, но подбирал слова, боясь нарушить клятву. Я его прекрасно понимал.

— Лучшее место для строительства волшебного портала, это общественный туалет, — улыбнулся я и снова пожал руку магу.

Мы распрощались. Уверен, что Эдуард желал мне удачи.

Туалет был просторен и сверкал чистотой.

Я очертил невидимый эллипс и сделал шаг.

Вышел точно у ворот особняка Светослава. Защитной магии не чувствовал.

— Заходи смелее, охотник! — послышалась голос из-за ворот.

Я толкнул тяжёлую дверь и очутился на территории великого мага.

— Приветствую тебя, Светослав, — сказал я; пришло время быть вежливым и спрятать привычную браваду.

— Ну, заходи, коль пришёл, — сухо ответил великий маг.

Он как всегда ковырялся на грядках. Если бы Светослав был мне другом, я обязательно прозвал бы его зорким кротом и шагающим экскаватором.

— Как поживает твой оруженосец? — спросил маг-мичуринец. — Поговаривают, что из-за твоей халатности он превратился в вампира?

Светослав всегда цеплялся ко мне. Не мог простить свою девицу.

— Главное, чтобы ветер в безлюдие не шептал его имя, — ответил я. — Вампиры — они существа божьи. И кстати, я ничем от Гарда не отличаюсь. Иногда тоже балуюсь кровью и сердца пожираю. Но без фанатизма.

— Гард, значится, вышел… — кивнул Светослав. — В грифона перевоплощается твой парень?

— Именно так. Великий воин Гард — он под стать великому магу Светославу, — совсем немного льстил я. — Вот только Гард мне друг, а кто Светослав?

Маг улыбнулся:

— Точно не враг. Дело у нас общее, и я не поддерживаю строительство непроходимой преграды между миром людей и безлюдием.

А вот это уже изумляет. Подмосковный агроном знает о блокировке порталов между мирами. Интересно откуда…

— И Ульяна тебе не враг, — продолжил удивлять меня маг. — Да, Григорий Вершинский, мне известна причина твоего визита. И не ломай голову. Эдуард вкратце поведал о ваших приключениях в безлюдие. Вот только странно, что Эдуард связался с тобой. Всё-таки клятва молчания — смертельно опасная штука. Но в разговорах со мной клятва не работает, поскольку… поскольку Ульяна моя дочь — пусть и приёмная. Между мной и дочерью нет секретов.

Светослав был откровенен со мной. Но всё-таки странно: почему он копается в огороде, в то время, когда происходят разрушительные события?

— Я не безразличен к постройке стены, — сказал маг, будто прочитал мои мысли. — До сегодняшнего дня я ничего не знал об этом. И теперь ты можешь рассчитывать на меня.

— Познакомишь меня с Ульяной? — спросил я.

— Сначала поговорю с ней. Если она захочет встретиться, то почему бы и нет.

Светослав сегодня был просто душкой. Не ожидал от него такой открытости.

— Не знаю, кто этот тёмный маг, — призадумался Светослав, — но ты поостерегись. Когда начнётся сражение, не беги впереди толпы. Пусть враг обнажит свои слабые места; а у него есть эти слабые места. Подари врагу призрачную надежду на успех и только затем сделай ответный удар…

Он раздавал советы, будто я родился вчера. Видимо, привык командовать. Привык, что его слушают, открыв рот. А я и не спорил.

— Останься в Москве до утра, — снова присел к грядке Светослав. — Я встречусь с Ульяной, поговорю с ней и надеюсь, многое проясниться…

— Буду ждать твоего зова, маг, — кивнул я и отправился снова в воротам.

Я вышел на дорогу. Хотелось немного пройтись и подумать. Почему-то вспомнил о своём телефоне, который противно не верещал уже несколько дней.

А потом… я даже не понял, что произошло…

Вспышка! Удар!

Я устоял на ногах, но не сумел увернуться.

Затем снова удар, и в моей груди появилась ровная пробоина, сантиметров двадцать в диаметре, из которой плавно, словно на презентации, выплыло мой сердце.

Его вырвали и оно вспыхнуло! Моё сердце сожгли неизвестной магией, а значит, я умер? Я что, правда, умер? Вот быстро и запросто? А куда подевалась моя сила? Мой опыт? И как быть с равновесием? Кто теперь заступится за вампиров?

На миг стало темно, а в лицо ударил жар…

Я без одежды оказался у чёрной реки, с большими бурлящими пузырями. Ногам было больно, словно пятки жгли пылающие угли. Стоять на месте и ждать, это смерти подобно, хотя я был уже мёртв — и я рванул ближе к горам, где можно спрятаться от огня, удушья и вечной боли... Я бежал, перепрыгивая через кипящие лужи и раскалённые камни. Ещё вчера я был в этом месте, пугая молодого мага, Влада Зощенко, и мне не обжигало ноги и лёгкие, а сейчас я еле сдерживал крик в груди. Теперь мне понятно, что испытывал молодой маг и почему он так быстро сдал свою начальницу Ульяну Светославну.

Я взбирался по острым камням. Когда оглядывался, видел свои кровавые следы. Меня больше не заботило, какой длины мой половой орган и как на меня посмотрят женщины, когда я корчу от боли лицо. Мне было плевать на собственную красоту и женскую доступность. Я только желал спрятаться в тени, отдышаться и дождаться ночи… Не зря, ох не зря я боялся, что Творец не простит мои грехи и навечно сошлёт на адский уровень к ворам и убийцам.

Вот уже виден вход в пещеру. Я карабкался вверх, чтобы избавить себя от мучений. Прыжок, за ним второй, третий, и я у входа, но меня встречает град камней, летящий в моё обожженное тело. Кто-то прятался в пещере и не хотел пускать меня в тень.

Я отскочил в сторону. Пригнул голову. Схватил увесистый камень и бросил в ответ.

— Григорий, ты, что ли? — послышалось из пещеры.

— Это я, Григорий Вершинский! — пришлось крикнуть в ответ.

Наступила пауза. Не летели камни, не слышались проклятия, но всё также жарило рыжее солнце и огненный песок сушил ноги.

— Мы тебя не тронем! — снова послышался голос. — Иди к нам! Не бойся!

Ахереть можно! Мне говорят — не бойся?

То есть я, охотник Вершинский, могу, чего-то боятся?

Да я родился бесстрашным и бессмертным!

Но кто тогда прячется за гигантским валуном? Возможно, это только сон? И это вовсе не разгульный охотник Гриша, пригибает голову и жмурится от боли. Возможно, это кто-то другой боится камней и жара?

— Иду! Только не бросайте камни! — отчаянно заорал я, понимая, что это я прячусь, я жмурюсь и трясусь от страха тоже я.

В пещеру было куда свежее, чем под солнцем. В тени не было убийственного жара.

Это хорошо…

В темноте я заметил три десятка голых людей, которые жались к стенам. Лишь немногих из них что-то прикрывало в паху.

А это отвратительно…

— Гриша, что ты здесь делаешь? — снова послышался голос.

«Блять, я на экзамене, что ли!.. что ты заладил, Гриша-Гриша? — стучало у меня в висках. — И вообще, кто ты такой и откуда ты меня знаешь?»

Я присмотрелся, изучая лицо в полутьме.

— Бенце, это ты, брат? — узнал я старого друга.

Венгерский охотник сделал шаг мне навстречу и протянул руку.

Я с радостью пожал сухую ладонь.

Это была просто ахуенная встреча! Я голый, поджаренный, ошарашенный — и Бенце: без трусов, совершенно лысый, с выбитыми передними зубами. Но его глаза сверкали как прежде. Мой венгерский товарищ не сдавался даже в аду. А значит, и я не сдамся.

Глава 22

Глава 22. Всемогущая милость или ветреный шёпот

Прошло пять дней.

Вампиры неумолимо продвигалась по дикому лесу к гряде оркских гор. Леофрик собрал великую армию. Две тысячи воинов готовы отстоять в бою честь вампирских семей и не посрамить память предков.

Командиры егерских отрядов докладывали, что в лесу врага нет. Орки готовились к сражению у подножия скал, выстраивая защитные редуты из камней на земле. Разведчиков поразило количество солдат на той стороне. В прошлые сражения войско зеленокожих монстров было в разы многочисленней вампирской армии. Но в этот раз количество воинов, с одной и другой стороны, было примерно равным.

Леофрик слушал доклады разведчиков и сомнения закрадывались в его душу. Братские бароны тоже насторожились.

Все командиры знали о смертельном оружии из людского мира в руках орков, но также все командиры были уверены в силе волшебных стрех в вампирских арбалетах. Магия, это проверенное средство против великанов. Стрелы не подводили вампиров прежде — выручат и в этой войне.

Ещё к армии Леофрика присоединился удивительный и новомодный отряд из практичного мира. Два московских клана прислали в подмогу полторы сотни бойцов, среди которых доброй половиной оказались весьма привлекательные женщины. Леофрик и бароны бесконечно шутили, наблюдая в своих рядах ярко накрашенных вампирш. Все девочки были хороши собой, стройны и улыбчивы. С такими аппетитными бабёнками нужно пить вино и на постелях развлекаться, а не на орков охотиться.

Бароны держались вместе в середине колонны, восседая на жеребцах. Настроение у них было боевое. Они много болтали.

— Видел, Леофрик, каких грудастых воинов нам из Москвы прислал твой брат? — смеялся над рекрутами барон Олехандрус, хозяин замка Гнизда. — Измельчали вампиры в Москве. Ох, измельчали. От них даже запах особый исходит, будто они и не воины, а цветоводы или аптекари с весами. Может быть, зря мы на орков войной идём? Может, нам нужно помочь зелёным стену воздвигнуть, чтобы оградить себя от притворного влияния Москвы. А то гляди, сами в баб превратимся, и вырастут у нас такие огромные сиськи, как у той девицы в короткой юбке…

Кто-то из баронов смеялся, кто-то зло сплёвывал, вспоминая непристойный вид московских вампиров. Леофрик лишь качал головой.

Если всё-таки прислушаться к словам Вершинского, то вампирам грозит неминуемое поражение в войне. И возможно, охотник прав. Леофрик уже ошибался в Григории, считая его парнем пустым и не далёким. Но охотник утёр ему нос. Так, возможно, Вершинский и в этот раз говорит дело, а не запугивает вампиров, заступаясь за зелёных великанов.

— Что твой начальник говорил о кулонах защиты на орках? — спросил Леофрик у Игоря, который знал своё место, ехал с баронами рядом, но в разговоры не совался и советы не раздавал.

— У всякого монстра при себе кулон, — сообщил оруженосец. — Григорий думает, что эти магические кулоны, созданы в противовес вампирским арбалетам. Если всё так, то каким оружием вампиры собираются воевать с великанами? В чём ваша сила, Леофрик, кроме, присутствия в армии самого охотника Вершинского… которого, кстати, почему-то нет уже пять дней в безлюдие.

Чем ближе вампирская коалиция приближалась к оркскому войску, тем больше барон замка Пеккар сомневался в своём решении — атаковать земли врага… Ещё смущали эти кулоны чёртовы. Знать бы точно, какие в них заложены заклинания. Да и Вершинский куда-то пропал. Скоро уже сражение, а его всё нет и нет.

***

Днём мы прятались в пещере и лишь под вечер выходили провожать рыжее солнце.

Лучшим временем в аду был короткий вечер. В эти мимолётные минуты можно дышать спокойно и болячками на коже чувствовать прохладу, спускающуюся с гор.

Бенце и я держались вместе. С другими людьми из пещеры не знакомились, а люди не проявляли к нам интереса. Они почти не надеялись на меня, как всегда было в прошлом. Тысячи лет люди ждали от меня спасения, отречения и чуда. Но настали новые времена. Теперь я с надеждой посматривал на голых незнакомцев. Вдруг среди них найдётся неизвестный герой, который выведет меня и Бенце из адского уровня.

Днём я нашёл себе занятие. Ловил рыбу в глубине пещеры.

Но сначала нужно проползти по узкому лабиринту туннелей, не сбиться с пути и очутиться у озера внутри горы. Озеро было глубоким, а вода в нём чистой. Сверху на гладь падал солнечный луч через щель в скале. Было достаточно светло, чтобы разглядеть рыбу и ловить её руками, прыгая в воду с уступа. Я животом врезался в озеро, оглушал рыбу и сразу подбрасывал её вверх, а Бенце ловко ловил добычу. Он всегда был парнем цепким и находчивым. Серебристая рыбёшка ни разу не выскользнула из его сильных рук. Возможно, такая редкая цепкость в Бенце от голода. Жрать нам хотелось постоянно, хотя рыбы ловили мы много, с избытком. Потому что приходилось делиться с людьми из пещеры, даже не зная имён просящих еду.

Наловив рыбы, мы на камнях разжигали костёр и готовили на углях рыбу. У нас совсем не было соли, но было вдоволь воды, которую в озере мы набирали в мочевой пузырь хищного зверя, разлагающийся труп которого нашёл Бенце Вайда ещё месяц назад. Венгерский друг рассказал, что зверь был похож на грифона. У него были останки крыльев, голова птицы с клювом, а тело и лапы напоминали медведя. Зверь был разорван на части и жутко вонял. Полезного мяса в нём уже не осталось. Зато Бенце приспособил довольно крепкий и вместительный пузырь для сбора живительной влаги.

Водой и рыбой мы делились со всеми. Когда возвращались с рыбалки, люди жадно смотрели на нас, и в соседях по несчастью зарождалась надежда, что когда-нибудь мы найдём выход из ада.

Мы ничего не обещали, но люди всё-таки замечали во мне и Бенце несгибаемую волю. Они поняли,что мы никогда не сдадимся коварной судьбе.

Среди людей, собравшихся в пещере, были и молодые, и старые. Детей не было вовсе. Именами никто не интересовался. Мне показалось, что все люди и не помнили, кто они есть такие и откуда пришли.

За пять дней, которые я провёл в пещере, появилось пять новых жильцов, но и пятеро безвозвратно исчезли. Они пропадали по ночам: незаметно для всех — тихо, без лишней суеты, слёз и прощаний. Кто-то забирал тела и приводил новых людей. Все боязливо догадывались, что правил пещерой, чёрной рекой и горами — сам великий Творец, у которого на каждого в этой пещере было досье и выписан отдельный счёт.

— Ты пробовал сбежать из пещеры? — спросил я у Бенце, который уже месяц выживал в призрачном мире.

— Трижды пробовал, но всегда возвращался, — сожалел о неудачном побеге венгр. — Чтобы добраться до ближайшей горы, надо спуститься к реке, пройти вдоль берега километров десять и преодолеть пологую, прожаренную пустыню. Но у меня нет сил, совершить этот подвиг. Я проходил лишь треть пути вдоль берега и, потратив все ресурсы, еле-еле возвращался назад. Но я готовился. С собой у меня был небольшой мешок с водой, сделанный из плёнки соединяющей внутренние органы грифона. А также я брал в дорогу жареную рыбу. Но всё бесполезно. Слишком жарко и слишком далеко идти, чтобы добраться до соседней горы. И вообще, я думаю, что за той горой стоит следующая гора, а за ней следующая и следующая… Мы в аду, Гриша. Отсюда дороги не найти.

— Так ли? — ухмыльнулся я.

Бенце ответил скромной улыбкой:

— Да разве я против? Если у тебя есть план, тогда давай попробуем… И возможно, у нас получится поймать крытого медведя и оседлать его. Мы поднимемся к жёлтым облакам, и даст бог, сбежим из этого проклятого места.

— Даст бог — оседлаем и сбежим, — снова хмыкнул я. — И, кстати, как тебя убили?

Венгр пожал голыми плечами. Мы так и сидели на камнях неглиже, а солнце пряталось за горизонт и становилось уже прохладно. Ночи в аду были холодные, но в пещере терпимо.

— Хрен его знает, как меня убили. Ничего не понял. Всё произошло за секунду… Я прилетел в Москву, вызвал такси и умер в машине. Меня прихлопнули как муху. Я даже не сопротивлялся убийству.

— Понятно, — кивнул я. — Со мной та же история. Шёл, размышлял, потом удар и я рядом с тобой, друг мой. Теперь мы остервенело рыбачим и кормим безмолвную толпу слабаков. А в безлюдие скоро война начнётся. Скоро маги всех кровососов перебьют и конец равновесию, за которое мы с тобой веками сражались.

Бенце поднял глаза. А я поймал себя не мысли, что впервые за пять дней заговорил о равновесие и справедливости. Меня всё также волновали кровавые события, разворачивающиеся в безлюдие.

И это даже странно. Мне бы о себе подумать.

Я ходил голый, на мне нет — ни сандалий, ни набедренной повязки, а я всё вампиров спасаю, чтоб у них клыки повываливались!

— Слушай, Бенце, а ты здесь Зою мою не встречал? — вспомнил я свою ненаглядную вампиршу.

— Её что, тоже убили? — удивился венгерский друг.

— И её и Дарси… — вздохнул я.

— Нет, Гриш, прости… не встречал, — покачал Бенце Вайда головой. — Девочки не заслужили прятаться в пещере и ходить голыми по жаре… Я думаю, они не заслужили…

Уже наступала ночь. Становилось темно и прохладно.

В ночное время из пещер и горных расщелин выходили на охоту звери. И возможно, сейчас над горой, где-то прямо над нами кружил грифон-медведь. Эх, сейчас бы поймать такого грифона, да на спину ему запрыгнуть!

— Нет брат, не сбежать нам отсюда, — понял я. — И ты прав… Зоя и Дарси не заслужили жить в пещере… Но ты и я — мы ведь преданы Творцу. Разве мы заслужили такую жизнь? А я уверен, что нет. Мы должны быть сейчас в другом месте. По этой причине мы и живы с тобой до сих пор. Мы даже в аду можем протянуть целый век, но зачем Творцу унижать нас? Для чего ссылать тебя и меня на низкий уровень? Если мы грешны, а мы грешны, то пусть господь отправит нас в настоящий ад, где самое место таким монстрам, как ты и я!

Я сам не заметил, как обратился к Всемогущему. Я уже не жаловался голому и несмешному Бенце Вайда, а взывал к небесам.

Встав в полный рост, ведомые ещё не осознанным чувством, я решил подняться на вершину горы. Я обошёл вход в пещеру и услышал испуганные голоса тех, кто остался за спиной, тех, кто прятался в пещере, потому что теперь некому накормить их рыбой и некому принести им воды, поскольку два отчаянных грешника зачем-то покинули укрытие и взбираются в неизвестную темноту.

Но на горе этим безумцам не выжить. Гора кишит хищниками, которые сражаются за кусок мыса. А эти двое — они аппетитные двуногие бифштексы, кровавые отбивные и ходячие крылышки гриль. Этих двух глупцов просто сожрут — и некому будет ловить рыбу и некому поить толпу…

— Я с тобой, чтобы ты не затеял, — поддержал меня Бенце.

Он упрямо шёл следом. Чем выше мы поднимались, тем становилось легче. Нет, там наверху не росли мандарины и не танцевали красивые женщины; там не было молочных ванн, и совсем нет еды. Но на горе торжествовала свобода. Она там жила гордой жизнью и дожидалась меня! Я это точно знал!

Ноги были в крови. Я порезал две ступни и выбил большой палец на правой ноге, но я всё равно карабкался только вверх.

Гора была высокой. Местами крутой. Я замечал яркие глаза зверей, которые сопровождали нас, но не нападали на нас. Они тоже желали нам удачи. Я верил, что желали… потому и не пускали на наши голые тела ядовитые слюни.

Мы поднимались больше двух часов. Хотя время на нижнем уровне бежит совершенно иначе. Но сколько бы ни прошло минут или недель — пути назад больше нет. Я возьму эту вершину или умру. Другого мне не дано.

Я первым ступил на каменно плато. Это был самый верх горы.

— Бля-ять! — заорал я во всю глотку в темноту. — Я теперь царь горы! Всем понятно? Я поднялся сюда, и я теперь царь горы!

Бенце стоял радом. Дышал тяжело. Орать и бравировать у него не осталось сил.

— Мы сделали это, брат! — хрипло сказал венгерский друг.

И тогда я обнял его.

Два голых мужика обнимались на вершине горы. Мы прижимались друг к другу, хватали друг друга за лица, за плечи и радовались, как дети.

— Отец наш небесный, помоги… — прошептал я совсем тихо, потому что во мне тоже иссякли силы.

Бенце присел голой задницей на камень. Я остался стоять на ногах и смотрел на звёзды.

Нас упекли в ад, но на небе светили миллионы звёзд. Поразительно! Только мы, ад и миллионы звёзд!

Эта смелая мысль придала мне сил и уверенности, и я снова обратился к Творцу:

— Боженька, верни нас на землю, — попросил я. — Я и мой друг — мы грешные охотники. Мы это знаем…

Я совсем не ожидал, что так быстро услышу ответ…

Вдруг прилетел лёгкий ветер, который был и тёплый, и добрый, и родной, потому что когда он был рядом, я задышал свободно, а телу стало комфортно, словно я был одет и обут, и к тому же у меня наполнился желудок.

— Я грешен, господи… — сказал я.

Ветер в ответ, будто смеялся. Но смеялся по-отечески.

— В чём ты грешен, охотник? — шептал ветер.

— Я разгульный пьяница, который не желает остановиться и пьёт когда только захочется…

— Это я вложил в тебя силы бражничать по ночам, а на утро не чувствовать слабость. Я научил тебя пить и веселиться. Ты ни в чём не виноват, — ответил ветер, снимая с меня страшный грех.

— Я любил многих женщин! Я использовал многих женщин, а затем отвергал их…

— Любовь бывает подобно искре. Это я научил тебя так любить, — снова заступился за меня ветер.

— Но я убийца! — как судья заговорил я, вынося приговор самому себе. — Я забрал тысячи жизней. И сломал тысячи судеб! Я убивал и обманывал, но так и не смог сохранить равновесие на земле…

Ветер протяжно загудел, будто задумался. Но почему-то и это обвинение он сразу отбросил в сторону, словно мусор.

— Я создал тебя таким. Ты мое оружие, охотник. Все, кого ты убил, были моими врагами.

Тогда я вскинул руки в звёздное небо и закричал:

— Так почему же ты наказал меня, господи?! Я твой верный воин!.. я твой охотник, а ты сослал меня и Бенце Вайда к чёрной реке?! Но за что тогда?

Ветер силой дунул мне в лицо. Я еле устоял на ногах.

— Добро и зло, охотник, — шептал ветер. — Это не я отправил тебя в ад. Я лишь забираю тебя из ада…

И вдруг я почувствовал, как меня понесло вверх. Мне стало легко! Я согрелся! Но пяткине жарили угли и яростный песок, а рядом парил голый Бенце Вайда. Лицо у него стало блаженное. Никогда не видел его таким счастливым. А он смотрел на меня, потому что и моё лицо стало ребяческим.

— В безлюдие или в мир людей? — спросил я.

— А мы можем выбирать? — улыбнулся венгерский друг.

— Сейчас и проверим, — ответил я.

***

Армия вампиров выстроилась в боевой порядок, не выходя из леса. Командиры не спешили выводить солдат из-под защиты деревьев.

Над войском орков, не переставая летали вампиры в трансформации. Они словно умные дроны фиксировали передвижение оркских подразделений и сообщали баронам об изменениях на земле.

— Выманивают нас, — сказал Игорь Леофрику, хотя ничего не понимал в военном искусстве.

Леофрик согласился, здраво оценивая ситуацию. К его огромному удивлению, войско орков не атаковало сегодня в лоб и не пробовало нанести урон с флангов — и даже не мечтало зайти в тыл, — орки окопались и сами ожидали атаки, а скорее, ошибки.

«С каких это пор великаны разжились мозгами?» — думал Леофрик, принимая решение, терпеливо затаиться на какое-то время в лесу.

К тому же он так и не узнал ничего нового о волшебных кулонах, которые находились у каждого зелёного воина. Да и охотник Вершинский задерживался. Но все знают, что слово охотника — это закон. Если Григорий сказал, что поддержит сторону вампиров, значит, он умрёт и если надо — воскреснет, но слово своё сдержит непременно.

К Леофрику подъехал барон Олехандрус.

— Совсем мало энергии за лесом, — сообщил он. — Те, кто правят орками, лишают нас дополнительной силы… Посмотри на наших разведчиков, Леофрик. Они возвращаются опустошёнными, потому что тратят слишком много энергии в обычном полёте.

Барон замка Пеккар уже заметил, что вернувшиеся из полёта вампиры, буквально валятся с ног, чего быть совсем не должно.

— Где же ты, Вершинский? — спросил сам у себя Леофрик, поскольку не понимал, как ему поступить.

Он привёл армию в тупик… хотя почему в тупик? Всегда можно проверить силу врага, пустив вперёд тяжёлую конницу. Но холодное оружие из людского мира, будет пострашнее пулемётов на открытом пространстве. Потому надо дождаться ночи, когда наступит время вампиров…

Глава 23

Глава 23. Бывает, что и по ночам светит солнце

Лунный свет всегда придавал вампирам магических сил. А сегодня в безлюдие было полное полнолуние.

Чтобы начать атаку, тяжёлая и лёгкая кавалерия выстроилась в два ряда. Лошади фыркали и хрипели. Всадники терпеливо ожидали приказа.

Пехота рассредоточилась на флангах. Арбалетчики с волшебными стрелами готовились встретить врага в лесной засаде.

Леофрик и Деймон в окружение баронов проезжали мимо тяжёлых всадников. Оруженосец Вершинского держался рядом с командирами.

Как всегда вампирская кавалерия была великолепна. В лунных бликах блистали нагрудные панцири, наливаясь мистическим светом; сложенные в ножнах мечи боевито позвякивали, касаясь брони; длинные копья острыми наконечниками грозно смотрели вверх.

— За триста шагов до оркских редутов наша кавалерия совершит обманный манёвр, — говорил брату Леофрик. — Я не сумасшедший, чтобы терять своих лучших воинов в лобовой атаке на частокол.

— А если орки не бросятся в погоню? — сомневался Деймон. — Если останутся на прежних рубежах?

— Значит, мы только разомнём наших лошадок и будем ждать утра.

Деймон, как и другие бароны, поддерживал брата. Тактика вампиров всегда была осторожной. В новой войне Леофрик тоже не рисковал, поскольку орки вели себя очень странно. Обычно орда была менее сдержана. На смерть зеленокожие шли с песнями, воплями, в танце. Орки знали, что им ни за что не одолеть врага, но верили, что павшие воины пополнят полки самого Создателя — а там их встретят старые друзья, и довольствия будет в избытке, и мечи в золотых ножнах, и красивые женщины всегда приласкают. Умереть в бою — честь! А честь — это отдать жизнь за брата! Герои не уходят бесследно — они соль оркского племени — они отважны, преданы и оттого бессмертны!

— Вершинский был прав, — тихо сказал Деймон, чтобы его не услышал оруженосец, — за спиной орков стоят маги… Прошу тебя, Леофрик, дождись Григориана.

— Думаешь, я не понимаю, — перешёл на шёпот Леофрик. — Но охотник пропал. Возможно, его даже убили. Как убили других охотников. А если всё так, то нам самим придётся вершить собственную судьбу. Я буду предельно осторожен. Но нужно действовать. Мы не можем торчать в этом лесу годами.

Братья проехались перед кавалерией. Затем направились к пехоте. Первыми на фланге стояли ополченцы из Москвы.

Кивком головы Деймон здоровался с каждым из московских вампиров.

Отдельно держались воины из клана «Серебряной пули». Деймон знал каждого из них. Вампиры тоже приветствовали Деймона.

Потом рядами выстроились его подчинённые.

Для негра Лефу подобрали доспехи в размер. Рядом с сыном Габриэлы стоял его друг Горан. Под его латами просматривался спортивный костюм. Деймон заметил знаменитые три полоски и улыбнулся. Далее он кивнул старику Камбусию. А потом глава «Московского клыка» удивился, потому что в рядах его клана находилась хрупкая женщина — это та инициированная из леса, а подле неё громадный конюх из замка Малум, который превосходил в росте и весе самого Лефу.

— Это я привёл её из Москвы, — послышался голос Горана. — У недавно инициированных сильнейший иммунитет. Воительница из Елены Аркадьевны совсем слабая, зато она сможет помогать раненым.

Леофрик покачал головой. Вчерашняя человеческая женщина выглядела в строю нелепо, а её окружение казалось не менее смехотворным.

— Не волнуйтесь, барон, — негромко сказал Горан, заметив сомнения, — мы не подведём вас в бою.

Хозяину замка Пеккар очень хотелось верить московскому вампиру, но тревога не покидала его.

Разведка с воздуха докладывала о недостатке энергии в пространстве. Летучие мыши не могли залететь в тыл врага, ощущая магические пустоты. А попав в такую яму можно запросто перевоплотиться в привычный образ и рухнуть точно на головы изумлённых орков. Волшебной маны явно не хватало, будто какая-то сила собирала энергию и глушила контакт с магией, подобно человеческой системе радиоэлектронной борьбы, контролирующей связь и разведку противника.

К Леофрику подъехал барон Олехандрус. Кавалеристы из его замка стояли в авангарде общего строя всадников.

— Луна благословляет нас, Леофрик. Самое время вступить в бой. Командуй, барон! — призывал Олехандрус.

В вампирской армии отдельным подразделением служили трубачи. Помимо мечей и щитов за спинами у каждого из них был приличных размеров рог, в который они отчаянно дули, оповещая воинов об атаке, манёврах, перестроениях или отступлении.

— Нас сегодня не остановить. Наши предки заручились поддержкой Творца! — оскалился Леофрик; он поднял руку, подавая условный сигнал трубачам, а затем резко выбросил её в направлении оркских редутов.

Трубачи наполнили могучие лёгкие воздухом, и тут же призывно загудели звучные горны.

Олехандрус и другие бароны заняли боевые позиции впереди кавалерии, обнажили мечи и пришпорили своих лошадей.

Леофрик, Деймон и Гард остались в тени леса, наблюдая, как сотни всадников выходят на открытую местность и ровными рядами надвигаются на врага.

— Я с тобой до конца, брат, — с нотками обречённого, будто прощался Деймон.

Леофрик сжал зубы. У него выросли огромные клыки, словно уже пролиты реки крови.

— Сегодня решается судьба всех вампирских семей, брат — и тех, кто живёт в безлюдие, и тех, кто издревле поселился в мире людей, — смотря в спины своей коннице, говорил Леофрик. — Только почему спасают мир исключительно московские вампиры? Где бриты? Где германские семьи? Где гвардия Трансильвании?

Деймон лишь пожал плечами. Он ведал, что границы вражды между вампирами, начертаны людьми. Вампиры давно стали частью человеческой планеты. И даже бессмертные служат смертным, принимая правила, культурные особенности и воинственный нрав народов, проживающих в определённых границах стран и союзов.

— Не только Москва призвала своих воинов, — саркастически улыбнулся Деймон. — В наших рядах есть два вампира из Анапы, трое из Тольятти и даже один Одессит…

Оруженосец Вершинского усмехнулся. А Леофрик впервые слышал название этих селений. Анапа и Одесса ему чудилась городами греческими, а Тольятти — итальянским местом. Но Леофрик никогда не был в этих чудесных и неведомых странах. Он был верен степям, лесам и океанам безлюдия.

Слышался скрежет стали и топот копыт. Лошади пошли галопом. Всадники были молчаливы. Олехандрус и прочие командиры надвигались на врага в темноте, не пронзая ночь воинственными криками и призывами сокрушить соперника. Армия наступала, не ломая боевой порядок, провоцируя орков поддаться панике или наоборот, необдуманной горячности.

За четыреста шагов всадники разделились на две части. Одну часть Олехандрус разворачивал влево, другая — поворачивала направо. Армия совершала отвлекающий манёвр. Конница поворачивалась спиной к защитным укреплениям врага и отходила снова к лесу. Сверху за манёвром следили вампиры в трансформации, обмениваясь пищащими звуками. Летучие мыши наблюдали и за передвижением зелёных великанов.

Но орки не проявляли активности. Их будто не было за редутами вовсе. Зато чувствовалась недостача энергии.

Сначала прямо в воздухе перевоплотился один разведчик, затем второй. Через мгновения десятки летучих мышей трансформировались в вампиров и падали в траву с высоты. Некоторые вставали на ноги и бежали в след отходящей коннице. Иные получили увечья и ползли в направлении своей большой армии.

Леофрик подъехал к самой границе леса, встал ногами на седло и внимательно всмотрелся вдаль.

Конница возвращалась, но совсем не слышно боевых окриков оркских солдат. Враг так и не вышел за пределы своей обороны, а с неба падали вампиры, лишённые сил и энергии.

— Орки выманивают нас из леса, — понял Деймон. — Они завлекают нас в смертельную ловушку, брат. Прикажи армии отходить. Умоляю, давай дождёмся Григориана.

Леофрик судорожно принимал решение. Неизвестность пугала. В этой войне всё шло не так как прежде. Орки выжидали; орки сегодня были умнее и расчётливее своих предков.

Но вдруг высоко над полем вспыхнул яркий свет, словно сожгли второе солнце. Новое солнце не было жарким и уступало настоящему светилу, но огромный фонарь не только освещал долину и лес, этот волшебный фонарь отнимал магическую силу у всей вампирской армии, лишая бессмертных их преимущества в бою.

Каждый вампир чувствовал, как из него высасывают жизнь. А вампир без магии превращался в обычного человека, только с клыками и более крепкими костями.

— Свет иссушает нас, — чувствуя, как слабеет тело, изумился Деймон. — Орки пользуются оружием охотников. Теперь мы не сможем трансформироваться в зверя… Надо уходить, брат, иначе коалиции вампиров будет уничтожена.

Леофрик тоже ощущал враждебное заклинание, которое ему было неизвестно. Если бы вампирам противостоял охотник или охотники — то многое бы объяснялось. Но этой ночью враг был гораздо страшнее, поскольку вознамерился секретным оружием уничтожить тысячи воинов, а значит, оставить дорогу в мирные замки открытой.

— Так это Вершинский! — будто проснулся Леофрик. — Это он правит орками! Это он лишает нас силы!

Леофрик опустился в седло, натянул поводья и поскакал к трубачам.

— Сигнальте строиться в колонны и отходить к замкам! — приказывал он армейскому оркестру. — Живее трубите отход!

Трубачи отчаянно сигналили. Армия разворачивалась и уходила в глубины леса.

Кавалерия прямо на ходу выстраивалась в колонны. Пехотинцы спешно покидали прежние позиции. Арбалетчики оставались на месте, прикрывая отход товарищей. Но как и прежде не видно врага. Не появился ни один орк, а с неба продолжал светить плазменный шар, отнимая у вампиров магическую силу и озаряя позорное отступление.

— Стрелы арбалетов теряют свою энергию. Они стали бесполезны, — сообщил брату Деймон.

Леофрик лишь шипел по-звериному, отчего его лошадь испугалась, переступая с ноги на ногу.

— Чёртов Вершинский! Это он предал нас!

***

И всё-таки я любимчик Создателя и блудный сын бесконечной Вселенной. Создатель любит меня. Он не бросил мою грешную душу жариться в аду и снова подарил мне шанс стать другим… измениться. И теперь я сильнее вчерашнего Горигория, поскольку со мной старинный друг Бенце Вайда; а вместе мы стоим двух армий — например, вампирской и бесчисленной оркской.

Из преисподней мы вернулись в безлюдие. Была лунная ночь — чудное время. Я блистал латами; мои волосы развивались на ветру. Бенце тоже был в рыцарских доспехах, только волос его был острижен коротко, всего два пальца длиной.

Под нами простиралось море зелёного леса. Летели мы довольно низко. Настроение у меня было вдохновляющее, позитивное. Хотелось пошутить и сказать венгерскому другу: «Низэнько парим над соснами, напарник. Должно быть к дождю».

Но я смолчал, поскольку во мне зародился страх перед непознанной стихией. Я боялся сболтнуть лишнего. Но робость скоро пройдёт… А ещё я трепетал пред могучим Создателем, который оказался так добр, что снова вручил в мои руки прежнюю силу и отправил своим помощником спасать божий мир и зыбкое равновесие.

— Вижу свет. Чувствую заклинание «узурпатора», — сказал Бенце.

Венгр говорил только по делу; вероятно, тоже не хотел спугнуть удачу.

Я тоже видел свет.

Где-то на границе леса и поля у подножия оркских гор светила гигантской лампой плазменная сфера, размером с воздушный шар в человеческом мире. Заклинание «узурпатора» работало стабильно и весьма эффективно. Оно медленно высасывало энергию из воинов-вампиров, лишая их воли сопротивляться зелёным великанам.

А внизу в кустарниках и у деревьев происходила настоящая кровавая резня.

Лес заполнился воинственными орками. Лес стонал от воплей вампирских солдат, которых убивали сотнями, словно они не бессмертные кровососы, а обычные люди, со слабыми руками, у которых мягкая кожа и хрустальный скелет.

Вампиры сопротивлялись отчаянно. Группы по двадцать-тридцать воинов строились в каре. За спинами воинов работали арбалетчики и метатели дротиков. Но стрелы потеряли свою силу. Они пронзали кожаные доспехи и тела орков, но не несли прежней угрозы, усыпляя великанов.

Конница была рассеяна. Каждый сражался сам за себя. Но всё больше я видел обезумевших лошадей без всадников, потому что орки сбрасывали наездников и добивали их на земле. В ход орки пускали человеческой оружие, которое пробивало любой вампирский доспех… Довершало разгром коалиции плазменное солнце, следовавшее за сражением, будто привязанное на верёвке, освещая бойню и воруя последние крохи энергии у бессмертных.

— Чтобы спасти вампиров, нужно найти координатора заклинания «узурпатор"! — крикнул мне Бенце, видя, как гибнут один за одним воины в безлюдие.

Но снова парадокс. Я даже не заметил, что больше не думал о вампирах, как о кровососущих тварях. С этого дня, а точнее ночи, они мне виделись бессмертными и даже немного благородными. Да зачем и к чему скрывать правду?! Я изменился и оценил в полной мере рыцарское великодушие вампиров в отношении людей.

Я прожил тысячи лет, но понял только сейчас, что вампиры могли состряпать заговор против человека. Они могли сотворить смертельную химеру, чтобы сократить данный вид на земле до критического минимума и подчинить людей своей воле. Но вампиры уживались рядом с весьма не уживчивым соседом. Человек — самое страшное существо на планете. И если человека пустить в безлюдие, то люди своей прямолинейной глупостью и беспредельной жадностью, и железным напором миллионов тонн хрупких костей — просто сметут всё живое, и неживое, и даже магическое. Но вампиры своей мудростью сберегли мир и сохранили людей.

И почему я не замечал этого раньше?

Но не все люди слабы и безответственны. Среди человека найдутся и особенные существа. Этих особенных людей ещё называют магами или волшебниками.

А маги — это тоже люди, только наделённые Создателем особенным чувством восприятия к колдовству. Создатель подарил людям волшебных собратьев, чтобы действовать сообща с ним и воплощать замысел высших сил на земле. И маги помогали обычному человеку. Они и сейчас, разрушая и убивая вампирские семьи, спасали слабого человека.

— Обычному человеку не нужна смерть вампиров, потому что кровососущие защищают человека от самих себя, — бормотал я негромко сам себе, принимая свежие идеи. — А вампирам нужны живые люди, а не охладевшие трупы… И нужны не только для пропитания…

— Ты что-то сказал, Гриша? — не расслышал меня Бенце.

— Я говорю, надо найти источник сегодняшних бед и потушить магический фонарь! —крикнул я в воздух, который был переполнен звуками ночного сражения в лесу.

Битва продолжалась. Вампиры звучно переговаривались между собой и безжалостно клеймили самыми погаными словами неустрашимого врага. Орки же издавали ужасающей силы рык, будто внизу требовали самок и пищи тысячи и тысячи голодных львов, которые неведомыми дорогами пробрались в безлюдие из человеческих африканских саванн.

Все звуки из леса перемешались, — и стало жутко, оттого что мы, охотники допустили побоище.

Я не сдержался и камнем пошёл вниз.

Пятеро орков окружили известного мне вампира-конюха и его женщину, чью квартиру я разнёс на «Тверской». А защищал Цербу Козловски, вроде бы так его звали, мой оруженосец.

Стволы мачтовых сосен не давали во всю мощь развернуться грифону. А орки тоже были весьма быстры в сражении. Они, конечно, уступали в скорости вампирам, но когда орков в команде пятеро и действуют они слаженно, да ещё вооружены казацкими шашками, то их натиск невероятно рационален и опасен.

Гард не мог выбрать первую жертву, потому лишь вертелся на львиных лапах, защищая Цербу и Елену Аркадьевну. И тогда я ударил сверху. Я не рубил своим мечом головы оркам. Я только твёрдо встал рядом со своим оруженосцем, которому явно не хватало опыта в бою. Игорь попросту не знал, что ему делать с зелёными великанами. В каждом из них он видел купца Фанари — который, в общем-то, был прекрасным парнем и верным товарищем.

Я даже не выхватил меч, а только встал перед гигантским грифоном.

Завидев меня, орки остолбенели. Они опустили оружие и разглядывали меня, не решаясь вступить со мной в бой и не желая вступать со мной в бой.

— Ты охотник Григорий Вершинский? — пробасил один из орков.

Спрашивал меня рядовой боец, которому не обязательно знать кто я такой. Но он знал даже моё имя в человеческом мире. Вот вам и необразованный дикарь! С виду он, безусловно, чудовище, но на плечах посажена голова на крепкую шею, и эта голова неплохо соображает и узнаёт меня.

— Я охотник Вершинский! — громко произнёс я. — А как твоё имя, воин?

— Так это… я этот… я Толитук… — пожал плечами великан, а орки стоявшие рядом заулыбались своими страшными рожами.

— А я Кратадир…

— А моё имя Мутарон…

Потом представились ещё двое, но имён я уже не слышал, потому что справа, слева, спереди и сзади — окружали и другие орки. И все рассматривали меня, словно я вернулся с того Света.

«Блять! Так я и вернулся с того Света! — опомнился я. — Ещё час назад я лазил голышом по уступам, остерегаясь острых камней и плавящего жара песка!»

— Нам сказали, что всех охотников отменил сам Творец, — продолжая глупо улыбаться, сказал Толитук. — Нам обещали, что охотники не будут участвовать в сражениях…

Орки выглядели растерянно. Куда-то пропала вся их боевитость. Но я не думаю, что громилы боялись меня. Они уважали меня — это правда. Потому что Григориан сотни раз спасал орков, останавливая войны. Вампиры никогда не жалели зелонокожих, а я заботился о них, как о собственных детях. Память о добрых делах осталась в народной памяти и просочилась в кровь каждого орка.

Я не успел ничего ответить или что-нибудь спросить, как рядом приземлился Бенце Вайда. Теперь перед орками стояли два охотника и один оруженосец, от которого, кстати говоря, я заряжался прямо сейчас и становился с каждой секундой всё сильнее и сильнее.

А за нашими спинами прятался Церба Козловски и его женщина, которая оказалась так храбра, что отправилась в ночной лес за своим бородатым мужиком. Но орки будто не замечали вампирскую парочку. Все взгляды были обращены только на нас…

Глава 24

Глава 24. Когда тебе шепчут — убей, ты должен сделать правильный выбор

Орки устроили жуткую засаду вампирам. Дерзкий план сработал безукоризненно.

Под покровом заклинания отвода глаз, усиленного энергией тёмного мага, армия орков скрывалась в лесу, ожидая, когда в небе вспыхнет второе солнце. Зажжение плазменной сферы служило сигналом к атаке. А далее, началось сражение.

Зеленокожие окружили коалицию Леофрика, а заклинание «узурпатора» отнимало магические силы из вампирских тел. Сражение могло продолжаться ещё сутки или даже дольше, но его итог был уже предрешён.

Но великаны издревле ценили силу охотников и почитали уважение, с коим охотники относились к оркским племенам. Потому у меня получилось остановить сражение, но только на отдельном участке или скорее, на одной скромной поляне в бескрайнем лесу.

— Имя твоего командира, Толитук? — звучно задал я вопрос орку, который был преисполнен верой в победу и не щадил ни себя, ни врага и звучно гудел носом, вздымая мускулистую грудь.

— Сотника, что ли спрашиваешь? — запыхавшись, пробасил орк и улыбнулся, показав кривые зубы.

— Вот именно! Как имя твоего сотника, боец Толитук?

— Наш главный в отряде, бригадир Геттахус, — пожал плечами Толитук и из толпы, расталкивая плечами рядовых орков, выдвинулся командир сотни.

Он был повыше и покрепче обычного воина. Орки уважали не только силу охотников, но и силу своих сородичей. Чтобы стать сотником необходимо доказать свои притязания на лидерство в схватке с другими претендентами командовать рядовыми.

— Я командир седьмой сотни второго полка Геттахус, — представился орк.

Я сумел остановить бойню, спас пару вампиров, но вряд ли это надолго. Стоит только отвернуться или снова подняться над деревьями, как орки бросятся в бой и прикончат худенькую Елену Аркадьевну и её громадного любовника Цербу. Потому что у орков приказ.

Сотник подчиняется командиру полка, командиры полков слушали приказы генералов, которые в свою очередь, поклялись быть верными вождю объединённых племён, заслужившему лидерство в схватке. Но сегодня ситуация была куда сложнее, поскольку вождь исполнял приказы тёмного мага или тёмных магов — чёрт их разберёт в их безликой масти — и кто из них светлый, кто тёмный или серенький в горошек. А ещё тыкали носом в тупик бесконечные клятвы верности, а у магов — клятвы молчания. Развязал войну один из волшебников, а остальные маги молчат, покрывают его злодеяния. Знают, что вершат дела прискорбные, пагубные и упрямо молчат.

Добраться бы до этого главного колдуна да прикончить его, чтобы остановить нашествие бед в безлюдие.

И только я подумал о маге, с которым надо бы поболтать с глазу на глаз, как орки задрали головы и изумлённо раззявили свои клыкастые рты.

Ну и рожи у них, конечно. Орки — существа жуткие, неказистые, Но если с ними сдружиться, то преданней друга не найти ни в одном из миров. Обаяния в них, что ума в мухе, но дружить великаны умеют на славу…

Я обернулся и тоже посмотрел вверх.

— Охрень можно! Ше-ефф, ты только глянь на это! — услышал я гортанный голос своего оруженосца в трансформации.

Грифону говорить человеческие слова было невероятно сложно, но Гард сумел вымолвить целых два предложения, — и к моему удивлению он даже не матюкнулся, хотя нежданная картина призывала выплюнуть разом всю восхитительную брань русского языка, какую помнит мир людей и само безлюдие.

Их было больше десятка. Кого-то я знал ранее, кого-то видел впервые. Крайним слева зависал в воздухе Эдуард. Он виделся гигантом: с длинной, седой бородой, с кристаллом в посохе, в балахоне до пят, в сандалиях на босую ногу и со сверкающим, демоническим взором. Другие маги тоже блистали глазами и не уступали в моще моему другу. Волшебники различались лишь цветом плащей и мантий, кривизной посохов, а ещё уродскими магическими шляпами. У некоторых колдунов шляпы были широкополые с изогнутыми, длинными колпаками, у троих — колпаки были конусообразные, стоячие. У Эдуарда не было никакой шляпы, поскольку проку от неё нет совсем.

А вообще, зрелище представлялось пугающим и фантастическим, как умение магов становиться громадинами и летать по воздуху невесомой скалой. Но это была только кажущаяся опасность, потому что московские волшебники не участвовали в сражении. Я чувствовал их настрой и заряженность. Они готовы были броситься в самое пекло сражения. Но не понятно, на чьей стороне. Но я всё-таки надеялся, что на стороне сохранения равновесия. По крайней мере, московские маги никого не убивали. И если бы они хотели применить силу и встать на одну из сторон, то не висели бы кучно над лесом, привлекая взгляды ротозявых орков. А значит, у московской конторы была совершенно иная задача или даже…

И тут я задумался, и быстро понял, что их сдерживает клятва. Всем сегодня мешают клятвы. Орки были преданы своей армии и вождю; маги, очевидно, присягнули дочери Светослава Ульяне; ну а я покорный раб Создателя — безропотно исполняющий свою работу. «Со мной всё давным-давно ясно, а вот Ульяна — баба просто огонь! — мелькнула у меня забавная мысль. — Эта волшебница сумела запудрить мозг старым магам, которые живут больше моего на тысячи лет. И Эдуард её слушается, и другие слушаются, будто она им мать родная или богиня с небес…»

— Эй, земляки, мне надо найти источник! — крикнул я вверх. — Мне нужно отлучиться ненадолго, а вы пока подсобили бы сдержать боевитых орков, чтобы они лес не сожгли да наших друзей вампиров не перебили. Уж больно орки распоясались этой ночью и машут-машут сабельками направо и налево. Не знаете случайно, отчего в них столько прыти?

Но маги безучастно смотрели на меня огненными глазами.

— Понял вас, парни. Понял! Выходит, вы не хотите помогать мне, — усмехнулся я, но сдаваться вовсе не собирался: — Вот если бы вы спасли хотя бы одну душу — и не имеет значения, в каком из тел обитает эта душа — то вам точно зачтётся, когда на божьем суде предстанете пред Создателем.

Бенце Вайда яростно закивал и подмигнул мне.

Это был старый трюк. Надо пугать неизбежной встречей со звёздными следователями и палачом с раскалённым топором. Мол, парни, побойтесь бога! Или — да креста на вас нет, ребята! Или ещё — бог не Тимошка, он уж видит немножко!

Но в это раз не сработало. Маги будто не слушали меня, хотя точно слышали, потому что Эдуард отрицательно качнул головой.

Снова душили клятвы. Ну не могут маги перешагнуть через кровные обещания, быть верными и хранить секрет московской конторы, которая, как не относись к ней, была единственной на земле, кто отреагировал на сражение в безлюдие. Не берлинские, не эдинбургские, не марсельские кланы, будто не замечали сложнейшую ситуацию. А всё почему? Да потому что вся сила в столице! И заграничные вампиры, и разноголосые охотники, и маги без национальных предпочтений — даже нос не суют в московские дела. Не зря я считался самым могучим из охотников на планете, поскольку работать приходилось с самыми хитрыми вампирами и самыми сильными магами. Вот и получается, что волшебники дали самую страшную клятву, самой значимой волшебнице во всем людском мире, имя которой Ульяна…

И только я вспомнил о неуловимой Ульяне, как снова удивление захватило и орков, и вампиров, и друга Бенце, и Гарда, и даже магов, всё также парящих над соснами.

Так бывает — ты не встречал человека сто лет или вообще ни разу не виделся с ним, и только ты подумал об этом человека, как пропащий или вовсе незнакомец появляется вот здесь рядом с тобой, будто ждал твоих воспоминаний и сам искал встречи. Хотя ещё до прихода Ульяны в безлюдие я ощущал кожей колебания открывающегося портала. Я видел, как качнулись макушки сосен, а длинные, седые волосы магов заиграли, словно дунул волшебный фен.

Ульяна выглядела как воительница-амазонка. На ней кожаные доспехи, прикрывающие живот и грудь, короткая юбка, тугие наколенники, лёгкие налокотники и сапоги с круглыми носками. В руках у неё волшебный посох — такой аккуратный, будто его в божественной мастерской состругали. Но я уловил не только вибрацию, открывшегося портала. Ульяна была действительно самым сильным магом среди всех висящих над оркским лесом — и она, кстати, тоже бездействовала. Всюду лилась кровь. Всего в полусотне метров от нас убивали вампиров и убивали десятки орков, а Ульяна, будто наслаждалась смертями.

Эдуард с грустью посмотрел на меня. Он всегда был умным магом. Прощал мне многое. Понимал, что не ради себя и забавы, я бываю весьма кровожаден или излишне сумасброден.

Я взмахнул крылами, обнажил меч и ринулся на Ульяну. Быть сильнейшим среди магов — это одно дело, а противостоять сильнейшему из охотников — это абсолютная утопия.

Ульяна могла бы ретироваться, но подмочить репутацию на глазах у своих преданных волшебников — такой поступок влечёт за собой непредсказуемые последствия. Ещё Ульяна могла призвать своих магов вступиться за неё. Некоторые — возможно, отчаянная половина — поддержала бы зов своего лидера, но биться с хранителем равновесия с верой в успех, всё равно, что пытаться остановить вращение планеты или тушить мочой солнце. Я ниспослан на землю самим Создателем, а значит, я — божественный клинок в его руках — разящий тысячи бесов и даже самого Всемогущего Сатану. Кто встанет на пути Создателя? Да только тот, кто пошёл против его трудов!

— Сними заклятие бездействия со своих магов! Отпусти их на волю, Ульяна! Скинь с их рук колдовские цепи! — взывал к волшебнице, требуя освободить от клятв московских магов.

Но Ульяна лишь поднялась ещё выше к чёрным тучам, будто выбирала удобную позицию для атаки. Будто она собиралась бросить мне вызов и вступить в драку с охотником Вершинским.

Я тоже рванул за Ульяной и посмотрел вниз, потому что стихли звонкие удары оружия и не слышно стона погибших — и куда-то улетучился боевой клич оркских солдат.

Мои крылья поднимали меня почти беззвучно, и потому я услышал тишину перемирия. Лишь редкая брань будоражила ночной лес. Бойня внизу остановилась, словно орки признали в вампирах своих дальних родичей и готовились обниматься с ними, чтобы затем пригласить к щедрому столу и поделиться женщинами.

И сотник Геттахус, и прочие орки, и заносчивые бессмертные кровососы, и воскресший Бенце Вайда, и красавец Гард — все как один смотрели вверх. Смотрели они не на плазменную сферу, как и прежде отнимающую энергию вампиров, а именно на меня и на Ульяну. Хотя мне казалось, что всё-таки больше интересовались моей скромной персоной. Я и голым в аду не затерялся, а здесь в безлюдие великий Создатель поддерживал меня всей своей мощью. Хотя… если быть честным, то маги тоже выглядели впечатляюще, но в поддержке Создателя я не сомневался ни на мгновение.

Я взлетал вверх… косился вниз и по сторонам.

Вот я поднялся над московскими магами. Видел искрящиеся глаза Эдуарда и читал в них призыв, освободить его от клятв и невозможности вмешаться в сражение, где орки и вампиры были всего лишь ничтожной жертвой, где боролись высшие силы.

— Сними клятву верности! Сними клятву молчания с магов! — требовал я, приблизившись к Ульяне совсем близко.

Да!.. я угрожал ей расправой! То есть банальным убийством. Очень просто освободить магов. Нужно только срубить красивую голову с тонкой шеи, пробить в груди дыру и вырвать сердце. Ни один маг не выживет после моего выпада. Даже самый сильный волшебник, самый опытный и искушённый в колдовстве — против меня лишь малец на трёхколёсном велосипеде. А когда со мной рядом Гард и венгерский товарищ, то при поддержке таких друзей я уничтожу любого соперника.

Но Ульяна почему-то не торопилась исполнять мой приказ. Посох в её руке тоже блистал воинственным кристаллом, который сверкал и готовился разить врага, когда пожелает его хозяйка. Ульяна была могущественной волшебницей и весьма упрямой. Прямо как её папаша Светослав. Ковыряется старый, поди, прямо сейчас в огороде и семечки пересчитывает. Агроном он хренов!

— Тебя ввели в заблуждение. Ты выбрал неправильную сторону, — примирительно произнесла Ульяна. — Тебя наставляет вовсе не Создатель…

А это уже что-то новенькое! Волшебница, верно, принимает меня за одного из своих доверчивых магов, которые отчего-то беспрекословно слушаются её. Я понимаю, что у магов проводятся состязания, что-то вроде олимпиады, где они меряются силами и признают лидерство сильного. Но я вне закона. Я подчиняюсь напрямую Творцу!

— Отвечай прямо! — сказал я, взмахнув мечом; хотелось показать серьёзность своих намерений; хотелось доходчиво объяснить этой девочке, что охотник Вершинский намерен остановить войну в безлюдие, которая только разгоралась, поскольку, даже уничтожив коалицию Леофрика, вампиры не будут сломлены и завтра соберутся с новыми силами. Сегодня сражаются тысячи, завтра встанут в строй миллионы.

— Что ты желаешь услышать от меня, охотник? — вопросом ответила Ульяна.

— Признание, — усмехнулся я, откуда-то точно зная, что волшебнице известно больше, чем известно мне. — Когда ты присягнула тёмному магу?

Я шёл ва-банк. Блефовал. А Ульяна, будто желала, наконец-то, излить душу.

— Когда-то я совершила ошибку, приняв его помощь, — тихо говорила она. — Я была посредственной волшебницей. Но однажды он пришёл ко мне. Он одарил меня знаниями и оказал услугу, взяв за это клятву… В один из дней, когда он предъявит свои права и явит себя миру, я должна быть нейтральной. Должна не мешать ему и сдерживать всеми силами московских магов…

«Блять! Да вы достали меня своими грёбанными клятвами! Разбрасываются обещаниями, а всё ради чего? — сердился я. — Что ты, девочка моя, получила взамен? Ты прибавиласолнечных дней в году для сельхоз работ или изменила мир к лучшему? Возможно, люди в нашей стране стали жить сытнее, свободнее? Нет, дорогуша, ты только обрекла мой народ на страдания, а сама стала ловчее бросать «огненные шары» и в морок входить так, чтоб никто не смог тебя обнаружить. Лучше бы ты так и осталась невидимкой: незаметной, бесполезной, посредственной! Дай мне дай — просила ты Тёмного! Так держи теперь ответ предо мною, девочка моя!»

— Ты организовала московскую контору. Ты объединила вокруг себя магов. Ты вынудила их дать тебе клятву верности и молчания, чтобы в нужный день оставить армию волшебников безучастной. Посмотри на них, на этих гигантов! Посмотри, в кого они превратились! — призывал я.

Маги так и висели над лесом, сверкая глазами. Они уже не были светлыми или добрыми волшебниками, они превратились в ничтожества, которые не способны принять самостоятельное решение. А ведь каждый из них уверен, что служит Свету; что он частица Создателя, призванный хранить мир и равновесие.

Меня наполняла неведомая энергия. Казалось, что теперь мне не нужен оруженосец, что я сам могу впитывать магию и генерировать её в себе, делая бездонные запасы. И я услышал голос.

Ветер шептал мне. Спасительный ветер избавил меня от ада — пусть забрал и не из самого жуткого места. Но это был действительно ад, из которого дорога только всё ниже и ниже, пока ты сам не превратишься в плазму вечных страданий.

Огненное зло! Да, именно так — огненное зло! Все попавшие в ад наполняют своими душами огненный шар, чтобы в злости и мучениях гореть там вечность.

Я нашёл на небе луну, которая отражала солнечные лучи. Почему-то сейчас я усомнился в своём знании, что свет — это добро, а ночь — время тёмных сил, боли и насилия. Возможно, души из ада отправляются прямиком в огненные вулканы безумно любимого людьми солнца, и все мы молимся не тем богам, и служим не Создателю, а самому Лукавому.

— УБЕЙ ЕЁ, ОХОТНИК… — шептал мне ветер, но шёпот его был так настойчив и вкрадчив, что звучал подобно ударам громкого барабана.

— УБЕЙ ВЕДЬМУ, ГРИГОРИАН! УБЕЙ УЛЬЯНУ! СЛУШАЙ МЕНЯ — ТЫ МОЙ ДОЛЖНИК!

Ладонь, сжимающая рукоять меча, пылала. Разум мой закипал!

Я слышал не только ветер, но и тех, кто стоял внизу, тех, кто устал от войны.

Всего за несколько часов сражения орки утолили жажду мщения. Я всегда знал этих громил, как существ отважных, но невероятно отходчивых. В этих толстокожих тварях человечности больше, чем в самом человеке.

Вампиры тоже устали от войны. Сотни трупов валялись в оркском лесу.

Я смотрел вниз всего мгновение, но приметил многих вампиров...

Леофрик был разорван на куски. Он погиб одним из первых.

Его брат Деймон лишился головы и всех конечностей. Его порвали на куски, и Деймона больше нет.

Барон Олехандрус, с которым я был знаком и знавал его как развесёлого добряка, тоже был обезглавлен и мёртв.

А вот и мои солдаты-любимчики и их подставные жёны. Кстати, и Князь и Палец — молодцы! Матёрые парни, привыкшие сражаться под вечную музыку Вагнера… А их жёнам не повело. От Беатрис осталось только кровавое пятно, вторая рыжая бестия — лежала на траве с разорванными кишками и с улыбкой смотрела в ночь. Без магии такую сложную травму не излечить. И она тоже погибла.

Я видел строго Камбусия, прошедшего сотни войн. Его таскал на верёвке рядовой орк, и только всеобщее замешательство не позволило прикончить его…

Жив — и слава богу…

Негр Лефу отважно сражался. Вот порадуется его мамаша. Габи всегда была любезна со мной. Хорошая она баба, и вспоминать наши ночи очень приятно! Умела она схватить меня, обнять и расцеловать с не вампирской страстью!

Рядом с Лефу стоял запыхавшийся Горан. Тоже красавчик! Он скинул латы и бился в «пацанском» костюме, словно пожаловал на «стрелку» в незапамятные времена. Правда, извазюкался весь в зелёном. Но зелёное — не коричневое. Браво, Горан! Браво!

Я смотрел вниз и слышал каждого из прошлого. Все советовали, все они требовали разорвать замкнутый круг и убить Ульяну. «Маги спасут! Маги за мир! Маги за равновесие! — взывали они ко мне. — Убей Ульяну. Спаси безлюдие, Григориан!»

— Это тёмный маг. Это всё он… — опустила глаза Ульяна. — Но такова плата. Я не помешала ему. Я предала равновесие. Теперь я стала ненужной ему… Он и тебя уберёт с дороги. Он тоже тебя купил…

«Меня? Меня купил?» — рассмеялся я в груди.

— Я не продаюсь, Ульяна, — хмыкнул я, но отчего моё сердце сжалось, потому что её слова попали точно в цель.

— Тебя сослали на нижний уровень. Ты был в аду, Гриша. Но кто тебя вытащил из ада? Ты уверен, что это был Создатель?

«Твою мать! Ах вот оно что! — понял я. — Тёмный играет со мной. Водит… таскает на верёвке как тот орк таскает старика Камбусия. Захочет, потянет влево, а захочет, сбросит вниз, точно к чёрной реке и горам, пахнущим серой. А потом он спустил мне лестницу и смеялся надо мной. Он не просто водил меня и смеялся, он крадёт мою душу. Не сумев подкупить меня, он обманом ведёт меня в свою армию. И я уже готов убить Светлую волшебницу и уже называю её ведьмой. Затем я убью всех её магов. И если Эдуард попробует остановить меня, я убью и его!»

Мне стало больно от осознания обмана. Я никогда не был безгрешным, но во мне жила вера. А сейчас я запутался. И какой из меня охотник? Разве я достоин, считать себя клинком самого Создателя?

— Я сниму с тебя все клятвы. Я сниму с магов все обещания. Только укажи место, где прячется тёмный маг! — сжав зубы, потребовал я.

— Он не прячется, Гриша. Он ждёт тебя. Или ты примешь его сторону… или он убьёт тебя, — с сожалением сказала Ульяна.

— Где он! Говори! — еле сдерживал я себя, чтобы не наброситься на девчонку.

— Он ждёт тебя на горе, — указала направление Ульяна. — Будь стойким, охотник. Не дай себя обмануть и не принимай его дары.

Я знал, что не вечен. Всё когда-то заканчивается. И жизнь моя тоже.

Только я набрал высоту, чтобы спикировать на гору, где меня поджидал Тёмный, как пришлось остановиться. Ко мне летел мой друг, мой верный оруженосец. Он выглядел величаво, но я ведь точно знаю, что под звериной кожей и острыми, как бритва перьями — в грифоне скрывается всё тот же Игорёк — парень с московской улицы. Мне не нужна его помощь, теперь я сам себе оруженосец. И ещё… я не могу рисковать жизнью Игоря. Теперь только я решаю судьбу и Гарда, и мира людей, и безлюдия. Сегодняшний бой — лишь начало большой войны— и я готов остановить эту войну прямо сейчас.

— Вернись к Бенце. Будь рядом с ним, — сказал я Гарду, который яростно махал крыльями.

Из его львиных лап выглядывали стальные когти. Он воинственно щёлкал орлиным клювом. Но его выдавали глаза. Он всё понял…

— Ше-ефф! — захрипел Гард.

— Оставь меня, мой друг великий охотник. Твой подвиг ждёт тебя ещё впереди, а моего боя уже не избежать. Дозволь мне самому решать, чего я достоин…

Гард прощально взглянул на меня и, издав призывный писк хищной птицы, устремился назад к оркам, вампирам и охотнику Бенце Вайда.

Я летел к чёрной горе. Мне было всё равно, как будет выглядеть тёмный маг. Он может принять любой известный или неизвестный мне образ. Важнее начинка твари; её Тёмная суть, которая ненавистна мне.

Огненная плазма прекрасно освещала вершину. Это место напоминало плоскую площадку на адской горе, по которой я карабкался, царапая кожу и ломая пальцы. У меня не было времени проверять, но почему-то я был уверен, что если исследовать эту гору, то можно найти вход в пещеру, где всё также прячутся голые грешники и ждут жареной рыбы.

Плевать на грешников. Бог им судья. Меня интересовал только Тёмный...

Я приземлился у круглого камня. Плазменная сфера освещала лицо мага.

«Да неужели… снова Валентин собственной персоной?!» — узнал я его.

Молодой парень. Чуть курчавые чёрные волосы. Симпатичное лицо и вечная ухмылка. Но сегодня он был не один. Рядом сидела старуха. Лицо её показалось тоже знакомым.

— Григориан, какая встреча! — причмокивая, сказала старуха. — Из тебя вышел красивый воин. А когда-то ты был маленьким и часто плакал. Порой я думала, что из тебя ничего не получится… Но я ошибалась… Ты сильный воин, Григориан!

— Помню тебя, — кивнул я, поскольку узнал в старухе ведьму, которая воспитывала меня тысячу лет назад, которая рассказывала мне о волках и о моей мёртвой матери. — Ты ведь Веледара?

— Всё верно, я Веледара, — ответила старуха и улыбнулась; все зубы у неё были на месте; но ничего особенного — она всё-таки ведьма и отводом глаз владеет на зависть многим волшебникам.

— Ну вот… вся семья в сборе, — буднично говорил Валентин. — Столько лет живём, а никогда ещё не собирались вместе. Хорошо вернуть семью, Григориан? Что скажешь?

Я знал, что Тёмный может принять любой образ. Помнится он уверял меня, что я нападаю на своего сыночка. Сейчас же великий маг говорил о семье. В отцы набивался. Но я, конечно, не верил ни единому его слову.

— У тебя что, тоже обязательства? — спросил я. — Или только тебе дают клятвы?

— Раз на раз не приходится, — пожал плечами маг. — Но у меня есть цель. Я хочу воссоединиться с тобой. Разве ты не рад видеть своего папу?

— А Веледара мать? — усмехнулся я. — И вы искали меня веками. Всё думали, где же наш Гриша, куда запропастился? А затем я неожиданно нашёлся. И сам прилетел на гору. Случайно.

— Весь в деда пошёл, — обратился маг к ведьме, указав на меня пальцем, мол, вот какой проказник вырос, а умный какой!

Я огляделся. Уже светало. Зарождался рассвет. А рассвет — это время Светлых героев. Слушать болтовню Тёмного я вовсе не собирался.

Всего мгновение как у меня выросли могучие щупальца. Я лишь взмахнул крылами, чтобы приблизиться к магу и вонзил ему под ключицы свои шипастые крюки, чтобы высосать всю энергию из врага, чтобы лишить его жизни.

Теперь кто кого. На кону стояла и жизнь Тёмного, и моя жизнь

Тёмный даже не успел испугаться, но он и не удивился. Зато удивился я. Потому что из Валентина тоже вырвались стальные щупальца и пробили мои ключицы.

А вот теперь точно — кто кого.

Я качал энергию из Тёмного, а он убивал меня. Шутки закончились. Он также взялся за дело всерьёз.

Мы высасывали друг из друга магию, закрыв вход для пополнения сил. Даже если рядом был мой оруженосец, то его помощь, его бездонный колодец с магией был бы для меня недоступен.

— Ты хочешь уничтожить своего отца? — скривил лицо Валентин; его била судорога — меня тоже.

— Мой отец — Создатель! — упрямо твердил я.

— Я твой отец. И я Создатель, — не переставая убивать меня, говорил маг. — Уничтожив отца, ты убьёшь его семя. Ты и я живём вне времени. Стерев меня, ты лишишь планету своего защитника…

— Планета переживёт мою потерю, — скрипел зубами я, а зубы мои крошились и сыпались, будто я старел всего за секунды, и годы брали своё назад. Потому что, как сказал Тёмный, мы живём вне времени, мы обнуляем себя.

У меня выпадали зубы. У мага тоже. Мои волосы седели и сыпались, исчезая, не коснувшись вершины горы.

Мои ноги слабели, и я упал на колени. Тёмный маг тоже стоял на коленях. Его лицо стало дряхлым и выжатым, словно я боролся с мумией, а не с Тёмным. Я понял, что будто смотрюсь в зеркало, потому что моё лицо тоже стало жутким, уродливым. Он и я уже не состояли из мясистых мускулов и крепких костей, мы превратились в развалины.

Тёмный меня ещё что-то спрашивал. Уверял, что наше сражение не имеет смысла, что он всё равно вернётся в мир людей и в безлюдие. Но и я был уверен, что если Создатель захочет воскресить меня, то обязательно вернёт меня на землю.

Тёмный пугал меня адом. А я лишь смеялся в ответ. Но раем я его не стращал, поскольку не знал, где находится рай и что ожидает тех, кто в нём поселился.

Тёмный смолк. Из его глазниц выкатились высохшие глаза. Но этого я уже не мог видеть. Мои глаза тоже вывалились сухими маслинами из глазниц. Но зато я услышал голос, который принадлежал Эдуарду.

— Сдохни! — коротко бросил он.

Потом я услышал, как завизжала ведьма Веледара. Возможно, и не было на горе никакой ведьмы, а визжащие вопли лишь слуховые галлюцинация.

Я рассыпался в прах. Во мне совсем не осталось магии. Я не превращался в мёртвого человека, я уходил в неведомые миры.

— До встречи, Гриша, — последнее, что я слышал в безлюдие.

Я ощутил последний удар. Эдуард бросил в меня, нет… он убивал исключительно Тёмного… Я дорожил нашей дружбой. Эдуард не мог поступить иначе…

Эпилог

Нежный песок. Мягкая подушка под головой. Ноги ласкает лёгкая волна. Море было спокойным… тёплым...

Я блаженствовал…

— Гриша, ты обгоришь сегодня, — послышался голос моей любимой Зои. — Ну сколько можно говорить тебе, что солнце здесь особенное? И вроде, не печёт оно, но ожоги…

Глаз я не открывал. Так и лежал, уткнувшись в шёлковую подушку. А Зоя нежной рукой обмазывала меня кремом. Хотя… какой к чертям в раю крем? Это сметана жирностью 25%. Я б такую сметанку лучше бы ложкой да из глубокой чаши — да с клубникой…

Я нежился уже больше часа. Отдыхал. Почему-то казалось, что я нахожусь в отпуске. Прямым рейсом из безлюдия я отправился на верхние уровни сознания. Люди называют это место — раем.

— Хватит уже валяться! Вставай! — настаивала Зоя.

Я сделал усилие и всё-таки открыл глаза. Вот ведь жизнь настала. Открыл, закрыл, поел, попил… Я будто в отпуске…

— Солнце в зените, пора домой! Ну что ты как маленький мальчик?

Эх, Зоя, Зоя. Я вовсе не маленький. И не мальчик. Я справился с дитём Тьмы. Убил его. Иссушил, обесточил, убил.

Я теперь в раю.

Интересно, а где мой соперник? Наверное, ловит сейчас рыбу у чёрной реки и не с кем не делится. Жрёт, тоже пьёт и от солнышка прячется. Хлопот у него хватает.

— Дарси тебе пива принесла. Оно холодненькое… вкусное, — соблазняла меня Зоя. — Ну, пойдём уже. Надоело море. Домой хочу…

Я встал на ноги. Берег был бесконечен. Песок белоснежен. Солнце яркое, жгучее. Души грешников жарят в нём с пламенным энтузиазмом. Это я точно знаю.

— Ладно, пошли домой, — сказал я.

Мы обнялись. А Зойка такая хрупкая и как прежде нежная. И красота в ней неописуемая. Только клыки исчезли — и кровь она больше не пьёт. Я тоже…

Мы поднимались по длинной лестнице. Сколько здесь ступеней? Надо сосчитать точно. Я думаю, их больше тысячи. Сколько ступеней, столько лет моей службы на земле.

Она обнимала меня за пояс. Я гладил ей волосы. Мы поднимались долго. А уже ближе к концу я заметил нечто знакомое из прошлой жизни.

— Это кто? Это орк, что ли? Откуда он здесь? — удивилась Зоя.

И действительно, это был орк Фанари. На нём расшитый халат, в толстых пальцах он крутил чётки с крупными жемчужинами.

— Ты как сюда попал, чудо зелёное? — спросил я, пожимая здоровенную ладонь орка.

Фанари хитро прищурился.

— Закончен твой отпуск, Григорий. За тобой я поднялся. За тобой…

Вот ведь, блин! И всё-таки я в отпуске. Я так и знал, что в раю надолго не задержусь. Но у меня есть выбор. Был я в канцелярии самого Создателя. Так мне один клерк в белом халате, похожий на римского сенатора, сказал, что выбор теперь за мной — вернуться к прежним подвигам или наслаждаться раем.

Вот смотрю я на Фанари и думаю: «Возвращаться мне или остаться с Зоей и с Дарси, и другими друзьями, которых я знавал прежде?»

Наверное, я всё же послушаю Фанари. Там на земле осталось много моих друзей. А если мне позволят взять с собой Зою, то я готов прямо сейчас вернуться — прямо голым со спиной, намазанной сметаной жирностью 25%...

Александр Баренберг Всё нормально, падаю! Неравный бой

Автор выражает глубокую признательность участникам форума «В Вихре Времен» (forum.amahrov.ru) и ресурса «Самиздат» за неоценимую помощь при написании романа и конструктивную критику.

Пролог

Майор, пользуясь тем, что его собеседник отвернулся, зябко передернул плечами. Из настежь распахнутого окна задувал прохладный вечерний ветер, донося ароматы не таких уж и близких к дворцу джунглей. В последние годы Расчистка проводилась довольно интенсивно и граница леса сильно отодвинулась благодаря большому количеству рабочих рук, захваченных после окончательного ввода в строй Второй дирижабельной эскадры. Ее ввод позволил наконец выделить воздушные силы не только на прикрытие неба Метрополии от налетов этих долбаных, надоевших до зубовного скрежета драконов и доставку полезных ископаемых из известных месторождений, но и на патрулирование и разведку Северного континента, до сих пор почти неизученного. И, конечно, на выброску десанта при обнаружении поселений недочеловеков. Так удалось захватить многие тысячи рабов. Не меньше половины, правда, погибали во время длительного перехода через джунгли, но зачем Империи слабые работники? Даже здоровые недолюди, в силу своей тупости, работали кое-как, только на самых простых операциях – валке деревьев, копании рвов и каналов, заготовке бревен, что уж говорить о больных?

А из представителей рас Древних – Длинных и Крылатых, обитающих на Восточном континенте, работники вообще никакие. Поэтому при встрече их сразу убивают. Нет, с самками солдаты иногда сначала побалуются, конечно. На глазах их мужей. Несмотря на строгий запрет на половые отношения со всеми недочеловеками, командиры патрульных отрядов смотрят на это сквозь пальцы: главное, проследить, чтобы потом все «игрушки» были уничтожены, не унеся в себе семя высшей расы. Особенно Длинные! Почему Старики так сильно ненавидят именно этих, относительно молодой майор – начальник отдела разведки патрульной службы – не знал.

А вот представители обитающей в многочисленных пещерах Северного континента расы горных гномов работают гораздо лучше! Их поселения из-за специфического способа обитания трудно обнаружить с воздуха. Поэтому напасть на след гномов – большая удача для экипажа патрульного дирижабля! И большая премия, кстати говоря. Несмотря на то, что те самые мелкие из недочеловеков, зато самые выносливые. И самые послушные и организованные – трудятся коллективно. Совет Стариков, по слухам, даже горячо обсуждал – не надо ли считать гномов деградировавшими в результате тяжелых условий обитания истинными людьми? Но в результате решили оставить их в текущем статусе.

Другие расы недочеловеков – в основном разные виды северных и восточных варваров, от совсем примитивных (исключая, конечно, практически безмозглых и диких тварей типа лесных гоблинов и им подобных) до довольно цивилизованных, тоже могли трудиться, но не так эффективно, как гномы. Тем не менее именно они, ввиду доступности, составляли основную массу рабов на имперских стройках. Правда, из-за низкой выносливости и плохого послушания расход рабочего материала был чрезвычайно высок – крематории на границе лесной зоны едва справлялись с нагрузкой. Так что все свободные силы патрульной службы постоянно «охотились» за все новыми стойбищами варваров.

* * *

Молча наблюдавший в распахнутое окно за далекими сполохами Сияния, слабо видимыми отсюда, из Метрополии, высокий пожилой человек запахнул черный кожаный китель с нашитым на рукав изображением молнии. Ночная прохлада, видимо, проникла сквозь надетую под небрежно накинутым кителем легкую полевую форму. Старого образца, между прочим, из тех еще запасов. Еще через минуту человек наконец решительно захлопнул окно и повернулся к терпеливо ожидающему начальнику разведотдела:

– Почему вы узнаете о начале Сброса, когда Сияние уже видно из окна моего кабинета? – осведомился он спокойным тоном, впрочем, не означающим ровно ничего. Майор не раз слышал, как точно таким же голосом Канцлер отдавал приказы о казни проштрафившихся штурмовиков или надзирателей. А тут вроде как его отдел виноват… Хотя и не напрямую, но… Стариков осталось совсем мало, всего трое, и из них только Канцлер пока еще занимается активной деятельностью, становясь из года в год все жестче и жестче. Хотя, судя по рассказам старших, мягкостью тот не отличался никогда. Так что лучше не расслабляться!

– Наблюдатели были введены в заблуждение мощнейшим потоком солнечного ветра. Последние три дня вся ионосфера пылала! – Майор старался докладывать размеренно и четко, давя в себе желание выпалить поскорее все оправдания. Он знал, что Канцлер не любит, когда частят. – Поэтому постепенное смещение магнитного полюса прошло незамеченным. Да и сместился он на этот раз ненамного! Так что окончательно убедиться в начале зарождения Сброса удалось только сегодня.

Канцлер кивнул головой, повернулся и, кряхтя – сказывался возраст, – уселся в кресло с высокими подлокотниками, расположенное прямо под тем самым Портретом. Единственным сохранившимся от того Сброса. Да, с него сняли кучу копий, но оригинал висел здесь, и начальник разведотдела каждый раз, входя в кабинет, невольно вздрагивал, встретившись взглядом с человеком с Портрета. Не зря, ох не зря Старики рассказывали о магической силе Его взгляда! На копиях это не ощущалось, а вот на оригинале – еще как!

– Сброс – это то, к чему мы готовимся многие годы! – проникновенно начал Канцлер, усевшись. – Ты же прекрасно знаешь, насколько важно найти место сразу и первыми! Да и вообще его найти… А ты мне несешь про какой-то солнечный ветер!

Глаза хозяина кабинета, рассеянно бродившие до того по фигуре подчиненного, вдруг уставились прямо в его глаза, буквально пригвождая к месту. Сухие кисти рук, покрытые синими змеями выступающих вен и пигментными пятнами, с силой впились в мягкие подлокотники:

– Есть ли в данный момент над Восточным континентом патрульные дирижабли и можно ли с ними связаться? – жестко и отрывисто спросил он.

– Никак нет! – вытянулся по стойке «смирно» под обжигающим взглядом своего собеседника несчастный майор. – В данный момент над Восточным континентом патрульных дирижаблей нет! С ближайшим оттуда, патрулирующим над восточной частью Северного континента, связи не налажено – сильные помехи в ионосфере. Я приказал каждый час передавать ему приказ двигаться на восток. Может быть, он услышит…

– Когда происходит такое событие, как Сброс, слова «может быть» не должны присутствовать в вашем лексиконе, майор! Немедленно посылайте на восток шесть дирижаблей из Метрополии! Пусть ищут сразу в широком секторе. При удаче они еще могут успеть.

– Но, господин Канцлер, свободных аппаратов нет! Только дежурящие на защите неба…

– Плевать! Так несколько недель надо будет осторожней выходить на улицу! А то уже привыкли к чистому небу над столицей, понимаешь ли! Тем более что можно будет отозвать кого-нибудь с Северного… Как вы не понимаете, майор, что Сброс гораздо важнее чего бы то ни было!

Подчиненный неестественно резко кивнул:

– Разрешите выполнять?

Канцлер устало потер переносицу и тихо, но угрожающе проговорил:

– Идите. И на вашем месте я бы сам отправился на поиски с одним из дирижаблей. Я уже стар, и это наверняка последний Сброс при моей жизни. Поэтому учтите – никаких объяснений неудачи я не приму…

Глава 1

Тихо захлопнулась входная дверь, и я, здороваясь со сменщиком, проследовал в свою каморку. Сменщик, Андрей, передал ключи и, махнув ручкой, немедленно испарился, даже не подождав, пока я приму смену по всем правилам. Ну его, молодой, наверно, в очередной клуб спешит… Свербит ему в одном месте! Не то что мы, солидные люди зрелого возраста… Примерно это я и высказал Наташке, продавщице из кондитерского отдела, симпатичной брюнетке лет тридцати пяти с грудью просто сногсшибательного размера. Наташка, как всегда, уходила последней, убирая помещение кондитерской после окончания рабочего дня.

– Ну да, солидный ты мой! – усмехнулась продавщица, протискиваясь мимо меня к выходной двери. Дорогу уступать ей принципиально не собирался – зачем добровольно лишать себя такого развлечения? На середине пути та, как и предполагалось, застряла. Впрочем, это ее не смутило:

– Чего же ты, солидный, мне в декольте так пялишься, что там уже ожог образовался? Эх, Валера, соблазнишь ты меня когда-нибудь, слабая я, не удержусь! – С этими словами она стремительно чмокнула меня в щечку, одновременно взмахнув буферами так, что я сразу же отлетел на полметра назад, чувствительно впечатавшись спиной в стену.

– Все ты только обещаешь да обещаешь, – жалобно завопил я вслед удаляющейся хихикающей фигуре. Вот фиг поймешь этих женщин – то ли она серьезно, то ли просто прикалывается. А ведь каждый вечер надеюсь, что она останется, а с другой стороны – зачем ей такой неудачник? Тридцать семь лет, охранник в торговом центре, зарплаты которого хватает только чтобы снимать комнатку на окраине нашего и так далеко не столичного городка. А у нее ребенок от первого брака, ей серьезный партнер нужен. Вот, блин, дернуло меня в семнадцать лет в летное училище поступать! Видел же, что Империя разваливается, перспектив никаких! Нет, детская романтика в заднице играла! Хоть заодно инженерное образование получил…

А летать долго не пришлось. Керосин на полеты не выделяли, зарплату вовремя не платили. И потом вообще сокращать начали. Вот и подал заявление. Самое обидное, что даже не пытались удержать, хоть бы для приличия, что ли – молодое поколение там, наша смена… Нет, хочешь уходить – ну и катись себе! Вот время-то было…

Я и укатил. В Москву. Идей было – море. Попробовал то, другое. Потом организовал фирму, разрабатывавшую и продававшую уникальные компьютерные джойстики на базе настоящих ручек управления, снятых со списанных самолетов. Серьезно увлекающиеся авиасимуляторами люди, особенно на Западе, отрывали с руками за немалые деньги! Оборот рос, появились новые планы на расширение и углубление, но… Сначала наехали «братки». Но с ними кое-как удалось уладить дело. Зато потом за нашу фирму взялись чиновники… Тут меня совсем переклинило – за какую-то плевую бумажку я должен отдать доход за три месяца? Щасс! Дурак, короче… Тут же выяснилось, что сырье – списанные ручки управления самолетов и другие детали я доставал насквозь незаконно, путем преступного сговора с военнослужащими одной из авиабаз. Что, в общем, было правдой – попробуй выбить у армейских бюрократов официальное разрешение на покупку. Столько денег не заработать! Короче говоря – пожалуйте, принципиальный товарищ, на нары…

Отсидел немного, «двушку». Но, когда вышел, устроиться на нормальную работу уже не получалось. Это же не «лихие» девяностые, когда пункт об отсидке считался в резюме чуть ли не обязательным! Помыкался-помыкался в столице, понял, что ничего не светит, да и уехал в тихий провинциальный городок, где имелись дальние родственники. Благо, сам семьей так и не обзавелся. Для начала устроился ночным сторожем в небольшой торговый центр, думал, осмотрюсь пару месяцев и найду что-нибудь поприличнее… Только вот уже полгода прошло, а перспектив в этой глуши пока никаких не заметно…

Вздохнув, я прервал грустные воспоминания и направился в свою каморку, то бишь – в центральный пост охраны, как гласила пришпиленная к его двери табличка. Как будто здесь имеется хоть еще один пост! Нет, я тут сижу до утра в гордом одиночестве! Проверил пульт – все входы заперты, включил сигнализацию, посмотрел, что показывают камеры наблюдения. Как обычно – ничего интересного. Выполнив все обязательные действия, со спокойной совестью развалился в удобном кресле, доставая ноут. Окунемся, так сказать, в пучины Интернета. Эх, совсем разленюсь с такой работой!

Часа два пролетело незаметно. Я отложил комп и потянулся в кресле, прикрыв глаза и раздумывая: а не пойти ли сварганить чайку? Когда через секунду, почувствовав что-то вроде ощущения, похожего на свободное падение, вновь открыл их, обнаружилось, что хотя никуда и не падаю, но сижу в полной темноте. Только слабо светились экран ноутбука и немногочисленные лампочки аварийного освещения. Одновременно раздался несильный грохот и кресло подо мной слегка затряслось. Землетрясение? Так резво вскочил на ноги, что аж ударился с разгону коленом об довольно высокий стол, но толчки более не повторялись. Странно все это… Однако подача электричества в здание прервана, это ясно. Посветил фонариком на электрический щит – нет, все в порядке, предохранители не выбиты. Ну, бывает…

Внимание привлекло странное шипение, доносящееся откуда-то сверху. Это еще что? От странного посвистывания стало не по себе. Спустился в каморку и достал из сейфа пистолет, где мы его хранили на экстраординарный случай. Ствол, конечно, незаконный, но хозяин торгового центра, он же – мой наниматель, корнями уходил в уголовную среду, и его этот факт нисколько не смущал. Вооружившись, в охватившем меня возбуждении полез наверх, отметив краем сознания необычайную легкость, с которой удавалось преодолевать ступени. Как будто силы утроились! От страха, что ли?

Тут надо сказать, что в стоящем на отшибе здании раньше, при СССР, располагался небольшой то ли армейский, то ли КГБэшный склад, хранивший что-то сильно секретное, поэтому в крепком одноэтажном бетонном строении окон не имелось. Зато имелась продуманная система вентиляции, рассчитанная на работу в условиях применения оружия массового поражения, и подвал, где при бывших хозяевах стояли аварийные генераторы и цистерна с запасом солярки. Впрочем, почему только при бывших – мой нынешний, впечатлившись новомодными предсказаниями скорого наступления полного или ограниченного конца света, установил новенькие немецкие генераторы и наполнил цистерну топливом, предполагая превратить принадлежащий ему торговый центр в свое убежище на случай всеобщего апокалипсиса. Так что освещение в принципе восстановить можно прямо сейчас, только хозяин меня потом прибьет. Поэтому трогать генератор я пока поостерегусь…

А вот главный вход при переделке здания в торговый центр расширили, установив новую современную дверь вместо бронированного монстра времен Холодной войны. Однако та была полностью герметичная. А эта, как оказалось, – нет. Так как именно от нее доносилось давешнее шипение. Подойдя поближе, я в растерянности замер, пытаясь унять дикое сердцебиение. Мало того, что в стык между половинками двери задувал сильный поток странно пахнущего воздуха, как будто с той стороны кто-то подавал в щель сжатый газ неизвестного состава, так еще и сквозь затемненные полупрозрачные створки проникало вполне различимое свечение. Ночью?! Да что это творится?! В дополнение ко всему за шипением различался еще один звук – падающей воды.

Я непроизвольно отступил от двери – мало ли какой отравой оттуда несет? Тем более что чувство странной легкости в теле только усилилось. Точно отрава! Или наркотик! Но противогаза-то все равно нет! Так что уже поздно пить «Боржоми» – если это яд, то можно спокойно ложиться в землю и начинать привыкать. Поэтому надо просто открыть дверь и посмотреть – что же это, мать его, такое? Доставая ключи, ощутил заметное давление на уши – как в барокамере или при пикировании на легком самолете. Не больно, но неприятно. Особенно похоже на самолет, в сочетании со странной легкостью. «Куда это мы вместе с торговым центром пикируем, интересно знать?» – подумал я, проворачивая ключ.

Хорошо, что дверь раздвижная! Поэтому обошлось без шишки на лбу. Половинки со скрипом разъехались в стороны, а меня буквально вдуло обратно в холл мощным потоком ворвавшегося внутрь воздуха и ослепило слишком сильным после почти полной темноты светом. Инстинктивно прикрыв глаза рукой с пистолетом, о котором уже позабыл, услышал сзади звон разбивающегося стекла и сирену сигнализации. Ну ясно, от резкого повышения давления разлетелась вдребезги одна из витрин. Запах, ворвавшийся вместе с воздухом, был неожиданно довольно приятным, донося пахучие ароматы свежих трав. Какие еще травы поздней осенью? Точно, химия! Шипение, вызванное, видимо, разницей давлений, прекратилось, и стал отчетливо различим шум падающей воды. Убрал руку от начавших привыкать к освещению глаз и застыл на месте. Прямо за входной дверью, метрах в пяти-шести, начинался водопад. Самый настоящий! Широкая полоса воды с характерным грохотом ухала куда-то вниз. С опаской переступив порог, увидел и откуда. Прямо с крыши торгового центра! Такое впечатление, что там, на крыше, вдруг ни с того ни с сего начала течь река. И дойдя до выступающего карниза, срывалась вниз. Только как-то слабо срывалась. По идее, там, где я стою, уже должна падать вода. А она падала метрах в трех дальше, прыская на меня лишь отдельными брызгами! Сраженный внезапной догадкой, я разжал руку и пистолет, с высоты метра в полтора, полетел вниз. Только до пола он добирался больше секунды. Заметно больше…

Поднимая злосчастный «макаров», окончательно понял: либо меня накачали каким-то газообразным наркотиком, либо… Либо я не на Земле!

* * *

Силы внезапно оставили меня, и вдруг овладело какое-то странное безразличие к окружающему миру. Видимо, последствия перевозбуждения от случившегося.

А может быть, отравление чуждым воздухом или воздействие пониженной гравитации. В любом случае – мне конец! Не знаю, что это за мир и как я в нем оказался, но я же взрослый человек и понимаю, что чудес не бывает! Мы, люди, особенно цивилизованные, слишком нежные существа, погибаем даже от сравнительно небольших изменений параметров окружающей среды, а тут такое… Да еще и чужая биосфера, наверное! Я бессильно опустился на пол…

Не знаю, сколько точно я так просидел, наверное, не меньше четверти часа. Потом мне стало холодно, а ожидаемая агония все не наступала. Зато в голове немного прояснилось и даже появилась робкая пока надежда – а вдруг все не так трагично, как показалось в первый момент? Заставил себя встать, потянул носом воздух. Можно нормально дышать, только после глубокого вдоха остается небольшой опьяняющий эффект. Избыток кислорода? Возможно. Учитывая более высокое давление, то есть и плотность здешней атмосферы. Кстати, неприятные ощущения в ушах уже прошли – привык, а по их силе можно оценить превышение местного атмосферного давления над нашим стандартным. Где-то на тридцать–пятьдесят процентов, по субъективным ощущениям. Жить, видимо, можно.

Оставалось еще самое значительное, хоть я его, в суматохе первых секунд, и не сразу заметил, изменение – пониженная сила тяжести. Ну, теперь, успокоившись, можно его точно замерить. Достал из кармана смартфон (сети ожидаемо не обнаружилось), вывел на экран приложение секундомера. Сейчас нужен тяжелый и компактный предмет. Пистолетом решил больше не рисковать – хорошо, первый раз тот был на предохранителе и не выстрелил от удара! Выщелкнул один тупоносый патрон из магазина и поднял его вверх на вытянутой руке. У меня удобный рост – кисть вытянутой руки располагается ровно в двух с половиной метрах над землей. Не раз этим пользовался для быстрого измерения высоты. Одновременно с нажатием кнопки на смартфоне разжал пальцы, и патрон непривычно медленно полетел вниз. Приглушенный звук удара об бетонный пол раздался ровно через одну и четыре десятых секунды. Перейдя в приложение калькулятора, произвел несложный расчет – даже списывая процентов десять на счет аэродинамического сопротивления, ускорение свободного падения получалось чуть больше трети «же». То есть сила тяжести на планете примерно как на Марсе. Уж не он ли это и есть? Но плотная атмосфера и вода как-то не вписывались в картину. Да какая разница! Все равно придется выйти и посмотреть!

Так как первоначальная апатия сменилась возбуждением, то начало изучения окружающего мира решил не откладывать. Надо же понять, куда меня забросило? Может быть, это даст и намек на ответ на вопрос «почему?». Хотя, если это природный глюк, а не чья-то злая воля, то упомянутого ответа я не дождусь, разумеется, никогда…

Однако выполнить задуманное оказалось далеко не так просто. Выйдя на образовавшийся возле входа парапет, окинул внимательным на этот раз взглядом окрестности. Не то чтобы передо мной открылся особо информативный вид… Все пространство, справа, слева и спереди, было обрезано плотным потоком размеренно падающей воды, сквозь который, кроме слабого свечения, ничего разглядеть решительно не получалось. Я прошелся по парапету вправо. За углом нашей бетонной коробки ничего радостного тоже не обнаружилось – там просто текла река, не оставляя даже парапета, по которому можно было бы пройти. Такое впечатление, что здание торгового центра, вырезав из его родного ландшафта вместе с небольшим участком окружающего асфальта, немного накренив, бросили прямо посреди какой-то довольно бурной реки. Сбоку она его просто обтекает, а сверху, пробежав по крыше, срывается вниз. Полный нехороших предчувствий, побрел в обратную сторону. Скорее всего, там такая же картина.

Почти так и оказалось. Разница состояла лишь в том, что своим левым краем мой многострадальный торговый центр упирался в берег неведомой реки. И, приблизившись, я разглядел узкий просвет между падающим потоком и кромкой крутого берега. При известной ловкости можно попробовать на него взобраться. Эх, была не была! Чего уже терять? Вздохнув, проскользнул в заполненную брызгами «дыру», отделавшись слегка намокшими волосами. Взялся руками за склизкие корни каких-то деревьев (вот она – чуждая биосфера!), торчавшие из каменистой почвы берегового подъема, и, поминутно поскальзываясь, поднялся, измазавшись в иле, над уровнем несущейся мимо воды. Ну, здравствуй, чужой мир!

Глава 2

Надо мной расстилалось светло-розовое небо, усеянное комочками плотных белых облаков. Самых обычных на вид. Почти в зените торчало размазанным атмосферной дымкой пятном местное светило. Почему-то зеленоватого оттенка, но это, скорее всего, влияние атмосферы. То ли здешняя звезда была меньше Солнца, то ли планета располагалась дальше от нее, но ее видимый размер заметно уступал привычному нам. Кажется, здесь все было меньше! Ближе к горизонту на небе белела типичная Луна, только половинного размера. А с другой стороны имелась еще одна, поменьше и неправильной формы, как будто стая космических собак понадкусывала ее с разных сторон.

Но хватит исследовать местную космологию, пора приниматься за геологию. А также географию, ботанику, зоологию и, чем черт не шутит, антропологию. Почему-то я был абсолютно уверен, что планета обитаема. Подтянувшись в последний раз и перевалившись через край обрыва, убедился, что был полностью прав. Планета оказалась очень даже плотно заселенной!

Открывшаяся предо мной перспектива была большей частью зеленого цвета. Довольно пересеченный ландшафт покрывал густой лес. Кроме размера деревьев, превосходивших земные раза в три, а некоторые, кажется, и больше, они мало чем отличались от наших. Вот вроде бы типичный дуб! А вот прямо возле меня, на краю обрыва, возвышается точная копия сосны. Только высотой метров семьдесят на глаз. Трава в два моих роста. Но растет не везде, так как много выходящих на поверхность скальных пород.

Поднялся, хватаясь руками за выступы, на небольшую, относительно пологую скалу возле берега. Все-таки есть преимущество в низкой силе тяжести! На Земле я бы на эту немаленькую каменюку вряд ли взобрался. Прежде всего обратил свой взор на родной торговый центр. Вернее, на то место, где тот должен был находиться. Потому как видно его практически не было – большей частью квадратное приземистое здание находилось под водой, перегородив собой течение горной речушки средних размеров. Которая, естественно, недовольная внезапно возникшей преградой, стала обтекать его поверху, образовав с передней стороны водопад. Только благодаря небрежности неизвестного шутника (которого неплохо было бы найти и побеседовать «по душам»), бросившего на дно речки вырванный из родного контекста торговый центр с некоторым наклоном к горизонту, его крайний правый угол немного торчал над уровнем воды, стыкуясь с крутым берегом. Только поэтому мне вообще-то и удалось выбраться наружу.

На вершине скалы шум падающей воды несколько ослабел, и стали слышны звуки из леса. Не скажу, что они сильно меня обнадежили. Так как состояли из рева и воя всякого зверья. Его явно было много, и наверняка значительная часть не относилась к травоядным. А учитывая, что растительный мир тут довольно солидного размера, вряд ли можно было ожидать другого и от животного. При этой мысли по коже пробежал озноб, а рука автоматически потянулась к кобуре.

И не зря! Холодящий душу шорох заставил вскинуть вверх голову. На меня полого пикировало какое-то перепончатокрылое существо величиной со страуса, вооруженное длинной зубастой пастью. Дикая помесь птеродактиля с обожравшейся стероидами летучей мышью. Пока мое сознание в ужасе созерцало внезапно свалившееся в буквальном смысле прямо на голову чудище, подсознание времени не теряло. Выхватило пистолет, сдвинуло предохранитель и взяло нужное упреждение. Грохот выстрела спугнул какую-то мелочь в расположенных вдоль берега гигантских кустах, а дракон, получив пулю куда-то в крыло, обиженно заверещал на таких высоких нотах, что у меня заложило уши. Изменив траекторию полета, чудище, продолжая верещать, удалилось, отказавшись от намерения перекусить человечиной. Интересно, почему оно так уверенно атаковало меня? Тут что, еще какие-то люди водятся?

Решив не искушать более судьбу, спустился обратно к входу в здание. Сердце после скоротечного боя колотилось как бешеное, да и общее самочувствие что-то было не очень – то ли от немного другого состава и давления атмосферы, то ли просто от переживаний, а уж настроение и вообще упало ниже плинтуса… На площадке перед дверью билась о бетонный пол выпавшая, видимо, из водопада рыбина с меня ростом и пастью, усеянной множеством зубов в мизинец длиной каждый. Жуть! Настроение ее вид мне явно не улучшил, и, протиснувшись по стеночке мимо незваной гостьи, я заскочил внутрь, плотно захлопнув входную дверь. И подперев ее массивной стойкой. Не нужны мне тут такие нежданные визитеры!

Ладно, на разведку сходил, теперь можно немного расслабиться, покалякать с самим собой о делах своих скорбных. Жаль только, водки с собой нет, на дежурстве никогда не пью. То есть как это нет? Теперь-то уж все равно! Я взял в дежурке ключи от продовольственного мини-маркета, занимавшего большую часть левой половины здания, и вошел в него. Гордо проследовал мимо стойки с дешевым спиртным к шкафчику с качественными напитками. Тот, разумеется, был закрыт и ключа у меня не имелось, поэтому воспользовался предусмотрительно захваченным с пожарного щита топором.

Что бы взять? Ну вот, пожалуй, выдержанный «Хеннесси» подойдет. В обычной жизни распивать такой дорогойконьяк я себе позволить не мог. Хоть одно преимущество этого дурацкого происшествия выявилось! Жаль только, долго это продолжаться не будет – чувствую, в этом мире сдохну я быстро. Если не от бактерий, то в пасти какого-нибудь хищника. Сразу вспомнился зубастый клюв давешнего «птеродактиля», и меня передернуло. Лучше, пожалуй, быстренько допиться до «белочки». Или вообще сразу пулю в висок, благо есть из чего.

Но после пары-тройки рюмок благородного напитка течение мыслей стало приобретать более оптимистичное направление, если таковое определение вообще уместно в данной ситуации. Тут хоть есть возможность какого-то выбора! И время на подумать. А ведь бывали у меня в жизни моменты, когда и такой роскоши позволить себе было нельзя! Когда, например, на последнем курсе училища, в пятом самостоятельном вылете на Л-39^[47] отказал движок над жилым районом. Тогда пришлось сделать выбор за долю секунды! Он был «прост»: катапультируешься – самолет упадет на дома, уведешь в сторону леса – может не хватить высоты. Я выбрал второй вариант – как сделал бы и любой другой, кому не стыдно называть себя летчиком. Дернул рычаг катапульты, лишь достигнув опушки леса, когда машина была уже в паре десятков метров над проносящимися снизу с бешеной скоростью верхушками деревьев. Повезло – техника не подвела, и даже за ветки куполом не зацепился, приземлившись на удачно подвернувшейся полянке, в сотне метров от весело полыхающих обломков своего самолета. Меня тогда не наградили – сам по ошибке от маршрута отклонился, прошел над городом, ну и хрен с ним! Не в этом же дело…

Поэтому отставить сопли, товарищ капитан запаса! Считай, что вызвали из резерва и послали в разведку с особым заданием! Подумаешь, какие-то недобитые динозавры тут летают! Тебя-то учили сражаться с крылатыми чудищами пострашнее. С загоризонтным радаром на борту и самонаводящимися «клыками»! Я подошел к зеркалу и, чокнувшись со своим отражением, опрокинул еще рюмочку. То ли пятую, то ли уже шестую. Да какая разница! Главное – упадническое настроение прошло, и мне опять захотелось жить. Ведь, если подумать, что уж такого ценного я оставил дома, что по нему бы стоило так убиваться? Да ничего! Близких родственников нет, семьи не было и не предвидится, увлечений тоже – после того, как за последнее из них пришлось отсидеть. Даже друзей, по сути, нет! Те, что были, после зоны стали относиться ко мне с прохладцей. Не то чтобы отказывались встречаться, но… Да и те остались в Москве. Короче, я и так уже не раз задумывался в последнее время – а не уехать ли куда подальше за границу, начав новую жизнь? Ну вот, считай, и уехал!

И не с голыми руками, кстати! Только сейчас я сообразил, что судьба (или тот, кто ее в данном случае заменял) преподнесла роскошный подарок, забросив сюда вместе с торговым центром и всем его содержимым. А ведь могли и выбросить в голом виде прямо в местные джунгли! Тогда бы уже давно какая-нибудь из местных тварей закончила обгладывать мои несчастные косточки. А так еще побарахтаемся! Так что для начала надо провести ревизию находящегося в моем распоряжении имущества. Кстати, а чего это я все еще при аварийном освещении тут кукую? Ведь благодаря паранойе (или предусмотрительности – это смотря под каким углом взглянуть) бывшего хозяина этого здания у меня имеются резервные генераторы!

Быстренько, перепрыгивая через пять-шесть ступенек сразу (нет, определенно, пониженная сила тяжести мне начинает нравиться!), спустился в подвал и включил резервное оборудование. Новенький немецкий генератор завелся с одного нажатия, и тут же вспыхнул нормальный свет. Значит, состав и плотность местного воздуха его вполне устраивает. Счастье еще, что воздухозаборники и отвод выхлопных газов размещались возле входной двери под козырьком, иначе меня уже затопило бы! Вообще-то генераторов было аж четыре, но мне и одного достаточно с запасом. Сугубо на освещение и питание холодильников в продовольственном. Зачем Васильич (владелец этого заведения) брал еще три – фиг знает. Полной энергии от них хватит даже для накачки тактического боевого лазера, наверное! Видимо, все-таки у него паранойя. Значит, это ей и надо сказать спасибо за учетверенный запас такого ценного оборудования! Кстати, сразу и занесем этот факт в специально прихваченную тетрадку, куда я собирался поместить перечень имеющихся в моем новом хозяйстве вещей. Так как: «Социализм – это учет!» – учил нас великий Ленин. А у меня тут полный социализм – все буржуйское имущество экспроприировано и принадлежит народу в моем лице!

Что-то меня не туда несет. Ленина вот вспомнил… Интересно, пониженная тяжесть способствует усвояемости алкоголя? Иначе почему меня так развезло с каких-то несчастных шести рюмочек коньяка? Или это просто нервы? Мотнул головой, разгоняя по-хозяйски обосновавшиеся в ней алкогольные пары, и раскрыл тетрадь, выводя в ней неровным почерком: «дизель-генераторы, 4 шт. выходной мощностью по девяносто пять киловатт». Очень хорошо! А что с топливом для них? И тут мой параноидальный Васильич не подвел! В подвале стояло три цистерны с соляркой, по двадцать тысяч литров каждая. М-да, явно мой бывший хозяин готовился к полному и окончательному апокалипсису! Я быстро прикинул на пальцах – если не выключать генератор совсем, то он проработает около двух лет!

Так, а что у него еще в подвале имеется? Ну конечно, аптечка! И хорошо подобранная. Медицинское оборудование – даже портативный аппарат искусственного дыхания имеется! С машины «Скорой помощи» его украл, что ли? Противогазы, понятно, а тут что? Ни фига ж себе – три костюма полной химической и бактериологической защиты. А также счетчики радиации. Серьезно! Не, Васильичу за подготовку к концу света – твердый зачет! Правда, чем он собирался заниматься годами в бункере? Книг, естественно, не запас, так как вряд ли в своей жизни прочел хоть одну. С ума сошел бы! Кстати, это еще один аргумент против того, чтобы оставаться здесь до последнего.

Только вот почему он сюда оружия не притащил? Пара автоматов мне бы явно не помешала. А мой криминальный на всю рожу хозяин вполне мог бы достать что-нибудь и посолиднее! Я внимательно осмотрел подвал. Вот на хрена, спрашивается, возле одного из генераторов стоит аж два шкафа с электрооборудованием? Возле остальных – по одному, а тут – два? Открыл оба. Внутри вроде бы обычные щитки с предохранителями. Только вот в левом в нижнем углу второго висит замочек. Обычный такой. Сбил его с помощью пожарного багра. Теперь электрический щит можно отодвинуть. Есть! Под шкафом – лаз в небольшой погребок. А там…

«Гранатометы РПГ-7, 1966 года выпуска – 3 шт.»

«Гранаты к ним – 40 шт.»

«Ручные осколочные гранаты РГН – 90 шт.»

«Тротиловые шашки по 200 грамм – 250 шт.»

«Детонаторы – 250 шт.»

«Патроны для АК-47—150 цинков.»

«Бронежилеты БЖСН-6 М 3-го класса защиты производства фирмы “НИИ стали” – 4 шт.»

«Шлемы кевларовые производства той же фирмы – 4 шт.»

Я вылез обратно и закрыл тетрадку. Повоевать с этим, конечно, можно знатно, но где же сама стрелковка? Боеприпасы в наличии, а автоматы отсутствуют! Неужели их Васильич собирался завезти в последний момент? Так и есть, видимо. Облом-с! Патронов хоть жопой ешь, а выстрелить их не из чего. Зажмурил глаза и на минуту представил, как всаживаю в давешнего ящера полный рожок из АК-47. Да его бы порвало на запчасти, к едрене фене! С сожалением открыл глаза, понимая, что придется обойтись шестнадцатью патронами к ПМ. Нет, пятнадцатью, один уже потратил. Впрочем, есть гранаты – и на том спасибо!

Больше в подвале делать было нечего, и я вернулся на первый этаж. Итак, что у нас здесь? Широкий коридор, идущий от входной двери и делящий помещение пополам. В левой части – кондитерская, где работала Наташка со своими выдающимися во всех смыслах буферами, – пожалуй, единственное светлое воспоминание из «прошлой» жизни, за ней – продовольственный мини-маркет. Справа по коридору – заведение, торгующее канцелярскими и хозтоварами, бутик с модной одеждой и магазин туристического снаряжения. Вот и весь наш провинциальный торговый центр.

Ну и в конце коридора – туалет. Возле которого, кстати, образовалась очень подозрительная лужица. Неужели где-то течь? Кто, блин, открыл форточку на подводной лодке? Опрометью, гигантскими прыжками в три метра каждый, рискуя стукнуться кумполом о достаточно низкий потолок, бросился туда. Ведь здание ежесекундно омывают тонны воды, и если они прорвутся внутрь – плакало все мое новоприобретенное имущество! Пол туалета уже полностью был покрыт водой. Источник протечки нашелся быстро – выход телефонных кабелей, просверленный недавно, уже после устройства в здании торгового центра и, естественно, негерметизированный, в отличие от других коммуникаций. Вот оттуда и била тонкой струйкой вода.

Сбегав в хозяйственный, быстренько заделал герметиком щель. Потом тщательно осмотрел все закоулки здания на предмет обнаружения других протечек. Но нет, все чисто. Умели же строить в СССР! Когда хотели, конечно. Трубы канализации наверняка где-то снизу оборваны, но видимо, уткнулись в почву, которая их и перекрыла. Так что с этой стороны опасность мне не грозит. Ну, вот теперь можно и продолжить переучет…

Глава 3

Итогом затянувшейся на несколько часов работы стал десяток плотно исписанных тетрадных листов. Можно, конечно, было записывать прямо в ноут, но я предпочел по старинке – не верю этой корейской электронике! Всякую ерунду в перечень не заносил, только то, что может реально понадобиться. Все равно получился длинный список. Кондитерская почти ничего туда не добавила. Ну печи плюс покрытые тонким листом нержавейки столы. Записал, может, для чего и пригодится. И еще несколько мешков муки и сахара. Тоже неплохо. А вот продовольственный обрадовал. Одних только консервов и другой долгохранимой пищи мне там хватит лет на десять-пятнадцать! Хоть и не выходи никуда. А в холодильниках имелось и некоторое количество свежих мясных и молочных продуктов. Ближайшие дни можно питаться ими, а остатки, так же как и овощи с фруктами, все равно придется выбросить, чтобы не сгнило, – оставлять генератор работающим, когда пойду на длительную разведку окрестностей, точно не буду. Зачем топливо тратить?

Еще тут были соль, спиртное, минеральная вода и куча других полезных мелочей. Как и бесполезных, вроде пары передвижных стеллажей с книгами и дисками, которые среди дня выставлялись в центральный коридор. Хотя, кто знает, может, и книги понадобятся. Записал все, достойное внимания. Кстати, обнаружил набор грузиков для старинных весов и измерил, без всяких лишних выкрутасов, местную силу тяжести. Стограммовый цилиндрик, поставленный на электронные весы, потянул ровненько на тридцать два грамма. Так что мое предыдущее измерение было достаточно точным! Перешел в магазин хозтоваров. Да, и тут полезных вещей завались. Бумага, клей, полиэтилен, различные домашние приспособления, инструменты, химия. И несколько маленьких переносных дизель-генераторов. Всего понемногу, у меня даже рука устала записывать. К особой радости, в подсобке обнаружились сверлильный и шлифовальный станочки. Маленькие, но и то счастье!

Модный бутик я просмотрел за минуту – в этом пристанище дурацких женских шмоток, разумеется, ничего полезного не оказалось, разве что блестящие побрякушки. Буде на этой планете обнаружатся примитивные аборигены, можно использовать для торговли и подарков. Ну это пока беспочвенные фантазии. Поэтому, не задерживаясь, перешел в туристический. Вот здесь вот настоящее раздолье для любого попаданца! Все, что нужно для выживания в чуждых мирах! Походная одежда, обувь, разнообразные ножи, рыболовные снасти, спальники, палатки, бинокли и даже охотничьи приборы ночного видения… Да разве ж все перечислишь! Замаялся составлять опись. Вот, скажем, электронный барометр. Казалось бы, бесполезная уже в нашем мире для широких масс населения, круглосуточно подключенных к Интернету, вещь. Ан нет! Для меня как раз исключительно полезная. Иначе как бы я еще узнал (субъективные ощущения тут не канают), что атмосферное давление здесь ровно в полтора раза выше, чем на Земле?

Все ли из этого богатства мне действительно может понадобиться? Например, компас (странно, что в нашу эпоху тотального присутствия Джи-Пи-Эс их еще вообще продают). Я взял в руку, покрутил. Очень странное поведение! Такое впечатление, что он бракованный – стрелка как будто прилипла к донышку. На поворот не реагировала, при тряске отлипала на секунду и вновь бессильно падала или начинала беспорядочно вращаться. Достал из упаковки другой – то же самое! Вообще-то так себя компас может вести, находясь в районе магнитного полюса. Я что, случайно попал на местный полюс? Или не случайно?

Этот вопрос добавился к длинному списку других, на которые ответа у меня пока не было. Тщательный подбор экипировки для предстоящей вылазки я оставил на следующие дни, так как почувствовал значительную усталость и голод. Хватит на сегодня! Достал из продовольственного кусок мясного полуфабриката и изжарил с приправами на жаровне в кондитерской. А на завтра замариновал шашлык. Пока работают холодильники – я в кулинарном раю. Есть все. Только когда-нибудь их придется отключить…

Сборы и подготовка к следующей разведке заняли у меня еще три дня. Не столько потому, что было много чего готовить и собирать, сколько из-за подсознательного нежелания покидать уютное и безопасное убежище. Но сознание понимало, что рано или поздно это придется сделать, и лучше рано, пока я здесь окончательно не расслабился.

– В конце концов, – успокаивал я себя, – на первый раз можно пойти недалеко и вернуться ночевать сюда. Будем разведывать потихоньку!

Но три дня я все же большей частью водку пьянствовал (равно как и выдержанный коньяк, виски и качественное вино к мясу и рыбе) и потихоньку перебирал найденные в магазинах вещи. Может быть, продолжал бы такое времяпровождение еще долго, но вдруг вспомнил, что у космонавтов в невесомости без специальных упражнений очень быстро, буквально за считаные дни, атрофируются мышцы. Тут, конечно, не невесомость, но и пониженная тяжесть наверняка действует аналогично, пусть и медленнее. Организму нужна привычная нагрузка! Поэтому я убрал подальше бутылки со спиртным и серьезно взялся за сборы.

Следующим утром я первым делом выгреб из продовольственного все скоропортящиеся продукты и с сожалением выбросил их в водопад, мысленно попросив прощения у местного министерства экологии, буде таковое тут существует. Бурлящая вода охотно подхватила «подарок», унося его дальше по течению. Надеюсь, для местной жизни земная органика не ядовита. Впрочем, обратное для меня гораздо важнее. Хотя это наверняка взаимосвязанные вещи. Потом спустился в подвал и выключил генератор. Помещение, слегка освещаемое редкими аварийными лампочками, погрузилось во мрак. Хоть я и собирался вернуться через несколько часов, но действовал тем не менее в соответствии со старым, проверенным правилом: «Уходишь на день – уходи на неделю!» Поэтому «базу» законсервировал полностью. И с собой взял достаточно. Сначала даже немного переборщил. Был большой соблазн напихать в рюкзак и карманы побольше – вес-то втрое меньший! Прикинул, что сотню килограммов имущества легко могу утащить – по земным меркам это равносильно тридцати с небольшим. Если учесть, что еще и собственное тело весит треть от привычного, то это даже мало. Но, пораскинув мозгами, решил не жадничать – подвижность может оказаться гораздо важнее какой-нибудь малополезной цацки, засунутой в рюкзак. Поэтому решил ограничить груз собственным весом: я семьдесят пять (на Земле) и все остальное столько же. То есть здесь связка – я плюс хабар – будет весить пятьдесят кэгэ. Можно легко прыгать на два метра вверх.

Не поленился и нашел в хозяйственном напольные весы, на которых и производил взвешивание. Даже ограничение в двадцать пять местных килограммов (земные, по понятным причинам, пружинные весы показать никак не могли, поэтому каждый здешний равнялся трем нашим) позволило взять с собой кучу снаряжения. Выглядело это так: оделся я в удобный пятнистый комбинезон типа армейского, только качественнее, позаимствованный в туристическом, и во взятые оттуда же крепкие ботинки моего размера. Еще прихватил легкую непромокаемую курточку, хотя, судя по наблюдениям, сделанным во время нескольких коротких вылазок на парапет притопленного здания, температура здесь примерно соответствовала усредненной сентябрьской в Подмосковье, да и ночью падала не так уж и сильно. То есть вполне комфортно. И дождей за все четыре дня наблюдений я ни разу не видел. Правда, неизвестно, как все это меняется в течение года (и какая у него вообще продолжительность), но, судя по небольшим кусочкам окружающего пространства, рассмотренным в бинокль с моего «плацдарма», растительность здесь примерно соответствовала нашей субтропической и вряд ли могла бы выжить на морозе. Так что кроме курточки я, немного поколебавшись, взял с собой еще и компактный зонтик. На всякий случай.

Поверх комбинезона нацепил найденный в тайнике бронежилет. Кевларовый, со вставленными в специальные кармашки стальными пластинами, обеспечивавший, судя по инструкции от производителя, приложенной к комплекту, защиту от холодного и огнестрельного оружия вплоть до пистолетных пуль в упор и автоматных с дистанции десять метров. Ну, будем надеяться, что автоматов у здешних предполагаемых аборигенов нет, а если и есть, то стреляют те из них исключительно с дальней дистанции.

В подмышечной кобуре разместился мой единственный огнестрел – ПМ, а в нашитых на бронежилет подсумках – ручные гранаты, числом в пять штук. Вдвое больше сунул в рюкзак. Вместе с несколькими тротиловыми шашками и детонаторами. РПГ-7 решил пока не брать, так как это оружие сугубо дистанционное и достаточно габаритное. Да и избыточно мощное: скорее всего, бронетанковые войска в здешних лесах вряд ли водятся.

Зато холодняка взял с запасом! На поясе примостилось украшавшее витрину туристического магазина мачете, с другого боку – большой охотничий нож. Дорогущий, между прочим. Я не особо разбираюсь в моделях ножей и фирмах-производителях, но цена в двенадцать тысяч рубликов говорит сама за себя. Нож поменьше пристроил на ноге и еще один – под одеждой, на самый крайний случай. Ну и пару многофункциональных швейцарских – в карман и на пояс. А также взял с собой туристический топорик (хотя мачете был почти с него размером), маленькую пилу-ножовку из хозяйственного и еще пару инструментов. Все это, разумеется, поместил в рюкзаке.

И сам рюкзак я тоже, конечно, взял из туристического, выбрав побольше и подороже. С его боков приторочил спальный мешок и двухместную палатку. Двухместную – так как одноместных не было, а не потому что ожидал встретить в лесу эльфийскую принцессу, готовую немедленно разделить ее со мной, как случилось в одной, недавно прочитанной книжке. Я совсем не против принцесс, даже эльфийских, но вот оказаться в фэнтезийном мире мне бы категорически не хотелось. Я лучше предпочел бы иметь дело со вполне материальными динозаврами, чем с хрен знает по какому принципу работающей магией.

Но это так, к слову. Возможно, после того, что я поближе увижу происходящее в глубине местного леса, то буду рад оказаться хоть в каком угодно магическом мире, только не здесь. А пока я продолжил сборы. Значительную часть внутренностей рюкзака заняли банки с консервами и пакетики с продуктами быстрого приготовления. А также котелок и вспомогательные приспособления для готовки пищи и разжигания костра. Кстати, зажигалок я рассовал по карманам комбеза и уголкам рюкзака штук тридцать. Как одноразовых, так и оригинальных «Зиппо», обнаружившихся в магазинчике в некотором количестве. И жестяных флаконов с фирменным бензином для заправки последних. Пищи я взял очень много, так как не был уверен, что смогу найти пропитание в здешнем мире и что оно вообще будет съедобно. Посмотрим. В крайнем случае буду питаться только консервами. Даже того, что я напихал в рюкзак, хватит недели на две. А если экономить – то и на три. Ну а в продовольственном осталось еще в сотни раз больше. Вряд ли они закончатся раньше, чем меня тут сожрут!

Что еще? Несколько фонариков, один – с динамической зарядкой, остальные – на батарейках, но с экономичными ЛЕД-лампочками. И десяток упаковок батарей для них. Еще – угольные фильтры для очистки воды, пару бутылок самой воды на первое время, противогаз, спирт и коньяк во фляге. Аптечку. Бинокль и прибор ночного видения для охотников. Вроде все! Ах да, мою голову украшал кевларовый шлем из тайника.

Уже почти собрался выходить, когда вспомнил, что охотники в лес в прежние времена ходили обычно с рогатиной. Не с топором (хотя и его тоже брали) и не с саблей, а именно с рогатиной. Почему? Да потому что лучше удерживать зверье с его острыми зубами и когтями подальше от своего нежного и уязвимого тела. С этой мыслью я сбросил рюкзак и пошел в продовольственный, где позаимствовал самый длинный – сантиметров тридцать, тесак из мясного отдела. Охотничьи ножи из туристического были заметно меньше, хотя и удобнее. Но в данном случае меня интересовала исключительно длина лезвия. Опять пришлось запустить генератор. Содрав на шлифовальном станочке пластик с рукоятки, просверлил в ней несколько отверстий. Потом отвинтил длинную, больше метра, деревянную ножку от одного из красиво оформленных прилавков. После некоторой обработки получилась крепкая и массивная рукоятка будущего копья, к верхнему концу которой и прикрепил болтами нож. Для лучшего останавливающего действия у основания лезвия и перпендикулярно ему укрепил стальной диск диаметром в десять сантиметров. Такую штуку можно вогнать давешнему летающему ящеру в пасть и удержать того на расстоянии. Теоретически. Так ли это практически – боюсь, скоро выяснится. К рукоятке присобачил ремень, для удобства переноски и чтобы освободить руки. Все-таки основное мое оружие пока – пистолет.

Вот теперь, пожалуй, я на самом деле готов! Но время уже поджимало, местное светило клонилось к закату (а здешние сутки, по моим измерениям, длились около двадцати пяти часов – исполнилась заветная мечта о лишнем часе в сутках!), и я решил отложить поход еще на один день. Приготовил ужин, а потом вышел с чашечкой кофе на «парапет» наблюдать заход солнца. Если этот красноватый (что, впрочем, скорее всего, зависит от химического состава атмосферы планетки и содержащейся в ней пыли) маленький – в четверть привычного нам размера диск можно так назвать. Заход был красив, но полностью насладиться зрелищем не получилось – и обзор был не очень (а высоко на берег я забираться поостерегся), и внимание больше отвлекалось на отслеживание парящих где-то в высоте «крокодилов», чтобы не пропустить атаку, как в прошлый раз. Зато после захода солнца вдруг появилось мощнейшее сияние типа нашего северного. Если здесь действительно, как указывает компас, один из магнитных полюсов, то ничего удивительного!

И наконец ранним утром пятого дня своего пребывания здесь я уверенно направился к выходной двери. Более никаких задержек! Опять выключил генератор, последний раз взвесился со всем снаряжением на себе (получилось даже меньше запланированного – сорок пять килограммов) и запер дверь с внешней стороны. С некоторым трудом (раньше я все же был без рюкзака) вылез по почти отвесному скользкому склону на берег. Прямо передо мной располагался луг, заросший двухметровой травой, перемежающейся голыми каменными островками. Метров через триста луг плавно переходил в лес типа джунглей. Только с ОЧЕНЬ большими деревьями. Налево путь по береговой кромке перекрывала высокая скала, лезть на которую мне не особо хотелось. А справа берег, с редкими деревьями и без густых зарослей, был вполне проходим. После некоторого раздумья туда я и направился. Ну, с богом!

Глава 4

Весело просвечивало ярко-красным сиянием сквозь сероватое марево встающее на местном востоке светило. В беспорядочно раскиданных вдоль берега безымянной речки густых кустах ворковали какие-то птички, из близкого леса доносились разнообразные растительные ароматы, иногда неожиданно знакомые. Благодать, короче! Смежишь веки – и вполне можно представить себя где-то в мирном подмосковном лесу или на рыбалке.

Однако закрывать глаза все же не стоило – высоко, под кромкой разбросанных грязноватыми комками тут и там по розово-голубому небу облаков, парили еле различимые с земли хищные силуэты, помахивающие перепончатыми крыльями, а из густого леса нет-нет да и доносилось голодное рычание такой силы и насыщенности, что страшно было даже представить себе размер его источника. А уж намерения и так понятнее некуда. Не время расслабляться, короче!

Осторожно пробирался вдоль крутого берега, не снимая руки с пистолета. Страшновато, однако! Вполне было ясно, что вскоре меня попытаются съесть! Чему я намеревался всемерно противодействовать. Аккуратно спустился к подножию искусственного водопада, организованного вдруг оказавшимся посреди реки зданием торгового центра. Поднял голову вверх – падающие по непривычно пологой дуге шумящие и «стреляющие» брызгами на десятки метров в стороны струи надежно скрывали его от посторонних взглядов.

Далее река текла гораздо спокойнее. Даже, наверное, я поторопился назвать ее горной. Ниже по течению берег тоже стал значительно более пологим, но путь преградили плотные заросли высоких, в три моих роста, стеблей. Очень знакомых. Подойдя вплотную и с некоторым трудом срубив с помощью мачете один из них, застыл в изумлении. Это была точная копия нашего камыша! Не просто похожее растение, а абсолютно идентичное! Только очень большое. Как это может быть? Просто мир загадок!

Из-за камышей пришлось пойти в обход, отклонившись в сторону леса. Я внимательнейшим образом вглядывался в окружавшие меня растения и все более убеждался, что многие из них имеют земные аналоги. Иногда просто неотличимые, если не принимать во внимание размер. Рассуждая об этом, углубился в высокие заросли чего-то, очень похожего на нашу пшеницу. Только соцветия длиной в руку колосились в паре метров над моей головой, а каждое зернышко было размером с мизинец. Сходство настолько потрясало, что я даже рискнул, разрезав зернышко пополам, попробовать на вкус. На первый взгляд – вполне съедобно! А три-четыре таких «колоска» могут дать достаточно муки для выпечки буханки хлеба! Интересно, убирает ли кто столь богатый урожай?

Захваченный открывшейся вдруг перспективой наладить вскоре широкомасштабное хлебобулочное производство, я продрался сквозь тугие стебли и внезапно буквально выпал из плотных зарослей на открытое место. А там обнаружился серьезный конкурент на использование зерна. Урожай, оказывается, был-таки востребован… Автоматически потянувшаяся к пистолету рука замерла на полдороге к цели. Ибо только спустя пару секунд я осознал, кого наблюдаю перед собой. Это был любимый попугай моей двоюродной сестрички, к которой я, как к ближайшей родственнице, еженедельно ходил обедать. Стоявшее передо мной существо не то что его отдаленно напоминало, а просто было им, со всеми мельчайшими подробностями, включая расцветку, рисунок на перьях и металлическое кольцо на лапе. Только тот умещался у меня в ладони, а этот был величиной с лошадь…

Стоп! Кольцо! Меня внезапно прошиб холодный пот. Это уже выходит за все рамки! Впервые за время пребывания здесь появились серьезные сомнения в собственной психической вменяемости. Накопилось, видимо, достаточное количество материала для размышлений. Эта полная идентичность, за исключением размеров, встреченной до сих пор здешней биосферы земной случайностью быть не могла! Да и вообще этот мир настолько странен! Все это так невероятно, что, хочешь не хочешь, закрадывается подозрение – не является ли он лишь плодом моего больного воображения?

Попугай тем временем, если это чудище позволительно было так назвать, агрессивности в мой адрес проявлять и не думал. Скользнув по мне безразлично-настороженным взглядом (Нет, это нормально? Таких, как я, тут что, навалом?), он продолжил спокойно перекусывать. Стоя на одной лапе, в когтистых пальцах другой тот держал сорванный колосок и мощным кривым клювом, способным, пожалуй, без особого напряга отхватить мне руку, жрал зернышки. Большая часть пищи бесполезно просыпалась на землю, точно как и у его земного прототипа. Я еще в гостях у сестры обратил внимание, что КПД пережевывания еды у этого существа ненамного отличается от нуля. Из образовавшейся под лапами гигантской птицы кучки муки можно было бы испечь нехилый каравай…

Закончив питаться, животное поставило вторую лапу на землю и, кося на меня одним глазом, процокало что-то вполне дружелюбное. Я просвистел ему нехитрую мелодию, и попугай, оживившись, стал раскачиваться в такт и тоже свистеть. Он вел себя настолько похоже на моего знакомого попугайчика, что я неожиданно решился и шагнул к нему, протягивая руку. И попугай наклонил голову, предлагая его почесать! Нет, реальностью это быть никак не может! Сразу вспомнил и про кольцо на его лапе… Если это не бред, тогда сказка! Или то самое пресловутое фэнтези…

Как будто в подтверждение последнего утверждения, из расположенной от нас с попугаем метрах в тридцати опушки густого леса начали, один за другим, выскакивать орки. А как еще назвать этих темно-коричневых существ, очень похожих на горилл, только с мощными, торчащими немного вбок клыками, одетых в грязные кожаные передники, с костяными ожерельями вокруг шеи и с чем-то типа копий в руках? При внимательном, насколько это было возможно в данной ситуации, рассмотрении эти двухметрового роста, хотя и довольно тощие, визжащие создания более напомнили мне виденные в журналах реконструкции давно вымерших неандертальцев. Скошенные лбы, выставленная вперед челюсть… Клыки в эту картину, разумеется, не вписывались.

С учетом предшествующих размышлений появление орков меня уже почти и не удивило. Лишь пронеслась в голове грустная мысль: «Приехали! Здравствуй, фэнтези! Щас еще какой-нибудь Гендальф для полноты картины появится!» Но маг появляться не спешил, а вот попугай не на шутку испугался. Дико заорав, он взмахнул крыльями и взлетел на ветку ближайшего дерева. А я остался наедине с неумолимо приближающимися дикарями. Их было штук пять, и, кроме копий в руках, на поясе висели большие дубины. Орки угрожающе скалили клыки, и я спокойно, уже практически уверенный в нереальности происходящего, потянул из кобуры пистолет…

Два выстрела – два трупа. Стрелял я всегда хорошо, и попасть с двух десятков метров в двухметровых уродов труда не составляло. А третий, гад, успел бросить копье! Бронежилет его каменный наконечник, конечно, не пробил, но на спину удар меня опрокинул. Почему они не испугались стрельбы? Неужели уже встречались с огнестрелом? Плохо! Пока буду вставать, трое оставшихся врагов настигнут и забьют дубинами! Но добежать до меня орки не успели. Небо внезапно потемнело, и на поляну приземлился, заслоняя собой солнце, дракон. Самый натуральный, с костяным гребнем на голове и длинным зубастым клювом. Разве что огнем пока не плевался. Раз в пять крупнее виденного мной в первый день «птеродактиля», хоть и с такими же перепончатыми крыльями.

Со стороны орков раздался вопль ужаса, но это им не помогло. Из положения лежа видно мне было не очень, но все же удалось пронаблюдать, как коричневое тело, красиво взлетев вверх, исчезло в пасти аппетитно причмокивающего чудища. Потом, кажется, еще одно. Крики смолкли, и дракон, расправив огромные, метров тридцать в размахе крылья, полетел дальше по своим делам. Ни меня, ни замаскировавшегося в ветвях дерева попугая он не заметил.

Да, весело у них тут в сказке! Не соскучишься! Страха я абсолютно не испытывал, подсознательно, видимо, уже поставив крест на своей жизни и нормальной психике. Что, впрочем, в общем-то, субъективно одно и то же. Сработала защитная реакция организма, и мне теперь было все равно, действительность воспринималась как интересный фильм или компьютерная игра. Пониженный вес только добавлял к ощущению нереальности происходящего, сильно меняя динамику движений всех «персонажей».

Поднялся на ноги. Вокруг никого не было видно. Спрятав пистолет, обратился к сидящему на громадной ветке метрах в тридцати над моей головой попугаю, осторожно высунувшему голову из листвы. Напуганный до смерти посещением дракона, тот бешено вращал глазами, приоткрыв блестящий в лучах солнца клюв, и был похож на взобравшуюся по глупости на дерево корову, не знающую, как теперь слезть.

– Эй, пернатый, спускайся – опасность миновала!

Если бы серая клювастая морда ответила мне сейчас человеческим языком, я бы нисколько не удивился. Но попугай только что-то встревоженно прокаркал, не сходя с места и пялясь куда-то позади меня. Резко обернувшись, увидел рядом с собой последнего орка с занесенной над моей головой дубиной. Вот гад, мало того, что избежал участи своих сотоварищей, героически погибших в пасти дракона, так еще и тихонько подобрался ко мне на расстояние вытянутой руки! Время как будто замедлило свой ход. Я успел хорошо рассмотреть нависшее надо мной (он как раз был на голову выше) коричневое лицо орка, покрытое грубой бугристой кожей, с приплюснутым носом и двумя аккуратно торчащими из пасти желтоватыми клыками, с которых капала слюна. Встретился глазами с его абсолютно тупым, ничего, кроме жажды убийства, не выражающим взглядом. Почувствовал вонь давно, видимо, не мытого волосатого тела и ни разу не чищенного кожаного пояса – передника, с трудом прикрывавшего часть его худосочного (их тут плохо кормят, что ли?) туловища.

Пистолет мне уже не достать, поэтому рука ухватила висевшее на ремне через плечо импровизированное копье. Не глядя, с силой воткнул его во впалую грудь противника, но дубина в этот момент уже опустилась на мою голову. Удар был потрясающ в прямом смысле слова! Если бы не кевларовый шлем, моя несчастная голова разлетелась бы наверное, на тысячу осколков! Но даже и после смягченного удара потемнело в глазах, ноги перестали держать, и я медленно завалился на спину. Затуманенным взором увидел, как орк, бросив дубину и шипя от боли, обеими руками пытается вырвать из груди глубоко засевшее там копье. А выше, в голубом небе, из-за вершин деревьев вылетели две человеческие фигуры в белоснежных хитонах. Они, равномерно помахивая большими, тоже белыми крыльями, кружили над нами, что-то высматривая внизу. Блестящие перья крыльев красиво переливались в косых лучах низкого солнца.

«А вот и ангелы! Ну вот и все, финита ля комедия», – с некоторым даже облегчением подумал я. В этот момент раненый орк прекратил бесплодные попытки вытащить копье. Его руки бессильно разжались, он захрипел и в агонии грохнулся прямо на меня. Сознание померкло окончательно…

Интерлюдия первая

Две крылатые фигуры достигли опушки леса и заинтересованно закружили над ней. Там, на каменистой проплешине, валялись два тела – одно голое и коричневое, а другое – одетое в пятнистое. Судя по всему, смертельная схватка завершилась только что. Несколько в стороне были разбросаны копья и дубины, а также имелись следы крови, темно-красными лужицами разнообразившей желтоватую поверхность почвы.

– Даматриос! – позвал летевший сзади, не забывая, однако, ежесекундно осматриваться по сторонам. – Ты видел? Дикие карентосы опять вышли из своих убежищ в чащобе и напали на одинокого игуда. Что-то часто они здесь появляться стали! Может быть, поможем?

– Ему уже, по-моему, ничем не поможешь, поздно! Кроме того, он был со своей птицей – вон на ветке сидит. Она и позаботится о теле!

– Зря ты так безразличен! Давно прошли времена нашего с ними соперничества! Игуды – наши ближайшие союзники в борьбе с Черными! Особенно в последнее время.

– Мы так далеко на восток не за этим забирались! И, кстати, а игуд-то что здесь делал? А? Не искал ли то же самое, что и мы, случаем? Тогда надо воздать благодарности богам, что он так удачно повстречался с карентосами. Соперники нам не нужны!

– Почему соперник, Даматриос? Разве мы не поделимся с союзниками тем, что найдем на месте Проявления? Они, уверен, поступили бы так же!

– А я вот не уверен! Смотря что именно найдем! И, кроме того, этот вопрос полностью в компетенции старейшин. Наше дело – найти и доставить! – возразил старший пары, пробурчав под нос что-то о наивности современной молодежи.

– А я все-таки уверен! С тех пор как появились Черные, у нас нет другого выхода, как делиться с игудами всем, чем только можно. Ради победы над общим врагом!

– Победы! – проворчал Даматриос. – Тут вопрос уже стоит о выживании, а не о победе! Ладно, хватит лясы точить! Мы уже близко от цели!

Он поймал у берега мощный восходящий поток и за считаные секунды взвился вверх, набрав лишних метров сто высоты. После чего, расставив крылья, перешел в пологое планирование над поймой реки, внимательно осматривая проплывающий внизу ландшафт и корректируя траекторию полета легкими, выверенными движениями укрепленных на ногах рулей, сделанных из хвостовых перьев птицы трокс. Рули из жутко дорогих перьев этой редчайшей птицы являлись личным подарком главнокомандующего войсками Пограничной стражи и свидетельствовали о признании заслуг и высоком статусе их обладателя. Все движения опытного воина отдавали точным расчетом, заметно было, что, совершая маневры, тот не потратил зря ни единой калории собственной энергии.

В отличие от своего старшего товарища его более молодой спутник откровенно наслаждался полетом и даже, можно сказать, немного дурачился. Резко дергая ножными рулями и подрабатывая крыльями, носился в воздухе, закладывая крутые виражи. То уходил под своего спутника, то поднимался выше, а потом, сложив одно крыло, кувырком пикировал вниз. При этом он ни на секунду не забывал об основной задаче ведомого – предупреждении своего командира об опасном приближении разнообразных зубастых обитателей неба. А уж их-то над лесом всегда хватало, особенно в таких сравнительно диких местах.

Продолжавший сидеть на ветке попугай проводил странных крылатых людей настороженным взглядом. А когда те исчезли из виду, спорхнул с дерева на землю, оглашая окрестности диким криком, призванным, видимо, распугать потенциальных врагов, могущих оказаться поблизости.

Глава 5

Очнулся я от мощного потока прохладного воздуха, проникавшего за шиворот. Сильно болела пострадавшая голова и присутствовало ощущение покачивания, как на борту корабля во время умеренного волнения. Или, скорее, в кабине небольшого планера, попавшего в легкую турбулентность. Короче – подташнивало. Глаза открывать абсолютно не тянуло, но вспомнились последние события и стало интересно – я еще на этом свете или уже на том?

Нет, лучше бы я глаза не открывал! Потому как подо мной стремительно проносились верхушки деревьев, а самого равномерно мотыляло вверх-вниз. Непроизвольно дернулся, ощутив себя подвешенным над бездной. И, что характерно, без парашюта. На чем подвешенным, кстати? От притока адреналина даже прекратилась головная боль и я кое-как извернулся и посмотрел назад. Нет, это бред! Натуральный бред! Меня держал своим мощным кривым клювом за рюкзак давешний попугай и куда-то целеустремленно тащил, часто-часто взмахивая крыльями.

Лететь с таким грузом ему было явно затруднительно, он тяжело дышал и что-то глухо ворчал сквозь приоткрытый клюв. Куда это он меня несет? В гнездо, птенцов кормить? Ладно, пусть хоть в гнездо, там разберемся, пистолет-то пока со мной. Главное – чтобы по дороге клюв не разжал. А то летать меня учили только с использованием специальных техсредств!

Шея устала держать голову навыверт, и я опять повернулся лицом вниз. Вскоре лес сменился глубокой расщелиной с почти отвесными стенами, и вместо бреющего полета над вершинами деревьев мы вдруг оказались сразу на высоте в километр. Вот это красота! С противоположного конца к расщелине подходила довольно крупная река и, естественно, ухала вниз по широкой дуге. Где-то на середине пути ко дну ущелья гигантский водопад натыкался на торчащую вбок скалу и с грохотом рассыпался мириадом брызг, разлетавшихся на сотни метров в стороны, образуя вокруг скалы огромный водяной купол. От открывшегося передо мной вида так захватило дух, что я не сразу заметил поднявшуюся с большого камня, притулившегося на стенке ущелья, темную массу.

Зато мой носитель ее сразу заметил и с диким криком сделал именно то, чего я более всего и опасался, – разжал клюв. Оказавшись в свободном полете, я сам заорал не хуже упустившего меня зеленого придурка. Рука автоматически попыталась нащупать вытяжное кольцо парашюта, но его, естественно, на привычном (сотня прыжков в активе, однако) месте не нашлось. Блин, не мог Васильич еще и парашютом обзавестись, что ли? Натаскал в нору всякой дряни, а такую важнейшую вещь упустил! Теперь вот помирай из-за этого!

Черная масса, оказавшаяся очередным птеродактилем с размахом крыльев, не уступающих таковому у легкого самолета, ринулась за попугаем, совершенно проигнорировав меня. Видимо, падающее камнем пятнистое тело не являлось для него привычной добычей, в отличие от гигантской птицы. Перевернувшись на спину в надежде лицезреть возвращение для спасения моей драгоценной тушки «блудного» попугая и чтобы не видеть далекого еще, но неумолимо приближавшегося дна каньона, стабилизировав полет раскинутыми в стороны руками, стал наблюдать за схваткой. Причем сам чрезвычайно удивляясь охватившему меня совершенно неуместному спокойствию. Как будто созерцал все это через экран телевизора.

К моему удивлению, попугай оказался прекрасным воздушным бойцом! Правда, не уверен, что тот действовал осознанно, но выработанные миллионами лет инстинкты ухода от хищника действовали безупречно. Благодаря значительному превосходству аэродинамики перьевого крыла над примитивным перепончатым и гораздо меньшей массе птица в маневренном полете рвала дракона, как Тузик грелку. Если провести аналогию с самолетами, то попугай по своим тактико-техническим характеристикам соответствовал легкому верткому биплану, а птеродактиль (я стал называть его так без кавычек, так как, на мой непрофессиональный взгляд, он ничем, кроме размера, не отличался от виденных в книгах изображений) – тяжелому скоростному перехватчику. Правильной тактикой для которого было неожиданноестремительное нападение пикированием с высоты на ничего не подозревающую жертву. Здесь же он вступил в бой в совсем не превосходящих условиях и теперь только впустую щелкал клювом, пытаясь поймать вертящуюся ужом вокруг него птицу. Попугай, имеющий в отличие от хищника почти круговой обзор, выделывая практически полный набор фигур высшего пилотажа, все время оказывался в хвосте у противника, который регулярно терял жертву из виду, и даже пару раз чувствительно кусанул дракона за чешуйчатую когтистую лапу, торчащую сзади.

Наконец разъяренное чудище, потеряв остатки осторожности, стало преследовать попытавшегося оторваться, летя вплотную к стене каньона, попугая. Тот, достигнув уступа, на котором росла небольшая роща хвойных деревьев типа сосны, резко рванул вверх, выполнив классический иммельман^[48]. А птеродактиль из-за своей громадной инерции повторить маневр не смог и со всей дури влетел в колючие ветки. Раздался треск ломающихся деревьев и жуткий вопль, в котором смешались боль от удара и разочарование от неудачной охоты. Причем трудно сказать, чего именно из этого в нем было больше.

Поздравив быстро удаляющегося с торжествующим карканьем попугая с изящной победой над ужасным противником, я понял, что тот от избытка чувств обо мне забыл, и перевернулся на живот, чтобы встретить смерть в лицо. К некоторому удивлению, смерть в виде каменистого дна ущелья все еще находилась достаточно далеко. Значительно дальше, чем я ожидал, руководствуясь своим опытом парашютных прыжков. Ну конечно! В стрессе от последних событий у меня абсолютно вылетело из ударенной гребаным орком головы, что это совсем другой мир. С сильно отличающимися от нашего физическими условиями!

В частности, плотность воздуха, а значит, и его сопротивление, выше в полтора раза, чем на Земле. А вес, который ему надо тормозить, – втрое меньший! Потому и дно приближается так медленно. Подстегнутый возникшей призрачной надеждой мозг, поскребя в извилинах, хранивших еще со времен училища знания по аэродинамике, в момент прикинул установившуюся скорость падения. Получалось где-то пятнадцать-восемнадцать метров в секунду. Блин, мягко говоря, многовато! Особенно если падать на острые камни! Не желая расставаться с надеждой выжить, я продолжил лихорадочно размышлять. Вон кошка, даже на Земле, увеличивая благодаря своей пушистости эффективную площадь аэродинамического сопротивления, умеет тормозить до безопасной скорости. Мы, люди, делаем то же самое с помощью парашюта. Но ни шерсти, ни парашюта у меня сейчас не имеется. А что есть? Я, как и утопающий, готов был схватиться за любую подвернувшуюся соломинку. Вот, например, рука нащупала во внешнем боковом решетчатом кармашке рюкзака продолговатый предмет. Зонтик! В детских мультиках его часто используют вместо парашюта. А я сейчас, похоже, скорее в мультике, чем в реальности. Эх, не зря набивал рюкзак всякой фигней! Вот кое-что и пригодилось!

Сорвав зубами со спасительного предмета чехольчик, схватил его обеими руками и нажал на заветную кнопку. Хлопок раскрытия, так напоминавший до боли знакомый парашютный, на мгновение заставил поверить в успех мероприятия. Мои руки, обвитые ремешком от зонтика, резко дернуло вверх, и я почувствовал значительное снижение скорости падения. Увы, уже в следующую же секунду хлипкое изделие китайских бракоделов сложилось в обратную сторону, еще и порвавшись в нескольких местах и потеряв практически все свое тормозящее действие. Чуда не произошло, да! Если я и в сказке, то, похоже, как пелось в одной старой доброй песне, это «сказка с несчастливым концом». С яростью и глубоким разочарованием выбросил бывший зонтик, и тот, беспорядочно кувыркаясь и хлопая полуоторвавшейся тканью, растворился в пространстве.

Стал лихорадочно вспоминать, что еще из подходящего напихал в рюкзак. Ага! Как я сразу не догадался! Палатка! Это же натуральный, практически готовый к использованию парашют! Прочностью ни в какое сравнение не идущий с дурацким зонтиком. Из него даже дельтаплан легко сделать! На земле и имея хоть и небольшой, но запас времени. А вот в воздухе как все это провернуть-то?

Кинул затравленный взгляд вниз. Увы, даже замедленное падение когда-то должно подойти к финалу. И тот уже стремительно приближался, обещая стать весьма печальным. Свист воздушного потока в ушах все больше начал напоминать похоронный марш. Нет, бороться надо до конца, несмотря на невеликие шансы! Извернувшись, я выдрал из крепления на рюкзаке сверток с палаткой. Стараясь унять нервную дрожь в и так мешающем нормально работать встречном ветре, пытающемся вырвать из рук кусок столь ценного сейчас синтетика, вытащил свернутую трубкой ткань. Как же превратить ее из бесполезного свертка в спасительный парашют за оставшиеся в моем распоряжении пятнадцать-двадцать секунд? Строп-то нет и в помине…

Раздумывать было абсолютно некогда, и решение пришло интуитивно. Потянул за торчавшие из свертка нижние углы палатки и, подогнув ноги, продел в имевшиеся там петли носки ботинок. Затем, удерживая ткань сжатыми коленями, продел и руки в аналогичные петли на двух других краях палатки, крепко за них уцепившись. И резким движением развел руки и ноги в стороны, распрямляя их до конца.

Как я себе ничего не вывихнул – просто ума не приложу! Потому что меня вдруг будто бы дернуло стадо привязанных в палатке лошадей, причем в разные стороны. Но, благодаря петлям, я ее из рук не выпустил. И получил сильно вогнутый в центре четырехугольный парус, площадью чуть более двух квадратных метров, расположенный горизонтально! Нижняя поверхность палатки была с силой вжата в центр встречным потоком, а верхняя свободно трепыхалась на ветру. Руки и ноги в разведенном положении я удерживал с очень большим трудом, прикладывая к этому почти все свои силы. Намного меня не хватит, но это и не надо – земля-то вот она, совсем уже рядом!

Скорость падения, судя по ощущениям, снизилась до пяти-семи метров в секунду. Уже приемлемая для безопасной посадки. Если приземляться на ноги. Но я-то соприкоснусь с поверхностью этой долбаной планетки поясницей! И освободить ноги в последний момент не могу – сам же себя поймал в ловушку петлями! Черт побери, поменять легкую быструю смерть на долгую агонию на дне ущелья с переломанным позвоночником? Глупо-то как!

Тут я вспомнил про то, что обещал себе построить из палатки дельтаплан. А почему бы и нет? Чтобы получить аналогичный эффект, надо лишь увеличить угол атаки, превратив парашют в управляемый и получив подъемную силу! Времени на теоретические построения не оставалось совсем, и я изо всех сил стал заводить руки с зажатыми в них концами палатки за спину. Хорошо, что я последние полгода от нечего делать усиленно занимался спортом! В том числе и на бесконечных ночных дежурствах. Иначе бы сил на задуманное не хватило.

Но все получилось, ноги поползли вверх, а «крыло» приняло угол атаки градусов в двадцать пять. Из-за неравномерного обтекания и общей неустойчивости «выбранной» аэродинамической схемы началась ужасная тряска, грозившая перевернуть всю «конструкцию». Но это не имело уже ни малейшего значения, так как мой рюкзак, оказавшийся после маневра самой нижней поверхностью импровизированного летательного (в одном направлении, правда) аппарата, коснулся земли. Благодаря возникшей в последние секунды перед приземлением подъемной силе, вектор скорости поменял направление, переведя снижение в поступательное горизонтальное движение. Встреча с поверхностью произошла с минимальной вертикальной скоростью, и, учитывая амортизирующий эффект набитого всякой фигней вещмешка, я ее почти и не почувствовал. Зато теперь, в сопровождении зловещего шелеста от трения рюкзака (служившего мне своеобразной посадочной лыжей) о землю, несся раздвинутыми ногами вперед, не имея ни малейшего представления о том, что меня там ожидает. А вдруг острый кусок скалы? Очень неприятный момент! В героических попытках овладеть управлением парусом в последние секунды падения я как-то не догадался изучить район предполагаемой посадки. И теперь оставалось только ждать и надеяться.

К счастью, на «посадочной полосе» никаких препятствий не встретилось. Она вообще попалась почти идеально ровная, покрытая невысокой травой, хотя боковым зрением я успел заметить проносящиеся мимо в опасной близости здоровенные камни. Невеликая скорость погасилась за считаные секунды, и палаточный купол, потеряв поддержку встречного потока, бессильно опал прямо на меня.

Некоторое время я неподвижно лежал, приходя в себя. Наконец, в достаточной степени осознав, что остался жив и даже вроде бы цел, начал выбираться из-под опутавшей тело палатки. Покончив с этим, осмотрелся. Да уж – повезло так повезло! Я приземлился на узкую полоску покрытой травой почвы среди небольшой каменной лощины на самом дне ущелья. Десять метров вправо или влево – и я бы сейчас уже вряд ли мог бы наслаждаться свежим прохладным воздухом, насыщенным доходившей от близкого водопада влагой. Слава богу, все закончилось!

Или не все? Краем глаза заметил падающую на меня и быстро увеличивающуюся в размерах точку. Рука потянулась к кобуре, но остановилась на полдороге, так как я узнал «своего» попугая. Быстро достигнув дна ущелья, тот с радостным криком пронесся надо мной, заложил крутой вираж и мягко приземлился рядом. И чего он ко мне привязался? Он же вроде бы мясом не питается?

Закончив сворачивать палатку (еще пригодится – полезная вещь оказалась!), подошел к терпеливо ожидающей птице поближе. Серая морда с массивным коричневым клювом немедленно наклонилась. Что? Чесать? Нашел время! Попугай, подождав несколько секунд, недоуменно поднял голову, посмотрел на меня, как на дурака, и вновь наклонил ее, на этот раз присев на лапах. Ну прямо как верховой верблюд! Так, стоп, а может, я и вправду дурак? Кажется, птица мне вполне явно намекает.

Решившись, взялся руками за костяные выступы ушей, скрытые длинным серым пухом по бокам головы и влез попугаю на шею, устроившись поудобнее. Тот немедленно встал и, с силой оттолкнувшись лапами, взлетел. Вот так-то! Видимо, это и являлось штатным способом передвижения с помощью попугая. Клювом за рюкзак – это была явная импровизация, вызванная потерей мной сознания. Чьим только способом? Крепко держась за ушные выступы, я гадал, кто же эти неведомые хозяева, повесившие на лапу моему «транспортному средству» бронзовое кольцо? К которым меня явно стремится доставить это странное животное…

Глава 6

Перевалив через ущелье, мой «таксист» вдруг притормозил около огромного, около сотни метров в высоту на глаз, дерева, очень похожего на дуб с раскидистыми ветвями, и сел на одну из них. Причину остановки я понял сразу по учащенному дыханию попугая и бешеному перестуку его сердца, пробивавшемуся сквозь мягкую пуховую подстилку на шее животного. Все же я, да еще и со всем взятым в дорогу барахлом, – слишком тяжелый для него груз, и, преодолев подъем в километр из ущелья, птица совсем выбилась из сил.

После пятиминутного перекура попугай внезапно, без предупреждения сорвался с места – я еле успел схватиться за его «рога», и направился дальше. Лететь верхом на шее птицы оказалось очень увлекательно, хоть и довольно стремно – парашютом я ведь опять не запасся. Полет проходил волнообразно, по синусоиде, соответствующей взмахам крыла, – толчок, потом короткое планирование в течение секунды и повтор, но достаточно мягко, не вызывая тошноты. По крайней мере у тренированного меня. Интересно, если он не впервые перевозит людей (или нелюдей?), то, значит, им можно управлять? Каким только образом? Плотно обхватывающими мощную шею ногами? Пробовать я не решился, так как средствами спасения на случай, если разозленный попыткой покомандовать попугай меня сбросит, не располагал. Да и куда лететь-то, известно только ему одному.

Так прошло минут десять. Один раз невдалеке показалась «дежурная» пара птеродактилей, но попугай, не зря, видимо, летевший на бреющем, сразу же нырнул под густые кроны деревьев, умело маневрируя между часто переплетающимися ветвями. Драконы за ним сунуться не могли – размах крыльев и маневренность не позволяли. Наконец, достигнув еле различимой даже с небольшой высоты, укрытой плотным покровом растительности лощины, мой перевозчик пошел на снижение. Влетев в промежутке между ветвями под зеленое укрытие, он, не сбрасывая скорости, направился прямо в стену оврага. Это было так неожиданно, что я даже на секунду зажмурился от страха разбиться в драбадан о каменистую, увитую чем-то типа плюща преграду. Но удара не произошло, движение замедлилось достаточно плавно, и, открыв глаза, я обнаружил себя внутри неразличимого извне входа в пещеру.

Попугай приземлился на ее каменный пол и, тяжело дыша, присел на лапах. Приехали? Похоже на то. Я слез с «коня», благодарно потрепав по твердой башке рисковавшую из-за меня жизнью птицу и стал осматриваться. Кажется, мы были одни в этом «зале» пещеры, имевшем форму неправильного цилиндра диаметром метров семь-восемь и длиной в пару вагонов метро. Стены ее густо увивал тот же плющ, что скрывал вход снаружи, а в самом конце темнел проход дальше в глубины подземелья.

– Ну и где комиссия по контакту? Где красная дорожка, бравурная музыка и красивые девушки с цветами? Ау? – произнес я в пространство после минутного ожидания.

Похоже, комиссия по контакту присутствовала тут с самого начала, просто я ее не заметил. От увитых растительностью стен пещеры вдруг отделились несколько доселе сливавшихся с ней фигур. Понятно почему – они были одеты в пятнистые зелено-коричневые балахоны, очень похожие расцветкой на мой комбез и прекрасно маскировавшие их на фоне плюща. Это что еще за спецназ такой на мою и так настрадавшуюся за сегодня голову?

Чем больше я рассматривал в полумраке пещеры ее отлепившихся от стен обитателей, тем меньше те мне нравились. Очень высокие – заметно выше двух метров, но узкие, кажущиеся хрупкими, хотя и вполне пропорциональные фигуры. Балахоны по типу античных, в руках – длинные луки. Настороженно поблескивающие в мою сторону бронзовыми, видимо, наконечниками наложенных на тетиву стрел. Лица узкие, вытянутые, обрамленные стянутыми на затылке светлыми волосами. Кожа тоже светлая. И еще – уши. Большие и, блин, длинные, с немного заостренной верхней частью! Гм, эльфы?

Почему-то это меня не удивляет. Если в данном мире присутствуют орки, попугаи-таксисты и драконы, то почему бы не быть и эльфам? Только, блин, целиться из луков в меня не надо, ладно? Я сегодня и так нервный! Сжав покрепче заблаговременно вытащенный из кобуры пистолет, попытался изобразить на лице самую добродушную улыбку, на которую был способен:

– Здравствуйте, товарищи эльфы! Мир, дружба, жвачка, как говорится!

Реакции не последовало. Четверо эльфов, как я начал подозревать, – никакая ни комиссия по контактам, а просто охранники на входе в пещеру, продолжали стоять столбом.

– Капитан запаса Кожевников! – представился я и на всякий случай скомандовал: – Вольно!

Эльфы благополучно проигнорировали и это заявление. Я уже не знал, что делать дальше, когда из глубины пещеры показались еще несколько фигур. Эти были одеты в такие же балахоны, но белого цвета, в руках держали копья, а не луки, а их лица укрывали короткие бороды. Жрецы? Та самая долгожданная комиссия?

К идущему впереди «дядечке» подскочил один из оживших вдруг «охранников» и проговорил что-то, указывая на мою руку с зажатым в ней пистолетом. Срисовал, однако, ушастый! Но, значит, этот предмет им знаком? Как же это стыкуется с бронзовыми наконечниками копий и стрел и общей убогостью внешнего вида? Или я здесь далеко не первый «попаданец»? Вон, даже попугай, и тот не растерялся – сразу, по обнаружении, доставил «по адресу». Может, в этой пещере что-то типа следственного изолятора для регулярно появляющихся пришельцев из других миров? Как бы то ни было, оружие я сдавать не собираюсь!

Размышления на тему прервал главный жрец или кто он там, решительно отодвинувший с дороги предупреждавшего об опасности «охранника» и ступивший вперед. Остановившийся на расстоянии вытянутой руки от меня «дядечка» уставился мне в глаза сверху вниз (еще бы, при росте-то метра в два с половиной!) внимательным взглядом. Позыркав с полминуты большими, глубоко посаженными зенками из-под густейших – Брежнев обзавидуется – бровей, наконец произнес, как мне показалось, по слогам и с явной вопросительной интонацией:

– Дси До-Уй-Ше?

Странный язык, чем-то даже похожий на голландский или немецкий. Или китайский. Разве можно что-то точно сказать только по одной фразе? Скорее всего, их язык вообще никакого отношения к земным не имеет!

– Не понимаю! – ответил я по-русски за неимением других, более перспективных вариантов. Заодно решил представиться, ткнув пальцем себя в грудь: – Валерий!

«Дядечка», напряженно дожидавшийся ответа, удовлетворенно кивнул и вдруг поклонился мне глубоким поклоном, так, что пришлось уворачиваться от верхушки его головного убора типа «тюрбан», грозившего хлестануть меня по лицу. Затем он выпрямился и произнес длинную фразу, на этот раз слитно и, как мне показалось, совсем на другом языке, тянучем и певучем, в отличие от первой фразы. Впрочем, от этого не менее для меня непонятным.

– Не понимаю! – отреагировал я тем же самым образом и на этот раз. Потом ткнул пальцем в собеседника (хотя по зрелом размышлении, наверное, зря – это считается невежливым у многих народов): – А ты кто?

Эльф, или кто он там, доброжелательно улыбнулся и, коснувшись морщинистой (ага, а тут эльфы, кажется, совсем даже не бессмертные!) ладонью своей груди напротив сердца, представился. Разумеется, как я и ожидал, его имя заканчивалось на -эль. Он же эльф! А вот начало имени точно не разобрал. То ли Хикзиэль, то ли Ихизкэль. Ну ладно, это непринципиально, разберемся! Тем временем Хрен-его-разберет-эль гостеприимно указал мне на вход внутрь подземелья, в логово, так сказать. Ну что же, раз уж сюда попал – поздно бояться! Тем более что вроде бы так сразу убивать меня здесь не собираются и даже оружие отобрать не попытались. Я решительно направился вслед за «дядечкой», пройдя мимо попугая, которому кто-то из сопровождающих уже сунул гигантский плод, подозрительно напоминавший очищенный грецкий орех, размером с баскетбольный мяч. Который чудище с аппетитом и пожирало, держа в одной лапе. Награда за успешную доставку особо ценного экземпляра попаданца, надо полагать. Остается надеяться только, что попугай все же достаточно тупой, чтобы не привести эльфов к моему торговому центру. У меня там куча хабара припрятана, и делиться я ни с кем не собираюсь.

Пройдя пару-тройку небольших подземных «комнат», мы оказались в большом «зале» почти правильной прямоугольной формы, освещенном многочисленными бронзовыми светильниками, скорее всего – масляными, щедро развешанными на стенах и высоком, метров семь-восемь, потолке. Вообще, если бы мы вначале не прошли через пещерные ходы, я бы ни в жизнь не догадался, что это подземное помещение. Разве что по отсутствию окон, но это не сразу бросалось в глаза. Явно над формой зала поработали человеческие руки. То есть эльфийские, конечно!

Каменные стены пещеры и ее потолок здесь были прикрыты искусно сделанным деревянным покрытием, чередовавшим украшенные довольно тонкой резьбой колонны и другие декоративные элементы. На них висели образцы местного оружия – луки, копья, бронзовые мечи и шлемы. А также охотничьи трофеи – головы каких-то не то крокодилов, не то птеродактилей. Но вот картин или статуй не наблюдалось. В дальней части зала стоял помост, покрытый плитками похожего на мрамор материала. Тоже с резьбой. На помосте располагались мраморные же столики или, скорее, подставки, на которых поблескивали в неверном искусственном освещении золотые и серебряные чаши. Похоже на алтарь, однако. Но изображений богов не видно. А разве у эльфов они должны быть вообще? Или это какие-то неправильные эльфы?

Нет, правильные! По крайней мере, с точки зрения гостеприимства. Потому что меня без лишних церемоний усадили за стоящий в центре огромный Т-образный стол, деревянный, кстати, а не мраморный. Но зато уставленный многочисленными глиняными мисками, тарелками и прочими сосудами. Не пустыми, естественно, о чем мне еще у входа в зал сообщил доносящийся от них аппетитный запах. Кажется, я успел как раз к обеду! Вот это и правильно – сначала гостя накорми, а потом и… О том, что будет потом, лучше пока не думать, чтобы не испортить аппетит. А что пора и перекусить, мне напомнил и собственный желудок, незаслуженно забытый за потоком драматических событий, пережитых за несколько прошедших с утра часов.

За столом околачивалось около трех десятков рыл, все, без исключения, мужские и большей частью – бородатые. Старейшины, видать. Все молча уставились на нас. Встретивший меня эльф что-то проговорил, указывая на меня, и старейшины одобрительно заговорили наперебой, видимо, приветствуя гостя. Мне быстренько освободили место в верхней части стола. Ихизкэль, или как его там, разместился рядом и приглашающе показал на длинную лавку из темного, отполированного тысячами сидевших на нем эльфийских задниц дерева. Я сел. Хотя мой рост – метр восемьдесят с копейками, срез стола пришелся мне как раз напротив шеи. На мгновение вернулось давно и навсегда, казалось бы, забытое ощущение маленького ребенка, забравшегося за «взрослый» стол.

Еду приносили шустро сновавшие между залом и расположенной где-то в соседнем помещении кухней женщины. Эльфийки оказались на голову ниже своих мужчин, но все равно на две головы выше меня, то есть примерно два метра двадцать сантиметров, плюс-минус. И худенькие, но не болезненно, как наши манекенщицы, похожие на уморенных голодом коров, выпущенных попастись на подиум, а пропорционально. И поэтому их фигуры, плотно обмотанные разноцветными кусками ткани, смотрелись вполне привлекательно. Несмотря на то, что я люблю, когда торчит побольше. И спереди, и сзади.

Прислуживавшие женщины или, скорее, девушки, судя по молодости их довольно симпатичных лиц, быстренько поставили передо мной и моим спутником серебряные миски и ложки, а также кубки. Больше ни у кого за столом таких не было. Однако, считают меня почетным гостем? Тарелка в считаные мгновения оказалась наполнена ароматно пахнущей похлебкой, а кубок – красной густой жидкостью. Вино? Стоит ли мне вообще пробовать местную пищу? Не ядовита ли она для меня? Вдруг тут белки вообще на других основаниях построены и не сочетаются с земными, а вино содержит метиловый спирт?

С другой стороны, консервы у меня когда-нибудь да закончатся. Так что рано или поздно придется перейти на местные ресурсы. Так чего откладывать? Тем более что предположение о съедобности здешней пищи гораздо более вероятно, чем существование эльфов и орков. А ведь они, как оказалось, существуют! Да и вообще некультурно отказываться от угощения!

Закончив себя убеждать, уже собрался было приступить к дегустированию того, чего эльфийский бог послал хозяевам, как Ихизкэль вдруг стал быстро бормотать, закончив чем-то вроде «Аминь!». И у них принято благодарить высшие силы перед принятием пищи? Да на здоровье! Я тоже сказал «Аминь», на всякий случай. Сосед на меня странно посмотрел, улыбнулся и протянул кубок с вином. Улыбнулся ему в ответ и отпил небольшой глоток. Недурно! Только, скорее, это гранатовое вино, а не виноградное. Здесь растет гранат? Ну в самом деле, разве это тут самое удивительное, на фоне-то остального? Я залпом допил кубок и решительно приступил к похлебке…

На второе было мясо или птица. Ножка, явно оторванная у птички размером с небольшого страуса, на вкус ничем не отличалась от куриной. И вообще вся еда имела вполне земной вкус. Желудок тоже пока возражений не высказывал. Закусив на десерт фруктами – полуметровой длины бананом и на удивление обычного размера клубникой, встали из-за стола. Подскочившие девушки омыли мне руки. Я поблагодарил как мог. Ну вот, теперь я готов ответить на любые вопросы. Если хозяева найдут способ мне их задать…

Интерлюдия вторая

Сгорбленный старик в утепленном «ночном» хитоне – вечером немолодой уже организм противостоять прохладному дыханию леса не мог, разжег дополнительно еще один бронзовый светильник, заправленный растительным маслом. Теперь на столе доставало света для его ослабленного годами зрения. Светильник, украшенный замысловатыми завитушками, долженствующими, по замыслу изготовившего его древнего мастера, изображать гроздья мифических плодов, из которых в давние времена изготовляли вино, по преданию, передавался из поколения в поколение в семье чуть ли не со времен первого Пришествия. Вряд ли, конечно, ведь это почти три тысячелетия!

Старик достал с полки прямоугольный кусок хорошо высушенной кожи, вырезанный из крыла шипастого танинуфа, и не спеша стал его разглаживать. Пергамент из кожи этого опаснейшего летающего ящера, добыть которую стоило огромных трудов, использовался лишь для самых важных записей и посланий благодаря своей исключительной прочности. Кроме того, написанное на нем нельзя было смыть или стереть – чернила впитывались очень глубоко.

Завершив разглаживание пергамента, глава поселения Атаэль – самого восточного из двух десятков оставшихся после всех последних бедствий обиталищ Народа, придвинул поближе сделанную из черепа какого-то мелкого лесного хищника и снабженную подставкой из золота чернильницу, окунул перо в темную, с заметным красноватым оттенком жидкость. Да так и замер, обдумывая строчки будущего послания. Необходимо было сообщить в Храм об обстоятельствах прибытия Пришедшего. От этого занятия старика оторвал легкий стук в дверь:

– Входи!

– Звал, Ихизкэль? – Вошедший, высоченный, даже по меркам Народа, воин, чуть было не задел макушкой в массивном бронзовом шлеме за низкую притолоку.

– Да! Присядь пока, Адиэль! – Старик, не глядя на гостя, быстро застрочил на пергаменте.

Адиэль покорно сел на стоящий в углу простой деревянный табурет и замер, положив на колени ножны с мечом и уставившись в одну точку. Так и сидел, не двигаясь. Наконец скрип пера по листу утих, и голос хозяина комнаты вывел воина из задумчивости:

– Послушай, Адиэль! – Старик устало откинулся на мягкие подушки, потирая уставшие от письма, уже плохо сгибающиеся пальцы. – Тебе будет поручено крайне важное задание, которое выпадает на долю воина раз в десять поколений. А вполне возможно, что настолько важное не выпадало еще ни разу с древнейших времен! Учитывая нависшую над Народом и другими людьми опасность! Думаю, ты догадался, что тебе предстоит? Нужно срочно доставить в Храм Пришедшего!

– Но, Ихизкэль, а полностью ли ты уверен в том, что этот странный человек, доставленный утром сбежавшим вчера от пастухов тукином, действительно Пришедший? А не прихвостень Черных, например? Больно уж странная на нем одежда! Случайно ли она расцветкой так похожа на нашу? И предмет, который тот держал в руках, сильно напоминает плюющееся огнем оружие Черных! Смог ли ты что-либо узнать от него? – Адиэль, занимавший в военной иерархии поселения не самое последнее место, не был склонен чересчур внимать пафосным речам хоть и уважаемого, но сугубо гражданского руководителя, проявив свойственную людям его профессии подозрительность и обратив внимание на более практические вопросы.

– Этот человек – действительно Пришедший, я уверен. И то, что он прибыл верхом на нашем тукине, лишь еще одно подтверждение Божьей воли! Я обратился к нему на языке Черных и на языке яванов. Он не понял ни слова, так же как и на нашем. А одежда и другие находящиеся у него в вещах предметы как раз о его происхождении и свидетельствуют!

– Тогда, может быть, стоит допросить его здесь, узнать, сколько вообще есть Пришедших, отобрать и изучить имеющиеся у него вещи, и, главное, пусть покажет Место! Там должно быть еще много чего полезного!

Ихизкэль встал и, подойдя к воину, положил ему руки на плечи. Приблизил лицо к его лицу и посмотрел в глаза взором понимающего гораздо более глубинные слои бытия человека:

– Может быть, ты сам допросишь его, а, Адиэль? Многими ли языками ты владеешь? Только яванским и то – на самом простом уровне? То-то! Допросить Пришедшего могут лишь мудрецы в Храме. Там найдутся знатоки любого языка! И только в Храме знают, как вообще нужно правильно обращаться с Пришедшим! А мы, далекие от наук провинциалы, должны относиться к нему со всевозможной вежливостью и осторожностью. Накормили, напоили и дали отдохнуть с дороги. Все! Ну разве только я еще к нему Анаэль послал. – Брови услышавшего это воина удивленно поползли вверх.

– Что тебя удивляет? Да, он чужак! Но я хочу, чтобы Пришедший сразу проникся хорошими чувствами к Народу! – Глава общины отошел обратно к столу. – Но вернемся к делу! Я понимаю, Адиэль, почему ты так говоришь. Да, у нас совершенно нет сейчас свободных воинов и отправлять караван к Храму не с кем. Мы понесли большие потери в последнее время, кроме того, послали подкрепление в западный отряд, где решается судьба Народа! И, как назло, только третьего дня ушел обоз с медью! Мы вполне могли отправить Пришедшего с ним. Потому я и вызвал именно тебя – нашего лучшего бойца! Я не имею права ослабить защиту поселения, поэтому ты сможешь взять с собой только двух воинов.

– Это самоубийство! – без всякого волнения возразил Адиэль. – Мы не дойдем! Лучше попытаться прорваться верхом на тукинах!

– Ты сам знаешь, что это невозможно. И достаточно подготовленных тукинов у нас сейчас нет, и Пришедший не владеет тонкостями полета на них. Странно, что он вообще до нас добрался! Да и засекут вас наверняка, это же не наши глухие края!

– Тогда, может быть, попросить помощи у яванов?

– У Крылатых-то? Нет времени! Пока свяжемся, пока те пришлют подмогу… Да и не уверен я, что в Храме решат делиться ТАКОЙ находкой даже с ближайшими союзниками! Но у меня есть для тебя и хорошая новость! Два мастера-каменщика, присланные в прошлом году из Храма для ремонта и расчистки старых ходов в пещере, завершили работу и намерены без промедления отправиться в путь. Они отработали выкуп, теперь свободны и хотят вернуться домой, на север. Я приказал им идти с вами. Ты же знаешь, что подземные люди, несмотря на свой малый рост, прекрасные бойцы и будут тебе хорошим подкреплением!

На воина эта «новость» сильного впечатления не произвела. С хмурым выражением на лице он встал с табуретки и принял из рук Ихизкэля свернутый пергамент:

– Это вручишь в Храме. Выходите завтра с самого утра – промедление в такой ситуации преступно! Жду тебя назад с удачей. Да пребудет с вами благословение Господне!

Глава 7

Мои опасения не оправдались, и после обеда никто мне допросов устраивать не стал. «Дядька» провел меня в один из выходящих с другой стороны зала проходов, и мы, преодолев пару каменных коридоров, неожиданно оказались на «улице». Вернее, все в той же, укрытой сверху густыми кронами деревьев лощине. Здесь, под естественной защитой от птеродактилей, и располагались, видимо, основные жилые помещения этого поселения – уютные деревянные домики, расположенные прямо среди огородных грядок. Остатков солнечного света, пробивавшихся через верхний лиственный покров, хватало, видимо, и для растений в огороде.

Вторая половина дня прошла быстро. Сначала Ихизкэль провел меня по деревне, демонстрируя достижения народного эльфийского хозяйства, в частности – водяную мельницу, работавшую от стекавшего в ложбину ручейка, и предприятие по выделке кож, подозрительно смахивающих на крокодильи. Нет, кажется в местных реках лучше не купаться! Впрочем, на этой планетке, пожалуй, без танка лучше вообще из дома не выходить! Блин, не мог Васильич старенький Т-55 прикупить, что ли?

Затем мы понаблюдапи за военными тренировками местной молодежи. Ну, в стрельбе из лука и метании копья мне с ними состязаться бесполезно, а вот на мечах можно и попробовать – занимался несколько лет в кружке исторического фехтования. Тем более что короткий бронзовый меч у них – явно вспомогательное оружие и владеют они им не очень впечатляюще Но пока лучше воздержусь! Это еще дети (хоть и мне по плечо ростом), а у мастеров может быть совсем другой уровень. Не опозориться бы!

Уже под вечер мой неотлучный спутник привел меня в отдельно стоящий домик. Видимо, гостевой. Внутри все было довольно цивильно для таких, посмотрим правде в глаза, дикарей, как мои эльфы. Кровать отсутствовала, но ее заменяла толстая подстилка сложенных одна на другую шкур. Имелись небольшой столик и табуретка. И на том спасибо! Ихизкэль жестами показал, что здесь я буду спать. А потом еще долго что-то пытался втолковать. Если я правильно понял его жесты и пантомиму, то завтра мне предстояло куда-то отправиться. Опять? Ну, если так надо… Никогда не мог отказать хорошим людям!

Наконец «дяденька» освободил меня от своего присутствия, однако вечерняя программа на этом, как оказалось, исчерпана не была. В мою комнатку ввалились две эльфийки, тащившие деревянный чан с водой, судя по поднимавшемуся от нее пару – горячей, а за ними третья – с кувшинами и какими-то тряпками в руках. Первые две незваные посетительницы, поставив чан посреди комнаты, исчезли, даже не попрощавшись, а вот третья осталась. Так, это уже становится интересно!

Улыбнувшись наводящей на греховные мысли улыбкой, гостья опустилась на колени (и вовремя, у меня уже шея болеть начала от задранной вверх головы) и протянула мне бокал вина. Потом взяла тряпку, намочила и омыла мои ступни, незадолго до того освобожденные от поднадоевшей за день обуви. И все с той же улыбкой указала на остальные элементы одежды, все еще остававшиеся на мне, стремительным движением сбросив с себя обтягивавший ее фигурку кусок ткани. Оставшись, естественно, в чем эльфийская мать родила. Намек трудно было не понять!

С некоторым стеснением освобождаясь от лишних покровов, с интересом рассматривал свою гостью. Видимых различий с человеческой анатомией не наблюдалось, что не могло не радовать! Но нельзя же так, в самом деле! Хоть бы познакомиться сначала! Представился. В ответ узнал, что эльфийку зовут Анаэль, Аня, короче. После чего та приступила к делу, начав смывать грязь с моего тела тряпочкой, а затем натирать его маслом. Во время гигиенических процедур я пытался представить, как именно это сделать с такой чертовски очаровательной дылдой. С девушками выше себя общаться еще не приходилось. Тем более на полметра выше. Однако, когда дошло до дела, мысли вылетели из головы и все получилось само собой. Очень даже хорошо получилось!

Засыпая в объятиях эльфийской красавицы, начал понимать, что мне здесь, пожалуй, стало нравиться…

* * *

Анаэль разбудила меня рано, с рассветом. Правда, таким своеобразным способом, что обижаться за раннюю побудку было решительно невозможно! После чего, пока я совершал утренние гигиенические процедуры с помощью корытца с чистой холодной водой, она, сгоняв куда-то, притащила сосуды с завтраком и быстренько разогрела его на очаге. Эльфийку, кстати, крайне заинтересовали извлеченные из рюкзака зубная щетка с тюбиком пасты, а особенно – пахучее ароматное мыло, которое я ей тут же и подарил. У меня в сумке еще есть, а уж на базе лежит столько, что хватит для одаривания оказавшейся такой изобретательной в ночных удовольствиях эльфийской красотки одним куском ежеутренне в течение многих лет!

Завтракать тут было принято плотно. По крайней мере, в принесенных эльфийкой глиняных горшочках чего только не имелось. И яичница с мясом, и просто жареное и вареное мясо в разных видах. Что-то типа хлеба и целый поднос разнообразных фруктов. Кофе только не хватает. Но я запасливый тип, поэтому достал из рюкзака кофейник, пакетики с кофе и сахаром и заварил божественный напиток на очаге, где моя прелестница до того подогревала завтрак. По готовности налил в глиняные кружки, выплеснув оттуда принесенное Анаэль вино. Эльфийка осторожно попробовала глоточек, улыбнулась и с удовольствием стала пить дальше. А после того как я еще и угостил ее шоколадкой, с лица девушки более не сходило выражение полного блаженства. Эх, бабы, бабы – во всех мирах одинаковы!

Анаэль, слегка, мягко говоря, одетая, освещенная лучами восходящего солнца и мечтательно улыбавшаяся, выглядела в этот момент настолько прекрасной, что я счел необходимым зафиксировать ее изображение в веках. Ну или хотя бы на некоторое время, пока не испортится новенький планшетный компьютер, который я для того и вытащил из рюкзака. Хорошо, что я накидал туда вещей на все случаи жизни! Кстати, где-то я читал, что эльфийки любят фотографироваться. Вот сейчас и проверим!

На лице Анаэль появились признаки некоторого удивления, но она все еще продолжала улыбаться, когда я навел на нее прямоугольник планшета. А когда, сделав фото, повернул к ней экраном, улыбка моментально сошла с ее губ. Эльфийка вскочила на ноги и, прокричав что-то, в слезах выбежала из домика. Вот те раз! И тут авторы фэнтези обманули!

Отложив планшетник, выскочил на крыльцо за ней, желая успокоить, но тут же остановился. Вокруг был лабиринт узких тропок, скрытых буйной растительностью, и быстроногая Анаэль уже растворилась в нем без следа. Куда именно она побежала, я представления не имел, как и вообще о расположении объектов в поселке. От вчерашней экскурсии мало что в голове осталось. Поэтому предпочел вернуться в дом. Ладно, поплачет и придет, тогда и выясним, что же ее так разозлило! Анаэль вернулась. Злая и не одна, а в сопровождении Ихизкэля. И сразу же указала ему на несчастный планшетник. Старик вопросительно уставился на меня. Ну пожалуйста, сейчас покажу, не жалко! Продемонстрировал ему фотографию Анаэль. По-моему, вышло просто потрясающе. На земле любой журнал для мужчин оторвал бы с руками! Но эльфийка, увидев вновь свое десятидюймовое изображение, опять пустилась в плач, а Ихизкэль осуждающе покачал головой.

Так, кажется, карьера фотографа мне тут не светит – у клиентов имеется сильное предубеждение против фотографии. Я демонстративно, на глазах у эльфов, уничтожил изображение. Вернее, это они подумали, что уничтожил, на самом деле – просто закрыл файл. Буду я еще такую классную фотку стирать!

Продемонстрировал всеми возможными жестами, что все, финита, инцидент исчерпан. Свою вину осознал, более не повторится. Кажется, поняли. Анаэль даже мне опять улыбнулась. Но теперь как-то неуверенно. Интересно, сколько пачек мыла позволят восстановить ее расположение? Однако, кажется, узнаю об этом не скоро. Ихизкэль, хоть и косился все время на планшетник – видимо, эта вещь сильно его заинтересовала, но, сдержав свое любопытство, напомнил мне, что надо куда-то там идти. Ах да, после такой ночи я и подзабыл, что он мне вчера втирал! Увы, но идти, видимо, придется.

Собрал вещички, вскинул на плечи рюкзак и пошел к выходу. Проходя мимо стоявшей в дверях эльфийки, не удержался и рискнул поцеловать. Так как ее губы находились почти на полметра выше моих, а табуретки рядом не оказалось, пришлось чмокнуть туда, куда дотягивался. То есть – в заманчиво выпирающую сквозь тонкую ткань хитона грудь. Анаэль хмыкнула и вдруг, наклонившись, сама поцеловала меня в губы. Эх, и в такой момент я должен куда-то уходить! Надеюсь – недалеко и ненадолго!

Пройдя запутанными тропками, мы вновь оказались в пещере. В том самом туннеле, куда меня вчера доставил попугай. Там торчала группа новых персонажей. Во-первых – трое явных воинов, причем один был просто огромен, превышая, пожалуй, своим ростом два с половиной метра. Хотя, возможно, так только казалось из-за напяленного на его голову полукруглого бронзового шлема, чем-то напоминавшего древнегреческие, но без гребня. Точно такие же украшали головы и двух других бойцов. Тоже, кстати, совсем не низких. Правда, даже при таком росте все трое были несколько уже меня в плечах, так что наш вес, скорее всего, был одинаков. Видимо, такие странные пропорции – следствие низкой силы тяжести.

Туловище воинов прикрывал довольно сложный кожаный доспех длиной до колен, с густо нашитыми на нем пластинками округлых форм, видимо, бронзовыми внутри, но покрытыми зеленой и коричневой тканью. Издалека это и создавало впечатление нашей пятнистой маскировки, да и наверняка таковую функцию и выполняло. На шлем, кстати, тоже набрасывалась маскировочная накидка, пока свисавшая сзади. А ноги прикрывались металлическими поножами, закрепленными на кожаных сапогах. Руки же защищались только довольно узкими бронзовыми браслетами. В общем, если не присматриваться с излишней тщательностью, защитное вооружение эльфов мало отличалось от земных доспехов античной эпохи. Оружие тоже. В руках воины держали копья в свой рост длиной, заканчивающиеся массивным, широким и длинным бронзовым наконечником.

Насколько я понимаю в таких вещах, ими можно было наносить как колющие, так и рубящие удары. В походном положении копья, чтобы не связывать собой руки, крепились к специальному зажиму на широком кожаном поясе бойцов. С другой стороны пояса в деревянных ножнах располагался короткий бронзовый меч. Скорее даже, учитывая рост аборигенов, не меч, а кинжал, который использовался для схватки в упор. Ну а за спинами, естественно, маячили длинные луки, с мой рост размером – это же эльфы как-никак! В болтавшемся на левом боку колчане на глаз было около полусотни длинных тяжелых стрел. Для небольшого птеродактиля, типа того, что встретился мне в первый день, мощности лука, пожалуй, хватит, а вот тот, который так вовремя сожрал орков вчера, эту стрелу даже не заметит. Чем они с ним бороться предполагают, интересно?

У ног эльфийских воинов лежали в ожидании начала путешествия небольшие кожаные заплечные мешки, туго набитые, видимо, всякими припасами, а рядом стояли еще два типа. Маленькие, по пояс эльфийским гигантам и по грудь мне, но с широченными плечами, делавшими их фигуру квадратной, с бледной кожей и длинными густыми бородами. Небольшие злые глаза настороженно оглядывали меня из-под кустистых бровей. Ответ на вопрос «кто это?» напрашивался сам собой. Гномы, разумеется, кто же еще! Орки были, эльфы тоже, что может быть теперь удивительного в появлении гномов? Впечатление усиливали мощные, устрашающего вида топоры в толстых от количества мышц руках.

Одеты были низкорослые чудики в серые поношенные балахоны из грубой ткани, под которыми виднелись поблескивающие в случайно залетевших в пещеру лучиках светатолстые кожаные одежды. Что делают гномы в эльфийской пещере? Ну мало ли, в гости зашли, например. Или вот эльфы пригласили соседей полюбоваться на отловленное ими чудо чудное. Меня то есть. Хотя эти странные гномы не только на меня недружелюбно косятся, но и на хозяев пещеры тоже!

Нет, меня сюда явно не для демонстрации привели. Ихезкэль подошел к тому самому высокому эльфу и, обращаясь ко мне и тыкая в него рукой, произнес: «Адиэль!» И еще что-то. Все понятно, короче. Этот угрюмо взирающий на меня Адиэль и есть мой новый начальник, его надо слушаться и вообще вести себя хорошо в пути. Понять бы еще только – куда и зачем мы идем!

После краткого знакомства старик прочел длинную молитву, потом сунул каждому маленький клочок пергамента с выведенными на нем письменами. Письмена показались мне немного знакомыми, хотя это, скорее всего, чушь. Знаками Ихезкэль показал, что пергамент надо спрятать у себя в одежде. Это охранное заклинание, что ли? Сунул его в карман, и мы двинулись.

Адиэль сразу же указал мне место в строю и в паре жестов объяснил порядок движения. Мы оба офицеры, хоть и из разных рас, поэтому быстро поняли друг друга. Походное построение было таково: один эльф двигался в авангарде, метрах в десяти перед нами, держа лук с наложенной на тетиву стрелой. Вплотную передо мной шли оба гнома с топорами в руках, прикрывая спереди, а сзади в затылок дышал сам Адиэль с копьем наизготовку. И наконец, в арьегарде топал последний эльф, тоже с луком.

Я, видя, что все изготовились к немедленному бою, видимо, даже короткое путешествие по местным джунглям ни разу легкой прогулкой не являлось, – тоже достал свой мачете. Эх, жаль, самодельное копье так и осталось застрявшим в орке. Адиэль, взглянув на мачете, одобрительно кивнул и вопросительно ткнул в подмышечную кобуру. Блин, ну откуда эльфы знают, что такое пистолет? Я достал ПМ, вытащил магазин, показал пальцем на него и на колчан командира. Потом на патрон и на стрелу. Проведя таким образом понятную эльфу аналогию, опять же на пальцах показал, что патронов у меня всего четыре (про запасной магазин предпочел пока не упоминать).

Адиэль все понял и показал мне, чтобы я спрятал оружие обратно в кобуру. Приберег на критический случай, так сказать. Нет, с этим угрюмым эльфом мы, кажется, быстро сработаемся! Наш человек! То есть эльф, конечно! Еще я хотел показать ему гранаты, но не сообразил, как объяснить их действие, и поэтому отложил на потом. А может быть, они и вовсе не понадобятся!

Мы вышли из довольно светлой, обжитой ложбины, прошли мимо преграждающего вход в нее поста, укрепленного врытыми в землю заостренными кольями и углубились в угрожающе темный лес…

Глава 8

После первых двух суток пути я, кажется, начал понимать кое-что в местной зоологии с ботаникой. Эта планета была царством крылатых! По меньшей мере две трети встреченных нами видов умели летать. Или как минимум – планировать. Благо имелось откуда. Жизнь здесь группировалась в слои, образующие своеобразные экологические ниши, и случайно «выпавший» из своего слоя немедленно съедался. Слои создавались благодаря огромных размеров растительному миру. По крайней мере, в том участке джунглей, где мы проходили, он имел смешанную структуру. Верхний слой задавался кронами гигантских деревьев, сильно похожих и на наши пальмы, и на древние папоротники. Я сначала думал, что они одинаковые, но быстро убедился в наличии как минимум пяти довольно разных типов. Но всех их объединяло одно: широкая, раскидистая крона начиналась на высоте около ста двадцати метров и достигала у самых высоких представителей ста семидесяти (не поленился, измерил встроенным в бинокль лазерным дальномером, не обращая внимания на изумленные взгляды спутников). Весь остальной ствол был абсолютно гол.

Эти гиганты равномерно, на расстоянии тридцать-пятьдесят метров друг от друга, заполняли лесное пространство, часто соприкасаясь кронами. Совокупность которых и образовывала самый верхний из обитаемых слоев. Выше парили только самые крупные из драконов, гнездящиеся, видимо, на скалах – такую тушу никакое дерево не выдержит! А в кронах «пальм» обитали птеродактили и птицы поменьше. В частности – уже знакомые мне попугаи, размеры которых позволяли, с одной стороны, не бояться мелких хищников, а с другой – скрываться от крупных в слишком мелкоячеистом для последних переплетении ветвей.

Далее «эшелон» высот примерно между сорока и ста метрами занимало месиво из переплетенных крон средних по размеру деревьев, сдобренных чем-то типа лиан. Это и был самый насыщенный жизнью слой, и там уже встречались не только летающие, но и планирующие и даже прыгающие с ветки на ветку виды. И не страшно же им на такой высоте прыгать! Размер обитавших в этой зоне животных не превышал (не учитывая размах крыльев) величины земного медведя – иначе пролезть между густыми ветками не получится. А большинство зверей были гораздо меньше, особенно не хищные, – в таких условиях подвижность и способность раствориться в зеленом лабиринте значили гораздо больше, чем физическая сила. Ну а хищные как раз приближались к верхней границе. Вчера вот оттуда на нашу группу пытался спланировать крокодил – самый натуральный, четыре метра в длину. Если бы это было первое, что я увидел на планете, – подумал бы, что мне подсыпали наркотик. Летающий птеродактиль – еще куда ни шло, но крокодил!

От наших он отличался только перепонками между передними и задними лапами, позволявшими ему планировать, а также сплюснутым в вертикальной плоскости хвостом, служившим для руления. А пасть была точно такая же! Этому иногда абсолютному сходству земных и местных животных и растений у меня пока объяснения не имелось. Но случайностью такое никак быть не может!

В тот раз разошлись мирно. Крокодил, подлетев поближе, углядел, что нас много (зрение, видать, далеко не орлиное), разочарованно отвернул в сторону и, воспользовавшись подвернувшимся восходящим потоком, взмыл обратно в родной слой. Такие термики, как их называют планеристы, кстати, здесь были очень распространены из-за болотистой местности и часто выходящих на поверхность кипящих гейзеров – с вулканизмом на планетке было все в порядке, недра активно бурлили, несколько раз за день вызывая несильные землетрясения. Вкупе с пониженной тяжестью и плотностью атмосферы эти потоки, хорошо заметные визуально и нередко довольно мощные, позволяли набирать высоту даже существам с формой тела, весьма далекой от аэродинамической.

Однако вернемся к растительности. Деревья второго слоя тоже не содержали каких-либо фантастических форм. Их было много десятков видов, и почти каждому я мог легко подобрать аналог из земных. Больше всего росло дубоподобных и других лиственных деревьев, но встречались также гигантские кедры и сосны. Гораздо больше хвойных имелось в третьем слое, занимавшем пространство от высоты трех-четырех до двадцати-тридцати метров. В этом слое наблюдалось заметно меньше деревьев, чем в предыдущем, и гораздо скромнее размером, ничем практически не отличаясь от земных аналогов. Что было связано, видимо, с недостатком солнечного света, большую часть которого задерживали верхние слои.

Зато тут царствовали лианы и прочие висяче-ползучие растения, образовывавшие плотную, почти непрерывную сеть. По которой и перемещалась всякая живность, здесь уже по преимуществу не летающая. Например – обезьяны, совсем как наши! И какие-то кошачие, размером с тигра, но совершенно другой окраски. Рев их слышался постоянно, но близко они пока не подходили. Короче говоря, третий слой являлся практически полным отображением наших тропических джунглей, за исключением тут и там встречающихся хвойных деревьев.

Завершал архитектурно-экологическое устройство местного леса последний, четвертый слой. Включавший заросшую высокими кустами и травой поверхность земли, а также многочисленные, занимавшие не менее трети площади леса болота и речушки со всеми их обитателями. Здесь иногда встречались и крупные животные. Я их пока не видел, зато осматривал оставшиеся в мягкой болотистой почве следы, сразу вызывавшие ассоциации с тираннозаврами или другими подобными тварями. Радовало лишь то, что вряд ли их тут могло быть много – среда не больно подходящая, мало открытых пространств. Зато десяти-двенадцатиметровых крокодилов в более-менее крупных реках оказалось пруд пруди! Причем без всяких там перепонок и недокрыльев, вполне обычные земноводные крокодилы. Так что купаться тут действительно противопоказано!

Дорог или хотя бы нахоженных тропинок здесь не существовало. Что не удивительно – при такой-то насыщенности леса разнообразными хищниками! Поэтому продвигались мы с черепашьей скоростью, по пять-семь километров в сутки. Странно, если у моих спутников имеются прирученные попугаи, умеющие нести на себе наездника или, точнее, налетчика, то почему мы не отправились в путь на них? Нашу дневную норму мы бы пролетели за полчаса! Если бы, конечно, по дороге нас кто-нибудь не съел, что вполне вероятно. Наверное, поэтому и не полетели.

Шли мы весьма своеобразно. Иногда продвигаясь «вслепую» в высоченной плотной траве, потом пробираясь мелкими перебежками по кочкам между болот, то вдруг переходя на второй «этаж» и двигаясь по широким лианам, образующим мосты над непроходимыми по земле пространствами. Только такие знатоки леса, как эльфы, могли найти здесь безопасную дорогу. Даже гномы постоянно путались, не зная точно, куда и как идти, вызывая этим презрительные усмешки у эльфов, что уж говорить обо мне! Самостоятельно я бы не прошел здесь и километра. Или съели бы внезапно появившиеся с неожиданной стороны хищники, или утонул бы в болоте. Кстати, зачем, интересно, с нами увязались гномы? Толку от них в лесу никакого, и эльфы к ним относятся явно не как к равным. Может быть, это рабы? Тоже не очень похоже…

Насчет пользы от гномов я оказался сильно неправ. На закате третьего дня пути, когда мы уже разбивали лагерь для ночевки, на нас неожиданно набросилась стая небольших, с меня ростом, двуногих динозавров. Которые тихо просочились вдоль берега ручья, возле которого мы остановились. Лагерь, кстати, эльфы обычно обустраивали весьма качественно, находя углубление в почве и перекрывая его сверху срубленными на месте с помощью копий (широкие наконечники которых прекрасно заменяли топоры) стволами молодых деревьев. В получившийся блиндаж мы и заползали, лежа чуть ли не в обнимку, так как размеры укрытия обычно оставляли желать лучшего. Мне-то еще ничего, даже спальник расстилать удавалось – под утро бывало довольно прохладно, а вот эльфы во сне обычно даже выпрямиться не могли! А им еще надо было меняться местами ночью, заступая на дежурство возле перекрывавшего единственный вход в блиндаж костра, отпугивавшего хищников, а также служившего для приготовления ужина. Огонь, естественно, они разводили через задницу, то есть с помощью кремня и трута. В первый же день, отодвинув чиркавшего камешком эльфа, я жестом фокусника, одним коротким движением, разжег приготовленную кучку сухих веточек, вызвав этим действием нездоровый ажиотаж среди зрителей, которым показалось поначалу, что огонь вышел у меня прямо из пальца. Пришлось показать зажатую в кулаке одноразовую зажигалку и даже подарить ее Адиэлю. Хотя по глазам гномов было заметно, что тем тоже очень хотелось заиметь подобную вещь, но им пока ничего не дал. Сначала надо разобраться в их статусе тут.

Но вернемся к динозаврам, которые поймали нас в самый неудобный момент – когда мы только приступили к обустройству лагеря и еще ничего не было готово. Адиэль, второй эльф и один гном чуть в стороне рубили стволы, последний эльф с луком на изготовку стоял на страже метрах в десяти ниже по течению ручья. А я со вторым гномом (надо бы их имена узнать, только как – они со мной вообще не хотят общаться!) сидел в яме, выбранной для ночлега, и с помощью мачете вместо саперной лопатки старался ее расширить.

Внезапно раздался вскрик и какая-то тень перемахнула через яму над нашими головами. Мы сразу же вскочили, и прямо перед своими глазами я обнаружил зубастую пасть и горящие голодным огнем маленькие злые глазки. От неожиданности я потерял впустую первую драгоценную секунду, когда еще можно было что-то предпринять, и пасть уже готова была сомкнуться на моей шее, благо они находились на одной высоте, как раздался короткий свист, и морда ящера провалилась куда-то вниз. А обезглавленное тело, смешно ковыляя на своих куриных лапках, промчалось мимо меня, разбрызгивая кровь из обрубка шеи. Пробежав метров пять, оно рухнуло в ручей, продолжая семенить когтистыми лапами.

Я повернулся к гному, чтобы выразить благодарность за то, что тот так вовремя, одним ударом своего топора, лишил головы угрожавшую мне рептилию. Но тому было некогда – гном уже всаживал свое оружие в следующего противника. Да и мне не стоило отвлекаться, – рыча, на меня прыгнул еще один динозавр. Эх, пистолет достать не успеваю! Сделал выпад мачете в сторону атаковавшего ящера, всадив оружие ему в липкую от слюны пасть почти до упора. Только благодаря тому, что здесь такое животное весит килограммов пятьдесят вместо ста пятидесяти, смог удержаться на ногах, присев и приняв на себя вес прыгнувшего животного. Левой рукой выхватил из ножен охотничий нож и полоснул врага по длинной шее. Обильно потекла кровь, и тот завалился на землю, суча лапами.

С трудом вырвал засевшее в туше мачете и быстро выпрямился, ища глазами следующего противника. Однако динозавры кончились, хотя в окружающих зарослях еще раздавалось злобное рычание. Но оставшиеся в живых нападать на оказавшуюся не менее зубастой жертву уже остерегались. На берегу ручья осталось лежать семь ящеров. Один мой, два – моего «соседа», еще двоих «успокоил» находившийся на страже эльф – первого стрелой прямо в глаз, второго копьем, и по одному «сделали» Адиэль и стоявший рядом с ним гном. А вот третий эльф лежал в луже крови и уже не дышал – динозавр почти перекусил ему шею. Шлем, валявшийся рядом, не помог – видимо, его сбили первым ударом. Да уж, путешествие по здешним джунглям – явно не прогулка!

Командир, мельком взглянув на погибшего, обошел нас, внимательно рассматривая на предмет ранений. Но таковых не обнаружилось. Пробежав взглядом по убиенному мной чудищу, одобрительно кивнул. Потом все дружно рыли могилу, и я в том числе. Адиэль прочел длинную заунывную молитву, и мы все вместе засыпали землей тело погибшего эльфа. Только теперь я узнал его имя – Шеалтиэль. Вот и все о нем…

* * *

А назавтра, около полудня, наш и так уменьшившийся отряд попал уже конкретно. В засаду орков. Шедший в передовом охранении эльф ее не заметил и погиб первым, получив с нависавшей над ним ветки копьем в незащищенный кусочек шеи. А из-за завалов вокруг нас полезли уже знакомые мне коричневые рожи. Очень много, не менее двух десятков. Лезли, правда, абсолютно неорганизованно, без малейшего намека на строй, но и это нас спасти уже вряд ли могло. Некоторые орки метнули копья, одним из которых пригвоздило к земле гнома, а вторым – ранило в ногу командира. Он упал. Четыре или пять наиболее шустрых врагов уже перемахнули через образовавшие нечто вроде укрытия поваленные стволы деревьев и оказались рядом. Передний сразу же погиб под топором оставшегося в живых гнома. Двое подскочили к лежащему Адиэлю и принялись лупить его дубинками. Тот отбивался как мог. А я схватился было за пистолет, но раздумал. Да тут пулемет нужен!

Вместо этого одну за другой метнул за завал четыре гранаты из подсумка. Присел на корточки – поваленные стволы создавали достаточную защиту от осколков, и лишь теперь потянул верный ПМ из кобуры. Один за другим раздались взрывы, и из-за завалов донеслись жуткие вопли. Четверо находившихся рядом орков застыли в шоке, и я спокойно расстрелял их, как в тире. Немедленная опасность миновала, но положение сильно пока не улучшилось. Нас осталось всего двое – раненый командир не в счет, а за завалом наверняка не менее десятка боеспособных орков, – гранаты всех явно нейтрализовать не могли. Перезарядив последнюю обойму, сбросил с плеч рюкзак, чтобы достать еще гранат. Успею ли, прежде чем враги опять полезут?

Внезапно еле слышный за стоном раненых шелест заставил поднять вверх голову. В просвет между деревьями на нас пикировали давешние «ангелы» в белом! Значит, они мне не померещились? Только кого из нас те атакуют? Друзья они или враги?

Ответ пришел через пару секунд. Пролетев над нами, шестеро «ангелов» метнули дротики в орков, а выживших добили закрепленными на ногах лезвиями. Потом ловко выполнили вираж и атаковали повторно. В течение десяти секунд все было кончено! Приглядевшись к спасителям, я с ошеломлением обнаружил, что крылья у тех искусственные, а совсем не растут на спине, как казалось издалека. То есть это никакие не ангелы?

Тем временем пришельцы, приземлившись, вступили в переговоры с Адиэлем. Не теряя ни минуты, погрузили всех троих выживших в корзинки, привязанные каждая к двум «ангелам», и, взлетев, понесли куда-то. Ну и дела! Опять я в воздухе, и опять без парашюта! Не успел приглядеться к конструкции крыльев, как мои спасители вдруг нырнули под кроны деревьев и сели, как гигантские вороны, на огромной ветке. Один из них показал мне жестом, что нужно затаиться. Опять драконы?

Над деревьями выплыло округлое продолговатое тело бело-серого цвета. Просто огромного размера! Сопровождаемое шлейфом черного дыма. Я с минуту в шоке смотрел на него, не веря своим глазам. Паровой дирижабль! С огромными винтами и клепаной металлической гондолой! Что еще за стимпанк такой на мою голову? У нас же тут вроде как фэнтези? Или это бред соседа по палате?

Скосил взгляд на сидевшего на соседней ветке Адиэля и поразился ненависти, просто истекавшей водопадом из его глаз при виде воздушного корабля. С чего бы это? Да и поведение «ангелов» не наводило на мысль о том, что те испытывают к неведомым воздухоплавателям дружеские чувства. Значит, это их враги? Местные «темные» силы? Кто на этот раз? Тролли с гоблинами? Вряд ли тролли умеют строить летательные аппараты.

Дирижабль тем временем развернулся вправо, и я увидел. На борту аппарата красовался большой красный прямоугольник. С белым кругом посредине. В котором чернела свастика. Обычная такая фашистская свастика. Видимо, чтобы не оставлять никаких сомнений, над изображением нацистского флага было аккуратно выведено стилизованным готическим шрифтом название дирижабля: «DER ADLER». «Орел» то есть. Вот такие тут гоблины…

Интерлюдия третья

Начальник разведки Патрульной службы майор Ганс Фогель поднес к глазам потертый бинокль. Настоящий, цейссовский – доставшийся в наследство от прадеда, гауптштурмфюрера СС Генриха Фогеля, командира роты в дивизии «Мертвая голова». В те времена – непосредственного командира нынешнего Канцлера, кстати говоря. Но останки прадеда (а, как рассказывали очевидцы, осталось от него немного), героически павшего вскоре после того Сброса в битве с драконами, или, как научно выражаются в Академии – гигантскими птеродактилями, давно лежат в семейном склепе Фогелей в Метрополии, а Канцлер, штабная крыса, все еще прекрасно себя чувствует. «Даже лучше, чем хотелось бы!» – грустно усмехнулся майор, вспомнив недавний малоприятный разговор у того в кабинете. А ведь Канцлер моложе прадеда всего на пять лет…

Под передней обзорной кабиной патрульного дирижабля расстилался до чертиков надоевший за последнюю неделю зеленый, с цветными вкраплениями ковер джунглей. Под которым может скрываться все, что угодно, и не узнаешь, пока сам не нырнешь в этот ад! Гансу показалось, что почти прямо по курсу мелькнули столь знакомые белые крылышки. Но в окулярах бинокля – одна зелень! Может, показалось – глаза уже устали от постоянного поиска. А может, и нет – Крылатые всегда хорошо осматриваются, и застать их врасплох очень маловероятно. Увидели дирижабль и спрятались!

Ну и черт с ними! Сейчас мы здесь не для того, чтобы гоняться за Древними, а в поисках места Сброса. Пойди найди его! Измерения магнитного поля с учетом поправок, внесенных после изучения предыдущих Сбросов, дают область поиска диаметром около семидесяти километров. Это огромная площадь, если твоя задача – обнаружить чужеродный клочок размером менее двухсот метров! Многое зависит, конечно, от природы попавшего в Сферу Сброса пространства. Как установили ученые из Академии путем исследования произошедших за последние семьдесят лет Сбросов (случающихся с нерегулярной частотой в пять-пятнадцать лет), а также изучения летописей Старой Колонии, примерно в половине случаев все, что прибывает к нам, – это около двух миллионов кубометров соленой воды. Иногда – вместе с рыбой. Что и неудивительно, учитывая соотношение площадей моря и суши на старушке Земле. Обнаружить «морской подарок» в джунглях легко – по большому пятну пожухлой и примятой растительности. На этой площади потом еще десяток лет ничего не растет. Но толку для Империи от такого «подарка» – ноль. Хотя лично для майора, подчиненная которому служба проворонила начало текущего Сброса, данный вариант сейчас оказался бы идеальным – Канцлер сразу отстанет.

Однако первая пара второго патрульного штаффеля^[49] Первой дирижабельной эскадры, на борту ведущей машины которого – «Орла» Фогель и находился, пересекала область поиска уже повторно, но никаких следов наблюдатели пока не засекли. Впрочем, если считать по площади, то еще три четверти зоны остались неисследованными.

Но даже если переносилась суша, а не море, то и тогда шансов найти что-либо интересное имелось немного. И тут теория вероятностей работала против – лесов, полей, гор и пустынь на старой родине все же значительно больше, чем обитаемых мест. А Империю интересовали, разумеется, именно последние. Идеально, если в Сферу попадет научная лаборатория, заводской цех или – мечта яйцеголовых из Академии – научно-техническая библиотека. И еще, конечно, интересовали люди, хотя бы и из низших рас, – носители знаний, умений и просто сведений, недоступных жителям Новой Земли, как они сами называли свою планетку. Ведь технический прогресс здесь практически отсутствовал – некому особо его двигать, две сотни якобы ученых из Академии не в счет, да и некогда, все отдается борьбе за выживание в крайне враждебном окружении. Поэтому так нужны знания и технологии оттуда!

Увы, за семьдесят последних лет успехи были крайне скромными. Ничего действительно прорывного заполучить не удалось. Впрочем, даже не все Сбросы обнаружили – нечем было. Это сейчас у окрепшей Империи две эскадры в строю… И то Фогелю пришлось крепко ругаться с командующим Люфтваффе оберстом Готлибом, пытавшимся всучить майору для выполнения задания государственной важности транспортный штаффель, вооруженный огромными, медлительными и не приспособленными для десантирования поисковых групп аппаратами. Ясное дело, срыв поставок сырья для того являлся более предпочтительным, чем укоры граждан Метрополии (в том числе и ОЧЕНЬ влиятельных) в появлении птеродактилей в ее давно забывшем об угрозе с воздуха небе. Ничего, один звонок Канцлеру прямо из кабинета зарвавшегося оберста, и все встало на свои места! Теперь первая пара патрульного штаффеля уже три дня бороздит зону поиска, и еще две на подходе…

Штурман по внутренней связи передал текущие координаты дирижабля. Майор развернул свою карту, чтобы сделать пометку. Не карта, а насмешка! Восточный материк практически еще не изучен, и на карту нанесены только русла основных рек, горные хребты и самые глубокие ущелья. Чтобы довести ее до деталировки хотя бы Северного материка, нужны годы аэрофотосъемки, так как из-за маленького радиуса Нью-Терры вести высокоточное наблюдение можно только в полосе шириной километра в два в стороны от дирижабля. Дальше уже получается вид сбоку, а горизонт, даже с обычной для аппарата высоты в триста-четыреста метров, находится всего в восьми-девяти километрах от него. Впрочем, для новоземельца в третьем поколении Фогеля это как раз было привычно.

Ну а для обнаружения поселений низших, умело замаскированных (опыт тысячелетий, однако) от обнаружения с воздуха, приходится спускаться под густые кроны джунглей, подставляя себя всем тамошним опасностям. Воспоминания о том периоде, когда он, молодой лейтенант, возглавлял один из разведывательных взводов, останутся с Гансом на всю оставшуюся ему жизнь. Такое забыть невозможно! Дерзкие вылазки, сумасшедший бег по джунглям, острые клыки динозавров, крокодилов, птеродактилей и еще сотен видов опаснейшего зверья, большей частью совершенно не изученного до сих пор. Засады низших, меткие стрелы ушастых, попадающих в глаз за тридцать метров, наточенные до состояния бритвы ножные косы крылатых… Редко когда взвод возвращался на дирижабль из поиска в том же составе, в котором отправлялся на разведку за несколько часов до того! Но зато, если удавалось обнаружить поселение, отрывались по полной! Сначала на месте, а после возвращения – в увольнительной, на премиальные…

Майор оторвался от сладких воспоминаний юности и вновь взглянул на карту. Известных поселений Крылатых в этом районе обозначено не было. Значит, показалось? А вот у Длинных, по агентурным данным, городок тут имелся. Точные координаты, разумеется, неизвестны, иначе он бы уже не существовал, но примерно отсюда, судя по допросам пленных, Длинные возят медь.

То есть их патрули шастают тут часто, могли и наткнуться на место Сброса раньше нас. А это плохо! Или наоборот? Интересная идея осенила вдруг Фогеля. Он считался неплохим аналитиком – иначе кресла начальника разведотдела ему было бы, разумеется, не видать, поэтому попытался представить себя на месте главы удаленного от обжитых мест, небольшого поселения Длинных, люди которого натыкаются на Место… И добывают там пленных или артефакты. Что он сделает? Конечно, сразу пошлет это все с охраной в их дурацкий Храм! Где и сидят все ученые Длинных.

А вот это уже кое-что! Майор встал и прошелся по маленькой – три шага в длину – кабинке, разминая затекшие от долгого сидения конечности и продолжая размышлять. Расположение Храма имперским силам давно известно. Только с воздуха он неприступен, так как размещается в спрятанной в толще хребта Сакирея развитой системе пещер. Как естественных, так и искусственных, проложенных за почти три тысячи лет. Имеет сотни замаскированных входов на огромной площади. Штурмовать такое, прекрасно защищенное с земли сооружение у Империи, надо признать, пока силенок не хватает. Да и не больно-то надо, есть задачи и поважнее! Дойдут руки и до этого! А вот агентура там у нас кое-какая имеется… Надо бы только направить ее активность в нужное русло. На случай, если мы сами ничего не найдем. Приняв решение, Фогель направился в радиорубку…

Глава 9

Я был в таком шоке от появления фашистского дирижабля в мире эльфов, орков и гигантских птеродактилей, что смутно помню, как, закончив отсиживаться в укрытии, наши крылатые спасители продолжили путь. Более-менее пришел в себя уже только по прибытии в поселение «ангелов». Вернее, как оказалось, совсем даже не ангелов, а вполне обычных людей, но я продолжал их так называть про себя по инерции.

Поселение оказалось совсем маленьким и располагалось в перекрытом сверху длинными бревнами небольшом овраге. Как я уже начал понимать, жилищ на открытом пространстве в этом мире не строят, дураков нет. А если и были, то уже давно стали пищей летающих ящеров. Что называется – естественный отбор, блин… И мои новые хозяева дураками явно не являлись. В малюсеньком, носившем хорошо заметные признаки временного поселении, где ютились всего двенадцать «ангелов» – из них половина женского пола и ни одного ребенка, – все было продумано и очень функционально. В этом я убедился сразу, только оказавшись внутри. Обстановка спартанская, ничего лишнего и в то же время устроено очень удобно.

Занимавший половину небольшого оврага склад, где были развешаны для просушки шкуры различных животных, вместе с отсутствием детей и другими деталями, наводил на мысль о, скорее, охотничьей заимке, временной или посещаемой сменными «бригадами» охотников, чем о полноценном поселении. А вот вид его обитателей вызывал стойкие ассоциации с командой профессиональных гребцов. Сильно уж были переразвиты плечи. У женщин меньше, хотя тоже заметно, а на мужиков просто страшно было смотреть! При росте около двух метров они оказались в полтора раза шире меня в плечах! При этом у́же в талии, да и от ног особой мощью совсем не веяло. Странные пропорции, на первый взгляд намного страннее, чем у эльфов. Хотя если вспомнить метод их передвижения, то все становится на свои места. Летать даже при такой силе тяжести – нелегко, отсюда и переразвитость рук за счет всего остального. Однако авторы фэнтези, у которых я до сих пор бессовестно тырил названия встречающихся рас, ничего подобного не описывали, гады! Ну ничего, пусть пока остаются «ангелами». Тем более что после накопления некоторого количества наблюдений и особенно появления дирижабля со свастикой у меня закралось сильное сомнение в том, что и эльфы – это действительно настоящие эльфы, и гномы – на самом деле гномы, и далее по списку. Ну и хорошо – к чертовой матери фэнтези, никогда от него в восторге не был. Хотя нацисты на дирижаблях ничем не лучше других, традиционно-фэнтезийных темных сил. Если не хуже… Нет, пока нет достаточно информации, об этом лучше не думать, чтобы совсем не тронуться головой.

От этих мыслей меня оторвал вид моего раненого товарища. Эльфа или «эльфа», не в этом дело, а в том, что тот находился не в лучшем состоянии. Пробитая копьем нога, ушибы от ударов дубинками… «Ангелы», стащив с того доспехи и часть одежды, пытались оказать первую помощь. Я осмотрел рану на ноге, и та мне сильно не понравилась. Как бы не было заражения!

Надеюсь, наконечники копий у орков не отравленные? Тогда хреново. Впрочем, при отсутствии нормальной медицинской помощи и без яда у Адиэля есть нехилый шанс окочуриться. Вон «ангелы», осмотрев его наскоро перевязанную лохмотьями еще на поле боя ногу, покачали своими головами, украшенными черными курчавыми шевелюрами. Один из них пошел калить на огне бронзовый нож. Хотят вырезать грязь из раны?

Подошел посмотреть поближе. М-да, медицина у «ангелов» тоже на зачаточном уровне. Ни перевязочных материалов, ни обеззараживающих средств… Угробят сейчас моего провожатого в неизвестное место! И родственника, видимо, ставшей мне достаточно близкой Анаэль. Нет, этого допустить нельзя! Придется рискнуть, взяв на себя ответственность за жизнь эльфа.

Быстро достал из рюкзака аптечку. Растолкал недоумевающих хозяев, хорошенько промыл рану соответствующими средствами (Адиэль лишь немного морщился, хотя ему должно было быть по-настоящему больно – обезболивающее, которое я ему ввел первым делом, еще не подействовало), вколол антибиотик и противостолбнячную сыворотку. Слава неизвестному богу, кости задеты не были, только мышца. Плотно забинтовал рану и, посомневавшись, сделал иньекцию снотворного. Пусть отдохнет. Уже через несколько минут мой пациент забылся спокойным сном (и обезболивающее тоже сработало), что подтверждало мои надежды об идентичности нашей физиологии, несмотря на все внешние различия. Иначе лечение не имело бы ни малейшего смысла, только принесло бы вред больному.

«Ангелы» поудобнее устроили Адиэля на ложе из высушенных трав и жестами пригласили меня в соседнее помещение. Там уже собрались почти все жители этого поселка или охотничьей заимки. Познакомились. Всех имен я, конечно, не запомнил, но двух, оказывавших помощь эльфу и производивших впечатление главных в этой мини-общине, или семейном клане, звали Питролас и Сафротас. Да и у остальных имена сильно смахивали на греческие, хотя и не копировали их. Случайно ли? После встречи с дирижаблем я уже ничего твердо сказать не мог, тем более что и речь их на слух несколько походила на греческий.

Черноволосые «ангелы» с изумлением взирали на мое снаряжение. Заметно было, что такого они никогда не видели. А я еще почти ничего из рюкзака не доставал! И не буду, памятуя реакцию Анаэль на фотографию. Мало ли, может, банальная чистка зубов считается у хозяев этого поселения смертельным оскорблением? Осторожней пока надо быть!

Так как ввиду непреодолимого пока языкового барьера дальнейшее общение не представлялось возможным, меня и гнома просто пригласили к столу. Вернее – к подстилке, на которой здешние женщины быстренько расставили глиняные горшочки, издававшие ароматный запах. Вкушать местные яства предполагалось возлежа на раскиданных вокруг подстилки подушках с помощью деревянных ложек. Вообще металлических изделий, кроме оружия, имелось на удивление мало, и вся обстановка производила впечатление гораздо более убогой, чем у эльфов. Но, возможно, это объяснялось удаленностью поселения от местной «цивилизации» или бедностью данной конкретной семьи охотников. Однако, так как с эльфами их, судя по всему, связывали дружеские отношения, конфликта на этой почве между обоими народами не возникало. Хотя что я об этом знаю?

После довольно вкусного, преимущественно мясного обеда нам с гномом выделили угол в сарае, где хозяева споро набросали жестковатую, на мой вкус, подстилку из травы. Этим гостеприимство «ангелов» на данном этапе и ограничилось ввиду, что называется, нехватки материальных ресурсов. Так как те сами пользовались точно такими же «кроватями», то обижаться я не стал, а просто на зависть гному расстелил поверх травы свой спальник и, хотя солнце еще не зашло, провалился в сон, предусмотрительно достав из кобуры и сжав в руке пистолет. На всякий случай…

* * *

Никакого «случая» до утра не произошло, и я встал бодренький и вполне отдохнувший от вчерашних приключений. Проверил состояние Адиэля. Тот еще не просыпался, но дышал ровно. Надо будет обязательно сделать перевязку и проверить состояние раны. Но будить специально для этого эльфа я не стал – не горит, и отправился завтракать, составив компанию уже отдававшему должное «ангельскому» гостеприимству гному. Завтрак состоял из травяного чая (довольно вкусного, между прочим), копченого мяса и сушеных фруктов. Не бог весть что, но насытиться можно. Мужиков видно не было – отправились, наверное, на охоту, а бабы крутились по дому, не забывая, однако, вовремя подливать чай в чашки и подкладывать еду в тарелки дорогим гостям. Правильное воспитание, не то что у нас!

Все шесть девок, кстати, выглядели довольно молодо, но, хоть и имели вполне миловидные симметричные лица, из-за непривычных, на мой взгляд, пропорций фигуры производили, скорее, отталкивающее впечатление. В отличие от эльфиек, сразу же, несмотря на слишком высокий рост, вызывавших положительную мужскую реакцию.

Весь остальной день так и промаялся бездельем. Вместе с вечно хмурым гномом, который от скуки, видимо, снизошел до того, что назвал свое имя, оказавшись Хторном. Но от дальнейшего общения отказался. Ну и хрен с ним! Хотя мало ли кем ему приходился погибший вчера гном? Может, братом, и теперь Хторн оплакивает его потерю? В любом случае насильно в друзья я рваться не буду…

Несмотря на отсутствие мужчин в помещении, судя по поведению женщин, было абсолютно безопасно, хотя на поясе у каждой и висел немаленького размера бронзовый тесак в ножнах из крокодиловой кожи. Но использовали те его исключительно для хозяйственных нужд, и поэтому я позволил себе спокойно подремать после обеда. Мужики, таща в корзинках свежеснятые шкуры каких-то животных, прилетели только под вечер и сразу сели ужинать. А вскоре проснулся Адиэль, и я сделал ему перевязку. Состояние раны, на мой почти дилетантский взгляд, было даже лучше, чем ожидалось, но тем не менее недельку как минимум эльфу придется отдыхать в горизонтальном положении. И нам вместе с ним…

В следующие дни я за неимением других занятий (кроме ежедневных перевязок быстро идущего на поправку Адиэля) изучал повседневную жизнь и орудия труда своих хозяев. Вернее, их женской половины, так как мужская почти весь день отсутствовала, а после возвращения сразу же запирала свои съемные крылья в специальный, закрывающийся на бронзовый замок чулан. Правильно – так же и у нас обращаются с парашютами, чтобы никто из чужих случайно или специально его не испортил. Ведь цена такой незамеченной поломки – жизнь.

Путем ежедневного наблюдения за поведением «ангелов» выяснилось, что это шесть молодых пар, видимо, женатых, так как каждая девка вечером отправлялась спать с мужиком, и, что характерно, с одним и тем же. Учитывая, что ни детей, ни пожилых или одиноких особей здесь не наблюдалось, напрашивался вывод – это действительно временное охотничье поселение, и молодые, недавно поженившиеся пары тяжелым и опасным трудом зарабатывают себе здесь на квартиру в большом городе. Ну или что-то типа этого.

Помимо данного открытия более ничего интересного в поселении увидеть не удавалось – повседневная жизнь «ангельских» женщин оказалась донельзя однообразной. Так что я, наверное, помер бы со скуки задолго до выздоровления эльфа, если бы не счастливый случай. Вернее, для непосредственного его участника это был как раз несчастный случай – на третий или четвертый день нашего «заключения» «ангелы» приперлись раньше обычного, причем впятером. Шестого, Сафротаса, тащили в корзинке вместе с обломками его аппарата.

Как удалось понять, по оставшейся неизвестной мне причине неудачливый «пилот» встретился с поверхностью земли при не совсем расчетных параметрах полета, что и выразилось в сломанных ноге и крыле. И если второе поначалу никого не обеспокоило, то первое вызвало некий переполох в рядах встречающих на «аэродроме» представительниц «наземных служб», особенно у жены пострадавшего. В оказании первой помощи Сафротасу принял посильное участие и я. Так как перелом был закрытый и шину, причем довольно профессионально, наложили сами «ангелы», то оно ограничилось дачей обезболивающего.

Пока поверженный «ангел» валялся в постели, составив компанию Адиэлю, его напарник (а летали они, как я успел заметить, только парами, никогда поодиночке) озаботился ремонтом сломанного крыла. Вообще-то в чулане имелось и запасное, но, видимо, если была возможность, предпочитали починить свое. Оно и понятно – своя рубашка ближе к телу.

К моему удивлению, напарник Сафротаса Питролас привлек к этому процессу и подремывавшего до того сутками напролет гнома. Тот достал свой нехитрый инструмент и стал помогать. Я подошел поближе – Питролас не возражал – и наконец смог детально рассмотреть конструкцию «ангельского» крыла.

Она оказалась на удивление навороченной и даже «высокотехнологичной», сочетавшей естественные и искусственные элементы, в том числе сложные и точные бронзовые детали. Крыло крепилось к деревянной раме, лежащей, как твердое днище моего рюкзака, на спине пилота и пристегивалось к последнему широкими кожаными ремнями типа парашютных лямок. На раме располагались две выполненные с замечательной для нетехнической цивилизации точностью бронзовые оси, по которым свободно передвигались бронзовые же кольца, ограниченные лишь стопперами на торцах осей. На стопперах имелось покрытие типа губки, напитанное маслом, смазывавшее при каждом движении ось. На каждом кольце был приделан стержень, на который и насаживалось крыло, причем с возможностью небольшого поворота вокруг продольной оси. Таким образом, получался трехступенчатый подшипник скольжения, позволявший прикрепленному к кольцу крылу иметь шесть степеней свободы, а пилоту – совершать им вращательно-поступательные движения, похожие на плавание стилем «баттерфляй». Причем каждым крылом независимо от другого. Точность исполнения бронзовых деталей поражала. Это явно было не кустарное производство! Тем более что этим элементом конструкция крыла не ограничивалась. К кольцу крепилась несущая балка из легкого, но прочного стебля типа нашего бамбука. К ней – поперечные силовые элементы из костей какой-то птицы или небольшого птеродактиля. И уже этот каркас плотно покрывался длинными белыми перьями, выдранными, на мой взгляд, из попугая вида какаду, только соответствующего размера.

Но и это было еще не все! Крыло состояло из двух соединенных бронзовым же шарниром частей, и деревянная ручка, за которую держался пилот, располагалась на второй, дальней половине. На ручке имелся фиксатор, с помощью которого «ангел» при необходимости мог разблокировать замок, установленный на шарнире, и сложить крыло полностью или частично, как у палубного истребителя, только вовнутрь. Трудно было даже представить, какие возможности для маневрирования это предоставляло! Я, конечно, сразу загорелся идеей попробовать. Но как добиться того, чтобы «ангелы» мне это разрешили? Для начала, наверное, оказать помощь в ремонте аппарата. Тем более что гном со своими грубыми орудиями труда явно затрудняется с этим. Ничего, сейчас мы ему утрем нос! Хитро улыбнувшись, я полез в рюкзак за прихваченным с собой небольшим набором инструментов…

Глава 10

Большая часть ремонтных работ заключалась в прорезке ложбинок в новых бамбуковых балках, которые Питролас подобрал взамен сломанных. В эти прорези потом вставлялись поперечные костяные «ребра», крепившиеся клеем и дополнительно к этому – деревянной плашкой на гвоздях. Пока я не вмешался, гном и Питролас, пыхтя, минут по пять тратили на прорезку одной ложбинки своими бронзовыми ножами в оказавшейся довольно твердой древесине и еще десять – на последующую заточку этих самых ножей. Бронза все же – мягковатый материал для таких работ. Это тебе не орка зарезать!

Я приготовил стальную ножовку и решительно взял бесполезно лежащую возле возившегося с очередной заточкой ножа Хторна бамбуковую балку. И, невзирая на его с Питроласом возмущенные вопли, вонзил пилу на следующем, заранее размеченном «ангелом» месте. Полминуты – и аккуратная, намного более точная, чем у предыдущих исполнителей, прорезь была готова. Торжествующе продемонстрировав шокированным зрителям преимущество прогрессивной техники, я за четверть часа закончил проделывать все остававшиеся ложбинки на обеих балках. Гном с «ангелом» лишь ошеломленно наблюдали за моей работой.

После этого необходимо было закрепить «ребра» и покрыть всю конструкцию перьями. Подобранные по размеру кости вставили в готовые прорези истали укреплять соединение плашками. Гном забивал маленькие бронзовые гвозди за неимением нормального молотка обухом своего топора, а Питролас – каким-то металлическим стержнем явно многофункционального назначения. И то, и другое было не слишком удобно, поэтому я вновь отодвинул малоэффективных работников и, вооруженный маленьким – как раз нужного для решения данной задачи размера, молоточком, быстренько забил все гвозди.

Оставалось покрыть крыло «обшивкой». Основа пера вставлялась в тонкую бронзовую втулку, которая обжималась вокруг него. Это Питролас тоже намеревался сделать с помощью молотка. Правда, на этот раз вначале вопросительно посмотрел на меня, ожидая, что и на этот раз у этого странного типа найдется лучшее решение. Оно у меня, разумеется, имелось. С помощью плоскогубцев мы споро завершили ремонт.

Как бы теперь уговорить «ангела» научить меня пользоваться крылом? Не предъявлять же свое летное удостоверение, которого у меня, кстати говоря, с собой и нет. Да и там такой тип летательного аппарата не прописан.

Короче говоря, пришлось прибегнуть к универсальному языку жестов. Я показал на себя, потом на запасное крыло, лежавшее в чулане, и сделал машущее движение руками. Питролас понял и сразу же, удивленно взирая на нахального дурачка, изобразил отрицание всеми доступными способами. Стоявший рядом гном тоже смерил меня взглядом, явно выражавшим полное согласие с цитатой из известного пролетарского писателя Максима Горького: «Рожденный ползать – летать не может!»

Тогда мне пришла в голову другая мысль. Полез в свой бездонный рюкзак и извлек планшетник. На этот раз никого фотографировать я не собирался, а совершенно наоборот. Так как папку со своими отсканированными старыми фотками и избранными видеоотрывками всегда копировал на всякий случай на все доступные носители, то она имелась и здесь. Поэтому не составило труда продемонстрировать крайне заинтригованным зрителям обеих рас свои фотки в кабине учебного Л-39, а затем – видео полета этого самого самолета со сложным маневрированием. После чего я пренебрежительно махнул рукой перед носом пребывавшего в прострации от увиденного «ангела» в сторону крыла – мол, что мне твое примитивное крыло после полетов на таком звере?

Когда к Питроласу вернулся дар речи, тот вдруг упал на колени и что-то быстро залепетал. Хторн же смотрел теперь на Питроласа как на дурачка. И даже, воспользовавшись перерывом в лепете последнего, высказал ему что-то в этом роде, после чего, возмущенный до крайности, покинул помещение. «Ангел», не обратив на того ни малейшего внимания, продолжал лепетать и кланяться, а в его глазах стояло выражение полного восторга. Так, похоже, я несколько ошибался насчет интелектуальных способностей «ангелов» – абориген попался совсем тупой, принял меня, кажется, за сошедшего с небес бога. Либо просто невежественная деревня, глухая провинция, где о пришельцах из другого мира и слыхом не слыхивали. Судя же по виденной свастике – я тут явно не первый. Вон эльфы – другое дело, сразу же въехали в ситуацию, без лишней суеты накормили, напоили, э… обогрели и отправили, видимо, в вышестоящую инстанцию. А тут…

Я подошел к «ангелу» и прекратил его молитвенный экстаз, опять указав рукой на крыло. На этот раз тот согласно закивал и побежал вытаскивать агрегат из чулана. Так бы и сразу! Теперь бы достать где-нибудь инструкцию по управлению этим летательным аппаратом на понятном языке…

За неимением инструкции пришлось жестами попросить Питроласа продемонстрировать лично. До сих пор наблюдать вблизи работу пилота мне не доводилось, не считая того раза, когда нас доставили сюда после нападения орков. Но тогда было не до наблюдений. «Ангел» покорно надел свои крылья и ножные управляющие поверхности, заменяющие «человекосамолету» хвостовое оперение. Они были выполнены в виде треугольных «крылышек», покрытых перьями и крепившихся к кожаным сапогам, которые дополнительно фиксировались еще и ремнем выше колена. А на носках сапог, кстати, размещались кривые бронзовые серпы, наточенные, как бритва. Действие этого крайне эффективного оружия я имел возможность наблюдать во время того самого боя и остался очень впечатлен.

Хвостовые поверхности во время полета расходились в стороны по типу английской буквы V, работая одновременно и рулями высоты, и стабилизатором. Вся конструкция в целом соответствовала классической аэродинамической схеме, но, как сейчас сказали бы – с адаптивным крылом. Которое существенно расширяло его маневренные возможности. Питролас привычно влез в беспорядочно свисающую на сторонний взгляд ременную «упряжь», закрепил ее на себе и, поминутно оглядываясь на меня, приготовился взлетать. Я разрешающе кивнул головой. «Ангел» присел и сильно оттолкнулся ногами от земли, прыгая вперед-вверх. Перед прыжком он отвел руки с зажатыми в них рукоятками крыльев назад, а сразу после толчка – начал волнообразно махать ими. Причем при движении вперед поворачивал их торцом к потоку, а при обратном – придавал небольшой отрицательный угол атаки, как бы загребая.

Достигнув края болота, Питролас, не меняя темпа взмахов крыльями, ощутимо пошел вверх. Восходящий поток! Наличие таких потоков – серьезное подспорье, конечно, для полетов. Далеко он подниматься собрался? Словно отвечая на мой вопрос, «летчик», достигнув высоты метров в сорок, вдруг подогнул немного одно крыло и, получив крен в эту сторону, плавно выскользнул из потока. После чего, перестав махать, по нисходящей спирали спланировал ко мне. Перед посадкой он резко увеличил угол атаки крыльев и мягко коснулся поверхности земли.

Ну что же, базовая техника полета на крыльях, как и ожидалось, не так уж и сложна. Хватит ли только у меня сил? Ведь «ангелы»-то с детства тренируются и соответствующие группы мышц у них ого-го! Да и вообще у них руки подлинней будут из-за соответствующего роста. «Летуны» хоть и пониже эльфов, но меня все равно на полторы головы превышают. Вот сейчас все это и проверим!

Длины рук хватило впритык – расстояние до ручки, как оказалось, регулировалось, и в крайнем ближнем положении я смог за нее ухватиться. Уже хорошо! Далее, с помощью Питроласа, надежно закрепил все лямки и ремешки крыльев и ножного оперения. Несмотря на всю кажущуюся со стороны сложность, крепилась эта «упряжь» всего несколькими движениями. Ну вот и все, можно лететь!

Пошевелил крыльями туда-сюда. Хорошо смазанный механизм работал как часы, двигаясь с не– обычайной легкостью. Правда, отдача от «шевеления» чуть не бросила меня, не ожидавшего такой подляны от «собственных» крыльев, на землю. Хорошо, страховавший поблизости Питролас успел поддержать! Впредь надо быть осторожнее, площадь поверхности крыльев немаленькая. Ну что же, поехали!

Начали обучение летному делу, как и положено, с рулежки и пробежки. «Рулежка» ограничилась тем, что я, стараясь не зацепить крыльями за низкие ветки, проследовал за «инструктором» на открытый участок ложбины. Там и начались «пробежки». Следуя указаниям стоявшего чуть в сторонке и объяснявшегося со своим учеником посредством жестов «ангела», залез на возвышавшийся метра на два с половиной пологий уступ, расправил крылья и, поплевав трижды через левое плечо, сиганул вниз. Земные рефлексы предсказывали короткий, все убыстряющийся полет, оканчивающийся жестким ударом по ногам, но ничего такого, естественно, не произошло. Неожиданно сильная воздушная «подушка», невзирая на вялое сопротивление моих не готовых к этому рук, приподняла крылья вверх, так, что те уперлись в специально сделанные для этого ограничители. Иначе при дальнейшем подъеме руки бы сломались, и, кроме того, в этом положении крылья можно было вообще ненадолго бросить, освободив верхние конечности для метания копья, например. Что «ангелы» и продемонстрировали в том памятном бою.

Руки я, конечно, не бросил, но и бороться с воздушным потоком не стал. Так, похожий на огромную чайку, и пропланировал метров пятнадцать, установив тем самым, что аэродинамическое качество связки «бывший пилот реактивного истребителя в армейском комбезе плюс деревянно-перьевые крылья» равняется шести-семи единицам. Не ахти, прямо скажем, совсем не планерное значение. То есть без двигателя, причем достаточно мощного, далеко не улетишь, как высоко ни забирайся. А пока что в качестве двигателя имеются только собственные бицепсы с трицепсами.

Приземлиться с почти нулевой скоростью, как только что продемонстрировал наставник, у меня, конечно, не получилось, что и неудивительно, поэтому при посадке пришлось пробежать еще пару-тройку метров. Хотя с каждым следующим прыжком это расстояние сокращалось все больше и больше, ограничившись после десятого парой шагов – подруливание крыльями понемногу мне давалось. Разок, конечно, упал при приземлении, не без этого, но не сильно, ни ноги, ни крыло не повредил.

После освоения примитивного планирования и посадки следующим этапом обучения стал взлет с места. Стоя уже внизу, а не на уступе, я сложил до минимума крылья, присел и изо всех сил прыгнул вперед-вверх. И уже в воздухе рывком полностью расправил их. Плотная атмосфера сразу же подхватила легкие крылышки и потянула вверх, но я был готов и не пустил дело на самотек, подправляя полет легкими движениями. Хотя взмахнуть пока еще не решился. Пролетев благодаря мощному толчку те же пятнадцать метров, что и с уступа, уже достаточно умело, почти без пробежки, приземлился. Питролас, взиравший на мои потуги со стороны, одобрительно кивнул.

Повторил подлет несколько раз, добавляя немного скольжения и отклоняясь в сторону от прямолинейной траектории. Вроде бы получается. Еще раз посмотрел на демонстрацию техники машущего полета, показанную «ангелом» с помощью медленных движений рук. Пора пробовать!

Уже привычно оттолкнулся от пружинистой, покрытой слоем опавших листьев почвы и, оказавшись в воздухе, позволил крыльям достигнуть верхнего положения. После чего с силой (не такой уж и огромной, как представлялось ранее) опустил их вниз. В ответ будто бы огромная рука подхватила меня за шиворот и мягко подняла метра на полтора вверх. Я почувствовал себя скорее в глубинах моря, чем в воздухе, – такие ассоциации подсказывала «земная» память. Однако, погрузившись в свои ощущения, зазевался и больше взмахнуть не успел – пришлось срочно выравнивать «аппарат» перед посадкой. Но тут же без перерыва подпрыгнул вновь и теперь уже не прекращал движения крыльями. У меня получалось!

В полном восторге, не обращая внимания на предупредительные возгласы Питроласа, доносившиеся снизу, я «плыл» «бабочкой», поднимаясь с каждым взмахом на метр-полтора вверх и ухая примерно на столько же вниз на обратном движении. Через некоторое время смог освоить и поступательное движение, немного меняя при взмахе угол атаки крыла. К этому моменту я уже поднялся метров на десять вверх, но ни малейшего страха не испытывал, хотя и сознавал краем сознания, что падение с такой высоты может выйти боком даже при пониженной тяжести. Внезапно ощутил слабый подъем даже во время короткой передышки между взмахами. Восходящий поток! Я «подгреб» поближе к его центру и, расставив крылья, медленно поднимался вверх. Кайф! Попробовал слегка сложить левое крыло, и «аппарат», получив крен, послушно заскользил влево, вывалившись из потока. Тут же переложил вправо и опять стал подниматься «забесплатно». Так баловался несколько раз, поднимаясь все выше. Теплый воздух в потоке имел не очень приятный запах, свидетельствовавший о его гейзерном происхождении. Видимо, горячий сероводородный ключ бил где-то на дне расстилавшегося подо мной болота. Возможно, «ангелы» определяют наличие такого потока и с помощью обоняния – визуально это не всегда возможно. Жаль, спросить не получится. А у меня, по идее, есть еще один способ обнаружения термиков. Надо будет испытать в следующих полетах.

На высоте метров семидесяти поток заметно ослабел, да и я наконец «очнулся», поняв, что переборщил для первого раза. Плавно спустился и приземлился прямо перед прыгавшим от переживаний за своего слишком смелого ученика Питроласа. Тот, видимо, пытался вынести мне выговор за грубейшее нарушение плана первого вылета. Такое пренебрежение мерами безопасности в воздухе перебороло в сознании моего инструктора даже преклонение перед сошедшим с остроносой небесной колесницы пришельцем. Но мне было все равно, ведь я только что летал, как птица! Прямо как в снах!

Глава 11

Следующая неделя пролетела быстро, в отличие от последних дней, когда мы с гномом помирали со скуки. Больные постепенно шли на поправку, Хторн возился над изучением подаренного ему в конце концов, после нескольких жалобных взглядов, сопровождавших мой рюкзак, набора инструментов. Особенно его восхитила измерительная рулетка и встроенный в линейку уровень с возможностью замера угла наклона. Цифровые значения его не интересовали, важен был лишь сам факт. Я предусмотрительно, чтобы не приводить гнома в опасный экстаз, не стал демонстрировать лазерную рулетку со встроенными датчиками положения. Хотя, возможно, и зря перестраховывался – такое устройство явно выше уровня его понимания, а ничего объяснить я не смогу.

Ну а сам, в компании бездельничавшего из-за отсутствия напарника Питроласа, целыми днями практиковался в полетах, несмотря на возражения начавшего оживать Адиэля. У того, вероятно, имелись четкие указания насчет того, чем мне можно заниматься, а чем – нет, но тут была не его епархия, и возмущенные вопли эльфа действия не возымели. Так что я летал ежедневно и все лучше и лучше. Мышцы рук, правда, болели ужасно. Ничего, привыкнут! «Ангелов» по накачанности верхних конечностей все равно не догнать, конечно, но для полетов минимально хватало и моих скромных сил.

Первые дни мы занимались, разумеется, в воздушном пространстве оврага, имевшем размеры в сорок метров в ширину, сотню в длину и примерно столько же в высоту, до смыкающихся крон росших по его краям деревьев, надежно защищавших нас от враждебного окружения. Получалась практически идеальная площадка для тренировочных полетов, даже с собственным восходящим потоком. Тут, под чутким руководством Питроласа, я и прошел базовый курс пилотирования крылолета, как я обозвал про себя данную конструкцию. Конечно, «махолет» по смыслу подходило больше, но это название уже закрепилось за летательными аппаратами с обеспечивающим махи приводом, необязательно мускульным. Здесь же конструкция скорее соответствовала описанному в древнегреческих преданиях устройству, изобретенному античным инженером Дедалом и неудачно испытанному его сыном Икаром. Да и в последующие времена энтузиасты крылатого полета неоднократно строили подобные аппараты с тем же успехом. Пока на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков умные дяди с формулами в руках не доказали, что в земных условиях такой полет практически невозможен. Удельной мощностью человек не вышел по сравнению с птицами.

Здесь же развиваемой мною трети лошадиной силы вполне хватало для удержания трети же собственного земного веса в более плотной атмосфере с помощью крыла разумной площади. Для того чтобы выполнять сумасшедшие маневры, как колибри, этого, разумеется, недостаточно, но летать на уровне нашего обычного гуся уже можно. Что меня пока вполне удовлетворяло. Впрочем, и до гуся мне еще было далековато. За первые дни достаточно уверенно освоил лишь взлет-посадку, плавные виражи с разворотами и технику использования восходящих потоков. Ну и, собственно, машущий полет. Несмотря на то что, судя по выражению лица «инструктора», продвигался в освоении пилотажа исключительно быстрыми темпами, хотелось большего. Я все же профессиональный летчик, а не впервые дорвавшийся до практических полетов любитель. «Ангелы», конечно, владели гораздо более впечатляющими способностями. Не говоря уже о безумно сложной технике нанесения молниеносных и точных ударов ножными лезвиями на выходе из пикирования или метания дротика с резкого виража, те выполняли и более «конвенциональные» маневры, такие как бочки, петли, пикирование под разными углами и другие. Однако для их освоения безопасное, но тесное пространство «песочницы» никак не подходило, увы. Поэтому на второй неделе тренировок я всеми доступными способами, в том числе использованием в различных комбинациях трех десятков выученных на этот момент «ангельских» слов, попытался уговорить Питроласа перенести занятия во «внешний мир». Это, конечно, опасно, но сами же они как-то там летают?

Уговаривать пришлось долго, даже после захватывающей дух демонстрации видеозаписи воздушного боя из какого-то исторического фильма, завалявшейся в памяти планшетника. Кстати, идя за ним, с удивлением застукал гнома, упоенно роющегося в моем рюкзаке. Смущенный моим неожиданным появлением Хторн (он-то считал, видимо, что я на обычной в это время дня тренировке) всеми способами стал показывать, что ничего оттуда не взял. Я погрозил ему кулаком и этим на первый раз ограничился. Может, и зря, жестче надо было отреагировать.

Как бы то ни было, Питролас, конечно, согласился. На следующее утро мы, взлетев, направились к небольшому проходу, спрятанному в ветвях растущих в конце оврага деревьев, через который «ангелы» и покидали поселок. Пролететь сквозь узкое неровное отверстие тоже, кстати, являлось для такого малоопытного пилота, как я, нетривиальной задачей. Но все получилось, и мы оказались на широкой поляне, ограниченной огромными «баобабами». Мой спутник, немедленно пристроившись сзади, стал внимательно обозревать окрестности. В отличие от наших предыдущих тренировок он был вооружен – на поясе удобно разместился колчан с тремя дротиками. Лицо Питроласа сразу приобрело оттенок серьезности и озабоченности, совершенно несвойственный ему дома. Наблюдая за поведением «инструктора», я начал понимать, почему «ангелы» летают только парами – в таком опасном окружении охотник, сосредоточившийся на погоне за добычей, сам быстро станет жертвой какого-нибудь хищника. Поэтому его всегда, как и у нас в военной авиации, прикрывает «ведомый». В данном случае эту роль взял на себя Питролас.

Несколькими взмахами набрав высоту метров в тридцать и тоже поддавшись веявшему от собранного вида напарника ощущению опасности, решил проверить, могу ли достать оружие в «подвешенном» положении. Метанием дротиков не владею, потому ими и не запасся, но верный ПМ, снаряженный последним, увы, магазином, висел в кобуре на прежнем месте, под мышкой. Чтобы достать его, отпустил ручки крыльев. Вот сейчас и проверим устойчивость аппарата при брошенном управлении! Крылья под напором встречного потока поползли вверх и там и застыли на стопорах. Мой «крылолет» стал уверенно планировать, без малейшей раскачки. Я специально, для проверки, вывел его из равновесия легким движением ножных рулей. Получивший крен аппарат тут же, после возвращения руля в «нейтраль», самостоятельно выровнялся. Прекрасная устойчивость!

Теперь можно и попробовать достать оружие. Правой рукой расстегнул кобуру, одновременно чуть-чуть подрабатывая ногами, так как любое движение конечностями изменяло центровку и приводило к ненужному крену и отклонению от желаемой траектории полета. Пистолет удалось достать сравнительно легко. Попробовал прицелиться. Получалось неплохо – тряска во время устойчивого планирования была невелика. Кстати, о планировании. Высота ощутимо уменьшалась, а ощущения от полета настолько походили на подводное плавание, что я рефлекторно заработал ногами, как будто на них были надеты ласты. Увы, но ножные рули на роль движителя никак не подходили, и, кроме опасной раскачки, никакого эффекта не последовало. Пришлось срочно засовывать пистолет обратно в кобуру и хвататься за крылья, пока я не сел на «брюхо». Причем в самом прямом смысле слова – туловище-то в полете располагалось горизонтально.

Первый «заплыв» на открытом воздухе мы затягивать не стали, ограничившись отработкой нескольких энергичных маневров и посадки на толстую ветку одного из деревьев-гигантов. Первый блин, как водится, вышел комом – точно рассчитать заход и остановиться я, конечно, не сумел, что называется – «передержал машину» и сорвался вниз с округлого края ветки. Ничего страшного в этом, разумеется, не было – инструктор для отработки посадки выбрал место на высоте метров в семьдесят, более чем достаточно для безопасного выравнивания, но сработал рефлекс, и я, падая, сдуру вонзил укрепленные на ногах серпы в податливую древесину. Весьма удачно. Лезвия вошли глубоко, и теперь я беспомощно висел головой вниз, похожий со стороны, наверное, на пьяную летучую мышь. Связанный в буквальном смысле по рукам и ногам конструкцией «крылолета», сам сделать ничего не мог. Пришлось ждать, пока подлетит Питролас и освободит от созданной собственными же руками (а точнее – ногами) ловушки. Тем не менее неудача меня не смутила, и я повторил попытку. На этот раз вышло более-менее.

В последующие дни программа тренировочных полетов резко расширилась. Под руководством инструктора успешно освоил пикирование, перевороты и бочки. А также, что еще более важно – стабилизацию «аппарата» при срыве в беспорядочное падение. Штопора в привычном «конвенциональному» пилоту понимании на «крылолете», в силу нестандартной аэродинамики, не происходило, но подобное ему беспорядочное падение после срыва потока – сколько угодно. Правда, благодаря более широким, по сравнению с самолетом, возможностям управления, а также большей плотности воздуха, выход из срыва особой проблемы не составлял. Главное – не паниковать и не щелкать клювом, тогда даже десятиметрового запаса высоты хватит для выхода из любой неприятной ситуации. Теоретически. Практически же, как показал случай с Сафротасом, возможны варианты. Хотя я и не знаю, что точно у него произошло, но важен сам факт…

Но наряду с освоением новых маневров удалось также и удивить кое-чем своего инструктора. А именно – улучшенной техникой поиска восходящих потоков, большая часть которых не фиксировалась визуально. Не знаю, какими еще способами пользовались для их нахождения «ангелы» – чувствуя запах или тепло от них, но я просто нацепил на каску охотничий прибор ночного видения, прихваченный с собой из торгового центра. Все время смотреть сквозь него при дневном свете было, разумеется, нельзя, но можно, перейдя на несколько секунд в планирующий полет, надвинуть прибор на глаза и быстренько осмотреться. Термики таким способом определялись на раз, отчетливо выделяясь на фоне более прохладного окружения.

Еще несколько дней – и я освоил все, не такие уж и хитрые, в общем-то, маневры, используемые «ангелами». То есть, как я понял, в порядке баловства те могут «завернуть» в воздухе фигуры и покруче, но в повседневной работе ограничиваются небольшим «утилитарным» набором. Пикирование, виражи, змейки и перевороты, позволяющие резко уйти от хищника. Всё, в общем-то. Оно и понятно – у нас также строевые пилоты (и я в их числе) не выполняли на «сушках» всякие там «кобры Пугачева», в реальном воздушном бою польза от таких сверхсложных фигур весьма спорна. Гораздо важнее четкое взаимодействие в группе, чему исполнение навороченных индивидуальных маневров только мешает. В то же время, в недолгий период процветания моего бизнеса на гражданке, успел полетать в свое удовольствие на спортивных самолетиках, свободные полеты на которых и соответствовали местному «баловству». Там я заворачивал такие фигуры, которые годом раньше мне же, как пилоту Су двадцать седьмого, и не снились. Хотя реактивная «сушка» по тяговооруженности и намного превосходит поршневой спортивный «Як».

Однако я-то как раз тут по большому счету «баловством» и занимался. Поэтому не удержался, попробовал (набрав достаточно высоты) кое-что, выходящее за стандартную «ангельскую» программу. Например, управляемый штопор и вариацию той же «кобры», позволявшую почти мгновенно повернуться к преследователю лицом, продолжая лететь хвостом вперед. Через пару секунд эта фигура, разумеется, переходила в беспорядочное падение, но вполне можно было успеть атаковать противника за время «зависания». Питролас очень восхитился продемонстрированным маневром и после пары неудачных попыток и моих объяснений на «руках», как и принято у летчиков, сумел повторить. Серьезный до того инструктор тоже оказался не дурак покувыркаться. Правда, ни на секунду не забывая о безопасности.

Еще я пробовал выполнять и другие фигуры из набора самолетного высшего пилотажа. Петля получилась раза с четвертого – слишком быстро «аппарат» тормозился в плотном воздухе и петля вместо круглой выходила овальная. Зато ранверсман – почти вертикальная горка с разворотом через крыло в верхней точке траектории, получался «на пять». «Ангел» такой фигуры тоже не знал но в отличие от «кобры» не заинтересовался. И зря – на мой взгляд, вполне полезный для боя с птеродактилями маневр. Впрочем, в групповую тактику «ангелов» он, возможно, действительно не вписывался.

Единственной проблемой, серьезно ограничивавшей мое воздушное «баловство», являлся двигатель – собственные руки, которые слишком быстро уставали. Одна-две фигуры – и все, отдыхать в планировании. Если есть запас высоты, конечно. Так что, если вдруг придется вступить в воздушный бой, затягивать его нельзя, надо постараться поразить противника сразу же. Вопрос – чем? Пистолетом жалко – всего одна обойма, а шанс попасть «с лету» достаточно низок. Драгоценные пули уйдут в «молоко». Научиться хоть с минимальной эффективностью метать «ангельский» дротик – займет недели, если не месяцы упорных тренировок. Этого времени у меня нет – Адиэль быстро шел на поправку. Вот-вот поднимется с постели, и мы, видимо, продолжим прерванное известными обстоятельствами путешествие. На ножные «серпы» в моих руках, то есть ногах, конечно, тоже особо надеяться не стоило. Я только тратил нервы, чтобы самому не напороться на них при посадке. О прицельном ударе в воздухе речи пока и не шло. Так что надо думать и пробовать…

Глава 12

Думать и пробовать осталось даже меньше времени, чем я предполагал. Уже через три дня Адиэль начал ходить самостоятельно и сразу настойчиво пристал к нашим хозяевам с каким-то делом. Я, хоть все еще ни черта не понимал в «ангельском», догадался, о чем речь. Не бином Ньютона, чай. Эльф требовал (именно требовал, это отчетливо слышалось в тоне его речи. Интересно – по какому такому праву?) доставить нас всех в нужное ему место по воздуху, в корзинках, так же, как нас перенесли сюда с места боя с орками. Причем немедленно.

Естественно, он был сразу же послан старшиной «ангельской» бригады в.., э.., короче – долечивать ногу. Сопровождавшие ответную речь Питроласа жесты однозначно указывали, что у хозяев своих дел невпроворот, да и вообще – вас, собственно, трое, а боеготовых пар «ангелов» – две. Сафротас еще далек от полного выздоровления. То есть и говорить не о чем!

Но Адиэль и не думал сдаваться. Во-первых, он продемонстрировал какую-то небольшую золотую фигурку, ловко извлеченную из складок одежды (и как только не потерял во время всех приключений?). Фигурка произвела на Питроласа сильное впечатление, тот даже поклонился, хотя его лицо при этом выражало скорее досаду, чем преклонение перед священным артефактом. Значит, фигурка, напоминавшая издалека, кстати, попугая, являлась просто признаком власти, а не амулетом. Ну а во-вторых, эльф одним небрежным взмахом руки исключил из числа потенциальных путешественников гнома, решив, таким образом, проблему недостатка посадочных мест.

Хторн, однако, стал активно возмущаться подобным произволом, не желая, видимо, добираться в одиночку через кишащий опасностями лес до так и остающейся пока неизвестной мне цели. Он волчком крутился вокруг эльфа, все время подпрыгивая, чтобы хоть как-то нивелировать их разницу в росте, и, брызгая слюной, изрыгал басом явные ругательства в адрес своего собеседника. При этом золотая фигурка, которой Адиэль продолжал помахивать в течение этого, с позволения сказать, разговора, не производила на гнома ни малейшего впечатления. А со стороны на них грустно взирал Питролас, по выражению лица которого нетрудно было догадаться о главном обуревавшем его в данный момент желании: чтобы оба спорщика провалились куда подальше.

Я не мог остаться в стороне от этой дискуссии, хотя никто из ее участников меня спрашивать и не собирался. А придется, у меня есть мысли по решению данной насущной проблемы. Решительно вклинившись в ряды спорщиков, привлек к себе их внимание и жестами, сопровождаемыми немногими известными мне словами, изложил свое видение решения. Которое заключалось в том, что везти в подвесных корзинках будут только эльфа и гнома, а я полечу своим ходом, воспользовавшись запасной парой крыльев и составив компанию Питроласу в качестве ведомого.

Предложение, после того как было понято присутствующими (на что потребовался все же некоторый промежуток времени), вызвало поначалу отрицательную реакцию. Как удалось понять, Адиэль выражал сомнение в моих умениях по управлению крылолетом, а «ангел» – в способности выдержать полет по протяженному маршруту. Лишь Хторн явно обрадовался предложенному выходу и сразу же принял мою сторону.

После длительного обсуждения, в котором я, понятно, особого участия принять не мог, Питролас тоже переметнулся на нашу с гномом сторону, и втроем мы убедили эльфа. Тот наконец махнул рукой, давая добро на начало подготовки к перелету, и завалился обратно в постель. Видимо, его силы еще не полностью восстановились. Ну а мы отправились готовить снаряжение. Сборы заняли еще пару дней. За это время я успел изготовить себе запасной парашют из обрезка палатки. Теперь в случае необходимости в моем распоряжении имелся квадратный кусок ткани со стороной в полтора метра, стабилизирующим отверстием посредине и с четырьмя стропами, закрепленными по его углам. Стропы привязывались к моему поясу, там же находился в свернутом состоянии сам «парашют». Пробный прыжок я решил не проводить, ограничившись «стендовыми» испытаниями и втайне от себя надеясь, что это изделие мне никогда не понадобится.

Наконец, в одно прекрасное утро, мы тепло попрощались с хозяйками (некоторые из них даже всплакнули) и отправились в путь. Две пары «ангелов» тащили корзинки с моими спутниками (и моим же рюкзаком, кстати, брошенным в «сумку» рядом с гномом – силенок тащить еще и дополнительный груз у меня не имелось). Мы с Питроласом летели чуть спереди от основной группы, проверяя дорогу. Вернее, проверял мой командир – я-то что понимал в беспорядочном переплетении ветвей, окружавшем нас со всех сторон? Моей задачей являлось не допустить неожиданного появления какого-нибудь слишком зубастого монстра в непосредственной близости от задницы ведущего. Это было не так уж тривиально для меня, так как еще очень много внимания отвлекало управление крылолетом в отличие от «ангела», у которого это происходило уже чисто рефлекторно. Но я пока справлялся, хотя и чувствовал, что слишком надолго сил не хватит. Впрочем, если я правильно понял, весь путь должен будет занять всего день и к вечеру мы уже будем на месте. Это же не ползти со скоростью улитки, как мы и тащились до встречи с «ангелами»! А каждый час Питролас обещал делать перекур. Думаю, в таком режиме до вечера продержусь!

* * *

И почти продержался. Несмотря на несколько атак различного размера птеродактилей. Первую, со стороны достаточно мелких, хоть и многочисленных тварей, мы с Питроласом успешно отбили. Чудища, размером с крупного земного альбатроса, но с длинным зубастым клювом и перепончатыми крыльями, шумно хлопающими при каждом взмахе, набрасывались парами, пытаясь отхватить кусочек мяса от странных существ с ненастоящими крыльями. Несмотря на то что они двигались достаточно шустро, удавалось отбивать их выпады довольно легко. Маневрировали хищники, как и остальные виденные мной тут перепончатокрылые, фигово, предпочитая скоростные прямолинейные атаки. Поэтому их траектория легко просчитывалась и раскрытую, кровожадно поблескивающую мелкими острыми зубами пасть непременно встречало копье Питроласа или мой мачете. «Ангел» еще действовал и ножными серпами, но я не рисковал – боялся промахнуться. Ударить повторно можно и не успеть.

К прикрываемым нами «транспортникам» чудища смогли прорваться только раз или два. Но часть сразу срубили серпами «ангелы», а парочку подстрелил из своего лука удобно устроившийся в корзинке, на манер воздушного стрелка времен Второй мировой, эльф. У летающих рептилий при таком раскладе не оставалось ни малейшего шанса. После потери десятка самых смелых остальные члены стаи перестали бессмысленно атаковать и, мерзко вереща, отстали, отправившись, видимо, на поиски более доступной добычи. Ну а мы продолжили свой путь, не понеся никаких потерь.

В следующем нападении приняли участие уже более серьезные твари. Только один клюв у них был длиннее моей ноги! Я даже сначала немного растерялся, не представляя, как именно сражаться с таким чудищем, и с надеждой посмотрел на Питроласа. Надежда не оправдалась, «ангел» применил старый добрый прием – что-то крича мне, улепетывал вниз, под защиту густых ветвей нижнего уровня растительности. Туда же устремились и наши «транспортники» со своим грузом. В принципе больших хищников мы и заметили издалека, и времени скрыться было вполне достаточно, но я от растерянности, что называется, прощелкал клювом и замешкался, а мои оппоненты – нет, хоть к ним это выражение и подходит гораздо точнее. В результате вовремя укрыться в спасительном переплетении мелких ветвей не успел, и один из птеродактилей легко меня нагнал. А ведь до убежища оставалось всего ничего, пять-шесть десятков метров! Ну не глупо ли? Ведь всего лишь нужно было вовремя отреагировать!

Деловитое клацание клювом сзади не дало мне углубиться в процесс самобичевания. Надо что-то делать! Дальше руководство действиями моего тела перешло к развитой интуиции боевого летчика, так как размышлять времени уже не оставалось. Резкий вираж вправо со снижением и сразу же в обратную сторону с набором. Зубастая пасть несколько раз сомкнулась в считаных сантиметрах от моих ног, но повторить маневр птеродактиль не мог. Еще раз вправо и влево – размашистая «змейка» привела к тому, что менее верткий враг оказался практически сбоку от меня. Как в замедленной съемке, я снял правую руку с петли крыла, отцепил от поясного крепления дротик и вонзил его прямо в тупо вылупившийся на меня глаз чудища. Просто как в кино, только торжественной музыки не хватает!

Тут же время возобновило свой привычный стремительный бег. Крылатая тварь без звука – видимо, острый наконечник пронзил не только глаз, но и невеликий мозг летающей рептилии – ухнула вниз, беспорядочно размахивая когтистыми конечностями. А я наконец-то достиг укрытия, еле избежав столкновения с густо переплетенными ветвями. Где и присоединился к с нетерпением ожидавшим меня спутникам. По взгляду Питроласа понял, что провел бой достаточно хорошо по «ангельским» понятиям. Хотя в нем читалось и неудовольствие от моего промедления в начале. Понятно, что лучший способ победить более сильного противника – это вообще избежать схватки с ним. Ну, постараюсь больше ушами не хлопать.

Продолжать путь здесь из-за густой растительности не представлялось возможным. Нет, можно было перепрыгивать с ветки на ветку, подрабатывая крыльями, чтобы избежать столкновения с висящими повсюду лианами, но средняя скорость такого передвижения оставляла желать лучшего. Особенно неудобно это было делать «корзиноносильщикам». Надо выбираться наверх, назад в более свободный «слой». Однако разочарованные неудачей птеродактили продолжали злобно барражировать неподалеку, и выйти сейчас в зону досягаемости их зубов и когтей было бы величайшей ошибкой. Ждать тоже не хотелось – так и до вечера до цели не доберемся. Поэтому все же пришлось медленно углубиться в тоже не так уж и безопасное переплетение ветвей. Вокруг, в вечном полумраке нижнего слоя, шныряли какие-то неясные тени, но нападать на странную, вооруженную длинными кривыми клыками группу остерегались. Лишь вдогонку несся явно ругательный писк. Так что Питролас задерживаться здесь не собирался и, едва, по его расчетам, птеродактили надежно потеряли нас из виду, дал знак подниматься вверх.

Подобные приключения сопровождали нас и в дальнейшем, однако опыт «ангелов» позволил обойтись без потерь. Да и я более ушами не хлопал. Мы ожесточенно отбивались, убегали, прятались. Казалось, это никогда не закончится. В напряженной борьбе за выживание я даже позабыл об усталости. Однако, когда в лучах заходящего солнца Питролас вдруг ни с того ни с сего дал знак снижаться к совсем уже темной поверхности земли, то налившимися внезапно свинцом руками едва смог совершить нормальную посадку. На то, чтобы освободиться от крыльев, сил уже не оставалось. Пришлось быстро скинувшим «обвеску» «ангелам» помогать мне в этом. После чего я, лишившись поддержки жесткого каркаса, бессильно опустился на траву. Впрочем, это уже можно было себе позволить, ведь, судя по всему, мы добрались до цели.

Села наша группа около подножия огромного каменистого холма или даже небольшой горы, покрытой островками леса. И зачем эльф сюда так стремился, что не постеснялся оторвать от дела целую бригаду «ангелов»? Впрочем, засидевшийся в корзине Адиэль не дал мне долго размышлять в лежачем положении о мотивах его поступков, а безжалостно поднял на ноги и потащил к ближайшей скале. Остальные молча потянулись за нами. «Ангелы», таща на плечах свои сложенные крылья, устало брели, а отдохнувший гном бодро семенил, внимательно осматриваясь. Другие мои спутники, однако, беспокойства не проявляли, и это было странно. На мой взгляд, здешний лес ничем не отличался от прежде виденного, то есть таил в себе кучу опасностей. Ну, местным виднее!

За пару минут мы добрели до скалы. Остановились. Эльф что-то прокричал. После полуминутной паузы повторил. Кому он орет, интересно? По-моему, тут ни души, один голый камень. Но быстро оказалось, что я был категорически не прав. Часть скалы отъехала в сторону, и оттуда вывалилась группа вооруженных эльфов, сразу же окружившая нас кольцом. Просто сказка про Али-Бабу какая-то!

Последовали долгие переговоры между Адиэлем и новоприбывшими. Наконец предводитель хозяев сделал недвусмысленный жест, и наша группа уставших воздушных путешественников была пропущена внутрь пещеры. Пещеры ли? Слишком правильные формы наводили на мысль об искусственном происхождении этого помещения. Однако делать окончательные выводы об увиденном в тусклом свете немногочисленных факелов было рано. Да и некогда. Быстро пройдя несколько поворотов, достигли глухой стены. Которая, повинуясь, видимо, знаку командира нашей стражи, тоже со скрипом отъехала в сторону, открыв путь дальше. Подобные препятствия и другие ловушки попадались через каждые сорок-пятьдесят метров пути, а ведь наверняка имелись и скрытые от глаз. В общем, я бы не позавидовал прорывающейся здесь штурмовой группе!

Наконец мы достигли большого круглого помещения, где нам было предложено сесть на вырубленные в камне скамьи. Прождали с полчаса, угощаясь принесенным эльфами в глиняных кувшинах соком. Потом вернулся ушедший куда-то (к начальству, понятно) командир и поманил нас с Адиэлем за собой. Остальные наши спутники остались на месте. Ясное дело, простые крылатые труженики неизвестное высокое начальство совершенно не интересовали. Им экзотику типа меня подавай. Ну вот сейчас и подадим!

После достаточно длительного перехода вошли в богато украшенный зал с высоким, отделанным деревом потолком. Там находилась группа товарищей в длинных белых одеяниях. При виде них в голову сразу приходило единственное определение: жрецы. Все четверо предполагаемых служителей культа строго уставились на нас. Адиэль, сделав мне знак оставаться на месте, шагнул вперед и низко поклонился. Потом достал откуда-то из-под одежды свиток пергамента и вручил самому солидному из жрецов. Когда те ознакомились с содержанием послания, долго отвечал на многочисленные вопросы. И лишь затем внимание хозяев как-то сразу обратилось на меня.

Я устал стоять (после такого-то дня!) и поэтому ни с того ни с сего решил ускорить процесс знакомства, предъявив паспорт. Все равно разговора не получится, чего бесполезно время тратить. Сунул руку в карман и шагнул вперед (несколько вооруженных эльфов в углу зала заметно напряглись). Достал документ и протянул одному из жрецов. Тот удивленно уставился в книжицу, полистал и передал второму. Тот тоже полистал и передал третьему. И этот полистал, но последнему жрецу передавать не стал, а поднял глаза на меня и произнес:

– Добро пожаловать в Храм, товарищ Кожевников!

Глава 13

Сказать, что я совершенно обалдел, – это ничего не сказать! От шока не способен был вымолвить ни слова. Да и что тут говорить? Вопросов слишком много, и я явно буду задавать их не здесь, а что сейчас ответить на приветствие, просто не представлял. И ведь почти на чистом русском этот чертов эльф говорит! Акцент практически не ощущается! Кто-нибудь вообще собирается мне что-либо объяснять?

Объяснять никто, видимо, и не собирался. Жрецы просто молча стояли и смотрели на меня, строго и даже, кажется, с каким-то укором. А тот, который ко мне и обратился, напротив – с поощряющей улыбкой. Типа не стесняйся, отвечай, здесь все свои! Ага, так я вам сейчас все и рассказал! Сначала сами представьтесь. Поэтому ограничился коротким «Здравствуйте!».

Поздоровавшийся жрец торжествующе повернулся к своим коллегам. Те, еще раз окинув меня взглядом, повернулись и вышли из помещения. Русскоговорящий эльф пренебрежительно бросил что-то Адиэлю. Тот, низко поклонившись, пошел к одному из выходов из зала. А жрец, явно сразу же позабывший о существовании доставившего меня сюда эльфа, обратился с вопросом:

– Вы, наверное, устали и голодны? Сейчас я распоряжусь об ужине.

– Но…

– Вопросы потом! – мягко прервал еще не высказанное возражение эльф. – Кстати, меня зовут Уриэль.

В этот день ничего нового узнать так и не удалось. Не обращая более внимания на потуги задать еще вопросы, жрец, повернувшись спиной, проводил меня быстрым шагом (еле успевал поспевать за длинноногим аборигеном) запутанными ходами в другую часть этого их так называемого Храма, на самом деле больше производившего впечатление подземного города. Там он передал гостя напопечение пожилого эльфа и исчез, пообещав вернуться утром. Меня накормили ужином, потом две молодые служанки, по местной традиции, наверное, омыли мне ноги и удалились. А я-то уже раскатал губу, считая, что одна из них должна остаться! Но, видимо, это была не неотъемлемая часть той самой традиции, а просто частная инициатива старейшины попавшегося мне эльфийского поселка. А здесь, в Храме, значит, не сочли пришельца достойным такой чести. Жаль, но не очень. Так как, основательно вымотавшись за этот непростой день, я отрубился сразу же, только голова коснулась грубого полотна наволочки набитой мягким пухом подушки. Несмотря на обилие новых впечатлений, сырость напоминавшей мрачную келью комнатки и желание обдумать странное поведение жреца, особенно его ни в какие ворота не лезущее обращение «товарищ». Тамбовский волк ему, э… эх, хр…

* * *

Наутро, правда, жрец заявился еще до того, как я, сонно двигая челюстями, окончил пережевывать скромный по меркам моих прежних крылатых хозяев (где они, кстати?) завтрак. Молча кивнув, присел напротив. Я не спеша запил съеденное разбавленным вином (кофе тут не на чем было приготовить) и лишь тогда обратился к гостю:

– С добрым утром, товарищ жрец!

Эльф удивленно приподнял было брови, услышав мое ехидное приветствие, но, уловив содержавшийся в нем юмор, улыбнулся:

– Вам чем-то не понравилось, что я назвал вас вчера «товарищем»? – Сегодня я гораздо отчетливей расслышал заметный акцент в его речи. Теперь точно можно было сказать, что он говорит не на родном языке.

– Нет, почему же, пожалуйста. Только несколько непривычно, тем более здесь. Кстати, откуда вы вообще знаете русский?

– От ваших соплеменников, разумеется. Я прожил в главном поселке русской общины несколько лет в качестве посла. Оттуда же и обращение «товарищ». Неужели основное приветствие могло измениться за столь незначительный период времени?

– Какой еще период? – От обрушившегося вдруг на меня потока загадок я начал терять терпение. – Откуда здесь может быть русская община? Вы по-человечески объяснить можете?!! Впрочем, вы же не человек, а эльф! – внезапно выскочило у меня, и я тут же прикусил язык. Но уже было поздно.

– Простите, как вы меня назвали? – Вот теперь мой собеседник, кажется, удивился по-настоящему. – Кто такой эльф?

– Ну как же, – смутившись, залепетал я. – Раса лесных жителей, из лука хорошо стреляют… Это из глупых книжек, не обращайте внимания!

– А, – разочарованно протянул тот. – Не читал про таких. Но аналогия понятна. Хотя ваши соотечественники называют нас евреями. Несколько измененное древнее самоназвание нашего народа. Я думал, вы уже разобрались…

Если бы мне по голове заехали сейчас дубиной, то не уверен, что это привело бы к большему шоку, чем небрежно брошенные жрецом фразы. Это – евреи?! Охренеть! Кто же тогда «ангелы»? И вообще… На мгновение мне показалось, что все окружающие загадки, как кусочки пазла, начали собираться в более-менее стройную картину, но из-за овладевшего мной ступора «зацепиться» за нее так и не удалось. Оценивший по тупо разинутому рту мое состояние собеседник пришел на помощь:

– Вы-то сами как сюда попали? Вместе с небольшим куском Земли, верно? Таким же образом сюда попали и все остальные. В разные промежутки времени, правда…

– А..? – Сформулировать вопрос я все еще был не способен, поэтому просто указал рукой на огромный рост жреца.

– Почему мы от вас так отличаемся? Как нам объяснили относительно недавно прибывшие ваши соотечественники, на Земле все весит гораздо больше. И поэтому люди меньше ростом, иначе были бы слишком тяжелы. А попадающие сюда начинают потихоньку меняться. Наши предки здесь давно, успели сильно измениться.

– Насколько давно? – наконец смог произнести осмысленную фразу я.

– Более двух тысяч лет. Кстати, год в этом мире почти равен вашему. На два дня меньше.

– А динозавры, значит, тоже сюда с Земли попали? – начало доходить до меня.

– Сюда все с Земли попало, слава Всевышнему! Включая растения и плодородную почву для них! Здесь не было ничего, кроме пустыни, морей и вулканов. Но за сотни миллионов лет планета заполнилась Божьими созданиями с Земли. Большинство попавших не выжили, но некоторые не только выжили, но и видоизменились, – «разжалованный» из эльфов чесал как по писаному. Заметно, что не своими словами. Видимо, эти самые пресловутые «соотечественники» постарались. Правда, про Всевышнего – явная отсебятина. Не вписывается в изложенную стройную теорию. В любом случае картина разворачивается ошеломляющая…

* * *

Переварив немного поступившую информацию, продолжил «допрос» терпеливо ожидавшего с понимающей улыбкой на немолодом лице эльфа. Тьфу ты, еврея то есть, конечно же! Я так привык именовать этих долговязых существ эльфами, что это уже происходило на подсознательном уровне. Да и осталось ли в них что-либо от наших, «земных» евреев? Ведь такую тьму лет они существуют автономно! Даже не помню, существовала ли уже в те времена письменная Библия? Это я и спросил. Жрец немного помедлил с ответом:

– Среди прибывших во время «русского» Пришествия имелось несколько человек, называвших себя евреями. Собственно, благодаря им мы и смогли быстро наладить контакт, так как язык, называемый ими ивритом, был отдаленно похож на наш. Правда, эти евреи, как и их товарищи, исповедовали другую религию, под названием «марксизм», и плохо знали обычаи. Но после многолетнего тесного общения удалось выяснить, что священные тексты, которые те помнили с детства, базируются на той же основе, что и наши, – на Священном Пятикнижии^[50]. Мы продолжаем соблюдать его буквально, «ваши» же евреи придумали множество дополнений. Впрочем, наш здешний образ жизни не сильно способствовал развитию религиозной мысли. Больше приходилось задумываться о выживании! И кажется, этим мы прогневили Всевышнего, наславшего на нас ужасное наказание, хуже Содома и Гоморры!

Вроде Уриэль и немного сказал, но мой мозг опять на некоторое время завис, как получивший неподъемную вычислительную задачу процессор. Бьющиеся в интеллектуальной истерике мысли не могли сконцентрироваться на каком-либо единственном конкретном вопросе. Поэтому, неожиданно для меня самого, первым вырвался абсолютно не срочный на фоне остальных вопрос, вернее – озвученное непонимание:

– Вы так гладко все излагаете, как будто в земном университете обучались! Странно!

Жрец усмехнулся:

– Почему странно? Во-первых, я все-таки коэн первой степени посвящения, то есть, если перевести в привычные вам мерки, академик. Обучался всем известным у нас наукам тринадцать лет в специальной школе для самых избранных при Храме! Во-вторых – в русской общине действительно существует университет. Хотя там всего два факультета и его основатель, профессор Сорокин, которого мне посчастливилось еще застать в живых, не раз сокрушался об убогости своего детища по сравнению с настоящими земными, тем не менее – методика обучения та же. Я, между прочим, по договоренности между нашими общинами, окончил его Гуманитарный факультет. С отличием! И теперь преподаю у нас некоторые ранее неизвестные дисциплины. Как и несколько моих коллег, обучавшихся на Естественно-Техническом факультете. Так что же вас так удивляет?

– Офигеть! – Я уже не мог сдержаться и начал размышлять вслух: – Древний еврей с университетским дипломом, русская община с университетом на другой планете, динозавры, перебравшиеся с Земли… Что меня так удивляет? Легче сказать, что не удивляет… Давайте объясните мне все по порядку, хотя бы хронологическому! Как маленькому! – взмолился я, чувствуя, что мозги опять закипают.

Судя по взгляду, которым окинул меня собеседник, он был согласен с моим определением. Вздохнул, осознавая, видимо, неподъемность взваленной на него задачи, налил себе вина и, устроившись поудобнее, начал размеренный рассказ…

…Никто так и не знает толком, почему раз в несколько лет, без жесткой периодичности, сюда с Земли переносятся куски пространства диаметром в пару сот метров. То есть, конечно, как и все во Вселенной, Перенос происходит по воле Всевышнего, но чем вызвана именно эта его такая странная воля… (На вырвавшийся с затаенной надеждой в этот момент у меня вопрос – не возжелал ли случайно Господь, чтобы материя перебрасывалась и в обратном направлении, последовал, увы, ожидаемо-отрицательный ответ – о таких случаях местным жителям известно не было.) Как бы то ни было, прибывающие куски земли и воды полностью покрыли поверхность планетки, а содержащиеся в них живые организмы составили ее биосферу. Естественно, чем более высокоорганизованными являлись эти самые организмы, тем меньше шансов было у них выжить в столь резко изменившихся условиях. Поэтому, если говорить о хомо сапиенс, сохраниться и размножиться, в соответствии с заветами Господа нашего могли только многочисленные и организованные человеческие сообщества, включающие достаточно особей обоего пола. По данным неожиданно оказавшегося столь высокообразованным «профессором» Уриэля, первой из них и являлась община древних евреев, или, как они сами себя называли – ехуди. (Какой-то совсем древний вид человекообразных, возможно – неандертальцы, сильно эволюционировавшие «в сторону» за десятки тысяч лет и от испуга принятые мной за орков, не в счет – цивилизации они не создали и вообще разумными моим собеседником считались с большой натяжкой.)

Евреи же попали сюда где-то со времен примерно вскоре после Александра Македонского. По счастливой (счастливой ли?) случайности, тот Перенос «поймал» в свои сети большой городской рынок с парой тысяч человек, среди которых были и жрецы со священными текстами, и воины с оружием, и ремесленники с орудиями труда и товарами, и достаточно женщин для воспроизводства. Потому и удалось, отбившись с большими потерями от местных зубастых чудищ, основать стабильную колонию, а потом и еще несколько. О перипетиях этой борьбы за выживание повествовал длинный эпос, впоследствии включенный в священные тексты под названием «Книга Переноса», превратив, таким образом, библейское Пятикнижие в Шестикнижие. Хотя сильно размножиться неблагоприятные окружающие условия не позволяли.

Поэтому с время от времени появляющимися с очередным Переносом соседями конфликтов практически никогда не возникало. Не было почвы для них – из-за давления злобной биосферы неосвоенных пространств оставалось еще пруд пруди, делить нечего. А штурмовать прекрасно защищенные от дикого зверья поселения ради захвата материальных ценностей и пленных, еще и добираясь до них сквозь кишащие опасностями джунгли, выходило себе дороже. Нет, иногда случайно пересекшиеся в лесу группы охотников могли сцепиться из-за какой-либо ерунды, но чаще наоборот – приходили на помощь, помогая отразить нападение летучих тварей или «орков». Да и большая часть этих появлявшихся людских групп вскоре исчезала, не поборов «сопротивление среды». «Закрепиться» на планетке за более чем двухтысячелетнюю историю местной еврейской общины смогли лишь считаные попаданцы, имевшие самые благоприятные стартовые условия.

Первой оказалась прибывшая уже через полсотни лет после евреев древнегреческая община, на момент Переноса представлявшая собой небольшой, на несколько сот человек, военный отряд с обозом, расположившийся, видимо, компактным лагерем на ночлег и в таком виде и «попавший». Благодаря вооружению и организации они и смогли выжить в самый трудный и решающий первый период после Переноса. Потом столкнулись с недостатком женщин и позаимствовали тех у уже «устаканивших» свой быт соседей. Что вызвало первое и единственное за всю местную историю крупное вооруженное противостояние, красочно описанное в «Книге Переноса». Видимо, грекам все же удалось отбиться от разъяренных кражей женщин еврейских мужчин, так как по итогам войны бабы остались с похитителями и нарожали тем наследников. С тех пор общины сохраняют мирные и дружеские отношения (родственники по женской линии, как-никак), но более не смешиваются. А технически более подкованные греки, научившись летать с помощью искусственных крыльев, за два тысячелетия превратились в тех, кого при первой встрече я и принял за «ангелов».

После этого долго не появлялось устойчивых общин. Лишь около тысячи лет назад в «межпланетную пращу» угодил скандинавский поселок в полном составе. Оказавшись где-то севернее, в районе, содержавшем многочисленные пещеры, в которых очередные жертвы неизвестного катаклизма и поселились. Из-за чего, по мнению «профессора», и не выросли, оставшись полутораметровыми карликами, не без оснований обозванными мной «гномами». Зато благодаря стальным инструментам, производством которых владели в совершенстве, в отличие от «отсталых» евреев и греков превратились в прекрасных мастеров. В частности, природный комплекс пещер, в котором и размещался еврейский Храм, был доведен до пригодного для использования состояния именно благодаря многосотлетней работе нескольких поколений нанятых евреями скандинавских каменотесов.

За последующие века появилось еще несколько устойчивых поселений, как я понял, разных европейских народов (интересно, а где же представители других континентов? Или Всевышний проявляет слабость лишь к белым людям?), с которыми, однако, отношения у трех «древних» общин не сложились. То ли из-за их географической удаленности, то ли еще по каким причинам – осталось непроясненным, Уриэль на этом моменте останавливаться почему-то не пожелал. И сразу перешел к событиям последнего столетия, назвав их самыми драматическими…

Глава 14

Уриэль налил себе еще вина. Я тоже было потянулся к украшенному изящной резьбой узкому горлышку серебряного кувшина, но в последний момент отдернул руку. Лучше воздержаться, излагаемая долговязым профессором информация и так опьяняет почище любого алкоголя. Так что там у них такого драматического произошло за последнее столетие? Я весь внимание! Облаченный в белоснежный хитон (униформа жрецов?) рассказчик, промочив горло, продолжил повествование…

…Последнее столетие оказалось весьма богатым на «попаданцев». Что меня не удивляло – плотность населения Земли в двадцатом веке заметно превышала таковую в предшествующие времена и вероятность попадания больших групп людей увеличилась. Первой ласточкой нового времени явился пойманный в пространственную ловушку в тысяча девятьсот шестом году (учитывая подробности получения своего образования этим эльфо-еврейским жрецом, ничего странного в том, что тот пользуется летосчислением от рождения никогда не ступавшего на эту планетку Христа, я не находил) где-то у берегов Германии пароходик, вышедший из Гамбурга в направлении Африки. На его борту находилась группа из нескольких сот немецких колонистов, в основном – жаждущие собственного надела молодые фермерские семьи, а также демобилизованные военные, желающие вступить в колониальную стражу. С собой у них было все для обустройства в дикой глуши, включая огнестрельное оружие и боеприпасы, что весьма способствовало выживанию в местных условиях.

Оказавшись здесь, кораблик мягко опустился на поверхность вместе со стремительно растекающейся из-под него водой и застрял корпусом в расщелине. А его пассажиры вступили в напряженную борьбу за место под здешним зеленоватым светилом. Благодаря знаменитой немецкой работоспособности и упорству, они достаточно быстро в этом преуспели. Пользуясь невиданным еще на этой планетке оружием, смогли освободить место в джунглях для небольшого конгломерата сельскохозяйственных и охотничьих поселений, засадили расчищенные в жестоких боях с крылатыми рептилиями поля привезенными с собой семенами. Кроме того, добровольно-принудительно присоединили к себе жителей найденной неподалеку общины голландских крестьян, прозябавшей там без особых успехов в покорении безжалостной природы полторы сотни лет.

Каждый немецкий фермер взял себе дополнительно еще одну-две жены из «местных», обеспечив, таким образом, резкий прирост населения новой колонии. Так как священников в составе «загремевших» в чуждый мир не имелось, то это им никто не возбранял. Как я понял, «выпали» немецкие поселенцы далеко отсюда, поэтому первая встреча их с древними «расами», почти не покидавшими районы своих поселений, состоялась не сразу. А когда все же состоялась – началась, что называется, с левой ноги. Настороженно вышедших знакомиться с новоприбывшими двухсполовинойметровых охотников испугавшиеся поселенцы просто, не вступая в переговоры, пристрелили. И продолжали поступать так же и при последующих встречах. Хотя специально их не искали. Успевшие сбежать в ужасе рассказывали потом о страшных белобрысых людях с убийственно громыхающими трубками в руках. Так что контакта не состоялось. Изложенную же мне информацию об истории появления немецкой колонии евреи получили только после прибытия русских. Которое произошло в тысяча девятьсот тридцать восьмом году…

…Лагерь для политических заключенных в предгорьях Урала был невелик и создан только недавно специально для расчистки места под строительство нового военного завода. Завод собирались возводить возле небольшого поселка городского типа, поэтому окруженные колючей проволокой бараки с заключенными располагались прямо на его окраине, вплотную к общагам вольнонаемных строителей, в основном – прибывших по разнарядке комсомольцев. Котлован под главный цех в скалистой породе предполагали вырыть взрывным способом, для чего в находившемся тут же здоровом сарае накопили достаточный запас взрывчатки. Когда среди ночи вдруг раздался оглушительный «бум», барак сильно сотрясся и с потолка посыпалась штукатурка, заключенные прежде всего подумали, что этот-то неразумно собранный в одном месте запас и бабахнул (на самом деле это, конечно, схлопнулся более разряженный воздух внутри Сферы Переноса). Лишь обнаружив нетронутую взрывчатку (потом она очень даже пригодилась!), обрадовались, но ненадолго. Ровно до тех пор, пока на крышу барака по-хозяйски не приземлился гигантский птеродактиль, с нехорошим интересом разглядывавший новоприбывших. Всего перенеслись два барака с заключенными, сарай со взрывчаткой, склад со строительными инструментами и расположенное за колючей оградой многоэтажное общежитие вольнонаемных. А также часть забора с воротами, двумя вышками и десятком охранников. Которые, оставшись без начальства и узрев птеродактиля, не стали качать права и добровольно сложили оружие, влившись в новый коллектив товарищей по общему несчастью. Коллектив же оказался немаленький – около полутора тысяч человек. Правда, женщины из них составляли менее четверти. Зато все молодые и здоровые в отличие от мужчин-заключенных, среди которых преобладали люди среднего и пожилого возраста. Хотя были еще и молодые комсомольцы. В общем, весьма пестрое сообщество. Большую часть зэков составляли бывшие военные, посаженные на волне разгрома троцкистской группировки в армии. Но сюда попали в основном командиры среднего звена, не выше майора, получившие сравнительно мягкие приговоры. Остальные представляли собой все прослойки тогдашнего советского общества – рабочие, служащие, колхозники. Каждой твари по паре. Отдельно держалась небольшая группка «творческой интеллигенции» – ученые, инженеры и врачи, неформальным лидером которой был уже упоминавшийся профессор Сорокин. Уголовников, к счастью, среди заключенных не присутствовало, иначе вряд ли «акклиматизация» столь неоднородного сообщества в новом мире прошла бы успешно.

Но, преодолев первый шок, вынужденно оказавшиеся перед суровым вызовом люди быстро объединились в упорядоченную и эффективную структуру. Так как подавляющее большинство попавших строго придерживалось коммунистической идеологии (несмотря на произошедшие с некоторыми из них в последнее время неприятные эксцессы), то объединение естественным образом приняло форму коммуны. Во главе ее встал оперативно и почти единогласно выбранный совет, состоявший из наиболее авторитетных военных и ученых, сумевший эффективно организовать необходимую для выживания работу, одновременно поддерживая в коммуне образцовую дисциплину и порядок.

Однако выжить и закрепиться на другой планете оказалось непросто. Если с орудиями труда у общины дела обстояли еще куда ни шло – лопат, кирок, пил и топоров имелся полный комплект, то с оружием были проблемы. Вместе с немногочисленными охранниками перенеслись лишь десяток карабинов и несколько пистолетов. А боеприпасов для них вообще кот наплакал – по три-четыре обоймы на ствол. Так что, несмотря на жесточайшую экономию, вскоре коммуна осталась без огнестрельного оружия. Несколько компенсировали его отсутствие собранные «на коленке» общинными умельцами из имевшегося огромного запаса взрывчатки ручные гранаты, заряды, закрепляемые на стрелах (да, пришлось вернуться и к такому примитивному оружию) и даже установленные по периметру поселений мины. Все это позволило обойтись без катастрофических людских потерь, неизбежных в любом другом случае. Медленно, но верно удалось обустроить созданное поселение, а потом основать еще несколько.

Тут помогли «соседи». Так как русские «выпали» сравнительно близко к ареалам обитания «эльфов» и «ангелов», то контакт произошел уже через год. В отличие от ксенофобных немцев коммунисты-интернационалисты восприняли необычных аборигенов спокойно, хотя на первых порах и настороженно. А когда удалось найти общий язык, отношения начали развиваться стремительно. Местные многое могли открыть недавним пришельцам в практике выживания на опасной планетке, а те, в свою очередь, имели чем поделиться из неизвестных оставшимся на уровне античности «аборигенам» знаний. Эта взаимная тяга к знаниям в конце концов и привела к приему некоторого количества местных студентов в организованный профессором Сорокиным и несколькими оказавшимися здесь его коллегами университет. Там стороны и делились знаниями, а также совместно исследовали природу этой планеты. И, судя по обширным сведениям, бодро излагаемым выглядящим как античный философ Уриэлем, проект оказался вполне успешным и некоторые идеологические разногласия помехой не стали.

Развивались и торговые отношения. Более склонные к охотничьему промыслу евреи и греки имели что предложить сразу сделавшим ставку на упорядоченное сельское хозяйство русским. Как и наоборот. Кроме того, «аборигены» поставляли партнерам некоторые полезные ископаемые, например металлы, месторождения которых находились далеко от расположения коммуны. Которая, медленно, но постоянно прибавляя в размерах, достигла к сегодняшнему дню численности в двадцать пять тысяч членов, почти догнав, таким образом, общины аборигенов, тоже наконец получившие мощный толчок к развитию после двухтысячелетнего «застоя». Не все в них, конечно, были в восторге от такого развития дел, но процесс обновления, что называется, пошел…

…Да только вскоре над новообразованным союзом начали сгущаться тучи. Уже в первые годы после появления здесь русские стали посылать разведывательные партии с целью поиска необходимых для развития полезных ископаемых на соседний континент (насколько я понял из объяснений профессора, всего известных континентов имелось три. Впрочем, относительно того, тянут ли их размеры на такое определение, у меня возникли серьезные сомнения). В такие группы обычно включали и несколько аборигенов, хотя и евреи, и греки дальние путешествия не любили и толком не представляли, что творится в соседних землях. Поэтому вдруг обнаружилась куча маленьких и не очень общин и племен, о существовании которых «древним» известно не было. Большинство из них влачили жалкое существование в виде небольших деревень либо вовсе одичали и вели кочевую жизнь почти без признаков былой цивилизации. Контакта они обычно старались избегать, и толку от их обнаружения было мало. Зато вскоре одна из русских групп наткнулась на немцев. Среди разведчиков (в основном – из бывших военных) имелись владеющие немецким, поэтому обошлось без стрельбы. Потихоньку, несмотря на недовольство бывших германцев дружбой русских с непохожими на людей аборигенами, начали налаживаться взаимоотношения, руководства поселений несколько раз обменялись визитами, появился, несмотря на трудность дальнего пути через джунгли, торговый обмен. Ведь благодаря привезенному оборудованию в немецкой общине даже существовала какая-никакая промышленность, чем русская, увы, похвастаться не могла.

И вдруг, года через два после начала контактов, связи с немецкой общиной прервались. Посланные несколько раз для прояснения причин группы из разведки не вернулись. В коммуне уже посчитали, что случилась какая-то природная катастрофа, когда через некоторое время ее границ достигла небольшая группа измученных убийственным переходом по суровым джунглям немецких колонистов. Они-то и рассказали о новом Переносе, с которым прибыли тоже немцы, только какие-то другие. Вооруженные до зубов и по-звериному беспощадные. Куда там птеродактилям… Пользуясь превосходством, новоприбывшие без труда захватили власть в общине, подчеркнуто жестоко расправившись с несогласными и провозгласив почему-то Четвертый рейх, хотя по порядку должен был бы следовать Третий. Все проживавшие рядом представители других общин были объявлены неполноценными и уничтожены. Только некоторым удалось бежать. Так же как и группе несогласных с новыми порядками немцев. Но мало кто из них добрался живым…

В Коммуне, разумеется, знали о том, кто такие нацисты, но надеялись, что там, на Земле, к этому моменту – а шел уже тысяча девятьсот сорок пятый год – с ними давно разобрались. Оказалось – нет. Но лишних ресурсов у русской общины и ее союзников на войну с пришельцами не имелось – и так проблем выше крыши, поэтому, приняв некоторые меры предосторожности, о немцах забыли. Лет десять с соседнего континента не было никаких известий. Как будто их всех там действительно пучина поглотила. Потом от полудиких племен стали поступать жалобы на жестокие нападения и массовые убийства и похищения. Ну а затем впервые появился дирижабль со свастикой на борту…

…Первое нападение на центральный русский поселок с трудом, но удалось отбить. Высаженный десант забросали последними запасами гранат, сохраненными на самый крайний случай. Тогда немцы отступили. Но взрывчатка закончилась (в коммуне удалось к тому времени получить только черный порох, но он производился в небольших количествах и серьезным оружием считаться не мог), поэтому следующие нападения отражать особо было нечем. Пришлось рассредотачивать и маскировать поселения, причем делать это регулярно. А немцы продолжали прилетать. И если вначале это случалось изредка, то в последнее время – все чаще и чаще. Нападая на русские поселения, они захватывали в плен молодых и здоровых, уничтожая остальных. Нападая на общины «древних», они просто уничтожали всех без разбора. Старожилы из русской общины объяснили аборигенам, что эти самые нацисты считают немцев высшей расой, а остальных – рабами. Евреев же почему-то ненавидят особенно сильно. Что местным евреям, знать не знающим ни о каких-таких нацистах, было особенно непонятно и обидно.

Как бы то ни было, в последние годы положение сложилось такое, что речь идет уже о выживании союзных общин. Техническое превосходство немцев все увеличивается и увеличивается, скрываться от них становится все труднее. Храм они обнаружили давно, но он слишком хорошо защищен. А вот обычные поселения после обнаружения обречены…

– В общем, нам остается надеяться на чудо! – печально завершил свой длительный рассказ Уриэль. – И такое чудо может ведь случиться – в виде очередного Переноса? – вопросительно и с плохо скрытой надеждой посмотрел он на меня.

Ну понятно, чего уж там. Может быть, я ему сейчас скажу, что прибыл вместе с аэродромом, заполненным снаряженными боевыми вертолетами. Или что-то навроде, дающее в руки союзников решительное преимущество над противником. Я бы и рад, да только на моем складе несколько другие вещи лежат. Кое-что из них действительно может поспособствовать в борьбе с фашистской заразой, чудом укоренившейся на этой планетке, но тут надо подумать. И не только над техническими моментами, но и над тем, готов ли я вот так сразу отдать непонятно кому все, что прибыло вместе со мной? Спешить тут не надо. Сначала собрать побольше информации, как минимум посетить руководство русской общины. Если «эльфы» с ними действительно союзники, то препятствовать этому не должны…

Вот теперь я позволил себе плеснуть в серебряный кубок глоток вина, по-франтовски взмахнул им, отправляя струю напитка в полет по длинной дуге, оканчивающейся у меня во рту – низкая тяжесть позволяла такие фокусы. Обратился к профессору:

– Слишком много информации за один раз. Мне надо время, чтобы все хорошенько обдумать.

Интерлюдия четвертая

Хторн проследовал по длинному узкому коридору, уходившему в сторону от верхнего яруса Храма, где с трудом бы протиснулся взрослый егуд, и остановился у неприметной дверцы, похожей на декоративную. Постучал дважды, потом после небольшого перерыва – трижды. Раздался тихий щелчок открывающегося запора, и дверь, оказавшаяся вовсе не декоративной, медленно приотворилась.

– Кто? – раздался из скрывающейся за ней темноты, угрожающей в случае неправильного ответа острым жалом дротика, от которого не увернуться в узком пространстве коридора, вопрос на давно (с момента гибели напарника Ферна) не слышанном родном языке.

– Хторн, – спокойно ответил он и добавил свой опознавательный код: – Тридцать вторая ветвь северного дерева.

За дверью после легкой заминки зашевелились и показался слабый свет лучины.

– Заходи!

Он протиснулся в совсем низкий (егуду сюда точно дорога заказана) проход и направился вслед за почти неразличимым в слабеньком освещении проводником. Пройдя десяток развилок, поворотов и ловушек, достигли сравнительно большого и хорошо освещенного простыми масляными лампами помещения. Проводник, зайдя внутрь первым, что-то шепнул сидевшему за заваленным свитками, отполированным явно многолетним использованием деревянным столом толстячку. Тот неожиданно резво повернулся на не менее гладко отполированном многолетним же трением задниц табурете в сторону проема двери, фальшиво улыбнулся и призывно махнул рукой:

– Хторн? Как же, помню! Давненько вас ожидаем! А где твой напарник? Впрочем, заходи, садись, расскажешь все по порядку!

– Ферн погиб! Глупо, при нападении дикарей в лесу! Лесной Фенке бы побрал проклятого егуда, заставившего нас тащиться по лесу почти без охраны!

– Это почему так получилось? – заинтересовался хозяин «кабинета». – Обычно егуды хорошо оберегают наших мастеров!

– Потом. – Хторн ловко вытащил из-под мешковатой одежды небольшой свиток. – Вот главное! Хорошо, у меня лежало, а не у Ферна! Здесь карта с примерным расположением поселения егудов, а также схема подземных ходов, проделанных нами, постов охраны и ловушек. Все, что удалось выяснить за три года работы.

Толстяк бегло просмотрел свиток и нетерпеливо отложил его в сторону. Смешно умостив переплетенные, но несколько нервно шевелящиеся пальцы рук на своем объемистом животе, вновь обратился к гостю:

– Подробно просмотрю позже, но уже сейчас видно – прекрасная работа! Наши, э… наниматели, безусловно, будут довольны. Ты, несомненно, заслужил обещанную награду! Но скажи… – Толстяк, наклонившись на табурете, приблизил голову к собеседнику и непроизвольно понизил голос, хотя в хорошо укрытом от чужих помещении посторонних ушей явно не присутствовало: – Есть сведения, что недавно неподалеку отсюда случился очередной Сброс. Там, – он указал глазами наверх, – ОЧЕНЬ интересуются этим. Не встречал ли ты следов? Место Сброса, хотя бы примерно? Может быть, егуды из поселения что-то обнаружили? Предметы или людей?

В глазах слушавшего с недоумением Хторна внезапно промелькнул огонек понимания. Он вдруг с силой хлопнул себя ладонью по лбу:

– Конечно! Как можно было не догадаться! Совсем я одичал в этой глуши!

– Так, так! – Толстяк от возбуждения еще больше придвинул лицо, а его уши, казалось, развернулись в сторону говорившего. – Ты что-то знаешь!

– Знаю! Теперь я понял, кто этот странный человек! Я-то думал, он из руссов! Лицом похож, да и язык вроде… И вещи у него с собой странные…

– Стоп! – властно прервал полубессвязный поток слов хозяин. – Успокойся и рассказывай все по порядку…

* * *

…После ухода Хторна толстяк некоторое время сидел молча, бессмысленно уставившись в закрывшуюся дверь и явно что-то напряженно обдумывая. Потом скупым жестом подозвал помощника:

– Ты все слышал! – Подчиненный согласно кивнул. – Организуй постоянное наблюдение за гостевыми помещениями Храма. Он наверняка захочет отправиться в гости к себе подобным, и мы этот момент не должны упустить!

Помощник удалился, а толстяк, кряхтя – годы малоподвижной жизни брали свое, – поднялся с табуретки и проковылял в угол комнаты. Там, в нише, прикрытой пологом из шкуры какого-то южного животного – уроженец Севера так и не научился в них толком разбираться, – стояло самое ценное в этом помещении. Массивный, деревянный снаружи и стальной изнутри сундук, запертый на хитрый замок. Ключ от которого был только у толстяка и его помощника. Он отпер замок и с натугой откинул тяжелую крышку. Внутри оказался металлический ящик с полустертыми от длительного использования угловатыми надписями возле верньеров настройки. Надписи толстяку были ни к чему, хотя немецким тот владел в совершенстве – как-никак окончил разведшколу с отличием. Привычно проверил аккумуляторы, подсоединил провод от выходящей наружу антенны, включил аппарат. Взглянул на укрепленный на стене ниши хронометр. До сеанса связи оставалось еще несколько минут, в течение которых резидент имперской разведки проговаривал про себя текст сообщения…

Глава 15

Нет, в Храме, конечно, прикольно. Богато украшенные помещения, бесчисленные ходы, в которые без проводника лучше не соваться. Интересно выполненная система вентиляции, собственные источники пресной воды и огромные запасы продовольствия. Действительно крепость. И наружу, кстати, ведут множество замаскированных ходов, с кучей ловушек внутри. Только чтобы герметично блокировать Храм извне, потребуется, по минимальной прикидке, не менее полноценной дивизии. А уж для штурма я даже и не знаю… Без спецсредств здесь явно не пройдешь.

И кормят тут хорошо, и развлекают неплохо! Танцовщицы по вечерам выступают с намеком на возможность использования по другому назначению… Только что-то меня останавливает. После того как открылась истинная подоплека всех местных чудес, как-то не по себе стало… Одно дело – сказочный мир, где рыцари сражаются с драконами, другое – вполне реальные нацисты, за почти семьдесят лет беспрепятственно развивавшие и применявшие на практике свою людоедскую идеологию. Тем более что, по обрывкам имевшихся сведений, сюда попали фашисты образца последнего года войны, то есть озлобленные и озверевшие до последней степени. Разве я могу сейчас развлекаться с танцовщицами? Надо действовать! Теперь я вполне ощутил себя частью этого мира, осознав, что обратной дороги нет. Но стоит все тщательно обдумать…

В общем, я заявил Уриэлю, что желаю отправиться в поселение русских. Познакомиться с соотечественниками, так сказать. А также осмотреть их производственные возможности. К моему удивлению, жрец даже не удивился, а сказал, что это было вполне предсказуемо и он заранее вызвал представителя русской общины в Храме (точно, ведь у них должен же был быть посол! Как я сразу не догадался!). И тот ожидает за дверью.

Вот так сюрприз! Я с замиранием сердца уставился на вход. Как он выглядит, интересно? Ведь наверняка это уже местный уроженец. Возможно, даже во втором поколении. Осталось ли у них достаточно общего со мной? Хотя много ли у меня самого общего с людьми тридцатых годов, чтобы ожидать чего-то от их потомков? Посол вошел. Это оказался высокий, сравнительно молодой (чего не могла скрыть даже намеренно, видимо, отпущенная борода) человек, опиравшийся при ходьбе на богато украшенную палку. Присмотревшись, я понял почему – на месте левой ноги оказался припрятанный в штанину деревянный протез. Как выяснилось позже – напоминание о неожиданной встрече с гигантским ящером во время службы в отрядах охраны поселений. Одежда его – штаны и рубашка навыпуск, подпоясанная кожаным поясом с ножнами для длинного ножа, выполненная из белой грубоватой ткани, – хоть и была далека по покрою от моей, но ощущения чужеродности не вызывала. Пожалуй, даже на Земле на ее обладателя косились бы не сильно.

– Павел Савельев, полномочный посол Коммуны! – солидно представился тот, медленно выговаривая слова. Глаза, однако, свидетельствовали о немалом волнении их обладателя. Как же – важнейший исторический момент! Впервые, видимо, за семь десятков лет прибыл кто-то с новостями о бывшей родине. О которой, наверное, рассказано стариками было немало…

Познакомились, присели за красивым инструктированным серебром и какими-то камешками столиком, сервированным вином и легкими закусками. Интереснейший разговор продолжался часа четыре и завершился только из-за крайней утомленности высоких переговаривающихся сторон. Зато история и современное положение Коммуны стало известно мне во всех подробностях. А оно не радовало…

* * *

…Первые десятилетия после «попадания» члены Коммуны, оправившись от первоначального потрясения, рьяно взялись за дело преобразования враждебной природы. Несмотря на недостаток вооружения и орудий труда, окружающая среда постепенно поддалась напору невольных переселенцев, снабженных к тому же самой передовой идеологией. Которую с многочисленными поправками передали и следующим поколениям. Так как достойных конкурентов на идеологическом, равно как и на экономическом фронтах на планетке не наблюдалось (за исключением затаившихся до поры до времени немцев), то потомки первых коммунаров не посрамили, как неоднократно бывало на Земле, своих отцов и их надежд, не допустив проявления мелкобуржуазных собственнических инстинктов. Хозяйство в Коммуне оставалось обобществленным, блага распределялись поровну, а враждебное окружение и сравнительно тяжелая жизнь составляли достаточно мощный стимул для эффективного труда. Условия существования не позволяли плодиться лентяям и бездельникам в угрожающих общине количествах. Вот такой тут развился военный коммунизм. Но вроде бы без излишнего фанатизма. Хотя большая часть бывших зэков и сидела за левотроцкистский уклон, но до трудовых армий и обобществления женщин не дошло. Видимо, это были неправильные троцкисты. Либо сказалось отсутствие классовой борьбы…

В связи с вышесказанным товарищ посол оказался, мягко говоря, шокированным полученными от меня сведениями о «послепопаданческой» истории Земли. Они-то тут искренне надеялись, что на благополучной прародине давно уже наступил полный коммунизм, и после рассказа о распаде СССР и реставрации капитализма Павел даже не пытался скрыть своего глубочайшего разочарования. Как он расскажет об этом ведущим тяжелейшую войну со страшным противником товарищам, для которых помощь от гипотетической земной коммуны стала в последние годы чуть ли не главной надеждой?

Вот о войне я и хотел услышать поподробнее. Ход, причины, применяемое союзниками и противником оружие и тактика. Причем не на уровне эмоционального лепета, как вчера от сугубо гражданского «профессора» Уриэля, а с профессиональным разбором, достойным беседы двух офицеров в отставке. Да, мой собеседник тоже был до ранения капитаном, только, конечно, не ВВС, а разведки. Ходил со своим взводом в дальние рейды по джунглям, сражался с аналогичными группами немцев, а чаще – с бандами диких и просто вездесущими рептилиями. Пока одна из них не оказалась проворнее и не отхватила товарищу капитану полноги.

Начав сжатый рассказ о своей военной карьере, Павел незаметно для себя увлекся и, отхлебывая вина, поведал в подробностях несколько захватывающих историй из славного боевого прошлого. Я с интересом узнал об опаснейших рейдах по нахождению и уничтожению гнездовищ гигантских птеродактилей и других хищных рептилий в окрестностях поселений, представлявших смертельную угрозу для их населения. Именно это и составляло основную работу разведгрупп, а вовсе не схватки с дикими и немцами. А я-то еще недоумевал – как обитатели Коммуны умудряются спокойно заниматься сельским хозяйством при такой-то насыщенности воздушного пространства летучими гадами? Оказывается, у птеродактилей ввиду хреновой аэродинамики перепончатого крыла довольно ограниченный «боевой радиус». И достаточно уничтожить их гнезда на расстоянии двух десятков километров от поселения, чтобы обезопасить работающих на полях крестьян от атаки сверху.

Правда, рептилии регулярно пытаются вернуться на «освобожденную» территорию. А в их отсутствие начинают активно плодиться ранее истребляемые крылатыми наземные хищники. Так что работы у спецназа Коммуны всегда в избытке. Даже без немцев. Ведь Древние, например, и с уничтожением гнезд справиться не смогли, поэтому и занимаются в основном охотой, а не земледелием. Гнездовища расположены в труднодоступных местах, к тому же хорошо просматриваемых с воздуха. А птеродактили живут небольшими стаями, и в районе «базирования» всегда есть кто-нибудь из «взрослых». Яйца их чрезвычайно прочны, просто так, с ходу не разобьешь. А если надо уничтожить сразу несколько десятков за считаные минуты? Задача непростая и решается обычно применением взрывчатки. Только ее еще в гнездо затащить надо…

Впечатленный занимательным рассказом, я долго расспрашивал отставного разведчика о подробностях боевых операций в джунглях, о применяемом разведчиками оружии и тактике. Услышанное настолько заинтриговало, что захотелось самому поучаствовать в таком рейде. Тем более что я уже самонадеянно считал себя опытным «джунглепроходцем» и «ящероубивцем». Таким образом, разговор от воспоминаний ветерана войны с лесными чудищами вернулся к текущим делам. И мы сразу вспомнили, что имеется куда более страшный враг, чем зубастые, но тупые, как пробка, рептилии.

Выяснилось, что если обнаруженные поселения Древних вражеские дирижабли обычно просто забрасывали бомбами, спуская затем штурмовые группы для окончательной зачистки, то жителей Коммуны немцы предпочитали захватывать в плен. Видимо, в Империи катастрофически не хватало рабочих рук. Очень немногочисленные из захваченных пленных, которым удалось бежать и добраться домой невредимыми, рассказывали страшные вещи. Рабы, содержавшиеся в типичных концлагерях, использовались нацистами в основном для расчистки джунглей, добычи сырья и на прочих черных работах. В лагерях находились пленники с разных концов суши, до которых дотягивались дирижабли противника, в том числе и из неизвестных русским народностей, из полудиких поселений, а также из многочисленного северного пещерного народа, ошибочно принятого мной за гномов. Но эти обычно трудились на более привилегированных работах, а нередко вообще являлись бригадирами и надсмотрщиками над группами «нормальных» пленников. Отношение к рабам было крайне жестоким, убивали за малейшую провинность. Учитывая и так не слабые опасности, грозившие работавшим в диких джунглях людям, смертность среди рабов превосходила самые страшные предположения. Но, судя по царившим там порядкам, хозяев лагерей это волновало мало. Образовывать семьи и размножаться рабам также было строжайше запрещено, их явно рассматривали как вынужденный компромисс между желанием очистить планету от низших рас и потребностью Империи в рабочих руках.

Я попросил рассказать подробнее о тактике захвата пленных и вооружении отрядов противника. Выяснилось, что немецкие солдаты поголовно вооружены огнестрельным оружием, причем большая его часть – еще из привезенных с собой запасов. По некоторым признакам можно было предположить наличие в точке Переброса большого склада вооружений и боеприпасов. Повезло фашистам, короче. Хотя, конечно, только изначального запаса хватить до сегодняшнего дня никак не могло, но пришельцы сумели организовать производство какого-то вида бездымного пороха и боеприпасов для своих штурмовых винтовок и пистолетов-пулеметов, а также для снаряжения сбрасываемых с дирижаблей бомб. Ручные гранаты тоже изготовлялись здесь. В общем, насколько удалось понять, штурмовые группы противника были снаряжены примерно как среднее пехотное подразделение вермахта году так в сорок четвертом. То есть у вооруженных луками и копьями союзников при встрече с имперской штурмовой группой шансов – ни малейших. Даже при многократном численном превосходстве. Разве что при действиях из засады…

Павел в основном подтвердил мои выводы. Хотя и у русских бойцов порох имелся. Правда, только черный, но для изготовления ручных гранат и разрывных головок для стрел вполне подходивший. Также применялось и минирование. А вот даже простенький миномет у умельцев Коммуны пока не выходил. Впрочем, в условиях боев в густых джунглях его полезность была бы крайне сомнительной. По крайней мере, противник ничего подобного не применял, тоже, видимо, считая излишеством. Стрелковое оружие у русских подразделений включало в себя луки и арбалеты. Последние применялись в основном из засад. Пытались построить и большие стрелометы для стрельбы по дирижаблям, но безуспешно. Так что зенитных средств в распоряжении союзников не имелось. Большое упущение! Ведь дирижабли – основное средство, позволяющее противнику распространять свою экспансию на все три местных континента. Пожалуй, придется взяться за создание союзнических ВВС. Других-то специалистов, кроме меня, для этого в округе не просматривается. Среди русских «переселенцев» (я специально поинтересовался у Павла) людей, связанных с авиацией, не оказалось, да и ресурсы явно на первых порах не позволяли замутить что-либо подобное. А следующие поколения вообще с трудом представляли себе, что такое самолет.

Вот что такое дирижабль – вполне представляли, благо регулярно наведывающихся из-за горизонта «наглядных пособий» хватало. Но его построить тоже затруднялись, хотя и была пара попыток. Основная проблема, конечно, двигатели. Товарищ посол был человеком явно гуманитарной направленности, поэтому не смог обрисовать мне достижения промышленности Коммуны более-менее внятно. Я только понял, что несколько примитивных паровых турбин им удалось собрать. Короче, надо смотреть на месте.

Об этом я и сказал Павлу. Тот, конечно, радостно согласился и сообщил, что уже завтра можно будет отправиться в главный поселок Коммуны, носивший пахнувшее на меня ностальгией по детству название Ленинск. Логично, чего уж там… Добираться, правда, придется около десяти дней, ну да ладно. Хотя мне лететь, несмотря на все еще ноющие мышцы, понравилось больше, чем топать ножками. На этом, совершенно измученные, мы и завершили беседу.

* * *

Наутро я быстренько собрал уже несколько уменьшившийся в объеме рюкзак, отложив пару сувениров для одаривания радушных хозяев Храма (товарищ посол посоветовал, тут ведь, несмотря на все, ментальность еще антично-восточная). В приемном зале меня уже ждали. Торжественно вручил подарки Уриэлю, с трудом выдавив из себя приличествующие случаю слова благодарности (ну не умею я этого!). Попрощался с Павлом – он оставался исполнять свои обязанности посла. Тот вручил мне свиток с донесением руководству и передал в руки Сергея – здоровенного белобрысого парня, являвшегося одним из охранников посольства. Он и будет меня непосредственно сопровождать. Остальные бойцы немаленького – три десятка копий – отряда были предоставлены Храмом.

Еще в зале находились мои бывшие спутники – Адиэль с Хторном. Тут наши пути расходились, и они пришли попрощаться. Я неожиданно растрогался – ведь это, можно сказать, мои первые боевые товарищи на планете. Адиэль, как обычно, попрощался сдержанно, а вот вечно молчаливый «гном» вдруг стал виться вокруг меня, как пчела вокруг цветка, улыбаясь и выспрашивая, куда я сейчас направляюсь. Как-то пребывание в Храме странно на него подействовало…

С полчаса мы пробирались извилистыми подземными ходами, казалось уже, что они будут тянуться аж до самого Ленинска. Неожиданно кусок скалы в конце очередного прохода отодвинулся, и в глаза ударило ослепительно-яркое по контрасту с блеклым светом факелов солнечное сияние. В небольшом ущелье, куда нас вывело подземелье, поджидали основные силы отряда. Сергей легким кивком головы приветствовал командира «конвоя», высокого «эльфа» с украшенным пушистым хвостом какого-то лесного зверя шлемом. Тот указал нам место в середине отряда, и мы вышли в путь…

Мерно шагая по чуть различимой тропке, в перерывах между отражением атак проголодавшихся до полной потери нюха рептилий, осмеливавшихся изредка нападать на большой и хорошо вооруженный отряд, мы с Сергеем негромко разговаривали. Вернее, это я пытался разговорить своего достаточно молчаливого и привыкшего соблюдать тишину во время движения по лесу спутника. Но тем не менее удалось выяснить, что, захватывая небольшую группку пленных – полтора-два десятка человек, – немцы грузят их в дирижабль. Если же добыча более многочисленная – гонят их сотни километров прямо через джунгли, приковывая цепями по десять человек к большому бревну. Потери при таком «путешествии», разумеется, чудовищные…

Незадолго до вечернего привала, когда усталость стала брать свое и мы брели уже молча, авангард отряда неожиданно остановился. Подошел командир и о чем-то быстро заговорил с Сергеем. Говорили на еврейском, поэтому я ничего не понимал. Лишь когда командир удалился, попросил Сергея разъяснить, в чем проблема. Оказалось, что передовой дозор заметил висящий впереди вражеский дирижабль. Поэтому командир решил изменить маршрут и двигаться через менее безопасное ущелье. Туда отряд и направился. И буквально через полчаса все и произошло. Тишину готовящегося отойти ко сну дремучего леса разорвал грохот автоматных очередей и свист рикошетирующих от твердых стволов деревьев пуль. Почти одновременно спереди и сзади грохнули разрывы гранат. Сергей мгновенно прижал меня к земле, заслонив собственным телом. Впрочем, именно в нашем направлении вроде не стреляли.

Дело надолго не затянулось. Уже через несколько секунд интенсивность стрельбы резко ослабла и послышались гортанные команды на столь знакомом мне языке. Голоса, заглушаемые криками раненых, стали приближаться. Сергей взглянул на меня безумными глазами и прошептал: «Беги в лес, я их отвлеку!» Не успел я ответить, как тот вскочил и отпрыгнул в сторону, одновременно натягивая лук. Свист стрелы, чей-то вопль и тут же короткая очередь. Мой несостоявшийся спаситель, как подрубленный, свалился, не отбежав и трех метров.

– Эй, Вальерий, виходи! Ти будьешь в безопасности! – вдруг послышался голос, вещающий на ломаном русском с характерным акцентом. Меня как обухом по голове ударили. Значит, это была засада конкретно на меня? Но откуда, черт возьми! Нет, не хочу я по их правилам играть!

– Не стреляйте! – прохрипел я, поднимаясь с земли. Ко мне подходила группа солдат в серой форме, хоть и несколько другого покроя, чем запомнившаяся из исторических фильмов. Бойцов десять, один явно офицер. Он, видимо, со мной и говорил. Вон какую довольную лыбу тянет! Как же, задание успешно выполнено! Ага, обойдешься! Хотел бы я только узнать напоследок, какая сука меня сдала!

Подождал, пока они подойдут поближе, и резко достал из кармана пистолет. Еще доставая, прыгнул к офицеру. В чем преимущество низкой силы тяжести – за время прыжка можно успеть расстрелять весь магазин. Моя задача была скромнее – оставалось всего четыре патрона, и я, конечно, с ней справился. Кажется, две серые фигуры осели на землю. Однако рассматривать результаты стрельбы было некогда. Опустошенный пистолет полетел прямо в лоб еще не осознавшему произошедшее офицеру. Сознание тот не потерял, но отреагировать не успел, и через секунду лезвие приготовленного заранее ножа прикоснулось к его горлу.

– А ну, бросить оружие! А то зарежу вашего командира, как барана! – заорал я на языке своей мамы. Вот уж не думал, что он мне пригодится именно в такой ситуации!

Солдаты в изумлении застыли, потом стали медленно опускать автоматы вниз. Внезапно сверху послышался легкий шорох. Я инстинктивно поднял глаза вверх и еще успел заметить стремительно падающую на меня серую фигуру. «На ветке сидел, гад!» – промелькнула последняя мысль. Удар по затылку – и сознание погасло…

Интерлюдия пятая

Высохшая, покрытая пигментными пятнами старческая рука аккуратно держала раскрытый документ. Ее обладатель, одетый в застегнутый по всем правилам, несмотря на отсутствие в старомодно обставленном кабинете посторонних, мундир, читал, шевеля губами, строчки на выученном еще в крайней молодости в разведшколе СС языке. Вражеском языке, и тогда, и теперь…

«Мать – Кожевникова Клара Генриховна. Понятно теперь, почему он говорит по-немецки!» – кивнул старик в такт своим мыслям и отложил украшенный двуглавым орлом паспорт пленника в сторону. Немного дрожащей рукой (Паркинсон прогрессирует, увы…) взял со стола стакан чая (сумели недавно все-таки выпестовать пару плантаций этого крайне избалованного растения!) в красивом серебряном подстаканнике, без единого темного пятнышка на начищенной до абсолютного блеска рифленой поверхности. Правильно, ордунг должен быть во всем, даже в самых незначительных мелочах, и бессменная вот уже в течение двух десятков лет уборщица личных покоев Канцлера усвоила это твердо. Потому и продержалась на должности столько лет. А вот предыдущая такой педантичностью в работе не отличалась. Правда, ее функции только уборкой не ограничивались, за что некоторая небрежность прощалась. Но потребность в этих услугах Канцлер уже давно не испытывал. И поэтому теперь его интересует исключительно качественная уборка кабинета…

Усилием воли (с каждым годом становится все труднее сосредотачивать внимание на делах) вернулся к обдумыванию скорой встречи с пленником. Факт, что мать того – немка, поможет ли убедить шустрого полукровка (троих штурмовиков уложил при поимке и самому начальнику разведотдела чуть горло ножом не вскрыл! Явно полученная от матери арийская кровь в нем превалирует!) пойти на полное и добровольное сотрудничество? Ведь, по предварительным данным, он попал к нам вместе с каким-то складом. А там может быть столько полезнейших для Империи вещей! Которым категорически не стоит попадать в руки этих большевистских недобитков! Не хватало еще, чтобы те сократили свое техническое отставание от Империи. Разведотдел, в кои-то веки, отлично сработал, надо наградить… Эх, если бы не потребность в рабочих руках, это гнездо недочеловеков давно уже было бы вытоптано! Жаль, нельзя пока выбомбить их поселения дотла…

Да, интересно, что же у него там на складе? Редко кто прибывает сюда хорошо «укомплектованным»! Вот нам, арийцам, повезло даже дважды. Повезло ли? Как говаривал незабвенный фельдфебель Шонке, нещадно гонявший молодых курсантов во время обучения в разведшколе СС и одновременно являвшийся непременной жертвой их же регулярных жестоких розыгрышей: «Кто будет надеяться на удачу – закончит день на внеочередном дежурстве. Это я, Шонке, вам гарантирую!» Так что удача сопровождает только достойных… Самого Шонке, однако, при ТОМ Сбросе удача сопровождала лишь наполовину. Причем совсем не на ту половину, которой покойный фельдфебель изрекал свое ежеутреннее напутствие курсантам перед началом занятий. Незабываемые события ТОЙ ночи вновь встали перед глазами девяностолетнего Канцлера…

* * *

…Шел октябрь тысяча девятьсот сорок четвертого года. Учебную разведроту дивизии СС «Мертвая голова», закончившую последние тренировки на полигоне в Дахау, погрузили в товарный поезд для переброски на Восточный фронт. В ее составе был и свежеиспеченный двадцатилетний пулеметчик Рудольф по кличке Очкарик, ушедший добровольцем с третьего курса факультета экономики Берлинского университета, – не мог свято веривший в нацистские идеалы талантливый юноша отсиживаться в тылу, когда красные орды на востоке подобрались уже вплотную к границам Германии. И, конечно, для службы он выбрал самые правильные войска – войска СС. Ведь туда брали только тех, кто искренне и со всей силой был предан фюреру и верил в расовое превосходство германской нации. В учебке громкие слова было принято подтверждать делом: еженедельно курсантам доставляли группу расово неполноценных узников – евреев, цыган или славян, которую молодые эсэсовцы избивали до полусмерти. А часто – и до смерти. Критерием для окончания «процедуры» являлась кровь жертвы. Тех курсантов, которых воротило от ее вида, отчисляли. Рудольф же по данному «предмету» всегда имел оценку «отлично», непременно заслуживая поощрения от командования.

Очкарик вместе со своим взводом и стариной Шонке в придачу погрузился в самый конец состава. Командир взвода, фельдфебель, или, как его армейское звание официально именовали в войсках СС – обершарфюрер, устроился у задней стенки вагона, отгородив себе с помощью наваленных в кучу солдатских рюкзаков, ящиков с консервами и боеприпасами личный закуток. Остальные солдаты взвода, набившиеся в дырявый деревянный ящик на колесах, как сельди в бочку – на шестом году войны вагонов катастрофически не хватало, – жутко ему завидовали. Как оказалось – совершенно зря…

Среди ночи поезд остановился на каком-то железнодорожном узле. Рудольф, проснувшийся от тесноты и ночного холода, сквозившего из многочисленных дыр между плохо пригнанными досками обшивки товарняка, выглянул наружу. На затемненной из-за возможного налета этих ужасных заокеанских «летающих крепостей» станции не было видно практически ничего. Только изредка тонкими призрачными лентами посверкивали фонарики путевых обходчиков да со стороны головы поезда слышалась приглушенная расстоянием ругань – кто-то спорил о порядке движения составов. Снизу, из-под тележки вагона, отвратительно несло резким запахом колесной смазки, смешанным с вонью застоявшейся мочи, и экономист-недоучка предпочел вернуться внутрь.

Завистливо глянул в сторону безмятежно похрапывающего в собственном уголке Шонке, и тут глаза резанула ослепительная, по контрасту с почти абсолютной темнотой вагона, вспышка света. На мгновение ослепший юноша услышал оглушительный грохот, похожий на взрыв, и тут же его бросило на пол ударом плотного воздуха. От проснувшихся товарищей донесся вой ужаса. Отчетливо заболели уши. «Перепонки лопнули!» – испугался Очкарик, как будто это было самым страшным из того, что могло сейчас случиться. Сидя на вибрирующих досках пола, он приготовился умереть, посчитав, что станция подверглась ковровой бомбардировке союзников. Шансов выжить в огненном смерче не было – Рудольф недавно вместе с другими курсантами принимал участие в разборах завалов после варварской бомбардировки очередного немецкого города и прекрасно знал ее последствия. С ненавистью представил он мерзкие откормленные рожи американских убийц, высыпающих сейчас с высоты безопасной стратосферы свой смертоносный груз…

Однако секунды тянулись, а смерть все не приходила. Более того, грохот прекратился, да и ушам полегчало, и стал различим многоголосый крик ужаса снаружи. Лишь сияние не прекращалось, но Рудольф все же осмелился чуток приоткрыть глаза. Поначалу, кроме разноцветных мелькающих полос, ничего разглядеть не удавалось, но вскоре цвета немного поблекли, а мечущиеся в глазах геометрические фигуры сложились во вполне статичную картинку. И тогда он испугался не инстинктивно, как вначале, а уже очень даже осознанно…

Вся задняя часть вагона отсутствовала, ровнехонько отрезанная неведомым способом. Вместе с ней оказалось отрезано и «лежбище» фельдфебеля, включая верхнюю половину его самого. Будто гигантская пила прошлась! В образовавшийся проем виднелся лес с огромными деревьями. И все это ярко освещалось неизвестно откуда взявшимися посреди ночи солнечными лучами. Лишь свисающие с ровненького края среза окровавленные кишки несчастного Шонке портили идиллическую картину…

А потом, разумеется, случилось всеобщее изумление, паника, первые жертвы ящеров. Но большую часть из двух с половиной тысяч свеженьких «попаданцев» составляли люди военные, а их командирам, прошедшим ад Восточного фронта, решительности и самообладания занимать не приходилось, поэтому порядок и дисциплина были восстановлены в кратчайшие сроки. Ну а уж средств борьбы с местными чудищами имелось в достатке. Ведь в Сфере Переноса оказались несколько боеготовых частей, сосредоточенных на скопившихся на станции поездах, включая пехотный батальон дивизии СС «Мертвая голова», куда входила и разведрота Рудольфа, а также зенитный дивизион Люфтваффе, тоже направлявшийся на фронт. Счетверенные двадцатимиллиметровые скорострельные пушки зенитных установок «Эрликон» прямо с платформ разметали в клочья гигантских птеродактилей, слетевшихся было полакомиться «свежачком». Гадам помельче вполне хватило и обычной стрелковки. Даже до самых тупых рептилий вскоре дошло, что появляться в этом районе небезопасно. А на третий день, привлеченная звуками стрельбы, в гости явилась группа местных охотников. Которые – о, чудо! – говорили на родном языке…

Как оказалось, судьба закинула новых попаданцев совсем рядом, всего каких-то двадцать километров, от одного из поселений прибывших в начале века немецких колонистов. Те и так были неплохо устроены, а теперь «гости» привезли совсем фантастические, по местным меркам, подарки. Когда навели порядок и провели инвентаризацию всего попавшего вместе со станцией, то сами не поверили в такую удачу! Рудольф, как почти экономист, был включен в проводившую учет штабную группу и видел все своими глазами… Помимо оружия, находившегося на руках у личного состава, полностью или частично перенеслось еще четыре направлявшихся на фронт эшелона, груженных стрелковкой и боеприпасами к ней. В основном боеприпасами. Да их тут хватит на десятилетия! Еще имелись зенитки, но к ним было только четыре боекомплекта. И два затесавшихся с краю Сферы Переноса танка «Тигр». На них, конечно, сильно никто не рассчитывал – запчастей-то взять неоткуда, ну так и потребности в таком мощном оружии не имелось. Хотя дорогу к поселению сквозь джунгли проложили как раз танками, пока они были еще на ходу. Быстро и эффективно!

Но главный сюрприз таился в эшелоне, направлявшемся в обратную от фронта сторону. Там скрывалось демонтированное оборудование эвакуированного с восточной границы завода. Металлообрабатывающие станки и автономные дизель-генераторы тока. А также все сопровождающие специалисты и сопутствующая оснастка с инструментарием. В сочетании с двумя десятками цистерн с топливом, тоже оказавшимся в наличии на путях, это создавало хорошую базу для модернизации слабенькой промышленности предыдущих поселенцев, едва ли заслуживающей такого названия. Запаса режущих инструментов надолго не хватит, но их изготовление при работающем оборудовании проблем не представляет. А еще в наличии были паровозы, вагоны и само здание станции, заваленное всяким армейским снаряжением. Короче, хватит всего не только самим попаданцам, но и местным. Только вот они тут какие-то вялые и не владеющие расовой теорией. Ничего, это легко поправимо…

…Это действительно оказалось легко поправимо. Военное и организационное преимущество явно было на стороне новоприбывших. Несколько показательных расстрелов самых непримиримых, распространение среди местных пары десятков имевшихся экземпляров «Майн кампф» и другой пропагандистской литературы с обязательной последующей экзаменовкой, рассказы о зверствах врагов, натравленных на Великую Германию еврейскими финансистами в двух мировых войнах, быстро привели к нужному результату. Тем более что, как оказалось, и здесь были евреи. Где их только нет! Ну и с остальными проблемами потихоньку справились.

Долгое время первое поколение прибывших надеялось, что там, на Земле, Германия, собравшись с последними силами, все же победила в ужасной войне, хотя все понимали, что для этого требовалось чудо. Но как хотелось верить, что вскоре арийские ученые победившего рейха найдут способ добраться до своих потерянных братьев. Однако годы шли, а вестей с родины не приходило. Даже в виде очередных попаданцев. Все обнаруженные Сбросы прибывали «пустыми». Только десять лет назад вместе с кусочком моря занесло небольшую яхту. На ней плыли две немки и – о, ужас! – два их любовника-турка! То, что они рассказали, да и само их появление в компании расово неполноценных ввергло «стариков» в состояние шока. Но понемногу все пришли в себя и свыклись с мыслью, что надеяться не на кого. Это лишь придало новый толчок экспансии на другие континенты планетки. Ну а обе новоприбывшие искупили вину перед нацией трудом на благо общины. Турок, естественно, расстреляли, тем более что, кроме обслуживания туристок, они больше ничего делать не умели и полезными знаниями не обладали. Как будет в случае этого попаданца?

Канцлер очнулся от нахлынувших воспоминаний и поднял трубку телефона:

– Заводите!

Глава 16

Третьи сутки я угрюмо взирал на проплывающие в паре сотен метров внизу однообразные лесные пейзажи, изредка сдобренные серыми и коричневыми вклинениями скальных пород, прорывавшихся наружу сквозь сплошную пелену джунглей. Все это я обозревал сквозь словно сошедший с иллюстраций в стиле «стим-панк» овальный иллюминатор в полу, вставленный в массивную на вид медную рамку, густо засеянную головками крепежных винтов и заклепок. Рамка крепилась к корпусу из гофрированных стальных, видимо, листов, соединенных заклепками же с расположенными через каждые метра полтора шпангоутами и продольными балками. Первое впечатление – технологически противник так и остался на уровне двадцатых-тридцатых годов прошлого века в лучшем случае. Что, впрочем, в данных условиях тоже достижение.

Я то сидел, то лежал на расстеленной прямо на стальном полу тонкой циновке, прикованный за ногу стальной цепью к ближайшему шпангоуту. Циновка, горшок для справления надобностей и два иллюминатора – нижний и боковой, составляли всю обстановку малюсенькой каморки, куда меня запихнули после поимки. Сам процесс запихивания помнился смутно и прерывисто, в коротких промежутках, когда на пару секунд возвращалось сознание. Крепко меня все же этот гад приложил. Затылок до сих пор болит, а первый день я вообще на ноги не вставал. Кормили трижды в день на удивление хорошо, наверное, тем же, чем и весь остальной экипаж воздушного судна. Горшок молчаливые (в соответствии с приказом, видимо) стюарды-тюремщики, одетые в удобные черные комбинезоны с кучей кармашков и нашивкой в виде стреляющего молниями стилизованного дирижабля на рукаве, выносили дважды в сутки. Более никаких развлечений, кроме созерцания инопланетной поверхности, не имелось. И на том спасибо!

Вчера вот явился тот самый офицер, которому давеча чуть горло не перерезал, и, поставив стул в узком коридорчике, с другой стороны круглого люка, служившего дверью каморки, устроил первый допрос. Облаченный в серую полевую форму (на мой дилетантский взгляд, ничем не отличающуюся от формы вермахта времен войны) вражеский офицер оказался целым майором, начальником разведки Патрульной службы Империи. Вот так и сказал – Империи, ни больше, ни меньше. Ну-ну, скромностью они тут явно не страдают…

Так как я сам обнаружил свое знание немецкого еще во время боя, пытаться это скрывать теперь было бы глупо. Я и не пытался. Да и запираясь, информации о своих похитителях не получишь. А в разговоре, пусть и несущем форму допроса, она обязательно проскользнет. Поэтому почти даже охотно поддержал беседу. Скрывать мне особо и нечего, на самом-то деле – о противниках этой самой Империи мне известно наверняка меньше, чем главе ее разведки, а подробности технологий двадцать первого века на допросе при всем желании не разболтаешь. Личная же информация точно уж секрета не представляет, тем более что у майора на коленях лежала папка с отобранными у меня документами.

Однако майор Фогель оказался крайне скупым на слова и эмоции человеком. Да и допрос оставлял впечатление вынужденной формальности. Имя, отчество, фамилия, место рождения, профессия… Стандартные вопросы, задаваемые сухим бюрократическим языком с проскальзывавшей иногда с трудом скрываемой неприязнью. Не забыл, видать, неприятный холодок приставленного к горлу ножа! Но истинная немецкая выдержка не позволяла личным чувствам майора повлиять на ход допроса. Он продолжал сухо и корректно спрашивать, как будто не замечая моих встречных, частенько ехидных вопросов, которыми я пытался пробить брешь в его самообладании, в надежде получить хоть какую-то информацию. Тщетно! Даже когда я впрямую отказался отвечать на вопрос о местоположении и содержании перенесенного со мной здания (и об этом узнали, гады! Точно, где-то у них сидит агентура!), Фогель никак не отреагировал, не только не применив физическое давление, но даже не угрожая мне неприятностями в случае упорства. Сложилось впечатление, что он не успел получить указания от начальства о границах давления на пленника и поэтому предпочитает не усердствовать, удовлетворившись получением общей картины. Короче, где-то к середине допроса я окончательно понял, что настоящий разговор состоится не здесь и не сейчас. И не с майором.

На самом деле, я был близок к полному отчаянию. Если бы в иллюминатор в полу можно было бы выпрыгнуть – сделал бы это не задумываясь о последствиях! Попасть в плен к нацистам – это же просто сценарий из еще детских кошмаров, мучивших по ночам после просмотра наиболее впечатляющих фильмов о войне! Но тогда, проснувшись утром и собираясь в школу, с облегчением говорил себе, что это только сны, а на самом деле фашистов давно уже уничтожили. Кто же знал, что в далеком уголке Галактики чудом сохранилась эта зараза! И что меня может ожидать теперь?

* * *

Чтобы отвлечься от нехороших мыслей, я, перемещаясь по каморке, насколько позволяла длина цепи, стал рассматривать доступные для обзора через иллюминаторы элементы конструкции вражеского дирижабля, сопоставляя это с виденным с земли и в коридорчике, куда пару раз выглядывал, пока мне выносили горшок. В конце концов удалось составить довольно полное представление об этом творении сумрачного тевтонского гения. Фанаты стим-панка наверняка согласились бы отдать свою правую руку за удовольствие его созерцать! Так как воздушный корабль был паровым! Неизвестные немецкие инженеры (интересно все же узнать, кто и как попал сюда в сорок четвертом году) отказались от наполнения построенного по так называемой жесткой схеме баллона легкими газами – водородом и гелием, как завещал папа германского дирижаблестроения граф фон Цеппелин, и вернулись к малоэффективному, зато простому и надежному способу создания подъемной силы – с помощью градиента температур. Проще говоря – за счет нагрева воздуха в баллоне и соответственно уменьшения его плотности, как в первых монгольфьерах. Но в более плотной атмосфере планетки это, видимо, давало больший эффект, да и низкая сила тяжести позволяла взять на борт громоздкую паровую машину.

Однако пускать дым прямо внутрь баллона, уменьшая агрессивной сажей его ресурс, немцы не стали, пустив закрученный спиралью медный змеевик, смахивавший на деталь огромного самогонного аппарата, от котла через весь внутренний объем аж до самого верха, где отдавший тепло воздуху внутри дирижабля дым выходил наконец в атмосферу. Подозреваю, что чистка этой трубы являлась самым страшным дисциплинарным наказанием для провинившихся членов экипажа корабля.

Одновременно паровая машина (а скорее всего – несколько, на что намекали размеры дирижабля) служила и двигателем, приводя в движение два огромных двухлопастных пропеллера, установленных на фермах из стальных труб по бокам аппарата. Вращались они медленно, но на моих глазах молодой и глупый еще, видимо, птеродактиль, подлетевший слишком близко к дирижаблю, получил лопастью винта по тупой башке, после чего камнем свалился вниз. Неустанно работая день и ночь, попыхивающая черным дымком двигательная установка сообщала дирижаблю поступательную скорость примерно в пятнадцать-двадцать километров в час. Скорость я определил, разумеется, на глаз, но не думаю, что слишком ошибся. Исходя из этого и учитывая ночные часы, в которые воздушный корабль иногда, освещая себе путь установленным на рубке мощным прожектором, тоже продолжал неспешное движение, можно предположить, что за прошедшие двое с половиной суток мы преодолели около тысячи километров. Путь лежал на местный запад, то есть в сторону захода светила, что соответствовало моим пока еще скудным знаниям о здешней географии – Имперская Метрополия находилась на самом западном из трех имевшихся континентов. Однако расстояние до нее оставалось мне неизвестно. Хотя, учитывая, что русские в свое время добирались до немецкой колонии на своих двоих через джунгли, оно было невелико, и значит – вскоре наступит конец нашему путешествию. Только вряд ли это меня обрадует…

Топливом для паровой машины служили, как выяснилось, не уголь и не жидкое топливо, а банальная древесина. То ли не было здесь нефти и угля, то ли ввиду доступности растительного топлива решили пойти по простому пути. Наверное, в экстренном случае экипаж дирижабля мог использовать и грубо нарубленные прямо в джунглях дрова, но штатно применялись заранее заготовленные брикеты из мелко наструганной и хорошо просушенной прессованной щепки. Заготавливались брикеты на специальных промежуточных базах обслуживания, расположенных, видимо, на маршрутах движения дирижаблей.

Утром третьего дня полета мы как раз на такой и остановились. Еще когда воздушный корабль стал замедлять движение, я насторожился и с удвоенным вниманием стал обозревать окрестности, подозревая прибытие в Метрополию. Однако вскоре под снижающимся по спирали дирижаблем показался небольшой поселок, окруженный геометрически правильным прямоугольником высокого забора. Лишь спустившись еще, понял, что это не поселок, а, скорее, концлагерь. Через каждую сотню метров забора высилась сторожевая башня, а пространство внутри было четко разделено на сектора заграждениями из колючей проволоки. В одних секторах размещались жилые бараки из крепких массивных бревен, соединенные крытыми переходами, в других, защищенных от атаки сверху все той же проволокой, поддерживаемой разбросанными по территории сектора столбами, располагалось, собственно, производство топлива. Сверху легко было проследить все этапы процесса.

В ближайшем к мощным воротам секторе притаскиваемые из близкого леса гигантские стволы срубленных деревьев распиливались огромной ленточной пилой на – кто бы сомневался! – паровом приводе. Полученные обрезки поступали в следующий сектор, где целая толпа одетых в грязные лохмотья людей ручными пилами и топорами делили их на еще более мелкие части. Судя по виду работников – они этим занимались явно не по своей воле. Далее, на следующем этапе, производилось окончательное измельчение сырья до состояния, видимо, мелкой щепки с помощью некоего механизма, похожего на мельницу. После чего полученный материал сушился на больших, подогреваемых снизу дымом от котлов паровых машин металлических пластинах. И наконец, смешанный с добывающейся тут же кипящей смолой, прессовался в брикеты посредством парового опять же пресса. В результате должен получаться компактный и эффективный энергоноситель. За неимением других…

Дирижабль, ловко сманеврировав, зашел против ветра, направление которого указывалось, как и полагается любому уважающему себя аэродрому, развевающимся на высоком шесте матерчатым конусом, на ровную квадратную площадку размером раза в полтора больше длины воздушного судна. «Аэродром» занимал чуть ли не половину площади всего лагеря. Но причальной мачты, положенной дирижаблям, тут, к моему удивлению, не оказалось. Вскоре догадался почему – ведь здешние дирижабли, в связи с особенностями их использования, были приспособлены к автономной посадке в любом не подготовленном специально месте. И поэтому все посадочные приспособления таскали на себе.

Я с интересом наблюдал, как, зависнув в двух десятках метров над землей, невидимый из моего окна пилот этой махины умело компенсировал снос от ветра работой двигателя, а также специальных горелок и клапанов, позволявших эффективно управлять дифферентом дирижабля. В передней и задней частях длинной, жестко прикрепленной к баллону гондолы с еле слышным скрипом открылись нижние люки, и на поверхность плюхнулись выброшенные из них стальные цепи с самыми натуральными якорями. А за ними по тонким веревкам десантировались несколько членов экипажа. Причальная команда, наверное. Споро подхватили все восемь якорей и зацепили их за не замеченные мной ранее металлические кольца, торчавшие на выровненной поверхности поля. Заработали скрытые в корпусе лебедки, и дирижабль медленно, немного подрагивая, «поехал» вниз, пока не утвердился на двухметровых «ногах», склепанных из стальных балок и торчащих по три штуки с каждой стороны гондолы. Такое устройство посадочной оснастки надежно гарантировало, видимо, невозможность опрокидывания аппарата даже при сильных ветрах, которых, впрочем, я пока не замечал – у поверхности всегда стоял почти полный штиль.

Из гондолы спустили жесткие трапы, и стоявшие в стороне наготове заключенные быстро, подгоняемые пинками охранников, организовали «живой» конвейер, передавая по цепочке мешки с брикетами топлива. Другие завели в специальное отверстие в гондоле толстую медную трубку и взялись за рукоятки ручного насоса, установленного на телеге с большим баком. Таким образом, скорее всего, пополнялись запасы воды для котла. Пользуясь случаем, я смог разглядеть заключенных и их охранников с минимального расстояния. Первые производили ужасное впечатление грязной оборванной одеждой, истощенным видом и полной безнадежностью во взгляде. Судя по всему, долго здесь не живут. Принадлежали пленники не к Древним, а к обычным людям, может, даже и из Коммуны. А вот вторые, к моему огромному удивлению, оказались «гномами» – настоящего названия этого северного племени я так и не узнал. В серой немецкой форме, ушитой по их росту. И хотя из оружия в их руках имелись только увесистые дубины с металлической оковкой, не было заметно, чтобы те вели себя как подневольные. Наоборот, на откормленных мордах охранников явно просвечивало удовлетворение своим положением. Впрочем, чуть в отдалении имелось и несколько настоящих немцев с карабинами в руках.

Загрузка расходными материалами заняла не более получаса, и дирижабль отчалил, продолжив путь на запад…

Глава 17

До цели мы добрались, как я и предполагал, к вечеру. Остроконечный нос дирижабля уже указывал на низко опустившееся солнце, когда до чертиков надоевший лес в нижнем иллюминаторе вдруг кончился. Кончился неестественно резко, ровной четкой границей отделенный от сменивших его зеленых и желтых прямоугольников и квадратов. Каковые являлись, несомненно, засеянными культурными сортами злаков полями, разделенными явно искусственно высаженными ровненькими лесополосами. Взглянув в боковое окно, обнаружил вблизи уходящей вдаль границы джунглей несколько маленьких поселений, расположенных через каждые два-три километра и сильно смахивающих на виденный утром концлагерь. Наверное, тоже специализируются на лесозаготовках?

А над ними парил еще один дирижабль. Вернее, двигался вдоль границы леса, оставляя за собой расплывающуюся извилистую струйку черного дыма. Патрулирует, видимо, рубежи Метрополии, отгоняя слишком настырных ящеров. То, что это именно Метрополия, сомнений не вызывало. В боковой иллюминатор было видно достаточно, чтобы оценить размер очищенной от джунглей зоны, судя по всему, близкой по форме к кругу. Выходило не менее пятнадцати километров в диаметре. По местным меркам – огромная площадь! За те минут двадцать, которые занял путь к аэродрому, расположенному в самом сердце Метрополии, я успел достаточно подробно рассмотреть ее, так сказать, устройство.

Близкие к лесу и относительно недавно расчищенные сектора занимали в основном возделанные поля и небольшие, обнесенные высоким забором поселения, скорее всего – лагеря для содержания пленных работников. Потом стали попадаться большие бревенчатые бараки, увенчанные несколькими кирпичными трубами, пышущими густым черным дымом. Похоже на промышленные предприятия, возможно химические, так как были удалены от жилых районов. Между всеми поселениями и заводиками тянулись хорошо различимые дороги с твердым покрытием. Может быть, даже асфальт или бетон. Дороги почему-то везде шли двумя параллельными линиями, на расстоянии полусотни метров друг от друга. Я некоторое время недоумевал, пока дирижабль не стал снижаться. Тогда стало ясно, что одна из параллельно идущих дорог – железная! Явно прорисовывались пара рельс и лежащие перпендикулярно шпалы. А вскоре показался и самый настоящий поезд, который бодро тащил за собой угловатый паровоз, словно сошедший с фотографий вековой давности. К нему прицепились десяток вагонов, причем, судя по наличию окон, только два из них были пассажирские. В остальных перевозились какие-то грузы. Ну да, пассажиров к окраине едет маловато, жаль было бы только ради них поезд гонять. Однако сам факт наличия у немцев развитой и вполне функционирующей железнодорожной сети меня неприятно поразил. Только теперь я начал осознавать истинные масштабы технического и промышленного превосходства нацистского гнезда над остальными народами, населяющими эту планетку, – регулярное железнодорожное движение в отличие от дирижаблей ручной сборки означает присутствие полноценной индустрии. А также призрачность надежд жителей Коммуны и их союзников на успешное противостояние противнику. При таком преимуществе только недостаток людских ресурсов отделяет немцев от полного мирового господства. Но население благополучной Метрополии быстро увеличивается, в то время как остальные народы этого и так небольшого мира активно истребляются. И главное – звериная нацистская идеология прекрасно подошла к здешней ситуации, лишив население немецкой колонии сантиментов относительно соседей и дав мощное обоснование их истреблению. Просто потому, что они – недочеловеки!

Тем временем мы явно приблизились к самому сердцу Метрополии – жилой зоне. Ее поперечник составлял на глаз около четырех километров, и она отделялась от остального пространства, подобно древним городам, высоким частоколом из огромных неошкуренных бревен и рвом, заполненным водой. Как последнее препятствие для набегающих из джунглей чудищ, надо полагать. Из широких ворот по опущенному классическому средневековому подъемному мосту, деловито попыхивая дымом, проследовал паровоз, тянущий за собой платформу с каким-то грузом. Просто сюрреалистическая картина! Я на мгновение остро пожалел, что у меня отобрали планшетник вместе с прочими вещами. Такое следовало запечатлеть на фото. А лучше – на видео! Однако в следующую секунду вспомнил о том, что меня вскоре ожидает, и осознал, что невозможность сделать фотографии является, видимо, самой незначительной проблемой моего ближайшего будущего.

Дирижабль шел уже на совсем небольшой высоте – низ гондолы отделяло от поверхности всего метров сорок-пятьдесят и детали медленно проплывавших подо мной объектов были прекрасно различимы. Вот привратная башня, на плоской крыше которой установлено что-то типа зенитной пушки на поворотной турели. Судя по непривычно большому калибру заканчивающегося раструбом ствола, она предназначалась для стрельбы крупной шрапнелью по летающим ящерам. Разумно! Скорее всего, это самое эффективное решение при доступных противнику ресурсах. Вообще все виденные мной до сих пор сооружения Метрополии – дороги, заводы, поселения или вот проплывающие сейчас внизу жилые дома, выполненные из гладких досок или кирпича, носили несмываемый отпечаток немецкого порядка и педантичности. Также очень заметно было, что город строился не сам по себе, а по заранее разработанному плану – очень уж прямолинейную планировку он имел. Широкие дороги, дома, площади и скверы складывались при просмотре сверху в геометрически правильные фигуры.Деревянные большей частью жилые здания, в основном двух– и трехэтажные, с классическими черепичными крышами и расписными стенами, производили впечатление скопированных с какой-то средневековой гравюры. Именно так, по замыслу проектировщиков города, должны выглядеть традиционные немецкие жилища. Разнообразие, видимо, не поощрялось.

Еще ближе к центру (дирижабль обходил его чуть стороной, так что все было прекрасно видно) располагался административный комплекс, построенный из кирпича и даже, кажется, бетона, явно с замашкой на имперский стиль. Что-то типа этого, только побольше, рисовал заморозивший в себе талант великого архитектора ради еще более великой цели Гитлер на планах послевоенного строительства рейха. У нас, к счастью, эти планы так и остались на бумаге, вызывая насмешки своей нарочитой грандиозностью, а здесь, как видно, решили претворить их в жизнь.

Производственных силенок, правда, пока у местного рейха маловато, поэтому для меня впечатления эти строения не произвели, выглядя, скорее, карикатурно. Но воображение родившихся уже здесь и никогда не видевших даже обычного земного провинциального городишка они наверняка должны были поражать.

Впереди-слева показалось большое ровное поле, на котором уже примостились на ночной отдых три сигарообразных «близнеца» нашего воздушного судна, и дирижабль, медленно входя в последний разворот, пошел на посадку. А чуть дальше ограждения аэродрома высились две скалы, между которыми торчала, блестя свежей краской в лучах заходящего солнца, носовая часть большого корабля. Не воздушного, а вполне даже морского. Кроме носа, никаких других элементов конструкции судна в расщелине не наблюдалось. Ясно – это памятник первым колонистам, попавшим сюда более сотни лет назад. А остальной корабль, видимо, «съела» местная промышленность, использовав в качестве искусственного «месторождения» железа. Что наверняка было для нее немалым подспорьем. Вот же повезло гадам!

Сразу после посадки меня, под усиленной охраной, вытащили по трапу наружу и повели куда-то прочь от дирижабля, вокруг которого уже сновал обслуживающий персонал, на этот раз состоявший исключительно из лиц «арийской национальности». Ни «диких», ни «гномов» среди них уже не наблюдалось. Метрополия, понятно… Быстро двигаться из-за сковывавших ноги цепей я не мог, поэтому успел в подробностях осмотреть дирижабль снаружи, а также наземное оборудование.

Припасы к кораблю подвозились ручными тележками, которые загружались в сотне метров от посадочной площадки с подъезжавших по рельсам ручных же дрезин. На одну такую меня и усадили. Прямо на клепаный железный пол, усыпанный всяким мусором. Несколько минут езды, и мы прибыли на самую натуральную железнодорожную станцию. Тут как раз разгружался состав с топливом для дирижаблей.

Меня провели подземным переходом на другую платформу, где под парами ожидал поезд из всего одного пассажирского вагона, сиротливо пристроившегося позади локомотива. «Тепло встречают, – пытался подбодрить я себя. – Личный поезд вон подогнали!» На этот раз поездка в вагоне антикварного вида заняла около десяти минут. Впрочем, попыхивающий густым дымом паровоз никуда не спешил, выдавая от силы километров двадцать в час. В окне вагона медленно вырастало массивное длиннющее здание с куполом, на котором развивался огромный флаг со свастикой. Чем-то оно мне казалось знакомым, особенно гигантский каменный орел, выбитый на фронтоне над главным входом… Я решил нарушить неукоснительно соблюдавшееся до того обеими сторонами молчание:

– Что это за здание?

Майор, не отходивший от драгоценного пленника ни на шаг и не проронивший с момента посадки ни единого слова, процедил сквозь зубы, даже не удостоив меня взгляда:

– Имперская Канцелярия!

* * *

Как ни странно, по прибытии меня провели не на допрос к местному фюреру, кто бы он ни был, и не в пыточную камеру, чего я более всего опасался, а во вполне нормальный, можно даже сказать, гостиничный номер. Только установленная на небольшом окне прочная решетка немного портила идиллию. Застеленная человеческой простыней (впервые за все время моего пребывания тут!) кровать, стул и стол, намертво, правда, вделанные в пол. Однако! Дверь в стене вела в душевую, там же наличествовал и унитаз. Охренеть! А главное – все освещалось электрическими лампами! Я уже начал было забывать о подобных благах цивилизации и по аналогии с поселениями Древних ожидал увидеть нечто похожее на их жилища, только немного посолиднее. А тут…

– Отдыхайте! – по-прежнему не глядя на меня, приказал тоже зашедший в номер майор, пока его подручные освобождали мои конечности от цепей. – Идите в душ, скоро вам принесут ужин.

И направился к двери. Лишь на пороге, не оборачиваясь, пробурчал:

– Завтра вас примет Канцлер!

Ну Канцлер так Канцлер… Какая разница! А майор, кажется, недоволен решением начальства! На его роже явственно читалось, что лично он предпочел бы пыточную… Интересно, почему Канцлер решил начать знакомство с пленником «по-хорошему»? Надеется на добровольное сотрудничество? Но я же, по их «понятиям», недочеловек! Или в таких случаях допускаются исключения?

Когда я вышел из душа, на столе уже был сервирован ужин. Мясо, что-то типа пшеничной каши, хлеб и вино. Ножа, правда, не дали, но трехзубая вилка имелась. Причем как бы не серебряная! Насытившись, долго стоял у окна с бокалом вина в руке, рассматривая неплохо освещенный фонарями ночной город. Темное, с едва светящимся пятном естественного спутника (второй еще не взошел), небо изредка перечеркивали зигзаги прожекторных лучей. Неужели птеродактили и по ночам пошаливают? Странно…

* * *

…Массивная деревянная дверь с начищенной медной ручкой с тихим щелчком захлопнулась сзади, и я в сопровождении двух конвоиров оказался в кабинете. Первое, что бросилось в глаза, – огромный парадный портрет Гитлера, занимавший почти всю стену напротив. Фюрер гордо позировал в серой шинели, в непременной повязке со свастикой повыше локтя и в форменной фуражке на фоне развевающегося нацистского флага. Пересекавшие картину и золоченую раму многочисленные трещинки и общая потертость свидетельствовали о том, что это, несомненно, оригинал родом из того еще рейха. Художник был явно мастером – фюрер выглядел очень натурально, почти живым. Особенно глаза… Невозможно было оторвать взгляд от них…

– Я тоже нередко часами вглядываюсь в его глаза… Как будто задаешь волнующие тебя вопросы и иногда получаешь ответ. – Скрипучие звуки старческого голоса оторвали наконец мой взгляд от изображения на стене, и я обнаружил за столом под ним высокого пожилого человека практически в такой же форме и с точно такой же повязкой на рукаве, как и фигура на портрете. Да и взгляд у него по пронзительности ничуть не уступал гитлеровскому.

– Картина, между прочим, принадлежит кисти Генриха Книра, одного из величайших художников Третьего рейха! Садитесь, Валерий! – Хозяин кабинета указал на одиноко стоящий в паре метров от стола стул с высокой спинкой. – Позвольте представиться – Канцлер Четвертого рейха Рудольф Рихтер.

– Валерий Кожевников, – представился, в свою очередь, я и, углядев на столе кучку отобранных у меня предметов и документов, добавил: – Впрочем, вам это уже известно.

После чего уселся на предложенный стул. Конвоиры встали рядом, но чуть сзади – если что, до стола точно допрыгнуть не дадут. Об этом даже и думать не стоит! А то кое-какие мысли, каюсь, возникли, когда понял, что в кабинет меня ввели, не сковав руки-ноги.

– Имя известно, разумеется. Теперь хотелось бы узнать все остальное. Биография, образование, профессия, ну и обстоятельства вашего попадания сюда. И поподробней, чем на допросе у майора Фогеля!

Что же, просят вежливо – отчего бы и не рассказать о себе? Откорректированную версию своей биографии, естественно. Зачем Канцлеру, к примеру знать, что я был военным летчиком? В паспорте у меня это все равно не отображено. Вообще была вначале идейка прикинуться полным лохом без образования и профессии, но в таком случае имелся ненулевой шанс, что такого бесполезного пленника просто, не откладывая, пустят в расход. А хотелось все же побарахтаться. Вдруг появятся какие-то шансы? Тем более что пока не бьют и не пытают. Поэтому, медленно и иногда спотыкаясь при построении сложных фраз – давно не практиковался в немецком, – стал излагать компромиссную версию своей биографии. Выходило, что я по образованию инженер-машиностроитель, опыта практической работы, ввиду тяжелой обстановки в России, не имел, работал на всяких подсобных работах. В армии служил только срочную в обычной пехоте.

Канцлер слушал крайне внимательно, а описание проблем после развала СССР вызвало у него довольную ухмылку:

– Если вас не затруднит, не могли бы вы описать вкратце историю Земли после сорок четвертого года? А то у нас имеются только отрывочные сведения, – вдруг прервал он меня. Вежливо, но таким тоном, что отказаться было никак не возможно.

– Не затруднит, – охотно согласился я и в отместку за ухмылку начал с описания самоубийства Гитлера, денацификации Германии по окончании войны и Нюрнбергского процесса. А потом вообще ударил ниже пояса:

– Репарации же пострадавшим в войне гражданам, в том числе евреям, платит уже третье поколение жителей Германии. Это гигантские суммы!

Хозяин кабинета позеленел, кулаки его непроизвольно сжались. Я пару секунд даже надеялся, что его хватит кондратий от такого известия, но, к сожалению, старикан оказался еще крепок.

– Продолжайте! – только и произнес он.

Пришлось рассказывать дальше. Описав основные моменты новейшей истории, я наконец умолк. Неплохо было бы теперь промочить горло! Но Канцлеру было не до моих проблем. Он, приняв информацию к сведению, сразу же перешел к следующему вопросу:

– Как вы попали сюда? Чтобы не вынуждать вас лгать, предупреждаю – нам известно, что вы перенеслись вместе с каким-то складом или что-то в этом роде!

Ну это я уже знаю. И версия заготовлена – магазин одежды и продуктовый. Больше ничего! Как отыскать – без понятия. Кстати, последнее – истинная правда! Как-то я не предполагал удаляться так далеко, когда шел на разведку! Все это я вкратце уже излагал майору и тот не возражал. С Канцлером, однако, номер не прошел:

– Вы хотите сказать, что вот это все, – он указал на груду вытащенных «из меня» ножей, – продается в продуктовом? Или, может быть, является предметом одежды? – в голосе хозяина кабинета явно прорезался сарказм.

– Это… в… в магазине одежды есть небольшой отдел подарков, – не очень уверенно соврал я. Чертов фашист!

Канцлер, не мигая, уставился на меня, и в первый раз стало по-настоящему страшно. Невольно пришлось отвести взгляд.

– Валерий! – начал вдруг он проникновенным тоном. – Вы, видимо, удивлены нашим спокойным разговором и мягким отношением к вам. Ведь вас с детства пичкали книгами и фильмами с описанием всяких ужасов, якобы творимых национал-социалистами? Надеюсь, вы убедитесь сами, что все это ложь! Может быть, это займет некоторое время, но вы убедитесь!

Он что, меня перевербовать хочет, гнида? Ага, щасс! Пожалуй, поиграли, и хватит!

– Пока что я видел только концлагеря и слышал рассказы об истреблении целых поселков! – как можно более жестко выпалил я. Как в полынью прыгнул!

– Вы еще почти ничего не видели! – спокойно возразил Канцлер. – Да, идет война, да, есть жертвы и пленные. Но не надо верить рассказам представителей деструктивных племен, единственной целью которых является помешать строительству нашего, арийского порядка! А вы ведь видели при подлете часть наших достижений!

– Почему вы мне это говорите? – удивился я. – Ведь я, по вашей классификации, представитель низшей расы!

– Вы ошибаетесь. Вы – ариец. По матери. Этого достаточно! Мы не погрязли в догмах и развиваем расовую теорию в соответствии с новыми фактами! Некоторые оценки изменились за семьдесят лет.

Ну ни хрена себе! Я, оказывается, истинный ариец! Характер спокойный, нордический… Ага. От шока я не нашелся что ответить.

– Валерий! Вам нужно поближе познакомиться с нашим обществом и хорошенько подумать. Вам организуют экскурсию по Метрополии, а через несколько дней мы опять встретимся и поговорим уже откровенно.

Перед встречей я ожидал чего угодно, только не такого поворота! Поэтому, выходя из кабинета, так ничего и не произнес…

Глава 18

Прямой, хотя и длинноватый для истинного арийца нос майора Фогеля непременно попадал в кадр, как я ни пытался извернуться. Пришлось смириться с его присутствием на снимках. Черт, надо было сесть справа! А так сидящий рядом Фогель своим носом и козырьком фуражки перекрывал половину вида. Левая же сторона была заслонена могучей фигурой водителя этого тарантаса. Жаль, не знаю, как это слово перевести на немецкий, а то очень хотелось сбить спесь с хозяев. Как же, гостю для экскурсии выделили личный автомобиль самого Канцлера! Разве что «Фольксвагеном» обозвать, что для эксклюзивного представительского авто несомненно прозвучит оскорбительно, учитывая перевод этого названия. Нет, не стоит, Канцлер, может быть и оценил бы, а эти олухи явно не поймут…

Во всей Метрополии автомобилей, как оказалось, насчитывалось целых три штуки. По одной на каждого еще живого Старика, как здесь называли последних представителей «перенесенцев» из сорок четвертого года. Автомобиль им полагался из-за плавности хода и возможности прибыть прямо туда, куда надо, а не куда доходят рельсы. Вот такой бонус для «ветеранов». Это чудо техники являлось местным хай-теком и двигалось при помощи двигателя внутреннего сгорания ручной сборки. Пока массово, как паровые машины, такие движки производить не получалось – слишком сложно. Поэтому делали только для спецприменения. Я уже хотел было спросить, чем же их заправляют, когда уловил характерный и очень знакомый запах. Конечно, спирт! Гонят из чего-то растительного. «Лошадей» пятнадцать-двадцать тяжело попыхивающий и постреливающий движок, пожалуй, выдавал. Впрочем, тут этого было вполне достаточно. Низкая сила тяжести позволяла и с такой мощностью довольно неуклюжему и склепанному из тяжелых стальных листов «броневику» кататься с парадной скоростью километров тридцать в час по ровненьким дорогам с бетонным покрытием и легко преодолевать подъемы. Колеса были «обуты» в настоящие резиновые шины – особую гордость Фогеля, которую он, конечно же, не стал скрывать: именно подчиненная майору служба сумела разыскать в джунглях заросли гевеи, из сока которой добывали необходимый для производства резины каучук. С чем его и поздравляю…

По дороге автомобиль двигался очень плавно, а для бездорожья, как я понял, и не предназначался. В полях работали немногочисленные паровые тракторы, ну а в джунгли с техникой особо не сунешься. Тем более с колесной. Но и дорог, по которым, кроме нас, сновали еще в основном только толпы велосипедистов (они тут что, все за здоровый образ жизни?!!) для экскурсии по основным достопримечательностям Метрополии вполне хватало. Самые интересные места фотографировал на возвращенный мне планшетник. После того как я продемонстрировал его работу, выдав за продвинутый фотоаппарат, и местные специалисты осознали свою полную некомпетентность в обращении с этим предметом (интерфейс был на английском, которого те, естественно, не знали), мне отдали прибор без проблем. И даже позволили подзарядить от розетки электрической сети, имевшейся в некоторых помещениях Имперской Канцелярии. Благо вольтаж в ней подходил для моего зарядного устройства. Так что теперь я щелкал направо и налево, на всякий случай. Мало ли…

Поначалу очень заинтересовали как раз окружавшие машину велосипедисты, а особенно – велосипедистки. Так как с присущим немецкому народу бесстыдством те восседали на велосипедных седлах в коротких юбчонках, к тому же развеваемых встречным ветром. Через некоторое время и пару десятков кадров, отнесенных бы, наверное, на Земле к разряду легкой эротики, смог обратить внимание и на конструкцию собственно велосипедов. Довольно грубую, на наш избалованный взгляд. До стремительных форм современных спортивных моделей местным образцам было далековато. Зато массивные детали оставляли впечатление надежности, а потертый вид большинства велосипедов свидетельствовал о долгом сроке службы. Как бы не в несколько поколений…

Спросил ставшего сегодня более разговорчивым (видимо, по приказу Канцлера) майора и узнал, что действительно полная велосипедизация населения Метрополии завершилась недавно, и еще ездят много образцов выпуска тридцати-сорокалетней давности, правда с новыми – резиновыми – шинами. Да, велосипед действительно, пожалуй, самое удачное решение проблемы массового транспорта в данных условиях, успешно дополняющее сеть поездов.

Пока мы медленно проезжали по административному центру города и Фогель вяло рассказывал о местных достопримечательностях, я обратил внимание на лица прохожих и велосипедистов. Нормальные, открытые лица. Многие имеют вполне довольное и даже счастливое выражение лица, много смеются, вежливо здороваются друг с другом. Никаких следов тайных страхов, опасения попасть на заметку гестапо (или как тут называется его аналог). Похоже, они искренне считают, что живут в близком к идеально устроенному обществе. А как же массовые уничтожения представителей других племен, огромное количество вкалывающих в нечеловеческих условиях рабов? Не может быть, что об этом не знают. Значит – принимают это как должное. Что, учитывая наверняка превосходно поставленную пропаганду, не так уж и удивительно…

* * *

Осмотрев административный центр из кирпича и бетона, набивший оскомину обязательным орлом, держащим в лапах свастику над главным входом каждого здания, мы направились через чистенькие и опрятные жилые кварталы к главному железнодорожному депо. Оно впечатляло! Около десятка путей, снующие строго по делу многочисленные рабочие, споро соединяющие-разъединяющие паровозы с вагонами, загружающие топливные брикеты и разгружающие с помощью различной механизации прибывающие товары – все то же топливо, зерно и мясо с удаленных от центральной зоны ферм. Отдельной пассажирской платформы не имелось, и немногочисленные в полуденное время люди садились в прицепленные к грузовым составам вагоны.

От вокзала, по словам майора, отходило в разные стороны пять веток железной дороги, обеспечивавшие транспортную связь как с любым уголком внутри расчищенного радиуса Метрополии, так и с тремя отдельными крупными поселениями, расположенными на удалении нескольких десятков километров. Туда ходили поезда с прицепленной вооруженной и крытой стальными листами с бойницами платформой для защиты от нападения лесной живности. Впрочем, отряды Патрульной Службы регулярно «чистили» окрестности железной дороги, уничтожая гнезда ящеров и другой гадости.

Сейчас, как сказал мой сопровождающий, тянут третью, стокилометровую линию к самому дальнему поселку, населенному преимущественно потомками голландских крестьян, обнаруженных еще первыми немецкими колонистами и окончательно влившимися в состав Империи уже при нацистах. Таким образом, скоро все основные населенные пункты будут связаны с Метрополией железной дорогой. Правда, остается еще десяток быстрорастущих поселков, основанных возле месторождений различного сырья или в качестве удаленных военных баз, но туда еще долго можно будет попасть только по воздуху.

Далее мы направились к одной из электростанций, питающих током многочисленных потребителей через аккуратно развешанные на столбах вдоль дорог провода высоковольтных линий. Это были и промышленные предприятия, и военные объекты, и даже жилые дома. Фогель с гордостью объявил, что все здания в центральном районе Метрополии электрифицированы. Из электроприборов массово пока доступны населению только лампочки, но работа над внедрением в производство бытовых пылесосов, радиоприемников и стиральных машин ведется. Ток вырабатывался на паровых генераторах достаточно впечатляющего размера. Огромные чугунные котлы, оглушительно свистящие вырывающимся из предохранительных клапанов перегретым паром, предполагали наличие серьезного литейного производства.

Туда мы и поехали после посещения электростанции. Да, солидно! Поинтересовался, откуда берут сырье. Главный инженер предприятия, вызванный для сопровождения высокого гостя, сообщил, что вначале, как я и предполагал, переплавляли детали корабля, но уже лет двадцать как перешли полностью на местное сырье. Открыто около десятка месторождений железной руды, однако единственное достойное внимания находится на Северном континенте и разрабатывалось еще местными пещерными людьми (теми самыми «гномами», насколько я понял). Конечно, промышленная добыча началась только после прибытия нацистов, когда те окрепли настолько, что смогли прибрать к рукам северных соседей. Чтобы сократить расходы на доставку (которая, разумеется, возможна только с помощью дирижаблей), там были построены гигантский для здешних масштабов сталеплавильный завод и военная база для его охраны. Она же обеспечивала добычу руды и топлива для ее переплавки. Благо и обе эти вещи, и рабочая сила для их добычи имелись на месте. Получаемые в огромных домнах «гномьего» предприятия чугунные чушки перевозились по воздуху в Метрополию, и из них уже отливались корпуса котлов или после удаления лишнего углерода выплавлялись стальные заготовки для обрабатывающей промышленности. Объем прибывающего с севера чугуна составлял около тысячи тонн в год. По земным меркам – смешно, но здесь пока хватало. Ведь в переводе на количество, скажем, изготовленных из этого металла паровозов – это штук сто. Внушает!

А медь добывалась прямо тут, совсем рядом с Метрополией. Туда даже железнодорожная ветка доходила. И многие предметы и детали изготовлялись из нее. Втрое меньшая сила тяжести позволяла использовать тяжелую и непрочную, но более простую в обработке медь там, где на Земле это было неэффективно. В этом я убедился, посетив остальные предприятия, изготовлявшие уже конечную продукцию: паровые машины, станки, оружие, сельскохозяйственные механизмы и, наконец, вершину и символ местной науки и техники – дирижабли. Последнее предприятие, ввиду немаленьких размеров своей продукции, размещалось большей частью под открытым небом. Огромные стапеля, похожие на скелет гигантского кита, при приближении производили сильное впечатление и даже вызвали было у меня гордость за такое достижение оторванной от цивилизации группы людей, пока через секунду не вспомнил о предназначении продукции этого завода. Для тысяч людей появление в небе данного чуда техники являлось последним, что они видели в своей жизни.

Завод имел всего две производственные площадки. На одной происходила базовая сборка дирижабля, а на второй – доработка и дооснащение под конкретное предназначение: патрульную версию или грузовую. Та же площадка служила для капитального ремонта воздушных судов в случае их серьезного повреждения или если требовалась замена машин. Текущий же ремонт осуществлялся прямо на аэродроме. Я поинтересовался, сколько машин в год выпускает завод. Оказалось, три новых и столько же отремонтированных. Такого темпа производства удалось достичь только в последние годы. При этом примерно один дирижабль из первых самых старых выпусков списывается в утиль. То есть ВВС Империи увеличиваются ежегодно в среднем на две машины. А всего сейчас в их составе четырнадцать патрульных и шестнадцать грузовых кораблей.

Я, честно говоря, был поражен не услышанными цифрами – примерно такие, исходя из увиденного ранее и предполагал, а абсолютной откровенностью всех встреченных ответственных работников. Как будто понятия «секретность» здесь не существовало. Похоже, Канцлер дал указание показать и рассказать мне все без утайки. Уверен, что отсюда мне не вырваться? Или что я приму идеалы нацизма всей душой после увиденного? Странно все это…

Кое-что я начал понимать после посещения последнего пункта программы – местной Академии. Это было исследовательское и учебное заведение в одном флаконе, оно готовило кадры по всем без исключения специальностям, требовавшим более чем месяца для обучения. Здесь же и конструировалась вся новая техника, ученые и инженеры Академии также присматривали за промышленными предприятиями, решая их технологические проблемы. Короче, почти как у «больших». Только поскромнее объемом – всего-то три с небольшим сотни человек, включая студентов. Почти вся интеллектуальная элита здешнего рейха. Даже небольшое – человек на тридцать, гуманитарное отделение имелось. Историки типа…

Фундаментальной наукой здесь почти не занимались, то ли по наследству к критическому отношению Гитлера к «еврейской» физике, то ли просто по недостатку специалистов, а основной упор делался на прикладные исследования. Президент Академии Курт Хоффнер, к которому меня привел майор, после приветствий сразу стал настойчиво интересоваться, не прибыли ли вместе со мной книги или другие материалы научно-технического характера. И я сразу вспомнил два стеллажа в магазине хозтоваров с какими-то книжками и кучей дисков ДВД с образовательно-обучающими программами и справочниками по всякой фигне. То есть для меня фигне, а для выжидательно рассматривающего меня Курта, вполне возможно, кладезем бесценной информации. Я-то даже впопыхах почти не обратил на стеллажи никакого внимания, а это, возможно, мой главный козырь – с компьютерными программами они-то обращаться не умеют, значит – без меня не обойдутся… СТОП!!! О чем это я? Неужели уже внутренне согласился сотрудничать с этими?..

– Извините, господин Хоффнер, не припомню, было ли там что-то подобное. – Я через силу заставил себя изобразить улыбку.

Уже стемнело, когда, полный впечатлений, я вернулся в свой номер-камеру…

Глава 19

Снова в нижнем иллюминаторе проплывают бесконечные лесные пейзажи, набившие уже оскомину своей однообразностью за двое суток полета. Опять я сижу все в той же кабине все того же патрульного дирижабля «Орел». Только на этот раз не прикованный цепью к шпангоуту и на полу, вместо тоненькой грязной циновки – собственный спальный мешок с заботливо подстеленным под него хозяевами воздушного корабля толстым одеялом. Майор Фогель подсуетился! Он тоже тут как тут, просто неразлучный друг, блин!

Отдельная каюта на борту воздушного корабля имеется только у меня, майора и капитана этой посудины. Остальные ютятся в двух кубриках: поменьше – для экипажа дирижабля и побольше – для головорезов Фогеля, размещающихся там вместе со всей своей амуницией. Чтобы сразу в бой, значит, если труба позовет… Изредка случающихся на борту патрульной машины пленных (не настолько ценных, как я, разумеется) складируют штабелями в грузовом отсеке – другого места нет. Лучше всего из экипажа, не считая офицеров – сменных пилотов, штурманов и бортинженера, устроены два радиста – спят по очереди в крохотной радиорубке прямо на крышках массивных ящиков с запасными лампами и прочими радиодеталями, расстелив поверх спальник. Несколько хуже повару – пахать, чтобы накормить такую ораву, приходится целый день. Правда, ему помогают сменившиеся с поста стрелки – на дирижабле имеется четыре поворотные огневые точки, торчащие со всех сторон гофрированной гондолы. Сидящие в них бойцы могут вести огонь из шрапнельной пушки с ручным заряжанием или при необходимости просто из карабина. Производство пулеметов в рейхе так и не наладили, а имевшиеся уже пришли в негодность. Впрочем, шрапнель против летающих ящеров, по отзыву одного немолодого стрелка, с которым довелось перекинуться парой слов за обедом, гораздо эффективнее пулемета. Если умеешь целиться, естественно.

Следующей по внутриэкипажной табели о рангах следовала категория бортмехаников, которым приходилось постоянно лазить во все уголки дирижабля и даже по его внешней поверхности, ремонтируя регулярно приходящее в неисправность оборудование и латая нередко рвущуюся, хоть и двухслойную – для лучшей термоизоляции, оболочку баллона. И, наконец, самой тяжелой являлась жизнь обитателей машинного отсека, а попросту – кочегаров, по двенадцать часов в день набивающих топливом ненасытную топку парового котла, стравливающего в ответ через клапана горячий пар.

Так что у меня жилищные условия во время полета еще были на высоте. Все-таки не прогулочная машина, а боевой корабль. Внутренности которого, пользуясь почти полной свободой передвижения (только один из «орлов» майора постоянно маячил у меня за спиной, куда бы я ни направился), изучил уже во всех деталях, безвозбранно гуляя по его помещениям во время бесконечного перелета. Вроде бы борясь со скукой. По крайней мере, я усиленно старался произвести именно такое впечатление. За бортом особо рассматривать нечего, а Фогель от бесед просто так, не по делу, категорически уклонялся, всячески демонстрируя, что общается со мной исключительно ввиду приказа сверху. Так что видимость скуки даже и не пришлось практически создавать. Я шлялся по кораблю, приставал к членам экипажа с дурацкими вопросами, получал не менее дурацкие ответы, с нарочитой медлительностью осматривал пышущий жаром машинный отсек, с тайным удовлетворением слушая доносившийся сзади ругательный шепоток вынужденного торчать рядом со мной охранника, а сам в то же время напряженно размышлял о своих последующих действиях. Шли уже третьи сутки, как мы покинули Метрополию, и время действовать неумолимо приближалось. А я еще даже и близко не знал как. Хорошо хоть, что сомнения в необходимости действовать полностью отпали…

…А ведь Канцлер во время нашей второй встречи был чертовски любезен. И чертовски убедителен! Природный психолог, хоть и изучал, как утверждает, только экономику. Сразу после до предела насыщенного экскурсией по Метрополии дня меня, утомленного и полного впечатлений, привезли снова в Имперскую Канцелярию, где господин Канцлер заботливо усадил в мягкое удобное кресло, лично всунул в руку кружку с горячим вином и долго и красочно повествовал о трудностях и лишениях, которые пришлось преодолеть колонии, чтобы добиться нынешнего уровня жизни. И что на пути к подлинному процветанию и стабильности осталось еще множество нерешенных проблем. В решении которых я, как цивилизованный человек и наследственный ариец, просто обязан помочь. И, конечно, Империя не останется в долгу, приняв меня в свое лоно, как родного сына…

…Расслабленные усталостью, алкоголем и запудренные речами хитроумного хозяина кабинета, как тот наверняка и рассчитывал, мои несчастные мозги невольно открылись для отступнических мыслей. И действительно, это же не моя земля. Я тут чужой! Почему я должен вставать на сторону каких-то малознакомых дикарей? Тут, в Империи, на самом деле цивилизация, прогресс и хоть сколько-то достойные человека двадцать первого века условия существования. A дикари все равно обречены. Им не выстоять против такой мощи! Мое вмешательство ровным счетом ничего не изменит! И, в конце концов, мне же никто не предлагает лично участвовать в их истреблении! Мое дело – привезя все прибывшие со мной материалы, заняться внедрением новых технологий в Академии. Достойное место для меня там обеспечено, ее президент на встрече достаточно прозрачно на это намекал…

Правильнее всего в тот момент было встать и стукнуть кружкой Канцлера по голове, позволив стоящим сзади охранникам поставить точку в этом фарсе. Но душевных сил на такой шаг не хватило. Тяжело самому себе подписать смертный приговор. И я согласился со всеми предложениями Канцлера, успокаивая себя тем, что на свежую голову найду выход, время еще есть. И вот ищу его до сих пор…

На самом деле, пока составлялся план экспедиции, мне все время приходили в голову подленькие капитулянтские мыслишки плюнуть на все и жить в свое удовольствие, сколько бы там ни осталось. Учитывая неплохие условия в Метрополии, очень может быть, что осталось немало. Вон Канцлер аж до девяноста дотянул. Окончательно избавил меня от этого пораженческого настроения, вернув к реальному восприятию вещей, следующий случай…

* * *

…Так как точного местоположения неразумно оставленного без присмотра склада я не знал, то просто, ничего не скрывая, поведал историю первых часов своей «экскурсии». Она и так звучала достаточно фантастично, чтобы еще и привирать. Втайне надеялся, что найти склад в бесконечных джунглях мы не сможем. По крайней мере, я задумывался над этой задачей еще в Храме и пришел к выводу – это малореально. Недостаточно ориентиров я запомнил.

Однако сейчас выяснилось несколько круто меняющих дело моментов. Не говоря уже о возможности поиска с помощью дирижабля (хотя у меня и имелись сомнения о том, смогу ли опознать место, где скрывается почти затопленный склад, при взгляде сверху), оказалось, что место Сброса (как здесь называют этот регулярный неведомый процесс, благодаря которому «мы все здесь собрались») всегда располагается возле северного магнитного полюса планетки. Вернее, это полюс перемещается в место будущего Сброса за несколько дней до того. И хотя невозможность точно установить его положение приводила к разбросу в несколько десятков километров, этот факт тем не менее резко сужал зону поиска. А когда я упомянул об истории с гигантским попугаем, Фогель с цветущей на губах улыбкой выложил на стол карту с обозначенным на ней местоположением того самого поселка. На мой недоуменный вопрос – откуда, похвалился хорошо налаженной агентурной работой, не уточняя деталей. Но это было и ни к чему – у меня вдруг встали на места все кусочки пазла и разрешились терзавшие последние дни смутные подозрения. Теперь я знал, кто был агентом майора. Больше некому! Теперь только осталось узнать – это просто часть «гномов» такие уроды или нельзя доверять никому из их племени?

Как бы то ни было, проблема нахождения склада крайне упростилась. Торжествующий Фогель провел карандашом на карте линию, соединяющую поселок и центр околополюсной «зоны поиска», располагавшийся от селения на расстоянии около сорока километров. Очевидно, что искомое место находится в достаточно узком секторе, градусов по десять в стороны от этой линии. Окончательно меня майор добил, очертив две перпендикулярные линии – на расстоянии десяти и двадцати километров от поселка. Во столько он оценил в соответствии с моим рассказом дистанцию, преодоленную попугаем. Получалась совсем маленькая область поиска. И хотя карта того района была очень плохо детализирована и русла рек лишь приблизительно соответствовали реальным, найти склад теперь представлялось достаточно простым делом. Даже без моей помощи – на пару недель поисков максимум. А нечего было так бездумно болтать!

Уже находясь возле дирижабля, непосредственно перед вылетом, мое внимание привлекла суета у гондолы, возле настежь раскрытых нижних створок одного из отсеков, подозрительно кое-что напоминавших. Подойдя ближе, убедился, что таки оно и есть – это створки бомбоотсека. А вот и сами бомбы, подвезенные под брюхо воздушного чудища на специальных тележках. Подвеской их на массивные бомбодержатели сейчас и занималась команда оружейников под наблюдением командира дирижабля. Но Фогель тоже почему-то присутствовал, как будто у него других дел нет. К нему я и подошел, поинтересовавшись:

– А бомбы нам зачем? Не лучше оставить место для вещей со склада? Так мы сможем увезти слишком мало.

– Не волнуйся, мы избавимся от этого груза до прибытия на место. Я решил, что поиск надо начинать от еврейского поселения, так вот, чтобы два раза не летать, заодно сбросим на него бомбы!

– 3-зачем?!! – опешил я.

Майор посмотрел на меня непонимающим взглядом:

– Как зачем? Мы всегда уничтожаем любое поселение этих мерзких евреев!

Перед моими глазами пронеслись картинки недолгого пребывания в гостях у Ихизкэля и его людей. И Анаэль! Я живо представил себе вид разрушенного взрывами, пылающего поселка. Все они погибнут под этими бомбами! Вот они пока мирно лежат перед моими глазами: серые хвостатые сигары с красными носиками только что вкрученных детонаторов. А две почему-то выкрашены в оранжевый и лежат немного в сторонке, под присмотром сразу нескольких техников.

– А почему эти оранжевые? – спросил я, думая о другом.

– О, а это наши новые, химические! – оживился Фогель. Обо всем, связанном с войной и оружием, он говорил очень охотно, демонстрируя глубокие знания предмета. – Снаряжены зарином. Только недавно его смогли получить в лабораториях Академии. Раньше проводились опыты по использованию иприта, но он жидкий, и так как атмосферное давление тут выше, чем на вашей Земле, то он очень плохо испаряется. Эффективно использовать его так и не получилось. А зарин – совсем другое дело! Для плотно заросших джунглей и небольших ущелий с пещерами – самое то! Мы их сбросим напоследок, для гарантии…

И в этот момент, глядя в горящие нездоровым огоньком глаза майора, окончательно понял – не знаю как, но я должен это остановить…

Глава 20

К концу вторых суток полета я разыскал Фогеля. Майор прохлаждался в своей каюте, меланхолично наблюдая в нижний иллюминатор за уходящими под днище дирижабля холмами, покрытыми густым, красноватым в последних лучах солнца лесом. На коленях у него лежала какая-то раскрытая посредине книжка, а в руке пристроился стакан с чем-то явно алкогольным. Джентльмен на отдыхе, короче. Завидев меня, майор молча кивнул, но выпить не предложил. Впрочем, я пришел не за этим.

– К утру должны добраться до поселения?

– Угу-мнм, – неопределенно ответил Фогель, отхлебывая из стакана.

– Я тут подумал на досуге, – ровно, стараясь не выдать волнения, приступил к главному. – Не стоит все же сразу бомбить поселок. Нужно сохранить резервный вариант…

– Какой еще вариант? – недовольно пробурчал немец.

– На случай, если не удастся обнаружить склад с воздуха. Тогда можно вернуться к поселению, высадить штурмовую группу и взять пленных. Возможно, они уже нашли. Или могут заставить своего попугая вернуться на то самое место. Может быть, он там постоянно пасется!

– Бомбы мы что – зря взяли? – покачал головой майор. – Найдем мы твой склад, куда он теперь денется!

– Как знаете, это вам в случае чего Канцлеру докладывать! Я бы подстраховался, – парировал я. – А если сразу найдем, то, пока будем возиться с упаковкой добычи, дирижабль три раза успеет смотаться к поселению и разгрузиться. Час полета всего!

– Есть в твоих словах резон, – после минутного раздумья сообщил Фогель. – Так и сделаем!

Выйдя в коридор, я украдкой вытер пот со лба. Кажется, отвести немедленную опасность от поселка удалось. Но вот дальше-то что делать?

* * *

Как и договаривались, бомбить с ходу майор не стал. Утром, вскоре после восхода местного светила, которое родившееся уже здесь поколение немцев ничтоже сумняшеся называло Солнцем, вышли в предполагаемую точку. Мы с Фогелем набились в тесную, но состоявшую почти из сплошных окон кабинку штурмана, чуть не задавив последнего. Тот, орудуя линейкой, провел линии от обозначенных гномским шпионом ориентиров и ткнул пальцем в окно. Я прижал к глазам возвращенный мне вместе с большей частью вещей бинокль. Майор поднял свой, старый и потертый, доставшийся, как тот неоднократно бахвалился, от героического деда, офицера-эсэсовца, благополучно порванного на британский флаг каким-то ящером вскоре после Сброса. Я этому отважному динозавру на грудь орден Красного Знамени повесил бы. Посмертно.

В окулярах, как ни всматривался, ничего, кроме зелено-коричневого месива, различить не мог. Даже контуров того самого ущелья. А вот тренированный глаз начальника разведслужбы сразу же вычленил искусственные элементы в хаосе джунглей. Пользуясь его подсказками, и я смог разглядеть вытянутый желоб ущелья и проглядывающие сквозь плотную завесу растительности кусочки домов. Да, теперь уже был уверен – это оно. Сжал рукой в кармане мультитул с заранее выпущенным лезвием – инструмент мне в отличие от боевых ножей, вернули. Но и этим можно успеть зарезать майора, если он вдруг передумает. Многого это не изменит, но, по крайней мере, совесть моя будет чиста.

Фогель не передумал. Вдоволь наглядевшись на поселение, он опустил бинокль и приказал штурману взять курс на предполагаемое местоположение склада. Через пару минут дирижабль начал медленно разворачиваться влево. Я живо представил себе, как там, на поверхности, облегченно вздохнули часовые на замаскированных постах и передали радостную весть набившимся в тесные помещения пещеры напуганным жителям деревни. Среди них где-то и прекрасная Анаэль…

Что же делать? Время идет, лететь тут всего ничего. Если бы вместе с остальными вещами мне вернули лежавшие в рюкзаке так и не пригодившиеся тротиловые шашки с детонаторами, просто рванул бы весь дирижабль. Вместе с собой. Но шашки и детонаторы забрали в Академию для изучения, да и не дал бы мне их никто в руки. Не доверяют еще настолько. И правильно делают, между прочим.

Впереди по курсу показалась крупная река, а сквозь левый иллюминатор штурманской кабинки я разглядел, в полукилометре ниже по течению, небольшой водопад. И как-то сразу, почти не приглядываясь, понял – ОН! Тот самый! В панике взглянул на майора с штурманом. Но они пока смотрели в другую сторону. Чуть успокоившись, осознал, что отсюда опознать водопад мог только тот, кто знал заранее, что ожидать. Слишком угол обзора был неудачный. Или, скорее, как раз удачный.

– Кажется, это та самая река, – вдруг произнес штурман, и я понял – времени больше терять нельзя. Сейчас или никогда. И наконец окончательно решил, как…

– Да, похоже, – поддержал немца уверенным тоном. И добавил: – Кажется, если я не ошибаюсь, искомое место в паре километров выше по течению.

Фогель кивнул, и пилот, сидящий в соседней кабине, почти полностью прозрачной, кроме широких медных полос рамы остекления, бодро крутанул штурвал вправо. Воздушный корабль стал разворачиваться в противоположную от склада сторону, а я, пользуясь выигранным временем, начал действовать.

– Я в туалет отойду, пока время есть, – известил ничего не подозревающего майора и вынырнул из тесной штурманской кабинки. Ко мне сразу же пристроился ожидавший в коридоре охранник. Ничего, я уже все продумал!

Забежал для виду в туалет, потомнаправился к своей каюте как бы за забытой вещью. Штурмовик, не выказывая никакого подозрения, покорно плелся позади. И, как всегда, остался в коридоре, не последовав за мной в тесноту каюты. А надо, чтобы последовал! Сделал вид, что достаю забытую вещь из рюкзака и внезапно удивленно вскрикнул, указывая пальцем в нижний иллюминатор:

– Да вот же этот склад наконец-то!

Человеческая природа везде одинакова, и охранник непроизвольно просунул голову в открытую дверь каютки, чтобы взглянуть на долгожданную находку. Этот рефлекс стоил ему жизни. Находясь к нему вполоборота, я остро отточенным (все два дня этим только в каюте и занимался) лезвием зажатого в левой руке мультитула полоснул по открытому горлу, одновременно сильно ударив правой по затылку. После чего навалился сзади, прижав мордой к иллюминатору. Только сейчас я окончательно удостоверился, что сильнее большинства местных, – они уже успели «акклиматизироваться», привыкнув к низкой тяжести. При примерно одинаковом росте у меня был больше объем мышц.

Клиент пару раз дернулся, что-то прохрипел и затих, а проплывающие внизу джунгли приобрели романтический розовый оттенок благодаря растекшейся по стеклу тонким слоем крови. Впрочем, она быстро загустела и почернела, став непрозрачной. Я встал с поверженного противника. Вроде бы получилось чисто, без шухера. Все-таки хоть что-то полезное я принес с зоны – умение работать заточкой. Однако мои «учителя» наверняка сделали бы все гораздо чище. Ничего, расследования тут точно не будет, независимо от успеха или неуспеха моих последующих действий.

Подхватив свой рюкзак, снятый с трупа карабин с запасными обоймами и кинжал в ножнах, висевший у штурмовика на поясе, выглянул в коридор. Как и рассчитывал – никого, все на боевых постах. Теперь бегом в направлении центральной части гондолы, где располагаются грузовые отсеки…

* * *

Коридор был длиной с пару железнодорожных вагонов и покрыт рифлеными стальными пластинами, так что мои торопливые шаги, казалось, отстукивали, подобно отбойным молоткам. Только бы никто не выглянул из расположенных вдоль стен на строго одинаковых расстояниях запертых овальных дверей! Высшие силы, видимо, благоволили мне сегодня, и до тамбура, ведущего в грузовые отсеки, я добрался беспрепятственно. Уже хотел было нырнуть в переход, когда заметил на стене противопожарный щит. Вполне стандартный – ведро, багор и топор. Вот последний-то мне и нужен! Сорвал его с креплений, оказавшихся неожиданно крепкими, не рассчитал усилие и с ходу задел топорищем за висевшее рядом ведро. Которое не замедлило с радостным грохотом покатиться по полу.

Тут же со скрипом растворилась ближайшая дверь, и в проем высунулась любопытствующая рожа в штатной пилотке Патрульной Службы. По которой оная рожа, ошеломленно уставившаяся на неожиданно оказавшегося в коридоре чувака с топором, этим самым топором и получила – карабин снимать с плеча уже было некогда. Я ударом ноги втолкнул внутрь каюты все еще стоящий труп с залитым бьющей из проломленного черепа кровью лицом и вломился следом, держа наготове уже прекрасно оправдавший себя в качестве оружия пожарный топор. Но в малюсеньком помещении больше никого не было. Облегченно вздохнув, выбрался наружу и плотно прикрыл дверь. Этот тип был из бортмехаников, а каютка служила в качестве мини-мастерской, содержавшей из оборудования слесарный уголок, маленький сверлильный станочек и паяльную лампу. Так что быстро хватиться его не должны.

С этой мыслью я проскользнул наконец в тамбур и тихо прокрался по почти пустому и, слава богу, безлюдному грузовому отсеку к расположенному в центре пола небольшому круглому люку. В отличие от внутренних дверей он был помассивнее и запирался герметично с помощью специального механизма. Колесико которого я сейчас с силой и крутил. Хорошо что заранее исследовал все помещения дирижабля! Хрен бы я сейчас сразу этот лючок нашел! После щелчка, свидетельствовавшего об окончании открытия замка, поднял и поставил слегка поскрипывавший люк вертикально. Спустил в образовавшийся проем ноги, нащупав ведущую вниз лесенку из склепанных железных полос. И в этот момент в тамбуре раздался шум. Я рефлекторно стянул с плеча карабин, и это меня и спасло. Из тамбура выскочил взъерошенный штурмовик и сразу получил пулю в грудь. Сунувшийся было следом, видя такой недружественный прием, нырнул обратно. А я, не теряя времени, ухнул в люк, захлопнув за собой его крышку. Быстро они обнаружили недостачу!

Я рассчитывал на больший запас времени. Лихорадочно стал закручивать колесико замка. Наконец, через целую вечность, раздался щелчок стопора. Вырвал из ножен кинжал и заклинил им замок. Теперь с той стороны фиг откроют! Жалко трофейный ножик, конечно, но сейчас ставки совсем другие. Теперь к делу! Пробравшись, не без лишних приключений, в заветный люк, я оказался в самом малопосещаемом помещении дирижабля – бомбоотсеке. Собственно, его посещение членами экипажа в полете предусматривалось только в случае возникновения нештатной ситуации, например при заклинивании запора, открывающего нижние створки отсека. Для этого существовал рычаг аварийного открытия, к которому, ступив на центральную балку пола шириной в полметра, я и направился. Предварительно рубанув топором по выходящему из стены кабелю. Теперь в кабине воздушного корабля пилот может дергать рычаг сброса бомб хоть до посинения – результата не будет! Вот они, родные, мирно висят по обе стороны от балки, к которой крепятся и створки бомбоотсека.

Добрался наконец до желанного рычага. Тут со стороны заклиненного люка раздались сильные удары. Ну ломайте, ломайте! Вряд ли управитесь меньше чем за пару минут. А мне от силы секунд двадцать надо! Рванул вниз рычаг замка и приналег на расположенное тут же колесо ручного раскрытия створок отсека. Пол справа и слева от меня пополз вниз, и внутрь ворвался сквозняк. Немного стремно стоять на узкой балке, когда по обе стороны от тебя разверзлась пропасть полукилометровой глубины. А ведь туда еще придется прыгать!

Когда створки разошлись достаточно, чтобы пропустить меня с рюкзаком за спиной, я бросил довольно-таки туго крутившееся колесо. Вот и решающий момент! По обе стороны от меня краснели вкрученные спереди взрыватели ближайших из подвешенных в отсеке бомб. Уже без предохранительных колпачков, естественно. Как я предусмотрительно выяснил еще на аэродроме (да здравствует праздное любопытство!), чтобы предотвратить взрыв бомб от столкновения с мощными ветвями здешних огромных деревьев, а также дать возможность дирижаблю отлететь немного подальше, на них были установлены простые нерегулируемые замедлители. Рассчитанные на десятисекундную задержку взрыва. Поэтому у меня и появлялся небольшой шанс. Со всей дури стукнул обухом топора по левому детонатору и сразу же по правому. Выдохнув, выбросил в проем створок ставший уже ненужным инструмент и сиганул следом. У меня в запасе имелось около девяти секунд… Успею ли отлететь на достаточно безопасное расстояние?

* * *

Тугой холодный поток ударил в лицо из ринувшейся навстречу бездны. Инстинктивно хотелось замедлить, хоть бы и расставленными в стороны руками, неумолимое падение, но сознание, отсчитывающее уходящие секунды, заставляло наоборот – сжаться в комок, уменьшив до минимума торможение о воздух. Ведь через считаные мгновения за мной погонится смертельный огненный вал! Восприятие окружающего мира разделилось на две не зависимые друг от друга половины, как будто в моем теле поселилось два разных человека. Один, с паническим ужасом наблюдавший за величественной громадой дирижабля, медленно (слишком медленно!) удалявшейся с хищно приоткрытыми створками бомбоотсека. Из которых вот-вот вырвется всепожирающее пламя.

Рядом, в прозрачном боковом блистере, положив руку на турель склонившей пока в сторону свой толстый ствол противоящерной пушки, уставился на меня круглыми от удивления глазами дежурный стрелок. Его уменьшающаяся фигурка так и застыла в шоке – видимо, на высоте из дирижабля еще просто так никто не выпрыгивал. Гигантские лопасти по бокам серой туши с глухим шелестом вгрызались в воздух, тоже вместе с силой тяжести удаляя от меня хранившийся в ее чреве гибельный груз. Блин, а ведь там еще и две химические бомбы! О них, составляя план побега, как-то позабыл! Я до боли сжал челюсти, чуть не завыв от досады. Все, мне хана!

В то же самое время другая половина сознания холодно и расчетливо со скоростью, явно недоступной в нормальном состоянии, пыталась вычислить, на какое расстояние я успею удалиться до взрыва. Ускорение… установившаяся скорость метров двадцать пять в секунду… собственная скорость дирижабля двенадцать-тринадцать… получается дистанция двести пятьдесят с небольшим. Ну триста метров в лучшем случае. Маловато! Хотя здесь воздух плотнее, значит – меньше радиус разлета осколков. Меня распирало очень странное для падающего без парашюта человека желание побыстрее оказаться ближе к поверхности земли. Но физические законы неумолимы!

Вот и завершился обратный отсчет. На цифре «десять» я сжался почти в точку, подтянув колени к подбородку, обхватив руками голову и повернувшись к дирижаблю висевшим на спине рюкзаком. В надежде, что тот примет на себя часть осколков. Прошла секунда или две, и наконец сзади полыхнуло. А еще через миг по ушам ударил страшный грохот, а по заду долбануло так, что, казалось, земля приблизилась рывком. Мимо просвистели какие-то достаточно крупные металлические фиговины, оторванные взрывом. Я ожидал еще одну такую в спину, но секунды шли, а она так и не прилетела. Пришлось поверить, что вроде бы пронесло…

Наконец осмелился повернуться к дирижаблю. Собственно, одного тела, которое можно было так назвать, уже не было. В небе ярко горели, плавно скользя в воздушных потоках, три-четыре крупных, трепещущих на ветру, куска ткани от баллона, а распавшаяся на четыре больших и кучу маленьких частей гондола устремилась к земле. Вряд ли там кто-то выжил! А что с химией? Пока непонятно…

Взглянул вниз. До поверхности оставалось метров двести, и пора было позаботиться об избавлении от второй грозившей мне опасности – разбиться в лепешку вон об те коричневые скалы, торчащие вдоль берега. Ну, об этом я позаботился заранее! Потянул из бокового кармана рюкзака сверток. За время полета из Метрополии, помня о своих предыдущих приключениях, решил обезопасить себя на будущее. И сварганил из запасной палатки с помощью мультитула и обнаруженных в рюкзаке иголки с мотком крепкой нитки парашют по типу того, который сделал во время пребывания у «ангелов». Вернее, нечто отдаленно настоящий парашют напоминающее, и к тому же – значительно меньшее по размерам. Но по прикидкам этого должно было хватить. Ну а работает ли оно вообще – сейчас узнаем!

Ухватившись за один из вшитых в ткань палатки ремней, быстро (времени уже оставалось маловато) пропустил второй под мышками и бросил сверток вверх. Шлепок раскрывшегося купола, сильный рывок – с трудом удержал ремень и сразу ощутил замедлившееся падение. Ура, сработало! Правда, раскачка была немаленькая, но мне лететь тут уже всего ничего. Через десять секунд успешно приземлился у берега реки на мягкую песчаную отмель. Сбросил подмышечную лямку, и порыв ветра сразу же подхватил и унес вдаль лоскуток ткани, послуживший мне парашютом. Да и хрен с ним! Там, в магазине, таких палаток еще десятки.

Обессиленно опустился на влажный песок. Меня трясло от пережитого. Накатившая после произошедшего слабость была такой силы, что я, наверное, не пошевелил бы и пальцем, появись на берегу зубастый динозавр. Так и лежал минут десять, приходя в себя. К счастью, никакие чудища не появились. Ни на берегу, ни во время четвертьчасовой прогулки вдоль берега до родного торгового центра. Видимо, зрелище катастрофы и грохот взрыва распугали всю живность в округе. Ну и хорошо!

Спустился со знакомого крутого берега к чуть выступавшему бетонному парапету, держа наизготовку карабин. Мало ли кого нелегкая за это время могла сюда занести. Но никого по пути к двери так и не встретил. Немного повозился с запором и, прошмыгнув внутрь, закрыл уже на нормальный замок. Все, я, можно сказать дома! После почти двухмесячного отсутствия. Ничего себе – ненадолго прогуляться вышел!

Глава 21

Внутри торгового центра было темно и тянуло некоторой затхлостью и сыростью. Видимо, влага все же немного попадала внутрь. То ли микротрещины в стенах, то ли неплотная обмазка выходящих наружу трубопроводов… Надеюсь, подвал не залило? Немного нервничая от этой мысли, яростно рылся в еще более темном, чем окружающее пространство, чреве рюкзака. Вот он! Я нащупал на продолговатом теле с ребристым резиновым бандажом снаружи кнопку и включил фонарь. Теперь можно и в подвал!

На нижнем ярусе все оказалось хорошо. Вода по полу не плескалась, и даже, по ощущениям, влажность воздуха была поменьше. Ну и слава богу, хоть и странно, конечно. Добрался до пульта управления аварийными генераторами и запустил один. Раздалось глухое урчание, и включился свет. Все предметы находились на своих местах, тут явно никто не гостил в мое отсутствие. Сил после всего у меня сегодня уже не оставалось, поэтому, почувствовав себя наконец-то в безопасности, добрался до каморки и, быстренько перехватив какую-то консерву – даже вкуса не почувствовал, – плюхнулся на диван. И сразу же провалился в глубокий сон.

Проснулся, по часам, среди ночи, но здесь, в подземелье, это было, в общем, все равно. Приготовил более-менее нормальный завтрак и, прихлебывая кофе, стал думать о будущем. Ничего особо радужного там не просматривалось. Даже если забить на внешний мир, долго отсидеться здесь не получится. Пропавший дирижабль начнут искать, оригинал схемы с предполагаемым местоположением торгового центра остался в сейфе у Канцлера, так что, рано или поздно, останки «Орла» найдут. Наверняка остались большие куски обшивки, хорошо заметные с воздуха. А потом, потратив еще некоторое время, найдут и торговый центр, не так уж и идеально он замаскирован. Иначе Канцлер со своих орлов шкуру спустит. Причем, вспоминая холодный пронизывающий блеск его глаз, – как бы не в прямом смысле слова! Впрочем, для меня важно то, что выйти из игры, отсидевшись в убежище, уже не получится.

Да и не желаю выходить из игры! Взорвав дирижабль, я окончательно выбрал сторону в здешнем конфликте, и обратной дороги нет. Надо идти до конца, причем фашистскую Империю придется уничтожить физически – они ни на какой компромисс точно не пойдут! Только вот, припоминая всю виденную мощь противника, на душе становится тоскливо. Как такую силищу-то одолеть?

Ладно, это в любом случае – дело далекого будущего. Сейчас имеются задачи и понасущнее. Во-первых – жителям ближнего поселения по-прежнему грозит опасность. Координаты деревни у противника-то остались! Значит, нужно их предупредить. Причем достаточно оперативно. Во-вторых, в Храме сидит имперский шпион, причем, судя по всему, с рацией, да и вообще свободно шляющиеся по территориям Древних «гномы» выглядят подозрительно, а еврейское руководство ни сном ни духом… Вот я и выдал себе два первых задания…

Теперь надо думать над способом их исполнения. Куда идти – не проблема. Достал свой заслуженный планшетник. Свежеупокоенный Фогель (да попадет его душа в ад, если, конечно, таковой существует в данной части Галактики!) не смог оценить всех возможностей этой штучки – слишком уж она превосходила здешний технический уровень. Тут и обычные пленочные, еще довоенного типа, фотоаппараты существовали в десятке экземпляров, а химикалии для проявки снимков стоили поболее вагона для местной железной дороги. Поэтому, когда вернули вещи, я, не особо стесняясь, сделал кучу снимков, а мои спутники и ухом не повели – ввиду отсутствия достойного противника понятие о контрразведке у немцев отсутствовало как явление. А ведь среди фотографий были и любезно разложенные штурманом для изучения карты со всеми отметками. Так что теперь в моем распоряжении имелась подробнейшая схема обитаемого мира с отмеченным расположением всех баз противника. Что и само по себе, без дополнительных сведений, которыми я располагал, являлось прекрасным подарком для командования союзников, ни о чем таком они ранее и мечтать не смели. Жаль только, распечатать нельзя! А почему, собственно, нельзя?

Я поднялся на торговый этаж и, разумеется, обнаружил в хозяйственном, в том же уголке, где ранее позаимствовал планшетник, пару принтеров в упаковке. Хозяин магазинчика, к моему счастью, понимал «хозяйственные» товары в очень широком смысле. Пара минут ушла на подсоединение и перегонку файлов (как странно стали выглядеть эти насквозь привычные для современного человека операции после двухмесячного погружения в дикость), заправил краску в принтер и послал на печать с полсотни самых важных снимков. Причем в двух экземплярах каждый, для гарантии.

Ну ладно, карты есть, так что теперь, туда пешком топать? Придвинул свежеотпечатанный лист с соответствующим районом, вооружился линейкой. Ну до поселка еще куда ни шло – одиннадцать километров по прямой. Совсем по прямой, конечно, не получится, но суток за двое-трое добраться можно. А в Храм? Три недели? Сожрут меня по дороге, как пить дать сожрут, и трофейный карабин не поможет! Что-то совсем не хочется пешедралом топать!

Может быть, воспользоваться полученными у «ангелов» навыками? Соорудить себе крылья такого же типа? В раздумьях стал прохаживаться по коридору. Можно, конечно, попробовать, но механизм там непрост для моих скромных возможностей. Лить бронзу я здесь не могу, а из стали пилить замучаюсь. Тем более что детали придется переделывать из доступных элементов оборудования торгового центра. Упрощать греческую конструкцию или, тем более, проектировать новую, исходя из доступных здесь возможностей, нет времени. Это только кажется, что взял крылья в руки, взмахнул и полетел! На самом деле кинематика необходимого механизма чрезвычайно сложна и отрабатывалась «ангелами» на протяжении двух тысячелетий! Куда мне за пару дней управиться…

Тем более что это все равно не лучший вариант. Руки-то заняты! «Ангелы» умудрялись при этом еще и управляться с луком, у меня вряд ли получится. Да и летел тогда под их охраной и руководством. А теперь придется все самому: и курс прокладывать, и крыльями грести, и от ящеров отбиваться. И все одновременно! Нет, если выбирать воздушный путь, руки должны быть свободны большую часть времени! Подумал насчет двигателей от валявшихся в хозяйственном переносных генераторов на двадцать киловатт, но они были слишком тяжелыми и мощными для собранного на скорую руку маленького летательного аппарата. Было бы у меня побольше времени…

Размышляя, я прогуливался по коридору и машинально спустился вниз, к каморке охраны. Случайно взгляд упал на закуток под лестницей. Из-под металлических ступеней со следами ржавчины выглядывало тонкое колесо со спицами. Велосипед сменщика! Он его всегда здесь оставлял, если после работы направлялся не домой, а на гулянки. В тот последний вечер так и произошло. А я, когда проводил перепись содержимого магазинов, сюда заглянуть и позабыл! Идея созрела практически сразу же, еще до того как вытащил велосипед из закутка. Летать надо с помощью ног! Для человека со стандартно развитой мускулатурой так даже легче и удобнее, чем загребать руками в отличие от «ангелов», поколениями направленно развивавших плечевые мышцы. Просто для них передаточная система от ног была слишком сложна и выбора не имелось. А мне механизм преподнес сам себя, можно сказать, на блюдечке с голубой каемочкой. Только, как говорится, немного обработать напильником…

С помощью имевшихся в достатке разнообразных инструментов я быстро освободил велосипед от «лишних» деталей, ненужных для полета. Хоть сила тяжести и меньше, но вес все равно надо экономить! Переднее колесо оставил, заблокировав и убрав соединенную с ним ручку. А вот заднее снял – незачем бесполезно воздух молотить, создавая дополнительное сопротивление. Вместо него присобачил стационарный металлический костыль с двумя колесиками от тележки из продовольственного на конце. Получилось что-то типа детского трехколесного велосипеда.

Теперь надо было решить главный вопрос – что будет движителем? От машущего крыла я сразу же отказался – слишком муторно. Значит – пропеллер. Толкающий. И сзади – строить вертолет в мои планы не входило. Кандидат на роль воздушного винта нашелся незамедлительно – прочный вентилятор с потолка продовольственного магазина, очищенный от всего лишнего вроде электродвигателя. Осталось придумать, как его закрепить и передать вращательное движение от педалей. Закрепить получилось несложно – подходящих деталей, а также всяких болтов и гаек в торговом центре оказалось в достатке. С передачей же движения пришлось повозиться серьезнее.

Только разобрав с полдюжины имевшихся в центре механизмов, удалось обнаружить требуемую вещь – червячную передачу, способную, судя по массивности, выдержать нужную мощность. Без этой штуки крутить винт, расположенный перпендикулярно плоскости вращения педалей, не представлялось возможным. Ну а дальше все уже было проще. Над бывшей рамой велосипеда закрепил стальную стойку, отвинченную от высокого прилавка, на ней через шарнир – треугольное крыло с каркасом из стальных реек, обтянутое тканью очередной раскуроченной палатки. Далеко не гигантское крыло – размахом чуть больше трех метров. Зато быстро складывающееся при необходимости. Ну и завершала двухдневную эпопею с созданием мотодельтаплана с мускульным приводом спускающаяся сверху трапеция, основным элементом конструкции которой являлся бывший руль велосипеда. Сохранивший, таким образом, свое функциональное назначение. Вместо рукоятки ручного тормоза приделал зажим, куда удобно легло цевье карабина. Теперь можно вести огонь в процессе маневрирования!

И как награду за сообразительность и ударный труд получил от судьбы еще один подарок. Вечером второго дня, расслабленно проходя коридором после трудов праведных, неожиданно почувствовал холодную струйку, попавшую за шиворот. Это еще что такое? Поднял глаза вверх – с потолка капало. Лениво так, по крупной капле раз в несколько секунд. Текло не просто с потолка, а возле хорошо различимого четырехугольника, обозначавшего границы ведущего на крышу люка. Вернее, это я считал, что на крышу. При мне его никогда не открывали, да и вообще сомнительно, что кто-нибудь им когда-то пользовался. Запасной выход, на всякий пожарный. Поэтому и замка на нем не имелось, только массивный ржавый засов. Притащил стремянку и осмотрел люк вблизи. Да, текло через щель, еле различимую на краю четырехугольника. Причем создавалось впечатление, что щель такая же старая, как и сам люк. Гм, странно, но ведь сверху по крышке уже несколько месяцев протекает река! А течь появилась только сейчас.

С усилием сдвинул назад засов. Я ничем не рисковал – люк открывался вверх. К моему изумлению, якобы придавленная массой воды крышка сама немного приподнялась, как подпружиненная. И течь при этом стала ненамного сильней. Вернее, в первую секунду ливануло чуть с приоткрывшегося края, но сразу же опять стало просто капать. Решительно толкнул крышку вверх и приготовил фонарик. Оказалось, что люк ведет не на крышу, а на небольшой низенький чердак. На крышу, как положено, вел уже мощный бронированный шлюз. С него потихоньку и капало. Совсем потихоньку – капля в минуту. Вода собиралась в лужицу на полу и просачивалась уже в нижний люк. Я быстро заклеил течь герметиком и уже хотел спускаться, когда внимание привлекла груда ящиков, перемешанных со всяким мусором и разбитыми бутылками. Откуда это здесь, если чердаком вроде как никогда не пользовались?

Разгреб ногой мусор, откинул крышку с одного из ящиков. Тоже старье, мятые газеты и какая-то ветошь. Раскопал немного, показалось дно. Рука задела кусок грязной ткани, свернувшийся бесформенным кулем, и неожиданно я почувствовал твердый угол. Развернул и с удивлением уставился на патронный цинк. Опять для АК-47. Ай да Васильич, запасной тайник оборудовал, оказывается! Ну и предусмотрительный же тип!

Только этих патронов и в подвале хоть известно, каким местом ешь. А вот по предназначению их использовать не в чем. Трофейный немецкий карабин использовал винтовочный, а не промежуточный патрон. И калибром чуть больше, и гильза заметно длиннее. Уже задумывался над переделкой, но, изучив в подробностях внутренности карабина, пришел к выводу, что не получится. И тем более сделать что-то огнестрельное с нуля. Оставалась надежда только на русских колонистов. Вдруг у них имеется подходящее оборудование?

Тут меня посетила гениальная догадка – а вдруг Васильич тут, на чердаке, оружие и припрятал? Подстегиваемый возникшей надеждой, начал усиленно рыться в наваленных шмотках. И нашел! Разбросав грязное тряпье, обнаружил промасленный сверток. А внутри – ручной пулемет Калашникова! От радости чуть не расцеловал блестящие заводской смазкой барабанные магазины. Коих имелось с запасом – шесть штук. Ну, теперь держитесь, ящеры!

Глава 22

Сборы заняли еще какое-то время, и только утром четвертого дня я вновь покинул угрюмые, но безопасные недра бывшего военного склада. Снаружи ярко светило только что взошедшее местное солнце и манил к себе свежей зеленью близкий лес. Нет уж, спасибо, нагулялись по чащобе! В этих многоуровневых зарослях никогда не знаешь, с какой стороны тебя сейчас цапнет зубастая пасть. Здешнее небо тоже не подарок, конечно, но хотя бы опасность видно издалека. А с вот этой штуковиной, укрепленной на бывшем велосипедном руле, и вообще можно считать себя королем Пятого океана (или какого по счету на этой планете? Трофейные карты всю поверхность шарика не покрывали). Если клювом не щелкать, разумеется.

Велокрыл, как я его назвал, пришлось вытаскивать на относительно ровную площадку недалеко от берега по частям и там собирать заново. Много времени это не заняло, и вскоре аппарат был готов к взлету. Не зная заранее, какова потребная длина разбега для собранной впопыхах и без малейших расчетов конструкции, на всякий случай выбрал место побольше. И поширше. Полсотни метров ровного, покрытого невысокой травой – почва была слишком бедная, почти квадратного прибрежного луга должно хватить за глаза.

Уселся в привычное велосипедное седло и принялся за дело. В полном соответствии с общепринятой методикой летных испытаний начал с рулежки и пробежки. С первой дело обстояло плохо, а вернее – совсем никак. Управляемых колес моя конструкция не предусматривала, да и поверхность луга – не лучшее место для маневрирования, поэтому вся рулежка свелась к тому, что я слез и перетащил велокрыл в начало «взлетной полосы» на руках. Перешел ко второму этапу – пробежке по полосе с попыткой подлета. Крутанул педали, сначала осторожно, а после – с силой. Сзади донесся слабый шелест завертевшегося пропеллера. Аппарат чуть завибрировал, однако с места не сдвинулся. И вдруг как рванул вперед, будто являлся конем, которому внезапно воткнули шило в задницу! От неожиданности я чуть не свалился с узкого седла, но схватился за перекладину трапеции, продолжая крутить педали. Велокрыл тем временем, пару раз несильно подпрыгнув на каменистой почве, оказался в воздухе, не пробежав и трех метров. И бодренько полез вверх.

Испугавшись такой неожиданной прыти, я прекратил раскручивать винт и вцепился в единственный орган управления, пытаясь осторожными движениями удержать оказавшийся достаточно динамичным аппарат от случайного опрокидывания. Оставшийся без тяги крылатый велосипед на секунду, казалось, завис на месте, после чего потерял скорость и, свалившись на крыло, мягко плюхнулся обратно на луг. К счастью, из-за маленькой скорости и низкой силы тяжести повреждений удалось избежать.

Слез на землю, немного пришел в себя от неожиданного поведения велокрыла и перетащил его опять в начало полосы. На второй попытке старался держать крыло почти горизонтально. Сейчас аппарат пробежал метра на два больше, чем во время первой попытки, и легко, но устойчиво взлетел. Я сразу же прекратил разгон и плавно приземлился. Устойчивость на пробеге оставляла желать лучшего, пришлось отталкиваться ногами, чтобы не перевернуться. Даже без использования переднего ручного тормоза, который я предусмотрительно оставил, переставив на раму, до полной остановки машина пробежала метров семь-восемь. Нормально!

Теперь, когда известны длины разбега и пробега, можно совершить более серьезный подлет. Так я и сделал. Потом решился и на полет по кругу вокруг «аэродрома». С управлением освоился быстро. Особых сюрпризов мой самодельный велодельтаплан больше не принес, а с недостаточной устойчивостью по тангажу и, наоборот, несколько чрезмерной по крену научился справляться за пару первых полетов по кругу. Освоившись, попробовал более энергичное маневрирование. Не высший пилотаж – такого издевательства сделанный по-быстрому, «на коленке» аппарат, конечно, не выдержит, но виражи и боевые развороты вполне получались, хоть и немного вяловато. Однако для боя с большими ящерами можно обойтись и простым маневрированием. Главное – чтобы враг попал в сектор обстрела закрепленного на трапеции пулемета.

Тут же представилась возможность опробовать эти теоретические построения на практике. Во время очередного тренировочного полета над лесом показался знакомый крылатый силуэт, быстро превратившийся в птеродактиля. Не гигантского, но и не маленького. Так, средненький, с размахом крыльев метров пятнадцать. Ящер приближался по широкой дуге, явно пребывая в недоумении от созерцания невиданного существа с серебристым треугольным крылом. Раньше явно таких не встречал! Пока тот раздумывал (впрочем, совсем недолго), еще раз проверил пулемет. Тестовый отстрел нового оружия я, конечно, произвел сразу, как вылез наружу, надолго распугав стайку маленьких – метра три в размахе, клювастых уродов, круживших над берегом, но береженого бог бережет, как известно.

Проверив, развернулся и встал на пересекающийся курс с демонстрировавшим уже готовность напасть ящером. Тот, обнаружив, что меньшая впятеро по размеру жертва изъявила вдруг намерение напасть сама, опять попал в ступор, позволив мне сблизиться метров до тридцати. Тут я плавно довернул, взял упреждение, как учили, и дал короткую, патронов на десять, очередь по все еще пребывающему в недоумении чудищу. Дальше стрелять все равно не имело смысла, так как легкий аппаратик задергался от отдачи как сумасшедший и прицельная стрельба оказалась невозможной.

Но больше и не потребовалось. Промахнуться с двух десятков метров по такой туше было бы затруднительно, и птеродактиль поглотил собой почти всю очередь. Несколько секунд тот еще летел по инерции, как будто ничего не произошло, а потом обмяк и все так же беззвучно врезался в крутой берег реки. Я сам был немного в шоке от простоты, с которой удалось завалить такого зверя. Ну все, теперь полностью готов к путешествию. Испытательные полеты совершил, оружие в боевых условиях опробовал, так что пора в путь. Тем более что из обеспокоенной молчанием экспедиции Метрополии вот-вот может прийти еще один дирижабль…

* * *

Путь к памятному еврейскому поселению занял около трех часов, учитывая небольшой перерыв на обед. Сверяясь с закрепленной на перекладине трапеции, рядом с пулеметом, трофейной картой, проследовал вдоль реки и достиг того самого ущелья с гигантским водопадом, где сволочной попугай сбросил меня с километровой высоты без парашюта. У него, правда, имелась уважительная причина в виде неожиданно напавшего огромного птеродактиля, гнездившегося на одной из террас, украшавших крутые склоны ущелья, но тем не менее…

Кстати, ящер с тех пор никуда не делся и, завидев потенциальную добычу, тут же ринулся в атаку. Мне «повезло» пересечь край ущелья почти прямо над его гнездовищем, и тому пришлось изо всех сил переть вверх, так как велокрыл летел на сотню метров выше. Для вертикального подъема у чудища силенок оказалось маловато, поэтому он шел под углом градусов шестьдесят к горизонту. Я, кроме преимущества по высоте, был еще и чуть впереди, пролетев пару сот метров, пока противник собирался с мыслями, сидя в своей засаде.

Обернулся назад. Ящер, раза в два побольше предыдущего, размеренно трудился крыльями, открыв уже в предвкушении обеда вытянутую зубастую пасть и издавая мерзкий крик, больше похожий на скрежет огромной и давненько не смазывавшейся цепной передачи. От вида этой картины и ее звукового сопровождения мне стало несколько не по себе. Точнее, просто страшно, уж очень явственно представил, как чудище догоняет мой аэроплан и захлопывает пасть. Подавится, конечно, стальными трубками конструкции, оставшимися в наследство от велосипеда, но мне от этого будет не легче.

Сбежать от него я не смогу – у кожистокрылого явное преимущество в максимальной скорости. Как и в скороподъемности. Вот в горизонтальной маневренности можно посостязаться. Только все равно стремно – перед глазами стоял предыдущий бой ящера с попугаем. Последний чудом вывернулся, а ведь был не в пример вертлявее моего аппарата. Но делать что-то надо! Как минимум развернуться пулеметом в сторону опасности. Вопрос только, успею ли я в лобовой атаке сразить вражину. Ящер-то был из самых крупных, и лобовая проекция – самая маленькая из всех. А еще и удвоенная скорость сближения. Не факт, что попаду, а если и попаду – не факт, что сразу убью. Вполне может успеть еще захлопнуть пасть. И ведь не особо и свернешь!

Тем не менее я заложил крутой, насколько было возможно, разворот. И уже через пару секунд летел носом к хищнику. Но все еще с большим превышением. Перевел в пикирование. Но мой аппаратик не был рассчитан на снижение под таким большим углом, скорость стремительно росла и перекладина трапеции начала угрожающе подергиваться в руках. Пришлось перейти опять в горизонталь. На таком курсе мы с ящером встретиться никак не могли – оставался у меня еще достаточный избыток высоты. Правда, птеродактиль, явно прогуливавший в школе уроки физики, считал иначе. Пытаясь сделать невозможное, он ускорил до предела темп взмахов крыльями и еще шире разинул пасть. Но я-то точно видел, что тот все равно не успевает. Проблема в том, что и мне повернуть пулемет настолько вниз не удавалось. Можно было выдернуть из-за спины карабин, но стрельба одиночными, да еще с одной руки вряд ли бы что-либо дала. Так, значит, ждем следующего раунда? Только вот с каждым разворотом я теряю свое изначальное преимущество в высоте и шансы ящера повышаются.

Внезапно, за несколько секунд до точки сближения, меня осенила новая идея. Времени на обдумывание совершенно не оставалось, поэтому действовал полностью рефлекторно. Отпустил рукоятку пулемета, которую до этого судорожно сжимал, и выдернул из подсумка на бронежилете ручную гранату, запас которых пополнил во время пребывания в центре. Приглашающе раскрытая пасть чудища находилась уже в десятке метров прямо подо мной, и стальной подарок полетел прямо в ее недра. Промахнуться тут было бы непросто.

Ящер сглотнул гранату, не заметив, и пронесся дальше, начиная разворачиваться. На середине этого маневра его и застиг взрыв. Тело птеродактиля вдруг дернулось, а из приоткрытой пасти вырвался дымок, как у настоящего дракона. Чудище в агонии забило крыльями и «посыпалось» вниз, беспорядочно вращаясь. А я, утерев пот, поздравил себя с очередной победой.

Более на маршруте на меня никто не нападал, и я благополучно добрался до цели. Где и завис в некотором недоумении. Все обозначенные на карте ориентиры наличествовали, да и я всего пять дней назад, правда, с посторонней помощью лично созерцал это поселение с воздуха. А теперь, несмотря на все старания, не мог заметить ни малейших признаков! Внизу расстилались типичные джунгли, и хоть ты тресни! Где маленькая долинка с домиками? Она, конечно, укрыта густым растительным пологом, но в нем имелись просветы, и с дирижабля были хорошо различимы кусочки покрытых дощечками крыш. А сейчас – ничего!

После почти получасовых шатаний на бреющем вокруг примерного расположения искомого поселения, нашел овраг, подозрительно напоминающий тот самый, в который меня притащил попугай. Рискнул спуститься в него, несмотря на довольно узкий и извилистый, резко петляющий проход. Где-то на левой стене должна быть скрытая вьющимся плющом пещерка, где располагался вход в основную часть поселения. Вот, кажется, и она. Вход маленький, всего раза в полтора шире размаха крыльев моего аппарата, и к тому же увитый тонкими стебельками, облепленными большими листьями. Короче, типичная предпосылка к летному происшествию. Однако выбора нет, надо садиться!

Прижался поближе к правой стене и вошел в плавный разворот, с расчетом встать на перпендикулярный курс как раз на входе в пещеру. Если ошибся в расчете, соприкосновение с планеткой будет малоприятным. Вряд ли смертельным – скорость все же маловата, но с велокрылом придется проститься. А не хотелось бы…

К счастью, летный опыт и не описанный в технической литературе прибор, часто упоминаемый пилотами под неприличным, но емким термином «жопометр», на этот раз не подвели, и я пересек вход в пещеру прямо по центру. Сразу же прекратил крутить педали, и уже в метрах четырех от входа колеса коснулись не очень ровного каменного пола. Пришлось тормозить вовсю, невзирая на опасность перевернуться, так как пещера была длиной всего метров десять. Проскакав немного, велокрыл, на котором, судорожно вцепившись в раму, восседал я с раскинутыми в разные стороны ногами, остановился. С конструкции свисали обрывки стеблей плюща.

Комитет по встрече, разумеется присутствовал и встретил меня нацеленными луками, желтовато поблескивающими бронзовыми наконечниками стрел. Но стрелять те, слава богу, не спешили, заподозрив в необычном госте союзника. Так как на противника тот похож явно не был. Поспешил закрепить это впечатление:

– Ихизкэль! – выкрикнул имя главы местной общины. Просто более ничего внятного, за исключением десятка выученных за время пребывания в Храме слов я не знал. Но те слова к теперешней ситуации подходили еще меньше. Однако этого хватило. Один из бойцов охраны прошмыгнул в проход, а остальные чуть ослабили натяжение луков. Прошло буквально несколько секунд, и появился тот, кого я требовал. Будто специально ждал у входа. Хотя, возможно, так и было. Не могли же меня не заметить, пока я полчаса носился туда-сюда прямо над поселением?

Прибывший махнул рукой, и охрана тут же опустила луки. Я подошел и поздоровался Ихезкэль вопросительно-подозрительно смотрел на меня с высоты своего роста.

– Храм, – сообщил я, показав для ясности куда-то рукой и продолжил стремительно тратить свой и так невеликий словарный запас: – Враги. Хторн враг.

Рослый эльфоеврей продолжал разглядывать меня с недоумением. Тогда пришла мысль, что уж язык своих ближайших союзников, «ангелов», тот знать должен. А я его куда лучше освоил за почти месяц плотного общения с Питроласом и его людьми. И оказался прав! На греческом разговор пошел более активно. Мой собеседник наконец начал что-то понимать. И повел меня в глубь поселения…

Глава 23

Расположившись в покоях главы поселения, еще часа два пришлось бурно объясняться, привлекая для этого всевозможные методы. В ход пошли все известные мне слова на двух древних языках. Русского и немецкого мой собеседник, как выяснилось, не понимал вовсе. Впрочем, вряд ли можно было этого ожидать от жителя одного из самых удаленных поселков. Словарного запаса, разумеется, не хватило, и пришлось дополнять рассказ рисунками на предусмотрительно захваченных с собой листках бумаги и даже фото и видеоматериалами с планшета (а нащелкать я успел немало и во время приключений на пути к Храму, и в нем самом, и в плену, когда после согласия «сотрудничать» мне вернули большую часть вещей).

Наконец, после двадцатого повторения всей истории, я счел Ихизкэля достаточно информированным. По крайней мере, то, что торчавшие несколько лет в его поселении гномы – вражеские шпионы, он понял точно. Как и то, что немцы собираются стереть его поселение в порошок при первой же возможности. Трудно было не понять, когда я продемонстрировал ему фотографии деревни с борта дирижабля и дал понять, что только благодаря мне бомбы тогда не посыпались вниз. Что такое бомбы, мой собеседник, видимо, знал из своих источников.

Вообще он с огромным интересом рассматривал фотографии, особенно сделанные в Храме и тем более – в Метрополии, где никто из Древних не бывал. А если и бывал, то, по понятным причинам, не возвращался. Жаль, многого из увиденного на картинках он наверняка не понял, а я, со смехотворным словарным запасом, объяснить возможности не имел. Ничего, зато в Храме смогу.

Кстати, хватит фотками хвастаться, пора договариваться о дальнейших действиях. Ихизкэль с видимым сожалением отложил планшет и вернулся к горькой действительности. То, что поселение надо эвакуировать немедленно, сомнений у явно тертого жизнью главы общины не вызывало. Более того, как выяснилось, после недавнего посещения окрестностей дирижаблем противника, жутко напугавшим население деревни, он распорядился расконсервировать запасное убежище в небольшом овраге, расположенном в получасе пути от поселка. Они его давно для этой цели присмотрели и даже перенесли часть припасов и подготовили землянки для людей. И вот время настало. Соответствующий приказ тут же был отдан, и деревня забурлила. Группы жителей, нагруженные разнообразным барахлом, потянулись к выходу, сопровождаемые охраной из воинов. На лицах людей явно читались противоречивые чувства – и страх перед безжалостным врагом, и неохота покидать родные и привычные с детства стены. Увы, война идет не на жизнь, а на смерть, и потери неизбежны. И если это будут лишь материальные потери, то жителям деревушки, можно считать, неслыханно повезло. Слышал я, как Фогель, ничуть не стесняясь моего присутствия, делился с более молодыми «сотрудниками» соответствующими воспоминаниями из своего бурного боевого прошлого…

Оставался второй вопрос – как мне теперь добраться до Храма? Нет, маршрут на трофейной карте проложить особого труда не составило, но путь неблизкий и опасный, и сопровождение местных не помешало бы. Тем более что Храм – не какая-то там деревня, с ходу туда не влетишь. Мне неизвестны ни расположениевходов, ни, тем более, пароль. Так что нужен проводник. А лучше несколько, для верности. Но как? Не пешком же три недели тащиться? По этому дурацкому лесу, вздрагивая от любого шороха? В прошлый раз даже наличие хоть и небольшой, но профессиональной охраны не спасло. Если бы не «ангелы»…

Кстати, о них-то я в первую голову и подумал. Все равно на свой велокрыл я ни одного пассажира подсадить не смогу – силенок тащить такой дополнительный груз не хватит, а крылатые греки сами летать умеют, их везти в багаже не надо. И не только лететь, но и сражаться в воздухе, что тоже лишним не будет. Поэтому я и попросил прежде всего связаться с «соседями», чтобы прислали сопровождение.

Оказалось – не тут-то было! Поселок располагался настолько в стороне от остальной местной «цивилизации», что до ближайшего греческого поселения надо было тащиться ненамного меньше, чем до Храма. Не сразу, но с помощью карты, с которой тот явно имел дело и раньше, это и объяснил мне бешено жестикулирующий Ихизкэль. Осознав данный географический факт, я несколько пригорюнился. Ведь помимо желания предупредить жителей поселка о необходимости срочной эвакуации направлялся сюда и с надеждой получить помощь. А теперь, значит, придется лететь в Храм в одиночку, с существенно меньшими шансами на успех. Но ничего не поделаешь, время не ждет!

Однако рано, как оказалось, расстроился. Глава поселения похлопал меня по плечу и начал что-то путано рассказывать. Через пару минут я уже знал, что меня будут сопровождать два воина, только пока не врубился – каким именно образом? Побегут по земле за велокрылом? Быстро бежать придется, прибивая попадающихся на пути динозавров на ходу, не останавливаясь и перепрыгивая через завалы. Потом, прислушавшись к объяснениям Ихизкэля, понял, что сопровождать меня будут с помощью каких-то таинственных тукинов. Осталось узнать, что это такое? Секретная воздушная колесница еврейских жрецов? Почему бы и нет, греки-то летать научились, используя располагающие к этому местные условия, чем евреи хуже?

Но все оказалось гораздо прозаичнее и в то же время – надежнее. Отчаявшись объяснить все «на пальцах», мой собеседник увлек меня в лабиринт подземных ходов, проложенных между естественными ответвлениями пещеры, служившей, как я понял, чем-то вроде укрепленного форта для поселения, где жители могли укрыться в случае внезапного нападения. От немецкой атаки это бы не спасло, тем более что планы подземелий были аккуратно зарисованы низкорослым нацистским шпионом Хторном и имелись в моем планшетнике. Мог бы и сам при желании тут пройти, не заблудился бы.

Вскоре мы вышли в большое естественное помещение, имеющее, судя по притоку свежего воздуха, выход наружу. Тут я и увидел тукинов. Это оказались совсем не таинственные (и не вызывающие доверия) механизмы, а всего лишь два гигантских попугая. Точно таких, как и притащивший меня сюда. Вернее, один из них, видимо, и был тем самым, так как узнал меня и, подойдя поближе, доверчиво подставил голову. Пришлось почесать, хотя забыть, что это существо бесцеремонно сбросило меня в километровое ущелье, было невозможно. Ладно, дело прошлое…

Как я мог забыть об этих птицах? Ведь еще тогда было вполне очевидно, что я был не первым, кто летел верхом на этом попугае. Их явно дрессировали с самого рождения именно в качестве «верховых»! Естественно, ввиду сложности такой дрессировки попугаи являлись не массовым, а эксклюзивным транспортом. Скорее всего, для местных разведчиков или дальнего патрулирования окрестностей поселения. Недаром их всего два стоит в «конюшне»! Это, конечно, очень щедрый подарок, ведь поселению предстоит сейчас обороняться от страшного и превосходящего во всем противника, но сведения в Храм доставить важнее. А с таким эскортом шансы на успех существенно повышаются. Так что отказываться не буду. Интересно, а «всадники» кто?

Тут же узнал ответ и на этот вопрос. Ихизкэль что-то крикнул в пространство, и из небольшой деревянной пристройки у дальней стены вышли оба всадника в характерной пятнистой форме и с луками за спиной. Но пока без шлемов. Поэтому в первый момент я слегка офигел. Так как это оказались не всадники, а всадницы. И одной из них была Анаэль…

Она тоже меня сразу узнала. Не стесняясь присутствия главы поселения и своей напарницы, подошла и без предисловий поцеловала в губы, как будто все это время только и делала, что ждала моего возвращения. А может быть, и действительно ждала, ведь мы тогда совсем неплохо провели вместе время, да и я ее не раз вспоминал. В хорошем смысле. Так что ничего странного в поведении девушки, кроме полного отсутствия стыдливости, не имеется. Тем более что слухи в таком маленьком поселении явно распространяются со скоростью звука и основные подробности моих героических похождений уже наверняка известны народу. Как такого не поцеловать?

Вторую воительницу звали Асаэль, и она была чем-то неуловимо похожа на Анаэль. Сестры, что ли? Из последовавших объяснений с трудом, но понял, что они не только сестры, но и дочери самого Ихизкэля. Вот это номер! Старик, получается, самолично подсунул мне в постель собственную дочь? Ну и нравы! Я, конечно, могу ошибаться, только не заметил, чтобы Анаэль тогда делала что-то по принуждению. По-моему, она сама всего хотела. Или, может, переспать с попаданцем тут считается весьма почетным делом?

Как бы то ни было, девушки, как я и предполагал, занимались патрулированием окрестностей и курьерским делом. Такой вот элитный отряд, напрямую подчиненный главе поселения и состоящий из его родственников. Видимо, традиция, ведь воздушных наездниц наверняка начинали тренировать с раннего детства. Почему именно девушки, если подумать, тоже понятно – они значительно легче мужчин. Попугай тогда тащил меня на пределе своих возможностей, не зря, чтобы принять бой, ему пришлось избавиться от груза. А с такими высокими, но крайне тонкими и хрупкими, на земной взгляд, наездницами, пожалуй, сможет и не сбрасывая. Да и скорость у попугая побольше будет, чем у моего драндулета. Догонять придется, однако… Короче, так как время было уже далеко послеобеденное, договорились вылететь завтрашним утром.

Эвакуироваться вместе с остальным населением руководство поселения и часть воинов пока не торопились, готовя в недрах пещеры какие-то ловушки для захватчиков. Без боя уходить не собирались, желая нанести агрессору хоть кое-какие потери. Причем знание последним плана ходов в данной ситуации только играло на руку защитникам, позволяя разместить «сюрпризы» там, где их не ожидают. Несколько качественных обвалов вражеским штурмовикам гарантировано.

Поэтому я тоже остался ночевать в пещере. После ужина Ихизкэль проводил меня в одну из галерей, разделенную капитальными бревенчатыми стенами на отдельные комнаты. Раньше тут кто-то обитал, но, после того как большая часть населения деревни покинула ее, зал явно пустовал. Однако внутри обстановка сохранилась практически без изменений, и главное, что меня сейчас интересовало, – деревянная лежанка с подушками, заменяющая местным кровать, присутствовала. К ней я, измученный длинным и тяжелым днем, сразу и направился. Но сон пришлось несколько отложить. Так как шкура какого-то лесного чудища, подозрительно напоминавшего бегемота, висевшая на входе вместо двери, с тихим шелестом откинулась, и в слабо освещенную комнатку скользнула высокая и гибкая тень. Даже не поздоровавшись, скинула с себя закрученный вокруг тела наподобие полотенца кусок ткани и все так же молча улеглась на кровать, ожидающе глядя на меня своими огромными глазами. Несмотря на усталость, я, конечно, выгонять Анаэль (а кто же это был еще, как не она) не стал. Тем более что тоже жутко соскучился…

А ранним утром, наскоро перекусив и попрощавшись с Ихизкэлем, снабдившим дочерей пергаментным свитком с посланием в Храм, отправились в дорогу. Девушки свободно трепались по-гречески и вообще наверняка не раз взаимодействовали в воздухе с союзными евреям «ангелами», так что объясниться на «профессиональные» летные темы с грехом пополам получалось. На остальные выходило хуже. Например, «всадницы» категорически отказывались лететь проложенным мной по карте маршрутом, настаивая на своем, привычном. Как оказалось, они не раз «гоняли» в еврейскую столицу, перевозя срочные послания. Но мне мой маршрут нравился больше. Почему он вызвал такую неприязнь у моих сопровождающих, так и осталось неизвестным. Нет, они, конечно, пытались объяснить, но понять не удалось. Придется соглашаться с их вариантом, хотя водительницы попугаев не могли учитывать особенности и недостатки моего транспортного средства. Скажем, они добирались до Храма за один день, с двумя небольшими перерывами на отдых. А у меня и скорость гораздо ниже, и перерывы требуются чаще, чем попугаям. Дай бог за два полных дня управиться. Но делать нечего, пришлось отправляться как есть, без четкого плана и предварительных совместных тренировок. Ничего, прорвемся!

Я взлетел первым, выпорхнув прямо из среза пещеры. Круто развернувшись вдоль ущелья, начал набор высоты. Еще до достижения высоты деревьев окружающих деревню джунглей меня обогнали взлетевшие позже и из другого выхода пещеры попугаи, опасливо косившиеся на незнакомую конструкцию. Видимо, не могли врубиться, как же так – летает, а крыльями не машет? Их наездницы, кстати, тоже явно были заинтересованы этим же самым вопросом, внимательно рассматривая ставшими от удивления еще больше глазами, влажно блестящими из-под надвинутых шлемов, крутящийся винт и неподвижные крылья. Нет, я пытался, конечно, объяснить принцип действия моего пепелаца еще на земле, но, видимо, безуспешно. Ну ничего, потом как-нибудь…

Набрав метров пятьдесят над кромками деревьев, перешли в горизонтальный полет и встали на курс. Я хотел выше, набрав еще запас высоты для маневрирования, но спутницы привыкли прижиматься к вершинам, чтобы нырнуть внутрь густого переплетения ветвей при появлении опасности. А мне этот способ, из-за посредственной маневренности велокрыла, не очень подходит, в то время как наличие пулемета избавляет от необходимости прятаться от любого местного чудища. Вот и начала проявляться разница в тактике. Пришлось сойтись на компромиссном решении, так как слишком удаляться друг от друга с риском случайно потерять визуальный контакт не хотелось. Даже такой вариант мои спутницы боялись принимать, не веря в эффективность какой-то железки против гигантских ящеров. Молодые они, опыта мало, и сталкиваться в бою с применяющими подобное оружие немцами им, видимо, еще не приходилось. Придется при удобном случае продемонстрировать действие пулеметной очереди на организм птеродактиля. Жаль, на видео первый бой не снимал! Было бы чем похвастаться…

Девушки легко заставили все еще настороженно оглядывающих велокрыл боевых попугаев приблизиться вплотную. Их изящные, несмотря на снаряжение, фигурки очень органично смотрелись вместе с оранжево-зелеными птицами. Длинные и гибкие ноги почти полностью обвивали шею животных, обеспечивая прочный захват. У меня так в тот раз не получалось, приходилось вцепляться и руками в костяные наросты ушей. Наездницы же обходились только ногами, даже никакого седла не имелось. Правда, сквозь основание клюва попугая было протянуто что-то типа уздечки, но использовался этот ремень только для удержания дополнительного снаряжения. Руки оставались свободными. Я невольно залюбовался этой картинкой, но девушки пристроились со своими попугаями слишком близко, и завихрения от взмахов крыльев начали опасно раскачивать мой аппаратик. Пришлось жестами показать, чтобы взяли дистанцию побольше. Так, широким клином, мы и направились к цели…

Глава 24

Девушкам с трудом удавалось держать строй – попугаи, привычные к быстрому лету, норовили выскочить вперед. Я жестами показал спутницам, что те могут лететь за мной змейкой, необязательно торчать сзади, как приклеенные. Так они и сделали. Теперь две фигурки, с развевающимися за спиной подолами плащей, маячили попеременно то справа, то слева от прущего по прямой велокрыла. Плащи, кстати, разведчицы нацепили не для красоты и не против дождя, который здесь вообще-то являлся редкостью. Этот прямоугольный кусок тонкой выделанной кожи служил небесным наездницам своеобразным спасательным средством вместо парашюта. В случае необходимости по тем или иным причинам расстаться в воздухе со своим «конем» следовало просунуть руки в закрепленные в штатном режиме на поясе кольца и широко расставить конечности. Анаэль продемонстрировала мне это перед вылетом в ответ на показ моего парашюта.

Расставившая в стороны руки и ноги девушка стала похожа на Бэтмена. Хотя площадь получившегося крыла показалась мне недостаточной для безопасного спуска, но, видимо, «парашютистки» компенсировали повышенную скорость дополнительным маневрированием. Да и вес у них поменьше, чем у меня.

Так мы пролетели несколько часов без особых приключений. Никто на нас не нападал, хотя средних размеров ящеры пару раз появлялись в пределах видимости. Но, вероятно, побаивались приближаться к странной, невиданной группе. А потом мое внимание привлек дымок на горизонте чуть правее нашего маршрута. Вернее, сначала показалось, что это темное облачко, но оно висело подозрительно низко. Приложенный к глазам бинокль немедленно расставил все по своим местам.

Это, несомненно, был знакомый дымок от паровой машины. Которая в эти края могла попасть только вместе с немецким боевым дирижаблем. Что немедленно подтвердила выплывающая из-за верхушек деревьев верхняя часть оболочки. Да, вовремя я предупредил жителей деревни! Ведь враг, судя по всему, направлялся именно туда.

Горизонт на этой дурацкой планетке из-за ее маленького радиуса располагался до неприличия близко. А дирижабль к тому же следовал вдоль тянувшегося справа на много километров глубокого обрыва и поэтому был на одной высоте с нами. Очень близко. Когда через несколько секунд из-за деревьев покажется гондола, нас вполне могут засечь. А это ни к чему хорошему не приведет. Нет, попугаи со своими всадницами легко уйдут от медлительного дирижабля, а вот я сравнимую с ним скорость смогу поддерживать очень недолго. Что делать? Экстренная посадка в лесу?

Дал знак спутницам снизиться до бреющего. Это даст нам еще пару минут незаметности. А дальше? Вдруг мне пришла в голову дикая мысль. А чего это я должен прятаться? Решение, казавшееся на первый взгляд безумным, с каждой секундой начинало нравиться мне все больше и больше. Если и действовать, то именно в такой обстановке, когда сама ситуация создала для меня тактическое преимущество! Другого такого же удачного шанса может и не быть. Только девицам рядом со мной делать совершенно нечего!

Повинуясь моему жесту, «всадницы», недоуменно переглядываясь, приотстали. А я направил свой аппарат наперерез невидимому пока за краем обрыва дирижаблю, ориентируясь на черную струйку дыма. Обычно они летают на высоте около полукилометра, и сейчас, возможно, он и двигался на такой высоте, но над дном обрыва. Относительно меня же враг находился даже чуть ниже. На пару десятков метров. И это предоставляло преимущество внезапности – пока двигаюсь прямо над кончиками деревьев, до самого последнего момента противник заметить меня не сможет. Для верности я даже спустился еще ниже, огибая самые высокие вершины.

Мы медленно, но верно сближались на пересекающихся курсах. Да, темп такого боя из-за смешных скоростей участников даже ниже, чем против ящера, не говоря уже о том, который присутствовал в учебных боях между «сушками» авиаполка когда-то очень давно, что называется, еще в прошлой жизни. Тем не менее это не делает данный бой менее опасным. Затаив дыхание, я ждал момента встречи.

И вот он настал. Ведомый мною велокрыл выскочил из-за края обрыва в точно рассчитанной точке (талант не пропьешь!), прямо перед острым носом дирижабля. Резкий доворот влево и нырок под баллон, точно навстречу боевой рубке, поблескивающей стеклами больших, во всю высоту помещения, иллюминаторов в передней части гондолы. Дистанция – метров тридцать, секунд семь до столкновения. Пора!

Хорошо различимые с такого расстояния разинутые от крайнего удивления рты пилота и командира дирижабля исчезают в облаке стеклянных крошек от разлетевшихся на мелкие кусочки огромных окон. Это очень удобно, что они такие большие! Еще одна короткая очередь. Теперь отворот влево, чтобы не влететь прямо в рубку. А вот граната там не помешает!

Ребристый шарик влетает внутрь проносящейся мимо разгромленной рубки. Те, кто сидел спереди, уже наверняка мертвы, но там дальше есть полуоткрытые каморки штурмана и связистов. Так что граната совсем не лишняя. А я тем временем уже лечу вдоль правого борта гондолы. Тут, сразу за рубкой, передняя огневая точка на этой стороне. Их по две на каждый борт. И первая уже в десятке метров! Сидящий в ней стрелок завороженно уставился на меня, даже не попытавшись развернуть в сторону врага установленную на поворотной турели картечницу. И уже не успеет! Пули превращают лицо стрелка в кровавое месиво. С такого расстояния не промахнешься, даже стреляя с настолько неустойчивой платформы, как мой велокрыл! Кстати, близость корпуса дирижабля создает дополнительные завихрения, и маневрировать еще труднее, чем обычно. Но выбора нет!

Обогнув переднюю стрелковую точку и поднырнув под ферму, ведущую к стоящему далеко в стороне огромному воздушному винту, увидел заднюю. До нее еще около сорока метров. Далековато. Поэтому пока продолжаю сближаться. Сидящий внутри тип в мерзкой серой форме в отличие от первого решил действовать. Но пока хватался за развернутую в другую сторону массивную трубку картечницы, схлопотал очередь из пулемета. Быстрее реагировать надо было!

Можно было повторить то же самое и на левом борту гондолы, но я решил ограничиться только одним. Все равно часть верхней полусферы, особенно сектор над баллоном дирижабля, сидящим в гондоле стрелкам недоступна, а теперь, моими трудами, и вся правая тоже. Поэтому решил переходить ко второй части плана.

Резко взмыл вверх и, двигаясь по замысловатой восходящей кривой, выскочил над дирижаблем, уже развернувшись в обратную сторону. Теперь мы с ним двигались в одном направлении, только я, приналегший на педали, чуть быстрее. Тут мне никто не угрожал, и ничто не помешало добраться до торчащих в ряд по центру баллона и попыхивающих черным дымком (вызвавшим у меня кашель) медных раструбов, являвшихся выходными отверстиями выхлопных труб котлов. Трубы по совместительству служили и для разогрева воздуха внутри секций баллона, создававшего подъемную силу дирижаблю, и для лучшей термопередачи на всем пути закручивались спиралью змеевика. Сам видел, еще в плену. В данный момент это и к лучшему – дольше будет спускаться подарочек!

Заранее раскрыл надежно привязанный у ног рюкзак. Пролетая первую трубу, отправил внутрь пару прихваченных со склада «кирпичиков» взрывчатки, со вставленными еще на базе детонаторами. Если я правильно понимаю, от контакта с горячим металлом трубы она взорваться не должна, а вот когда, скатившись по «горке» змеевика, попадет в топку…

Последовательно повторил операцию, пролетая мимо трех остальных труб. Никто не уйдет обиженным! Обогнав передний раструб, опять энергично развернулся, на этот раз отправляя в зияющие дыры по гранате. Это было чуть сложнее, так как мы опять летели навстречу и скорости складывались, но я попал. Что рвануло первым – добравшаяся до топки взрывчатка или скачущие внутри труб гранаты, я так и не понял. Только когда подлетал к последней трубе (она же первая, в которую отправилась взрывчатка), раздался грохот и из отверстия пыхнуло совсем плотным и черным дымом. Хорошо, успел отвернуть в последний момент и уйти в набор высоты. Потому что еще через пару секунд началось… Один за другим последовали хлопки взрывов, ткань, обтягивающая баллон, зазияла в десятках мест крупными прорехами, оставленными разлетающимися осколками труб. К счастью, разлетались они в основном в горизонтальной плоскости (видимо, следствие спиралевидной конструкции), иначе и мне бы не поздоровилось.

Через полминуты, удалившись на безопасное расстояние от дирижабля, развернулся в его сторону и смог спокойно полюбоваться на дело рук своих. Результат меня вполне удовлетворил – дирижабль горел и медленно, но верно падал на дно огромного ущелья, – теплый воздух постепенно уходил через множество отверстий. А заделать их было некому – у экипажа сейчас имелись и более неотложные дела. Да и почти все начальство погибло еще в начале боя, так что командовать было некому.

Агония продолжалась еще пару минут, а точку в ней поставил мощный взрыв, случившийся уже в паре десятков метров над поверхностью земли. Видимо, пожар добрался и до бомбоотсека… Дирижабль разнесло на мелкие клочки, так же как в свое время и «Орел». Даже жаль, я уже размечтался о сборе трофеев – хотел подарить своим спутницам по карабину. А теперь – иди ищи кусочки по всему лесу… Радует только, что выживших среди экипажа теперь точно не будет и за тылы можно не беспокоиться. Ну и хрен с ними, трофеями! Зато еще одним дирижаблем меньше. Сколько их там еще осталось, штук тридцать?

Честно говоря, я сам был сильно поражен легкостью, с которой удалось разделаться с этой громадиной. Гигант оказался на глиняных ногах! Нет, понятно, что достойного противника здесь у немцев не имелось и их дирижабли никак не были защищены от подобных атак. И тем не менее…

Еще раз прокрутил в голове перипетии стремительного боя и воспоминания о внутреннем устройстве машины. Да уж, уязвимых точек у нее на самом деле немало. И, скажем, те же «ангелы» могли бы тоже завалить такого монстра скоординированной атакой. Если бы знали как. Ну так я подскажу!

Встретился с державшимися по моему приказу весь бой подальше «всадницами». По их ошеломленно-обожающим взглядам сразу понял, что я сейчас в их глазах если не сам Бог, то как минимум его заместитель. По крайней мере, простой смертный подобного подвига совершить явно не мог. Такое отношение со стороны симпатичных девиц, являвшихся одновременно и своего рода коллегами по летному цеху, мне очень польстил. Так на меня, пожалуй, в жизни еще никто не смотрел! Я даже приосанился и уселся посолидней, насколько это было возможно в велосипедном седле. Только сил так держаться хватило ненадолго. И без боя уже подошло время перекура, а сейчас я вообще себя чувствовал выжатым лимоном. Поэтому просигнализировал спутницам, чтобы искали площадку для привала. Одна, кажется Асаэль, тут же нырнула в глубины джунглей, а мы ожидали ее наверху. Какие условия мне нужны для посадки, обе были в курсе, так что я не волновался.

Через минуту девушка на бешено хлопающем крыльями попугае вынырнула обратно, отстреливаясь из лука от увязавшегося следом существа, отдаленно напоминающего очень крупного – размером с большого страуса, орла. Таких встречать еще не приходилось Вмешаться я не успел, очередная стрела вонзилась хищнику прямо в глаз, и тот рухнул обратно в джунгли. Кому-то внизу выпал сегодня внеплановый обед…

Приблизившаяся Асаэль призывно махнула рукой. Видимо, орел не помешал ей выполнить задачу и найти место для посадки. Мы последовали за ней, держа оружие наготове. Все же в небе, несмотря ни на что, гораздо безопасней. Площадка действительно оказалась неплоха, только вот на полпути к ней дежурил в восходящем потоке над близким болотом крупный летающий крокодил. Завидев нас, с радостью начал планировать на своих уродливых перепонках в сторону предполагаемой добычи. Девушки на попугаях тут же прыснули в стороны, выхватив луки. Ага, если я буду ждать, пока они и этому чудищу в глаз попадут…

Крокодил летел прямо на меня, в предвкушении уже разинув пасть. Туда и схлопотал очередь из пулемета. Я дернул аппарат вверх, и брызжущая кровью хвостатая туша со смешными перепонками между лапами (теперь я понял, с кого содрали конструкцию своего «парашюта» еврейские мастера), пронеслась ниже и врезалась в ствол гигантского дерева. Оставляя на светлой коре красные пятна, сползла вниз и там упокоилась.

Сцена мгновенной расправы с крокодилом явно подняла мой авторитет в глазах спутниц на уже абсолютно недосягаемую высоту. А когда после посадки продемонстрировал им предусмотрительно записанное на этот раз с помощью закрепленного на трапеции планшетника видео боя с дирижаблем, что называется, из первых глаз, то и вообще… Я был неоднократно расцелован, причем обеими, а не только Анаэль, накормлен и уложен отдохнуть, пока воительницы бдительно охраняли мой сон. К сожалению, чтобы не отклоняться от графика, вскоре пришлось продолжить путь.

Больше неожиданностей на пути к Храму не возникало, кроме довольно неприятной ночевки в лесу, когда пришлось отгонять несколько раз жаждущих нашей крови хищников. Но обошлось. А к вечеру второго дня показалась знакомая гора…

Глава 25

В Храм удалось попасть оперативно, без задержек «на выяснение». Спутницы посадили мой велокрыл прямо возле тайного входа, и нас пропустили почти беспрепятственно. Их тут явно хорошо знали, и даже мой странный вид не стал помехой. Не знаю, что девицы, размахивая руками и перебивая друг друга, рассказали начальнику дежурной смены, но в течение нескольких минут, не задавая лишних вопросов, меня провели какими-то путями прямо в покои знакомого жреца – Уриэля. Ну, слава богу, теперь можно объясниться на нормальном языке!

Постарался вкратце рассказать удивленному и взволнованному жрецу подробности последних приключений. Вкратце – так как слухи о моем возвращении наверняка уже начали расходиться по закоулкам Храма (с контрразведывательной работой здесь не заморачиваются в принципе), а тут околачивается слишком много ушей, которым знать эту новость не следует. И наоборот, за эти самые уши их надо бы поскорее поймать. Но Уриэль продолжал задавать бесконечные вопросы, не придав, как человек сугубо штатский, моим словам о «гномьей» шпионской сети особого значения. Мол, подождет. Я уже начал было вскипать, но тут в зал ворвался запыхавшийся и явственно прихрамывающий на одну ногу Павел, посол российской общины. Сразу же въехав в ситуацию, он настоял на немедленном проведении противошпионской операции. Жрецу пришлось согласиться и вызвать начальника храмовой стражи.

Хторна разыскали быстро. Тот начал было все отрицать, но, увидев меня, сразу признался. Стражам даже не пришлось применять специальных средств допроса, к чему те уже были готовы. Видимо, гном посчитал, что обычный человек «оттуда» вернуться не может и, значит, лучше с таким монстром, как я, не связываться. Кстати, и Уриэль смотрел на меня, как на возвратившегося «с того света». Вскоре мы знали и расположение резидентуры, и имя резидента. Им оказался скромный мастер, занимавшийся в Храме починкой всяких мелочей. Решили использовать Хторна для проникновения в шпионское гнездо. Храмовый «спецназ» оперативно блокировал все проходящие возле его расположения коридоры и выходы. Подвели гнома, и тот постучался в замаскированный вход, назвав пароль. В ответ – тишина. Поздно! Резидент, видимо, узнал о моем прибытии или об аресте Хторна и забаррикадировался. Или вообще сбежал через тайный и известный только ему подземный ход. Не может быть, чтобы профессиональный разведчик не предусмотрел подобной ситуации!

Стражники тем временем попытались сломать дверь. У них, разумеется, ничего не вышло – строили гномы капитально. Пришлось вмешаться.

– Всем разойтись! – скомандовал я. – Спрятаться за поворотом коридора!

Уриэль перевел, а я прикрепил к двери, прижав притащенным из ближайшего помещения тяжелым сундуком, тротиловые шашки с детонаторами. Сколько тут может понадобиться, не имел ни малейшего представления, поэтому использовал все, остававшиеся в рюкзаке. При таком количестве, надеюсь, не важно, что засов двери выше заряда. Потом трехметровыми скачками (спасибо низкой силе тяжести) достиг ближайшего угла и зажал уши. Павел, тоже имевший представление о взрывчатке, последовал моему примеру. Остальные просто стояли, недоумевая.

Да, с количеством шашек я, кажется, переборщил. Причем намного. Грохнуло так, что, казалось, сейчас обрушатся своды вырубленных в горе проходов и нас завалит. Слава богу, дверь была повернута в сторону дальней части туннеля, и большая часть ударной волны ушла туда. Пришлось, откашливаясь от выворачивающей наизнанку тротиловой вони (не учел, что закрытое помещение), переждать минуту, пока хоть немного осядет поднятая взрывом пыль. Потом стражники, кроме стоявших в передних рядах и таки получивших легкую контузию, рванулись вперед, и мы последовали за ними.

Дверь на положенном месте отсутствовала. Вообще. Тут и там на полу валялись бесформенные куски, раньше бывшие, видимо, ее частями или частями сундука, тоже прекратившего существование. Бойцы заскочили внутрь помещения, но из-за узости коридора еле смогли протиснуться по одному. Через некоторое время вытащили оттуда пребывавшего в явно бессознательном состоянии после сильной контузии гнома. Однако, как сообщил Хторн, это оказался не резидент, а его помощник. Более никого в помещении не обнаружили. Зато нашли люк, ведущий в неизвестный страже подземный ход. На имевшихся у нее планах Храма он отсутствовал. Не удивительно! Ходы-то строили гномы, их для того и наняли еще в незапамятные времена! В общем, резидент, как я и опасался, сбежал. Нет, за ним, конечно же, послали погоню, но поймают ли? Поэтому мы, осмотрев трофейную радиостанцию (испорченную хитрым шпионом перед бегством, разумеется), вернулись в покои Уриэля для уже спокойного и обстоятельного разговора. Пора переходить к активным действиям против общего врага!

Разговор длился до поздней ночи и продолжился утром. Еще в первый день к нему присоединился и посол «ангелов». Он тоже говорил по-русски, но плохо, и Павлу часто приходилось ему переводить трудные места (русский посол безукоризненно владел всеми местными языками). После того, как все трое получили полную информацию о моих похождениях и противнике, включая бесконечно поразившие их фото и видеоматериалы, пришло время принимать решения. Я настаивал на немедленном переходе в нападение. Тем более что у меня созрел и вполне продуманный план. По крайней мере для первого этапа противостояния. Но представители трех союзных сторон не были настроены настолько решительно и опасались неудачи. Предпочитали обдумать, проконсультироваться, основательно подготовиться. Мой план посчитали слишком авантюрным и скороспелым. Однако после многочасового, до хрипоты, спора я их задавил авторитетом победителя дирижаблей. Одним из главных доводов являлась необходимость использовать по максимуму фактор неожиданности. Пока противник недостаточно информирован и не знает точно, чего опасаться, его и надо бить! В итоге мой план был принят с минимальными коррективами. Еще надо было, конечно, утвердить его в советах общин, но, насколько мне дали понять, присутствующие обладали достаточными полномочиями, чтобы начать осуществление плана и не дожидаясь его утверждения другими инстанциями. Тем более что никаких особых ресурсов мне и не требовалось. Всего лишь несколько сот воинов различной «специализации» и снабжение…

* * *

К искусственно образовавшемуся на месте появления торгового центра водопаду со мной явились тридцать пар «ангелов» из состава греческой столичной гвардии. И мои всадницы на попугаях, наотрез отказавшиеся отпускать меня одного, мотивируя непонятно чем. Впрочем, я и не сопротивлялся, их общество было мне весьма приятно, особенно по ночам. Нет, групповуху мы не устраивали, и тесные отношения у меня продолжались только с Анаэль. Хотя и ее сестра, кажется, была бы не против. Но проверять я не спешил. Не то чтобы был особо морально устойчивым, но фиг знает, как у них тут к такому относятся, да и не время сейчас.

Целью нашего визита «на базу» являлось затариться всем имевшимся в моем распоряжении «продвинутым» вооружением. Поэтому нас и было так много – толпы в более чем полсотни крылатых бойцов здешнее небо не видело, наверное, еще со времен эпических сражений двухтысячелетней давности. Обычно «ангелы» перемещались значительно меньшими группами. Зато их грузоподъемности, учитывая необходимость тащить с собой запасы продовольствия и довольно дальний маршрут, должно хватить с запасом. С собой внутрь взял только несколько греков из особо доверенных, ну и своих спутниц, конечно. Лишним глазам там делать нечего. Пока мужики таскали наверх ящики, провел девушкам короткую экскурсию, демонстрируя имевшиеся в моем распоряжении достижения цивилизации. Короткой экскурсия, естественно, не получилась, и когда мы наконец вылезли на поверхность, уже вечерело. Поэтому решили отправляться в обратный путь завтра. «Ангелы» встали лагерем на берегу реки, а мы втроем спустились обратно в центр…

* * *

…Тренировочный лагерь организовали в Полисе – греческой столице, являвшейся единственным городом в общине, на что намекало и его название. Подавляющее большинство «ангелов» предпочитали селиться небольшими группами в лесных деревушках, чему способствовал и преимущественно охотничий образ жизни. Да и Полис назвать городом тоже можно было с большой натяжкой. Особенно после того как его древняя часть была разрушена бомбардировками с дирижаблей. А последовавшая после них высадка вражеского десанта не привела к полному уничтожению столицы лишь благодаря развитой за два тысячелетия системе катакомб, позволившей защитникам города неожиданно нападать на немецких штурмовиков и сразу же уходить в неприступные подземелья. Нацисты, неся неоправданные потери, решили на этот раз отступить и в последние годы ограничивались только нерегулярными бомбардировками.

В тренировочном лагере, частично расположенном под землей и частично снаружи, собрались переданные под мое командование сто боевых пар из состава столичной гвардии. Отбирали только добровольцев, с чем проблем, разумеется, не было, и, главное, самых физически сильных и выносливых. Раньше мне казалось, что все «ангелы», закаленные постоянными тренировками с детства и способные часами парить в небе, чрезвычайно сильны. Но, конечно, как и среди других людей, существовала разница в способностях. Здесь собрались настоящие чемпионы крылатых полетов, которых и отбирали с крайней придирчивостью в стражу Полиса со всех окрестных деревень.

Самых лучших я попросил не просто потому, что так положено. Задачи, стоявшие перед ними, намного превосходили по тяжести исполнения привычные. Обычно «ангелы» действовали на минимальной высоте над лесом. Оно и понятно – высоко в небе восходящие потоки слабы, приходится расходовать много сил, а скрыться от нападающих ящеров некуда. Да и что делать на высоте, когда вся добыча летает и бегает внизу? Мне же требовалось научить их совершенно иной тактике. Атаковать дирижабль снизу – форменное самоубийство. Хоть в одиночку, хоть сотней крылатых рыл сразу. Он специально спроектирован для отстрела целей в нижней полусфере. Кроме четырех быстро перезаряжаемых картечниц в стрелковых точках, способных одним залпом превратить в облако окровавленных перьев целую эскадрилью «ангелов», экипаж еще имел возможность отстреливаться из карабинов через специальные бойницы. Учитывая мизерную скорость сближения с торчащим на полукилометровой высоте дирижаблем, неудивительно, что предпринимаемые изредка крылатыми попытки напасть на воздушные корабли противника неизменно заканчивались гибелью смельчаков.

Поэтому мое предложение атаковать противника вызвало сильное недоумение. Пришлось собирать бойцов небольшими группами и демонстрировать документальный фильм об уничтожении немецкого дирижабля со мной в главной роли. Фильм производил убийственное действие на видавших виды отборных воздушных бойцов. Как формой – то есть возможностью сохранять и показывать движущиеся картинки, так и содержанием. Показанное я закреплял, чертя мелом на специальной доске схему «мертвых» зон дирижабля, в которых можно не опасаться огня из гондолы и его слабых мест. Таким способом удалось вселить в воинов веру в возможность победы над страшным и казавшимся неуязвимым до сих пор противником.

Завершив теоретическую подготовку со всеми бойцами, перешли к практическим занятиям. Начали с изучения возможности подолгу барражировать на высотах более полукилометра. Это вызвало значительные затруднения даже у самых подготовленных «ангелов». Пришлось в приказном порядке избавлять их от лишнего снаряжения, которое те привыкли таскать на себе. Конечно, преодолеть консерватизм бывалых воинов оказалось непросто. Но в итоге на земле осталось почти все: дротики, луки со стрелами, сумка с припасами, бронзовые шлем и полукираса, длинный нож из того же материала и даже одно из двух ножных лезвий. Таким образом, взлетный вес «ангела» удалось уменьшить почти на четверть. Зато результат сразу же стал заметен.

Естественно, подобное «разоружение» вызвало среди воинов закономерный вопрос: а чем же воевать? На это у меня имелся развернутый ответ. Прежде всего тем, чем я и уничтожил второй дирижабль – тротиловые шашки с детонаторами. Их оставалось еще две сотни, в отличие от гранат, запасы которых я уже заметно проредил. И тем более никому не доверил пока три имевшихся гранатомета. Предпочел оставить это самое мощное оружие на крайний случай. Так что отобрал двадцать пар и вручил им по два подготовленных заряда. Вернее, сначала вручил муляжи и устроил тренировку. На поляне рядом с тренировочным центром быстренько соорудили макет дирижабля, из ткани, кое-как развешенной на протянутых между ветвями деревьев веревках. Но примерные размер и форму получить удалось. На положенных местах установили изготовленные по моему заказу бронзовых дел мастерами из Полиса трубы нужного размера. Туда и учились швырять шашки пикирующие на большой скорости бойцы. Оставив их тренироваться, занялся остальными.

Хотя зарядов у меня оставалось еще немало, полностью полагаться на них не стоило. Часть «бомбометчиков» могли не долететь до цели или промахнуться мимо отверстия трубы, а выделять на дирижабль более двух ударных пар не хотелось – надо было оставить неприкосновенный запас взрывчатки на всякий случай. Да и не факт, что все заряды взорвутся. У меня так произошло, но гарантии нет – ведь способ применения совсем нештатный. Русские обещали оперативно подкинуть заряды из черного пороха, но с ним дело, боюсь, обстояло еще хуже – вряд ли вообще взорвется в таких условиях. Или, наоборот, взорвется, как только попадет на раскаленный металл трубы. Так что надо подстраховаться.

Для этого я решил использовать традиционное оружие «ангелов» – укрепленные на ногах острые бронзовые лезвия. Вернее, одно оставшееся после «разоружения». Эксперимент показал, что лезвие вполне способно взрезать достаточно прочную двойную оболочку дирижабля, изготовленную из толстой многослойной ткани и дополнительно пропитанную составом типа лака. Но для этого требовалось обеспечить немаленькую скорость встречи косы с тканью, а чтобы получить длинный многометровый разрез, эффективно снижающий подъемную силу баллона, – и вовсе огромную по сравнению с обычной скоростью перемещения «ангелов». Выход один – обеспечив начальное превышение, развить скорость в пикировании, в нужный момент резко перейти в горизонтальный полет, нанести удар и опять уйти наверх для повторной атаки. Так действовали еще истребители времен Второй мировой войны, но моим ученикам об этом, разумеется, известно не было. Кроме всего, скорость сближения обеспечивала еще одно преимущество – если немцы пошлют по предназначенным для ремонта обшивки веревочным трапам на верхнюю поверхность баллона стрелков с карабинами (а они рано или поздно додумаются и пошлют), то последним будет довольно затруднительно попасть по стремительно пикирующей цели. Но для борьбы с предполагаемыми стрелками я заранее решил выделить несколько пар, вооруженных луками с минимальным запасом стрел.

Существовала еще одна проблема – немецкие дирижабли имели жесткую конструкцию, то есть через каждые несколько десятков метров обшивки проходил стальной силовой набор. Наткнись на него на такой скорости «ангел» своей косой – тяжелого увечья не избежать. Что на полукилометровой высоте равносильно смерти. К счастью, расположение шпангоутов выдавали небольшие углы на оболочке, и пришлось учить бойцов атаковать только свободные участки.

Разделил подчиненные мне силы на звенья следующего состава: пара «взрывников», четыре пары «вспарывателей» и две пары стрелков. Далее объединил по два таких звена в эскадрилью. Всего получилось шесть эскадрилий полного состава и резерв. В принципе рассчитывал силы так, чтобы каждая эскадрилья могла самостоятельно выступить против одного дирижабля. Но для начала решил не распылять силы и провести первую атаку совместно. Заодно пусть своими глазами увидят, как это на самом деле…

Глава 26

Первое боевое крещение состоялось прямо над Полисом. Перед самым завершением тренировок нашей воздушной армии к городу подошел немецкий дирижабль. Очень удачно! Для нас, хотя у командира вражеской машины в последние минуты жизни наверняка сложилось иное впечатление по этому поводу. Справедливости ради надо сказать, что если бы я предусмотрительно не расставил на направлениях возможного подхода противника посты раннего предупреждения о воздушном нападении, то мы вряд ли решились бы напасть. Так как для реализации новой тактики требуется не менее четверти часа на организованный взлет и набор нужной высоты. Для этого посты и существовали. На каждом имелся верховой попугай со своей наездницей. Совет Храма выделил двадцать таких «всадниц» помимо и так намертво приклеившихся ко мне сестричек. Боевые попугаи легко крыли даже самых сильных «ангелов» по скорости и маневренности, но их было слишком мало, чтобы рисковать таким ценным ресурсом в бою. Да и рука у меня не поднималась посылать девушек в самую мясорубку. Хоть они вроде и профессиональные воительницы. Для Древних, но не для меня.

Тем более что для них существовала гораздо более важная ниша, в которой те могли полностью реализовать преимущества своих «носителей», а именно: разведка и связь. Абсолютно невозможно держать все время в воздухе ударную группу «ангелов» в ожидании противника, а если тот уже появился над расположением отряда –взлетать поздно. Поэтому каждая эскадрилья получила по три пары разведчиц. Их задачей было дежурить на путях предполагаемого появления врага и сразу же предупреждать об этом событии. Учитывая, что тукины, как их называли на своем языке всадницы, способны за относительно короткое время развивать скорость, более чем вдвое превосходящую крейсерскую у дирижаблей, можно было получить требуемый запас времени на развертывание ударных сил.

Это теоретическое построение начинающего полководца (хотя и основанное на чужом опыте, извлеченном из многочисленных прочитанных книг о боевых действиях авиации в различных войнах) блестяще подтвердилось на практике при первом же контакте с противником. Примчавшаяся на тяжело дышавшем от усталости попугае (если бы речь шла о лошади, больше всего подошло бы определение «взмыленном») разведчица с нанесенным на развевающийся плащ номером «11» (я распорядился пронумеровать все «летательные аппараты» для лучшей управляемости в бою) доложила о дирижабле противника, идущем курсом на Полис с северо-запада. По расчетам, у нас оставалось около двадцати минут до его подхода.

Я немедленно объявил боевую тревогу и поднял в воздух все эскадрильи. Сам взлетел на своем драндулете одним из первых, так как мне требовалось на набор высоты немного больше времени, чем «ангелам». Перед взлетом приказал провести атаку по моей команде второй эскадрилье, четвертая, следуя сразу за второй, должна была ее продублировать с случае осложнений, ну а остальные служили резервом и зрителями. Лично я собирался находиться сразу за боевыми порядками атакующей эскадрильи. Совсем рядом с местом действия, но не вмешиваясь без крайней нужды. Пусть сами попробуют.

Мои «телохранительницы», естественно, увязались следом, но только после того, как пообещали не лезть за мной в бой, если придется вмешаться. Так что я, как и положено крупному военачальнику, гордо рассекал на уникальном аппарате с треугольным серебристым крылом в сопровождении угрожающего вида воительниц в сверкающих бронзовых шлемах и блестящих ядовито-фиолетовых плащах. Плащи являлись предметом особой гордости девушек и жестокой зависти остальных всадниц, так как были изготовлены из безжалостно порезанной на куски палатки, которую я подарил спутницам во время пребывания в торговом центре. Честно говоря, такое использование этого предмета не предполагал, но женщинам виднее. Насколько я понял из их объяснений, ткани с такой расцветкой не имеется даже у дочерей главных жрецов Храма, не говоря уже об их провинциальной деревушке. Ну и ладно, мне не жалко…

Мы вовремя заняли позицию несколько в стороне от предполагаемого курса дирижабля и, разумеется, с превышением. Притащенный из туристического магазина и заново откалиброванный барометр, прикрепленный к многострадальной трапеции велокрыла (которая, однако, начинала уже превращаться в настоящую приборную доску, неся на себе, кроме пулемета, еще планшет, хронометр, компас и уже упомянутый барометр. Скоро взяться руками будет не за что…), утверждал, что мы находимся на высоте семьсот пятьдесят метров над уровнем торгового центра – больше мне мерить негде было, до местного моря еще не добирался. Полис превышал точку моего появления здесь на тридцать метров, то есть мы, как и планировалось, взяли запас над стандартной высотой пролета дирижаблей в двести.

Корабль противника отсюда уже было хорошо видно, хотя до него оставалось еще километров пять. Он тоже, наверное, заметит нас с минуты на минуту. Но сделать вряд ли что-то сможет, на это и расчет. Потолок подъема для дирижаблей, как удалось выяснить с помощью осторожных расспросов еще в плену (а немцы ничего, собственно, и не скрывали), составлял чуть более километра, но практически достичь такой высоты было довольно трудно – теплообмен через медную спираль, при всем своем удобстве, создавал слишком низкую разницу температур и соответственно подъемную силу. Полкилометра как раз и являлись оптимальной высотой полета. А главное – набрать большую не просто трудно, а еще и долго. Это дело четверти часа как минимум, а за пару минут до начала нашей атаки они даже раскочегарить посильнее свои котлы не успеют.

Они заметили. И даже начали разворот в сторону непонятного скопища крылатых. Не знаю, о чем подумал при виде нас командир корабля, но приказ вступить в бой он явно отдал сразу по обнаружении воздушной засады. В бинокль я смог пронаблюдать какое-то беспорядочное шевеление в рубке дирижабля. Я бы на их месте тоже запаниковал при виде такого зрелища и в свете бесследной пропажи двух машин. Жаль только, эти наверняка успеют передать сообщение по радио. Но рано или поздно это должно было случиться и учитывалось в наших расчетах.

Один из бортовых стрелков даже пальнул по стройным белокрылым рядам, когда они еще были в секторе его обстрела, но расстояние в полкилометра при стрельбе вверх оказалось для его пукалки недосягаемым. А при дальнейшем сближении крылатых от настороженно следящих за атакующими стволов заслонял гигантский баллон самого дирижабля. Оказавшись над целью, «ангелы» четко, соблюдая боевое построение и дистанцию между парами, сваливались на крыло и устремлялись вниз в крутом пике. Со стороны казалось, что смотришь хронику атаки немецких пикировщиков времен войны. Очень похоже и по виду, и по сути.

Первой шла пара «стрелков». На всякий случай, а также чтобы служить ориентиром для пикирующих следом бойцов и индикатором наличия непредвиденных воздушных потоков вблизи оболочки. Опасная, но почетная функция. Следующие две пары составляли «бомбардиры». Со своего «наблюдательного поста» не видел во всех подробностях, однако по крайней мере трое из бойцов, заранее вынырнув в горизонтальный полет и чуть пригасив скорость, точно попали зарядами в дымящие трубы. А один «ангел», кажется, таки промазал.

Ну а потом на врага свалились «вспарыватели». Эти скорость после выравнивания вообще не гасили – она их главное оружие. Правда, и точность прицеливания требуется меньшая. На ткани обшивки появились длинные черные полосы разрезов. Один из бойцов зацепился-таки за балку силового набора и, закувыркавшись, полетел вниз, беспорядочно врезаясь в оболочку и отскакивая в сторону. Вот и первый погибший, увы. Но люди знали, на что шли.

Раздался глухой треск, и из середины гондолы вырвался клуб черного дыма – наконец-то начали срабатывать попавшие внутрь заряды, а то я уже стал волноваться. Теперь дальнейшая судьба дирижабля сомнений не вызывала. Заделать разрезы на оболочке, если это вообще возможно при таких повреждениях, экипажу будет уже некогда. Достал мощный фонарик и дал условный сигнал на отход. Повторять атаку уже незачем. Бойцы стали в явном недоумении оттягиваться от цели – ведь внешне повреждения еще не выглядели критическими, и дирижабль продолжал лететь как ни в чем не бывало. Ничего, научатся еще оценивать ущерб кораблям противника. Вот и первый наглядный урок. Дирижабль постепенно, но все быстрее стал клевать носом и снижаться, оболочка потихоньку обвисала на шпангоутах, а из гондолы вырвались первые языки пламени. Падение все ускорялось, а пожар на борту усиливался. Спустя минуты четыре вражеская машина грохнулась в болото на окраине города. Однако ожидаемого мной взрыва не последовало. То ли на борту не имелось бомб, то ли приземление оказалось достаточно мягким. Теперь можно надеяться поживиться трофеями…

* * *

За месяц активных боевых действий удалось уничтожить еще одиннадцать дирижаблей врага. Добавив три первых, получалось, что состав Воздушных сил Империи уменьшился ровно наполовину. Это являлось, на мой взгляд, серьезным достижением, а в глазах местных – и вообще невиданной эпической победой. Из сообщений, получаемых через гонцов, следовало, что каждая сбитая машина противника отмечалась во всех трех столицах союзников шикарным празднеством, на которое непременно звали и меня. Сейчас, ага! Разве можно сбавлять темп в таком противостоянии? Нет, Древние пока еще не привыкли к стремительности войны машин!

Мы ловили нацистские дирижабли на основных маршрутах их движения, изученных союзниками за последние годы, а еще на подступах к столицам. Также я выделил часть своих разведчиц для выполнения поиска в районах обозначенных на трофейных картах лагерей по заготовке различных ресурсов для Метрополии, вроде того, в котором мы останавливались для дозаправки во время полета на покойном «Орле». Сразу после первой победы решился разделить силы, и теперь каждая эскадрилья работала в своем районе. Но с помощью связисток старался держать руку на пульсе, перемещаясь между «фронтами» и контролируя действия отрядов. Собственно в бою удалось поучаствовать только однажды, но это и не являлось моей основной задачей.

Однако мы тоже несли потери. Причем с каждым разом все больше и больше. Как я и предполагал, немцы быстро начали делать выводы. Вскоре на верхней части оболочки баллона появились стрелки с карабинами, постоянно дежурящие в ожидании нападения. Мы в ответ тоже вооружили часть наших стрелков трофейными карабинами с двух оставшихся относительно целыми после падения дирижаблей, но эффективно воспользоваться ими у «ангелов» пока не получалось. А очухавшийся после первых поражений враг наверняка готовит еще немало неприятных сюрпризов. Что-что, а воевать немцы умели всегда и везде. Уже замечены попытки командиров некоторых дирижаблей оперировать на больших высотах, хотя несовершенство машин и наличие сильных ветров на километре и выше не сильно способствовало этому. Мы тоже совершенствовали нашу тактику, в частности стали применять одновременную атаку двух звеньев с разных направлений, но становилось очевидно, что после первых относительно легких побед война постепенно переходит в стадию равного противоборства, а, учитывая техническое превосходство немцев, не за горами и первые поражения в этой кампании. Да и запас тротиловых шашек уже уполовинился, а пополнить его пока нечем. Чтобы удержать инициативу, срочно требовалось переходить от оборонительных к наступательным действиям. Я это в принципе понимал изначально, только не знал, когда и как, ожидая подходящего случая. И вот он настал…

* * *

…Я находился с третьей эскадрильей в районе западнее еврейского Храма, когда уже вечером примчалась разведчица со срочным сообщением. На перевалочной базе нацистов, волей случая той самой, которую дважды посещал во время нахождения в плену, приземлился для пополнения запасов очередной дирижабль. Невдалеке, на верхушке высокого дерева и сидели мои разведчицы в ожидании подобного события. Я раскрыл карту и провел соответствующие расчеты. Воздушному кораблю, исходя из моих наблюдений, требовалось на посадочные операции, дозаправку и пополнение других расходных материалов не менее трех часов. То есть до наступления сумерек обслуживание судна закончить уже не успеют. В темноте по инструкции взлет-посадка запрещены, и уж кто-кто, а немцы нарушать ее точно не будут. Значит, дирижабль останется на базе до утра. Таким шансом грех было не воспользоваться!

В темпе проинструктировал бойцов эскадрильи и дал команду на взлет – времени было в обрез. «Ангелы» ночью летать могут, но почти никогда этого не делают, так что желательно добраться в район цели до захода солнца. Девушек с попугаями пришлось оставить, так как гигантские птицы с наступлением темноты просто тупо засыпали, и попытка их разбудить могла дорого обойтись нахалу – сонный попугай сначала кидался, а потом уже смотрел, на кого. Учитывая размер его клюва, желающих провести подобный эксперимент не находилось.

Еще на инструктаже я показал бойцам на плане лагеря казармы и огневые точки. Наибольшую опасность при подходе с воздуха представляли установленные по периметру башни с картечницами. Они контролировали все воздушное пространство над небольшим лагерем, будучи хорошо укреплены. Башен было четыре, и еще десяток постов охраны между ними на протяжении забора, где сидели солдаты с карабинами. Еще одна башня с двойным постом у казарм для контроля внутреннего пространства. Вся территория лагеря была разделена на зоны колючей проволокой, и интерес для нас представляла лишь центральная, где располагалась казарма немногочисленных немецких штурмовиков. Они несли только охрану внешнего периметра и присматривали за гномами, которые служили вертухаями. Но для нас последние угрозы не представляли, так как были вооружены лишь дубинами и тоже находились за отдельным забором из колючей проволоки.

С последними лучами солнца мы сосредоточились на удобной площадке в паре километров от лагеря, оставаясь пока незамеченными. Дальше, выждав еще часа два, я отправился первым. Остальные бойцы эскадрильи осторожно последовали в том же направлении с задержкой в пять минут, как и следовало по намеченному плану. Я летел первым и в одиночку по двум причинам. Во-первых, из-за наличия самого мощного вооружения – пулемета и гранатомета, который я, как свой самый сильный аргумент, наконец решился использовать. А во-вторых, у меня на голове был укреплен прибор ночного видения – дорогая и малополезная побрякушка для состоятельных туристов на Земле, а здесь – самый крутой, по мнению местных, артефакт из доставленных мной. Все вышеперечисленное давало шанс подготовить успешную атаку основных сил. Без такой подготовки атака «ангелов», несмотря на ночь, наверняка обречена. Были уже прецеденты…

Набрав высоту, за полкилометра до прекрасно различимого в надвинутый на глаза чудо-прибор лагеря, бросил педали и перешел в планирование. Теперь и так тихий полет моего аппарата стал почти полностью неслышимым. Только слабо потрескивали крепления крыла в набегающем потоке. Луны еще не взошли, а свет звезд через толстую плотную атмосферу пробивался с трудом. Было достаточно темно, что еще больше повышало мои шансы. Пересек линию забора и направился к первой, самой важной цели – центральной башне с огневой точкой и установленным на ней единственным на базе прожектором, изредка лениво прощупывающим окрестности.

Приближаясь, затаил дыхание – вдруг скучающим на посту охранникам именно сейчас приспичит повернуть прожектор в мою сторону? Не приспичило. Ну, пора! На этот раз на специально переделанной раме (проапгрейдил аппарат еще во время тренировок в Полисе) по бокам от седла были укреплены два гранатомета РПГ-7, уже снаряженные гранатами. А на месте бывшего руля красовалось самодельное кольцо прицела. После такой модернизации боевая мощь велокрыла возросла до невиданных высот. Я даже не пожалел одного заряда для испытаний, зато теперь точно знал, чего ожидать.

Взяв в кружок прицела приближающуюся башню, протянул одну руку и с расстояния метров тридцати запустил ракету. По относительно крупной цели с такой дистанции попасть оказалось легко. Огненная стрела вонзилась в доски башни, и кумулятивный взрыв вогнал внутрь вихрь щепок и обломков. Вряд ли люди внутри выжили после этого, но я добавил еще очередь из пулемета. Для верности. Все равно тишину соблюдать уже не требовалось.

Первая цель готова. Отвернул в сторону и оказался над соломенной крышей казармы. Нет, деревянное перекрытие там тоже было, но не сплошное и мне не мешало. Вниз полетели ручные гранаты и застряли в крыше. Вот и прекрасно, тонкий слой соломы серьезным препятствием для осколков не станет. Крутанул педали, а сзади уже начали рваться «подарки». Экипаж дирижабля тоже в большинстве своем ночевал здесь, так что можно надеяться сильно проредить силы противника еще до начала рукопашной.

Теперь оставалось нейтрализовать четыре угловые башни, и моя программа-минимум будет выполнена. Первую снес выстрелом из второго гранатомета. Запасных гранат для РПГ не взял – и так велокрыл загружен по максимуму. Да и с трудом представляю я себе перезарядку гранатометов на лету. Поэтому остальные три обстреливал из пулемета, а подлетая вплотную, забрасывал внутрь ручную гранату. Только одна из картечниц выстрелила, но в молоко, так как стрелок по-прежнему не мог меня видеть. Разве что с нулевой дистанции.

Как раз, когда я закончил с последней башней, начала потихоньку разгораться крыша казармы, давая ориентир подлетающим «ангелам». Взглянул на хронометр – до их подхода оставалась минута, я успел точно в соответствии с графиком. А эту резервную минуту тоже можно провести с пользой. Снова приблизившись к казарме, от души полоснул несколькими очередями по мечущимся возле нее в слабом еще свете пожара теням. А вот и мои бойцы! Первые два десятка десантников были вооружены трофейными карабинами с прикрученными к ним изолентой фонариками, предусмотрительно прихваченными мной из торгового центра. Остальные имели факелы и ножи. В тесноте рукопашной – не менее страшное оружие, чем карабины. «Ангелы» приземлялись, сбрасывали свои крылья, разрезая привязные ремни ножами для экономии времени, и бросались в бой. Часть осталась в воздухе, умело орудуя своими ужасными ножными серпами. Участь немцев была предрешена. Развернувшись, я плюхнул свой аппарат возле темной туши припаркованного воздушного гиганта и, схватив карабин, ринулся к гондоле. Самое главное теперь – захватить дирижабль без повреждений…

* * *

…На Метрополию мы зашли по всем правилам – со стороны заходящего солнца, оставаясь незамеченными до пересечения границы лесной зоны. Дирижабль двигался на максимальной скорости, не жалея машин. Я представил, как сейчас кочегары, обливаясь потом, в темпе забрасывают в топки брикеты топлива. За эти десять дней, прошедших с успешного захвата целехонького вражеского корабля, мы успели многое. Из русских поселений «ангелы» в срочном порядке привезли в подвесных мешках два десятка специалистов по паровой технике, составивших экипаж дирижабля. Представителей Древних я даже и не пытался использовать в этом качестве – слишком уж те были дикие в отношениях с техникой. У меня не имелось в запасе так много времени для их обучения азам.

В управлении воздушным судном помогли разобраться несколько уцелевших членов немецкого экипажа. После того, как на их глазах бойцами «ангелов» был живьем разрезан кривыми ножными серпами на куски один из механиков, отказавшийся сотрудничать, остальные упираться не стали. Слишком доходчивым оказалось объяснение. Так что часть работы на борту теперь выполняли пленники.

Патрульный дирижабль, висевший севернее у границы леса, никак на наше появление не отреагировал. Хотя мог бы успеть перехватить. На это мы и рассчитывали. Нацисты просто не ожидали от противника такой наглости. Да и о том, что один корабль достался врагу неповрежденным, они знать не могли. Вечер, рабочий день уже закончен, вот-вот наступит темнота. В управлении Патрульной Службы дежурный, скорее всего, недоумевает по поводу нерасчетного прибытия дирижабля и поэтому пытается вызвать нас на связь. Его голос прекрасно слышен возле динамиков рации. Но мы не отвечаем. Через несколько минут дежурный, видимо, объявит тревогу. Пусть. Это уже неважно.

Вот и кирпичный корпус завода паровых машин – наша первая цель. Дирижабль снизился до полутора сотен метров, чтобы ударить наверняка. Створки бомболюка открыты заранее, и по команде штурмана я дергаю первые два рычага, потом еще два. Четыре бомбы падают вниз, пробивают крышу завода и исчезают внутри. Мы продолжаем движение. Через положенные десять секунд кирпичная кладка оседает, растворяясь в облаке пыли. Есть!

До второй цели – дирижаблестроительного завода, еще около километра. Встали на курс. Вдруг из непонятного назначения башни, стоящей в полукилометре в сторону от нашего маршрута, вырываются огненные полосы и утыкаются в оболочку нашего дирижабля. Я как-то сразу осознаю, что это такое. Ничем, кроме заботливо сохраненных на крайний случай еще со Сброса зенитных «Эрликонов», это быть не может! И ведь дождались этого самого крайнего случая! Вот блин!

Хорошо слышен звук рвущейся оболочки. Вот несколько двадцатимиллиметровых снарядов со звоном ударили и по металлу гондолы. Кажется, в соседнем помещении кто-то ранен. Но с боевого курса мы не свернем! Не для того сюда летели! Осталось чуть-чуть. Даже такая мощная вещь, как автоматическая зенитная пушка, сразу завалить дирижабль не способна. Слишком он большой и инертный.

Так и случилось. Мы уже над заводом, а на управляемости машины обстрел пока почти никак не сказался. Вниз летят оставшиеся бомбы. Через десять секунд сборочные эллинги превращаются в металлический мусор. Задача выполнена! Теперь у Империи несколько лет не будет возможности строить и ремонтировать воздушные корабли. Соответственно у ее противников появилось время сократить технологический и военный отрыв и подготовиться к новому раунду противостояния.

А у нас все нормально, падаем. Давно уже вышли из зоны обстрела злополучной зенитки, но повреждения она успела нанести слишком сильные. Через некоторое время стало кристально ясно – изувеченная машина не дотянет даже до границы Метрополии. Поэтому, не дожидаясь беспорядочного падения, приказал сажать дирижабль. Что же, главное сделано, а мы примем последний, видимо, бой…

Александр Баренберг «Ради жизни над землей». Воздушный авианосец

Пролог

Несмотря на полностью отдернутые шторы, льющегося из окна тускловатого света явно недоставало, и человек в серой разношенной форме с полковничьими погонами включил настольную лампу, спрятанную внутри дурацкого цветастого абажура, расшитого стилизованными изображениями птеродактилей – наследства, полученного вместе с кабинетом и должностью от предыдущего начальника Патрульной Службы. Большого любителя, кстати говоря, пошлой роскоши и завсегдатая немногочисленных еще, слава Создателю, светских салонов Метрополии. Ибо, как всю свою долгую военную карьеру считал нынешний хозяин кабинета оберст Франц Раус, время расслабляться еще не наступило. И наступит нескоро, в таком-то враждебном окружении! Особенно в свете последних событий. Увы, бедняга Клаус этого не понимал, слишком часто щупая девочек в известном заведении фрау Попперт вместо исполнения служебных обязанностей. В результате чего и схлопотал пулю промеж глаз от рук Самого… Эту жуткую сцену Раус не забудет, наверное, никогда. В том числе и потому, что она была рассчитана оказать воздействие прежде всего именно на него как следующего главу Патрульной Службы, призванного исправить ошибки прежнего, не оправдавшего доверия. Ведь можно было того и по-тихому расстрелять где-нибудь в подвале Рейхсканцелярии либо вообще отправить растрясти жирок в рядах штурмовиков, однако Канцлеру обязательно требовался воспитательный эффект. Поэтому прямо во время бессвязной речи несчастного оберста Готлиба, пытавшегося оправдаться в допущенных промахах, Старик, не вставая даже из-за стола, будничным голосом произнес: «Как мне надоели твои вечные отговорки, Клаус!» и тут же выстрелил из своего древнего, но ухоженного и прекрасно функционирующего «Вальтера» точно в переносицу бедняге. И ведь не дрогнула морщинистая, с обвисшей кожей, рука, несмотря на почти девяностолетний возраст и кучу болячек, включая едва наметившийся Паркинсон! А потом Канцлер медленно повернул голову в сторону Франца и скрипучим голосом выразил надежду, что пребывание того на новом посту не завершится подобным же образом. После такого «напутствия» даже настолько заслуженный и много чего повидавший в своем боевом прошлом офицер, как Раус, чувствовал себя в новом кресле не особенно уютно…

Франц тряхнул головой с коротко остриженными седыми волосами и, прогнав навевающие уныние воспоминания, продолжил рассматривать разложенные на столе фотографии. Да, противник рассчитал точно! Цеха завода по производству крупных паровых машин для дирижаблей, что называется, восстановлению не подлежат. Все разрушено до основания. Может быть, удастся после разборки завалов отремонтировать некоторое вспомогательное оборудование, но крупные установки для литья котлов придется строить заново. В общем, в Управлении Работ это уже поняли, так как параллельно с разборкой завалов начали рядом разравнивать место для возведения нового цеха с нуля. А вот вторая жертва неожиданной акции противника – дирижаблестроительный завод – пострадала заметно меньше. Обрушилась часть стапеля и сгорела оболочка строившейся боевой машины, но все оборудование можно восстановить. Со временем, конечно. И немалым. Однако подобной прыти от врага никто не ожидал! Да, тот применил новую тактику, новоявленный спаситель мира обучил крылатых дикарей правильно атаковать дирижабли, снабдил их взрывчаткой. Но после расстрела лентяя Клауса новое руководство Патрульной Службы во главе с хозяином кабинета быстро выработало способы противодействия, и потери воздушных кораблей почти прекратились. Казалось бы – что еще мог противопоставить враг? Однако тот сделал нестандартный ход! И одновременно оказался настолько недальновидным, что сам возглавил самоубийственный рейд на Метрополию. Хорошо хоть, здесь об этом никто не знал, а захватом остатков экипажа сбитого дирижабля руководил лично старый друг Георг, новый глава разведотдела, назначенный на данную должность после бездарной гибели этого ничтожества Фогеля, упустившего оказавшегося слишком уж шустрым русского. Которого теперь, после вторичного попадания в плен, можно использовать для своих целей… Кстати, огромные настенные часы, в точности скопированные с образца, висевшего в зале ожидания железнодорожной станции во время исторического Переноса, показывают уже пять ноль пять, а Георг все еще не явился для доклада…

Словно в ответ на мысли начальника Патрульной Службы раздался стук в дверь и из-за приоткрывшейся створки показалась голова секретаря:

– Герр оберст, к вам на доклад прибыл майор Мориц!

– Пригласите его, Адольф! Подайте нам чаю, и на сегодня свободны!

– Слушаюсь, герр оберст!

В кабинет тут же ворвался привычным стремительным шагом упомянутый Георг Мориц, не останавливаясь, вскинул руку в традиционном приветствии, привезенном, как и все остальные традиции, «оттуда». На этом формальная часть завершилась, так как Франц встал и крепко пожал жесткую ладонь своего давнишнего боевого товарища и «вечного» подчиненного. Так случилось, что, куда бы ни направляла изменчивая военная судьба способного офицера Рауса, там же оказывался и молодой Мориц. С некоторого момента – не без помощи самого Франца. Началось все, когда в разведвзвод молодого лейтенанта Рауса попал новый солдат, прямо после «учебки». Смышленый и исполнительный, с умными голубыми глазами истинного арийца, парень сразу, с первых же боевых операций, снискал расположение командира, и тот после истечения положенного срока рекомендовал его к отправке в офицерскую школу. И через год крайне рад был увидеть новоиспеченного лейтенанта в качестве командира одного из взводов в только что полученной под командование роте. Ну а дальше за собой вверх по карьерной лестнице Раус тянул Георга уже вполне сознательно. Когда Франц возглавил разведотдел Патрульной Службы, сразу же перетащил своего протеже на должность заместителя начальника подотдела Дальней разведки. После перехода Рауса на пост начальника офицерской Школы Мориц остался в разведке, но уже в качестве начальника подотдела. И возглавил ее всю, когда тупица Фогель бесславно сгинул на Восточном континенте. А вскоре и Франц сменил расстрелянного Готлиба, став начальником всей Патрульной Службы. И теперь два этих человека держали, по сути, всю Службу в своих руках. Серьезный прокол со стороны всегда старавшегося плотно заниматься кадровыми вопросами Канцлера. Стареет Рудольф, стареет…

Поприветствовав начальника, Георг без приглашения (какие формальности между старыми товарищами?) уселся за стол, закинув ногу на ногу. Майор явно выглядел уставшим, на переносице его четко проявилась характерная морщинка, придававшая Морицу несерьезный вид простецкого рубахи-парня. И только близкие знакомые знали, что эта обманчивая внешность скрывала под собой жестокого, всегда максимально собранного и деловитого бойца. Лениво протянув руку, гость сгреб со стола пару лежавших там фотографий:

– Все любуешься на фронт работ, предстоящих нашему общему другу? – широко и искренне улыбнулся майор, как будто действительно считал главу Управления Работ Фердинанда Ланга, ответственного, в числе прочих обязанностей, за восстановление заводов и инфраструктуры, своим хорошим другом. На самом же деле они с оберстом Раусом ненавидели туповатого, но крайне исполнительного и работоспособного «строителя» всеми фибрами своей истинно «патрульной» души. И как руководителя конкурирующей по многим пунктам конторы, и главное – как все более явно вырисовывающегося преемника смертельно больного Канцлера. Если давнишний противник по подковерным играм в коридорах Имперской канцелярии займет все же высшую должность Метрополии, то на карьере старых товарищей можно будет сразу поставить жирный, как мясо домашней бегемотосвиньи, крест. И очень повезет, если только на карьере…

– Да уж, будет ему где развернуться! – Франц охотно поддержал тему, ставшую любимой в последнее время в приватных разговорах старых друзей. – Сколько очков в глазах Старика заработает! Если, конечно, найдет достаточно рабочей силы…

Собеседники после этого замечания многозначительно переглянулись, заулыбавшись теперь по-настоящему. Уж к пресечению потока новых пленных для пополнения быстро расходуемого материала в рабочих лагерях, подчиненных Управлению Работ, оба непосредственно приложили руку. Тайно, разумеется. Формальных поводов имелось предостаточно. И недостаток дирижаблей для обнаружения стоянок варваров, и необходимость держать больше рабочих рук на передовых базах снабжения ввиду интенсивных боевых действий. А если скопление потенциальных пленников все же вдруг обнаруживалось, то частенько на него «случайно» падала бомба. Лучше химическая, для уверенности в результате. Все это происходило в соответствии с инструкцией, данной оберстом Раутом устно, в личных беседах наедине с командирами всех патрульных дирижаблей. Короче, конкурирующая контора внезапно столкнулась в последнее время с острой нехваткой рабочих рук, что, естественно, тут же сказалось на темпах строительных работ. Впервые за все время Канцлер устроил Лангу публичный разнос. А вот руководство Патрульной службы, наоборот, заработало некоторые очки, добившись путем внедрения новой тактики использования дирижаблей перелома в неудачно начавшейся кампании. И даже последний случай с угоном боевой машины сыграл «заговорщикам» на руку – ведь база, на которой та была захвачена, охранялась подчиненными Управлению Работ конвойными частями, значит, с них и спрос! А сейчас, пока долговязый Фердинанд будет возиться с восстановлением разбомбленных заводов, Патрульная Служба достанет очередной козырь из рукава – предприятие по ремонту дирижаблей на расположенной на Северном континенте базе. Там рядом с самым богатым месторождением железа из известных на этой планетке был построен сталелитейный завод. Работали на нем, под наблюдением немецких специалистов, горные цверги из дружественных кланов. А для перевозки выплавляемых чугунных чушек на металлообрабатывающие предприятия Метрополии создали терминал для приема грузовых дирижаблей. И нужную инфраструктуру соответственно. Но майор Мориц, в чьем ведении была эта база, пошел дальше и по собственной инициативе, на сэкономленные на других направлениях средства, значительно расширил обслуживающие мощности. Вплоть до постройки полноценного сборочного стапеля и цеха для капитального ремонта паровых машин. Благо, основной строительный материал – железо – тут и добывался. Его имелось в избытке, как и рабочих рук. В результате Дальняя разведка получила ремонтную базу прямо на границе не исследованного еще пространства, а теперь, на фоне временного прекращения производства воздушных кораблей в Метрополии, и вообще эта инициатива майора принимала стратегическое значение. После небольшой доработки там заложили постройкой новый дирижабль и машины к нему! Конечно, Канцлеру это будет представлено под несколько другим соусом. Руководство Патрульной Службы сделает вид, что титаническими усилиями производственная база была создана уже после первых потерь в войне, якобы в предвидении осложнений. На фоне неудач конкурентного ведомства это будет смотреться гигантской победой! Можно пожинать плоды своевременной инициативы…

– Однако рано радоваться! Позиции Ланге еще сильны! – хозяин кабинета отпил глоток из принесенного адъютантом стакана. У Адольфа всегда получалось хорошо заваривать крайне дефицитный – только для высокопоставленных работников, с единственной плантации – настоящий чай. Из-за редкости этого напитка мало кто умел правильно с ним обращаться. Даже жена самого Франца толком не знала, как это делается!

– Мы и не радуемся. Мы работаем! – В отличие от начальника, Мориц настоящий чай не употреблял, не находя его вкусным. Поэтому отхлебывал обычный «народный» травяной настой из стеклянного стаканчика в широком медном подстаканнике с выгравированной на его блестящей поверхности эмблемой Патрульной Службы – контуром дирижабля, перечеркнутого двумя молниями. Впрочем, адъютант герра оберста, зная вкусы частого посетителя этого кабинета, приготовил напиток так, как тот любил: с плавающими на поверхности листиками мяты и без сахара.

– И как же мы работаем? Хотелось бы узнать последние новости. – Франц в ожидании ответа смотрел на посетителя прямо поверх стакана, так что нижняя часть лица последнего причудливо искажалась сквозь слегка запотевшее кривое стекло, превращая небольшие оспинки на подбородке майора в гигантские кратеры.

– Все по плану! Он выздоравливает. Доктор Шульц сказал – ничего серьезного. Легкая контузия, пара царапин… Просто удача, что был трое суток без сознания! Я уже дважды допрашивал его – никаких подозрений. Кажется, поверил, что мы ничего не знаем!

– Кажется или поверил? – на мгновение внимательные карие глаза начальника Патрульной Службы нехорошо сузились. Он не терпел нечетких формулировок даже от друзей. – Это самый принципиальный вопрос во всей схеме операции!

– Поверил! – после секундного колебания подтвердил Георг. – Попробуй тут не поверить! Он же не может знать о наших… внутренних неурядицах. А без этого никакой логики в таких действиях нет.

– Хорошо! Значит, продолжаем по плану? Эх, если Канцлер узнает, боюсь, просто расстрелом мы не отделаемся! – понизив голос и придвинувшись к собеседнику, сказал Раус, хотя в его собственном кабинете их точно никто подслушать не мог. Могли бы – оба «заговорщика» давно болтались бы в петле, подвешенные за ноги, на главной и единственной площади Метрополии – Адольф-плац, где время от времени публично казнили самых опасных преступников.

– Ставки слишком высоки, Франц! Ты же знаешь: если Ланге займет Кресло, все равно сотрет нас в порошок. А он займет – война сама собой затихает, и мы становимся не настолько нужны, как Фердинанд с его строителями и конвойными частями! Крайне необходимо подтолкнуть дикарей к продолжению войны! И ты понимаешь, что только наш клиент может это сделать. Мы ему еще добавим немного мотивации в ближайшее время.

– Так ты все же готов рискнуть своим самым лучшим агентом? Не жалко? Ведь он почти наверняка не вернется!

– Без участия Дитриха провернуть задуманное невозможно. Речь же не о местном жителе, он сам погибнет в лесу за десять минут. А про высокие ставки я уже сказал. Тут не до сожалений! – твердо отрезал Мориц.

– Я тут опять засомневался… – Раус задумчиво потер свой мясистый нос. – Не достанет ли клиент вдруг опять какой-то припрятанный до сих пор козырь из рукава? Как бы нам на самом деле не начать опять проигрывать войну!

– Не беспокойся, Франц! – беззаботно рассмеялся майор. – По моей информации, нет уже у него никаких припрятанных козырей. Все что были, использованы. Все, что он может теперь, – лишь опять сплотить союзников. А уж с этим мы точно справимся даже без половины дирижабельного флота. И не забывай, возле него все время будет наш человек!

– Ладно! Ну что, – оберст потянулся рукой к шкафчику, где дожидалась своего часа бутылочка с неплохой настойкой домашнего приготовления, – за удачу?

Глава 1

Сквозь пелену беспорядочно мельтешащих перед глазами разноцветных нестерпимо ярких полос потихоньку проступали контуры таких до боли знакомых за два года заключения деревянных нар, обрамленных давно не крашенными стальными уголками, об которые очень удобно приложить головой соседа во время очередных внутрикамерных «разборок». Кстати, о голове. Почему она вся такая тяжелая и гудит, как перегруженный электрический трансформатор? Неужели не угодил чем-то «смотрящим» и меня самого приложили об этот вот уголок? Ничего не помню!

Стоп!!! Какая еще, к чертям собачьим, зона?!! Я же давно уже отмотал срок и «откинулся»! Работаю охранником… Где я, блин?!! Попытался чуть повернуть голову, но тупая боль усилилась, распространившись также и на спину, и пришлось отказаться пока от намерения осмотреться. Зато мои поползновения и сорвавшийся с губ стон немедленно вызвали реакцию окружающей, но пока еще невидимой среды в виде донесшейся фразы: «Господин фельдфебель! Он, кажется, очнулся». Произнесенной на чистом немецком языке, между прочим. И тут я сразу вспомнил все…

Как попал во время очередного дежурства вместе с охраняемым торговым центром в неведомый мир с втрое меньшей силой тяжести и полуторной плотностью воздуха. И как чудом выжил при первой встрече с занесенным сюда подобно мне и размножившимся доисторическим зверьем. Как столкнулся с удивительными людьми, принятыми сначала за мифических эльфов, а оказавшимися просто сильно изменившимися в новых условиях за два тысячелетия потомками древних евреев. А потом и с потомками других народов. И в качестве своеобразного десерта к этому диковинному сэндвичу – настоящие нацисты на паровых дирижаблях, занесенные сюда недоброй осенью сорок четвертого года.

Вспомнил плен, невероятный побег и организацию общего сопротивления фашистской гадине. Первые победы над ранее недосягаемыми воздушными машинами, ответные шаги противника, рост наших потерь и безумное решение бить прямо по логову врага с помощью трофейного дирижабля. И тот, последний, полет…

…Покрытый десятками пробоин от снарядов, так неудачно подвернувшихся на пути «Эрликонов», воздушный гигант рухнул, не дотянув километра три до внешнего периметра Метрополии. Выжившие члены экипажа организовали оборону, желая подороже продать свои жизни. А куда деваться? В плену ничего хорошего не светит, особенно учитывая только что разбомбленные предприятия стратегического значения. Я, неудачно ударившись левым локтем при не больно-то мягком приземлении, возглавил группу, оборонявшую правый борт изрядно помятой гондолы. Свой карабин отдал кому-то из техников – все равно одной рукой нормально стрелять из него не смогу.

Немцы подтянулись довольно быстро, но сразу атаковать не стали, предложив через громкоговорители сдаться в плен. Желающих не нашлось, и тогда фигурки в ненавистной серой форме засуетились за ближайшими естественными укрытиями, начав штурм. Мы ответили слабо скоординированной стрельбой из карабинов и дирижабельных «противодраконьих» картечниц. Враги залегли и начали неторопливый обстрел из чего-то тяжелого, похожего на минометы. Над нами, в остатках оболочки, раздались мощные взрывы, на головы посыпался всякий мусор. Все остававшиеся в живых члены экипажа попрятались внутри металлических помещений бывшей гондолы, дававших хоть какую-то защиту от визжащих вокруг осколков. Я тоже, забежав в спальный отсек, влез рядом с другими бойцами под откидную стальную койку, которая при следующем разрыве и стукнула меня по башке, сорвавшись, видимо, с креплений. На этом воспоминания обрывались…

Так что, надо полагать, нас не добили на месте, а взяли в плен. Не уверен, что я рад именно такому исходу. Вряд ли они меня сейчас лечат ради любви к ближнему или в память о принятых некогда на Земле конвенциях. Скорее, подлечив, захотят выпытать побольше подробностей о наших планах и новом снаряжении, ну и рассчитаться за чувствительную атаку, само собой. Боюсь, ни та, ни другая процедура мне особо не понравятся!

Размышления прервала лощеная рожа в белой шапочке, выплывшая из тумана периферийного зрения и нависшая прямо надо мной. Рожа, судя по антуражу и внимательному осмотру, которому ее обладатель подверг меня, принадлежала местному медработнику. Видимо, результаты осмотра ее вполне удовлетворили, так как, вдоволь насмотревшись и наслушавшись в традиционный старомодный стетоскоп, бросила на столь знакомом языке немецких осин еще кому-то, остающемуся пока невидимым мне: «Хорошо! Продолжайте соблюдать режим!» – и испарилась, не попрощавшись. Впрочем, при появлении она не здоровалась, так что все логично.

Тем временем в поле зрения появился новый персонаж. Густо заросшее бородой лицо и маленькие злые глаза. Если предыдущим посетителем был врач, то теперь, по логике вещей, ожидалась вроде как медсестра, однако склонившийся над кроватью бородач мало соответствовал моим представлениям о внешнем облике представительниц этой профессии. Тем не менее именно он, увы, и оказался заботящейся обо мне сиделкой. Поднеся к моим губам нечто вроде маленького чайничка, бородач произнес по-русски с сильным и странным, но слегка знакомым акцентом:

– Випей, Валентин! Ньядо!

Автоматически присосавшись к носику чайничка, откуда потекла довольно приятная на вкус жидкость, стал лениво размышлять на тему: почему санитар, или кто он там, назвал меня Валентином, если я на самом деле Валерий? А точно ли я Валерий? Ничего не напутал после удара по голове? Да вроде нет…

Промочив горло, почувствовал себя в силах попытаться что-то сказать. Например, осведомиться: где я? Хотя ответ вроде как очевиден. Тогда лучше поинтересуюсь, почему он меня назвал чужим именем. Только дипломатично, а то вдруг обидится:

– Отку…да ты знаешь, как… меня зо…вут? – с трудом прохрипел я, слегка переоценив свои возможности по ведению разговора.

– Отсьюда! – неожиданно охотно ответил бородач и, протянув куда-то руку, продемонстрировал прямоугольную металлическую пластинку с выгравированной надписью. Такие «смертныемедальоны», носимые на цепочке на шее, по моему же собственному предложению были изготовлены для всех бойцов, отправлявшихся и опаснейший рейд. Но на этом вместо «Валерий Кожевников» было выгравировано «Валентин Дроздов». Это же не мой! Я чуть было не поделился открытием вслух, но вовремя спохватился. Потому что, кажется, понял, как это могло произойти. Когда я потерял сознание, кто-то из бойцов подменил мне медальон, сняв другой с убитого товарища. Понимали, что в плену мне придется похуже, чем остальным, и попытались запутать врага. Если это так, то стоит поддерживать легенду.

Я помнил Валю Дроздова. Это один из кочегаров из машинного отделения. Я же их всех инструктировал. Хороший парень! Был, судя по тому, что его медальон оказался на мне… Но почему другие выжившие не «сдали» меня? Все такие стойкие? Или просто, кроме меня, никто не выжил в том бою? Размышляя об этих невеселых вещах, провалился в спасительный сон…

Так прошло несколько дней. Точнее даже затрудняюсь сказать. Может, пять-шесть, а может, и все десять. Большую часть этого времени я отсыпался. В перерывах гном, оказавшийся «медсестрой», кормил и поил меня, а также делал перевязки нескольких осколочных, видимо, ранений. Разговаривать, кроме как по непосредственно касающимся лечения вопросам, бородатая морда отказывалась наотрез. Ночью дежурного санитара менял точно такой же гном, поначалу казалось даже, что брат-близнец. Но через некоторое время я стал их различать. У «дневного» нос был покрупнее, с красноватыми прыщиками, а борода – посветлее и погуще. А у «ночного» из ушей торчали могучие пучки волос. Кроме того, у «ночного» был совсем уж жуткий акцент.

Дважды в день заходил доктор Шульц – та самая лощеная рожа. Молча осматривал и уходил, иногда давая указания санитарам. Со мной говорить не пытался. Я с ним тоже – судя по всему, доктор по-русски не понимал, а на немецкий перейти было нельзя, чтобы не выйти за рамки «легенды». Откуда простой кочегар мог знать язык противника?

Вскоре меня заставили встать с постели и делать регулярные разминки и лечебную гимнастику. Выполнял я все это, что называется, добровольно-принудительно. С одной стороны, хотелось поскорее прийти в норму, но с другой, понимал, что сразу после этого окрепшим пленником займутся по-настоящему. И уже совсем не врачи. А даже как бы наоборот… Однако моим мнением насчет интенсивности лечебных процедур никто не интересовался. С истинно немецкой пунктуальностью гномы выполняли все предписания лощеного доктора. Даром, что сами далеко не арийцы. Сказано четыре раза в день вставать для разминки – изволь подчиняться, нравится тебе это или нет.

Но доктор свое дело знал туго. С каждым днем я чувствовал себя заметно лучше. Хотя, насколько удалось понять, и повреждения оказались не столь уж и серьезные. Контузия и легкое сотрясение мозга, скорее всего. А также пара десятков ушибов и неглубоких резаных ран. До свадьбы заживет…

Примерно через неделю с небольшим после первого пробуждения пациента сочли достаточно окрепшим для начала допросов. По окончании завтрака меня вместо привычного отдыха облачили, к большому удивлению, в собственную одежду. Хорошо выстиранные и подлатанные маскировочные штаны и такую же рубашку. И даже собственные ботинки! Просто балуют, можно сказать. Не к добру это… До сегодняшнего дня я перебивался гибридом простыни и одеяла с дыркой для головы, чем-то напоминавшим рубашку для рожениц. Но, наверное, сочли такой вид оскорбляющим взор офицеров, проводящих допрос.

Неотлучный гном помог нацепить все это и под локоток вывел в коридор, где передал прямо в руки двум крепким суровым парням с карабинами. Впрочем, санитар прощаться не стал, а последовал за нами, придерживая меня с одной стороны, на всякий случай. Ведь из комнаты до этого я еще не выходил. С другой стороны меня подпирал один из конвоиров, так что падение мне не грозило. Зато, скорее всего, грозило что-то значительно более неприятное. Нельзя сказать, что я совсем не боялся, – мандраж был, однако гораздо более слабый, чем следовало бы в подобной ситуации. Может, это связано с последствиями контузии…

Далеко идти не пришлось. Всего-то до конца коридора примерно пятидесятиметровой длины. И очень маленькой высоты, придававшей ему вкупе с грубовато выложенными из камня стенами вид вырубленного в скале тоннеля. Мои друзья «эльфы» смогли бы идти здесь, лишь пригнувшись. Да и я, учитывая низкую силу тяжести, при слишком энергичном шаге имел шанс оцарапать макушку о потолок. К счастью или несчастью, но в моем нынешнем состоянии было не до прыжков.

В конце коридора меня втолкнули в узкую дверь. Комнатка не поражала ни размером, ни убранством. Стол и два стула. И все. Явно не чей-то рабочий кабинет. Скорее – допросная. Меня усадили на стоящий посреди помещения грубо сколоченный стул. Конвоиры встали по бокам, а гном вообще остался за плотно прикрытой дверью.

За столом, глядя на меня кристально чистыми голубыми глазами, восседал мужчина средних лет в серой полевой форме, довольно поношенной, которую украшали майорские погоны. Офицер имел достаточно располагающую к себе внешность – округлое, чуть вытянутое лицо правильной формы с твердым, покрытым оспинками подбородком и несколько выдающимися вперед скулами. А смешная морщинка на переносице и вовсе придавала ему несерьезный вид. Не могли подобрать для допроса кого-либо с более устрашающей внешностью?

Майор не стал затягивать начало.

– Свое имя я называть тебе не буду. Незачем. Можешь называть меня «герр майор». Или даже «товарищ майор», если тебе так привычнее! – бодро приступил к допросу тот на довольно чистом русском языке. Покойный Фогель тоже неплохо по-русски чесал, кстати. У них это обязательный элемент подготовки офицеров, интересно? Или только разведчиков?

Так как я в ответ промолчал, то веселый нацист продолжил, придвигая к себе картонную папку и письменные принадлежности, состоявшие из металлического, с костяной ручкой пера и простой медной чернильницы с крышкой. От вида этих предметов на меня пахнуло уже подзабытым духом казенной канцелярщины докомпьютерной эры. Можно было бы сказать – ностальгическим духом, если бы не обстановка…

– Итак, вы – Валентин Дроздов?

Я кивнул, все еще не проронив ни слова.

– Исполнял обязанности кочегара на подло захваченном воздушном судне? – продолжал демонстрировать информированность владелец антикварных письменных причиндалов.

– Почему подло захваченном? – разыграл возмущение я. – На войне все допустимо!

– Не забывайте, что это применимо и к вам! – мило улыбнулся майор, но от этой улыбки повеяло могильным холодком. Непрост этот вражина, ох, непрост…

Сделал вид, что испугался, и опустил голову.

– Но если вы расскажете все, без утайки, то, надеюсь, обойдется без неприятных э… процедур.

– Что я могу рассказать?

– Все! Для начала: как, кто и где вас готовил?

Рассказал. Чего мне запираться? Только старался случайно не превысить уровень осведомленности простого кочегара. А то жаль будет столь глупо проколоться, если судьба подкинула такой щедрый подарок! Вопросы между тем продолжали сыпаться:

– Что вы можете рассказать о количестве и расположении сил союзников? Об их оперативных планах?

Ничего себе, какие вопросики! Тут полностью развернутый ответ не смогу дать даже я как верховный главнокомандующий союзных сил, а не как простой кочегар, которого сейчас разыгрываю. Думаю, допрашивающий это понимает, поэтому важно не выйти из роли. Сделал удивленное лицо, как будто не понял половины слов. Тогда майор зашел с другой стороны, упростив задачу. С удовольствием рассказал ему о подготовке налета на Метрополию и привлеченных для этого силах. Все равно часть из бойцов и обслуживающего персонала сразу передислоцировалась в обратном направлении, а остальным, увы, уже ничего не повредит.

Еще майор сильно интересовался мной. То есть Валерием Кожевниковым, разумеется. Где он постоянно находится, чем занимается, видел ли я его вообще? И почему не возглавил этот налет? Вот те на! Они что же, вообще не знают, что я был на борту? Охренеть!

– Откуда я знаю, почему он не полетел? – как можно более равнодушно пробурчал я. – Об этом могут знать только товарищи из рубки. Спросите у них!

– Увы, у них уже не спросишь! – сообщил мне майор печальную новость. – Только вам повезло остаться в живых после минометного обстрела. Вас завалило металлическими листами, отвалившимися от обшивки и защитившими от осколков. Так что постарайтесь не потерять из-за глупого упорства подаренную вам счастливым случаем жизнь. Идите отдохните и подумайте, что еще интересного вы можете нам рассказать!

Меня увели. По дороге я подумал, что теперь мою тайну точно раскрыть некому. Однако что мне это дает? Ну еще пара допросов, пока не поймут, что выжали из бедного кочегара все до последней капли, и что? Расстрел? Или мне показалось, что майор намекал на какие-то другие варианты?

Ответ я получил примерно через две недели, в течение которых меня еще дважды вызывали на допрос. Последний раз майор в открытую угрожал пытками, но так вяло и формально, что мне стоило усилий даже просто изобразить испуг. А в конце допроса он поднял телефонную трубку и по-немецки, думая, что я не понимаю, спросил неведомого абонента, не нужны ли тому лишние, сравнительно квалифицированные рабочие руки. Видимо, оказались нужны, потому что офицер пообещал собеседнику по дружбе выслать немедля. Так как более в кабинете никого не наблюдалось, я не сомневался, что речь именно обо мне.

Так и оказалось. Выйдя из допросной, конвоиры повели меня не направо, в привычную уже палату, а налево, к выходу. Уж не разыграл ли меня майор? Может, у него такой тонкий юмор? Вдруг сейчас как прислонят к стенке? Вот слева как раз подходящая… Но нет. Провели мимо. Неужели вот так, просто и буднично, не опознав во мне главного врага Рейха, отправят в трудовой лагерь? Никогда бы не поверил в такое переплетение случайностей…

Глава 2

– Кочегар! Давай сюда, быстро!

Это Везунчик, здоровенный жлоб, выше даже меня, занял место за оставленным пока на участке огромным бревном. Бывший ствол гигантской сосны еще не успели полностью очистить от веток, поэтому и не оттащили к платформе, распилив предварительно на куски. Теперь за этим укрытием можно спокойно, насколько это слово вообще применимо к чему-либо здесь, в лагере, пообедать.

Я, подхватив котелок с мутной вонючей жидкостью, почему-то именуемой тут обедом, торопливо, пока не видит присматривавший за получением пищи гном-бригадир по имени Мергз и по кличке Мерзавр (используемой, конечно, исключительно среди «своих», не то мало не покажется) присоединился к товарищу. За мной сунулся было один из варваров, кажется Гволг – путаю их еще, но огреб тычок локтем под ребро от подошедшего с другой стороны Крепыша и, чуть не выронив от неожиданности флягу с похлебкой, обиженно отвалил. Правильно, можем мы хоть иногда спокойно поговорить без чужаков?

Спустя полминуты через поваленный ствол, бережно держа обеими руками металлический сосуд с бесценной сейчас жидкостью, перемахнул Вонюша, а вскоре к нам присоединился и Ощутилло. Все «свои» в сборе! Расселись полукругом, спинами к стволу, чтобы держать под визуальным контролем все окружающее пространство – рефлекс, вбитый в подкорку каждого «расчистника» в первые же дни пребывания в лагере. Иначе – смерть. То ли от зубов просочившегося сквозь внешний периметр ящера, то ли от падающего ствола срубленного варварами-придурками с соседнего участка дерева, то ли от шипастой дубины Мерзавра, застукавшего тебя за отлыниванием и не рассчитавшего сгоряча силу удара. Какая разница?

Вначале поглощали пищу молча, пытаясь поскорее ощутить хоть что-то внутри вечно пустого желудка. Соседи торопливыми движениями черпали со дна своих котелков жиденькую похлебку. Эта жуткая смесь неопределенно-грязного цвета долго мне не давалась! Только к концу первой недели привык заглатывать вонючее месиво без того, чтобы тут же исторгнуть его обратно. И то исключительно под впечатлением насаженных на частокол вокруг бараков голов бывших заключенных разной степени сохранности, многих – явно раскроенных дубинами бригадиров. Под каждой из них с типично немецкой пунктуальностью была прикреплена табличка, сообщающая по-немецки и по-русски, но с грамматическими ошибками, в чем провинился ее бывший обладатель. На части было написано: «Неподчинение приказам бригадира», на других – «Он пытался бежать в лес!», но на большинстве красовалось: «Он сказал, что у него нет сил работать!». Именно на такие таблички многозначительно указал мне своей дубиной Мерзавр после того, как меня в очередной раз вырвало скармливаемой нам похлебкой. После такой демонстрации желудок смирился и согласился принимать эту жижу. Тем более что, как говорится, голод не тетка.

Надо сказать, что при совершенно отвратительном вкусе похлебка являлась довольно питательной. Судя по всему, ее изготавливали методом «бросай в кастрюлю все, что подвернется под руку». А набор доступных лагерным гномам-поварам компонентов оказался довольно ограничен. Плоды, в том числе и подгнившие, найденные при расчистке, листья и кора некоторых деревьев, съедобные виды трав. Подножный корм, что называется. И в качестве основного источника калорий – отруби и потроха с расположенного неподалеку от Периметра мясоразделочного комбината, куда с окрестных ферм свозили на убой животных со странным названием – «бегемотосвинья». То ли это свинья размером с бегемота, то ли гибрид какой – не знаю, видеть не доводилось. Но потроха у нее жирные, хотя и ужасно вонючие. Однако немецкий контролер на лагерной кухне строго следил, чтобы в похлебке содержалось точно установленное инструкцией количество калорий. Порядок есть порядок! Насчет вкусовых кондиций в спущенной из Управления Работ (так называлась, оказывается, организация, в ведении которой состояли трудовые лагеря) инструкции, видимо, ничего не говорилось. И очень жаль!

Изредка попадавшиеся с отрубями кусочки мяса повара-гномы срезали себе, отдельно готовя суп для бригадиров и остальных имевшихся в лагере соплеменников. Насчет статуса этого странного народца – северных гномов, как их называли в Рейхе, я так до конца и не понял – то ли они просто были привилегированными заключенными, то ли вольнонаемными. Скорее всего, что-то среднее.

Когда я три недели назад попал сюда, то не понимал вообще ничего и, даже минимально не зная порядков, мог сильно от этого пострадать. Вплоть до летального исхода. Тут с этим быстро… Однако мне повезло встретить добрых товарищей, готовых вовремя подсказать…

Дело было так. Покинув после третьего и неожиданно оказавшегося последним допроса то ли больницу, то ли тюрьму, конвоиры направились на ближайшую станцию поезда. Там меня загнали на открытую грузовую платформу. Пустую. В результате я около получаса наслаждался медленно, со скоростью километров тридцать в час, проплывающими мимо пейзажами Метрополии, сдобренными густым паровозным дымком, постоянно лезущим в ноздри. Вокруг железнодорожного полотна расстилались многочисленные поля, засеянные вполне обычными, на мой неискушенный взгляд, злаками. Скорее всего, первая волна переселенцев имела с собой семена земных культурных растений. Ведь они собирались колонизировать Африку.

Иногда встречались небольшие, на пять-шесть аккуратных домов, деревушки. Рядом с ними располагались продолговатые закрытые строения, там, наверное, содержались домашние животные. А вдалеке виднелись явно промышленные сооружения. Кажется, даже промелькнул на горизонте разбомбленный нами завод.

Наша местами не лишенная приятности после долгого заключения в закрытом помещении поездка завершилась у высоченного, метров в десять, частокола из толстых обструганных стволов. Верхушки дрынов были заострены, и их густо обвивала колючая проволока. На каждый километр примерно данного «заборчика» приходилась высокая сторожевая башня с наблюдателями. Не оставалось сомнений, что это и есть тот самый хваленый внутренний Периметр, в шутку называемый в штабе союзников Великой Немецкой Стеной. Действительно надежная преграда для зверья и врагов, преодолеть которую впервые удалось только с помощью трофейного дирижабля.

Почему внутренний, я понял, когда меня грубо вытолкнули прикладами с платформы (железная дорога заканчивалась у частокола) и провели на ту сторону сквозь широкие металлические ворота, украшенные довольно ожидаемой надписью: «Arbeit macht frei»^[51]. М-да, Четвертый Рейх оригинальностью явно не страдал… Джунгли отнюдь не начинались прямо у забора. Ближайшие деревья находились не ближе чем в полукилометре от ворот. А за ними еще примерно в полукилометре местами виднелся заборчик пожиже. Это и был внешний периметр. Временный. А все что между ними называлось, как мне стало известно позднее, Расчисткой.

После долгого оформления соответствующих документов на пропускном пункте у внешнего Периметра уже другие конвоиры – вооруженные устрашающего размера шипастыми дубинками гномы – привели меня на площадку между бараками. Там как раз собирались на вечернюю поверку обитатели лагеря. Вытолкнув на середину плаца, поставили на колени лицом к немногочисленному «президиуму», и высокий немецкий офицер не в серой, как привычные уже мне штурмовики, а в черной форме сообщил сквозь зубы, что в его лагере кто не работает, тот долго не живет. Притащивший меня гном с дубинкой коряво перевел на русский. После чего, несмотря на разницу в росте, поднял за шкирку и, повернув лицом к стоявшей неровным строем толпе, громко осведомился на столь же корявом немецком, какой из бригад не хватает работника.

Тут я впервые пригляделся к своим будущим собратьям по несчастью и слегка обалдел. Раньше думал, что большую часть рабочей силы в нацистских лагерях составляют пленные из русской общины, однако представшие перед моими глазами истощенные создания явно к ним не относились. Косматые, полностью заросшие люди в основном со смуглой кожей и минимумом одежды производили неприятное впечатление. Я понял, что основное количество заключенных в лагере взято из пойманных штурмовиками представителей многочисленных общин лесных варваров. Эти люди – потомки разнообразных групп, попадавших в прошлом сюда тем же образом, что и все остальные, но почти полностью одичавших. Они не совсем потеряли человеческий облик и даже сохранили какое-то языковое общение, но полностью утратили культуру и умение производить орудия труда, деградировав до уровня примитивных дикарей. Внешний вид их также колебался в широких пределах. Я много слышал о варварах от союзников, в том числе и жуткие вещи вроде пристрастия тех к каннибализму, однако видел вблизи впервые. Не хотелось бы провести свои, вполне вероятно, последние дни в таком обществе!

Но Создатель или кто там еще, присматривавший за этим мирком, сжалился. От многоликой толпы отделился здоровый светловолосый детина явно не «варварского» вида и, шагнув вперед, поднял руку:

– Нашей группе не хватает!

Гном переглянулся со своим собратом, стоявшим недалеко от вышедшего из неровного строя парня. Второй гном кивнул, и кончик дубины подтолкнул меня в том направлении в сопровождении ценного совета:

– Поидьешь в бригаду Мергза! Его сльюшайсья!

Я, шатаясь – последствия ранения, несмотря на неплохое лечение, все еще давали о себе знать, – побрел в указанном направлении. На полпути меня встретил все тот же золотоволосый, насколько позволяла судить короткая, в отличие от «варварских», стрижка, детина и помог добраться до места в строю.

– Я Везунчик, – успел представиться он по дороге. – У нас единственная русская группа в бригаде, так что держись нас. А сейчас тихо, остальное в бараке перетрем!

К счастью, поверка продолжалась недолго, иначе я бы не выдержал. Кое-как, подгоняемые гномами-надсмотрщиками, добрались до барака. Вернее, до заменявшего его, слепленного явно на скорую руку навеса, поставленного на столбы из неструганых стволов, с промежутками в руку между ними. Пролезть там было невозможно, что, очевидно, и являлось основной задачей «стен», так как от ветра и холода те защитить точно были не в состоянии.

Ни коек, ни даже банальных нар там и близко, разумеется, не наблюдалось. Грунтовый пол барака был разделен толстыми неровными ветками, лежавшими просто на земле, на примерно одинаковые прямоугольные ячейки, оставлявшие посредине сооружения узкий проход. Пол в каждом прямоугольнике, рассчитанном на пять-шесть человек максимум, иначе пришлось бы спать стоя, покрывал слой жухлой травы вперемешку с листвой, заменявший, видимо, и матрас, и постельное белье. Многообещающие условия, нечего сказать!

Мне быстренько освободили место в ячейке, принадлежавшей обещанной русской группе. Собственно, освобождать особо было нечего, так как личных вещей, кроме одежды и котелка, лагерникам не полагалось. Поэтому четверо «жителей» прямоугольника просто немного потеснились. С моим прибытием тут становилось несколько тесновато, но лежать еще вполне можно было свободно. И на том спасибо!

В последних лучах заходящего солнца, пробивающихся в промежутки между бревнами, давешний гном-бригадир, многозначительно помахивая дубиной, прошелся вдоль рядов устало растянувшихся зэков, пнул кого-то, замешкавшегося с принятием горизонтального положения, после чего, не говоря ни слова, покинул помещение через единственную дверь, которая тут же с грохотом захлопнулась. Отбой.

Хотя разговаривать после отбоя и запрещалось, но, поставив кого-нибудь на «шухер» – наблюдать в щели за перемещениями охранников, – можно было немного пообщаться шепотом. Познакомились. Везунчик, так вовремя проявивший инициативу на построении, оказался тоже довольно «свеженьким» военнопленным по имени Андрей Вольнов. Три месяца назад он, двадцатитрехлетний сержант русской разведроты, получил контузию в бою. Очнулся, как и я, уже в плену.

– А почему «Везунчик»? – тихо поинтересовался я.

– Потому что везет ему неимоверно! Все время вляпывается в дерьмо, но каким-то чудом выбирается! – ответил вместо Андрея хмурый смугловатый мужик, явно постарше возрастом. Представился сам: Игорь Хмелецкий, тридцать два года, кликуха – Крепыш. Происхождение клички вопросов не вызывало, достаточно было взглянуть на его широченные плечи. При примерно одинаковом росте – заметно шире, чем у меня. Крепыш оказался старожилом – два года в плену, что внушало некоторые надежды относительно возможностей выживания в этом аду.

Однако оставшиеся два товарища, как оказалось, тянули лямку еще дольше! Один три, а второй – целых четыре года! Но как они сподобились столько протянуть в крайне недружелюбных по отношению к человеческому организму условиях?

– А ты их клички узнай! Сразу все и поймешь! – ухмыльнулся, обнажив не очень-то здоровые зубы, Везунчик.

– Я Вонюша, – весело сообщил невысокий курносый парень со следами ожогов на руках, сидевший на стреме у щелей в стене. – А четыре года назад звали Иваном Черновым.

– Ванюша? – переспросил я.

– Нет, именно Вонюша! – засмеялся Везунчик, слишком громко и внимательно зыркавший по сторонам Крепыш тут же на него зашикал. Но верзила продолжил лишь немногим тише: – У нашего товарища такой способ избегать наказаний. Как только Мерзавр или другой гном подбирается со своей дубинкой, у Вонюши от страха активно начинают выделяться настолько вонючие газы, что все окружающие разбегаются на расстояние километра, чтобы не погибнуть! И надсмотрщики сразу забывают, что хотели его наказать. Так что не испугай его невзначай, задохнешься!

– Да не от страха! Сколько можно говорить! – обиженным тоном возразил обладатель столь полезного для выживания таланта. Махнул рукой на скалящегося Везунчика и повернулся ко мне: – Я год отрабатывал этот способ специальными упражнениями!

Тут уже фыркнули все четверо, в том числе и сам Вонюша. Заметно было, что это одна из любимых тем для обсуждения в компании.

– Ну а это Николай Громов, – указал Везунчик, как самый активный, видимо, в группе, на последнего, не представленного еще мне члена этого маленького коллектива – щуплого белобрысого мужичка, явно самого старшего из всех. – По кличке Ощутилл». От слова «ощущать». У него это очень хорошо получается, особенно когда речь идет о неприятностях, угрожающих его собственной заднице!

Мужичок угрюмо кивнул, никак не прокомментировав характеристику, данную ему товарищем по несчастью. А тот, наконец, добрался и до меня:

– Ну а теперь давай рассказывай о себе!

Я на секунду заколебался – не назваться ли настоящим именем, вроде ж все свои… Но одумался: мало ли, вдруг среди новых товарищей стукачок-с затесался, а то и парочка? Вряд ли лагерное начальство не использует подобных классических методов. Поэтому выдал все ту же легенду, навязанную волею случая. Ребята, услышав, что я с того самого дирижабля, пришли в возбуждение и засыпали меня вопросами. Уже окончательно стемнело, и варвары в соседних ячейках стали недовольно ворчать, когда они наконец угомонились.

– Ну раз ты кочегар, то будешь Кочегаром! – постановил напоследок Везунчик. – У нас принято обращаться по кликухам, так что привыкай!

А утром разверзлись врата ада… Подъем посредством грубых пинков ворвавшихся в барак еще до рассвета надсмотрщиков, пять минут на оправку в выкопанном сразу за бараком неглубоком ровике, выполняющем роль сортира. Потом утренняя поверка на плацу между бараками, сопровождаемая дрожью от угрожающих криков бригадиров и пронизывающей прохлады, подкрадывающейся из предрассветного леса. И тут же очередь на выдачу завтрака, состоявшего из нескольких глотков теплой воды с мерзким привкусом, называемой чаем, и маленького черствого сухарика. «Чай», как и похлебку за обедом, наливали в выданную мне накануне прямоугольную металлическую флягу с откидывающейся крышкой, которую, как и деревянную ложку, каждый заключенный все время таскал с собой.

На завтрак выделялось десять минут, после чего бригадиры гнали подчиненные им бригады на отведенные для работы участки. У каждой имелась собственная специализация. Часть отряда занималась валкой деревьев. Вернее, окончательным ее этапом, так как попадались стволы диаметром до двенадцати метров, спилить которые вручную, особенно используя выдаваемый хиленький инструмент, заняло бы невообразимую прорву времени. Поэтому основная часть работы выполнялась паровым трактором чудовищного размера. Увидев впервые это воплощение самых смелых фантазий поклонников стим-панка, я замер с разинутым ртом и так и стоял, пока не получил болезненный тычок дубинкой в спину от Мерзавра. Махина опиралась на восемь в чем-то даже изящных, похожих на велосипедные, но со спицами толщиной в руку колес высотой в два моих роста. У каждого имелся отдельный привод от массивного парового котла паровозного типа. Без сомнений, с паровоза его и позаимствовали, вместе с традиционным орлом, держащим в руках нацистскую свастику, выбитым на лобовой крышке котла. В высокой, усеянной заклепками закрытой кабине, возвышавшейся над котлом, располагались немцы-машинисты, а в задней пристройке – гномы-кочегары. Перемещалось это чудище, усиленно пыхтя густым дымом, со скоростью бредущего домой после знатной попойки пьяницы, однако и ехать ему надо было всего-то несколько десятков метров до следующего дерева. Зато, утвердившись на месте, оно перенаправляло через специальный привод всю мощь своего парового двигателя на установленную в передней части гигантскую пилу. Прорезая за полтора-два часа работы с многочисленными перерывами на охлаждение и заточку режущей кромки инструмента три четверти диаметра ствола, оно покидало недобитую жертву и направлялось к следующей. А окончательно валила дерево специальная бригада, подпиливая оставшуюся часть вручную. Частенько, по свидетельству старожилов Расчистки, падение сто-стопятидесятиметровых лесных гигантов сопровождалось жертвами среди лагерников. Еще бы!

Наша же бригада специализировалась на последующей очистке стволов от веток, лиан и прочих излишеств. Естественно, вручную, с помощью ножовок и топориков, а также веревок, чтобы вскарабкиваться на внушительные стволы. Каждая группа из четырех-шести человек получала свой участок. А бригадир Мерзавр сновал между группами, подгоняя отстающих от запланированных темпов посредством стимуляции нервных узлов организма шипастой дубинкой. Иногда он проводил данную процедуру и над нормально работающими в профилактических целях.

Почему заключенные терпели такое отношение к себе со стороны бригадиров? Ведь те тоже являлись в какой-то степени невольниками. Есть же предел всему! В таких условиях даже смерть не должна слишком пугать!

Однако увиденная вскоре наглядная демонстрация расставила все по местам. На соседнем участке один из варваров, тоже, видимо, новичок, в подобной ситуации не сдержался и попытался ударить бригадира в ответ. Его тут же скрутили подбежавшие гномы, но, к моему удивлению, почти не били, а поволокли в сторону бараков. А потом мы пошли получать обед. Перед его выдачей нас собрали на плацу. На середину вывели брыкающегося нарушителя порядка. На шее у того красовалась табличка с надписью: «Он напал на бригадира!»

Голого уже варвара повалили на землю. Несколько гномов растянули его конечности в стороны, а остальные принялись неторопливо крушить дубинами суставы несчастного. Раздался крик такой силы, что перекрыл собой даже сытое пыхтение трудившегося неподалеку парового трактора. Закончив с суставами, надсмотрщики перешли к половым органам и ребрам. Они не спешили, часто делая перерывы, во время которых наказуемого поливали холодной водой, чтобы не терял сознание. Присутствовавшие чуть в отдалении немецкие офицеры из числа лагерного начальства делали вид, что не замечают ужасной казни. Немцы вообще не сильно вмешивались во внутрилагерные дела, доверив поддержание порядка гномам-надсмотрщикам и ограничиваясь в основном постановкой задач и внешней охраной: на окружавших лагерь вышках торчали бойцы Караульных войск, вооруженные карабинами.

Нас уже отпустили обедать, а с плаца все еще доносились ничуть не ослабевающие крики, превратившиеся в совершенно безумный визг. Ну а на вечерней поверке уже можно было полюбоваться на насаженную на частокол размозженную дубинами голову преступника, украшенную все той же табличкой. Да, зрелище данной процедуры напрочь отбивало желание набить морду бригадиру!

Я потихоньку втягивался в жизнь заключенного, тем более что соответствующий опыт, хотя, конечно, не настолько жуткий, имелся. Сначала еще было физически трудно – последствия ранения сказывались, но мои новые друзья старались по возможности облегчить мне жизнь. А вскоре я окреп и стал задумываться о своих дальнейших действиях. Неужели я окончу свои дни рабом в нацистском лагере, не попытавшись бежать? Но как? Я же толком пока ничего не знаю о том, что находится за забором. Да и по эту его сторону, в общем, тоже. Спешить тут не надо, тем более что с пойманными беглецами, по рассказам товарищей, расправлялись тем же способом, что и с давешним варваром.

Однако спешить пришлось. Все началось с того самого обеда…

Глава 3

Итак, этот обед мало чем отличался от привычных ежедневных трапез. Хотя, конечно, все же отличался. Но основное различие, запланированное заранее, должно проявиться в конце обеда. А пока мы дружно работали челюстями. Я, еще не свыкшийся до конца с мерзопакостным вкусом похлебки, вылакал свою флягу до ее поцарапанного ложками предыдущих владельцев днища быстрее всех, чтобы поскорее избавиться от необходимости дегустировать эту гадость. И теперь, наслаждаясь в некоторой степени мимолетным, увы, чувством сытости, ненадолго посещавшим каждого каторжника после употребления жирной похлебки, рассматривал более размеренно принимавших пищу товарищей, которых уже неплохо изучил за последние три недели.

Странно, но все они, родившиеся и выросшие уже на чужой планетке, вполне укладывались в привычные мне психотипы. Человеческая натура консервативна и не смогла кардинально измениться за пару поколений. Вот работающие челюстями с той стороны толстого ствола варвары отличаются уже гораздо сильнее. Но даже они не воспринимаются как какие-то инопланетные существа, в отличие от гномов, да и моих бывших приятелей «эльфов» с «ангелами» тоже. Ну а нашу маленькую компанию я вообще мог мысленно представить сидящей на рыбалке в привычном земном лесу, не испытывая при этом ни малейшего психологического диссонанса.

Вот по-крестьянски загребает ложкой, крепко зажав ее всей ладонью, Коля Ощутилло. Он и вправду земледелец – до сих пор заметны мозоли на руках. Пусть и самый старший среди моих «сокамерников» – ему всего тридцать три, однако выглядит даже старше меня с моими тридцатью восемью. Нелегкая, видать, доля ему выпала. Три года назад на поле, где он вместе с товарищами пытался защитить урожай пшеницы от вредителей, внезапно выкатилось из леса штурмовое подразделение Патрульной Службы. Защитить самих земледельцев оказалось некому. Впрочем, они пытались сопротивляться, используя сельскохозяйственный инвентарь. С предсказуемым успехом. Штурмовики оказались злыми после не очень удачного, видимо, рейда и просто положили всех, даже не думая брать в плен. Коле повезло – оправдывая свое будущее прозвище, он успел спрятаться на краю поля и сигануть в чащу. Гнаться за ним никто не стал. Однако тот от страха забежал так далеко, что заблудился. Плутая около недели в поисках выхода к ближайшему поселению, бывший крестьянин попал из огня да в полымя – наткнулся прямо на колонну варваров, которых подразделение Конвойных войск гнало в Метрополию. Заросшего до неузнаваемости, в остатках драной одежды Николая приняли за беглого варвара и, не разбираясь, присоединили к остальным.

Рядом пристроился на корточках вечно хмурый Крепыш. Он тоже из «простых», деревенских. Родился и вырос в поселке с «говорящим» названием Крокодиловка. Поэтому не земледелец, а охотник. Но в юности отслужил положенное и даже чуть больше в войсках Коммуны, демобилизовался сержантом. В своем небольшом поселении дополнительно исполнял обязанности заместителя командира местных сил самообороны. Крокодиловку спалили враги, а Крепыш, раненный в бою, попал в плен вместе с несколькими десятками выживших во время рейда немецких штурмовиков жителей поселения.

А вот два других невольных члена нашей компании – горожане. Города тут, конечно, те еще, однако разница в привычках все равно сразу видна. Вонюша, уроженец разрушенного до основания бомбардировками с дирижаблей городка Сталинска (ну не везет городам имени усатого вождя что в том мире, что в этом), несмотря на простецкое круглое лицо, усыпанное веснушками, был неплохо образован и в хорошем настроении любил сыпать цитатами из классиков марксизма-ленинизма. Тут их до сих пор в школах изучают – других книг в помещениях бывшей зоны во время Переноса не оказалось. Интересно, четвертое поколение родившихся здесь вообще понимает, о чем там речь идет?

Ну а неформальный лидер нашей компании, Везунчик, и вообще являлся настоящей «столичной штучкой», родившись в самом Ленинске. Закончил самую престижную школу Коммуны, за несколько лет службы дослужился до лейтенанта, командира взвода разведки. И уже успешно сдал вступительные экзамены в единственный на планетке Университет (если не считать за таковой немецкую Академию, также занимавшуюся и обучением), однако приступить к занятиям не успел: в последнем своем боевом рейде попал в плен.

Пока я рассматривал товарищей, те тоже закончили трапезу. На лицах «ветеранов» лагерной жизни, уже давно позабывших вкус настоящей пищи, не отражалось ни малейших чувств, в то время как Везунчик недовольно морщился. Однако времени размусоливать послеобеденный отдых особо не оставалось – было еще одно дело, которое следовало успеть сделать. Приятное, в отличие от большинства других, дело…

– Принес? – первым поинтересовался, ковыряясь в зубах острым кончиком веточки, Вонюша.

– А то! – Везунчик извлек из под изодранных остатков зеленой форменной курточки запасную флягу, заполучить которую стоило немалых трудов.

Остальные, в том числе и я, достали по дикому лесному огурцу, заранее найденному во время работы и припрятанному в одежде. Толку от него как от пищи практически никакого, однако надо же чем-нибудь закусывать? Тем более что у огурца имелся солоноватый привкус.

– Ну что, мужики, будем? – Везунчик в предвкушении удовольствия прикрыл свои пронзительные голубые глаза и отхлебнул из фляги. Втянул воздух и, мотнув головой, быстренько откусил от огурца.

– Крепкая на этот раз у них вышла, зараза! – сдавленным голосом прокомментировал он, пуская сосуд с драгоценной жидкостью по кругу.

Секрет появления этого крепкого напитка, явно не предусмотренного лагерным рационом и называемого моими товарищами «гномьей настойкой», объяснялся просто. Гномы изготавливали его полуподпольно на кухне (немецкая администрация наверняка знала, но закрывала глаза на мелкие «шалости» надсмотрщиков). Однако для получения высокой крепости в процессе изготовления требовался сладкий сок одной достаточно редко встречающейся лианы. Бригадиры и сами его пытались собирать, но не имели достаточно свободного времени на это. А то варвары, составлявшие основную массу заключенных в лагере, им наработают, без регулярной палочной стимуляции, ага… Зато нам в процессе обрубания веток данная лиана иногда встречалась. Так, после утрясения некоторых непоняток, и возник странный симбиоз заключенных и надсмотрщиков. Мы потихоньку наполняли соком флягу и два-три раза в неделю сдавали продукт «на базу». Взамен получали четверть сосуда готового напитка и некоторые, практически незаметные послабления от Мерзавра. Зато результаты данной «сделки» заметно помогали скрашивать здешнее унылое существование.

Выпили каждый только по глотку. Остальное – вечером, после отбоя. Сейчас же еще возвращаться на работу! С минуту сидели молча, наслаждаясь распространившимся по организму расслабоном. Еще немного – и вновь в лес, навстречу доставшим уже «трудовым подвигам». Но пока можно отдохнуть…

– Чего-то гномы на кухне сегодня какие-то унылые! – вдруг озабоченно сообщил Везунчик, ломая весь кайф. – Сказали по секрету, что нас всех скоро, после окончания расчистки участка, переведут в шахту внутри Периметра – какой-то там асбест для строек добывать!

– Асбест? – нехорошо оживился уже несколько лет слоняющийся по трудовым лагерям Метрополии и знающий о них все Вонюша. – Чтоб тебя лесные демоны побрали с такими новостями!

– А что? Это так плохо? – не понял тот.

– Нет, дорогой Везунчик, все просто прекрасно! – с горькой язвительностью чуть не заорал было «старожил». – Кроме того, что более полугода в таких шахтах не живут! Видал я людишек оттуда, их в крематорий везли еще живых, бессильно валяющихся кучкой на грузовых платформах и харкающих кровью!

– Да, я тоже кое-что об этом слышал. Жуткое место! – подтвердил Крепыш, ожесточенно скребя щетину на подбородке. Небольшой шрам над его правым глазом немного подергивался, выдавая нешуточное волнение, охватившее обычно флегматичного товарища. Кажется, действительно дело плохо!

– А я вот чувствовал, что не к добру это было, когда меня в ваш лагерь перевели! – Ощутилло выступил с характерным заявлением, вполне соответствующим его кличке.

– Он такой же наш, как и твой! – думая о чем-то другом, возразил Вонюша. – Меня сюда за два дня до тебя привезли, между прочим.

Да, про это я уже знаю. Раньше на этом участке Расчистки содержались только варвары. Но рабочих рук не хватало, и месяц с небольшим назад сюда из других лагерей перевели десяток заключенных, в том числе и моих товарищей. Причем из разных лагерей – ранее они друг друга не встречали. А еще через две недели тут появился я. Так что все мы были здесь в какой-то мере новичками. Зато собрались люди с разнообразным и богатым опытом. Вот, про опасность асбестовой пыли знают. Правда, в том руднике наверняка еще всякой гадости намешано – от одного асбеста за полгода не умирают. Но перспектива что-то больно нерадостная обозначается. Не хочу в шахту!

– Бежать надо! – сам от себя не ожидая такой смелости, вдруг сказал я. – Лучше сдохнуть в джунглях, чем провести последние месяцы жизни в мрачной пыльной шахте!

– А еще лучше вообще не сдыхать! – проворчал Вонюша. – Ты до джунглей еще доберись сначала! Если караульные на башнях не подстрелят, когда будешь через забор карабкаться, то гномы дубинами забьют, если поймают. Сам же видел! А если вдруг повезет и не поймают – то в лесу всегда найдется кому тебя сожрать! Ты от ящеров своей ржавой пилой отбиваться будешь?

– Ты вообще в лесу когда-нибудь бывал, Кочегар? Кроме своих паровых машин что-нибудь видел? – неожиданно резко поддержал предыдущего оратора бывший лейтенант, командир рейдерного взвода разведки Везунчик. – Думаешь, почему мы все тут тупо пашем и не дергаемся? Куда ты в лесу пойдешь? Тут до наших километров четыреста как минимум. Без оружия, снаряжения и карт стопроцентное самоубийство. Уж я-то в свое время по джунглям достаточно побегал, знаю, о чем говорю!

– Да и действительно, перелезть через внешний Периметр – тоже не тривиальная задача! Он, конечно, пониже внутреннего, но колючая проволока на его вершине от этого не становится менее колючей! – подхватил опять Вонюша.

– Насчет перелезть пока не знаю, вам тут видней. А вот куда идти – есть один вариант! – сообщил я после секундного колебания, понизив голос, хотя никто не должен был нас тут слышать.

– И куда же?

– Перед нашим налетом командование хотело получить разведданные относительно охраны Периметра. Поэтому наши еврейские союзники организовали опорный пункт своей воздушной разведки в трех десятках километров от границ Метрополии, в характерной излучине крупной реки. Оттуда регулярно прилетали с донесениями их разведчицы на гигантских попугаях. Думаю, пост и сейчас действует. Могу по памяти нарисовать карту. Примерно, конечно.

– А вот это уже кое-что! С «попугайскими» разведчицами общаться приходилось, ого-го какие девки! – заинтересовался Везунчик. – Хотя без оружия – все равно авантюра! Да и не нарисуешь ты карту точно! Где ты ее вообще видел-то, Кочегар, а?

– Точно! – встрял подозревающий любой чих Ощутилло. – С каких пор карты показывают обслуживающему персоналу?

Вот пристали-то! Всю правду открывать не хотелось, хотя за последние пару минут мы уже и наговорили достаточно, чтобы наши головы красовались на частоколе. Но все же…

– А вам часто случалось бывать на борту патрульного дирижабля? – поинтересовался я у скептиков. – Кабина штурмана и рубка открыты, и карта висит там на стене. Более того, там же проводится и инструктаж для членов экипажа…

Кажется, поверили. Впрочем, откуда им знать, дирижабли-то они видели исключительно снаружи. Однако к практическому приближению побега это не имело ни малейшего отношения.

– Не собираюсь я через забор лезть! – проворчал Ощутилло, ни на кого не глядя. – Лучше уж через полгода в шахте окочуриться, чем завтра на колючей проволоке повиснуть!

– Да, и хоть какое-то оружие добыть надо обязательно. Еще веревки, съестные припасы на первое время. Шансов не очень-то! – Вонюша тоже добавил негатива.

Помолчали. Вот-вот уже надо возвращаться к работе. Придется, видимо, отложить принятие решения. Пока не найдутся ответы на эти самые вопросы. Тянуть особо не стоит – судя по темпам работ, до окончания расчистки участка осталось не более месяца. А то и еще меньше. Надо будет как-то преодолеть неверие ребят в успех. Потому что здесь – самое удобное место для побега. Лес – вот он, в паре сот метров. Да, за забором, обмотанным колючкой, но рядом. А когда загонят в шахту, да еще внутри Периметра – пиши пропало! Твердо решил: если не удастся уговорить товарищей – побегу один!

– Ладно, Везунчик, – вступил вдруг в дискуссию молчавший до того Крепыш. – Пора рассказать.

– Думаешь? – Везунчик заметил наши недоуменные взгляды и ухмыльнулся: – А не сдадут?

– Уже без разницы. Давай, рассказывай!

– Хорошо, только по-быстрому, времени нет, вон Мерзавр уже на кого-то орет. Короче, недели две назад мы с Крепышом пошли относить на кухню очередную флягу. Вдруг видим – повар сам навстречу крадется, нас не замечает. Хотел уже было его окликнуть, да Крепыш придержал. Смотрим: гном – р-раз! – и в ихнюю баню забежал. Думаем – с чего бы это, до помывки еще пару дней, в бане пусто? Подождали несколько минут – не выходит. А дверь-то приоткрытая осталась! Ну мы туда и юркнули… А там крышка погреба открытая. Еще, помню, спросил у Крепыша: зачем в бане погреб?

– А гном-то где оказался? – перебил рассказчика Вонюша. – В погребе?

– А погреба-то и не было! – торжествующе заявил Везунчик. – Вместо погреба – пещера там! Длиннющая. Мы, конечно, туда сразу не сунулись, не дураки. Подождали, пока гном вернется. Помните, мы еще тогда обед пропустили? Ну вот, дождались, пока повар вылез с какой-то корзиночкой в руках, крышку закрыл и ушел. Мы и пошли на разведку, прихватив один из запасенных в бане факелов. Там же тьма тьмущая, в пещере… Думали, у гномов там склад всякой жратвы. Ага, как бы не так! Пещера тянется метров пятьсот и соединяется с еще более крупной. А там – база. Барак какой-то, несколько караульных с карабинами и гномы в глине у ручья копаются, добывают ее, что ли. Солидно все, электричеством освещено. И самое главное – пещера дальше уходит, на восток, если мы с Крепышом не напутали. Подземный ручей оттуда стекает, сквознячком немного потягивает, значит, должен быть выход. Можно рискнуть, всяко безопаснее по пещере чапать, чем по джунглям. И заодно оружие у караульных захватить. Они же там спят на посту – чего под землей опасаться?

– Вот оно как, значит! – задумчиво почесал затылок Вонюша. – Тут есть что обсудить! Потом. А сейчас пора – Мерзавр нас уже ищет!

Глава 4

За обсуждением столь ошеломляющих новостей мы все же слишком засиделись в убежище. Мерзавр уже рвал и метал, отправив на участок все группы варваров и недосчитавшись нас. Крепыш, как шедший последним, даже огреб тычок дубинкой в спину. Не сильный – гном-то догадывался о причинах задержки. Сам вечерком будет настойку из добытого нами сока потреблять, но вид же сделать надо. Для удержания авторитета бригадира на подобающем ему уровне. Хотя, если бы Мерзавр узнал, что именно мы за чаркой обсуждали, бил бы в полную силу!

Бегом добрались до сарайчика, где под охраной немцев-караульных с огнестрелом в руках хранились орудия нашего тяжкого труда. Инструменты сдавались на склад каждый раз, как мы по какой-либо причине покидали участок и брались обратно под подпись. За утерю – голову на частокол. Конечно, никакую «подпись» мы не ставили, просто дородная немка-кладовщица старательно записывала номер, обозначенный на нашитом на одежду каждого заключенного лоскутке ткани.

Кстати, одежда тут была у каждого своя, в которой тот попал в неволю. Видимо, немцы не находили нужным тратить мощности своей текстильной промышленности на одеяния заключенных. Нет, совсем оставить нас без одежды немецкий ордунг не позволял, поэтому раз в год каждому был положен кусок ткани размером примерно метра полтора на метр и сандалии на веревочках с деревянной подошвой. И крутись как хочешь. Вот почему варвары даже в плену выглядели соответственно своему названию – собственная одежда у них была из кое-как скрепленных кусочков шкур и быстро приходила в негодность. Положенный же мне кусок ткани благополучно зажал Мерзавр, посчитав, что обойдусь одеждой, в которой прибыл. Она действительно по местным меркам была весьма неплоха, а уж ботинки-то и вообще… Без них я, привычный к цивилизации, тут давно бы погиб.

Получив «родную» ручную пилу, направился к только утром сваленному нашим паровым чудищем стволу гигантского дуба. Трактор, деловито посвистывая стравливаемым паром, сейчас трудился над соседним, оглашая лес мерзким скрипом своего инструмента. По высоте звука я уже мог определить, что режущая часть паровой пилы нуждается в очередной заточке. Научился различать за эти недели вынужденного «сотрудничества», о чем сообщает голос чудовищного механизма.

Рядом со мной несколько нервно вышагивал Везунчик, взволнованный тревожными новостями. Мы с ним работали в паре – он маленьким топориком (большие нам предусмотрительно не выдавали) рубил мелкие ветки и подрубал крупные, которые я допиливал ржавой ножовкой с поломанными через один зубьями. Инструмент был не личный, выдавался случайным образом, поэтому раз на раз не приходился – как повезет. Иногда попадался вполне рабочий, а иногда, как вот сегодня, совсем никакой. Однако нормы выработки от этого не поменяются. Придется поднажать.

Попасть на рабочее место тоже задачка не из простых. Так как оно расположено на десятиметровой высоте. И забраться туда по круглому стволу нереально. Приходится делать петлю из выданной веревки и бросать ее вверх в надежде зацепиться за одну из веток.

Сейчас задача была проще ввиду наличия на стволе удобных обрубков от срезанных нами с утра веток. Поэтому забрались наверх быстро и принялись за работу. Привязав один конец веревки в самой верхней точке, а второй обмотав вокруг собственного пояса, застраховавшись тем самым от случайного падения с десятиметровой высоты, чреватого большими неприятностями даже при втрое меньшей силе тяжести, принялись сновать по поверхности ствола, цепляясь за ветки. Удобнее получалось работать сверху вниз, срезая ветки на выделенном участке ствола все ниже и ниже, пока не доберемся до земли. В чем преимущество работы именно в бригаде очистки – подобная «гимнастика» хорошо нагружала все группы мышц, позволяя держать себя в форме.

Но как же накопить необходимые для побега припасы и инструменты? Да еще незаметно пробраться вместе с этим всем в расположенную возле бараков баню? Сложный вопрос! Каждый из нашей компании напряженно обдумывал его, делясь пришедшими в голову мыслями с остальными во время коротких встреч на стволе очередного очищаемого дерева либо в бараке после отбоя, рискуя быть подслушанным. Кое-какие продукты, скажем, можно попробовать запасти. Во время расчистки встречались изредка различные съедобные плоды. Или собираемый сок можно обменять не на настойку, а на сухари из качественной муки, подаваемые к столу привилегированной части лагерных сидельцев. Так ребята уже делали, чтобы поддержать мои силы в первую неделю пребывания здесь, пока я не привык к вонючей похлебке. Но оружие? Пока вызрел окончательный план, утекла почти неделя драгоценного времени…

На завершение подготовки ушла пара дней. После чего еще некоторое время ожидали подходящего момента. И он наконец настал. Сомнений в необходимости побега к этому моменту не оставалось даже у вечно колеблющегося Ощутилло, слишком уж много назревало признаков скорых изменений в жизни заключенных лагеря. Роковых изменений. Так что действовали слаженно. Каждый знал свой маневр.

Главным условием для начала выполнения плана являлся паровой трактор, вернее, его расположение. Дело в том, что трактористы, состоявшие из операторов-немцев и гномов-кочегаров, обедали раньше нас, так как и продолжительность рабочего дня у них была существенно меньше: нормальные восемь часов против наших двенадцати. Уходя на перерыв, они оставляли трактор без охраны – варвары и так боялись грозного механизма как огня и обходили его десятой дорогой. В общем, оставляли спокойно, причем на пару, не гася котел, чтобы после обеда не тратить время на его раскочегаривание. Для этого бросали в топку вместо быстро прогорающих прессованных брикетов обычные сыроватые поленья. Как раз хватало на время обеда поддерживать медленный огонь.

Безопасность при этом обеспечивали два аварийных клапана, сбрасывавших излишнее давление, а также прикрытые почти до минимума вентиляционные заслонки в котле. Ну и манометр на рабочем месте машиниста был оборудован громким гудком, срабатывавшим при достижении стрелкой прибора красной черты. Так что трактористы спокойно шли обедать, подстраховавшись сразу несколькими способами. Но кое-что они не учли. Вернее, кое-кого…

Единственным человеком в лагере, понимавшим устройство всей этой машинерии, за исключением самих трактористов, являлся я. Поэтому, в течение последних дней присмотревшись к работе машинистов, я предложил использовать трактор для отвлечения внимания надсмотрщиков и охраны во время побега. Для этого требовалось только, чтобы его оставили недалеко от нас и кабиной в сторону поваленного ствола. Чтобы не было видно, как я туда проникну.

Так как темп работы трактора известен заранее и постоянен, легко можно было спрогнозировать его положение к следующему полдню. Именно полдню – идею бежать ночью мы сразу отвергли как совершенно бесперспективную: выйти незаметно из барака можно и не мечтать. Поэтому в день накануне побега мы уже почти наверняка знали, что подходящий момент наступит завтра. И, конечно, сильно волновались. Я, например, очень долго не мог уснуть, хотя обычно, уставая за день как собака, отрубался сразу же после отбоя. А тут ворочался и ворочался, все время вспоминались многократно виденные сцены расправы с непокорными заключенными. Нет, если не выгорит, сдаваться живым нельзя ни в коем случае!

Зато благодаря бессоннице не лишился своей драгоценной обуви. Так как именно сегодня, на свою голову, один из соседей-варваров решил украсть мои ботинки. Наверное, надеялся сменять в другой бригаде на что-либо ценное. Вряд ли бы осмелился сам надеть – нашей группы тут побаивались. Так или иначе, но, мучаясь видениями ужасных наказаний, вдруг почувствовал, как снятые с ноги, но подложенные по старой зэковской привычке под ступни ботинки начали медленно выползать оттуда. С пару секунд я, увлеченный тревожными мыслями, пытался понять свободным краем сознания причину такого странного поведения обуви, а когда дошло – резко приподнялся с утрамбованной травы, заменявшей матрас. И чуть не столкнулся лбом с испуганно взирающим на меня в полутьме барака соседом.

Немая сцена длилась недолго. Разобравшись в обстановке, я тут же засветил наглецу с правой в заросшую скулу. Впрочем, далеко не со всей силы, чтобы не нашуметь. А то в барак ворвутся злые со сна бригадиры и мало не покажется никому. Несостоявшийся вор отлетел в свою ячейку и, мягко приземлившись на травяную подстилку, еле слышно заскулил. Тоже, видимо, не горел желанием отведать на сон грядущий бригадирской дубинки. Сочтя инцидент исчерпанным, я плюхнулся обратно на «постель» и сразу же, к своему удивлению, заснул.

Утро началось как обычно. Чуть согревшись теплым «чаем», двинулись на участок. Получили инструмент и принялись за работу. Все как всегда. За исключением понапиханных в карманы выменянных у гномов сухарей и невыпитой вчера, против обыкновения, настойки в «секретной» фляге у Везунчика. Для нее планировалось несколько иное применение.

Ближе к полудню трактор, как и рассчитывали, принялся за пятиметровый в обхвате кедр, совсем рядом – три десятка шагов от поваленного дуба, на котором мы трудились. Обеденное время близилось, и напряжение росло. Мы обменивались нервными взглядами, не забывая активно пилить ветки, чтобы не привлечь ненужного внимания бригадира. Как назло, не успел я об этом подумать, как тот тут же и явился! Медленно обозрев каждого из нас с ног до головы подозревающим (впрочем, как и всегда) взглядом, Мерзавр стукнул дубиной по стволу и, обозвав медлительными свиньями, приказал закончить все дела на участке за десять минут и двигать к следующему стволу. А он, сволочь, метрах в ста отсюда! До трактора незаметно будет не добраться. Вот урод наш бригадир! Полностью соответствует своей кличке…

В ответ на осторожное замечание о невозможности завершения всей работы за столь короткое время и просьбу продлить срок до обеда Крепыш опять несильно схлопотал дубиной по спине. После чего Мерзавр, брызгая слюнями, повторил приказ и укатился в направлении следующего участка, пообещав вскоре вернуться и проверить исполнение.

Как же быть? Мы затравленно переглянулись. Потом Крепыш, потирая ушибленную спину, заверил, что сумеет отвлечь ненадолго внимание бригадира. Ждать развязки оставалось уже совсем недолго.

Мы в темпе пилили ветки, затравленно поглядывая в том направлении, куда удалился злобный гном. Вот невезуха-то! До обеда у трактористов оставалось менее получаса. Еще чуть-чуть и… Если бы не Мерзавр со своим дурацким требованием. На самом деле, если поднажать, то действительно можно закончить пусть не за десять, но за двадцать минут точно. Гном это наверняка и имел в виду, сказав «десять» только для нагнетания напряжения. Так что явится он не сразу, но все равно слишком рано!

Когда осталась последняя ветка, Крепыш предложил чуть притормозить. Пусть Мерзавр увидит – еще осталось что делать. Тут трудившиеся неподалеку трактористы наконец прервали работу, о чем возвестил мощный свист стравливаемого пара, и засобирались на обед. А к нам, конечно, по закону подлости немедленно явился бригадир. Ну еще бы минут пять, всего лишь!

Не дав возмущенно взиравшему на нагло не выполненное до конца задание Мерзавру раскрыть пасть, Крепыш, рискуя в третий раз за сегодняшний день огрести удар дубиной от скорого на расправу бригадира, подскочил к нему и попросил, «пока ребята заканчивают пилить последнюю ветку», показать ему следующий участок. Чтобы, значит, знать где и что и приступить не откладывая, как только допилят здесь. На пару секунд повисло угрожающее молчание. Дубина бригадира как бы в раздумье покачивалась на его широком плече. Сейчас как опустится на спину Крепыша, ставя крест на наших планах! Однако гном вдруг повернулся кругом, и ненавистная дубина лишь слабо махнула в сторону следующего участка:

– Пошли! А вы, – на секунду опять повернулся он к нам, – чтобы через пять минут уже были на месте!

Глядя на неторопливо удаляющуюся широченную спину Мерзавра, за которым покорно плелся, сделав нам успокаивающий знак, столь удачно разруливший ситуацию Крепыш, я понял: у нас появился шанс. Мало того что теперь мы успеваем сделать задуманное, так еще и бригадир гарантированно не появится на участке в самый неподходящий момент. В конце концов, как оказалось, непредвиденное вмешательство Мерзавра привело к ситуации даже лучшей, чем планировалось!

Руководивший всеми приготовлениями Везунчик рассуждал точно так же.

– Давай, Кочегар, приступай! – произнес он, наблюдая, как по направлению к кухне двумя отдельными группами проследовали немцы-машинисты и обслуга из гномов. Немцы вообще обедают за пределами рабочей зоны лагеря, в отдельной столовой. И готовит им отдельная кухня. Ну а гномам – наша, лагерная, но тоже отдельно от простых заключенных, выбирая лучшие части из привозимых отходов мясокомбината. Небось куски кишок и волосатые лоскутки шкур у них в супе не плавают! Уже больше месяца здесь, а при одной мысли о лагерной похлебке все еще мутит… Кстати, а ведь если сейчас выгорит, я ее больше не попробую! Впрочем, если не выгорит – тоже, правда, совсем по другой, гораздо менее радостной причине… Однако сама мысль о том, что в любом случае больше этой гадости в рот не возьму, придала дополнительные силы и помогла окончательно побороть страх перед неминуемым в случае неудачи наказанием. Скрываясь за наваленными в беспорядке свежесрезанными ветками, я рванул к трактору.

Возле гигантской машины никого не было, однако последний, открытый, участок оставшегося пространства все равно преодолел ползком, маскируясь в остатках «вытоптанной» паровым мастодонтом травы. Вот и грязные дырчатые металлические ступени приклепанной к корпусу лесенки, ведущей в расположенную в задней части трактора вотчину гномов-кочегаров. Еще раз внимательно осмотревшись вокруг, ухватился рукой за клепаный обод глубоко увязшего в мягкой почве огромного стального колеса с литыми толстенными спицами внутри и, опираясь на него, привстал и метнулся вперед. С ходу взлетев по двухметровой лесенке (спасибо низкой гравитации!), попал в котельное отделение.

Тут, естественно, было жарко. Потрескивали раскаленные заслонки котла и резко пахло горелой смолой. На ржавых, покрытых копотью крючках у боковой стенки висела рабочая одежда кочегаров – кожаные передники и рукавицы. Тоже закопченные до жути. Здесь же, в специальных захватах, стояли полностью металлические лопаты и кочерги, которыми гномы шуровали в топке. Не теряя времени, нацепил на себя передник и рукавицы, схватил лопату и приступил к делу. Открыл дверцу топки, вытащил оттуда, поддев кочергой, еле тлеющие сырые поленья и засунул вместо них значительно более горючие топливные брикеты, хранившиеся в металлической корзинке снаружи. Затем открыл до максимума заслонки воздуховодов – брикетам нужен кислород. Так, тут, собственно, все. Тем более что из топки уже стало доноситься радостное потрескивание, свидетельствовавшее о значительном ускорении процесса горения.

Вылез из котельной и по другой уже лестнице поднялся в кабину. Тут, в отличие от котельной, царили полный порядок и чистота, подобающие рабочему месту истинных арийцев. Долго здесь задерживаться не стал, лишь завернул до конца начищенное бронзовое колесико крана, перекрыв трубу, ведущую к манометру с гудком. Теперь он не будет тревожно реветь при повышении давления до критического.

Оставалось последнее и самое главное. Ухватившись руками за край крыши кабины, с некоторым трудом забрался еще выше. Пробежав по горячей поверхности котла несколько шагов, добрался до аварийных клапанов и заклинил их заранее заготовленными деревянными брусками. Вот теперь все! Если никто не вмешается – взрыв неизбежен!

Прихватив с собой несколько топливных брусков и все так же скрываясь, вернулся к напряженно ожидавшим на рабочем месте товарищам. Успокаивающе кивнул им издалека. Так как последнюю ветку те уже за время моего отсутствия допилили, то мы сразу в исполнение приказа бригадира двинули к следующему участку. Тем более что это было как раз по дороге к вожделенной бане. Да и желательно убраться подальше от трактора, превращенного в мину замедленного действия.

До обеденного перерыва заключенных, в отличие от привилегированных машинистов, оставалось еще около получаса, поэтому все варвары находились на положенных рабочих местах. А ведь некоторые из них пострадают от взрыва… Что-то вроде угрызений совести шевельнулось было у меня внутри, но тут же заглохло. Все равно все они скоро погибнут, и никто им не мешал самим бежать! Я прекрасно чувствовал сомнительность данных оправданий, однако выбора не было. Вернее, я уже сделал его ранее.

До участка добрались за пару минут. Мерзавр уже в нетерпении расхаживал рядом. Крепыш, забравшись на ствол, рубил первую ветку своим топориком. Бригадир открыл было пасть, чтобы прокомментировать наше прибытие, но не успел – сзади вдруг донесся страшный грохот. Котел наконец рванул.

Глава 5

Да, мощность взрыва я сильно недооценил! Хотя откуда мне знать, как взрывается паровой котел? Только умозрительно. Но в трехметровой цилиндрической посудине оказалось слишком много энергии. Даже здесь, на удалении в две сотни метров от места взрыва, падали нехилые обломки. А некоторые и того более – гадко вжикая, проносились над нашими головами еще дальше. Пожалуй, на прежнем месте работы нам бы пришлось несладко. Так что следует вынести особую благодарность Мерзавру за столь своевременный приказ перебазироваться.

К слову, гном застыл на месте с разинутым от шока ртом, уставившись на возникшее на месте трактора облако пара. Взрыв настолько поразил его воображение, что бригадир даже выронил свою неразлучную дубину из рук. Несмотря на пролетающие невдалеке с визгом обломки, он, в отличие от более опытных нас, к тому же ожидавших взрыва, и не подумал искать укрытие. Вот бы стукнуло его сейчас случайным осколком по лбу! Увы, дуракам везет. Как назло, все осколки котла и обломки веток со всяким мусором благополучно пролетели мимо. Но, судя по донесшимся крикам и беспорядочному топоту ног, так повезло далеко не всем. На что мы, собственно, и рассчитывали.

В лагере, как и планировалось, началась паника. Работавшие в окрестностях варвары в ужасе бежали от взорвавшегося трактора. Менее впечатлительные, чем Мерзавр, представители администрации и не доевшие свой обед машинисты – наоборот, к нему. Заодно бригадиры лупили дубинками встречающихся на пути варваров в тщетной попытке остановить беспорядочное бегство. Даже караульные на башнях смотрели в основном на место взрыва. Короче, самое время по-тихому улизнуть.

Но придурок-бригадир все еще торчал тут, как памятник жертвам контузии! Не побежим же мы прямо у него на глазах! Что же делать? К счастью, у Везунчика на этот вопрос ответ нашелся немедленно. Недолго думая, тот, выпрыгнув из укрытия, с силой всадил все еще растерянному Мерзавру свой топорик прямо посреди лба. Выразив таким образом упомянутую ранее благодарность за увод из опасной зоны. Ну и заодно и за все остальное «хорошее», что бригадир успел сделать каждому из нас за время пребывания в лагере. Гном, не издав ни звука, осел на траву, а я испуганно огляделся – вдруг кто заметил? Однако бывший офицер разведки, нанося смертельный удар, верно оценил обстановку – мы находились в достаточно защищенном от посторонних глаз месте. Никто на нас не смотрел, и путь к свободе оказался наконец открыт.

Не теряя времени, ринулись, скрываясь по возможности за наваленными вокруг стволами и ветками, к спасительной бане. Без лишних приключений достигли вожделенного строения без окон, со стенами из ошкуренных, плотно пригнанных друг к другу бревен – гномы же не для постороннего дяди, а для себя, любимых, строили. Все вокруг, включая внешнюю охрану, слишком отвлеклись на происходящее в рабочей зоне.

Первым, с силой выбив закрытую дверь ногой, в помещение, держа наготове топорик, ворвался Крепыш. В данное время баня должна быть пуста, но все может случиться. Следом сразу же заскочил Везунчик, а за ним, не мешкая, и остальные. Последним протиснулся в низкий проем я. Внутри валялся невесть откуда взявшийся гном с уже аккуратно раскроенным черепом – предосторожность Крепыша оказалась не лишней. А его хваленая сила – явно не мифом, судя по глубине раны. Но более никого тут не находилось. Быстренько вставили на место входную дверь, осмотрев напоследок окрестности. Тьфу-тьфу, но первая фаза побега вроде бы прошла гладко: никто нас не заметил. Однако, чтобы гарантировать отсутствие преследования с тыла, мы предусмотрели и дополнительные меры.

Пока Крепыш с Везунчиком открывали крышку спрятанного под грубо сколоченным столом люка и проверяли, нет ли кого в лазе, я с помощью Вонюши и Ощутилло засунул в заготовленную в бане возле кирпичного очага кучку поленьев захваченные из трактора горючие брикеты. Для верности создали несколько очагов возгорания, спрыснув каждый из фляги с «гномьей настойкой» – она хорошо способствовала воспламенению. Взял с полки у очага оловянную коробочку вонючих немецких спичек на бертолетовой соли (впрочем, других на этой планете не имелось – остальные народы разводили огонь вообще «дедовскими» способами), еще одну, запасную, бросил Вонюше – возьмем с собой, пригодится.

Из люка показалась бритая, покрытая светлым пушком голова Везунчика, утвердительно кивнувшая. Ощутилло прихватил связку факелов, заготовленную гномами специально для походов под землей, и исчез в отверстии. Мы с Вонюшей споро подожгли брикеты и, уже ощущая запах гари и характерное потрескивание, нырнули в подземный ход. Вместе задвинули тяжелую крышку люка. Все, обратной дороги нет – наверху теперь огненный ад. Только вперед!

Зажгли пару факелов – в крайне ограниченном пространстве лаза больше и не требовалось. Уж очень узким его вырубили. Хотя если присмотреться, то вовсе и не вырубили. Так, стесали слишком уж выпирающие углы кое-где. А сама пещера явно естественного происхождения. И рисунок пород на стенах об этом свидетельствует, и тянущая из темной, непросматриваемой в слабеньком свете факелов глубины обволакивающая могильная прохлада. Что ждет нас впереди?

Не откладывая, двинулись дальше. Первым, держа в одной руке факел, а во второй – опробованный уже на голове покойного Мерзавра топорик, шел Везунчик. Оставалось надеяться, что он и далее будет оправдывать свое прозвище. Следом ступал Крепыш, держа в руках точно такие же предметы. Ну а за ними тащились и мы втроем.

Почти сразу лаз стал расширяться, превратившись в нормальный ход. Тут уже не имелось следов человеческого вмешательства, зато четко проявилась карстовая природа данного подземелья. Оно явно было создано водой, растворившей горную породу. Ход заметно уходил вниз, иногда немного виляя из стороны в сторону, но, в общем, насколько можно было судить, примерно сохраняя свое первоначальное направление на север. Судя по рассказу уже побывавших тут товарищей, идти до развилки предстояло около десяти минут. Это если медленно и осторожно. Но мы-то уже представляли, что нас ждет впереди, и, кроме того, существовала вероятность обмена информацией между «нашими» гномами и их пещерными коллегами, к которым те регулярно, судя по всему, наведывались. Надо добраться до развилки, пока туда не сообщили «горячую» новость. Впрочем, некоторый «беспорядок», в котором мы оставили лагерь, позволял надеяться, что наш побег не сразу заметят.

В какой-то ему одному ведомый момент Везунчик – самопровозглашенный лидер отряда – остановился и поднял руку. Все остальные, шедшие сзади, мгновенно замерли на месте. Уже пришли? Однако впереди, в слабом свете факелов, не было видно ни зги. Где развилка? Стоявший вторым Крепыш, подчиняясь, видимо, полученному указанию, присел на корточки и взмахом руки призвал нас последовать его примеру. Мы и последовали, а Везунчик вдруг, отдав свой факел Крепышу, подался вперед, тут же растворившись в окружающей нас кромешной тьме. Ну да, он же разведчик, вот и отправился на разведку.

Все сгруппировались вокруг Крепыша, внимательно вглядывавшегося в направлении удалившегося товарища. Ширина его плеч внушала некоторый оптимизм на фоне окружавшей нас грозной неопределенности. По крайней мере, мне было не по себе в темном пространстве пещеры, особенно учитывая наличие врагов и спереди, и сзади. Другим, наверное, тоже. Однако даже в таких условиях вечно подозревающий всех и вся Ощутилло не преминул обсудить кандидатуру обозначившегося лидера.

– Не нравится мне, что Везунчик один туда пошел! – тихим голосом, еще более усугублявшим и так посредственную дикцию, начал бубнить он. – И сам он мне давно не нравится! Подозрительный тип!

– Да ладно тебе! – как обычно чуть промедлив, возразил Вонюша. – Все же на наших глазах!

– На наших? Ты его сейчас видишь? Знаешь, чем он там занимается? – не унимался Ощутилло, продолжив оглашение списка своих подозрений. – С гномами общий язык быстро нашел! А? Все знает, все умеет, все у него всегда получается! Не так? Неспроста это, ох, чую, неспроста! Щас как вернется с отрядом долбаных коротышек!

– А ну цыц! Кончай чушь молоть! – на секунду оторвавшись от напряженного наблюдения за темнотой спереди, сквозь зубы, отчего голос казался еще более угрожающим, прикрикнул на не в меру разошедшегося товарища Крепыш. – Еще кто хоть слово произнесет – огребет от меня люлей!

Попадать под раздачу – тяжесть руки Крепыша все знали – никому не хотелось, поэтому дискуссия прекратилась, толком не начавшись, и вновь воцарилась абсолютная тишина. Только где-то на грани слышимости доносились звуки текущей воды. Подземный ручей, наверное. Я, скрашивая вынужденное ожидание, принялся обдумывать только что сказанное Ощутилло. Может ли Везунчик быть предателем? Но как? И, главное, зачем? Допустим, хотел бы выслужиться перед руководством лагеря, гарантировать себе жизнь в полном опасностей быту заключенного… Только вот побег со взрывом ценной техники – вряд ли лучший метод для этого. Ради чего устраивать подобное представление? Чтобы сдать остальных? Глупости! И без всякого побега бригадир мог запросто забить любого из нас до смерти, не объясняя причин. Зачем такие сложности?

Тут вдруг подумалось: а если это все из-за меня? Вдруг ОНИ все-таки знают, кто я на самом деле? От этой мысли дрожь пробежала по телу, захотелось вскочить и побежать куда глаза глядят, однако я быстро взял себя в руки. Налицо явный случай начинающейся паранойи! Опять же, все слишком сложно. На что меня могли бы провоцировать подобным свехзапутанным способом? На раскрытие своей настоящей личности? Но это можно было сделать простым применением банального физического воздействия! Даже особо пытать бы не пришлось – я и не собирался запираться. Нет, определенно чушь и паранойя! Такая же, какая, видимо, развилась и у давно находящегося в неволе Ощутилло. Кстати, сам он не менее подозрительная личность, чем Везунчик. А то и более! Выжить больше трех лет в малопригодных для существования условиях вражеского плена – далеко не тривиальная задача. Спокойно можно начинать подозревать во всяких гадостях. Да любой из нас, если уж на то пошло, темная лошадка! Не удивлюсь, если, пока я не слышу, тот же Ощутилло гонит бочку и на меня! С полным на то основанием, кстати говоря: далеко не все товарищам про меня известно. Так что все это глупости. Надо самому про всякие дурацкие подозрения забыть и Ощутилло, когда тот поднимает данную тему, по рукам давать. Или по губам…

Тут наконец из кромешной тьмы вновь материализовался Везунчик, причем, что характерно, без малейшего звука. Профессионал! Сидевший рядом со мной Ощутилло, полный страшных подозрений, непроизвольно дернулся, однако Везунчик был один. Никаких гномов он, разумеется, за собой не привел. Сосед, осознав этот факт, шумно выдохнул.

– Тихо! – шикнул на него разведчик и доложил об увиденном: – Все в порядке, там ничего не изменилось. Действуем по плану! Пошли!

Перед очередным поворотом хода Везунчик, с воодушевлением вернувшийся к столь привычной для него ранее роли командира разведотряда, знаком приказал погасить факелы. Мы оказались в объятиях тьмы, лишь спереди с трудом угадывалось свечение неясной пока природы. Держась друг за друга и повернув еще дважды, продвинулись гуськом до соединения лаза с основным рукавом пещеры. Тут и обнаружился источник свечения – десятка два развешанных под потолком довольно большого зала электрических ламп. Их резкий, непривычный свет больно ударил по глазам, заставив на несколько секунд прикрыть их рукой.

Пока восстанавливалось зрение, Везунчик придержал нас за прикрывавшим выход куском скалы, покрытым застывшими потеками кальцита. После чего стало возможным осмотреться уже поосновательнее. Да, все как и рассказывали уже побывавшие здесь товарищи. Помещение, в которое выходил лаз, представляло собой длинный и широкий участок пещеры с сужениями в обоих концах. Левое от нас, очевидно, вело на поверхность, судя по уходящей туда утрамбованной дороге, по которой в данный момент пара изможденных варваров под присмотром вооруженного дубинкой гнома резво толкала тележку, наполненную какой-то желтоватой гадостью. Оную гадость добывали другие варвары из большой ямы посреди зала. Раньше по яме, видимо, протекал широкий ручей, сейчас заботливо отведенный в сторону с помощью каменно-песчаной насыпи. Огибая яму, тот с характерным шумом, свидетельствующим о наличии водопада, исчезал в где-то рядом с выходящим на поверхность концом дороги. А попадал ручей в зал из темноты правого сужения. Дорога туда не вела, да и самый крайний участок возле русла был перегорожен деревянным заборчиком, что позволяло предположить: там-то и расположен проход в необитаемую часть пещеры. А явно ощущавшееся движение воздуха свидетельствовало о наличии там выхода на поверхность. Вопрос только: есть ли к нему нормальный проход? Самые опытные члены нашего отряда, Крепыш и Везунчик, повидавшие на прежней «работе» немало пещер, по одним им ведомым признакам определили, что есть. И не очень далеко. В здешних горах, как выяснилось, вообще было полно карстовых пещер из-за избытка известняковых пород, и ими частенько пользовались. А дальше на север их имелось столько, что проживающие в тех местах гномы вообще на поверхности почти не показывались – хватало гораздо более безопасных подземных помещений.

Выход из лаза располагался как раз вплотную к «нужному» концу зала. Всего-то метров сорок. Но сначала потребуется как-то перелезть или сломать преграждающий путь заборчик. Что непросто, когда над тобой в деревянной клетке, закрепленной у потолка, разгуливают два дежурных немца с карабинами. И обзор у них оттуда превосходный – перестреляют как в тире! Так что разработанный нами план предполагал некоторые предварительные действия…

…Пользуясь свисающими со своеобразного карниза, тянущегося вдоль правой стенки, и частично прикрывавшими нас от взора караульных длиннющими сталактитами (во всем остальном пространстве пещеры они были старательно сбиты – чтобы не ухнули кому-нибудь случайно по кумполу, а растущие снизу сталагмиты – срезаны), подобрались поближе к расположенному внизу маленькому деревянному домику. От него вверх, в «орлиное гнездо», вела хлипкая на вид (если забыть о пониженной тяжести) лестница, а изнутри доносился приглушенный смех и фразы на немецком – там отдыхала свободная пара охранников. Я, Вонюша и Ощутилло, приготовив свое нехитрое оружие, затаились у дверей на случай, если кто-то из двух засевших внутри немцев решит вдруг выйти. А Везунчик с Крепышом, демонстрируя профессиональные навыки и отсутствие особого влияния двух поколений, выросших при низкой силе тяжести, на мышечную структуру, неслышными тенями прошмыгнув мимо просматриваемой сверху лестницы, быстро-быстро стали взбираться по поддерживающим клетушку столбам, зажав рукоятки топориков во рту наподобие древних пиратов. Особенно впечатлил более молодой и тренированный Везунчик, буквально в пару касаний «взлетевший» на высоту двух десятков метров. Со стороны это смотрелось как сцена из дешевого китайского фильма, если, опять же, забыть о слабом притяжении.

Первым достигнув бортика корзинки, он несколько секунд поджидал чуть приотставшего товарища, после чего оба одновременно прыгнули внутрь, уже с оружием в руках. Несколько долгих мгновений не доносилось ни звука. Мы, оставшиеся внизу, затаили дыхание. Но тут из-за бортика показалась крупная русая голова Крепыша. Зажатым в руке трофейным карабином он подал нам знак действовать. Первым ворвался в помещение караулки Вонюша, за ним я, но сделать ничего уже не успел. Обычно немного медлительный товарищ двумя точными ударами топора раскроил головы мирно закусывавшим немцам, забрызгав кровищей сковородку со стоявшей на столе и восхитительно пахшей после месяца-то питания лагерной бурдой яичницей. Ладно уж, все равно времени на еду нет!

Пока вооружались трофейными карабинами, ножами и портативными фонариками с запасными батареями, стаскивали с трупов сапоги – ведь ни у кого, кроме меня, нормальной обуви не имелось, – появились спустившиеся с «потолка» товарищи. Тоже уже в обновках. Пора было двигать дальше. Путь к свободе преграждало еще одно помещение, располагавшееся на уступе ниже караулки. Судя по доносящимся оттуда запахам – столовая для рабочих. Надо же, наверное, очень важный объект здесь, раз расщедрились для заключенных на помещение для приема пищи. У нас в лагере все попроще было, без подобных изысков…

В столовую ворвались через единственную дверь. Двух гномов-охранников зарезали трофейными кинжалами сразу же, те и сообразить ничего не успели. Гном-повар метнулся было к выходу, но и его постигла та же участь. Ну а кроме них тут присутствовала только небольшая, рыл на десять, бригада варваров. Видимо, размеры столовой позволяли питаться только побригадно, так как возле ямы трудилось явно больше заключенных. Кстати, подумав об оставшихся возле ямы гномах-надсмотрщиках, я озабоченно выглянул наружу. Но нет, небольшой произведенный нами при захвате помещения шум ничьего внимания не привлек – далековато. И тем более ничего не заметили на втором немецком посту у выхода на поверхность.

Оторванные от еды варвары взирали на нас с изумлением и испугом. С ними-то что делать? Хотели просто пройти мимо, однако один из них вдруг на очень ломаном русском осведомился, не бежим ли мы отсюда случайно. Мы подтвердили его догадку. Тогда варвары повскакивали с мест и стали проситься с нами. Переглянувшись, решили: почему бы и нет? Время поджимало, и разбираться сейчас еще и с варварами было бы совсем уж лишним. Пусть присоединяются!

Однако пришлось еще немного задержаться. Во-первых, собрали на кухне все съестное, которое там нашлось. Сложили продукты в корзинки и нагрузили ими вовремя подвернувшихся варваров. Вот и какая-то польза от них будет! А во-вторых, около заветного заборчика наткнулись на стоящий отдельно маленький низкий сарай. Внутри обнаружился только один небольшой ящик. Зато в нем – круглые серые цилиндрики. И я, и Везунчик сразу их опознали – взрывчатка! Осталась от расчистных работ в пещере, видимо. Поэтому и хранится в отдельном помещении подальше от всего. Вот повезло!

– А давайте рванем выход из пещеры! – вдруг предложил Крепыш, осознав всю ценность находки. – Завалим его к чертям! Чтобы гарантированно не было погони.

– Давайте! – согласился Везунчик, вертя в руках цилиндрик. – Только как? Запального шнура я что-то не вижу.

– Деревня! – Я указал ему на еще один ящичек, сразу не замеченный в потемках. – Вот электрические детонаторы, а вот провод и генератор. Крутишь ручку – и сразу… бум!

Почувствовав на себе подозрительный взгляд Ощутилло, поспешил объяснить источник своих неожиданных для товарищей знаний:

– В трофейном дирижабле был запас таких! Нас научили обращаться.

Не знаю, поверили ли в это товарищи, но более вопросов никто не задавал – некогда было. Мы просочились мимо заборчика по берегу ручья, заложили у узкого входа несколько шашек, вставили детонаторы. Отмотали провод на максимум – метров сто. Учитывая несколько поворотов пещеры, должно быть безопасно для нас.

– Ну что, поехали? – произнес я и крутанул ручку.

Глава 6

И опять я не рассчитал мощность взрыва! Сначала по ушам сильно, но терпимо долбанула ударная волна. А секундой позже из-за ближайшего поворота выскочило облако пыли и гари. Я успел крепко зажмурить глаза и растянуться на полу, прикрывшись руками. Что-то больно ударило по ноге, а нос, несмотря на задержанное дыхание, оказался забит мелкой крошкой, вызвавшей безудержный чихательный рефлекс. Вокруг с грохотом, впрочем, не особо громким после воздействия на уши ударной волны, падали какие-то предметы. Какие – видеть не мог, предусмотрительно не открывая глаза. Хотя и это помогало плохо, все равно вездесущая пыль набилась под веки, тут же наполнившиеся и слезами.

Через некоторое время, прочихавшись, прокашлявшись и прослезившись, осмелился, оценив полученные моим организмом повреждения от взрыва как несущественные, приподняться и осмотреться. Ничего, конечно, не увидел – пара зажженных после входа в узкий рукав факелов были, естественно, погашены взрывной волной. Зато набитые пылью уши заполнились доносящимися из темноты криками и стонами. Кажется, не все так легко отделались, как я. Включил так вовремя захваченный у врага фонарик. Бледный и узкий луч электрического света выхватывал из объятий тьмы одну за другой картины нанесенного взрывной волной разгрома. На неровном полу пещеры вперемешку валялись, щедро присыпанные пылью, люди, оружие, корзины и выпавшие из них продукты.

Рядом появился еще один луч – это додумался включить фонарь Везунчик. И еще два – Вонюши и Крепыша. Вчетвером быстренько осмотрели всех, ориентируясь на самые громкие стоны. В общем, почти никто серьезно не пострадал. Так, порезы, ушибы. Какой-то варвар от испуга обделался, завоняв все вокруг. И только одному из присоединившихся к нам заключенных не повезло по-настоящему: на него упал сбитый взрывной волной крупный сталактит, вонзившись в спину и проткнув насквозь. Несчастный варвар был еще жив, пришпиленный, словно букашка, гигантской булавкой к покрывавшему низ пещеры слою нанесенной подземным ручьем плотной грязи, и, жутко подвывая, беспомощно скреб ногтями землю вокруг себя. К нему подскочил один из его товарищей и занес над головой трофейный топор, чтобы прекратить мучения обреченного. Я отвернулся…

Придя в себя, собрав разбросанное снаряжение и перевязав немногочисленные порезы, собрались в путь. Но прежде надо было убедиться, что взрыв, причинивший намстолько неприятностей, достиг своей цели. То есть хотя бы частично завалил проход. На «инспекцию» отправились мы с Везунчиком, как эксперты, прихватив для охраны еще и Вонюшу. Как говорится, два карабина хорошо, а три – еще лучше. А совсем хорошо – четыре, однако последний остался у наводившего порядок среди варваров Крепыша. Ощутилло же остался вообще без трофейного ствола, но он все равно толком не умел им пользоваться. Так же как и присоединившиеся к нам в пещере другие заключенные.

Беспокоились мы напрасно – карабины на этот раз не понадобились. Вход завалило качественно. Даже ручей перегородило – лишившаяся стока вода стала подниматься по берегам русла, ища новый выход. Будет неприятный сюрприз для разбирающих завал с той стороны! Короче, о погоне в ближайшие часы точно можно не беспокоиться.

Чтобы не расходовать зря бесценный и невосполнимый заряд батареек, выключили фонарики, оставив в качестве источника света только три факела. Последних мы набрали довольно много в лагерной бане, а на пещерной кухне еще чуть пополнили запас. Там хранилось некоторое количество готовых к употреблению факелов, видимо на случай перебоев с поступавшим откуда-то с поверхности электричеством. Тем не менее и данный источник света в голом подземелье являлся невосполнимым, поэтому, собравшись настолько плотной группой, насколько позволяла ширина подземелья, сократили количество одновременно зажженных факелов до минимума. Чисто чтобы не спотыкаться на каждой мелкой расщелинке.

Первый час движения, за который то и дело, натыкаясь в полумраке на разнообразные препятствия, проделали путь километра в три, вопрос выбора направления вообще не стоял за отсутствием альтернатив. Если и отходили рукава в стороны, то мелкие и непролазные. А потом мы достигли первой настоящей развилки. Ход, увеличившийся к этому времени метров до пяти в диаметре, разделялся тут на два. Широкий, продолжавшийся дальше, по которому и шло основное русло подземного ручья, и второй, поменьше, уходивший влево-вверх. Из него тоже стекала струйка воды, соединяясь с основным потоком, но совсем уж тоненькая.

Наши «специалисты по пещерам», почти не колеблясь, указали как раз на второй ход. И действительно, из него веяло еле ощутимым сквознячком. Скорее всего, там есть выход на поверхность. Но нашелся и имеющий другое мнение. Им оказался Ощутилло, вдруг устроивший истерику. Он считал, что мы все еще слишком близко к Периметру и нас там ждет засада. Или, в лучшем случае, выход завален. На осторожное замечание Везунчика о том, что он не одну сотню таких пещер исходил и знает лучше, последовал поток обвинений в завышенном самомнении, неосмотрительности и вообще «если чего не хуже». Тогда вмешался Крепыш, придержавший за рукав явно уже собравшегося начистить рыло крикуну бывшего разведчика и сообщивший, что кто не хочет, может оставаться здесь. После чего полез в вызвавшее спор ответвление пещеры. Следом, презрительно сплюнув, полез Везунчик, за ним варвары, в большинстве своем так и не понявшие, из-за чего разгорелся скандал (только двое из них едва говорили по-русски). Мы с Вонюшей последовали за всеми, и оставшийся в одиночестве в едва освещенной единственным факелом пещере зачинщик ссоры, как и следовало ожидать, тоже полез в ответвление, ругаясь сквозь зубы. На этом инцидент вроде бы оказался исчерпан. Пока. Но случившееся опять вызвало у меня некоторые подозрения. На этот раз, скорее, в адрес Ощутилло. Почему-то казалось, что он твердо знает: ход впереди тупиковый. Да ерунда это! Не может быть… Я отбросил дурные мысли и прибавил шагу, чтобы догнать несколько оторвавшуюся от нас основную группу.

В ответвлении, где мы оказались, было явно немного теплее, чем в основной пещере, где затхлая прохлада уже начала донимать. А главное – опять исчезли торчащие тут и там из пола сталагмиты, мешающие быстрому шагу. Видимо, это ответвление было значительно младше остальной части пещеры и появилось сравнительно недавно. Поэтому, в отсутствие препятствий и несмотря на небольшой подъем, продвигались мы достаточно быстро и за полчаса отмахали еще километра два. Воздух становился все более и более свежим, и было очевидно: выход рядом. И вот за очередным поворотом яркий солнечный луч затмил блеклый отблеск факелов. Тихий восторженный гул прокатился по рядам беглецов и… почти сразу сменился стоном разочарования. Я протиснулся вперед, чтобы рассмотреть его причину. Увы, она оказалась банальной до невозможности: выход располагался на высоте метров тридцати, да к тому же представлял собой узкую щель, куда вряд ли протиснется даже самый худой из варваров. Из щели и лился показавшийся вначале столь ярким свет вместе с ручейком воды, которая с плеском падала в почти вертикальный колодец конусообразной формы, расширяющейся книзу. Преодолеть эту гладкую тридцатиметровую стену можно было даже не мечтать, несмотря на низкую силу тяжести. Я зацепил взглядом торжествующую рожу Ощутилло, и засунутые было глубоко в подсознание подозрения вновь мутной пеной поднялись на поверхность. Ну откуда он мог знать?!!

– А ведь я говорил! – не преминул напомнить тот окружающим.

– Ты все время что-то говоришь! – пожал плечами Везунчик и, еще раз взглянув со слабой надеждой вверх, как будто надеялся обнаружить не замеченный сразу выход, обреченно махнул рукой: – Пошли обратно к развилке!

Обратный путь, под уклон, проделали быстро. И вот мы снова на той же развилке. Куда теперь? Ну не возвращаться же! Пошли дальше вдоль русла ручейка. Сузившаяся было пещера вновь расширилась метров до семи-восьми. И опять на каждом шагу торчали долбаные сталагмиты! А сверху нависали их близнецы-сталактиты, и об острые концы самых длинных из них легко можно было поцарапать макушку. Пришлось замедлить движение и соблюдать повышенную осторожность. Острые углы скальных пород и коварные скользкие наросты также представляли немалую опасность.

В то же время обстановка внутри пещеры приковывала взгляд своей удивительной красотой. Не один из нас спотыкался, не в силах отвести взгляд от завораживающих фигур, образованных натеками и таинственно отблескивающих мельчайшими кристалликами в мерцающем свете факелов. Казалось, там стоят прекрасные дворцы, внутри которых обитают неизвестные маленькие создания. Ну да, конечно! Никто тут не живет – слишком темно и холодно. Разве что какие-нибудь жучки. И то вряд ли.

Пещера то сужалась, то опять расширялась, то шла горизонтально, то с небольшим подъемом. В стороны изредка отпочковывались дополнительные ходы, но каждый раз «комиссия» наших пещерных специалистов, изучив вопрос, признавала их бесперспективными и мы продолжали двигаться вдоль основного русла. Ощутилло, что характерно, теперь молчал как рыба, словно придавленный мрачной готической мощью подземного царства. Странно.

Так прошло часа четыре. За это время один раз останавливались на привал, но очень короткий. Однако теперь стало очевидно: люди устали и вряд ли смогут долго двигаться дальше. Особенно изможденные тяжелой лагерной жизнью варвары. А выход все не показывался. Да есть ли он вообще? Считая от развилки, мы преодолели уже километров пять-шесть. Сколько еще идти? Везунчик все чаще шептался о чем-то с Крепышом и Вонюшей, шедшими впереди. И когда мы добрались до скругленной, метров сорока в ширину, продолговатой полости с небольшим подземным озерцом посредине, питающимся все из того же ручья, наш лидер поднял руку, привлекая внимание:

– Стоп! Останемся здесь на ночевку! Судя по всему, если я правильно определил направление, мы уже под близлежащим горным хребтом, а значит – до выхода на поверхность идти еще далеко. Продолжим завтра.

Знающие русский варвары перевели своим товарищам, и все стали устраиваться на ночлег. Но сперва следовало перекусить. О горячей пище речи не шло – топлива для костра тут взять было совершенно неоткуда, да и варить особо не в чем. Не в наших же миниатюрных лагерных флягах! Собственно, туда и положить нечего было. Мяса у нас с собой не имелось, все, что удалось захватить, – сухарики и овощи с кухни, в основном – крупный, с вишню размером, горох. Этим и утолили голод, запивая вкусной водой из ручья, причем командир проследил, чтобы каждый взял умеренную порцию еды. Неизвестно, сколько времени нам еще в этой пещере торчать!

Боевое охранение решили не выставлять – шансов на погоню в первые сутки после побега точно не было. Так быстро завал им не разобрать. Да и вообще не факт, что решатся на преследование. Такое впечатление сложилось, что немцы дальше основного зала пещеру и не исследовали толком. Ну а кроме них других угроз тут встретиться не должно – по словам товарищей, обычно такие глубокие пещеры полностью безжизненны. Поэтому все как сидели, так и завалились спать на том же самом месте, потушив ненужные во время сна факелы.

Несмотря на адскую усталость и непроглядную тьму вокруг, сразу заснуть не удалось. Сказывались возбуждение после богатого на события дня, пронизывающий подземный холод, особенно ощутимый в неподвижности, и неровный пол, усеянный мелкими и острыми камешками. Я долго крутился с боку на бок, пытаясь устроиться поудобнее. Эх, надо было лечь поближе к воде – там течением за много лет нанесло тонкий слой ила! Грязно, зато заметно мягче лежать. Не зря именно там и устроились на ночлег примкнувшие к нам варвары!

Не успел я по-настоящему позавидовать более сообразительным товарищам, расположившимся вдоль берега вытекающего из озерца ручья, как внезапно именно оттуда донесся жуткий душераздирающий вопль. Сам даже не заметил, каким образом из горизонтального положения в один момент оказался на ногах, сжимая в одной руке топорик, а пальцами другой судорожно пытаясь нащупать кнопку включения фонаря. Та никак не находилась, а вопль и не думал затихать. Более того, к нему добавились панические крики с других направлений. Ну же! Наконец дурацкий рычажок обнаружился, и к источнику тревоги протянулся ослепительно яркий после абсолютной тьмы, неестественно правильной формы конус света.

Прищурив глаза, я пытался понять, что же там происходит. Через несколько секунд удалось разглядеть беспорядочно мечущиеся в полутьме вдоль берега фигуры. Сориентировавшись по направлению на источники света (спавшие рядом друзья тоже догадались включить фонарики), фигуры в панике побежали к нам. Кроме одной, оставшейся валяться на полу. Именно она издавала поднявший всех на ноги жуткий звук. Лежащий варвар в дополнение к безумному крику яростно сучил конечностями. Что являлось причиной такого странного поведения, увидеть отсюда не удавалось.

Перехватив поудобнее оружие, я направился в сторону несчастного. Надо же понять, что случилось! Хорошо бы, если просто кошмар приснился! Но, чую, вряд ли все так просто… Приближался осторожно – хрен его знает, что там такое. На расстоянии пары метров вдруг показалось, что у все еще орущего человека три руки. Или четыре… Черт!

Я невольно отпрянул. Так как наконец смог в деталях рассмотреть эти «лишние» конечности. К туловищу несчастного присосались какие-то жуткие, совершенно белые то ли черви, то ли змеи! А может – пиявки! Их толстые короткие тела мерзко извивались рядом с его настоящими руками, которыми тот тщетно пытался оторвать ужасных созданий от себя. Да, кошмар ему не приснился, он с ним случился наяву!

Но надо же что-то делать! Пока я пытался перебороть сковавший меня при виде этих инфернальных чудищ ужас, первым с ним справился Везунчик. Он ринулся вперед и, стараясь не приближаться вплотную к распростертому на полу, орущему уже значительно тише и, я бы сказал, даже как-то обреченно варвару, рубанул несколько раз топором по белым извивающимся телам. В стороны полетели какие-то брызги. Везунчику удалось, кажется, убить присосавшихся к пострадавшему, но в свете его фонаря были видны еще несколько точно таких же созданий, подползавших со стороны озерца.

– Зажечь факелы! – вдруг громко гаркнул у меня над ухом Крепыш. – К воде не подходить!

Тут уже я полностью взял себя в руки и кинулся на помощь командиру, пытавшемуся отбиться от подползающих белых уродцев. Вместе мы, морщась от отвращения, в считаные секунды перебили с полдюжины – «пиявки» передвигались достаточно медленно, и это оказалось легко. Только очень страшно, особенно когда в деталях рассмотрел пасть чудища, усеянную острыми треугольными зубами. Бррр… На кого эти твари могли тут охотиться до нашего появления? Видимо, имелось на кого, и этот факт не сильно обнадеживал.

Тут наконец зажгли с десяток факелов и оба оставшихся фонаря. В пещере стало совсем светло. С помощью подоспевших товарищей убили еще несколько замешкавшихся «пиявок». Остальные, испугавшись, видимо, никогда не посещавшего их мирок света, неуклюже уползли обратно в озеро, скрывшись под водой. Пострадавшего варвара, из туловища которого торчали отрубленные головы тварей, даже после смерти не разжавших челюстей, оттащили подальше от берега. Он уже не кричал и даже почти не стонал.

– Кажется, они еще и ядовитые! – сообщил Везунчик, рассматривая одно из убитых существ. – Почти наверняка!

Искусанный тварями варвар подтвердил выводы командира, буквально через минуту испустив дух. Вторая потеря с начала побега! А ведь один день только прошел! Теперь присоединившихся к нам варваров осталось всего девять.

– Что делать будем? – поинтересовался Ощутилло. – Тратить факелы на отпугивание этих тварей?

– А что остается? – Я пожал плечами. – Соберемся максимально компактной группой, назначим дежурных. Думаю, двух-трех факелов одновременно должно хватить…

Так и сделали. Вызвался дежурить первым, так как чувствовал – сейчас все равно не засну. Мы тесно прижались друг к другу, собравшись в маленькую кучку, а трое караульных с факелом в руке каждый сели по ее периметру, иногда вдобавок еще освещая окрестности яркими электрическими лучами фонарей. «Пиявки» больше не появлялись – видимо, света факелов оказалось достаточно, чтобы их отпугнуть. Однако, сменившись через час, нормально выспаться все равно не получилось: все время просыпался в холодном поту, вздрагивая от ужаса. Судя по всему, с остальными происходило то же самое.

Интерлюдия 1

– Господа, Канцлер ненадолго задерживается на медицинских процедурах. Просьба обождать в приемной еще несколько минут! – Молодой адъютант в чистейшем, без малейшего изъяна кителе (старик Рудольф с маразматической строгостью относился к внешнему виду сотрудников Канцелярии), бесстрастным голосом изложивший новость, мягко захлопнул толстую деревянную дверь кабинета.

– Вот и хорошо! – еле слышно шепнул Франц сидевшему рядом с подчеркнуто скучающим выражением лица Георгу. – Как раз закончишь доклад!

Вообще-то настолько сильно понижать голос не имелось острой необходимости. Можно было просто разговаривать тихо – никто не услышит. Размеры приемной, слизанные, как и все здание Рейхсканцелярии, с того оригинала, позволяли. Руководители Патрульной Службы, прибывшие на очередной еженедельный доклад, ожидая появления Канцлера, устроились на деревянной скамейке справа от входа в кабинет, по бокам от которого грозно торчали караульные из личной роты охраны главы государства, в традиционной серой форме, вооруженные начищенными до блеска карабинами. Скамейка была жестковата и явно не предназначалась для долгого сидения, но оживленно беседующие коллеги этого не замечали. Особенно посматривая на подчеркнуто севшего в противоположном конце приемной Фердинанда Ланга, главу Управления Работ, также прибывшего на доклад. Кроме него и караульных, в немаленьком зале никого не было, что, собственно, и позволяло разговаривать в голос. А озабоченное выражение, временами проскальзывавшее на вытянутом морщинистом лице извечного конкурента, украшенном, по обыкновению, дурацкими круглыми очками, стоило того, чтобы не обращать внимания на временные неудобства. Ведь одной из его причин как раз и являлась деятельность шепчущейся в углу парочки.

– Они ушли, как и планировалось, – тоже шепотом начал доклад Георг. – Чисто, без потерь. И даже прихватили с собой у подземного месторождения десяток варваров! Клиент в полном порядке. По крайней мере, был в порядке во время ухода.

– Они уже вышли в лес? – обеспокоенно осведомился оберст Раус.

– Размещенные у выходов наблюдатели пока не докладывали. Но первый выход недоступен без применения специальных средств. Таковые имелись в пещере, однако, насколько мне известно, беглецы их не нашли. А до второго идти около двух суток. Они еще не истекли.

– Путь точно безопасен? Помнится, в карстовых пещерах часто гнездится всякая гадость…

– В близких к поверхности, с многочисленными выходами, – да. Эта же залегает слишком глубоко, – успокоил его начальник разведотдела. – Наша спецгруппа еще при первом исследовании пещеры год назад пробежалась до второго выхода. Там, внизу, совершенно пусто, как в кармане отгулявшего отпуск фельдфебеля!

– Ну, будем надеяться! Дитрих при подготовке побега не навлек на себя подозрения?

– На последней встрече за день до ухода он утверждал, что удалось незаметно подвести к нужным мыслям остальных, оставшись на втором плане. Они уверены, что сами все придумали. И если клиент кого и подозревает, то точно не Дитриха. По крайней мере, не только его. Зная своего лучшего агента, думаю, что так все и обстоит на самом деле. Да и других членов группы мы выдергивали из лагерей неслучайным образом. У каждого при желании можно найти скелет в шкафу.

– Ты хорошо поработал, Георг! А твоя идея взорвать заодно единственное в Метрополии месторождение гипса вообще гениальная! Убить двух зайцев одним выстрелом! Посмотрим, как теперь наш друг, – Франц кивнул на сидящего напротив с удрученным видом Ланга, – будет объяснять Канцлеру причины снижения темпов строительства. Другого-то месторождения поблизости больше нет! А возить дирижаблями из северных рудников мы ему не будем, я думаю!

– Я сначала и не собирался взрывать! – улыбнулся польщенный похвалой начальника майор. – Но когда сообразил, что оба объекта: и лагерь, и месторождение – находятся в ведении Управления Работ, то грех было не воспользоваться такой уникальной возможностью досадить Лангу! Виновные скрылись, так что отвечать за все будет только он. А добычу гипса они теперь нескоро восстановят!

– Что, пещера так серьезно пострадала? – удивился Раус.

– Ну, мои люди не только подложили на пути беглецов сарай с тротиловыми шашками, но и подпилили кое-где крепления. Так что от взрыва рухнула часть потолка. Почти все, находившиеся в зале, погибли. И разгребание завала займет пару месяцев.

– Прекрасно! – Оберст со всей возможной приветливостью улыбнулся случайно встретившемуся с ним взглядом начальнику Управления Работ. Тот, сверкнув толстыми линзами очков, поспешно отвернул свою лошадиную морду, сделав вид, что ничего не заметил. Раус продолжил: – У тебя запланирован еще один сеанс связи с Дитрихом?

– В ближайшее время – нет. В лесу это затруднительно, да и не пойдут мои наблюдатели за ними – опасно. Так что придется подождать, пока Дитрих доберется до резидентуры. Тут ничего спрогнозировать нельзя. Трофейную карту с обозначенным на ней расположением передовой базы врага мы ему показали, однако она не особо точная. Учитывая все это, мы договорились, что он на первом этапе будет действовать полностью автономно.

– А…

Франц не успел задать следующий вопрос, так как дверь главного кабинета Метрополии вновь с мягким щелчком открылась и звонкий молодой голос адъютанта произнес:

– Прошу заходить, господа. Канцлер ждет!

Глава 7

«Утром», наступление которого определил Везунчик по своим внутренним ощущениям (так как других признаков тут быть не могло), оставив на берегу озерца распухший за ночь труп погибшего вчера товарища, направились дальше. Хотя остаток ночи и прошел спокойно, но не выспался никто: слишком сильно было напряжение после нападения белых пиявок. Несмотря на недосып, двигались предельно осторожно – ведь кем-то обитающие в озерце пиявки питались? А вдруг этот «кто-то» и сам не подарок?

Ответ мы узнали к полудню, когда, уставшие от непрерывного пятичасового перехода, уже искали место для обеденного перерыва. Резко очерченный конус света от фонаря идущего в авангарде Вонюши (была его очередь возглавлять движение) вдруг вырвал из объятий вечной тьмы какой-то белесый комок, вывалившийся из отходящего в сторону от основного хода небольшого лаза. А от него, испугавшись освещения, быстренько уползали в сторону близкого ручья извивающиеся белые же полоски, в которых мы сразу опознали давешних пиявок. Те в считаные секунды исчезли в воде, как и не бывало.

Преодолев страх и отвращение, подошли к оставленному тварями бесформенному, на первый взгляд, белому комку. Вонюша, убедившись, что он не двигается, осторожно тронул тушку неведомого зверя носком трофейного сапога, перевернув на другой бок. Это оказалось чем-то похожим на крысу или другого подобного грызуна, судя по цвету кожи – тоже чисто подземного жителя, никогда в жизни не видевшего света. С одной стороны – хорошая новость, жертвы пиявок оказались неопасны для нас. С другой – выяснилось, что ядовитые твари живут не только в том озерце, но и свободно перемещаются по ручью. То есть они все время рядом с нами. Пока есть запас факелов и заряд в батареях фонарей – ничего страшного, пиявки, как выяснилось, от источника света бегут. Но если мы не успеем выбраться из пещеры до истощения запасов? Тогда нам хана!

Везунчик придерживался того же мнения, поэтому рассиживаться за обедом он нам не дал, минут через двадцать погнав дальше. Воздух в пещере был достаточно свеж, что, по мнению бывших разведчиков, свидетельствовало о наличии близкого выхода. Дай-то бог! И пусть, в отличие от предыдущего, в него сможет протиснуться не только воздух! Скорее бы попасть наверх! Я, несмотря ни на что, предпочитаю все же сражаться с ящерами на поверхности, а не с жуткими полуслепыми пиявками в гробовом мраке подземелья!

Пещера тем временем вновь сильно расширилась. Потолок, усеянный длиннющими сталактитами, свидетельствовавшими о солидном возрасте данной части подземелья, нависал теперь аж метрах в тридцати над головой. А внизу путь то и дело преграждали сверкающие ансамбли карстовых «дворцов», еще более причудливые, чем виденные мною на Земле. Надо полагать, это благодаря низкой силе тяжести, позволявшей образовываться гораздо более разветвленным конструкциям. Приходилось тратить немало времени на преодоление этих прекрасных, но скользких и запутанных препятствий, так же как и упавших с потолка глыб.

Примерно через час после обеда мы достигли очередной крупной развилки. С высоты метров в десять, из уходившего вверх и в сторону хода, лился небольшой водопад, соединяясь с основным потоком ручья. Из ответвления настолько явственно сквозило, что на этот раз даже Ощутилло не стал спорить о том, следует ли свернуть. Решение было очевидным даже для новичков в подземных путешествиях.

Несмотря на немалую высоту, добраться до входа в ответвление особого труда не составило – туда вела естественная «лестница» из застывших потеков. Слоистые ступени скользили под ногами, поэтому люди поднимались медленно и осторожно. Несколько неуклюжему по жизни Вонюше и осторожность не помогла. Уже почти достигнув лаза, он почему-то именно в этот момент решил напиться из водопада. Но не рассчитал движения и сорвался, ухнув с громким плеском в ручей. Не потерял ли он сознания от удара? Я, находясь вместе с Крепышом еще внизу (мы с фонарями остались прикрывать выход), немедленно посветил в место падения. «Герой» оказался в полном порядке, стоя по пояс в воде и недоуменно моргая. Видимо, еще не до конца осознал случившееся.

– Вонюша, а как же пиявки? – попытался привести его в чувство.

– А..? – Тот еще секунду размышлял над моими словами, а когда сказанное дошло, одним прыжком оказался на берегу, суматошно отряхиваясь.

Я внимательно осмотрел его в свете фонаря. Нет, пиявки вцепиться не успели. Наверное, офигели не меньше самого упавшего. Или, скорее всего, разбежались еще раньше от сопровождавшего наше появление света и шума. Так или иначе, но инцидент обошелся без нежелательных последствий.

Пещера вверху стала значительно уже и ниже, но идти не пригибаясь вполне еще позволяла. Тем более что сталактиты и вообще натеки тут практически отсутствовали. Видимо, ход образовался по геологическим меркам сравнительно недавно. Правда, в нескольких местах пришлось протискиваться сквозь сужающиеся до размера, едва превышающего ширину плеч, стены, больно царапая кожу об выступающие острые края. На память пришел слышанный от знакомых спелеологов термин «шкуродер». Кажется, именно такие дырки они и имели в виду под данным названием. Воздух тут был заметно теплее и свежее, а еще через примерно час пути стали появляться мелкие отверстия, выходившие на поверхность. В некоторые из них стекали струйки воды, присоединяясь к протекавшему на полу ручейку. Пролезть в них было нельзя, однако появление выходов свидетельствовало: мы почти на поверхности. В пещеру уже проникал свет и даже слабые звуки из джунглей. Только бы нашелся достаточно широкий проем!

Таковой нашелся еще через полтора часа. Собственно, лаз им и заканчивался, полностью выходя на поверхность. Однако местное светило к этому времени уже скрылось за близким горизонтом, еще чуть-чуть – и на джунгли упадет ночная тьма. Поэтому решили заночевать, не выходя наверх. Факелов осталось всего штук пять, и их зажигать не стали. Пиявки, судя по всему, остались в нижнем ручье, а животных из леса свет не отпугнет, а, наоборот, привлечет. Так что, оставив на этот раз стражу и наскоро перекусив, завалились спать.

Утром следующего дня мы проснулись, полные новых надежд. Получилось! Кажется, выбрались! Позавтракав остатками прихваченных с собой продуктов (на обед еще хватит, а дальше – придется добывать), наш самопровозглашенный командир, прихватив Крепыша, Вонюшу и главного из варваров, более-менее чесавшего по-русски, отправился на рекогносцировку в лес. Посмотреть, куда вынесла нас кривая… А я с последним карабином наперевес остался пока в пещере прикрывать товарищей, приводящих в порядок после трудного перехода убогое снаряжение и одежду.

Разведчики задерживались, делать было совершенно нечего. Ощутилло сидел в сторонке, устало привалившись к увитой мягким плющом скале у выхода, и подремывал. Умаялся, бедняга, за последние двое суток, все-таки он самый старший из моих лагерных товарищей. Даже варвары прекратили уже возиться со своими лохмотьями и тихо переговаривались, собравшись ввосьмером плотной группкой. Я же, сжимая карабин, продолжал внимательно вслушиваться в такой близкий и такой опасный лес. Мало ли какое зверье решит вдруг заглянуть в пещеру?

Заодно в достаточно сильном освещении, проникавшем сквозь входное отверстие в «предбанник» пещеры, впервые внимательно осмотрел трофейное оружие. Да, как мне сразу и показалось – это новодел, изготовлено уже здесь, в Метрополии, а не позаимствовано из внушительных запасов, доставшихся от эсэсовских «дедушек», в отличие от большинства карабинов, захваченных нами на сбитых дирижаблях. То были оригинальные маузеры, в основном – образца последних военных лет, с упрощенными штампованными деталями. Наверное, местные поделки серьезно уступали им в качестве, раз стояли на вооружении только у менее «боевых» караульных частей. Штурмовиков же Патрульной Службы, находящихся на переднем крае, старались вооружать «настоящими» карабинами, несмотря на немалый износ стволов.

То, что производство патронов в Метрополии наладили уже давно, я знал – все захваченные нами боеприпасы несли следы местного изготовления. Осечки, судя по довольно скудному опыту использования трофейного оружия, случались частенько – видимо, состав наполнителя капсюля, смастряченного местными химиками, не сильно соответствовал оригинальному. Но и в таком виде изготовление патронов являлось серьезным достижением немецких «попаданцев», позволившим им почти подмять все остальные народы на планетке. Ну а «новодел» карабина я вообще держал в руках впервые. Да, отличия очень заметны. Качество обработки оставляет желать, как говорится… Шлифованные поверхности – только у самых ответственных деталей. Остальные примыкают друг к другу кое-как. Воронение либо какая другая поверхностная обработка металла отсутствуют. Эту дуру надо тщательно чистить и смазывать каждый день, иначе заржавеет в момент! А чем смазывать, кстати? Заглянул в кожаную сумку, стянутую с трупа караульного вместе с оружием. Кроме запасной магазинной коробки и нескольких пачек с патронами там обнаружились и куски ветоши, а самое главное – бутылочка из мутного непрозрачного стекла, плотно вставленная в специальный защитный кармашек. Вскрытие подтвердило: это какое-то масло, явно предназначенное именно для ухода за карабином. Смочил чуть ветошь и протер внешнюю поверхность ствола и затвора – для разборки оружия сейчас был бы не самый удачный момент.

Товарищи все не возвращались, и я, с завистью посматривая на мирно подремывавшего Ощутилло, начал понемногу беспокоиться. Они, конечно, все люди опытные, но, что такое местный лес, я успел достаточно навидаться. Варвары, видимо, тоже стали тревожиться, так как пламя притихшего было обмена мнениями в их кругу вновь разгорелось. Через пару минут от них отделился самый, вероятно, авторитетный после ушедшего в разведку вожака человек и подсел ко мне. Хочет спросить чего? Ну, пусть попробует.

Варвар попробовал. Судя по звучанию слов, он пытался разговаривать по-русски, и все бы хорошо, да вот только понять ничего у меня не получилось. Сносно знали язык только вожак и еще один, погибший вчера в борьбе с пиявками, остальные довольствовались переводом. Варвар попробовал другую фразу. С тем же успехом. Я отрицательно помотал головой. Тогда переговорщик, осознав тщетность усилий, лишь односложно выругался, причем тут я как раз все понял. Так как ругался варвар почему-то по-немецки.

После данного открытия диалог сразу наладился. Оказалось, варвар неплохо болтал на языке своих поработителей, да и остальные, судя по их реакции, тоже. Что, в общем, неудивительно. Это я тормоз, надо было раньше догадаться! В плену-то они уже давно, успели нахвататься. Вот то, что некоторые знают русский, как раз странно. Разговор зашел о наших дальнейших планах. Что мы собираемся делать и куда направиться. Честно сообщил, что будем двигаться дальше на восток, в поисках передовой базы союзников. Предложил варварам идти с нами. Вместе веселее, а других вариантов особо и нет – Западный «континент» (почему-то именно это определение закрепилось за каждым из трех полуостровов поперечником в несколько сот километров) соединялся с Восточным узким, шириной около шестидесяти километров, перешейком, и мы вместе с Метрополией находимся недалеко от его горловины. То есть кроме как на восток идти пока и некуда. Мои собеседники карты, разумеется, никогда в жизни в глаза не видели, поэтому им пришлось поверить мне на слово. Сами они толком и не знали, где находятся, а уж о месте обитания родного племени и вовсе понятия не имели. Где-то «в десяти переходах от русской деревни». То есть все, что можно было уверенно сказать – это наверняка на Восточном «континенте». Так что пусть пока идут с нами.

Как раз когда мы достигли консенсуса в данном вопросе, вернулись разведчики. Целые и невредимые, слава Создателю. Хотя в Коммуне так не говорят, они же все потомственные атеисты…

– Где вас столько носило? – возмутился я. – Ведь собирались только осмотреться!

– Пытались как-то определиться на местности, – ответил за всех Везунчик, выглядевший довольным.

– И как успехи?

– Примерно определились. Правда, пришлось залазить на очень высокое дерево, согнав оттуда пару крылатых ящеров. Зато стало ясно, куда идти, – продолжал делиться подробностями командир, тыча в начерченную мной еще в лагере на грязном лоскутке ткани карту. – Мы удалились от Периметра километров на двадцать на северо-восток, пройдя под окаймляющей Метрополию с этого направления небольшой горой. До указанной тобой излучины отсюда километров пятнадцать-двадцать почти строго на восток. Может быть, стоит забрать чуть к югу. Если ты, конечно, ничего не напутал.

– С чего бы ему напутать? – вдруг подал голос никуда не ходивший Ощутилло. – Он, оказывается, и по-немецки очень хорошо шпарит! Интересно, откуда такие познания?

Все с нехорошим интересом уставились на меня. Крепыш даже положил руку на спусковую скобу карабина. Вот это прокол так прокол! И ведь настолько прилежно делал вид, что спит, гад! А на самом деле слушал мою болтовню с варварами. Однако придется что-то объяснять! Ладно, мы уже не в лагере, можно, наверное, и сказать всю правду.

– Я не кочегар с дирижабля. Я его командир, – будничным тоном признался я, как будто сообщил ничего не значащую подробность.

С минуту товарищи переваривали сказанное. Первым «очнулся» Везунчик:

– Погоди… так ты, получается, тот самый Пришедший, о котором столько говорили в последнее время?

– Получается!

Глава 8

Просто так, свободно идти по лесу, не отслеживая краем глаза перемещение бригадира-надсмотрщика, оказалось несколько непривычно. Даже недолгое пребывание в лагере привило определенные рефлексы, от которых так быстро не избавиться. Поэтому, несмотря на вроде бы тот же лес и то же небо, просвечивающее сквозь густые заросли где-то там высоко над головой, что и в лагере, ощущения были совсем другими. С одной стороны – ты сам себе хозяин, с другой – столь ненавистный ранее забор с колючей проволокой более не защищает тебя от разнообразных зубасто-клювастых тварей. При воспоминании о предыдущих походах по лесу становится немного жутко.

Правда, мы вооружены. Благодаря «правильной» методике побега и немалой доле удачи, в нашем распоряжении четыре карабина с запасом в пять-шесть десятков патронов на каждый, терпеливо ждущих своего часа аккуратно уложенными в заводские картонные коробочки в обоймах по пять штук. Надолго, конечно, не хватит, но мы рассчитываем добраться до своих не более чем за неделю. Если передовой пост союзников уже снят, тогда нам по-любому конец: до расположения основных сил не добраться точно, слишком далеко. Но надо надеяться на лучшее.

Остальные члены отряда вооружены топорами или, в худшем случае, стальными лопатами с заточенной наскоро, за время перехода по пещере, кромкой, имеется и несколько длинных ножей с кухни, а также трофейных кинжалов. Разумеется, от крупных ящеров этим не спастись, но вряд ли те нами заинтересуются – слишком мелкая добыча. А от остальных есть шанс отбиться, главное – клювом не щелкать и не привлекать внимания!

Не успел я об этом подумать, как не прощающая даже малейших ошибок экосистема планетки доказала данный тезис на практике. Из густо заросшего высокой и плотной травой болотца, по краю которого мы проходили, внезапно выпрыгнула продолговатая зеленая туша. Не успел я моргнуть глазом, как зубастая пасть сомкнулась на ноге шедшего в паре метров передо мной варвара. На долю секунды все замерло, и удалось рассмотреть четырех– или пятиметрового крокодила. Самого обычного, даже не летающего. Впрочем, судя по не характерному для его земных собратьев способу нападения – многометровому прыжку, видимо, с помощью толчка мощными лапами в условиях низкой гравитации, – это мог быть переходной вид на пути к уже встречавшимся мне летающим крокодилам.

Разумеется, все эти рассуждения пришли мне в голову позже, а пока лишь подумалось, что товарища еще можно спасти – прыгнуть обратно в болото задом наперед, да еще и вместе с добычей в зубах у рептилии вряд ли получится. И мы успеем ее пристрелить, благо крокодил попался сравнительно маленький. Вот щас всажу ему пулю в такой близкий, наполненный естественной злобой хищника глаз! Однако и тут я ошибся. Пока рука только начинала приподнимать карабин, тварь предприняла «ход конем». Пользуясь преимуществами малой силы тяжести, крокодил в долю секунды приподнял себя на мощном, свернутом полукольцом хвосте, рывком развернул туловище на сто восемьдесят градусов и тогда уже оттолкнулся задними лапами. Еще через мгновение рептилия вместе с добычей исчезла в болотных зарослях. Его жертва в шоковом состоянии от неожиданного нападения успела только раз издать крик, тут же захлебнувшийся. Видимо, в прямом смысле слова, судя по донесшемуся из болота громкому бульку.

Еще несколько секунд вся задняя часть отряда, включая меня, стояла в прострации, судорожно сжимая так и не пригодившееся оружие. А передняя, обернувшаяся на шум, вообще ни черта не понимала: слишком быстротечным оказалось нападение и они не успели ничего увидеть. Только услышать. Придя немного в себя, рассказал шедшим в авангарде бывшим разведчикам о подробностях произошедшего. В это время один из варваров, стоя на самом краю болота, тихо шептал что-то, похожее по звучанию на молитву. По его грязным исхудалым скулам стекали скупые слезы. Наверное, родственник погибшего. Либо очень близкий друг. Крепыш, ведший отряд в последние полчаса, косясь на него, грустно сказал:

– Это я виноват! Надо было выбрать более безопасный путь!

Везунчик положил руку ему на плечо:

– Ты же знаешь: совсем безопасных путей в лесу не бывает. Но действительно стоит держаться подальше от густых зарослей. Одно дело – тренированная разведгруппа, передвигающаяся тихо и быстро, другое – наша сборная солянка. Надо держать эту разницу в голове, когда выбираем маршрут! – Он повернулся к варварам, оставшимся уже ввосьмером (вместо одиннадцати всего двое суток назад) и пытающимся оттащить от края такого опасного болота товарища, оплакивавшего своего погибшего друга: – Уходим отсюда! Побыстрее!

До наступления вечера подобных трагических инцидентов более не происходило. Мы почти не прекращали движения, лишь изредка отвлекаясь на охоту – надо же было пополнить запасы провизии. Патроны собирались экономить, используя лишь в крайних случаях, да и не хотелось шуметь, однако это ограничение не помешало прекрасно ориентирующимся в родном лесу варварам и почти ни в чем им не уступающим в этом смысле русским разведчикам добыть пищу, причем даже не особо задерживая отряд. В результате их деятельности к вечеру в нашем распоряжении оказалось с полдюжины среднего размера птиц, отдаленно похожих на куропаток, а также несколько десятков яиц каких-то небольших ящеров, нагло украденных прямо из гнезда, спрятанного у разлапистого основания одного из деревьев, размером с кулак каждое (меня убедили, что они вполне съедобны). Плюс некоторое количество незнакомых мне фруктов и пара детенышей животного под характерным названием «древесная свинья». Разъяренная мамаша этих детенышей, не замеченная вначале и действительно смахивавшая чем-то на свинью, накинулась на нас сзади и сильно ушибла незадачливого охотника. Пришлось ее пристрелить, потратив бесценный патрон. Совершенно зря потратив, так как мясо взрослых особей, по словам хорошо знакомых с этим животным варваров, совершенно несъедобно их-за жесткости и мерзкого вкуса, в отличие от их же поросят. Поэтому так и оставили тушку лежать на земле, устроив бесплатный праздник каким-нибудь менее разборчивым лесным обитателям.

Место для ночлега начали выбирать незадолго до захода солнца. К этому времени кое-кто уже еле передвигал ноги. Особенно я как наименее привычный к долгим пешим переходам. Больший размер мускулатуры и меньшая истощенность по сравнению с варварами тут большой роли не играли. Ведь, по оценке Везунчика, за первый день мы преодолели километров восемь. Для здешних условий – совсем немало. По стольку в день пешком мне преодолевать еще не приходилось.

Стоянку оборудовали подобно тому, как это делали эльфы при моем первом лесном походе в этом мире. То есть выбрали подходящий узкий овражек и перекрыли его сверху быстро нарубленными ветками, не менее десяти сантиметров толщиной. Уж ветки-то рубить мы за последнее время хорошо насобачились, так что дело пошло! И через каких-то полчаса – еще пробивались сбоку сквозь густую листву последние лучи солнца – мы уже сидели в надежном убежище у костра, на котором варилась в котелке, позаимствованном в разоренной при побеге кухне, куриная похлебка. Судя по запаху – несравнимого с лагерной вкуса.

Варить пришлось в два захода – объема котелка на всю компанию не хватило. Пока выхлебывали по очереди второй, уже утолившие первый голод товарищи поджаривали на огне насаженных на подходящие прутики поросят. Просто объедение! Ну и в качестве десерта – яичница из яиц динозавра, поджаренная, за отсутствием сковородки, прямо на помытой в ближайшем ручейке и чуть согнутой об камень железной лопате. Действительно, не обманули – оказалось очень вкусно.

Набив до отказа желудок впервые за все время пребывания в плену, довольные, развалились вокруг надежно укрытого навесом и стенками оврага от посторонних глаз костра. Как бы такая трапеза после многомесячного голодания завтра не вышла боком. Боюсь, вместо продвижения вперед мы завтра целый день будем сидеть по кустам со спущенными портками! Но это будет завтра… А пока можно вкушать заслуженное удовольствие. Эх, сейчас стопочку бы еще навернуть!

Хотя то ли обильный ужин, то ли воздух долгожданной свободы опьяняли не хуже алкоголя. Варвары, собравшись тесной группой, тихонько затянули заунывную абракадабру на своем наречии. Наши вскоре присоединились с незнакомой мне песней, причем вроде на тот же мотив. Или мне это только показалось. Затем Тагрор, вожак варваров, путаясь и запинаясь на сложных для него русских словах, стал рассказывать какую-то длинную то ли легенду, то ли случай из лесной жизни. Про дружбу человека и медведя, которого нашли младенцем, подобрали и воспитали в племени. Или все было ровно наоборот – зверски устав после трудного дня, я уже перестал критически воспринимать действительность и незаметно для себя отрубился.

По мере нашего продвижения на восток окружающий пейзаж тоже стал меняться. Если, выйдя из пещеры, мы оказались у подножия небольшого горного хребта, окаймлявшего Метрополию, и продолжили путь далее, по простиравшейся до здешнего горизонта, то есть не менее чем на пять-семь километров равнине, то уже утром второго дня наземной «фазы» путешествия попали в более пересеченнуюместность. Впрочем, именно такая и была характерна для большей части поверхности этой довольно-таки активной в плане вулканизма планетки. Естественно, из-за постоянных подъемов и спусков скорость передвижения отряда заметно снизилась.

Мои вчерашние опасения оправдались, к счастью, лишь частично. Да, приходилось иногда делать незапланированные привалы, когда кому-то сильно приспичит, но не так уж и часто, как я боялся. Зато природа здесь стала офигенно красивой, и во время вынужденных остановок было на что посмотреть. Небольшие каньоны, почти всегда с красивым водопадом, плотно заросшие разноцветными растениями, сменялись одиноко торчащими голыми скалами, изъеденными эрозией до невозможных при земной силе тяжести форм. Часто встречались и горячие источники, некоторые из них били с такой силой, что пышущий паром фонтан воды поднимался выше вершин и совсем не низких местных деревьев.

Странно, но с расспросами после моего вынужденного признания спутники почти не приставали. О варварах я вообще не говорю – те абсолютно ничего не поняли в произошедшем, разумеется. И объяснять пришлось бы слишком долго – очень уж они оторвались в развитии от нас. Причем я так до конца и не разобрался: их предки сюда настолько нецивилизованными попали или уже на месте растеряли имевшиеся знания. Как бы то ни было, культурный уровень варваров был крайне низок и память о бывшей прародине они утратили напрочь. Даже на уровне народных сказаний.

Но и остальные задавали мало вопросов. То ли боялись или не знали, с чего начать, то ли просто из-за отсутствия подходящих условий. Так как одновременно с изменением окружающего ландшафта участились стычки с разнообразным зверьем. Все-таки в здешнем лесу слишком велика концентрация всяких тварей на единицу площади. Видимо, вследствие его слоистого «многоэтажного» устройства. Спокойно тут не пройти!

К полудню я истратил пятнадцать патронов. Другие – поменьше, они же профессионалы, но не намного. Если дело пойдет такими темпами, дня через три мы останемся совсем без боеприпасов! Если вообще останемся. Погибших пока, слава богу, не имелось, но к обеду половина отряда уже щеголяла сделанными на скорую руку из обрывков одежды повязками, прикрывавшими более или менее глубокие царапины, доставшиеся в награду от подпущенных слишком близко хищников. В основном пострадали, конечно, варвары, не имевшие дальнобойного оружия, однако и на нас уже красовалась пара повязок. Как бы не подхватить заражение!

Уже начали было присматривать место для обеда, как с вершины не такой и близкой скалы – метров двадцать от нас – выпрыгнули продолговатые бесшумные тени, как бы зависнув в плотном воздухе. Серые морды легко опознавались – это были волки. Весьма похожие на их земных собратьев, только чуть крупнее и более вытянутые в длину. Крыльев у тварей не имелось, но, видимо, преодолеть в прыжке пару десятков метров для них не составляло особого труда. Нам просто крупно повезло, что заметили их сразу. Я успел дважды прицельно разрядить карабин по летящим как в замедленной съемке хищникам, а третьему от души вмазал по оскаленной слюнявой морде прикладом, одновременно уходя в сторону. И уже когда тот, сбитый ударом, покатился по земле, смог его пристрелить.

Рядом волков более не оказалось, и я смог оглядеться. Кажется, и на этот раз мы легко отделались. Крепыш, как бывший охотник, за те три-четыре секунды, пока твари находились в воздухе, успел разрядить весь магазин. И, разумеется, все пять раз попал. Везунчик чуть от него отстал – на счету разведчика было четыре волка. А вот Вонюша подвел – смог завалить только одного хищника. И теперь вовсю улепетывал от еще двух.

Первого из них «снял» последним патроном Везунчик, второму раскроил топором череп вовремя подоспевший варвар. Несколько его товарищей забили еще пару тварей. Вроде бы никто не пострадал.

Но не все подстреленные волки были убиты. Некоторые только ранены, причем легко. И теперь, отойдя от первоначального шока, готовились опять напасть с удвоенной злобой. А за их спинами замаячили еще звери – наверное, молодняк, не допущенный до первой атаки. Короче говоря, ничего пока не кончилось. Опять тратить бесценные патроны? Командир тоже посчитал это нерациональным:

– Быстро прячемся вон в ту расщелину! – Везунчик указал рукой направление.

Ближайший к указанному месту варвар рванул в укрытие, чтобы через несколько мгновений «вынырнуть» обратно, в сопровождении мощного рева. Его преследовало буро-зеленое, обросшее шерстью создание, ростом метра четыре, если не больше, с огромными когтями на длиннющих лапах, которыми оно в следующую секунду и сцапало несчастного варвара, буквально разрывая на куски. У бедняги не имелось ни малейших шансов! И только сейчас стало понятно, что ужасное существо, скорее всего, является сильной «модификацией» обычного земного медведя. Эти звери и у нас далеко не подарок, а уж здешняя мутация и вообще…

Медведь, закусывая нашим товарищем, недобро поглядывал и на остальных, как бы обещая: «И до вас обязательно очередь дойдет!» Мы уже собрались было стрелять, преодолев потрясение при виде внезапной гибели товарища, но мохнатое чудище вдруг заметило волков. Наверное, у медведя накопились к серым какие-то вопросы, потому как он бросил недоеденное тело и, не замечая нас, попер, недобро рыча, прямо на ощетинившуюся при виде старого врага стаю.

Мы не стали ожидать дальнейшего развития событий и, следуя командам Везунчика, побежали подальше от места разборки лесных хищников. Через пару минут интенсивного бега кто-то заметил густо увитый плющом вход в очередную пещеру. Так как давно пора было сделать привал, решили воспользоваться естественным укрытием. Но сначала надо было проверить, что пещера необитаема. Вонюша зажег один из оставшихся факелов и метнул его внутрь. Все спрятались за стволами ближайших деревьев. И не зря! Почти сразу раздался недовольный рев, и из входа в пещеру выскочили две крупные, метров по пять в длину, ящерицы. Костяные гребешки на их головах были возмущенно приподняты, а внутри раскрытых пастей поблескивали отнюдь не игрушечные зубы, между которыми бился характерный раздвоенный язык.

– Осторожно, они могут быть ядовитые! – предупредил бесстрашно ринувшегося было к ним с топором наперевес Тагрора Везунчик и дал отмашку Крепышу.

Тот, являясь нашим лучшим стрелком, аккуратно влепил по пуле обеим ящерицам в глаз. Глаз у них, конечно, большой, да и дистанция всего несколько метров, однако бывший охотник действительно стреляет очень метко. Несмотря на то что огнестрелом пользовался только во время службы, где лучшим стрелкам выдавали трофейные стволы, а у себя в деревне довольствовался арбалетом.

Пара рептилий подохла без лишних вопросов, и путь внутрь оказался свободен. Осторожно заглянув туда, Везунчик детенышей не обнаружил, зато нашел кладку, полную яиц.

– Ящерицы нам тут оставили обед! – прокомментировал он находку.

Вход решили наполовину завалить камнями, чтобы какие-нибудь гости вдруг не пожаловали. Возглавил работы я, пока другие занимались приготовлением обеда. Пользуясь фонариком, обнаружил в пещере много камней среднего размера, как раз подходящих для наших целей. И поднять можно, и не слишком маленькие. И даже почти прямоугольной формы. Я бы даже сказал – подозрительно прямоугольной формы! Присев на корточки, рассмотрел один из камней повнимательнее. Луч фонарика высветил на его почти ровной боковой поверхности странный рисунок, похожий на орнамент из переплетающихся ветвей. Уже догадываясь о том, что сейчас увижу, поднял луч к потолку. Да, тот оказался сложен из плотно пригнанных друг к другу и явно обработанных чьей-то рукой камней. Эта пещера – не естественного происхождения!

Глава 9

Моя находка привлекла внимание товарищей. Только русских, конечно, варвары лишь скользнули незаинтересованными взглядами по полукруглым сводам и безразлично отвернулись. Мало ли кто тут что построил? Ну а мы, разумеется, сразу, как расправились с самыми насущными задачами подготовки убежища к ночевке, не дожидаясь даже, пока приготовится на разожженном костре ужин, ринулись на исследование подкинутой случаем загадки. Вооружившись фонариками и факелами, принялись тщательно изучать все закоулки не особо большой пещеры. Кто и когда оставил здесь следы? Были ли это представители знакомой нам цивилизации или же неизвестные строители давно канули в лету?

Точного ответа на данный вопрос мы, естественно, несмотря на все старания, не получили. Предметов материальной, что называется, культуры сохранилось в пещере до обидного мало. В основном только сами стены и перекрытия. Собственно пещера пещерой как раз и не являлась. Это было полностью искусственное строение в виде прямоугольного сарая, крытого продолговатым куполом. Просто за прошедшее со дня постройки, а скорее, со дня, когда здание оказалось заброшенным, время его полностью занесло снаружи грунтом. Кроме самих стен нашлось еще обложенное камнем углубление в полу. Каким было его предназначение? Кулинарным или гигиеническим, например в качестве ванны? Размер как раз соответствует. И какие-то глиняные черепки вокруг разбросаны. Не иначе, остатки сосудов, которыми наливали в выемку воду.

В целом все находки производили впечатление очень старых. Трудно, конечно, оценить, но не менее нескольких сотен лет. А скорее, и более. На одном из черепков удалось разобрать несколько почти стертых временем латинских букв. Это само по себе еще ни о чем не говорило, многие могли оставить надпись с помощью этого алфавита. Даже те же немцы. Хотя вряд ли – находка явно значительно старше их появления здесь. Так что это следы представителей другого западноевропейского народа. Может быть, даже самих римлян. Найти бы целую фразу… Однако осколки сосудов были слишком мелкими.

Так и не обнаружив ничего достойного внимания, сели ужинать. После чего, несмотря на продолжавший снедать интерес, сразу вырубились, оставив одного дежурного. Сил не оставалось, вон, варвары давно уже храпят! Тем более что, вроде бы, все помещение тщательно уже осмотрели и ничего нового тут уже, видимо, не найти.

Утром оказалось, что исследовательский ажиотаж у моих товарищей прошел и они, позавтракав и ожидая питавшихся второй очередью варваров, вяло занимались ремонтом снаряжения и чисткой оружия. Так что археологические раскопки я продолжал в одиночестве, сопровождаемый смешками остальных. Причем раскопки в прямом смысле слова: внимание привлек расположенный в самом дальнем конце помещения бугорок из нанесенной временем почвы. Ее слой покрывал и всю остальную поверхность пола, но равномерно. А там собрался кучкой. Случайность ли это?

Позаимствовав лопату у одного из завтракавших варваров, приступил к делу. И вскоре с замиранием сердца услышал стук ее металла обо что-то твердое. Так и есть, под слоем грунта скрывается каменная кладка! Быстренько счистил остатки почвы. Взору открылось сложенное из камня цилиндрическое возвышение, метра два в диаметре и по колено высотой, навевавшее мысли о колодце. Однако никакого отверстия в центре не наблюдалось. Вся верхняя поверхность была закрыта камнем. И даже не очень-то ровным. Или…

Схватив чью-то вывешенную для просушки накидку из грубой ткани и не обращая внимания на возмущенные вопли владельца, принялся счищать въевшуюся в крышку колодца – теперь я в этом уже не сомневался – пыль. И через несколько минут в свете фонаря стал явственно виден высеченный на каменной поверхности рисунок. Извилистые линии рек, горы, дома и дороги между ними. Видимо, чтобы рассеять последние сомнения, что рисунок представляет собой именно карту, по его периметру шла четкая и легко читаемая надпись: «Mappa Mundi»^[52]. Скромно и со вкусом, что называется!

Более надписей, к сожалению, не имелось, однако карта оказалась на удивление подробной и точной. После ее внимательного изучения удалось привязаться к той, что я нарисовал еще в лагере по памяти. Тем более что на камне был высечен и горный хребет, окаймлявший Метрополию (самой ее на древней карте, разумеется, не было), и широкая река, к излучине которой мы направлялись, и даже отмечен домик, в котором сейчас находились. И еще с десяток таких же домиков в других местах, связанных друг с другом дорогами, между прочим. И где теперь эти дороги? Стерты временем, прошедшим после исчезновения этого таинственного народа? А может быть, дороги идут под поверхностью земли?

Поделился идеей с друзьями. После недолгих поисков обнаружились засыпанные песком отверстия для колец, служивших для подъема крышки. Сами кольца давно истлели, но, немного помучавшись, удалось продеть в отверстия кожаные ремни. Вдвоем с Крепышом, чуть поднапрягшись, получилось приподнять крышку и оттащить ее в сторону. На Земле она бы весила пару центнеров, а тут для того, чтобы ее поднять, хватило всего двух человек!

В открывшемся отверстии обнаружились ведущие вниз каменные ступени, на глубине метра в три упиравшиеся в пол подземного хода. Скорее всего, естественного происхождения, но явно расширенного и выровненного человеком. И совершенно пустого. Вернувшись наверх, еще раз изучили рисунок на крышке. Да, там изображен именно он. Через несколько сот метров, если масштаб на карте правильный, он раздваивается, и один из рукавов ведет почти туда, куда нам надо. Грех не воспользоваться подобным подарком!

Однако не все так считали. После уже полученного опыта подземного перехода в слабом свете факелов и с фатальным для одного из наших товарищей знакомством с малоприятными обитателями пещеры психологически трудно вновь было загнать себя вниз. Хотя разум понимал, что снаружи реальных опасностей гораздо больше, а путь труднее, но подсознание сопротивлялось. Варвары во главе с Тагрором, привыкшие постоянно видеть небо над головой, категорически отказывались опять лезть под землю. Эти дети леса и так получили сильную психологическую травму от прошлого перехода. На их сторону неожиданно встал и Вонюша:

– В лучшем случае зря потеряем время! Подземельем явно много сотен лет никто не пользовался. Наверняка впереди не один завал!

Само собой, его поддержал и Ощутилло, никогда не упускавший возможности поворчать:

– Если бы все было в порядке, эти люди, умевшие строить из камня и составлять карты, не исчезли бы! Тут что-то не так!

Я посмотрел на Везунчика с Крепышом. «Руководство» явно колебалось. Тоже, видать, побаивалось подземелья. Мерзкие белые пиявки кому угодно внушат иррациональный страх, хотя и совершенно ясно, что любой крокодил наверху в сто раз опаснее! Наконец Везунчик решился:

– Надо попробовать! Крепыш, возьми Вонюшу и сходите на разведку, пока мы будем собираться. Далеко не уходите, не дальше пары-тройки сотен метров…

Крепыш лишь молча кивнул русой головой с уже немного отросшими с последней стрижки волосами и нырнул в колодец, даже не обернувшись посмотреть, следует ли за ним напарник. Заметно было, что полученное задание ему не особо по душе. Можно понять… Варвары тем временем, сообразив, что мы все же твердо намерены лезть под землю, начали, собравшись в кружок, что-то горячо обсуждать. Довольно-таки бурно, как бы до драки не дошло…

Не дошло. Через пару минут к нам подошел Тагрор и объявил решение «коллектива»: варвары остаются пока здесь. Наладят немного быт, отдохнут и наберутся сил. Если мы в ближайшее время не вернемся, то продолжат идти через лес самостоятельно. В подземелье не полезут точно. Нам оставалось только пожать плечами и пожелать товарищам удачи. Большой группой идти, конечно, безопаснее, но не будем же силой запихивать их в колодец, если они так упираются рогом!

Приступили к сборам в дорогу. Сначала поделили трофейное имущество. Карабинов варварам, разумеется, не дали – зачем они им, все равно пользоваться не умеют? Но пару кинжалов и кухонных ножей, так же как и почти все лопаты с топорами, отдали – обработкой металлов лесные жители не владели, однако в плену познакомились с немецкими железными инструментами и пользоваться умели прекрасно. Еще поделились спичками и котелками, но зато «прикарманили» все фонарики и остававшийся запас факелов: им ни к чему, а нам долго в темноте пилить. Забрали и всю еду – варвары «наверху» еще добудут, лес полон дичи. В отличие от пещеры. Насчет воды, кстати, тоже неизвестно, поэтому заполнили из расположенного неподалеку ручья оба наших котелка.

Пока Везунчик контролировал сборы, я, найдя сравнительно чистый кусок ткани и вооружившись угольком, стал тщательно срисовывать с крышки люка древнюю карту, стараясь сохранять оригинальные пропорции. Причем копировал не только ту часть, где был изображен наш предполагаемый маршрут, но и все остальные. Появились тут у меня кое-какие идеи на будущее… Однако делиться ими пока ни с кем не стал. Незачем.

Как раз когда закончил, вернулись разведчики. Что-то они подзадержались, Везунчик вон даже стал немного беспокоиться. Оказалось, что они в нарушение приказа пробежались далеко вперед, аж до развилки. Подземный тоннель оказался абсолютно пуст и безопасен. Воды, кстати, разведчики тоже не встретили, так что мы не зря сделали запас.

Ну что же… Пора в путь! Попрощались с варварами. Все прекрасно понимали, что даже если все обойдется, то встретиться еще когда-либо вряд ли получится. Слишком уж расходятся наши дороги. Поэтому просто похлопали друг друга по спинам, пожелали удачи и спустились в подземелье. Разве что попросили после ухода поставить крышку люка на место. Так тыл будет в большей безопасности. Мало ли какая зверюка может забраться в туннель и пойти по нашим следам? Отодвинуть же массивную каменюку снизу гораздо легче, так что если вдруг придется вернуться, выйти наружу проблемы не составит.

Идти по пещере было гораздо проще и быстрее, чем по лесной чаще. Пол неизвестные строители выровняли, убрав торчащие углы скал и камни, а изредка встречающиеся трещины и провалы, наоборот, засыпав. Не мешали идти ни выступающие из земли куски корней, ни коварные болотца, неожиданно возникающие под ногой, ни постоянные подъемы и спуски – пещера протянулась практически горизонтально, лишь иногда чуть отклоняясь вверх или вниз. То есть темпы движения возросли, пожалуй, втрое. Что компенсировало некоторое отклонение маршрута к северу от требуемого нам. Если старая каменная карта не соврала, конечно.

Никаких следов древних строителей нам так и не встретилось. Ни на уже разведанном участке, ни после развилки, где мы, еще раз сверившись с картой, свернули в левый туннель. Хотя я внимательно осматривал все подозрительные места, останавливая продвижение и нарываясь на ругань недовольного задержкой Везунчика. Однако мне почему-то казалось крайне важным найти разгадку древней тайны. Увы! Кроме нескольких маленьких обломков какого-то бронзового инструмента неизвестного назначения, обнаруженных в узкой стенной нише недалеко от развилки, более ничего интересного не попалось.

За день с небольшими остановками, к некоторому своему удивлению, преодолели весь запланированный путь – около двадцати пяти километров, опять же если карта не соврала. Неожиданно тоннель после очередного поворота закончился тупиком. Но вверх, так же как и в точке «исхода», вела несколько поврежденная временем, но все еще вполне пригодная к использованию каменная лестница. Круглый зев колодца плотно перекрывался сверху соответствующей «пробкой». Что там за ней? Строение, подобное тому, через которое мы попали в заброшенный подземный ход? А может быть, выход был расположен прямо в лесу и теперь над ним несколько тонн нанесенной временем почвы? Нет, вряд ли, неизвестные строители явно обладали предусмотрительностью, достаточной для того, чтобы не делать подобных ошибок. Но в любом случае сейчас, по ощущениям, уже поздняя ночь, мы устали после пройденного пути и лезть в неизвестность не будем. Тем более что до искомой излучины реки отсюда еще не менее пяти километров. Которые надо будет преодолеть «поверху», подверженными всем опасностям джунглей. Нет, надо отдохнуть! Наскоро перекусив всухомятку поджаренным еще вчера мясом, улеглись спать прямо у подножия лестницы.

Спали долго. Никто и ничто, включая солнечный свет, нас не тревожил, а усталость за последние дни накопилась немаленькая. Поэтому, подозреваю, снаружи уже как бы и не полдень. Зато силы ощутимо восстановились и можно было смело отправляться на «штурм» выхода. Что мы сразу после быстрого завтрака и сделали.

Крышка люка поддалась только совместному усилию четырех человек. Я даже успел немного испугаться, подумав, что сбылись мои вчерашние фантазии о целом кургане, нанесенном поверх выхода. Однако нет, грунт сверху хотя и присутствовал, но даже в меньшем количестве, чем на «том» конце туннеля. Из открывшегося отверстия пахнуло свежим воздухом, а луч фонарика с уже изрядно подсевшими за время похода батарейками осветил свод из плотно пригнанных друг к другу обтесанных камней. Видимо, это все же помещение, подобное тому, из которого мы пришли. Строители действовали логично.

Сверху никаких подозрительных звуков не доносилось, и я, перехватив поудобнее карабин, двинулся первым. Следом лез Везунчик, намереваясь прикрыть меня, если потребуется. Придерживаясь за неровные края колодца, выбрался наверх. В помещении царил полумрак, солнечный свет едва проникал сквозь полностью укрытый разросшимся плющом вход. Размер строения примерно соответствовал исходной «станции» подземной дороги, может быть, чуть превосходил его. Похоже, строили по тому же самому «проекту»! Везунчик тоже уже выбрался и встал рядом, подсвечивая своим фонариком. Мое внимание привлекла темная куча в дальнем углу:

– А там что? Ну-ка подсвети!

Командир подсветил, и темная куча вдруг, к нашему ужасу, превратилась в трехметрового, почти во всю высоту помещения птеродактиля. Холодные беспощадные глаза чудища в упор взирали на нас. Зубастая пасть угрожающе приоткрылась, летающий ящер привстал на мощных лапах, явно готовясь к прыжку. Стало видно, что это самка, сидящая на яйцах. Вот это мы попали! Вся эта картинка за считаные мгновения пронеслась перед моим оцепеневшим взором. Неожиданное появление чудища буквально парализовало меня, ведь вначале показалось, что в помещении никого нет! Бывший разведчик оказался менее впечатлительным.

– Назад, в люк! – Сильная рука схватила меня за шкирку и буквально швырнула обратно в проем. Я упал с четырехметровой высоты, больно ударившись ладонями о каменное крошево. Везунчик прыгнул следом. Но не успел. Птеродактиль оказался шустрее. Сверху донесся шум грузно приземлившейся туши и вскрик командира.

– Крепыш, стреляй! – заорал я застывшему в недоумении на верхней ступени лестницы товарищу. Тот высунулся из люка и в пару секунд разрядил весь магазин. Наступила зловещая тишина.

– Везунчик! – громко позвал Крепыш. – Командир, ты что?

Никто не отвечал. Мы рванули вверх. Разведчик лежал, придавленный трупом крылатого ящера, в луже крови. Непонятно чьей. Быстро отодвинули тяжеленного птеродактиля… Поздно! Горло Везунчика оказалось перекушено вместе с большей частью шеи так, что голова почти отделилась от тела. Все!..

– Везунчик! – Потрясенный увиденным, Вонюша опустился перед телом товарища на колени. – Как же так? Какой же ты везунчик после этого!

Мои глаза внезапно заполнились слезами, чего давно уже не случалось. Не думал я, что успел настолько сродниться со своими лагерными друзьями…

Глава 10

Везунчика похоронили рядом с выходом из «станции подземки», в выкопанной по очереди единственной имевшейся лопатой глубокой могиле. Достаточно глубокой, чтобы до тела не добралось шастающее по лесу зверье. Сверху соорудили надгробие из отвалившихся от старинного здания обтесанных камней. Жаль, написать, чья могила, было нечем. Все это происходило часа через два после того, как первоначальный шок от неожиданной потери ближайшего товарища прошел и мы немного осмотрелись на поверхности. Отдав последний долг другу, правда, без прощального салюта – патронов оставалось слишком мало, – еще раз, уже гораздо тщательнее, обследовали древнее строение и его окрестности. Нашлись остатки еще какого-то бронзового предмета, возможно, топора и несколько почти стертых надписей. В общем, опять ничего проливающего свет на происхождение строителей и причины их исчезновения.

Несмотря на тяжелую потерю, необходимо было двигаться дальше: задержки работали против нас, уменьшая шансы выбраться из этой переделки живыми. С учетом позднего подъема и последовавших за ним трагических событий время приближалось уже к полудню и следовало поторопиться. Крепыш и я полезли на высокое дерево, росшее неподалеку от входа в «подземку», чтобы определиться на местности. Раньше бывший разведчик сопровождал в подобных ситуациях командира, но теперь пришлось взять неопытного в таких делах меня.

Подъем на верхушку оказался, как я и подозревал, совсем не прост. Хотя взбираться по густо росшим веткам при втрое меньшей силе тяжести и казалось легким делом, но только первые метров сорок-пятьдесят. После чего мышцы все равно начали заметно ныть, а ведь предстояло добраться на еще втрое большую высоту! И ветви не везде чередовались на удобном для верхолаза расстоянии вытянутой руки. Иногда приходилось карабкаться, цепляясь за впадины и дупла в стволе, или вообще забрасывать на несколько метров вверх нечто типа абордажного крюка, сделанного из топора и привязанной к нему веревки, которая обвивалась вокруг ветки и позволяла подтянуться. При этом мое восприятие высоты плевать хотело на иные физические условия на этой планете и все еще оставалось вполне земным. Уже после пары десятков метров подъема вниз лучше было не смотреть – казалось, что висишь над бездонной пропастью.

А гигантское дерево между тем совсем не пустовало. Нижний слой был населен всякой мелочью, которая шустро разбегалась при нашем появлении. Вернее, разлеталась, так как большинство ее представителей имели крылья или что-то их заменяющее. Однако выше живность стала побольше размером и без столкновения не обошлось. Сначала наткнулись на гнездо огромных, выше обычного человека, коршунов. Может, они бы и не напали – мы все-таки были слишком крупной для них добычей, но кратчайший путь вверх пролегал именно через «родную» ветку этих птичек. Хотя и далековато от гнезда, но все же…

На ветке, высиживая яйца, присутствовал, к счастью, только один родитель, видимо, мать, а отец, скорее всего, охотился. Когда заброшенный Крепышом топор с веревкой обвился вокруг основания «их» ветки, мамаша, наблюдавшая за нами до того с подозрением в огромном, величиной с блюдце, глазу, сорвалась с гнезда, переместившись поближе к месту действия. И, смешно пританцовывая на мощных когтистых лапах, угрожающе расправила немаленькие крылья. Видимо, надеялась испугать нежеланных посетителей. Полуметровый острый клюв опасно приоткрылся, суля большие неприятности нахально вторгшимся в родное гнездо врагам.

Но Крепыш, поднимавшийся по веревке первым, был не из тех, кого могла испугать не такая уж и большая по местным меркам птичка. Он даже не стал тратить на нее патрон. Хладнокровно дождавшись, пока напряженно следившая за быстро сокращающимся расстоянием до пришельца коршуниха не кинется в бой, он, вися на веревке, резко оттолкнулся ногами от ствола. Несмотря на то что хищные птицы обычно бьют лапами, ограниченное пространство вынудило ее атаковать острым клювом. Когда голова зверюги, не успевшей из-за большой инерции среагировать на уклонение жертвы, оказалась рядом, просто со всей дури влепил по ней прикладом зажатого в свободной руке карабина. Потерявший устойчивость хищник, жалобно кудахча, сорвался вниз, сталкиваясь с ветвями неуклюже расставленными крыльями. Если и выживет, то вернется в гнездо не сразу, мы успеем пройти и туда, и обратно.

Почти на самом верху обнаружилось и гнездо птеродактилей. Довольно солидного вида. К счастью, удалось подняться с другой стороны ствола и перепончатокрылые нас не заметили сквозь густую листву. И очень хорошо! Судя по размеру летающих ящеров, меньше чем обоймой мы при «разборке» не обошлись бы. В лучшем случае. А так сэкономили и время, и боеприпасы!

Наконец, оказались на самом верху. Тут я, крепко держась за довольно тонкую уже ветку, позволил себе взглянуть вниз. И тут же пожалел. Сто-пятидесятиметровая высота, наблюдаемая со сгибающейся под твоим весом веточки, – не самое успокоительное зрелище на свете. Даже для бывшего летчика. Быстро перевел взгляд на горизонт, из-за которого, собственно, мы сюда и забрались. Крепыш устроился рядом, и мы, развернув кое-как кустарную карту, начали привязываться к местности. На это ушло минут десять. Вожделенная излучина единственной в этих местах крупной реки – не спутаешь – вполне просматривалась с вершины дерева. До нее осталось совсем чуть-чуть, даже, кажется, меньше, чем рассчитывали. Вот и хорошо – каждый лишний километр пути по этим долбаным джунглям грозил дополнительными жертвами.

Путь вниз хоть и обошелся без столкновений с местной фауной, но занял почти вдвое больше времени. Так что оставшиеся внизу Вонюша и Ощутилло уже закончили готовить обед и дожидались нас, нетерпеливо вышагивая вокруг дерева. Подкрепившись чем здешний бог послал, мы наконец двинулись в путь, оставив за собой могилу товарища и разоренное гнездо – Вонюша в приступе горя мстительно разбил топором все оставшиеся в гнезде покойного птеродактиля яйца.

К излучине реки вышли часа за два до захода солнца. Добрались практически без проблем. Не считая царапин на плечах Ощутилло. Сам виноват! Просили же не отставать! Вот и доигрался до того, что наблюдавший за нами какое-то время с высоты очередной крылатый ящер улучил момент и, мгновенно спикировав, ухватил когтями отставшего двуногого, намереваясь, видимо, отнести добычу птенцам в гнездо. Однако полдюжины пуль, оперативно выпущенных нами из трех стволов, перечеркнули его планы. Птеродактиль выпустил несостоявшийся ужин из лап и, обиженно вереща, так, что у нас заложило уши, удалился. Обиду можно понять: теперь жена его, наверное, запилит за то, что вернулся с пустыми руками! Или ногами, не знаю точно, что это у него. Я бы на его месте, пожалуй, предпочел умереть от ран…

Бывший крестьянин, мягко упав в траву, отряхнулся и – откуда силы только взялись? – припустил со всех ног к нам. Поставив, возможно, местный рекорд скорости бега. И более не отставал. Да и мы стали внимательнее за ним следить. Толку от того, что теперь на плече у Ощутилло болтался четвертый, принадлежавший раньше Везунчику карабин, все равно не ощущалось. Эта деревенщина и боевого арбалета в руках никогда не держала, куда уж там огнестрел…

Да, эта река, пожалуй, являлась самой крупной из тех, чьи берега я почтил своим посещением за время пребывания в другом мире. На суше, так как по воздуху тут уже пролетал. Не Волга и даже не Днепр, однако метров триста в ширину у нее имелось. По здешним меркам – очень много. Река величаво и сравнительно медленно – не так, как большинство местных горных потоков, – несла свои мутноватые воды. Судя по тщательно изученным после моего первого посещения Метрополии трофейным немецким картам – на юг, впадая километрах в ста ниже по течению в вечно штормящий, по слухам, здешний океан. Кстати, пора бы уже хоть раз побывать на его берегах. А то рассказов о никогда не прекращающихся пяти-десяти метровых волнах, напрочь отбивавших мечты о морских путешествиях, наслушался немало, а своими глазами еще не видел.

Но это как-нибудь потом. А для начала надо изыскать способ переправиться через водное препятствие. Ведь лагерь «эльфийских» разведчиц расположен на том берегу. Ранее, озабоченные более насущными проблемами, о способах форсирования данной преграды даже не задумывались. И совершенно как-то не представляли, насколько она широкая, осознав это, только уже стоя на берегу. А еще оказалось, что, как говорится, «большому кораблю – большое плавание». Применительно к данному случаю это означало, увы, «большой реке – большие крокодилы». Вот он, красавец, развалился на прибрежном песочке. Метров тридцать в длину как минимум. Ну и туша! На Земле, как упоминалось в одной из просмотренных когда-то научно-популярных передач, во времена динозавров тоже существовал подобный соответствующего размерчика. Не помню точно, как назывался, какой-то «…сукас», кажется. Исключительно подходящее название, надо признать! Нам через речку перебираться нужно, а тут такое!

Показываться на глаза этому чудищу не рискнули. Вряд ли он нами заинтересуется, конечно, человек ему на один зуб. Но вдруг захочет экзотического десерта? Иди знай, какая моча в его куриные мозги стукнет! Лучше перестраховаться. Обошли лежбище «сукаса» стороной. Так как, очевидно, ввиду глубины речки единственным способом переправы является постройка плота, то обошли крокодила южнее. Чтобы течением не снесло прямо ему в пасть.

Пройдя вдоль реки метров двести, нашли удобный пляж. Там тоже «загорали» крокодилы, но по сравнению с «сукасом» – просто мелочь. У самого крупного и пяти метров в длину не набиралось. Пристрелили одного, остальные сразу же позорно бежали. Можно было начинать работать, пока сюда еще кто-то на водопой не пришел. Ведь, судя по многочисленным следам на берегу, место было довольно посещаемое. Да и с неба открытое, запросто птеродактили могут напасть. Пришлось оставить Вонюшу на страже. А мы втроем приступили к делу.

Рубить почти ничего не пришлось, только лианы для обвязки. Подходящие для постройки плота стволы небольших деревьев или ветки, принесенные водой, в достатке валялись на берегу. Подобрав десяток более-менее прямых и подходящего размера, обрубили лишние ветки, уложили в два слоя крест-накрест и связали лианами. Закончили, когда солнце уже почти зашло. Переправляться сейчас никакого смысла не имело – еще до того, как достигнем противоположного берега, навалится ночная тьма. И как мы будем искать убежище?

Поэтому решили ночевать здесь. Оттащили свежепостроенный плот (на Земле вчетвером такую махину не подняли бы, наверное, а тут – легко) подальше от реки с ее крокодилами. Нашли подходящее углубление в почве, немного расширили его лопатой и накрыли сверху плотом, как крышей. Раз уж построили – надо использовать!

А рано утром спустили плавательное средство на воду. Плот ушел в воду на половину толщины: закон Архимеда – он и на другой планете закон Архимеда, пониженная сила тяжести тут роли не играет. Ведь легче не только сам плот, но и вытесняемая им вода. Однако построили мы плот с запасом, так что, когда влезли на него сами, осадка изменилась незначительно. В качестве весел использовали найденные еще вчера и немного доработанные топором подходящие ветки.

Крокодилы с утречка торчали на прежнем месте, но, завидев нас, разбежались. Так что спуск «корабля» на воду прошел без помех. Только едва торчащие из воды пары глаз настороженно следили за нашими действиями. Однако после того, как мы отчалили, глаза «последовали» за плотом. Решили, что на воде будем уязвимее? Вот гады! Я покрепче перехватил карабин. Патронов еще достаточно, так что ничего им не выгорит!

Крокодилы сопровождали нас почти до середины реки, не особо приближаясь, и вдруг, как по команде, исчезли. Чего это они? Поняли бесперспективность преследования? Вот и хорошо! Но расслабиться не получилось. Так как тут же проявилась причина бегства крокодилов. Из глубины, подобно огромной атомной подлодке, величаво вынырнул вчерашний «сукас». Внимательно осмотрел плот своим холодным взглядом рептилии и медленно, показывая всем своим видом, что никуда нам от него не деться, стал приближаться. Державшие в руках весла Вонюша и Ощутилло бешено заработали ими, но тщетно. Расстояние неумолимо сокращалось, причем гигантский крокодил совершенно не напрягался и легко бы мог увеличить скорость. Плот все же – не скоростная байдарка!

Что же делать? Крепыш, прищурившись, смотрел на чудище, медленно поднимая карабин.

– Ему эта пуля что горошина! – воскликнул я.

– Смотря куда попасть, – прошипел сквозь зубы бывший разведчик.

Неужели он надеется попасть с раскачивающегося плота в хоть и большой, но не так чтобы уж очень глаз «сукаса»? Я бы не взялся… Сухо хлопнул выстрел, и правый глаз чудища брызнул красным. Попал Крепыш, надо же! Огромный крокодил взревел, как идущий вразнос танковый дизель, и дико забил по воде мощным хвостом. Пошедшая от него волна полностью залила плот и опасно его раскачала. Ощутилло даже чуть было не навернулся в воду, но я успел придержать его за шиворот.

Видимо, попавшая в глаз пуля нанесла сильный урон крокодилу, возможно, в конечном итоге даже смертельный. Однако помирать тот пока не спешил, а продолжал биться в агонии и реветь. Хорошо хоть, не продолжил преследование! Крепыш отобрал у еле стоявшего на ногах Ощутилло весло и вместе с Вонюшей стал быстро-быстро грести к уже близкому берегу. Еще минута – и мы достигли наконец его. Бросив к чертям собачьим уже ненужный плот, ринулись изо всех сил подальше от воды. Лишь отбежав на полсотни метров, остановились, пытаясь отдышаться и наблюдая уже с безопасного расстояния за агонией чудища. А над деревьями, привлеченный, видимо, звуками стрельбы, показался такой знакомый силуэт верхового попугая с восседающей на нем тонкой фигуркой. За фигуркой развевался плащ уникального фиолетово-серебристого цвета с аккуратно выведенным белой краской номером «01». Не спутаешь…

Глава 11

Узрев собственноручно подаренный Анаэль фиолетовый плащ (вернее, палатку соответствующего цвета, которую «наездница» тут же утилизировала таким странным способом), облегченно выдохнул – дошли! В предвкушении встречи с давней и такой желанной подругой, к постоянному присутствию которой рядом, надо признаться, за последние перед злополучным полетом месяцы сильно привык, радостно замахал сжатым в руке карабином. Однако на «всадницу» это почему-то произвело противоположное моим ожиданиям воздействие. Попугай, беспрекословно подчиняясь малейшим движениям стройных ножек, кольцом охватывающих его шею, метнулся в сторону, моментально скрывшись за верхушками ближайших деревьев. Ну конечно! Вот я дурак! Мы же частично одеты в предметы трофейной формы, снятые с немецких конвойных, и вооружены соответственно. А лица девушка с такого расстояния разглядеть никак не могла. Тем более что из всех присутствующих знакомо ей только мое. Так что же теперь, идти опять искать лагерь?

Внезапно совсем с другой стороны вновь появился попугай. На этот раз он несся гораздо быстрее и ниже. Явно заранее разогнался в снижении. Двигаясь по широкой дуге, птица со своим «грузом» за несколько секунд обогнула нас, промелькнув в самой близкой точке траектории на расстоянии в полсотни метров. Не уверенный, что «всадница» успела меня рассмотреть, выкрикнул изо всех сил ее имя, маша пустыми, на этот раз, руками. Неужели не узнала?

Но пронесшийся было в сторону густых крон ближайших деревьев попугай вдруг резко «поломал» траекторию, выполнив косую полупетлю вверх, после чего, притормозив, стал полого спускаться к нам. И уже через полминуты я с огромным удовольствием сжимал в объятиях более чем двухметровой высоты разведчицу. Опять забыл, какая же она все-таки у меня дылда! Хоть и худенькая! Взял ее на руки и только тогда сумел дотянуться губами до прекрасного заплаканного лица. Вот тебе и суровая воительница!

– Я… знала… ты прейдош! – выдавила из себя с трудом освоившая за время нашего знакомства несколько сотен русских слов Анаэль и, всхлипывая, добавила что-то на своем языке. Интересно что? Хотя какая, собственно, разница? И так ясно, что меня, несмотря ни на что, ждали и мне рады. Зарывшись лицом в ее мягкие светлые волосы, стал рассказывать, как я по ней соскучился. Не знаю, сколько из того, что я произнес, Анаэль поняла, но смысл наверняка дошел, так как девушка еще крепче обняла меня. Простояли так, наверное, минут пять.

Однако пора представить своих товарищей. С сожалением поставив разведчицу на ноги, познакомил ее с уже слегка разозленными этой слишком затянувшейся и не особо уместной тут романтикой друзьями. Крепыш еще со времен службы немного владел языком еврейских союзников, особенно «полевой» терминологией, поэтому по делу мог объясниться даже лучше меня. Чем и занялся, выясняя, как быстрее и безопаснее пройти в лагерь разведчиц. Ведь Анаэль перемещается по воздуху, а нам придется ножками топать!

Наконец выяснили. Девушка, еще раз обняв меня, с сожалением уселась на попугая, показав жестом, что прикроет нас сверху. У нее, кстати, тоже имелся трофейный карабин, который я ей подарил еще после самой первой победы над немецким дирижаблем. Научил пользоваться. Хотя воительница поначалу с подозрением отнеслась к шумному, по сравнению с привычным с детства луком, оружию, однако быстро оценила все его преимущества. Стрелять в полете, с «борта» верховой птицы, научилась уже сама, тут я ничем помочь не мог. И сестру Асаэль тоже научила. Пришлось подарить и второй карабин, несмотря на дефицит трофейного оружия. Представляю, о чем шептались за моей спиной бойцы штурмовых отрядов при виде этого, мягко говоря, протекционизма! Однако чего не сделаешь для женщин…

Анаэль явно хотелось взять меня с собой, но «грузоподъемность» боевого попугая этого не позволяла. В критических случаях он был способен взять «на борт» еще одну разведчицу, однако тонкие и стройные «эльфийские» девушки гораздо легче меня. Чуть ли не вдвое. Так что пойдем пешочком. Да и непорядочно это – бросать товарищей на последнем переходе!

Дорога до лагеря оказалась не такой уж и короткой, хотя по прямой до него было менее километра. Однако путь преграждало мощное болото, парившее заметными издалека клубами пара от бивших на его дне горячих источников. Тут десятки сильнейших термиков – рай для крылатых. Но нам, «сухопутчикам», пришлось идти в обход. Не обошлось и без стычки с местным зверьем. Паривший в тепловых потоках мой старый знакомец, самый нелепый из всех встреченных тут животных – крылатый крокодил, узрев долгожданную добычу, радостно встал в нисходящий вираж, разгоняясь для атаки. Однако Анаэль, дежурившая в высоте, оказалась начеку – спикировав на хищника, метнула в него дротик в нижней точке траектории. Видимо, патроны к карабину берегла для более серьезных стычек. Молодец, девочка!

Тонкий дротик, с удвоенной благодаря разгону «носителя» скоростьювонзившийся в спину летающей рептилии, пробил ее туловище насквозь, совершенно перечеркнув ближайшие планы крокодила. Судорожно маша смешными кожистыми перепонками, заменявшими ему крылья, тот неуклюже рухнул в болото, сразу же полностью уйдя под воду. То ли помер, то ли залег на дно лечиться. Ну а мы, обогнув, наконец, опасное болото, вышли к стоянке разведчиц. Практически абсолютно безнадежное предприятие, каковым казался планируемый в лагере побег, к огромному удивлению увенчался успехом. Почти для всех участников…

Передовой лагерь союзников располагался в двух десятках километров от Периметра Метрополии, умело скрытый в переплетающихся кронах высоких деревьев. Ветви были очищены от проживавшей тут ранее фауны, как опасной, так и не очень. Чтобы ее представители не мешались под ногами, то бишь крыльями патрульных попугаев. Для устройства лагеря выбрали средний слой растительности, однако очищены были и верхний, и нижний. На всякий пожарный. На тот же пожарный нижние ветки срубили (кроме самых толстых), затащив обрубки наверх и привязав на манер своеобразного воздушного забора по периметру лагеря. Таким образом, кусок кроны обрел нечто типа стен, превратившись в надежно защищенное от всех здешних угроз «помещение». От всех, кроме, разумеется, нацистских штурмовых групп. Чтобы те здесь не появились, месторасположение лагеря выбрали как можно дальше от обычных маршрутов немецких патрульных дирижаблей и дополнительно замаскировали сверху. В общем, потрудились на совесть.

Самого лагеря я еще не видал, но сверху уже пролетал. Как раз здесь наш трофейный дирижабль, направлявшийся с самоубийственной миссией в Метрополию, «выбросил» обеих сестричек, сопровождавших меня до последнего момента. Их попугаи базировались на верхней поверхности воздушного судна, привязанные к трубам, как к стойлу. Большого труда стоило научить их садиться и взлетать на дирижабль рядом со страшно поблескивавшими и дымящими черным трубами. Но наездницы умели заставить упрямых животных подчиниться. В результате попугаи проделали весь путь сюда из захваченной немецкой базы «на привязи».

Хорошо помню момент расставания. Я вылез на внешнюю поверхность вместе с сестрами. По протянутым вдоль оболочки веревочным лестницам взобрались наверх, к «стойлу». Ветер развевал плащ Анаэль, и ее фигурка, наблюдаемая мной снизу, казалась такой прекрасной! И такой уязвимой… Еще раз поздравил себя с тем, что устоял перед нажимом сестер и заставил их покинуть корабль перед началом смертельной миссии. Пусть отсидятся на передовой базе. В случае успеха подберем их на обратном пути. Ну а в случае неудачи…

Тогда обиженная и заплаканная Анаэль, не говоря ни слова, отвязала свою верную птицу от трубы и, вскочив ей на шею, в мгновение ока исчезла, подхваченная воздушным потоком. А Асаэль чуть задержалась, поцеловав меня на прощанье с таким напором, которого никогда не позволяла ранее в присутствии сестры. Еще этого мне не хватало!

Теперь-то я понимаю, насколько верным было тогда мое решение. Не хочу даже представлять, что произошло бы, попади девушки в плен! И сейчас, взбираясь по веревочной лестнице, спущенной «сухопутным крысам», не умеющим летать на крылатых животных, мечтал уединиться с Анаэль. Чтобы, так сказать, получить причитающиеся мне благодарности за то, что уберег ее от страшной участи.

В принципе, мечта сбылась. Но только поздно вечером. А сначала, взобравшись в защищенное пространство лагеря, нам пришлось пережить восторг его обитательниц. Асаэль вообще, совершенно не стесняясь присутствия сестры, впилась в меня губами, чуть не задушив. Не думаю, что Анаэль столь страстное выражение чувств сильно понравилось, однако та пока не высказала недовольства. Да и не до «семейных» сцен сейчас было. Когда волна бурного восторга, вызванного появлением уже не особо ожидаемых гостей, несколько спала, нас, как положено в сказках, накормили, напоили и дотошно расспросили. Пришлось, пользуясь в качестве переводчика Крепышом, трепавшимся на смеси еврейского и греческого, который тоже понимали наши союзницы, поведать в подробностях всю историю легендарного уже налета и последующего пребывания в лагере. Так же подробно девушки (а кроме попугайских «всадниц», никого в лагере не имелось) интересовались и биографией моих спутников, а особенно деталями побега. Наши приключения в подземельях привели их в полный и окончательный восторг. Во время рассказа о героической гибели нашего товарища даже пролилось немало девичьих слез. Эх, бабы, они бабы и есть, несмотря на два с гаком метра роста!

В конце концов Анаэль, игравшая здесь роль старшей (подозреваю, что исключительно по праву подруги главкома ударного отряда союзников, то есть меня), насильно прервала задушевную беседу. Паре девушек был отдан приказ с утра на всех парах лететь к ближайшей отсюда базе «ангелов». И только после всего мы смогли уединиться. Анаэль провела меня по переплетению веток, подстраховывая в опасных местах. Не могли, что ли, веревочные перила натянуть? Здесь же сорваться, как два пальца… в схватке с ящером потерять! Правда, гибкие и ловкие «эльфийки» явно в страховке не нуждались. Увлекаемый девушкой, я успел заметить, что всех моих товарищей тоже ведут «под конвоем» разведчицы. Причем в разных направлениях. Кажется, «ночь благодарностей» сегодня планируется не только для меня…

Глава 12

Пара разведчиц, вылетевшая в ближайший лагерь союзников за помощью вечером первого дня, вернулась только через двое суток. Зато не одна – за двумя попугаями в полутьму лиственного укрытия одна за другой влетели десять боевых пар «ангелов». Полное отделение, однако. Судя по вооружению – из числа созданных мной противодирижабельных отрядов. Только в отличие от первого такого отряда – все до единого имеют при себе трофейные карабины. Ну, после стольких сваленных дирижаблей-то…

Значит, не распалось без меня боевое содружество! Анаэль, сидя в этой глуши, ни черта толком не знала о текущем состоянии дел на фронтах и удовлетворить мой информационный голод не могла. В отличие от остальных потребностей… Все два дня встречал своих лагерных товарищей только за трапезой, проводя остальное время в компании подруги. Впрочем, насколько я мог заметить, они тоже нисколько не скучали. Короче, прибытию «ангелов» мы, с одной стороны, обрадовались, но с другой – слегка расстроились. Ведь оно означало окончание текущей идиллии.

Командир греческого отделения, представ передо мной, склонил голову в скупом воинском приветствии – земные поклоны среди вольного народа как-то не прижились, а отдание чести греки у русских соседей заимствовать отказались. Они вообще были весьма консервативны. Помню, каких трудов стоило «раскачать» их на смену тактики борьбы с воздушными судами противника.

– Риакос Фокиос, командир первого штурмового отделения второй роты первой противодирижабельной бригады! – на сносном русском доложил он. Почти все бойцы передовых отрядов за месяцы тесного боевого взаимодействия освоили язык союзников. В меру собственных способностей. А некоторые знали и ранее. Риакос, кажется, из таких.

Из дальнейшего разговора выяснилось, что в последние месяцы, пока я «прохлаждался» в лагере, немцы окончательно сменили тактику, усеяв оболочки дирижаблей кучей огневых точек и подняв на полкилометра крейсерскую высоту полета своих машин. В результате, естественно, резко выросли и так немаленькие потери штурмовых групп «ангелов». Выработать эффективную тактику противодействия новым приемам противника в мое отсутствие не удалось. Я начинал перед последним вылетом на Метрополию заниматься данным вопросом, но мало что успел. В общем, боевые действия в последние недели почти полностью прекратились. Наши атакующие силы истощены, да и немцы потеряли более половины своего воздушного флота. Так что пока на фронте стратегическая пауза. Настолько сложных слов мой собеседник, конечно, не знал. Это я сам так интерпретировал полученные от него сведения.

Нацисты рано или поздно залижут раны и перейдут в контрнаступление, это к бабке не ходи. По крупному, скорее, поздно – слишком уж мы ушибли их дирижаблестроительное производство, но по мелочи гадить наверняка начнут в самом ближайшем будущем. А вот нам противопоставить им на данный момент, по сути, нечего. С греческими крылатыми воинами из гвардии Полиса, составлявшими единственный источник пополнения наших противодирижабельных отрядов (другие народы-то летать не умеют, не считая незначительного количества «эльфийских» разведчиц), вышла та же история, что и с пилотами императорского флота в Японии во время Второй мировой войны. Тогда японцы начали войну, имея отборную группу высококвалифицированных летчиков, благодаря качественной подготовке которых удалось одержать первые громкие победы. Но когда те погибли в боях, оказалось, что заменить их некем – слишком много времени занимали отбор и подготовка.

Вот и у нас. Значительная часть «ангелов» погибла, сколько осталось подготовленных бойцов в гвардии Полиса – мне неизвестно, но не думаю, что много. Да и захотят ли греки отдавать последних защитников собственной столицы? Готовить новых штурмовиков из простых охотников? Но мы и так забрали лучших, которые с повышением высоты полета противника уже «работают» на грани своих возможностей. «Простой охотник» банально не взлетит на высоту полутора километров, необходимую теперь для атаки дирижаблей, без многолетних тренировок! А ведь с собой надо еще тащить и оружие! Да, проблем тут накопилось – решать не перерешать. Вовремя я вернулся! Нефиг тут романтически прохлаждаться, надо добираться до своих. Начнем, пожалуй, с русской столицы, где мне так и не удалось до сих пор побывать. Слишком она была в стороне от наших тренировочных лагерей и обычных перемещений. Пора познакомиться поближе с производственной базой Коммуны. Чувствую, на одной физической силе «ангелов» мы уже далеко не уедем, пора заняться техникой.

Поэтому задерживаться у разведчиц не стали. «Ангелы» развернули привычные плетеные корзинки из кожаных ремней, посадили в каждую по «пассажиру». Итого четыре пары «грузчиков», четыре – охраны. Даже с некоторым запасом, я бы сказал, по сравнению с предыдущими путешествиями подобным способом. Это еще не считая обеих сестер, присоединившихся к «колонне» на своих попугаях. Остальные девушки оставались здесь нести свою опасную службу, присматривая за действиями противника. А мы, тепло попрощавшись, тронулись в путь. Дорога до Ленинска неблизкая, дня четыре лететь…

На самом деле добрались аж за пять. Пришлось сделать незапланированную остановку, пережидая, пока улетит восвояси встретившийся вдруг грузовой «цепеллин». Вроде ж и редко они стали летать, однако, вот, «повезло» встретить. Ну и несколько стычек с ящерами, как же без этого. К счастью, «ангелы» уже хорошо освоили стрельбу из карабинов «с лету», поэтому обошлось без потерь: прицельные залпы заставляли чудищ сворачивать атаку на большой дистанции.

Итак, в столицу Коммуны Ленинск прибыли к вечеру пятого дня с начала путешествия, поэтому особо рассмотреть город я не смог. Да и нечего тут сильно рассматривать: с высоты верхушек деревьев заметна была большая проплешина в лесу, усеянная многочисленными остатками сгоревших зданий. Последствия многолетних бомбардировок, надо полагать. Уже вон вдоль с трудом угадываемых очертаний бывших улиц и площадей пробиваются молодые деревца.

А город ушел под землю либо в рассредоточенные по большой площади и замаскированные в лесу строения. Так что, пронесшись на всех парах через черную проплешину, направились в сторону торчащих в полукилометре отсюда холмиков. Во время этого обзорного пролета я чуть не выпал из кабины от созерцания возникшей на несколько секунд перед глазами сюрреалистической картины: на бывшей центральной площади возвышался десятиметровый примерно, почти не пострадавший от огня, в отличие от окружающих строений, памятник. Бессмертному вождю пролетариата, разумеется, кому же еще? Ильич стоял в характерной позе, символично указывая протянутой рукой на запад, в сторону Метрополии. Последним мазком оказался небольшой птеродактиль, беспечно восседавший на лысине исторического деятеля, расставив в стороны перепончатые крылья. Свалившись на дно корзинки, я залился неудержимым истеричным смехом, вызвав этим озабоченные взгляды сопровождающих. Даже занятый релаксацией после трудного рабочего дня птеродактиль повернул, кажется, зубастую пасть в моем направлении. Кстати, чего это он здесь так беззаботно отдыхает? Ведь, судя по рассказам товарищей, вокруг города регулярно уничтожаются гнезда всех опасных хищников, благодаря чему в пределах городской черты можно достаточно спокойно разгуливать под открытым небом. Хотя наличие оружия для защиты от иногда проникающего сюда наземного зверья всегда приветствуется. Не считают данный экземпляр опасным? Да, он маловат, однако покусать может не хуже земного волка. Или из-за войны не хватает сил для полноценного контроля местности? Скоро проясним этот вопрос.

Спустились на землю на небольшую, едва заметную с высоты полянку, неподалеку от холмов. Я вылез из бессильно опавшей на траву подвесной корзинки, разминая ноги. Лес как лес вокруг, а где же город? Мы точно туда прилетели? Тут из-за толстых стволов показалась группа людей в длинных, раскрашенных зеленой и коричневой краской рубахах навыпуск и такого же цвета штанах. Двое из них держали в руках трофейные карабины, еще пятеро были вооружены мощными самострелами и массивными копьями, похожими на старинный протазан – основным оружием сил самообороны Коммуны, уже знакомым мне ранее. Это, видимо, охрана входа в административный центр города.

Так и оказалось. Мы тоже представились им, не вызвав ожидаемого ажиотажа сообщением о моем возвращении. Видимо, весть об этом с помощью налаженной сети посыльных уже разнеслась среди союзников. Нас вежливо пригласили проследовать за встречающими. Только шестерых, без «ангелов». Те, попрощавшись, взлетели, направившись в другое место. Наверное, в греческое посольство. Сопровождающие недоуменно воззрились на моих верных спутниц с их попугаями, явно не представляя, что с ними делать, видимо, «конюшен» для этих существ в русской столице предусмотрено не было. Разведчицы решили этот вопрос, просто оставив своих «коней» на полянке. Они дрессированные, без приказа не улетят, если, конечно, не забыть принести им жрачки, а опасных ящеров над столицей нет.

Углубившись на пару десятков метров в лес, неожиданно оказались возле прекрасно замаскированного буйно разросшимся плющом каменного здания. Толстые, почти метровые стены, массивная железная дверь свидетельствовали о продуманной системе защиты городских помещений от штурма и бомбежек. Уроки, преподанные немцами при первых попытках штурма, не прошли зря – в последнее десятилетие, судя по всему, тут возник совершенно другой город взамен уничтоженного бомбежками.

В самом здании ничего, кроме поста охраны, не оказалось. Пришлось спуститься в подземелье при помощи так же прикрытых массивной дверью ступеней в центре помещения. Проследовав узким извилистым коридором, преодолели еще несколько постов и дверей, оказавшись наконец в широком тоннеле, слабо освещенном развешанными по стенам на большом удалении друг от друга масляными лампами. Светильники давали ровно столько света, чтобы не наступить на ногу идущим рядом товарищам, ни на люмен больше. Экономия, видать.

Повинуясь указаниям сопровождающих, повернули налево. Воздух в туннеле был на удивление свеж, система вентиляции у строителей явно получилась удачной. Интересно, предусмотрена ли тут возможность полной герметизации? Ведь у противника недавно появилось химическое оружие! Надо бы прояснить…

Идти пришлось не так уж и далеко – метров сто пятьдесят. Там, на развилке, отходил в сторону коридор вдвое меньшей ширины. Если в главном туннеле были предусмотрены отдельные дорожки для чего-то колесного, скорее всего – небольших ручных тележек, то здесь с трудом можно разминуться со встречным пешеходом. Издержки суровой подземной жизни, ничего не поделаешь! Впрочем, ответвление было достаточно коротким – не более сотни метров, так что все необходимые грузы можно донести и руками. Тем более что предназначение помещений, находящихся за деревянными дверьми, расположенными через равные промежутки по обе стороны коридора, сомнений не вызывало. Это явно жилой комплекс.

Так и оказалось. Нам выделили три комнаты. Почему три? Одну в мое единоличное пользование – видимо, по статусу положено, вторую обеим разведчицам, третью – на троих моих товарищей по лагерю. Наверное, со свободными помещениями в подземелье тоже была напряженка. Так как солнце уже давно зашло, довольно скромный ужин принесли нам прямо в комнаты. Пожелав спокойного сна, сообщили мне, что завтра с утра меня примет Председатель Совета Коммуны Валентин Крапинский. Вот и хорошо, сейчас у меня не осталось сил для долгого разговора. После ужина Анаэль, естественно, переместилась ко мне. Закрывая за ней дверь, я случайно заметил в коридоре, возле двери в комнату моих товарищей, пост охраны из четырех вооруженных карабинами бойцов. Раньше его точно не было. Что это значит? Даже ко мне охрану не приставили, а к ним – да? Или… Этот пост охраняет не их, а наоборот? Странно, я думал, контрразведка отсутствует здесь как явление. И даже собрался завтра намекнуть, чтобы в местном Комиссариате Обороны проверили биографии моих спутников. Не то что у меня имелись какие-то основания для подозрений, однако береженого бог бережет, как известно. Инструкции особого отдела крепко въелись в мой мозг еще со времен училища. Однако, видимо, и местные не лыком шиты, без подсказки догадались!

Глава 13

Валентин Крапинский принял меня в своем кабинете, расположенном в одном из соседних коридоров, так же как и «гостиничный», отходившем в сторону от основного туннеля. И явно построенном по тому же самому чертежу. Единственное отличие – дополнительный пост охраны на входе. Так как, судя по всему, здесь находилась вся исполнительная ветвь Совета Коммуны, это вполне разумный шаг. Я бы даже добавил охраны. Уж если немцам удалось внедрить своих агентов внутрь Храма совершенно чуждых им по культуре и внешнему виду «эльфов», то сюда – сам бог велел! Учитывая вчерашнее взятие под контроль комнаты моих спутников – местным данная мысль тоже пришла в голову.

Председатель Совета Коммуны оказался благообразным седовласым, с аккуратными залысинами дядей среднего возраста и средней же комплекции. Несмотря на явно обозначенный «начальственный» животик, в гордой осанке заметно было его военное прошлое. Хотя «вживую» встречаться нам пока не приходилось, я знал, еще со времен «до налета», краткую биографию Крапинского. В общем, местный стандарт начальственной карьеры: боец разведроты, затем, после курсов, командирствовал там же, начиная от взводного и до комбата. Потом отставка, учеба в университете, руководящие должности в Совете Коммуны. Вплоть до наивысшей. Бывшие политические зэки, многие из которых имели серьезную теоретическую подготовку, создали тут достаточно интересную систему карьерного роста, с перекрестными экзаменами и тестами при назначении на начальственные (и не только) должности. Пока мне приходилось близко общаться только с военными, и среди них недостаточно компетентных для занимаемой должности не наблюдалось. Интересно теперь будет взглянуть на политиков.

Валентин встал из-за стола, искусно выполненного из установленной на ребра и часть тазовой кости какого-то ящера полированной доски, вышел мне навстречу и крепко пожал руку. После чего усадил за стол, придвинул стакан из мутноватого стекла, наполненный непонятного цвета напитком:

– Рад наконец с вами познакомиться, Валерий! Попробуйте нашего темного пива, в плену вряд ли вас таким баловали!

– Лучше не буду вам рассказывать, чем именно меня там «баловали», чтобы не лишить аппетита невзначай, – усмехнулся я, с опаской отхлебывая. Пиво, на удивление, оказалось вполне сносным.

– К сожалению, у меня и так хватает причин для потери аппетита. – Улыбка пропала с губ главы Совета Коммуны.

– Вот об этом мне бы и хотелось узнать поподробнее! – Поставив как-то слишком быстро опустевший стакан на стол и отказавшись пока от добавки, я приготовился слушать.

Крапинский был на удивление откровенен. Видимо, не питал насчет меня каких-либо подозрений и считал уже частью русской общины. В общем, я тоже ничего не имел против такой постановки вопроса. В конце концов надо будет тут прибиться к одному из берегов, и как бы естественно, что это будет Коммуна. Не в еврейском храме же мне обитать? Несмотря на некоторые, так сказать, порочащие связи…

Валентин тем временем по-военному четко излагал текущую ситуацию и свой взгляд на ее возможное развитие. Рассказанное им хорошо налагалось на уже известную мне картину, углубляя и дополняя ее. Боевые действия действительно уже около двух месяцев практически не ведутся. Нечем. Потери наших противодирижабельных отрядов, как оказалось, даже превзошли мои самые пессимистические ожидания. Сказалось изменение немецкой тактики и отсутствие нормальной координации между отрядами и разведкой после моего исчезновения. По словам Крапинского, на данный момент боеготовыми являлись всего три-четыре эскадрильи половинного, в лучшем случае, по сравнению с изначально запланированным, состава. Учитывая уровень потерь в последних боях, этого хватит всего на несколько стычек.

Но и противник более не проявлял активности. Остававшиеся в его распоряжении дирижабли не появлялись над территорией союзных народов, сосредоточившись в основном, по информации от следивших за Метрополией разведчиц, на доставке сырья из рудников Северного континента и охотой за варварами. Отсутствие столь привычных за последние годы бомбежек с воздуха и рейдов нацистских штурмовиков привело верхушку греческой и еврейской общин к мысли, что война выиграна, враг отступил и теперь много лет будет собираться с силами. И, соответственно, нет никакой необходимости продолжать активные боевые действия. Особенно рьяно проталкивали данную точку зрения представители «ангелов» как сыгравших основную роль в уничтожении дирижаблей противника. Несмотря на неоднократные запросы генерала Андрея Горденко, оставленного мной командовать объединенными силами перед злополучным полетом, в Полисе наотрез отказывались посылать пополнение в противодирижабельные отряды и грозились отозвать уже несущих службу. В русской общине не сомневались, что войну прекращать нельзя: немцы скоро восстановят силы и все наши успехи пойдут прахом, однако убедить союзников не удавалось. Короче говоря, коалиция находится на грани распада, и Крапинский опасался, что Коммуна вскоре окажется совершенно беззащитной перед лицом опасности. Ведь собственных противовоздушных средств у нее нет. Немногочисленные инженеры из Университета вместе с сотрудниками Наркомата обороны спешно прорабатывали возможности постройки дирижаблей силами сосредоточенной вокруг Ленинска промышленности, с учетом оставшегося после меня в «тайнике». Проблема была в том, что специалистов в данной области у Коммуны, само собой, не имелось и в Университете весьма туманно представляли, что именно надо делать.

– Так что вы можете представить себе, Валерий, какую радость мы испытали, узнав о вашем спасении! – заключил рассказ руководитель русской общины. – Теперь дело наверняка пойдет! И я питаю надежду, что, используя связи в Храме, вам удастся уговорить как минимум евреев продолжить войну.

– Возможно! – Придавленный массой обрушившейся на меня информации, я не стал давать опрометчивых обещаний. – Мне необходимо все спокойно обдумать. Ну и Университет посетить да на эту вашу «промышленность» взглянуть…

Осмотр местной промышленности я начал по порядку, то есть с энергетической базы, каковая состояла из примерно двух десятков паровых котлов, рассредоточенных, как и все остальное, на большой территории вокруг разрушенного центра города. Подавляющая часть установок производила исключительно механическую энергию, то есть вращала вал, обеспечивавший работу расположенных рядом механизмов. Но у нескольких имелись и опытные генераторы электрического тока. Правда, совокупная мощность была настолько мала, что о серьезном применении электрических устройств речь не шла. Так, по мелочи либо для передачи энергии в удаленные от котлов точки.

Сами паровые машины производили удручающее впечатление своей примитивностью. Выплавлять детали нужного размера хиленькая промышленность Коммуны не могла, поэтому котлы были собраны из множества мелких элементов, соединенных бесчисленными заклепками. Трудоемкость изготовления такого механизма явно зашкаливала, а эффективность и надежность наверняка оставляли желать лучшего. Большое давление в таком котле развивать просто опасно!

Чего-то подобного я и ожидал. Увы, но хотя во время того Переноса сюда и попали несколько неплохих «технарей», однако оборудования в бывшем лагере было кот наплакал. Ни станков, ни даже нормальной слесарной мастерской. Отдельные инструменты разве что. Немцам вон крупно повезло, причем дважды. А Коммуна только недавно смогла восстановить самые примитивные, по меркам середины двадцатого века, технологии и изготовить хоть какой-то парк промышленного оборудования и инструментария. Первые же десятилетия обходилась лишь совсем кустарным производством. Да еще война… Часть уже построенного погибла при бомбежках. Остальное рассредоточили и замаскировали. Вот дым от котлов, например, отводится и рассеивается среди густых зарослей хитрой системой труб, изготовленных, для экономии ценнейшего металла, из обмазанного глиной каркаса, плетенного из тонких веток. Фиг определишь с воздуха, где именно находится паровая установка. Думаю, тут даже инфракрасный бинокль не сильно помог бы. Надо будет при случае взглянуть.

Продолжая экскурсию, перемещаясь то по проложенным в неожиданных местах туннелям, то по поверхности, осмотрел все основные промышленные «предприятия» Коммуны, большей частью жавшиеся к питавшим их энергией котлам, как поросята к свиноматке. Итак, на что тут можно рассчитывать? Во-первых, несмотря на все неурядицы, имелось металлургическое производство полного цикла. Из неизвестных мне пока источников привозилось сырье (хотя во время пребывания в Храме вроде бы слышал, что медь русским поставляют как раз евреи, добывая ее из расположенных на их территории рудников). Крапинский, лично сопровождавший меня на осмотре и продемонстрировавший глубокую техническую эрудицию и знание подведомственного ему хозяйства, не стал подробно останавливаться на этой теме, посчитав несущественной. Главное – здесь умели работать с медью и бронзой (необходимое для ее получения олово также привозилось в некотором количестве), включая сравнительно точное литье. По крайней мере, жизненно необходимые для работы почти любых механизмов с движущимися частями подшипники скольжения получались нормально. Со слов моего экскурсовода, Коммуна добывала примерно три тонны меди в год. И около четырех тонн составляли резервные запасы. Я запомнил эту цифру, чтобы знать, на какие объемы рассчитывать в случае необходимости.

С железом и его производными дело обстояло еще хуже. С трудом доставляемая с болот плохонькая руда попадала в одну из нескольких имевшихся небольших доменных печей. Получавшийся в результате чугун большей частью тут же разливался в литейные формы, идя в основном на производство паровых котлов, а также других деталей и бытовых предметов. И лишь небольшая часть чугуна поступала в единственную мартеновскую печь вместе со старым железным ломом, тщательно собранной со станков стружкой и некоторым количеством руды. В итоге в распоряжении местной промышленности оказывалось около тонны достаточно качественной стали, из которой и изготавливались инструменты, оружие и ответственные детали машин. Конечно, тонна в год для почти тридцатитысячной общины – капля в море, даже близко не сравнить с немецкими показателями. Однако это то, что есть. А с резервами и совсем плохо. До последнего времени их вообще не было, но сейчас специально посланные команды пособирали железные части со сбитых дирижаблей, которые удалось вывезти с мест падения, так что после переплавки можно рассчитывать тонны на две-три конструкционной стали хорошего качества.

Далее следовали механические цеха. Они состояли из нескольких десятков простых токарных, фрезерных и сверлильных станков. Самый большой мог обработать деталь размером чуть больше метра. Причем достаточно грубо. Серьезное ограничение! Сталь лить тут не умели, только чугун. Зато хорошо тянули проволоку, а также изготовляли болты и гайки нескольких стандартных размеров. Применяли и штамповку. Отдельно располагались ткацкие фабрики и завод по производству бумаги. Туда я загляну как-нибудь в следующий раз. Короче говоря, ничего особо навороченного тут не изготовишь. Не на чем, да и не из чего. Только что-то вспомогательное, этот момент надо учесть.

Далее наш с Крапинским путь лежал в средоточие местной учености – Университет. Собственного имени ему пока не присвоили, так как имелся на планете в единственном числе и таковым останется еще, видимо, надолго. Не считая немецкой Академии, аналогом которой он, по сути, и являлся. Так же как и там, в Университете были сосредоточены абсолютно все научные и инженерные ресурсы, а также часть производства и даже единственная на всю Коммуну полноценная больница. Да что там говорить, если ректор Университета одновременно возглавлял и Народный комиссариат образования и медицины. Короче, все, что превышало уровень обязательного пятилетнего школьного образования, находилось в ведении Университета. За исключением только уже виденных мной металлообрабатывающих предприятий, подчиненных недавно созданному Наркомату промышленности и транспорта.

Всего в этом пристанище науки работало около ста пятидесяти сотрудников и училось четыре сотни студентов, выбравших один из трех имевшихся факультетов: естественный, гуманитарный и медицинский. Причем первый по количеству студентов вдвое превышал два других, вместе взятых. В полном соответствии с потребностями Коммуны.

В разбросанных по большому пространству лабораториях Университета производились в небольших количествах различные потребные в хозяйстве химикаты, а также черный порох – основа военной мощи русской общины. Физики и инженеры проектировали все изготовляемые в Коммуне механизмы, осуществляли техническую поддержку промышленности и, разумеется, проводили научные исследования. Баловались с электричеством, например. По большому счету, местная наука с трудом удержала уровень тридцатых годов прошлого века, причем далеко не по всем позициям. О привычных темпах прогресса тут, конечно, и речи не шло. Не забыть бы то, что знали!

Экскурсия заняла почти весь день. Зато я получил представление о доступных нам ресурсах. Было предельно ясно, что надежды хотя бы догнать в обозримом будущем Метрополию нет ни малейшей. Наоборот, технологический и военный разрыв будет только увеличиваться. Что, собственно, и происходило вплоть до последнего времени. Значит, единственный шанс выжить – добивать сейчас, пока немцы еще не восстановились после внезапного удара под дых. Пока в моем распоряжении есть некоторый бонус в виде имеющихся в торговом центре двигателей и другого оборудования. И, конечно, нельзя допустить выхода союзников из войны!

Глава 14

Как ни соскучился я по своей дорогой спутнице, пришлось услать ее на следующий день со срочной миссией. Оседлав поутру верного попугая и смахнув навернувшуюся слезу, Анаэль в сопровождении сестры легко вспорхнула к вершинам деревьев и скрылась в северном направлении. Путь разведчицы держали вначале к захваченной немецкой базе, с которой мы стартовали в последний полет. Там до сих пор находился (как я сильно надеялся) мой заслуженный боевой велокрыл. И Анаэль должна была передать приказ расквартированной на базе эскадрилье «ангелов» доставить его сюда. Скоростной транспорт мне нужен как воздух!

Затем моя посланница должна направиться прямиком в родной Храм, доставив срочное письмо, в котором я требовал созыва совещания полномочных представителей руководства союзных народов, чтобы скоординировать ближайшие планы. Почему именно в Храме? Да потому что он расположен как раз на полпути между Ленинском и Полисом. Всем удобно добираться. Поэтому там оперативный штаб союзников и находился. Да и место защищенное по максимуму. Целая изрезанная запутанными ходами гора. Без ядерной бомбы не возьмешь!

Правда, как выяснилось, враг оказался внутри. Но выявленная разведсеть Метрополии ликвидирована, все до единого «гномы», в больших количествах околачивавшиеся на территориях союзников, подряжаясь на выполнение различного рода строительных работ, интернированы и сосредоточены в захваченных вражеских лагерях «до выяснения». Их действительно оказалось много, и, что интересно, на предложение просто отправиться домой все они ответили однозначным отказом, предпочитая «томиться в застенках». Видимо, по причине перенаселения родных пещер на Северном континенте. Собственно, из-за этого они и отправлялись целыми бригадами искать счастья среди других народов. Насколько я знал, часть кланов нашла общий язык с немцами и поставляла им рабочую силу и кадры для подготовки бригадиров в лагерях. Причем отсылали не лучших, а самых ненужных в клане. Качество поставляемого «материала» хорошо демонстрировали покойный Мерзавр и его товарищи. Впрочем, именно такие немцам и были необходимы. Более способные трудились на рудниках и в ремонтных мастерских.

Имелись и враждебные Метрополии кланы. Иногда они в полном составе мигрировали на юг. Их представители и составляли большую часть околачивающихся в окрестностях гномов. К сожалению, находящаяся «в пеленках» контрразведка союзников была не в состоянии отделить зерна от плевел. То есть «хороших» гномов от агентуры противника. Поэтому их всех скопом и засунули в лагеря. Что не есть хорошо, и этот вопрос надо будет решить в самом ближайшем будущем.

Кстати, о контрразведке… Проводив девушек, я направился в Наркомат обороны на поиски коменданта города. Надо же прояснить ситуацию с моими товарищами. Не накопали ли местные штирлицы на кого-то из них компромата? С утра, по крайней мере, охрана у их комнаты все еще присутствовала.

Коменданта нашел быстро. Да и как не найти, если весь «наркомат» занимал один-единственный подземный коридорчик с двумя десятками выходящих в него комнатушек? Местный начальник запираться не стал, видимо, считал мое положение дающим право задавать любые вопросы. По его словам, пока «органы» успели только допросить бывших пленников и поднять их дела в архивах города. Найденные документы изложенным товарищами на «собеседовании» фактам не противоречили. Словесные описания (единственно доступные для идентификации личности ввиду отсутствия фотографий) соответствовали внешнему виду, с поправкой на прошедшее с тех пор время. Осталось устроить опознание людьми, лично знавшими фигурантов, и вот тут начались проблемы. Как назло, таковых в Ленинске не оказалось. Вонюша попал в плен пять лет назад во время службы в силах самообороны. Караван с рудой, в охране которого он находился, угодил в немецкую засаду. Не выжил никто, он вообще первый, кто через столько лет поведал подробности той трагедии. Близких родственников пока тоже не нашли.

Ощутилло вообще проживал в дальней деревеньке на пару дворов. От нее и ее жителей тоже не осталось и следа. Даже и искать некого, а служил тот слишком давно, части с тех пор были не раз переформированы и документов не сохранилось. А Крепыш хоть и из большой деревни, но все, кто выжил при нападении, попали в плен. Родственников не найти. Бывшие сослуживцы по разведке, кого он смог вспомнить, тоже погибли, только один, служивший с Крепышом недолго, в самом конце уже, перед демобилизацией, вроде бы смог опознать при встрече. Но не уверен полностью – слишком много лет минуло. Так что следствие пока не завершено, однако ничего подозрительного не найдено. В принципе, можно считать, что товарищи проверку прошли. Но пусть еще немного побудут под охраной, вдруг вскроются какие-то факты. Я не стал спорить с комендантом – это его работа и ему виднее. Хотя внутри, конечно, был абсолютно уверен: ребята чисты. Я же с ними такое пережил!

За неделю вынужденного безделья облазил все закоулки Ленинска, побывав даже там, где абсолютно ничего важного для осуществления ближайших задач не имелось. Навроде цеха по выделке крокодильих шкур, которые шли в основном на изготовление обуви. А также всяких сумок, ремней и прочей галантереи. Причем изделия из данного материала совершенно не считались здесь роскошью, благо «сырья» вокруг было навалом. Столько, что об организации крокодильих ферм тут никто даже и не задумывался. Добывали рептилий крайне простым и незамысловатым способом. В сопровождении выпущенных в конце концов из под стражи Крепыша и Вонюши (которые, правда, попросили кличками их не называть – стеснялись, не в лагере, чай) я отправился с бригадой крокодилоловителей на очередную охоту.

Поплыли мы на прочных широких плоскодонках, вмещавших до десятка человек и, как выяснилось чуть позднее, примерно столько же крупных крокодильих туш. Где-то час выгребали против течения небольшой (что, к счастью, гарантировало отсутствие в ней рептилий такого размера, как та, которая чуть не угробила нас во время последней переправы) речушки, протекавшей через столицу. Наконец на очередной излучине показалась отмель, полная зеленых тел, частью лежавших на мелком, не глубже метра, илистом дне, а частью прохлаждавшихся на пляже. Две лодки остановились чуть поодаль, а одна, пользуясь малой осадкой, устремилась прямо в логово. Впрочем, тупые и, видимо, сытые рептилии не обратили на нее ни малейшего внимания, хотя лодка скользила в буквальном смысле по их головам, густо усеивавшим поверхность воды.

Достигнув примерно середины заливчика, охотники спустили на воду некое сооружение типа гигантского поплавка и подожгли торчащую из его верхней части веревочку. Наблюдая, с каким неожиданным энтузиазмом охотники отгребают подальше от поплавка, я догадался, что именно сейчас произойдет. И действительно, где-то через полминуты мощно бабахнуло, а остатки устройства скрыло большое облако белого дыма.

С нашей позиции было прекрасно видно, как лежавшие на пляже рептилии смешно улепетывают в лес на своих коротких лапках. Эти отделались лишь испугом. Тем, что были в воде, повезло меньше. Оглушенные подводным взрывом и потерявшие сознание (что воспринималось странно, ведь, судя по абсолютно тупому поведению этих тварей, они в него никогда в жизни и не приходили) тушки беспомощно дрейфовали на мелководье.

Тут уже все три лодки резво поплыли к отмели. Останавливаясь около очередной жертвы, охотники добивали рептилию точным ударом специальной остроги в глаз и втаскивали на борт. При этом лодка опасно кренилась и даже черпала воду краем низкого борта. Будь крокодилы в сознании, нас бы всех живо порвали на куски. Но сопротивление отсутствовало, и мы быстро заполнили лодку расчетным количеством туш. Короче, это даже не охота, а какой-то банальный промышленный забой получился. Больше я решил не напрашиваться на сопровождение охотников. Лучше выделить время на обдумывание своего будущего выступления в Храме.

К исходу недели, считая с отбытия моих посланниц, в Ленинск явилось четыре пары «ангелов», тащивших в корзинках разобранный на части велокрыл. Разобранный, мягко говоря, не очень профессионально. Взглянув на «детали», пришел в тихий ужас. Кажется, придется ударно поработать в осмотренных ранее мастерских столицы.

Но прежде всего нашел самое ценное – пулемет. К счастью, тот был в полном порядке. Кроме меня пользоваться им никто не умел, поэтому трогать в мое отсутствие не осмелились. А я предусмотрительно хорошенько его смазал перед отлетом и туго упаковал в кусок кожи. Вместе с остававшимися еще тремя полными магазинами. И три гранаты к подвешенным по бокам сидения гранатометам имелись. Так что есть чем огрызнуться!

На следующий день вплотную занялся ремонтом велокрыла. Очистил покрывшую конструкцию ржавчину, попытался собрать все как было. Ага, размечтался! Часть деталей оказалась погнута при разборке, некоторые болты и гайки утеряны. Пластиковые лопасти воздушного винта, изготовленного из обычного потолочного вентилятора, были обломаны в нескольких местах. Вот он-то уж точно приказал долго жить! И что теперь со всем этим делать?

Ремонт продлился три дня. Вначале я, пользуясь услугами механической мастерской Университета, где обычно строились прототипы различных устройств, привел в порядок деформированные при разборке элементы конструкции. Все равно получилось криво, но зато хоть точки соединения деталей стали совпадать. Потом подобрал подходящие болты из производимых местной промышленностью. Некоторые размеры отсутствовали, и их пришлось заменить заклепками. Превращение соединения в неразборное явно приведет к повышенному матоотделению при следующем ремонте, но делать нечего.

Выпрямленные и смазанные детали встали на место; крыло, сделанное из обычной палатки, подштопано в нескольких местах и растянуто на несущих балках. Оставался винт. Его пришлось мастерить заново. Выпросил у местных подходящие куски достаточно прочной древесины и объяснил на пальцах университетскому столяру, что мне нужно. Видимо, объяснил не очень доступно, так как выточенную тем заготовку пришлось еще целый день доводить до ума напильником. Зато в результате получился правильный двухлопастный винт. Чуть потяжелей, чем почивший с миром пластиковый, зато прочнее и аэродинамически совершенней.

Утром четвертого дня на глазах собравшихся поглядеть на диво дивное (в Ленинске я до этого не появлялся) сотрудников Университета и прочих зевак я гордо вырулил на ровненький лужок возле мастерских и приступил к послеремонтным испытаниям. Влетев под дружные аплодисменты зрителей, опробовал управление, заложив несколько виражей, и, круто развернувшись, зашел на посадку. Ввиду долгого отсутствия тренировки дал сильного «козла» прикасании, но присутствующие, никогда не видевшие самолет, решили, что так и надо, разразившись радостными возгласами.

Пришлось потратить еще несколько часов на импровизированную лекцию по аэродинамике и общим принципам устройства летательных аппаратов тяжелее воздуха для небольшой группы физиков и инженеров Университета, которым руководство Коммуны во время моего отсутствия поручило проработать возможности постройки воздушных судов. Вообще-то я собирался позаниматься с ними попозже, решив для начала более насущные вопросы, но пришлось дать краткий вводный курс прямо сейчас. Может, это и к лучшему – мало ли что случится вдруг со мной? А так у них в руках будет хоть какая-то база…

И лишь на следующий день я смог наконец вылететь в Храм в сопровождении придержанного в Ленинске звена «ангелов» и вернувшихся пару дней назад после выполнения данного им поручения разведчиц. Можно было, конечно, обойтись и без ангелов, однако я решил свести любой риск к возможному минимуму. Погеройствовал уже… Да и выглядел я с подобным сопровождением гораздо внушительнее. А тут, в полупримитивном обществе, любят встречать по одежке. Еще пару баллов к авторитету лишними на предстоящей в Храме встрече не будут…

Интерлюдия 2

С тех пор как главный зал собраний Полиса, со всем старанием выстроенный предками и простоявший без малого почти целое тысячелетие, был в одно ужасное мгновение разрушен вражеской бомбардировкой, заседания Совета Властителей проводились в специально расширенной для этой цели пещере, вход в которую располагался неподалеку от остатков фронтальной колоннады старого зала, прикрытый от посторонних взглядов обрушившимся порталом. Непрекращающаяся уже много лет война накладывала свой суровый отпечаток на все аспекты жизни города.

Леандрос, полномочный посол Полиса в игудском Храме и заодно в штабе союзников, прошел мимо украшенных барельефом, изображающим буйную растительность, массивных обломков портала и остановился у поста охраны. Узнавший довольно важного сановника офицер в блестящих начищенной бронзой парадных доспехах почтительно вытянулся в струнку. Преграждавшие путь солдаты раздвинули в стороны копья и приветственно стукнули их тыльной, окованной бронзой частью по полу, выбив каменную крошку из старых потрескавшихся плит бывшей центральной площади Полиса. Леандрос, после долгой дороги не успевший даже толком привести себя в надлежащий посещению высшего органа власти греческой общины вид, кивнул в ответ и, одернув запыленный хитон, торопливо проследовал вниз по лестнице, ведущей в подземелье.

Посол торопился на внеплановое заседание Совета, созванное для принятия решения о дальнейшем сотрудничестве с союзниками. Вообще-то разговоры об этом шли с переменной интенсивностью уже давно, однако неделю назад в Храм прибыли разведчицы, подтвердившие появившиеся незадолго до этого слухи о чудесном спасении Пришедшего из вражеского плена. Выяснилось, что он не только спасся, но и направляется в штаб, требуя принятия новой, более активной программы ведения военных действий. Что противоречило распространившимся в последнее время настроениям среди союзников. Особенно в Полисе, которому теперь надо выработать четкую позицию по этому вопросу. Для чего посол и был срочно отозван. Так что дискуссия на Совете обещает быть жаркой.

Как Леандрос ни торопился, практически загнав в пути себя и сопровождающую пару охраны, на Совет он прибыл последним из Властителей, как по традиции назывались главы разбросанных по подконтрольной общине территории поселений. Но Храм все равно расположен дальше любого из них. Поэтому все уже здесь и уже привычно переругиваются. Глава Совета, старый Орестес, даже и не пытается снизить накал спора. Бесполезно, главы практически независимых поселений не станут его слушать. В который раз, посещая заседание Совета, Леандрос позавидовал соседним народам, имеющим более централизованное устройство общины. Если бы не размещенные в Полисе цеха, в которых потомственные мастера веками производят сложнейшие бронзовые элементы конструкции крыльев, никакого Совета вообще, скорее всего, не существовало бы. Только это и объединяло, по большому счету, разбросанные по глухому лесу поселения. Что отражалось и на способе ведения дискуссии на редких собраниях. Как можно посредством такой базарной ругани вынести хоть в минимальной степени взвешенное решение?

Его заметили не сразу. Посол успел пройти к своему месту, когда Орестос приветственно махнул ему рукой. Тогда и остальные обратили внимание на появление долгожданного гостя. Гомон, отражающийся от низких отполированных сводов пещеры, постепенно стих. Всем были интересны последние сведения. И не из скупых, пересланных с курьером сообщений, а из первых, что называется, рук.

– Доброго здравия вам, Властители! – Леандрос сдержанно, с достоинством поклонился. Его статус всяко был повыше, чем у большинства глав мелких, забытых Создателем поселков, составлявших большую часть присутствовавших. Еще большим авторитетом в не особо длинной иерархии административных работников символической, по сути, столицы общины пользовались разве что командующий Пограничной Стражей и сам глава Совета.

– Сообщаю вам, что Пришедший вернулся из плена и настаивает на продолжении войны. Для выработки плана действий на следующую неделю назначено заседание союзного Штаба. Я прибыл за вашим решением!

Вновь ограниченное пространство пещеры собраний заполнил многоголосый гул. Леандрос заметил, что явные противники участия общины в войне даже против обыкновения сгруппировались на широких скамьях, расположенных на помосте слева от П-образного стола Главы Совета. Видимо, пытаются выработать единую позицию. Вскоре от этой группы отделилась грузная фигура в сером потертом хитоне. Посол, конечно, сразу узнал его – Меланиппос, вечный соперник нынешнего хозяина Полиса Орестеса. Гул стих.

– Властители! Мы считаем, что продолжение войны противоречит нашим интересам! – сразу взял быка за рога Меланиппос. – Попробую обосновать. Первое – врагу нанесен значительный урон. Теперь он знает, что мы можем сражаться с ним на равных, и будет искать себе противников послабее! Второе. Союзники, конечно, помогали, однако никто не будет спорить, что в бой шли исключительно наши воины. И погибали тоже в основном они! Мы потеряли более двух сотен наших лучших сынов! А Штаб требует присылать еще! Доколе? Кто же тогда защитит наши поселения?

Одобрительный рев голосов заставил Леандроса содрогнуться. Неужели Властители так близоруки, что не видят всей пагубности остановки на середине пути? Что они скажут, когда отстроенный заново воздушный флот противника вновь появится над нашими поселениями? А ведь это наверняка произойдет! Должность посла позволяла взглянуть на вещи шире, чем виделось провинциальным деревенским старостам из лесной глухомани. И ему была очевидна необходимость продолжения войны до победного конца. Да, воинов жаль, однако именно они лучше всех оказались готовы противостоять врагу, когда появился тот, кто смог указать верный способ! И теперь он вернулся!

– Если союзники хотят продолжения войны, пусть теперь посылают на смерть собственных сыновей! – поставил тем временем точку в своем выступлении Меланиппос, сходя с трибуны.

Кто сможет возразить ему лучше посла? Никто, разумеется! Леандрос встал и поднял руку, привлекая внимание вновь увлекшихся спором Властителей. Призвав на помощь все свое природное красноречие, позволившее ему занять нынешнее положение, постарался объяснить собравшимся истинное положение вещей. Невзирая на негодующие выкрики с мест, то и дело прерывавшие его речь, талантливому оратору, каковым по праву считался Леандрос, удалось донести до большинства слушателей тревогу по поводу оставления в покое недобитого врага.

Уже потом, утирая со лба обильно выступивший пот и охлаждая горевшее после длительного выступления горло терпким гранатовым вином, он с удовлетворением слушал заметно изменившую тон дискуссию. Обсуждались уже в основном условия продолжения членства в военном союзе, а не способы выхода из него, как в начале собрания. Кажется, труды были не напрасны и нужное решение, пусть и с оговорками, Совет все-таки вынесет…

Глава 15

Несмотря на все просьбы, бежавших со мной из плена товарищей на совещание в Штаб я не взял. Хотя и совсем было бы не лишним присутствие дополнительных свидетелей в качестве наглядного пособия, так сказать, однако для их переноса в Храм потребовалось бы вызвать в Ленинск еще одно звено «ангелов». А на это потребуется время, терять которое я не хотел. Да и формально Наркомат обороны еще не закрыл «дело», заведенное для проверки благонадежности бывших узников, так что пусть пока отдохнут и отъедятся. Однако боевой порыв своих друзей я оценил. Еще сразимся с врагом плечом к плечу!

Прибытие в еврейскую столицу было обставлено просто по-царски. Мне даже неудобно стало. Выряженные в лучшие одежды, самые красивые девушки с цветами в руках двумя рядами стояли вдоль коридора, ведущего от посадочной площадки на одной из террас, расположенных над пещерным комплексом, в глубины Храма. Пол самого коридора также был усеян цветами – аналог красного ковра, надо полагать. Перед вырубленной еще в незапамятные времена каменной лестницей, ограниченной резными мраморными перилами, спускавшейся к Главному Святилищу (заодно исполнявшему роль большого конференц-зала – других помещений нужного размера внутри Храма не имелось), меня ожидала толпа склонившихся в поклоне жрецов в белоснежных одеждах, послы союзников и «другие официальные лица». Думаю, Илью Муромца после победы над Идолищем Поганым встречали не настолько торжественно. Хотя мои заслуги, по местным меркам, в общем, даже более значительны, чего уж там…

После торжественной части сразу началось заседание Штаба, совмещенное с обедом. Отдохнуть после двух суток почти беспрерывного кручения педалей не получилось. Единственно, старый знакомый Уриэль отвел перед заседанием в комнатку, где я за пару минут ополоснулся с помощью кадки с водой и переоделся в чистое. Теперь можно и речи толкать!

Впрочем, сначала речи толкать вызвалось много желающих. Я не возражал, спокойно набивая живот разными вкусностями, пока другие участники заседания разливались соловьями, описывая нашу эпическую победу над страшным ворогом. Короче, занимались традиционным словоблудием и необоснованным бахвальством, свойственным местным сборищам. Не зря я старался не участвовать во всех предыдущих празднованиях, проводившихся по случаю каждого сбития дирижабля.

И только после того, как убрали со столов жрачку, оставив лишь напитки, я взял слово. В подробностях описал детали последнего налета, рассказал о жизни в плену, об устройстве немецких рабочих лагерей. Это заняло много времени, так как то и дело сыпались вопросы от пораженных излагаемыми мной ужасами слушателей. В итоге я устал и присел передохнуть и промочить горло традиционно прекрасным храмовым вином, лучшим из тех, что довелось попробовать на этом планетоиде. И неожиданно потерял инициативу. Все-таки опыта выступления на таких крупных собраниях у меня никакого. Ведь собирался плавно перейти к вопросу о продолжении боевых действий, но сделал паузу – и на трибуну влез почтенный Леандрос, посол Полиса.

С первых же его слов стало понятно, что торжественная часть закончилась и пошел настоящий разговор. Посол очень лаконично выразил признательность союзникам и удовлетворение успехами, после чего сразу перешел к критике. Прежде всего, как и ожидалось, упирал на огромные потери, понесенные «ангелами», и непропорционально большое участие греческой общины, вынесшей на своих плечах, по его словам, основную тяжесть военной кампании. Я хотел было заметить, что кому же еще нести, раз греки накачали плечи больше всех остальных, однако сдержался. Не время для сомнительных шуточек!

Далее Леандрос перешел к малоприятным перспективам. Полис, по его словам, находится на грани принятия решения в одностороннем порядке отозвать свои части и снять с себя союзные обязательства, беспокоясь о безопасности собственных поселений, которые скоро некому будет оборонять. Я знал уже, конечно, о сильном недовольстве греков, однако не предполагал, что дело зашло настолько далеко. Интересно, что может изменить мнение Полиса? Но об этом сошедший с трибуны посол пока промолчал. Цену набивает? Похоже на то. Тем более что однозначно он о разрыве союза не заявлял. Мол, ведутся такие разговоры… Так, а что другие союзники хорошего сообщат?

Место на трибуне занял мой знакомец Уриэль. Этот говорил более обтекаемо и многословно, однако и в Храме, как выяснилось, нет единодушия в вопросе продолжения войны, а, наоборот, имеет место почивание на лаврах и прочее шапкозакидательство. Экономические причины опять же. Теперь можно наладить разорванные войной связи, восстановить сожженные поселения, возродить практически уничтоженное войной сельское хозяйство. Ну и вернуть мобилизованных разведчиц, без которых нормальная деятельность поселений затруднена. Хотя часть Совета Коэнов настроена более воинственно и требует продолжения банкета. Но Уриэль дал ясно понять, что именно мне предстоит найти аргументы для убеждения их противников. Спасибо, как говорится, за доверие!

Завершившее первоначальный обмен мнениями выступление посла Коммуны Савельева пролилось просто бальзамом на душу по контрасту с предыдущими. Ленинск однозначно выступал за продолжение войны до победного конца («Ага, устилая дорогу нашими трупами!» – не удержался от реплики с места Леандрос.) Радует, что хотя бы с одной стороны имеется надежная поддержка. А завтра попробуем убедить остальных. На этом прения прекратились, и после распития в компании старых знакомцев еще одного рога сладкого гранатового вина я отправился наконец отдыхать.

А назавтра выступил с проникновенной, по крайней мере, мне самому так казалось, речью. Описал возможности немецкой промышленности, предполагаемые темпы ее восстановления, попытался внушить жрецам Совета Коэнов и греческому послу размер непреодолимой в разумные сроки дистанции между нашими и вражескими технологическими достижениями. Ссылаясь на примеры из своей вчерашней речи, попытался убедить колеблющихся союзников в том, что мирное сосуществование с нацистским режимом невозможно, что, когда враг накопит достаточно сил, он непременно вновь попытается нас уничтожить. Обосновал это идеологическими (попробуй объяснить наивным жителям лесов, что это такое!) и экономическими причинами. Уф!..

Утирая воображаемый пот со лба, сел на место, ожидая реакции слушателей, прежде всего греческого посла. Тот не разочаровал, сменив тон и сосредоточившись на вопросах более равного распределения нагрузки между союзниками. А еще потребовал для представителя Полиса поста командующего объединенным Штабом. Мол, так будет честно. Тут уже взвились представители Коммуны, обеспечивавшей основную техническую и логистическую поддержку военных действий.

Жаркая дискуссия продолжалась еще два дня, однако уже в конструктивном русле. Пришлось выступить еще раз, обозначив новые направления деятельности. Ведь было очевидно, что старые методы себя уже исчерпали. Но у меня имелись другие варианты, которые до сих пор благоразумно придерживал в резерве. Правда, для их реализации потребуются время и ресурсы, поэтому надо закладываться на достаточно длительную кампанию. В конце концов договаривающиеся стороны согласовали все спорные моменты и выдали мне необходимые полномочия…

Первой я начал решать проблему вменяемого транспорта и логистики. В самом деле, что за война может быть, если не налажено нормальное и быстрое снабжение? До сих пор небольшие грузы или малые группы людей перевозились «ангелами» в подвесных корзинках, а письменные сообщения – курьершами на попугаях. Значительные же перевозки осуществлялись только по земле, занимая многие недели, а то и месяцы. Слишком долго!

Транспортные дирижабли, подобные имевшимся у противника и способные быстро доставлять крупногабаритные и относительно тяжелые грузы, я вот так сразу построить, разумеется, не мог. Нет, большие корабли легче воздуха у меня в планах тоже присутствовали, но попозже, когда появится такая возможность. Однако перемещать некоторое количество людей и грузов мне надо прямо сейчас! Ведь самая подходящая база для формирования и обучения летучих отрядов находится в Полисе, технологическая – в Ленинске, мой секретный склад – восточнее Храма. А еще надо мотаться к месторождениям за редкими, но срочно требующимися материалами, доставлять продовольствие и снаряжение из десятков поселений. Короче – оперативно добираться в точки по всему континенту. У меня есть велокрыл, но он способен доставить по назначению только меня и незначительное количество грузов. Возможности «ангелов» тоже ограничены. Что же делать?

Самый напрашивающийся путь – построить еще велокрылы, да желательно побольше, многоместные. По нему я и пошел. Правда, настолько удобных «полуфабрикатов», как при изготовлении первого, больше не имелось, зато в моем распоряжении оказалась вся промышленность Ленинска. Пришлось на скорую руку спроектировать и отлить в бронзе, чтобы не возиться с железом, детали передаточного механизма. Получилось несколько тяжеловато и громоздко, зато, с третьей-четвертой попытки, – надежно. Раму и основные детали изготовили из дерева, благо в Коммуне работать с ним умели хорошо, а парус – из местных тканей. Испытания показали, что аппарат немного уступает в летных данных моему, однако поднимает троих, одновременно крутящих педали, плюс три сотни кило груза. Совсем другое дело! Взлетно-посадочная дистанция при этом увеличилась незначительно. Хотел было даже попробовать установить один из небольших двигателей, валявшихся у меня на складе, но передумал. Слишком хлипкая конструкция. Вот построим настоящий самолет с жестким крылом, тогда… А пока дал задание Комиссариату промышленности изготовить пару десятков машин с велоприводом. Месяца за два справятся.

Неожиданной проблемой стал набор пилотов. «Ангелов» для этой цели использовать неразумно, они и так летать умеют. Кроме того, на них у меня имеются другие виды. Так что во исполнение договоренности о более справедливом распределении нагрузки на участвующие в войне народы решил набирать в летчики русских. Однако наткнулся на неожиданную психологическую проблему: привыкшие перемещаться исключительно по твердой поверхности воины терялись в воздухе. Было бы смешно наблюдать, как суровые бойцы изо всех сил стараются не показать свой страх, если бы мне так срочно не требовались пилоты. Так что тут не до смеха. Проблему удалось решить, продемонстрировав в деле кустарный парашют и лично прогнав через «воздух» три сотни кандидатов. В результате удалось отобрать несколько десятков перспективных курсантов, с которыми и начал проводить занятия. Впрочем, управление аппаратом было примитивным, и обучение продвигалось быстро.

За организационными делами я не забыл и оперативные. Прекращение боевых действий, даже на ограниченный период, не входило в мои планы. Дело даже не в прямом ущербе противнику, которого мы пока обеспечить в значительном размере не сможем. Однако если враг учитывает возможность нападения, то ему приходится менять маршруты дирижаблей, обеспечивать усиленную охрану, то есть – усложнять логистическую схему. Что, естественно, также наносит ему урон, замедляя темпы восстановления. Поэтому я решил использовать на промежуточном этапе тактику «комариных укусов». Наносить неожиданные и нерегулярные удары.

Однако тут предстояло решить новую тактическую проблему. Теперь немцы летают на полкилометра выше и имеют стрелковые точки на внешней оболочке воздушных судов. Так что с трудом забравшихся на почти предельную высоту и перемещающихся на ней со скоростью черепахи «ангелов» немцы расстреливали как в тире. Откуда и гигантские потери в последних столкновениях. Тут надо что-то делать. Причем дешево, сердито и не откладывая.

Выход я, конечно, нашел быстро. Теоретически. А вот практическая реализация уперлась в очередную психологическую проблему. Теперь уже среди «ангелов». Трудно, разумеется, решиться лететь верхом на трубе, плюющейся с одного конца огнем!

Да, мне не пришло в голову ничего лучше, чем ракетный ускоритель на черном порохе. Его в Ленинске производили в достаточном количестве и даже накопили немалый запас. Корпуса и сопла ускорителей изготовили из тонкой жести, скрепленной заклепками, что даже для убогой промышленности Коммуны проблемы не составило. Испытательные пуски с направляющих показали работоспособность и надежность конструкции. Сами ракеты, естественно, улетали куда угодно, только не в том направлении, куда их запускали, – что взять с черного пороха? Однако точность нам и не требовалась, так как к каждой ракете будет прилагаться «управляющий блок» с рулями.

Вот с этими самыми «блоками» проблема и возникла. Боялись они. Пикировать на дирижабль с бомбой в руках – нет, сражаться с птеродактилями – тоже, а этого боялись. Пришлось, несмотря на возражения, выполнять летные испытания самому. Коленки тоже дрожали перед первым пуском, чего уж там…

Одолжив комплект крыльев у одного из «ангелов», подогнал под себя и сделал тренировочный полет – давно не приходилось разминаться подобным образом. Затем установил на специально приготовленное крепление цилиндр ускорителя и взлетел. Запуск его предусматривался уже в воздухе, во избежание возгорания конструкции и окружающей место старта растительности. Пудовый ускоритель заметно тянул к земле, но это ненадолго. Десятком взмахов подняв себя на полсотни метров, дрожащей рукой зажег выходящий из ракеты шнур. Несколько мгновений ничего не происходило, затем раздался несильный хлопок и какая-то сила начала толкать меня вперед.

Собственно, пламени я не видел, так как сопло располагалось между ног в самом конце всей конструкции. Со стороны можно было подумать, что огонь вырывается прямо из задницы пилота. Однако сейчас меня совершенно не волновало, что подумают внизу. Схватившись за крылья и аккуратно, чтобы не задеть пламя, подрабатывая ножными рулями, стал переводить аппарат в набор высоты. Иначе за несколько секунд ускоритель разгонит его до скорости, на которой хлипкая конструкция крыльев начнет разрушаться.

Пороховая шашка была рассчитана так, чтобы создавать относительно небольшую и равномерную тягу в течение примерно двух минут. На практике величина тяги хаотически менялась в широких пределах, поэтому надо было все время компенсировать «броски» аппарата дачей рулей. Так погрузился в это непростое дело, что страх абсолютно исчез и я даже не заметил, как истекло положенное время. Вдруг рев пламени прекратился и я «завис» в воздухе. Бросил взгляд на прихваченный с собой барометр – высота около полутора километров. То, что доктор прописал! Отстегнул цилиндр ускорителя, и тот унесся к земле. Не жалко, все равно больше одного полета эта жестянка не выдержит. Теперь осталось только составить четкие инструкции для обучения пилотов…

Интерлюдия 3

1. И спустилась тьма на городской рынок, и накрыла и старого и младого, и мужа и жену, и коэна и раба его, и стражников.

2. Разверзлось чрево земное, и провалился туда город, ибо прогневил Г-да деяниями своими.

3. И перенесся в нижний мир, и с ним тысяча и еще пять сотен прогневивших Его.

4. А все имущество, бывшее при них, по милости Его тоже перенеслось с ними.

5. И оружие у воинов, и инструмент у мастеров, и иные вещи вместе с лотками.

6. Упали люди на колени и просили Б-га смилостивиться и вернуть их обратно.

7. Но не прислушался Г-дь к их мольбам и наслал на них чудищ страшных, невиданных.

8. И были у иных тварей клыки длиной в локоть, другие же имели огромные крылья и уносили в когтях по человеку на растерзание.

9. Испугались люди и побежали, но догоняли их твари мерзкие и убивали.

10. Погибли в муках десятки грешников, и тогда встал Шауль, самый старый из коэнов, и обратился с речью к людям.

11. И сказал, что Г-дь послал нам испытание за грехи наши, ибо прогневили Его изрядно.

12. Думали только о выгоде своей и о близких своих.

13. Соседям же желали лишь зла и несчастий.

14. Ибо мешали они торговле.

15. За это осерчал на всех нас Б-г и низвергнул в нижний мир.

16. Если соберемся вместе и начнем помогать друг другу, увидит Он, что исправились мы, и вернет нас назад.

17. Только лишь кончил Шауль речь свою, как сомкнулись на шее его клыки одной из тварей.

18. Но услышали люди слова его и сомкнули ряды свои, и воины, бывшие среди них, подобрали копья и ударили ими по злобным тварям.

19. И продолжалась эта битва до темноты, погибли многие.

20. Но и тварей убили изрядно, остальные же ушли, убоявшись.

21. Построили тогда люди убежище из толстых веток.

22. И стали во главе выживших три мудрых коэна и указали людям, что делать…

…Раздался шум в соседней комнате, и старый Ихизкель с сожалением отложил свиток Книги Переноса, своей любимой книги из всего Шестикнижия. Опять у кого-то возникли неотложные вопросы, обязательно требующие совета старосты поселения. Ни минуты покоя!

Пламя толстой свечи, стоявшей на столе, мигнуло, когда полог, прикрывавший вход в комнату, резко приподнялся, пропуская внутрь двух девушек. Дочки! Сколько долгих месяцев старик их не видел и даже не получал весточек!

Он поднялся с массивного стула, снабженного мягкой подушкой, чтобы не так болела поясница, и подскочил к улыбающимся сквозь слезы дочкам. Крепко обнял, чувствуя, как и у него потекли слезы. Все-таки ни разу еще не приходилось расставаться так надолго! Только сейчас староста понял, как ему не хватало все это время милых девочек!

А они изменились! Утерев не красящие мужчину слезы, Ихизкель чуть отстранился и еще раз, уже внимательнее осмотрел девушек. Обе были одеты в невообразимой расцветки плащи (и где только достали такие!). На поясах находились привычные бронзовые кинжалы, а на плечах висели на ремне длинные палки из металла и дерева. Старик никогда не видел карабинов, однако догадался, что это трофейное оружие. Молодцы, девочки, значит, не отсиживались за спинами воинов. Их покойная мать была такой же! Анаэль на нее похожа один в один. А у Асаэль характер с детства был более привередливым, ну так она и младше…

– Отец! – всхлипывая, проговорила старшая. – Мы привезли тебе дары. И мы не одни…

В комнату вошел тот самый Пришедший. Ого, получается, дочки сопровождают самого руководителя сопротивления? Или даже он взял их в жены? Когда тот только появился в поселении, мудрый Ихизкель, догадавшись, кто это, отправил ублажать гостя не какую-то девку, а собственную дочь. И, кажется, не прогадал! А человек тоже изменился. Взгляд стал жестким, властным, не сравнить с тем разом. Теперь он и вправду похож на высокопоставленного военачальника.

– Вы с ним живете, дочка? – спросил староста, надеясь, что пришелец так и не выучил язык игудов. Иначе будет неудобно.

– Да, отец! – ничуть не смутилась вопросом Анаэль.

Ихизкель повернулся к гостю, вновь пристально рассматривая его. В принципе, браки с представителями других народов не воспрещались, особенно выдача замуж за чужаков дочерей, однако он таких случаев припомнить не мог. Если и происходило подобное, то в совсем уж незапамятные времена. Ну да такой случай глупо упускать!

– Здравствуй, Ихизкель! Как поживаешь? – вдруг обратился к нему человек на греческом, хоть и сильно коверкая слова. Видимо, этот язык выучить успел.

– Спасибо тебе, Вальери! – припомнил старик имя пришельца. – Все хорошо!

– Вот… дары! – Гость чуть смущено протянул Ихизкелю тяжелый деревянный ящик.

– Зачем? Ты же, как муж моих дочерей, теперь мне как сын! – возразил староста.

– Муж… дочерей? – пробормотал вдруг гость, вопросительно посматривая на Анаэль. Наверное, все же плохо знал язык, раз не понял таких простых слов. Дочка склонилась в нему и быстро проворковала что-то на незнакомом отцу наречии. Пришелец почему-то улыбнулся и сказал:

– Да, муж… Но дары возьми!

– Ты не переживай, закончим войну, отпразднуем по-настоящему! – так интерпретировал старик смущение гостя. – Я же все понимаю!

– Мы ненадолго, отец! – прервала их общение вторая дочь, Асаэль. – Должны лететь дальше, за вещами Валерия.

– Ну хоть отобедаете с нами? – засуетился Ихизкель.

– Конечно, отец…

Глава 16

Тщательно законсервированный в прошлое посещение, когда я с командой «ангелов» выгреб отсюда все запасы оружия и взрывчатки, склад ничуть с тех пор не пострадал. Теперь мы явились сюда за очередной порцией прибывших со мной с Земли богатств. На этот раз, правда, меня сопровождали не только «ангелы», но и пять больших трехместных велокрылов, на которых гордо рассекали свеженькие пилоты из Ленинска. А также кое-кто из университетских работников и представителей промышленности. Впрочем, ученость не освобождала их от обязанности изо всех сил крутить педали.

Обнаружив с воздуха знакомый лужок, на котором проводил свои первые здесь воздухоплавательные опыты, дал команду паре «ангелов» спуститься и проверить, все ли там в порядке. А также, если потребуется, очистить «посадочную полосу» от лишних предметов вроде камней, веток и обглоданных скелетов всякого крупного зверья, накопившихся с момента нашего последнего посещения. Велокрылы, конечно, могут сесть на совсем маленький клочок сравнительно ровной поверхности, но лучше не рисковать.

Получив условный знак снизу, начал снижаться первым, чтобы показать расчет на посадку остальным, еще неопытным летчикам, как делал на всех промежуточных площадках по дороге из русской столицы. Тут, с реки, поддувал довольно сильный ветерок, так что надо было серьезно работать управляющей трапецией при посадке и не зевать. Прокатившись по покрытому высокой жесткой травой, норовившей ударить по лицу, лугу пяток метров, остановился. Выскочив, поднял на руки свой аппаратик и споро оттащил его в сторону, освобождая место для посадки следующих машин. Такое у нас с велокрылом распределение труда: в воздухе он меня носит, а на земле – я его.

Все пять больших машин более-менее благополучно приземлились. Один, правда, дал при посадке такого «козла», что не перевернулся только чудом. Все-таки я поспешил немного с организацией настолько дальнего перелета. Летчики, а по сути – курсанты, еще не готовы. Устали за долгий путь – и сразу стали вылезать наружу недочеты подготовки. Но ждать было нельзя – время не терпит.

В отличие от моего кустарного аппарата, изготовленные промышленным способом транспортные велокрылы имели поворотное колесо, и экипаж мог зарулить на импровизированную стоянку, не вылезая из кабины. Сразу за ними сели остальные «ангелы», прикрывавшие посадку, кроме одной, оставшейся дежурить в воздухе пары, и мои неотлучные спутницы на смотревшихся весьма странно в нашей «механизированной» компании гигантских попугаях.

Кстати, по дороге сюда девушки уговорили сделать остановку в их родном селении. Хотели повидать отца. В результате внезапно «выяснилось», что я, оказывается, женат, причем на обеих сестрах сразу! Сраженный этим фактом, я не стал перечить новоявленному тестю, закатившему на радостях торжественный ужин, отложив закономерные вопросы к Анаэль на вечер. Однако в выделенную мне спальню сестры явились вместе, причем в таком виде, что времени высказать заготовленные претензии как-то не нашлось. Утром тем более. Вот так и заманивают нашего брата в ловушки! На всякий случай осторожно осведомился у одного из своих курсантов: каково отношение к двоеженству и вообще к браку в русской общине? Не подвергнусь ли я там общественному осуждению за аморальное поведение? Раньше я данной стороной жизни своих местных товарищей не особо интересовался.

Пилот, здоровый мужик лет тридцати, посмотрел на меня странно и огорошил заявлением, что в Коммуне все люди свободны и личная жизнь никак не регламентируется. Делай что хочешь, если это, конечно, не наносит вреда окружающим. Брак не регистрируется, и вообще это слово он встречал только в старых книжках. В общем, ничего удивительного – хозяйство обобществленное, матери с младенцами – на обеспечении общины, а дети с трехлетнего возраста вообще большую часть времени живут в интернатах. То есть экономических предпосылок для брака не имеется. Короче – торжество социалистической мечты. Не могу сказать, что такое общественное устройство приводит меня в восторг, однако как минимум никто не станет лезть с проверками в мою спальню. И это радует – с сегодняшней ночи там и так стало тесновато…

Внутрь склада проникли легко, но скоро придется тащить оттуда всякие тяжелые и габаритные предметы, и крутой, скользкий от водяных брызг спуск не самый подходящий для этого путь. Поэтому приказал построить лебедку на краю скального обрыва. Пока часть людей занималась этим, в сопровождении своих жен-телохранительниц и нескольких специалистов из Ленинска проникли в помещение. Тут все оставалось на своих местах, однако чувствовалась сырость. Видимо, где-то потихоньку протекает. Это плохо – самое ценное в этот раз вывезти не получится. Значит, надо тщательно обследовать все закоулки и устранить течь.

– Вот они! – указал я на сверкающие в неровном свете факелов промасленными боками (позаботился о сохранности в прошлый раз) и выпирающими трубками, покрашенные в зеленый прямоугольные металлические ящики.

– Такие маленькие! – восхитился один из университетских ученых. – Сколько, ты сказал, у них мощность?

– Ничего себе маленькие! – возмутился я. – Даже на вашем микроскопическом планетоиде почти сто килограмм веса! Попробуй подними! А мощность… Электрическая – девяносто пять киловатт. То есть, если убрать генератор, механическая будет далеко за сотню лошадей. Правда, сомневаюсь, что условия работы здесь близкие к оптимальным. Так что, может, и не сильно далеко. Кстати, чего это мы все еще в потемках блуждаем?

Подошел к рубильнику и включил один из дизель-генераторов. Вспыхнул яркий электрический свет. Присутствующие, щурясь, восторженно осматривались в подвале. Олег, тот самый спец по паровым машинам, задавший предыдущий вопрос, с подозрительно хищной улыбкой на губах нежно гладил гудящий и вибрирующий бок работающего генератора. Остальные инстинктивно держались от непонятного механизма подальше.

– И как ты собираешься впихнуть это в самолет? Это ж какого размера машину строить надо! – Олег, лысоватый мужик примерно моего возраста, давно уже был со мной на «ты» и держался непринужденно.

– ЭТО действительно для самолета перебор. Нам настолько большой пока не построить. Не нужна такая мощность, избыточна. Эти четыре дизеля прибережем для будущих крупногабаритных дирижаблей. По два на каждый будет в самый раз. А те, что для самолетов, лежат на верхнем этаже. Пошли туда!

Мы поднялись по лестнице на торговый этаж. Для начала повел гостей к заветному шкафчику с дорогим алкоголем. Обмыть прибытие, так сказать. Водку в Коммуне делали, но ее качество… Самогон голимый! Неудивительно, что высокопробный коньячок оказал магическое воздействие и был принят на ура. А мои девки попросили угостить их тем чудесным напитком, который давал попробовать им в прошлый раз. Пришлось выдать разведчицам по баночке колы на нос. Вроде не должна была еще испортиться. Остальные тоже захотели попробовать. Напиток ожидаемо произвел фурор, но я боялся отрицательного воздействия этой гадости на неподготовленные организмы местных и ограничил выдачу напитка одной баночкой на двоих. Тем не менее под суммарным воздействием пары стопок коньяка и сладкой газировки дальнейшая экскурсия проходила уже в гораздо более приподнятом настроении.

Девицы, как и в прошлый раз, сразу порскнули в бутик. Теперь опять будут там часами копаться в невиданной тут женской одежде и прочих бирюльках. Хрен потом оторвешь! Причем если тогда они еще несколько стеснялись, то сейчас, объявив себя моими женами, видимо, считают содержимое магазина своим по праву. И подозреваю – лучше мне промолчать по этому поводу!

Ну а мы направились в хозяйственный. Я продемонстрировал переносные дизель-генераторы. Шесть киловатт электрической мощности, тридцать килограммов на местных весах. А если «выдрать» только двигатель, то двадцать. Ну и размер соответствующий.

– О! Это же совсем другое дело! – не преминул отметить Олег. – Такие даже в эти твои велокрылы поставить можно! Сколько их тут?

– Восемь. Не, для велокрыла тоже перебор. Поломает. Тут нужна конструкция с жестким крылом. Поэтому берем их и летим домой!

Сказать легче, чем сделать. Во-первых, освободили механизмы от упаковки, иначе габариты явно не позволяли впихнуть их в грузовой отсек, расположенный за креслами пилотов велокрыла. Во-вторых, по той же причине пришлось снять крепежную раму. Все равно от нее надо освобождаться, так как в дальнейшем придется разбирать двигатель. Ну и лишние килограммы рамы, сваренной из массивных стальных труб, нам ни к чему. Для того чтобы открутить крепежные болты, пришлось раскурочить несколько наборов инструментов из хозяйственного в поисках нужных ключей. А потом еще собрать несколько ящиков со всеми необходимыми для последующей работы с движками вещей. Те же инструменты всех найденных видов, измерительные приборы, ручные дрели… Короче, все, что имело хоть малейший шанс понадобиться.

Все подготавливаемые грузы я взвешивал на напольных весах и заносил в блокнот. Получалось многовато. Так как мы прилетели на пяти грузовых велокрылах, каждый из которых мог поднять кроме экипажа еще груз в пятьдесят-шестьдесят здешних килограммов (или чуть больше полутора центнеров по-земному), то я планировал поначалу забрать пять из восьми имевшихся портативных дизель-генераторов. По одному на каждую машину плюс солярка в канистрах и сопровождающий груз. Однако последнего оказалось так много, что, поразмыслив, принял решение ограничиться четырьмя двигателями. По-любому придется лететь сюда второй раз, да и не нужны нам сейчас сразу все движки. Можно было бы для предстоящих испытаний настоящего самолета обойтись и всего парой моторов – основным и резервным.

С помощью лебедок и прекрасно известной, как оказалось, даже на этой далекой планетке матери вытащили все грузы наверх и упаковали на велокрылах. Однако сразу отправиться в обратный путь не получилось. Ладно бы только девки прилипли к разноцветному тряпью! Их бы я оторвал, жены все-таки должны слушаться (теоретически). Но, что гораздо хуже, Олег с тремя своими университетскими товарищами намертво прилип к дисплеям имевшихся в центре компьютеров! Будь проклят тот день, когда я сдуру решил показать им, как пользоваться этой штукой! Решил похвастаться перед «дикарями», ага…

Да позабыл, что «дикари»-то – университетские ученые, и не из худших. Принцип пользования компьютерным интерфейсом они просекли на раз, после чего стали тщательно изучать содержимое всех имеющихся в магазине дисков с всякими энциклопедиями и программами. А я еще раз похвалил себя, что не допустил попадания всего этого добра в руки немцев. У тех ученые ничуть не хуже…

В особое восхищение товарищей привел, разумеется, инженерный и научный софт. Пришлось показать, как данными программами пользоваться. На базовом уровне, конечно, но им пока хватило и этого. Ученые сразу погрузились в какие-то расчеты по своим направлениям, напрочь позабыв об окружающем мире. На каком-то этапе я понял, что транспортировать этих деятелей в Ленинск можно только вместе с экспроприированными ими без спросу ноутами. Пришлось также поклясться, что один из дизель-генераторов я не буду разбирать по приезде на место, а оставлю для выработки электричества, чтобы питать эти их чудо-компьютеры. Я, в принципе, так и собирался поступить – питание надо и электрическим дрелям с пилами, которые тоже взял с собой для ускорения производства. Но сделал вид, что иду на уступки, специально для ученых товарищей…

Наконец на третьи сутки пребывания здесь смогли отправиться в обратный путь. Консервировали базу пилоты «транспортников» под моим чутким руководством. Ведь им еще не раз придется прилетать сюда уже самостоятельно – забрать оставшиеся двигатели и пополнять запасы солярки. Так что пусть хорошенько все запомнят!

Да и вообще площадка перед полузатопленным торговым центром скоро заметно изменится. И полосу нормальную построить надо – грузооборот планируется немалый, и стапеля для постройки дирижаблей возвести. После долгого обсуждения в Ленинске было решено строить новый индустриальный центр здесь, подальше от противника. Благо неподалеку имеется богатое месторождение меди. Которое, кстати говоря, принадлежит поселению моего тестя, регулярно поставлявшего его в Храм. Хорошо, я еще не знал, что он мне родственник, когда принималось решение. Иначе совесть бы замучила, ведь он теперь озолотится на продаже нам металла! Да, дирижабли мы решили строить цельнометаллические, из меди. Копировать не самый удачный с технической точки зрения немецкий образец не имело смысла, да и не осилим мы стальную конструкцию такого масштаба в разумные сроки. А с бронзой можно попробовать. Ну, получится дирижабль с меньшей весовой отдачей, но лишние тонны оболочки будут компенсированы гораздо более легкой силовой установкой. Правда, детальный проект воздушного корабля еще предстоит разработать, пока это только наметки…

Ну а сейчас пора спешить в Ленинск. Начинать строить настоящие самолеты-истребители и одновременно пощипывать врага с помощью переформированных отрядов «ангелов» с новейшими ракетными ускорителями. Пора ознакомить противника с очередным сюрпризом!

Глава 17

Зеленый днем лес в окулярах прибора ночного видения выглядел почему-то желтоватым. Видимо, из-за поднимающегося вверх теплого воздуха, приобретающего над горячими болотами насыщенный оранжевый оттенок. А вот высокий частокол, окружавший базу, зеленел как полагается. За ним достаточно четко различались очертания бараков, сторожевых башен, складов и посадочной площадки для дирижаблей. Туда-то, собственно, мы и направлялись.

Скорректировал немного глиссаду, чтобы посадить велокрыл на заранее присмотренном месте – подальше от правой башни, контролировавшей расположенный на отшибе причал для немецких воздушных гигантов. Тьма тьмой, а лучше поберечься. От залпа из картечницы с небольшой дистанции мало не покажется! Бросил короткий взгляд через плечо: все шесть транспортных велокрылов повторили маневр, выстроившись в стройную цепочку за ведущим. Мной то есть. Несмотря за совершенно темную, хоть глаз выколи, ночь. Отсутствие освещения пилотам не мешало – ведь у каждого на глаза надвинут туристический прибор ночного видения. Пришлось выгрести все семь штук, имевшихся в магазине. Если кто потеряет или сломает, после кучи категорических предупреждений прибью растяпу!

Вокруг этих суперприборов, собственно, и был построен план операции. Рассчитана дата, когда около полуночи в заданном районе в небе нет ни одного из обоих естественных спутников этой планетки (слава богу, ученые из Университета Ленинска хоть это умели вычислять), довольно-таки сильно «светивших» по ночам. Так как выбранная для нападения вражеская база, служившая для дозаправки доставляющих в Метрополию сырье стратегического значения дирижаблей, располагалась на северном континенте, далеко от нового магнитного полюса, то и полярное сияние здесь практически отсутствовало. Прибавив к сказанному постоянные в этом районе плотные ночные туманы, получаем в результате непроглядную темень. Для всех, кроме семи «избранных», напяливших на лоб сверхсекретные артефакты.

Так далеко на север мы еще не забирались, да и опыта подобных операций у моих подчиненных не имелось, поэтому, несмотря на сильные возражения со стороны Штаба, возглавил первое серьезное нападение после длительного затишья лично. Рискованно, да зато больше шансов на успех. Потом, получив бесценный опыт, смогут и сами. А пока лучше проконтролировать на месте, тем более что дело происходит на большом удалении от нашей территории.

Именно эту базу выбрали не случайно. Расположена она на другом континенте, нас здесь не ждут – все предыдущие боевые действия велись на сравнительно небольшом пространстве между находящимися на восточном континенте поселениями союзников и Метрополией. А мы сейчас сделали «ход конем», обойдя с фланга и решив нарушить, пусть и временно, нормальное сообщение противника со своей главной сырьевой базой. Такой болезненный укол принудит вражеское руководство бросить часть ресурсов на дополнительную охрану ранее безопасного маршрута, замедлив тем самым восстановление разрушенных предприятий. А ведь сегодняшний «укол» – лишь первый в серии спланированных! Бить мы будем пока не очень сильно, зато регулярно. И каждый раз – в новом, неожиданном месте.

Разумеется, настолько сложную операцию провернули не с бухты-барахты, а после основательной подготовки. Само расположение базы было известно благодаря скопированным на планшет в рубке покойного «Орла» еще во время моего первого пленения вражеским картам, дополненным впоследствии еще и некоторым количеством трофейных. Для начала я заслал в нужный район четверку разведчиц, которые, понаблюдав пару недель, составили представление о графике прибытия дирижаблей, времени, которое те проводят на дозаправке, и вообще о распорядке повседневной жизни лагеря. Получив эти данные, я скрепя сердце отправил к лагерю со специальной, пусть и краткой, миссией своих свежеприобретенных жен. Время поджимало, а кроме них никто пока не научился работать со спецаппаратурой, включавшей в себя найденную в необъятных закромах торгового центра дорогую профессиональную «зеркалку» с мощным объективом. В результате в нашем распоряжении оказались подробнейшие фотографии всех закоулков базы, которые были продемонстрированы участникам будущей операции. На основании информации со снимков был разработан план нападения, определено подходящее место для посадки десантных машин и ориентиры для входа в глиссаду.

Затем вместе с очередной дежурной четверкой разведчиц, призванных держать «руку на пульсе», отправилось и звено «ангелов». С заданием присмотреть и расчистить для приема крылатых машин промежуточную площадку ожидания, примерно в двадцати минутах лета от базы противника, где и сконцентрируются наши силы перед штурмом. И наконец через несколько дней после этого в дальний путь отправился основной отряд, составленный из шести транспортных велокрылов, с тремя членами экипажа (в смысле – крутящими педали) и еще двумя десантниками (просто наслаждающимися полетом, насколько это возможно в тесном грузовом отсеке) каждый, и трех эскадрилий «ангелов». И еще я на своем заслуженном аппарате и с напросившимся на операцию Крепышом за спиной в качестве «нагрузки» (из-за этого кабана пришлось снять оба гранатомета и переложить остальные припасы к другим членам отряда, иначе я бы с таким грузом в воздух не поднялся). Ну и, конечно, мои верные спутницы категорически не согласились оставаться в Ленинске, пока я буду тут геройствовать. Тем более что они уже бывали на месте предполагаемого действия. Разумеется, в самом штурме я им участвовать не позволил. Обождут «на стреме».

…Убедившись в нерушимости строя велокрылов, сосредоточился на посадке. Представляющего опасность для легких аппаратов ветра сейчас почти не было, но густой предутренний туман затруднял оценку дистанции до земли, несмотря даже на помощь прибора ночного видения. Задача осложнялась также тем обстоятельством, что посадку требовалось выполнить в режиме планирования, чтобы уменьшить до минимума создаваемый шум. Все-таки велосипедный привод, особенно местного изготовления, как на остальных велокрылах, ощутимо полязгивал. Поэтому решили подойти к цели не на бреющем, как обычно, а с превышением, чтобы перейти в планирование издалека.

Вовремя начал выравнивание, и велокрыл мягко и абсолютно бесшумно коснулся тщательно выровненного, покрытого низкой плотной травой поля неподалеку от пустующего сейчас дирижабельного причала. Мы специально, в отличие от предыдущего раза, выбрали время, когда на базе отсутствует воздушный корабль. Иначе незаметно приземлиться внутри ограждающего территорию лагеря частокола было бы негде, да и число вражеских бойцов, которых предстояло «успокоить», удвоилось бы.

Прокатившись с легким, почти неслышным шорохом метров семь, велокрыл замер на месте. Двинул было локтем назад, чтобы «сообщить» своему пассажиру о прибытии, но рука провалилась в пустоту – бывалый боец не стал ждать указаний и уже десантировался. Завертел головой по сторонам и поймал в окуляры ноктовизора крадущуюся в направлении ближайшей сторожевой башни широкую фигуру Крепыша, выдерживавшего верное направление без всяких приборов, что характерно. Удачи, товарищ!

Опять приналег на педали. Участвовать в наземном штурме не буду – Штаб запретил, да и не моя это специализация. А вот подсобить с воздуха – это по мне! Качественный и хорошо смазанный привод почти без шума поднял меня обратно в небо. Набирая высоту, одновременно заложил вираж в сторону леса, подальше от башен – проследить за посадкой основных сил. Все шесть транспортников точно, как швейцарские часы, приземлялись на поле и сразу же сворачивали в сторону, освобождая место другим. Многочисленные ночные тренировки на полигоне под Ленинском, где было точно смоделировано по добытым моими девочками фотографиям устройство базы противника, прошли не зря! Через считаные секунды приземлившиеся велокрылы выстроились в линейку с идеально выверенными промежутками между собой. Из машин повалили десантники. Всего тридцать бойцов – пилоты тоже «спешивались» и, более того, имея ноктовизоры, шли первыми, плюс Крепыш. Это немногим больше, чем немцев-охранников в лагере. Правда, есть еще вспомогательный отряд надсмотрщиков-гномов, но у тех имеются только дубинки. А все наши вооружены трофейными карабинами, гранатами местного производства на черном порохе и длинными кинжалами. И преимуществом неожиданного нападения. А еще – поддержкой одиноко рассекающего в небесах штурмовика с пулеметным вооружением. Кстати, пора бы и начать!

Наблюдая в размашистом правом вираже за ходом высадки, я как раз завершил почти полный разворот и, выровняв машину, оказался прямо напротив северной сторожевой башенки, ближайшей к площадке. Чуть опустил нос велокрыла, направив его этим прямо к прекрасно различимой в ноктовизор широкой амбразуре, в «рамке» которой вяло сновали «теплые» контрастные контуры обоих охранников. Взялся одной рукой за любовно вычищенный и тщательно смазанный накануне пулемет, навел на цель, попытавшись компенсировать небольшую тряску легкого аппарата, плывущего по воздушным потокам. Еще чуть ближе – и не промахнешься! Мимолетный взгляд вниз – бойцы уже у подножия вышки. Эх, давненько мой верный РПК не говорил своего веского слова! Пора!

Короткая, но точная очередь, разрывая своим грохотом вязкую тишину туманной ночи, бьет по верхушке башни. Часть пуль врываются в амбразуру, другие, попадая выше или ниже, пробивают тонкие доски, все равно оказываясь внутри. Кажется, добивать тут уже никого не понадобится!

Резко отворачиваю, чтобы не столкнуться с вышкой, и жму на педали, направляясь ко второй. Здесь уже опаснее – дежурные предупреждены выстрелами, хотя благодаря туману вряд ли представляют, что же именно произошло. Однако случайно можно нарваться на залп картечницы. Я, конечно, в бронежилете и каске, но от попадания в упор они вряд ли защитят. Внутренне сжавшись в ожидании летящих навстречу смертоносных стальных шариков, подлетаю поближе – башню надо нейтрализовать, иначе ее обитатели натворят дел своей картечницей. Скоро на земле начнется стрельба, взрывы и неизменно сопутствующие им пожары, и наши бойцы с вершины вышки будут как на ладони.

То ли из-за волнения, то ли тряска на другом конце базы оказалась сильнее, но первая очередь почти вся прошла мимо. Отпустив курок и отворачивая, услышал вскрик и сдавленную ругань на немецком (как минимум одного зацепил, видимо), и тут же бабахнул выстрел. Стреляли все же, скорее, наугад, и облако верной смерти пролетело буквально в паре метров за моим аппаратом. Почувствовав близкое дыхание костлявой старухи с косой, жму на педали, делая восьмерку за рекордные секунд семь-восемь. На перезарядку картечницы требуется не меньше десяти, так что шанс у меня есть. Но только один. Сдерживая порыв начать поливать злосчастную башенку еще издалека, выжидаю еще несколько мгновений, пока дергающийся прицел не устаканится более или менее в просвете амбразуры, и только тогда выжимаю курок. Очередь, почти с нулевой дистанции, гарантированно сметает все, что было внутри. Еле успеваю увернуться от столкновения.

А на земле все идет, насколько я вижу сверху, по заранее намеченному плану. Основные силы нашего «спецназа» незаметно проникли к немецкой казарме, сняли охрану и бросили в окна гранаты. Выживших и выскочивших в панике в двери добили из карабинов. Часть гномов, по глупости выскочивших наружу и бросившихся на помощь хозяевам, тоже. Остальные, не будь дураками, попрятались. Впрочем, на дальнюю перспективу им это все равно не помогло…

В конце концов с нашей стороны обошлось двумя легкоранеными. Прибывшая на помощь после того, как прозвучали мои выстрелы (что служило обговоренным заранее знаком), эскадрилья «ангелов», сориентировавшаяся на отблеск пожаров, осталась без работы. Впрочем, не совсем. Так как базу мы спалили, а пленных варваров, снабдив имевшимися в лагере припасами и инструментом, выпустили в лес. Авось им повезет. Ну а гномов отпускать было никак нельзя. И взять в плен мы их не могли – транспортировать не в чем. И даже трофейные патроны тратить жалко. Вот эту-то грязную работенку я и спихнул на «ангелов». Они люди дикие, им не привыкать…

Глава 18

Разгром базы противника поднял угасший было боевой дух союзников на небывалую высоту. Самая, пожалуй, успешная на сегодняшний день операция за всю войну, если судить по соотношению потерь и достигнутых результатов. Важнейшая база с несколькими десятками находившихся на ней немецких солдат и их прихвостней уничтожена, затруднена доставка сырья в Метрополию, а у нас ни одного погибшего! В Храме, где располагался и союзнический Штаб, по старой привычке решили по этому поводу закатить торжественный пир, приглашение посетить который я, естественно, с возмущением отклонил. И всем подчиненным запретил. Нашли время праздновать! Подобным образом и с таким трудом заработанную инициативу недолго потерять…

Нападение на базу являлось, конечно, эффектным и эффективным ходом, но повторить его вот так сразу вряд ли получится. Расслабившийся было противник теперь предупрежден и наверняка утроит, как минимум, количество мероприятий по охране своих лагерей. Так просто, врасплох, его более не возьмешь. Надо искать другие пути для внезапных ударов.

Они у меня, конечно, уже были заготовлены. Мы начали новый виток военной кампании, имея «в кармане» подробный план ее первого периода. И вторым пунктом в нем стояло опробование в бою новой тактики противодирижабельной борьбы с использованием уже поставленных на относительно массовое производство в Ленинске ракетных ускорителей. И не только их.

Теперь предстояло лишь выследить вражеский воздушный корабль. Причем сделать это оперативно, чтобы испытать новое оружие до возобновления налетов на поселения союзников, которые наверняка последуют в ответ на нашу дерзкую вылазку. А эта задача являлась нелегкой. Ведь дирижабли противника над нашей территорией если и появлялись, то редко и бессистемно. Значит, ловить их надо над все теми же сырьевыми маршрутами. Либо на подступах к Метрополии, там они постоянно патрулируют, однако это слишком опасно.

Поэтому решили, пользуясь случаем, «подловить» везущий сырье дирижабль прямо возле дымящихся остатков заправочной базы. То, что с ней случилась какая-то неприятность, немцам уже известно – ведь Управление Патрульной Службы регулярно проводит сеансы радиосвязи со всеми удаленными частями. Но подробностей враги пока не знают, если, конечно, не вскрыли шифр, которым мы «запечатываем» сообщения, отправляемые в Штаб с помощью трофейных радиостанций. Но это вряд ли. А ближайшим к месту действия и является рейсовый дирижабль. Так что сейчас его команда напряженно вглядывается в расстилающиеся внизу пейзажи не далее чем в нескольких часах лета отсюда. А вот и зря, смотреть надо вверх!

За последние два дня мы достаточно отдохнули, чтобы выдержать новый бой. Все необходимое для него было доставлено на нашу базу «подскока» заранее и теперь подготовлено к использованию. Разведчицы на попугаях, как обычно, высланы в сторону, с которой ожидалось прибытие врага. Мы ожидали лишь сигнала, который, по всем расчетам, должен был поступить с минуты на минуту.

Однако время шло, а сигнала не было. Что это может означать? Случайная задержка в расписании? Нехарактерно для пунктуальных немцев. Могла, разумеется, произойти техническая поломка, но что-то подозрительно это…

Ответ на вышеприведенные вопросы пришел с опозданием в пару часов. Причем сам. Вглядываясь на появившееся над горизонтом сигарообразное тело со стелющимся за ним черным облаком густого дыма, я осознал нашу ошибку. Мы банально недооценили противника! Командир вражеского дирижабля, не будь дураком, не попер прямо на возможную засаду, а сделал широкий круг и зашел в район базы не с севера, как ему полагалось, а с запада. По каковой причине его наши разведчицы и не засекли. И теперь несся к нам, желая, видимо, пожинать плоды от полученной с помощью хитрого маневра тактической неожиданности. Так нам и надо, ленивым бездарям!

Потеряв минуту на осознание новой реальности, созданной нестандартной выходкой врага, я решился действовать. Если бы мы до сих пор применяли старую тактику, то ввиду отсутствия времени на набор высоты оставалось бы сейчас лишь рассредоточиться в лесу, надеясь, что противник нас не обнаружит. Однако наличие ракетных ускорителей оставляло шанс. Только если мы так и будем стоять, разинув рот, то и этот шанс быстренько ускользнет!

– Боевая тревога! – заорал зычным командирским голосом. Все-таки я здесь единственный, кто закончил полноценное офицерское училище. Практики, правда, было маловато, ну вот сейчас и возместим этот недостаток. – Взлет в намеченном порядке, немедленно!

Стоявшие в некоторой растерянности бойцы, получив наконец внятный приказ, зашевелились, выполняя указание. Первая эскадрилья «ангелов» поднялась в воздух обычным способом, набрала метров тридцать высоты – и тут бойцы, непривычно отдалившись друг от друга и растянув строй, стали один за другим запускать ускорители. Струи огня, шипение и крылатые воины с немыслимой ранее вертикальной скоростью устремились в высоту.

Затем стартовала вторая эскадрилья. Бойцы первой к этому времени уже заняли предписанный боевым расписанием эшелон. Примерно на пять сотен метров выше двигавшегося на непривычно большой для «грузовика» километровой высоте дирижабля. Теперь и мы можем работать на таких высотах!

Проследив, как последний боец второй эскадрильи унесся в небеса, взлетел и я. Штаб после двух катастроф, произошедших с «ангелами» при освоении ускорителей, категорически запретил мне продолжать полеты на крыльях, оснащенных этим агрегатом. Запрет, естественно, нарушать не стал, просто присоединил два ускорителя к своему велокрылу вместо снятых гранатометов. Формально все в соответствии с приказом, так что представитель Штаба возражать не стал. Знал бы он, чего стоит удержать легкий аппаратик от опрокидывания при разнотяге, образованном неравномерным истечением раскаленных газов из сопел ускорителей!

Огненные хвосты за взмывающими в небо бойцами наверняка были хорошо заметны из носовой рубки вражеского дирижабля, и его командир сейчас должен ломать голову над вопросом: что же это такое? Еще несколько минут, и в бинокль он сможет различить характерные очертания крыльев, порхающих на непривычной для «ангелов» высоте. Ну а пока пусть мучается сомнениями, это хорошо для нас.

Долго, однако, опытный, видимо, командир дирижабля сомневаться не стал. Опознав противника, он тут же отдал приказ набрать еще высоту. Но неуклюжему паровому монстру это сделать было не так уж и легко. Тем более что он и так шел с превышением. Дирижабль явно не успевал к точке предполагаемой встречи набрать недостающие пять сотен метров.

Обе наши эскадрильи, разделившись на отдельные звенья, рассыпались в стороны, охватывая противника полукольцом спереди. Бойцы первой эскадрильи, имевшие фору перед остальными, уже вытянулись клином поближе к цели, похожие издали на стайку белых лебедей. Но это впечатление совершенно обманчивое: еще пара минут, и мирные лебеди превратятся в изрыгающих пламя драконов. Впрочем, противник на этот счет наверняка не питал никаких иллюзий – наблюдая в свой мощный бинокль, я разглядел десятки фигурок стрелков, «оседлавших» верхнюю поверхность баллона вражеского корабля. Там даже, кажется, было оборудовано несколько стационарных огневых точек, вооруженных картечницами. Оперативно немцы учли боевой опыт, ничего не скажешь!

Мы тоже учли. Атаковать по старой схеме, даже вернув преимущество в высоте, все равно почти самоубийство. Слишком плотный оборонительный огонь. Правда, действительно эффективен он становится на сравнительно близких дистанциях – сто, максимум – сто пятьдесят метров. Особенно учитывая, что обороняющим дирижабль бойцам приходится палить вверх, а плотная местная атмосфера делает невозможной прицельную стрельбу на больших дистанциях даже из карабина – пуля быстро теряет устойчивость. Но на полусотне метров залпы картечниц по-настоящему смертоносны. Поэтому мы под них подставляться не будем.

Первые звенья «ангелов» зависли над пыхтящей на всю катушку своими четырьмя трубами веретенообразной тушей. С ее поверхности протянулись трассы первых выстрелов – самые нетерпеливые из стрелков открыли огонь, хотя шансов попасть в висящие с четырехсотметровым превышением еле различимые на фоне яркого бело-голубого неба крылатые силуэты у них практически не имелось. Но основная масса обороняющихся, включая как притулившихся на внешних веревочных снастях карабинеров, так и все заранее оборудованные стационарные «корзинки» с картечницами, пока молчали. Ждали, пока в соответствии с ранее применявшейся нами тактикой крылатые бойцы перейдут в пикирование и приблизятся на дистанцию эффективного огня. Вот тогда-то их и встретит огненная стена…

Однако «ангелы» пикировать не торопились. Наоборот, «зависнув» как можно точнее над серединой дирижабля, с небольшим опережением вдруг выпустили каждый из рук по небольшому черному предмету. Через несколько секунд сидящие на верхней части оболочки воздушного судна немцы, приглядевшись, могли бы различить продолговатые заостренные цилиндры, из задней части которых вырывается незаметный почти сноп пламени (надеюсь, «ангелы», взволнованные первым боевым применением новой «игрушки», не позабыли поджечь фитили…).

Увидели ли немцы в подробностях наше новое оружие или не успели, мне неизвестно. Какая разница, в общем? Главное – бомбочки достигли высоты дирижабля и начали срабатывать. Некоторые выше, другие ниже, а парочка, пробив острыми носами оболочку дирижабля, рванула внутри. К сожалению, разработанные в связи с исчерпанием запасов моих гранат и взрывчатки небольшие бомбы на единственно доступном сейчас черном порохе надежностью и эффективностью не отличались. Длина фитилей была рассчитана на пятнадцать секунд – столько продолжалось падение с четырехсотметровой высоты (впрочем, была предусмотрена и регулировка времени сгорания путем отрезания фитиля по заранее размеченным позициям). Однако в реальности запалы сгорали с большими отклонениями от запланированного времени. Поэтому и взрывались бомбочки где бог на душу положит, а не прямо возле дирижабля. Если помножить этот временной лаг на невпечатляющую точность подобной бомбардировки и смешную мощность заряда, то возникали определенные сомнения в достаточности имеющихся на руках у двух поднятых в воздух эскадрилий «ангелов» боеприпасов для надежного поражения дирижабля. Впрочем, это мы как раз сегодня и собирались выяснить. На крайний случай бомбочки имелись и на моем велокрыле, хотя без лишней надобности принимать участие в бою я не собирался.

Пока же, встав на параллельный воздушному судну противника курс, на дистанции в полкилометра и с некоторым превышением, я, уравняв скорости, наблюдал в бинокль результаты атаки первой эскадрильи. То есть, как и положено крупному военачальнику, обозревал поле боя с безопасного холма, который мне заменял мой заслуженный аппаратик. Пока что особо заметных успехов не наблюдалось. Несколько взорвавшихся рядом с обшивкой бомб смели с нее осколками около половины ничем не защищенных стрелков, висевших на веревках. Приятно, конечно, было видеть смешно дрыгающие конечностями серые фигурки, уносящиеся к далекой земле, однако основные стрелковые точки с картечницами, защищенные металлическими листами, кажется, ничуть не пострадали. То есть вторая эскадрилья снизиться для более прицельного бомбометания не сможет.

А около половины бомб вообще пролетело мимо. Только пять или шесть, пробив оболочку, взорвались внутри. Но особых повреждений на поверхности не наблюдалось. Так, небольшие дыры, и все… Правда, кажется, внутри что-то начало гореть. Эх, бросить бы заряд, как в старые добрые времена, прямо в трубу… Но при такой плотной обороне это самоубийство.

За следующие пять минут отбомбилась и вторая эскадрилья. Повреждений у вражеского дирижабля прибавилось: слетела в тартарары еще добрая треть одиночных стрелков, а одна из корзинок с картечницей, получив прямое попадание, перестала портить своей угловатой металлической коробкой изящные аэродинамические обводы баллона. В нескольких местах обшивка начала тлеть, но уже были видны мечущиеся на веревочных «перилах» команды пожарников. И это они предусмотрели, гады!

В общем, несмотря на очевидные повреждения, дирижабль падать не собирался. Нет, подъем ему пришлось прекратить и даже перейти в управляемое снижение, но никак не в падение. Как я и боялся, совокупной мощности попавших зарядов для гарантированного поражения не хватило. И имеющиеся у меня на борту четыре бомбочки вряд ли изменят расклад. Однако попробовать надо! Тем более что ни ускорителей, ни бомб для повторной атаки мы не запасли – слишком далеко было тащить.

Быстро произвел расчет предстоящей атаки. Спереди было две стационарные огневые точки, одну снесло взрывом. А вторая… Рискнем, что ли? Обогнав дирижабль, развернулся со снижением, внезапно оказавшись с ним нос к носу. Метров двести, даже меньше. Для картечницы далековато, а вот моим пулеметом можно и попробовать. Короткими очередями стал пытаться поразить железную коробку и того, кто потными от напряжения руками торопливо направляет оттуда сейчас на меня толстый ствол картечницы. Пули ложились то левее, то правее, то ниже, а расстояние неумолимо сокращалось. Противник оказался стойким бойцом – не стреляет, ждет, пока я не приближусь достаточно. Уже сто метров, блин! И тут очередная моя очередь накрывает наконец прямоугольник дурацкой коробки. Даже отсюда вижу, как фигуру в сером отбрасывает к противоположной стенке.

Теперь сверху никто мне не угрожает. Стрелки все попадали или сбежали, а остальные стрелковые точки развернуты назад. С трудом разжав намертво, казалось, застрявшие на рукоятке пулемета пальцы, хватаю первую попавшуюся бомбу и, ведя машину впритирку к обшивке, бросаю металлическую сигару в дымовую трубу, еле успев поджечь фитиль. Впрочем, не уверен, что его вообще нужно было поджигать. Вторую бомбочку просто бросаю в последнюю трубу (из-за сложения скоростей две внутренние трубы избежали подобной участи) и взмываю вверх. Кажется, кто-то в меня все же успел выстрелить, судя по появившимся рядом следам трассеров. Но мимо.

Лишь удалившись на безопасное расстояние, позволил себе оглянуться. Кажется, моя безумная атака принесла свои плоды. Дирижабль дымил явно гораздо больше положенного и стремительно снижался, одновременно «клюя» носом. Соприкоснувшись с поверхностью, цилиндр баллона сложился пополам, а из расколовшейся от удара гондолы показались языки пламени…

Интерлюдия 4

Видок несчастный Ланг имел еще тот. Франц как никто другой понимал сейчас состояние своего давнишнего конкурента. Тоже приходилось пару раз попадать под раздачу. Трудно выдержать напор не привыкшего ни при каких обстоятельствах ограничивать собственный гнев Канцлера. Хотя настолько долгому и тщательному «промыванию косточек» сам Раус все же никогда не подвергался. То ли нынешние проступки Главы Управления Работ были в глазах хозяина кабинета совсем уж ни в какие ворота, то ли престарелый Рудольф стал с возрастом менее сдержанным, однако факт остается фактом: уже с полчаса на стоящего по стойке «смирно» Ланга обрушивается непрекращающийся поток обвинений. Нехарактерно для не слишком эмоционального Канцлера. Других, бывало, он и за пять минут отправлял к стенке, обходясь без лишних криков. Может быть, дело в том, что проштрафившийся функционер являлся любимчиком главы Метрополии, видевшего в нем своего наиболее вероятного преемника?

Так или иначе, но на вытянутое морщинистое лицо «наказуемого» страшно было взглянуть, настолько оно покраснело от ужаса и одновременно какой-то детской, еле сдерживаемой обиды. Любого другого на месте Ланга Франц, по роду профессии не склонный обычно к проявлению излишней мягкости, уже, наверное, и пожалел бы. Однако сочувствовать тому, кого сам же умело и расчетливо подставил под удар – чересчур для хоть и погрязшего в интригах, но все же привыкшего к прямолинейности военного. Руководитель Патрульной Службы и не пытался особо скрывать свою радость. Как и его заместитель, также имевший удовольствие присутствовать при столь знаменательном и долгожданном для «заговорщиков» событии. Пусть конкурент считает, что виной сегодняшнего разноса является лишь череда просто случайностей, пусть…

Распалившийся Канцлер припомнил главе строительного ведомства, явно готовому немедленно провалиться хоть в тартарары, лишь бы не ощущать более сверлящий его холодный блеск жестоких стариковских глаз, абсолютно все неприятные эксцессы, произошедшие за последние месяцы. И существенное снижение темпов восстановления обоих разрушенных заводов, и недостаточную охрану лагерей, позволившую противнику нагло захватить одну из важнейших баз, и задержки с поставками сырья с рудников Северного континента. И еще многие мелочи, за часть из которых Ланг ранее уже получал по голове отдельно, но и они пошли теперь в общий зачет его прегрешений.

Большинство этих мелочей, равно как и более серьезных проблем, были умело организованы из-за кулис дружной парочкой руководителей Патрульной Службы. Кроме захвата и уничтожения перевалочной базы, разумеется. Тут уж враг сам подсуетился. Хотя инициатором акции являлся предусмотрительно выпущенный заговорщиками из плена без собственного же ведома командующий союзными силами, так что и здесь они, по сути, руку приложили. Когда узнали о произошедшем, искренне поздравляли друг друга с прекрасно проведенной операцией. Правда, потом был потерян принадлежавший Патрульной Службе дирижабль, но это издержки, так сказать… Зато Канцлер убедился в том, что война далеко еще не закончена, низшие расы отнюдь не успокоились и не затаились в страхе в глубине джунглей, а очень даже готовятся к следующему раунду противостояния. Впрочем, ведь именно для этого Франц с Георгом и затевали всю хитромудрую комбинацию с «побегом».

Наконец пожилой Канцлер выдохся. Старость не радость, да… Тяжелое дыхание, трясущиеся руки. Как бы старика удар прямо сейчас не хватил! Сколько бы ни желали подобного развития событий заговорщики, но пусть сначала официально «отчислит» Ланга из числа претендентов на высший пост в Метрополии и лишит выданных в последние годы сверх всякой меры полномочий его ведомство. Иначе кровавой драки за «место на троне» не избежать.

Канцлер восстановил сбившееся дыхание и вдруг привычным спокойным и холодным тоном объявил, что раз Управление Работ не справляется с охраной собственных лагерей, то Конвойные войска будут переданы в подчинение тому, кто ими сможет распорядиться лучшим образом.

– Ну какой из тебя военачальник? Ты же выше охранника лагеря, которым начинал, и не поднялся! Ты же даже стройкой поруководить толком не в состоянии! И, кстати, Фердинанд, ты более не мой преемник, можешь не мечтать, вечером подпишу указ…

Франц, с трудом удержавшийся от того, чтобы на радостях не подпрыгнуть вверх, как ребенок, позволил себе обменяться мимолетным торжествующим взглядом с начальником отдела разведки. Это победа! Полная и окончательная! Теперь все основные силовые структуры Метрополии сконцентрированы в его руках (хотя Конвойным войскам и не помешает небольшая чистка рядов), и уже не так важно, кого Канцлер официально назначит «наследником».

Впрочем, судя по тому, к кому повернулся старик, закончив с поверженным в прах Лангом («лучше бы расстрелял, чем выдерживать подобное унижение…») особых сомнений насчет кандидатуры будущего канцлера не оставалось. Действительно, кто еще в Метрополии имеет столько опыта в управлении большими и сложноорганизованными структурами? Только Ланг мог конкурировать, но он теперь политический труп! Так что выбор напрашивается сам собой…

– Франц! – Канцлер совсем по-старчески пожевал губами и более не выглядел уже, как обычно, заметно младше своих девяноста. – Рад, что хоть на кого-то еще можно положиться среди этого бардака!

Раус степенно, понимающе покивал. Хотя в мыслях отметил, что, сколько он себя помнил, бардака в Метрополии всегда хватало. А уж в прежнем Рейхе, по воспоминаниям Стариков, тот вообще царил повсеместно. Хозяин кабинета, сделав маленькую паузу, продолжил:

– Я внимательно ознакомился с твоим отчетом о делах на Северной базе. Организовать временную постройку новых дирижаблей на маленьком ремонтном стапеле – блестящая идея! И руда рядом, и сталеплавильное производство, никуда везти не надо. Молодец!

– Вообще-то инициатива принадлежала майору Морицу, – Франц кивнул на своего спутника, желая разделить похвалу с другом и единомышленником. – Северная база находилась в ведении его отдела, я лишь поддержал важное начинание!

– Оба молодцы! Пусть даже всего одно новое воздушное судно за два месяца – гораздо лучше, чем ничего, особенно когда некоторые вообще топчутся на месте! – Канцлер скосил глаз в сторону все еще стоявшего окаменевшим столбом Ланга. – Вот и продолжайте в том же духе! Везите нам ресурсы с Севера и уничтожайте слишком много возомнивших о себе Низших! Теперь, после объединения с Конвойными войсками, у вас море возможностей. Я назначаю тебя своим заместителем, Франц. Готовь доклад с предложениями по дальнейшим действиям…

Глава 19

В полуподземном ангаре резко пахло краской и клеем, которым соединяли некоторые элементы стоявшей перед нами конструкции. В частности, им клеили полотняную обшивку крыла к деревянным нервюрам^[53] вдобавок к многочисленным бронзовым заклепкам. Плотная ткань была заимствована из оболочек баллонов сбитых дирижаблей противника (местная не обладала достаточной прочностью) и дополнительно покрывалась слоем вонючего лака. А носки крыльев, воспринимающие основную нагрузку от встречного потока воздуха, изготовлялись из достаточно толстой жести. Была поначалу идея покрыть весь самолет металлической обшивкой, но, прикинув ее вес и потребные трудозатраты, решили отказаться в пользу трофейного полотна.

Все это я объяснял главе Коммуны Валентину Крапинскому, посетившему наше новорожденное авиационное производство накануне начала летных испытаний ее первенца, оснащенного двигателем внутреннего сгорания, который сейчас как раз и монтировался в завершенный постройкой корпус самолета. Бывший портативный дизель, избавленный уже здесь от «лишних», ненужных для полета элементов конструкции, выглядел совсем малюсеньким и невзрачным.

– Неужели у него хватит мощи поднять в небо такую здоровую махину? – удивился высокий гость, впечатленный размерами планера, впятеро превосходившими привычные для него крылья «ангелов».

– Вполне! – успокоил его я. – При нашей силе тяжести десяти киловатт за глаза… Ведь люди со своей несчастной третью киловатта и то умудряются на этой планетке летать. А тут в тридцать раз больше. Так что хватит и саму конструкцию поднять, и пилота, и еще сотню местных килограмм груза. И разогнать все это до невиданных пока скоростей!

Насчет невиданных скоростей я, конечно, немного погорячился. Плотная атмосфера не способствует установлению рекордов, и из предварительного расчета следовало, что максималка у аппарата в горизонтальном полете у земли не превысит сотни километров в час. Это, разумеется, намного больше, чем у дирижаблей и «ангелов», и даже превышает скорость птиц и птеродактилей, но по привычным мне меркам – детский сад. Ну, в пикировании можно будет выжать еще километров пятнадцать-двадцать. Это если флаттер не словишь…^[54] Впрочем, полностью прояснить этот вопрос смогут лишь летные испытания. Причем желательно при их проведении не гробануться.

С другой стороны, столь малый диапазон доступных скоростей позволял значительно упростить конструкцию машины по сравнению с классической. Так, благодаря малой посадочной скорости механизация крыла вообще не требуется. Трехколесное шасси, оснащенное противокапотажными лыжами, тоже получилось простое и легкое. И конструкцию воздушного винта, выполненного на этот раз из дерева, не пришлось усложнять, оставив его с постоянным шагом.

Все это вкратце объяснил Крапинскому и сопровождавшим его «официальным лицам». Аппарат произвел на «заказчика» ошеломляющее впечатление. Такой конструкции в этом мирке еще не видели. Хотя, на мой взгляд, самолетик выглядел излишне кургузым и вообще представлял из себя один сплошной компромисс между сопроматом с аэродинамикой и нашими невеликими технологическими возможностями.

Машину я спроектировал по довольно популярной у нас для легких самолетов схеме «высокоплан» с толкающим винтом и расположенным позади пилота двигателем. Хвостовое оперение держалось на двух деревянных балках, отходящих назад от крыла по обеим сторонам от воздушного винта и соединенных сзади. Получалась прочная рамочная конструкция с двумя килями. Пилот сидел в открытой кабине под крылом, что обеспечивало прекрасный обзор вперед и вниз и приемлемый – вверх. Бак для солярки располагался сверху, в толстом крыле, а пространство в районе центра тяжести между креслом пилота и двигателем было предназначено для бомбового отсека. Кроме того, по бокам кабины располагались держатели для ракет, подобных использованным мной недавно на заслуженном велокрыле, а в носу – снятый с него же пулемет. На других машинах имевшийся в единственном экземпляре пулемет предполагалось заменить на пару жестко закрепленных трофейных карабинов с дистанционным спуском. В качестве оружия «последнего шанса». Таким образом, изготовленный нами аэроплан являлся вооруженной «до зубов» боевой машиной. У него имелась даже небольшая бронепластина в носу кабины, защищавшая пилота спереди-снизу!

Мой новый товарищ Олег, курировавший разработку самолета со стороны Университета, внезапно перехватив инициативу (вот ведь умелый административный червь, оказывается), начал подробно рассказывать председателю Совета Коммуны о многочисленных исследованиях и экспериментах, которые им пришлось провести в своих лабораториях, прежде чем удалось приступить к производству. В первую очередь это касалось, конечно, определения механических свойств местных пород древесины, без чего невозможно было рассчитать конструкцию самолета на прочность. Да и здешние сталь с бронзой, из которых изготавливались наиболее ответственные детали, также требовали «прояснения». Олег только как-то «забыл» упомянуть, что перечень и схемы требуемых исследований составлял я. Ну, это привычно, каждый тянет одеяло на себя…

В руках Олег держал включенный комп, демонстрируя гостю с помощью невиданной диковинки фотографии лабораторных стендов (снятых камерами самого ноута и нескольких выделенных ученым планшетов) и смоделированные в инженерной программе элементы конструкции. С последними ему потребовалась моя помощь, так как проектированием самой машины занимался почти исключительно я.

– А как управляется ваш аэроплан? – осведомился Крапинский.

Показал гостям управляющие поверхности. Изобретать велосипед я не стал, выполнив их по совершенно классической схеме. Установленные на концах крыла жестяные элероны в бронзовых петлях, неотличимые от них, только расположенные вертикально рули поворота на обоих килях и безжизненно свисающий пока руль высоты. Ко всем аэродинамическим поверхностям тянулись из кабины металлические тросики тяг, прикрепленные к стандартным для земных самолетов органам управления: ручке и педалям.

В соответствии с привычной мне методикой испытаний летательных аппаратов после постройки планера провел наземные тесты, в том числе и пробежку по полосе с пробным отрывом. Двигатель на тех испытаниях был заменен мешком песка соответствующего веса, а в роли буксира выступал десяток рабочих, бегом тащивших за собой «на веревочке» планер со мной в кабине. Подлеты продемонстрировали хорошую управляемость машины и ее устойчивость. Я опасался лажануться где-то в расчетах, ведь не являюсь профессиональным авиаконструктором, а знания, полученные в училище, несколько подзабылись. Однако предварительные испытания прошли на «ура», позволив приступить к монтажу двигательной установки. Только лишенные резины (а где же мы ее возьмем?) стальные ободки колес пугающе гремели на пробеге, натыкаясь на мелкие камешки.

Сел в кабину, показав заинтересованным гостям, как пилот действует органами управления. Крапинский, проследив взаимосвязь между дерганием ручки и поворотами рулей, тоже попросился «посидеть». Конечно, я ему не отказал. Вслед за главой Коммуны подержаться за ручку попросили все присутствующие, в том числе и трое моих верных товарищей: Вонюша, Крепыш и Ощутилло, также впервые посетившие «секретный авиазавод». Причем первые два из них реально собирались впоследствии летать на этих машинах, уже начав осваивать для начала велокрылы. А последний, слишком пожилой для занятия подобной деятельностью, явился с ними за компанию, видимо. В любом случае, энтузиазм старых проверенных товарищей не мог меня не радовать.

Сборка самолетов и впрямь была упрятана в глубокие – метров семь – специально вырытые котлованы, перекрытые сверху толстенными стволами, присыпанными землей. Сверху не заметить, да и стандартная немецкая бомба не факт, что пробьет. Разве что несколько сразу. Но, надеюсь, агентуры, способной точно указать врагу координаты завода, более не осталось. По крайней мере, всех «гномов» мы уже давно вычистили из поселений союзников…

Наигравшись с органами управления самолета, вся толпа отправилась в соседний ангар. Он был еще более глубок и широк, чем предыдущий. Гигантские, даже по здешним меркам, стволы для его перекрытия заготавливала целая бригада, оснащенная единственной в Коммуне мобильной паровой пилой. И немудрено – здесь собирался первый союзнический дирижабль. Оттого и размеры требовались поболее, чем для изготовления аэропланов. Хотя, разумеется, надуть баллон внутри ангара не получится, но и для предварительной сборки места нужно немало. Потом откатим бревна с крыши, надуем и сразу же улетим. Если не навернемся из-за отсутствия опыта…

Первый дирижабль строился как экспериментальный и представлял собой компиляцию из новых идей и старых, снятых с разбившихся дирижаблей противника деталей. Поэтому его строили здесь, в Ленинске, а не на новой площадке возле Склада, где в относительной безопасности позже будут созданы «настоящие» большие машины. А для начала нужно опробовать в мелком масштабе технологии их создания, да и подвезти заодно на новое место некоторые крупногабаритные грузы вроде станков и паровых котлов,доставить которые пока другой возможности нет. Экспериментальный дирижабль получался небольшим и не совсем таким, как будущие «монстры», однако грузоподъемность предполагалась достаточной для указанных целей. Правда, за счет некоторых «трюков»…

Самое главное – наши дирижабли будут водородные, а не тепловые, как у врага. Поэтому тот же вес сможет поднять оболочка примерно шестикратно меньшего объема. Только вот построить даже такую с имеющейся производственной базой довольно затруднительно. Ткань, получаемая на кустарных фабриках Ленинска, для изготовления оболочки не подходит никоим образом – газообразный водород сквозь нее пролетит, не заметив препятствия. Она бы даже для вражеских дирижаблей не подошла – слишком велики потери тепла. Немцам судьба подкинула подарок в виде высококачественных ткацких станков еще на первом корабле, которые те при развитии производственной базы не раз успешно скопировали. Хотя и их ткань водород бы не удержала, не будь она прорезиненной. Собственно, поэтому, видимо, в Метрополии и строили паровые дирижабли – резина у них появилась сравнительно недавно. Но откуда Патрульная Служба возит каучук, нам неизвестно, так что я решил строить цельнометаллическую оболочку из медных листов. Однако для экспериментальной машины мы использовали куски трофейной оболочки, дополнительно покрыв ткань лаком. Захваченных неповрежденных кусков имелось не то чтобы очень много, так что размеры дирижабля были довольно скромными. Но это отвечало поставленным задачам.

Для ускорения работ мы по максимуму использовали трофейные детали. Части гондол, силового набора обшивок и другие компоненты, оставшиеся от вражеских дирижаблей, сбитых неподалеку от Ленинска. Еще больше полезных вещей продолжало валяться на полях других сражений, однако вывезти их мы пока возможности не имели. Вот введем в строй нашего первенца, с его помощью и продолжим сбор трофеев. Очень пригодятся для следующих машин!

Пока же использовали переднюю часть гондолы с неплохо сохранившейся кабиной. Стекла, правда, разбились, но обойдемся первое время без них. За обрезанным куском кабины, где еле-еле мог уместиться маленький экипаж испытателей – центральная несущая балка, к которой можно цеплять габаритные грузы на внешней подвеске. А в конце – один из привезенных со склада маленьких дизелей с толкающим винтом. Ну и над всем этим – сшитая трудами нескольких десятков местных женщин из множества кусков разнообразной формы оболочка, похожая на облепленную латками одежду бомжа. Но что было – то и использовали.

Баллон опытного дирижабля, в отличие от немецкого оригинала, предполагался мягкого типа. То есть без внутреннего каркаса, только с небольшим лобовым медным листом, воспринимающим основное давление встречного потока. Так оно было проще в изготовлении, хотя и приводило к усложнению управления. Баллон был разделен на три отдельных отсека для предотвращения опрокидывания из-за самопроизвольного перетекания теплого газа из конца в конец дирижабля. Поэтому из огрызка гондолы торчали три набора трубок от насосов и тяг, ведущих к клапанам. Пришлось потратить некоторое время, пока удалось объяснить гостям общие принципы управления дирижаблем. И немудрено – при кажущейся простоте оно было гораздо сложнее, чем у самолета. По крайней мере, в одиночку управиться с ним никакого шанса не имелось. Минимум втроем, а лучше – впятером. Иначе не уследить за перепадом давления между отсеками, грозящим очень быстро стать катастрофическим, или за динамикой изменения вертикальной скорости, например. А еще надо регулировать обороты движка, маневрировать по горизонту и регулярно вычислять и корректировать курс. У немцев по штатному расписанию имелось две вахты, и каждая состояла из семи человек. Нам из-за тесноты придется ограничиться тремя в каждой. Значит, будущий экипаж надо готовить гораздо тщательней.

Одно из важнейших дел, которое мы провернули при подготовке к первому полету, – это постройка опытной установки для получения, собственно, главного рабочего тела – водорода. Вообще-то этого столь легкого газа вокруг нас полно, в той же воде, например, но попробуй его оттуда извлечь! К чести Университета, эту задачу он решил почти самостоятельно, основываясь на своих наработках, я лишь задал общее направление работы. После некоторого колебания выбрали метод конверсии метана с водяным паром при тысячеградусной температуре, хотя добыча исходного газа была связана с немалыми трудностями. Около Ленинска месторождений природного газа не имелось, поэтому для опытного производства пришлось везти его сжатым в баллонах десятками рейсов транспортных велокрылов за сотню километров отсюда, из ближайшего источника. Зато около Склада месторождение нашлось. Это и решило дело, ведь основное производство будет развернуто там…

А через три дня после этого визита руководства Коммуны состоялся первый испытательный полет нашего «Коршуна» – так назвали опытный самолет. Пилотом, естественно, выступал я. Вялых возражений представителя Штаба по данному поводу даже слушать не стал – ни у одного из курсантов нашей недавно созданной летной школы и близко еще не имелось потребных навыков. Так что, когда ранним утром на тщательно утрамбованное поле возле ангаров выкатили полностью собранный и успешно прошедший накануне стендовые запуски двигателя аппарат, я уверенно и с полным на то правом занял место в кабине. Лобового стекла мы не предусмотрели, поэтому я гордо напялил на глаза горнолыжные очки. Давление потока ожидается заметно выше, чем на тихоходном велокрыле, так что лишними очки явно не будут.

Завел движок. Низкооборотный, что позволяло обойтись без усложняющего дело редуктора, дизель весело затарахтел за спиной. Поплевав через плечо, плавно двинул вперед сектор газа, хитрым образом соединенный с регулятором дросселя. Шум раскрутившегося винта дополнил громкий треск дизеля, и самолетик, все ускоряясь, побежал вперед. Метров через тридцать достиг, если судить по кустарно изготовленному измерителю скорости, двадцати километров в час, и я пятой точкой почувствовал, что аэроплан готов к отрыву. Легкое, почти незаметное движение ручкой управления на себя – и мы в воздухе. Эра моторизованной авиации на данной, отдельно взятой планетке началась!

На первый раз, как и положено, ограничился «коробочкой» вокруг полосы. На разворотах на управление особо старался не налегать, чутко прислушиваясь к издаваемым конструкцией звукам. Не раздастся ли где-нибудь предательский треск? Но нет, самолетик вел себя великолепно, послушно следуя за осторожными движениями ручки. Сел, выключил движок. Пробег оказался чуть длиннее разбега, около сорока метров. Не страшно, примерно на это мы и рассчитывали.

В следующие дни уже испытывал аппарат по полной программе. Фигуры пилотажа, скорости по высотам, потолок и вооружение. Маневрировал самолет хорошо. На резких виражах даже у тренированного реактивными истребителями меня темнело в глазах от перегрузок, а аппарату хоть бы хны. С вертикальным маневрированием было похуже – все-таки тяговооруженность маловата. Но петли и иммельман выполнялись на ура даже при полной нагрузке. А вот бочки «Коршун» крутил совсем медленно – сказывалась полуторная плотность атмосферы, создававшая сильное сопротивление при поперечном движении крыльев. Но в целом я был крайне доволен.

В одном из последних запланированных полетов, уже после внесения некоторых улучшений в конструкцию, выполнял полет на проверку максимальной дальности. Вооружения, кроме пулемета, не брал. Уже навернул три широких, километров тридцать в диаметре, круга вокруг Ленинска, когда заметил над лесом знакомый силуэт с перепончатыми крыльями. Размером примерно в мой самолет. Ящер тоже заметил меня, но почему-то не стремился свести более близкое знакомство. Наверное, испугался непривычного грохота дизеля со снятым для экономии веса глушителем и зловещего шипения отбрасываемого быстро вращающимся винтом воздуха. Наоборот, он постарался сразу встать на противоположный моему движению курс. Но я уже загорелся желанием испытать машину в реальном сражении. Так что уйти чудищу не удалось – по максимальной скорости самолет крыл его почти вдвое.

На самом деле все закончилось как-то слишком быстро и буднично, совсем не соответствуя охватившему меня охотничьему азарту. Догнал улепетывавшего со всех крыльев ящера, пристроился ему в хвост, сбросив газ. И в упор всадил в когтистое тело короткую очередь из пулемета. Птеродактиль, не возражая, сразу же рухнул в лес. Вот и все, собственно. Но, так или иначе, это первый бой «Коршуна», посему вечером надо будет хорошенько отметить. И заодно окончание летных испытаний тоже…

Глава 20

Условный сигнал от северо-западного передового поста, защищавшего воздушное пространство вокруг русской столицы, поступил по недавно проложенной телеграфной линии вскоре после обеда. Означать он мог только одно – к Ленинску приближается вражеский дирижабль. Я в это время, набив желудок, лениво просматривал еще раз на предмет наличия ошибок и невнятных мест свеженаписанное мной же руководство по летной эксплуатации истребителя-бомбардировщика типа «Коршун». Этот самый истребитель-бомбардировщик, правда, пока имелся только в единственном экземпляре, однако прошел испытания и уже запущен в массовое производство. То есть заложен второй планер и заказаны некоторые детали для еще трех. Увы, но это максимальный темп, который может обеспечить местная промышленность. Однако вынужденная неспешность давала мне время подготовить нужное количество пилотов, так как, по понятным причинам, летать одновременно на нескольких машинах я никак не мог.

Услышав новость, сообщенную учащенно дышавшим посыльным, со всех ног прибежавшим из комнаты связи, сразу же распорядился узнать, готов ли наш единственный перехватчик к вылету. По идее, после объявления тревоги дежурившие на поле техники должны были заправить машину топливом и подвесить вооружение. Это следовало из утвержденной мной три дня назад инструкции. Однако учебных тревог я еще не проводил – не хватало времени. Так что лучше проследить за выполнением.

Распорядившись, побежал в комнату связи. Прибыл туда как раз вовремя: радисты-телеграфисты штаба закончили расшифровывать развернутую телеграмму с точным временем пролета и направлением движения, полученную вслед за первой. Да, дирижабль шел на столицу, расположенную примерно в пяти километрах от нашего полигона. Наконец-то немцы разродились местью за наши последние художества. Что-то многовато времени у них это заняло, мы ожидали налета раньше…

Офицер разведки, прикомандированный к полигону, тем временем уже проложил на висевшей около телеграфного аппарата подробной карте окрестностей маршрут движения вражеского корабля. Я прикинул варианты перехвата. Получалось, что можно особо не торопиться – времени вполне хватит взлететь и встретить противника на достаточном удалении от Ленинска. Тем не менее задерживаться в штабе не стал, а, нанеся отметки на карту в своем планшете, побежал к самолету.

Дежуривший у машины техник доложил о готовности к взлету. По древней летной традиции, не доверяя докладу, в темпе осмотрел самолет лично. Вроде все в порядке, ракеты и бомбы подвешены. Вскочил в кабину, пристегнулся и завел движок. Аппарат уже был вытащен прямо на полосу, поэтому, выждав минуту для достаточного прогрева двигателя, дал газ и через несколько секунд оказался в воздухе. С набором высоты развернулся к западу и пошел наперерез врагу, еще невидимому за близким горизонтом. Первая часть моего маршрута пролегала в видимости Ленинска, и я пронаблюдал в бинокль, как с расположенной на его северной окраине базы стартует дежурная эскадрилья «ангелов». По согласованному недавно плану они должны будут подстраховать меня на случай неудачи. Поэтому включать ракетные ускорители не спешили, а медленно набирали высоту «традиционным» способом. Включат, если потребуется…

Ленинск исчез за горизонтом, а я взял чуть правее. Если расчеты верны, вот-вот из-за верхушек деревьев должен показаться знакомый сигарообразный силуэт. Однако секунды шли, а он все не появлялся. Это меня насторожило, ведь самолет уже пересек расчетную линию его движения. Стал закладывать плавные виражи, чтобы увеличить поле обзора, частично перекрытое расположенным сверху крылом. Хотя дирижабль, судя по докладу наблюдателей, шел почти на бреющем, что обычно было несвойственно немцам. Опять изменили тактику?

В общем, поэтому я пытался различить контуры махины на фоне леса, однако по приобретенной еще в училище привычке поглядывал и в другие стороны. И не зря! Дирижабль обнаружился как раз в высоте, причем гораздо южнее и западнее расчетного места! Несколько мгновений я тупо разглядывал дымящий всеми трубами силуэт, пока не сообразил, что произошло. Немецкий командир применил очередную тактическую хитрость! Идя максимально низко, неподалеку от города резко изменил маршрут, обогнув Ленинск по широкой дуге и одновременно набирая высоту. И в итоге оказался с другой стороны столицы и на двухкилометровой высоте. Там вообще-то дуют довольно сильные ветра, почти отсутствующие у поверхности, так что надо отдать должное отваге командира и умению экипажа. Мои «ангелы», например, даже с ускорителями выше двух километров забираться не любят. На «велокрыле» я бы тоже не рекомендовал. А вот на более тяжелом и менее «парусном» самолете уже поднимался и на четыре. Так что мне высота полета дирижабля не препятствие. Его командир извлек уроки из последнего нападения «ангелов», но у нас за это время появилось кое-что покруче…

Правда, благодаря неожиданному маневру противник, когда я его настигну, окажется гораздо ближе к городу, чем предполагалось. Значит, надо будет справиться с ним в темпе! Передвинул рычаг газа до максимума, одновременно продолжая набор высоты. Туша дирижабля медленно, но верно увеличивалась в размерах. Поднес к защищенным горнолыжными очками глазам бинокль. Да, немцы оперативно извлекли уроки! Количество стационарных огневых точек на верхней поверхности баллона как минимум удвоено. А одиночные карабинеры, кажется, прикрыты чем-то типа противоосколочного щитка. Теперь близкие разрывы гранат им почти не страшны. То есть «ангелы» со своими слабосильными бомбочками стали практически бесполезны. Что ж, вовремя мы самолет построили!

До воздушного мамонта остается около полутора километров. Я выше его на пару сот метров. Не сбавляя газа, перехожу в пологое пикирование. Самолет разгоняется до самого максимума, если верить прибору – сто сорок километров в час. Это все, большего не позволяет плотный воздух. Конструкция машины подозрительно скрипит, жалобно, на высокой ноте ноют нагруженные проволочные растяжки. Хорошо, что заложил в конструкцию избыточный запас прочности!

На глаз до неповоротливой туши дирижабля примерно полкилометра. Поймав середину верхней части баллона в перекрестье слепленного на скорую руку из проволоки прицела, дергаю сразу за четыре маленьких рукоятки, расположенные слева от сидения. Веревочки от них идут к установленным у боковых пусковых зажигалкам. Секунды две ничего не происходит, потом все четыре ракеты одна за другой с шипением, разбрызгивая искры, срываются с направляющих. До дирижабля уже метров триста, и я, избавившись от груза, сразу же беру ручку на себя. Самолет резко уходит вверх, в глазах темнеет от перегрузки. Даю крен, чтобы увидеть результат атаки. Заодно наблюдаю вспышки выстрелов защитников вражеского корабля. Это они зря, я слишком далеко. И слишком быстро двигаюсь. Отслеживаю четыре дымящих черным следа. Один проходит выше баллона, взрываясь где-то далеко за дирижаблем. Еще два протыкают оболочку и срабатывают внутри, без видимых последствий. И лишь последняя ракета разбрасывает смертельные осколки прямо перед поверхностью баллона. Кажется, ими смело вниз одного из карабинеров. Или даже двух. В общем, как я и боялся, от ракет в данной ситуации толку никакого. Поэтому и выпустил их все сразу, не оставив на второй заход.

Теперь пора использовать главное оружие. Еще раз разворачиваюсь. Я выше дирижабля почти на километр – набрал с помощью накопленной в предыдущем разгоне скорости. Прямо из виража перехожу в крутое, градусов под шестьдесят, пикирование. Лучше, конечно, совсем отвесное, но тогда не смогут выйти из отсека бомбы, проверял. Целюсь в район чуть впереди от дымовых труб. Теперь дергаю два из четырех рычажков справа. Зажигалки должны поджечь запалы бомб. Выждав для верности две секунды, рву рычаги, расположенные под предыдущими. Освобожденные от запоров мощные пружины выталкивают обе каплеобразные чугунные чушки. Беру ручку на себя. Опять темнеет в глазах, на этот раз более основательно, и опять по мне стреляют. С тем же результатом. Попробуй попасть по скоростной цели, да еще издалека!

Пока приходил в себя после выхода из пикирования и разворачивал самолет, время ушло и самих разрывов я не увидел. Но, судя по черному облаку дыма, одна бомба пробила баллон насквозь и взорвалась гораздо ниже, не причинив никакого вреда. А вот вторая рванула внутри, прямо над гондолой. Кому-то там сейчас сильно поплохело. Стокилограммовая, по земным весам, бомба – это вам не хлопушки «ангелов»!

Пока вновь набирал высоту, продолжал следить за дирижаблем. Его огромные воздушные винты замедлили свой и так неспешный бег. Значит, повреждена машина! Но атаку все равно надо повторить! Захожу в следующую. На этот раз обе бомбы срабатывают внутри, но одна прямо возле труб, отрывая их вместе с солидным куском обшивки. В верхней части баллона образовывается огромная дырища и потерявший форму, уже горящий дирижабль, дерганно вращаясь, падает на окраины Ленинска. Слишком уж близко я его подпустил! Надо выбросить к чертям жутко неэффективные ракеты и поставить вместо них трофейную рацию. Будь связь, получил бы вовремя целеуказание от наблюдателей! А так чуть было не пострадал город…

Несмотря на внушительные размеры главного зала собраний Храма, вместить всех желающих попасть на торжественное заседание он не смог. Поэтому дежурящие у центрального входа коэны низких степеней посвящения (я уже научился различать их по количеству голубых полос на традиционных белых одеждах) фильтровали гомонящий поток обитателей храмового комплекса и окрестных поселений, норовящий проникнуть внутрь. Руководствовались стражи то ли полученными от начальства инструкциями, учитывавшими какие-то прошлые заслуги жаждущих участвовать в празднестве, то ли просто их внешним видом. Я бы мог сказать «цветом штанов», однако никаких штанов парадный наряд местных жителей как раз и не предусматривал. Лишь длинные, до пола, накидки.

Так или иначе, но не прошедших «фейс-контроль» (а таковых оказалось, навскидку, две трети) направляли в соседние залы, где те тоже, видимо, смогут отпраздновать, только не в присутствии высоких гостей. Которых (нас то есть) пустили в зал первыми, усадив на почетных местах. Благо «иностранных гостей» оказалось не так уж и много, что неудивительно при известном состоянии дел с местными транспортными коммуникациями. Не до массовых визитов.

Торжественное заседание союзнического Штаба (а на самом деле – банальная обжираловка с пьянкой, тут так принято) была посвящена очередной эпической победе – первому боевому применению самолета. Так как нашу схватку благодаря моей ошибке имел удовольствие наблюдать весь Ленинск, то вскоре многочисленные ее описания разнеслись по всем каналам связи, как официальным, так и не очень. И когда Штаб принял решение отметить данное событие, отвертеться, как в прошлые разы, не удалось. Ладно бы дело касалось только меня! Лично я вполне удовлетворился парой опрокинутых, прямо по горячим следам, на аэродроме Ленинска стопок. Да еще и в присутствии руководства Коммуны, гордо опираясь на своего «Коршуна» с традиционной звездочкой, только что нанесенной на кабине красной краской. Пока одинокой, но главные сражения еще впереди…

Однако незадолго до памятного налета мы начали испытания дирижабля и они, как назло, оказались вполне успешными. Так, несколько быстро устраненных неполадок, и все. Даже управляемость, как выяснилось, была гораздо лучше, чем я опасался. Как назло – потому что председатель Коммуны Валентин Крапинский вдруг осознал, что в его распоряжении появился удобный и быстрый транспорт, который вполне можно использовать для, например, такой непривычной здесь вещи, как официальный дружественный визит главы государства к соседям. О чем раньше можно было только мечтать. Он и его окружение настолько загорелись этой идеей, что выхода у меня не оставалось. Так как экипаж нового корабля я пока не готов был оставить без присмотра, то пришлось согласиться. Но, пользуясь служебным положением, зарезервировал место на борту для своих супруг (поработают стюардессами, нефиг прохлаждаться, пока муж в поте лица дергает за разные рычажки и с замиранием сердца следит за показаниями манометров!) и троих товарищей по плену, которых давно обещал свозить в Храм. Особенно просили Вонюша с Ощутилло, а Крепыш, как выяснилось, уже когда-то посещал еврейскую столицу по службе, но отказываться, понятно, не стал. Они тоже герои, имеют право!

В качестве пассажирского салона приспособили неплохо сохранившуюся кают-компанию со свежесбитого дирижабля, благо везти ее издалека не пришлось. Главное, там имелся действующий сортир, что немаловажно для почти суточного перелета. Освобожденный от торчащих в разные стороны полос металла и отмытый от копоти и кровищи помятый кусок гондолы бывшего вражеского дирижабля аккуратно перевезли под любопытными взглядами горожан через весь Ленинск на наш полигон и надежно прикрутили к грузовой балке. Заднюю часть наглухо заделали, а переднюю соединили ажурным ферменным мостиком, склепанным из бронзовых полос, с пилотской кабинкой. Поэтому хождение туда-сюда на высоте сопровождалось незабываемыми впечатлениями. Казалось, чуть оступишься – и упадешь в разверзнувшуюся под ногами бездну.

В общем, за две недели кое-как управились и двинули в путь. «Припарковались» на заранее подготовленной посланной вперед на транспортных велокрылах бригадой площадке, оснащенной посадочными крюками. И направились праздновать. Кроме нас, прилетел «своим ходом» один из старейшин Полиса (я так и не «просек» внутреннюю иерархию наших греческих союзников) и присутствовали постоянные представители Штаба при Храме. Все остальные были местными. Во главе стола восседал, естественно, Совет Коэнов в полном составе, двенадцать человек. За другим столом – все шестьдесят членов Исполнительного Собрания. То есть, насколько я вник в устройство здешней теократической вертикали власти, коэны второй ступени посвящения. Ну и за остальными – еще сотни две лиц, стоящих на более низких ступенях местной служебной лестницы.

Главу Коммуны, меня с женами и старейшину из Полиса как самых дорогих гостей усадили за стол к коэнам первой ступени. Оказали высшую честь, так сказать. Остальные члены делегации восседали рядом, но за отдельным столом. Сначала короткую речь двинул мой старый знакомец Уриэль (рядом с которым я и сидел), потом Крапинский. Затем меня тоже заставили произнести что-то подобающее случаю. Я выразил осторожную надежду на скорую и неизбежную победу над страшным противником, после чего понеслась уже ничем не сдерживаемая пьянка…

Вроде и старался ограничивать себя, но все равно набрался местного винца нехило. Поэтому к отведенным мне с супругами (как родственнику, наверное) шикарным покоям около Главного Святилища меня путаными коридорами «конвоировали» под руки Анаэль и Асаэль, сопровождая путь грязными намеками на то, что они совершат с моим беспомощным телом, когда наконец дотащат его до спальни. Я лишь тихонько хихикал. Как будто обычно я им чего-то не разрешаю…

Мы уже были близко, когда за очередным поворотом вдруг буквально натолкнулись на столь знакомую фигуру моего товарища по плену. Что это он тут делает? Ведь остальную делегацию разместили совсем в другой части Храма!

– Заблудился? – запинаясь, спросил я.

Он виновато улыбнулся и кивнул.

– Тебе т-туда! – Я указал рукой в левый коридор, но тут же сам усомнился. – Или т-туда!

– В левый, в левый, – уточнила почти трезвая Асаэль.

Я, опираясь на крепкие руки своих подруг, начал было размышлять, как он умудрился попасть в столь удаленную от главного зала часть Храма, но тут мы добрались до покоев, и мне стало не до посторонних мыслей…

Интерлюдия 5

– Что случилось, Георг? – недовольно поморщился глава Патрульной Службы, постукивая костяшками пальцев по гладкой поверхности новенького письменного стола. – Мне пришлось отменить доклад у Канцлера под каким-то дурацким предлогом. Старик такие вещи не любит, сам знаешь!

– Дитрих вышел на связь! – выдохнул, не скрывая волнения, начальник разведотдела.

Францу от такого известия тоже изменила выдержка. Он вскочил со стула как ошпаренный. «Заговорщики» уже считали было своего агента погибшим. Столько времени прошло – и никакого сигнала! Раус уперся своими внушительными кулаками в стол и прорычал:

– Ну и? Докладывай!

– С ним все в порядке! Жив, здоров. В полном доверии у клиента, является его ближайшим соратником!

– Почему так долго не выходил на связь?

– Не было возможности. До сих пор безвыездно находился в Ленинске. И только сейчас смог сопроводить клиента в Храм, на торжество по поводу последней победы. – При этих словах Мориц зло сжал кулаки – горечь от неожиданной потери еще не прошла. – Собственно, поэтому я тебя и оторвал от дел. Он сможет оставаться у рации еще только пару часов. Мы должны за это время передать ему новые инструкции!

Хозяин кабинета кивнул:

– Ты молодец, Георг, что в свое время настоял на организации резервного радиопункта в этом их Храме. Иначе после бездарного провала нашей резидентуры Дитрих мог еще долго не выйти на связь. Но к делу! Что он еще сообщил?

– Главное – мы недооценили клиента. Он, оказывается, припрятал несколько легких двигателей внутреннего сгорания и теперь строит с их помощью аэропланы, оснащенные бомбами. Первый из них и уничтожил наш дирижабль. А он, кстати, уже построил собственный, маленький, из остатков наших. На нем они и прилетели в Храм. Дитрих докладывает, что оставшегося запаса двигателей хватит еще на пять-шесть аэропланов. Их уже строят. Для нас это будет катастрофой – мер противодействия такому оружию я даже представить пока не могу!

– Помнится, в Академии пару лет назад предлагали что-то такое построить, – почесав затылок, сообщил начальник. – Но Канцлер, как обычно, наорал на них, чтобы прекратили тратить ресурсы на дурацкие проекты. И дирижаблей, мол, вполне хватает.

– Вряд ли ученые смогут создать аэроплан достаточно оперативно. Мы слишком опаздываем за противником!

– И тем не менее такое распоряжение необходимо отдать немедленно! Но об этом потом. Главное сейчас – уничтожить вражеское производство. Дитрих может организовать соответствующую диверсию?

– Точечную, наверное, сможет. Но этот их полигон под Ленинском состоит из нескольких отдельных подземных ангаров, и взорвать их все ему наверняка не дадут. Нужна помощь.

– Хорошо, давай подумаем, как скоординировать наши с ним действия.

– По его словам, у них есть посты предупреждения о воздушном нападении, связанные со штабом телеграфными линиями. Если он сможет вывести их из строя…

– Понимаю, – на лету подхватил идею своего подчиненного Раус. – Тогда мы сможем подойти на дирижаблях внезапно. А если их аэропланы все равно успеют взлететь?

– И об этом должен позаботиться Дитрих.

– Дитрих, Дитрих… Как можно строить весь план на действиях одного агента? – недовольно покачал головой глава Службы. – А связь? Тут нужна четкая координация!

– На первом аэроплане на днях установили нашу рацию. Он сможет ею воспользоваться, но только единожды, так как машины охраняются и, нейтрализовав охранников, он раскроет себя. Значит, наши силы должны ожидать примерно на дистанции получаса лету, не дальше.

– Хорошо! – после короткого, но напряженного раздумья решился Раус. – Иди продумай план в подробностях и, не мешкая, отсылай сообщение Дитриху. А я к Канцлеру, «порадую» известием об аэропланах. Пусть хорошенько накрутит бездельников из Академии…

Глава 21

Они сидели передо мной, все четверо – первая группа пилотов истребителей. Будущих пилотов. Пока что каждый из них совершил шесть вылетов с инструктором. Со мной то есть. Причем довольно своеобразно. Так как учебную машину со спаренным управлением мы строить не собирались, то в первых трех полетах ученик сидел позади кресла вместо бомбовой нагрузки (пришлось пристроить там временное тряпичное сидение) и внимательно следил за моими действиями. А в последних трех мы менялись местами, и теперь уже я, скрючившись в неудобном отсеке, напряженно отслеживал движения ученика и иногда, ругаясь прямо в его ухо, дотягивался до ручки управления и исправлял допущенную курсантом ошибку.

Ну а сегодня предстояли первые самостоятельные вылеты. Не совсем самостоятельные – самолетов у нас было уже два, и я тоже поднимусь в небо на сопровождение курсанта на второй машине. Буду находиться рядом и смогу отследить его действия и, возможно, жестом указать на ошибку. Впрочем, в первом вылете, как и положено, предусматривался лишь взлет, полет по кругу и посадка, так что, надеюсь, обойдется без накладок. Эх, жаль, трофейную рацию установили только на моем истребителе! Слишком у нас мало этих приборов. Ничего, дай бог, скоро станет значительно больше!

Сразу после завтрака собрал курсантов на предполетный инструктаж. Еще раз напомнить предстоящие действия, в последний раз проверить усвоенные за предыдущую подготовку знания. Авиация не прощает халатного к себе отношения! Кстати, обычно на таких занятиях присутствуют и мои товарищи по плену, двоих из которых я клятвенно обещал включить в следующую группу курсантов (после того, как получат достаточный опыт пилотирования примитивного велокрыла). Однако сегодня с утра ко мне подошел Ощутилло и с ухмылкой доложил, что Крепыш с Вонюшей вчера наелись каких-то ягод и теперь соревнуются в беге до сортира. Так что на занятиях их можно не ожидать. Сам же Ощутилло вообще редко их посещал, так как в пилоты по возрасту уже не проходил, да и не рвался. Он больше интересовался двигателями и проводил время с техниками на стоянке, куда и сейчас направился.

Примерно на середине инструктажа в отобранную у хозяйственных служб для данной цели деревянную пристройку позади штаба Полигона ворвался запыхавшийся (с чего бы это? Тут бежать-то всего полсотни метров…) посыльный. Я недоуменно взглянул на него, желая услышать уважительную причину, по которой тот решился помешать столь важному делу. И посыльный, за пару секунд восстановив дыхание, мое желание исполнил:

– Радисты докладывают: засечен радиообмен на немецком! Где-то рядом! Расшифровать не удалось, какие-то кодовые слова…

– Черт! С передовых постов сообщений не поступало?

– Никак нет!

Теперь со всех ног побежал уже я. Радиообмен мог означать, что к городу подходит несколько вражеских дирижаблей. Или поблизости действует разведгруппа противника. Ну или, наконец, в Ленинске окопался немецкий агент с рацией. Последнее – фантастика, конечно. Но и от первых двух вариантов ничего хорошего ожидать не приходилось!

В комнате связи царило нездоровое оживление. Бойцы беспорядочно сновали туда-сюда, кто-то отдавал какие-то невнятные распоряжения насчет усиления режима охраны. Короче, обычный армейский бардак во время аврала. Я протиснулся поближе к дежурному телеграфисту:

– Вызови посты, пусть доложат обстановку!

– Уже вызвал, – угрюмо ответил тот. – Не отвечают! Ни один из них!

А это еще что за новости? Три поста предупреждения о воздушном нападении прикрывали город с угрожаемого направления, находясь на достаточной для того, чтобы мы успели подготовиться, дистанции. И все три не отвечают? Что-то мне происходящее нравится все меньше и меньше!

– Попробуй еще раз! – приказал я. – Потом свяжись с гарнизоном в Ленинске. Они-то хоть отвечают?

– Сейчас проверю!

Посты молчали. А вот Ленинск, слава богу, ответил. Что это могло означать? Вряд ли враг одновременно обнаружил, напал и уничтожил все посты. Скорее всего, порвался телеграфный провод. В город идет отдельный в совсем другую сторону, и он цел!

Снаружи раздался шум. Я выскочил на улицу и обнаружил приземлившую своего попугая прямо у крыльца штаба разведчицу. Хорошо, что в свое время настоял на дублировании телеграфной связи на постах более традиционным способом!

– Я с северного поста! Связи нет! Два дирижабля идут на город. Низко. Они уже рядом! – отрывисто и очень невнятно из-за сильного акцента прокричала она, не слезая с птицы.

Времени терять было нельзя.

– Артем, со мной к самолетам! – прокричал своему самому способному курсанту и уже на бегу добавил: – И передайте сообщение в Ленинск, пусть поднимают «ангелов». А здесь все замаскируйте, надеюсь, они не знают о существовании Полигона!

До самолетов бежать метров двести. Вон они, уже видны. Внезапно оба выкрашенных зеленой краской силуэта скрылись в облаке черного дыма. Через полсекунды по ушам ударил несильный бабах. От изумления я чуть не упал. Так и замер на месте, тяжело дыша. На осознание смысла увиденного ушло несколько долгих секунд. Как же так?.. Диверсанты уже здесь, на аэродроме?

Призывно махнув рукой высыпавшим на звук взрыва из караулки бойцам, вновь побежал к самолетам. Взрыв был вроде бы несильный, может быть, еще не поздно спасти машины! Меня обогнали несколько отборных бойцов-разведчиков, прикомандированных к Полигону. На ходу прокричали мне, чтобы притормозил. Верно, там же могут быть диверсанты, а у меня даже оружия не имеется! Совсем забыл в спешке!

Но у местами тлеющих самолетов врага не оказалось. А вот трупы наших людей нашлись. Все пятеро – с ножевыми ранениями в сердце. Убиты подло, в спину. Среди них я с ужасом опознал только утром посмеивавшегося вместе со мной Ощутилло. Не самый лучший момент он выбрал, чтобы пойти к самолетам! Столько опасностей вместе побороли – и на тебе!

Пожар погасили быстро. Пока караульные выставили охрану по периметру, мы с курсантами, схватив имевшиеся на пожарном щите у стоянки лопаты и ведра, быстренько засыпали очаги возгорания песочком. К счастью, топливом у нас служила солярка, а не легковоспламеняющийся бензин, поэтому всепоглощающего пожара не возникло. Однако самолеты получили серьезные повреждения. Починить, наверное, удастся, но сейчас они к полету явно непригодны. Да и поздно уже дергаться. Подняв глаза, я обнаружил выплывающие из-за вершин деревьев на близкой опушке тупые носы дирижаблей, украшенные орлом со свастикой. Они шли на минимальной высоте. И не к Ленинску. А прямо сюда…

В темпе прикинул варианты развития событий. Немцы знают про Полигон, это яснее ясного. И, скорее всего, заранее направили диверсионную группу, которая вывела из строя связь и повредила самолеты. Вряд ли группа была большая, поэтому, чтобы не нарваться на превосходящие силы аэродромной охраны, после диверсии сразу отошла обратно в лес. И что теперь? Просто безнаказанно побомбят, подберут группу и удалятся восвояси? Или высадят десант, чтобы зачистить все наверняка, вместе со мной? Я бы на месте вражеского командования остановился на втором варианте. Так надежнее.

Значит, надо готовить оборону. И звать помощь из города. Я подскочил к кабине своего покалеченного «Коршуна», освободил из захватов единственный наш пулемет, подхватил диски с патронами, хранившиеся тут же, и скомандовал всем бежать к штабу. Там располагалась большая часть гарнизона, хранились запасы трофейного оружия и боеприпасов и имелся крытый толстыми бревнами подвал, заменявший бомбоубежище. Да и само здание было сделано из подобных же бревен с прорубленными в них узкими окнами-бойницами. Возможность превращения в оборонительный пункт была заложена его строителями изначально.

Пока добежали до штаба, дирижабли уже зависли над расчищенным от деревьев летным полем. Сигарообразные туши снизились почти до поверхности, и даже без бинокля было видно, как вниз по спущенным канатам сиганули бойцы десантной партии. Через пару минут они будут здесь. Странно, что вначале не пытались побомбить. Хотя, с другой стороны, здание штаба маленькое, шансов на прямое попадание немного. А непрямое защитникам правильно оборудованной постройки особого ущерба не нанесет. И, может, они вообще хотят захватить меня живьем?

В штабе время зря тоже не теряли. Благодаря объявленной еще до прилета разведчицы тревоге, тут успел собраться весь гарнизон, как бойцы, так и технические работники Полигона. А после появления на горизонте дирижаблей бойцы распределились у бойниц и оборудовали с помощью позаимствованных из ближайших поленниц бревен дополнительные завалы и баррикады. Здание было полностью подготовлено к обороне.

Мы проскочили внутрь последними, и тяжелые двери закрылись. Убедился, что связисты запросили уже помощь из Ленинска. После чего взлетел на второй этаж, к башенке наблюдателя. Отпихнув какого-то юного безусого бойца из охраны Полигона, занявшего со своим карабином самое удобное место, пристроил туда пулемет, дополнительно загородившись загодя принесенными кем-то из более опытных вояк толстыми деревяшками. Огневая точка готова!

И вовремя! Вражеские десантники, маленькими группками окружая здание, подобрались уже ближе сотни метров. Наши бойцы без команды начали стрелять. У кого из чего было. Однако немецкие штурмовики надели стальные каски, а в руках несли полуметровый щиток из толстого листа стали с вырезом под карабин. Арбалетные стрелы от этих «доспехов» вообще отскакивали, да и пули на такой дистанции пробить толстую стальную пластину не могли. Я прокричал вниз приказ прекратить стрельбу из десятка имевшихся в гарнизоне карабинов. Нечего дефицитные патроны зря тратить! Подойдут метров на тридцать – вот тогда и пальнем! И из пулемета поэтому я не стрелял. А вот арбалетчики пусть продолжают пулять – может, подловят кого на перебежке.

Метров с семидесяти – низкая сила тяжести позволяла, несмотря на более плотную атмосферу – полетели гранаты. Причем в обе стороны. Но если к нам прибывали довольно опасные «подарки», то в обратном направлении летели пукалки на черном порохе, способные в большинстве случаев лишь напугать врага. А убить – разве только упав прямо под ноги.

Но и мы особых потерь от гранат вроде бы не несли – от осколков помогали узкие бойницы и дополнительные завалы. Только вот пыли в воздухе стало многовато и щепки летали туда-сюда. А враги наконец подобрались достаточно близко.

– Кто с карабинами, огонь! – проорал я и взял на прицел ближайшую группку штурмовиков. На такой дистанции угол, под которым виделся мне противник со второго этажа, был уже достаточным, чтобы низкие щитки не смогли заслонить своих хозяев. Скупыми очередями, спокойно, как на стрельбище, я расстрелял несколько ближайших «троек» вражеских десантников. А те штурмовики, которые пытались приподнять щиток в моем направлении, схлопотали пули или стрелы от защитников первого этажа.

Потеряв более десятка бойцов и уяснив, что с наскока нас не взять, противник откатился на полсотни метров назад. Видимо, чтобы командиры смогли посовещаться. А через пару минут и вообще стал потихоньку оттягиваться в сторону дирижаблей. Неужели отступают? Или решили все-таки сначала побомбить? Небось, мой пулемет при планировании операции в расчет не взяли!

Видя такое дело, спустился вниз посмотреть, что там происходит. Оказалось, есть довольно много потерь. То ли неопытные, в основном тыловые бойцы слишком высовывались, то ли немцы все как один были снайперами, но после боя внизу образовалось шесть трупов и два десятка раненых, в основном – осколками гранат. Половина личного состава выбыла из строя. Хорошо, немцы не догадались!

Прежде всего посмотрел, что с моими девками. Они, слава богу, в порядке, перевязывают раненых. А Крепыш с Вонюшей тоже здесь. Хорошо! Кивнул как-то странно посмотревшему на меня Крепышу и повернулся к связистам. Тут же меня толкнул вперед сильнейший удар под левую лопатку. От толчка не удержался на ногах и свалился на пол. Инстинктивно, почувствовав опасность, сразу же перевернулся. И обнаружил перед собой Крепыша, держащего длинный кинжал в руке и удивленно его рассматривавшего.

Это он меня ударил?!!! Но почему? Неужели?.. Додумать внезапно озарившую меня мысль не успел, так как Крепыш перестал разглядывать кинжал и вновь прыгнул на меня, на этот раз метя острием в горло. Не перевернись я сразу же, на этом бы моя жизнь и закончилась. Шея, в отличие от спины, скрытым под одеждой бронежилетом защищена не была. А так успел откатиться в сторону, и остро отточенная сталь воткнулась в деревянный пол.

Странно, однако окружающие пока так и не врубились в происходящее. А некоторые, занятые своими делами, и вовсе не заметили возни в углу. Эдак он меня так сейчас еще и убьет! Откатился еще дальше, одновременно пытаясь достать свой нож. Но видел, что не успеваю за ставшим вдруг стремительным, как атакующий тигр, Крепышом. Тот был уже на ногах и приготовился вновь прыгнуть. Судя по холодному расчетливому блеску в глазах, на этот раз промахиваться он не собирался.

Но прыгнуть Крепыш не успел. На него вдруг накинулась сообразившая раньше всех, что происходит, Асаэль. Предупреждающий крик едва сорвался с моих губ, а кинжал убийцы уже вошел в живот безрассудно бросившейся на врага девушки. Асаэль тихо всхлипнула и осела на пол. Лишь глубокие царапины от ее ногтей остались на гладко выбритой щеке Крепыша.

Однако эти пару секунд задержки позволили мне подняться на ноги. Да и ближайшие бойцы осознали опасность и схватились за оружие. Занятая до того ранеными Анаэль повернулась на шум и, увидев лежащую в крови сестру, с криком бросилась к ней. И опять я не успел предупредить! Молниеносно сориентировавшийся в изменившейся обстановке Крепыш взвесил свои шансы и, видимо, пришел к выводу, что убить меня у него уже не выйдет. Поэтому в ту же секунду, резко шагнув в сторону, схватил Анаэль за волосы, рывком поднял с пола, заслоняясь девушкой от направленных в его сторону стволов, иприставил к ее горлу кинжал.

– Не стрелять! – заорал я что есть мочи.

Все замерли. Крепыш, спокойно, даже чуть презрительно улыбаясь уголком рта, осматривался. Видимо, искал пути для отхода.

– Ты… Зачем? Кто ты такой, черт возьми, на самом деле? – зло спросил я.

Он взглянул на меня и усмехнулся:

– Гауптман Дитрих Фладе, если тебя это так интересует. Разведчик-профессионал Патрульной Службы. Что, не ожидал?

Только сейчас меня осенило:

– Так, получается, в Метрополии знали, кто я такой на самом деле?

– Получается, знали, – опять усмехнулся он, продолжая осматриваться.

– Но почему тогда?..

– Потому что вещицы, которые ты притащил с собой, наверное, показались моему командованию поважнее твоей личности! Но хватит. – Крепыш, кажется, принял какое-то решение. – Сейчас я с твоей девкой уйду, а вы все останетесь на месте. Если хоть кто-то дернется – ей не жить. Ты мог убедиться, что я это умею!

Я заскрипел зубами от безнадеги, но выхода не видел. Этот зверь полоснет ей по горлу за долю секунды!

– Перед посадкой на дирижабль ты ее отпустишь?

– Зачем? В Метрополии она будет напоминать мне о чудесных днях, проведенных с вами! А тебе она все равно уже не понадобится! Я пошел!

– С-сука! Я тебя еще достану! – только и оставалось злобно прошипеть ему вслед.

– Вряд ли мы еще встретимся, – снова ухмыльнулся он, пятясь к выходу.

Вражеский диверсант держал путь к уже принявшим на борт почти весь высаженный ранее десант дирижаблям. Не поэтому ли он решил действовать решительно, раскрыв себя? Не хотел попасть под свои же бомбы. Немцы же отозвали десант не просто так! И ведь убил бы меня, сволочь, если бы не бронежилет с пластинами, защищающими от холодняка, под курткой, о котором тот не знал!

Как только Крепыш (впрочем, какой же он Крепыш, к чертям… Дитрих он, как оказалось) вместе с заложницей покинули здание, я бросился к бездыханному телу Асаэль. Тщетная надежда! Эта сволочь слишком хорошо умела убивать людей. Он не промахнулся…

От ощущения полного бессилия что-то сделать до судорог сжались кулаки. Однако времени терять нельзя, надо готовиться к бомбардировке. «Ангелы» должны быть на подходе, однако вряд ли они смогут реально помешать вражеским дирижаблям. А бомбить те явно намереваются с небольшой высоты, так что попадут близко. Надо прятаться. Минут через сорок подойдет батальон из гарнизона Ленинска, поэтому повторного десанта можно особо не опасаться – с настолько превосходящим по численности противником они связываться не будут. Так что все в подвал!

Но размеры оборудованного под бомбоубежище подвала в здании штаба не позволили разместиться там всем. Тем более что два десятка раненых стоять не могли и занимали много места. Поэтому принял решение оставить раненых тут, с врачом и небольшой охраной, а с остальными бойцами перебежать в соседний подземный ангар. Там не имелось бомбоубежища, но перекрытия были очень толстые, авось выдержат.

С десятком бойцов и курсантов я выбежал из штаба. Дирижабли в полукилометре от нас уже поднимались в воздух. Мы спустились в ангар и заперлись во внутренней пристройке, служившей складом всякого барахла, в основном привезенного из моего торгового центра и еще не пристроенного к делу. Бревенчатые стены пристройки послужат дополнительной защитой.

С замиранием сердца ждали начала атаки. Легкий, едва доносящийся из-за перекрытий шум свидетельствовал о приближении воздушных кораблей. Наверняка идут на высоте метров в триста. Ниже нельзя – самих зацепит осколками или сомнет взрывной волной. Мы как раз с такой высоты бомбили Метрополию на трофейном дирижабле.

Б-бах! Первый сдвоенный взрыв, судя по силе – где-то рядом со зданием штаба. С потолка посыпалась мелкая труха. Еще пара, ближе. Тряхонуло сильно, в ангаре с крыши грузно упала часть перекрытия. Дышать из-за поднятой в воздух пыли стало тяжело. Если следующая бомба угодит прямо в крышу ангара – нам мало не покажется.

Следующий двойной бабах тоже близко, но уже с другой стороны. Вроде бы пронесло, дирижабль пролетел дальше! Четвертый взрыв, кажется, разворотил соседний ангар, судя по донесшимся звукам рушащегося потолка. И наступила тишина. Я ждал пятой, последней пары бомб, однако она почему-то не падала. Но ведь у немецкого дирижабля десять бомбодержателей, это я точно знаю!

Минут через пять раздалась очередная серия разрывов. Чуть дальше, у стоянки и двух расположенных возле нее ангаров. Видимо, вступил в дело второй дирижабль. И тоже четыре сдвоенных взрыва! Меня это почему-то сильно насторожило. Для чего они приберегли по последней паре бомб? Вдруг я вспомнил холодную уверенность Дитриха в том, что мы больше никогда не встретимся, и у меня в голове все куски паззла встали на свои места. Химические бомбы! Как я мог забыть о них! Теперь действия командиров дирижаблей выглядели логично. Сначала пройтись обычными бомбами, нарушив герметичность убежищ, а затем залить все зарином. И прямо сейчас они это сделают!

Овладевший мной ужас не помешал вспомнить, что среди остального барахла, притащенного со Склада, здесь должны валяться и противогазы. Дитрих о них не знал, и это наш шанс! Растолкав удивленных товарищей, кинулся к сваленной в углу куче добра. Вот они! Десять штук, плюс еще три полных комплекта химической защиты. А нас одиннадцать, значит два лишних… Стоп, а в соседнем здании еще четыре десятка человек! Как же быть с ними?

Продемонстрировал товарищам, как надеть противогаз. Убедившись, что все облачились в маски, натянул костюм, подхватил оба лишних противогаза и рванул к выходу. Может, хоть предупредить успею. Вывести всех на поверхность, а лучше на крышу! Зарин тяжелый, стекает вниз…

Не успел… Вверху раздался громкий хлопок, резко ударивший по ушам. За ним последовало шипение испаряющейся жидкости. В ангар проникла первая струйка тяжелого белесовато-маслянистого пара. Я обессиленно уселся на ближайшем бревне. Если резина противогазов не рассохлась и фильтры не испортились, то я выживу. И те, кто были со мной – тоже. А вот остальные…

Интерлюдия 6

– Как он?

– Плох, герр Раус. Очень плох! Боюсь, повода для оптимизма нет, – понурил голову профессор Шульц, директор отделения медицинских исследований Академии и он же главврач единственной больницы Метрополии. – Восемьдесят девять лет – не шутка!

Начальник Патрульной Службы и пока неофициальный (старик, зараза, не спешил утвердить указ!) преемник Канцлера даже не стал в ответ лицемерно изображать вселенскую печаль по данному поводу. Как и большинство высших руководителей Рейха, он считал, что Канцлер слишком уж засиделся на своем посту. Учитывая сложившийся расклад, когда благодаря хитрому интриганству все силовые структуры оказались в руках Рауса, тот не считал нужным особенно скрывать свое отношение к изложенным доктором новостям. Его гораздо больше волновало другое:

– Шульц, старик в силах нас сейчас принять по важному делу?

– Думаю, да, герр оберст. Мы как раз завершили ежедневные процедуры. Но только недолго!

«Мне долго и не надо! Пусть только подпишет указ о передаче власти и подыхает ко всем чертям!» – чуть было не вырвалось у Франца, когда тот открывал дверь в палату.

Канцлер и вправду был плох. Всегда активный и собранный, сейчас он вяло возлежал на больничной койке. И так впалые в последнее время щеки ввалились еще больше, создавая в притушенном освещении палаты впечатление полуразложившихся останков плоти, висящих на костях черепа. Привыкшего ко всякому за свою военную карьеру Франца аж передернуло от подобной мысли. «Очень надеюсь – это последний визит к старику!» – невольно подумал он.

Пока все еще официальный глава государства медленно повернул голову на звук открывающейся двери и молча наблюдал, как в палату по одному входят посетители: Раус, его заместитель Мориц, глава Управления Работ Ланг (даже после недавнего разноса он продолжает являться начальником второго по значимости ведомства) и последним – незнакомый Канцлеру молодой широкоплечий гауптман.

– Пришел порадовать меня хорошими новостями напоследок, а, Франц? Или у тебя нет хороших новостей? – сдавленно прокаркал умирающий. Намеренно или нет, но фраза получилась зловещей и даже угрожающей.

– Есть, есть, и не просто хорошие, а, можно сказать, замечательные! – Франц искренне улыбнулся, так как мог вполне законно гордиться теми достижениями, о которых сейчас собирался поведать Канцлеру. – Спешу представить вам нашего самого лучшего агента, Дитриха Фладе, только что вернувшегося с крайне удачной операции.

– Даже так? – немного оживился старик. – Почему я об этом ничего не знал?

– Высшая степень секретности! – пафосно заявил глава Патрульной Службы. – До самого последнего момента в курсе проводимой операции были только я и майор Мориц. Такова специфика нашей работы!

При последних словах поверженный (хотя пока и не окончательно) конкурент Рауса на занятие высшей должности Метрополии Ланг недовольно скривился, как будто откусил кусок горького перца. Он слишком хорошо знал о «специфике» многих операций соседнего ведомства. А Канцлер, наоборот, заинтересованно кивнул:

– Докладывай, Франц, не томи!

– Нам удалось внедрить Дитриха прямо в окружение Валентина Кожевникова на секретную базу около Ленинска! – торжественно начал Раус.

– Три месяца назад он был высажен с дирижабля возле русского поселения, – поспешил уточнить начальник разведотдела майор Мориц, озабоченный, чтобы истинный способ внедрения агента случайно не выплыл на поверхность. Они с Францем и самим Дитрихом вчера тщательнейшим образом проработали «легенду» для прикрытия своих неблаговидных махинаций. Но начальник, переполненный эмоциями, позабыл упомянуть о ней.

– Но как он смог натурализоваться среди низших? – удивился Канцлер. – Ведь он чистокровный немец, не так ли?

– Разумеется! – торопливо подтвердил майор. – Дитрих много лет проходил специализированную подготовку, включавшую длительное нахождение в среде русских пленных, работавших в наших лагерях. Поэтому языком противника владеет в совершенстве. Прекрасно ориентируется и в их обычаях.

– Превосходно! – Довольный старик даже привстал на локте. – Не знал, что у нас есть специалисты такого уровня! Это была ваша инициатива, Мориц?

Майор скромно кивнул. Рассказ подхватил Раус, осознавший, что увлекаться не стоит:

– Так вот, Дитрих представился единственным выжившим из своего дальнего поселения, уничтоженного нашими штурмовиками. Про деревушку, кстати, это истинная правда, мы специально проследили, чтобы из ее жителей никто не выжил. Далее он благодаря своим способностям смог быстро завоевать доверие главного врага и был допущен ко всем секретам. После чего вышел на связь и вызвал подкрепление. Чтобы наши дирижабли смогли внезапно появиться над целью, он нарушил связь с постами предупреждения, а находившиеся на стоянке аэропланы взорвал. Дирижабли его подобрали, а их секретный центр, план которого Дитрих нам передал заранее, разбомбили. Обычными бомбами, а затем – химическими. Можно не сомневаться, что не выжил никто! Теперь у врага нет ни превосходящего наше вооружения, ни оборудования для его производства, как нет более и соответствующих специалистов. Все было сконцентрировано там!

Возбужденный радостным известием Канцлер долго выспрашивал Дитриха о подробностях его миссии. Тот отвечал осторожно, боясь, что придирчивый старик случайно подловит его на нестыковках. Ведь на деле почти все, изложенное Раусом, обстояло совсем не так. Однако обошлось. В конце концов измотанный старик обессиленно откинулся на высокую подушку.

– Так ты гарантируешь, Дитрих, что Кожевников погиб? – слабым голосом в очередной раз вопросил Канцлер.

– Так точно!

– Хорошо! Надо тебя наградить! Тебя и… Рауса, – сделав многозначительную паузу, умирающий подал знак рукой своему секретарю. Тот поднес заранее заготовленный, видимо, документ и перо.

– Причастных к операции, Франц, наградишь сам. Думаю, не обидишь. Потому что с этого момента ты – Канцлер Четвертого Рейха! – Старик поставил подпись и протянул бумагу Раусу. – Надеюсь, я вверяю Метрополию в надежные руки! А теперь идите все, дайте умереть спокойно!

Посетители отсалютовали бывшему уже Канцлеру и вышли в коридор. Новый хозяин имперской канцелярии небрежно бросил обреченно семенившему сзади Лангу:

– Фердинанд, подготовь документы для сдачи должности. Завтра в Управление Работ придет твой преемник!

И, не глядя на абсолютно раздавленного конкурента, пошел вступать во владение новым кабинетом. Мориц и Дитрих, улыбнувшись Лангу не предвещавшей ничего хорошего улыбкой, последовали за начальником. Когда они остались одни, новоявленный Канцлер спросил:

– Дитрих, если честно, он мог выжить после бомбежки?

– Шансов мало, но я видал в жизни всякие случайности, – обтекаемо ответил тот.

– Я тоже так считаю! – согласился Раус. – Поэтому все принятые меры – постройка аэропланов и другие – остаются в силе. Ты, Георг, как новый глава Патрульной Службы, проследишь за этим. И чтобы оба захваченных двигателя в Академии не испортили при исследованиях! А то я знаю этих ученых… Да, и пленную девку пока оставим в живых. Чтобы ни один волос с ее головы не упал! Она может еще понадобиться…

Глава 22

Почти все пришлось начинать сначала. Почти все…

…В здании штаба не выжил никто. Когда дирижабли улетели и я смог вывести из укрытия десяток находившихся со мной, поведя их на помощь товарищам, то обнаружил в подвале под полуразрушенным бомбежкой строением лишь пять десятков лежащих друг на друге трупов с выпученными глазами и обильной пеной у рта. Некоторых из сопровождавших меня от открывшейся картины чуть не вырвало, что в противогазе означало бы смертный приговор и для них тоже. Поэтому, оставив погибших, которым уже ничем помочь было нельзя, повел выживших к ближайшему пригорку, где можно снять маски…

Оба поврежденных самолета, находившихся на стоянке, корабли противника подцепили ремнями на внешнюю подвеску к гондолам и уволокли в свое логово. Знал бы – не тушил. Хотя снятый с моей машины пулемет в конечном итоге решил исход наземной схватки, позволив нам выстоять перед лицом отборных головорезов Патрульной Службы. Так что тушил все же не зря. Однако самолетов у меня более не имелось.

Ангар, где шла постройка следующей пары, тоже серьезно пострадал от бомбежки. Пусть сами недостроенные корпуса машин каким-то чудом и не пострадали, но часть оснастки сгорела или была посечена осколками и смята рухнувшими кусками крыши, придя в непригодное для использования состояние. Три припрятанных в отдельном помещении движка также не были задеты. Хорошо хоть, вражеский агент не знал, что они уже привезены со Склада сюда последним рейсом нашего единственного дирижабля. Который, к счастью, за день до налета отправился в следующий рейс, тем самым избежав печальной участи своих крылатых собратьев. По какому-то наитию, а скорее – по вбитой еще в училище привычке, я ввел тут хоть и минимальный, но уровень секретности. Недостаточный, как оказалось, но, по крайней мере, экипаж дирижабля удалось приучить к мысли, что нечего трезвонить о составе возимых грузов направо и налево. И в качестве награды получил три уцелевших движка, дающих хоть какую-то надежду на будущий реванш.

Но страшнее всего была потеря людей. Большая часть сотрудников Полигона погибла. А ведь именно они составляли технологическую и производственную элиту, выделенную Коммуной для осуществления важнейшего проекта! Где я теперь возьму им замену? Слава богу, три десятка сотрудников уже отправились на новую площадку возле торгового центра. Придется часть из них временно вернуть обратно…

Постепенно я втянулся в работу. Хотя первым побуждением было, конечно, вызвать дирижабль, взять десяток лучших бойцов и немедленно отправиться вслед за врагом. Освободить Анаэль, пока она еще жива, и отомстить мерзкому шпиону вместе с его хитрым начальством. Однако я прекрасно понимал, разумеется, что «миссия невыполнима». И заложницу не освободим, и сами там головы сложим. Нет, придется идти медленной, но надежной дорогой. Хотя в таком случае Анаэль до нашего появления в Метрополии скорее всего не доживет. Но на другой чаше весов – жизнь многих десятков тысяч жителей союзных поселений. Я не имею права бросать сейчас все из-за своих личных дел. Так что придется переживать свое горе самому, в свободное от работы время. Было у меня вчера две жены, а сегодня – ни одной. Пройдет время, и я, наверное, смирюсь с этим фактом. Только ненависть к немцам останется. Была бы моя воля – сравнял бы Метрополию с лицом земли вместе со всеми ее обитателями. Чем угодно. Химией или атомной бомбой. Но ни того, ни другого в моем распоряжении не имелось. Наверное, к счастью, так как ненависть – не лучший советчик. И вообще, ведь говорят, что месть – блюдо, подающееся холодным. Придет и мой час…

На самом деле времени на переживания почти не осталось. Ввиду дефицита профессиональных работников приходилось пахать за четверых. И за столяра, и за слесаря, и за жестянщика с мотористом. Доползая вечером до постели, валился на нее прямо в одежде, чтобы урвать свои несчастные четыре-пять часов сна. Все остальное время крутился как белка в колесе. Вместе со мной пахали и оба выживших курсанта – все равно тренироваться было пока не на чем.

За три недели, без всякого преувеличения, непрерывного трудового подвига достроили две заложенных еще до налета машины и почти завершили третью, начатую практически с нуля. Более моторов у нас пока все равно не имелось. Скоро высвободятся еще два, когда достроим первый из больших дирижаблей. Тогда можно будет разобрать уже ненужный экспериментальный, а движки с него поставить на еще одну пару самолетов. Планера для них потихоньку сделают здесь уже без меня, не к спеху, тем более что удалось несколько натаскать в профессиональном плане новых работников, присланных предприятиями Коммуны взамен погибших. А мне и моим курсантам пора возвращаться к своей главной задаче – тренировкам в воздухе. Теперь, когда в наших руках вновь оказалось оружие, необходимо поскорее начать жалить им противника!

Рисковать новопостроенными машинами, оставляя их на уже известном врагу Полигоне, было бы весьма недальновидно. Поэтому, едва облетав новинки и выпустив наконец в первый самостоятельный полет обоих курсантов, тут же осуществил перелет к новой площадке у бывшего торгового центра. До того как завершилась постройка самолетов, выбора не имелось, приходилось рисковать, ежедневно ожидая повторного налета. Но как только такая возможность появилась, сразу вывел машины из-под вероятного удара. Крепыш в свое время к Складу так и не попал, хотя и просился. Так что точного местоположения нашей «запасной» площадки в Метрополии не знают.

Еще на этапе проектирования самолетов я предусмотрел возможность установки дополнительных топливных баков вместо бомб в соответствующем отсеке. С ними дальность машины заметно превышала расстояние до торгового центра, что позволяло обойтись без промежуточных посадок. Хотя три часа безвылазно «в седле» – очень нелегкое испытание! Тем более что полет на большую дальность выгоднее совершать на значительной высоте – меньше потери на сопротивление, а там дуют весьма неприятные и резко меняющие силу и направление ветра. Не подремлешь в пути!

Но, к счастью, все обошлось вполне благополучно. Вылетели с утра. Вторую машину пилотировал Артем. Третий курсант, Игорь, остался пока наблюдать за достройкой последней на данном этапе машины. Через недельку, когда ее закончат, мне придется мотануться обратно, чтобы провести по маршруту Игоря. Позволить курсанту, с всего двумя самостоятельными тренировочными полетами «в кармане», отправиться в подобный путь самостоятельно было бы глупостью. Скорее всего, этот полет стал бы для еще неоперившегося пилота последним. Ну ничего, смотаюсь. Благодаря высокой скорости новых аппаратов вполне можно успеть слетать туда-обратно за один день.

Ландшафт вокруг бывшего торгового центра даже с большой высоты выглядел совсем по-другому, чем раньше. Ничего не поделаешь, стройка, причем масштабная. Стапель, на котором собирается гигантский дирижабль, не замаскируешь, как ни крути. Остается надеяться, что немцам сейчас не до организации дальних поисковых рейдов, и так маловато воздушных судов у них осталось. Но, конечно, только на авось полагаться в данном вопросе я не собирался. Заблаговременно тут были организованы посты предупреждения о воздушной угрозе, размещены две эскадрильи «ракетных ангелов», да и с перегонкой сюда истребителей спешил не случайно. После нашего прилета шансов уничтожить стройку с воздуха у противника заметно поубавилось.

Опять потянулись трудовые будни. Теперь, однако, приходилось делить время между работами по постройке дирижаблей и тренировками летного состава первого истребительного звена, включавшего меня, Артема и двух новых курсантов, бывших пилотов транспортных велокрылов. Вонюшу, так страстно желавшего стать пилотом, после известных событий взяли под стражу и до сих пор не выпустили, несмотря на мое поручительство. Хотя всем было ясно, что бедняга к умело затесавшемуся среди нас вражескому агенту не имел никакого отношения, но образованная по горячим следам контрразведывательная контора в Ленинске (лучше, как говорится, поздно, чем никогда) других клиентов пока не имела, так что Вонюше пришлось отдуваться за всех. Его допрашивали круглые сутки, пытаясь найти зацепки и противоречия в показаниях. Если до моего следующего прилета в столицу это издевательство не прекратится, придется устраивать скандал в руководстве Коммуны. Иначе товарища не спасти из цепких когтей новоявленных особистов…

Летали мы обычно по утрам, от раннего, с рассветом, завтрака и до обеда. За это время я успевал «прогнать» по паре раз молодых на одной машине, контролируя их действия из пустого бомбоотсека, а также выполнить парный полет с более опытным Артемом, отрабатывая уже не только технику пилотирования, но и реальные тактические приемы. Пожалуй, появись сейчас в небе враг, Артем сможет атаковать его самостоятельно. Он вообще способный и быстро все схватывает. А вот вторую пару еще тренировать и тренировать. Они пока с трудом грамотную посадку освоили.

Ну а послеобеденное время я посвящал контролю за строительством дирижаблей. Проблем и вопросов тут было множество, и не для всех удавалось найти удовлетворительное решение. Иногда приходилось идти на сознательное ухудшение расчетных характеристик для того, чтобы не застопорить производство на неопределенное время. Все-таки очень большой кусок мы попытались разом откусить!

Уже почти приобретший окончательный внешний вид первый «настоящий» дирижабль угловатостью форм был похож на ранние модели самолетов-невидимок, так как для упрощения производства собирался из плоских медных листов, прикрепленных к каркасу. Листы размером примерно два на два метра и толщиной в миллиметр для аэродинамически нагруженной передней части и втрое меньше для остальной оболочки изготовлялись на прокатном стане, возведенном прямо возле стапеля. Здесь же, чтобы далеко не таскать, изготовлялись и медные же (вернее – бронзовые) профили, из которых клепались элементы каркаса. Листы же обшивки крепились к ребрам сначала тоже заклепками, а затем еще и запаивались для герметичности. Из-за особенностей атмосферы планетки давление падало с подъемом вверх гораздо медленнее, чем на Земле, поэтому опасный для жесткой оболочки перепад здесь не угрожал. Ведь все равно максимальный «потолок» был ограничен примерно двухкилометровой высотой, где начинались сильные ветра, бороться с которыми мог только аппарат тяжелее воздуха. А в таком диапазоне высот давление менялось всего процентов на пять-шесть. Изменение подъемной силы обеспечивалось баллонами из ткани, содранной с трофейных оболочек, располагавшимися в отдельных негерметичных отсеках. Соответственно, размер их был довольно мал. Конечно, вертикальные маневры корабль с подобной конструкцией выполнял в темпе обожравшейся черепахи, однако и дирижабли противника в этом плане динамичностью не отличались.

Медь доставлялась с близкого к месту сборки рудника «экспериментальным» дирижаблем. Прямо там ее отливали в болванки для удобства транспортировки. Возглавлял работы мой тесть Ихизкель, поселению которого рудник и принадлежал. Я, правда, так и не нашел в себе смелости заглянуть к нему и сообщить о печальной судьбе дочерей. Просто не представлял себе, как это все сказать…

Объем проводимых работ, и на стапеле, и на руднике, требовал огромного количества рук. Поэтому сюда были стянуты и люди из Коммуны, занимавшиеся в основном работами, требовавшими технических навыков, и множество «эльфов», валивших деревья и выполнявших простые операции, и греки из Полиса, снабжавшие всю «группировку» свежей дичью. Также здесь был открыт трудовой лагерь, где содержались согнанные из всех поселений союзников «гномы». Им приходилось отрабатывать свой хлеб на самых тяжелых работах. Сам факт наличия такого лагеря вызывал у меня смешанные чувства. С одной стороны, недавно пришлось самому выживать в подобном, и жуткие воспоминания навсегда врезались в память. С другой – это враги, и в военное время все способы оправданны. Конечно, я проследил, чтобы в лагере были созданы по возможности человеческие условия существования, не случалось неоправданное насилие. Ввел несколько схем материального поощрения (с помощью более качественной и обильной еды) за ударный труд. Организовал пункт медпомощи. И так далее. Но, разумеется, обитателям «зоны» все равно приходилось несладко. Однако на войне как на войне…

Примерно через месяц после моего прибытия (я уже успел «смотаться» и за третьим самолетом) строительство первого дирижабля было завершено. Конечно, я находился на борту во время испытательного полета, хотя в управление не вмешивался – экипаж был подготовлен заранее. Два стокиловаттных дизеля с заметным трудом разгоняли огромную машину. Благодаря примененному в качестве рабочего тела водороду при чуть большем, чем у противника, объеме баллона наш дирижабль поднимал втрое больший груз. И это после вычета веса, ушедшего на цельнометаллический корпус, внутренние переборки и преодоление технологических ограничений. Ну и дизели, конечно, были несравнимо легче громоздких паровых машин.

После первых испытаний, устранив мелкие недочеты, приступили к тактическим учениям. Вначале проверили первую из разработанных заранее «заготовок». Эскадрилья «ангелов» в полном составе погрузилась в гондолу (а ее размеры вполне позволяли взять и две). Дирижабль поднялся на высоту в километр и раскрыл специальный десантный люк. Оттуда один за другим повалили бойцы, расправляя крылья уже в воздухе. Это был придуманный мной аналог привычного парашютного десанта. Но гораздо более функциональный. «Ангелы» точно приземлились прямо вокруг стапеля, где уже обретала формы вторая машина, начав обстрел еще с воздуха, и условно захватили его, «перебив» охрану.

Ну и под конец мы испытали вторую задумку. На верхней части дирижабля, там, где у немцев стояли ненужные нашим дизелям дымовые трубы, разместилась настоящая взлетно-посадочная полоса. Длиной всего пятьдесят метров, но этого должно хватить. Даже с запасом. Рядом же имелась и стоянка, рассчитанная на две машины. То есть по плану дирижабль должен был стать воздушным авианосцем. Ведь дальность действия самолетов ограничена, а ведь мы собираемся атаковать противника везде, в том числе и в его глубоком тылу. А так наш дирижабль получает в свое распоряжение мощнейшее оружие!

Но удастся ли посадить самолет на воздушный носитель? Ведь вблизи гигантской сигары возникают непредсказуемые воздушные потоки. Насколько помнилось, на Земле пилоты, проводившие подобные опыты, сталкивались с немалыми проблемами. У нас, правда, за счет малого веса и большой плотности воздуха посадочные скорости заметно меньше, но иди знай…

Испытания проводил, разумеется, я, как наиболее опытный пилот из имевшихся в наличии. Стартовал не с поверхности, а сразу с воздушного корабля, поднявшего нас на километровую высоту. Поставив истребитель носом по направлению движения, чтобы «на халяву» приобрести скорость движения дирижабля, дал газ. Самолет легко оторвался, не добежав даже до середины полосы. Он, конечно, без бомбовой нагрузки, но все же. Впрочем, никаких особых проблем при взлете и я и не ожидал.

Главное – посадка. Выполнив классическую «коробочку» вокруг дирижабля, зашел ему в хвост. Посадку тоже надо выполнять в направлении движения носителя, чтобы вычесть его скорость из той, которую нужно погасить. Аккуратно прицелился. В принципе, расчет на посадку почти такой же, как и на поверхности, но надо учитывать собственную скорость «аэродрома», который норовит «убежать» из расчетной точки касания.

Прибрал газ. Вот, блестящая медная поверхность (кстати, надо что-то с этим демаскирующим блеском делать) дирижабля уже рядом. И тут началась тряска, которой я так боялся! Аппарат стало заваливать на бок и уводить с курса. Четкими движениями ручки выровнял машину, дал педалью небольшое скольжение, чтобы компенсировать увод. Касание! Чуть подпрыгнул, коснулся еще раз, прокатился около двух третей полосы и остановился. Есть! Получилось! И не так уж и страшно на самом деле. Правда, остальных пилотов придется тренировать специально, и не один раз…

Глава 23

Второй дирижабль еще был далек от состояния готовности, требовалось не менее трех месяцев для окончания постройки. И мы решили начинать действовать, не дожидаясь ввода его в строй. Все равно на первом этапе крупных десантных операций не предполагалось. Противник пока особенно активных акций тоже не предпринимал, ограничившись разовой бомбежкой Ленинска и Полиса. В обоих случаях сопротивления он не встретил, что должно было убедить врага в отсутствии у союзников средств для продолжения боевых действий. Так было согласовано со Штабом. Предполагалось убедить Метрополию, что непосредственная опасность ей после памятного разгрома Полигона не угрожает. В ближайшее время, по крайней мере. Видимо, нужное впечатление произвести удалось, так как налеты более не повторялись. Разведка докладывала, что все имеющиеся в наличии дирижабли заняты перевозками на северном маршруте, доставляя в Метрополию столь нужные для восстановления производства воздушных судов и паровых машин ресурсы. Разгромленная нами перевалочная база отстроена вновь, охрана серьезно усилена. Естественно, что сил для действия на других направлениях у них не осталось. Даже на традиционное противоящерное патрулирование вокруг границ Метрополии выделен всего один дирижабль.

Вторая пара самолетов уже тоже была перегнана на тыловую базу у склада, и еще четыре пилота «второй очереди» попеременно осваивали пилотирование истребителя. В запасе оставался еще один двигатель, и планер для него тоже уже закончили строить. Будет резервная машина, так как каждый наш воздушный «аэродром» оснащался штатно двумя истребителями. Первая пара пилотов, включавшая меня и Артема, вместе со своим носителем и его экипажем, была уже полностью готова, и мы начали действовать.

План первого боевого вылета авианесущего дирижабля замысловатостью не отличался. Пользуясь огромной дальностью полета, обеспечиваемого несравнимой с немецкими паровыми машинами экономичностью наших дизелей, мы могли осуществить продолжительный рейд без необходимости в промежуточных посадках для дозаправки. Поэтому просто, преодолев немалое расстояние и сделав небольшой круг, обошли Метрополию с запада и сели в воздушную «засаду» на пути следующих с северных рудников дирижаблей. Подальше от промежуточных баз, обозначенных на наших картах.

Вернее, мы патрулировали чуть в стороне от немецкого маршрута, чтобы не быть замеченными противником слишком рано. В идеале он вообще не должен будет увидеть наш дирижабль – самолеты позволяли действовать «загоризонтно». Но, чтобы самим обнаружить будущую жертву истребительной атаки, высылали вперед еврейских разведчиц на попугаях. Это, пожалуй, являлось самым сложным моментом при подготовке рейда – заставить пугливых птиц «базироваться» на воздушном судне. Чем только ни пытались их заманить на специально укрепленные по периметру верхней самолетной стоянки бревна, выполнявшие роль насеста! Мешки крупного зерна, какие-то лесные плоды… Но тщетно – попугаи страшно боялись подлетать близко к невиданному сооружению, парящему в небе. И с дикими криками шарахались в стороны, чуть не сбрасывая своих наездниц. Мы уже почти отчаялись и собирались заменить их разведчиками на велокрылах, как вдруг случайно выяснилось, что капризные птицы просто обожают консервированные ананасы, некоторое количество банок которых хранилось в помещении бывшего торгового центра. Данный факт мы тут же использовали для решения проблемы. Вся попугайская осторожность вдруг куда-то девалась при виде заветной баночки в руках человека, стоявшего на посадочной площадке дирижабля. Хоть раз попробовавшая лакомство птица, преодолев страх, садилась на предназначенное для нее бревно. Вскоре они совсем перестали бояться дирижабля. Таким образом и удалось приучить всех четырех носителей наших разведчиц, которых предполагалось взять в рейд. Хорошо хоть запас спасительных баночек оказался достаточным.

А первый перехват оказался донельзя обыденным. Как будто это одна из многочисленных тренировок, проводившихся в последнее время. Особенно был разочарован Артем, для которого этот бой являлся первым. Он-то ожидал накала страстей, прорыва сквозь огненный смерч встречного огня и прочих страшилок, которое рисовало богатое воображение. А тут толком даже впрыска адреналина не получил. Дело в том, что вражеский дирижабль нас вообще не заметил. То есть совершенно. Его экипаж, видимо, так и погиб в полном недоумении, не поняв причин столь печального развития событий.

Произошло все в соответствии с нехитрым планом. Одна из разведчиц, заметив приближающийся дирижабль, метнулась «на базу» и объявила тревогу. Самолеты давно были подготовлены к вылету, поэтому нам с напарником оставалось только подняться по специальной, проложенной внутри оболочки лестнице на верхнюю площадку воздушного судна. Так что через две минуты мы уже были в воздухе. Благо дежурившие у истребителей техники тут же, получив сигнал из рубки, начали прогревать двигатели машин.

Набрали высоту в два с половиной километра и направились на перехват, забирая чуть в сторону от расчетного направления, чтобы, обойдя противника по дуге, зайти на дирижабль сзади. Так меньше шансов, что приближающиеся самолеты заметят издалека, ведь вражеские наблюдатели рефлекторно обращают основное внимание на переднюю полусферу, в сторону движения своего корабля.

Зря боялись и принимали меры предосторожности. Кажется, на верхней части баллона несчастного дирижабля, двигавшегося полутора километрами ниже, вообще никто не сидел. Ну, может, только в одной из передних стрелковых башенок. Усеивавшие в последних столкновениях поверхность оболочки многочисленные стрелки отсутствовали полностью, прохлаждаясь, видимо, в кают-компании. «Да, расслабились что-то немцы после разгрома Полигона!» – сделал я вывод, опуская бинокль, в который разглядывал вышеописанную картину.

Ну а дальше мы действовали как на учениях. Быстро догнали еле ползущий по сравнению с самолетом дирижабль, переворотом перешли в пикирование. Артем летел в полусотне метров позади меня, повторяя все маневры ведущего. Хотя, думаю, прекрасно справился бы и самостоятельно. В расчетной точке сбросил первую пару бомб и перешел в набор высоты. Ведомый сделал то же самое и последовал за мной.

В верхней точке «горки» я положил машину на крыло, чтобы увидеть результат атаки. Он был великолепен! Три из четырех бомб разорвались внутри оболочки. И настолько удачно, что гондолу оторвало сразу, и она, кувыркаясь, устремилась к земле. А оболочка, хоть и порванная во многих местах, освободившись от груза, наоборот, взмыла вверх. Но лишь для того, чтобы, потеряв через десяток секунд привычную форму, неуклюже планируя, последовать за гондолой. В общем, даже повторная атака не потребовалась! Так и вернулись «на базу» с половиной боезапаса.

За тот первый рейс мы уничтожили еще один дирижабль противника. На этот раз не так чисто – с первого захода только одна бомба причинила какие-то повреждения вражескому кораблю. Так получилось не случайно – я решил дать Артему шанс попробовать себя в организации атаки, поэтому он в том вылете шел ведущим. И ошибся при расчете пикирования – обе его бомбы прошли мимо. Наверное, слишком волновался, так как на тренировках давно уже укладывал все учебные «болванки» точно в цель. Я, следуя за ведущим на большой дистанции, чтобы не торопясь оценить действия своего курсанта, поправку в расчет, конечно, внес, но у одной из моих бомб запал горел слишком долго – дурацкий черный порох! – и она рванула далеко внизу. Хотя врага и на этот раз удалось застать врасплох, однако пришлось добивать его вторым заходом и радист дирижабля наверняка успел доложить все подробности атаки в Метрополию. Так что фактору внезапности с полным на то основанием можно сказать «до свидания!». Теперь противник прекрасно осведомлен о новой угрозе.

Впрочем, мы и не рассчитывали, что удастся держать Патрульную Службу в неведении слишком долго. В конце концов не фактор неожиданности обеспечивал нам успех. Против лома, как говорится, нет приема, а наши новые самолеты, оснащенные тяжелыми бомбами, и являлись тем самым «ломом», прошибающим вражеские корабли одним, максимум двумя ударами. Ничего противник толком противопоставить истребителям сейчас был не в состоянии. Как громадная медлительная туша, защищенная лишь картечными «пукалками» с эффективной дальностью стрельбы в полторы сотни метров, может избежать печальной участи при встрече с нашими самолетами? Да никак. Разве только вовремя сбежит, на что шансов практически нет. Конечно, на перспективу немцы что-нибудь придумают, но нашей задачей и является, пользуясь временным превосходством, их этой самой перспективы лишить.

Вторым рейсом, после небольшого перерыва, уничтожили еще один дирижабль и разбомбили две перевалочные базы. Бомбили аккуратно, только посадочную площадку для воздушных кораблей и окружающую ее инфраструктуру, чтобы не задеть случайно бараки пленников. А в третьем рейде впервые высадили «ангельский» десант, захватив еще одну базу. На этот раз мы с Артемом загрузили машины еще и ракетами, которые в атаку на дирижабли не брали ввиду чрезвычайно низкой эффективности. Но сейчас они оказались как раз к месту. С помощью ракет уничтожили охранные вышки по периметру, чтобы оттуда не ударили картечью по снижающемуся следом десанту. Поэтому обошлось почти без потерь среди «ангелов». Гарнизон перебили, пленных варваров выпустили, лагерь со всем оборудованием сожгли.

После четвертого рейда противник недосчитался еще пары дирижаблей. На этот раз они шли рядом, надеясь, видимо, прикрыть друг друга. Разумеется, тщетно. Один рухнул сразу же, второй, поврежденный, попытался сбежать, пока мы с Артемом мотались к своему носителю на «перезарядку». Но видимый даже за горизонтом стелящийся за ним черный шлейф дыма выдал направление на цель. Так что новую партию бомб мы загружали в машины не зря…

В пятый рейд собирались отправиться уже двумя дирижаблями – подготовительные работы на втором подходили к концу. Но оставленная на северном маршруте разведка докладывала об отсутствии пролетов вражеских дирижаблей. Мы, конечно, проредили немецкий дирижабельный флот изрядно, однако по всем расчетам выходило, что в распоряжении Патрульной Службы должно оставаться еще не менее десяти машин. А скорее всего, и больше. Почему же прекратились полеты? Не хотят зря терять последние дирижабли? Логично, но за все время наших рейдов, длившихся с перерывами около четырех месяцев, было уничтожено шесть вражеских машин, а добралось до Метрополии за тот же период не менее тридцати. То есть вероятность сбития на маршруте – ниже двадцати процентов. Не так уж и много.

Правда, немцы не знали, что вот-вот мы будем действовать двумя «авианосцами», резко увеличив их потери. Или знали? Я еще раз попытался вспомнить, что именно мог слышать этот долбаный Дитрих. Вероятно, он таки знал о нашем намерении строить именно два дирижабля. Так что в Метрополии после наших первых успехов могли верно оценить опасность и прекратить полеты по опасному маршруту. Но ведь для них жизненно важно получаемое с севера сырье! Чего же немцы выжидают?

Напрашивалось несколько довольно очевидных ответов. Либо они радикально изменили маршрут, так, что он пролегает слишком далеко, чтобы попасться на глаза нашим разведчикам. Либо собирают силы для ответного рейда. Ведь Дитрих знал о новой базе у Склада! Правда, точное местоположение им неизвестно, однако это решаемая проблема. Или приостановили полеты, ожидая ввода в строй какого-либо нового оружия, способного противостоять нашим самолетам? Ну или же все ответы, как говорится, правильные.

Насчет последнего варианта можно было только строить догадки, а вот два первых требовали принятия мер. Разведчицам передали указание расширить радиус поиска, совершив несколько дальних рейдов. Благо, их средства передвижения не требовали дозаправки, находя питание самостоятельно. Так что дальность действия особо ограничена не была. А о противовоздушной защите Склада я позаботился еще в самом начале и теперь лишь усилил ее, введя постоянные дежурства двух пилотов рядом с полностью боеготовыми самолетами. Вторая пара летчиков была уже полностью готова, хотя пока еще без боевого опыта.

Буквально через неделю выяснилось, что верен был как раз вариант с налетом на Склад. В гости пожаловала целая эскадра – сразу четыре машины. От серьезного ущерба нас спасло только то, что немцы не знали точного местоположения бывшего торгового центра. И поэтому кружили по сужающейся спирали, проводя поиск. Так что мы успели поднять в воздух не только все четыре самолета, но и оба дирижабля, хотя те и были ужасно медлительные. Но, в отличие от кораблей противника, для взлета им не надо было раскочегаривать паровые машины. Достаточносбросить балласт и включить дизеля.

Покружив пару минут возле наших дирижаблей и убедившись, что, по крайней мере, бомбардировка «у причала» им уже не грозит, направился на поиски вражеских. Шли мы всей четверкой. Я рассудил, что это неплохая возможность дать первый боевой опыт нашей «необстрелянной» паре, и пустил машины Андрея и Виктора вперед. Мы с Артемом двигались в километре сзади, наблюдая за действиями новичков.

Это и оказалось роковой ошибкой. Противник двигался двумя отдельными парами. Приближаясь к первой из них, я сразу же обратил внимание на их необычное построение. Второй дирижабль располагался совсем рядом с первым, буквально вплотную, но на полсотни метров ниже. А на верхушке первого виднелась какая-то «нашлепка». Что-то она мне напоминала очень знакомое. И только когда Андрей уже ушел переворотом в пикирование, понял, что это такое. Но было поздно. Рации мы так на все самолеты и не установили – их и так не хватало, и предупредить товарища уже никак не получалось. От «нашлепки» протянулись пульсирующие полосы, после секундного блуждания по небу упершиеся точно в пикирующий истребитель. Тот мгновенно превратился в клубок огня, разваливаясь на ходу. Остатки машины пронеслись мимо вражеского дирижабля, и уже гораздо ниже сдетонировали бомбы, не причинив тому ни малейшего вреда.

Вот тебе и первый вылет… Не повезло Андрею! Вечная память… Немцы додумались установить на дирижабль свои старые зенитные «Эрликоны». Ими же они сбили наш дирижабль во время того, теперь уже легендарного, налета на Метрополию. Но таких установок у них всего несколько штук! Боеприпасы для зениток немцы производить научились, но не сами орудия с их точной и сложной механикой. Не побоялись снять установки с зенитных башен Метрополии, оставив столицу без защиты! Впрочем, я точно не знаю, сколько зениток у них имелось в запасе. Но судя по тому, что на втором дирижабле характерная зенитная башенка отсутствовала, не очень много. Теперь стало понятно странное построение: в каждой паре одна машина являлась зенитной, прикрывая вторую.

Шедший вторым Виктор, увидев случившееся с ведущим, сообразил прекратить атаку. Молодец, иначе погиб бы, скорее всего, так же, как и Андрей. При настолько малой дистанции огонь «Эрликона» стопроцентно убийственный. Но что же теперь делать? Догнал самолет Виктора и жестами приказал обоим оставшимся пилотам повторять мои действия. Единственный способ атаковать, пришедший в голову, – с втрое большей высоты и не с пикирования, а с горизонта, чтобы не приближаться к зенитке. На такой дистанции огонь «Эрликона» уже не страшен, плотность воздуха делает свое дело. Но и точность бомбометания никакая. Кроме того, запалы бомб рассчитаны на определенное время падения и, боюсь, догорят еще до того, как достигнут вражеского корабля. Одна надежда – на большой разброс их срабатывания. Технологический недостаток сейчас, похоже, сыграет нам на руку. В любом случае других вариантов действий не просматривается.

Набрал высоту и, проносясь высоко над дирижаблем, сбросил все четыре бомбы. Оба напарника повторили мои действия. «Эрликон» огрызнулся огнем, но, как и ожидалось, безуспешно. Встав в вираж, напряженно жду результатов атаки. Двенадцать разрывов, но только три рядом с целью. Однако враг горит! Вот повезло, честно говоря, на успех атаки совсем не рассчитывал!

Но второго, оставшегося беззащитным, бить нечем – мы сбросили весь боезапас. А ведь есть еще пара! Пришлось оттягиваться к нашим дирижаблям. Те в соответствии с приказом, чтобы избежать столкновения с противником, ушли восточнее. Пока догоняли их, пока пополняли боезапас, три вражеских дирижабля, соединившись, благополучно отбомбились по лежавшей как на ладони производственной площадке и на всех парах – в буквальном смысле – стали уходить на запад. Мы, конечно, их догнали, но на этот раз осторожная атака с большой дистанции успеха не принесла. Как назло, все бомбы сработали вовремя, то есть не долетев до врага. Пришлось прекратить преследование, ко времени третьего захода противник ушел уже слишком далеко.

Площадку враги разбомбили качественно. Дирижабельный стапель оказался полностью разрушен. Ангары для самолетов тоже. Но там не было ничего особо ценного. И стапель, по большому счету, нам уже не нужен. Так что, если бы не гибель Андрея и потеря одного истребителя, можно было бы сказать, что отделались испугом. Но увы…

Глава 24

Оправившись от неожиданной потери, задумались о дальнейших действиях. Быстро противник нашел «противоядие» от наших самолетов! Оно, конечно, не абсолютное, однако у вражеских дирижаблей появился хоть какой-то шанс выжить при столкновении с истребителями. Очередной виток борьбы меча со щитом опять завершился восстановлением примерного равновесия.

Нет, конечно, выводы и мы сделали. Запалы бомб были модифицированы таким образом, чтобы пилот сам перед атакой мог установить нужное время сгорания. Теперь они не будут рваться высоко над целью. Но точность попадания от этого, увы, не улучшилась. Разница между пикированием с минимального превышения и сбросом бомб с утроенной высоты слишком велика. Это раньше дирижабль почти гарантированно уничтожался с первого же захода. Сейчас их может потребоваться немалое число.

Я успокаивал себя тем, что рано или поздно противодействие противник должен был найти. Да, он справился быстрее, чем мы рассчитывали. Но преимущество пока все же в наших руках. Мы по-прежнему можем уничтожать немецкие воздушные суда, пусть и не с такой высокой эффективностью, как раньше, а они наши самолеты – нет. Ну, если не подставляться по-глупому, конечно. И пока в Метрополии не решили и эту задачу, необходимо постараться нанести врагу максимальный ущерб.

Ввели в строй последний самолет вместо сбитого. Теперь у нас снова четыре истребителя, но резервных двигателей более не имеется. Следующую потерю компенсировать будет нечем. Надо действовать осторожно! Не дожидаясь нового налета, оба дирижабля, несущие пару истребителей каждый, направились в рейд по тылам противника.

Производственная база у Склада осталась практически беззащитной. А ведь ее местоположение теперь врагу известно точно. Вдруг опять налетят в наше отсутствие? Защитить саму площадку было почти невозможно. Но там ничего особо важного и нет. А вот полузатопленному торговому центру, рассчитанному чуть ли не на ядерную войну, бомбардировка не угрожает. Только штурм. Поэтому весь оставшийся гарнизон расположили там. Ведь именно в подвале центра находились цистерны с соляркой, которой питается вся наша техника! Альтернативное топливо уже пытались производить в Ленинске, но пока в смешных количествах. Поэтому оборону Склада укрепили по максимуму. Захватить здание будет совсем непросто!

На этот раз мы направились дальше, чем в предыдущих рейдах. Как я и предполагал, немцы сдвинули маршрут дирижаблей, везущих ресурсы с северного континента. Разведчицам пришлось практически обогнуть Метрополию, чтобы обнаружить их. И это сильно затрудняло нашу задачу. Первая же пара встреченных там дирижаблей подтвердила, что запас «Эрликонов» был не так уж мал. Немцы использовали почти тот же способ, что и при нападении на Склад: «зенитный» корабль прикрывал два транспортных, плотно «прижавшихся» к нему. В конце концов мы сбили все три, но для этого пришлось совершить по четыре вылета каждой пары самолетов! Учитывая, что по пути мы уничтожили перевалочную базу с как раз дозаправлявшейся там вражеской громадиной, пришлось сразу лететь домой – остался только резервный запас бомб.

Эффективность атак, конечно, удручала, однако по подсчетам выходило, что у врага с учетом последних потерь осталось не более пяти-шести машин. Если, разумеется, ему уже не удалось восстановить производство. Но, насколько я знал, до этого еще далеко. И даже низкая результативность последних столкновений давала надежду полностью лишить противника воздушного флота до возобновления выпуска дирижаблей. Еще два-три таких же рейда…

Поэтому задерживаться на базе не стали. Дозаправились – и обратно! Летели, стараясь побыстрее вновь встретить врага. И встретили… очередной сюрприз! Опять неприятный, увы…

…Вражеский дирижабль шел, в отличие от предыдущих встреч, в одиночку. Но что-то в его внешнем виде меня насторожило еще издалека. Поднеся к глазам бинокль, я тут же чуть не выронил его обратно. На верхней части оболочки был укреплен деревянный настил, с которого прямо сейчас взлетал самолет! Очень похожий на наши! А за ним – еще один. Блин! Как немцы так быстро умудрились их создать? Без опыта и знаний? Боюсь, не обошлось без трофейных моторов и подсмотренных Дитрихом на нашем производстве подробностей…

Так или иначе, но это была засада. Вражеские машины явно не имели на борту бомб, так как предназначены только для борьбы с самолетами, а не дирижаблями. Их носитель патрулировал тут, ожидая нашего появления. И дождался!

Пока я обдумывал факт появления у немцев истребителей, руки сами уже начали действовать, на автомате. Сбросил в пустоту бомбы – лишняя тяжесть в маневренном бою ни к чему. Добавил оборотов и перешел в набор, чтобы получить энергетическое преимущество перед боем. И лишь после этого вспомнил о напарнике. Однако он был слишком далеко – в последнее время, после того, как Артем набрал достаточно опыта, мы перестали летать плотным строем. Так безопаснее атаковать. Но сейчас из-за дистанции я не могу подать ему сигнал! И времени развернуться уже нет – вражеские самолеты довольно резво рванули навстречу! Черт, черт, ведь у Артема никакого представления о воздушном бое против истребителей, кроме некоторых общих сведений! Мы даже толком это не тренировали!

Сближаясь, лихорадочно размышлял: какое оружие немцы могли поставить в свои машины? Пулеметов у них не имелось. Несколько собранных в пул карабинов, как на самолете Артема? Не думаю, скорее, они приспособили противоящерную картечницу. У нее, конечно, меньше эффективная дальность, зато широкий веер вылетающей шрапнели. Не надо быть снайпером, чтобы попасть. Вывод – не подставляться на малых дистанциях!

В соответствии с результатом данных размышлений метров за триста до встречи с ближайшим истребителем резко рванул машину вверх. Надеялся, что оба вражеских пилота последуют за мной, но даже мимолетного взгляда хватило, чтобы увидеть, как вторая машина уверенно чешет по направлению к Артему. Плохо! Придется побыстрее разделаться со «своим» и прийти на помощь напарнику.

«Мой», увидев, что я не стремлюсь приблизиться к нему вплотную, рывком взял упреждение и выстрелил. Не добил, конечно, далеко еще. Шрапнель с мерзким свистом прошла где-то ниже. Да, судя по всему, у него в носу действительно установлена картечница. Интересно, как он ее будет перезаряжать во время боя? Но сейчас некогда раздумывать над этим!

Пользуясь большей, чем у врага, накопленной перед схождением энергией, продолжаю почти вертикальную горку. Посмотрим, как отреагирует оппонент. Вряд ли вражеские летчики прошли основательную подготовку! Откуда? Дитрих, конечно, кое-что подсмотрел на наших занятиях, но и только. Остальное – по наитию и теоретическим представлениям о физике крылатого полета. Сейчас узнаем, насколько они у ученых из Академии соответствуют практике!

Немецкий пилот смело пошел за мной вверх. Это он зря, явно не представляет, что сейчас произойдет. Зато я представляю очень даже четко! Когда скорость упала, выполняю обычный ранверсман^[55] и внезапно оказываюсь передом к противнику. Тот, имея меньшую изначально скорость, уже «клюнул» носом, подставив мне зад. Не торопясь загоняю силуэт вражеской машины в грубую рамку кустарного прицела и открываю огонь из пулемета. Дистанция маленькая, три короткие очереди – и достаточно! От украшенного традиционной свастикой хвоста немецкого самолета (на старых фотографиях подсмотрели, наверное) откалываются крупные куски, из-под остановившего вращение винта валит черный дым. Плавно вывожу машину в горизонтальный полет, а противник продолжает лететь вниз. И через десяток секунд исчезает в густой листве раскинувшегося под нами леса. Минус один!

Даже какое-то разочарование испытал от скоротечности боя. Слишком слабый противник, куда ему справиться с таким опытным, по меркам этой планетки, летчиком, как я! Тут же вспомнил об Артеме, поспешно развернулся в его сторону. И прикусил от злости губу! Самолет напарника продолжал лететь в том же направлении, но за ним отчетливо стелился дымный след! А атаковавший его вражеский самолет разворачивался сзади, готовясь добить менее удачливого соперника. Видимо, попал в Артема при схождении. А тот не догадался вовремя уклониться! Остается надеяться, что он не сильно пострадал!

Сближаюсь с врагом на максимальной скорости. Тот, заметив меня, бросает преследование Артема и идет навстречу, в лобовую. Видимо, хочет повторить успех первой атаки, действуя то той же, проверенной схеме. Ага, щасс! Ухожу с сильным креном вправо. Краем глаза вижу, что вражеский пилот начал доворачивать в мою сторону, надеясь успеть взять упреждение. А вот хрен тебе! Резко «докручиваю» начатую креном «бочку» и уже через секунду разворачиваюсь в другую сторону, заодно немного «проваливаясь» вниз. Противник с запаздыванием пытается вывернуть обратно, но поздно. Боковая часть его машины сама вплывает ко мне в прицел. Короткая очередь – и, пролетая мимо в нескольких десятках метров, отчетливо вижу заляпанную кровью кабину. Кажется, и с этим все!

Действительно, и второй вражеский самолет вскоре падает в лес. Теперь пытаюсь догнать летящий по прямой самолет Артема. То, что он совсем не маневрирует, мне абсолютно не нравится! С трудом, минуты через три, догоняю его. Уравниваю скорости и пристраиваюсь рядом. Черт! Кабина явно изрешечена шрапнелью! Артем сидит прямо, не шелохнувшись, сжимая в руках ручку управления. Пытаюсь привлечь его внимание, даже стреляю перед носом самолета. Тщетно. Еще через минуту мы попадаем в сильную воздушную яму, и я вижу, как от тряски тело напарника безвольно валится вперед, надавливая на ручку. Соответственно, самолет переходит в пикирование. Значит, Артем убит или без сознания! Без разницы, помочь ему все равно уже ничем не могу! Беспомощно провожаю взглядом напарника в его последний путь до близких уже верхушек деревьев. Вот и вторая потеря!

Глава 25

Оставшимися тремя самолетами мы уничтожили за следующий рейс еще два дирижабля. Вражеские истребители нам более не встречались, видимо, действительно первое достижение немецких авиастроителей базировалось на захваченных у нас моторах. Хорошо усвоив преподанные уроки, наше урезанное звено потерь не понесло. А немецкие дирижабли перестали появляться в небе. То ли мы ошиблись в прикидках их количества и исправных кораблей в распоряжении Патрульной Службы более не осталось, то ли они шли к Метрополии каким-то совсем секретным маршрутом, так и оставшимся необнаруженным сновавшими на попугаях вокруг вражеской столицы разведчицами. И все известные по трофейным картам перевалочные базы также оказались пусты.

Возникшая в связи с невозможностью обнаружить врага пауза в боевых действиях казалась мне пугающей. Пусть мы практически нейтрализовали дирижабельный флот противника, но в Метрополии уже строят самолеты. Да, у них пока заминка с двигателями, но уверен: ученые из Академии в темпе ее преодолеют. Ведь опытные образцы двигателей внутреннего сгорания имелись в их распоряжении и раньше. В первое «посещение» Метрополии меня, помнится, по распоряжению Канцлера даже катали на автомобиле, оснащенном работающим на спирту мотором. Просто раньше данное направление было неприоритетным, хватало парового привода, но вся необходимая техническая база имелась. Теперь же требуется всего лишь увеличить мощность движков. Думаю, это займет у немцев не больше нескольких месяцев. После чего они, пользуясь своими огромными для местных условий производственными мощностями, начнут клепать самолеты пачками. Нам же взять новые машины просто неоткуда. Итог такого противостояния очень даже предсказуем.

Все это я и изложил на очередном совещании Штаба. Главы делегаций союзников собрались в Храме, чтобы заслушать отчет о последних событиях и утвердить перечень дальнейших действий. Пользуясь случаем, решил «протолкнуть» давно уже лелеемый план захвата Метрополии. Я уже делился потихоньку своими размышлениями на данную тему с руководителями союзников, но, так сказать, неофициально. Все соглашались, что захват вражеской цитадели – неизбежный шаг в войне со смертельным противником, но как-нибудь попозже, «когда поднаберем сил». А по-настоящему никто не верил в реальность подобной операции. Кроме меня. А сегодня предстояло убедить собравшихся, что данная операция не только имеет все шансы на успех, но и жизненно необходима прямо сейчас. Иначе будет поздно.

Это было очень непросто. Даже после того, как я обрисовал все невеселые перспективы, ожидающие нас в случае промедления, и представил подробнейший план действий, продуманный мной до мелочей за последние недели. «Паникер» в отношении меня и «опаснейшая авантюра» касательно плана были, пожалуй, самыми мягкими определениями, которые довелось услышать, когда началось обсуждение. Вспомнили даже, что моя жена находится во вражеском плену, и приписали требование немедленного штурма Метрополии желанию ее освободить. С трудом сдержался, чтобы не набить морду озвучившему эту версию. Все-таки человеческая натура остается неизменно мерзкой при любой силе тяжести…

Однако были и те, кто высказался в поддержку плана. Прежде всего, конечно, военачальники, им по должности положено выступать за войну. Тем более что налеты на наши населенные пункты полностью прекратились и рассчитанные на противодействие им многочисленные гарнизоны надо было либо распускать, либо задействовать еще где-то. Ибо безделье категорически противопоказано любой армии в любых условиях, и местные полководцы тоже прекрасно это понимали. Но точек соприкосновения с противником не осталось – сам «в гости» уже не прилетает, и перевалочные базы, до которых можно было легко добраться, свернул.

Возможно, именно это обстоятельство оказалось решающим. Руководители общин поняли, что нельзя держать «под ружьем» крупные мобилизованные силы, не применяя их по назначению. И распускать бойцов домой в дальние поселения в условиях продолжающейся войны тоже нельзя. Иначе ничем ответить оклемавшемуся со временем противнику не сможем. Так что приходится рисковать, чтобы покончить с врагом одним ударом. Ну и еще свою роль сыграл оригинальный план, сулящий высокие шансы на победу…

…Пользуясь временным отсутствием угрозы с воздуха, вновь использовали законсервированные после налета сборочные цеха под Ленинском. Там развернулось массовое строительство десантных планеров. Их конструкция была предельно примитивной – деревянная рама, обтянутая тканью. На центральном брусе, оканчивающемся хвостовым оперением и заменявшем одновременно и фюзеляж, и лыжное шасси, сидели друг за другом «по-велосипедному» два десятка десантников. Впередисидящий заодно выполнял обязанности пилота, для чего все кандидаты на эту должность прошли краткую подготовку, подобную обучению японских камикадзе, только наоборот. Если японцев учили исключительно взлету, то наших «орлов» – только посадке. «Взлет» же планеров осуществлялся «автоматически», посредством расстыковки с несущей фермой дирижабля, к которой те были прикреплены в ожидании начала операции. Оба дирижабля оборудовались шестью подобными фермами каждый, несущими по одному планеру. По ней же десантники непосредственно перед высадкой добирались до своих посадочных мест. Что, учитывая километровую пропасть под ногами во время выполнения данной операции, превращало ее в психологически трудноосуществимую. Так что будущих десантников тоже пришлось предварительно «катать» на дирижабле.

Всего, как нетрудно подсчитать, за один рейс каждый воздушный гигант мог забросить в тыл противника сто двадцать бойцов. Что явно недостаточно, поэтому придется совершить далеко не один вылет. Для этого запасы планеров и всего остального (а уж этого крайне необходимого «остального» – пищи, оружия, топлива, боеприпасов – оказалось неожиданно много) потихоньку накапливались на паре секретных перевалочных баз, скрытно развернутых на расстоянии примерно часа лету от Метрополии. Между ними и центром постоянно курсировал один из наличных дирижаблей, второй же пока использовался для тренировок и грузообмена в тылу.

Почему мы решили использовать выброску десанта на планерах вместо, скажем, посадочного метода? Тому много причин. Во-первых, я прекрасно помнил еще, что случилось с трофейным дирижаблем во время первого налета на Метрополию. И ведь зенитные башни с «Эрликонами» никуда не делись! А так сами дирижабли не войдут в опасную зону. Конечно, два-три планера во время высадки могут и сбить, но это разумная цена, в отличие от дефицитного дирижабля. Войн без потерь не бывает, ничего не попишешь, и военачальнику при составлении плана операции приходится заранее учитывать и их. Вместе с продумыванием мер по снижению риска.

Во-вторых, посадочные операции на неподготовленных площадках требовали столько времени, что можно было вместо этого совершить дополнительный рейс. И фактор внезапности тоже терялся. Ведь планеры, в отличие от громоздкого воздушного судна, приземлялись в считанные минуты. А еще имелись и в-третьих, и в-четвертых… В общем, идея с планерами вызвала почти единодушную поддержку в Штабе…

Партии десантников-планеристов пойдут, что называется, на острие атаки. Однако их высадку предварит бомбардировка железнодорожных узлов Метрополии для усложнения переброски сил, которые могли бы позволить противнику парировать вторжение. Сразу после бомб для полной гарантии «свалятся» вниз элитнейшие отряды из имевшихся в нашем распоряжении – «ангелы» из гвардии Полиса. Самые что ни на есть головорезы, придирчиво отобранные из множества желающих. Всего около сотни, зато высшей пробы. Все с трофейными карабинами и ручными гранатами. Поверхности они должны достичь, разумеется, своим ходом. То есть на крыльях. Что, помимо экономии планеров, обеспечивало еще и недостижимую для последних точность и, если можно так выразиться, «элегантность» посадки. А планера пойдут начиная со второго рейса воздушных транспортников.

Так как исключить того, что у врага имеются дирижабли или даже самолеты, способные помешать нашим действиям, полностью нельзя, всем трем истребителям придется патрулировать воздушное пространство над Метрополией, отказавшись от участия в поддержке наземной атаки. Возможно позже, убедившись в отсутствии угрозы с воздуха, они и присоединятся к остальным. Только мне летать на них не придется. Трех пилотов подготовил достаточно неплохо, на все возможные случаи, справятся. А сам буду сильно занят в другом месте. Ведь кроме всего вышеперечисленного имелся у меня еще один козырь. Самый последний и, возможно, решающий…

Глава 26

Вот и тот самый поворот. За ним должен открыться завал, образовавшийся после взрыва. Вернее, расчищенный завал – немцы не могли оставить портящую строгий порядок хаотичную груду камней. По крайней мере, я на это очень надеялся. Как и на то, что подземное месторождение вообще стали восстанавливать после того памятного случая…

Мой козырь состоял в проникновении в пределы Метрополии, используя ту самую пещеру, через которую мы и выбрались из плена. Пусть и под контролем вражеского шпиона, как впоследствии выяснилось. Однако проходящая под Периметром пещера от данного открытия существовать не перестала. Конечно, там могла быть немецкая засада или мы оставаться неразобранный завал, поэтому я не стал посылать вперед разведку. Ведь если она напорется на вражеских наблюдателей, то обнаружит наше намерение и ход основным силам перекроют наверняка. А весь замысел строился как раз на внезапности атаки.

Вот почему мы двинулись сразу всеми силами, выделенными для этой части скоординированного наступления на Метрополию, после получения сигнала, что все остальные уже вышли на исходные рубежи. Теперь им предстоит ждать сигнала от нас. Для чего специально выделенная четверка бойцов тащила тяжеленую даже при пониженной силе тяжести трофейную рацию вместе с запасными аккумуляторами. Правда, под землей толку от нее никакого, но когда мы вырвемся на поверхность… Если вырвемся. Засада не страшна, противник мог рассчитывать перехватить маленький разведотряд, а нас целая толпа – два полных батальона со средствами усиления. Но если там все заминировано…

Реабилитированный после повторного расследования Вонюша – последний оставшийся в живых, кроме меня и сбежавшего Дитриха, из посещавших эту пещеру – шел в авангарде, состоявшем из самых крутых бойцов. Я с основным отрядом двигался следом, сохраняя дистанцию не менее чем в две сотни метров. Если авангард нарвется на мину – только такое расстояние в условиях тесного тоннеля хоть как-то гарантировало безопасность остальных.

Шли более суток. Вначале использовали случайно открытый нами тогда древний подземный ход, чтобы скрытно подобраться к окрестностям Метрополии. Я даже послал разведку в его еще не исследованные глубины, надеясь, что один из рукавов заходит на ее территорию. Но следопыты запутались в сложной системе ходов и предпочли вернуться. Что же, древняя загадка не поддалась с первого раза. Ничего, займемся этим после победы. А пока воспользуемся проверенным вариантом.

И вот мы у цели. Почти два года назад оборванные беглецы рванули за этим поворотом проход в пещеру, отрезав путь погоне. А теперь мы вернулись. Мстить. Интересно все же, разобрали немцы завал или придется его взрывать? Второй вариант мы тоже предусмотрели, однако хотелось бы войти «по-тихому». Сейчас узнаем!

В приглушенном свете фонарей мелькнула знакомая неуклюжая фигура. Вонюша возвращается с вестью из передового отряда!

– Проход расчищен! – запыхавшись, неразборчиво сообщил он. Чуть отдышавшись, добавил: – Перегорожен деревянной калиткой, за ней – пост с двумя солдатами. Можно попробовать их тихо снять.

– А дальше?

– Зал скудно освещен факелами, видно плохо. Кто-то возится около карьера с глиной, а на втором конце, у выхода, еще один пост.

– Примерно этого мы и ожидали. Плохое освещение – друг молодежи! – ухмыльнулся я и приказал: – Начинаем работать!

Парочку охранников, скучавшую у закрытых ворот в безлюдную, как они считали, пещеру, удалось тихо «снять» выстрелами из арбалетов. Правда, пришлось подождать минут десять, пока снайперы смогли одновременно поймать в прицелы высунувшихся из-за укрытия немцев. После чего события резко понеслись вскачь. С расположенной неподалеку вышки подкрадывающееся отделение разведчиков заметили. Хоть и не сразу, а когда те уже начали взбираться по лестнице. Оба стражника были тут же убиты, но по разу стрельнуть из карабинов успели. Не попали, однако тревогу подняли. В подземном помещении звуки разносятся хорошо, на том конце наверняка услышали. Поэтому, когда через пять минут передовая рота (и я с ней), уже не скрываясь, добежала до противоположного выхода, крепкие двустворчатые ворота оказались закрыты. А из расположенных в их верхней части бойниц по нам открыли огонь. Видимо, отверстия для стрелков были предусмотрены на случай бунта работавших в карьере варваров.

Пришлось залечь за валявшимися вокруг обломками скал. Препятствие непреодолимым не являлось, но его устранение «украло» несколько бесценных минут. Под прикрытием плотного огня и специальных металлических щитков штурмовая группа подобралась к воротам и заложила заряд. Через минуту пещеру заполнили клубы пыли вперемешку с едким пороховым дымом, а сверху больно ударили оторвавшиеся от потолка мелкие обломки известняка. Впрочем, судя по донесшимся с нескольких сторон крикам, не все оказались такими уж мелкими. Кому-то не повезло.

Однако медлить было нельзя. Откашливаясь, поднялся на ноги и рванул в образовавшийся проход. Меня обогнали разведчики из авангарда. Они же и добили немногочисленных, оглушенных взрывом немецких солдат. Остальные защитники ворот остались, видимо, под их обломками. Путь наверх открыт!

Не останавливаясь, побежал дальше. Там, в сотне метров от входа в пещеру, располагалась одна из важнейших составляющих плана – железнодорожная платформа. А на ней – поезд, доставляющий добываемое в пещере сырье на кирпичный завод.

Паровоз с шестью грузовыми вагонами оказался на месте. И даже под парами. Шустрые разведчики, и тут опередившие меня, изловили норовивших разбежаться гномов-кочегаров. Пока все шло по плану, так что даже почти не пришлось командовать – каждое подразделение знало свою задачу и действовало самостоятельно. Несколько рот отправились громить казармы расположенных поблизости лагерей. Далее им предстояло захватить находящиеся там поезда и на них продвигаться в глубь Метрополии.

Ну а я вместе с одним батальоном из примерно трехсот пятидесяти отборных и вооруженных до зубов рыл погрузился на отбитый поезд и направился к намеченной цели. Сразу после отправки радировали на дирижабли. За час те должны достигнуть Метрополии. До этого момента надо успеть выполнить намеченное.

Через полчаса показалась похожая на шахматную ладью зенитная башня, прикрывавшая подход к центральной части Метрополии в востока. Именно она сбила в тот раз мой дирижабль. Теперь я вернулся отомстить! Немцы атаки не ожидали – с карьера, видимо, не успели ничего сообщить, так как не могли разобраться, что происходит. Или сообщение зависло где-то в недрах местной бюрократической машины. Ведомства-то разные!

Как бы то ни было, когда с внезапно остановившегося поезда посыпались вооруженные люди, на башне отреагировали далеко не сразу. А когда все же отреагировали – помочь им это уже не могло. Трехминутный бой – и башня наша. Десяток погибших при штурме – невеликая цена за расчистку узкого прохода в небе Метрополии. Зато теперь дирижабли смогут выбросить десант непосредственно возле логова противника!

Зенитный двуствольный «Эрликон» был укреплен на поворотной платформе и быстрому демонтажу не поддавался. С нынешней же позиции стрелять он мог только вверх, что, впрочем, особого значения уже не имело – атаковать здесь вряд ли кто-то будет, скоро гарнизону Метрополии и без того станет жарковато. И до следующей зенитной башни, виднеющейся севернее, не достать, слишком далеко. Так что захваченная зенитка немедленной утилитарной ценности не представляла, но оставленному охранять захваченный объект взводу я поручил заодно разобраться с креплениями орудия. Может, на втором этапе сражения и пригодится.

А все остальные бойцы вновь погрузились на поезд и продолжили движение. Ведь основная фаза штурма только начиналась. Большая часть вражеского гарнизона находилась во внутренней, жилой части Метрополии, отделенной, подобно средневековому замку, забором и рвом с подъемным мостом. Помню, увиденная с борта дирижабля картина следующего по подвесному мостику паровоза поразила меня до глубины души еще во время самого первого посещения этих мест. Но сейчас именно данное препятствие становилось непреодолимым для нас. Поезд перепрыгивать через ров не умеет. Поэтому, приблизившись, пришлось высадиться.

Мост был поднят, и переправа отсутствовала. Так считали, видимо, защитники моста. Однако я знал, кто нам его опустит: оба дирижабля уже виднелись в километре позади наших позиций. Дальше они не пойдут – внутри следующего периметра стоит еще одна зенитная башня. Зато благодаря нейтрализации предыдущей, прикрывавшей вынесенные из жилой части Метрополии промышленные предприятия, десантники сейчас сразу достигнут ворот. А там уже и до второй башни недалеко…

Благодаря низкому утреннему солнцу фигурки высыпавшихся из воздушных кораблей «ангелов» первой волны стали различимы не сразу, а лишь когда те приблизились к воротам почти вплотную. Только тогда началась разрозненная стрельба из картечниц и карабинов. Некоторые обороняющиеся попадали, и крылатые силуэты, как будто надламываясь, переходили в беспорядочное падение. Со стороны это выглядело бы весьма впечатляюще, если бы не сознание, что это гибнут наши лучшие бойцы.

Однако «ангелы» не тупо шли к воротам, как бараны на убой, а атаковали «звездочкой», одновременно с разных направлений. Поэтому потери в общем были не так уж и велики. А прорвавшиеся сквозь заградительный огонь устроили среди защитников ворот форменную резню. Насколько я разбирался во внутренней организации немецкой управленческой структуры, охрану тут несли не малочисленные, но чрезвычайно боеспособные штурмовики Патрульной Службы, а части Конвойных войск, привычные к более спокойной жизни. Поэтому шансов в рукопашной против отборных головорезов из числа гвардии Полиса у них не имелось ни малейших. Даже невзирая на заметное численное преимущество обороняющихся.

Минут через десять подъемный мост, почти без скрипа – смазывали цепи, видимо, регулярно, – пополз вниз. Убедившись, что его опускают свои, стали грузиться обратно на поезд. Далеко продвинуться, однако, не удалось. Уже в нескольких сотнях метров за воротами кипел ожесточенный бой между частью греческих десантников и подходящими из внутренних казарм немецкими подкреплениями, которые значительно превосходили числом обороняющихся, так что, не поспеши наш батальон присоединиться к «ангелам», судьба последних решилась бы быстро. Ведь даже перед десантированием их число едва превышало сотню. Минус потери…

Продолжение наступления нам пока явно не светило. Продержаться бы до прибытия следующей партии десантников! Дирижабли давно улетели, но весь «цикл» доставки подкреплений с промежуточной базы занимал около двух часов. Пока же лишь дежурный истребитель гордо реял над нами в полном одиночестве – немцы так ничего не подняли в воздух, видимо, действительно ничего уже и не имелось. Однако помощь от самолета была, увы, только чисто психологическая.

А опомнившиеся немцы все прибывали и прибывали. Мы, правда, тоже довооружились захваченными у ворот карабинами и картечницами, что несколько уравняло шансы. Да и обороняться легче, чем атаковать. Но потери росли пугающими темпами. Долго мы так не протянем! Я решил рискнуть. Связавшись по рации с базой, приказал двум находящимся в готовности самолетам взять на борт бомбы и нанести удар по стягивающимся к воротам немцам. Так как до сих пор в небе немцев нет, можно предположить, что и не появятся.

Самолеты появились менее чем через десять минут – это же не медлительные дирижабли! Снизились и аккуратно, за два захода, положили свой груз на головы противника, не задев нас. Ближайшая зенитная башня попыталась огрызнуться, но расстояние было слишком уж велико. Машины ушли за следующей порцией бомб, а нам сразу стало гораздо легче. Теперь точно продержимся до прибытия планеров!

Глава 27

Здание Рейхсканцелярии, вернее то, что от него еще оставалось, довольно интенсивно коптило густым маслянистым (что за гадость они использовали для пропитки перекрытий?) дымом на редкость безоблачное небо, в котором висели две туши наших дирижаблей, только что прицельно разгрузивших на главное административное строение Метрополии очередную партию пузатых «подарков». Висели, а не спешили на перезагрузку, так как упавшие только что бомбы были последними из запасенных на временных складах перед началом операции. За следующими пришлось бы тащиться аж в Ленинск.

…Я сам не ожидал, что оборона Метрополии рухнет как карточный домик. Мы всерьез рассчитывали на недели тяжелых городских боев, планировали рейсы дирижаблей за подкреплением в Полис и Ленинск. А все заняло от силы сутки. Я, видимо, слишком увлекся аналогией со штурмом Берлина в сорок пятом, где озверевшие за годы войны нацисты упорно цеплялись за любой подходящий для обороны сарай. Но параллель оказалась ложной. Союзники до сего дня имели дело исключительно с подразделениями Патрульной Службы. А ведь это, по сути, были отборные, но небольшие отряды профессиональных военных. Гораздо более многочисленные части Конвойных войск значительно уступали штурмовикам и по подготовке, и по вооружению, и по мотивации. Ну а ведущее уже на протяжении десятилетий мирную и спокойную жизнь городское население и сравнивать с тем, военным берлинским, нечего. Оно просто попряталось по домам, даже и не думая оказывать сопротивление.

…После того, как первые десантные планера приземлились в тылу атаковавших наш удерживавший проход во внутренний периметр Метрополии отряд, в рядах противника началась паника. Поэтому их, несмотря на численное преимущество, удалось быстро рассеять, захватив заодно богатые, в смысле вооружений, трофеи. И нейтрализовать следующую зенитную башню, прикрывавшую административный центр. Так что дальнейшие группы планеры приземлялись еще глубже в городе, за наскоро возведенными обороняющимися баррикадами, перекрывшими основные улицы. Что, естественно, предопределило их судьбу.

Самый тяжелый и продолжительный бой развернулся уже на подходе к Рейхсканцелярии, когда мы практически овладели большей частью города. Там, у самого сердца восставшего, на несчастье этой планетки, буквально из ада Четвертого Рейха, его руководство сосредоточило все имевшиеся отряды Патрульной Службы. И успело подготовить огневые точки. Для их подавления нам потребовалось более четырех часов, и то лишь благодаря интенсивным действиям всех трех самолетов, беспрерывно штурмовавших баррикады с воздуха. Когда пошел второй час упорной схватки, я догадался наконец передать на дирижабли приказ дозаправлять самолеты непосредственно над полем боя, чтобы тем не приходилось каждый раз мотаться к базе. После чего дело пошло быстрее, истребители уже через несколько минут, пополнив запас ракет и бомб, возвращались к штурмовке.

Здесь, на последнем рубеже, немцы сражались до конца, и наши потери оказались чудовищными. Более трети из примерно полуторатысячного отряда осталось лежать на широкой, усеянной остатками баррикад, площади перед имперской канцелярией. Особенно пострадали «ангелы», чрезвычайно эффективно атаковавшие врага с воздуха. Среди них, кажется, выживших вообще не оказалось. Слишком уязвимы были крылатые бойцы в полете – расплата за эффективность. Один самолет врагам удалось сбить – неровной кучкой остатки его догорали прямо посреди площади. Два других получили повреждения и, хоть и добрались до воздушного «аэродрома», к использованию были временно непригодны – требовался основательный ремонт. Так что мы остались и без штурмовой авиации. К счастью, к тому времени бой на площади уже был окончен. Немногочисленные остатки сил противника укрылись за массивными воротами Рейхсканцелярии.

Я сидел на куске сваленной в пылу схватки мраморной колонны, на противоположной стороне площади, наблюдая за бомбежкой здания. Мне только что закончили перевязывать задетую картечью руку. Нарушая запрет Штаба, ввязался все же, орудуя своим ручным пулеметом, в свалку, и вот результат. Хотя по сравнению с другими пострадавшими – легко отделался. Пулемет стоял тут же с последним снаряженным магазином в приемнике. Увы, но против бетонных перекрытий Рейхсканцелярии это крайне эффективное в ближнем бою оружие не поможет. Против них и наши примитивные бомбы на черном порохе не особо помогают. Два десятка их ухнуло уже на длинное сооружение с характерной колоннадой, почти точную, пусть и уменьшенную копию берлинского оригинала. Результат бомбежки не очень обнадеживающий. Выполненные из дерева (бетон слишком дефицитный, наверное) крылья здания благополучно рухнули, потихоньку тлея и пуская клубы вонючего черного дыма. А вот массивный центральный портал из бетона и плотно пригнанных гранитных плит, с непременным барельефом орла со свастикой в когтях, устоял. Бомб у нас более не имелось, да и не сделают эти маломощные поделки с подобным укреплением ничего. А ведь там внизу еще и оборудованные подземелья, наверное…

И что теперь делать? Руководство Рейха там может сидеть долго, припасов полно! А могут, дождавшись ночи, контратаковать. Учитывая малочисленность и состояние наших сил – с немалыми шансами на успех. Или сбегут через подземный ход. Ни один вариант меня не устраивал. Но как же выкурить их теперь оттуда? На сбор и закладку взрывчатки для пролома прохода в подземелья нам потребуется несколько дней. Если мешать не будут. Других вариантов я пока не видел. От пленных мы уже знали, что старый Канцлер два месяца тому назад откинул, наконец, коньки, и его место занял незнакомый мне новый глава Патрульной Службы. Чего можно от него ожидать? Будет сражаться до конца или попробует сбежать? Ответ пришел неожиданно. Возле посеченного осколками входа как из под земли возникла вдруг фигура с белым флагом. Приглашают к переговорам?

Встреча произошла прямо там, у ворот. Ровно через четверть часа после того, как прибывший на переговоры офицер вновь растворился под землей, воспользовавшись неприметным лючком. На этот раз с жутким скрипом распахнулись искалеченные осколками толстые створки стальных ворот главного входа. Вернее, не распахнулись, а чуть приоткрылись, выпуская шесть серых фигур.

Появившийся первым офицер внимательно осмотрелся, убеждаясь, что, как и договорено, мы, командиры атакующих сил, тоже явились вшестером. Не обнаружив признаков засады в радиусе невеликой, благодаря высокой плотности воздуха, дальности стрельбы из карабина, он кивнул в сторону створок. Один за другим на яркий еще свет заходящего солнца выползли остальные. Два рослых офицера в возрасте (ба, да это же тот самый анонимный герр майор, который два года назад трижды меня допрашивал!), еще один, с настораживающе непонятной коробочкой в руках и… Дитрих с пистолетом, прижимающий к себе свободной рукой тонкую высокую фигурку! Анаэль! Жива!

При виде предателя рука автоматически дернулась к рукоятке висящего через плечо пулемета, безнадежно остановившись на полпути. Дитрих мстительно улыбнулся и еще плотнее вдавил дуло пистолета в нежную кожу девичьей шеи. Анаэль поморщилась от боли. Если держащая ее тварь попадет мне в руки живьем..!

– Я Франц Раус, Канцлер Рейха! – представился один из новоприбывших, высокий сухощавый мужчина со слегка одутловатымлицом.

– Бывшего Рейха! – поправил я, сразу пытаясь перехватить инициативу.

– Тебе удалось нас переиграть в этом раунде, Валерий, – ответил новоявленный канцлер, сохраняя внешнее спокойствие. – Метрополию мы потеряли, согласен, но война еще не проиграна. Капитуляции не будет!

– Да ну! Ты ожидаешь прибытия помощи? Может быть, резервная дирижабельная эскадрилья в пути?

– Нет, и ты это знаешь. Но и у вас не все так радужно, как тебе представляется. Вот, взгляни на эту коробочку! – Раус указал на сразу не понравившийся мне ящичек. Канцлер не стал играть в загадки: – Это пульт управления радиовзрывателями, которые установлены на десятках заложенных в центральной части города мин. Большинство из них – с химической начинкой. Если это сработает сейчас – все вы трупы. Вместе с нами.

Немецкий руководитель говорил таким уверенным тоном, что не возникало даже и тени сомнения – не блефует. Если и привирает, то совсем чуть-чуть. От этой мысли стало не по себе.

– Не очень представляю себе, чего вы можете в данной ситуации потребовать взамен этой коробочки. Гарантировать жизнь?

– И это тоже. Для тех, кто останется! – сдержанно улыбнулся Раус. – А группе из десятка человек вы дадите уйти!

– Пешком, через джунгли? – чуть не рассмеялся я. – Да сколько угодно!

– Нет, не пешком. Способ – это наша проблема. Вы согласны?

Сразу вот так ответить я был не готов. Слишком неожиданное предложение. Надо обдумать, да и вообще…

– Отпустите девушку! Зачем вам еще заложница, если и так все заминировано?

– Лишний заложник никогда не помешает! – опять мерзко, почти не растягивая губ улыбнулся Канцлер.

– Тогда хотя бы уберите от нее этого убийцу! – больше не было сил смотреть, как эта тварь мучает мою Анаэль. – Кстати, он тоже хочет гарантий?

Раус как-то странно скосил взгляд и чуть помедлил с ответом, явно обдумывая что-то важное. Потом повернулся к своему шпиону:

– Дитрих, передай заложницу Георгу. А то наш собеседник, кажется, тебя недолюбливает. Вот так!

Предатель, пожав плечами, толкнул Анаэль к сопровождавшему Канцлера тому самому «герру майору» – голубоглазому офицеру с простым располагающим к себе лицом и опустил руку с оружием. В тот же момент Раус, стоявший чуть позади Дитриха, ловко выхватил свой пистолет и, прежде чем кто-то успел понять, в чем дело, выстрелил собственному соратнику в затылок. Дитрих рухнул наземь, густо окропляя выщербленные гранитные плиты площади свежей кровью. Канцлер сразу же выбросил оружие и поднял пустые руки кверху:

– Все, все! – торопливо бросил он, предупреждая случайную ответную стрельбу с нашей стороны. – Теперь ваши затруднения разрешились, Валерий?

– Ну у вас и нравы! – только и оставалось покачать мне головой, созерцая труп столь ненавистного человека. – Как вы представляете себе реализацию вашего предложения с технической, так сказать, стороны?…

…Замаскированные в скале ворота медленно разошлись и мы увидели его. «Да это же натуральная «Тетушка»!» – чуть было не вырвалось у меня. Действительно, трехдвигательный самолет как две капли воды походил на известный немецкий транспортник Ю-52, еще с испанской войны получивший прозвище «Тетушка Ю».

– Наши ученые при постройке пользовались сохранившимися еще из того мира изображениями, – подтвердил мою догадку стоявший рядом Раус.

Ну, почему бы и нет. Вполне подходящая для местных условий конструкция. Мощных двигателей в Метрополии так и не успели построить, потому их и пришлось впихнуть аж три, портя аэродинамику. Гофрированный корпус тоже вполне соответствовал здешнему технологическому уровню. Тем более что профиль крыла тут надо было выбрать потоньше, чем у оригинала. И размах поменьше. А так – не отличишь!

– И куда же вы направляетесь, если не секрет?

– На север, – неопределенно ответствовал бывший Канцлер. – Подальше от вас!

– А потом вернетесь с новыми силами? – усмехнулся я.

– Не думаю! Есть более привлекательные варианты, чем опять бодаться с вами!

– И какие же?

– А вот этого, извините, я вам не скажу! – Раус помедлил и добавил: – Впрочем, когда разберетесь со срочными делами, не забудьте, что вы еще ни черта не знаете об этой планетке! И, быть может, тогда мы еще встретимся. Но сказано достаточно, нам пора!

Загадавший мне неожиданную загадку немец бодрым шагом направился к запустившему двигатели самолету. Там уже собрались члены трех семей, которых мы пообещали отпустить. И там же находился и давешний Георг со все еще остающейся в заложницах Анаэль. Беглецы погрузились в крылатую машину. Раус, задержавшись на ступенях лесенки, на секунду оглянулся вокруг, как бы прощаясь со своим родным городом. За ним, убедившись, что все идет, как договаривались, в салон самолета вспорхнул Георг, отпустивший, наконец, столько пережившую девушку, со всех ног помчавшуюся ко мне. За ней неторопливо посеменил старый немец с той самой коробочкой в руках. Он оставался здесь, до последнего момента угрожая взорвать город, если мы не сдержим обещание. Рисковали, правда, только я и еще несколько человек, отправившиеся «провожать» немцев на старое дирижабельное поле. Остальные войска мы благоразумно отвели подальше.

Самолет, взревев всеми тремя двигателями, пошел на взлет вдоль пустующей дирижабельной стоянки. Как он оторвался от поверхности, я не увидел, сжимая в объятиях исхудавшую и осунувшуюся в долгом плену Анаэль. Лишь через полминуты успел полюбоваться исчезающим за кромкой леса гофрированным хвостом. Я испытывал странное спокойствие. Улетели – и хрен с ними! Все равно исправных истребителей у меня в наличии нет, перехватить нечем. Авось разобьются где-нибудь по дороге. Ну а нет – рано или поздно выясним, куда они направились. Время есть, ведь нашему существованию теперь никто не угрожает!

Подхватив рыдающую от счастья Анаэль на руки, медленно побрел прочь. Заслужили же мы, наконец, хоть немного отдыха?

Примечания

1

«Мы с полицией!» – в английском языке в таких случаях не говорят «из», то есть from. Чтобы представиться, могут сказать: I’m police, то есть «Я полиция», или I’m with police, то есть «Я с полицией».

(обратно)

2

«Апельсин» – вор, который не знает воровских понятий и не имеет заслуг в преступном мире, чаще всего коронован за деньги.

(обратно)

3

«Облака». Слова и музыка А. Галича.

(обратно)

4

Дрилл – упражнение в практической стрельбе (примеч. автора).

(обратно)

5

Tanner – шестипенсовик.

(обратно)

6

Гинея – один фунт и один шиллинг. Денежная единица, использовавшаяся больше в «выражении особой благодарности». Художнику за портрет, например, платили в гинеях. Запросил десять фунтов, а дали десять гиней, например.

(обратно)

7

Поскольку Иан британец, а не американец, он использует эпитет bloody, что вполне заменяет американское fucking, а вот внятного перевода на русский по своему значению не имеет. «Сраный» или «мерзкий» ближе всего.

(обратно)

8

«Федóра» – классический «гангстерский» фасон шляп, популярный в тридцатых.

(обратно)

9

Лупара – обрез охотничьего ружья, традиционное оружие пастухов и мафиозо в Сицилии.

(обратно)

10

Гини (guinea) – презрительное обращение к американцам итальянского происхождения. Основано на смуглой коже южных итальянцев, из-за чего их называли «гвинейскими неграми» (Guinea Negros).

(обратно)

11

На самом деле Луи Лепле вроде бы даже и не был ее любовником, а лишь поклонником таланта и владельцем кабаре «Жернис» на Елисейских Полях, где и началась карьера Пиаф. И оставил он ей совсем небольшую сумму, но газеты и публика тогда раздули это в скандал. Люди специально шли в кабаре, чтобы срывать ее выступления. Но в следующем году скандал утих, и карьера Пиаф снова пошла в гору.

(обратно)

12

Outfit – одно из жаргонных названий организованной преступности.

(обратно)

13

На самом деле ограбление почтового вагона провернул Алвин Карпис, его опознали позже, Сингера никто не подозревал, он сам давно ничего не грабил, а после его нашли и арестовали. Но я решил, что для художественного эффекта сгодится.

(обратно)

14

Suicide door (самоубийственная дверь) – передняя дверь машины, открывающаяся против хода движения. Считалась удобной для входа и выхода, но из-за того, что рукоятка всегда была в районе колена, а встречный ветер при нечаянном открытии распахивал дверь настежь, случалось, что люди вываливались из машины на повороте.

(обратно)

15

Джипси Роуз Ли и Шерри Бриттон – американские звезды бурлеска 30-х годов ХХ века.

(обратно)

16

Школьный галстук – обычный галстук, но всегда в диагональную полоску с цветами эмблемы школы, в которой учился носитель оного галстука. Часто используется как способ найти «своих». Некоторые галстуки обозначают место службы человека или какие-нибудь общества.

(обратно)

17

Именно так все и произошло. Мафия знала, что Гувер имеет нетрадиционные наклонности, и владела кое-какими доказательствами. В результате он отрицал сам факт существования мафии до самой своей смерти.

(обратно)

18

На самом деле с тысячной купюрой произошел курьез. Хотя под портретом написано «Кливленд», авторы ошиблись и разместили вместо президента портрет похожего на него генерала Джорджа Мида.

(обратно)

19

Транкбак (trunkback) — трехобъемный кузов с багажником, они как раз появились у всех производителей во второй половине 1930-х годов.

(обратно)

20

Таксидо (Tuxedo) — в честь городка Таксидо. Так в США называют смокинг.

(обратно)

21

Старое, часто уничижительное прозвище для англичан. Английские моряки всегда брали с собой в плавание запас лайма для профилактики цинги (поэтому в других странах англичан называли «лимонниками»).

(обратно)

22

Куид (quid) — жаргонное название фунта стерлингов.

(обратно)

23

Мик (Mick) — несколько оскорбительное прозвище ирландцев. Происхождение точно неизвестно. Есть теория, что кличка пошла от фамилий, начинающихся на Мак (McFlannagan, например), а некоторые утверждают, что это обозначает пьяную икоту. Слово пошло из Ольстера, где так ирландцы-протестанты звали ирландцев-католиков.

(обратно)

24

Cat house, бордель.

(обратно)

25

У Фернана Леже не было скульптуры «Восход», но он и не работал в Новом Каире в силу отсутствия Нового Каира в нашей реальности. Так что я решил, что пусть у него и такая скульптура будет (прим. автора).

(обратно)

26

Cornuto — рогоносец (американо-итальянский сленг).

(обратно)

27

Fanook — гомосексуалист (американо-итальянский сленг, от finocchio).

(обратно)

28

Gidrul — придурок, недоумок (американо-итальянский сленг).

(обратно)

29

Capish — Ты понял? (американо-итальянский сленг, от capisco).

(обратно)

30

Vaffangul, schifosa! (американо-итальянский диалект) — Еб… тебя в задницу, страхолюдина!

(обратно)

31

Stu cazzu, paesani — Валим, братва (американо-итальянский диалект).

(обратно)

32

«Виг» (Vig) — чья-то доля.

(обратно)

33

Пошли, ребята (исп.)

(обратно)

34

Военный артист — преступник, действующий со стрельбой и прочим (жарг.).

(обратно)

35

Полное название «Метро Полиция Зоны Большого Каира»

(обратно)

36

Даго — прозвище итальянца, испанца, португальца (американизм, презрительное).

(обратно)

37

Ещё одно прозвище итальянцев

(обратно)

38

Броги (Brogues, англ.) — полуботинки с перфорацией.

(обратно)

39

Тип традиционного танца, распространённый в Ирландии и Шотландии, а также музыкальный ритм, под который можно танцевать.

(обратно)

40

Курт, где тебя носит?

(обратно)

41

Курт, если господин унтер-офицер придет раньше, будешь сортир драить.

(обратно)

42

Курт, унтер-офицер Зелински, что происходит?

(обратно)

43

Встать! Смирно!

(обратно)

44

Встать, русские свиньи!

(обратно)

45

Уроды, свиньи, расстреляю…

(обратно)

46

На колени!

(обратно)

47

Л-39 – учебный реактивный самолет чехословацкого производства.

(обратно)

48

Иммельман – фигура высшего пилотажа – полупетля вверх с переворотом.

(обратно)

49

Штаффель – эскадрилья по-немецки.

(обратно)

50

Пятикнижие – так называемый Моисеев Закон – пять первых книг канонической еврейской и христианской Библии.

(обратно)

51

Arbeit macht frei – «Работа делает свободным». Лозунг, берущий начало в названии романа немецкого писателя-националиста, в насмешку размещенный на воротах многих концлагерей (нем.).

(обратно)

52

Mappa mundi – карта мира (лат.).

(обратно)

53

Нервюра – элемент поперечного силового набора каркаса крыла, оперения и других частей летательного аппарата.

(обратно)

54

Флаттер – сочетание самовозбуждающихся автоколебаний элементов конструкции летательного аппарата при достижении критической скорости, зачастую приводящих к разрушению самолета.

(обратно)

55

Ранверсман – фигура высшего пилотажа, вертикальный разворот на сто восемьдесят градусов в верхней точке «горки».

(обратно)

Оглавление

Андрей Круз Земля лишних. Побег

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

Андрей Круз Земля лишних. Коммерсант

  Пролог

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

  Глава 32

  Глава 33

  Глава 34

  Глава 35

  Глава 36

  Глава 37

  Глава 38

  Глава 39

Андрей Круз, Андрей Царев Земля лишних. Два билета туда

Андрей Круз, Андрей Царев Земля Лишних. Последний борт на Одессу

  Пролог

  Глава 1 Наезд

  Глава 2 Похищение похитителей

  Глава 3 Вагон

  Глава 4 «Потрошитель»

  Глава 4 Снова вагон

  Глава 5 Снова маньяк

  Глава 6 Свинцовые дожди

  Глава 7 Сухогруз на Одессу

  Глава 8 Новая Одесса

  Глава 9 Бандитские будни

  Глава 10 Сеня круглый

  Глава 11 Успешное задержание

Андрей Круз, Мария Круз Ар-Деко

  Предисловие

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

  15

  16

  17

  18

  19

  20

  21

  22

  23

  24. Финал

Андрей Круз, Мария Круз Ар-Деко. Своя игра

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

  15

  16

  17

  18

  19

  20

  21

  22

Андрей Захаров Перекресток времен. Новые россы

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

Андрей Захаров Перекрёсток времён. Бородатые боги

  Предисловие

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

Илья Ангел Бессмертные

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

Илья Ангел Охотник

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

Илья Ангел Охотник. Том 2

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

Илья Ангел Ведьмак

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

Тимофей Иванов Нет мира среди звёзд

  Пролог

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Интерлюдия 1

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Интерлюдия 2

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

Тимофей Иванов Дороги среди звёзд

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Интерлюдия 1

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Интерлюдия 2

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Интерлюдия 3

  Глава 24

  Глава 25

  Интерлюдия 4

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Интерлюдия 5

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

  Интерлюдия 6

  Глава 32

  Глава 33

  Эпилог

Вадим Мельнюшкин Окруженец. Затерянный в 1941-м

  Пролог

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

Вадим Мельнюшкин Взрывник. Заброшенный в 1941 год

  Пролог

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

Тимофей Тайецкий Возвращение некроманта. Том 1

  Глава 1 Я снова ребенок?

  Глава 2 Первые шаги в магии

  Глава 3 Вам меня не достать

  Глава 4 Ай да я и 40 разбойников

  Глава 5 Заманчивое предложение

  Глава 6 Прохождение испытания

  Глава 7 Ученик мага и первая охота

  Глава 8 Уроки магии у наставника

  Глава 9 Ядро маны и начало охоты

  Глава 1 °Cтарый добрый геноцид орков

  Глава 11 Куда пропала Надя?

  Глава 12 Работорговцы эльфов

  Глава 13 На пути в королевство эльфов

  Глава 14 Джа-рах ты живой!

  Глава 15 Деревня русалок и суккуб Селена

  Глава 16 Покупки, драка и "новый" питомец

  Глава 17 Дуэль с директором академии

  Глава 18 Хитрый план моего отца

  Глава 19 Суперталантливый ребенок

  Глава 20 Теперь я студент академии

  Глава 21 Лучший в классе

  Глава 22 Дуэль чести прямо в академии

  Глава 23 Слава победителю… И пирог тоже!

  Глава 24 Выбор курсов для обучения

  Глава 25 Боевая арена академии

  Глава 26 Драка девочек из-за меня

  Глава 27 Что бывает, когда меня достают?

Тимофей Тайецкий Возвращение некроманта. Том 2

  Глава 1 Селена, ты серьезно?

  Глава 2 Красноречивый дипломат

  Глава 3 Дерзкий шотландец

  Глава 4 Мой секрет раскрыт

  Глава 5 Атака на академию

  Глава 6 Союз рас и угроза монстров

  Глава 7 Бал у герцога Хлыстова

  Глава 8 Зачистка локи от монстров

  Глава 9 Босс подземелья

  Глава 10 Новички и защита слабых

  Глава 11 Дуэль за звание крутыша

  Глава 12 Смертельный поединок

  Глава 13 Мятеж внутри империи

  Глава 14 Время для мести

  Глава 15 Преступная империя

  Глава 16 Дела воровской гильдии

  Глава 17 Князь преступного мира

  Глава 18 Невольничий рынок суккубов

  Глава 19 Засада на конвой

  Глава 20 Дрочислав тащи демонов!

  Глава 21 Культисты за спинами дворян

  Глава 22 Появление злобного братца

  Глава 23 Засланный казачок

  Глава 24 Серьезный разговор с Селеной

  Глава 25 Слежка за Марианом

  Глава 26 Логово заговорщиков

  Глава 27 «Сладкий подарок» Селены

Тимофей Тайецкий Возвращение некроманта. Том 3

  Глава 1 Поездка на природу

  Глава 2 Выпускной экзамен

  Глава 3 Атака на пост

  Глава 4 Сдал экзамен за всех

  Глава 5 Страстная эльфийка Ауэриель

  Глава 6 Бог Резни

  Глава 7 Лицензированный Маг

  Глава 8 Язык преступного мира

  Глава 9 Планы Черного Храма

  Глава 10 Селена в опасности

  Глава 11 Сражение с сектантами

  Глава 12 Неубиваемый монстр

  Глава 13 Великие артефакты трех рас

  Глава 14 Резня банд в трущобах

  Глава 15 Ночь длинных ножей

  Глава 16 Жеребец для похотливой милфы

  Глава 17 Вояж по королевствам гномов и эльфов

  Глава 18 История Нади

  Глава 19 Жестокие божества эльфов

  Глава 20 Битва у руин

  Глава 21 Божества наносят удар

  Глава 22 Ад — первый город на земле

  Глава 23 Тюрьма для богов

  Глава 24 Побег из Ада

  Глава 25 Конец короля гномов

  Глава 26 Граф Бастард

  Глава 27 Благодарность Дарьи

Тимофей Тайецкий Возвращение некроманта. Том 4

  Глава 1 Хорошо вернуться домой

  Глава 2 Признание сына

  Глава 3 Рабыня полуфея

  Глава 4 Маскировка раскрыта

  Глава 5 Когда я стану императором

  Глава 6 Мятежники и вечеринка

  Глава 7 Новый фамильяр

  Глава 8 Тайная база Культа

  Глава 9 Секретные сведения

  Глава 10 Наживка для культа

  Глава 11 Ловля на живца

  Глава 12 Приманка для «акулы»

  Глава 13 Новые факты о культе

  Глава 14 Церемония призыва

  Глава 15 Битва с демоном

  Глава 16 Брачная ночь после свадьбы

  Глава 17 Будущий отец

  Глава 18 Поимка легендарного монстра

  Глава 19 Подарок от культистов

  Глава 20 Кульминация войны

  Глава 21 Битва с Западной коалицией

  Глава 22 Пришествие Амона

  Глава 23 Конец Амона и Града Небожителей

  Глава 24 Уничтожение богов

  Глава 25 Осада города богов

  Глава 26 Финальная битва у Небесного Града

  Глава 27 В погоне за беглецами

Максим Волжский Я не люблю убивать. Часть 1

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

Я не люблю убивать. Часть 2

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

Александр Баренберг Всё нормально, падаю! Неравный бой

  Пролог

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

    Интерлюдия первая

  Глава 5

  Глава 6

    Интерлюдия вторая

  Глава 7

  Глава 8

    Интерлюдия третья

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

    Интерлюдия четвертая

  Глава 15

    Интерлюдия пятая

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

Александр Баренберг «Ради жизни над землей». Воздушный авианосец

  Пролог

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Интерлюдия 1

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Интерлюдия 2

  Глава 15

  Интерлюдия 3

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Интерлюдия 4

  Глава 19

  Глава 20

  Интерлюдия 5

  Глава 21

  Интерлюдия 6

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

*** Примечания ***